Тени. Похищенные души (fb2)

- Тени. Похищенные души [litres] (пер. Мария Александровна Комарова) (Даркенхолл. Стражи темного мира - 2) 1644K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эмили Болд

Эмили Болд
Тени. Похищенные души

Emily Bold

STOLEN: Verwoben in Verrat (Band 2)

Cover design © Johannes Wiebel punchdesign

Пролог

Я глубоко вдохнула. Я нисколько не боялась окружавших меня лунных теней. То, что меня больше всего пугало, находилось позади. Все чувства обострились до такой степени, что я ощущала дыхание братьев на своем затылке. Нервы натянулись до предела, я слегка дрожала. Но была готова. Стоит признать, даже более чем готова, поскольку тьма поглощала меня изнутри. Я выдохнула и шагнула вперед из укрытия. Гравий под моими ногами хрустел так громко, что я не удивилась бы, если бы мои шаги услышали во всей Англии. Сердце стучало как барабан. Вот она я. Слышите? Я здесь. Здесь, чтобы украсть то, что невозможно украсть. И это очень опасно.

Оглянувшись через плечо, я посмотрела на Бастиана. Он следил за мной так, будто никогда меня не видел. В глазах – только неприкрытая жажда и ничего человеческого. Мои спутники чуть отступили в темноту, и я осталась один на один с ночью. Тристан шумно перевел дух. Я знала, что в его глазах я увижу такой же голод, если переведу взгляд с Бастиана на него. Внутри все скручивалось и перемешивалось, и это превращало людей, оставшихся позади, в кровожадных волков. Я ускорила шаги. К свету, к свету… Прочь из теней. Прочь от того, что меня пугало, – снова к темноте, такой знакомой, ставшей почти родной. Я слегка вспотела пока поднималась по ступенькам на крыльцо, и проскользнула в особняк. Меня переполняло пьянящее чувство. И, опьяненная, я шагала вперед, куда звал меня мой внутренний голос, следовала за своими собственными демонами. Прямо навстречу опасности.

Из тени в тень

Ранее на железнодорожной платформе близ Уэймута

Бастиан едва дышал. Он моргнул – взгляд немного прояснился, но ненадолго. Вагон грохотал, и он судорожно вцепился за спинку сиденья перед собой. Напрягся, готовясь к прыжку. К прыжку через тени. Только вот здесь, в поезде, Бастиан видел их так много, что не мог решить, какую выбрать, чтобы следовать за Константином Кроссом.

Но оставаться на месте было никак нельзя. Он впитал в себя плетения души Эбигейл, и теперь они рвали его тело изнутри. Задыхаясь, Бастиан прижал руку к сердцу, хоть и понимал в глубине души, что это не уменьшит боль. Вены на руке почернели и вздулись. Он знал, что и лицо выглядело не лучше, для этого он даже мог не смотреть на свое отражение в окне поезда. Всю кожу покрывали тонкие темные линии, а глаза больше не казались человеческими. Он потерял контроль над своей настоящей сущностью, когда забрал силу Эбби, и сейчас едва держался. Но у него не оставалось другого выбора. Кросса следовало догнать во что бы то ни стало!

Он протянул руку к тени, простиравшейся вдоль багажной полки, и на темно-серый ковер поезда закапала кровь. Она сочилась из рукава его кожаной куртки и стекала по ледяным пальцам. Плетения Эбби вырывались наружу. Бастиана пошатывало. Он несколько раз глубоко вдохнул, всеми силами стараясь подавить ярость и сохранить спокойствие. Его прошиб холодный пот, и к горлу подкатила тошнота, усиливающаяся с каждой секундой. Только не стоять на месте, не останавливаться. Надо скорее пройти через тень – тогда и напряжение ненадолго спадет. Но самое главное – найти кольцо душ, которое Эбби украла у него и которое сейчас находилось у Константина Кросса. Это единственная вещь, которая могла его спасти.

Взгляд Бастиана растерянно блуждал по пятнам крови на ковре. Да, на полу повсюду тоже виднелись кровавые следы. Но эту кровь оставил не он, а второй тенеходец, который находился где-то рядом, в этом поезде. Он тоже мог перемещаться сквозь тени, тоже впитал плетения Эбби, но в отличие от Бастиана так и не научился контролировать в себе такую силу. Да, Кроссу тоже приходилось несладко: он был ранен, как и Бастиан. Только вот у Кросса имелось преимущество: он владел кольцом Бастиана. И кольцо это полагалось вернуть, несмотря ни на что.

Так что он сделал шаг вперед, протянул руку к тени, и в следующий миг его поглотили холод и мрак.

Жаль только, что этот момент в небытии пролетел слишком быстро. Он чуть приоткрыл глаза. Темнота дала ему отдохнуть, избавила от мучительной боли, но только на секунду. А затем Бастиан вернулся на свет, появившись в другом конце вагона, и тут же нырнул в новую тень, прежде чем его успели заметить пассажиры. Он быстро перемещался из тени в тень в поисках Кросса и своего кольца, но в поезде находилось слишком много людей, и их плетения то и дело отвлекали молодого человека. Их души, сердца, воспоминания… Так он может упустить Константина Кросса.

Слишком много теней. Слишком много возможностей.

Паника в сердце Бастиана росла. Он еще быстрее и отчаяннее понесся сквозь темноту, потому что понимал: если Кроссу удастся покинуть поезд незамеченным, кольцо будет потеряно. Все будет потеряно.

– Да где же ты? – пробормотал он, пока поезд, набирая скорость, мчался в Лондон. Он уже начал терять надежду, как перед ним в тени что-то мелькнуло.

Бастиан чуть не поперхнулся. Оникс! Этот ослепительно-черный цвет казался ему слишком знакомым. Отличительный знак Эбби. Конечно, ведь в нем самом теперь растворялись частички ее плетений, точно такого же цвета. Рыча, Бастиан метнулся в ближайшую тень.

– Кросс! – заревел он. Не упустить, только бы не упустить… Он должен добраться до него!

Похоже, Кросс услышал его, темная энергия теперь закружилась вокруг его тела. Он испуганно вскрикнул и растворился в темноте.

Бастиан толкнул дверь в ближайший вагон и последовал за Кроссом в следующую тень. Сердце стучало так, будто уже приготовилось вырваться из груди, и он продолжал терять кровь. Бежать становилось все труднее, и даже бесчисленные переходы через тени не могли унять боль. Кросс же и не думал замедляться, так что расстояние между ними почти не сокращалось.

Когда же Бастиан прыгнул в ближайшую тень, черных плетений уже не было видно.

– Какого?.. – выдохнул он и огляделся. – Куда ты делся?

Он быстро вернулся в тень, из которой только что выпрыгнул. Что у нас здесь?..

Он повернулся к окну и догадался, в чем дело: Кросс, должно быть, исчез в тени деревьев.

– Твою ж мать! – с рычанием Бастиан тоже выскользнул из поезда.

Деревья тянулись вдоль железнодорожного полотна, все дальше и дальше на восток. Их тени соединялись друг с другом, нахлестывались одна на другую, как реки, сливающиеся в море.

Тут его внимание привлекло какое-то едва заметное шевеление. Это Кросс выскочил из тени на крышу поезда.

– Твою ж мать! – Бастиан снова нырнул в темноту. Прыжок, еще прыжок – и вот он уже оказался напротив своего врага.

Ветер грозил сбросить его с крыши поезда, и он едва мог держаться, но, по крайней мере, Кросс теперь уже никуда не денется. Деревья наконец остались позади. Впрочем, как и тени. Только сейчас Кросс понял, какую ошибку он допустил.

Его противник расставил ноги шире, чтобы легче удерживать равновесие, и приближался, пошатываясь на ветру. Как и сам Бастиан, Кросс очень устал, и ему не помешала бы небольшая передышка, но сейчас для отдыха было явно неподходящее время. На негнущихся ногах Бастиан шел к учителю. Константин Кросс приехал в Даркенхолл, школу, которую возглавляла семья Бастиана, лишь затем, чтобы добраться до его кольца. Это кольцо Бастиан оберегал как зеницу ока. Чтобы заполучить желаемое, Кросс использовал новенькую ученицу, сыграв на ее чувствах к парню, заставил ее подобраться поближе и украсть у него кольцо. А Бастиан… Как только он мог позволить этой девчонке с фиолетовыми волосами и плетениями цвета оникса окрутить себя?.. Он забыл об осторожности, и в итоге Эбигейл Вудс украла его кольцо.

Кросс обманул их всех, но теперь Бастиан вернет себе то, что принадлежало ему, и наконец-то сможет исцелиться.

Кросс побледнел как полотно, когда Бастиан подошел к нему почти вплотную. Он понимал, что его противник пойдет на все, только бы вернуть кольцо, поэтому он резко развернулся и побежал по крышам. Бастиан следовал за ним, как хищный ястреб, не выпускающий из виду свою добычу.

Ониксовые плетения затягивали его кожу, глазные яблоки почти полностью почернели, а зрачки казались лишь тонкими вертикальными черточками на фоне зловеще-темных радужек. Но он чувствовал, что Кросс в панике, в ужасе, и поэтому ускорил свои шаги. Бастиан торжествовал. Ничто не могло его остановить. Кроме разве что…

– Нет… Нет-нет-нет, – вырвалось у него, когда поезд начал поворачивать. Там, за поворотом, виднелся густой лес, где высокие верхушки деревьев снова затеняли все рельсы. – Нет! – взревел он и побежал. Следовало добраться до Кросса до того, как поезд достигнет леса. Потому что в этом море теней он его уже точно не найдет.

Тут же до Бастиана донесся торжествующий смех. Кросс понял, что у него есть шанс скрыться, и метнулся в сторону спасительных теней.

Бастиан почти не чувствовал ветра, который чуть ли не сдувал его с поезда, настолько он сосредоточился на своей цели. И все же с каждым шагом он осознавал, что опоздает. Что он не успеет остановить его.

– Нет, – прошептал Бастиан, тщетно протягивая руку к Кроссу. Тот вдруг спрыгнул с поезда, рискуя переломать себе все кости, но не достиг земли: тень поглотила его намного раньше.

Бастиан в отчаянии опустился на колени. Поглощенные им плетения колотили по ребрам, как узники – по тюремным решеткам, будто чувствовали, что Бастиан окончательно ослабел и потерял контроль. Кожа начала трещать, и он с криком схватился за сердце. Старый шрам болел и пульсировал, боль обжигала, точно раскаленная магма, и мешала здраво мыслить. Кожа под ребром лопнула, и кровь тотчас окрасила его серую рубашку. Он хотел содрать с себя куртку и рубашку, желал увидеть, насколько плохо все обстоит, но даже на это у него уже не хватало сил. Он прижал ладони к крыше поезда, словно мог погрузить в нее пальцы, как нож в масло.

Осознание, как громом, поразило его: Кросс сбежал. Кольцо вернуть не удалось. А Эбби…

Ветер дул в лицо, и он часто моргал, но не осмеливался оглянуться назад. Потому что то, что осталось там, далеко позади…

Он не хотел этого видеть. Не хотел вспоминать. Думать об этом. Он совершил ошибку. Роковую ошибку, которая теперь будет стоить ему жизни.

Ярость внутри него все бурлила, кожа трескалась, кровь не останавливалась, и Бастиан бессильно закрыл глаза.

Горькое утешение

Я отчаянно цеплялась за Тристана, потому что мой мир разваливался на части.

Сердце обливалось кровью. Мне будто нож в грудь вонзили. Бастиан меня предал. Он предал меня!.. К тому же эта абсолютная пустота в моей душе, которая давала мне понять, что именно Бастиан украл у меня, чертовски пугала. Я больше не чувствовала ни вины, ни угрызений совести. Там ничего не осталось. Только пустота.

Тяжелое рыдание вырвалось из моего горла, и я обрадовалась, что Тристан находился рядом. Я словно разбилась на тысячи осколков, но он не давал мне окончательно сломаться. Он поцеловал меня в макушку, в то время как поезд с Бастианом все отдалялся, осторожно вытер мои слезы и привлек к своей груди.

– Иди сюда, – прошептал он и крепче сжал в объятиях. – Вот так… И не думай о нем больше. Я с тобой. Я здесь.

Ощущения от этого были такими приятными: он гладил меня по спине, целовал в шею, чтобы утешить, говорил на ухо, что все будет в порядке.

Я уткнулась в плечо Тристана, обхватила его руками за шею и разрыдалась. Дыхание сбивалось. Я чувствовала себя совершенно беспомощной. Потерянной. И что гораздо хуже – брошенной.

– Эбби. – Волосы Тристана коснулись моей щеки. – Все будет хорошо, – повторял он, целуя меня в шею, в ухо, в висок. – Я тебе обещаю, – пробормотал он и чуть наклонился, так что его губы слегка коснулись моих. Такое нежное прикосновение, как перышко. – Теперь все станет хорошо. – У меня слегка закружилась голова. – Не бойся, – он прижался к моим губам, и головокружение утихло. Тристан мягко провел языком по моей нижней губе. – Ты не должна меня бояться. Я не такой, как мой брат, Эбби. Со мной ты в безопасности, – он поцеловал меня, при этом дрожа всем телом, как и я сама.

В глубине души я знала, что это как-то неправильно. Но вина… Я больше не испытывала чувство вины. Для меня сейчас не существовало чего-то правильного и неправильного. Мое хрупкое сердце словно раскололось. И если у меня когда-либо имелась какая-то сила, энергетика или как там ее еще назвать, то ее сломали, растоптали, разорвали, раздавили. Я не ощущала ничего, кроме пустоты. И поцелуй Тристана заполнил ее. Я перевела руки на его затылок и, когда его язык коснулся моих губ, поддалась этому робкому, ненавязчивому поддразниванию. Я больше не думала о Бастиане и его предательстве. Он бросил меня, втолкнул в пустоту, и мне отчаянно хотелось ее заполнить. Я просто хотела почувствовать, что во мне еще что-то осталось. Что я не одна. Не одна на этом жалком вокзале.

Я прижалась к Тристану. Рядом с ним было тепло. Спокойно. Его объятия казались спасательной шлюпкой посреди бушующего моря, но я не могла не думать о том, что в определенный момент в моей голове прозвучит голос совести, который упрекнет меня за то, что я делаю. Все-таки это как-то неправильно. Я углубила наш поцелуй. Нет, ничего не произошло. Голос молчал, пропал куда-то. Тенеходцы забрали часть моей души, практически опустошили меня. Осталось только место для воспоминаний. Для чувств, выходящих за рамки боли. Но угрызений совести я больше не испытывала.

«Целовать Тристана – это все равно что умереть и проснуться уже на небесах», – невольно вспомнила я слова Эсме. Что ж, вот и узнаю, правда ли это. Откуда только у меня такие мысли?.. Должно быть, это как-то связано с непривычной легкостью во мне…

Тристан обнял меня за шею, чуть запрокинув мою голову назад. Поцелуи стали еще более страстными, а вены на его руках потемнели. Он явно пытался бороться со своей яростью, я это видела. У меня снова закружилась голова. Его язык касался моего, мы оба задыхались, и я чувствовала, как бьется его сердце. Ощущала это кончиками пальцев. Но это головокружение… Оно пугало меня. Явно недобрый знак. Впрочем, душа моя почти опустела. Что еще он может забрать оттуда? Большего вреда уже не причинить.

Я всхлипнула и закрыла глаза. Тристан Тремблэй целовался как бог. С этим было трудно поспорить. И на мгновение его нежность стала приносить мне настоящее утешение. Тем не менее я понимала, что он хочет от меня большего. Он пытался проникнуть мне в душу, подбирался все ближе к моим плетениям. Да, он очень хотел коснуться ее…

– Поезд отправляется со второго пути, – вдруг прозвучало из динамика. Тристан мягко отстранился. Его синие глаза сейчас выглядели почти черными из-за причудливых узоров на радужке.

– Ну что ж, – прошептал он и легко поцеловал меня в лоб. – Давай-ка отвезем тебя домой.

Он задумчиво посмотрел мимо меня, протянул руку к чему-то, чего я видеть не могла. Я знала, что он рассматривает мои плетения. Его взгляд, такой напряженный, в то же время казался пронизанным легким неверием. Интересно, о чем он сейчас думает?.. Он помог мне подняться, мягко убрал волосы со лба, но мои плетения, точнее – то, что от них осталось, так и притягивали его взгляд. Потом он снова поцеловал меня. Только уже не в губы, а куда-то в уголок рта. Быстро и коротко. После чего усмехнулся, выглядя при этом очень довольным.

– Бастиан многое отнял у тебя, Эбби, – серьезно сказал Тристан, слегка сжимая мою руку. – Но теперь появилось место для чего-то нового, – он посмотрел мне прямо в глаза. – Возможно, все не так уж плохо, – добавил парень и повел меня в сторону кассы. Я так ему ничего и не ответила.

– Бастиан?! – крик Тристана пронесся по вилле Тремблэев, когда мы наконец прибыли. – Ты здесь, брат?

Я слегка поежилась: из дома повеяло приятной прохладой. Господи, столько всего произошло… Как будто весь день на американских горках прокаталась. Я уже просто не знала, что думать. Не понимала, что чувствую. Я целовала Тристана, и мне понравилось. Я думала, что после этого буду испытывать угрызения совести, но… нет. Вряд ли можно назвать их чувством вины. Или раскаянием. Сожалением. Я была измучена, обессилена, зла и разочарована, но чувствовала только эту жалкую пустоту. А все остальные чувства просто напоминали какие-то бледные отголоски.

Только пустота. А я этого не просила! Не хотела сейчас ощущать эту пустоту. Скорее всего, я этого просто не вынесу. Бастиан украл огромную часть моей души. А говорил, что мне станет легче, если он заберет мои страдания, заберет то, что меня угнетает и тревожит. Я буду чувствовать себя лучше, а он сможет утолить голод. Довольно-таки равноценный обмен.

Пока мы с Тристаном ехали на поезде обратно в Лондон, я все думала о словах Бастиана. Ведь он оказался прав. Мне было абсолютно безразлично, что человек, работавший здесь, в Даркенхолле, учителем, убил мою мать. Я почти не ощущала боли, хотя мой отец, которого я тоже считала мертвым, вероятно, остался в живых, только вот он, похоже, во мне совершенно не нуждался, раз за все те годы, что я моталась по приемным семьям, он обо мне даже не вспомнил. Я вообще ничего не чувствовала! Немыслимо! Господи, мне кричать хотелось, настолько неправильным все это казалось! И чем дальше мы отъезжали от Уэймута, тем более обременительной казалась мне эта пустота внутри меня, и я уже просто не знала, что делать. Я воспринимала все вокруг каким-то расплывчатым и приглушенным. И это пугало меня.

– Похоже, его здесь нет, – несколько озадаченно заметил Тристан и потянулся к мобильнику. – И никаких пропущенных звонков, никаких смс-сообщений…

– Мне вообще все равно, – пробормотала я, потирая руки. Хотелось испытать хоть что-то. Шагнув ближе, я прислонилась к Тристану, потому что рядом с ним я, по крайней мере, чувствовала тепло. Тепло, исходившее от его взгляда. Я знала, что он думает о нашем поцелуе. Как и я.

Тристан провел руками по своим белокурым волосам, ощупывая свежую рану на виске.

– Слушай, не мешало бы тебе врачу показаться, – предложила я и робко коснулась его волос над виском. – У тебя наверняка сотрясение мозга.

Слабая улыбка заиграла на его губах, и глаза снова стали ярко-синими.

– Ты что, переживаешь за меня? – спросил он и подмигнул мне с гримасой боли на лице.

– Не смешно! – я ткнула его кулаком в бок и кивнула в сторону стеклянной лестницы. – Я испугалась до смерти, когда Кросс ударил тебя этим молотом. Не делай вид, будто ты этого не понимаешь.

Тристан пропустил меня вперед и, поднимаясь по прозрачным стеклянным ступеням, я снова подумала, что вот-вот упаду.

– То есть ты бы жалела о моей смерти, теперь, когда ты знаешь, как хорошо мы подходим друг другу… Тот поцелуй, он… – Тристан густо покраснел и шумно выдохнул.

Неожиданно приятное чувство вновь заполнило пустоту внутри, и сердце забилось чаще.

– Придурок, – его близость выводила меня из себя, но я старалась не обращать внимания.

Тристан тихо рассмеялся.

– Тебе же понравилось, признайся.

В следующее мгновение он меня обогнал, а я задержалась на ступеньке на полпути. Кожу странно покалывало. Понравилось ли мне? Естественно. Вздохнув, я последовала за Тристаном на третий этаж.

Холодные бетонные стены с висящими на них картинами в стиле абстракционизма привлекали меня гораздо меньше, чем большие окна. А какой вид из них открывался!.. Я знала, что с террасы на крыше видно Тауэрский мост и небоскреб «Осколок» на противоположном берегу Темзы. Но в комнате Тристана я еще не бывала. Должно быть, в хорошую погоду вид отсюда был просто чудесный. Однако в данный момент все вечернее небо покрывали облака и, судя по всему, шел дождь.

Я вошла, немного смущаясь от того, что как раз в этот момент Тристан снимал рубашку. Он небрежно бросил испачканную кровью одежду на стул и почти сразу же исчез в соседней ванной комнате. Зашумела вода.

Закрыв за собой дверь, я медленно огляделась. Его комната походила на комнату брата, только у Тристана явно наблюдалась большая склонность к беспорядку. Повсюду были разбросаны книги, журналы, одежда и прочее барахло, а его кровать выглядела так, будто он только что встал. Дверца шкафа осталась чуть приоткрытой, и один кроссовок валялся перед широким диваном. У телевизора на полу лежали игровые джойстики, словно Тристан недавно играл в приставку.

Снаружи медленно темнело, и над Темзой поднимался туман. Как и в самый первый мой приезд в интернат, серая вода вызвала у меня мурашки по коже. Я снова потерла руки, чтобы немного согреться, и отвернулась.

Снова появился Тристан. Мой взгляд остановился на его мокрых волосах и обнаженных плечах, вокруг которых он обернул полотенце. Его живот напрягся, грудь вздулась, и отдельные капли воды скатились за пояс брюк. Уголок рта дернулся, словно он догадался, что я его разглядываю. Неудивительно, что в Тристана так легко влюблялись все девчонки.

Ну это же просто преступление – быть таким красивым.

– Что думаешь? Придется швы накладывать? – спросил он, разделяя пальцами волосы.

Я подошла к нему и осмотрела рану, чуть притянув его голову к себе. Запах геля для душа показался мне знакомым: его брат пользовался таким же.

– По-моему, все не так плохо.

– Не так плохо? – повторил Тристан и криво усмехнулся. – То есть тебе нравится то, что ты видишь?

– Не смешно! – я хлопнула его по груди. Он подошел еще ближе.

– Плетения твоей души нестабильны, сейчас они пробуждаются к новой жизни… Пытаются заполнить то пространство, которое образовалось после того, как Бастиан…

– После того, как он украл плетения моей души, – продолжила я за Тристана, откидывая со лба фиолетовые волосы. – И взамен ничего не оставил, – о, как же я злилась на Бастиана. Это из-за него я не чувствовала никаких угрызений совести и никакой вины после того, как поцеловала Тристана. – Твой братец украл часть моей души, хотя до этого клялся никогда больше этого не делать!

– Да прекрати, Эбби, – Тристан взъерошил волосы и чуть поежился, когда коснулся уха. Я видела, что ему нелегко защищать Бастиана. – Думаешь, у него оставался выбор? Кросса в любом случае следовало остановить.

Возможно, Тристан был прав, только я не хотела это признавать.

– Выбор есть всегда! – решительно возразила я и отступила на шаг назад. – Наверняка существует другой способ.

– И какой же? – Тристан посмотрел на меня с вызовом. – О каком другом способе ты говоришь, Эбби? Объясни, будь добра, – его голос стал мягче. – Я знаю, тебе больно. И поверь, я ни в коем случае не оправдываю Бастиана. Знаю только, насколько важно для него кольцо и что для брата обещание хранить его намного важнее, – тут он смутился и почесал затылок, – чем его чувства к тебе. И если бы он хоть немного послушал голос своего разума, то обязательно попытался бы с этим бороться, – задумчиво добавил он, глядя мне в глаза. – Чувства, эмоции… Понимаешь, они ослабляют хранителя кольца, делают его более уязвимым, – он пожал плечами. – И ты сама видишь, что из этого получается. Бастиан не может справиться с голодом, который настигает его, когда он приближается к твоим плетениям.

– Ты же вот как-то справляешься, – прошептала я едва слышно.

Тристан подошел ближе и поднес руку к моей щеке. Лишь какие-то миллиметры отделяли его от меня. Грудь парня находилась так близко, что я могла сосчитать капельки воды.

Так хотелось еще раз прижаться к этой крепкой груди и заполнить таким образом свою внутреннюю пустоту. И я знала, что сам Тристан не прочь утешить меня, чтобы я больше не терзалась из-за предательства его брата.

– Да, я выносливее, сильнее, чем он, – подтвердил он, и я почувствовала его желание. – Но, Эбби, ты не должна упрекать Бастиана в слабости, в том, что он не может устоять перед тобой и твоими прекрасными плетениями, – хрипло проговорил Тристан. Его палец мягко провел по моей щеке, вниз по шее, и мое тело откликнулось. По рукам и по спине вдоль позвоночника побежали приятные мурашки. Мое сердце забилось с непривычной легкостью. – Без кольца он будет снова и снова терять контроль при одном только взгляде на тебя, – его дыхание полоснуло по моей коже, и черный узор выступил на тыльной стороне руки Тристана.

Он судорожно сглотнул и остановился. Я, не мигая, смотрела, как черная паутина под его кожей проявлялась все отчетливее. Затем подняла взгляд и посмотрела прямо в глаза: так я не упущу момент, когда он потеряет контроль.

– Тристан, пожалуйста, – предупредила я и сделала еще шаг назад, но отступать мне было уже некуда – там располагалось окно. – Не надо, Тристан!

Я коснулась груди парня, и тепло его кожи заставило меня почти забыть о том, что могло произойти.

Он наклонил голову, и его губы почти коснулись моих.

– И даже если он сможет вернуть кольцо, – прохрипел Тристан, и темные полосы потянулись вверх по его шее, – он вряд ли сможет устоять перед тобой. Поверь мне, я сам сейчас едва держусь. – Тристан тяжело выдохнул и опустил руку, отступил на несколько шагов, так что мы больше не касались друг друга. – Бьюсь об заклад, что любой, кто с тобой свяжется, Эбби, обречен на смерть.

Он отвернулся и стянул полотенце со своего плеча, потом потер руки, словно мог просто вытереть черноту, обвившую его тело. Мельком он взглянул на меня через плечо, и от этого взгляда у меня кровь застыла в жилах. Его глаза потемнели, и теперь он походил на хищника, который уже держит в лапах свою добычу.

– Ты особенная, Эбби. Знаешь об этом? Особенная и неотразимая, – он бросил полотенце на спинку дивана и усмехнулся. – Шла бы ты к себе в комнату. Увидимся утром. Договорились?

– Утром? – переспросила я. Ухмылка Тристана стала только шире.

– Нет, если захочешь, можно и у меня на эту ночь остаться. Если пожелаешь, можем даже в одной кровати спать, но…

– Очень смешно! – я метнула на него свирепый взгляд и почувствовала, как кровь прилила к щекам. – Нельзя сейчас просто бездействовать.

Тристан пожал плечами.

– Мы и не бездействуем. Мы пытаемся успокоиться. Ведь так? Во всем этом хаосе мы не должны забывать, что Даркенхолл прежде всего старается держать планку и казаться совершенно нормальной школой.

Я шмыгнула носом.

– Вот именно, что только старается казаться. А на деле никому верить нельзя, на каждом углу – сплетни и обман.

Тристан рассмеялся.

– Туше. Тогда иди в свою комнату и посплетничай с лучшими подружками, – пошутил он, подмигивая, – потому что если ты останешься, Эбби, я за последствия не ручаюсь.

В его взгляде читалось чистейшее соблазнение.

Дрожа, я выдохнула и прижала руку к своему дико бьющемуся сердцу. Я ощущала, что в воздухе витало нечто большее, чем просто легкий флирт. Тристан достаточно часто говорил, как его привлекали мои плетения, как ему хочется их поглотить. И я знала, что это его вожделение сродни мучительному голоду Бастиана. Он мне это объяснял, рассказывал, как чувствует себя рядом со мной.

Меня интересовало, было ли это то, что он тогда имел в виду, или же это являлось чем-то большим.

– Увидимся завтра, – буркнул он, небрежно взъерошив волосы. Вода на его груди высохла, и теперь мне казалось, что я вижу, как бьется сердце парня. – Уходи сейчас же, иначе я уже не смогу гарантировать, что все будет в порядке. – Темные полосы снова выступили на его руках.

Я испуганно ахнула.

– Тебя, видимо, слишком сильно ударили по голове, – прохрипела я, пятясь к двери комнаты. – Ты ничего не соображаешь. Иначе ты бы не стал так говорить.

С этими словами я отвернулась и бросилась вниз по лестнице.

По дороге к школе я почти бежала и замедлила шаг, только когда достигла парка. Под подошвами туфель хрустел гравий, пахло дождем. Я запрокинула голову и всмотрелась в густую листву. Невольно вспомнился тот момент на колесе обозрения, когда мы с Бастианом смотрели сверху на эти кроны деревьев. Уже тогда мои чувства смущали меня. Но, по крайней мере, это были мои чувства. Мои настоящие чувства. Да, мои… А что теперь? Что настоящего во мне осталось?

Серые драконы на ступенях, ведущих в школу, смотрели на меня с удивлением, когда на этот раз я просто вошла внутрь, не задев их. Я пересекла холл и свернула в гостиную. Даже шагов не было слышно, когда я поднималась по ступеням: все звуки словно тонули в синем ковре.

Бастиан солгал мне, украл мою душу, а потом бросил. И я даже не могла сказать, что из этого считалось худшим предательством. Я понимала, что это причинит мне боль. Так оно и случилось – в первый момент, но теперь я ничего не чувствовала. Никакой боли. Никаких сожалений. Мне хотелось плакать обо всем, что я потеряла. Но слезы так и не пришли. Даже заплакать я не могла!..

Вот и моя комната. В глубине души мне очень хотелось, чтобы Эсме и Жасмин находились сейчас где-нибудь в другом месте. Мне нужно перевести дух. Снять с себя эту окровавленную одежду. А вот отвечать на вопросы или еще хуже – выдумывать оправдания – у меня не было ни малейшего желания.

Я надеялась, что в комнате никого не будет, я сама этого хотела, и все же чувство одиночества пронзило меня, как удар током, когда я вошла в пустую комнату. Жизнь и так не сахар, и каждый раз, когда происходило какое-то дерьмо, я оставалась с этим один на один. Как же я от этого устала – всегда справляться со всем в одиночку.

Стараясь не касаться пятен крови на одежде, я осторожно разделась. Эта кровь принадлежала не мне, а Кроссу. Как я тогда ткнула его карандашом в бок…

От одной мысли о случившемся мне стало плохо.

Через некоторое время, приняв душ и переодевшись в пижаму, я устроилась на подоконнике. На улице уже стемнело, и все, что произошло, сейчас казалось таким нереальным. Обхватив руками колени, я следила за дверью. Было уже почти девять. Эсме и Жасмин должны уже вот-вот вернуться.

Я ждала их, но все равно вздрогнула, когда дверь распахнулась, и мои соседки вошли в комнату, что-то с жаром обсуждая.

– Божечки! – Жасмин замерла на месте, увидев меня. – Эбби вернулась! – радостно воскликнула она и сгребла меня с подоконника в объятья, пока Эсме тщательно осматривала комнату, как будто подозревала, что я прячу кого-то в шкафу.

– Так ты одна? – кажется, она выглядела слегка разочарованно.

– А кого еще ты ожидала увидеть? – буркнула я, высвобождаясь из объятий Жасмин.

– Тристана, – Эсме подмигнула мне. – Я знаю, что вы двое что-то затеяли.

– Так ты была с ним все это время? – Жасмин взглянула на меня с нескрываемым любопытством и устроилась поудобнее на своей кровати. – Рассказывай скорее! Он правда так хорошо целуется, как все утверждают?

Я задохнулась и покраснела, что, конечно, не осталось незамеченным.

Жасмин восторженно завизжала и хлопнула в ладоши.

– Господи! Значит, это правда!

Я невольно рассмеялась. Эйфория Жасмин оказалась действительно заразительной. Прижав к себе подушку, я усмехнулась.

– Я же не все время находилась рядом с ним, – слукавила я, потому что Бастиан заранее объяснил, что по семейным обстоятельствам меня несколько дней не будет на занятиях. – Я хотела кое-что обсудить с приемной матерью.

Эсме подняла палец и, широко ухмыляясь, посмотрела на меня.

– Ха! Не все время, но все-таки была!

Жасмин снова восторженно запищала.

– Ты просто обязана нам все рассказать!

– А вот и нет.

Эсме рассмеялась.

– Давай сделаем так: ты расскажешь нам про поцелуи Тристана, а мы тебе о том, что здесь происходило в последние дни.

Жасмин закивала.

– Да, здесь действительно кое-что случилось! Мистер Кросс бесследно исчез, а Маргарет-Мод вчера выглядела хуже зомби. Поговаривают, что между ними что-то было. Как еще это объяснить? Вот и я не знаю. Так или иначе, у нас отменили уроки математики, и тренировки по антиагрессии у Бастиана теперь тоже не будет. Возможно, из-за гребли? Думаю, он участвует в каком-то соревновании или что-то в этом роде, поэтому…

– Вот ты дурочка, – Эсме ударила ее по голове подушкой. – Зачем же ты сразу все выложила? – прошипела она и стукнула еще раз.

Я только рассмеялась.

– О, это правда очень интересно. Ну, а я спать, – пошутила я, опускаясь на кровать, наигранно зевнула, накрылась одеялом с головой и сделала вид, что храплю.

Но тут же обе девушки изо все сил начали колотить меня подушками. Несмотря на одеяло, под которым пряталась, я чувствовала все их удары, и в какой-то момент мне стало не хватать воздуха, так что я вытянула руки и… засмеялась. Чистейшее безумие! Даже после всего, что пережила в последнее время, я все равно смеялась. Да, смеялась.

– Ладно, ладно. Сейчас расскажу, – произнесла я и села на кровати. Тристан сам сказал: «Посплетничай с подружками» – так почему бы и не сделать это? Я откашлялась, словно собираясь произнести речь. Девчонки затаили дыхание и смотрели на меня широко открытыми глазами, с трепетом ожидая мой рассказ. Какие же они забавные, я не могу…

– А целуется он… очень даже хорошо, – проговорила я, и сердце, как дикое, забилось в груди. Слова Тристана звучали у меня в ушах, и кровь снова прилила к щекам, когда я подумала о нашем поцелуе. – Да, вполне… Вполне нормально целуется.

Эсме и Жасмин так вскрикнули, что, наверное, услышали и на вилле Тремблэев, и я театрально зажала уши ладонями.

Сейчас, рядом с подругами, я едва ли не впервые за долгое время чувствовала себя в безопасности и все же не могла отделаться от ощущения, что все, что я испытываю, какое-то ненастоящее.

Это нехорошее чувство не утихало и на следующее утро, когда, несмотря на все, что произошло, я сложила в рюкзак учебники английского и следом за Эсме и Жасмин поплелась в класс миссис Келли. При этом я то и дело незаметно оглядывалась. По крайней мере, мне казалось, что я делаю это незаметно. Возможно, Бастиан тоже находился где-то здесь? Или Тристан? Неужели он явится на занятия и просто сделает вид, что между нами ничего не было?

– Как спалось? – Я оглянулась и чуть не упала. Тристан подкрался так неожиданно. Одна скула у него сильно распухла, и синяк покрывал чуть ли не половину лица. Неудивительно, после такого удара молотом… При этом выглядел он достаточно расслабленным, когда смотрел на меня, чуть склонив голову набок. – Вид у тебя такой, будто тебе всю ночь снился я.

Он шагнул ближе, а я невольно отступила на шаг. Неужели он не понимает, что я чувствую себя очень виноватой? Да, чувство вины сейчас медленно возвращалось ко мне. Я чувствовала себя лицемеркой. Неужели он этого не понимает? Неужели не видит?..

Тристан огляделся, а затем решительно взял меня за руку и потянул за собой.

– Так что, – поддразнил он, – я снился тебе, солнышко?

– Да ты сам, похоже, до сих пор не проснулся. И кстати, выглядишь ты ужасно! – кончиками пальцев я чуть задела его синяк на лице. – Ты мне лучше скажи, что мы здесь делаем! Мы же не будем торчать здесь все занятия? Надо что-то предпринять.

Тристан смотрел на меня таким соблазняющим, таким поддразнивающим взглядом, что я невольно спросила себя, не играет ли он. Не шутит ли? Пусть даже для того, чтобы подбодрить меня.

Он театрально вздохнул.

– Пока что мы ничего не можем сделать. Остается только надеяться, что Бастиан поймал Кросса.

– Так Бастиан еще не вернулся?

– Уф! – Тристан сделал вид, что я врезала ему в живот. Неплохая, кстати, идея. – Я тут за тобой ухаживаю, а ты думаешь только о моем брате, – застонал он. – Ты так ранила мои чувства.

– О, ты это переживешь, я не сомневаюсь, – отозвалась я, вытаскивая из рюкзака учебник английского. – Так что? Значит, он здесь?

– Нет. Он не вернулся. И я не думал, что ты так по нему скучаешь.

– Я и не скучаю по нему ни капельки! Мне просто нужно срочно выяснить, что случилось с моим отцом, а поскольку он последовал за Кроссом, то, возможно, знает больше, чем я. Вот и все! – Я забрала волосы в высокий хвост и одернула рубашку. – Но встречаться с ним я больше не хочу! Мне есть чего бояться… Вдруг он снова подойдет ко мне слишком близко.

Тристан пристально изучал мои плетения. Это я поняла по его взгляду. Неужели он пытался уличить меня во лжи? Но в данный момент я совсем не лгала. Мне действительно было страшно. Только боялась я не Бастиана. А того, что он узнает о моем поцелуе с Тристаном. Я опасалась его реакции.

– Тебе нечего бояться, Эбби, – пообещал Тристан и сжал мою руку в своей. – Я с тобой. И я не оставлю тебя с ним наедине. Теперь, чтобы добраться до тебя, ему придется пройти мимо собственного брата.

Я сглотнула. Шею начало неприятно покалывать, и я вырвала руку. Эти слова… Это обещание? Или… угроза?

Нет пути назад

Нервы были напряжены до предела. Ночь оказывала какое-то благоприятное воздействие на них. Кросс сбежал, а он потерял его след. Отчаяние от того, что все провалилось, обжигало, как огнем. Ему следовало успокоиться. И сделать это он смог только сейчас. Только здесь. У воды. Два дня он потратил на поиски Кросса. Тщетно. И в итоге сдался. Бастиан взвалил на плечо гичку и спустился к воде. Осторожно опустил лодку в воду, сел, взял весла, и сердце перестало так бешено биться. Дыхание становилось ровным и спокойным. Наконец-то… Он глубоко вдохнул прохладный ночной воздух, и ветер взъерошил его темные волосы. Хотя приближалось утро, темнота еще не отступила, так что он не боялся, что его заметят, и поэтому Бастиана не сильно заботило, как он выглядел. Явно паршиво. В несколько взмахов веслами он достиг середины реки. Все тело оплетали темные полосы, и, хотя плетениям Эбби не удалось разорвать парня на части, они все же порядком его потрепали.

Бастиан посмотрел на свою руку. На пальцах и запястье кровь еще не до конца засохла, а кровавые пятна на рубашке отчетливо виднелись даже в темноте. Без кольца, защищавшего его, плетения Эбигейл обладали слишком большой силой. Он не хотел умереть таким же жестоким образом, как и его отец, это вынуждало его держаться от Эбби подальше. Он с силой налег на весла, глядя сквозь туман на отражающиеся в серой глади Темзы огни города. Стояло раннее утро, но, как известно, Лондон никогда не спит. Даже сквозь туман, который, как одеяло, стелился над улицами близ Темзы, он мог различить огни машин и матовые полукруги вокруг уличных фонарей. Дальше, в воде, ниже Тауэрского моста, растворялся в тумане светлый корпус корабля. Бастиан внимательно следил за течением реки. Чуть ускорился. Гичка понеслась быстрее. Капли воды, которые случайно попадали на него, ощущались подобно лекарству. Он скользнул в ближайшую тень. Бастиан невероятно устал, но возвращаться домой был пока не готов. Только не без кольца. Он вернется. Чуть позже. Когда окончательно успокоит разум – гребля как раз отлично этому способствует. Когда ярость даст ему хоть немного передохнуть – а укротить ее помогут прыжки через тени.

Бастиан вздохнул. Будучи хранителем кольца, он столько лет управлял этими силами, которым сейчас не мог противостоять. Без кольца, без этого маленького кусочка металла под названием «виталинариум» он оказался абсолютно беспомощен перед ними. Хранитель!.. Слабак… Он понимал, что все эти проблемы именно от его чувств к Эбби, потому что эмоции ослабляют хранителей. Этот урок он усвоил еще раньше и все равно совершил ту же самую ошибку, влюбившись во второй раз.

– Черт возьми, Эбби, – прорычал он, направляя гичку в ближайшую лунную тень. – Почему же я никак не могу справиться с твоими плетениями?

Он с первого момента почувствовал, что Эбби не обычная девушка. Плетения других людей окрашивались в разные цвета – от красного до синего и черного. Да кто ему уже только не попадался!.. А вот плетения Эбби были цвета оникса. Всего один цвет. Пока он не поцеловал ее, он даже не замечал красные плетения ее сердца и голубоватые нити плетений ее памяти. Они едва различались, почти не проявлялись. Вся ее сущность – темные плетения души, где не существовало ничего, кроме боли. И как только она держалась до сих пор! Даже как-то не по себе становилось от этой мысли.

Она обладала невероятной внутренней силой. Бастиан восхищался ей, и с тех пор, как он частично от отчаяния, частично из мести поглотил душу своей мачехи Маргарет-Мод, он уже знал, откуда взялась эта необычная сила Эбби. Ее отец Джек работал кузнецом. И не каким-то обычным кузнецом. Он являлся прямым потомком человека, много поколений назад выковавшего из амулета жизни три кольца, одним из которых было то, которое охранял Бастиан. Тут он глухо и раздраженно рыкнул. До недавнего времени, конечно же.

Предок Эбби создал три кольца из таинственного виталинариума, позволяющего открыть ворота в мир мертвых. Кольцо души, которое находилось у Бастиана, кольцо сердца и кольцо памяти. Но с расщеплением металла проснулся и голод. Металл питался человеческими плетениями, и сила колец заставляла хранителей поглощать плетения – души, сердца, воспоминаний – и нейтрализовывать их в тени.

Бастиан осознавал возложенную на него ответственность. Он действительно вбирал в себя частички душ, но только тех детей, которые не знали ничего, кроме боли. Также он забирал души тех, кто позднее мог совершить серьезное преступление. Это он вычислял заранее. Таким образом он защищал детей, спасал их от самих себя.

Бастиан отдавал кольцу все, что оно требовало, и при этом помогал людям, пока не встретил Эбигейл Вудс.

Он поднял весла, и гичка сама поплыла по течению. Он тяжело дышал от напряжения, и пот стекал у него по спине. Его раны болели, но давление внутри немного ослабло.

Ему не следовало целовать Эбби. Нет, не следовало. Но он понятия не имел, что она – потомок того самого кузнеца. Не знал, что под влиянием виталинариума гены кузнеца изменились подобному тому, как кольцо передало свою силу всей семье Бастиана. Поэтому и Тристану приходилось поглощать частички душевных плетений, и ходить сквозь тени он тоже умел. Но, в отличие от хранителя колец, ему не удавалось преодолевать определенные барьеры, и он не мог проникать в души людей так же глубоко, как Бастиан сделал это с Эбби.

– Я тебя не прощу! Никогда тебя не прощу! – ее голос все еще звучал в его голове. Голос Эбби. Хотя, когда он забирал ее плетения, она молчала, потому что в этот момент Бастиан целовал ее. Тем не менее он слышал этот голос, слышал именно эти слова, потому что и она побывала у него в голове. Ее ярость и презрение взорвались внутри него, как бомба. Что ты со мной сделал? И за что? За что? И сейчас он чувствовал себя совершенно разбитым, потому что сожалел о случившемся. Раскаивался – и в то же время нет. Потому что Бастиан понимал: у него не было другого выбора.

Он бросил взгляд на школу Даркенхолл. Она осталась там. Ждала ли она его? Что бы сказала, если бы они встретились? Подошла бы к нему? Накричала бы? Сможет ли она когда-нибудь снова довериться ему до такой степени, чтобы снова поцеловать его?

Бастиан вздохнул. Думать сейчас о поцелуях с Эбби совсем уж неуместно.

Он же хранитель кольца. У него есть определенные цели и обязательства. Медлить нельзя. Особенно сейчас, когда он, проникнув в душу мачехи, выяснил планы Константина Кросса и группы его сообщников на кольцо души. Он не мог так просто отделаться от чувств и стремлений, но сейчас в первую очередь он поразмыслит над тем, как остановить Кросса.

К лодочному сараю он шел пешком, не перепрыгивая из тени в тень, и все его мышцы горели, когда он наконец выбрался на берег, вытащил гичку из воды и отнес ее на место. Рубашка вся промокла от пота. С тоской посмотрев в сторону общежития школы, где наверняка находилась Эбби, он скользнул через тень в свою комнату. Снял с себя потную окровавленную майку, при этом случайно задев шрам под сердцем. Он снова будто вспыхнул и начал кровоточить.

Пути назад не было. Все, что произошло, случилось не зря. Он открыл кран и посмотрел в зеркало. Темная паутина на его коже поблекла, и тот, кто увидел бы его сейчас, ни за что не догадался бы, кто он такой. Никто не понял бы, что он только что вернулся с миссии по спасению мира от Константина Кросса.

И еще Бастиан знал, с чего лучше всего начинать.

Светоносец

В темноте мраморные статуи ангелов, стоящих у входа в мавзолей, больше походили на демонов. Внутри у Кросса все горело, а кольцо на пальце больно обжигало кожу. Кладбище уже полностью погрузилось во мрак, и туман клубился между рядами могил. Было холодно и душно, и все же на лбу у него выступил пот.

Скорчившись от боли, Константин еле добрался до мавзолея. Его хрипы звучали неестественно громко. Последние несколько дней он ходил по лезвию и сейчас чувствовал себя совершенно вымотанным. Ныло все тело. Гравий под его нетвердыми шагами хрустнул, и он остановился, чтобы осмотреться. Деревья покачивались на ветру, зловеще шелестя листьями.

– Оторвался! – со стоном проговорил он и поспешил под изящный свод мавзолея.

Мельком взглянул на часы, а затем, стараясь не обращать внимания на боль, вытащил расческу из кармана рубашки: во время побега от Бастиана Тремблэя волосы совсем растрепались. Хотя в последнее время его почти не интересовало, как он выглядит со стороны, но казаться слабым и жалким ему совсем не хотелось, особенно учитывая, с кем ему сейчас предстоит говорить. Он сплюнул себе на ладони, а затем пригладил кончики волос и снова провел по ним расческой. Коснулся глаза – тот сильно распух. Тут плевок бы не помог. Остался бы шрам. Он скривил лицо и застонал, продолжая приводить себя в порядок. Вид у него сейчас, должно быть, как после схватки с диким медведем. Частички плетений Эбигейл Вудс все еще пытались вырваться из его тела, из подмышек, из пупка… К тому же эта фурия ткнула его карандашом в бок. Не слишком серьезная рана по сравнению с остальными. Ткань брюк прилипала к ногам, и, когда он поднял руку, боль до сих пор не отступила, хотя кровь уже успела свернуться. Казалось, все его тело сейчас состояло только из боли, которая и не думала утихать: поглощенные плетения все пытались сломать ему кости. Он провел кольцом по шее, по груди… Удивительно, но это сработало. По крайней мере, на некоторое время ему стало немного легче.

Измученный и обессиленный, Кросс прислонился к мраморной колонне у могилы ребенка. Его тень сливалась с тенью от статуи ангела, и ему стоило только протянуть руку, чтобы пройти сквозь нее и чуть ослабить бушевавшую внутри боль, но он этого не хотел. Потому что, хоть боль его и мучила – могла даже раздавить и уничтожить его, не будь на нем сейчас кольца души, – он чувствовал себя таким могущественным, как никогда.

Он обладал волшебным кольцом. Вобрал плетения другого человека, и окружающие его тени теперь казались ему книгой, которую он уже сотни раз видел на полке, но теперь наконец-то смог разобрать шрифт. Этот день, его прыжки сквозь тени… Пожалуй, это стало самым волнующим, что он когда-либо испытывал. Он словно заново родился.

Кросс счастливо рассмеялся, но тут же схватился за ребра. Снова боль. И все же, несмотря на нее, он все равно чувствовал себя богом.

Он был светоносцем!

Задыхаясь от восторга, мужчина воздел руки к небу. Силы снова вернулись. Теперь он мог бы вернуть то, чего так долго жаждал. Нет, больше ничто и никто не сможет его остановить!

Скрип шин по щебню вернул его в реальность, и он опустил руки. Расправил плечи и ждал, по-прежнему стоя неподалеку от спасительных теней.

Машина приближалась. Потом появилась еще одна. Прожекторы прорезали туманные сумерки, и окружающие надгробия приобрели едва заметные очертания. Прямо перед мавзолеем остановился черный лимузин. Из другой машины вышли двое мускулистых охранников. Послышался характерный треск рации, и, хотя свет фар бил прямо в глаза, Кросс догадался, что эти парни вооружены. Они внимательно осмотрели окрестности. Только тогда из лимузина вылез человек, с которым Константин собирался здесь встретиться.

Он инстинктивно сжал кулаки и глубоко вдохнул, чтобы выглядеть более расслабленно, чем был на самом деле. Шагнул навстречу Заку Морану, но прежде, чем он успел сказать хоть слово, тот рявкнул на него:

– Черт побери, Кросс! Вы хоть знаете, сколько сейчас времени?

Кросс почувствовал себя застигнутым врасплох. Его напряженные плечи слегка подались вперед, и ему пришлось зажмуриться, чтобы придать своему голосу необходимую решимость.

– Только не говорите, что до этого никогда не срывались посреди ночи ради важного дела.

Моран фыркнул.

– И насколько же это важно?

Константин сглотнул. Презрение в голосе Морана порядком его разозлило. Не пытаясь скрыть раздражение, он похлопал ладонью по мраморному саркофагу.

– Зависит от того, насколько важен для вас ваш ребенок, – сердито отозвался он. – Вы хотите ее вернуть или?..

Он злорадно хмыкнул, заметив, как Моран побледнел.

– Руки прочь, Кросс, – пригрозил он и подошел к Константину. – И не смейте сюда больше приходить! Могила моей дочери не то место, где я веду переговоры!

Константин кивнул и невозмутимо вытер пот со лба. Все шло немного не по плану. Даже совсем не «немного».

– Они ищут меня! – Кросс постарался оправдать выбор места встречи. – Я не могу вернуться домой. Вы же не думаете, что Тремблэи решили просто подарить мне кольцо души?

Лицо Морана чуть смягчилось, и он утвердительно кивнул.

– Следовало ожидать, что это произойдет. А вы что же, не приняли никаких мер предосторожности? У вас нет надежного укрытия? – он посмотрел на Константина, словно пытаясь понять, в здравом ли он сейчас уме. – Что вы будете делать дальше? Вы об этом подумали? Как вы собирались защищать кольцо души? Добывать кольцо сердца и кольцо памяти?

Константин пригладил растрепавшиеся волосы.

– Ну, я…

– Как хорошо, что я и сам знаю, что делать дальше.

– У меня тоже есть план, я…

Моран махнул рукой.

– Братья уже знают, что мы задумали. Бастиан выкачал душу из Маргарет-Мод, – тут он покачал головой. – Ох, бедняжка Маргарет… Обидно за нее, она ведь так нам помогала… А теперь просто жалкое создание!

Константин с трудом подавил тревогу. Ведь Маргарет-Мод действительно поддерживала его, делала все, чтобы он смог заполучить кольцо души. Много, много лет… Его верная напарница даже вышла замуж за тогдашнего хранителя. А сам он каждый день забирал малую частицу ее души, чтобы кто-нибудь случайно не раскрыл их план. Сейчас же дело приняло новый поворот. С Тремблэями шутки плохи. И теперь они шли за ним по пятам.

Он поднял глаза и посмотрел на миллиардера. Он ненавидел его надменный вид, его презрение ко всему, что он, Кросс, делал. И все же в данный момент без его помощи было не обойтись.

– Бастиан Тремблэй потерял контроль. Без своего кольца он продержится максимум две недели. Думаю, он и сам осознает все риски и потому приложит все усилия, чтобы вернуть то, что принадлежит ему.

– Я мог бы хранить кольцо в надежном месте, – предложил Моран. Константин только хмыкнул.

– Вы же не думаете, что я его сниму?! – весело воскликнул он и поднял кулак, чтобы украшение сверкнуло в свете прожектора. – Мне нужна защита и немного времени, чтобы оправиться после всех пережитых волнений, но кольцо останется у меня.

Моран мрачно посмотрел на него, однако не проронил ни слова.

Константин чувствовал себя неуютно под этим взглядом и поэтому продолжал говорить.

– Эта девушка, Эбигейл… Она, должно быть, знала, что ее отец жив, иначе не появилась бы в Уэймуте. Джек Вудс устроил там кузницу. Вряд ли это случайность.

Моран кивнул и нежно погладил мраморную крышку гроба, под которой покоилась его дочь.

– А она знает, где он сейчас?

Кросс пожал плечами.

– Возможно. Кажется, она хорошая актриса. Я ведь и сам сначала поверил, что она не в курсе, что ее отец выжил в той аварии. Она так убедительно разыграла негодование, когда я сказал ей, что он, возможно, еще жив. И Тремблэями она очень умело манипулировала, чтобы украсть кольцо. Ее плетения чернее ночи. Вина, боль и агония переплетены в ней так плотно, что трудно определить, когда она лжет. Эбигейл вполне может знать, где скрывается ее отец.

– Значит, надо спросить ее, – Моран стряхнул пылинки со своего пиджака. – В конце концов, она нам все расскажет.

Константин кивнул. Его первостепенной задачей было найти кольца. Затем ему понадобилась бы помощь единственного кузнеца Англии, способного расплавить их. И чем быстрее они его найдут, тем лучше. Медлить никак нельзя. Он нуждался в виталинариуме, только это могло облегчить боль его единомышленников. Он был светоносцем!

– А что, если она не захочет говорить? – спросил Кросс, потому что цель казалась ему такой близкой – и в то же время такой недостижимой.

Моран поджал губы и холодно посмотрел на него.

– Маргарет-Мод тоже не хотела говорить. Тем не менее Бастиан нашел способ сломать ее. Вы поглотили часть души Эбигейл, значит, теперь можете тщательно ее изучить. Рано или поздно правда выйдет наружу. Лучше, конечно, чтобы это случилось пораньше.

Кросс поежился. Теоретически он действительно осмелился бы сделать это, но за это пришлось бы заплатить ужасную цену. Уже сейчас плетения девушки могли в любой момент разорвать его на части. Рука машинально потянулась к синяку под глазом. Исследовать душу Эбби так, как это представлял себе Моран, Константин считал настоящим самоубийством. Но перед Заком он не хотел казаться слабым, поэтому лишь молча кивнул.

Миллиардер и не ожидал ничего другого.

– Итак, Эбигейл Вудс. Где мои люди могут найти ее?

– Что вы задумали?

– Хочу побеседовать с ней. Но для этого хорошо бы заранее выбрать место встречи, не так ли?

– Вы хотите ее похитить?

Моран усмехнулся.

– О чем это вы, Константин? Я не собираюсь никого похищать. Я сейчас поеду домой, выпью с женой чашечку чая на завтрак. Что же до вас… – он пренебрежительно поднял одну бровь. – Думаю, вам будет лучше поднабраться сил в моем медцентре. Потому что выглядите вы, мягко говоря, неважно, и это может привлечь нежелательное внимание. Там Тремблэи вас искать не будут. Там вас вообще никто не будет искать. Мои ребята вас отвезут.

«Безопасность – это, конечно, хорошо», – подумал про себя Константин. Он был невероятно измотан, и буря глубоко внутри не давала расслабиться ни на минуту. Ему требовался хороший отдых. Притом стоило поскорее привыкнуть к кольцу. Единственное, чего он сейчас хотел, это покой в душе. Однако еще больше он хотел увидеть свою жену Лизбет. Он снова вытер пот со лба.

– И как мы тогда доберемся до девушки? – спросил он. – Вы что, хотите просто похитить ее из комнаты общежития? Думаете, никто не заметит ее отсутствия?

Моран закатил глаза.

– Послушайте, это уже моя забота. Не ваша. Я дам вам знать, когда она будет у меня.

С этим Моран отвернулся и склонился над мраморным саркофагом, легко коснувшись губами светлого камня, а затем, не сказав больше ни слова, покинул мавзолей. Хлопнула дверца, взревел мотор. Лимузин тронулся с места.

– Зак приказал, чтобы я отвез вас в медцентр, – крикнул один из вооруженных охранников, указывая на машину сопровождения. – Так что поторапливайтесь. Не хочу возиться с вами всю ночь.

Кросс снова сжал кулаки. Ни Моран, ни его люди не питали к нему должного уважения. Они не знали, кто он? Или, может, не понимали? Он протянул руку в тень рядом с собой и вышел прямо перед охранником. Тот вздрогнул и потянулся за пистолетом под курткой. Константин только ухмыльнулся.

– Не переживайте, я уже готов ехать, – подчеркнуто дружелюбно отозвался он, снова нырнул в тень и оказался в машине. Нет, этот здоровяк не мог причинить ему вреда. И это его веселило. Кросс не мог дождаться, что произойдет, когда он наденет и два других кольца.

Желание не стихает

Прозвенел звонок, и все вышли во двор на перемену. Тристан не мог отвести от Эбби взгляда. Она сидела на лавочке под дубом и листала книгу. Но мысли ее витали где-то очень далеко, и в содержание книги она едва ли вчитывалась.

Сам он тоже мысленно перенесся куда-то прочь от Даркенхолла, почти не слыша своих приятелей, вовсю обсуждавших, какую вечеринку они закатят в следующую пятницу. А он все смотрел на Эбби. Ее красота сводила с ума, а плетения завораживали. Конечно, они стали значительно тоньше после того, что сделали с Эбби Бастиан и Кросс. И теперь Тристану казалось, что остатки ее душевных плетений кружились вокруг нее в каком-то ритуальном танце. Они двигались намного быстрее и свободнее. Но это касалось не всех плетений девушки. Он не сводил взгляда с бледного пурпурного пятнышка, очерчивающего плетения ее сердца. Они выглядели такими хрупкими, едва пульсировали. Но все же… они прекрасны! А как они засияли, когда Тристан поцеловал Эбби!.. Ее сердечные плетения еще были очень слабыми. Но Тристан знал, что это можно изменить. И он мог это сделать.

Тут Тристан тяжело вздохнул. Попытался переключить мысли на что-то другое – его охватило слишком уж сильное желание подойти к ней. Нельзя. Она хочет побыть одна. Потому что ей страшно, это читалось по ее тонким плетениям ониксового цвета. А еще Эбби чувствовала… вину. И из-за этого старалась не смотреть лишний раз в его сторону. Но за что она себя винит? За то, что они целовались?..

Тристан угрюмо поджал губы и взъерошил волосы.

Нет, это Бастиан во всем виноват. Он поцеловал ее раньше. И теперь, чем больше времени Тристан проводил с Эбби, тем тяжелее ему было представлять ее с Бастианом. Сам он не планировал тот поцелуй, но для него это оказалось намного важнее, чем он мог ожидать. И теперь ему хотелось большего. Хотелось продолжения. Он жаждал ее поцелуев так же сильно, как и частичек ее плетений.

– Кросс подобрался к ней так близко… – с завистью подумал Тристан и небрежно пнул камешек. – И Бастиан тоже смог подобраться к ней, – едва слышно прошептал он, поджав губы. Только сам он сдерживался из последних сил. Не только из уважения к Эбби, но и из страха перед силой ее плетений.

В тот же миг в нем проснулся голод. Тристан сжал кулаки и машинально спрятал руки за спину. Лишь бы никто не заметил…

От мрачных мыслей его отвлек один из гребцов.

– Я принесу пива! А еще приведу одну горячую цыпочку…

– Новую пассию твоего отца? – хмыкнул другой. Между ними разгорелась перебранка, но Тристан не собирался их слушать: молча схватил рюкзак, перекинул его через плечо и поспешил к лодочному сараю. Его голод не был проблемой, он это знал, потому что ярость удалось бы довольно легко укротить. Он обладал достаточной силой, чтобы утихомирить собственных демонов. Сейчас его намного больше занимало другое, нечто, что являлось для него совершенно новым. Чувство сильной привязанности. Интересно, что чувствовала Эбби, когда смотрела на него? Когда целовала? Вскружило ли это ей голову?

– Эй, да что это с тобой сегодня? – крикнул один из его приятелей, который трусцой проходил мимо. – Ты же всегда первый на тренировках!

– Оставь его, – пришел ему на помощь другой. – Не видишь разве, какой синяк? И как только угораздило?..

– Вот что бывает, когда переусердствуешь с вечеринкой, – усмехнулся тот, что стоял к Тристану ближе всех.

– О да, вечеринка, – ворчливо согласился Тристан. – Вечеринка удалась, это точно…

Да, пожалуй, звучит довольно правдоподобно. С его приятелями наверняка бывало то же самое: перебрали с алкоголем, а потом случайно упали или врезались в дверной косяк. А в то, что это Константин Кросс ударил его кузнечным молотом, они бы все равно не поверили.

Тристан последовал за своими друзьями, которые все еще обсуждали его поведение, через парк к воде. В последний раз оглянулся на Эбби, сидевшую на лавочке. Ее волосы сияли в солнечном свете почти так же ярко, как пурпурные сердечные плетения. Черный узор на коже Тристана уплотнился, но он знал, что сможет контролировать это. Сейчас сможет. Теперь он сильнее и собраннее, чем тогда, на вокзале Уэймута, где Эбби, рыдая, прижималась к нему. Тогда ее душа напоминала распахнутую дверь, будто сама приглашала его войти. Тристана же ослабила борьба с Кроссом. А девушка так отчаянно цеплялась за него, испытывая ужасную боль. Мистер Кросс сделал ей больно. Брат заставил ее страдать…

При одном только воспоминании о том дне темные полосы на его руках пришли в движение.

Он ускорил шаги к лодочному сараю, прыгая сразу через несколько ступенек вниз.

Тристан мог бы взять частичку души Эбби, воспользовавшись ее слабостью. И он хотел этого. Господи, да ничего другого он и не желал! Тоска, что терзала его не первую неделю, становилась все более невыносимой. Внизу, у воды, дул порывистый ветер, и незапертые ворота лодочного сарая с грохотом ударялись о дощатую стену, но Тристан почти не обращал внимания на стук. Перед его мысленным взором возникли другие ворота. Врата в душу Эбби.

Он уже очень близко подобрался к ее душе, но за этими вратами оказалась темнота, которая напугала его. И мрак исходил не только от тех немногих оставшихся ониксовых плетений Эбби. Нет, эта тьма лежала не в душе Эбби. Не в сердце и не в воспоминаниях. Нет… Будто Эбби сама являлась тьмой.

И это напугало его так, что он с трудом смог перевести дыхание.

Тристан провел рукой по волосам и, в последний раз бросив взгляд в сторону парка, вошел в лодочный сарай и кинул свой рюкзак на деревянную скамью рядом с воротами. Через голову стянул рубашку, потянулся за своей гребной майкой, стараясь больше не думать об Эбби и ее поцелуе.

Он поспешил надеть майку, прежде чем кто-нибудь из товарищей по команде заметит темные полосы на груди, но одна мысль не отпускала его.

Он нуждался в Эбби. Только в ней одной.

Тристан поспешно переоделся в спортивную форму, и ему стало легче дышать. Затем он схватил гичку и последовал за своей командой к Темзе, которая в свете солнца стала казаться почти черной. Такой же, как душа Эбби.

* * *

Глубокий свет ударил мне в глаза, когда я устало перемешивала суп в тарелке перед собой. Столовая пустовала, если не считать двух ботаников слева от входа, которые что-то высчитывали на калькуляторах, да на кухне еще слышался грохот тарелок.

Я зевнула и посмотрела на солнце, пытаясь хотя бы примерно определить, сколько сейчас времени.

В висках неприятно застучало.

Дверь столовой скрипнула. Кто-то быстрыми шагами подошел ко мне сзади. Я повернулась и, ослепленная послеполуденным солнечным светом, взглянула на Тристана.

– Есть новости? – спросила я, подавляя очередной зевок. Синяк под его глазом нисколько не уменьшился. Похоже, тренировка недавно закончилась и он только вышел из душа, потому что его волосы до сих пор не высохли и пахли шампунем. Выглядел парень довольно уставшим.

– Нет, новостей никаких.

– Тогда что ты тут делаешь?

Тристан фыркнул.

– Может, я просто тоскую?

– Интересно, по чему это такому ты тоскуешь?

Его ухмылка стала шире.

– Скоро стемнеет. А на вилле так одиноко. Пошли со мной, – он подмигнул. – Кровать в моей комнате намного мягче, чем в вашем общежитии.

– Да ты спятил!

– Есть немного. Любовь, она сводит с ума! – Тристан соблазнительно улыбнулся. Ух, другие девчонки бы тут же упали к его ногам!.. Он шире открыл окно, выходившее в зимний сад, и махнул рукой в сторону виллы.

– Нет, спасибо. И вообще, одну ночь ты как-то смог провести один.

– Почему ты думаешь, что тогда я находился в одиночестве? – его многозначительный взгляд говорил красноречивее слов. Пояснения казались излишни.

– Господи, Тристан! – простонала я и поднялась из-за стола. Суп и так уже давно остыл. – Иногда я просто не понимаю…

– Не понимаешь, что во мне нашла? – он взял мою тарелку и заговорщически подмигнул. – На самом деле все очень просто. Я горячий парень!

– Придурок ты! – фыркнула я. – Вообще-то я не это имела в виду.

– А что?

– Иногда я не понимаю, что, черт возьми, с тобой не так!

Он расхохотался.

– Но ты не можешь не признать, что я горяч.

Он поставил тарелку в окно, где принимали грязную посуду, пока я наблюдала за ним издалека. Да, симпатичный. Милый. И он сам это осознавал. А потому я с наигранным энтузиазмом воскликнула:

– О да, ты горяч, очень-очень горяч! – я нарочно преувеличивала, а потом, дождавшись, когда он ко мне подойдет, едко добавила: – Только вот стоит узнать тебя поближе…

Тристан не дал мне закончить, рассмеявшись и подняв обе руки вверх:

– Ладно, ладно, если ты сегодня ночью предпочитаешь общество своих подружек, я, пожалуй, пойду, пока ты не обидела меня еще сильнее.

Наши взгляды встретились, и он с высокомерным видом ухмыльнулся. Темные полосы на его коже выглядели почти незаметно, и все же их вид меня очаровал. Тристан, безусловно, был красив. Не такой крупный, как Бастиан, с кожей на тон светлее, чем у брата, но все же… Красота Тристана бросалась в глаза.

– Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. Что ты справишься. И без меня тоже справишься, – буркнул он и, пока мы выходили из столовой, пальцем отбросил мои волосы в сторону, чтобы сказать мне прямо на ухо: – Но знай, если я тебе понадоблюсь… Ты знаешь, где меня найти. – По коже пробежали мурашки.

Я рассмеялась и чуть отстранилась. Коридор опустел, и казалось, что мы остались одни в этом мире. Голубые глаза Тристана весело блеснули, а паутина на руках стала темнее.

Бархатистый тон его голоса словно проникал мне под кожу, и я чувствовала, как та часть меня, которой всегда очень не хватало любви и ласки, была особенно восприимчива к его словам. Но Тристан являлся демоном-соблазнителем, а я – лишь одной из многих, кто попался в его сети. И мне это совсем не нравилось.

Я уже как раз собиралась сказать ему об этом, когда пронзительный крик заставил нас резко оглянуться.

– Что там происходит? – испуганно спросила я. – Это не Бастиан случайно?

– Голос-то девчачий, – фыркнул Тристан и скользнул в ближайшую тень. Вот так всегда: только что здесь, а потом раз – и его нет. Я выругалась и помчалась по школьному коридору на крик, доносившийся со стороны комнат для девочек. Сердце колотилось как сумасшедшее. Мысли, одна другой абсурднее, крутились в голове. Что только что произошло? Бастиан вернулся? Или Кросс? А вдруг это отец?

– Помогите! Кто-нибудь, помогите!

Я узнала голос Жасмин еще до того, как свернула за угол.

Слезы катились по ее веснушчатым щекам. Она буквально задыхалась от плача и дрожала как лист на ветру.

– Эбби, – с трудом выдавила она, оглянувшись ко мне.

– Жасмин! – ее страх передался и мне. – Что случилось?

Что у нее за вид? Господи… Ее колотила мелкая дрожь, когда она бросилась мне на шею, и поэтому я утешающе погладила ее по спине. Я недоуменно посмотрела на вышедшего из тени Тристана, в то время как в висках у меня снова неприятно застучало, да еще и с удвоенной силой.

– Что тут произошло? – он тоже казался смущенным. Парень оттащил меня с Жасмин в сторону, чтобы никто нас случайно не увидел, но большинство учеников сейчас наверняка находились в другом крыле, в комнате отдыха, и поэтому в коридоре никого не было видно.

– Жасмин, – повторил он вопрос нетерпеливым тоном. – Объясни, что случилось?

Та вдруг странно дернулась всем телом и завизжала, как перепуганная косуля.

– Там кто-то был! В нашей комнате!

– Слишком много шума, – прорычал Тристан, оттесняя меня в сторону и хватая Жасмин за плечи. – Жасмин! – он приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. – Эй, давай успокаивайся.

– Я… я… не могу… – пролепетала она, заикаясь. – Я… я…

Тристан оглянулся на меня.

– У нее паническая атака.

Да, похоже на то. Жасмин будто не хватало воздуха, и она уже даже не кричала, а выла, изо всех сил пытаясь вырваться из крепкой хватки Тристана.

– Впрочем, неудивительно, – пробормотал Тристан. – Я слышал от Бастиана, что одна из причин ее пребывания в Даркенхолле – это вот такие приступы, потому что однажды в дом ее родителей ворвались, где она находилась одна с няней. И Жасмин плохо с этим справлялась.

– А теперь все повторилось… Кто-то прятался в нашей комнате! – У меня волосы на затылке встали дыбом. Бедная Жасмин… Я снова окликнула ее, но она, видимо, уже не понимала, где она и кто перед ней: ее сковал страх. Я посмотрела на Тристана. – Надо что-то предпринимать!

– Я тоже так думаю, – согласился он и проверил, не идет ли кто. Нет, в коридоре, как и раньше, остались только мы втроем. И тогда он коснулся лица Жасмин, отчего по ее щекам, подбородку и шее начали медленно расползаться темные паутинки. В следующую секунду моя подруга с облегченным вздохом обмякла в объятиях Тристана. Ее глаза закрылись, и она легко соскользнула бы на пол, если бы он ее не поддерживал. Его руки переместились с ее подбородка на шею, и я отчетливо увидела, как Тристан забирает ее панику, – наблюдала, как частички ее души последовали за движениями его пальцев. Затем он поднял Жасмин на руки и понес ее в нашу комнату.

Там все было вверх дном, а содержимое наших шкафов, комодов и сумок валялось на полу.

Тристан бросил на меня многозначительный взгляд. На его лице читалось беспокойство. Я поняла, о чем он думает: это не могло быть обычной случайностью.

Затем он осторожно уложил Жасмин на кровать и глубоко вдохнул, прежде чем забрать еще немного ее плетений. И ее страх.

При этом Тристан не выглядел и вполовину таким опасным и пугающим, как Бастиан, когда забирал мою душу. Глаза Тристана оставались человеческими, и темные полосы не покрывали все его тело.

Он, похоже, не глядя мог контролировать то, что делал, потому что в какой-то момент вдруг оглянулся на меня.

– Я ей помогаю, – шепотом сказал он. – Это для ее же блага.

Я видела, что он надеется, что я смогу понять. Хотя Тристан и знал, как я ненавижу подобные ритуалы. Но все же… Жасмин постепенно успокаивалась.

Он чуть отстранился от нее. На его коже все еще пульсировали темные полосы, и глаза его на миг неестественно блеснули. Но только он моргнул, как радужка снова стала прежней. Парень провел рукой по волосам, и через мгновение он стал выглядеть, как обычно, будто ничего и не произошло.

Тристан по-прежнему не отрывал от меня взгляда.

– Для ее же блага, – тихо повторил он.

– Где я? – спросила Жасмин и села на кровати, шмыгнув носом. Она оглядела комнату, и тут же у нее опять перехватило дыхание от страха.

– Ты потеряла сознание, – ответил Тристан и внимательно посмотрел на меня.

Жасмин потерла виски.

– Ох… Да, верно.

– Жасмин, что именно здесь произошло? И где Эсме? – спросила я.

Жасмин прикусила губу, и я уже испугалась очередного срыва, когда Тристан осторожно положил ей руку на спину, готовый предотвратить новый приступ паники.

– Эсме в комнате отдыха, – ответила Жасмин дрожащим голосом. – Я тоже туда шла, я… только хотела взять кардиган, как… – она схватила меня за руку. – В нашу комнату кто-то пробрался! – глаза ее снова расширились.

Тристан поджал губы, и я предположила, что он следит за плетениями, окружавшими Жасмин. Его взгляд встретился с моим, и мне показалось, что он снова безмолвно просит прощения. А затем с кончиков его пальцев на спину Жасмин вновь сбежали темные струйки. Жасмин шумно вдохнула и слегка вздрогнула. Только тогда Тристан убрал руку.

– И кто же находился в вашей комнате? – обратился он прямо к Жасмин.

– Простите! Я… Я просто вообще не могу ясно мыслить. Я… Надо звонить в полицию! – она поднялась с кровати и нагнулась за пижамой, которая, судя по всему, упала с кровати. Она стала мять ее в руках, будто хотела выжать, как мокрое полотенце. – Рассказать Эсме. И Маргарет-Мод, и…

– Жасмин, – я схватила ее за руку. – Постой. Сначала расскажи нам, что случилось? Кто это был?

Она мяла в руках пижаму и смотрела Тристану в лицо, словно это придавало ей больше сил.

– Двое мужчин, полностью одетые в черное, пробрались в нашу комнату. Я видела, как они входили, – поспешно пояснила она. – Наверное, думали, что в комнате никого не будет. В это время здесь действительно обычно почти никого нет. – Жасмин тревожно схватилась за горло. Тристан тотчас успокаивающе дотронулся до ее плеча.

– Так, хорошо. Продолжай, – хрипло проговорил он, разглядывая то, что ни я, ни Жасмин видеть не могли. Ее плетения.

– Эти взломщики, они все тут перерыли!.. Шкаф, наши сумки, чемоданы, ящики с нижним бельем, – подруга испуганно прикусила губу. – Я словно окаменела, – призналась она. – Я… не знала, что делать, поэтому пряталась в ванной, пока не убедилась, что они ушли.

– Должно быть, это Кросс, – смущенно пробормотала я. – Или это как-то связано с Бастианом и кольцом?

– Эбби, – предостерегающий взгляд Тристана заставил меня съежиться, и на лице Жасмин отразилось недоумение.

– Если это те же люди, что убили моих родителей, то… тогда Жасмин в серьезной опасности, – бросила я и обеспокоенно посмотрела на Тристана.

– Что? – Жасмин приоткрыла рот. – Ты это о чем? – потребовала она с большей решительностью, чем я от нее ожидала. – Эбби, о чем ты говоришь?

– Жасмин, слушай. Это… чертовски длинная история, и… и она по-настоящему безумная, ты просто не поверишь…

– И мы не будем ее сейчас рассказывать, – сердито перебил меня Тристан, он подошел ко мне и угрожающе посмотрел на меня. – Тем более мы не будем говорить об этом Жасмин, которая все принимает близко к сердцу, – тихо процедил он сквозь зубы.

– Тебе придется ей все объяснить, если не хочешь, чтобы об этом узнала вся школа! – шепотом возразила я ему. – Ты тоже не хотел, чтобы Бастиан сказал мне правду. И это при том, что право на правду имеет каждый!

Тристан гневно сузил глаза.

– Ради всего святого, Эбби! Эта правда – не для всех! Неужели ты не понимаешь?

– Жасмин уже и так по горло в дерьме. Думаешь, она без нас не заподозрит что-то неладное?

– Эй, о чем вы там шепчетесь? – неуверенно окликнула нас Жасмин.

– Ни о чем, – через плечо бросил Тристан, потирая затылок. Потом он решительно посмотрел на меня. – Ладно же, Эбби. Я позабочусь о том, чтобы исправить это дерьмо, – буркнул он, раздраженно закатывая глаза. – Но твоя совесть реально действует на нервы. Все было намного проще, когда… – он не закончил, схватил телефон и вышел из комнаты. Я не знала, кому он звонит, слышала только его слова: – Срочно приходи. У нас проблема.

Жасмин, спотыкаясь, подошла ко мне и схватила за руку.

– Да что происходит, Эбби? – спросила она, и замешательство в ее взгляде показалось мне слишком знакомым. Ведь несколько дней назад я чувствовала то же самое.

– Не знаю, – солгала я, начиная наводить порядок. Мне хотелось сказать Жасмин правду. Хотелось снять груз с моей нечистой совести.

Я посмотрела ей в глаза, и чувство, совершенно чуждое до этих пор, распространилось у меня внутри. Привязанность. Я могла бы довериться кому-нибудь. Могла бы поделиться этой тайной. Я бы радовалась тому, что обрела подругу. Настоящую подругу. Но вместо этого я хранила множество секретов.

Поместье Каерхеев

Бастиан вылез из машины и расплатился с водителем. Подождал, пока машина развернется и снова уедет в сторону Лондона. Перед ним во всем своем великолепии открывался вид на поместье Каерхеев. Прошло уже довольно много времени с момента его первого визита сюда. И все же подъездная дорога, обсаженная березами, показалась ему такой знакомой, словно это произошло только вчера. Везде – сочно-зеленая трава. А на воротах – фирменный знак агентства «От сердца к сердцу», небольшой размер которого, впрочем, соответствовал роскоши всего поместья.

Неторопливо Бастиан направился к отделанному песчаником особняку. Двойную лестницу, ведущую в усадьбу через обе стороны, будто специально создали для романтиков. Лестничные столбы оплетали вьющиеся розы и плющ, а широкую зеленую площадку у дома обрамляли маленькие, аккуратно подстриженные кустики. Китайские глицинии в полном цвету тянулись от входа на запад, дальше, в сторону конюшен. Бастиан на миг остановился, чтобы рассмотреть холмистые сопки. Благородные лошади рысью перебегали от забора к забору. Топот копыт напомнил ему о прошлом. О временах, когда он регулярно гостил здесь. Этот конный завод приобрел известность далеко за пределами Англии.

И даже если Бастиан сам не очень интересовался лошадьми, он все-таки видел, что эти лошади были особенными. Как, впрочем, и все обитатели поместья.

Бастиан как раз собирался идти дальше, когда его внимание привлекла всадница, которая мчалась к нему верхом на вороном скакуне. Длинные белокурые волосы наездницы выбивались из-под шлема, а светлые облегающие бриджи подчеркивали ее стройные ноги. Она будто слилась в одно целое со своим конем.

Бастиан сделал шаг в сторону, потому что девушка, судя по всему, не хотела сбавлять скорость.

Гравий кружился под копытами арабского жеребца, и его черная грива едва не хлестала всадницу по лицу. Бастиан не сводил с нее глаз, любуясь ее стилем верховой езды, хотя сама встреча с ней его не слишком радовала.

Конь наклонил голову, затем вдруг встал на дыбы прямо перед ним и громко заржал. Девушка почти выпрямилась в стременах и, кажется, только чудом смогла удержаться в седле. Тяжело дыша, конь опустился на все четыре копыта, и Бастиан отступил на траву, чтобы не мешать фыркающему жеребцу.

– Впечатляет, – обратился он к всаднице. Нетрудно было понять, что она в замешательстве от его неожиданного визита.

– Сама знаю, – она посмотрела вниз, будто ожидала увидеть еще незваных гостей, и сняла шлем. – Что тебе здесь нужно, Бастиан?

Жеребец под ней беспокойно переступал с ноги на ногу, и Бастиан увидел, как грудь скакуна блестит от пота.

– Я тоже рад снова тебя видеть, Виктория, – улыбнулся Бастиан, игнорируя ее не слишком дружелюбное приветствие.

Девушка тряхнула светлыми локонами, скривила лицо и вздохнула.

– Полагаю, ты здесь не случайно? – спросила она и спешилась. Налетевший ветер слегка взъерошил ее прическу. Она взяла коня под уздцы и снова посмотрела на гостя. – Так что же произошло? Рассказывай.

Бастиан перевел дыхание. Виктория обладала такими же зелеными глазами, как и все Каерхеи. Теми же светлыми волосами.

– Если ты пришел из-за Скай… – она покачала головой и решительно вздернула подбородок. – то ты зря потратил время. Только-только все начало налаживаться, и тут вдруг ты решил заглянуть на чашечку чая, – она повела жеребца в сторону конюшен. Бастиан пошел рядом с ней.

– Брось, Викки. Ты прекрасно знаешь, что я сюда не чай пить пришел.

Она бросила на него недоверчивый взгляд.

– Лучше бы ты вообще никогда тут больше не появлялся.

Гравий переходил в булыжники перед обширным зданием конюшни, где несколько конюхов как раз вытаскивали коробки.

Бастиан полагал, что Виктория передаст поводья кому-нибудь из них, но ошибся. Девушка сама ввела жеребца в конюшню, и стук копыт прозвучал глухо, как барабанные удары, возвещающие о поражении в бою. В стойле она отстегнула седло.

– Есть проблема. И Скай это тоже касается.

Виктория чуть приподняла заднюю ногу жеребца, чтобы осмотреть копыто.

– Проблема? Что за проблема? – спросила она, мельком взглянув на Бастиана снизу вверх.

– Речь идет о кольце сердца, – продолжал Бастиан.

Виктория отпустила копыто. Скрестив руки на груди, она посмотрела на него.

– И что?

Бастиан поджал губы. Этого он и боялся: с Викторией бывало непросто.

– Кольцо сердца, оно…

– Викки, – вдруг послышался чей-то голос. – Эй, Викки! Ты где пропала?

Виктория подняла руку, и парень на время умолк.

– Я в конюшне, – крикнула она, переведя взгляд на ворота.

– Мы хотели еще раз подробнее обсудить сегодняшнее мероприятие! А тебя опять нет.

Бастиан сразу узнал этот голос, и, хотя причина его визита была не из приятных, он тем не менее обрадовался.

– Да я бы пришла, но тут один старый приятель пожаловал в гости…

Бастиан заметил, как Виктория пренебрежительно подчеркнула слово «приятель». В этот же самый момент в конюшню вошла ее младшая сестра.

– Чтоб меня!.. Бастиан Тремблэй! – возбужденно воскликнула она, подскакивая к нему.

Бастиан криво усмехнулся.

– Рэйн Каерхей, – только и смог проговорить он, пошатываясь. Она подпрыгивала вверх и вниз, не отпуская его, и ее высокий хвост бил ему прямо в лицо. Девушка осталась все такой же эмоциональной, словно и не прошло трех лет с момента их последней встречи.

– Сукин ты сын! Где ты был столько лет? – возмущенно воскликнула она и похлопала его по плечу.

– Ай! – Бастиан потер место и поднял руки в защитном жесте. – Ты гораздо сильнее, чем в прошлый раз, – поддразнил он, легко дернув ее за волосы.

– Мне сейчас семнадцать, – уточнила Рэйн. – И со мной лучше не связываться, – она рассмеялась и тут же снова обвила его руками. – Боже, я так рада! А Скай уже знает, что ты здесь? Бьюсь об заклад, она с ума сойдет!

– Так же, как и ты? – Виктория явно не разделяла энтузиазма сестры.

– Как я? А что со мной не так? – младшая сестра пожала плечами, засунув руки в карманы джинсов. – Я не сошла с ума, а просто удивлена… – Она усмехнулась Бастиану. – Я же тебя почти сто лет не видела.

– Ему здесь не рады, – жестко проговорила Виктория и ловкими движениями начала чистить жеребца.

– Ерунда! – Рэйн закатила глаза. – Не слушай ее, Бастиан. Я очень рада тебе, правда.

Лицо Виктории помрачнело.

– О, да ты, верно, забыла, что произошло, когда он находился здесь в последний раз? – она бросила сердитый взгляд на Бастиана и Рэйн.

– Это невозможно забыть! – запальчиво выкрикнула Рэйн и подошла поближе к Бастиану. – Но это не только его вина, – она ободряюще улыбнулась ему. – Никто не мог этого предвидеть.

– И все-таки… – Виктория оставалась суровой. – Речь ведь о нашей Скай…

– Слушай, я не за тем пришел, чтобы ворошить прошлое, Викки, – вмешался Бастиан. – Ты знаешь, что я никогда не хотел, чтобы Скай…

– Конечно, она знает, – согласилась Рэйн и погладила его руку. – Мы все понимаем. Тебе не нужно ничего объяснять.

– Я бы не пришел, если бы не боялся, что кольцо сердца в опасности.

– Что? – переспросила Рэйн, и счастливая улыбка тут же сползла с ее лица. Бастиан оглядел конюшню. Они стояли тут одни, так что он мог спокойно говорить.

– Есть один тенеходец, который, если я правильно понял, давно охотится за кольцом души. Это из-за него погиб мой отец. А сейчас он возглавляет группу людей, потерявших кого-то из близких. Они верят, что он поможет им вернуть их, если объединит все кольца.

Рэйн засмеялась, и жеребец Виктории начал беспокойно фыркать.

– Ну, уж это полное безумие! Как эти люди хотят добраться до всех трех колец?

Бастиан сжал кулаки и понизил голос.

– Кольцо души у него уже есть, – сокрушенно признался он, медленно переводя взгляд от одной сестры к другой. Виктория замерла.

– Это все Константин Кросс, учитель из Даркенхолла. Он обманул меня и… украл кольцо души.

Бастиан вспомнил об Эбби и их поцелуе. Одна мысль о том дне заставила его сердце биться чаще. Эбби! Он стиснул зубы. Нет, не думай об этом сейчас, не думай…

– Стоп, ты сказал, он – тенеходец? Как же это возможно? – недоуменно спросила Виктория.

– Он незаконнорожденный ребенок моего деда и воображает, что тоже имеет право на кольцо. Он непредсказуем, и я опасаюсь, что он придет сюда.

– Вот же влипли, – буркнула Рэйн, задумчиво прикусив полную нижнюю губу. – В голове не укладывается! – она раздраженно посмотрела на Бастиана. – Значит, кольца у тебя больше нет?

– Нет.

– И что ты теперь собираешься делать? Ты же понимаешь, что долго тебе без него не продержаться? – спросила Виктория, и голос ее прозвучал немного дружелюбнее. В этот момент позади нее в стойло вошел молодой конюх, и она кивнула Бастиану, чтобы он последовал за ней на улицу. Мимоходом она дала мальчику поручение позаботиться о жеребце и, вытирая руки о бриджи, вышла из конюшни впереди Бастиана и Рэйн.

В тени глициний девушка указала на широко распахнутое окно в главном доме. Цветы стелились по фасаду вдоль решетки, и едва Виктория приблизилась к тени ветвей с голубыми бутонами, как в тот же миг исчезла.

Взгляд Бастиана сосредоточился на тени у распахнутого окна.

– Полагаю, это приглашение? – спросил он.

– Более дружелюбной она быть не могла, – хихикнув, согласилась Рэйн и протянула ему руку.

– Этого я и боялся, – пробормотал Бастиан, взял Рэйн за руку, и вдвоем они скользнули в тень.

Правда, да не вся

Я сидела на подоконнике и смотрела в парк. В остальных комнатах давно погас свет, и тишина казалась какой-то пугающей. С трудом мне удалось отговорить Жасмин от того, чтобы сообщить руководству школы или ее родителям и уж тем более полиции о происшествии в нашей комнате. Эсме, к этому времени уже успевшая вернуться из комнаты отдыха, тоже очень настороженно отнеслась к делу. Ей явно хотелось что-то сказать, но она молчала и вместе с Жасмин бросала недоверчивые взгляды в мою сторону. Я попросила подождать один день. Не странная ли просьба? Однако к подозрительности примешивалось и любопытство, потому что Тристан стоял так близко от меня, что касался кончиком носа моего уха. Я пыталась отстраниться, но он не давал мне этого сделать.

– Сиди, – предупредил парень, положив руки мне на плечи. – Они думают, что между нами что-то есть, так что подыграй.

Я невозмутимо ткнула его локтем в бок. Нечего переоценивать то, что произошло между нами.

– Кстати, а что такое ты им рассказала? – поинтересовался он.

Я фыркнула.

– Сказала, что я здесь из-за кражи. И что Даркенхолл – мой последний шанс. Умоляла не звонить в полицию, потому что они могут решить, что я и есть воровка, – я посмотрела через плечо на Жасмин, которая все еще выглядела неестественно бледной. – Она ведь не знает, что ты забрал ее душу. Не понимает, в чем состоит настоящий смысл тренировок по антиагрессии, которые проводит Бастиан. И не знает, что ты целуешь всех в школе, чтобы забрать у них душу. – Посреди всего этого безумия правда где-то затерялась, что жутко раздражало. Чтобы отвлечься, я снова ударила его локтем в ребра.

Тристан ахнул и схватил меня крепче.

– Я целую не каждую, – прохрипел он, и его губы почти коснулись моего затылка.

– Во всяком случае, меня уж точно никто больше не поцелует, – сказала я и поджала губы.

Тристан усмехнулся.

– Посмотрим, Эбби, – пробормотал он, и от его легкого смеха у меня побежали мурашки по коже.

– Смейся, сколько хочешь. А у меня так никаких нервов не хватит! – серьезно произнесла я, чуть оттолкнув его, и предостерегающе посмотрела на Тристана. Конечно, очень зря я это сделала, потому что из-за его прекрасных синих глаз я тут же утратила решимость и перестала слышать голос совести.

– Они хорошие девушки. Очень хорошие. Мы могли бы стать подругами. Впервые в жизни у меня бы появились подруги. Но из-за тебя я солгала им. Это оказалось намного тяжелее, чем я думала. Они ничего не знают о прыжках сквозь тени и ваших способностях, так что лучше бы…

– …лучше бы я пока не срезал путь через тени? Ты это хотела сказать?

Боже, я ненавидела, каким невероятно милым выглядел Тристан, когда он так издевательски усмехался. В этот момент они с Бастианом мало походили друг на друга: тот в основном производил впечатление задумчивого и серьезного парня, хотя и не менее привлекательного.

– Да, так будет лучше, – согласилась я с ним, стараясь не обращать внимания на то, как сильно он меня смущает. До сих пор в моей жизни не существовало человека, которого я считала бы интересным или из-за которого не спала бы ночами. Но вот я пришла в эту школу для проблемных подростков, и тут появилось сразу два симпатичных парня, которые… мне понравились? Ну, в общем, как-то так, да…

Бастиан и Тристан – два брата. Такие разные. И все же нас троих связывало нечто, не поддающееся объяснению. Это было чувство – а чувств, если верить Бастиану, следует опасаться.

Но могла ли я по-настоящему доверять Бастиану Тремблэю? Могла ли действительно доверять одному из них?

Я прислонилась к окну и посмотрела в лицо Тристану. Длинные светлые волосы (пожалуй, уже чересчур длинные) небрежно свисали ему на глаза. Синяк тускло переливался, но он, казалось, уже даже не замечал его.

Тристан по-прежнему был мне гораздо ближе, чем нужно, но, возможно, в этом вопросе он действительно не ошибался. Мои соседки по комнате решили нас пока не трогать и ни о чем не расспрашивать, потому что представляли нас с Тристаном парой.

В последние дни это являлось темой номер один всех разговоров на школьном дворе, потому что кто же не любит обсуждать чужие отношения?.. И Тристана, казалось, ничуть не смущало, что все в Даркенхолле так думают. По глазам парня я видела, что то, как близость с ним выводила меня из себя, только еще больше его раззадоривало. Он положил руки на мою талию, будто это считалось чем-то само собой разумеющимся, и его ноги коснулись моих.

– Значит, они доверяют тебе? – тихо спросил он, кивая на девочек.

– Думаю, да.

Тристан кивнул.

– Хорошо.

– Так что нам делать? Ты хоть представляешь, что это были за люди? И что они могли искать в нашей комнате?

Тристан пожал плечами.

– Если Кросс имеет к этому какое-то отношение – а, судя по всему, так оно и есть, – то он, безусловно, хотел получить информацию о твоем отце, – размышлял он вслух.

– Но я сама ничего не знаю об отце! Я ведь до недавнего времени даже помыслить не могла, что он выжил!

– Тогда те парни не найдут никаких зацепок.

– Да, верно. И им явно не понравится такой исход.

– Не понравится. Думаю, Кросс нам доставит еще немало неприятностей.

– А что, если это вовсе не Кросс? Бастиан же преследовал его и, возможно, уже догнал, а эти люди хотели… – я потерла виски. – Я уже не знаю. Может, Жасмин права, и надо обратиться в полицию…

– И что ты скажешь полиции? Какие-то парни в черном рылись в нижнем белье твоих подружек? Да они тебя в психушку упекут!

– Да, звучит глупо, но… Жасмин… она… ей действительно страшно. Я не могу себе представить, как она сегодня будет здесь спать.

– Я позабочусь об этом. Она ничего не вспомнит, это я тебе обещаю, Эбби, – хрипло прошептал Тристан, и его пальцы скользнули под мою рубашку.

Я задержала дыхание, не зная, случайно ли это прикосновение, поскольку невинным оно отнюдь не было.

– Вот так просто – возьмет и все забудет?

Тристан опустил руки, но кожу все еще слегка покалывало в том месте, куда он только что прикоснулся. Он осторожно взял меня за руку, посмотрел в глаза и слегка улыбнулся, медленно проведя большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.

– Не переживай. Я позвонил Оуэну. Он позаботится о воспоминаниях твоих подруг.

– Что? – я резко вырвала у него руку. Жасмин подняла глаза, и я заставила себя ободряюще улыбнуться. – Ты что, попросил Оуэна копаться в их мыслях? Нет, я этого не хочу! – решительно заявила я. – Слышишь? Не желаю, чтобы он…

– Сейчас неважно, чего ты хочешь, Эбби, – перебил Тристан и бросил на меня строгий взгляд. – Речь идет о безопасности всего, что мы оберегаем уже на протяжении многих поколений. Так что это не обсуждается.

– Но они мне доверяют! – воскликнула я и топнула ногой.

– Ах, доверяют? – о, как же я ненавидела этот его самодовольный тон!.. – Доверяют, говоришь? А ты разве не солгала им, чтобы успокоить?

– Солгала только для того, чтобы вашу ложь не раскрыли! – уточнила я, хоть и понимала, что он был прав.

– Это все несущественные детали, Эбби! – Тристан покачал головой. – Все предают друг друга, если нужно защитить то, что по-настоящему важно.

– Вот как?! – Меня трясло. От злости? Или разочарования? Или потому, что правда причиняла боль? Этого я не знала. – Значит, по-твоему, мы все предатели?

– А по-твоему, нет? Если бы я не вмешался, ты все выдала бы Жасмин, даже ни на секундочку не задумываясь, что подвергаешь меня и Бастиана опасности.

– Я не подвергала вас опасности! Я бы не сказала ей, что вы…

– Того, что ты успела ей сказать, уже достаточно, Эбби. Поэтому наш друг Оуэн и позаботится обо всем. Это ведь не только для нашей защиты. Ей самой же станет лучше, если она забудет это происшествие, неужели ты не видишь?

Я выругалась про себя и отвернулась, но Тристан схватил меня за руку и заставил снова посмотреть ему в глаза.

– Ты правда не понимаешь, Эбби?

Его ледяной взгляд встретился с моим, и что-то кольнуло меня. Я не хотела с ним соглашаться. Не желала, чтобы он указывал мне на причины их поступков, которые я не собиралась одобрять. И все же, к моей досаде, я не могла отрицать очевидное: он помог Жасмин, когда забрал часть ее души. Он впитал ее боль, страх, и ей стало легче.

– Мы не злодеи, Эбби, – проговорил он чуть ли не умоляющим тоном.

– Ты уж определись, Тристан. Все предают друг друга, или ты хороший парень, как и Бастиан с Оуэном? С меня довольно!

– Я тот, кем действительно являюсь, и это невозможно изменить. И я делаю то, что должен, чтобы поддержать брата, успокоить твоих подруг и помочь тебе найти своего отца. И, если тебе не нравятся мои средства, уж прости, тут я бессилен. Знаю, что другого пути нет. Доверяй мне, Эбби! После того, как Оуэн закончит здесь, мы отправимся в поместье Каерхеев.

– Поместье Каерхеев? – переспросила я. – Что, Бастиан сейчас там? Он что-нибудь говорил о моем отце? Или о Кроссе?

Тристан пожал плечами.

– Он написал не так много, в подробности не вдавался. Сказал только, что Кросс сбежал с кольцом души, а сам он сейчас находится в поместье Каерхеев. Там живет Скай. Мы поедем туда завтра, – сказал Тристан, пристально глядя на меня.

Мой желудок сжался. Тем не менее я не испытывала такую боль, как ожидала: Бастиан искал именно ту девушку, которую он когда-то так любил, что чуть не умер. Я видела шрамы на его теле. Касалась их. Он рассказывал мне, как они, юные и невинные, поцеловались и при этом потеряли контроль из-за колец. В итоге Скай забрала почти все плетения сердца у Бастиана, что сделало невозможным для него открыться другим людям, а сама лишилась души. Так мне говорил Бастиан. Но что именно все это значило, я не понимала, только знала, что эти двое когда-то были парой.

– О нет, больше твой брат ко мне не приблизится, потому что я не люблю, когда у меня крадут воспоминания и душу! – прохрипела я, пытаясь осознать, что я, собственно, чувствовала. – И тебе тоже это лучше запомнить, – продолжала я, обращаясь к Тристану, хотя понимала, что несправедлива к нему.

Он раздраженно поджал губы. Меня такая реакция не слишком удивила. Затем парень отвернулся и молча покинул комнату.

– Все в порядке? – робко спросила Эсме.

Я кивнула, а потом снова посмотрела в окно. Тристан почти незаметно выскользнул из тени перед виллой. Со вздохом я покачала головой. Что-что, а влезть людям в душу братья Тремблэи умели. Я потерла руки, будто могла стереть прикосновения Тристана, хотя это вряд ли получилось бы. Я все еще ощущала тепло его кожи. И в этот раз оно казалось мне немного другим.

Оранжерея

Бастиан сидел за длинным столом в столовой Каерхеев и молча рассматривал свою пустую чайную чашку. Напротив него расположилась Викки, прямая как палка, а рядом в мягком синем кресле устроилась Рэйн.

– Да уж, дикая история! – подытожила она рассказ Бастиана. – И Кросс, и украденное кольцо…

– Так еще и смогли найти потомков того самого кузнеца, что разделил виталинариум и выковал наши кольца… Вот это меня действительно тревожит, – Виктория постучала ногтями по крышке стола. – Эти безумцы уже ни перед чем не остановятся.

– Вот именно, – кивнул Бастиан. – Они годами разрабатывали этот план. Даже смерть моего отца оказалась не случайной. Очередная попытка заполучить кольцо души.

Рэйн презрительно фыркнула.

– Уж эти мне кольца… Чертово проклятье. Лучше бы этот тупица-священник, первый светоносец, жил за сотни миль от того места, где сейчас поселились наши семьи. Где угодно. Пусть бы кто-то другой разгребал последствия. Может, у него бы получилось лучше…

– Кто знает, как бы сейчас выглядел мир, если бы наши предки не разделили виталинариум и не ослабили тем самым могущество этого дьявольского металла. Вход в царство мертвых следовало запечатать, Рэйн! – с укором заметила Виктория.

– Неужели тебе никогда не хотелось нормальной жизни? – воскликнула Рэйн, резко вскакивая на ноги. – И Скай бы сейчас… – она бессильно опустила руки и помрачнела. – Все сейчас было бы иначе.

Бастиан побледнел. Он никогда не видел Рэйн такой обеспокоенной. Виктория едва слышно вздохнула и посмотрела на Тремблэя так, будто винила его одного за все, что произошло за последние пару дней.

– Все так, как и должно быть, – проговорила она бесцветным голосом, но при этом так сильно сжала кулаки, что костяшки пальцев побелели. – Такова наша судьба. Таково наше предназначение. И мы его выполним, – она снова взглянула на Бастиана. – Да, выполним, чего бы нам это ни стоило.

– Нужно позаботиться о том, чтобы Кросс не добрался до кольца. Поэтому я и приехал.

– Кольцо сердца хорошо охраняется. К нему никто и близко не подойдет. Спасибо, что предупредил нас об опасности. Но больше в твоих услугах мы не нуждаемся, так что дольше тебе оставаться необязательно.

– Да что с тобой, Викки! – простонала Рэйн и неодобрительно посмотрела на сестру. – Бастиан только пришел…

– А сейчас он уйдет. Нам уже надо готовиться к празднику, нет времени изображать гостеприимных хозяев. Тем более перед тем, кто навлек беду на нашу семью.

Бастиан сжал зубы и встал из-за стола.

– Вот что, Викки, – начал он и сам удивился, насколько гневно звучит его голос. – Мне ведь сейчас тоже нелегко. Я любил твою сестру, и она любила меня, – он тряхнул волосами и подошел к окну с глициниями, в сумерках казавшимися почти лиловыми. Точь-в-точь как волосы Эбби. Бастиан закрыл глаза. – Мне стукнуло шестнадцать, и я впервые в жизни влюбился. Я бы никогда не причинил ей вреда. И я не собирался…

– Не нужно, чтобы она тебя видела, – резко перебила его Виктория. – Не хочешь ей навредить, уходи. Скай не узнает, что ты приходил. Так будет лучше.

– Ты что, ей не скажешь? – разочарованно протянула Рэйн. – Да ладно, Викки… Она обрадуется.

– Нет. Я так решила, – сестра скрестила руки на груди. – Мне жаль, Бастиан, но тебе действительно лучше уйти.

– Без меня вы кольцо не защитите. У Кросса сильные помощники.

– Мы все учтем.

– Да, кольцу сердца ничего не грозит, – добавила Рэйн. – Оно в надежном месте.

От Оуэна Бастиан знал, что сестры Скай спрятали кольцо в подвале, в отдельной особо охраняемой камере, чтобы девушка не попала под его влияние. Он не сомневался в их ответственности и добросовестности. Только вот Кросс не был обычным человеком или простым вором. Он являлся тенеходцем. И действовал он не один. Викки воображает, что он легко отступит от своих планов. Она недооценивает его. И очень зря.

– Твоя помощь будет излишней, – добавила Викки чуть мягче. – У нас все под контролем. Правда.

Бастиану это не нравилось. Он хотел увидеть кольцо сердца. Убедиться, что виталинариум хорошо защищен. Но такой возможности у него, судя по всему, не будет – Викки была настроена решительно. Она его не пустит.

Парень кивнул и протянул руку в сторону тени, которую отбрасывала глициния. Но все же он не мог не задать вопрос, мучивший его целый день.

– Хорошо, Викки. Я уйду. Только, пожалуйста, скажи, как она. Мне нужно… Нужно знать, что Скай… в порядке.

Бастиан боялся новой встречи с девушкой, боялся посмотреть ей в глаза и увидеть, что он с ней сделал. Но уйти, так и не повидав ее, казалось намного хуже.

– Она в порядке, насколько это возможно, – ответила Виктория. – Но думаю, если она тебя увидит… – Викки пригладила волосы, и губы ее задрожали. – Не хочу, чтобы она опять потеряла контроль.

– Да, конечно, – Бастиан чувствовал, как тяжело сестре говорить о Скай. – Тогда я пойду, – он вымученно улыбнулся, однако при этом хотел выть от тоски. – Позаботься о девочках, Викки, – проговорил он и подмигнул Рэйн, которая стояла рядом с сестрой. – А ты… Никогда не меняйся, маленькая дикарка. Рад был повидаться.

Тень, в которую он скользнул, имела почти тот же оттенок, что и глицинии. Прохлада и пустота в тенях благотворно подействовали на его душу, потому что внутри все ревело, напоминая вопль раненого гризли, и все чувства и эмоции, вновь захлестнувшие его здесь, в поместье, жгли сердце.

Парень чувствовал себя ослабленным. Кольцо он упустил, родной дом больше не являлся надежным убежищем, и он понятия не имел, удастся ли ему вернуть контроль. В любой момент Бастиан мог развалиться на части, и сейчас-то с трудом держался.

Он выскочил из тени и быстро пошел прочь от роскошного особняка. Возвращаться в Даркенхолл не хотелось. По крайней мере, сейчас, пока там находилась Эбби. Подвергать ее опасности он больше не станет. Бастиан миновал конюшню. Лошади давно уже стояли в своих стойлах, но их запах все еще витал в воздухе.

Бастиан прислонился к забору. Так тихо вокруг. И это резко контрастировало с бурей эмоций в его душе. Он глубоко вдохнул, а затем достал телефон и начал набирать сообщение Тристану. В последние дни его брат неоднократно пытался дозвониться до него, но он игнорировал звонки. Ему нужно было дистанцироваться. От всего. В том числе – от обязанности хранителя кольца, потому что он облажался. Иначе не скажешь. И если бы в таком состоянии он столкнулся с братом, тот сразу бы понял: Бастиан не может контролировать свою ярость. Тристан знает его слабости и видит практически насквозь.

«Нет, я смогу это контролировать! – решительно подумал Бастиан и, отправив сообщение, тут же убрал мобильник обратно. – Смогу!..»

– Так-так, вот ты где!

Бастиан оглянулся и тут же помрачнел.

– Тебя что, Викки отправила, чтобы убедиться, действительно ли я покинул поместье?

Рэйн расхохоталась.

– Не неси чушь! Викки сейчас занята нашим предстоящим мероприятием, – она раздраженно закатила глаза и привалилась плечом к решетке. – Сейчас прибудут человек тридцать, которые так отчаянно ищут вторую половинку… Но это еще цветочки по сравнению с завтрашним балом-маскарадом. Вот тогда полетят искры, так полетят, нутром чую!..

– Не думал, что твоя сестра верит в любовь.

– В общем, ты прав, потому что она видит, что любовь сделала со Скай. А может быть… – Рэйн почесала подбородок, – дело совсем в другом. Она знает, как легко можно манипулировать человеческим сердцем.

– И тем не менее она зачем-то организовывает подобные встречи.

Рэйн посмотрела на него.

– Мы помогаем людям. Так же, как и ты.

– Я знаю, Рэйн, знаю, – Бастиан внимательно посмотрел в ее непривычно серьезные глаза. – Но с недавних пор я все же начинаю сомневаться в том, что мы делаем, – признался он, думая в этот момент об Эбби. – Вот мы все время внушаем себе, что помогаем людям, что это все – ради общего блага. Но не является ли наша сила чем-то… неправильным?

Рэйн задумчиво прикусила губу.

– Это ведь не наше решение, Бастиан. Не наш добровольный выбор. Вы с Тристаном можете заглянуть в души учеников Даркенхолла и спасти их от ужасных поступков, преступлений и боли, которую они могут причинить другим. А мы помогаем одиноким сердцам. Пожалуй, все это и правда не наше дело, но теперь у нас есть такая власть. И значит, надо ею пользоваться и пользоваться с умом, так ведь?

Бастиан улыбнулся.

– Какая ты умничка, Рэйн, – он приобнял девушку. Ее присутствие успокаивало. Она понимала его как никто другой. Просто потому, что то же самое наследство, связывающее их семьи, впоследствии ляжет на ее плечи.

– Да, я умничка. И поэтому считаю, что тебе не стоит просто уходить, – шепнула она, заглянув ему в глаза. – В этой суете Викки не заметит, что ты задержался чуть дольше, – ее взгляд стал серьезным. – А Скай… думаю, она будет рада тебе.

– Считаешь? – сердце Бастиана забилось чаще, и плетения под его кожей тотчас беспокойно зашевелились.

Рэйн заметила это и нежно провела кончиками пальцев по тыльной стороне его руки, затем посмотрела на него снизу вверх и коснулась его шеи.

– Только не говори ей, что пришел за кольцом, Бастиан, – предупредила она. – И через тени, чур, не прыгать. Скай… сейчас довольно неуравновешенна, и мы опасаемся, что она может просто заблудиться в тенях, – девушка сжала его руку. – Не напоминай ей о том, что случилось.

– Я не причиню ей вреда, – пробормотал парень. – Я уже не тот неопытный мальчишка, Рэйн. Я о ней позабочусь, даю слово.

– Я верю тебе, Бастиан, – ответила Рэйн. – И знаю, ты любишь ее и не причинишь ей боль снова.

Он не знал, что на это сказать. Любит ли? Он больше не способен на подобные чувства. Ему вообще нельзя испытывать никаких чувств, чтобы не потерять остатки самообладания. Бастиан снова подумал об Эбби. Любовь… Его сердечные плетения ослабли. Сейчас они казались даже слабее, чем с момента их рокового поцелуя со Скай. И все же что-то в нем изменилось.

– Я о ней позабочусь, – пообещал он еще раз. Рэйн обняла его за шею.

– Была рада увидеться, Бастиан, – шепнула девушка с улыбкой. – Скай сейчас в оранжерее, – она указала на холм с другой стороны дома, на вершине которого возвышалась огромная стеклянная оранжерея в викторианском стиле. – Сестра проводит там очень много времени, – пояснила она и чуть отступила назад.

Парень рассматривал стеклянное сооружение на вершине холма. По обеим сторонам тропинки располагались неглубокие водоемы, а к самой оранжерее вели широкие ступени под обвитыми розами арками.

Когда Бастиан снова повернулся к Рэйн, ее уже и след простыл. Что ж, он и так ходит по лезвию. Решительно двинувшись к вершине холма, он даже не предполагал, что ожидает его дальше.

Когда Бастиан вошел в оранжерею, его окутал теплый влажный воздух. Растениям, казалось, отлично жилось в этом климате, потому что они тянулись под стеклянную крышу, так что у него возникло ощущение, что он попал в ночные джунгли. Пахло плодородной почвой и сладкими цветами. Слышался плеск воды, и только слабое свечение впереди указывало ему путь сквозь огромные пестрые цветы. Тени прятались повсюду, но он не собирался ими пользоваться, помня слова Рэйн. Он отодвинул в сторону стебель цветка, чтобы углубиться дальше в искусственные джунгли.

С потолка то и дело капал конденсат, где-то журчал фонтан. Бастиан вздрогнул от неожиданности, когда прямо перед ним вспорхнула бабочка, размером с ладонь, с ярко-синими крыльями.

Он посмотрел вслед мотыльку, как вдруг какое-то шевеление за очередной зеленой завесой привлекло его внимание. Он осторожно отодвинул в сторону большие листья бананового дерева.

– Скай, – прошептал он едва слышно и осторожно шагнул вперед. Ему понадобилось некоторое время, чтобы собраться с духом, ведь даже после трех лет разлуки при одном взгляде на эту девушку сердце начинало учащенно биться. Свои длинные светлые волосы она завязала в узел на затылке. Несмотря на жару, на ней было надето белое летнее платье с длинными рукавами. Бастиан внимательно смотрел на девушку и пытался найти в ней что-то, что намекнуло бы на ее состояние. Выглядела она так, будто с ней ничего не произошло. Босая, с неестественно прямой спиной и величественно поднятой головой, Скай стояла у цветочного горшка. Отдельные пряди волос выбивались из ее прически, и она осторожно убирала их с лица.

Хотя Бастиан стоял довольно далеко, но у него появилось ощущение, что он слышит ее дыхание и чувствует его на своей коже. Какая-то неведомая сила потянула его к ней, и он сделал еще один шаг.

Ему показалось, что девушка заметила его, потому что она слегка повернулась в его сторону и улыбнулась. Свет отразился на ее лице, и он вынужден был признать, что Скай по-прежнему так же прекрасна, как и раньше. Она выглядела хрупкой, когда чуть приподняла руку, на которую тут же села бабочка.

Бастиан слабо улыбнулся. До чего красивая картинка!.. Скай будто фея в сверкающем белом платье на цветочной поляне среди танцующих бабочек всех цветов радуги, перекрывавших почти полное отсутствие ее плетений. Она выглядела прекрасно, и ярость снова забурлила в нем со страшной силой. Он потер руки друг о друга, будто это могло ее утихомирить, однако чем дольше он смотрел на Скай, тем сильнее становился его гнев, что причиняло ему сильную боль.

Девушка, чуть наклонив голову, рассматривала крылья ярко-желтой бабочки.

Бастиан задержал дыхание. Он не собирался нарушать эту гармонию. Ему хотелось насладиться моментом и просто наблюдать за ней. Скай казалась такой счастливой.

Вдруг ее глаза загорелись, и она еще немного приподняла руку.

– Ты очень красивая, – донесся до него ее голос.

И тут Бастиан вздрогнул, поняв, что Скай проткнула тело мотылька иголкой. Крылья бабочки затрепетали, но девушка словно и не замечала этого. Она повернулась к Бастиану спиной и вновь занялась цветами в горшке.

Сердце Бастиана пропустило удар. Его неприятно поразил ее поступок. Вся гармония, которой он так любовался, в один миг разрушилась. Глубоко вздохнув, он подошел еще ближе.

– Здравствуй, Скай, – тихо, чтобы не напугать ее, произнес он. Впрочем, парень не знал, могло ли ее что-то напугать. Она медленно оглянулась, и улыбка тотчас пропала.

– Бастиан, – проговорила она безучастно. Удивленной она не выглядела, и нельзя было сказать, обрадовалась ли она его приходу.

Остатки ее душевных плетений едва шевелились. Их осталось не так много. Пожалуй, только синеватые плетения воспоминаний выделялись отчетливее двух других.

– Чудесный вечер, правда? – спросила Скай таким тоном, будто заранее выучила этот вопрос наизусть.

Он кивнул и подошел ближе. Ее лицо казалось отрешенным и безэмоциональным.

– Это ночь любви, – продолжала Скай, глядя сквозь густую листву вниз, на дом, где постепенно собирались гости. – Все мужчины, которые сюда приходят, хотят только одного – любви. Ты здесь тоже из-за этого?

Бастиан все не мог отвести взгляд от бабочки, приколотой к белой ткани на тоненькой пластинке. Крылышки все еще дергались, и одна лапка мучительно дрожала. Еще с десяток других мотыльков висело на этом полотне смерти.

Как только он снова увидел Скай, то понял, что натворил. Только он один в ответе за то, во что сейчас превратилась эта прекрасная девушка.

Смерть бабочки

– Я здесь только для того, чтобы поздороваться, – признался Бастиан, гадая, не совершил ли он большую ошибку, когда пришел в оранжерею. Его возлюбленная выглядела так же прекрасно, как и три года назад, почти не изменилась, и все же он едва узнал ее. Этот пустой взгляд… Холодный и безразличный, как и ее натянутая улыбка.

– Здравствуй, – она стряхнула с ладоней землю, потом взглянула на дверь оранжереи. – Только мне нельзя принимать гостей.

– Я надолго не задержусь. Просто хотел посмотреть, как ты поживаешь.

– Я в порядке. Вечер замечательный.

Сердце Бастиана обливалось кровью. Вдруг захотелось схватить Скай за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы она хоть как-нибудь отреагировала.

– Оранжерея просто невероятная, – почему бы не поговорить о том, что ей вроде как важно? Попытка не пытка. – Ты хорошо чувствуешь растения.

Скай улыбнулась, но не слишком искренне.

– Мне очень нравятся орхидеи. На них приятно смотреть. Викки говорит, что здесь я причиню меньше вреда, – она подошла ближе. – Иногда я причиняю большой вред, – призналась девушка, говоря эти слова тоном ребенка, который случайно что-то сломал. – Она часто повторяет, что это все из-за тебя.

Бастиан едва сдержался, чтобы не сжать кулаки, и затаил дыхание, когда Скай легко коснулась его груди. При этом широкий рукав ее платья сполз до локтя, и он стиснул зубы, чтобы не застонать от ужаса. Раны девушки смотрелись по-настоящему жутко.

– Мне жаль, что так случилось, – выдавил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Следовало держаться от Скай на расстоянии, он же пообещал Рэйн, но давать обещание было легче, чем выполнить, потому что Скай вдруг взяла его за руку и повела глубже в джунгли. Аромат цветов стал сильнее, теперь к ним примешивался и сладковатый запах банана.

– Вот уж вляпались мы с тобой, – сказала она, и эти слова прозвучали слабым эхом ее прежнего «я». – Мы собирались быть вместе, какая же глупость, Бастиан! – казалось, Скай опять повторяет наизусть то, что ей говорили. – Мы же просто хотели жить долго и счастливо… Ну, что в этом плохого?

Бастиан погладил ее руку. Волосы девушки блестели в слабом лунном свете, который просвечивал сквозь густую листву и будто оживлял голубые плетения ее воспоминаний.

– Это был поцелуй. Всего лишь поцелуй, потому что, когда люди любят друг друга, они целуются, не так ли, Бастиан? Да, они целуются! – почти выкрикнула она, и Бастиан почувствовал, как растет ее беспокойство. Сиреневые плетения обвили ее шею и сейчас тянулись к щеке.

– Успокойся, – попросил он, хватая ее за руки. – Скай, – тихо пробормотал он, прижимаясь лбом к ее лбу. – Пожалуйста, успокойся.

Она запрокинула голову, несколько раз глубоко вздохнула, а потом вновь улыбнулась и отступила от него.

– Поистине это прекрасный вечер для визита, – произнесла девушка, и черты ее лица странно заострились.

Бастиан не знал, чего ожидал, но явно не того, что видел перед собой. Снова и снова у него перехватывало дыхание от того, что Скай так переживает. Словно кто-то вонзил ему нож в сердце.

– Может быть, и правда будет лучше, если я уйду, – пробормотал он, потому что боялся и дальше наблюдать за последствиями того, что его чувства сделали со Скай.

– Нет! – в глазах девушки мелькнул страх. – Останься, – она указала в сторону двери. – Наш дом сейчас полон людей. Я не могу к ним пойти. Я же другая, непохожая. Посижу здесь. Останься еще хоть немного. Со мной.

На миг сквозь маску безразличия проступили ее настоящие эмоции. Из уголка глаза скатилась слеза, которая, подобно мощному потоку, унесла Бастиана за собой.

– Хорошо, – он взял ее лицо в ладони и улыбнулся. – Я останусь. Если хочешь, я останусь еще ненадолго.

– Да. Да. Очень хочу. Это… – тут Скай взглянула на свои перепачканные землей пальцы, словно не понимая, откуда взялась грязь под ногтями, – это прекрасный вечер для гостей.

Бастиан вздохнул. Этот вечер будет очень долгим. И очень болезненным. Господи, что стало с прежней Скай…

– Ты же знаешь, что я больше не могу носить кольцо. Я все испортила. Я представляю опасность, когда ношу его, но, если я не буду носить его слишком долго, это станет еще опаснее. Потому что в этом случае… бум! – она сделала жест, как будто взорвалась бомба.

Ледяная дрожь пробежала по спине Бастиана при ее словах. Он точно знал, что она имела в виду. Видел последствия. Это случилось с его отцом, то же самое происходит сейчас со Скай. И он сам тоже это чувствовал. Хранитель не мог выжить без кольца.

– Викки сняла кольцо, – продолжала Скай, распуская волосы. Мягкие пряди коснулись ладони Бастиана, а легкий аромат меда пробудил воспоминания. Именно в этот момент он как раз не хотел думать о том времени, когда они влюбились друг в друга. Когда пробудились чувства, которым нельзя было поддаваться, ведь они чуть не погубили их обоих.

– Она говорит, что защищает тебя, – ответил он, глядя Скай в глаза.

– Все хотят защитить меня, – сказала она, пожимая плечами. – От меня же самой, потому что я опасна. А иногда – очень опасна, – девушка хрипло рассмеялась и отмахнулась. – Но не сегодня. Сегодня прекрасный день. И ты зашел в гости, – она снова посмотрела на него. – Может, прогуляемся? Я очень хочу, но мне нельзя. Надо подождать Рэйн. Она обещала забрать меня чуть позже, – тут она понизила голос. – Приехали люди, которые ищут любви. Они не должны меня видеть.

Бастиану стало ее жаль: Скай так одиноко и больно.

– Хорошо. Давай прогуляемся, – предложил он, с нетерпением ожидая выхода из душной оранжереи. Здесь было не просто тепло – здесь царила невероятная жара, да еще и мертвые бабочки до сих пор стояли перед глазами. Не хотелось об этом вспоминать. Он вывел ее наружу и почувствовал, что на прохладном ночном воздухе ему намного легче думать. Ветер взъерошил волосы Скай, и платье затрепетало.

– До чего же прекрасная ночь, – прошептала она, и Бастиан не смог определить, действительно ли она чувствовала это или просто повторяла заученную наизусть фразу. Скай посмотрела на него, и улыбка, которая казалась ему настоящей, застыла на ее губах. – А пойдем к воде. Мне нравится журчание воды. Оно охлаждает и кожу, и боль.

Девушка потянула его за собой, и в этот момент она почему-то удивительным образом напоминала свою младшую сестру. Скай приподняла подол платья до колен и зашла в воду. Бастиан невольно выругался про себя. Он наблюдал, как она танцует в воде, и отчаянно желал, чтобы нашлось то, что охладило бы и ту боль, которую он испытывал при взгляде на нее. Он с трудом мог представить, через что ей пришлось пройти. Но сейчас она выглядела отрешенной и счастливой.

– Ты хочешь меня поцеловать? – вдруг спросила она. Вода хлестала по краю бассейна, и подол ее намокшего платья прилипал к икрам. Она откинула волосы назад и протянула руки к Бастиану, чтобы он помог ей выбраться из воды.

Едва он прикоснулся к ней, внутри все забурлило со страшной силой.

– А мне больше никого нельзя целовать, – серьезно заявила она, убежденно кивая. – Вот так-то… А то будет очень больно, когда… – она снова сделала жест, словно что-то взорвалось. Она положила руки Бастиану на плечи. – Викки говорит, что я потеряю рассудок, если еще раз совершу подобную глупость, а мне кажется, что в этом случае я просто умру. А ты что думаешь?

Не сводя с нее глаз, Бастиан осторожно обнял ее за талию и чуть приподнял над землей.

– Никто не умрет, Скай. А знаешь почему? Потому что мы можем позаботиться друг о друге, – он коснулся ее щек, и в этот момент внутри все практически взревело. Он слегка потряс головой, чтобы собраться с мыслями. – У нас получится.

Скай моргнула.

– А давай все-таки сходим к дому и возьмем парочку плетений? Не все, конечно. Совсем чуть-чуть. Знаешь, сколько там сейчас людей… – она вдруг начала говорить все быстрее и быстрее. – Сколько сердечных плетений… Давай, будет весело… Всего парочку… – девушка потянула его за руку к дому. – Этого будет вполне достаточно, чтобы заполнить эту болезненную пустоту, и я снова смогу ходить сквозь тени, – она повернулась к нему, и ее глаза загорелись неестественным блеском. Под ее кожей переливались фиолетовые плетения, и она прикусила губу. – Вот Викки не разрешает мне совершать прыжки, не дает мне подобраться к плетениям. А я жажду их. Противная, противная Викки… Она ничего не понимает!.. Как хорошо, что ты здесь, Бастиан! Теперь мы…

Бастиан крепко схватил ее за руку.

– Нет, Скай, не надо, пожалуйста. Думаю, нам следует оставить это, – сказал он, поглаживая ее пальцы. – Давай лучше посидим тут, насладимся этой ночью. Ведь это такая прекрасная ночь, правда? – он потащил ее с собой к скамейке сбоку от бассейна. – Вот так, садись. Расскажи о своих растениях, я хочу послушать.

Скай по-прежнему, с болью, смотрела вниз, на виллу, и вдруг задрожала всем телом.

– Но плетения!.. Там столько плетений! – почти взвизгнула девушка, и слеза побежала у нее по щеке.

– Сегодня нам это не нужно, – проговорил Бастиан, пытаясь не столько убедить ее, сколько внушить себе самому, что это действительно так. Он чувствовал то же желание, что и Скай. Он тоже нуждался в частичках плетений, только не сердца, а души. И эти люди там, внизу, могли бы утолить голод их обоих. Но у них не было колец, которые помогли бы им контролировать поглощенные плетения.

Подавленная и расстроенная, Скай опустилась рядом с ним на скамейку, посмотрела ему прямо в глаза, а затем прилегла, положив голову Бастиану на колени.

– Плетения забирать нельзя. Целоваться тоже нельзя, – хрипло проговорила она, легонько сжала его пальцы и закрыла глаза. – Может быть, эта ночь не так уж и прекрасна.

Аромат воспоминаний

Ожидание убивало. Я потерла лицо, снова ворочаясь в постели. Эсме и Жасмин, кажется, уснули только недавно. Спать они легли вдвоем, в кровати Эсме, крепко прижавшись друг к другу. А ко мне сон все не шел. И дело даже не только в том, что кто-то проник в нашу комнату.

Нет, я была так взвинчена, потому что не могла перестать думать о Бастиане. Всякий раз, когда я закрывала глаза, то видела его. Видела, как он – не человек, а какая-то темная сущность – прижимает свои губы к моим, подбирается к моей душе и…

– Черт! – фыркнув, я села и энергично заправила за ухо фиолетовые пряди, потом дотронулась до нижней губы, тщетно пытаясь прогнать ощущение того поцелуя.

Я встала и быстро оделась. Чувствовала, что задыхаюсь, но все-таки знала, что точно не усну. Я постаралась выскользнуть из комнаты так, чтобы не разбудить девочек. Довольно бездействовать. Мне нужны ответы.

Через школьный двор я побежала к вилле Тремблэев. Ух, как же я корила себя за то, что не защитила Жасмин и Эсме от Оуэна. Чем я лучше него, если просто оставила ему их? Но что я могла сделать?

С легкостью взломав дверь особняка, я вошла внутрь.

– Тристан, – вполголоса позвала я, проходя через широко распахнутую стеклянную дверь. Из-за включенного света пустые комнаты сейчас казались мне гораздо больше. – Тристан? – все так же тихо повторила я, чтобы не разбудить экономку. Нерешительно прошлась по комнатам. На кухне никого не было, и я двинулась дальше. В гостиной тоже не оказалось ни души. Я посмотрела на стеклянную лестницу. Так как наверху тоже горел свет, я пошла туда. Как и всегда, когда я поднималась по этим ступеням, меня охватило нехорошее чувство, будто подо мной разверзается бездна, и я ускорила шаги. Ну, вот и верхняя ступенька. – Тристан, – позвала я громче и тут же резко оглянулась. Мое сердцебиение участилось. Ведь именно здесь я впервые встретила Бастиана. Врезалась в него. Бежала и в следующую секунду упала в его объятья. То прикосновение было довольно пугающим и в то же время очень возбуждающим.

Я облизала губы, еще раз провела рукой по волосам, а затем направилась к двери, ведущей в его комнату.

На мгновение я задумалась, возможно ли вообще, чтобы он находился у себя в комнате. Возможно ли, что он пришел сюда, пока я лежала в своей постели и думала о нем? Неужели он был намного ближе, чем я могла предположить?

Я знала, что это глупо, но, когда я нажала на защелку и толкнула дверь в комнату, то все же произнесла его имя:

– Бастиан? Ты тут? – я внимательно следила за тенями, хотя уже давно почувствовала, что в комнате пусто. Я вошла и вытянула руки. Да, Бастиана действительно здесь не было. Я медленно перевела дыхание и неуверенно огляделась. Посмотрела на письменный стол, за которым пряталась во время второй попытки украсть кольцо для мистера Кросса.

Я подошла и осторожно провела рукой по дереву. Книги, тетради и альбом аккуратно лежали на столе. Я машинально притянула альбом к себе. Кончики моих пальцев покалывало, так захотелось рисовать. Может, заодно получится выбросить из головы образ Бастиана, перенеся его на бумагу? Моя рука скользнула к заднему карману брюк, где я всегда носила короткий карандаш и маленький заостренный нож в кожаных ножнах, но сейчас нащупала только нож. Куда же делся карандаш? Ах, да… Я же со всей силы вонзила его Кроссу в бок, когда тот напал на меня.

Будто снова почувствовав, как по тыльной стороне ладони течет теплая кровь – не моя кровь! – я судорожно вытерла руку о джинсы.

– Ай, да ладно, что плохого? – внушала я себе, вытаскивая карандаш из стакана, стоявшего передо мной. Знакомое чувство. – Я же просто одолжила его! – сказала я и вырвала из альбома чистый лист, который сложила в несколько раз, так чтобы он тоже поместился в кармане брюк.

Обернувшись, я увидела небрежно брошенную на спинку дивана рубашку Бастиана. Я покачала головой. Хотела уйти, тут же, немедленно, но меня охватило какое-то странное чувство, оказавшееся сильнее меня. И я взяла рубашку, сразу ощутив легкий аромат геля для душа, которым пользовался Бастиан. Я чувствовала ткань под пальцами, будто могла приблизиться к нему, потом прижалась щекой к одежде и глубоко вдохнула. Неожиданно стало больно. От воспоминаний. Я заплакала, чувствуя себя потерянной и преданной. Я осталась совершенно одна. Не было ничего, кроме вопросов. Тысячи вопросов.

Я хотела найти отца и понять, почему убили мою мать, а потом как-то вернуться к нормальной жизни в маленькой комнате нашего общежития, которую я делила с Жасмин и Эсме. Потом подумала о своей приемной матери Флоренс и ее маленькой шляпной лавке. Вернусь ли я туда когда-нибудь? Если я найду отца, то уже вряд ли буду засыпать с котом Флоренс на коленях или заглядывать ей через плечо, наблюдая, как она мастерит новую шляпу… Смогу ли я оставить позади Даркенхолл и все, что мне довелось здесь пережить? А разве можно забыть, что первый же парень, которого я поцеловала, украл мою душу? Забыть, что поцелуи его брата тоже казались какими-то особенными? Да и хотела ли я вообще об этом забывать? Насовсем? Но разве не поэтому я связалась с Тристаном? Потому что он хотел стереть все плохие воспоминания из памяти Жасмин? Это ведь было не его решение, какие воспоминания ей оставлять. И даже не решение Оуэна. Я устала от того, что другие всегда считают, будто лучше знают, что хорошо для тебя. Вот и Бастиан поступил так же.

Я скомкала рубашку в руках, прежде чем с раздражением швырнула ее обратно на диван. Но как бы я ни злилась на него, Бастиан Тремблэй являлся единственным человеком, кто мог мне помочь. И он, черт возьми, обязан мне помочь.

Я повернулась и на цыпочках побежала по коридору, мимо комнаты Тристана, вниз по лестнице и в школьный двор. На ходу я достала телефон и вызвала такси через приложение.

Темнота еще не отступила, когда я подошла к стене, ограждавшей Даркенхолл. Сердце колотилось почти у самого горла, и я боялась, что Тристан заметит мое исчезновение. При этом убегала я не от него, а просто от ощущения, что не знаю, кому еще могу доверять.

Когда я перебиралась на другую сторону стены, то сильно поранила ладонь о камень. Я все опасалась, что Тристан в любую минуту может выйти из тени рядом со мной. Но этого не произошло. Вдали крикнул сыч, и на горизонте появилась серебристая полоска, которая возвещала о приближающемся утре. Я стряхнула с ладони налипшие песчинки и обхватила себя руками. Было довольно прохладно, и мне очень не хотелось знать, что еще приготовил этот день. К счастью, долго об этом думать не пришлось, потому что такси уже вывернуло из-за угла.

– В поместье Каерхеев, – сказала я, надеясь, что водитель знает адрес.

– «От сердца к сердцу», – буркнул мужчина и бросил взгляд на меня через зеркало заднего вида.

Я кивнула, и такси тронулось.

– «От сердца к сердцу», – пробормотала я, гадая, что скажет мое сердце при следующей встрече с Бастианом.

Прохладный прием

На протяжении всей поездки из Лондона я задавалась вопросом, не совершаю ли огромную ошибку. Почему я вдруг так спешу к Бастиану? Действительно ли дело во всех противоестественных вещах, которые неожиданно ворвались в мою жизнь, или дело совсем не в этом? Это дурацкое возрождение души сбивало с толку. Некоторых чувств и эмоций мне по-настоящему не хватало, другие – переполняли меня постоянно, чаще, чем хотелось бы, но большую часть времени я чувствовала себя просто разбитой. Так же, как и сейчас.

Я вздохнула. Может быть, я хотела поговорить с Бастианом раньше, чем Тристан расскажет брату о нашем поцелуе? И именно поэтому я начала ощущать себя виноватой. Но почему? В тот момент, когда Тристан меня утешал, я не испытывала угрызений совести. Не чувствовала вины, даже мысли такие не закрадывались.

Я все хотела попросить водителя включить радио, потому что тишина сводила меня с ума. Не хотелось думать обо всем этом. Я не желала признаваться даже самой себе, что, несмотря на все, что сделал Бастиан, я все еще могу быть влюблена в него.

Водитель свернул на проселочную дорогу. Оставались считаные минуты. При этом я втайне боялась того, что может меня ждать в поместье Каерхеев.

«Там живет Скай, – только и сказал тогда Тристан. – Бастиан сейчас у нее».

Один, хотя и крошечный, укол ревности в моем сердце доказывал, что Бастиан все еще что-то значит для меня. Он был невероятным. Таинственный и сильный, сексуальный и при этом настолько сдержанный, что я хотела ему доверять, хотела за ним следовать, пусть и знала, кем он является на самом деле. Конечно, он что-то значил для меня. Я поцеловала его. Влюбилась в него, а теперь? Сейчас он вернулся к своей бывшей подружке, и мне казалось совершенно глупым бежать за ним. Ради чего?

Такси въехало на длинную подъездную дорожку, обсаженную деревьями. Отсюда я, пожалуй, могла добраться пешком.

– Ну, конечно, – разочарованно пробормотала я. – Скай, наверное, сама английская королева, не меньше!

– Что? – буркнул водитель и посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Нет, ничего, – отмахнулась я. Могла бы и догадаться, что Скай не в обувной коробке живет. – Я выйду здесь, хорошо?

Я напряженно потерла лицо, вытесняя мысль о Тристане. Интересно, он догадался, где я? Может, отправить ему сообщение? Но только я решилась написать ему, что поехала искать Бастиана, как почувствовала себя предательницей. Тристан действительно был прав: доверять никому нельзя.

* * *

Бастиан закрыл глаза. Его рука ласково скользила по светлым волосам Скай. Ночь длилась долго. Долго и мучительно. Безумие и отчаяние сменяли друг друга. И даже сейчас, когда она спала, склонив голову ему на колени, он чувствовал, как она терзается, как ей больно. Под его прикосновениями немногие оставшиеся частички ее плетений пытались вырваться прочь из тела. Лучше бы он послушал Рэйн и держался на расстоянии, но, едва увидев, как уязвима и беззащитна Скай, он просто потерял голову. Просто хотел подарить ей покой. Собирался как-то загладить то, что сделал с ней, но теперь он понимал, что это ему не под силу.

Бастиан открыл глаза и посмотрел на нее. В бледном свете нового дня ее кожа казалась почти полупрозрачной, а волосы – золотыми.

Рукав ее платья задрался чуть выше локтя, и он машинально поправил его, затем осторожно провел рукой по ранам девушки, которые теперь снова скрывала ткань.

– Мне так жаль, – прошептал он, наверное, уже в тысячный раз. Тут он услышал, как у ворот поместья притормозило такси, и выдохнул с облегчением. Наконец-то эта долгая ночь закончилась.

* * *

Когда я вышла из такси, небо над поместьем Каерхеев окрасилось ярко-розовым, клубящиеся облака – бледно-фиолетовыми, а само поместье сияло золотистым светом. Дух захватывало.

– Ого! – вырвалось у меня, и я заплатила водителю почти машинально, не осознавая в полной мере, что делаю. Я смотрела на конюшни и освещенную солнечными лучами оранжерею на самой вершине холма.

Такси отъехало, и только сейчас я почувствовала настоящий страх. Зачем я здесь? Разве не лучше бы мне остаться с Тристаном? Что, если Бастиан находился вообще не здесь? Но вдруг…

– Бастиан, – беззвучно прошептала я, заметив темный силуэт у водоема сбоку от тропы.

Он только что поднялся со скамейки и теперь смотрел вниз на меня. Моя рука дернулась, я хотела помахать ему, но сдержалась. Тем не менее словно какая-то неведомая сила потянула меня в его сторону.

С колотящимся сердцем я пошла вверх по тропинке, руки вспотели, так я нервничала. Однако, поднявшись на холм, я поняла, что Бастиан оказался там не один.

Я сразу узнала, кто эта миниатюрная светловолосая девушка, что подошла к нему и взяла его за руку. Узнала, потому что уже видела ее. В воспоминаниях Оуэна Кингсли. Воспоминание, которое я бы и не увидела, если бы не поверила тогда Бастиану и Оуэну. Потому что проникать в разум тенеходца было чем-то невероятным. Бастиан объяснил мне, что только хранители колец могут проникнуть глубоко в души людей. Вот почему Тристан мог лишь впитывать частицы плетений: он не носил кольцо. И только Бастиану удавалось по-настоящему читать души. Читать и понимать их сущность. А хранитель кольца памяти, Оуэн Кингсли, попытался прочитать мои воспоминания. Но тогда же и я сама смогла проникнуть в его воспоминания. И там я впервые увидела Скай. Наблюдала, как она целовала Бастиана. Заметила, как они любят друг друга. Я видела. Я знала. Знала все.

* * *

Ему даже не понадобилось видеть ее лицо или волосы цвета баклажана, чтобы понять, кто эта девушка, только что вышедшая из такси. Такие знакомые плетения, которые он сразу почувствовал. Сомнений не осталось.

«Эбби Вудс», – подумал он, осторожно приподняв голову Скай, и поднялся со скамейки. Тотчас внутри все снова всколыхнулось, и темный узор выступил на его руках. Вдруг стало так тоскливо. Невероятно тоскливо. Он сжал кулаки, спрятал руки за спину, но все равно чувствовал, как черные полосы под его кожей начали расползаться по всему телу. Словно холодные пальцы, они тянулись к его горлу, и он попытался перевести дыхание. Вот так. Ровнее. Тише. Спокойнее. И какого черта Эбби вообще здесь делала?

– О, надо же, – полусонная Скай подошла к нему. – Еще гости, – бесцветным голосом произнесла она. – Ну, не чудесное ли утро для приема новых гостей?

Бастиан тяжело вздохнул. Прежняя Скай, которую он едва узнал прошлой ночью под маской отстраненной молодой девушки, исчезла окончательно.

– Она тоже ищет любовь? – спросила Скай и неестественно улыбнулась. – Думаю, да, как и все, кто сюда приходит. Так, может, мне показать ей любовь? Дать ей, чего она хочет? А взамен она даст мне то, чего хочу я. Сердце… Мне это так нужно… Я очень скучала.

Бастиан схватил ее за руку.

– Думаю, это лишнее, – попытался он остановить ее, потому что на коже Скай тоже начали проявляться темные полосы. Он понимал, почему она не должна входить в дом, когда там находились гости. Без кольца она бы просто не смогла себя контролировать. И с ним происходило то же самое.

Хотя ему и хотелось подойти к Эбби, объяснить ей, почему он так поступил, Бастиан все же не мог сдвинуться с места. Хорошо, что она сама остановилась, потому что боль все жарче растекалась по его венам. И все же он нуждался в том, чтобы она подошла ближе.

– Твою ж мать! Это что еще такое? – услышал он голос Рэйн вдалеке. – Вот только этого нам не хватало! – она побежала к Эбби и по пути метнула неодобрительный взгляд на Бастиана. – Прошу прощения, леди! Разве вы не заметили табличку «Частная собственность» на подъездной дорожке? Нам здесь не нужны туристы!

Она встала перед ней, тем самым преградив ей путь к нему и Скай.

– Боже, ты это видишь? Ее сердечная плетения такие маленькие… Пурпурного оттенка. Ох, как пульсируют!.. – хрипло проговорила Скай, не сводя алчного взгляда с Эбби.

– Да, вижу, – согласился Бастиан. Его пульс стучал сильнее, чем когда-либо до этого, когда он смотрел на плетения Эбби. – Рэйн, все в порядке, она со мной, – крикнул он девушке и крепче сжал руку Скай. Он стыдился того, что ему сейчас предстояло сделать. Но выхода не оставалось.

– Скай, дорогая, тебе не кажется, что сегодня просто чудесный день для гостей? – спросил он, с удовлетворением отметив, как на ее лицо медленно наползает маска безразличия.

– Да… Замечательный день, – пробормотала Скай и огляделась, словно спрашивая себя, как она сюда попала. – Викки говорит, что гостям очень нравятся цветы. Может быть… Сорвать немного… Для нее, – в растерянности девушка обернулась к оранжерее.

– О да, отличная идея! – согласился с ней Бастиан и отпустил ее руку. Она тут же пошла к оранжерее, двигаясь при этом, как робот.

* * *

– Она с тобой? Черт возьми, Бастиан, – воскликнула незнакомка и разочарованно всплеснула руками. – Вам лучше уйти и поскорее, – она сердито переводила взгляд с Бастиана на меня и обратно. – У нас будут настоящие неприятности, если Викки узнает, что ты все еще здесь.

– Кто еще здесь? – во двор вышла девушка с длинными светлыми волосами, которую, очевидно, привлек шум на улице.

Я не знала, что делать.

Девушка – должно быть, та самая Викки – теперь бежала вниз по ступенькам. Хотя было очевидно, что ее прямо трясет от гнева, она старалась выглядеть сдержанной.

– Что здесь происходит? – строго спросила она, обращаясь и к Бастиану, и к девушке, которую он назвал Рэйн. – Я требую объяснений, – она подошла ко мне. – А это еще кто? Что ей нужно в нашем поместье?

Я бы с удовольствием отступила на шаг, но не могла сдвинуться с места. Беспомощно я взглянула на Бастиана.

– Я не хотела вас беспокоить, мне… нужно срочно… поговорить… с Бастианом.

– Так-так, – Викки скрестила руки на груди. – С Бастианом, значит, – она медленно повернулась к нему. – Надо же, Бастиан, она хочет поговорить с тобой… – девушка поджала губы. – Хотя ведь тебя уже давно не должно здесь быть.

Я видела, как он глубоко вдохнул и скрестил руки за спиной. Я знала, почему он их прячет: пытается скрыть выступающие на коже темные паутинки.

Бастиан хотел что-то сказать, но его опередила Рэйн:

– Это я разрешила ему остаться, Викки.

Та лишь фыркнула.

– Какие же вы легкомысленные!..

– Скай ничего не угрожало, – спокойно пояснил Бастиан, подходя ближе. – Я был осторожен, Викки, – попытался убедить ее он, при этом неотрывно глядя на меня.

– Уходите. Сейчас же, – холодно бросила она, и, честное слово, я бы с удовольствием тут же смылась. Трудно представить более прохладный прием. Снова и снова Викки бросала на меня испепеляющий взгляд.

– Господи, да брось ты, Викки, – снова вмешалась Рэйн. – Со Скай все хорошо, это главное, не так ли? – с этими словами она улыбнулась Бастиану.

– Да, я…

На подъездной дорожке вдруг появился белый внедорожник, который мчался с такой скоростью, что гравий разлетался во все стороны.

– Ма-моч-ка моя, – услышала я стон Викки и сама, испуганно вскрикнув, метнулась в сторону. В моей голове царил абсолютный хаос, мысли путались.

Но вот машина, по размерам больше напоминающая танк, резко затормозила. Мое сердце стучало, потому что за тонированными стеклами автомобиля водителя не было видно.

– Да я, вероятно, с ума схожу, – неожиданно громко расхохоталась Рэйн, подбегая к огромному внедорожнику. – Тристан!

Она весело подпрыгивала, когда пассажирская дверь открылась, и, даже не дав Тристану возможности закрыть дверь, бросилась прямо ему на шею.

Когда же появился бородатый Оуэн, мне стало совсем уж не по себе. Прямо собрание Лиги справедливости, не иначе.

Машина заняла всю подъездную дорожку, но каким-то образом люди, собравшиеся перед ней, уже не казались мне такими опасными. Как будто они все разом уменьшились.

– Да что же это?.. – в ужасе пробормотала Викки. – Что это такое? Вечер встречи выпускников?

Бастиан поднял руки и шагнул вперед.

– Может, ты наконец успокоишься, – попросил он Викки, разглядывая вновь прибывших. – Тогда мы, скорее всего, и узнаем, что же на самом деле тут происходит, – он на мгновение посмотрел на меня, и я сразу догадалась почему. На его шее уже проступали темные полосы.

– Что ж, по-моему, это здорово, что мы все снова собрались, – весело сказала Рэйн и крепко обняла Тристана, в то время как Оуэна она поприветствовала лишь коротким кивком головы. Значит, не только мне одной он неприятен.

– Мы не развлекаться приехали, – произнес Тристан, и его обычное беззаботное выражение лица исчезло. Он бросил на меня злобный взгляд. – Кто-то проник в комнату Эбби в общежитии Даркенхолла. Мы думаем, что Кросс как-то причастен к этому.

– Вы знаете, кто именно это был? – спросил Бастиан и нахмурился. Оуэн только покачал головой.

– Нет, я просматривал воспоминания соседки Эбби, но она видела только парней в черных смокингах. На этом все.

– Прекрасно! – не выдержала я. Оуэн так спокойно говорил о воспоминаниях Жасмин, словно имел полное право заглянуть в ее голову, как в телевизор. Я неодобрительно посмотрела на Тристана. – Как ты вообще позволил ему управлять чужими воспоминаниями?

– Лишние свидетели нам уж точно не нужны, – проговорил Оуэн, хотя обращалась я к Тристану, а не к нему. – И, поверь мне, твоим подругам сейчас намного лучше, когда они уже ничего не помнят об этом случае. Они снова чувствуют себя в безопасности!

– Но это не так, – проворчала я. – Они не в безопасности!

– Ты же знаешь, что у нас не оставалось выбора, – оправдывался Тристан, небрежно проводя рукой по волосам.

– Ладно, а с ней-то что? – спросила Викки, указывая в мою сторону. – Она здесь при чем? Она не из нас!

– Она со мной, – в один голос ответили два брата.

– Так с кем именно? – Рэйн резко нахмурилась. – Поясните-ка еще раз, а то я что-то запуталась.

– Эбби Вудс – с нами, – спокойно сказал Бастиан, не обращая внимания на язвительный тон Рэйн, и подошел ко мне.

Тристан бросил на него отстраненный взгляд.

– Брат, тебе лучше держаться от нее подальше, – напомнил он.

– Тогда зачем ты ее сюда привез?

– Это не он меня привез, – возразила я и хотела отстраниться, но он схватил меня за руку. – Я сама приехала. Мне нужны были ответы. А теперь отпусти меня, мне вообще-то больно!

– Отпущу, если сочту нужным, – отозвался Бастиан.

– Тебе помочь, Эбби? – предложил Оуэн и шагнул вперед.

– Держись от меня подальше! – я поморщилась и инстинктивно дернулась назад, чтобы увеличить расстояние между нами. От этого ублюдка я помощь точно принимать не буду! Хотя я чувствовала себя действительно неважно. Бастиан вдруг возомнил, что может командовать мной. Я тщетно пыталась высвободить руку и бросила на него убийственный взгляд. Я пришла сюда, потому что надеялась на его поддержку. Потому что он мне кое-что должен. И втайне верила, что он поступит правильно. Но, похоже, я жестоко ошиблась.

– Отпусти меня, – прорычала я и набросилась на него. – Убери свои руки!

Я посмотрела в его лицо и чуть не задохнулась. Зрачки Бастиана сузились, все тело захлестнули темные полосы. Я наблюдала, как его челюсть дергается от напряжения, а потом я увидела раны. Треснувшую кожу на шее и запястьях. За последние дни ему серьезно досталось.

– Поверь, я бы с радостью это сделал, но всякий раз, когда я выпускаю тебя из вида, происходит какое-нибудь дерьмо. А нам это сейчас совсем не нужно.

Дилемма

Константин Кросс попытался пригладить растрепанные волосы и поднялся с больничной койки в медцентре Зака Морана. Ему стало чуть лучше – по крайней мере, сейчас.

– Ваши люди все провалили! – выругался он.

– Не надо мне этого говорить, – сердито отозвался Моран.

– Я полагал, что ваши ребята – лучшие из лучших. Думал, вы всегда действуете чисто! – Кросс неодобрительно покачал головой. – Что ж, это даже близко нельзя назвать чистой работой!

– Заткнитесь, Константин, – буркнул миллиардер и расправил плечи. – Ни один человек не заподозрит нас в этом деле.

Кросс глубоко вдохнул. Сущий кошмар! Он посмотрел через маленькое окошко в двери на темный коридор.

– Почему вы сразу не сказали, что именно собираетесь делать? – спросил он раздраженно. – Я же тенеходец. Я мог бы с легкостью проникнуть в комнату Эбигейл! – разочарованно застонал он. – И ни один ученик не удивился бы, увидев меня там! – Константин снова покачал головой. – Но вы же не об эффективности операции думали? Вы просто хотите доказать моим последователям, что все наши успехи – это исключительно ваша заслуга, не так ли?

– Бред, – отозвался Моран. – Посмотрите на меня, Кросс. Я миллиардер. Вы думаете, что восхищение и одобрение нашего маленького сообщества мне так важно?

– Очевидно, да! Потому что вы не придерживались нашего соглашения. Действовать нужно было незаметно.

Моран разгладил костюм и повел плечами, словно тем самым снимая напряжение, с усмешкой посмотрел на Кросса, который беспокойно метался по больничной палате.

– Да успокойтесь же, Константин, – спокойно попросил он. – Мы нуждались в информации. Любой ценой.

– Нет, не любой! – крикнул Кросс.

Зак закатил глаза.

– Не надо повышать голос.

– А вы не указывайте мне, что делать, – предупредил его Кросс и скользнул в ближайшую тень, выйдя прямо перед Мораном, – он ткнул пальцем ему в грудь и предостерегающе сверкнул глазами. – Вы хоть понимаете, какие могут быть последствия? – пригрозил он. – Я в это ввязываться не хочу. Я светоносец, а не преступник!

– Не притворяйтесь. Разве не вы с Маргарет-Мод убили ее мужа, пытаясь заполучить кольцо души?

– Это не так! Мы вовсе не хотели, чтобы Лоуренс Тремблэй умер! – Кросс глубоко вдохнул. Дрожащими руками он пытался нащупать в нагрудном кармане расческу до тех пор, пока не осознал, что на нем больничная рубашка. – Я – светоносец. Я хочу вернуть мертвых. Не приносите еще больше страданий людям! – Константин снова пригладил волосы, словно этим жестом мог упорядочить и собственную жизнь.

– А счастье, оно ведь часто требует жертв, – трезво рассудил Моран. – Это совершенно нормально в деловом мире – так почему здесь должно быть по-другому?

Кросс покачал головой.

– Ученики этой школы не должны пострадать! Вы поняли?! – он посмотрел миллиардеру прямо в глаза.

Моран кивнул.

– Ну, хорошо. Я поговорю с Маргарет-Мод. В случае необходимости она обсудит все с родителями и учениками и успокоит их. А мы поступим так, как и планировали. Нам нужна Эбигейл Вудс. Отследим сигнал ее телефона и узнаем, где она сейчас находится. У меня уже есть идея, как получить то, что нам нужно, не пачкая руки.

В стоге сена

– Отпусти меня, наконец, – взмолилась я, когда Бастиан уже оттащил меня за собой по направлению к конюшням. Во дворе остались Оуэн, Тристан и сестры Скай, и никто из них не выглядел особенно счастливым от неожиданной встречи.

– От тебя одни проблемы!

Бастиан, конечно же, и понятия не имел, сколько раз за свою жизнь я это слышала. Сколько раз оказывалась в подобной ситуации. Тащилась за кем-то, кто был сильнее и кричал, что от меня лишь одни проблемы. В каждой новой приемной семье повторялось одно и то же. Я попыталась отогнать эту мысль, потому что на глаза начали наворачиваться слезы.

– Пошел ты! – выругалась я и все-таки вырвалась. – И не смей меня больше трогать. Лучше бы и вовсе не встречать тебя.

* * *

Бастиан видел, что она лжет. Ослабленные плетения снова уплотнялись благодаря новым частичкам. Благодаря лжи, отягощавшей ее душу. При этом у него появилось такое чувство, будто это некая защитная реакция ее организма. Внутри все снова забурлило со страшной силой, и он с трудом перевел дыхание.

– Прекрати визжать и успокойся, – проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно и убедительно.

– Успокоиться?! И как же, интересно, я могу успокоиться? – кричала она на него. – В мою комнату вломились чужие люди, твой дружок-психопат стер память Жасмин и Эсме, а до этого ты украл мою душу! Что, даже не извинишься?

Бастиан вздохнул. Эбби понятия не имела, какую боль ему причиняла. Ее эмоции привели в движение частицы ее плетений, которые закружились вокруг тела девушки, как клубы черного дыма. Один их вид пробудил его голод. Он уже почти не контролировал себя. Он нуждался в кольце. А еще – в человеческих плетениях, чтобы заполнить пустоту глубоко внутри. Но плетения Эбби брать было нельзя, нет. Не только потому, что они обладали достаточной силой, чтобы убить его, но и потому, что Бастиан не хотел лишний раз разочаровывать девушку. Только вот выхода не оставалось. Он почувствовал, что кожа на спине вот-вот лопнет. Он снова глубоко вздохнул и чуть отстранился от Эбби. Как же он измучился…

– Пожалуйста, Эбби, помолчи. Хватит об этом.

* * *

Да что он о себе возомнил?! Совсем с ума сошел – так со мной разговаривать?

– Не указывай, что мне…

В следующее мгновение он крепко меня схватил. Я потеряла опору под ногами, и нас обоих поглотила темнота. Было очень холодно, и, как и при каждом прыжке сквозь тени с Бастианом, меня словно на части разрывало. И в итоге разорвало бы, если бы он хоть немного ослабил хватку. Все это длилось лишь мгновение, а потом мы оказались в конюшне, и Бастиан отпустил меня.

– Да ты совсем спятил, – пробормотала я дрожащим голосом. В солнечном свете пыль на стойлах сверкала ярче бриллиантов. Здесь царила тишина, только где-то в стороне фыркала лошадь. Я слышала стук собственного сердца.

– Надо кое-что прояснить, – сказал Бастиан и тут же отошел на расстояние вытянутой руки. Его глаза почти полностью затянули черные плетения. – Все обсудить, пока мы одни, – пояснил он, подняв для наглядности свои покрытые темными полосами руки. Казалось, что он изо всех сил борется с собой.

– О, ты прав! Может, ты наконец-то объяснишь, почему солгал мне? Почему украл мою душу, как проклятый вор, а потом бросил меня на вокзале Уэймута? Объяснишь, почему ты скорее побежал к своей бывшей девушке, даже не извинившись передо мной за то, что сделал? Скажешь, зачем ты вообще меня целовал, если я на самом деле тебе совершенно безразлична?

– Боже, Эбби! – он взъерошил себе волосы. – Ты мне вовсе не безразлична! Как ты могла так обо мне подумать? Смотри, что ты со мной делаешь. Разве ты не видишь, что это почти разрывает меня, потому что я не могу просто протянуть к тебе руки, чтобы утешить?

– Мне не нужны твои утешения! – воскликнула я, вытирая слезу с уголка глаза. Нет, не думай о том, как тебя утешил Тристан. – Мне нужен кто-то, кому я могу доверять. И ты говорил, что тебе можно довериться, но это не так! Ты солгал мне, Бастиан! Ты подкупил меня, как воровку, которой ты меня и считаешь!

Было так ужасно стоять лицом к Бастиану и знать, что наши отношения уничтожены. Нет больше доверия. Мы все уничтожили, да, мы оба. Он – предав меня и забрав мои плетения, я – поцеловав его брата. И ничто уже не будет прежним.

Я понимала, что Бастиан боролся с яростью, что заставлял себя держать дистанцию, но это не делало нашу ситуацию лучше.

Хотелось, чтобы он подошел ближе, обнял меня, поцеловал, и я бы забыла обо всем, что произошло. Надеялась, что я для него что-то значила.

– А что мне оставалось? – тихо спросил он, и сквозь черные плетения, почти скрывшие его глаза, на миг вдруг проступила синева его радужки. – Я не мог позволить Кроссу сбежать, – объяснил он и шагнул ко мне. – У него теперь мое кольцо, Эбби. А без кольца… моя жизнь в опасности. И что еще хуже – твоя жизнь тоже в опасности. Из-за меня, – он остановился прямо передо мной. Его челюсть дергалась от напряжения, и он сжимал кулаки, чтобы овладеть собой. Глаза Бастиана снова потемнели. И все же – более красивых глаз я никогда не видела. Ощутив его дыхание на своих губах, я замерла. Он поднес руку к моей щеке, но так и не коснулся ее. – Итак, скажи мне, Эбби, что в таком случае мне полагалось сделать?

Слова не приходили. Я желала лишь одного – обнять его покрепче и не отпускать. Чувствовала, в каком он отчаянии. Впрочем, еще на вокзале я осознавала, что у него просто не было иного выбора. И Тристан тоже так считал. Но нет, выбор есть всегда. Особенно когда любишь кого-то.

– Не знаю, Бастиан, – честно сказала я. В глубине души я все еще горевала о тех счастливых днях, что мы проводили вместе. – Может быть…

– Я не мог сделать ничего другого. Только благодаря твоим плетениям у меня появился призрачный шанс догнать Кросса.

– Только вот он все равно сбежал, – с горечью заметила я.

Бастиан кивнул, потом отступил назад и обессиленно опустился на пол у стенки стойла. Он прислонил голову к доскам и посмотрел на меня снизу вверх. Его тело все еще обвивали черные паутинки, но глаза снова стали человеческими. Он себя контролировал. Более или менее.

– И мне жаль, что так вышло, – прошептала я и села напротив него на душистую солому.

Бастиан слегка улыбнулся.

– А мне-то как жаль… – он слегка толкнул меня ногой, и улыбка погасла. Так мы и сидели, просто глядя друг на друга и вспоминая о произошедшем. Я постепенно успокаивалась. В какой-то момент пришло понимание, что гнева во мне больше не осталось. Я хотела сказать ему, что мы с Тристаном поцеловались, но не успела. Точнее, не смогла. Просто стыдилась, потому что, глядя на Бастиана, знала, что мне нужен только он. Это его поцелуи преследовали меня во снах. И в него я влюбилась. В него… Тени изменились, утро перешло в день, и, хотя снаружи мир погрузился в хаос и Кросс в любой момент мог нанести удар, мы просто нуждались в этой передышке. Нам нужно было перевести дух.

– Ты в порядке? – спросил Бастиан через некоторое время. – То есть я знаю, что сделал тебе больно, но… – он втянул голову в плечи. – А как в остальном?

Как в остальном… Я только фыркнула.

– Да не заморачивайся. Нормально у меня все. Без души, конечно, многое кажется… новым. Другим. Не таким болезненным и острым. Но Тристан считает, что моя душа постепенно восстанавливается, – сокрушенно усмехнулась я. – И совесть тоже постепенно возвращается, – тут я предостерегающе подняла руку. – Что, конечно, не делает тебя менее виноватым.

Бастиан задумчиво посмотрел на меня.

– Я бы не сказал, что твоя душа повреждена, Эбби. Я вижу, как она обновляется. По-прежнему здесь есть вина, раскаяние и боль. Просто теперь… Переплетения не такие плотные. И это хорошо, потому что до этого в тебе царила пугающая темнота. И она сильно отягощала твои плетения. Ни один нормальный человек не смог бы выдержать подобной нагрузки, – он потер затылок, и узор на его коже тотчас уплотнился. Вот, о моих плетениях даже говорить опасно. – Должно быть, дело в наследии. Ты ведь прямой потомок кузнеца, который выковал кольца из Амулета смерти. Другого объяснения я тут не вижу. Ты особенная. По этой причине тебе удалось проникнуть в мою душу и в воспоминания Оуэна, пока мы были связаны, – Бастиан перевел дыхание, будто решая, говорить ему дальше то, что он намеревался, или же не стоит. Наконец он собрался с мыслями: – Эбби, я… – он почесал руку, пытаясь стереть с нее темную паутину. – В душах людей я вижу то, на что они способны. Вижу, какие преступления они могут совершить в будущем, если сейчас я не заберу часть их плетений.

Я затаила дыхание. Его голос звучал очень серьезно и проникновенно.

– Когда я заглянул в твою душу, то увидел там боль. Столько боли… Столько страданий… А еще предчувствие чего-то плохого. Твоя тьма очень пугает меня.

– Ты решил, что мне было тяжело из-за моей боли, но это не так, Бастиан. Я… Как бы странно это ни прозвучало, но я люблю эту боль. Я привыкла к ней. С момента аварии моих родителей боль стала для меня лучшей подругой. И я не хочу ее никому отдавать, – я посмотрела в его глаза. – Знаю, что ты не хотел меня ранить. Я все понимаю, правда. Но это моя боль. И она мне нужна. Она помогает мне различать, что правильно, а что – нет. Напоминает, что в моей жизни чего-то не хватает, но при этом есть кое-что важное – и мне просто нужно держаться за это. Я не злая, не безнадежная и не проблемная, как утверждали все приемные семьи. Я… просто немного не такая. Другая. И я хочу быть другой. Мне это необходимо. Потому что все остальное у меня уже отняли. Понимаешь, о чем я?

– Конечно, – Бастиан протянул руку к тени и в следующий миг оказался рядом со мной. Он взял меня за руку, и наши пальцы переплелись. Он ничего не говорил, только смотрел на мои плетения, словно нашел там ответы на все свои вопросы.

– Почему ты пришел сюда? – неуверенно прервала я затянувшееся молчание. – Ты же гнался за Кроссом. Он тоже здесь побывал? – Хорошо бы сменить тему разговора, потому что я по-прежнему не доверяла собственным чувствам.

– Он сбежал. Не представляю, где он сейчас, но от Маргарет-Мод я узнал о его планах. Вместе с группой людей, потерявших кого-то из близких, он хочет объединить три кольца, перековать виталинариум. Конечно, не без помощи твоего отца…

– …и перехитрить смерть, я правильно поняла? – эта мысль приходила мне раньше. Но то, что Кросс действительно задумал это, казалось просто невероятным. Хотя бы потому, что буквально пару дней назад весь мир считал моего отца мертвым. И я в том числе.

– Да. Значит, он рано или поздно придет сюда.

Я покусывала внутреннюю сторону щеки.

– То есть… ты планируешь побыть здесь какое-то время?

– Это вряд ли. Викки не разрешит. Она считает, что если я останусь, то причиню боль Скай, поэтому и хочет, чтобы мы как можно скорее исчезли.

– Викки – сестра Скай, да? – я попыталась подавить приступ ревности, который пробудило во мне имя бывшей девушки Бастиана. Он кивнул.

– Да, они двойняшки. Скай на восемь минут старше, – он потер затылок и тяжело вздохнул. Я видела, что ему нелегко продолжать. – Викки всегда говорит, что как раз эти восемь минут и разрушили жизнь Скай. Ну и еще я, разумеется.

– Почему?

Несмотря на боль, которую он испытывал, находясь рядом со мной, Бастиан рассмеялся.

– Со Скай это произошло только потому, что мы тогда влюбились друг в друга, не понимая в полной мере, какая это большая ответственность – быть хранителями колец. Просто глупые подростки. И если бы первой родилась Викки, то хранительницей кольца была бы она. И в этом случае ее отправили бы со мной к Оуэну, чтобы узнать больше о нашем наследстве, – Бастиан улыбнулся. – И Викки уж точно никогда бы в меня не влюбилась.

Я тоже рассмеялась.

– А ты в нее?

– Вряд ли, – он серьезно посмотрел на меня и провел большим пальцем по тыльной стороне моей руки. – Я не влюбляюсь так легко. Должен появиться кто-то особенный.

Мое сердце забилось быстрее.

– Кто-то вроде Скай, да? – ну, вот зачем я задаю эти вопросы? Зачем себя мучаю?

Бастиан смотрел прямо в область моего сердца. Возможно, разглядывал плетения.

– Тебе бы она тоже понравилась, может быть, вы бы даже подружились. Она… действительно была особенной. Как и ты.

Я нахмурилась.

– Почему ты всегда говоришь о ней так, будто она умерла? Я же видела вас вместе. И она вроде в порядке. А еще ты как-то сказал, что уничтожил ее. Что ты имел в виду тогда?

* * *

Скай. Бастиан не хотел думать о ней сейчас. Видеть, что он сделал с ней, просто невыносимо. Мучительно. И он потерял самообладание. Быстро отпустил руку Эбби, и черные струйки полностью оплели его тело. Они захлестывали его, как волны ночной реки, перекатывались, затем на миг успокаивались, а потом все повторялось снова. На коже появились мелкие царапины. Кровь набухала, и он мучительно вдохнул.

– Бастиан! – Эбби испуганно посмотрела на него, а он не мог понять, в восторге она или в ужасе.

Он задыхался. Сжал кулаки и машинально потянулся к груди. К кольцу. Только вот кольца больше не было. В отчаянии он хватал ртом воздух. Без кольца будет тяжелее.

Боль норовила растерзать его. Бастиана прошиб холодный пот. Он знал, что теряет человеческий облик. Чтобы не подвергать Эбби опасности, он скользнул в тень и вышел уже у дальнего стойла. Уперев руки в бедра, попытался вдохнуть. Ему казалось, будто он только что пробежал марафон, так бешено колотилось его сердце. Кровь пульсировала под кожей, просачиваясь из мелких трещин в рубашку, причиняя боль. Но постепенно ему удалось вернуть контроль над собой. Он смог заставить себя успокоиться, и чувства отступили. По крайней мере, временно.

– Да, я уничтожил Скай. Сломал ее. Я уже рассказывал, что произошло, когда мы поцеловались. Силы в нас взяли верх. Ее душевные плетения соединились с моими сердечными. Я забрал ее душу. Она – мое сердце, – с трудом выдавил Бастиан. Вспоминать об этом оказалось еще болезненнее, чем он мог подумать, и ему понадобились все силы, чтобы справиться с бурей, бушевавшей внутри.

– Но выглядит-то она вполне нормально, – скептически бросила Эбби. Бастиан кивнул. Точно такая же мысль пришла ему в голову еще вчера, когда он увидел ее стоящей в оранжерее среди растений.

– Так-то оно так, но… Нельзя с первого взгляда определить, что у человека нет души.

– А со второго?

Бастиан вздохнул.

– Скай не видит разницы между добром и злом. У нее нет совести – и она не знает границ. Не может различить, что правильно, а что – нет. Викки и Рэйн пришлось переучивать ее. И сейчас в ней как будто уживаются две личности: одна, невинная, которая пострадала и нуждается в помощи, точно ребенок, а другая же не испытывает никакого сочувствия, но при этом знает, как вести себя в обществе. – Бастиан видел, что Эбби, вероятно, не совсем понимает его. – Скай не может носить кольцо сердца, потому что оно дало бы ей власть пробуждать в сердцах людей любовь и ненависть. Она запросто отнимет у них часть сердечных плетений, не задумываясь о том, какие последствия это будет иметь, потому что у нее нет совести, которая скажет ей, когда этого будет достаточно.

– Никто не должен обладать такой властью, – бросила Эбби, и Бастиан нахмурился. Впрочем, он и не ожидал ничего другого.

– Многие люди одиноки и несчастны. Завидуют чужому счастью. Или их переполняет ненависть. Но таким людям можно помочь. Каерхеи помогли уже очень многим. Они занимаются этим уже много лет. Четвертое поколение.

– И как же это работает? – искренне заинтересовалась Эбби, хотя происходящее, видимо, все еще казалось ей подозрительным.

– Большинство тех, кто приходит сюда, боятся любви. Они боятся раскрыться, раскрепоститься. И вот тут в игру вступают Викки и Рэйн. Они выманивают их сердечные плетения, – Бастиан поднял указательный палец.

– А Скай?

Бастиан вздохнул.

– Она неуравновешенна. Ей нужно оставаться рядом с кольцом, потому что без силы виталинариума ярость заставит ее поглотить больше сердечных плетений, чем ей нужно. А ее тело… Оно такое хрупкое. Плетения легко могут вырваться из нее, и такое уже случалось раньше.

Эбби нахмурилась.

– Значит, кольцо она не носит?

– Нет. И без кольца она поглощает меньше плетений, чем могла бы это сделать, будь у нее кольцо. А еще она не может подобраться близко к сердцу человека. Точно так же Тристан может забирать частицы души, но при этом у него нет такой силы, как у меня… Когда я еще владел кольцом, – сокрушенно добавил он, – мои сердечные плетения, слишком мощные для Скай… тяжело ранили ее. И это не должно повториться.

– Ты говоришь, что она сильно пострадала от этого. Но ты сейчас вроде бы в порядке, не так ли? Тебе легче, чем ей. Почему?

Бастиан почесал затылок и вздохнул. Вопрос попал в больную точку. Он часто спрашивал себя, почему Скай стало намного хуже. Догадывался. И ненавидел себя за то, что это объяснение вполне могло оказаться правдой.

– Я не уверен, – отмахнулся он, избегая взгляда Эбби. – Может быть, я просто обладал бо́льшей силой. Возможно, я мог обуздать свою ярость, – теперь он смотрел прямо ей в глаза. – А может, все дело в том, что мои чувства к Скай были не так сильны, как ее чувства ко мне. Да, я влюбился в нее, но что, если… – он убрал волосы со лба, – если я не так уж сильно ее любил?.. Когда думаю об этом, то чувствую себя еще более виноватым. Я разрушил ее жизнь!

– И поэтому ее сестры хотят, чтобы ты ушел?

Бастиан кивнул.

– Хочу я того или нет, без моего кольца я представляю опасность не только для тебя. Но и для Скай тоже.

* * *

Бастиан снова приблизился. Остановился почти передо мной. Видимо, сам для себя определил безопасную дистанцию.

– Но клянусь тебе, Эбби, что если я верну свое кольцо, то никому из вас больше не будет грозить опасность от меня, – он вдруг взял меня за руки и притянул к себе.

– А до тех пор? – он находился так близко, что я, кажется, могла почувствовать запах его геля для душа. Но улыбка Бастиана немного пугала, и я старалась не смотреть на его губы.

– До тех пор нужно держаться на расстоянии.

– Вот как сейчас? – хрипло прошептала я с дико колотящимся сердцем и для наглядности подняла наши переплетенные руки.

Бастиан вымученно улыбнулся.

– Нет, боюсь, еще чуть дальше. Сейчас я, если честно, уже почти на грани срыва. Просто хочу доказать тебе, что ты можешь мне доверять, – он посмотрел на меня, и в его глазах отразилась борьба. Черные плетения против его естественной темно-синей радужки. Он пытался сохранить человечность. – Мы найдем кольцо. И отца твоего тоже найдем. Все будет хорошо.

Бастиан склонился надо мной, и наши губы почти соприкоснулись. Его дыхание напоминало предупреждающий выстрел, но головокружение отступило. Я знала: это признак того, что кто-то слишком близко подошел к моим плетениям.

На миг я перестала дышать, а потом чуть подалась вперед, навстречу жаркому дыханию Бастиана.

– Нельзя, – прохрипел он и отступил на шаг. Прикосновение его губ было похоже на росчерк пера. Такое нежное, почти неосязаемое, и все же оно обожгло каждый дюйм моего тела. Я вовсе не хотела его прощать. И больше не могла ему доверять. Но все же, как и прежде, грезила о его поцелуях. Ничего другого мне и не хотелось, только бы поцеловать его, только бы показать ему, что он единственный, кто мне нужен.

Бастиан нежно обхватил мое лицо руками, стараясь удержать меня на расстоянии, не давая поцеловать его. Я видела, как он боролся с собой. Видела, как страдал. И все же мое сердце билось от счастья, когда его губы почти коснулись моих. Слегка. Ненадолго. Меньше минуты. Как будто некое обещание. Я закрыла глаза, и…

– А я смотрю, вы времени зря не теряете, – голос Тристана заставил нас отскочить друг от друга. Он стоял в дверях конюшни и смотрел на нас. – Вы совсем идиоты, я понять не могу? – сердито спросил он. – Обжимаетесь тут, пока мы пытаемся решить проблемы, которые вы же и создали! – Тристан подошел к брату и оттолкнул его от меня. – Да ты посмотри на себя! Ты же едва себя контролируешь! Совсем жить надоело? – потом он перевел неодобрительный взгляд на меня. – А ты о чем думала?

Я густо покраснела и смущенно поджала губы. Мне стало неловко.

– Ты все неверно понял. Мы не обжимались, – пыталась оправдаться я.

– Да делай все, что хочешь, Эбби, – грубо отозвался Тристан. – Но не рассчитывай, что я постоянно буду тебя прикрывать.

Я чуть не поперхнулась от возмущения.

– Когда же, интересно, ты меня прикрывал? – сердито спросила я.

– Хм, с чего бы начать? Ты просто сбежала, а мне пришлось успокаивать твоих подружек, придумывать правдоподобное объяснение для отмены занятий. Ах да, многие также интересовались, почему это Маргарет-Мод выглядит хуже зомби… – его голос становился все громче. Но вдруг он резко умолк и посмотрел на Бастиана. – Викки, Оуэн и Рэйн хотят поговорить с тобой, так что извините за беспокойство! – конечно, извинения эти были сказаны отнюдь не искренне, а с изрядной долей сарказма.

– Спасибо, что позаботился об этом, – Бастиан с признательностью посмотрел на брата, будто не замечая, как тот раздражен, а затем расправил плечи и кивнул на выход из конюшни. – Давай не будем заставлять Викки ждать.

Прежде чем я успела что-либо сказать или шагнуть за ними, Тристан протянул руку, останавливая меня.

– А вот тебя они видеть не хотят, – заявил он, холодно глядя мне в глаза. – Пожалуй, тебе лучше остаться здесь.

Картинка в голове

– Пожалуй, тебе лучше остаться здесь, – передразнила я Тристана, когда братья исчезли в тени. Я шагнула к стене стойла и энергично убрала пряди с лица. Вмиг конюшня показалась мне тесной, ее стены будто давили на меня, и я почувствовала себя совершенно сбитой с толку. Тремблэи мне явно не помогут вернуть душевное равновесие, это понятно. Меня очень злило, что Тристан так резко прервал нас с Бастианом. И в то же время меня раздражало, что он вообще нас видел. Не то чтобы мне хотелось оправдаться перед ним. Он и сам наверняка понимал, что тот поцелуй с ним ничего не значил. Что я просто… Не знаю… Смутилась, наверное, когда наткнулась на него. Он ведь и сам не принадлежал к тем, кто ищет спутницу жизни. Тогда это был просто импульс. Совершенно спонтанное решение, лишенное смысла.

– Да чтоб вас!.. – я взъерошила волосы, потому что это звучало как дешевая отговорка. Даже несмотря на то, что я не произнесла этого вслух. Откуда я могла знать, что там на самом деле думал о нашем поцелуе Тристан?.. Он только что ясно показал, что ему не понравилась моя близость с Бастианом. Он ревновал? Или просто беспокоился за брата?

Я вышла на улицу и огляделась. Хранителей колец нигде не было видно. Только один конюх не спеша шел на другой конец двора после работы. Я раздумывала о том, что мне делать дальше. Но с чего вдруг все остальные решили, что могут обсуждать вещи, которые вообще-то и меня касаются, как будто я не при делах?

– Надеюсь, они скоро все осознают, – проворчала я и пошла вверх по холму в сторону оранжереи. Выкрашенный в белый цвет металлический каркас небольшого здания в викторианском стиле сиял, как алмаз, на вершине холма, и я восхищенно присела на скамейку у водоема. Утром, всего несколько часов назад, на этом же месте сидели Бастиан и Скай. Я положила руку на скамью, будто так могла узнать, о чем говорили эти двое. Чем они занимались.

Может быть, они прислушивались к плеску воды, совсем как я сейчас? Или они…

Злясь на саму себя, я покачала головой и вытащила из кармана брюк сложенные листы бумаги. Надо прекращать думать о такой ерунде. Бастиан же объяснил мне, что случилось со Скай. С чего мне беспокоиться о том, произошло ли между ними что-то или нет? Не произошло, конечно.

Я зажала бумагу между коленями и достала из другого кармана карандаш, который взяла с собой из комнаты Бастиана. Грифель этого карандаша немного затупился, поэтому я вытащила из кожаных ножен свой крошечный резной ножик – подарок отца. Лезвие все еще оставалось таким же острым, как и в день, когда он подарил его мне. К краю прилипло немного графитовой пыли, и я осторожно провела по нему пальцем. Затачивание карандаша служило не просто средством для достижения цели – это был некий ритуал. Мне мало что досталось от родителей. Вот, например, этот нож. И болезненные воспоминания.

Медленно я повертела карандаш в пальцах, а затем приставила лезвие к грифелю. Как всегда, когда я занималась этим, мысли мои прояснились, и на мгновение я почувствовала, что смогла вернуть контроль над собой и своей жизнью. Энергия поднялась во мне, так что стало легче дышать. Графитовая пыль сыпалась на землю, и грифель становился все тоньше. Удовлетворившись, я еще раз почистила лезвие. Нежно погладила заточенный грифель и спрятала нож обратно. Вместе с ним я прятала и воспоминания об отце, потому что не любила вспоминать об этом. Не хотела вспоминать то время, когда была обычной счастливой девушкой, которую любили и оберегали родители, потому что сейчас меня это совсем не трогало. Я даже не знала, что такое счастье. Забыла об этом. Счастье казалось мне совершенно чуждым. За исключением тех нескольких недолгих мгновений в объятиях Бастиана. И я боялась этого.

Я расстелила бумагу на коленях и взялась за карандаш. Вид с моего места открывался ошеломляющий, и я могла начать рисовать с любого ракурса. Только вот на бумаге возникала совсем другая картина.

Картинка, что крутилась у меня в голове.

Я и сама удивлялась тому, что рисовала. Темное изображение, и множество теней. Мне пришлось дважды заточить грифель, и пальцы все испачкались, потому что я размывала линии, пока бо́льшая часть страницы не стала черной. Только яркие штрихи, как дым, пробивались сквозь темноту моего рисунка. Дым, или лава, или какой-то жидкий свет? Я понятия не имела, что появлялось там на бумаге, но уже научилась не сомневаться в своих творческих идеях. Я знаю, что это не случайно. Все так, как и должно быть.

– Что это ты делаешь? – вдруг раздался голос Тристана, и я вздрогнула.

Я быстро сложила лист пополам: не хотела, чтобы он увидел рисунок.

– Я… – пожав плечами, начала я, – да просто рисую.

Тристан рассмеялся и, перепрыгнув через спинку скамейки, сел рядом со мной.

– Меня? – поддразнил он, и по его веселому тону я поняла, что он больше не сердится.

– Мечтай дальше, – отозвалась я и смущенно посмотрела на него. Жаль, нельзя узнать, о чем именно он думает.

– Ну, мечтать же не вредно, – усмехнулся он.

– Я больше не рисую парней с тех пор, как все увидели, как я нарисовала тебя, и теперь думают, что я в тебя влюблена.

– А это разве не так? – я заметила, как он рассматривает мои плетения.

– Что насчет тебя? – уклонилась я от ответа. – Ты влюблен?

Глаза Тристана сверкнули.

– Скажем так, Эбби, я хотел бы встретиться с тобой за спортзалом, – он легонько подтолкнул меня в бок, и я невольно поморщилась. Буквально несколько дней назад мы как раз говорили о девушках, которых он водил за спортзал… Дней? Или вообще недель? Когда же мы это обсуждали? Мне уже казалось, что с тех пор прошли месяцы, а то и годы.

Тристан заразительно рассмеялся и в своей обычной, чуть высокомерной манере, которая мне даже нравилась, откинул волосы назад. Он выглядел таким беспечным. Я невольно перевела взгляд на его губы и тут же вспомнила о поцелуе. Мне пришло в голову, что Тристан проводил за тренажерным залом очень много времени, потому что целоваться он умел. С этим было трудно поспорить.

– Если ты нарисовала не меня, тогда кого? – спросил он, указывая на сложенный лист, и заговорщически подмигнул. Я закатила глаза.

– Тебя это не касается. Кстати, что ты вообще здесь делаешь? Разве ты не должен вести важные разговоры с тенеходцами и хранителями?

Тристан махнул рукой.

– Они там спорят. Не люблю споров. К тому же я хотел извиниться. Да, я очень разозлился, когда ты ушла из Даркенхолла, не дождавшись меня, но… Пожалуй, не стоило мне так врываться.

– Да уж, не стоило, – согласилась я.

– Я думал, ты его поцелуешь, – признался он, и голос его прозвучал не слишком уверенно. – Бастиана, я имею в виду. Там, на конюшне.

– Я поняла, что ты имеешь в виду, – перебила я. – Но мы не…

– Знаю, – он так пристально смотрел на меня своими синими ласковыми глазами… – Но это все равно слегка выбивает из колеи.

Я кивнула.

– Да меня сейчас тоже все выбивает из колеи. Никогда еще такого не было. – Он вопросительно взглянул на меня, и я продолжила говорить: – Мой отец, Кросс, теперь еще и взлом. Все это… – я покачала головой. – В голове не укладывается, не знаешь, что и думать.

– У всех сейчас тоже так. Нервы на пределе, – он кивнул в сторону особняка и многозначительно закатил глаза.

– О чем они спорят? – поинтересовалась я. Тристан вальяжно вытянул ноги и откинулся назад.

– Каерхеи не хотят помогать Бастиану, но я уверен, что он их переубедит. А Оуэн… Ну, ты ведь знаешь Оуэна. Ему все всегда не нравится, расстраивается из-за мелочей, – Тристан подмигнул мне. – И тебя он явно недолюбливает. Может, ты нарисуешь его? Это поможет растопить лед.

– Нет уж, спасибо, – я усмехнулась. – Вот нарисовала я однажды тебя на свою голову, и теперь отделаться от тебя не могу.

– Ох! – Тристан театрально схватился за сердце. – Эбби, ты ранишь мои чувства.

– Ладно, если хочешь, давай покажу, что успела начеркать, – примирительно сказала я и немного неуверенно протянула ему листок. Тристан развернул его.

– Начеркать, – пробормотал он и как-то сразу стал серьезным. Перевел взгляд на меня и указал на рисунок. – Эбби, я не знаю как, но… Но это… – он покачал головой и уже не выглядел таким беспечным, когда в очередной раз откинул волосы со лба. – Ты не могла этого нарисовать, поскольку не могла этого видеть. Не должна была, по крайней мере… – он казался растерянным. – Но, видимо, где-то все-таки… Где ты это видела?

Я пожала плечами.

– Понятия не имею. Эта картинка просто возникла у меня в голове. Я даже не знаю, что именно изобразила.

Тристан сложил листок в несколько раз, словно боялся, что картинка может поглотить нас, а потом снова посмотрел на меня.

– Не знаю, как ты это делаешь, Эбби, но это ненормально. То, что ты нарисовала, обычный человек никогда не сможет разглядеть.

– Вероятно, я увидела это мельком, когда проходила с Бастианом через тени? – предположила я, но Тристан покачал головой.

– Эбби… это не тени мира. Это пропасти жизни. С тем, что ты нарисовала, я сам никогда не встречался. А узнать сейчас смог только потому, что мне рассказывал об этом Бастиан. Изображение на твоем рисунке – это путь между жизнью и смертью. Край пропасти. Ничто. Мрак, где господствуют плетения, энергию которых мы нейтрализуем. Это самая мощная энергия, какую только можно себе представить, и где-то за ней расположены врата света.

Меня затошнило.

– Ну, и зачем мне такое рисовать? Это же безумие. Пожалуй, это просто совпадение, просто что-то…

Тристан покачал головой.

– Нет. Это не совпадение. Не случайность. Значит, вот что имел в виду Бастиан, когда сказал, что ты проникла в его голову. – Тристан снова указал на сложенный бумажный лист, прежде чем убрать его в карман брюк. – Это доказательство. Он был там. Когда плетения Скай чуть не убили его, он попал туда. В этот мрак. Плетения вырывались из него, норовили растерзать его тело на части и тянули все глубже и глубже в это ничто. Он едва там не погиб. И ты видела это место, когда оказалась у него в голове, – Тристан почесал затылок. – И я, хоть убей, не понимаю, как ты это делаешь.

Я задумчиво посмотрела на него. Тристан выглядел очень обеспокоенным.

– Бастиан говорит, что у меня очень темные плетения. Такой тьмы он еще ни у кого не видел. Может, в этом все дело? Думаешь, я… опасна?

Он пожал плечами.

– Ты особенная, Эбби. Но хорошо это или плохо… не могу тебе сказать, – он слегка усмехнулся. – Ты ведь не даешь мне прикоснуться к твоим плетениям.

– И на то есть веские причины, – в конце концов, я хотела защитить свою душу.

– Знаю, ты думаешь, что я заберу часть твоей души, но это не так. Я только хочу посмотреть на твою душу. Изучить получше твои плетения. Честное слово – дай только посмотреть.

– Нет, – отмахнулась я, но не могла не думать о том, как он помог Жасмин, когда у той случилась паническая атака. Он казался таким сосредоточенным. Все контролировал. Действовал осторожно. Им двигало не болезненное желание, как Бастианом, а нечто другое. – Не знаю, могу ли доверять тебе.

Тристан с пренебрежением махнул рукой.

– Я не буду принуждать тебя, Эбби. Боишься, сомневаешься – ладно, я тебя не трону. Я понимаю, ты переживаешь из-за своих плетений, они значительно ослабли, но это не значит, что я не хочу понять, что, черт возьми, происходит с тех пор, как ты появилась в нашей жизни. Знаешь, Эбби, ведь до тебя все было значительно проще.

– До меня? – я потерла руки, потому что мысль, пришедшая мне в голову, заставила меня замереть на месте.

Тристан кивнул.

– Да, до тебя. Я уже говорил, что никогда не даю обещаний, которых потом не смогу выполнить. И твои плетения так притягательны, что для меня просто невыносима мысль о том, что я никогда не прикоснусь к ним, Эбби. Не желаю тебе лгать. Ты притягиваешь меня, как свет притягивает мотыльков. И не только меня. Бастиан тоже это чувствует. Ты особенная, и мы не до конца понимаем природу этой уникальности, но я думаю, что ты нечто большее, чем сама можешь представить. Я хочу разобраться с этим. Хочу почувствовать твою энергию. Ты цепляешься за боль, и я не могу понять почему. Ты манишь меня, Эбигейл Вудс. Со мной такого раньше не происходило.

Мне стало не по себе, но, по крайней мере, он говорил со мной откровенно.

– И я мог бы уже взять часть твоих плетений во время нашего поцелуя, но я этого не сделал. Из уважения к тебе, – он взглянул на меня. – Но, как я уже сказал, если когда-нибудь я и возьму твои плетения, то только в том случае, если этого захочешь ты сама, – тут он ухмыльнулся. – На этой скамейке всего один вор. И это ты, Эбби.

– Что, если я скажу «да»? – спросила я после небольшой паузы, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Да я, видно, совсем умом тронулась…

– Скажешь «да»? – переспросил не менее пораженный Тристан. Но, похоже, он все-таки догадался, о чем я говорила, потому что на его коже тут же проступили темные полосы. Не такие плотные и яркие, как у Бастиана, но их вид восхитил меня не меньше.

Я инстинктивно отступила на шаг.

– Проведем небольшой эксперимент, – предложила я неуверенно и заговорила быстрее, боясь, что в какой-то момент передумаю. – Что, если я соглашусь, чтобы ты взял часть моих плетений? – и тут же подняла указательный палец, давая понять, что не закончила. – Ты все равно много взять не сможешь, Бастиан говорил мне. Поэтому… думаю, это не так опасно, я права?

Тристан недоверчиво смотрел на меня.

– Ты шутишь?

Я отвела взгляд, и волосы скрыли мое лицо.

– Не знаю. Просто думаю, рассуждаю. Чисто теоретически.

– Теоретически, – повторил Тристан и фыркнул. – Ладно, и что ты там надумала, интересно?

Я тряхнула головой.

– Возможно… Теоретически, если ты провернешь эту штуку с плетениями…

Тристан ухмыльнулся.

– Имеешь в виду, прикасаясь друг к другу? – он взял меня за подбородок. Узор на коже стал четче, потянулся к шее, и глаза уже стали меняться.

– Ты сам знаешь как! – бросила я. Ему лишь бы подшутить… А мне-то не до смеха! – Но все же, прежде чем мы начнем, я хочу быть уверена, не сорвешься ли ты, как Бастиан. Сможешь ли остановиться, когда мы получим ответы?

– А какие ответы ты ищешь?

– Не знаю. Хочу понять, могу ли положиться на тебя. Другими словами, позволь заглянуть в твой разум.

Тристан снова хмыкнул.

– Предупреждаю, кто подберется ко мне слишком близко, тот влюбится в меня окончательно и бесповоротно.

Я фыркнула.

– Ну, тут риск минимальный.

– Ты снова ранишь мои чувства! – весело воскликнул Тристан, но потом быстро напустил на себя серьезный вид. – То есть ты не шутишь? Ты действительно готова пойти на это?

Наши взгляды пересеклись, и я чуть не задохнулась. Его глаза почти затянулись черным, а радужка стала овальной и теперь поблескивала серебристым светом. Естественной синевы не было видно. И эта тьма в его взгляде пробуждала что-то во мне. Какую-то ответную реакцию. Что со мной такое? Это же ненормально.

Пульс застучал сильнее, и по мне пробежала дрожь. Я чувствовала, что мне нечем дышать, но все-таки решительно кивнула.

– Только поклянись, что со мной ничего не случится. Серьезно, поклянись.

Тристан тоже кивнул.

– Конечно, мы будем очень осторожны. Никак иначе. Твои плетения очень сильные, Эбби. Я уже видел, как они повлияли на Бастиана. Так что… я просто признателен тебе за все.

Его слова меня немного успокоили, но все равно было страшно. Хотя, пожалуй, отдавать кому-то частицы своих плетений уже кажется вполне себе нормальным.

– Ну… И как это обычно происходит? – неуверенно спросила я, вытирая о джинсы резко вспотевшие ладони.

– Ты ведь сама знаешь… как это происходит, – напомнил Тристан, широко улыбаясь. – Через поцелуй.

– Нет, тогда давай каким-нибудь другим способом! – запротестовала я, но он улыбнулся еще шире.

– Так ведь мы уже целовались, – спокойно напомнил он.

– Да. Но сейчас речь не о наших чувствах. У нас договор.

– Чувства? То есть… Ты все-таки что-то чувствовала в тот раз?

– Тристан, ради бога! – воскликнула я. Чем дольше мы разговаривали, тем громче и сильнее стучало мое сердце. – Ты можешь хоть к чему-то в жизни относиться серьезно? Мне и так уже не по себе!

Он кивнул.

– Значит, без поцелуя?

– Без!

– Уверена? Неужели я так плохо целуюсь?

– Придурок! – фыркнула я и стукнула его по плечу. С другой стороны, меня даже радовали его шутки. Раз он не беспокоится, значит, и мне, вероятнее всего, переживать не о чем.

Тристан что есть силы сжал мои ладони, затем внимательно посмотрел на меня, и от его взгляда по спине пробежал холодок.

– Хорошо, – хрипло проговорил он. Я невольно вспомнила Бастиана. – Сделаем это.

Пальцы наших рук переплелись.

– Ты точно уверена? – спросил он, хотя с его кожи на мою уже начали переползать темные полосы. Горло у меня сжалось, и я не смогла произнести ни слова, только слабо кивнула. В голове все грохотало, Тристан не мигая смотрел мне в глаза. В какой-то момент он отпустил мои руки и взял в ладони мое лицо. Тут же у меня закружилась голова, и я почувствовала, что мне нечем дышать.

Наедине с Тристаном

Мир расплывался перед глазами, и сердце чуть не вырвалось у меня из груди. Я услышала собственный слабый вздох сквозь туман беззащитности. Одна рука Тристана лежала на моей шее, вторая – на щеке. Я ощущала его прикосновения. Все больше меня затягивало в водоворот, все быстрее кружились мысли, и страх уже почти овладел мной.

– Страх – очень сильное чувство, – набатом звучали в моей голове слова Бастиана. Я знала, что должна была открыться Тристану, но то, что это произошло настолько бессознательно, напугало меня. Доверяла ли я ему – или боялась? Еще до того, как я это поняла, то почувствовала, как что-то глубоко внутри меня зашевелилось. Я боролась с головокружением, пытаясь представить, что только что произошло. Казалось, меня выворачивало наизнанку. Холодный, почти ледяной воздух обжег легкие, и появилось такое чувство, будто земля уходит у меня из-под ног, а сама я словно замираю. И в следующий миг я потеряла сознание в объятиях Тристана. Наконец не осталось ничего, кроме захлестнувшей с головой боли. Образы и чувства бушевали внутри, неудержимо вытекая из меня.

Мне не хватало воздуха, хотелось скорее вырваться из этого кошмара, но тело меня не слушалось. И все быстрее и быстрее из меня выливалась вся боль. Я видела это отчетливо, видела, как она постепенно ослабевает. Но затем вдруг мои мысли прояснились, и я уже точно знала, что делать. Я глубоко вдохнула. Снова и снова вдыхала этот ледяной воздух, пока окончательно не замерзла. И тогда я побежала, бросилась прямо в поток собственной боли, который тут же подхватил меня и повлек за собой, как вдруг…

– Наконец-то, Эбби, наконец-то, – услышала я мысли Тристана. Я ощутила его дрожь, будто дрожала сама земля, на которой я стояла. – Ты не представляешь, как сильно я этого хотел!

Я видела воспоминания, предназначенные не мне, видела Тристана в Даркенхолле. Наблюдала, как он смотрел на меня, как дразнил в столовой. Но при этом я замечала гораздо больше, будто смотрела на все происходящее его глазами. Да, я видела все то, что видел он. А именно – мои плетения. Впервые я любовалась тем, как они кружатся вокруг меня. И тут же я почувствовала голод Тристана. Острый, как коготь хищника, он сжимал меня все сильнее, все больнее, и я чуть не вскрикнула.

– Нет, меня такой расклад не устраивает! – его мысли бессвязно текли ко мне. Я рассматривала картины, где все было так запутано. Тристан с Бастианом стояли на мосту, ночью. – Сколько ты у нее забрал? – кричал Тристан на брата. – Сколько? Если ты сейчас уже теряешь контроль, значит, разграбил практически всю ее душу! Ты же знаешь, как сильно я хотел эти плетения! Ты оставил хоть что-нибудь? Хоть что-то?..

Желание Тристана казалось непреодолимым, и каждая моя клеточка ощущала его алчность. Его влечение ко мне.

Возможно, этот эксперимент стал не самой лучшей идеей. Но теперь уже поздно.

– Любой, кто с тобой свяжется, Эбби, обречен на смерть. Ты особенная. Особенная и неотразимая.

Надо прекратить это! Сопротивляйся, Эбби!.. Ты сможешь вырваться… Но, видимо, все зашло слишком далеко. Создавалось впечатление, будто я увязла в болоте и сейчас утону, задохнусь от голодной души Тристана. Вот он заходит на конюшню поместья Каерхеев, и я снова увидела все его глазами. Как Бастиан склонился надо мной. И тут же я испытала боль. Боль и горькое разочарование, которые овладели им в тот момент. Его боль передалась и мне. Я задыхалась. Хотела скорее выбраться из его разума. Не желала больше ничего видеть и чувствовать. Желание, боль, ревность и неуверенность. Переживания и эмоции Тристана переполняли меня, не давая вдохнуть.

– Нет! – я хотела позвать на помощь. И, кажется, я действительно закричала. Только вот не услышала собственного голоса.

* * *

Тристан никогда не испытывал ничего подобного. И это при том, что он чуть ли не каждый день забирал то у одной, то у другой девушки частицы плетений, чтобы не терять контроль и стабилизировать свое состояние. Он не испытывал такого сильного голода, как его брат, но в тот момент, когда Эбби слабым кивком головы разрешила ему приблизиться к ее плетениям, все произошло так быстро. И это свело его с ума. Он хотел быть нежным. Хотел действовать осторожно, но сила ее плетений была сильнее его. Она открыла ему душу, и теперь он жадно в нее вцепился.

– Наконец-то! – торжествующе воскликнул он, когда увидел перед собой ее черные, как ночь, плетения. В отличие от Бастиана, он не обладал силой, чтобы пройти через врата души. Не мог добраться до плетений, но это и не понадобилось. Сейчас она сама к нему приблизилась. Обрушилась на него, как лавина, и, несмотря на боль, которую приносило поглощение плетений, ему хотелось большего. Он не мог остановиться. Из-за плетений Эбби, пропитанных такой печалью, наполненных такими страданиями, из его груди невольно вырвался тяжелый хрип. Бастиан, конечно, предупреждал брата о последствиях, но на такое уж он точно не рассчитывал. Поглощенные частицы тут же рвались из тела. Он чувствовал, как они борются под кожей, словно хотят взорвать его изнутри.

Тристана будто бросили в кипящее масло, заживо содрали ему кожу, а потом в довершение всего облили кислотой. Неведомая до сих пор боль затуманила его чувства. Он отчаянно цеплялся за Эбби и зачарованно смотрел на ее плетения, не в силах отвести взгляд. Темная. Темная…

Да уж, такой темноты он еще не видел. Даже не думал, что человек, который носит в себе подобную тьму, вообще может жить. Это его безмерно потрясло. И в то же время – заинтриговало.

Он был словно в исступлении. Чувствовал, что Эбби считывает его душу, как и он ее. Как будто они становятся единым целым. Словно их плетения соединяются. Он понимал, что Эбби борется с ним, но, может быть, она просто испытывала тот же страх от их безумной близости, от которой и у него захватывало дух. И все же этого было недостаточно.

Все больше и больше ее плетений перетекало к нему. Вот он уже увидел слабо мерцающие, разрозненные частички ее сердца темно-пурпурного цвета. Они казались ему умирающим пламенем. Движимый желанием вновь разжечь огонь ее сердца, он коснулся губ Эбби.

* * *

Его поцелуй напоминал бурю. Мне не хватало воздуха, я дрожала, и мое сердце будто остановилось. Конечно, я догадывалась, что так и произойдет. Он попытался бы отвлечь меня, забыть о том, что у нас был договор. Его язык поддразнивал меня, а руки нежно скользили по моей талии. Как в тумане, я ощутила, что Тристан ускользает от меня, и постепенно начала приходить в себя. Дрожа, я взглянула на него. Но, как ни странно, на меня смотрели не черные, а ярко-синие глаза Тристана… Голова у меня больше не кружилась, и я чувствовала невероятную легкость. Такая счастливая… Когда Тристан прижал меня к себе, я услышала, как бьется его сердце. Мое тоже чуть не выпрыгивало из груди. Это совершенно другой поцелуй. Парень целовал не для того, чтобы чего-то добиться. Он целовал по-настоящему. Страстно.

Его светлые волосы касались моей щеки, и я понятия не имела, где я или что делаю. Я будто медленно просыпалась и пыталась вспомнить, что же мне снилось. А снилось мне, что я целовала Тристана Тремблэя. Опять!

– Не надо, – почти беззвучно прошептала я, прижимая руки к его груди. – Тристан, прошу!..

Он посмотрел на меня и усмехнулся.

– Прости, Эбби… Я, похоже, потерял контроль, – он явно неохотно отпустил меня, по-прежнему глядя на мои губы. – Я просто потерял контроль.

С сожалением он убрал руки с моей талии и поднял их, как безоружный ковбой.

Отстранившись от него, я откинула волосы назад. Сердце громко стучало, и я все еще ощущала прикосновение его губ.

– Ты ведь не хотел меня целовать, – напомнила я ему дрожащим голосом.

Тристан виновато усмехнулся и потер затылок.

– Я хотел. Но не должен был. Это правда. Но, слушай, ты просто… Ты слишком…

– Слишком доверчива? – закончила я за него фразу.

– Слишком хороша, чтобы я мог устоять перед тобой, – поправил он.

Как ни странно, эта его легкомысленность меня успокаивала. Даже не поцелуй, а вот такое беззаботное поведение. Вечные шуточки… Он всегда так себя вел. Или все же нет? Тем не менее колени у меня дрожали.

– Ты идиот, – проворчала я в растерянности.

Ухмылка Тристана превратилась в улыбку, и он коротко взглянул за мое плечо, а потом снова посмотрел на меня.

– Может, и так. Но я точно знаю, чего хочу, Эбби, – он встал, и тут я увидела стоящего во дворе Бастиана. Он смотрел на нас. Он все видел. – И, полагаю, ты хочешь того же. Сама подумай.

Он повернулся к Бастиану, пожал плечами, как будто его не волновало, что подумает его брат, и в следующую секунду исчез в ближайшей тени.

Дрожа, я поднесла руку к губам. Я бы просто не смогла вынести осуждающий и гневный взгляд Бастиана. Я должна была считать себя подлой интриганкой, когда он развернулся и без слов направился обратно в дом, – но нет. Я чувствовала себя великолепно, хотя знала, что дело в том, что Тристан забрал мои плетения. Да, дело только в этом, а не в самом Тристане или в поцелуе.

– Сумасшедший дом, – пробормотала я, подперев подбородок руками. Сердце дико стучало. В голове шумел ветер. Я только что побывала в разуме Тристана, могла управлять им. Это какое-то безумие! И в то же время мне казалось, что внутри пробуждалось то, что дремало там уже очень давно. Какая-то древняя мощная сила.

Сквозь пальцы я покосилась туда, где только что стоял Бастиан. Поймет ли он, что я просто отдала Тристану часть своих плетений? Отдала добровольно? Поверит ли он мне, что я вовсе не собиралась целовать его брата? Ни в первый раз, ни во второй? Странно, но я совершенно не раскаивалась в том, что случилось. Не переживала. Не чувствовала себя виноватой. Это было нормально? Это все из-за того, что я потеряла душу? А что же Скай? С ней происходило то же самое?

При этой мысли по моему телу расползлись мурашки, и я потерла руки, чтобы скорее прогнать неприятное ощущение.

Шрамы

Противоречивые эмоции по-прежнему разрывали меня, когда я вошла в величественный особняк Каерхеев. Внутри было прохладнее, чем снаружи, и довольно темно из-за штор, приглушавших свет. Я поежилась, но не от холода, а скорее от растерянности.

– Бастиан? – робко позвала я в пугающей тишине. – Тристан? – я обняла себя за плечи и пошла дальше. Толстый восточный ковер приглушал мои шаги.

– Бастиан, – снова позвала я. На этот раз чуть громче, чтобы заглушить колотящееся сердце.

– Привет, – я оглянулась, – разве не чудесный день для гостей?

Рядом стояла Скай Каерхей. Она с интересом рассматривала меня – и то, что меня окружало.

По коже побежали мурашки. Тем не менее я заставила себя сдержанно улыбнуться.

– Я ищу Бастиана. Или Тристана, – на любезности у меня не оставалось времени, и говорить о погоде с бывшей Бастиана тоже не очень хотелось. Мне уже хватало того, что вблизи Скай выглядела просто потрясающе. Одетая в белое воздушное платье, прекрасно сочетающееся с ее бледной кожей и светлыми волосами. Нежная и хрупкая. Я понимала, почему ребята считали ее удивительной. Почему Бастиан в нее влюбился. Я невольно сравнила себя с ней. Она была такой светлой и сияющей, хотя и отстраненной. Я же предпочитала производить впечатление холодной и сильной и поэтому всегда любила темные цвета. И в одежде, и в макияже. Я искала защиты за этой темнотой, как и за своими фиолетовыми волосами. Но мое истинное «я»… оно оказалось спрятано так глубоко, что я уже и сама не знала, как оно выглядит.

– Сегодня в доме много гостей, – проговорила Скай своим мелодичным голосом, продолжая смотреть на меня, будто тоже сравнивая нас. – Виктория не в восторге от этого, – она провела рукой по своим длинным волосам, доходящим ей до бедра, и отвернулась.

– И где же Виктория? Или гости? – я теряла терпение. – Слушай, мне нужно срочно поговорить с Бастианом.

– Скай, – испуганная Рэйн остановилась на лестнице, ведущей на верхний этаж. – Почему ты не в оранжерее? – она быстро сбежала вниз по ступеням. – Ты же знаешь, так всем будет лучше.

Холодное выражение в чертах ее сестры угасло, и она тут же показалась мне очень уязвимой.

– Я как раз собиралась пойти к орхидеям, но Викки всегда говорит, что надо быть вежливой с гостями. Вот я и была вежливой, – Скай еще раз взглянула на меня, а затем поднесла руку ко рту. – А видишь ее сердечные плетения? Они… очень красивые. А я так давно не брала ничьи плетения.

Рэйн расправила плечи.

– Не начинай, пожалуйста. Ты же только позавчера их поглощала. Пока этого будет достаточно. Давай, пошли. Я провожу тебя на улицу, – предложила она и покосилась на меня с раздражением. – Бастиан и Тристан наверху. Вторая дверь справа.

Я кивнула, но, поскольку Скай категорически отказывалась идти с сестрой, нерешительно остановилась у лестницы.

– Нет, я хочу к Бастиану! Он так давно не приезжал, – с какой-то обидой воскликнула Скай. – Я тоже хочу туда, – она вырвалась и побежала вверх по лестнице. Рэйн застонала, потерла виски, а потом посмотрела на меня.

– Ладно, давай за мной, – проворчала девушка и последовала за сестрой. – Что уж теперь!..

Еще не дойдя до верхней ступеньки лестницы, я уже слышала голос Бастиана.

– Ты же знаешь, что мне может грозить, Викки, если ты будешь чинить мне препятствия! – голос его звучал расстроенно.

Вслед за Рэйн я вошла в большую столовую. Комната была оформлена в викторианском стиле, и длинный стол из черного дерева с искусными креслами делали ее поистине королевской. В центре стола стоял необычный канделябр с двенадцатью красными блестящими свечами, а окна украшали тяжелые шторы. На стенах висели портреты, изображающие предков семейства Каерхей, и казалось, что все их взгляды устремлены на меня.

Тристан заметил меня и тут же поманил к себе, но я покачала головой, потому что он стоял у подоконника рядом с Оуэном, а соседство с ним мне совсем не нравилось. Один только его недоверчивый взгляд был даже хуже взглядов старших представителей семьи Каерхей.

На другом конце длинного стола стояли друг напротив друга Бастиан и Викки. Оба, казалось, приготовились разорвать друг друга на части, так зло сверкали их глаза. И большой камин за спиной Викки был таким же холодным, как и настроение, царившее в комнате. Рэйн схватила Скай за руку и решительно усадила ее на один из стульев, а сама осталась стоять рядом с прямой, как палка, спиной. Наше появление прервало разговор между Викки и Бастианом.

– Это что еще?.. – раздраженно проворчала Викки. – Рэйн, как это понимать?

– Не уходи, пожалуйста, от темы! – потребовал Бастиан и встал прямо перед ней, при этом бросив на меня короткий разочарованный взгляд.

Викки фыркнула.

– Если бы существовал способ помочь тебе, Бастиан, я бы это сделала, – сказала она чуть мягче. – Но я не могу тебе помочь. Не могу оставить тебе кольцо сердца, – она подошла к Скай и положила руки ей на плечи. – Но ты можешь нам доверять. Кольцо надежно спрятано. Оно не попадет в руки этому самопровозглашенному светоносцу или его приспешникам.

– Хорошо. Предположим, ты права, Викки… – возразил Бастиан, даже не взглянув на меня. Впрочем, его поза ясно показывала, что он злится. – Но без кольца у меня нет никаких шансов против Кросса. И ты это понимаешь.

– А Скай не сможет выжить без кольца, – упрямо продолжала Викки. – Ты знаешь, сколько нам понадобилось лет, чтобы стабилизировать ее состояние. Это были мучительные годы, Бастиан. Скай должна надевать кольцо один раз в четырнадцать дней, чтобы не терять контроль.

– Тогда у меня останется тринадцать дней, чтобы остановить Кросса, если ты доверишь мне кольцо сердца. Тринадцать дней – и я верну его, Викки.

– Забудь об этом, Бастиан! – девушка, покачав головой, повернулась к Скай. – Кольцо останется здесь. Не хочу, чтобы то, что произошло тогда, повторилось снова, – она сжала руку сестры, и будто по сигналу последняя тут же оживилась, отодвинула стул и встала.

– Да, Бастиан, мне тогда было очень больно, – с пустым, невидящим взглядом подтвердила она слова Викки, а потом вдруг, несмотря на протест сестер, поднялась на сиденье кресла. А оттуда – на столешницу. – И я хочу сохранить свое кольцо, Викки, – прошептала она, хрустнув костяшками пальцев. Ее дыхание участилось, и она начала беспокойно оглядываться по сторонам. – Я хочу сохранить его. И я хочу его сейчас! – она потерла руки и лицо, повернулась так, что подол ее платья обвился вокруг ног. Скай чуть приподняла юбку, потом еще немного, при этом все больше и больше обнажая ноги. В какой-то момент она странно дернулась. – Хочу кольцо СЕЙЧАС! – громко закричала она и посмотрела прямо на меня нечеловеческим, диким взглядом. – Хочу это сердце! – почти визжала она, прижимая скомканный подол к животу и указывая дрожащей рукой на мои плетения. Выражение на ее лице изменилось. Отчаянная боль смешалась с яростной решимостью. – Хочу свое кольцо, Викки! Сейчас! – она бросилась ко мне через весь стол. Казалось, она даже не заметила, что смахнула со стола канделябр со свечами.

Я замерла, хотя следовало как можно скорее отступить. Словно в замедленной съемке, я наблюдала, как свечи катятся по блестящему столу, слышала приглушенное шипение, с которым канделябр ударился о столешницу.

Викки и Рэйн что-то закричали, пытаясь удержать Скай, но все равно не успевают схватить ее. Она приближалась, а я не могла отвести взгляда от ее ног. Я-то думала, что это просто начали проступать ее сиреневые плетения. Но это были шрамы. И они покрывали все ноги девушки. Меня так потрясло это зрелище, что я с трудом осознала, что Бастиан, стоявший на противоположном конце стола, протянул руку в тень от стола и исчез. Потом он оказался рядом со мной и схватил так крепко, что у меня перехватило дыхание. В следующее мгновение нас поглотила темная бездна.

Холод окружал меня. Настоящее безумие. Чувство, будто я растворяюсь в воздухе. Пришла мысль, что меня разорвет на части, если Бастиан ослабит хватку. Но прыжок сквозь тени оказался коротким, и из столовой мы никуда не ушли, просто переместились подальше от Скай. Я вцепилась в его рубашку и чуть не упала. Скай явно смутилась и удивленно распахнула глаза, когда поняла, что произошло.

– Тень! Я тоже хочу в тень! Хочу в тень! – крикнула она, и кожа ее стала багровой. Сверкающие плетения проступали так отчетливо, что даже просвечивали сквозь ее белое платье. Она закричала и бросилась к нам, но тут ее схватила Викки. Скай ударилась о столешницу, и Рэйн бросилась на помощь. Ее визг походил на звук пилы, вгрызающейся в металл. При этом она вызывающе вскинула руки в воздух, что заставило всех присутствующих взглянуть на ее обнаженную кожу. Как и ноги, руки у нее все были усеяны маленькими шрамами.

– Да успокойся же ты, – крикнула Рэйн, изо всех сил пытаясь угомонить свою разбушевавшуюся сестру. Стулья с грохотом падали, и платье Скай соскользнуло вниз, обнажив плечи. Господи, да все ее тело покрывали эти шрамы!.. Она в отчаянии металась между своими сестрами. Лицо исказилось от мучительной боли. Ее глаза налились кровью, а зрачки резко сузились. По одному ее взгляду стало ясно, что ей нужно. Конечно же, я.

– Проклятье, Бастиан! – воскликнула Рэйн. – Я же говорила тебе, никаких прыжков сквозь тени, – укоризненно добавила она. Скай вдруг удалось высвободить одну руку, и она резко дернулась вперед. В следующее мгновение все три сестры исчезли в тени. На какое-то мгновение мир, казалось, остановился.

Крики резко оборвались, и воцарилась зловещая тишина. Никто не сказал ни слова. Никто не шелохнулся. Появилось впечатление, что все увязло в смоле. Но нет – я чувствовала тяжелое дыхание Бастиана за своей спиной, значит, какое-то движение все же было. Я моргнула, но перед внутренним взором все еще стояла Скай, полностью покрытая этими жуткими шрамами. Что же ей пришлось пережить? Как она мучилась, бедная, как страдала…

Я почувствовала, как увлажнились глаза, и обрадовалась, что Бастиан все еще держит меня, потому что я не верила, что смогу сейчас твердо стоять на ногах. Меня всю трясло.

Оуэн заговорил первым.

– Не люблю говорить это, но – вот что бывает, когда посвящаешь простых людей в тайны, совершенно не предназначенные для них, – он почесал бороду и оттолкнулся от окна. – Я же сразу сказал, что ей здесь делать нечего, – сказал он, указывая в мою сторону.

– Эбби не простая девушка, – вступился за меня Тристан, пока Бастиан медленно отстранялся. – Она может проникнуть в наш разум, когда мы забираем ее плетения, и вы оба смогли провести ее сквозь тени. Такое ни одному человеку не под силу!

– Вы, наверное, полагаете, что это близость ее предков к виталинариуму изменила гены Эбби. Но даже если и так – даже если она особенная, – она не является одной из нас. И поскольку она не разрешает прочесть свои воспоминания, я точно не знаю, на чьей именно она стороне, – он холодно посмотрел на меня. – Дело в том, что весь этот бардак начался именно тогда, когда появилась Эбби. Она украла кольцо Бастиана. А еще… – тут Оуэн предостерегающе поднял руку и посмотрел на Бастиана. – Ты мне сам говорил, что видел в ее душе, как она ввергнет мир в хаос. Что тьма ее плетений делает ее ходячей катастрофой.

Стоп, что? Я бросила на Бастиана недоверчивый взгляд.

– Что? – спросила я потрясенно, отказываясь верить словам Оуэна.

Бастиан раздраженно поджал губы.

– Эбби, пожалуйста. Я не хотел… – он протянул ко мне руку, но я отпрянула.

– Я не опасна! Я даже не собиралась сюда приезжать! – с вызовом бросила я и поспешно вытерла глаза, потому что почувствовала, что вот-вот расплачусь. – Даркенхолл должен был стать моим последним шансом на нормальную жизнь, – я тряхнула головой. – На нормальную! Вы вообще знаете, что это такое?! – я зло сверкнула глазами на обоих братьев. – Нет, опасна не я, а вы! Только вы! Это из-за вас Кросс манипулировал мной! Из-за вас стерлись воспоминания моих друзей! – я кричала все громче и громче, но мне было все равно. – Я просто хотела пережить этот учебный год! Я не плохой человек! Не проблема, которую надо решить, дошло до вас или нет? – я крепко прижала руки к груди, злость бурлила внутри. – Мне глубоко плевать на этот дерьмовый мир, и я не собираюсь создавать здесь хаос! Я просто хочу найти своего отца!

– Тогда разреши прочесть твои воспоминания, – потребовал Оуэн. – Это может помочь его найти.

– Ну, уж нет! – я энергично помотала головой. – Хватит с меня того, что ты сделал с Жасмин и Эсме!

– Эбби, пойми же…

– Забудь об этом, Бастиан! – я увернулась от него. – Пусть только сунется, и я за себя не отвечаю.

Оуэн усмехнулся. Он протянул руку в тень и оказался рядом со мной. Его холодные пальцы дотронулись до моей шеи. Такие же холодные, как и его взгляд.

– И что же ты сделаешь? – прошептал он мне на ухо, и я увидела, как на его коже проступили синие плетения.

– Оставь ее, – Бастиан оттащил Оуэна в сторону. – Мы найдем ее отца другим способом.

Оуэн примирительно поднял руки.

– Как скажешь, Бастиан. Не мое же кольцо пропало, – он стряхнул с плеча ворсинку и направился к двери. – Если вдруг передумаете, позвоните мне.

– Ты что, просто уйдешь? – спросил Тристан, спеша за ним. – А как же Кросс и его план?

Оуэн только пожал плечами.

– А что Кросс? У него же всего одно кольцо? Одно из трех? К тому же кузнеца он пока не нашел, – он пригладил бороду. – Доложите, если узнаете что-то новенькое. А пока я поеду в Даркенхолл и посмотрю, какие еще улики можно найти в воспоминаниях Маргарет-Мод. Увидимся позже.

Он вышел из столовой, и вскоре во дворе заревел двигатель его автомобиля.

Челюсть Бастиана напряженно дернулась, когда он посмотрел на меня.

– Было бы намного проще, если бы ты позволила Оуэну сделать это, – обратился он ко мне, поджав губы, и я заметила, что он не просто немного расстроен, а глубоко уязвлен.

– Я думала, мы все уладили, – напомнила я ему.

Бастиан зажмурил глаза.

– О да, я тоже так думал. А потом увидел, как Тристан забирает твои плетения, – он вцепился в спинку стула перед собой так крепко, что костяшки его пальцев побелели. – Знаешь, это не походило на то, что он делает что-то против твоей воли – поэтому не говори мне больше, что твои плетения священны, неприкосновенны, и все прочее, – Бастиан презрительно указал на брата. – Ему ты их готова просто подарить, а я при этом – злодей, потому что осмелился взять ее, когда у меня не оставалось другого выхода? – он фыркнул. – Прошу прощения, Эбби, я что-то запутался с этими твоими плетениями!

– Это был только эксперимент! – защищалась я, но Бастиан просто прошел мимо. Он поднял стул, опрокинутый во время драки между сестрами, и с большей силой, чем требовалось, задвинул его за стол.

– Мне плевать на это. А сейчас – уходим, – глухо прорычал он, не поднимая глаз на меня или Тристана. – Полагаю, нам здесь не слишком рады.

С этими словами он шагнул в тень и исчез.

– Черт, – выдохнула я и повернулась к Тристану, – и что теперь?

– Теперь он зол.

– Очень смешно! – скривилась я. – Что делать-то будем?

Тристан подошел ко мне и указал на дверь.

– Он прав. Нельзя здесь больше оставаться. Сама видела, в каком состоянии Скай, – он смотрел на меня – вернее, на то, что витало вокруг. – А твои плетения ее бы просто убили. Даже я сейчас едва ли могу бороться с ними. Думаю, надо пройти через несколько сотен теней, чтобы нейтрализовать их энергию, – он усмехнулся, спускаясь по лестнице рядом со мной. – Трудно поверить, что я это говорю, но в данный момент мне действительно нужно держаться от тебя подальше.

Ну, прекрасно! Чего я точно не хотела, так это чтобы меня бросали здесь, в поместье Каерхеев.

– Даже не думай сейчас исчезать. Достаточно того, что Бастиан сбежал.

Мы вышли на улицу, и он кивнул в сторону конюшен.

– Как видишь, брат далеко не ушел, – заметил Тристан, потому что Бастиан стоял у ворот, прислонившись к решетке, и, по-видимому, ждал нас. – Что ж, с огромной неохотой оставляю вас одних, – поддразнил меня Тристан и, как бы между прочим, провел мизинцем по моей руке. – Но, как я уже говорил, частички твоих плетений могут поработить или убить того, кто их поглотил. Мне нужно скорее избавиться от некоторых из них.

Он подмигнул мне, а затем исчез в тени ворот, и я осталась одна. Наедине с Бастианом Тремблэем. Руку после прикосновения Тристана по-прежнему слегка покалывало.

Перед моим мысленным взором снова вспыхнул момент поцелуя, и я почувствовала, как кровь прилила к щекам.

* * *

Бастиан наблюдал, как уплотнялись ее плетения. «Должно быть, это из-за чувства вины», – подумал он. Да, она чувствовала себя виноватой. Но почему? Потому что поцеловала Тристана? Он ненавидел себя потому, что увидел это, и потому, что это его так беспокоило. Ведь на самом деле его не волновали школьницы из Даркенхолла. Особенно те, за которыми охотился его брат. И все же Эбби… она не была ему безразлична. И ему пришлось серьезно зажмуриться, чтобы не излить свое разочарование по поводу ее поцелуя с Тристаном.

Ревность, такое сильное чувство, усиливало бурю внутри него. Каждая клеточка его тела болела, и он в очередной раз задался вопросом, как долго еще продержится без своего кольца. Эбби стояла в нескольких шагах и явно ждала его, что уж точно не шло ему на пользу в этой ситуации.

– Бастиан… – она нерешительно подошла к воротам и пытливо посмотрела на него. Ее лицо наполовину закрывали волосы.

– Эбигейл…

Темный жеребец скакал по загону и гарцевал, чтобы произвести впечатление на кобылу в соседнем стойле.

– Ты злишься на меня, – заметила Эбби и коротко взглянула на него, прежде чем снова перевести взгляд на коня.

Бастиан молчал. Боль горела в его жилах. Что ему полагалось на это ответить? Конечно, он злился. Она поцеловала его брата! И его это расстроило! Взбесило и разочаровало. Но признаваться в этом ему не хотелось.

– Слушай, я…

– Тебе не нужно ничего говорить, – прервал он ее и оттолкнулся от ворот. Необходимо держаться на расстоянии.

– А если я все-таки объясню? – она смахнула волосы со лба и последовала за ним по тропинке вдоль склона. В воздухе пахло сеном и лошадиными яблоками.

Бастиан остановился.

– Не надо ничего объяснять, Эбби. Я все понимаю. Тебе страшно. Ты не хочешь быть одна, а Тристан… Ну, как же он перед тобой устоит…

– Да хрень это все, – воскликнула Эбби, догоняя парня в несколько быстрых прыжков. Она схватила его за плечо и развернула лицом к себе. – Полная хрень!

Когда она злилась, ее грудь быстро вздымалась и опускалась, а на щеках выступал нежный румянец. Она выглядела невероятно милой, когда волновалась.

– Я не хотела целовать Тристана! Клянусь тебе! Это…

– Ты назовешь это ошибкой? – настороженно спросил он ее.

– Нет, не ошибкой! – решительно поправила она его. – Это был эксперимент!

– Эксперимент? – Бастиан свирепо глянул на нее. – Ты хотела узнать, какой Тремблэй лучше целуется? – опасно тихо спросил он и сильно притянул ее к своей груди. Внутри все бурлило, но сейчас в нем назревало нечто гораздо более насущное. Желание, намного сильнее, чем то, что он испытывал после поглощения ее плетений.

– Ты спятил, – пробормотала Эбби, изо всех сил сопротивляясь ему, но он не отпускал ее.

– Ну, по крайней мере, ты узнала ответ на свой вопрос? Или все еще сомневаешься? Может, тебе помочь принять окончательное решение? – его губы чуть заметно скользнули по ее губам, но Бастиан не поцеловал ее. Он знал, что если он приблизится к ней еще хоть на миллиметр, то потеряет контроль. Он не мог просто целовать ее так, как ему хотелось. Нужно держать дистанцию.

Срочно!

* * *

Дыхание Бастиана было таким горячим. Неосознанно я чуть приоткрыла рот, хотя и не чувствовала нежности, обычно исходящей от него. Темный и опасный. Я предположила, что он просто не заметил, как на коже выступили темные полосы. Он сурово смотрел на мои губы, и я ощущала его внутреннюю борьбу и злобу. А слова его казались такими же карающими, как и ледяной взгляд, обращенный на меня.

– Пошел ты, Бастиан, – оттолкнула я его, когда поняла, что он не собирается меня целовать. – Верь, во что хочешь! Но хочу напомнить, как ты сказал, что нет никаких нас – и никогда не могло быть! Поэтому не моя проблема, что теперь ты так расстраиваешься из-за моего поцелуя с другим!

Я так разозлилась на него, да и на себя тоже, что даже не сочла нужным извиниться за собственные поступки. Да это и неважно. Бастиан в любом случае верил только тому, во что сам хотел поверить. Но он должен понять! В любом случае я собиралась защитить свое сердце. И пусть лучше он злится на меня сейчас. А не то я захотела бы броситься в его объятия и снова довериться ему. Так что разумнее оставить все как есть.

– Целуй, кого хочешь, – буркнул Бастиан, откидывая назад темные волосы. – Но должен предупредить тебя, Тристан поступает легкомысленно. И счастье, которое ты чувствуешь после поцелуя с ним, ненастоящее.

– Ах, вот значит как? – я уперла руки в бока. – То есть, когда меня целовал ты, то делал это из серьезных побуждений? И чувства были настоящими?

Молчание Бастиана говорило само за себя. Он отвернулся и вздохнул.

– Обсудим это в другой раз. У нас… мало времени, – он снова вздохнул, а потом посмотрел на меня мягче. – У меня мало времени.

– Что ты имеешь в виду? – я не знала, почему он вдруг решил сменить тему, но меня это даже радовало.

Бастиан задрал рукав своей рубашки, обнажая темные полосы на руке. На некоторых трещинах образовались кровавые струпья, в то время как другие участки кожи находились под таким напряжением, что могли лопнуть в любую минуту.

– Ты видела, что происходит со Скай. Без моего кольца мне грозит то же самое. Мне срочно нужен виталинариум, чтобы управлять собой. Мне едва удается удержать плетения внутри, но долго я так не смогу. И это делает меня опасным.

– Шрамы на теле Скай – это из-за того, что с ней произошло, когда…?

– Да. После нашего поцелуя. И в последующие годы. Она больше не может себя контролировать, с кольцом сердца или без него. Если она носит его, то не знает меры. Поэтому она может надевать кольцо раз в две недели, и только под строгим наблюдением сестер. Тогда она может брать частицы сердечных плетений. Этого ей хватает, чтобы приглушить боль, но при этом недостаточно, чтобы проходить сквозь тени. Скай чуть не умерла, потому что долго не могла найти выход из тени… – Бастиан серьезно посмотрел на меня. – Тени глубокие, темные и опасные. Даже для меня они представляют опасность, если в ближайшее время я не надену кольцо. С каждым днем я все больше чувствую, что не смогу долго продержаться. Скай продержится без кольца четырнадцать дней, так сказала Викки. А как долго продержусь без кольца я… Я и сам не знаю.

– И как ты собираешься его вернуть?

– Никак, – челюсть Бастиана дрогнула. – Без моей прежней силы до Кросса я не доберусь – он в любой момент может спрятаться в тени. А новые плетения я могу собрать только в том случае, если надену кольцо. Поэтому мне нужна твоя помощь.

– Моя? – я нахмурилась. – А я-то чем помогу?

Бастиан поднял взгляд и посмотрел мне в глаза.

– Ты умелая воровка. Достаточно умелая, чтобы выкрасть кольцо сердца.

Укради для меня

Так-так, где-то я уже это слышала. Украсть кольцо? Опять?

– Шутишь? – неуверенно пробормотала я. – Ты действительно собираешься украсть кольцо Скай?

Бастиану, кажется, стало неловко. Он виновато потер подбородок и взглянул на меня с опаской.

– Нет, не украсть. Просто позаимствовать. И для этого мне понадобится твоя помощь.

Я горько засмеялась.

– Ах, позаимствовать? Но это все равно будет воровством.

Бастиан вздохнул.

– Называй как хочешь. Но мне нужно кольцо сердца, потому что Викки добровольно мне его никогда не отдаст. Я нуждаюсь в плетениях, которые уже укротили. Только так у нас есть шанс добраться до Кросса и остановить его.

– А мы вообще знаем, где он?

Бастиан кивнул.

– Оуэн сейчас как раз работает над этим. Маргарет-Мод общалась с сообщниками Кросса. Значит, должна знать, где он может находиться.

– А мне казалось, Оуэн злится на меня.

Бастиан закатил глаза.

– Скажем так, он не в восторге от этого, но все равно обо всем позаботится, – взглянув на меня, Бастиан коротко улыбнулся. – Знаешь, Эбби, я думаю, Оуэн тоже обратил внимание, что твои плетения нечто особенное. Вероятно, поэтому он так хочет проникнуть в твои воспоминания. Он просто очарован твоими плетениями. Как и я. Даже Скай не смогла устоять перед искушением.

– Нет уж, пусть держится подальше от меня и от моих плетений. То же самое касается и твоей бывшей.

– Не говори о ней так, – попросил Бастиан, и его взгляд тут же стал серьезным. – Не надо называть ее моей бывшей. Из нас со Скай… не вышло пары в привычном понимании этого слова. Близость была просто невозможна, – на миг он закрыл лицо ладонями. – Мы, хранители колец, не можем позволить себе отношения. Чувства нас просто уничтожат, – Бастиан закрыл глаза и перевел дух, – поэтому и не существует никаких нас. Это единственная причина. Не то чтобы мне не хотелось это повторить, – он снова открыл глаза и обратил на меня взгляд, полный сожаления. – Но когда ты целуешь моего брата, во мне пробуждаются такие же сильные чувства, как если бы я сам тебя целовал. Ревность подобна страсти. И оба эти чувства… могут меня убить.

Бастиан отвернулся и зашагал прочь. Я смотрела ему вслед и чувствовала, что мне не хватает воздуха, так сильно сжалось мое горло. Ревность. Он чувствовал ревность, когда я целовала Тристана? Это не могло оставить меня равнодушной. Совсем наоборот.

– Я не хотела его целовать, – закричала я и бросилась вслед за ним. – Правда, не хотела. Это ничего не значило. Тогда в Уэймуте я была в смятении. В отчаянии. Не знала, что делать дальше. Тристан смог… спасти меня. Только и всего. А тот поцелуй… Я пыталась понять, как у меня получилось проникнуть в твой разум. И в разум Оуэна. И в разум Тристана. Такой эксперимент, чтобы определить, какую роль я вообще играю во всем этом.

Я схватила его за руку и встала прямо перед ним, преграждая путь. Лицо парня будто окаменело, и я поняла, что мои слова его не слишком успокоили.

– Так вы целовались дважды?

Твою ж мать… Он ведь этого не знал. Господи, какая же я идиотка!.. С другой стороны, Тристан вряд ли стал бы держать это в тайне. Так что, может, это и к лучшему.

Я кивнула, не решаясь произнести это вслух.

Бастиан молчал, а потом холодно посмотрел на меня. На лице не отразилось никаких эмоций.

– Ну, ты хотя бы узнала, что хотела? – серьезно спросил он.

– Нет, но я знаю, что это все не случайно. Каким-то образом я могу ими управлять. Частично, не полностью, – я попыталась вспомнить, что именно чувствовала незадолго до того, как Тристан меня поцеловал. – В такие моменты меня словно против воли куда-то затягивает. Вот на что это похоже, – неуклюже описала я свои ощущения. – Мне просто не остается ничего другого, как подчиниться и следовать за своими плетениями. Я не могу сопротивляться, но при этом действую как будто бы вполне осознанно. Да, знаю, это какое-то безумие.

– Знаешь, это немного похоже на то, что чувствую я, когда мне нужны новые плетения, – сказал Бастиан, внимательно глядя на меня. – Этот голод…

– Думаешь, это одно и то же?

– Я не знаю, что думать, Эбби. Знаю только, что ты необычная. Я это чувствую, как и Тристан, Оуэн или Скай. И мы со всем этим разберемся, как только я достаточно окрепну и смогу стоять рядом с тобой… – он указал на темный узор, проступающий на его коже, – не боясь поранить тебя.

Он снова отошел от меня и спрятал руки за спину.

– Значит, ты серьезно насчет кражи кольца?

Он кивнул.

– Под особняком находится бункер. В нем как раз и хранят кольцо. Это не просто подвальное помещение. Это ловушка. Световой купол, который не дает проникнуть внутрь с помощью прыжка сквозь тень.

– Как это сделал бы ты? – я не совсем понимала, почему сестры Каерхей решили, что кто-то из хранителей захочет украсть кольцо сердца. Они же вроде все были заодно, работали вместе…

Бастиан горько засмеялся.

– Как это сделала бы Скай. Она не должна приближаться к кольцу. Викки утверждает, что в этом световом бункере кольцо сердца в безопасности. Однако, если нам удастся его выкрасть, это докажет, что она ошибается. Может быть, после этого она согласится принять нашу помощь, прежде чем кольцо попадет в руки Кросса.

– Был бы Кросс хорошим вором, то не стал бы просить меня выкрасть твое кольцо, – фыркнула я. Бастиан расхохотался.

– Могу заверить, что он не стал бы отвлекать меня поцелуем, – поддразнил он меня. По его улыбке я догадалась, что он вспомнил момент в поезде-призраке, когда мы впервые поцеловались.

– Ты придурок, – буркнула я, чувствуя, как кровь прилила к щекам. Следовало срочно сменить тему, потому что мне вдруг показалось, что я снова чувствую прикосновение его губ. – То есть здесь кольцо не в полной безопасности?

– Думаю, мы не будем ждать, пока Кросс докажет нам обратное. Если кольцо сможешь выкрасть ты, значит, ему это будет раз плюнуть. Викки должна понять, что без нашей помощи ей не обойтись.

Звучало вполне логично. И чувство вины, которое я обычно испытывала, когда думала о кражах, как ни странно, куда-то исчезло. Я нахмурилась. Все еще напрягало, что в последнее время я вообще не чувствую вины. И сейчас чем дольше я думала о предстоящей краже, тем сильнее росло во мне знакомое напряжение. Предвкушение. Эйфория, если угодно. Я тряхнула головой, чтобы темнота не затуманила мой разум окончательно.

– Но если мы сможем выкрасть кольцо – во что я лично не очень верю, раз Викки так хорошо его заперла, – разве это не будет опасно для Скай? Ты же сам говорил, ей нужно надевать его регулярно.

– Да мне оно нужно всего на один вечер, – пояснил Бастиан. – Достанем кольцо, я возьму немного плетений, потом отнесем его обратно Викки и тем самым докажем, что ей нужно быть еще осторожнее.

– Ты сказал – возьмешь плетений? – переспросила я, и по рукам побежали мурашки. – И где ты их возьмешь?

– Не у тебя, Эбби, – он посмотрел на мои плетения. – Об этом можешь не волноваться.

– Тогда у кого? – я скрестила руки на груди. Не хотелось, чтобы он видел, как мне противна мысль, что он забирает плетения у кого-то другого. Например, у Эсме. Это было бы ужасно. – Чьей душе грозит опасность?

Бастиан вздохнул и убрал со лба прядь.

– Ничьей душе ничего не грозит, – заверил он. – Если мы сможем выкрасть кольцо сердца, мне нужно будет поглотить только частички сердечных плетений, – он мягко толкнул мою ногу своей. – С того момента ты будешь в безопасности рядом со мной.

– Сердечные? Я думала, ты специализируешься на душах.

Бастиан кивнул.

– Это уже определяет кольцо. Надену его и смогу впитывать только сердечные плетения. Замена произойдет автоматически.

– А когда ты отдашь его?

– Виталинариум обладает невероятной силой. Во мне сохранится сила того кольца, которое я надевал последним. Мне придется поглощать сердечные плетения, пока я не верну свое кольцо.

У меня внутри все сжалось. Все это звучало даже намного хуже, чем было на самом деле.

– То есть… Ты проникнешь в сердце человека?

Бастиан покачал головой.

– Пойми же, Эбби. Я никому не причиняю вреда…

– Бред, – я развернулась и быстро зашагала по размокшей дороге. Прочь, прочь отсюда скорее. Мысль о том, чтобы контролировать чьи-то чувства, откровенно пугала. – Ты, видно, совсем не осознаешь, какие последствия будет иметь твое вмешательство?

– Конечно, я осознаю все риски. За кого ты меня принимаешь? Думаешь, для нас, хранителей, это все просто детская игра? Да мы годами к этому готовились, – он подошел ко мне и гневно сузил глаза. – Мы защищаем кольца, чтобы никто не решил злоупотребить их силой. Мы знаем, какая на нас лежит ответственность, – тут он ткнул себе указательным пальцем в грудь. – Я знаю, какая на мне ответственность.

– То есть ты думаешь, люди с радостью согласятся отдать тебе частичку своего сердца? – не упустила я возможность уколоть его, при этом постаралась смотреть на него с такой же злостью, как и он на меня.

– Люди за этим сюда и приходят, Эбби. Они сами хотят, чтобы кто-то послал в их сердца некий импульс. Чтобы кто-то заполнил пустоту в их сердцах и помог открыться другим.

– Да ерунда это все! – я не хотела его слушать. Не желала. Он снова пытался меня убедить, что все, что он делает с душами и сердцами, для блага людей. Нет, если я в это поверю, мой защитный барьер окончательно рухнет. А мне нужен этот барьер, иначе я еще больше влюблюсь в него. Если бы у меня больше не было причин для недоверия, если бы я перестала ему препятствовать, у меня бы осталось только то приятное чувство, которое переполняло меня, когда он держал меня за руку. Осталась бы магия наших поцелуев. И тогда мне захотелось бы большего. Того, чего у меня – по его же собственным словам – никогда не могло быть. Не могло быть никаких нас.

– Нет, Эбби, это не так! – горячо возразил Бастиан и, крепко схватив меня за плечо, подвел к вывеске у ворот: «От сердца к сердцу». Этакий сигнал посетителям, что, если они ищут себе пару, им точно сюда. – Поняла теперь? Люди приходят сюда, потому что Каерхеи им помогают. С Даркенхоллом та же история – родители добровольно привозят туда детей, зная, что там им станет лучше. То, что делают Каерхеи, это тонкое искусство, Эбби. Благодаря их вмешательству из сердец людей уходят ненависть и гнев, недоверие и ревность, и освобождается место для чего-то прекрасного.

– Ненависть? – я прикусила язык и почувствовала себя очень глупо. Такое разве делалось во благо, если ты забираешь что-то у человека, а он даже не осознает этого. Но, судя по словам Бастиана, все происходило по обоюдному согласию.

– Да, ненависть. И гнев. И зависть. Все плохие чувства, что накапливаются в сердцах людей, никогда не знавших любви. Ничего хорошего у них в таком случае не произойдет.

Я повела плечами. Нет, ни за что с ним не соглашусь, даже если и звучит это вполне себе логично.

– В любом случае, Бастиан! – я отвела взгляд, потому что поняла, как ему хочется, чтобы я посмотрела в его синие глаза и наконец сдалась. – Ты так и не ответил на мой вопрос. У кого ты заберешь частицы сердечных плетений, если мы, конечно, подберемся к кольцу Скай?

– Сегодня вечером здесь состоится большой праздник. Праздник обольщения. Гостей будет много. Попробую пообщаться с ними и между делом забрать частички их сердец. Совсем незаметно.

Я рассмеялась.

– Конечно, ты же всегда все делаешь незаметно.

Он ухмыльнулся.

– Правда? – о, этот бархатистый голос и чувственный взгляд…

– Так, давай без этого! – одернула его я и вытянула руку вперед, не давая ему приблизиться. – Иначе за кольцом в бункер пойдешь один и дальше уже как хочешь!

Его ухмылка стала шире.

– Так ты согласна помочь мне?

Я фыркнула.

– Можно подумать, у меня выбор есть!

Бастиан торжествующе посмотрел на меня. И, черт побери, как же он хорошо выглядел в этот момент… Прямо несправедливо! И сейчас его высокий рост и сила вовсе не пугали меня, а когда он чуть приоткрыл рот, я будто снова ощутила жар его дыхания на своих губах и просто не могла не представить наш поцелуй.

– Помнится, ты говорила, что выбор есть всегда, – хриплым голосом напомнил он, подходя ближе. Я невольно отступила на шаг, хотя желание в его взгляде завораживало и сводило с ума.

– Не надо со мной шутить, Бастиан, – пригрозила я. – А то могу и отказаться!

Он рассмеялся и окинул взглядом мои плетения, уже даже не стесняясь.

– Ты мне поможешь, – уверенно проговорил он. – Я по плетениям вижу, что поможешь, – тут он заговорщически подмигнул. – Как только я заговорил о световом бункере, то сразу заметил, как они изменились: теперь они напоминают черных змей, танцующих вокруг твоего тела. Ты вся горишь, – прохрипел он, а затем шагнул ближе и поднял руку – на ней снова проступили темные полосы. – Да, Эбби, ты в черном пламени. Тебя сразу заинтересовало мое предложение. Тебе это необходимо. Так же, как и мне. Поэтому давай просто сделаем то, что должны, – он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, и это прикосновение чувствовалось подобно удару электрического тока. – Мы ведь не будем бороться с нашей природой.

– Попытаться можно.

Бастиан только рассмеялся.

– Все твои попытки бороться с собственной природой с треском проваливались, Эбби. Ты же поэтому и приехала в Даркенхолл.

– О да, я же – ходячая катастрофа. Большое спасибо, что напомнил! – буркнула я, глядя на него исподлобья, но он вдруг положил одну руку мне на затылок и быстро притянул к себе.

– Ты видишь только одну сторону медали, Эбби. Ты мне нужна. Именно потому, что создаешь проблемы. Потому, что только ты можешь украсть это кольцо.

Я слышала, как стучит его сердце. Гулко и быстро. Он не мигая смотрел на меня. И как же мне в этот момент хотелось дотянуться до него и поцеловать!.. Бастиан находился так близко. Такой красивый. Такой опасный. Загадочный. Темный.

– То есть я тебе нужна лишь для того, чтобы выкрасть это несчастное кольцо? – прошептала я почти беззвучно и шумно перевела дыхание, теряясь в его бездонных синих глазах.

– А зачем тебе нужен я? – вместо ответа задал он встречный вопрос. – Только для того, чтобы помочь найти своего отца?

По телу побежали приятные мурашки.

– Да, – нарочно солгала я, прижимаясь к нему, когда его глаза почернели. От этого прикосновения у меня закружилась голова. Я видела, как он борется с собой. Видела, что он на грани.

– Ох, Эбби Вудс, – пробормотал Бастиан и отпустил меня, но не отошел. – Ты играешь с огнем, – его глаза снова стали синими. – Твои черные плетения становятся еще более притягательными, когда ты лжешь.

Праздник обольщения

Затаив дыхание, я наблюдала за машинами на длинной подъездной дорожке к поместью Каерхеев. Их становилось все больше. Фары освещали гравий, когда они ровными рядами припарковались у края лошадиного выгона. Из машин выходили мужчины и женщины в праздничных нарядах. Женщины в основном были одеты в длинные струящиеся платья. Да, гости прибыли при полном параде. Все надеялись в этот вечер наконец найти любовь. И атмосфера для этого царила вполне подходящая. Стояла прекрасная звездная ночь, из особняка доносилась тихая музыка. Оранжерея на вершине холма сияла мягким светом. Наверняка там сейчас находилась Скай, пока ее сестры заняты тем, что у семьи Каерхей получалось лучше всего, – продавали любовь.

Из нашего укрытия за лошадиными стойлами нам хорошо был виден ярко освещенный вход, и я наблюдала, как Викки и Рэйн сердечно приветствовали каждого гостя. И вдруг – одно как бы случайное, почти незаметное прикосновение, второе, третье… Прикасаясь друг к другу, как тогда красиво описал это Тристан. Для того чтобы пробудить сердца гостей, сестрам больше ничего не требовалось. По крайней мере, я думала, что действуют они именно таким образом, а как там происходило на самом деле, я понятия не имела. Каждому новому гостю выдавали блестящую маску, скрывавшую верхнюю половину лица. По стилю маски походили на те, что обычно носят на венецианском карнавале. Наверное, так легче влюбиться: все выглядело невероятно загадочным. А может, они выдавали их гостям просто из осторожности, ведь анонимность – часть бизнеса. В любом случае у меня по спине пробежали мурашки, и появилось какое-то дурное предчувствие. Я оглянулась на Тристана, который к этому времени успел к нам присоединиться.

– Где ты пропадал?

Тот ухмыльнулся.

– А что, соскучилась по мне? – как обычно, поддразнил он.

– Очень смешно! – я не собиралась отвечать на этот вопрос, да Тристан, судя по всему, и не ждал ответа. Он шагнул ближе.

– Прыгал сквозь тени, чтобы ослабить мощь твоих плетений, – он посмотрел на меня с усмешкой. – А это, между прочим, оказалось не так-то просто. До сих пор меня переполняет эта невероятная сила, и лучше бы мне еще пару часиков провести в тенях. Но все-таки не хочется полностью избавляться от твоих плетений, – тихо признался он, быстро взглянув на Бастиана через плечо, а потом наклонился ко мне поближе. – Я все еще чувствую тебя, Эбби, и это прекрасное ощущение. Так возбуждает. И намного лучше, чем…

– Пора, – холодно бросил Бастиан, заслоняя меня от Тристана. Он неодобрительно оглядел нас и плотно сжал губы. Затем кивнул в сторону входа – Рэйн, конечно же, тоже в маске, исчезла в вестибюле вместе с последним гостем. – Давайте начинать.

Тристан поморщился и заговорщически подмигнул мне.

– Собственно, мы с Эбби сегодня в полдень уже начинали, но тебе это тогда очень не понравилось.

– Замолчи, Тристан! – угрожающе прорычал Бастиан, сжав кулаки. Его кожа потемнела, и он явно испытывал сильную боль. – Радуйся, что плетения Эбби тебя не убили.

– Я могу вытерпеть любую боль, – отмахнулся Тристан. – И, как видишь, твой брат оказался сильнее, чем ты думал, – тут он резко сузил глаза. – А если я действительно сильнее тебя?

– Может, хватит?! – прикрикнула я на них, потому что эта перепалка действовала мне на нервы. Сейчас нас ждали дела поважнее. – Не знаю, что вы там себе думаете, – процедила я сквозь зубы, чтобы случайно не привлечь лишнего внимания, – но прекращайте уже. Серьезно, – я многозначительно посмотрела на Бастиана, потом перевела взгляд на Тристана. – Давайте закончим эту странную мелодраму с любовным треугольником, – тут я указала на себя, потом – на ребят. – Вот прямо здесь и сейчас!.. – я по-настоящему разозлилась. Конечно, разозлилась. Ведь эти двое и представить не могли, какой хаос творился у меня в душе. – И держитесь подальше от моих плетений, ясно? Это касается вас обоих! – сердце забилось чаще, и я почувствовала, как из-за гнева во мне что-то прорывается наружу. Такое случалось всегда, когда меня что-то выбивало из колеи, будь то ссоры в приемных семьях или неприятности в школе. Вот тогда во мне пробуждалась тьма, это было трудно не заметить. – Давайте просто заберем то проклятое кольцо, чтобы это дерьмо поскорее закончилось, потому что иначе я просто слечу с катушек. Мне страшно, понятно?.. Чертовски страшно. Я боюсь собственных эмоций. И вас тоже боюсь. Не уверена, могу ли я доверять хоть кому-то из вас, потому что, хоть вы и выставляете меня воровкой, требуя украсть кольцо, вы сами тоже воры! Да! Вы оба ограбили меня! – Я резко убрала со лба прядь волос. – Но вам же на это абсолютно плевать, правда ведь? Для вас это не имеет никакого значения, вы думаете, что у вас есть на это право. Но это не так!

– Эбби… – взгляд Бастиана стал мягче, и он протянул руку, чтобы успокоить меня, но я просто ее оттолкнула.

– Держитесь подальше, – предупредила я и покосилась на Тристана. Это касалось обоих. – Лучше скажи, каким образом мы попадем в дом. Чем быстрее войдем, тем быстрее смоемся, – в висках неприятно стучало, и я почувствовала капельки пота на спине. Я потерла руки о джинсы, пытаясь успокоиться. – Хочу покончить с этим сейчас, – добавила я тише, понимая, что предстоящая авантюра будоражит меня даже больше, чем Бастиан или Тристан.

Нервно закусив губу, я выступила из укрытия. Мой взгляд блуждал по входной двери, и темнота внутри меня пробудилась. Медленно, грациозно, как пантера на мягких лапах, она подступала все ближе, и вдруг мне захотелось только одного – дать ей волю. Пусть теперь действует тьма.

* * *

У Бастиана даже дыхание перехватило. Краем глаза он заметил, что Тристан тоже завороженно наблюдает за плетениями Эбби. Они трепетали вокруг тела девушки. Черные ониксовые ленты, похожие на вязкую нефть, все уплотнялись и, казалось, захлестывали Эбби с головой. Ее лиловые волосы блестели в лунном свете. Как же она красиво выглядела в этот момент!.. Дьявольски красиво. Ее сущность сейчас была живее и темнее, чем когда-либо. И это очень пугало.

– Эбби… – он не знал, что сказать, потому что она вроде бы и не слышала его. Она будто находилась под гипнозом, сосредоточенно смотрела на дверь. Пальцы сжимались и снова разжимались, тело напряглось, и, несмотря на то, что плетения ее беспрестанно бились, Бастиан чувствовал, что сама она совершенно спокойна. Пугающе спокойна. И все у нее под контролем. Не дожидаясь братьев, она зашагала вперед.

* * *

Я глубоко вдохнула. Я нисколько не боялась окружавших меня лунных теней. То, что меня больше всего пугало, находилось позади меня. Все чувства обострились до такой степени, что я ощущала дыхание братьев на своем затылке. Нервы натянулись до предела, я слегка дрожала. Но я была готова. Стоит признать, даже более чем готова, поскольку тьма поглощала меня изнутри. Переведя дух, я шагнула вперед из укрытия. Гравий под моими ногами хрустел так громко, что я не удивилась бы, если бы мои шаги услышали во всей Англии. Сердце стучало как барабан. Вот она я. Слышите? Я здесь. Здесь, чтобы украсть то, что невозможно украсть. И это очень опасно.

Оглянувшись через плечо, я посмотрела на Бастиана. Он следил за мной так, будто никогда меня не видел. В глазах – только неприкрытая жажда и ничего человеческого. Мои спутники чуть отступили в темноту, и я осталась один на один с ночью. Тристан шумно выдохнул. Я знала, что в его глазах я увижу такой же голод, если переведу взгляд с Бастиана на него. Внутри все скручивалось и перемешивалось, и это превращало людей, оставшихся позади, в кровожадных волков. Я ускорила шаги. К свету, к свету… Прочь из теней. Прочь от того, что меня пугало, – снова к темноте, такой знакомой, ставшей почти родной. Я слегка вспотела, пока поднималась по ступенькам на крыльцо, и проскользнула в особняк. Меня переполняло пьянящее чувство. И, опьяненная, я шагала вперед, куда звал меня мой внутренний голос, следовала за своими собственными демонами. Прямо навстречу опасности.

В большом зале гремела музыка, и я услышала, как Викки произносит приветственную речь. Можно было предположить, что сейчас все взоры обращены только на нее. Нас никто не заметит. Никто…

В ту же секунду я поняла, как заблуждалась. Испуганно сжавшись, я метнулась в дверной проем, когда мимо прошла вереница слуг в темных ливреях и черных венецианских масках с птичьими клювами. Они несли в зал бокалы с шампанским, шагая стройными рядами, как солдаты на параде, и, хоть я не видела выражения их лиц, мне стало не по себе. Чувствовалось во всем этом что-то зловещее.

– Идем! – хрипло проговорил Тристан и мягко тронул меня за плечо. В следующий миг он скользнул в тень и вышел уже у нижней ступеньки лестницы, где только что прошли слуги. Он усмехнулся и поднял вверх три сверкающие полумаски.

– Так что, прямо сейчас? – прошептала я, оглядываясь на Бастиана. Его лицо скрывала тень, но мне сразу стало понятно, что ему очень больно. Темные полосы захлестнули все его тело. Разумеется, в таком состоянии он не сможет последовать за Тристаном сквозь тени. И уж тем более не сможет взять меня с собой.

– Давай же! – прошипел он.

Я кивнула и на цыпочках пересекла длинный коридор. Толстый персидский ковер приглушал мои шаги, но я все равно чувствовала, как Бастиан идет за мной по пятам.

– Держите, – сказал Тристан, протягивая маски. – Это сэкономит нам время, если придется бежать.

Я скептически повертела в руках маску, украшенную блестящими драгоценными камнями и нежными перьями, с черными кружевами по краям, и скривилась.

– Зачем она мне? Только весь обзор закроет, – проворчала я. – Как мне добраться до кольца, раз я ничего не буду видеть?

– Если нас поймают, будет лучше, чтобы в этот момент ты была в маске, – настаивал Тристан. – Вы с Бастианом не можете сейчас ходить сквозь тени, но уйти отсюда нужно незамеченными, – он поправил свою маску, а затем нетерпеливо посмотрел на меня. – Давай же, – он усмехнулся. – Ну, что ты медлишь? – поддразнивал он, крутясь, как на модельном подиуме, и подмигивая мне. При этом у меня возникло впечатление, что частицы плетений, проступившие на его лице, будто являлись продолжением самой маски.

Это было смешно. Смешно и глупо. Но, поскольку даже Бастиан уже собирался надеть маску, я сдалась. Слегка смущало, как братья теперь походили друг на друга. Маски скрывали их лица, оставив открытыми только губы. Две пары губ, которые я целовала. Два человека, такие похожие и в то же время такие разные. Ладно, не буду сейчас об этом думать. Я тряхнула головой и надела маску.

– Хорошо, убедили, но это все равно очень глупо. И, если именно из-за масок все пойдет наперекосяк, виновата в этом буду точно не я.

Тристан усмехнулся и посмотрел на Бастиана.

– Ну, разве она не похожа на влюбленную? – насмешливо сказал он. – Для праздника обольщения, пожалуй, в самый раз.

Однако Бастиан не счел это забавным. Мне тоже было совсем не до смеха. Даже под полумаской я видела, как под его кожей, словно змеи, извивались струйки поглощенных плетений, а глаза стали того же цвета, что и атласная маска. Его всего трясло. Мы вдвоем с укоризной посмотрели на Тристана, а потом двинулись дальше. Времени у Бастиана оставалось катастрофически мало.

Глубокая темнота

– Ну что? – нервно спросила я. Кожу неприятно покалывало. – Куда нам дальше?

Бастиан указал на дверь.

– В подвал.

Я кивнула и быстро оглянулась на зал. Все спокойно. Я зашагала вперед по мраморному полу, радуясь, что в том месте не установили лампы. Протянула руку к щеколде, как вдруг из тени рядом со мной вышел Тристан. Я чуть не вскрикнула от неожиданности, но он вовремя зажал мне рот ладонью.

– Тшш, – прошипел он, в его синих глазах загорелся озорной огонек. Сквозь темную маску казалось, что они сияют даже ярче обычного. Он будто смотрел мне прямо в душу, будто все еще был связан со мной и моими плетениями. На миг я и сама представила, что все еще в его разуме и вижу и чувствую все, что видит и чувствует он. Но, возможно, все дело только в его завораживающем взгляде.

Смутившись, я оттолкнула его руку и рукавом вытерла губы, будто могла таким образом стереть и воспоминания о том, что видела в его голове.

– Совсем, что ли, спятил? Не пугай меня так! – я оттолкнула его в сторону. Довольно неприятное ощущение, что он стоит так близко, в то время как Бастиан – в нескольких шагах позади меня. У меня появилось плохое предчувствие, что они так окончательно рассорятся и отдалятся друг от друга. Решив отвлечься, я нажала на щеколду – и тут же выругалась. Подергала еще пару раз. Нет, бесполезно.

– Заперто, – однако, даже не успев закончить, я уже знала, что мне делать. Я глубоко вдохнула и вытащила из заднего кармана брюк свой нож. Дверные замки меня никогда не останавливали.

В этот момент сквозь меня словно текла теплая, обволакивающая энергия, когда я вставила нож в замочную скважину и повернула его, потом еще и еще раз. Вот так. Не спеша. Постепенно. Я стала одним целым с этим замком, одним целым с моим верным клинком – и вот щеколда наконец поддалась. Кажется, и пяти секунд не прошло. Вытащив нож, я толкнула дверь и испытала невероятное облегчение, улыбнувшись мысли, что для меня уже нет ничего невозможного. Я была так счастлива и чуть не рассмеялась в голос, так что Бастиан и Тристан одновременно шикнули на меня.

– Так что, вы идете? – нетерпеливо спросила я и начала спускаться по ступеням. С каждым шагом нас все больше окружала темнота, из глубины подвала навстречу бил холодный воздух.

– Погоди, – окликнул меня Бастиан, и я оглянулась на братьев. Он крепко схватил Тристана за плечо и серьезно посмотрел на него. – Стой на страже и беги к нам через тени, если возникнут проблемы, – велел он ему.

– То есть я должен играть в часового? – Тристан, судя по голосу, был не в восторге от плана брата.

– А кто еще? Я-то не смогу добраться до вас так же быстро и предупредить об опасности, если вдруг что-то случится, – решительно заявил Бастиан. – Отсюда только один выход. И тебе придется держать его для нас открытым.

На мгновение мне показалось, что Тристан будет возражать и спорить, но он, несмотря на сомнения, утвердительно кивнул.

– Поторопитесь там, – буркнул он и, повернувшись к нам спиной, отступил в тень.

Бастиан посмотрел на меня.

– Готова? – спросил он, и мышцы его челюсти дрогнули.

– Готова, – ответила я, и Бастиан с глухим звуком потянул дверь за собой. Нас окружила полная темнота. Сначала даже показалось, что он затянул меня с собой в тень, и я на миг испугалась, что потеряю себя. Но это была не теневая бездна. Просто мало света. Не так страшно. Я крепко уцепилась за рукоятку ножа, словно за спасательный круг. Вторую руку я прижала к дико колотящемуся сердцу. Мне будто не хватало воздуха.

– Все хорошо? – голос Бастиана звучал совсем близко, и я вся напряглась, готовая в любой момент броситься в атаку. Я его не видела, но чувствовала его дыхание, запах, а его голос напоминал песню о любви. – Эбби, – прошептал он, – ты там в порядке?

Я перевела дыхание.

– Идем, – решительно сказала я, осторожно нащупывая ступеньки. Нож в руке придавал мне смелости, но я все равно чувствовала себя очень уязвимой. – Ничего не вижу!

Я протянула руку вперед в поисках опоры. И тут лезвие царапнуло о камень. Чтоб тебя!.. И так нервы на пределе.

– А я вижу лишь тебя, – голос Бастиана звучал прямо у меня за спиной. – Твои плетения горят черным пламенем. А в центре – такая слабо пульсирующая, красноватая паутинка… – тут он захрипел, и я ускорила шаги. Не только темнота позади меня была опасной здесь, в подвале.

– Хватит обсуждать мои плетения! – я строго оборвала его. – Иначе потеряешь контроль.

– Знаю, знаю, – сдавленно пробормотал он, пока я мысленно проклинала темноту. – Просто интересно, кто именно пробудил твои сердечные плетения? – прошептал Бастиан, и я почувствовала, как он взял меня за руку. – Это я? Или все-таки Тристан?

– Глупый вопрос, – фыркнула я, продолжая двигаться вперед и стараясь оторваться от него.

Лестницу мы уже давно преодолели и теперь шагали по узкому сводчатому коридору, который, видимо, тянулся до бесконечности. Чем дальше мы шли, тем холоднее становилось, и мои шаги гулко отражались от голых стен. Точно так же, как и все наши слова, хотя говорили мы шепотом. Поскольку я ничего не видела, все остальные чувства обострились до такой степени, что даже шепот теперь казался оглушающим. Я вздрогнула, когда Бастиан перевел дыхание. Даже нож уже не гарантировал безопасность.

– Хорошее ты время для него нашел, – тихо проворчала я, пробираясь дальше. Интересно, сколько мы уже идем? Будто прошло уже несколько часов, а мы все идем по холодным камням, руки то и дело касаются паутины и голых стен, местами покрытых какой-то влагой. Мне вообще не хотелось знать, откуда она взялась.

– Почему бы тебе просто не ответить?

От звука его голоса мне стало не по себе. Такой хриплый…

– Потому что можно найти более подходящий момент для этого, не думаешь? – тут моя нога наткнулась на что-то твердое, и я вздрогнула. – Стой! – сердце забилось с такой силой, словно могло взорвать преграду, возникшую передо мной. – Дороги дальше нет. Это тупик, – взволнованно произнесла я. – Или… Бастиан… Тут дверь.

Он встал рядом, слегка задев меня плечом.

– Стальная, – я услышала, как он коснулся двери ладонями.

– Это и есть световой бункер? – спросила я и спрятала нож обратно в карман. Руки вспотели, и меня снова охватило радостное возбуждение. – Боже, а если я не смогу открыть дверь? Что тогда, Бастиан?

Он взял меня за руку.

– Я тебе доверяю, – прошептал он, стоя так близко, что я слышала эхо его сердцебиения, чувствовала его в своей груди. – Поторопись, ладно? – добавил он, и его хриплый голос напомнил лязганье стальных цепей о камень. – Пожалуйста, Эбби, поторопись, потому что твои плетения… Ты себе не представляешь… Ты вся светишься, – слышно было, как он жадно ловит ртом воздух.

– Тогда не смотри на меня, – испуганно пробормотала я, чувствуя себя загнанным в ловушку зверем. Впереди – стальная дверь, позади – тенеходец, теряющий контроль. – Бастиан, прошу тебя! Отвернись и закрой глаза! Я так точно не смогу открыть эту проклятую дверь, только буду бояться, что ты на меня набросишься!

Раздался глухой звук. Это он упал на колени.

– Просто поторопись, – еле выдавил Бастиан. – Эбби!.. Поторопись…

* * *

Он потерял контроль и полностью осознавал это. Темнота подвала слишком ясно напомнила ему о мраке в душе Эбби. Казалось, будто он снова коснулся ее плетений. Узнал среди миллиона других душ. Это они – самые темные, чернее ночи, такие холодные, – и все же они его пугали. И это понятно: они выглядели такими прекрасными с этой едва пульсирующей паутинкой сердечных плетений посреди бесконечного мрака души. Здесь же Бастиан заметил и отдельные частицы плетений памяти, разрозненные воспоминания. С тех пор как он и Кросс забрали частицы ее души, чернота уже не была такой плотной и беспросветной. Эбби и дышать сейчас могла намного свободнее. Боль отступила, тем самым создавая пространство для воспоминаний. И прямо сейчас, когда перед ней стояла непростая задача – вскрыть стальную дверь, она мысленно перебирала все замки, которые когда-либо вскрывала. Ярко вспыхнул бирюзовый цвет – цвет памяти. Он сплелся с ониксом души, захватил пурпурную паутинку сердца, и вот Эбби засветилась фиолетовым.

Ему так хотелось добраться до ее плетений, но он должен сопротивляться изо всех сил. Должен дать Эбби закончить начатое. Не только потому, что нуждался в кольце, но и потому, что хотел, чтобы этот пурпур горел только для него одного. Лишь бы не погас… Пусть набирает силу, разгорается ярче. Если бы только он мог подавить этот дикий голод, если бы мог привлечь Эбби к себе и целовать до тех пор, пока не убедится, что этот пурпур светится лишь для него.

Бастиан отчаянно заскреб ногтями по каменному полу, пытаясь держать себя в руках. Необходимо вытерпеть всю боль, которая норовит разорвать его на части, сейчас, когда Эбби едва ли могла сбежать. Она попала в ловушку. Между двух огней, между ним и стальной дверью. И он… С каждой секундой все больше превращался в зверя. Поддавался своей ярости. Без кольца он не обладал такой силой, как прежде. Ярость взяла верх, и вот…

Он резко выпрямился, тяжело захрипел и отчетливо ощутил страх Эбби.

Она стояла у двери, крутила шестеренки. Что-то тихо щелкало, и он даже не представлял, как ей удастся открыть эту дверь. И удастся ли вообще.

– Скорее! – прохрипел Бастиан, пытаясь побороть желание наброситься на Эбби. Он больше уже не был собой и понимал это. – Эб-би!.. – молил он. – Поторопись.

* * *

Я слышала хрип Бастиана, понимала его внутреннюю борьбу. Но сейчас все это не имело значения. С того момента, как я повернулась к двери, во мне уже не осталось никаких чувств, кроме потребности забрать то, что мне не принадлежало. Дрожь пропала, капельки пота испарились, а сердце забилось ровно. Я глубоко дышала, точно зная, что делаю. Как будто таинственное золотое свечение вело меня сквозь вращающийся механизм замка. Словно я могла почувствовать то, что не мог почувствовать больше ни один человек. Кончиками пальцев ощущала мельчайшую вибрацию, передвигая винтики. Кровь кипела в венах, и я, можно сказать, испытывала настоящую боль потому, что дверь все еще отделяла меня от того, что я собиралась забрать.

Колесико продолжало вращаться, и я застонала. Замок не получится взломать. Я не могла ничего сделать: в этот раз я потерпела неудачу.

– Скорее, – будто издалека я услышала хрип Бастиана. Я ощущала его напряжение так же отчетливо, как этот сложный механизм, который мне не поддавался. Но это не имело значения. Все это абсолютно неважно. Не сейчас. У меня слегка кружилась голова, и я закрыла глаза, ведь все равно ничего бы не увидела в этом мраке. Я могла только чувствовать. И слушать. Кажется, в этот момент я могла даже попробовать на вкус адреналин. А потом меня словно ударило молнией.

Я закричала. От боли, от ярости. Не получалось. Ничего не получалось. Замок будто издевался надо мной, и я задрожала.

А за спиной, точно хищный зверь, рычал Бастиан. Я вся похолодела.

– Держись там! – крикнула я через плечо. Черт, нельзя так рисковать. Я могла прослушать щелчок, когда колесико будет в правильном положении. Но щелчка не было, как я ни пыталась сосредоточиться и вслушиваться.

* * *

– Эбби, я… – Бастиан оперся на стену. Воздуха катастрофически не хватало. – Я больше не могу…

Нужно ее предупредить. Может, ей удастся сбежать, прежде чем он набросится на нее. Он опасен. Он уже давно потерял контроль, и его слегка пошатывало.

– Тебе надо уходить, – с трудом выдавил Бастиан. – Беги, Эбби! – зарычал он. Со стороны он походил на оборотня в полнолуние.

– Я еще не закончила, – Эбби проигнорировала его предупреждение. Он вздрогнул. Ей жить надоело? Неужели она не понимала, чем это может закончиться?

– Эбби! – угрожающе повторил он неестественно громким голосом, который тут же отразился от стен гулким эхом. Она оглянулась на него. А он не мог оторвать взгляд от ее плетений. – Уходи, сейчас же! – велел Бастиан и отступил в сторону. Только бы она успела отбежать на безопасное расстояние, только бы успела проскочить мимо него…

– Да тише ты! – фыркнула она, не убирая руку с механизма на двери. – Мешаешь!..

Бастиан тяжело вздохнул. Голод в нем, казалось, одержал верх. Без кольца он просто разорвет Эбби на куски. Он заберет все ее душевные плетения. Они управляли им уже давно, с тех пор как он впервые забрал частичку ее плетений. Он знал, что не сможет остановиться. И это его и убьет.

– Эбби… – он даже не услышал собственного голоса в этот момент. И она ему так и не ответила. Вдруг Бастиан увидел сверкающие золотые плетения, которые смешивалась с плетениями Эбби. Никогда еще он не видел ничего подобного. И в тот же миг он потерял самообладание.

По щеке медленно скатилась слеза. Слеза сожаления. Слеза слабости. Бастиан не хотел причинять ей боль, но не мог с собой ничего поделать. И набросился на Эбби.

Золотые светящиеся плетения

Я почувствовала, как Бастиан потерял контроль. Ощутила, как на секунду изменилось движение воздуха, когда он оттолкнулся от стены и кинулся ко мне. Я испуганно развернулась и вытянула руки вперед, пытаясь остановить его. Он врезался в меня, прижал к стальной двери и обхватил ладонями мое лицо, намереваясь поглотить плетения. И тут внутри у меня что-то зарычало и будто разорвало на части. Какая-то неведомая сила вырвалась из меня так внезапно, что на миг перехватило дыхание, но уже в следующую секунду я почувствовала, что все контролирую.

– Нет! – закричала я, не слыша собственного голоса. – Нет!

Приказ, который я без слов отдавала Бастиану. Я заметила, как мою кожу захлестнули золотые полосы. Увидела перед собой какие-то ворота и задрожала, когда поняла, что скрывается за ними. На меня накатывали волны жадности и желания, но страха я не ощущала. Я проникла в разум Бастиана.

– НЕТ! – кричала я, будто вся моя сущность состояла из одного только этого слова. Будто я сама была этим «нет».

И вдруг волна, поднимающаяся надо мной, замерла и словно отскочила от невидимой стены. Ее энергия резко сменила направление, а потом лишь слегка задела мои ноги и растеклась небольшой лужицей. С чувством, что совершила нечто невероятное, я отступила назад. Волна исчезла, я смогла ее остановить, сумела растворить и теперь, слегка пошатываясь, мысленно пройти в ворота.

– Я ключ, – стучало у меня в голове, и я глубоко вздохнула. – Ключ ко всем дверям!

Мое дыхание напоминало ураган, как вдруг картинка перед моим внутренним взором пропала, и меня снова окружила тьма.

Окончательно сбитая с толку, я прижалась к Бастиану. Он с трудом вдыхал воздух, склонив голову мне на плечо. Его маска приятно щекотала мою шею. Нечеловеческое рычание стихло. Хватка ослабла. Это он меня поддерживал, или я его? Я не знала. Меня будто и не было рядом с ним. Я находилась где-то в своих воспоминаниях.

Перед глазами возник образ отца. Он, держа меня за руку, приложил указательный палец к губам.

– Сейчас я покажу тебе фокус, Эбби, – шепнул он, опускаясь на корточки рядом со мной. – И этот фокус будет нашей маленькой тайной, договорились? – его глаза странно блеснули.

– Папочка, ты волшебник! – услышала я свой собственный удивленный голос, потому что наша входная дверь распахнулась еще до того, как отец ее коснулся. Он только-только протянул к ней руку. – Как же ты это сделал?

Этот вопрос пробился сквозь воспоминания, и по телу пробежали мурашки. Я почувствовала дыхание Бастиана, услышала его ровное сердцебиение. Ощутила его близость и боль. По его щеке вдруг потекло что-то влажное и липкое, и я поняла, что это кровь.

– Как ты это сделал?

– Такой вот фокус, Эбби. Однажды ты тоже ему научишься. Я обещаю.

Голос отца вернул меня в реальность, и я, уже не думая о колесиках и шестеренках, протянула руку к толстым болтам в замке, будто точно знала, где именно они находятся. По телу пронеслась горячая дрожь.

– Бастиан! – задыхаясь от радости, воскликнула я. – Ключ! Я ключ!

Замок поддался. В лицо нам ударил мягкий свет. Я инстинктивно заслонилась от него ладонью и только сейчас разглядела золотистые полосы на моих ладонях, которые опутали мои руки тонкой паутиной. От неожиданности я качнулась, и Бастиан без сил соскользнул на пол. Он потерял сознание, и в лучах света я увидела, что он весь в крови. На щеке – кровь. И на руке. И на шее…

– Твою ж мать! – меня резко затошнило, и я поспешно сглотнула подкатившую к горлу желчь. – Вот же… – я потерла лицо, понятия не имея, что произошло. Мне раньше никогда не было так страшно. Я посмотрела на свои ладони, потом снова на Бастиана. Темные полосы на его коже поблекли, а золотые у меня на руках вдруг вспыхнули.

– Вот дерьмо! – мои руки дрожали, я запаниковала не на шутку. Уже ничего не осталось от той силы, которая переполняла меня мгновение назад. Ничего, кроме страха. Я боялась того, что скрывалось во мне. Боялась потерять Бастиана. Опустившись перед ним на колени, я убрала шелковистые волосы с его лба. Он не шевелился, и я не понимала, дышит ли он вообще.

– Бастиан! – я отчаянно трясла его, пытаясь привести в чувство. В этой своей маске он чем-то походил на бога. На умирающего бога.

– Давай же, Бастиан! – я довольно грубо толкнула его. Паника нарастала. – Черт побери! Приди же, наконец, в себя!

Он кашлянул. У меня прямо от сердца отлегло, и я выдохнула. Его веки слабо задрожали, но глаза он все не открывал.

– Бастиан! Очнись! – я ласково погладила его по щеке, по волосам, слегка встряхнула за плечи, чтобы он посмотрел на меня. – Ну, давай…

– Кольцо… – прочла я по губам, хотя он не издал ни звука. – Коль… – еле выдавил он, пытаясь бороться с собой. Он чуть приоткрыл глаза. Они снова стали синими. Человеческими. Демон внутри него уснул. По крайней мере, на время. Он снова кашлянул. – Эбби, дай… Мне нужно… – тут веки его дрогнули, и он снова отключился.

– Нет!.. – я опять потрясла его за плечо. – Нет, не уходи! Останься со мной!

Я с трудом поднялась на ноги. Хотела позвать Тристана. Громко закричать, чтобы пришла помощь. Я огляделась и наклонилась вперед. Не хватало еще, чтобы я тоже упала в обморок. Все перевернулось. Ничто уже не казалось реальным. Я ничего не понимала. Я уже не была собой.

Свет в бункере светил слишком ярко, не давая ясно мыслить. Мы здесь очень уязвимы. Бастиан умрет, если срочно не принять меры. А свет все горел и горел… Такими темпами он меня испепелит дотла. Золотые полосы на коже пропали, как будто и не появлялись вовсе, – должно быть, как раз из-за этой яркости. Только эхо произошедшего все еще звенело в моей голове. Я прикрыла глаза руками и выпрямила спину.

Так светло. Невыносимо светло. На меня будто нацелили тысячи мощных прожекторов. И ни одной тени – им неоткуда было взяться. Я шагнула в бункер, будто на чужую планету. Пол в нем состоял из зеркальных плит, и свет, падавший сверху, вдруг ударил снизу мне прямо в глаза. Я чувствовала себя как при вспышке сверхновой звезды. Или во время солнечной бури.

– Глаза!.. – прохрипела я. Что тут разглядеть, на этой пустыне света, на этой планете яркости, в этой вселенной лучей, которые сжигают все на своем пути?

Я сгорю заживо. И все же я шагала все дальше. И как ни странно, больше ничего не происходило. Свет был вполне безобидным. Да, яркий, да, резкий, но… безобидный. Я опустила руку, заставив себя открыть глаза, и в свете прожектора увидела то, за чем пришла. Простое на вид колечко. Значит, получилось! Тьма внутри меня снова взревела, приглушая резкий слепящий свет вокруг. Я схватила кольцо и бросилась прочь от света и боли к раненому Бастиану.

Стоя на пороге двери, сквозь которую не могла проникнуть ни одна тень, я пристально смотрела на стальные болты, которые так легко открылись, и мне это все казалось каким-то чудом. Магией. Заклинанием. Хотя, конечно же, я знала, что мой отец вовсе не волшебник.

А еще я точно знала, что не дам Бастиану вот так просто умереть.

Я снова опустилась перед ним на колени, приподняла поврежденную руку и нежно погладила его рану. Затем вложила кольцо ему в ладонь и сжала кулак. От страха я чуть не плакала.

– Ну же, Бастиан, – тихо прошептала я, склоняясь над ним и ласково гладя его по голове. Понимала, что это я сама его ранила, да… – Бастиан, ты обещал, что не оставишь меня, – я пыталась достучаться до него, стирая со щеки слезу. Почему он не приходил в себя? Почему ничего не происходило?

Я прикрыла глаза. В голове снова замелькали картинки.

«Нет!» – крикнула я тогда, и меня захлестнуло волной.

– Да что же это за волна такая? – прошептала я, не ожидая никакого ответа, и осторожно поцеловала Бастиана в щеку. Мне хотелось снять с него маску. Но я не осмелилась: кровь проступала даже сквозь атласную ткань. А что тогда с его лицом?.. Нет, я не хотела видеть, что сделала.

– Ты не посмеешь меня бросить! – сердито прошипела я. Почему он все-таки не двигался? Может, я слишком поздно принесла кольцо? Я откинулась назад и притянула его к себе, так что голова парня теперь лежала на моих коленях.

– Бастиан, – молила я. – Бастиан, ну пожалуйста… Я не знаю, что мне еще сделать. Правда не знаю.

Страх сдавил мне горло. Я крепко сжала его руку с кольцом в своей, наши пальцы переплелись, и я почувствовала, как кольцо сердца больно врезалось мне в ладонь. Снова слегка закружилась голова, и тут я поняла, в чем нуждался Бастиан. Поняла, что могло его спасти.

«Страх – сильное чувство», – набатом звучали в голове его слова. А мне было страшно. Еще как страшно. Но при этом я чувствовала, что смогу все контролировать. Как только я это осознала, по моей коже потянулись тонкие золотые нити. Я могла открыться ему. Могла дать ему то, в чем он так отчаянно нуждался. Дать частичку своего сердца.

Но действительно ли я этого хотела?

Сердце

Бастиана будто резали изнутри. Ему требовались плетения. Острая необходимость. Срочно. Но их не было. И спасения тоже. Но вот что-то произошло. Что-то, чего он не мог предвидеть. Он потерпел неудачу. Голод, который гнал его вперед, вдруг пропал. Его прогнало что-то золотое и блестящее. Чувство полного контроля. Он напоминал волка, который вдруг остановился и вместо маленького беззащитного кролика начал рвать свою собственную плоть – только потому, что этого хотел кролик.

И сейчас кролик находился рядом. Он смотрел в его темные глаза, затем перевел взгляд на переливающиеся в ярком свете лиловые волосы.

– Ну, если и это не сработает… – вдруг услышал он и почувствовал, как кто-то коснулся его руки. Нет, это не кролик. Что за бред, в самом деле… Это была Эбби. Она предостерегающе смотрела на него сверху вниз. – Ты понял, Бастиан? – спросила она довольно резко. – Если вдруг окажется, что это уловка…

Он не понимал, что она имела в виду. Не понимал, что это за золотистая пыль на ее ладонях. Но спросить он ничего не успел, потому что она глубоко вздохнула, до боли закусила губу и положила руки ему на шею. От этого прикосновения его слабый пульс вмиг участился, и страх в ее взгляде распахнул для него врата к ее сердцу. Золотое сияние плетений манило его все ближе и ближе к двери, и кольцо, зажатое в кулаке, будто пробудилось. Оно излучало мощные волны, и Бастиан снова почувствовал дикий голод. Ему хотелось реветь, но он, хоть и с большим трудом, подавил это желание. Золото так слепило, что он невольно моргнул, а потом посмотрел в глаза Эбби, ища в них одобрения. Когда их взгляды встретились, он увидел, что ее радужная оболочка стала золотистой.

– Если окажется, что это просто уловка… – повторила Эбби и придвинулась ближе. Он ощутил ее дыхание на своей шее, а ее губы едва не коснулись его уха. – Не хочу потом пожалеть о том, что помогла тебе! – предупредила она, и в следующий миг его голод все же взял верх.

Бастиана трясло. Новое кольцо вело себя иначе. Оно тянуло его совсем в другом, непривычном направлении, горело жарче, и по спине у него пробежали мурашки. Он чуть приподнялся и положил руки Эбби на шею. Она здесь. Эбби здесь. Частички его плетений выступили на коже и начали плавно перетекать на шею Эбби, на ее ключицу. Постепенно он подбирался к ее сердцу, к этим необычным притягательным новым плетениям, которые ожидали его за распахнутыми вратами. Темные плетения ее души уже не выглядели такими плотными, как в тот день, когда Эбби впервые приехала в Даркенхолл. С тех пор на ее душу посягали многие. Он сам, Кросс, а теперь и Тристан. Но постепенно плетения души вновь набирали силу. И сейчас из-за чувства вины, которое у Эбби вызвали взлом и кража кольца, они опять уплотнялись и росли, захлестывая воспоминания и эмоции девушки. Только вот плетения души ему уже без надобности. Кольцо сердца направляло его в другую сторону.

Бастиан задыхался от охватившего его голода. Сердечные плетения Эбби, хоть и стремились ему навстречу, казалась напряженными. Пугливыми. И неуверенными. Они слегка подрагивали, будто понимая, чего он хочет и что случится в следующее мгновение.

Кольцо в руке словно вибрировало, и это, как ни странно, успокаивало его, несмотря на страшное желание забрать новые плетения. Он шагнул через врата сердца, огляделся. Любви здесь было не так много. Впереди царила знакомая тьма, но, когда он подошел ближе, перед ним вдруг вспыхнуло багровое свечение. Сердечные плетения разрастались и робко потянулись к нему.

Бастиан ощущал, как Эбби дрожит, и наконец понял, на что она пошла ради него. Она открыла ему сердце. И теперь, когда он видел ее плетения, то понимал почему. На самом дне ее сердца поблескивало что-то нежно-розовое. Сопереживание. Да, она сопереживала ему. Это не могло не радовать, но все же это было не совсем то, что он рассчитывал найти.

Медленно он протянул руки вперед в поисках любви. И вот любовь, похожая на робкого котенка, скользнула к нему навстречу. Осторожно, бесшумно, готовая в любой момент отступить. Он коснулся пылающего пурпура, и ему сразу стало легче. Боль уже не казалась такой нестерпимой. Поглощая красноватые плетения, он счастливо и облегченно выдохнул. Он осознал, что это предназначалось лишь ему одному.

И это чувство опьяняло. Бастиан снова потянулся к пурпурным плетениям, но не успел коснуться их снова, как почувствовал, будто его что-то пронзило. Так мощно и решительно, прямо в сердце. Походило на удар ножа. «А теперь? – прозвенело у него в голове. – Теперь у нас будет шанс быть вместе?»

Бастиан отдернул руки и отступил. Он чувствовал все, что чувствовала Эбби. А она в это время смогла проникнуть к нему сердце. В его израненном и разбитом сердце, о котором он старался не думать и не вспоминать. Сердце Эбби было одиноким, но, по сравнению с ним, сердце Бастиана напоминало выжженную пустошь. Он скрывал свои чувства. Избегал их. А потом в Даркенхолле появилась Эбби. Теперь, когда она проникла в его сердце, он понял, чего ему до сих пор так не хватало, понял, что он так долго искал. И его сердечные плетения начали перерождаться.

Эбби слабо вскрикнула, когда их сердечные плетения переплелись.

Ее же собственные все набирали силу, обхватывали его все крепче. Она торжествовала.

– Ох, Эбби… – прошептал он, чувствуя, что у нее все под контролем, даже несмотря на то, что он забирал частицы ее сердечных плетений.

Наконец он медленно отступил и вышел из врат ее сердца. Плетения Эбби казались еще крупнее и ярче, но при этом они смогли придать ему сил и утолить его голод. Он ощущал ее любовь. Это стало самым дорогим сокровищем, самым ценным подарком, самым лучшим, что может быть на свете.

Когда он вновь открыл глаза и взглянул на Эбби, то знал одно – только ее любовь смогла вернуть его к жизни.

Теперь кольцо у него, и это помогало бороться с голодом и яростью. Он снова коснулся шеи Эбби и привлек ее поближе. Так хотелось снова разглядеть любовь в ее глазах.

– Может быть, теперь у нас будет шанс быть вместе? – тихо спросила она дрожащим голосом.

Он слегка коснулся губами ее губ и склонил голову еще ниже. Их разделяли миллиметры.

– Ты же видела мое сердце, Эбби. Неужели ты не поняла?

Она неуверенно моргнула.

– Твое сердце… Оно… Все растерзано, – еще тише проговорила она.

– Это из-за нашего поцелуя со Скай. Она разорвала мои сердечные плетения. Мое сердце уже не исцелить.

– Неужели в нем никогда не пробудится настоящая любовь?

Бастиан смотрел на нее и думал о своем брате. Они оба целовали Эбби. И не единожды. Может, что-то и начинало пробуждаться в его сердце, но при одной лишь мысли об этом все тут же рушилось. И все-таки ему не хотелось, чтобы это заканчивалось. Он крепче обнял Эбби и осторожно поднял ее с пола. Любовь девушки давала ему новые силы.

– С тех пор как мы познакомились, меня не покидает ощущение, что еще есть надежда на спасение, – прошептал он, осторожно заправляя ей за ухо прядь волос. И вместе они поспешили к ближайшей тени сводчатого подвала.

Складывалось все как нельзя лучше. Бастиан крепко сжимал в руке кольцо сердца и вернул себе контроль над бушующей внутри него яростью, сейчас она значительно поутихла. Сердечные плетения Эбби казались такими же мощными, как и ее душа, они придали ему сил и вернули возможность проходить сквозь тени. Он был так счастлив находиться сейчас рядом с Эбби и наслаждаться ее обществом. Она так близко. Почти так же близко, как в прошлый раз, когда он подошел к ее плетениям. Правда, голос в голове предупреждал его, что больше этого лучше не делать, по крайней мере – до тех пор, пока за сердце Эбби борется еще и его родной брат.

Эбби крепко обнимала его за шею, когда они выскользнули из тени на вершине лестницы. Их взгляды встретились, и он отчетливо слышал стук ее сердца. Избавиться бы еще ото всех этих опасений относительно ее отношений с Тристаном и не думать больше об этом. Но он не мог.

– Спасибо тебе, – прошептал Бастиан и осторожно высвободился из ее объятий. – Спасибо за помощь, Эбби. Спасибо, что разрешила… взять частичку твоего сердца. Теперь мы точно остановим Кросса.

* * *

Только что я прижималась щекой к груди Бастиана, нежно гладила его по голове, как вдруг он так неожиданно отстранился. Странно. Хотя, конечно, он прав. Им предстояло отыскать Кросса, на романтику же оставалось не так много времени – если таковая вообще была. Сердце громко стучало, только не из-за Бастиана, а из-за того, что он коснулся моего сердца. Им манипулировали. Моими чувствами манипулировали. Это не настоящая любовь, нет… Или все же?.. Я открыла ему сердце, разрешила взять частичку плетений, но чувствам своим все равно больше не доверяла. Что это изменило? Как это на меня повлияло? Что я почувствовала на самом деле, а что было новым? Я постаралась скрыть свое смятение и поспешила в зал, дрожащими руками наконец сняла маску.

– Так, кольцо у вас, очень хорошо, – заключил Тристан, мельком взглянув на брата и сразу заметив, что Бастиану стало значительно лучше. Никаких темных полос на коже, и он определенно уже не испытывал такой боли, как прежде.

– Да, Эбби отлично справилась, – Бастиан ласково мне улыбнулся, но Тристан только поджал губы. Он явно не одобрял того, что произошло внизу, и даже маска не могла скрыть его эмоций.

– Она дала тебе даже больше, чем просто кольцо, как я погляжу! – недовольно проворчал он, рассматривая то, что меня окружало.

– Бастиан потерял сознание. Следовало что-то предпринять, – оправдывалась я, шагая рядом с Тристаном.

– Что? – Тристан скептически поднял брови. – Ты потерял сознание?

Бастиан кивнул.

– Да, сначала потерял контроль, а потом… – он провел рукой по волосам и тряхнул головой: явно растерялся. – Слушай, мы обязательно обсудим, что произошло в подвале, но не здесь. Позже, – он потянул нас дальше по темному коридору, чтобы нас никто случайно не увидел. – Мне нужно еще набраться сил. Потом вернем кольцо и исчезнем отсюда до того, как нас обнаружат.

– Набраться сил? – я нахмурилась. Что он имел в виду? Он же уже взял частичку моих сердечных плетений. Я невольно сжала кулаки, чувствуя, как меня переполняет ревность.

Бастиан отвел взгляд.

– Эбби, мы обсуждали это. Мне нужно как можно больше плетений, чтобы продержаться, пока я не верну свое кольцо, – он кивнул на большой зал, откуда лился приглушенный свет и звучала романтическая музыка. – Я быстро, дайте мне пять минут.

Тристан тихо засмеялся.

– Пять минут? – на его лице появилась широкая ухмылка. – Можно подумать, тебе этого хватит.

Бастиан закатил глаза.

– Ты меня с собой-то не равняй, – фыркнул он, с укоризной глядя на брата. В следующий миг он исчез в ближайшей тени, а я так и не успела сказать ему, что считаю весь этот план откровенным дерьмом. Он ведь будет забирать сердечные плетения у других.

– Черт… – пробормотала я, стиснув зубы.

– Эй, ты как? – Тристан положил руку мне на плечо, но я чувствовала, как он смотрит на мои плетения. Я это знала. – Выглядишь… паршиво.

Паршиво? Да не то слово! Я была сбита с толку, вымотана, перепугана до смерти и ужасно зла. Все с самого начала шло не по плану, а теперь еще и Бастиан направился к гостьям вечеринки. Весь план оказался полной хренью. Почему я сразу этого не поняла?

– Эбби, – настойчиво позвал Тристан, и я услышала в его голосе тревогу. – Что там внизу случилось? Бастиан потерял сознание? Просто мне кажется это странным. Обычно если он теряет контроль… – он повел плечами. – Ты знаешь, что с ним делают ярость и голод. Он бы забрал то, в чем нуждался. Он бы не потерял сознание. Так что там произошло?

Я беспомощно развела руками.

– Да если бы я знала!.. Да, он хотел на меня наброситься, но потом вдруг… – я посмотрела на свою кожу, но золотые полосы уже исчезли. – Я проникла в его разум и смогла… остановить его, – как же глупо это, должно быть, прозвучало… – Я его оттолкнула, и он… упал и больше не поднялся. Я его ранила. Он весь обливался кровью. И только когда я дала ему кольцо Скай и разрешила взять часть своих плетений, ему стало лучше.

Тристан недоверчиво посмотрел на меня.

– С тенеходцем, потерявшим контроль, так просто не справиться.

– Это еще не все. Со мной в тот момент что-то случилось, Тристан, – пояснила я, пытаясь разглядеть в толпе Бастиана. Он выделялся среди других гостей: его накачанные благодаря гребле плечи было трудно не заметить, даже несмотря на тусклый свет в зале. Словно почувствовав на себе мой взгляд, он оглянулся. По-прежнему в маске, что придавало ему загадочности. И я невольно вспомнила, как впервые увидела выступающие на его коже темные полосы и нечеловеческие глаза. При одной только мысли, как близко он тогда был, по спине пробежала дрожь. Как близко он был, когда брал меня с собой через тени. Но сейчас в приглушенном свете он стоял с другой женщиной. Красивая, стройная, в длинном кроваво-красном платье с открытой спиной, которое подчеркивало все изгибы ее тела.

– И что же с тобой случилось?

– А? – я нехотя отвела глаза от Бастиана и мельком посмотрела на Тристана, а потом снова перевела взгляд на зал. – Ты о чем?

– Ты сказала, с тобой в подвале что-то произошло. Что ты имела в виду?

– А, это…

Бастиан рассмеялся. Видимо, женщина сказала ему что-то забавное. Он кивнул и отвел ее чуть в сторону, подальше от других гостей. Мое сердце забилось чаще, и я потерла руки о джинсы.

– Эбби, – Тристан коснулся моей щеки, поворачивая мое лицо к себе. – Так в чем дело? Что?..

Но я его не слушала. Я оттолкнула руку парня и снова уставилась на Бастиана. Его рука скользнула по голой спине незнакомой женщины, и внутри у меня все сжалось. Я прикусила губу, такая непривычная боль… Прежде я никогда не испытывала ревности, но сейчас она переполняла меня, и я ненавидела себя за то, что ничего не могу с этим поделать.

Бастиан снова повернулся ко мне, и наши взгляды встретились.

* * *

Бастиан ненавидел себя за то, что делал. Но выбора не оставалось: он нуждался в плетениях. Прямо сейчас. И не в плетениях Эбби, потому что они казались слишком мощными, и впоследствии, когда он вернет Викки кольцо сердца, он не сможет их контролировать.

При этом прикосновение к сердцу Эбби стало едва ли не самым прекрасным ощущением на свете. Он будто разбудил девушку от долгого сна, и ее сила хлынула на него волной. Как нежная ласка. Как поцелуй.

Бастиан перевел дыхание и, не слушая женщину перед собой, которая как раз рассказывала, что работает в юридической конторе своего отца, снова повернулся к Эбби. Ее плетения изменилась. Тьма, которая обычно окружала ее, почти вся истончилась, и тут же, быстро, как молния, наружу вырвались сердечные плетения. Кораллово-красная ревность превратилась в нежную пурпурную любовь. Сердечные чувства Эбби были сильны, импульсивны. Совсем не похожи на ее тяжелые душевные плетения. Сердечные плетения напоминали пламя. Горячие, пылающие, постоянно в движении. Любовь смешалась с ревностью, и вдруг они превратились совсем в другие чувства – в ненависть и гнев. Бастиан привык ощущать после поглощения душевных плетений боль и отчаяние, горе и страдания. Но любовь и желание стали для него чем-то новым, и, хотя кольцо Скай помогало ему сдерживать такую мощь, он боялся. Если одна только любовь Эбби пробудила в нем такие опасные чувства, которые ослабляли его. Они заставляли его чувствовать себя предателем, когда сейчас он стоял рядом с незнакомкой, намереваясь забрать ее плетения. Да, таким образом он предавал Эбби с ее чудесными сердечными плетениями.

Он смотрел на нее, пытаясь показать, что это не имело никакого значения. Просто так следовало поступить в данный момент. Но для него это значения не имело. Он вовсе не был в восторге от плетений этой женщины. Бледно-красные, совсем не сочетавшиеся с цветом платья. Ему не хотелось пробуждать это сердце и причинять ему боль. С Эбби получилось иначе. Ей он боль причинял прямо сейчас, стоя с другой. Он видел, как черные паутинки боли захлестнули слабо мерцающий пурпур, когда его рука скользнула по спине женщины. И все же он выдержал мучительный взгляд Эбби, открывая врата в сердце незнакомки и забирая то, в чем нуждался. Это для блага самой Эбби, так он больше не будет представлять для нее опасность. Пурпурные нити проступили под его кожей, покрывая пальцы и запястья, однако в тусклом свете этого никто не заметил. Никто, кроме Эбби, разумеется.

* * *

– Эбби! – Тристан вдруг схватил меня за руку и рванул под лестницу, где нас никто не мог обнаружить. Оказывается, я, сама того не осознавая, пошла к Бастиану в зал. По щекам текли слезы – это я тоже поняла только сейчас.

Тристан преградил мне путь к залу и сердито сверкнул глазами.

– Ты что вытворяешь? Жди здесь, – проворчал он.

Я вытерла глаза.

– Скоро все закончится. Через пять минут мы уйдем, – заверил меня Тристан и крепко сжал мою руку. – Ты мне доверяешь? Все будет хорошо.

Он прижал меня к себе, начал поглаживать, а я и не сопротивлялась. Его лицо все еще скрывала маска, поэтому я с легкостью представила, что это другой брат меня сейчас обнимает. И легко убедила себя в том, что мои сердечные плетения в полной безопасности – врата в сердце он открыть не сможет.

От внезапно раздавшегося пронзительного звука сирены я так и подскочила на месте. Если до этого Тристан обнимал меня, желая утешить, сейчас его хватка стала несколько иной. Он готов был защищать меня любой ценой.

– Что это? – растерянно спросила я.

– Не знаю. Жди здесь, – коротко велел он и скрылся в тени.

Поднялась жуткая суматоха. Гости из зала с любопытством выглядывали в коридор. А сирена гудела все громче. Я забилась в угол, прижалась спиной к стене, чтобы меня случайно не заметили, и глазами поискала в толпе Бастиана, но люди стояли так плотно, что я не могла его разглядеть. Тут в дверь громко постучали.

– Откройте, полиция!

Я запаниковала еще сильнее.

Викки бросилась к двери, в то время как Рэйн, подняв руки, пыталась успокоить гостей.

– Просим прощения, у нас небольшие проблемы. Сейчас все устраним. А пока вернитесь, пожалуйста, все в зал! – просила она, но ее никто не слушал.

И тут я заметила ту самую даму в красном и Бастиана рядом с ней. Тут же, не задумываясь, я вышла из своего укрытия и смешалась с толпой. Все гости были в масках, и я чувствовала себя в относительной безопасности. Мне даже удалось добраться до Бастиана, не привлекая лишнего внимания.

Заметив меня, он чуть отступил от женщины в красном и схватил мою руку.

– Что тут происходит? – спросил он, кивая на дверь.

– Полиция приехала, – это все, что я знала.

– Я вас очень прошу! – послышался голос Викки. Полицейские уже вошли в дом. – Мистер Моран, должно быть, ошибся. Здесь нет никаких воров.

По толпе пронесся недовольный шепот. Затем мы услышали голос одного из полицейских:

– Зак Моран выдвинул обвинения против братьев Бастиана и Тристана Тремблэев, а также Эбигейл Вудс. Нам доподлинно известно, что разыскиваемые находятся здесь, в вашем поместье. И я надеюсь, вы осознаете, что, покрывая подозреваемых, вы таким образом препятствуете работе правоохранительных органов.

– Твою ж мать!.. – прошептала я. Бастиан крепче сжал мою руку. – Что теперь?

– Мы не покрываем преступников и никогда не стали бы этого делать. Здесь нет тех, кого вы ищете – неважно, что там говорил этот Моран. Сами посмотрите – эти люди пришли на праздник, они ищут любовь…

Жестом она показала на вышедших из зала гостей. Взгляды полицейских скользили по головам присутствующих.

Бастиан чертыхнулся и, пригнувшись, потянул меня за собой, прочь из толпы. И вот наконец спиной я почувствовала стену.

– Надо вернуть кольцо! И поскорее, – шепнул Бастиан, но тут из тени выступил Тристан.

– Попали мы, конечно, ребята… – он весь скривился. – Моран заложил нас. Они отследили телефон Эбби, – он многозначительно глянул на меня. – А еще Моран утверждает, что мы украли у него кольцо. Забавно, правда?

– Ни капельки, – мне стало не по себе. – Что нам теперь делать?

– Надо вернуть кольцо Скай в бункер, – решительно сказал Бастиан. – А потом смоемся.

– Времени у нас в обрез, – покачал головой Тристан. И действительно, у входа собралась уже целая толпа полицейских. – Сматываемся сейчас.

– А кольцо? Я не могу просто забрать его у Скай, мы же совсем не этого хотели.

– Кольцо тут уже явно не в безопасности, – возразил Тристан. – Вдруг Моран, говоря об украденном кольце, имел в виду именно кольцо сердца? Полиция бы конфисковала его, и бог знает, что случилось бы потом. Скай это в любом случае бы не помогло. Пусть уж лучше оно пока побудет у нас, – он вытянул шею в коридор, который постепенно заполняли полицейские. – Сколько Скай продержится без кольца? Дней десять точно. Этого должно хватить, – он многозначительно взглянул на Бастиана. – А теперь давайте убираться отсюда, пока нас не схватили! – он протянул руку в тень и исчез. Я посмотрела на Бастиана. Тот снял маску и небрежно швырнул ее на пол, а потом кивнул мне.

– Тристан, пожалуй, прав. Пусть кольцо сердца пока останется у нас. Так действительно безопаснее.

– У нас?

Он подмигнул мне и обнял за талию.

– Да, у нас, – подтвердил он. – Так и думал, что ты зацепишься за это слово.

Я прижалась к нему так крепко, будто он был моим якорем посреди бушующей бездны. И когда мы вместе скользнули в тень, я точно знала, что, несмотря ни на что, у нас есть шанс быть вместе.

Неразрывные переплетения

Мы вышли из тени Уоппин-Хай-Стрит, и Тристан тут же оттащил нас к красной кирпичной стене, тянущейся вдоль дороги к их вилле. Он заметил первым.

– Полиция, – тихо предупредил он, указывая на две патрульные машины с голубыми мигалками, которые припарковались прямо у их дома. Мне стало совсем плохо.

– Вот дерьмо… – прошептала я. По рукам пробежали мурашки. – Если Флоренс узнает…

– Зак Моран написал заявление на нас троих. Полагаю, Флоренс уже проинформировали. И у ее дома наверняка тоже дежурит полиция, – предположил Бастиан.

– О господи! Вот и все… Здравствуй, тюрьма для несовершеннолетних!.. – в отчаянии застонала я. – Это точно конец… Как теперь будем выкручиваться?

Мне стало страшно. Воздуха не хватало. Когда же этот кошмар прекратится?

– Да уж, игры кончились, – задумчиво проговорил Тристан, и его привычное спокойствие вдруг куда-то пропало.

– Игры? – фыркнула я, свирепо глядя на него. – То есть до этого, по-твоему, были игры? Кросс замешан в смерти моей матери! Я бы никогда не назвала это игрой! Во всяком случае, для меня – это не игра!

– Прости, Эбби. Я имел в виду…

– Хватит спорить, – вмешался Бастиан. – Помните: у нас десять дней до того, как мы вернем кольцо Скай.

– Что мы будем делать все это время? – спросила я, мысленно представляя, что меня уже арестовали, и вот я в оранжевой форме шагаю по бесконечному тюремному коридору вдоль камер.

Бастиан сжал кулак, в котором прятал кольцо.

– Разбираться с тем, что на нас навалилось! – он посмотрел на Тристана, и впервые с того момента, как Тристан меня поцеловал, я увидела в его взгляде что-то похожее на братскую солидарность. Синий свет от полицейских машин то и дело попадал ему на лицо, и в этот момент он казался очень опасным. Его челюсть напряглась, а глаза превратились в маленькие узкие щелочки. – Найдем Зака Морана. Уверен, он знает, где Кросс.

Я повела плечами: ночь стояла довольно холодная. К тому же я безумно боялась. Я не могла не думать о Флоренс. Она будет так разочарована. И, естественно, бросит меня.

Я посмотрела на школьный двор, на окно нашей комнаты, которую делила с Эсме и Жасмин. Свет в окне не горел. Все спали. Но все же я различала силуэты любопытных школьников то тут, то там. Наверняка завтра по комнатам будет ходить Оуэн и стирать из памяти моих одноклассников эту ночь, все ради безопасности Бастиана и Тристана. Я была не в восторге от такой перспективы, но понимала, что выхода у нас нет.

– Найдем Зака Морана, – сурово повторила я слова Бастиана, и темнота, которую я все пыталась утихомирить, взяла надо мной верх. Терять мне все равно уже нечего. Украдкой я посмотрела на братьев Тремблэев. Такие разные, как день и ночь. Один – соблазнитель, другой – защитник. Один – легкомысленный, другой – рациональный. Я целовала их обоих. И оба забрали частички моей души. Оба представляли для меня опасность. Я сжала зубы и протянула к ним руки. Нет, я им не доверяла. Не доверяла своим чувствам. Но, кроме них, у меня больше никого не осталось. Я нуждалась в них. В обоих. Только так я могла вернуть себе контроль над своей жизнью!

– Полагаю, через тени добраться будет быстрее всего? – спросила я, посмотрев сперва на Бастиана, потом – на Тристана. Я не знала, можно ли проходить сквозь тени втроем, и не решила, кого из них двоих я бы отпустила.

Я любила Бастиана. Однако я не слишком доверяла своим чувствам с тех пор, как он растревожил мое сердце. Я не могла точно сказать, мои ли это чувства. Бастиан делал вид, что у него все под контролем, но это явно не так. Ему, как и его брату, приходилось постоянно бороться с яростью внутри себя. И именно его я должна опасаться, если он потеряет контроль. Поэтому мне нужен был и Тристан. Конечно, он бы при любом удобном случае попытался забрать частичку моих плетений – по разным причинам, но, по крайней мере, со мной он вел себя честно. Тристан защищал меня, потому что хотел, чтобы я принадлежала только ему одному. Я узнала об этом, когда проникла в его разум. Он не хотел делить меня с братом.

* * *

Тристан не знал, о чем думал Бастиан, когда Эбби протянула руки к ним обоим. Он не знал, что это значило для нее, но все же мысленно поздравил себя с победой. По плетениям Эбби он понял, что его брат смог изменить ее сердце. Пурпурная паутинка любви тянулась именно к нему, хотя Тристан верил, что и его поцелуй тогда сыграл немаловажную роль в пробуждении этих чувств. Но также он видел, что Эбби не открывалась новым чувствам, и это его удивляло. Впрочем, этого и следовало ожидать, учитывая, как хорошо она справлялась с собой после того, как потеряла часть души. Так с чего же ей тогда предаваться сердечным терзаниям? Только потому, что так обычно делают другие?

Тристан взял ее за руку и весело подмигнул ей. Их пальцы переплелись. О нет, Эбби Вудс полностью отличалась от других. И именно это его в ней и привлекало.

Он почувствовал, как Бастиан тоже взял Эбби за руку, но ему было все равно. Когда Тристан вновь посмотрел на Эбби, она застенчиво прикусила губу, и он твердо решил, что не перестанет бороться за ее сердце.

Они втроем связаны. И им троим явно тесно вместе.

Тристан кивнул брату. По его взгляду он понял, что Бастиан думает о том же самом. Они не нуждались в словах, чтобы понимать друг друга. Братья уже столько времени вместе гребли по Темзе, перемещались по теням, соединяя таким образом мир живых и темную бездну, что слова уже не требовались. Мысли и чувства одного были понятны другому. Снова, как и во время гребли, Тристан чувствовал, что соперничает с Бастианом за победу. Только в этот раз речь шла не о победе в спорте, а о победе за сердце девушки с фиолетовыми волосами и душой цвета оникса. И в данный момент она выглядела напуганной и так крепко держала его за руку, что он мог раствориться в ней.

Для большей безопасности во время прыжка через тень Бастиан привлек Эбби ближе к себе. Она могла не бояться, что случайно заблудится в тени, и с такой защитой ей, по сути, не нужен был Тристан, но она все же не отпустила его руку.

Бастиан кивнул ему, и они уже приготовились шагнуть в ближайшую тень, когда из-за поворота вырулил белый внедорожник. Пассажирская дверца распахнулась, прежде чем машина успела затормозить.

– Запрыгивайте быстрее! – крикнул Оуэн.

* * *

Тристан пожал плечами, и не успела я и слова сказать, как оба брата втолкнули меня в автомобиль, и мы понеслись в сторону собора Святого Павла.

Ехал Оуэн быстро, с неодобрением глядя на дорогу.

– А теперь объясните-ка мне, что происходит? – резко потребовал он. – Почему полиция за вами охотится?

– Зак Моран обвинил нас в том, что мы у него что-то украли, – пояснил Бастиан, пока я пыталась нормально усесться между двумя Тремблэями.

– Будет трудновато, – пробормотал Оуэн, глядя на нас. – Давайте тогда нанесем визит этому Морану.

– А мы знаем, где его искать? – спросила я. Как-то не верилось, что его секретарша так вот запросто назначит нам встречу или его жена решит пригласить на чашечку чая.

Оуэн многозначительно посмотрел на меня.

– Я изучил воспоминания Маргарет-Мод. Она встречалась с ним в его бюро, в башне Мэри-Экс. Предлагаю для начала заехать туда.

Разумеется, Оуэн таким образом пытался показать свою власть. В его тоне слышалась угроза. Я сжала кулаки. Нет, я не позволю этому напыщенному типу, хранителю кольца памяти, меня запугать. Я буду сама контролировать свою жизнь: и воспоминания, и сердце, и душу!

– Ох, ни хрена ж себе… – воскликнул Тристан, хватая меня за руку. – Эбби! Это что еще такое?

Он явно встревожился, и это меня слегка озадачило. Оуэн резко затормозил, и я чуть не соскользнула с сиденья. Все потрясенно смотрели на меня, а я даже не сразу сообразила, в чем дело. На моих руках снова проступили золотые нити.

– Что за?.. – пробормотал Тристан, тем самым высказывая всеобщее мнение.

– Кто-нибудь понимает, что тут творится? – к Оуэну наконец вернулся дар речи, но при этом он по-прежнему смотрел на меня с недоверием.

Я покачала головой.

– Не знаю, что это, но… Такое со мной уже случалось, – призналась я, потирая руки. Эти линии казались мне чем-то чужеродным. Постепенно они угасли, так что у меня даже появилось впечатление, что мне все это только приснилось.

– Да? И когда же? – поинтересовался Оуэн, с укоризной глядя на Бастиана.

Мне его взгляд не очень понравился, поэтому я поспешила ответить:

– Когда я украла кольцо сердца.

Оуэн резко вскинул голову.

– Что ты сказала? – он недоверчиво обвел нас взглядом. – Вы что наделали? – кровь резко сбежала с его лица. – Вы украли кольцо Скай?

Бастиан сжал кулаки.

– Мы его позаимствовали! – поправил он Оуэна. – Это разные вещи. К тому же было не так важно, где будет кольцо следующие десять дней – в бункере или у меня. Для Скай это уж точно значения не имеет, – он пытался оправдать наш поступок. – И вообще, бункер не произвел впечатление безопасного места, каким его воображала Викки. Эбби вытащила кольцо всего за несколько минут.

Должно быть, Бастиан ожидал, что Оуэн после его объяснений смягчится, но этого не произошло.

– Проклятье, Бастиан… Это равносильно государственной измене. А ведь ты когда-то любил эту девушку. Как же низко ты пал!.. – проворчал Оуэн, пощипывая бороду.

– Все не так, – защищался Бастиан. – Я ведь не собирался сбегать с кольцом. Нам пришлось уйти, когда появились полицейские.

– Думаешь, Скай с тобой согласится? – горько спросил Оуэн. – А если ярость внутри нее возьмет вверх? Ее же на куски разорвет!

– Этого не будет! – горячо воскликнул Бастиан. – Мы вернем кольцо, прежде чем она вообще заметит, что оно пропало.

Сзади раздался резкий гудок, Оуэн с раздражением ударил по рулю.

– Твою ж мать, Бастиан, я… – он замолчал и неодобрительно покачал головой. – Не могу поверить, что ты это сделал.

– Ты просто не видел, в каком состоянии он тогда находился, – пришел на помощь брату Тристан. – Он нуждался в кольце. И срочно. Если бы Викки сразу нам помогла, то не пришлось бы идти на такие меры.

Оуэн поджал губы.

– Я все равно не одобряю ваш поступок, – заявил он.

– Да мы сами все понимаем, – голос Бастиана звучал подавленно. – Думаешь, я хочу, чтобы со Скай что-то случилось? Снова…

Оуэн молчал, но его взгляд резал острее ножа.

– Оуэн! Я клянусь, Скай получит свое кольцо обратно. Но я не смогу вернуть кольцо души, пока меня одолевает голод, – Бастиан коротко посмотрел на меня. – Это очень опасно.

Оуэн прищелкнул языком.

– О да, конечно. Очень опасно – для нее, – подчеркнул он, поглядывая на меня.

– Я имел в виду, что это в целом опасно. Для всех. И для Эбби в том числе.

Под ледяным взглядом Оуэна я чувствовала себя очень неуютно. Он так смотрел на меня, будто я ему что-то сделала.

– А если коса найдет на камень, Бастиан? – горько поинтересовался Оуэн. – Чья безопасность будет для тебя на первом месте? Безопасность Скай или твоей новой подружки?

– Эбби не его подружка, – вмешался Тристан, и по его взгляду стало понятно, что он говорит это не только одному Оуэну. – И кольцо тоже не так уж важно. По крайней мере, в данный момент. Меня вот больше интересует, что это выступило у Эбби на коже!

– Ну, очевидно же, что это ее плетения, – фыркнул Оуэн.

– Плетения? – Тристан поднес мою руку к своим глазам, чтобы разглядеть получше.

– Они… Они золотые, – процедила я сквозь зубы, резко вырывая руку. Все равно сейчас следы на коже уже исчезли.

– Золотыми плетения быть не могут, – заявил Оуэн и припарковал автомобиль у собора.

– Но ты же сам все видел, – напомнил ему Бастиан. – А я чувствовал эту силу, – он посмотрел на меня и осторожно дотронулся до раны под глазом. Когда на нем была маска, именно в том месте просочилась кровь, хотя сейчас уже не осталось ни капельки.

Я тут же почувствовала себя виноватой. И это чувство было точно настоящим. Это произошло из-за меня. Я ранила Бастиана. Но как у меня это получилось?

– Я и сама хочу понять, что случилось, – простонала я и вцепилась себе в волосы. – Что со мной происходит?.. Что это такое… во мне?

Бастиан и Тристан вопросительно смотрели на Оуэна. Как самый опытный из хранителей колец, он наверняка должен знать больше обо всем их наследии.

– Ладно. Визит к Морану пока отложим. Отведи ее в святилище, – велел он и вышел. Не успела еще дверца машины закрыться, как он исчез в тени.

В тот же миг в салоне стало очень тихо. Казалось, самый громкий звук – это мое сердцебиение. Я чувствовала, как во мне растет страх, чувствовала недоверие Бастиана и Тристана. Целый ураган чувств бушевал во мне. И из самых потаенных глубин души поднималось какое-то новое ощущение. Оно походило на аллигатора из диких джунглей, который подбирался все ближе и приготовился схватить меня и утащить с собой на самое дно. Такое ощущение пробралось глубоко под кожу. Я сжала кулаки, а потом умоляюще посмотрела на Бастиана.

– Мне так страшно, – жалобно прошептала я, хватая его за руку. Кажется, Тристан в этот момент посмотрел на нас с презрением. Плевать. Мной управлял страх – и этот страх привел меня к Бастиану. – Безумие какое-то… – я не сопротивлялась, когда он обнял меня крепче. У него же было кольцо сердца, и соответственно, он контролировал ситуацию, а я могла доверять ему.

Бастиан поцеловал меня в макушку, и его дыхание мягко защекотало меня.

– Тебе не нужно этого бояться, Эбби. Неважно, что за сила кроется в тебе, но опасаться тебе нечего.

– Может, уже пойдем? – нетерпеливо позвал Тристан, указывая на собор. – Ты же сам сказал, что у нас всего десять дней – так что нечего разыгрывать перед Эбби героя. Давайте скорее выясним, что с ней происходит! – он вышел и придержал для меня дверь, и я поспешно выскочила на улицу. Не потому, что стало холодно, просто сейчас было очень неуютно находиться рядом с братьями: в воздухе между ними снова витало напряжение.

Бастиан, едва выйдя из машины, злобно глянул на Тристана, потом схватил меня за талию, и не успела я опомниться, как нас поглотила тень. В три коротких прыжка мы оказались в святилище собора Святого Павла. Одна только комната за алтарем, где священнослужители обычно готовились проводить богослужения, выглядела настолько роскошно, что у меня на миг перехватило дыхание. Пол выложен блестящими красными кирпичами, стены отделаны черным деревом. В углу стояло большое золотое распятие и несколько стульев с мягкой обивкой бордового цвета. Только потолочные прожекторы, которые, видимо, установили намного позже, совсем не вписывались в общую картину. Одну из стен полностью занимали книжные полки, и от толстых томов в кожаных переплетах, казалось, пахло мудростью.

Один из этих томов сейчас держал в руках Оуэн. Через мгновение к нам присоединился и Тристан. «Свет во тьме» – гласило название книги, выбитое на обложке причудливым шрифтом.

Оуэн положил том на боковой столик, который слегка покачнулся под такой тяжестью.

– Что это за книга? – спросила я, пытаясь разобрать, что в ней написано. Но страницы были густо залиты чернилами.

Оуэн медленно провел ладонью по пожелтевшей бумаге.

– С тех пор как выковали три кольца, моя семья собирала информацию обо всем, что с ними связано. О виталинариуме, об Амулете смерти, о светоносце и его намерениях. Обо всем.

– И вся эта информация содержится здесь? – я указала на книгу.

Оуэн кивнул, но при этом чуть отодвинул книгу от меня.

– Мы все архивировали, – пояснил он, заметив, как Бастиан и Тристан недоуменно переглянулись. – В воспоминаниях людей можно найти много интересной информации, которая могла бы просто исчезнуть, если бы мои предки это не выяснили и не записали, чтобы это увековечить, – голос его звучал так, будто он читает проповедь во время церковной службы. При этом понимала я очень мало, хотя он четко выговаривал все слова. Тут он пренебрежительно глянул на меня. – Я знаю эту книгу наизусть, и здесь нет ни слова о золотых плетениях, – он посмотрел на Бастиана и протянул к нему руку. – Полагаю, она не разрешит мне читать ее воспоминания, поэтому, может, ты дашь мне посмотреть, что там произошло, когда это чудо впервые проявилось? Мне нужно это видеть, чтобы делать дальнейшие выводы. Иначе никак.

Золотые воспоминания

– Боюсь, в моих воспоминаниях ты ничего не найдешь, – сказал Бастиан и оглянулся на меня. – Эбби – ключ ко всем ответам, что мы ищем.

От этих слов у меня невольно сжалось горло. Я ключ. Звучало как-то знакомо. Я начала нервно мять край своей рубашки. «Я ключ», – далеким эхом отзывалось в моих мыслях. Ключ ко всему. Мне вдруг стало смешно, и я опустилась на мягкий стул. Я чувствовала, как вибрировал телефон в кармане брюк. Он не прекращал звонить еще с того момента, как полиция села нам на хвост, но только сейчас я окончательно это поняла. Я знала, кто пытался до меня дозвониться. Конечно, это Флоренс. А еще стало понятно, что Моран может заново нас выследить, пока мой телефон включен. Впрочем, сейчас это казалось мне не таким важным. Я не могла допустить, чтобы что-то случилось с Флоренс. Она была моей семьей, и я нуждалась в ней. Я не желала ее терять, хотя в моем случае, наверное, лучше бы оставить ее. Так захотелось вернуться в ее ателье или в маленький домик на окраине города. Вернуться к ее коту, который всегда так громко мурлыкал, что было слышно в соседней комнате, вернуться к созданию цветных шляпок, благодаря чему я чувствовала, что я еще не самое безумное, что случалось в жизни Флоренс. Но для того, чтобы я смогла вернуться, вначале я должна разобраться, что именно со мной произошло.

– Подождите, – пробормотала я.

Все устремили взгляд на меня. Я еще раз шумно перевела дыхание и наконец приняла решение.

Все равно долго оставаться в неведении я не смогу. И бояться глупо. Значит, нужно рискнуть – ради Флоренс.

Хранители колец смотрели на меня с удивлением, но я понимала, что не сама их так заинтересовала, а мои плетения. Уже в который раз.

– Что это такое? – пробормотал Тристан, хмурясь.

– А что? – видимо, опять плетения вели себя как-то необычно. Но я-то этого не вижу! А они говорят о них как о чем-то само собой разумеющемся. Мне это не нравилось. – Что не так?

Бастиан тоже задумчиво нахмурился.

– Сердечные плетения сейчас почти все стали темно-красными, – пояснил он, пытливо глядя мне в глаза. – О ком ты сейчас думаешь? – поинтересовался парень, и его голос прозвучал так же обнадеживающе и доверительно, как и тогда, на занятии по антиагрессии, где он старался пробиться сквозь мою защиту.

Мне нравилось, как звучит его голос. Хотелось думать, что рядом с ним я в безопасности, хотя в тот раз он пытался меня обмануть.

Так могла ли я сейчас доверять ему? Его голосу?..

– Эбби, о ком ты думаешь? – спросил и Тристан.

– О Флоренс, – тихо ответила я, чувствуя, как сердце колотится все быстрее от страха потерять ее. – А еще о ее коте. Я… Я же их потеряю, да?

– Нет, что ты… Конечно, нет, – заверил меня Бастиан. Но я ему не поверила. Никому в этой комнате нельзя было доверять. Только себе. Может, самое время довериться своим чувствам? Только себе я и могла помочь. Я кузнец своей судьбы и своего счастья.

– Я готова, – при одной только мысли о том, что произойдет дальше, по телу пробежала дрожь. – Пусть Оуэн прочитает мои воспоминания, но знайте – я делаю это только потому, что… – я откинула волосы назад и посмотрела на тенеходцев. – Потому что мне самой нужно знать ответы. Вы не представляете, как это угнетает. Столько вопросов, столько загадок… Я хочу все понять, как и вы.

– Точно уверена в этом? – спросил Бастиан и шагнул ко мне, но тут Оуэн оттолкнул его в сторону и предостерегающе сверкнул глазами.

– Ты сам все слышал! Она приняла решение! Так что оставь ее, – он кивнул мне и деловито оглядел меня с головы до ног, затем засучил рукава своей рубашки и почесал бороду. – Не будем же терять время.

Я даже обрадовалась, что Оуэн так спешит, – из-за страха передумать в последний момент. С каждой секундой я все больше сомневалась, разумно ли сейчас поступаю. Бастиан, судя по его выражению, был тоже далеко не в восторге от того, что сейчас произойдет, хотя сам же меня уговаривал на это.

– Так что?.. – я с сомнением посмотрела на Оуэна, потому что понятия не имела, что делать дальше. – Что теперь?

К щекам резко прилила кровь, и я старательно прятала глаза от братьев Тремблэев. Они забрали частичку моих плетений, когда целовали меня. Это, конечно, не было необходимостью, да и слава богу… Оуэна мне целовать совсем не хотелось…

– Просто дай руки, – сказал он. – Если хочешь, присядем.

Я кивнула и снова села на стул, потерла о джинсы вспотевшие ладони, прежде чем нерешительно протянула их Оуэну. Внутри все сжалось, и я крепко поджала губы, чтобы хоть как-то скрыть дрожь. Мне это все очень не нравилось – но другого выхода просто не осталось.

Оуэн пристально всматривался в меня, и мне казалось, что стены начали сдвигаться. Я попыталась вдохнуть – и не смогла. Страх сдавил мою грудь, я отчаянно цеплялась за реальность. Лишь бы не потерять сознание…

– Ты должна мне открыться, – потребовал Оуэн и придвинулся ближе. Появилось ощущение, что в соборе остались только он и я. Потому что, кроме него, я больше никого не видела. Синие полосы на его коже стали плотнее. – Когда человек не знает, что мы проникаем в его сердце, в душу, в воспоминания, он раскрепощен. И тогда достаточно одного прикосновения, одной эмоции, которую вызывает разговор по душам. А ты не подпускаешь меня к себе, так как знаешь, что сейчас произойдет.

Это правда. Я вся напряглась и не могла расслабиться. На мне словно была надета стальная броня, которая хоть и сковывала движения, но при этом защищала меня.

– Понятия не имею, как мне открыться, – проговорила я. Оуэн выругался и отпустил мою руку. Как только связь между нами разорвалась, пространство тут же пришло в норму, и я выдохнула с облегчением.

– Ты б еще сильнее напряглась, – фыркнул он и метнулся к письменному столу, потом, скользнув через тень, снова вернулся ко мне. Синие полосы захлестнули все его тело, а глаза неестественно поблескивали. Я чувствовала его нетерпение и голод, и когда в этот раз он взял меня за руки, то уже не сдерживался. Он так сильно сжал мои пальцы, что я вскрикнула от боли. Сразу резко закружилась голова. Я запаниковала не на шутку, когда поняла, что он не собирается ослаблять хватку, а напротив, стискивает мои руки все сильнее. Сердце забилось громче, головокружение усиливалось. Я кричала, пытаясь вырвать руки, однако Оуэн меня не отпускал.

– Хватит! Ей же больно! – к нам бросился Бастиан и оттолкнул Оуэна. Тот рыкнул, как хищник, и попытался оттеснить парня от меня.

– А по-другому не получается! Она же не хочет открываться!

Бастиан посмотрел на меня. Я панически хватала ртом воздух, грудь тяжело вздымалась и опускалась, руки дрожали. Он подошел ко мне и опустился передо мной на колени.

– Можно и по-другому, – тихо сказал он. Оуэн медленно приблизился. Бастиан вложил мою ладонь в руку Оуэна, а потом коснулся моих щек. – Доверься мне, Эбби, – прошептал он и подался чуть вперед. Его губы коснулись моих, и я услышала хриплое дыхание Оуэна. Или Тристана?

Сердце по-прежнему колотилось, будто отбойный молоток, вибрируя под ребрами, как телефон в заднем кармане, но дышать в этот раз получалось намного легче.

Господи, как же я хотела, чтобы это вновь повторилось, и вот это произошло… Бастиан нежно провел языком по моим губам, и мне показалось, что я сплю. Я ответила на его поцелуй, но все-таки этого, видимо, было недостаточно, чтобы разрушить барьер. Я склонила голову Бастиану на грудь, и…

По моим рукам потянулись лазурные полосы, проникая под кожу, смешиваясь с кровью, направляясь к сердцу, к разуму, к мыслям и воспоминаниям.

Неожиданно боль пронзила меня, и я резко выпрямилась. Перед глазами замелькали какие-то картинки. Последовательные воспоминания о краже кольца.

– Нет! – закричала я, не слыша собственного голоса. – Нет!

– НЕТ! – кричала я, будто вся моя сущность состояла из одного только этого слова. Будто я сама являлась этим «нет». Я видела все, что видел Оуэн. Ощущения не из приятных: будто в меня вонзили тысячи иголок, и я не могла от них избавиться. Я чувствовала, как Оуэн считывает мои воспоминания, словно я была открытой книгой. Картины прошлого увлекали меня в свой водоворот, и я последовала за ними, последовала за Оуэном, переживая все по новой:

– Я ключ, – стучало у меня в голове, и я глубоко вздохнула. – Ключ ко всем дверям!

Как грабитель, Оуэн продолжал исследовать мои воспоминания. Затем перед моими глазами возник образ отца. И этот образ повел меня вглубь воспоминаний. А мне казалось, я об этом совсем забыла.

Держа меня за руку, он приложил указательный палец к губам.

– Сейчас я покажу тебе фокус, Эбби, – шепнул отец, опускаясь на корточки рядом со мной. – И этот фокус будет нашей маленькой тайной, договорились? – его глаза странно поблескивали.

– Папочка, ты волшебник! – услышала я свой удивленный голос, потому что наша входная дверь распахнулась еще до того, как отец ее коснулся. Он даже не успел до нее дотронуться. – Как же ты это сделал?

Я последовала за вопросом из моих воспоминаний, и он привел меня… в разум Оуэна.

– Как же ты это сделал? – подхватило эхо, и появилось ощущение, будто я вырвалась из собственного тела. Я пыталась бороться с головокружением, чтобы вернуть контроль.

– Такой вот фокус, Эбби. Однажды ты тоже ему научишься, обещаю.

Я находилась в сознании Оуэна и смотрела на себя со стороны, Видела, как протягиваю руку к стальной двери. А рука в этот момент так дрожала…

– Я ключ! – кричало все во мне, отдаваясь эхом в голове Оуэна, и в этот же момент замок поддался. Картинки все мелькали перед глазами, и я почувствовала, как хранитель кольца памяти углубляется все дальше в мои воспоминания.

Но по мере того, как он изучал мою память, я все больше растворялась в его воспоминаниях. Наблюдала, как он склонился над книгой. «Свет во тьме», – прочла я на обложке. Словно я сама держала перед собой этот томик, хотя на самом деле просто видела то, что видел он. Я напряженно следила, как Оуэн перелистывает страницы, как его палец скользит по буквам, и казалось, он читает мне вслух то, что там написано.

Кузнец потрудился на славу. В отличие от всех его предшественников ему удалось вырвать виталинариум из оправы Амулета и расщепить его на три части. Кольца, которые он выковал, – наглядное доказательство невероятной мощности этого металла. Их будто магнитом тянет друг к другу. Если положить их в один ряд, они словно оживают. Потому мы и приняли решение разделить их между собой. Кузнец же, выполнив свою работу, как вор, просто исчез в ночи, хотя мы обещали хорошо заплатить за его труд. Разумеется, это не могло не вызвать подозрений, – слышала я голос Оуэна. Но сосредоточиться не удавалось – перед внутренним взором продолжали проплывать картинки из моей жизни. Оуэн продолжал копаться в памяти, и появлялись все новые и новые образы. Мама, папа, мы все вместе – от этого было больно, и я пыталась сопротивляться, но картинка становилась все ярче и четче.

Я бежала по рынку и торопливо дожевывала грушу. Еще две я держала в руке, пальцы от сладкого сока стали липкими. Шнурок развязался, но мне это не мешало. Я завернула к палатке с серебряными украшениями. Перед глазами мелькнули изящные золотые серьги и браслетики со сверкающими камушками в красивых оправах. Я протиснулась мимо клиентки, стоявшей ко мне спиной, и подбежала к маме, которая что-то искала за стойкой.

– Привет, мамуль, а где папа?

– Потише ты, маленький ураган, – засмеялась мама, прерывая свой разговор с женщиной, и решительно усадила меня на табуретку в самом углу палатки. – Папа пошел за едой, – пояснила она, забирая деньги у покупательницы и пряча их в кассу. Женщина пошла дальше по рынку, а я тем временем сунула в рот последний кусочек груши.

– Смотрю, тебе уже не терпелось, – заметила мама, кивая на грушу. – Где ты ее стянула? – не дожидаясь моего ответа, она с улыбкой помахала рукой продавцу из палатки овощей и фруктов на противоположной стороне, чтобы поблагодарить его за щедрость.

– Ничего я не стягивала, – фыркнула я, облизывая сок с пальцев. – Я же не воровка какая-нибудь.

Мама так заразительно засмеялась, что в нашу сторону повернулась продавщица из соседней палатки. Она продавала самодельные шляпы и сама носила на голове одно из своих творений. Полупрозрачная коротенькая вуаль прикрывала ее глаза, а на макушке красовалось павлинье перо.

– А что, здесь есть воры? – возмущенно фыркнула женщина и строго посмотрела на меня из-под своей вуали. – Слава богу, что сегодня мой последний день работы на этом рынке, завтра я уже перееду в собственную шляпную лавочку, недалеко от Пикадилли, – сообщила она моей матери и поправила свою шляпку.

Я довольно быстро потеряла интерес к шляпнице и наклонилась завязать шнурок. Тут появился отец с пакетом рыбы и обжаренной картошки. Он посадил меня себе на колени, а я обожгла пальцы, когда полезла за первым кусочком. Я была такой голодной. Мама тоже взяла себе картошку.

– Как идут продажи? – спросил между тем папа. Мама пожала плечами.

– Приходил какой-то мужчина, хотел видеть тебя. Сказал, у него к тебе есть деловое предложение.

– Деловое предложение?

Жирной картошкой я перепачкала все пальцы.

– Да. Он толком ничего не объяснил. Но мне кажется, он еще вернется.

Оуэн не останавливался и потянул меня с собой прочь от рынка, от мамы, от чипсов и от продавщицы в шляпке с павлиньим пером. Изображение начало пропадать, так же стремительно, как оно появилось. Мне казалось, что меня разрывает на части.

– НЕТ! – прорычала я, не слыша собственного голоса. Мне хотелось подольше задержаться на этом воспоминании, вернуться к нему, чтобы убедиться, что это…

– НЕТ! – что-то взревело внутри меня, и я шумно выдохнула, резко выпрямляясь. Бастиан выпустил меня. Сразу же, как только я поняла, что уже не в безопасности и Бастиана нет рядом, мне стало очень холодно. Я вырвалась из потока воспоминаний и из разума Оуэна. Голова снова закружилась. Я недоуменно захлопала глазами, ловя ртом воздух, и крепко вцепилась в подлокотники стула. Я даже не сразу поняла, что Оуэн лежит на полу без сознания.

Флоренс

– Черт подери, Эбби, – выдохнул Бастиан, в ужасе глядя на меня. На Оуэна он даже не обращал внимания.

Золотые полосы оплели все мое тело, как ажурная сеточка, и так отчетливо выделялись, будто их кто-то нарисовал, но почему-то даже это не казалось таким шокирующим, ведь я только что заметила в своих воспоминаниях… павлинье перо на шляпке, вуаль и такое знакомое лицо…

– Флоренс, – прохрипела я. Мне было очень плохо, на лбу выступил холодный пот. Я вся дрожала, и мне не хватало воздуха. Полосы на коже горели огнем, и я чувствовала одиночество. Хотя Бастиан по-прежнему стоял рядом со мной, но я все равно ощущала себя всеми брошенной.

– Флоренс, я ее там видела, – растерянно пробормотала я и схватила Бастиана за руку. – Вряд ли это случайность! – я порывисто встала. – Я должна с ней поговорить! Сейчас же, вдруг она знает…

– Эбби, тихо, – Бастиан последовал за мной, успокаивающе положил руки мне на плечи и придержал, когда я находилась уже на полпути к двери из собора.

– Да отпусти ты меня… – я вытащила телефон. Господи, сколько пропущенных вызовов!.. – Мне надо домой. Мне надо…

– Слушай, Эбби, не знаю, что ты там видела, но ты не можешь сейчас просто так взять и уйти. А как же Оуэн?

– Да плевать мне на Оуэна! – закричала я, пытаясь вырваться. – Я вспомнила Флоренс, мы виделись задолго до того, как она взяла меня к себе. Это же явно не случайно! – в отчаянии я потерла виски. Боже, я так запуталась… – Я уже ничего не понимаю, Бастиан… Я… ничего не понимаю…

– Тихо-тихо, – он прижал меня к себе. – Тихо, успокойся.

Тристан быстро взглянул на нас, затем подошел к Оуэну и осторожно потряс его за плечо.

– Кажется, он приходит в себя, – холодно проговорил Тристан, не глядя на нас. Он помог тому подняться на ноги.

Оуэна слегка пошатывало, и он морщился, как будто испытывал сильную боль, тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями.

– Что там произошло? – спросил Тристан, прислоняясь к книжной полке. Он провел рукой по волосам и принял непринужденную, расслабленную позу. Однако я успела узнать его достаточно хорошо, чтобы понять: вся эта напускная небрежность, безразличие и хладнокровие – признак того, что он очень сильно задет и обижен.

– Я и сам бы хотел это знать, – выдавил Оуэн, опираясь на столешницу и искоса поглядывая на меня. – Золотых плетений не существует. Их просто не бывает. А если они все же есть, я не знаю, за что они отвечают, – недоуменно пробормотал он и начал беспокойно перелистывать книгу. – Я такого еще не видел, – он покачал головой. – Это не вписывается в общую картину.

Рука Бастиана скользнула по моей спине. Я не знала, сделал ли он это намеренно или же неосознанно, пытаясь удержать меня в соборе, потому что я, конечно, хотела понять, что со мной произошло, но еще больше желала вернуться к Флоренс, пока еще помню об этом. Для меня сейчас это было важнее. Я боялась, что просто опять все забуду, если не потороплюсь.

– Но плетения Эбби невероятно мощные, – не мог не признать Оуэн. – Она сильнее нас, – он поджал губы и некоторое время молчал. Наконец он продолжил: – Меня будто вышвырнуло из ее воспоминаний, как взрывной волной, – он взглянул в мою сторону. – Хотя мы же тенеходцы, хранители колец. И когда мы приближаемся к плетениям, то всегда все контролируем.

– Как видишь, в случае со мной вы ничего не решаете, – едко бросила я, высвобождаясь из объятий Бастиана. – Тут у вас нет власти. Может быть, потому, что я знаю о вас правду, я в курсе, что вы делаете с плетениями. Вероятно, если бы все остальные тоже знали, что вы можете забрать у них частички сердца, души или памяти, они тоже могли бы, – тут я показала пальцами кавычки, – дать вам отпор. Почему вы думаете, что дело именно во мне?

Тристан покачал головой, по-прежнему не глядя на меня.

– Потому что дело именно в тебе, – подчеркнул он и наконец поднял на меня взгляд. – Я многих девушек целовал, чтобы забрать их плетения, – он нарочно говорил так жестко, чтобы задеть меня. И Бастиана, вероятнее всего, тоже. – Но ни одна из них не могла проникнуть в мою душу. Только ты.

Оуэн, казалось, не совсем понимал, что нашло на Тристана.

– Думаю, дело в твоей связи с виталинариумом. Металл повлиял на твоих предков сильнее, чем мы себе представляли. Твои гены… Они на самом деле мало чем отличаются от наших, – с этими словами он захлопнул книгу и поставил ее обратно на полку. – Это объясняет, почему Бастиан может проводить тебя через тени и почему ты можешь проникнуть в наш разум, если мы приблизимся к твоим плетениям. В этом плане мы похожи, – тут он повернулся ко мне. – Но как ты смогла открыть бункер в поместье Каерхеев? И почему твоя сущность быть неким ключом? Что должен открыть этот ключ? – напряженно спросил он, подходя ближе. Остановившись, он ткнул пальцем мне в грудь. – После всего, что я о тебе узнал, после всего, что увидел в твоих воспоминаниях… Я не верю тебе, Эбигейл. И считаю тебя опасной.

– Знаешь что, Оуэн? Мне это надоело! Ты мне не доверяешь, но это связано совсем не со мной, а с дурацкой писаниной твоего далекого предка в этой идиотской книжонке. Да, я видела, что ты читал! Твой прапрапрадед не доверял кузнецу, но почему – доподлинно неизвестно. Ты мне тоже не веришь, но при этом не называешь причину, – я оттолкнула его руку. Уже просто слов не хватало, чтобы выразить все мое негодование. – А вообще, думай, что хочешь! Нравится считать меня опасной – пожалуйста! Мне плевать. Я иду искать отца!

– Ты не можешь просто уйти, – резко возразил Оуэн, преграждая мне путь.

– Ах, не могу?

– Не можешь. Или ты уже забыла, что тебя ищет полиция?

– Эбби, прошу, – Бастиан взял меня за руку, и наши пальцы переплелись. Он приподнял мой подбородок и пристально посмотрел мне в глаза. – Мы же все на одной стороне.

Я едко рассмеялась.

– На моей стороне никогда никого не было, – возразила я. – Разве что мои родители. И Флоренс. И если бы хоть один из вас меня выслушал, вы бы уже поняли, что они познакомились намного раньше. А я об этой связи столько лет ничего не знала! – осознание этого причиняло боль. Все-таки не хотелось верить, что Флоренс мне лгала. Что она знала моих родителей и ничего мне об этом не говорила. Почему она так поступала? Почему?

По щеке скатилась слеза, и Бастиан тихо выругался, затем потянул меня в ближайшую тень, и мы вышли из нее уже на колокольне. Солнце слепило глаза, и я невольно задалась вопросом, сколько уже прошло дней. В последнее время дни казались мне годами.

– Что это значит? – спросила я, скрестив руки. – Зачем мы здесь? Слушай, мне правда нужно идти… Надо увидеться с Флоренс, и… – я не могла дальше говорить. Не могла сдержать слез.

Бастиан подошел ко мне и молча обнял за шею, мягко поцеловал меня в макушку, и я немного расслабилась.

– Ну, не плачь, – прошептал он, и его рука скользнула по моей шее. Я подняла на него глаза и крепче прижалась к нему. – Все будет хорошо, – приговаривал он, гладя мои руки, спину и шею. – Я тебе обещаю, все наладится…

Я горько усмехнулась. Кажется, только сейчас я в полной мере осознала, в какой хаос превратилась моя жизнь.

– Ничего уже не наладится, – выдавила я сквозь слезы. – И ты отлично это знаешь. Нас сейчас разыскивает полиция, Флоренс знала намного больше, чем рассказывала мне, а отец нарочно меня бросил. Вся жизнь – сплошное недоразумение, – я вытерла слезы и повела плечами. – Так еще и вы с Тристаном теперь в ссоре – опять же, из-за меня. Я во всем виновата.

Он тихо засмеялся.

– Мы же братья. Братья иногда тоже спорят, – он осторожно провел пальцем по моей щеке. – А еще братья не любят ничего делить. Особенно сердце прекрасной дамы.

Я не знала, что сказать, была очарована этим моментом. Он нежно обнимал меня. Дул слабый ветерок. А взгляд его чудесных синих глаз заставлял меня забыть обо всем.

– Ты целовалась с Тристаном, – хрипло проговорил он. Голос его звучал неуверенно. – Отдала ему часть своих плетений, – он коснулся губами моей щеки, и я прижалась к нему еще сильнее.

– Это ничего не значило, – прошептала я, ища в его взгляде понимание.

Язык Бастиана скользнул по моей шее к уху.

– Может быть, – прошептал он, и я почувствовала, как он пожал плечами. Именно почувствовала, не увидела. Он поцеловал меня за ухом.

– Я тебе клянусь, Бастиан. Все так и есть. Для меня это не имеет значения.

– А Тристан об этом знает? – он слегка куснул мочку моего уха, и по моей спине пробежала дрожь.

– Тристан целует всех девчонок подряд. Для него это абсолютно несерьезно, – мой голос стал хриплым, потому что я ощутила, как Бастиан запустил руки мне под рубашку. Вдруг стало очень жарко, и я приподнялась на цыпочки, чтобы приблизиться к нему еще немного. Прижалась губами к его щеке. Щетина Бастиана слегка царапала мою кожу, но мне это даже нравилось.

– Я хорошо знаю своего брата, Эбби. Ты для него не просто девчонка из толпы. Не мимолетное увлечение.

– Но он же понимает, как ты важен для меня, – проговорила я. – Не слепой же.

Губы Бастиана дрогнули.

– А я для тебя действительно важен? – он приподнял мой подбородок, и его губы наконец коснулись моих. Такое легкое прикосновение…

– О чем ты сейчас думаешь?

Он рассмеялся, и его волосы пощекотали мой лоб.

– Я думаю, что оставлять тебя с ним наедине – не лучшая идея, – с этими словами он впился в мои губы поцелуем. Хотя Тристан упражнялся в этом деле регулярно, но Бастиан ни в чем не уступал брату. Я крепко обняла его за шею, когда он углубил поцелуй. Мое сердце медленно таяло и в то же время словно разлеталось на тысячу частей. Я чувствовала, как в Бастиане поднимается голод, но кольцо сердца, горевшее на его мизинце, помогало ему контролировать ситуацию, поэтому я просто закрыла глаза. Так хотелось ему доверять.

– Бастиан, – прошептала я. В тот момент я была счастливее всех на свете. О, как же я по нему скучала… Я вся трепетала, и кожу слегка покалывало от его прикосновений.

– Или я буду покрывать тебя поцелуями до тех пор, пока ты не забудешь, что у меня есть брат, – шепнул он и поцеловал меня еще раз. Я засмеялась и прижалась лбом к его лбу.

– Какой такой брат? – включилась я в его игру. – Я знаю только одного Тремблэя, который может быть опасен для моего сердца. И он стоит передо мной.

Бастиан быстро чмокнул меня в нос.

– Я не опасен, пока у меня есть кольцо.

– Ну, раз так… – протянула я и снова поцеловала его. Я будто растворялась в его нежности. Никогда мир не казался мне таким прекрасным. Я все целовала его, целовала, не желая отпускать, хотя и понимала, что даже так не сбегу от реальности. Но попытаться-то все же стоило. И вот я осыпала Бастиана поцелуями, прижимаясь все крепче и гладя его по голове.

– Боже, Эбби, – выдохнул он, и я тут же вспомнила, как меня поддразнивал Тристан: «Короткие имена очень удобно выговаривать в промежутке между двумя поцелуями». Что ж, его правда. Звук голоса Бастиана сводил с ума. Я чувствовала, что он тоже не хочет меня отпускать и охотно продолжил бы где-нибудь в другом месте, но тут он медленно отстранился и серьезно посмотрел мне в глаза.

– А если я все же оставлю тебя наедине с Тристаном, ты же потом не забудешь, кому принадлежит твое сердце? – спросил он и снова притянул меня ближе.

– Каждый раз, когда я думала, что знаю ответ на этот вопрос… Все шло не по плану, – тихо проговорила я, но все же сумела выдержать его взгляд.

Губы Бастиана снова скользнули по моим.

– В этот раз все точно пройдет гладко, – он в очередной раз нежно меня поцеловал. – Я отправлюсь искать Кросса, а вы с Тристаном разберетесь с воспоминаниями, связанными с Флоренс.

– Хочешь, чтобы я пошла с Тристаном? – я коснулась его груди и удивленно подняла брови. – Но почему не с тобой?

Бастиан вздохнул, не отпуская меня.

– Оуэн поможет мне найти Кросса. Для меня это сейчас первостепенная задача. Ради Скай. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Конечно же, я понимала. Но все же мне это не нравилось, и я не собиралась притворяться, что я от этого в восторге.

– Я бы хотел, чтобы ты пока держалась от Кросса на расстоянии, Эбби. Я ему не доверяю и не знаю, чего от него можно ожидать. Но он готов идти до конца. И неважно, какую цену придется заплатить.

– То есть Тристан просто… присмотрит за мной? Я правильно поняла?

Бастиан кивнул.

– Знаю, ты ему небезразлична. И, возможно, он предпримет не одну попытку соблазнить тебя. Но зато он обеспечит твою безопасность.

– Ты бы тоже мог обеспечить мою безопасность…

Бастиан рассмеялся.

– Да, мог бы. Но я тебя знаю. Ты бы не захотела ждать, пока я найду Кросса, прежде чем ты узнаешь, что хотела. Я прав?

Я промолчала. Мой взгляд скользил по крышам города. Но даже отсюда я не могла разглядеть площадь Пикадилли и шляпный магазинчик Флоренс среди других зданий. Я вздохнула. Мне очень не хотелось отпускать Бастиана, но все же он был прав: мне не терпелось узнать правду.

– Хорошо, – согласилась я, и Бастиан улыбнулся.

– Мне нравится, когда ты уступаешь, – проговорил он, рассматривая мои плетения. – В такие моменты тени твоей души почти полностью исчезают за лазурными воспоминаниями, которые пробудил Оуэн. А еще это пурпурное свечение от плетений сердца… Очень красиво. Едва ли твои плетения когда-либо были еще более прекрасными, чем сейчас.

– Как думаешь, что это значит? С чем это может быть связано?

Бастиан усмехнулся и потянул меня в тень.

– Некоторые поцелуи значат больше, чем другие, – услышала я его голос уже в тени. Это оказалось единственным звуком в леденящей душу бездне.

Доверься тени

Тристан ненавидел метро. Он предпочитал перемещаться по теням. Он с трудом подавил вздох, ожидая, когда откроются двери вагона, и они с Эбби выйдут на станции Пикадилли. Парень чуть расставил руки в стороны, чтобы прикрыть ее со спины, потому что люди вокруг сильно толкались.

– Надеюсь, мы не нарвемся на засаду полицейских, – проговорила Эбби, глядя на ступеньки, ведущие в город.

– Могу сейчас сгонять и разведать, что да как, – предложил он и собирался уже скользнуть в ближайшую тень, хотя бросать Эбби ему очень не хотелось.

– Нет, подожди, – она схватила его за руку, будто догадалась, что у него на уме. – Сам подумай. Это же Лондон. Здесь каждый день кто-то что-то крадет. И пусть даже Моран – важная шишка, мне, если честно, как-то слабо верится, что полиция будет дни напролет искать одних только нас, – она потерла руки, будто таким образом могла избавиться от неприятного ощущения, которое передалось и Тристану. – Ну правда, мы же никого не убили.

– В отличие, например, от Кросса, – пробормотал Тристан и тут же горько пожалел о своих словах, как только увидел, что Эбби резко побледнела. – Прости, я… Я не о твоей матери, – пытался оправдаться он и взъерошил себе волосы. – Я подумал… о своем отце… О том, что сделали Кросс и Маргарет-Мод…

– Да все в порядке, – буркнула Эбби, но он видел, как она борется с собой. Темные плетения души переплетались с набирающими силу пурпурными плетениями сердца.

– Я правда не хотел начинать с этого, – сказал Тристан и крепче сжал ее руку. При этом он ощущал какую-то неловкость, словно теперь уже не заслуживал дотрагиваться до нее, возможно, потому, что стало совершенно очевидно: ее плетения так преобразились из-за Бастиана.

Он не знал, как на это реагировать. Эбби значила для него больше, чем он предполагал изначально. Она была особенной. А ее плетения – неповторимыми и незабываемыми. И он понимал, что нашел в ней Бастиан, и при этом сам себе удивлялся, что ревнует ее к брату.

– Я же сказала, все в порядке. Давай оставим эту тему, – повторила Эбби и, высвободив руку, забрала волосы в высокий хвост, затем вытащила из кармана мобильный телефон, чтобы проверить время. – Так, магазин уже закрыт. Полиция, наверное, не рассчитывает, что мы туда пойдем, раз там закончили работу, – вслух рассуждала она.

Тристан уставился на ее телефон.

– Смартфон все это время находился у тебя? – спросил он и быстро выхватил у нее гаджет. – Ты что, забыла, что именно по нему нас нашли в поместье Каерхеев? – он поджал губы и, прежде чем Эбби успела возразить, сунул мобильник в продуктовую сумку какой-то женщине, которая как раз заходила в вагон поезда.

– Эй, ты что, спятил? – Эбби потянула руки к сумке, но Тристан крепко ее держал.

– Если не хочешь, чтобы нас нашли полицейские или Моран, забудь о телефоне!

– А как же?.. – она проводила взглядом отъезжающий поезд и тяжело вздохнула. – Ну, ладно. Тогда пошли. Но ты купишь мне новый телефон, когда все закончится!

Тристан усмехнулся. У Эбби было точно такое же выражение лица, как и в ее первый учебный день в Даркенхолле.

– А у нас в школе мобильные телефоны вообще-то запрещены, – сказал он и мягко толкнул ее в бок. – Ты что, устав не читала?

Эбби фыркнула.

– Плевать мне на этот устав! – проворчала она и побежала вверх по ступенькам. – Я думала, что Даркенхолл делает учеников счастливыми, а не превращает их жизнь в ад! – заявила Эбби, оглянувшись и посмотрев на Тристана с укоризной. – Поэтому, если школа не держит обещания, я не собираюсь следовать ее дурацким правилам.

Она показала ему язык, и Тристан расхохотался. Это могло показаться безумным, но ему нравилось с ней шутить, хотя сейчас было не самое подходящее время. Он ускорил шаги и поравнялся с ней.

– Ты все та же непокорная бунтарка. А я уже решил, что это качество ты потеряла вместе с большей частью души, – хмыкнул он и дернул ее за волосы. – Ведь именно из-за своего бунтарства ты оказалась в Даркенхолле. А так мы бы и не встретились вообще.

Эбби ударила его по руке. Сквозь толпу они протиснулись к выходу из метро и наконец вышли на улицу. Здесь перед ними предстала красочная неоновая вывеска, рядом с которой туристы делали селфи. По дороге медленно катили красные двухэтажные автобусы. Тристан воспользовался случаем и коснулся плеча Эбби. Ему нравилось чувствовать ее близость и близость ее плетений. Но больше всего он наслаждался ощущением ее шелковистой кожи под кончиками пальцев. Как сейчас. Когда он как бы ненароком касался ее.

* * *

Я уже тысячу раз выходила из метро. И тысячу раз натыкалась на туристов у этой самой вывески. Но в этот раз все выглядело немного по-другому, учитывая ситуацию, в которой мы оказались. И хотя полицейский на другом конце улицы стоял к нам спиной, от одного только вида синей униформы мне стало не по себе. Я искренне радовалась тому, что Тристан сейчас был со мной.

– Ну, вперед, – подтолкнул он меня, и мы попытались смешаться с толпой туристов, чтобы не привлекать лишнего внимания. Тем не менее наблюдательный человек обязательно заметил бы, что мы двигались очень быстро и постоянно оглядывались по сторонам. Мы свернули направо и прошли немного по улице, стараясь при этом вливаться в поток прохожих для большей безопасности. Наконец мы остановились на Руперт-стрит.

– Куда дальше? – спросил Тристан. Я молча указала на неприметную чугунную табличку на стене дома. Витрина была не слишком большой. Группа туристов, которые, судя по внешности, приехали откуда-то из Азии, стояла перед витриной, любуясь экспозицией.

Я заметила, что Тристан тоже внимательно следит за обстановкой. Он обнял меня за плечи, вероятно, для того, чтобы спрятать от нежелательных свидетелей.

– Думаешь, можно?.. – спросила я и кивнула в сторону узенькой улочки, которая вела к задней двери шляпного магазинчика. Ничего необычного вокруг я не заметила, так что стоило рискнуть.

Тристан поджал губы и почесал затылок, посмотрел куда-то вверх, на крыши, потом – на улочку.

– Столько теней… – пробормотал он, прижимая меня ближе к стене дома, как будто мы влюбленная целующаяся парочка. Я споткнулась и, если бы не стена, точно упала бы.

– В чем дело?

– Сам не знаю, – Тристан выглядел напряженным. Я не могла пошевелиться, поскольку была зажата между ним и стеной дома. Он обнял меня за талию, и, когда вскользь посмотрел на меня, я испуганно перевела дыхание. Глаза у него стали нечеловеческими.

– Что такое? – спросила я. У меня появилось нехорошее предчувствие, будто гигантский паук полз по спине.

Челюсть Тристана слегка дернулась. Чернота почти полностью окрасила глазные яблоки.

– Что-то не так, – прошептал он прямо мне в ухо, затем схватил меня за руку и потянул за собой. Мы прошли так всего несколько шагов по этой улочке, пока нас не накрыла тень прижавшихся к друг другу домов.

– Ты можешь мне объяснить? – голос мой дрожал, и я ничего не могла с этим поделать.

Тристан мельком взглянул на меня.

– Подожди здесь, – коротко велел он и в следующую секунду исчез.

– Подождать здесь? – недоверчиво повторила я и потерла ладони. Погода стояла хорошая, и даже тень, в общем-то, дарила приятное ощущение – если не думать о холоде, исходящем от нее. Я нервно закусила губу. А потом поняла, что так беспокоило Тристана: мы находились тут явно не одни. У теней были глаза. И сейчас они наблюдали за мной.

– Тристан! – неуверенно позвала я и робко шагнула дальше по улочке. Ни звука, ни шороха, но тем не менее я знала, что не одна. Я закусила губу, задержала дыхание и двинулась дальше на цыпочках, очень медленно и очень тихо… Из мусорного контейнера вдруг выпорхнул голубь, и хлопанье его крыльев до смерти напугало меня. Я выругалась и бросилась к задней двери магазина. Плевать уже, что меня кто-то услышит. Мне хотелось просто уйти. Желательно в какое-то безопасное место.

– Каждый раз, когда нужна помощь кого-то из Тремблэев, рядом нет ни того, ни другого, – буркнула я и несколько раз стукнула кулаком по задней двери. Подергала ручку. Заперто. Я инстинктивно сунула руку в карман за ножом, чтобы взломать замок.

– Флоренс, – шепотом позвала я, надеясь, что она еще в магазине. Лезвие ножа скользнуло в щель между дверью и защелкой, и я начала осторожно поднимать его вверх. Правда, вдруг Флоренс все еще там? Разбирает ткани или готовит проект… – Фло…

Что-то тяжелое ударило меня по плечу, и даже раньше, чем я распахнула дверь, это что-то втащило меня внутрь. Я качнулась и врезалась в прислоненные к стенке рулоны ткани. Естественно, они тут же попадали. Я наугад махнула клинком, но мне тут же заломили руку и не оставили больше возможности сопротивляться.

Мне стало страшно, но крик замер в горле. Я потеряла равновесие и грохнулась на пол, больно ударившись щекой и локтем, хоть и пыталась предотвратить падение. Колени подвернулись, и мне вдруг стало нечем дышать, так сильно что-то давило мне на грудь. Нож мне уже явно не поможет.

На глаза навернулись слезы, когда чьи-то холодные пальцы прижались к моим губам.

Я хотела вырваться, но меня точно парализовало. Не хватало воздуха, страх сжимал горло, и тело меня не слушалось, а разум не мог понять, что вообще произошло.

– Ну, здравствуй, милая, – эти слова, хоть и сказанные совсем тихо, ранили в самое сердце, и я закричала, даже несмотря на то, что мне практически зажали рот. – Тихо, тихо, малышка…

Я кричала. Медленно до меня начало доходить, что случилось, и я крепко зажмурилась в попытке отрицать очевидное. Но все было ясно как день. Отдельные кусочки головоломки – голос, прикосновение, короткий взгляд – начали сами собой складываться в общую картину.

Сердце будто разлетелось на тысячу осколков, желудок судорожно сжался, а горло болело так, словно меня вздернули на виселице.

– ПАПА!

Только это слово и мелькнуло у меня в голове. Показалось, что на меня вылили ведро ледяной воды. Это слово сжало мое тело, перехватило дыхание. Поразило, как удар электрического тока и…

Все закончилось. Так быстро и неожиданно. Ничто не прижимало меня к полу. Сейчас до меня доносились лишь странные приглушенные звуки.

– Эбби? – послышался чей-то голос. В висках пульсировало. Я осторожно коснулась их, при этом так и не выпуская из рук нож.

– Эбби! – в голове просто гремело, и я невольно съежилась. – Эбби, ты в порядке?

Голос Тристана звучал хрипло, как будто и у него перехватило дыхание. Я моргнула. Мало света. Много теней. Я облизала губы, хотела что-то сказать, но не получилось. Просто лежала и смотрела, как Тристан Тремблэй дрался с мужчиной, который… Да, который, по всей вероятности, являлся моим отцом.

Я хотела протянуть к ним руку, чтобы остановить, но смогла пошевелить только мизинцем. Попыталась вдохнуть, но, похоже, проще было на Эверест подняться, чем это сделать. Я устало закрыла глаза, но знала, что образ отца теперь никуда не исчезнет.

* * *

Тристан выругался. Незнакомец, напавший на Эбби, дрался как волк. Он с огромным трудом смог вытащить Эбби, но теперь этот парень наносил ему удар за ударом, не давая опомниться. А Эбби… Она неподвижно лежала на полу, совершенно обессиленная после неожиданной схватки с этим психом. Тристан схватил со стола, за которым Флоренс, очевидно, работала над новыми моделями шляп, метровую линейку. Защищаясь, он, как мечом, махнул ей в сторону незнакомца. Эбби все не отзывалась на его крики. Что ж, в таком случае этот тип ответит за все.

– Эбби! – в очередной раз позвал он, но в слабом свете, проникающем с улочки в приоткрытую дверь, он не мог даже определить, дышит ли она. Паника охватила его, потому что сердечные плетения на миг ярко вспыхнули, а потом их резко перекрыла тьма.

– Черт! – прорычал он. Нападавший воспользовался моментом и схватил со стола ножницы, однако Тристан смог отразить удар. Тяжело дыша, незнакомец держался за свой бок и все косился на Эбби, несмотря на то, что Тристан его довольно сильно задел. А Тристан тем временем принял решение. Конечно, он рисковал. И риск был неоправданным. Но видеть Эбби, распростертой на полу…

Он просто не мог иначе, и, бросив оружие, скользнул в ближайшую тень.

Не прошло и секунды, как он добрался до Эбби. Но незнакомец тут же бросился в его сторону, перекрывая путь назад. Выругавшись, Тристан поднял Эбби с пола и стал молиться, чтобы его план сработал. А затем они оба исчезли в тени.

Он никогда еще не испытывал такую боль. Казалось, его сейчас на части разорвет. Он совершенно не узнавал бездну тени. Привычная тьма сейчас напоминала пасть чудовища, готового впиться зубами в его плоть. Тристан с трудом вдохнул. Что-то сильно обожгло его грудь. Он терял контроль, поглощенные частички плетений начали вырываться из его тела и виться вокруг, будто ядовитые змеи. Его отчаянный крик просто утонул в бездне. Он не мог найти выхода. И лишь одна мысль удерживала его от падения.

Эбби. Мысль о ней не давала ему сломаться. Эбби. Вот что так сильно его обжигало. И, несмотря на боль, он все крепче сжимал ее в объятиях, потому что иначе ее бы тоже поглотила тьма.

Тристан отчаянно нуждался в свете. Немедленно! Вернуться к свету, к свету!..

* * *

Бездна тени. Ничто. Тут так холодно – без Бастиана. Холоднее, чем когда-либо до этого. Если бы я вдохнула, легкие бы тут же замерзли. Но здесь невозможно дышать. Невозможно кричать, даже если больно. Невозможно бороться, когда атакуют. Не существовало никакой опоры, никакой поддержки. Не было ничего. Только бездна тени. Я чувствовала руки, которые меня держат. Пытаются удержать, но не могут. И я будто распадаюсь на части. Душа, сердце, воспоминания и… и что-то еще. Золотое.

Если бы я чувствовала это в реальном мире, я бы сейчас просто взвыла от агонии и сжалась в комочек, потому что эти неведомые золотые плетения все росли и росли, вытесняя мое я, мою душу, мои воспоминания и чувства. А потом вдруг из меня будто что-то вырвалось, и какая-то сила, сравнимая с землетрясением, цунами или торнадо, разорвала меня на куски. И я увидела свет. Яркий, бессмертный… Божественный, может быть. Он притягивал меня, манил, и в то же время вокруг смерчем кружилась тьма. Внезапно я услышала крик Тристана. И это сразу словно затянуло раны на моем теле, и я попыталась отдалиться от загадочного свечения, которое затягивало меня все дальше.

– Надо выбираться! – услышала я мысли Тристана. Он боялся – я ощущала это. Он погибал.

Я бы, скорее всего, тоже погибла, но тут вновь появилось это золотое сияние. Как якорь среди бушующего моря, как спасательный круг среди волн боли и ужаса, тянувшие меня за собой. Я сосредоточилась на этом мерцании. На золоте. Крепко сжала рукоятку ножа, и холод внезапно отступил. Я так сильно вцепилась в Тристана, что мы будто растворились друг в друге. В следующий миг мы оказались на Руперт-стрит. Выпали из тени на землю.

* * *

– Ай! – Тристан, тяжело выдохнув, опустился на колени. Тут же он упал на грудь, потому что в него врезалась Эбби. – Ох, ты ж… – болело все тело. Но все же он не вставал. Эбби лежала поперек его тела и едва дышала. Все больше прохожих останавливалось рядом с ними. Кто-то предложил вызвать «Скорую помощь». Некоторые, перешептываясь, указывали на золотые полосы, оплетающие тело Эбби. На нож, который она все еще сжимала в кулаке. Заметив это, Тристан осторожно вытащил клинок из ее руки и спрятал от любопытных взглядов.

– Все в порядке, – с трудом выдавил он. – Вы идите, идите… Мы… У нас все под контролем.

Тристан поднял Эбби на ноги, обнял за талию. Голова девушки обессиленно склонилась к его плечу. К счастью, глаза ее были закрыты. Люди, возможно, посчитали бы, что эти золотые полосы на ее веках просто следы от косметики. А вот если бы она открыла глаза… И они бы выглядели так, как он предполагал… А вот это уже не поддавалось объяснению!..

Хотя он не был уверен, что сможет идти, Тристан поднял Эбби на руки. Следовало спрятаться до того, как полицейский заметит толпу людей вокруг них и подойдет, чтобы выяснить, что здесь произошло.

Он протиснулся мимо зевак, пересек проезжую часть и обрадовался, что микроавтобусы скроют его от заинтересованных взглядов. Каждый шаг причинял дикую боль, поэтому он спрятался в маленьком проулке за китайской забегаловкой, где обычно разгружали товар, и среди больших пустых коробок опустился наконец на землю вместе с Эбби.

Он нежно прикоснулся к ее щеке и тут же ощутил бурление адреналина в венах.

– Эбби… – прошептал он, наклоняясь к девушке. Фиолетовые волосы почти полностью закрывали ее лицо. – Ну, давай же…

Веки Эбби слегка дрогнули, и она тяжело вздохнула.

– Очнись, – он слегка потряс ее за плечи.

– Что… – Эбби вдруг закашлялась, но, по крайней мере, пришла в себя. Она подняла голову и, часто моргая, убрала волосы с лица. – Что случилось?

Тристан не мог ничего ответить. От одного взгляда на нее захватывало дух. Ничего красивее он еще не видел. Он смотрел на собственное отражение в ее золотистых глазах. Нечеловеческих глазах.

– Наверное, зачем я только взял тебя с собой в тень, – смущенно пробормотал он и осторожно погладил ее по щеке. Он так радовался, что в конечном итоге все обошлось.

Эбби прижала ладони к его груди. Ее дрожь передалась и ему, и он вдруг почувствовал невероятную нежность.

– Ты… Ты чуть не угробил нас обоих!.. – выдохнула она. Даже ее брови сейчас окрасились в золотой цвет.

Тристан только фыркнул, глядя ей в лицо. Кажется, она была уже в состоянии подняться на ноги и идти, хотя по-прежнему хваталась за него.

– Я просто хотел тебя защитить, – пояснил он, заправляя ей за ухо непослушный локон. Его очаровали блеск в ее глазах и золотистая кожа. Не хватало слов, чтобы описать это. Ненормально, очевидно, что ненормально, но так красиво… – Я испугался, что этот придурок…

Эбби резко замерла, будто вспомнила что-то важное.

– Папа… – прошептала она и царапнула Тристана ногтями по груди. – Это был мой отец! – глаза сверкнули ярче. – Понимаешь ты это? – крикнула она и с силой ударила его по щеке. Но он почти ничего не слышал. Как же она прекрасна… Такая мистическая, таинственная – глаз не отвести. Фиолетовые волосы, кожа вся в золотистых полосах, глаза блестят. И она совсем близко. Желание заключить ее в объятия и больше не отпускать стало практически непреодолимым. Он хотел быть рядом с ней. Хотел почувствовать ее губы на своих…

– Тристан! – шикнула Эбби. Прежней слабости как не бывало. – Ты вообще меня слушаешь? – она поднялась на ноги и пошла прочь.

– Подожди, – он схватил ее за запястье и повернул к себе. Неужели она действительно думала, что он будет прислушиваться к ее словам, когда она так выглядит? Не терпелось обнять ее за талию, чуть приподнять рубашку, чтобы только увидеть, светится ли таким же сиянием та часть тела, что скрывалась под одеждой.

– Ждать? Чего тут ждать? Мой отец в магазине Флоренс! Надо вернуться!

Она попыталась высвободить руку, тогда Тристан крепче обхватил ее тело, не давая сдвинуться с места.

– Ты не можешь просто перейти дорогу в таком виде! – пытался объяснить он. – Ты сейчас похожа на тенеходца ровно за секунду до того, как он окончательно потеряет контроль, – парень чуть ослабил хватку. – И, боже мой, Эбби… Ты будто вся в золоте…

Тристан сам слышал, как хрипло звучит его голос, и не сразу осознал, что слегка поглаживает ее запястье.

– Большинство людей все равно ничего не знают о тенеходцах, поэтому просто посчитают меня фриком или чокнутой.

Тристан хохотнул.

– Собственно, тут они будут абсолютно правы.

– Очень смешно, – Эбби наконец вырвала руку и строго посмотрела на него. – Да мне вообще плевать, что обо мне подумают окружающие. Но там, в магазине, был мой отец. А сейчас его, возможно, уже и нет, – она с укоризной посмотрела на него, качая головой. – Зачем ты оттолкнул меня от него?

Тристан еле увернулся от ее нового удара.

– Так я же понятия не имел, что это за тип!

– Мой отец!

– Но он напал на тебя! – Тристан приподнял рубашку, указывая на синяки, полученные в недавней потасовке. – А потом и на меня!

– Может, это потому, что ты, как настоящий безумец, швырнул его через все ателье?

Тристан рассмеялся. Она так смешно говорила. Страх постепенно отступал. С ними с обоими все было в порядке.

– Как безумец? – фыркнул он, и тут же Эбби снова его ударила. – Ай! – вскрикнул он и показал, как вздулась его кожа на животе – последствия легкомысленного прыжка через тень. – Ну, я же ослабел!

– Не смешно! Ты же весь из себя такой… крепкий, сильный, и все такое…

– То есть ты все-таки заметила?

Она пнула его.

– Ты идиот! Мой отец же намного старше и…

Тристан пренебрежительно поднял руку, и она замолчала.

– Твой отец – если это вообще он – напал на тебя. Повалил на пол. Так что прости, пожалуйста, что хотел тебя спасти, – Тристан закатил глаза, а потом вернул ей нож.

– А ты что, не узнал его? – спросила Эбби, пряча нож. Она взъерошила свои волосы. Золотые полосы на коже становились все бледнее, и теперь только неестественный блеск в ее глазах говорил о ее необычности, а еще доказывал, что тенеходцы и хранители колец знали об Эбби и ее предках далеко не все.

– А как, интересно, я должен был его узнать?

– Ты же видел запись с камеры видеонаблюдения!

– Ну, извини, что не вспомнил об этом, когда подумал, что на тебя напали, – он вскинул брови.

Эбби ухмыльнулась, немного смягчаясь, потерла ладони и внимательно осмотрела себя. Кажется, сейчас она выглядела вполне нормально. Удовлетворенно кивнув, она махнула рукой на противоположную сторону улицы.

– Давай вернемся, пока он снова не пропал!

* * *

Я не хотела терять времени. Там, на другой стороне улицы, в магазине, остался мой отец. Эта мысль меня немного пугала, но я старалась не обращать на это внимания. Он действительно находился там. Живой. А я столько лет носила цветы на его могилу. Я оглянулась на Тристана, который, казалось, только и ждал, когда я пойду вперед. Наши взгляды пересеклись, и я невольно задалась вопросом, откуда столько теплоты в его глазах. Что-то новенькое. Посмотрела на его лицо. Столько крови… На щеке. И царапина на плече кровоточит. И рубашка вся в пятнах. Пряди волос за ухом тоже все слиплись от крови. Может быть, я отнеслась к нему слишком несправедливо, обвиняя в том, что он защищал меня от отца. Тристан серьезно рисковал, когда взял меня с собой в тень. И расплата стала жестокой. Ценой моего спасения были эти раны. Но он не задумываясь заплатил эту цену. Я нерешительно шагнула к нему, посмотрела прямо в глаза, подняла руку и осторожно погладила его по распухшей щеке.

– Спасибо, – сказала я, искренне улыбаясь. – Спасибо, что пытался меня спасти – даже несмотря на то, что опасности не было. Ты повел себя как настоящий герой, и я не забуду этого.

Тристан крепко сжал мою руку. Его взгляд затуманился.

– У Тремблэев уже есть один герой, – сказал он с непривычной тоской в голосе. – Думаю, ты и так это знаешь.

С этими словами он ушел, оставив меня одну и ни разу не оглянувшись. У меня появились странные, смешанные чувства. Да, Тристан Тремблэй не являлся хранителем кольца. Да, ему не требовалось постоянно бороться с собой, как Бастиану, но меня не покидало ощущение, что он тоже одержим темными демонами.

И эти демоны не исчезнут, если он несколько раз пройдет через тень или возьмет парочку плетений. Я бросилась за ним. Мне хотелось ему что-нибудь сказать. Возможно, утешить. Погрузившись в свои мысли, я бежала через дорогу, не глядя по сторонам. И когда совсем рядом загудела машина, я вздрогнула.

– Черт возьми, – вырвалось у меня, и я схватилась за сердце, а затем поспешила к магазину Флоренс, в ту же маленькую тенистую улочку. Во второй раз за этот вечер.

Петля затягивается

– Она у нас на крючке, – Константина Кросса удивило непривычное воодушевление в голосе Зака Морана. – Радары зафиксировали сигнал мобильного Эбигейл. Все благодаря программе для определения местоположения, которую моя компания разработала специально для федеральных агентств.

– Значит, скоро полиция арестует ее, – фыркнул Константин. В его голосе не слышалось особого энтузиазма. Его не слишком радовало, что Зак Моран втянул в это дело полицию. Любому здравомыслящему человеку становилось ясно, что ему и его сообщникам будет сложнее добраться до Эбби, если она окажется за решеткой. Но, видимо, Зак имел собственное мнение на этот счет.

Константин нахмурился и рассеянно погладил руку Маргарет-Мод, которая скорчилась на темно-синем диване в кабинете Морана. Похожая на раненую косулю, она невидящим взглядом смотрела перед собой.

– Ей ничего не угрожает. Мои адвокаты внесут залог за мисс Вудс, ее отпустят, и за ней останется должок, так что у Эбигейл просто не будет другого выхода, кроме как сотрудничать с нами, потому что в противном случае…

– Мы могли все решить без полиции. После того, как ваша программа отследила ее телефон, вы могли предоставить все остальное мне. Я бы нашел ее. Плетения Эбби особенные, и я сумел бы почувствовать их присутствие, – возмутился Константин. Ему не нравилось, что Зак Моран так много на себя брал. В конце концов, светоносцем был он. Кольцом души владел он, и ему предстояло открыть врата света, когда он получит оставшиеся два кольца. И тогда он вернет всем своим последователям тех, кого они потеряли. Воскресит Лизбет и снова почувствует себя счастливым. Лизбет, его любимая Лизбет…

Он отпустил руку Маргарет-Мод, будто только сейчас понял, что это не его супруга. Вытер руки о свои вельветовые брюки, а потом снова посмотрел на женщину, лежавшую на диване. Маргарет-Мод сейчас совсем не походила на себя. Она столько сделала для их общего дела. Стольким пожертвовала. Вышла замуж за Лоуренса Тремблэя, у которого тогда хранилось кольцо души. И даже смогла забрать у него то, в чем так сильно нуждалась. Но когда это привело к гибели Лоуренса, она чуть замешкалась, потеряла драгоценное время, и сыновья Тремблэя вернули кольцо. А Бастиана так просто было уже не обмануть. Ему удавалось быть лучшим хранителем кольца, но лишь до тех пор, пока… Да, до тех пор, пока Зак Моран не узнал, что Эбигейл Вудс ранее задерживала полиция, и не привез ее в Даркенхолл.

Константин крепче сжал кольцо души в кулаке. Благодаря этой маленькой воровке, первое из трех колец оказалось у него. И она же могла бы помочь ему найти кузнеца, который объединил бы все кольца.

Он снова посмотрел на Маргарет-Мод. Она слегка покачивалась на подушке, будто не до конца проснувшийся ребенок. Ее некогда ухоженные ногти сейчас были ободраны почти до мяса, а под глазами залегли темные круги, так что не помогла бы уже никакая косметика. Ее плетения стали очень нестабильны. Воспоминания метались вокруг ее тела голубыми молниями, и их едва приглушали сохранившиеся частички плетений души. Из-за этого воспоминания больно ранили ее, поскольку она уже не справлялась с ними. Ее душевная боль смешалась с воспоминаниями и тем, что она пережила. Воспоминания формировали сейчас и плетения души. Они несколько приглушали образы в ее голове, которые помогали людям как-то справляться с пережитым. Помогали… забыть. Но Бастиан практически лишил ее души. Его одолели злость и отчаяние из-за того, что его кольцо пропало. И теперь Маргарет-Мод не могла оправиться. Теперь ей суждено переживать заново все, что с ней случилось, снова и снова, вспоминая каждую мелочь, пока плетения души не наберут силы через боль, чтобы успокоить постоянно дергающиеся плетения памяти, и не оттеснят воспоминания на задний план.

Между тем Моран что-то печатал на клавиатуре, а затем удовлетворенно кивнул.

– Хорошо, Кросс. Теперь ваш выход. Вот, смотрите, последний раз ее телефон зафиксировали сразу три сотовые вышки на площади Пикадилли, – Зак открыл еще одну вкладку, и включились сразу несколько записей с камер видеонаблюдения под разными ракурсами. На одном из видео Кросс узнал станцию метро. Зак немного промотал видео, и вот в кадре появилась девушка с ярко-фиолетовыми волосами. Эбигейл Вудс. – Вот и она! – Зак ударил кулаком по письменному столу. – Говорил же, она у нас на крючке.

На экране рядом снова появилась метка определения местоположения. Странно – сейчас сигнал отдалялся от площади на восток.

– Похоже, они поехали дальше, – заключил Константин и почесал лоб.

Ноздри Зака раздулись, будто он почувствовал запах чего-то неприятного.

– Не спешите с выводами, – он снова указал на записи камер наблюдения. – Они лишь хотят, чтобы мы так думали, – он остановил видео, и Кросс увидел, как Тристан прячет мобильный Эбби в сумку проходящей мимо женщины. – Они думают, нас легко… – Зак посмотрел на Константина, – одурачить, – он поправил галстук и подошел к окну. – Что ж, Кросс, теперь можете сами попытаться найти ее, – проговорил он, не глядя на Константина. Голос его звучал так, словно на самом деле только он один знал, где скрывается Эбигейл Вудс. – Удачи!

Константину Кроссу очень не нравилось, с каким пренебрежением к нему обращался Зак. О, как же он его ненавидел… Пожелал ему удачи! Ха-ха! Он не верил в него и в те силы, которыми наделило его кольцо души.

Кросс вытащил расческу из нагрудного кармана, пригладил растрепавшиеся волосы, как будто это могло еще и приглушить его раздражение. Он недовольно поджал губы и в последний раз взглянул на Маргарет-Мод. Только ради нее он бы пытался вновь и вновь обрести желаемое. Открыть врата света и вернуть ее близких. Да, сестра могла бы вновь сделать ее счастливой. В его власти было вернуть этой женщине радость жизни. И его власть могла стать безграничной.

Он вгляделся в надменное лицо Зака Морана, потом криво усмехнулся. Заку лучше не забывать, кто из них двоих будет решать, кому вернуться из мира мертвых, когда врата света откроются. Может быть, среди вновь воскрешенных и не окажется дочери Морана. Наверное, тогда Зак поймет, с кем связался.

Но, впрочем, пусть Моран пока думает, что хочет. Что у них одинаковые намерения. А когда он заполучит все кольца, вот уж тогда…

Константин снова посмотрел на монитор Зака, на записи с камер видеонаблюдения. Тристан и Эбби выходили из метро на улицу. И Кросс тут же догадался, куда они направляются. Это не так уж сложно!

Затем Кросс протянул руку к ближайшей тени и отправился к магазину шляпок. Петля вокруг Эбигейл Вудс медленно, но верно затягивалась.

Кажется, еще никогда он не перемещался по теням настолько быстро и достиг площади Пикадилли всего за пару минут. Он огляделся, но не слишком рассчитывал увидеть где-нибудь в толпе Эбби. Ведь, если верить времени, указанному на той записи, прошло уже почти полчаса с тех пор, как она с Тристаном вышла из метро. Тогда Кросс повернул направо, поскольку знал, где их искать. В несколько прыжков сквозь тени он добрался до магазинчика.

В витрине зеленого отштукатуренного здания расположились яркие экстравагантные шляпки. Одна модель напомнила ему Эйфелеву башню. И он тяжело вздохнул. Они с женой так мечтали побывать в Париже… Ничего, они еще все наверстают. Лизбет и он. Обязательно наверстают. Поспешно оглядевшись, он шагнул в переулок за магазином шляпок. Техника Морана ему больше не требовалась. Он чувствовал плетения Эбби благодаря силе внутри него. Пусть очень слабо, но все же. Да, она здесь. Или проходила недавно и сейчас где-то неподалеку.

Он выступил из тени, но обнаружил, что задняя дверь магазинчика открыта. На его губах заиграла улыбка, и он мысленно поблагодарил высшие силы. Пока все складывалось как нельзя лучше. Он тихо вошел в ателье и…

Вот это удача! В коридоре маленького ателье было столько теней, чем он тут же решил воспользоваться и быстро преодолел расстояние. В какой-то момент закралось подозрение – а не ловушка ли это? Но кольцо на руке придавало ему смелости. Чего ему бояться, в самом деле? Так что, когда он заметил на полу какого-то измученного мужчину, устало прислонившегося к стене, то даже обрадовался, что не струсил.

Кросс шагнул ближе и коварно улыбнулся, узнав, кто перед ним. Судьба благоволила ему!

Вот это встреча!

Я свернула в переулок, и навстречу мне тут же ударил прохладный воздух, обычно исходящий от теней. Эхо моих шагов неестественно громко отдавалось от высоких стен, и я с трудом перевела дыхание.

– Папа, – хотела позвать я, но горло сдавило. Я оглянулась на Тристана, но не увидела его. Впрочем, это не означало, что его вообще тут не нет. Мурашки побежали у меня по спине, когда я заметила бесчисленное множество теней, которые тянулись по полу, поднимались по стенам и накрывали меня будто одеялом.

Я шла на цыпочках, чтобы не издавать ни звука и, несмотря на это, очень хотела, чтобы отец заметил меня, вышел сейчас из ателье и крепко обнял.

Его не было. Тогда я уже сама собралась пойти к нему навстречу, как вдруг из ближайшей тени выскользнул Тристан.

– Стой, – предупредил он меня, придерживая за плечо. – Что-то тут не так, – прошептал он, кивая на заднюю дверь магазина Флоренс. – Очень тихо, поняла меня?

Я кивнула и затаила дыхание. Чувствуя, как ноги у меня стали ватными, я медленно пошла за Тристаном к задней двери.

– Подожди, – Тристан вдруг поднял руку, чтобы я остановилась. Несмотря на бешено колотящееся сердце, я услышала голоса.

– Это же… Кросс! – выдохнула я, и Тристан кивнул. – Он-то здесь что делает? – я запаниковала и схватила парня за руку.

– Веди себя тихо, – шикнул он и потащил меня за собой, поближе к двери, чтобы понять, о чем идет речь.

* * *

– Ничего себе сюрприз, – ухмыльнулся Константин и покрутил кольцо на пальце.

Мужчина, сидевший на полу, поднял голову. Губа разбита, нагрудный карман рубашки почти полностью оторван и болтается на трех ниточках. Казалось, он не менее удивлен, чем Кросс.

– Вот это встреча! – выдохнул Джек Вудс и тыльной стороной ладони вытер кровь с губы.

– Да уж, – усмехнулся Константин, едва сдерживая ликование. Он бы отдал все на свете, чтобы Зак Моран его сейчас увидел. Ведь он же из кожи вон лез, чтобы только найти Эбигейл, надеясь через нее выйти на Джека Вудса. И тут Кросс сам столкнулся с ним. Да, о таком он и мечтать не мог…

– А я уж думал, тебя и в живых нет. На связь не выходишь, – обратился он к кузнецу. Тот, кряхтя, пытался подняться на ноги и с ненавистью смотрел на Кросса.

– Ах, ты думал? – едко бросил он. – Может, это потому, что я избегаю общения с убийцами-психопатами и шантажистами? Как тебе такое объяснение?

– А как же твоя дочка? Ее ты тоже избегаешь? Или Эбби все эти годы просто так убедительно играла круглую сиротку? – Константин покачал головой с притворным сочувствием. – Знаешь, Джек, она ведь поначалу действительно вызывала у людей жалость – после того несчастного случая. Совсем одна. Всеми покинутая. Семьи нет. Есть только проблемы, которые ты оставил ей в наследство. А вокруг – постоянно чужие люди, которые никогда ее не понимали, – Константин чувствовал, как злится Джек. Его ненависть все росла. – А ведь этого всего могло и не быть. Если бы мы тогда договорились…

Джек Вудс резко выпрямился. Он нервно вздернул подбородок, но Константин его ничуть не боялся. Этот человек восемь лет прятался, как трус.

– Ты разрушил мою жизнь! Отнял у меня семью! – задыхался Джек, угрожающе тряся кулаком. Он обогнул столик для швейных принадлежностей и подошел ближе.

Но Кросс не испугался.

Джек казался вымотанным.

Константин не знал, с чем это связано – видимо, кто-то сегодня уже успел сцепиться с кузнецом. Кросс даже немного жалел Джека.

– Ты сам во всем виноват, – чуть спокойнее сказал он. – Ты мог бы просто присоединиться к нам. Тогда сейчас твоя жена была бы жива. Поверь, мы не планировали ее убивать. Думаешь, мы стали бы рисковать, зная, что ты можешь погибнуть вместе с ней – когда машина упала с обрыва? Нет, мы не стали бы. Мы лишь хотели показать, как это страшно – терять близкого человека. Чтобы ты понял, каково нам всем. Чтобы понял, как важен человек, с которым ты провел вместе столько лет. Но для тебя имела значение только власть! Всегда!

– Я бы ни за что к вам не присоединился, подонки! – фыркнул Джек и с отвращением плюнул в сторону Кросса.

– Ты лжешь, Джек. Я вижу это по плетениям. Я приезжал в Уэймут и своими глазами видел твое тайное убежище. Видел кузницу. Может быть, ты и не хочешь помогать мне и моим людям, но ты зацепился за нашу идею. Скажешь, я не прав?

* * *

– Мы должны помочь папе, – умоляюще прошептала я Тристану на ухо и крепче сжала его руку, но он поджал губы и нервно взъерошил себе волосы. – Ну, что еще? – нетерпеливо спросила я. – Чего мы ждем?

– Что-то тут не так. Я хочу дослушать.

– Ну, а я уже наслушалась! Кросс – безумец!

Глаза Тристана потемнели, и он крепко схватил меня за плечи.

– Я тоже хочу как можно скорее туда зайти. Другого шанса забрать кольцо Бастиана может и не представиться. Но прежде я хочу понять, что именно задумал Кросс. Поэтому подождем, поняла?

– Ты зря тратишь время, Тристан! – я хотела вырваться, но он крепко держал меня.

– О нет, мне так не кажется, – он положил одну руку мне на затылок, и у меня тут же закружилась голова и подкосились ноги. Я почувствовала, как он подбирается к моим плетениям. – Сделаем по-моему. Отказы не принимаются. Все понятно?

Я сжала кулаки, понимая, что он не сможет взять частицы моих плетений, если я сама ему не откроюсь. Но голова так сильно кружилась – как и всегда, когда тенеходцы приближались к моим плетениям, я чуть в обморок не падала.

Я захрипела. Он не осмелится, нет. Или все же осмелится? Нет, он…

– Все понятно? – повторил он, и перед глазами все начало расплываться.

Я так хотела ударить его, оттолкнуть, вырваться, но мое тело меня не слушалось, и я уронила голову ему на грудь.

– Да, я все поняла, – слабо выдавила я, мысленно проклиная и его, и себя. Внутри все сжималось.

Я пыталась собраться.

Мне вдруг стало очень жарко.

А потом перед глазами все прояснилось, и Тристан меня наконец-то отпустил.

– Вот и договорились, – холодно бросил он и снова отступил к двери.

Я дрожала от гнева. Он только что… угрожал мне? Пытался шантажировать? Я только собиралась высказать ему все, что об этом думаю, как вдруг заметила проступившие на коже золотые полосы…

– Что за?..

– За вашу идею? За вашу? – послышался из ателье громкий голос отца, и я тут же забыла обо всем. – Неужели ты думаешь, что ты первый, кто до этого додумался?

Голос, кажется, приближался, и Тристан быстро притянул меня к стене, бросил предостерегающий взгляд, потом отвернулся и снова прислушался к разговору Кросса с отцом.

Я затаила дыхание и тоже прислушалась.

* * *

– Моим предкам не раз приходилось сталкиваться с такими фанатиками! Но лишь немногие были такими изнеженными и непоследовательными, как ты!

– Изнеженными? Ты что, считаешь меня слабаком? – недоверчиво усмехнулся Константин. Какой же он слабак? У него кольцо души, как-никак! У него власть!

Но у Джека, похоже, имелось собственное мнение на этот счет. И смотрел он на Кросса почти с таким же презрением, как Зак Моран.

– Да, изнеженными. А может, просто наивными! Или сентиментальными дураками. Называй это как хочешь. Тот, кто собирается перехитрить саму смерть, должен понимать, чего стоит такая власть!

– В этом и есть разница между мной и тобой, Джек. В этом всегда и было дело! Я хочу делать добро и помогать людям, которые мне доверяют, а не наживаться на них!

– Потому что ты придурок, – Джек подошел к нему. – Я тоже хотел делать добро. Помогать семье! Потому что устал продавать свои товары на рынке, день за днем, неделю за неделей, неважно, какая стоит погода. А в конце дня все равно приходить домой с пустыми карманами. Моя семья заслуживала лучшего, особенно учитывая, что никто, кроме меня, не в состоянии открыть врата света. Это я и пытался тебе тогда объяснить! – Джек ткнул собеседнику в грудь указательным пальцем. – Всем, у кого возникала подобная идея, всегда не хватало одного очень важного кусочка головоломки! Ты что думаешь – соберешь три кольца, и готово? Мир лежит у твоих ног? Вынужден тебя разочаровать – ты глубоко заблуждаешься!

– Я хочу вернуть Лизбет! – горячо воскликнул Константин. Джек Вудс являлся таким же самоуверенным гордецом, как и Моран. Никто не воспринимал его всерьез. Никто не пытался его понять. А Лизбет понимала. А каким нежным взглядом она на него смотрела… Он очень хотел, чтобы на него просто еще раз так посмотрели. Хотел быть для кого-то важным и ценным. Как донести это до Джека Вудса? Он пытался подобрать слова, когда неожиданно его пронзила страшная боль. И она оказалась сильнее, чем когда-либо ранее.

– Лиз… – прошептал он, на миг подумав, что это воспоминание о лучезарной улыбке покойной жены так сильно сжимает ему грудь, что даже дыхание перехватывает. Лишь потом он заметил, что в груди его, в районе средней пуговицы на рубашке, торчат длинные портновские ножницы. К горлу подкатила кровь, и он закашлялся, а потом упал на колени и уронил голову на грудь.

– Скоро увидишь свою Лиз, – хладнокровно проговорил Джек, глядя на него. – Здесь, с этой стороны врат света, такие люди, как ты, все равно не нужны.

Константин моргнул. Кровь пропитала всю рубашку и сейчас стекала по ремню брюк и дальше вниз по ногам. В горле клокотало, на языке ощущался металлический привкус крови.

Он завалился на бок и рухнул на пол. Струйки крови потекли по серым плиткам, а его взгляд остановился на витрине со шляпками. Эйфелева башня так сияла на солнце. Он моргнул и в следующий миг увидел себя с Лиз, направляющихся к башне. Символ Парижа. Кажется, она достает до самого неба, как вдруг…

Что-то царапнуло его руку. Лизбет? Это она только что коснулась его? Ее пальцы?.. Константин похолодел, когда понял, что кольца из виталинариума на пальце больше нет. Внутри тут же все всколыхнулось, и все поглощенные им частички плетений начали вырываться наружу. Чувства ослабляли хранителя кольца. А страх стал самым сильным чувством. И его охватил ужас, когда Эйфелева башня вдруг пропала. Он уже не думал о том, что скоро увидит Лизбет. По ту сторону врат света.

Лишь на мгновение

Я нахмурилась. Звуки, доносившиеся из магазина, вдруг изменились. Голоса стихли, теперь до нас доносилось лишь приглушенное бульканье. Даже Тристан почувствовал: что-то произошло – потому что напряг мышцы и вопросительно глянул на меня, затем приложил указательный палец к губам, показывая, чтобы я вела себя тихо. Я кивнула. Тристан бесшумно скользнул за порог, а я на цыпочках последовала за ним.

У меня появилось очень скверное предчувствие. Темный коридор выглядел таким зловещим, со всеми этими пришпиленными к стенам отрезами ткани и коробочками с перьями и прочими аксессуарами на полочках. Из-за сквозняка, который вызвал порыв ветра, распахнувший дверь, мне показалось, словно все предметы вдруг ожили. Мой пульс ускорялся с каждым шагом, и я почти задыхалась. Когда же Тристан внезапно замер на месте как вкопанный, я догадалась: здесь явно что-то не так. Эта тишина не казалась обычной. Словно что-то капало – непривычный звук для ателье Флоренс. Я никогда такого тут раньше не слышала. Тристан был явно в замешательстве, я поняла это по тому, как изменилось его дыхание. Он отступил назад, вытянул в сторону руку, преграждая мне путь.

Передняя входная дверь распахнулась будто сама собой, с грохотом ударившись о стену, и в магазин хлынул яркий свет.

А потом я увидела его. Отца. Он шагнул на свет, но на миг задержался в дверях и оглянулся. Он смотрел прямо на меня.

– Папа! – вырвалось у меня, и я, пошатываясь, бросилась к нему. Ноги стали ватными. Я не могла отвести взгляда от отца. Эти глаза… Я так скучала по ним!.. И в то же время сейчас они выглядели какими-то чужими. На меня нахлынули воспоминания, и я точно наяву увидела, как эти глаза светятся от радости, сияют от счастья и любви. Видела, как он улыбается, слышала, как отец ласково произносит мое имя. По щекам потекли слезы, и я даже не пыталась их вытереть. Я протянула руку вперед, не желая снова оставаться в одиночестве.

– Эбби, малышка, – его голос стал более глубоким, чем в моих воспоминаниях. Более хриплым. Более холодным. – Прости, детка, – проговорил он, виновато поднимая красные от крови руки. Кажется, только сейчас он заметил со мной Тристана, потому что удивленно посмотрел мне за спину. Отец сделал шаг назад, к двери. Затем еще шаг.

– Папа! – позвала я и двинулась ему навстречу. Нет, он не мог просто так уйти! Не сейчас. В отчаянии я последовала за ним, случайно смахнув шляпку с головы манекена. – Папа, подожди!..

Он снова поднял на меня глаза.

– Мы скоро увидимся, Эбигейл, – сказал он, подняв окровавленную руку, словно для приветствия. – Очень-очень скоро…

– Нет! – прохрипела я. Он действительно просто отвернулся от меня и собрался уходить. От этой мысли меня точно громом поразило. – Папа! – почти визжала я. Боль сдавила мне горло. – Папа! Постой! – почти ничего перед собой не видя из-за слез, я бросилась к двери за ним, но как раз в этот момент мимо магазина прошли туристы. Толпа скрыла его. Я посмотрела по сторонам, потом – на проезжую часть. Отец исчез. – Папа! – надрывно закричала я, хватаясь за дверной косяк. – ПАПА!

Он должен был меня услышать. Должен почувствовать, как сильно мне нужна его поддержка! Ну почему он меня оставил? Почему не остался? Почему? Я закусила губу, чтобы как-то приглушить боль, запрокинула голову назад, ударившись о косяк, и завизжала от отчаяния, пока меня не схватили сзади и не потащили обратно в магазин. А я все вырывалась, кричала, как безумная, и совершенно не слышала, что мне говорил Тристан.

– Да тише ты, – прошипел он, таща меня в комнату. – Черт возьми, Эбби! Держи себя в руках!.. – ногой он захлопнул переднюю дверь. И в этот момент мне, видно, окончательно снесло крышу.

– Отпусти меня! Отпусти, говорю! – выла я, не переставая вырываться. Краем глаза я видела, как моя кожа начала меняться, но противиться Тристану я все равно не могла.

– Ты просто не оставляешь мне выбора! – Тристан грубо встряхнул меня, обхватил мое лицо ладонями, и у меня тут же закружилась голова.

– Не надо!.. – хрипло выдохнула я. Он этого не сделает… Земля резко ушла из-под ног, а перед глазами все поплыло.

– Я и не хочу этого делать, Эбби, – услышала я его голос, будто откуда-то из тумана, – поэтому тебе прямо сейчас нужно успокоиться, иначе я буду вынужден… – прошептал он, и его рука скользнула по моей шее. Я чувствовала жар его плетений. – Давай соберись. У нас тут огромная проблема!

Я едва осознавала, что он говорит.

У нас огромная проблема. Я знала, что у нас проблема. Вернее – проблема у меня. Мой отец ушел. Просто ушел. Ушел пешком. И без меня. Хотелось кричать, вырываться, но я не могла.

– Эбби, – голос Тристана прозвучал бесстрастно. – Я не хочу этого делать, – повторил он, и я поняла, что он все еще пытается сдерживаться. – Ну, ты же не Жасмин, в самом-то деле! Ты не будешь терять голову в экстремальной ситуации!..

Не буду? Правда не буду? Наверное, действительно стало бы намного лучше, если он приглушит это дикое чувство тоски и обреченности, внезапно охватившее меня? И я бы смогла легче дышать, когда он облегчит мою боль. Может, я хотела, чтобы он помог мне потерять голову? И моя душа освободилась бы от этих неприятных ощущений, которые я испытывала, когда важные и дорогие мне люди бросали меня на произвол судьбы?..

* * *

Тристан едва держался на ногах. Вокруг Эбби бушевал сильный вихрь, для этого ему даже не нужно было видеть ее дико мечущиеся плетения. За пару секунд одно только появление ее отца пробудило в них столько черной боли, что она поглотила практически все остальные чувства, появившиеся у нее за последние несколько дней. Плетения сердца разрывались в клочья, а темно-серое отчаяние казалось удушливым дымом, в котором задыхались воспоминания. Он не хотел забирать ее плетения – разве что с ее согласия, даже несмотря на то, что практически потерял контроль над собой, когда заметил на полу Константина Кросса в луже собственной крови. Тристан испугался, и это мгновенно выбило его из колеи. Его собственная паника делала его слабым. Нужно собраться с духом, иначе Эбби грозит серьезная опасность. В то же самое время он готов был забрать ее плетения сейчас же, хоть немного, потому что просто не знал, как еще можно ее остановить и успокоить. Ее крики привлекли бы нежелательное внимание с улицы. А тут еще вдобавок ко всем прочим неприятностям… Труп. Да, труп Константина Кросса. Учитывая, сколько уже крови скопилось в щелях между плитками на полу, вряд ли он выжил.

– Эбби, пожалуйста! – только не обращаться к ее плетениям, не трогать их, даже если собственный голод усиливается… И как будто этого недостаточно, он почувствовал, как Эбби расслабилась. Перестала сопротивляться, как она обычно это делала, когда он приближался к ее плетениям. Она просто затихла и, по-видимому, сдалась… Уступила ему.

– Надо убираться, – прохрипел он, касаясь головой изгиба ее шеи. Прижался губами к ее пульсирующей артерии, будто вампир. Он ощущал, как частички его плетений перебегают на ее кожу, а таинственное золотое сияние постепенно отступало.

Он приближался к вратам ее души, но открывать их все же не желал. Не хотел ничего у нее отнимать, хотел только привести ее в чувство. Он знал, что у него есть на это время, хотя ему самому становилось с каждой секундой все тяжелее. Он уже больше не выглядел как человек.

– Эбби, прошу тебя, – настойчиво попросил он тихим голосом, вглядываясь в ее лицо. Как вдруг падающие сквозь окно солнечные лучи отразились от ее глаз, и это напугало его. Чистейшее золото. Да, все ее лицо было покрыто золотой пылью. Прежде чем он смог предположить, что же это могло значить, врата ее души распахнулись, и ее плетения, полные боли и отчаяния, лавиной обрушились на него. Эта золотая сила гнала прочь боль из ее души, а страдания цвета оникса, ускользая от золота, искали у него пристанища. У Тристана перехватило дыхание. Он никак не мог вместить столько плетений, да еще и за один раз. Он пытался отпустить Эбби, но золотистые нити, тянущиеся от ее тела, словно привязали его к ней. Внутри все взвыло от боли, будто собаку только что пнули изо всех сил. Боль Эбби захлестнула Тристана, переполняя все его естество. До сих пор он не видел столько частичек ее плетений так близко. До сих пор не чувствовал такой силы. Боль напоминала кислоту, и под сильным давлением рана на его ухе лопнула. А давление все нарастало. Он уже не мог отпустить Эбби, потому что некая зловещая сила просто не давала ему этого сделать. Он задыхался, мучительная боль сдавила его легкие.

Золотистые глаза Эбби ослепляли его, и он пошатнулся. Казалось, даже кровь, капавшая на пол из его свежих ран, мерцала золотистым оттенком. Она все капала и капала на плитки, смешиваясь с кровью Константина Кросса.

* * *

Я застонала. С облегчением. Я свободна. Я смогла. Больше никакой боли. Как же приятно не просто отпустить боль, а вышвырнуть ее прочь. Я прогнала ее из своей души, распахнула врата, вставшие на пути, даже не подходя к ним. Тристан явно поразился тому, как моя боль со всей яростью обрушилась на него, захлестнула как цунами и практически смела его с пути. Я легко выдохнула и почувствовала себя освобожденной и чистой. Сердце билось легче. Теперь появилось больше простора для воспоминаний. Мне казалось, будто я снова нахожусь с Бастианом на том колесе обозрения. Так высоко и так далеко от всего, что казалось сейчас таким трудным и невыполнимым. Я вспоминала, как смотрела в его голубые глаза, как приятно покалывало кожу, когда кабинка чуть качнулась в сторону парня, и мне представлялось, будто сама жизнь тянет меня к нему. Я стремилась к нему всем сердцем. Я моргнула на секунду и вдруг поняла, что глаза напротив меня налиты кровью. Запаниковав, я шумно втянула в себя воздух, потому что увидела, как золотые плетения наполняют радужки глаз Тристана, так что вместо слезы по его щеке покатилась капелька крови.

– Эбби! – прочитала я по его губам, даже не слыша голоса. Я отпрянула в сторону, и Тристан бессильно рухнул на пол. И глухой стук, с которым его тело ударилось о плитку, окончательно вывел меня из оцепенения. Я точно проснулась и увидела свет нового дня. Только день этот начался с двух неподвижных тел у моих ног.

Хотелось кричать. Я осознавала, что произошло что-то страшное, но в то же время не чувствовала ужаса от этой мысли.

– Да чтоб меня!..

Я пошатнулась и отступила назад. Отступила еще, пока не врезалась в столик. Сжала кулаки, потому что понимала, что должна испытывать вину – по крайней мере, по отношению к Тристану. Я должна почувствовать хоть что-то. Ужас, отвращение, боль. Но я ничего не чувствовала. И это пугало. Я слышала, как бьется мое сердце. Оно стучало в непривычно медленном темпе. Будто меня все произошедшее здесь не касалось.

– Нет, нет, нет… Твою ж мать!.. – ох, как же я обрадовалась своему голосу. В этот раз я ощутила, как плетения постепенно отступают, слабеют.

Я посмотрела на дверь и вытянула руку, вздохнула, чувствуя, как мощь внутри меня все растет и раздувается, подобно большому воздушному шару, а когда он наконец лопнул, из замка вылетел болт и запер дверь, которую прикрыл Тристан. Словно вспышка молнии вырвалась из моего тела. Я повернулась к задней двери и силой мысли заперла и ее тоже.

Затаив дыхание, я уставилась на свои пальцы.

– Черт, – вырвалось у меня, и я бессильно опустилась на пол, привалившись спиной к ножке стола.

Кончиком ботинка я случайно дотронулась до руки мистера Кросса и невольно вздрогнула. Кровь запеклась на полуоткрытых губах моего бывшего учителя, а его расческа выпала из нагрудного кармана рубашки и теперь плавала в луже темной крови.

– Мерзость какая, – пробормотала я, ужасаясь тому, как мало я все-таки чувствую. С другой стороны, паниковать смысла тоже не было. Это бы точно не помогло. Я перевела взгляд на Тристана. На его ухе виднелась огромная рваная рана. По запястью тоже текла струйка крови и уже пропитала ремень его брюк. Тристан нуждался в помощи. Кросс тоже в ней нуждался.

– Мне нужна помощь, – хрипло выдохнула я, перекатываясь на колени. Так, на коленях, я поползла по плиткам, стараясь не задевать лужи крови, пока в конце концов не добралась до Тристана. – Ну, где твой телефон?

Мне стало не по себе. Но не из-за сложившейся ситуации. Хотя, казалось бы, что может быть хуже… И от этого еще больше становилось не по себе. Со мной точно что-то не так!

У меня даже руки не дрожали, когда я нащупала телефон в заднем кармане брюк Тристана и вытащила его. От крови пальцы немного слиплись, но меня это ни капли не беспокоило. Я даже специально на миг замерла, прислушиваясь к себе. Ничего. Со мной все было в порядке.

– Ничего со мной не в порядке!..

Я взяла Тристана за руку и надавила его большим пальцем на дисплей, чтобы разблокировать телефон, а затем нашла номер Бастиана.

Холод тени

Бастиан едва дышал, когда наконец выступил из тени у стеклянного небоскреба. Перемещаться по теням сейчас, когда он носил кольцо сердца, было намного легче, однако частички сердечных плетений придавали ему несколько иную силу – с душами не сравнить. И к этому еще предстояло привыкнуть. Привыкнуть еще и к тому, как сильно он скучал по Эбби. Такие чувства оказались для него в новинку. Ему нелегко далось решение отпустить ее вместе с Тристаном. Совсем наоборот. В тот момент он почувствовал острый приступ ревности – по крайней мере, он предполагал, что это, вероятнее всего, именно ревность, поскольку долгое время его сердце обходилось без необходимой подпитки, и сейчас с большим трудом получалось распознавать эти вновь пробуждающиеся чувства. Да, и все же это ревность, неприятно сжимающая желудок и обжигающая кожу. Он ненавидел эти ощущения: чувствовал себя слабым.

Он понимал, что отныне они с Эбби связаны. Его связь с ней стала сильнее, чем с кем-либо другим, ведь именно Эбби пожертвовала частичкой своего сердца, чтобы спасти его. И сейчас одна только мысль о том, что его брат может как-то очаровать ее, причиняла ему нестерпимую боль.

Бастиан выругался, что очень удивило стоящего рядом Оуэна.

Да, это, пожалуй, настоящее безумие, но его чувства к Эбби действительно были настолько сильны, что ему плохо удавалось думать о чем-то еще. О том, что на данный момент являлось действительно важным. И дело даже не в том, что он хотел взять еще часть плетений ее сердца, а в том, что он хотел узнать, как они изменятся, если он снова ее поцелует. Если сделает что-то…

– Что ты там увидел в небе? – сердито буркнул Оуэн, подталкивая его вперед, потом мотнул головой в сторону длинной тени, которую отбрасывал небоскреб. – Зак Моран арендует несколько этажей, где расположены офисы. Обычно он проводит здесь много времени, – пояснил он, оглядывая фасад. – Кто знает, вдруг нам повезет… И мы спонтанно назначим встречу с ним, – с этими словами он скользнул в тень.

Бастиан чуть помедлил. Он переживал из-за своих новых чувств. Что-что, а влюбляться он точно ни в кого не планировал. Очень опасно. Неосознанно он притронулся к шраму под сердцем. Нет, все же именно сейчас ему больше всего хотелось быть рядом с Эбби. Пусть даже дело касалось поиска его собственного кольца.

Однако, чтобы вообще иметь возможность разобраться в собственных чувствах, чтобы управлять ими, ему нужно было получить обратно свое кольцо. Значит, он должен находиться именно здесь, а не с девушкой с фиолетовыми волосами и загадочными золотыми плетениями. Плетениями, которые вообще не могли существовать. Плетениями, в которых было нечто чуждое, и тем не менее они привлекли его больше, чем все остальные, когда-либо им виденные.

Его сердце билось непривычно быстро, когда он скользнул в тень вслед за Оуэном. Не выходя из тени, из ее прохладной бездны, он добрался до кабинета Зака Морана. Тьма внутри тени защищала его, хотя поглощенные плетения представляли для него серьезную опасность. И все же он так и затаился в тени, быстро оглядывая комнату. На полу белел ковер, его ослепительная белизна даже в вечерних сумерках бросалась в глаза, хотя на нем плясали и тени. А стеклянный письменный стол у панорамного окна отражал слабое свечение, исходившее от витрин на стенах. Большой темно-синий диван из замши выделялся на фоне остальной довольно скромной мебели. А на стене висел черно-белый семейный портрет всеми известного Зака Морана с его красавицей-женой и маленькой белокурой дочкой. На диване прямо под портретом лежала Маргарет-Мод и невидящим взглядом смотрела перед собой в одну точку. Она походила на марионетку, у которой перерезали нитки.

– Значит, это и есть кабинет Зака Морана, – прозвенели в темноте мысли Оуэна.

Бастиан поежился. Чем дольше он оставался в тени, тем холоднее ему становилось. Ему в целом не слишком нравилось подсматривать из теней за людьми. Не хотелось вторгаться в их личную жизнь – и по этой причине его силы быстро тратились.

Бастиан рассматривал стеклянные витрины с выставленными в них мощными ракетными моделями – или что это было? По крайней мере, напоминали они ракеты. Зак Моран казался человеком, для которого не существовало ничего невозможного. Бастиан не представлял, как этот миллиардер мог связаться с Константином Кроссом. Наверное, Кросс убедил его, что только он может быть светоносцем, в таком случае Морану что-то понадобилось взамен, то, чего он не мог бы купить даже со всеми своими несметными богатствами. Бастиан перевел взгляд на снимок молодой семьи в рамочке над диваном. Закатное солнце освещало лицо маленькой девочки.

– Его дочь умерла, и он хочет ее вернуть, – догадался Бастиан.

От холода легким становилось больно, и ярость рвалась наружу. Он нуждался в плетениях, чтобы утолить голод, но показываться пока было нельзя, поэтому он продолжал наблюдать за миллиардером, который беспокойно ходил из стороны в сторону по своему офису и все смотрел в окно, занимавшее практически всю стену.

– Когда же вернется Константин? – вдруг подала голос Маргарет-Мод. Кто бы мог сейчас подумать, слыша этот слабый, тихий голос, что эта женщина когда-то возглавляла школу Даркенхолл? Внутри у Бастиана все болезненно сжалось. Это из-за него она сейчас так слаба. Он ранил ее душу – в прямом смысле. Тогда его охватили ярость и отчаяние из-за того, что он лишился кольца, и в это же время он узнал, что новая жена его отца вовсе не собиралась становиться частью их семьи: ей нужно было только кольцо. И ради этого она собиралась пойти на все. Из-за нее погиб отец. В поисках необходимой информации он вывернул всю ее душу наизнанку. И он нашел, что искал. Бастиан крепко сжал зубы, и по спине пробежал холодок. Он ранил душу Маргарет-Мод – но была ли в этом только его вина? Ей тоже следовало понять, насколько это опасно – красть у хранителя колец. Следовало понять, чем это может кончиться. Но сейчас, когда он видел ее в таком состоянии, то чувствовал себя ужасно. Сломленная, разбитая. Не человек – просто жалкая безжизненная оболочка, слабая тень себя прежней.

Бастиан заметил, как Оуэн пристально наблюдает за Мораном, и тоже перевел на него взгляд. Подумать только, Маргарет-Мод так долго жила с ними под одной крышей…

– Наверняка он скоро вернется. Не уверен, что он найдет эту девушку. Он считает себя всемогущим только потому, что… Ладно, не будем об этом.

Моран поправил галстук и подошел к дивану, на котором лежала Маргарет-Мод, осторожно погладил ее по рукам, отчего рукава блузки скользнули чуть вверх, открывая обожженные запястья.

– Он скоро вернется, – повторил мужчина с сочувствием.

– Как же не найдет? Это же легко, она в магазине шляпок, – несколько небрежно бросила Маргарет-Мод. – Он сам говорил, что может почувствовать ее присутствие, – продолжила она, напоминая Морану о способностях Кросса.

Моран только махнул рукой и помог Маргарет-Мод подняться на ноги, заботливо приобнимая ее за плечи.

– Вижу, ты ему безгранично доверяешь. Это делает тебе честь, Маргарет. Поверь, я тоже не хочу отрицать его силу. Мы все видели, как он ходит сквозь тени, как забирает души, но мне привычнее полагаться на мою технику. Вряд ли бы его силы имели смысл, если бы мы до этого не выяснили, что Эбигейл находится недалеко от площади Пикадилли, – он повел Маргарет-Мод к выходу из кабинета и обратился к своей секретарше: – Распорядитесь, пожалуйста, чтобы нашу дорогую Маргарет отвезли домой, – он снова улыбнулся ей. – Обещаю, скоро мы вместе с Константином вернем то, что потеряли, – попытался он успокоить женщину.

Становилось все холоднее. Бастиан понимал, что долго он этот холод выдержать не сможет. Если он не выйдет в ближайшее время из тени, она его поглотит.

– Кросс направляется в магазин шляпок! – слова Морана эхом отозвались в мыслях Оуэна. У Бастиана внутри все кипело. Не только потому, что его одолевал голод и он нуждался в новых плетениях, но и потому, что ему стало по-настоящему страшно. Кросс направлялся в магазинчик Флоренс. Так же, как и Тристан с Эбби.

– Нам надо спешить! – мысленно воскликнул он, собираясь уже выйти из бездны, но тут Оуэн остановил его.

– Постой.

Бастиан снова посмотрел на Зака Морана. Тот уже вернулся за письменный стол и тут же стукнул кулаком по стеклянной столешнице, при этом с недоверием глядя в монитор.

– Джек Вудс! – ахнул он и наклонился ближе. – Да, это Джек Вудс!

На экране действительно можно было увидеть отца Эбби, совсем рядом с магазинчиком. Моран схватил телефон и быстро набрал номер.

– Кузнец жив, – сообщил он. – Да-да, я засек его. Бежит к метро на Пикадилли. Схватите его! Схватите немедленно! – возбужденно приказал он, хватая пиджак и выбегая из кабинета.

Дрожа от холода, Бастиан наконец выступил из тени. Он тяжело перевел дух и посмотрел на Оуэна, только что вышедшего из тени прямо за письменным столом Морана, где он все это время прятался.

– Кросс направлялся в магазин шляпок. Туда шла и Эбби. А теперь там же оказывается и ее отец, – недоверчиво пробормотал он. – Думаешь, это просто совпадение?

– Ты о чем? – Бастиану понадобилось некоторое время, чтобы согреться. После тени он чувствовал себя более вымотанным, чем когда-либо. Должно быть, это влияние кольца сердца. Все ощущалось по-другому.

Оуэн вскинул брови.

– А я вот о чем: твоя подружка утверждает, что ее отец уже несколько лет как мертв, что Кросса она не знала и впервые с ним встретилась в вашей школе, но при этом она крадет для него твое кольцо, а теперь еще и встречается со своим отцом. Заметь – без тебя. А еще туда идет Кросс. Вряд ли это просто совпадение. Мне так не кажется.

Бастиан посмотрел на Оуэна.

– Эбби к этому не имеет никакого отношения, – коротко ответил он, хотя после слов Оуэна в его душу тоже закрались сомнения.

– Ах, не имеет? Ты ее настолько хорошо знаешь, что готов слепо доверять ей? Или это тьма ее души на тебя так влияет?

– Да ты спятил!

Оуэн взглянул на него с подозрением.

– Теперь еще и я спятил, – он почесал бороду. – Нет, не думаю, что спятил. А вот ты точно попал под ее влияние. Потому что Бастиан, которого я знал, никогда не украл бы кольцо у Скай.

– Так, не начинай опять! Давай лучше поторопимся.

Оуэн скользнул в тень и вышел прямо перед Бастианом.

– А я буду начинать. Снова и снова. Скай – одна из нас, а вот Эбби – нет. Учти, я внимательно слежу за тобой и за этой девчонкой. И не думай, пожалуйста, Бастиан, что я буду закрывать глаза на твои поступки и позволю тебе делать все, что взбредет в голову, только потому, что мы связаны общим наследием и дружим не один год. Я буду защищать Скай, потому что она, в отличие от тебя, ни в чем не виновата. И сейчас по-настоящему одинока. Я не допущу, чтобы ты снова причинил ей боль.

– Господи боже, Оуэн, прекращай! Ты, наверное, никогда не поймешь… – тут у него зазвонил телефон, и оба вздрогнули от неожиданности. Бастиан поспешил ответить на вызов. – Эбби?.. – удивленно прошептал он, узнав ее голос. Звонила она почему-то с телефона Тристана. Он беспокойно посмотрел на приемную Морана. Кажется, звонок телефона все-таки услышали, и кто-то прямо сейчас шел к кабинету. Бастиан поджал губы. – Уже идем, – чуть слышно пообещал он и закончил разговор. Голос Эбби звучал очень странно. Она сказала всего одну фразу. «Ты мне нужен». Впрочем, большего и не требовалось: он тут же сорвался с места. Бастиан уже протянул руку к тени, но тут Оуэн снова остановил его и посмотрел серьезным, напряженным взглядом.

– А мне и не надо ничего понимать, Бастиан. Просто хочу тебе сказать четко и ясно – не ошибись. Повторять больше не буду.

В следующий миг Оуэн уже исчез в тени, и Бастиан тотчас последовал за ним. Как раз в этот момент в комнату заглянула секретарша Морана.

Все переплетено

Я чутко прислушивалась к себе. Ничего. Я не чувствовала ничего, пока не перевела взгляд на неподвижное тело Тристана. Совсем ничего. Кроме разве что какого-то трепета в глубине души, который сигналил, что со мной явно что-то не так. Я приложила платок к ране мистера Кросса, осторожно, стараясь не дотрагиваться до ножниц, которые все еще торчали из его тела. Присматриваться, насколько серьезно его ранение, я не хотела. Знать, жив он или мертв, я не хотела из-за страха, что в этом случае начну что-то чувствовать. Нет, и знать, оставит ли меня равнодушной это происшествие, я тоже не желала. Я ведь должна испытывать жалость. Должна сочувствовать. Или паниковать. Но все, что я ощущала, это свое равномерное дыхание и спокойный, размеренный стук сердца. А теплая кровь Кросса медленно стекала по моим пальцам.

Минуты казались часами, пока я ждала Бастиана. Я боялась его реакции. Боялась его взгляда. Ведь он сразу бы определил, что я не в порядке. Это мне было ясно, даже при том, что в плетениях я почти не разбиралась.

Я посмотрела на свои окровавленные пальцы, потом – на кожу на предплечье. Она выглядела вполне нормально, что показалось мне немного странным, потому что во мне уже больше не осталось ничего нормального.

А золотое свечение, я же его не выдумала. Его все видели. Бастиан. Тристан. Оуэн. Я знала, что это я вытащила нас с Тристаном из тени, когда он защищал меня от мнимой угрозы со стороны моего отца. Я знала, что все контролирую, не имея при этом ни малейшего понятия, что именно делаю.

Я снова посмотрела на Тристана. Мне хотелось подползти к нему, но я не решалась убрать руку с раны Кросса.

Тристан побледнел, но я видела, как пульсирует жилка у него на шее, как подрагивают веки. Из-за моих поглощенных плетений вены вздулись как при варикозе, и со стороны казалось, что это черви шевелятся у него под кожей. Такие жирные, черные черви, готовые в любой момент прорвать кожу и выбраться наружу. Меня затошнило.

Куда, черт возьми, пропал Бастиан?

Я проследила за темными полосами на коже Тристана до раны на ухе: кровь текла по его волосам.

– Эбби?

Я вздрогнула, когда Бастиан выскользнул из тени на другом конце комнаты.

– Я здесь! – прохрипела я, чувствуя, что не могу вдохнуть. – Здесь, внизу. И Тристан тоже.

– Боже всемогущий! – простонал Оуэн, вышедший вслед за Бастианом. Он быстро огляделся по сторонам, и я увидела, как он побледнел, даже несмотря на тусклый сумеречный свет. – Боже всемогущий… – тихо повторил он, встревоженно косясь в мою сторону.

Бастиан опустился на корточки рядом с Тристаном. Он посмотрел на неподвижно лежащего брата, затем – на Кросса, потом опять перевел взгляд на Тристана и снова – на меня.

– Что здесь произошло? – потрясенно спросил он, пытаясь нащупать пульс на шее Тристана.

А я будто наблюдала за всем этим со стороны, словно вдруг оказалась где-то далеко, а не сидела в луже крови. Чужой крови.

– Эбби! – от крика Бастиана я вздрогнула. – Ты в порядке? – он чертыхнулся. – Оуэн, да сделай же ты наконец хоть что-то полезное!

Тот, кажется, пришел в себя, убрал мои руки с груди Кросса и отодвинул меня в сторону, тут же занимая мое место и осматривая рану.

– Ты это сделала? – поинтересовался он ледяным голосом, зажимая рану и тем самым пытаясь остановить кровотечение.

Я поморщилась. От крови мои пальцы слиплись, и я не знала, куда девать руки. Они совершенно мне не повиновались.

– Кросс уже лежал так, когда мы с Тристаном вернулись, – пояснила я. – Мы слышали его голос, а потом – раз… И стало тихо.

– И с кем же он говорил? – во взгляде Оуэна читалось явное недоверие.

– С моим… с моим отцом.

Оуэн кивнул.

– Да, все сходится. Мы видели его на камерах видеонаблюдения в офисе Морана. Он действительно находился здесь, – он кивнул на неподвижного Кросса. – Значит, это сделал он?

Я пожала плечами.

– Не знаю.

Лгала ли я в этот момент? Или говорила правду? Не хотелось зря обвинять своего отца, ведь я не видела, как это произошло. Может быть, Кросс сам случайно наткнулся на ножницы…

Я попыталась сглотнуть, но не смогла. Я хотела смягчить события и понимала это. А взглянув на Оуэна, мне стало ясно, что и он догадался о моих намерениях.

– А еще кто-то здесь был? – спросил он, пристально глядя на меня. Я не сумела произнести ни слова, лишь слабо помотала головой. Это будто подтвердило его подозрения, он кивнул и презрительно скривился. – Тогда все ясно как день, не так ли? Это либо ты постаралась, либо твой отец.

– Я…

– Оуэн, довольно! – вмешался Бастиан, с нетерпением глядя на хранителя кольца памяти. – Мой брат умирает!

Его слова прозвучали в моей голове, как удар молота, отчего, однако, я совсем не испытала боли. Я поежилась. Да что со мной такое!..

– Значит, так, – Оуэн схватил мою руку и снова положил ее на окровавленную грудь Кросса. – Прижми посильнее, – коротко велел он и скользнул в ближайшую тень. Не успела я и глазом моргнуть, как он уже стоял на коленях рядом с Тристаном и пытался нащупать пульс на шее, как это ранее делал Бастиан.

– Много крови потерял, – бесстрастно констатировал он и чуть приподнял рубашку Тристана, обнажая живот. Из раны под сердцем действительно сочилась кровь. Оуэн с неодобрением глянул на меня. – Ярость может в любой момент его убить. Ему нужно кольцо, чтобы как-то усмирить поглощенные плетения!

Бастиан тут же встрепенулся. Через тень он скользнул ко мне и начал обыскивать карманы Кросса.

– Где он может прятать мое кольцо?

– А он его разве не носит? – я посмотрела на него в растерянности. Тогда, в Уэймуте, кольцо души точно было у Кросса на пальце. Даже спустя время я чувствовала, как металл касается моей кожи, так крепко он схватил меня за руку, когда забирал мои плетения.

– Нет. В карманах тоже ничего не могу найти, – по голосу Бастиана я поняла, что он очень напуган, и не только из-за Тристана. – Но кольцо должно быть у него!

Я потерла лоб. Куда же, интересно, пропало кольцо? Все произошло так быстро, а для меня в тот момент имело значение только одно: отец меня бросил. Передняя дверь распахнулась сама собой, а папа равнодушно прошел мимо, будто его совсем не волновало, что я снова остаюсь одна.

Я прижала кулаки к вискам, чтобы прогнать вьющиеся вокруг меня образы. Они напоминали мне кнуты и плети. Я крепко зажмурилась и сосредоточилась на боли, которая была мне хорошо знакома. Она меня защищала. Но сейчас во мне даже боли не осталось.

– Кольцо у Джека Вудса! – вдруг объявил Оуэн. Я открыла глаза и увидела, что он держит Тристана за руку, и ярко-синие полосы тянутся от его тела к Тристану. Оуэн читал его воспоминания. Узнал то, что увидел Тристан, когда вошел в ателье.

– Он снял кольцо с пальца Кросса. Руки все в крови. Вероятно, это из-за того, что он ударил Кросса ножницами, – продолжал он глухим голосом. Вдруг выражение его лица изменилось, и он нахмурился, потом он открыл глаза и уставился на меня. – А вот то, что произошло с Тристаном, полностью твоя вина, – он медленно отпустил парня и потер ладони. – Не знаю, откуда берутся эти золотые плетения, но они чуть не убили его! – холодно бросил Оуэн, а затем повернулся к Бастиану. – Дай сюда кольцо сердца!

– Что? – Бастиан недоуменно посмотрел на Оуэна.

– Это для Тристана. Он поглотил большую часть плетений Эбби, и это разрывает его на части. Он умрет здесь, если мы ничего не предпримем.

Бастиан побледнел и вопросительно посмотрел на меня.

– А почему он взял ее плетения?

Оуэн не дал мне ничего объяснить.

– Точно не знаю. Полагаю, сейчас это уже неважно, но он на грани жизни и смерти, поэтому скорее дай кольцо Скай, иначе плетения его просто разорвут.

Бастиан кивнул и не раздумывая снял с мизинца кольцо Скай. Но не успел он надеть его на палец Тристана, как Оуэн поднял руку.

– Нужно защитить его сердце, – напомнил он, кивая на моток толстой пряжи на столе. – Отрежь немного отсюда! – велел он мне. – Привяжем кольцо. Ему нужно носить его ближе к сердцу.

Я с трудом поднялась с пола, чтобы выполнить распоряжение Оуэна. Пряжа переплелась с незаконченной шляпой, но я бесцеремонно оторвала от нее нитку. Флоренс была бы вне себя. Я протянула нить Оуэну и, затаив дыхание, наблюдала, как он повесил кольцо Тристану на шею и спрятал его под рубашку.

– Не хватает, – озабоченно прошептал Оуэн, с укоризной глядя на меня. – Ладно, тогда возьму его с собой в тень, чтобы ослабить давление плетений, – заявил он, увлекая Тристана за собой. – А вы пока позаботьтесь о Кроссе, – тут Оуэн поджал губы. – Он, конечно, та еще сволочь, но мы не можем позволить ему вот так умереть.

Бастиан кивнул, глядя на лужу крови на полу.

– Ему бы лучше в больницу.

– Если Тристану станет лучше, а снаружи будет безопасно, я отвезу его к вам домой, – добавил на прощание Оуэн.

– Да, там и встретимся, – кивнул Бастиан, и в следующий миг Оуэн и Тристан исчезли в тени.

Только сейчас я осознала, что все это время не дышала, и наконец тяжело выдохнула. Оуэн точно не даст Тристану умереть, эта мысль успокаивала. Но в то же время я испытывала не так уж много облегчения, думая об этом. С моими чувствами правда что-то не так!

– Такой беспорядок, – пробормотала я, вытирая руки о кусок ткани, и подошла к Бастиану, который зажимал рану Кросса.

– Он жив. Но знаешь что? – проговорил он, бросив на меня быстрый взгляд. – Давай-ка уберем его отсюда. Без помощи медиков никак не обойтись.

– И как ты это сделаешь? Мы же не можем сказать, что его ранил мой отец, которого много лет назад объявили мертвым!

– Что, хочешь его защитить?

Хотела ли я? Да я понятия не имела, чего хочу.

– Я просто говорю, что это вызовет подозрения и лишние вопросы, – уклонилась я от прямого ответа и пожала плечами. Мне не понравилось, как Бастиан смотрел на меня. Будто недоверие Оуэна ко мне теперь передалось и ему.

– Не переживай. Мы же не «Скорую» будем вызывать, но обследовать Кросса все равно кто-то должен. Так что давай, – он кивнул на нашего бывшего учителя, и его челюсть дернулась от напряжения. – Не знаю, хорошая ли это затея, – пробормотал он и, кряхтя, взвалил безжизненное тело Кросса себе на плечо, а затем протянул мне свободную руку. – Я же обычно перемещаюсь по теням в одиночку, – пояснил он.

Я похолодела. Мне с трудом удавалось прыгать сквозь тени, даже когда Бастиан держал меня обеими руками. Хватило и неудачного эксперимента с Тристаном. А теперь еще и Кросса с собой тащить?

– Ты уверен, что это сработает? – спросила я, колеблясь. Бастиан посмотрел на меня.

– Нет. Вообще не уверен. Хочешь остаться?

Я огляделась. Лужи крови на плитках, разбросанные по полу шляпы, следы борьбы, которые уже не скрыть.

– О, нет уж! Я лучше с тобой, – я решительно схватила его за руку и крепче прижалась к плечу, даже несмотря на то, что Кросс в этот момент оказался ближе, чем мне бы этого хотелось. Тень поглотила нас, холод и тьма обрушились на меня, но я только крепче вцепилась в Бастиана и попыталась довериться ему и прислушаться к тому единственному, что сейчас горело в моем сердце. Я чувствовала, как мои сердечные плетения тянулись к Бастиану. Во всем потоке ложных ощущений только это казалось мне правильным.

* * *

Бастиан специально искал длинные тени, которые переплетались друг с другом, чтобы не приходилось часто выходить из надежного укрытия бездны. Но прыжки утомляли. Бездна тени пыталась запутать его. Было ясно, что так просто ему не выбраться. Бастиану понадобились все его умения, чтобы благополучно добраться до больницы и не потерять в тенях Эбби и Кросса.

Он весь вспотел, когда они наконец добрались до больницы, и осторожно огляделся по сторонам, прежде чем выйти из тени.

– Что теперь? – спросила Эбби, потирая руки. Она явно очень замерзла, и ее руки снова покрывали золотые блестки.

– Положим его у главного входа. Там его подберут, – пояснил он и, прежде чем она смогла что-то возразить, сделал именно это: скользнул в тень, вышел уже у самого входа в больницу и положил Кросса на ступеньки. Через миг, не успела она и глазом моргнуть, Бастиан снова стоял рядом с Эбби.

Он смотрел на нее и понимал, что она невольно спрашивает себя, достаточно ли они сделали для Кросса. Но ее плетениям будто не хватало черного цвета, который бы очень подошел для сложившейся ситуации. Он схватил ее за руку, и они спрятались за машиной «Скорой помощи», потому что у входа поднялась суматоха. Кросса заметили.

– О нем позаботятся, – пробормотал Бастиан, задумчиво глядя на Эбби. Без оникса, который обычно окружал ее, она казалась такой беззащитной и ранимой, что он невольно вспомнил Скай. – А теперь мы позаботимся о тебе, – он коснулся ее щеки и в очередной раз задался вопросом, что же произошло в ателье Флоренс. Эбби была сама на себя не похожа. Темные плетения души почти не проглядывались, только синие воспоминания молниями метались вокруг ее тела. Наверное, именно они и причиняли ей сейчас нестерпимую боль.

Бастиан обнял ее и скользнул в тень. Вышли они уже около его дома. Полицейская машина по-прежнему стояла у ворот Даркенхолла, поэтому свет в зале он решил не включать, чтобы не привлекать лишнего внимания. Окна же его собственной комнаты выходили совсем на другую сторону, на Темзу. Так что со двора никто бы не увидел, как там зажегся свет.

Тем не менее, когда Бастиан отпустил Эбби и отступил на пару шагов назад, говорил он все равно шепотом:

– Может, все-таки расскажешь, что произошло сегодня вечером? – он оглядел свою рубашку. Кровь Кросса немного испачкала его одежду. – Между Кроссом и твоим отцом? – он стянул рубашку через голову и с отвращением швырнул ее на пол. – Или между тобой и Тристаном? Начни, с чего тебе удобнее, – очень хотелось пойти в ванную и смыть кровь, но еще больше ему не терпелось все выяснить. Он нуждался в ответах. Что-то явно было не так – и это пугало его.

* * *

Бастиан держался на расстоянии. Я чувствовала его удивленный взгляд, обращенный на мои плетения.

– Почему Тристану так плохо? Как у него оказалась большая часть твоих плетений? – он говорил очень тихо: стало ясно, что он требует ответов и немедленно.

– Я… – начала я и потерла ладони. На них тоже осталась засохшая кровь Кросса. Я поежилась и шмыгнула носом. Бастиан кивком головы предложил продолжить разговор в ванной. Он повернул кран у раковины, и я скорее подставила руки под холодную струю воды, смывая и кровь, и серость вечера. Я чувствовала, что дышать становится легче.

– Итак, Эбби, – терпеливо повторил он, – что случилось в ателье?

Наши взгляды встретились в зеркале над раковиной, и я поняла, что жалеть он меня не будет. Я глубоко вдохнула, не зная, с чего бы начать.

– Там был мой отец, – только эти слова горели огнем в моей душе.

– Это я знаю, – Бастиан подошел ближе и ополоснул лицо. – Мы видели его на камере видеонаблюдения у Морана.

– Они с Кроссом спорили.

– По поводу чего?

Я только пожала плечами: не уверена, что правильно их поняла.

– Кросс сказал, что смерть моей матери не входила в его планы.

Бастиан посерьезнел. Я потянулась за полотенцем и вытерла руки. Хоть что-то, чтобы прервать гнетущую тишину.

– Значит, пришли вы как раз в тот момент, когда Кросса уже атаковали. Что было дальше? Оуэн говорит, что твой отец забрал у Кросса мое кольцо. Почему вы его не остановили?

Я тяжело вздохнула.

– Он ушел, – выдавила я, сжимая кулаки. – Мой отец… Он просто ушел.

– Что ты хочешь этим сказать? – Бастиан перегнулся через раковину и внимательно посмотрел на меня.

Я снова вздохнула.

– Помнишь, когда я украла кольцо сердца из светового бункера?

– Зачем вспоминать об этом сейчас?

– Дай договорить! – я швырнула полотенце в раковину. – У меня есть особый дар, который помогает отпирать любые замки. Заднюю дверь магазина Флоренс я открыла не с помощью ножа. Как и бункер. Дело не в ноже. Дело в этой странной способности, – я заметила, что Бастиан хочет что-то сказать, и подняла руку, призывая к молчанию. – Нет, подожди. Дослушай меня.

– Это все равно не имеет отношения ни к Тристану, ни к твоему отцу.

– Нет, имеет! Это ко всему имеет отношение. Ты все говоришь, что теоретически я не могла бы заглянуть в твой разум, или в разум Тристана, или Оуэна. Ты говоришь, это невозможно, никто не в состоянии подобраться к вратам души, сердца или памяти тенеходца. Никто, кроме меня, – я схватила его за руку. – Как же ты не понимаешь? Нет такого… замка, нет таких ворот, такой двери, которая стала бы для меня преградой, – я перевела дыхание. – Мой папа тоже так умеет. Он открыл переднюю дверь магазина, которая была заперта, раньше, чем подошел к ней. И он просто ушел, – я не могла больше сдерживаться. По щекам побежали слезы, и наконец-то я хоть что-то почувствовала, перестала быть равнодушной и безучастной. – Я стояла и смотрела, как он уходил, – всхлипнула я, и мои внутренности точно кислотой обожгло. – Он просто ушел!

– Эй-эй, тихо… – Бастиан взял меня за руку. Я прильнула к нему, вдыхая запах свежего мыла.

– Он просто бросил меня, Бастиан. Опять меня оставил! – я запрокинула голову и посмотрела ему в глаза. – Мне… мне было так больно, – я повела плечами, надеясь, что он поймет. – Тристан хотел меня успокоить. Он меня перехватил, и у меня закружилась голова. Он бы ничего не сделал, просто предупреждал, что будет, если я не возьму себя в руки… Но в какой-то момент я просто… Я не хотела больше терпеть. Не хотела больше ничего чувствовать, и…

– Эбби, успокойся, пожалуйста, – прошептал Бастиан и обнял меня крепче, мягко поцеловал в висок и чуть приподнял подбородок. – С тобой что-то происходит, когда ты так взволнована, – проговорил он, указывая на мою шею, потом поднес мою руку к своей груди, и я поняла, что он имеет в виду. Золото. Оно вернулось.

Я удивленно выдохнула, и Бастиан чуть отступил, рассматривая узоры у меня на коже.

– Сильные чувства пробуждают плетения, и они могут проступить на теле. Со мной обычно бывает то же самое, – хрипло проговорил он, проводя рукой по золотистой линии с моей шеи до уха. – Тебе нужно попытаться контролировать свои способности, – шепнул он и положил руку мне на живот. – Глубоко вдохни, – я подчинилась. – Так, а теперь медленно выдохни, – он внимательно смотрел на меня, и мы несколько раз повторили это простое упражнение, пока золото действительно снова не пропало под кожей. – У нас с тобой больше общего, чем я думал, – задумчиво заметил Бастиан. – Интересно, какой бы силой ты владела, если бы была наследницей хранителей колец, как я, Оуэн и Скай? Потому что сейчас… эта твоя сила… невероятно мощная, Эбби, и меня по-настоящему беспокоит, что ты до сих пор не умеешь ею управлять.

Я слабо кивнула.

– Да, не умею. Я просто выплеснула свою боль на Тристана. Я не могла это контролировать. Боли в какой-то момент просто стало очень много, и… – я испытующе вглядывалась в его лицо, надеясь, что он меня поймет. Вглядывалась в самые красивые на свете голубые глаза. – Пожалуйста, поверь мне, Бастиан, я сделала это не нарочно.

– Хорошо, хорошо.

– Ничего не хорошо! Я же… я чуть не убила Тристана! И при этом даже не чувствовала своей вины!

– Дыши! Глубокий вдох! – он снова положил руку мне на живот. – Давай, Эбби. Спокойно. Спокойно…

Я помотала головой. Нормально вдохнуть не получалось.

– Что со мной происходит, Бастиан? – прошептала я, прижимаясь ближе к нему. Его рука скользнула мне под рубашку, и я наслаждалась теплом этого прикосновения.

– Не знаю, Эбби, – тихо и серьезно проговорил он. – Я вижу только, что твои душевные плетения почти все истончились. Я сначала подумал, что это Тристан их забрал, но…

– Нет-нет. Он не виноват. Это все я. Я просто выплеснула на него все, что накопилось у меня в душе. Я виновата в случившемся, но при этом я вообще не чувствую вины. И меня это чертовски пугает! – я указала на свою запачканную кровью рубашку. – Я вообще ничего не чувствую! И знаешь – я сама этого хотела, когда отец меня бросил. Хотела, чтобы во мне не осталось никаких чувств. Но что теперь? – в этот момент я была противна самой себе. – На моих глазах чуть не умер Кросс, я вся в его крови, моя одежда в его крови, а я ничего не чувствую!

Бастиан крепко схватил меня за руки, на которых снова проступили золотые полосы. Не говоря ни слова, стянул с меня рубашку и швырнул ее в раковину. Сердце забилось, как бешеное, и я на миг затаила дыхание, когда его решительный взгляд встретился с моим.

– Клянусь, ты снова будешь чувствовать! – прорычал он. Затем включил душ, и в следующее мгновение на нас хлынула холодная вода. Я вскрикнула, попыталась вырваться, но Бастиан меня удержал.

– Твои душевные плетения слишком ослабли, Эбби. Поэтому ты запуталась и не понимаешь, где правда, а где ложь. Ты не чувствуешь вины. Совсем как Скай, – он поднял мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. – Я не допущу, чтобы с тобой тоже это случилось.

Я дрожала. Вода была очень холодной. В тени обычно бывало так же холодно. И только дыхание Бастиана опаляло мою кожу.

– А не слишком ли поздно? – спросила я. – Я же и сама понимаю, что со мной что-то не так. Чувствую, что внутри… я мертва.

Бастиан погладил меня по руке. Засохшая кровь, чем-то похожая на плетения сердца, смывалась и стекала вниз к нашим ногам.

– Все взаимосвязано, Эбби, – проговорил он, подступая ближе. – Душу переполняет боль или вина, стыд или огромное счастье. Но эти чувства возникают вовсе не в душе. Они рождаются из наших воспоминаний, из наших поступков.

– Не понимаю, – призналась я, прижимаясь к его груди. Вода бежала по темным прядям его волос, а капельки на ресницах блестели, как крошечные бриллианты.

– А ты сама вспомни. Когда мы поцеловались, твои сердечные плетения пробудились.

Я вспомнила. Да, действительно.

– В тот момент ты на меня злилась, сомневалась во мне и в моих чувствах, и тогда твои сердечные плетения почернели. От горя.

– Ты это видел? – прошептала я почти беззвучно.

Бастиан кивнул.

– И меня это очень задело, Эбби, потому что я никогда не причинил бы тебе боль. Воспоминания часто тоже являются источником боли. Вот они вьются в твоих плетениях, и каждый раз, когда ты с ними сталкиваешься, в душе возникает новая боль. Воспоминания о чем-то хорошем вызывают счастье, и тогда сердечные плетения набирают силу – или, напротив, мощные сердечные плетения могут вызвать приятные воспоминания. Все это переплетено между собой.

– Ну, а как это поможет моей душе? – спросила я и, дрожа, прижалась к нему. Мокрые джинсы липли к ногам, и вода с волос побежала по моей спине. Только сейчас я осознала, что стою перед Бастианом в одном лифчике, и сам он – тоже без рубашки, так что наши тела соприкасались, и мне очень хотелось заполнить пустоту в своей душе чем-то, о чем я не решалась сказать вслух.

– Твоей душе нужно счастье, – прошептал он, наклоняясь ниже. – Забудь сейчас о Кроссе и Тристане. Забудь об отце. Просто прочувствуй этот момент, и тебе станет лучше, – он обнял меня за талию и коснулся моих губ. В его объятиях было так уютно и спокойно.

– Бастиан, – выдохнула я, уже не ощущая холода. Я следила, как капли воды стекали по его плечам, вела пальцами по мокрым дорожкам, которые они оставляли. Когда же его язык коснулся моих губ, я уже не сдерживалась и со страстью ответила на поцелуй. Руки парня скользнули по моей спине вверх, и я вцепилась в его волосы.

Был ли этот поцелуй лишь средством достижения цели? Он действительно хотел поцеловать меня или просто хотел помочь мне вылечить душу? Мне казалось, что это правильно – вот так стоять рядом с ним и обнимать его. Но все же мысль о том, что сейчас мои ощущения немного искажены, никак не отпускала меня.

– Бастиан, подожди, – нет, я не хотела, чтобы мы прерывали поцелуй. Не хотела, чтобы он меня отпускал, но я должна была спросить, иначе бы это испепелило меня изнутри. – Я… – я подняла на него глаза. Темный узор не проявлялся на коже, и это немного успокаивало. – Мне просто страшно, что… Плетения моего сердца… А ты ведь сейчас не носишь кольцо… Вдруг ты потеряешь контроль и…

Я не знала, как это лучше сформулировать, но, когда Бастиан снисходительно улыбнулся, это уже стало абсолютно неважно.

– И мои чувства ослабят меня? – продолжил он за меня, осторожно гладя меня по щеке. В его взгляде я увидела столько нежности. Я слабо кивнула. – Об этом не переживай, Эбби. Сейчас я не опасен. У меня достаточно поглощенных плетений, которые приглушают голод и ярость. Иначе я бы сейчас не подошел к тебе так близко.

– Нет?

– Нет, – он слегка ухмыльнулся, ведя пальцами выше по моим ребрам. – Ты можешь мне доверять, – я почувствовала его руки на моем бюстгальтере и, дрожа, перевела дыхание. Он же тем временем почти коснулся моей груди. – Ближе я не подойду, не бойся.

– А если… если я сама хочу, чтобы ты подошел ближе? – тихо спросила я, приподнимаясь на цыпочках.

Бастиан улыбнулся, внимательно рассматривая мои плетения.

– Как средство достижения цели? – спросил он. Его прикосновения обжигали мою кожу.

– Нет, не поэтому, – прошептала я и слегка прикусила его губу. – Я просто хочу быть с тобой.

Золото и пурпур

Моя кожа блестела золотом. Бастиан потянул меня за собой через тень в свою спальню. Мы, конечно, тут же намочили подушки, но он, кажется, не обратил на это особого внимания и осторожно склонился надо мной.

– Пурпур и золото, – восхищенно пробормотал он. – Боже, Эбби, ну вот как тут устоять?

Он наклонился еще чуть ниже, и у меня перехватило дыхание от его жадного поцелуя. Никогда еще я не чувствовала ничего подобного. Каждый сантиметр моей кожи просто пылал. И я наконец-то осознала, что все правильно. Я там, где мне хорошо. В объятьях Бастиана. Внутри что-то шевельнулось. Пустота, которая меня так мучила и пугала, постепенно начала заполняться. Мы с Бастианом были одни. Никаких больше проблем, никакого Даркенхолла, никаких сожалений о прошлом. Только наши поцелуи, прикосновения Бастиана и близость.

Наши языки соприкоснулись, а кончики его пальцев медленно заскользили по золотым полосам на моей коже. Я гладила его шею, плечи и ощущала себя в полной безопасности, прижимаясь к его широкой груди. Волосы парня щекотали мою кожу, когда он начал целовать шею и грудь. Он мягко погладил мой живот и посмотрел на меня снизу вверх.

– Выглядишь просто потрясающе, – прошептал он, и его дыхание опалило мою кожу. Дрожа, я почувствовала, как он коснулся языком моего пупка.

* * *

Бастиана будто ослепило. Это таинственное свечение на коже Эбби завораживало и манило его. О, эти золотые плетения… Ее кожа была мягкой и такой теплой, что капли воды высохли, кажется, еще до того, как он коснулся ее губами. Фиолетовые волосы девушки сейчас, на его подушке, казались почти черными. Такими же черными, как ее плетения. Теперь, правда, плетения немного изменились: по большей части они стали пурпурными – цвета сердечных чувств. Она смотрела на него, целиком и полностью ему доверяя, так что в нем снова начала пробуждаться ярость. Сердечные плетения привлекали его, и с этим ничего не поделаешь, но пока ему еще удавалось себя контролировать.

Он наклонился и поцеловал ее живот, скользнув языком в мягкое углубление пупка. Эбби шумно выдохнула. Он ощущал ее дрожь, но останавливаться она явно не хотела, потому что схватила его за волосы и снова притянула к себе. Она обвила Бастиана ногами и прижалась к нему. Грудь ее вздымалась при каждом возбужденном вздохе. Он нежно провел ладонью по ее боку, не желая принуждать, но, когда ее мокрый бюстгальтер прижался к его торсу, ему не оставалось ничего другого, кроме как осторожно обхватить ее грудь. Золотой блеск на коже Эбби усилился.

– Бастиан, – прохрипела она и снова притянула его к себе, чтобы поцеловать в губы. Он знал, что нужен ей. Эта близость помогла бы заполнить внутреннюю пустоту, ведь только сердечные чувства и воспоминания могли оживить душу.

Ярость под кожей становилась все сильнее, и сейчас он легко смог бы добраться до сердечных плетений. Оставалось лишь открыть врата сердца, но в этом не было необходимости. С каждым его прикосновением, с каждым поцелуем пурпур в плетениях Эбби расцветал все ярче. Бастиан невольно залюбовался им. Когда же девушка в очередной раз его поцеловала, с кончиков ее пальцев на кожу Бастиана вдруг начали переползать золотые полосы, и его охватило легкое головокружение.

* * *

Казалось, что я состою из одной только нежности Бастиана. Сердце казалось мне каким-то чужим, так радостно оно сейчас билось. Нет, никогда еще я не ощущала такого счастья!.. И мне хотелось большего, я нуждалась в Бастиане как в воздухе. Я прижималась к нему все ближе, и наши мокрые тела уже почти слились друг с другом. Сердце стучало все сильнее, и я отвечала на каждую его ласку. Во мне пробудились какие-то совершенно новые чувства, и я совсем не хотела им сопротивляться.

Внутри будто что-то разорвалось, и невиданная сила захватила меня. Я хрипло застонала, чувствуя, как руки Бастиана исследуют каждый сантиметр моей кожи. И вдруг увидела, как золотые плетения с моей кожи потянулись к нему. Они переплетались с темными полосами ярости, которые давно уже проступили на коже Бастиана. Я снова притянула его к себе и страстно поцеловала. В следующую секунду я точно знала, что контроль – в моих руках. Я набрала побольше воздуха и целовала, целовала, целовала его, одновременно с этим проникая в его разум.

Я мельком взглянула на его ярость, при этом оставляя свои собственные душевные плетения совершенно незащищенными.

– Еще! – отозвались в его разуме мои мысли, и я почувствовала, что для меня уже не будет ничего невозможного – я все контролировала, абсолютно все. – Еще, – потребовала я, и Бастиан углубил поцелуй. Его ярость бурлила, поднималась, но я осознавала, что у меня достаточно сил, чтобы ее сдержать. И я наслаждалась этим чувством, хотя ярость все тянулась в сторону моих сердечных плетений, а те, в свою очередь, стремились навстречу Бастиану.

У меня перехватило дыхание, когда его поцелуй слегка изменился. Он крепче обхватил мою шею, и мне показалось, что я сейчас сгорю. Я выгнулась ему навстречу, не желая, чтобы это восхитительное покалывание во всем теле прекращалось, хотя мне и стало немного страшно. Я подумала о том моменте, когда лунной ночью впервые наблюдала за его тренировкой по гребле, потом вспомнила о том, как мы однажды поднялись на колесе обозрения выше крыш Лондона, и, наконец, о том, как он забрал частичку моей души и бросил на платформе. Я уже не злилась. И если я и думала, как мне тогда было больно, то только от того, что он меня оставил. Все остальное я могла простить, лишь бы он остался со мной и никогда не отпускал. Вот как сейчас.

– Бастиан! – выкрикнула я, и золото вспыхнуло еще ярче.

Он застонал, потом обхватил мое лицо ладонями и поцеловал. Я чувствовала, как дрожат от напряжения его мускулы. Он пытался сдержать ярость. Я видела это и по глазам, которые в лунном свете приобрели какой-то новый необычный оттенок. Со вздохом он отпустил меня.

– Надо остановиться. Иначе мы убьем друг друга, – прошептал он. – Кажется, я… Недостаточно силен, чтобы контролировать ярость, – он нахмурился и снова меня поцеловал. Темные полосы овивали все его тело. – Мои чувства намного сильнее.

Я заметила, как его ярость пытается вырваться. А ведь я ему так доверилась, что врата моего сердца уже полностью открылись. И вот ярость уже подбиралась к сердцу. У меня слегка начинала кружиться голова.

Я посмотрела Бастиану в глаза. Он сам себя боялся, я поняла это по его вертикальным зрачкам, но моя сила воздвигла мощную неприступную стену. Я чувствовала себя очень сильной. Знала, что я любима и мне ничего не грозит. Так что больше не нужно было задумываться, чего же я хочу. Чего я желала больше, чем чувства защищенности. Защищали-то меня на протяжении всей моей жизни, в отделе по делам несовершеннолетних, в приемных семьях, но при этом я никогда не чувствовала, что меня любят. А ради этого чувства я могла отказаться даже от собственной безопасности. Я обняла Бастиана за шею и посмотрела ему в глаза.

– Я не боюсь, – еле слышно произнесла я и поцеловала его. А золотые полосы тем временем прокладывали путь уже к сердцу Бастиана. Я осознавала, что у меня все под контролем, когда мои сердечные плетения начали распространяться по его сердцу, так что ярость нежно прижалась к ним.

– Люблю тебя, Эбби, – услышала я в сердце его голос. В этот момент я была просто на седьмом небе от счастья. Легко вздохнув, я крепко его обняла.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я чуть слышно, закрывая глаза и чувствуя тепло его тела. Я знала, что Бастиан не будет рисковать, опасаясь ранить меня, но ведь это не означало, что надо остановиться.

* * *

Свет стал другим. Через несколько часов луна скрылась в тумане, ее свечение стало бледнее. Темнота, покой и умиротворение. Но у Бастиана появилось ощущение, что они с Эбби пережили землетрясение, босиком поднялись на вулкан, а потом еще и попытались остановить торнадо голыми руками. Он все еще чувствовал, как соединились их плетения, при этом ее неведомая золотая сила смогла сдержать его ярость, когда он сам почти перестал сдерживаться.

Бастиан вообще никогда не думал, что сможет быть с кем-то настолько близок. Провести с ней ночь – и не потерять контроль. Это оказалось потрясающе. Спасибо этой загадочной силе. Это она все контролировала. Его. И ее. Он нежно поцеловал плечо Эбби, думая, как же это у нее получилось. Что это за сила такая?

Эбби ровно и спокойно дышала, поэтому он решил, что спит она крепко. Плетения были почти неподвижны, в отличие от вчерашнего вечера. И события в магазине Флоренс, которые обрушились на нее, как удары хлыста, сейчас отступили на второй план. А снаружи светились яркие сердечные плетения, мягко тянувшиеся в его сторону. Душа Эбби исцелилась. Любовь смогла заполнить в ней пустоту.

На миг Бастиан даже пожалел, что у него сейчас нет с собой кольца души, потому что очень хотел узнать, вся ли ее душа смогла излечиться или до самых дальних уголков он все-таки не добрался. И возможно ли изменить ее будущее?

Чтобы прогнать мрачные мысли, он снова прижался губами к ее теплой коже. Какое же это чудо – держать ее в своих объятьях… Да она и сама была чудом. А уж эта золотая сила… Он уже понял, что Эбби еще более необычная, чем они думали до этого. Они целовались, обнимали друг друга – и в это же время еще переплетались между собой и их плетения, их внутренние силы… Да как такое вообще возможно?

Последний раз взглянув на спящую Эбби, он осторожно отодвинул в сторону одеяло и встал, чтобы достать из шкафа сухие брюки. Этой ночью они сделали передышку, и это было прекрасно. Они действительно в ней нуждались. Только вот новое утро наступало быстрее, чем ожидалось. И оно наверняка принесет с собой новые проблемы.

Эбби тихо вздохнула и беспокойно заворочалась, протянула руку туда, откуда он только что поднялся. Бастиан все еще не верил, что совсем недавно она лежала в его объятьях.

Тут он заметил что-то под кроватью, подошел ближе, нагнулся и поднял карандаш, который, видимо, выпал вчера ночью у Эбби из кармана.

Он уже собирался снова встать на ноги, как что-то еще привлекло его внимание. Оно лежало под кроватью чуть дальше. Это оказался блестящий серебряный нож в изящных кожаных ножнах. Бастиан поднял его с пола.

От ножа исходил очень знакомый жар, и Бастиан шумно выдохнул. Он даже без света догадался, что то, что сейчас находилось в его руке, по идее, вообще не должно существовать. На руке, сжимавшей клинок, выступили темные и пурпурные полосы и потянулись к ножу, но приблизиться все же не смогли. Нож будто удерживал поглощенные плетения на расстоянии. Похожим свойством обладало кольцо из виталинариума. И все же это что-то совсем другое.

Он крепче сжал рукоятку ножа и перевел взгляд на спящую девушку. Что бы это могло значить? Знала ли Эбби, что она с собой носит? Может, она вообще знала намного больше его? Больше, чем Оуэн и Скай? Он скользнул в ночную тень и, оказавшись рядом с Эбби, мягко коснулся ее щеки.

Кем же была эта девушка с лиловыми волосами и неведомыми золотыми плетениями под кожей? Кого он целовал прошлой ночью? Кто дарил ему любовь?

Эбби с сонной улыбкой открыла глаза и посмотрела на него. Он знал, что любит ее, но уже не знал, можно ли ей верить.

* * *

Я почувствовала, что Бастиан рядом, даже раньше, чем открыла глаза. Я все еще ощущала аромат его кожи, когда нежилась под одеялом. Сейчас же он стоял у моей кровати и в сумерках очень напоминал тень. Красивую, полуобнаженную тень.

– Бастиан… – прошептала я, протягивая к нему руку. Эх, зачем он встал раньше меня…

– Эбигейл… – его голос звучал все так же ласково, но, как мне показалось, немного неуверенно. Матрас подо мной прогнулся, когда он сел рядом и убрал с моего лица прядь волос. – Извини, не хотел тебя будить.

– Да все нормально, – я протерла глаза и потянулась к нему. – Я больше не хочу спать.

Он ухмыльнулся.

– А ведь это все вообще не планировалось, – проговорил он, кончиками пальцев поглаживая меня по плечу. Кожу приятно покалывало, и я поняла, что кровь прилила мне к щекам. Он с невероятной нежностью рассматривал мои плетения. – Я всю ночь думал, как же это получилось, – его ладонь скользнула по одеялу до моих бедер. – Как мы могли быть так близки… и при этом не ранили друг друга?

Только сейчас я заметила, что он что-то сжимает в другой руке. Он протянул мне это, медленно разжимая пальцы. В бледно-голубом свете утренней зари блеснула серебряная рукоятка моего ножа.

Я села, зажав одеяло под мышками, и недоуменно посмотрела на него.

– Полагаю, этот нож имеет отношение к тому, что произошло, – проговорил он, взвешивая нож на ладони.

– К чему? – я действительно не понимала, что он имел в виду.

– К той силе, что внутри тебя, – он снова сжал нож в кулаке. – Он блокирует мои плетения и ярость, вот, посмотри сама.

Я взглянула на его кожу: кое-где проступали темные полосы. Затем он провел лезвием над своей ладонью, потом дальше, до предплечья. И где бы ни появлялся нож, полосы пропадали.

– Это самый обычный нож, – пожала я плечами и протянула руку, чтобы забрать его. – Папа подарил мне его, когда мне было… Ну, лет пять, наверное. Просто карандаши для рисования лучше не затачивать обычной точилкой: грифель должен быть длиннее и тоньше. Поэтому папа изготовил его для меня.

Бастиан осторожно вернул его мне, не сводя с меня пристального взгляда.

– А что ты чувствуешь, когда носишь его в кармане? – тихо спросил он.

– Даже не знаю. Ничего особенного. А что? – я крепче сжала рукоятку и улыбнулась. Вот он, мой старый друг. С ним никогда не бывает страшно. – Этот нож… Он часть меня, – прошептала я, снова глядя на Бастиана. – Он всегда со мной. Это все, что у меня осталось от отца. Когда нож со мной, я чувствую себя лучше. Все контролирую. Мои мысли проясняются, когда я затачиваю им карандаши. Графитовая пыль ссыпается на землю, и во мне в этот момент все успокаивается.

– Ты сказала – контролируешь? – повторил Бастиан, накрывая ладонью мою руку, в которой я сжимала клинок. – Ты все контролируешь, так? – он коснулся моей щеки. – Это не виталинариум, я чувствую, но… Но ты как-то умудряешься этим управлять, – его большой палец скользнул по моей нижней губе. – И мы бы не сделали… – тут он соблазнительно приподнял бровь, – то, что мы сделали, если бы я не почувствовал, что твоя сила может управлять моей яростью.

– То есть ты думаешь, что это не просто нож?

Бастиан покачал головой и нахмурился.

– Все не то, чем кажется, с тех пор, как я встретил тебя, Эбби. Думаю, твой отец точно знает, что это за нож, – он почесал затылок, точь-в-точь как это часто делал Тристан. – Неплохо бы расспросить его об этом.

– Ну, к сожалению, это невозможно, – отозвалась я, откинувшись на спинку кровати. – Знаешь, как я злюсь на Тристана за то, что он оттащил меня от отца, – я посмотрела на свои брюки, которые уже почти высохли, и обхватила руками колени.

Я не могла думать ни о чем другом, кроме нашей чудесной ночи. О страстных поцелуях и нежных прикосновениях Бастиана. Я любила его и хотела, чтобы и он меня любил. И все же теперь, когда ночь прошла, я уже не представляла, что будет с нами дальше. Чтобы не дать ему заметить мое беспокойство, я выскользнула из-под одеяла и быстро подошла к шкафу. Не спрашивая разрешения, я вытащила синий свитер Бастиана с эмблемой их сборной по гребле и надела его.

– Ты это сейчас о чем? Я думал, вы пришли, когда твой отец заколол Кросса ножницами…

– Что? – я рассеянно посмотрела на эмблему команды, украшавшую свитер. – А, нет. Мы были в магазине два раза, – объяснила я, приглаживая волосы. – В первый раз мой отец оказался там еще раньше нас, наверное, до этого прятался где-то за контейнерами. Ну, и в общем, он почему-то на меня набросился, а Тристан… Он подумал, что я в опасности, – я тряхнула головой. – Он подрался с отцом, а потом потащил меня в тень, как он сказал, чтобы спасти меня…

Бастиан удивленно повернулся ко мне.

– Ты была в тени с Тристаном?

Я кивнула.

– Это, конечно, оказалось ужасно. Мы там чуть не потерялись… А потом я… Со мной что-то произошло, – я пожала плечами и поспешно спрятала руки в длинные рукава свитера, не желая знать, проявятся ли на коже мои золотые плетения от одного только воспоминания о том ужасе в тени. – И потом я вытащила нас оттуда, – закончила я. – Так получилось.

Лицо Бастиана стало серьезным.

– Ты не умеешь управлять своими силами, Эбби. Это очень опасно, знаешь ли… – он внимательно посмотрел на меня. – Как думаешь, ты смогла бы самостоятельно пройти через тень?

Я рассмеялась.

– Что?

– Как думаешь, ты смогла бы самостоятельно пройти через тень? – со всей серьезностью повторил он, прислоняясь к подоконнику. – Не знаю, как это происходит, но… Ты не думаешь, что ты тоже тенеходец, Эбби?

– Нет, конечно!

– Но ты же как-то смогла найти выход из теней, когда Тристан потерял контроль. Ты сама только что это сказала.

Я прикусила губу.

– Ну да, но… Вряд ли я сама смогу уйти в тень. И вообще, я всего лишь помогла ему найти дорогу к свету. И, по-моему, Тристан был не в восторге от того, что это я его спасла.

– Ты это о чем?

Я подошла к Бастиану, стоявшему у окна. Я пока не понимала, как мне теперь с ним держаться, и остановилась в паре шагов от него. Он улыбнулся, затем привлек меня к себе и поцеловал в нос.

– Ну, так что же там такое сказал Тристан?

– Да ничего особенного он не говорил. Я… я просто думаю, что он хотел бы… Не знаю. Превзойти тебя, – мне казалось, что я не имела права это обсуждать. Что я таким образом предаю доверие Тристана. Но все же продолжила: – Он считает тебя единственным героем семьи.

Бастиан расхохотался.

– Да какой же я герой, – он подмигнул мне. – У меня целый багаж проблем, а я только и думаю о том, как приятно проводить с тобой время. Это ведь совсем не по-геройски, – его руки скользнули по моим ягодицам, и он притянул меня еще ближе к себе. – И я тебе вот что скажу: у Тристана всегда были проблемы с распределением ролей в нашей семье, – продолжил он задумчиво. – С самого детства он себе внушал, что только так он привлечет внимание. Если превзойдет меня. Вот и пытается до сих пор выделиться: вечеринки, девушки, – Бастиан пожал плечами. – А отец мне всегда объяснял, как важна ответственность, особенно для меня – я же старший, я первый. Кольцо должно было перейти именно ко мне. Вот я и рос ответственным и разумным. Я играл такую «роль». Тристану тоже хотелось как-то проявить себя. Он стал душой компании. В отличие от меня он абсолютно в любой ситуации отпускал свои остроумные комментарии и так создал себе определенную репутацию, завоевал авторитет. Через шуточки… При этом он ведь далеко не такой легкомысленный, каким себя выставляет.

– Да, я знаю, – согласилась я, прижимаясь к груди Бастиана и слушая, как стучит его сердце. Я даже радовалась, что мне необязательно смотреть ему в глаза, и продолжала говорить. – Тристан – хороший парень. Я не хотела его ранить. Вот так выплескивать на него всю душевную боль… Я правда этого не хотела.

Бастиан понимающе кивнул, затем приподнял пальцем мой подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

– То, что произошло между нами этой ночью… Полагаю, это тоже его ранит, – хрипло проговорил он. – На наших плетениях сейчас все это прекрасно отражается. Он увидит.

– Думаешь?

Бастиан снова кивнул.

– Мне кажется, он в тебя по уши влюбился.

Я прикусила губу.

– Ты же говорил, он не хочет заводить серьезных отношений. Это…

– Не знаю, что у него на уме, Эбби, просто вижу, что по отношению к тебе он ведет себя иначе, чем я от него ожидал, – Бастиан поцеловал меня в макушку.

– Да нет, я не думаю… Тристан, он же… – я поискала нужное слово. – Он все поймет. Поймет, что мое сердце бьется только для тебя.

Бастиан в очередной раз кивнул и обнял крепче.

– Да, ему придется, потому что я не намерен делить с ним девушку, которую люблю.

Эта красная, пылающая ревность

Ночь казалась Тристану бесконечной. Так же, как и боль, которую он испытывал с тех пор, как Эбби, будто из самосвала, сбросила на него все, что так тяготило ее душу. Бесчисленные прыжки по теням вместе с Оуэном немного ослабили давление, и он наконец смог вздохнуть свободнее. Тем не менее он чувствовал, как сильно болят все кости, когда Оуэн уже на рассвете доставил его на кухню виллы Тремблэев. Он наклонился над раковиной, и холодная вода медленно потекла по его затылку. Он смыл с лица кровь, стараясь не задевать свежие раны.

– Ну, ты как, нормально? – спросил Оуэн, доставая из холодильника колу.

Тристан закрыл кран и провел рукой по мокрым волосам, а потом сбросил свою рубашку и оторвал кусок кухонного бумажного полотенца, чтобы промокнуть рваные раны на теле. Раны покрывали почти всю его грудь, и только там, где поблескивало кольцо сердца на куске ржаво-красной от крови ткани, его кожа не повредилась. Синяки, оставленные отцом Эбби, сейчас потемнели.

– Неслабо же тебе досталось от этой малышки, – фыркнул Оуэн, неодобрительно поджав губы. Было ясно, что они с Эбби уже точно не станут друзьями.

– Это ее отец, – он попытался защитить Эбби и скривил лицо, когда случайно содрал корочку с раны, и свежая кровь потекла по ребрам.

– Надо выяснить, что они задумали, – размышлял вслух Оуэн, почесывая бороду. – Не доверяю я этой вашей Эбби.

– Она вовсе не наша Эбби, – поправил его Тристан, косо глядя на него.

– Ах, нет? А чья же тогда?

Какое-то движение в коридоре заставило их обоих обернуться. Бастиан и Эбби рука об руку спускались по стеклянной лестнице в холл.

Эбби окружал какой-то удивительный, совершенно новый цветовой спектр. Плетения Бастиана теперь тоже приобрели пурпурный оттенок. Тристан отвел глаза, качая головой. Оуэн многозначительно поднял бровь.

– О, кажется, все понятно, – саркастически усмехнулся он, бросив на Тристана быстрый взгляд. – Она его Эбби. Только его.

– Да пошел ты, Оуэн, – проворчал Тристан, выбрасывая запачканную кровью салфетку в раковину, затем глубоко вздохнул, коснулся кольца сердца, все еще висевшего у него на груди, и шагнул к Эбби и Бастиану в коридор, навстречу сияющим пурпурным плетениям Эбби. Она испуганно вскрикнула, когда увидела его, но его это ничуть не тронуло. Не тронуло его и то, что она на миг отпустила Бастиана и подошла к нему. Он видел только счастье, переполнявшее ее, и то, как страстно ее плетения тянулись к брату. Тристан имел дело со многими девушками и отлично знал, что могло вызвать такие разительные перемены в плетениях. Преданность, доверие, любовь и страсть. Именно эти чувства заставили насыщенный, сияющий пурпур так расцвести. То, как сейчас выглядела Эбби… Ее не просто пару раз поцеловали в щечку, это было так очевидно!..

Тристан тяжело сглотнул и бросил на брата убийственный взгляд. Он не мог в это поверить. Эбби и Бастиан провели вместе ночь… в то время как он чуть не задохнулся от ее душевной боли!

* * *

От одного взгляда на Тристана мне стало плохо. Он выглядел так, будто его сбил автобус. И не один раз.

– Боже, Тристан, – выдохнула я и бросилась к нему. Вид его истерзанного тела вызвал у меня тошноту, и я почувствовала себя ужасно виноватой.

Хорошее и в то же время ужасное чувство, потому что, по крайней мере, я снова что-то ощущала. Не только эту пустоту. С сожалением я разглядывала раны на груди, глубокую царапину на ребре, запекшуюся кровь около уха, пока по его волосам и плечам стекала вода. Я коснулась его груди и посмотрела прямо в глаза, надеясь увидеть в них понимание и прощение.

– У тебя все хорошо? – прошептала я, хотя и догадывалась, что это не так. Его поза казалась отстраненной и жесткой. И я видела, как он страдал.

– Ну, не так хорошо, как у тебя, – фыркнул он, стряхивая мою руку.

– Я знаю, я… не должна была так поступать с тобой, – поспешила сказать я, потому что он отвел глаза. – Мне очень жаль, я…

– Не думаю, что ты вообще понимаешь, что сделала, – холодно прервал меня Тристан.

– Нет, я… В тот момент я сама задыхалась от боли, а тут ты появился на пути… прямо у врат моей души, и… Я просто не знала, что мне делать.

Тристан скривился и в конце концов посмотрел мне в глаза.

– У тебя очень хорошо получается принимать неправильные решения, Эбби, – проворчал он и прошел мимо меня. Поднявшись на несколько ступенек вверх по стеклянной лестнице, он оглянулся. – Вся в отца.

– Ты это о чем? – я сжала кулаки, чтобы унять вновь пробудившуюся боль.

Тристан поднял руку, по очереди разгибая пальцы.

– Он столько времени лгал собственной дочери – это раз. И два – он пытался убить Кросса!

– Кросс в больнице. И он поправится, – вмешалась я, но Тристан, казалось, не слушал. Вместо этого он поднял третий палец.

– И, наконец, третье: он украл то, что ему не принадлежит. Кольцо Бастиана… – он начал подниматься дальше, уже не оглядываясь на меня.

– Тристан, – крикнул ему вслед Бастиан. – Подожди-ка.

Брат остановился, но не обернулся к нам.

– Что еще? – холодно спросил он, потирая ребра: наверняка они очень болели.

– Мне нужно вернуть кольцо Скай, – сказал Бастиан. Тристан не шевельнулся. – Кольцо, – нетерпеливо повторил Бастиан. – Отдай его мне.

Повисло молчание. Потом Тристан медленно повернулся к нам. Его прекрасное лицо словно застыло, а губы сжались в тонкую линию.

– Но ведь это не твое кольцо, Бастиан, – невозмутимо отозвался он и провел рукой по волосам.

– А ты вообще не хранитель кольца!

– Так ты тоже в этом не слишком преуспел.

Бастиан вздрогнул, скользнул в тень и вышел уже прямо перед своим братом.

– Черт возьми, Тристан, ты же знаешь, что меня быстро одолевает голод, если я не ношу кольцо. Тогда я буду представлять серьезную опасность для Эбби.

– Значит, просто держись от нее подальше, – предложил Тристан, и я заметила, как дернулась челюсть Бастиана.

– Ты же знаешь, что это ерунда, – он протянул брату руку.

– Прости, Бастиан, но мне самому нужно это кольцо. Плетения Эбби все еще пытаются разорвать меня на части. И уж поверь мне, я этого не просил.

Бастиан стиснул зубы. Я поняла, что он винит во всем меня.

– Или что, боишься, что будешь не единственным, кто может повлиять на ее сердце, – злобно ухмыльнулся Тристан.

– Эй! На мое сердце никто не влиял! – вмешалась я, скрестив руки на груди.

Тристан улыбнулся мне так, будто я его ранила.

– Ты впустила его в свое сердце, Эбби. Ты действительно думаешь, что это не будет иметь последствий? – он осмотрел меня с ног до головы, потом – мои плетения. – Я думаю, что последствия очевидны! А реальны ли эти чувства? Ты знаешь, как легко можно манипулировать сердцем?

Он оттолкнул Бастиана, скользнул в тень и вмиг оказался передо мной. Схватил меня за шею, и у меня тут же закружилась голова. Я слышала, как Оуэн что-то сказал, слышала, как протестующе закричал Бастиан, но все это замерло где-то в отдалении, когда Тристан утащил меня с собой в тень лестницы.

– Ты по-прежнему доверяешь своему сердцу, Эбби? – услышала я его голос в ледяной бездне. Его хватка стала жесткой, почти грубой, и в это же самое время я почувствовала, что растворяюсь. Это совсем не походило на наш последний совместный прыжок через тень. Он держался намного увереннее – вероятно, дело было в кольце сердца. Холод пронзил мою кожу, глаза, сердце. По-прежнему оставаясь в тени, Тристан подошел к вратам моего сердца и протянул руки к моим плетениям. – Каждый, у кого есть это кольцо, может попасть и в твое сердце, Эбби! – предупредил меня его голос. Тогда я почувствовала, как близко он уже успел подобраться. Внутри словно все вспыхнуло, когда он сперва осторожно, как бы вскользь, коснулся моих сердечных плетений. Тут же во мне всколыхнулись чувства, какие-то новые и смутные – и я ничего не могла с этим поделать.

– Нет, – завизжала я, пытаясь вырваться, но мое тело будто все состояло из пыли, и я могла рассыпаться в прах при малейшем движении. Я почувствовала, как Тристан дотронулся до моих сердечных плетений. Нет, он прямо-таки вцепился в любовь, которую я испытывала к Бастиану.

Холод окутывал меня все крепче, почти душил. Но мне нужно было защитить свое сердце. Я не позволю Тристану изменить то, что принадлежало только мне. Не позволю ему изменить мои настоящие чувства.

– Нет, – подумала я громче.

В то же мгновенье пробудилась моя сила, и я последовала за своими израненными чувствами к сердцу Тристана. Я видела, как его кораллово-красная ревность вцепилась в мою любовь к Бастиану. Я хотела оттолкнуть его от себя, но остановилась, увидев, как мерцающий пурпур, смешанный с этой алой ревностью, тянется в мою сторону. Тристан любил меня – когда я это осознала, то почти перестала сопротивляться. Я наблюдала, как его черная душевная мука захлестывает пурпурную любовь, в то время как он, находясь в моем сердце, понял, что свет моей любви сияет только для Бастиана. Боль Тристана все темнела и темнела, медленно подступая ко мне, и я невольно отшатнулась. И вот так, пошатываясь, почти в полной темноте, я добралась до врат, которые нас в этот момент связывали. Точнее, я налетела на них спиной. Золотые искры брызнули из меня, и я вздрогнула от неожиданности.

– Нет, – по-прежнему разносилось в тенях эхо моего голоса. Потом, резко развернувшись, я бросилась к свету. Или в глубину. Под моими ногами вдруг разверзлась бездна, и я услышала крики. Словно издалека – и все же совсем близко.

Я все падала и падала… И вот сильно ударилась обо что-то. И тут же – вспышка боли. Будто на всем свете не осталось ничего, кроме боли. Все звенело и грохотало, как при взрыве. Затем я вдруг снова потеряла опору и полетела дальше сквозь дождь. Жесткий, холодный дождь, больно царапающий мою кожу.

* * *

Бастиан зарычал от гнева, когда его брат потащил Эбби в тень.

– Тристан!

Частички пурпурных сердечных плетений Эбби переползали на его кожу, и Бастиан не мог поверить, что Тристан решил так рискнуть. Хотя он сейчас и носил кольцо сердца, но требовалось огромное мастерство, которое оттачивалось не один год, для того, чтобы ходить через тени и поглощать плетения. А ведь с ним в этот момент была еще Эбби! Добром это явно не кончится!

Оуэн, судя по всему, тоже так подумал, потому что тоже метнулся к ближайшей тени, но прежде чем они успели последовать за Тристаном, над их головами блеснуло что-то золотое.

Бастиан весь сжался, когда что-то ударилось о стеклянные ступени этажом выше. Хрип, потом треск. Стеклянная пластина, встроенная в ступеньку точно над его головой, начала трескаться. Он машинально поднял руки, чтобы защититься.

Раздался треск, словно лопнула пузырчатая пленка. Только в сто раз громче. Бастиан растерянно уставился вверх, не понимая, что происходит, когда золотое нечто со стоном переместилось на следующую ступень, по которой тоже тотчас побежали трещины. А потом вся лестница разлетелась на мельчайшие осколки. Золотистые глаза, в которых читались паника и ужас, смотрели прямо на него. В следующую секунду Эбби полетела вниз.

Он замер. Будто окаменел. Только в ужасе протягивал к ней руку и наблюдал, как она падала на него под ливнем из стекла. Подхватить ее он не успел. Новый резкий треск – и ступени задрожали под его ногами, когда Эбби остановилась прямо перед ним. Только хрип, вырвавшийся из ее горла, привел его в чувство, и он сорвался с места. Он видел ее золотистую кожу, усеянную бесчисленными порезами. Заметил ее кровь на стекле еще до того, как по поверхности очередной ступени, на которую она упала, пошли трещины.

– Нет… – выдохнул он, скорее бросился к Эбби и схватил ее за руки. Затем протянул руку к тени от поручня, и когда ступенька, на которой Эбби лежала, начала разлетаться на сверкающие осколки, он, задыхаясь, скользнул в тень вместе с ней и вышел уже внизу в холле.

– Вот же дерьмо! – не своим голосом закричал Оуэн, и Бастиан не знал, что конкретно имел в виду его друг. Стеклянную лестницу, в самом центре которой теперь образовалась дыра, похожая на кратер после метеоритного удара, и с уцелевших ступеней которой все еще дождем сыпались осколки, или Эбби, лежавшую без чувств у него на руках, со множественными порезами от осколков на золотистой коже.

Дрожа, он откинул с ее лица фиолетовые волосы, а затем осторожно убрал осколок на ее щеке.

– Эбби, – прохрипел он, не в силах сдвинуться даже на миллиметр. Ему стало страшно. И он не знал, что делать. Он не решался притянуть ее ближе к себе, опасаясь, что так она переломает себе все кости. К тому же осколки стекла застряли в ее коже. Даже ее волосы все были усыпаны сверкающими осколками. Утреннее солнце, которое светило сквозь большие раздвижные двери, окрашивало все почти в такой же золотистый свет, которым горели плетения Эбби, так что у него возникло ощущение, будто все вокруг сделано из этого драгоценного металла.

– Эбби? – шепот Тристана едва слышался сквозь звон осколков. Он стоял на самой верхней ступеньке разрушенной лестницы и потрясенно смотрел на них вниз.

Бастиан весь дрожал от гнева и ужаса. Не отпуская Эбби, он с трудом поднялся на ноги. Она тихо застонала: ей явно было очень больно. Золотые плетения постепенно угасали, а порезы становились все заметнее.

– Ты явно спятил, – еле выговорил Оуэн. Об этом же явно подумал и Бастиан. – Черт, Тристан! Полюбуйся, что ты сделал!

– Я… – Тристан беспомощно провел рукой по волосам. – Я не хотел…

Бастиан смерил брата беспощадным взглядом. К счастью, он не собирался оставлять Эбби в таком состоянии, иначе бы Тристану пришлось плохо. Бастиан подавил порыв вцепиться брату в горло, но гнев его, конечно, не прошел бесследно. Он чувствовал, как ярость бушует в нем, а на коже проступают темные полосы.

– Убирайся, – опасно тихо рычал он.

– Пожалуйста, поверь мне, Бастиан. Я не хотел этого. Она сама вырвалась, и…

Челюсть Бастиана слегка дернулась.

– Она вырвалась, потому ты ей не нужен, – прорычал он дрожащим от гнева голосом. – Неужели тебе так трудно это понять? Что девушка не хочет быть с тобой? Да, тебе тоже могут отказать, о великий соблазнитель Тристан Тремблэй!.. – выкрикивал он все громче и громче.

– Да ты просто ею манипулируешь! – парировал Тристан, понимая, что спорить бесполезно. – По-твоему, это такая любовь? Ты всего лишь изменил плетения ее души, пробудив новую силу в ее сердце!..

– Ты прекрасно знаешь, что у нас появились чувства друг к другу еще до этой ночи, – прогремел Бастиан. – Нет, Эбби не нужен второсортный герой, который спасет ее! – он угрожающе посмотрел на брата. – Так что отдай мне кольцо сердца и проваливай!

Тристан резко прищурился, отчего глаза превратились в узкие щелочки, и нахмурился.

– Тебе ведь это кольцо нужно только потому, что без него ты никакой не герой, – бросил он и коснулся кольца, висевшего у него на шее. – Покажи ей, каков ты на самом деле, хранитель! Может быть, тогда она поймет, что ты не такой уж сильный, – воскликнул он и исчез сквозь тени.

Шляпка, вуаль и признание

Бастиан недоверчиво посмотрел брату вслед. Он хотел последовать за ним – и одновременно с этим не хотел. Слишком отчетливо он ощущал пропасть, возникшую между ними. Он посмотрел на Эбби, которая по-прежнему неподвижно лежала у него на руках и прерывисто дышала.

– Черт возьми, – выругался Оуэн и подошел к нему, стараясь обходить кучки осколков. – Ну и куда он направился? – поинтересовался он, закатывая рукава своей рубахи выше локтей. – А кольцо Скай все еще у него!

Бастиан тяжело выдохнул.

– Знаю, что у него, – он прижал Эбби к своей груди, а потом осторожно понес ее в комнату. Конечно, было бы легче переместиться через тени, но, поскольку Тристан забрал кольцо, необходимо некоторое время поберечь свои силы.

– Замечательно, что ты это знаешь, – проворчал Оуэн. – Но что нам теперь делать? Скай тоже нужно это кольцо!

Бастиан вошел в гостиную и осторожно уложил Эбби на диван, следя, чтобы осколки не впились еще глубже в ее кожу. Сейчас он беспокоился только о ней одной.

– Просто отстань, Оуэн, – шикнул он и дрожащими пальцами вытащил небольшой осколок из щеки Эбби. Он понятия не имел, как правильно и безопасно удалять осколки. По щеке девушки скатилась густая капля крови.

* * *

Я почувствовала легкий укол, словно комар укусил. Потом что-то влажное покатилось по моей щеке. Моя грудь болела так, будто на ребра давило что-то тяжелое, и каждый вдох причинял боль. Я даже мизинцем не могла пошевелить без боли. Даже глаза не могла открыть.

– Тристан в ссоре со мной. А не со Скай. Он никогда не сделает ничего, что могло бы причинить ей вред, – услышала я голос Бастиана рядом с собой. Он звучал сердито и в то же время встревоженно.

– Тогда, по-видимому, из вас двоих именно он мыслит более здраво, – второй голос принадлежал Оуэну, и мне понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, что произошло. Что здесь делает Оуэн? Почему мне так больно? Я ночевала у Бастиана. А потом? Я падала. Смотрела на Тристана и падала. Чувствовала его жгучую ревность, любовь, какие-то новые чувства, а потом… я упала. Я помнила этот хруст. Это кости мои ломались? И еще, кажется, стекло разбивалось? Я пыталась что-то сказать, но не смогла.

– Не понимаю, к чему ты клонишь, Оуэн! Я уже устал от твоих упреков, – дыхание Бастиана полоснуло по моему лицу, так близко он находился.

Я почувствовала его кончики пальцев на своей шее. Затем снова вернулась боль – он вытащил очередной осколок. А потом это повторилось еще и еще раз.

– Тебе придется смириться с моими упреками, Бастиан, потому что, знаешь, у меня так медленно складывается впечатление, что Скай заплатила слишком высокую цену за то, что влюбилась в тебя. А тебе сейчас, похоже, совсем безразлична ее судьба.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! – Бастиан повысил голос.

– Я-то как раз прекрасно понимаю, о чем говорю. Всем уже очевидно, что вы с Эбби закрутили роман. Я даже не буду говорить, что это вбило клин между тобой и твоим братом, но не могу не спросить – насколько же бесчувственным и черствым надо быть, чтобы всего через пару часов, как ты увидел, что случилось с твоей подругой, уже обжиматься с новой пассией? Даже интересно, любил ли ты когда-нибудь Скай? Так, чтобы по-настоящему?

– Конечно, я любил Скай! – голос Бастиана звучал сердито. – И видеть ее такой… Это просто невыносимо, – сказал Бастиан вдруг удивительно мягко, так, словно весь его гнев мгновенно куда-то улетучился. – Самая красивая, самая хрупкая девушка, и золотое сердце, а эта улыбка… Все сразу же улыбались ей в ответ.

Я подумала о прошлой ночи. О том, как была счастлива. Рядом с Бастианом. Я ожидала, что снова начну ревновать Бастиана к Скай, особенно после такого пылкого признания. Ожидала, что сердцу будет от этого больнее, чем израненному осколками телу.

– Такого человека встречаешь всего раз в жизни, и, если ты еще раз подвергнешь сомнению мои чувства к Скай, я за себя не ручаюсь…

– А что тогда с ней?

С ней… Наверное, тут уже имелась в виду я, так презрительно Оуэн произнес это коротенькое слово. Я почувствовала, как Бастиан покачал головой. Его рука легла на мою руку, и он едва слышно вздохнул.

Мне должно было больно слышать, как Бастиан говорит о Скай такие вещи. Но нет, боли я не чувствовала. И ревности не чувствовала. Даже его прикосновение не вызвало абсолютно никаких чувств.

– Ты думаешь, что я веду себя эгоистично, – прошептал Бастиан. – Но ты же сам видел Эбби в магазине шляпок. В каком состоянии осталась ее душа… Такая же опустошенная, как и у Скай. Мне следовало что-то предпринять, чтобы заполнить пустоту внутри нее, – в какой-то момент его голос сорвался. – Я просто не мог допустить, чтобы еще один человек, который мне дорог, лишился души, разучился чувствовать.

Оуэн фыркнул.

– И ты думаешь, что одна ночь с тобой спасет эту девчонку?

– А разве она не заслужила счастья? – Бастиан погладил меня по волосам. – А я? Я не заслужил счастья? Может быть, это меня надо спасать.

По шагам Оуэна я поняла, что он отошел к окну.

– Если тебя должна спасать простая девушка, Бастиан, то, возможно, твой брат прав – без твоего кольца ты никакой не герой.

Энергичный звонок в дверь прервал их спор.

– Это еще кто? – недовольно фыркнул Оуэн. Его шаги снова приблизились, и Бастиан тоже поднялся на ноги. Задыхаясь, я попыталась открыть глаза. Попыталась пошевелиться, хотя все тело у меня ныло. Но что важнее всего – я пыталась понять, почему мое сердце осталось таким холодным.

– Откуда мне знать? – хмуро отозвался Бастиан. – Я никого не приглашал.

Я чуть приоткрыла глаза, потому что на большее сил просто не хватало. Я увидела, что Бастиан стоит в дверях в гостиную, а Оуэн как раз скользнул в ближайшую тень. Вскоре он вернулся.

– Там какая-то женщина. Низенькая, с перманентной завивкой, и в шляпке с вуалью.

Я шумно вдохнула, отчего стало очень больно легким, и сильно закашлялась. Тут же рядом со мной оказался Бастиан. Он помог мне сесть и осторожно похлопал по спине.

– Все в порядке? – спросил он, беспокойно глядя на меня.

Не в порядке, конечно. Но я возвращалась к жизни, я чувствовала.

– Флоренс, – выдавила я, задыхаясь, и слезы навернулись мне на глаза, так больно мне было дышать. – Это… это Флоренс!

Снова раздался звонок, и я хотела встать, но Бастиан удержал меня и мягко усадил обратно на подушки.

– Эй, с ума сошла? Сиди тут! – кивком головы он велел Оуэну открыть дверь. Затем он повернул мое лицо в свою сторону и улыбнулся, озабоченно оглядывая меня. – Ты упала с высоченной лестницы, вся в осколках… – он мягко поцеловал меня в нос. – И сейчас похожа на маленького стеклянного ежика, поэтому оставайся лучше здесь, пока…

– Ох, небо, услышь нас! Что с ней случилось? – пронесся по залу испуганный крик Флоренс. Затем послышались шаги. – Эбигейл! – в ее голосе звенело беспокойство. – Ох, Боже Всемогущий!

– Проходите сюда, пожалуйста, – услышала я голос Оуэна. Превозмогая боль, я оглянулась на них. Рядом с Оуэном Флоренс казалась еще меньше, и даже ее шляпа с ржаво-красным пером, которая обычно хотя бы немного делала ее выше, сейчас не могла на это повлиять. Ее красное пальто, так чудесно сочетающееся со шляпкой, было застегнуто на все пуговки. Лицо наполовину скрывалось под воздушной вуалью, но сразу стало понятно, что она вся побледнела, когда увидела весь этот хаос в доме. Из-за осколков на полу казалось, будто Флоренс идет по льду, осторожно, боясь поскользнуться и упасть.

Паника охватила меня, а горло сдавил страх. Флоренс пришла. Пришла сюда, в этот кошмар! Что бы она сказала? О чем подумала бы в этот момент? Зачем она здесь? Затем ли, чтобы сказать, как она разочаровалась? Что больше она меня не потерпит? Я сжала кулаки, и осколок стекла вонзился мне еще глубже в ладонь. Мне стало больно. Но я так и хотела.

– Вот ты где! Боже, Эбигейл, что с тобой случилось? – она бросилась ко мне, легко отталкивая Бастиана в сторону. – Боже милостивый, Эбби! – не снимая перчаток, она взяла мое лицо в ладони и потрясенно посмотрела на меня. Затем она сняла с плеча сумочку и подняла маленькую вуаль своей шляпки. – Надо срочно обработать эти царапины, – строго проговорила она, расстегивая пальто, не теряя ни секунды. Наши взгляды встретились, и тут она улыбнулась почти с облегчением. – Ты так напугала меня, – сказала она и крепко меня обняла.

– Ай! – прохрипела я и обняла ее в ответ. Я поняла, как сильно я скучала по этим теплым чувствам.

– Флоренс, что… что ты здесь делаешь? – заикнулась я, пока она поворачивала мое лицо к свету, озабоченно качая головой. На мгновение наши взгляды встретились.

– Я чуть с ума не сошла от беспокойства, – строго проворчала Флоренс, осторожно вынимая осколок стекла из моей шеи. Осколок застрял не очень глубоко, но я все равно вскрикнула от боли. – Ты только вообрази себе мой ужас, когда я утром пришла в ателье! Повсюду кровь! – она посмотрела мне в глаза. – И я подумала, что это твоя кровь…

Бастиан кашлянул и подошел к моей приемной матери.

– А почему вы решили, что это может быть кровь Эбби? – спросил он хрипло.

Флоренс не обращала на него внимания, а сосредоточилась на моих травмах. Все больше осколков стекла собиралось в кучу на диване.

– Что-то неладное творится, – ответила Флоренс довольно деловитым тоном, учитывая, в какой ситуации мы оказались. – Я давно это поняла, – она посмотрела на Бастиана. На мгновение, но и взгляда хватило, чтобы выразить немой упрек. Потом она снова посмотрела на меня. – Ты не отвечала на мои сообщения. А когда я спросила о тебе в школе, эта дамочка, Маргарет-Мод, рассказала очень странные вещи.

– Ты что, говорила с Маргарет-Мод? – спросила я, совершенно сбитая с толку. Флоренс кивнула.

– Вы не могли бы, пожалуйста, принести чистый бинт? И что-нибудь для дезинфекции? – обратилась она к Бастиану, кивая на мои порезы. Только тогда она вернулась к разговору: – Да. Да, я говорила с ней. Но говорю же – звучала она довольно… странно.

Бастиан, который не сдвинулся с места, чтобы принести лекарства, почесал в затылке.

– Возможно, они с Кроссом не хотели, чтобы кто-то скучал по тебе, – размышлял он. – В конце концов, Кросс охотился за тобой.

В дверях появился Оуэн с аптечкой под мышкой. Он весь скривился и с недоверием поглядывал на Флоренс.

– Вот аптечка. Здесь еще спиртовые салфетки, – сказал он и открыл чемоданчик скорой помощи.

Флоренс взглянула на него, потом достала из чемодана необходимый инвентарь и разорвала упаковку спиртовых салфеток.

– Сейчас будет больно, – предупредила она, ободряюще улыбаясь мне, а затем начала тщательно протирать все мои порезы.

– Ай-ай-ай, – застонала я, вжимаясь в диванную подушку. Спирт больно обжигал, и на глаза наворачивались слезы, но Флоренс безжалостно продолжала свое лечение.

– Тихо-тихо, немного осталось, – шепнул Бастиан, садясь рядом со мной и беря меня за руку. Флоренс удивленно подняла брови, пока они почти не скрылись под ее шляпой, но так ничего и не сказала. Я чувствовала, как Бастиан гладит меня по руке. Так он хотел меня ободрить, показать, что нечего бояться, пока он рядом – но меня это совсем не успокаивало. И я осторожно высвободила руку.

– Так чью кровь я соскабливала с пола своего магазина? – спросила вдруг Флоренс очень спокойным голосом.

Оуэн хмыкнул.

– Вас, кажется, это почти не удивляет? У вас нет никаких вопросов?

Флоренс поджала губы и смяла использованную салфетку.

– Я только что задала вопрос, – отозвалась она, разглядывая его. – Кстати, кто вы вообще такой?

Оуэн нахмурился, а я вздохнула с облегчением – процедура закончилась, хотя бы ненадолго.

– Меня зовут Оуэн Кингсли, – при этом он слегка поклонился. – А вы, надо думать, приемная мать Эбби?

Флоренс кивнула и расправила плечи.

– Совершенно верно. И я полагаю, я имею право наконец-то узнать, что здесь на самом деле происходит, – она посмотрела на меня. – Эбигейл? Ко мне приезжала полиция. Они говорили, что против тебя было составлено обвинение.

– Было? Почему было?

Флоренс состроила странную гримасу.

– Считай, ты вышла сухой из воды, – почти раздраженно пояснила она. – Я сразу поняла, что с этим заявлением что-то не так. Ты якобы вломилась в дом к мистеру Морану вечером. Вместе с двумя братьями Тремблэями, – тут она сурово посмотрела на Бастиана. – При этом все знают, что Даркенхолл в это время уже закрыт. Только этого факта оказалось бы уже достаточно, чтобы опровергнуть все обвинения, – она перевела строгий взгляд на меня. – Но на всякий случай, если бы вдруг полицейским этого было недостаточно, я сказала, что в тот вечер я приехала в Даркенхолл навестить тебя, и мы вместе находились в твоей комнате, так что ты никак не могла ничего украсть в указанное время.

– Ты что, солгала полиции?… – я посмотрела на приемную мать огромными от удивления глазами.

– А ты что, на самом деле обокрала того господина? – неуверенно проговорила она.

– Нет-нет, – поспешила заверить ее я. – Клянусь, я этого не делала.

– А кровь в моем магазине? Откуда она?

Я чувствовала себя ужасно, беспокойно заерзала по дивану, пытаясь устроиться поудобнее, но, как бы я ни садилась, все равно ощущала адскую боль.

– Я хотела тебе все объяснить, но…

Бастиан перебил меня.

– Может, сначала вы нам объясните, почему вдруг Джек Вудс появился в вашем ателье, хотя его все считают мертвым?

Флоренс побледнела.

– Так это была кровь Джека? – спросила она дрожащим голосом, и я резко вскочила. Я вдруг все поняла. Поняла, почему ее голос звучал так взволнованно.

– Кровь Джека?! – в ужасе завопила я. В боку тут же закололо, и я схватилась за него. Нет, долго я сидеть так не могла. – Кровь Джека? – я ошеломленно потрясла головой. – Почему ты спрашиваешь об этом? Ты что, знала, что мой отец на самом деле не мертв?

Флоренс стала еще бледнее, и она дрожащими руками сняла шляпу.

– Эбигейл…

– Я не могу поверить! – Мне опять стало плохо. – Ты все это время знала?..

– Значит, это все-таки не его кровь? – снова переспросила Флоренс.

– Нет, не его, – пришел на помощь Оуэн и, подойдя к окну, оперся на подоконник, так что его тень упала на меня.

Инстинктивно я отстранилась от Флоренс, не спуская при этом с нее глаз. Я чувствовала себя преданной. И это причиняло даже еще больше боли, чем после злополучного падения по нескольким пролетам стеклянной лестницы. Я почувствовала, что Бастиан разглядывает мои плетения. И сама ощущала, что во мне что-то менялось, что меня охватывает тьма. Ощущение счастья сегодняшнего утра исчезло. Любовь к Бастиану – заметно остыла. Я уже сама не знала, что именно я должна чувствовать. Или что я хотела чувствовать.

– Везде одна ложь, – слабо выдавила я. Мне будто сдавило горло. Слезы обжигали мне веки, но я не плакала, с каждым вздохом становилось все больнее.

– Значит, вы знали, что Джек Вудс жив, – продолжал Оуэн.

Флоренс посмотрела на меня извиняющимся взглядом, но я все равно злилась.

– Да, знала, – призналась она, перебирая краешек своей шляпы и гладя красное перо. – Мы случайно встретились два года назад. Я тогда шла мимо Отдела по делам несовершеннолетних и заметила Эбигейл. Какой-то мужчина тащил ее в здание, грубо схватив за запястье, а женщина рядом с ним, должно быть, его жена, громко на нее ругалась. Я сразу узнала Эбби. Моя палатка на рынке стояла рядом с палаткой ее родителей. И, конечно, я уже знала о несчастном случае с ее родителями несколькими годами раньше, знала, что Эбби живет в приемной семье. И уже несколько семей от нее отказались.

– А дальше? – настаивал Оуэн.

Флоренс нервно теребила перо на шляпке.

– Мне было ужасно жаль ее. Стало ясно, что у нее серьезные проблемы. Я продолжала оглядываться на нее через плечо, пока шла дальше, а потом… я случайно врезалась в мужчину на следующем углу улицы. Он появился там будто из ниоткуда, – тут перо скрипнуло, и Флоренс отложила шляпу в сторону. – Этим мужчиной оказался Джек. Он… тоже наблюдал за Отделом по делам несовершеннолетних.

– Он следил за мной? – я оперлась о спинку дивана, чтобы не упасть. – То есть, когда Эриксоны возвращали меня, как сломанный тостер, папа видел это?

Оуэн рассмеялся над моим сравнением, и Бастиан смерил его гневным взглядом.

– Сначала я тоже не могла в это поверить, но так все и было. И в тот день он попросил меня позаботиться о тебе.

– Так это отец попросил тебя забрать меня к себе? – я даже не знала, почему испытывала такую боль. Может быть, потому, что я всегда думала, что Флоренс приняла меня, потому что сама этого хотела. А не потому, что этим она оказала услугу старому знакомому. – Почему он не сделал этого сам? Почему он допустил, чтобы я жила у чужих людей? – закричала я. – У малознакомой женщины, которая случайно продавала шляпы на том же рынке, что и он свои украшения!

Я так крепко сжала кулаки, что ногти впились мне в ладони, оставляя в них следы в виде маленьких полумесяцев.

– Он беспокоился о тебе и твоей безопасности. Он боялся, что за тобой кто-то охотится – и за ним тоже. Вот почему он прятался. И потому я заботилась о тебе.

Каждое ее слово напоминало удар в живот. К горлу поднималась желчь. Я не могла ничего сказать. Просто смотрела на нее. На женщину, которой я доверяла больше, чем кому-либо другому.

– Вы знаете, где сейчас Джек? – невозмутимо продолжал Оуэн свой допрос.

Флоренс опять посмотрела на меня извиняющимся взглядом.

– Не знаю. Но я знаю, как с ним связаться.

Тяжелый всхлип вырвался из моего горла, и я не могла больше сдерживать слезы. Каждая косточка в моем теле болела, каждая мышца судорожно сжималась, и мое сердце каменело, пока я медленно проваливалась в то, что всегда меня защищало. Боль. Темная, насыщенная – и такая знакомая – боль. Я вытесняла прочь все приятные воспоминания о времени, что я проводила с Флоренс, о наших совместных вечерах перед чертежами, о ее коте, с которым я любила валяться на диване. Нет, никакой больше привязанности. Она меня не защитит. Она меня предала. И это было мучительно больно.

– Прости, Эбигейл, – прошептала Флоренс. – Я не хотела тебе лгать.

– Тем не менее ты солгала.

– Эбби, пожалуйста. Я не хотела, чтобы…

Я покачала головой.

– Да мне уже все равно, – сказала я и снова села на диван, даже не удостоив приемную мать взглядом. Все меня предали. И Бастиан, который меня целовал, а потом уверял Оуэна, что любит одну только Скай. И Тристан, который манипулировал моим сердцем. И Флоренс, которая столько лет лгала мне. И, конечно же, мой отец, который меня равнодушно бросил. Ушел и даже не оглянулся.

– Вся моя жизнь – одна сплошная ложь.

Волк в засаде

Маргарет-Мод вся дрожала, когда бежала по длинному больничному коридору. Звонок из клиники очень ее взволновал. В то же время она чувствовала себя сильнее, чем когда-либо за последние дни, потому что наконец-то хоть что-то ощущала. Страх. И горе. Она чувствовала, как эти эмоции питают ее, заполняя пустоту в ее душе.

Мимоходом она поглядывала на номера на дверях, чтобы убедиться, что она идет куда нужно.

– Отделение интенсивной терапии, – бормотала она и шагала дальше. Навстречу вышла медсестра с тележкой, заставленной подносами с завтраком. Она шагнула боком к стене, чтобы пропустить женщину. Потом неуверенными шагами пошла дальше, беспрестанно оглядываясь через плечо.

С тех пор как Бастиан Тремблэй разграбил ее душу, она перестала по-настоящему испытывать страх, поэтому адреналин, который ее сейчас пронизывал, был ей вполне по душе. Она уже думала, что мертва внутри, и от нее осталась лишь пустая оболочка. И совсем никакой опоры. Но звонок показал ей, что это не так. Она все еще что-то чувствовала. Беспокойство за своего давнего друга Константина Кросса. Страх, что он оставит ее одну и тем самым лишит ее всех шансов когда-либо снова увидеть свою сестру. И это вернуло ее к жизни.

В нос ей ударили запахи из больничного кафе, но она почти не обратила на это внимания. Она смотрела на табличку с надписью» Отделение интенсивной терапии«, прикрепленную над двустворчатой стеклянной дверью прямо перед ней.

Два санитара в зеленых халатах катили мимо нее к двери больничную койку, и Маргарет тут же отпрянула с их пути. Затем она протянула руку к качающейся двери и вздохнула. Она зашагала быстрее, боясь, что мужество покинет ее. Коридор заканчивался стойкой и стеклянной панелью в общую палату, где кровати отделялись друг от друга занавесками. Маргарет-Мод поспешила к стойке и обратилась к коротко стриженной медсестре, которая набирала что-то на компьютере.

– Извините, – едва слышно произнесла она и слегка кашлянула, чтобы придать своему голосу больше убедительности. Женщина с короткой стрижкой подняла глаза. – Я ищу Константина Кросса. Мне сказали, что его доставили сюда, – пояснила Маргарет, потирая шрамы на ее предплечье, как она обычно делала, когда нервничала.

– Ах, да, верно… – медсестра махнула рукой своему коллеге. – Эй, Энди, это та самая дама, которую вызывали к мистеру Кроссу, – она сочувственно улыбнулась Маргарет и показала, чтобы она подошла к медбрату по имени Энди. Энди обладал довольно высоким ростом, и, хотя сама Маргарет тоже была высокой, ей приходилось смотреть на него снизу вверх. Табличка с именем на нагрудном кармане халата медбрата находилась на уровне ее глаз.

– Мне сказали, Константин будет здесь, – она собрала все свое мужество и невозмутимо посмотрела сквозь стекло, позволявшее взглянуть на пациентов.

– Да, все верно, – Энди махнул рукой, чтобы она последовала за ним. – Вы, пожалуйста, извините, что мы вам позвонили. У мистера Кросса почти не имелось с собой личных вещей, а в его кошельке нашли только удостоверение личности. Мы не знали, к кому из его родных обратиться. Поскольку в графе «Место жительства» значился школьный комплекс Даркенхолл, мы решили поставить вас в известность.

– Ничего-ничего… все в порядке, – прошептала Маргарет и последовала за Энди в приемную. Здесь каждая койка имела несколько мониторов для мониторинга жизненно важных функций, и от нее пахло дезинфекцией еще сильнее, чем в остальной больнице. Энди отодвинул занавеску, пропуская Маргарет вперед.

– Мистера Кросса госпитализировали с колотым ранением. Ему еще повезло. Мы сообщили в полицию, поскольку подозреваем, что это насильственное преступление.

Маргарет едва осмелилась взглянуть на Константина. Он выглядел бледным как полотно. У изголовья его кровати стояла капельница, откуда ему в вену перетекала какая-то жидкость, а из его носа торчали трубки. Монитор рядом с кроватью показывал его пульс, артериальное давление и насыщенность крови кислородом. Его глаза были полуприкрыты, а губы – такие сухие, что кожа на них потрескалась.

Маргарет сжала кулаки. Потом неуверенно шагнула ближе.

– Можно… Можно с ним поговорить? – спросила она, оглядываясь на Энди.

– Он постепенно приходит в себя, – пояснил он, указывая на простой табурет. – Вы можете остаться ненадолго, но не слишком его утомляйте. Мистер Кросс потерял много крови, ему нужен отдых.

– Конечно, конечно, понимаю, – закивала она и снова потерла свои шрамы. Затем подтянула к себе табурет, металлические ножки которого громко заскрипели по полу. Маргарет поджала губы и быстро села.

Энди чуть прикрыл занавеску, чтобы дать им хоть какое-то уединение, но чтобы при этом его коллега по-прежнему видела индикаторы мониторов. Когда медбрат ушел, Маргарет осторожно наклонилась вперед и схватила руку Константина.

– Константин, – тихо, но настойчиво повторила она. – Слышишь меня?

Хотя его глаза и были полуприкрыты, она заметила, как беспокойно двигались зрачки. Пальцы Константина слегка скрючились.

– Ты слышишь? – повторила она, придвигая табурет чуть ближе к кровати. – Что произошло?

Константин с трудом повернул голову в ее сторону, и Маргарет ласково погладила его по растрепанным волосам.

– Все хорошо, – прошептала она, сжимая его пальцы. – Я здесь, – она почувствовала, как ее забота и привязанность заполняют пустоту внутри нее, и она заплакала с облегчением. Она чувствовала. Она могла чувствовать!.. И не одну только боль. Она также ощущала и надежду. – Только не двигайся, – предупредила она, проводя рукой по белой простыне. – Ладно?

Губы Константина дрогнули. Он судорожно вдохнул, но губы уже так пересохли, что кожа снова потрескалась, и на нижней губе набухла капля крови.

– Джек Вудс, – почти выдохнул он, закрывая глаза от усталости и облизывая губы, так что капля крови растеклась по всей нижней губе. – Кольцо!

Сердце Маргарет бешено заколотилось. Она сильнее сжала его руку и только сейчас заметила, что на его пальце не было кольца души. Может быть, его сняли врачи или санитары?.. Потому что так требовалось? А может быть…

– Кольцо у Вудса, – повторил Константин, и монитор показал, что его пульс заметно участился.

– Тише, пожалуйста, – взмолилась Маргарет, хотя от его слов у нее самой перехватило дыхание. Она оглянулась через плечо, но Энди не было. – Ты уверен? – спросила она и подошла совсем близко к Константину. – Кольцо души сейчас у Джека Вудса? – повторила она его заявление, и Константин слабо кивнул.

– Моран… – он кашлянул, и трубка в его носу слегка соскользнула. Маргарет попыталась вернуть ее на место. – Моран совершенно прав, – вздохнул Кросс и снова в изнеможении закрыл глаза. – Этот Вудс похож на дикого зверя!

Маргарет побледнела. Она начала осторожно гладить шрамы на его запястье.

– Ты хочешь сказать, что он… – она ждала, когда Константин снова откроет глаза. – Он…

Но Константин закатил глаза, крепко прижался головой к изголовью кровати и громко застонал.

– Он не прятался, нет, – выдавил он сквозь сжатые от боли зубы. – Он волк – и все это время он сидел в засаде! Выжидал удобного момента…

Раздался тревожный сигнал, и уже в следующую секунду Энди отдернул занавеску в сторону.

– Я думаю, на сегодня достаточно, – он подошел к системе наблюдения и отключил звуковой сигнал. Затем он потянулся к капельнице и отрегулировал скорость вливания. – Мистеру Кроссу нужен покой, – он хотел добавить, чтобы Маргарет-Мод покинула палату, но это оказалось излишним. Она сама встала и вышла. Почти добравшись до приемной стойки, она снова повернулась к Энди.

– Вот еще что… Скажите, у мистера Кросса было на пальце кольцо, когда его сюда доставили?

Медбрат нахмурился.

– Я ничего об этом не знаю.

Маргарет кивнула, расправила плечи и глубоко вдохнула. Она почувствовала новую силу. Теперь она несла ответственность. И это придавало ее жизни новый смысл. Ужасные воспоминания о том рождественском утре, о пожаре и ее сестре отошли на задний план, и, наконец, она снова смогла ясно мыслить. Ощущение удушья от этих воспоминаний отступило. Она быстро вышла из больницы и села в свою машину. Нужно поскорее сообщить Заку Морану, что они снова пришли туда, откуда начали – и что они не единственные, кто искал кольца.

Волк вышел из засады. И, очевидно, он проголодался.

Маргарет почувствовала себя на удивление живой, когда поднималась в стеклянном лифте на вершину небоскреба Осколок. Да, новости от Константина ее очень оживили. И как ни странно, живости ей придавал и страх, что все ее планы потерпят неудачу. Она нервно потерла ожог на предплечье и твердой походкой вышла из лифта. Она как раз спешила к кабинету Зака Морана, когда его голос заставил ее остановиться.

Что-то в тональности, в которой он разговаривал, ей очень сильно не нравилось. Это напомнило ей о строгости отца, о его жестокости, и она невольно застыла. Она прислонилась к стене рядом с комнатным растением и с дрожью вдохнула. Шрамы на руках горели, как в то страшное рождественское утро, и в ушах звенел отчаянный крик ее умирающей сестры. Ноги Маргарет сами собой подкосились, и она опустилась на корточки. Она видела перед собой лицо отца и уже почти верила, что слышит именно его голос.

– Где же вы прятались? – этот требовательный жесткий голос… – Найти вас оказалось не так-то легко.

Ответа Маргарет не расслышала. Только легкий шорох. Она прижала ладони к вискам, пытаясь успокоиться. У нее чуть не кружилась голова, когда воспоминания наполняли ее душу черной болью. Тем не менее хоть это причиняло боль, это же помогало ей исцелиться. И она это знала. Поэтому она подавила свой страх и прислушалась.

– …к заключению, что у нас общие цели, Джек! – голос Морана уже не казался таким пугающим, а звучал скорее деловито. Маргарет не помнила, чтобы голос отца когда-либо звучал вот так же деловито. Он был импульсивным, жестоким и гневным. Она открыла глаза, и воспоминания растворились. Нет, это не ее отец, который говорил там, в кабинете. Это ее друг, Зак Моран. Она разжала свои скрючившиеся пальцы и выдохнула с облегчением.

– Вам не помешает иметь со мной дело, Джек, – пообещал Моран, и Маргарет медленно перевела дыхание. Она радовалась, что густые зеленые листья растения не дали Заку увидеть ее припадок. Однако даже сейчас, когда она снова взяла себя в руки, то по-прежнему скрывалась за этой зеленью. Ей нужно было посидеть еще пару секунд. Отдышаться. К тому же не хотелось создавать впечатление, что она подслушивала.

Она замерла и съежилась, когда услышала приближающиеся шаги, и выглянула из-за ветвей.

Зак стоял лицом к ней. Человек, с которым он разговаривал, стоял к ней спиной. Но держался он так, словно у него болели ребра, и его ловили двое телохранителей Морана.

– Рад, что мы договорились, Джек, – сказал Моран и подал человеку руку. Тот встряхнул ее, словно они действительно заключили соглашение. При этом от Маргарет не ускользнуло кольцо, которое незнакомец носил на пальце. Она испуганно выдохнула и прижала руку ко рту. Ее пульс учащался, и колени снова начали дрожать. Она не верила своим глазам, но в то же время знала, что везде узнает эту драгоценность. Кольцо души.

– Вот он, волк, – пронеслось в ее мыслях, и мурашки побежали по ее спине.

– Я все доставлю – но только при соответствующей оплате, – предупредил мужчина.

Уголки рта Морана слегка приподнялись.

– Когда мы получим, что хотим, то весь мир будет принадлежать нам. И все, что за его пределами, тоже.

Незнакомец кивнул.

– Естественно. Я не собираюсь довольствоваться меньшим.

Предательство

– Что вы знаете о Джеке Вудсе? – спросил Оуэн мою приемную мать, как будто ему было совершенно все равно, насколько дерьмово я себя чувствую. Все откровения Флоренс причиняли дикую боль. Каждое ее слово походило на удар ножа. Прямо в сердце.

Но Флоренс, похоже, тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Она опустила голову и уставилась на свои руки.

– Джек сказал мне, что несчастный случай, в результате которого погибла его жена, вовсе не являлся таковым. Говорил, что есть люди, которые охотятся за ним, потому что у него есть кое-что бесценное.

– Интересно, что же это? – спросил Оуэн, потирая подбородок.

– Может, речь о его таланте? – предположил Бастиан, глядя на меня. – Ведь твой отец, наверное, единственный, кто мог бы работать с виталинариумом.

Флоренс нахмурилась.

– Нет-нет, звучало так, что охота ведется не за ним самим, а за неким предметом, который он прячет. Я всегда думала, что это какое-нибудь дорогое украшение. Ведь он был ювелиром и… Да, я, кажется, сейчас припоминаю, что он тогда говорил что-то… об амулете, – Флоренс поправила волосы. – Но я не очень уверена. Прошло уже столько лет, – она пожала плечами.

Я заметила, как Оуэн быстро переглянулся с Бастианом. И я поняла, о чем он думает. Он мог бы узнать все более точно, если бы проник в воспоминания Флоренс. Я энергично помотала головой, давая понять, что такой расклад меня не устраивает. Возможно, я и злилась на Флоренс, но все же никогда бы не позволила Оуэну приблизиться к ней.

В воздухе повисло напряжение. Оуэн смотрел на меня так, словно хотел сказать, что не собирается спрашивать у меня разрешения. В то же время он, казалось, заметил, как на мне отразилось то, что я чувствовала глубоко внутри: та странная сила снова начинала постепенно проявляться. Чувство полного контроля.

Бастиан чертыхнулся, взглянув на мои плетения.

– Эбби, только спокойно, ладно? – попросил он и, поднявшись на ноги, кивком велел Оуэну следовать за ним в зал.

– Хочешь что-то сказать? – холодно спросил Оуэн, но тем не менее пошел следом за ним.

– Да, хочу, – чуть слышно согласился Бастиан.

– Отлично. Мне тоже есть чем поделиться, – пробормотал Оуэн, выходя из комнаты.

Я вздохнула с облегчением. Бастиан смог бы его убедить, что не имеет права снова использовать свою силу на том, кем я дорожила. А Флоренс была мне дорога. Хотя меня и злило, что она так потерянно на меня сейчас смотрела.

– Эбигейл, – виновато прошептала она. – Я знаю, что для тебя это все, должно быть, шок, но поверь, мне тоже нелегко, – она приложила руку к сердцу. – Я не понимаю, что здесь творится, и я очень боюсь за тебя. Твой отец прислал мне сообщение. Он сказал, чтобы я привезла тебя домой.

– Нет у меня дома!

Флоренс, казалось, слегка смутилась.

– Он хочет, чтобы я привезла тебя в ваш старый дом. Он считает, что там тебе сейчас будет безопаснее, чем у меня.

– Я не могу просто уйти отсюда, – я повернулась к двери, чтобы видеть Бастиана. – Что-то идет не так, ты права, и в этом виноват в том числе и мой отец. У него были годы, чтобы подать весточку. Он же не думает, что я вот так сразу все забуду.

– Он говорит, что обязательно должен тебя увидеть, – Флоренс теребила свое пальто.

– Должен увидеть? Ха, так он же меня видел. У тебя в магазине. Только почему-то сразу же бросил меня. Ты вообще можешь представить, как я себя чувствовала после этого?

Флоренс казалась смущенной.

– Об этом я ничего не знала. И я не понимаю даже половины того, что сейчас происходит, но я люблю тебя достаточно, чтобы быть уверенной, что ты мне обязательно расскажешь, если у тебя будут неприятности.

Флоренс хотела взять меня за руку, но я отдернула ее. Я не могла смотреть ей в глаза, настолько была зла и разочарована. И к тому же я уже сама себе не доверяла. Я потеряла большую часть души, моим сердцем нагло манипулировали, и единственное, на что я могла сейчас положиться, – это мои воспоминания. И они говорили мне, что Флоренс любит меня. Или она просто хорошая актриса.

Я потерла лицо. Во что мне верить? Что мне делать? Как дальше жить?

– Эбигейл, пожалуйста, – прошептала Флоренс, глядя на меня печальными глазами. – Я просто хочу помочь тебе. Скажи мне, что здесь происходит.

Я хотела бы довериться ей. Хотела обнять ее, прижаться крепко-крепко, а потом пойти с ней домой. К коту. А дома сесть и начать рисовать. Я хотела просто оставить Даркенхолл, Тремблэев и моего отца, забыть о них всех и жить нормальной жизнью. Неужели я так многого просила? Жить обычной жизнью, как у всех? Чтобы у меня были родители, которые обо мне заботятся, чтобы я не боялась целоваться с парнями, чтобы никто не манипулировал моими чувствами…

Я посмотрела через дверь в зал, где Бастиан с Оуэном, кажется, так пока и не договорились.

– Она никогда не согласится на это! – услышала я голос Бастиана.

– Мне все равно. Мне и не нужно ее согласие. Я сделаю то, что должен. А эта женщина слишком много знает.

– Ты не можешь стереть жизнь Эбби из ее памяти, – энергично возразил Бастиан.

Я подошла ближе к двери и прислушалась.

– Я же не идиот, Бастиан! Я знаю, что делаю! Я заберу у шляпницы только те воспоминания, которые могут стать для нас опасными. А что там с ней дальше будет, не так важно, – Оуэн неодобрительно покачал головой. – А вот что меня по-настоящему беспокоит, так это твоя готовность рискнуть всем и вся ради пары поцелуев! Ради поцелуев, о которых Эбби уже и не вспомнит, когда это закончится.

Бастиан стиснул зубы, так что я даже через замочную скважину видела, как напряглась его челюсть. Его голос стал тихим и угрожающим.

– Нет, Эбби ты не тронешь, Оуэн, – предупредил он хранителя Кольца воспоминаний, но тот, казалось, совсем не испугался его угроз.

– Я сделаю то, что должен. С ними обеими.

– Ты оставишь Эбби в покое!

Оуэн выдержал взгляд Бастиана.

– Ты же знаешь, что у меня нет выбора, Бастиан. Некогда думать о твоих чувствах.

Бастиан выругался и вцепился в свои волосы. Я оглянулась через плечо: Флоренс по-прежнему неуверенно, даже со страхом, смотрела на меня. Она была в замешательстве – и я отлично это понимала.

– Ты знаешь, что другого способа вернуться к нормальной жизни не будет, – настойчиво объяснил Оуэн Бастиану, положив тому руку на плечо.

– Но я люблю ее, – проговорил Бастиан, и у меня перехватило дыхание. Я ждала, что сейчас мое сердце начнет биться сильнее, но я почему-то даже не радовалась. – И я не могу позволить тебе стереть ее воспоминания, потому что я люблю ее.

Оуэн сжал губы и сжал плечо Бастиана.

– Ты думаешь, я этого не вижу? – сочувственно спросил он. – Но сколько ее прежних чувств осталось в ней сейчас? Тристан хорошо постарался, чтобы вычеркнуть тебя из ее сердца. Ее плетения уже не те, что были утром.

Бастиан сжал кулаки.

– Эбби почувствует, что реально! Обязательно почувствует, – энергично возразил он.

– Сомневаюсь… После того, что сделал Тристан, – грустно прошептал Оуэн, и голос его звучал мягче, чем обычно. – Послушай… Она молода. А у твоего брата есть определенный шарм. Ты же понятия не имеешь, какие чувства он посеял в ее сердце. Но ты сможешь снова бороться за ее любовь, если только я немного скорректирую ее воспоминания о недавних событиях, – настаивал Оуэн, надавливая Бастиану на плечо. – В глубине души ты сам знаешь, что это единственно верный способ. Там, в комнате, две женщины, которые слишком много знают. Позволь мне сделать свою работу, тогда все будет хорошо.

Я затаила дыхание. Дверной косяк под моими пальцами показался глыбой льда, и по спине пробежал холодок. Во рту я почувствовала металлический привкус крови – похоже, очень сильно укусила себя за щеку. На мгновение мне показалось, что Бастиан видит меня так же, как я вижу его. И я видела, как он покачал головой, видела, как он моргнул, и, хотя он понизил голос, я смогла прочесть по губам, что он сказал.

– Делай, что считаешь нужным, – с этими словами он отвернулся, и я отпрянула от двери.

«Делай, что считаешь нужным», – пульсировало у меня в висках. Я не могла поверить, что он это сказал. Это было похоже на пощечину. Как в тот момент в Уэймуте, когда он набросился на меня, чтобы забрать частичку моей души. Я тяжело сглотнула, пытаясь сдержать слезы. Но нет, это, конечно же, не могло разбить мне сердце. Если верить Оуэну.

Я развернулась на пятках, затем снова заглянула в зал через замочную скважину и увидела, как два хранителя колец подошли ближе, как будто ничего и не произошло. Посмотрела на Флоренс, которая щенячьим взглядом пыталась заставить меня простить ее.

Что мне делать? Что сказать, когда эти двое зайдут? Где кончалась вся эта ложь? Предательство?

Я уже готовилась к драке, когда Оуэн вернулся в гостиную. Он фальшиво улыбнулся, и эта улыбка испугала меня. Я судорожно вдохнула. Но прежде чем я успела хоть что-то сказать или сделать, чтобы как-то защитить Флоренс от него, что-то ворвалось в комнату через тень. Это неожиданное прибытие сопровождалось сумасшедшим, нечеловеческим криком. Это оказалась Скай Каерхей.

Хотя я в свете последних событий теперь почти всегда рассчитывала, что из любой тени может кто-то появиться, я испугалась, а Флоренс от неожиданности чуть не сползла с дивана.

Оуэн попытался преградить Скай дорогу, когда та с визгом бросилась на меня.

– Скай, нет! – закричал Бастиан и, прыгнув в тень, оказался между мной и Скай. Он перехватил ее и оттащил в другой конец комнаты. Она перестала кричать и шумно перевела дух.

– Помоги мне, Бастиан, – умоляюще прошептала она, и фиолетовые полосы захлестнули ее кожу. – Пожалуйста, помоги.

– Что ты вообще здесь делаешь? – в ужасе спросил он, обнимая ее за плечи. – Где твои сестры?

– Я сбежала, – быстро проговорила она. – Немного заблудилась в тенях! Они такие холодные! И темные! Но такие прекрасные, Бастиан!.. Такие же красивые, как бабочки, ты согласен?

Бастиан мягко потряс ее за плечи.

– Ох, Скай, – строго проговорил он, – это же очень опасно!..

Она кивнула.

– Я тебя искала. Мое кольцо пропало. Я спустилась к световому бункеру. Там дверь нараспашку. Свет – он все еще там. Такой яркий. Вот почему я ушла в тень. Потому что мне было больно. У меня все болит. Я умру без своего кольца! – ее голос сорвался, и она снова потянулась к тени, но Бастиан удержал ее.

– Ты только успокойся, – заклинал он ее. – Скай, пожалуйста, успокойся!

Лиловые полосы на ее коже стали похожи на пламя, которое, казалось, сжигало ее изнутри, и это зрелище пугало не только меня. Флоренс тоже в панике уставилась на нее.

Оуэн грубо выругался. Затем он оказался рядом с Флоренс и прижал руки к шее моей приемной матери. Ее испуганный крик застыл на ее губах, когда она, под воздействием силы Оуэна, медленно опустилась на диван.

– Бардак, невозможно работать! – раздраженно фыркнул он. На его руках проступили синие полосы и начали переползать на Флоренс.

– Не надо, – хотела протестующе крикнуть я, но пронзительный визг Скай заглушил бы мой голос.

– Уходи! – крикнул мне Бастиан, стараясь заслонить меня своим телом от Скай. – Не знаю, как долго Скай блуждала по теням, но она практически на пределе. Ей срочно нужны сердечные плетения, она теряет контроль, – хрипел он.

Я дрожала. Едва могла пошевелиться. Нет, это уж явно было слишком. Скай и Бастиан, Оуэн и Флоренс. Я качнулась назад, задев диван, с него тут же соскользнули на пол стеклянные осколки, и в них отразился солнечный свет. Все осколки пропитались моей кровью. Будто груда осколков моей жизни. Не слишком обращая внимания на золотые полосы, которые начали проступать на моей коже, я выскользнула из виллы, покинула школьный двор Даркенхолла и побежала прочь.

Я не знала, куда идти – и все же догадывалась, куда меня тянет. Чувствовала.

Дома

Стоял уже вечер, когда я вышла из автобуса в Нортфлите. Лондон остался далеко на западе. Хорошо было находиться далеко от города, а именно – от Даркенхолла, и в то же время на душе словно кошки скребли, ведь я все оставила позади. Все…

Я ничем не могла помочь Флоренс. Никак не могла помешать Оуэну сделать то, что он считал нужным. Теперь мне приходилось уповать на то, что у Флоренс останется достаточно воспоминаний, чтобы мы и дальше жили вместе. Потому что я хотела остаться с Флоренс, теперь это стало мне совершенно ясно. Хотя всего пару недель назад я внушала себе, что мне вообще никто не нужен, и я со всеми проблемами справлюсь сама.

Только вот я больше не хотела просто разобраться. Я хотела, наконец, выстроить нормальные отношения с окружающими меня людьми. Хотела, чтобы близость и любовь не казались просто пустым звуком. Эсме и Жасмин убедили меня, что я достойна любви. Я хотела таких отношений. Больше любви. Вот Флоренс же меня любила. Хоть я никогда по-настоящему не открывалась своей приемной матери, и все же она никогда меня не отталкивала.

Но она мне лгала. Все время.

Я пнула ногой камешек с тротуара на шоссе и глубоко вдохнула. В окнах маленьких, плотно стоящих таунхаусов зажглись огни, и тут и там виднелись семьи, сидящие вместе за столом. Мне нравилось ужинать с Флоренс. И кот, мурлыкая, терся о наши ноги. Колбаску выпрашивал. Теперь я невольно задавалась вопросом – а не было ли это все фальшивым?.. Существовала ли вообще привязанность, которую я, как мне казалось, чувствовала? Или Флоренс все это время просто выполняла просьбу моего отца? Я пыталась найти ответ на этот вопрос в своем сердце, но не знала, могу ли я вообще сейчас доверять голосу своего сердца.

Уличный фонарь, мимо которого я проходила, неожиданно погас, и в разреженном свете замелькали странные тени. Я вся продрогла, но вместо того, чтобы ускориться, я, наоборот, замедлялась. Идти становилось все тяжелее. Не из-за страха того, что ждет меня в конце, но и из-за того, что я не могла забыть свой последний визит в Нортфлит.

Тогда я приходила сюда с Бастианом. Той ночью я окончательно влюбилась в него. В таинственного парня с голубыми глазами, обладающего мистическими способностями. В моей памяти это чувство было живым. Я все еще ощущала тепло его кожи, помнила, как он колебался, потому что он хотел подойти ближе, а бушующая ярость в нем не давала этого сделать. Я чувствовала нежность в каждом его взгляде, ласку в каждом его прикосновении, и я точно знала, что это любовь. А сейчас я закрывала глаза и пыталась найти это чувство глубоко в своей душе, но все напрасно. Хотя я ведь еще прошлой ночью испытывала это самое чувство.

Перед глазами все еще стояла эта картина: Бастиан со Скай, он закрывал меня от нее. Он, конечно, переживал за меня, переживал, что Скай мне случайно навредит, и хотя даже тогда я узнавала ласку в его взгляде, но меня это ничуть не тронуло. Я ничего не чувствовала.

Интересно, я вообще могла еще хоть что-то воспринимать? Или все мои чувства уже умерли? Неужели Тристан действительно отнял у меня то драгоценное сокровище, которое я так тщательно оберегала в своем сердце? Маленький кусочек любви, который я так долго и тщетно искала? Я до боли закусила губу. Грудь ныла, и я с дрожью вдохнула. Тристан. Я смахнула слезу и пошла дальше.

– Тристан, – прохрипела я, и мое сердце забилось сильнее. Я скучала по нему. Скучала по его улыбке, которая всегда меня ободряла. Я скучала по нему, хоть и ненавидела его за то, что он со мной сделал. И это казалось хуже всего. Мой мир перевернулся – я это понимала. Мои чувства были ложными, но такими сильными, что даже стало страшно. – Тристан, – снова прошептала я и поднесла ладонь ко рту. Кажется, я все еще чувствовала его поцелуй. Я все еще чувствовала любовь, которую видела в его плетениях.

Когда я снова опустила руку, то заметила золотые блестки на своей коже. Я знала, что ничего из того, что чувствовала, не было реальным, даже если это так ощущалось. И я знала, что золото помогло мне вернуть контроль. Может быть, оно и защитит меня. Направит меня, куда нужно. Поможет мне понять и пережить все это.

Я сжала кулаки, стараясь прогнать ощущение прикосновения Тристана с кончиков пальцев. Эти чувства нереальны. Или все же?

Я остановилась перед самым старым домом на улице и расправила плечи. Грязная желтоватая штукатурка местами уже отслаивалась. Входную дверь всю разрисовали граффити. Из заросшей сорняками клумбы в мою сторону тянулся чертополох.

Колени дрожали, когда я шагнула к входной двери. Золото пульсировало под моей кожей, и дверь открылась еще до того, как я до нее добралась. Картинки заплясали у меня перед глазами, и я потерла виски.

– Папочка, ты волшебник! – звенело в моих воспоминаниях, и по коже пробежали мурашки. – Как же ты это сделал?

– Такой вот фокус, Эбби. Однажды ты тоже ему научишься. Я обещаю.

Сердце бешено колотилось, но я старалась не обращать на это внимания, как старалась не обращать внимания и на силу внутри меня, рвущуюся наружу. Я знала, что она у меня есть. И пришла сюда, чтобы узнать о ней больше.

В узком коридоре царила темнота. Я осторожно пошла вперед. Цветы на обоях выцветали, и от двери к двери тянулись длинные тени.

– Папа? – я не слышала собственного голоса, так сильно колотилось мое сердце. – Папа, – повторила я чуть громче и нерешительно шагнула вперед. – Ты тут?

Мне вдруг стало очень страшно. Я не могла вдохнуть, будто меня приковали цепями. И эти цепи сжимали мою грудь, удерживая то, что грозило разбиться на куски. Остатки доверия.

Что, если меня никто не ждал? Что, если его здесь не было? Как я могла так запросто поверить в то, что он сказал Флоренс? Он столько лет лгал мне. Я ведь верила, что осталась на свете одна-одинешенька. Круглая сиротка. Он просто перерезал связь между нами – потому что боялся подставить меня под удар, как полагала Флоренс. И все-таки. Это причиняло мне боль. Я понятия не имела, существовало ли вообще когда-нибудь…

– Привет, художница, – звук этих слов пробил защитную стену, которой я окружила свое сердце. Боль, надежда, облегчение и любовь вырвались из меня, так что у меня перехватило дыхание. Я мучительно задыхалась, когда горе, одиночество и потерянность последних лет взрывались в моей душе.

– Папа, – тихо выдавила я и повернулась, как в замедленной съемке. Слезы застилали мне глаза, и все же яснее и четче я еще никогда не видела. Лицо моего отца. Он протянул руки мне навстречу, и я несмело шагнула к нему.

– Эбби, – его голос тоже звучал озабоченно. – Боже, Эбби!

Цепи, удерживавшие меня, разлетелись, и боль усилилась. Я, рыдая, бросилась в объятия отца. Не могла я больше притворяться сильной. Я так долго оставалась одна. Всеми покинутая, никем не любимая. Я сбилась с дороги после несчастного случая родителей и с тех пор не могла вернуться к прежней жизни. Только сейчас, когда руки отца обвили меня, я почувствовала, что все закончилось. Я нашла дорогу обратно. Я спаслась.

У меня накопилась тысяча вопросов, и я нуждалась в ответах, но теперь имели значение только биение сердца в его груди, к которой я прижималась щекой, и тихие слова сожаления, которые папа шептал мне на ухо, в то время как я плакала навзрыд, заливая слезами его рубашку.

Я не знала, долго ли мы вот так стояли. Долго ли я плакала. Не знала, как долго я вдыхала папин запах и прислушивалась к его утешительному голосу. Но уже наступила ночь, когда мы, наконец, сели за стол на кухне, по-прежнему держась за руки. Огни в окнах соседних домов погасли, и мы тоже сидели в темноте, поскольку электричества у нас мало, следовало экономить. И вот тогда я снова задумалась над тем, что мне все-таки нужны ответы. Объяснения.

– Я так рад, что ты здесь, – повторил папа то, что уже не раз говорил раньше. Он сжал мои руки и посмотрел на меня. – Ты стала такой взрослой и… такой красивой.

Я посмотрела на него.

– Да, я уже стала совсем взрослой, потому что мы давно не виделись, папа, – я не смогла сдержать упрека.

– Мне очень жаль, но другого выхода не оставалось, – грустно прошептал папа. – Поверь, мне было очень нелегко тебя покидать, Эбби.

Мое горло горело, но я решила, что больше не заплачу.

– Мне, знаешь ли, тоже пришлось несладко. Я была одна.

Папа виновато кивнул.

– Прости. Я правда не хотел всего этого. У меня не было другого выбора, потому что мне следовало тебя защитить.

– Но от чего? От чего именно ты пытался меня защитить? Я всего этого не понимаю! – Я резко встала, опрокидывая стул. – Так себе защита, если честно. Отправить ребенка в приемную семью… Меня никогда не покидало ощущение, что, несмотря на то, что я жила в семье, я все равно осталась одна на белом свете.

– Ты злишься. Я понимаю.

– Я злюсь? – я пренебрежительно фыркнула. – Я не злюсь. Я просто устала, папа! И я не понимаю! Не понимаю, что такое должно произойти, чтобы отец бросил собственного ребенка! Сразу же после того, как мать ребенка вытащили из реки уже мертвой! – не заплакать все же не получилось, и по щекам опять покатились слезы. Я наклонилась вперед и теперь смотрела отцу прямо в глаза. – Я думала, ты умер!

– Эбби, – он обхватил мои запястья и притянул меня ближе. – Эбби, моя маленькая. Я всегда находился рядом. Наблюдал, как ты росла. Ты никогда не была одна, – попытался он утешить меня, но его слова только ухудшили ситуацию.

– Тебя со мной не было! Говоришь, наблюдал, как я росла? Следил за мной? Откуда-то со стороны? – я отстранилась от него. – А почему тогда ни разу не появился? Не объяснил, что происходит? – я прикусила нижнюю губу, чтобы хоть немного унять ее дрожь. – Ты хоть знаешь, какой одинокой я себя чувствовала? Что мне пришлось пережить? Как сильно я мечтала попасть в любящую семью, плача по ночам в подушку? – Я ударила ладонью по столу, и на моей коже тут же вспыхнули блестящие золотые полосы.

– Эбби! – глаза Джека стали большими, и он медленно отодвинул стул, чтобы встать. – Ты все-таки унаследовала это! – удивился он и подошел ко мне. Положил руки мне на плечи и широко улыбнулся. – Доченька моя, – обрадовался он.

– Тебя не пугает то, что ты видишь? – неуверенно проговорила я и посмотрела на золотые нити, овивающие мои пальцы. Потом снова перевела взгляд на отца.

– Пугает. Самую малость, – он коснулся моей кожи и провел пальцем вдоль золотой дорожки. – Я наблюдал за тобой. Все ждал, когда же я увижу это. Но ничего не проявлялось. Все эти годы ничего не проявлялось. Я уж подумал, что ты не унаследуешь наш дар.

Значит, папа что-то знает о плетениях. Осознание этого факта отодвинуло на задний план мою боль от тяжелого детства. Чего же он ждал? Я-то думала, он сам не понимал, что здесь творилось. А кольцо души украл у Кросса просто потому, что оно показалось ему красивым. Но нет, обо всем знал.

Я поджала губы и кашлянула. Судя по тому, что мы с Тристаном подслушали в шляпном магазине – и тому, что Оуэн узнал из воспоминаний Тристана, – папа и Кросс были знакомы. Я вспомнила о ножницах в груди мистера Кросса и содрогнулась от ужаса. Все это не вязалось с образом моего родного отца.

– Получается, ты знаешь, что со мной? – растерянно спросила я, отстраняясь от его прикосновения. Мой пульс ускорился, и шею начало покалывать. В какой-то момент темнота показалась мне чересчур темной. Я нуждалась в ответах. – Так что же со мной происходит? – спросила я, поднимая свои все еще мерцающие золотом руки. – Ты знаешь, что это такое?

Папа кивнул. Он достал из кухонного шкафа стакан и вытер с него пыль краем своей рубашки. Потом подставил его под кран, но вода из него не хлынула.

– Вода отключена, – заключил он, отставляя стакан в сторону.

– Папа, – нетерпеливо перебила я. – Объясни, пожалуйста, что это на моей коже. Это плетения? Ты же знаешь, что такое плетения? А если знаешь – то откуда? Как ты с этим связан? Но главное – как я с этим связана?

Джек вздохнул, не глядя на меня.

– А ты все еще рисуешь?

– Что?

– Я спросил – ты все еще рисуешь?

– Не меняй, пожалуйста, тему!

Джек снова вздохнул.

– Я и не меняю.

Я зажгла свет, полезла в карман брюк и вытащила нож.

– Ты же на самом деле говоришь об этом? Хотел узнать, со мной ли твой подарок? – я подняла его, и папа застыл. – Бастиан говорит, что это не обычный нож, – продолжал я. – Но ты и сам это знаешь, не так ли? Ты должен знать, ты же сам его изготовил?

Он кивнул.

– Так! Тогда расскажи мне сейчас, что здесь происходит. Все с самого начала. Я хочу, наконец, знать все!

– Да, полагаю, ты имеешь на это право, – тихо согласился мой отец и вернулся за стол с поникшей головой. – Ты тоже сядь, тогда я тебе все расскажу.

Но садиться не хотелось. Я только подняла с пола опрокинутый стул и поставила одну ногу на сиденье. Нож в моем кулаке придавал мне уверенности, и я крепче сжала рукоятку.

– Итак, папа, начинай, – требовательно сказала я, потому что чем дольше он смотрел на меня, тем больше я чувствовала себя преданной им. Объятие уже не имело никакого значения. Я не чувствовала, что он меня любит. Не чувствовала, что он сделает все, чтобы быть со мной. Он этого и не делал. И я хотела наконец выяснить причины. – Почему ты меня бросил? При чем тут этот нож? А мои плетения? Что ты о них знаешь? И зачем ты вонзил чертовы ножницы в грудь мистеру Кроссу? Он чуть не умер!

Он тяжело вздохнул, и я еще больше рассердилась. Почему нельзя просто рассказать всю историю от начала до конца?

– Я напал на этого человека, потому что хотел убить его, – его ответ прозвучал так спокойно, что я на миг подумала, что ослышалась.

– Ты хотел убить его?

Папин взгляд встретился с моим.

– Да, потому что он виновен в смерти твоей матери. Он и его приспешники хотели заставить меня кое-что сделать для них – а я отказался. Тогда он подстроил аварию, чтобы потом давить на меня. Вот почему мне следовало тебя покинуть. Чтобы и ты не стала игрушкой в их руках. Твоя безопасность была для меня на первом месте.

– И чего же Кросс хотел от тебя?

Джек горько рассмеялся.

– Он хотел, чтобы я кое-что выковал для него.

– Виталинариум, – подсказала я, и папа кивнул. – Расскажи мне, что ты об этом знаешь.

Он потер лоб.

– А что ты об этом знаешь? – задал он встречный вопрос.

Золотая оправа

Он выжидающе смотрел на меня, и что-то во мне, видимо, какая-то часть моего детского я, хотело оправдать его ожидания.

– Я знаю о существовании Амулета смерти, знаю о священнике, который с помощью этого амулета из виталинариума вернул мертвых в мир живых, – начала я. – Я знаю о кузнеце – нашем предке, который выковал из виталинариума три кольца, чтобы не допустить повторное открытие Врат света. Я знаю о кольцах и о людях, которые их сейчас носят, – я посмотрела на него немного испуганно. – И я знаю, что одно из колец сейчас у тебя… – я медленно разжала кулак и положила нож на стол. – Но я не знаю, как с этим связан мой нож. Но он точно как-то с этим связан. Он смог пробудить плетения Бастиана, в нем точно есть какая-то сила, только о ней ничего не знают даже хранители колец. Но ты-то знаешь?

Отец улыбнулся.

– Ты права. Нож и вправду особенный. Я дал его тебе, потому что те люди никогда бы не стали искать его у маленького ребенка – если бы они вообще когда-нибудь выяснили, что для их замысла им не хватает чего-то существенного, – он скрестил руки на груди и откинулся назад. – Когда наш далекий предок разделял виталинариум священника, ему сперва нужно было извлечь этот мощный металл из блестящей оправы. Как раз на оправу никто больше не обращал внимания. Все решили, металл якобы бесполезен, – папа кивнул на мой нож. – Они оставили его кузнецу в качестве оплаты за услуги, не подозревая, что тем самым они передали ему и его потомкам контроль над всей мощью виталинариума. Так что основная власть сосредоточилась именно в руках нашей семьи.

– Что ты имеешь в виду?

Папа тихо рассмеялся.

– Наш предок разделил виталинариум и перековал его в три кольца. Вскоре у носителей колец пробудилось какое-то желание.

– Ярость, – пробормотала я, потирая мурашки с рук. – Это… чем-то похоже на голод, – пояснила я.

– Хорошо, пусть так, – согласился со мной папа. Впрочем, я-то точно знала, что это правда. Я помнила, что случилось с Бастианом. Когда он был на пределе и в итоге поддался ярости в узком сводчатом подвале поместья Каерхеев и набросился на меня, будто дикий зверь, чтобы только унять в себе голод. Потом подумала о Тристане, который целовал девушек всякий раз, когда чувствовал приступ этой ярости. Моя рука машинально скользнула к моим губам. Поцелуи братьев Тремблэев… я все еще ощущала их.

– Хранители колец понятия не имели, что именно оправа амулета держала под контролем силу виталинариума. Они не знают, что оправа – ключ ко всему.

У меня закружилась голова. Я вдруг вспомнила:

Бастиан бросился на меня. Я чувствовала его голод. Потом услышала свой собственный крик, который остановил его. Его ярость сама собой растворилась под моей властью, и я силой мысли захлопнула врата своей души. «Ключ ко всему!» – гремело у меня в голове, и я перевела дыхание. – «Ключ ко всему!»

Затем перед глазами встал образ отца. Он держал меня за руку и приложил указательный палец к губам.

– Сейчас я покажу тебе фокус, Эбби, – шепнул он, опускаясь на корточки рядом со мной. – И этот фокус будет нашей маленькой тайной, договорились? – его глаза странно поблескивали.

– Папочка, ты волшебник! – услышала я свой собственный удивленный голос, потому что наша входная дверь распахнулась еще до того, как отец ее коснулся. Он только-только руку к ней протянул.

– Такой вот фокус, Эбби. Однажды ты тоже ему научишься. Я обещаю.

– Я – ключ! – взвизгнула я, снова хватая нож.

Папа кивнул.

– В наших генах мы носим ключ к самим Вратам света, Эбби… – он закрыл глаза, и, когда вскоре открыл их снова, его глазное яблоко покрылось золотыми полосами.

Я недоверчиво уставилась на него.

– Что это значит? – пробормотала я.

– Без нас никто не сможет открыть Врата света, Эбби. Потому что мощь виталинариума не обуздать. Своей жадностью она может уничтожить самих хранителей колец. Только металл из твоего ножа может в полной мере контролировать эту жадность.

– Ярость, – поправила я его. – Хранители колец называют это яростью.

Он слегка наклонил голову.

– Называй это как хочешь, Эбби. Но только через оправу получится настоящий ключ. Оправа дает нам способность открывать каждую дверь и забирать то, что мы хотим. Возможно, внутри нас тоже своего рода ярость – она заставляет нас забирать себе то, что должно оставаться закрытым.

Я прикусила губу. Я снова вспомнила. Во мне всегда жило именно такое чувство, когда я что-то крала. Каждый раз, когда моя рука скользила в чужой карман, когда я взламывала дверь или вскрывала замок, то чувствовала именно это. Так что же получается? Это мое наследство – быть воровкой? Мне было на роду написано забирать все, что мне хотелось?

Папа снова тронул меня за руку, и золотые полосы нежно скользнули с его кожи на мою.

– Мы – ключ, Эбби. И если люди Кросса узнают об этом, они будут давить на тебя так же, как и на меня когда-то. Мы нужны им, чтобы они достигли своей цели. Если мы откажемся, они найдут, чем шантажировать нас. Вот почему я оставил тебя. Но сможешь ли ты сделать то же самое? Оставить тех, кого ты любишь? – он заправил прядь мне за ухо и ободряюще посмотрел на меня.

Я подумал о Флоренс. Могла ли я оставить ее? А если она была в опасности?

– Не бойся, Эбби. Теперь я здесь, чтобы защитить тебя. Никто нам больше ничего не сделает, – он коснулся моей щеки, и я невольно прижалась к его теплой ладони. – Мы должны уничтожить эти кольца. Только тогда мы все сможем вернуться к нормальной жизни, – он тяжело вздохнул, и его глаза увлажнились. – Только тогда мы сможем снова стать семьей. Только тогда те, кого мы любим, будут в безопасности.

Мое горло сжалось. Я так хотела семью. Ничего так сильно не хотела, как того, что он только что описал, – нормальной жизни. Людей, которые бы любили меня, отца, который всегда находился бы рядом со мной, и безболезненное будущее. Мне так этого хотелось, что я прильнула к нему и уткнулась лбом в его плечо. Я обвила его руками за шею и так захотела снова стать пятилетней, когда ни в чем не нуждаешься, кроме отцовской ласки.

– Мы должны уничтожить кольца, Эбби, – прошептал он мне на ухо, успокаивающе гладя меня по спине. – Должны вставить виталинариум обратно в оправу и положить конец этому кошмару.

Я всхлипнула и вытерла мокрые от слез глаза.

– Положить конец? – переспросила я, глядя на него снизу вверх.

Он обнял меня за плечи и кивнул.

– То, что здесь сейчас творится, это против природы. Было большой ошибкой выковывать кольца. И очень рискованно наделять хранителей колец такой властью, – он внимательно посмотрел на меня. – То, что они делают… Так быть не должно. Никто не должен уметь вмешиваться в души, сердца или воспоминания других людей. Никто не должен обладать такой властью.

По спине от его слов пробежали мурашки.

– Ты поэтому забрал кольцо у Кросса?

Папа кивнул.

– Если мы переплавим все три кольца в оправе, то исчезнет и ярость, поработившая хранителей колец.

– Ярость может исчезнуть? – я закусила нижнюю губу и нахмурилась. – Если ярость исчезнет, тогда… тогда Скай будет лучше, – пробормотала я, отрываясь от отца. – Я собрала волосы на затылке в высокий хвост, чтобы отвлечься. Мои мысли затуманились. Скай больше не придется поглощать плетения. Она не будет так мучиться. И Бастиан…

Я сглотнула, потому что где-то глубоко в сердце что-то шевельнулось. Мысль о нас. Я знала, что когда-то очень хотела, чтобы мы могли быть вместе. Я жаждала этого. Но это оказалось невозможно, из-за его ярости, из-за того, что он, обуреваемый голодом, мог отнять мои плетения. Правда, сейчас я уже не так этого хотела, но и не желала бросать задуманное на полпути.

– Мы достаточно долго допускали, что эти кольца и эти люди разрушают нашу жизнь, Эбби, – сказал папа, кивая на мой нож. – Мы должны закончить это. Надо выковать для виталинариума новую оправу.

– Ты хочешь, чтобы я дала тебе свой нож, – слегка смутилась я и невольно крепче сжала рукоятку.

– Я не хочу отнимать его у тебя, Эбби. Но мне нужно придать ему нужную форму, чтобы он мог блокировать виталинариум. Он должен контролировать силу колец, прежде чем мы уничтожим их раз и навсегда.

Я колебалась. Как-то неправильно забирать у меня что-то, с чем я так сроднилась за столько лет.

– Сколько времени потребуется, чтобы перековать оправу? – спросила я, потому что у Бастиана оставалось очень мало времени без его кольца. – И сколько времени пройдет, прежде чем утихнет ярость носителей колец?

– Почему это так важно? Главное, что она утихнет. И уж тогда никто больше никогда не будет копаться в чувствах другого человека.

– Сколько времени это займет, папа? – настаивала я на ответе, потому что я знала, что Скай осталось всего несколько дней, прежде чем ей опять понадобится кольцо сердца. А Бастиану оставалось еще меньше, прежде чем ярость в нем станет смертельно опасной.

– Я не знаю, Эбби. Откуда мне это знать? Еще никто не пытался воссоединить виталинариум и лишить его власти.

Он, конечно, был прав, и я разочарованно вздохнула. Без этого знания риск казался слишком велик.

– Почему ты колеблешься? – спросил он и наклонил голову, обеспокоенно глядя на меня.

Я сжала губы и опустила взгляд.

– Я не колеблюсь, – неуверенно проговорила я. – Я с тобой согласна. Никто не должен обладать этой властью. Я же… я на собственном опыте узнала, каково это, когда у тебя забирают душу, – я поспешно моргнула, потому что снова слезы обожгли мне веки. – Я знаю, каково это, когда твоим сердцем манипулируют, – я с грустью подумала о Тристане. Мое сердце кричало, что хочет быть с ним, но разум говорил противоположное. Внутри меня боролись друг с другом две крайности, и ничто больше не казалось правильным. Я знала, что папа был прав, и нам следовало уничтожить кольца. Но что тогда будет с Бастианом? А с Тристаном? А Скай действительно спасется?

– Тогда ты знаешь, как опасны эти кольца, – согласился со мной папа. – И ты знаешь, что можешь доверять только тому, что было всегда, моя маленькая. Только самим себе. Нашей семье. Только это реально. И ты понимаешь, что мы должны сделать.

Я едва заметно кивнула.

– Они отняли у Флоренс воспоминания, – призналась я, чувствуя себя ужасно оттого, что никак не помешала. – Они… и мои воспоминания хотели уничтожить, – до сих пор слова Бастиана звучали у меня в голове: делай то, что считаешь правильным. Я не могла поверить, что он действительно сказал это. Не могла поверить, что он просто позволит Оуэну стереть все, что когда-либо происходило между нами.

Папа схватил меня за руки и крепко сжал их.

– Потому что они не хотят, чтобы это закончилось. У нас с тобой не так много времени. Если они сотрут наши воспоминания, не останется никого, кто мог бы остановить несправедливость, которая здесь происходит.

Я молчала. Мысли путались. Я не могла рисковать, подвергая опасности Бастиана и Скай. Не могла допустить, чтобы…

Папа осторожно забрал у меня нож.

– Это единственный способ, – заверил он меня, глядя мне в глаза. – Мы должны это сделать.

Я тяжело перевела дыхание, когда он взял нож себе. Мне казалось, что у меня отняли важную часть меня самой, и я хотела протестовать. Я едва могла ясно мыслить. Тем не менее я с ним согласилась. То, что сделали хранители колец, было неправильным. Но неспроста же они предупреждали о том, что виталинариум нельзя снова соединять, потому что тогда у человека, сделавшего это, появится власть открыть Врата света. Собственно, только поэтому они и носили кольца, храня их на протяжении нескольких поколений. Я уже не знала, что правильно, а что неправильно.

– Не знаю, чему верить, – признался я, наблюдая, как папа спрятал нож в темную кожаную сумку.

– Это и понятно, Эбби, художница моя, – он ласково улыбнулся мне. – Тебя в такую заварушку втянули. Ты слишком невинна, чтобы понять, насколько опасен мир. И насколько расчетливыми могут быть люди. Никому нельзя доверять. Никому, понимаешь?

Я кивнула. К такому выводу я пришла уже сама. Тем не менее от настойчивости его слов у меня мурашки побежали по коже, и я со вздохом отвела взгляд от кармана, где уже больше не было ножа.

– И… что теперь? – спросила я, обхватив себя руками.

– Перекую твой нож в новую оправу, – он почесал подбородок.

– Сколько по времени это займет? – спросила я, пытаясь мысленно прикинуть, сколько дней осталось у Скай и Бастиана. Дней. Часов. Возможно, оставались уже считаные секунды.

– Я как раз сейчас собираюсь в Уэймут. Не знаю, помнишь ли ты, но когда-то я брал тебя туда. У меня там кузница.

– Да, знаю, – будто наяву я видела перед собой зеленый зал. – Я приходила туда. И Кросс тоже. – Я поежилась, пытаясь вытеснить из памяти картины битвы, которая там произошла. – Все знают про эту кузницу. Там небезопасно, – прошептала я, пытаясь подавить собственный зарождающийся страх. – Тебе нельзя возвращаться туда, папа.

– Я знал, что могу положиться на тебя, Эбби. Хорошо, что ты меня предупредила. Значит, я поищу другое место, где можно выковать оправу. Предоставь это мне.

– Нельзя, чтобы кольцо души снова оказалось у Кросса или у его людей, папа. От этого зависит жизнь Бастиана.

– Что за Бастиан?

– Хранитель кольца души. Он… – кровь прилила мне к щекам. – Он мой друг, – я подумала о наших поцелуях, о том, какую нежность он дарил мне, и я ощутила тихую тоску в своем сердце. – С ним ничего не должно случиться, папа. Без его кольца ярость может убить его. У него очень мало времени. Как и у Скай. Это хранительница кольца сердца. Она… не носит кольцо постоянно, потому что она… она не может справиться с яростью. Ей угрожает серьезная опасность, папа.

Джек кивнул.

– Тогда единственный способ спасти ее – расплавить кольцо сердца, Эбби. Это ей поможет. Всем нам это поможет, – он посмотрел на меня. – А ты знаешь, где кольцо сердца?

– Да.

Его глаза округлились.

– Нам нужны все кольца, чтобы положить конец этому безумию. Ты же понимаешь, не так ли?

Я кивнула. Конечно, я понимала.

– Тогда можешь достать кольцо сердца, Эбби? И принести его сюда?

Я прикусила губу и подумала о Тристане. Могла ли я забрать у него кольцо сердца? А если у него больше нет кольца? Вдруг он успел вернуть его Бастиану? Или Скай? Или кому-то из сестер Каерхей?

– Да, может быть, – пробормотала я и начала ходить взад-вперед по кухне. Я не в состоянии сейчас решиться на такое. Я слишком запуталась. измучилась. – Я устала, папа. Мне нужно поспать над этим одну ночь. Я же уже несколько дней не спала. Мысли путаются, – я вышла из кухни, по темному коридору в гостиную. На том диване я уже однажды провела ночь. Тогда рядом находился Бастиан.

Я села и на мгновение закрыла глаза, будто это могло вернуть его ко мне. Но его не было. И половицы сейчас скрипели не под его ногами.

Это папа шел за мной, но в дверях он остановился.

– Да, конечно, ты права. Отдохни немного. А завтра ты вернешься в Даркенхолл и принесешь нам следующее кольцо. Тогда мы покончим с этим безумием. Ты и я. Отец и дочь.

Отец и дочь. Ох, как это звучало… Это вызвало у меня улыбку, и я слабо кивнула.

– Так и сделаем, папа, – пообещала я, забираясь на диван с ногами. Отец оставался стоять, пока я не легла.

– Я скучал по тебе, Эбби, – прошептал он. – Очень скучал.

Затем он повернулся и вернулся на кухню, а мне от его слов вдруг снова стало очень больно.

Если он так скучал по мне, то почему ушел? Почему? Я прижала руки к лицу и всхлипнула. Мое сердце казалось мне коварным предателем, ибо оно так горько жаждало любви, что я казалась себе слабой и беспомощной. Надо прекращать слушать сердце. Перестать оплакивать детство, которое уже прошло. Теперь у меня есть шанс создать свое будущее. Этим я и собиралась заняться. Но от одной только мысли о том, что завтра предстоит вернуться в Даркенхолл, мой пульс ускорился. Я боялась Скай. Боялась собственных чувств. Меня одолевал страх, что я сейчас так скучаю по любви Тристана Тремблэя, потому что в глубине души знала, что эта любовь была совсем не тем, чем казалась. А когда я уже проваливалась в сон, мне все казалось, что на меня пристально смотрят темные глаза, темнее, чем у Тристана.

Обещание

Бастиан Тремблэй стоял наверху стеклянной полуразрушенной лестницы и смотрел вниз на гостей вечеринки, которые, пританцовывая, постепенно заполняли холл и террасу на крыше. Наступила пятница. И, как и каждую пятницу, в доме Тремблэев начиналась одна из легендарных вечеринок Тристана. Бастиан фыркнул. Он не предполагал, что Тристан успел разослать приглашения, но, видимо, у людей уже вошло в привычку проводить здесь вечер пятницы, а заодно и выходные, так что они приходили сюда даже без приглашения.

– Не расстраивайся. Веди себя естественно, если не хочешь привлекать к себе внимание, – попытался успокоить его Оуэн.

– Можно подумать, вечеринка не привлекает внимания, – угрюмо буркнул Бастиан.

– Вот если бы вечеринку отменили, это вызвало бы гораздо больше вопросов. Так почему бы просто не дать этим детишкам повеселиться, – проговорил Оуэн, кивая через широко распахнутые двери террасы, ведущие к бассейну. – Они ведь даже не спрашивают, что случилось с лестницей, и не удивляются, что хозяина нет дома. Была бы выпивка, а уж остальное…

Бастиан стиснул зубы.

– Как ты думаешь, где сейчас Тристан?

Оуэн пожал плечами и бросил задумчивый взгляд в сторону комнаты Тристана.

– Но лучше бы ему объявиться. И поскорее. Скай без своего кольца с ума сходит!

С этим Бастиан не мог не согласиться. Покачав головой, он отвернулся от вечеринки, гремящей этажом ниже.

– Ей нужны новые плетения, чтобы еще немного продержаться.

Оуэн кивнул.

– Тогда принеси их ей, – холодно бросил он и вернулся в комнату Бастиана, где Скай уже беспокойно ожидала их.

– Где вы пропадали? Я вот… слушаю музыку… – она провела рукой по своим красивым волосам и закружилась на месте, будто вальсируя с кем-то. Она была одета в темно-фиолетовое, струящееся до пола платье с длинными рукавами. Довольно скромное, если бы оно не обтягивало стройную фигуру девушки, как вторая кожа. – Эти люди ищут любовь? – спросила она, и ее глаза взволнованно забегали. – Викки говорит, что мне нельзя играть с любовью. Но мне нужна любовь, – она подбежала к Бастиану и прижалась к нему, как котенок. – Викки говорит: никаких поцелуев. Никакой любви. Никаких теней, – она рассмеялась. – Но сейчас Викки здесь нет, Бастиан. Ее здесь нет. А есть только вечеринка!

Хрупкое тело Скай, казалось, светилось изнутри, и Бастиан осторожно обнял ее. Он посмотрел на Оуэна, но тот лишь укоризненно покачал головой: все еще винил его во всем, это было ясно.

– Тогда почему бы вам обоим не сходить на вечеринку, – невинно предложил Оуэн, кивая в сторону двери. – Скай сможет немного утолить свой голод и продержаться еще несколько часов, пока не приедут ее сестры или пока мы не узнаем, где находится Тристан.

– О да! – воскликнула Скай, и ее беспокойство, казалось, только усилилось, потому что она быстро потерла лицо. – Да! Мы же так давно не бывали на вечеринке, Бастиан. Мы так давно не танцевали, – она схватила его за руки и закружилась на месте. – А Викки здесь нет. У нее дела. И она не сможет испортить мне вечер. Не сегодня, – она восторженно рассмеялась. – Теперь мы можем делать все, что она мне обычно не разрешает, – она встала на цыпочки и быстро поцеловала его в губы. Ее глаза засветились пурпурным цветом, а на коже выступили полосы. – Мы можем сделать все, что угодно!

Бастиан притянул Скай ближе к себе.

– Тише, Скай. Пожалуйста, спокойнее. Ты получишь то, что тебе нужно, но сначала надо успокоиться, хорошо?

Скай энергично закивала.

– Успокоиться, – повторила она. – Мы успокаиваемся. И тогда мы получим любовь!

– Я надеюсь, все будет хорошо, – услышал Бастиан ворчание Оуэна, когда Скай решительно потащила его из комнаты.

У лестницы она остановилась и посмотрела на разбитые ступени, затем возбужденно улыбнулась и сжала руку Бастиана.

– Я так скучала по теням, – сказала она. – И по тебе, – она протянула руку к тени лестничных перил, потому что становилось понятно, что без прыжка через тень они просто не смогут спуститься вниз.

Бастиан почувствовал, как манила ее бездна тени. Девушку неумолимо тянуло все глубже, и она, не задумываясь, следовала в темноту.

«Скай может заблудиться в тени», – вспомнил он слова Рэйн. Парень крепче перехватил руку Скай и решительно вывел ее из холода обратно на свет. Девушку пошатывало, будто она не понимала, где находится. Она обвила руками его шею и прижалась к нему. Ее смех казался каким-то неестественным, почти безумным.

– Ох, какая вечеринка! – воскликнула она, увлекая Бастиана за собой сквозь толпу. – И пурпур. Столько пурпурных плетений. Я хочу их все!

Вдруг она отпустила руку Бастиана, отбросила назад волосы и приблизилась вплотную к одному из гостей.

– Эй, приветик, – донесся до Бастиана ее резкий голос, и в следующую секунду он увидел, как она смело положила руку на плечо парня. Тот выглядел удивленным, но явно не возражал, что у него появилась такая компания. Он широко улыбнулся, и Скай соблазнительно прикусила губу, прежде чем подойти к нему еще ближе. Она провела ладонью по его руке, и только Бастиан мог заметить фиолетовые полосы, тотчас проступившие на ее шее.

– Да она времени зря не теряет, – застонал Бастиан и пошел за Скай. Паренек, которого она выбрала своей новой жертвой, слегка покачивался на месте: девушка как раз забирала его плетения.

– Этого достаточно, – он прошел между ними и оттащил Скай от незнакомого парня. – Держи себя в руках.

Скай подняла глаза.

– Держать себя в руках? – крикнула она громко, так что окружающие с изумлением обернулись на них.

Бастиан еле сдержался, чтобы не выругаться, и перехватил ее за запястье.

– Да, именно так. Ты же знаешь, что происходит, если ты заберешь слишком много плетений, Скай. Ты не сможешь этого выдержать! Это причинит тебе боль! – заклинал он ее и крепко держал ее за руку, даже когда она пыталась вырваться. Девушка тяжело дышала, и все больше темных паутинок появлялось на ее коже.

– Ты не понимаешь, Бастиан, – промурлыкала она, цепляясь за него. – Я… хочу еще. Мне нужно еще!

– Нет, Скай, нельзя! У тебя нет кольца!

Скай кивнула. Ее светлые волосы при этом упали ей на лоб.

– А я знаю, кто украл мое кольцо, – вкрадчиво пробормотала она, словно это было тайной, а потом посмотрела Бастиану прямо в глаза. – Это сделал ты, – убежденно заявила она. – Да, ты, потому что любишь ту девушку.

Бастиан застыл.

– Скай, что ты…

Она с неожиданной силой врезала ему локтем в живот и, когда Бастиан согнулся пополам от боли, воспользовалась моментом, чтобы вырваться.

– Ты любил меня – а теперь любишь ее! – воскликнула Скай, и все гости опять оглянулись на нее.

Бастиан поджал губы.

– Помолчи, – тихо велел он и, снова схватив ее за руку, потащил через толпу к бассейну. Звезды усыпали все небо Лондона, и ночной воздух точно немного бы успокоил девушку. – Ты не знаешь, что говоришь, Скай! – они выбрались из толпы гостей, и он подвел ее к краю террасы на крыше. Там Бастиан убрал волосы с ее лица и чуть приподнял подбородок, чтобы он мог смотреть ей в глаза. Парень хотел заверить ее, что все будет хорошо, но по ее пустым глазам понял, что времени у нее осталось не так много.

– Я умираю без своего кольца, – сказала она тихо, почти так, как будто говорила о погоде. – Снова будет больно. Как тогда. Знаешь, какую боль мне тогда пришлось испытать?

Бастиану не хватало слов. Он погладил ее по волосам.

– Этого не произойдет, – пообещал он. – Клянусь, что этого не произойдет.

Скай опустила глаза.

– Ты понимаешь, что не можешь этому помешать. И если тебе придется выбирать, то… ты выберешь ее, ту девушку с фиолетовыми волосами. Я вижу это.

– Мне не придется выбирать. И ты не умрешь!

– Ты не можешь знать этого наверняка, – Скай грустно улыбнулась. – Пообещай, пожалуйста, что спасешь меня, если все зайдет слишком далеко, – прошептала она, прижимаясь лбом к нему. – Пообещай мне, Бастиан, что ярость меня не уничтожит, – их дыхание смешалось, и было похоже, что ее паника и страх передаются ему. – Не хочу, чтобы меня разорвало на части… Пожалуйста, Бастиан. Обещай мне. Если ты когда-либо любил меня по-настоящему, то не позволяй этому снова случиться. Такую боль никто не заслужил.

Ее слезы побежали по его щеке, и ее губы скользнули по его губам, когда он кивнул.

– Я обещаю, Скай.

Назад, в стеклянную бездну

Я понятия не имела, сколько спала. Но когда я проснулась на диване, с ужасной болью в костях, я была одна. Это я почувствовала сразу.

– Папа, – позвала я и, застонав, села. Боже, какой же дурацкой оказалась идея ложиться спать на этом диване… – Папа? Ты где? – я протерла глаза и побрела на кухню. Судя по тому, как падал солнечный свет, пробивавшийся сквозь окна, было уже часа два, но ведь этого не могло быть, не так ли? Испугавшись, я полезла в карман, где ожидала найти мой телефон, но тут же вспомнила, как Тристан сунул его в сумку незнакомой женщины в метро.

– Да что ж за… – простонала я. Когда я огляделся, мне бросилась в глаза написанная от руки записка на кухонном столе. – Ушел, – коротко фыркнула я. Он написал, что пошел ковать оправу для виталинариума. Но вот где именно он находился или как я могла до него добраться, он почему-то не указал.

– Черт побери!

Я скомкала записку и провела рукой по растрепавшимся после сна волосам. Я не на шутку забеспокоилась, когда поняла, что мой отец уже начал действовать. Время шло. Он ушел. С моим ножом, с кольцом души Бастиана. И он собирался уничтожить кольцо, лишить его власти и тем самым лишить Бастиана его сил.

– Черт, – снова вырвалось у меня, и по телу побежали мурашки. Я как-то даже представить себе не могла, что Бастиан – это темное, мистическое существо с черными плетениями, периодически проступавшими на его коже, – скоро станет обыкновенным учеником. И он сможет прикоснуться ко мне, не боясь, что потеряет контроль.

Снова одно-единственное слово пронзило мои мысли – мы. Возможно, если бы план Джека сработал, мы наконец-то могли бы быть друг у друга. Я положила руки на сердце. Я знала, что хотела этого. Когда-то. Но сейчас, в этот момент, мне это было не нужно. Я уже не жаждала этого. И я точно знала, что это значит. Больше всего мне хотелось плакать о потере, которую я совсем не чувствовала. О том, что отнял у меня Тристан, но как только я подумала об этом харизматичном блондинчике, я почувствовала, как сильно тоскую по нему.

– Сволочь ты, сердце, – выругалась я и поднялась по ступенькам в нашу старую ванную комнату. Порылась в шкафах и наконец нашла нераспечатанный тюбик зубной пасты и детскую зубную щетку, еще в упаковке. Даже без воды я смогла освежиться, а потом вытащила из маминого гардероба простую черную рубашку. Проводя щеткой по зубам в последний раз, я посмотрела в запыленное зеркало и глубоко вдохнула. Итак, отсчет пошел. Судьба хранителей колец теперь находилась в руках моего отца. И в моих. И хотя я боялась за последствия, мне казалось это правильным.

– Никто больше не будет красть души, – сказала я своему отражению в зеркале. Как же хорошо я чувствовала себя в этот момент. – И никто не будет манипулировать сердцами, – прошептала я тише, прислушиваясь к предательскому биению своего сердца. Я сжала кулаки и потянулась за старым карандашом для глаз, который лежал на полке под зеркалом. Грифель уже давно засох, но я все же смогла подвести глаза. И в этот момент я почувствовала себя сильнее. Так было всегда. Я пряталась за темнотой – пряталась от страха и отчаяния. Теперь же она стала моей броней. Мой знак, что я готова к бою. Я думала об Оуэне и Тристане, о Бастиане и Скай. О всей боли, которую у меня отняли, и воспоминаниях, которые всплыли из-под нее. Я подумала о своей привязанности к Бастиану и о том, как ослабело сейчас это чувство. Я подумала о Тристане и о том, как он флиртовал со мной, что мне даже нравилось. Очаровывать он умел. Подумала и о том, что я доверилась ему, даже подарила ему часть своей души. И о том, что мое сердце теперь билось только для этого вора-искусителя – хотела я того или нет. Я понимала, что больше не властна над своей жизнью. Но и это чувство тоже спланировано. Все это скоро закончится. Папа покончит с этим. А я ему помогу. Мне больше нечего терять.

– О божечки! Эбби?!

Я как раз входила в школьный двор Даркенхолла, когда знакомый голос окликнул меня. Я просто не могла не радоваться.

– Жасмин!

– Она подошла ко мне с Эсме.

– Вот и ты, – обрадовалась она, разглядывая меня. – Наконец-то! Тебе уже лучше? Маргарет сказала, что ты заболела.

– Заболела? – я остановилась.

– Наверное, какая-то инфекция. Вот Бастиан и Тристан тоже заразились. Их на прошлой неделе не было в школе, – согласилась Эсме.

– Да-да, точно… – неуверенно пробормотала я. О школе и занятиях я вообще больше не думала. Это казалось мне словно другой жизнью. При этом я точно знала, что для Тремблэев такая мнимая нормальность много значила. Никто здесь не узнал бы, что на самом деле происходит за стенами виллы Тремблэев. В худшем случае обо всем позаботился бы Оуэн Кингсли.

– Как раз к вечеринке выздоровела! – отвлекла меня от этих мыслей Жасмин и дружески прижалась ко мне.

– К какой вечеринке? – недоуменно пробормотала я, но, оглянувшись, тут же заметила, как на крыше виллы Тремблэев зажглись огни. Увидела припаркованные машины. И услышала музыку, хотя их дом располагался за большим парком.

– Сегодня же пятница, – напомнила мне Эсме, как будто это все объясняло. – А у Тристана каждую пятницу вечеринка.

Жасмин, ухмыляясь, кивнула.

– На прошлой неделе он не раздавал приглашений – так что просто все идут туда. Даже Гвиннед, – сказала она и, хихикая, поднесла руку ко рту. – Гениально, правда?

– Гениально, – ошарашенно согласилась я. На вечеринку я, честно говоря, не рассчитывала.

– Мы как раз туда собирались, – пояснила Эсме и пригладила стрижку. – Мы не хотели приходить слишком рано, но слишком поздно появляться там уже вообще незачем. Ты идешь?

– Я…

– Ну, конечно, идет!.. Она же подруга Тристана. Она просто не допустит, чтобы кто-то еще крутился рядом с ним на вечеринке.

– Кстати, насчет этого…

Эсме потащила меня с собой в сторону виллы.

– Вот именно, насчет этого – ты просто обязана рассказать нам все в мельчайших подробностях, – она неестественно рассмеялась. – Боже, никогда бы не подумала, что кто-то из нас сможет заполучить одного из Тремблэев!

У Жасмин от волнения на лице появились красные пятна, когда она открыла входную дверь.

– По-моему, у Тристана Тремблэя есть какая-то хитрость, чтобы завоевывать девичьи сердца, – заговорщически улыбнулась она и подмигнула мне.

– Если бы ты знала, какая, – пробормотала я, входя в дом. Вокруг гремела музыка, и мой пульс резко ускорился. Однажды я уже приходила на вечеринку Тремблэев. Тогда весь этот хаос только начинался. Тогда я пришла сюда, чтобы украсть кольцо у одного из Тремблэев.

И сегодня я пришла, чтобы сделать это снова. Я последовала за своими подругами сквозь толпу, но почему-то не узнавала своих одноклассников и имен вспомнить не могла. Да я и не обращала внимания на всю эту суету. Мое внимание было приковано к лестнице. К разбитым стеклянным ступеням. Внутри все сжалось. Мою кожу покалывало, словно в ней все еще застряли осколки, а грудь болела так, будто я все еще чувствовала удар.

Меня потянуло на верхний этаж. Я поднялась на первую ступеньку, поставила ногу на прозрачное стекло и затаила дыхание. В сумерках на ступенях появились тени, и мои пальцы задрожали на стальных перилах. Я знала, куда меня тянет. К кому меня тянет. К Бастиану. Мне необходимо его увидеть. Нужно сообщить ему то, что сказал мне отец. Я хотела, чтобы он понял, что уничтожить кольца – единственный способ, чтобы…

Я медлила. Застыла с занесенной в воздухе ногой и вцепилась в перила. Подо мной разверзлась бездна. Мне стало страшно. Нет, не идти дальше. Я боялась, что скажет Бастиан. Поймет ли он, что задумал папа? Что бы он сделал? Готов ли он вообще отказаться от кольца и власти ради нормальной жизни? И что бы он подумал, если бы я сказала, что мы с отцом уже все решили за него? Может быть, папа как раз в этот момент ковал оправу, успев переплавить мой нож? Что, может быть, он давно закончил с этим и теперь плавил кольцо души? А вдруг он уже и это сделал? Что бы это значило для Бастиана? Он бы почувствовал это? Почувствовал бы, что сила и власть, которые ему давало кольцо, вдруг исчезли?

Я подняла голову и посмотрела на верхний этаж. Там, наверху, я впервые попала в объятья Бастиана. Там же я влюбилась в его глубокие синие глаза. Сердце забилось чаще, и мне очень захотелось повернуть время вспять и вернуться в тот момент. Я миновала еще одну стеклянную ступеньку.

Я будто шаг за шагом поднималась над пропастью. Главное, не смотреть вниз. Колени дрожали. Дальше я идти не могла, потому что следующих трех ступеней просто не было. Только на краю под перилами по-прежнему висело несколько хрупких осколков. Дороги наверх не было.

Похоже, это некий знак.

Пути назад не было. Как и возможности начать все сначала.

И я не могла вернуть былые чувства, которые у меня отняли.

Я влюбилась в его темно-синие глаза. Влюбилась в его темную сущность, которая затронула мою душу поистине невероятным образом. Я доверяла ему, целовала его и открывала ему свое сердце. Мы стали так близки. А теперь… от всего этого у меня осталась только призрачная тень воспоминаний.

Ну почему у меня всегда отнимали то, что делало меня счастливой? Почему? Я закрыла глаза, потому что пропасть под моими ногами вдруг стала еще больше. Я чувствовала себя очень одинокой. Наверное, не стоило мне приходить сюда. Бастиан меня возненавидит, если я расскажу ему, что происходит. Что должно произойти очень скоро! Он меня оттолкнет, и от этого будет больнее, чем от недавнего падения с этой самой лестницы.

Надо уйти. Я быстро повернулась, но вдруг сорвалась со ступеньки. В следующий миг я наткнулась на что-то жесткое. Что-то большое.

– Ну привет, – прозвучал над ухом знакомый голос, глубокий и темный, бархатистый и уверенный, и сильные руки подхватили меня.

– Ах!

Черт, чуть сердце не остановилось! Мир на миг перестал вращаться, а у меня появилось ощущение дежавю.

Некоторое время я смотрела на широкую грудь. На дорогую черную рубашку. Потом медленно подняла голову и посмотрела в лицо своему спасителю.

– Я… – простонала я, теряясь в синеве его глаз. А на радужке еще эти маленькие золотистые крапинки. Ну, точь-в-точь звездное небо. – Я…

Черт возьми, у меня в мозгу опять что-то переклинило. Опять!..

* * *

Бастиан почувствовал ее присутствие. Чувствовал так, как если бы она звала его по имени. Коротко взглянув на Скай, которая хоть и не требовала больше новых плетений, но все же явно ощущала некое беспокойство, сидя рядом с Оуэном, он вышел из своей комнаты. Музыка была громкой и энергичной. Стробоскопы снаружи в саду излучали приглушенный мягкий свет. В комнатах то и дело мелькали яркие радужные вспышки. Стеклянные ступени отражали лучи бледно-розового цвета. Как будто они хотели подчеркнуть слегка поблекший оникс и мерцающий пурпур, который и привел его сюда.

Бастиан шагнул в тень, будто вор, чтобы только незаметно рассмотреть ее со стороны чуть дольше. Его сердце забилось сильнее обычного. Чувства, которых он так долго не испытывал, нахлынули на него, так что он не задавался вопросом, почему она вернулась. Значение имело лишь то, что она вернулась.

Он скользнул в тень, и… она буквально упала ему на руки.

– Осторожнее, – хрипло проговорил он, притягивая ее к своей груди.

Бастиан чувствовал жар ее кожи под своими пальцами и с интересом разглядывал ее плетения, в которой переплетались оникс и пурпур. Впервые с момента их знакомства в ее плетениях преобладал другой цвет. Лазурный. Цвет, символизирующий память. Как будто сейчас она держалась только за воспоминания. Ему стало интересно, о чем она думала. О нем? Так же, как он уже несколько дней не мог думать ни о чем другом, кроме нее? Каждую минуту он задавался вопросом – неужели Тристан действительно уничтожил все, что он смог пробудить в сердце Эбби.

Он мог бы просто отпустить ее. Она сама могла освободиться, потому что была в состоянии твердо стоять на ногах. Она бы не упала снова. Не существовало причин продолжать держать ее на руках. Ни одной. Разве что – он сам не хотел ее отпускать. Так же, как тогда, когда она впервые пришла на вечеринку Тристана. И так же, как тогда, ее блестящие фиолетовые волосы касались его плеча, и этого легкого прикосновения было достаточно, чтобы потерять голову. Она чуть приоткрыла рот от испуга и с тревогой посмотрела на него своими большими, подведенными темным карандашом глазами. Ей будто в какой-то момент стало не хватать воздуха.

– Бастиан, – наконец хрипло выдохнула она и приложила руки к его груди. Он не понимал, пытается ли она оттолкнуть его таким образом или, наоборот, хочет удержать.

Он видел, как темные плетения ее души начали сгущаться. Она чувствовала вину. Или стыд. В любом случае – надеялся он совсем не на это.

– Вечеринка внизу, – шутливо заметил он. Точь-в-точь как тогда.

Губы Эбби приподнялись в улыбке. Синих воспоминаний становилось все больше, они плясали вокруг нее, пробуждая тем самым пурпурные плетения сердца, которые тут же потянулись в его сторону.

* * *

Сердце так и подпрыгнуло. Я чувствовала, что это правильно. Бастиан Тремблэй держал меня на руках, крепко прижимая к себе. А как замечательно снова услышать его голос, совсем рядом, и чувствовать его дыхание. Это дежавю – будто невозможное все же стало возможным. Будто я все же смогла повернуть время вспять.

– Раз ты знаешь, что вечеринка внизу, почему тогда ты торчишь наверху? – парировала я, точь-в-точь как тогда, приложив ладони к его груди. Чувство доверия вновь пробуждалось, и я посмотрела ему в глаза.

До чего же проникновенная синева… Он следил за каждым моим вдохом.

– А ты разве не знаешь, кто я? – продолжал он играть, и его губы еще немного приблизились к моим. Мое сердце словно разорвалось пополам, и я не знала, что должна была почувствовать. Я хотела его поцеловать. Больше всего на свете я хотела именно этого, но что-то меня удерживало. Снова всплыли в памяти слова отца. Я никому не могла доверять – даже своему сердцу.

– Ты хранитель кольца без кольца. И это моя вина. А еще ты потерян. И это тоже моя вина, – я все смотрела на него, надеясь навсегда запомнить эту нежность, которую я видела в его синих глазах, потому что точно знала – когда он узнает, зачем я пришла, он уже больше не посмотрит на меня так.

На миг меня охватили сомнения. Правильно ли было уничтожать кольца? Может быть, Бастиан и сам захотел бы этого, если бы у него оставался выбор?

Я глубоко вдохнула, собираясь рассказать ему все, когда заметила какое-то движение над нами на лестнице.

Сверху на меня хмуро смотрел Оуэн Кингсли. Рядом с ним в потрясающем платье стояла Скай Каерхей. Они стояли на верхней лестничной площадке, как король и королева, которые слишком отчетливо осознавали свою власть. Власть над жизнью, воспоминаниями и чувствами других. Они точно знали, что могли править так, как им вздумается.

Я тяжело вздохнула. Отбросила все сомнения, потому что именно это показало мне, как важно поступать правильно. Даже если правильное сначала кажется неправильным.

Делай, что считаешь нужным, стучали в моей голове слова Бастиана, когда он разрешил Оуэну забрать мои воспоминания. Делай то, что считаешь нужным, я слышала его слова внутри себя, снова и снова. И, возможно, он оказался прав. Пора уже начинать поступать правильно.

– Ни в ком на свете я так не нуждалась, как в тебе, Бастиан, – грустно заверила я его, затем отступила на ступеньку. – Но вернулась я сейчас не ради тебя. Я здесь ради Тристана. Только ради него.

Смысл вечеринки

Тристан прислонился к холодному металлу, поддерживавшему стеклянный свод Осколка, и закрыл глаза. Некоторое время он стоял так между тремя стеклянными колоннами, острыми, как ножи. Он вдохнул прохладный ночной воздух, и ветер взъерошил его светлые волосы. Он не слишком боялся, что его заметят. Нет, это маловероятно – он достаточно высоко, с земли не видно. Не видно, что все его тело обвивали пурпурные полосы. Конечно, частицы сердечных плетений Эбби, которые он поглотил, не могли убить его – он забрал у нее не так уж много. И все же это не могло пройти для него без следа. Он приподнял рубашку и посмотрел на шрам на груди. У Бастиана тогда остался почти такой же.

Он провел по зазубренному краю раны кончиком пальца и зашипел от боли. Шрам будто вспыхнул. Но тем не менее Тристан остался жив. Кольцо на его груди вновь спасло ему жизнь. Он подобрался слишком близко к сердцу Эбби. Он рисковал жизнью. А ради чего?

Он провел рукой по волосам и посмотрел на крыши города. Крыши, крыши… А там, подальше, за рекой, располагалась школа Даркенхолл.

Впервые в жизни он по-настоящему понял, насколько велико было бремя Бастиана. С тех пор как он поглотил часть души Эбби в том магазинчике, его постоянным спутником стала боль. И если боль на некоторое время могла отступить, например, когда он перемещался сквозь тени и оставлял в них частички поглощенных плетений, то голод мучил его постоянно. Он полез под рубашку и обхватил кольцо сердца. Нести его было одновременно проклятием и благословением. Сила виталинариума оказалась слишком велика, она меняла носителя кольца до неузнаваемости. Сейчас он это чувствовал. И как только Бастиану удавалось не терять контроль из-за влияния силы этого дьявольского металла? Нет, конечно, и у него бывали срывы, но все же он мог продержаться достаточно долго. Его сила воли сейчас вызывала у Тристана уважение, даже восхищение.

Он еще раз глубоко вдохнул, надеясь, что это хоть немного сможет помочь. Охладит раны изнутри. И лихорадка прекратится. Эта лихорадка сводила его с ума, требуя новые плетения. Новых жертв. Больше жертв. Он провел почти два дня исключительно в тени, чтобы только привыкнуть к сердечным плетениям Эбби, но легче не становилось. Нет, он никак не ожидал, что ее сердце способно так любить. Что она, оказывается, так сильно любила его брата. Ведь в ее душе скопилось столько боли… Он и представить не мог, что она способна на любовь. На такую любовь… Плетения ее сердца казались такими маленькими, невинными, скромными. Как и сама Эбби. Но когда он поглотил ее плетения, то ощутил всю ее силу. Эбигейл Вудс любила с пугающей силой. И эта сила чуть не заставила его сердце разорваться. Он снова осторожно провел рукой по свежей ране на груди. Он понимал, почему не мог противостоять этому, почему стал уязвим. Собственные чувства ослабили его. Он ревновал. Ревновал Эбби к родному брату!..

Тристан потряс головой и протянул руку к тени, которая, по его расчетам, помогла бы ему спуститься с вершины небоскреба.

Потому что Бастиан всегда получает все, подумал он и так сильно сжал в кулаке кольцо, что оно больно врезалось в кожу. Бастиан… Он являлся героем семьи, хранителем кольца. И Эбби любила Бастиана, несмотря на то, что он украл у нее душу. Но только вот утешать Эбби пришлось ему, Тристану. С ним она провела больше времени и к нему начала питать настоящие искренние чувства. Это уже был не какой-то мимолетный поцелуй, нет…

Ярость забурлила в Тристане с удвоенной силой, как только он подумал об Эбби. Нет, не давай воли чувствам, нельзя. Поддашься им – и ослабнешь.

Тристан проскочил сразу через несколько теней подряд, надеясь, что облегчит боль и ослабит давление. Хотел он или нет, ему нужно возвращаться домой. И скорее. Кольцо на его груди оказалось сильнее его. Оно спасло ему жизнь, но в то же время сделало его своим рабом. Теперь же необходимо избавиться от него. Не только потому, что это кольцо срочно понадобилось Скай, но и потому, что он боялся: сила металла посеет еще большую вражду между ним и его братом.

Хранитель кольца живет один. Для него важно только кольцо, важно, чтобы оно не попало в чужие руки. Так живут Оуэн и Скай. И Бастиан, который никогда не допускал никаких отношений. Но Тристан к такому не привык. Он плохо переносил одиночество.

Тристан добрался до лодочного сарая Даркенхолла, и журчание воды смешалось с музыкой, доносившейся с террасы на крыше. Он нуждался в выпивке. Потом он передаст кольцо Бастиану. А потом… Потом устроит вечеринку. Он всегда именно так и делал. Все остальное его уже не касалось. Он больше не хотел иметь ничего общего с этим. Ему нужно было выпить. Вероятно, даже не одну бутылку.

* * *

– Знал, что ты придешь, – Тристан слегка поежился, когда я с ним заговорила. Я стояла в полумраке, прислонившись к дверному косяку кухни Тремблэев. Свет из коридора падал на широкую подъездную дорожку. Но возле меня, рядом со шкафчиком для вин, было темно. Мой пульс учащенно забился, когда Тристан наконец взглянул на меня. Даже в сумерках я различала, как блестят его ясные синие глаза и как его челюсть слегка дрогнула, когда он встретился со мной взглядом. Не раздумывая, Тристан выступил из тени вперед.

– Что ж, добро пожаловать на вечеринку, – прохрипел он и потянулся за бутылкой в шкафчик позади меня. Я уловила свежий аромат его кожи и почувствовала холод ночного воздуха, будто Тристан только что пришел с улицы. Он пристально посмотрел мне в глаза, а затем зубами вытащил пробку из бутылки. Парень стоял так близко, что я ощущала его сердцебиение, и то, как он небрежно бросает пробку на пол и подносит бутылку к губам. Сделав несколько глотков, он поставил бутылку на раковину около меня. Я затаила дыхание, когда он нежно прикоснулся ко мне. Я словно оказалась в клетке. И эта клетка раздражала все мои чувства, но я совсем не хотела отсюда вырываться. Даже не пыталась. Мое сердце сжалось, но это не мешало мне злиться на него.

– Ты манипулировал моим сердцем, – выдавила я, не отрывая взгляда от его губ. Они были так близко, что на миг мне показалось, что я тоже пила вино.

Тристан тихо рассмеялся.

– Ты понятия не имеешь, каково это, Эбби. У тебя же нет братьев и сестер. Нет брата, который… всегда и во всем лучше тебя… – он осторожно накрутил прядь моих волос себе на палец. – Он всегда получает все, что хочет, – я почувствовала взгляд Тристана на своих губах. Ощутила, как будто он уже целует меня. В горле тут же пересохло, а сердце забилось с бешеной скоростью.

– Я не вещь, которую можно просто взять, – я слегка наклонилась вперед, чтобы посмотреть ему в глаза. В них отражались пурпурные плетения. – Ты украл мое сердце, Тристан, – задыхаясь, прошептала я и положила обе руки ему на грудь. Он вздрогнул.

– Жизнь вора полна опасностей, – сказал он, приподнимая рубашку, затем взял мою руку и приложил ее к ране на груди. Тут же на его коже выступили красные плетения. Они появлялись везде, куда бы я ни передвигала руку. – Видишь? – тут мой большой палец осторожно зацепился за кольцо сердца, висевшее на шее Тристана. Он прижался ко мне еще сильнее. – Но поверь, я ни о чем не жалею, – прошептал он и погладил меня по щеке. – Ведь это стоило боли, если теперь мне принадлежит хотя бы маленькая частичка твоего сердца, Эбби, – он покачал головой. – Боже… Неужели ты так и не поняла… Не поняла, какие чувства я испытываю к тебе?

Я судорожно сглотнула. Мое горло сдавило, будто соломинку под тракторной шиной. Его чувства ко мне… Я видела их, когда он проник в мое сердце. Знала, что он что-то ко мне чувствует.

Но это все равно не было оправданием – пусть даже мое сердце, которым он играл и манипулировал, понимало это по-другому.

Возникло ощущение, что я разрываюсь: какая-то часть меня хотела, чтобы это не заканчивалось. Так волнующе. Перед этим соблазном очень тяжело устоять. Это же мечта любой девчонки!.. Но другая часть меня знала, что это нереально. Неправильно. Оба брата поступили со мной нечестно, задели меня. И я больше не могла им доверять, так же, как и своим собственным чувствам. Все из-за них.

– Эбби? – Тристан посмотрел на меня взглядом, полным сожаления. Точно так же смотрел на меня Бастиан, когда забрал мою душу.

Я гладила рану на его груди, и мне казалось, что он и его брат – одно целое. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Даже их ароматы были похожи, и мое сердце уже норовило вырваться из груди. Бастиан и Тристан разделяли мою любовь, мое сердце, но оба потеряли мое доверие.

Я больше не нуждалась в их жалости. Нет, никакой жалости, хватит. Все, чего я хотела, – это вернуть собственную жизнь, свою душу, свои чувства, эмоции… Хотелось контроля, в конце концов!

Я снова легонько дотронулась до кольца сердца.

– Ты должна мне поверить, Эбби. Я не желал этого. Вернее, не этого я желал. Я просто…

Я должна поверить… Ему… Должна доверять ему – о, если бы только я могла положиться хоть на одного из братьев, возможно, поступила бы иначе!.. Может быть, тогда я даже рассказала бы им, что задумал мой отец. Но я им не доверяла. Мы все были сплетены предательством, и я медленно теряла контроль. По спине пробежал холодок, когда я почувствовала, что под кожей начинает скапливаться что-то темное.

«Возможно, именно ярость и заставляет нас забирать то, что нам нужно», – услышала я в голове голос отца и незаметно сжала пальцы вокруг кольца Тристана.

– Все мы делаем то, о чем… потом пожалеем, – пробормотала я и поднялась на цыпочки.

Уголки рта Тристана дернулись, и его лицо снова приняло привычное нагловатое, даже хищное выражение.

– Не в этом ли смысл вечеринки – всю ночь делать то, о чем на следующий день пожалеешь? – он обнял меня за талию, и его руки скользнули под мою рубашку. Кожу слегка покалывало, но это не имело значения. В голове гремело так, что на все остальное было плевать.

И именно это подталкивало меня дальше. Нет, теперь точно не отступлю. Кольцо в моей руке горело. В крови пульсировал адреналин.

– До этого ты говорил, смысл вечеринки – делать то, о чем на следующий день даже не вспомнишь, – напомнила я и осторожно поправила нитку, на которой висело кольцо.

– Тремблэя ты точно будешь помнить всегда, – со смехом заверил он меня, и его губы нежно коснулись моих. – Я могу доказать тебе это.

Я подумала об Оуэне, и в глубине души понадеялась, чтобы Тристан оказался прав. Забывать я не хотела. Как не хотела и потерять себя окончательно.

Я продолжала верить, что поступаю правильно… даже в тот момент, когда обрывала нитку на его шее.

Да, я поступаю правильно. Они же меня предали. Все они…

При этом я, наверное, должна была почувствовать, что давно утратила контроль и что моя темная сторона жаждала намного большего, чем просто невинные поцелуи.

Я держала в руке кольцо, которое, вероятно, было намного тяжелее, чем на самом деле, и верила, что поступаю правильно. Никогда больше я не позволю себя обмануть…

Флибуста

Тени. Похищенные души (fb2)

Эмили Болд Тени. Похищенные души

Пролог

Из тени в тень

Ранее на железнодорожной платформе близ Уэймута

Горькое утешение

Нет пути назад

Светоносец

Желание не стихает

* * *

Поместье Каерхеев

Правда, да не вся

Оранжерея

Смерть бабочки

Аромат воспоминаний

Прохладный прием

* * *

* * *

* * *

* * *

Дилемма

В стоге сена

* * *

* * *

* * *

* * *

Картинка в голове

Наедине с Тристаном

* * *

* * *

Шрамы

* * *

* * *

Укради для меня

Праздник обольщения

* * *

* * *

Глубокая темнота

* * *

* * *

* * *

Золотые светящиеся плетения

Сердце

* * *

* * *

* * *

Неразрывные переплетения

* * *

* * *

Золотые воспоминания

Флоренс

Доверься тени

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Петля затягивается

Вот это встреча!

* * *

* * *

* * *

Лишь на мгновение

* * *

* * *

Холод тени

Все переплетено

* * *

* * *

Золото и пурпур

* * *

* * *

* * *

* * *

Эта красная, пылающая ревность

* * *

* * *

Шляпка, вуаль и признание

* * *

Эмили Болд
Тени. Похищенные души