Апофеоз войны (fb2)

- Апофеоз войны [litres] (Период распада [Волков] - 2) 1232K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Тим Волков

Тим Волков
Период распада. Апофеоз войны

Когда я умер,

Не было никого,

Кто бы это опроверг.

Егор Летов

Белые солдаты и багряный рассвет

Просто белые солдаты вдаль куда-то идут

Просто белые солдаты улыбаются среди войны

Среди обязательной войны.

«Гражданская оборона»

© Волков Т., 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Глава 1. Звонки

Первый день распространения

Хрустнули кости, чавкнула разрываемая плоть.

– Стреля-ш-ш-кх-кр-х!

Кричавший дернулся, затих. Оторванная часть его ноги глухо стукнулась о землю. Из страшной черной раны начала хлестать кровь.

– Слева заходи! Слева! – заголосил руководитель группы, но его уже никто не слышал – все были мертвы. – Антон! Саня! Саня, твою мать!..

Второй мутант выпрыгнул из-за кустов и атаковал, не оставляя ни единого шанса оставшемуся в живых.

– Антон… – только и смог сипло выдавить из себя человек. Боль задавила слова и наполнила собою все. Огромная клешня мутанта торчала прямо из груди бойца, пробив броник, пробив ребра и легкие, пробив все, что только можно пробить, и выйдя с другой стороны. – А-х-х-к-х…

Сбросив обмякшее тело на землю, мутант повернулся к Максиму.

Говорить монстр не умел, но прекрасно мог передавать свои мысли телепатически.

«Теперь твоя очередь, человек, – услышал у себя в голове парень густой хриплый рык мутанта. – Теперь. Твоя. Очередь».

Макс попятился назад, но спина уперлась во что-то твердое, теплое, склизкое. Мутант. Еще один.

«От нас не уйдешь», – раздалось в голове, при этом ощущение было такое, будто могильной плитой по башке ударили.

Автомат в руках парня дернулся и противно запищал…

Макс вздрогнул, едва не выронив удочку. Поплавок энергично погружался и выплывал из воды. Клевало, и, видать, уже давно.

«Я, кажется, тоже заклевал», – подумал горе-рыбак, подсекая улов. Поздно. Сорвалась.

Только теперь парень понял, что ему давно и навязчиво режет слух неприятный звук, очень похожий на комариное жужжание. Это надрывался взятый с собой на рыбалку сотовый телефон.

Вжжж, вжжж, вжжж.

У-у, сатанинское изобретение!

Отвечать не хотелось – все-таки законный отпуск, первый за последнее – сколько? года три? четыре? – время. А звонили с работы, это к гадалке не ходи.

Затаив слабую надежду, Макс подождал еще немного – а вдруг передумают и сбросят? Не передумали. Не сбросили. Не прекратили настойчивых попыток ворваться в его отпуск и натоптать там. Сволочи!

Парень нехотя достал из кармана зловредную штуковину, способную найти тебя в любой точке Вселенной, куда бы ты ни скрылся. Глянул на черный с хромированными вставками корпус телефона и обреченно подумал: «Зачем я вообще взял мобилу на рыбалку? Бросил бы в доме – и все дела. На природе отдыхать надо, а не лясы точить с… А кстати, кто это?»

На экране телефона мигал незнакомый номер.

– Да? – вяло произнес Макс, прислоняя мобилу к уху.

Из динамика раздался кашель.

А потом сбивчивый взволнованный голос протараторил:

– Максим Александрович, доброе утро! Я извиняюсь, что беспокою вас. Вы меня, наверное, не узнали, меня Света зовут. Не помните, да? Вы еще моего сына лечили, в прошлом году. Я жена Фимы Львовича, помните? Из администрации который. Я вас запомнила, вы очень хороший врач. Вы Лешеньку нашего вылечили. Очень быстро. Спасибо большое. Я вам по такому поводу звоню… Тут такое приключилось, и я сразу вас вспомнила, решила позвонить. Мы любые деньги… нам только вас надо. Тут такое дело…

– Что случилось? – окончательно потеряв связь с реальностью от столь густой и обильной информации, растерянно спросил Макс.

– У нас Фима Львович заболел. И Лешенька тоже. Оба кашляют сильно, прямо с кровью. И я еще теперь начала. Мы к обычным врачам не хотим, там очереди большие, да бактерии эти в коридорах глотать неохота. Нам бы вас. Мы любые деньги…

– Я в отпуске.

– Но мы любые деньги…

Макс набрал в легкие воздуха, задержал дыхание, выдохнул – это действие всегда помогало взять себя в руки и не сорваться на крик – и, стараясь говорить разборчиво, произнес:

– У вас, скорее всего, туберкулез или крупозная пневмония, рекомендую вам срочно обратиться к дежурному врачу и лечь в стационар. А не мне звонить. Потому что я отдыхаю.

– Но…

Макс раздраженно нажал «отбой». Последнее, что ему сейчас хотелось, так это возвращаться в город и лечить какого-то Фиму Львовича из какой-то администрации. Пусть даже и за большие деньги. К черту! Отпуск – дело святое. Когда он теперь будет в следующий раз? Еще через три года? Нет уж, не дождетесь!

Макс поправил на крючке червяка, поплевал на него по старой рыбацкой традиции и хотел уже было забросить в воду, как телефон вновь противно зажужжал.

Вжжж, вжжж, ВЖЖЖ!

– Твою мать! – психанул Макс.

Он глянул на монитор, ожидая там увидеть все тот же незнакомый номер, но, к своему удивлению, обнаружил, что звонит ему Серега, приятель еще со школы.

– Алло, Максон! – закричал знакомый голос, едва парень нажал на зеленую кнопку вызова.

– Серега! Здорово! Ты где потерялся? Звонил тебе на прошлой неделе, а ты трубку не берешь. Я в отпуске, на даче, один совсем, давай бросай все дела и дуй сюда. Пенного не забудь прихватить. Жена с детьми к теще поехала, до вечера я один.

– Максон, извини, не могу. Приболел. Звоню как раз по этому поводу.

– Бери, значит, чего покрепче, я тебя подлечу!

– Нет, правда не могу. Дела. Тебе вот еле минутку урвал позвонить. Вопросик есть один.

– Говори.

– Шефа знаешь же моего?

– Бобра этого зубастого?

– Ага, его самого. Я, короче, хотел на больничный уйти, а он орать начал: – товар, говорит, привезли, большая партия техники, принимать, мол, некому. Короче, не отпустил. А мне реально хреново. Кашляю – сил нет. Вот и звоню тебе. Ты врач у нас. Посоветуй каких-нибудь сиропчиков. Чтобы хоть на ноги встать, работу эту проклятую доделать. А там, как товар приму, на нормальный больничный уйду, как полагается.

– Серега, ну это не дело – по телефону болезни врачевать, сам же понимаешь. Мне бы и послушать тебя надо.

– А давай я телефон к груди прижму? И дышать громче буду.

– Шутишь, да?

Серега хихикнул, потом жалобно промурлыкал:

– Максон, ну посоветуй каких-нибудь пилюлек. Правда, позарез нужно. Я просто в Интернет сейчас вбил свои симптомы, хотел что-нибудь сам найти, а мне в ответ чума как диагноз вылезла, так что сам понимаешь, на тебя одна надежда.

– Ладно, говори, что там у тебя. Только чур потом, как работу свою сделаешь, бегом в больницу!

– Ну ты же меня знаешь.

– Знаю – поэтому и говорю. Давай, выкладывай.

– А что рассказывать? – растерялся вдруг давний приятель, покряхтывая в сторону. – Кашляю. Вчера вечером все нормально было, а сегодня встал – и остановиться не могу. Рвется из груди. И больно очень.

– Сухой кашель?

– Да обычный.

– Температура есть?

– Нет, нормально все.

– М-да, послушать бы тебя не мешало, вдруг хрипы есть?

– Может, все-таки прислонить трубку к груди?

– Да иди ты! Короче, я тебе сейчас эсэмэской вышлю название таблеток, а то ты так точно не запомнишь. Но чтобы потом обязательно…

– Спасибо, Максон! Все, давай, Бобер уже зубами скрипит, отсюда даже слышно, побежал я. Жду эсэмэс. Бывай!

И не успел Макс попрощаться с другом, как связь прервалась – собеседник отключился. Как обычно. Серега такой – все время куда-то спешит, спешит, спешит.

«Да и я такой же, – вдруг подумал Макс. – Удивительно, как еще в отпуск ушел. Первые два дня даже необычно как-то было, вставал по привычке ни свет ни заря. А потом ничего, втянулся, даже вон на рыбалку выбрался. И никто меня не вытащит с моего законного отпуска!» – только и успел мысленно произнести Макс, как телефон вновь злорадно зажужжал.

ВЖЖЖ! ВЖЖЖ! ВЖЖЖ!

– Ты издеваешься, да? – тяжело вздохнул парень, глядя на мобилу в руках.

Номер скрытый.

«Выбрось в воду! Выбрось в воду! Выбрось!» – зловеще зашептал внутренний голос.

Макс даже на некоторое время заколебался: «А и вправду, не выкинуть ли? Что за напасть такая? Только я почувствовал все прелести отдыха, вошел во вкус, как тут же начинают обстреливать с телефона. Дальше что, машину за мной пришлют?»

– Слушаю! – рявкнул парень в динамик.

– Это Максим Александрович Огнев? – спросил незнакомый мужской голос. Строгий, жесткий – таким только команды отдавать.

– Да.

– Меня зовут Сергей, я звоню вам из Министерства. Нужна ваша помощь. Все инструкции будут позже. Собирайтесь, через пятнадцать минут за вами приедет машина.

– Что? Какое Министерство… Куда…

Связь прервалась.

Макс еще некоторое время непонимающе таращился на свой телефон, будто видел его впервые, потом выругался и в сердцах пнул удочку; сотку, однако, бережно спрятал в карман – вдруг опять позвонит этот серьезный человек из загадочного Министерства, а он вне зоны доступа.

Стало понятно, что рыбалка окончательно испорчена. Быстро собравшись, Макс двинул в дом и нисколько не удивился, найдя там, прямо возле ворот, черную машину с затонированными стеклами и двух крепких парней.

– Максим Огнев? – спросил один из них, опустив черные очки на кончик носа.

– Он самый, – выдохнул парень, готовый уже к чему угодно.

«Может, за репосты какие-нибудь старые в Интернете приехали за мной? – предположил Макс, опасливо поглядывая на амбалов. – В студенчестве дурная башка ведь была, всякое «лайкал». Долайкался, видимо, твою в коромысло».

– Мы от профессора Большакова.

– От Семена Павловича?! – вскинул брови Макс.

– От него самого.

– Дык, а что же… – Парень растерялся, не зная, что и сказать.

Профессор Семен Павлович Большаков был его преподавателем в мединституте, а по совместительству еще и хорошим другом – сошлись они на любви к коллекционированию бабочек. Дружили и встречались и после, уже когда Макс закончил учебу и устроился работать в инфекционку. А потом, в один день, Семен Павлович пропал. Обмолвился, что направлен работать в секретные места при государстве, да так и затерялся – ни звоночка от него, ни весточки. На мобильник профессор не отвечал.

– Он хочет с вами встретиться, – пояснил первый амбал.

– И отказаться, как вы, я надеюсь, поняли, не получится, – с нажимом добавил второй.

– Как он… я… конечно, я согласен, дайте только переодеться.

Переодеться разрешили. На все про все выделили пять минут. Быстро скинув шорты и нырнув в джинсы, Макс украдкой глянул на громил, торчащих у двери и внимательно наблюдающих за ним. Стало не по себе.

– Ребята, а вы из какого Министерства? – стараясь придать своему голосу беззаботность, поинтересовался Макс.

– Там узнаешь, – фыркнул первый и поторопил: – Живее, минута осталась.

– Дайте хоть жене позвонить, предупредить.

– Некогда.

Амбал направился к Максу.

– Да погоди ты! Сейчас, на бумажке хоть записку оставлю, чтобы не волновалась.

Парень оторвал клочок бумаги от газеты, накалякал карандашом:

Маринка! Не теряй, уехал по делам, скоро буду. Жди дома. Люблю, целую.

– Все, пойдемте, коли вам так не терпится.

Сели в машину, на заднее сиденье – Макс посередке, амбалы – по бокам.

«Чтобы не выпрыгнул по пути в окно, что ли?» – как-то уже совсем невесело подумал парень, поглядывая на дорогу. Везли в город.

– А что случилось-то? Может, объясните наконец?

– Давно отдыхаешь? – спросил первый амбал.

– Третий день.

– И новости не смотришь?

– А на кой мне они? – улыбнулся парень. Правда, улыбка получилось вымученной, нервозной. – Без них лучше. Да и телевизора нет в доме у меня.

– На вот, полистай, пока едем. – Амбал кинул пассажиру на колени свернутую в трубочку газету.

Макс развернул прессу, пробежался глазами по заголовкам, по привычке шепотом проговаривая их вслух:

– «Убит генеральный директор “Огней города”…», «Запущен спутник…», так, «Отмечается большой рост заболеваний…», «Американский лидер посетил…», «Вымогавших взятку чиновников отпустили под подписку…». А что читать-то? Все вроде как обычно – бардак и воровство.

– Про болезнь читай. Вот тут. – Верзила ткнул в нужное место толстым, похожим на сардельку пальцем. – И молча, а то надоел уже со своей болтовней.

– А я к вам в попутчики не напрашивался, ребятки!

– Не понял, что ли? – Амбал откинул подол пиджака, демонстрируя кобуру пистолета. – Сказал же – молча!

Макс замолчал, потупив взор. Начал читать.

Санитарными службами города отмечается большой прирост по заболеваемости атипичной пневмонией легкой стадии и неизвестной динамики. Больницы города переполнены, у кабинетов врачей стоят огромные очереди. Руководитель Департамента охраны общественного здоровья области Сибиряков А. К. комментирует сложившуюся ситуацию следующим образом: «Мы пока не можем четко ответить на вопросы о причинах столь быстрого роста заболеваемости, но делаем все возможное, чтобы ускорить процесс поиска необходимого курса лечения для всех заразившихся. Также хочу опровергнуть слухи о якобы начавшейся эпидемии. Регистрируемый по области уровень заболеваемости находится в пределах нормы, и поводов для паники пока нет. Подчеркну, что соблюдение простых правил личной гигиены значительно снижает риск заражения».

Между тем, из инсайдерских источников нашей газете стало известно, что при правительстве по данному вопросу сформирована рабочая группа. Также стало известно, что официально распространяемая властями информация о легкой стадии атипичной пневмонии, возможно, не соответствует истине. Как стало известно нашему источнику, в документах рабочей группы данная болезнь фигурирует под наименованием «молниеносная деструктивная пневмония (МДП)».

Макс два раза прочитал статью. Потом с тревогой поглядел на амбалов.

– Да, именно по этому поводу, – кивнул здоровяк, прочитав немой вопрос в глаза парня.

– И Семен Павлович…

– Да. – Громила вдруг фыркнул совсем по-бычьи и прорычал: – Хватит вопросов. Там все узнаешь.

Машина остановилась у неприметного здания, почти в самом центре города. – Макс, хоть и знал тут каждую улочку вдоль и поперек, это строение не припоминал – таким оно серым и невзрачным было.

«А ведь так и надо маскироваться, – подумал парень, выходя из машины. – Под самым носом».

Зашли внутрь. Охранник долго всех сканировал ручным металлоискателем, после чего удовлетворенно кивнул:

– Проходите.

Прошли. Коридор. Лифт. Неловкое молчание. Пятый этаж.

– Максим! – едва разъехались в стороны дверцы кабины, воскликнул седой старик, распахивая объятия.

Парень не сразу признал своего давнего знакомого – так сильно тот изменился: постарел, исхудал, глаза, обрамленные черными кругами – признаками долгих бессонных ночей, словно потухли.

– Семен Павлович? – неуверенно спросил Максим.

– Здравствуй, дорогой!

Обнялись.

– Что случилось? – спросил гость, бросая на амбалов подозрительные взгляды. – Меня из отпуска вырывают, везут на машине два каких-то… кх-м… человека, в неизвестном направлении.

– Да тут такое дело! – запричитал Семен Павлович, пододвигая парню стул. – Присядь – долгая беседа будет, хоть и времени совсем нет.

Макс сел. Старик спросил:

– Новости видел последние?

– Читал. – Парень вновь глянул на амбалов – те стояли как статуи и даже, казалось, не дышали.

– Я тебе хочу сказать, что это только цветочки. Наши люди пытаются сдержать прессу, но, видимо, это ненадолго.

– Наверное, вам стоит рассказать мне все сначала, потому что я реально ни черта не понимаю. Или совсем не рассказывать. Лично я за второй вариант. Мне отдохнуть охота – три года безвылазно из больницы своей, все пациенты, пациенты, пациенты.

– Понимаю тебя, Максим. Чаю будешь?

– Лучше коньяку.

– Спиртного не держим – не положено, – строго сказал Семен Павлович, глянув на охрану. – А вот чай – всегда пожалуйста.

– Тогда чай, – обреченно ответил Макс.

– Меня как спросили, кого в команду брать намерен, – начал рассказ старик, наливая из старого замасленного термоса кипяток в чашки из разных наборов, – так я сразу про тебя подумал. Ты был моим самым лучшим учеником. Отлично успевал по всем дисциплинам. У тебя хорошая память. И способности есть. Вот, держи.

Профессор протянул гостю чашку с чаем. Парень без энтузиазма отхлебнул, спросил:

– Что за команда? Вы сейчас о чем вообще?

– Максим, понимаешь, тут такое дело… у нас, похоже, новая инфекция в городе свирепствует. Да не только в городе – по области пару случаев уже зафиксировали. И оба заразившихся – из наших краев.

– Что за инфекция? Атипичная пневмония? Или, правильнее сказать, – как ее? – молниеносная деструктивная пневмония?

– Не до шуток, Максим. – Старик был предельно сосредоточен. – МДП – это так, для удобства, чтобы у заразы хоть какое-то название было.

– Это я понял, – улыбнулся парень. – Могли хотя бы другую аббревиатуру придумать? Неужели не помните, что раньше, еще до принятия Международной классификации болезней, так биполярное расстройство личности в психиатрии называлось, всем известный маниакально-депрессивный психоз? Народ-то темный, не знает, но ведь газеты и врачи иногда тоже читают.

– Не тем голова забита, Максим, была, – стал оправдываться ученый. – Тут других проблем хватает. Позавчера привезли в стационар больного, по всем признакам – пневмония. Сильный кашель, боли в груди, температура, общее состояние слабости, легкие на рентгенографии затемнены. Но не она это, не она!

– На легочную форму чумы проверяли? Там динамика похожая…

– Проверяли – мимо.

– Анализ крови что показал?

– Ничего интересного. Бакпосев мокроты взяли, ждем результатов.

– Да обычная это пневмония, – проворчал Макс. – Лечите его по протоколу, зачем вам я понадобился?

– Если бы, Максим, было все так просто… – вздохнул Семен Павлович. – Пациент на второй день умер.

– Причина?

– Обширный некроз тканей легких. Там у него как будто железной щеткой прошлись, живого места не осталось. Пока мы консилиум с пульмонологом и фтизиатром собирали, он и умер.

– И это не единственный зараженный, как я понимаю? – нахмурился Макс, вспоминая сегодняшние утренние звонки: «Ведь и Серега тоже на кашель жаловался. И та странная женщина с этим – как его? – Фимой Львовичем. Похоже, дела и в самом деле плохи».

– Правильно понимаешь, – кивнул ученый. – В этот же день еще пять пациентов с такими же симптомами привезли в областную больницу.

– Переливание эритроцитарной массы…

– Делали. Не помогло. Состояние все равно быстро ухудшалось. Сначала на вспомогательную вентиляцию легких их перевели, потом и вовсе на ИВЛ^[1]. Прогрессирование гипоксии стремительно, первый раз, если честно, за всю свою практику такое вижу. Как итог – еще пять трупов.

– Вскрытие?

– Провели. Посевы из легких на все известные питательные среды сделали. Микроскопия образцов легких. Часть образцов отправили в лаборатории в НИИ инфекционных заболеваний. В больницах объявили строгий карантин. Врачей, которые контактировали с больными, тоже изолировали – у них появились первые признаки болезни.

– Я тогда зачем вам? – Макс пристально посмотрел на давнего друга. – Вы все лучше меня знаете, все сделали правильно. Мне нечего добавить к этому.

– Подожди, Максим, – произнес Семен Павлович, едва заметно улыбнувшись. – Ты всегда был нетерпелив. Я еще не все рассказал.

Старик не спеша хлебнул чаю, прочистил горло, словно не решаясь сказать что-то важное, и, наконец, произнес:

– Все пациенты, у которых обнаружилась эта странная болезнь, так или иначе связаны с Аномальной Зоной, той, которая в двухстах километрах от города нашего расположена. Почти все больные – так называемые сталкеры.

– Ах вот оно как, теперь я, кажется, понял, к чему вы клоните! – улыбнулся Макс, и улыбка была его недоброй.

– Подожди, не спеши…

– Семен Павлович, про Зону ничего не хочу слышать. И точка. До свидания, – отчеканил молодой врач и начал подниматься, чтобы уйти.

– Максим. – Ученый положил руку на плечо парня. – Мне твоя история известна. Два года назад ты был в Зоне в составе научной экспедиции, которая наткнулась на мутантов, все, кроме тебя, погибли – об этом мне прекрасно известно. Я так понимаю, ты винишь в этом себя? – Старик пристально посмотрел на ученика. – Это обычный синдром выжившего, тебе ли не знать? Проходили в институте по психологии, на начальных еще курсах. Пора забыть об этом.

– Семен Павлович…

– Не перебивай. Максим, ситуация сейчас складывается очень критическая. Долго сдерживать прессу наши люди не смогут…

– «Наши» – это кто? – желчно спросил парень.

– Правительство. А ты думал, на кого я работаю? На разведку, что ли? – Профессор хихикнул. – Просто есть определенный уровень секретности у нашей организации. Чтобы наши западные партнеры ничего лишнего не разузнали. Поэтому такая… – старик зыркнул на все так же неподвижно стоящих у дверей амбалов, – конфиденциальность и предосторожность.

– Вы на оборонку работаете, что ли?

– Нет, Максим, какая оборонка? Это другое ведомство. Мы – ученые. А вот наши наработки и выкладки – это да, они и в оборонку идут, и в гражданскую инженерию.

– На «Аномалку», получается, трудитесь? – понял Макс.

– Да, я работаю в Институте исследования аномальных явлений, больше известном как «Аномалка». И я вхожу в правительственную комиссию, которая была экстренно собрана по вопросу, о котором я тебе уже рассказывал. Еще чуть-чуть – и ситуация выйдет из-под контроля. Нельзя допустить распространение болезни.

– Семен Павлович, мне это не интересно. Пусть каждый занимается своим делом. Я вот, например, в отпуске был. И хотел бы его продолжить. Так что… – Макс развел руками. – Извините, если что, но…

Он уверенно встал, давая понять, что разговор окончен.

– На кону жизни людей. – Семен Павлович тоже встал. – Если не изменить ситуацию, то… вот, посмотри.

Ученый поднял со стола тоненькую папку, протянул ее Максу.

– Что это?

– Взгляни-взгляни. Мы внесли в специальную программу все известные на сегодняшний день нам данные о времени течения болезни и получили геофизическую модель прогнозного развития. Вот, посмотри, на первой картинке. Видишь эти точки? Это очаги болезни.

– Мне не интересно… – снова попытался отстраниться Максим.

– Нет, ты глянь, – настаивал профессор. – Видишь, тут целый район, и вот тут. А это, – ученый показал вторую картинку, и красного цвета на ней было гораздо больше, – это уже через два дня. Практически весь город. А вот это, – Семен Павлович перелистнул страницу, – это уже карта области. И она вся красная! Пятый-седьмой день. Комментарии, полагаю, излишни. Кстати, а вот тут вроде и твоя дача находится, – как бы между прочим заметил старик, тыкнув пальцем в карту, – и она тоже попадает в зону заражения.

– Что вы хотите этим сказать? – растерялся Макс.

– Только то, что если мы сейчас не начнем действовать все вместе, – то завтра уже будет поздно что-либо предпринимать.

– И что вам от меня-то надо? – не вытерпел парень.

– Не кричи, Максим, сядь, успокойся. Как я уже говорил тебе, след ведет в Зону. Комиссией решено было отправить туда небольшую экспедиционную группу, чтобы выяснить первопричину. Узнав источник, мы, возможно, найдем и лекарство.

– А без этого – что, нельзя найти?

– Макс, мы даже не знаем, что убивает людей. Все анализы чистые. Такого просто не может быть! Но люди умирают. И очень быстро. Мне предложили собрать команду, которая сможет справиться с поставленной задачей. И первым я вспомнил тебя. Ты отличный ученый, у тебя есть практика. Да ты же два года в Африке с Эболой боролся! Это такой опыт, какого нет ни у кого из нас. А еще… – Семен Павлович запнулся.

За него закончил сам Максим:

– А еще я был в Зоне.

– Да, – кивнул ученый. – Пойми, сложно найти такого максимально подходящего кандидата, как ты. У нас есть отличные парни, крепкие, но они мало что понимают в науке. Также у нас есть превосходные ученые, гуру в своем деле, но пусти их в Зону – они там, как слепые котята, на первой же аномалии подорвутся. Ты – другое дело, ты универсал. Тебе можно доверить это дело.

– Ловко как вы все расставили.

– У меня выбора другого просто нет, – вздохнул ученый. – Если не ты, то больше некому будет. Было бы время, я бы попытался разобраться с болезнью в лаборатории. Да мы и так сидит там круглые сутки! Но времени нет. Совсем. Зараженные все прибывают и прибывают. А помочь им я никак не могу. Пока не могу.

– Хорошо, убедили, – нехотя вымолвил парень. – Дайте только домой смотаться, жену предупредить хоть, да и переодеться не помешало бы. А то выдернули в чем был.

– Прости, Максим, но нет. Отправка через три часа. Вашу группу до точки доставят вертолетом.

– Да вы что, совсем, что ли…

– Ты не кипятись. Это дело всего лишь на сутки, а может, и еще меньше. К вечеру вернетесь. Жена не успеет даже соскучиться. Ну позвони ей, если хочешь, предупреди по телефону, это можно. Насчет документов и оплаты не волнуйся – оформим все как положено, не обидим. С отпуском тоже что-нибудь придумаем, хочешь, на работу письмо напишем?

– Еще скажите, что грамотой наградите, – съязвил Макс.

– И это можно организовать.

Парень начал мять виски – от обилия полученной информации сильно заболела голова.

– Я понимаю, это все как снег на голову, но просто… – начал оправдываться професор, но Огнев его перебил:

– Давайте сделаем это по-быстрому. Находиться в Зоне даже лишние две минуты – у меня нет никакого желания.

– Хорошо, – радостно кивнул Семен Павлович и похлопал бывшего ученика по плечу. – Пойдем, я познакомлю тебя с группой.

– Много их? – хмуро поинтересовался парень.

– Вместе с тобой – четверо. Двое – техпомощь, один – силовая подмога.

– Что еще за силовая подмога?

– А охранять кто тебя будет, когда ты отбор проб будешь делать?

– Не надо меня охранять, я сам…

– Максим, не спорь, пожалуйста. Так надо.

– Делайте что хотите! – махнул рукой Огнев.

– Ну вот и договорились!

Семен Павлович подошел к двери, нажал на кнопку в боковой панели, и створки разъехались в разные стороны.

– Пошли за мной.

Они прошли через длинный светлый коридор в другую комнату. Там уже сидели несколько человек и что-то вполголоса обсуждали.

– Эти ребята и будут тебе помогать, – громко объявил профессор Большаков, окинув всех внимательным взглядом.

– Быстры вы на подъем. А если бы я не согласился? – шепотом спросил Макс, присматриваясь к присутствующим.

Ученый не ответил. Вместо этого произнес:

– Давайте я вас познакомлю.

Он подвел Макса к щуплой невзрачной девушке с бледной, почти просвечивающей кожей.

– Это старший научный сотрудник Аглая Полунова. Она будет вам помогать со сбором образцов. Именно от вашей слаженной работы будет зависеть успех всего предприятия.

Максим пожал на удивление сильную руку девушки, представился.

– А это – Александр Березин, – продолжил ученый, подходя к крепкому, высокому парню, явно способному легко потягаться силой с теми амбалами, что привезли сюда Макса. – Он будет отвечать за все, что касается техники, – компьютеры, связь, аппаратура. Техподдержка, так сказать.

– Александр, можно просто Доцент, – произнес здоровяк густым басом и пожал Максу руку своей каменной ладонью, едва не переломав парню косточки.

Макс натужно улыбнулся, пролепетал:

– Максим.

«Что-то слабо он на айтишника похож, – подумал Огнев, с подозрением косясь на здоровяка. – Такой шею голыми руками свернет, как цыпленку. Поосторожнее надо с ним быть».

– А это Николай Остроушко, он отвечает за вашу безопасность.

– Очень приятно, – кисло произнес Макс, глядя на квадратное лицо бойца, и подумал: «Этот точно не одного человека за свою жизнь убил».

– Семен Павлович. – Огнев повернулся к профессору. – Я бы хотел четко разобраться в цели нашей операции. Потому что я не совсем понял, что надо…

– Конечно же! Непременно! – перебил его ученый. – Давайте подойдем к карте, я все покажу и расскажу.

Большаков подвел Максима к висевшей на стене карте, взял карандаш и стал им водить по линиям, одновременно рассказывая:

– У двоих заразившихся нам удалось выудить очень скудную информацию – они оба из Зоны, из этого квадрата. Зараженные бредили из-за очень высокой температуры, но их показания во многом схожи. Оба поведали о том, что находились на базе какого-то своего командира вот здесь, – Семен Павлович указал нужное место на карте. – И оба рассказывали про какого-то Пыльного Владыку, который якобы сбежал и которых их и заразил. Это все, что удалось у них выяснить.

– Пыльный Владыка? – переспросил Макс.

– Я думаю, это последствия повреждения мозга, бред, не более того. Но насчет места, о котором они сообщили, думаю, это правда. Туда вы и отправитесь. Нам известно, что это база какого-то местного бандита, Кропоткина, на Зоне таких полно.

– Мы что, просто так возьмем, заявимся в бандисткое логово и скажем им: «Здравствуйте, мы к вам с санитарной проверкой»?

– На это вам и нужен будет Остроушко, он десять лет ходит в Зону, имеет богатый опыт. Все необходимые полномочия ему уже даны.

– Какие полномочия? – не понял Макс.

– На ликвидацию опасности для группы, если таковая возникнет, – вместо профессора пояснил Остроушко. Лицо его при этом оставалось невозмутимым.

– Охренеть! – выдохнул Огнев.

– Я хочу напомнить, Максим, что это дело крайней государственной важности, – с нажимом проговорил ученый.

– Ладно, понял уже, что не в игры играем. Что дальше?

– На базе надо будет отобрать пробы. Максимально тщательно.

– Что вы там хотите найти? Новый вирус?

– Возможно. Зона – опасное и непредсказуемое место. Я не отрицаю и той версии, что на аномальной территории под воздействием определенных факторов – а в Зоне таких предостаточно, – произошла мутация некоего вируса, грибка, прионов или микроорганизмов – вам как раз и нужно будет уточнить этот момент. Добудьте мне эту гадость, чтобы я мог как следует изучить и понять, как ее можно остановить. Вот и все.

– Как все просто звучит, – хмыкнул Макс. – А как мы попадем туда?

– На заданную точку вас доставит вертолет. Вот здесь, – указал на карте ученый, – будет высадка.

– А база где находится?

– Тут.

– Постойте, это же… так, масштаб карты – один к пятидесяти; получается… в двух километрах от точки!

– Да, получается. Не так, в принципе, и далеко. Ближе не можем – там какая-то чертовщина сейчас происходит, очень много воздушных аномалий над базой скопилось, есть большой риск повредить вертолет. Так что до цели – пешочком. И обратно.

– Пешим ходом и в самом деле безопаснее будет, – включился в разговор Остроушко. – Поверьте моему опыту.

– У меня тоже по этому поводу опыт есть, – хмуро произнес Макс. – Тогда семь человек полегло.

– Мутантов и прочую живность я беру на себя.

– Оружие дадут? – спросил Максим у Семена Павловича.

Тот скорчил гримасу, но ответил:

– Не хотелось бы…

– Тогда идите вместо меня туда!

– Ладно, не горячись! Дадим. Только я прошу – без самодеятельности. Все-таки вы туда не воевать отправляетесь, а другими делами заниматься. На обеспечение охраны и прикрытие вам выделен дополнительный член группы, поэтому…

– Если его убьют, кто будет обеспечивать нашу охрану? – Огнев волком зыркнул на профессора. – Нет, Семен Павлович, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Выдайте каждому по пистолету хотя бы. – И быстро уточнил: – Но я автомат возьму. Мне с ним спокойнее будет. Вы умеете пользоваться оружием? – обратился он к девушке.

Аглая растерянно пожала плечами.

– Я только в тире, в детстве…

– О, боже мой! Семен Павлович, вы, похоже, не совсем понимаете всю глубину этой… куда вы нас отправляете.

– Максим, не надо этих эмоций. Я понимаю, что вы сейчас не слишком желаете куда-то срываться, тем более в такое малоприятное место, но причины всех этих поспешных телодвижений я уже озвучил. Не надо беспокоиться за других, пусть каждый делает свою работу: вы с Аглаей и Александром – собираете пробы, Остроушко – защищает вашу группу и вас лично.

– Ладно, – взяв себя в руки, произнес Макс. – Вы сказали, что можно домой позвонить, предупредить.

– Да, конечно. Вот телефон.

Семен Павлович протянул парню мобильник.

– Звоните.

Максим набрал номер, стал ждать. Три гудка. Четыре. Пять. Семь.

Марина не отвечала.

«Опять на беззвучный режим поставила! Говорил же ей, чтобы не делала так».

Жена еще с утра уехала с дочкой в соседний поселок – проведать мать, показать внучку. Обещала вернуться к вечеру.

«Славно получится – приезжает, а меня нет дома. Хорошо, хоть записку оставил. Дозвониться бы еще, чтобы потом не ворчала, что без предупреждения умчался».

Жена за годы совместной жизни свыклась с тем, что Макса часто выдергивали из дома – когда привозили тяжелобольных, когда кому-то становилось плохо, когда срочно нужен был толковый врач, способный за короткое время точно поставить диагноз. Должна была понять и в этот раз.

– Не отвечает, – пробубнил Макс, возвращая трубку Семену Павловичу. – Вы ей еще раз наберите, позже, объясните, что я по делу важному вырвался и что скоро буду. Чтобы не волновалась.

– Непременно, будьте спокойны по этому поводу.

Профессор звонко хлопнул в ладоши, обратился ко всем присутствующим:

– А теперь давайте собираться. Времени очень мало. Его практически нет.

Глава 2. Путники

Два года после Судного дня

В груди зудела тоненькая надоедливая боль, убивающая своей постоянностью, словно внутри у него поселился червяк, грызущий плоть, все никак не насытясь. Иногда боль растекалась до самого живота пышущим огнем, и тогда становилось совсем невмоготу. Хоть волком вой.

В какой-то момент старик вдруг подумал о том, что было бы хорошо, если бы он умер, прямо сейчас – и никаких больше мучений. Эта мысль не принесла с собой ни страха, ни грусти, а даже показалась привлекательной. Ему действительно хотелось просто упасть в снег и уснуть вечным сном. Как тогда, когда ходил за таблетками к лесу и заблудился. Ведь тогда тоже чуть не умер, и только в последний момент заставил себя вырваться из ледяного плена зимы.

– Хорошо бы иметь оружие и хотя бы один патрон, – произнес Каша без всякой интонации. И сам удивился своему жуткому сиплому голосу, так теперь похожему на воронье карканье.

Патрон нужен был для известного дела. Пуля в висок решает все проблемы. А проблем было действительно с лихвой. Старик зарычал, пытаясь отогнать вновь подползающие ядовитые мысли: «Да, виноват, да, убежал. Что с того? Какая кому разница?»

– Нет, нет, нет, – запричитал, словно в молитве, Каша. – Не думать об этом. Не думать.

С тех пор, как сломалась машина, на которой он ехал в мертвый город, прошли сутки. И все это время Каша не переставая шел, лишь изредка останавливаясь, чтоб зачерпнуть ладонью горсть снега хоть как-то утолить жажду. Надежда на то, что он когда-нибудь все же доберется до мертвого города, быстро таяла, как снежное крошево в теплой ладони. Старик с горечью понимал, что ребят, оставшихся в плену у охотников, уже не спасти. Потому что не сможет он дойти до мертвого города.

Неуклюжей походкой, прихрамывая и спотыкаясь, старик взобрался вверх по отлогому склону, даже толком не зная, зачем это делает. Просто шел, потому что не мог ни стоять, ни лежать – в таком положении мысли начинали особенно больно клевать разум. Спасало только движение.

Смертельная усталость опутывала ноги и с каждым шагом пыталась опрокинуть старика в снег. Каша осознавал, что слишком слаб, чтобы продолжать идти, но ничего с собой поделать не мог. Желание убежать было превыше всего. Скрыться от своего позора, от себя.

Он хмыкнул. Жизненный опыт подсказывал – от себя не убежишь. Да только что толку? И топал дальше.

Настроение начало набегающими волнами изменяться: то вдруг ему становилось весело, и он в полный голос смеялся от мысли о том, что умрет прямо на дороге, а тело его покроется льдом и будет он лежать как путевой камень; то вдруг накатывало такое беспросветное горе, что хотелось выть; то застилало серым плотным безразличием разум, и все вокруг казалось таким же серым.

Каша выругался. Вспомнил все грязные словечки, которые узнал когда-то от соседа-хулигана Борьки Рябого, а тот умел материться. Каша на его фоне был лишь жалким подобием. Но и этого хватило, чтобы совладать с разумом, привести себя в чувство. Даже боль, противно ноющая в коленях, на время отступила.

Во рту было горько. Язык распух и был сухой как пергамент. Старик попытался снова зачерпнуть ладонью снега, но потерял точку опоры и упал. Больно ударившись о ледяную корку, Каша вскрикнул. Сердце, заходившееся в бешеном ритме, вдруг начало в перебоях подпрыгивать вверх и вниз, будто желая вырваться наружу.

Стало тяжело дышать.

Старик захрипел, трясущимися руками сорвал с шеи шарф, черпанул снега и бросил на разгоряченное горло. Холодные струйки воды побежали к животу и вниз, под спину. Немного полегчало. Сердце отпустило.

Со свистом выпуская воздух из ноздрей, Каша попытался встать. Это удалось сделать только на третий раз, и то с большим трудом. Суставы словно заржавели, и, чтобы согнуть и разогнуть их, приходилось применять огромное усилие воли.

Когда старик наконец поднялся на ноги, ему понадобилась еще целая минута, чтобы выпрямиться и встать прямо. В спине при этом больно хрустнуло.

Он огляделся, пытаясь понять, где очутился.

Низкие, покрытые снегом холмы замыкали горизонт однообразной волнистой линией. Ни деревьев, ни кустов, ни травы – ничего, кроме беспредельной и страшной пустыни.

«Сколько до ближайшего поселения? Мне точно не дойти, – обреченно улыбнулся Каша. Возвращаться в жуткий город не хотелось, а идти вперед уже не было смысла. – Сил хватит в лучшем случае еще на километров десять-пятнадцать. А что потом? Там, дальше, кроме этой мертвой белизны, ничего нет».

– Есть, – возразил сам себе старик. – Там смерть. Повсюду смерть.

И, совершенно обессилев, вновь упал в снег.

«Если все равно суждено здесь умереть, так чего тянуть?» – вдруг понял он, и впервые за все это время страх полностью покинул его. Осталось только – смирение.

«Давно пора, и так слишком все затянулось».

Каша перевернулся на спину и, в ожидании собственной смерти, стал смотреть на серое, затянутое тучами небо, попутно размышляя о том, – есть ли на самом деле рай и ад? Усталый мозг ничего дельного из аргументов не вспоминал, а лишь назойливо крутил мелодию давно забытой песни. А небо, молчаливое, равнодушное, слепо смотрело в ответ и медленно поглощало его разум.

Старик закрыл глаза, полежал так немного и вновь их открыл, но ничего нового не произошло – небо было все таким же безучастным.

«Смерть – это всего лишь сон, великое успокоение, к которому летит душа, вне зависимости от того, хотим мы этого или нет, – подумал старик, насвистывая засевший в голове навязчивый мотивчик. Свинцовая усталость в теле придала мыслям философский оттенок. – Значит, увидимся скоро, Мира. Не хотелось бы, конечно, стыдливо прятать глаза, когда увижу тебя, потому что ты обязательно спросишь за Вику и за Глеба. Спросишь, как я посмел оставить их в самом гнезде врагов, чтобы охотники проводили над ними опыты, а сам трусливо бежал. Но что я мог поделать? Наверное, как-то и смог бы выкрутиться, но это теперь так думается, а тогда никаких мыслей не было, одни инстинкты».

Дойдя до припева, старик вдруг замолчал. Он услышал какой-то звук, монотонный, низкий, доносящийся откуда-то издалека.

«Рокот мотора», – с ужасом понял старик.

Машина. Железный конь, который может нагнать человека за считаные минуты.

Потребовалось израсходовать последние остатки воли, чтобы прогнать прочь мысли о том, что это за ним мчатся охотники. А судя по звукам, машина действительно гнала во весь опор.

«Зачем я им нужен? Тратить столько горючего, чтобы добить меня? Бред. Тогда кто, если не они? Это пустыня, никого живого в округе».

Цепенея от страха, Каша решил дождаться автомобиля лежа – встать уже не хватило бы сил.

– Будь что будет, – вслух прохрипел он, нервно запихивая в рот пригоршню снега.

Звук нарастал очень быстро, и в какой-то момент Каша подумал даже, что его просто не заметят и переедут как какую-нибудь зверушку, на свою беду выбежавшую на автостраду. Но визг тормозов, раздавшийся еще издали, успокоил старика. Погибнуть под колесами ему сегодня не грозило.

Машина остановилась в паре метров от него. Каша хотел встать, чтобы глянуть на путников, но не смог пошевелиться – одежда примерзла ко льду, а отодрать ее не хватило сил.

Лязгнула дверь, звонкий голос спросил:

– Мертвый? Живой?

– Живой, – прохрипел старик, но так тихо, что его не услышали.

Хлопнула вторая дверь, раздалось поскрипывание снега – кто-то осторожно приближался.

– Ник, вроде живой он, дышит, пар вон изо рта идет. Эй, дед, ты чего? Плохо тебе? Чего разлегся?

– Я… упал просто, – стараясь говорить как можно громче, ответил Каша.

– Так давай мы тебя подымем? Дурить не будешь? Не прыгнешь с ножом на нас?

Старик не смог сдержать сиплый смех. Сил не было на то, чтобы просто стоять, а незнакомец про нападение лопочет. Да Кашу бить начнут по голове гаечным ключом, он закрыть лицо не сможет – настолько все было плохо.

– По глазам вижу, что ты без глупостей всяких на уме, – догадался парень. – Не сумасшедший.

Открылась еще одна дверь, из машины вышли двое.

– Ну что там? – спросил чей-то густой бас.

– Нормально, просто тут человек притомился, подсобить надо бы, – ответил водитель и помог подняться Каше.

– Больной?

– Да.

– Тогда поможем, отчего не помочь?

– Ну-ка, давай, отец, поднимайся. Да ты никак примерз уже? Точно так! Ну ты даешь! Здоровье беречь надо. Простудишь хозяйство свое, мужское. А без него никак, сам понимаешь.

Кашу подняли чьи-то сильные руки, поставили на ноги.

– Устоишь?

– Устою, – кивнул старик.

– Совсем ослаб, – произнес парень.

Каша попытался сделать шаг, почувствовал, как сразу болезненно заскрипели все кости, остановился.

– Давай, отец, мы тебя в машину посадим. Там теплее будет, отогреешься немного, совсем продрог.

Старика вновь подхватили крепкие руки и усадили в старенький «уазик», маленький снаружи и огромный – из-за убранных задних кресел – внутри. Машина была разрисована цветами, а внутри было тепло, и приятно пахло едой. В дальнем углу, возле двери, прикрученная к полу металлическими ножками, стояла крохотная, размером с трехлитровую банку, печка, словно подсвеченная изнутри янтарным сиянием. Огонь. Тепло.

– Я – Ник Марио, – представился бородатый парень, залезая следом.

Каша пожал ему руку. Ладонь нового знакомого была крепкой и теплой, и это почему-то вселило в старика маленькую надежду, он и сам не понял даже почему.

– А это Вовка Нерон, – представил стоящего справа спутника Ник.

Старик пожал и ему руку. Высокий, крепкого телосложения парень со смуглым горбоносым лицом показался ему угрюмым и нелюдимым.

– Это Паша Изолента, – продолжил знакомить деда со своими товарищами Ник.

– Привет! – чуть заплетающимся языком промямлил мужичок, протягиваю старику одутловатую руку. Каша принял приветствие.

– А это Леня Автомат.

Рыжий парнишка кивнул с дальнего сиденья.

– Это ваши клички? – спросил старик, пожав всем руки. – Странные немного. Хотя меня вот, например, тоже все Кашей называют, это сокращенное от Аркаши пошло. Можете, если хотите, тоже так меня называть. Мне не обидно. Все нормально.

Сказал и мысленно выругал себя:

«Уже к ним в товарищи набиваешься? Дурак!»

– А чего странного? – невозмутимо пожал плечами Ник. – Вовку мы Нероном прозвали из-за того, что однажды он по пьянке с зажженной сигаретой уснул и полдеревни спалил. – Ник улыбнулся, но, увидев тревогу в глазах старика, поспешно пояснил: – Деревня брошенная была, там никто не пострадал. Самого Вовку только чудом успели спасти и вытащить из пламени. Пашка у нас Изолента, потому что всегда синий. Это дело любит, – Ник красноречиво щелкнул по шее.

– Чего сразу – синий? – пьяно спросил тот и громко икнул. – Я только для сугрева, морозяка какой стоит! А у меня аллергия на холод, не переношу его.

– Леня Автомат – это потому, что он заикается.

– А Ник у нас – М-Марио, – улыбнулся Леня, – потому что однажды в к-к-к-колодец упал. К-к-ак в той к-к-компьютерной игре на к-к-к…

– Отдохни, Леня, не до тебя сейчас старику. Видишь, человек устал? – перебил его Ник и, обнажая белые ровные зубы в добродушной улыбке, добавил: – А это у нас Сальвадор.

Старик не сразу понял, о ком говорит его новый знакомый – вокруг, кроме них, больше людей не было. Но сообразил, когда из-под сиденья в ноги Каши тукнулся влажный нос, а следом показалась и лохматая голова серого кокер-спаниеля. Собака трусливо обнюхала чужака, лизнула ему руку, признав в незнакомце своего, вылезла из своего укрытия, колченогая и больная, и запрыгнула новому пассажиру на колени.

– Сальвадор, псина ты бескультурная! – добродушно выругался Марио, сгоняя пса. – Ты извини, дед, он у нас такой, невоспитанный.

– По жопе тебе дам, блохастый! – пригрозил кулаком Нерон. – П-шел давай отсюда!

Сальвадор смерил того недобрым взглядом, фыркнул.

– Ишь, смотрит он! Дармоед!

Собака повернулась к Нерону спиной, подметая пол лохматыми длинными ушами, вновь заползла под кресло, где у нее, видимо, было свое пригретое местечко.

– Так и живем, – улыбнулся Марио и спросил у Каши: – Ты куда путь-то держишь, мил-человек?

– Мне в Мертвый город надо, – стуча зубами, выдохнул старик и подвинулся ближе к самодельной печке, установленной прямо в салоне машины. Начали оттаивать закоченевшие руки и ноги, стало мокро и зябко.

– Не знаем такого города, – пьяно икнул Изолента, с подозрением поглядывая на Кашу.

– Я знаю, – кивнул Ник. – Возле Зоны аномальной который?

– Да, он самый, – подтвердил старик.

– Зачем тебе туда? Само название уже должно отбить все желание соваться в те гиблые места.

– Там друг. Нужна помощь, – все еще сильно дрожа всем телом, произнес Каша.

– Не по пути! – выдохнул Изолента и завел машину.

– Да подожди ты! – отмахнулся Ник. – Не с тобой разговаривают. Мы, Аркадий, путь держим по семьдесят второй трассе прямиком в Каменск. Впереди зима ожидается суровая, с буранами, надо переждать. А в Каменске у меня дача, там провизия, печка, дрова наготовлены. Второй год уже так делаем. Если хочешь, давай с нами?

– Спасибо, но мне и правда надо до Мертвого города добраться. Подвезите, докуда сможете, а там я дальше пешком.

– Ну ты и странный, старик! – улыбнулся Марио.

– Ник, чего стоять? – теряя терпение, спросил Нерон. – Я двину дальше. А вы уж решайте там сами.

– Хорошо, – кивнул тот.

Автомобиль тронулся. Некоторое время ехали молча, погрузившись каждый в свои тяжелые думы, и только Сальвадор поглядывал с любопытством на всех.

– Держитесь крепче! – нарушил молчание Нерон, чуток сбавив скорость.

«Уазик» дернулся, заехал на большую россыпь камней, еще не прикрытых снегом, начал пробуксовывать. Водитель понизил передачу, дал газку. Машина затряслась и запрыгала, камни забили о днище.

– Вы что, не зараженные? – поглядывая на своих спасителей, спросил Каша после затянувшейся паузы в разговоре. Тишина его душила. – Как Глеб с Викой?

– Как кто? – не понял Ник, но, не получив ответа, махнул рукой. – Ладно, не важно. Ну вроде здоровы, сам видишь. Не взяла зараза нас. Это долгая история, но, если хочешь, поехали с нами, в Каменск, мы тебе по пути все и расскажем.

– Нет, мне в Мертвый город надо!

– Упертый какой, – цокнул Изолента. – А может, ты сумасшедший? Я много таких видел. Болезнь у них еще и разум порой отбирает.

– Не приставай к человеку. Надо так надо. Хорошо, Аркадий, мы тебя до свертка подкинем, а там уж как-нибудь сам, бензина у нас впритык до своей точки доехать.

– Там, если п-по свертку от Вольного идти, совсем мало п-получается, нап-п-прямки, – добавил Леня.

– Хорошо, и на том спасибо, что не дали замерзнуть, – поблагодарил старик.

– Ну это ты зря. – Изолента хлопнул себя по бокам, выискивая во внутренних карманах фляжку со спиртным, но ее там не оказалось.

– Что – зря? – не понял Каша.

– Зря отказываешься с нами ехать. Скоро буря начнется.

– В Мертвом городе укрыться можно будет, там теперь полно свободных площадей! – сказал Ник и задорно оглядел всех. Не дождавшись одобрения, спросил хмуро: – Чего ты пристал к нему? Сказано же, что надо…

– Да не дойдет он до города! – разозлился Изолента. – Старый совсем. А буря вот-вот уже сподобится. На полпути и замерзнет. Если не раньше.

Ник призадумался. Согласился:

– Верно говоришь.

– Что за буря? – устало спросил Каша, хотя прекрасно понимал все сам. Проверенные временем приметы не могли обманывать: приближалась метель.

– Черная, – буркнул Нерон.

– И что? – спросил Ник у Изоленты. – Коль сказал, что старик не дойдет, что тогда предлагаешь?

– Выпить!

– Тебе б только одно.

– Ник, д-д-давай до Мертвого г-г-города его подк-к-кинем? – предложил Леня.

– Рехнулись?! – проревел Нерон с водительского сиденья. – Горючки совсем нет, а вы в город собрались!

– Там и заправимся, – улыбнулся Ник.

– Ты что, всерьез это сейчас? – Вовка даже обернулся.

– Вполне серьезно. А как иначе? Не остановись мы тогда у плотины, тебя бы с нами не было – мертвый бы уже был. Людям надо помогать, тем более что их осталось совсем ничего.

– Сам же знаешь, что насосы на бензоколонках не работают. Да и есть ли там в резервуарах вообще что-то? До нас давным-давно все выкачали мародеры.

– Если удастся добраться до нефтебезы, то с горючкой помогу, – стуча зубами, произнес Каша.

– Вот с этого места подробнее, – заинтересовался Марио. – Что за нефтебаза?

– В паре километров от города стоит небольшая нефтебаза. Через нее железнодорожный транспорт заправляли, автобусный парк там же располагается.

– Марио, – с укором произнес Нерон. – Ну мы уже проходили все это. Не помнишь, что ли? Все эти базы в первые месяцы выкачали. Пустые давно.

– Нет, одна не пустая. В самом автопарке располагается ремцех. Внутри – небольшой склад с бензином, для нужд ремонтников, – со знанием дела произнес старик.

– И что? – не скрывая скепсиса спросил водитель.

– Я знаю, что склад этот запирался на очень хороший замок.

– Все замки, даже самые хорошие, уже давно вскрыты.

– Да не перебивай ты его! – проворчал Марио. – Говори, Аркадий.

– Сам склад маскировался под одну из стен, просто так не найти.

– Откуда тебе это все известно?

– У меня сосед в поселке был, он там мастером работал. Он-то как раз эту заначку и сделал, говорил, что для себя. У начальства порой были перебои с поставкой, а норму выработки требовали. Вот он и подсуетился. Говорил, что, когда уходил из города, на складе оставалось еще три бочки с бензином.

– Ох, не знаю, – вздохнул Нерон.

– Попробовать можно, – на удивление быстро согласился Изолента.

– Что ты там пробовать собрался? – не вытерпел смуглый крепыш. – До города пиликать еще сколько? Да нефтебаза эта – сверху плюсуй два километра. Сколько всего получается? Не дотянем.

– Не бзди! – отмахнулся Изолента. – Дотянем. Тут под горку все время, накатом давай, вот тебе и экономия будет.

– Умный такой?!

– Тихо! – прикрикнул Марио. – Успокойтесь. Три бочки – это хорошее пополнение запасов. Они лишними не будут.

– Если они еще существуют, эти бочки.

– Попробовать в любом случае стоит.

Нерон начал что-то недовольно бормотать себе под нос.

– Все нормально, – кивнул старику Ник. – Подкинем тебя до места.

– Спасибо большое, – сказал Каша.

– Надеюсь, ты прав и бочки с горючкой до сих пор там, – подытожил Нерон, переключая рычаг коробки передач.

– А пока ед-дем, – произнес Леня, – может, расскажешь, что с т-тоб-бой случилось?

Старик посмотрел на парня. Хотел отказать, прикрыться усталостью. Но совсем другие слова сами вырвались из его рта.

– Сначала я похоронил свою жену… – начал он и уже не смог остановиться.

Аркадий говорил и говорил, а новые знакомые внимательно слушали его, не смея перебить, и лишь мотор старой машины иногда покряхтывал в такт усиливающемуся с каждой минутой ветру.

* * *

Глеб уже бредил. Его бешеные глаза затянулись мутью, язык едва ворочался. Скрюченные пальцы парня беспокойно шарили вокруг, вцепляясь то в край кушетки, то в серую простыню. Крупные капли пота выступили на бледном, почти белом лице. Глеб умирал.

В палате было тихо. Лишь изредка раздавался прерывистый треск от стоящего в дальнем углу громоздкого аппарата, регистрирующего жизненные показатели пациента. С потолка свисала лампочка, наполняя помещение грязно-желтым светом, унынием и смертельной тоской.

– Какие результаты? – спросил Тринадцатый через наблюдательное окно палаты. Голос охотника был сух, как осенняя листва в полдень.

– О результатах еще пока рано говорить, – ответил стоящий возле парня седой старик, похожий на смерть. – Мне необходимо…

– У тебя нет времени! – внезапно разозлился Тринадцатый, стукнув кулаком по стеклу, которое тут же глухо задребезжало. – Руководство требует результата! Немедленно!

– Пациент бредит, – устало начал рапортовать доктор. – Состояние среднетяжелое. Антигены клеток HLA-системы организма пока находятся в третьей фазе.

– Что это значит? – стараясь сдержать раздражение, спросил охотник.

– Это значит, что код антигенов HLA-системы для распознавания клеток-мишеней нам наконец-то стал известен.

– Ну и? – нетерпеливо спросил Тринадцатый. – Значит, мы можем уже создать лекарство? Ведь так?

– Не совсем так, – ответил ученый. – Это значит, что теперь мы можем заражать даже тех, кто до этого по необъяснимым для нас причинам не заражался.

– Это что еще за шутки такие?

Старик и Тринадцатый обменялись ледяными взглядами.

– Не шутки, – сказал ученый, сутулясь еще сильнее. – Это констатация фактов. Первая часть эксперимента закончена. Результаты положительные. Пациент, маркированный как джед-отрицательный, заражен.

– Говори понятней, ученый! Иначе я тебе живо смертный приговор выпишу.

Пожилой доктор снял очки, потер уставшие красные глаза, пояснил:

– У «джеда», или, если говорить своими словами, нанороботов есть определенная программа.

– Программа уничтожения? – вспоминая знакомые слова из прошлых подобных лекций ученого, спросил Тринадцатый.

– Да, программа по определению цели и ее уничтожению. В базе данных этой программы по умолчанию был заложен определенный код, который распознает клетки-мишени.

Доктор глянул на собеседника и, поняв, что тот не совсем понял, начал разжевывать информацию:

– Нанороботы должны уметь отличать клетки людей от, скажем, клеток, из которых состоит какой-нибудь фикус или кактус.

– Ну это ясно.

– Благодаря этому коду нанороботы и уничтожили с такой легкостью почти все население Земли. Проникая в организм, они начинают считывать клетки живого организма. Попадают в легкие – и сразу же приступают к анализу. Видят кровяную клетку в легком, сравнивают с данными, которые в них заложены. Если код совпадает с показателем пойманной клетки – «джед» атакует ее, разрушает, из отдельных элементов начиная делать второго «джеда». Если не совпадает – то просто остается в организме, не причиняя ему никакого вреда. Некоторым людям повезло обладать набором антигенов, отличных от тех, что вбиты в базу данных «джеда», иными словами, обладать другим кодом, не таким, который есть у нанороботов, поэтому иммунитет этих людей изначально устойчив к заболеванию.

– Продолжай, – удовлетворенно кивнул Тринадцатый.

– На данном этапе нам удалось взломать код, защищавший этих счастливчиков. – Старик с нескрываемой жалостью посмотрел на Глеба. – Мы нашли отличие. Теперь мы можем заразить вообще любого, каким бы кодом он ни обладал.

– Это интересно, – потер руки Тринадцатый. – А лекарство?

– Его пока нет.

– Почему? Ведь вы уже определили эти коды, или что там у вас?

– Мы лишь разобрались с механизмом сравнения. Чтобы сделать лекарство, надо понять, что может отключить этот процесс.

– Ну так работайте, ищите! Голову мне только морочите со всеми этими науками!

Тринадцатый по-армейски развернулся на месте и быстрым шагом вышел из лаборатории.

Старик тяжело вздохнул, провожая взглядом спину охотника. На этот раз пронесло, старая, давно заученная лекция, пересказанная на новый лад, вновь спасла доктора и дала небольшую отсрочку.

– Каша? – внезапно очнулся Глеб.

– Что? – Старик наклонился к парню. – Ты хочешь есть? Погоди минутку, я сейчас принесу…

– Аркадий, это ты? – Пациент сощурился, пытаясь рассмотреть стоящего рядом человека. – Аркадий, ты пришел?

– Нет. – Старик протянул сухую жилистую руку и представился: – Меня зовут Семен Павлович Большаков.

Глава 3. Очаг поражения

Первый день распространения

В комнате пахло ландышами. Пронзительно свежий, сладковатый до тошноты аромат, который Своркин терпеть не мог, казалось, пропитал здесь все – обитые бархатом стены, сводчатый потолок, дорогой персидский ковер под ногами, антикварную утварь, массивные мраморные скульптуры. Хозяин комнаты любил этот запах и выставлял ароматические палочки почти в каждом углу. Неподготовленного гостя эта приторная сладость, разлитая в воздухе, встречала плотной стеной, не давая опомниться, проникая в каждую пору до тех пор, пока и сам гость не превращался в подобие ароматической палочки, не в силах хоть как-то потом избавиться от этой вони до конца следующего дня.

Хозяин восседал в центре, на кожаном кресле, опираясь локтями о массивный дубовый стол, и не мигая сверлил взглядом вошедшего.

Краснея и едва сдерживая чих, Своркин приветственно кивнул. Стараясь лишний раз не наступать на ковер, подошел к сидящему.

– Докладывай, – сухо бросил хозяин комнаты.

Своркин прочистил горло, чуть заикаясь, начал говорить:

– По полученной от достоверных источников информации, государственная комиссия уже приступила к работе. Профессор Большаков успел в короткие сроки собрать мобильную группу, которую отправил в Зону для отбора проб.

– Это еще зачем? – Петр Алексеевич раздраженно передернул плечами.

– Вроде как хотят лекарство искать.

– Лекарство? – Хозяин комнаты потер острый подбородок. – Хм-м, понятно. Ну пусть ищут.

– Один из членов группы – наш человек, – многозначительно добавил Своркин, приподняв брови.

– Давно завербованный?

– Три месяца назад.

– Маловато. Можно положиться на него?

– Да. Он будет выходить с нами на связь, докладывать, как проходит операция.

– Хорошо, – кивнул Петр Алексеевич. – А по «Куполу» что?

– База успешно расконсервирована. Начальник первого корпуса Молчанов отрапортовал о полной готовности и запуске участка фильтрации. Сейчас проводим повторную чистку – на всякий случай. Часть – обслуживающего персонала – уже там.

– По людям что?

– По каким? – не понял Своркин.

– А какие у нас еще люди есть? – хищно улыбнулся сидящий. За деланым добродушием в интонациях голоса скрывалась злость. – Те, что на улице? Ты их, Своркин, уже не бери в расчет – недолго им осталось. Я имею в виду наших клиентов.

– Проинформировали всех, Петр Алексеевич, – сглотнув подступивший к горлу комок, промямлил гость. – Переживают. Очень много жалоб, что без предупреждения все это, неожиданно, стремительно. В общем, волнуются люди.

– Сам знаю, – хмуро бросил хозяин комнаты и отпил из бокала воды. – Просто из-за одних болванов все сроки к черту под хвост пошли. Да что теперь сожалеть? Пусть скажут спасибо, что вообще предупредили их. Эвакуационные самолеты готовы?

– Так точно. Баки заправлены, погрузка идет полным ходом. У клиентов много багажа. В основном деньги с собой забирают, богатства – целыми чемоданами и грузовиками. Но охрана, согласно вашим поручениям, четко отрабатывает этот момент. Так что к концу дня, думаю, закончим.

– «Думаешь»?

– Закончим. Точно закончим, – быстро поправился Своркин.

– Хорошо.

– Петр Алексеевич?

– У тебя еще что-то?

– Да, я просто хотел сказать, что вам бы тоже стоило поторопиться. Регистрируются случаи заражения среди жителей города, причем в очень огромном количестве. Надо уходить. Пока…

– Без тебя разберусь! – рявкнул хозяин. Потом, чуть спокойнее, добавил: – Еще рано. Надо кое-какие дела утрясти. У тебя все? Тогда иди давай.

Своркин кивнул и поспешно шмыгнул за дверь.

Петр Алексеевич остался один. В голове, как назойливые мухи, кружили мысли – и одна хуже другой. План с «джедом» пошел наперекосяк.

«И все этот Кропоткин, придурок! Все у него не через то место получается. Подвел, как обычно».

Утечка «джеда» не входила в план Петра Алексеевича. По крайней мере, не на таком раннем этапе. Для начала необходимо было разработать антидот. И для этого он все и затеял: – договорился с научной лабораторией в Германии, где гарантировали результат и строгую конфиденциальность, за хорошее вознаграждение, разумеется. И как только в руках у Петра Алексеевича оказался бы антидот, можно было бы диктовать свои условия королям этого мира.

А вышло… как обычно, впрочем, вышло. Но Петр Алексеевич был готов и к такому повороту событий. В глубине души даже знал, что будет именно так. Разве можно что-то доверять кому-то, кроме себя? Нет, нельзя. Поэтому и была через ряд подставных фирм, в строгой секретности, чтобы не дай бог никто из любопытных не смог пронюхать и выйти на его след, в уральских горах построена целая система сооружений под кодовым наименованием «Купол». Сначала была подготовлена взлетная полоса, потом – основное здание, вспомогательные строения, коттеджи, тройная система безопасности, периметр, подъездные дороги, локационные сооружения, ферма и многое, многое, многое другое. Денег ушло немало. Но они легко вернутся в виде платы за место под солнцем. Жить хотят все. А как только грянет основной удар, денег жалеть уже никто не будет.

Петр Алексеевич довольно улыбнулся. Мысленно вновь пробежался по докладу Своркина. Госкомиссия, профессор, группа, поиск лекарства…

А что, вполне разумная мысль.

Надеяться на ученых немцев, которым он отправил несколько партий товара для того, чтобы в обход Министерства обороны заполучить с помощью их изысканий в свои руки антидот, уже не приходится – нет времени ждать. Надо укрыться от первой волны. А она должна быть вот уже скоро, и будет страшной и беспощадной.

Петр Алексеевич поднял трубку телефона.

– Своркин? Слушай внимательно и запоминай. Сформируй мне отряд из бригады Кузьмина, самых лучших, настоящих охотников, снаряди их всей необходимой защитой максимального уровня безопасности и отправь вслед за теми ребятами, которых этот профессор Большаков в Зону закинул. Пусть проследят за ними. Задача следующая: вести профессорскую группу до момента сбора информации, потом этой самой информацией завладеть, а саму группу… в общем, не дать им попасть обратно за Периметр. И твой «крот» пусть всячески помогает, информацию о месте положения передает и прочие нужные моменты. Что с ним потом делать, когда все будет сделано? Он нам ни к чему – свидетель лишний. Организуй ему встречу с Джоном Ленноном. Ты понял, что я имею в виду. Потому что если они что-то нароют, – а я уверен, что Кропоткин настолько туп, что мог все секретные документы не в сейфе хранить, а прямо у себя на рабочем столе, – тогда могут и до нас добраться. А нам сейчас это не нужно. В общем, задачу ты понял. Чуть что – сразу меня информируй. Давай, выполняй.

Вот и отлично. Остается только ждать.

Петр Алексеевич откинулся в кресле и закрыл глаза – ждать он умел.

* * *

Вертолет трясло и бросало в стороны. Казалось, еще мгновение, и он просто рухнет вниз, превратив всех своих пассажиров в кровавое месиво.

– А почему воздухом добираемся, а не колесным транспортом? – спросил Максим у Остроушко.

Тот хмуро посмотрел на парня и, стараясь перекричать гул, ответил:

– Так безопаснее. На дорогах заторы. Да ты сам посмотри.

Макс глянул в окно и неприятно поразился увиденной картине. Весь город превратился в одну сплошную пробку. Машины заполонили улицы, образуя многокилометровый затор.

– Из города рвутся, – пояснил Березин, тоже выглянув в окно. – Слухи пошли.

– Какие еще слухи?

– По всем мессенджерам рассылают. Вы что, не получали? Даже мне пришло.

– Я сотку дома оставил, когда переодевался, – не скрывая сожаления, произнес Макс.

– Пишут, что новый вид чумы по городу гуляет, а власти, мол, утаивают все, вот и рванули все кто куда.

– Бред!

– Бред не бред, а народ видит, что происходит что-то неладное, а толковых объяснений нет, вот и готов поверить во всякую чушь.

– Так надо было властям… – возмутился было Макс.

Березин его перебил:

– О, парень, ты погоди! Это не нам с тобой решать, что делать властям, а что нет.

– Но ведь паника…

– А что паника? – оскалился Остроушко. – Паникеров наказать – и всех делов.

«Как у тебя все просто получается, – подумал Макс, но вслух ничего не сказал. Вся эта компания начинала уже действовать ему на нервы. – Поскорее бы отобрать эти чертовы пробы и вернуться обратно в свой загородный домик. Там сейчас тихо, спокойно, не то что здесь, в это консервной банке».

– Входим в зону-семь, – раздался из динамика голос летчика. – Немного потрясет, парни, поэтому пристегнитесь.

И едва он это произнес, как вертолет начало мотылять из стороны в сторону.

– Ох ты ж! – только и смог выдохнуть Макс, едва успев схватиться за подлокотники.

От сильной тряски подступила тошнота. Парень, всегда плохо переносящий перелеты, побледнел и затих, ожидая только одного – скорейшего приземления.

Но качка, как оказалось, только начиналась. После секундного затишья воздушный транспорт мелко завибрировал, а мотор, до этого монотонно гудящий, вдруг начал чихать и сбиваться с такта.

– Держись! – крикнул Доцент Аглае, которая, кажется, тоже страдала от резких перегрузок и сейчас находилась на грани обморока.

Вертолет резко ушел вниз. Под винтами натужно загудело.

– Входим в… – захрипело из динамика, но расслышать окончания фразы Макс не смог – заложило уши.

«Неужели так всегда происходит?» – сам себя спросил парень, поглядывая на остальных. Другие члены команды тоже пребывали в ужасе, и только Остроушко был невозмутим, ни единым движением не выдавая страха.

Правый бок борта начало сильно кренить. Из динамика раздалась ругань пилота.

– Мы сейчас упадем? – пропищала Аглая.

– Нормально все будет! – пробасил Березин, впрочем, не сильно веря своим словам.

Макс вновь выглянул в окно. Судя по дремучему лесу внизу, где, казалось, никогда не бывало не то что человека, но даже зверя, они давно миновали границы города и были уже на полпути к Зоне. В южной части леса виднелась скалистая, в форме подковы, котловина. Возле нее – узкое ущелье, еще дальше – горы. Красивые места, по которым не похоже было, что где-то совсем рядом скрывается раковая опухоль Земли – Аномальная Зона.

Максима передернуло. Он был там несколько раз. В пору юности, когда кровь кипела от жажды новых знаний, навязался в экспедицию. Показал там себя с хорошей стороны – и как ученый, и как смекалистый следопыт. Потом была еще одна экспедиция. И еще. Третья. Последняя. Позвали коллеги из института – проводить исследования по влиянию на вирусы некоторых артефактов. Интересная тема и, казалось бы, безобидное путешествие, но все вылилось в итоге в жуткую трагедию.

На их группу напали мутанты. Максим видел таких раньше только издали и поодиночке. Эти твари всегда ходили по одному. А тут вдруг – все разом. Целая стая. Макс не удрал, принял бой. Но проиграл.

Насытившиеся его товарищами, мутанты оставили израненного парня умирать. А он полз прочь, три кошмарных дня, пока, наконец, поисковая команда не обнаружила его в неглубокой рытвине – истощенного и едва соображающего.

С тех пор он зарекся – в Зону ни ногой. Да не сдержал слово. От этого становилось гадко на душе.

Макс тряхнул головой, отгоняя дурные мысли, пригляделся вдаль. В воздухе, почти под самыми винтами, переливалось что-то непонятное, какое-то светящееся завихрение. Оно изменялось, складывалось в причудливые формы, закручивалось в тугую пружину, сплеталось в шар и вновь распадалось, превращаясь в дрожащее облако и иногда разбрасывая вокруг себя белые искры. Необычное явление. И это нечто, не отставая, следовало за вертолетом.

– Это воздушные аномалии, – пояснил Остроушко. – Из-за них и трясет так сильно.

Вертолет вновь подбросило.

– А облететь их стороной никак нельзя? – спросила Аглая, вытирая взмокший лоб.

– Горючего не хватит. Слишком большие новообразования. Над всей Зоной.

– Входим в зону-четыре, – сообщил пилот.

– Всем надеть защитные костюмы, – крикнул Макс, доставая маску из заплечной сумки.

– А без них никак? – скривился Остроушко, явно не желая натягивать на голову противогаз.

– Нельзя, – ответил Огнев. – Уровень опасности «красный». Значит, и одежда должна быть соответствующая. На вас надеты специальные костюмы.

– А как мы в них друг с другом разговаривать-то будем? – спросил Николай, глядя на всех сквозь пластиковое стекло маски.

– Внутри есть небольшая рация, настроенная на одну волну, – пояснил Доцент. – Вот здесь динамик, слышать друг друга будем хорошо. Да и не такой уж и толстый материал: если достаточно громко говорить, то и без рации нормально будет. Костюмы способны защитить от вредного воздействия биологических жидкостей, микробных взвесей, пыли и прочих веществ, через которые возможно заражение. Категорически запрещено его снимать.

– А если порвется? – спросила Аглая.

– Тогда вы попадаете в зону риска, – хмуро ответил Максим.

– Да не беспокойся ты так, – махнул рукой Остроушко. – Нас Большаков уже проинструктировал, и не один раз. Мы все помним.

– Хорошо, тогда готовимся к посадке.

– Входим в зону-два, – сообщил пилот, и вертолет начал снижение.

– Мы разобьемся! Разобьемся! – вдруг истошно закричала Аглая и начала вырываться из кресла. Но ремни безопасности, которые заботливо затянул Доцент со всей своей молодецкой силой, не давали ей этого сделать. – Упадем!

– Без паники! – крикнул Огнев, но девушка его, кажется, не услышала. – Успокойтесь!

– Заткнись, дура! – рявкнул Николай.

Макс глянул на него, но сказать ничего не успел – вертолет дернуло так сильно, что с Доцента слетела маска.

– Ох ты ж! – выругался тот и потянулся за ней.

– Нет! Стой! Запасная! – закричал Макс.

Березин оказался понятливым и быстро достал из заплечной сумки запасной комплект защиты.

– Зона-один! – сквозь ругань и маты проинформировал пилот.

– Я не хочу умирать! – заплакала Полунова, окончательно потеряв над собой контроль.

«Что же будет, когда мы в Зону пойдем?» – с тревогой подумал Макс, глядя на девушку.

В окне показались верхушки деревьев – вертолет начал маневр на посадку.

– Ребята, держитесь! – крикнул пилот. – Не из мягких…

Громыхнуло. Заскрипел винт, а потом пассажиров подбросило вверх. Ремни больно врезались в плечи, оставляя после себя кровоподтеки и синяки.

– Сели! – раздался из динамика радостный голос пилота.

Макс достал карманный персональный компьютер в форме небольшого планшета, сверил координаты приземления с фактическими. Ушли на три километра южнее.

– Шеф, а как насчет… – нажав на связь с пилотом, начал возмущаться Огнев, но тот его перебил:

– Ты видел, какие тут аномалии?! Скажи спасибо, что хоть сюда доставил. Дальше лететь – гиблое дело. Точно разобьемся.

– Ты нам маршрут на три километра прибавил!

– На шесть, если быть точным, – тихо поправил его Доцент.

– Что?!

– Вы карту смотрите в масштабе не один к двум, а один к четырем, тут получается шесть километров.

– Охренеть!

– Дальше не полечу! – поспешно вякнул из динамика пилот и отключился.

– Вдвойне охренеть!

– Приземлились, да? – начала приходить в себя Аглая. – Отстегните, пожалуйста.

– Кричать не будешь? – поинтересовался Березин, подходя к девушке.

– Не буду, – смущенно улыбнулась та. – Я просто сильно испугалась! Думала – упадем. С детства боюсь перелетов.

– Ну что, идем? – хмуро спросил Остроушко, закидывая на плечо автомат и рассовывая магазины по карманам.

– Идем, – буркнул Макс, собирая вещи.

Снаряга оказалась не такой легкой, как думалось. При первом беглом осмотре, там, на базе, все наивно полагали, что четыре сумки – это не так уж и много. Но здесь они превратились практически в неподъемный груз. К тому же неудобный и по своим габаритам.

Доцент закинул себе на горб две сумки, самые тяжелые. Аглая, хоть и подрывалась тащить какую-нибудь ношу, была категорически отстранена – слишком тяжело для нее, да и нельзя было допустить, чтобы оборудование и пробоприемники повредились вследствие случайного падения. Остроушко наотрез отказался помогать, сквозь зубы цыкнув, что у него совсем другие задачи. Пришлось оставшиеся две торбы брать самому Максиму.

– Пойдем по этой пологой местности, – сказал он, удобнее распределяя вес в руках. – Потом… Николай, ты чего там?

Остроушко сидел на корточках и что-то рисовал на земле.

– Чего это он? – шепотом спросил Доцент, подойдя ближе. – Потерял, что ли, что-то?

– Зона – это не просто местность, чуть отличающаяся от других территорий, – произнес тот не своим голосом. – У Зоны есть душа. Зона – жива. И, как любое живое существо, она может быть злой, а может и доброй. Поэтому всегда, прежде чем начинать путь, надо задобрить ее.

Николай достал из кармана пачку сигарет и небольшую фляжку. Сигареты быстро распаковал и высыпал половину на землю, из фляжки полил вокруг. Судя по ударившему даже сквозь маску в нос терпкому запаху – коньяк.

– Вот теперь можно идти, – удовлетворенно кивнул боец, наблюдая, как жидкость впитывается в землю. – Зона приняла дары.

– Ты сейчас это на полном серьезе, да? – не смог сдержать сарказма Макс.

– А ты считаешь, что это все ерунда? – прищурился Остроушко. Глаза его в этот момент напоминали линзы прицелов снайперских винтовок.

– Я считаю, что все эти ритуалы выглядят как минимум глупо. С научной точки зрения…

– Вот поэтому вся твоя группа и погибла тогда, – грубо перебил его вояка, поднимаясь с корточек. – Ты разгневал Зону.

– Что?! – Ярость обожгла щеки.

Макс подскочил к Остроушко, схватил того за грудки.

– Ребята, вы чего? – вклинился в намечаемую перепалку Доцент. – Надо поспешить. Сами же сказали, что времени нет. Устроили тут… жаркие дебаты.

Макс отпустил вояку, произнес:

– Извиняюсь, не сдержал эмоций.

– Ладно, идем, – согласно кивнул Остроушко и двинулся первым.

– Нам же вроде туда надо? – спросила девушка ему вслед, показывая в ту сторону, про которую говорил Максим.

– Там опасно, – сухо бросил Николай. – За мной идите. Мое дело – провести вас до цели. Ваше – отобрать пробы.

– Пошли, – нехотя согласился руководитель группы.

Команда миновала небольшой перелесок и оказалась в довольно странном месте. Через плоскую, похожую на могильную плиту, равнину, лишь изредка поросшую сухими колючками, тянулся тракт, упирающийся в густой лес.

Опровергая все законы физики и геологии, вдоль всего тракта стояли высокие и острые пики скал, изогнутые на вершинах, отчего создавалось впечатление, что дорога находится в лапах гигантского чудовища. Ветер бродил меж огромных каменных глыб, наполняя пространство леденящим душу свистом. Тракт – серый труп, завернутый в саван из пыли, – был уже давно не хоженый.

– Нам туда? – осведомилась Аглая, с подозрением поглядывая на пустынную дорогу.

– Туда, – кивнул Остроушко. – Тут безопасно. Пока. Пройдем до тех возвышенностей, к лесу, за ним и будет база Кропоткина.

Группа не спеша направилась к цели.

Ветер затих, и некоторое время вокруг стояла такая мертвая тишина, что Макс подумал, что у него сломался динамик. Как вдруг до слуха донесся едва уловимый низкий гул. Аглая тоже встрепенулась и испуганно глянула на руководителя группы.

– Николай, что это за звук? – спросил Огнев, нагоняя ушедшего далеко вперед вояку.

– Не слышу ничего, – буркнул тот. – Хотя, постой. Да, что-то есть. Это аномалия, где-то совсем рядом. Будьте осторожны, не отставайте.

– Легко тебе говорить! – вздохнул Доцент, подтягивая груз. – Налегке идешь.

Макс почувствовал легкое головокружение. А потом – словно укол в голову. Мир вокруг стал внезапно пронзительно четок; все будто залило бледным лунным светом, но настолько резким и сильным, что разглядеть можно было даже самую мелкую песчинку под ногами.

– Что это? – растерянно спросил Максим, не встречавший ничего подобного в прошлых вылазках в Зону.

– Аномалия, – выдавил Остроушко. Слова явно давались ему тяжело.

– Все… плывет… перед… глазами… – Полунова пошатнулась, упала.

– Надо… уходить… – выдавил Макс. Язык был словно чужой. В голове все гудело, а резкость, колющая глаза, вызывала тошноту. – Доцент, возьми коробку.

Огнев всучил здоровяку сумку, свободной рукой подхватил Аглаю и бросился прочь. Следом пошел Березин. И только Остроушко стоял в оцепенении и не двигался.

– Николай! – прохрипел Макс в микрофон. – За мной! Иди за мной!

Но вояка по-прежнему оставался на месте.

Тяжело дыша, поминая на чем свет стоит профессора Большакова, Максим дотащил девушку до места, где воздействие неизвестной аномалии было слабее, аккуратно уложил на траву и бросился спасать Остроушко.

– Николай! Очнись!

Хорошенько тряхнув замершего, Макс вновь выругался – теперь уже вслух.

Знакомые по военной кафедре слова, кажется, вывели Остроушко из забытья, он дернулся, осмысленно взглянул на своего спасителя.

– Делаем ноги! – рявкнул Макс, не забыв приправить команду отборной руганью.

Боец окончательно пришел в себя и дал деру.

Выйдя из зоны воздействия аномалии, группа устало повалилась на землю.

– Что это было? – спросил Доцент, обхватив голову руками, словно проверяя – на месте ли та.

– Без понятия, – честно признался вояка, опасливо поглядывая в сторону тракта. – Первый раз такое вижу.

– Но вы же сказали… – начала Аглая.

Остроушко ее перебил:

– В Зоне всегда так. Хоть ты по ней всю жизнь ходи, а все равно найдется место чему-нибудь такому, что никогда до этого не видел.

– А говорили, что Зона приняла дары, – упрекнул проводника Доцент.

Остроушко злобно посмотрел на здоровяка, но ничего в ответ не сказал.

– Ладно, рассиживаться некогда, – встал Максим. – Надо двигаться дальше.

Пиликнул КПК. Огнев глянул на монитор – звонил по видеосвязи Большаков.

– Слушаю?

– Максим, еще раз приветствую тебя, – натянуто улыбнулся профессор. – Мне пилот сообщил, что вы отклонились на несколько километров от точки посадки?

– Есть такое.

– Вот ведь напасть! В последнее время Зона будто сошла с ума – ее словно лихорадит: аномалии, мутанты, все активизировались. Как назло!

– Не переживайте, доберемся пешим ходом, – успокоил старика Максим, видя, что Большаков не на шутку растревожился.

– Обстановка как у вас?

– Рабочая, – хмыкнул парень, украдкой глянув на Остроушко. – Выдвигаемся к базе.

– Отлично. Держите меня на связи, я…

По монитору побежали полосы помех – связь отключилась. Динамик выдал злобное змеиное шипение.

– Магнитные возмущения, – пояснил Доцент, вертя в руках небольшой прибор с торчащими из него двумя антеннами.

– Надолго это? Без связи оставаться что-то не хочется.

– Не могу знать, – честно признался здоровяк. – Но судя по мощности импульса, часа на два, не меньше. Интенсивность очень большая.

– Ладно, – тяжело вздохнул Максим. – Давайте поскорее закончим уже с этим.

Команда согласилась с ним – оставаться надолго в Зоне ни у кого не было желания.

* * *

Своркина никто не боялся. Хоть и был он правой рукой самого шефа, но вместо трепетного уважения и страха вызывал он у подчиненных лишь усмешки, и только большая власть в его руках не давала в открытую шутить и издеваться над ним. Ниже среднего роста, с нелепой копной рыжих волос, зачесанных лихим вихром назад, круглым веснушчатым лицом и маленькими, с горошины перца, глазками, вызывал он только смех. И даже самому ему порой становилось противно от этой несуразной морды в зеркале. Постепенно это все переросло в крысиную злость, и к сорока годам Своркин окончательно превратился в того, кем теперь являлся, – злую шавку.

– Опять бездельничаете? – с порога спросил он, оглядывая подчиненных.

Наемники сидели в дежурке и пили чай. Праздновали день рождения своего бригадира. Шутили, вспоминали былые деньги. Еще до того, как устроиться к Петру Алексеевичу, но уже после Афгана, команда промышляла разными темными делами, и только всевышний уберег их тогда от клетки. А выживать как-то нужно было. Пара банок просроченных консервов да булка хлеба – обычный их рацион в то голодное время.

С устройством же к шефу в найм все пошло иначе. Появилась работа, появились деньги. Хорошие деньги. А остальное наемников не волновало. Тем и жили.

– От Петра Алексеевича поступило задание, – стараясь придать своему голосу важность, сообщил Своркин, заходя в комнату.

На него бойцы даже не обратили внимания, продолжая громко смеяться и травить байки.

– А ну тихо! – взвизгнул Своркин, испепеляя наемников яростным взглядом.

И снова – ноль эмоций в его сторону.

– Я сказал замолчать! Кузьмин, почему опять не слушаетесь? Бардак среди личного состава! – завопил посланник шефа, брызгая слюной.

– Чего горло дерешь почем зря, начальник? – сказал тот, кого назвали Кузьминым. – Сядь лучше, чайку с нами хлебни. У меня день рождения. Вот, тортик покушай, печеньки погрызи.

– Некогда мне тут рассиживаться, – чуть успокоился Своркин, но за стол все же сел. – От Петра Алексеевича, говорю, команда пришла.

– Мы внимательно тебя слушаем.

– В Зону надо отправляться. Там проследить за одними. Ученые, не из военных. Потом, когда те дела сделают, в расход их, а сумки забрать.

– В Зону? – скривился один из сидящих бойцов с огромным шрамом на все лицо.

– Да, именно туда, – не смея посмотреть головорезу в глаза, промямлил Своркин. – Не я приказы отдаю.

– Это ты правильно заметил, рыжий: не ты тут главный, – ухмыльнулся наемник со шрамом.

– Что? – Своркин аж покраснел от злости. – Да я… да ты…

– Остынь, паря! – цыкнул боец. – Выпей водички.

– Кузьмин! Это что за бардак?! Что за…

– Не кипятись, – успокоил нервного начальника предводитель группы. – Ребята не со злости.

– Приказы Петра Алексеевича надо беспрекословно…

– Да мы все понимаем, – по-лисьи улыбнулся Кузьмин. – В Зону так в Зону. Приказ шефа – закон для нас. Ты, главное, не нервничай.

– Совсем распоясались! – Своркин неуклюже встал, задел локтем стакан с чаем и пролил себе на брюки. – Да что же это такое!

– Нас, что ли, испугался, рыжий, что в штаны напрудил? – заревел от рвущегося смеха боец со шрамом.

– Молчать! Молчать! – завизжал Своркин, выскакивая из-за стола.

– Ты нам тут не указывай, – внезапно понизив голос до зловещего шепота, пробормотал все тот же наемник с изуродованным лицом. – Ты – никто. У нас один командир – Везунчик.

Боец кивнул на Кузьмина.

– Я вас тут, везунчиков, в неудачников… – закончить Своркин не успел – три ствола, направленные с разных сторон стола, в упор взирали на гостя.

– А вот это ты зря.

Своркин напыжился, покраснел пуще прежнего, лицо его стало похоже на перезрелый помидор.

– Кузьмин… – прошептал одними губами Своркин. – Пусть не шутят так. Оружие все-таки. Я же… погибнуть могу.

– Ладно, ребята, пошутили – и хватит, – после непродолжительной паузы произнес Кузьмин. – Начальник у нас из другого теста, он наших армейских шуток не понимает. Хорош, парни, спрячьте оружие.

Бойцы нехотя убрали стволы.

Своркин тяжело выдохнул.

– Что за сумки такие, которые надо забрать? – спросил главарь наемников, едва заметно улыбаясь. – Небось артефакты? Эти штуки, я слышал, очень опасные. Нам все риски просчитать надо.

– Не переживайте, там будут обычные пробы, – севшим голосом ответил помощник шефа. – С ними надо будет осторожнее, чтобы не побить – все-таки стекляшки. В остальном – полная безопасность.

– Сделаем. Какие сроки?

– Не терпит отлагательств – отправляться нужно прямо сейчас. Вот фотографии членов группы.

Своркин протянул Кузьмину три карточки.

– Сейчас – так сейчас, – прищурился тот, внимательно разглядывая лица. Бровь у вожака чуть дернулась вверх – одно лицо оказалось знакомым, но Везунчик виду не подал. Спросил:

– А что за пробы?

– Это для выполнения задания не имеет значения, – почти прошипел Своркин.

– Хорошо, – спокойно ответил Кузьмин. И с прищуром глянул на подопечного шефа: – Что-нибудь еще?

Своркин хотел сообщить про обязательную защиту, чтобы не подвергать жизни бойцов опасности, но промолчал, вдруг обрадовавшись внезапно подвернувшейся возможности отомстить за свое унижение.

– Нет, больше ничего.

«Будет вам уроком, уроды! Все время надо мной смеетесь. Вот теперь посмотрим, у кого шутки веселее! – про себя подумал Своркин и пулей вылетел из комнаты. – Одним больше – одним меньше. Какая разница?»

Глава 4. Причастие

Два года после Судного дня

В мутном сумеречном небе летел ворон – против ветра, еле справляясь с ним. Взмывая вверх, словно хороший пловец, замирая на мгновение и вновь ныряя под гребень воздушной волны, уходя от потока, он безудержно продвигался вперед. Каша невесело улыбнулся. Птица напомнила ему самого себя. Точно так же и он мчался к цели, наперекор смерти, наперекор судьбе. А можно ли по-другому? Другого-то и нет пути. Сдавшиеся и плывущие по течению – уже давно мертвецы.

А еще эта птица напомнила ему того вожака стаи, который спас ему жизнь. Если бы не тот ворон, самоотверженно бросившийся сквозь стекло его темницы к ключу, отпирающему замок, где бы теперь был старик? Скорее всего, давно бы покоился в земле – охотники, схватившие его, на такие мелочи, как жизнь простого, ничем не примечательного человека, не разменивались. Продержали бы немного, провели свои жуткие эксперименты – и в расход.

Старик тяжело вздохнул. Сбежать из логова врага у него получилось. Да только друзья до сих пор там. Глеб и Вика, эти совсем еще юные жители нового рухнувшего мира, остались в лапах зверя.

«Поэтому я все еще жив, – сам себе напомнил Аркадий. – Чтобы спасти ребят. Доберусь до Мертвого города, найду Андрея и постараюсь уговорить помочь мне. А если не получится… если не получится, то возьму у него хотя бы оружие, благо этого добра у того в достатке, найду машину и вернусь в их логово. Чего бы мне это ни стоило».

Каша тяжело вздохнул, повернул лицо навстречу стылому ветру. Думать о том, какие реально у него есть шансы одному одолеть целую ватагу профессионалов, не хотелось.

Возле дороги возвышался тополь, рогато топорща ветки, раскачиваясь на ветру сурово и неохотно. Возле дерева стоял Марио, курил и одновременно справлял нужду. Чем-то он был похож на этот тополь – такой же могучий и одинокий. Остальные его спутники, кроме Нерона, отправившегося за дровами, остались в машине, сонные и злые, жмущиеся к печке. Пес тоже остался в тепле.

Они остановились возле небольшого пролеска – набрать дров, размять затекшие мышцы, справить нужду. Хрустя суставами, Нерон вышел первым, с присвистом вдохнул полной грудью морозный воздух и тяжело, словно проснувшийся раньше времени от спячки медведь, пошел в глубь леса – собирать ветки. Следом спрыгнул Марио. Насвистывая задорную мелодию, парень направился к тополю.

Третьим, кто рискнул покинуть теплый салон «уазика», был Каша. В туалет он не хотел, да и мышцы не так уж сильно и устали. Но сидеть в грязно-сером, пахнущем бензином полумраке не хотелось. Насиделся. В тот раз, когда их схватили охотники, натянули мешки на головы и везли, казалось, целую вечность, в свою бетонную цитадель зла, нахлебался он этого мрака до самого конца своей жизни. Хотелось увидеть свет. Белый, чистый.

Старик огляделся. Все было в снегу. И даже тени от деревьев были съедены его белизной. Покой. Покой наполнял собой пространство до самого горизонта, укрывал, словно саваном, возвышенности, пригорки, равнины, низменности, редкие деревца, кусты. Назойливый гул, оставшийся после утомительного грохота движка машины, постепенно таял, оставляя вокруг абсолютную тишину.

Но даже здесь, в этом царстве упокоения, Каша выцепил взглядом то, что будто неприятным холодным осколком стекла резануло сердце. Еще не заметенный окончательно, возле низко стелющихся по земле колючек, лежал на правом боку покойник. И не понятно было, как он тут вообще оказался, в этой безжизненной пустыне.

По нервам стегануло подсознательное ощущение смертельной опасности. Каша шмыгнул носом, сделал два неуверенных шага к покойнику. А вдруг зомби?

– Жмур, – словно прочитав его мысли, пробасил Нерон, выныривая из леса. В руках он держал большую охапку веток.

– А если…

– Не, этот точно не встанет, – уверенно заявил здоровяк, высыпая дрова возле машины. – Промерз до костей.

Аркадию стало не по себе. Он еще раз глянул на тело и только сейчас обратил внимание, как над мертвецом змеится искажениями воздух, сочась неживым светом. Аномалия. Старик мысленно прикинул: «Сколько отсюда до Зоны? Прилично будет. А аномалии уже и сюда проникли. Если болезнь окончательно не уничтожит все человечество, то за нее это сделает Зона, выпустив на волю всех своих питомцев, словно в отместку за все, что люди творили с ней безнаказанно столько лет».

Подошел Марио. Плавя руками горсть снега и обмывая образовавшейся водой руки, спросил:

– А кстати, кто-нибудь знает, почему они выходят из Зоны? Ведь раньше, еще до Судного дня, только там и были замечены?

– Ясно почему, – хмыкнул Нерон, вновь направляясь к лесу. – Ноосфера нарушена, вот и лезут.

– Что? Какая еще ноосфера? – не понял Ник.

– Это такая оболочка планеты и околопланетного пространства, которая несет на себе печать разумной деятельности человека, след его разумности, – с умным видом пояснил Вовка, смерив собеседников таким взглядом, будто те были несмышлеными малышами. – Людей нет, ноосфера истощена, превращается потихоньку в некросферу. Вот они и лезут сюда.

– Ноосфера, некросфера, – высунул голову из машины Изолента. – Опять свои бредни вещаешь?

– Не бредни это!

– Бредни! «След разумности»! Ишь, какие слова знает! Вон, погляди на след разумности, в снегу лежит.

– Да ну тебя, алкаш!

– Сам дурак!

Изолента вылез из машины, поежился, попрыгал. Заметил дрова, схватил пару веток потолще и вновь спрятался в «уазике».

Летевший против ветра ворон хрипло каркнул.

«Тревога, поднятая птицей, живущей рядом с человеком, рождает тревогу и в душе человека», – подумал Каша, глядя на ворона. Птица была явно больна: часть оперения вылиняла, а черные бусинки глаз уже начали наливаться молочной белизной.

«Не жилец», – понял старик.

– Бреднями он мои слова называет! – обиделся Нерон. – Вон старик сейчас такого наговорил, что-то никто за бредни не принял. А мои слова – и сразу бредни.

– Я правду сказал, – не сдержался Каша.

– Ага, как же, – хмыкнул смуглый здоровяк и, не дожидаясь ответа, вновь ушел в лес.

– Не держи на него зла, – посоветовал Марио, подойдя ближе к старику.

– Вы мне не верите?

– Почему? Я – верю. Это просто Нерон у нас такой подозрительный. Он к любым историям со скептицизмом относится. Так что не бери в голову.

– Послушай, Ник. – Каша не знал, как начать этот непростой разговор, о котором думал последние пару часов. – Мне бы… вот если бы…

– Мы не сможем тебе помочь, – тихо сказал Марио, сразу поняв, что хочет сказать старик.

– Но там ведь в заложниках люди!

– Даже если и так… Ты же сам сказал, что эти – как ты их называл? охотники? – ищут лекарство от болезни. Ведь это даже хорошо. Нам, конечно, оно не нужно, нас эта беда прошла стороной, но ведь остальным надо помочь.

– А ты бы добровольно пошел к ним в лабораторию? Для опытов? – внезапно едко спросил старик, в упор глядя на Марио. – Согласился бы помочь остальным? Ведь ты же не болеешь. У тебя иммунитет. И у твоих друзей.

Марио посмотрел на Кашу. Старик, как ни старался, не смог прочитать в его глазах никаких эмоций. Аркадий даже повторил свой вопрос:

– Пошел бы добровольно под нож?

Но и тогда взгляд парня остался безжизненным.

– Нет, – наконец ответил Ник. – Не пошел бы.

– Тогда чего говоришь и решаешь за всех? – старик разозлился.

Ему хотелось упрекнуть парня в том, что он стоит здесь перед ним и не хочет помочь, словно бы иммунитет Марио и его друзей был чем-то плохим. Каша и сам сразу понял, что все претензии к Нику были какими-то детскими, и еще больше разозлился – от беспомощности.

– Я ни за кого не решаю, – спокойно ответил Марио. – Только за себя. А если пытаешься других подговорить штурмовать неведомую базу неведомых охотников – вперед, я не против. Но парни не согласятся. Это уж поверь моему опыту.

Каша и сам знал, что никто не согласится, – хватило того непродолжительного общения, чтобы понять, что среди новых знакомых помощников не найдется. Их все устраивало в этой новой жизни. Согласились подбросить до Мертвого города – и на том спасибо.

– Ладно, – вздохнул старик. Злость быстро отступила, оставив в душе неловкость, пустоту, горечь. – Ты уж прости меня, что нагрубил. Сам понимаешь…

– Нормально все, старик, не извиняйся. Если хочешь – поехали с нами?

– Нет, – отрезал Каша. – Друзей не брошу.

– Как знаешь. Тебе решать.

– Полезайте в машину, – крикнул Нерон, выходя из леса с новой порцией дров. – Скоро двинем в путь. Да ветки прихватите, что у машины оставил. А то все за вас делай – и печку топи, и дрова носи, и машину рули, и перекус организуй. Кстати, о еде. Слышь, Автомат, – обратился он к Леве, – пожрать бы.

– Сухарей не дам! – высунул тот нос из машины. – Не положено.

– Эх, зря мы тебя завхозом сделали, – вздохнул здоровяк и повернулся к Марио. – Слышь, Ник, может, переизберем завхоза? Этот голодом держит всех, иуда! Помрем ведь!

– Без еды можно месяц жить, – заметил Лева.

– Какой еще месяц? Нет, ты слышал, Марио, что он там гутарит?!

– Все правильно, Автомат, говоришь! – кивнул рыжему товарищу Ник. Сказал Нерону: – У нашего завхоза все по нормам. Если бы не он, давно бы запасы проели свои и сидели бы голодные. А так – какой-никакой, а обед всегда есть.

– Да какой это обед? – вздохнул Нерон, потупив взор. – Четверть пайки – разве с этого наешься? А мне витамин нужен! Мне углевод необходим!

– Ну все, хватит ныть! – не вытерпел Автомат. – Курятину будешь?

– Да какая это к черту… ладно, буду, – вздохнул здоровяк, поглядывая на деревья, словно что-то там высматривая. – Жрать захочешь – и не такое будешь лопать!

Автомат вышел из машины, размял затекшую шею.

– Панталонник немецкий! – выругался Нерон, погрозив кулаком.

– У меня польские корни.

– Да мне все равно. Давай курятину! Слышишь – в животе уже все будоражится?

– Ник? – повернулся Лева к командиру.

– Стреляй, – дал добро тот.

Парнишка достал из машины автомат, отошел в сторону, к деревьям.

Каша недоуменно глянул на нового знакомого, спросил у Марио:

– Куда это он?

– За курятиной! – оскалился Нерон. – Сейчас поедим!

– Но там… нет ведь куриц никаких. Только…

На дереве сидела ворона, черная, с пепельно-серой головой, и с хозяйственной серьезностью смотрела на людей.

«Они что, действительно…» – подумал Каша и оборвал сам себя, будто пришедшая догадка была чем-то кощунственно-запретным, о чем даже думать грешно.

Лева не спеша поднял оружие, приложил приклад к плечу. Ворона пугливо вспорхнула. Стрелок поймал летящую птицу в прицел, дал небольшое упреждение, мягко нажал на спусковой крючок. Грохнуло. Ворона словно споткнулась и, кувыркаясь, свалилась в снег.

– Вот тебе и курятина! – довольно проголосил Нерон, подбегая к мертвой птице.

Поборов отвращение, Каша пошел следом.

Ворона лежала на снегу, еще горячая, и от нее исходил завиток пара.

– Вот и похлебка будет сегодня на обед! – обрадовался Нерон, поднимая за крыло птицу.

– Тащи ее в котел! – крикнул Изолента, высунувшись из окна машины. – Сейчас ее ощиплем – и в суп!

– Но ведь… – начал Каша и не смог продолжить – тугой комок тошноты поднялся с желудка к горлу. – Она ведь… больная?

– Нормальная, – уверенно заявил Нерон, осматривая теплое тельце, просвечивающее сквозь перья синюшно-белесой, пупырчатой кожицей. Спросил угрюмо у Левы: – Луковку хоть выделишь? Чтоб хоть навар вкусный был.

– Нет, – категорично ответил тот.

– А укропу сушеного? Укропа же у нас много, – продолжать выпрашивать Нерон, вертя перед собой мертвой птицей, словно исполняя ритуальный танец.

– Нет!

– У, жмот! Соли давай! И даже не думай ныкать. За соль я тебя…

– Вот тебе соль. Устроил тут забастовку!

Нерон взял мешочек и, что-то бубня себе под нос, пошел за машину – ощипывать птицу.

Ворону сварили в котелке на печке. Мясной влажный запах, наполнивший собой салон машины, неприятно лип к телу, пропитывал собой каждую пору кожи. Каша терпел до последнего, но, когда ему протянули железную миску с бурой жижей, из которой торчала воронья лапка, не выдержал и вышел на улицу. Нерон пожал плечами и довольно заметил:

– Мне больше достанется.

И перелил порцию старика в свою миску.

Каша с плохо скрываемым отвращением смотрел на обедающих. Парни ели молча, чавкая и покряхтывая от обжигающей губы похлебки, друг на друга не смотря, словно пребывая в тягучем скорбном молчании, какое бывает на поминках. А ведь не так и далеко от истины это было. Похороны мира прошли, теперь – поминальный обед.

Нерон достал из своей тарелки кусок серой вороньей плоти, сосредоточенно отделил мясо от косточки, внимательно осмотрел и то, и другое. Потом обсосал кость, с хрустом обгладывая белые хрящи, вновь принялся за похлебку. Быстро ополовинив тарелку, выудил оттуда мясо, закинул в рот и принялся жевать, иногда вздыхая и поглядывая в потолок.

Старику вдруг почудилось, что его новые знакомые не просто утоляют голод, а совершают сложный ритуал, извращенное причастие, словно стремясь приобщиться к чему-то. Вспомнился рассказ Вики о том, что вороны считаются проводниками в иной мир. Наверное, мертвая птица, съеденная почти без остатка, отдала им свои регалии, наделив этих парней возможностью существовать в обоих мирах – этом и потустороннем. Ведь как еще объяснить тот факт, что у них не было даже признака болезни и они, не боясь заразы, смело ели подстреленную дичь?

Стало не по себе. Старик по-другому взглянул на своих спутников, и теперь они ему казались не такими безобидными. Не сел ли он в лодку к Харонам, которые так быстро согласились довезти его до другого берега?

Когда трапеза была закончена, Аркадий вернулся в машину и, устроившись удобнее между Сальвадором и Левой, задремал.

Вскоре вновь двинули в путь. Белое безмолвие равнины порой перемежалось со странными пейзажами, все чаще попадающимися в дороге. Какая-то неведомая сила изменила рельеф, словно земную твердь размягчили, смяли причудливыми складками, да так и бросили, не придав нужной формы, как испорченную заготовку.

Каша глядел на местность и пытался вспомнить – всегда ли так тут было? Или это еще одна проделка Зоны, чьи границы теперь изрядно поистерлись? Теперь это уже, наверное, и не Зона вовсе, в том смысле, что не изолированная территория. Словно кислота, до поры сдерживаемая стенками сосуда, упала на пол и, не имея больше хранилища, начала расползаться во все стороны сразу, выжигая и отравляя все вокруг.

Наверное, справедливо было бы теперь сказать, что вся Земля превратилась ныне в Зону. Не зная, как опровергнуть это утверждение, Каша тяжело вздохнул и закрыл глаза.

* * *

– Собирайся, профессор! – ехидно процедил Тринадцатый, громко постучав по стеклу окошка палаты.

Большаков, погруженный в свои мысли, вздрогнул, обернулся. Проторчав возле компьютера и 3D-принтера безвылазно почти сутки, он мгновение назад задремал и был разбужен этим звонким дребезжащим стуком.

– Куда? Куда собираться? – спросил ученый, быстро вытирая пятерней лицо и сгоняя дремоту.

– На кудыкину гору! – рассмеялся Тринадцатый. – Видеосвязь будет сейчас. Руководство просит немедленного отчета. Так что будешь рассказывать, что ты тут наоткрывал.

– Руководство? – Профессор недоуменно глянул на вожака охотников, но лишних вопросов задавать не стал. – Надо подготовиться, еще ведь ничего…

– Некогда готовиться, так, на словах расскажешь. Без всяких графиков. Как мне тогда. Только без заумностей.

– Дык нечего рассказывать, – воскликнул Большаков. – Я же вам уже говорил…

– Послушай, старик! – понизив голос, холодным тоном проговорил охотник. – Ты должен им что-то выдать, и желательно такое, чему они обрадуются. Иначе – сам знаешь, что будет. На корм собакам у меня пойдешь.

– Смертью пугаете? – неожиданно дерзко спросил ученный, пристально взирая в черные стекляшки противогаза, который, казалось, Тринадцатый не снимал даже когда спал.

«Интересно, есть ли у него настоящее, человеческое лицо? – подумал Большаков, рассматривая свое отражение в стекле. – Или это и есть его настоящее лицо?»

Вслух произнес:

– Мне уже не страшно.

Тринадцатый немного опешил от такого поворота разговора, но быстро взял себя в руки и сказал:

– А я тебя и не буду убивать, коли смерти не боишься. У меня твоего брата – таких же ученых, как и ты, – все камеры переполненные. Мы их в плен из НИЛа недавно взяли. Вот их и буду убивать – по одному каждый день. И тебя перед ними поставлю, чтобы глаза твои видели. А перед этим скажу им, что смерти ты не боишься, смелый ты наш, герой, мать твою! Ну, что скажешь?

Большаков поник, едва заметно кивнул:

– Хорошо, видеосвязь – так видеосвязь. Куда надо идти?

– В санобработку шуруй для начала! А то клопов натащишь еще, не дай бог, в чистую зону.

– Каких клопов? – не понял ученый.

Но Тринадцатый не стал утруждать себя ответом.

Когда все процедуры были соблюдены, Большаков вышел в коридор, встал напротив охотника. Обреченно произнес:

– Я готов.

– Смотри, не вздумай дурака валять! – пригрозил тот. – Руководители нервные – размениваться не будут. Они хотят услышать про лекарство от «джеда». Вот и поведай им об этом.

– Но лекарства еще нет! – вновь возмутился Большаков.

– Тогда скажи, что очень скоро будет и что сейчас твоя команда на финишной прямой по его разработке.

– Но ведь это…

– Не ложь. А частичная правда. Ведь есть же уже наработки? Сам же говорил про эти свои антигены и HLA-системы. Вот и им про это скажи. Только более понятно, они далеки от науки.

– Хорошо, скажу.

– Вот и отлично! Иди пока переоденься, а я в конференц-зал пойду. Буду там тебя ждать.

Двое солдат проводили Большакова до его комнаты, где он скинул халат и надел на плечи кофту – сильно мерзла спина.

В тесной комнате, в которой, помимо Тринадцатого, сидели еще трое человек – если ученый не ошибался: – начальники Процессоров, Регуляторов и Старшие. Профессор стушевался, кивнул головой, быстро сел на первый попавшийся стул и уставился на пустой экран, размещенный на стене. Пришлось долго ждать, и ученый уже начал вновь клевать носом, как вдруг кто-то трубно высморкался, и сразу же на экране загорелось белое окошко, словно только и ожидая этого странного сигнала.

– Меня слышно? – громогласно раздалось из динамика.

– Да, прекрасно слышно вас, «Купол», – ответил Тринадцатый. – А вот и изображение есть.

На экране появилась картинка – огромный конференц-зал, в котором сидело не менее сорока человек. Большаков, к своему удивлению, разглядел среди них множество знакомых лиц, в основном тех, кого раньше, еще до Судного дня, часто видел в телевизоре. Например, слева, в самом углу, сидел известный певец, надменно взирая на происходящее. Рядом с ним – бывший спортсмен, подавшийся в политику. По правую руку от него – еще один политик. Присутствовали и министры. Большаков присматривался к каждому лицу и не мог поверить в происходящее. Священники, артисты, бизнесмены, журналисты. Все те, кто должны были помогать людям, а вместо этого укрылись где-то в горах. Но, конечно, больше было именно представителей власти.

«Небось и президент здесь же», – злобно подумал ученый, но не нашел его глазами среди присутствующих.

– Петр Алексеевич, мы можем начинать, – произнес Тринадцатый, усаживаясь.

– Хорошо, Везунчик, давай начнем, – улыбнулся сидящий по центру высокий человек с темными волосами. По виду ему было лет сорок, ухоженные руки и дорогая одежда говорили о том, что он занимал далеко не последнее место в этом новом обществе.

Большаков брезгливо сморщился.

– Расскажите нам, чем там занимается наш научный центр? – спросил Петр Алексеевич, поглядывая на монитор компьютера. – Мне доложили, что охотникам все же удалось поймать тех двоих, не восприимчивых к болезни.

– Так точно! Поймали, – кивнул Тринадцатый. – Сейчас как раз изучаем…

– Кто этим занимается? – довольно грубо перебил его шеф.

– Наши ученые, – проскрипел Тринадцатый, неумело пряча недовольство. Рявкнул: – Большаков! Встань!

Ученый повиновался, поднялся, словно нашкодивший ученик.

– Расскажи, на какой стадии исследования.

– Сейчас… к-хм… – Семен Павлович растерялся, не зная, что сказать.

– Да вы не переживайте, – добродушно улыбнулся Петр Алексеевич. – Мы же не кусаемся!

За спиной сидящего послышались едкие смешки.

– Скажите как есть. Мы просто хотим знать, на какой стадии сейчас процесс исследований.

Большаков оглянулся. Тринадцатый сверкнул глазами.

– На завершающей стадии, – наконец выдавил из себя ученый.

– Что, правда? – не скрывая радостного удивления, спросил Петр Алексеевич. Сидящий по правую руку от него толстый мужичок, бывший когда-то высоким чином то ли в Министерстве спорта, то ли еще где, захлопал в ладоши. Кто-то за спиной воскликнул: «Наконец-то!».

– Да, – ответил Большаков, и тут же добавил: – Только есть некоторые нюансы. Еще надо изучать. Смотреть. Проводить опыты.

– Проводите, – кивнул головой Петр Алексеевич. – Мы же не запрещаем. Что вам для этого нужно?

– Нужно? – Ученый растерялся. И сразу же, боясь, что незнакомец передумает, поспешно сказал: – Да, нужно. Кое-что действительно нужно.

Тринадцатый вновь сверкнул взглядом, давая понять, чтобы тот замолчал. Но Большаков отвернулся и выпалил:

– Мне нужны помощники. Такие же ученые, как и я. У нас есть такие на базе. Только их в заточении держат. Людской резерв используется не рационально. Нельзя ли их перевести ко мне? Вместе можно было бы гораздо быстрее справиться с поставленными вами задачами.

Было слышно, как хрустят кулаки Тринадцатого. Большаков вжал голову в плечи, понимая, что просто так с рук эта просьба для него не сойдет. Опять все почки отобьют.

– Конечно же можно! – сверкнув белыми, как кафель в морге, зубами, ответил Петр Алексеевич. – Кузьмин, проследите, чтобы требования ученого были выполнены.

– Так точно!

– Скажите… – вновь обратился к профессору шеф.

– Семен Павлович, – подсказал ему кто-то со стороны.

– Да, Семен Павлович, скажите, сколько еще времени вам понадобится, с учетом усиления вашей группы людьми, о которых вы сейчас говорили, чтобы довести вашу работу до конца?

– От полугода до… – начал Большаков, но его тут же перебил Тринадцатый, больно ткнув кулаком в ребро. Ответил за него:

– Полагаю, месяца вполне хватит.

– Вот и хорошо, – потер ладони Петр Алексеевич. – Месяц мы еще сможем подождать. Но потом…

– Все будет в полном порядке! – заикаясь, выпалил Кузьмин.

– Буду ждать от вас информации. До связи!

Монитор потух. А следом за ним и весь белый свет. Большаков даже не успел понять, что произошло – просто ослепленный внезапным ударом в лицо, он повалился на пол. Кто-то из присутствующих одобрительно высказался:

– Правильно. Для профилактики надо иногда наподдать. А то совсем распоясались. Думают, если их в «Купол» взяли, то все теперь дозволено. Забываются, голубчики.

Заскрипели отодвигаемые стулья – все начали расходиться.

– Совсем страх потерял? – прошипел профессору почти в самое лицо Тринадцатый.

– Мне и вправду люди нужны, – прошамкал разбитыми губами Большаков. Все плыло у него перед глазами. В любую секунду он ожидал продолжения избиения. Но удара не последовало. Вместо этого Тринадцатый неожиданно произнес:

– Ладно, будут тебе помощники, если хочешь. Но учти – теперь ты за них в ответе. Если через две недели не будет результатов, ты сам будешь выбирать того из них, кто умрет за твою оплошность.

– Но…

– Разговор окончен!

Тринадцатый оттолкнул Большакова в сторону и, громко стуча сапогами, вышел из кабинета.

Глава 5. Заражение

Второй день распространения

Рейс задержали.

Серый долго и жарко выяснял отношения с диспетчером, пытаясь выяснить, по какой причине задержали вылет, но, неизменно натыкаясь на одну и ту же дежурную фразу о том, что проблема связана с техническими моментами и скоро будет посадка, наконец отступил. Сильно болело в груди. На продолжение спора уже просто не осталось сил.

Серый устало сел на место, вытер взмокший лоб. Три часа в ожидании. Нервозность, давка, ругань. Не самый лучший день. Хотелось выпить, да только цены в аэропорту были запредельные, а у него с собой наличности совсем не осталось – потратил на другие, более важные дела.

Цепкий взгляд бывшего военного легко вычленил из толпы двоих типов, которых к категории пассажиров отнести было сложно. «Служба безопасности? – размышлял Серый. – Да, кажется, они. Нельзя подавать виду. Наверняка выискивают подозрительных элементов. Может, усиление. В связи с этой новой болезнью».

Серега кашлянул, поправил пиджак. Там, во внутреннем кармане, лежал смысл всей его жизни, прошлой и будущей. Два небольших смарагдовых камешка, по форме и размеру напоминающих спичечный коробок. Артефакты «зеленка». Дорогая вещь. За каждую можно было получить по двести тыщ бакинских. Все, что сумел накопить за годы работы в Зоне на этого урода Кропоткина. И если бы не эти волшебные камешки, где бы он сейчас был? Кропоткин, несмотря на все свои регалии, авторитет и связи, был мертв. А он, Серега Барабуль, подался в бега прямиком из Зоны, где сейчас совсем тревожно стало. Вот такой расклад.

Арты можно было толкнуть нужных людям, получить «бабки» и жить припеваючи, вдали от всего того, что набило оскомину и ничего, кроме изжоги и плохого настроения, уже не вызывало.

Чуяло его сердце – надо валить, пока не поздно. Серый был на чуйку хорошо подкован. Шестое чувство не дало погибнуть в девяносто пятом, в Афгане, спасло и в Зоне, когда, почти потерявший всякую надежду на жизнь, он прибился к отряду бандита Кропоткина. А там поднялся, на темных делах. Ну ничего, победителей не судят. Жизнь такая, не он.

Рубил бы и дальше «капусту», да только какой-то кипиш нездоровый пошел от этого самого Кропоткина. Зараза какая-то вырвалась на свободу. Братва называла эту гадость «пыльный владыка». Поговаривали, что жутко опасная это холера. И едва только прозвенел тревожный звоночек, Серега схватил свои заныканные «зеленки» – и в бега. В Ялту. Там у него братишка жил.

«Пора уже на старости лет и отдохнуть как следует, – думал Серый, – ноги в море помочить, баб вдоволь потискать. Хотя в Ялте тоже задерживаться надолго не стоит. Надо будет дня через три и за бугор лыжи вострить. Там уж точно никто не поймает. Схорониться где-нибудь в тихом местечке, в глубинке, вискарик попивать в баре».

Серега вновь закашлялся. Кто-то из сидящих рядом с подозрением посмотрел на него. Серый зажал рот рукой, со всех сил пытаясь побороть кашель. Едкая боль обожгла нутро, но он, привыкший терпеть и не такое, сдержался. Лишь когда утих кашель, бывший военный не смог сдержать вздоха удивления, увидев на ладони капельки крови.

«Это ничего, это старые болячки, наверное, обострились», – начал успокаивать себя Серега, вспоминая давно вроде бы как излеченный бронхит.

Двое в штатском прошли мимо, мельком глянув на него.

«Кажется, обошлось», – выдохнул Сергей и посмотрел на информационное табло.

Там по-прежнему значилось:

РЕЙС ЗАДЕРЖИВАЕТСЯ

«Черти вас дери!» – выругался мысленно Серый и попытался встать, чтобы привести себя в порядок в туалете.

Не хватило сил. Ноги, словно ватные, отказывались слушаться.

«Да что же это такое?»

Страх начал заполнять разум, блокируя все остальное, а самое главное – способность трезво мыслить.

«Так, не паниковать. Это просто волнение. Обычное волнение. Надо взять себя в руки. Черт, хлебнуть бы чего покрепче! Для успокоения».

– ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ПОСАДКА НА РЕЙС НОМЕР ТРИДЦАТЬ СЕМЬ…

Cерый аж вздрогнул. Рейс 37 – его!

Собрав всю волю в кулак, мужчина встал. Сделал неуверенный шаг. Еще один. Еще. Ближе и ближе к пункту досмотра. Там будет стоять нужный человек, на груди табличка «Федор». С ним договорено. Нехилые бабки заплачены, чтобы этот самый Федор не лез к нему во внутренний карман куртки. Все схвачено. Все в ажуре. Должно прокатить.

Выглядел Серый сейчас, наверное, смешно. Он едва тащился, тяжело переставляя ноги – ей-богу, зомби из Зоны.

– Пожалуйста, все металлические вещи положите вот сюда, в корзину, – произнесла девушка, поигрывая ручным металлоискателем.

– Я… – запнулся Сергей, растерянно глядя на сотрудницу аэропорта.

– Вот сюда, пожалуйста, – с напором повторила та, указывая на пластмассовую корзину.

– Я просто… да, конечно.

Серега стал неуверенно расстегивать ремень.

– Курточку, пожалуйста, тоже снимите и на сканер положите.

– Так ведь… так это… я…

Все внутри оборвалось. Барабуль вдруг отчетливо представил, как эта соплюха натыкается на его камешки, как машет рукой охране, как его вяжут, прямо тут, на полу, как щелкают железные браслеты на запястьях…

– Все в порядке, – подскочил к девушке парень, точно в такой же форме, что и она. На груди у него был прикреплен бейдж с именем «ФЕДОР». – Света, я проверю. Ты иди, помоги Русику. Он опять ленты спутал.

– Хорошо, – кивнула девушка и ушла, напоследок кинув на Серого подозрительный взгляд.

Мужчина облегченно выдохнул.

– Проходите, все нормально, – стараясь не смотреть ему в глаза, кивнул Федор и поспешно махнул другим пассажирам: – Здесь свободно, сюда проходим. Не толкаемся.

Серый миновал досмотр. Медленно, на трясущихся ногах, прошел к дверям выхода на полосу – там уже ждал автобус.

До трапа самолета Серега не помнил, как добрался, – все перед глазами уже плыло.

«Неужели получилось? – крутилась в голове, как в густом киселе, одна и та же мысль. – Получилось. Получилось. Получилось».

… Самолет набирал высоту. Весь оставшийся путь до Ялты Серый не переставая кашлял.

* * *

Тропа, по которой повел команду Остроушко, вывела их к небольшому ветхому зданию, разрушенному почти полностью, и только часть несущей стены да кирпичная кладка одной из комнат еще оставались целыми. В углу чернело кострище, там же – банки из-под тушенки, битая водочная бутылка.

– Давайте отдохнем? – робко предложил Березин, тяжело дыша.

Его тут же поддержала Аглая, все это время стойко державшаяся, но тоже очень уставшая – физическая работа была явно не ее коньком.

– Рано еще, – сдувая каплю пота с носа, сказал Макс, хотя и сам мечтал дать ногам отдых, хотя бы на пять минут.

Остроушко пожал плечами, давая понять, что он не против этой затеи.

– Сколько еще топать? – спросил Макс у вояки.

– Километра четыре.

– Три и семь, – уточнил Березин, сверяясь с данными планшета.

– Ладно, отдохнем, – решил наконец Макс и сбросил тяжелую ношу на землю.

Команда рассредоточилась в тени здания, некоторое время все, рассевшись кто куда, молчали, переводя дыхание. Солнце, до этого прятавшееся в рваных облаках, вышло из своего укрытия и начало жарить во всю свою мощь. В плотных пластиковых костюмах тело в мгновение покрывалось потом и становилось тяжело дышать.

«Вот это прогулочка, – невесело подумал Макс, пытаясь вытереть пот с шеи. Безуспешно. Пластик влагу не впитывал. – А ведь еще несколько часов назад я сидел на берегу реки и ловил рыбу. А в холодильнике, помнится, у меня еще оставалась бутылочка пенного. М-да, где же нагрешил это я так, что вместо отпуска я сейчас сижу на кирпичике возле разрушенного обоссанного здания посреди Аномальной Зоны?»

– Сколько еще по времени до цели? – спросил он у Березина.

Тот вновь достал планшет из кармана, начал в нем что-то искать.

– Часа три будем идти, не меньше, – ответил за Доцента Остроушко.

– Не многовато? – поинтересовался Макс.

– Поверь моему опыту.

– Программа показывает, что осталось два часа сорок пять минут. А, нет, погодите, три часа сорок две минуты. Нет, опять ошибся – семь часов.

– Чего?! – повернулся к компьютерщику Макс. – На солнце твой аппарат перегрелся, что ли? Какие семь часов?

– Чертовщина какая-то! – растерянный Березин потряс планшет. – Все время обновляются данные, нет четких показателей. Может, буря магнитная? Или аномальные завихрения? Словно сбрендила техника!

– В Зоне не стоит доверять технике, – загадочно произнес Остроушко.

Макс хрустнул костяшками пальцев. Вояка начинал откровенно его раздражать.

– Карту хоть показывает твой аппарат высокотехнологичный? – спросил Николай, смотря, однако, не на Березина, а на Огнева. Тонкий прищур волчьих выцветших глаз военного пронзал парня насквозь.

«Похоже, это взаимно», – вздохнул Макс, отвернувшись.

– Что там со связью? – спросил он, наблюдая за тем, как Березин тщетно пытается реанимировать планшет – гаджет категорично не хотел ловить сеть и издавал странные сигналы, похожие на азбуку Морзе.

– Пока никак, – честно признался здоровяк. – Очень сильные помехи.

– Аномалии?

– Если честно, то не знаю. Вообще эта аппаратура рассчитана на работу как раз в таких экстремальных условиях, последняя разработка нашего отдела, защита от воздействия различных видов излучения, электрического, магнитного, электромагнитного полей, электрических токов, различных напряжений внешнего и внутреннего источников. Но сейчас вот не работает. Честно – ума не приложу почему. Может, какая-то новая аномалия образовалась? Николай? – обратился он к проводнику.

– Что?

– В Зоне могут образовываться новые аномалии, раньше не исследованные?

– В Зоне все может быть, – зловеще ответил тот, в очередной раз проверяя магазин с патронами.

Березин вновь повернулся к Максу.

– Вот видишь, значит это, скорее всего, какая-то аномалия.

– Ладно, пока без связи будем. Но как только появится – обязательно дай знать. – Огнев поднялся с места.

Было у него как-то неспокойно на душе. Без связи с материком быть в Зоне – последнее дело. Ведь тогда, в прошлый раз, его группа тоже лишилась рации и не смогла сообщить свои координаты. И чем это все закончилось? Конечно, напрямую отсутствие связи не повлияло на появление тех мутантов на их пути, но все же…

«Да и Маринка волноваться будет, – нервничал Максим. – Дозвонился ли Большаков до нее? Уже, наверное, приехали с гостей. Хорошо, что хоть записку оставил. Ругаться опять будет, как вернусь. Ладно, решим как-нибудь. Главное – вернуться».

Макс окинул команду взглядом и сказал:

– Отдохнули – пора снова в путь идти.

Команда послушно поднялась, собралась и вновь двинулась в путь. Огибая подозрительные кусты, подрагивающие и издающие странный гул при каждом к ним приближении, группа вышла к небольшому ручью.

– Эх, искупаться бы сейчас! – не сдержал эмоций Березин, поглядывая на воду.

– Лучше не стоит, – хмуро возразил ему Макс.

– Опасно? Пираньи какие-нибудь водятся?

– Нет там никаких пираний. Вообще никакой живности. Измерь счетчиком Гейгера – поймешь.

Доцент послушно достал прибор, включил его – и в ту же секунду счетчик жалобно заскрипел и захрустел, показывая, что уровень радиации предельно высок.

– Ого! – только и смог вымолвить здоровяк. – Шкалит! Давайте уходить отсюда поскорее?

– Давайте, – согласился Макс. Глянув на Остроушко, добавил: – Только хотелось бы спросить у нашего проводника, на кой ляд мы вообще зашли в такие опасные места?

– Разовая доза не смертельна, – не растерялся тот. – А пройдя через Мертвый ручей, мы сэкономим полчаса времени.

– Ого! У него даже и название есть? – хмыкнула Аглая. – Мертвый ручей.

– Ну, так что, идем? – нетерпеливо спросил Остроушко и первым шагнул вперед. – Или будем порожняком дозу получать?

– Сколько там? – Макс глянул на показания прибора, быстро прикинул в уме. – Ладно, только очень быстро, нигде не задерживаемся, ни к чему не прикасаемся.

И в который уже раз шепотом выругался.

– Максим Александрович, – хихикнула Аглая. – Вас все равно слышно – микрофон ловит даже тихие звуки.

– Я знаю, – буркнул парень и отключил связь – не хотел отвлекаться на разговоры.

Шлепая по грязи, группа спустилась к ручью.

– Неглубокий, – пробормотал себе под нос Остроушко, высматривая что-то на дне водоема. – За мной след в след идите.

Проводник сделал шаг в воду, второй, третий. Махнул остальным.

– Течение слабое. Только дно немного скользкое.

Следующим в ручей зашел Березин. Пыхтя и тяжело дыша, стараясь не намочить тяжелые ящики, он быстро преодолел препятствие и кивнул с другого берега:

– Все нормально, не страшно.

Макс кивнул девушке.

Та нехотя вошла в воду. Осторожно переставляя ноги по поросшим илом и мхом камням, недовольно произнесла:

– Прохладная водичка.

– В самый раз! – одобрительно улыбнулся Березин.

– Тут на дне какие-то банки железные.

– Это, скорее всего, отходы с рудника, – включил связь Максим. – Поэтому и фонит так.

– А что за рудник?

– Одно время тут работы по добыче проводились, – пояснил Огнев, заходя в ручей. Вода и в самом деле оказалась холодной, но после душной жары из-за прорезиненного костюма она приятно остудила гудящие ноги.

– А что добывали? Уран? – спросил Березин, подавая руку Аглае.

– Не знаю. Может, и уран. Засекречено все было.

– Да какой тут уран? – хмыкнула девушка. – Что-то другое, потому что… Ой!

Макс обернулся, но успел лишь только увидеть ноги Аглаи, взметнувшиеся почему-то вверх.

– Что? – ошарашенно произнес Березин, глядя, как течение потащило по склизким камням девушку.

Остроушко бросился в сторону, к деревьям. Макс выругался, крикнул здоровяку:

– Держи!

И, бросив тому в руки ящик с оборудованием, побежал за Полуновой. Ловко прыгая по камням, он настиг Аглаю почти у самого порога, испещренного острым скальником. Врежься в такой, даже не сильно, – и изорвешь костюм на лоскуты. Еще и сам изрежешься.

Вытащив перепуганную девушку на берег, Огнев рявкнул:

– Аккуратнее надо быть!

– Я аккуратно, – звенящим от накативших слез голосом произнесла та. – Шаг сделала – и поскользнулась!

– Ладно, идем, – не желая ввязываться в бессмысленный спор, сказал Макс.

Запоздало подскочил Остроушко, держа в руках огромную ветку.

– Справились уже, – пробурчал парень, возвращаясь на точку переправы. Вояка и девушка последовали за ним.

– Сильно вымокли? – обеспокоенно спросил Березин, внимательно оглядывая Аглаю и Макса.

– Обсохнет, – отмахнулся молодой ученый.

– Да я не о том. Радиация все-таки в воде, облучение, все дела.

Вновь затрещал счетчик Гейгера, которым Доцент начал тыкать в ноги руководителя группы.

– Выключи, – хмуро приказал Макс, отмахиваясь от здоровяка как от назойливой мухи. – Проверь лучше – нет ли повреждения целостности костюма?

Березин пристально изучил с ног до головы парня, радостно подытожил:

– Дыр нет! Аглая, теперь ты.

С костюмом девушки вышло не все так гладко. В складке штанины, почти у самого ботинка, Березин обнаружил небольшую трещину.

– Да она не сквозная! – в который раз уже повторила Полунова, отстраняясь от остальных членов группы. – Все нормально! Не надо так беспокоиться.

– Радиация – это тебе не шутки! – осадил ее компьютерщик.

Аглая смерила его презрительным взглядом, шикнула:

– Отстань!

Макс подошел к ящикам, спросил:

– Целые?

– А что с ними сделается? – ответил Березин.

– Тогда берем – и идем дальше. Николай, веди.

Группа, уже изрядно вымотанная, продолжила путь: впереди Остроушко, в центре Березин и Макс, позади семенила Аглая. Девушка то и дело украдкой поглядывала на рукав защитного костюма, в рукаве которого виднелась маленькая, почти незаметная дырочка.

* * *

Спецкоманда Кузьмина была в Зоне уже в половине первого пополудни. Добирались до первого перевалочного места они при помощи Ми-28Н «Ночного охотника» и вертолет ученых заприметили довольно быстро.

В паре километров севернее посадки вертушки преследуемой группы приземлился и отряд наемников. Там находилась небольшая база Кузьмина. Так, ничего серьезного – пара гаражей да спортивная площадка. Здесь они со своей командой в основном оттачивали технику кулачных боев в свободное от работы время. Тут же сейчас и взяли внедорожник, чтобы доехать до КПП.

Добравшись до пятнадцатой заставы на бронированном джипе, группа, с целью не быть обнаруженной, решила по самой аномальной территории передвигаться пешим порядком и поэтому оставила транспорт в кустах, закидав его ветками. Бесшумными тенями наемники двинулись к проходному пункту.

Первые сюрпризы их поджидали уже на самой заставе – там никого не оказалось.

– А охрана? Везунчик, где охрана? – растерянно спросил боец со шрамом у Кузьмина.

Командир лишь пожал плечами. Дежурка была пустой. На вышке тоже никого не было.

– Борман, – шепнул Кузьмин солдату с изуродованным лицом. – Иди, проверь внутри. Нестор и Чиж – прикрывайте его. Шерлок, Ярый – за мной.

Группа двинулась в сторону заставы. Там было тихо. Как в склепе.

Оставление контрольно-пропускного пункта – одно из тягчайших преступлений, которые можно только совершить, проходя службу в охранных войсках Периметра Аномальной Зоны. Об этом знал любой мало-мальски подкованный в делах Зоны человек. Поэтому пустой КПП вызвал среди команды Везунчика столь бурную реакцию. Они не понимали, что такое должно было произойти, чтобы бойцы покинули пост? Или был приказ?

Борман, крадучись по-кошачьи, проследовал вперед, аккуратно толкнул дверь. Та со скрипом отворилась. Пахнуло пылью и гнилью.

Кузьмин качнул головой, жестом спрашивая обстановку. Борман неопределенно пожал плечами. Зашел внутрь здания. Нестор юркнул следом.

– Чисто, – раздалось из дежурки.

Вся группа зашла внутрь.

– Странно, – проскрежетал Кузьмин, поглядывая на двери. Ни следов от пуль, ни борьбы.

– Внутри тоже чисто, – отрапортовал Шерлок, уже успевший выйти во внутренний дворик и просматривая территорию за КПП, со стороны самой Зоны. – Но техники нет.

– «Зилок» был? – догадался Чиж – он был спец по транспорту.

– Да, судя по следу протектора – он самый, – подтвердил Шерлок и закашлялся.

Кузьмин, обладающий невероятным чутьем, вдруг насторожился. Что-то будто кольнуло его, словно бы какая-то догадка, которую еще даже не успел сформировать мозг. Командир отряда глянул в мутное стекло окна.

– Даже ржавый прицеп…

Шерлок не договорил, вновь закашлялся, да так, что переломился пополам, пытаясь отхаркнуть мокроту.

«Что могло так напугать бойцов караула, что они в нарушение устава бросили КПП?» – сам себя спросил Везунчик, глядя как Шерлок отхаркивает красную слюну. И сразу же вспомнились последние новости, просмотренные на планшете как раз во врем полета – чтобы скоротать время.

– Внимание! – рявкнул Кузьмин, отстраняясь от окна. – Слушай команду! Срочно надеть защитные противогазы.

Слава всевышнему, они захватили их. И вновь благодаря чутью командира. Именно он настоял взять эту защиту, потому что знал: в Зоне такие вещи пригождаются довольно часто.

Без лишних вопросов все повиновались.

Шерлок потянулся к нагрудному карману, где хранился противогаз, да так и застыл, словно увидев что-то невообразимое на горизонте.

– Братишка, ты чего? – спросил его Чиж, постучав по раме окна.

Но Шерлок его уже не слышал. Повалившись на землю, он начал дергаться и хрипеть.

– Ох ты ж! – резко двинул в сторону дверей Чиж, но Кузьмин закричал:

– Стоять! Двери не открывать!

– Что? Почему? – обернулся боец.

– Эта гнида Своркин, кажется, не всю информацию нам передал.

– Это зараза, про которую в телике все время талдычат? – сообразил Борман.

– Похоже на то, – кивнул Кузьмин.

– Мы тоже, получается, заражены? – стараясь не выдать испуг, спросил Нестор.

– Не знаю, – честно ответил Везунчик. Врать, по крайней мере, своим бойцам, он не любил. – Возможно, что еще нет. Сюда мы шли с подветренной стороны. Если зараза в Зоне, то нас не должно было задеть. Шерлок вошел в Зону без защиты – и его сразу же зацепило.

Все посмотрели на лежащий в пыли труп.

– Мы в дежурке. Двери закрыты. Пока никто не кашляет. Значит, есть мало-мальская защита, пока мы тут находимся.

– Возвращаемся? – тихо спросил Нестор.

– Нет, – полным ледяного холода голосом ответил Кузьмин. – Была команда от шефа. Надо выполнять. А Своркина, как только увижу, лично придушу – за Шерлока. Все, хватит базарить. Выходим.

Все глянули на дверь. Никто не решался открыть ее первым.

Кузьмин ехидно хмыкнул, шагнул вперед. Еще раз проверил на герметичность противогаз и дернул ручку двери. Кожей почувствовал неприятный сквозняк, лизнувший руки и шею. Ставки возросли, но не был бы он тем, кем являлся, если бы испугался.

Везунчик ступил на территорию Зоны. Охота началась.

* * *

– Вот, почитай.

– Что это? – Большаков мельком глянул на принесенный начальником лист, заполненный мелким печатным шрифтом. Пришлось искать очки.

– Отчет из соседней области, – пояснил Владимир Филиппович, вытирая взмокшую лысину. – Ты почитай, почитай. Там интересно.

Семен Павлович надел очки, нахмурился. С каждой прочитанной строчкой брови его все сильнее упирались в переносицу, образуя на лбу глубокую складку.

Начальнику администрации Управления МО

Золотареву Б. А.

от начальника Департамента ПР и ООС

Звинягина М. В.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

Довожу до Вашего сведения информацию, полученную в ходе мониторинга специалистами нашего Департамента, а также данные от стационарных и передвижных систем типа СПЛИТ-2 и ГАНК-4 окружающей среды за истекший первый декадный период этого года.

Превышений ПДК по загрязнению атмосферного воздуха за обозначенный период не выявлено. Наличие благоприятных погодных условий (ветер) обеспечивает рассеивание загрязняющих веществ от промышленных предприятий и передвижных источников в полном объеме. Фоновый уровень ЗВ в пределах нормы.

Стоить отметить следующие факты по смертности среди представителей фауны. Регистрируется массовая гибель птиц. В частности: домовых воробьев (passeridae). По городу не осталось практически ни одной особи. Также повсеместно специалистами Отдела мониторинга отмечаются факты гибели синиц (parus), голубей (сolumba), сорок (pica pica), галок (сoloeus monedula), грачей (сorvus frugilegus), частично – ворон (corvus corax).

Так же выявлены многочисленные факты болезни у животных городского зоопарка. Погибло порядка 90 % особей. У оставшихся в живых отмечаются признаки начинающейся неизвестной болезни, предположительно, легочной инфекции. Вследствие нехватки обслуживающего персонала и ветеринаров зоопарка (порядка 70 % находятся в больничном отпуске), отмечаются попытки оказания неквалифицированной помощи и нарушения правил захоронения зараженных тел умерших животных. Санитарно-эпидемиологической службой города по данному факту открыта внеплановая проверка.

– Это что? – спросил Большаков.

– Это мне начальник Департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды Звинягин выслал, по старой дружбе. Посмотри, говорит, так, на всякий случай. Такую же депешу он отправил наверх.

– Куда наверх? – не понял профессор.

– Туда, – ответил шеф и многозначительно показал пальцем в потолок.

– Но я не эколог, – попытался возразить Большаков, уже сознавая, что это не поможет. – Я не специалист по воробьям.

– Ты мне комедию тут не валяй! – резко сменил тон главный. – Это все звенья одной цепи. Сегодня птицы, завтра – люди. Хотя какое завтра? Уже сегодня. Про птиц не скажу, а вот у макак и гориллы из зоопарка точно такие же симптомы болезни, что и у людей. Я сегодня с директором связывался, просил, чтобы тот в прессу никаких заявлений не делал.

– Владимир Филиппович, – произнес ошарашенный Большаков. – По этому моменту необходимо доложить, как вы выразились, наверх.

– Что докладывать? – насторожился шеф. – Что обезьяны у нас дохнут? Тут с людьми не знаем, как быть, а ты за приматов беспокоишься.

– Нужно вводить режим ЧС. Слишком большая опасность! И скорость течения…

– Уже ввели, – перебил профессора начальник. – Третий уровень.

– Недостаточно третьего уровня! У нас же не лес горит. У нас эпидемия смертельная гуляет по стране! Первый! Только первый! – пылко возразил Большаков и даже привстал. – Нужно перекрыть границы, чтобы не допустить распространение болезни за пределы…

– Да ты спятил?!

Владимир Филиппович понизил голос до зловещего шепота:

– Какие границы? Ты кто такой вообще, чтобы такие слова вслух произносить? Не тебе про границы думать! Безумец!

– Это я-то безумец?! – воскликнул Большаков, в упор глядя на шефа.

Они работали в этом институте с самого его открытия и за долгие годы службы стали закадычными друзьями, поэтому Семен Павлович позволял себе порой в такой резкой форме разговаривать со своим начальником.

– Я говорю о стандартных мерах безопасности, – продолжил профессор на повышенных тонах. – Филиппыч, мне каждые полчаса на стол рапорт приходит. Да ты сам его тоже видишь, в рассылке стоишь. Там уже на сотни счет пошел по людям, которых в стационары разместили. У всех одно и то же. Два-три часа – и смерть. Тех, кто первыми обратились, – уже никого нет в живых. Вторая волна тоже вся в морозильниках лежит. Страшная эпидемия назревает! Уже идет. Только никто не видит. Или не хочет видеть! Все за свои задницы переживают, за кресла свои держатся, чтобы должность не потерять. С такой скоростью даже чума не распространялась! Если мы…

– Семен, – перебил его шеф. – Ты не думай, что я из вредности с тобой тут собачусь. Ты просто со своей колокольни на всю ситуацию смотришь.

– С какой бы ни смотрел – обезопасить надо…

– Я уже предлагал, – устало произнес Владимир Филиппович, грузно плюхнувшись на стул. От шефа пахнуло спиртным.

– Уже?

– Да.

– И что?

– А ничего!

Начальник вздохнул, начал рассеянным взглядом осматривать стол ученого, рабочий компьютер, микроскоп – словно пытаясь найти что-то.

– Отчитали меня, как студента. Там у них такая внутренняя подковерная игра в самом разгаре, что тебе и не снилась! Политика – грязная штука. Аж противно стало! В общем, послали меня куда подальше. Сказали, чтобы мы справлялись своими силами. И желательно тихо, чтобы мировая общественность не пронюхала, чтобы в новости мировые не попало. Сам же понимаешь: им только дай повод полить грязью – припомнят и за кузькину мать, и за прочие вещи. Понял, да? Боятся наши, что кто-то со стороны увидит, что не все тут так гладко и слаженно. У тебя выпить нету?

– Чистое безумие! – сплюнул Большаков, шаркающей походкой подходя к настенному шкафу. – Спирт только остался. Будешь?

– Буду. Себе тоже плесни.

– У меня работа… – попытался отказаться ученый, но больше для порядка, сам уже доставая закупоренную пузатую колбу и два стакана.

Выпили. Закусили заветренными бутербродами с колбасой. Еще выпили.

– Знакомый один звонил, из Ялты, – мы с ним на конференции одной познакомились. Он главврач одной больницы там. Часто звонит, консультируется. Нормальный мужик. Так вот, – Филиппыч грустно заглянул в пустой стакан, вздохнул. – Звонил сейчас, спрашивал, не сталкивался ли я в своей практике со случаями болезни, и описывает мне картину один в один с нашей. Я ничего пока говорить ему не стал. Но в Ялте, Палыч!

– А чему ты удивляешься? – едва сдерживая гнев, проворчал ученый. – Подцепил кто-то нашу заразу…

– Не нашу! – оскалился Филиппыч.

– Чего ты к словам придираешься? Заразился какой-то человек и, еще не зная этого, рванул на отдых – от греха подальше, видя, что в городе и по области творится. Вот тебе и пожалуйста – новый очаг распространения. А из Ялты сколько еще туристов по домам поедет, уже инфицированные?

Семен Павлович налил еще спирта. Выпили.

– Что там у тебя с группой, которую ты в Зону отправил? – спросил раскрасневшийся шеф.

– Нормально, – кивнул Большаков. – Полчаса назад выходил с ними на связь. Есть некоторые отклонения от маршрута, но все в пределах установленного плана. Образцы должны сегодня доставить мне. Проведем анализ. Надеюсь, это хоть как-то разъяснит картину.

– Понятно, – Владимир Филиппович тяжело задумался. – Ты это, предупреди их там, скажи, чтобы осторожнее были.

– Ясно дело, это же Зона.

– Да я не об этом.

– А о чем тогда? – насторожился Большаков.

Захмелевший начальник мялся, словно не решаясь – говорить или нет. Большаков налил еще спирту. Шеф залпом выпил, утер навернувшуюся слезу, произнес:

– Я когда на прием ходил туда, – он вновь показал пальцем в потолок. – Докладывал о состоянии дел. Там целая делегация всякого разношерстного начальства была. Очень высокого начальства, скажу я тебе. Едва они услышали про Зону, как такой гвалт поднялся! Словно это я там всех бед натворил. А потом один, Петр Андреевич, важный такой тип, мне и говорит: ты, мол, не лезь куда не надо, чтобы еще больших проблем не огрести. Вот так, в открытую, при всех.

– А ты?

– А что – я? Покивал, как та собачка, безделушка такая, знаешь, в машинах клеят? Едешь – а она башкой мотает в разные стороны и вверх-вниз. И все. Что мне еще ему сказать? Ну понятно дело, про твой план посетить Зону никому не сказал. Так что смотри – сам тоже не проболтайся. Это так, полулегально все. Для общего дела.

Большаков задумался.

– А что вы раньше-то не говорили про это?

– Так я сейчас только с совещания этого проклятого и пришел, – произнес уже изрядно пьяный шеф. – Так что позвони, а то мало ли, предупреди, чтоб от греха подальше.

– Хорошо, – устало кивнул Большаков. – Сейчас позвоню.

– Ладно, докладывай, что там да как. – Владимир Филиппович с трудом поднялся со скрипучего стула. – А я пока пойду, покемарю маленько, всю ночь не спал – к совещанию этому проклятому готовился.

Он медленно побрел прочь, оставляя старого друга наедине со своими невеселыми мыслями.

Глава 6. Черные тени

Два года после Судного дня

Город был давно мертв. Ветер гулял среди улиц и домов, заглядывал в пустые окна и остервенело рвал проросшую на крышах домов траву, словно волосы на голове, пытаясь отыскать хоть кого-то живого, но не находя никого, кроме мертвецов.

Команда Марио въехала в город к полудню. И сразу, едва машина, громыхая своими железными костями, проехала первую пятиэтажку, в мысли Каши закрались сомнения. Правда, он и сам еще не мог понять, с чем связанные. Что-то тревожное поселилось под сердцем, будто запрятавшийся в бутоне цветка черный паук. Что было не так? Дома? Вполне обычные. Улицы? Как и всегда – пустынные, заросшие кустарниками. Весь мир был не такой, погибший, но тревоги по этому поводу уже давно прошли – человек быстро привыкает ко всему. Тогда что же? Ответа не было.

Последние пару часов старик боролся со сном. Сильно устал, хотелось отдохнуть, но он не позволял себе такой роскоши – не время было дрыхнуть, когда Глеб и Вика в опасности. «Найти Андрея, рассказать все ему как есть, заручиться помощью. – Каша был уверен, что старый приятель не откажет. – Вот тогда уже и можно будет минуток на тридцать отключиться перед обратной дорогой». И все те два часа, что он зевал и вздрагивал от предательски подкрадывающейся дремы, автомобиль с трудом, но продвигался в густой и серой, как влажная шерсть, массе снега, бьющей в стекло. Ничего не было видно, и пассажиры время от времени искренне удивлялись, как Нерон умудряется вести «уазик» почти наугад, на что Вовка лишь многозначительно отвечал: «Опыт, братцы».

Опыт в данном деле и вправду требовался огромный. Машину то кидало в стороны, да так, что казалось – еще чуть-чуть и опрокинет, то прижимало невидимой дланью к дороге, до скрежета днища об обледенелый асфальт. Мело страшно. Белизна седым зверем рвалась в окна, едва их не разбивая крепкой, как дробь, крупой снега.

– Не к добру это, – буркнул Изолента, хмуро выглядывая в окно. Но пейзаж там, как час назад, как и два часа назад, был прежний – мертвая белизна.

– М-метель, – произнес Лева.

Нерон тут же его поправил:

– Черная метель.

– Что это? – не понял старик.

– Опять ты со своими байками? – проворчал Изолента.

– Не байки!

– Обычная метель, с чего это она черная?

– Иди ты! – махнул рукой Нерон и отвернулся.

– Что за черная метель? – чуть тише повторил свой вопрос старик.

– Да вот уже второй год, как Судный день случился, такая чертовщина и творится, – пояснил Марио. – На здешние места опускается такая страшная вьюга, что лучше не попадаться у нее на пути.

– А мы вот попались, – угрюмо заметил Нерон.

– Потому что задержались на перевале, – с нажимом сказал Ник, давая понять, что в едких замечаниях товарища не нуждается.

– Поэтому м-мы всегда стараемся до черной метели добраться д-до своей берлоги, – добавил Лева.

– В Каменске тише, спокойнее, – произнес Ник. – Никаких бандитов, зверей, аномалий.

– Это потому, что он от Зоны далеко, вот и тише, – пробубнил Нерон. – А настанет время – помяните мои слова, и дотуда Зона доползет. Она – еще та стерва.

– Но с едой там совсем туго. Вот мы и мотаемся. В прошлом году успели пять вылазок сделать. В этот год – еще больше. Это получается восьмая уже.

– В округе тоже еда заканчивается, приходится все время дальше выбираться, – добавил Лева. – Так что повезло тебе. В прошлом году м-мы до тех мест, где ты был, еще не добирались. Только в этом месяце решили рвануть. Счастливчик ты, что м-мы тебя нашли. А так бы замерз. Ей-богу, замерз бы.

– А на следующий год, – глядя на Леву, усмехнулся Нерон, – и вовсе за тридевять земель поедем! Слышь, Марио, давай место дислокации менять? Каменск хоть и безопасный, но с горючкой совсем беда. Перебраться бы на другую точку.

– Там видно будет, – неопределенно ответил Ник. – Не отвлекайся от дороги, крути баранку.

Каша смотрел на незнакомые пятиэтажки, покрытые до самой крыши серой наледью, и никак не мог понять, что же опять так будоражило душу. Ведь добрались же до города, теперь только нужную улицу найти осталось.

В небе, низко стелясь, наползая друг на друга, плыли белые, тяжелые от снега, облака. Крутила вьюга, метая крупный снег, и порой казалось, что там, наверху, носятся привидения.

Старик до боли в глазах вглядывался в окно, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь знак. Но пока ничего не обнаруживал.

В какой-то момент Каша то ли задремал, то ли так устал, что почудилось ему, что вдали стоит белая трехногая лошадь. Она стояла возле многоэтажек и была огромной, размером со здание. Чуть поведя гривой, лошадь глянула на старика слепыми глазами и растворилась в белом круговороте. Старик не придал этому значения, поняв, что привиделась ему лошадь потому, что он смертельно устал. Но позволить себе расслабиться пока не мог.

Снова и снова, уже не слушая болтовню своих новых знакомых, Каша выглядывал в окно и сквозь белую снежную мглу смотрел на город, пока, наконец, с ужасом не понял причину своих необъяснимых тревог.

– Мы не туда приехали! Не в тот город!

* * *

– Кто вы?

Глеб приподнял голову, взглянул на седого ученого.

– Большаков Семен Павлович, – повторил тот.

Парень пожал ему руку, спросил:

– Где Вика?

– Она в другом отделении.

– Что с ней?

– С ней все в порядке, не бес…

– Отпустите ее! Уроды! – Глеб резко дернулся, попытался приподняться, чтобы отвесить негодяю, удерживающему их в заложниках, пару крепких ударов, но не смог – был слишком слаб.

Большаков ничего не ответил, лишь еще сильнее ссутулился.

– Чего молчишь, изверг?! – прошипел Глеб, перестав пытаться вырваться – понял, что все равно не получится.

– У меня нет таких полномочий, чтобы отпускать вас, – совсем тихо произнес старик.

– А мучить людей у вас есть полномочия?!

– С чего вы решили, что мы кого-то мучаем?

– А что же вы, по-вашему, делаете? – горько усмехнулся парень.

– Мы ищем лекарство, – устало ответил Семен Павлович. В глазах его открыто читалось неверие в собственные оправдания.

– Скольких вы уже загубили?

– Глеб, я понимаю вашу злость, но у нас других путей нет. Да, мы насильно вас удерживаем в лаборатории, но только для того, чтобы найти антидот. Как только это произойдет, мы вас отпустим. Да я и сам в каком-то смысле заложник своих знаний. Будь моя воля, я бы давно отсюда сбежал.

– Что же вам мешает это сделать?

Большаков вздохнул, едва слышно прошептал:

– Тринадцатый.

Глеб заскрипел зубами. Выдавил:

– Пытаетесь за своего прокатить? Не выйдет! Вы – один из его «шестерок»! По первому слову любое его указание броситесь выполнять.

– Не все так просто, Глеб. – Семен Павлович глянул в окно – не идет ли охрана? Никого не было.

– А мне кажется, что все как раз таки просто, – продолжил парень, испепеляя полным злобы взглядом ученого. – Вам кинули кость, а вы и рады служить хозяину.

– Меня тоже сюда привезли не по моей воле.

– Хотите сказать, что вас так же, как и нас, отловили?

– Нет, меня не отлавливали. Это произошло еще до Судного дня. Точнее, в самом его начале.

– Как это?

– Как только правительству было доложено о начале распространения странной болезни, была создана специальная комиссия, в которую входил в том числе и я. Нашей задачей было определить причины возникновения эпидемии и найти в срочном порядке лекарство, по возможности избежав шумихи. Я сформировал группу, которая направилась в Аномальную Зону – по нашим расчетам, именно оттуда пошла первая волна болезни. Но закончить нам тогда не дали и в срочном порядке эвакуировали, как я тогда думал, правительственные войска. Но это были не они.

– Охотники?

– Охотники – это только часть той системы, которую создал некто, кого называют Петром Алексеевичем, которого мне совсем недавно удалось лицезреть. – Старик потер синяк под глазом. – «Купол» – вот имя того, кому служат охотники. Организация, в которую вошли олигархи и некоторые люди из правительства. Такой клуб по интересам. Только интерес у всех один – поделить новый мир и править им.

– Что за бред?! Чего тут делить? Умерло все.

– Поэтому им и нужно лекарство. Судный день устроил сам Петр Алексеевич, выпустив на волю нанороботов. Это они уничтожили почти все человечество. А вот с антидотом вышел у него прокол. Не успел создать.

– Ничего не понимаю.

– А что тут понимать? Этот Петр Алексеевич набрал к себе в «Купол» единомышленников и верных подданных, а всех остальных уничтожил «джедом». Теперь осталось только найти лекарство, ввести его себе, спуститься с гор и начать раздел нового мира.

– С каких еще гор?

– С Уральских. «Купол» расположен в Уральских горах – в единственном месте, куда «джед» не в состоянии проникнуть в силу ряда причин – розы ветров, высокого атмосферного давления, климатических условий и прочих факторов. Там у этого Петра Алексеевича настоящий город! Коттеджи, системы очистки воздуха, вертолетные площадки, ангары с техникой, запасы провизии, словом, все, что только нужно для прекрасной жизни. Земной рай в умершем мире. Или золотая клетка, из которой нет выхода. Потому что спуститься оттуда они пока не могут – результаты собственных дел мешают. Наверху эти нанороботы их не достанут, но только они пересекут критическую отметку – как все, заражение и дальнейшая мучительная смерть. Поэтому они и ищут лекарство. Уже как два года. И как только найдут – обязательно придут сюда.

– Зачем вы мне это все рассказали? – спросил Глеб, пристально глядя на ученого.

– Чтобы доказать, что я на твоей стороне.

– Если вы на моей стороне, тогда почему не попытаетесь сбежать отсюда? Ведь у вас гораздо больше шансов вырваться, чем у меня?

– Потому что я не нашел еще лекарство. Как только найду – обязательно сбегу. И попытаюсь сделать так, чтобы оно не попало в руки «Куполу». Слишком много эти твари бед натворили, чтобы даровать им жизнь.

Парень недобро ухмыльнулся. Спросил:

– А что же та группа, которая пошла в Зону? Что с ней стало?

– Она не вернулась назад.

– Все погибли?

– Я не знаю. – Семен Павлович уныло склонил голову. – Пытался с ними связаться, командир группы вышел один раз на связь и пропал. С тех пор о его судьбе мне ничего не известно. Не хочу произносить это вслух, но думаю, да, они погибли. От этой мысли мне становится тошно еще сильнее, потому что это ведь я их туда отправил. Все из-за меня. Зона – опасное место. Несколько раз я выходил с предложением к охотникам, да и к самому Петру Алексеевичу, чтобы они направили туда еще одну группу – попытаться найти следы моей команды, но все тщетно, получал лишь отказ.

– Вы им говорили, что это поможет приблизиться к поиску лекарства?

– Конечно, говорил. Но бесполезно.

– Значит, им известно то, что не известно вам, – произнес Глеб и вдруг рассмеялся. – Неужели вы думаете, что они бы вас туда не пустили, лишь бы вы поскорее нашли им лекарство? Отправили бы в этот же день. Но не сделали этого. Значит, знают, что бесполезно и бессмысленно. Погибли ваши люди, ничего не добыв, вот и все.

Семен Павлович задумался. Только через несколько минут нарушив тягостное молчание, ответил:

– Наверное, вы правы.

– Послушайте, Семен Павлович, – заговорил Глеб шепотом. – Нам нужно уходить отсюда, пока мы еще живы.

– Я не дам вас в обиду…

– Глупости! – рявкнул парень, ощетинившись. – Они убьют всех – и вас, и меня, и мою сестру, и других, кто тут сидит, – в тот же миг, как вы заявитесь к ним и скажете, что изобрели лекарство. После этого никто из нас им уже не будет нужен. Неужели вы это еще не поняли?

– Я не отдам им лекарство.

– Тогда они заберут его у вас силой! Точно так же, как вернули нас сюда. Они ни перед чем не остановятся.

– И что вы предлагаете? – Казалось, Большаков совсем растерялся, начал ходить по комнате, не находя себе места.

– Единственное верное средство – бежать.

– А лекарство? Если я не хочу отдавать его тем, кто сейчас сидит в «Куполе», это не значит, что не дам его другим людям, оставшимся в живых. Я просто обязан найти лекарство и спасти оставшихся. Да и мои разработки, я не могу оставить все тут! Охотники ведь могут воспользоваться ими!

– Необходимо уничтожить эту лабораторию. Спалить дотла. А лекарство… мы найдем другую лабораторию, и вы закончите то, что начали. Я вам обещаю.

Большаков задумался. Хотел что-то ответить, но в коридоре раздались шаги – на караул заступали бойцы. Не произнося ни слова, Семен Павлович вышел из комнаты и за этот вечер не проронил больше ни слова.

* * *

– Как это – не тот? – возмутился Нерон.

– Не тот, – только и смог ответить Каша. Перед глазами у него все кружилось, а в голове натужно загудело. Стало совсем плохо.

«Господи, как же так?! – почти на грани обморока думал старик. – Как так вышло? Где мы? Куда теперь? Как быть? Сколько времени потеряно? Сколько еще потеряем впустую, чтобы выбраться отсюда? Господи…»

– Не туда повернули, что ли? – предположил Марио, тоже выглядывая в окно.

Увидеть, впрочем, там мало что можно было – непроницаемая белизна застилала все вокруг.

– Наверное, – обреченно пожал плечами старик. Злость начала закипать в груди: уж лучше бы эти парни оставили его на дороге, чем привезли черт знает куда!

– И где мы, по-твоему? – спросил Нерон, притормаживая.

– А мне-то откуда знать?!

– Ладно, не будем терять самообладания, – видя, что старик начинает нервничать, произнес Марио. – Сейчас разберемся. Автомат!

– Я!

– Остаешься за старшего. Все остальные – за мной.

– Зачем? – нахмурился Нерон. Выходить наружу, в холод, из нагретого салона он явно не хотел.

– Оглядимся. Может, какие вывески или указатели найдем. Да и надо бы до рассвета где-то переждать вьюгу.

– Зачем?! – снова спросил Вовка.

– Что ты заладил? – проворчал Изолента.

– Отвянь! Я говорю, зачем нам это? Рванем лучше сейчас напрямки…

– Нет, – осадил его Марио. – Ты же знаешь, что это опасно. Переждем до рассвета, там и буря стихнет.

– На полчаса – максимум! А потом…

– Этого хватит, чтобы вернуться на верную дорогу. Да и отдохнуть не мешало бы.

– Ну да. И пожрать! – грустно добавил Нерон, натягивая шапку на голову и нехотя выходя из машины.

– Тебе все об одном – пожрать! – заворчал на него Изолента.

– А тебе все об одном – нажраться!

– Да иди ты!

– Сам иди.

С перебранками парни вышли на улицу. Каша тоже последовал за ними, но его остановил Марио:

– Нет, вы оставайтесь здесь. Отдохните. А мы пока прогуляемся.

– Я тоже, – начал сопротивляться старик.

Но Ник настоял на своем.

– Не стоит, без вас мы быстрее управимся. Найдем убежище и вернемся. Постерегите машину. Вон, и Сальвадора успокойте, а то он чего-то занервничал, под сиденье забился.

Собака вылезла из-под кресла и, прижав хвост, прижалась к старику. Каша погладил пса за ухом.

– Ладно, – наконец согласился. – Подожду.

– В-в-все н-нормально будет, – произнес Автомат после некоторой неловкой паузы, возникшей, когда парни ушли.

Аркадий кивнул.

– А это п-правда, что вы нам расск-к-казали?

– Правда, – устало ответил Каша. – Я не сумасшедший и не обманщик.

– Значит все-таки к-к-кто-то делает п-п-противоядие, – мечтательно произнес Автомат.

– Они убивают людей! – с нажимом произнес старик. – Так что, если и удастся создать лекарство, нам его точно не видать.

Леня заметно погрустнел.

– Тебе-то зачем это противоядие? – попытался подбодрить его старик. – Ты ведь не болеешь.

– Да я б-бабе Лене хотел п-помочь.

– Какой бабе Лене?

– Соседка наша п-по лестничной к-к-клетке. Она мне часто п-помогала, заб-б-ботилась, а когда чума эта п-п-пошла, единственная и осталась у м-м-меня.

– Родители умерли?

– Умерли, – кивнул Автомат. – Давно уже.

– Как это?

– Отца-то я совсем н-не знал – он с мамкой расстался еще до м-моего рождения. Отчим один меня растил. Мать п-п-п-пила, потом в сарае п-повесилась. Отчим тоже, конечно, пил, но не та-ак сильно, не к-каждый день. П-пенсии его по инвалидности едва хватало на житье, да и ту п-п-пропивал. А баба Лена, соседка наша, иногда подк-к-кармливала меня. В первую волну б-болезни отчима сразу сруб-б-било. За один день сгорел. Кровью харкал. Баба Лена потом к-коробку с кедами принесла – отчим к-купил с пенсии, хотел на д-день рождения мне подарить, да ей отдал до времени – боялся п-п-пропить. Вот она, баба Лена, до последней волны держалась и все мне п-помогала. А к-когда уже все в нашем г-городке умерли, я решил уходить. Не знаю даже п-п-почему, не смог п-просто, наверное, ост-т-таваться в квартире. Вот, ребят встретил, – парень затих, задумавшись о чем-то своем. – А так здорово было бы лекарства от б-болезни этой получить. Я бы б-б-бабе Лене сразу же помог – она в последнее время подк-к-кашливала. Вернулся бы, наверное, т-тогда об-б-братно к себ-бе д-д-домой. – Последнюю фразу он выговорил с трудом – начал сильно переживать и от этого еще больше заикаться.

Старик кивнул, ничего не ответил. Что тут скажешь?

Вдруг пес зарычал, подскочил к двери, выгнул спину. Начал лаять.

– Сальвадор, т-ты чего? – встревожился парень. – Сядь на м-место!

Но тот не слушал его. Наоборот, начал лаять сильнее, с опаской поглядывая на дверь. Там, средь белизны вьюги, внезапно показалась серая тень и начала быстро приближаться к машине.

* * *

Было тошно, сильно кружилась голова, хотелось пить. Вика лежала на чем-то твердом, то ли кушетке, то ли на полу, еще не придя окончательно в себя, и тихо постанывала. Боль сдавливала виски. Девушка плавала в густом сиропе боли, то выплывая наружу, то погружаясь глубоко-глубоко, почти на самое дно. И там, в этой черноте, не было ничего, кроме вкрадчивого шепота, который рассказывал ей о том, кто она такая и почему здесь оказалась. Говоривший был черным вороном. И только благодаря его голосу Вика не сошла с ума.

Сначала он рассказал ей про нее саму – кто она такая. Потом – о старике по прозвищу Каша. А напоследок поведал о том, как она здесь оказалась. Вика все вспомнила, и от этого стало на душе горько, словно напилась она отвара полынного до тошноты.

Иногда перед глазами появлялись расплывчатые образы: умирающие миры; пересохшие речные русла, распространяющие отвратительное зловоние; горы, целые горы человеческих черепов, сваленных прямо посреди пустыни, – птицы летали над всем этим, предвкушая пиршество; черные тучи, окутывающие города и истребляющие их разносимой заразой.

Как долго продолжалось ее забытье, девушка не знала. С детства обладая хорошей выдержкой, она и сейчас терпела изо всех сил, заставляя себя держаться и ждать. Когда-то же ей станет лучше.

И вот наконец дождалась. Мерный стук подбитых сапог, разносящийся по коридору гулким эхом, вывел ее из забытья.

Вика с трудом разлепила слипшиеся веки, повернула отяжелевшую, словно налитую свинцом голову. В первые мгновения не поняла, где находится. Белый потолок, кафельный пол и стены, холодно. В морге? Потом воспоминания вернулись: она на базе охотников.

– Глеб? – прохрипела Вика, и собственный голос в пустой комнате показался ей вороньим карканьем.

Шаги приближались.

– Глеб, это ты? – повторила девушка.

Зрение еще не полностью вернулось – все плыло перед глазами. Она увидела тень, приблизившуюся к ней, почувствовала чужой запах – пластика, резины, чего-то резкого, химического.

– Нет, это не Глеб, – произнесла тень, и Вика тут же узнала этот голос.

Тринадцатый.

– Я убью тебя! – прошипела девушка и попыталась встать на ноги, чтобы вцепиться негодяю в лицо.

Не получилось – не хватило сил.

– Тише! Побереги себя. – Тринадцатый подхватил Вику, уложил обратно на кушетку. – И ребенка тоже побереги.

– Пошел ты! И не тронь ребенка!

– Это ведь не только твой ребенок. – В голосе охотника послышалась усмешка. – Я надеюсь, ты этого не забыла?

– Я убью тебя! Голыми руками!

– Остынь, тебе еще пригодятся силы. А пока отдыхай. Тебя мы трогать не будем, пока.

– Где мой брат? – Вика попыталась осмотреть комнату, но не смогла – слабость начала усиливаться, едва хватало мочи говорить.

– Его здесь нет, – холодно ответил Тринадцатый.

– Отпустите нас, – вдруг жалобно всхлипнула девушка. – Пожалуйста! Отпустите!

– Не могу, ты же знаешь. – Тюремщик подошел к Вике ближе, пригладил волосы на лбу. – Вот как только мы найдем лекарство от наночумы, тогда и отпустим. Его. Ты же ведь не думаешь, что ты уйдешь с ним? Ты теперь моя и принадлежишь полностью мне.

Последние слова Тринадцатый прошипел в самое ухо девушке.

– Я убью тебя, – одними губами выдохнула Вика. – Как только представится момент, воткну тебе в шею вилку или нож, задушу тебя голыми руками, столкну в яму. Все что угодно, но убью тебя. Обязательно убью.

Тринадцатый сухо рассмеялся.

– А что ты скажешь своему ребенку, когда он спросит, где его папа?

Зловещий смех звенел в пустой комнате, но Вика его уже не слышала – потеряла от слабости сознание.

* * *

– Кадавр!

Старик не сразу понял, что прокричал Леня.

– Что случилось?

– Кадавр! – повторил Автомат и забился в дальний угол салона автомобиля.

Сальвадор жалобно заскулил и последовал за парнем.

– Что еще за… – Договорить старик не успел – что-то тяжелое бухнулось в дверь, сотрясая машину.

Каша схватился за кресло, пытаясь удержать равновесие. Кто-то вновь ударил по корпусу «уазика», да так, что заскрежетал металл.

– Автомат! – закричал старик.

Леня лишь испуганно посмотрел на Аркадия, явно не понимая, что тот от него хочет.

– Дай автомат!

Парень положил оружие на пол и толкнул в сторону старика. Каша поднял автомат, проверил магазин. Полный.

– Что за кадавр такой?

– М-мертвец, – бледнея от страха, прошептал Леня.

– Если мертвец, то не страшно. Надо живых бояться, а не мертвых, – оскалился старик.

В груди вдруг стало тепло, а остатки страха и растерянности растаяли, уступив место куражу. Давно Каша не стрелял, все бежал и бежал от врагов, не в силах дать им отпор. Но ведь не всю же жизнь убегать? Пора и наступать. Дать отпор. Кто бы это ни был – мертвец или живой. Замахнулся – будь готов и по щам получить.

Старик дождался, когда тень отступит, и одним рывком открыл дверь. В салон ворвалась белая пурга, пронизывающая холодом, словно иглами.

– А ну не дури! – закричал Каша, направив в сторону тени оружие.

Кадавр зарычал, пошел в атаку.

Сквозь застилающий взор снег старик успел разглядеть жуткую морду существа – вытянутый нос, выпуклые широко расставленные глаза, как у рыбы-молота, черная пасть. Дед нажал на спусковой крючок. Сухо затрещало – переводчик огня автомата стоял на режиме очереди с отсечкой по три патрона. Кадавр взвыл, припал на колени. Каша вновь выстрелил. Мертвое тело монстра упало в снег, орошая белизну темной кровью.

– А ты боялся! – довольный собой произнес старик.

– Он од-д-д… – Леня не смог выговорить начатое.

– Чего?

Парень глубоко вздохнул, выждал несколько секунд, успокаивая себя, попытался второй раз:

– Он один не ход-д-ит.

И едва он договорил, как что-то твердое тюкнуло Кашу прямо по лицу. Старик вскрикнул, упал рядом с тушей только что убитого им кадавра. Из носа хлынула горячая кровь.

Второй монстр навалился всем телом, начал рвать на мужчине одежду, пытаясь, видимо, добраться до плоти.

«Черта с два!» – проскрежетал одними зубами Каша и стиснул в ладонях оружие.

От кадавра несло тухлятиной и сыростью – словно от заросшего пруда, начинающего превращаться в болото. Удары, которые наносил монстр, были, в общем-то, слабыми, их можно было стерпеть, а вот та масса, которой кадавр давил жертву, представляла реальную угрозу, – старик не мог пошевелиться и открыть огонь. Пришлось отползти. И только когда Каша, теряя в схватке ботинки и штаны, высвободил руки, получилось нажать на спусковой крючок. Три пули пошли кучно, снеся монстру верхнюю часть головы. Но даже без нее кадавр продолжал клацать челюстями и пытаться укусить старика за ногу.

Еще одна короткая очередь – и от головы кровожадного чудовища осталась лишь кровавая кочерыжка. Монстр дернулся и грузно свалился под колеса машины.

Старик поднялся, натянул одежду, ботинки. После кувыркания в снегу, да еще под ветром, сильно знобило. Аркадий заскочил в машину, закрыл дверь. Глупо, конечно, поступил. «Как мальчишка, ей-богу. Надо было не высовываться, – корил себя старик. – Сидел бы и ждал, когда парни вернутся с рейда. Они разобрались бы с этими мертвяками в два счета. Ладно, что сделано, то сделано».

– Вылезайте, можете не бояться, – сказал Каша Лене и Сальвадору.

Пес первый, словно поняв, о чем толкует старик, выполз из укрытия и, поджав хвост, посеменил к Каше. Уткнувшись носом в его колени, долго неподвижно стоял, лишь изредка подергивая ушами, словно прислушиваясь – нет ли еще кого-то опасного? Потом показался Леня.

– Уже все?

– Все, выходи.

Парнишка боязливо сел в кресло, глянул в окно.

– Я просто уже сталкивался с этими кадаврами, – начал оправдываться он. – Еле ноги унес. Жуткие твари.

– Да все нормально, – успокоил его старик. – Больше вроде нет.

Снаружи раздались знакомые голоса – Нерон опять препирался с Изолентой.

– Наши идут! – обрадовался Леня.

Шаги и разговоры затихли.

«Верно, нежить нашли», – понял старик и открыл дверь.

– Это чего тут? – спросил Нерон, недоуменно кивая на изуродованные тела.

– Мимо проходили, – улыбнулся Каша.

– Все в порядке? – заглянул в салон Марио. – Леня, ты как?

– Нормально, – кивнул тот. – Эти ломанулись к нам, а Каша их из автомата покрошил!

Ник ошарашенно глянул на старика, кивнул:

– Благодарю за помощь.

– Да я что, дело-то общее, – отмахнулся Каша.

– Леня, это ты должен был тварей загасить, – жестко произнес Нерон, глядя то на парня, то на старика.

– Дык я же…

– А что – ты? Ты ствол свой отдал постороннему человеку!

– Он не посторонний, – промямлил Леня.

– Держи, – старик вернул оружие парню. – Не будем ссориться, – глянув на Нерона, сказал он и пояснил: – Просто когда внутрь лезут ожившие мертвецы, совсем по-другому начинаешь мыслить.

– Это ты мне можешь не рассказывать: знаем, проходили, – ответил тот, продолжая недобро глядеть на старика. – Я по Зоне сталкерил не один год. Повидал всякого.

– Опять начинается, – протянул Изолента.

– Что начинается? – спросил Нерон, повернувшись к спутнику.

– Рассказы о том, какой ты важный и крутой.

– Говорю как есть, без хвастовства.

Старик не стал ввязываться в спор, хотя имел по этому поводу что сказать – пару «ласковых».

– Ладно, заходим внутрь, – простучал зубами Изолента. – Холодно совсем, пальцев не чувствую.

Парни залезли в машину, начали растирать лица, ладони.

– Что там, как? – осторожно спросил Леня.

– Ушли на пару десятков километров южнее, – пояснил Марио. – Мы в пригород заехали. На самом деле не так уж далеко от того места, куда нам надо было. Так что, Аркадий, не переживай. Доберемся до места. Только вот метель усиливается. С запада совсем чернота страшная идет. Мы подыскали одно местечко, переночевать можно. Утром, когда стихнет, будем прорываться.

– Хорошо, – кивнул старик, глядя в окно, – снаружи было какое-то движение. Каша пригляделся и вздрогнул. Неприятный холодок страха побежал по спине.

Из подъездов брошенных домов выползали черные тени и не спеша окружали машину.

Глава 7. Эвакуация

Второй день распространения

Группа Максима на связь не выходила. Планшет молчал, показывая одну и ту же опостылевшую надпись: «Связи нет».

Большаков вновь набрал уже заученный назубок короткий код, обеспечивающий выход на секретную линию, долго смотрел на мигающий красный сигнал на устройстве. Без результата. Нет связи. Сбросил.

«Может, не слышат?» – предположил ученый, нервно постукивая ногтем пальца по столу. – Что там этот Березин, связь не может настроить? Зря, что ли, его взяли с собой? С головой же сотрудник, толковый».

Профессор еще раз пробежался взглядом по докладной записке, которую принес его шеф. И вдруг задумался.

«Птицы. Птицы. Птицы, – все вертелось в голове. – Пострадали птицы. И еще животные из зоопарка. Обезьяны. Хм-м. – Большаков встал, походил вокруг карты, внимательно ее рассматривая. – Первыми начали гибнуть птицы. Воздушно-капельное заражение! По воздуху. Все верно. Так-так-так. А где у нас зоопарк находится? Вот он. Так-так-так. Роза ветров… м-да, как раз со стороны Аномальной Зоны основной поток проходит по направлению к зоопарку. Подтверждаются, значит, выкладки наши».

– Семен Павлович! – в кабинет несмело зашла лаборантка Лена.

Ученый глянул через плечо. Сухо спросил:

– Чего тебе?

– Результаты бакпосевов пришли.

Большаков оживился, подскочил к лаборантке.

– Ну-ка, давай их сюда.

Начал быстро пролистывать страницы.

– Так… что тут у нас… хм-м… так…

– Бакпосевы чисты, – облегчая задачу ученого по поиску выводов, сказала Лена.

Профессор не отреагировал, погрузившись в сухие цифры анализов. Выводы он привык делать сам, не доверяя никому, – даже тем, с кем проработал не один десяток лет. Многие его за это и недолюбливали. Но благодаря и этому своему качеству не в последнюю очередь он сейчас и был – руководителем кафедры эпидемиологии Института исследования аномальных явлений.

Лена посмотрела на ученого с нескрываемым холодом. Но благоразумно промолчала.

– Бакпосевы чисты, – пробормотал, наконец, Семен Павлович и поднял недоуменный взгляд на помощницу.

Та пожала плечами: мол, а я что говорила пять минут назад?

Профессор Большаков не курил со студенческой скамьи. Бросил, как только получил диплом. И все эти годы, что довелось ему с достоинством прожить, а вместе с ними и все те неприятности и жизненные трудности, с которыми он сталкивался, даже в мыслях не было у него вновь взяться за сигарету. А тут вдруг зачесались руки. Захотелось затянуться поглубже, выдохнуть клубы сизого дыма и утонуть в пьянящем чувстве кислородного голодания и седативном воздействии токсинов на нервные окончания.

Профессор, поднимаясь со скрипучего стула, хмуро спросил:

– Значит, возбудитель имеет не бактериальную структуру. Тогда какую? Вирусную? Прионную?

– Я не знаю.

– Надо искать.

– Где искать?

– А черт его знает! Ну-ка, давай анализы еще раз глянем.

– Давайте, – обреченно вздохнула девушка.

Большаков взял со стола листы, внимательно прочитал каждый. Посмотрел на снимки.

– Людмила делала?

– Да, она.

– Среды какие были?

– Как обычно: Левенштейна-Йенсена, АДМС, АГВ, кровяной агар…

– Подожди, а это у нас что?

Семен Павлович указал на красный снимок. И, вновь не дожидаясь ответа, произнес:

– Я так понимаю, это и есть кровяной агар?

– Верно, – устало подтвердила лаборантка. – Пытались определить гемолитические активности возбудителя. Не получилось.

– А это что за бесцветные точки?

– Брак распечатки. Принтер на последнем издыхании. Давно хотели заменить, заявку подали, но еще…

– Нет, это не брак, – задумчиво произнес Большаков, внимательнее рассматривая снимок. – Это следы воздействия и разрушения неизвестного нам пока организма.

– Семен Павлович, это просто плохо пропечатался снимок. Вот и все. Бактериальные культуры таких размеров не существуют. Не надо искать того, чего нет. Это не…

– Нет, это именно то, что мы ищем. Скажи мне, почему бакпосевы чистые?

– Потому что ничего там нет.

– Неправильно! Они чисты, потому что мы проверяем только по существующим методикам. А если это что-то действительно новое?

– Что вы имеете в виду?

– Я думаю, что эти пятнышки – крупное скопление возбудителя в одном месте, культура, по морфологии не похожая ни на один ранее известный науке возбудитель. Что-то совсем новое.

– Если это новый вид, тогда действительно по существующим методикам его не определить, – начала рассуждать Лена, с едва скрываемой насмешкой проговаривая очевидные вещи. Было видно, что профессор со своими рассуждениями на уровне первокурсника медицинского института начинает ее откровенно раздражать. – Значит, необходимо разработать соответствующие реактивы и методики определения.

– Верно, – кивнул ученый.

– Только как мы их разработаем, если не знаем, в каком направлении идти?

– Во всех, Елена, направлениях, во всех.

– Но, Семен Павлович, это же уйма времени! Это же…

– Знаю, – хмуро ответил Большаков. – Только есть ли у нас выбор? Группа Коржина в лаборатории работает?

– Да. Не покладая рук.

– Переключай их на разработку методики. Группа Максима Огнева должна сегодня к вечеру доставить образцы. Будем их изучать. И в обязательном порядке вирусологические исследования проведите. Скажи ребятам, что сегодня опять придется на всю ночь остаться.

– Уже сказала, – вздохнула лаборантка.

– Я знаю, что тяжело. – Большаков подошел ближе к девушке, положил руку на ее плечо. – Но сейчас нельзя отдыхать – каждая минута дорога.

– Я понимаю, Семен Павлович.

– Вот и хорошо. Иди, а я пока попробую снова связаться с группой Максима. Что же это они там, на связь все никак не хотят выходить?

Большаков поднял со стола планшет и принялся в который раз безуспешно пытаться дозвониться до группы.

* * *

– Аглая, с тобой все в порядке?

Девушка не ответила.

– Аглая?

Березин остановился, дождался, когда та подойдет к нему ближе, махнул рукой перед ее защитной маской.

– Что? – словно опомнившись от глубокой задумчивости, спросила Полунова, растерянно глядя на здоровяка.

– С тобой все в порядке, спрашиваю?

– Да, а с чего ты решил, что со мной что-то не так? – произнесла Аглая, ускоряя шаг.

– Просто идешь позади, хоть и налегке, вот я и подумал…

– Не для того тебя брали, чтобы ты думал! – внезапно резко ответила девушка и сама удивилась своему тону.

– Ну как знаешь, – обиженно пожал плечами Березин и двинул дальше. – Могла бы нормально ответить.

– Извини, – гораздо мягче произнесла Аглая. – Просто я… просто я немного устала.

– Так, хватит засорять эфир! – вклинился в разговор Макс. – Будьте внимательны. Если я не ошибаюсь, то мы уже на подходе. Верно?

Остроушко кивнул.

– Ладно, молчим, – вздохнул Березин, удобнее перехватив ношу.

Шли молча, все время испытывая неприятное ощущение чьего-то скрытого присутствия. Максим знал: – это обычное чувство, возникающее у тех, кто впервые приходил сюда. Холодок на затылке, словно кто-то внимательно наблюдает за тобой. Странные отзвуки несуществующего эха. Серые тени на периферии зрения, исчезающие, как только ты начинаешь вглядываться внимательнее. К этому сложно привыкнуть. И нервы от этого натягивались у всех еще сильнее.

Группа спустилась к асфальтовой дороге. Метрах в пятидесяти стоял крытый грузовик, и Остроушко сразу жестом приказал всем остановиться.

– Я проверю, – едва слышно сообщил он остальным и выдвинулся вперед.

Все настороженно наблюдали, как боец ловко и бесшумно продвигается к машине, попутно высматривая засаду в кустах. Движения его были скупыми, но отточенными за долгие годы службы.

«Как тихо, – внезапно осознал Максим, вслушиваясь в окрестные звуки. Их практически не было. – Словно вымерли все».

Он помнил Зону, слишком хорошо помнил. Она хоть и была аномальной и смертельной, но в ней, как и в любом другом месте, где есть природа, всегда царило разнообразие всевозможных звуков. Сверчки, птицы, рык мутантов, собачья грызня на ближайшем пригорке. А сейчас было могильно тихо. Только иногда ветер шелестел травой, наводя неприятные ощущения, словно кто-то шепчет за спиной.

– Чисто, – коротко произнес Остроушко. – Два трупа в машине.

– Какие трупы? – испугалась Аглая.

– Мертвые, – сухо бросил вояка, посмотрев на девушку как на глупого ребенка.

– Насильственная смерть? – спросил Макс, подходя к грузовику.

– Ран нет, не похоже. У одного кровь на губах застыла.

– Похоже, что от болезни, – сообщил Максим, вглядываясь в серые вздутые лица. – Будь осторожен.

– Они же мертвецы, чего бояться-то? – искренне удивился Березин, выглядывая из-за спины руководителя группы.

Максим хотел ответить что-нибудь покруче, но не успел – заложило уши от истошного крика Аглаи. Только сейчас парень обратил внимание, что девушки поблизости нет. Последние несколько сотен метров, что они шли группой, Аглая все время плелась сзади, а потом и вовсе выпала из шеренги, и слышны были теперь только эти ее дикие крики, рвущиеся из динамиков общей связи.

– Аглая, что случилось? – спросил Макс, быстро обходя грузовик вокруг.

Девушки нигде не было.

– Аглая, ты меня слышишь? Где ты сейчас? Ответь!

– Я… о боже!.. нет! Не подходи ко мне! НЕТ!!

Она опять завопила. А еще сквозь ее ор донеслось утробное рычание.

– Возле дуба! – крикнул Березин, скидывая на землю ящики с оборудованием и пытаясь стянуть со спины автомат.

Первым среагировал Остроушко. Спрыгнув с подножки, он рванул к дереву. Следом за ним побежал Макс.

Аглая сидела возле кряжистого дуба, и со стороны могло показаться, что она вскинула руки в сладкой зевоте, какая бывает в первые минуты после пробуждения. Но это только на первый взгляд. Подбежав к девушке ближе, парни с ужасом обнаружили в полуметре от нее покойника с зеленым лицом. Зомби лежал на животе и, вытянув руку, крепко держал девушку за штанину, пытаясь ухватить за куртку или стянуть защитную маску второй рукой. Аглая истошно кричала и отбивалась от жуткого создания.

Остроушко вскинул автомат, но Макс остановил его:

– Это не зомби!

– Что? – Боец даже обернулся, чтобы посмотреть на руководителя группы – не спятил ли тот?

– Это живой человек.

Макс обогнал Николая, подскочил к Аглае и одним ударом ноги откинул страшное существо в сторону. Зеленолицый недовольно заурчал, повалился в кусты полыни, начал там барахтаться.

– Ты как? – спросил Макс у девушки.

Та, вся дрожа, кивнула.

– Нормально. Отошла в сторону – а тут этот. Как выскочит! Это зомби?

– Я… просто… воды… – внезапно прохрипел полумертвый незнакомец.

Макс подошел к нему, оглядел. Конечно, никакой это был не зомби. Ни следов разложения, ни характерного дикого блеска в глазах не наблюдалось. Обычный человек. На последней стадии загадочной болезни. Уже позеленевший от острой нехватки кислорода. Судя по одежде – местный сталкер: куртка цвета хаки, недорогой броник, нехитрая раскладка, потрескавшиеся защитные накладки на руки и ноги.

– Просто… пить… я…

Последние слова бедолага произнес почти без звука – одними губами.

– Когда почувствовал первые признаки болезни? Где был в это время? Кто-то еще рядом находился? – начал поспешно задавать вопросы Макс, подсев к умирающему.

Но тот лишь хрипел.

– Я… – едва смог произнести он и внезапно резко дернулся от раздавшегося сухого хлопка.

Огнев не сразу понял, что произошло, и только когда из внезапно появившейся черной точки на лбу незнакомца потекла кровь, запоздало сообразил.

– Он уже не жилец был, – пояснил Остроушко, пряча пистолет в кобуру.

– Ты что же, его убил? – потрясенно спросила Аглая, глядя на тело. – Ты его убил?

– Ты сейчас сама кричала и брыкалась, пытаясь увернуться от него? Чего же тебя не устраивает теперь? Да и к тому же он уже в агонии был, я просто облегчил его муки.

– Ты убил человека! Живого человека!

– Верно подмечено, красотка! – ухмыльнулся Остроушко и отошел в сторону.

– Да ты же больной на всю голову! – Аглаю вновь начала захлестывать истерика. – Ты же так и нас можешь запросто прихлопнуть! И глазом не моргнешь.

– Будет приказ – прихлопну, – то ли в шутку, то ли всерьез ответил Николай. – А пока будь спокойна. Я на твоей стороне.

– Спасибо, обрадовал! – злобно ответила девушка.

– Николай, – обратился Макс к бойцу. – Я вынужден сообщить на базу об этом. Это нарушение положения о посещении Аномальной Зоны. Ты это сам прекрасно знаешь.

– Сообщай, – с легкостью согласился тот. – Только не забудь уточнить, что вашей жизни угрожала опасность. – Этот ушлепок, – он кивнул на мертвеца, – напал на деваху и пытался стащить маску с ее лица. А это уже попадает под действие приказа, который выполняю я.

– Какого еще приказа?

– Обеспечивать вашу безопасность. Так что валяй, умник, сообщай.

Макс поднялся, подошел к нагло ухмыляющемуся Остроушко. Занес уже было руку, но в ситуацию вмешался Березин.

– Ребята, вы чего? Хватит ссориться! Потом будете отношения выяснять, когда на базу вернемся. Сейчас о другом побеспокоиться надо.

– Александр прав, – кивнула Аглая, дипломатично отстраняя Максима от вояки.

– Ладно, идем, – скрежеща зубами, ответил руководитель группы.

Дальше шли в гробовом молчании, стараясь не смотреть друг на друга. Максу было тошно от всего происходящего, и ощущение словно его просто используют в каких-то мутных делах, возникшее в самом начале их путешествия, вернулось вновь.

Остроушко вел себя так, словно ничего и не произошло, он все время двигался чуть впереди группы, иногда останавливаясь и прислушиваясь.

Миновали заросшую детскую площадку, непонятно как тут оказавшуюся, в две карусели, одну ржавую качель и песочницу, до сих пор полную песка.

– Смотрите, – удивилась Аглая, показывая на детские игрушки – лопатку и ведерко, – лежащие посреди песочницы.

– Это ловушка, – хмуро сказал Макс, вспоминая, как в последний рейд в Зоне нарвался на подобную штуку. Только в тот раз в песочнице была машинка, о которой он мечтал в детстве.

– Ловушка? – не поверила девушка.

– Пусть проверит, – стал подначивать Остроушко. – Давай, глянь.

Аглая рисковать не стала. Вместо этого она подобрала ветку и швырнула в песочницу. В то же мгновение из песка высунулась черная хитиновая клешня, схватила палку и нарубила ее на мелкие щепки.

– Хватун, – пояснил Остроушко. – Опасная тварюга. Приманивает жертву очень оригинальным способом: обладая небольшими телепатическими способностями, считывает воспоминания проходящих мимо живых существ и создает видимую иллюзию. Для животных это всегда их лакомства, для зайца – морковка, для собаки – кусок мяса. А вот для людей – что-то связанное именно с их детством. Скорее всего, хватун только этот отдел мозга может считывать.

– Жуть какая! – с отвращением произнесла девушка, глядя как из песка показались похожие на огромные тараканьи лапы конечности и принялись ощупывать изломанную ветку, видимо определяя – съедобна добыча или нет.

– А лопатка с ведерком чьи были? – спросил Березин, с любопытством поглядывая на членов команды.

– Мои, – тихо ответила Аглая. – Ну, то есть не мои, а моей сестры. Ей на день рождения родители подарили.

– Что же в них такого?

– Долгая история, – отмахнулась девушка.

– Расскажи, – не унимался Березин.

– Да нечего особо рассказывать. Сестра у меня младшая была, ей на день рождения набор этот подарили: лопатки, ведерки, формочки всякие. А у меня, когда я в ее возрасте была, такого не было. Мне так обидно тогда стало, что вот у нее есть, а у меня нет. Вот и хотелось. А родители упрекали: мол, уже взрослая, в школу ходишь, а об игрушках каких-то думаешь. На всю жизнь обида, похоже, осталась. Смешно.

– Ясненько, – сконфуженно произнес Доцент, пожалев, что вообще открыл эту тему. Судя по сдавленному голосу девушки и покашливанию, словно она пыталась сдержать навернувшиеся слезы, тема эта для нее была болезненной.

– Розовые сопли на зеленом заборе, – фыркнул пренебрежительно Остроушко, вызвав на себя два испепеляющих злобных взгляда – Аглаи и Березина.

Огибая опасный участок, группа вышла к небольшой просеке. Остановились на небольшую передышку у кривого дерева.

– А это еще что там, в небе? – произнесла Аглая, показывая на быстро разрастающийся треугольник, выплывающий из рваных туч.

– Самолет, кажется, – ответил Березин, щурясь.

– Бомбардировщик «Су-24», – не скрывая превосходства в познаниях, поправил его Остроушко.

– Что он тут забыл? – удивился Макс, наблюдая за траекторией полета самолета.

«Еще бомбардировщиков нам тут не хватало!»

Самолет тем временем вышел из облаков и начал заходить по дуге на снижение.

– Да он же прямо сюда сейчас приземлится! – встревожилась девушка.

– Какого хрена?! – не смог сдержать удивления Остроушко. – Он же сейчас…

В прозрачном прогретом воздухе задрожали прозрачные струйки аномалии, образуя собой подобие пентаграммы. В центре фигуры возникла небольшая воронка.

– Она же…

Бомбардировщик круто рванул вверх, чудом избежав столкновения.

– Чего ему надо? – спросил Березин.

Макс пожал плечами.

– Может, еще одну группу к нам в помощь отправили? – предположила девушка.

– На боевом самолете? – съехидничал Остроушко.

– Нет, не группу, – севшим голосом ответил Макс, с ужасом наблюдая за тем, как от крыльев бомбардировщика отделились две издали похожие на иглы ракеты и полетели к земле.

– Бежим! – закричал Березин, оглушая всех.

Совет был весьма к месту, и все без раздумий бросились наутек.

* * *

После марш-броска в полном обмундировании, да еще с противогазом на голове, дышать стало невыносимо трудно. Но никто не жаловался.

– Слушай, Везунчик, – прохрипел Борман. – А как мы узнаем точные координаты этих туристов залетных?

– Известна конечная точка их маршрута, – ответил Кузьмин, оглядывая округу на наличие следов. Их нигде не было.

«Другой дорогой пошли. Эльф их верно через песочницу повел, решил на нервах поиграть – его любимое занятие. Хех, узнаю старого дружка!»

– К тому же, – добавил Везунчик, стягивая с плеча автомат, – в группе есть наш человек. Он должен передать через Своркина точные координаты их маршрута. Как только получим их – скоординируем путь.

– Неужели крота подсадили? – обрадовался Борман. – Из наших, из бойцов?

– Точно не знаю, Своркин не колется, но предположение одно есть.

– Кто?

– Много будешь знать – рано состаришься, – ответил Кузьмин, высматривая вдалеке движущуюся точку.

– Ладно, как скажешь, – послушно кивнул Борман.

– Сослуживец мой, – не выдержал Везунчик. – Погоняло Эльф. Хороший боец. Не знал, что он на Петра Алексеевича тоже работает, но кроме него вроде как некому. Остальные на кротов не тянут – ботаники.

– Это хорошо, что ботаники, – кивнул Борман. – Легче будет группу обнаружить.

– Точно, – кивнул Кузьмин и взял землистую тень, движущуюся в кустах, на прицел.

Ярый тоже заприметил движение и ожидал только приказа. Командир выстрелил первым. Тень взвизгнула, метнулась в сторону. Ярый дал второй залп, раскроив черепушку мутанта.

– Готов, свинчик!

– Хряк? – спросил Борман, тщетно пытаясь сквозь запотевшие стекла противогаза рассмотреть подрыгивающую в конвульсиях тушу.

– Он самый, – кивнул Кузьмин, закидывая автомат за спину.

– На шашлык бы его сейчас! – мечтательно произнес Чиж.

– Лучше не стоит. В Зоне по ходу какая-то зараза появилась – не зря же ученых направили сюда.

– Это как-то с «Куполом» связано, да? – догадался Чиж.

«Умный парень, – улыбнулся Везунчик, поглядывая на самого молодого из их группы. – Далеко пойдет».

Кузьмин едва заметно кивнул. Про «Купол», в силу своей должности, предполагающей охрану объекта, он знал. Да и Петр Алексеевич, пребывая однажды в хорошем настроении, рассказал кое-что интересное. Эта информация, сама по себе очень пугающая, наемника нисколечко не страшила – Петр Алексеевич сообщил, что Везунчик будет возглавлять группу охраны, если проект будет реализован.

Чуяло сердце: «Купол» и внезапная загадочная эпидемия – звенья одной цепи. И от этого разум наполнялся трепетным ощущением предвкушения. Ковчег готов, и место для Везунчика зарезервировано. Не зря, значит, дали ему такое прозвище. И вправду везунчик.

Пикнул портативный компьютер. Кузьмин нажал на кнопку, прочитал сообщение.

– Крот? – спросил Чиж.

– Да, – довольно протянул главарь. – Координаты передал, двинули, ребята! Доведем группу до цели, дождемся, когда они отберут нужные пробы, и – всех в расход.

– А крота?

– С ним я разберусь сам.

Команда двинулась дальше.

* * *

Не видя дороги, не позаботившись даже о том, чтобы схватить ящики с оборудованием, группа неслась прочь от места предполагаемого взрыва ракеты. Не до поклажы было – самим бы спастись.

Бабахнуло довольно скоро. Ударная волна крепко толкнула бегущих в спины и повалила наземь, тем самым спасая их от летящих следом осколков камней, щепок, скальника.

Но взрыв был довольно странный, больше похожий на хлопок. Остроушко, которому в своей жизни не раз приходилось наблюдать ракетные обстрелы, сразу заподозрил неладное.

– Ракеты без заряда, – произнес он, поднимая голову и вглядываясь в пыльное облако, поднятое самолетом.

– Как это? – удивился Березин. Радоваться бы, что не разорвало на куски, но любопытство пересилило. – Почему? Напугать хотели?

Максим тоже поднялся, глянул на небо – самолет уже исчезал за горизонтом.

– Зачем нас пугать – мы же не нелегалы какие-то. Операция согласована, – возразил руководитель группы. – Тут что-то другое, пока не могу понять что. Какая-то неслаженность действий. Несогласованность.

Осторожно выходя из укрытия, Макс махнул остальным:

– Пошли. Хватит разлеживаться. Больше стрелять не будут – самолет улетел.

– Но обещал вернуться, как Карлсон, – хмуро добавил Березин, отряхивая пыль с колен.

Группа вернулась на место, где бросила свое оборудование. И их вновь поджидал сюрприз. Неприятный. Все в округе было покрыто маслянисто-черной субстанцией – толстым слоем у эпицентра, и тонким – на периферии.

– Что это? – спросил Березин, проведя ладонью в перчатке по черной жиже. – Гудрон какой-то? Липкий, зараза!

– Это спецклей, – пояснила Аглая.

– Сопли какие-то, – проворчал Остроушко, брезгливо глядя, как Доцент тщетно пытается оттереть перчатку от вязкой массы.

– Что еще за спецклей? – спросил Макс, повернувшись к девушке.

– Вообще его используют в медицинских целях, в лабораториях еще – для заделывания щелей, чтобы создать герметичность при определенных исследованиях. Или как ловушку – для ловли определенных, очень мелких частиц. А тут, да еще в таком количестве…

– Это обработка территории, – пояснил Макс, быстро сообразив, в чем дело.

– Как это? – спросил Березин. – Зачем поливать клеем Зону?

– Все просто. Тот, кто это сделал, пытается залить зараженную территорию вязким веществом, чтобы предотвратить распространение болезни.

– Не совсем понял – как это?

– Миграция заразы в основном происходит при помощи частичек пыли – дунул ветер, унес пыль за сотни километров отсюда, в жилой район, а оттуда уже непосредственно в организм. Произошло заражение. Клей же может связать пыль и не даст ей распространиться. В принципе логичное решение, за неимением лучшего.

– А нас почему не предупредили? – спросил Остроушко. – Мы же ведь могли в эту гадость по самые уши влипнуть. И были бы потом как мухи на липкой ленте – не оторваться и не выбраться.

– Этого я не знаю, – честно признался Макс. – Быстрые решения не всегда согласуются со всеми. Времени совсем нет.

– Так можно и дров наломать, – проворчал Березин. – Как говорится: поспешишь – людей насмешишь.

– А не поспешишь – людей похоронишь, – язвительно заметил Остроушко. – А дров эти ребята, кто придумал разлить тут клей, уже наломали.

– Ты о чем сейчас?

– Прямой путь они нам загородили, вот о чем. Вон, видите холм? Около него располагается Кропоткинская база. А теперь придется в обход идти – не по клею же топать!

– Я по клею точно не пойду! – поддержал Березин, поглядывая на свою испачканную ладонь, к которой уже налипли камешки, веточки, листья и другой сор.

«Боже, когда же этот день закончится?!» – тяжело вздохнул Макс. И кивнул остальным:

– Да, идем в обход.

* * *

В дверь постучали.

Семен Павлович вздрогнул, выходя из глубокой задумчивости.

– Что? Кого там… – еще наполовину пребывая мыслями в расчетах, рассеянно проговорил профессор.

Его сотрудники никогда не стучались, прежде чем войти, – времени на соблюдение таких приличий не было, каждая минута дорога, все это прекрасно знали.

– Войдите!

Дверь распахнулась. В комнату вошли четверо в штатском. Их каменные хмурые лица к беседе не располагали.

– Эвакуация, – коротко сказал один из них, сделав шаг вперед.

– Что? Какая еще… зачем вы сюда…

– Приказ руководства. Эвакуация персонала. Собирайтесь.

– Как – собираться? – Семен Павлович снял очки, протер их краем халата, вновь водрузил на кончик носа. Ситуацию это не прояснило. В голове от этой новости начал твориться полный бедлам. Послать бы к черту этих, с позволения сказать, шутников и продолжить исследования, но что-то не давало ученому списать все на неудачную шутку. В их организации розыгрыши были не в почете.

– Мы должны в течение получаса погрузить ваши вещи, необходимые для исследований, и эвакуироваться, – пояснил второй человек, достав из внутреннего кармана пиджака бумагу и повертев ею перед лицом ученого. Семен Павлович успел разглядеть только витиеватую подпись внизу листа и фамилию – Селеняк. Неужели это тот самый Селеняк, который… Семен Павлович присвистнул. М-да, серьезный дядька приказ отдал, против такого не попрешь.

– Да это бред какой-то, ей-богу! – нервно хохотнул профессор. – Вы шутите?!

– Нет, не шутим.

Четыре каменных лица, казалось, практически не шевелились. Ученый, растерянно переводя взгляд с одного крепкого подбородка на другой, так и не смог понять, кто же произнес фразу.

– Подождите, я Филиппычу позвоню. Верно, что-то перепутали опять. Какая к черту эвакуация? Мы тут исследованиями, понимаешь… чтобы не было вот этого всего… а они… эвакуация…

Профессор нервно набрал внутренний номер своего начальника и долго ждал ответа. Филиппыч снял трубку только после десятого гудка. Голос руководителя был какой-то потерянный.

– Чего?

– Филиппыч, это я. Ко мне тут люди зашли, говорят, что эвакуация, собираться надо. Что за шутки?

– Какие шутки? – Филлиппыч, казалось, не понял вопроса.

– Я говорю, эвакуация…

– Да, эвакуация, надо уходить.

– Филиппыч, ты чего такое городишь? Какая эвакуация?! Ты совсем рехнулся?!

– Так надо, Палыч, – тихо произнес начальник. – Это не я решил. Там решили. Я говорил тебе сегодня уже про это. Надо ехать.

– Куда ехать? У нас тут техника, лаборатории, реактивы разные, куда мы, к черту, поедем?! Это же невосполнимая потеря времени. Да и группа у меня в…

– Тише ты! – оборвал его начальник. – Говорил же тебе! Не возникай! Телефоны – сам знаешь, – не лучший способ обсудить дела. Надо ехать. Приказ руководства. Собирайся. Я уже готов.

– Да ты, верно, с ума сошел! Мы же все анализы и исследования коту под хвост пустим! Там же по времени выдержка! Упустим момент – потом заново надо начинать, а это еще сутки сверху накидывай. А за сутки тут по области такое начнется, сам же диаграмму видел. Нет! Я никуда не еду! Что хочешь со мной…

– Ехать надо, – вклинился в разговор человек в штатском, тот, который вертел приказом, приподняв подол пиджака, где многозначительно мелькнула кобура пистолета.

– Вы меня что, запугиваете? – поднял взгляд на гостя ученый.

– Палыч, – почти закричал в трубку Филиппыч. – Ты не дури! Не спорь с ребятами! Они не из научного отдела. Им твои доводы побоку. У них приказ есть, надо будет – и по частям тебя доставят куда надо. Так что не бузи и собирайся. Ничего тут страшного нет, подождут твои анализы, ничего с ними не сделается. Из опасного места эвакуируемся и продолжим свои исследования, никто же не запрещает. Тут вопрос безопасности. Палыч, случаи заражения зафиксированы уже и среди нашего персонала. Поэтому, сам понимаешь, это необходимая предосторожность.

– Филиппыч, это время! – вновь попытался воспротивиться ученый, но уже без первоначального энтузиазма. – Ты разве не понимаешь? Тут даже час может очень многое решить. Даже полчаса.

– Не будь дураком, Палыч. Хоть сейчас не будь упертым бараном. Сам говоришь о каких-то мерах, закрытии границы, а теперь простого приказа руководства выполнить не желаешь. Мы если сейчас в позу встанем, то нас и задвинуть могут, причем куда подальше.

– Как это задвинуть? – не понял ученый.

– А вот так! Других людей на изучение поставят – и все. А тебя куда-нибудь в районную инфекционку отправят или вообще в лабораторию – гельминтов изучать. Не дури, Палыч! Собирайся.

Филиппыч повесил трубку.

– Мы идем или как? – спросил первый гость.

– Идем, – упавшим голосом ответил Семен Павлович и начал с остервенением собирать вещи и документы, лежащие на столе.

Глава 8. Бережет зима своих мертвецов

Два года после Судного дня

«Уазик» поставили возле самого подъезда. Разделились, кому когда следить за машиной ночью, чтобы ее не замело снегом и она не выстыла. Сами разместились в единственной открытой квартире на первом этаже – та оказалась пустой, без мертвецов. Развели костер. Нашли старую кастрюлю на кухне, вскипятили воду, заварили слабый чай. Там же, на кухне, в шкафу, Нерон отыскал пару пачек печенья. Разделили по-честному на всех, молча поели. Печенье оказалось прогорклым, отдавало плесенью, но на голодный желудок да с горячим чаем зашло на ура.

– Что думаешь, Изолента, прорвемся мы через черную метель? – спросил Нерон, с шумом прихлебывая пустой чай.

Паша неопределенно пожал плечами. Фляжка его вот уже как третий час была пуста, и он будто опустел вместе с ней – перестал разговаривать, замкнулся в себе, лишь иногда что-то бормоча себе под нос.

– Не прорвемся, – внезапно ответил за него Ленька без запинки.

Все посмотрели на него. Каждый хотел спросить, почему это он так думает, но лень накрыла всех страшная, а горячий чай, согревая нутро, еще больше усиливал эффект. Вскоре носом заклевал Нерон, за ним – Марио. Вовка что-то бубнил себе под нос, то ли песню, то ли анекдот, потом поставил на пыльный стол кружку, втянул голову в плечи, да так и заснул.

Ленька и старик остались дежурить. Каждый думал о чем-то своем, и каждому в голову приходили совсем нерадостные мысли. Старик ломал голову над тем, как же ему найти теперь Андрея и что ему сказать, как убедить его пойти войной на целую армию. Ленька думал о чем-то своем, несбыточном и сокровенном, и лишь иногда сквозь думу свою печально улыбался, словно что-то припоминая, теплое, радостное.

Час пролетел незаметно. За ним еще один. За окном выла стужа, снегом била в окна с такой остервенелой силой, что казалось, выбьет стекло. Ленька, взглянув на часы, вздрогнул, подбросил дровину в костер, пошел будить Нерона и Марио.

– Леня! – тихо позвал его Каша.

– Чего?

– Ты Марио не буди. Я за него побуду.

– А как же поспать? Отдохнуть надо.

– У меня сна ни в одном глазу, на том свете высплюсь! – улыбнулся Каша. – Командир лучше пусть отдохнет, у него голова должна быть чистая.

– У водителя тоже должна быть чистая, – заметил Ленька.

– И то верно, – согласился Аркадий. – Ты тогда вот что, лучше Марио разбуди. А Нерон пусть поспит. В такую стужу прорываться – силы нужны.

Парнишка устало кивнул, побрел прочь.

Вскоре к костру подошел сонный Марио. Взглянув на старика, спросил:

– Не спится?

– Нет, – вздохнул тот.

Ник присел рядом. Поставив ближе к костру железную кружку с остатками чая, произнес:

– Да ты не переживай, доберемся мы до Мертвого города. Только метель переждем.

– Хотелось бы добраться, – вздохнул Каша.

– Думаешь, живы еще Глеб и Вика? – спросил Марио, проверяя, согрелся ли чай.

– Надеюсь на это.

Парень пристально посмотрел на старика. Потом, отхлебнув чая, сказал:

– Ты не мучай себя. В том твоей вины нет, что ты ушел оттуда.

– Я бросил их!

– Нет, не бросил, – покачал головой Ник. – Ты просто отступил, на время. Так делали все великие полководцы. Ведь подумай сам, что бы ты смог сделать, если бы не отступил? Ну убил бы парочку солдат? А что потом? Потом они бы тебя просто бы затоптали. Даже пуль тратить не стали бы, ногами заколотили бы до смерти.

Каша поежился. Слова Ника показались ему убедительными. Но все равно часть души не находила покоя, сочтя все это лишь отговорками.

– Ты веришь в мистику? – внезапно спросил Марио.

– Наверное, да, – пожал плечами старик. – Верю. Раньше не верил, а сейчас… Ведь тот ворон, он ведь спас меня, по-другому я это даже назвать не могу. Действительно спас!

– Ну вот видишь. Я тоже верю в то, что этот мир не такой простой, как может показаться. Он полон духов и привидений, мистики и того, чего мы попросту не понимаем. Порой я встречал такие вещи, которым сложно подобрать рациональные объяснения. Да даже взять ту самую злосчастную Зону. Разве это не доказательство того, что в мире есть вещи, не вписывающиеся в наше представление? Вот, например, разве могут существовать зомби? Наукой доказано – нет. Медики не раз проводили опыты, говорили, что нейронные связи разрушаются, мышечные волокна теряют эластичность, процессы гниения и прочие сопутствующие этому делу вещи. А в Зоне бродят ожившие мертвецы. Ходят себе спокойно, и им по барабану на то, что говорит медицина.

Старик вспомнил того зомби, которого они встретили по пути в Мертвый город. И в самом деле живое (или полуживое?) доказательство слов Марио.

– А к чему ты это, про мистику? – спросил Аркадий, подливая себе еще немного кипятка. Заварка уже давно кончилась, и он просто пил горячую воду, чтобы согреться.

– К тому, – ответил Марио, пристально глядя на старика, – что когда кажется, будто нет ни единого шанса, когда револьвер заряжен полностью и должен выстрелить непременно в тебя, порой случается чудо. И этому нет рационального объяснения.

– Хочется в это верить.

Ник достал из кармана сигарету, закурил.

– Да вот хотя бы взять нас.

– Вас? – не понял старик.

– Ну да, нас. – Парень широко улыбнулся, глаза его загадочно заблестели. – Какова была вероятность того, что ты нас встретил бы в безлюдном месте, в мире, где все умерли?

– Признаться, шансов практически никаких, – ответил Каша. – А если брать во внимание тот факт, что охотники должны были как-то отслеживать передвижения транспорта, чтобы на их территории не было посторонних… – Старик вдруг замолк, глубоко задумавшись. – Шансов ноль!

– Вот видишь! Но ведь мы все же пришли. И спасли тебя. Как это назвать, если не чудом?

Аркадий пристально посмотрел на Марио. Потом, резко схватившись за ножку стула, служившего дровами, прошипел:

– Признайся честно – ты из охотников?

– Что?! – выпучил глаза Марио. А потом рассмеялся. – Какой из меня охотник? Да и ты же сам вроде говорил, что они в черных костюмах ходят, чтобы не заразиться? А мы вроде без костюмов. И с какой целью нам тебе помогать, если мы охотники?

– Не знаю, – честно признался Каша, опуская ножку стула. – Голова совсем перестала соображать от постоянного напряжения. Порой складывается такое ощущение, что вместе с этим миром погибаю. Еще чуть-чуть – и все.

– Поспать бы тебе надо.

– Надо, – согласился старик. – Но я, как только глаза закрываю, так их лица вижу, Глеба и Вики. Ничего не могу с собой поделать.

– Понимаю, переживаешь как за своих детей.

– Да, переживаю, – кивнул старик. – Как за детей. У меня-то своих, родных, никогда не было, а тут эти, на голову свалились. Разве мог я им отказать? А потом они мне уже как родные стали. И еще ребенок… Ведь Вика в положении. Я должен был ее охранять. А я…

– Вы опять начинаете? – строго спросил Марио.

– Все, молчу-молчу!

– Вот и хорошо. Перестаньте винить себя, иначе так недолго и с ума сойти.

– Да уже лучше, наверное, так! – горько усмехнулся старик.

Наступила неловкая пауза.

– Чего же хорошего в сумасшествии? – серьезно спросил Марио.

– Многое можно на безумие списать. И совести от этого легче.

– Возможно, – пожал плечами Ник. – Тогда действительно лучше бы вам сойти с ума.

Каша вопросительно глянул на собеседника. Тот широко улыбнулся, а потом и вовсе засмеялся. Старик хохотнул в ответ.

Оставшееся время сидели молча. Марио начищал оружие, Аркадий сонно смотрел в черное окно, пытаясь разглядеть там машину.

Когда пришло время сменяться, Каша вновь отмахнулся от сна и предложил подежурить еще за кого-нибудь. Марио возражать не стал и ушел в другую комнату.

– Чего не спишь? – хмуро спросил Нерон, подсаживаясь к костерку и протягивая ближе к огню озябшие пальцы.

– Не спится.

– Изолента сейчас на это пошутил бы обязательно. Давно уже спившийся дружок, все только об одном и думает.

– Ему так легче.

– Легче! – хмыкнул Нерон. – Всем сейчас тяжело, но мы-то не пьем. Да ну его, еще говорить о нем, больно много чести. Есть там чего в чайнике?

– Только кипяток пустой.

– Наливай.

Нерон осушил стакан так быстро, словно там была холодная вода. Протянул пустой стакан:

– Давай еще.

Старик подлил.

– А ты чего такой? – спросил Вовка, с прищуром глядя на Аркадия.

– Какой – такой? – не понял Каша.

– Хмурной. Про человечество, небось, опять думаешь?

– Бывает, – улыбнулся старик.

Улыбка получилась вымученной.

– А я тебе так скажу – не думай. Вот не думай – и все тут. Я тоже раньше думал о человечестве, переживал, голову всем этим забивал. Представить только, сколько людей погибло! Просто как щелчок пальцами – чик! – и нет никого! Как в том фильме, американском, забыл название. Уму же непостижимо! Атомными бомбами себя не убили, как-то умудрились сдержаться, а тут какая-то зараза. И все. И нет человечества. Меня тогда так ломало, я в депрессии прям в натуральной был. А потом вдруг подумал: – а чего я переживаю за то, что уже случилось? Ну, умерли, печально. И что дальше? Что я их, оживить смогу, всех этих покойников? Нет, не смогу. Тогда чего себя в такую черноту загонять? Рядом с ними хоронить. Нет, не стоит. И с тех пор – как отшептало. Вместо того, чтобы о покойниках переживать, лучше о живых подумать. Есть там чего еще в чайнике? Плесни.

Старик вылил остатки кипятка. Засуетился:

– Давай, я еще снега наберу, растоплю.

– Сиди, я сам схожу.

Нерон взял чайник своей огромной пятерней, накинул на голову шапку, вышел из квартиры в подъезд.

Каша еще долго слышал его шаркающие шаги и кряхтение. Потом Нерон затих. Только вьюга продолжала завывать все сильнее и сильнее.

Старик в какой-то момент даже забеспокоился о том, что отпустил парня одного. Но потом подумал: «Может, действительно перестать волноваться и заботиться обо всех? Так никакого здоровья не хватит. Нерон – парень крепкий, как-нибудь сам справится. – От этих мыслей стало вдруг спокойнее. – Черт, и ведь реально действует. Не стоит себя винить в чем-то. В мире всякое бывает, и что же теперь, за каждый промах людской и грехи их искупать? – Старик хохотнул. – Да, порой стоит отпускать ситуацию. А иначе никакого здоровья не напасешься. Вот ведь старческая башка. Оказывается, все так просто! Подумать только».

Приятная теплота от костра и выпитого кипятка начала наконец греть тело. Жар растекался по животу, рукам, ногам, навевал усталую дремоту. Каша не заметил, как уснул.

Снилось ему море. Было оно необъятным, теплым и живым. Оно шептало ему что-то, но он никак не мог разобрать слов и лишь отвечал, что должен купить словарь, с помощью которого сможет перевести морскую речь на родной язык.

А потом, смеясь, он побежал в море. И оно приняло его. Аркадий плавал в нем и был уже не тем немощным болезненным стариком, а молодым парнем, двадцати лет от роду. Он плавал, нырял в глубь, слушая приглушенное биение своего сердца. А море шептало ему и снимало всю усталость прожитых лет, стирало все, что было, обновляло его. Не было уже ничего, ни смертей близких, ни войны, ни гибели человечества. Было лишь море и он в нем…

Рассвет пробивался сквозь ночную мглу медленно и трудно. На горизонте едва голубело небо, покрытое блеклыми точками созвездий. Постепенно начали вырисовываться волнистые очертания холмов, над ними появилась узкая розовая полоска света. Стало видно, что за ночь успела натворить метель. Разметав по земле охапки снега, она засыпала кусты, накинула на редкие деревца белые одеяния.

Старик проснулся резко, словно кто-то толкнул его. Открыл глаза, огляделся. Понял, что все-таки заснул. Прямо так, сидя на стуле. Тело предательски ныло, требуя к себе бережного обращения.

Костер погас, и квартира выстыла.

Каша выругался, принялся судорожно раздувать угли, подкинул несколько дровишек. Те нехотя начали разгораться. Тепло приятно облизнуло пальцы, старик даже растекся в улыбке. Эх, сейчас бы в такую же горячую ванну!

И словно опомнился. А где Нерон? Он ведь за водой пошел для чайника. А потом… потом, кажется, Каша уснул. Вернулся ли парень? Старик не слышал.

Осторожно, чтобы не разбудить остальных, Каша осмотрел все комнаты. Нерона нигде не было.

«Не вернулся! – с ужасом подумал старик. – Сколько времени с тех пор прошло? Была ночь. Сейчас светает. Часа два? Три? Что с человеком будет за такое время на морозе?»

Аркадий вновь выругался и рванул к выходу.

Выскочил на лестничную площадку, огляделся. Никого. Рванул по лестнице вниз. Вышел наружу.

Холодный воздух обжег легкие. Старик закашлялся.

Метель стихла, и в мире теперь был покой. Розоватый восход отражался в кристалликах и песчинках снега, ослепляя своей красотой.

– Нерон! – крикнул Каша.

В ответ – тишина.

– Нерон! Где ты?

И снова – ничего.

Старик пошел было вперед, но тут же провалился в снег, которого за ночь намело почти по пояс.

– Нерон!

Из квартиры, где они остались на ночевку, послышалась сонная возня.

Каша начал разгребать снег руками, не обращая внимания, как тот колется и морозит пальцы.

– Нерон!

И вдруг натолкнулся на что-то холодное, твердое. С замиранием сердца старик потянул это и вытащил наружу синюю руку. Огромная пятерня Нерона.

Аркадий принялся сгребать снег сильнее, крикнул остальным:

– Ребята! Нерон! Тут Нерон!

Из окна высунулся Марио.

– Что случилось?

– Он пошел воды набрать, а я остался. А потом уснул. А он ушел. И вот. И замерз, – сбивчиво принялся объяснять Каша, не останавливаясь и продолжая откапывать из снежного плена тело парня.

– Давно он ушел?

– Так это… часа три назад, наверное.

– Он умер, Аркадий, – спокойно произнес Марио, глядя на торчащую из снега синюю руку.

– Что?

– Я говорю, что он умер. Не старайся так, ему уже все равно. Можешь не откапывать.

– Так ведь… Так это же… – Старик не смог подобрать нужных слов.

– Так бывает, – ответил Марио. – Мы ему уже ничем не сможем помочь. Он мертв. Такова судьба.

– Как ты можешь так… Он ведь твой…

– Это его путь, и он его сам выбрал. Итог был таким. На его месте могли оказаться я или ты. Но оказался он.

– Что случилось? – высунулся из окна Изолента.

– Нерон замерз в снегу, – так же спокойно ответил Ник. – Ночью пошел один за водой и замерз.

Паша ничего не сказал, лишь пристально посмотрел на торчащую из снега руку.

– Надо его откопать! – крикнул старик.

– Зачем? – спросил Марио. – Только силы потеряем. Лучше откопаем машину. Изолента, сегодня ты за рулем.

– Хорошо.

– Пора собираться, Аркадий. Пока затишье бури.

– Но ведь…

– Потом будет поздно. Надо успеть прорваться.

– Марио, – ошарашенно произнес Каша, перестав рыть снег. – Это же ваш друг! Нельзя так! Просто оставить…

– Верно, наш друг, – кивнул тот. – И он умер. Просто пойми это. А больше ничего и не надо. Нерон погиб, замерз. Снег похоронил его. Зачем мы будем его откапывать? Для чего? Просто чтобы поплакать? Не вижу в этом смысла. Перезахоронить? Тоже незачем. Мы не сможем землю пробить для могилы, она промерзла на несколько метров вглубь. Тогда что делать? – спросил Марио. И сам себе ответил: – А ничего. Продолжать жить дальше. Вот и все.

Каша не смог ничего на это ответить.

– Собирайтесь, Аркадий, – потирая сонное лицо, произнес Ник. – Скоро будем выезжать.

Глава 9. Преследование

Второй день распространения

Чиж пробирался осторожно и ловко, как кошка. Везунчик отметил про себя, что обязательно возьмет парня в свою команду… в свою новую команду, которая будет сформирована, когда «Купол» начнет действовать.

«Если уже не начал», – улыбнулся Кузьмин про себя, проходя по узкой тропе и поглядывая на мертвых белок, лежащих у деревьев. Были и другие звери, словно бы спящие, на которые группа натыкалась с тревожной частотой. Белки, хорьки, птицы, даже змеи – все они недвижимо лежали на земле, будто оставленные на прогулке ребенком игрушки.

Довольно быстро команда вышла к вертушке преследуемой группы. Пилоты беззаботно дремали в нагретой на солнце кабине.

Чиж жестом спросил у своего командира:

«Ликвидировать?»

Кузьмин покачал головой:

«Нет. Обходим стороной».

Вертолет с пилотами им был пока ни к чему. Приказа убивать кого-либо не из группы не было, так что никакой самодеятельности. Кто знает, может пилоты еще пригодятся? Например, для того чтобы вернуться назад?

Везунчик криво ухмыльнулся.

Наследили ученые хорошо – так и дилетант преследование может вести. Троих Везунчик считал без труда, а вот четвертого члена группы обнаружил не сразу, пришлось повозиться.

«Эльф, – понял Кузьмин, хищно улыбнувшись. – Точно он».

С Эльфом судьба их свела в далеком 1987 году в кровавой бойне, что случилась у магистрали «Гардез – Хост» в Афганистане.

Полегло тогда очень много сослуживцев. А Эльф и Везунчик остались невредимыми. Там, кстати, Кузьмин и заслужил свой позывной. Он и Остроушко, находясь в полыхающем грузовике и тщетно пытаясь оттуда выбраться, остро тогда почувствовали цену своим жизням и, поняв, что смертью пронизано все, словно незримыми нитями, что она повсюду, как неизменный спутник жизни, перестали ее бояться. Это их и спасло. Откинув эмоции, прислушавшись только к голосу разума, они рванули в самое пекло, туда, где была дверь, единственная не запертая. Подпалило им тогда сильно волосы и одежду, но парни остались в живых. И стали держаться вместе, до самого дембеля.

Потом судьба обоих раскидала по разным углам: Везунчик подался к Петру Алексеевичу, оставив в прошлом всех друзей и знакомых, кроме своей команды. Об Эльфе он с тех пор ничего не слышал. До того момента, пока Своркин не показал ему фотографии участников преследуемой группы. Да, Эльф, или Николай Остроушко по паспорту, несомненно, и был тем самым кротом, про которого говорил Своркин. Так думал Везунчик, хотя никаких подтверждений этому у него не было. Просто так подсказывала интуиция. Кто, кроме него? Эльф и Везунчик – из одного теста деланные, и обоих заинтересовало бы то, что предложил им Петр Алексеевич. В этом Кузьмин не сомневался.

Что ж, так даже лучше. Эльфа он тоже возьмет в свою новую команду, если, конечно, тот согласится. Для начала надо только встретиться с ним с глазу на глаз, обсудить этот момент. Да, Везунчик помнил, что приказано уничтожить всю группу. Но убивать Остроушко у наемника не было никакого желания. К чему такие людские растраты, к тому же таких замечательных кадров, подготовленных, обученных убивать?

«Думаю, убедить шефа не составит труда. Надо только потолковать с самим Эльфом», – отметил про себя Кузьмин и остановился – Чиж подал условный сигнал.

К парню, засевшему в кустах в трехстах метрах впереди, с левого фланга подошел Борман, обменялся с ним жестами, потом вернулся и прошептал:

– Группа обнаружена. Триста метров севернее того дерева, около разрушенного здания. Везунчик, какие будут дальнейшие указания? Продолжаем вести их?

Кузьмин покачал головой, прошептал, улыбаясь:

– Ждите здесь. Я выдвинусь к ним. Надо поздороваться со старым приятелем.

* * *

Все происходящее никак не укладывалось в голове. Эвакуация, с одной стороны вроде логично обоснованная Филиппычем, не давала ученому покоя. Не привык он бежать с поля боя, хоть и бегством это назвать было сложно, его ведь насильно заставили эвакуироваться. Но все же.

А когда Большакова и его сотрудников начали утрамбовывать в вертолеты, и вовсе стало не по себе. Целых три вертушки на его группу выделили! Хотя может так и надо? Усиленная охрана, вертолеты, быстрое реагирование… ведь именно он, Большаков, согласно секретному приказу правительства был включен в рабочую группу по изучению загадочной болезни, и именно ему поручено было разобраться в природе этой заразы.

– Быстрее! Быстрее! – торопили солдаты, все как на подбор одинаковые – крепкие, приземистые, с лицами, словно грубо вытесанными из камня, и короткими шеями. – Шевели копытами!

Семен Павлович невольно сжался от одного только вида этих мордоворотов. Не смея ослушаться, он быстро прошел по коридору знакомого Института и вышел во внутренний дворик. Погода стояла теплая, даже жаркая. Редкий легкий ветерок прохлады не приносил, обдавая лишь знойным воздухом. Вдалеке, за зданием, там, где проходила одна из главных улиц города, сигналили машины, причем словно бы все разом. Гул стоял плотный, как от потревоженного осиного гнезда.

– Говорят, на границе города блокпосты уже поставили, – произнес стоящий невдалеке мужичок с блестящей лысиной.

– Блокпосты? – удивился второй, напротив, волосатый и с бородой.

– Да, не выпускают никого из города.

– А как же спецпропуска?

– Никого!

Большаков хотел подойти к ним, подробнее расспросить, но, увидев суровую морду военного, злобно смотрящего на него, благоразумно не стал этого делать.

Вдохнув горячего воздуха, профессор вдруг понял, что очень давно не выходил на улицу. Все сидел в своем кабинете безвылазно – уже который день? Привык к пресному мертвому воздуху лаборатории и совсем забыл какой он, этот воздух, должен быть на самом деле – пахнущим цветами, что растут на ближайшей клумбе, слегка терпким, чуть суховатым или, наоборот, влажным, преддождевым.

Навалилось вдруг на душу что-то такое серое, липкое, от которого при других обстоятельствах только и осталось бы что напиться.

Ни семьи, ни животинки Большаков так и не заимел, поэтому-то в одинокое свое жилище и не спешил идти. К чему? Слушать монотонное тиканье настенных часов или глядеть в телевизор и даже не стараться вникать в суть происходящего там? Лучше уж в Институте быть. Тут и поговорить есть с кем, и дел всегда полно. Особенно в последние дни.

– В вертолет садись! – беспардонно приказал один из военных и подтолкнул Большакова к взлетной площадке.

«Надо же, – удивился ученый, семеня к машине и залезая внутрь. – Прямо посреди города вертолеты посадили, на парковочные места. Словно я какая-нибудь важная шишка. – И задумался. – А может, так и есть? Смех смехом, а может, не все там, как любит показывать пальцем в потолок Филиппыч, наверху дураки? Может, кто-то действительно понял всю серьезность сложившейся ситуации и сообразил, что не время сейчас только о своей выгоде печься или о том, как перед другими не опозориться? Дай бог если так».

Семен Павлович сел в кресло. Долго и безуспешно возился с ремнем безопасности, пока наконец не подошел один из крепышей и не помог, причем ремень стянул так, что стало тяжело дышать.

К Большакову подсадили еще троих из его отдела – двух лаборантов, с черными от бессонной ночи мешками под глазами, и инфекциониста с третьего этажа – Люду, на вид тоже сильно уставшую. Глядя на них, Семен Павлович и сам вдруг почувствовал, как сильно хочет спать. Напряженная ночь без сна в его возрасте уже не так легко переносилась, и даже кофе, выпитый полчаса назад, такой крепкий, что хоть гвозди в нем растворяй, уже весь выветрился, и глаза теперь отчаянно слипались. Но сон мигом прошел, едва один из охранников – тот, самый, который помог застегнуть ремень, – не кашлянул.

Семен Павлович глянул на парня, едва открыл рот, чтобы спросить, когда появился кашель, как пилот крикнул «взлетаем!» – и дверь кабины с грохотом закрылась, погружая всех пассажиров в полумрак.

«Похоже, и вправду все серьезнее, чем можно даже представить», – подумал ученый, поглядывая на своих коллег – те уже спали.

«М-да, жаль, что мы не роботы. Не из железа. Даже молодому организму требуется отдых. И никакие стимулы не помогут. Двое суток без сна – это серьезное испытание даже для крепкого организма. Только что толку, если мозг за это время устанет настолько, что работать дальше откажется. Жаль, что не роботы…»

Семен Павлович задумался. Мысль эта натолкнула его на одну версию…

Большаков достал из рюкзака документы – анализы, принесенные сегодня, – и стал вновь их внимательно изучать. Потом, украдкой глянув в сторону пилота, словно тот мог в чем-то заподозрить его, незаметно достал планшет и открыл панель сообщений. Нажал на «Создать новое сообщение». В адресата поставил Максима, тему озаглавил просто: «ВАЖНО!» Кряхтя и чертыхаясь, скрюченными от начинающегося артрита пальцами, напечатал послание:

Максим, добрый день!

Не могу выйти с тобой на связь – нет сигнала. Возможно, это только временные помехи и с вами все в порядке. Поэтому пишу тебе сообщение в надежде, что ты его прочитаешь.

Во-первых, нас эвакуируют. Весь Институт. Внезапно, очень не вовремя, но ничего поделать с этим не могу – слишком все серьезно, есть зараженные среди работников Института. Даже не знаю, куда нас отправляют, но думаю, что не сильно далеко, возможно южнее, учитывая местную розу ветров. Основное оборудование осталось в здании, проводимые анализы тоже завершить не удалось. Взял с собой только самое необходимое.

Во-вторых. Эта спешка натолкнула меня на определенные мысли, и в голове родилась одна, хоть и весьма бредовая, но все же гипотеза, в модель которой, кстати, очень хорошо все укладывается: и быстрое течение болезни, и распространение, и даже вот эта внезапная эвакуация, которую организовали военные. Но проверить я ее не могу из-за отсутствия нужного оборудования. Его смогут перевезти только на следующий день, а это непозволительная трата времени. Поэтому гипотезу проверишь ты, так сказать, в полевых условиях. В ящике с пометкой «2Е» есть необходимые экспресс-сканеры и маркерные тестеры. Используй их. Но только настраивай параметры на обнаружение не биологических видов, а установи переключатель на показатель «пыль/туман». Порог определения возьми на один в минус шестой степени. Пусть тебя это не смущает. Если тестер покажет положительные результаты – немедленно сообщи мне об этом. Возможно, мы искали совсем не там, где нужно. И если это так… то все приобретает совсем другой оттенок. Черт, я даже не знаю, что делать, если эта теория подтвердится! Постараюсь в ближайшее время что-то разработать, какой-то запасной вариант действий.

Возьми соскобы со всего, что можно отнести к источникам заразы. Особое внимание уделяй контейнерам, банкам и другим емкостям, способным герметично закрываться.

Ну и в-третьих. До твоей жены Марины я не дозвонился – у нее отключен телефон. Возможно, села батарея, а с электричеством по всему городу сейчас неважнецки дела обстоят – постоянно перебои. Не переживай, буду звонить ей и дальше.

Передавай привет остальным ребятам, и будьте осторожны. Как только приземлимся, буду вновь пытаться выйти с тобой на связь. По возможности отпишись о получении этого сообщения. И держи меня в курсе всего, что у тебя там происходит.

С уважением,

Большаков С. П.

Дописал и снова украдкой посмотрел на пилота – тот был занят своим делом и на пассажиров не обращал внимания. Семен Петрович выглянул в иллюминатор. Летели не на юг, отклонившись, как показалось ученому, от предполагаемого полета градусов на десять-пятнадцать.

Перекрикивая шум двигателя, профессор спросил у пилота:

– Куда летим?

– Не могу сказать – уровень «А», – ответил тот, мельком глянув на ученого.

– Хотя бы уровень над морем скажи, на какой планируем приземлиться, для расчета надо начальству.

– Тысяча двести метров, – после некоторого колебания ответил пилот.

Большаков кивнул. Этой информации было достаточно, чтобы понять – наихудшие его предположения, которые изначально казались сказкой, теперь оправдались.

* * *

– Сколько еще идти? – не выдержал Березин. По его тяжелому, с присвистом, дыханию, заглушающему эфир, было понятно, что здоровяк сильно устал.

Макс и сам едва тащился. Аглая, судя по потухшему огоньку на шлеме, из общего эфира отключилась. Ее можно было понять. Такие экстремальные приключения для нее, человека, всю жизнь проторчавшего в лаборатории, были слишком тяжелы. Но девушка держалась, хоть и часто останавливалась и сотрясалась то ли в приступах плача, то ли неумело пытаясь размять затекшие плечи, то ли стряхнуть со спины пот.

Остроушко попытался предложить ей помощь, но девушка лишь отмахнулась, злобно зыркнув на того.

Когда силы начали покидать и самого Макса, Николай сообщил:

– Почти на месте. Вижу базу.

– Где? – спросил парень, вглядываясь вдаль.

Впереди виднелась дорога, на ней – брошенный прямо посередине грузовик.

– Дальше видишь ограждение? – спросил солдат, указывая нужное направление.

– Ну.

– Это и есть Кропоткинская база.

– Дошли? – подошел к парням Березин. – Давайте уже закончим это дело поскорее. Пить охота – сил нет!

– Все только начинается! – не скрывая сарказма, произнес Остроушко.

Березин хотел что-то ответить, но Макс перебил его:

– Хватит разговоров. Пошли.

Спустились с пригорка, вышли на небольшое плато, устланное пылью и ржавыми гильзами от патронов.

– Тут война, что ли, была? – не смог сдержать удивления Доцент.

– Это – Зона, – устало пояснил Максим. – Тут всегда война идет. Бандиты с военными воюют, одни монстры – с другими, и все со всеми. Настоящая бойня!

– Не надо так про Зону говорить! – могильным голосом сказал Остроушко. – Зона дала многим то, что не мог дать никто иной. Она…

– Я не хочу сейчас об этом говорить, – перебил его Огнев. – Для меня она – язва на теле земли. Кто-то имеет право думать иначе. Пусть каждый останется при своем мнении. Лучше выясни – безопасен ли путь. Ведь это твоя прямая обязанность, если не ошибаюсь?

Было слышно, как Остроушко скрипнул зубами. Пристально поглядев на группу, он молча пошел вперед.

Проводив взглядом бойца, оставшиеся члены команды принялись напряженно ожидать его возвращения с докладом. Чувствовалась общая нервозность. Аглая присела на корточки и словно застыла. Казалось, что девушка превратилась в статую, и лишь сиплое дыхание, раздававшееся в эфире, говорило о том, что Аглая до сих пор жива. Березин, напротив, переминался с ноги на ногу, крутился на месте, хлопал ладонями себя по груди, словно пытаясь найти в карманах костюма пачку сигарет. Их там, конечно же, не было. Максим был погружен в свои мысли, в основном не радостные. Не вовремя нахлынувшие воспоминания о Зоне, о том трагическом случае, ввели его в транс, и только Березин, хлопнувший парня по плечу, вывел из этого состояния.

– Чего? – рассеянно спросил Макс.

– Сообщение, – пробасил здоровяк. – От шефа.

Максим некоторое время непонимающе смотрел на здоровяка, потом, когда сообразил, что тот от него хочет, спросил:

– От Большакова?

– От него самого, – связист протянул планшет.

Макс быстро пробежался глазами по строчкам письма, замер на некоторое время, потом перечитал.

– Что там? – Аглая, несмотря на свой усталый и даже истрепанный вид, сразу поднялась и подошла к руководителю группы. – Что пишет Семен Павлович?

– Институт эвакуируют, – не своим голосом ответил Макс. В голове сейчас были совсем другие мысли, внезапно проросшие из сообщения шефа, особенно из последней части письма.

– Так все плохо? – едва слышно спросил Березин.

– Видимо да. Большаков подробностей не сообщил. Написал по поводу методики отбора проб, все остальное не так важно сейчас для нашего дела. – Не так легко было произнести эти слова, еще тяжелее было взять себя в руки. Но Макс справился.

– На базе чисто, – внезапно ворвался в эфир знакомый голос.

Из-за брошенного грузовика вышел Остроушко. Проводник хитро улыбался.

– Тогда пошли, не будем терять времени.

Макс, проигнорировав удивленный взгляд Березина, положил планшет себе в карман и двинул вперед. Остальные последовали за ним.

Прошли через небольшую грунтовую насыпь, очутились возле ворот.

– База, – произнес Остроушко с какой-то странной теплой интонацией в голосе, словно вернулся в место, в котором давно не был и по которому очень сильно скучал все это время.

Макс глянул на проводника, но тот лишь махнул рукой. Извечная ухмылка бойца намертво замяла уголки его рта, превращая лицо в гримасу.

– Аглая, готова? – спросил Огнев, с отвращением отворачиваясь от Остроушко. Этот парень бесил руководителя отряда с каждой минутой все сильнее и сильнее.

Девушка не ответила.

– Аглая!

– Что? Ты звал? – словно вырванная из сна, растерянно произнесла она.

– Спрашиваю, готова для отбора проб?

– Готова.

– Слушай внимательно, – раздраженно произнес Макс. – Экспресс-сканеры и маркерные тестеры берем из футляра «2Е». Александр, подай нужный контейнер.

Березин протянул коробку. Максим достал необходимые приборы, похожие на канцелярские ручки, несколько штук положил себе в карман, остальное протянул девушке.

– Параметры настраиваем на показатель «пыль/туман».

– Но…

– Это указание Большакова, – с еще большим раздражением перебил Макс. – Разбираться во всем этом и тратить время у меня нет никакого желания. Есть команда – будем выполнять. А потом – как можно скорее уходить отсюда.

– Хорошо, – покорно согласилась девушка и принялась настраивать необходимое оборудование. – С чего начнем?

– Ты начинай со входа. Березин, ты остаешься в помощь. Мы с Николаем зайдем внутрь, соберем анализы там.

– Принято, – кивнула Аглая. И вдруг зашлась в сухом кашле.

– Ты чего? – насторожился Максим.

– Извините, в горле пересохло. Пить охота – сил нет.

– Ага, у меня тоже сушняк дикий! – поддержал ее Березин.

– Потерпите, – понимающе произнес руководитель группы. У него самого от жары уже плавилась голова. – Пошли.

Группа разделилась. Первая команда, под руководством Аглаи, осталась у входа. Девушка принялась педантично отбирать пробы, в точности выполняя каждый предписанный для такого случая пункт инструкции. Макс с Остроушко, соблюдая осторожность, вошли внутрь базы.

Беспорядок – первое, что бросилось в глаза. Было видно, что уходили отсюда поспешно, не удосужившись даже закрыть гаражные боксы и помещения. Но уйти удалось отнюдь не всем. Максим даже сказал бы, что никто и не ушел. Мертвецы лежали повсюду – у стен, на дороге, прислонившись к дверям и свесившись с окон. Но в особенности много их было у выхода из базы, словно бедолаги рванули наутек, но не успели выйти, будто костлявая старуха махнула косой и срезала их одним движением.

«Похоже, так оно и было», – с ужасом отметил про себя Макс, оглядывая окрестности.

– Что же тут произошло? – не скрывая неприятного удивления, спросил Остроушко.

– Пока не могу ответить, сейчас будем выяснять, – сказал Огнев, подходя к одному из тел и внимательно его осматривая.

Общие морфологические признаки смерти, на первый взгляд, были идентичны тем, что выявлялись у погибших от загадочной болезни. Множественные, по всему телу, сине-багровые трупные пятна, крупноточечные кровоизлияния на лице, темный, синюшный цвет лица, в особенности вокруг век и ногтей. И выпученные от ужаса стеклянные глаза, смотрящие в пустоту.

Максима передернуло от страха и отвращения.

– Ну? Что там? – из-за плеча Огнева нетерпеливо спросил Остроушко, с любопытством глядя на то, как Макс осматривает тело.

– Похож на нашего клиента, – ответил парень, поднимаясь с корточек и доставая из кармана тестер.

Николай насторожился.

– Просто возьмем анализы, – пояснил Макс, думая, что проводник напрягся при виде загадочного инструмента.

Но внимание военного привлекло нечто иное. Отвернув голову в сторону, он пристально всматривался в заброшенные строения.

– Что-то слу…

– Тихо! – выдохнул Остроушко, поднимая автомат на уровень стрельбы.

Макс тоже огляделся, но ничего подозрительного не увидел.

– Здесь кто-то есть, – после недолгой паузы выдал свой вердикт проводник.

– Люди? – удивился Макс.

«Может, кто-то из отряда зачистки, из тех, кто с самолета скидывал бомбы с клейким веществом?» – предположил парень, пытаясь обнаружить хоть какое-то присутствие посторонних.

Это сложно было сделать с учетом того, что творилось на базе. Полный хаос, разруха и мертвецы. Как понять, что тут есть чужие?

– Не знаю, – ответил Остроушко, делая осторожный шаг вперед. – Может быть, и люди.

Максим быстро закрутил наконечник тестера обратно в колпачок, спрятал в карман. Нащупав на поясе пистолет, парень немного успокоился.

В дальнем конце базы, где располагались гаражные боксы, Огнев заметил шевеление. Напрягая зрение, он с удивлением обнаружил там аномалию, совсем еще молодую, кажется, называемую местными «сыроварня». Попадая в нее, человек в мгновение ока превращался в прессованную шайбу, похожую на головку сыра. И ни крови, ни каких-либо иных жидкостей из организма при этом не вытекало. Просто кругляш бывшего человека. Аномалия эта была редкой, и тем более появление ее тут, на базе, было крайне необычным фактом.

«Зона и в самом деле, – подумал Макс, – будто почувствовала, что человек из этих мест пропал и больше нет никаких преград, вот и начала помаленьку захватывать те территории, которые изначально принадлежали ей. Надо будет обязательно отметить это в отчете, когда…»

Мысль оборвалась на полуслове. Что-то тяжелое тукнулось в спину Огнева с неимоверной силой, откидывая его в сторону. На какое-то мгновение парню показалось, что это Остроушко вдруг сошел с ума и приложился по нему прикладом автомата, но когда Максим увидел лежащего рядом с ним проводника, понял, что ошибся.

– Что… – сквозь неимоверную боль простонал Макс, пытаясь поднять голову.

Николай не ответил – на некоторое время от крепкого удара он был нокаутирован и потерял сознание.

Огнев потянулся к пистолету.

За спиной кто-то угрожающе зарычал.

– Не двигайся, – очнувшись, прошептал Остроушко прямо в микрофон.

– Ребята, у вас все в порядке? – забеспокоился Березин, услышав в эфире эту бессвязную речь.

– В полном, – ответил Макс, вытаскивая пистолет. – Небольшая заминка, которую надо будет сейчас устранить.

Перед ним высилась сутулая тень, рассмотреть которую было невозможно – казалось, что кожа существа все время находится в движении, обтекая, словно потоки черной воды, тело. И лишь два красных немигающих зыркала можно было отчетливо разглядеть в этом жутком месиве. Небольшой телепатический толчок неприятно кольнул разум. Тварь обладала зачатками псивоздействия.

Максим попятился назад. Это было на уровне интуиции, он даже не вспомнил, что в руках у него находился заряженный пистолет. Страх затмил все другие мысли.

Существо зарычало, угрожающе подняло над головой огромную руку. Точнее, это была даже не рука, а длинный отросток, больше похожий на пучок толстых кабелей, у которого на конце распустили обмотку. Отдельные жилы разошлись в стороны, обнажая центровик, состоящий из кожистых грязно-розовых сочленений.

– Карбункул! – выдохнул Остроушко название местного мутанта.

Макс злобно хмыкнул – как могла ему сейчас пригодиться эта информация? Лучше бы сказал, как можно уничтожить этого гада. Конечно, можно было начать палить чудищу в голову, не особо заботясь о прицельности – монстр стоял слишком близко, чтобы промазать, – но Макс не понаслышке знал, что не каждую тварь местной фауны можно уничтожить выстрелом в башку, потому что не у каждого местного монстра жизненно важные точки располагаются в голове. Порой она им нужна лишь для того, чтобы в нее есть.

Остроушко умудрился подняться и теперь стоял пошатываясь, словно пьяный. Удар монстра пришелся ему прямо в затылок, надолго лишив бойца профпригодности.

Не дожидаясь помощи от напарника, Макс поднял оружие и нажал на спусковой крючок. Три пули пошли кучно, нарисовав карбункулу чуть выше глаз многоточие. Монстр даже не шелохнулся. Только его рука-кабель еще сильнее раскрылась, обнажая суставчатый отросток.

Мутант хрипло крякнул и двинул на парня.

Глава 10. Откровение

Два года после Судного дня

– И все-таки я не понимаю, как можно было оставить своего друга там! – все не унимался Каша.

С трудом расчистив машину, которую за ночь замело по самую крышу, команда незамедлительно выдвинулась в путь. Но движением это можно было назвать с большой натяжкой. «Уазик» тонул в снегу, и приходилось практически ежеминутно выходить из машины и разгребать дорогу. Под конец и вовсе решили не мучиться и идти впереди, расчищая трассу. Сгодились дверцы шкафов, которые Изолента наломал для костра, но которые так и не сожгли. Разгребая ими плотный снег, команда медленно продвигалась вперед.

– Каша, х-х-ват-тии-т об этом уже! – проворчал Ленька, приминая очередной сугроб. – Мы с реб-б-ятами изначально д-д-договорились об этом.

– О чем? – не понял старик.

– Что не б-будем устраивать истерик и лить слезы по п-поводу наших с-с-смертей, – пояснил Автомат. – Умер – значит, так суждено. Ничего уже не исп-п-править. Мы все когда-нибудь умрем, рано или п-поздно. А сейчас хватит скулить! Расчищай д-дорогу.

Выехать из безымянного города удалось только к полудню. Уставшие, промокшие до нитки парни погрузились наконец в машину и выдвинулись в путь. Ехали молча, дрожа от холода.

Каша обдумывал произошедшее и в какой-то степени даже понимал ребят. Ведь действительно, как поступить в такой ситуации? Оставить погибшего в городе – единственное логическое решение. Рыть могилу? Бессмысленно. Слишком много сил это займет. Брать с собой? Глупо.

Парни поступили правильно. Каша с этим был согласен. Но то, с какой холодностью и быстротой они пришли к этому решению, его удивляло. Хотя, может быть, так и надо? Ведь сам же Нерон ему говорил об этом. Вместо того чтобы оплакивать мертвецов, нужно позаботиться о живых. Что сейчас ребята и делали.

«Этот мир и в самом деле умер», – вдруг подумал Каша, глядя в окно.

Пустые дома и улицы остались позади, уступая месту окраинам. Заросшая местность была не так сильно занесена снегом – спасибо деревьям, сдержавшим напор метели. В некоторых местах, проветриваемых сквозняком, даже проглядывалась стылая земля.

– Теперь понятно, – сказал Изолента, сменивший Леньку за рулем. – Нерон не туда свернул. Вон, видите, вторая дорога подходит с севера. В пургу не увидел, вот и заплутали. Думаю, через часик будем на месте.

Такая новость приободрила всех. Парни стали живо обсуждать прошедшую черную метель и то, через сколько она повторится. Сошлись во мнении, что следующий такой ураган будет собираться к вечеру. Изолента обосновал свою версию какой-то особой формой облаков, по которым он вычислил это. Говорил он с уверенностью, вдаваясь в какие-то метеорологические подробности, так, что все остальные быстро с ним согласились.

– А до вечера еще есть время, – подытожил свои размышления водитель. – А значит, успеем.

– Успеем, – кивнул Марио. – Главное, чтобы горючее не кончилось.

Изолента глянул на приборную панель, сморщился.

– Что там? – не смог сдержать любопытства Каша.

– На подсосе.

– Доедем?

– А черт его знает!

– Не п-поминай ч-ч-черта! – сквозь дремоту произнес Ленька.

– А ты спи давай, не лезь в разговоры взрослых, малявка!

– Чего т-ты обзываешься? Или это из-за т-т-того, что во фляжке к-к-ончилось горючее?

Ленька хохотнул.

Изолента шутку не оценил.

– Замолкни, сопляк! – рявкнул он.

– Марио, с-к-кажи ему!

– Ладно, ребята, действительно, чего вы ссоритесь? – попытался разнять словесную перепалку Ник.

– Просто у малого язык слишком длинный!

– А у т-т-тебя силы воли с-с-совсем нет!

– Что-то ты совсем, я погляжу, осмелел. А ну, давай поговорим.

Паша вжал педаль тормоза, «уазик» занесло в сторону, машина остановилась.

– Изолента, ты чего?! – закричал Марио.

– Повоспитывать хочу малого. Слишком он распоясался, взрослых не уважает, – прорычал тот и вышел из машины.

– Ребята, вы чего? – Каша поднялся с места, встал около входа, готовый закрыть собой парня. – Совсем сдурели? Еще друг с другом будете собачиться!

Изолента обошел машину, открыл двери.

– Ну-ка, Ленька, выходи!

– Изолента, ты чего? – спросил старик, не давая парню выйти. – Успокойся! Хватит дурить!

– А чего? Я спокоен! – злобно прорычал тот. – Уйди, старик, а то и тебя задену.

– Тогда лучше меня и бей, коли собрался, – произнес Каша.

– Ты чего?

– Нельзя так. Все напряжены, все устали, но это еще не значит, что можно бить своих. Сами же говорили – надо защищать живых.

Изолента заколебался. Потом произнес:

– Странный ты какой-то, старик. Ладно, не трону пацана.

– Вот уж с-с-пасиб-бо! – язвительно произнес Ленька.

– Молчи лучше! – шикнул на него Каша.

– Я что? Я ни ч-ч-ч-ч… – парнишка не договорил, его скрутил приступ надсадного кашля.

– Дайте воды, – попросил старик.

Марио протянул фляжку.

– На, попей.

Но Ленька лишь махнул рукой. И принялся кашлять еще сильнее. Лицо парня посинело, а с уголка рта потекла слюна.

– Ты чего? Ленька! Ребята, ему плохо!

Каша метнулся к парню, схватил его и волоком вытащил на улицу. Потом обхватил сзади и принялся трясти, пытаясь облегчить дыхание бедолаги.

Не помогло.

Леня судорожно задрожал, начал хрипеть.

– Парни! Помогите! – закричал Аркадий.

Из машины вышел Изолента, лениво глянул на задыхающегося парня.

– Чего ты встал?! Помоги! Он задыхается, – прорычал старик.

– Каша, его уже не спасти, – спокойно произнес Паша.

От такого откровения Аркадий даже на некоторое время впал в ступор.

– Что? Ты с ума сошел?! Помоги! Помоги же! Вместе! Искусственное дыхание.

– Он больной, дед. Неужели ты не видишь?

– Нет! Он просто чем-то подавился! Ему можно помочь!

– Это синдром отложенного поражения, – пояснил Ник. – Многие, кого не скосила болезнь во время первых трех волн, еще некоторое время жили, словно у них был иммунитет. Но потом скоропостижно умирали. Болезнь съедала их за считаные минуты. Каша, отпусти его, он уже мертв.

– Что? – Старик не мог поверить в это.

Он глянул на Леньку – тот уже не кашлял, он вообще не шевелился.

– Отпусти его, – мягко повторил Изолента. – И оставь тут. Он теперь житель Безымянного города.

– Вы больные! Твою мать! – закричал во все горло Каша. – Вы даже не пытались ему помочь!

Старик уложил парня на снег, расстегнул ворот рубашки и принялся делать искусственное дыхание. Но каждый раз воздух из легких рыжего мальчишки выходил с каким-то жутким скрипом.

– Ленька! Ленька, ты слышишь?

Каша стал тормошить парня. Тот не отвечал.

– Марио! Марио!

– Аркадий, да, это выглядит жутко и даже жестоко. Но мы ему не поможем. Синдром отложенного поражения невозможно излечить. Если схватило – то вырваться уже не получится. Почти мгновенная смерть. Мы правда не знали, что у Леньки такое. Да даже если бы и знали, ничего поделать не смогли бы. Сам знаешь – лекарства пока у нас от этой болезни нет.

– Он не может умереть! Не может! – закричал Каша и вновь принялся делать парню искусственное дыхание. – Что же вы за люди такие?!

– Дед, садись в машину, – произнес Изолента.

– Это ты во всем виноват! – захлебываясь слезами, выдохнул старик. – Ты!

– Я не виноват. Это просто болезнь. Вот и все.

– Вы все тут больные! У вас у всех не в порядке с головой! Психи! Ненормальные!

– Значит, и ты тоже больной, – меланхолично выдал Марио.

– Нет! Я как раз таки здоров! А вы… у вас умер друг, замерз ночью в сугробе, а вы даже слова соболезнования не сказали! Умер Ленька, прямо на ваших глазах, а вы поленились выйти из машины! Кто вы такие? Кто? Сумасшедшие? Больные? Маньяки?! Марио, а если ты будешь умирать и к тебе никто не выйдет?

– Поверь мне, Аркадий, если мне можно будет оказать помощь и спасти, то парни сделают все, чтобы меня спасти. Но если шанса нет – не шелохнутся. Помни – спасать и защищать только живых. Вот наш девиз.

– Но Ленька… он был живой…

– Но не жилец, – поправил Изолента.

– Заткнись! Слышишь? Заткнись!

– Как тебе будет угодно, – безразлично ответил тот. – Ты только в машину садись – холодно же.

Каша зарычал по-звериному, рванул к двери водителя.

– А ну выходи! Я тебе сейчас по морде дам!

– Не надо, Аркадий, – попытался успокоить его Марио. – Это бессмысленно.

– Выходи, говорю! Паскуда!

– Разошелся старик! – улыбнулся Паша.

Старик открыл дверь, схватил Изоленту за рукав и вытащил на улицу.

– Это все из-за тебя!

– Предупреждаю, Каша, у меня поставленный удар! – заверещал тот. – Я буду отбиваться.

– Из-за тебя!

– При чем тут я? Он болел!

Каша принялся осыпать мужичка ударами, но были они слабыми.

К дерущимся вышел Марио и принялся их разнимать. Даже Сальвадор выскочил на улицу и принялся громко лаять. Этот лай и успокоил старика.

Он вдруг поник, заплакал. А в душе стало так горько, словно натолкали ему в живот целую копну полыни.

– Что же с вами такое? Что с вами не так? – начал он вопрошать своих спутников.

Ник и Изолента молча глядели на старика.

– Вы же как камни. Как бездушные камни! Я так не могу!

– Каша, можешь, – вдруг пробасил Изолента. – Можешь, только еще не знаешь. Или не понял просто.

– Нет! – вскрикнул старик. – Не надо меня в свои ряды записывать!

– Как это – в свои ряды? – не понял Изолента. – Мы же одна команда.

– Нет! То, что вы меня подобрали тогда, еще не значит, что я с вами. У меня еще бьется в груди сердце. А у вас там – булыжники.

– Каша…

– Изолента, – мягко оборвал его Ник. – Он еще просто не понял. Дай ему время.

– Что не понял? – глянул на него старик. – Что я еще не понял?

– Аркадий, садись в машину, – устало ответил Марио. – Время поджимает. Тучи вон направление сменили. Ветер сюда их гонит. Скоро мести будет.

– Верно, – подтвердил Изолента. – Сильная буря намечается.

И даже пес, лизнув старику руку, гавкнул, будто прося его вернуться в машину и отправляться в путь.

Каша поднялся, кивнул на тело и, не скрывая ехидства, спросил:

– Дайте угадаю – его тут оставим?

– Верно, – спокойно ответил Марио.

– Но ведь…

– Каша, – перебил его Изолента. – У нас цель – добраться до Мертвого города. И мы это сделаем. Так что садись. Каждая минута дорога. Пока ты тут убиваешься, там, в застенках лаборатории, Глеба и Вику могут пытать. Им гораздо больнее может быть сейчас, чем тебе.

Этот аргумент подействовал. Каша вытер слезы с лица, покивал головой.

– Верно. Поехали.

Путники вновь сели в «уазик» и двинули в путь.

До развилки доехали с трудом – тучи в небе и в самом деле начали сгущаться, чернеть и клубиться. Подул пронизывающий ветер, смел с холмов снег и принялся кидаться им во все, что посмело в такую погоду оказаться у стихии на пути. Машину начало кидать из стороны в сторону. Изолента матерился, крутил «баранку», но скорость не снижал. Все понимали, что спасение их в быстроте – и что чем скорее они доберутся до укрытия, тем лучше.

В небесах завыла вьюга, пронзительно, с надрывом, словно сама смерть обратилась в снежные наряды и решила поохотиться на глупцов, рискнувших ехать в непогоду.

Наконец вдалеке, среди серой пелены снега, показались первые очертания домов. Каша начал нетерпеливо выглядывать в окно, пытаясь определить – туда ли они едут? Но сколько ни смотрел, точно сказать не смог. Однотипные пятиэтажки и все те же выбитые окна, задрапированные чернотой. Один в один – Безымянный город.

Стало тревожно на душе. Аркадий начал нервничать, елозить на месте. Взгляд старика натыкался на знакомые строения, но тут же находил в них детали, которых раньше вроде не было.

Сомнения одолевали его все больше и больше, и в какой-то момент он и вовсе распереживался, решив, что они опять свернули не туда.

Увидев, что старик нервничает, Марио подсел к нему и похлопал по плечу.

– Это он самый – Мертвый город.

– Уверен?

Ник не ответил.

– Что с горючим? – спросил Каша.

– Не могу знать, – ответил Изолента. – Стрелка уже давно лежит на нуле. Главное, машину не глушить – на подсосе сможем еще пару километров протянуть.

Но «уазик» решил иначе.

Дернувшись, он вдруг заглох.

Изолента выругался, но на тормоз не нажал, продолжая управлять машиной до тех пор, пока она еще продолжала двигаться по инерции вперед.

Поняв все и без слов, путники скорбно молчали, наблюдая за тем, как пейзаж за окном начинает плыть все медленнее и медленнее, пока, наконец, и вовсе не остановился.

Некоторое время пассажиры молчали, боясь нарушить тишину. Потом Изолента навернул крепкое ругательство и подытожил:

– Приехали!

– Сколько еще до города? – спросил Марио, выглядывая в окно.

– Час пешком, не меньше, – ответил Паша.

– Тогда пошли пешком.

– Пешком?! – удивился тот. – Замерзнем же! Такая буря начинается!

– В машине быстрее замерзнем. А так есть шанс добраться до убежища. Аркадий, далеко твой друг живет?

Старик пригляделся. Ни одного знакомого очертания. Какие-то чужие дома и строения.

«Так, спокойно, Каша. Возьми себя в руки! Не паниковать! Это точно Мертвый город, надо только сообразить, с какой стороны мы заехали. Северная часть? Верно, она самая. Значит, это… район Почтовый, получается. Тогда…»

– Недалеко, – наконец выдавил из себя старик. – Доберемся до тех зеленых пятиэтажек. – Он показал рукой направление. – Оттуда свернем направо и…

– Хорошо, – нетерпеливо перебил его Марио. – Пошли.

И открыл дверь.

Вьюга ворвалась в машину и быстро выстудила салон. Стало зябко. Залаял пес.

– Сальвадор, пошли! – поманил его старик.

Тот трусливо посеменил к нему.

Путники вышли из машины и достаточно быстро поняли, что добраться до нужного места будет не самой легкой задачей. В этой части города снега намело особенно много, и после каждого шага ноги проваливались до колен и выше. Изолента вновь выругался, потом крикнул остальным:

– Я пойду первым, дорогу буду пробивать. Вы идите за мной. Смотрите, пса не потеряйте. У него нюх хороший, он зомбаков или другую опасность на расстоянии почувствует.

Каше хотелось успокоить Пашу и сказать, что тут чисто и никого нет, но врать он не хотел. И зомбаки здесь обитали, и прочая нечисть. Оставалось только надеяться, что сейчас, в такую дрянную погоду, затихарилась вся эта мерзопакость в своих норах и берлогах.

Метель тем временем превращалась в настоящую снежную бурю. Только теперь Каша до конца понял, почему парни называли ее черной. Тучи стали такими плотными, что дневной свет просто не мог пробиться сквозь них, и создавалось впечатление, что наступила ночь. Повалил густой снег. Был он похож на градины, скатавшиеся в крепкие шарики, размером с фасоль.

Изолента попытался укрыться от снежных вихрей, но не смог – куда бы он ни отворачивал лицо, крупинки все равно находили его и больно сыпали колючими горстями в глаза, нос, щеки.

– Вот зараза!

Изолента ругался, сплевывал снег, но упорно шел вперед, прокладывая путь остальным.

Следом ступал старик, ведя за собой Сальвадора. Замыкал процессию Марио. Со стороны могло показаться, что это идут зомби – медленно, неуклюже, покачиваясь при ходьбе. Но не понятно было, зачем мертвецам идти в Мертвый город? Ведь там нет живых.

Аркадий размышлял об этом – кто же все-таки мертвый, а кто живой? – и никак не мог четко ответить себе на этот вопрос, хотя, казалось бы, все и так было очевидно. Но разве живые ведут себя так? Живые в душе. Или это как раз и есть то, что отличает живых от мертвых? Максимальный цинизм, жесткость, никаких душевных ран и даже царапин.

Старик так не мог. Он не смог отказать незнакомым подросткам, которые однажды зашли к нему в дом, и пошел в самую гущу событий только лишь для того, чтобы помочь им – не себе.

– Но ведь и мы согласились помочь тебе сразу, несмотря на то, что у нас были свои планы, – произнес Марио за спиной, и Каша остановился.

– Что? – Было такое ощущение, будто Ник прочитал его мысли. Или старик рассуждал об этом всем вслух?

– Неужели ты так и не понял? – стараясь перекричать вьюгу, спросил парень.

– Не понял что?

– Марио, конечно же он ничего не понял, – отозвался Изолента. – Он слишком занят своими мыслями, упивается горем, поэтому не может оценивать ситуацию трезво.

– О чем вы говорите? Я не понимаю.

Засвистел ветер – он стал еще злее, словно не хотел, чтобы путники отвлекались на разговоры.

– Но двоих он все же убрал, – ответил Марио.

– Пока живы мы – о чем, в общем-то, рано говорить, – в тон ему сказал Паша. – Он убрал самых слабых. Это было несложно. Сильные остались.

– Что происходит? О чем вы говорите? – Каша переводил недоуменный взгляд с одного своего спутника на другого, но те лишь улыбались.

Вихрь снега ударил старика в лицо, он выругался, отвернулся от ветра, который, словно озорной мальчишка-хулиган, начал осыпать всех ледяной крупой.

– Аркадий, нам пора идти, метель усиливается, – произнес Марио. – А все разговоры потом.

– Нет! Сейчас! – громко возразил Каша, пытаясь перекричать завывания ветра.

– Тогда мы здесь и замерзнем. Нам правда надо идти. – Ник умоляюще посмотрел на старика. – Если хочешь что-то понять, попытайся, пока мы идем, вспомнить все, что произошло с тобой с того самого момента, как ты сбежал из лаборатории охотников и встретил нас.

– Зачем? – не понял старик.

– Так будет легче понять и принять то, что мы тебе скажем позже, когда спрячемся в укрытии.

– Вы – охотники? – произнес Каша, с ужасом глядя на парней. – Это так? Я угадал?

– Он забавный! – хохотнул Паша.

– Зачем же вы тогда меня все это время везли? Почему сразу не убили или не доставили обратно на свою базу?

– Мы не охотники, – ответил ему Ник.

– Тогда кто же вы, черт бы вас побрал?!

– Пошли, Аркадий. Сейчас не время.

Залаял Сальвадор, продрогший на холоде. Старик и сам уже сильно замерз, стоя тут, на продуваемой ветром равнине. Пора было и в самом деле поскорее укрыться где-нибудь, иначе до весны их точно никто не найдет.

Марио кивнул Изоленте, и тот продолжил путь.

Пробираться сквозь не на шутку разбушевавшуюся метель стало еще сложнее. Тревожный небесный шорох превратился в жуткий гул тысячи адских труб. Все вокруг ревело, свистело, рвало и закручивало. Снежная буря выплясывала в небе безумные танцы, то кружась, ровно, в такт, то прыгая из стороны в сторону, нервно и сердито. Изолента хмуро посмотрел в небо, не находя нужных слов, чтобы выразить весь ужас этой лютой пурги. Ветер злобно сорвал с головы Паши шапку и швырнул далеко в сугробы. Мокрые от пота волосы быстро покрылись инеем, а потом и вовсе застыли в причудливой форме – прихватило морозом.

Каша ступал следом за парнем, но с каждым новым шагом отставал все сильнее. За спиной торопил Марио, твердя все одно:

– Ступай, не замедляйся. Ступай живее.

Но Аркадий, как ни старался, идти быстрее уже не мог – сказывалась усталость, и физическая, и душевная.

– Нет, не могу, – хрипел старик.

Вновь так не вовремя вернулся кашель, и путникам пришлось остановиться, чтобы Каша смог откашляться. Холодный воздух больно резал легкие, и каждый вдох сопровождался словно бы уколом штык-ножа в грудь.

– Не дойду, – наконец смог выдохнуть старик. И, глянув на парней, прошептал: – Идите без меня. Спасайтесь. Я уже не жилец.

– Брось, дед! – крикнул Изолента, остановившись и глядя на Кашу. – Без тебя точно не уйдем. Твой срок еще не наступил. Так что давай, поешь немного снежку – и вперед.

– Не могу.

– Можешь! – рявкнул Марио. А потом, подойдя вплотную, схватил Аркадия за грудки и как следует тряхнул. – А ну, живо! Взял себя в руки и пошел!

– Зачем вы меня спасаете? Лучше бы Леньку так спасали!

– Опять он заладил, – хлопнул себя по бокам Изолента. – Марио, да скажи ты ему уже. Ведь не отстанет, пиявка такая.

– Что ты должен мне сказать? – стараясь перекричать ветер, спросил старик.

Марио молчал, словно бы размышляя над предложением друга.

– Говори! – зашипел Каша.

– Если скажу всю правду, тогда ты нас потеряешь, старик. Готов к этому?

– Пугаешь меня тем, что бросите меня тут? – сипло рассмеялся тот. – Я же сам попросил оставить меня, так чего мне бояться?

– Ты не понял, старик. Но хорошо, я все расскажу.

Каша зачерпнул ладонью горсть снега, отправил в рот.

– Помнишь наш недавний разговор? Я спрашивал тебя, какова вероятность того, что ты встретишь нас на той дороге?

– Никакой, – ответил, кивнув, старик. – Но в жизни бывают и не такие чудеса.

– Верно! – радостно воскликнул Изолента.

Марио подал ему знак, чтобы тот замолчал.

– Правильно, вероятность нулевая, – продолжил Ник. – Ты никого и не встретил в тот раз.

– Ничего не понимаю, – дернул плечами Каша. – Что за чушь ты несешь?

– Не чушь, Аркадий. Тогда ты никого не встретил. Вспомни себя. Свое состояние. Ты был на грани. Почти при смерти.

– Так значит, я умер? – вдруг ошарашенно произнес старик. – Это все, – он окинул взором округу, – лишь плод моего воображения?

– Нет, ты не умер, Аркадий, – рассмеялся Ник. – Ты ведь чувствуешь холод, боль, усталость. Ты живой. А вот мы нет.

– Как это? Вы зомби, что ли?

– Разум человека – хитрая штука, Аркадий. В моменты, когда организм на грани смерти, он может порой очень ловко извернуться, чтобы спасти себя. В тот момент, после побега, пребывая в страшном горе, потому что считал, что бросил Вику и Глеба в логове злодеев, ты находился на той самой грани. И ты наверняка бы умер от переохлаждения. Но твой разум стал вдруг сопротивляться. Понимая, что в одиночку тебе не спастись, он создал нас. Случайных людей, собранных из твоих воспоминаний. В реальности ты все делал сам. Твое сознание помутилось, но именно в этом состоянии ты набрел на «уазик» – тот самый, в котором мы якобы ехали мимо. Тебе повезло, машину бросили недавно, и в ней еще оставалось немного бензина. Думаю, это была машина охотников. Ты забрался в нее – правда, твой разум обрисовал это несколько иначе – и двинул в путь, в Мертвый город. Ты немного заплутал, очень устал. Но самое главное – ты не сдался. Ты продолжил путь и решил возвратиться назад, до того места, где, возможно, свернул не туда.

– Поэтому и умер Нерон, – вклинился в разговор Изолента.

– Я ничего не понимаю, – ошарашенно произнес Каша.

– Твой разум, немного отдохнув и осознав, что ты уже и сам начинаешь справляться с трудностями и опасностями, начал убирать те костыли, которые он тебе подставил. Поэтому сначала умер Нерон. Потом Леня. Они тебе уже просто были не нужны.

– Поэтому и мы скоро уйдем, – произнес Изолента. В голосе его не было ни грусти, ни радости, он сообщил это буднично, словно говорил о таком каждый день. – Ты уже не нуждаешься в нас. Сам прекрасно справляешься.

И вдруг растворился в воздухе. Еще секунду назад стоял перед Кашей – и будто по волшебству растаял.

И даже следов после него не осталось.

Старик не поверил собственным глазам. Выпучив от изумления глаза, уставился на Марио.

– Как это… Разве такое бывает?

– Осталось совсем немного, Аркадий, – произнес Ник. – Я прошу тебя, только не сдавайся, дойди до Мертвого города и найди Андрея. Он поможет тебе освободить Глеба и Вику. А мне пора уходить – на поддержание моего образа уходит слишком много твоих сил. Видишь, твой разум рационален как никогда – он переходит в режим экономии! Прощай.

– Постой!

Но Марио уже исчез.

Каша растерянно огляделся. И только сейчас обратил внимание, что в снегу оставлены не три пары следов, а только его собственные.

Заскулил Сальвадор.

Аркадий повернулся к нему, сквозь слезы спросил:

– Ты тоже моя галлюцинация?

Пес ткнулся мордой ему в руки и мягко повел в сторону, словно бы говоря: пора идти.

– Нет, ты настоящий! Значит, ты там был, в машине. Наверное, укрылся в тепле, а я нашел тебя. Тогда пошли. В этом городе теперь есть живые. И нам предстоит еще многое сделать.

Старик глянул на виднеющиеся вдали здания и решительно направился им навстречу.

Глава 11. Мертвецы на базе

Третий день распространения

– Ложись!

Остроушко вскинул автомат, но на спусковой крючок так и не нажал – Макс перегородил обзор для стрельбы.

– Отойди! – прорычал военный, хватая парня за шиворот и оттаскивая в сторону. – Сдохнуть захотел?!

Карбункул потянул вперед свою жуткую конечность, намереваясь ухватить Огнева. Макс вскрикнул от отвращения, отшатнулся.

– Сейчас я его…

Договорить Остроушко не успел. Пучок голубого света вырвался из самой середины лапы монстра и влетел военному прямо в грудь. Николая откинуло назад, он захрипел, забился в конвульсиях.

Макс наконец пришел в себя и вскинул автомат. Кривая очередь проделала в монстре несколько дырок, но зверь даже не дернулся. Напротив, стал еще агрессивнее.

И вновь рванул на парня.

Максим в последний момент успел увернуться от летящей в него смертоносной мутантской конечности, ловко нырнув под лапу зверю. И пока монстр делал разворот, пустил тому в спину вторую короткую очередь.

Пули пробили твари толстую кожу, одна из свинцовых пчел перебила монстру позвонки, и он с жутким воем рухнул на землю. Из лапы-кабеля ударил еще один луч, но уже слабее первого, да и тот мимо.

Дожидаться, пока карбункул вновь начнет атаковать, Максим не стал. Подскочив к твари, он добил ее контрольным выстрелом прямо в глаз. Чудовище фыркнуло и затихло.

– Ты как? – спросил Огнев, помогая оклемавшемуся проводнику подняться.

– Нормально, – сухо ответил тот, расстроившись, что тварь убил не он, а какой-то сопляк.

– Пошли, надо спешить.

Парни миновали первый рубеж, зашли внутрь.

– База Кропоткина, – задумчиво произнес Остроушко, поглаживая ушибленный бок. – Давно хотел на нее посмотреть. Среди местных сталкеров ходили легенды, что попасть сюда просто нереально – якобы охраняется она так, что комар мимо не пролетит. А теперь вон как, нараспашку ворота, никого нет.

Максим глянул на строения – гаражи, боксы, жилые дома. Всех их отличала одна особенность, которую парень заметил не сразу. Но как только обратил внимание, уже стал замечать во всем здесь. Все постройки был обшиты стальными листами.

«Для чего? – задал себе резонный вопрос Макс, подходя ближе к одному из таких листов. – Боялись атаки ракетами? Или…»

– Надо проверить все внутри, – произнес Макс.

Остроушко громко вздохнул, нехотя ответил:

– Хорошо.

Зашли в первый гараж. Повсюду были разбросаны канистры, банки из-под машинной смазки, грязные воздушные фильтры. На правой стене гаража отчетливо была видна огромная царапина. Бороздили стену чем-то тяжелым, что оставило такие глубокие следы на кирпичах.

«Грузовик, – вдруг понял Макс, рассматривая длинные полосы. И сразу догадался: – Кто-то явно спешил покинуть гараж. На дверях тоже следы, значит, таранили. Что же заставило людей так спешно покинуть базу?»

– Похоже, эти метки оставил тот самый грузовик, который мы встретили по пути сюда, – поделился своими догадками парень.

Остроушко кивнул.

– Надо взять анализы. – Максим достал тестеры и долго выбирал место, откуда можно взять пробы.

В конце концов решил сделать соскоб со стены, в том месте, куда въехал грузовик.

Тестер показал странные данные. Помня указания Большакова, Максим выкрутил необходимые показатели на нужные частоты. И датчик определил наличие в образцах наночастиц. Причем не природного происхождения. Коллоидные частицы с четкими размерными границами.

Парень сделал необходимые расчеты допуска и с удивлением обнаружил, что процент искусственного происхождения составляет порядка семидесяти процентов. Достаточно большая цифра.

«Необходимо будет выслать результаты Большакову. Он разберется более точно во всем этом, – подумал Огнев, пряча тестер в карман. – А пока надо собрать как можно больше данных».

– Теперь в другое помещение, – приказал Макс, выходя из гаража.

Вошли в бокс, судя по обстановке, служивший когда-то казармой для бандитов. С одной стороны располагались койки, с другой – раздевалка. Тут тоже царил бардак: одеяла сброшены, одежда валяется на полу.

– Убегали от чего-то? – уже Остроушко озвучил догадки.

– Видимо.

Максим прошел вглубь и обнаружил несколько трупов. Вздутые шеи, выпученные глаза, застывшие гримасы страха на мраморно-белых лицах.

– Убиты? – спросил Николай, оглядывая тела. – Вроде пулевых нет. И ножевых тоже.

– Нет, тут другое. Очень похоже на тех… – Максим осекся.

– Ты хотел сказать на тех, кто умер там, за периметром Зоны? – спросил военный.

Парень кивнул.

– Значит, это отсюда пошло? Эта зараза?

– Пока не могу точно утверждать, но видимо да. Не могу разобраться, что же произошло.

– А чего тут разбираться? – проворчал Остроушко. – И так все понятно.

– Понятно?

– Ну да. Бандиты – народ ушлый. Наверняка стащили какую-нибудь хреновину с Зоны, артефакт или еще что, да использовали не так как нужно. Мозгов-то у них нет. Вот и произошло что-то типа Выброса. Долго ли взорваться гранате в руках любопытной обезьяны?

– Возможно, – неуверенно пожал плечами парень.

«Нет, тут явно что-то другое, – подумал он. – Что-то гораздо сложнее и запутаннее, нежели простой выброс аномальной штуковины. – Размышляя о результатах теста, Макс принялся повторять про себя: – Наночастицы… наночастицы…»

Не укладывалась эта мозаика в его голове.

Взяли второй тест – та же картина. Только количества наночастиц на кубический сантиметр оказалось значительно больше.

«Значит, приблизились к нужной точке», – понял парень.

Вышли на улицу.

– Теперь куда? – спросил Остроушко, оглядывая оставшиеся строения.

Макс присмотрелся. Хотел уже было идти к небольшому гаражу, как вдруг обратил внимание на одно строение, чьи обшитые жестью двери были, в отличие от других, чище, опрятнее. Сразу видно – такие открывали не ногами, а осторожно, берясь за ручку. И даже коврик на пороге постелили.

«Здесь, видимо, и сам Кропоткин сидел», – понял Максим и кивнул напарнику:

– Сюда.

Вошли внутрь. Осматривая мертвый коридор, прошли вглубь. Никого и ничего. Ни людей, ни бардака, который творился в других помещениях. Стерильная чистота.

Остроушко быстро проверил комнаты, кивнул – чисто.

Не найдя ничего подходящего, с чего можно было бы взять пробу, парни поднялись на второй этаж.

И там их ждал сюрприз.

Прямо посреди коридора блестела огромная кровавая лужица, уже запекшаяся, похожая очертаниями на полумесяц.

Остроушко присвистнул:

– Кого-то знатно вырвало!

– Разве это… ну, то самое? – спросил Макс. – Как ты понял?

– Я опытный следопыт, поверь мне, – не преминул похвалиться Николай. – Та лужа натекла не от ножевого ранения и не от пули – не тот разлет жидкости. Тут кого-то конкретно тошнило кровью. Причем, судя по разбросу капель, человек был не высокого роста. Возможно, сам Кропоткин? Он низенький по комплекции.

Макс хотел было взять пробы с этой лужи, но Остроушко кивнул в сторону дверей:

– А вон и его кабинет.

Огнев, подогреваемый любопытством, вошел внутрь.

Богатый кабинет, дубовый стол, кожаное кресло, а в нем…

– Кропоткин, собственной персоной, – глухо произнес Остроушко, глядя на труп, сидящий в кресле – в позе, будто совсем недавно задремал.

– Уверен? – спросил Максим, подходя ближе к телу и внимательно осматривая его. Землистый цвет лица, обвислые щеки, почерневшие губы, измазанные запекшейся кровью. На руках и рукавах тоже кровь – видимо, вытирал ими рот.

– Почти на сто процентов. Я фотку в секретных архивах видел. Похож. Вон какой мордатый.

Максим осторожно отодвинул кресло с трупом в сторону, принялся осматривать стол, который был завален различными бумагами – в основном накладными на отгрузку непонятных коробок с шифром «Джед-17». Достав из нагрудного кармана фотоаппарат, парень все детально сфотографировал.

– А это что такое? – спросил Остроушко, поднимая со стола лист бумаги, исписанный с двух сторон.

– Кажется, предсмертная записка.

Военный глянул на кривые каракули, сморщился, протянул Максу.

Огнев глянул. Рука пишущего явно дрожала, некоторые места были заляпаны кровью.

Парни!

Умираю. Плохо. Вырвало кровью. Позвонил ребятам, никто не ответил. Петр Андреевич тоже не отвечает. Кинул, падла! Хотя я столько для него сделал. Ребята, умираю. Тяжело дышать. Страшно. Очень страшно. Не думал, что так все будет.

Там, возле бункера, я, кажется, умер первый раз. Не дышал минуты две, а может, и все пять. Потом кто-то из парней подошел, вколол наркоты какой-то. Отпустило. Задышал. Я хотел сбежать, но машин уже не было. Да и сил совсем не осталось. Дополз досюда. Половину аптечки в себя вколол. Старыми заначками еще закинулся.

Пишу вот записку. Умираю. Это все тот гад, который сюда проник. Из-за него все это. Это он сунул свой длинный нос в наши дела, начал ворошить. А вон оно как все вышло. Произошла утечка. Джед вырвался на свободу. Случайно. Я в этом не виноват. Это тот парень, который разнюхивал тут все. Журналист, наверное, какой-то.

Я позвонил Петру Андреевичу, а он, сволочь такая, даже не помог. Все ребята мертвы. Кажется, кому-то удалось сбежать. Несколько грузовиков с людьми уехали. Но это бессмысленно. Все, кто там был, уже заражены. Эта адская пыль села им на одежду. Пыльный Владыка пошел гулять по городу!

Я тоже, видимо, скоро того, на тот свет отправлюсь. Добраться бы до лаборатории «Лотос», там должна быть коробка с противоядием. Про нее никто не знает, даже Петр Андреевич. «Лотос» не его, они сами по себе. Ребята сделали то, что немцы до сих пор не смогли сделать. Антидот. Он есть у ребят из «Лотоса». У меня там подвязки были. Свои ребята. Я хотел потом с Петром Алексеевичем поторговаться за этот антидот, да видно теперь уже не судьба.

Одна коробка есть. Мне бы точно хватило. Но сил совсем не осталось. Руки дрожат. Постоянно кашляю. Сильно колет в груди и черн…

Записка на этом обрывалась. От волнения Макс прочитал ее еще несколько раз. Потом сфотографировал.

Теперь все становилось на свои места. Уже можно было сложить основные детали. С базы Кропоткина произошла некая утечка чего-то.

«Пыльный Владыка – он так это назвал».

Макс хлопнул себя по лбу: «Ведь Большаков интуитивно догадывался об этом. Поэтому и просил изменить параметры тестеров. Наночастицы. Искусственные наночастицы. Это и показал тест. Значит, никакой это не вирус. Произошла утечка секретной разработки с базы Кропоткина. Мероприятия по ликвидации первых очагов не выполнены – все просто побежали в панике в разные стороны, не понимая, что стали новыми источниками заразы. И от этого есть противоядие!» – Макс, не в силах сдержать эмоции, принялся трясущимися руками собирать пробы, едва при этом не поломав тестер.

– Все в порядке? – спросил Остроушко, заметив волнение парня.

– Да, все нормально, – ответил тот.

– Что-то нашел?

– Есть одно предположение, – уклончиво сказал Огнев.

– Что эта зараза искусственного происхождения?

Макс удивленно глянул на Остроушко. Тот пожал плечами, произнес:

– Можно было догадаться уже по одному виду базы Кропоткина – убегали явно в спешке, все бросив, не закрыв ворота. Значит, чего-то сильно боялись.

– Верно, – кивнул ученый. – Та гадость, что сейчас бушует в городе и по всему району, – создана не природой, а нами, людьми. Это наночастицы.

– Нанотехнологии? – удивился Остроушко.

– Слышал о таком?

– Только в новостях. Рыжий какой-то у них там интервью давал. Вещал что-то про новый уровень разработок, уникальность, про то, что мы впереди планеты всей по качеству этих разработок, – все как обычно. Это вроде какая-то очень мелкая штуковина, да?

– Весьма мелкая. Одна миллиардная часть метра.

– Пылинка! – небрежно бросил Остроушко.

– Гораздо меньше. Наночастица – это изолированный твердофазный объект, имеющий отчетливо выраженную границу с окружающей средой. Что-то типа робота, только очень мелкого. Большаков догадался о том, что без человека тут не обошлось, и выслал мне некоторые указания по забору анализов. Я сделал, как он сказал, – и его теория подтвердилась.

– Так значит, Кропоткин в этом виноват? – спросил Николай, поглядывая на труп. – Слабо верится, что он мог такие технологии разработать. Он больше спец по бандитизму в Зоне и перепродаже оружия и артефактов на черный рынок.

– Пока не могу точно сказать. Те документы, которые удалось посмотреть, говорят о том, что были еще промежуточные звенья в поставке. Думаю, Кропоткин был просто некой перевалочной базой в этой цепи.

– А кто же тогда конечный получатель?

Макс не ответил.

Остроушко обошел комнату, встал возле одной из стен, на которой висела картина. Сорвал ее, обнажив крышку сейфа, который, как оказалось, был не заперт. На ручке виднелась кровь.

Николай хмыкнул:

– Кропоткин такой предсказуемый! Посмотри еще эти документы, – произнес военный, доставая из сейфа кипу документов.

Макс взял бумаги, быстро пролистал их. Некоторые сфотографировал.

– В основном все то же самое: счета-фактуры, накладные и прочие бухгалтерские вещи. Судя по некоторым, Кропоткин получал за свои услуги немаленькие деньги, – вынес вердикт Огнев. И после некоторой паузы добавил: – На некоторых документах стоят печати государственных органов.

– Даже так?! – удивился Остроушко.

– Ты что-нибудь слышал о лаборатории «Лотос»?

Проводник задумался.

– Нет, не знаю такую. А что там?

– Одна очень важная вещь, которую нам надо во что бы то ни стало забрать.

– Если очень важная, то будем искать, – кивнул Остроушко.

Максим пролистал оставшиеся бумажки, остановился на одной.

– Тебе что-нибудь говорит фраза «Квадрат 6-А»? На одной из накладных, судя по всему из этой самой лаборатории «Лотос», указан этот адрес расположения.

Проводник задумался.

– Сама по себе эта кодировка ни о чем не говорит. Они могли взять любую метрическую систему и отталкиваться от нее. Вот если бы найти карту с их разметкой и отправными точками – тогда бы можно было сказать точно.

– Карты тут нет, – с сожалением произнес Макс, оглядываясь.

– А адрес базы указан? Кропоткин же как получатель идет? – вдруг, после долгого раздумья, спросил военный.

Макс глянул на бумагу.

– Указан. «Квадрат 11-Г».

– Та-ак… – задумчиво протянул Остроушко, вновь погрузившись в размышления. И стал рассуждать вслух: – Если принять базу Кропоткина за точку… берем условный квадрат… разбиваем на сектора… ограниченные территорией Зоны… одиннадцатый, десятый, девятый… берем горизонталь… по северному направлению… разбиваем… это получается… получается… – он замолчал.

– Что получается? – нетерпеливо спросил Максим.

– Это район Сада Камней получается.

Огнев, едва услышав это, скривился, будто съел что-то горькое.

– Знакомый район? – спросил боец, видя реакцию напарника.

– Еще как.

Именно там и произошла та злосчастная заварушка, когда на группу Максима напали монстры, в результате чего погибла вся его группа. Кроме самого Макса.

Как же долго он пытался стереть из памяти тот злосчастный день. Впустую. Почти каждую ночь этот Сад Камней снился ему, и все будто повторялось вновь – смерть друзей, монстры, его бессилие перед натиском этих тварей.

– Придется вернуться в прошлое, – сквозь зубы прошептал парень. И махнул военному: – Пошли. Не будем терять времени.

* * *

– Своркин!

От крика Большаков даже вздрогнул, выныривая из глубокой задумчивости. Оглянулся. Звуки раздавались из коридора.

Семен Павлович тяжело вздохнул, вновь свесил голову. Продолжая сидеть в каком-то странном помещении, больше похожем на ангар или склад, ученый с подозрением поглядывал на молчаливых хмурых бойцов, стоящих у дверей. Выходить на улицу никому не разрешили. Поникшие эвакуированные ученые и работники Института молчаливо сидели на лавочках. Ощущение того, что их привезли в какую-то тюрьму, словно преступников, усиливалось еще и решетками на маленьких окнах.

«Похоже, даже если захочешь выйти, не выпустят», – невесело подумал ученый, поглядывая на вошедшего мужчину.

– Своркин! – вновь закричал краснолицый командир бойцов – так, по крайней мере, показалось Семену Павловичу, потому что при появлении этого человека все, у кого в руках было оружие, вытянулись по струнке и перестали, казалось, даже дышать.

– Своркин, где ты, ядреный помидор?!

– Чего ты орешь? – Дверь в дальнем конце комнаты открылась, и в ангар, мелко семеня, вошел невзрачный мужичок. – И что за неуставное обращение?! Ты что, Положение не читал? Я обязательно доложу об этом Петру…

– Я от него сейчас как раз, помидор ты вяленый!

– Правда?! – Тот, кого военный назвал Своркиным, изменился в лице: багряный румянец спал с щек, глаза округлились, насупленные у переносицы брови поплыли вверх.

– Что с «кротом»? – резко спросил военный.

– С каким…

– Ты мне тут, помидор сушеный, дурака не включай. Мне через десять минут докладываться надо, а я даже не в курсе дел. Говори, что там с «кротом», внедренным группу, которая в…

– Тише ты! – зашипел Своркин, с подозрением покосившись на ученых. – Совсем с ума сошел?!

Большаков отвернулся, делая вид, что разговор ему не интересен.

– В кабинет пойдем, – по-змеиному прошелестел неприятный мужичок, аккуратно хватая военного за плечо и уводя за собой. – Там и поговорим.

– Некогда мне! Говорю же, десять минут всего осталось, докладывать надо по селекторной связи, – начал было недовольно мычать командир, но последовал за спутником.

Своркин и красномордый ушли.

«Вот, значит, какие дела творятся!» – вытянулся в лице Семен Павлович, поглядывая на военных у дверей.

Все внутри у него клокотало, кипело, переворачивалось с ног на голову от ярости.

Суть разговора ученый прекрасно понял, чай, не дурак был. Только вот сообразить одну вещь никак не мог. Зачем кому-то было нужно внедрять в группу Максима «крота»? Чтобы следить за ними? Но зачем? Зачем?! Ведь Большаков докладывал наверх каждые полчаса о ходе операции, не утаивая ничего. Не доверяют? Перепроверяют информацию? Или, что вероятнее, это опять подковерные игры высоких чинов?

Большаков не смог сдержать злобы, сплюнул под ноги. Его просто бесило, что в то время, когда надо объединить все имеющиеся силы, сплотиться ради решения общей проблемы, эти толстолобые индюки опять принялись за передел сферы влияния, слежку друг за другом, пытаясь найти хоть что-то, что потом можно будет обратить в свою пользу.

«Интересно, Филиппыч в курсе этих дел?» – задумался Большаков.

Каждого члена группы Семен Павлович отбирал лично, внимательно изучая послужной список. Аглая – великолепный химик, несомненный профессионал своего дела, с ней Большаков проработал плечом к плечу несколько лет. Березин прекрасно разбирался в технике, тоже у профессора в отделе работал. Из спичек и калькулятора этот здоровяк мог смастерить такой радиоприемник, что хоть президенту США напрямую звони! Макс – универсал, он вообще вне всяких подозрений. Оставался только Остроушко. Бывший военный. Хотя бывших вояк не бывает. В горячих точках служил. С ним Семену Павловичу лично мало пришлось пересекаться, все-таки Большаков был ученым до мозга костей, а не военным. Неужели Остроушко – тот самый «крот»?

Профессор тряхнул головой – не хотел думать плохое про людей. Николай не мог быть двойным агентом, он у Большакова уже лет десять в службе охраны ходил. Хотя черт их, этих военных, знает, как они там службу ведут и кому отчитываются – Семена Павловича это никогда не интересовало, он в это не лез. И, видимо, зря.

«Надо Макса предупредить, – всполошился ученый. – На всякий случай».

Звонить Большаков не стал – побоялся, что разговор могут подслушать и отобрать планшет, тогда совсем связи никакой не будет. Так что он украдкой написал Максиму небольшое послание, пока охранники глазели на его помощницу Лену, которую доставили вторым рейсом.

Едва девушка, виляя бедрами, прошла к скамейке, куда усаживали всех эвакуированных, Большаков успел набрать текст и нажать кнопку «отправить», молясь только об одном – чтобы послание ушло адресату.

Профессора трясло. Он спрятал планшет, а потом засунул руки в карманы, чтобы никто не смог увидеть, как сильно у него дрожали руки. Вся эта ситуация с новой загадочной болезнью начинала приобретать какие-то совсем уж необычные и гадкие обороты. Так не вовремя произведенная почти насильно эвакуация, этот загадочный «крот», которого внедрили в обход Большакова в его же группу.

«Появись только Филиппыч тут – я ему устрою, не отстану, пока все не выясню! – злобно подумал Семен Павлович, поглядывая на двери. – И если он хоть что-то знал об этом всем – лично, этими вот руками отвешу ему…»

– Живее! Живее! – прерывая мысли ученого, закричал военный.

Большаков от неожиданности даже привстал.

Чьи-то крепкие руки усадили ученого обратно.

– А ну сядь! – рявкнул за плечом старика охранник.

Дверь отворилась, и в ангар ввели новую партию эвакуированных.

– Филиппыч! – неожиданно даже для самого себя обрадовался Большаков, увидев среди прочих знакомую фигуру.

Шеф не обернулся. Кажется, он с кем-то спорил, размахивая какими-то бумагами перед лицом мордоворота.

– Коробки под номером 326, 327 и 335 разбиты полностью! Там же ценное оборудование! Оно стоит несколько сотен тысяч долларов! Что мне прикажете начальству своему говорить? Что ваши дуболомы не способны прочитать и двух слов? Там же четко было написано: «Осторожно! Хрупкое!» Чего тут непонятного?!

– Сядь на место! – рявкнул на него охранник.

– Да как вы смеете со мной так говорить? Где ваш начальник? Я спрашиваю, где ваш начальник? Вы мне за порчу казенного имущества ответите! По всей строгости! Умудрились разбить два рефрактомера! Импортных! Автосамплер последней модели – в труху! Вы его что, с крыши сбрасывали? Или ногами пинали? Спектрометр из 330-й коробки сдавлен! У меня слов нет! Как это возможно?! Он же железный! А сейчас у него такой вид, будто на нем слон посидел.

– Ты кто такой? – включился в разговор второй военный. Судя по голосу, каким обычно отдают только приказы, это был командир охраны.

– Я начальник лаборатории! А ты кто такой?

– Чего расшумелся?

– Вы мне технику всю уничтожили! – взвизгнул Филиппыч.

– Сядь. На. Место, – чеканя каждое слово, произнес боец.

– Я…

– Объявлено особое положение. Если не сядешь, я тебе…

– Пошел ты ко всем чертям! Еще мне смеешь что-то указывать! Я твоему начальнику все про тебя…

Военный достал пистолет из кобуры. Сквозь зубы выдавил:

– Сядь!

– Угрожать мне смеешь? – не унимался Филиппыч. – Веди меня к своему руководству! Я тебе живо звездочки с погон все сниму! Я тебе…

Раздался хлопок – словно кто-то стеганул мокрым прутком по полу. Большаков вновь привстал, не веря тому, что происходит. Неужели это все на самом деле?

– Сядь! – почти в самое ухо прошипел стоящий позади военный. И больно ударил в правый бок.

Большаков с шумом выдохнул и плюхнулся обратно.

– Я… – Резкость и уверенность в голосе Филиппыча разом пропали. Он побледнел, схватился за живот. – Я…

И начал заваливаться на пол.

– Уберите его! Живо! – рявкнул командир охраны, пряча оружие в кобуру.

Два бойца подхватили Филиппыча под руки, и только сейчас Большаков увидел, как на животе его друга расползается красное пятно.

– Вы же… – потрясенно вымолвил Семен Павлович.

– Заткнись! – рявкнул охранник. – А иначе и тебе пулю в живот всадим!

Большаков округлил глаза, взглянул на военного, но ничего произнести уже не смог – так и замер с открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба.

Глава 12. Рывок

Два года после Судного дня

В палате было тихо. Глеб внимательно наблюдал за дверью, ожидая в любую минуту, что кто-то явится за ним. Чтобы утащить в одну из подземных комнат. Для экспериментов. И это мучительное ожидание с каждой минутой становилось все тягостней. Наконец парень с трудом заставил себя отвернуться в другую сторону и отвлечься.

Во всем теле ощущалась сильная слабость. Хотелось пить. Чтобы понять, хватит ли сил для побега, – а он планировал, что рано или поздно совершит его, – Глеб принялся шевелить конечностями: правой ногой – согнуть, разогнуть, повернуть влево, вправо, прислушаться к собственному телу – тяжеловато, но терпимо.

Теперь левая. А вот с ней дела обстояли хуже. Даже согнуть не удавалось. Сразу все тело пронизывала острая боль.

Глеб сморщился. Так, а что же с руками? Левая… правая… в порядке. Значит слабое место – это только левая нога. Видимо, повредил, когда оказывал сопротивление. Тогда охотники хорошо его отдубасили. Или это сказывалась болезнь? Может, наночума начала его пожирать?

Глеб попробовал вновь пошевелить ногой. И снова боль. Жгучая, острая.

Нет, просто так он сдаваться не собирался. Необходимо было разрабатывать конечность, перетерпеть самую первую волну боли и тренировать, покуда хватит сил.

Парень принялся осторожно шевелить ногой.

Теперь надо было найти что-нибудь, что можно использовать как оружие. Любая железяка в драке могла дать хорошую фору. Только вот железяк тут, кажется, совсем не было.

Глеб пошарил рукой под кроватью: ножки железные, но привинчены к полу намертво, не выломать. Тогда может что-то из оборудования? Парень пригляделся. Нет, сплошные капельницы и пластмассовые панельки. Ерунда сплошная. Хотя…

Пленник пристально изучил один из аппаратов, мигающий зелеными лампочками и показывающий какие-то цифры. Табло у этой штуковины было большое, закрытое хорошим плотным куском плексигласа. Если выломать его и заточить, то могло получиться вполне неплохое колющее оружие. Таким, если в горло бить, можно запросто человека убить.

Глеб улыбнулся. От одной только этой мысли – убить охотника, желательно самого Тринадцатого, – на душе стало приятно.

Парень попытался подняться. Мышцы отозвались противным покалыванием.

Стиснув зубы, Глеб спустил ноги на пол. Боль захлестнула с головой, захотелось закричать во все горло, но он с трудом сдержался. Мать твою, до чего же больно! Словно внутри вместо костей засыпали гвоздей и шурупов.

Стараясь привести мысли в порядок размеренным дыханием, Глеб некоторое время посидел неподвижно. Когда первые приступы боли стихли, он смахнул со лба пот. Начал пробовать перевести массу тела на здоровую ногу. Его всего трясло от напряжения, но в большей степени от страха, что сейчас в помещение ворвутся охранники и начнут его избивать. Отпор дать он уже не смог бы.

«Как же я собираюсь сбежать, в таком-то жалком состоянии? – невольно возник резонный вопрос. – Если я даже стоять нормально не могу. А ведь еще надо найти Вику. Ладно, сосредоточимся пока только на оружии, – дал себе установку парень. – Сварганю как-нибудь себе нож, а нога… ее буду разрабатывать. А ночью… ночью побегу. Эх, еще бы стащить что-нибудь из обезболивающего. Тогда было бы гораздо легче. Тогда, может, стоит не сразу бежать, а поискать какие-нибудь транквилизаторы? Если это больничный корпус, то где-то поблизости наверняка есть склад с медикаментами».

Глеб осторожно поднялся. Стоя на одной ноге, стал пробовать шевелиться – наклон вперед, назад, вбок. Тело слушалось, боли нигде не было.

«Отлично, значит, не все так плохо, как казалось».

Небольшой прыжок вперед. Передышка, удержание равновесия. До прибора оставалось шагов пять.

«Может, легче будет доползти до него?» – подумал парень, прикидывая расстояние.

«Нет. Подняться на ровном месте будет гораздо сложнее, чем с кровати. Да и телу необходима небольшая нагрузка, чтобы размять мышцы. Так что вперед».

Еще прыжок. Потом еще один. И следом – небольшой шажок, с опорой на больную ногу. Боль вспыхнула красным сигналом, Глеб застонал, но тут же закрыл себе рот руками.

«Нет, парень, молчать! Ни звука! Терпеть».

Вдох. Выдох.

Еще небольшой прыжок. И еще. До аппарата остался один шаг.

«Так, давай же! Чуток. Самый чуток. Собраться с силами, примериться и сделать рывок…»

Ручка двери дернулась. Глеб рефлекторно обернулся и, потеряв равновесие, растянулся на полу. Вспышка боли заставила его вскрикнуть. Да что уж, теперь бессмысленно было сдерживаться. Его поймали на месте преступления, наверняка сейчас налетят с палками и будут бить, покуда он не потеряет сознание.

– Тихо! – прошипел в самое ухо знакомый голос.

Мягкая ладонь зажала рот.

– Вы зачем встали?

Глеб разлепил глаза. Сквозь красные вспыхивающие пятна боли рассмотрел лицо доктора.

– Это я, Семен Павлович, – произнес Большаков. И повторил вопрос: – Вы зачем встали?

– Я хотел… какая вам разница?

– У вас же нога повреждена! Только постельный режим.

– Я знаю. Помогите добраться до кровати. Я сам не смогу.

– Хорошо. – Большаков, кряхтя и чертыхаясь, перетащил парня на кровать. – Вот так-то лучше. Я принес вам лекарства. И еще… Я подумал над вашими словами. Вы правы. Больше сил сидеть здесь у меня нет.

Глеб глянул на ученого, пытаясь понять – говорит ли тот правду или пытается играть с ним в какие-то свои игры. Судя по выражению лица Большакова, тот был абсолютно серьезен.

– Вы говорили про лекарства. Мне нужны обезболивающие, – облизнув пересохшие губы, шепнул парень.

– Сейчас, – Семен Павлович достал из кармана шприц. – Вы уж извините, что в такой антисанитарии, но иначе я не мог через охрану протащить. Сейчас сделаю укол.

Лекарство помогло быстро. Боль притупилась, а потом и вовсе затихла. Голова посвежела, и стало возможно трезво мыслить.

– Так значит, вы со мной? – спросил Глеб.

– Поймите, я не военный. Я ученый. Я хочу отсюда вырваться, но не знаю как. Да и разработки свои неохота…

– Плюньте вы на свои разработки! – вспылил Глеб. И тут же взял себя в руки. – Сможете их перенести на какой-нибудь носитель – флешку, диск?

– Их слишком много! Хотя, если взять съемный диск и…

– Вот и отлично! – перебил его парень. – Сегодня же скиньте все самое важное на диск, что сможете. А потом сотрите все с компьютера.

– Нельзя! – запротестовал Большаков. – На серверной есть система защиты, не получится.

– Тогда взорвите к черту эту серверную вместе со всеми данными! – выпалил Глеб. – Но сначала надо раздобыть оружие. У меня есть план. Слушайте внимательно…

* * *

В случившееся не верилось до последнего. Каша брел дальше, проваливался почти по пояс, но даже не обращал внимания на снег, который настырно лез под одежду.

«Что это? – размышлял он. – Сумасшествие? Раздвоение (или как правильно? расчетверение? четвертование?) личности?»

Он проматывал свои воспоминания, все, что произошло с ним за эти дни, стараясь выхватить каждую деталь. Ведь не могло же быть такого…

Но картинка хорошо вписывалась в существующее положение. Да, он долго шел по дороге и вымотался. А потом приехали они, четверка крепких молодцов, не болеющих, отзывчивых. Нет, не приезжали они, получается.

Марио сказал, что старик сам обнаружил машину. Могло быть такое? Вполне. Если вспомнить, как расточительно относились к своему транспорту охотники, вполне возможный расклад. Бандиты бросили машину, зная, что потом их ремонтный персонал подберет ее и починит, – а он, Каша, первый обнаружил ее. И забрался внутрь. А потом угнал. Там же, в машине, было оружие. И пес.

Старик глянул на Сальвадора. Тот, несмотря на жуткий холод, радостно махал хвостом и шел за человеком по пятам, боясь отстать и снова остаться в одиночестве.

– Ты настоящий? – спросил Каша у пса.

Сальвадор поднял морду на человека. Потом тыкнулся в ноги, словно бы подгоняя.

– Да-да, идем, совсем уже холодно стало.

Каша побрел дальше. И вновь мысли. Закружили не хуже метели.

Получается, ехал он через ночь и буран совсем один. Поэтому и не спал. Поэтому и заплутал, устав до невозможности. А потом был Безымянный город.

Господи, неужели это все правда?! Неужели он сошел с ума? Если его больной разум смог так запросто выдумать эти четверых ребят, то не являются ли Глеб с Викой его очередной выдумкой?

От этой мысли старику стало не по себе. Он вновь остановился, теперь уже надолго.

«Нет! Этого точно не может быть! Это… Или может?»

Каша принялся вспоминать первую встречу, поход через кладбище, долину пауков, через которую они шли.

«Неужели и это все выдумка?»

Старику стало дурно. Он не готов был в это поверить. Если Глеб и Вика являлись всего лишь плодом его воображения, то где тогда вообще реальность?

«Нет, эти двое – точно не выдумка, – начал успокаивать себя Каша. – С чего тогда охотникам за мной бегать? Они же их искали. Значит, Глеб и Вика существуют на самом деле».

Но даже эти логические рассуждения не успокоили душу старика. Все вокруг вдруг стало таким зыбким и серым, словно чихни в любой момент – и осыплется штукатурка и покажутся поддельные картонные стены.

«А что будет за ними?»

«Сумасшествие», – сам себе ответил Каша.

Усилием воли он заставил себя идти дальше, не столько чтобы не замерзнуть тут самому, сколько чтобы не лишить жизни животное. На самого себя уже было абсолютно наплевать. А вот Сальвадора было жалко.

– Не бойся, дойдем, – бросил старик, потрепав пса за ухом.

Сальвадор дрожал всем телом и начал скулить.

– Верно говоришь, надо ускориться. Метель проклятая совсем глаза выстегивает, и мороз до костей пробирает. Что ты говоришь? Лапы мерзнут? Так и у меня мерзнут. Терпи. Вот дойдем до Андрюхи, там и отогреемся. И горяченького тебе нальем. Чай-то ты верно не любишь? А если сухарь хлебный в горячем размочить? Другое дело. И сала отрежем. Андрюха нас в прошлый раз угощал. Подозрительное оно, это сало, какое-то, если честно, но сейчас выбирать не приходится. Для согрева и оно пойдет. Вприкуску с горячей хлебной похлебкой. Верно говорю? А то! А я и от чего покрепче не откажусь. Спирту жахну, если Андрюха богат на него. Да одним стаканом не обойдусь. Тут два нужны как минимум, чтобы мозги прочистить. Иначе нельзя, брат. А потом спать ляжем. Без сна никак нельзя. Видал, какие фортеля мозги выкидывают? Вот уж не думал, что до такого докачусь!

Старик говорил и говорил, и этот треп помогал хоть немного отвлечься от всего произошедшего, а главное – не замечать безжалостно крепчающего мороза. Ноги выстыли и теперь совсем не ощущались. Вместо них в ботинки будто положили камней.

А до города будто бы и не сократилось расстояние, так и продолжал он стоять, вдали, дразня домами, в которых можно было укрыться от ветра, развести костер, придвинуться к нему поближе и уснуть. Сладко, крепко и без снов.

Старик вздрогнул. С трудом разлепил глаза – смерзлись ресницы.

– Не спать, брат! Не спать! – закряхтел он и вновь пошел. Заворчал в шутку на пса: – А ты чего молчишь, Сальвадор? Ты кусай меня, не бойся, да сильнее, прямо за ногу, а лучше за руку, чтобы знал старый, как на ходу дремать. Сонный-то я тебя не пойми куда приведу. Я ведь…

Договорить старик не успел. Сильный порыв ветра швырнул Кашу в сугроб. Пес тревожно залаял, вжался в снег.

Аркадий звонко рассмеялся.

– Видал, как он меня? Одним щелчком! Как пушинку! Словно невидимым тараном. А ну, чего испугался, хвост поджал, лохматый? Помогай выбираться.

Сальвадор подскочил к старику, вытянул его за шиворот из снега.

Каша застучал зубами, но улыбаться не перестал.

– Словно специально в сугроб меня швырнул ветер! Мол, нечего дурным мыслям в голове быть, гони их прочь! И в снег головой макнул!

Пес радости спутника не разделил и зарычал.

– Пошли, лохматый. Знаю, что мерзнешь. Совсем чуть-чуть уже осталось. Вон улица Тимофеевская виднеется, а значит, почти пришли. Только отряхнемся немного от снега.

Старик попытался встать, но не смог – не послушались ноги.

– Чего это? – сам себя спросил он.

И вновь попытался подняться.

Не получилось. Ноги вроде бы и гнулись, но как-то лениво, с неохотой, а колени и вовсе стали как каменные.

Пес гавкнул, но уже без ворчания, больше с тоской.

– Чего это? – повторил старик. – Не могу. Не выходит. Ноги совсем не слушаются.

И только теперь ощутил, до чего сильно они замерзли, от самых пальцев, до пояса. Пока шел, не обращал внимания, а как зашвырнуло в снег, так сразу и сообразил, что попал в переделку.

– Сальвадор, не могу, – устало произнес старик. – Никак не могу. Не слушаются ноги. Да и руки совсем застыли, ничего не чувствую, согнуть их не могу. Ты давай теперь один. Слышишь? Я – все. Отходился уже.

Пес вопросительно посмотрел на Кашу. Заскулил.

– Да ты не переживай. Иди вон к тем домам. Там по запаху почуешь Андрюху, он еще тот грязнуля, хех! У него будешь жить, он тебя в беде не оставит. Накормит, приютит. А по весне, когда оттает все, теплее станет, так ты его сюда приводи, пусть по-человечески меня захоронит, чтобы не на съеденье птицам оставлять. Ну чего ты смотришь на меня так? Иди давай. Иди же!

Но пес не двигался.

– Иди, кому говорю!

Сальвадор зарычал, но тут же принялся скулить.

– Ну чего ты, в самом деле? Ну не могу я уже идти! Ноги совсем замерзли. Видишь? А ты можешь. Так что вперед! Не дури!

Пес подошел к старику, схватил того за шиворот и потащил.

Получилось преодолеть метра два.

– Брось! Глупая это затея. Я тяжелый, тебе со мной не справиться. Только силы зря потратишь. Ты лучше побереги их для себя. А я старый уже.

Но Сальвадор уперся в снег передними лапами и вновь принялся тянуть старика. Фыркая и рыча, пес доволок старика до занесенного снегом дерева. Там остановились отдышаться.

– Ну чего ты упираешься? – вновь начал вопрошать Каша.

Пес зарычал, а потом и вовсе цапнул старика за руку. Аркадий не ожидал такого от зверя, и некоторое время удивленно смотрел на пса. А потом закивал:

– Верно. Верно делаешь. Кусай меня, дурака. Чего это я? Сдался? Ведь еще могу дышать, а значит, живу. А тут добровольно в могилу ложусь. Ну-ка, цапни еще раз, чтобы знал.

Пес лизнул пальцы старика, пригнул голову, чтобы Каша погладил его.

– Подсоби-ка. К дереву ближе. Попробую на него опереться, чтобы встать. А там видно будет.

Пес послушно доволок старика до ствола дерева. А потом встал рядом, с интересом поглядывая на то, как человек пытается встать. Получалось не очень. Сил хватало только на то, чтобы обнять ствол. Каша попытался подтянуться, но не смог. Чертыхаясь, старик вновь и вновь принимался за дело. В конце концов, такая невольная зарядка разогрела мышцы Аркадия и он застонал.

– Ноги отогреваться начинают! Болят неимоверно.

Наконец удалось подняться. Пошатываясь, старик не смел сделать шага, просто стоял, пытаясь привыкнуть к головокружению и слабости, которые захватили его полностью. Сальвадор нетерпеливо гавкнул.

– Подожди! – отмахнулся Каша, высматривая на дереве ветку покрепче. – Сейчас себе что-то вроде посоха сделаю, чтобы равновесие поддерживать. Тогда уж, так и быть, и пойдем.

Старик долго пыхтел, пытаясь сломить ветку. Сальвадор, уже начиная подпрыгивать от нетерпения, стал помогать своему спутнику. Вцепившись зубами в выбранный ствол, пес принялся тянуть его. Когда ветка была сломлена, оба – старик и пес – уже покрылись потом и изрядно разогрелись.

– А теперь пошли, пока тепло из тела не ушло! – поторопил своего четырехлапого спутника Каша. И забубнил себе под нос: – Вот ведь дурак я! Добровольно в могилу полез! Помутнение какое-то.

Пес припустил вперед, иногда оборачиваясь и следя за стариком – не отстает ли тот? Каша шел бодро, благо ветер немного стих и перестал валить сплошняком снег.

Первые пятиэтажки встретили путников привычными квадратами черноты вместо окон. Вся территория вокруг домов была завалена черными мешками. Пес недобро зарычал.

– Знаю, – похлопал собаку по плечу старик. – Знаю, что там. Не смотри туда, лучше ищи путь, где снега меньше.

Сальвадор залаял.

– Ну чего ты? – начал успокаивать его старик.

А потом вдруг понял, почему тот так нервно себя ведет. Прямо на них надвигалась черная тень, человеческая фигура.

Глава 13. Живые и мертвые

Третий день распространения

Максим первым вышел с территории базы. Остроушко топал позади, опасливо оглядываясь по сторонам.

Пикнул телефон. Огнев глянул на дисплей и как можно быстрее нажал на клавишу «Прочитать». Послание было от Большакова. С замиранием сердца парень надеялся, что это сообщение будет о его жене, о том, что с ней удалось наконец связаться и она в порядке.

Но письмо состояло всего из трех слов, и ни одно из них никакого отношения к жене Максима не имело. А касались они непосредственно самого Огнева и его группы. Парень еще раз пробежался глазами по сообщению, медленно перевел взгляд на Остроушко.

– Что там? – спросил военный, кивнув на телефон.

– Да так… – сбивчиво ответил Максим. – Пустяки. Технический отчет по анализам. Тестер присылает.

– До чего техника дошла! – присвистнул Николай. И пошел дальше.

Максим соврал. Конечно же, это был никакой не отчет. Но сейчас эту информацию лучше всего было оставить при себе – до того момента, когда ситуация не разрешится сама или с чьей-то помощью.

Макс еще раз прочитал эти три слова, и они словно отпечатались на сетчатке глаз.

«В группе крот»,

– гласило сообщение от Большакова. И больше ничего: ни хотя бы намека на то, кто именно этот крот, ни каких-то инструкций или рекомендаций по поводу дальнейших действий. Судя по лаконичности сообщения, писал его Семен Павлович в спешке. «А может быть, оно доставлено не полностью?» – подумал Огнев.

Он нажал на блокировку экрана. Вновь взглянул на Остроушко. Не спеша пошел за ним.

Березина и Аглаи на том месте, где они оставались, не оказалось. Максим вышел в общий эфир, позвал ребят. Те не ответили.

– Совсем распоясались! – проворчал Остроушко. – У нас бы за такое… – и многозначительно не договорил.

– Аглая, ответь! Березин!

– Мы тут! – вдруг подал голос программист. – Анализы решили взять с южной стороны базы. Там много трупов.

– Возвращайтесь, – приказал руководитель группы.

– Но мы еще не до конца…

– Я сказал возвращайтесь! Живо! – Максим почувствовал раздражение. А еще усталость.

– Хорошо, – понуро ответил здоровяк.

Через несколько минут кусты позади Максима зашевелились, и оттуда вылезли Аглая и Березин.

– На указанном месте анализы отобрали, – отрапортовала девушка. Голос ее тоже был усталым. – Решили сделать еще один тест.

– Нам надо отправляться на другую точку, – сообщил Максим.

– Но ведь задание было дойти только досюда, – резонно заметил Березин.

– Задание поменялось. Открылись новые обстоятельства.

– И куда идем? – спросила Аглая.

Максим подошел к девушке ближе, внимательно посмотрел на нее.

– Извиняюсь, – смутилась девушка. И пробормотала: – Нарушаю субординацию. Приказы не обсуждаются.

Огнев ничего не ответил. Он продолжал пристально смотреть на девушку, чем еще больше смутил ее.

– Переключи на одиночный режим разговора, – приказал Максим.

Аглая испугалась еще больше.

– Переключи, – с нажимом повторил Макс.

Девушка послушно нажала на переключатель волны.

– Переключила.

– Хорошо, – кивнул Огнев. – Теперь нас никто не слышит, кроме нас двоих.

– Зачем это?

Парень не ответил.

– Что-то случилось? – насторожилась девушка.

– У меня к тебе вопрос, – произнес парень.

– Какой?

– Давно ты обнаружила разрыв костюма?

– Что?! – пропищала девушка.

– Брось, ты понимаешь, о чем я говорю. Я заподозрил неладное уже давно, как только ты начала покашливать и время от времени отключаться от общего эфира – у меня ведь есть световой сигнал, я вижу, когда вы в эфире, а когда нет.

Аглая вновь удивленно посмотрела на парня. Этого она, кажется, не знала.

– Никто не отключался, кроме тебя. Ты в это время кашляла – я украдкой наблюдал за тобой, все твое тело содрогалось. И сейчас ты ушла в другую точку не просто так, да еще и забралась как можно дальше. Зачем? Точно не для того, чтобы отобрать дополнительные пробы. Чтобы Березин ничего не заподозрил. Наверняка он стоял позади тебя. Ты воспользовалась моментом, чтобы попробовать починить костюм. Но только незаметно это сделать у тебя не получилось. Костюм имеет матовую поверхность, а скотч, которым ты заклеила дыру, – блестящую. Его хорошо видно. Вон он.

Максим указал на костюм.

– Верно, – после некоторой паузы призналась Аглая. – Костюм поврежден. Это случилось, когда зомби на меня напал. Не хотела вам говорить об этом, чтобы вы из-за меня не развернули группу. Необходимо выполнить задание!

– Это глупо! Надо срочно провести эвакуацию.

– Нет. Уже поздно. У меня первые признаки заражения. Эвакуация не поможет, только потратим драгоценное время. Необходимо выполнить задание и дать Большакову как можно больше информации по этой заразе, чтобы он смог найти лекарство.

– Аглая…

– Максим, пожалуйста, не спорьте со мной, я все равно не пойду назад. Я буду гораздо полезнее вам здесь, чем просто так лежать на койке.

– А как же лечение?

– Мы его сейчас как раз ищем.

Максим посмотрел на девушку.

– Уверена, что хочешь остаться?

– На все сто процентов. Только прошу, не говорите никому из группы.

– Хорошо. Можешь выходить в общий эфир. Я сейчас сделаю всем объявление по поводу дальнейших наших передвижений.

Аглая переключилась, Максим тоже нажал на кнопку.

– Внимание! Группа, появились новые вводные, – произнес Огнев и тут ж осекся, вспомнив послание Большакова.

Стоило ли сейчас быть откровенным со всеми и смело рассказывать о том, что появилась надежда найти лекарство от болезни? Какие задачи были у крота? Просто следить за передвижениями и действиями команды? Или перехватить полученную информацию и отправить конкурентам? Парень ничему уже не удивлялся. Вполне возможно, что такая задача перед двойным агентом как раз и стояла. Если повсюду свирепствует болезнь, то тот, у кого первого появится антидот, будет всемогущим.

Максим осмотрел всех присутствующих. Аглая, Березин, Остроушко. И кто-то из них был предателем. Замечательный расклад. Просто великолепный. И как изюминка на всем этом – поход в Сад Камней, место, в которое Максим не хотел бы попасть больше никогда.

– Нам нужно сходить еще в одну точку, – осторожно произнес он. – Чтобы собрать пробы.

– Замеры фона? – спросила Аглая.

– Именно, – кивнул Максим. – Замеры фона.

– А разве того, что мы уже собрали, нам не хватит? – спросил Березин.

– Александр, вы какие функции выполняете у нас в группе? – сквозь зубы спросил Максим.

– Техническое обеспечение.

– Угу, техническое обеспечение. Значит ли это, что вам надо задавать вопросы по моим решениям? Или значит ли это, что вам необходимо умничать? Или, может, это значит, что вы гораздо более подкованный, чем химики?

– Нет, – пробубнил Березин.

– Тогда стойте и молчите. Приказ дан – иди на новую точку. И обсуждению он не подлежит.

– Понял.

– Вот и хорошо. Тогда пошли. Остроушко.

– Я.

– Веди.

– Есть!

Группа двинулась в путь.

Максим не ожидал от себя такой жесткости и отвечать так не хотел, но слова словно сами собой вырвались изо рта, и парень уже ничего поделать не мог.

«Это все из-за Сада Камней, – подумал он. – Нервы на пределе».

Сжимая автомат, Максим ускорился и выровнялся с Аглаей. Взглянул на нее, на небольшой прямоугольник скотча, которым был заклеен защитный костюм, на пыльные ботинки девушки. Аглая шла с трудом, но старалась не подавать виду.

С ней надо было тоже что-то решать. С доводами Полуновой Макс был согласен: вызывать сейчас вертолет для эвакуации – действительно не самая лучшая идея, это займет лишнее время и лишит группу химика. Сколько они еще тут пробудут? Наверняка не так много времени, чтобы болезнь успела подкосить Аглаю. Конечно, риск был велик, но на противоположной чаше весов стояло слишком многое. Например, лаборатория «Лотос», о которой говорил в своей предсмертной записке Кропоткин. Врал ли он? Максим был уверен, что нет.

«Лишь когда человече мрет, лишь тогда он не врет», – вспомнил он слова одной песни, которую очень любил слушать в студенчестве.

Мог ли он тогда, будучи косматым двадцатилетним парнем, носившим черную майку с черепами и дырявые протертые штаны, подумать о том, что окажется здесь, в Зоне? Тогда все воспринималось как-то проще, без полутонов и оттенков. Черное непременно было черным, а белое – белым. А теперь…

Максим оглянулся, украдкой поглядывая на своих спутников. Теперь приходилось считаться с тем, что кто-то из тех, с кем он отправился в самое опасное место на Земле, является предателем. —

Остроушко подал знак.

– Что там? – спросил Максим.

– Какие-то тени, – ответил военный. – Надо проверить. Оставайтесь тут.

Парень насторожился.

– Я пойду с тобой.

– Нет. Нельзя подвергать никого опасности.

Максим пристально посмотрел на проводника.

– Ты хочешь сходить один? – прищурившись, спросил Огнев.

– Ну, да, – кивнул военный. – У меня был приказ Большакова – охранять вас.

– Хорошо, проверь, – произнес Максим и уже был практически уверен насчет того, кто в группе крот.

* * *

– Везунчик?

Остроушко опустил оружие. Пригляделся.

– Это ты?

Возле кряжистого дуба, обугленного с одной стороны, стояло несколько бойцов в черных одеждах без опознавательных знаков. Чуть впереди – мужик покрепче, с военной выправкой, сразу видно – командир отряда.

– А ты кого хотел увидеть здесь, Эльф? – Кузьмин тоже опустил оружие, жестом приказал своим парням убрать стволы.

– Что… что ты тут делаешь?

– Это ты так встречаешь своего давнего друга?

– Рад тебя видеть, Везунчик! Конечно рад! Но, признаться, не ожидал. Все-таки Аномальная Зона, да и время такое, неспокойное.

– Время и в самом деле неспокойное, – кивнул Кузьмин.

Остроушко глянул на стоящих бойцов, на самого Везунчика, спросил в открытую:

– За нами следите?

– За вами, – не стал юлить Кузьмин. – Был приказ.

– Я тебя давно заприметил, еще до базы Кропоткина.

– Знаю, – кивнул Везунчик. – Ты хороший следопыт, не сомневался, что обнаружишь нас раньше. Но стрелять не стал.

– Не стал. Хотел посмотреть, кто такие.

– А это я оказался!

– Вот уж действительно чудеса, – Остроушко оглянулся. – Везунчик, я так понимаю, есть какой-то разговор? Раз следишь за нашей группой, но в открытую в перепалку не вступаешь, да еще и мне позволил подойти.

– Ты верно все понял, Колян. Разговор есть. – Везунчик подошел ближе к Остроушко. – Я когда фотки твоей группы разглядывал, как тебя увидел, так сразу и понял, что не все так однозначно будет.

– Не так однозначно? Это как понимать?

– А как хочешь, так и понимай, – вздохнул наемник. – Эльф, ситуация непростая назревает. Видал, что творится в регионе?

– Ты про эпидемию?

– Про нее самую.

– И?

– И то, что дальше будет только хуже. То, что вы сюда пришли, еще не гарантия спасения для людей. Беда будет большая.

– Ты-то откуда это знаешь?

– А тут особым умом и не надо обладать, чтобы это понять. Слишком быстро эта гадость распространяется. Пока наши толстолобики изобретут волшебную пилюлю, уже половина всего населения помрет.

– Я думаю, ты сгущаешь краски, Везунчик. Не все так плохо.

– Поверь, Эльф, не сгущаю. Поэтому и позволил тебе заприметить нас и дал подойти к нашему лагерю. Потому что хочу предложение одно сделать. Ты мой старинный друг, мы с тобой вместе не в одной горячей точке горели, и спасал ты меня не раз. Я знаю, что на тебя можно положиться. Проверенный временем человек.

– О чем ты говоришь?

– Эльф, я работаю на больших людей.

– И к тому же на богатых в придачу! – усмехнулся Остроушко, кивая на дорогущую суперсовременную амуницию бойцов.

– Верно, – усмехнулся Везунчик. – Так вот, эти самые люди предвидели такую ситуацию и построили базу. Там безопасно, зараза эта дотуда не долетит. И, как любой базе, ей нужна физическая защита. Понимаешь, о чем я говорю? Я хочу, чтобы ты вступил в наш отряд.

– А что за большие люди? – спросил Остроушко.

– Не могу пока сказать, Эльф, сам понимаешь. Но это только пока. Я вообще не должен был с тобой этой разговор начинать. Но причины объяснил. Я могу тебе доверять, поэтому мы сейчас и стоим здесь. Соглашайся. Это выгодное предложение. Да и о себе позаботишься. С семьей тоже решим.

– У меня нет семьи, Везунчик, – хмуро ответил Остроушко.

– Так и не обзавелся после Ленки? Эльф, ну чего ты, в самом деле, как маленький? Я же говорил тебе, кто она такая и кем работала раньше…

– Это не важно, кем она работала раньше! – не стерпел и почти прокричал Николай. – Мне было не важно.

Везунчик задумчиво кивнул.

– Дружище, ты прав, это теперь не имеет никакого значения. Она все равно умерла от рака. Но ты жив. И можешь очень хорошо подняться. Риска никакого, если примкнешь к нам. А если останешься, то закончишь так же, как и многие сейчас – в собственном кашле задохнешься, гадость эта никого не щадит, ни богатых, ни бедных. Но вот умных, умеющих вовремя принять верное решение, обходит стороной. Ну, так что, Эльф? Что скажешь?

Остроушко долго молчал, переминаясь с ноги на ногу.

– Предложение заманчивое, спасибо тебе за него, Везунчик. Спасибо за то, что не забыл старого друга. Но я вынужден отказаться. Ты же знаешь, я не меняю боссов в процессе выполнения заданий.

– Подумай, Эльф, – произнес Кузьмин. Голос его стал звенящим, словно сталь. – От такого предложения нельзя отказываться, ты же понимаешь, какие могут быть последствия?

Везунчик положил руку на автомат.

– Понимаю, – кивнул Остроушко.

– Ты всегда был принципиальный в этих вопросах, – вздохнул Везунчик. – Я, признаться, думал, что за то долгое время, что мы с тобой не виделись, ты все же изменился.

– Не изменился, – пожал плечами военный.

– Жаль, очень жаль.

– Ну что, прямо здесь мне пулю в лоб пустишь? – с издевкой спросил Николай.

– Что?! Нет, конечно же нет, – ответил Везунчик, но Остроушко понял, что тот врет. Слишком хорошо он знал Кузьмина. – Ты можешь идти. Но я надеюсь, ты о нашем разговоре никому не расскажешь?

– Не расскажу, – хмуро ответил тот.

И начал отступать, пятясь назад, не смея повернуться к бывшему другу спиной.

Везунчик противно хохотнул.

– Да ты не бойся!

– А я и не боюсь! – крикнул Остроушко и, резко вскинув автомат, дал очередь.

Маневр был прост, и шансов на спасение у него практически не было, он это прекрасно понимал. А так можно было забрать больше врагов с собой на тот свет, но спасло чудо. Краем глаза Остроушко заметил тень, метнувшуюся из кустов и давшую огонь по противнику, тем самым прикрывая его.

Николай рванул наутек.

Закричали бойцы, все разом, кто от боли, кто от злости.

– Стреляй! На поражение!

Сухо затрещали автоматы, били по загадочному стрелку, который прикрыл отступление бойца. А потом начали поливать свинцом и самого беглеца.

Остроушко услышал, как свистят над головой пули, и припустил еще быстрее. Споткнувшись о торчащий из земли корень дерева, боец едва не растянулся, и только вовремя скоординированное удержание равновесия позволило ему спастись. Ругая всех на свете, проводник рванул к своей команде.

– Николай! Беги к оврагу! Я прикрою! – закричал в динамик Максим, и Остроушко от удивления едва не остановился.

– Ты следил за мной?

– Не время сейчас разборки устраивать, позже поговорим! Сейчас – в овраг!

Вновь затрещал автомат. Кто-то закричал.

Николай прыгнул в сторону небольшого овражка, укрытого с одной стороны кустами и небольшой аномалией. Свитый в спираль воздух, сквозь который искажались все предметы, источал ярко-синие искры и тихо пощелкивал. Едва не задев аномалию, военный укрылся в низине. Тяжело дыша, прислушался.

Максим отстреливался одиночными, причем весьма умело, отряд Везунчика начал отступление.

– Николай, ты в порядке? – раздался в эфире голос руководителя группы.

– Да, укрылся, – ответил тот. – Спасибо, что прикрыл.

– Ты подожди благодарить, – сказал Максим, и тон его голоса не понравился военному.

– Я…

– Потом. Не сейчас.

Совсем близко грянули выстрелы.

Остроушко проверил свое оружие и полез из оврага наверх, чтобы помочь парню.

Максим пробирался гуськом, умело высаживая пули в сторону отряда Кузьмина.

«Да он же настоящий профи! – удивился Остроушко. – Зачем ему охрана, если он и сам может справиться с любой проблемой».

– Идем! – сказал проводник. – Там, за деревьями, есть где укрыться.

– Откуда знаешь? – насторожился Максим.

– Бывал тут раньше.

Остроушко глянул на парня. Тот кивнул.

– Хорошо, пошли.

Они пробрались через густые заросли, вышли к старой автомобильной заправке, неведомо как тут возникшей. Судя по толстому слою ржавчины на колонках и навесу, ей уже давно не пользовались.

– Внутрь, – шепнул Остроушко и пошел первым.

Максим последовал за ним.

– Надо предупредить Аглаю и Березина! – произнес Макс, едва они вошли внутрь.

Даже сквозь костюм парень почувствовал влажный холодок, словно в морге. Дежурка диспетчера была пустой и темной. На дальней стене что-то подрагивало, то ли сквозняк трепал тряпку, то ли какой-то зверек решил убраться подальше, увидев незваных гостей.

– Твои друзья пойдут по их следу!

– Они не мои друзья, – произнес Остроушко.

– Тогда как ты объяснишь то, что сейчас произошло? Зачем ты пошел к ним?

– Я…

– Не надо оправдываться, Николай. Я все знаю.

– Что ты знаешь? – насторожился Остроушко.

– Большаков мне сообщил о кроте в группе.

– О кроте в группе? – еще больше удивился военный. – О чем ты говоришь?

– Не надо изображать непонимание! Лучше расскажи все как есть, а я уж решу, как с тобой быть дальше. – Максим многозначительно положил руку на автомат.

– Я не крот, – отчеканил Остроушко. – Как бы это ни выглядело со стороны, но я не крот. Я заприметил за нами слежку – несколько теней шли за нами по следу. Потом, когда мы зашли на базу Кропоткина, они ушли в сторону. Я решил проверить, кто это такие.

– И что? Проверил? – усмехнулся Максим.

– Это был мой старый друг. Из моего военного прошлого. Он хотел сделать мне одно предложение касательно работы. Но я отказался. Понимаю, что в это трудно поверить, но это правда. Поэтому они и хотели меня убить. Сам же видел!

– Может быть и так, – кивнул Максим. – Но я все равно не верю тебе. Слишком все гладко получается.

– Не мне судить, – устало ответил Николай, – гладко или негладко. Но это действительно так.

– Допустим, – после некоторой паузы сказал парень.

– Поверь, я не крот. Это кто-то другой.

Максим рассмеялся.

– Ты сейчас серьезно? Кто-то другой? Кто? Аглая? Эта девчонка, которая от каждого шороха вскрикивает? Или Березин? Да он мухи не обидит! Видно сразу по лицу – добряк.

– На то они и кроты, чтобы уметь ловко маскироваться, – возразил Остроушко.

– Пока отвести от себя подозрение тебе не удалось.

– Тогда зачем меня спас? – спросил военный, глядя на парня. – Мог же просто оставить там.

– Не знаю, – вдруг честно признался Максим. – Наверное, не хотел, чтобы гибли люди.

– Я перед тобой в долгу за это. Ты можешь оставить меня здесь, если боишься, что я смогу как-то навредить экспедиции. А можешь взять с собой, чтобы я мог доказать тебе свою невиновность.

– Первый вариант меня устраивает гораздо больше, – хитро улыбнувшись, ответил Максим. – Но я выберу второй. Только при одном условии.

– Каком?

– Ты отдашь мне все свое оружие.

– Но ведь это смерти подобно!

– По-другому не могу. Пойми меня.

– Хорошо, – понуро ответил Остроушко и протянул парню свой автомат.

Максим извлек из него магазин, вернул обратно военному.

– А теперь пошли, – приказал он проводнику. – И остальным про все, что тут случилось, ни слова.

– Максим, – сказал Николай, остановив парня. – Я прошу тебя не сбрасывать со счетов и остальных членов команды.

– Уж как-нибудь сам разберусь. Пошли.

Они выглянули наружу, убедились, что все в порядке.

– Аглая! – через общий эфир обратился Максим. – Ответь. Как слышишь? Ответь.

– Вас слышу. Что случилось? Мы, кажется, слышали выстрелы.

– Нет, это вам показалось, – поспешно ответил Макс. – Скорее всего, где-то аномалия разрядилась.

– С вами все в порядке?

– В полном. Идем назад. Скоро продолжим движение.

– Хорошо. Саша уже проложил маршрут на карте. Есть короткая дорога, через…

– Через Стадион? – угадал Максим.

– Верно, – немного ошарашенно произнесла Аглая. – Откуда знаете?

– Бывал там, – тихо ответил парень, вспоминая тот злополучный день.

Институтом исследований аномальных явлений была сформирована заявка на изучение влияния артефактов Аномальной Зоны на некоторые виды вирусов. Тема эта привлекала внимание ученых давно, но все попытки углубиться в исследования останавливало финансирование. Его то выделяли, то резко замораживали. В очередной раз было решено эту тему поднять и изучить досконально.

Максим, едва услышал это, сразу же записался в группу, благо были знакомые в комиссии, которые помогли собрать необходимые документы в кратчайшие сроки. А вместе с Максом заявки подали и его друзья.

Ждать долго не пришлось. Одобрили. И все завертелось. Сборы, ряд вопросов, которые необходимо было изучить, протоколы экспедиции, отчеты, техника, волнительное ожидание дня вылета.

В отряде были люди давно уже проверенные, надежные – Антон Мельников, Саня Завур, Мишка Енков. И Максим. Шли налегке, весело, словно и не в Зоне были, а на прогулке в парке. Аномалии обходили за версту, у Антона на них словно чутье было. Примечал он их с дальнего расстояния и предупреждал остальных. Это еще больше добавляло каждому из членов команды самоуверенности. Море по колено, небо по плечо, лихая молодость, смерти нет.

Вышли к Стадиону. И там были первые знаки, которые никто, ни Антон, ни Саня, ни Мишка, ни Максим не заприметили. Головы совсем другим были заняты. Казалось, что именно им удастся сделать великое открытие и на века внести свои имена в учебники по медицине.

На бетонных стенах заброшенной арены были следы. Словно кто-то арматурой пытался накорябать какое-то ругательное слово. Возле ржавого ларька, где раньше продавали билеты на стадион, лежало несколько давно истлевших скелетов. Местные мутанты, ничего необычного.

Но даже шорохи и стрекотание насекомых, раздававшиеся до этого всю дорогу, здесь стихли, словно боясь потревожить здешние проклятые места и разозлить живущих тут демонов.

Максим шел впереди, время от времени обмениваясь с Антоном короткими фразами. Саня шел следом. Замыкал отряд Миша. Он погиб первым…

Зверье появилось внезапно, едва отряд вышел к Саду Камней. Огромные омарообразные твари, каких Максим еще никогда не видел. Какой-то новый вид нежити. Макс запоздало дал команду отступать.

Загрохотал автомат, потом захлебнулся, затих. Вскрикнул Саня, громко и отрывисто. Максим оглянулся и увидел, что парня схватила одна из этих тварей, подняла клешнями и потянула в сторону огромного рта, усеянного кривыми клыками.

Максим начал стрелять, потом рванул к монстру, чтобы не дать ему сожрать своего товарища. Пули пошли кучно, но видимого вреда чудовищу не причинили. Мутант зарычал, смахнул с зыркал кровь, льющуюся с ран, и яростно вцепился в шею Сани. Парень истошно закричал.

Максим окликнул Антона, чтобы он помог, но напарник не ответил. Совсем рядом, за спиной, раздалось довольное чавканье. Огневу хватило и полсекунды, чтобы все понять. И он закричал – от боли, от отчаяния, от того, что не смог спасти своих товарищей.

Из кустов вылезла еще одна тварь. Монстры принялись окружать парня.

Максим принялся отстреливаться, но автомат внезапно заклинило. Парень выругался, принялся отбиваться оружием, как дубинкой, но один из монстров схватил клешней приклад и вырвал автомат из рук человека.

– Гуль-кр! Гуль-кр! – заклокотал один из мутантов и направился в сторону парня. Огромная пасть монстра раскрылась, оттуда вывалился жирный грязно-фиолетовый язык.

И тогда Максим дал слабину. Это спасло ему жизнь, но почти каждый вечер, засыпая, или с утра, когда просыпался, в полной тишине, он думал о том, что надо было все-таки биться до конца. И не важно, что бы случилось.

Максим попятился назад. Поскользнувшись в крови одного из напарников, упал на землю.

– Гуль-кр! Гуль-кр! – повторил монстр.

Максим хрипло зарычал, вскочил на ноги и бросился прочь не оглядываясь…

Глава 14. Под землей

Два года после Судного дня

– Вы принесли оружие? – шепотом спросил Глеб, с надеждой взглянув на Большакова.

Тот виновато опустил голову, вздохнул.

– Удалось достать только это. – Он достал из кармана пистолет.

– Небогатый урожай, – скривился парень, рассматривая оружие. – Автомат был бы лучше.

– Еле это утащил. Кругом камеры, могли засечь.

– Ладно, не расстраивайтесь, пистолет тоже сойдет. В любом случае с ним лучше, чем без него. Вы узнали, где они держат Вику?

– Да, и тут тоже не самые радостные вести. Она в изоляторе.

– Второй уровень?

– Верно. Мне удалось узнать расписание смены караула, как вы и просили. Вот, – Семен Павлович достал из нагрудного кармана небольшую бумажку.

Глеб внимательно ее прочитал.

– Через полчаса будет смена охраны, самая продолжительная из всех, перекличка, сдача и принятие постов, проверка оружия. Следующая такая будет только завтра. Значит, нам надо действовать прямо сейчас.

– Прямо сейчас? – удивился Большаков.

– Да. А чего ждать?

– Хорошо.

– Вы собрали все свои наработки?

– Да, скинул на жесткий диск. Здесь все, с самого начала до буквально вчерашних выкладок. Абсолютно все здесь. – Большаков продемонстрировал небольшую черную коробочку – съемный жесткий диск.

– Отлично. Как только мы вырвемся отсюда и найдем убежище, где нас не смогут достать, вы обязательно продолжите свои изыскания. Обещаю, я буду вам помогать.

– Хорошо, – кивнул Большаков. – Спасибо вам. Возьмите вы.

Он протянул жесткий диск.

– Что? Зачем? – не понял парень.

– Так, на всякий случай. Говорю же, я не солдат, а ученый, мало ли.

– Бросьте, все будет в порядке.

– Нет, я настаиваю. Мне так спокойней будет.

– Хорошо.

Глеб взял жесткий диск, спрятал его в карман. Потом попытался встать и едва не закричал – острая боль пронзила ногу.

– Постойте, не шевелитесь. – Семен Павлович помог парню сесть обратно на кровать. – Я достал пару шприцев с сильным обезболивающим. Этого хватит на пять-шесть часов.

– Не так много, – скривился Глеб.

– Все что смог достать. Исчезновение большего объема препаратов вызвало бы ряд ненужных вопросов.

– Ладно, я же вас не виню. И на том спасибо. Вы принесли халат?

Большаков кивнул, достал спрятанный за пазухой мятый белый халат.

– Отлично! – обрадовался Глеб и принялся переодеваться.

– Так какой у нас план? – спросил профессор, делая парню инъекцию обезболивающего.

– Сначала обезвреживаем охрану на этаже. В момент пересменки там будет всего лишь один человек. Его надо убрать без шума, иначе объявят тревогу. Потом спускаемся на второй уровень и вызволяем Вику. А потом рвем когти к гаражному боксу.

– Но ведь чтобы туда попасть, придется идти через главный коридор! А там…

– Верно. Знаю, что опасно, но другого выбора нет. Без машины мы далеко не уйдем. Будем прорываться.

– Опасно, – вздохнул Большаков себе под нос. – Очень опасно.

– Семен Павлович, если не хотите, то можете не идти с нами. Вы и так сделали очень многое для меня. Мы можем подстроить все как нападение, чтобы обеспечить вам алиби. Никто ничего не заподозрит.

– Нет, – категорично ответил профессор. – Оставаться тут у меня нет ни малейшего желания. Два года тут проторчал как в тюрьме. Уж лучше умереть при побеге, чем сидеть поджав хвост. Я иду с вами, Глеб.

– Хорошо. Тогда пошли.

Первым из комнаты вышел Большаков. Руки ученого тряслись, и Глеб всерьез переживал, что это выдаст их замысел при первом же случае. Но вскоре Семен Павлович справился с волнением и стал выглядеть уже лучше. Лицо его не выражало ничего, кроме усталости. Семен Павлович прошел несколько метров по коридору, кашлянул два раза. Знак – для Глеба о том, что можно выходить из палаты. Стараясь не сильно наступать на больную ногу, парень прохромал до Большакова, и они двинулись дальше уже вместе.

Сжимая пистолет в кармане халата, Глеб шел позади профессора. Взгляд парня метался по сторонам, беглец боялся в любую минуту налететь на солдат.

– Будьте немного естественней, – прошептал Семен Павлович, заприметив нервозность парня.

Глеб попытался расслабиться. Выпрямил спину, попытался сделать походку более вальяжной. Лекарство уже начало действовать, и наступать на больную ногу получилось в полную силу.

– Сейчас будет поворот в тамбур, – предупредил Большаков.

– Знаю, – кивнул Глеб. – Ходил уже.

Ему вспомнились те жуткие дни, когда его таскали по этим коридорам на опыты. Опять нахлынул страх. От храбрости не осталось и следа. Парень вдруг растерялся, замедлил шаг.

Почувствовав, что с Глебом что-то не так, Большаков тоже сбавил скорость, поравнялся с парнем.

– Здесь кругом камеры, не подавай виду. Что бы ни случилось – не подавай виду! – прошипел профессор.

Глеб украдкой посмотрел на спутника, едва заметно кивнул.

Они подошли к двери, ведущей в тамбур, но не успели ее открыть – она отворилась сама. На пороге возник солдат. Глеб заметно напрягся, рука в кармане зашевелилась. Но ученый подал спутнику едва заметный знак – не предпринимать никаких действий. Парень застыл, словно каменное изваяние.

– Код «четыре-восемь», – сообщил Большаков, даже не взглянув на бойца, и протянул ему пластиковую карту пропуска. – Этот, – ученый кивнул на парня, – со мной, на практику и подмогу.

Охранник мельком глянул на пропуск, устало кивнул.

– Проходите.

Беглецы вошли внутрь.

Комната напоминала кабину пилота самолета – царство кнопок, рубильников, лампочек и рычагов. Вдоль стены – мониторы с постоянно меняющимися графиками и цифрами. В дальнем конце тамбура кто-то сидел, ссутулившись, и что-то яростно строчил на клавиатуре.

Большаков едва заметно подал знак Глебу, кивнув в сторону первой двери, расположенной в противоположной части тамбура. Парень пошел туда.

– Семен Павлович: – окликнул ученого сидящий.

Большаков обернулся.

– Что такое?

– Семен Павлович, я по поводу отчета хотел уточнить.

– Коля, я сейчас немного занят…

– Да я быстро. Просто там по поводу протокола хроматографических замеров альфа-показателей.

– А что с ними не так?

– Все так, но только там в самом протоколе погрешность стоит один в минус третьей, а по факту…

– Молодец! – перебил его Большаков. – Заметил. Вот какой глазастый! Давно говорю, что ты самый умный и способный малый. Начальству обязательно доложу о твоих успехах.

– Правда? – засиял парень.

– Конечно! Я ведь тоже обратил внимание на эту ошибку, а исправить не успел. А ты вон какой внимательный, увидал. Молодец! Доложу руководству. С положительной характеристикой и рапортом о повышении.

– Что, правда?! – не смог поверить своему счастью парень.

– Конечно. А пока иди, изучи еще раз внимательно протокол. Там еще одна ошибка есть. Найдешь – к себе в лабораторию сразу заберу.

– Так я это… так я мигом! Сейчас!

– Давай, иди.

Парень рванул к компьютеру.

Большаков пошел к двери, у которой, отвернувшись к стене, маялся Глеб.

– Все в порядке? —

Семен Павлович кивнул.

Беглецы вышли из тамбура и оказались на небольшой лестничной площадке.

– Справа лифт, – прекрасно ориентируясь, произнес Глеб.

Большаков остановил его.

– Нет, только по лестнице.

– Почему? – возмутился парень. – На лифте будет быстрее!

– Там тоже камеры, и расположены они, в отличие от коридорных, слишком близко. Тебя узнают и тут же остановят лифт. Поэтому только по лестнице.

Довод Большакова оказался убедительным, и парень двинул к лестничной клетке.

Второй уровень располагался под землей. Чтобы добраться до него, пришлось преодолеть четыре лестничных марша. Сгорая от нетерпения вновь увидеть сестру, Глеб шел впереди. Большаков постоянно тормозил его, но тот вскоре вновь убыстрялся и оказывался на несколько десятков шагов впереди.

– Не части! – наконец не выдержал ученый. – Надо идти вместе.

Глеб, несмотря на явную неохоту, останавливался и дожидался спутника.

Наконец беглецы оказались возле массивной железной двери с кодовым замком и черной надписью: «УРОВЕНЬ 2. ВХОД СТРОГО ПО ПРОПУСКАМ!»

Большаков подошел к небольшому дисплею, расположенному сбоку от двери, ввел код.

Раздался неприятный сигнал, кнопка загорелась красным.

«ВВЕДЕН НЕПРАВИЛЬНЫЙ КОД» – высветилась надпись на дисплее.

– Что происходит? – злобно прошипел Глеб.

– Не знаю. Не туда, наверное, нажал.

– Нас могли вычислить и заблокировать двери?

– Нет, – раздраженно ответил ученый. – Просто от волнения спутал кнопки. Подожди, не мешай!

Большаков вновь набрал код. Сигнал на этот раз был не такой противный, а на дисплее зеленым высветилось: «ДОСТУП РАЗРЕШЕН». Электрические замки сухо щелкнули, и дверь открылась.

Глебу стоило больших усилий, чтобы не рвануть первым.

– Здесь охраны будет больше, – шепнул Большаков, заходя внутрь. – Не смотри в их сторону.

Парень поправил прическу, стараясь зачесать волосы на глаза, засунул руки в карманы и двинул вслед за ученым.

Их встретили сразу три солдата. Было видно, что бойцы спешат на пересменку. Быстро проверив допуск, они без лишних вопросов пропустили двух ученых в белых халатах в закрытые палаты.

– Сколько же здесь людей? – удивленно спросил Глеб, оглядывая множество дверей, расположенных по обе стороны коридора. И на каждой из них был установлен точно такой же кодовый замок, что и на входе.

– На самом деле практически все они – пустые, – тихо ответил Большаков. С грустной улыбкой добавил: – Таких уникальных, как вы, людей не так много.

Глеб стиснул зубы, нахмурился, но стерпел, ничего не сказал.

Большаков взглядом показал на дальнюю дверь.

– Там Вика находится.

Сердце парня забилось быстрее. Он невольно двинул в сторону нужной палаты, но Семен Павлович остановил его:

– Я сам.

– Почему? – удивился парень.

– Там камера. Ее специально по указанию Тринадцатого установили. Круглосуточное наблюдение. Тебя враз раскусят, а меня нет. Я же все-таки тут два года проработал.

– Ладно, – нехотя согласился парень.

– Жди тут. – Большаков подошел к двери, ввел код, вошел внутрь.

«Как легко все получается», – отметил про себя парень.

Ему казалось, что все будет иначе – перестрелки, погони, крики, сигнализация, вой сирен. А выходило все как-то просто. «И слава богу, что так!» – вздохнул парень.

Подымать шум и стрелять не хотелось. Ведь наверняка в такой ситуации были бы жертвы. И если на охотников Глебу было наплевать, то вот потерять спутников или получить самому свинца не хотелось.

И вдруг Глеб задумался. Мысль, пришедшая сейчас, обожгла разум. Он запустил руку в карман, где лежал пистолет, но тут же вытащил ее.

«Что, если это все – провокация? – подумал Глеб. – Тринадцатый не такой дурак, чтобы жертвовать своими людьми, чтобы открыть огонь в лаборатории. Да и техники тут много, которую можно повредить. Что, если Тринадцатый, прознавший о предстоящем побеге, просто выжидает, когда мы выберемся из лаборатории, чтобы там, в безопасности, вдали от всех систем и людских ресурсов «Купола» пустить нам пули в лоб?»

От такого предположения спина мгновенно покрылась потом.

«Нет, такого не может быть, – попытался успокоить себя парень. – Я просто накручиваю себя. Все получится».

Открылась дверь, вышел Большаков. В этот момент Глеб едва не сорвался с места. Взгляд парня едва ли не вопил: где сестра?

Профессор выглядел безучастным. Весь его вид говорил – он сильно устал и мечтает только лишь об одном: выпить чего покрепче и уснуть. Из ученого вышел бы отличный актер.

Глеб сделал шаг вперед, потом вернулся на место. Из дверей вышла Вика.

Вид у девушки был замученный, лицо – бледное, как у привидения, глаза красные. Вика посмотрела на Глеба и вновь повесила голову. Руки ее были скованы наручниками.

«Что это с ней? – с ужасом подумал парень, а потом быстро понял: – Большаков дал команду не выдавать эмоций».

И в самом деле, хоть вид у девушки и был печальный, глаза ее, едва завидев Глеба, загорелись. Узнала. Значит, все в порядке.

– Семен Павлович! – внезапно раздался голос из хриплого динамика.

Большаков вздрогнул, остановился.

– Да?

– Вы забыли уведомить дежурного о причинах вывода объекта из камеры.

– Антон, это ты? – спросил профессор. Голос его дрожал.

– Я, – ответил голос.

– Антош, я не забыл, передал. У них там только сейчас пересменок, меня попросили чуть попозже внести запись, чтобы им сейчас не заморачиваться. Хотят на новую смену оформление всех документов скинуть.

– Понял. Семен Павлович, тогда не забудьте, а то мне влетит.

– Не забуду, Антош. Не переживай.

Большаков нажал на «отбой» связи, незаметно кивнул, и беглецы пошли к дверям.

– План меняется, – шепнул Семен Павлович, когда они миновали небольшой участок.

– Почему? – спросил Глеб.

– В коридоре зафиксирована небольшая компрессия по показателям датчиков.

– Что это значит? – не понял парень.

– Что там сейчас собралось много народу. Это косвенный показатель, но обычно он не врет.

– Как же тогда быть? Нам нужно обязательно попасть в гаражные боксы.

– Пойдем через тепловой узел.

И вновь это ощущение – развитие событий показалось Глебу странным. Он не сомневался, что Большаков говорит ему правду и что в центральном коридоре сейчас и в самом деле столпилось много народу. Вопрос был в другом – почему они там столпились?

Ответа на этот вопрос не было, и парню ничего не оставалось, как согласиться.

– В тепловом узле не опасно? – шепотом спросил Глеб.

– Нет, только жарко.

– Потерпим, – подала голос Вика.

Глеб был рад ее услышать. Несмотря на болезненный тон, голос сестры звучал дерзко и смело. Девушка была готова на любые действия, только бы выбраться отсюда.

Беглецы подошли к небольшому закутку, свернули в щитовую. Там, между нескольких огромных стендов, уместился небольшой технический лаз – тепловой узел. Постоянно озираясь по сторонам, Большаков шепнул:

– Сначала ты, Глеб. Проход узкий, придется ползти на четвереньках. Там все время прямо, пока не упрешься в решетчатую дверь. Это и должны быть боксы гаражные.

– Хорошо, – кивнул парень и полез внутрь. Следующей пошла Вика. Замыкал процессию Большаков.

В тепловом узле и в самом деле было неимоверно жарко, вокруг постоянно что-то угрожающе шипело, ржавые трубы испускали пар. Пару раз пришлось даже остановиться, чтобы переждать, пока потоки горячего воздуха исчерпают себя.

Наконец Глеб уперся в заветную решетчатую дверь.

– Постой, – шепнул Семен Павлович, схватив парня за руку – Глеб планировал уже выбить последнюю преграду. – Посмотри, нет там никого?

Глеб глянул. В гараже никого видно не было. Зато было много машин. Все – черные «уазики», на которых их когда-то преследовали. От одного только их вида стало неприятно.

– Чисто, – шепнул парень.

Большаков кивнул – ломай.

Один удар – и решетка с грохотом отлетела в сторону.

Глеб вылез наружу. Приятная прохлада облизала лоб, забралась под одежду.

Парень помог спуститься Вике, Большакову. Потом, не имея уже сил терпеть, обнял сестру и расплакался.

– С тобой все в порядке? – спросил он, всхлипывая.

– Да, я в норме. Думала, больше никогда тебя не увижу.

– Нет, ты же меня знаешь. От меня не так просто избавиться!

Вика рассмеялась.

– Пошлите, – поторопил их Большаков. – Надо еще открыть машину и…

– Я ждал вас, – раздался за их спинами до боли знакомый голос, который каждый из беглецов мечтал никогда больше не услышать. – Ах, как же вы предсказуемы. Слишком предсказуемы. И поэтому мы все здесь. Вы, Семен Павлович, ты, Глеб, ты, Вика. Ну и, конечно же, я.

Беглецы обернулись. Перед ними стоял Тринадцатый. В руках у него был пистолет.

– Сделать это оказалось еще проще, чем я думал. Я вел вас как слепых котят. Неужели ни у кого даже подозрения не возникло, что все так идеально получается? Вы оказались настолько глупы.

Тринадцатый сделал шаг к стоящим. Одет он был в свой привычный черный защитный костюм, на лице – маска противогаза. И все те же горящие от звериной злобы глаза.

– Я знал, что все чем-то таким и закончится. Вы, Семен Павлович, слабый человек. Вы не смогли переступить через это гадкое чувство, которое зрело в вас, словно сорняк, – чувство жалости к этим двум подросткам. Вы предпочли поддаться этой слабости, вместо того чтобы спасти гораздо больше людей, более достойных, избранных, уважаемых.

– Эти люди не избранные! – возразил Большаков. – У них просто много денег, они всего лишь смогли оплатить возможность пребывания в ковчеге.

– Тем не менее, вы так и не смогли довести до конца разработку антидота от «джеда». Всеми силами затягивали этот процесс, ссылаясь то на одно, то на другое. Попросту не хотели этим заниматься.

– Хотел, – ответил профессор. – Но не для вас. Под видом эвакуации Института вы похитили меня и моих людей, выкрали всю мою лабораторию.

– Вот видите, я же говорю. Опять в вас это пробивается. Теперь уже с примесью обостренного чувства несправедливости. Таким способом вы просто пытаетесь обосновать ваше нежелание работать. Однако это не значит, что вы обеспечили себе защиту. Не вы один обладаете уникальным умом, который может в этом разобраться. Есть и другие ученые, которые параллельно с вами занимались поисками.

– Что? – удивился Большаков.

– Именно так. Антидот уже практически готов, осталось дело за малым. Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы понять, что это значит.

– Неужели вы спасете остатки человечества? – неуверенно спросил Большаков.

Тринадцатый звонко рассмеялся.

– Нет! Конечно же нет! Зачем нам это делать? Едва исчезнет эта угроза, как «Купол» развалится. Кому он будет нужен, если весь мир вылечится? Нет, спасать человечество мы не собираемся. Только себя.

– Я и не надеялся, что будет как-то иначе! – сквозь зубы процедил профессор.

– Добродетель – не самая сильная наша черта. Мне жаль только одного – потраченного на вас времени.

Тринадцатый поднял оружие, прицелился.

– Но это исправимо. Я просто убью вас. Печально, что придется пустить пулю в лоб и тебе, Вика. Хотя у тебя и был шанс остаться в живых.

– Лучше уж сдохнуть! – крикнула девушка.

– Это легко можно организовать.

Тринадцатый нацелил оружие на Вику. Но выстрелить не успел.

Большаков с криком сорвался с места и рванул прямо на убийцу. Это была последняя отчаянная попытка уничтожить врага, но что мог старик противопоставить пистолету в этой схватке? Раздался оглушительный выстрел. Большаков резко остановился, дернувшись, схватился за грудь. Пуля попала точно в сердце. Ученый глянул на рану, потом на Тринадцатого. Удивленный взгляд Семена Павловича вдруг стал задумчивым.

А через мгновение Большаков неуклюже плюхнулся на колени, потом завалился на бок и затих.

– А теперь ваша очередь отправиться на тот свет, – ледяным тоном произнес Тринадцатый и направил оружие на ребят.

* * *

– Я ждал, что ты придешь, – произнесла нависшая над стариком тень.

Каша поднял взгляд, попытался рассмотреть говорящего, но бьющий в самые глаза снег не дал этого сделать.

Сальвадор угрожающе залаял, начал рычать, обнажая клыки, пытался отогнать незваного незнакомца.

– Хорошая собачка, умная, – одобрительно сказала тень. – Охраняет своего хозяина.

– Андрей? Это ты?

– А ты кого хотел увидеть? – спросил тот и рассмеялся. – Мертвецов?

– Я уже ничему не удивлюсь, – хрипло ответил Каша, вспоминая фантомных знакомых.

– Давай я помогу тебе подняться. У, брат, да ты замерз совсем!

– Замерз, – кивнул Каша, с трудом переставляя ноги. – Андрей, мне нужна помощь…

– Я знаю.

– Откуда? – удивился старик.

– Пыльный Владыка мне все рассказал. Я все знаю. Твоих друзей схватили.

– Верно, – старик еще больше удивился.

– Я ждал, что ты вновь придешь ко мне за помощью.

Старик пристально посмотрел на своего друга, но ничего не стал спрашивать – уже не было сил.

Андрей помог добраться Каше до своего дома, потом и вовсе закинул старика себе на плечо и поднялся на нужный этаж. Сальвадор все это время шел позади и настороженно то рычал, то скулил, то и вовсе начинал звонко лаять.

Когда они наконец зашли в квартиру, теплую, протопленную, то старик с собакой тут же попадали на пол и долго так лежали, отогреваясь. А когда слегка смущенный таким поведением гостей Андрей сообщил, что в кухне стоит печка и там гораздо теплее, они рванули туда. Сальвадор уместился возле поддувала, Каша сел рядом, протянув ладони к пышущей жаром металлической стенке.

– Чай? – предложил хозяин.

Старик с благодарностью кивнул. Потом указал на собаку, сказал:

– Ей бы тоже чего горячего, внутри согреться.

Андрей намешал в тарелке сухарей с кипятком, добавил несколько кусочков сала и мяса. Подал угощение псу.

Сальвадор с радостью принялся уплетать еду. Каша выпил стакан чая, второй, попросил третий. Жар внутри начал отогревать застывшее тело, и по ногам пошла нестерпимо болезненная ломота.

– Ничего, скоро пройдет, – подбодрил старика Андрей и принес шерстяное одеяло. – На вот, укройся. Ноги замотай плотнее, тогда быстрее отпустит.

Каша сделал, как велел хозяин, и вскоре начал клевать носом. Андрей не стал беспокоить своего гостя и позволил тому немного вздремнуть на кресле, а сам в это время принялся читать газету пятилетней давности.

Когда Каша проснулся, Андрей уже дочитывал гороскоп.

– Долго я того, дрых тут? – спохватился старик.

– Ничего страшного, отдых организму тоже нужен, – успокоил его хозяин. – Иначе мерещиться будет всякое.

Аркадий пристально посмотрел на Андрея, но ничего не сказал по этому поводу, а сразу перешел к сути дела:

– Андрей, у меня случилась беда. Моих спутников схватили охотники для того, чтобы…

– Я все знаю, – остановил хозяин квартиры.

– Да откуда?! Тебя ведь не было с нами!

Андрей хитро улыбнулся.

– Или я опять начинаю бредить? – вдруг спохватился старик. – Верно? Я опять схожу с ума? А тебя нет на самом деле? Ты мне кажешься? У меня уже такое было. Опять началось…

– Я настоящий, – успокоил его Андрей. – А вот ты что-то разнервничался. Успокойся, все в порядке, ты все сделал правильно и пришел именно к тому, к кому надо.

– Тогда что же происходит?

– Я объясню тебе.

– Было бы здорово, – хмуро заметил старик.

Андрей отложил газету в сторону, руки положил на колени, словно прилежный ученик. И начал вкрадчиво говорить:

– Пыльный Владыка дал мне такие возможности – видеть то, что скрыто, то, что другие не могут видеть.

– Это как так?

– Я вижу все, что происходит в любой точке, которая мне нужна. Везде, где есть Пыльный Владыка.

Старик пристально посмотрел на Андрея, пытаясь понять, разыгрывает он его или говорит на полном серьезе.

– Даже сейчас могу посмотреть, если ты хочешь, – словно в полушутку предложил Андрей. И вдруг с крайней серьезностью сообщил: – Ученый мертв.

Каша тоже это почувствовал – не увидел, не услышал, а просто вдруг осознал и все. Словно хозяин квартиры заразил его этой непоколебимой уверенностью. И от этого стало страшно.

Старик даже не знал, про какого ученого он говорит, но не сомневался – его убил Тринадцатый.

– А Глеб и Вика – еще живы. Но им угрожает опасность. Я чувствую их страх.

Старик посмотрел в глаза Андрея и понял – тот говорит чистую правду.

– Тогда нам надо спешить, – поторопил его Каша.

– Верно, – кивнул Андрей. – Надо спешить. Ритуал закончен буквально сегодня. Поэтому я могу тебе помочь только сейчас.

– Какой еще ритуал? – спросил Каша и вспомнил жуткую картину – изувеченного человека, точнее его останки, в том трансформаторном помещении, где их схватили охотники.

– Это лишь часть ритуала, – улыбнулся Андрей.

Каша вдруг понял, что друг прочитал его мысли.

– Часть ритуала по извлечению определенных пылинок.

– Что за ритуал? Какие еще пылинки? Ничего не понимаю! – затараторил старик. Ему вдруг стало не по себе.

Андрей улыбнулся еще шире, потом встал и показал знаком старику следовать за ним. А сам юркнул в соседнюю комнату.

Аркадий заглянул в небольшое помещение и увидел множество компьютеров. Все они работали и показывали какие-то столбцы цифр. На столе, что располагался посередине комнаты, покоилась огромная колба, в которой плавали какие-то лохмотья. От сосуда отходило множество проводов и трубочек.

– Что это? – не понял старик.

– Это – ритуал, – ответил Андрей. – Ритуал по превращению бога в твоего личного помощника.

– Андрей, я совсем не понимаю, о чем ты…

– Вскоре поймешь. Присаживайся вот сюда, – хозяин указал на стул. – Пыльный Владыка имеет огромную власть. Он уничтожил почти все человечество. Но он также может быть и нашим помощником. Надо только провести ритуал. И я его провел. Он длился два года, каждый день, без остановки. И вот теперь это произошло. Пыльный Владыка – теперь мой слуга.

До Каши вдруг стало доходить. Он попытался выразить это словами, но не смог. Вместо него это сделал сам Андрей.

– Я перепрограммировал нанороботов. И теперь они являются моими помощниками. Отныне мне не нужно ни оружие, ни что-либо еще. Теперь я – всевластен. В мире, где почти все загрязнено нанороботами, я могу с помощью этих маленьких друзей делать все что угодно. Они – мое продолжение, и, дав только одну команду, я могу уничтожить любого, кого только захочу. Есть, конечно, определенные ограничения в плане расстояния – антенна пока слабовата, сигнал рассеивается, но это временно. В дальнейшем я заменю ее на более мощную. Но и того, что есть, достаточно, чтобы охранять свое жилище. Мне уже не нужны ни автоматы, ни пистолеты, моя стража – это нанороботы. Они, кстати, и сообщили мне про тебя. Поэтому я встретил тебя, не стал дожидаться, пока ты доползешь до меня или замерзнешь в сугробе. – Андрей сухо хихикнул.

А потом очень серьезно взглянул на старика.

– И ты тоже можешь стать таким же всесильным, как и я. Ты сможешь спасти Вику и Глеба, без всяких сложностей. Хочешь?

Каша облизал сухие, как пергамент, губы, произнес:

– Да. Хочу.

– Тогда ты должен запустить Пыльного Владыку в свою душу.

Глава 15. Холмы на горизонте

Третий день распространения

– Петр Алексеевич! – Своркин вошел в кабинет едва ли не ползком.

И вновь почувствовал этот убийственный запах ландышей – такой плотный, что стало трудно дышать. Нестерпимо захотелось чихнуть, но пришлось подавить в себе это желание, от чего больно заложило ухо. Своркин выругался про себя, смахнул навернувшиеся слезы.

– Петр Алексеевич, как и просили – я с отчетом пришел.

– Говори, – произнес хозяин комнаты. Судя по тону, он был раздражен.

– Группа Большакова покинула Кропоткинскую базу.

– Что-то вынюхали?

– По информации крота – ничего найти не удалось. Там, в Зоне, живых никого нет. Все умерли. Страшная картина вокруг, «джед» показал себя во всей красе. Еще крот сообщает, что от Большакова поступили какие-то сведения, и группа идет дальше, предположительно в район Каменных Скал. Точное место конечного пункта назначения не установлено.

– Куда это дальше? – сам себя спросил Петр Алексеевич. – Что там, в Каменных Скалах?

– Не могу знать.

– А Кузьмин что передает?

– Докладывает, что группа, сформированная Большаковым, отбирает пробы. Была небольшая стычка с мутантами. Ничего интересного.

– Ясно.

– Петр Алексеевич, хотел также сообщить, что Кузьмин выходит на связь не в установленное время, доклады ведутся не по форме. Это является нарушением пунктов четырнадцать и тридцать два…

– Заткнись, – отмахнулся собеседник. – Он там не на прогулке. В самом очаге ходит. Так что молчи.

– Понял, – с явным неудовольствием ответил Своркин.

– Что-то слишком долго эти, большаковские, ковыряют эту помойку, – нахмурился Петр Алексеевич, повернувшись к занавешенному окну. – А сам Большаков? Что с ним?

– Его эвакуировали в «Купол», как вы и приказали. Пришлось подключить связи некоторых людей из купивших билеты на ковчег, но в итоге все получилось.

– Вот и отлично. Посадить его там под усиленную охрану, пусть склянками своими звенит. Ищет антидот. А этих, его сотрудников, пусть в расход отправят.

– Кузьмин что, пусть всех убьет?

– Нет, крот. А Кузьмина отзывай, он нам тут нужен. Нечего им там прохлаждаться. Тут дела поважнее будут.

– Вас понял. Разрешите идти?

Петр Алексеевич окинул Своркина таким взглядом, что у того невольно взмокла спина. На какое-то мгновение ему даже показалось, что этот взгляд и не человеку вовсе принадлежит, а дикому зверю, увидевшему добычу, которую он долго выслеживал.

Своркин опустил глаза в пол, не удержался, чихнул, да так звонко, с характерным звуком, будто испустил газы, что весь залился краской. С придыхом прошептал:

– Извините.

На щеке его повисла огромная сопля, но Своркин не посмел ее вытереть, замерев и решив вообще не двигаться, словно таким образом мог стать невидимым.

– Иди, – с отвращением бросил Петр Алексеевич и отвернулся.

Своркин выскочил из кабинета.

* * *

Стадион, казалось, нисколько не изменился с того последнего раза, когда здесь был Максим. Парень озирался по сторонам и с изумлением обнаруживал те же самые окурки, что видел тогда, те же многоточия лисьих следов, те же пожухлые кленовые листья, лежащие на перилах и между проемов кресел. Ничего не изменилось.

«Разве такое возможно? – удивился Максим и сам себе ответил: – Нет, конечно же, сколько времени уже прошло с тех пор. Это просто скопившееся напряжение, усталость и волнение рисуют такие причудливые образы. Естественно, это чьи-то другие окурки, и следы уже даже не той самом лисы, что повстречалась тогда, а ее выводка, давно подросшего». А про листья даже и думать не хотелось. Даже сейчас их шевелило и перетаскивало с места на место порывами ветра.

Максим кивнул Остроушко, и тот вышел вперед – проверить местность. Военный выдвинулся к стадиону.

Огнева одолевали странные чувства. В основном смятение. И стыд. Почему? – спрашивал он себя. Ведь ничего уже поделать тогда было нельзя. Монстры напали стремительно, и спасти было никого невозможно. Да и то, что Максим сам остался в живых, было чистой случайностью. Так почему же ему сейчас должно быть стыдно? За то, что не умер вместе со всеми?

Парень тряхнул головой, пытаясь отогнать одолевавшие его мысли.

«Ты вернулся», – внезапно донеслось до ушей Максима.

– Что? – переспросил он.

– Я ничего не говорил, – ответил военный.

– Саша, ты что-то сказал? – спросил Максим.

– Нет, я тоже молчал.

Макс огляделся. Никого.

«Ты вернулся».

Казалось, это прошептал ветер листьями.

– Что за черт? – пробормотал парень.

– Что случилось? Кого-то заметил? – насторожился Остроушко.

– Не. Все… в порядке. Идите вперед, я замыкающим. – Максим отключил себя из общего эфира.

«Ты вернулся, Макс».

– Кто это?

«Это мы. Ты нас разве не узнал?»

– Это мне только кажется. Только кажется, – начал шептать Максим. – Этого просто не может быть. Не может быть.

«Почему не может? Это ведь мы, твои друзья. Вон Миха, вон Санька, а это я, Антоха. Не узнал, что ли, нас?»

– Вы же… вы же мертвы!

«Мертвы, верно. Благодаря тебе и мертвы».

– Я… я не виноват, – произнес Максим, и слова эти дались ему очень тяжело.

«Виноват! Еще как виноват!»

– На нас внезапно напали монстры, в этом нет моей вины!

«Ты был руководителем группы. И ты отвечал за нас. Ты знал, куда мы отправляемся. Не на прогулку по парку. В Зону. Тут на каждом шагу мутанты и аномалии».

– Что вам от меня надо? Уходите прочь!

«Мы хотим только одного – чтобы ты был с нами. Здесь так весело!»

Максим только сейчас почувствовал, как голову будто сдавило, словно кто-то зажал ее в тиски. Это было ментальное воздействие извне.

– Это не вы. Это просто воспоминания, – с трудом выговорил парень. Перед глазами все плыло. – Обычные воспоминания, которые не дают мне покоя.

«Нет, мы не воспоминания! Взгляни на нас».

Максим прищурился. Сквозь плывущие перед глазами круги он увидел три призрачные тени, стоящие невдалеке от того места, где и случились злосчастные события многолетней давности.

«Видишь нас?»

– Вижу. Призраки.

– Максим! – донесся до него крик Остроушко. – Включи общую связь! Скорее!

«Не слушай его. Просто иди к нам». – Призрак был так убедителен, что парень невольно сделал шаг вперед.

Остановил Максима военный.

– Включи связь!

– Это они! – просипел Огнев. – Это мои мертвые друзья. Они тут.

– Тут кругом сильное пси-поле! – зарычал Остроушко. – Надо скорее убираться отсюда. Иначе мозги поджарит.

– Не могу, – прошептал Максим. – Это я виноват, что они погибли, а значит, должен остаться тут, с ними.

– Да очнись же ты, наконец!

Остроушко как следует тряхнул парня. Стало немного лучше, голоса призраков стихли.

– Что такое? – словно бы только проснувшись, спросил Максим.

Подбежал Березин. Его глаза были красные от лопнувших капилляров.

– Опасное место! – прошептал он не своим голосом. – Слишком большой коэффициент спиральности магнитных волн. Возможно ментальное воздействие. Надо уходить!

– Помоги загрузить командира на плечо, – попросил Остроушко.

«Останься здесь, с нами. Ведь так будет честно по отношению к нам. Не правда ли? Ты все это время винил себя в нашей смерти, так останься с нами».

– Я… я останусь с вами!

– Кажется, его приперло не по-детски! – произнес проводник. Он и сам уже начал ощущать невероятное давление на мозги, но до галлюцинаций дело еще не дошло.

Березин подхватил Максима и бросился вперед.

– Нет! Не туда! – крикнул ему военный. – В другую сторону!

– Возьми Аглаю! – севшим голосом произнес Доцент.

«Останься с нами! – Призраки уже не говорили, кричали. – Останься!»

– Отпусти меня! – проскрежетал Максим. – Прошу тебя, приказываю! Оставь здесь! Я должен остаться! Должен!

– Ничего ты не должен! Это просто воздействие аномалии на твою голову. Сейчас выберемся. Потерпи.

«Убей их всех! Если не можешь остановить, тогда просто убей!»

Перед глазами заплясали разноцветные огоньки. Заложило уши, стало тяжело дышать.

– Я не могу их убить! – прохрипел Максим, пытаясь высвободиться из захвата Березина. Не получилось – не хватило сил.

«Тогда мы это сделаем сами».

– Как? Вы же… вы же призраки!

Дальние кусты возле стадиона начали шевелиться. Максиму хватило одного взгляда, чтобы понять, что за незваные гости пожаловали к ним.

– Мутанты! – надсадно закричал Березин.

«Ты вновь совершил ту же ошибку, что и когда-то с нами. Смотри, Максим. Теперь эти монстры сожрут новых твоих напарников. Все повторяется. Вновь. Как и в тот раз».

– Нет! – прохрипел парень.

«Да, именно так».

«А еще ты допустил ошибку, – ехидно произнес другой призрак, – оставив Марину с ребенком дома. Как ты мог так поступить? Ведь болезнь наступает, и они наверняка уже в группе риска».

– Я не мог поступить иначе!

«Это все отговорки, Максим. На твоей совести теперь не только мы, но и эти ребята, и твоя жена с ребенком. Ты проклят, Максим. Все, кто рядом с тобой, умирают».

– Нет! Нет! НЕТ!

Парень взбрыкнулся и вырвался из рук Доцента.

– Постой! Куда ты? – только и успел вымолвить Березин.

Максим стащил с плеча автомат и принялся поливать плотным огнем омарообразных тварей, вылезающих из кустов. Бесспорно, это были те самые монстры, которые сожрали его друзей.

Прошлый опыт подсказал, что стрелять по плотным хитиновым пластинам, защищающим тела тварей, было бесполезно. Поэтому парень начал палить по уродливым головам, похожим на шишковатые мячи для регби.

Максим садил пули в чудовищ и не мог отличить реальность от воспоминаний. Все в голове перемешалось в одну кашу, парню в какой-то момент вдруг показалось, что он сейчас находится в прошлом. И оглянись сейчас назад, то непременно увидит Саню, Антона, Мишку стоящими возле него, живыми и здоровыми. Но их не было.

Максим дал слабину, он все же оглянулся и вместо них увидел Березина, Остроушко и Аглаю, ведущих бой с омарообразными тварями.

Тяжелый удар пришелся в живот. Максим лишь успел почувствовать резкий тычок, и горизонт резко ушел вниз. Лишь через пару минут, когда боль из острой, невыносимой стала тупой, ноющей, он сообразил, что лежит на спине, метрах в пяти от монстров. Времени проверять костюм на герметичность не было. Парень вскочил на ноги, стал искать отлетевшее во время атаки монстра оружие. Но, к счастью, оно болталось на нем, зацепившись ремнем за петли костюма.

Сменив магазин, Максим вновь ринулся в бой.

«Это бессмысленно, – вновь начали шептать призраки. – Мутантов нельзя убить. Они хранители этих мест, они жили тут всегда и будут жить вечно. Ты должен убить своих спутников. Ради нас. Убей их! Убей!»

Максим остановился и глянул на своих друзей.

«Убей! Так будет проще! Тебе сразу станет легче. Кошмары уйдут».

– Нет! – закричал Макс. – Идите прочь. Вы не те, за кого себя выдаете! Прочь!

«Это же мы, Максим. Это мы, твои друзья…»

– Прочь! – сквозь зубы прошипел парень и подскочил к одному из монстров совсем близко.

– Максим, осторожно! – вскрикнул где-то позади Остроушко, но парень его не услышал.

Уже не опасаясь за собственную жизнь, Огнев начал стрелять по твари практически в упор, успевая уворачиваться от ее неуклюжих взмахов клешнями.

Голова монстра превратилась в лопнувший арбуз, из ран текла густая черная кровь. Раздробленная пасть распахнулась и издала вопль, и был он уже не таким радостным. Мутант попытался вновь сбить неприятеля с ног, но замах получился вялым – не хватило сил. Дрогнув клешней, чудовище замертво упало на землю.

Зашипели призраки, злобно, словно ядовитые змеи, желающие ужалить.

«Убей людей! Убей! Убей!» – заверещали фантомы, но голоса их были наполнены не торжеством, а паникой.

– Уж лучше я убью вас! Раз и навсегда! – произнес Максим, почувствовав вдруг, как сжимающий голову невидимый обруч ментального воздействия вдруг ослаб.

Второго монстра удалось завалить практически сразу. Максим подскочил к Остроушко, и они вдвоем нашпиговали тварь свинцом. Третий мутант попытался сбежать, но меткая стрельба Березина не оставила ему шансов. Орошая округу зловонными мозгами, кровью, хлещущей из раны, тварь упала в кусты и там издохла.

Над поляной нависла звенящая тишина.

– Все живы? – тяжело дыша, спросил Максим. Руки его тряслись, голос дрожал. Встреча с ночными кошмарами, которые вдруг возникли наяву, едва не лишила его рассудка, натянув нервы до того состояния, что услышь сейчас Максим голос призраков, непременно бы тронулся умом.

– Я в порядке, – ответил Остроушко.

– Я тоже, – в тон ему сообщила Аглая.

– Доцент? – спросил руководитель группы, не дождавшись ответа от Березина.

– Я ранен, – сообщил тот после некоторой паузы.

Максим оглянулся, пытаясь найти компьютерщика. Того нигде не было видно.

– Он тут, – сказал Остроушко, заглядывая в кусты.

– Гадина эта клешней своей в полет отправила! – стараясь придать своему голосу как можно больше веселья, сообщил Березин. – Даже меня, не мелкого парнишку, вон куда откинула!

– Что там у тебя? – спросил Максим, подходя к программисту. И присвистнул, не в силах сдержать эмоций.

– Не совсем то, что я хотел услышать, – пошутил Березин. – Ладно, можешь не приободрять меня. И сам вижу, что дела плохи. Нога сломана.

– Открытый перелом, – сообщил Остроушко.

– Костюм? – тут же спросил Максим.

– В клочья, – невесело ответил Доцент.

Максим и сам все увидел. Нога Александра была неестественно выгнута, защитная оболочка костюма нарушена – видимо при падении порвал об острые камни.

– Не переживай, вылечим тебя, – успокаивающе произнес Максим. – Сейчас соорудим носилки и…

– Нет, – прервал его Березин. – Не надо. Пока не надо. Просто идите дальше, а меня оставьте здесь.

– Но…

– Максим, – перебил его здоровяк. – Это самое разумное, что можно сейчас сделать. Заберете меня на обратном пути. А сейчас идите. Про меня не думайте, я справлюсь как-нибудь.

– Уверен?

– Конечно, – хрипло ответил Березин. И, приободряя остальных, добавил: – Я пока полежу тут, полюбуюсь местными красотами.

– А если мутанты…

– Они не придут. Мы же их убили. А если и придут, то у меня еще есть половина магазина патронов для них. – Он глянул на руководителя группы. – Максим, так будет правильнее всего. Времени мало. Доберитесь до конечной точки, сделайте необходимые замеры, а потом возвращайтесь назад. Тащиться со мной туда неразумно, только время зря потратите.

– Хорошо, – наконец согласился Максим. – Мы обязательно за тобой вернемся.

К Доценту подошла Аглая, обняла его.

– Держись, все будет хорошо.

– Я знаю, – кивнул тот.

– Вот, держи. – Девушка протянула ему небольшую прямоугольную коробочку.

– Что это?

– Инъектор. Чтобы не было боли.

– А коньяку случаем нет ни у кого? – улыбнулся Березин. Потом уже серьезно сказал: – Спасибо большое, Аглая. Пригодится.

Группа двинулась дальше. Шли молча, не проронив ни слова. Продирались через густые заросли. Вскоре оказались возле небольшого котлована, засыпанного наполовину. У дальнего края поблескивала аномалия, у другого края виднелся покосившийся знак. На облупившейся жестянке не было написано ни единого слова, лишь небольшой символ, но увидев его, Максим оживился.

– Оно? – спросил Остроушко, разглядывая рисунок, состоящий из черных лепестков, сложенных в лотос.

– Кажется, да, – кивнул парень.

– Давайте сделаем небольшой привал, – попросила девушка. Голос ее был хриплым и уставшим.

– Хорошо, – согласился Максим. – Только не долго.

Аглая кивнула, отошла в сторону, присела на камень, отвернулась от остальных.

– Чего это она? – спросил Остроушко.

Максим не ответил, лишь махнул – мол, не обращай внимания.

– Закурить бы, – произнес Николай, присаживаясь на корточки. – Долго еще ходить будем?

– Сколько потребуется, – ответил Максим, доставая планшет и проверяя почту. Ничего.

– Я давно уже не курил, – вдруг задумчиво произнес военный. – Ну то есть действительно давно. Бросил. Наверное, месяц не курил. Тяжело терпеть. Особенно сейчас. Порой, когда отвлечешься, совсем неохота, а вот когда пауза вроде такой наступает, тогда жуть как хочется.

Остроушко усмехнулся.

– А ведь даже если и были бы с собой, не смог бы! Через костюм не затянешься…

Максим отвлекся от гаджета, глянул на проводника, пытаясь понять, почему тот так резко замолчал.

Военный злобно смотрел куда-то за спину парня.

– Что такое? – не понял Максим.

– Крот нашелся, – сквозь зубы сообщил тот.

– Что?

Парень обернулся. И от удивления не смог сдержать возгласа.

– Аглая?

Перед ним стояла девушка, в руке у нее был пистолет. И дуло его смотрело в сторону военного.

– Ты чего, Аглая?

– Простите, так надо. Таков приказ.

– Какой еще приказ? Ты чего? Опусти оружие!

– Нет. Не могу. Я… Я…

– А ну, соплячка, опустила оружие! – рявкнул Остроушко.

– Николай, подожди, – утихомирил его Максим. Вновь повернулся к девушке. – Аглая, на кого бы ты ни работала, я прошу, не делай глупостей. У нас мало времени, нам надо спешить. Твою болезнь мы вылечим, надо только добраться до цели.

– Она что, заразилась?! – удивился Остроушко.

– Заткнись! – рявкнула Аглая.

И нажала на спусковой крючок.

Николай вскрикнул, упал.

– Нет, Аглая! – закричал Максим и бросился к девушке.

Вторая пуля пролетела почти у самого виска парня.

Огнев дернулся, остановился. Подойдя почти вплотную к девушке, он мог отчетливо видеть, как ее указательный палец вновь начинает сжиматься, чтобы запустить адский механизм выплевывания пули из пистолета. И этот кусочек свинца мимо него точно бы не прошел.

И поэтому Максим сыграл на опережение.

Он выхватил свое оружие и выстрелил первым.

Аглая охнула, упала.

– Выбей у нее оружие из руки! – прохрипел Остроушко.

Но этого уже не требовалось.

Максим не прицеливался, он хотел лишь ранить девушку, чтобы только обезопасить себя, но по жуткой случайности попал ей прямо в глаз. Аглая была мертва.

– Нет! – прошептал парень, плюхаясь на колени. – Нет! Нет! Нет!

– Черт с ней! – прорычал Остроушко. – Она была кротом! Хотя ты обвинял меня! Она, а не я!

– Я не хотел, – прошептал Максим, глядя на тело. Нога девушки неестественно выгнулась, на лицевом щитке расползлись трещины, в районе глаза – появилась ровная круглая кровавая дырочка. – Я не хотел ее убивать!

– Максим, – пытался вразумить Остроушко парня. – Возьми себя в руки. Тебе надо идти.

– Что? – удивленно глянул на военного Максим. – Я тебя не брошу!

– Придется, – хмуро ответил тот. – Времени мало. Те уроды наверняка идут за нами по следу. Если в том месте, в которое мы направлялись, есть что-то действительно важное, то тебе надо спешить, чтобы опередить их. Иди.

– Но…

– Иди!

Максим кивнул.

– Я вернусь за тобой.

– Иди уже. Сам как-нибудь справлюсь, не маленький.

Парень, шатаясь, пошел в сторону густых зарослей.

Остроушко проводил его взглядом, а когда убедился, что остался один, лег на спину и долго смотрел в небо, пока вдруг не услышал шорохи сбоку. Можно было и не смотреть – Николай уже догадывался, что это были за внезапные гости. Досадно было, правда, что они так быстро настигли его. А у него даже и пистолета с собой не было.

– Вот и встретились, – ухмыльнулся Кузьмин, подходя ближе к Остроушко. – Вновь. Я гляжу, ты ранен? Со своим командиром группы повздорил? Или с нашим человеком сцепился?

И кивнул на лежащее тело Аглаи.

– Ее смерть – на твоей совести, – пробормотал Николай.

– Если тебе от этого легче – пусть будет так, – равнодушно пожал плечами тот. – Мне все равно.

Кузьмин обошел лежащего Остроушко кругом, словно тот был вещью в магазине.

– Мне нужно знать, куда пошли остальные из твоей группы?

Николай сипло рассмеялся.

– Ты же знаешь – я своих не сдаю.

– Знаю. Но попробовать стоило. Хотя мы и без тебя сможем обнаружить их по следу. Не так это и сложно.

– Везунчик… – начал военный.

– Нет, – оборвал его Кузьмин. – Это прозвище осталось в прошлом. Вместе с тем человеком, которого ты знал. Теперь я уже не Везунчик. Везение нужно лишь тем, у кого ничего не получается. У меня же все выходит так, как нужно. Теперь я – Тринадцатый. Потому что приношу неудачу другим. Например, таким, как ты, – наемник хищно оскалился.

– Как тебе будет угодно, – безразлично кивнул Остроушко. – У тебя преимущество – оружие, люди. А я один. Пустой. И вдобавок ко всему – ранен. Ты можешь меня убить прямо сейчас. Но предлагаю тебе разобраться как мужчина с мужчиной, на равных.

– Что? – удивился Тринадцатый.

И захохотал.

– Ты сейчас серьезно?! Предлагаешь мне сейчас барахтаться тут, в этом нашпигованном заразой месте? Ради чего? Ради того, чтобы уравнять наши шансы? А что с этого выиграю я? Ничего. Нет, Эльф, все эти игры в честь и достоинство, долг и самоотверженность – уже не про меня. Единственное, что ты сейчас можешь попросить у меня, – это быстрая смерть.

Тринадцатый посмотрел на Остроушко, но тот ничего не сказал.

– Прощай, – холодно произнес наемник.

А потом направил пистолет прямо в голову Николаю и нажал на спусковой крючок.

Глухой хлопок оборвал жизнь военного мгновенно, без мучений.

* * *

Максим услышал выстрел, когда уже подходил к лаборатории «Лотос». Парень обернулся и даже дернулся было, чтобы рвануть на выручку проводнику. Но остановился. Он понимал, что надо идти вперед, забрать антидот до того, как до него доберутся недобрые люди. А в том, что у этих подонков не было ничего хорошего в мыслях, парень не сомневался. Такие ни перед чем не останавливаются.

Парень поднял оружие, готовый при необходимости тут же пустить его в дело, и двинул в сторону дверей.

Лаборатория «Лотос» представляла собой небольшое П-образное одноэтажное строение. Левая его часть была полностью укрыта маскировочной сеткой, а правая – покрашена в серый цвет. Возле дверей лежало несколько трупов, все в белых халатах. По расположению тел Максим понял, что люди пытались выбраться из лаборатории. Но не успели. Зараза убила их быстрее.

Огнев аккуратно обошел мертвецов, глянул в черный проем открытой двери.

Пусто.

Парень вошел внутрь, стал обходить комнаты, одну за одной. В первой, совсем маленькой, обнаружил несколько покойников – судя по одежде, охранников. Убежать они не успели, так и остались сидеть на стульях, словно бы уснув. Во второй комнате не было никого. Лишь огромная непонятная машина, похожая на микроволновку, тихо жужжала и светила красным диодом. В третьей комнате вновь были трупы. Ученые.

Максим вошел внутрь, стал оглядываться. Столы, лабораторные приборы, мензурки, колбы, горелки. Парень начал просматривать полки и шкафы, но ничего там не нашел. Пришлось вновь возвращаться в коридор и идти дальше. Четвертая комната. Пятая. Шестая. Ничего.

Только мертвецы и оборудование, некоторое еще даже до сих пор работало.

Наконец парень открыл очередную дверь и очутился в просторной комнате. Судя по большому количеству полок с коробками, это был склад.

Огнев принялся стаскивать одну за одной картонные и деревянные коробки, но вскоре понял, что таким способом он сможет обнаружить нужное не раньше утра следующего дня. Максим принялся рассматривать таблички с указанием содержимого коробок. В основном это были химические реактивы. Но попадались и странные наименования, типа «Понтон-74», «Зебра-11-М», «Серпантин-А». Все было не то. Парень прошелся практически по всем стеллажам и уже начал подозревать, что вообще никогда не найдет антидот, как вдруг взгляд его упал на небольшую картонную коробку, стоящую на самом верху.

«Джед, маркер 4-Р», – прочитал Максим.

Кропоткин тоже в своей предсмертной записке писал это слово – джед.

Парень метнулся к коробке, достал ее. На удивление она оказалась совсем легкой, будто бы даже пустой. Все внутри у парня оборвалось. Неужели не успел?

Максим поставил коробку на пол, раскрыл ее. Внутри лежала небольшая металлическая колбочка, размером не больше зажигалки.

«Неужели оно?» – с замиранием сердца подумал парень.

Снаружи, за окном, что-то зашелестело. Максим замер, сжал автомат крепче. Потом схватил колбу, сунул ее в карман и рванул в коридор.

Ожидая увидеть там врагов, парень направил оружие в темноту. Но там никого не было.

«Надо возвращаться назад. Дело сделано. Скорее, прочь из Зоны. К Большакову. Отдать ему антидот и вернуться за Березиным и Остроушко. Либо добраться до вертушки и уже на ней подобрать раненых, а потом мчать на всех парах из этого гиблого места».

Максим даже приободрился. «Наконец-то это закончилось. Больше в Зону я ни ногой, хоть весь мир погибать будет, хоть сам президент страны придет просить о помощи. С меня довольно».

Он вышел на улицу. Уже собирался было двигать в сторону точки высадки, как вдруг пикнул планшет, пришло сообщение от Большакова.

Огнев дрожащими руками открыл письмо и стал читать. С каждой новой строчкой руки его начинали трястись все больше, лицо белело сильнее и сильнее, а глаза вылезали из орбит.

Максим! Нас предали! Нас всех предали и подставили! Никто не собирался делать лекарство от болезни! Они все эвакуируются. У них была уже давно обустроенная база: с вентиляцией, с современной системой защиты. Они бежали туда. А заодно и захватили нас в качестве заложников. Но мы не на самой базе, а в какой-то другой лаборатории, также обустроенной по последнему слову техники.

Максим, прошу тебя, беги! Как можно скорее! Спасайся. Если есть возможность, тогда отправляйся на восток, туда, где есть холмы. Это укроет на первых порах от вируса. Спасай жену и ребенка. О себе я как-нибудь позабочусь сам. Судя по обстановке, у тех, кто это сотворил, у самих нет антидота от этой заразы, потому они вывезли весь Институт вместе с оборудованием.

Господи, что же они наделали?! Уничтожили мир! Они не пожа…

Сообщение обрывалось.

Максим перечитал его еще раз, а потом вдруг закричал. От злости и ярости, что сейчас переполняли его. Этого не может быть! Этого просто не может быть! Все это было напрасно, все смерти были зря. И значит, вместо того, чтобы блуждать здесь, по этой ненавистной Зоне, он мог посадить в машину жену и ребенка и отправиться прочь от очага заражения, спасти их.

А он сейчас стоял здесь, в этом богом забытом месте, а за ним шли до зубов вооруженные охотники, желающие только одного – убить его.

Но у Максима был антидот. Да, не так много, как хотелось бы. Но на его семью уж точно хватит. А значит, еще не все потеряно. И значит, надо спешить.

Словно в ответ на крик парня, вдали тревожно закрухали вороны.

Максим посмотрел на раскинувшийся впереди лес, прижал к груди железную колбу с антидотом, прошептал:

– Я иду за вами!

И побежал в сторону синеющих на горизонте холмов, туда, где оставались его жена и дочь.

Продолжение следует

Благодарности

Выражаю огромную благодарность: своей жене Галине, моим родным и близким, родителям Татьяне Михайловне и Виктору Ивановичу, Алексу де Клемешье, Александру Шляхову, Александру Березину, Максиму Романову, Сергею Короткову, Виктору Цветкову, Игорю Соловьеву, Дмитрию Зайцеву, Татьяне Хряповой, Шамилю Алтамирову, Александру Зайцеву («ФанМир (Фантастические Миры)»), Сергею Кулагину.

Отдельная благодарность Александру Сибирякову, моему другу, который давал мне очень ценные и необходимые комментарии и советы в том, что касается медицины.

А также всех друзей социальной сети «Вконтакте», состоящих в группе, посвященной моему творчеству: https://vk.com/publictimvolkov

Примечания

1

Искусственная вентиляция легких.

(обратно)

Оглавление

Глава 1. Звонки

Глава 2. Путники

Глава 3. Очаг поражения

Глава 4. Причастие

Глава 5. Заражение

Глава 6. Черные тени

Глава 7. Эвакуация

Глава 8. Бережет зима своих мертвецов

Глава 9. Преследование

Глава 10. Откровение

Глава 11. Мертвецы на базе

Глава 12. Рывок

Глава 13. Живые и мертвые

Глава 14. Под землей

Глава 15. Холмы на горизонте

Благодарности