Спящий дракон (fb2)

- Спящий дракон (Зеленоватый лед - 1) 599K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Елена Ахметова

Елена Ахметова
Зеленоватый лед 1.
Месторождение №3. Спящий дракон

Пролог

За прошедший день пятно месторождения номер три расползлось еще на метр, и из земли сочился нехороший, все усиливающийся холод, а за окном висела густая морозная дымка, мешающая рассмотреть даже парковку напротив. Отопление шпарило на максимальной мощности, но из углов все равно веяло неприятной свежестью. С каждым днем промедления становилось все холоднее. Во Временном городке жили, в основном, строители, переезжающие с месторождения на месторождение, и их дети были привычны ко всему; но что будет, когда пятно доползет до ближайшего постоянного поселения, я боялась даже думать. От мысли, что промедление вызвано проектным бюро, становилось совестно.

Мне. Не топографу.

— Вот, видишь? Съемка еще позавчера была согласована, — назидательно ткнув пальцем в яркую пометку в нижнем углу голограммы с изображением городских улиц, сообщил Некрас. — Ничего я менять не буду! Подумаешь, один разнесчастный столб… да их тут почти три сотни!

— А именно этот выбивается из ряда и явно вычерчен не там, где должен быть, — терпеливо сказала я, проведя прямую вдоль линии уличного освещения. Спорный столб предсказуемо остался в стороне, посреди будущего газона. — И стоит аккурат на пути проектируемого магопровода.

— Так уведи трассу в сторону! — начал сердиться топограф. — Компенсатор вон сделай!

Я подняла взгляд от спорной съемки, скептически уставившись на него. В красках представила, как объясняю ему понятие "усилие на неподвижной опоре", и содрогнулась.

Некрас, в общем-то, был довольно умным парнем. Но топографом, как ни крути. Объяснять ему азы работы проектировщика магопроводов — да я поседею, пока доберусь до компенсаторов! Поэтому пришлось ограничиться спокойным, но очень упрямым:

— Компенсатор нужен в середине участка. Вот здесь.

Некрас явно с трудом сдерживался, чтобы не обрисовать мне необходимость компенсатора в каком-нибудь анатомическом отверстии. Пока воспитание побеждало.

— И что? Сделай еще один вокруг столба!

— И городить лишнюю камеру с неподвижной опорой из-за того, что у тебя рука дрогнула?! — возмутилась я. — Ты хоть представляешь, насколько это удорожает проект?!

— А у тебя есть все основания, — нахально заявил Некрас и выразительно постучал пальцем по значку согласования, отчего тот подернулся недовольной рябью.

Теперь уже я подумывала обрисовать ему компенсатор в непредусмотренном анатомией месте. Еще один. И камеру с дополнительной опорой.

— Успокойтесь, оба, — флегматично вставила Любовь Казимировна, обматываясь толстым шерстяным шарфом. — Завтра выйдет Малуша Путиславовна, зададите ей вопрос, как быть. Толку от ваших бесконечных споров? Собирайтесь лучше. Через полчаса отопление выведут на дежурный режим, и вы здесь вдвоем к голографу примерзнете.

Тут она была права. Если уж мы не могли решить вопрос между собой, следовало дождаться начальства. Но мне не давал покоя все ускоряющийся темп роста месторождения.

Когда проектное бюро получало задание, залежи морозили только крошечное озерцо в пяти километрах от поселка Малые Буйки. А теперь, месяц спустя, — пятно расползлось почти втрое против прежнего и останавливаться явно не собиралось. А ведь спроектировать магопровод мало — его еще нужно построить, подключить и пустить в эксплуатацию, прежде чем месторождение прекратит расти и угрожать урожаю…

До фаталистически-спокойного отношения Любови Казимировны к подобным вопросам мне явно не хватало еще лет тридцати-сорока стажа, и я, хоть и послушалась ее совета и стала собираться домой, все-таки решила заодно проехать по спорной улочке Временного городка, чтобы своими глазами посмотреть, где же на самом деле стоит этот разнесчастный фонарный столб.

У проектного бюро своего климатического купола не было, и по дороге до автосаней я успела знатно окоченеть — а кабина, как назло, промерзла насквозь, и даже усиленная печка прогрела ее отнюдь не сразу. Снаружи быстро темнело. Из-за морозной взвеси в воздухе казалось, что над городком восходит три луны разом, и вокруг каждого зажегшегося фонаря расходился призрачный световой ореол.

Дорога до нужной улочки заняла около четверти часа, но до спорного столба я так и не добралась, резко затормозив в самом начале.

Вообще говоря, благодаря своей специфической профессии я уже неоднократно видела мужчин в сугробе. Для Временных городков, где большинство рабочих трудится на износ, это, увы, совершенно нормальное явление. Правда, обычно мужчины в сугробах все-таки не задерживались — особенно в сорокаградусный мороз. Незнакомец же явно провел в снегу больше, чем того требовал здравый смысл.

Улочка, разумеется, оказалась пустой — в районе планируемой прокладки магопровода старались ничего не строить, не арендовать, а уж жить здесь могло прийти в голову только временным рабочим, в которых пока что не было нужды.

Если бы я наткнулась на пьяницу за пределами холодного пятна, точно не стала бы помогать. Человек сам пустил свою жизнь под откос, у него всегда есть возможность все изменить. Но у этого парня уже через полчаса начнутся проблемы даже с возможностями, поэтому я, чертыхаясь, выскочила из нагретого салона автосаней и неуверенно подошла к сугробу.

Спиртным не пахло.

На похлопывание по щекам незнакомец не реагировал, а я, присмотревшись, быстро оставила лишние физические воздействия и, примерившись, волоком потащила его в автосани. В спине почти сразу что-то хрустнуло. Я быстро выпрямилась, безрезультатно потирая поясницу через толстую шубу, и замерла.

В сугробе, аккурат под головой парня, уродливым пятном лежал темно-красный лед. Я снова безнадежно чертыхнулась, выпустила свою добычу и полезла за переговорником. Мне повезло: Беримир, хоть и был на выезде, уже освободился и сразу снял трубку.

— Только не говори, что опять простыла, — устало вздохнул он вместо приветствия.

Я не сдержала нервный смешок и честно описала своего найденыша — включая цвет льда под его головой.

— Его вообще можно было двигать? — растерянно спросила я.

— Ну, вообще не стоило, — флегматично сообщил Беримир. — Кто ж его знает, вдруг что проломлено? Но сейчас, по совести, если ты его оставишь на улице, помощи он все равно уже не дождется, так что поймай кого-нибудь более подходящего, нежели хилая проектировщица, и пусть его затащат куда-нибудь… только не сразу к печке! Пусть отогревается постепенно, потихоньку. И не вздумай растирать!

— Само собой, — растерянно отозвалась я, оглядываясь. Кого-либо более подходящего, нежели хилая проектировщица, на улице не было в принципе. — Что делать с легким обморожением, я знаю.

— Вот и умница, — похвалил Беримир, как будто во Временном городке можно было найти хоть кого-то, кто не знал, что делать с обморожением. — Как твоего найденыша допрут до ближайшего дома, позвони еще раз и скажи, куда ехать. Я заеду ближе к утру, а то сейчас поступил срочный вызов в шахту. Там прорыв, так что это наверняка надолго.

— Поняла, — пересилив растерянность, кивнула я.

Рванувшая шахта с доброй сотней рабочих — это всяко важнее, чем один потеряшка. В автосанях есть охотничьи лыжи, приобретенные специально для ходьбы по месторождению, и их вполне можно использовать вместо волокуши, а вот потом придется поднапрячься, чтобы перетащить парня на выдвигающийся пандус для детских колясок, встроенный в заднее сиденье. Но это, по крайней мере, реально выполнить — в отличие от попыток волочь находку на своем горбу или искать кого-нибудь в помощь в десятом часу посреди незаселенного района!

Распланированные действия отняли прилично времени, но по их завершению я все равно не могла представить, что делать дальше.

Везти его в стационар? После прорыва в шахте там, должно быть, мест даже в коридоре нет. Дежурный врач развернет меня с порога и будет прав: рабочие важнее.

Ждать Беримира в автосанях? Найденышу-то в салоне самое то, а вот для меня честные плюс двенадцать (уж на что хватало печки) на несколько часов — гарантия той самой простуды, которой врач опасался с первых слов. Да и что потом? В стационар парня даже Беримир не пристроит. Он подчиняется тем же распоряжениям, что и дежурный врач: жизнь профессионалов своего дела всегда приоритетнее, чем неизвестно кого, шатавшегося посреди смены где-то на задворках города.

Беримир, впрочем, вполне мог поддаться приступу своего извечного человеколюбия и взять найденыша отлеживаться к себе домой. Но у него комната в общежитии при госпитале, и он там и так живет не один…

Я с сомнением оглянулась на заднее сиденье.

Найденыш был бледен, как смерть, и вдобавок мокр: иней и налипший снег стаяли, и графитово-серая парка казалась черной от сырости, а ресницы слиплись и топорщились темными иголками. Я осторожно стянула с его лица намотанный до самого носа шарф и с сомнением хмыкнула, наткнувшись взглядом на длинный шрам, единым росчерком пересекающий губы и взлетающий, постепенно истончаясь, к левому глазу. Он обрывался аккурат по линии шарфа, будто незнакомец кутался не столько от холода, сколько из-за необходимости скрывать шрам.

— Где же это тебя так… — пробормотала я и поспешно отдернула руку, невольно потянувшуюся к основанию шрама.

Кажется, до увечья он мог похвастаться идеально очерченными губами, которым позавидовала бы и Первая Дама. Но это определенно не то, что должно было прийти мне в голову посреди пустой улицы морозной ночью!

Я решительно отвернулась и вцепилась в руль, кляня себя последними словами.

Жила я в условно привилегированном районе. Заселение сюда стоило намного дороже, нежели в типовые дома в центре: индивидуальный климатический купол, законопослушно приподнятый на метр над землей, увеличивал стоимость стройки вдвое, но внутри стоял все тот же легкий каркасник с двумя жилыми комнатами и одинокой печкой-буржуйкой.

Будь я более морозостойкой, хватило бы и ее одной. Но благодаря климатическому куполу, обеспечивающему меня еще и доброй соткой свободного пространства вокруг домика, мне было куда деть найденыша, не таща его к себе в спальню, даже не познакомившись. А что за эту роскошь мне предстоит работать еще десять лет на проектное бюро и мотаться с месторождения на месторождение… ну, можно подумать, я умела что-то еще.

Что ж, сегодня мое сибаритство и законопослушность встали на пути моего человеколюбия непреодолимым препятствием высотой в семь ступеней, на которые нужно было затащить не самого мелкого на моей памяти мужчину.

Сначала я поднялась сама, открыла дверцу купола и с надеждой обернулась, но купол ниже не стал. Зато навстречу припозднившейся хозяйке выскочила Тайка, за пару шагов до выхода шлепнулась на задницу и истерично замела хвостом, поскуливая от восторга. Приближаться даже не пыталась: еще помнила, как холодно бывает за куполом.

Я с сомнением осмотрела собаку. Теоретически Тайка считалась ездовой; на деле таскала она исключительно пустую миску — причем с исключительно назидательным видом (и при полном попустительстве безответственной хозяйки). Но сама я найденыша точно не подниму, а купол, в отличие от автосаней, автоматическим пандусом не оборудован.

…как выяснилось, на случай внезапного приступа благотворительности все-таки следовало заказать пакет "молодой мамы" вдобавок к прочей комплектации купола. Или, по крайней мере, завести трех-четырех ездовых псов, потому что вдвоем с Тайкой мы смогли только аккуратно прислонить найденыша к крутой лестнице, уперев лыжами в снег.

На мое счастье, сдавленная ругань и восторженный лай заинтересовали мою ближайшую соседку, и пять минут спустя, выяснив, что происходит, она… нещадно поржала надо мной.

— Ну, инженер! — восторженно воскликнула Велислава и, махнув рукой, скрылась в своем куполе.

— Так проектировщик же, — сказала я в свое оправдание, когда соседка вернулась с велосипедом, автосанным тросом и двумя упорами. — Конструктор из нас двоих все-таки ты.

— Тогда ты будешь рабочей силой, — постановила Велислава, все еще посмеиваясь, и вручила мне упоры, а сама отправилась обвязывать найденыша тросом — прямо поверх самодельных волокуш и уже обмотанного вокруг него собачьего поводка. — А ты, Тайка, — почетным помощником инженера!

Собака от таких карьерных перспектив пришла в восторг и, забывшись, выскочила наружу, чтобы лично облобызать благодетельницу. Впрочем, наступив в похрустывающий от мороза снег, Тайка поняла, что не настолько благодарна, и с жалобным визгом взлетела обратно в купол, стараясь поджать все четыре лапы одновременно. От ее энтузиазма найденыш поднялся на целую ступеньку, но тут же съехал обратно.

— Может, попробовать удержать ее снаружи в течение восьми минут, и не париться? — задумчиво предложила Велислава, едва не получившая лыжей по валенку, но все-таки затащила внутрь велосипед — и через три минуты найденыш возлежал у края купола. За время транспортировки он успел заново заиндеветь и теперь мог снова похвастаться слипшимися от воды ресницами и мокрым мехом на капюшоне парки. Велислава машинально стряхнула капельки на пластиковый пол купола и велела: — Звони Беримиру.

— Подождешь его вместе со мной? — малодушно попросила я, доставая переговорник. — Как-то мне не по себе немного.

Соседка с сомнением оглянулась на свой купол, и я поспешила намекнуть на пряник:

— Мне родители сухофрукты прислали. Попьем чаю на террасе?

— Уболтала, чертяка языкастая, — хмыкнула Велислава и принялась расстегивать парку.

Тайка едва не взвыла от восторга: эта хитрая морда точно знала, кому достанется все внимание гостьи, пока хозяйка будет суетиться на кухне. Соседка хмыкнула, огляделась — и вскоре собака носилась по всему куполу, неизменно притаскивая Велиславе мячи (не всегда те, которые она бросала). А я набрала знакомый номер и ушла в дом, прижимая трубку плечом.

— Как раз вовремя, — бодро откликнулся Беримир на пятом гудке. — Куда ехать?

Я нервно сглотнула.

— Ко мне.

Будь это кто-то другой, я бы услышала целую отповедь. Среди ночи тащить незнакомого раненого парня к себе домой — вполне объяснимый поступок для мужчины, но никак не для одинокой девушки; я не знала, что найденыш примется делать, очнувшись, не знала, что он делал в районе будущей прокладки магопровода, за что получил по голове (и не захочется ли мне добавить)… да вообще ничего не знала!

Но по другую сторону линии был Беримир, и он просто молчал. Долго. Укоризненно. И я все поняла и так.

— Я не одна, не беспокойся, — сказала я ему. — Со мной Велислава и Тайка.

— Хорошо, — вздохнул он. — Расстегни ему парку, что ли. Только не пытайся снять, надорвешься еще… Я скоро буду.

Я покорно выполнила указания и вернулась на кухню. Привычный порядок действий успокаивал и помогал привести мысли в порядок — правда, мысли эти неизменно возвращались к злополучному столбу, лишнему компенсатору и не одобряемому приличным обществом словарному запасу, который мне нестерпимо хотелось обрушить на топографа и невовремя подвернувшегося найденыша. Поэтому на стол на террасе я накрывала на автопилоте, не подключая голову, и здорово загрузилась, когда Велислава удивленно спросила:

— А что, Беримир чай не будет? — и заалела, как маков цвет.

Я спохватилась, что поставила всего две чашки и, кажется, тоже покраснела.

— Будет, наверное, — неуверенно предположила я: спросить его я не догадалась. Но, наверное, будет вежливо сразу поставить третий прибор, чтобы гость не подумал, что на него не рассчитывали.

Когда я вернулась с кухни, Велислава как раз отпирала купол и улыбалась, как кошка мыши. Беримир же, по всей видимости, был не в состоянии оценить уровень опасности: врач больше всего походил на крайне изнуренный кусок инея и выглядел так, будто нуждался в своих же услугах. Я поставила третью чашку на стол и поспешила навстречу.

— Привет, — все-таки улыбнулся врач и выкарабкался из тяжелой парки. — Где можно вымыть руки?

— На террасе есть раковина, — я показала где и смущенно добавила: — И розетка для диагноста тоже там.

Беримир взглянул на найденыша, все еще валяющегося у края купола, приподнятую над полом террасу — и обреченно вздохнул, но все-таки вытащил парня из парки и с моей помощью приволок на подготовленное место. Велислава, позабыв про вожделенные сухофрукты, услужливо сняла с розетки герметичный колпак, собственноручно подключила диагност и быстро спрятала ладони подмышки — греть. Из открытой розетки потянуло нехорошей свежестью, и врач поспешно включил диагност, оттягивая свободную магию в прибор.

Но тот вместо привычной голограммы с подсвеченными областями повреждений выдал ошибку и надсадно запищал.

Беримир нахмурился и перезапустил диагност, но прибор своего мнения не поменял: найденыш, по его мнению, был непригоден для сканирования, — и врач, чертыхнувшись, поспешно выключил свое орудие.

— Что за… — ругнулся он и, засучив рукава, проверил пульс и дыхание найденыша вручную. — Нет, нормально… ну-ка, Ратиша, стой смирно! — скомандовал врач и нацелил диагност на меня.

"Нервное истощение, острый ринит, требуется общий анализ крови", — злорадно мигнула голограмма с подсвеченной областью поражения.

Я виновато шмыгнула носом.

Беримир утомленно вздохнул, велел соседке выключить диагност из розетки и вытащил из сумки какой-то вытянутый прибор всего с двумя индикаторами. На найденыша он сердито мигнул красной лампочкой, и врач удивленно заломил бровь и бесцеремонно задрал на парне свитер.

— Ого! — тихо выдохнула Велислава, кажется, готовая сменить объект своего деятельного интереса.

— Вот идиот! — сказал Беримир. — И как его сканировать?!

Я промолчала, с брезгливым интересом рассматривая большую татуировку на левой стороне груди: моему найденышу пришло в голову изобразить на себе длинный вертикальный разрез, кое-как прихваченный толстыми черными нитками. Края "раны" расходились, и на "дне" виднелся маленький моторчик, оплетенный артериями — словно сердца там и не было.

Что ж, для сканирования стандартным диагностом найденыш, как и все обладатели цветных татуировок, действительно не годился. Правда, на моей памяти это был первый человек, сделавший с собой такое добровольно.

Глава 1. Smells fishy

Мой домик временно превратился в ночлежку. Найденыша по-прежнему было некуда девать, а Беримир счел, что оставлять беззащитную девушку со стукнутым по голове незнакомцем — плохая идея. Лично меня идея ночевать под одной крышей с двумя мужчинами, один из которых — мой же бывший, а второй — вообще черт знает кто, настораживала не меньше, но вышвырнуть обоих за купол все равно рука не поднялась.

Как выяснилось, напрасно.

Ночью найденыш устроил знатный переполох, когда вдруг решил запросто встать и наполнить остывшую грелку. В принципе, как впоследствии выяснилось, пострадал он не так уж сильно, и подняться был вполне способен, но не учел, что в чужих домах порой водятся собаки, которые никак не могут позволить незнакомцам дрыхнуть без присмотра.

Словом, найденыш наступил на спящую у дивана Тайку. Та незамедлительно выразила свое недовольство таким развитием событий — всеми доступными способами. К счастью, прокусить штаны она не сумела, но неповторимый дуэт из скулежа, лая, рыка и испуганной ругани разбудил всех. Правда, к тому моменту, как я оделась и вышла из спальни в зал, где и разыгралась драма с отдавленной лапой, найденыша взял в оборот Беримир, а Тайка с оскорбленным видом вылизывалась в углу.

— …следовало приложить холод. Кто бы тебя ни бросил в сугробе, он оказал тебе не такую уж плохую услугу. Простуду вылечить несложно, а голова особо не пострадала, — с характерной нейтрально-дружелюбной, несколько излишне бодрой интонацией вещал врач.

Найденыш машинально кивнул, принимая к сведению, и всем корпусом повернулся на скрип двери.

— Привет, — выдавила я из себя.

Беримир не поленился включить свет, и я во всех подробностях смогла разглядеть, как темные волосы найденыша смешно топорщатся над повязкой на голове, а бинты, которыми мы вчера прикрутили резиновую грелку к татуировке, сползли и экзотическим украшением оплетают туловище. Будь это кто-то другой, вид был бы чрезвычайно дурацкий.

У него — почему-то не был.

— Привет, — неуверенно отозвался найденыш и зачем-то встал, заработав недовольный взгляд Беримира. — А ты… вы?.. — и неподдельно смутился, уткнувшись взглядом в выроненную грелку, откуда, естественно, вытекла вся вода.

Неадекватный маньяк с неконтролируемыми приступами агрессии вряд ли стал бы переживать из-за лужи на деревянных досках пола и интересоваться, как правильно обращаться к потенциальной жертве, и я невольно расслабилась. Но компания Беримира отчего-то по-прежнему казалась чуть ли не жизненно необходимой.

— Ратиша, можно на "ты", — отчиталась я и выжидательно умолкла.

— Найден, — представился в ответ он и попытался обезоруживающе улыбнуться.

Не получилось. Пересеченная шрамом половина рта двигаться симметрично отказывалась, и гримаса вышла однобокой. Я улыбнулась в ответ только из-за его имени.

Найденыш. И вправду найденыш.

— Давай грелку, наберу воды из нагревателя, — велела я.

— Согрей заодно бульон, — попросил Беримир и снова повернулся к найденышу. — А ты садись, я еще не закончил осмотр. Твое счастье, что во Временных городках врачей заставляют проходить курсы повышения квалификации для работы вручную…

Под его привычное добродушное бурчание я удалилась на кухню. Борясь со слипающимися глазами, достала из подпола кастрюлю, разгерметизировала розетку для плиты — и подскочила, едва не расплескав бульон, когда за стеной кто-то вдруг зашелся надсадным кашлем.

— Все нормально?

— Нет! — бодро отчитался из-за стены Беримир. — Но грелка и горячий бульон исправят ситуацию за несколько дней.

Я несколько успокоилась. Простуда — явление привычное, хотя кашель, на мой взгляд, тянул на полноценный бронхит. Но врачу, пожалуй, виднее.

Когда я вернулась, найденыша заметно колотило, и в грелку он вцепился, как утопающий — в спасательный круг, и тут же с невероятной нежностью прижал ее к груди. К бульону Найден отнесся с меньшим энтузиазмом, но рекомендациями Беримира пренебрегать не стал.

— Татуировка оттянула в себя магию из диагноста, — с профессионально дозированным сочувствием пояснил врач и помог пациенту плотно прикрутить грелку к нарисованному моторчику. — Она будет холодить, пока не выветрится естественным путем. Вероятно, сутки-двое. Чем чаще будешь менять грелку, тем скорее. В остальном… теплое питье: отвар шиповника, корня солодки, тархуна, эхинацеи. Повязку с головы можно будет снять завтра. Там уже почти все в порядке. Непонятно только, из-за чего ты не приходил в себя даже в сугробе. Помнишь что-нибудь о вчерашнем дне?

Найден заметно напрягся и взял паузу, чтобы отпить бульон.

— Я собирался переговорить с начальником смены в шахте, — сообщил он наконец. — Хотел наняться на пару месяцев, но… в общем, не дошел.

Работать в шахте магии — с огромной татуировкой на груди? Пожалуй, если бы он дошел, обнимашки с грелкой рисковали стать его любимой формой досуга.

— Ну, сейчас у них определенно много вакансий, — грустно заметил Беримир. — Но на твоем месте я бы держался от магии подальше еще неделю-полторы.

— Много вакансий? — переспросил Найден — воодушевленно, но уже чуя подвох.

— Прорыв в полевом штреке, — вздохнул Беримир и потер шею. — Шахта затоплена до середины. Выше — двухметровый слой льда. К полуночи должны были загерметизировать и начать откачку в надземные резервуары, но особой погоды это не сделает, все равно придется рыть новую с другой стороны от жилы. Словом, рабочие руки там действительно не помешают, но… воздержись пока, ладно? Хотя бы неделю.

— Не могу, — виновато признался Найден и теснее прижал грелку рукой. — Я рассчитывал на общежитие для шахтеров. Без рабочего места мне здесь и пойти некуда.

Про отсутствующие документы он тактично промолчал — похоже, побоялся, что будет выглядеть совсем уж жалко. Я обреченно вздохнула и потерла глаза. Наверняка утром сложившаяся ситуация покажется мне неловкой и смущающей, но пока что мне хотелось только упасть и уснуть — причем уже неважно где.

— Беримир, у тебя же выходной сегодня?

— Только если кого-нибудь в "тяжелые" не переведут, — пожал плечами врач — а у самого уже глаза горели надеждой выспаться в тишине, покое и тепле климатического купола, а потом еще и не ждать очереди в санузел.

Он всегда любил комфорт. И во Временный городок ни за что не поехал бы, если бы не капризная невеста, пожелавшая пышную свадьбу с непременным красным платьем и толпой гостей — пусть даже ради этого ее придется отложить до строительства магопровода номер три, после которого на месторождении останется жить только обслуживающий персонал.

Беримир и Ведана — еще один отличный повод поскорее завершить проект трассировки. И если бы не Некрас и Найден, большая часть моей работы была бы завершена еще вчера!

— Я сегодня задержусь в бюро, — предупредила я. — Оставайтесь оба. Вечером разберемся.

— Спасибо, Ратиша, — с облегчением сказал Найден. — Я…

— Лучшая форма благодарности в четыре утра — это возможность доспать до шести, — тонко намекнула я.

— Понял, — беззлобно рассмеялся найденыш и потянулся за одеялом, но замер. — А где можно взять тряпку?

— Тряпку? — удивленно переспросила я, обернувшись уже в дверях.

Найден без лишних слов показал на внушительную лужу на полу. Выглядел он чрезвычайно смущенным — а еще лохматым и сонным.

Я хмыкнула, щелкнула выключателем автоуборки пола и удалилась под надсадный кашель найденыша.

К вечеру больше всего хотелось снять свою голову с плеч, потрясти за уши и приставить обратно. Малуша Путиславовна встала на сторону Некраса, и мне пришлось полностью переделывать расчет на прочность и компенсацию, на что благополучно угробилось полдня. В итоге к моменту отключения отопления в здании бюро я не успела вычертить приличную часть проектных решений, и ребята из строительного отдела смотрели волком. Я отделалась от них обещанием завтра выслать план трассы и нагрузки на опоры и уехала домой, молясь, чтобы из-за отсутствующего пока вертикального профиля сети конструкторам не пришлось выполнять двойную работу.

Впрочем, я же не уточняла, во сколько именно завтра вышлю задание…

К куполу подошла, все еще размышляя о недостроенном профиле — вроде бы я ничего не упускала, и дополнительные камеры с опорами не нужны? — и свет в доме стал полнейшей неожиданностью. Это уже войдя и не обнаружив Тайку на посту, вспомнила, что у меня весь день были гости. Причем, похоже, неслабо укатавшие мою собаку: она не являлась встречать хозяйку только в том случае, если до этого несколько часов кряду носилась по стенам, не выпуская из зубов мяч, кость или незадачливого гостя.

Впрочем, еще на террасе стало понятно, что в своих предположениях я не права. Тайка не набегалась — она обожралась. И теперь дрыхла сытым пузом кверху, забравшись под садовый столик.

Пахло так, что я немедленно обзавидовалась.

— Беримир? Ты чего? Ты же ненавидишь готовить…

— Ненавижу, — с чувством подтвердил врач с кухни и звучно хлопнул дверцей духовки. — Но этого малахольного начинает колотить от одного вида разгерметизированной розетки, а кролика он все равно уже разморозил.

— Эй, я его честно разделал и приготовил маринад, — пробурчал ворох одеял на диване в зале и только потом изволил поздороваться.

А я наконец осознала, что застыла дура дурой посреди прихожей. И сумку уронила.

Пожалуй, удивительнее Беримира у плиты мог быть разве что Беримир, хамящий пациенту. Нет, он мог — но либо в ответ на хамство, либо давним знакомым и хорошим друзьям, в которых был уверен: не обидятся. Чтобы он выбрал подобный тон при общении с едва знакомым парнем…

Кажется, Найден мог поздравить себя с чрезвычайно полезным новым другом. Но об этом я предпочла промолчать, тем более что меня гораздо больше волновал весьма животрепещущий вопрос:

— А кролик пах нормально?

— Вполне, — с легким удивлением отозвался Найден. — Он на дне лежал, его заморозило так, что я его насилу отодрал от ящика.

Я смущенно кашлянула и решила придержать подробности при себе. Кролика мне вручила Велислава — кажется, почти месяц назад: ее сестра увлекалась охотой, а готовить дичь считала удовольствием ниже среднего и большую часть своей добычи пристраивала по родственникам и знакомым. Я была втайне с ней солидарна, но перед кроликом в сметанном соусе пасовала даже моя нелюбовь к ведению домашнего хозяйства.

Только вот до возни с маринадами и соусами у меня никак не доходили руки…

— Тогда хорошо, — пожала плечами я.

— Верится уже с трудом, — чистосердечно признался Найден и высунул нос из-под одеяла. — С Тайкой все нормально? Я ей ливер скормил.

— Тайка — не показатель, — флегматично заметил Беримир, появляясь в зале. — Она способна сожрать что угодно, сколько угодно и когда угодно и попросить еще.

Я почувствовала себя уязвленной, будто говорили обо мне, а не о собаке, но возразить по существу было нечего. Тайку я забрала из упряжки челночника, который не слишком заботился о своих псах. Собаку со сбитыми в кровь лапами он без особых душевных страданий повел в приют, но по дороге наткнулся на сентиментально настроенную проектировщицу на вольном выпасе.

Тайку я выходила, и она даже перестала бояться упряжи — но от маргинальной привычки жрать все подряд так и не избавилась, сколько бы я ни старалась убедить ее, что голодать больше не придется.

— Вряд ли от хорошей жизни, — отозвался найденыш и пробрался мимо меня на террасу, забавно шлепая босыми ногами.

А я отчего-то сразу поняла, как они с врачом спелись. Найден принадлежал к особой породе людей, способных найти общий язык с кем угодно.

Хоть со злопамятной собакой, которой отдавил лапу, хоть с замкнутым и недоверчивым Беримиром, почему-то до сих пор считавшим себя в ответе за мое благополучие. Даже с вечно витающей в облаках проектировщицей, способной раздумывать о работе за, во время и вместо сна и днями не замечать людей за своими чертежами.

У всех есть слабые места. Точки, которых достаточно легонько коснуться, чтобы расположить к себе собеседника.

Мою Найден обнаружил с первой же попытки. Мама про такое говорила…

Что-то не слишком приятное, кажется.

На работе продолжались разборки и споры: строители, получив задание, логично удивились уменьшенному расстоянию между неподвижными опорами, а выяснив причину — единогласно признали Некраса крайне нехорошим человеком и пошли к своему начальству, дабы оно выяснило отношения между отделами. Начальство кокетничало, скрытничало и ссылалось на Малушу Путиславовну, но в конце концов сдалось и отправило топографа проверять расположение спорного фонарного столба.

Некрас отчего-то решил, что суматоха поднялась из-за техотдела и явился, чтобы во всеуслышание объявить нехорошим человеком уже меня. Тут же получил от Любови Казимировны, и дело едва не дошло до директора. Недовольно ворчащий топограф уехал искать столб, но свое дело он уже сделал: на суету и скандалы ушло полдня, а я так и не села подбивать сборную спецификацию.

Поэтому домой я явилась в дурном расположении духа, уже предчувствуя выход на работу в выходные, и немало удивилась, обнаружив в куполе найденыша в компании одной только Тайки. Зато пахло снова умопомрачительно.

Осознав, что меня второй день подряд встречают светом в окнах и готовым ужином, я почувствовала себя почтенным отцом семейства и незамедлительно сообщила о своих впечатлениях вслух. О том, что напоминание о зависимом положении найденыша вряд ли обрадует, я вспомнила с опозданием.

Вопреки ожиданиям, Найден в ответ попытался изобразить шкодную рожицу напортачившего ребенка. Не получилось: шрам испортил все впечатление, — но общую идею я уловила.

— Так, — грозно сказала я, и Тайка, пробиравшаяся на кухню, резко хлопнулась на задницу и заискивающе замела хвостом.

Настоящий адресат фразы рассмеялся и все-таки соизволил покаяться.

Оказывается, днем Беримира срочно вызвали на работу, а Найдена в одиночестве одолела не то скука, не то слабоумие, и он оделся прямо поверх примотанной к нему грелки и сходил в участок. Найденыш собирался сообщить о нападении и краже документов, получить временное разрешение на пребывание в городе и со спокойной душой переговорить с бригадиром, благо тот пока что лежал в стационаре и соваться ради встречи в шахту не требовалось.

Однако извращенное везение не отказало Найдену и в этот раз. Пока он под надзором секретарши заполнял бланк заявления, в отделение привезли напившегося до полной потери самоконтроля шахтера. Чем именно он был так удручен — то ли остановкой работ, то ли обидой на слабый пол, — найденыш так и не понял. Но женщина, нахально работающая прямо под носом у печального шахтера, вызвала у него настоящий приступ ярости, и он уложил обоих конвоиров под свободный стол и укрыл стульчиком. Найден понял, что следующим на пути дебошира окажется он, и схватил первое, что попалось под руку, — тяжелую вазу с сушеной кровохлебкой с секретарского стола.

Вовремя вышедший из кабинета капитан застал роскошную сцену, как найденыш дарит пьяному шахтеру цветы по затылку, и собрался было запереть обоих — но быстро выяснил, что арестовывать их некому. А когда Найден аккуратно сложил дебошира под стол к пострадавшим сотрудникам и извинился, — подумал и предложил работу.

— Выпорю, — только и сказала я, услышав эту удивительную историю.

Найденыш, успевший за время рассказа вручить мне одурительно пахнущую тарелку с мясным рагу, на мгновение замер, явно проглотив фразу-другую, и спокойно сообщил:

— Обычно в ответ на подобные обещания я отпускаю дюжину пошлых шуточек и вгоняю собеседника в краску. Сейчас я этого не стану делать потому, что тебя подобный юмор напугает. Но знай: мне очень хотелось.

— Учту, — кивнула я и покраснела безо всяких шуточек, но все-таки ляпнула: — Но после того, как выпорю.

Найден выразительно заломил бровь.

— А обычно почтенные отцы семейств радуются, когда дети находят работу и слезают с их шеи, — героически сдержав поток острот во второй раз, заметил он. — Мне, между прочим, комнату в общежитии предоставят.

Я как раз попробовала рагу и пришла к выводу, что грядущему переезду бесплатного повара не обрадуюсь совершенно. Не получилось из меня почтенного отца, как ни крути.

— Посоветуйся с Беримиром, когда можно выходить на работу, — малодушно сказала я.

— Я с завтрашнего дня договорился, — смущенно признался найденыш и тут же однобоко ухмыльнулся. — Про порку уяснил, готов в любой момент. Но на других условиях мне капитан Волков аванс не соглашался выдать.

— Аванс?! — чуть не подавилась я.

Мне казалось, что удивление иссякло еще на новостях о новой работе, но чтобы нелюдимый, мрачный капитан Волков — бывший военный, на вид вполне способный и впрямь волков научить ходить по струнке — дал взаймы незнакомому найденышу без документов…

— Ратиша, кролик, которого я вчера выцарапал из холодильного ящика, был последним мясом в доме, — сообщил Найден. — Поэтому да, я выпросил аванс и зашел на рынок. Надеюсь, ты не станешь возражать против такой формы благодарности?

Я опустила взгляд в полупустую тарелку. Возражать было однозначно поздно.

А ведь купить мясо в будний день можно либо у Сварливой Нат, либо у старой Жданы. И чтобы они продали залетному новичку что-то пристойное, нужно иметь язык без костей, дьявольское обаяние и заряженный серебром дробовик.

— Пожалуй, я не против вытаскивать тебя из сугроба раз в пару недель, — созналась я и доела рагу. — Не хочешь отпраздновать трудоустройство?

— Хочу, — охотно кивнул найденыш. — А то даже похвастаться некому.

В это — после показательного выступления в участке и успешно завершенного безо всякого дробовика похода на рынок — отчего-то верилось с трудом.

— Отлично, — сказала я, тем не менее, и потянулась за трубкой переговорника. — Позвоню Беримиру и Велиславе. Это моя соседка, ты ее не знаешь, но она от тебя под больши-им впечатлением…

Найденыш тут же насторожился и перестал подкармливать Тайку под столом.

— Ты без сознания был, — смилостивилась я. — Велислава помогла затащить тебя в купол.

— И под впечатлением не столько от меня, сколько от моего веса? — понятливо рассмеялся Найден и потрепал Тайку по холке. — Ну, что ж, кажется, я задолжал ей как минимум "большое спасибо", а как максимум — оплату лечения грыжи…

С валютой своего "большого спасибо" Найден угадал очень точно. Благодарность в виде собственноручно приготовленного ужина пошла на "ура". Во взглядах Велиславы и Тайки, устремленных на моего гостя, читалась одинаковая алчность, едва прикрытая женским кокетством.

Беримир, сплавивший своих давних поклонниц ничего не подозревающему найденышу, злорадно заметил, что это — пожестче любой порки, и теперь только ухмылялся. Сам Найден, похоже, так не считал. Повышенное внимание его ничуть не смущало и уж точно никак не мешало травить байки про свой оригинальный способ искать работу, не вынимая грелку из-под свитера.

— А на дежурство ты как пойдешь? — удивленно спросила Велислава, выяснив столь занимательный факт о гардеробе своего нового объекта интереса.

— С термосом, — не задумываясь, ответил Найден. — Или двумя.

Я немедленно представила себе найденыша в форме, с двух рук красивым круговым проворотом загоняющего термосы в кобуру, как ковбой — парные револьверы. Но почему-то не рассмеялась. Картинка встала перед глазами, как живая, и отчего-то подумалось, что Найден в форме порядочника должен смотреться на редкость гармонично, несмотря на грелку.

— Нормативная температура в автосанях при использовании их в качестве постоянного рабочего места — от двенадцати до четырнадцати градусов тепла, — машинально вспомнила я, несколько испугавшись хода своих мыслей.

— Или соглашусь выходить из участка только на длину шланга от крана с горячей водой, — скорректировал планы найденыш, но, заметив, как нахмурился Беримир, тут же добавил: — Капитан Волков в курсе моей проблемы с терморегуляцией. Завтрашний день, вероятнее всего, уйдет на оформление, инструктаж и заселение. На патрулирование меня отправят еще нескоро.

Врач удовлетворенно кивнул, но все-таки заметил:

— Термос я бы на твоем месте все равно захватил.

Найденыш покорно кивнул и немедленно рассказал про знакомого, который устроился работать в золотую шахту, несмотря на клаустрофобию. А чтобы не биться в панике каждые пять минут, носил с собой в термосе колотый лед: когда становилось невмоготу, брал кусок в ладонь и держал, пока в голове не прояснялось…

Кажется, Найден был настоящим кладезем не то идиотских, не то поучительных баек на любую тему. Подобная осведомленность отлично помогала создавать впечатление, что перед тобой рубаха-парень с душой нараспашку.

Что он до сих пор ни слова не рассказал о себе самом, я осознала только к ночи, когда Беримир ушел, найденыш принимал душ перед последней ночевкой у меня в доме, а Велислава помогала мне мыть посуду, мечтательно вздыхая:

— Найден твой — находка!

— С этим трудно поспорить, — глубокомысленно согласилась я.

— Никогда еще таких не… — тихонько заговорила Велислава, протирая тарелки полотенцем. — Да что ты ржешь?! Находка ведь!

— Сказать ему, что ты дочь Волкова? — отсмеявшись, вполголоса спросила я и принялась за сковородку. — Вот увидишь, он будет твой в тот же момент!

— Не похоже, — задумчиво покачала головой соседка. — То есть, он, конечно, явно ищет полезные знакомства и на многое ради них готов, но к папе он уже нашел подход. Да и, если объективно, попытка ухаживать за мной — это скорее отличный способ поставить под вопрос карьеру в участке, чем повод поиметь выгоду от общения с капитаном.

Я сочувственно хмыкнула. Отец — сотрудник правопорядка и бывший военный — был основной причиной, из-за которой Велислава никак не могла устроить личную жизнь. Все кандидаты проходили жесточайший отбор, и тесного общения с капитаном Волковым не вынес ни один.

Если задуматься, то у найденыша, с его языком без костей, как раз были все шансы.

— Интересно, Найден действительно собирался работать в шахте?

Вопрос был скорее риторический, но я все равно припомнила предложение помыть полы вручную и огромные пакеты с едой на кухне.

— Вполне возможно. Ладони грубые, он привычен к физическому труду. Да и без свитера ты его сама видела.

Велислава издала томный вздох и картинно обмахнулась полотенцем.

— Нет, не вздумай ему говорить про папу. Я намерена вскружить парню голову и хочу быть уверена, что он заинтересован мной, а не капитанским чином. Не смейся! Подруга, называется…

Я показала ей язык и принялась натирать сковороду маслом.

— Подруга. Потому и постаралась донести до тебя мысль, что ищет он отнюдь не большую и чистую любовь, — заметила я.

— Да я и сама не слишком старательно ее ищу, — пожала плечами Велислава. — А без свитера он и правда хорош. Пожалуй, лучше Беримира.

Я не стала спорить. И даже укоризненно качать головой в ответ на наивную женскую надежду, явно теплившуюся где-то на задней стенке ее черепа, тоже не стала.

Маленький кусочек сказки. Почему бы и нет?

— Ты не в настроении, — заметила соседка и игриво вытянула меня по спине холодным полотенцем, отчего стала права вдвойне. — Что случилось? Некраса же выставили корректировать глазомер?

— Хотен приезжает, — призналась я и отобрала у нее полотенце.

Велислава понятливо умолкла и приготовилась прощаться, но вдруг замерла и ойкнула, глядя куда-то мне за спину.

— Хотен? — вкрадчиво переспросил мужской голос.

Я отчего-то покрылась мурашками с ног до головы и обернулась. Найден стоял в дверях кухни и однобоко усмехался, словно слышал наш с Велиславой разговор от и до, а вовсе не плескался в душе. Босой, взъерошенный, в простой рубашке навыпуск он производил весьма интересное впечатление.

— Ты в его штанах, — сообщила я ему. — Это мой парень.

Все остальное я была решительно не готова обсуждать.

— Вот как, — только и сказал найденыш, прошлепав мимо меня к раковине. — Значит, мне следует заметать за собой следы с особым тщанием?

Велислава заломила бровь.

Штаны оказались слишком широки и явно съехали ниже, чем должны были сидеть по исходному замыслу — и только поэтому не бросалось в глаза, что они еще и коротковаты.

— Лучше сразу готовься к бою, — жизнерадостно велела соседка, с трудом отведя взгляд. — Хотен — ревизор третьего чина. Уж что-что, а следы чужого мужчины он и за версту обнаружит!

— Понял, — с озорной улыбкой обернулся найденыш и подмигнул почему-то мне. — Буду просить политического убежища.

— Приступай, — строго велела я.

В основном потому, что хитрый взгляд Найдена, блуждающий где-то в районе моей шеи, настораживал неимоверно.

Глава 2. Barking up the wrong tree

Пятно месторождения после прорыва в шахте будто бы угомонилось, продвигаясь вперед крошечными шажками. Тихо, незаметно — но по-прежнему неотвратимо.

У меня все валилось из рук. Цифры норовили расплыться перед глазами, а неподвижные опоры на чертеже магопровода казались жирными крестами, которые следовало бы поставить на трассе.

Отчаявшись дождаться адекватную съемку, я плюнула и, плотно засев в бюро, сделала два варианта трассировки. Какой согласуют — такой и выдам; по крайней мере, дальнейшее промедление будет не на моей совести.

Однако после моей третьей попытки пройти нормоконтроль, закончившейся весьма язвительными замечаниями от соответствующего отдела, Малуша Путиславовна с сомнением оглядела голограмму модели магопровода и все-таки дала мне выходной. Когда я попыталась возразить и откорректировать чертеж, не отходя от кассы, начальство прямо заявило, что в подобном состоянии я тут такого напроектирую, что Малые Буйки век из-под снега не вылезут.

С этим спорить было трудно.

После месяца работы в темпе "чертеж нужен был позавчера", без нормальных выходных и с постоянными сверхурочными, я представляла собой крайне жалкое зрелище и действительно могла наляпать ошибок по невнимательности. Хорошо еще, если они коснутся только оформления; а если где-нибудь в расчетах?..

Но ехать домой я боялась. За час до памятной разборки с отделом нормоконтроля пришло сообщение от Хотена.

"20:10, станция "101-й километр".

Ни просьбы встретить, ни единого вопроса: где установили мой домик, во сколько я обычно возвращаюсь из проектного бюро — кажется, он и так все знал. Просто поставил меня в известность о своем прибытии.

— Беги скорее, — замогильным голосом велела Любовь Казимировна, — пока не спохватились, что ты еще задание сметчикам должна.

Я бледно улыбнулась и побрела на выход, заматываясь в шарф. Не признаваться же, что с куда большим удовольствием осталась бы перепроверять спецификации? По мнению Любови Казимировны, мне полагалось вприпрыжку мчаться к своему парню.

Которого не видела… сколько же я его не видела?

Голова не соображала совершенно, но мороз, как обычно, взбодрил и разогнал мысли. Правда, ни до чего дельного я не додумалась. Теперь мысли вились вокруг покупки портативного тепловентилятора в автосани — или билета к родителям. И то, и другое, увы, откладывалось на неопределенный срок, до сдачи объекта. Поэтому к куполу я приползла в состоянии легкой заморозки, уговаривая себя, что и в этом есть свои плюсы (лучше сохранюсь, например), и на свет в окнах обратила внимание только в последний момент.

"Найден", — почему-то подумала я — и поняла, что ошиблась, едва Тайка с восторгом выскочила мне навстречу.

Найденыша я не видела уже несколько дней. И, конечно, ему совершенно нечего было делать у меня дома на ночь глядя.

— Здравствуй, — негромко сказал Хотен, выйдя на террасу.

— Привет, — отозвалась я, замерев на пороге, как пойманный с поличным вор.

Конечно. Я же сама дала ему ключи от дома… когда же это было? Шесть месяцев назад? Семь?

В отношения на расстоянии я перестала верить уже две недели спустя после его отъезда, когда едва не надорвалась, таща на своем горбу Тайку с кровоточащими лапами. Я не знала, как об это рассказать по переговорнику или какими словами описать в письме. Тайка плакала, скулила и не могла идти сама, у нее торчали ребра и лезла шерсть, а я ненавидела и стыдилась за весь род людской.

Хотен бы не понял. Это нужно проживать, а не рассказывать. Как и покупку дополнительного климатического контроля для купола, когда от ненавистного холода руки покрываются красными звездочками растрескавшейся кожи. Как согласие впервые взяться за разработку магопровода от и до, ведущим специалистом, без проверок и постоянной поддержки от старших коллег. Как уход за Велиславой, когда та свалилась с лихорадкой и не могла согреться. А уж каково волочь Найдена с разбитой головой и не знать, кто он и что с ним…

Хотена не было рядом все это время, и меня не оставляло ощущение встречи двух чужаков.

А он, кажется, совсем не изменился. Все та же крепко сбитая фигура, мощные ноги, широкие плечи — будь Хотен немного ниже, выглядел бы совершенно квадратным; светлые волосы, как и раньше, коротко подстрижены, лицо идеально выбрито. И глаза по неискоренимой профессиональной привычке сразу же обшаривают любого, попавшего в поле зрения.

— Совсем бледная, — вынес вердикт ревизор.

Я могла только виновато развести руками. Белокожей я была всегда — а на морозе магического месторождения распрощалась с последними веснушками и окончательно превратилась в бледную моль. Зато Хотен в ходе последней ревизии где-то на юге Штильграда приобрел роскошный золотистый загар и новый шрам на предплечье, весь какой-то рваный и откровенно жутковатый.

— Бывший директор ПромКомба спустил на меня пса, когда понял, что на должности не останется, — прокомментировал Хотен, мгновенно заметив и правильно истолковав мой интерес.

Машинально покосилась на Тайку. Собака вела себя так, будто никого, кроме хозяйки, в куполе нет.

— Чья голова полетит на этот раз? — спросила я, почесав Тайку за ухом, и спохватилась. — Идем в дом, там вроде бы еще было что-то съестное… — и снова замерла, потому что Хотен не сдвинулся с места — и вид имел диковатый и напряженный.

— Издан приказ о ревизии месторождения номер три, — глухо сказал он, — и всех связанных с ним предприятий. В том числе — проектного бюро. Наверху недовольны задержкой.

Я осталась стоять у открытой двери на террасу, хотя Тайка уже с воодушевлением просочилась в дом и явно направлялась на кухню.

— И ты здесь в порядке начала расследования?

Хотен чуть склонил голову, осторожно взял меня за руку, улыбнулся — но врать не стал:

— В том числе.

Я подавилась воздухом.

— Нет, я не жду, что ты тотчас вынесешь весь сор из избы, — понимающе усмехнулся Хотен, не дождавшись от меня адекватной реакции. — И допрос немедленно учинять не буду. У меня, к сведению, рабочий день закончился четыре часа назад… как и твой. Давно ты пашешь в таком темпе? На тебе лица нет.

От необходимости судорожно обдумывать ответ (что бы Хотен ни говорил о допросе, на самом деле он его уже начал) меня спасла настойчивая трель переговорника. Я высвободила руку и виновато улыбнулась ревизору. Он понятливо кивнул, но сомневаться не приходилось: о своем вопросе Хотен не забудет, и мне так или иначе придется сознаваться в многонедельных переработках.

Но, надеюсь, у меня будет достаточно времени, чтобы сообразить, как бы изложить это таким образом, чтобы проектное бюро не выглядело сборищем бездельников, которые спохватились только в последний момент, когда вышли все сроки.

— Привет, — мученически выдохнула трубка мне в ухо голосом Беримира. — Ты дома?

— Да, только что приехала, — сдуру покаялась я и зажмурилась в ожидании врачебной проповеди о вреде нервного истощения.

Но это, к счастью, по-прежнему был Беримир, и вместо лекции по общеизвестным истинам меня ожидало полуминутное укоризненное молчание. Справедливости ради, оно действовало на меня куда эффективнее; по крайней мере, устыдилась я сразу же.

— Зато мне дали выходной! — ляпнула я в свое оправдание.

Хотен заинтересованно склонил голову к плечу, и я юркнула в дом, пока он не услышал что-нибудь еще более занимательное.

— Найду тоже, — мрачно сообщила трубка, и я застыла с одним валенком в руке посреди прихожей. Но потом сообразила: Найд — это Найден, и он изрядно преуспел в налаживании связей с врачом. А раз так…

— Еще какая-нибудь упоительная история? — предположила я.

— Не то слово, — согласился Беримир. — Угадай, кто в первый же день патрулирования застал попытку незаконного подключения к магопроводу?

Я зажмурилась.

Работа с опасными энергоносителями, сложной аппаратурой и повсеместной автоматизацией очень быстро заставляет чувствовать себя так, словно вокруг одни идиоты. Долгая работа в подобных сферах потихоньку внушает мысль, что, если вас окружают идиоты, значит, вы — центральный.

Но даже на фоне столь прискорбных выводов идея подрубиться напрямую в единственный на данный момент магопровод — на минутку, высокого давления, диаметром в мой рост, с перспективой снабжения четырех окрестных сел и одного города — выглядела, мягко говоря…

— Выжившие есть?

— Есть, — обрадовал меня Беримир. — Найден. Сдается мне, парень родился в рубашке… хотя с его везением куда актуальнее было бы родиться с грелкой в руках. Я, собственно, из-за чего звоню: у него в общежитии с грелками напряг. Он, конечно, обложился бутылками с горячей водой, но татуировку все равно этим не перекрыть, а я на дежурстве в стационаре. Не завезешь ему грелку? Или Велиславу попроси, а то этот счастливчик опять переохлаждение схватит.

Велислава, насколько я помнила, как раз осталась в проектном бюро — вместе со всем конструкторским отделом; я покосилась через плечо и твердо решила не говорить об этом вслух.

— Ладно, у меня была запасная. Ты его осмотрел?

— Не я, Болеслав. Если увидишь его фонтанирующим ядом — не удивляйся, он тоже чудом вспомнил, как работать без диагноста.

Я бы очень сильно удивилась, если бы вспомнила, кто это, — но предпочла промолчать и об этом.

— Хорошо, последний вопрос, — вспомнила, наконец, я. — А где это общежитие находится?..

Разумеется, Найдену не могло не свезти и тут. У Бюро Правопорядка своего общежития не было: все сотрудники, приехавшие на месторождение, заказали перевозку собственных домиков — таких же легких каркасников с куполами, как у меня. Найденыш оказался единственным, кому требовалось жилье, и его, недолго думая, распределили… в общежитие к шахтерам. Одна я туда соваться на ночь глядя побоялась, так что пришлось вкратце изложить Хотену историю моего "знакомства" с Найденом, старательно обходя вопрос о том, что я делала на пустой улице в десятом часу.

Мои филологические страдания оказались напрасны: общежитие пустовало. Первая смена шахтеров в полном составе лежала в стационаре, вторая — пахала за двоих на месторождении, пробивая новый штрек. Похоже, только этим и объяснялось, как Найден, с его-то коммуникативными навыками, остался без грелки в полностью заселенном общежитии.

Сонная вахтерша обрадовалась нам, как родным, словно мы ее вовсе не разбудили, но бдительности не потеряла ни на секунду.

— Я уж думала сама за грелкой бежать, — доверительно сказала она, зябко кутаясь в шаль, — но мне нельзя надолго оставлять пост, а до дома еще полчаса езды. Запишитесь в журнал визитов, вот здесь. А потом я покажу дорогу, как раз на обход пора.

Хотен, у которого давно глаза слипались, раздраженно дернул щекой и вместо записи предъявил женщине корочки ревизора.

После этого нам уже не радовались. Но дорогу честно показали.

Найдену, как назло, досталась угловая комната на первом этаже. По всей видимости, пустовала она потому, что была одной из самых холодных, и туда никто не хотел заселяться. Отсутствие климатического купола делало свое дело; лично я бы отсюда переехала при первой же возможности.

Одно окно выходило на подмороженные кусты перед стоянкой, второе — вовсе на дорогу; установили их неправильно, и изнутри по низу стекла шел толстый слой льда, а снаружи сияли белизной инеевые перья. Кто-то из жильцов попытался законопатить щели засохшей травой и мхом; из-за нее комнатка чем-то неуловимо напоминала заброшенное фазанье гнездо, но никак не человеческое жилье. Над радиаторами воздух дрожал от контраста температур, но мощности не хватало, чтобы прогреть помещение до приемлемой температуры, и вторая койка предсказуемо пустовала.

Открывший нам дверь кокон из одеяла проследил мой взгляд и бодро заявил простуженным голосом:

— Зато здесь светло! — и с любопытством повернулся к ревизору, застывшему нерушимой скалой и всем видом демонстрирующему, что за меня есть кому постоять.

Как будто это требовалось.

— Хотен Верещагин, ревизор третьего чина Особого корпуса, — коротко отрекомендовался он, заметив интерес.

Обычно этого хватало, чтобы свести все нежелательные контакты к минимуму и, бонусом, обезопасить от них меня. Но на сей раз Хотен не на того напал.

— Найден Лом, — изрек мой найденыш, резким движением откинув за спину "капюшон" из одеяла, позволяя рассмотреть изуродованное шрамом лицо, и уверенно протянул ладонь для рукопожатия. — Ратиша о вас рассказывала… ну, когда не ржала с моего имени. Что теперь-то?

— Лом, — виновато всхлипнула я, не в силах бороться со смехом, и сунула ему грелку. — Найден Лом! Ох, да как ты школу закончил, тебя же должны были задразнить насмерть!

Найденыш пожал плечами под одеялом.

— Как-то закончил. Но ничего, — искоса взглянув на меня, хмыкнул он, — ты, похоже, решила наверстать и задразнить-таки… чаю? Или чего-нибудь посерьезнее?

Хотен, по всей видимости, собирался отказаться и уйти. Но вместо меня ответил мой желудок, еще отлично помнивший, что такое "посерьезнее" в исполнении Найдена, и тот беззлобно рассмеялся:

— Понял, вопрос глупый. Подождите здесь пару минут, хорошо? Добегу до кухни, заодно грелку наполню.

Я виновато кивнула и, получив рекомендацию не разуваться ни в коем случае, уселась на вторую кровать: стул в комнате был всего один, металлический, холодный даже на вид. Хотен с сомнением покосился на него и остался стоять, прислонившись к стене и выжидательно склонив голову к плечу.

— Что? — неловко спросила я.

Хотен скрестил руки на груди. В его исполнении жест вышел чрезвычайно внушительным.

— И как ты не побоялась?

Уточнять, чего именно, я не стала. Парень с жутким шрамом и татуировкой — пусть не каторжной, но все-таки; словивший по голове, оставшийся без документов и денег… а я притащила его к себе домой. Выхаживать.

— Он был под присмотром. Я попросила Беримира. Да и… ну вот честно, ты бы смог бросить человека замерзать насмерть?

Хотен чуть прищурился и улыбнулся. Открыто и насмешливо. Теперь он гораздо больше напоминал парня, с которым я начинала встречаться, а не всегда собранного и настороженного ревизора третьего чина, — и я невольно улыбнулась в ответ.

— Я уже боюсь тебя оставлять, — сказал он. — После первой командировки обнаружил тебя в компании порядочников, второй раз — продавшейся на одиннадцать лет проектному бюро за климатический купол. А теперь — с собакой, автосанями и с бывшим, ночующим у тебя, чтобы присмотреть за вторым холостым мужчиной в доме.

— Велислава — не порядочник, — только и могла возразить я. — Она дочь капитана, но работает инженером-конструктором.

Про ночлег под одной крышей я ему не говорила ни слова. Но кто сомневался, что он обнаружит что-нибудь, указывающее на него?..

— А Беримир помолвлен, — понимающе кивнул Хотен. — Это не претензии. Я просто удивлен, как быстро все меняется.

Быстро?

— Когда мы начали встречаться, я еще даже институт не окончила, — напомнила я, чудом сдержав поток возражений. — Разумеется, я изменилась с тех пор. Как и ты…

Особенно ты.

Студента Верещагина никто не боялся. Он был балагуром, весельчаком и душой компании, и я страшно гордилась собой, когда привлекла его внимание. Только вот с первой своей практики Хотен вернулся с шумом и фанфарами, отправив на рудники заместительницу директора ПищКомба номер пять. Талантливым студентом заинтересовался Особый корпус… и на выпускника Верещагина уже поглядывали с опаской. Все знали, что он далеко пойдет. И наверняка потащит за собой свою зазнобу…

Что ж, за семь лет мы и впрямь ушли чертовски далеко от себя прежних.

— Эй, что за кислые рожи? — удивленно спросил Найден, появляясь в дверях.

В одной руке он нес заварочный чайник, во второй — внушительную сковороду, и одеяло ему приходилось придерживать подбородком, из-за чего удивление вышло несколько невнятным. К тому же сковорода немедленно пошла в психологическую атаку, распространяя запах жареной картошки и красного перца с кориандром, и рожи очень быстро превратились из кислых в заинтересованные. Даже Хотен чуть подался вперед, неотступно провожая Найдена взглядом.

— Тарелок нет, — покаялся гостеприимный хозяин и пристроил сковороду на письменный стол. — Не успел купить, а чужие брать… ну, рискнул бы разве что в женском общежитии, но никак не здесь. Не то чтобы ребята агрессивные, но…

— Становятся агрессивными, когда дело доходит до мытья посуды? — предположила я, тотчас вспомнив мужское общежитие института.

Хотен адресовал мне возмущенный взгляд. За ним грязной посуды не водилось даже во времена студенчества — но на фоне четырех этажей его сокурсников этот крохотный проблеск любви к чистоте и порядку терялся мгновенно, и впечатления от посещений у меня оставались крайне гнетущие.

— Нет, просто не моют, — пояснил Найден и снял со сковороды крышку.

После этого сомнения насчет еды при столь сомнительной сервировке перестали терзать даже Хотена. Не знаю, как у найденыша это выходило, но абсолютно все, приготовленное им, хотелось сожрать немедленно и в количестве.

— Я тебя с работы выдернул? — смущенно уточнил Найден, аккуратно складывая одеяло на своей кровати. Судя по комковатым очертаниям под толстым шерстяным свитером, грелку он уже привычно примотал к голому телу и теперь чувствовал себя гораздо лучше, что не могло не радовать.

— Нет, из дома, — отмахнулась я. — Лучше расскажи, как твоя работа. Если, конечно, отвлекаешь от еды не в надежде, что что-нибудь останется на завтра. Хотя это было бы чертовски наивно с твоей стороны.

Найденыш рассмеялся и сел поверх одеяла, чуть ссутулившись и положив расслабленные руки на колени. Я слегка напряглась, рассмотрев сбитые костяшки пальцев, но он привычно не позволил мне зацикливаться на этом.

— На завтра у меня по плану омлет с ветчиной, так что не терзайся тонкими намеками и ешь, — скомандовал найденыш. Бросил взгляд на Хотена и от воспоминаний о пустом холодильном ящике воздержался. — Работа… помнишь, я рассказывал про шахтера, который уложил своих конвоиров? Из-за которого меня и приняли в отделение? Угадаешь, кто это оказался? Ладно, жуй, не угадывай. Это был начальник второй смены. В общем, шиш меня теперь в шахту возьмут работать!

— А ты хотел перевестись в шахту? — с заметным недоумением на лице спросил Хотен, отвлекаясь от картошки. Ненадолго, впрочем.

— И сейчас хочу, — сознался Найден и чуть поморщился. — Все-таки работа рядового сотрудника в участке заключается в основном в мордобое и транспортировке упившихся работяг в КПЗ. Мягко говоря, не предел мечтаний. Но за своего начальника шахтеры меня порвать готовы, даром что он за решеткой стабильно оказывается раз в неделю и в последнюю субботу пил со мной на брудершафт, не выходя из камеры — тот еще экзерсис, скажу я вам… не смотри так, товарищ ревизор, в субботу у меня был выходной. Просто забежал в участок за форменной паркой, ее как раз доставили. Ну и задержался немного.

— То есть ты хочешь перевестись из транспортирующего в транспортируемые? — хмыкнул Хотен.

Найден задумчиво оглядел ревизора, загорелого, сытого, довольного и с уймой карьерных перспектив, которых никак не могло быть у шахтера. Но все-таки сдержался.

— Нет, хочу к ребятам со второго этажа, — по-прежнему дружелюбно сказал он. — Там все перерабатывающие. У них тепло.

Хотен приподнял брови и одобрительно кивнул найденышу.

А я так и не решилась спросить, что случилось с его напарником.

— А хороший парень, — с легким удивлением признал ревизор позднее, безапелляционно усаживаясь за руль автосаней. — Странно, что он здесь застрял. Его бы на Первое месторождение — с руками бы оторвали!

— Татуировка, — напомнила я, пристегиваясь.

— А, точно, — машинально кивнул Хотен. — Интересно, зачем он так с собой? И где словил такую красоту на полфизиономии?

Я недовольно покосилась на него, и ревизор поднял обе руки в интернациональном жесте:

— Сдаюсь. Понял, угомонился. Везти тебя домой?

А мне отчего-то вспоминался темный лед под головой, тяжелое безвольное тело и боль в спине. Первые попытки Тайки ходить, скуля и поджимая сбитые лапы. И словно в противовес — как меня встречали светом в окнах, горячим ужином и счастливым лаем.

— Везти нас домой, — малодушно постановила я. — Комиссия ведь переночует разок без товарища ревизора третьего чина?..

Хотен заговорщически подмигнул и резво вырулил на дорогу.

…Звонить с работы ему начали уже четверть часа спустя.

Глава 3. Shots in the dark

Следующий день я посвятила тому, что у женщин скромно именуется "выходным".

Система автоуборки пола отлично справлялась с собачьей шерстью по углам и небольшими лужицами. Но вот вытирать пыль с мебели, менять постельное белье и раскладывать вещи по местам приходилось, увы, вручную — а моя замечательная работа почти весь последний месяц оставляла время разве что на сон и еду. Которой, кстати, дома тоже не было.

Правда, сантехнику я обнаружила на удивление в пристойном состоянии, как будто ей почти не пользовались. Хотя какое там "как будто"…

А вот стирки накопилось столько, что машинку пришлось загружать трижды, и неожиданно вернувшийся домой Хотен (всего-то шестой час, почему так рано?) застал меня в глубокой задумчивости над единственным сухим свитером. По-хорошему, его тоже следовало выстирать — но высохнет ли хоть что-нибудь до завтра?

— Снова серый? — хмыкнул ревизор, рассмотрев свитер.

— Еще есть темно-синий, черный и темно-фиолетовый, но он слишком тонкий, — машинально покаялась я. — И они все сушатся.

Хотен задумчиво осмотрел сушилку и диван, на котором я разложила по полотенцам шерстяные вещи, и героически воздержался от замечаний о том, как смотрится подобная цветовая гамма на бледной в синеву девице. Вот пока у меня были веснушки… но когда они еще появятся?

— А платья у тебя остались?

Я все-таки кинула серый свитер в кучу нестиранной одежды и с недоумением обернулась.

— Осталась пара. Но платья — это как-то немного не по погоде, не находишь?

— Надевай, — командным тоном сказал Хотен. — Я подгоню автосани к лестнице.

Видимо, на лице у меня отразилось все, что я думаю о соотношении "здравый смысл/красота", потому что ревизор снизошел до пояснений:

— К твоему сведению, радиус холодного пятна — всего четыре с половиной километра, — назидательно сообщил он. — А за его пределами — май-месяц и черемуха цветет. Могу я вывезти свою девушку на свидание в весну?

Сначала я напряглась: вчера радиус был на тридцать два метра меньше, — и смысл сказанного дошел с некоторым опозданием.

— Я невыездная до сдачи проекта, — виновато призналась я. — Слишком высокий уровень допуска, чтобы мне позволяли свободно перемещаться.

Хотен снисходительно улыбнулся, помахав у меня перед носом темно-бордовыми корочками Особого корпуса, и я задумчиво умолкла. Встать на пути у ревизора не рискнет ни один пограничник. Если должностному лицу третьего чина приспичило увезти персонал под подпиской о невыезде, оно увезет. Кого угодно.

— А можно заодно Велиславу позвать?

Хотен страдальчески закатил глаза.

— Женщина, ты вообще помнишь, что такое "свидание"?

С некоторым опозданием осознав весь идиотизм своего вопроса, я подавилась нервным смешком.

— Я черемуху-то не помню, а ты тут про такие сложные вещи… — пробурчала я в свое оправдание и отправилась рыться в шкафу.

Судя по настроению, ревизор не столько хотел реабилитироваться за те шесть (семь?) месяцев, что мы не виделись, сколько мечтал вырваться из холода и сумрака Временного городка. Я еще отлично помнила, как давили на меня магические морозы в первые дни работы на месторождении и как любой выезд за пределы пятна — хоть бы и до защитных стен — превращался в маленькую сказку, поэтому без возражений влезла в первое попавшееся платье и вышла из дома.

Надетая поверх легкого летнего наряда "лисья" шуба заставила чувствовать себя куда менее уверенно, но приставать к Хотену с вопросами в духе: "А когда мы вернемся?" и "Успеем ли до ночного закрытия ворот?" я не стала. Вместо этого метнулась в дом и нацепила на запястье часы, чудом раскопав их в дальнем ящике комода.

За время моих сборов автосани, естественно, нагреться не успели, хотя ревизор включил печку на максимум, и до ближайшего перекрестка мы ехали под дружную зубную чечетку. Зато потом техника все-таки смилостивилась и задула в салон теплым воздухом, и Хотен стал добреть на глазах.

— Как работа? — рискнула спросить я на следующем перекрестке, где мы волей-неволей встали надолго, пропуская вереницу саней с рабочими, укутанными до полного сходства со стаей медведей и все равно жмущимися друг к другу, как пингвины в холода. — Был в шахте?

— В том, что от нее осталось, хочешь сказать? — хмыкнул Хотен. — Был. Скорректированный проект станции подключения — видел. Трассировку — нет.

— А проект трассировки и не выпущен еще, — смущенно призналась я и, видя, что ревизор готов свернуть обсуждение и на этом, коротко ткнула его кулаком в плечо. — Расскажи. Меня же завтра на работе припрут к стенке и учинят допрос!

Хотен с сомнением покосился на меня, будто решал, достойна ли я высочайшего доверия, и все-таки заговорил:

— Пока рано делать какие-либо выводы. Экспертиза месторождения еще не завершена, непонятно, из-за чего произошел взрыв. Кроме того, потребуется ремонт магистрального трубопровода от станции подключения до установки понижения давления. Все, кто пытался нелегально подключиться, мертвы — спросить и то не с кого, а если бы не Найден, еще и изо льда выпиливать пришлось бы идиотов, чтобы опознать…

— О мертвых либо хорошо, либо никак, — напомнила я ему.

Ревизор раздраженно дернул щекой, проводил взглядом сани с дрожащим зоопарком и стартанул, взметнув за нами снег столбом.

— Похоже, строительство магопровода так или иначе задержится еще на несколько недель, — сообщил он очевидное. — Но первопричину еще предстоит установить. И, Тиш… давай о чем-нибудь другом. Я тебя полгода не видел, неужели нам нечего обсудить, кроме работы?

"Все-таки шесть месяцев", — машинально отметила я для себя и только потом смутилась.

— У меня здесь ничего кроме работы и нет, — сказала я. — А новости из дома у меня только месячной давности. Ты их и так все знаешь.

Чрезмерно честное "кажется, нечего" я предпочла оставить при себе. И правильно сделала, как выяснилось.

Оказывается, я начала встречаться с Хотеном Верещагиным, потому что он умел превращать в увлекательную историю даже новость о покупке магпротеза колена для своей бабушки. А уж свой визит вежливости к моим родителям был способен изложить практически в стиле Найдена — только вместо грелки под свитером выступал отчет с солидным грифом, который ревизор забыл завезти на работу, но никак не мог оставить в машине…

— Как они? — с какой-то неуместной жадной тоской спросила я.

Хотен чуть пожал плечами.

— В порядке. Мама добыла первый урожай клубники, так что весь дом пахнет как ПищКомб в сладкие дни. Партия варенья обещает принять угрожающие масштабы, жди презентов. А твой папа уже предусмотрительно отнес знакомому стоматологу бутылку коньяка и пробную банку варенья… я попросил, чтобы и за меня словечко замолвил.

Я слабо улыбнулась.

Штильград уже казался далекой сказкой — о солнце и тепле, ласковом море и выгоревших до светло-серого цвета каменистых берегах; мой родной город не знал ни сильных штормов, ни бурь, там не было портов, а единственным способом добраться оставалась старая железная дорога через длинный тоннель, пробитый сквозь горную гряду. Малая площадь и сложные ветра над поселением исключали возможность добраться по воздуху, а неглубокий залив не позволял подплывать даже легким катерам.

Дорогу для автомобилей не стали прокладывать специально, и Штильград превратился в очередной закрытый город, самый безопасный в стране. Столицей считалась Горница, охраняющая железнодорожный тоннель и карабкающаяся на склоны Велийских гор; но правительство предпочитало жить и работать в Штильграде. А вот чтобы попасть туда, нужно было либо входить в состав дипломатической миссии, как моя мама, либо числиться среди обслуживающего персонала, как папа, либо родиться в Штильграде, как я.

Я старалась приезжать каждый раз, когда позволяло бюро. Но это бывало так редко!

А мама действительно устраивала из дома филиал ПищКомба каждый раз, когда подворачивалась возможность. Она была родом из голодной страны, лишенной и месторождений магии, и нормальных полей; после трех десятилетий спокойной жизни в Штильграде умом она отлично понимала, что необходимости в битком набитом соленьями и вареньями погребе нет — но без запасов ей становилось неспокойно, да и я обожала ее стряпню… А после моего отъезда папа как-то обронил, что за лишними банками теперь сбегается ребятня со всей улицы. О начале заготовительных работ и сообщать не нужно — запах клубники служит лучшим сигналом.

Когда-то я тоже прибегала на него. Давно…

— Не грусти, — ласково попросил Хотен и коснулся моего колена, не отводя взгляда от заснеженной дороги. — Хочешь, после окончания работ на месторождении вернемся домой вместе?

Реальность ворвалась в теплые воспоминания суровым морозом и приближающейся защитной стеной. По обе стороны от запертых ворот возвышались сторожевые башни, увенчанные высокими шапками снега.

Последний раз, когда я их видела, холодное пятно до них еще не добралось. Кажется, это было чертовски давно.

— Не уверена, что мне так быстро разрешат съездить в отпуск, — вздохнула я, поджав ногу. — Я отдыхала всего полгода назад, помнишь? А сегодня, я слышала, пришла заявка на проектные работы на Первом месторождении.

— А там что? — слегка нахмурился ревизор и полез во внутренний карман парки за удостоверением.

— Расход в магистральных трубопроводах резко упал, — пояснила я. — Магия идет самотеком, и кое-где переходит в газовую фазу. Ну, а когда такая ядреная смесь попадает в открытые розетки… сам представляешь.

— Вообще-то нет, — хмыкнул Хотен и положил на руль правую руку с зажатыми в ней корочками. — Я все-таки не по технической части.

И правда. Что-то я одичала за полгода в компании инженеров.

— Газу свойственно расширяться и заполнять весь доступный объем. Даже если он — чистейшая магия. В розетках газа недостаточно, чтобы магия кристаллизовалась при низком давлении, но такой выброс в помещении все равно приводит к резкому падению температуры на несколько дней, — стараясь не вдаваться в детали и не сыпать терминами, сообщила я. — А поскольку Первое месторождение — самое крупное, речь идет о заморозках в нескольких городах, куда ведут магопроводы от него. Причины изменения расхода еще выясняют, но уже очевидно, что часть потребителей придется переключить на другой источник, станция подключения пойдет под замену, а диаметры труб от нее нужно уменьшать. Пять-шесть месяцев работы, я бы сказала.

— Месторождение иссякло? — предположил Хотен и затормозил перед пограничниками.

— С чего бы? — удивилась я. — Это же не золотая жила. Магия не иссякает.

Пограничник предсказуемо устрашился предъявленной ему корочки, но все равно дрожащим голосом попросил записаться в журнал и Хотена, и меня. Пришлось прервать разговор (кажется, мы опять съехали на обсуждение работы, вот неожиданность-то) и вылезти из теплых автосаней ради очередной бюрократической проволочки. Снаружи я сразу же прониклась жалостью ко всем потребителям, подключенным к Первому, и запись вышла слегка подпорченной трясущейся от холода рукой.

Но я все-таки не удержалась и пролистнула журнал назад, пока не наткнулась на строчку: "Найдён Лом, гостевой визит, принимающая сторона — Агний Лиховских. О возможных последствиях контакта с магией предупрежден". Надпись походила на раздавленного в лепешку ежа — каждая буква неприступно топорщилась острой иглой. Последний человек, который приходил в голову при виде подобного почерка, — это Найдён, с его вечными упоительными историями, толстыми свитерами и неизменной грелкой, прикрученной бинтами к голому телу.

— А кто такой Агний Лиховских? — предсказуемо заинтересовался Хотен, заглянув мне через плечо.

— Начальник первой смены шахтеров, наверно, — я пожала плечами и отложила ручку. — Найден говорил, что шел побеседовать с ним насчет найма на работу, значит, пропуска у него еще не было, и сотрудником он записаться не мог. Надо будет напомнить ему, чтобы отметился в журнале как порядочник, а то будут проблемы с выездом.

Хотен машинально кивнул и отвлекся на громкую трель переговорника. Взглянул на экран — и жестом велел мне возвращаться в автосани, а сам еще добрую четверть часа выплясывал вокруг, напрягая пограничников, хмурясь и ругаясь в трубку.

— Что-то случилось? — настороженно спросила я, когда он все-таки залез в тепло и законопослушно потянулся к ремню безопасности.

— Лют звонил, — хмуро буркнул ревизор, но, не увидев и тени понимания на моем лице, снизошел до объяснений. — Это член комиссии, занимается делом о попытке подключения к магистральному трубопроводу. Кстати, дай-ка мне номер Найдена, надо бы с ним переговорить как со свидетелем.

— У него переговорник сперли, — напомнила я. — Вряд ли он мог где-то здесь купить новый. Он что, единственный свидетель?

— Единственный живой, — уточнил Хотен и стартанул в открывшиеся ворота. — Его напарника тоже вморозило в общую скульптурную композицию вместе с собственно обвиняемыми. Глыба льда размером с половину станции подключения вышла. Чтобы выжить при таком раскладе, нужно быть Найденом, — он чуть усмехнулся.

Меня передернуло.

Чтобы смеяться над таким раскладом, наверное, нужно быть ревизором.

В полукилометре за воротами действительно начиналась весна.

Хотен подъехал к самому краю снежного покрова так, что еще десяток сантиметров — и с возвращением назад в городок могли бы возникнуть крупные проблемы; бросил парку прямо в салоне и выпрыгнул наружу, тут же удивленно пискнув и отскочив в сторону. Не сразу сообразив, в чем дело, я повторила его ошибку.

Снег был талый, и из-под него кое-где проглядывали подснежники, презревшие привычное течение времени. Красоту я предпочла оценивать уже после прыжка "в весну", на относительно сухую землю. А потом обернулась — и невольно нахмурилась.

До Малых Буйков было рукой подать. Какая-нибудь пара недель — и морозное пятно доберется до полей, загубит урожай и начнет подкрадываться к домам.

Мы все-таки опоздали.

— Морщины появятся, — напророчил Хотен и провел пальцем у меня между бровей, разглаживая сердитую складочку. — Брось. Поселок живет не столько земледелием, сколько рыбными прудами, а они с другой стороны. Время еще есть. Завтра сдашь свою трассировку, а я побеседую с главой комиссии по согласованию, чтобы проект быстрее пустили в работу.

— Не вздумай! — напряглась я. — Нет уж, пусть проверяют нормально, этой магистрали еще несколько десятков тысяч человек магией снабжать!

— Тогда тем более не хмурься, — хмыкнул ревизор. — А то я не выдержу и пропишу всем люлей. К тому же… я тебе этого не говорил, но наверху все равно уже прикидывают размеры компенсаций жителям Малых Буйков. Никто там с голоду не помрет, даже если морозное пятно доберется до рыбных прудов.

— А от холода? — хмуро уточнила я.

Хотен закатил глаза и отвесил мне смачный щелбан.

— Все, что ты можешь для них сделать, — это выпустить трассировку. Но ты так или иначе собиралась сделать это завтра. А сегодня у тебя выходной, осмелюсь напомнить, и в Малых Буйках есть относительно пристойное кафе. Идем.

Я выдавила из себя виноватую улыбку и взяла его за руку. Свидание, да… кажется, у меня полгода их не было. Отделаться бы еще от мысли, что я и этого не заслужила!..

Возле поселка и правда одурительно пахло цветущей черемухой: два невысоких деревца, густо увешанных пушистыми белыми соцветиями, росли по обе стороны от дороги и создавали впечатление почетного караула на воротах в май. Вечернее солнце уже не грело, но щедро рассыпало золотистые блики в молодую листву, и та играла всеми оттенками зеленого.

Контраст с моей привычной обстановкой был оглушающим, и меня не оставляло ощущение нереальности происходящего.

— Вот это жизнь! — заулыбался Хотен, прислушиваясь к птичьему щебету.

Я задумчиво кивнула, соглашаясь, и тут же мотнула головой, прогоняя непрошенные мысли. Реально-нереально — разберемся позже: если утром обнаружу на носу веснушки, значит, все было наяву, если нет — попрошу Любовь Казимировну на всякий случай перепроверить проект трассировки. Мало ли что.

— Погуляем? — неуверенно предложила я, оглядываясь на черемуху. — Пахнет волшебно…

— Мне рассказали про одно место, где тоже волшебно пахнет, — усмехнулся ревизор и свернул на боковую улочку, слегка затененную ровным рядом молодых берез. — Лично я намерен для начала там поужинать.

Я пожала плечами и согласилась, позволяя вести меня куда угодно.

Поселок был не настолько мал, чтобы все жители знали друг друга в лицо, и на нас почти не обращали внимания. Оно и к лучшему: пока Хотен не размахивал корочками, отпугивая излишне любопытных, от нас никто не шарахался и не пялился с суеверным ужасом. Впрочем, нет, ладно, на меня — пялились. Но весеннее солнышко должно было решить проблему с бледной, как у покойницы, физиономией буквально за полчаса-час, так что я не заморачивалась и с удовольствием крутила головой, рассматривая улочку.

Здания — в основном типовой застройки, квадратные, приземистые и невысокие; скупость в архитектурном оформлении скрадывалась живыми изгородями из шиповника, березами в непременных сережках, рано зацветшей вишней и всенепременной черемухой, пропитавшей воздух сладким ароматом. Для меня так пахла весна — хоть в родном Штильграде она и наступала гораздо раньше.

Владелец намеченного Хотеном кафе оказался не промах, и на маленьком уютном участке перед зданием (серым, квадратным и двухэтажным, кто бы сомневался) установил несколько столиков под простеньким матерчатым навесом. Ревизор, поймав мой алчущий взгляд, понятливо хмыкнул, но сначала все равно затащил меня внутрь — заказывать. Из прохладного сумрака здания я вырвалась сразу же, ткнув пальцем в первые попавшиеся строчки меню: сюрпризом будет — и заняла угловой столик поближе к зеленеющим кустам.

Кажется, мне нужно было вырваться из Временного городка не меньше, чем Хотену. И уже за эти несколько сворованных часов чужой весны можно было влюбиться в него заново.

Сказкам, увы, свойственно заканчиваться.

Моя прервалась на следующее утро. За время моего отсутствия отдел нормоконтроля нашел еще несколько ляпов и прислал дополнительные замечания, а сверху (как нельзя вовремя) красовалась служебная записка от строительного отдела, по обыкновению, севшего балкой перекрытия на трубы и требующего немедленно (а лучше позавчера) перечертить одну из камер.

— Что вы там за балки такие приняли… — жалобно простонала я, цапнула записку и пошла к строителям.

— Тишка, ты ли это? — удивилась Велислава, оторвавшись от голографа с чертежами и увидев меня в дверях.

"Значит, все-таки веснушки", — хмыкнула я про себя и тут же заявила, помахав служебной запиской:

— Не я, но узел трубопроводов почему-то переделывать мне. Почто такая несправедливость, не объяснишь?

— А, это, — чуть нахмурилась соседка. — Вчера пришло указание усилить перекрытие. Вроде как в перспективе там будет еще одна дорога для грузового транспорта, только не спрашивай, зачем.

— У меня такое чувство, как будто наверху твердо решили не дать нам выпустить проект вовремя, — проворчала я и, сложив служебную записку в карман, велела: — Показывай, что тебе там мешает. Прикинем, куда и насколько сдвигать трубы.

Велислава бодро кивнула и потянулась к голографу, приближая нужную область. А я — как какая-нибудь бессмысленная светская сплетница — вместо чертежа уставилась на тонкое запястье подруги, которое украшал резной деревянный браслет. Новый и, похоже, ручной работы: крупный семилепестковый цветок, так удачно вписанный на место бывшего сучка, что казался проросшим прямиком из мертвой древесины, как живая аллегория торжества творчества над смертью и тленом.

— Так, — сказала я и гнусно ухмыльнулась.

Велислава проследила мой взгляд… и покраснела, как восьмиклассница на сельской дискотеке.

— Он еще и по дереву режет? — рассмеялась я, заработав недовольный взгляд начальницы отдела, и тут же притихла, с невозмутимым лицом усевшись перед объемной моделью будущей магкамеры.

— Разве что шнурочки сам не плетет, — умиленно поведала Велислава, покосившись на браслетик, и непреклонно ткнула пальцем в балку перекрытия, которую пересекал подсвеченный красным трубопровод. — Вот. Миллиметров двести вниз — и я снова тебя люблю.

— Двести — мало, там еще изоляция. Если она перетрется, любить меня будет не за что, — вздохнула я, перекидывая себе данные. — Твой папа знает?

— Еще чего не хватало! — окончательно смутилась соседка. — Не вздумай ему ляпнуть! Он же его четвертует и уволит!

— А если пара-тройка упоительных историй и собственноручно приготовленный ужин? — предположила я.

— Тогда я тебя четвертую и отпинаю, — ласково пообещала мне Велислава. — Найд милый, но с семьей его знакомить — боже упаси! "Мама, мне нравится мальчик, ему двадцать восемь и у него грелка под мундиром, а еще он помрет из-за невозможности нормальной врачебной помощи"… нет уж. Я слишком молода для серьезных отношений.

Я невежливо прыснула, получила свой причитающийся пинок от Велиславы и уничижающий взгляд — от начальницы отдела и гордо удалилась перечерчивать камеру. За очередную задержку в выпуске, разумеется, мне полагался пинок и уничижающий взгляд еще и от Малуши Путиславовны, но она только грустно посмотрела, как я выясняю отношения с голографом, и молча удалилась в свой кабинет.

Сработало не хуже, чем у Беримира. К вечеру я все-таки сумела прийти к консенсусу с Велиславой, нормоконтролем и здравым смыслом — и выпустила-таки эту разнесчастную трассировку. Только легче уже не стало никому: ближе к четырем часам в бюро заявился ревизор третьего чина Хотен Верещагин собственной персоной, и к формальному концу рабочего дня персонал пребывал в панике и отчаянии.

Это я могла позволить себе с чистой совестью уйти домой в положенные пять часов: теперь моя работа заключалась в согласовании трассировки со всеми заинтересованными и авторском надзоре за строительством (которое еще не началось). А вот у конструкторов аврал только начинался, и, по-хорошему, им следовало задержаться, чтобы поспевать за графиком выдачи документации. Но работать сверхурочно под носом у ревизора было все равно что расписаться в собственной неорганизованности и срыве сроков…

Я сделала что смогла: без десяти пять ненароком попалась Хотену на глаза и осторожно намекнула, что даму сердца неплохо бы проводить до дому. Ревизор хмыкнул, давая понять, что мой маневр не остался незамеченным, но покорно свернул подрывную деятельность и пошел греть автосани. А я отправилась за верхней одеждой — и попалась на глаза уже Малуше Путиславовне.

Начальница хмурилась так, будто наш отдел действительно сорвал сроки.

— Ратиша, завтра нужно будет съездить к станции подключения, — проинформировала она меня. — Сама Любовь Казимировна не может, у нее проект дублирующей подстанции в разгаре, а ты как раз освободилась. Там что-то с секущей арматурой не так, травит потихоньку. Оперативный персонал утверждает, что проблема в проекте. Глянешь, соответствует ли вообще собранная станция документации и что может быть не так. После обеда соберем оперативку и будем разбираться.

— Понятно, — безропотно согласилась я.

Завтра начальница поймет, что, пока Хотена было кому отвлекать, работалось гораздо проще. Но это будет завтра…

Глава 4. Snowed under with work

Станция подключения стояла в самом сердце холодного пятна, и моя утренняя подготовка к поездке вызвала у Хотена нервный смех. Я пожала плечами и продолжила наматывать шаль на поясницу. Это он тут горячий парень, рискнувший спуститься в шахту без шерстяных гамаш, а я, пожалуй, пас.

Согласно порядку выездных проверок, с утра мне полагалось заехать в бюро, чтобы отметиться на вахте, забрать проект станции подключения и встретиться с сопровождающим из числа уполномоченных лиц: вывозить документацию единолично инженеры не имели права. Я ожидала увидеть кого-нибудь из "старожилов" местного участка — младшего сына капитана Волкова или городового Квитуна; но, разумеется, кому могла выпасть поездка в самую холодную точку Временного городка, как не Найдену Лому?

Мне показалось, что найденыш как-то напрягся, увидев вместо Любови Казимировны меня, но заговорил он как ни в чем не бывало.

— Не смейся, — попросил он вместо приветствия. — Я единственный в участке остался без напарника и на патрулирование не гожусь, пока не найдут замену. А вот в сопровождающие меня выписали за милую душу, и да, грелку я уже примотал заранее.

На этой благой вести я не выдержала и пренебрегла первой рекомендацией, чуть не выронив бесценную папку с чертежами.

— Капитан прознал-таки про Велиславу? — предположила я, так и не справившись со смехом.

Найден развел руками, но комментировать свою личную жизнь не стал (как и интересоваться, откуда я о ней узнала) и дисциплинированно сопроводил меня до служебных автосаней. Ошалевший взгляд вахтера, явно не разделившего мою радость при виде порядочника с неповторимым украшением через половину рожи, мы предпочли дружно проигнорировать.

Охранник на воротах станции подключения тоже рассматривал Найдена как на редкость подозрительную личность — даже погоны городового низшего оклада не успокоили его мятущуюся душу, и найденышу пришлось предъявлять удостоверение, невзирая на то, что в пропуск были вписаны два человека, и никаких сомнений в том, кто из нас кто, быть не могло.

— Все нормально, — сказал найденыш в ответ на мое недовольное ворчание, пока я парковалась на специально отведенной площадке. — Я бы скорее насторожился, если б он меня не перепроверил. Я ведь и правда произвожу впечатление милого домашнего мальчика, только когда валяюсь в отключке, — ехидно добавил он. — Иначе шиш бы ты меня подобрала!

Я собралась было возразить, хоть для этого и пришлось притормозить и повернуться к пассажирскому креслу, но быстро растеряла все аргументы.

Слишком загорелая для жителя Временного городка кожа, искривленная шрамом усмешка, темная вчерашняя щетина, еще больше подчеркивающая увечье, и тяжелый взгляд орехово-карих, как у кочевников из-за Серого хребта, глаз. И что-то в позе — напружиненной, настороженной, словно он в любой момент готов броситься…

Мне стало не по себе.

Тем вечером, когда я его подобрала, он и впрямь производил совершенно другое впечатление. Тогда из-под слишком легкой шапки выбивались темные пряди, припорошенные инеем, а ресницы казались белыми; переохлаждение живо сравняло его цветом со старожилами, а уж поза… ну какая там поза может быть у оглушенного человека, валяющегося в сугробе?

Да и потом, когда он перебудил весь дом, отдавив Тайке лапу. Сидел, растерянный, весь в бинтах, и слушал Беримира, судорожно соображая, где и как оказался. Когда вымаливал у собаки прощение, отдавая ей лакомые кусочки из собственной тарелки. И когда замкнутый, вечно напряженный Беримир вдруг стал называть его Найдом и запросто выпрашивать для него грелку, хотя до сих пор всегда старался выдерживать со мной вежливую дистанцию, чтобы не расстраивать Ведану…

— Где вообще твой инстинкт самосохранения, Тиша? — задумчиво поинтересовался Найд, словно мог слышать мои мысли, и вылез из автосаней, не дожидаясь ответа.

И правильно. Вряд ли он был бы адекватным.

На станции нам предсказуемо не обрадовались. Персоналу было выгоднее, если бы виноватым признали проектное бюро, — а какой им интерес в том, что инженер лазит по отсекам и выискивает недочеты и ошибки?

Сопровождающий из числа работников станции, назвавшийся Дареном, сначала хмурился и огрызался на любую обращенную к нему реплику. Но не прошло и четверти часа, как они с Найденом поотстали, обмениваясь разными версиями теорий о сущности магии и истории ее появления. Я только пожала плечами (ну, Найден же, чему тут удивляться-то?) и пошла дальше вдоль аккуратного ряда основного оборудования.

Никаких несоответствий проекту я не видела. Станцию собирали педантично и основательно. При правильном обслуживании она должна была простоять не меньше гарантийных тридцати лет. Но возле каждой запорной арматуры и правда ощущалось заметное понижение температуры. Посомневавшись, я все-таки стянула варежку и протянула руку — от редуктора тянуло таким холодом, что прикасаться уже что-то не хотелось.

— Не трогайте! — опомнился сопровождающий, отвлекшись спора о теории спящих драконов, и в три прыжка догнал меня. — Это же для ремонта счетчиков, а при работе линии должно быть полностью открыто! — и тотчас стушевался, вспомнив, кому это рассказывает.

— Я знаю, — немилосердно подтвердила я, поспешно натягивая варежку. Говорить получалось с трудом: лицо замерзло, но разматывать шарф с шеи, чтобы прикрыть физиономию, я не рисковала. В блоке с основным оборудованием в принципе бывает холодно, но неисправные задвижки делали ситуацию невыносимой.

— Кажется, ты ей льстишь, — со смешком заметил Найден, тоже догнав нас. — Чтобы сдвинуть эту махину, нужно быть… гм… — теперь стушевался он.

Я снова пожала плечами.

Да, чтобы сдвинуть редуктор задвижки диаметром в мой рост, нужно быть как минимум не моего роста. А в идеале — не моего пола и не моей профессии. Но стесняться этого я определенно не собиралась.

— Я ее не сдвину, но технически Дарен прав, — справедливости ради заметила я. — Доступ к арматуре получают после аттестации на оперативника, которой у меня нет. Прошу прощения, я не собиралась ничего трогать. Просто хотела понять, насколько все плохо. Раз уж не могу понять почему…

И как у Хотена так легко получается находить нарушения?

— То есть с нашей стороны все в порядке? — воспрял духом сопровождающий.

— До сих пор было, — я с намеком посмотрела дальше, на следующую секцию регулировки давления, до которой еще не добралась. Но она все равно "после себя", и на предыдущие по ходу задвижки влиять не должна… — И еще я хотела бы взглянуть на протоколы испытаний и паспорта задвижек. Если можно, снять копию. В бюро планируется провести совещание и проверку всей документации.

— Включая проектную? — дотошно уточнил Дарен.

Кажется, он участвовал в сборке лично.

— И ее тоже, разумеется, — подтвердила я. — Распорядитесь насчет протоколов и паспортов? Не хотелось бы терять время, здесь очень холодно, — и, обреченно вздохнув, отошла на пару шагов, чтобы сделать снимок первой на моей памяти безукоризненно собранной станции подключения.

Дарен кивнул и взялся за рацию и вроде как заговорил — я видела, как двигаются его губы, но почему-то ничего не слышала.

И пять мучительно долгих секунд раздумывала, чем это может быть вызвано.

Сам Дарен соображал быстрее. Таких тугодумов, как я, в оперативники не брали… но это мало на что повлияло.

Сопровождающий успел мгновенно побелеть, махнуть рукой в сторону эвакуационного выхода и даже сделать несколько шагов. Я не успела и этого — но наконец-то вспомнила, что газообразная магия прозрачна и перестает проводить звук, как только ее концентрация достигает девяноста процентов от критической. В животе тотчас заворочался холодный ком — как будто вокруг холода было мало — а колени предательски подогнулись.

До ближайшего эвакуационного выхода было ровно двенадцать метров. Как положено.

Быстрее всех, как выяснилось, соображал Найден. Только он своевременно допер, что ни до какого выхода никто из нас не добежит. Зато окна в подобных отсеках относятся к легкосбрасываемым конструкциям…

А всякие хилые проектировщицы — к легковыбрасываемым.

Окно, на мое счастье, тоже сделали по проекту, из тонкого морозостойкого пластика, который высадился целиком, не повредив ни раму, ни меня. Испугалась я запоздало, только в тот момент, когда внезапно обнаружила, что падаю с высоты третьего этажа, а за спиной у меня — магия, которой достаточно, чтобы взять и…

Додумать я тоже не успела. Позади была не только магия, но еще и Найден — значительно более тяжелый, чем я, и выпрыгнувший в том же направлении. От удара в спину я предсказуемо завизжала, но найденыш, судя по реакции, ничего не услышал — или орал громче, а не услышали мы оба.

Роскошный пушистый сугроб приближался с угрожающей скоростью. Я закрыла руками лицо и зажмурилась, и потому пропустила тот момент, когда в спину вцепившегося в меня Найдена врезался кто-то еще и добавил нам ускорения. От удара о снег из меня вышибло весь воздух, и приземлившийся сверху найденыш ситуацию не облегчал ни капельки, да и ругался как черт.

Болели локти, отшибленные колени и живот. Но все это отлично чувствовало, что сугроб — ужасно холодный, а Найден сверху — теплый, и, значит, все было не так плохо, как могло бы…

— Чертежи! — охнула я.

— Тиша, — глухо окликнул найденыш. — Сможешь прокопаться вперед и вылезти из-под меня?

— А сам слезть ты не можешь? — поинтересовалась я, вмиг оценив всю двусмысленность нашего положения.

— Не могу, — ровным голосом подтвердил Найден. — Вылезешь? Сугроб должен быть рыхлый, судя по тому, как мягко мы приземлились.

— Это, по-твоему, было мягко?! — от возмущения я взбрыкнула и с визгом съехала по сугробу, с неожиданной легкостью выскользнув из-под найденыша.

И уже снизу оценила, почему так вышло.

Из выбитых окон станции подключения во все стороны вырастали неподвижные полупрозрачные облака размахом в целый блок. При низком давлении и высокой концентрации магия кристаллизовалась — но вживую я это видела впервые.

А Найден на самом деле не упал в сугроб, а художественно висел на вмороженных в лед форменных сапогах и парке.

И, выходит, в конце в спины нам врезался отнюдь не Дарен…

— Выбраться сможешь? — запоздало холодея от ужаса, спросила я.

Найденыш повозился, заглянул куда-то себе за спину и обреченно признался:

— Нет. Нужен топор.

— Подожди, я позову на помощь! — пообещала я и со всех ног припустила к основному корпусу.

Откуда почему-то никто не бежал навстречу…

А мое триумфальное появление в дверях отвлекло охранника, как раз подходившего к окну. Оперативный персонал как ни в чем не бывало порхал по площадке у нас над головами, подготавливаясь к сборке дублирующей подстанции.

— У вас что, сигнализация не сработала? — ошарашенно поинтересовалась я, узрев эту идиллию.

— Нет, а что вы натворили? — поинтересовался охранник и как раз рассмотрел — что.

Но позволить ему преспокойно стоять в ступоре я не могла.

— Топор есть?

— Сами себе голову снесете? — любезно уточнил охранник, не отрывая взгляда от магического льда.

Каким чудом я сдержала порыв снести голову ему — и сама не поняла. Но даже сумела коротко и, что вовсе не лезло ни в какие ворота, цензурно объяснить, зачем мне понадобился топор и почему неплохо бы дать мне его немедленно.

Охранник прищурился, рассматривая темную фигурку на краю ледяного облака, и ровным голосом скомандовал:

— Возьми топор в пожарном щитке. Я сбегаю за стремянкой.

Притащить стремянку и впрямь оказалось более чем здравой идеей. Сугроб был слишком рыхлым, чтобы влезть по нему наверх и еще и размахивать там топором. А так — поднятая суматоха привлекла несколько оперативников, и теперь один придерживал стремянку, а второй, отчего-то побелев сильнее Найда, орудовал примотанным к лому топором.

Чтобы не чувствовать себя совсем бесполезной, я повисла на переговорнике, упрашивая Беримира явиться лично или хотя бы прислать Болеслава. Или кто там еще помнит, что делать без диагноста? И порядочников вызвать, все равно им отчет о происшествии составлять…

Беримир, что характерно, даже не удивился и приехал на месторождение аккурат к тому моменту, когда окончательно посиневший Найден наконец-то грохнулся в сугроб. Врач задумчиво оценил масштабы "облака" и так и оставшиеся в ледяном плену форменные сапоги и парку и тотчас принялся командовать. Оперативники вняли: трое бросились осматривать станцию подключения в поисках Дарена, двое полезли в сугроб вынимать Найда, а еще один безапелляционно увел меня в тесную комнатку отдыха в основном здании и вручил кружку с чем-то горячим и почти безвкусным.

Я покорно отпила, обжигаясь, благодарно покивала своему сопровождающему и снова достала переговорник, но набрать нужный номер так и не рискнула.

Хотен и так был не в восторге от моей работы. Он мечтал возвращаться из командировок в теплый, уютный дом, где его ждет любимая женщина и, может быть, ребенок — или двое-трое. То, что его "любимая женщина" от такой перспективы предпочитала удирать в сорокаградусные морозные пятна, воспринимал чуть ли не как личное оскорбление и смирился только на втором месторождении. После сегодняшнего ни о каких компромиссах речи точно уже не пойдет.

С экрана на меня смотрела выпускная фотография: одногруппник Хотена забавы ради снял, как он звонит мне после получения свидетельства о распределении. Гордый собой, широко улыбающийся, непередаваемо смешной в студенческой форме, не рассчитанной на такой размах плеч.

Когда он дозвонился в тот день, я уже паковала чемоданы. Инженеров распределяли раньше…

Я заблокировала экран, поднялась на ноги и попросила проводить меня к герою дня.

Лучше б сидела и названивала Хотену.

Найда за неимением вариантов утащили в мужскую раздевалку. На входе в нее какой-то оперативник откачивал обморочную женщину в халате лаборанта и на меня откровенно вызверился, заявив, что еще одна кисейная барышня тут лишняя, поскольку он первую в себя привести не успел.

Это он зря. У меня сердце в пятки ушло. До какой степени Найден должен был обморозиться, чтобы одним своим видом отправить в отключку аттестованную сотрудницу Временного городка?..

Уже не интересуясь мнением оперативного персонала и наличием оного в раздевалке, я распахнула дверь и решительно шагнула внутрь.

— Кто там еще? — и не обернулся Беримир. — Надеюсь, хоть ты-то можешь подать мне тампон? — и, неудобно скрючившись над лежащим спиной кверху на узкой скамейке найденышем, чем-то сочно чвякнул.

Найден взвыл и тут же заткнулся, стиснув зубы.

— Терпи, — назидательно посоветовал врач. — Вспомнил бы не о топоре, а о газовой горелке — целее был бы, — и протянул назад руку, так и не соизволив обернуться.

Я огляделась, нашла взглядом щипцы и быстро сунула ему тампон, смоченный в спирте. Найден взвыл повторно. Я все-таки рискнула присмотреться и чуть не взвыла из солидарности.

Мне-то казалось, что, падая, он за меня хватался с перепугу, инстинктивно, в надежде замедлить падение. Но это тоже оказался тонкий расчет: найденыш закрывал меня собой от первых кристаллизовавшихся льдинок, пулями вылетающих из выбитых окон. А в конце — от тонких "шипов" по краю ледяного облака; похоже, это их перерубали топором, чтобы он смог вылезти из собственной парки…

Одежда, кучей сваленная у скамейки, вся окрасилась в один и тот же цвет. Обнаженное тело на скамейке было на пару тонов посветлее. Беримир орудовал всем, что оказалось под рукой, вытаскивая из него нетающие магические льдинки и обломки шипов.

Кажется, из меня вырвался-таки какой-то нечленораздельный звук, потому что врач повернулся ко мне с обреченно-выжидательными выражением на лице и, похоже, приготовился ловить еще одно обморочное тело. Осознав это, я молча сглотнула и, натянув перчатки, приготовила следующий тампон.

В моем присутствии выть Найден постеснялся и только с шипением выпустил воздух сквозь сжатые зубы.

— Ну, герой, — безнадежно вздохнула я и полила спиртом еще один тампон.

— Зато ты действительно вытаскиваешь меня из сугроба раз в пару недель, — блеснул остроумием найденыш и тут же уткнулся лицом в скамью, пережидая особо живодерскую операцию по выниманию крупного шипа из мягкого места.

"Шить придется", — поняла я и с сочувствием посмотрела на Беримира. Как давно он последний раз делал швы вручную? Поди, боится больше пациента…

— Технически — это была не я, а местный персонал, — справедливости ради отметила я. — Как ты вообще додумался выброситься в окно? Даже оперативник попытался добежать до выхода…

— И как, успел? — спросил Найд у скамейки и, не выдержав, адресовал ей же пространный пассаж о морозах, магии и способах ее кристаллизации.

Я промолчала. Судя по тому, что Дарена до сих пор не притащили под светлые очи врача, — перед этим оперативника предстояло вырубить изо льда.

— Я просто вспомнил, что было на патрулировании, — доверительно признался Найден, не дождавшись ответа и сделав выводы. — Несколько секунд тишины, а потом эта дрянь твердеет и в объеме увеличивается, как… — тут Беримир добрался до несговорчивого осколка, и твердая фаза магии получила совершенно непристойный эпитет, мало соответствующий реальному положению вещей. — Подумал, что и я-то до двери не добегу, а про тебя и говорить нечего. А при падении из окна третьего этажа шансов выжить все-таки побольше, чем в ледяной глыбе… повезло, что внизу был сугроб. Не то, боюсь, ты бы мне послужила демпфером… у-у-у!!

— Все, — флегматично проинформировал его Беримир, со звоном отправив последний осколок в ведро. — Вот теперь будет больно. Ратиш, там кто-то из химцеха нашел у себя иголку… ага, ее. Давай-ка ее в спирт вместе с ниткой.

Найден обернулся через плечо, скривился и обреченно уткнулся обратно лицом в скамейку. А я сделала вид, что меня вовсе не тошнит.

На выходе из раздевалки нас караулил зеленый, в тон форменной парке, Владислав Волков-младший. Я кивнула ему вместо приветствия и привалилась к стене. Беримир удивленно обернулся, но, рассмотрев на свету мою физиономию, понимающе хмыкнул и достал переговорник — отчитаться начальству и узнать, не освободились ли места в стационаре.

— Как Найд? — Владислав, наученный горьким опытом, в раздевалку уже не заглядывал.

Беримир как раз вдохновлено рассказывал трубке что-то про попытки шить прямой иглой и только отмахнулся, так что отвечать пришлось мне:

— Переохлаждение и заштопанная спина. И выйти не в чем, верхняя одежда вморожена в место происшествия, а остальную срезать пришлось… — я бесславно сползла вниз по стене.

И с какого перепугу спасение дам в беде превозносят как романтический подвиг? В двух стежках на заднице и семи — на спине точно не было ничего романтичного. Кроме цвета ниток, разве что: у слабонервной сотрудницы химцеха нашлись только розовые. Но и те после использования предсказуемо стали бурыми.

А уж спасенная дама и вовсе мечтала провалиться сквозь землю.

Съездила, мать, на задвижки глянуть!

— Везунчик, — неуверенно улыбнулся Владислав и закурил.

Я скептически глянула на него снизу вверх.

— Время смерти Дарена Куца — десять двадцать три, — сообщил он. — Поэтому Найд — все равно везунчик. И ты тоже, хоть тебе пока так и не кажется.

— Поговорю со следователем — вообще в обратном уверюсь, — пробурчала я, передернувшись.

— Что, уже начала? Ну, уверяться в обратном? — хмыкнул Волков-младший. — А то ты с ним уже говоришь.

— А… с повышением? — вяло улыбнулась я, уходя от ответа.

Снизу погон вид не было, а выходя из раздевалки, думала я вообще о другом.

Владислав безразлично кивнул и затянулся.

— Сигнализация не сработала, — сказала я ему. — А пока сигнализация молчит, аварийная вентиляция не работает… не знаю, что именно накрылось, то ли датчик загазованности, то ли сама сигналка. Я только и успела, что перепугаться вусмерть.

— Уже второй случай спонтанной кристаллизации за последний месяц, — констатировал Владислав. — Ревизионная комиссия тут все носами перероет.

Я покосилась за окно, где из блока со станцией подключения по-прежнему распускались полупрозрачные облака магического льда, и поймала себя на неуместном желании жениться на Хотене и отправить его в безопасный и теплый Штильград. Пусть себе сидит дома с ребенком (да хоть с тремя!), чем рыть носом магическое месторождение…

Но тут мне, как и ему раньше, оставалось только смириться.

— Стационар — под завязку, — сообщил нам Беримир, на ходу засовывая переговорник в карман штанов. — Героя дня и то деть некуда. Кто вообще вместимость больниц рассчитывает?!

— Технологический отдел, — машинально ответила я на риторический вопрос. — Но расчет, сам понимаешь, ведется для общего случая… куда теперь этого героя дня? Он же сам и сесть-то не сможет, пока швы не снимут…

— Почему? — флегматично пожал плечами врач. — Сможет, но ему это очень не понравится. Да и заживать дольше будет. Может, к Велиславе? В общежитии у него холод собачий…

— Черт! Я же на работу не позвонила! — охнула я и потянулась за переговорником.

Малушу Путиславовну и Любовь Казимировну ждал большо-о-ой сюрприз…

Вместо послеполуденного совещания я угодила в участок, где добросовестно натерла себе мозоль на языке. Владислав, попав под надзор старших чинов, повел беседу по всем правилам, то и дело возвращаясь к уже обсужденным фактам и другими словами задавая старые вопросы. Вряд ли он надеялся поймать меня на оговорках и несоответствиях — скорее просто следовал букве инструкции. Да и ничего особо полезного я ему поведать не могла. Тем не менее, отцепиться от меня его сумел заставить только Хотен Верещагин собственной персоной, явившийся в участок ближе к вечеру.

При виде его хмурой физиономии я неожиданно поймала себя на малодушном порыве остаться среди порядочников. Утешало только одно: обоих Волковых перекосило так, будто они предпочли бы мерзнуть на станции подключения, нежели общаться с недовольным ревизором третьего чина.

— Вечер добрый, — изрек Хотен, напрочь игнорируя то, что с его появлением вечер, и без того не слишком радостный, окончательно перестал быть добрым. — Могу я ознакомиться с докладом?

Будучи при исполнении, он не мог позволить себе никаких проявлений привязанности — и, кажется, это бесило его не меньше, чем то, что я ему так и не позвонила. А расхлебывать дурное настроение товарища ревизора предстояло капитану Волкову, и он уже косился на меня как на врага народа.

Как будто не добровольно натаскивал сыночка вести допросы на моем примере!

— Никак нет, товарищ ревизор, — отрапортовал капитан. — Доклад еще не готов. Опрашиваем свидетелей.

Учитывая, что один из ключевых свидетелей сейчас должен был лежать заштопанной задницей кверху у Велиславы дома, опрос грозил затянуться.

— До завтра уложитесь? — неожиданно по-человечески поинтересовался Хотен и, не выдержав, подошел и положил руку мне на плечо.

Я вздрогнула: похоже, товарищ ревизор не поленился лично облазить станцию подключения, и руки у него были ледяные.

— Так точно, — с облегчением кивнул капитан Волков.

А Хотен не преминул усложнить ему задачу, безапелляционно забрав второго ключевого свидетеля прямо из-под носа у разочарованного следователя, вынужденного заткнуть бездонную бочку своих вопросов. С одной стороны, я была даже благодарна. С другой…

— Ратиша, я, помнится, лично покупал тебе переговорник.

А я его сменила. Аккурат перед поездкой на третье месторождение: он таки приказал долго жить.

— Почему ты мне не позвонила?!

Да, Хотен не Беримир, он укоризненно молчать не будет. Даже когда по-хорошему следовало бы.

Вместо этого товарищ ревизор прочитает целую лекцию на тему способов сохранения нервных клеток своим близким и будет отвратительно прав в каждом слове. Остановится, конечно же, только когда я все-таки не выдержу и разревусь. Но так и не сообразит, что лекцию стоило не только читать, но и принять к сведению, поскольку у его близких нервы тоже не казенные. А дом встретит меня темными окнами, голодным собачьим скулежом, полупустым холодильником и выстывшей за день буржуйкой…

Справедливости ради, мне хватило терпения выслушать нравоучения, хоть они и заняли большую часть дороги, извиниться (Хотен ведь действительно переживал!) — и разревелась я, только увидев холодную темноту в климатическом куполе.

Я не хотела домой. Но там была Тайка, и я, раздраженно хлюпнув носом на ревизора, отмахнулась от его неловких утешений и пошла кормить собаку. И растапливать печь: купол с морозами уже не справлялся. И, наверное, готовить что-то на ужин…

Домик Велиславы подмигивал золотистым светом в окнах. Я вытерла лицо варежкой и отвернулась, отпихивая Тайку обратно в свой купол.

Нужно будет завернуть к герою дня. Я так и не сказала ему "спасибо".

Мой домик постепенно оживал: наполнялся шагами, дыханием, потрескиванием дров в печке, пропитывался теплом. Последнее особенно радовало Тайку, и она, презрев свой собачий компанейский долг, бросила меня одну на кухне, чтобы по-барски разлечься на диване возле буржуйки. Обычно я ее оттуда сгоняла, но сегодня не стала.

Поступок, совершенно неправильный с точки зрения дрессировки, но удивительнейшим образом умиротворяющий. Пару недель назад на этом диване спал Найден, и мне отчего-то было приятно видеть, что место не пустует.

Хотен зашел на кухню только раз, явно собираясь продолжить разговор, но успел только ненадолго отвлечь меня от плиты и прижать к себе, прежде чем убежал на пронзительную трель переговорника. Теперь, похоже, аврал намечался у него — и товарищ ревизор почти на час повис на трубке. Я уже доставала из духовки кекс с сухофруктами, когда он наконец сдался и смирился с неизбежным.

— Мне нужно вернуться на месторождение, — вздохнул он, прислонившись к дверному косяку, и скрестил руки на груди. — Ты как?

— Уже успокоилась, — соврала я. — Езжай. Со мной все будет в порядке.

Увы, к числу отрицательных черт Хотена относилась невозможная привычка видеть меня насквозь, и ревизор только с крайне скептическим видом склонил голову к плечу.

— Загляну к Велиславе, — сказала я ему. — Как раз и кекс пригодится.

Хотен недовольно прищурился, но кивнул и отпустил меня с миром.

Глава 5. Hit home

Герой дня дисциплинированно лежал спиной кверху на расстеленном прямо на полу одеяле и вдумчиво тянул куриный бульон через соломинку. Бледная Велислава хлопотала у буржуйки, подбрасывая дрова: ее купол, несмотря на дополнительные навороты, тоже перестал справляться с холодами.

Стоило мне хлопнуть входной дверью, как она вскочила, позабыв прикрыть буржуйку, и бросилась мне на шею. Я едва успела поставить кекс на тумбочку.

— Все, мне полегчало, — с нарочитым, наигранным весельем в голосе сказала Велислава, уткнувшись носом мне в плечо. — А то психую тут, нервничаю, и даже обнять некого…

Плечи у нее дрожали.

— Знакомая проблема, — отозвалась я, подхватывая ее нарочито легкомысленный тон. — Именно поэтому я завела собаку. Правда, есть минусы: обниматься она хочет практически постоянно, даже когда у меня настроения нет.

— Да и жрет как не в себя, — подхватила Велислава.

— А ты, милая, пошла еще дальше и привела в дом мужика, который жрет еще больше, — немедленно вставил Найден с пола, оставив в покое соломинку. — Где же твой рационализм и инженерный подход?

— А вот! — отозвалась подруга, сграбастав с тумбочки увесистый гостинец и продемонстрировав его пострадавшему. — Тут ведь главное что? Грамотное распределение труда и ресурсов! Я притаскиваю домой мужика, а кормит его соседка.

В ее наигранном веселье слышались какие-то истерические нотки. Я подозревала, что звучу абсолютно так же. Иначе с чего бы Найдену так хмуриться и порываться встать?.. Как будто это не он тут жертва обстоятельств, с художественно заштопанной спиной и очередным переохлаждением, а я!

— Прозвучало бы рационально, если бы ты не подкармливала Тайку при каждом удобном случае, — криво усмехнулась я. — Поставишь чайник?

— Все рационально. Я подкармливаю всего-навсего голодную собачку, а ты — целого мужика! — оставив за собой последнее слово, Велислава поступью победителя удалилась на кухню.

А я разулась и оккупировала диван напротив буржуйки, благо на него никто не покушался. Найден, чуть поморщившись, повернул голову в мою сторону.

— Как ты?

— Цела, — ничуть не покривив душой, ответила я. — В отличие от тебя.

Что такое несколько синяков по сравнению с тем, во что превратилась его спина?.. Найденыш даже одеться нормально не мог — так и валялся в коротковатых, но просторных и мягких домашних штанах Хотена и его же рубашке, которую так и не застегнул. Наверное, Найду было холодно, но укрыться получилось только до бедер: должно быть, тяжелое одеяло раздражало свежие швы и царапины. И грелку теперь не примотать…

— Заживет, — Найден попытался по привычке пожать плечами и скривился. — Ничего, бывало и хуже.

— Лицо — это последствия того самого "хуже"? — бестактно спросила я, обрадовавшись возможности сменить тему, и только потом спохватилась. — Прости, я…

Найден однобоко усмехнулся, прищурившись.

— Нет, лицо — это за дело, — отозвался он, и в его голосе проскользнули неуместно мечтательные нотки. — О! Помню, в шахте как-то один товарищ так искусно приложился лбом, что получил шрам в форме молнии. Как ни бесился потом, от прозвища "Не влезай, убьет!" так и не избавился…

Я отзеркалила его усмешку. Как же, жди, Ратиша, расскажет он о себе. А потом догонит и еще расскажет. В подробностях.

Зато кладезь упоительных историй о "товарищах" и "знакомых" по-прежнему неисчерпаем. Кто бы сомневался?

— В шахтах таких, — найденыш выразительно дернул одним уголком рта, — всегда дополна. Работенка, мягко говоря… но кто-то должен делать и такую.

— Найд, — тихо сказала я, — Хотен ведь так легко, как я, не отстанет. Ты был на двух прорывах из трех.

На какое-то мгновение мягкая полуулыбка найденыша превратилась в кривой хищный оскал. Или мне показалось? Не может же выражение человеческого лица меняться так быстро.

По моей спине промаршировали маленькие холодные иголочки.

"Где вообще твой инстинкт самосохранения, Тиша?"

— Хорошо, что не на всех трех, — как ни в чем не бывало вздохнул Найд. — С моим-то везением… о, а я не рассказывал про одного лесника, который все время ухитрялся натыкаться на незаконную вырубку? Я ему розетки в доме устанавливал, так и познакомились. Следователи его в край замордовали, подозревали уже, что он сам деревья рубит. Он не вытерпел и запросил перераспределение. Выходит первый день на обход на новом рабочем месте, и первым же делом…

— …ну байки травить! — подхватила Велислава, являясь к нам с чайником в руках. — Тиша, поможешь? Кекс пахнет на весь дом, у меня как будто кит в желудке распевается!..

Горячий чай, еще теплая выпечка и разговоры до утра. Найденыш превзошел сам себя, вывалив на нас ворох товарищей из шахты, невезучих лесников, электромонтеров и проводниц с железной дороги. Всех его знакомых объединяло две вещи: они попадали в совершенно идиотские ситуации — и снова и снова отвлекали внимание от самого Найда, стоило кому-то из нас заикнуться о какой-нибудь неудобной теме.

Я улыбалась, посмеивалась (кажется, иногда даже в нужных местах), поддерживала разговор и крошила кекс на тарелке.

Мне кусок в горло не лез.

Хотен освободился только на рассвете и, не обнаружив меня дома, без лишних церемоний ввалился прямиком к Велиславе. Подруга, кажется, не слишком ему обрадовалась, но все равно еще раз поставила чайник и разогрела остатки куриного бульона. Ревизор привычно проигнорировал кислую мину и смел все предложенное: поужинать он вчера не успел.

Я честно старалась не замечать, как напрягся и насторожился с его появлением Найден. Ему болтовни и без допросов хватило выше крыши.

— Работа бюро приостановлена, — проинформировал нас ревизор, покончив с супом. — Вас попросят выйти только завтра, чтобы следователь смог побеседовать с исполнителями. Сегодня по плану опрос членов комиссии по согласованию и оперативного персонала станции подключения.

— Нас попросят как минимум восстановить архивный экземпляр чертежей, — кисло возразила Велислава. — Со сроком, как обычно, "вчера".

— Но будет это только завтра, — непреклонно сообщил Хотен. — Сегодня здание опечатано. Кроме того, исполнитель технологической части чертежей станции подключения все равно пока не в состоянии ни работать, ни отвечать на вопросы. А с вас двоих что взять?

— Что с Любовью Казимировной?! — взвыли мы с Велиславой дружным перепуганным хором.

— Перенервничала, — ядовито сказал ревизор. — Живехонька, но сидит дома и глушит пустырник в промышленных масштабах. Лечащий врач встал стеной и потребовал, чтобы к ней не пускали ни следователей, ни членов ревизионной комиссии, что здорово усложняет задачу. Поговорить-то все равно надо… но, в любом случае, терпит до завтра.

— Ее чертежи были в полном порядке, — сразу заявила я. — Даже если опустить тот факт, что Любовь Казимировна — самый опытный ведущий специалист в бюро, любой наш проект проходит столько проверок и согласований, что никаких грубых ошибок там быть не может.

Хотен наградил меня таким усталым взглядом, что я оборвала свою речь на середине, не став перечислять, сколько станций авторства Любови Казимировны благополучно отработали гарантийный срок — и продолжают работать, несмотря на время.

— Я все это знаю, Тиш, — негромко проговорил он. — Но порядок есть порядок. Мы должны собрать показания абсолютно всех, кто имеет отношение к этой разнесчастной станции, и как можно скорее: наверху уже требуют не только отчет, но и головы виновных на блюдечке. А пока никто не может сказать, из-за чего произошел прорыв в шахте и почему не выдержали задвижки. Отчет о незаконном подключении уже ушел, хоть и без голов, но этого недостаточно.

— Поэтому ты заглянул допросить хотя бы меня? — неожиданно дружелюбно поинтересовался Найден.

Из-за долгих разговоров его голос слегка охрип и звучал ниже и мягче, чем обычно, и я отчего-то покрылась мурашками. А Хотен, вместо того, чтобы вежливо перевести стрелки и намекнуть, что тут вообще-то сидит его девушка, скупо кивнул.

— Хорошо, — легко согласился Найд. — Тиша, ты…

Я не хотела видеть, как Хотен разрабатывает линию моего найденыша. Совершенно. Иррационально.

И, кажется, Найден тоже видел меня насквозь.

— Пойду проведаю Тайку, — сказала я, поднимаясь на ноги. — Может быть, вздремну.

Пожалуй, я уже смогу спать без снов.

— Давай, я тоже посплю немного, — кивнула Велислава, вставая.

— Тиша, — снова окликнул найденыш.

Я обернулась.

Они до невозможности забавно смотрелись рядом. Хотен — светловолосый, коренастый, в строгом темно-синем мундире ревизионного корпуса; будто воплощение собранности, основательности и ответственности. Смуглый Найден со своей однобокой гримасой, в расстегнутой рубашке и штанах не по размеру, казался бы его полной противоположностью, если б не зеркально отраженная усталость и обеспокоенность во взгляде.

— Возвращайся, — сказал найденыш. — Не оставайся одна.

Дома меня поджидала Тайка, немедленно потребовавшая доказательств, что она тут по-прежнему самая любимая собака, а хозяйка возьмет себя в руки и прекратит пропадать невесть где по ночам, вместо того, чтобы греть сонный собачий бок и кормить по первому требованию. Я устыдилась и пошла кормить. По первому требованию.

Разумеется, отделаться одним кормом можно было и не рассчитывать: опустошив миску, Тайка принесла мне зеленый пупырчатый мячик и назидательно положила у ног. Я усмехнулась и вышла с ней в купол. Спустя час собака подумывала о том, чтобы молить о пощаде, и, хоть пока еще дисциплинированно притаскивала мячики и подавала лапы, появление Хотена восприняла как пришествие спасителя и даже обрадовалась ему — впервые с момента его приезда.

Я, кажется, тоже. Но рано.

— Ратиша, — как-то напряженно сказал он, проигнорировав подошедшую собаку, и прижал меня к себе. — Мне не нравится эта история. И еще меньше нравится, что в нее вовлечена ты.

Я уткнулась носом ему в плечо и зажмурилась: уже знала, к чему это он.

— Вернись в Штильград со мной. И… с радостными вестями. Пожалуйста.

— Это с какими? — устало спросила я у уютной темноты перед глазами. — О десятилетнем долге за климатический купол?

— Да ради всего святого! — выдохнул Хотен. — Продадим купол и рассчитаемся с проектным бюро. В Штильграде он все равно ни к чему.

Я попыталась отстраниться, но он не пустил. Получилось только запрокинуть голову и укоризненно уставиться на его небритый подбородок, которому, естественно, до моих обид и устремлений не было дела. Как и его хозяину… и, что особенно досадно, небезосновательно.

На его месте я бы тоже сходила с ума от беспокойства и желания запрятать дорогих мне людей подальше от любой опасности. Но…

— Хотен, — тихо сказала я, — моя работа — это именно то, чему я хотела бы посвятить свою жизнь. Это то, что я умею, чем могу приносить пользу. По моим проектам построено почти сороккилометров магопроводов по всей стране! И они работают, понимаешь? Я приложила руку к тому, что тысячи людей имеют доступ к магии ежедневно, в любой момент, сделала их жизнь хоть чем-то лучше! И я могу продолжить. А ты предлагаешь продать купол, бросить все, уехать копать огород и смиренно ждать мужа из командировок, чтобы видеть его два месяца в году? Серьезно?

— Я предлагаю убраться подальше с Третьего месторождения, как только появится возможность, — нарочито ровным голосом, каким обычно разговаривал с подследственными, сообщил ревизор. — Ты вообще осознаешь, что с момента строительства Временного городка здесь погибло двенадцать человек? А в шахте, между тем, по-прежнему что-то неладно: давление магии скачет, и часть рабочих уже отказалась выходить в свою смену! Я должен остаться, потому что в верхах ждут отчета, но ты вполне можешь переждать ревизию дома, а потом уехать со мной.

— Давление скачет? — я все-таки сумела отстраниться достаточно, чтобы видеть его лицо, а не только подбородок. — И ты молчал?! Любовь Казимировна в курсе? Вполне возможно, что задвижки не выдержали как раз потому, что рассчитаны на шестьдесят три бара максимум, а в шахте было сорок два!

— Ты слышала хоть что-то из моих слов, не связанное с давлением магии? — устало поинтересовался Хотен. — Могу добавить. Агний Лиховских — помощник бригадира шахтеров, и сегодня он скончался, не приходя в сознание. Но врачи говорят, что обморожение он схватил, вытаскивая своих подчиненных из штрека, а в момент прорыва в шахте его не было! Понимаешь? Человек из руководящего состава пропадал не пойми где посреди смены! А один из "идиотов", попытавшихся незаконно подключиться к магопроводу высокого давления, входит в комиссию по согласованию. Он никак не мог не знать, чем опасны его действия!

— Диверсия? — недоверчиво предположила я. — Кто-то пытается помешать своевременному запуску Третьей магической линии? Но зачем?

— Не знаю, — раздраженно дернул плечом Хотен, и мне отчего-то показалось, что он о чем-то умалчивает. — Может, спящие драконы решили проснуться и поинтересоваться, кто и какого хрена ворует их цисты и распихивает их по розеткам? Или княжество Альго-Сай-Тар сочло, что Свершившийся Союз обрел чрезмерный политический вес на материке, кто их знает? Главное, что ты — в числе людей, желающих как можно скорее запустить линию, а на противоположной стороне — какие-то уроды, не считающиеся с человеческими жертвами! Самое мудрое, что можно сделать в этой ситуации, — самоустраниться от конфликта. Целее будешь.

— Альго-Сай-Тар не могло повлиять на давление в шахте, — машинально отметила я. — А драконы, если верить теории, дрыхнут уже не первую сотню лет. Меня не устраивает не необходимость быть осторожной и беречь себя, а то, что ты предлагаешь отказаться от моей профессии и бросить в опасности всех, кто останется здесь.

— А что ты можешь для них сделать? — цинично поинтересовался Хотен.

Я не знала. Все, что я умела, — это проектировать чертовы магопроводы и подбирать на улице потеряшек. Но, держу пари, и Тайка, и Найден согласились бы, что это не так уж мало!

— Я в четвертый раз предлагаю тебе стать дамой Верещагиной, — безнадежно вздохнул ревизор. — Может быть, я не подарок, но до сих пор мы с тобой как-то уживались к взаимному удовольствию. Что изменит твоя работа?.. Нет, не начинай спорить сгоряча. Обдумай то, что я сказал. Просто обдумай. Поговорим вечером. Меня ждут на станции подключения.

Я молча кивнула и машинально положила руку на теплый собачий загривок. Тайка охотно подставила левое ухо и душевно огрела меня завилявшим хвостом.

"Что изменит твоя работа?"

Она уже изменила жизнь нескольких тысяч людей. Но, по совести, если бы эту работу не сделала я, нашелся бы кто-то другой. Предложение Хотена (а ведь и правда, уже четвертое!) и впрямь следовало хорошенько обдумать. Не тот у меня возраст и стаж, чтобы ради верности родному проектному бюро рисковать собственной головой.

Проектных бюро в Свершившемся Союзе двести сорок шесть. А голова у меня — одна.

Только какой-то подлый голосок нашептывал, что мужчин в Свершившемся Союзе — вообще несколько миллионов. А голова-то у меня одна…

— Тайка, — проникновенно сказала я, — кажется, хозяйка твоя — зажралась.

Собака лизнула мое запястье. Ей было плевать, зажралась хозяйка или нет, и я бездумно потратила четверть часа, чтобы вычесать шерсть и лишний раз сообщить Тайке, что я ее тоже люблю. В последнем я, по крайней мере, не сомневалась.

Сна у меня по-прежнему не было ни в одном глазу, и, когда Тайка, пресытившись общением, отправилась заниматься сугубо собачьими делами, я сбежала обратно к Велиславе. Но дома ее не оказалось.

— Капитан звонил, — сообщил мне найденыш, каким-то чудом поднявшийся с пола. — Объявил экстренный сбор семейства Волковых.

Пока Найд лежал пластом, рядом с ним было спокойнее. Рубашку он так и не застегнул, и темный рисунок на груди приковывал взгляд — как и перехваченный бинтами смуглый живот.

— А ты как? — неловко спросила я, заставив себя смотреть ему в лицо.

— Хожу маленькими шажками и не поднимаю руки, — чистосердечно признался Найден, и я снова опустила взгляд. — Или ты о моем мнении насчет знакомства с родителями Велиславы? С ее отцом я уже имел занимательную беседу о серьезности намерений.

— О? — слегка удивилась я. — А они серьезные?

Найденыш однобоко ухмыльнулся, словно мог заметить, как я отреагировала в первое мгновение.

— Капитан как раз настаивал, чтобы я в сторону его дочери дышать лишний раз не смел, поскольку для нее как раз нашлась подходящая партия. Так что я имею родительское благословение на отношения в духе «пока ты ей не надоешь», — легко признался он. — И, кажется, в моих же интересах надоесть ей не позже сдачи месторождения.

— А Велислава знает? — все-таки нахмурилась я.

— Было бы как-то нечестно скрывать, да и капитан уже ей все высказал, — найденыш по привычке пожал плечами, глухо ругнулся и резко сменил тему. — Слушай, а ты не побудешь моими руками?

Я снова отвела глаза от окровавленного мотора на дне нарисованной раны — когда Найден двигался, казалось, что машина действительно гонит кровь по вытатуированным венам — и переспросила:

— Руками?

— Ага, — охотно подтвердил найденыш, не обращая внимания на мои попытки спрятать глаза. — Как ты смотришь на то, чтобы приготовить завтрак? Держу пари, утром ты не ела, потому что дома у тебя из готового — только собачий корм! — беззлобно подначил он.

— Не угадал, — усмехнулась я. — Корм тоже кончился.

И о чем Хотен только думал, делая мне предложение? В четвертый раз…

Зато найденыш будто уловил мой настрой — чуть нахмурился, крепко сжал губы и фривольно сцапал за запястье. И замер.

— Что?..

— Пульс, — рассеянно прокомментировал Найд. — Как Беримир вообще тебя выпустил из-под присмотра?

Когда он выпускал, присмотр мне еще не требовался. Мне нужно было прореветься, проговориться и побыть одной — и эту возможность мне щедро предоставили. А пульс… кажется, в ушах у меня стучать начало после того, как Хотен озвучил свои подозрения и ушел.

— Я…

Я не собиралась ему рассказывать. Плакаться о своих сомнениях и неудачах в личной жизни человеку, с которым знакома меньше месяца? О котором не знаю вообще ничего, кроме расположения швов на его спине и ниже?

Но он слушал. Молча стоял, привалившись здоровым плечом к стене. Не пытался сочувствовать, не задавал наводящие вопросы, ничего не советовал. И я рассказала.

Про то, как легко и весело было с Хотеном поначалу. Как он подхватывал любую идею, поддерживал все мои начинания. Что носил те же розовые очки — был твердо уверен, что справится с выбранной профессией лучше, чем все остальные, станет незаменимым…

Что ж, справедливости ради, он действительно справился. Уже на третьем курсе. После этого от Хотена ждали результатов не хуже, чем на первой его производственной практике, и в попытках оправдать чужие ожидания он переломал себя, превратившись в занудного, дотошного ревизора, с которым и заговорить-то лишний раз боялись. А я так и осталась обычным упорным середнячком.

Я ему не соответствовала. Не стоила его.

Но мы были вместе семь лет. Да, иногда ссорились, даже расставались — аж на две недели — но он всегда возвращался. Хоть уже давно понимал, что у меня душа не лежит к его мечте о домике на берегу моря и трех детях.

Хотен этого заслуживал. А я со своими идиотскими принципами и неистребимыми идеалами стояла на его пути и никак не вписывалась — ни в этот дом (уже, к слову, построенный), ни в роль любящей матери и жены.

Хуже всего было то, что я знала, как должна поступить. И не могла решиться.

Семь чертовых лет!

…но в присутствии Найдена все почему-то казалось простым и понятным, и я сама не заметила, как начала в его же незабвенном стиле травить байки про знакомство со студентом Верещагиным. Как он пытался сварить креветки в чайнике, дабы угостить даму (ничего более резинового в жизни не ела), и как потом мы в четыре руки пытались этот чайник отмыть, пока не попались на глаза старшекурснице, сунувшей нам лимон. Как он впервые собственноручно ремонтировал розетку в моей комнате (чем не повод для дружеского визита?) и обморозился так, что остался в этой же комнате на две недели — заодно и с родителями познакомился…

Да, поначалу у него была эта веселая сумасшедшинка. Теперь — не было.

Зато под старые байки о студенческих годах преотлично готовился завтрак. Найден посмеивался и подсказывал, что где взять — кажется, на кухне Велиславы он уже ориентировался лучше, чем хозяйка, но удивления это уже не вызывало.

Беримир явился как раз вовремя, когда я внезапно обнаружила, что тесто в миске закончилось одновременно с байками, а найденыш уплетает втихаря утащенный блинчик, ради такого дела наплевав на осторожность и подняв-таки руку. Стоило ему заметить, что его поймали на горячем, как Найд стал жевать втрое быстрее, неуловимо напомнив мне типичную реакцию Тайки на команду «фу!».

— Как ни приду — он что-то жрет, а Ратиша над ним смеется, — хмыкнул Беримир. — Велислава сказала, что у нее в черном шкафчике есть чистые бинты, а в зале — лежачее пособие по кройке и шитью, и я волен развлекаться, как могу. Она освободится не раньше полудня. Так что… где шкафчик и мое пособие?

Найден поежился и предпринял опрометчивую попытку запахнуться в рубашку.

— Серьезно, надо осмотреть швы, — сказал ему Беримир и адресовал алчный взгляд тарелке с блинчиками. Я без лишних вопросов вручила ему отдельную порцию и достала из-под пола слегка переохлажденную сметану, и найденыш был спасен на ближайшие минут десять — но и только. — Я вообще-то на вызовах, — признался врач, когда я нацелилась подсунуть ему добавку. — Просто проезжал мимо и вспомнил, что нужно заглянуть. Пойдем-ка в спальню.

— Противный, — как-то напряженно хмыкнул Найден, но подчинился.

Беримир с чрезвычайно кровожадными видом сцепил пальцы в замок, вытянул руки, звучно хрустнув, и пошел следом. Я задумчиво оглядела ополовиненную тарелку с блинчиками и ополовинила ее повторно, пока был шанс. Что-то подсказывало, что, когда найденыш вернется, от завтрака вообще ничего не останется.

— На нем как на собаке, — с легким удивлением и восторгом сообщил Беримир, выйдя из спальни, и сразу отправился на выход: видимо, вызовов было еще прилично. — Если б не сам вчера зашивал, сказал бы, что швам дня три! Такими темпами послезавтра уже снять можно будет.

— А может, завтра? — жалобно предложил найденыш, сверкающий белизной свежих бинтов из-под рубашки.

Врач задумчиво покачал головой.

— Вряд ли. Так быстро и на собаке не зажило бы.

Найден печально вздохнул, но спорить не стал. Хотя, кажется, ему очень хотелось.

Глава 6. The devil is in the details

Велислава вернулась позже, чем рассчитывала: из цепких семейных объятий Волковых было не так-то просто вырваться. Зато к ее приходу на весь купол благоухало приготовленное в условно четыре руки жаркое, а я даже вздремнула пару часов у буржуйки и в процессе знатно отлежала найденышу здоровое плечо, отчего теперь он ходил весь скособоченный. Но ни его жалкий вид, ни аромат еды Велиславу не смягчил.

— Надень на своего ревизора намордник, — сходу посоветовала она и звучно пнула собственный валенок. — А то он кусает моего папу, а папа отыгрывается на мне!

Я поежилась. Выводы, к которым я пришла за сегодня, внезапно показались мне чрезмерно поспешными и вообще опрометчивыми. Мудрая женщина однозначно дождалась бы окончания ревизии месторождения, прежде чем портить отношения с главой комиссии! Не говоря уж о лучшей подруге…

— Ну-ка, — Велислава вся подобралась, как кошка в засаде, — что такое ты сделала Хотену, что он на людей бросается?!

— Еще ничего! — ляпнула я.

Подруга выразительно вытянула руки и скрючила пальцы, словно уже сжимала ими мою шею, но перейти к активным действиям не успела: у меня зазвонил переговорник. При виде фотографии на экране Велислава остановилась и сказала только: «Намордник!» — так злобно, что намордник захотелось надеть на нее саму. Я сделала виноватое лицо и приняла вызов.

— Ратиша, ты у Велиславы? — без предисловий поинтересовался Хотен.

Голос звучал сухо и резко. Кажется, ничего хорошего Хотен уже не ждал — ни от меня, ни от ревизии.

— Да, — честно покаялась я.

— Включи громкую связь, — велел ревизор, и я подчинилась. — Планируется выпустить указ об обязательной проверке сотрудников месторождения на уровень магии в крови. Вскрытие Агния Лиховских показало, что он скончался не от переохлаждения и лихорадки, а из-за декомпрессии. Сейчас производится проверка остальных шахтеров. Затем дойдет и до остальных аттестованных на работу во Временном городке. До тех пор рекомендую по возможности воздержаться от непосредственного контакта с магией. Мало ли что.

— Погоди, — сказала я, переглянувшись с Велиславой. Она казалась не менее удивленной. — Декомпрессия, когда он просто лежал в больнице? Это как?

— В крови обнаружены пузырьки газовой фазы магии, — хмуро отчитался Хотен. — Даже не спрашивай. При таком раскладе он должен был умереть сразу, причем — заморозившись изнутри, а вовсе не из-за проблем с кровотоком. Врачи полным составом в шоке и не могут объяснить, что произошло и почему. Но, поскольку месторождение в принципе ведет себя нетипично, было решено проверить остальных. Возможно, удастся оттянуть магию при помощи диагностов… если, конечно, есть еще подобные случаи. Аттестованных лиц не так много, чтобы рисковать ими, пренебрегая осмотром.

— Нетипично? — уловила Велислава самое главное. — Что такого нетипичного в Третьем месторождении?

Трубка укоризненно вздохнула.

— Не считая первого за двадцать лет прорыва полевого штрека, скачков давления в сердце месторождения и проникновения магии в кровь? Мы отправили запрос в Штильград, ждем прибытия специалистов по магологии со дня на день, но пока ни в чем не уверены и предпочитаем перестраховаться. Не вздумайте трогать розетки и магические приборы. Я постараюсь добиться, чтобы вас осмотрели сразу после шахтеров.

— Спасибо, — только и сказала ошарашенная Велислава.

Я эхом повторила за ней, и Хотен без лишних слов отключился. Похоже, его ждал тяжелый день.

— Что, самое время вспомнить байки про просыпающихся драконов и избранных, способных управлять магией без трансформаторов, напрямую? — натужно улыбнулась подруга.

Веселья в ее голосе, впрочем, не звучало.

— Будь Агний избранным, вряд ли бы помер, — цинично заметила я.

И только тогда обратила внимание, что Найден все время молчал. На него это было настолько не похоже, что я нахмурилась — и найденыш, привычно отреагировав на мой настрой, насмешливо заломил бровь и лекторским тоном проинформировал:

— К вашему сведению, в мифах и легендах государств Свершившегося Союза в той или иной форме присутствуют герои, которые не только управляли магией безо всяких переходников, но и могли вытягивать ее из-под земли. А в княжестве Альго-Сай-Тар есть пророчество, согласно которому, конец эпохи людей наступит по вине человека. Якобы он будет настолько самоуверенный и узколобый, что станет воровать магию у драконов в таких количествах, что они все-таки проснутся.

— У этих хвостатых почти все пророчества сводятся к тому, что люди самоуверенны и узколобы, и когда-нибудь им за это прилетит, — поморщилась Велислава и тут же задумалась. — Ну, не то чтобы это не было похоже на правду, но… сколько ж магии нужно вытянуть из драконьей цисты, чтобы ее обитатель действительно проснулся? Я имею в виду, за последние лет двести ни один даже с боку на бок не перевернулся… так, погоди. Мы что, серьезно это обсуждаем?

— Похоже на то, — нервно усмехнулась я. — Осталось только предположить, что давление в шахте скакнуло потому, что дракон перевернулся-таки с боку на бок…

Найден как-то странно на меня посмотрел, но промолчал, и я устыдилась. К счастью, Велислава тоже предпочла сменить тему, и мне не пришлось ломать голову, чем бы сгладить впечатление от бредовых предположений.

— Мне другое интересно, — сказала подруга. — Даже если магия по каким-то причинам не замораживает кровь, холодить-то она все равно должна! Если бы Агния не колотило, его и в больницу не отправили бы! Неужели аналогичные случаи не проще искать по симптомам? Пока еще проверят всех работников…

— Видимо, на типичные симптомы уже никто особо не рассчитывает, — задумчиво сказала я.

— О, кстати, о типичных симптомах, — вспомнил что-то Найден, — был у меня один знакомый, работал в больнице на Первом…

Мы с Велиславой переглянулись и отчего-то расслабились, как по команде.

Пока найденыш по любому поводу начинает травить свои бесконечные байки, мир не рухнет. Так, разве что, пошатается маленько…

Домой я собиралась с тяжелым сердцем. То, что утром, после беседы с найденышем, казалось простым и ясным, теперь не укладывалось в голове. Хотен ведь действительно заботился обо мне, несмотря ни на что, а я…

Мама, папа. Кажется, ваша дочь — бесчувственная и неблагодарная скотина.

Я уже здорово сомневалась, что у меня хватит духу еще и на откровенный разговор с ревизором. Но терзалась я напрасно: домик снова встретил меня темнотой, холодом и возмущенно-радостным собачьим лаем. Хотен еще не вернулся.

Купол кое-как держал температуру на отметке в плюс семь градусов. Еще неделя — и топить придется дважды в сутки, иначе Тайка меня не простит…

Я привычно потянулась к выключателю — и, спохватившись, отдернула руку. У Велиславы мы устроили ужин при свечах (Найден все-таки не сдержался и рассказал три тысячи острот про тройнички, незаметно переключившись на байки о них же), а теперь, кажется, мне предстояло романтическое свидание с собственной собакой. Хорошо хоть найденыш остался у соседки, а то представляю, чего бы я наслушалась…

Поймав себя на идиотской ухмылке, я тряхнула головой, прогоняя гримасу с лица, и отправилась искать неприкосновенный запас свечей. Тайка на всякий случай пошла следом — контролировать и путаться под ногами, чтоб жизнь медом не казалась. Пару раз выхватив подсветкой переговорника то собачий хвост, то злодейски мерцающие глаза, я не выдержала и взяла Тайку за ошейник, вынудив идти рядом. Четверолапая поддержка оказалась как нельзя кстати: свечей в кладовке не было. Я уселась на пол и уткнулась носом в пушистый бок.

Тайка героически терпела целую минуту, прежде чем извернуться и смачно облизать мне ухо. Я возмущенно отпрянула, фыркнула, обтерев собачьи нежности о плечо, и взъерошила ей шерсть на загривке.

— Идем, — скомандовала я ей. — Уж буржуйку-то растопить можно и так, а она даст немного света.

Тайка была готова идти хоть на край света. Ей, в отличие от некоторых неудачниц, не предстояло искать дрова на ощупь.

Когда я проснулась, Хотена уже не было. О том, что он все-таки заходил домой, свидетельствовала ополовиненная порция вчерашнего жаркого, прихваченного у Велиславы, и немытая кружка на столе. Я малодушно вздохнула с облегчением и отправилась в проектное бюро. Без автосаней, попавших под запрет наравне с остальными устройствами, работающими на магии, дорога заняла вдвое больше времени, и к моему приезду у крыльца дежурила передвижная медицинская кабинка. Вокруг нее столпилось почти все бюро. Галдеж стоял невероятный.

— Что-то случилось? — настороженно спросила я у Малуши Путиславовны, закутанной в тридцать три слоя.

— Кровь сдаем на анализ, — взбудораженно отозвалась начальница. — Должны были только завтра, но у медиков нашлось окошко. Так что давай, занимай очередь. Кто сдал — идет беседовать со следователями, а кто сдал и побеседовал — приводить в порядок архив.

Кто бы сомневался.

— А результаты анализа? — наивно спросила я.

Малуша Путиславовна взглянула на меня, как многодетная мать — на любопытного трехлетку.

— Если колба с кровью замерзнет прямо в руках у медсестры, значит, анализы неважные, — изрекла она. — Но до сих пор такой результат был только у покойного, мир его праху. У нас все-таки никто по шахте ежедневно не разгуливает… — Малуша Путиславовна осеклась и насторожилась. — Ратиша, давай-ка ты вперед. Ребята, пропустите! Ратиша была на прорыве, пусть ее сразу проверят!

Натренированный голос начальницы с легкостью перекрыл гомон, и толпа начала расступаться передо мной, как море перед пророком. Я отчего-то нервно сглотнула и пошла вперед на ватных ногах. Неровно окрашенная в белый с красным дверца медицинской кабинки неотвратимо приближалась с каждым шагом.

Но… я ведь даже не мерзла. Не может же быть, чтобы магия в крови вообще никак себя не проявляла, пока ее в колбу не соберут? Успокоив себя, дождалась, пока от медиков выйдет Любовь Казимировна — бледная, но все равно улыбающаяся с облегчением; я вежливо поздоровалась с ней и залезла в кабинку.

Дежурили две незнакомые медсестры и молодой гематолог из команды Беримира. Его я помнила исключительно в лицо. Он меня, кажется, тоже, но все равно нашел слова ободрения и сдал на руки помощницам.

Медсестры действовали на автомате: показали, где можно оставить верхнюю одежду, начали записывать идентификационные данные, пока я последовательно выпутывалась из шубы, шапки, шарфа и шали; безразлично уточнили, есть ли у меня аллергия, как я себя чувствую и завтракала ли — и бодро нацелились иголкой в вену.

Обычно я отворачивалась. Мне казалось, так проще перетерпеть.

Но сегодня отчего-то с нервным напряжением следила, как колба невыносимо медленно наполняется темно-красным, и каждое мгновение ожидала, что за пластиком покажутся первые кристаллики. Интересно, какого цвета магия, кристаллизующаяся в крови?..

Но колба вела себя вполне благопристойно. Кровь оставалась, как ей и положено, жидкой. Медсестра шлепнула на колбу наклейку с моим именем и отпустила меня с миром.

Уже снаружи, с наслаждением глотнув морозного, но свежего и чистого воздуха, я подумала, что первым, вообще говоря, следовало проверить Найдена. Это он, а не я, висел в магической глыбе. И из него, а не из меня, доставали нетающие льдинки…

Я потянулась за переговорником — и громко чертыхнулась. Люди вокруг меня испуганно замолкли, ожидая дурных вестей, и я виновато улыбнулась и поспешила их успокоить. Они же не виноваты, что у моего найденыша нет переговорника…

— Тишка! — махнула мне рукой Велислава.

Я быстро подошла к ней — делиться успокаивающими новостями и интересоваться, сдала ли кровь сама соседка.

— Нет еще, — отмахнулась она. — Вперед пропускают тех, кто за последние две недели был на выездах на месторождение. А мне-то что, я в бюро сидела безвылазно!

В ее легкомысленном тоне звучало что-то фальшивое, словно она запретила себе волноваться. В этом, пожалуй, была вся Велислава.

— А Найден? — спросила я.

Подруга потемнела лицом. Кажется, настоящий повод для ее беспокойства заключался вовсе не в необходимости подождать час-другой, чтобы сдать кровь.

— Порядочников проверяли вчера. Папа сказал, что Найд и так на больничном, нужно будет — сходит в стационар и сдаст сам, а медицинскую кабинку через полгорода гнать ради одного человека — дурь. А Найден с ним еще и согласился! Он же ходить нормально не может из-за швов!

Я тоже нахмурилась. Но вовсе не из-за беспокойства. Вспомнила, что вчера на идею сдать кровь совершенно не боящийся ни травм, ни врачей найденыш отреагировал напряженным молчанием.

— О, Ратиша! — в дверях проектного бюро маячил Волков-младший. Несмотря на то, что здание отапливалось, он щеголял в расстегнутой форменной парке. — Ты уже сдала кровь? Мы не договорили.

— Иди, — с нервным смешком подтолкнула меня Велислава. — Когда братик жаждет общаться, от него спасенья нет.

Но я все равно пообещала ей спросить у Беримира, что можно сделать для найденыша. И только потом ушла.

В здании и впрямь было прохладно. Отопление не справлялось и здесь.

Зато в отсутствие грозного капитана молодой следователь не стал оттачивать на мне теоретические основы допросной деятельности и интересовался в основном проектом станции. Большую часть деталей я не могла вспомнить без документации, в чем сразу честно призналась. Когда я чертила трассу, меня волновало только куда и откуда ее вести, а вовсе не наличие аварийной вентиляции в здании.

Но сигнализация там была. Я помнила флегматично мигающую зеленую лампочку над полом. А вентиляция требовалась по нормам. Вряд ли такой опытный сотрудник, как Любовь Казимировна, мог упустить подобный момент.

Станциями я почти не занималась, но общие требования знала и нарушений не видела. Легкосбрасываемых окон было ровно столько, сколько нужно — об этом весьма наглядно свидетельствовали уцелевшие стены. Эвакуационный выход тоже располагался, как и положено…

Тут Волков чем-то заинтересовался, хмыкнул и достал план помещения.

— Покажи, где ты стояла, когда перестала слышать Дарена. И где стоял Найд.

Я послушно написала букву «Р» возле задвижек перед секцией регулировки давления. Подумав, пририсовала «Д» в паре шагов от себя, около перемычки. А Найден…

Найден ушел вперед. Он стоял за регулятором и, посмеиваясь, разглядывал огромный ледяной редуктор. И пытался повежливее сформулировать, что такая сдыхоть, как я, в жизни его не сдвинет…

— Понимаешь? — забывшись, задумчиво поинтересовался Волков-младший не то сам у себя, не то у меня.

Я сглотнула.

Букву «Н» от двери отделяло полтора метра — ширина эвакуационного прохода. Не больше и не меньше.

Но когда пропал звук, он бросился назад, вышвырнул меня в окно и выпрыгнул сам. Хотя вполне мог выскочить за дверь и отбежать достаточно далеко, чтобы не попасть в морозное облако. Это я бы не успела, а Найден, длинноногий и натренированный, — запросто.

Но он предпочел подставить магии собственную спину.

Чертов герой.

— С такой реакцией ему место в разведкорпусе, — хмыкнул Владислав и аккуратно положил чертеж к моим показаниям. — Когда, говоришь, можно будет с ним пообщаться?

— Официально — не раньше, чем он сможет сидеть после своего геройства, — предельно честно ответила я. — А неформально — что тебе мешает заглянуть в гости к сестре?

Словно в ответ, на улице надсадно взвыла сирена. Мы с Владиславом недоуменно переглянулись, подскочили и бросились к окну.

Передвижная медицинская кабинка взвыла повторно — на этот раз уже раритетным движком на жидком топливе — и тронулась в сторону стационара, с натугой набирая скорость.

— У кого-то положительный результат? — испуганно пролепетала я и помчалась на улицу вслед за Волковым-младшим, застегиваясь на ходу.

У крыльца ощутимо пахло выхлопом и горелым маслом. Малуша Путиславовна стояла почти зеленая — не то от запаха, не то от новостей. А начальницу строительного отдела, вовсе лишившуюся чувств, двое мрачных подчиненных тащили в здание, взяв за руки и ноги.

— Вот не могла она пораньше, пока медики еще тут были? — уныло проворчал один из них. Толпа неохотно расступалась перед этим шествием, не смолкая ни на секунду, но в общем гомоне уловить, что же все-таки случилось, не выходило никак.

— Тихо! — звучно рыкнул Волков-младший, взобравшись на крыльцо.

Глас следователя был весьма эффектен. Проектировщики затихли, оборачиваясь к новому действующему лицу.

Лицо смутилось, но виду постаралось не подавать.

— Ты, — следователь выразительно ткнул в одного из молодых конструкторов, стоявшего ближе всех к кабинке, да и на вид более-менее адекватного. — Докладывай.

— Увезли Велиславу Волкову, — неожиданно густым, явно простуженным басом отозвался он. — Медсестра выглянула, сказала, что кабинка вернется, как только доставит ее в стационар. Больше ничего не добавила.

Кажется, я позеленела пуще Малуши Путиславовны.

У Велиславы-то откуда магия в крови?!

Глава 7. Dug in one's heels

Владислав немедленно отзвонился отцу, отчитавшись и потребовав прислать другого следователя, и умчался в стационар. Я нацелилась было с ним, но попала под горячую руку Малуше Путиславовне и застряла в секторе выпуска, распечатывая новый архивный экземпляр сетей магопровода от месторождения до станции — взамен вмороженного в ледяное магическое облако. Вырваться удалось только к вечеру, и то ценой не слишком благородного напоминания о том, что автором основной части проекта была не я, а Любовь Казимировна, ей и печатать. Старшая коллега явно не испытывала ко мне горячей благодарности, но, поскольку замечание было не лишено смысла, покорно отправилась переводить бумагу.

А я сбежала.

Нужно было зайти к Найдену и сообщить ему последние новости. Позвонить Беримиру и состыковать их с найденышем. И…

Осознав, что я придумываю лишние поводы, чтобы не показываться в собственном доме, я обозлилась и резко свернула к своему куполу. Свет в окнах несколько поколебал мою решимость, но переживала я напрасно: встречать меня вышла только Тайка.

Хотен спал, сидя на диване, скрестив руки на груди и сердито хмурясь. Кажется, он всерьез рассчитывал меня дождаться и продолжить-таки разговор, но бессонная ночь сделала свое дело.

Я нервно хмыкнула, сходила в спальню за пледом и укрыла ревизора. На цыпочках подобралась к буржуйке, сунула пару поленьев на мерцающие красным угли, шикнула на разохотившуюся Тайку и прибегла к опробованному способу заткнуть ей пасть: достала из-под пола внушительный мосол с ошметками мяса, который уже с неделю подумывала пустить на холодец, но никак не доходили руки.

Собачьего корма в доме не было. С человечьим тоже намечались напряги: Хотен доел-таки жаркое. Откинув люк в полу, я оглядела содержимое холодильника, философски пожала плечами и вымелась из дома.

На местный рынок я ходила редко. Там всегда было людно и шумно, пахло лежалыми овощами и дешевым куревом, пользовавшимся особой популярностью среди шахтеров низшего разряда. Сами шахтеры мотались туда куда как чаще — в основном в поисках не еды даже, а каких-никаких развлечений — и это было еще одним поводом держаться подальше либо ходить большой компанией.

Но сегодня, увы, подбить на вылазку Велиславу с братом и сестрой мне явно не светило. Хотен спал. Беримир — я все-таки достала переговорник — не брал трубку. Я покачала стремительно леденеющий аппарат в руке, раздумывая — недолго.

Пугающе недолго.

— Привет, — тепло улыбнулся мне Найден, отпирая купол.

— Привет, — смущенно отозвалась я. После сегодняшних наблюдений Волкова-младшего говорить с найденышем отчего-то было совсем неловко, как и просить его об одолжениях. Но альтернатива пугала меня куда больше. — Ты еще не ходячий?

Найден выразительно смерил взглядом расстояние от домика до двери купола.

— Я медленно ходячий, — пояснил он и осторожно развел руками. — Что-то случилось?

Я переступила с ноги на ногу, с несчастным видом уставившись ему в лицо.

Случилось. Ох и случилось же…

Найден нахмурился и запросто втянул меня в купол, как тряпичную куклу. Я и опомниться не успела, как уже сидела в домике, наполненном совершенно нереальными запахами, за один намек на которые удавился бы любой ресторатор, и проникновенно пересказывала полной тарелке утренние события. Хотя, кажется, получасом ранее и пары слов не смогла бы связать на эту тему, не разревевшись от страха и непонимания.

— Я так и не смогла дозвониться до Велиславы, — пожаловалась я ему в завершение. — А в стационар почему-то никого не пускают, даже Владислава развернули!

Найден к этому моменту уже с четверть часа подпирал дверной косяк здоровым плечом и от излишней задумчивости пожал больным.

— Ничего удивительного, — заметил он, глухо ругнувшись. — Пока нет ни точного диагноза, ни хотя бы намека на причины, вызвавшие столь специфические симптомы. Если дать посторонним материал для гипотез, в участке к вечеру будет не продохнуть от теорий о злокозненных шпионах Альго-Сай-Тара, проснувшихся драконов и изменившейся природы магии. Но до полудня там засядут сторонники гипотезы о токсичности энергоносителей, и теоретики уже не пробьются… хотя штурм-другой предпримут. Тишина по всем фронтам — всего лишь способ сдержать панику. И на твоем месте я бы ее не множил. У тебя дома сейчас мирно спит допуск на любой объект во Временном городке. Почему бы тебе не попросить его разузнать, как там Велислава? Или ты уже успела серьезно с ним поговорить, и это еще одна причина, почему ты здесь? — подозрительно уточнил найденыш.

Я нервно хмыкнула и честно призналась:

— Нет, еще одна причина — это пустой холодильник.

Найденыш нервно расхохотался и заявил, что вот теперь почувствовал себя образцовой домохозяйкой. Я пронаблюдала за ним с безнадежной, слабой улыбкой.

Просить Хотена о помощи — в свете того, что я, кажется, собиралась его бросить — было бы цинично сверх меры. Но другого способа проведать подругу мне в голову не приходило. У меня, по крайней мере, есть хоть этот вариант — а Найдену остается только молча ждать и переживать.

А он вдобавок еще и сам анализы не сдал до сих пор. И о том, чтобы вызвонить Беримира, даже не заикнулся.

Чертов герой.

— Попроси Хотена проводить тебя на рынок, — с излишней проницательностью посоветовал Найден. — Дай ему почувствовать себя мужчиной и защитником. Даже если ты не видишь будущего с ним, это еще не повод унижать, бросаясь за помощью и советом к кому угодно, кроме него. Нет, я-то не против, я рад тебя видеть… — найденыш отчего-то запнулся и вернулся к прежней теме: — Но Хотен ни в чем не виноват. Не надо с ним так.

— Ты прав, — вздохнула я и свернула разговор.

Хотен не виноват, что мечтает не об успешной карьере, а об уютном доме и любящей жене. А Найден — не моя жилетка, даже если сам он не против.

На этот раз заткнуть Тайку было нечем, и ее бурная радость по поводу возвращения хозяйки все-таки разбудила Хотена прежде, чем я успела морально подготовиться к разговору.

А он сидел, весь взъерошенный и помятый, сонно щурился на блеклый вечерний свет и как никогда напоминал себя прежнего. Это ничуть не облегчало задачу.

Я цыкнула на Тайку и села в кресло, упершись локтями в колени и сильно ссутулившись. Хотен с неодобрением посмотрел на мою сгорбленную спину, но, на удивление, смолчал. Будто чувствовал неладное — или еще не проснулся. И я воспользовалась моментом, рассказав про Велиславу и магию в ее крови.

— Да, мне докладывали, — кивнул ревизор и поплотнее завернулся в плед. — Состояние у нее стабильное, но магия ничем не выводится. Диагносты себя не оправдали. Завтра утром наведаюсь в стационар, поинтересуюсь, до чего еще додумались светила медицины. Хочешь что-нибудь ей передать?

— Хочу ее увидеть, — призналась я.

На это его реакция была твердой, однозначной и предсказуемой, как падающий кирпич.

— Нет, — сразу сказал Хотен.

Когда он начинал разговаривать таким тоном, спорить было бесполезно. Но я все равно попыталась достучаться.

— Ты хоть представляешь, как ей одиноко и страшно? К ней даже маму не пустили!

— И правильно сделали, — припечатал ревизор.

— Если бы она была заразной, первым пострадал бы Найд и семья Волковых, — заметила я. — Но Волковы в порядке. А к Найду даже врача никто не потрудился прислать.

— Да, кстати, — пробормотал Хотен и взглядом поискал переговорник.

Трубка нашлась на кухонном столе, где она из последних сил мигала сигналом о необходимости подзарядки. Ревизор чертыхнулся и, выпутавшись из пледа, уселся крутить динамо-машинку.

А я обреченно поежилась: вот теперь разговор точно затянется.

— На твоем месте я бы рвался не в стационар, а из Временного городка, — словно спеша подтвердить мою правоту, сказал Хотен. — Больницу закрыли для посещений не просто так. Если причины и способы лечения не будут найдены в ближайшее время, в изоляцию попадет весь городок.

— Прямо с месторождением? — не поверила я.

В штреке — несколько килотонн самовозобновляющейся, чистейшей магии. Хочешь — запитывай четыре села, хочешь — построй еще четыре за одну ночь, не напрягаясь. Кто откажется от такого количества энергоносителя просто потому, что он пару раз взбрыкнул? На кону слишком ценные ресурсы, чтобы дюжина человеческих жизней имела большее значение. Только не в масштабах государства.

— Прямо с месторождением, — хладнокровно подтвердил Хотен.

Я не удержалась от скептического хмыканья.

— Ратиша, — устало вздохнул ревизор, — еще несколько дней — и даже я отсюда не выберусь. Если появится угроза эпидемии, не спасут ни звание, ни заслуги.

В этом я и так не сомневалась. Как и в том, что если я приму покровительство Хотена, брошу работу и осяду где-нибудь образцовой домохозяйкой, то буду жалеть об этом всю жизнь.

Кто-то создан вить гнезда, творить уют и слушать детский смех. А кто-то увидит в этом только рутину и постоянный день сурка.

Я не испытывала иллюзий на свой счет.

— Насчет анализов Найдена я позвоню через полчаса, — пообещал Хотен. — А пока не будет результатов, пожалуйста…

— Я только что от него, — сразу перебила я. — И была у Велиславы весь день перед тем, как сдавать кровь. Не бросайся в крайности, ладно? Найд тоже переживает о Велиславе. Но у него даже переговорника нет. Может, он тоже захочет что-нибудь ей передать? Записку же можно?

Хотен уставился в потолок и страдальчески вздохнул, не переставая крутить ручку динамо-машинки, чтобы зарядить переговорник.

— Вот записки от хахалей ревизоры третьего чина на режимные объекты еще не таскали, — пробурчал он.

Но уголки губ у него уже подрагивали, и я поспешила поинтересоваться:

— То есть записки от соседок уже были?

— Нет, но на фоне записок от хахаля они меркнут, — проворчал ревизор и все-таки улыбнулся.

Найденыш же ухитрился извернуться так, что померкли даже записки от хахаля. Он попросил передать Велиславе собственноручно вырезанный браслет. Цветочком.

А наутро пропал.

Специально вызванный ради Найда врач безрезультатно померз с четверть часа у запертого купола Велиславы и, не выдержав, поскребся в мой. Я как раз собиралась выезжать в проектное бюро, но ради такого не поленилась отыскать запасной комплект ключей, на всякий случай оставленных мне соседкой.

«Всякий случай» вряд ли включал в себя пропавших любовников, но факт оставался фактом. Домик Велиславы пустовал. А купол оказался заперт снаружи, несмотря на то, что у Найдена ключей не было, а сама подруга не покидала стационар.

Уйти куда-то с заштопанной спиной — вполне в духе моего найденыша. Если бы своими глазами не видела два стежка несколько пониже этой самой спины, даже не удивилась бы. Найден никогда не отличался излишней усидчивостью, и однообразные дни в четырех стенах его заметно угнетали. Мало ли куда его могло понести со скуки?

Но уйти со швом на заднице, без ключей заперев и купол, и домик, — это был фокус, достойный столичного цирка.

Он же даже по дому ходил исключительно мелкими шажками и сидеть не мог!

По привычке попытавшись позвонить Велиславе — не говорил ли ей найденыш, что куда-то собирается? — я выслушала череду длинных гудков и, ругнувшись, отсоединилась. Зато Хотен взял трубку почти сразу — и немало удивился новостям.

— Только перед выездом в стационар с ним разговаривал, — сообщил мне ревизор. — Никуда он не собирался. Да и как?

Меня тоже чертовски занимал этот вопрос.

— Ладно, вечером еще раз загляну, — решила я и виновато развела руками перед продрогшим врачом.

Тот устало выругался и ушел. А я с тяжелым сердцем уехала в бюро.

После восстановления архивного экземпляра документации делать там было решительно нечего. Проектные работы по месторождению № 3 приостановили, с Первого еще не поступило никаких данных — но контракт обязывал всех сотрудников находиться на месте. Этим воспользовались следователи, оккупировав комнату психологической разгрузки и учинив в ней продолжительные допросы.

Меня уже никто не трогал, но я все равно здорово сомневалась, что теперь кто-нибудь сумеет использовать комнату психологической разгрузки по прямому назначению. По крайней мере, спокойно пройти мимо не получалось даже у меня.

Проектное бюро бурлило и полнилось слухами, лишний раз подтверждая правоту Найдена: псевдонаучные теории множились, как кролики, а коварного шпиона, по мнению секретариата, можно было найти чуть ли не под каждым столом. Сначала я пробежалась по этажу, собирая особо отличившиеся варианты, но это занятие быстро мне наскучило, и я вернулась в свой отдел.

«Когда коту нечего делать, он лижет яйца, а когда нечего делать проектировщику, он читает нормативную документацию», — невоспитанно, но метко говорила Велислава. Я подтвердила и ее правоту, зарывшись в базы по проектированию станций подключения к магическим месторождениям.

К моему удивлению, строительные правила успели обновиться. Я сообщила об этом Любови Казимировне («Да что они там, в Госмагстандарте, нормы с любовными романами попутали, так часто их клепают?!» — проворчала проектировщица и тоже уткнулась в голограф) и углубилась в чтение.

По всему выходило, что и спроектировали, и собрали станцию точно по букве закона, что уже тянуло на магию и чудо. Но никак не объясняло, почему задвижки начали травить.

Значит, давление в шахте и впрямь скакнуло выше шестидесяти трех бар?

Я недоверчиво хмыкнула и полезла в Сеть. С чем могут быть связаны настолько мощные скачки давления в магическом месторождении?

Первые ссылки предсказуемо вели на странички с невероятными историями о пришельцах и хвостатых саботажниках из Альго-Сай-Тара. Как они маскировались под аттестованный персонал, чтобы попасть на месторождение, авторы умалчивали, а сами истории чем-то — наверное, общим тоном и анекдотичностью — здорово напоминали байки Найдена.

Зато на второй странице поиска наконец-то нашелся учебник по основам магологии, и я радостно полезла освежать память.

Книга начиналась с традиционной геолого-исторической справки: периодичность ледниковых эр, их связь с пробуждениями драконов и краткие сведения о начале последней оттепели, когда древние ящеры снова вернулись в свои цисты глубоко под землей и уснули, пережидая неблагоприятные для них климатические условия. Наступило долгое межледниковье, позволившее человечеству расселиться по всем континентам, вытеснив эльфов в их лесные княжества.

Введение подробно описывало три известные ледниковые эры, их влияние на эволюцию и последствия оттепели — исторические и политические. Но о самих драконах, как и следовало ожидать, два слова в три ряда. Здесь на свидетельства очевидцев и исторические примеры рассчитывать не приходилось. Вряд ли кто-то мог выжить, полюбовавшись вблизи многотонную летающую ящерицу, излучающую ледяную магию. Сведения о драконах достались нам от долгоживущих эльфов. Которые, надо полагать, в древности были не только долгоживущими, но еще и быстро улепетывающими (или эти факторы взаимосвязаны?).

Зато о физических свойствах магии люди знали несравненно больше. На территории княжеств месторождений не было.

Целая глава посвящалась влиянию избыточного давления и концентрации на агрегатное состояние магии. Мы ничего не могли сделать с газом и кристаллизовавшимися глыбами: как энергоноситель использовалась только жидкая фаза. Я рассеянно пролистнула параграф об утилизации магического льда (все тридцать страниц можно было свести к короткому: «Закопай поглубже и молись» — о предложении Альго-Сай-Тара выкупать у нас кристаллы благоразумно не сказано ни слова), о способах конвертации магии в электроэнергию («лучше бы этого не делать, но гидроэлектростанции тоже не подарок»), о методах предосторожности при работе с магприборами («оставь профессионалам и не суйся»), о необходимости дополнительной отсечной арматуры на каждой отпайке…

Информация о добыче излагалась кратко и скупо. Магию никогда, ни при каких условиях не выпускали на поверхность. Шахты рыли только для обслуживания арматуры и труб, методом бурения погруженных в драконью цисту и заизолированных со всех сторон. Земляную стену, смежную с жилой, укрепляли и закладывали камнем, иногда — обшивали изолирующим материалом, если слой земли оказывался слишком тонок. Если стена не выдерживала, штрек заполнялся магическим льдом — но при достаточной глубине шахты он, по крайней мере, не морозил почву на поверхности, и рядом с месторождением по-прежнему можно было жить. Страховкой от газовых испарений служили сами трубы: металлы притягивали магию, как магнит. Иногда полоски листовой стали использовали как индикатор: покрылись льдом — значит, подпорная стена слишком тонкая и требует дополнительного укрепления.

Я полистала строительную часть, но нигде не упоминались скачки давления свыше пары-тройки бар — ровно на плавный, долгий драконий выдох, призванный поддержать оболочку цисты. В расчете на прочность закладывался всего тридцатипроцентный запас.

Чтобы на Третьем месторождении прорвало штрек, скачок должен был составить никак не меньше двенадцати с лишним бар. А чтобы сорвало задвижки, превышение не могло быть меньше двадцати одного бара — в семь раз выше нормы!

Кажется, этот дракон не выдыхал, а… чихал? Ворочался? Что он делал в своей цисте, чтобы снаружи творилось такое?

Не мог же он и впрямь просыпаться? Для него слишком тепло.

— А на Первом месторождении дракон задержал дыхание… — пробормотала я себе под нос и фыркнула.

Бред. Циста — это не зимняя спячка. Должно быть другое объяснение.

Но идея разобраться во всем при помощи одного учебника, естественно, была весьма наивна. Придется дожидаться обещанных специалистов по магологии.

Вечером домик Велиславы по-прежнему пустовал. Система контроля, к которой я обратилась вопреки рекомендациям Хотена, утверждала, что с моего утреннего визита никто не входил и не выходил.

Я не поленилась отыскать номер Владислава, но узнала только, что в участке найденыш тоже не показывался. А Беримир, до которого я дозвонилась не иначе как чудом, устало посоветовал мне ждать очередную упоительную историю — и умчался обратно на дежурство так быстро, что я не успела спросить его о Велиславе.

Пришлось возвращаться домой ни с чем.

Уже раздевшись и затопив буржуйку, я вспомнила, что вчера до похода на рынок дело так и не дошло. Срочная ревизия холодильного ящика и кухонных тумб показала весьма унылые результаты, и, когда Тайка с исключительно назидательным видом притащила мне пустую миску, я чертыхнулась и показала ей поводок.

Идею прогуляться за компанию она восприняла крайне скептически и в ответ принесла мне одеяло с дивана. Я, не выдержав, расхохоталась — и честно откопала в кладовке собачий комбинезончик и даже две пары защитных кроссовок, когда-то приобретенных в надежде на совместные занятия спортом. Специализированная обувь Тайку сильно смутила. С момента покупки кроссовок она проходила в них в общей сложности минут пятнадцать — аккурат от зоомагазина до купола — и сейчас порадовала хозяйку весьма специфической стойкой враскоряку.

— Ты мне еще «спасибо» скажешь, — пообещала я ей.

Собака предсказуемо сказала мне слово из трех букв и попыталась из кроссовок выбраться. В ответ на это я нахлобучила на нее комбинезон, смутив окончательно, и вывела из купола.

По дороге Тайка сорвала шквал аплодисментов. Откормленная темно-рыжая псина с трогательным белым кончиком пушистого хвоста и невозможно хитрой мордой, облаченная в стильный черный комбинезон с надписью «Doggie Bag» (мамин подарок), не оставляла равнодушными ни детей, путавших ее с лисицей, ни родителей (та же проблема), ни старшее поколение («А что там написано?»).

Словом, на рынок Тайка пришла обласканной, расхваленной и крайне довольной. Последнее я быстро исправила, жестоко не позволив ей сунуться под прилавок к Сварливой Нат, а потом еще и отправив купленную вырезку не в охотно подставленную пасть, а в пакет. Впрочем, собака быстро воспряла духом, обнаружив, что Сварливая Нат тоже питает слабость к наглым рыжим мордам, а еще у нее есть превосходное сухое печенье.

Пока Тайка шумно грызла подачку, я воспользовалась случаем и поинтересовалась у умиленной продавщицы, не попадался ли ей на глаза Найден. При упоминании найденыша Сварливая Нат вздохнула еще томнее Велиславы когда-то, но с сожалением призналась, что не видела его почти неделю. Логично, не побежит же он, заштопанный, за мясом…

Поход по скучным овощным рядам несколько охладил Тайкин энтузиазм, и к пакету она начала принюхиваться с излишней настойчивостью. Пришлось свернуть в зоотовары и быстро закругляться, пока собачий интерес не перевесил собачье воспитание.

Хотен домой еще не вернулся. Я вздохнула с облегчением и обругала себя трусихой.

Это нечестно. Он ничем не заслужил такого обращения.

Под самоедческое настроение готовка шла особенно грустно, и по найденышу я затосковала с удвоенной силой.

К ночи погода преподнесла еще один неприятный сюрприз. Над Малыми Буйками пошел дождь. Над месторождением — тоже.

Я с ужасом представила себе, во что превратится дорога к утру. Стихия, словно услышав, поднажала — и поднялся ветер, швыряющий крупные капли, как тополиный пух. В соседнем куполе по-прежнему было темно. Найден где-то пропадал. По такой-то погоде…

Хотен пришел только к полуночи, с трудом открыв примерзшую дверцу купола. У него зуб на зуб не попадал, и я, напрочь растеряв более-менее решительный настрой, отправила его ужинать у буржуйки.

— Если опустить климат, новости отличные, — сказал мне ревизор, кутаясь в плед. — Ну, то есть, как посмотреть, конечно… в общем, утренний анализ крови у Велиславы показал тот же уровень магии, что и вчера. А вечерний — полное ее отсутствие. Что произошло, никто объяснить не может, но, по крайней мере, декомпрессия ей уже не грозит.

Я выдохнула с облегчением, чувствуя, как расслабляется какой-то нервный комок внутри — кажется, я настолько привыкла к этому подвешенному состоянию, что уже не замечала его, пока оно не прошло.

Веля будет жить!

— Если в течение трех дней состояние не изменится, ее выпишут, — сообщил Хотен. — Я посоветовал капитану Волкову в случае благоприятного исхода выслать дочь с месторождения во избежание рецидивов. Кажется, он и сам будет рад уехать со всем семейством. Не хочешь вместе с ними? В моем доме в Штильграде как раз закончили отделку, посмотришь, повидаешься с родителями. А я подам прошение о смене семейного статуса. Ну же, соглашайся, что тебя держит здесь?

Я вымученно улыбнулась.

Штильград. Да, я могла уехать к маме и папе, к морю и солнцу, в выбеленный жарой и солью город. Сейчас, когда снаружи барабанил дождь, а купол покрывался коркой льда, мне особенно хотелось туда, к ним.

Но не такой ценой. Я любила возвращаться в Штильград. Но никогда не хотела вернуться насовсем. Я не позволю городу моего детства превратиться в запертую птичью клетку.

Здесь меня ничто не держало. В этом-то и была вся прелесть.

— Хотен, я, наверное, круглая идиотка, но… прости.

Лучше я буду сожалеть об этом, чем о крепких прутьях в самой уютной, защищенной, теплой клетке.

На следующий день меня проклинали и следователи, и проектировщики, и даже нагрянувшие ближе к обеду ревизоры.

Когда у Хотена было плохое настроение, он с головой уходил в работу. А настроение я ему попортила знатно…

— Дура, — задумчиво прокомментировала Малуша Путиславовна, узнав о причинах столь строгого отношения главы ревизионной комиссии к привычному рабочему беспорядку в архиве. — Могла бы всю жизнь на солнышке нежиться и горя не знать. Эх, мне бы твои годы, я бы… — тут она, видимо, сообразила, что уж в мои-то годы была не намного умней, и, поспешно прервав нотацию, удалилась, покачав головой.

Спорить я не собиралась.

Дура так дура. Но хоть не проживу всю жизнь с человеком, который уже не первый год упрямо пытался вылепить из меня кого-то другого. Чтобы с внешностью Ратиши, но уютная хозяюшка, а не взмыленная проектировщица не от мира сего… нет уж, лучше буду дурой.

Хотен со мной не разговаривал. Даже когда заглянул в наш отдел — только проштудировал базу нормативной документации, выписал замечание из-за пары устаревших СП (нет, их там реально с любовными романами попутали, что ли?!) и ушел. Разве что не в дождь, как вчера.

После обеда пришла часть исходных данных по Первому месторождению, и я радостно закопалась в работу. Съемки еще не было, исполнительной документации — тоже, но, по крайней мере, прислали замеры давления и расхода, и я запустила расчетную программу — прикинуть диаметр нового трубопровода.

И с сомнением уставилась на результат.

Кажется, теперь крупнейшее месторождение могло обеспечить разве что само себя — и то, без повысительной насосной станции не обойдется.

— Любовь Казимировна, у вас какой диаметр трубопровода на станции подключения получается? — неуверенно спросила я.

— Восьмидесятый, — с таким же обескураженным видом призналась проектировщица и обернулась к начальнице. — Малуша, по-моему, в этой работе смысла нет. Там циста глубже не ушла? А то, может, трубы только до верхнего слоя достают, поэтому и магии так мало?

— Да как она глубже уйдет? — удивилась начальница. — Там же вечная мерзлота! Ладно, сделаем так. Ратиша, набросай текстовку письма в МагКонтроль, какой у нас там диаметр и на сколько человек по нормам хватит этой магии. Я подпишу. Эх, геологии пока нет…

— Как нет? — строго поинтересовался тощий парень в форме ревизионной комиссии, только вошедший в кабинет и услышавший лишь окончание разговора.

— По Первому месторождению — нет, — отчиталась Малуша Путиславовна. — По Третьему можете взглянуть в архиве.

При упоминании архива паренек слегка поежился и покосился на меня. Я сделала невозмутимое лицо и застрочила в голографе запрошенное письмо.

— Мне велено взять специалиста по авторскому надзору за магопроводами, — отведя взгляд, сообщил паренек, — и проинспектировать собранный участок.

— А его уже освободили из-подо льда? — оживилась я, отвлекшись от письма.

Безделье уже действовало на нервы, и возможности выехать на участок я искренне обрадовалась, несмотря на последний свой опыт.

Паренек снова взглянул на меня и сообразил, почему Хотен не соизволил проинспектировать важнейший участок магистрали лично.

— Освободили, — мгновенно соорудив каменное лицо, подтвердил он. — Выезд намечен на завтрашнее утро. Поедете вы?

Я вопросительно взглянула на Малушу Путиславовну.

— Да, — с какой-то нехорошей задумчивостью кивнула она. — Подготовите пропуск на Ратишу Злобину?

Ревизор младшего чина, не удержавшись, еще раз стрельнул в меня оценивающим взглядом, кивнул и вышел.

— Помирилась бы ты с ним, — сказала Любовь Казимировна и поплотнее закуталась в шаль. — А то загоняет ведь.

Я пожала плечами и промолчала. Чтобы сделать из работы наказание, нужно, во-первых, ее не любить, во-вторых, не знать трудовое законодательство, а в-третьих — поссориться с коллективом. Помогать Хотену с воспитательными мерами я определенно не собиралась — а с первыми двумя пунктами он и так промахнулся.

— Малуша Путиславовна, давайте, я сразу возьму дальномер? Прикину, какой участок трубы пойдет под замену после попытки незаконного подключения.

Начальница махнула рукой в сторону шкафа с оборудованием для выездов.

— Бери. О, и заодно толщиномер захвати, эмаль замеришь, а то на Первом жаловались, что трубы ржавеют раньше срока…

Ее возможность загонять подчиненную смущала гораздо меньше, и советов по поводу личной жизни я от нее больше не слышала. И, признаться, была за это благодарна.

Обсудить вчерашней вечер мне если и хотелось, то вовсе не с коллегами.

Домик Велиславы по-прежнему стоял темный и пустой. Сама она не брала трубку. Беримир — тоже.

Не выдержав, я снова приодела Тайку и выгуляла ее до общежития шахтеров.

Но Найдена не видели и там.

Глава 8. Fell at the first hurdle

Тощего ревизора младшего чина звали Лют, и ему поручили дело о попытке незаконного подключения к магистральному магопроводу. Имя ему не подходило абсолютно: он оказался смешливым, легким на подъем и совершенно неконфликтным.

А вот профессию он себе выбрал по душе. Не было щели, куда он не попытался бы сунуть нос. Если бы это касалось исключительно работы, я бы прониклась уважением к его чувству долга.

Увы, любопытство ревизора было врожденной чертой, а не профдеформацией.

— Господин начальник ядом изошел на какого-то Найдена, — известил меня Лют, проворно залез под магопровод с толщиномером и уже оттуда спросил: — Ты действительно ушла из-за него? Нет, здесь уже тоже все в пароизоляции, на диво шустрые монтажники попались…

— Не из-за него, — коротко отозвалась я. — Будем вызывать, чтобы изоляцию сняли?

Ревизор вынырнул с другой стороны и прошелся вдоль магопровода. Задумчиво пощупал пароизоляцию, попробовал расшатать крепления — не получилось.

— Будем, — решил он. — Неспроста же его так спешно заизолировали! Кстати, а пароизоляцию не должны были покрыть предохранительным слоем? И из-за чего ты тогда решила бросить господина начальника?

Я адресовала траншее утомленный взгляд. В этом духе Лют расспрашивал меня с самого утра. Донести до него мысль, что мне неловко обсуждать подобные темы с едва знакомым человеком, я попыталась еще в проектном бюро. Попытка провалилась. К моменту выхода из архива Лют как-то незаметно перешел на «ты» и мимоходом разузнал историю появления в моем доме Тайки. На фоне непрекращающихся и не связанных между собой вопросов едва не прошла еще и попытка выпросить у меня номер Велиславы, но тут я вовремя опомнилась.

Захочет — сама даст. И номер, и от ворот поворот.

— Нет, предохранительным слоем закрывают только если покровный — металлический.

— А здесь его вообще нет, — обличительно констатировал ревизор. — Так из-за чего?

— Позвонишь начальнику участка?

Лют беззлобно фыркнул и повис на трубке. Кажется, переговоры он завершал, уже зная всю подноготную несчастного начальника, потому что я успела поколебаться, залезть-таки в траншею, замерить внушительную дыру в трубе, сделать ее снимок и сообразить, что выбраться отсюда будет значительно сложнее, чем мне показалось вначале.

— Будет здесь с монтажниками через четверть часа, — сообщил мне Лют и спрятал руки в карманы — греть. — Подождем наверху? Холод собачий, кто ж так изолирует…

— Я, — покаялась я и отодвинулась подальше от магопровода.

После таких сообщений возмущающиеся обычно либо тушевались, либо сразу открыто шли на конфликт, пытаясь донести до проектировщика, какой же он негодяй — удумал тоже, всесоюзные нормы соблюдать вместо того, чтобы к людям прислушиваться! Но Лют только вздохнул:

— Да знаю я, что ты. Это так, крик души… наподобие того, что у меня напрашивается в связи с тем, что глава комиссии норовит всем глотки перегрызть. Из-за чего ты его…

— Вопросов много задавал.

— А ты вообще многовато ершишься для женщины, которая сама отсюда не вылезет, — беззлобно хмыкнул Лют, легко подпрыгивая и подтягиваясь.

— Вот видишь, сплошные недостатки, — притворно вздохнула я, цепляясь за протянутую руку. — Разве я достойна быть рядом с господином главой?

— А с Найденом? Кто это, кстати?

Чтоб я знала. Кто он, где он…

— Парень Велиславы, — мстительно сообщила я.

На этом моменте подмерзшему ревизору полагалось утратить надежду и неуместно оптимистичный настрой, но Лют вместо этого только хитро прищурился, почти сомкнув покрытые инеем ресницы:

— Если Велиславы, то почему Хотен на него так взъелся?

Хороший вопрос. Потому что в день приезда Хотена я сорвалась с грелкой наперевес в шахтерское общежитие? Потому что Найден был рядом, когда нужно? Потому что у него всегда находилась идиотская байка на любой случай жизни, и я пересказывала их Хотену, чтобы не съезжать на обсуждение работы?

…потому что с ним было легко. Потому, что он никогда не пытался слепить из меня кого-то другого и всегда принимал такой, какая я есть.

Видел ли это Хотен?

Черт, да на что я надеялась? Уж кто-кто, а Хотен — видел. Насквозь.

— Не знаю. Не оттого ли Найден пропал? — ляпнула я и сама испугалась своих слов.

Хотен отводил мне в своей жизни куда более значительную роль, чем я заслуживала. Но никогда не терял головы. С ней он был слишком дружен.

Правда же?

— А он пропал? — насторожился Лют, разом растеряв весь свой легкомысленный смешливый шарм.

— Не видела его уже несколько дней.

Я рассчитывала отделаться одной фразой. Но от мысли, что, возможно, никогда уже не усядусь у велиславиной буржуйки слушать его дурацкие байки, меня продрал холод — куда страшнее того, что подступал снаружи, сочась из заизолированного магопровода.

— Он спас меня во время прорыва на станции подключения. Закрыл собой… черт, да у него вся спина была в лоскуты! Не мог он сам уйти…

Лют слушал внимательно и серьезно. Кажется, только университетские курсы психологии удерживали его от того, чтобы достать блокнот и начать конспектировать показания.

На его худом смешливом лице типичное каменное выражение профессиональной ищейки, взявшей след, выглядело чуждо и страшно.

Проектное бюро снова стояло на ушах: на месторождении № 2 зафиксировали большие скачки давления, а под самой Горницей на поверхность вышли сразу два новых морозных пятна — еще неясно, то ли это одна огромная циста, то ли там действительно спит драконья семейная пара. Всеобщий первоначальный шок мы с Лютом пропустили, дожидаясь монтажников, и застали уже стадию кумушкиных сплетен. Я этого добра предостаточно наслушалась и в прошлый раз, а потому только закатила глаза и ушла докладывать Малуше Путиславовне, что накладкой на магопровод мы не отделаемся. Лют помахал мне ручкой и зацепился языками с кем-то в секретариате.

Я подозревала, что к вечеру сплетни обретут небывалую экзотичность.

Малуша Путиславовна со всех сторон осмотрела голограмму дыры, похожей на зубчатую корону, съехавшую набок, и печально вздохнула. Да, это не маленький свищ, и кусок трубы пойдет под замену.

— Подготовь спецификацию, пусть сметы делают, — скомандовала начальница.

Я радостно кивнула и запустила свой голограф. Но работы хватило ровно на полчаса — и то потому, что я посеяла файл с расчетом толщины изоляции.

А без занятия в голову лезла такая ересь, что в сравнении с ней сплетни красавиц из секретариата тянули на кандидатскую диссертацию.

Давление в Первом месторождении упало, а в остальных — скакнуло. Если Второе еще отделалось скачками давления в семь бар, то Третье могло похвастаться рекордным числом прорывов, а перспективные Четвертое и Пятое вообще ухитрились продавить слой земли толщиной в два с половиной километра — три месяца назад, когда решалось, где добыть еще магии, их даже рассматривать не стали из-за дикой глубины залегания! А теперь вот — полюбуйтесь…

Что, если это как-то связано? Что-то случилось с Первым драконом, а остальные это почуяли?

Но они спят. Какова вероятность почуять что-то из цисты? Что вообще творится в голове у многотонной ящерицы после тысяч лет сна?

И точно ли я хочу об этом знать?

Я мысленно назвала себя дурой и снова закопалась в учебники.

Возвращение Велиславы совпало с приездом обещанных специалистов по магологии, и половина проектного бюро повисла в архиве, наслаждаясь общением с новыми лицами. Я же лишний раз подтвердила славу замкнутой буки и удрала в конструкторский отдел.

Велислава паковала вещи. Мы провели здесь чуть больше месяца, но она успела изрядно обрасти барахлом. Две кружки: одна из дома, вторая — подаренная кем-то из молодых коллег, с огромной розой на боку, ни разу не использованная; россыпь ракушек у голографа — у любого, кто уезжал в отпуск, подруга просила именно такой сувенир; рядок подмерзших кактусов; несколько свитеров, теплый шарф, гетры, запасная обувь…

И целый гербарий из засушенных цветов. Велислава была весьма эффектной женщиной, открытой и общительной — но таскать букеты от поклонников домой объяснимо не рисковала. Единственное, чему было дозволено попасться на глаза капитану Волкову, — это деревянный браслет, подаренный Найденом.

Что ж, кажется, найденыш тоже слился, несмотря на все возложенные на него надежды.

— Увольняешься? — спросила я очевидное.

Велислава развела руками.

— Папа заставил. Мы все уезжаем, только Влад уперся. Говорит, что продавать полдома ради выплаты неустойки — фокус не для тридцатитрехлетних мужиков, которые вообще-то надеются жениться.

— Ничего, капитан его перебодает, — уверенно отозвалась я.

Подруга адресовала мне задумчивый взгляд, опершись на полупустую коробку.

— А ты почему решила остаться? Хотен, между прочим, мне звонил и просил тебя вразумить. Вразумляю: бери пример с мудрых людей, а не с моего братца. Для женитьбы ты еще слишком молода.

— Вот и я так думаю, — проворчала я, отводя взгляд.

Велислава замерла на мгновение, а потом недоверчиво уточнила:

— Хотен сделал тебе предложение?

Начальница конструкторского отдела, не удержавшись, метнула на меня любопытный взгляд поверх голограммы бокса для станции подключения. Я устало вздохнула.

Кажется, Велислава была единственной, кто еще не посудачил на эту тему.

— Сделал, — призналась я.

А она дала мне еще один повод любить ее без памяти.

— Ну, что ж, тогда я сделала все, что в моих силах, чтобы тебя вразумить, — постановила она и натянуто улыбнулась. — Поможешь мне утрамбовать свитера? Кстати, о свитерах, ты не видела Найда?

— Нет, — вздохнула я и принялась заново перекладывать свитера. — Пожалуй, еще день — и я воспользуюсь тем, что Влад остался, и подам заявление о пропаже. Куда этот чудик мог подеваться со всеми его швами? Беримир к нему не заходил…

— Может, в стационаре снял? — неуверенно предположила Велислава, перестав улыбаться. — Хотя вообще было бы очень мило с его стороны хотя бы оставить записку. Предыдущие два моих парня после беседы с папой и Владом так и сделали. И почему мне так везет на трусов, а, Ратиш?

Я скептически взглянула на нее поверх коробки.

— Это крик души или ты действительно желаешь спросить совета у женщины, которая состояла в длительных отношениях два раза, и оба — неудачно?

— Ну, с Беримиром ты хотя бы дружишь, — вздохнула она.

— Потому что это Беримир, — я пожала плечами. — Он флегматичный и рассудительный, и, по его же собственному признанию, от отношений, завязавшихся в старшей школе, в принципе не ждал любви до гроба. Как и я.

С Хотеном номер не пройдет. Однозначно не тот типаж, чтобы спокойно общаться с бывшими. Кому еще он мог позвонить, чтобы меня «вразумили»?

И куда, в самом деле, запропастился Найден?

Вот уж где не тот типаж, чтобы втихаря удрать от девушки, неосмотрительно пообщавшись с ее родителями. Мне скорее верилось в то, что при желании он смог бы уболтать капитана на свадьбу хоть на следующий день… но не стал. Неудивительно: еще меньше ветреный найденыш походил на ту породу, которая норовит, как Хотен, расписать совместный быт и число будущих детей на третьей неделе знакомства.

— Не делай такое жалостливое лицо, — попросила Велислава. — От отношений, завязавшихся на лыжах вместо волокуши, я тем более не ждала любви до гроба.

— Мудро с твоей стороны, — признала я.

Мудрость, увы, крайне редко равняется счастью.

Вечером мне позвонила встревоженная мама. Связь из-за тотальной прослушки внешних линий была неважной, постоянно прерывалась — а то и выдавала отголоски параллельных разговоров; но я все же сумела уловить, что в поисках людей, способных меня вразумить, Хотен добрался и до моих родителей.

Увы, просчитался и во второй раз. Маме серьезный ревизор нравился, что правда, то правда, но в случае любой размолвки она без единого сомнения вставала на мою сторону. Ее волновало только одно: не нужна ли мне моральная поддержка после разрыва.

Я решила, что нужна, но не настолько, чтобы потом она понадобилась самой маме, и историю расставания пересказала максимально сжато — как раз хватило, чтобы за беседой дойти от бюро до дома. Там я увидела свет в окнах Велиславы и остановленную строительную технику и быстро свернула разговор.

Волковы уехали еще днем. Домик и купол Велиславы должны были транспортировать в ее родной город только после досмотра, но смена уже закончилась, и в участке должны были оставаться только дежурные. Кто же, в таком случае, пренебрег указом о запрете на магприборы и зажег свет?

Едва не выронив переговорник, я бегом поднялась по ступенькам в купол Велиславы.

— Найден?.. — и замерла.

Лют оторвался от какого-то пятнышка на террасе, видимого только в зловещем синеватом свете специализированной лампы, и сурово уставился на меня.

— Что, рабочий день уже закончился? — сухо поинтересовался он, щелкнув выключателем лампы.

Пятнышко пропало. Теперь терраса имела все шансы выглядеть уютной, не красуйся на ней ревизор младшего чина в компании Владислава. Надо же, а я-то думала, капитан его все-таки переспорил…

— Простите, я думала, Найд все-таки вернулся, — призналась я, чувствуя себя крайне жалко.

Лют многозначительно переглянулся с Владом и передал ему лампу, скупо кивнув в сторону домика.

— Не вернулся, — озвучил очевидное Лют. — В связи с чем у меня назрел вопрос. Насколько серьезны были повреждения, которые он получил на станции подключения?

Я вспомнила окровавленные тряпки возле скамейки в раздевалке оперативников, бурую нитку, выныривающую из швов на спине, — и нервно сглотнула.

— Беримир говорил, что через неделю Найден будет как новенький, — сообщила я. — В тот момент мне так не показалось, но, когда он зашел на следующий день проверить швы, то сказал, что заживает все невероятно быстро. Внутренних повреждений не было. К сегодняшнему дню с ним все должно быть в порядке… не считая того, что он куда-то пропал вместе со своим пособием по кройке и шитью на спине. Хотя, возможно, он снял швы в стационаре? — вспомнила я предположение Велиславы.

— Он не заходил в стационар, — коротко отчитался Владислав.

— Мы нашли замытые следы от крови в доме, — добавил Лют. — Совсем немного. На смертельную рану не тянет. Хотя, конечно, смотря откуда это натекло… он мог снять швы самостоятельно?

— Нет, — сразу ответила я. — Если только два нижних.

Найд гибкий, но не настолько.

— Оттуда бы столько не натекло, — машинально отметил Владислав, по семейным обстоятельствам гораздо лучше ревизора осведомленный о расположении швов, хоть и не видевший их вживую.

— То есть кто-то зашел и снял швы? — недоверчиво уточнила я. — А потом Найден ушел?

…или его увели?

Что-то мне с трудом верилось в бодрую пружинистую походку сразу после снятия швов с нижних девяносто, на которые найденыш с такой легкостью находил приключения.

— Возможно, — уклончиво отозвался Лют, похоже, прокрутивший в голове то же самое.

— А в участке он так и не появился? — спросила я у Влада. — Он так радовался, когда получил работу…

Следователь безжалостно покачал головой и, видя, что у меня назрела еще дюжина вопросов — не хуже, чем у Люта — поинтересовался:

— Как Тайка?

Пришлось заткнуться и уйти, пока мне предлагали это мирно.

Тайка привычно выдала все признаки радости, начиная с истеричного виляния хвостом и заканчивая поскуливанием, но, видя, что хозяйка не в настроении, тоже притихла и стала ластиться. А я достала из дальнего шкафчика бутылку с вином, стоявшую нетронутой с момента моего приезда на Третье месторождение, и весь вечер просидела с бокалом в руке и собачьей головой на коленях.

Кажется, шахтеры неспроста так налегали на выпивку. Когда хотелось залезть на стену от бессилия и безысходности, в ней определенно был какой-то слабовольный шарм.

Найден мало походил на человека, способного испариться без прощальной гулянки. Для этого он слишком ценил дружеские связи — причем, судя по байкам, без разницы, с кем. И если я еще могла понять, почему дружба, скажем, со мной не казалась выгодной и перспективной, то идея испортить отношения с Беримиром или Велиславой точно не вписывалась в образ гиперобщительного найденыша.

В свете последних известий о Найде — что он вполне мог уйти и сам, если ему помогли снять швы — я уже не знала: то ли беспокоиться, то ли обижаться. Вывод напрашивался сам собой: нужные структуры так или иначе оповещены, если им потребуется помощь — меня из-под земли достанут ради свидетельских показаний; сама же я могла только путаться у них под ногами — следовательно, мне оставалось только жить дальше. Был, конечно, еще вариант прямо спросить у Хотена, отчего найденыш пропал именно после утренней беседы с ним, но…

Я заблокировала экран переговорника, отчего улыбающаяся фотография ревизора третьего чина коротко мигнула белым и погасла.

Во-первых, Лют уже принял версию Хотена в качестве одной из рабочих. Не хватало еще испортить ему игру несвоевременным звонком.

Во-вторых, я банально не верила в то, что Хотен мог устроить бандитские разборки из-за дружеских посиделок. Найти какое-нибудь правонарушение, из-за которого можно с чистой совестью выставить неугодного поклонника из Временного городка, или задавить авторитетом и выгнать — сколько угодно. Но устранять кого-то тишком — совершенно не в его стиле.

В-третьих, если я и ошибаюсь насчет личных качеств Хотена, то… чего греха таить, если бы им и пришло в голову подраться, я бы поставила на Найдена. У господина ревизора третьего чина не та реакция и физподготовка, чтобы тягаться с этим чемпионом по вышвыриванию женщин из окна.

А в-четвертых, подытоживая сказанное, куда вероятнее, что Хотен действительно нашел какое-то нарушение и в разговоре тет-а-тет убедил найденыша распространять свое обаяние где-нибудь еще. Хотя… уж Найден-то смог бы объяснить, что никакого неуместного интереса к чужим девушкам не испытывает — у него и своя есть.

Была.

Я вздохнула, обрывая бесполезные размышления. Что бы ни произошло, куда вероятнее, что в ситуации разберутся Лют и Владислав, а не чрезмерно любопытная девица с совершенно непрофильным для расследований образованием и опытом. Мое дело ждало меня в соседнем районе, в типовой квадратной трехэтажке, среди ровного ряда голографов и книжных полок.

Утром, впрочем, выяснилось, что на письмо в МагКонтроль еще никто не ответил; похоже, верхи и сами пребывали в изрядной растерянности и не знали, что делать с настолько резко упавшим расходом. Малуша Путиславовна скомандовала пока отложить любые работы по Первому месторождению, но расслабляться было рано: со мной пожелали поговорить господа магологи, общения с которыми я успешно избегала весь вчерашний день. Услышав указания, я отчего-то напряглась — им-то что от меня нужно? — и, на всякий случай перебросив начальнице свои расчеты, поднялась в архив.

Я ожидала увидеть строгих седых профессоров, глубоких теоретиков, но реальность преподнесла сюрприз: обещанными специалистами оказались две умилительно пухленькие женщины чуть старше Малуши Путиславовны, улыбчивые и похожие друг на друга, как родные сестры. Они сидели в выгороженном закутке за стеллажами, где обычно обедала архивариус, в компании собственно архивариуса — робкой девочки только-только из университета. Я напрягла память, пытаясь сообразить, как ее зовут, но увы. Архивариусы у нас менялись чуть ли не на каждом месторождении, куда переезжало бюро, и я перестала их запоминать еще на втором году работы.

Пришлось ограничиться обезличенным «здравствуйте», адресованным сразу всем присутствующим.

— Ратиша Злобина? — вежливо уточнила одна из магологов, поправляя внушительные очки с круглой черной оправой.

— Малуша Путиславовна передала, что вы хотели со мной поговорить, — сказала я, кивнув.

Под перекрестными взглядами архивариус смутилась и, извинившись, поспешила вернуться на свое рабочее место, оставив в закутке недопитый чай.

— Меня зовут Янина, — сообщила маголог в очках. — А это — моя коллега, Арина.

Вторая специалистка приветливо кивнула мне и улыбнулась, чем-то неуловимо напомнив мою бабушку с отцовской стороны — хотя была моложе на добрую четверть века. Я известила их, что несказанно осчастливлена знакомством, и приготовилась к очередному допросу.

Который не замедлил последовать.

— В МагКонтроле пожелали увидеть более подробный отчет о происшествии на станции подключения, — сообщила Янина. — Так сказать, с другой точки зрения. Основной отчет от ревизионной комиссии мы уже прочли, и хотели бы уточнить некоторые детали.

— Какие? — покорно подкинула реплику я.

— Опишите форму ледяной фазы, — попросила Янина. — Как магия выглядела, когда застыла?

Невольно поежилась, словно надо мной снова нависало полупрозрачное смертельное облако. Я ведь имела все шансы и оказаться во льду, если бы не Найден, и быть раздавленной этой глыбой, если бы давление в шахте было еще чуть выше…

— К отчету ревизионной комиссии не прилагалась голограмма? — уточнила я отчего-то дрогнувшим голосом.

— Прилагалась, — недовольно поморщилась маголог. — Только снимали ее впопыхах и впотьмах. Размер выброса ясен, а скорость и метод кристаллизации — нет.

«Что с ревизоров взять? Мужланы», — ясно читалось на их лицах.

— Метод — облачный, — мрачно сообщила я им. — Сначала кристаллизовалась та часть, которая была в здании. Остатки газовой фазы по краям выдавили окна и отвердели уже снаружи. Скорость… не знаю, трудно оценить.

Мне казалось — вечность. Очень неприятная, наполненная холодом, паникой и подступающей безнадежностью. Но на деле у нас было от силы секунд пять-семь.

Увы, в вопросах кристаллизации магии плюс-минус две секунды — целая прорва времени.

— Ледяные «иглы»?

— В изобилии, — передернулась я. — Как свободно летящие, так и…

Черт подери, он же закрывал меня собой! Паникуя, любой бы спасал собственную шкуру, это непреложный инстинкт. А Найден ведь куда тяжелее меня.

Одно неосторожное движение — и мы бы крутанулись в воздухе, а основной удар достался бы мне — причем, учитывая, как найденыш в меня вцепился, «иглами» я бы получила в живот. Но Найд как-то ухитрился удержать меня снизу, относительно мягко приземлить в сугроб, а сам…

Или я невероятно везучая, или найденыш — сверхчеловек какой-то.

— Ратиша? Если вам тяжело говорить об этом…

— Нет-нет, все в порядке, — опомнилась я. — Часть «игл» вмерзла непосредственно в облако.

— Насколько прозрачным оно было в первые часы? — поинтересовалась Арина и разложила передо мной несколько печатных фотографий.

Осмотрев варианты, я помялась и с сомнением ткнула пальцем в центральную — с серебристо-серым «облаком», сквозь которое смутно, еле различимо, проступали контуры трубы. Магологи недоуменно переглянулись.

— Вы уверены?

Я сравнила фотографию с соседними. Об уверенности речи не шло: мозг милосердно стирал из памяти подробности того дня, сберегая психику, — но изображения слева были почти непрозрачными, а справа лед имел странный зеленоватый оттенок.

— Да, если этот цвет, — я указала на правую фотографию, — не дефект печати. По прозрачности больше похоже, но лед был мутно-серебристый.

— Не дефект, — вздохнула Янина и вопросительно взглянула на коллегу.

— Сдаюсь, — неожиданно пробурчала Арина. — Лед должен был быть либо зеленым и прозрачным, либо серым и плотным. А это вообще ни в какие ворота. Мало того, что испаряется почему-то, так еще и… Что он там, среднего пола, что ли?

— Кто он? — переспросила я. — Дракон?

Мне отчего-то никогда не приходило в голову, что они тоже двуполые. Продвинутые учебники по магологии в открытом доступе не валялись, а Сеть на этот счет была весьма скупа и однозначна. Дракон — он и в Грийвии дракон. Самка или самец — речь идет о рептилии весом в несколько десятков тонн, дышащей смертельными магическими морозами, и человека, повстречавшего сей феномен, вряд ли будет волновать гендерная принадлежность.

Выходит, с точки зрения теории все-таки была разница?

— Дракон, — вздохнула Янина. — Ратиша, ваша мать ведь родом из Мир-э-Орай? Вы говорите на койне?

— Говорю, — с недоумением призналась я, настороженная резкой сменой темы.

В Штильграде и Горнице свободным койне никого не удивишь, но вообще к двуязычным в Свершенном Союзе относились с некоторой опаской, а переводчиков готовили в специализированном закрытом заведении с усиленной патриотической программой, что провоцировало их изрядный дефицит. Для государства любой билингв — потенциальное русло для оттока специалистов, находка для шпиона и в принципе кругом подозрительная личность. Я — метис, ребенок из смешанной семьи — успела отлично прочувствовать это на своей шкуре: и перед поступлением в вуз, и перед получением допуска к работе в закрытых городах.

Получать напоминание о своем происхождении — совершенно законном, между прочим, но все равно довольно проблемном, — еще и в сложившейся ситуации не хотелось совершенно.

— Отлично, — кисло сказала Арина. — Допуск на месторождение запрашивал еще один профессор магологии, но он иностранец, и ему отказали. Полагаю, в свете последних событий МагКонтролю все-таки придется разрешить въезд. Возможно, совместно мы разберемся в проблеме. Но профессор наверняка пожелает переговорить с очевидцами прорыва.

Н-да, поскольку большая часть очевидцев прорыва в полевом штреке до сих пор лежала в закрытом для посетителей стационаре, меньшая — сосредоточенно рыла резервный штрек и разгребала завалы в первом, а один из двух свидетелей прорыва на станции подключения вообще пропал без вести, выбор у профессора был небольшой. Правда, я здорово сомневалась, что иностранца действительно допустят во Временный городок: все сведения, связанные с добычей магии, относились к секретным. Большинство граждан Свершившегося Союза вообще не знало, где находятся месторождения и какие меры предприняты для их сохранности.

Но, поскольку вопросами допуска занималась не я, это была решительно не моя проблема.

— С разрешения проектного бюро, — предупредила я. — У меня с ним контракт о неразглашении.

Глава 9. A fable

На следующий день МагКонтроль расщедрился-таки на ответ по поводу сниженного расхода магии на Первом месторождении, знатно подпортив настроение всему проектному бюро.

Первое признали бесперспективным, и все города, запитанные от него, предполагалось перевести на другой источник. Предстояла уйма работы, но увы — поскольку наше бюро считалось занятым на Третьем, проект переподключения ушел другой конторе.

— И стоило возиться… — бурчала Любовь Казимировна, перенося файлы с расчетами новой станции из рабочей папки в папку «авось пригодится».

Мне оставалось только последовать ее примеру, после чего я снова зарылась в Сеть. Но и здесь меня ждало сплошное разочарование: все учебники по магологии, выложенные в открытый доступ, почти дословно повторяли друг друга, и ничего принципиально нового и интересного я не нашла. На запрос о драконьих гендерных исследованиях вылезла всего одна ссылка — и та вела на персональную страничку какого-то предсказателя самого что ни на есть шарлатанского вида.

Пришлось признать, что исследователь из меня не лучше, чем сыщик, и засесть за обновленные нормативы. К легкому чтению они определенно не относились, и изучать их просто так, а не из-за необходимости что-то уточнить применительно к конкретному проекту, было чертовски скучно. День тянулся бесконечно; так я не уставала даже в аврал.

Поэтому вечером из бюро я выскочила, как сорвавшаяся с цепи дворняжка — радостно и без оглядки; посмеялась сама над собой и первым делом приодела Тайку для прогулки. Она, наконец, оценила и кроссовки, и стильный комбинезончик, и теперь с удовольствием щеголяла по улицам в моей компании.

От нечего делать я дошла до стационара; помялась у дверей — не входить же с собакой? — и позвонила Беримиру.

— Опять простыла? — вместо приветствия поинтересовался он, едва подняв трубку.

Я собиралась ответить отрицательно, но вместо этого привычно хлюпнула носом и была вынуждена выслушать полминуты укоризненной тишины.

— Я не поэтому звоню, — быстро сообщила я. — У тебя же смена закончилась?

— Теоретически, — подтвердил врач. — Практически — я жду, пока перезарядится диагност, а то тут один товарищ подумывает концы отдать, но никак не решит, из-за чего. Пока не разберемся, придется торчать тут.

— Хотен тебе не звонил? — все-таки спросила я, попрощавшись с идеей вытащить Беримира на прогулку.

— Звонил, — флегматично отозвался он. — Но перевоспитывать тебя я готов только в угоду себе, а никак не посторонним мужикам. Которые, стоит отметить, в нормальных условиях склонны делать вид, что меня не существует.

Я удивленно промолчала. При мне Хотен никогда не позволял себе выпадов в сторону Беримира, и на общих посиделках держался вполне себе мирно.

Чего еще я о нем не знала?

— О Найде ничего не слышно? — поинтересовался Беримир. — О, вот это наряд!

Я подняла голову: в окне второго этажа маячил мужской силуэт в белом халате. Я помахала ему рукой и печально призналась:

— Ничего.

Не говорить же ему об инициированном расследовании?

До конца недели дни удивительно походили один на другой: прочитав обновленные нормы, я засела за литературу куда более легкомысленную, но, поскольку в бюро уже ни у кого не было работы и все страдали от безделья, никаких санкций не последовало. Я читала, возвращалась домой, гуляла с Тайкой и перезванивалась с Владом и Беримиром. Но новостями меня не мог порадовать ни тот, ни другой.

Зато утро пятницы ознаменовалось отрядом приезжих порядочников в проектном бюро и обыском на входе. Кажется, я могла угадать, что случилось, даже не войдя внутрь.

И точно: стоило мне появиться на рабочем месте, как бледноватая Малуша Путиславовна велела мне подняться в архив. И замолчала — будто воды в рот набрала. Я немедленно начала терзаться любопытством и, быстро утрамбовав шубу в шкаф, помчалась наверх.

Третий этаж был полон народу — но непривычно тихого и молчаливого. Даже девочки-секретарши, пробившиеся ближе всех к дверям архива, без единого слова проводили меня взглядами. Архивариус пряталась у них за спинами.

Я почувствовала себя так, будто поднялась не в архив, а на эшафот. Но приказ начальства оставался приказом, и, чтобы не оттягивать неизбежное, я коротко поздоровалась с присутствующими и вошла в архив, чтобы повторить эту нехитрую операцию… и подавиться словами, когда приглашенный «профессор» спрыгнул со стеллажа.

Магологи не уставали не то что удивлять — ошарашивать.

Это была эльфийка. Самая настоящая. До сих пор я их видела только на голограммах и фотографиях, но ошибки быть не могло: у людей не бывает таких лиц — тонких, резких, словно каждую черту единым росчерком нарисовали тушью; кроме того, люди в среднем гораздо выше и массивней, а еще ни один человек не способен сигануть с двухметровой высоты, прямо в полете изменить направление и беззвучно приземлиться.

Для этого нужен отточенный миллионами лет эволюции навык житья в лесах. И хвост.

Хвост был роскошный — длинный и гибкий, покрытый нежной золотисто-русой шерсткой в тон волосам на голове, уложенным в сложную прическу. Эльфийка держала его торчком, почти прижимая к спине, как белка, — для этого экзерсиса в ее светло-зеленом плаще предусматривался специальный разрез.

А еще, кажется, мама говорила, что пялиться на хвост — неприлично. Я это помнила, но отвести взгляд было выше моих сил.

— Ратиша? — мягко поинтересовалась эльфийка.

У нее был акцент, шелестящий, как листва на ветру, какой-то потусторонний, словно любое ее слово шепотом повторял невидимый двойник. Несмотря на более чем сносный койне, впечатление чуждости только усилилось.

— Да, это я, — отозвалась я.

На койне я тоже говорила с акцентом. Мама над ним посмеивалась, как и над наречием Свершившегося Союза, — отрывистым, порыкивающим, словно собеседник с первых же слов едва сдерживается, чтобы не броситься в атаку. Папа иногда даже обижался.

— Меня зовут Ивиш, — представилась эльфийка и чуть склонила голову. Выглядело пугающе: человек в таком положении не мог бы не ссутулиться немного, не повести плечами. У нее же замерло все тело, а двигалась только голова — как у совы. — Я профессор магологии Сайтарского университета.

Столичная штучка. Надо же…

Да, теперь я понимала, отчего в коридоре такая шокированная тишина.

Мало того, что, вероятно, никто из сотрудников бюро в жизни не видел живого эльфа. Первый на моей памяти эльф на магическом месторождении всенепременно должен был оказаться женщиной, профессором магологии и гражданином Альго-Сай-Тара, жителям которого традиционно вообще запрещали въезд на территории Союза!

Похоже, МагКонтроль в панике. Неудивительно, в общем-то. Медицина, транспорт, промышленность, быт — магия лежала в основе всей нашей жизни, без нее невозможно представить современную цивилизацию.

Лишиться магии сейчас — все равно что похоронить все достижения прогресса разом. А на всех известных месторождениях сейчас творилось что-то необъяснимое. Несколько городов уже перешли на резервные источники — не бесконечные, стоит отметить. Кроме того, под угрозой оказалась сама Горница. Тут не то что эльфа — самого дракона впустишь, лишь бы исправить положение!

— Меня предупреждали о вашем приезде, — сообщила я Ивиш и тоже слегка поклонилась. — Вы хотите поговорить о прорыве на станции подключения?

— Да, — благодарно кивнула эльфийка и адресовала непонятный взгляд верхней полке ближайшего стеллажа.

Из «чайного» закутка наконец соизволили выглянуть местные магологи и незнакомая мне третья женщина — должно быть, переводчица. Она и разъяснила, что такого привлекло госпожу профессора в стеллаже, щедро позволив:

— Залезайте, леди Ивиш, Ратишу это не смутит, — и уже специально для меня сказала на родном языке: — Эльфы привыкли к своим лесным жилищам на деревьях, им очень неуютно на земле. Леди Ивиш не впервые покидает Сайтар, но ей все равно некомфортно. Она поймет, если вы останетесь стоять или сядете на стул.

Словно в подтверждение ее слов, леди Ивиш белкой взмыла на верхнюю полку и уставилась на меня сверху вниз. Она действительно балансировала хвостом, и это только усиливало сходство с лесным зверьком.

Я притащила себе стул и призвала на помощь всю свою невозмутимость.

— Что именно вас интересует, леди Ивиш?

Переводчица убедилась, что языковой барьер отсутствует, и вернулась в закуток допивать чай. Магологи же присоединились ко мне. Теперь мы сидели полукругом, а со стеллажа на нас с любопытством (надеюсь, это было именно любопытство) взирала златовласая эльфийка.

Эта беседа обещала стать самой странной за всю мою жизнь. Но для начала леди Ивиш жестоко меня разочаровала.

Ее интересовало ровно то же, что и следователей, ревизоров и отечественных магологов. Я честно пересказала уже набившую оскомину историю про полет из окна и добровольно вморозившегося в лед найденыша, стараясь ничем не выдать легкого раздражения из-за бесконечных повторов. Та же песня. Кажется, мне и на смертном одре будут припоминать успехи Найдена по спортивному швырянию женщин с высоты.

А вот леди Ивиш лишний раз подтвердила славу эльфов как детей природы, непосредственных и открытых, и скрывать раздражение не потрудилась. Ее этот героический эпос почему-то явно разозлил.

— Закрыл собой, — повторила она, насупив идеальные брови. — Удержал внизу, не дал перевернуться. Он жив? Я могу с ним поговорить?

— Не знаю, — обреченно вздохнула я. — Не видела его больше недели.

— Что ж, по крайней мере, он выжил после падения — уже изрядное везение, — сквозь зубы процедила леди Ивиш таким тоном, как будто мечтала это исправить.

— Что она говорит? — шепотом спросила Янина, обеспокоенная настроением иностранной гостьи.

Пришлось извиняться перед эльфийкой и толмачить наш с ней разговор для соотечественниц. За время моего монолога переводчица допила, наконец, свой чай и соизволила вернуться к своим обязанностям, так что дальше мы с леди Ивиш беседовали без технических перерывов.

Профессор, к счастью, успокоилась так же быстро, как рассердилась, и вернулась к вопросам на уже знакомую тематику. Местные магологи, выяснив, что они о чем принципиально новом эльфийка не спрашивает, сначала приуныли, а потом и вовсе стали поглядывать на нее с превосходством — хоть и снизу вверх.

Рановато.

— Для уверенности мне нужно побывать на самом месторождении и съездить на Первое, — с сомнением сказала леди Ивиш, выпытав из меня все подробности. — Но, полагаю, на это никто не даст согласия, не так ли?

Переводчица воспроизвела странное движение тазом, видимо, призванное заменить жестикуляцию хвостом, без которой не обходилась эльфийская речь, и рассыпалась в извинениях. Расположение Первого до сих пор считалось секретной информацией — хоть само по себе месторождение уже не представляло никакой ценности, но о том, чтобы пустить туда гражданку Альго-Сай-Тара, не могло быть и речи.

Леди Ивиш прервала поток оправданий одним жестом.

— Я понимаю, — сказала она. — Но, по крайней мере, на станцию подключения Третьего я могу взглянуть? Прекрасно. Я не могу говорить точно, не увидев всего, но… у лесного народа множество легенд, дошедших с ледникового периода, посвящено драконам. Истории обросли домыслами, подробностями и деталями, но среди доброго десятка из них есть упоминание об особенностях формирования стаи.

Судя по удивленно переглянувшимся Янине и Арине, они тоже сомневались в практической ценности подобных легенд. Драконьи цисты, вышедшие близко к поверхности, использовались как практически бесконечный источник магии в течение последних полутора веков — и до сих пор единственной проблемой было доставить сырье куда нужно. Драконы спали уже не первое тысячелетие, и людей мало волновало, как размножались многотонные рептилии.

Но эльфийку это ничуть не смутило. Похоже, именно такой реакции она и ожидала.

— Каждая стая — это, по сути, самка и ее гарем из трех-четырех особей, — невозмутимо шелестела леди Ивиш. — Детеныши появляются крайне редко, быстро становятся самостоятельными и покидают семью матери. Но узы между членами стаи очень сильны и не исчезают даже после смерти самки. Если она погибает раньше своего гарема, самый сильный и крупный самец меняет пол, как рифовая рыбка, и занимает место матриарха.

— То есть… — я неуверенно покосилась на сидящую рядом Арину, но увидела только такое же непонимание на ее лице. — Вы полагаете, что где-то погибла самка? И сейчас…

— На Первом, — видя мою растерянность, снисходительно пояснила эльфийка. — Мне было бы проще судить, если бы я увидела месторождение. Но оно ведь считалось самым крупным, так? Наибольшее давление, самая чистая магия, огромный расход. А сейчас, судя по панике в посольстве, что-то случилось. Не так ли? У нас нет легенд о том, что происходит с драконами, пока они находятся в своих цистах, но можно предположить, что Первая погибла, и сейчас ее гарем решает, кто будет следующим матриархом.

— В таком случае, Третий всех сделал, — мрачно напророчила я. — Столько прорывов и ЧП еще нигде не было. Но с чего бы дракону умирать?

Леди Ивиш уложила свой хвост себе на колени и запустила пальцы в густую шерсть. Кажется, это означало крайнюю степень нервозности, и мне отчего-то нестерпимо захотелось последовать ее примеру. Увы, у меня хвоста не было, а предложение поделиться своим эльфийка вряд ли бы оценила.

— С чего бы умирать… я не знаю, — обезоруживающе улыбнулась она, не размыкая губ. — Я озвучила лишь свои предположения, которые еще нужно подтвердить — или опровергнуть. Но, если рассуждать логически… любая циста существует за счет внутренних ресурсов организма. Вода и питательные вещества не берутся ниоткуда. Вполне возможно, что дракон на Первом месторождении просто спал слишком долго.

Действительно. Проспала самочка каких-нибудь пару-тройку десятков миллионов лет (или сколько там длится последнее межледниковье?), но вот на прошлой неделе не выдержала. В голове не укладывается…

Или за полторы сотни лет люди действительно ухитрились забрать слишком много?

— Значит, скоро начнут гибнуть остальные? — нахмурившись, спросила Янина, едва дослушав перевод.

Леди Ивиш уткнулась взглядом в свой хвост, перебирая шерсть.

— Не знаю, — повторила она. — Могу я все-таки взглянуть на месторождение?

Я снова покосилась на своих соотечественниц, припомнила фотографии с разноцветным магическим льдом и поняла, что сейчас они готовы пустить эльфийку хоть на Первое. Но ничего опрометчивого пообещать они не успели. Тяжелая железная дверь архива звучно скрипнула, открываясь, и захлопнулась так громко, что леди Ивиш подскочила на стеллаже, едва не ударившись головой о потолок, и немелодично зашипела.

Судя по всему, до того, как Хотен узрел лишних свидетелей, он собирался что-то мне показать: в его судорожно, до побелевших костяшек, сжатом кулаке шелестел одинокий желтоватый листок бумаги, а на лице значилось нешуточное негодование. Но присутствие специалистов по магологии и навострившей ушки переводчицы живо остудило его пыл, и орать на меня прямо в архиве ревизор не стал.

— Ратиша, на пару слов, — негромко попросил он.

Это было ровно на четыре слова больше, чем я слышала от него с тех пор, как отказалась выйти замуж. Но…

— Ты знаком с леди Ивиш? — светским тоном поинтересовалась я.

Хотен поднял взгляд и вздрогнул, но быстро взял себя в руки и попросил переводчицу сообщить эльфийке, что вернет ее собеседницу буквально через пару минут. Леди Ивиш с любопытством сверкнула глазами со стеллажа и замысловато вильнула хвостом.

— Все в порядке, она пока пообщается с Яниной и Ариной, — истолковала ее жест переводчица.

Хотен молча развернулся и вышел из архива, не оборачиваясь. Я скептически изучила захлопнувшуюся дверь. Интересно, и что он будет делать, если я за ним не пойду? Или не отыщу его в толпе, окружившей архив?

…я недооценила ревизора в гневе. В коридоре рискнула остаться только уборщица — и то потому, что мыла полы. Хотен отошел к окну в торце, подальше от нее, и сердито следил за тем, как я приближаюсь.

— Что-то случилось? — миролюбиво поинтересовалась я.

— Ты мне скажи! — предсказуемо вспылил ревизор и треснул по стене кулаком — с зажатым в нем листком. — Что случилось между тобой и Найденом?

Я отступила на шаг назад, с откровенным недоумением разглядывая его лицо.

Еще ни разу не видела, чтобы он краснел от гнева.

— Ничего, — все-таки попыталась достучаться я. — Найден встречался с Велиславой. Я бы никогда не позволила себе крутить интрижки с парнем своей подруги. Это низко.

— Тогда какого черта мой собственный протеже под меня копает?! — едва ли не прорычал Хотен и швырнул на подоконник ужасно измятый листок. — Еще скажи, что не ты ему разболтала про Найдена!

Я поморщилась от повышенных тонов и рискнула расправить брошенный листок. Часть букв стерлась из-за грубого обращения, но заголовок сохранился превосходно, и я вытаращилась на него, как баран на новые ворота.

Повестка?!

Нет, я тоже получила повестку, когда Владиславу приспичило пообщаться со мной в официальной обстановке. Но то я — простой инженер-проектировщик. Да нас по Союзу несколько тысяч! А вот чтобы повестку прислали ревизору третьего чина…

Что такого мог нарыть Лют, что решился на подобные действия в отношении собственного начальства?

— Хотен, — сказала я и сглотнула, — пожалуйста, скажи, что ты не имеешь никакого отношения к исчезновению Найдена.

Он выглядел оскорбленным. И уставшим.

— Ну, разумеется, кругом виноват я. Зашел утром, снял швы, вывел из купола, расстрелял и спрятал труп, — уязвленно сообщил Хотен. — Мне же больше заняться нечем, кроме как истреблением рабочих низшего звена! Можешь пойти к Люту и сказать, что добилась от меня признания!

Я поджала губы и положила повестку обратно на подоконник. У меня не получалось представить Хотена ни снимающим швы, ни прячущим труп. Расстреливающим — запросто.

Но при свете дня, толпе свидетелей и согласно официальному указу о казни.

Тайком… нет, это не про него.

И Лют не такой воодушевленный дурак, чтобы этого не понимать. Сколько лет они проработали вместе? Наверное уж, достаточно, чтобы понять: начальство не станет шутить с законом. Особенно — когда вполне реально выставить нежелательную персону из города без лишнего шума и суеты. Даже если обоснование для высылки было надуманным, это никак не оправдывает повестку: такого хода Хотен не простит, и его протеже останется без работы.

Если только не поставит начальство к стене.

— Я скорее склонна пойти к нему и спросить, какая муха его укусила, — пробормотала я.

Смешанное с негодованием любопытство не отпускало, и пришлось так и сделать: номера самого Люта у меня не было, а Влад хоть и сообщил, что господин ревизор низшего чина изволит прогуливаться недалеко от точки, где была зарегистрирована незаконная попытка подключения к магопроводу, — но подробностями делиться отказался наотрез. И даже грозно поинтересовался, известно ли мне, что такое «тайна следствия».

Я сильно подозревала, что Люту это тоже отлично известно, но спокойно просиживать штаны дома было выше моих сил. В конце концов, попытка — не пытка (если речь не идет о подключении к магопроводу высокого давления).

Наученная горьким опытом, Тайка сама принесла собачий комбинезон и, пока безалаберная хозяйка давилась хохотом, дисциплинированно сделала еще четыре ходки — за кроссовками. За всеми приготовлениями она забыла про поводок, но ее это не спасло, и спустя четверть часа я благополучно вышла из дома с самой стильной собакой на всем месторождении № 3.

Погода тут же неделикатно намекнула, что стиль стилем, а скачки давления никто не отменял: над городком так прочувствованно завывал ветер, что Тайка притормозила и попыталась ему подпеть. Я шикнула на собаку, еще сильнее подняла воротник шубы и, с сожалением посмотрев на поросшие коркой льда автосани, решительно направилась в центр. На ходу было теплей.

Ветер усиливался. Однотипные домики условно привилегированного района быстро остались позади; короткая улочка вела вдоль врачебных общежитий к стационару, а за ним упиралась в распаханное строительной техникой бездорожье, обрывавшееся широкой траншеей с недавно отремонтированным магопроводом. Здесь было еще холоднее, и собака прижалась к моей ноге, норовя спрятать нос под полы шубы. Я не стала препятствовать. Знала бы, что морозы так разыграются — вообще оставила бы Тайку дома: месяц прогулок исключительно по куполу не способствовал наращиванию теплой зимней шерстки, и последняя неделя мало что исправила.

Люта, как назло, нигде не было видно. Район стройки пустовал, и заледеневшая строительная техника выглядела особенно зловеще.

Порыв ветра заставил нас с Тайкой проскользить по плотной наледи добрый метр. Так быстро остановились мы только потому, что я зацепилась за хрупкий куст шиповника, обтерев с него иней и собрав шубой пару хрупких, почерневших от холода листочков.

— Так, подруга, — настороженно сказала я. — Что-то мне это совсем не нравится.

Тайка, как и всегда на хозяйском слове «так», предприняла попытку шлепнуться на попу и замести хвостом, но по понятным причинам это занятие не пришлось ей по вкусу. Хмыкнув, я присела, чтобы отряхнуть снег со стратегически важного места — и с недоумением обнаружила рыжий собачий хвост поджатым между задних лап.

Тайка затряслась и тихонько, надрывно заскулила.

— Что случилось, Тай? — испуганно спросила я, осматривая собаку со всех сторон.

Не обнаружив ничего, вызывающего какие-либо нарекания, вскинула голову, оглядываясь по сторонам. Но ветер все так же подвывал в вышине, трепал оборванную изоляцию на магопроводе и поднимал миниатюрные колкие смерчики из снега и льда; обе бытовки для рабочих стояли пустые, и в окрестностях никого не было.

— Ну и что за паника? — недоуменно поинтересовалась я у Тайки — и, умолкнув, уже и сама расслышала низкий нарастающий гул со стороны месторождения. — Черт!

Сообрази я на полминуты раньше, мы бы успели спрятаться в одной из бытовок. Но одновременно с гулом налетел ураганный ветер, сбивший меня с ног и потащивший по наледи прочь от центра. Я извернулась, вцепилась в проносившуюся мимо меня Тайку, насладившись всеми возможными тональностями вусмерть перепуганной собаки, и с хрустом въехала спиной вперед в кусты.

Протащить нас обеих сквозь остатки растительности было куда сложнее, но ветер, казалось, готов был приложить все усилия и вышвырнуть-таки незваных гостей. Дуло так сильно, что у меня все никак не получалось вздохнуть, и за паникой и удушьем я не сразу поняла, что не слышу тайкин скулеж.

От страха ноги стали ватными, но попытка встать и без того была обречена на провал. Меня снова швырнуло в кусты, и Тайка почему-то попыталась спрятаться под моей шубой — как будто это могло хоть как-то помочь…

Ветер поднял мелкие льдинки и снег, больно колющие лицо и руки в слишком тонких варежках, и сквозь буран почти не было видно магопровод. Я уже ничего не слышала — только низкий гул неотвратимо сотрясал землю под ногами и отдавался мелкой дрожью в костях.

«Я даже не сказала никому, куда иду», — с тоской подумала я — и в тот же момент каким-то чудом разглядела, как магопровод беззвучно раскрылся чудовищной хризантемой, выстрелив заглушкой в строительный кран. Тот отлетел, как игрушечный, и упал набок.

Осознав, что сейчас будет, я зажмурилась и изо всех сил прижала к себе Тайку.

…она хрипло скулила и скребла лапами по шубе. Я тотчас ослабила хватку и, опомнившись, резко открыла глаза.

От холода они слезились, но лицо прямо передо мной я узнала мгновенно.

Перекошенный шрамом рот, вертикальная белая линия на щеке, обращающаяся в два пунктирных штриха у левого глаза. Однобокая улыбка. Выбившиеся из-под шапки темные пряди облепили покрытый холодной испариной лоб и на глазах покрывались инеем.

— Найден, — выдохнула я и сама вздрогнула от звука своего голоса — оказывается, я его сорвала.

Найденыш поднял голову, привлеченный звуком, и улыбнулся шире, продемонстрировав испачканные в красном зубы. Из уцелевшего уголка рта вниз по подбородку протянулась маслянисто поблескивающая темная дорожка.

За его спиной отвесной скалой вздымалось прозрачное зеленоватое облако из чистейшего льда. За нами зияла, расходясь клином, холодная пустота — словно Найден как-то ухитрился рассечь газовый магический поток собственным телом.

Глава 10. A curious coincidence

Я даже не знала, какой вопрос волнует меня больше — что произошло с магическим потоком, где найденыш пропадал все эти дни, чтобы торжественно предстать передо мной посреди третьего по счету прорыва на месторождении, или как тащить этого горе-героя до стационара, если он сейчас свалится. Вероятно, поэтому у меня вырвалось только:

— Что за чертовщина?!

А Найден, разумеется, взял и свалился — прямо на меня, только чудом не придавив вовремя вывернувшуюся Тайку.

Таким образом на моей памяти от ответов еще не уходили, но я, спихнув его в сторону и отдышавшись, взяла себя в руки и, нервно сглотнув, поспешила осмотреть его спину. На этот раз видимых осколков из найденыша не торчало, но парка была разорвана в нескольких местах. Кровь на ней быстро замерзала.

— Твою мать, — с чувством сказала я и беспомощно оглянулась. До стационара было около полукилометра — отсюда виднелся только угрюмый темно-серый куб здания.

Из ступора меня вывела фальшивая затихающая трель переговорника: с трубки свисала прозрачная зеленоватая сосулька, но на экране обеспокоенно хмурился в небо бледноватый Беримир. Я приняла звонок, но подобрать слова не успела.

— Тиша, — с облегчением выдохнул врач. — Живая… я чуть с ума не сошел, когда Болеслав начал судачить про девушку с лисой в комбинезоне, прошедшую мимо больницы! Тут что-то случилось на магистрали, на полгорода хлопнуло…

Я всхлипнула, и он настороженно замолчал.

— Я в курсе, — встряхнувшись, жалобно сообщила я ему и посмотрела вниз, на окровавленную парку вольготно разлегшегося в кустах найденыша. — Тут такое случилось… но, прежде всего, скажи: у вас там есть сани на ходу?

— Есть, — коротко ответил врач уже знакомым нейтрально-доброжелательным тоном, каким обычно разговаривал с пациентами. — Где ты?

Было огромное искушение ляпнуть: «Посреди застывшего магического облака», — но я здорово подозревала, что Беримир мой нервный юмор не оценит даже в том случае, если шуточка ни на йоту не погрешит против истины.

— Знаешь, где бытовки для рабочих стояли? — выбрала я нейтральный вариант.

Как выяснилось, недостаточно нейтральный.

— Стояли? — сделав акцент на прошедшем времени, переспросил Беримир — и тут же вернулся к прежнему тону. — Мы выезжаем. Две минуты.

И сбросил вызов, не дожидаясь ответа. Я подгребла под бок все еще трясущуюся Тайку и уткнулась носом в потрепанный комбинезон. О том, чтобы встать, не шло и речи.

Вероятно, Беримир сдержал слово и примчался за обещанные две минуты, но мне они показались вечностью — потрескивающей от холода, забирающейся даже под самую толстую шубу и распускающей на ладонях красные звездочки кровавых цыпок. Найденыш не приходил в себя, и я подкатилась к нему под бок, зажав между нами дрожащую Тайку. Теплее не становилось.

Шумный жидкотопливный движок выл на пустой улице едва ли не громче сирены — долго, безумно долго, но на тот момент я была даже рада, что слышу. Этот грохот и рык означал, что вся магия окрест благополучно кристаллизовалась, и максимум, что нам грозит, — легкое обморожение, с которым справится любой врач.

Мир казался отгороженным экраном из полупрозрачного магического льда. Я с наслаждением слушала, как рычит на холостых оборотах раритетный движок, как что-то спрашивает у меня бледный в синеву врач, как Тайка звучно цокнула отросшими когтями, без спросу залезая в теплый кузов медицинской кабинки, как старая машина поскрипывает подвеской. Как с чувством ругается всегда такой флегматичный и сдержанный Беримир, узнав, в чьей компании я дожидалась скорую, и как с тихим шелестом форменной парки подхватывает меня под локти его пожилой коллега.

Наверное, мне было бы проще, имей я привычку терять сознание, подобно приличным кисейным барышням. Но я уже на пороге стационара более-менее осознавала, что происходит, — а какой-то доброхот (не иначе, Болеслав) успел сообщить в участок о чрезвычайном происшествии, и оттуда спешила целая бригада.

Мне оставалось только порадоваться, что теперь Хотена не станут обвинять в исчезновении Найдена, что бы там ни накопал Лют.

И где бы он ни был…

— Идем, — Беримир с профессиональной деликатностью направил меня к серебристо-серым дверям лифта. — Шубу можно будет снять у меня в кабинете.

Я обернулась через плечо: два дюжих санитара бодро тащили носилки с Найденом в другой коридор — и Беримир понял меня без лишних слов.

— Не беспокойся, здесь есть кому о нем позаботиться, — с мягкой насмешкой проинформировал он меня. — Где ты его нашла?

— Это он меня нашел, — без выражения отозвалась я.

Врач заинтересованно хмыкнул и сноровисто затолкал меня к себе в кабинет.

Смешно, но я опять была почти цела — отделалась двумя глубокими царапинами на ноге и синяком на бедре. Все остальные полетевшие в меня «иглы» достались либо толстой шубе, либо (об этом я старалась не думать) спине Найдена. Тайка, к счастью, физически не пострадала вовсе и теперь пыталась вымолить у врача моральную компенсацию в органически-съедобной форме.

Беримир держался молодцом, но то и дело посматривал то на дверь комнаты для персонала, где обычно держал небольшой продовольственный запас на случай авралов, то в сторону кладовой с уборочным инвентарем (за собаку в кабинете его могли съесть живьем — причем первой была бы его же собственная совесть). Тайка не теряла надежды.

— Самое паршивое, — уныло изрекла я, косясь на ее выразительный профиль и несчастные голодные глаза, — что Найд на беседу со следователем явно неспособен. Я ни черта не поняла — но расспрашивать будут все равно меня! И я даже знаю кто. Чтобы Влад пропустил такое развлечение… ай!! Щиплет! — пискнула я и рефлекторно поджала ногу.

Беримир утомленно вздохнул и полез за бинтом — для лейкопластыря царапины были слишком длинными.

— Если ты стенаешь, чтобы я сходил и проверил, как у Найда дела, то я и так собирался, — тонко намекнул он. — Но для начала нужно разобраться с тобой.

Я понятливо заткнулась и вытянула ногу.

Найденыш прогрессировал: на этот раз обошлось без швов. Почти все осколки застряли в парке, прорвались только самые крупные — но уже изрядно потеряв в скорости.

Основная проблема заключалась в том, что дюжина ссадин, три гематомы и выбитый зуб мудрости (а также сама мудрость, отшибленная, по всей видимости, еще раньше) не являлись достаточным поводом для госпитализации. Из участка его успели благополучно уволить за полторы недели прогулов, и общежитие ему теперь не полагалось, а домик Велиславы уже отключили от коммуникаций, и теперь температура внутри отличалась от температуры на улице в лучшем случае на пару градусов.

Беримира занимало только, почему Найден так долго валяется без сознания, но, поскольку он и ранее выдавал подобную реакцию при нормальных жизненных показателях, оставить его в стационаре можно было максимум до утра.

Я сразу подумала, что Хотен меня прибьет. Потом вспомнила, что оснований для сцен ревности у него не осталось никаких, и, хоть почему-то не ощутила никакого облегчения по этому поводу, оставила Беримиру дубликат ключей от своего домика. Врач задумчиво изучил мою серую физиономию и решительно выгнал меня из стационара, заявив, что Влад потерпит до утра — у него там еще огромное облако не обследовано и не допрошено.

Я бледно усмехнулась и поспешила ретироваться, пока отпускали.

Тайка сначала наотрез отказывалась выходить из тепла, и пришлось на нее шикнуть — после чего собака поплелась за мной с таким понурым видом, что я не выдержала и остановилась, чтобы еще раз обнять ее и рассказать, какая она умница.

Умница, впрочем, об этом и так была отлично осведомлена и рассчитывала на вознаграждение — а я, поднимаясь на ноги, запнулась взглядом об огромное ледяное облако на горизонте. Закатные лучи пронизывали его насквозь, причудливо преломляясь и выдавая все цвета спектра в самых неожиданных местах.

А само облако было зеленым. Как тот образец застывшей магии с Первого месторождения на фотографии, которую показывали мне магологи.

Я воодушевленно выругалась, вынудив Тайку испуганно сжаться.

Чертов дракон и правда поменял пол!

Я достала переговорник — и снова убрала. Номеров магологов у меня не было, и я не знала, кто еще способен оценить подобные новости.

Выходит, теперь самым мощным месторождением будет наше Третье, и районы, ранее запитанные от Первого, будут переключать на него. Возможно, что-то отойдет Четвертому и Пятому — но там и давление, и расход должны быть меньше, а значит, с транспортировкой на большие расстояния могут возникнуть проблемы.

А раз Третье месторождение приписано к нашему проектному бюро, у нас снова будет работа. Очень, очень много работы. Одних магопроводов километров на двести, а еще подкачивающие станции, станции подключения, квартальные сети…

Только как бы не выяснилось, что откачка магии в таких масштабах и правда способна погубить цисту и драконы со Второго по Пятый живы до сих пор только потому, что у них не могли забрать достаточно!..

Стоило отметить, что у меня, несмотря на все вечерние перипетии, были все шансы выспаться. Хоть мне и казалось, что в районе строительства магопровода я провела целую вечность, а в больнице — и того больше, часы показывали всего-навсего десять вечера. При мысли о еде меня начинало подташнивать, Тайку, что характерно, — нет, и все домашние дела ограничились тем, что я высыпала в собачью миску корм из заранее приготовленного пакетика, заглянула в душ и едва не заснула прямо в нем, но каким-то чудом добрела до кровати.

Только вот проснулась я не в шесть, по будильнику, а гораздо раньше. От истерически-счастливого лая.

За окном царило серое марево. На самом стекле благодаря климатическому куполу ничего не оседало, но сам купол спасти от подобной участи было некому и нечему, и за последние недели он благополучно порос полупрозрачной ледяной коркой толщиной в добрую пару сантиметров. Теперь определить время суток, просто приподнявшись на локте и выглянув в окно, представлялось невозможным — пришлось на ощупь искать переговорник под непрекращающуюся собачью истерику.

Я сонно сощурилась на засветившийся экран и с чувством выругалась.

Четыре утра.

— Тихо ты! — гулким шепотом убеждал Тайку незваный гость. — Тишку разбудишь, поганка! Чтоб я тебя еще хоть раз покормил…

Умилительная картина: собака ему даже раздеться не дала, безапелляционно затребовав свою порцию внимания и ласки. И не затыкалась, высказывая присевшему на корточки Найдену все, что думает о ветреных мужиках, которые кружат невинным девочкам головы, а потом исчезают в неизвестном направлении.

Я поймала себя на том, что готова к ней присоединиться, и нервно усмехнулась. Найденыш, привлеченный звуком, вскинул голову, не прекращая чесать подставленную холку, и виновато улыбнулся.

— Прости, я не хотел тебя будить…

— Мне это что-то напоминает, — сонно созналась я. — В первую ночь вы с Тайкой тоже разбудили меня в четыре, хотя вроде и не собирались.

В первую ночь у него тоже была перевязана голова, и волосы топорщились так же смешно и по-домашнему. И улыбался он точно так же — однобоко и виновато… и я тоже думала совершенно не о том.

— История повторяется, — задумчиво прокомментировала я и, потерев заслезившийся глаз, развернулась. — Ты же помнишь, что такое лучшая благодарность в четыре утра?

Он беззлобно рассмеялся.

— Спи. Я помню, где лежит грелка и плед.

Я сухо кивнула и ушла обратно в спальню, притворив дверь.

Но так и не уснула. Слушала, как он ходит по домику, журчит горячей водой из-под крана, с облегчением вздыхает, пошуршав, — должно быть, привязал к себе грелку, — идет обратно в свободную комнатку. Диван скрипнул под его весом, еле слышно прошелестел плед. Тайка процокала отросшими когтями через весь домик, уселась рядом и застучала об пол хвостом, воодушевленно сопя.

— Ты вообще в курсе, что домашние собаки — дневные животные? — шепотом поинтересовался у нее найденыш. — Иди сюда. Давай спать.

Два тихих хлопка ладонью по дивану и участившийся стук хвоста об пол. Тайка так и не привыкла считать себя домашней и спала по ночам только в том случае, если в доме не происходило ничего интересного.

— Иди сюда, — повторил Найден, и стук перешел в барабанную дробь. — Ну, ты… — снова шорох, удивленный собачий возглас — и диван жалобно заскрипел под увеличившимся весом. — Все, спи давай.

Судя по последовавшей возне, неожиданные обнимашки на запретном диване собаку воодушевили еще больше, но вскоре все стихло. Сквозь дверь дыхание найденыша слышно не было, зато Тайка сопела за двоих.

Я лежала с закрытыми глазами, укутавшись в два одеяла, и люто завидовала собственной собаке. На диване во второй комнате наверняка было теплее и уютнее. Или мне просто тоже хотелось, чтобы меня обнимали во сне?..

Это были бы вполне объяснимые мысли для женщины, всего неделю как разорвавшей семилетние отношения, если бы я не привыкла спать одна за последние полгода, пока мы с Хотеном катастрофически не совпадали в расписании командировок. С учетом этого маленького уточнения ситуация складывалась… м-да.

На экране переговорника светилась половина пятого утра. Найден спал.

— На тебе лица нет, — как-то укоризненно сказал он мне, проснувшись, когда я кралась на кухню.

Я обернулась. Найденыш асимметрично щурился на меня спросонья, и из-под его пледа торчала неописуемо довольная собачья морда.

— Значит, на ком-то их два, — глубокомысленно изрекла я.

Морда приоткрыла глаза, потревоженная смешком прижавшегося к ней тела, со вкусом зевнула и спряталась под плед. Найденыш покосился на упитанный холмик перед собой и сдавленно фыркнул еще раз. Холмик сонно заворчал и сгладился: Тайка, не выдержав столь неуважительного отношения к песьему отдыху, соскользнула на пол и тут же пошла докладывать хозяйке, что гость был под присмотром всю ночь — а значит, она, Тайка, молодец и заслужила какую-нибудь внеплановую вкуснятину.

Найден сел и лениво потянулся, чуть поморщившись. Плед сполз на пол, бинты за ночь ослабли и теперь висели в районе живота, занимательно контрастируя со смуглой кожей.

— А где Хотен? — спросил Найд, словно уловив, куда я смотрела.

Я неловко пожала плечами: не интересовалась, куда он съехал, когда мы расстались.

— Не знаю, наверное, в общежитии командного состава. А что, ты так и не сдал кровь?

Найденыш развел руками.

— В стационаре расходники закончились. При комплектации как-то не думали, что кровь придется брать у всего Временного городка разом. Запрос отправили еще на той неделе, но пока он пройдет все инстанции, пока довезут… — оценив мою обеспокоенную физиономию, Найд однобоко улыбнулся. — Брось. Если со мной ничего не случилось даже после станции подключения, чего бояться теперь?

Я невольно поежилась: еще сутки назад я думала, что ничего страшнее инцидента на стации подключения со мной не случится.

Наивная.

— Магия себя как-то странно повела, — неуверенно сказала я. — Как будто… запнулась о твою спину?

Черт, это даже звучало по-идиотски. Найденышу оставалось только с ответным недоумением пожать плечами — и я еле заставила себя отвести взгляд от татуировки, будто ожившей от этого движения.

— Это было очень странно, — кивнул Найд и уселся поудобнее, упершись ладонями в диван и подав корпус вперед. Бинты не выдержали и съехали к нему на колени. — Хотен уже разговаривал с экспертами? Что случилось?

Тайка ткнулась носом мне в ладонь, словно уловив мое смятение. Я начала машинально перебирать пальцами жесткую шерсть на ее загривке.

— Я с ним не виделась.

— Он не в курсе? — Найденыш заломил бровь, и я, не выдержав, опустила взгляд.

— Не знаю. Мы расстались, и он со мной почти не разговаривает. Нет, — быстро сказала я, краем глаза заметив, как он еще сильнее подался вперед, — утешать меня не нужно. Лучше… помоги мне с завтраком. И расскажи, где ты пропадал, здесь такое творилось…

Он молчал, напряженно стискивая смуглыми пальцами край дивана, и во взгляде, устремленном на меня, читался откровенный и весьма однозначный интерес.

Или мне просто хотелось его видеть?..

— Найд?

— Кажется, я тебя скомпрометировал, как только мог, — задумчиво протянул он и хитро сощурился. — Хотя… нет, знаю еще пару способов.

Он поднялся на ноги — очень плавным, текучим движением — и застыл, когда я заторможенно, как мышь перед удавом, отступила на шаг назад.

— Схожу умоюсь, — как ни в чем не бывало сказал найденыш и ушел в ванную.

Его спина представляла собой жуткое зрелище: вся какая-то перепаханная, пересеченная ломаными линиями шрамов — от свежих до тонких, белых, еле различимых в утреннем полумраке; множество темно-красных пятен на ней прозрачно намекало, что скоро появятся новые.

Привороженная открывшимся зрелищем, я не сразу сообразила, что он так и не ответил на мой вопрос.

Это начинало раздражать, но высказать ему все накипевшее мне не светило: стоило найденышу включить воду, как мой переговорник разразился громкой трелью. Час был ранний, заспанная Тайка даже гавкнула на звук, хотя, казалось, отучилась от подобного проявления эмоций еще в первый месяц жизни в моем доме.

Ничего хорошего звонок определенно не сулил. Номер был мне не знаком, но я ничуть не удивилась, услышав в трубке усталый голос Люта:

— Во-первых, я живой, радуйся, женщина. Есть определенные прелести в том, чтобы уходить со службы вовремя.

Я покорно возрадовалась, прижав трубку плечом, и поставила чайник кипятиться.

— Во-вторых, ты и твой приживала нужны сегодня в участке в восемь и девять часов соответственно.

В ответ на это я предсказуемо опечалилась, но спорить не стала.

— В бюро знают?

— В вашем бюро, — протянул Лют и со вкусом ругнулся, — знают все. Что случилось, чего не случалось, чего случиться не могло. Плюс тысяча версий разной степени бредовости, от которых даже у опытных следователей уши сворачиваются в трубочку. А мне не пойдут уши трубочкой, пожалей меня и топай в участок. Найден же у тебя?

Я покаялась в своем грехопадении и отыскала взглядом пачку овсянки. Разумеется, она каким-то образом (должно быть, весьма криворуким и недальновидным) попала на верхнюю полку, и я заозиралась в поисках табуретки.

— Хотен тебя съест, — укоризненно сообщил мне ревизор младшего чина. — Но сначала он съест нас всех вместе взятых, и у него будет болеть живот.

— Кстати, — вспомнила я, — ты можешь отозвать повестку. Найден здесь, жив-здоров… ну, почти здоров.

— Без сопливых разберемся, — хмыкнул Лют.

Я возмущенно хлюпнула носом, и он заржал в трубку.

— Не обижайся. Мы и правда способны самостоятельно разобраться с разосланными повестками, честное слово, — примирительно сказал ревизор.

— Знаю, — вздохнула я и подтащила табуретку к шкафу.

— Хотен на тебя наехал? — проницательно спросил Лют.

— Думал, что я за его спиной встречалась с Найденом, — нервно пояснила я и полезла на табурет.

Но взять ничего не успела: перед моим носом смуглая рука с парой заклеенных пластырем царапин легко дотянулась до заветной овсянки и утащила ее вниз.

Кажется, я покраснела.

— А ты всего-то живешь с ним в одном доме, — издевательски громко поддакнул Лют.

Я закатила глаза и слезла с табуретки, опершись на вежливо подставленную ладонь. Это было отличным поводом подольше не смотреть в лицо предмету разговора.

— Найден — парень моей подруги.

Да, пожалуй, этой линии и нужно придерживаться. Даже если сам Найден выразительно заламывает бровь и однобоко ухмыляется, и чертова татуировка будто бы гонит нарисованную кровь еще быстрее.

— Это которая уехала с семьей в Древоград и вряд ли вернется? — откровенно расхохотался Лют и, к моему неописуемому облегчению, закрыл тему. — Чтоб к восьми как штык! И если твоей пропажи не будет к девяти, я его, ей-богу, своими руками придушу! — и сбросил звонок, не дав мне указать на некоторые темпорально-логистические трудности в исполнении его последней угрозы.

Я уткнулась в переговорник, сохраняя номер. Найденыш тактично гремел кастрюлями и искал соль, давая мне время собраться с мыслями.

— Тебя вызывают в участок к девяти, — сказала я, наконец.

Найден к этому моменту уже вовсю колдовал над овсянкой. Тайка с чрезвычайно преданным видом сидела у его ноги, периодически принимаясь отбивать хвостом ритм.

— Хорошо, — рассеянно откликнулся найденыш, — может, заодно удастся наняться обратно. Тиш?

— М? — спохватилась я и опустила глаза.

— Мы с Велиславой расстались. Она звонила в общежитие, — сообщил Найден, обернувшись через плечо.

Смуглое. Чудовищно исполосованное и приковывающее взгляд, когда под кожей перекатывались мышцы и шрамы будто оживали, белесыми змеями переползая с места на место.

Что, черт подери, должно было случиться с человеком, чтобы его тело превратилось в такое?

А он ведь совсем не стеснялся. Или не стеснялся при мне?

— Мне было спокойнее, пока я этого не знала, — призналась я, чувствуя себя неумелым заклинателем змей.

Только расслабься. Только возьми неверную ноту, неверный тон…

— А мне — наоборот, — беззаботно отозвался найденыш и потянулся за тарелками, устроив змеиную миграцию по собственной коже.

Где-то на этом этапе выяснилось, что Найд — чертов колдун и способен даже из опостылевшей овсянки соорудить что-то вкусное. Я ни на минуту не сомневалась, что он сумеет уговорить нового капитана принять его обратно на работу, и грядущий переезд найденыша в общежитие почему-то не радовал. Опять.

Только теперь, кажется, у меня на то было сразу две причины.

Глава 11. Wake-up call

Вопреки оптимистичным прогнозам Люта, на разговор со мной ему потребовалось три часа вместо одного, и Найд, дисциплинированно пришедший к девяти, два часа промариновался в приемной. Когда я, наконец, вышла из кабинета ревизора, его секретарша выглядела влюбленной по уши. Найден радостно вскочил мне навстречу, чем-то неуловимо напомнив Тайку, и как-то запросто, походя, приобнял меня за плечо.

— Жива?

Меня бросило в жар. Взгляд секретарши безмолвно вопиял, что если я и жива, то это — временно.

— Не дождешься, — сипло пробурчала я и с недостойным торжеством прижалась щекой к его плечу. От теплого шерстяного свитера пахло тонко и знакомо.

— Н-да? — Найден чуть отстранился и глянул на меня сверху вниз, заломив бровь. — А звучишь так, как будто дождусь. Ты сейчас на работу?

Я молча кивнула. Лют уже порадовал меня, что свободна я только до обеда, после чего расспросы продолжат кумушки из бюро. Каких-нибудь три недели назад я бы радовалась передышке, но сейчас ужасно не хватало работы. Хотя бы чтобы кумушкам было чем заняться…

— Ладно, — легко сказал Найд. — Увидимся дома.

И так же легко, будто тысячу раз так делал, поцеловал меня в макушку.

«Увидимся дома», — теперь звучало до того многообещающе, что я даже растерялась, не зная, чего мне хочется больше: удрать в бюро или плюнуть на работу, допрос и здравый смысл и отправиться домой немедленно. К счастью, ситуация разрешилась без интеллектуального напряжения с моей стороны: мягкие волосы с макушки благополучно зацепились за вчерашнюю щетину найденыша, и он с чрезвычайно серьезным видом отступил назад, выпятив подбородок. Несколько волос вытянулось следом за ним.

После этого ни о какой многообещающей томности и речи быть не могло. А вот об идиотском смехе посреди приемной, прямо перед кабинетом ревизора младшего чина, — запросто.

Остаток дня я, тем не менее, провела как на иголках. Не получалось ни читать, ни адекватно участвовать в разговорах, темой которых почему-то до сих пор была эльфийка, а вовсе не происшествие на магистрали. Как будто к прорывам все уже привыкли.

Впрочем, в чем-то я коллег понимала. Прорывов было уже три, а эльфийка — одна, и она все еще сидела на облюбованном стеллаже в архиве, изучая отчет по геологии Первого. Мне показалось, что особого интереса у нее эта тема не вызывала: изменившийся цвет льда говорил сам за себя, — но под факты о смене драконьего пола еще нужно было подвести теорию, а с этим, по всей видимости, имелись проблемы.

День, как и всегда в отсутствие работы, тянулся ужасно долго. Мне постоянно хотелось позвонить Люту и спросить, где Найден и до чего они договорились, но я стоически держалась. Ревизор младшего чина предпочитал задавать вопросы сам и с некоторой нетерпимостью относился к ситуациям, когда ему отвечали той же любезностью.

Я уже и забыла, что это такое — возвращаться в дом, где тебя встречают готовым ужином.

Тайка впервые за долгое время не вышла меня встречать: она лежала под столиком на террасе, раскинув лапы и выпятив сытый живот, и на мое появление отреагировала вялым движением хвоста. Я потянула носом воздух и осознала, что, пожалуй, способна даже в чем-то понять Хотена с его мечтой о личной домохозяйке.

Пирожки. Нет, серьезно. Пирожки!

— Найден, — в унисон с пустым желудком простонала я, разуваясь, — выходи за меня!

Кажется, мое предложение стало изрядной неожиданностью: на кухне звучно громыхнул железный лист, что-то разбилось, найденыш ругнулся и, не выдержав, расхохотался в голос.

— Сначала придется познакомить тебя с моими родителями, — сообщил он, отсмеявшись, и деловито зашуршал, собирая осколки.

Выпечка, к счастью, уцелела: противень с пирожками — о, отрада глаз моих — стоял на плите, и я решительно нацелилась снять пробу, когда меня поймали и коварно вытащили из свернутой на затылке гульки утянутый с работы карандаш.

— Стой смирно, — строго велел Найден и вдел что-то на место карандаша, бережно придержав волосы.

Я зажмурилась и покрылась мурашками с ног до головы.

— Что это?

— Шпилька, — пожал плечами найденыш, чутко отступив назад. — Ты уже не первый раз выручаешь меня с жильем. Должен же я хоть как-то тебя отблагодарить? — серьезно сказал он и протянул мне карандаш.

Я не удержалась и немедленно потянулась ощупывать подарок.

Длинная деревянная шпилька — наподобие тех, которыми пользовалась мама: острие с одной стороны, украшение — с другой. Я ожидала нащупать какой-нибудь цветочек или птичку, но пальцы наткнулись на любовно выточенное пушистое облачко. Нормальное облачко, без острых игл, льда и сюрпризов.

Хоть где-то.

— Спасибо, — робко сказала я и принялась вертеть в пальцах карандаш. — Найд?..

— Что, желаешь продолжить дело Люта? — беззлобно усмехнулся он, перекладывая пирожки с противня. — Где я был, что видел, почему так мало и где виноватые?

— Именно так, — кивнула я и утащила пирожок у него из-под руки. Увы, он оказался слишком горячим — как только Найден ухитрился спокойно их ворочать голыми руками? — и пришлось, дуя, перекидывать его из ладони в ладонь, чтобы не обжечься.

— Идиотская история, на самом деле, — найденыш асимметрично поморщился, подперев бедром кухонную тумбу, и тут же снова заулыбался.

— Ни минуты в этом не сомневалась, — покаялась я.

— Ты всегда в меня верила, — невозмутимо кивнул Найден. — А мне, между тем, предложили работу в другом городе. Знакомый с рынка где-то услышал историю о событиях на станции подключения, рассказал своему другу — владельцу частного охранного агентства. Тот заинтересовался, но захотел пообщаться лично. Я согласился. Частникам и платят больше, и работа куда приятнее, чем регулярная транспортировка пьяных шахтеров. Я подумал, что, пока числюсь на больничном, можно смотаться до Мальвы, не рискуя уже имеющейся работой. Но далеко ли уйдешь со швами на… кхм. К тому моменту все уже зажило, но позвонить Беримиру я не мог, а дело не терпело отлагательств, так что я попросил знакомого вытащить нитки из спины, а до нижних швов и сам дотянулся. Накровили, конечно…

На этом моменте я не выдержала и попыталась отвесить ему подзатыльник.

— Не беспокойся, мне еще Беримир на место нижних швов глаз натянет, — со смехом напророчил найденыш, увернувшись, и посерьезнел. — Мне не впервой, там, на самом деле, ничего сложного. Вот шить — это да, а снимать куда проще.

Я промолчала, хотя вид его плеч рождал подозрения, что как раз на них Найден и тренировался, а на спине набивала руку целая орда его «знакомых».

— В общем, — найденыш страдальчески поморщился, — со всей ответственностью заявляю: передвигаться на перекладных может быть опасно не только юным девам, но и всяким лосям типа меня, поскольку извращенцы бывают разные, и порой у них находится свободное время, внедорожник, лишний дрын и выступающие части тела. Мне еще повезло, что этот гад решил сначала завезти меня куда-нибудь в глушь. Я очухался, когда мы уже ехали по какой-то лесной дорожке, и отоварил водителя тем же дрыном… внедорожник, естественно, врезался в дерево. Скорость была маленькая, я отделался парой ушибов, но машине почему-то и такого удара хватило, чтобы она уже не завелась. Картина маслом: я в лесу, понятия не имею, в каком именно и как оттуда выбираться, с рожей в кровище и бесчувственным телом на руках. По-хорошему, его нужно было в участок и под статью, хотя после моей самообороны вообще не понять было, кто из нас жертва. Но я подумал, что этот гад хоть знает, где мы, и решил вытащить его из машины — мало ли что в ней замкнуло… не успел. Только выбрался — бак взорвался, водителя так к рулю живьем и приморозило. Ну и итог: минус три дня по проселкам, пока рожа не стала менее бандитской и меня наконец рискнули подвезти, потом день в участке Мальвы и еще два — в госпитале. И работу я не получил. Вернулся — меня и с этой уволили, а какой-то гений нашел в доме Велиславы следы моей крови и теперь подозревает Хотена в убийстве из ревности! Я пошел искать Люта, а там… — он помолчал. — Знаешь, Тиш, тебе чертовски повезло, что Тайка такая приметная. Сквозь бурю я разглядел ее, а не тебя.

Я припомнила, из-за чего мне позвонил Беримир, и криво усмехнулась.

Собирательный образ Тишки: приметная собака и бледная рожа.

— Думаю, нам всем повезло, и Лют из нас еще душу вытрясет, выясняя, почему магия так странно себя повела, — заметила я и рискнула откусить от пирожка, после чего была потеряна для общества.

К счастью, Найдена ничуть не смущали собеседники с набитым ртом — возможно, потому, что он и сам частенько примыкал к таковым.

— А толку-то? Я еще понимаю, магологов терроризировать по этому поводу, но от нас какой прок? — пожал плечами найденыш и тоже вцепился зубами в пирожок, но тут же разочарованно хмыкнул и в ответ на мой вопросительный взгляд предъявил надкушенную половинку… в которой на вид не было начинки. — Счастливый, — мрачно пояснил Найд и цапнул со стола кружку, жадно запивая съеденное. — С соленым тестом… кажется, мне противопоказаны подобные шуточки.

Я чуть не подавилась.

— То есть это ты надо мной так пошутить собирался?!

Найденыш смущенно развел руками и снова присосался к кружке. Я терпеливо дождалась, пока он допьет, и попыталась его придушить, но в результате нащупала несколько рубцов еще и на шее и с удивлением отступила.

Шея, спина, плечи… без штанов я его видела всего один раз, всего перемазанного в крови, так что состояние кожи оценить было невозможно, но определенные впечатления все же получила.

— У меня подозрение, что с периодичностью раз в несколько лет ты падаешь в мясорубку, но до сих пор успевал вовремя выскочить, — созналась я.

Найденыш машинально провел пальцами вдоль самого длинного рубца на шее — наискосок от подбородка до кадыка — и криво усмехнулся.

— Нет, это я с водопада свалился лет в двенадцать.

— И раз двенадцать? — не удержалась я.

— Раз двенадцать меня запихивали в терновник, — в тон мне отозвался Найден, — но потом я все-таки научился определять, когда нужно давать сдачи, а когда — драпать. Я детдомовец.

— То есть, когда ты грозился познакомить меня с родителями, это был такой вежливый отказ? — демонстративно расстроилась я и поскорее заткнула рот пирожком, пока не ляпнула еще какую-нибудь бестактную глупость.

Я думала, что он сейчас театрально покается и рассмеется, воспользовавшись поводом увести тему от себя и своего прошлого, как всегда.

Но найденыш все так же бездумно потер шрам на горле и обезоруживающе улыбнулся:

— Нет, я имел в виду приемных. — И тут же, паршивец этакий, щелкнул на меня камерой моего переговорника — и когда только вытащить успел?! — и предъявил мне ошарашенную, бледную в синеву рожицу на экране. — Имей в виду, с тех пор, как ты рассталась с Хотеном, именно так ты выглядишь каждый раз, когда речь заходит об отношениях — особенно серьезных. На месте господ ревизоров я бы на яд изошел.

— Лют с этим и сам справляется, — смущенно пробурчала я и отобрала у него переговорник. — А Хотен исходит ядом на тебя.

— Не могу сказать, что не давал ему повода, — невозмутимо пожал плечами найденыш и тут же сощурился. — Верни-ка мне камеру, кажется, в первый раз ты недостаточно впечатлилась.

— Я не… — автоматически начала я и тут же провела по лицу рукой, стирая с него свидетельства того, что я очень даже «да». — Найд, я встречалась с ним семь лет. Мне нужно время, чтобы отойти от этой истории. А до тех пор, прости, у меня временами будет именно такая физиономия.

— Хорошо, — как-то подозрительно легко согласился найденыш и до самой ночи был само дружелюбие — и ни на грамм больше, несмотря на вынужденный ужин при свечах.

У меня осталось подозрительное ощущение, что первый раунд я с позором продула.

В бюро пришел заказ на маленький участок магопровода — от уличной магистрали до пятиэтажки в Доброграде: жители новостройки взалкали всех возможных удобств разом — на мою удачу, потому как утром я шла на работу с каким-то необъяснимым чувством внутреннего напряжения из-за бесцельного просиживания штанов. Заданием пришлось поделиться: у Любови Казимировны закончились детективы, и она тоже жаждала действий. На двоих работы там было буквально на пару дней, но меня настолько достало безделье, перемежаемое разве что регулярными допросами, что поднадоевшая за последний месяц трудовая деятельность вызвала неподдельный энтузиазм — на радость начальству.

День промелькнул незаметно, и домой я шла, еще всерьез обдумывая варианты трассировки. Кто бы сомневался, что найденыш использует это как еще один повод посильнее меня ошарашить?

Из купола валил сероватый дым.

Кажется, я успела заработать изрядное количество седых волос, прежде чем кое-как рассмотрела сквозь морозную дымку, что валит он вполне организованно, через специальное отверстие над неиспользуемым пространством: эта модель купола позволяла при желании установить внутри домик побольше, с двумя буржуйками. Соответственно, и выходов под дымовые трубы было два — второе за ненадобностью герметизировалось заглушкой.

Найден обнаружился в куполе и вид имел уже знакомый — шкодно-виноватый. К его ноге жалась Тайка, требуя внимания и ласки, а за спиной глухо ворчал под шумопоглощающим кожухом маленький жидкотопливный электрогенератор.

— Я подумал, что самое время испортить романтичную атмосферу, — пояснил он в ответ на мой безмолвный шок. — Моя перфекционистская натура требует в дополнение к свечам цветы, чтобы перебить запах расплавленного воска, а где я их тут возьму?

— А генератор ты где взял? — только и спросила я. — Хотя нет, давай угадаю. Один твой знакомый…

— …дал мне его напрокат, — рассмеялся найденыш. — Прослышал о скачках давления магии в городке и понадеялся наладить сбыт. В последнее время генераторы покупали только в отдаленных от магистралей поселениях, так что, кажется, я лично знаю человека, которого радуют проблемы на месторождении. Как он выразился, с моим километровым языком даже рекламы никакой не понадобится — скоро и так весь город будет знать, как подключить линии энергоснабжения в обход маготрансформатора.

— А город еще не знает? А то есть подозрение, что я одна не в курсе, — с сомнением протянула я и, прислушавшись к себе, с некоторым удивлением потянулась к крючкам на шубе: в куполе было относительно тепло.

— В курсе только ближайшие соседи, — чистосердечно признался Найден. — Но ничего, скоро все прохожие заметят, что с купола сошла наледь.

Я огляделась — и, кажется, покраснела, потому что состояние наледи на куполе не помнила вообще. Вроде бы она была после неожиданно обрушившегося на Временный городок дождя, но сегодня…

— Генераторы еще и греются, — пояснил Найден и забрал мою шубу, чтобы аккуратно повесить на крючок. — Сплошная польза, скажи?

Он был откровенно, по-мужски горд собой, и мне стало не по себе. Как-то очень резко вылезло все это откровенное и мужское. К тому же…

— Разве жидкотопливные машины не взрывоопасны?

Найденыш наградил меня скептическим взглядом.

— Взрывоопасны, — подтвердил он. — А свечи — пожароопасны.

Я виновато улыбнулась, испытав странную благодарность за то, что не стал напоминать, чем опасна магия с нестабильным давлением в шахте. Кажется, это я и так запомнила слишком хорошо.

Магия, свечи или генератор — в любом случае значение имеет только техника безопасности. В конце концов, единственной причиной широкого распространения магии была ее условная экологичность: эксплуатируемое месторождение почти не сказывалось ни на климате, ни на составе воздуха. Электричество можно было получать и при помощи таких вот генераторов — но зачем, если можно тихо и безотходно преобразовать магию?

Если, конечно, у нее нормальное давление и расход.

— Ты прав, — признала я. — Спасибо.

Тайка звонко тявкнула, словно подтверждая правоту своего нового любимчика. Я только головой покачала — и когда этот асимметричный поц ухитрился до такой степени очаровать мою собаку?

Хотя чего он еще только не исхитрился сделать.

— Не за что, — ухмыльнулся Найден и добавил, точно желая подтвердить мои мысли: — Этот знакомый обещал мне процент с продаж.

— А участок? — растерявшись, спросила я.

Найденыш пожал плечами:

— Кажется, я не понравился господину ревизору младшего чина.

— Ты? Не понравился?

Найден улыбнулся и заломил правую бровь. Гримаса вышла на редкость несимметричной: левый уголок губ нормально не поднимался, и казалось, что лицо найденыша разделено пополам — половина веселится, половина хмурится. Это до такой степени напоминало известные картины о борьбе и единстве противоположностей, что я прикипела к нему взглядом и впервые пожалела, что не умею рисовать.

— Ему я пирожки не пек, — сообщил найденыш.

Я кашлянула. В таком контексте моя предыдущая реплика приобретала совершенно не то значение, которое в нее вкладывалось первоначально. Я-то имела в виду его незабвенную манеру втираться в доверие кому угодно в течение первых двадцати секунд знакомства, а вовсе не…

Черт.

— А ты попробуй, — серьезно посоветовала я, вдруг ощутив какой-то нездоровый азарт. — Будут отходные пути на случай, если продажи не пойдут.

— Обязательно, — так же серьезно кивнул Найд. — Главное — не забыться и не повторить фокус со «счастливым» пирожком.

Я немедленно представила себе, как найденыш — разве могло быть иначе с его неповторимым везением? — отхватывает пирожок с пересоленным тестом и из партии, испеченной специально для Люта, и прыснула, согнувшись от нервного смеха. Найден воспользовался моментом, чтобы стянуть с меня еще и шапку.

Из-под нее предсказуемо выпал карандаш, и спутанные пряди светлых волос рассыпались по плечам.

— Тебе не понравилась шпилька? — расстроился найденыш, подняв карандаш.

— Ой, — очень осмысленно сказала я. — Понравилась, конечно! Я же с утра ушла с ней… но за мной водится привычка во время работы ворошить волосы. Наверное, шпилька выпала, а я увлеклась чертежом и воткнула на ее место, что под руку попало. Завтра заберу с работы…

Найден потерянно кивнул, и Тайка, расчувствовавшись, лизнула ему руку.

— Мне правда понравилось, — виновато сказала я. — Просто…

— Когда речь заходит о работе, ты забываешь обо всем остальном, — криво усмехнулся найденыш. — Я заметил. Идем? Я бы и подольше подержал тебя на пороге, просто в назидание, но мне немного неловко из-за того, что это твой дом.

Я не сдержала смешок и покорно пошла следом за ним в домик.

И, как обычно, замерла у входа, едва открыв дверь, сраженная наповал. Это уже входило в привычку.

— Кажется, мне пора начать бегать на лыжах по утрам, пока не поздно, — сказала я, принюхавшись. — Кстати, о физической активности, Тайка обронила два кроссовка на магистрали. Интересно, они вмерзли где-то, или их еще реально найти?

Тайка, услышав свое имя, наконец-то вспомнила, кто тут любимая хозяйка, и предприняла попытку запрыгнуть ко мне на ручки. Увы, этот фокус у нас проходил только первые недели две, пока собака не набрала вес, но воспитательные меры по отучению от прыжков приходилось принимать до сих пор.

— Место происшествия, скорее всего, огорожено до сих пор, — с сомнением заметил найденыш и проворно схватил Тайку за ошейник, не дав опереться на меня лапами. Тут же отпустил, демонстративно игнорируя, — я прибегала к той же тактике, когда хотела показать собаке свое недовольство, но не помнила, чтобы делала это при Найдене. — Можно сходить, глянуть. Если дежурит кто-нибудь из знакомых… да что ты ржешь опять?!

— Ты точно хотел сказать «если», а не «наверняка»? — поинтересовалась я, отсмеявшись, и наконец-то вылезла из валенок.

— Ты несколько преувеличиваешь мою общительность, — хмыкнул найденыш.

Я усмехнулась и промолчала, поленившись спорить.

Для преувеличенной общительности у него находилось так много полезных знакомых, что оставалось только диву даваться, как я затесалась в их число. От меня Найден мог получить ровно две необходимые молодому здоровому мужчине вещи — как и от любой другой свободной девушки с собственным жильем. Для найденыша определенно не составляло трудности обаять любую. Временный городок не мог похвастаться хорошим выбором, но даже в нем я бы оказалась где-то в середине списка симпатичных кандидаток на роль домовладелицы с расширенными функциями, на которые так прозрачно намекал Найд.

Я малодушно боялась спрашивать, почему он все-таки остановил свой выбор на мне.

Глава 12. On cloud nine

— Тиш, ты не видела Некраса?

Я оторвалась от объемной модели магопровода над голографом и сощурилась: в дверях стояла начальница топографического отдела, и вид у нее был крайне обеспокоенный.

— Нет, — сказала я. Увы, мы обе отлично понимали, что это еще ни о чем не говорит: уткнувшись в чертеж, я и войну могла пропустить, не то что Некраса. — А что?

— Никто его не видел, — хмуро сообщила она. — И трубку он не берет.

— На вахте не спрашивали, отмечался он сегодня или нет? — подбросила здравую мысль Малуша Путиславовна.

Начальница топографического отдела воспряла духом и убежала вниз, допрашивать вахтера.

Через полчаса все бюро было в курсе, что Некраса нет на работе. На звонки он не отвечал. Жил топограф один, в домике в том же районе, что и я; его ближайшие соседи — два молодых конструктора — ничего успокоительного сообщить не могли. Некраса трудно было назвать душой компании, и на работу он обычно добирался в одиночку.

К обеду я сдала участок магопровода в отдел нормоконтроля и, временно оставшись без заданий, поднялась в архив в надежде на языковую практику, но эльфийка, как выяснилось, выехала взглянуть на лед на магистрали. Печальная архивариус пила чай в гордом одиночестве, и я составила ей компанию — хоть и пришлось всю беседу аккуратно избегать обращения по имени.

Архивариус отвечала мне той же любезностью.

Нормоконтроль был традиционно мной недоволен: привыкнув видеть чертеж в виде объемной модели, я зачастую забывала прикинуть, как он будет выглядеть в проекции. В результате я до вечера перетаскивала выноски и размеры с места на место, бурча себе под нос и кляня последними словами извечную бумажную волокиту. До выпуска у меня было еще четыре дня, и в пять часов я плюнула и засобиралась домой.

На пороге развернулась и вытащила из стаканчика с карандашами и ручками длинную деревянную шпильку с трогательно пушистым облачком. Малуша Путиславовна проводила меня тяжелым взглядом. Я улыбнулась ей и задержалась у зеркала, прилаживая шпильку в волосы.

Ну, дура, кто ж спорит. Зато вполне довольна жизнью и точно знаю, что дома меня встретят не нотацией и требованиями, а горячим ужином и каким-нибудь всенепременным сюрпризом. А потом еще и дисциплинированно проводят до магистрали — и даже нудить не будут о том, как не хочется куда-то идти на ночь глядя.

Перспективы в этих странных отношениях не было совершенно. Это Хотен предлагал стабильность и уверенность в завтрашнем дне (хоть он и обещал превратиться в день сурка). А Найден — сегодня здесь, завтра — ищи ветра в поле…

Что самое странное — меня это, кажется, всецело устраивало.

Сюрприз определенно удался — дальше некуда. Дома меня ждал умопомрачительно пахнущий стейк и Тайка, лелеющая коварные планы на его счет.

Найденыша не было.

Я мимоходом взглянула в зеркало в прихожей и криво (вот понахваталась же) улыбнулась бледной девице с растрепанной гулькой на голове. Шпилька вписывалась в прическу удивительно гармонично — такая же легкая и безалаберная.

— Ты хоть понимаешь, что это «завтра», когда пора искать ветра в поле, вполне могло наступить только что? — поинтересовалась я у своего отражения.

Менее безалаберным и недальновидным оно не стало, а потом и вовсе поплыло в сторону кухни и пропало, наотрез отказываясь жалеть о принятом решении. Тайка его всецело поддерживала.

Что ж, по крайней мере, сегодня она не ошиблась в своих надеждах и чаяниях: во-первых, я не выдержала и выделила-таки ей кусочек со своей тарелки, а во-вторых, Найден вернулся уже через полчаса и выглядел еще довольнее собственно Тайки.

— Два генератора в плюс, — отчитался он из прихожей и вошел в кухню, тут же прикипев ко мне взглядом.

Шпилька в моих волосах заставила его и вовсе просиять.

— Признавайся, ты продал генератор Некрасу, а он весь день пытался его установить? — с нарочитой подозрительностью поинтересовалась я, ощутив уже знакомый азарт сродни охотничьему: кто выиграет сегодняшний раунд в неизменной ежевечерней пикировке?

— Не исключено, — пожал плечами найденыш. — А кто такой Некрас? — в его голосе мне почудились ревнивые нотки, и он подозрительно быстро отвернулся, доставая чашки с сушилки.

— Топограф, — сообщила я, подавив какое-то нездоровое желание сыграть на чужих нервах, проверяя границы дозволенного. Мне-то казалось, я переросла эту дурь лет в двадцать — ан нет! — Почему-то не вышел сегодня на работу. О, может, пройдем мимо его дома? Это как раз по пути к магистрали. Я загляну, спрошу, все ли в порядке.

— С такой же кислой миной? — насмешливо уточнил Найден, обернувшись.

— Мы не очень хорошо ладим, — признала я, виновато улыбнувшись. — Но от этого не перестаем быть коллегами.

Найденыш как-то нехорошо прищурился, но кивнул и поставил передо мной чашку с чаем. Тайка высунула нос из-под стола, но быстро убедилась, что ничего особо интересного здесь уже не едят, заползла обратно и разлеглась, блаженно вытянув лапы. Я не удержалась и, наклонившись, цапнула ее за белую шерсть на кончике хвоста. Сытая собака лениво покосилась на расшалившуюся хозяйку, но хвостом все же завиляла.

— А ты останешься дома, — назидательно сообщила я ей, — чтоб неповадно было терять кроссовки.

Тайка предсказуемо не расстроилась. Дома было тепло, а снаружи то и дело творилось какое-то совершенно неприемлемое безобразие, пугающее приличных собак.

— Баловень, — хмыкнула я, выпрямилась — и вздрогнула от неожиданности, обнаружив Найдена в полушаге от себя.

Найденыш удивленно моргнул, но назад не отступил.

— Я ни слова не сказал про серьезные отношения, не делай такое лицо, — попросил он, однобоко усмехнувшись.

С лицом я ничего поделать не могла.

Он стоял совсем близко. Настолько, что я могла почувствовать запах машинного масла — должно быть, слишком долго возился с генераторами — и сушеной мелиссы, которую он добавлял в чай. Вблизи стало заметно, что царапину, оставившую шрам на его лице, тоже зашивали — и стежки были очень маленькие и аккуратные; а вот рубцы на горле, похоже, зарастали сами по себе.

Я собралась было спросить об этом — странно, что такие глубокие раны на шее оставили без внимания — но запнулась, едва встретившись взглядом с серьезными орехово-карими глазами. Дыхание перехватило, и голова вдруг стала странно легкой — а какая-то неизменно прагматичная часть меня малодушно порадовалась, что я осталась сидеть. Шансов устоять на ногах у меня определенно было исчезающе мало.

Самое смешное, что найденыш так ничего и не сделал. Просто стоял рядом, с неуместной серьезностью наблюдая, как одна пустоголовая дурочка пытается вспомнить, что она там говорила про «время, чтобы отойти от этой истории», «семь лет» и прочую совершенно неважную дребедень — и все равно растекается по стулу сладкой лужицей.

Из-за здорового мужского запаха, теплого дыхания и его близости. Из-за этих вечеров наедине, из-за понимающих ухмылок, горячих ужинов, язвительных пикировок. Из-за очертаний грелки под свитером, из-за пирожка с соленым тестом, генератора в моем куполе и света на кухне. Из-за тонкой шпильки и пушистого облачка — кажется, уже вместо мозгов, а вовсе не в волосах, потому что я сама протянула руку, цапнула его за горловину свитера и заставила нагнуться.

Найденыш неаккуратно, со звоном и плеском, поставил на стол свою чашку и, судорожно втянув в себя воздух, ответил на поцелуй. Целовался он тоже как-то несимметрично: осторожничал, явно опасаясь сделать неприятно. Шрам под губами и правда ощущался неожиданно четко, но мне он показался просто теплым и чуть шершавым.

Намек в виде попытки (не увенчавшейся успехом, но все же) стянуть с найденыша свитер вышел вполне наглядным и понятным, и Найден, уже не стесняясь, сдернул меня со стула. Я досадливо прикусила его губу — свитер был шерстяной, ну очень колючий — но разрывать поцелуй Найд не спешил: глухо усмехаясь, задрал мою кофту и положил горячую ладонь мне на поясницу, крепко прижав к себе — и я вздрогнула, вдруг через все слои одежды ощутив, насколько серьезно он настроен.

Черт.

Мне было хорошо, слишком хорошо, чтобы я остановилась. Но Найден привычно отреагировал на малейшее изменение моего настроения — и отступил, прикрыв потемневшие глаза и выравнивая сбившееся дыхание.

Я молчала, прижав ладони — увы, слишком горячие — к пылающим щекам. Тайка индифферентно дремала под столом и даже ухом не повела, когда найденыш протянул руку и убрал с моего лица выбившуюся из прически прядь волос.

А я вздрогнула снова.

— Не бойся, — хрипловато попросил Найд. — Может, я и не мужчина мечты, но не сделаю ничего против твоей воли.

— Не боюсь, — призналась я и снова села на стул, не рискнув доверять вес тела ватным коленкам. И прикусила губу: не признаваться же, что эта дрожь — вовсе не из-за испуга? — Найд…

— Все нормально, выше нос, — скомандовал он.

Но не коснулся этого самого носа, задирая его вверх, как запросто сделал бы еще утром. Я наградила его удивленным взглядом и, поняв, что найденыш действительно настроился выдерживать вежливую дистанцию, потянулась и легонько, сгибом пальца, приподняла его нос.

Найден заломил бровь и послушно соорудил нарочито гордую мину, запросто подхватывая игру.

— Не нормально, — сообщила я ему, и только что состроенная горделивая гримаса мгновенно сползла с его лица, обнажая растерянность и порушенные надежды. Я насладилась видом и пояснила: — Свитер твой — это ненормально. Как из колючей проволоки связан. Ты уверен, что шрамы на твоей спине не он оставил?

— Абсолютно, — с облегчением усмехнулся найденыш. — Свитеру ровно три недели, а спина, увы, постарше.

Я несколько смутилась, поскольку почему-то была уверена, что нашла его в этом же свитере, но сбить себя с толку не позволила.

— Может, все-таки снимешь его?

— Не зна-аю, — насмешливо протянул Найден. — Кажется, он — единственная преграда между мной и пучиной порока.

И тут же стянул его через голову, окончательно взлохматив волосы. Под свитером, как назло, оказалась простая белая футболка, и мне оставалось только полюбоваться, как она на мгновение задирается, обнажая смуглый живот и неровную полоску темных волос, убегающую под ремень штанов.

— Увы, — скорбно вздохнула я, и впрямь почувствовав себя воплощением порока, — не единственная.

— Твоя правда, — согласился найденыш и, нагнувшись, снова поцеловал меня — медленно, не спеша, словно пытаясь распробовать на вкус. Я ответила, увлеченно запустив руки ему под футболку и распутывая бинты.

Возможно, не стоило признаваться, что впервые начинаю прелюдию с попытки отвязать грелку на ощупь, но от неловкости не осталось и следа, и я ничуть не удивилась, когда, откинувшись назад в поисках опоры, обнаружила свою кофту небрежно брошенной на стол — а мгновение спустя и вовсе оказалась сидящей на этом же столе. Так было гораздо удобнее, и я даже исхитрилась снять с найденыша еще и футболку.

Он не остался в долгу.

У него были шершавые, загрубевшие и вместе с тем удивительно чуткие ладони, а вот кожа спины и плеч почти утратила чувствительность — зато, стоило провести с нажимом по шрамам или вовсе царапнуть ногтями, как он весь покрывался мурашками, отзываясь на прикосновение. А татуировка почему-то не ощущалась никак — разве что казалась чуть холоднее, чем остальное тело. Найденыш напрягся было, когда я коснулась его груди, но быстро расслабился, поняв, что мне нравится.

А мне нравилось. До головокружения, бездумной, сладкой темноты перед глазами и колкого онемения в кончиках пальцев.

Странно жесткое тело, так легко откликающееся на любую ласку, подхватывающее любой ритм и любую игру. Обжигающе горячее дыхание, сбившееся, тяжелое. Срывающийся голос и пушистое облачко — вместо любых мыслей в голове.

Мне было нужно вовсе не время, чтобы отойти от неудавшихся отношений с Хотеном.

Кажется, Найден понимал это едва ли не лучше меня.

Профессия всегда накладывает свой отпечаток на личность и тип мышления, но, справедливости ради, особо романтичной и чувствительной я не была никогда. Даже в старших классах, пока сверстницы витали в облаках и лелеяли надежду на вечную любовь, которой не страшны бури и преграды, я цинично присматривалась к темпераменту и интересам поклонников, прикидывая, с кем я могла бы ужиться хотя бы теоретически. Выводы неизменно оказывались неутешительными, зато расставаться до Хотена мне всегда удавалось легко и без сожалений — причем с обеих сторон. Отношения никогда не были для меня важны. А секс — даже самый хороший — не казался достаточным поводом, чтобы отвлечься от обожаемой работы.

Так я думала. Организм рассудил иначе.

Я не помнила, во сколько мы уснули. Поздно. Очень. Найден словно стремился отыграться за все то время, пока я не решалась перевести отношения на следующую ступень. Сил и энергии ему было не занимать, но, в конце концов, устал и он.

Меня разбудила Тайка. Жалобный скулеж и деликатный, приглушенный лай были способны растопить сердце даже распоследнего кошатника.

Найдена не проняла даже она. Найденыш сонно пробурчал что-то себе под нос и только крепче прижал меня к себе. Я довольно зажмурилась, потерлась лопатками о его грудь — тереться ниже было чревато — но Тайка бескомпромиссно уперлась лапами в кровать и ткнулась мне в лицо холодным носом.

Я вздрогнула всем телом, отпихнула ее морду, но перед укоризненным собачьим взглядом все-таки выбралась из объятий Найдена. Это его, наконец, разбудило.

— Который час?

Я машинально бросила взгляд за окно и поняла, что это чертовски хороший вопрос.

Генератор окончательно согнал с купола наледь, и снаружи жизнерадостно сияло весеннее солнышко. Судя по нему, я безнадежно проспала.

— Черт!

— Исчерпывающий ответ, — пробурчал Найден мне в спину.

Разряженный переговорник нашелся на кухне, в кармане брошенных на стуле штанов. Судя по всему, будильник честно сработал — и срабатывал, как положено, каждые пять минут, пока окончательно не посадил батарею.

Я безнадежно оглянулась на кладовку. Можно, конечно, воспользоваться динамо-машиной, но это так долго…

Тайка ткнулась носом мне в ладонь, напоминая, что есть вещи и поважнее звонка на работу. Я устыдилась и честно высыпала в миску утреннюю порцию корма.

— Может, хоть буржуйку растопим? — предложил Найден, опершись плечом о дверной косяк.

Выглядел найденыш возмутительно бодрым и довольным и наблюдал за мной с нескрываемым интересом.

— А ты остаешься дома? — уточнила я, убирая остатки корма в шкаф.

— Нет. Но я был бы полным идиотом, если бы предложил тебе одеться.

— А… — я глянула вниз и мучительно покраснела.

— Поздновато стесняться, не находишь? — рассмеялся найденыш.

Он так точно ничего не стеснялся, как будто без одежды ему было гораздо комфортнее, чем в ней. Мимоходом потрепал Тайку за ухом, куда основательнее поцеловал меня — я с удивлением осознала, что совсем не прочь повторить вечерние события — и осторожно коснулся основания шеи, убирая растрепавшиеся волосы и едва не убедив меня в острой необходимости немедленного нецелевого использования кухонного стола. Опять.

— Есть массажная щетка? Кажется, это ты так просто не расчешешь, — задумчиво сказал Найден.

— А что, ты еще и волосы укладывать умеешь?

Я собиралась спросить это с сарказмом, но получилось почему-то удивленно.

— Я умею их расчесывать, — невозмутимо признался найденыш и осторожно вытащил из вороньего гнезда на моей голове длинную деревянную шпильку.

Расчесывание пришлось отложить: подключить переговорник непосредственно к генератору мог только Найден, я в электрических схемах не разбиралась совершенно. Пока трубка заряжалась, употребили на завтрак недоеденный вчера ужин — а после этого найденыш, вопреки своим же словам, каким-то чудом сумел соорудить на моей голове вполне приемлемый пучок. Все с той же шпилькой.

— Не убирай ее, ладно? — попросил он, закончив.

Я допила чай и обернулась.

— Метишь территорию?

— Хорошая мысль! — радостно заметил Найден и наклонился, жадно целуя меня в шею.

Я возмущенно вскрикнула и увернулась, но, судя по его довольной физиономии, было поздно.

— У тебя же есть водолазка? Фиолетовая такая, — ехидно подсказал найденыш.

— Она тонкая, — обреченно вздохнула я. — Ладно, надевай свой свитер невинности, мне нужен мой переговорник.

— Свитер невинности? — прыснул Найден, покорно натягивая эту чудовищную власяницу.

— Ну да. В средневековье прибегали к поясу верности, а ты…

Кажется, нужно было отбежать подальше, прежде чем отпускать подобные рискованные шуточки. Теперь мне светило носить водолазку еще добрую неделю, а посмеивающийся агрессор вдобавок обнял меня со спины, всем туловищем впечатав в свой колючий свитер.

— Может, возьмешь выходной? — коварно предложил найденыш, и не думая меня выпускать, несмотря на сопротивление.

Я поймала себя на том, что посматриваю на кухонный стол с неуместным сожалением, но упрямо покачала головой.

— Нужно подготовить проект к выпуску. Работы не очень много, я приду домой к шести.

В отместку меня несильно укусили в многострадальную шею, тут же поцеловав пострадавшее место.

На кухонный стол косились оба.

Малуша Путиславовна приняла мою объяснительную без лишних комментариев, но на водолазку взглянула неодобрительно. Кажется, будь здесь Велислава или бестактный Некрас, я бы уже наслушалась. К счастью, Любовь Казимировна и Малуша Путиславовна предпочитали обсуждать нравы современной молодежи тет-а-тет: «молодежь» то и дело комментировала их беседу, напрочь сбивая осуждающий настрой.

Работа в кои-то веки спорилась: я успела сдать проект на повторную проверку до обеда, к трем часам получила разрешение на печать и отправилась озадачивать сектор выпуска документации. Отвлекла техников от чая, но ко мне отнеслись со снисходительностью: им тоже изрядно надоело вынужденное безделье.

К вечеру оставалось только занести один экземпляр в архив, и я нахально прибрала к рукам эту задачу.

Леди Ивиш была на месте. То есть на стеллаже.

Переводчица слегка осипшим голосом зачитывала ей очередной отчет с места происшествия и моему появлению искренне обрадовалась. Хотен, что-то быстро дописывающий за сортировочным столом, — не особо. Я вежливо поздоровалась на двух языках и сдала документацию архивариусу, стараясь не смотреть на ревизора.

Хотен знал меня давно и хорошо. Слишком. Он всегда говорил, что я совершенно не умею скрывать свои эмоции, и, по большому счету, был прав. Претендовать на звание сдержанной, чопорной дамы я даже не пыталась. А вот звание любопытной Варвары — совсем другое дело.

— Как продвигаются ваши исследования, леди Ивиш? — спросила я, расписавшись в ведомости.

Эльфийка бросила острый взгляд мне за спину и мелко дернула кончиком хвоста. Я не стала оборачиваться. Архивариус мышкой шмыгнула мимо нас к нужному стеллажу.

— Вполне успешно, благодарю, — церемонно сказала леди Ивиш и спрятала хвост за спину.

Переводчица перевела взгляд с эльфийки на меня — и обернулась. Судя по тому, как она поспешно выпрямилась на стуле, Хотен отрастил рога и хвост и всерьез подумывал о том, чтобы начать дышать огнем.

— Вам запрещено делиться результатами? — без особого разочарования поинтересовалась я. Испепеляющий взгляд я буквально чуяла спиной, и идея завязать светскую беседу с леди Ивиш уже не казалась хорошей.

— К сожалению, — эльфийка развела руками, имитируя человеческую жестикуляцию. Но мелко подрагивающий от любопытства кончик хвоста из-за ее спины все равно выглянул.

Я с облегчением поддакнула и выскочила из архива, рискнув обернуться только на пороге.

Зря я это сделала. Нужно было убегать сразу. Хотен не относился к людям, способным замалчивать обиды — особенно такие.

Отойти от архива я не успела. Оглушительно громыхнула металлическая дверь, и ревизор третьего чина схватил меня за запястье, рывком оттаскивая к окну в торце.

— Озверел?!

Глупый был вопрос. Озверел, естественно. Настолько, что как-то упустил из виду, что я больше не его девушка.

— Значит, я был прав? Найден?!

Он был настолько рассержен, что на какое-то мгновение мне страшно захотелось пролепетать что-нибудь вроде: «Нет, что ты, разве я могла?». Проблема заключалась в том, что Хотен отлично понимал: я могла. А лгать ему вообще не было смысла. В такой ситуации лучше сразу расставить акценты, нежели потом разбираться с последствиями своих оговорок.

— Найден, — подтвердила я, подняв глаза, и все-таки малодушно попыталась перевести тему: — Кстати, Лют отвязался от тебя с повесткой?

— Нет, вызвал и допросил, потому-то он до сих пор не потерял погоны, — саркастично сообщил глава комиссии, без труда раскусивший мой маневр. — На что ты рассчитываешь? У Найдена же не то что работы нет — разрешение на нахождение здесь и то временное!

Я тяжело вздохнула в ответ на эту старую песню о главном. Кажется, Хотена с его радикально консервативными взглядами было невозможно убедить в том, что женщина может рассматривать мужчину не только как поддержку и опору, с учетом дальнейших перспектив. С его точки зрения, я совершила ужасную глупость, променяв его, обеспеченного и амбициозного, на найденыша без кола и двора.

Самое досадное, что в мире полно женщин, которые с ним согласятся и радостно займут мое место. Но прицепился он почему-то именно ко мне!

— Хотен, мы это уже обсуждали, — я честно старалась говорить спокойно. — Сейчас меня не слишком интересует возможность создания семьи. Найдена — тоже. По-моему, удачно, что мы взаимно нейтрализовались и не стоим на пути у тех, для кого это…

— Да ты хоть знаешь, кто он такой?! — взорвался Хотен, не дав мне договорить.

— Нет, — честно призналась я. — И у меня нет ни малейшего желания лезть…

— Откуда у него столько навыков? — продолжал ревизор, словно не слыша моих слов. — Как он умудряется каждый раз остаться в живых, оказавшись возле магического прорыва? Почему пригласивший его в город человек так удобно оказался мертв? Почему Велислава внезапно поправилась после того, как ей передали подарок от Найдена? Зачем леди Ивиш ускользнула от охраны, чтобы повидаться с ним?..

— Он знает леди Ивиш? — удивилась я.

— Их видели вместе на магистрали, — пояснил ревизор и, вдруг словно сдувшись, безнадежно махнул рукой. — А, да что я тебе доказываю…

Он развернулся и ушел обратно в архив, оставив меня в глубокой растерянности. Я проводила взглядом его квадратную спину и, помедлив, вынула из волос шпильку. Повертела ее в руках, рассматривая, понюхала.

Пахло деревом и моим шампунем.

Не то чтобы меня не занимали те же вопросы, что и Хотена. Но я была уверена: кем бы ни был мой найденыш, он не желал мне зла. Ревизора, может, и недолюбливал — но, справедливости ради, его в принципе не любили. А что до его умений… странный набор навыков, что спорить, но Хотен говорил о них так, будто Найден какой-нибудь лазутчик из Альго-Сай-Тара. В лучшем случае.

Представить себе коварного эльфийского шпиона, лепящего пирожки на моей кухне, отчего-то не получалось. Но зачем он встречался с леди Ивиш?..

Минутку. Не могла же эльфийка ускользнуть от охраны и при этом прихватить с собой переводчицу!

Я покосилась на дверь архива, но зайти и задать вопрос леди Ивиш, пока там был Хотен, не рискнула.

К счастью, долго терзаться любопытством мне не грозило: я всегда могла спросить об этом у самого Найдена.

Глава 13 Ask no questions, and you will be told no lies

— Нет, не тяни руки, не буду я с тобой обниматься, — категорично заявила я.

Но Найден, как обычно, каким-то мистическим образом уловил мой настрой и все равно прижал меня к себе, жестоко впечатав щекой в свою грудь. И злодейски рассмеялся, отчего его кошмарный свитер показался еще более колючим, чем был на самом деле.

— Может, буржуйку растопим? — спросила я на койне.

В первое мгновение мне показалось, что он собирается повернуть голову к печке, но найденыш только слегка отстранился и удивленно заломил бровь. Я перевела свой вопрос и, пока Найден возился с дровами, рассказала о своем разговоре с Хотеном.

— И ты решила, что я еще и свободно владею дюжиной языков? — хмыкнул Найд, с первой спички разжигая огонь.

— Почему дюжиной? Для беседы с леди Ивиш хватило бы койне или альго, — возразила я, умолчав о том, что и паре дюжин уже не удивилась бы. Ну, по крайней мере, не слишком.

После разговора с ревизором я всю дорогу до дома обдумывала странности своего найденыша, накрутив себя до невозможности. Вопросов и правда было больше, чем ответов, и то, что я подпустила Найдена к себе так близко, ничуть не улучшало моего настроения.

Ровно до тех пор, пока я не оказалась дома, с горящей от колючего свитера щекой и теплом чужого прикосновения на плечах. С кухни пахло специями — я была готова поклясться, что покупала только соль и перец, — в буржуйке уютно потрескивало пламя, Тайка вертелась под ногами, а Найден, раздевшись до футболки, безапелляционно усадил меня за стол. Хотя, кажется, порывался усадить на, но вовремя сообразил, что отвлекать голодную женщину от еды своими плотскими порывами может оказаться опасно для жизни.

Из-под коротких рукавов футболки виднелись следы от свежих царапин. На спине, насколько я помнила, с ран еще не отвалилась корочка — вчера я все время натыкалась на нее пальцами и с трудом сдерживалась, чтобы не сорвать. Плечи выглядели лучше, но все равно служили отличным напоминанием, что найденыш дважды спас меня, заслонив собой.

Стал бы шпион рисковать своей спиной ради какой-то проектировщицы?

Я бы еще понимала подозрения Хотена, если б найденыш вился вокруг, скажем, архивариуса или высокопоставленных чинов. У них была действительно важная информация. Я же не видела ничего, кроме магопроводов и технических условий на подключение. Что можно было получить от меня? Достаточно важного, чтобы прикрывать меня, рискуя собственной шкурой?

Хотя, если начистоту, спина Найдена выглядела так, будто он поступал аналогичным образом с любой понравившейся женщиной. При условии, что все они оказывались на станции подключения в момент прорыва и их было никак не меньше пары десятков.

И, разумеется, Найд ничего не хотел рассказывать. Впрочем, если история о терновнике и детдоме — правда, то ничего удивительного в этом нет.

А вот если он покривил душой…

Я раздраженно дернула щекой и отвела взгляд.

— Не хочу думать о тебе плохо.

— Не думай, — посоветовал Найден и вручил мне вилку. Тайка тут же уселась рядышком и с проникновенным видом положила лапу мне на колено.

— А о Хотене — не могу.

— И не надо. Он о тебе беспокоится. Если бы вокруг моей бывшей девушки увивался настолько сомнительный тип, я бы на него тоже наговаривал, — сообщил найденыш и на секунду подвис. — Впрочем, нет, я-то скорее всего пошел бы бить морды, если бы имел основания подозревать, что сомнительный тип попортит девушке жизнь. Но то я.

— Хотен другой, — неохотно подтвердила я и скормила Тайке котлету.

Найден посмотрел на собаку, все еще сохраняющую скорбный и чрезвычайно голодный вид, и тяжело вздохнул.

— Тиш, я чувствую себя последним злодеем. Давай…

Что мне предлагалось дать, я так и не узнала: с купола поступил запрос на вход, и Тайка мгновенно взвилась и начала изображать из себя сторожевого пса. Получалось неубедительно, но очень громко.

— Мы кого-то ждем? — с тенью недовольства поинтересовался найденыш, схватив Тайку за ошейник.

— Нет, — удивленно сказала я и вышла в купол.

В первое мгновение мне показалось, что в мою дверь позвонил вертикальный сугроб: снаружи с полудня бушевала метель, и облепленный крупным снегом Лют был практически неузнаваем. У него зуб на зуб не попадал, и я без лишних вопросов втянула его в купол.

— Привет, — виновато улыбнулся ревизор младшего чина, не спеша расставаться с форменной паркой. — Прости, что не позвонил предварительно, я вообще просто мимо проходил, но эта погода, кажется, решила сжить меня со свету. Можно погреться?

— Тебя Хотен попросил, — констатировала я и устало потерла пальцами переносицу. — Общежития командного состава в другой стороне.

— Ага, — не стал отпираться Лют. — Ты же не выставишь меня на улицу? Господин начальник с меня шкуру сдерет, если я не выполню его скромную просьбу. А чем это так вкусно пахнет?

Я сосредоточенно уставилась на него поверх собственных пальцев. Лют ответил мне незамутненно честным взглядом человека, добросовестно исполняющего свой долг.

— Не помню, — честно призналась я и кивнула ему на вешалку. — Только встряхни парку снаружи, а то без автоуборки пола лужи от снега приходится вытирать вручную… — я запнулась и с виноватым видом обернулась к вышедшему в купол Найдену.

Я не помнила, когда последний раз протирала полы. Но они были чистыми.

— Гречка с котлетами, — ответил вместо меня найденыш и протянул Люту ладонь.

Ревизор младшего чина заметно поколебался, но руку все-таки пожал и, повинуясь моему жесту, пошел к домику. А Найден чуть придержал меня за плечи, зловеще шепнул: «Снова проспишь на работу», — и отправился догонять незваного гостя. Я поспешно стерла с лица мечтательную улыбку и пошла следом.

Можно было и не торопиться. Вниманием Люта немедленно и всецело завладела Тайка, уже бессовестно млеющая пузом кверху, позабыв обо всех своих сторожевых порывах. Ревизор младшего чина дисциплинированно чесал подставленный живот и докладывал собаке, какая она красавица. Тайка благосклонно внимала.

Найден при виде этой картины обозвал ее ветреной женщиной, а она не стала возражать: только повела ухом, принимая к сведению, и вывалила набок язык. Ветреная так ветреная, женщина так женщина, главное — чешите и кормите.

Я уже не в первый раз поймала себя на недостойной зависти. Чтоб хоть раз для меня все было настолько просто и понятно…

— Чай, кофе? — спросила я у Люта.

— Чай, кофе, гречку и котлету, — бодро скомандовал ревизор, не отвлекаясь от поставленной задачи. — Господин начальник велел задержаться, а я голодный.

«Точно проспишь», — без слов пообещал мне взгляд Найдена. Но сам найденыш невозмутимо достал с сушилки еще одну тарелку.

А Лют принялся фонтанировать вопросами. Для начала — в отношении Тайки. Как у него при этом получалось еще и есть, для меня так и осталось тайной за семью печатями, — я уже через пару минут обреченно отложила ложку, так и не расправившись со своей порцией. Найден, заметив мой маневр, хмыкнул и перестал изображать деликатность, усевшись рядом со мной и приняв огонь на себя.

Люта мгновенно перестала волновать Тайка. Но, хоть он и пытался выведать, откуда Найд знал покойного Агния Лиховских, спустя четверть часа ревизор младшего чина обнаружил себя внимательно выслушивающим хвалебную речь в адрес электрогенераторов и чуть ли не тянущимся за кошельком.

После этого Лют поглядывал на Найдена с плохо скрываемым уважением, но бомбардировать его вопросами не перестал.

— А как тебе эльфийка? — между делом поинтересовался ревизор и с надеждой обернулся к кастрюле. Я без лишних слов вручила ему добавку.

— Забавная, — пожал плечами Найден. — Прыгает, как белка, и безостановочно вертит хвостом. Ты с ней общался?

— Только через переводчицу, — отозвался Лют. — Видел бы ты, как вся эта жестикуляция выглядит, когда хвоста нет! Я впервые понял, почему переводчики с альго все такие подтянутые и гибкие. Чтобы имитировать это безобразие, нужно иметь пластилиновый позвоночник!

— И очень крепкие колени, — машинально поддакнул найденыш. — О! Слушай анекдот!

В подобных увертках и упоительных историях промелькнуло добрых два часа, и Тайка, устав намекать на необходимость прогулки, аккуратно сжала в зубах мою щиколотку — и тут же отпустила. Я спохватилась, что этак могу крепко пожалеть об отсутствии системы автоуборки, и повела собаку в купол. Тайка с надеждой подошла к дверце, но, поняв, что никто ее одевать не собирается, отбежала в специально выгороженный для ее нужд уголок, спеша решить свои проблемы.

Разумеется, этим она не ограничилась и назидательно притащила мне погрызенный мячик, и мы задержались в куполе еще на полчаса, пока собака не сочла, что неплохо бы вернуться на кухню и подкрепиться еще разок.

Увы, котлеты к этому моменту бесславно кончились, а Лют здорово напоминал саму Тайку после визита гостей (которые обычно не могли остаться равнодушными к ее неизменно голодным глазам). Найден выглядел слегка раздраженным, но все равно стойко завершал уже знакомую мне байку про невезучего лесника, все время натыкавшегося на незаконную вырубку.

— Надо же, первый раз слышу, чтобы ты повторялся, — удивленно заметила я.

— А я повторяюсь? — хрипловатым голосом уточнил Найден и откашлялся. — Кажется, пора заводить новые знакомства, а то собственную девушку развлекать уже нечем…

Лют мгновенно сделал стойку, а я скептически хмыкнула и заломила бровь: ни о каких «собственных девушках» мы не договаривались, и, кажется, этот вопрос найденыш решил, не сочтя необходимым посоветоваться со мной. Или хотя бы в известность поставить.

— С дымком, — вдруг сказал Найден Люту и ослепительно улыбнулся.

— Что? — не понял ревизор младшего чина.

— Соус с дымком, — изрек мой найденыш. — Ну, не просто же так твой начальник меня сожрет? Хотя бы соус…

— Он тебя, — ласково сказал Лют и доверительно похлопал Найда по плечу, — не то что без соуса, он тебя без соли схарчит. Сырым. Особенно если ты так и не расскажешь ему, откуда взялся добрый литр твоей крови за домиком Велиславы.

— Литр? — ошарашенно моргнул найденыш. — Не знаю, из снятых швов точно вытекло куда меньше. Может, Велислава выплеснула туда тазик, где отмачивала бинты после перевязки?

— Может быть, может быть… — прищурившись, протянул Лют и косо взглянул на меня поверх плеча найденыша. — После ледяного дождя особо не поймешь, была ли кровь разбавлена изначально. Что ж, я передам господину начальнику, чтобы разминал челюсти. Мне пора. Увидимся на работе, Тиш!

Я вежливо попрощалась, закрыла за ним дверцу купола и прислонилась к холодной стене, прикрыв глаза.

— Замерзнешь, — предостерег Найден, отработанным жестом прижал меня к себе и увлеченно скользнул ладонью под мою водолазку.

Я ахнула — на контрасте со стеной купола рука казалась нестерпимо горячей — и податливо прогнулась, но сходу поцеловать себя не позволила, сердито уставившись на найденыша снизу вверх.

— Тебя перевязывал Беримир. Он не стал бы стирать бинты.

Найден шумно выдохнул мне в макушку.

— Тиш, в чем ты меня подозреваешь? Что я вылез из дома, выпустил из себя литр крови и бодро учесал в закат?

Звучало бредово. Но откуда-то же взялась эта кровь!

— Ты наконец-то перестала меняться в лице, когда речь заходит об отношениях, — вздохнул Найд. Ладонь под водолазкой скользнула выше, натягивая ткань и обнажая живот. — Пожалуйста, позволь мне быть рядом. Клянусь, я никогда не причиню тебе зла. Ты неземная… невероятная…

Невероятно развесившая уши и тающая от горячего шепота с неземными скоростями. Кажется, я начинала понимать, как он умудрился так быстро охмурить переборчивую Велиславу.

— Найд…

— Позволь мне, — прошептал он куда-то мне в шею, не давая отстраниться.

Смешок вырвался одновременно с глухим стоном — странный, какой-то жалобный и подозрительно похожий на всхлип.

— Купол прозрачный. В доме — позволю.

Найденыш на мгновение замер. Обернулся, оценивая масштаб проблемы, и без особой натуги подхватил меня на руки — так быстро, что я даже перепугаться не успела.

— В доме так в доме, — прокомментировал Найд и, словно уловив, что я снова готова высказаться не к месту, оперативно заткнул меня поцелуем.

В прихожей я все-таки извернулась и встала на ноги, но традиционной логистической проблемы это не решило — найденыш воспользовался тем, что у него освободились руки, и стащил с меня водолазку, превратив прическу в воронье гнездо. Куда пропали штаны, я и вовсе не заметила. Зато порадовалась, что в свое время озаботилась поставить в прихожей тумбочку — вещь прочную, устойчивую и, как выяснилось, многофункциональную.

Я проснулась из-за того, что у меня страшно затекла рука. Неудивительно: подушка была всего одна, и ее подмял под себя Найден, плотно зажавший меня между собой и… спинкой дивана?

Ах да, точно. Сил дойти до спальни у нас не оставалось, конечно же.

— Признавайся, — сонно пробормотала я ему в грудь, — ты что-то имеешь против кроватей?

Найденыш пробурчал что-то неразборчивое, но, кажется, утвердительное.

— Что?

— Из кровати у тебя есть шансы выбраться, не разбудив меня, — несколько четче пробормотал Найд и потянулся, всем телом впечатав меня в диван — у меня даже дыхание перехватило. — А здесь — без вариантов, — закончил он и закинул мою ногу себе на бедро. — Ты же уже смирилась с тем, что снова опоздаешь?

Я взбодрилась мгновенно.

— Не опоздаю, — заявила я и мстительно повела бедрами, насколько позволял диван. Рука найденыша, придерживающая меня под колено, закаменела от напряжения и тотчас скользнула вверх с явной целью меня разубедить. — У меня сегодня выходн… ой!

— Предусмотрительная девочка, — довольно ухмыльнулся найденыш, и обсуждение планов на день пришлось отложить. По техническим причинам.

— Может, все-таки дойдем до магистрали? — спросила я, отфыркиваясь от льющейся прямо в лицо воды: душевая кабинка была тесновата для двоих, но Найден словно вспомнил свои восемнадцать и все утро зажимал меня по углам, лишний раз утверждая меня в мысли, что он, кажется, даже не дву-, а трех- или четырехжильный. Острое и весьма однозначное внимание пока что скорее льстило, чем раздражало — а впоследствии, я надеялась, найденыш поуспокоится.

— Может, — согласился он и мягко прошелся губкой по моей спине. Выписал мыльную восьмерку чуть ниже и неспешно перешел к низу живота. — М-м… вечером? Я договорился о встрече у общежития медицинского состава в час, — признался он и скорбно вздохнул.

Кажется, на сборы у него оставалось около двадцати минут.

— С кем? — поинтересовалась я, прикидывая, что можно соорудить на завтрак за десять минут. — Нельзя перенести?

— У меня все еще нет переговорника, — напомнил он. — Я попросил одного знакомого, чтобы… ты вообще осознаешь, чем об меня трешься, когда хохочешь?

Я осознала, но смеяться не перестала — тем более что к более решительным действиям Найден переходить уже не порывался, просто назидательно прогнул меня, прижимая грудью к кафельной плитке, и слегка прикусил за плечо. А потом долго отплевывался от мыла, пока я, не прекращая гнусно хихикать, спешно домывала голову.

— Ты же меня дождешься? — спросил найденыш, уткнувшись носом мне в основание шеи. — Не ходи туда одна.

— Хорошо, — легко согласилась я. Одна я туда в любом случае не собиралась. С Тайкой еще куда ни шло, но куда я ее поведу босую, если градусник с утра радостно показал минус сорок три?

Найден с сожалением поцеловал меня в плечо и, позавтракав наскоро запаренной овсянкой, ушел. Я закрыла за ним купол, почесала за ухом доверчиво ткнувшуюся мне в руку Тайку и, обругав себя последними словами, набрала Люта.

Глава 14. Betrayer

На экране переговорника высветился незнакомый номер. Здесь таких не было: МагКонтроль снабжал всех сотрудников рабочими картами со встроенной прослушкой — во избежание утечки информации. Конечно, мой разговор с посторонним номером все равно услышат, где положено, но сам факт, что карта не специализированная…

— Бери трубку, — твердо скомандовал мне Лют и любезно подлил еще чаю. — Не забывай: я здесь злодей, мучающий красивых девушек, а ты — безвинно пострадавшая жертва. О чем ты мне рассказывала?

— О способах автоматизации аварийной вентиляции, — бледно усмехнулась я.

— Умница, — похвалил ревизор младшего чина, — правда, я ничего не понял, но ты все равно умница, а мне и не положено понимать. Давай. Бери трубку. Ты не узнала ничего, что должно было поменять твое мнение в худшую сторону. И вообще не факт, что это он.

Конечно, это был Найден. Я знала это еще до того, как увидела сторонний номер на экране, — чувствовала. Словно видела, как найденыш в своем чудовищном сером свитере невинности стоит в прихожей, одной рукой почесывая ластящуюся к нему Тайку, и прижимает к уху (тоже, кстати, с маленьким шрамиком у самого основания раковины) новехонький переговорник, привалившись одним плечом к дверному косяку.

И на плече, там, под свитером, — свежая ссадина от моих ногтей, оставленная в запале утром. Чудесным, сумрачным и бездумно счастливым утром, каких у меня не бывало уже много лет.

— Где ты? — удивленно спросил он, стоило мне принять вызов. — Надеюсь, не ушла к магистрали в одиночку? Сегодня выходной у второй смены шахтеров, я переживаю за тебя.

Лют хитро прищурился, и его глаза казались почти черными, как кофейная гуща.

Я сглотнула горький комок и ответила:

— Нет. Я в участке.

Голос, к моей тайной гордости, звучал точно так, как нужно — устало и чуть сипловато, будто я действительно общалась с привычно фонтанирующим вопросами ревизором.

— Долго еще? — расстроенно спросил найденыш. — Я могу встретить тебя, пройдемся до магистрали.

«А ты уже был там?» — едва не спросила я, но Лют вовремя погладил меня по дрожащей руке, успокаивая. Его подчиненные еще не вернулись с докладом, и спешить с ненужными вопросами, рискуя вспугнуть найденыша, не стоило.

— Хорошо, — согласилась я. — Идем сюда, мне осталось только разобраться с протоколом. Покорми Тайку, ладно?

— Вот уж об этом не переживай, — бархатисто рассмеялся найденыш в трубку. — Разве я могу устоять перед ее несчастными глазами?

Он не мог. Однозначно. И потому я чувствовала себя еще большей предательницей.

— Умница, — повторил Лют и чуть сжал пальцы. — Ты все сделала правильно. Если ему нечего скрывать, то ничего интересного мои ребята и не доложат. А тебе будет гораздо спокойнее с ним. Многие детдомовцы не хотят ничего рассказывать о своем детстве, это нормально. Не накручивай себя раньше времени.

— Какое «раньше времени», — скривилась я, — если я уже здесь, а не выспросила все напрямую у него?

— Ты дала ему шанс ответить, — напомнил ревизор младшего чина. — Дала шанс обелить Хотена и объяснить, откуда кровь за домом. Он им не воспользовался.

Я знала. Знала и то, что как посвященная в гостайну обязана была доложить и дать порядочникам возможность выяснить интересующие их сведения, не прибегая к крайним мерам. Но легче от этого не становилось.

— В конце концов, если я на ровном месте подозреваю хорошего человека — а я не исключаю, что это возможно — свалишь все на меня, — продолжал увещевать Лют. — Ты же всего лишь одинокая беззащитная девушка. Объяснимо, если ты хочешь точно знать, кого пустила в свой дом.

Я убрала руку, которую он все еще поглаживал — наверное, излишне быстро, чтобы это выглядело естественно, потому что ревизор обреченно вздохнул и покачал головой.

— Нет, в таком состоянии ты все запорешь. Давай-ка я тебя задержу до ночи, тогда тебе не придется с ним разговаривать. А завтра мы будем все знать точно, и тебе не придется переживать.

Я сердито насупилась.

— У меня получится.

Лют откинулся на спинку стула и наградил меня тяжелым изучающим взглядом.

— Хорошо, — помедлив, кивнул он. — Как знаешь. И… ты молодец. Спасибо.

От его благодарности стало еще гаже, и я пулей выскочила из кабинета.

«У меня получится», как же. Найденышу хватило одного взгляда, чтобы, как обычно, мистическим образом уловить мой настрой.

— Тиша? Что он тебе наговорил?

— Некраса нашли, — выдала я официальную версию и воспользовалась моментом, чтобы спрятать лицо у него на груди. Найден понятливо обнял меня за плечи и положил руку мне на затылок. Помедлил, пропустив сквозь пальцы распущенные льняные пряди, но про оставленную дома шпильку ничего не сказал.

— Это же хорошие новости?

— Если бы, — пробурчала я и зажмурилась: Найден перебирал пряди пальцами, и это было так приятно и настолько не вязалось с моим настроением и унылой обстановкой, что хотелось кричать в голос. — Его нашли на северной оконечности ледяного облака над магистралью. С противоположной стороны от того места, где были мы в момент аварии. Судя по отчету, сначала его оглушило каким-то обломком, а потом вморозило в облако. Знаешь… я начинаю думать, что Хотен был не так уж и неправ, когда просил меня уехать. Это ведь я могла быть там…

Найден только крепче прижал меня к себе — словно хотел удостовериться, что я здесь, живая и теплая. Я подавила жалобный всхлип и скомкала пальцами колючий свитер на его спине, отзываясь на незамысловатую ласку.

— Ты точно хочешь пойти к магистрали? — осторожно спросил найденыш.

Я поспешно кивнула. Идти к какой-то цели казалось проще, чем просто быть рядом весь вечер.

…с пляской огненных отсветов на полу перед печкой, в полумраке нежилой комнаты, с тяжелым, прерывистым дыханием над головой, горячей шероховатостью шрамов под пальцами. С блаженным забытьем и тихими разговорами после. С пробуждением в теплых объятиях, под восхищенным взглядом, удивленным собственным счастьем…

Как я могла?..

— Тиш, — с сомнением протянул найденыш, — может, я провожу тебя до дома и один схожу? Растормошишь пока Тайку, пусть побегает, а то я ее, кажется, раскормил лишнего…

Это, наверное, было бы идеальным вариантом. Не маячить перед ним с виноватой физиономией, а переждать в безопасном месте, пока не смогу взять себя в руки. Но это означало бы возвращение в пустой и темный дом, где никто не ждет, — и, возможно, уже не будет ждать.

— Найд, — серьезно сказала я, — ты — идеальный мужчина, знаешь? Таких не бывает.

Найденыш фыркнул, не переставая перебирать мои волосы, и, кажется, собрался по обыкновению ответить комплиментом на комплимент, когда за моей спиной раздалось разочарованное:

— Ты разбиваешь мне сердце, женщина. Что значит «не бывает»? А как же я?

Я обернулась через плечо.

Лют, небрежно придерживая переброшенную через плечо форменную парку пальцами, пинком закрыл за собой дверь приемной и страдальчески заломил темные брови.

— А тобой все равно господин начальник закусит после того, как схарчит Найдена, — сходу сообщила я ему. — Если узнает, сколь рискованные пассажи ты изрекаешь в мой адрес.

— Но ты же меня не сдашь? — усмехнулся Лют. — А то получится, что идеальных мужчин действительно не останется.

Найден поверх моей головы посмотрел на него так, будто решил объесть господина начальника и схарчить одного идеального мужчину самостоятельно, но пока еще подбирает соус. Я стукнула его кулаком по спине, но добилась только того, что найденыш однобоко ухмыльнулся, как будто определился с соусом.

— Я собираюсь на место происшествия, — резко сменил тему ревизор младшего чина, видимо, сообразив, что переигрывает и этак скорее дойдет до петушиных боев, нежели до моральной поддержки информатора. — Ты туда тоже хотела? Провести не смогу, но оглядеться вместо тебя — запросто.

Я благодарно кивнула и высвободилась из рук Найдена. Он отступил с явной неохотой, но Лют с профессиональной ревизорской бесцеремонностью отказывался чувствовать себя третьим лишним и упрямо держался рядом со мной всю дорогу до магистрали.

Мне показалось, что облако стало меньше, но было непохоже, что его начали раскалывать: никаких сколов, следов от инструментов или расплавленных краев. Сквозь лед просвечивали очертания бытовок. Из восточного бока бодро торчала стрела строительного крана, украшенная горизонтально торчащими сосульками нежного бледно-зеленого цвета. Вокруг него, громко споря, толпились люди в форме ревизионной комиссии. Завидев нас, один из спорщиков отделился от коллег и быстрым шагом направился к Люту.

— На глаз — еще минус два сантиметра, — отчитался он, с любопытством посмотрел на меня и вдруг прикипел взглядом к Найдену.

— Засечку маркером сделайте, — посоветовал Лют и подбородком указал подчиненному на башню крана. — Понабрали молодежи, — проворчал ему в спину ревизор, которому на вид сложно было дать хотя бы тридцать.

— А минус два сантиметра чего? — не удержалась я.

— Любопытного носа, — немедленно отбрил Лют. — Я вообще-то из вежливости тебя позвал, а не чтобы тайну следствия раскрывать. Что ты здесь хотела, неугомонная душа?

Пришлось признаваться.

После моих сумбурных объяснений («красненькие такие, как на совсем маленького ребенка») ревизор молчал добрых полминуты, прикидывая, издеваюсь я или нет.

— Кроссовки, — наконец, повторил он без выражения и с постной физиономией пронаблюдал, как я киваю, а Найден начинает давиться смехом. — Для собаки. Нет, не дождешься, сам я их искать не буду. И не вздумай проболтаться Хотену! — решительно потребовал Лют и внезапно рыкнул во всю глотку: — Карпов, Громова!

От гомонящей толпы возле строительного крана отделились две невысокие фигурки и поспешили к начальству. Вблизи они из-за бесформенных парок выглядели почти неразличимо, и я несказанно удивилась разным фамилиям, но вовремя сообразила, что девушка (кто бы из этих двоих ей ни был) вполне могла оказаться замужем.

Ревизоры с каменными лицами выслушали указания начальства и четко развернулись, жестами поделив обследуемую площадь.

— Ни шагу за ограждение, — твердо сказал Лют и нырнул под желтую ленту. — Ты — особенно!

Я оскорблено взглянула на нацелившийся мне в грудь указательный палец. Вероятно, указательный. В варежке было не понять.

— А что я-то сразу?

— А он ни разу не пытался влезть в тайну следствия, — невозмутимо сообщил Лют, кивнув в сторону Найдена.

Я не нашлась, что ответить, и ревизор гордо развернулся и походкой победителя направился к стреле крана. С его приближением гомон вмиг утих, и подчиненные диковато порскнули в стороны. И чем он их так пугает?

— Не мерзнешь? — заботливо спросил найденыш, и я внезапно осознала, что вся закоченела, пока стояла. — Может, пройдемся?.. Что?

Я сообразила, что застыла с крайне озадаченным лицом.

— Да нет, просто поняла, что последние несколько дней не мерзла. Вообще. А сегодня что-то вдруг… давай-ка действительно пройдемся. На ходу теплее.

Найденыш задумчиво кивнул каким-то своим мыслям и бодро развернул меня в сторону… строительного крана. И повел вдоль ограждения. С исключительно невинным видом.

— «Ни разу не пытался влезть» и «ни разу не был замечен при попытках» — две большие разницы, — прокомментировал он в ответ на мой удивленный взгляд. — Мне тоже чертовски любопытно, что здесь происходит и что будет дальше после того, как дракон сменил пол.

— Давление стабилизируется, — машинально просветила я его. — Ну, относительно. Скачки упали до пятнадцати бар. Еще немного — и можно будет разбирать ледяные бляшки на трубопроводах, арматура и сама будет держать давление. Возможно, месторождение удастся нормально эксплуатировать. Этим вопросом будет заниматься специальная магологическая комиссия.

— Состоящая исключительно из местных профессоров? — как-то пренебрежительно фыркнул Найден.

— Конечно, — я удивленно взглянула на его профиль, расцвеченный преломленными во льду лучами. — Это же наше месторождение. Я вообще удивлена, что леди Ивиш до сих пор не попросили уехать.

— Может, она еще не сдала отчет? — пожал плечами найденыш и выразительно прижал варежку к губам.

Я послушно замолчала.

— …твердая фаза не может так просто испаряться, — говорил Лют таким тоном, что на месте твердой фазы я бы еще подморозилась. — Для ее плавления и тем более испарения нужно колоссальное количество тепла, которому здесь взяться неоткуда. Либо сюда кто-то пробирается с газовой горелкой, либо магию воруют. Я ставлю на последний вариант, поскольку в первом не вижу смысла, но проверять, естественно, будем оба.

— Но как? — робко спросил кто-то из подчиненных.

Лют всем корпусом развернулся в его сторону и с каменной физиономией известил:

— Установим круглосуточное дежурство. Вы, Домовой, — первый.

Мгновенно пожалевший о своем вопросе член комиссии зябко поежился. Я поймала себя на том, что невольно последовала его примеру, — и Найден тут же погреб меня к себе под бок. Увы, это шевеление привлекло внимание Люта, и он замолчал, сверля нас возмущенным взглядом.

Найденыш ослепительно улыбнулся и не сдвинулся с места.

Кажется, он имел все шансы испортить отношения с еще одним ревизором, но тут подоспели Карпов с Громовой. Каждый нес по кроссовку, и лица у них были одинаково постные.

— Взяли — и кыш отсюда, — только и сказал Лют.

Пришлось подчиниться, дабы не подорвать его авторитет. Впрочем, судя по тому, какими диковатыми взглядами нас провожали его подчиненные, беспокоиться в любом случае было не о чем.

До сих пор на моей памяти так реагировали только на Хотена. Но то Верещагин — квадратный, основательный, с тяжелым взглядом и командным голосом. А Лют, тощий, говорливый, с выразительным смешливым лицом, лично мне трепета не внушал совершенно.

Выходит, только мне?

Я поделилась своими наблюдениями с Найденом, и он неопределенно пожал плечами.

— Разные социальные роли. Один и тот же человек вполне способен быть строгим начальником и болтливым товарищем, для этого даже особых актерских навыков не требуется. Заметь, с тобой он никогда не разговаривает в таком же тоне, как с подчиненными… — найденыш на мгновение задумался и вдруг однобоко ухмыльнулся — как-то очень нехорошо. — Знаешь, я начинаю понимать, почему Хотен настолько неадекватно реагировал на мужчин рядом с тобой.

Я поморщилась.

— Хотен никогда не ревновал к Владу, Беримиру или доброму десятку моих коллег, с которыми я часто общаюсь по долгу службы. Неадекватно он реагировал только на тебя. Попрошу заметить, не без причины.

Найденыш ответил долгим насмешливым взглядом, и я недоверчиво хмыкнула.

— Да ладно!

Он не стал спорить. И вообще, кажется, жалел, что поднял эту тему.

— Пойдем сегодня гулять с Тайкой или тебе завтра нужно быть на работе вовремя? — провокационно поинтересовался найденыш, не желая и дальше обсуждать господина ревизора младшего чина и его неясные порывы.

— Завтра тоже выходной, — неосмотрительно созналась я, и Найден просиял на редкость двусмысленной улыбочкой. А я — хоть уже была морально готова ночевать наедине со своим чувством вины — усмехнулась в ответ и уткнулась носом в рукав его парки.

Мы так и не поужинали. Я как раз добралась до кухни и печально обозревала содержимое шкафчика, прикидывая, что мне все равно кусок в горло не полезет, когда ко мне подкрался найденыш и соорудил у меня на голове привычный пучок со шпилькой, чтобы удобнее было добираться до чувствительного местечка у основания черепа.

— Я тут подумал, — шепнул он мне в шею, с нескрываемым самодовольством ловя ответную дрожь, — у тебя возле буржуйки стоит роскошное глубокое кресло. В продолжение темы о нелюбви к кроватям… — мечтательно протянул найденыш и звонко щелкнул кнопкой на моих штанах.

— А хотя бы поспать там можно будет? — все-таки ляпнула я.

Не иначе, за излишнюю говорливость распрощалась со штанами. Найденыш не удержался и провел-таки аналогию между поддетыми шерстяными гамашами и своим свитером невинности, но прежде, чем я нашлась, что ответить по этому поводу, стащил с меня и гамаши, и трусики, оставив стоять в водолазке и с идеально уложенными волосами.

Непередаваемое ощущение. Особенно в сочетании с предложением посидеть у Найда на коленях.

Я напомнила себе, где была весь день и что натворила, прикусила губу — и согласилась.

Маленький кусочек сказки. Почему бы и нет?

Жаль только, что у этой сказки уже не будет счастливого конца.

Почему бы и нет… дура наивная.

Как будто если я закрою глаза на проблему и умолчу о ней, ее не станет.

Найден заснул — для разнообразия, на кровати — уже как-то привычно и по-домашнему прижав меня спиной к себе и собственническим жестом положив ладонь мне на живот. Рука была теплой, найденыш — обжигающе горячим. Он уснул раньше меня, будто выключился — в общем-то, немудрено — а я все лежала, прислушиваясь к его дыханию, и слепо смотрела в темноту впереди.

Я сделала все, что требовали от меня инструкции. Поступила, как было нужно. Выполнила свой гражданский долг. И это вовсе не означало, что я чем-то навредила найденышу — в конце концов, кто сказал, что встречу у медицинских общежитий он назначил с какой-нибудь противозаконной целью?..

Увы, все это никак не отменяло факта: то, что я сделала, было еще более трусливым и нечестным, чем моя боязнь расстаться с Хотеном.

И больше всего меня пугало не грядущее объяснение с Найденом, а какая-то подспудная, необъяснимая уверенность в том, что у Люта будут все основания его арестовать — и никакого шанса поговорить с найденышем у меня уже не будет.

— Найд?..

Он пробормотал что-то сквозь сон и только крепче прижал меня к себе. Дыхание почти сразу снова стало ровным.

— Кажется, я тебя люблю, — чуть слышно сказала я в темноту.

В окно заглядывала убывающая луна. Найден спал.

Глава 15 Gave away his secrets

Переговорник завибрировал и тихонько пополз к краю тумбочки. Я осторожно сдвинулась в его сторону, небезосновательно опасаясь, что сейчас меня подгребут обратно под бок, как было уже трижды за ночь, — но найденыш нахмурился, не открывая глаз, и наконец-то перекатился на живот, подмяв под себя подушку. А я дотянулась до трубки.

«На магистрали в двенадцать», — гласило сообщение.

«Приведи Найдена», — подхватывало второе.

О чем доложили Люту, что он перешел на рубленый, приказной тон общения даже со мной?

Черт. Прежде чем начинать переживать и грызть ногти, следовало припомнить, кто спит за моей спиной — и как он реагирует на перемены моего настроения.

— М-м… Тиш?

От прикосновения — он всего лишь скользнул кончиками пальцев вдоль моего позвоночника — я вздрогнула и резко выпрямилась. По спине прошел победный марш мурашек, и все, на что меня хватило, — это продемонстрировать найденышу первое сообщение.

Найден приподнялся на локте и нахмурился. Одеяло сползло до талии, обнажая смуглую грудь и татуировку, снова ожившую от движения. Я коснулась ее пальцами и поспешно уткнулась лицом ему в шею — и не сразу поняла, почему найденыш не обнял меня в ответ.

— Ты расплела волосы? — в его голосе звучало странное напряжение.

Я отстранилась и машинально коснулась затылка. Шпилька лежала здесь же, на тумбочке, — ночью острие воткнулось мне в основание шеи, и я вынула ее от греха подальше.

— Тебе не нравится? — провокационно поинтересовалась я.

Найден обрисовал пальцем контур моего лица — но почему-то не притянул меня к себе с утренним поцелуем.

— Ты всегда красива, — легко сказал он. — По утрам, сонная и беззащитная, — особенно. А когда ты еще и раздета…

И все это — даже не пытаясь коснуться. Его взгляд прикипел к моей груди, словно желая до мельчайших деталей запечатлеть в памяти очередное подтверждение того, что женщины любят ушами, — но никаких поползновений.

— Ладно, — я откинулась на подушки и прикрыла глаза. — Последний шанс. Что не так с этой шпилькой, Найд?

— Со шпилькой? — недоуменно переспросил он.

Над животом пульсировало живое тепло, заставляя напрягать мышцы. Я скосила взгляд: найденыш держал ладонь буквально в волоске от кожи, когда близость уже явна и ощутима — и все же не касался.

— Я могла бы предположить, что что-то не так со мной, но для этого у меня недостаточно большие проблемы с самооценкой, — сообщила я ему. Ладонь замерла и скользнула ниже — на все том же невыносимом, кошмарном, ужасающе огромном расстоянии в волосок. — Еще вариант, что что-то не так с тобой и тебя не заводят женщины с распущенными волосами. Но, судя по тому, как топорщится одеяло… почему ты не прикасаешься ко мне? — не выдержала я.

— Ты не мерзнешь? — невпопад спросил найденыш.

Я закатила глаза и приподнялась на локтях. Его рука оказалась-таки у меня на животе — и тотчас дернулась и застыла, напряженная и неподвижная.

— С чего мне мерзнуть в натопленном доме? — поинтересовалась я.

— Он не натопленный, — машинально возразил Найден, не двигаясь.

Теперь нахмурилась я. Память услужливо подсказывала, что буржуйку вчера, конечно, затопили — но дрова туда никто не подбрасывал. Было немного не до того.

Кажется, все прогорело еще до того, как мы добрались до спальни. В куполе после установки электрогенератора держались честные плюс двенадцать — явно недостаточно, чтобы четырех поленьев в буржуйке хватило до утра.

— Тут тепло, — с некоторым недоумением заметила я.

Найденыш задумчиво кивнул и положил мою ладонь себе на грудь — прямо на татуировку. От его движения нарисованный мотор снова заработал, гоня кровь по чернильным жилам, и я, не удержавшись, обрисовала одну из них пальцем.

Кажется, Лют был прав, когда считал, что у Найдена слишком много тайн. Но…

С ним мне было хорошо. Так хорошо, как ни с кем другим.

Если бы к этому прилагалось хоть немного желания быть честным со мной…

Жаль, но, кажется, идеальных мужчин действительно не бывает. Зато встречаются вот такие — с нетрезвым восторгом в глазах, мечтательной полуулыбкой, нездоровой фантазией и обширным опытом. Такие, с которыми забываешь обо всем.

Хотя бы на одно утро. Сумрачное, непривычно теплое и лениво-затяжное, когда можно никуда не торопиться…

Увы, даже в такое утро никто не застрахован от несвоевременного звонка.

— Не бери трубку, — жарко шепнул Найден и запустил пальцы в мои волосы, безошибочно отыскав самое чувствительное место под затылком.

Предложение было заманчивым. Очень. Но…

— А вдруг это Лют?

— Тогда — тем более.

Но я уже выскользнула из его рук и подобрала переговорник. С экрана жизнерадостно улыбалась в потолок Велислава — загорелая, светловолосая, сказочно красивая в своем ярком летнем сарафане. Такой я ее не видела, кажется, почти два месяца… ей шло. Я показала фотографию найденышу, и он обреченно вздохнул.

— Ладно. Куда она переехала, кстати? Познакомилась с той «подходящей партией», которую ей нашел Волков?

— Сейчас узнаю, — улыбнулась я и вышла из спальни.

Связь, как обычно, оставляла желать лучшего: из-за событий на месторождении прослушка стала еще жестче, — но в голосе Велиславы звенело искреннее веселье, перекрывающее любые помехи.

— Ну что, бледная моль, не примерзла там еще?

Если друг не стесняется в лицо обозвать вас бледной молью — знайте: он лучший. Остальные вспомнили бы про правила хорошего тона.

— У меня еще не сошли веснушки, — несколько покривила я душой, — забыла, что ли, старая?

Лучших друзей нужно беречь и отвечать им честностью на честность. Велислава, к счастью, была всецело согласна со мной в вопросах о градусе искренности, иначе бы мы с ней уже не общались.

— Как ты? — спросила я. — Все еще в Древограде?

Подруга, отлично понимая, что никакими новостями о ходе работ я делиться не могу, охотно подхватила тему, расписывая прелести приграничной жизни. Градообразующим предприятием Древограда был фанерный комбинат, но он был не слишком большим, и леса вокруг все еще напоминали о близости эльфийского княжества — как и толпы туристов. Пересекать границу с Альго-Сай-Таром никто не рисковал, но находились охотники подбираться к ней поближе и издалека любоваться эльфийскими постами.

— А ты? Видела эльфов? — спросила я, остро сожалея, что не имею права и слово сказать о леди Ивиш на архивном стеллаже.

— Нет, — рассмеялась Велислава, — я уже устроилась на работу в местное бюро. Они специализируются на гражданском строительстве, заказов — уйма! Работаем, не поднимая головы. Не хочешь сменить специализацию?

— До тебя что, опять Хотен дозвонился? — подозрительно уточнила я. — Это тебе хорошо, ты конструктор, ваш брат везде нужен. А я же ничего, кроме магразделов, отродясь не проектировала!

Велислава рассмеялась, но уже как-то невесело.

— Он звонил, — призналась подруга, — но я не из-за этого спрашиваю. Просто… без тебя скучно.

Потрясающее признание из уст женщины, которая всегда была куда общительнее и интереснее меня — не говоря уж о тянущемся за ней хвосте из восторженных вздохов и разбитых сердец (хоть и бил их в основном Волков-старший).

— Я, конечно, незаменима, но как же тот парень, которого нашел твой папа? — рискнула спросить я.

— Гор? — рассеянно уточнила Велислава. — Он милый.

Особого энтузиазма в голосе не прозвучало.

— Но?.. — предположила я и, подумав, достала пару поленьев. Холодно мне не было, но это еще ничего не значило: днем зачастую ударяли еще более сильные морозы, а Тайка оставалась в доме одна.

— Но это папин идеал, — проворчала подруга. — Знаешь этот типаж: он тебя впервые видит, но уже решил, сколько у вас будет детей и как кого назвать?

Ну… да. Сталкивалась как-то. Лет на семь.

— Кругозор шириной в игольное ушко и чувство юмора, как у гимназиста, — припечатала Велислава и вздохнула. — Знаешь, мне не хватает Найдена. Он нашелся?

Я выронила полено, но успела подхватить его в полете. В пальцах засаднило — похоже, без заноз не обошлось — но я едва обратила внимание.

«Мы с Велиславой расстались. Она звонила в общежитие». Так он, кажется, сказал?

Только Найден не появлялся в общежитии.

Вот же дура!

— Нашелся, — медленно сказала я и умолкла, не зная, с чего начать.

— Не упускай момента, — вдруг посоветовала Велислава. — Ты ему явно нравишься. Не оглядывайся на меня, я-то все равно в трехстах километрах… и он пусть не заморачивается.

Я запихнула полено в буржуйку и, прикусив губу, обернулась к закрытой двери ванной комнаты. За ней бодро журчала вода, и отчаянно хотелось найденыша слегка притопить. Или не слегка.

— Тиш?

— …все нормально. Просто, гм, неожиданное предложение.

Не говорить же, что я отлично осведомлена, насколько сильно нравлюсь ее парню, а он и так не заморачивался? Ей и без моих откровений не слишком-то весело.

— Зачем Лют звал тебя к магистрали?

Все-таки вспомнил. Я-то уже начала опасаться, что придется придумывать, как бы этак невзначай попросить проводить меня.

— Не знаю, — как можно беззаботнее отозвалась я и размотала тюрбан из полотенца. Мокрые волосы рассыпались по плечам. — Не смог придумать, как пригласить на свидание? — подначила я.

Беримир, пока мы еще встречались, на подобные выпады реагировал усталым укоризненным взглядом. Хотен не гнушался прямо в моем присутствии позвонить незадачливому ухажеру и перечислить несколько способов уговорить девушку на кино и постель (можно в обратном порядке), а затем замечал, что назначать свидание девушке ревизора имеет смысл сразу где-нибудь в тюремной переговорной, тогда как с любой другой есть некоторые шансы отделаться дырой в бюджете.

Увы, моим слушателем был Найден, не пойми как улавливающий мое настроение и любой подтекст. Если я оказывалась на грани срыва — он это видел вне зависимости от того, насколько рискованную тему я выбирала для шуток.

— Есть продвижения в расследовании?

— Как будто он сказал бы, — поморщилась я.

Найден поставил на стол вторую тарелку и, подавшись вперед, оперся на столешницу.

На какое-то мгновение мне показалось, что он все понял — и о чем мы говорили с Велиславой, и что я вообще не хочу его видеть, и почему я так долго торчала в ванной.

Но глаза у меня уже не были красными, а Найден, при всей его проницательности, среди ясновидящих не числился.

— Давай-ка я тебя провожу, — сам предложил он.

Я изобразила радость и смущение. Кажется, не слишком убедительно, потому что найденыш не поменял позы.

— У тебя сегодня нет встреч? — неуверенно спросила я.

— Есть, — признался Найд. — Но мне почти по пути, я как раз все успею.

— Хорошо, — кивнула я и уселась за стол.

Отполированное дерево теперь вызывало однозначное желание его заменить. Как и тумбочку в прихожей.

А кресло из нежилой комнаты — вообще выбросить к чертям. Все равно я им не пользовалась, иначе как для…

Выброшу.

Вот вернусь домой — и выброшу.

Лучшим способом скрыть мое подавленное состояние было взять с собой Тайку: пока эта наглая рыжая морда вилась поблизости, сконцентрироваться на людях становилось практически невозможно. Оставалось надеяться, что собачником Найден не притворялся и так же очарован этой лисой, как и я — иначе на затее сразу можно ставить крест.

Тайка, светлая душа, не подозревающая, с какой корыстной целью о ней вспомнила хозяйка, охотно прибежала на зов и честно изобразила некое подобие выставочной стойки, позволяя приодеть себя для прогулки. Кроссовки на задних лапах, все еще пахнущие магией, она не одобрила, но снять не смогла: на сей раз я зашнуровала их на совесть, так что потеряться они могли только вместе с собственно собакой. Найден застегнул на ней комбинезон, как-то тревожно взглянул на меня и вывел Тайку в купол, пока я обувалась.

Я воспользовалась передышкой, чтобы отвесить себе пощечину. Не время расклеиваться.

Хотелось забиться в дальний темный угол и закрыться ото всего мира. Расплакаться. Или броситься с криком и кулаками на чертова найденыша — как он мог так поступить?! Я же доверилась ему! Впустила в свой дом, в свою жизнь, в свою постель… ну ладно, в постель я его затащила…

Я подавила истеричный смех — снаружи все было слишком хорошо слышно — и поспешно протерла глаза, сделав несколько глубоких вздохов.

Он, конечно, козел, но и я хороша, а идея реветь в минус сорок отдает маразмом.

— Тиш? — сразу нахмурился Найден, стоило мне повернуться к нему, заперев домик. — Что…

Я кивнула в сторону приплясывающей от нетерпения Тайки.

— Шерстинка в глаз попала.

— Давай посмотрю, — предложил найденыш и бросил поводок поперек собачьей спины.

— Я уже достала, — быстро сказала я, каким-то чудом сдержавшись и не отступив назад.

Но Найден все равно подошел и мягко, но непреклонно заставил меня запрокинуть голову.

Его лицо оказалось совсем близко — я чувствовала его дыхание, могла рассмотреть мельчайшие детали; орехово-карие — красивый цвет, ни у кого больше таких не видела — глаза требовательно всматривались в меня, и на какое-то мгновение мне показалось, что он видит насквозь…

Что ж, в таком случае, теория об отсутствии у меня мозгов получила лишнее подтверждение.

— Не хмурься, — скомандовал Найден и приподнял пальцем мой нос. — Все нормально, больше шерсти не вижу… ну, то есть вижу, но не в глазу.

Тайка согласно тявкнула, выплюнув поводок, и завиляла хвостом, чтобы уж точно ни у кого не осталось сомнения, где здесь шерсть. В количестве.

Я улыбнулась этому незамутненному счастью и честно повела наружу — оправдывать ожидания. Хотя бы ее.

Найден всю дорогу не умолкал, припоминая все новые и новые истории. Мне впервые пришло в голову, что комфортнее всего мне всегда было с людьми, готовыми заполнять мое молчание — Хотен, Велислава, Найден… все они куда общительнее и активнее, чем я.

Интересно, когда-нибудь я тоже превращусь в очередную его байку? Про излишне доверчивую девочку-инженера, из которой и слова не выдавишь, пока речь не зайдет о ее работе?..

Хотя еще вопрос, кому Найден станет рассказывать свои байки, если Лют действительно что-то нарыл.

Ревизор младшего чина, кажется, тоже чуял мое настроение — причем вообще на расстоянии — и точно мог сказать, когда оно угрожает делу, а потому с философски-отрешенным видом курил на пороге стационара. Отсюда облако над магистралью выглядело совершенно сюрреалистично: дневной свет преломлялся в бледно-зеленом льду, рассеиваясь ломаными радугами — и вокруг каждой реяла морозная дымка, напитанная украденным цветом.

Должно быть, сквозь дым выглядело еще экзотичнее.

— Здесь нельзя курить, — все-таки сказала я ему.

Лют со вкусом затянулся и наградил меня таким хитро-предвкушающим взглядом, что я уже начала подсознательно ждать подколки. Но он выдохнул вверх и на удивление послушно бросил сигарету в бачок, и Тайка вежливо помахала ему хвостом. Только бросаться с объятиями не стала. Это было для нее настолько нехарактерно, что мы с Найденом с дружным непониманием покосились вниз, но нас Тайка проигнорировала, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу.

— Пойдем-ка, — скомандовал ревизор младшего чина, не дожидаясь вопросов, и зачем-то предложил мне опереться на его локоть, как будто мы собирались на вечерний променад вокруг Дома Советов. — Кое-что лучше видеть своими глазами, потому как отчетам верить чертовски затруднительно.

Если бы мне кто-то написал в отчете, что Лют способен изображать светские манеры, какие я до сих пор видела только в исполнении мамы, я бы тоже ни за что не поверила.

— Пойдем, — согласилась я. — Что именно ты… — я дернулась, как собака на слишком коротком поводке, и осеклась. Сделать шаг к Люту мне не позволил Найден — и в ответ на мой удивленный взгляд он без единого пояснения крепче сжал мою руку и притянул меня поближе к себе.

А, вот оно что. Люту просто нужно было, чтобы найденыш решил ни в коем случае не оставлять меня одну — вот откуда всплыли все эти расшаркивания…

— Пойдем-пойдем, — усмехнулся ревизор младшего чина и направился к магистрали. — И ты тоже, раз уж прицепился. Не рассматривал возможность шлепнуть на нее свое клеймо? Ну, просто для своего душевного спокойствия?

— Как раз начинаю подумывать об этом, — невозмутимо кивнул Найден, заставив меня потерять дар речи. — Клеймо, пояс верности и… как там называется тот роскошный наряд у пустынных народностей, когда даже глаз не видно?

— А клеймо тогда зачем? — озадачилась я. — Все равно же никто не увидит.

— Ты еще спроси, зачем пояс, — проворчал Найден, — его тоже теоретически никто видеть не должен…

Я поймала насмешливый взгляд Люта и смутилась.

— Не буду спрашивать, — сказала я и опустила глаза. — И так очевидно, что в этом климате железный пояс верности в сочетании с паранджой — это такая отсроченная и чрезвычайно мучительная казнь.

— А вариант закончить работы и переехать ты не рассматриваешь категорически? — хмыкнул Лют.

Кажется, я уставилась на него как на врага народа, и он расхохотался.

— Понял-понял, ты рассматриваешь вариант переезда только на другое месторождение, — беззлобно сказал ревизор. — Придется тебе, Найден…

— Жениться? — с какой-то нехорошей расчетливой задумчивостью предположил найденыш и ласково погладил тыльную сторону моей ладони большим пальцем.

Должно было получиться романтично, но шерстяные варежки кололись кошмарнее его свитера, и предложение не внушало никакого энтузиазма.

— Вообще-то я хотел предложить разжиться поясом верности из пластика и сшить меховую паранджу, — хмыкнул Лют, не дожидаясь моей реакции. — Но, в общем-то, тоже рабочий вариант… знаешь, Тиш, если бы взглядом можно было убивать, я бы порекомендовал тебя в отдел Ликвидации. Впрочем, нет, я-то как раз бы не успел…

Это утешало слабо, и я предпочла сменить тему:

— Что ты хотел показать?

— Башню крана, — легко сообщил Лют.

— Это где делали засечки маркером, чтобы следить за размером магического облака? — ляпнула я и прикусила язык.

Лют посмотрел на меня так, что, если бы взглядом можно было убивать, в отдел Ликвидации рекомендовать было бы некого.

— И намного? — словно не заметив нашего обмена взглядами, поинтересовался Найден и ненавязчиво оттеснил меня от края ледяного облака, к которому мы за разговорами наконец-то подошли. Чтобы добраться до строительного крана, нужно было обогнуть вмерзшие в магию бытовки и пройти мимо того «клина», в котором оказались мы с Найденом в момент прорыва.

— С утра было двенадцать сантиметров, — поморщившись, сознался Лют. — Но ребята сказали, что темпы неравномерные, так что сколько сейчас — неизвестно.

Найденыш кивнул и сказал каким-то чужим, слишком ровным голосом:

— Занятно. Но причем здесь инженер-проектировщик?

Лют ласково улыбнулся. Меня передернуло, и почему-то страстно захотелось спрятаться.

— Видишь ли, Найден Лом, мы уже уяснили, что во всем Временном городке есть всего два человека, которым ты никогда не навредишь, — сказал ревизор и остановился.

Из-за бытовок стало видно синюю от холода леди Ивиш со скованными руками. По обе стороны от нее возвышались порядочники с оружием наготове — и еще один зачем-то стоял между облаком и эльфийкой, держа ее на прицеле.

— Ты с ума сошел?! — вырвалось у меня. — Она же…

Леди Ивиш, услышав мой голос, вся вскинулась. Хвост распушился вдвое против прежнего, пошел нервной дрожью — и эльфийка, кое-как прижав к голове белые обмороженные уши, звучно зашипела.

И если раньше этот звук продрал бы меня до костей, то сейчас проскользнул мимо сознания. Потому что Найден резко выдохнул и произнес всего одно слово.

— Мама?..

Глава 16. Eye of the storm

Новости оказались достаточно ошарашивающими, чтобы с минуту ничего не происходило.

Лют смотрел на моего найденыша квадратными глазами. На его лице ясно значилось, что отчеты отчетами, а в закон о невозможности межвидового скрещивания он верит гораздо больше — вне зависимости от наличия доказательств обратного.

Тайка, почуяв возникшее напряжение, прижалась к моей ноге, но это не помогло сбросить оцепенение. Я застыла столбом. Найден выпустил мою руку и медленно сжимал и разжимал кулаки.

Эльфийка… эльфийка выглядела натурально злорадствующей. Насколько это вообще возможно для существа с первой степенью обморожения.

— Значит, мама, — первым отмер ревизор. — Приемная, я полагаю. Выходит, твердую магию ты воровал для Альго-Сай-Тара. Зачем?

— Ты собираешься держать Ивиш здесь в течение всего допроса? — глухо поинтересовался Найден и прислонился к облаку, словно его разом покинули все силы. — Не боишься, что к его окончанию у тебя станет куда меньше рычагов давления?

Лют криво усмехнулся. Морозить эльфийку ему явно нравилось куда меньше, чем он пытался показать, и Найден, похоже, тоже это понимал.

— Самое главное ты уже выдал, — задумчиво кивнул ревизор. — Дальше я имею полное право забрать в участок и тебя, и Ивиш, и дело уйдет контрразведке. Но вот будешь ли ты так же разговорчив, если от скорости твоих ответов не будет зависеть наличие у нее ушей или пальцев…

Это был перебор.

Найден резко выпрямился, не отнимая руки от облака — и когда только успел снять варежки? — и гортанно выкрикнул что-то на альго. Смысл я не уловила: язык эльфов мама знала плохо, я, соответственно, — еще хуже, и единственным понятным словом оказалось нецензурное.

Его-то я и перевела вслух, когда под ладонью Найдена в облаке образовалась заметная ямка — словно он втянул в себя магию и каким-то чудом остался жив.

Впоследствии мне не раз приходило в голову, что «каким-то чудом остался жив» — это, в принципе, его жизненное кредо.

Человеческий организм магию отторгал. Малейшее превышение дозировки — и спектр последствий разнился от тошноты и невозможности согреться до аккуратной ледяной скульптуры.

Вариант с выпершими через спину и руки кристаллами в спектр не входил.

Лют ругнулся следом за мной и заорал:

— Врассыпную! — и подал чертовски убедительный личный пример.

Порядочники подчинились беспрекословно. Тот, что стоял подальше, даже успел отбежать достаточно далеко.

Я — естественно, нет.

Найден походил на прямоходящего ежа: острые грани кристаллизовавшейся магии пропороли парку и штаны, сверкая на солнце чудовищным переливом от темно-красного до светло-зеленого. Они словно впитывали это сияние, и секунду спустя найденыш оказался подсвечен изнутри — стали видны бледно-зеленые сполохи под кожей и курткой. С него быстро закапало — и поднявшийся вокруг ледяной вихрь щедро плеснул во все стороны багровым.

Звуки пропали в одно мгновение, и я безмолвно вскрикнула и попыталась закрыть собой Тайку, почему-то упорно жавшуюся ко мне, а не улепетывающую, как того требовали инстинкты, со всех лап.

Но у этого нашлось свое объяснение. Вихрь легко добрался до двух недостаточно шустрых порядочников, превращая их в неуклюжих поломанных кукол и постепенно покрывая бледно-зеленой ледяной коркой; но меня и леди Ивиш он обходил стороной — словно у этой жуткой бури оказалось два глаза вместо одного.

Эльфийка как ни в чем не бывало встряхнулась и подошла ко мне, преодолевая сопротивление ветра. Найден проследил за ней взглядом — и я вздрогнула: глаза у него тоже светились. Тем же мертвенным бледно-зеленым светом, что и кристаллы магии в его спине.

Леди Ивиш прошелестела что-то на альго — саму ее почти не было слышно, но шепот «двойника», будто бы повторявшего ее слова, звенел в ушах. Найден кивнул, и эльфийка с одинаковой легкостью сгребла нас с Тайкой за шкирки.

Последнее, что я успела увидеть — это как огромное ледяное облако в одно мгновение с грохотом схлопывается и исчезает. Потревоженный воздух с невероятной скоростью устремился к магистрали, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту, и нас с Тайкой едва не сдуло — а потом я, не в силах вдохнуть, бессильно обмякла в цепких руках леди Ивиш.

А очнулась оттого, что промокла как мышь. Увы, это не значило, что кто-то добренький окунул меня в ванну или хотя бы вылил на меня ведро воды.

С меня просто поленились снимать шубу. Но это оказалось меньшим из зол.

Комнату я не узнавала. Для типовой застройки во Временных городках всегда принималась заниженная высота помещений — и строить дешевле, и протопить проще; но здесь потолок оказался настолько низко, что некомфортно стало даже мне, привычной к аскетизму закрытых поселений и, прямо скажем, не слишком-то далеко шагнувшую за отметку среднего женского роста.

Тайке комната тоже не пришлась по душе — но уже потому, что обстановка отсутствовала как класс, а собаке нестерпимо хотелось спрятаться. Нас бросили прямо на пол — спасибо хоть, деревянный. Я оставила шубу и подошла к единственному окну, на ходу разматывая шаль с пояса, — да так и застыла с ней в руках. А потом села на пол и уткнулась лицом в колени.

Из окна открывался великолепный вид на роскошный девственный лес, какого совершенно точно не могло быть нигде в окрестностях Временного городка. Переговорник показывал всего-навсего час дня, восемь процентов заряда аккумулятора и полное отсутствие покрытия.

Неунывающая Тайка лизнула меня в ухо и жарко задышала. Спохватившись, я потянулась к молнии ее комбинезона. Руки механически выполняли нужные действия, перед глазами мелькала рыжая шерсть с вкраплениями холодных бледно-зеленых кристалликов, а в голове царил невероятный сумбур из царапающих воспоминаний, складывающихся в единую картину, словно для завершения мозаики не хватало одного кусочка — а теперь мне, наконец, его дали.

Я нашла Найдена в сугробе недалеко от шахты, на оледеневшей лужице крови, — в ночь первого прорыва на месторождении. Никто не смог найти нападавшего, «украденные» документы нигде не всплывали, а встречавшая сторона — Агний Лиховских — оказался в больнице после того, как пытался вытащить своих парней из магического плена, и покинул стационар вперед ногами, напичканный смертельной дозой энергоносителя.

Удобно.

«Где вообще твой инстинкт самосохранения, Тиша?»

До сих пор в затруднении.

«…Его напарника тоже вморозило в общую скульптурную композицию вместе с собственно обвиняемыми. Глыба льда размером с половину станции подключения вышла. Чтобы выжить при таком раскладе, нужно быть Найденом…»

Хотен был прав, даже когда ошибался. Чтобы выжить в такой аварии, действительно нужно быть Найденом — только вот организовал он ее, вероятно, сам, чтобы добраться до магии. Недаром же все жертвы показались ревизорам подозрительными.

«…при падении из окна третьего этажа шансов выжить все-таки побольше, чем в ледяной глыбе… повезло, что внизу был сугроб. Не то, боюсь, ты бы мне послужила демпфером…»

Он с самого начала и собирался использовать меня в качестве демпфера, потому как не мог поручиться, когда рванут задвижки и где он окажется в этот момент. Окно — универсальный выход, а что там внизу… какая разница, если всегда можно смягчить падение, подложив под себя чужое тело?

Мне действительно повезло. Внизу оказался сугроб — в который Найден не долетел из-за того, что промедлил, вышвыривая меня в окно. Только вот это был не акт благородства, а провалившийся план.

«…в чем ты меня подозреваешь? Что я вылез из дома, выпустил из себя литр крови и бодро учесал в закат?»

А ведь что самое смешное, вероятно, так оно и было. Другой вопрос, что он делал с магией, что из него столько вылилось? На магистрали было значительно меньше…

И анализ крови Велиславы при таком раскладе отлично поддавался объяснению. Тесный физический контакт с носителем такого количества магии не мог не сказаться на организме.

Но потом… я машинально потрепала Тайку за ухом и нахмурилась.

Но потом анализы внезапно пришли в норму. После того, как Хотен передал Велиславе деревянный браслет, вырезанный Найденом. И найденыш не прикасался ко мне, пока я не вдевала в волосы шпильку…

А потом вдруг махнул на этот принцип рукой.

«Ты не мерзнешь?»

«С чего мне мерзнуть в натопленном доме?»

Я машинально начала припоминать, что говорили на курсах подготовки к жизни на магическом месторождении, но не нашла у себя никаких признаков переохлаждения. Впрочем, Веля тоже не мерзла. Да и Агний Лиховских умер отнюдь не от холода…

Шпилька, как назло, осталась дома. Я не смогла заставить себя вдеть подарок вероломного найденыша в волосы.

— Тайка, — сказала я, и она преданно заглянула мне в глаза, — хозяйка твоя — круглая дура.

Собаку этот факт не смущал уже давно. Дура так дура, такую и брали. А то, что это смущало собственно хозяйку, было еще одним поводом лизнуть ее в нос. Пусть лучше отплевывается в сторону, чем мочит слезами ухоженную шерсть.

Пожалуй, только незамутненное, доверчивое обожание Тайки и ее наглая рыжая морда и помогли мне в тот день не впасть в ступор или истерику. Я могла сколько угодно сердиться на найденыша, лгавшего мне в лицо, мечтать придушить эльфийку или хотя бы поплакать в уголочке, но со мной была ни в чем не повинная собака, которой в жизни и так досталось, чтобы заставлять ее еще и сидеть без еды и туалета, пока хозяйка изволит жалеть себя и последовательно проходить все стадии принятия.

Из комнаты вела всего одна дверь, и она, разумеется, была заперта снаружи. Но на стук и крики (преимущественно нецензурные — зато мне полегчало) откликнулись почти сразу.

Я вдумчиво выслушала шелестящую тираду на альго из-за двери, убедилась, что голос мне незнаком, и чистосердечно призналась:

— Ни черта не понимаю. Койне?

— Койне, — повторил эльф с чудовищным шелестящим акцентом. — Твой хозяин еще не пришел в себя. Жди. Он — печать.

— Нет у меня никакого хозяина, — отперлась я и загрузилась окончательно. — Почему он печать?

Снаружи повисла озадаченная тишина. Я прикусила губу, подавив беспомощный всхлип, осознала, что все-таки ревела на всем протяжении разговора и пристыженно покосилась вниз. Тайка, доверчиво прижавшись ко мне теплым боком, помахала хвостом и вывалила язык набок. Ее, как обычно, предположение о хозяине ничуть не покоробило, и до меня, наконец, дошло.

— Ты говоришь о Найдене?

— Нет, — не слишком уверенно отозвался эльф.

Я снова зависла, но быстро додумалась перевести имя:

— О найденыше?

Этот вариант эльфа устроил: он, наконец, подтвердил, что называет моим хозяином Найдена, велел ждать его пробуждения («все равно он печать») и ушел, пока я не продолжила утонченные лингвистические издевательства над его хрупкой психикой. Я постояла перед дверью, в ступоре пялясь на любовно сохраненную древесную фактуру, и уткнулась в нее лбом.

Час от часу не легче.

— Он печать, — повторила я, словно это могло хоть как-то помочь. — Да хоть штамп организации, зачем его ждать-то?..

Тайка вдумчиво посмотрела наверх и снова завиляла хвостом. Она была готова признать Найдена хоть хозяином, хоть штампом, хоть детской печаткой из ластика и шариковой ручки, и никакой языковой барьер не мог подействовать ей на нервы.

Я вернулась к переговорнику, но тот так и не смилостивился. Рабочая карта соглашалась принимать сигнал только в зоне тотальной прослушки и вне ее становилась бесполезной. С момента пробуждения прошло всего-навсего пятнадцать минут, а если припомнить, сколько найденыш очухивался после сеансов тесного общения с магией, то ждать мне предстояло еще долго. Достаточно, чтобы все-таки побиться в истерике, пока никто не видит.

Но Тайка видела, и я молча подгребла ее под бок, принявшись перебирать рыжую шерсть и вычищать из нее бледно-зеленые осколки кристаллов. Никаких светлых мыслей в голову не приходило, и отчаянно хотелось домой. Узнать, успел ли Лют удрать, знает ли Хотен о ходе расследования, предупредили ли Беримира, что моя шпилька может каким-то образом спасти от магической декомпрессии, передали ли мой проект в работу и как идут дела у магологов.

Отрезанная от внешнего мира, я со всей ясностью поняла, что до сих пор, несмотря на затворнический образ жизни, никогда не была по-настоящему одинока. Рядом со мной все время были люди — друзья, коллеги, смежные специалисты; Хотен, который, как обычно, был прав даже в самых идиотских мелочах, не имевших к нему никакого отношения, и Беримир, чьей невозмутимой флегматичности сейчас не хватало особенно. Да что Беримир, я бы и Некрасу обрадовалась!..

…только он был мертв. Погиб от удара по голове в тот день, когда Найден вернулся на месторождение.

Чем он мог помешать найденышу? Запечатать магопровод он все равно был неспособен…

— Запечатать, — вслух повторила я свою мысль, и задремавшая Тайка лениво вильнула хвостом. — Печать — запечатать дверь. Кажется, Тайка, у Найдена тупо есть ключи, а у нашего с тобой охранника — нет словаря.

Тайка внимательно выслушала меня и, воспользовавшись тем, что я опрометчиво нагнулась, снова лизнула в нос.

Собачья шуба вернула свой первозданный вид, а я успела изрядно проголодаться, когда дверь издала странный шипяще-щелкающий звук и, наконец, открылась. Тайка от души гавкнула и, признав вошедшего, тотчас умолкла, а я поспешила встать на ноги.

Найден пошатнулся, выпустив дверную ручку, и неловко привалился плечом к косяку. Я дернулась было помочь, но вовремя спохватилась и осталась стоять.

— Для протокола — я телепортировался впервые, — известил нас найденыш.

— Я тоже, — не без издевки поддакнула я. Сообщать о том, что до сегодняшнего утра считала телепортацию непременным элементом обожаемой мамой фантастической литературы, я не стала.

Найден об этом и так был прекрасно осведомлен.

— Тебе далось гораздо легче, — невозмутимо заметил он.

Что правда, то правда. Выглядел найденыш — краше в гроб кладут. Если в штанах просто зияли прорехи, то футболка была разорвала и стояла колом из-за засохшей крови, а из-под рукавов выглядывало малоаппетитное пособие из тех, что хранил в память об учебе Беримир, — бицепс в разрезе, иссечение трицепса и целая коллекция надрезов эпидермиса разной глубины.

Как Найден выглядит со спины, я боялась представить. Меня и без того затошнило.

Почему никто не догадался обработать раны?

— Не уделишь пару минут делегации оппозиции? — поинтересовался найденыш, вообще непонятно каким чудом держащийся на своих двоих. — А потом я отвечу на твои вопросы. Уверяю, после пары минут на конференции их число подскочит в разы.

— Нет, — ровным голосом сказала я.

— Не подскочит? — вяло усмехнулся Найден и часто-часто заморгал.

— Не уделю, — ответила я.

Он оставил попытки сфокусировать на мне взгляд и зажал пальцами переносицу. Но рука ходила ходуном, а переносицу покрывала болезненная испарина, и надолго найденыш в такой позе не задержался.

— Тиш, — негромко проговорил он, — ты не знаешь, куда я нас перенес и как это возможно. У тебя шок. Тебе вообще нельзя оставаться одной. Не надейся, что я оскорблюсь и уйду. Ивиш поторопилась созывать коллег, но, когда дело касается открытий в ее области, она становится удивительно похожа на бульдозер с хвостом. Пойдем со мной. Все, что от тебя требуется, — пройти в соседнее помещение, простоять там минуту и уйти. Потом пообедаем. Ты изложишь мне, какая я скотина, я тебе — что я сделал, при желании повторишь свое изложение… или придумаешь новое. Ну же, идем.

Я молчала и не двигалась с места, и найденыш обреченно вздохнул.

— Нет, ты, конечно, можешь сидеть в камере для удачных образцов сколько угодно. Эта — моя личная, никто тебя не выгонит. Но, уверяю, присутствие на конференции позволит сохранить несколько больше самоуважения, нежели визит профессоров во главе с мамой непосредственно сюда.

— Для удачных образцов?.. — повторила я с вопросительной интонацией.

Найден оттянул вниз горловину футболки, обнажая краешек татуировки. Видно было только чернильные «вены» — но я была готова поклясться, что по ним действительно что-то движется.

— Я не один такой, — сообщил найденыш, словно это все объясняло.

— Верни меня домой, — сказала я и отвернулась.

Найден тяжело вздохнул и не без труда отлепился от дверного косяка.

— Ну, допустим, верну. И что дальше?

Я подспудно ожидала прямого отказа, и такой поворот событий вынудил снова взглянуть найденышу в глаза.

— В смысле — что дальше?

— Если ты рассчитываешь после того, как тебя похитили лазутчики из Альго-Сай-Тара, вернуться на месторождение и продолжить регулярно ходить на работу и дважды в день гулять с собакой, то я вынужден тебя разочаровать. Сначала на тебя наложит лапу контрразведка: им наверняка очень хочется знать, куда пропала магия с магистрали. Точно ты этого не знаешь, но предположения наверняка уже есть, — и из тебя выжмут все, что смогут. После рассказа о телепортации тобой заинтересуется МагКонтроль — и дальше в лучшем случае тебя сочтут сумасшедшей, и ты закончишь свои дни в психушке, а в худшем — тебе поверят, и все маглаборатории Свершившегося Союза передерутся, желая заполучить единственного человека, преспокойно живущего со смертельной дозой магии в крови. Ты же знаешь, что такое реверс-инжиниринг?

К концу монолога меня колотило не меньше, чем его — но силы, чтобы залепить ему пощечину, все-таки нашлись. Жаль только, что пальцы скользнули по выступившей испарине, и удар получился слабым — Найден мотнул головой и устало вздохнул.

Я брезгливо вытерла ладонь о штаны.

— Раз это знаешь ты, значит, осведомлены и эльфы, — сделала я вывод. — Если выбирать между Свершившимся Союзом и Альго-Сай-Таром, я предпочту принести пользу Союзу.

Найденыш криво усмехнулся.

— Нам не нужен реверс-инжиниринг. Ивиш и так знает, как добиться нужного результата. На конференции как раз планировалось обсудить твое появление.

У меня определенно было что добавить к рассказу докладчиков, но это вряд ли оказалось бы печатным словом.

— Если она знает, мне тем более нечего здесь делать. Повторит результат с любым другим желающим. Верни меня домой. Сейчас же! — я все-таки сорвалась на крик. — Знать тебя не хочу!

Найден дернулся, но смолчал, позволяя мне выговориться, и это понимание и безоговорочное принятие того, что было нужно мне, вдруг взъярило так, как никогда не рассердил бы прямой отказ.

Я в жизни не говорила столько гадостей. Никогда и никому. И не кричала столько, кажется, с тех пор, как научилась внятно говорить.

Найденыш терпеливо слушал, не позволяя себе ни единого слова возражения, ни одного лишнего жеста.

Беримир бы на его месте молча развернулся и ушел — свои нервы ему были дороже, а истерику я вполне могла продолжать и без свидетелей. Хотен никогда не стал бы спокойно выслушивать обвинения в свой адрес — у него наверняка нашлись бы ответные, и он из шкуры бы вылез, но последнее слово оставил за собой. Лют…

Лют наверняка бы меня высмеял. Потому что никакие крики и слезы не могли мгновенно купировать огромную кровопотерю и восстановить нормальное функционирование организма, чтобы найденыш имел хотя бы теоретическую возможность телепортировать меня назад. Не говоря уже о том, что у него должна быть не только возможность, но и желание.

А пока я, кажется, вызывала исключительно желание меня заткнуть подручными средствами. Но Найден держался стоически, и в конце концов я просто расплакалась, уткнувшись лицом в Тайкин бок. Собака проявила не меньшие чудеса терпения и лизать меня начала только минуту спустя. От слез я и так была мокрой, но реветь, когда тебя настойчиво и сноровисто слюнявят, все равно оказалось совершенно невозможно.

— Что делает твоя татуировка?

Голос был будто чужой — охрипший, низкий, неровный. Тайка с возмущенным видом вылизывала мокрую шерсть на боку.

— Превращает мое тело в трансформатор, — отозвался Найден и в ответ на мой ошарашенный взгляд пожал плечами. — Магия — универсальный энергоноситель. Все, что нужно — преобразовать ее. Вы, люди, перерабатываете ее в электричество, и на его основе создаете технологии, упрощающие жизнь. Мы предпочитаем использовать магию без промежуточного этапа. Если мне нужно куда-то переместиться, я телепортируюсь, а не изобретаю автомобиль. Подробности лучше спрашивай у мамы… у Ивиш. Я в них не слишком силен.

Я неопределенно хмыкнула. Силен, не силен, а телепортировать двоих человек и эльфийку сумел и без подробностей. Только как?

Забавно, что зерно истины в его словах было. В основе автомобилестроения лежал все тот же принцип преобразования: портативный трансформатор перерабатывал магию в электричество, которое, в свою очередь, шло на привод электродвигателя и зарядку аккумуляторных батарей. Но преобразование без потерь невозможно, и каждая промежуточная ступень ощутимо повышала расход сырья.

Однако у использования автомобиля был один неоспоримый плюс: если мне нужно было доехать до магазина, я оказывалась там с целой спиной и безо всякой кровопотери. Не говоря уже о порванной кристаллами одежде.

Видимо, мои размышления излишне четко обозначились у меня на лице, потому что найденыш однобоко усмехнулся и развел руками:

— Я и не говорил, что я — трансформатор со стопроцентным КПД. Но есть и те, кому повезло еще меньше. Моя татуировка оказалась одной из самых удачных.

— Как татуировка может… — начала было я, но голос сел окончательно.

— Мы по сути своей — трансформаторы, — легко отозвался найденыш, словно услышал вопрос до конца. — Преобразовываем пищу в строительный материал для собственных тел и энергию для жизнедеятельности. Ивиш лишь слегка вмешалась в процесс.

Я откинулась на стену и прикрыла глаза, внезапно не найдя в себе сил для новых возражений.

Я проектировала трубопроводы и узлы обвязки для магии почти пять лет, и до сих пор основной задачей было ни в коем случае не допустить контакта энергоносителя с окружающей средой. Разгуливать с магией в крови, воровать твердую фазу, телепортироваться…

Все это звучало полнейшим бредом. Очередной страшилкой о вражеских лабораториях, где выводят идеальных солдат, сверхсуществ и прочие ужасы для запугивания домохозяек.

Но я своими глазами видела ледяной вихрь, ударивший от фигуры Найдена во все стороны. А потом мы очутились здесь — не знаю где, но точно чертовски далеко от Временного городка и Малых Буйков.

Я не понимала, как Найден это сделал, но могла с уверенностью сказать, что привычную картину мира мне уже никто не вернет — поэтому когда найденыш нагнулся и подхватил меня на руки, как ребенка, я даже не стала протестовать, хотя он ощутимо пошатывался, и плечи у него заметно дрожали от напряжения.

— К ноге, — с натугой скомандовал Найден и неуверенной походкой прошагал в полутемный коридор.

У меня перед глазами проплывал естественный древесный рисунок, порой мелькали солнечные пятна и маленькие круглые окошки, забранные прозрачной сеткой. Найден развернулся, боком протискиваясь в слишком узкую для нас двоих дверь, и меня внезапно ослепило нестерпимо ярким светом.

— Ну, наконец-то, — прошелестел свет голосом леди Ивиш. — Дамы и господа, представляю вам Ратишу Злобину, первого трансформатора, для чьей инициации не понадобилось никаких чернильных преобразователей!

Глава 17. Straight out

Я глянула вниз с высоты роста Найдена и не смогла сдержать идиотский смешок.

Профессоры магологии, одетые в традиционные плащи с разрезом на спине, повскакивали с мест, балансируя пушистыми хвостами, и во все глаза уставились на нас, одновременно шелестя что-то на альго. Первой проскочившей ассоциацией было нашествие белок, пытающихся поделить один орех на всю кодлу.

Увы, «белки» здесь явно знали и понимали больше, чем кто-либо в Свершившемся Союзе, а в роли ореха, по всей видимости, выступала я.

Ивиш благосклонно кивнула Найдену, и он с нескрываемым облегчением поставил меня на ноги. А эльфийка перешла на чертов альго, и я перестала понимать даже ее — а судя по реакции аудитории, послушать стоило.

— О чем она говорит? — не вытерпев, спросила я у Найдена.

— О том, что прошлый ее доклад оказался верным, и ты — лучшее тому подтверждение, — вполголоса отозвался найденыш и тут же пояснил: — Тогда она сделала предположение, что к магии, как и к части других ядовитых для организма веществ, можно выработать привыкание, если принимать ее регулярно малыми дозами. Ивиш использовала в своих экспериментах детей, которых родители порой забрасывают в наш лес, но они с магией почти не контактировали. Сколько ее там в ваших розетках, даже на согрев не зарядишься… но ты — другое дело. Ты несколько лет ездила с месторождения на месторождения, спускалась в шахты, лазила по магистралям и инспектировала станции подключения. Ты имела дело с концентрациями магии, максимально приближенными к тем, что используем мы. А значит, у тебя действительно был шанс привыкнуть.

— У меня — был, — не зная, куда деваться от наплыва тяжелой, злобной брезгливости, подтвердила я. — Но ставить эксперименты на детях…

Найден фыркнул так громко, что Ивиш отвлеклась от бурной дискуссии с коллегами, чтобы адресовать ему укоризненный взгляд и молча кивнуть на дверь.

Найденыш виновато улыбнулся, развел руками и без лишних слов вывел меня из конференц-зала. В коридоре он заметно расслабился, повертел головой и уверенно направился куда-то вниз: лестниц, как таковых, не было, но пол под ногами шел с заметным уклоном, похоже, заменяя винтовой спуск. Тайка норовила обнюхать каждый угол, и мне постоянно приходилось ее одергивать, чтобы не отстать от провожатого — а потому момент, когда воздух наполнился знакомыми ароматами, вынуждающими желудок петь громче синего кита, я пропустила.

— Я сейчас подниму чертовски неаппетитную тему, — пообещал найденыш, заводя меня в маленькую комнатку, сплошь заставленную шкафами, — хотя бы с целью экономии припасов. Ты никогда не задумывалась, откуда в эльфийском лесу вообще могут взяться человеческие дети?

— Могли отбиться от экскурсии, — предположила я, вспомнив рассказы Велиславы. — Или убежать слишком далеко, пока родители собирают грибы рядом с границей. Мало ли?

— Э нет, — криво усмехнулся он, — таких детей ищут. Если есть шанс, что ребенок пробрался мимо патруля и оказался на чужой территории, всегда можно написать запрос в посольство, и эльфы сразу подключатся к поискам. Но еще есть такие, как я или еще четверо воспитанников Ивиш. Те, кто не слишком-то своим родителям нужен. Я не шутил, когда говорил, что рос в детском доме. Только в Альго-Сай-Таре нет соответствующих учреждений на государственном финансировании. У эльфов дети появляются гораздо реже, и родительский инстинкт развит куда сильнее, чем у людей. Здесь нет брошенных эльфят. Даже если что-то случится с родителями, ребенка подберут ближайшие родственники, соседи или друзья. Но с человеческими детьми картина другая — примерно как с домашними животными. Кто-то подберет осиротевшего щенка с помойки, — Найден сноровисто залез в настенный шкаф и кинул что-то Тайке — только челюсти клацнули. — А кто-то (прямо скажем, большинство) пройдет мимо. Ивиш — не прошла. Без нее меня бы здесь не было.

— И меня, — мрачно поддакнула я.

Сомнительное благородство: подобрать сироту, выходить и выкормить — только ради того, чтобы пустить на эксперименты. Но если продолжать аналогию с домашними животными — люди ушли не слишком-то далеко. Нашего благородства хватало исключительно на то, чтобы тестировать новые препараты на ком-то с несформировавшимся абстрактным мышлением.

Найден обернулся, с тяжелым вздохом скрестив руки на груди, и прислонился бедром к шкафу. Постучал пальцами по своему предплечью, словно не решаясь что-то сказать, и снова вздохнул.

— Сейчас ты в это не поверишь, — наконец, признал он, — но то, что ты здесь — это изрядное везение в первую очередь для тебя. Видишь ли, каждая драконья семья даже во сне связана между собой чем-то вроде коллективного разума. Именно благодаря этой связи они смогли решить, что это Третий должен стать самкой. Мама здорово сомневается, что такой сложный механизм, как коллективный разум в дополнение к индивидуальному, мог сформироваться исключительно ради внутрисемейных разборок.

— В дополнение к индивидуальному? — скептически хмыкнула я, тоже скрестив руки на груди.

— В каком проценте легенд о драконах им приписывается способность разговаривать? — пожал плечами Найден. — Не утруждайся. Где-то в восьмидесяти процентах — причем речь идет о легендах народов с двух разных материков, а не только эльфийских. Как думаешь, о чем это свидетельствует? Я бы предположил, что драконы быстро смекнут, что случилось с Первой, и при попытке перебросить всю нагрузку на месторождение номер три все семейство проснется и поинтересуется, не потеряли ли вы совесть. Потом, конечно, они снова уснут, но ледяную равнину на месте Свершившегося Союза это вряд ли успокоит.

Предположение невольно напомнило мне слова Янины. Побеседовав с Ивиш, она пришла к выводу, что переподключение магистрали может навредить другим драконам.

Проблема заключалась в том, что источник у предположений Найдена и специалистов по магологии был один. Не вызывающий особого доверия.

Но даже если и так…

— Поэтому ты умыкнул меня и бросил всех, кто остался во Временном городке? — спросила я и с трудом сглотнула комок в горле. — Даже не предупредив об опасности?

— Ивиш предупреждала, — снова пожав плечами, сказал Найден. — И написала подробный отчет, как и требовалось по контракту. Но его предпочли немедленно засекретить, а работу по восстановлению шахты — возобновить, как только давление стабилизируется ниже критической отметки. Должно быть, решили, что эльфийке веры нет — мы же спим и видим, как бы напакостить Свершившемуся Союзу.

— Ты говоришь «мы» об эльфах, — машинально подметила я.

— Я же не на задании, — невозмутимо отозвался найденыш и, поколебавшись, все-таки повернулся к ближайшему шкафу и открыл дверцу. — Нет необходимости поддерживать образ. Помню, кстати, как-то Сота — я вас познакомлю, он тоже скоро вернется — отправили в городок рядом со Вторым…

Я с брезгливым интересом рассматривала его: футболка намертво присохла к ранам от кристаллов, а темный затылок, наискось украшенный свежей царапиной, выглядел абсолютно беззащитным.

Но из подручных средств у меня имелась только Тайка, которую даже натравить на найденыша не получится. Вырубить его с одного удара нечего и пытаться, да и что потом? Я здорово сомневалась, что смогу самостоятельно выбраться из здания, не запутавшись в коридорах, не говоря уже о поиске транспорта до Временного городка.

Похоже, как ни противно это признавать, пока что я всецело завишу от найденыша.

И в моих же интересах не истерить, а прикинуть, как повернуть ситуацию себе на пользу.

Эльфийская кухня, как и говорила мама, оказалась весьма экзотичной. Я думала, что мне кусок в горло не полезет, но и сама не заметила, как проглотила целую тарелку безумно остро-сладкого супа с плавающей в темном бульоне половинкой яйца.

Что ж, теперь понятно, где Найден научился так готовить. Если уж его кулинарных талантов хватило на то, чтобы сделать съедобным даже блюда эльфийской кухни, простенькие рецепты Союза должны быть ему на один зубок.

— Запей содовой, — посоветовал найденыш, сочувственно покосившись на мою физиономию. — Жаркий климат. Пища либо острая, либо протухшая — одно из двух.

— Прекрасно, — проворчала я. Содовая звучно шипела и щипала язык, но, к моему облегчению, почти сразу приглушила пожар во рту, и я смахнула выступившую испарину.

— У тебя, наверное, тысяча вопросов, — усмехнулся Найден, доедая свою порцию супа. Я не могла смотреть на это без содрогания. Нет, не то чтобы было невкусно, но… — Не знаешь, с чего начать?

Я откинулась на спинку деревянной скамьи и задумчиво подирижировала опустевшим стаканом.

— С самого важного я уже начала. Я хочу домой.

— Даже зная, что там со дня на день проснется дракон? — недоверчиво уточнил найденыш.

— Зная, что там осталось несколько тысяч человек, которые ни сном, ни духом об этой теории? А если она действительно подтвердится, и все погибнут, даже не успев понять, отчего?

— В смысле, если ты придешь и объяснишь, отчего, им резко станет легче? — цинично поинтересовался Найден. — Ивиш все подробно изложила — и устно, и письменно, со ссылками на источники и исследования. А ее арестовали и вывели на мороз, не позволив даже шубу надеть. Кого ты там собираешься спасать? И как? Выйдешь на улицу и закричишь, чтобы все эвакуировались?

Я не без труда подавила желание запустить в него стаканом.

— Люту доложили, что ты дорожишь эльфийкой — и воруешь магию простым прикосновением. Очевидно, он не поверил. А поскольку Ивиш покусилась фактически на основу экономики Свершившегося Союза и общественный порядок, порядочники имели право арестовать ее. Временные городки всегда были жестче по отношению к смутьянам, нежели мирные поселения, — заметила я. — Но ни ты, ни я не знаем, что там происходит сейчас… — я осеклась.

Кое-какие представления у меня, увы, имелись.

Даже если после столь наглядной демонстрации силы ревизоры прислушались и опубликовали отчеты Ивиш, это никак не отменяло того факта, что на территории Временного городка обнаружили лазутчика. А он, вместо того, чтобы мирно сдаться и положиться на работу дипломатических служб — мало ли мы с Альго-Сай-Таром шпионами обменивались? — атаковал порядочников и должностное лицо пятого чина, спер несколько тонн запрещенной к вывозу твердой магии и похитил законно задержанную эльфийку и ведущего инженера-проектировщика с допуском к секретной информации! Не считая собаки…

В лучшем случае Союз сейчас готовит ноту протеста.

В худшем — войска.

Впрочем, если припомнить некоторые выступления Президента на тему необходимости монополизации магии и обострения отношений с Альго-Сай-Таром, вероятно, задействованы оба варианта. Широкой публике расскажут об испуганной, беззащитной юной девушке, похищенной коварными эльфами, и ее смешной рыжей собаке. Наш с Тайкой светлый образ пришпилят к знамени, прокрутят по федеральным каналам и сделают из нас отличный повод…

Нет, об этом даже думать страшно.

— Найд, ты сам-то понимаешь, какую кашу заварил? — севшим голосом спросила я. — Да тебя же реально сейчас только проснувшиеся драконы и спасут!

Найден помедлил и отложил ложку.

— Понимаю, — признался он и тяжело вздохнул. — Даже если опустить тот момент, что я напал на ревизора, и теперь ваш Особый корпус начнет охоту… во время атаки я потерял крайне опасное для нормального человека количество крови — и не в первый раз. Теперь Союз сделает неизбежный вывод, что магия способна начать регенерацию организма и самое время пустить на лабораторные пособия пару-тройку сотен военнопленных.

«Ну хоть не детей», — едва не ляпнула я, но вовремя прикусила язык.

Если из-за выходки Найдена развяжется вооруженный конфликт, гарантий никто не даст.

— Ради чего тебе это вообще понадобилось? — обреченно поинтересовалась я. — Зачем вам магия?

— В смысле — зачем? — даже несколько подвис найденыш. — Зачем нам совершенный энергоноситель? Осмелюсь напомнить, Свершившийся Союз отказывается нам его продавать, в Мир-э-Орай магии нет, а месторождение в Кворре позволяет экспортировать не более нескольких десятков тысяч баррелей в день, а мы — не единственные покупатели. Больше соседей у нас нет, а везти энергоносители через три границы — разориться можно. Учитывая назревающую тенденцию, запасы твердой магии скоро приобретут небывалую ценность. Использовать ее все равно умеем только мы… а дело, если откровенно, идет к полноценному концу света для современных цивилизаций. Тебя еще удивляет, что мы пополняем запасы отовсюду, откуда это возможно? Я облажался, что правда, то правда, но я не один.

«Еще четверо воспитанников леди Ивиш», — машинально припомнила я.

— С масштабами потребления все равно не вяжется. Сколько вы можете притащить?

— Ты говоришь о масштабах Свершившегося Союза, — усмехнулся Найден. — Напомнить, насколько Альго-Сай-Тар меньше? По площади — аккурат три Горницы и вместится, по населению — и половины вашей столицы не наберется. А притащить… ну, каждый по-разному.

Вид у него стал таким самодовольным, что можно было не сомневаться: передо мной — рекордсмен.

— Даже если вас меньше двенадцати миллионов, — машинально подсчитала я, — ты утащил порядка семидесяти тонн магии. Меньше десяти грамм на нос. Извини, но операция отдает маразмом. Да я из Тайкиной шубы больше вытрясла!

Найден тяжело вздохнул.

— Чтобы регенерировать мои раны, достаточно трех грамм. Через пару дней никто и не поверит, что у меня была отбивная вместо спины, а ходить, не шатаясь, я могу уже сейчас.

Я промолчала. Найденыш действительно выглядел куда свежее, чем получасом ранее, и на помирающего, увы, уже не походил.

— Можно использовать магию вместо традиционных топлив, — продолжал Найден, — и ее расход превысит все разумные пределы. А можно…

Жрать ее вместо таблеток. Регенерировать. Телепортироваться.

Искусственно поддерживать нормальную экологическую обстановку возле гидроэлектростанций и площадей с солнечными батареями.

Кажется, я начинала понимать, почему эльфов, несмотря на их смехотворную численность, так опасаются соседние государства. Технологии, знания, — это тоже оружие, куда более эффективное, чем пушки. Хоть и менее устрашающее.

А если припомнить, что Альго-Сай-Тар — не единственное лесное княжество… и с опасением к эльфам относится отнюдь не только Свершившийся Союз…

— Найд, — задумчиво сказала я, — как человек, максимально далекий от политики, сообщаю: ты облажался феерически. И ладно ты, но Ивиш-то почему так спокойна?

— Во-первых, я не шутил, когда говорил, что она временами похожа на бульдозер с хвостом, — невозмутимо сообщил найденыш. — Вполне возможно, что о последствиях мама еще попросту не задумывалась. Во-вторых, я уже примерно представляю, что делать, а ты так и не задала самый главный вопрос.

— Какой? — подозрительно осведомилась я.

Найден однобоко ухмыльнулся, и я буквально нутром ощутила перемену его настроения.

Предвкушение и какой-то подспудный, тщательно подавляемый страх.

— «Что со мной случилось?» — любезно подсказал найденыш.

Я взвесила пустой стакан в руке и выразительно посмотрела в центр лба Найда.

— Знаешь легенду о могучем Здраве? — будто бы и не уловив намек, поинтересовался он. — Который победил огнедышащего льва, заморозив ему пасть?

— Мне часто рассказывали сказки в детстве, — мрачно подтвердила я.

«И продолжают до сих пор».

— Если верить общеизвестной версии, он бросил льву мясо, в котором спрятал огромный кусок льда, — сообщил Найден. — А вот в архивах Сайтарского университета сохранилась запись почти тысячелетней давности. В ней Здрав воззвал к спящему дракону, и тот поделился с ним магией, которой герой и заморозил льва. Целиком.

Я недоверчиво скривила губы.

— Полагаешь, что я могу взывать к драконам? Прости, конечно, но мне с трудом верится, что они склонны прислушиваться и делиться собственной цистой добровольно.

— Это как раз вымышленная часть, — пожал плечами Найден. — А вот то, что Здрав преобразовал магию, не прибегая ни к каким татуировкам и амулетам вроде твоей шпильки или браслета Велиславы, — вероятно, правда. Ты зарядилась от меня. В твоей крови — магия в смертельной концентрации. Но ты здесь, жива, здорова и жаждешь прибить меня.

Стакан он, увы, все-таки поймал.

— Ты знал, что можешь убить меня, — с каким-то нездоровым спокойствием констатировала я, как будто этот неудачный бросок потребовал всех душевных сил. — Как Агния, как Некраса, как своего напарника и черт знает кого еще.

— С ними я не спал, — неуверенно отшутился найденыш.

Я промолчала.

Тайка тут же подорвалась с пригретого места под столом и положила морду мне на колени. Я бледно усмехнулась и потрепала ее за ухом.

Завести собаку, пожалуй, стоило уже ради того, чтобы на свете был хоть кто-то, готовый поддержать в любой момент и дать силы двигаться дальше. Мама, конечно, настаивала, что для этого нормальные люди находят свою вторую половину и рожают детей, но… я застопорилась уже на первой стадии и решительно не готова искать дальше. Мало ли на кого еще я могу нарваться, с моим-то везением?..

— Ты целенаправленно искал кого-то, похожего на меня, — констатировала я. — Вот откуда эта гиперобщительность. Тебе нужно было проверить как можно больше людей. Ты сделал ставку на шахтеров, а получил… как ты устроил прорыв в штреке?

Найден окинул меня подозрительным взглядом.

— Тиш, я не всемогущий. Прорыв в шахте произошел без моей помощи. Я надеялся, что подходящий иммунитет выработался у Агния — он был из наших, рано отданный назад, на родину, — но когда он узнал, зачем я приехал во Временный городок, то отоварил меня по голове и помчался предупредить своих подчиненных. Но пока Агний разговаривал со мной, давление в шахте поднялось, и защитные сооружения не выдержали. Он пытался вытащить из штрека тех, кто был похуже, и в результате загремел в их число. Не могу сказать, что не понимаю, почему он так поступил, но это было чертовски недальновидно… если тебе хочется еще чем-нибудь в меня запустить, у тебя еще осталась ложка и тарелка.

— А на станции подключения ты рассчитывал на Дарена Куца? — проигнорировав совет, ровным голосом спросила я.

— Хоть на кого-нибудь, — пожал плечами найденыш. — Но там колотило всех. Кроме тебя.

Я тоже мерзла. Но это было как-то… на втором плане. Совершенно неважно.

— Я считала тебя героем, — тихо созналась я. — Спасителем.

Опрометчиво съеденный суп подкатил к горлу, желая взглянуть на оного героя, и я замолчала, приложив все усилия, чтобы предотвратить эту встречу.

— Тиш… — беспомощно выдохнул найденыш. — Я… есть еще кое-что.

Найд помедлил и с болезненной, кривой усмешкой поставил передо мной пустой стакан. Я молча проводила его взглядом и положила руку на Тайкин загривок.

— Ты, наверное, замечала, что я иногда… слишком чутко реагирую на все, что с тобой происходит?.. Да и обратный процесс уже должен был начаться, в смысле… — он взлохматил волосы на затылке и обреченно зажмурился. — Ты начнешь чувствовать мое настроение так же, как я — твое. Постепенно — все сильнее. Это иногда случается, когда делишься магией напрямую, из организма в организм. Что-то вроде эмпатической связи.

— Ее можно разорвать? — на автомате спросила я, перебирая пальцами шерсть.

Найден на мгновение застыл, и меня ощутимо кольнуло чужой обидой.

— Не знаю. Варя и Сот никогда не пытались, а со мной это впервые. Тиша, я не хочу тебя терять. Ты… я понимаю, что сейчас все воспринимается в штыки, но, прошу тебя…

Я подняла взгляд от своих пальцев, зарывшихся в густую рыжую шерсть на Тайкином загривке, и улыбнулась одними губами.

— Я тебя уже потеряла.

Найден, которого я знала, — разухабистый, смешливый, вечно попадающий в идиотские истории, — оказался всего лишь личиной, образом, призванным обмануть расслабившихся обывателей. А настоящий Найден отталкивал и пугал — может быть, оттого, что мне не хотелось верить, что меня тоже водили за нос, и все мои воспоминания о нем — фальшивка.

На моей кухне действительно хозяйничал эльфийский шпион. О чем он думал, когда лепил пирожки и вышибал заглушку в куполе, чтобы установить генератор? Зачем баловал Тайку, очаровывал меня, если достаточно было всего лишь проверить, выдерживаю ли я контакт с магией? Ради чего было занимать столь значимое место в моей жизни?

За что?

Эмпатическая связь — как и любая другая — с найденышем не радовала, но оказалась на диво удобной: по крайней мере, ничего не пришлось объяснять. Найден и так чувствовал, что меня от него с души воротит, и отлично понимал мое нежелание прислушиваться к его просьбам.

— Что со мной будет? — спросила я. — У Ивиш есть свой интерес?

— Есть, — не стал отрицать Найден. Теперь даже голос звучал, будто чужой. — До сих пор в ее теорию не верили, и ей не позволяли набирать добровольцев среди эльфов, а весь эксперимент, собственно, затевался ради того, чтобы научить соотечественников пользоваться магией. Маме понадобится наглядная демонстрация, что в живых остались не только все человеческие дети с татуировками, но и ты, не подвергшаяся никаким вмешательствам. Возможно, потом демонстрацию придется повторить перед князем.

— И это все? — дрогнувшим голосом спросила я, не сразу поверив. — Ради одного-двух цирковых представлений ты разрушил всю мою жизнь?!

В груди пронзительно защемило, но я даже не могла сказать, чье чувство это было — мое или его.

— Ненавидь меня, если так легче, — болезненно улыбнулся найденыш. — Но похищение было единственным способом, гарантирующим твою жизнь. Ты же понимаешь, что с изрядной долей вероятности не узнала бы о просыпающихся драконах, пока не стало бы слишком поздно? Города на месторождениях погибнут первыми, если люди не остановят добычу…

— Здесь есть Сеть? — перебила я. — Если да кабы… нет ничего проще: если отчет Ивиш опубликовали, все новостные порталы уже пестрят крикливыми заголовками. Если нет — не исключено, что доказательств у вас попросту нет, и правительство не спешит поднимать панику.

Найден дернул здоровым плечом и достал свой переговорник. Батарея почти разрядилась от холода, но прибор упорно светил экраном на последних процентах заряда, — и я вынужденно заткнулась.

Крупный заголовок был только на федеральном новостном портале. Остальные молчали, то ли не добившись подробностей, то ли попросту не поверив, что Штильград готов поставить крест на эпохе магии и вернуться к смердящим жидкотопливным двигателям.

— Что ж, ты все-таки мог меня оставить со спокойной душой, — цинично заметила я. — А вот что ты будешь делать, если Свершившийся Союз решит выбить из Альго-Сай-Тара секрет переработки твердой магии и по пути захватить украденные запасы? Повод у нас уже есть. Преотличный.

Тайка негромко тявкнула и завиляла хвостом, и я снова потрепала ее по загривку.

— Предложу тебе отобрать у Союза повод начинать полномасштабную войну, — в тон мне отозвался Найден.

— Вернешь меня домой? — не поверила я.

— Нет, — честно ответил он. — Начну войну информационную.

— Сделаешь вид, что меня никогда не было? — хмыкнула я.

— Нет, — повторил найденыш. — Запущу в нужную среду новость, что похищения не было, а ты сбежала со мной добровольно.

На этот раз он все-таки не сумел поймать стакан, и тот гулко ударил его в лоб, заставив пошатнуться. Тайка дернулась и отскочила, громогласно выразив свое недовольство, и я до боли вцепилась пальцами в скамью, чтобы голос дрожал не так заметно.

— Что, серьезно? Трогательная история о любви, которой не страшны межгосударственные границы, подписка о невыезде и гражданский долг? Да какой идиот в это поверит?!

А ведь не так уж их и мало, идиотов. Я-то поверила…

А для того, чтобы зародить сомнения и потянуть время, хватит даже такой ерунды — особенно если подойти к задаче творчески. Рассказать, к примеру, об эмпатической связи, найти во Временном городке свидетелей нашего романа, выспросить пару-тройку жареных подробностей, — а то и провести скромную церемонию, фотографии с которой будто бы случайно ускользнут в Сеть…

Я действительно могу это сделать. Подыграть, чтобы предотвратить конфликт.

Не это ли — гражданский долг? Только… что со мной будет потом?

— Как тебя зовут-то хоть? — устало спросила я, откинувшись на спинку. — Охранник не понял, о ком я говорила, когда я назвала тебя Найденом.

— Найденом и зовут, — чуть удивленно ответил он. — Просто эльфы для удобства переводят наши имена на альго. А мама всегда называла союзным вариантом, к нему я и привык. Но если услышишь, как кто-нибудь говорит про Инриша — это тоже я.

— Инриш, — повторила я. — Мне нужно побыть одной. Хотя бы и в камере. Особенно если там есть где зарядить переговорник.

— Твой же все равно не ловит, — настороженно заметил найденыш, покорно поднимаясь на ноги.

Самым трудным оказалось подавить неуместное ликование, но я, кажется, справилась.

— У меня в него музыка загружена, — предельно честно ответила я. — И пара книг. Или ты предпочтешь, чтобы я сидела, вперившись в стену?

— Так думается лучше, — поддакнул Найден… Инриш. Но зарядное устройство все-таки выдал.

Глава 18. Far-reaching plans

Когда человек въезжает в свой собственный дом, тот очень быстро превращается в отражение своего хозяина. Меняется отделка, покупается мебель, будто бы сами собой появляются мелочи, вроде и ненужные, но создающие уют — фотографии в рамках, памятные открытки, магниты из поездок, вязаные салфетки, доставшиеся в наследство, подаренные картины, детские поделки…

Эльфийские же жилища отличались каким-то нездоровым аскетизмом. Я отметила этот момент еще на кухне, где, кроме деревянной мебели, ничего и не было, — признаться, впервые видела кухню, где прихватки не висят рядком вдоль стеночки, а убраны в навесной шкаф, — но только попав в гостевую комнату, поняла, что это не единичный случай, а национальная особенность.

Обстановка оказалась столь же скудна. Маленькая кровать на деревянной раме, застеленная бежевым пледом, одинокая тумбочка с кляксой розетки над ней, тусклый ночник. Все. Даже шторами никто не озаботился.

— Тайка, — задумчиво сказала я, — а кроватка-то как раз по тебе.

Интересно, на чем спал Найден?..

Инриш. Нет, если задуматься, то не интересно.

Я поставила на зарядку переговорник, печально вздохнула на жирный крест на месте значка покрытия и заставила потесниться на кровати Тайку, воспринявшую мои слова как команду к действию.

— Избалую тебя окончательно, — сообщила я ей. — Как вот тебя потом отучать лезть на кровать, если здесь тебе даже прилечь негде?

Собака повернулась и без лишних сантиментов лизнула меня в щеку. Я криво усмехнулась и подгребла ее под бок, выбросив из головы печальные думы о Тайкином воспитании — тем для печальных дум и без того хватало с избытком.

Мне, конечно, повезло, что Найден то ли не знал, то ли упустил из виду, что рабочие карты связи можно отследить, если переговорник включен. Но как скоро организуют поиски? И, главное, — что сделают, когда выяснят, где я?

Я представила себе Хотена в летнем мундире, сердито выговаривающего мне за то, что пропустила мимо ушей его предупреждения, и обреченно уткнулась носом в Тайкин загривок. Кажется, за семь-то лет отношений можно было понять: господин ревизор третьего чина, может быть, и не мужчина мечты, но прав оказывается куда чаще, чем я. Это, конечно, не повод выходить за него замуж — но прислушаться-то стоило гораздо раньше!..

Хотя поначалу Найден ему нравился. Это Лют сразу воспринял его в штыки.

Что он скажет, когда разведка донесет, что я якобы не сбегала?

Я покрутила в голове эту мысль и недоверчиво нахмурилась. Насколько я знала Люта… ну, то есть, не то чтобы я знала его как облупленного, да и в принципе сейчас мое умение разбираться в людях вызывало определенные сомнения…

Но Лют часами слушал, как я рассказываю о работе, и невесело шутил, что хотел бы когда-нибудь вызывать такой же энтузиазм у противоположного пола, как проектирование — у меня. Зато все его попытки разговорить меня на тему личной жизни, если задуматься, заканчивались все тем же обсуждением работы.

Он точно знал, что стоит первым в моем списке приоритетов. В предложенный найденышем бред Лют никогда не поверил бы.

А судя по тому, что он сохранил-таки свое кресло, с Хотеном ревизор младшего чина все-таки сумел договориться. Стоит ли надеяться, что его слово поможет мне реабилитироваться после дезинформационного демарша? Или прежде, чем ждать спасения, нужно вспомнить, что он работает на правительство, которое давно точит зуб на Альго-Сай-Тар? Да и сам Лют, надо полагать, после инцидента на магистрали зубов наточил на целую вставную челюсть…

Кажется, прежде, чем на что-то подписываться, следует дождаться хоть каких-то новостей. А то сейчас начну предполагать, а Лют там все-таки не успел удрать от ледяного вихря — хороша же я буду!

Кроме того, никто не гарантирует, что Союз всенепременно решит напасть на Альго-Сай-Тар. Если правительство все-таки признало, что дальнейшее использование магии небезопасно, то у него хватает проблем и без напряженных отношений с соседями…

А для их решения, кажется, все равно нужно выведать у пресловутых соседей секрет сохранения нормальной экологической обстановки. Что, опять-таки, упирается в напряженные отношения…

Как бы то ни было, без сведений о происходящем в Свершившемся Союзе я могла только ходить кругами, прокручивая одни и те же мысли. Занятие весьма способствовало здоровому сну, и я едва не засопела вслед за Тайкой, но тут, наконец, закончилась конференция, и меня почтила своим присутствием леди Ивиш.

Тайка, к моему удивлению, пришла в восторг, соскочила с кровати и начала припадать на передние лапы, предлагая хвостатой гостье поиграть. Потом в восторг пришла я: леди Ивиш испуганно пискнула и вжалась спиной в дверь, судорожно нащупывая ручку.

— Тихо, — скомандовала я обеим, не без труда подавив смех. — Тайка, сидеть!

Собака послушалась, но все равно глядела на гостью, как маленькая девочка — на большую нарядную куклу, и в бодром ритме отстукивала хвостом по полу.

Ивиш отстукивала хвостом по стене. В ритме куда менее бодром и несколько нервном.

— Она хочет с вами поиграть, — злорадно сообщила я эльфийке на койне. — Вы никогда не держали собак?

— Мы на высоте тридцати метров над землей, спуск — по винтовой схеме, — мрачно сообщила она мне. — В Сайтаре в принципе некоторые трудности с выгулом.

Я представила себе регулярные упражнения на спуск и, что гораздо хуже, подъем — и несколько приуныла. Да, Сайтар определенно проигрывал Временному городку в вопросах оснащения домов собачьими туалетами. Впрочем, Тайке не помешали бы дополнительные физические нагрузки. Да на мне, признаться, оккупация моей кухни иноземным захватчиком сказалась не лучшим образом…

Погодите-ка.

— Мы в Сайтаре?

Эльфийка наградила меня странным взглядом.

— Найден не удосужился сказать тебе, где мы находимся?

Я не спрашивала. Как-то не до того было.

Значит, тот роскошный мачтовый лес за окном — и есть эльфийская столица? Нужно признать, экологическая обстановка и впрямь выше всяких похвал, но желания сменить место прописки у меня что-то не возникло.

А еще выходит, что мы преодолели путь в две с половиной тысячи километров менее чем за минуту. Нет, Горница все-таки не упустит шанса вцепиться Сайтару в глотку…

— Зато он выложил мне откровенно сумасбродный план по улучшению международных отношений, — мрачно сообщила я.

— Почему сумасбродный? — откровенно обиделась Ивиш.

Что ж, вот и нашелся настоящий автор плана.

— Потому что вероятность того, что в него поверят в верхах, стремится к нулю, а с народным мнением в Союзе работать тоже умеют, — предельно честно ответила я. — Максимум, чего вы добьетесь, — это пара-тройка дней отсрочки. Почему вообще я до сих пор не видела ни одного порядочника или хоть дипломата? Вы что, никому не сообщили, что умыкнули гражданина соседнего государства?

— Кому нужно — тот знает, — не слишком вежливо отрезала Ивиш, явно покоробленная критикой своего гениального плана. — Все равно у Союза никаких доказательств нет.

Мне стоило огромных усилий не обернуться к тумбочке, где мирно заряжался переговорник. Если мне хоть в чем-то повезло, то доказательства у Союза уже были.

Только вот хорошо ли это…

— Ладно, — устало выдохнула я и откинулась спиной на стену, поджав одно колено к груди. В конце концов, кто я такая, чтобы лезть в международные отношения? Все равно Президент сделает так, как посчитает нужным, и это явно будет гораздо более обдуманным и взвешенным решением, чем смогу принять я. Не та компетенция. — Что вам от меня нужно?

Эльфийка поколебалась, но все-таки вспорхнула на подоконник, высунув наружу пушистый хвост. Я на это смотреть без содрогания не могла.

— Мои коллеги сошлись во мнении, что публиковать какие-либо исследования без наглядной демонстрации твоих способностей может оказаться несколько преждевременно, — сообщила Ивиш и выписала хвостом замысловатый крендель. Тайка переступила с лапы на лапу и не сдержала восторженный тявк. — Ты не могла бы придержать свою собаку?

В тот момент мне больше всего хотелось ее на Ивиш спустить, но здравый смысл и воспитание победили, и я затащила Тайку обратно на кровать. Не то чтобы собаку так уж сдерживала моя рука на ошейнике — если бы ей приспичило, она вполне могла отправиться играть со мной на прицепе — но идея поваляться на мягком и заодно стребовать внимание и ласку Тайку, по обыкновению, прельстила куда больше недоступной эльфийки, и я вернулась к разговору.

— Насколько я понимаю, выбора у меня нет, — полуутвердительно сказала я и получила не слишком обнадеживающий, но вполне ожидаемый кивок. — Стесняюсь спросить, как именно подразумевается проводить демонстрацию? Способ, которым меня накачивали магией до сих пор, для использования на публике явно не годится.

Ивиш сдержанно улыбнулась, не размыкая губ.

— Ты можешь поглощать магию точно так же, как Найден и любой другой из моих детей, и пользоваться ей. Он тебя научит.

— Надеюсь, у меня хоть спина целой останется? — мрачно поинтересовалась я.

Не говоря уже о роже. Найдену вон не слишком-то в этом плане повезло…

— Должна, — невозмутимо отозвалась Ивиш. — Ты-то, в отличие от моих детей, можешь обращаться с магией сама по себе, а значит, твой организм нашел более щадящие способы выведения излишков магии, нежели прямое выталкивание через кожу. Заодно выясним, как именно, — с неподдельным энтузиазмом прирожденного исследователя заметила она.

Я посмотрела на ее воодушевленную физиономию и внезапно поняла, почему мой трудовой запал зачастую вызывал у Хотена приступы неконтролируемой агрессии.

— В таком случае, я предпочла бы заниматься где-нибудь недалеко от санузла, — пробурчала я и обреченно откинула голову назад, упершись затылком в стену. — Лично мне известен всего один способ выведения всякого рода излишков из организма, и он тоже не годится для публичной демонстрации.

Ивиш хмыкнула.

— Ты потеешь, плачешь, плюс еще пара-тройка малоаппетитных, но социально приемлемых способов, — сообщила она мне, но оптимизмом я что-то все равно не прониклась. — Вариантов множество. Пока не попробуешь — не узнаешь. Ну же, не делай вид, что тебе неинтересно и вовсе не хочется удрать, имея в загашнике полезные сведения об использовании магии для торгов за свое положение в Союзе!

Только поэтому я еще не билась в истерике. О да, я рассчитывала вернуться. Но не подопытной крысой, не знающей ничего о своих способностях, не имеющей возможности постоять за себя.

Магом. Единственным магом на территории Свершившегося Союза.

— А вы не боитесь учить меня? — спросила я. — Вдруг я научусь чему-нибудь разрушительному?

— Разрушительному мы тебя учить не будем, — постановила эльфийка. — Где ты будешь это демонстрировать? Мне нужны живые свидетели, а не кучка замороженных трупов.

Я промолчала. Конечно, было несколько наивно рассчитывать на свою инженерную смекалку — я действительно всего лишь проектировщик, а не конструктор или разработчик, — но подозрения, что любые знания можно использовать в своих целях, у меня все же имелись.

Жаль только, что Найден был осведомлен о моих талантах немногим хуже меня самой… и, кажется, это не первый и не последний раз, когда я жалела, что подпустила его к себе так близко.

Проснувшись, я долго смотрела в потолок. Сероватый рассвет, приглушенный резными тенями густой листвы, высвечивал на деревянной поверхности ровный прямоугольник.

Что бы там ни говорили на моей родине про «утро вечера мудренее», никакое озарение меня не посетило, а пробудившаяся одновременно со мной Тайка только добавила проблем: что-то подсказывало, что дежурящий под дверью эльф не одобрит идею выпустить пленницу на предмет прогуляться с собачкой.

Шансов избежать общения с Найденом у меня не было. Но стоило представить себе целый день в его компании, как меня передергивало от отвращения и обиды. Что я смогу усвоить из азов обращения с магией, если голова забита исключительно треснувшими картинами домашнего уюта и жалостью к себе?

— Так нельзя, — обреченно пробормотала я, уткнувшись носом в Тайкин загривок, и незамедлительно получила хвостом по бедрам. — Так я ничего не добьюсь.

Тайку это традиционно не волновало. Она совершенно точно знала, чего хочет добиться, и готовности медлить из-за нерешительности хозяйки определенно не испытывала. Пришлось выбираться из кровати и скрестись в запертую дверь, чувствуя неуловимое душевное родство с собственной собакой, охотно присоединившейся к моему занятию.

Из коридора ответили на традиционном альго, но слово «Инриш» вроде бы поняли — и четверть часа спустя дверь открылась.

Найден выглядел так, словно похитили на самом деле его — весь какой-то серый, взъерошенный, с потерянным выражением лица и темными кругами под глазами. Тайку, впрочем, он устраивал и таким — а мне и выбирать не приходилось.

— Значит, такой у меня теперь будет порядок дня? — спросила я, спускаясь вслед за ними по коридору, винтом уходящему вниз.

Мой конвоир притормозил и обернулся через плечо. Для коварного похитителя он выглядел слишком подавленным.

Не то чтобы у него не было причин.

— У тебя есть варианты, — неуверенно сообщил он мне. — Мы сейчас в исследовательском центре Сайтарского университета, но, если хочешь… у меня есть дом недалеко отсюда. Довольно низко по местным меркам.

Предлагать это было низко по любым меркам. Но если выбирать между охранником за дверью вкупе пешими спусками с тридцатиметровой высоты минимум два раза в день и домом Найдена…

— Ты же не рассчитываешь, что я стану с тобой спать? — на всякий случай уточнила я.

Он отвернулся, пряча болезненную усмешку.

— Я уже слишком хорошо улавливаю, что ты чувствуешь.

Я помедлила, и Тайка нетерпеливо оглянулась, намекая, что узкий изгибающийся коридор в любой момент может стать еще неуютнее.

— Как давно начала устанавливаться эта связь? — все-таки спросила я, догоняя их.

— Скорее всего, с первого же дня, — покосившись на меня, признался найденыш. — После общения с Агнием у меня был… ну, полагаю, ближайшим термином будет «передоз». Я фонил газовой магией, а ты оказалась слишком близко.

— Будет еще сильнее? — осторожно уточнила я. — Потому что…

Ему действительно было плохо. Не то чтобы Найд ждал, что я приму его с распростертыми объятиями, невзирая на все перипетии и тонкости, — но то отторжение, которое он улавливал каждую секунду рядом со мной, отзывалось болезненным разочарованием, укутывало серым покрывалом бессонницы и лишало опоры.

А чужие переживания — решительно не то, что мне требовалось, чтобы найти выход из сложившейся ситуации.

— Будет, — не стал обнадеживать меня найденыш. — Прости. Я пока не нашел ничего об эмпатическом резонансе. Если хочешь, можем после обеда заглянуть в местную библиотеку и просмотреть литературу на соответствующую тему.

— Снова мифы и легенды? — обреченно уточнила я.

— Традиционная для эльфов система передачи информации, — пожал плечами Инриш. — У студентов по обмену вечно с ней проблемы.

Я боялась себе представить, какие. Это когда про тепловые удлинения трубопроводов рассказывают с точки зрения повеления древних богов и подвигов славных хвостатых героев?

— А у тебя? — не без надежды поинтересовалась я.

— А я никогда не получал высшего образования, — пожал плечами Найден, — так что оценить мою манеру работы с библиотечными источниками было некому. Но, смею надеяться, регулярное общение с профессором магологии и детство в Сайтарском университете даром не прошли.

Я недоверчиво хмыкнула. Даже не столько потому, что сейчас его речь, не приправленная традиционными для Временного городка словечками, звучала как минимум на бакалаврские корочки, сколько…

— Серьезно? Кто вообще сейчас обходится без высшего образования?

А вот эту улыбку я знала. Смешливую, асимметричную, поднимающую только один уголок губ и щурящую исключительно правый глаз.

— Как — кто? Разнорабочие. Шахтеры. Охранники… на какую еще роль может сгодиться такой располосованный лось, как я?

Порядочник низшего чина. Повар. Продавец. Пекарь. Спаситель девиц, лазающих по магическим месторождениям, вне зависимости от наличия или отсутствия хвоста…

Вор и чертов шпион.

— Кстати, а куда ты уезжал из Временного городка, когда Хотена начали подозревать в твоем убийстве? — вспомнила я.

Найден хмыкнул и открыл перед Тайкой округлую деревянную дверь, впустив в сумрачный коридор порыв ветра, пахнущего влажным мхом и утренней свежестью.

— В Мальву. Эта, как ты выразилась, «упоительная история» была чистой правдой.

— …не считая самопроизвольно взорвавшегося бака с магией? Что тебе могло понадобиться в Мальве?

— Я не могу взаимодействовать с жидкой фазой, — напомнил Найден, обернувшись в проеме. — Для этого нужно быть тобой. Бак и правда взорвался от удара. Ну, возможно, удар был сильнее, чем я описывал… А Мальва — ближайший открытый город ко Второму. Я выбрался из Временного городка, с помощью магии сформировав преломляющее свет поле, чтобы меня не заметили на воротах — оттуда, кстати, и лужа крови за домом. Я, между прочим, ее как следует закопал, но Лют этот твой… — найденыш со вкусом ругнулся и вздохнул. — А в Мальве меня и правда не приняли, и я подумал, что никогда не поздно вернуться на Третье и все-таки закончить проверку.

И стащить несколько тонн магии. Как получится.

В рассеянном утреннем свете шрамы на лице и горле почти не были видны. Зато крупные, правильные черты лица и отливающие темным рассветным золотом волосы, обрисованные тенями очертания плеч и талии — сразу бросались в глаза.

Красивый. Не по общепринятым меркам — но приковывающий взгляд хищной пластикой движений и внутренней энергетикой крупного зверя в засаде. Теперь-то понятно, откуда они взялись…

Вор и чертов шпион.

— Мама ужасно рассердилась, когда узнала, что я вернулся к тебе, — признался Найден и ностальгически улыбнулся. — Она считала, что нужно сконцентрироваться на тех, кто работал непосредственно на месторождении — если не на шахтерах, то на строителях или монтажниках. А я узнал, что ты разругалась с Хотеном, и не смог удержаться.

— Ты солгал, — напомнила я и отвернулась. — Велислава тебе не звонила. Вы не расставались.

Тайка тем временем завершила круг почета за открытой дверью и разразилась негодующим лаем на что-то — или кого-то — наверху. Не дожидаясь ответа — а Найден его явно не мог подыскать — я вышла на свежий воздух и попыталась определить причину собачьей истерики, но не смогла, сраженная осознанием, что все это время находилась в стволе невероятно толстого и высокого дерева. Живого, что вообще ни в какие ворота не лезло.

— Белки, — неверно поняв причину моего замешательства, пояснил найденыш. — Их здесь много.

Я едва не поддакнула, что их здесь действительно много — и на удивление крупных, — но вовремя заткнулась.

Даже в мыслях это прозвучало как-то… расистски. Как из прошлого века. Кажется, я начинала понимать, откуда растут ноги у нетерпимости ко всему чуждому, — переизбыток непонятного в повседневной жизни никому не добавляло терпения и любви к ближнему своему. Но и немотивированная (хоть и легко объяснимая) агрессия не делала мне чести.

— Тайка, честное слово, я тебя вывела несколько за другим, — напомнила я ей.

Хотя, надо признать, теперь любое выяснение отношений с леди Ивиш будет вызывать у меня весьма стойкую и однозначную ассоциацию. Но Тайку это, как и следовало ожидать, волновало мало — в отличие от белок, привольно снующих по ветвям. Я шикнула на собаку, не особо надеясь на эффект, и обреченно вздохнула.

Нужно было что-то делать. Решать. Учиться.

У него.

У него, каждым вздохом бередившим воспоминания о тепле и уюте, о возвращении в дом, где тебя ждут. У него, с его несимметричной улыбкой, жесткими ладонями, россыпью белых шрамов на спине, холодной татуировкой и чертовски однозначными надеждами, которые он даже не пытается скрывать — при всем том невольном взаимопонимании, возникшем между нами.

У лжеца и предателя.

«Может, я и не мужчина мечты, но не сделаю ничего против твоей воли», — говорил он и просил не бояться.

Что самое смешное — я и не боялась. Ни тогда, ни сейчас. И в этом-то и заключалась основная проблема.

— Что со мной будет после того, как я устрою демонстрацию для князя? — спросила я ровным голосом, и Тайка отчего-то умолкла, предпочтя отбежать на десяток метров, где всерьез заинтересовалась необъятным деревом.

Двери я не видела, но искренне понадеялась, что это тоже чей-то дом.

— Не хочешь сперва хотя бы проверить, удастся ли устроить демонстрацию? — помедлив, поинтересовался Найден, проводив Тайку взглядом, но ничего не предпринял.

На меня он не смотрел. Но то ли что-то в напряженной позе, то ли что-то в прорывающейся связи — ответило четче и яснее любых слов.

Он сам не знал. Леди Ивиш волновали исключительно ее исследования, а о последствиях — для страны вообще и для пленников лично — эльфийка задумывалась лишь поверхностно. Найден же еще не решился о чем-либо ее просить.

Но в любом случае — отпускать меня с миром точно никто не собирался. С чего бы эльфам позволять уйти столь полезной подопытной крыске, да еще нашпигованной информацией о базовых навыках в использовании магии?

Но пытаться удержать меня здесь достаточно долго — все равно что дразнить дракона. Свершившийся Союз, стоит улечься шумихе из-за истории надуманной любви инженера к шпиону, найдет способ добраться до посвященной в гостайну. А уж что он с ней сделает, я и сама не знала. Зависело от того, поверят ли в верхах в мое предательство, — а убедить Особый корпус в обратном мог попытаться разве что Лют…

Если он остался в живых, конечно.

Кажется, Ивиш можно было и не беспокоиться особо о том, куда меня девать после того, как я исчерпаю свою полезность. Достаточно просто пустить все на самотек.

Я нашарила полностью заряженный переговорник в кармане.

Кажется, в моих интересах было не пускать на самотек ни единого решения. И если ради этого придется круглосуточно торчать рядом с вероломным найденышем…

Никуда он от меня не денется.

Глава 19. With every fiber of my being

Шелест внезапно стих, и уютная комнатка (всего-то десять метров над землей) наполнилась нехорошей, плотной тишиной.

Найден беззвучно, но очень выразительно выругался и всем телом впечатал меня в угол, больно ударив затылком о стену. И еще раз, когда сильно вздрогнул от хлопка позади.

На этот раз магии оказалось слишком мало, чтобы его спина опять пострадала, но масштаб глыбы, образовавшейся на плетеном коврике рядом с рабочим столом, все равно впечатлял — в отличие от моих успехов.

До этого дня я наивно считала, что способна обучаться достаточно быстро. Первый же урок с Найденом наглядно продемонстрировал, что легко усваиваются только те знания, которые сразу укладываются в уже сформировавшуюся картину мира, дополняя и расширяя ее. То, что ей противоречило, давалось с трудом. Мягко говоря. Здравый смысл все еще требовал немедленно укутаться в шаль и надеть шерстяные носки — хотя личные наблюдения показывали, что я могу с магическим льдом хоть задремать в обнимку, не замерзнув.

С впитыванием через ладони дело шло куда хуже. За сегодняшний день глыба была четвертой по счету.

— Цела?

Я взглянула на него снизу вверх, размышляя, стоит ли относить шишку на затылке к повреждениям, и кивнула, оставив возражения при себе. В конце концов, Найд всего лишь пытался меня защитить… опять.

И, хоть его успехи в этом деле тоже не слишком радовали, вежливость никто не отменял.

— Спасибо.

Видимо, было что-то такое в моем тоне, что найденыш помедлил и, наконец, отодвинулся, выпуская меня из угла. А я упрямо уселась рядом с глыбой — на этот раз она напоминала ощерившегося иглами морского ежа — и протянула к ней руки. Найден не без опаски встал рядом, готовый в любой момент повторить фокус с углом и моим многострадальным затылком.

Ледяные иглы становились короче. Пальцы сначала покалывало, а потом от подушечек к ладони двинулось онемение — как будто я их отморозила.

Но холодно не было. Не могло быть, я знала.

— Подожди, — вздохнул Найден и сел рядом, скрестив ноги.

Я послушно опустила руки, сцепив их в замок — так они отогревались быстрее. Найденыш, отлично запомнивший за последнюю неделю этот жест, обреченно вздохнул. Я тоже.

Нет, я, конечно, не рассчитывала, что меня спасут в первые же дни. В конце концов, речь шла не столько обо мне, сколько о весьма напряженных отношениях между Союзом и Альго-Сай-Таром — а это не тот вопрос, который можно решить за пару часов. Да и мне самой было на руку провести некоторое время среди эльфов, обучаясь использовать свои неожиданно обнаруженные таланты…

Но я никак не ожидала, что это окажется настолько сложно.

Всю неделю Найден пытался объяснить мне, что на самом деле у меня ничего не мерзнет, а онемение в пальцах — всего лишь психосоматика. Напоминал, как я преспокойно разгуливала по Временному городку в минус сорок три, спала в выстуженном доме и расхаживала нагишом по кухне… понимал, что меня выводит из себя малейшее напоминание об этом времени, но все равно пытался достучаться.

Бесполезно. Умом я все это понимала, но рефлексы настаивали на своем. Подсознание упорно поддакивало.

Я провела всю жизнь в твердой уверенности, что магия — это холодно и опасно. Внушить себе, что, помимо всего прочего, ее можно запросто пропустить через собственное тело и одной только силой воли преобразовать во что-то новое… я начинала понимать, почему Ивиш предпочитала работать с детьми. Моей психике определенно не хватало адаптивности и гибкости.

— Я знаю! Знаю, — сердито пробурчала я, вперившись в переливы солнечного света на неровной поверхности зеленоватого льда. — Мне не холодно. У меня должно получиться…

Но пока что у меня стабильно получались только шипастые ледяные глыбы. На счастье Найдена, недостаточно крупные, чтобы кто-то из нас всерьез пострадал, — но сам факт, что магия вырывалась из-под контроля, стоило мне задуматься, что и как я делаю, спокойствия не добавлял.

Ивиш начала проявлять нетерпение уже на третий день: ее донимали коллеги и друзья, и даже из секретариата князя пришло заинтересованное письмо — сразу после того, как Альго-Сай-Тар получил-таки ноту протеста от Свершившегося Союза. Пока что в Горницу ушло только заверение в глубочайшем почтении и весьма спорное утверждение, что ни один гражданин Союза не находится в Сайтаре по принуждению. Но решением проблемы это не было, и князь предсказуемо обеспокоился. Для открытого конфликта у Альго-Сай-Тара пока что было недостаточно сил.

А если у меня ничего не выйдет, то и не будет. Правда, лично мне это уже вряд ли как-то поможет… хотя не факт, что мне вообще что-то поможет, если Лют не уцелел. На этот счет меня, увы, держали в неведении.

— Давай-ка сделаем перерыв, — предложил найденыш, с сомнением покосившись на оплывшего «морского ежа». — Ценю твою старательность, но это не та стена, которую можно прошибить лбом, если стучать достаточно долго.

Это я уже тоже слышала. Увы, не представляла, что еще с этой стеной делать: бульдозера для здравого смысла мне никто не предоставил.

— У меня есть пара идей, — с некоторым сомнением в голосе сообщил найденыш, протянув мне руку.

Я схватилась за нее и поднялась, разминая отсиженные ноги.

— Первая не понравится маме, а вторая — тебе, — чистосердечно признался Инриш, не дождавшись наводящих вопросов. — Какую выберешь?

— Спрашиваешь? — хмыкнула я. — Тогда, разумеется, давай ту, которую не одобрит Ивиш.

Найден неодобрительно покачал головой, но спорить не стал.

— Лучший способ осознать и принять что-то, радикально не вписывающееся в привычную картину мира, — это пережитое потрясение, — сообщил он мне, отпирая дверь комнаты. — Нам нужно такое, чтобы магия помогла тебе его пережить.

— Кажется, я заказывала то, которое не понравится Ивиш, — нахмурившись, напомнила я.

— Вариант, который я хочу предложить, ей действительно не понравится, — хмыкнул найденыш.

— А второй? — на всякий случай уточнила я, и вдруг ощутила знакомый азарт сродни охотничьему. Он был не моим, теперь я это знала. — Найд?

— А второй, — протянул он, — подразумевал, что таким потрясением для тебя стану я сам.

В смысле — еще большим, чем уже стал? Что может потрясти меня сильнее, чем известие, что я спала с эльфийским шпионом и стала первым признанным органическим трансформатором?

К счастью, я не успела спросить. Найден усмехнулся — однобоко, хищно, выжидательно, словно предлагая дать мне хоть малейший повод, — и бросил всего один взгляд на оставшийся за нашими спинами стол. Я вздрогнула, поняв намек, и скривилась.

— И ты бы смог?

Он весело хмыкнул и заломил бровь.

— Звучит как вызов. Но фокус здесь в том, чтобы перепугать, а не… знаешь, что самое интересное? — провокационно спросил он и тут же ответил сам: — Ты не боишься.

И это, пожалуй, было еще одним подтверждением, что я все-таки дура.

— Кажется, вариант на самом деле всего один, — я пожала плечами, предпочтя оставить выводы при себе.

— Как знаешь, — подозрительно легко согласился Найден и, подхватив на руки ледяную глыбу, вышел в коридор.

— Что именно ты собираешься сделать? — настороженно поинтересовалась я у его спины.

— Если я тебе подробно изложу план, какое же это будет потрясение? — фыркнул найденыш, не оборачиваясь.

Судя по захлестнувшей меня волне чужого беспокойства — если не сказать страха — его план был из числа тех, что не понравились бы вообще никому, и про Ивиш он упомянул просто для того, чтобы создать иллюзию выбора. А нарочито легкомысленное веселье, которое демонстрировал Найден, требовалось исключительно для отвода глаз.

— Не тронь Тайку, — предупредила я.

— Не находишь, что как раз вот этот вариант мама одобрила бы всецело? — заметил Найден и отпер дверь в противоположном от моей комнаты конце коридора.

В отсутствие охранников найденыш предпочитал не верить мне на слово, а полагаться на старые добрые замки — взламывать которые я, увы, не умела совершенно, а потому вынужденно сидела на выделенной мне площади, выбираясь лишь на прогулки с собакой, и то под присмотром Найдена. В запертой части дома я еще ни разу не была.

Это оказалось одно большое помещение, разделенное внушительным книжным шкафом на спальню и кабинет, откуда можно выйти на балкон. Сплошь темное дерево и все тот же минимализм, традиционный для эльфийских домов, но, еще даже не переступив порог, я уже была уверена, что именно здесь найденыш предпочитал проводить большую часть свободного времени.

Подборка книг ввергла меня в ступор, но, пожалуй, этого и следовало ожидать. Университетские учебники по основам электротехники соседствовали с красочно оформленными манускриптами на альго, нижнюю полку полностью занимала научная фантастика на койне, а на уровне роста, куда обычно попадала наиболее часто используемая литература, обнаружились сборники мифов и легенд — навскидку я насчитала четыре языка изложения; чуть выше, к моему бурному восторгу, стройным рядом высились корешки кулинарных книг.

— Мама совершенно не умеет готовить, — сдал ее с потрохами найденыш, заметив мой интерес. — Пришлось выкручиваться.

— Рискну предположить, что генераторы Ивиш тоже подключать не умеет? — нервно хмыкнула я.

Маленький тортик со свечками на самом толстом корешке притягивал взгляд, словно магнитом. Черт, неужели Найд еще и на это способен?!

— Почему? — найденыш удивленно обернулся, проследил мой взгляд до учебников по ТОЭ и усмехнулся. — Нет, этому как раз она меня и научила. Вон тот учебник в зеленой обложке — ее авторства. А, ты же не читаешь на альго…

Да и учебник, прямо скажем, мало отличался по стилю оформления от научной фантастики на нижней полке. А стиль изложения, судя по всему, был ближе всего к мифам и легендам…

— Я на нем и не говорю, — напомнила я, отвернувшись.

— Хочешь научиться? — предложил Найден, открыв маленький шкафчик рядом с книжным. Подумал и вытащил оттуда слегка припыленную бутылку с залитой сургучом пробкой и пару бокалов — к счастью, чистых.

— Это и есть обещанное потрясение? — скептически уточнила я, глядя, как он воюет с пробкой. — Эльфийское вино и уроки иностранного языка?

— Это не вино, — обнадежил меня Найд, протянув мне бокал, наполненный чем-то оптимистично зелененьким, и вышел на балкон, пинком отправив туда же ледяного «ежа».

Я последовала за ним — не спеша, впрочем, пить. Вид с балкона открывался впечатляющий — хоть и не настолько, как из Сайтарского университета.

— Наркотик?

— Привыкания не вызовет, — пообещал он и безо всякой опаски пригубил свою порцию. — Это ssha’tish… м-м… ну, вероятно, наиболее правильным будет вариант «зелье».

Спокойнее не стало.

— Мама вывела состав для Вари, — невозмутимо продолжал найденыш. — Она хуже всех из нас усваивает магию, но не потому, что у нее неудачная татуировка, а потому, что ужасно боится крови и подсознательно противится трансформации. Зелье позволяет временно исправить ситуацию.

«Психотропное», — поняла я и с сомнением уставилась в свой бокал. Жидкость веселенько бликовала на солнечном свету, пробивавшемся сквозь кроны.

— Тиш, — с какой-то нехорошей задумчивостью сказал Найден, — ты же понимаешь, что, если бы я захотел, то просто подлил бы тебе ssha’tish в суп? А если бы преследовал цель отравить тебя, то все было бы еще проще?

— Успокоил, — пробурчала я и сделала маленький глоток.

На мой вкус, было слишком сладко, и оставшиеся на языке алкогольные нотки не внушали особого доверия. Но в целом — могло быть и хуже, а напиться, если начистоту, мне хотелось уже давно.

Найденыш сноровисто наполнил бокалы и облокотился о перила балкона, задумчиво глядя куда-то в лес. Я все еще не понимала, как он здесь ориентировался — как по мне, деревья вокруг были почти одинаковыми, — но, похоже, Найд высматривал что-то конкретное.

— А где живут остальные воспитанники Ивиш? — спросила я, ополовинив свой бокал.

— Постоянно здесь живу только я, — рассеянно ответил Найден. — Варя с Сотом — в Союзе, недалеко от Четвертого. Дани — в Мир-э-Орай, с мужем, а Элия — в Кворре. Обычно, когда они приезжают, останавливаются в Сайтарском университете.

— В комнатах для удачных образцов? — поморщилась я и допила зелье.

— Ну да, — кивнул найденыш, как будто в жизни посреди лаборатории не было ничего особенного, и долил мне еще. — Пей-пей, передозировки не будет. Разве что захмелеешь немного с непривычки, но это как раз не так уж плохо. По-моему, как раз это тебе сейчас не помешало бы.

С точки зрения душевного равновесия — пожалуй. С точки зрения здравого смысла… опустошив бокал залпом, я мрачно уставилась на зеленоватые разводы на стекле. М-да.

— Ивиш так легко отпустила своих воспитанниц? — спросила я.

— А почему бы и нет? — удивился Инриш. — Дани любит своего мужа, Элию вполне устраивает ее работа на трансформаторной подстанции, а Варе вообще все равно, где жить, лишь бы Сот был рядом — а ему нравится Союз. Как бы специфично ни было наше детство с твоей точки зрения, мы — дети Ивиш, и она желает нам счастья. А мы благодарны ей.

— Стащить с закрытого объекта несколько тонн магии и девицу под подпиской о невыезде — это такая форма благодарности? — хмыкнула я и опасливо отставила бокал.

— Это такая форма работы на Сайтарский университет, — как ни в чем не бывало отозвался найденыш. — Да и идея морозить маму, согласись, не отличалась особой человечностью.

— Ты рассуждаешь о человечности? — к горлу подступил комок, и я поспешно заткнулась.

Найден же как будто только этого и ждал: поставил свой бокал (почти полный, машинально отметила я) на перила и настойчиво притянул меня к своей груди. Я начала было сопротивляться, но…

Лес осуждающе шелестел и смотрел на нас сотнями темных окон, ледяная глыба колола ноги сквозь штаны, а психотропное «зелье» наполняло голову приторно-сладкой тянучкой, — мне было плевать.

Я знала эти огрубевшие руки, успокаивающе гладящие меня по спине. Помнила каждый шрамик на плечах, с закрытыми глазами могла представить, как вытатуированный на груди мотор гоняет чернильную кровь и вполне реальную магию по жилам. Знала, как пахнет от его разгоряченной кожи, как нетрезво и беспомощно темнеют его глаза, когда найденыш теряет контроль. Помнила, как он засыпает, подтаскивая меня к себе под бок, усталый и довольный, как нагулявшийся кот.

Это тепло, запах и голос до сих пор, вопреки всему, ассоциировались у меня с надежностью и силой. И я сдалась, спрятала лицо у него на груди, доверчиво прижимаясь всем телом, и даже не обратила внимания, в какой момент воображаемый холод у наших ног вдруг исчез.

Зато это заметил Найден.

— Ты все можешь, — горячо шепнул он мне в макушку. — Помни об этом.

Я всхлипнула, прикусив губу, и уже почти собралась признаться, что ужасно устала быть сильной. Но не успела.

Он аккуратно снял мои руки со своей талии, ласково поцеловал в лоб — и перебросил меня через перила балкона.

Я почти не запомнила полета. Помнила только, что он казался противоестественно долгим: узкая тропинка к дому Найдена, разрисованная ажурными тенями от густой листвы, приближалась издевательски медленно — и неотвратимо; желудок словно отставал от тела, подскочив к горлу и наотрез отказываясь участвовать в этом безобразии.

Я не была готова с ним расставаться. Как, впрочем, и со всем остальным.

В тот момент я особенно остро осознала, что хочу жить, жить любой ценой. Десять метров — не такая великая высота, но это будет больно. Очень.

Боли я боялась. Панически. Кажется, даже больше высоты.

На какое-то мгновение я представила, как упаду — наверное, на живот, повернуться никак не получалось — зажмурилась и наконец-то закричала.

Наверное, на самом деле прошло меньше секунды. Но мне хватило, чтобы понять, что разбиваться я не собираюсь, а чтобы уцелеть, нужно погасить набранную скорость. Всего лишь противопоставить что-то силе тяжести.

Я же видела, как Найден это делает! И магия — магия у меня есть, а значит…

Я открыла глаза, обнаружила тропинку совсем близко — и, снова заорав, выстрелила вниз своим нежеланием падать.

Оно вырвалось наружу упругой волной ледяного воздуха, разметавшего опавшие листья и покрывшего изморозью ствол «домашнего» дерева, выпало инеем на траву — а мгновением позже я упала в сугроб.

В нем было полно крупных льдинок и мусора, да и с глубиной я промахнулась — ободрала ладони, больно подвернула запястье и порвала штаны на коленях, — но, кажется, я впервые в жизни так радовалась снегу. Должно быть, меня еще не отпустило «зелье» — я истерично рассмеялась и уронила лицо в холодную белую кашицу, густо замешанную с гнилыми листьями.

Получилось. У меня…

— …получилось! — с облегчением выдохнул Найден с балкона.

И тут же настороженно притих, потому что я вскинула голову, всем телом ощущая всемогущий, всевластный холод в своих венах.

— Ты. Меня. Ты же меня…

Холод распирал изнутри, его было много, так много, что дыхание вырывалось с полупрозрачными облачками пара. Я казалась себе куском льда, который ради шутки засунули внутрь костюма из кожи и плоти. Магия распирала, рвалась наружу и шептала что-то невероятно искушающее.

— Ты меня мог убить, — неверяще, удивленно сказала я, приподнимаясь на руках. Пальцы тотчас поехали по рыхлому снегу — и вдруг остановились: сугроб перестал таять. — Ты снова…

Наверное, он мог убежать в дом. Запереть балконные двери, скрыться в центральном коридоре, защищенный толстым слоем живого еще дерева. Любой бы так сделал.

Найден стоял, стискивая побелевшими от напряжения пальцами перила балкона, и смотрел вниз. Я не видела его лица, но чувствовала все, что чувствовал он.

Восхищение и какую-то нетрезвую гордость, так тесно переплетенные со страхом, что невозможно понять, где заканчивается одно и начинается другое. Восторг, какой можно испытать, разве что стоя на берегу и глядя на приближающийся цунами, зная, что прятаться уже поздно. Бесполезно. Но, по крайней мере, последним, что ты увидишь, будет недостижимая — и оттого еще более притягательная — мощь и свет, преломляющийся в морской воде, исходящей пеной и яростью.

— Ты неземная, — беззвучно прошептал он. — Невероятная…

И страх изменился. Найденыш боялся не собственной беспомощности, не неотвратимости надвигающегося шторма, не непостижимой, недоступной силы.

…у женщины внизу — темная, сизая гроза в глазах, изморозь на побелевших пальцах, льдинки в волосах. Она стоит на коленях, упираясь ладонями в снег, но в ее позе нет ни покорности, ни смирения — словно волна, еще не вставшая на дыбы, но уже подбирающаяся к беззащитному берегу. Она не позволит, не простит…

Я тряхнула головой, рассыпая зеленоватые льдинки, и оскалилась.

Не «она». Я. Не позволю. Не прощу.

Ненавижу. Всеми фибрами души.

Холод ударил изнутри, воображаемый и безжалостный. Поднял дыбом каждый волосок на теле — и вырвался наружу, закручиваясь ледяным смерчем, вибрируя в такт моему крику, ломая ветви и обрывая листву.

Одинокую человеческую фигурку он смел вместе с перилами, и я, вдруг перестав чувствовать чужой ужас и восторг, испугалась противоестественной тишины в собственной голове.

Глава 20. No bed of roses

— …идиот! Как теперь ее кому-то показывать?! Кто подпустит ее к князю после такого?!

— Знаешь, мам, мне почему-то кажется, что все и так впечатлены — дальше некуда. Князю и так расскажут.

Пальцы рефлекторно дернулись, зарываясь в теплую шерсть. Голоса вокруг меня разом стихли, но просыпаться я еще не хотела, а потому только сонно вздохнула в меховой загривок. Тайка была со мной солидарна и с удовольствием продолжила умиротворяюще сопеть.

— Расскажут, — на два тона тише пробурчал голос Ивиш. — Еще как расскажут. Что подопытная сорвалась, едва не угробила собственного учителя и освоила атакующий вихрь раньше запланированного светляка. Князь потребует набрать еще образцов! Он ни за что не позволит объявить набор добровольцев из эльфов, пока не будет уверен, что магия не сказывается на психике. А времени из-за этого похищения не осталось совсем!

— Разведка что-то доложила? — насторожился Найден.

Что-то было не так.

Голос звучал слишком близко.

— А ты как думаешь?! — сорвалась на шипение Ивиш. — В посольстве требуют доказательств! Почему ты до сих пор не женился на ней, если уж она так важна?

— Тиша не давала согласия, — слишком ровно и спокойно отозвался найденыш и успокаивающе прошелся горячей ладонью по моей спине, пока меня не разбудила треклятая эмпатическая связь. — Не могу же я…

Голос звучал прямо за моей спиной. И чужое тепло укутывало меня с двух сторон.

— А на то, чтобы выброситься с балкона, она согласие давала?!

Точно. Падение.

Страх, беспомощность и магический вихрь высотой в половину жилого дерева. И человеческая фигура, без малейшего сопротивления отдавшаяся стихии…

Он все-таки выжил.

— Давала, — невозмутимо отозвался Найден. — Мам. Дай мне немного времени. Я справлюсь.

— Нет у нас времени! — вспылила эльфийка. — У нас есть нота протеста от Свершившегося Союза, зависший проект по магии и добрая сотня возмущенных писем от жителей окрестных домов! Ратиша стала опасна для нас самих. Откачай у нее остатки магии и женись, в конце-то концов, потом разберетесь!

— Нет, — негромко ответил найденыш. — Магию я откачаю, но решение по поводу свадьбы должна принять она сама.

— Ты отлично знаешь, что она решит, — безжалостно заметила эльфийка, и меня резануло чужой болью. — Тебя бы вообще в живых не было, если бы Сот не захотел заскочить в гости! Вот что. Максимум, что я могу тебе дать, — это время до тех пор, пока в университет не придет письмо от князя. Сейчас конфликт недопустим!

— Понял, — подозрительно легко согласился Найден.

— Приходи в себя, — несколько смягчилась эльфийка. — Канцелярия князя, скорее всего, раскачается к завтрашнему дню.

Уходила она почти беззвучно — разве что дверь еле слышно скрипнула на петлях.

Найденыш выдохнул и привычно положил ладонь мне на живот, придвигаясь поближе. Дыхание отозвалось волной мурашек по всему телу, и я неловко передернула плечами.

— Проснулась? — тихо спросил Найд, переходя на союзный язык. — Как ты?

— Как трансформатор, — хрипло отозвалась я, открыв глаза и уткнувшись взглядом в лоснящийся Тайкин загривок. Собака лениво махнула хвостом, пощекотав обнаженную кожу бедер, шумно облизнулась, но тянуться ко мне не спешила, грея молчаливой поддержкой.

Словно чуяла не хуже Найдена, что у меня все плывет перед глазами, а внутри все так же ворочается ледяной ком, и всемогущий холод нашептывает, что, в конечном счете, все упирается в энергию.

Хочешь, чтобы разразилась буря — измени атмосферное давление, притяни тучи. Хочешь, чтобы потеплело? Поделись энергией с воздухом. Хочешь, чтобы искореженное магией тело скорее вернулось в норму — что ж, материя тоже есть энергия. Все осуществимо.

Хочешь домой… энергии понадобится основательно больше.

— Логично, — негромко усмехнулся найденыш мне в макушку. Его забавляло и ранило то, насколько реакция тела отличалась от реакции мыслей. — А самочувствие как?

Самочувствие… на моих руках, обнимающих Тайку, каждый волосок спрятался в зеленоватый ледяной кокон. Собака отнеслась к этому философски, решив, что если хозяйке приспичило среди ночи вычесать ее собственными предплечьями вместо пуходерки, то сопротивление все равно не имеет смысла.

Я покосилась вниз: вокруг ладони Найдена, лежащей на моем животе, зеленоватых волосков не оставалось.

— Кто меня раздел?

— Ты же не думаешь, что я подпустил бы кого-то к тебе?

Рука соскользнула с живота на бок и вниз, к бедру. Следом за ней протянулась широкая полоса бледной кожи, лишенной нездорового зеленоватого оттенка, дарованного вышедшей наружу магией.

Я дернулась и попыталась обернуться — ощущать его за спиной было невыносимо — но мне не позволили.

— Как много ты услышала из того, о чем мы говорили с мамой? — спросил найденыш, едва ощутимо коснувшись губами моей шеи.

— Более чем достаточно, — мрачно сообщила я, наконец сообразив: они говорили на койне. Должно быть, заготовленная сцена — между собой они всегда общались на альго. Но тогда бы я ничего не поняла… — Ты не мог бы забрать остатки магии менее тактильным способом?

— Нет, — честно ответил Инриш. — Я в принципе способен перерабатывать ее только при телесном контакте. Ты, как выяснилось, в этом плане куда универсальней. Наверное, уже не помнишь, но тот вчерашний вихрь… ты поглощала его и выпускала снова и снова, пока Сот тебя не вырубил. Ничего не болит, кстати?

Я молча помотала головой.

— Что со мной будет теперь? К магии, как я понимаю, меня уже никто не подпустит, не так ли? Значит, для Ивиш я уже бесполезна…

Теплая ладонь замерла где-то под моим коленом — и вернулась на живот, всей спиной впечатывая меня в тело найденыша.

— Ты нужна мне, — уверенно ответил он.

Я криво усмехнулась и опустила голову на подушку.

Кажется, я променяла роль певчей птички в клетке при Хотене на аналогичную — при Найдене. Кто бы мог подумать…

К счастью, откачка остатков магии не заняла много времени, и я при первой же возможности поднялась на ноги. Найденыш, кажется, не ожидал от меня такой прыти — но сопротивляться не стал.

Я же отошла от кровати на пару шагов, растерянно осматриваясь, но одежды в зоне видимости не было, так что я обернулась с логичным «А где?».. — и начала давиться нервным хохотом. Найденыш, приняв мое истерическое веселье за злорадство, оскорбился было — вихрь не прошел для него даром, расцветив все тело ссадинами и синяками — но быстро уловил, что смеялась я вовсе не над его неудачей.

Категоричная нелюбовь Найда к кроватям, наконец, получила свое объяснение. Стандартная эльфийская мебель была для него слишком короткой; чтобы иметь возможность спать, вытянувшись во весь рост, Инриш попросту скрепил две кровати, отвинтив спинки и часть рамы. Из-под постели виднелся только металлический швеллер, скрепляющий две П-образные половины рам, да восемь ножек. Особого доверия конструкция не внушала — и явно не предполагала какого-либо активного использования. Если он хоть раз пытался… да, это могло стать самым запоминающимся интимным опытом.

— Что? — с легким недоумением спросила жертва эльфийских мебельных стандартов.

Я отмахнулась. Не объяснять же…

— Где моя одежда?

— То, что от нее осталось? — хмыкнул найденыш. — Уверена, что оно тебе нужно?

— А у меня есть альтернатива? — мрачно поинтересовалась я, чуя неладное. — Там переговорник был в кармане…

Найден лениво потянулся, вынудив меня отвести взгляд, и тоже поднялся.

— Сомневаюсь, что он уцелел, — с явным сомнением озвучил найденыш, без малейшего стеснения проходя мимо меня. — Ты разнесла все, что только смогла. Но давай проверим, если хочешь.

Наша одежда нашлась в урне для бумаг под рабочим столом. Найден отыскал штаны и протянул мне.

Попытка ощупать карманы отозвалась нехорошим пластиковым хрустом. Я охнула — и достала две погнутые половинки корпуса, из которых выскользнула сломанная карта. Батареи видно не было; она нашлась на самом дне урны, вздувшаяся и исцарапанная — должно быть, выпала из дыры в кармане.

— Черт, — безнадежно выдохнула я.

Кажется, на счастливое спасение можно уже не рассчитывать. Как меня найдут без рабочей карты связи?

— Я добуду другой, — пообещал найденыш. — Не расстраивайся.

Что мне толку от другого? Что-то подсказывало, что Инриш не расщедрится на карту, с которой можно будет позвонить в Союз. Не говоря уже о том, чтобы найти переговорник, совместимый с форматом связи Временных городков…

Но это все не имело значения. Теперь на какое-то время, пока мне в голову не придет что-нибудь, похожее на план спасения, я всецело зависела от благосклонности найденыша — а его долготерпение и без того уже удивляло.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила я и отправила штаны с обломками переговорника обратно в урну.

Найден криво усмехнулся, обжег меня волной предвкушения и тоски по былому — и достал из комода мягкую безразмерную футболку. Потом, после паузы, неохотно, — еще и шорты.

— Вот, надень пока. Вечером выберусь в город, куплю что-нибудь по размеру.

— Спасибо, — повторила я и с облегчением натянула предложенное. — Найд… как проводятся эльфийские свадьбы?

Он резко обернулся, едва не выронив вторую футболку, которую доставал уже для себя.

— А ты согласна?

Я поморщилась.

— Я, конечно, очень тронута твоей готовностью сделать вид, что выбор за мной. Но, если объективно, когда речь идет о межгосударственных отношениях, кого волнует мнение одной девицы?

— Меня, — непробиваемо отозвался найденыш. — Мне еще с этой девицей жить.

— Мы все еще в меньшинстве, — я пожала плечами. — Так как проводятся эльфийские свадьбы?

Найден досадливо поджал губы и взял паузу, чтобы нырнуть в футболку.

— На большой высоте, — мрачно посулил он мне, одергивая одежду. — Но безо всякой экзотики, если ты об этом. Обычная стойка регистрации, отметка в паспорте… целовать невесту разве что не принято, но нам с тобой это простят: все-таки утечку нужно организовывать на территории Союза, и ориентироваться придется на ваши стереотипы. Тиш… я не хочу, чтобы свадьба была простым представлением. Понимаю, сейчас это…

— Ты мог убить меня во Временном городке, когда решил рискнуть и переспать со мной без шпильки, выводящей излишки магии, — ровным голосом напомнила я. — Ты мог убить меня во время телепортации, потому что я еще никогда не имела дела с такими концентрациями. Ты мог убить меня вчера, когда вышвырнул с балкона. О каком понимании ты говоришь?

— Я выполнял свою работу, — напомнил найденыш. — Каждый твой проект приближал смерть одного из драконов. Кто знает, может быть, именно из-за твоей работы погибла Первая, а остальные начали выяснять отношения? Среди нас нет святых, Тиш. Есть только те, кто делает, что должно, и те, кто отсиживается по углам. Мы оба из первой категории, и я не вижу в этом ничего плохого. Не ошибаются только те, кто не делает ничего.

Или те, кто делает свое дело с широко открытыми глазами. Без оглядки на права доступа, секретность и прочую шелуху, призванную поддержать чей-то авторитет. Если бы я знала, чем чревато повсеместное распространение магической сети, если бы для широкой общественности не были недоступны эльфийские легенды…

Кто знает, где бы я была и чем занималась?

— Я с тобой не согласна, — просто сказала я. — Но не вижу смысла спорить, потому как ты всему найдешь устраивающее тебя оправдание и после уже не станешь обращать внимание, считаю ли его достаточным я. Сейчас нам действительно остается только делать то, что должно. Я согласна пройти полагающуюся церемонию. Но не жди, что я действительно стану тебе женой.

Найденыш заломил бровь и криво усмехнулся.

— Мы похожи гораздо больше, чем ты готова признать. Думаю, рано или поздно мы сумеем договориться, как бы ты ни отрицала такую возможность, но до сих пор мы всегда находили общий язык… не спорь. Сейчас это действительно не имеет смысла. Я займусь необходимыми приготовлениями. К моменту, когда канцелярия князя вышлет письмо университету, все будет готово. Останешься здесь?

Я молча кивнула, и он ушел, оставив меня наедине с Тайкой и остывшим завтраком.

Балкон оказался заперт.

Найденыша не было долго.

Я устроила Тайке сеанс внеплановой дрессировки (собака восприняла его как лишний повод потребовать вкусняшек и доказательств, что она тут самая главная умница). Когда «умница» убедилась, что конкуренток в окрестностях точно нет, и изрядно округлилась в боках, потеряв интерес к занятию, я перерыла книжную полку в поисках чего-нибудь занимательного и развалилась на сдвоенной кровати, вооружившись ярким томиком адаптаций эльфийских легенд на койне и своей порцией вкусняшек, обнаруженных на кухне.

Где-то на этом этапе предсказуемо выяснилось, что интерес Тайка утратила отнюдь не ко всему, и пришлось проводить еще и разъяснительные работы. Зато потом я провела добрую пару часов за языковой практикой, совмещенной с курсом мифологии.

Как несложно было догадаться, древних эльфов больше всего в окружающем мире впечатлили драконы. Им-то и отводилась центральная роль в легендах.

Где-то на третьей истории я начала отслеживать параллель. В человеческих мифах обязательно находился какой-нибудь бог-проказник, из-за чьих каверз творилась большая часть запечатленных безобразий — в эльфийских же эта роль отводилась дракону, который почему-то всенепременно скучал. Впрочем, если учесть, что эмоции у хвостатых имели куда большее значение, чем у людей, и скрывать их было не принято, особого удивления эта деталь не вызывала.

Нашлась и легенда о погибшей самке дракона, «прекрасной Айниш» (черт, хотела бы я взглянуть на того извращенца, который додумался применить подобный эпитет к многотонной летающей ящерице!), за чье место в стае сошлись между собой «могучий Лириш» (это у меня вопросов не вызвало) и «тоскующий Миш». Как несложно было догадаться, последний победил — и немедленно учинил безобразие, сочтя, что у такой огромной «красавицы», в которую он превратился, должен быть гарем побольше. А кандидатов предполагалось набирать, разумеется, из победивших в турнире…

Тут я запнулась, поискав глазами сноску, но никаких пояснений не нашла. Воображение охотно нарисовало многотонного ящера на монструозных размеров лошади, вооруженного копьем (нет, не думать о масштабах!) и нацелившегося на аналогично экипированного соперника. Или что там еще делали на турнирах? Стреляли из лука?

Эта картина в воображении выглядела не лучше, и я очумело дернула головой, вытрясая из нее представившийся образ.

Как опять-таки несложно догадаться, «турнир» (как бы он ни выглядел) закончился весьма печально для климата и ландшафта, что повергло в печаль эльфийский эквивалент бога солнца, желавшего лицезреть зелень лесов. Чем его не устроило собственное отражение во льду, легенда умалчивала — зато его «печалью» объяснялась последняя оттепель: расстроенный бог попытался испепелить драконов, но в результате только отправил в первую спячку.

— Знаешь, Тайка, — задумчиво сказала я, и собака с любопытством повела ухом, — кажется, нам чертовски повезло, что дракон с Третьего месторождения не скучает.

В отличие от меня. Легенды, поначалу забавлявшие анекдотичностью и нестыковками, быстро начали действовать на нервы — причем по тем же причинам — и я, не выдержав, вернула сборник на полку. Постояла перед ней, бездумно скользя взглядом по названиям, и с обреченным вздохом достала сборник союзных рецептов.

— Вот так и превращаются в домохозяек, — нравоучительно сообщила я Тайке. — Со скуки. Просто чтобы не натворить бед, как дракон.

Тайка мгновенно приободрилась. По ее мнению, единственной настоящей бедой, которую можно натворить на кухне, считалась разве что попытка не угостить собаку в процессе готовки.

Я не слишком разделяла ее оптимизм, но близилось время обеда, а найденыша все не было.

— Попробуем что-нибудь попроще, — неуверенно предложила я, пролистывая содержание, но быстро пришла к выводу, что самым простым было бы приготовить что-нибудь по памяти, а не гробить невесть сколько времени на реализацию рецепта.

Черт, неужели у меня дома Найден вот так убивался по несколько часов на кухне? Хотя, если вспомнить результат…

Убивался. А ведь поначалу он тоже мерз от контакта с большими концентрациями магии, и первые несколько дней кашлял, как закоренелый курильщик; вся бытовая техника у меня в домике работала на магии, но он все равно…

Я обреченно чертыхнулась, уронив раскрытую книгу на колени и бездумно пялясь на эльфийскую плиту. Маленькую, приподнятую над полом — не иначе, чтобы излишне габаритному хозяину не приходилось готовить на полусогнутых — и подключенную напрямую к электричеству.

Коварный эльфийский шпион, как же. Непредсказуемый убийца, по чьей вине погибло столько невинных людей. Мерзавец, спавший с женщинами, чтобы жить в тепле…

Часами вымачивающий рис в подсоленной воде. Лепящий пирожки. Чистящий овощи на гарнир. По полдня колдующий над маринадами для мяса. Драющий полы в куполе. Подключающий электрогенераторы в систему энергоснабжения типовых домиков…

Я нахмурилась и быстрым шагом вернулась в комнату, чтобы поменять книгу с рецептами на яркий томик легенд. Открыла историю о тоскующем Мише, еще раз перечитывая концовку.

«Драконий холод защитил их от гнева солнца». Каким образом, интересно? Испуганные демонстрацией силы драконы спрятались под землю уже после того, как опечаленный бог высказал свое «фи». Вряд ли Миш тосковал достаточно, чтобы на досуге изучить свойства озонового слоя и при случае сделать еще один над своей бедовой головой.

Но вообще… почему бы и нет?

Защита от солнечного света в конечном счете тоже сводится к работе с энергией. Что, если драконы могли трансформировать не только магию? Пусть трансформация без потерь невозможна, но им-то было чем запустить и поддерживать процесс…

Мне же Найден не оставил ничего. Без магии в Альго-Сай-Таре было жарко и душно, воздух давил на легкие, словно на груди лежала отсыревшая подушка. В первый день я пропустила мимо ушей рассказ найденыша о происхождении местной кухни — а зря. То, что не было вырвиглазно острым, портилось в течение нескольких часов — но, пока со мной была магия, это не имело значения.

А сейчас… единственным более-менее доступным источником магии был сам Найден.

— Пойдем, — вздохнув, скомандовала я Тайке. — Съедим что-нибудь не слишком острое. Но есть придется быстро, имей в виду!

Тайка охотно подорвалась с места, виляя хвостом. У нее никогда не было проблем со скоростью поедания обедов, и никакая жара не могла испортить ей аппетит.

Найден вернулся только к вечеру, когда Тайка начала проявлять первые признаки беспокойства, оставил пакеты в прихожей и без единого возражения развернулся с порога, чтобы выгулять собаку. И меня, чего уж там.

— Регистратор освободится через полтора часа, — сообщил он самое главное. — Как раз успеем вернуться и переодеться.

Я диковато покосилась на него и опустила взгляд. На душ, похоже, времени не оставалось. На раздумья — тоже.

— Ты боишься, — заметил найденыш.

— Я на территории не слишком-то дружественного государства, меня запирают в дереве на двадцать два часа в сутки и собираются выдать замуж ради чужих интересов, — на диво ровным голосом напомнила я ему. — Да, я боюсь. А еще рассержена из-за того, что лишена возможности самой решать за себя.

Не признаваться же, что, кажется, уже кое-что решила?

Насчет экзотики Найден, пожалуй, дал маху: ни одна невеста в Свершившемся Союзе не шла среди ровных шеренг гостей к алтарю, одетая в купленное на глазок платье, да еще и с собакой на поводке. Но пожилая регистраторша с наполовину седым хвостом смотрела на нашу процессию с такой усталой невозмутимостью, что, кажется, не удивилась бы, даже если бы невестой объявили собственно Тайку. Немногочисленные гости, по крайней мере, предпочитали наблюдать за ней — и делать вид, что результата «эксперимента» леди Ивиш, заморозившего целый квартал, не существует.

Справедливости ради, выглядела собака значительно лучше, чем я. Рыжая, яркая, чрезвычайно довольная, лоснящаяся — моя прямая противоположность. Меня же спасало в основном то, что темнело в Сайтаре рано.

— Не бойся, — невесть в какой раз повторил Найден — непривычно официальный и собранный — и ободряюще сжал мою ладонь.

Я покосилась вниз, на наши руки, и быстро подняла взгляд. Меня и так подташнивало от переедания: обильный праздничный ужин, который я нахально стребовала с найденыша, не пошел впрок.

— Мы в окружении незнакомых мне эльфов, на открытой площадке на высоте около тридцати метров, и я до сих пор не понимаю, каким чудом нас отсюда не сдуло. Мне точно не бояться?

— Точно, — подтвердил вместо найденыша незнакомый парень с обаятельной улыбкой и облаком темно-медных кудряшек вокруг головы, вынырнувший из-за спины явно растроганной Ивиш. — Отсюда еще никто не падал. Рад видеть твой вменяемый вариант, Ратиша. Мы знакомы, но ты, наверное, не помнишь… я Сот, — известил он и вручил мне вполне традиционный с виду букет невесты.

Я вымучила из себя ответную улыбку. Вот, значит, какой ты, спаситель найденышей и автор шишек на девичьих головах, шпион со Второго. Такой же располагающий к себе, смешливый и открытый, как и Найден. Разве что с расположением шрамов Соту повезло больше: в сгущающихся сумерках я рассмотрела только один белесый росчерк за ухом да пару — прячущихся в длинных рукавах.

Интересно, как с подобными «побочными эффектами» живут воспитанницы Ивиш?

«Как бы на собственной шкуре не узнать».

— Мы уже опасались, что Инриш так и останется одиноким и неприкаянным, — сообщил мне Сот, нахально игнорируя возмущение предмета обсуждения. — Никто уже не надеялся, что найдется женщина, способная его вытерпеть.

— Сот, — с нажимом произнес найденыш, и рыжий воспитанник леди Ивиш со смехом отступил назад, демонстративно подняв руки вверх.

Я проводила его взглядом и, не удержавшись, повернулась к Найдену.

— Одинокий и неприкаянный? Ты?

— До сих пор, увы, но планирую исправить это в течение ближайших пяти минут, — сообщил найденыш и целеустремленно потащил меня мимо перешептывающихся эльфов. Дело несколько осложняла Тайка, все еще приходящая от них в восторг, но Найден уже наловчился перехватывать ее до того, как окружающие получат больше впечатлений, чем им хотелось бы.

Я не возражала. Ни против ближайших пяти минут, ни против одергивания Тайки.

Регистраторша, кажется, так устала за день, что ее не смутила даже нахальная рыжая псина, которая хоть и села, повинуясь команде, но виляла хвостом так, что попа подпрыгивала. Кажется, пожилая эльфийка не расстроилась бы, если бы Тайка все-таки на нее бросилась — по крайней мере, это был реальный шанс выспаться.

На койне она говорила очень чисто, хорошо поставленным, приятным голосом. Формулировки, насколько я могла оценить, отличались от принятых в Союзе — там предлагалось быть вместе в горе и радости, а не утешать в горе и поддерживать в радости, но это прекрасно вписывалось в эльфийский менталитет.

Найден чуть сжал пальцы, и я поспешно соорудила на лице благостную гримасу вместо исследовательского интереса. Гости щелкали камерами. Я искренне надеялась, что тусклые вспышки не позволят оценить масштаб мешков под глазами у невесты и лихорадочный румянец.

У меня будет всего одна попытка. Если она не удастся, на моей жизни можно смело ставить жирный крест.

Забывшись, я ответила на традиционный вопрос регистраторши согласием на родном языке и неподдельно смутилась. Найден перевел мою фразу на койне, но пожилая эльфийка и ухом не повела, пока я не произнесла ее сама, виновато улыбаясь.

— В присутствии свидетелей и с благословения родителей объявляю вас семьей, — произнесла регистраторша всецело соответствующим моменту торжественным тоном и тут же все испортила, на автомате добавив: — Можете переплести хвосты.

Я истерически расхохоталась, и Тайка, разом утратив интерес к вожделенным эльфам, встревоженно подскочила к психующей хозяйке, приваливаясь меховым боком к ноге, без слов напоминая, что мне есть ради кого держать себя в руках и жить дальше. Я мгновенно заткнулась, тем более что регистраторша поспешно извинилась и растерянно воззрилась на Найдена, словно спрашивая: а что делают в этом случае люди?

Посмеивающийся найденыш предпочел отделаться наглядной демонстрацией.

Он снова осторожничал, чувствуя мое нервозное отношение к происходящему; должно быть, понимал, что я не обращала внимания на его шрамы, потому как мне слишком нравился он сам, чтобы такие мелочи имели значение.

Теперь — имели. Но сейчас его осторожность играла против меня.

И я сама потянулась к нему, прижимаясь всем телом, царапнула ногтями утратившую нормальную чувствительность спину сквозь рубашку, выронив букет, глухо и многообещающе усмехнулась ему в губы. Найденыш отозвался мгновенно. Обнимающие меня руки будто окаменели, прижимая еще крепче, по шее пробежала волна мурашек — и он удивленно замер, сам не веря в происходящее.

— Они же все равно не понимают, — шепнула я, задевая его губы. Широко распахнутые ореховые глаза казались пьяными. — А способ избавиться от стресса, согласись, не хуже прочих.

— Лучше, — согласился он.

У меня перехватило дыхание.

Оказывается, я почти забыла, как это. Какой он легкий на подъем, чуткий и отзывчивый. Какими обжигающими могут быть его руки, как шрам шершаво задевает какую-то невероятно чувствительную точку у меня на губах — нарочно не придумаешь, но Найден был словно создан для меня.

Жаль только, что идеальных мужчин все-таки не бывает. Как и идеальных женщин.

Не разрывая головокружительного поцелуя, я обернула поводок Тайки дополнительной петлей вокруг запястья и с новым, неведомым мне доселе вожделением прислушиваясь к зеленоватому холодку в крови моего найденыша, осторожно потянула магию в себя. Вот так, при непосредственном контакте, это было просто.

Жара быстро перестала казаться невыносимой, а платье больше не липло к пояснице. Я словно наконец-то смогла вздохнуть полной грудью — а потому моя улыбка, подаренная отстранившемуся Найдену, вышла вполне искренней.

Счет пошел на секунды.

— Теперь у тебя есть фотографии, — сказала я ему и отступила на шаг назад, освобождаясь из тесных объятий.

Найденыш инстинктивно подался следом за мной. Тайка, плотно прижавшаяся к моей ноге, тонко заскулила — и в последнее мгновение я еще успела увидеть, как меняется выражение его лица. От сумасшедшего, готового попрать все нормы морали вожделения до удивления, шока и злости — меньше чем за секунду.

Мне ее хватило, чтобы одним болезненным рывком собрать в единый комок магию и всю ту энергию, которую обещал дать слишком плотный ужин, и всем своим существом пожелать оказаться как можно дальше отсюда.

И, если можно, не так высоко…

Глава 21. It’s still all up in the air*

*(англ.) букв. «это все еще в воздухе»; не решенная до конца проблема, незавершенное дело

Пахло сыростью и затхлостью — так сильно, что меня это не устраивало едва ли не больше, чем Тайку, уже с полминуты настойчиво вылизывающую мое лицо. От вони, голода и слабости меня замутило, и я не без опаски отпихнула собачью морду.

С трудом поднявшаяся рука была такой тонкой, что я вздрогнула и проснулась окончательно. Но кошмар никуда не делся, разве что оброс деталями.

Положительные стороны: я определенно куда-то перенеслась, и предположение, что драконы перерабатывали не только магию, можно считать подтвердившимся на все сто процентов. У Найдена есть необходимые фотографии, и конфликт, вероятно, удастся если не замять, то отсрочить. А Ивиш, должно быть, пляшет от радости — о столь эффектной демонстрации способностей ее «образца» она даже не мечтала.

Отрицательные стороны: энергии на телепортацию в Штильград, по всей видимости, нужно было больше. Того, что у меня было, не хватило, и резерв пополнился, видимо, за счет моего же тела — хорошо хоть, в первую очередь пошел в ход запас жировой ткани.

Правда, судя по самочувствию, ее тоже было маловато. А Найден-то так старался, откармливал…

— Недорабатываем, Тайка, — хрипло каркнула я, и, вдобавок ко всему, сильно захотела пить.

Встать не получалось. Я перевернулась на живот и огляделась: какой-то полутемный подвал с яркими пятнами света под зарешеченными продухами (ха, так пожелание «не так высоко» тоже можно считать выполненным на сто процентов!), переплетение плохо заизолированных труб под потолком — и темный прямоугольник низенькой двери, как назло, в другом конце помещения.

Тайка обнадеженно лизнула меня в ухо, и я сцепила зубы. Себя я могла жалеть сколько угодно, но держать взаперти собаку, только что пережившую вторую телепортацию за неделю, — не вариант. Не получается встать — пойду на четвереньках. Не получится на четвереньках — я плюхнулась на живот и безнадежно ругнулась — придется ползком.

Тайка словно вспомнила, что вообще-то это на ней должны ездить, а не наоборот, как было последние полгода, и решительно сцепила зубы на моем свадебном платье, помогая в меру сил. Я растроганно всхлипнула и поползла вперед.

Дверь, на мое счастье, оказалась не заперта. Но на этом мое везение закончилось.

Это действительно был подвал, и дальше вверх уходили выщербленные бетонные ступеньки, залитые издевательски оптимистичным солнечным светом. Я снова ругнулась, потянулась к ближайшей, ощутила россыпь песка под пальцами — и свалилась в первый в своей жизни голодный обморок.

Второе пробуждение вышло куда более приятным, хотя до сих пор я была уверена, что ни за что не скажу это про утро (день?) на больничной койке в одиночной палате, с капельницей над головой и характерным спиртово-хлорным запахом.

Он оказался куда более приемлемым, нежели подвальный.

— Ратиша, — с заметным облегчением выдохнул рядом женский голос.

Я опасливо повернулась, стараясь лишний раз не двигать рукой, и улыбнулась, сама себе не веря.

— Веля… погоди, ты настоящая? Где я?

Велислава — какая-то осунувшаяся, побледневшая под своим загаром — ответила мне кривоватой усмешкой.

— Когда я звала тебя работать в Древоград, то не ожидала, что ты прибудешь с таким шумом, — сообщила она мне и продолжила, не дожидаясь вопросов — видимо, я слишком заметно поменялась в лице. — Тебя нашли благодаря Тайке — дивно громкая у тебя собака — опознали и тут же привезли в больницу. А то по Сети пошел слушок, что ты добровольно убежала к хвостатым, забоявшись пробуждения драконов, самые параноидально настроенные слои населения уже чемоданы паковать начали… а тут ты, в том же платье, что и на фотографии, только, прости, конечно, но оно на тебе мешком висело…

Я поморщилась. Кажется, можно было не сомневаться: ответный слушок превзошел первоначальный не только по гнусности, но и по эффективности.

Погодите-ка…

— Кто меня опознал? — безнадежно, уже сама догадываясь об ответе, спросила я.

Велислава недоуменно пожала плечами, подтверждая мои худшие опасения.

— Какой-то прохожий… тебя сейчас кто угодно опознает. Ой… а тебе вообще можно?

— Волноваться-то? — ворчливо уточнила я под участившийся писк какой-то системы. Вот, значит, откуда одиночная палата и неизвестный доброхот, готовый подобрать вывалившуюся из подвала грязную немочь.

Из меня действительно собирались сделать знамя. А знамя попалось несознательное и вместо того, чтобы томиться на чужбине или вообще героически погибнуть, обеспечив себя вечной славой, взяло и телепортировалось в чье-то техподполье и триумфально выползло оттуда, все в пыли и магии. Кстати… а вторая половина знамени?

— Тайка пока у меня, — с готовностью откликнулась Велислава. — Твои родители собирались ее забрать вместе с тобой, но никак не могут добыть билеты на железную дорогу. Давай я сейчас позову врача? — не очень уверенно предложила она, словно я могла с негодованием отказаться. — А потом позвонишь с моего переговорника, успокоишь.

Я благодарно кивнула и уставилась в потолок, дожидаясь обещанного врача.

Что сказать маме, я не представляла совершенно.

Хотен пришел только на третий день после моего торжественного прибытия в больницу. Выглядел он — не то что краше в гроб кладут; у меня были некоторые подозрения, что эксгумированный на третий день покойник имел все шансы выглядеть свежее и бодрее.

На погонах Хотена теперь раскрывал крылья стилизованный дракон, чье туловище нарушало все законы аэродинамики, — зато что-то подсказывало, что он очень, очень скучал.

Второй чин. Это многое объясняло.

— С повышением, — неуверенно улыбнулась я.

— Это из-за тебя, — без обиняков сообщил ревизор, усаживаясь на стул для посетителей и привычно скрещивая руки на груди, отчего стал казаться еще квадратнее и основательнее. — Знала бы ты, во что вляпалась… Ратиша Лом.

Я вздрогнула и приподнялась на подушках, изо всех сил упираясь ладонями в больничную постель.

— Найден все-таки сумел легально внести запись в сетевой журнал регистрации? У него же не было моего паспорта!

— У него было удостоверение беженца, — не стал обнадеживать меня Хотен. — Теперь он имеет право требовать от Союза твоего возвращения в Сайтар, и не жди, что я стану сочувствовать.

Ладони проехали по простыне, и я поспешно откинулась назад, устало глядя в белый потолок.

— Не жду, — призналась я. — Союз все равно меня не отдаст.

Это чувствовалось. За три дня в моей палате побывало столько специалистов, один дипломированнее и именитее другого, что сомневаться не приходилось: мой случай вызвал в верхах нешуточный ажиотаж, и ни о каком возвращении к супругу — будь он хоть тридцать раз законный — и речи не шло.

Я старалась заинтересовать каждого. Где не помогали дипломатические ухищрения — будем честны, очень часто — в ход шло откровенное давление на жалость. На женское обаяние рассчитывать было нечего; я видела себя в зеркале. От меня остались одни глаза — и те ввалившиеся, темные, с нездоровым ледяным огоньком на дне.

Он казался мне зеленоватым, и я тихо его ненавидела. Но результат, по крайней мере, того стоил: на меня постепенно приучались смотреть не как на лабораторное пособие, а как на собеседника — пусть и напоминающего суповой набор.

— МагКонтроль крайне заинтересовала возможность непосредственного использования магии в любом агрегатном состоянии, — сообщила я Хотену, как будто он этого не знал, — да и особисты хотели получить сведения о сайтарских технологиях. Подозреваю, что меня не пытались вызволить, надеясь, что я успею разузнать побольше…

— Нет, — безжалостно оборвал меня ревизор, — тебя сочли слишком малозначительной, чтобы переходить к излишне решительным действиям. Президента волнуют проблемы другого порядка. Лют подавал прошение на личное участие, но дело закончилось тем, что его перевели в другой отдел, и с тех пор я видел его только один раз, и то мельком. Третий чин, лицо по особым поручениям. Он не прогадал. А тобой — до твоего триумфального появления из подвала — интересовались скорее с точки зрения информационного давления.

— Но теперь все иначе, — подсказала я, криво усмехаясь. — Поэтому ты здесь, а моих родителей под благовидными предлогами не выпускают из Штильграда. Как они, кстати?

— Рады, что ты жива, — честно ответил он, ничего не отрицая. — А я здесь, чтобы узнать подробности диверсий на Третьем и передать дело в международный суд.

На мгновение мне вдруг страстно захотелось обвинить во всем Найдена.

Но этот порыв был настолько в его стиле, словно мне, переставшей слышать чужие эмоции, не хватало их, — что я зажмурилась и слабо стукнулась затылком о подушку. Перед глазами запрыгали пятна — почему-то преимущественно зеленые — и я безнадежно выругалась.

— Я расскажу. А ты поговоришь с замечательным профессором Чечевичкиной — она, должно быть, еще в больнице, обсуждает с главврачом мою транспортировку — и убедишь ее дать мне кусочек магии. Хоть крошку, мне хватит. А профессор получит уникальную тему для исследования. Регенерация — как раз ее область интересов.

Хотен на мгновение замер, разглядывая меня исподлобья.

— Ты изменилась.

Я выразительно скривила бледные, истончившиеся губы.

Изменилась — не то слово.

— Не только внешне, — отмахнулся ревизор. — Ты… торгуешься. Ты этого никогда не умела.

— Я много чего не умела, — намекнула я, не споря.

Ревизор хмыкнул и склонил голову к плечу.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я не имею никаких рычагов давления на горницких профессоров? Передать твои слова и поддержать идею я могу, но заставить сделать по-твоему, если Чечевичкина не согласится, — нет.

— Мы же оба понимаем, что, когда ты передаешь слова и поддерживаешь идеи, это получается убедительно, как ни у кого другого, — улыбнулась я. — Личное обаяние, я полагаю?

Он улыбнулся в ответ и весомо кивнул, а мне впервые пришла в голову мысль, что, может быть, я никогда не буду для него подходящей партией, но друг для друга мы — все-таки не только полезный контакт.

Повторное предложение напичкать будущее кафедральное пособие магией, не сходя с места, профессора Чечевичкину равнодушной не оставило. Седовласая госпожа появилась на пороге моей палаты уже четверть часа спустя, какая-то пришибленная и тихая — последствия общения с Хотеном Верещагиным во всем блеске его убедительности.

По сравнению с нашей первой с ней встречей, когда пришибленной и тихой осталась я, это был определенный прогресс.

— Ты не говорила, что у тебя есть такие связи, — с осуждением в голосе посетовала Алевтина Станиславовна, как будто я обязывалась докладывать ей о любых возможных препонах в работе — а тут такой квадратный казус.

— Я была его девушкой на протяжении семи лет, — озадаченно нахмурилась я. — Разве этого нет в моем деле?

Профессор досадливо отмахнулась:

— Ревизору я сказала ровно то же, что и тебе: вводить магию напрямую в кровь, пока ты мало-мальски не оправилась от истощения, — опасно, поскольку у нас нет никаких подтверждений твоим словам, а сама ты обучалась всего неделю и не можешь быть твердо уверена в своем владении даром, — слово «дар» далось ей с явным трудом: легенды и мифы в обиход просачивались очень, очень медленно. — Не говоря уже о том, что здесь обычная больница, а не исследовательский центр, и она банально не располагает необходимой аппаратурой, чтобы пронаблюдать твое восстановление.

«…и, строго говоря, единственная настоящая причина промедления — последняя», — мысленно прокомментировала я.

— Но что-то же заставило вас передумать? — уточнила я, благожелательно улыбаясь в ответ на эту старую песню о главном.

— Твой ревизор позвонил особистам, — наябедничала достойная дама Чечевичкина, — и какой-то хлыщ приказал мне ввести тебе магию немедленно, чтобы упростить твою транспортировку на Третье. Экономия на больничном транспорте, видите ли!

Я не сумела вовремя подавить улыбку и удостоилась продолжительной лекции о необходимости исследовательской работы, двигающей вперед науку и, следовательно, страну. По мнению госпожи профессора, на пути пылающего энтузиазмом фанатика — то есть, простите, опытного исследователя — не должна стоять никакая унизительная экономия и требующие оной высшие чины, которых вообще неплохо бы запустить в детский манежик, чтобы играли в тихие игры и не отвлекали действительно важных для Союза людей от работы.

Сообразив, наконец, кто из особистов мог заступиться за меня по наводке Хотена, я едва не заулыбалась еще шире.

Лют, проныра, хорошо устроился!

— Вы согласились? — честно выслушав все накипевшее, поинтересовалась я.

Профессор поджала губы и вынула из кармана больничного халата маленькую пробирку с зеленоватой крошкой. У меня вдруг забурчало в животе, как будто я голодала несколько дней, хотя на самом деле после обеда прошло немногим больше часа.

От крошки веяло моей горечью и чужими надеждами.

— Но я все засниму, — безапелляционно заявила профессор.

Я согласно кивнула — о, да что угодно! — и скорее забрала у нее пробирку. Пробка сидела плотно, и я вырвала ее зубами.

Магии хватило ровно на один глубокий вдох.

Но мне больше не было душно, и всепроникающая больничная вонь уже не имела значения, как и преследующая меня болезненная слабость. Перед глазами прояснилось, и руки почти сразу перестали дрожать.

До начала внешних изменений оставались считанные часы.

— И все? — недоверчиво уточнила профессор Чечевичкина, опуская камеру.

— Нет, — честно ответила я и улыбнулась, поудобнее устраиваясь на подушках. — Но вы, вероятно, захотите оставить здесь видеонаблюдение. Я буду готова к поездке, вероятно, к завтрашнему утру. Вы же не против, если я возьму с собой собаку? Тайке нравилось на Третьем.

И должно нравиться сейчас — пусть месторождение и превратилось в крупнейший в стране исследовательский центр.

Эпилог

Мой домик простоял эти полторы недели нетронутым. В брошенном генераторе выгорело все топливо, но сработала защита по уровню; теперь он стоял, бесшумный, терпеливо дожидаясь хозяйку. В куполе темнело множество следов, несколько высохших лужиц да висела на крючке черная парка с пустыми погонами.

Ее владелец деловито подбрасывал дрова в буржуйку, из-за чего не успел вовремя рассмотреть Тайку и был вылизан весь, невзирая на субординацию.

— Не хочешь повторить? — поинтересовался Лют, отбившись от Тайки и распахнув приветственные объятия.

Посмеиваясь, я сдержанно поцеловала его в щеку и отстранилась.

— Спасибо.

— И все? — с театральным разочарованием вздохнул особист. — Женщина, я, между прочим, ради тебя…

— Получил форменную парку в тон глазам? — не выдержав, расхохоталась я — но быстро посерьезнела. — Нет, правда, спасибо. Хотен сказал, что ты подал прошение на личное участие, но тебя не допустили. Это действительно благородный поступок. Я признательна тебе за него.

— Парка в тон синякам под глазами, — раздосадованно проворчал Лют и потрепал Тайку по холке, чем привел ее в неописуемый восторг. — Меня назначили твоим сопровождающим, — признался он и заметно напрягся так, что без слов стало ясно: для этого он тоже подавал прошение и злоупотреблял служебным положением, как только мог, и не успокоился, пока не добился своего.

А «сопровождающий» — просто вежливое название для постоянного конвоира. Что ж, ожидаемо.

Я могла оказаться на месте Найдена — только по другую сторону от границы. В исследовательском боксе «для удачных образцов» без права выхода.

Но мне вернули мой дом, собаку и свободу передвижения. А работать на исследовательский центр и находиться в компании хорошего знакомого — мягко говоря, не самая страшная расплата для бывшей подозреваемой в государственной измене.

Так что я просто понятливо кивнула, и Лют расслабился, а Тайке досталось еще одно почесывание.

— Ты обедал? — спросила я.

Особист виновато кивнул.

— Похозяйничал у тебя на кухне, — признался он и, заметив, как я изменилась в лице, поспешно добавил: — Заказал с собой две порции на комбинате быстрого питания и разогрел. Твою еще не съел, хотя уже подумывал. Цени, женщина.

Я снова кивнула. Не говорить же, что собиралась выкинуть кухонный стол? И кресло, в котором так уютно пристроился особист? И тумбочку…

Где-то здесь я подумала о диване и кровати, а еще о душе и кладовке — и пришла к выводу, что при фантазии Найдена проще смириться со своим прошлым, чем избавиться ото всех напоминаний о нем. Если, конечно, не приспичит зарабатывать на еще один дом, не рассчитавшись за купол.

— Ценю, но самой мне есть не хочется, — соврала я. Смирение смирением, но на кухню пока даже заходить не хотелось. — Я хотела попросить тебя проводить меня на новое место работы. Слышала, что бюро переоборудовали под исследовательский центр, там сильно все изменилось?

— Пока что переоборудование в процессе, — пожал плечами Лют и, к моему тайному облегчению, встал с кресла. — Пойдем. Внутрь нас, скорее всего, сегодня не пустят, твой пропуск еще не готов, но пройти мимо и потыкать пальцем в окна нам никто не запрещает. Можем взять с собой Тайку… а, она же без стильного костюма?

Я покосилась вниз, на хитрую рыжую морду, лучащуюся самодовольством, и невероятным усилием воли удержала язык за зубами.

При всем моем прекрасном отношении к Люту и его чутью, при всем желании поделиться наблюдениями… ни к чему преданному особисту знать, что Тайка тоже не мерзнет.

— А магистраль разобрали? — спросила я, когда мы уже прошли половину пути.

Особист, кажущийся вдвое больше из-за форменной парки и огромной шапки, поправил толстый шарф и обреченно предложил:

— Если хочешь, можем дать крюк и пройти мимо. Часть еще осталась, строители сосредоточились на других задачах.

Я с энтузиазмом согласилась.

Это место мне действительно хотелось увидеть. Хотя бы для того, чтобы, наконец, убедиться: я смогла вернуться домой. Это не сон. Пусть все изменилось, но я справилась и снова стою здесь.

Магистраль действительно стояла почти нетронутая. Разобрать успели только крайний участок трубы, освобожденный Найденом из-под ледяного облака, да несколько опор. Кран каким-то чудом сумели поднять — и теперь он понуро стоял над раскопанным каналом, дожидаясь, пока в нем снова будут нуждаться.

Я прошла вдоль ограды, недоверчиво косясь вниз — столько труда, и все вдруг оказалось никому не нужно! — и остановилась, едва не расплакавшись от внезапно накатившей тоски.

— Тиш, ты что? — удивился Лют, подхватывая меня под локоть. — Не вздумай, ты-то, может, и не мерзнешь, но воде ты не объяснишь, что для тебя минус сорок пять — это норма! Глаз не откроешь! Пойдем, доведу тебя до бытовок, одна из них отапливается…

Я отрицательно помотала головой и сделала еще шаг вперед — по направлению к центру месторождения. Потом — еще и еще.

В груди стало тесно, горло скрутил болезненный спазм. Тоска была сильнее, чем все, что я испытывала до сих пор — неизбывная, неисправимая, невозможная, царапающая легкие и зеленоватым льдом сжимающая сердце.

Не тоска — траур.

Я все-таки всхлипнула от нахлынувшего осознания непоправимости, неотвратимости — и быстро отбежала назад. Лют последовал за мной, уже ничего не спрашивая и только хмурясь.

А дракон горевал о своей Первой, и его — ее! — боль разносилась по всему месторождению, как всепроникающий холод, как магия.

Ему никто не сочувствовал, никто не делал что-либо, чтобы исправить случившееся и предотвратить смерть других драконов, и Третий медленно, с геологической неторопливостью просыпающегося вулкана, начинал гневаться.

Оглавление

Пролог

Глава 1. Smells fishy

Глава 2. Barking up the wrong tree

Глава 3. Shots in the dark

Глава 4. Snowed under with work

Глава 5. Hit home

Глава 6. The devil is in the details

Глава 7. Dug in one's heels

Глава 8. Fell at the first hurdle

Глава 9. A fable

Глава 10. A curious coincidence

Глава 11. Wake-up call

Глава 12. On cloud nine

Глава 13 Ask no questions, and you will be told no lies

Глава 14. Betrayer

Глава 15 Gave away his secrets

Глава 16. Eye of the storm

Глава 17. Straight out

Глава 18. Far-reaching plans

Глава 19. With every fiber of my being

Глава 20. No bed of roses

Глава 21. It’s still all up in the air*

Эпилог