[Все] [А] [Б] [В] [Г] [Д] [Е] [Ж] [З] [И] [Й] [К] [Л] [М] [Н] [О] [П] [Р] [С] [Т] [У] [Ф] [Х] [Ц] [Ч] [Ш] [Щ] [Э] [Ю] [Я] [Прочее] | [Рекомендации сообщества] [Книжный торрент] |
Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни (fb2)
- Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни (пер. Элла Владимировна Венгерова) 1355K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Хендрик ГрунХендрик Грун
Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни
Published by special arrangement with Meulenhoff Boekerij bv in conjunction with their duly appointed agent 2 Seas Literary Agency and co-agent Anastasia Lester Literary Agency
© Hendrik Groen en J.M. Meulenhoff bv, Amsterdam
© Viktor Meijer, иллюстрация на обложке
© Э. Венгерова, перевод на русский язык, 2019
© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2019
© ООО “Издательство АСТ”, 2019
Издательство CORPUS ®
* * *
Январь
вторник 1 января 2013 г.
Не люблю я стариков, хоть бы и в новом году. Шаркающая походка, ходунки, неуместное нетерпение, вечные жалобы, булочки к чаю, охи, ахи, стоны.
Мне самому 83 года.
среда 2 января
Просыпалась сахарная пудра. Чтобы протереть стол тряпкой, госпожа Смит сняла блюдо с яблочными блинчиками и поставила его на стул.
К завтраку притопала госпожа Воортхёйзен и всей своей огромной задницей плюхнулась на стул, даже не заметив блюда с блинчиками.
Только когда госпожа Смит стала искать блинчики, чтобы вернуть их на место, кому-то пришла в голову идея заглянуть под госпожу Воортхёйзен. Та встала, а три блинчика прилипли к ее цветастому платью.
– Они отлично вписались в узорчик, – сказал Эверт. Я чуть не задохнулся со смеху.
Отличное начало нового года. Им бы всем развеселиться, а они три четверти часа выясняли, кто виноват. На меня со всех сторон глядели косо, ведь я не скрыл, что нашел происшествие забавным. А я… я забормотал извинения. Нет чтобы расхохотаться еще громче, я забормотал извинения.
Я, Хендрикус Герардус Грун, всегда корректен, участлив, дружелюбен, учтив и готов прийти на помощь. Не потому, что я именно таков, а потому, что не могу иначе. Я редко говорю то, что хочу сказать. Всегда выбираю обходной путь наименьшего сопротивления. Мои родители весьма дальновидно назвали меня Хендриком, лучше и придумать нельзя. “Знаете Хендрика? Ну, того, кто всегда при встрече та-а-ак любезно снимает шляпу?” Вот это я и есть, настоящий пай-мальчик.
Хендрик, ты совсем раскис, сказал я себе. И принял решение: они еще услышат о настоящем Хендрике Груне. Я буду целый год пристально и неподцензурно наблюдать жизнь нашей богадельни в районе Амстердам-Север.
Если не доживу до конца года, значит, не судьба. В этом случае попрошу моего друга Эверта Дёйкера прочесть некоторые заметки на моих похоронах. Когда меня, неподвижного и обмытого, ввезут на катафалке в маленький зал крематория “Горизонт”, пусть воцарится неловкая тишина и хриплый голос Эверта огласит перед ошеломленной публикой несколько забавных пассажей из этого дневника.
Правда, меня заботит одна проблема: вдруг Эверт помрет раньше меня?
С его стороны это будет неучтиво. Прежде всего потому, что у меня болячек и опухолей больше, чем у него. Раз у тебя есть лучший друг, ты имеешь право на него рассчитывать. Нужно обсудить с ним это дело.
четверг 3 января
Эверт воспринял мою идею с энтузиазмом, но не пожелал гарантировать, что проживет дольше меня. К тому же у него возникли некоторые сомнения. Во-первых, он опасается, что после публичного чтения моего дневника ему, по всей вероятности, придется искать другое место жительства. Во-вторых, он боится за свою вставную челюсть. Последнее обстоятельство связано с нечаянным ударом Верметерена во время игры на бильярде. У него на правом глазу завелась катаракта, и с тех пор Эверт помогал ему прицеливаться. Как самый опытный игрок стоял у него за спиной, чтобы давать указания, водя носом на уровне кия. “Чуть-чуть влево, – руководил он, – и сместить немного пониже и…” Не успел Эверт закрыть рот, как Верметерен тупым концом своего кия угодил ему прямо в челюсть. В самую середину. Карамболь!
Челюсть Эверта нуждается в ремонте. Я с трудом его понимаю, потому что она все время соскальзывает. Чтобы выступить с декламацией на моих похоронах, ее необходимо починить. Но не тут-то было. Зубной техник ушел в запой. Двести тысяч евро в год, роскошная ассистентка, каждые четыре месяца тур на Гавайи – и все-таки переутомление. Как такое возможно? Наверное, ему осточертели фальшивые старые зубы, в которых остатки еды застревают иногда так долго, что в них, как говорится, черви заводятся.
Пончики, которые подают в гостиной, в этом году были куплены в магазине сниженных цен. Вчера вечером я из вежливости взял один и потратил на него двадцать минут. И мне еще пришлось сделать вид, будто у меня развязался шнурок, лезть под стол и засовывать объедок себе в носок. Полная ваза этого добра так и осталась на столе. Обычно все, что здесь подается бесплатно, сметается в момент.
Кофе накрывают в гостиной в 10.30. Если в 10.32 кофе все еще нет, собравшиеся обитатели дома начинают демонстративно смотреть на часы. Как будто их ждут великие дела. За чаем, который сервируют в 15.15, история повторяется.
А самый животрепещущий вопрос дня: какая сегодня выпечка? Вчера, например, и позавчера и к кофе, и к чаю подавали черствые пончики. Ведь “мы”, разумеется, еду не выбрасываем. Лучше уж запихнем ее в рот.
пятница 4 января
Вчера я прогулялся до цветочного киоска и купил луковицы в горшке. Если проживу еще неделю, пока взойдут гиацинты, то еще раз увижу весеннюю красоту. В большинстве комнат этого дома до апреля стоят рождественские еловые ветки. И рядом с ними какой-нибудь дряхлый бессмертник и полудохлая примула. “Жалко выбрасывать”.
Если где-то природа и поднимает настроение, то во всяком случае не в гостиной (она же спальня) нидерландского старика. Тут состояние комнатного растения достоверно отражает ситуацию, в какой обретается его владелец – унылое ожидание смерти. От нечего делать или по забывчивости старики поливают бедное растение по три раза на дню. Такого и самый стойкий бессмертник не выдержит.
Госпожа Виссер пригласила меня завтра в полдень на чашку чая. Мне бы отказаться, очень уж от нее воняет, но я сказал, что с удовольствием к ней загляну. А полдень близится. Господи, какой же я тюфяк. В решающий момент мне не пришла в голову хоть какая-то отговорка, так что меня с неизбежностью ожидают большое блюдо сплетен и черствый пирог.
Самый мягкий пирог она умеет очень быстро превратить в пыльный картон. Как ей это удается, для меня загадка. Чтобы проглотить один кусок, мне нужно выпить три чашки чая. Завтра совершу подвиг – откажусь от второго куска. Начну новую жизнь. С нового листа. В начищенных до блеска ботинках. Этим я и занимался половину утра. С ботинками я справился довольно быстро. Больше всего времени ушло на то, чтобы удалить ваксу с рукавов рубашки. Зато теперь они сверкают. Ботинки. А рукава я просто засучил. Их уже не отчистить. На это последует комментарий: “Где это вы всегда так пачкаете рукава, господин Грун?!” Здешняя жизнь состоит из никогда и всегда. Сегодня еда “никогда не подается вовремя и всегда слишком горячая”, а завтра “всегда подается слишком рано и никогда не подогревается”. Однажды я тактично напомнил людям об их прямо противоположных прежних высказываниях, но логика здесь не в чести. “Опять вы умничаете, господин Грун”.
суббота 5 января
Вчера снова за ужином был праздник: в меню значился индонезийский рис с овощами и курицей – нази-горенг. Большинство старых холостяков и старых дев предпочитает стандартные блюда, экзотические изыски у них не катят. Они отказались от них еще в 60-х годах. Тогда в Нидерландах входили в моду спагетти, но они не вписывались в обязательную программу: по понедельникам цикорий, по вторникам цветная капуста с кашей, по средам котлеты, в четверг сахарная фасоль, в пятницу рыба, в субботу суп с хлебом и в воскресенье ростбиф. Когда у наших едоков разыгрывался зверский аппетит, они съедали котлеты во вторник и весь остаток недели пребывали в полном замешательстве.
Заграничные выкрутасы не про нас. Мы привыкли заранее, за неделю, выбирать из трех различных блюд, но на этот раз что-то не заладилось. Вчера по непонятной причине в меню значился только нази-горенг. Какая-то накладка с доставкой. Наш повар был явно ни при чем.
Так что мы поневоле выбрали нази. Те, кто сидел на строгой диете, получили хлеб. Поднялась волна возмущения. Госпожа Хоогстратен ван Дам (она настаивает, чтобы к ней обращались только так) ограничилась тем, что выковыряла оттуда кусочки яичницы; ван Гельдер нази принципиально “не жрал”, зато справился с целой миской маринованных овощей; толстяк Баккер громогласно потребовал подливки к своему рису. Мой друг Эверт (когда ему надоедает собственное кулинарное искусство, он ест с нами) предложил ничего не подозревающим сотрапезникам острую приправу: “Не желаете ли немного кетчупа к вашему рису?” Он и бровью не повел, когда доверчивая госпожа де Прейкер после этого закашлялась и уронила в маринад свою искусственную челюсть.
Ее увели, и немного погодя Эверт прошелся по кругу, примеряя всем подряд ее зубы, словно хрустальные башмачки Золушки. Он прикинулся невинной овечкой, когда завотделением вызвала его на ковер. Даже пригрозил обратиться в службу контроля за качеством товаров, потому что-де обнаружил искусственную челюсть в банке с маринованными овощами.
Перед обедом я успел заглянуть на чай к госпоже Виссер. Ее болтовня еще хуже, чем ее чай. Я ей сказал, что не ем выпечки, доктор не разрешил. А почему не разрешил? Потому что у меня высокий сахар. От 20 до 25. Я нес несусветный вздор, потому что злился на самого себя, но она нашла нашу беседу весьма содержательной. И мне пришлось взять с собой три куска пирога на случай, если сахар придет в норму. Теперь они лежат в аквариуме на третьем этаже.
воскресенье 6 января
Из меня все больше капает. На белых кальсонах желтые пятна очень заметны. Желтые кальсоны были бы куда лучше. Я немного стесняюсь дам из прачечной. Так что в настоящее время вручную оттираю самые злостные пятна. Провожу, так сказать, предварительную стирку. Если я не сдам белье в прачечную, то вызову подозрения.
“Вы когда-нибудь надеваете чистое белье, господин Грун?” – спросит меня толстая дама из хозяйственной службы.
“Нет, толстая дама из хозяйственной службы, эти кальсоны так прикипели к моей старой корме, что я, кажется, буду таскать их до конца жизни”, – с удовольствием отвечу я.
Трудный выдался день: все тело трещит по швам. Ничто не может остановить износ старого корабля. С каждым днем принимаешь на борт все меньше груза, но на самом деле разваливаешься. Постепенно. Вот уж и волосы перестали расти. Во всяком случае на голове, зато в носу и ушах – сколько угодно. Но забитые бляшками сосуды уже не чистятся. Ни одна шишка не исчезает, и нижний кран непрерывно протекает. Одностороннее движение по направлению к ящику, вот что это такое. Ты никогда не молодеешь – ни на день, ни на час, ни на минуту.
Сидишь и хнычешь, старая развалина? Но хныкать лучше внизу, в гостиной. Там это развлечение номер один. Не проходит и получаса, как начинаются разговоры про какую-нибудь болячку.
Похоже, я малость захандрил. Нет чтобы ценить старость, наслаждаться ею, но это чертовски редко удается. Пойду прогуляюсь. В конце концов сегодня воскресенье. А потом под добрую рюмку коньяку немного послушаю Моцарта. Может быть, загляну к Эверту, его дурацкие выходки оказывают на меня благотворное терапевтическое воздействие.
понедельник 7 января
Оказывается, вчера началось расследование скоропостижной смерти рыб на третьем этаже. В воде еще плавали остатки пирога госпожи Виссер. С моей стороны было глупо бросать пирог в аквариум. Если до ее ушей дойдет, что рыбы скончались от передозировки размокшего пирога, следы преступления прямиком приведут ко мне. Я должен подготовить линию защиты, а именно заглянуть за советом к адвокату Дёйкеру. Эверт – эксперт по части лжи во спасение.
В нашем доме запрещается держать домашних животных, за исключением рыбок и птичек “размером не более 10 и 20 сантиметров, соответственно”. Так указано в правилах внутреннего распорядка, чтобы нам не вздумалось заводить акул и орланов.
Стариков безжалостно разлучали с их собаками и кошками. Какими бы тихими и спокойными, старыми и немощными ни были четвероногие, правила есть правила: в приют! в Дом Заката!
“Нет, мадам, нет. Мало ли что Раккер единственное в мире существо, к которому вы привязаны. Мы не можем ни с того ни с сего делать исключения”.
“Ваша кошка действительно целый день лежит на подоконнике, но если мы пустим сюда хоть одну кошку, завтра у нас разлягутся на подоконнике три датских дога. Или один лиловый крокодил”.
Госпожа Бринкман – здешний чемпион: она умудрилась семь недель прятать старую таксу в шкафчике под раковиной. Но ее все-таки обнаружили.
Вероятно, имел место донос. Только подумать, все пережили войну и выдали-таки директрисе престарелую собачку. А директриса, вместо того чтобы с позором упечь в тюрьму гада-доносчика, предпочла отправить в приют собачонку. Та промучилась еще два дня и скончалась. Где же были защитники животных?
Директриса сочла за благо скрыть эту мелкую подробность от ее хозяйки. Когда госпожа Бринкман через три дня выяснила, на каком трамвае можно доехать до собачьего приюта, ее собачка уже лежала в сырой земле. Госпожа Бринкман расспрашивала всех, нельзя ли после ее смерти перехоронить рядом с ней собачку. И слышала решительный ответ: “Это не по правилам”.
Завтра утром мне нужно к доктору.
вторник 8 января
На доске рядом с лифтом вывешено объявление, что в аквариуме на третьем этаже обнаружено большое количество пирога. Рыбы, наевшись пирога, передохли. Каждый, кто может пролить свет на это событие, пусть срочно обращается к заведующей отделением госпоже де Рооз. По желанию конфидента будет соблюдена анонимность.
В 11 часов я явился к госпоже Рооз. Фамилия досталась ей явно по иронии судьбы. Ей больше подошла бы “Крапива”. По логике вещей, уродливые люди в порядке компенсации должны вести себя особенно учтиво. Но в данном случае имеет место нечто прямо противоположное. Она несокрушимая каменная стена плача. Ну да ладно. Итак, госпожа де Рооз.
Я сказал ей, что, возможно, смогу дать некоторое объяснение казусу с пирогом. Она тотчас навострила уши. Я сказал, что не хотел обижать госпожу Виссер, отказываясь от ее самодельного пирога, что положил клейкую массу на тарелку, а тарелку оставил в кладовке на третьем этаже. С самыми лучшими намерениями. Полагая, что кто-нибудь из жильцов воспользуется моим анонимным подарком. К сожалению, я вынужден констатировать, что пирог каким-то образом оказался в аквариуме, а моя голубая тарелка исчезла.
Де Рооз слушала меня с нескрываемым недоверием. Почему же я сам его не съел? Почему оставил именно на третьем этаже? Кто-нибудь может подтвердить мои слова? Я попросил, чтобы разговор остался между нами. Она ответила, что постарается что-нибудь для меня сделать. И тут же принялась выяснять, каким образом госпожа Виссер смогла сама испечь пирог. Печь и варить в комнатах строго воспрещается. Я поспешил сказать, что не уверен, что пирог был самодельным. Поздно: расследованию был дан ход. Я утрачу симпатию госпожи Виссер, что, конечно, еще не катастрофа. Но подозрение падет на все наше ни в чем дурном не замеченное отделение. Так что пищи для сплетен хватит на несколько недель.
И к доктору я не попал. Он заболел. Если к понедельнику он не выздоровеет, кто-нибудь его заменит. В экстренных случаях можно обратиться к врачам из соседнего дома престарелых. Некоторые лучше умрут, чем будут демонстрировать свой скрюченный позвоночник “шарлатану из Дома Сумерек”. Другие мечтают, чтобы из-за каждого чиха за ними прилетал санитарный вертолет. Мне это без разницы. Не все ли равно, какой доктор скажет, что тут уж ничего не поделаешь.
среда 9 января
Все-таки вчера из-за возни с дохлыми рыбами я был немного не в себе. От кофе госпожи Виссер и нервотрепки у меня случился понос. И я половину утра просидел в клозете со старым портфелем газетных вырезок (позаимствовал их в гостиной).
Гостиная – комната, где гости беседуют. Красиво звучит. Но одно дело – флаг, а другое – груз. Какие уж там беседы. Правильнее было бы написать на двери три “с”: стоны, сплетни, сожаленья. Расписание на день для некоторых. Заходил Эверт. Через дверь клозета он ввел меня в курс последних событий: теперь никто никому не доверяет и каждый видит в любом соседе потенциального убийцу рыб.
Мое отсутствие вызвало подозрения. Я поинтересовался у Эверта, не может ли он ненавязчиво оповестить о моем поносе как о некой разновидности алиби. Сам я мало что могу сделать, разве что ненадолго приоткрыть дверь в клозет и дверь на лестницу. Я всегда проветриваюсь и вообще доволен своей персоной, но сейчас меня мутит от себя самого. Мутит вдвойне. Потому что я все-таки, в сущности, расчетливый говнюк. Метафора, весьма подходящая к случаю.
Да, пора мне проветриться. Я сутки просидел на сухарях и активированном угле, так что снова могу пойти на прогулку. Поищу чистотел, ведь, как сообщают газета и календарь фенологических примет, это первый признак весны. Если, кроме чистотела, найду еще мать-и-мачеху, купырь и мартовскую фиалку, то весна станет очевидным фактом. Но я понятия не имею, как эти растения выглядят.
Природа опередила сама себя на шесть недель. Но для перелетных птиц, которые твердо решили в этом году оставаться дома, есть плохая новость: грядет похолодание.
четверг 10 января
При нашем доме имеется красивый сад. Но он почему-то на замке. Зимой нас туда не пускают. На всякий случай. Дирекции лучше знать, что нам на пользу.
Стало быть, в это время года приходится дышать свежестью ближайшего окружения. Мрачная застройка конца шестидесятых. Скудные полоски зелени используются в качестве мусорных баков. Можно подумать, что по ночам здесь разъезжают фургоны городской службы очистки, которые не собирают мусор, а рассовывают его по улицам и скверам. Бредешь по морю консервных банок, оберток от чипсов и старых газет. Почти все первые жильцы здешних многоэтажек перебрались в таунхаусы Пюрмеренда или Алмере. Остались только те, кому переезд не по карману. Освободившиеся квартиры заселили турки, марокканцы и суринамцы. Не слишком приятная социальная смесь.
В настоящее время, выходя в рейс, я рассчитываю сделать два перехода примерно по 500 метров. На полпути сажусь на мель, то есть на скамейку. Дальше идти не рискую. Мир сокращается. От дома я проложил четыре разных круговых маршрута длиной примерно в километр.
Только что заходил Эверт. Он в полном восторге от суматохи вокруг дохлых рыб и планирует подлить масла в огонь. Хочет предпринять вторую атаку, на сей раз с еврейским песочным печеньем. Но в здешних магазинчиках наверняка запомнили бы его покупку. Поэтому вчера он проехал несколько километров на автобусе, чтобы купить песочное печенье в ближайшем супермаркете. Теперь оно лежит у него в шкафу. Я спросил, надежное ли это место. “Это свободная страна, – сказал он. – И каждый может прятать у себя дома столько печенья, сколько захочет”. С выпечкой у меня проблемы, но идея с еврейским печеньем была великолепной, ведь оно розовое. Эверт ожидает особого цветового эффекта.
суббота 12 января
Наша директриса, госпожа Стелваген (мы еще не раз ее упомянем), ввела единое правило для окружающей среды: температура в комнатах жильцов не должна превышать 23 градусов. Если старикам холодно, пусть надевают куртки, распорядилась она. Одна из жиличек, старушка из Индии, доводит температуру до 27 градусов. У нее в комнате повсюду стоят миски с водой для увлажнения воздуха. Тропическим растениям это идет на пользу. Для комнатных растений температурный максимум пока не установлен, но я предполагаю, что Стелваген над этим работает.
Госпожа Стелваген всегда любезна, готова выслушать и подбодрить каждого, пряча под маской сострадания нездоровую дозу самолюбования и тирании. Ей сорок два, она хозяйничает здесь полтора года, пробиваясь наверх подхалимством или нахрапом, в зависимости от того, с кем имеет дело. Вот уже год, как я веду за ней пристальное наблюдение.
У меня есть надежный источник информации: ее секретарша госпожа Аппелбоом. Аня Аппелбоом 23 года проработала у прежнего директора господина Лемера (во время последней волны слияний он не удержался в кресле и досрочно ушел на пенсию). Стелваген понизила Аню в должности, назначив нового начальника канцелярии. Ане осталось до пенсии два года, и она твердо решила не прогибаться перед директрисой. У Ани пока еще есть доступ ко всем официальным документам и конфиденциальным записям. Несколько лет назад она была моей соседкой и спасла меня от отправки в приют для бездомных, устроив сюда. Может быть, спасет еще раз.
По четвергам с утра я частенько захаживаю к ней на кофе. Директриса и начальник канцелярии в это время сидят на производственном совещании заведующих секторами с региональным директором. (Стелваген мечтает стать для начала региональным директором.) Обычно мы с Аней беседуем о том о сем, и в какой-то момент она не выдерживает, спрашивает: “Не проболтаешься?” После чего выкладывает подробности о махинациях Стелваген. Так что кой-какой компромат на директрису мы собрали.
воскресенье 13 января
Вчера вечером Эверт подбросил в аквариум на втором этаже шесть розовых печенек. Золотые рыбки налопались и полопались. Между остатками печенек плавают их трупы. В доме разразился жуткий скандал.
Когда подали кофе, Эверт вышел как бы в туалет, поднялся на второй этаж, осмотрелся и бросил в воду спрятанные под пиджаком печеньки. Совать пластиковый пакет в мусорный бачок было довольно глупо, ведь это улика, но, к счастью, сегодня утром уборщица уже вынесла весь мусор. Аквариум стоит в довольно темном углу, и вчера вечером никто ничего не заметил. Вся операция была, конечно, рискованной. Если бы его поймали, ему пришлось бы немедленно вызывать грузовой фургон и съезжать с квартиры. Может, в глубине души ему и хотелось, чтобы его застали на месте преступления. Тогда он стал бы отпираться, изворачиваться – и в самый последний момент пошел бы на попятный. Он считает, что играть нужно только так. Согласно его философии, жизнь не что иное, как наиболее приятный способ убивать время. Это и есть свобода. Я ему завидую. Но я быстро учусь.
Вчера я сильно нервничал, потому что Эверт заранее сообщил мне о теракте, чтобы я смог обеспечить себе надежное алиби, что оказалось нелегко. Пришлось довольно долго ждать в гостиной, пока, наконец, двое жильцов с моего этажа не собрались наверх. “Я с вами. Ну, за компанию”. Господин и госпожа Якобс посмотрели на меня как-то недоверчиво.
Утром, сразу после девяти, поднялась тревога. По дороге в церковь госпожа Брандсма увидела, что рыбы плавают вверх брюхом. Кажется, была попытка замять эту историю, но госпожа Брандсма поведала ее всем, кого встретила по дороге к дежурной сестре. Тут же ко мне в дверь постучал мой сосед:
– Представляете, я слышал…
Интересно, о чем пойдут разговоры за кофе.
понедельник 14 января
Еще одно трагическое происшествие, связанное с животными. Госпожа Скрёйдер чистила клетку с канарейкой и нечаянно втянула птичку в пылесос. Дрожащими руками она несколько бесконечных минут пыталась открыть пылесос. А когда открыла, от ее веселой свиристелки почти ничего не осталось. Ей надо было сразу выключить пылесос. Пташка потрепыхалась еще несколько минут и испустила дух. Скрёйдер безутешна и истерзана угрызениями совести.
Помощь персонала состояла в том, что страдалице посоветовали как можно скорее убрать клетку.
Здесь у нас каждый имеет особое мнение насчет печенья в аквариуме. Но спросите кого-нибудь, что он думает о войне в Сирии, он посмотрит на вас так, словно вы предложили ему прокомментировать теорию относительности. Несколько плавающих вверх брюхом рыбок волнуют нас куда сильнее, чем целый автобус с женщинами и детьми, взорванный в далекой стране.
Чтобы не прослыть ханжой, не стану отрицать, что на полную катушку наслаждаюсь скандалом с рыбами. Переполох, охвативший большинство здешнего населения, весьма впечатляет. Так что я опять отправляюсь в гостиную, чтобы принять участие в светской беседе о дохлых рыбах.
Снова наступила зима. Еще не упало ни единой снежинки, но вчера я уже видел на улице первого старика в шерстяных носках поверх ботинок. Чтобы не поскользнуться.
вторник 15 января
Выпал снег, первый в этом году. Это означает, что никто не высовывает носа за дверь и все делают запасы. В нашем магазинчике внизу не купишь ни печенья, ни шоколадки. Прямо как в военное время. К счастью для современной молодежи, мы – последние, кто пережил войну, и скоро избавим ее от вечных стариковских историй о супе из тюльпановых луковиц и о семичасовой беготне в поисках пучка моркови.
Всего скончались семь рыбок. Вчера вызывали полицию. Два юных сотрудника понятия не имели, что им делать. Ничего похожего на успешное расследование, как его показывают по телевизору. Сначала они со всех сторон осмотрели аквариум. Как будто прикидывали, нельзя ли оживить рыбок.
– Да, сдохли, – сказал один.
– Вероятно, объелись печенья, – сказал другой.
Директриса распорядилась оставить дохлых рыб в аквариуме – в качестве улик. Возможно, она ожидала патологоанатома. Не берусь судить. Во всяком случае, полицейские предпочли поскорее смыться. Директриса, повысив тон, потребовала углубить расследование, но молоденький полицейский сказал, что для этого требуется подать заявление.
– А нельзя ли приступить немедленно?
Никак нет, только по заявлению. Надо принести его в участок или послать по интернету.
– Но что тогда будет с трупами?
Полицейский предложил выбросить их в мусорный бак. Только не оставлять их там надолго. Или спустить в унитаз. Всего наилучшего.
И господа полицейские с поклоном удалились, а госпожа Стелваген так и осталась стоять с открытым ртом. В полном шоке.
– Возмутительно! Возмутительно. Так не ведут себя с гражданами!
Приятно было слушать, как она бесится. К счастью, ее власть не простирается за стены этого дома.
среда 16 января
Заходил Эверт. Чтобы не торчать в гостиной, мы прогулялись по снегу: пять минут бредем, пять минут отдыхаем. Становится неизбежным выбор иного способа передвижения. Имеются три соблазнительные возможности: ходунки, трехколесный скутмобиль или мотоколяска “Canta LX”.
На прошлой неделе здесь, на углу у школы, рядом с маленькой “кантой”, торчал паренек лет шестнадцати-семнадцати. На этой красной, как помидор, машинке он развозил по домам школьные ранцы хорошеньких одноклассниц. (Сами девушки ехали следом на велосипедах.) “Канту” он шутки ради не совсем легально позаимствовал у своей бабушки. Я еще не встречал молодых людей, которые в шутку катались бы на скутмобиле или бегали за ходунками. По этой причине мой предварительный выбор падает на подержанную “канту”. И тогда я присоединюсь к обществу всех невероятно дурных водителей, разъезжающих на таких развалюхах.
Недавно одна “канта”, не тормозя, въехала в супермаркет и остановилась среди всевозможных тянучек и упаковок сливочного масла. Двух толстух в полном шоке прижало к ветровому стеклу. Их собачку заклинило под педалью тормоза. Действительность превосходит всякую фантазию.
У нас в доме почти каждый разговор вращается вокруг снега или великого умерщвления рыб. Старики развивают самые фантастические теории заговора и высказывают самые нелепые подозрения. Двое жильцов примерно во время убийства опознали госпожу Гретье Д. в коридоре, где стоит означенный аквариум…
То, что в этом коридоре расположена ее комната и она не могла проникнуть в здание через окно на втором этаже, для людей не аргумент. Бедная Гретье, воробышек весом в сорок кило, которая всегда робко отводит глаза. Она и муху не обидит, не то что птичку или рыбку.
После визита полиции директриса устроила собрание, “чтобы немного снять напряжение”. Она сообщила, что “для проформы” будут тщательно обысканы все комнаты на втором этаже. Как будто комната злодея все еще усеяна остатками печенья. Никто не спросил у директрисы, какое она имеет право обыскивать комнаты. Я тоже не спросил. Не осмелился.
За кофе были шепотом высказаны предположения, что комнаты на других этажах уже были тщательно обысканы. И все энергично закивали головой: “В самом деле”.
четверг 17 января
Перечитал свой дневник. Может быть, я немного сгущаю краски. Ведь и здесь есть славные люди! Естественно, мой друг Эверт. Он живет в отдельной квартире со своей собакой, старой, ужасно ленивой, дружелюбной, очень умной, беспородной собакой по кличке Магомет. Когда Эверта уж слишком терзает его подагра, Магомета выгуливаю я. Выгуливаю хило, если иметь в виду радиус моего действия. Но радиус действия Маго еще меньше. Обходим один раз вокруг дома – и все. Опрыскаем десяток деревьев и раз в день выдавим на травку одну какашку, которую я должен сгрести в пластиковый пакет, поскольку за мной следят из десятка комнат. Если я оставлю какашку на травке, наблюдатели передерутся друг с другом, ведь каждому хочется донести на меня первым.
Есть еще Эдвард. Он неразговорчив. После инсульта его трудно понимать. Он тщательно подбирает свои неразборчивые слова. Но если он заговорил, можете не сомневаться, что не зря несколько раз переспросили: “Что ты сказал?” Время, сэкономленное на разговорах, он использует для проницательных наблюдений.
Гритье: прелесть, дружелюбная и сочувствующая, без влезания в душу.
Граме, последний из этого списка избранных. Он кажется неуверенным в себе интровертом, но всегда высказывается по существу, причем вы на него не злитесь.
С этими людьми приятно сидеть за кофейным столом. И происходит это более или менее само собой. Ведь такая ерунда, как сидеть или не сидеть за одним столом, осуществляется по строгим неписаным правилам. У каждого постоянное место: за столом, при игре в бинго, во время “движения под музыку”, в центре медитаций. Если хочешь вызвать к себе ненависть, попытайся занять чье-либо место. И занимай его до тех пор, пока не появится этакий старый малыш, который станет рядом с твоим стулом и заявит:
– Здесь сижу я.
– Ну, по-моему, вы как раз стоите. Прямо у меня перед носом.
Если ты еще раньше, приблизившись к пустому стулу, со всех сторон не услышал: “Там сидит госпожа такая-то!”
После чего здесь принято извиняться и перемещаться дальше. А следовало бы занять пустой стул и сказать, указывая на другие пустые стулья:
– Сегодня она посидит где-нибудь там или пусть катится на все четыре стороны!
пятница 18 января
Объявленный директрисой запрет на поездки действует вот уже три дня. Понятное дело: повсюду караулит перелом шейки бедра. А значит, настроение у всех подавленное. Не то чтобы жильцы дома постоянно гуляют, если на улицах нет гололеда, но большинство совершает ежедневные прогулки в магазин, на почту или в парк. И когда что-то запрещается, потребность в этом растет. Сегодня старики сидят у окна, глядят на снег, который не желает таять, и жалуются на мэрию: мостовые расчищены, а на тротуарах и велосипедных дорожках осталась бурая слякоть. Она-то их и пугает.
Персонал убрал снег с тротуара перед домом, так что можно беспрепятственно дойти от парадной двери до стоянки многоместных такси “Коннексион”. Но мучительная неопределенность насчет того, с чем ты столкнешься, когда такси доставит тебя к цели, вынуждает большинство торчать дома. У страха глаза велики.
Буря вокруг рыб немного улеглась. Все ждали чего-то, что отвлекло бы от скорбных воспоминаний. И вот, благодаря снегопаду, пронесся слух, что районная администрация повысит плату за парковку. Старики боятся, что посещений станет меньше, ведь их детям придется бросать в счетчик лишний евро.
Не хотел бы я иметь детей, которые из-за одного паршивого евро будут приезжать ко мне еще реже. Когда я за кофе весьма осторожно облек эту мысль в слова, все решили, что мне легко говорить, потому что у меня нет детей и меня все равно никогда никто не навещает.
В этом есть зерно истины. Почти все имена в моем календаре дней рождения помечены крестиком. О двух без крестика я не знаю, живы ли еще эти люди. А кое-кто забыл, кто я такой. Помнят только Эверт да Аня. Гритье и Граме в календаре не значатся. Так что список моих друзей не впечатляет. Либо я сам безвременно скончаюсь, либо меня уморит длинный ряд похорон. Мне предстоят еще максимум пять похорон, не считая тех, на которые я приду из вежливости.
суббота 19 января
Пятница – день гимнастики “Красивые движения”. Старые клуши в нелепых спортивных костюмах шаркают по коридорам, направляясь в “гимнастический зал”. Похоже, дамы забыли всякий стыд, и зрелище это не слишком приятное. Розовые легинсы на тонких костлявых или толстенных распухших ногах, майки в обтяжку на жалких остатках того, что некогда было грудью. Увядание напоказ, витрина уцененного товара. И я, кавалер весьма преклонных лет, туда же, какие уж тут красивые движения.
Место действия – тесный, запущенный зальчик для собраний, где столы сдвинуты к стенкам, а стулья расставлены по кругу. Движение происходит в основном на стульях, чтобы не задеть головы тех, кто ездит в инвалидных креслах. Под веселенькую музыку публика немного машет руками и ногами и кряхтит. И во весь голос сообщает о муках, мешающих выполнять заданные упражнения: “Я не могу, у меня желудок”.
Дальше наступает время для игры в мяч. Скажем так: мяч тут не главное. Главное – голосовые связки зрителей, издающих одобрительные вопли при малейших успехах игроков. Так мамаша неуклюжего сопляка, который после двадцатой попытки наконец-то поймал мяч, хлопает в ладоши и орет: “Вот это дааааа! Мо-ло-дец!!”
Но следует признать, что атмосфера на поле была спортивной. На самом деле вчера я впервые участвовал в подобном мероприятии. И в последний. После выступления инструкторша (“Зови меня просто Тина”) очень настойчиво приглашала приходить на следующей неделе. Но я сразу сообщил ей, что мой приход был единственным и неповторимым.
– Это почему же? – недоверчиво спросила она.
– Потому что вокруг столько женской красоты, что я не могу сосредоточиться на упражнениях. Меня прямо бросает в дрожь. – Я сказал это, не подумав. И только задним числом сообразил, что ляпнул лишнее. И кто меня за язык тянул?
Черт, я чуть сразу не проболтался, где у меня свербит. Начинаю с места в карьер. Может быть, из-за этого дневника.
Тина открыла рот, полный кривых зубов. Сарказм был очевиден, но не настолько, чтобы она могла что-то возразить в присутствии старых клуш. Они считают себя “все еще привлекательными”. С возрастом самооценка быстро понижается. В отличие от детей, у которых она с годами повышается.
воскресенье 20 января
Нам, старикам, кризис нипочем. Согласно расчетам одного солидного института, одинокий пенсионер улучшает свое благосостояние на целых 2 (два!) евро в месяц.
Посеял панику, подняв много шума из ничего, Хенк Крол со своей партией “50 плюс”. Прошлой осенью на выборах его сторонники в нашем доме имели значительный перевес. Он получил бы еще больше голосов, но, к сожалению, многие из наших жильцов имеют зуб на геев.
С другой стороны, господин Хагедоорн голосовал за “50 плюс” только потому, что считал Хенка Крола братом Рюда Крола. Тот же Хагедоорн в свое время интересовался, не приходится ли Наото Кан, бывший премьер Японии, родственником Виму Кану. Люди с быстро растущей пенсией и пенсионеры-досрочники впредь будут получать меньше, но иметь все больше. Впрочем, здесь богатые досрочники не водятся.
Бережливость здешних обитателей достойна изумления. Откладывают даже из прибавки к пенсии, Бог весть для чего.
В прошлом году на один дом престарелых выпали миллионные выигрыши в почтовую лотерею. Многие из победителей до смерти замучились из-за возни с этими деньгами.
Лично я стараюсь разбогатеть прежде, чем помру.
В декабре я выиграл в бинго “Календарь Марии”, из коего узнал, что сегодня, через месяц после самого короткого дня (21 декабря), солнце встало на 11 минут раньше и зашло на 37 минут позже. Надо же. Дело в том, что иногда я страдаю запорами, и “Календарь Марии” висит в клозете. Там же развешены хрестоматийные цитаты из Библии, а также рецепты, афоризмы и анекдоты. Завтра 21 января – день Святой Агнессы, монахини и мученицы, скончавшейся в 304 году. Для вашего сведения.
В газете снова стеб об умственно отсталом парне, прикованном к стене своего оздоровительного учреждения. А почему он там сидел, не написано. Я полагаю, он регулярно съезжает с катушек. У нас в отделении для маразматиков живут старики, которые едва могут стоять на ногах или драться, но лежат, привязанные к койке, и дергаются, как циркач, забывший свой трюк.
понедельник 21 января
Сегодня моей дочери исполнилось бы 56 лет. Я пытаюсь представить себе, как бы она сейчас выглядела. Но все еще вижу, как стекает вода с бездыханной девочки четырех лет, лежащей на руках соседа. Через несколько секунд они приблизятся, и эти секунды не пройдут никогда. Пятнадцать или двадцать лет я вспоминал о них каждый день.
Всем запрещено выходить из дома: метель!
Еще более мрачная новость: у Дёйкера диабет. Дёйкер – сахар, плохая рифма. Началось это давно. Эверт не слишком точно соблюдал предписания врача, и ассистентка доктора очень деликатно дала ему это понять.
– Да, господин Дёйкер, если вы и дальше будете так напиваться, так неразумно объедаться и курить, я, разумеется, ничем не смогу вам помочь.
– Вот незадача. Это как раз те немногие вещи, которые еще придают жизни прелесть, милая девушка.
– Я вам не девушка.
– И не доктор, госпожа ассистентка.
Все же Эверт немного струхнул. Раньше он частенько заглядывал в соседнее кафе, где свел знакомство с одним толстым завсегдатаем. У того был повышенный сахар и вечерняя “норма”: двадцать пять кружечек. После чего дома он принимал на грудь еще парочку стаканчиков виски. Он всегда употреблял уменьшительные формы, чтобы звучало безобиднее. Настал день, когда у этого приятеля почернел большой палец на ноге. Пришлось его ампутировать. Потом еще и еще. Потом ампутировали ступню, потом ногу. Все, что чернеет, нужно убирать, сказали в больнице. Они желали ему добра. Славный был парень, но продолжал пить и курить, и остановить его было невозможно. Некоторое время он приходил в бар на протезе и сидел у стойки, пока не пересел в инвалидное кресло и больше не смог туда приходить. Через два месяца он умер.
Эверт представляет себе страшную картину: его конечности постепенно чернеют, и он попадает во власть докторов и санитаров.
Завтра снова напишу о чем-нибудь веселом.
вторник 22 января
Снова шум из-за платной парковки. Вечно недовольный господин Кёйпер подал в жилищный комитет заявление с требованием учредить в доме платную парковку.
Теперь почти никто не ходит просто с палкой. Зато большинство толкает перед собой этакую колясочку на четырех колесиках, с ручным тормозом и встроенной сумкой для покупок. Если ты устал, можешь на ней посидеть-отдохнуть. Очень немногие ездят на скутмобиле, даже по дому. Такой транспорт занимает довольно много места. И становится все престижнее. Это статусный символ. Дирекция, опасаясь пробок, попыталась всячески ограничить использование ходунков и инвалидных кресел в помещении. Что было встречено в штыки всеми хромоногими. Но когда Кёйпер предложил (в точности как мэрия Амстердама) ввести платную парковку, чаша терпения переполнилась. Кёйпер в самом деле тронулся умом.
Наш приют был построен в конце шестидесятых, когда дети оказались слишком заняты, чтобы забирать к себе старых родителей. Или им попросту стало неохота. И я буду последним, кто покатит на них бочку. В общем, сорок лет назад дома престарелых стали вылезать повсюду, как грибы после дождя. И какой был прекрасный замысел! Каморки площадью аж двадцать четыре квадратных метра, включая санузел и кухоньку. Супружеские пары получали восемь дополнительных квадратных метров, для отдельной спаленки. За двадцать лет в домах дважды произвели косметический ремонт, но они остались слишком тесными. Никто же никогда не принимал в расчет колесного транспорта. В лифте могут одновременно поместиться только два скутмобиля или четыре ходунка. Чтобы их вкатить и выкатить, каждый раз уходит четверть часа. Да еще все ноги отдавишь, пока торчишь перед лифтом, когда людям нужно выйти. Директриса решила вопрос, предоставив персоналу отдельный лифт. Поэтому очереди у остальных лифтов стали еще длиннее. Приходится раньше выходить из дома, чтобы вовремя прибыть к месту назначения? Вам предоставят расписание транспорта.
Я до самого последнего времени пользовался лестницей, но сейчас мне это уже не под силу, и я волей-неволей тоже регулярно стою в очереди.
Если здесь внезапно начнется пожар, все жильцы будут кремированы заживо. Эвакуироваться успеет только персонал.
среда 23 января
Я как бы вскользь справился у доктора, может ли он прописать таблетку, которая кладет конец всем мучениям. Он сделал вид, что не понял. Или впрямь не понял: “Такого лекарства, увы, не существует”. Продолжать расспросы я не рискнул.
Впрочем, мой список мучений произвел на него впечатление: недержание, боль в суставах, головокружение, отеки, экзема. Только он мало что может с этим поделать. Разве что где-то смазать, где-то наложить компресс, здесь пилюлька, там примочка. Он даже нашел кое-что новое: высокое давление. Такого у меня еще не было. Теперь и от него придется принимать таблетки.
Скончалась самая старая обитательница дома, госпожа де Ганс. Правда, она соображала не больше, чем золотая рыбка, и обычно ее привязывали к стулу, иначе она постоянно падала. Но все-таки гип-гип-ура: прожила девяносто восемь лет. Свидетельница Первой мировой войны.
Три месяца назад у нее был день рождения, и советник местной управы прислал ей торт. Как старейшей жительнице округа. Ее усадили за стол, чтобы сфотографировать для местной газетки, но недосмотрели, и в самый неподходящий момент она уткнулась личиком в торт со взбитыми сливками. Роскошный получился снимок. К сожалению, директриса категорически воспротивилась его публикации. Советник, который обожает любоваться своими фотографиями в газетах, прислал новый торт. Но госпожа де Ганс к тому времени уже заснула, и разбудить ее не было возможности. А теперь ее вообще никогда никто не разбудит. Не такая уж большая разница между сном до и после смерти.
Я думаю, что не пойду на кремацию. Вряд ли выдержу.
четверг 24 января
Настроение в доме не улучшается. Уже неделю вокруг лежит снег и дует резкий восточный ветер. Поэтому все сидят дома и злятся, что нельзя выйти на улицу. Короткие ежедневные прогулки и мелкие покупки – это действия, которые, так сказать, скрашивают жизнь. Если они отпадают, остается еще больше времени для взаимной слежки. Нужно же чем-то заполнить день.
Вчера я все-таки попытался подышать свежим воздухом и вышел посидеть на лавочке рядом с парадным входом. Через несколько минут мне через консьержа дали понять, что это непозволительно. Синий от холода старик у двери заведения – сомнительная реклама.
– Вы ведь можете смотреть на улицу в окно.
– Свежий воздух, – только и пробормотал я.
– У вас нос посинел, господин Грун, у вас синий нос.
Господин Хоогдален вот уже несколько месяцев ездит на скутмобиле. Три дня назад его сын, автослесарь, забрал его машинку в свою мастерскую и сегодня утром вернул. В лучшем виде. Подкрылки, широченные шины, навигатор, клаксон, аудиосистема с динамиками и, как вишенка на торте, подушка безопасности. Все это не пригодится, но оттого не менее красиво. Хоогдален, гордый, как павлин, разъезжал на своем инвалидном “ламборгини” по дому. Разумеется, вызывая кислые комментарии завистников, но, к счастью, и явное восхищение. Так и надо: продолжать жить и делать то, что нравится.
После Мамалу, чья кончина вызвала здесь глубокую скорбь, скончалась вторая знаменитость Нидерландов – Эллен Блазер, режиссер ТВ, у которой, между прочим, снималась Соня Баренд. Одна из немногих звезд, известных только по имени. “А как она, собственно, выглядела?” – спросил кто-то вчера вечером за кофе. Никто не знал. И всем вдруг расхотелось на эту тему острить.
Быть может, лучший способ быть знаменитым – признание друзей и знакомых.
В утренней газете поместили некролог Эллен. Интересно, чьи некрологи у них уже заготовлены? Если позвонить в какую-нибудь газету и задать этот вопрос, что они ответят? А еще интереснее, что они скажут, к примеру, Нельсону Манделе, если он вздумает заранее просмотреть свой некролог и кое-что в нем исправить.
пятница 25 января
На этот раз пронесло. Какой-то мопед чуть не сшиб меня с тротуара. Я отшатнулся и в следующий миг во весь рост растянулся на земле.
В таких случаях срабатывает естественный рефлекс: “Делай вид, что все в порядке”. И рефлекс сработал отлично. Я каким-то чудом поднялся, стряхнул снег с куртки и огляделся, не видел ли меня кто-нибудь. К счастью, несмотря на повреждения, я сумел доковылять до дома. При виде меня у консьержа отвисла челюсть.
– Что с вами случилось?
– Ничего особенного. Слегка поскользнулся.
– Ничего особенного? Вы же весь в крови.
Я потрогал то место на голове, на которое он указывал. Оно и впрямь было липким. Вызвали медсестру, она сразу наложила повязку. Дело кончилось тем, что я с окровавленной головой полтора часа проторчал в травмпункте, а теперь с белым тюрбаном на голове торчу у себя в комнате, дабы избежать нравоучений. Все начинают с сочувствия: “Вам очень больно?” Но рано или поздно кончают советом: “В такой гололед нельзя выходить на улицу”. После чего голова моя совсем раскалывается.
Пришел Эверт, подсыпал соли на рану.
– А этот белый тюрбан тебе очень даже к лицу.
Если рассыпная соль окажется в дефиците, Эверт пустит в ход свой персональный запас. В отместку я обыграл его в шахматы. Обычно я стараюсь, чтобы матч закончился вничью: одну игру выигрываю, другую сдаю, но на этот раз я через четверть часа поставил ему мат.
– Травма пошла тебе на пользу, – заметил он. – Во всяком случае, в смысле шахмат.
Я сказал, что завтра обыграю его в бильярд.
– У тебя и впрямь отшибло память, Хенк. Бильярд только через три дня.
Он сравнял счет. А я, как всегда, остался в дураках.
суббота 26 января
В последнюю субботу каждого месяца – вечер игры в бинго. Клюющие носом сонные старики сражаются за жестянку вишневого драже. Председательница жилищного комитета самолично выкрикивает номера. И попробуй только сказать ей словечко поперек. Если выпадет номер сорок четыре, госпожа Слотхаувер непременно произнесет “Сорок четвертый – год голодный” и окинет зал изумленным взором.
Недавно инициативная группа предложила перенести бинго на вечер среды, дескать, в субботу бывает много семейных посещений. Но это неправда. Истинная причина, вероятно, субботние телепередачи. Клуб пения (он по средам) выразил решительный протест и предложил понедельник, но клуб бильярдистов и слушать не захотел. Игроки в бильярд считают более подходящим вечер в пятницу. Это возмутило членов группы “красивых движений”, которые слишком уставали от своей гимнастики, чтобы еще и вечером заниматься утомительной игрой в бинго.
Проведя три заседания, жилищный комитет не пришел ни к какому решению, и тогда наш мудрый Соломон, госпожа Стелваген, постановила: пусть пока все остается по-старому. Отношения между членами комитета заметно испортились. Ножи заточены. Разборки в школах и в интернете давно стали модной темой в газетах и на ТВ, но о разборках в домах престарелых мало что слышно. Считается, что респектабельные старые люди не устраивают разборок. Отнюдь. Проведите здесь денечек и удостоверьтесь, что это далеко не так. У нас здесь имеются настоящие авторитеты. Например, две внушающие страх дамы, незамужние сестры Слотхаувер. Одна из них отвернула крышку солонки, а другая передала солонку своей наиболее беззащитной жертве, госпоже де Леу. И та высыпала соль (с крышкой включительно) в свою тарелку с яичницей. Она с ужасом посмотрела на свое яичко, на пустой сосуд и отвела взгляд в сторону.
– Я здесь ни при чем. Сами виноваты. Вы вообще неуклюжая, – съязвила Слотхаувер, а сестрица ее согласно кивнула.
Понятия не имею, почему они этак себя ведут. Гопожа де Леу, в противоположность своей львиной фамилии, робкая овца. Она (безопасности ради) всегда извиняется за все, что происходит поблизости. Чтобы привлечь внимание к этим издевательствам, кто-то должен сначала совершить самоубийство и оставить записку с ясным указанием на виновника.
воскресенье 27 января
Я пробовал досидеть до конца бинго, но не сумел. Когда разразился скандал из-за пятой премии, упаковки ливерной колбасы ценой в 90 центов, я сказал, что у меня мигрень, и ушел к себе в комнату. Полезная вещь мигрень, всегда убедительна в качестве извинения. Когда я только прибыл сюда и меня еще никто не знал, я сочинил себе головную боль и с того дня много раз ею пользовался. Для этого достаточно немного закатить глаза и потереть лоб. Кто-нибудь всегда спросит, не страдаю ли я мигренями. На это я отвечаю, что “мне нужно прилечь”. И головную боль как рукой снимет.
Я только что вышел из центра медитации. Я заглядываю туда по воскресеньям, когда происходит экуменическая служба.
В одно воскресенье службу ведет пастор, в другое – католический священник. Они оба не бросаются в глаза, потому что почти так же стары, как прихожане. Пастор остроумен. Он принимает Бога с крупицей иронии. Патер – человек старого закала и проповедует ад и вечное проклятье. Большой разницы между ними нет, ведь их вообще трудно понять.
Но имея в перспективе смерть, некоторые обитатели дома все еще упрямо цепляются за веру.
После службы подают хлеб с коринкой и кофе из кофейника.
Вчера был страшный шум по поводу повышения личного вклада в дом опеки. О повышении сообщалось в газетах. “Доплата с учетом уровня имущественных доходов” повышается до восьми процентов от ключевой ставки. А было четыре. Все сказали, что это стыд и срам. Когда Граме спросил, кто внес бы такой вклад, руку подняла только госпожа Брегман. Она думала, речь идет о взносе в объединение жильцов.
У нас тут в основном народ бедный, живет на пенсию и инфляционную доплату.
Забавно, что даже партия пожилых “50 плюс” во Второй палате согласилась с повышением личного вклада. Хенк Крол объяснил почему: “Мы тогда сидели в палате и видели, что все голосовали за, даже социалисты. И элементарно накосячили, заодно со всеми”.
Я зачитал вслух эту цитату из газеты. Кое-кто посчитал, что другие партии должны были предостеречь Хенка.
понедельник 28 января
Утром за кофе я поздравил господина Хоогдалена с его великолепным скутмобилем. Он позволил мне внимательно все осмотреть. Не смог продемонстрировать только подушку безопасности.
Он хочет основать клуб скутмобилистов “Антилопы”. Признался, что название где-то позаимствовал. Я поведал ему, что вообще-то собираюсь приобрести “канту-кабрио”, но должен еще раз все тщательно взвесить. А он со своей стороны пусть подумает, не принимать ли в клуб и владельцев “кант”.
Поначалу я хотел от него отделаться, но потом проникся его энтузиазмом. Пожалуй, это и впрямь очень забавная идея: организовать пробег колясочников. Представьте себе длинный ряд скутмобилей, который медленно движется по бесконечной дороге среди полей. Время от времени какой-нибудь старикан сваливается в кювет.
Два года назад в Генемёйдене попала в аварию какая-то “канта”. (Я храню примечательные газетные вырезки.) Пассажиры погибли.
А самое любопытное, что ему было девяносто шесть, а ей девяносто семь лет! Прямое столкновение с другим автомобилем. Быть может, потому, что доктор не пожелал дать им пилюлю для эвтаназии, кто знает. Пережить две мировые войны и найти свое Ватерлоо в перегревшейся железяке под Генемёйденом. Им вместе было 193 года. Недурно. В газете не уточнялось, были ли они супружеской парой. Возможно, она (как в случае с Тедом Кеннеди в Чаппакуидике) была его любовницей. Пожалуй, это слишком прекрасно, чтобы быть правдой.
Что касается газетных вырезок: в пятницу прошло сообщение: 15 тысяч крокодилов вырвались на волю. (Не знаю, можно ли ставить два двоеточия в одном предложении.)
вторник 29 января
Вчера вечером без четверти семь почти все обитатели дома собрались в гостиной перед голубым экраном. “Ох, ах, что скажет Беатрикс в своей юбилейной речи?” Она и впрямь сообщила, что удаляется от дел. Но ее краткая речь вызвала некоторое разочарование. Наивная госпожа Грунтеман все спрашивала, не посетит ли королева теперь какой-нибудь дом престарелых.
В комнате недавно почившей госпожи Ганс срочно проводится уборка, чтобы с первого февраля, в ближайшую пятницу, снова сдать эту площадь внаем. Дело есть дело, деньги есть деньги. Единственной дочери покойницы дано три дня на то, чтобы забрать мамашино барахло и либо выбросить его на помойку, либо сдать в Армию спасения. Не то придется вносить плату за целый месяц.
Она пригласила кого-то по объявлению на “Желтых страницах”. Рекламодатель сообщал, что покупает мебель комплектами по очень выгодной цене. Он приехал, взглянул на обстановку и сразу уехал: “Перевозка обойдется дороже”. Тактичный человек.
Следует признать, что у госпожи Ганс не было ни денег, ни вкуса. Кончилось тем, что дочь взяла на память несколько вещиц, а все остальное бесплатно отдала дворникам. Она умоляла госпожу Стелваген дать ей три дня отсрочки, но не получила ни одного.
– Простите, весьма сожалею, я бы рада вам помочь, но должна придерживаться правил, установленных администрацией, – лицемерно сказала Стелваген.
Нужно спросить Аню, так ли это. Если наш дом сам уладит вывоз мебели, они потом пришлют дочери счет минимум на 580 евро. Даже если там работы всего на час.
Госпожа Ганс перевернулась бы в гробу, узнай она об этом. В гробу, где она пока даже не лежит. Вчера днем можно было с ней попрощаться, так сказать, бросить прощальный взгляд. Жестокий закон джунглей: престарелые либо глазеют сами, либо глазеют на них.
В воскресенье утром все население дома сидело у окон и ликовало, глядя на дождь. Прощай, снег! В воскресенье днем было еще опасно выходить из дому, но вчера ходунки снова заполонили улицы. Признаться, и я с ликованием в душе совершил свои краткие прогулки.
среда 30 января
Я не скрываю своих республиканских симпатий, но и не трезвоню о них. Просто сейчас неподходящий момент, чтобы орать “Долой короля!”. Не то чтобы я ненавидел Беатрикс, но, думаю, ей давно пора немного отступить на задний план. Ей бы почаще заниматься живописью и пореже делать укладку. Эти взбитые волосы всегда меня раздражали. Я бы дал совет ее парикмахеру, но мне не по чину. Газета “Фолкскрант” поместила на первой странице подборку из тридцати фотографий Беа. И ни на одной из прически не выбивается ни единый волосок.
Королеву здесь носят на руках. На журнальном столике лежит “Ворстен” рядом с “Либель” и “Маргрит”. Однажды Эверт засунул между ними номер “Плейбоя”, в порядке эксперимента. Не прошло и часа, как он исчез! Здесь штемпелюют журналы большой черной печатью, так что никому и в голову не придет унести хоть один номер. На “Плейбое” печати не было.
Несколько жильцов заказали на 30 апреля многоместное такси до площади Дам. Как же, без них коронация не состоится.
Сейчас зайду к Эверту. У него приступ подагры, и значит, я должен выгулять собаку, Маго. Согласно Эверту, ум Маго проявляется в том, что при приближении директрисы пес начинает рычать. Как-то раз она пренебрегла рычанием и попыталась его погладить; тогда он укусил ее в руку, точнее говоря, прокусил платье. Кстати, дорогое платье. С того дня отношения между директрисой и Эвертом, мягко говоря, испортились.
Теперь на двери висит табличка “Осторожно, рычание”. Вчера вечером, во время моего первого визита, Эверт уныло сидел в своем кресле. Когда у него приступ, он не пьет, зато без счета глотает пилюли. Когда приступ проходит, все возвращается на круги своя. Я тем временем забочусь о собаке и хозяине. Маго – благодарный пес, а Эверт ворчит, что это все ни к чему.
Он терпеть не может жалости, это у него пунктик. Так что каждый должен держать дистанцию. Он хотел бы видеть на фронтоне нашего дома лозунг, написанный большими неоновыми буквами: “Не ныть!” Я запасаюсь терпением. Делаю несколько покупок, засовываю для него в микроволновку какой-нибудь полуфабрикат и смываюсь. Когда приступ проходит, он всегда является с подарком: пятьдесят тюльпанов, фунт угря, настенный календарь.
четверг 31 января
Поголовно все знатоки королевского дома объявили, что никто не предупредил их об отречении. Два дня подряд только и разговоров, что о Беатрикс – в газетах, по радио, на ТВ и за кофейным столом. Я уж начал мечтать о внезапной катастрофе. Был бы хоть какой-то противовес этому потопу новостей.
Настоящий день рождения Беатрикс – сегодня. Здесь его всегда отмечают томпусами. Или томпузами? Эти эклеры не оранжевые, оранжевые можно купить только в день официального рождения королевы. Некоторые обитатели дома выставляют флаги. Точнее, скромные настольные флажки. Но устанавливать большой флагшток на стене, разумеется, нельзя. Правила однозначны: никаких дырок в стенах. В каждой комнате на определенных местах прибиты четыре крючка для картинок, и хватит с вас.
Господин Эллрой попробовал повесить на такой крючок свою лосиную голову. Она сорвалась и свалилась прямо на сервант. Чайный сервиз вдребезги. Ему не выдали крюк побольше, как он ни умолял. А он так привязан к своему лосю.
– Стоит только начать, – заявил ему управляющий, – и конца этому не будет.
В нашей обители подобный аргумент кладет конец всем аргументам. Как будто, если Эллрой получит большой крюк для своего лося, все жильцы массово развесят на стенах охотничьи трофеи.
Теперь лосиная голова занимает стул. И рога нельзя использовать как вешалку для шляп. Правда, господин Эллрой еще швыряет на них свою шляпу. С небольшого расстояния. Но обычно промахивается. Он тяжело переживает унижение, но всегда сражается с этими ветвистыми рогами. Славный он мужик, жаль, что глух как пень. С ним можно было бы поговорить по душам.
Февраль
пятница 1 февраля
Только что мне нанесла неожиданный визит социальная работница. К счастью для нее я почти всегда сижу дома. Здесь каждый почти всегда сидит дома. Ее визит застал меня врасплох.
Я угостил ее чашечкой кофе, сказал, что польщен, и спросил, чему обязан этой честью, ее визитом. Она слегка смутилась. Как мне тут живется? Радует ли меня хоть что-то в жизни? Не тоскую ли?
Она явно не знала, как себя вести. Это было очаровательно. Она еще неопытна и молода для своей профессии, но старалась изо всех сил. Я спросил, почему она вдруг заинтересовалась моей особой.
– Ах, это не имеет значения.
– Ах, не имеет? Тем более поведайте мне об этом, сударыня.
И тут выяснилось, что ее направил ко мне домашний врач, возможно, потому, что я как бы вскользь поинтересовался таблеткой для эвтаназии. Он прислал мне эту особу, чтобы я, не дай бог, не прыгнул с крыши.
Я заверил ее, что самоубийство не входит в мои ближайшие планы. Она немного смутилась:
– Я не то имела в виду.
– Я отлично понимаю, что вы имели в виду. Ну да ладно. Я бы предпочел, чтобы впредь он лично задавал щекотливые вопросы. Так ему и передайте. – Хотите еще кофе?
Нет, она уже уходит.
Вчера я заглянул к Ане, моей разведчице в хозяйской конторе, и раздобыл у нее копию списка подозреваемых в умерщвлении рыб, составленного госпожой Стелваген. Меня в нем нет. И Эверта нет. Мадам убеждена, что преступника следует искать среди персонала и что злодей намеревался подорвать ее реноме. Она собирается установить в коридорах камеры наблюдения. Интересно, у нее есть на это разрешение?
суббота 2 февраля
“Остановите разрушение, оставайтесь в движении”. Так была озаглавлена одна старая газетная статья. В подзаголовке сообщалось: “Ученые всего мира ищут причины и решение проблем старения”. Ну же, господа ученые, поспешите в нашу богадельню. Здесь уже нечего спасать, но вы раскопаете достаточно материала для ваших исследований.
С биологической точки зрения мужчина старше сорока, так сказать, бесполезен, ведь дети уже выросли и не нуждаются в родителях. Тут-то и появляются признаки постепенного разрушения: лысина и очки для чтения. И на клеточном уровне происходят сбои. Все больше ошибок при делении и умножении. Ухудшение метаболизма приводит к дряблости клеток, отчего мозги соображают все хуже. (Я просто вкратце излагаю статью.) Ученые еще многого не знают, но ясно одно: use it or lose it[1]. Держите тело и дух в движении, а прежде всего – предлобную кору головного мозга, эта его часть регулирует такие функции, как планирование, инициативность и гибкость.
Что ж, мы можем констатировать, что с корой у дирекции нашего цирка дела обстоят не лучшим образом. Она не жалеет усилий и денег, чтобы сделать стариков пугливыми, пассивными и безногими, и прикрывает это бильярдным клубом, игрой в бинго и упражнениями “Красивые движения”.
Впрочем, я не возлагаю вину только на персонал дома. Клиентура слишком уж охотно позволяет себя третировать. А самое главное: иногда я могу это понять и простить. Но бывают дни, когда я едва сдерживаюсь.
Пойду пройдусь. Интересно, как далеко я продвинусь. Повязка, следствие падения во время предыдущей прогулки, тем временем исчезла с моей головы. Комментарии излишни.
воскресенье 3 февраля
Люди старше пятидесяти составляют в некоторых опросах девяносто процентов респондентов. Через шесть лет избирателей, которым за пятьдесят, будет больше, чем тех, которым меньше пятидесяти. И тут взялись за дело самые разные политические партии. Они открыли существование рассерженных стариков. Мы стали им интересны. Впрочем, здесь у нас в большой политике не разбираются. “Политиканы нас обворовывают” – вот самое глубокое высказывание, которое можно услышать за кофейным столом.
На место покойной госпожи Ганс поступила новая жиличка. Мне она кажется очень симпатичной женщиной. Глоток свежего воздуха по сравнению с тем, что здесь обычно шаркает по коридорам. Она тоже шаркает, но как-то иначе, с достоинством.
Я немного побеседовал с ней, и она рассказала, что переехала сюда не по направлению, а по доброй воле. Но не собирается “загонять себя в гроб”, по крайней мере “пока еще”.
– И, может быть, я попрошу меня кремировать, но пока не решила.
Я сказал, что тоже еще сомневаюсь и меня не привлекает перспектива разлагаться под землей. Она со мной согласилась.
– Других возможностей не так уж много. Если только броситься с самолета в море. Можем спросить у того аргентинского пилота.
– Сколько мне известно, он все еще в тюрьме, – сказал я.
– Собственно говоря, мне вообще ничего не остается, кроме кремации.
– То есть?
– Ну, меня зовут Эфье Бранд, будем знакомы. По-немецки моя фамилия должна писаться с т: Эфье Брандт.
– Хендрик Грун. То есть Хенк.
Такой беседы в этом доме я еще не вел. Мои перебранки с Эвертом носят несколько иной характер. Все прочие обитатели говорят только о погоде, еде и своих болячках.
Что ж, погода стоит хорошая, еда приемлемая, и, благодаря особым таблеткам, сегодня не слишком ощущается тяжесть в животе. Короче говоря, жизнь мне улыбается.
понедельник 4 февраля
Краткая газетная заметка сообщила, что какой-то водитель, чей автомобиль пошел юзом, раздавил семьдесят лысух. Массовое избиение лысух. Как можно было их не заметить. Все эти перышки и клювики, вся эта кровь. Либо они сидели, тесно прижавшись друг к другу, либо машину по-страшному занесло. Вообще-то лысухи необычайно пугливы. Впрочем, я спрашиваю себя, точно ли репортер сосчитал все трупики? И что случилось с ранеными? Не могу себе представить, что все птицы погибли одновременно. Должно быть, какая-то часть еще трепыхалась перед смертью.
Ох… мне прямо дурно становится от таких подробностей.
Эверт часто заходит по воскресеньям после обеда поболтать и “пропустить стаканчик-другой”. Он не слишком разборчивый пьяница. Вино, можжевеловка, коньяк, виски – ему без разницы. Я однажды видел, как в гостях у госпожи Танкинк он вылакал целую бутылку густого яичного ликера “Адвокат”. У нее в доме ничего другого не было. После двух рюмок он налил ликер в бульонную чашку и попросил ложку побольше. Как будто это фруктовый мусс. Тогда Танкинк не подала виду, но потом о постыдном поступке Эверта говорили целыми неделями. Когда его не было поблизости.
Воскресный день – классическое время визитов для детей многих жильцов. “Неужели мы уже пять недель не навещали маму и папу? Нужно съездить к ним в воскресенье”. Приедут, выпьют чашечку чая и высидят у родителей пару часиков.
Хендрик, не лукавь. В тебе говорит зависть, тебя-то никто не навещает. Эверт – другое дело, но его гостей и гостями не назовешь.
вторник 5 февраля
Нужно очень постараться, чтобы попасть в клинику, где можно добровольно уйти из жизни. Особенно людям, которых пользует упрямый домашний врач. Нидерландское объединение “За право на эвтаназию” это учло. И число его членов стремительно растет. Три года назад объединение за три дня собрало 40 000 подписей под требованием включить в повестку дня Второй палаты вопрос об эвтаназии людей старше 70 лет. Между прочим, свою подпись поставила сама Мис Бауман[2]! Она активно участвует в работе объединения. Неужто акция “Перешагнуть через порог” будет ее последним выступлением перед публикой?
Сорок тысяч подписей означают, что Вторая палата должна уступить старику, если он считает, что его жизнь немного затянулась, и хочет расстаться с ней пристойным образом. Иначе кто-нибудь купит бутылку спирта и сам себя сожжет в своей каморке, потому что никто не пожелает ему помочь. Реальный случай, приведенный в пример сторонниками эвтаназии.
Противники эвтаназии возражают, что существование старичков нужно сначала подсластить. А вдруг они вновь обретут смысл жизни? Подход, я считаю, интересный. Давайте проведем эксперимент в нашей обители. Хотите подсластить нашу жизнь? Милости просим.
А если эксперимент провалится, постройте шикарную клинику для людей, которые желают уйти из жизни элегантно, под наблюдением сведущих специалистов. Желательно где-нибудь по соседству.
Немедленно подумай о чем-нибудь радостном, Грун. Хотя бы о весне.
Я заметил подснежники и даже несколько очень ранних нарциссов. Цветы не совсем понимают, куда они попали. Сначала декабрь был слишком теплым, потом почти три недели шел снег и все обледенело, потом снова десять градусов тепла, а теперь град и снежные шквалы. Держитесь, цветочки, не давайте сбить себя с толку! Мне хочется прекрасной весны.
среда 6 февраля
Денежные дела тоже обсуждаются за кофейным столом. “SNS-банк” испытывает финансовые затруднения, и все жильцы, вложившие в SNS сэкономленные гроши, закрыли там свои счета. Или скажем так: попросили сделать это сына или дочку, потому что для здешнего народа снять деньги со счета – мука мученическая.
Общение с банкоматом – уже героическое приключение. Озираешься в страхе, как бы на тебя не напали, и одновременно смотришь перед собой, чтобы дрожащими пальцами правильно ткнуть в четыре цифры, да еще прикрываешь автомат своим телом от любопытных зевак. Процедура сложная и часто не удается. И тогда с тоской вспоминаешь зарплату в конверте.
Здесь в доме полно вдов, которые, пока был жив муж, ни одного счета сами не подписали. Вдовы каждую неделю получают деньги на хозяйство. В случае их смерти часто обнаруживается старый носок с денежной заначкой.
Потом обсуждали шоу “Звезды на льду”. Дрянь редкая. С удовлетворением констатировал, что у меня есть союзница: Эфье Бранд. Это согревает. Попытался втянуть ее в разговор и узнать ее мнение.
– Врач запретил мне смотреть это шоу, – ответила она.
Все вокруг подняли брови. Я набрался смелости и сказал, что у нее очень тактичный доктор. А Эфье перевела разговор на погоду. Собеседники заткнулись.
Когда я уходил в наш магазинчик за газеткой, она попросила купить для нее какую-нибудь телепрограмму, так как ей трудновато ходить. И пусть я сам выберу, какую именно. Маленький знак доверия.
– Разве вы не покупаете всегда одну и ту же? – ошеломленно спросил господин Гортер.
Да нет, она покупает то одну, то другую.
– Но тогда вы не знаете, где что напечатано? – сказал Гортер, выпучив глаза. Такая безалаберность не укладывалась у него в голове.
– Я просто ее листаю. Обычно понедельник идет после воскресенья, потом вторник, среда и так далее.
Эфье Бранд, вы не заведете здесь много друзей, но я бы от всего сердца рекомендовал вам в друзья самого себя.
четверг 7 февраля
Эверт очень хочет познакомиться с госпожой Бранд и настоял на том, чтобы я пригласил на чай их обоих. Пообещал, что в этом случае будет пить чай. Я в сомнениях… Может, они друг другу не понравятся. Эверт неуклюж и неотесан, а Эфье кажется мне хрупкой и утонченной. Я смутно представляю себе, как буду лавировать между ними. Но звучит очень недурно: Эверт и Эфье. Может, мы станем тремя мушкетерами местного значения.
“Наш” председатель административного совета Элко Д. снова выступал в новостях дня. Он ратует за оздоровление: нужно сократить 1500 социальных работников. Несколько лет назад он получил 60 000 евро в качестве бонуса к зарплате в 220 000. За то, что не допустил банкротства службы опеки “Кордаан”. Мне кажется, это обычная часть его работы. Я знаю мало таких руководителей, которых бы назначали, чтобы производство развалилось. Элко совсем недавно сократил стипендии в колледжах, где готовят социальных работников. Теперь они получают 5000 евро в год за то, что опорожняют горшки с дерьмом и обмывают сморщенные гениталии. Это одна пятьдесят четвертая часть того, что получает их босс в своем офисе, шикарно отремонтированном за 40 000 евро, снятых отнюдь не с его личного банковского счета. Горе тому мужчине, который думает, что он в пятьдесят четыре раза достойнее женщины, которая с любовью делает черную работу.
пятница 8 февраля
В нашей тихой обители переполох. Кто-то повесил на доску объявление, что жильцы могут приобрести у своего домашнего врача браслетик с надписью: “Просьба не реанимировать”. Подписи под объявлением не было. Большая часть обитателей возмущена бесстыдством этой рекламной акции, о чем и шла речь за кофейным столом.
– Им только бы от нас отделаться.
– Мы слишком дорого стоим.
Толстый господин Баккер сказал, что был бы рад воскреснуть с помощью хорошенькой сестрички, но вовсе не желает, чтобы его реанимировал мужчина.
– Тогда уж лучше помереть. Или для этого нужны два отдельных браслетика?
После кофе рекламка исчезла. Никто не знает, кто ее снял.
Надеюсь, такой браслетик не слишком бросается в глаза, иначе вы рыдали бы над ним целый день. Нужно справиться у моего доктора насчет этого браслетика.
Я пригласил Эфье и Эверта завтра на чай. Меню немного в английском стиле: ветчина, белый хлеб без корочки, косыми ломтиками. И сладости: шоколадки, печенье и тортик. И что-нибудь с кремом.
Нужно еще выяснить, как заваривать крепкий чай. На пятом этаже живет англичанин с пакистанским именем. Может, ему одному на свете известен секрет пакистанской чайной церемонии. Я дерзну и прямо сейчас отправлюсь к нему.
Встретил в коридоре очаровательную социальную работницу, которую подсылал ко мне доктор, чтобы отговорить от эвтаназии.
– Я еще жив! – сказал я ей. И подмигнул. Она расхохоталась. От всей души. Не могу припомнить, когда я в последний раз кому-нибудь подмигивал. Кажется, это была моя дочка.
суббота 9 февраля
Все-таки я немного нервничаю из-за предстоящего визита. Уговариваю себя, что все нормально, а между тем прибрал и пропылесосил комнату, два раза прогладил свою рубашку и накупил печенья четырех сортов. А потом пришлось снова идти в магазин, чтобы купить что-нибудь покрепче английского чая к завтраку. И плевать я хотел на чайные советы, которые дал мне любезный пакистанский господин. Он торжественно вручил мне толстую книгу о чайных обычаях во всем мире. На пакистанском языке.
В Тибете девяносто девятый тибетец поджег себя в знак протеста. Самосожжение сотого будет особо отмечено особым праздником. В арабском мире тоже с некоторых пор стало модно выражать свое недовольство таким образом. Должно быть, это означает: уделите мне внимание, хоть на миг.
У меня тоже есть серьезные претензии к ходу вещей, но чтобы из-за этого себя поджигать? По мне, это слишком. Уж как-нибудь да найдется парочка других, кого я предпочел бы поджарить, чтобы обратить на себя внимание.
Как пишет “Фолкскрант”, в Нидерландах и скандинавских странах – лучшая в мире служба опеки над стариками. Вчера вечером я осторожно поделился своими соображениями на этот счет с некоторыми соседями за кофейным столом. И понял, что с ними каши не сваришь. Либо они мне не поверили, либо считают, что ничего не поделаешь.
– Если уж мы так экономим на пенсиях и пособиях, то что же творится в других странах? – сочувственно вопрошали они.
То, что на свете по меньшей мере полмиллиарда стариков слыхом не слыхали ни о каких пособиях, большинство здешних обитателей считают в высшей степени невероятным.
воскресенье 10 февраля
Чаепитие состоялось. Катастрофы не случилось. Но сказать, что я блестяще справился с ролью раскованного, веселого и остроумного хозяина, значило бы погрешить против правды.
Эфье пришла первая. Я показал ей свой “дом”, и она любезно оценила его как “уютный”. И гостеприимный.
Потом, довольно шумно, явился Эверт. У него есть запасной ключ, и он терпеть не может звонить. Он ввалился с широкой улыбкой и как-то слишком уж громко провозгласил: “Привет!” После чего я спросил, какой сорт чая он предпочитает. Он задумался вслух, с каких это пор можно выбрать к завтраку что-то, кроме английского чая. А когда я чуть позже попытался незаметно выставить на стол скромный ассортимент печенья, он заявил, что никогда прежде его так по-королевски не обслуживали.
– Или ты так расстарался ради присутствующей здесь королевы? – брякнул он и демонстративно подмигнул.
Признаюсь, я немного покраснел. Эфье рассмеялась и сказала, что чувствует себя польщенной.
Мы немного поговорили о разных пустяках и о погоде. Потом пришло время осторожно узнать у Эфье, как ее угораздило попасть в нашу богадельню. Она дипломатично ушла от ответа:
– Да как вам сказать… В общем, кроме преимуществ, есть и другие позитивы, как говорится на современном бюрократическом жаргоне.
– То есть? – попытался уточнить Эверт.
– Я пока что осматриваюсь. Может, мы в ближайшее время посвятим этому вопросу еще одно заседание с чаем и пирожными.
– Или с чем-нибудь покрепче.
Эверт ратовал за можжевеловку, а также за красное или хотя бы оранжевое, потому что для него выпивка важнее всякой изысканности.
Но Эфье и тут элегантно уладила дело:
– Да, может быть что-то покрепче. Может быть, в следующий раз я приглашу вас на коньяк. Но ничего не обещаю, – улыбнулась она.
– А можжевеловка будет?
Чтобы проявить бестактность, Эверту не обязательно напиваться.
– Почему-то мне кажется, Эверт, что в смысле выпивки вы предпочитаете количество качеству. А Хенк – в точности наоборот.
– Эфье, я буду чаще вас приглашать, – сказал я, улыбаясь на обе стороны.
Через полчаса она ушла. Еще одна ее черта: не засиживаться в гостях.
Эверт компенсировал свое поражение. Через два часа и после пяти стаканов можжевеловки я его выставил.
понедельник 11 февраля
Жильцы нашего дома слегка свихнулись из-за погоды последних дней. Если выглянуть в окно, на дворе прекрасный день для прогулки. Но стоит выйти из подъезда, попадаешь прямиком в снежную бурю. А мы не любим неожиданностей, как и перемен.
На доске объявлений появились протоколы заседания жилищного комитета. “В дальнейшем во время игры в бинго комитет обеспечит играющих арахисом и сладкой соломкой”.
Вероятно, эту соломку подадут на стол в стаканах. Тогда хоть один человек скажет:
– Надо же. А помните, раньше по праздникам на стол ставили сигареты. В точно таком стакане.
– Правда, правда. Полный стакан сигарет с фильтром, и еще один – без фильтра.
Если такой разговор не состоится, я готов съесть свою сигарку. Или хотя бы ее бандерольку. В самом деле, раньше, когда все было лучше, мы их не выбрасывали.
“Взносы объединения жильцов повышаются на десять центов”. Я не поверил своим глазам: на десять центов.
Полугодовая экскурсия откладывается, пока за нее единогласно не проголосуют члены комитета. С тех пор как комитет не смог договориться, какой вечер отвести для игры в бинго, в его недрах царит глубокий раскол. На следующем заседании они снова попробуют прийти к согласию и назначить дату. Если номер не пройдет, комитет объявит новые выборы, чтобы выйти из тупика.
Джеймс Уандин умер[3]. Некоторые старые дамы прослезились. Ах, какие были бакенбарды! Какая неустрашимость! Сорок лет назад они бы подумали, что в кресле рядом с ними сидит всего-навсего эрзац настоящего мужчины.
вторник 12 февраля
Пожилые люди в последнее время вызывают большой интерес. Не только в Нидерландах. В Германии им тоже придают кое-какое значение. Недавно там возник очередной скандал вокруг книжки Мартины Розенберг “Мама, когда же ты наконец умрешь?” Она много лет подряд ухаживала за своей сумасшедшей матерью. Газеты вскрыли и тот факт, что некоторые немцы помещают своих беспомощных родителей в более дешевые украинские, словацкие и даже тайские дома престарелых. У наших восточных соседей принято содержать родителей. Если государственных пенсий, пособий и личных сбережений не хватает на оплату месячного содержания отца или матери, дети должны выплачивать им алименты по старости. А если не повезет, то платить алименты и родителям, и детям.
Впрочем, в нашем доме престарелых с сокращением пособий все обстоит не так уж страшно. Большинство жильцов получает государственную пенсию и малюсенькую ренту. А так как они почти ничего не тратят, у них даже кое-что остается. Народ тут у нас, черт возьми, бережливый! Деньги тратятся в основном на печенье, шоколадки, на парикмахера и телефон-автомат. Отдыхать почти никто не ездит. Никто не водит машину. Дорогую мебель или одежду я вижу редко. Посещение ресторана считается расточительством, а поездка на такси – вообще мотовством. Старые люди слишком себя ограничивают.
За последнее время продолжительность жизни в домах престарелых возросла. Люди дольше живут самостоятельно и все позже перебираются в такие дома, как наш. Мне 83, а я здесь – один из самых молодых. Если уж угодил сюда, дороги назад нет: никто не возвращается в свою квартиру. И нас никогда не выселяют отсюда из-за бедности. Да, детки жалуются! У них душа разрывается, когда папочке или мамочке приходится проедать их наследство. Чем дольше старик живет, тем меньше он завещает. Я бы на это ответил: “Деточка, это не моя забота”.
Старики вовсе не так бедны, как принято думать. Согласно недавним опросам, бедны лишь 2,6 процента людей старше 65 лет. Шестьдесят три процента ответили, что на жизнь им вполне хватает.
Байку об ограбленных стариках пустила в ход молодежная фракция партии “50 плюс”, теперь у них чуть ли не тринадцать виртуальных кресел в парламенте.
Это Хенк Крол и его ребята, в чьих руках пока что все рычаги и ниточки. И они еще мечтают поскорее получать щедрые пенсии. Пятьдесят лет как пенсионный возраст – полный бред. Пятидесятилетние – самая влиятельная и богатая социальная группа в Нидерландах.
Шестьдесят пять, ну, шестьдесят семь – куда более подходящий возраст. И нужно проводить различие между теми, у кого приличная пенсия, и стариками вроде меня. Предлагаю учредить партии “67 плюс”, “77 плюс” и “87 плюс”. “97 плюс”, вероятно, не выдержит предвыборной гонки.
среда 13 февраля
В разговорах за кофейным столом скандал с кониной уступил первое место выборам папы. Народ решил, что святой отец правильно сделал, что ушел на пенсию. Мнения насчет чернокожего папы разделились. Господин Схют не одобряет превращения Черного Пита в Синтерклааса[4]. Ему эта идея не нравится. В роли кандидата на святой престол ему больше нравится Берлускони.
К счастью, нашлось достаточно людей, которые принципиально не возражают против негритянского папы, но возражают против папы как такового. В нашем доме большинство – католики. Но есть среди нас и отщепенцы. Напряженные отношения между католиками, обновленцами и протестантами никуда не делись. Папа – воистину яблоко раздора.
Описание обычного дня. Фрагмент
Примерно в половине девятого я встаю. Потом иду в мини-супермаркет и покупаю две свежие булки. За завтраком читаю “Фолкскрант”. Впрочем, в последнее время газета стала отвратительной. Затем я делаю запись в свой тайный дневник. Это занимает у меня примерно час. По ходу дела я пью кофе и выкуриваю сигарку. Откашлявшись, ровно в половине двенадцатого я приступаю к своей гимнастике – совершаю прогулки по дому и окрестностям. Обычно я направляюсь к Эверту, но теперь то и дело ловлю себя на мысли, что пытаюсь случайно столкнуться с Эфье. У меня сложилось впечатление, что и она бывает рада нашей случайной встрече. Мы обмениваемся рукопожатием, а потом часто садимся выпить вместе вторую чашку кофе.
Я пригласил ее на утренний концерт в управе нашего округа. Она с удовольствием приняла приглашение, заметив, что лестницы для нее – непреодолимое препятствие.
В час я обедаю в ресторане нашего дома, куда часто заглядывает Эверт купить булку с котлетой. Кажется, он решил питаться внизу, в ресторане, всего неделю тому назад. Дело в том, что тогда жильцам раздали вопросник. Нам предлагали за семь дней вперед указать, когда мы придем на обед – в полдень или вечером, и заказать то, что мы собираемся съесть. На вечер имелся выбор из трех главных блюд, двух закусок и двух десертов. Нужно только поставить крестики. Имя жильца уже указано сверху, равно как и все диетические предписания. Эверт семь раз пометил крестиком булку с котлетой, независимо от того, придет он или не придет на завтрак. Моя разведка в конторе донесла, что шеф-повар пожаловался на него директрисе. Дескать, каждый раз, когда Эверт не приходит, булки и котлеты пропадают зря. Но госпожа Стелваген не нашла в правилах проживания ничего, что позволило бы ей противодействовать подобному расточительству.
четверг 14 февраля
Валентинов день. Сегодня рано утром Эверт подсунул под дверь Эфье открытку с поздравлением. И явился в восемь утра сообщить мне об этом. От него слегка несло перегаром, он явно еще не привел себя в порядок.
– Теперь ты знаешь, так что можешь сделать вид, что открытка от тебя. На картинке два лебедя. Чистая романтика. А я пойду к себе, посплю еще немного. Счастливо оставаться, Хенки.
Я и остался. С открытым ртом.
Когда я вчера заходил в универсам “Блоккер” за новой щеткой для раковины, там за кассой сидела девица лет восемнадцати. Я хотел заплатить, но никак не мог найти портмоне. Кассирша посмотрела на меня подозрительно и собралась обслужить даму, стоявшую за мной. Но та сказала ей: “Нет-нет, этот мужчина передо мной”. И мне: “Да вы не спешите”.
Я наконец нашел портмоне и вытащил десятку:
– Прошу.
Не удостоив меня извинением, она выложила на прилавок сдачу.
– Спасибо.
Она даже не взглянула на меня.
Некоторые молодые люди испытывают глубокое презрение ко всему старому, седому и медлительному.
Эта соплячка у Блоккера как раз такая. Трудно найти защиту, когда сталкиваешься с полным отсутствием уважения.
Госпожа ван Димен надеется, что новый папа в свое время посетит Амстердам, чтобы короновать Виллема Александра. Она предпочла бы голландского папу. Госпожа ван Димен созрела для отправки в закрытое отделение.
пятница 15 февраля
Эверт получил записку от Эфье: “Большое спасибо за прекрасную открытку. К несчастью, я видела, как вы совали ее под дверь. Хочу познакомиться с вами поближе”.
Эверт страшно смутился. Настолько, что я не смог удержаться от смеха. Так тебе и надо, дружище. Сам заварил кашу, сам и расхлебывай. В ответ он запустил в меня бананом. При этом угодил в свою единственную цветочную вазу: образовалась большая трещина.
– После обеда куплю тебе букет тюльпанов.
Из-за постоянных снегопадов все здесь дуреют!
Недавно заходил к Ане узнать, жаловался ли кто-нибудь еще на нашу директрису, ведь должна же она хоть что-нибудь сделать для стариков. Ее зарплата повышена на 2000 евро в год. Прошу прощения. Не повышена, а проиндексирована.
Здесь в доме страшно боятся этой Стелваген. И всех вообще высоких особ. Что до меня, я люблю смотреть, как падают высокие деревья.
Несколько лет назад трое самых могущественных мужей в мире почти одновременно публично оскандалились: Борис Ельцин был так пьян, что не смог сойти с трапа самолета, папа Павел заснул и не смог произнести формулу “Благодарю за цветы”, а Билл Клинтон засунул свою сигару в ротик некой стажерки. Хотя и там его сигара лучше гореть не станет. Но гораздо хуже то, что эта забавная манера курить заинтересовала все газеты. Так что я теперь в хорошей компании. Некий индийский министр на заседании Совета безопасности зачитал распечатку речи, которую забыл на трибуне его португальский коллега. И даже не заметил, что читает чужую речь. Лишь через пять минут один из соотечественников обратил его внимание на это недоразумение.
Я просто хочу сказать, что можно лишь позавидовать самоуверенности вышестоящих особ.
суббота 16 февраля
– Я чую конину! – заорал на всю столовую толстяк Баккер.
После чего почти каждый, кто заказывал тефтели, обнаружил в них конину. Позвали повара.
– Нет, это невозможно. Обычный фарш, поступил, как всегда, из магазина.
– Ну и что? О чем это говорит? Может, они и там конину проворачивают. Я чую обычную конину. Я не дурак! – бушевал Баккер.
Проблема в том, что Баккер как раз дурак, и притом весьма неприятный.
Позвали экономку, но хоть она и была красноречива, как Цицерон, это не помогло. В конце концов все тефтели заменили жареной камбалой. Большинство решило, что шанс обнаружить в ней конину весьма невелик.
В мясном фарше каждый год обнаруживают то свиные глаза, то коровье вымя – и никаких проблем, а тут вдруг столько шума из-за кусочка конины.
Внизу, в комнате отдыха, где мы пьем кофе, с 10 до 12 всегда включено радио. Мы можем слушать передачу для больных: концерт по заявкам из больниц. Никто не знает почему. Многие жильцы недурно разбираются в голландском репертуаре прошлых лет. Для пациентов часто передают хиты Виллеке Альберти и “Безымянных певцов”.
В прошлом году перед Пасхой кто-то рискнул включить утром радиостанцию с классикой: все уселись аплодировать “Страстям по Матфею”.
Госпожа Блоккер недавно выразила надежду, что на похоронах Нельсона Манделы будет звучать “У вас найдется для меня минутка?” Франса Бауэра.
Я тренирую умение отключаться от фоновой музыки. Главное – не садиться слишком близко к приемнику. В 12 передача закончится. Какое наслаждение – слушать наступающую после нее тишину.
воскресенье 17 февраля
Когда не нужно идти на работу и каждый день похож на другой, исчезает представление о том, какой сегодня день недели. Персонал, конечно, работает, но они каждый день делают одно и то же.
Единственный день, отличный от прочих, – воскресенье. Потому что три четверти жильцов по утрам идут в церковь, а после обеда принимают визиты своих детей и внуков. Для некоторых это единственный контакт с внешним миром. Даже если такой визит излучает невыносимую скуку, в нем есть смысл: частые визиты повышают статус жильца. Несимпатичный господин Пот всю первую половину недели рассказывает о тех, кто к нему недавно приезжал, а вторую половину – о тех, кто к нему приедет. У него одиннадцать детей. Пот из тех людей, которые, стоя у зебры, ждут, пока подъедет машина, и только тогда начинают переходить дорогу.
Ко мне никогда никто не приезжает. По воскресеньям после обеда я обычно смотрю какой-нибудь взятый напрокат фильм. В кинематографе я разбираюсь. У меня в комнате есть плоский телик среднего размера. Когда он выключен, я загораживаю его поддельной китайской ширмой. Иногда я смотрю кино у Эверта, но он предпочитает боевики, а это не мой жанр. К Эверту тоже иногда приезжает сын, а иногда заглядывает внучка. Насчет Эфье я, в сущности, не в курсе.
Описание обычного дня. Фрагмент
Только крестьяне Восточного Гронингена и жильцы домов престарелых еще едят днем горячее. Но не мы. Не спрашивайте меня, почему мы являем собой исключение, но я этому рад.
После ланча я люблю четверть часика вздремнуть. Это прелюдия к послеполуденной активности. Мне нравится делать что-нибудь на свежем воздухе, но честно признаюсь, моя физическая немощь все больше затрудняет дело. Мне трудно ходить, и я обречен ездить на маршрутке. Удовольствие сомнительное. Не то чтобы мне до слез жалко двух евро, но нашу маршрутку правильнее было бы назвать не связью, а разлукой. Нужно очень постараться, чтобы поймать ее, так плохо она ходит. Можно сказать, что “Коннексион” и пунктуальность с трудом поддерживают отношения. Зато старость и нетерпение, напротив, шествуют рука об руку.
понедельник 18 февраля
Из всех моих органов самый лучший – по-прежнему нос. Здесь это не всегда благословение. Здесь пахнет стариками. Я помню, каким странным казался мне в детстве запах деда и бабушки. Какой-то непонятный, смешанный с ароматом сигар. Влажная одежда, слишком долго пролежавшая в пластиковом пакете.
Дурно пахнут не все жильцы. Но при появлении некоторых визитеров я затыкаю нос ваткой. Сую ее как можно глубже, чтобы никто не увидел. Многие уже почти не ощущают запахов, и этот факт как бы дает им право беззаботно портить воздух. Да и с гигиеной полости рта тоже не все благополучно. Будто они питаются исключительно помоями.
Сам я в ужасе от моей капели, ведь куда бы я ни двинулся, за мной тянется запах мочи. Поэтому я, прошу прощения, два раза в день меняю белье, щедро опрыскиваю себя сверху и снизу туалетной водой и постоянно жую мяту.
Вместо туалетной воды я пользуюсь иногда модным одеколоном “The new fragrance for old men”[5]. Шагаю в ногу со временем. Когда я спросил в аптеке, нет ли у них парфюмчика для пожилого мужчины, все аптекари от изумления раскрыли рты. После чего попытались всучить мне флакончик ценой в пятьдесят евро.
Многие мои соседи по дому так и застряли на одеколонах “Fresh Up” и “Birkenwasser”. Здесь все еще в ходу ароматы пятидесятилетней давности.
Описание обычного дня. Заключение
Если нет проливного дождя, заставляю себя хотя бы раз в день выходить на прогулку.
После обеда много читаю. Газеты, журналы и книги. Беру пробные подписки на все, что предлагается. Не столько из экономии, сколько из спортивного интереса.
Ближе к вечеру хожу в гости на чай к кому-нибудь из соседей, несколько раз в неделю. Заглядываю к Эверту пропустить стаканчик. Или он напивается у меня. У Эверта всегда хорошая выпивка, в неограниченном количестве. А я пью умеренно, не то засну еще до ужина.
После выпивки немного привожу себя в порядок и спускаюсь вниз ужинать. Несмотря на все жалобы, еда в большинстве случаев отменная. Я регулярно прошу передать мои комплименты повару. После ужина кофе. После кофе телевизор. После телевизора – в постель. Все это не слишком увлекательно, настроения не поднимает. Но это все, что я могу.
вторник 19 февраля
Вчера днем, совершенно случайно, родилась идея организовать клуб мятежников.
В третий понедельник каждого месяца в комнате отдыха проводятся мероприятия по культурной программе. Неловко смотреть, как старики, взявшись под руки, неуклюже раскачиваются и хлопают в такт “Тюльпанам из Амстердама”. Но иногда звучит какая-нибудь классика. Приходят все, так как вход свободный.
Вчера выступало трио любителей домашней музыки: скрипка, виолончель и фортепиано. Часто исполнители – бездарные халтурщики, и слушать их могут разве что престарелые и монголы, но на этот раз музыканты играли с увлечением: две красивые дамы и молодой человек, всем лет по тридцать. Они не позволили сбить себя с толку ни госпоже Снейдер (она чуть не поперхнулась пряником), ни господину Схипперу (он соскользнул со стула и угодил в цветочный горшок). Сразу остановились, а когда инциденты были улажены, возобновили игру. (Не то что пианист, выступавший в день, когда реанимировали госпожу Харинга. Тот продолжал играть как ни в чем не бывало, хотя кто-то из сотрудников настойчиво, но безуспешно пытался его остановить. Впрочем, госпоже Харинга было уже не до того.)
Итак, после выступления музыкантов за столом остались: Эверт Дёйкер (вообще-то он предпочитает классике Андре Хазеса), Эфье Бранд (с ней вы знакомы), Эдвард Схермер, Гритье де Бур, Граме Гортер и Хендрик Грун. Разговор зашел о хроническом недостатке приключений. Ввиду отсутствия таковых в интерьерах нашего дома, Граме предложил поискать их за его стенами.
– Давайте будем два раза в месяц заказывать мини-автобус и ездить куда-нибудь. Нас тут за столом шестеро, если каждый придумает четыре экскурсии, получится двадцать четыре образовательные поездки в год. Недурная перспектива?
Все единодушно его поддержали. По предложению Гритье было решено провести вечером в комнате отдыха учредительное собрание объединения “Старые-но-не-мертвые” (СНОНЕМ).
Я впечатлен.
среда 20 февраля
Я преисполнился больших надежд, и они оправдались: учредительное собрание прошло вдохновенно. Сколько было смеха, сколько энтузиазма, и выпивки хватило на всех. Эверт принес красное вино, белое вино и можжевеловку. После долгого веселого собрания, без поименного голосования, были приняты следующие правила игры.
1. Цель объединения – повеселиться на старости лет путем организации самовольных экскурсий.
2. Самоволки устраиваются после 11 утра в понедельник, среду, четверг или пятницу.
3. Участники обязуются не хныкать, не ныть и не жаловаться.
4. При организации самоволок следует принимать во внимание разнообразные немощи участников.
5. При организации самоволок следует принимать во внимание размер пенсии.
6. Организатор не дает участникам никакой предварительной информации, кроме самой необходимой.
7. Участникам разрешается все – с учетом пунктов 2 и 6.
8. Общество закрытое. Никаких новых членов до нового решения.
В случае надобности Эфье предоставит в распоряжение организатора очередной экскурсии свой ноутбук и обещает в ближайшее время прочесть курс “Гугл для начинающих”, чтобы каждый участник научился искать информацию в интернете. Первую вылазку организует Граме, потом Эфье, Гритье, я, Эверт и Эдвард. Сразу было видно, что каждый крепко задумался.
Случайно это произошло или нет, мнения разделились. Во всяком случае счастливое стечение обстоятельств заключалось в том, что именно эти шесть человек в понедельник после обеда собрались за одним столом. Все люди светские, интеллигентные, а главное, не нытики.
четверг 21 февраля
Как дети, расшалившиеся на школьном празднике, мы просидели до одиннадцати и слишком громко смеялись. Вечером на доске появилось объявление:
“В связи с поступлением многочисленных жалоб касательно превышения уровня шума дирекция приняла решение, что впредь с понедельника до пятницы включительно комната отдыха будет открыта до 23.30. Эта мера принимается для того, чтобы гарантировать каждому жильцу спокойный ночной сон. Кроме того, дирекция проследит, чтобы, согласно принятой норме, никто не потреблял спиртосодержащих напитков более двух раз в день”.
Никогда и ни с кем я не подписывал соглашения на предмет двух выпивок. Еще немного – и они введут сухой закон. Эверт немедленно вызвался сыграть роль Аль Капоне и организовать контрабанду спиртного. Клуб мятежников СНОНЕМ спровоцирован и мотивирован. Для этого не понадобилось городской площади, слезоточивого газа или “Твиттера”, хватило записки на доске объявлений. Спасибо дирекции.
Выступление Эдварда Схермера было для всех полной неожиданностью. Обычно он помалкивает, так как его трудно понимать. Но тут, за чаем, когда собралось много жильцов, он встал и громко и неразборчиво вопросил, кто жаловался на причиняемые неудобства. Наступила неловкая пауза.
После чего Эдвард, медленно и с трудом (это произвело тем большее впечатление), выразил сожаление, что ябедники не подошли к нему или к кому-нибудь из тех, кто засиделся допоздна.
Снова наступила тишина.
– Давайте считать, что это был кто-то, кого сейчас здесь нет, – решил он и уселся на свое место.
Эфье с легкой усмешкой оглядела компанию:
– В самом деле, очень жаль, что мы не можем поговорить, как взрослые люди. Кое о чем.
При этом она бросила выразительный долгий взгляд на госпожу Сюрман.
Та занервничала.
– Но я же ничего такого не сделала, – пролепетала она, хотя никто ее об этом не спрашивал.
– Чего не сделали?
– Не жаловалась.
– Вот и прекрасно. – Эфье одарила ее самой любезной улыбкой.
Наверное, она что-то видела или слышала. Не знаю, стоит ли спросить ее об этом. Или не стоит?
пятница 22 февраля
Падение метеорита, самовозгорающиеся солнечные панели, лазанья из конины, возвращение Берлускони в политику – все это мало нас пугает. Но вот уже два дня мы испытываем настоящий страх. Боимся, что нас выставят на улицу, если мы недостаточно беспомощны. Объявлено, что к 2020 году должны быть закрыты 800 из 2000 домов опеки. Как тут не разволноваться. Люди “с легкими показаниями” должны будут сами выбирать себе место жительства. Некоторые соседи, безопасности ради, принялись сразу же преувеличивать свою беспомощность, чтобы через семь лет остаться там, где они сидят сейчас. Дорогие мои, могу успокоить каждого: через семь лет каждый здесь будет покойником или полностью недееспособным! Гарантирую.
Абсолютно иррациональный страх, но он терзает стариков…
А если вы не желаете сидеть тихо и ждать, когда вас вышвырнут из вашей комнаты, обращайтесь к политикам из партии “50 плюс”. Они ищут людей для муниципальных советов, Провинциальных штатов, Первой и Второй палаты и Европарламента, так как ряды партии ширятся. Повеселимся вдоволь, ведь все эти политические ничтожества готовы болтать всю жизнь обо всем и ни о чем.
Мой доктор – странный человек. Я спрашиваю его, как мои дела, а он в ответ:
– А что вы хотели бы услышать?
– Ну, хотел бы услышать, что я здоров как бык. А если быть более реалистичным, то сколько мне примерно еще осталось?
– Вашего здоровья может хватить еще на годы. А может не хватить и на один квартальчик.
Ну кто в таком контексте употребит слово “квартальчик”? Никто, кроме доктора Оомеса. И при этом он громко расхохотался.
Когда я сказал, что ответ не совсем ясен, он снова рассмеялся. И так как он явно пребывал в прекрасном настроении, я осмелился спросить, не он ли направил ко мне ту девицу из социалки, что интересовалась моими планами самоубийства. И даже это он нашел уморительным:
– В самом деле, я подумал, осторожность не помешает. Красивая женщина, да? – И припечатал: – Ну, до следующего раза.
Минутой позже я в полном смятении снова очутился за дверью.
Повторенье – мать ученья: направляясь к врачу, запишите все вопросы на листке бумаги и зачитывайте их один за другим.
суббота 23 февраля
Клуб мятежников собирается сегодня вечером у Эфье, она проведет занятие по “гуглу”. Это немного поможет организовать наши вылазки. Госпожа Бакен напрашивалась на приглашение:
– Какая прелесть. Я всегда хотела этому научиться.
Но для поступления на курс нужно пройти строгий отбор, а госпожа Бакен его не пройдет. Ее подозревают в том, что в свое время она донесла на старую таксу, нелегально проживавшую в одной из комнат. Каждый считается невиновным, пока его вина не доказана. Но если сомнение остается, доступ в клуб закрыт.
Я спросил Эфье, знает ли она, кто пожаловался на шум во вторник. Она сказала, что слышала, как госпожа Сюрман говорила своей соседке, что подала директрисе какую-то жалобу.
– Пока не узнаем, когда поступила жалоба, стопроцентной уверенности нет. Но основания для недоверия есть.
Вчера повару было подано заявление с просьбой включить в меню бифштекс из конины. “Лучше всего из молочной жеребятины, предпочтительно не из старой клячи” – значилось в анонимной записке. По крайней мере, такой просочился слух. И послужил поводом для оживленной дискуссии за столом. Дискутировали о животных съедобных и несъедобных. Эверт предложил заказать бутерброд с обезьяниной, и это предложение обсуждалось еще 15 минут.
Пойду прилягу. Я устал, не спрашивайте, от чего. Сегодня вечером мне нужно быть в форме.
воскресенье 24 февраля
Сегодня утром, раздвинув шторы, все разразились проклятиями: снова снег. Правда, проклятиями, скорее, легкого калибра, вроде “черт возьми!”. Но мы уже сыты зимой по горло. Старым котам хочется погреться на солнышке. Однако и жара нам ни к чему, оптимальный максимум – 22 градуса. Не больше и не меньше.
Атье Кёлен-Делстра[6] умерла. Ей было всего семьдесят четыре. Здесь ее смерть считается безвременной кончиной. Наша самая популярная чемпионка, каких больше нет. Она и Фанни Бланкерс-Кун[7]. Эти два имени хорошо звучат вместе. Старые люди живут со старыми героями. Так сразу с ними не расстанешься.
Да, чуть не пропустил новость: Хенк Крол, наш спаситель, получил бы, судя по опросам, двадцать четыре места в парламенте. Со всех стариков в Нидерландах продолжают драть три шкуры, и партия Крола “50 плюс” обещает немедленно положить конец этому беспределу: “Они нас имеют, потому что мы ничего не можем. Не бастуем и тому подобное. Никто ничего для нас не делает”. Пожилая плакучая ива, а не партия. Роль жертвы ей на роду написана. К счастью, не все подвывают этой стае.
Наши дамы находят Хенка очаровательным. В самом деле, он часто носит красивый широкий шарф. Хенк как раз в том возрасте, когда мог бы вполне стать их идеальным зятем, если бы не был геем.
Вчера мы очень приятно провели гугл-вечер. Эверт произносит “жухл”, и некоторые жильцы думают, что мы занимаемся жульничеством, репетируем фокусы. Спрашивают, когда мы будем выступать. Граме: “Когда сюда заглянет королева”.
Хорошо подобранное меню и приятное общество. Эфье – очаровательная гостеприимная хозяйка. Эверт бахвалился и хохмил, но не слишком. И пил он умеренно. Эдвард обычно помалкивает, но уж если заговорит, его стоит послушать. Граме наблюдает, он еще немного смущается. И, наконец, Гритье, открытие вчерашнего вечера. Оказалось, она великолепно разбирается в компьютерах, но совсем не кичится своими знаниями. Она любезно согласилась взять дело в свои руки. Они с Эфье просидели два часа в интернете в поисках информации, искали отзывы участников разных экскурсий. Но в отзывах говорилось только о том, как запланировать экскурсию. Эверт хотел узнать, есть ли в Амстердаме возможность попрыгать на тарзанке. Эдвард сказал, что в таком случае он не будет участвовать, потому что 2012 год был та-а-аким… Жаль, что никто этого не слышал.
понедельник 25 февраля
Я поранил мизинец, оттяпал ломтик сырным ножом. В самом деле, у меня оставался кусок сыра, уже немного зачерствевшего, но я все-таки попробовал отрезать ломтик. (Если вы увидите, что кто-то таким же образом орудует острым сырным ножом, отвернитесь.) Наградой мне был кровавый ручей на мизинце.
Пришлось бежать к медсестре на перевязку, ведь одной рукой несподручно перевязывать другую. Ну и конечно: “Господин Грун, господин Грун, вы же знаете, как это опасно! Вечно вы себя раните!”
Госпожа Стелваген пригласила Эфье на беседу в свой офис, в следующую среду. Эфье восприняла это спокойно. Может, она и впрямь такая хладнокровная, а может, не хочет показывать виду. Меня бы такое приглашение выбило из колеи. Не могу себе представить, что Стелваген хотела узнать, как ей здесь живется. Наша директриса – женщина скользкая: внешне любезная, но страшно властолюбивая. Она всегда вам сочувствует: “Сожалею, но что поделаешь – таковы правила”. В большинстве случаев это ее собственные правила. А за ними непременно что-то кроется. И если понадобится, она тут же введет новое правило “по просьбе жильцов”. Она достаточно хитра, чтобы избегать неприятностей. Мелкие шероховатости сглаживает или сваливает на других. Ее крышует административный совет, так что она прочно восседает на своем троне. Трон временный, она поменяет его на более высокий, как только ей представится случай. Я в этом убежден.
Она всегда выглядит безупречно, всегда любезна, холодна и деловита. Слышит и контролирует все. У нее имеются доверенные товарищи. Некоторые из них известны, но наверняка есть и тайные доносители.
Она незаметно проводит политику удушения, подавляет любую инициативу, устраняет все, что выходит за рамки обычного.
Я сказал Эфье, что, если она хочет, я пойду с ней.
– Зачем? – спросила она.
– Да так. Стелваген – тетка жесткая. Она с милой улыбочкой может унизить каждого.
– Увидим. Спасибо за предупреждение. Я учту.
вторник 26 февраля
Эверт спросил, не пора ли нам устроить акцию, сравнимую с печеньем в аквариуме. Опять ему приспичило развлекаться.
– Немного острых ощущений пошло бы на пользу этому бардаку.
Я не мог с ним не согласиться, но боюсь, что веселые акции всего лишь скрывают печальные симптомы.
Реальная проблема неразрешима.
Мой анализ: старение – процесс, противоположный взрослению ребенка. Вы были самостоятельны, а становитесь физически все более и более зависимыми. Искусственное бедро, корсет, здесь таблетка, там пилюля… Все это обои на треснувшей стене. Когда смерть слишком долго заставляет себя ждать, ты превращаешься в капризного старого младенца с подгузником и сопливым носом. Путь наверх, от нуля до восемнадцати, великолепен, удивителен, увлекателен: ты стремишься определить свою жизнь. В возрасте около сорока ты силен, здоров и неотразим. Пора расцвета. Как ни досадно, понимание того, что пик жизни пройден, в большинстве случаев приходит уже на спуске, когда перспектива медленно и бесшумно сужается и жизнь становится праздной. Ежедневная цель – найти пропорцию между куском торта и чашкой чая. Погремушка старика.
Не обижайтесь на меня. Сорвалось с языка.
А пока я предпринял важные шаги, чтобы отправиться на тот свет с удовольствием. Обзавожусь новыми друзьями и строю безумные планы. У-у-ух!
среда 27 февраля
Пишу немного позже, чем обычно: хотел узнать, как прошла аудиенция Эфье у директрисы. Перед этим мы с ней пили кофе, и, когда она уходила, я пожелал ей твердости и силы. Она вернулась через четверть часа. В ней появилась какая-то решительность. Не спрашивайте, откуда я это знаю. Может быть, увидел по глазам.
– Мои комплименты вашей проницательности, Хенк. Она бьет наотмашь.
И Эфье рассказала, что госпожа Стелваген для начала справилась о ее здоровье, а потом как бы вскользь заметила, что “в нашем доме” не принято “принимать по вечерам гостей”.
– Вы намекаете на меня? – спросила Эфье.
– Я не имею в виду никого персонально. Но мы не одобряем, когда после десяти люди еще расхаживают по коридорам.
– Лично я еще никогда не замечала никакого превышения уровня шума.
– Зато другие замечали.
– Сочувствую. Впрочем, при чем здесь я?
– Я слышала, что несколько дней назад вы принимали гостей.
– Действительно. Спокойные, культурные люди. На всякий случай я на следующий день спросила своих соседей, но им мы не помешали. К счастью.
Это было гениально. Я поставил Эфье пять с плюсом. Первый раз в моей жизни. Откуда она вдруг взялась, такая отчаянная, не знаю. Стелваген на миг опешила, а потом любезно распрощалась. Как ни в чем не бывало.
– Этим дело не кончится, Хендрик, – сказала Эфье. – Я чувствую.
Потом мы с ней немного прогулялись по саду. Воздух уже пахнет весной. Среди пластикового хлама и пустых консервных банок цветут подснежники.
Мы чувствовали, что готовы к сражению. По крайней мере, я думаю, что могу сказать это и от ее имени.
четверг 28 февраля
Я купил в нашем магазине брошюру о скутмобилях. Мне необходимо увеличить радиус перемещения, иначе я просто окажусь самым слабым звеном нашего клуба “Старые-но-не-мертвые”.
Граме объявил, что в четверг 11 марта состоится наша первая вылазка. Собираемся у входа в 13.00. Я ломаю голову, что бы придумать такого интересного. Дальше Государственного музея я еще ничего не придумал, а идея его посещения не принесет мне награды за оригинальность. К тому же Государственный музей чаще закрыт, чем открыт.
Только без паники. В моем распоряжении еще шесть недель, чтобы придумать что-нибудь получше.
Эфье дала мне послушать часть двойного диска “100 птичьих голосов”. Под номером 6 – садовая славка (никогда о ней не слыхал и ее не слышал), под номером 5 – королек, под номером 4 – малиновка (я думал, что они просто тюкают), под номером 3 – певчий дрозд, под номером 2 – соловей. Золотую медаль получает черный дрозд, единственная птица, которую я узнаю по голосу. А на диске еще 94 певчие птицы. У каждой свой репертуар.
После десяти птичек Эфье просекла, что мой интерес ослабевает.
– Тебе не нравится? – спросила она из вежливости.
Я покраснел:
– Нравится.
– Позволь тебе не поверить, Хендрик.
– Нет, мне в самом деле нравится, но, честно говоря, птицы интересуют меня только в жареном виде. А в этом виде они уже не чирикают.
К счастью, она рассмеялась.
Может, съездить в Кёкенхоф[8]? Есть большая вероятность, что до этого додумается кто-то еще. Через шесть недель – самое подходящее время.
Март
пятница 1 марта
Господин Кёйпер нашел в библиотеке, в папке с вырезками, газетную заметку и вывесил ее на доске объявлений: “Медики выступают за извлечение почек у живых безнадежных пациентов”.
Госпожа Брандсма немедленно отказалась от предстоящей госпитализации.
– Оставьте в покое мое бренное тело. Я не дам вскрывать себя заживо. В конце концов все мы здесь безнадежные! – вскричала она.
И была в этом смысле совершенно права. По-моему, средняя продолжительность жизни – 89 лет. А потом толкуйте о статистической безнадежности. Изъятие органов у живых пациентов оправдывают тем, что в таких случаях органы более свежие. Не знаю, можно ли рассуждать о нашей свежести. Почкам тоже стукнуло 89. Не знаю, как обстоит дело со сроком годности органов.
В общем, мрачноватая заметка. Не дай бог, произойдет медицинское чудо: против всякого ожидания кто-то выживет после безнадежного сердечного приступа, а из него только что вытащили почки.
Со скутмобилями все не так просто, как можно подумать. Имеется множество моделей и размеров. Например, с большим и маленькими кругом разворота, а это важно знать, если хочешь ездить по своей комнате.
Есть скутмобили большей и меньшей дальности пробега. Как далеко ты собрался?
С тремя или четырьмя колесами. Как быстро ты поворачиваешь?
Еще немаловажный вопрос: насколько ты рисковый? Как резко сможешь затормозить?
И, наконец, самый типичный голландский вопрос: сколько стоит такая вещь?
В ближайшее время я побеседую с господином Хоогдаленом. Он в этом деле дока. И к тому же славный дядька.
суббота 2 марта
Женщина, которая некоторое время назад ложкой прорыла туннель и таким образом бежала из тюрьмы, все еще в розыске. Великолепно, что такие вещи все еще происходят в действительности. А как было бы шикарно, если бы кто-то из жильцов таким же образом удрал из этого дома. Речь идет, конечно, о символическом акте, потому что он или она может просто выйти через парадную дверь. Правда, потом возникнут трудности – большинству жильцов просто некуда идти. Детям они совершенно не нужны.
– Привет, сынок, я пришел к тебе жить.
– Ну, папа, как же ты некстати.
Ничего больше короткой передышки в гостинице на Велюве удравшему старику не светит. А потом, когда кончатся деньги, он уныло побредет обратно в дом престарелых или в Армию спасения.
Между прочим, в Нидерландах значатся “в розыске” тринадцать тысяч человек, которые, собственно говоря, должны сидеть в тюрьме. Впечатляет. Похоже, полиция не умеет хорошо искать.
Память слабеет. Легкий альцгеймер становится все тяжелее. Я попробовал воспроизвести десять первых птичьих голосов, но не продвинулся дальше четырех. Интересно, почему некоторые люди, не способные запомнить список из трех поручений, могут спеть сотню песенок, услышанных по радио? Каким образом эти мотивчики застревают в памяти? Память и музыка наверняка как-то связаны. Как связаны немецкие музыкальные кроссворды – и закон сохранения энергии? Какой-нибудь мюзикл – и все даты истории Нидерландов?
воскресенье 3 марта
Внизу у входа вчера поставили рекламную стойку аптеки “Кринг”, на коей красовались пятьдесят информационных брошюр. Беру наугад несколько веселеньких проспектов. Бородавки, геморрой, глисты, грибок ногтей, диарея, запоры, недержание, педикулез, чирьи, экзема… Все мучения представлены в алфавитном порядке. И невзирая на лица, потому что я видел также брошюры о молодежных прыщах и акушерской помощи, хотя здесь они не стоят на повестке дня.
Как будто в этом доме мало говорится о болезнях и недугах!
Что ж, честно так честно, я сам незаметно сунул в карман брошюрку о недержании. Я имею удовольствие принадлежать к компании миллиона других нидерландцев, из которых капает. Это означает, что ежедневно в трусах и прокладках образуется целый бассейн мочи. Ура!
Выдвигаются самые фантастические предположения относительно цели первой вылазки нашего клуба СНОНЕМ. Организатор экскурсии Граме молчит как партизан. Эверт предлагает открыть букмекерскую контору и принимать ставки у спорщиков. Общий настрой немного напоминает то волнение, которое вы испытывали в детстве накануне школьного турпохода. Я, по крайней мере, хорошо помню это чувство.
Госпожа Схрёдер (та, что втянула в пылесос канарейку) интересуется, кто теперь хозяин в Ватикане. Старый папа вышел в отставку, а нового еще не выбрали.
– Мы – церковь без главы, – решает она.
– Прямо как курица без головы, – поддакивает одна из сестер Слотхаувер, всегда готовая сказать человеку гадость.
Уж этот мне конклав: сто пятьдесят старых кардиналов в помещении, откуда они не могут выйти, пока из трубы не пойдет белый дым, да это ад кромешный. В 1978 году испортился дымоход, и весь черный дым повалил обратно в комнату. Представляю себе полторы сотни кашляющих синтерклаасов с черными разводами на физиономиях.
понедельник 4 марта
Большая паника: из отделения для слабоумных сбежала госпожа Схаар. Она убедила нового стажера, что ей разрешено гулять по улице без сопровождения. Оправданием для стажера может служить его IQ – 55. Госпожа Схаар элегантно вышла из подъезда. Она считает себя благородной дамой. Представляется как леди Схаар. И постоянно разыскивает свое родовое поместье. В голове у нее полная сумятица, и вообще у нее диабет.
На поиски была отправлена оперативная часть персонала. Кто-то спросил госпожу Стелваген, не вызвать ли полицию.
– Нет, не стоит, для этого нет никаких оснований.
Директриса всячески избегает гласности и больше всего боится, что кто-то вынесет сор из избы. Немного позже завотделением заявила, что с госпожой Схаар все в порядке. Но сбежавшей Схаар нигде не было видно. Вероятно, заведующая соврала, чтобы подавить ропот. Эверт решил это проверить и рассказал на ушко одной из сестер, что видел леди Схаар на остановке автобуса. Не прошло и двух минут, как двое сотрудников направились к остановке. Все стало ясно как день.
Через три четверти часа сестра по прозвищу Компостелла, красотка с непроизносимым испанским именем, пришла сообщить, что госпожа Схаар обнаружена.
– Так с ней все-таки все было в порядке? – спросил господин Брентьенс.
– Да, но теперь с ней все в полном порядке, – сказала та, сияя.
Через пять минут благородную даму втащили в дом через черный ход. Всю в грязи. Позже она сама рассказала, что упала с лошади на охоте в своем родовом поместье. Видимо, плюхнулась в грязь в скверике, в двух километрах от дома, и не смогла подняться. Какой-то мужчина выгуливал собаку, нашел бедную леди и позвонил в полицию. Полицейские, которые ее доставили, целых двадцать минут проторчали в конторе Стелваген. После чего всех жильцов настойчиво попросили не поднимать шума, в их же собственных интересах. Стелваген специально зашла к Эверту, чтобы сказать, что госпожа Схаар не ездила на автобусе.
– Да я ничего такого не говорил, сестра. Я просто видел ее на остановке.
– Я вам не сестра. И я сомневаюсь в вашей адекватности. Советую вам впредь быть осторожнее.
Эверт, который всех и каждого называет сестрой и братом, немедленно парировал:
– Куда уж осторожнее, госпожа сестра.
Стелваген хотела возразить, но смолчала, повернулась и удалилась. Потом персонал опрашивал всех жильцов подряд, выходил ли господин Дёйкер сегодня из дому. Он выходил.
Господин Дёйкер не сумасшедший.
вторник 5 марта
Вчера днем за чайным столом состоялся приятный разговор. Поводом послужило сообщение, что ученым удалось соединить мозги двух крыс. Крысы сидели в нескольких километрах друг от друга.
Тема обсуждения: будь у вас выбор, с чьим мозгом вы соединили бы свой? Многие старики выбрали своих детей. Но я не думаю, что ребенок так уж жаждет оказаться в одном черепе с отцом или матерью. Госпожа Брандсма выбрала в партнеры Ронни Тобера[9]. Толстый Баккер предпочел Обаму. Я не смог представить себе никого. Страшно думать, что кто-то торчит у тебя в голове.
Великое разочарование постигло тех жильцов, которым не удалось заказать на 30 апреля многоместное такси до площади Дам: фирма “Коннексион” в этот день не выполняет рейсов к дворцу. Теперь они попытаются добраться маршруткой до набережной залива Эй, надеясь оттуда рассмотреть королевскую чету. Госпожа Хоогстратен уже купила чертовски дорогой бинокль. Она молилась, вопрошая Господа, доживет ли она до 30 апреля и будет ли избран новый папа. Даже меня попросила помолиться об этом. К несчастью для нее, мы с Господом договорились, что больше не будем беспокоить друг друга.
Двое бандитов, переодетых стариками, ограбили банк. Они воспользовались масками из латекса. А что, если бы под масками оказались настоящие старики? Это было бы гениально.
среда 6 марта
Первое солнце в этом году великолепно. Вчера днем я просидел три четверти часа на скамье перед домом. Я был первым. А потом всю скамью заняли. Несколько опоздавших завистливо слонялись вокруг. Жалко их.
С годами все замедляется. Ходьба, еда, разговоры, мысли. И чтение. С толстым субботним выпуском газеты я вожусь три-четыре дня, если при этом успеваю прочитать еще и сегодняшний номер. Вчера прочел почти все приложение о старении. Я давно уже заметил: старость стала модной. Послевоенное поколение почти все вышло на пенсию, через несколько лет за ним последует поколение хиппи. Нынешние поколения, богатые и благополучные, научились только одному: заботиться о себе. За этих избалованных в ближайшие пятнадцать лет можно не беспокоиться. Им за пятьдесят, и они ничем не похожи на тех, кто после восьмидесяти нашел свое предпоследнее пристанище в нашем доме. Часто это люди, умевшие заботиться о других, включая их детей, теперь таких преуспевающих. Сами же они предоставлены своей судьбе. Многие постояльцы оказались здесь в силу обстоятельств: слишком старые, чтобы жить самостоятельно, и слишком бедные, чтобы заплатить за помощь. Они свыклись с мыслью, что проведут одинокую старость в доме престарелых.
При упоминании дома престарелых люди постепенно начинают испытывать неловкость. “Престарелые” становятся “пожилыми”. Дом престарелых – пансионатом. Пансионат – центром опеки. А с недавних пор я стал подопечным некой коммерческой службы по оказанию социальной помощи на паях. Тут-то я и понял, почему расходы на социальное обеспечение растут как на дрожжах.
четверг 7 марта
Однажды я произвел подсчеты: здесь живут примерно сто шестьдесят стариков. При доме имеется отделение ухода за беспомощными, где содержатся примерно восемьдесят подопечных, то есть очень старых и больных людей. Точных цифр назвать не могу из-за текучести контингента живых и мертвых. По-моему, попав сюда, люди живут еще в среднем лет пять. Для интерната и отделения ухода это означает всего каких-то пятьдесят смертей в год. Если вы доживете здесь до глубокой старости и останетесь в здравом уме, то в последние десять лет вашей жизни вам предстоит пятьсот раз присутствовать на похоронах и кремациях. Прекрасная перспектива.
Утром не мог отыскать свои ключи. Перерыл сверху донизу всю в общем-то небольшую комнату и спальную нишу. К счастью, я не спешил. Искал не меньше часа и в конце концов обнаружил ключи в холодильнике. Рассеянность. Старики совсем как дети, вечно все разбрасывают, но у них больше нет матери, которая всегда знает, где что лежит.
пятница 8 марта
Стоило мне вчера написать о смерти, как она тут же явилась с визитом на гимнастику “Красивые движения”.
– Что-то мне нехорошо, – сказала госпожа де Леу и через две минуты больше не двигалась. Вся как-то скрючилась и не поймала брошенного ей мяча.
– Будьте внимательней, госпожа де Леу, – только и успела сказать инструктор Тина. И тут госпожа де Леу соскользнула со стула на пол.
Ее еще пытались реанимировать, применили дефибриллятор, но все было напрасно. Мерзкие сестры Слотхаувер с интересом пялились на эту процедуру, пока их не выставили за дверь. После чего за кофе они расписали событие во всех подробностях. Сестры Слотхаувер присутствовали бы на всех публичных казнях, будь у них такая возможность.
Кончина госпожи де Леу немного пригасила приподнятое настроение первых весенних дней. Некоторые жильцы неделями не выходят на улицу в холод или во время дождя. И тогда первое весеннее солнце становится для них неотразимым соблазном. Поскольку вчера объявили, что через четыре дня, вероятно, снова начнется снегопад, желающих прогуляться стало еще больше. Я сам с удовольствием пригласил бы на прогулку Эфье, но ее не было дома. Так что я отправился к другу Эверту.
Когда я вошел в комнату, он стоял перед зеркалом, пытаясь ножничками выстричь волоски из носа. Я слегка смутился, но Эверт продолжил свое занятие, несмотря на мой приход. И как только он выстриг волосы еще и из ушей, мы двинулись на улицу.
– Никогда не знаешь, кого встретишь на жизненном пути, – пояснил он.
суббота 9 марта
Я заболел. Избавлю вас от неаппетитных подробностей. Надеюсь, что поправлюсь до четверга, ведь это день нашей первой вылазки.
среда 13 марта
Иду на поправку. Члены клуба спросили меня, не отложить ли нашу экскурсию, но в этом нет надобности. Я снова на ногах.
В понедельник заходил доктор. Он проговорился, что у меня что-то вроде свиного гриппа. Несколько лет назад все Нидерланды переполошились из-за этого гриппа, на радио и на ТВ не было отбоя от эпидемиологов, и вот я, кажется, его подцепил, а мой домашний врач боится ставить честный диагноз.
Позже одна из медсестер настойчиво посоветовала мне говорить другим жильцам, что у меня грипп, опуская эпитет “свиной”.
– Кто вам велел передать мне такой совет?
Она ушла от ответа.
Это дает пищу для размышлений. А что, если госпожа Ганс в прошлом месяце померла от птичьего гриппа?
“Они”, кажется, боятся новой волны гриппозной истерии среди стариков.
Вчера заходил Эверт с фруктовым приношением: картонка для яиц с тремя киви и тремя мандаринами.
Эфье принесла книгу “Пятьсот стихотворений, которые должен прочесть каждый”. Я решил, что буду читать по одному стихотворению каждый день и надеяться, что мне суждено прожить еще пятьсот дней.
По совету домашнего врача я записался к геронтологу. Мое “попурри из недомоганий” – типичный диагноз для его “собрата”. Последнее слово он произнес так, словно держал во рту горячую картофелину. Он написал своему “приятелю” записку и дал мне прочесть. Смысл послания: “Присмотрись, не найдется ли у этого симпатичного старика еще чего-нибудь интересного”.
На следующей неделе смогу выходить. Может, у домашних врачей коммерческий подход: старики должны быстро продвигаться в очереди на прием, иначе помрут прежде, чем заработаешь на них хотя бы цент. На мертвых зарабатывает только владелец похоронного бюро.
Мой “особенный” домашний доктор говорит, что геронтолог особенный человек. Это греет.
пятница 15 марта
В 12.55, на пять минут раньше срока (!), подъехал мини-автобус фирмы “Коннексион”, и наша компания с шутками-прибаутками взобралась на свои места. Через три минуты пошли по кругу мятные драже. Через четверть часа мы высадились у Центрального вокзала. Там нас ожидало водное такси. Через несколько минут безмятежного движения по воде Эверт очень достоверно начал изображать морскую болезнь. Потом он рассказал про одного типа, который много путешествовал и коллекционировал санитарные пакеты всевозможных авиакомпаний.
Затем он изобразил мистера Бина. Бин вертит в руках этот пакет и не может вспомнить, воспользовался он им или нет, потом надувает его, и пакет лопается. Эфье поглядела на Эверта с укоризной и поставила на голосование вопрос об исключении его из нашего клуба. Бедняга не на шутку перепугался. При виде его озабоченной физиономии Эфье громко расхохоталась. Ее хохот немного огорчил меня, но пока что это единственный ее недостаток.
Через час мы сошли с водного такси у Эрмитажа на Амстеле. Экскурсию по дворцу провел шикарный господин, который хорошо разбирается в искусстве и, видимо, поэтому считает, что мы тоже хотим все знать.
Потом было пиво, вино и котлеты в кафе на углу Амстелбрюга. Потом, примерно в половине шестого, подъехал мини-автобус для престарелых с немного опешившим шофером. Обычно он возит хнычущих стариков в больницы и из больниц, а тут подобрал веселую компанию из пивнушки.
Ровно в 18.00 мы явились на ужин, состоявший из цикория и тефтелей. Наша раскованная шестерка заметно отличалась от прочих сотрапезников. Госпожа Стелваген, столкнувшись с нами на пути из своей конторы к выходу, даже удивленно вскинула брови, когда мы прошествовали мимо. Я могу ошибаться, но, кажется, я заметил в ее глазах легкое неодобрение. Эдвард невнятно поблагодарил Граме за то, что тот так высоко поднял планку, организовав первую вылазку:
– Высе сяких охвал.
– Лиха беда начало.
– Лагодаю.
– И вам спасибо.
Трогательный диалог. Граме сам сделал синхронный перевод, потому что он лучше всех понимает Эдварда.
Итак, начало положено. Клуб СНОНЕМ отсутствовал в доме восемь часов, и, вполне вероятно, по этому поводу начались сплетни.
суббота 16 марта
Мы вошли во вкус. Планируем наряду с клубом СНОНЕМ учредить отдельный клуб поваров. Наша старая шестерка, минус Эверт, плюс чета Травемунди выразили готовность раз в месяц устраивать шикарную трапезу. Травемунди, Риа и Антуан, много лет владели рестораном. Первоклассные повара и гурманы, они каждый раз встают из-за стола несчастными. Я ожидаю от них многого. Сам я скорее тупой кухонный мужик на подхвате, но готов резать и взбивать, что прикажут.
Вчера мы сидели за столом, с наслаждением вспоминая первую вылазку, когда Риа и Антуан робко спросили, можно ли им сесть за наш стол. Милости просим.
Они считают общество экскурсантов прекрасной идеей. Не то чтобы они навязываются в члены клуба, но, может быть, мы заинтересованы в том, чтобы готовить и питаться отдельной компанией. Например, один раз в месяц. И тогда нам будут предложены немного своеобразные блюда.
И тут глаза у всех загорелись. Только Эверт без обиняков заявил, что разносолы его не интересуют и у него отвращение ко всему, что приготовляется сложнее, чем яичница из одного яйца.
Он остался в меньшинстве. Остальные пятеро охотно согласились на “кулинарный эксперимент”, как выразился Антуан.
Было решено, что Антуан, Риа и я пойдем в понедельник на прием к Стелваген и спросим, нельзя ли раз в месяц использовать кухню нашего заведения.
В общем, дел по горло.
воскресенье 17 марта
У нас новый папа. Из ненадежных источников, то есть от сестриц Слотхаувер, стало известно, что сегодня утром в центре медитации молились за него и за хорошую погоду. Некоторые молились только за хорошую погоду. Не хочу забегать вперед и пока держу свою зимнюю куртку под рукой.
Что касается нового папы: он внушает мне симпатию, так как в бытность кардиналом ездил на службу автобусом. Или на метро, неважно. Всегда снимая при входе свою митру. Могу себе представить. (Впрочем, важные особы по-прежнему не внушают мне доверия. Британский политик Кэмерон, охраняя окружающую среду, ходил в парламент пешком, а свой кейс отправлял туда же на служебном автомобиле.)
Здешние обитатели считают, что курия поступила довольно странно, избрав папой аргентинца. Но все-таки ожидают, что папа Франциск лично приедет на коронацию.
Для касты непосещаемых, к которой я принадлежу, воскресные дни – отнюдь не сплошное удовольствие. Те радости, которые прежде сулили воскресенья: возможность выспаться, обильный завтрак, чтение газеты и прослушивание музыки, – доступны здесь каждый день. В конечном счете мое воскресенье отличается тем, что к другим жильцам приезжают гости. Пусть даже с одной только целью: поскорее уехать. Проявлять внимание к соседям своих родных значит даром терять время. Можно разве что поздороваться в коридоре или в комнате отдыха.
Еще недавно я по воскресеньям гулял вокруг дома, но теперь уже не гуляю.
понедельник 18 марта
Стелваген нашла идею кулинарного клуба “своеобразной”. Она собирается обсудить нашу просьбу – раз в месяц использовать кухню – с различными ответственными лицами. Обещала вернуться к этому вопросу в ближайшее время. После чего мы получили еще чашку чая с кексом. Поговорив немного о пустяках, она взглянула на часы: “О, уже так поздно?” Это означало, что наше время истекло.
Иногда я думаю: кулинарный клуб, не слишком ли это мелко? Но, с другой стороны, если вы хотите реализовать вещи, которые вас не очень интересуют, не стоит быть слишком щепетильными. По крайней мере хоть что-то происходит.
Переспать еще три ночки – и я снова доживу до весны. В ближайшие дни займусь генеральной уборкой. Вымою холодильник, вычищу кухонные шкафчики, зимние вещи заменю летней одеждой. Перчатки и толстый свитер оставлю под рукой.
Вчера заглянул к Эверту. Он приглашал меня выпить, но когда я пришел около четырех, он успел солидно набраться. Через полчаса он заснул в своем кресле. Я прикрыл его каким-то одеяльцем, выгулял и покормил Маго, а на комоде, между фотографиями покойных родственников, оставил записку: “Было очень весело. И спасибо за 100 евро”.
вторник 19 марта
Геронтолог сам созрел для обращения к геронтологу. Ему сильно за шестьдесят, и весит он намного больше шестидесяти кило, наверняка не меньше ста двадцати. Он излучает веселье, а я нахожу, что для докторов это перебор. Дурные новости выслушать легче, если их сообщат замогильным голосом.
Не то чтобы он сообщил мне дурные новости, этот доктор Йонге (ну и фамилия – Молодой!), но хороших новостей тоже не было: большинство составляющих меня ингредиентов вот-вот достигнет предельного срока годности или уже превысило его. Суставы заметно стерлись, простата не подлежит ремонту, легкие насквозь прокурены и работают вполсилы, сердце никуда не годится. Хорошо хоть мозг достаточно сохранен, чтобы осознать этот распад. Никаких признаков альцгеймера, самое большее забывчивость, которая пройдет вместе с жизнью.
– И на том спасибо, доктор.
Он смотрел на меня, благодушно улыбаясь, и время от времени отпускал шуточки, подводя печальный итог. А в заключение заметил, что вполне может войти в мое положение, ведь у него самого точно такие же проблемы. Тут он громко расхохотался. Иначе это выглядело бы странным: доктор, который жалуется пациенту на свое плохое здоровье.
Он прописал какие-то новые таблетки и любезно добавил, что я сам должен определить, в каком количестве их принимать.
– Нынче доктора настолько хороши, что вы не встретите почти ни одного здорового человека, – заключил он свою консультацию.
Стоит об этом подумать.
Прощаясь, я рискнул спросить, не знает ли он какого-нибудь взбадривающего средства, какого-нибудь допинга для трудных моментов. Он в свою очередь решил подумать.
Я сразу же записался на очередной прием.
среда 20 марта
Утром директриса сообщила нам (мне, Антуану и Рие Травемунди), что по правилам техники безопасности план основания кулинарного клуба не может быть осуществлен.
– К сожалению, к сожалению! – со скорбным видом вздохнула она.
Забавно, но я ни на минуту не поверил, что это ее огорчило.
– Что за правила техники безопасности? – спросил я.
Последовало пространное рассуждение о том, кому что позволено и не позволено делать в этом доме. Дескать, нам нельзя приближаться к кухонным машинам. Если мы это сделаем, может произойти несчастный случай. Я пробормотал, что мы не собираемся использовать кухонные машины. Нам достаточно пары сковородок и пары ножей.
– Да, но это не так просто.
По логике Стелваген, явный риск состоит уже в том, что мы окажемся в одном помещении с кухонными машинами.
– Вы позволите мне взглянуть на эти правила техники безопасности? – спросил я как можно равнодушнее.
– Вы мне не доверяете, господин Грун?
– Ну что вы. Просто хочу кое-что проверить.
– Кое-что проверить?
– Как говорят современные менеджеры: контроль не означает недоверия. Не так ли?
– Я посмотрю, что можно для вас сделать.
– Будьте так добры.
Риа и Антуан слушали, разинув рот, и снова закрыли его только сейчас.
Позже, за чаем, они немного пришли в себя. До сих пор оба неколебимо верили директрисе, но наш визит немного поколебал их доверие. Они считают, что я проявил мужество, и я тоже так считаю.
Потом я отчитался Эфье, надеюсь, без излишнего самолюбования. Она только и сказала: “Отлично, Грун. Молодец!”
Она подкинула мне идею на предмет вылазки клуба СНОНЕМ. Я пошарил в интернете и нашел семь кулинарных ателье, расположенных в нашем районе. Там почти наверняка есть кто-то, кто возьмет на себя ответственность за технику безопасности пожилых. Тогда мы раззвоним повсюду, что никогда еще не проводили столь безопасного мероприятия, даже если обрежем себе все пальцы, носы и уши.
четверг 21 марта
Повезло! Я снова дожил до весны!
Теперь мы следуем прямым курсом к первой грунтовой клубнике, потом попробуем перевалить через “Тур де Франс”, добраться до селедки свежего посола, увидеть первый снег, услышать старые и новые новости и встретить следующую весну. Сами ставьте перед собой ясные цели.
Мертвый сезон. В мире мало что происходит. Наконец-то высидели нового папу, а на первые страницы газет, за неимением лучшего, вернулась Сирия, потому что там убили одного голландца. Предстоят еще шесть недель сентиментальной шумихи вокруг коронации. (На старую королевскую мантию Беатрикс ушло примерно 360 горностаев, но для гигантской мантии принца, выпивохи Александра, потребуется никак не меньше 600. Марианна Тиме из партии “Защита животных”: Делай что-нибудь, спасай бедных зверушек!)
В нашем доме мертвый сезон не редкость. Вечером ты констатируешь, что за день не случилось ничего существенного. Но тут встает вопрос: а что существенно? Некоторые считают великой удачей, если в придачу к чашке кофе они получают специальный бонус. Последний, а именно второй кекс, медсестры предлагают с таким видом, словно вручают выигрыш в государственной лотерее: “Можем себя побаловать. Сегодня такой чудный день! Давайте-ка отметим его чем-то вкусненьким. Вот вам еще один кексик!”
Другая крайность – толстый господин Баккер. Его рекорд: под одну чашку кофе он умял полтора лимбургских яблочных пирога. Больше никому не досталось ни кусочка. Оставшуюся половину он унес в свою комнату. Все его возненавидели.
Между прочим, я придумал увлекательный ряд экскурсионных возможностей: кулинарное ателье, эзотерическая ярмарка, боулинг, Зансе-Сханс[10], мастер-класс по изготовлению конфет, матч между “Аяксом” и командой Кёкенхофа. На следующем заседании клуба спрошу, можно ли переносить даты мероприятий.
Специально для мертвого сезона: фото из серии “Не может быть!”, найденное в старой коробке. Опубликовано несколько лет назад. Берлускони получает награду за заслуги в борьбе за права человека. Из рук… Каддафи.
пятница 22 марта
Вчера госпожа Лангефелд сообщила кое-что важное. Обычно она молча сидит в моем глухом углу, но иногда может удивить неожиданным замечанием. Мы случайно уселись рядом выпить чашку кофе. Судя по тому, сказала она, что кофе чуть теплый, наш дом опеки занял не слишком высокое место в рейтинге.
– Иначе они бы устроили здесь пир горой.
Я спросил, что это за рейтинг, и она невнятно пролепетала, что каждый год проводится проверка качества домов опеки и домов ухода.
– А по такому кофе сразу видно, что мы болтаемся где-то в самом низу!
Она не знает точно, что это за проверка. Я как-нибудь пошарю в интернете.
Можно всем клубом съездить на скачки. На ипподром Дёйндигт, если он еще существует. А знаменитые жеребцы Йой-Бёйтензорг и Ртуть-С.? Неужто их пустили на нелегальный бифштекс? А Ханс Эйсфогел, он еще жив? Не то чтобы я когда-нибудь бывал на этом ипподроме Дёйндигт, но звучит великолепно. Ностальгически.
Новым старейшим жителем Нидерландов стал Тьерд Эпема ста шести лет. Это значит, что если я достигну его возраста, мне придется торчать в этом доме еще двадцать три года. Не слишком заманчиво. Самая старая в мире женщина продержалась до ста двадцати двух. Неужели мне сидеть здесь еще сорок лет?
Бывает и хуже: Кэрри С. Уайт прожила 116 лет и 75 из них провела в психиатрической больнице. Только в 110 ее перевели в дом престарелых. Где она могла еще больше наслаждаться своей свободой.
суббота 23 марта
Вводишь в гугл “дома престарелых”, просто нажимаешь на клавишу – и вуаля! – на экране появляется список: 1260 домов опеки и 350 домов медицинского ухода.
Порядковый номер в списке определяется мнением самих жильцов, с учетом объективной оценки качества медицинской помощи. По обоим показателям наша богадельня занимает чуть ли не тысячное место! Хорошенькая позиция, в самом низу списка, чуть выше 1100-го места. Это цифры 2009 года, так что теперь мы, возможно, поднялись в рейтинге. Или опустились. Это как посмотреть.
Почему я ничего не знал о существовании этого списка? Понятно, что наша директриса не вывесила его на доске объявлений. В доме “Хофкамп” в Алмело он висит чуть ли не на каждой двери: “Первое место в Нидерландах!”
Непременно спрошу друзей, знают ли они, как в свое время было воспринято это исследование. Может, нужно снова привлечь к нему внимание.
Кстати, список довольно забавный. Например, дом опеки “Божья помощь” в Хертене занимает 1230-е место. Очевидно, они там очень обижены на Бога.
А вот еще любопытный момент: “Дом ангелов-хранителей”, по мнению своих обитателей, занимает превосходное второе место, но по объективным показателям стоит на семьсот втором. Возможно, дирекция этого дома иногда помогала некоторым жильцам заполнять анкеты. Как тут избавиться от подозрений?
А что происходит в доме “Поздний возраст”? Жильцы ставят его на 1058-е место, тогда как инспектора определяют на четвертое. Неужто там проживают самые неблагодарные старые нытики в Нидерландах?
Хенк Крол с его партией “50 плюс”немного здесь обмишурился.
Господин Баккер в этой связи заметил:
– Если он не может спасти от развала даже свою шайку гомосеков, как он может рулить акционерным обществом “Старые Нидерланды”?
Очаровательно. Особенно эти “Старые Нидерланды”.
Вчера я подсчитал, как часто в разных ток-шоу говорилось, что погода для этого сезона слишком холодная. Тридцать пять раз.
воскресенье 24 марта
Эфье собирает газетные вырезки о злоупотреблениях в домах престарелых. Обитатели некоторых домов нередко лежат в собственных экскрементах. После всех этих историй о пренебрежении и запугивании начинаешь ценить свою богадельню. Что довольно странно. Ведь оттого, что где-то хуже, здесь лучше не становится. Как будто нужно радоваться, что не лежишь три дня в старых памперсах, полных дерьма.
О папке с вырезками зашел разговор, когда я спросил Эфье, слыхала ли она о рейтинге домов. Она слыхала. Мы с ней долго говорили о том, что здесь хорошо и что скверно. Вывод: подпольная работа. Мы должны осторожно, на ощупь готовить наш последний решительный бой.
ЦК клуба СНОНЕМ намеревается выяснить, насколько расходы на улучшение здоровья подопечных доминируют над расходами на лечение и уход. В случае пожилых людей, как правило, выгода для здоровья невелика. Самая сложная операция часто позволяет протянуть максимум один годик, и на том конец. Так что, если вы хотите, чтобы вас подлатали, сколько бы это ни стоило, вам следует очень и очень экономить, ведь за это удовольствие вы платите сами. Вокруг меня хирурги не запляшут, даже будь у меня деньги. Одной заботой меньше.
Старики любят вздремнуть. Госпожа Брегман показала впечатляющий пример: заснула за обедом с ложкой во рту. Откуда медленно вытекал соус.
Признаюсь, после обеда у меня слипаются глаза, а по ночам одолевает бессонница. Очень это неудобно. К счастью, сонливость редко нападает на меня во время трапезы.
Брегман проснулась, когда ложка упала в ее тарелку. Она с изумлением взглянула на ложку, соскребла с платья (или, скорее, втерла в него) соус и продолжила трапезу как ни в чем не бывало.
понедельник 25 марта
“Мы” здесь никогда не говорим об иммигрантах, только о “приезжих”. А нидерландцы они или нет, роли не играет. Странная вещь, эта политкорректность. Нидерланды – общество апартеида: белые с белыми, турки с турками, бедные с бедными, дураки с дураками.
У нас проходит еще одна пограничная линия: старики со стариками. В нашем доме живут в основном белые, бедные, не слишком образованные старые люди. Есть даже две индийские дамы и один господин из Пакистана.
С остальными Нидерландами мы почти или вообще дела не имеем, разве что через персонал. Среди коего, в пропорциональном отношении, довольно много иммигрантов.
“Может, они и прекрасные люди, а может, и нет, но я предпочитаю медсестру-голландку”, – таково обычное мнение здешних обитателей. Чем старше публика, тем она консервативней. Кругом полно расистов, если судить по замечаниям, какие они отпускают за кофейным столом.
Подростки тоже нечасто решаются приезжать сюда, хотя родители, в общем, заставляют их хоть иногда навещать деда или бабушку. Принудительные визиты, вымученные разговоры. Подростки стесняются стариков. Ничего-то они не соображают, плохо слышат, еле двигаются, понятия не имеют ни о моде, ни о музыке, у них даже компа нет, а угощают одним печеньем. Живут в другом мире.
То ли дело малыши. Они что-то весело лепечут и не испытывают никакой неловкости. Старики и карапузы отлично ладят друг с другом.
Эверт основал брокерское бюро, где можно заключить пари на 1 евро. Нужно угадать, куда именно послезавтра состоится вылазка клуба СНОНЕМ. Тот, кто верно предскажет маршрут, сорвет весь банк. Если никто не выиграет, деньги получит банк, то есть Эверт. Старый хитрец. Никто пока что ставок не делал. Напряжение растет. Эфье в такие игры не играет.
вторник 26 марта
Я завел этот дневник для того, чтобы после моей смерти учинить небольшой, но громкий скандал. Эта идея немного отошла на задний план. Я замечаю, что писанина оказывает на меня положительное терапевтическое воздействие: я более раскован и менее растерян. Возможно, я опоздал с этим делом лет на пятьдесят, но тут уж ничего не попишешь.
У госпожи Слаг есть занудная дочь, она навещает свою мамашу раз в месяц по субботам, проводит с ней за чаем полчаса и раз за разом угрюмо пилит ее: дескать, ты когда-то что-то мне соврала. Использует эти жалкие полчаса, чтобы отравлять жизнь своей девяностолетней матери. Какой в этом смысл? Даже если все, что она говорит, правда и госпожа Слаг вовсе не святая, она еще в состоянии поболтать о пустяках.
Между прочим, дочке лучше бы помолчать и не привлекать к себе внимания, потому что она – непомерно толстая тетка грушевидной формы.
среда 27 марта
Сижу в выходном костюме, жду, когда настанет время нашей вылазки.
До нее осталось еще два часа.
Волнуюсь, как мальчишка.
Никак не могу сосредоточиться. Брожу по комнате туда-сюда и время от времени что-то роняю. Я уже два раза запускал пылесос: когда с буфета упала коробка шоколадных конфет и когда я смахнул со стола сахарницу. Не знаю, какими последствиями грозит падение шоколадной коробки, но падение сахарницы, как известно, к приходу гостей. Гости мне сейчас некстати, а потому спускаюсь к подъезду: буду торчать там, пока не подъедет такси.
четверг 28 марта
Эверт со своей брокерской конторой и думать не мог, насколько он был близок к тому, чтобы угадать цель нашей вылазки: казино. В 13.00 мы должны были, при параде и на пустой желудок, собраться у входа. Указание поступило от Эфье. Перед самым отъездом она еще раз предупредила, что нужно взять с собой документ, удостоверяющий личность.
Такси “Коннексион” подъехало точно в назначенное время и доставило нас через Ауд-Вест и Бейлмер в Голландское казино на Лейдсеплейн. Там нас встретил несколько ошеломленный, но вежливый и смышленый молодой человек.
– Я вижу, средний возраст вашей группы немного выше, чем у обычных посетителей. Надеюсь, вы проявите в игре соответствующую мудрость.
Весьма корректное приветствие для такого юнца.
Мы, как князья, прошествовали в зал по толстым коврам. Нам был предложен роскошный ланч, а после него фишки для рулетки, блэк-джека и техасского покера. По мнению нашего гостеприимного хозяина, техасский покер – последний писк моды. Но здесь мы с нашими сединами бросались в глаза: в техасский покер играют только бритоголовые юнцы в бейсболках, капюшонах и солнечных очках.
Игрушечные лошадки, бежавшие по игрушечному полю игрушечного ипподрома, вызвали у нас лишь недоверчивую усмешку. Гритье бросила в щель два евро, набрала дату своего рождения, раздался громкий перезвон, и на табло обозначился 24-кратный выигрыш по 2 евро. Потому что ее лошадка прискакала к финишу первой. Она, как Синтерклаас, разделила свой выигрыш на всех, и потом каждый швырял полученные монетки в непостижимые автоматы или играл в рулетку, потому что мы условились, что каждый получает пакетик с несколькими фишками.
Мы с самого начала договорились, что сбросим все выигрыши в общий котел. Через полтора часа мы собрались в баре, каждый вывернул карманы, и тут выяснилось, что мы выиграли 286 евро. Все сияли от радости, даже персонал казино. Видимо, по сравнению с сопляками, зацикленными на игре, и невозмутимыми китайцами, мы были для них глотком свежего воздуха.
– Ставлю всем за счет заведения! Да здравствует дом “Вечерняя заря”! – провозгласил бармен.
После трех порций виски Эверт пожелал поставить все 286 евро на число тринадцать и был убежден, что мы вернемся домой с выигрышем в десять тысяч евро.
– Тринадцать, у меня предчувствие!
Этой безнравственности мы воспрепятствовали со всей решительностью кальвинистского благонравия.
В четверть шестого явился менеджер собственной персоной. Он сообщил, что такси ждет нас у входа. Там уже сидели двое стариков, которые воззрились на нас с нескрываемым осуждением. Граме подарил каждому по евро. И они их взяли, за милую душу.
Дома мы оказались в центре внимания. Вокруг нас все гудит: смесь зависти, восхищения и отвращения.
пятница 29 марта
В эпоху банковского кризиса вернулась мода на старый чулок. Из разговоров о событиях на Кипре я делаю вывод, что часть стариков забрала свои гроши из банков и положила под матрас или в другое место, где их сразу найдут грабители.
Я заходил к Ане, моей конторской лазутчице. Спросил, не может ли она выяснить, что думают директриса и персонал насчет рейтинга нашего дома по качеству ухода и обслуживания.
– С удовольствием, Хендрик, – улыбнулась она.
Вот будет здорово, если она раскопает в недрах стелвагенского офиса парочку засунутых в архив отчетов.
– Будь осторожна. Аня, не рискуй, – убеждал я ее.
Если эту прелестную женщину поймают с поличным и прикуют к позорному столбу, я себе этого не прощу. Так я ей и сказал.
– Спасибо на добром слове, Хенк, но я сама отвечаю за свои поступки. Хочешь еще кофе? – И замурлыкала песенку Астрид Ней “Что делаю, то сделаю”.
Страстнáя пятница. Раньше мы должны были уже с трех часов скорбеть о бедном Иисусе. А теперь, если в Нидерландах какой-нибудь отец пошлет своего сына, чтобы его распяли на кресте, в лечебнице Питера Баана не будут знать, что делать с таким психопатом. Во всяком случае, его не выпустят досрочно по причине многодетности. Хорошо бы запретить розничную торговлю строевым лесом.
Я даю Богу еще один шанс: если завтра в три часа дня смогу пробежать сто метров за 12,4 секунды, то вернусь в лоно родной Святой Римско-Католической церкви. Ей-богу!
суббота 30 марта
Вчера, в Страстную Пятницу, в 3 часа пополудни я поставил свой личный рекорд: прошел сто метров за 1 минуту 27 секунд. Может, я убавил секунду, прошел метром больше или меньше, разница невелика. После полутора минут такого спринта мне пришлось пять минут отсиживаться на скамейке.
С того часа, как Его Сын испустил дух, Господь не творит чудес, и моя прежняя скорость осталась прежней. Так что теперь Ему не вернуть меня в лоно Римской церкви.
Вчера около трех часов пополудни Господь прибрал госпожу Схинкел. Схинкел была глубоко верующей, я думаю, что она намеренно испустила дух в тот же час, что и Иисус. Я с ней мало общался, но она казалась мне порядочной женщиной. Похороны состоятся в узком кругу, вроде бы так положено.
“Pensionado” звучит хорошо, так и хочется отдохнуть в испанском пансионате. Почему бы не съездить в Бенидорм? Там можно целую зиму играть в шары с другими голландскими отдыхающими. И два месяца торчать в самых уродливых гостиницах мира. В этих небоскребах есть голландские парикмахеры, голландские официанты и сантехники, а с некоторых пор и голландская больница. Если бы мне пришлось каждый год зимовать на Коста-Бланка, я отправился бы в эту больницу. Прямиком в отделение эвтаназии.
Вчера за чаем супруги Ауперс, вернувшиеся на прошлой неделе, до небес превозносили зимний отдых в Испании. Морозная погода, которая все еще держится в Нидерландах, способствует рекламе пансионатов.
Случись в это время в гостиной какой-нибудь турагент, двести путевок на следующую зиму в Бенидорм были бы проданы в течение часа. И здесь воцарился бы полный покой.
Сегодня такой день, когда целый день маешься от усталости, целый день отдыхаешь, а вечером ложишься в кровать смертельно усталый от отдыха. Хотел бы я иметь в своей аптечке несколько тех загадочных таблеток, что глотает нынешняя молодежь, а потом пляшет двадцать четыре часа подряд. Не надеюсь, что вдруг пустился бы в пляс, но мог бы хоть пару часов ковылять, не уставая. Мне бы и того хватило.
светлое воскресенье 31 марта
У меня с ней не много общего, с Пасхой. В доме есть клуб любителей раскрашивать яйца. В первый день Пасхи они устраивают что-то вроде торжественного позднего завтрака. Он начинается ровно в 11. Но большинство жильцов строго соблюдает режим питания, и если они позавтракают и пообедают в то время, когда обычно пьют кофе, то выбьются из колеи.
Поэтому они завтракают, как обычно, в половине одиннадцатого пьют кофе с двумя расписными вареными яйцами и через час уже снова садятся за стол, чтобы пообедать бутербродами. Три правила для детей годятся и для стариков: спокойствие, чистота и режим. Чистоту они соблюдают не слишком дотошно, но покой и режим – краеугольные камни этой совместной жизни.
Завтра пасхальный карточный турнир. Играем в ясс с отличными ставками! Я тоже пойду, потому что никто не хочет играть с Эвертом. А я помешаю им его бойкотировать.
Некоторые пары играют с таким азартом, будто дело идет о жизни и смерти. Эверт не отличается большой тактичностью. При любой возможности сунуть палку в колесо или сыпануть соль на рану он ехидно комментирует каждую битую карту своего партнера. Пока кто-нибудь не выйдет из себя и не откажется с ним играть: пусть он наконец заткнется и ищет себе другого партнера. А я тем временем прикидываюсь дурачком.
Интересно, что сегодня подадут на обед. Не врать так не врать, вообще праздничные обеды довольно вкусные. Но у нас новый повар, теперь еда слишком пресная.
Апрель
понедельник 1 апреля
Вчера мы с Эвертом вызвали всеобщую зависть: заняли второе место в турнире по яссу и получили в награду перечницу и солонку – один комплект на двоих. Эверт предложил владеть горшочком для перца и бочонком для соли по очереди и каждую неделю за кофе меняться ими назло фанатам ясса. По-моему, это уж слишком.
Под шумок пасхального ажиотажа кто-то проткнул шины трех “кант”, стоявших у входа в дом. Что, конечно, дает пищу для разговоров, но все же является возмутительным актом вандализма.
– Это покушение на мобильность пожилых голландцев! – воскликнула госпожа Квинт, королева патетической чуши.
Явилась полиция. Второй раз за короткий срок. Столь же расторопные ребята, как и в прошлый раз, стоят и смотрят.
– Да, продырявлены.
И озираются вокруг, не выбежит ли кто из-за угла с ножом в руке, чтобы порезать шины.
Расследование? Никак нет. Полиция не принимает устных заявлений, пусть пострадавшие подают жалобу через интернет. Полиция выражает глубокое сожаление, что ни у кого из пострадавших нет компьютера. В конце концов Гритье предложила подать коллективное заявление от всех жертв через свой персональный комп.
Проявив столь впечатляющую стойкость, полицейские удалились. На прощание они вручили каждому, кто протянул руку, листовки с информацией фонда помощи жертвам нападений. Хоть что-то они все-таки делают.
Обитатели дома устрашились дальнейших покушений. Собственники “кант” предпочли бы парковать свои экипажи прямо возле своих кроватей. Кто стоит за этим терактом, непонятно. Выдвигаются различные версии. Общественное мнение склоняется к тому, что наибольшее подозрение вызывают мусульмане. Пусть теракт и не столь масштабен, как разрушение башен-близнецов, но полиции не следует считать его пустяком, не заслуживающим внимания.
– Это хороший повод, чтобы задействовать дроны, – подвел итог господин Баккер.
вторник 2 апреля
Вчера во время ланча господин Дикхаут зачитал распоряжение дирекции, где говорилось, что впредь за кофе придется платить один евро, а за каждое печенье – двадцать центов. Поднялась буря, нет, ураган негодования. Стыд и позор! Ни капли уважения к старикам. Дирекции объявили войну, и даже старый Дреес присоединился к протесту.
– Я принесу собственный кофе и сварю его! – завопил Гомперт на всю столовую. На что Дикхаут зачитал ему примечание к распоряжению, согласно которому отныне запрещалось проносить продукты питания в общие помещения. Когда Гомперт разошелся настолько, что чуть не лопнул или по меньшей мере не помер от разрыва сердца, Дикхаут решил, что этого достаточно.
– С первым апреля! – спокойно сказал он и обошел всех с пакетом печенья, пронесенным в столовую.
Не каждый оценил шутку, многие так и застыли, открыв рот. Некоторые в знак протеста демонстративно отказались от печенья. Другие просили добавки.
Гомперт побагровел.
Лично я поставил бы за шутку восемь баллов и девять за исполнение. Может, выдвинуть Дикхаута в кандидаты общества СНОНЕМ?
Второй день пасхальной недели – рекордный по количеству посещений. Солнце, шесть градусов по Цельсию и восточный ветер в четыре балла. Самое время для обязательной, но не слишком продолжительной прогулки с папой или мамой. При наплыве визитеров в гостиной образовался дефицит посадочных мест. Я освободил свой стул и ушел наверх. Насколько я смог заметить, я был единственным, к кому никто не приехал, и в порядке исключения немного себя пожалел. У себя в комнате я решил осушить лучшую бутылку из своего запаса и через три часа, слегка навеселе, явился на ужин. Добавил еще три бокальчика вина и едва справился с десертом. Надеюсь, я никого не шокировал.
среда 3 апреля
Его не нужно выгуливать, он не воняет и не умирает. Его зовут Паро.
Коэффициент рождаемости в Японии равен 1,3. Соответственно, пожилых становится все больше, и все меньше детей их посещает. Поэтому японцы запустили в продажу Паро, маленького робота в виде тюленя. Он сконструирован специально, чтобы составить компанию одиноким старикам. Советую голландским импортерам заказать в Японии большую партию Паро. Предлагаю модель в виде толстой ковыляющей дворняжки, чтобы совать в нее печенье.
Впрочем, коэффициент рождаемости в Италии тоже 1,3. Ах, где те блаженные времена, когда католики плодились, как кролики?
Низкая рождаемость означает, что через сорок лет пожилые составят подавляющее большинство населения планеты. К счастью, меня это уже не коснется. Со стариками и теперь мало церемонятся, а в будущем, когда их станет намного больше, человек старше семидесяти наверняка получит крупный бонус за добровольный уход из жизни.
Мир не сдвинется с места, когда два миллиарда скутмобилей встанут в пробках на всех дорогах.
Всем предприимчивым двадцатилетним юнцам даю бесплатный совет: покупайте акции компаний, производящих подгузники для взрослых.
Вчера вечером мы провели у Граме совещание СНОНЕМ. С шабли и фруктами во фритюре, доставленными из закусочной, потому что жарить во фритюре запрещено правилами. Нет ничего вкуснее, чем горячие крокеты под холодное винцо. Было очень весело.
Договорились, что перенос одной экскурсии не влечет за собой переноса всех остальных, но их порядок можно корректировать.
Поступили различные запросы о членстве в нашем клубе, но, тщательно взвесив все за и против, мы решили, что число действительных членов пока не должно превышать шести. Шестерых всегда можно организовать, и у каждого будет время для каждого. Нескольких перспективных кандидатов мы внесем в список ожидания. Восемь нытиков получат решительный отказ.
четверг 4 апреля
Есть в Амстердаме дом для состоятельных престарелых: бридж вместо бинго, Бах вместо Бауэра, бифштекс вместо битков. И… неограниченная смена подгузников. Государство оплачивает уход, а за проживание и питание платят жильцы – 4000 евро в месяц. Мне в этом случае пришлось бы уже через три месяца ночевать в картонной коробке.
Есть также дома для старых вегетарианцев, для старых художников, для старых антропософов и старых бездомных, каковых, по-моему, тогда уже не следует называть бездомными. Не знаю, променял ли бы я наш дом на один из вышеупомянутых. Вегетарианские или антропософские нытики, кажется, еще хуже, чем наши местные. Я бы хотел попасть в дом без жалоб, стенаний и нытья. Допустил бы лишь небольшое брюзжание, иначе я сам туда не поеду.
Впрочем, не думаю, что в наш дом затесался хоть один вегетарианец, а тем более антропософ. Зато у нас есть женщины, которые прекрасно занимаются рукоделием, и несколько господ, которые вполне прилично играют в бильярд.
Спросил Аню, сможет ли она разыскать и скопировать для меня устав нашего дома и правила проживания. И все прочие инструкции, например, по санитарному состоянию и технике безопасности. Это нужно, чтобы выяснить, вправе ли госпожа Стелваген не пускать нас на кухню. Предчувствую, что мы, “из клуба”, еще не раз столкнемся с ними, “из дирекции”, и тогда нам очень пригодится информация о джунглях правил, где она от нас прячется.
Я ввел Граме и Эфье в курс дела, и они согласились прочесть документы вместе со мной. Эверту это неинтересно.
– Но если нужно еще раз подбросить в аквариум печенье, то я с удовольствием! – заявил он.
пятница 5 апреля
Статья “Закон о налогах бьет по тем, кто старше 65” уже вызвала здесь шумный резонанс. А сегодня появилась статейка похлеще: “Нас захлестнет цунами слабоумия”. За нашим кофейным столом это звучит немного слишком.
Начнем с сути обвинений: в новом упрощенном законе о налогах, как ядовитые змеи в траве, скрываются государственные пособия для слабоумных престарелых. Меня поражает, что из тридцати тысяч специалистов, служащих в налоговом ведомстве (да-да, 30 000!), не нашлось тех, кто способен просчитать последствия новых законов. Каждый в очередной раз изумился: “Надо же, эти старики опять так сильно обеднели?” На что министр финансов, должно быть, ответил: “Конечно, придется возмещать”. И это возмещение коснется нас, и лучше бы поскорей, по крайней мере если оно и впрямь означает обратный ход. Иначе нам останется только уповать на обиженного оппозиционера Крола. (Не волнуйтесь, ваше величество, он все еще не родственник Рюда Крола.) К ожидаемому цунами слабоумия я вернусь позже. Не стоит обсуждать все горести сразу.
И погода для этого сезона слишком холодная, а так хотелось теплого солнышка. Три недели подряд дует восточный ветер силой в 6 баллов, люди приходят в отчаяние. Скоро лето, но все еще морозно. Как говорит Эверт, аж яйца каменеют! Я, право, не любитель жаловаться на погоду, но и самые здравомыслящие люди – всего лишь люди. Хочешь не хочешь, а в толпе с толпой заплачешь. Признаюсь, я совсем раскис.
суббота 6 апреля
Старики стонут и кряхтят без удержу. Иногда от усталости и боли, но чаще по привычке. Я тут провел небольшое исследование.
Чемпионом по части стонов является господин Кёйпер, отнюдь не мой лучший друг. Когда он встает, когда натягивает куртку, когда что-то берет, хоть чашку чая, – все сопровождается стонами, словно он попал под асфальтовый каток.
Глядя на него, я постоянно начинаю злиться. И совершенно напрасно.
“Не стоит злиться, стоит удивляться”, – говаривал мой отец. Совет был хорош для других, потому что сам он выходил из себя по любому поводу.
Сегодня утром я собрался с духом и спросил Кёйпера, почему он так кряхтел, когда садился.
– Кто, я? – ответил он.
Мой вопрос явно застал его врасплох. Полчаса он не издавал ни звука, но затем стоны потихоньку возобновились. Как будто я уселся смотреть женский теннис. Раньше, насколько мне известно, все теннисисты тоже немножко охали и кряхтели. Но теперь, когда по телику транслируют теннис, я должен приглушать звук. Дамы стонут там нарочно, а это вещь заразная: и мужчины стонут все больше.
А между тем у меня возникла проблема: стоит мне услышать малейший стон, как я начинаю испытывать к Кёйперу огромное отвращение. И не только к нему, но и ко всем прочим обитателям нашей богадельни. А что хуже всего, и к себе самому. Как мне от этого избавиться? Я изложил проблему Эверту. Он предлагает на каждое кряхтенье реагировать еще большим кряхтеньем, это должно помочь. Несколько часов он проверял свою теорию на практике. Кряхтуны смотрели на Эверта удивленно и справлялись о его здоровье.
воскресенье 7 апреля
Из отделения для слабоумных, где оставили дверь открытой, ускользнул господин Схафт. Оказавшись у нас за кофейным столом, он с гордостью показывал всем свой новый браслетик. Подарок от тещи, уверял он. На браслете была надпись: “Не реанимируйте меня”.
– Вы знаете, что это значит? – сочувственно спросила Эфье.
Нет, этого он не знает. Он думает, что это как-то относится к женщинам.
– Вы имеете в виду сестер из реанимации?
– Да, что-то вроде.
Я спросил его, точно ли он помнит, что получил браслет в подарок от тещи.
Тут он расхохотался, и хохот перешел в приступ кашля, и он едва не задохнулся. Кашель привлек внимание сестер, и они уволокли Схафта в закрытое отделение, так что мы все еще не знаем, кто осчастливил его браслетиком.
Эверт с каменным лицом заявил, что это он, Эверт, торгует браслетиками и что я как-то заказывал у него один такой экземпляр. При этом он как-то странно на меня посмотрел. Это была шутка, но вовсе не шутка. Думаю, он раздобыл бы его для меня.
Впрочем, я как-нибудь всерьез займусь законностью такого браслетика. А заодно и законностью заявок на эвтаназию, подписанных невменяемыми людьми, ведь это тоже большая проблема. Хотя об этом почти не говорится вслух.
– Говорить об эвтаназии строго запрещено, – торжественно и вызывающе произнес Граме по поводу браслетика. Собеседники заерзали на своих стульях и долго сосредоточенно помешивали кофе в своих чашках.
– В данной компании самоубийства не поощряются, – отрезал Эверт, отхлебнув кофе.
понедельник 8 апреля
Весна: каждый, кто может самостоятельно передвигаться, вчера ходил гулять. Хотя бы до скамейки у парадного входа. Четверо из жильцов вполне комфортно расположились на ней, чтобы поболтать о хорошей погоде, как вдруг совершенно посторонний пожилой господин занял свободное пятое место. Госпожа Блокер просто не успела ему помешать.
– Это наша скамейка, – возмутилась она.
– Нигде не написано, что она ваша, – ответил незнакомец и развернул свою газету.
– Мы всегда тут сидим, – заявила Блокер от имени своих соседей.
– Теперь, в ближайшие полчаса, здесь буду сидеть я, – невозмутимо ответствовал незнакомец.
Госпожа Блокер пошла звать на помощь, но сумела найти только консьержа.
– Это скамейка нашего дома, – промямлил тот.
– Эта скамейка стоит на дороге в общественном месте и доступна каждому, – был ответ.
Полчаса он в ледяном молчании читал свою газету, потом встал, попрощался с каждым из сидевших на скамейке и удалился.
Эту историю, пересказанную на разные лады, мне пришлось выслушать четыре раза. Она стала самым важным событием воскресенья.
Вылазка номер 3 отложена на два дня, потому что Гритье еще не оправилась от легкой пневмонии. Мероприятие было назначено на послезавтра, но перенесено на пятницу. Я очень расстроился.
Не заводись, Грун! Ты же знаешь, что члены нашего клуба – народ хрупкий и подверженный инфекциям. Принятое нами правило, что даты экскурсий можно переносить, приносит теперь свои плоды.
Что касается моей экскурсии, то я решил: это будет кулинарный мастер-класс. Я нашел в интернете четырех поваров. Выбирал по цене и расстоянию. Позвонил каждому минимум три раза, чтобы они пригласили нас и проявили терпение со старыми людьми. Двое сразу отпали. В конце концов я остановился на кулинарном ателье “Под сковородой”: там сказали, что у них можно не только кухарить, но и смеяться. Ничего слишком серьезного, на этом я настоял. Слишком много людей считают себя слишком важными персонами. А все мы лишь песчинки в пустыне, молекулы в космосе.
Друг Хендрик, не говори красиво.
вторник 9 апреля
Наконец-то у нас за кофе снова знаменитая покойница: Маргарет Тэтчер. В этом году их что-то маловато. Редко о ком мнения расходятся столь же кардинально, как о железной Мэгги. Господин Баккер считает ее фантастической женщиной.
– По крайней мере, она боролась!
Я спросил, за что.
– Ну, боролась за то, чего она хотела.
Гритье:
– А чего конкретно она хотела?
Баккер:
– Это что, перекрестный допрос? Или как?
Вчера состоялось собрание жильцов с целью ознакомления с планами административного совета. Совет планирует адаптировать наше здание к требованиям текущего момента. Понятия не имею, что такое требования текущего момента. Вероятно, за этой формулировкой скрывается невысказанная мысль о каких-то сокращениях. Сокращениями затрат или повышением эффективности они называют экономию.
Директриса трижды настойчиво повторила, что ничего еще не решено окончательно и что собрание проводится для того, чтобы выяснить пожелания жильцов. Старательно изображала сочувствие. Результатом оказалась посеянная щедрой рукой паника. Очередной повод для размышлений. В тот же день были набиты вещами первые коробки для перевозки грузов.
– Не пересаживайте ваши растения, – блеяла госпожа Схаап, приставая к каждому, кто желал ее слушать. То, что она сравнивает себя с растением, свидетельствует о правильной самооценке. Чего я от нее никак не ожидал. Она очень шумная, а кроме того, иной раз впадает в состояние овоща.
Лично я за капитальный ремонт со всеми вытекающими. Чем больше произойдет событий, тем лучше. И чем раньше, тем желательней. Пока текущий момент преобразится в конкретный листок на отрывном календаре, пройдет не меньше года, и мы не знаем, протянем ли так долго.
Представьте: медбратья вернули вас к жизни, умело применив электрошок, и увидели ваш браслетик с надписью “просьба не реанимировать”. И что тогда? Де-реанимировать? А если кто-то войдет? Как ему прикажете это понимать?
А что, если супруга покойника, не пожелавшего реанимироваться, требует, чтобы его всеми силами вернули к жизни? Так браслетик – или никакого браслетика?
С этими мыслями я проснулся сегодня утром.
среда 10 апреля
Моя агентура в дирекции донесла, что инспекция предупредила о визите без предупреждения. Дескать, поступают жалобы. Сплошь тревожные сигналы. О злоупотреблениях в службе опеки заговорили в новостях. Компании “Кордаан” и “Озира” уже попали под раздачу. Усиленный контроль проводится в двадцати семи пансионатах “Озиры”. В газете появилась статья “Издевательства над стариками”. Все в полном шоке. Может быть, этим “всем” стоило заглянуть в несколько домов, чтобы своими глазами увидеть, к чему приводит плохой уход из-за перегрузки и низкой оплаты персонала. Пора присмотреться к девяти административным отделам, имеющимся в каждом уважающем себя гигантском доме престарелых. Они образовались в результате слияния подобных учреждений. Как известно, в таких случаях делается все, чтобы как можно больше увеличить риск несчастий.
Административные советы столько лет сочиняли инструкции о качестве обслуживания, что из всех благих начинаний чиновников устояло только качество конверта с персональным жалованьем. Было точно установлено, что санитарам даются ровно две минуты и пятьдесят секунд, чтобы усадить беспомощных старичков на горшок и снова их одеть. После чего спустить воду в унитаз и хорошенько его протереть.
Да, иногда приходит охота завыть в голос.
Другая сторона медали: некоторые здешние старики такие зловредные, что вы пожелали бы им как можно дольше вариться в их собственном дерьме.
Недавно здесь разразился скандал. Одна жиличка ударила медбрата, а тот дал ей сдачи. Слегка шлепнул для острастки, зато сколько было пищи для разговоров. Эта так называемая пострадавшая была хуже маленького ребенка. И тем не менее: медбрата уволили, и спокойствие восстановилось.
четверг 11 апреля
Бывают дни, когда почти ничего не происходит. Точнее, ровно ничего. Могу болтать о еде и погоде, но это любимое времяпрепровождение большинства моих соседей по дому. К ним не подкатишь с умными разговорами о Ницше. Да я и сам ничего о Ницше не знаю.
Я вполне доволен, когда никто рядом со мной не хнычет. Поэтому полезно приглядеться к тому, кто подсаживается к тебе в гостиной. Большинство мест забронировано: держатели абонементов всегда сидят на том же стуле и устраивают скандал, когда кто-то посягает на “занятое” место. Чтобы удачно выбрать свободное место, важно уловить момент. Если вы пришли слишком рано, у вас нет выбора; если явились слишком поздно – тоже нет. Если вы решили пересесть за другой стол, где уже сидит один или два человека, место, в конце концов, найдется, но вы окажетесь невежей. Звучит невинно, но сам факт, что вы пересели, вызовет огромное возмущение. Вас будут избегать, как прокаженного.
Сколько раз мне хотелось сесть рядом с Эфье, с Эдвардом, с Эвертом! Я дерзнул на это один-единственный раз, но получил в придачу соседку, которая перечисляла свои бесконечные болячки или подробно пересказывала передачу “Советы судьи”. Я любезно кивал, желал в душе, чтоб у нее отсох язык, и рассеянно макал в чай свое печенье.
Завтра в 12 у подъезда сбор мятежного клуба. Обсуждаем план очередной экскурсии. Я заказал на следующей неделе мастер-класс для шести стариков в кулинарном ателье “Под сковородой”. По зрелом размышлении мы отказались от закуски и приготовим только главное блюдо и десерт. Иначе это займет слишком много времени и обойдется слишком дорого. Что будем готовить, не знаю, меня тоже ждет в каком-то смысле сюрприз.
– Диетические требования – не вопрос, – сказала хозяйка. – А для тех, кому трудно жевать, провернем мясо и слепим тефтельки.
Звучало достаточно обещающе. Такси заказано, и домашний ужин отменен. Наш повар состроил кислую мину.
пятница 12 апреля
Это вопиет к небесам. Явилась госпожа Рооз, экономка, и от имени директрисы стала выяснять, почему шесть жильцов будут отсутствовать на ужине в следующий четверг. Я ответил, что мы едем на экскурсию.
– О! – сказала она.
– Да, у нас небольшая компания, мы сами кое-что организовали, от и до, – сказал я небрежно.
– Может, вы считаете, что здесь проводится слишком мало мероприятий? – напряглась де Рооз.
– Вовсе нет, – поспешил я ее утешить.
– Персонал кухни недоволен отсутствием за ужином шестерых жильцов.
“Как будто мы живем тут для удовольствия кухонного персонала. Это они находятся здесь ради нас, а не наоборот. Это их работа. И посему меня не интересует, что думают местные повара!” – вот что я собирался ей возразить, но не посмел. Вместо этого промямлил, что мы уже все заказали.
– Чем вы собственно занимаетесь, позвольте узнать?
Когда я ответил, что мы идем на кулинарный мастер-класс, воцарилась долгая пауза.
Потом она протянула:
– Во-о-от как…
Кивнула и вышла. Вероятно, двинулась прямиком к директрисе, докладывать.
Теперь я нервничаю и злюсь, но не могу ни с кем поделиться. Иначе раскрою свой замысел.
Спокойно, Грун, расслабься! Тебе пора на прогулку. И надень дождевик.
суббота 13 апреля
Вчера клуб СНОНЕМ посетил самый крупный и знаменитый в Нидерландах резерват для престарелых – Кёкенхоф. Там не только престарелые, еще есть немцы и японцы.
– Может, эти японцы малость свихнулись после цунами? А то зачем они приехали сюда и так весело фотографируют все подряд? – размышлял вслух Эверт.
Средний возраст посетителей – 65 плюс. И для пожилых не делают скидок, вход стоит целое состояние. Правда, для инвалидных колясок въезд бесплатный. Там не было соответствующего объявления, но Гритье случайно выяснила. Поэтому Эверт раздобыл коляску для меня, а Граме – для Эфье. Три коляски с водителями показались бы немного подозрительными. На сорок сэкономленных евро мы заказали кофе с пирожными. И прокатили друг друга по очереди.
Парк довольно суетливый и прилизанный. Но что у них хорошо: очень много цветов. Красивые цветы, хоть в этом году они и запоздали. Погода была капризная: дождь-солнце-дождь и солнце. Мы то прятались от дождя, то выходили в парк: входили-выходили-входили-выходили. В оранжереях тепло, и когда вы ускользаете от орды туристов, то чувствуете себя просто великолепно.
Но и с цветами можно перестараться. Под белое вино и закусь мы рассуждали о том, зачем нужно выводить семисотый сорт тюльпанов. Посиделки ловко организовала Гритье.
У нее есть симпатичный внук, Стеф, а у Стефа есть микроавтобус, и ему нужны деньги на бензин. Стеф согласился за пару десяток провести денек с бабкой и ее друзьями. Славный парень, интересуется людьми и их историями. Считает, что прекрасно провел с нами время. Мы в свою очередь слегка этим гордимся. В конце дня Стеф выразил желание чаще выступать в роли нанятого на весь день таксиста. И это после того, как мы час проторчали в жуткой пробке. Гритье, конечно, предвидела, что обратный рейс будет долгим: пока мы стояли, она открыла сумку-холодильник и угостила каждого ломтиком французского сыра, бутербродом с семгой и стаканом вина. Никогда в жизни я не торчал в пробке с таким удовольствием.
Из-за этого стояния мы опоздали на ужин. Испустив глубокий вздох, шеф-повар соизволил подогреть в микроволновке несколько объедков. С таким видом, словно вырвал их из собственного рта.
воскресенье 14 апреля
В нашем доме, что называется, рекордный день: один инсульт, один перелом бедра и один человек, подавившийся куском песочного печенья. “Скорая помощь” шастала туда-сюда, три раза за день. Было о чем поговорить за кофе и чаем. Из моих хороших знакомых никто не пострадал, но мы снова ткнулись носом в непреложный факт: чтобы повалить старое дерево, не нужна большая буря. Первый встречный ветерок, например, в виде песочного печенья, может оказаться фатальным. Здесь нужно жить как в свой последний день, но нет, мы предпочитаем тратить наши последние драгоценные часы на сплетни и нытье.
Несмотря на неоднократные вызовы “скорой помощи”, госпожа Ситта объявила, что розыгрыш лотереи бинго все равно состоится.
– Игроки, естественно, надеются, что не пострадают из-за этих неприятностей, – ляпнула она, не моргнув глазом и не покраснев.
Хоть бы ее во время этого бинго хватил инсульт, хоть бы она сломала бедро и подавилась куском сдобного пирога.
Кое-что приятное: я приглашен на чашку чая к моей приятельнице Эфье и собираюсь пригласить ее сегодня вечером на ужин. Я забронировал места в довольно шикарном ресторане. Живем как в последний день.
понедельник 15 апреля
Моя старушка-принцесса охотно приняла приглашение. Она подкрасилась: немножко помады и румян. Должен признаться, что я ради этого случая специально принял душ и надел свежее белье. Никакого излишнего шика, шик – последнее дело. В следующий раз расспрошу своего геронтолога, можно ли еще как-то бороться с недержанием или на смертном одре мне предстоит лежать в пеленках. Еще не так давно я полагал, что, надев подгузник, я достигну нижних границ самоуважения, но оказалось, что я немного раздвинул эти границы. Привет от лягушки в банке с молоком.
В семь часов мы взяли такси до ресторана и там шикарно и роскошно прокутили половину моей месячной пенсии.
Эфье была в ударе и наслаждалась моментом. Мне нравилось ее угощать, при условии, что я не заведу себе привычку платить за все.
– Это привычка, которую я не могу себе позволить, – честно признался я ей.
Как хорошо вдруг вырваться на свободу. Вот уж не думал, что у меня это так здорово получится. Но главную роль сыграло тут, конечно, общество Эфье.
Мы вернулись домой на такси.
И на прощанье расцеловались в обе щеки. Меня даже немного бросило в жар.
Господи, ведь мне 83 года!
вторник 16 апреля
В нашем доме набирает обороты патриотический ажиотаж. Под давлением жилищного комитета на собрании было решено принять участие в коронационных торжествах. В результате и в этом году к кофе подадут оранжевые пирожные, а в гостиной можно будет посмотреть прямую трансляцию церемонии.
Маршрут парадного круиза по заливу Эй проходит рядом, практически за углом, но пробиться туда невозможно. Что весьма прискорбно. Я не вникал в подробности, но, думаю, нужно занять место в полдень, чтобы спустя семь часов терпеливого ожидания в течение двух минут наблюдать новых короля и королеву, проплывающих мимо на расстоянии в сто метров.
В последние “обычные” королевские дни были установлены зоны безопасности: первая, вторая и третья. В некоторых местах нельзя даже оставить в гараже свой личный автомобиль. Кстати, скутмобили также запрещены. О них даже упоминать неприлично.
И несмотря на все эти меры безопасности, несмотря на 700 000 евро эксклюзивной доплаты агентам, каждый, сжимая ягодицы, сидит перед телевизором и ждет, что из-за поворота снова вырвется черный “сузуки-свифт”.
Интересно было бы понять, как выглядит сценарий безопасной коронации. Сестрички Слотхаувер не сомневаются: “Произойдет что-то страшное. Не знаю что, но предчувствую”.
Кто-то предположил, что Ким Чен Ын, этот жирный гоблин из Северной Кореи, именно 30 апреля запустит в нашу сторону ракету. Вчерашний теракт на марафоне в Бостоне тоже не добавил спокойствия.
Здешние трясогузки заранее предвкушают это удовольствие.
С ностальгией вспоминаю, как перед дворцом Сустдейк Союз оранжистов Вердена раздавал участникам веселого марша самодельные батоны с апельсинами и изюмом. Длиной в полтора метра. Тогда никому не приходило в голову проверять, не начинены ли они тротилом.
Будучи анонимным республиканцем, я все еще не знаю, как переживу 30 апреля.
среда 17 апреля
Я нервничаю. Завтра моя очередь проводить вылазку. Понравится ли им мой кулинарный мастер-класс?
Во всяком случае дамы и господа все больше сплачиваются, потому что тянутся один за другим, как рыбы на нерест. Кстати о рыбах: наконец-то в двух аквариумах, пострадавших от терактов с пирогом и еврейским печеньем, плавают новые рыбки. Рядом с аквариумом висело объявление, что дирекция в последний раз приобретает новых рыбок. Если чрезвычайная ситуация повторится, хулиганы будут окончательно и бесповоротно вышвырнуты за дверь. Такие угрозы не следует доводить до сведения Эверта. У нашего доморощенного анархиста загорелись глаза. Я заставил его торжественно обещать, что он оставит рыбок в покое. Он поклялся “светом в очах дорогой матушки”. Каковые очи вот уже двадцать пять лет лежат под землей. Теперь Эверт находится в творческом поиске. Покушение на комнатные цветы он считает не слишком интересным. Подумывает заняться лифтом…
Сегодня вечером по телику покажут интервью с будущими королем и королевой. Я только что был внизу: все лучшие места перед телевизором уже заняты. На передних стульях лежат записки с именами. Похоже на полотенца, которые с восьми утра лежат на шезлонгах у плавательного бассейна в отеле. Я собираюсь намекнуть Эверту на это бронирование мест. То есть подкинуть свежую идею возмутителю спокойствия.
Некоторые дамы, отправляясь смотреть по телевизору интервью с Виллемом и Максимой, надевают свое лучшее платье. Из почтения. Их самое красивое платье не всегда самое красивое. Иногда оно к тому же старое и поношенное. Жильцы нашего дома помешаны на бережливости. Они считают грехом покупать новую одежду, ведь существует большая вероятность помереть прежде, чем ее сносишь. Тогда уж лучше таскать ветхие платья, штопать чулки и латать обувь.
Я тоже не без греха. Тоже не люблю покупать дорогую одежду.
четверг 18 апреля
Я бы назвал этот красивый цвет лазурным. Во время интервью самое сильное впечатление произвела на меня блузка Максимы. А некоторых других зрителей привел в восторг бинтик на пальце наследного принца. Прищемил дверью? Порезал? Сломал ноготь?
Об этом эксперты в телестудии не обмолвились ни словом. Зато подчеркнули, что содержание королевской семьи обходится совсем дешево. После чего быстро перескочили на идеальных зятьев, Ника и Симона.
Под впечатлением вчерашнего теракта в Бостоне господин Схиппер решил, что в будущем году он не поедет на марафон в Амстердаме, хотя в нем и будет участвовать его внук. Эверт в своей неподражаемой манере пытался ему втолковать, что вероятность сорваться на “канте” в канаву гораздо больше, чем получить травму во время марафона. Так что уж лучше ему пользоваться своей инвалидной коляской с ручным управлением. Эверт сказал, что у него есть знакомый, желающий прикупить подержанную “канту”.
Иду предупредить членов клуба СНОНЕМ, что форма одежды – рабочая, то есть удобная. Ни к чему нам парадные туалеты, которые во время кулинарного тренинга могут загореться. Но последнее соображение я оставлю при себе.
пятница 19 апреля
Это был большой успех. Не в последнюю очередь благодаря вину, которым нас щедро угостили в конце занятия. Повар был толстым и веселым, как и положено повару. Но и строгим. Не допустил никаких дурачеств. Так что, когда при разделке баклажана Эверт начал паясничать, Реми (так зовут повара) призвал его к порядку. С едой не шутят. Можете смеяться за едой, но не над едой.
Высунув от усердия языки, мы растирали, растворяли, бланшировали, жарили и парили. А потом все торжественно поглотили. Реми так нами гордился, что угостил рюмкой коньяка к кофе. Заходила дама из администрации посмотреть, нет ли раненых на поле боя, и осушила рюмочку за компанию.
Не успели мы оглянуться, как у двери снова просигналило такси. Мы провели в отлучке пять часов. На обратном пути я с благодарностью выслушал все комплименты, и никто не скулил о деньгах.
У меня не создалось впечатления, что кто-то сможет хотя бы приблизительно повторить дома свой кулинарный успех. Кажется, только Граме кое-что запомнил, но его трудно понять и, следовательно, мое предположение слишком трудно проверить.
Госпожа Стелваген, наша железная директриса, встретила наше радостное возвращение с каменным лицом. Обычно она уходит с работы задолго до семи вечера. Интерес других обитателей, только что проглотивших свой цикорий, видимо, тоже ей не понравился.
Позитивно настроенные граждане хотели знать, что мы ели, и сожалели, что никогда даже не пробовали ничего подобного. Не обронив ни единого слова, Стелваген сразу же испарилась.
суббота 20 апреля
Скутмобилям запрещен въезд в новое здание Государственного музея. Госпожа Хугендейк считает, что это скандал. Она лично собиралась подкатить на своей “канте” к “Ночному дозору”, а теперь “это оказалось невозможным”. Пресс-секретарь музея справедливо указала ей на то, что скутмобиль – транспортное, а не вспомогательное средство.
В новой экспозиции, пояснила пресс-секретарь, много витрин и свободно стоящих объектов. Если позволить старикам разъезжать между экспонатами, нужно в каждом зале ставить страховщика и еще кого-то, чтобы следить за порядком. Потому что большинство инвалидов управляют своими экипажами хуже, чем слепой Жюль де Корте[11].
Вчера я получил наконец результат нескольких анализов, сданных после визита к веселому геронтологу. Хорошие новости: новых болячек не обнаружено. Цитирую приложенную доктором записку: “Утешайтесь мыслью, что на свете куда больше болезней, чем есть у вас. Буду рад видеть вас через полгода”.
Дабы отпраздновать отсутствие рака легких, я позволил себе выкурить лишнюю сигарку. “Они” не одобряют курение на улице перед домом, но я на это плевал. Отводить жильцам угол для курения я считаю непорядочным. Ведь тогда все становятся невольными курильщиками. А это вредно для здоровья. Персоналу позволяется курить только в сарае для велосипедов.
воскресенье 21 апреля
Вчера вечером приезжал катафалк. Точнее говоря, подъезжал к черному ходу, который фактически используется только для тайного вывоза покойников. На этот раз повезло госпоже Тёйнман. Я слышал, она уже некоторое время была вроде как не в своем уме. Сам я плохо ее знал.
На случай кончины жильцов существует особый протокол. Эдвард однажды попытался его раздобыть, но протокол оказался “для служебного пользования”. Это только подогрело любопытство Эдварда. Думаю, он изобретает способ получить его в свое личное пользование. Он как-то пробовал выудить его у одной из медсесетер, которая ему симпатизировала, но та не пожелала об этом говорить. Я забросил удочку к Ане. Она улыбнулась и обещала сделать все возможное. Открытость здесь не в почете. Самые обычные вещи держатся в секрете. Например, от чего кто-то помер.
Персоналу не разрешено давать информацию о жильцах. Даже если кто-то простудился или отправился в гости к дочери. Одно время Эверт отправлял свою почту в траурных конвертах. На них он не наклеивал марки. Полагал, что из жалости к адресатам с них не берут наложенный платеж и что траурные письма всегда приходят в срок. Это продолжалось до тех пор, пока он не отправил траурный конверт в налоговую службу.
Но это еще что. Бывает и хуже. К примеру, его брат разъезжает повсюду в подержанном катафалке и возит с собой самодельный гроб, чтобы парковаться в любом месте.
За кофе Эфье рассказала, что накануне коронации Виллем Александр заметил: “Вообще-то мне это не нравится. Откажусь, пожалуй!” Эфье находит это очень милым.
– Он так сказал? – ошеломленно отреагировали трое-четверо присутствующих.
Здесь плохо слушают и не слышат половины сказанного.
понедельник 22 апреля
Сегодня утром Эверта отправили в больницу.
– Проведу там ночку, – сказал он беззаботно, когда пришел просить меня пару дней позаботиться о Маго.
Он не хотел говорить, что с ним.
– Ничего особенного, несколько обследований.
– Каких обследований?
– Отстань, Хенки, неохота мне обсуждать с тобой медицинские подробности. Нога у меня болит, ясно? Они поглядят, нельзя ли что-то с ней сделать.
И звонить ему сегодня вечером он не разрешил. И для верности не сказал мне ни номера палаты (“Точно не помню”), ни палатного телефона. А свой мобильник оставил дома.
Понятное дело: не хочет меня обременять и проч.
Это меня не успокоило.
Государственный гимн и здесь был воспринят со смешанными чувствами. Большинство считает, что текст неплох, насколько они его понимают. Но люди были весьма разочарованы тем, что Корри Броккен и Аннеке Гронло не пели со всеми вместе. Я наугад назвал два имени.
– Пели одни молодые, а это вовсе не средний возраст населения. Ее величеству тоже уже за семьдесят.
Хор очень доволен, что петь придется только “Вильгельмус”, ведь разучить в столь короткий срок новую сложную песню певцы не в состоянии. Главное, обошлось без рэпа. И таким образом был подпилен один из трех столпов королевского праздника. Неужто это такая супер-забота о пожилых? Или весь народ Нидерландов вдруг впал в старческий маразм?
вторник 23 апреля
Песик Эверта тоже немного не в форме: чувствует, что любимый хозяин лежит в больнице. Мы собрались на прогулку, и пока я надевал на него ошейник, он навалил большую, довольно жидкую кучу на кокосовом коврике с надписью “Добро пожаловать”. И при этом невинно глядел на меня своими большими выпуклыми старыми собачьими глазами. Двадцать минут я был занят тем, что извлекал его какашки из плетеного коврика. В конце концов я все-таки выбросил коврик, так как вонял он нещадно.
Эверт возвращается сегодня вечером. Час назад он звонил, чтобы сказать, что сегодня сможет сам выгулять Маго.
– Да, все хорошо, никаких подробностей.
Больше ничего я из него не вытянул.
Смотрел по телевизору сериал “Старые дубы” – о переживаниях известных старых нидерландцев в некоем ностальгическом доме. Несколько дней назад нечаянно наткнулся на передачу о хоре престарелых. В субботу анонсирован телефильм о восстании в каком-то доме престарелых под предводительством господина Аарта. От “нас” так просто не отделаешься.
Но ни этот хор, ни это восстание не типичны для старого нидерландца. В сериале самому “старому дубу” 69 лет. Средний возраст наших обитателей – 80.
В последние годы в богадельнях наблюдается новый наплыв совсем чокнутых старцев, которые в самом деле больше не могут жить самостоятельно. Вам нужно иметь третью (или близкую к третьей) степень слабоумия, чтобы туда попасть. Это стадия, когда вы уже не можете сварить себе яйцо и, как правило, оказываетесь в закрытом отделении.
Для тех, у кого вторая стадия, многие дома назначают срок ожидания – два года. А тогда уж кандидат подчас отпадает сам собой. Недурно? Все эти списки ожидания нужны богадельням лишь для собственной страховки. В 70-е и 80-е можно было несколько лет прожить в доме престарелых в свое удовольствие. Теперь туда попадают сущие развалины, которые могут рухнуть в любой момент.
среда 24 апреля
– За полтора дня в больнице я, можно сказать, совсем высох. Мне нужно срочно заправиться.
Я зашел к Эверту в половине восьмого узнать, как он себя чувствует. К этому времени он уже принял на грудь пару стаканов. В небесно-голубой бутылке осталось не намного больше того, что он тайно высосал из нее в больнице.
Когда вы молоды, вам хочется стать старше. Когда вам под шестьдесят, вы хотите всегда оставаться молодым. В глубокой старости вам не к чему больше стремиться. Это и есть самая суть пустоты здешнего существования. Оно не имеет целей. Вам не нужно сдавать экзамены, не нужно делать карьеру, не нужно растить детей. Вы сами слишком стары, чтобы ухаживать за внуками. В этой вдохновляющей обстановке не всегда удается ставить перед собой хоть какие-нибудь маленькие цели. В глазах здешних обитателей читается только покорность неизбежности. Это глаза людей, движущихся от чашки кофе к чашке чая и от чашки чая к чашке кофе.
Может, я все это уже говорил.
Может, нельзя так распускаться.
Просто больше действовать, чтобы каждый день стоил затраченных усилий. Ну, и устраивать выходные, в точности как на “Тур де Франс”.
четверг 25 апреля
Вчера я присутствовал на дневном концерте. Перечитав мои собственные жалобы на пустоту существования, я заставил себя предпринять хоть что-то. Эверта классическая музыка не вдохновляет, Эфье приболела, и у меня пропала охота искать компанию. Я один пошел на концерт, который бесплатно дают в здании районной префектуры.
Увы. “Что-то сделать” еще не значит приятно провести время. Концерт был слишком нудным и долгим, поэтому я заснул и спал, пока меня не толкнула в бок сидевшая рядом дама. Боюсь, я слишком громко храпел. Все смотрели на меня укоризненно, а я сгорал от стыда. И удалился как можно незаметнее, чувствуя, как жгут мне спину презрительные взгляды меломанов.
– Встряхнись, Хендрик, перестань хандрить. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Подумаешь, маленькая неприятность. В следующий раз просто приклеишь бороду, – утешила меня Эфье, когда я зашел ее навестить. Она еще не открывала коробку с моими трюфелями.
Она не жаловалась, но деловым тоном рассказала, что ее кишечник часто не справляется со своей работой.
– И тогда приходится безвыходно сидеть у себя в комнате. Денек-другой.
Я приглашен завтра в полдень на белое вино и шоколадные трюфели. При условии, что кишечник заработает.
пятница 26 апреля
Унылый господин Дьедонне Титулар (имя и впрямь великолепное), поедая свой пудинг, читал клочок газеты, где говорилось, что согласно данным “аналитической группы” число домашних нападений на престарелых стремительно возросло. Дьедонне удовлетворенно потер руки, как бы давая понять, что лучше сидеть в этом поганом резервате, чем в опасном внешнем мире. И солидный сгусток пудинга повис на его усах.
Далее аналитическая группа сообщала, что грабители применяют все более жестокие методы, выпытывая у стариков, в какие чулки они засунули свои денежки. Ведь одной из причин многих ограблений является как раз то, что старики ненавидят банкоматы и держат дома довольно крупные суммы наличными. Лично я привел бы другие причины: медлительные старики не успевают броситься на защиту своей собственности. А грабители очень любят беззащитных жертв.
Эта пугающая тема обсуждалась за кофе. Страх был посеян. Семя попало в благодатную почву. Больше половины жильцов по вечерам опасается в одиночку выходить на улицу. Все боятся негров и марокканцев, вооруженных ножами. Поднялась целая волна слухов о карманниках, взломщиках, мотоциклистах, вырывающих сумки у прохожих, злоумышленниках, торгующих пылесосами, и мошенниках.
Я заходил к Эфье. Мы посмотрели фильм: вполне романтическую комедию. Этот жанр обычно навевает на меня сон. Но не на этот раз.
суббота 27 апреля
Дети смеются примерно сто раз в день. Взрослые еще смеются, но реже: от одного до пятнадцати раз на дню. Где-то на жизненном пути мы утрачиваем способность смеяться. Это цифры одного опроса. Пожилые не рассматриваются в нем как отдельная категория, но по собственному опыту должен сказать, что с годами коэффициент смеха еще более снижается. Хотя здесь следует проводить существенные различия.
За последние несколько дней я его немного повысил, но из людей, которых я вижу регулярно, пятеро не смеялись уже три дня. Однако этой статистике противостоят четыре дамы, которые смеются очень часто. Так часто и по таким ничтожным поводам, что вас охватывает раздражение, когда вы пытаетесь вести наблюдение. (Так что не делайте этого, не ведите наблюдений. Но имейте в виду: в тот миг, когда вы вздумаете возобновить наблюдения, будет поздно. Вы уже не сможете остановиться.)
Основной контингент наблюдаемых образует большая группа, которая редко хохочет, но регулярно улыбается. Я попытался подсчитать количество улыбок, но отказался от этой затеи, подсчет сильно отвлекает от беседы.
Относительно четырех человек я вычислил, как часто они смеялись, но совершенно не понял, о чем шел их разговор. Мои собеседники участливо спросили, хорошо ли я себя чувствую.
Теперь я пробую подсчитать, как часто смеюсь сам, но это труднее, чем вы думаете. В течение часа после чаепития и часа игры в бильярд с Граме и Эвертом я рассмеялся (громко) три раза и улыбнулся не то десять, не то пятнадцать раз. Недурно.
Я с грустью пришел к выводу, что с социальной точки зрения желательно, чтобы я и все прочие старики смеялись как можно больше. Улыбались там, улыбались здесь, говорили людям только приятные вещи. Показывали свою покорность или слабость. Не дай бог показать, что вы не считаете кое-что смешным. Или хотите избежать разговора.
воскресенье 28 апреля
Приятно прочесть в газете некролог какой-нибудь особы, знаменитой на все Нидерланды, и подумать: Боже, так этот человек был еще жив? Значит, он преспокойно был предан забвению. Бывает и наоборот: забытая знаменитость снова попадает в свет прожекторов. Ужасно.
Рамзес Шаффи[12], страдавший синдромом Корсакова, незадолго до смерти был еще раз приглашен в театр, чтобы, едва держась на ногах, фальшиво прохрипеть: “Мы победим!” Виллем Дёйс[13] сидел на шоу “Мир крутится по-прежнему”, повесив голову и ничего не воспринимая: после пятого инсульта он утратил дар речи. В свое время Рейк де Гойер[14], когда напивался, одним ударом валил с ног огромных парней, если ему не нравились их физиономии. Он был похож на полумертвую, беспомощную шепелявую мумию, когда его притащил под камеры его старый партнер Джонни. От Рейка я ожидал, что он не даст шанса распаду и вовремя уйдет, выстрелив себе в висок.
Почему эти некрофилы с ТВ с таким извращенным удовольствием любуются подобным унижением? Почему никто не скажет своим “фантастическим коллегам”, что бессовестно и гнусно выставлять на посмешище великих людей прошлого? Каждый раз, когда это происходит, я вырубаю ящик, но картинка застревает в памяти.
День коронации все ближе. И все больше раздражает тот факт, что все и каждый в Амстердаме стремятся участвовать в этом балаганном действе.
Господин Схафт, один из немногих, кто еще передвигается на собственных ногах, вне себя от ярости. В прошлый вторник полиция “украла” возле моста его велосипед только потому, что неделей позже какой-то толстяк с короной на голове проплывет мимо на расстоянии в сто метров. Весь город прибран, отмыт и начищен до блеска. А как только весь этот цирк кончится, Амстердам сможет снова, как и всегда, зарастать грязью. Вряд ли кто-то из соседей разделяет мои крамольные мысли. О династии Оранских – ни одного дурного слова.
понедельник, 29 апреля
Что-то мне худо. Подташнивает, и голова кружится. Хоть бы там ничего не выросло.
Надеюсь, у меня слишком много болячек, чтобы еще и выращивать опухоли.
Май
пятница 3 мая
Тридцатое апреля для республиканца – самое подходящее число, чтобы заболеть. Шумиха вокруг коронации меня почти не коснулась. В день торжества у меня трещала голова и схватило живот. Так что я проглотил эффективную смесь из аспирина и активированного угля и остался в постели. Один раз в комнату сунулся было Эверт, потом Эдвард, Гритье и Эфье. Я сделал вид, что сплю.
На второй день я почувствовал, что уже воняю, и решил принять душ. Тогда-то и поскользнулся. С большим трудом, корчась от боли, добрался до постели. Ведь не так это просто – заорать “На помощь!”. Мешает этакая смесь упрямства и смущения. В конце концов пришла медсестра: ее вызвала соседка, услышавшая странный шум за стеной. Сестра позвала домашнего доктора, и он констатировал несколько ушибов ребер. Так что я счастливо отделался. Со сломанным бедром пришлось бы пролежать четыре месяца, а потом ковылять с ходунками.
Мне уже лучше, только больно делать вдох. Доктор не скупится на болеутоляющие, так что я уже через три дня спустился вниз выпить кофе. Там и впрямь несколько человек были рады меня видеть. Это пошло мне на пользу. Дам себе отдых еще пару дней. К понедельнику надо быть в форме, потому что в понедельник Эверт организует вылазку клуба. Тому, кто с первого раза угадает маршрут, он обещал поставить бутылку коньяка. Я не угадал: мы не поедем в бассейн учиться синхронному плаванию.
суббота 4 мая
Вчера днем госпожа Стелваген пригласила меня в свой офис. Сначала она участливо справилась, не опала ли опухоль на моем колене.
– Ну, – сказал я, – с моим коленом все в порядке, но ушибленные ребра еще побаливают.
Ах, извините, она спутала два несчастья, произошедшие в доме с двумя разными людьми. Наша директриса любит подчеркивать свою участливость, но ей не хватает убедительности.
А пригласила она меня, собственно, чтобы сообщить: она обсудила с административным советом мое заявление. То, где я прошу предоставить мне для ознакомления правила проживания в доме. И администрация высказалась в том смысле, что правила не для открытого пользования. Следовательно, я не имею возможности их прочесть.
– А почему они не для открытого пользования? – спросил я.
– Об этом совет не сообщил.
– И значит?
– Значит, ничего. Мне очень жаль, что я не могу пойти вам навстречу. Прошу прощения, но меня ждут. Всего наилучшего.
Я ушел ни с чем, но впечатление, надеюсь, произвел. И твердо решил, что, если мне не покажут правила проживания, я устрою им скандал – хотя бы для проформы.
У Рии и Антуана Травемунди много знакомых, в том числе симпатичный отставной адвокат. Об этом Антуан поведал мне еще до моих переговоров с директрисой. Антуан позвонит ему хоть сейчас. Тогда я смогу зайти к этому адвокату, чтобы узнать, как в действительности обстоит дело с открытостью администрации. О гонораре можно не беспокоиться. Так что я нанесу этот визит в ближайшее время.
воскресенье 5 мая
Здесь собралось так много старых людей. Казалось бы, 4 и 5 мая можно ожидать от них трогательных или шокирующих историй о войне[15]. Но они молчат или пережевывают старую жвачку о сахаре по карточкам.
Поразительно, как мало знают друг о друге здешние обитатели. Я осознал это вчера во время двух минут тишины. Огляделся вокруг и понял, что не знаю ни о ком, как он или она пережили Вторую мировую войну. Даже о тех, с кем регулярно контактирую, знаю очень мало.
Кое-что мне известно об Эверте. С ним я знаком лет двадцать. По профессии он печатник, я с ним столкнулся по работе. И с тех пор наше знакомство уже не прерывалось. Жена его померла десять лет назад. У него двое детей, с ними он видится редко. Денег нет, имущества нет, в бога не верит. Все годы убежденно играет свою роль благородного разбойника. Классический неограненный алмаз, белая кость.
С Аней Аппелбоом я знаком сорок лет. Она так и осталась старой девой. Может быть, слишком долго ждала своего единственного. Стройная, симпатичная и надежная. Думаю, она одинока. Эверт и Аня – последние остатки того, что когда-то было приемлемой общественной жизнью с женой, ребенком и друзьями.
Еще три года назад я снимал опрятный дом с садиком. Первоначально планировал спокойно помереть там в положенное время. Не получилось. Моя жена уже сорок лет страдает маниакально-депрессивным психозом. Когда утонула наша дочка, жена сошла с ума. Посреди ночи она поехала на машине в Гронинген, чтобы забраться за башню Св. Мартина, отдала машину какому-то наркоману и на такси вернулась в Амстердам. Вышвырнула псу под хвост несколько тысяч гульденов. В конце концов полиция арестовала ее за магазинную кражу, а угомонил ее только психиатр. После чего она провела много месяцев в лечебнице, в глубочайшей депрессии. Медики привели ее в весьма хрупкое душевное равновесие и вернули домой. До следующего приступа безумия, за которым снова последовала депрессия. Так повторялось пять раз. Последний раз, когда я уехал в магазин, наш дом частично сгорел. Теперь она прочно сидит взаперти. После пожара знакомая из социальной службы устроила меня в этот дом.
Примерно раз в полгода я езжу в лечебницу к жене. Она почти не узнает меня, но берет за руку и поглаживает ее. Я никогда на жену не сердился. Судя по календарю, последний раз я был у нее более шести месяцев назад.
Жизнь – юдоль скорби.
В последние два года пустота постепенно становилась невыносимой, но вдруг… Вдруг у меня появились Эфье, Граме, Гритье, Эдвард, Антуан и Риа. Снова есть причина не умирать.
понедельник 6 мая
Вчера вечером я подумал, что полезно дать читателю общее представление о нашем доме. Ведь, по-моему, маловероятно, что вы влачите свои дни в заведении, подобном нашему. Поэтому я в ближайшее время предложу вашему вниманию описание обстановки, в какой мы существуем, и наших будничных дел.
Эти дома выросли как грибы после дождя в конце 60-х. Тогда сюда валом повалили старики. Непритязательная архитектура в стиле складских помещений казалась вполне приемлемой, и квартиры стоили недорого. Тогдашние старики не были привычны к роскоши. Все они пережили войну и довольствовались малым. Архитектор нашего дома избрал серый бетон и семиэтажную конструкцию: два флигеля и лифты посредине. Каждый этаж флигелей представляет собой длинный коридор без дневного света. По обеим сторонам расположены восемь жилых помещений, однокомнатных или двухкомнатных, с открытой кухней. Кухня состоит из четырех шкафчиков, двух подвесных и двух нижних, рабочего стола длиной в метр и двух газовых горелок, каковые разрешено использовать только для приготовления кофе, чая и теплого молока. Еще можно украдкой сварить яйцо. Имеется маленький санузел. О том, что строители учли возрастную группу обитателей, говорит наличие “держалок” в тех местах, где вы можете упасть, и отсутствие порогов. В жилищах имеется балкон, где можно повесить горшок с геранью и поставить мусорный бачок, чтобы на нем сидеть. В конце каждого коридора, в торце здания, имеется похожий на эркер выступ, а в нем место для сидения. Там редко кто-нибудь сидит (большинство предпочитает большой рекреационный зал на нижнем этаже), так что многие старики не возражают, когда там “просто так” усаживается сосед с другого этажа.
Продолжение следует. Нужно беречь силы. В два часа я должен при полном параде спуститься к подъезду, где нас будет ждать Эверт. Сегодня он будет нашим гидом во время несомненно достопамятной вылазки.
вторник 7 мая
Кто бы мог подумать, что именно Эверт преподнесет нам в качестве угощения салон тай-цзи? Эти китайские упражнения для тела и духа меньше всего под стать Эверту. Они обучают вас счастливо смеяться и выражать одобрение, а также вполне серьезным вещам, например медленному и плавному движению. Но, боюсь, в случае нападения грабителей уроки тай-цзи не дадут мгновенного эффекта.
Тай-цзи – такой спорт, которым можно заниматься даже с ходунками, то есть очень подходящий для стариков. Но моим ушибленным ребрам от этого не легче. Я потайцзировал очень осторожно, молча мучаясь от боли. У большинства упражнений, которым нас попытались обучать мастер цзи и его изящная ассистентка, очень красивые названия… Увы, они не удержались в моей памяти.
Граме шлепнулся на пол, изображая аиста, за что ему снизили оценку, но на получение сертификата это не повлияло. После занятия, чтобы сохранить стиль, мы отправились в китайский ресторан “Длинная стена”. Гритье, не моргнув глазом, заказала “номель тлитдцать тли с лисовой водкой”, слабой, но приятной на вкус. К счастью, китайцы высоко ценят стариков. Гритье смаковала уважение к старикам, орудуя китайскими палочками. В западной культуре действует, скорее, иной подход: старики обременительны. Подчас с этим трудно спорить.
Эверт пытался не слишком сиять, когда по возвращении домой его осыпали комплиментами и благодарили за фантастический день. У него даже взгляд как-то изменился.
– Да-да-да, мы хотя бы узнали, что это такое.
Со времени первой вылазки семнадцать человек спрашивали, нельзя ли им вступить в наш клуб. К сожалению, в данный момент СНОНЕМ не принимает новых членов.
среда 8 мая
На доске объявлений в гостиной с утра висит “обидный” протокол. Семь рекомендаций, как избегать конфликтов, издевательств и травли. Говорю же, это старый протокол, двухлетней давности. Шедевр господина Яна Ромме, директора Национального фонда поддержки лиц преклонного возраста. Как будто у нас тут начальная школа для пожилых.
Рекомендация № 1: нужно вызвать доверенное лицо.
Рекомендация № 2: нужно извиниться на собрании за взаимные обиды.
И так далее, и так далее. Документ впечатляет. С такими инструкциями мы в кратчайшие сроки справимся с любыми конфликтами. Может, сочинить что-нибудь для Сирии? Или Афганистана? Ведь эта террористическая зараза плодится по всему миру. И крайне необходим всемирный чумной протокол. С доверенными лицами и собраниями.
Спокойно, Грун.
Да, мы здесь сплетничаем, ссоримся и насмешничаем, как будто это самая обычная вещь на свете. Да так оно и есть. Ничто ребяческое нам не чуждо. Самое лучшее – не обращать на обиду внимания. А если вы так уж от нее страдаете, дышите глубже или пересядьте подальше. Или пустите себе пулю в лоб, как намекнул Эдвард. Не ожидал я от него такого совета.
Честно признаюсь, мне легко говорить, я редко бываю жертвой обидчиков. Но здесь обитают несколько насквозь порочных типов, за ними нужен глаз да глаз. Это хищники, выбирающие своими жертвами самых слабых. Если дать им волю, они настигнут бедняжек и порвут на куски.
Самый удачный вариант: когда хищники, не найдя жертвы, вцепляются друг в друга. Некоторые примеры заклятой вражды очень интересны. Госпожа Дёйтс и госпожа Схондервалт могли бы выпить друг у друга кровь из-за кофейного пятна на скатерти, связанной крючком три года назад. Это ненависть на всю жизнь. Пока смерть их не разлучит.
четверг 9 мая
Сохраняйте спокойствие: раз уж вы сюда попали, здесь и оставайтесь, пока не отправитесь на кладбище или в крематорий.
Газеты снова кричат, что затраты на заботу о стариках превосходят всякую меру. Проблема решается в два этапа. Для начала урежут стандарт требований по уходу за беспомощными, а на втором этапе сами старики будут в значительной мере оплачивать социалку.
Относительно пункта первого: сейчас здесь вполне прилично живут старики, которые по новым стандартам жить здесь вообще не смогут. Они еще слишком подвижны и самостоятельны. Поползли слухи, что людям этой категории придется освободить помещения для более тяжелых подопечных. Эти слухи быстро посеяли тревогу, что (из предосторожности) привело к резкому обострению уже имеющихся жалоб.
Слухи не подтвердились. Можно с облегчением перевести дух: дирекция письменно заверила всех жильцов, что никого отсюда не выкинет, даже если человек вполне здоров. “Особые обстоятельства во внимание не приняты”.
Ну и формулировочка. Просто жуть берет.
Относительно пункта второго: из приглушенных разговоров за кофе мне известно, что кое-кто из жильцов снял свои деньги со счетов в банке, чтобы спрятать их в старый чулок. Или в наволочку. “Все услуги должны быть бесплатными, мы всю жизнь за них горбатились” – вот резюме всех этих разговоров. Два евро за такси “Коннексион” – это чистый грабеж.
Шепотом рассказывают о печальных случаях, когда дети подстраховались, без спросу опустошив банковские счета родителей. Чтобы не остаться без наследства.
– Пока ты жива, каждый день стоит мне кучу денег, – отпустил шуточку сын госпожи Схиппер. Его жена, напрочь лишенная чувства юмора, согласно кивнула. Счастливого пути на небеса.
пятница 10 мая
Проводится акция “На прогулку с бабушкой”. Один денек в неделю дети гуляют с какой-то совершенно незнакомой им бабушкой, которая все остальное время одна как перст сидит у себя дома. Полагаю, это может быть и дедушка. Я видел, как человек восемь мальчиков и девочек с какими-то стариками шли к реставрированному Мадюродаму[16]. Можете считать меня старым занудой и брюзгой, но я все же скажу: лучше оставьте меня дома. Мадюродам вовсе не кажется мне красивым, а уж провести целый час в компании совершенно посторонних сорванцов 11–12 лет мне просто не по силам.
Умерь свой нигилизм, Грун, инициатива замечательная. Для начала вспомни, что многие дети в наше время считают, что на стариков незачем обращать внимание, раз о них заботится дом престарелых. Многие взрослые явно мыслят точно так же.
Газета, поддержавшая акцию “На прогулку с бабушкой”, приводит шокирующую статистику Центрального планового бюро: в Нидерландах проживают полтора миллиона одиноких стариков, из коих более трехсот тысяч совершенно одиноки. Это много.
Часто пожилые сами все портят, и об этом тоже нельзя не сказать. Только в нашем доме живут десятки капризных старых нытиков, которых нужно избегать, как чумы. Прошу прощения за честность, но так оно и есть.
Сколько раз я слышал: “Здесь по крайней мере можно хоть с кем-то поговорить”. Это и впрямь великое преимущество по сравнению с самостоятельным проживанием. Там-то вы беседуете всего лишь с кошкой или канарейкой. А здесь разве почувствуешь совершенное одиночество?
суббота 11 мая
Узнав о рекламной акции “Мое первое ружье”, когда прелестные американские детки на свой пятый день рожденья получают в подарок розовое ружье с настоящими пулями, я спросил себя: а что получают американские старики в домах престарелых? Может, они там разгуливают со своим заряженным последним ружьем? Оно же такое тяжелое, а у них паркинсон и прочие недуги. Тут и до беды недалеко. Я пока не слышал о массовых перестрелках, но легко могу себе представить, что в какой-нибудь богадельне один старикан уложит наповал другого, защищая свою собственность. Например, кусок торта.
Такое количество оружия – большое преимущество. Вам не нужно проходить через адские мытарства, чтобы получить таблетки для эвтаназии. Избавление ждет вас в кобуре. Если вы еще можете пошевелить хоть одним пальцем.
В этом году, как и в прошлом, мы только и говорим, что о весне. Кажется, природа лопается по швам. “Смотрите, травка зеленеет!” звучит по меньшей мере трижды в день. Только Эверт говорит: “Я слышу, как трава растет”. Некоторые тогда навостряют уши. И порой тоже слышат.
Два раза в день хожу гулять в скверик. Один раз с Эфье, один раз с Граме, Эдвардом или Эвертом. Восемь минут туда, четверть часа на скамейке, восемь минут обратно. Мы больше не спешим, весна никогда не надоедает. Иногда я ковыляю под проливным дождем. В арке на углу собираются подростки и высказываются на мой счет, пожалуй, слишком громко: “Что там делает этот старый клоун?” Я выразил им свое почтение: показал кулак. Думаю, это было забавно, но они не оценили юмора.
воскресенье 12 мая
Несмотря на то, что отделение для слабоумных изолировано от нашего дома престарелых, в наших коридорах можно иногда встретить какого-нибудь маразматика под конвоем медсестры или медбрата. Тогда некоторые жильцы захлопывают двери своих комнат, потому что считают слабоумие заразным. Может, оно и не заразно, но наверняка никогда не знаешь. Так что безопасности ради, по глубокому убеждению многих жильцов, от таких соседей лучше держаться подальше. Речь идет не только о маразматиках. Раковые больные, геи, мусульмане – всех нужно избегать. Чем старше старики, тем они пугливее.
В нашем возрасте больше нечего терять. Значит ли это, что нам больше нечего бояться? Нас пугают разве что разные мелочи. Или лучше сказать: только разные мелочи. Ежедневный страх внушают нам упаковки. Пластиковые банки с язычком, под который никак не просунешь палец; вакуумные пакеты с такими маленькими уголками, что за них невозможно ухватиться; страхующие от детей колпачки на чистящих средствах; намертво закрученные крышки на баночках с яблочным пюре; пробки на бутылках шипучего вина, блистеры – все разработано специально, чтобы как можно больше затруднить дело старым, дрожащим и бессильным рукам.
Сегодня уронил банку маринованных огурцов, безуспешно пытаясь свернуть с нее крышку. Вся комната провоняла уксусом, повсюду осколки. Последний осколок я обнаружил в своем шлепанце. Кто-нибудь должен подать в суд на упаковочную индустрию за десятки тысяч случаев причинения физического и психического вреда. Другого выхода нет. Если уж люди способны летать на Луну, то могли бы, наконец, изобрести и приличную крышку для стеклянной банки.
Должен признаться, сегодня я немного брюзглив.
понедельник 13 мая
Утром Эверта забрали в больницу. Он позвонил мне оттуда, просил позаботиться о Маго. Несколько дней назад у Эверта почернели два пальца на ноге. Сегодня он пошел на консультацию, и домашний доктор немедленно вызвал “скорую”.
Случилось то, чего он боялся: то же, что и с его старым приятелем, которому по частям ампутировали ногу. Эверт звонил с больничной койки.
– Почему ты ничего не сказал? – не удержался я от вопроса.
– Получил бы в ответ только бесплатные советы, которым не смог бы последовать.
И в этом он прав.
Завтра его оперируют, и, если все пройдет удачно, у него будет на пару пальцев меньше и прыти поубавится. Закончив разговор, я вызвал такси и поехал в больницу, чтобы отвезти ему кое-какие вещи: кальсоны, пижаму, зубную щетку.
Он меня утешал. Не я его, а он меня. Я только потом осознал это и устыдился. Эверт реагирует на неприятности по мере их поступления. Он заранее просчитал и принял риски и, сколько мог, жил так, словно у него нет диабета. С удовольствием и достоинством. Так он держится и в больнице.
По возвращении я рассказал об этом членам клуба и персоналу. Реакция сотрудников была явно сочувственной. Ведь большинству людей Эверт внушает симпатию. Разве что какой-нибудь внучок тайно желает ему дальнейших ампутаций, лучше всего – головы.
Двое из наших соседей все-таки не смогли удержаться от победного замечания, что они его предупреждали.
Что за мерзкий день.
вторник 14 мая
Я только что говорил с Эвертом. Час назад он вышел из наркоза. Сегодня утром его прооперировали: ампутировали три пальца на правой ступне, в том числе большой. Ему придется тяжело, особенно поначалу. Предстоит шесть недель реабилитации. Голос у него хриплый.
Мне нужно составить график посещений. Обойду всех членов клуба и некоторых сочувствующих из персонала.
среда 15 мая
Утром ездил в больницу к Эверту. Он вновь обрел свой прежний гонор. Спросил у медсестры, нельзя ли забрать домой отрезанные пальцы, чтобы поставить в вазочку на комоде. Сестра опешила.
– Я думаю, ваши пальцы уже выброшены, – сказала она, глядя на него с изумлением.
Эверт:
– Но они моя неотъемлемая собственность. Возможно, я подам жалобу… Да нет, я пошутил, милочка!
Он лежит в палате с еще двумя стариками. Один постоянно хрипит и кашляет, а между делом жалуется на все и вся. Другой тихо помирает. По крайней мере, так предполагает Эверт, у которого и самого вид не слишком цветущий. Усталый, побледневший и осунувшийся, он все еще игриво подмигивает сестрам.
– Еще деньков десять, и я снова, как чибис, поскачу за ходунком, – уверяет он меня.
Он взял с меня торжественную клятву, что мы будем и без него продолжать наши вылазки. Хорошо бы организовать вылазки в старые музеи, а планы политические отложить на будущее. Я обещал поставить об этом вопрос на очередном собрании.
В подробности операции Эверт особо не вдавался. Хирург должен был зайти к нему вчера днем, но уехал по вызову “скорой помощи”. Заместителя у врача нет, а сестры ничего не знают. Или делают вид, что не знают. Возможно, доктор заглянет сегодня днем. В больнице не слишком считаются с пациентами. В конечном счете все зависит от врачей.
На конкурсе Евровидения залечили старую ранку: финал выиграла наша Анук. Народ предпочел бы, чтобы страну представлял Ронни Тобер, но главное – национальные интересы. Общественное мнение здешних обитателей гласит, что Нидерланды стали карликом на песенных конкурсах из-за коррумпированных стран Восточной Европы. И поэтому следует как можно скорее снова задернуть железный занавес.
– И задвинуть куда подальше всех этих никудышных румынских аккордеонистов, – подвел итог наш всегда корректный господин Баккер.
четверг 16 мая
– Пятьсот пятьдесят евро – за что? За то, чтобы пролежать здесь один день. В семь утра тебе скормят дурацкие сухарики, им красная цена пара центов. Три раза в день дают жиденький кофе, харч невкусный, хлеб безвкусный. Пятизвездочная цена за беззвездочный отель. Ну да, два раза в день приходит сестра мерить температуру.
Эверт Дёйкер снова вовсю общается по телефону. За разговорами он поглотил целую коробку конфет с ромом, но без сахара. В больнице ему запретили всякий алкоголь, и таким манером он пытается возместить его недостаток. Он специально позвонил мне, чтобы заказать ромовые конфеты. Или вишневые.
– И бутылку минералки. От “Болса”, если ты понимаешь, что это такое.
Через полтора дня к нему зашел хирург и сообщил, что операция прошла успешно.
– Что значит успешно? – спросил Эверт.
– Зараженные пальцы ампутированы.
– Не такой уж успех, по-моему.
– Ничего не делать тоже не выход, – невозмутимо возразил врач и собрался уходить.
– И что теперь?
– Если не будет осложнений, выпишу вас через четыре дня. Нужно договориться насчет контроля и физиотерапии. Всего хорошего.
И доктор удалился. Снять бинты он не удосужился.
Мой дневник все больше походит на дневник Эверта.
пятница 17 мая
Вчера вечером мы провели внеочередное заседание клуба СНОНЕМ. Главный вопрос повестки дня: состояние Эверта. Мы решили устроить ему красивую встречу, вероятно, в следующий понедельник или вторник.
Эдвард предупредил, что очередную вылазку проведем для колясочников. Это будет последняя экскурсия первого цикла.
Энтузиазм членов клуба не ослабевает, мы таким же порядком планируем провести второй цикл. В конце собрания мы выпили за успех и за здоровье Эверта и немного перебрали. Возвращаясь домой, я споткнулся о коврик у двери и растянулся на полу во весь рост. Но мне грех жаловаться. Под воздействием белого вина я стал гибким, как садовый шланг, и ничего себе не повредил. Разве только утром обнаружил шишку на голове. Коврик я выбросил, теперь мне нужен денек-другой, чтобы прийти в себя.
В этом доме все постоянно падает. Я, например, спотыкаюсь о коврики. Да и вообще можно свалиться без всякого повода. Или сесть мимо стула. Госпожа Беен, вставая со стула, схватилась за сервировочный столик на колесиках, не поставленный на тормоза. Весь возок опрокинулся со страшным грохотом, а госпожа Беен грохнулась на пол между печеньями, кусками рафинада и молочниками. К счастью, термосы были плотно закрыты. Наступила зловещая тишина, а потом госпожа Беен расхохоталась, хотя еще лежала на полу. Из любезности все тоже рассмеялись и смеялись до тех пор, пока смех госпожи Беен не перешел в рыданье. Только тогда кто-то догадался позвать сестру. Меня там не было, но из этого мог бы получиться недурной сюрреалистический сюжет.
суббота 18 мая
Временно работая собачьей нянькой, я выхожу на прогулку три раза в день. К счастью, Маго бегает еще медленней, чем я. Ну, не бегает, а ковыляет, шатаясь на ходу. Во время прогулки вокруг дома его не следует торопить, я вполне мог бы спустить его с поводка, но Маго ценит хорошее общество. Не будь он так стар и неповоротлив, он бы конечно вскакивал и усиленно вилял хвостом при моем появлении. Но он лишь медленно со стоном вылезает из своей корзинки, несколько раз в знак приветствия вяло лижет руку, после чего останавливается у двери.
На улице Эверт подзывает Маго полным именем. В этом нет никакой надобности, потому что Маго не удаляется от него больше, чем на десять метров. Эверт делает это только тогда, когда в поле его зрения попадают марокканцы или люди, похожие на марокканцев.
– Магомет, ко мне! – рявкает он.
При этом он надеется, что кого-то из марокканцев зовут Магометом, и похоже, шанс довольно велик. Произведя общее замешательство, он строит покаянную мину, указывает на собаку, любезно приветствует каждого и шагает дальше.
Я страшно стесняюсь, когда лопаткой подбираю оставленные Маго катышки и сую их в пластиковый пакет. Я не оглядываюсь, потому что знаю, что из-за многих занавесок на меня устремлены пристальные взгляды. Кстати, я читал, что кто-то предложил брать анализ ДНК оставленных собакой экскрементов, чтобы потом штрафовать ее хозяина. Обяжут ли собак предоставлять слюну для анализа или это будет происходить на добровольной основе, не уточняется.
воскресенье 19 мая
Утром я совершил пробную поездку на скутмобиле господина Дикхаута, того, кто разыграл первоапрельскую шутку. Он уже несколько раз предлагал мне этот тест-драйв, но я из учтивости и неуверенности отказывался. А тут я как раз собрался на прогулку, а он после прогулки въехал в вестибюль на своем скутмобиле.
– Хотите попробовать, Хендрик?
По правилам проживания, владелец бесплатного скутмобиля не имеет права одалживать его другому лицу, а претендент на вождение должен совершить три пробные поездки, прежде чем ему официально разрешат ездить самостоятельно. Но Дикхаут чихал на правила и никогда долго не раздумывает. За пять минут он растолковал мне что к чему, пожелал счастливого пути и ушел пить кофе.
Я сделал глубокий вдох, после чего очень осторожно двинулся в путь. В результате я целых полчаса раскатывал по велосипедным дорожкам и соседним скверам. Сегодня первый день Троицы, так что ранним утром на улице стояла мертвая тишина. Сначала ставишь переключатель на руле в положение “улитка” и тогда даже пешехода не догонишь, но уже через пять минут, хоп, хоп, хоп, несешься как “заяц”. Изготовитель исходил из того, что пожилые люди – дебилы и значки улитки и зайца доступнее их пониманию, чем обычные деления скорости 1 и 2. И, пожалуй, он прав. Но честно, так честно. Ход у машины великолепный. Транспорт почти бесшумный, сидишь, как король, не устаешь, и ноги не болят. Я в восторге. Только правую руку немного сводит, потому что нужно все время сжимать рукоятку газа. Так что мой совет изготовителю – решить эту проблему.
Въезжая в холл, я забыл об осторожности и чуть не сшиб консьержа, который в этот момент вытаскивал из лифта тележку с постельным бельем. Конечно, ничего серьезного, просто не рассчитал круг разворота. К счастью, этот консьерж – вредный тип.
Скутмобиль “Капри-про 3” стоит 399 евро. Мне бы хотелось машинку покруче. Значит, придется оплачивать ее самому, так как я еще слишком хорошо передвигаюсь на своих двоих.
понедельник 20 мая
Вчера один слабоумный засунул себе в рот бильярдный шар, и вытащить его не было никакой возможности. Клиент издавал громкие жалобные звуки, меж тем как два санитара пытались извлечь шар с помощью столовой ложки. Через четверть часа безуспешных попыток беднягу увезли в травмпункт. Хорошо хоть, это не был официальный шар для соревнований, но он показался мне все-таки очень большим, когда я примерял его к собственному рту. Страшноватая история. Господин Клук рассердился, потому что ему пришлось продолжать игру с двумя шарами.
После обеда вернется домой Эверт. Он просил меня поставить в холодильник красивую бутылку очень старой можжевеловки. Ну и что-нибудь для меня лично. Члены клуба организуют комитет по встрече, куда вошли Риа и Антуан, они должны обеспечить стол. По высшему разряду. Риа просила у дирекции позволить ей, в порядке исключения, кое-что приготовить у себя в комнате. Увы, госпожа Стелваген “крайне” ей сочувствует, но администрация не может допустить никаких исключений из правил.
– Впредь мы ее просить не будем, – обиженно заметил Антуан час спустя. Он включил вытяжку на полную мощность и занялся приготовлением телячьего рагу. На столе стоят цветы, на Маго надевают красивый ошейник.
вторник 21 мая
Вчера в два часа дня Эверт на инвалидном кресле прибыл к двери своей квартиры. Медбрат ввез его в комнату, где около его разукрашенного стула в полном составе и в праздничных шапочках уже выстроился почетный караул: Эфье, Гритье, Граме, Антуан, Риа, Эдвард и я. Эверт вдруг принялся отчаянно сморкаться в носовой платок.
– Вы простудились в больнице? – участливо спросила Эфье.
– Да нет, в больнице на меня вдруг напала страшная жажда, – попробовал отшутиться Эверт. Голос у него дрожал.
– Может, для начала стаканчик молока? – сказал Эдвард.
– Тогда уж рюмку, если вам не составит разницы.
– А у меня тут найдется закусочка, – заметил Антуан, указывая на широкий ассортимент солений и сладостей. Там был и чай, и шампанское.
Мы веселились вовсю. По настойчивой просьбе Эверта все строго условились не говорить о болезнях и больницах.
В четыре часа наш пациент отключился. Заснул с такой блаженной улыбкой на лице, что на него нельзя было смотреть без волнения. Мы выпили на посошок и прибрались в комнате. Теперь нужно надеяться и молиться, чтобы у Эверта остались его два пальца на ноге.
Но прием получился замечательный.
Экскурсия Эдварда состоится во вторник 28 мая. Если Эверту хоть немного повезет и он почувствует себя достаточно хорошо, то поедет с нами. Мне как-то неловко перед Антуаном и Рией. Хоть они ничего не говорят, я чувствую, что им хотелось бы принимать участие в наших вылазках. Другого выхода нет. Постараюсь замолвить за них словечко.
среда 22 мая
Иногда бывает очень трудно сохранять присутствие духа. Сегодня шел разговор о двух убитых мальчиках, найденных в канализации, о ревматизме, грыжах и изношенных тазобедренных суставах. И о том, что температура за окном не выше 11 градусов. И что в конце мая еще вовсю работает отопление, а термостат в комнатах стоит на 23 градусах. Чем мы старше, тем больше мерзнем. А сколько сил уходит на раздевание! Вздыхаешь, жалуешься, стонешь. Хорошо себя чувствуют только биржи, какой-то градусник наоборот: его только тряхни, и курсы идут вверх.
Читаю в газете, что по всей стране началась кампания против уныния в Нидерландах. Милости просим инициативную группу в гости к нам. А мы попробуем провести один день без болезней. Каждый раз, когда кто-то начнет день, преодолев физическое недомогание, пусть он (или она) бросит в копилку десятку. На эти деньги мы потом устроим торжественный обед с шампанским.
Антуан дал мне телефон своего друга, адвоката на пенсии. Сегодня позвоню ему и спрошу, как нам раздобыть административные инструкции и правила проживания в домах престарелых.
– Ему это понравится, – сказал Антуан.
Попрошу Эфье принять участие в разговоре.
четверг 23 мая
Господин Баккер получил предупреждение от заведующей нашим отделением, госпожи Герстадт: пусть он придержит свой язык. Баккер постепенно съезжает с катушек. Болезнь Альцгеймера. Возможно, в ближайшее время его переведут “на другую сторону”. Для общества потеря невелика. Он никогда не был приятным собеседником, а теперь становится страшно грубым. Чертыхается и бранится без удержу и без всякого внешнего повода.
Герстадт выговаривала ему за то, что он вечно ругает “эти гребаные печеньки”, а он угрюмо смотрел в пол. Стоило ей отойти за пределы слышимости, как он заявил своим сотрапезникам:
– Эта баба, блин, ходит так, будто у нее дырка огурцом заткнута.
Честно говоря, я невольно рассмеялся, но пятеро других жильцов были так шокированы, что потеряли дар речи. Я хихикал в носовой платок. Все глядели на меня со злостью. Я уверен, что текст Баккера, с небольшой цензурной правкой, был доведен до сведения Герстадт сразу же после кофе.
Когда я поведал эту историю Эверту, он от смеха чуть не свалился с инвалидного кресла. Может, ко мне тоже подкрадывается альцгеймер, если теперь я нахожу грубые шутки более удачными, чем раньше? И становлюсь все менее законопослушным.
Вчера днем говорил по телефону с адвокатом, которого рекомендовал Антуан, чтобы извлечь на свет божий уставы и правила нашего дома. Этот адвокат (“Зовите меня просто Виктор”) загорелся нашей идеей. Он сказал, что на это есть Закон об открытости администрации и дело будет – пальчики оближешь. Он пригласил нас как-нибудь заглянуть к нему, чтобы обменяться соображениями. Телефон стоял на громкой связи. Эфье кивнула.
Встречу назначили на 30 мая в кафе “Толхёйс”. Это старинное почтенное заведение со скатерками на столах и бутербродами.
При сложившихся обстоятельствах дела у Эверта не так уж плохи.
пятница 24 мая
– Из каждой мухи они делают слона в посудной лавке, – сказала госпожа Пот по поводу последней газовой атаки в Сирии.
– Арабская весна вроде нашей, похожа на осень, – многозначительно вставила словцо ее соседка.
Чувствительный господин Баккер добавил, что пока арабы устраняют друг друга, он может спать спокойно.
Анализ международных событий за нашим кофейным столом не отличается тонкостью, да и здравый смысл ему не помеха. То же касается и мелких местных новостей. Вчера, например, из-за чьей-то скоропостижной смерти магазинчик внизу был закрыт, что вызвало волну возмущения. Целый день нельзя купить ни кексов с сыром, ни лака для волос! Да это стыд и срам! Прямо как в Восточной Европе! Чтобы отлучиться на похороны, полдня более чем достаточно!
Тот же магазинчик с ассортиментом, умещающимся в трех больших коробках, они вечно проклинают за то, что тамошний туалет обходится на десять центов дороже, чем в универсаме Дирка ван ден Брука.
Вчера немного выпил в гостях у Эфье. Мы обсуждали, нужно ли, исполняя распоряжения дирекции, продолжать серьезную борьбу за протокол, который облегчит престарелым пребывание в этом доме? Мы сомневаемся. Стоит ли игра свеч? Поддержат ли нас соседи? Не лучше ли потратить нашу ограниченную энергию на то, чтобы приятно провести собственные последние годы? Или дни, кто знает. Мы склоняемся ко второму варианту, но решили подумать еще немного. Тогда во всяком случае у нас будет причина встретиться в ближайшее время. Чтобы обсудить этот вопрос.
суббота 25 мая
Гроб застрял на полдороге, из-за чего дверь печи крематория осталась открытой. Гроб загорелся, и дым проник в зал. Те, кто еще не успел пустить слезу, тут же прослезились. Пришлось очистить крематорий. Вот это я называю великолепными похоронами. Случилось это несколько лет назад. Я тогда даже подумал, что помещу в свой гроб небольшой CD-проигрыватель с дистанционным управлением, чтобы во время похорон послышался мой голос: “Эй, кто там! (Тук-тук-тук!) Это ошибка. Выпустите меня. Я еще жив… Шутка, ребята, я мертв, как могила”.
Как жаль, что у меня пропала охота устраивать такие шутки. Зато мне хочется всерьез осуществить мои последние желания. Не то чтобы мне хотелось многого, но нескольких вещей я хочу избежать. Бывают же такие неразрешимые задачки, которые ты все равно ставишь перед собой.
Самые бедные амстердамские старики вскоре смогут бесплатно ездить на автобусе и трамвае. Мы, конечно, все бедные, но, увы, почти никто больше не рискует садиться в автобус или трамвай. “В трамвае полно карманников!”
Что касается карманников, то от них можно защититься, спрятав портмоне подальше. Но на бесцеремонных и слишком агрессивных водителей пока не нашлось управы. С сожалением и болью в сердце я должен признать, что мои ровесники правы: общественный транспорт и старики старше восьмидесяти – две вещи несовместные. Общественный транспорт слишком тесен и слишком скор, он требует физической ловкости, которой у нас больше нет. Планка поднята слишком высоко. Поэтому старики нерешительны и беззащитны. Я замечаю, что и сам теряю уверенность, как это ни прискорбно. Вывод: спасибо, не надо. Лучше мы возьмем такси.
воскресенье 26 мая
На повестке дня чрезвычайного собрания жилищного комитета стоял только один вопрос: правила движения для скутмобилей. Непосредственным поводом послужило лобовое столкновение двух скутмобилей, каковые двигались с разных сторон к одному повороту. Результат: здоровенный фингал под глазом у первого водителя и телесное повреждение у второго. Оба, конечно, винили друг друга. Жилищный комитет намеревается просить дирекцию разметить трассу и установить на опасных поворотах угловые зеркала.
По слухам, на прошлой неделе одна из обитательниц дома угодила в больницу. Госпожа Схаап вовсе не упала, но была сбита скутмобилем. Водитель, пожелавший остаться неизвестным, был слишком занят своей корзинкой с покупками. Точные факты директриса засекретила. Возможным свидетелям “в интересах следствия” категорически запрещено говорить об этом. Но в наших коридорах два скутмобиля едва могут разминуться, не задев друг друга. А если вспомнить, что многие из жильцов плохо держат равновесие, или глухи как пробка, или страдают болезнью Паркинсона, или всем вместе, то легко себе представить, что иногда здесь разыгрываются настоящие цирковые номера. Собственно говоря, просто чудо, что жертв еще так немного. Особенно если принять во внимание, насколько заторможены реакции среднестатистического водителя. А если бы водители еще как-то сохраняли спокойствие, то при скорости пять километров в час аварий было бы еще меньше. Но стоит кому-нибудь появиться из-за угла коридора, как немедленно разражается паника, и в результате – полная непредсказуемость всех участников дорожного движения. Я желаю великому кормчему этого дома проявить великую мудрость при составлении ПДД.
понедельник 27 мая
Сегодня я получил рекламную листовку: “Libid Cristal Shots сделают ваш пенис твердым, как сталь. Эякуляция – как извержение вулкана”. Ну как тут не расхохотаться? Похоже, это шуточка Эверта. Мой дядька отмачивал подобные шутки в каждый свой день рождения. Говорил, что его таран еще сможет проломить церковные двери. И если уж на то пошло, другой мой дядька любил распевать песенку несравненного содержания: “У тети Мари ведро с водицей такое, что конь сможет напиться”. Кажется, на радио еще существует программа “Потерянные песенки”. Люди напевают строки, которые еще сохранились в их памяти. Может, и я кое-что вспомню?
Мне нужно поторопиться, потому что вылазка нашего клуба неожиданно перенесена. Из-за благоприятного прогноза погоды она состоится сегодня, а не завтра. Бюро прогнозов пообещало первый – за много недель – хороший весенний день.
Вчера вечером Эдвард лично обошел всех членов клуба, чтобы узнать, все ли могут участвовать в экскурсии. Без проблем. Сегодня, завтра и до конца года на повестке дня ничего нет. У нас прорва времени. Раньше мы вечно жаловались на занятость. А теперь радуемся, как дети, когда можно заняться не только визитами к врачу, а хоть чем-нибудь еще.
Через полчаса я должен спуститься в холл первого этажа в удобной верхней одежде.
вторник 28 мая
Нам не пришлось далеко ехать. Через пять минут неспешной прогулки мы прибыли к месту назначения, к площадке для игры в шары в парке, который можно видеть из окон нашего дома с южной стороны. Там и состоялся первый закрытый чемпионат для людей старше 79 лет.
Все было продумано до мелочей: двенадцать блестящих шаров, измерительная лента, большой кубок для победителей. Шесть удобных садовых кресел, столик, скатерка, термосы с кофе и чаем, лимбургский пирог, свежие булочки, солнечный загар, настоящий сервиз, переносной холодильник с холодными напитками, лососиной и тостами с угрями. И тент. Все под сияющим весенним солнцем.
Эдвард задействовал Стефа, внука Гритье, тот сделал соответствующие покупки. Утром они вместе загрузили все в машину Стефа и через две минуты снова выгрузили и аккуратно расставили в парке.
Сгорая от любопытства, мы прибыли на место ровно в полдень, в авангарде Эверт со своими ходунками. Сначала выпили кофе с булочками, потом провели жеребьевку, а потом турнир. Играли три команды по два игрока в каждой. Стеф судил.
В перерыве мы пообедали, а на прощанье, при раздаче призов, выпили шампанского. Победителями оказались Граме и Гритье. Достойное второе место заняли Эфье и Эверт, который заорал, что без пальцев он стал бросать шары намного лучше. Бронза досталась нам с Эдвардом. Граме сравнили с Арьеном Роббеном[17], потому что, даже став победителем, он все-таки немного хныкал.
Но как организатор Эдвард допустил просчет, потому что к концу турнира половина престарелых нашего дома собралась вокруг ристалища. Чистая реклама для нашего клуба. Но мы же не хотим принимать новых членов.
В четыре часа все снова загрузили в машину, и караван отправился домой. Смертельно усталый, но счастливый.
среда 29 мая
Один человек восьмидесяти лет залез на Эверест. А мне трудно подняться на тротуар. Несправедливо. Мин Бахадур Шерхан, прежний старейший альпинист, которому сейчас восемьдесят один год, немедленно объявил, что на следующей неделе вернет себе рекорд. Одна женщина без ноги тоже покорила эту вершину. Может, у нее был протез? Неужто она и впрямь доковыляла на высоту восемь тысяч метров? Первый человек без рук тоже отметился на этой высоте. В наше время поражающий воображение караван альпинистов взбирается на Эверест. Я подожду, когда первый безголовый мусульманин, страдающий недержанием, установит на вершине флаг Полинезии, и двинусь вслед на ним.
Я позвонил в свою страховую компанию. Выяснил, что должен пройти медосмотр, прежде чем меня, возможно, поставят на очередь. Осмотр можно пройти через шесть недель минимум. Думаю, что просто куплю скутмобиль в магазине. Нужно заглянуть в рекламные каталоги, узнать, проводились ли в последнее время тест-драйвы скутмобилей.
Имеется три категории покупателей. Первая и самая большая выбирает товар по средней цене – не самый дешевый, но наверняка не самый дорогой. Вторая, намного меньшая, всегда покупает самый дорогой товар, а последняя – самый дешевый. Когда я не имею ни малейшего представления о товаре, я покупаю самый дешевый. То есть в любом случае экономлю деньги. Конечно, покупать дешево иногда себе дороже, но покупать дорого подчас еще дороже.
Случайно или нет, вчера в газете была статья о скутмобилях для бездорожья. В ней шла речь об акции “Кресло на гусеницах”. В этом кресле вы можете передвигаться по лесу, и по дюнам, и по глубокому снегу. Десять тысяч евро, вот досада.
четверг 30 мая
Дела у Эверта не слишком хороши. Рана не хочет заживать. Каждый день к нему заходит сестра и накладывает свежую повязку, но дело не в этом.
– Она прелесть! Так что я считаю, не так уж плохо, если она походит ко мне подольше.
Пустые разговоры. Но сегодня утром, когда я пришел к нему, чтобы выгулять собаку (я все еще состою в должности собачьей няньки), он не услышал, что я вошел, а я услышал, как он говорил своему Маго: “Твой хозяин может вдруг сыграть в ящик, Маго. Честно признаюсь, понятия не имею, что тогда с тобой делать?”
Я кашлянул, тактично давая ему знать, что я пришел.
– Ты случайно не подслушивал, Хенки?
– Да.
– Как думаешь, я обязан в этом случае пристроить Маго? Не отправлять же в приют такую старую псину. Да и для приюта это не подарок.
– До этого еще не дошло…
– Ну…
Я очень хочу позаботиться о Маго, но могу это сделать, только если Эверт не умрет. А если он умрет, комнату придется освободить от собаки в течение недели. А в моем отделении держать собак запрещается.
пятница 31 мая
Вчера днем мы с Эфье встречались с адвокатом на пенсии Виктором Ворстенбосом (ему 71 год). Холеный такой, самоуверенный господин. По его собственному признанию, “ржавеет, сидя дома”. Его обрадовала перспектива снова заняться делом. Прежняя контора ни разу не предлагала ему клиентов, и это ему не нравится, что вполне понятно.
Ему хочется еще раз доказать себе, что он умный старый лис. Короче говоря, он согласился на наше предложение. Еще на этой неделе, ссылаясь на Закон об открытости администрации, он запросит у дирекции все документы, все правила и инструкции, имеющие хоть какое-то отношение к управлению нашим домом. Запрос будет составлен от его имени. Эфье проницательно заметила, что наш дом не государственное учреждение и Закон об открытости администрации вряд ли к нему применим. Виктор признал, что в этом она права. Он учтет это при составлении документа. Через несколько дней мы сможем ознакомиться с проектом запроса. Для чего нам следует зайти к нему домой, так как за последние годы его вера в людей весьма поколебалась.
– Тайна переписки в домах престарелых не слишком соблюдается, а электронная почта вообще ее уничтожила.
Итак, мы угодили в детективный роман! Будем надеяться, что извлечем на белый свет парочку скандальных историй.
Господин Схансле, вежливый жилец с третьего этажа, до своего переезда сюда был страстным голубятником. Он чуть не спятил из-за китайца, заплатившего за бельгийского голубя-призера 310 000 евро.
– Невероятно, невероятно! – твердил он.
– Интересно, – сказал Эдвард. – А что, если такой драгоценный голубь вздумает переселиться к своим друзьям на площадь Дам? Или будет сбит в воздухе каким-нибудь охотником, любителем голубиного паштета? И тогда плакали ваши триста тысяч?
– Да, иногда голуби исчезают без следа, – мрачно подтвердил Схансле.
У него самого за несколько лет пропали десятки голубей.
Июнь
суббота 1 июня
Плохие новости.
Вчера мы с Гритье ходили на прогулку. И уже через пять минут были вынуждены присесть на скамейку, любезно подставленную муниципалитетом. Солнышко сияло. Мы разговорились о разных пустяках, и Гритье призналась, что в последнее время буквально и фигурально теряет ориентацию.
– Я научилась довольно ловко это скрывать, но когда-нибудь это станет заметно. Меня это страшно тревожит. Боюсь, например, вдруг оказаться в лифте, не имея понятия, как туда попала и что мне делать.
Я толком не знал, что сказать. Поколебавшись, посоветовал ей сходить к домашнему врачу, проверить, нет ли у нее альцгеймера. И чтобы она, если вдруг заблудится, обращалась к людям, которым доверяет. И они укажут ей направление.
– Вы всегда можете постучать ко мне, Гритье. Я с радостью вам помогу, если сумею.
Гритье – само дружелюбие, но немного замкнута и скрытна. Я был удивлен, когда она поделилась со мной своим горем. И немного польщен. И огорчен. Короче, столько эмоций мне не по силам.
Эверту немного лучше. Он старательно посещает физиотерапевта. А улучшение проявляется главным образом в том, что он ругательски ругается во время упражнений. Один насмешливый ассистент, увидев Эверта на беговой дорожке, демонстративно заткнул уши ватой. В ответ Эверт запихнул себе в рот большущий ватный тампон.
воскресенье 2 июня
Я плохо спал из-за разговора с Гритье. Все указывает на альцгеймер. Сегодня утром я спросил ее, говорила ли она об этом с другими. Нет, не говорила.
– А с вашим врачом?
– Нет, он несимпатичный человек.
– Вы не возражаете, если я с кем-нибудь посоветуюсь?
Об этом она должна еще подумать.
Я пошарил в интернете. Более 250 000 нидерландцев страдают слабоумием. Самая распространенная форма слабоумия (70 процентов случаев) – болезнь Альцгеймера. Шанс подцепить ее – один к пяти. И страшнее всего то, что она продолжается в среднем целых восемь лет.
Мы, конечно, приобрели некоторый опыт. Здесь хватает стариков, у которых по мере старения выходит из строя какой-нибудь винтик. А за первым винтиком следующий и так далее. Пока в старой голове не воцаряется хаос. Если повезет, хаос будет беззаботным, а если не повезет – пугающим или агрессивным. Последнюю стадию деградации мы, к счастью, не наблюдаем. Несчастных переводят “на другую сторону”, в закрытое отделение. Когда люди начинают размешивать суп руками или швыряться своими экскрементами, приходится их изолировать.
Я не хочу видеть Гритье в таком состоянии.
понедельник 3 июня
– Столько лет я этого боялся, – говорит Эверт. – Боялся, что у Саши де Бур обнаружится толстый зад.
Он дает понять, что потерял два пальца, но сохранил свое тонкое чувство юмора. На телеэкране это не слишком заметно, но фото в старом журнале не оставляют сомнений, что Эверт прав.
Административный совет выпустил обращение ко всем жильцам. Он намеревается “упорядочить” заботу о престарелых. Когда администраторы употребляют это слово, нужно быть начеку: имеется в виду экономия и реорганизация. Цитирую: “Упорядочение ухода за престарелыми со временем должно привести к улучшению его качества”.
Разумеется. Не хватает только призыва “вернуть дом престарелых престарелым”. Видимо, доктор-лоббист ван Эвен упустил свой великолепный шанс. Наш премьер Рютте тоже должен вернуть Нидерланды нидерландцам. Вы заметили что-то подобное?
Хотя никто не сумел извлечь из циркуляра ничего конкретного, критические отзывы разделились. Одни называли его дорогой в ад, другие – путем в рай и светом в конце туннеля. Ничто человеческое престарелым не чуждо.
Несомненно одно: в конце концов и в любом случае все планы приведут к повышению жалованья членов административного совета.
вторник 4 июня
Интересно, что происходит с первым анархистским домом престарелых в Нидерландах? Пансионат “Сады” находится в местечке Ондердендам под Гронингеном, правильно было бы назвать его “Спятивший зоопарк”. Два года назад они там решили в порядке эксперимента отменить на три месяца все правила проживания. Неужели все? Для среднестатистических стариков дело кончилось бы сумасшествием, убийствами, потасовками и ежедневной игрой в бинго.
Директриса в Ондердендаме хотела выяснить, одобрят ли жильцы и сотрудники отмену правил. Эксперимент “Опека без правил” был поставлен учеными Государственного университета в Гронингене.
Я порылся в интернете, но результатов эксперимента не обнаружил. А задумался я об этом потому, что у нас введено правило: использовать только энергосберегающие лампы. Охрана окружающей среды, ну-ну.
Я побывал дома у адвоката Виктора и прочел проект его запроса, где он требует для ознакомления все правила и инструкции нашего заведения. Текст звучал вполне юридически, настолько юридически, что я ровно ничего не понял. Это внушает надежду. Жаль, со мной не было Эфье, у нее взгляд более острый. Она не очень хорошо себя чувствует.
Хотя было всего два часа дня, Виктор угостил меня бокалом, кажется, очень дорогого коньяка и сигарой, каковую я весьма осторожно закурил. Наш адвокат слегка напоминает карикатуру на шикарного аристократа, роль которого он с увлечением играет. Театральная игра и действительность подчас смешиваются, но в данном случае одно другому не мешает.
среда 5 июня
Сегодня рано утром госпожа Виссер с двумя кофейными кружками в сумке отправилась на такси “Коннексион” в магазин “ИКЕА” (Амстердам, Юго-Восточный округ), чтобы потребовать назад свои деньги. Это были не злополучные гигантские кружки “Лида”, отозванные у покупателей, потому что у них иногда выпадало дно, а совсем другие икеевские чашки, каковые, по словам госпожи Виссер, “кажется, тоже могут не выдержать горячей воды”. Прошло уже три часа, а госпожа Виссер все еще не вернулась. А здесь у нас рисковать не любят. Если где-то в мире что-то отзывается из продаж, у нас тщательно обследуются все кухонные шкафы, не обнаружится ли там экземпляр опасной консервной банки или упаковки. Зато к сроку годности отношение куда более снисходительное. Выбрасывать еду – смертный грех, даже если она заплесневела. “Еда еще хорошая, есть можно. Только плесень соскоблить!” Не случайно чаще всего от серьезных пищевых отравлений страдают престарелые. А между тем во встроенных кухнях каждый день проверяется температура сливочного масла, которую надлежит поддерживать между пятью и семью градусами.
Недавно после смерти одного жильца, производя уборку его квартиры, зафиксировали своеобразный рекорд: в холодильнике обнаружились продукты, просроченные семнадцать лет назад. Все остальное в комнате покойного содержалось в идеальном порядке. Впрочем, это слухи, потому что такие вещи, разумеется, официально не предаются огласке.
Завтра наш клуб опять устраивает вылазку. Прогноз погоды в самый раз для стариков: не слишком жарко и не слишком холодно, ветер слабый, никакой духоты.
четверг 6 июня
Когда видишь амстердамских патрульных, которых теперь, кажется, называют “сидядьками”, испытываешь некоторую уверенность, что в округе все спокойно. Дело в том, что они избегают проблемных районов, как чумы. Вот и сидят в хорошую погоду целыми днями на лавочке у нас перед входом. Похоже, жалованья, которое они получают, недостаточно, чтобы убирать с улиц опасную шпану. Не вижу я, чтобы они на своих велосипедах задерживали мопеды, с диким ревом несущиеся по велосипедным дорожкам на скорости семьдесят километров в час. Городские стражи порядка излучают печальное бессилие. И мундиры у них всегда слишком тесные.
Но бывает и хуже. Недавно я прочел, что в Гааге среднестатистический сторож на парковке выписывает в день одну квитанцию. Комиссионных он не получает. А за что ему платят?
Ну вот, вчера снова услышал первые жалобы на жару!
– У нас в Нидерландах всегда сразу такая духота! – стонал толстяк Баккер. Всего два дня назад он проклинал холод. Иногда мне хочется его убить.
Я примерил свой лучший и единственный летний костюм. Приготовил старомодную соломенную шляпу. Хочу немного походить на Мориса Шевалье. После ланча мы собираемся у подъезда и отправляемся на экскурсию под водительством Граме. Он каждый день повторяет, что в такую прекрасную погоду неудачи быть не может.
пятница 7 июня
Ровно в 13.00 подъехали три велорикши. Трое сильных парней, жавших на педали, смотрелись отлично, и нам не пришлось их жалеть. Один из них был приятелем сына Граме, он-то все и устроил. Нам любезно помогли подняться на борт, и караван, провожаемый изумленными взглядами, тронулся в путь. Я сидел рядом с Эвертом, который немедленно затянул “Мы едем-едем-едем…”. Все куплеты и припевы. Поет он, как старый ворон.
Маршрут пролегал по Ватерланду: Зюндердорп, Рансдорп, Эйтдам и Зёйдервауде. Великолепные старые деревни, не тронутые временем, но, судя по дорогим современным велосипедам на подъездных дорожках, скупленные богатыми амстердамскими яппи.
Эверт рассказывал байки из своего прошлого, из других экипажей время от времени доносился смех, и несколько раз мы останавливались, когда Эфье хотелось послушать ту или иную полевую птицу. Я узнал щелканье болотного кулика, и на этом мои познания кончились.
В Зёйдервауде нашелся винный магазин. Бакалейщик исчез, его сменил сомелье. Для нас была организована дегустация с бутербродиками-канапе. По мнению Эверта, канапе были слишком маленькие: под такие не напьешься. Собственно говоря, после дегустации полагается не глотать, а сплевывать, но нашему послушанию есть пределы. Мы согласны сплевывать, когда болеем. Рикши дегустировали вместе с нами при условии, что на обратном пути не вывалят нас в канаву.
Мы спонтанно скинулись и купили два ящика вина. В общем, было ужасно весело, иначе не скажешь.
На обратном пути мы сначала еще немного погорланили песни, а потом каждый задремал.
Нас подвезли к двери дома точно в срок, велорикши получили чаевые в виде бутылки марочного вина и радостно отчалили.
Расчет за вылазки деликатно производится днем позже организатором таковой. Дорого? Скажем так: отличное соотношение цены и качества.
суббота 8 июня
Я самостоятельно провел тест на альцгеймер. Вообще-то этот тест выясняет, есть ли альцгеймер у кого-то другого. А я все-таки применил его к самому себе и получил утешительный результат: альцгеймера нет.
Пишу об этом потому, что во время вылазки присматривался к Гритье. Она страшно всему радовалась, но была немного рассеянна и иногда казалась удивленной. Я знаком с ней недавно и недостаточно близко, чтобы провести для нее тест на болезнь Альцгеймера, но эти симптомы указывают в сторону деменции. То, что рассказывала мне она сама, не обнадеживает.
Только представить, что ты медленно, но неуклонно теряешь всякий контакт с реальностью. В отличие от лягушки, которую варят на медленном огне, а она ничего не замечает, ты долгое время мучительно сознаешь собственный распад. Все чаще и чаще проваливаешься в черную дыру. И выбираешься из нее на все более краткий срок. И знаешь, что свалишься в нее снова. У тебя достаточно времени, чтобы увидеть, куда ведет твой путь: ты превращаешься в маразматичного, угрюмого, перепуганного или злобного старикашку. Бодрые маразматики не в счет. Сначала неустанные поиски того, что было и чего больше нет. Потом апатичная дрема в кресле или в кровати. Тебя свяжут, когда с тобой больше не совладать. Все достоинство утрачено.
Бедная Гритье. Что сказать ей в утешение?
воскресенье 9 июня
Госпожа Сюрман решила высушить мокрые тапочки в микроволновке. Поставила таймер на двадцать минут и ушла смотреть телевизор. Тапочки подгорели, сработала пожарная сигнализация.
Я не удивлюсь, если дирекция воспользуется этим инцидентом, чтобы запретить микроволновки.
Та же дирекция объявила, что для нашей же собственной безопасности в коридорах будут развешены видеокамеры. Для многих стариков это и впрямь перебор. В разговорах зазвучало слово “гестапо”.
– Она что, совсем спятила, эта Стелваген? Камеры! Разумеется, для того, чтобы знать, кто бросает печенье в аквариум и кто с ходунками не уступает дорогу медсестре, которая разносит таблетки! – разбушевался Граме.
Он заявил, что сам лично сломает камеры. Эверт незамедлительно предложил ему сотрудничество.
Полагаю, что госпожа Стелваген перегнула палку.
Большинство жильцов не желают, чтобы здесь устанавливали камеры видеонаблюдения. Хотя камеры самые обычные. Когда новостной канал АТ-5 приезжает снимать очередного столетнего старца, обитатели нашего дома лезут вон из кожи, чтобы попасть в кадр. Господа, которые годами едва бормочут, вдруг начинают петь во весь голос. Дамы, которые всегда носят одно и то же убогое серое платье, вдруг надевают легкомысленные цветастые наряды и праздничные шляпки.
К счастью, последний раз из отснятых 45 минут показали ровно пятьдесят секунд. Наши зрители были глубоко разочарованы, а некоторые даже оскорблены.
понедельник 10 июня
Вчера выдался такой день, что я четыре раза засыпал над газетой и перед телевизором, а потом полночи не мог уснуть. Сначала выпил стакан горячего молока с медом, а потом проглотил две таблетки снотворного.
Согласно экспертной статистике Тримбос-института, я вхожу в число 930 000 людей старше 55 лет, пользующихся снотворным, когда не могут заснуть. Похоже, в домах престарелых полным-полно наркоманов. Они засыпают, наглотавшись таблеток бензодиазепина. Как вам? Бензодиазепин. Помогает против тревожных состояний и приступов страха. В качестве опасного побочного воздействия может привести к перелому шейки бедра. Эксперты насчитали больше тысячи таких случаев. Каждый раз это были старики. Страдая ночью от бессонницы, они направлялись в клозет, где теряли равновесие и падали. Бац – и перелом.
вторник 11 июня
Вчера Эверт принимал у себя собрание клуба СНОНЕМ. Прием был так себе. Подгоревшие тефтельки и куриные наггетсы оказались несъедобными. Но вытяжка у него работает прекрасно, и старые носы ничего не унюхали. Ливерная колбаса оказалась просроченной, так что мы ели только сыр. Зато напитков было более чем достаточно. Слава Рии и Антуана Травемунди, кулинарных кудесников нашего дома, становится слишком громкой, чтобы ее игнорировать. Мы тут же единогласно высказались за принятие их в новые члены клуба СНОНЕМ. За ними немедленно была отправлена делегация в лице Гритье и Эдварда. Травемунди пришли необычайно растроганные и благодарили всех за приглашение. У Антуана слезы стояли в глазах.
– Нам так хотелось, чтобы вы успели принять участие в нашей трапезе, – иронически заметила Эфье.
Антуан кивнул. Все расхохотались, а Риа немного смутилась. Они очень кстати захватили с собой несколько сортов французского сыра, испанскую ветчину и копченого лосося, опустошив ради такого праздника свой холодильник.
– Теперь вы понимаете, почему мы вас приняли?
Мы не обсуждаем одновременно слишком много клубных дел, для нас важнее возможность регулярно встречаться.
На этот раз на повестке дня стоял лишь один вопрос – об итогах первого цикла экскурсий. Оценка: выше всяких похвал. Когда расходились по домам, каждый чувствовал себя павлином, распустившим шикарный хвост.
Вот новый график запланированных мероприятий:
Конец июня – Риа и Антуан (они как новые члены получили право организовать экскурсию вдвоем).
Середина июля – Граме.
Конец июля – Эфье.
Середина августа – Гритье.
Конец августа – я.
Середина сентября – Эверт.
Конец сентября – Эдвард.
Перспективы самые радужные: мы вовсю развлекаемся до конца лета.
среда 12 июня
Гритье зашла ко мне на кофе. Не без умысла. Она навела справки у своего домашнего доктора и через интернет и теперь знает, что сходит с ума.
– Я, конечно, не рада этому, но тут уж ничего не поделаешь. Попробую продержаться как можно дольше.
Она попросила меня поддержать ее и собирается просить об этом еще кое-кого, в том числе членов нашего клуба. Ей важно, чтобы мы отнеслись к ней искренне и честно. Никаких бесполезных сожалений. Я должен пообещать, что, когда она станет обременительной или неуправляемой, мы позаботимся, чтобы в отделении для маразматиков за ней был хороший уход. При этом она не смогла удержаться от иронической усмешки. Она знает, что попадет только туда, и примирилась с этим. Но прежде она хочет, сколько есть у нее сил, насладиться жизнью “как здравомыслящий человек”.
У меня комок встал в горле, и я обещал, что окажу ей любую возможную поддержку. Эта “любая возможная поддержка” кажется мне некоторым перебором, но: “Если надо, значит надо”.
Мы поговорили о том, в какой форме оказать эту помощь. Ведь это не так просто. Нужно подумать. Утро вечера мудренее.
четверг 13 июня
Иногда я замечаю, что соседи относятся к нам с неприязнью. Я знаю, какие разговоры постоянно ведутся о нашем клубе. Дескать, мы “ренегаты” и “неблагодарные”, потому что презираем все, что предлагается нам в качестве развлечений. Вдобавок мы “чокнутые”
Никогда не следует недооценивать завистников, интриганов и клеветников. Они с завидным упорством изводят людей мягких, или нерешительных, или несведущих. Повод для травли обычно ничтожен, но последствиями в долгосрочной перспективе могут оказаться презрение, непонимание и ненависть. Когда человеку целый день нечем заняться, всякая мелочь разрастается до огромных размеров.
Порой я ощущаю вокруг некую напряженность. При моем приближении раздается покашливание, разговоры умолкают, соседи обмениваются выразительными взглядами. Сегодня утром я обсуждал это за кофе с Эдвардом и Граме, поскольку никто демонстративно не садился за наш стол. Они чувствуют то же самое. Это неприятно, но мы не можем ничего сделать, разве что принять это к сведению.
пятница, 14 июня
Дела у великих старцев мира сего не слишком хороши. Взять хотя бы Нельсона Манделу. Сегодня ему чуть лучше, завтра чуть хуже. Здесь ему все страшно сочувствуют. Пожалуй, он самый бесспорный герой последнего двадцатилетия. Но и герои умирают. У газет всегда наготове их некрологи. Великие люди надеются, что их похороны состоятся в наиболее подходящий день.
К счастью, Мандела долго не появлялся на публике, так что мы сохраним в памяти его последний образ как хрупкого, но достойного и мудрого человека. Именно в этом и кроется его величие.
“Передача МАКС едет к вам!” Таков старый девиз “Радио Вероника”, переделанный для пожилых. Жилищный комитет объявил, что жильцы могут записываться в участники передачи. Ее будут вести из какого-то, пока не известного, театра.
“Ждем вас сегодня днем на чашку отличного кофе или чая с чем-нибудь сладким”, так что, в сущности, все пройдет как по маслу. Второй важный элемент успешного мероприятия: шанс выиграть ценные призы. И в качестве гвоздя программы будет петь Ронни Тобер.
Несколько лет назад эта передача гастролировала летом по домам престарелых, откуда шли репортажи в прямом эфире. Йооп ван Зейл вел телевикторину. Тогда, по словам Йоопа, эта акция была настоящим магнитом для глубинки.
К счастью, тогда все места на шоу МАКС были уже забронированы. На сей раз жилищный комитет позаботился обо всем заранее. Место проведения передачи пока неизвестно. Возможно, придется заказывать автобус до Гронингена.
суббота 15 июня
Гритье, Эфье и я разработали для Гритье альцгеймер-план. Согласно статистике, в Нидерландах 70 процентов страдающих болезнью Альцгеймера все еще проживают у себя дома. И хотя здесь понятие “дом” не совсем уместно, у Гритье есть надежда, что в ближайшее время перевод в отделение для маразматиков ей не грозит. Если немного ей помогать, она может еще довольно долго жить в своей комнате. Наш план таков. Во-первых, кто-то из нас, я или Эфье, будет заходить к Гритье каждый день, чтобы проконтролировать, не запихнула ли она в морозилку хомяка. Пример с хомяком привела сама Гритье, хотя хомяка у нее нет. Кроме того, мы составили списки, множество списков.
В одном списке – имена, должности и номера телефонов; в другом – обязательные ежедневные дела, в третьем – то, чего делать нельзя. Кроме того, мы составили список покупок, список под заголовком: “Где что лежит?” и подробное расписание дел на каждый день. Если она что-нибудь забудет или не поймет, пусть запишет и скажет нам, мы поможем. Если что-то срочное, пусть звонит.
Кроме того, нам придется прочесть какую-нибудь книгу о деменции, потому что простым здравым смыслом тут не обойтись. Хорошо, когда можно сделать что-то конкретное. И при этом съесть фунт копченого угря, поданного на старой газете, и пригубить белого вина. Гритье – хорошая хозяйка. Мы уговорились предостеречь ее, если она подаст на стол воду и сухой хлеб.
воскресенье 16 июня
Существует приют для престарелых собак, где в домашнем уюте коротают свои последние дни старые, больные и увечные собаки. Им уделяют много персонального внимания и в случае необходимости обеспечивают перед смертью круглосуточный уход. Всем этим занимается частный фонд “Джимба”. На сайте фонда изображена собака-поводырь с палкой и в темных очках. Я ничего не выдумал.
Может, следует обеспечить такой же уход за собаками престарелых пенсионеров? За госсчет?
Мы получили ответ на запрос о предоставлении нам доступа ко всем правилам проживания, уставам и другим важным документам. То есть не ответ, а всего-навсего подтверждение получения вышеназванного запроса, каковое подтверждение и переслал нам Виктор.
“Поздравляю с началом великой волокиты, – написал адвокат в сопроводительной записке. – Но обратной почтой я предупредил их, что крайний срок – 1 августа. В противном случае я пригрозил судом. Подумал, что надо сразу пускать в ход тяжелую артиллерию. Хочу сделать документы достоянием общественности, пока мы все не померли и не впали в детство”.
Отличная работа, Виктор!
Сегодня воскресенье, день посещений. Первые прибывшие сыновья и дочери уже пьют кофе со своими старыми папами и мамами. Роли переменились: если раньше старики учили жить деток, то теперь детки учат жизни своих стариков: “Знал же, что мы приедем, надел бы хоть чистую рубашку! И купил бы раз в жизни что-нибудь другое, а не эти вечные пряники!”
понедельник 17 июня
“Это меня убьет!” – все чаще слышу я от окружающих. Не знаю, хорошо ли ловить людей на подобных восклицаниях. Во всяком случае, я в свое время напомню кое-кому об этом. Слухи о возможном закрытии домов опеки стали темой всех разговоров.
Согласно данным консалтинговой фирмы “Беренсхот”, в домах опеки в ближайшие годы будут сокращены восемьсот семьдесят мест. Ужесточение условий доступа приведет к сокращению числа новых подопечных. Пенсионерам придется жить у себя дома до последней возможности, а потом они сразу попадут в дома ухода. Вот и вся идея, которая за этим стоит.
Между тем старики в домах опеки, разумеется, вымрут. Поэтому не нужно быть математическим гением, чтобы подсчитать, что там довольно скоро образуются вакантные места. А администраторы не станут ждать, пока умрет последний жилец, закроют дома и переселят оставшийся контингент. И некоторые потенциальные жертвы уверяют, что это их убьет. А иные даже убеждены, что их вынудят снова жить самостоятельно. Что еще хуже! Переселения очень боятся. Господин Баккер, чтобы освежить дискуссию, предпочитает говорить о депортации. Но при этом очевидно, что большинство жильцов, обосновавшись в новых, более просторных комнатах, никуда больше уезжать не намерены.
Меня лично не колышет, останусь ли я в этом доме или перееду в соседний, за несколько километров. Если мои друзья переедут вместе со мной и если во время переселения нам предложат небольшое путешествие по Рейну.
вторник 18 июня
Простите, что начинаю с погоды, но вчера был такой прекрасный летний день. Не слишком жарко и не слишком холодно. Днем я сидел в сквере с газеткой и книжкой. Сначала мне составила компанию Эфье, а когда она через час ушла – Эверт. Около четырех (время коктейля) он приковылял со своими новыми ходунками, в сумке коих торчали два термоса: один с виски, другой с белым вином. Из внутреннего кармана он извлек два стаканчика, аккуратно завернутые в туалетную бумагу.
– Я пью меньше, – сказал он. – Нет, серьезно.
И пока я понимающе кивал, он добавил, что пьет все более дорогие напитки. То есть все более вкусные. Что показалось мне вполне резонным соображением. И он захватил с собой действительно превосходное белое вино, хотя и отдававшее немного термосом. Так что мы с ним сидели на скамейке в сквере, как два шикарных бомжа, пока не порозовели от выпивки. После чего, нетвердо держась на ногах, побрели домой. Ходунки мы везли между собой, каждый вцепившись в них одной рукой. Эдвард заметил сегодня утром, что это зрелище, наблюдаемое с балкона, произвело на него сильное впечатление.
Может, ходунки с парным управлением станут хитом продаж.
Добравшись до скамейки у подъезда, я заснул и проснулся только около одиннадцати. Одна из медсестер как раз выглянула за дверь, потому что я не явился к ужину. Проверила, жив ли я, убедилась, что жив, а будить не стала. К чему напрасный труд.
среда 19 июня
В жаркую погоду среди престарелых наблюдается повышенная смертность. Прогноз Пита Паулсма на сегодня – 33 градуса. Я все же надеюсь дожить до вечера.
Заходил недавно в контору к Ане, чтобы узнать, не напала ли дирекция на наш след. Директриса отбыла на какой-то конгресс по реформированию опеки, так что мы были в конторе одни. Получен внутриведомственный циркуляр: администрация хочет выяснить, откуда поступил запрос на открытый доступ к уставам и регламентам. Директриса информировала администрацию, что за этим, вероятно, стоит “небольшая, но активная группка недовольных жильцов”. Это мы.
Административный совет напуган угрозой судебного иска и выясняет, от кого она исходит. Тот факт, что в последнее время руководители учреждений опеки снова попали в поле зрения газет, играет нам на руку: они смертельно боятся негативной огласки. Циркуляр, полученный Стелваген, означает: делайте, что хотите, но дальнейшую эскалацию недовольства нужно предотвратить. Стелваген обещала в ближайшее время связаться с адвокатом, направившим запрос в администрацию.
Потом я посоветовался с Эфье, что нам делать с полученной от Ани информацией. Мы решили не раскрывать наш источник ни адвокату, ни другим членам клуба, чтобы не обременять их опасными знаниями. Не хотим, чтобы нашу Аню Аппелбоом называли в одном ряду с Джулианом Ассанжем, Эдвардом Сноуденом и Брэдли Мэннингом. Должен признаться, я немного боюсь за нее.
четверг 20 июня
Вчера обокрали госпожу ван Гелдер. Она с воплями бежала по коридору и жаловалась каждому встречному, что, пока она внизу пила чай, кто-то забрал из тумбочки ее часы. А это был свадебный подарок ее мужа. Такое никого не оставляет равнодушным.
Должно быть, у вора был ключ, потому что ван Гелдер всегда держит дверь на замке.
Уходя, жильцы должны запирать свои комнаты. Это обязательное требование введено с тех пор, как один чокнутый старик забрел в чужую комнату и улегся на чужую кровать. Немного позже вернулась законная хозяйка комнаты. Откинув одеяло, она была так потрясена, что грохнулась на пол и сломала запястье.
Касательно пропавших часов высказывались смутные, как бы случайные подозрения по адресу разных уборщиц и санитаров. Общее мнение: дело ясное, что дело темное. И: “Конечно, это был мужчина, женщины так не поступают”. Какой смысл читать курс элементарной логики людям старше семидесяти? Во всяком случае, атмосфера в доме не улучшилась.
Директриса пребывает в мрачном настроении. Надежный источник сообщил, что ее тревожат не столько пропавшие часы, сколько репутация дома.
пятница 21 июня
Наконец-то лето! Хотя какое-то слегка осеннее.
– Самоубийственная погода, – трижды провозгласил за чашкой кофе вечно недовольный Баккер.
После третьего раза Эверт не выдержал:
– Могу даже проводить тебя на крышу.
И предложил еще присмотреть за портмоне Баккера.
Число самоубийств среди стариков в последние годы сильно возросло, сообщает статистика.
Здесь, в доме, не сообщают о причинах смерти жильцов. И выходит, что никаких самоубийств нет. Со статистической точки зрения в последние годы должны были произойти несколько самоубийств. Но считается, что дурные примеры заразительны и информация о них нарушает спокойствие людей.
Вчера на приеме у доктора я поразился, увидев в зеркале собственную неприкрытую наготу.
Все-таки человек – довольно нелепое и некрасивое животное. За некоторыми исключениями люди в одежде красивее, чем без одежды. Только дети – просто красивы. Чем мы старше, тем больше на нас одежды. И тем она просторнее.
Дефиле здешних грушевидных дам, шествующих в тесных легинсах по понедельникам в гимнастический зал – зрелище очень грустное.
Между прочим, принимая во внимание все мои недуги, доктор оценил мое физическое состояние скорее позитивно. Но недержание уже неизлечимо:
– Так как же горю пособить?
– Извольте памперсы купить.
Я вам давно хотел сказать:
Подгузников не избежать.
Рифма несколько ослабила этот удар.
суббота 22 июня
Часы госпожи ван Гелдер нашлись. Уборщица обнаружила их среди мокрого белья, вынутого из стиральной машины. Они стали очень чистыми, но перестали ходить. Ван Гелдер подозревает, что вор чего-то испугался, но не захотел бросать часы, а сунул их в стиральную машину. Зачем кому-то идти в прачечную, чтобы спрятать там часы, она не пояснила. “Но на свете происходят и более странные вещи!”
Что она сама могла нечаянно бросить часы в корзину с грязным бельем, “категорически исключается”. Честной уборщице, нашедшей пропажу, она дала пятьдесят центов.
Позавчера мой доктор обратил мое внимание на Яна Хоймакерса, знаменитого геронтолога, который поставил себе целью продлить жизнь людей до глубокой старости, но без недугов. Хоймакерс полон оптимизма: опыты на мышах дали значительные результаты. Он что-то там химичит с ДНК. Лет через десять, возможно, будут изобретены волшебные таблетки против всех старческих мучений. Для меня и моих друзей это слишком поздно, о чем я весьма сожалею. Я не надеюсь дожить до двухсот лет, но так хотелось бы, пересекая финишную черту, сохранить немного здоровья.
Да, вот еще: я забыл еще раз спросить у моего домашнего врача, как он относится к эвтаназии.
воскресенье 23 июня
Новости о капремонте. Директриса предложила создать из жильцов комиссию, которая будет консультировать строительный комитет по всем вопросам, касающимся “улучшения качества проживания”.
Значит, существует некий строительный комитет, и его планы более конкретны, чем считалось до сих пор. Иллюзия мониторинга должна эти планы слегка замаскировать.
С одной стороны, многих жильцов это успокаивает: раз будет капитальный ремонт, значит, дом закрывать не собираются. И жильцам не придется переезжать. С другой стороны, капитальный ремонт означает непременный переезд, пусть и на время. При одной мысли об этом среднее кровяное давление по дому стремительно повышается. Для любого пожилого человека неуверенность и перемена – два гвоздя в его гроб.
Госпожа Пот, страшная интриганка, не исключает, что ремонт затеян ради сокращения контингента.
– Им только того и надо! Целая куча людей этого не переживет!
За кофейным столом всегда найдутся люди, готовые согласно кивнуть, о чем бы ни шла речь.
Срочный капитальный ремонт буквально и фигурально поднимет пыль столбом, на то он и ремонт. Тем лучше. Я войду в комиссию, которая будет консультировать строительный комитет.
Я последовал совету Эфье и попросил нашего адвоката Виктора составить отдельный запрос относительно планов перестройки здания.
понедельник 24 июня
Госпожа Ауперс – новенькая. Каждое утро за кофейным столом она читает вслух все некрологи, напечатанные в газете. Интересно, кто первый решится ее заткнуть. Ведь не всякому приятно начинать день с таких веселых новостей.
Есть еще несколько жильцов, обожающих узнавать о смертях. Наверное, они каждый раз думают: вот еще один, которого я переплюнул. А когда они раскрывают газету и видят в черных рамках имена старых знакомых, испытывают еще большее удовольствие. Меня самого трогают только некрологи детей. Они напоминают мне о моей дочке. Важные усопшие с десятком некрологов от всех учреждений, где они сидели в правлении или в комитетах, оставляют меня столь же равнодушным, как и они сами. Хоп, и они уже под землей. Интересно поглядеть, как они там важничают.
Новые члены нашего клуба Риа и Антуан арендовали на ближайшую пятницу кухню и зальчик в соседнем квартале. Я получил изящно оформленное приглашение на обед по случаю их вступления в наш клуб.
Приглашенным предлагается между переменами блюд провозглашать тосты, произносить речи или петь песни. Мои старые мозги аж трещат от напряжения.
Я отнес в чистку старый смокинг, который не надевал двадцать пять лет, и завтра куплю новую рубашку.
вторник 25 июня
Когда госпожа Ауперс не зачитывает некрологи, она рыдает по своему коту, которого пришлось отдать в приют. За этого зверя с нее слупили 3500 евро. У него была раздроблена задняя нога, и ему сделали какую-то сложную операцию. Все сбережения госпожи Ауперс попали в карман улыбчивого ветеринара. Несмотря на вечное нытье, она вызывает у меня жалость. Она так любила своего котяру. Что делать: правила есть правила – здесь домашние животные запрещены. Больше всего ей хотелось бы жить у себя дома, против чего решительно возражали ее дети. Им просто надоело изображать заботу.
Продавщица в универмаге “C&A” не проявила заметного интереса к моей просьбе подобрать рубашку. Эта поблекшая дама в слишком тесной для нее униформе лишь небрежно махнула в сторону полок длиной в десять метров.
– Рубашки лежат вон там.
– Большое спасибо за вашу любезность.
В магазине “Фроом и Дреесман” сервис не намного лучше. Несведущие старики не слишком ценятся здесь как клиенты. В конце концов я рискнул купить наобум голубую рубашку, но она оказалась мне велика. Придется завтра ее вернуть. Полагаю, персонал магазина не в восторге и от стариков, которые приходят обменивать вещи.
среда 26 июня
Дела у Эверта нехороши. Сегодня утром его осматривали в больнице и предложили ему остаться там. Эверт отпросился до понедельника, сославшись на чьи-то предстоящие похороны.
– Я столько раз в жизни изобретал разные похороны, – сказал он. – Другие отговорки не приходит мне в голову. Но одному и тому же человеку нельзя врать про похороны больше трех раз, иначе прослывешь лжецом.
Он понимает, что три дня отсрочки дела не меняют, но ему нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о новой операции. И он не хочет пропустить званый ужин в пятницу.
Когда я зашел к нему, он довольно уныло сидел с чашкой чая в руке. Что внушило мне понятные опасения. О чем я ему и сказал, а он в ответ заметил, что плеснул туда чуток рома. Это, в свою очередь, внушило некоторую надежду.
Мы вместе потолковали с Магометом. Услышав, что на следующей неделе он снова будет предоставлен моей заботе, Маго поднял одно ухо и горестно пукнул.
На фоне похищения часов план директрисы развесить повсюду камеры наблюдения быстро завоевал популярность. Но так же быстро ее утратил, когда выяснилось, что часы нечаянно попали в стиральную машину. От Ани я слышал, что Стелваген даже расстроилась, узнав, что никакой кражи не было. Вот и все новости от нашей фронтовой разведки.
четверг 27 июня
Пожилые люди порой очень неопрятны. Плащ в пятнах, воротник засален. Они уже этого не замечают или не придают этому значения. Зачем покупать новый плащ, если тебе не дано времени его сносить? Только зря деньги тратить. Вот и носят они платья и костюмы сорокалетней давности, стоптанные туфли и дырявые носки. С чего и начинается утрата достоинства. И совсем уж скверно, когда их не заботит тот факт, что они неряшливо едят, не стесняясь чешут мошонку или моют голову всего раз в месяц.
– Если чистых трусов нет под рукой, могу денек проходить и в грязных, – не смущаясь, заявила одна из моих соседок.
К счастью, есть и утонченные, приятно пахнущие старики и элегантные дамы. Эфье, Эдвард, Риа, Антуан, да и я, несмотря на мою проблему с капающим краном. Красивые старые модницы и щеголи, благоухающие хорошим одеколоном и аккуратно причесанные.
Мне нравится раз в два месяца ходить в парикмахерскую, где дважды вымоют те несколько волосков, которые еще остались у меня на голове.
– А как вас постричь?
– Как-нибудь помоднее. И не спешите. Время у нас есть.
– Подстригу вас на свой вкус. Будете настоящим красавцем.
Я много лет стригусь у своего парикмахера, и этот маленький обмен любезностями никогда не надоедает.
пятница 28 июня
Сегодня 28 июня, а во всех комнатах радостно гудят печки. Выражаясь фигурально. Ведь у нас центральное отопление. Как обычно, термостаты установлены на максимально допустимые 23 градуса, и в коридоре нижнего этажа замечена первая зимняя куртка. Вчера, в самый жаркий день, температура на улице не поднялась выше четырнадцати градусов.
Постараюсь днем ничего не есть или есть как можно меньше, имея в виду наш званый ужин. Да это и нетрудно. По мере старения аппетит слабеет. Иногда приходится впихивать в себя еду. К счастью, теперь можно взять на завтрак только напитки, а на ланч выбрать что-нибудь жидкое и проглотить без всякого удовольствия. Состояние здоровья Эверта тоже не улучшает аппетит.
Мой старый смокинг немного великоват. Правда, вычищен превосходно. В конце концов, с новой рубашкой он еще вполне сойдет. Когда я отправился во “Фроом и Дреесман” менять ту, что оказалась велика, мной занялась любезная продавщица-марокканка: измерила окружность шеи и длину рукава, после чего извлекла из контейнера рубашку нужного размера.
В общем, я себе внушаю, что выгляжу еще вполне пристойно. Даже купил флакончик духов. Попробовал несколько разных капель на руке, но они немедленно образовали какую-то неразличимую смесь запахов. Это не входило в мои намерения, нужно было спрыснуть духами полоску специальной бумаги. В конце концов продавщица подобрала то, что, по ее мнению, подходит именно мне. А также моему кошельку.
суббота 29 июня
Низкий поклон Антуану и Рие за прием в народном ресторане “Chex Travemundi”[18]. Никогда в жизни я так вкусно не ел. Шесть перемен! Блюда сервировались без спешки, спокойно, порции – в самый раз для пожилых, а какое приятое общество… Великолепный вечер. Мы просидели за столом с пяти до десяти, в перерывах между блюдами пели, а потом все вместе заковыляли домой. К счастью, я пил умеренно, а иначе бы сейчас помирал от похмелья.
После аперитива Эверт взял слово и произнес пламенную речь во славу наслаждения жизнью и радостей дружбы. Он хорошо подготовился. В конце речи вскользь упомянул о том, что в понедельник отправится на денек-другой отдохнуть. В больницу “На реке Эй”. И сообщил о часах посещения.
– А тому, кто сегодня вечером промолвит об этом еще хоть слово, я запущу в башку вот этим карпаччо из лангуста.
И сразу воцарилась тишина.
Потом Граме провозгласил тост за Эверта, и лед тронулся. Зазвучали заздравные тосты, песни и стихи, и даже была организована небольшая викторина на предмет еды. Жаль, что я многое забыл.
В полдень начнется “Тур де Франс”. Мне предстоят три недели, когда я буду занят днем. Я люблю эти бесконечные прямые эфиры. В первые часы слушаю бельгийского комментатора, а под конец, когда напряжение возрастает, включаю радио “Тур де Франс” и смотрю трансляцию по телевизору.
воскресенье 30 июня
Полдела сделано. Ровно шесть месяцев назад я начал вести дневник. Пять или шесть дней пропущено из-за болезни. Недурно, да? Это не само получилось. Сюжеты не всегда возникают спонтанно, и слова нужно осторожно взвешивать. Но обет писать обостряет взгляд и держит в форме. Услышав что-то занимательное, я должен это запомнить, ведь память – одно из самых слабых звеньев нашей хрупкой жизни. Спасает положение маленькая записная книжка, но ею нельзя пользоваться открыто. Подозрительные взгляды подстерегают повсюду.
– Вы все время что-то пишете, Хендрик. Прочтите что-нибудь.
– Я работаю над мемуарами. Когда закончу, каждый сможет их прочесть.
Большинство желает знать, пишу ли я о них самих, а я отвечаю, что пишу, но без упоминания имен, и, чтобы успокоить собеседников, добавляю:
– Только позитив, разумеется!
Это их устраивает, но они считают, что я малость чокнулся на своих мемуарах.
“Тур де Франс” стал меня пугать. В прошлом и позапрошлом году было столько травм, гонщики так часто грохались на асфальт, в том числе всегда несколько ребят из Нидерландов, что у меня пропадало всякое удовольствие от зрелища. Нынешнее начало тоже не сулит ничего хорошего. Первым снова рухнул наземь национальный лузер Джонни Х. К счастью, он врезался в рекламный щит, а не в колючую проволоку. Потом произошло еще несколько падений. Жаль, что так быстро освободили автобус, чуть не застрявший под финишной аркой. А какой нехилый мог бы разразиться скандальчик.
Июль
понедельник 1 июля
Утром Эверт на такси уехал в больницу. Я только что ему звонил. Сейчас он лежит в ожидании хирурга, оперировавшего его в прошлый раз.
– Не то чтобы он мой закадычный друг, но докторов не выбирают.
Законы свободного рынка на докторов не распространяются. По крайней мере, когда речь идет о страховой медицине. Разумеется, если вас зовут Беатрикс, – другое дело. Впрочем, может, она просто дополнительно застрахована?
Никому не известный бельгиец, который никогда не выигрывал ничего существенного, на десять метров опередил напирающую группу соперников и выиграл этап “Тур де Франс”. Даже если вы не любитель велосипедного спорта, вы рады, когда Мальчик-с-пальчик побеждает великана, а Давид – Голиафа. Я люблю неудачников. Хотя бы за то, что они не хнычут, когда проигрывают.
Гритье написала самой себе длинное письмо и приклеила его к кухонному шкафчику. В нем она сама себе напоминает, что у нее альцгеймер, и оценивает всевозможные проблемы, какими это чревато. Советует себе сохранять присутствие духа, когда внезапно съедет с катушек. Заканчивается письмо так: “Катушки – еще не все. С приветом, Гритье”. Ее обращение к самой себе так трогательно. Она своеобразно относится к своей болезни. Спросила меня, как потом среагирует на свое же письмо. Но к тому времени, когда я найду ответ, она уже вряд ли меня поймет. Сюрреалистическая ситуация.
вторник 2 июля
Эверт боится потерять как минимум еще несколько пальцев. Хирург выглядел очень озабоченным.
– Вы недовольны результатом вашей работы? Той, что вы проделали в прошлый раз? – спросил его Эверт.
Да нет. Доктор не стал бы так формулировать. Он предпочел говорить о “непредвиденных осложнениях”. Не родился еще тот доктор, который искренне признает, что совершил ошибку. И пекарь может ошибиться, но подгоревший хлеб не представляет опасности для жизни. А если хирург ампутирует не ту ногу… значит, ошиблась сестра – поставила крестик не на том месте в истории болезни. Высоким деревьям достается много ветра, но у них всегда есть страховка от урагана. Едва запахнет жареным, медицинские светила срочно оказываются где-то в другом месте и снова на высоте. С сохранением прежней зарплаты.
Эверта будут оперировать в четверг. До этого времени ему прописан постельный режим. Он надеется, что его хирург не держит на него зла и не применит во время операции тупой скальпель.
Я все еще под впечатлением нашего телефонного разговора. Завтра пойду навестить его. Придется снова захватить с собой бутылку голубой минералки от “Болса”. И несколько открыток от соседей с пожеланиями скорейшего выздоровления. Эти старые скряги экономят на почтовых марках.
среда 3 июля
Сегодня утром ездил в больницу к Эверту. Тяжко. Ведь надо хоть немного излучать оптимизм, но не получается, если на душе так погано.
Больничный клоун из меня никакой.
В утешение себе могу сказать, что по сравнению с другим посетителем я был просто свет в окошке. Через две койки от Эверта сидела женщина, пришедшая навестить своего только что оперированного мужа. Она битых полчаса говорила исключительно о себе и своих невыразимых мучениях. И я сделал то, чего никогда не позволял себе прежде. Я спросил ее:
– Не лучше ли вам поменяться местами?
Эверт мигом развеселился, но женщина ничего не поняла и только подозрительно на нас покосилась.
– Мой друг хочет сказать, что вросший ноготь на вашей ноге куда страшнее, чем операция на открытом сердце вашего мужа. Так что вам лучше лечь на его место, – уточнил Эверт, не моргнув глазом.
– Не ваше дело.
После автобуса, застрявшего под финишной аркой, на “Тур де Франс” случилась еще одна беда, куда более страшная. В одной из телепередач показали, как в конце третьего этапа белая собачка, точная копия Бобби из комикса про Чубчика, перебегала дорогу прямо перед мчащимся на нее пелотоном. Так как собака была разорвана в клочья, “Тур де Франс” может привлечь массовый интерес наших жильцов, прежде всего дам. Никакие переломы и сотрясения мозга десятков гонщиков не идут в сравнение со смертью очаровательной собачки. Люди должны раз за разом ужасаться, глядя на повторы передачи, где это происшествие демонстрировалось в замедленной съемке.
четверг 4 июля
Согласно прогнозам, сегодня вечером в семь Эверт должен очнуться в палате восстановления. Такое вот симпатичное название: палата восстановления. Он обещал позвонить, как только сможет.
Скончался Маартен ван Роозендал. Никогда о нем не слышал. Сидим мы тут в глухом углу, куда проникает далеко не все. Только и умеем, что водить хоровод вокруг старого каравая.
Гритье одолжила мне диск с песнями Роозендала. Я спросил Гритье, кто он такой. Посоветовала послушать “Слишком поздний уход”. Никогда в жизни я не слышал такой прекрасной песни о старых людях. Я спросил Гритье, как она, на своей ранней стадии альцгеймера, может это слушать.
– Смешно, конечно, но он меня успокаивает. Вернее, помогает смириться. Но при сохранении энергии.
На диске были и другие красивые песни. Кто напишет в честь Маартена “Слишком ранний уход”?
Президент Египта Мурси свергнут в результате государственного переворота. Ну да, путч… “Армия сама организует переходный процесс”, – заявил наш министр иностранных дел Тиммерманс.
“Нет, начальник, ничего я не крал. Просто сам собираюсь руководить процессом перехода собственности”.
И наша директриса не сокращает расходы, а просто организует переходные процессы.
пятница 5 июля
Утром в 9 раздался телефонный звонок. Эверту ампутировали ступню.
Сегодня писать не получится.
суббота 6 июля
Я должен заставить себя продолжать записи. Для меня так лучше. Когда доверяешь что-то бумаге или в данном случае компьютеру, создаешь хоть какую-то дистанцию и хоть немного держишь себя в руках. Это лучше и для людей в моем окружении.
Вчера днем ездил в больницу к Эверту в совершенно растрепанных чувствах. Сам он уже преодолел первый шок. Рассказал, что в четверг вечером был сильно подавлен:
– Я очнулся, подумал, дай-ка пошевелю ногой, а ноги-то и нет. Валяется где-то на помойке. У меня не было сил позвонить тебе, Хенк. Сперва я должен был сам переварить эту новость.
Я сказал, что так и понял, когда не дождался звонка. Чтобы подчеркнуть, что он остался прежним, Эверт немного погодя поинтересовался насчет мусульман: неужели они должны оперироваться “халяльно”, то есть без наркоза?
Боюсь, ступней дело не ограничится и у моего друга будет раз за разом отмирать кусок ноги или руки, пока очередь не дойдет до самого необходимого остатка.
Мелкие происшествия в доме, сплетни за кофейным столом проходят мимо меня.
Общаюсь с Эфье. Она остается трезвой, сильной и в то же время доброй и сострадающей. Приводит меня в норму во время наших почти ежедневных обоюдных визитов. Я начинаю больше обычного рассчитывать на нее.
воскресенье 7 июля
Почти никто из жильцов дома не ездит в отпуск. Или на отдых? Может, осторожно прощупать почву на предмет дегустационной экскурсии? Прошу не путать с экскурсией по Рейну. Как вспомню о ней, так и вижу перед собой пестрый караван больных и увечных, ведомый жизнерадостными погонщиками по прогулочной палубе “Анри Дюнана”. Да ни за какие деньги!
А хорошо бы с небольшой компанией арендовать автобус и отправиться, например, в Шампань и прожить несколько дней в каком-нибудь красивом замке. Вкусно поесть, выпить, подегустировать, осмотреть какой-нибудь заброшенный собор… И чтобы вокруг никаких нытиков и кислых рож. Плюс благожелательное отношение к инвалидным коляскам.
Мысль о каникулах посетила меня потому, что после всех несчастий последних дней я нуждаюсь в положительных впечатлениях. Не устроить ли нашему клубу короткий отпуск? Стоит зайти к Эфье и прозондировать почву. Сегодня вечером мы встречаемся, чтобы обдумать, что можно сделать для Эверта. Мы – это Гритье, Эфье, Граме, Эдвард и я. У Антуана и Рии на сегодня билеты в театр. Они хотели остаться дома и прийти на наше собрание, но мы сумели этому помешать. Риа заранее приготовила закуски и попросила Эдварда принести их на собрание. Для вида мы дважды промямлили, что в этом нет надобности.
– Но, конечно, будет очень вкусно, – как бы нечаянно, но как раз вовремя обронил Граме, и вопрос был решен положительно. Граме расплылся в улыбке.
понедельник 8 июля
– Вы заметно идете на поправку, – сказал доктор.
– А как же, на одной ноге долго не простоишь, – ответил Эверт.
Утром я был у него в больнице. Через несколько дней Эверта переведут в реабилитационный центр, дней на десять. Если все пойдет хорошо, он сможет вернуться домой.
Вчерашнее совещание было весьма плодотворным. Мы обсудили ряд полезных практических мер. Эдвард отрегулирует инвалидное кресло с электроприводом. Эфье, у которой налажены контакты с персоналом, позаботится о патронажном уходе и помощи по хозяйству. Граме посоветуется с домашним врачом о медицинском наблюдении. Гритье пока что займется покупками (“Давайте составим четкий список! Я не могу запомнить даже две свои покупки”). Риа и Антуан будут его кормить, а я – выгуливать собаку. Вот так. Я называю это волонтерской опекой.
Все это – на первое время после его возвращения, пока он не решит проблемы, которые привезет с собой вместе с половиной ноги. Задача в том, чтобы он остался жить там, где живет сейчас. Мы все понимаем, что переселение Эверта приведет к неизбежной войне между ним и значительной частью наших жильцов. Возникнет патовая ситуация, и обе стороны будут в проигрыше.
Наши опасения не беспочвенны. Аня сообщила, что арендуемая Эвертом жилплощадь уже попала в список квартир, которые в ближайшее время освободятся. Кто тут постарался, наша разведка не выяснила.
вторник 9 июля
Какой-то мальчишка на мопеде на скорости сорок километров в час врезался в “канту” госпожи Грунтеман. В защиту мальчика следует сказать, что Грунтеман двигалась, как обычно, по дороге, но внезапно решила свернуть на зебру. Просто чудо, что дело обошлось без тяжелых ранений. А “канту”, вероятно, уже не спасти.
Мальчишка перелетел через “канту” и отделался парочкой царапин. Госпожа Грунтеман стонала, словно при смерти, но в конечном счете только растрепала волосы. Очевидцем происшествия был господин Эллрой (владелец лосиных рогов). Он и представил собравшимся за чаем слушателям яркий отчет о событии.
По вопросу о виновнике аварии госпожа Грунтеман имеет свое непререкаемое мнение:
– Все, что едет по зебре, имеет преимущество, – утверждает она. К счастью, у нее есть страховка “от всех рисков”. Многие жильцы застрахованы “от всего” и еще “от всех рисков”.
– Мало ли что. Ведь никогда не знаешь…
За страховые взносы по похоронным полисам мы могли бы легко купить небольшое собственное кладбище.
Глубокие старики на любом транспортном средстве, даже если оно движется со скоростью пять километров в час, создают опасность на дорогах. Или в универсамах сети “Алберт Хейн”. Даже если они рулят своим скутмобилем, как грузовой фурой с прицепом в субботу днем на Калверстраат. Коляска движется вроде бы вполне уверенно и вдруг ни с того ни с сего дает задний ход…
Но все это не помешает мне в ближайшее время разъезжать на собственном скутмобиле, создавая опасность на улицах и площадях!
среда 10 июля
Муниципальная советница из Хенгело (а может быть, из Алмело) считает, что к уходу за беспомощными стариками стоило бы привлечь безработных, не лишая их при этом пособия. А всех профессиональных сиделок и санитарок можно отправить на пособие. Получайте, старичье, вместо профессиональной патронажной сестры безработного строителя, он притащит вас под душ и начистит вам задницу. Тем самым достигнут новый минимум уважения к старости. К счастью, даму, которая с елейным видом выдвинула эту идею, многие сочли непроходимой дурой. Но если вы предоставляете 408 муниципалитетам в Нидерландах право регламентировать по собственному усмотрению уход за стариками и беспомощными, то поинтересуйтесь хотя бы финансовыми злоупотреблениями, несчастными случаями и страданиями подопечных. Глупые муниципальные советники есть везде! Впору создать парламентскую комиссию по расследованию их глупостей. В Германии во многих местах уход за инвалидами осуществляют другие пенсионеры, которые еще хорошо себя чувствуют. Они делают покупки, готовят горячую еду, организуют перевозку подопечных. Они работают в кредит. Зачтенные часы ухода пригодятся, когда позднее им самим потребуется посторонняя помощь. В социальную службу привлекаются все новые свежеиспеченные пенсионеры, что опять-таки создаст проблему, учитывая ужасающее старение населения, с которым столкнулась Германия.
Впрочем, наряду с этим работники социальной службы продолжают профессионально делать свое дело. Так держать!
четверг 11 июля
Утром ездил на автобусе в реабилитационный центр навестить Эверта. Ему там явно нравится:
– В любом случае сюда непременно надо попасть. Тут сплошь полуинвалиды или полные инвалиды. Но настрой оптимистичный.
Доктора и физиотерапевты обнадеживают Эверта. Говорят, что через недельку он самостоятельно выйдет за дверь. К такой цели стоит стремиться, и Эверт старается изо всех сил. Он поведал мне, что сел на строгую диету – четыре нелегальные рюмки в день.
Он тоскует по своему псу. У меня сложилось впечатление, что тоска эта взаимная, потому что трудно заставить Маго сделать хотя бы минимум усилий, чтобы выйти на улицу в теплую погоду. В жизни не слышал, чтобы пес так стонал, вставая на лапы. Оказавшись на улице, он едва плетется. Он и раньше двигался вяло, но даже это слово подразумевает куда более энергичное поведение. Приходится его ждать, чтобы вывести на прогулку. А это говорит о многом.
Вчера вечером мы обсуждали дальнейшие шаги клуба. Либо мы приостанавливаем вылазки, вопреки категорическим возражениям Эверта, либо продолжаем следовать прежним курсом. Вот в чем вопрос. Мы проголосовали за прежний курс. Хотя азарта несколько поубавилось. Но нам не хочется навлекать на себя гнев Эверта.
– О’кей, – подвел итог Граме, которому предстоит организовать очередную вылазку. – Если уж продолжать, то продолжать по полной.
Он заинтриговал нас вопросом, не слишком ли мы боимся грязи, и все ли мы получили прививку от тропических заболеваний. Это довольно быстро оживило атмосферу в клубе СНОНЕМ.
пятница 12 июля
Интересно, как отнеслись бы члены клуба к идее короткого летнего отпуска. Я осторожно прозондировал почву. Прежде всего, конечно, спросил мою подругу Эфье. Если она сочтет мой замысел безнадежным, я не стану спрашивать остальных. Она долго размышляла (отчего я совсем разнервничался), но потом с энтузиазмом одобрила мой проект.
– Мне никогда не приходило в голову ничего подобного. Но, пожалуй, идея и впрямь хорошая, – задумчиво сказала она. – Только я должна еще немного подумать, Хендрик.
– Еще немного – это сколько? – спросил я.
– Думаю, денька два. Можешь подождать?
Нам осталось так мало времени, но времени у нас полно.
Нам бы поспешить, но у нас нет почти ничего, ради чего стоило бы спешить.
Лицемерные сестры Слотхаувер как бы нечаянно опрокинули вазу с хризантемами на госпожу ван Димен. Эдвард видел это происшествие и клянется, что они сделали это нарочно. У сестер зуб на ван Димен. И на всякого, кто когда-нибудь сказал что-нибудь об их асоциальном поведении. Они любят унижать слабых. Они неадекватны и кровожадны. Сейчас столько шумихи вокруг того, что в леса Нидерландов вернулись волки, а у нас тут уже много лет обитают две гиены. Директриса закрывает на них глаза. Садистские наклонности плохо поддаются воздействию. Нельзя, к примеру, даже пальцем тронуть сестер Слотхаувер. В газетах немедленно напечатают статью на целый подвал: “Жестокое издевательство над пожилыми сестрами (87 и 85)!” Нет чтобы написать передовицу: “Совершенно справедливое издевательство над жестокими старухами-сестрами (87 и 85)!”
суббота 13 июля
Вчера днем ездил в лечебницу к жене. Это закрытое учреждение находится в Брабанте. До него два часа езды. Достаточно времени, чтобы вспомнить былое.
Я не уверен, что она меня узнала, но думаю, все-таки узнала. Погода была хорошая. Держась за руки, мы немного погуляли в великолепном саду. И, как всегда, на меня нахлынули забытые ощущения. Мы почти не разговаривали, да и что тут скажешь. Если между нами и возможен какой-то контакт, то это чувство глубокой привязанности. Прекрасное и такое печальное.
воскресенье 14 июля
У Эверта дела идут неплохо. Он заметно идет на поправку.
– Я упал только три раза.
Он учится ходить на костылях, для него заказан протез, но воспользоваться им можно будет, только когда заживет рана.
Эверт уверяет, что почти бросил пить:
– Собственно говоря, я теперь выпиваю только за компанию.
Вчера, когда я был у него в больнице, он спросил, нет ли у меня желания съездить на недельку в Брабант. Вместе с ним. Сын пригласил его к себе в Уден на вторую неделю августа.
– По-моему, – добавил Эверт, – для очистки совести. Он чувствует себя виноватым, что много лет почти не вспоминал меня.
Эверт не слишком ладит со своей ужасно чопорной снохой, вот и подумал, что если я в течение недели составлю ему компанию и немного смягчу атмосферу, это будет наилучшим выходом из положения. Мне предоставят отдельную комнату, а собаке – отдельный угол.
– Моя сноха не только чистюля, она и кухарка отличная, а если мы осторожно поднажмем, они еще и свозят нас на денек в Эфтелинг. И мы все вместе покатаемся на “Питоне”, – заключил он свою рекламную акцию.
Я согласился. Неделя, конечно, многовато, так что мы сторговались на пяти днях. Небольшие каникулы мне не повредят.
понедельник 15 июля
Статья в “Трау” под крупным заголовком: “Люди старше 90 становятся энергичнее”. Еще энергичнее? Конечно. Результаты датского исследования.
Речь идет об улучшении психического и интеллектуального состояния, говоря проще, о мозгах. Плоть не помолодеет. Но и это уже кое-что по сравнению с тем, что было двенадцать лет назад. Если эта тенденция усилится, у меня в запасе будет еще примерно двенадцать лет. Тем, кому за 80, светит новая надежда.
Я опросил других членов клуба на предмет короткого совместного отпуска. Они отреагировали с энтузиазмом. Только Гритье уклонилась от ответа.
– Смотря в какой я буду форме, – сказала она. – Я замечаю, что все хуже ориентируюсь в незнакомой обстановке.
Конечно, я ее прекрасно понимаю. Гритье с ее болезнью напоминает мне изящную плясунью на канате. Она элегантно обходит провалы в своей памяти и маскирует неуверенность легкой иронией. О чем я ей и сказал.
– Пока держусь, – ответила она.
Что до нашего отпуска, то мы решили взять его в сентябре. Так оно дешевле и спокойнее. Мы же голландские старики и предпочитаем не уезжать слишком далеко. Не дальше Люксембурга или Маастрихта.
– Нужно сразу убедиться, что по соседству не окажется дансинга в стиле Андре Рьё, – сказала Эфье.
Я бы лично ничего не имел против Андре Рьё, но ей я в этом не признался. Какой же я все-таки слабак.
вторник 16 июля
“Я долго не протяну” – такой приговор выносят себе девяностолетние люди, безвылазно сидящие в своей каморке в ожидании смерти. Мало кого из них интересуют крупные события. Их волнуют лишь мелкие неприятности.
– Если Греция обанкротится, будет меньше крупных выигрышей в бинго, – проанализировала европейский кризис госпожа Схаутен.
Люди, которые всю жизнь дрожали за каждые десять центов, не могут представить себе, что такое американский государственный долг в сто тысяч миллиардов. Но и другие тоже не могут. Несколько десятков миллиардов долларов могли бы избавить мир от голода и обеспечить каждого чистой водой. А американцы задолжали тысячу миллиардов евро и регулярно берут в долг еще миллиардов пятьдесят.
Я решил умереть в долгах. Осуществить это не так-то просто. На моем банковском счету еще примерно восемь тысяч евро. Но я, разумеется, не знаю, сколько времени мне предстоит на них прожить. Пока что я собираюсь поощрить нидерландскую экономику личными расходами по тысяче евро в год. Так что если мы не выйдем из кризиса, моей вины в том не будет.
среда 17 июля
Сидишь внизу за кофейным столом, в довольно скверном настроении, и слушаешь сотрапезников:
– И тогда я пошла в булочную, но опоздала из-за педикюра. Прошу половину темного нарезного батона, а в булочной из темного осталась только буханка, а я буханки не люблю, из-за корки, но есть-то надо, и обычно у меня в морозилке в двух пакетиках хранится несколько сандвичей, но их слопал внук, все шесть, мальчишки, они такие прожорливые…
– Ну, мой парень не лучше. Съедает по восемь оладий и всегда с сиропом, и чтобы сироп непременно от ван Гильсе, другой ему не по вкусу. Господи, вечно здесь такая духота.
– Раньше не было никаких морозилок, у нас дома сначала съедали весь черствый хлеб, а свежий никогда не ели, мать покупала про запас, ведь мало ли что, а когда он плесневел, его крошили уткам.
Бесконечный поток бесполезных словес, заглушающих все вокруг, как сорняки. Бездумное, бессмысленное, назойливое словоизвержение. Лишь бы дать понять окружающим, что болтун еще жив и даже имеет что сказать. Люди редко задаются вопросом, хочет ли кто их слушать, не то бы чаще помалкивали.
четверг 18 июля
В старом “Справочнике потребителя” Эдвард нашел статью о гигиене в домах престарелых. 121 заведение из примерно 300 были приглашены к сотрудничеству. Половина из них, в том числе и наше, от сотрудничества отказались. В конце концов были обследованы 37 домов. Результат обследования: восемнадцать получили неуд, одиннадцать – шесть баллов, восемь удостоились семерки, и ни один не заслужил оценки “хорошо”. Неужели контроль оказался слишком строгим? Или жилье таким грязным? В тех домах, что отказались участвовать в акции, вероятно, ничуть не чище.
Я спросил у Ани, может ли она раскопать то письмо, где дирекция аргументирует своей отказ сотрудничать с Союзом потребителей.
У нас тут полно уборщиков, которые скребут швабрами коридоры и при этом молчат, потому что почти не говорят по-голландски. Правда, они умеют дружелюбно кивать. Особенно шустрыми их тоже не назовешь. Они, можно сказать, хорошо приспособились к темпу обитателей дома. Я бы описал ситуацию так: посредственная уборка за минимальную плату. Время от времени кто-нибудь выделяется особой старательностью. Такой работник долго не задерживается. Либо его переманивает конкурент, либо выживают коллеги, которые не любят выскочек.
В понедельник снова состоится вылазка, на этот раз организованная Граме. Эверт спросил, пришлем ли мы открытку. Я поспешил купить марку.
пятница 19 июля
Госпожа де Конинг, моя тихая, робкая соседка, пришла утром поделиться классической проблемой: магнитофон зажевал пленку. Оглядевшись вокруг так боязливо, словно пришла продать героин, она вручила мне свой аппарат. Должно быть, я был ее последней надеждой, потому что за два года, что она здесь живет, она еще ни разу ни о чем меня не просила.
– На этой пленке записан мой покойный муж, – сказала она.
Я вытащил пленку, вставил в отверстие кассеты карандаш и снова намотал пленку. Она семь раз поблагодарила меня и, уходя, до самой двери отвешивала поклоны.
От нашего адвоката Виктора я получил копию письма, присланного административным советом. К сожалению, по серьезным причинам, касающимся частной жизни, совет не может предать гласности запрашиваемые документы. Но, если угодно, готов обсудить это дело с господином адвокатом. Виктор лично принес мне это письмо и попросил обдумать наш следующий шаг. Мы с Эфье назначили консультацию на ближайшую среду.
суббота 20 июля
С тех пор, как начал вести этот дневник, я в первый раз не могу выжать из себя ни строчки.
воскресенье 21 июля
Некоторые жильцы имеют несносную привычку, сидя за кофейным столом, жаловаться на свой стул. Особенно по воскресеньям, когда в гостиной особенно много народу. По воскресеньям каждый жилец получает кусок пирога. Из надежного источника мне стало известно, что у нас угощают пирогом из магазина “Альди”, где он стоит 90 центов. Задача экономки разрезать его минимум на 15 частей. Так что наше бесплатное угощение обходится дирекции в шесть центов на человека.
Отвергая столь жалкий кусок пирога, сосед по столу сопровождает свой отказ обстоятельным объяснением причины: “Дело в том, что я вот уже четыре дня не был в сортире!” Или таким аргументом: “Я все утро просидел на унитазе, насилу опорожнился!” Ну, каково это слушать? Да обсуди ты это со своим врачом или сдай анализ кала в диагностический центр (кажется, есть такой), но не приставай ко мне со своими испражнениями, я же уселся за стол, чтобы съесть кусок пирога, а ты мне портишь аппетит! Поразительно, до чего бесстыдными бывают старики! Причем в сочетании со странным убеждением, что их жалобы и стоны должны вызывать искренний интерес ближних. Маленькие дети жалуются на боль в животе и ссадины на коленках, чтобы мать налила им стакан теплого молока и наклеила пластырь, но вечное нытье стариков бесполезно и невыносимо.
Завтра предстоит вылазка непревзойденного клуба СНОНЕМ.
понедельник 22 июля
Сегодня перерыв на “Тур де Франс” заполнился благодаря Граме. Он организовал очередную эскападу клуба. “Эскапада” – слово немного старомодное, но вполне подходящее, если вспомнить, что наш средний возраст 82,5 года.
Экскурсии, которые раз в полгода проводит жилищный комитет, имеют в сущности лишь одну цель: поднять переполох, чтобы где-то в другом месте выпить кофе (10.30), пообедать (12.30), выпить чаю (15.30), а все остальное время просидеть в автобусе. То есть провести день почти так же, как дома. С той разницей, что для этого сорок пять стариков должны четыре раза выйти из автобуса и войти в автобус, а по дороге три раза посетить туалет для инвалидов. Две последние экскурсии я пропустил, сказавшись больным. Во второй раз это вызвало большое недоверие: “Опять вы заболели? Именно сегодня?”
Один прогул – случайность, два прогула – злой умысел, заговор, бунт. В третий раз станешь отверженным, изгоем, парией. Я просто обязан еще два раза принять участие в их поездке.
То ли дело самоволки клуба СНОНЕМ. Мы веселимся до упаду, не забывая вовремя выпить кофе, поесть и хлебнуть вина. Ничто человеческое нам не чуждо.
вторник 23 июля
К счастью, было очень весело, простите за банальность. Поначалу я опасался, что отсутствие Эверта омрачит этот день, но все обошлось.
Мы отправились в зоопарк “Артис”. Эмоциональным пиком нашего там пребывания оказался детеныш гориллы: он неуклюже попытался встать на руки во фруктовом салате, откуда шлепнулся прямо в материнские объятия.
Граме побывал там заранее, разведал обстановку и составил вопросы викторины. Вручение призов состоялось во время выпивки. Риа получила утешительный приз за то, что точнее всех определила вес слона: 2700 кг. Приз – подержанные напольные весы, которые врут не больше и не меньше, чем на килограммчик.
Мы позвонили Эверту, сказали, как нам его не хватает. Он по телефону поставил всем по стаканчику.
Граме захватил с собой три простенькие цифровые фотокамеры и организовал фото-сафари. Я, например, должен был вместе с Эдвардом снять серию “портретов”. Другим было поручено сфотографировать зверей, наиболее похожих на членов нашего клуба. Граме обещал на следующем собрании представить фото на компьютере.
Все прошло четко по графику. Отправились точно в одиннадцать, возвратились точно в пять. Я устал как собака. Правда, у нас было два инвалидных кресла, которыми я мог воспользоваться, но вообще-то я много ходил, хотя под конец от скамейки к скамейке. А толкать кресло могут только двое: Антуан и Граме. Все остальные предпочитают, чтобы их возили.
среда 24 июля
Жара собирает дань в нашем доме: три смерти за два дня. “Здравствуй, летняя жара! Пожилых убрать пора”. Красивый заголовок для газеты? Сам придумал.
Похоже, мы, старики, пользуемся духотой, чтобы тихо-мирно уплыть в небытие. Спокойно отчалить в гробу. Пророчество, которое всегда сбывается.
Сегодня утром мы с Эфье побывали в гостях у нашего адвоката. Виктор убежден, что своей отпиской административный совет хочет выиграть время и вогнать нас в расходы. То есть отпугнуть.
Он находит все больше удовольствия в том, чтобы в качестве гонорара еженедельно получать бутылку заграничного вина. Чем дольше длится наша операция, тем более экзотические марки нам приходится выискивать в винных магазинах. Через год пойдем по второму кругу.
– Года два это еще продлится, – говорит Виктор. – Ну, что вы так на меня уставились?
Вероятно, мы с Эфье и впрямь воззрились на него в изумлении.
– Учитывая преклонный возраст моих клиентов, я стараюсь всячески ускорить дело. Кстати, учитывая также преклонный возраст самого адвоката.
Он обещал незамедлительно написать адвокату административного совета. И таким образом запустить юридическую процедуру.
И весь этот разговор он провел холодным скрипучим голосом, как актер в плохом театре. Он все больше нам нравится.
четверг 25 июля
В доме сенсация: прошел слух, что жена господина Вергеера спустила его с лестницы вместе с инвалидным креслом и всем прочим. Он лежит в больнице с кучей переломов, а директриса самолично подвергла его супругу многократным допросам с пристрастием. Неужто замнут это дело?
Поговаривают, два человека видели, что госпожа Вергеер сделала это нарочно. Она уверяет, что у кресла вдруг отломились ручки. Вроде бы она и в самом деле еще держала их в руках, когда обломки кресла уже лежали десятью ступеньками ниже. Против нее говорит тот факт, что не было никаких причин спускаться по лестнице. Разве что она хотела припугнуть муженька. И поделом, потому что господин Вергеер всегда очень скверно обращается с женой. Только и знает, что рявкать на нее да командовать. И тем не менее она уже много лет ухаживает за ним с любовью, терпением и состраданием. Собственно говоря, его бы следовало давным-давно спустить с лестницы.
Интересно, удастся ли скрыть этот инцидент от газетчиков. Достаточно одного звоночка в “Пароол”, и история выплывет наружу.
Нам настойчиво внушают, что мы должны помалкивать “в интересах всех жильцов”. По всем вопросам обращаться к директрисе.
Поскольку мои симпатии на стороне подозреваемой, я ничего не говорю по поводу этого странного дознания. Но, конечно, налицо настоящий скандал. Выходит, здесь можно безнаказанно спускать жильцов с лестницы, потому что директриса боится негативного резонанса. Пока что я решил поверить в несчастный случай. Попасть за решетку госпожа Вергеер всегда успеет.
пятница 26 июля
Сегодня утром Эверт вернулся домой. Клуб встретил его радостной суматохой с тортом и гирляндами. Для поднятия праздничного настроения Эверт продемонстрировал организационному комитету, как отвинчивается его новая нижняя конечность. Он проделал это с искренней сосредоточенностью, но некоторые из членов клуба все-таки не выдержали и отвернулись.
Потом состоялся отдельный разговор. О мерах, которые предпринял клуб СНОНЕМ, чтобы на первые две недели облегчить жизнь новоиспеченного инвалида.
– А через две недели отменить все к чертовой матери, я сам буду улаживать свои дела.
Он откупорил бутылку хорошего вина и провозгласил тост за свою новую ногу. Белое вино со льдом отлично действует по утрам как освежающий напиток. В конце концов полдень еще не наступил.
Падение господина Вергеера с лестницы все еще остается темой дискуссии: помогла ли ему жена спуститься по лестнице прямиком в больницу? Официальная версия, выдвинутая дирекцией, такова: госпожа Вергеер, будучи из-за жары слегка не в себе, совершила роковую ошибку при вождении инвалидного кресла. Но причиной прискорбного несчастного случая были расшатанные ручки экипажа. Свидетели, заявлявшие, что госпожа Вергеер сделала это нарочно, теперь лепечут, что они, возможно, ошиблись.
– Да-да, глюки у нее из-за жары, – не удержался от замечания господин Баккер.
Собственно говоря, я собирался купить скутмобиль, но в этой суматохе мне было не до того. Куплю завтра.
суббота 27 июля
Свершилось: красивый красный скутмобиль “Элеганс 4”. Устойчивый, удобный, с небольшим радиусом разворота. Я купил его в фирменном магазине, где произвел тест-драйв трех различных моделей. Отверг дешевый “Капри”, похожий на игрушечную машинку, и еще какую-то слишком дорогую модель, название забыл. Убедив хозяина магазина, что всю жизнь езжу на скутмобилях, я так надавил на него, что он ради своего душевного спокойствия позволил мне совершить эти пробные рейсы.
Срок доставки – три недели, так что я на своем красном чудовище смогу устрашить округу только после коротких каникул с Эвертом. Кстати, нужно справиться насчет страховки. Странно, что продавец ничего о ней не сказал. Обычно это дурной знак.
Еще нужно зайти к господину Хоогдалену, узнать о разных аксессуарах. Их может доставить его сын, владелец автомастерской. Мне не терпится восстановить свою мобильность.
В ходе борьбы с альцгеймером мы с Гритье написали еще две записки, она будет носить их с собой.
1. Что делать, если я заблужусь по дороге?
2. Что делать, если я забуду, кто есть кто?
Обе записки начинаются словами: “Не обижайтесь на меня, но я так забывчива…”
воскресенье 28 июля
Понятно, что жара вызывает желание окатить себя водой. Пожилых людей так и тянет к мокрому месту. Дело не только в том, что их нытье по поводу жары почти так же невыносимо, как сама жара. У нас снова покойник, четвертый за одну неделю. Насколько мне известно, это рекорд. И, к счастью, на сей раз шапочный знакомый. Так что я не обязан идти на похороны.
Зданию примерно сорок лет, и, кроме маркиз, никакой защиты от перегрева не предусмотрено. “Ведь старики всегда мерзнут”, – наверняка думал архитектор. Сейчас температура в здании грозит превысить тридцать градусов. Чтобы сохранить нам жизнь, установлены переносные кондиционеры и вентиляторы, но температурный эффект пока что невелик.
Моя приятельница в логове льва сообщила, что директриса боится газет. Они поднимут шум, если пронюхают о нашей смертности. А согласно прогнозу, температура к концу недели поднимется выше тридцати.
понедельник 29 июля
Умерла моя ровесница Рита Рейс. Я провел что-то вроде расследования: все ее знают, но никто никогда не заводил патефон, чтобы послушать ее пластинку. Диби-дуби-дуба, дада-диба-ду.
Много жалоб на еду. Больше, чем обычно. Новый повар готовит для всех без соли и сострадает всем беззубым – любое блюдо разваривает сверх меры. Всю его стряпню можно втягивать через соломинку. Наша столовая все чаще остается в небрежении, ей предпочитают микроволновку. Сунешь туда любой полуфабрикат – и готово.
Проблема в том, что никто не смеет возглавить мятеж против кухни. А шанс, что кто-нибудь в знак протеста предаст себя самосожжению, ничтожно мал. И все потому, что большинство так трепещет и трясется, что не может чиркнуть спичкой.
Может, написать заявление насчет такой еды? Я обсудил это с некоторыми друзьями из клуба. Но мы решили, что сначала дадим “остальным” шанс отличиться. Укажем на эту возможность самым большим нытикам.
Двое из наших жильцов имеют акции: господин Графтдейк и госпожа Делпорте. Вряд ли у них так уж много акций, иначе бы они здесь не торчали. Но они всегда страшно важничают. Подписываются вскладчину на “Финансиеле дагблад”. Надеются найти в этом листке указания на акции, которые взметнутся вверх, как ракеты. Если они терпят ущерб, то это чертовское невезение. Выигрыш они приписывают своей необычайной проницательности в рыночных делах. Сообщение о том, что однажды обезьяна достигла таких же хороших результатов, как неопытный биржевой маклер, было для них тяжелым ударом.
– Обезьяне повезло, – кисло заметил господин Графтсдейк.
вторник 30 июля
За год две тысячи случаев экстренной госпитализации после аварий с участием скутмобилей. Эфье принесла мне газетную вырезку с этими страшными цифрами после того, как я гордо сообщил ей о приобретении “Элеганс 4”, этого “сааба” среди скутмобилей. Большинство аварий происходит без второго участника, если не считать таковым край тротуара. С коего частенько сваливаются престарелые водители. В прошлом году в Нидерландах насчитывалось примерно 350 000 скутмобилей, так что число серьезных аварий (2000) отнюдь не велико, если учесть известное невежество, какое демонстрируют старики за рулем. Человеку свойственно ошибаться, но вождению все-таки можно научиться настолько, чтобы не путать газ и тормоз. Я сторонник обязательной сдачи экзамена на права. Часть экзамена должна непременно проходить в тесном супермаркете. Я умелый водитель, говорю я себе, я сдавал на права. В свое время целый год работал на автопогрузчике. Участвовал в соревнованиях с коллегами. Правда, было это давным-давно, но навык остался. Во время пробных поездок на скутмобиле я заметил, с каким презрением смотрят окружающие на наши экипажи. И понял, почему. В супермаркете “Крёйдфат” одна очень толстая, хотя не очень старая дама на скутмобиле застряла в проходе к кассе. Не могла двинуться ни взад, ни вперед. Не ее вина, что она проигнорировала большую вывеску впереди – “широкий проход”.
среда 31 июля
Несколько лет назад одна бельгийская супружеская пара сообща осуществила эвтаназию. У него (83) была последняя стадия рака, у нее (78) серьезные старческие недуги, и она не хотела жить без него. Они ушли отсюда рука об руку. В этом есть нечто романтическое.
Министерство затеяло расследование с целью установить, кто совершил столь милосердный поступок: помог двум любящим старикам мирно почить в бозе. Не думаю, что начальству удалось найти виновного.
Этот случай не выходит у меня из головы с тех пор, как я прочел о другой бельгийской паре стариков, которые вместе упали с лестницы. То, что оба погибли, скорее, случайность. И, вероятно, так гораздо лучше, чем остаться в живых и оплакивать покойного, получив перелом бедра и трещину в основании черепа. Многие годы гнить заживо в ожидании избавительницы-смерти.
Я тут навел справки о том, как уйти из жизни просто, не оставляя за собой кучи мусора. Я каждый раз заверял собеседника, что не планирую ничего подобного, а интересуюсь “так… на всякий случай”. Результат был всегда один и тот же: много трусливых взглядов, мало толковых подсказок.
Написал и вспомнил, что надо проконсультироваться об этом с моим геронтологом.
Август
четверг 1 августа
Эверт постоянно кокетничает своим протезом, устраивая настоящее шоу – прикручивание и откручивание искусственной ноги.
– Он немного жмет, уложу-ка я его баиньки!
И водружает пластиковые полноги на стол между вазочками с печеньем. После многочисленных увещеваний со стороны персонала директриса явилась собственной персоной, чтобы сообщить ему, что в рекреационном зале снимать протез нельзя.
– Нельзя? А где это написано? Есть такое правило?
Стелваген немного поколебалась, стоит ли ей реагировать, равнодушно посмотрела на него и ушла. К ее тактике не придерешься. Она редко совершает ошибки и хорошо рассчитывает время. Никогда не раскрывает свои карты, эмоций не показывает, сваливает грязную работу на других. Я пока не нащупал в ее политике никаких слабых мест.
Сегодня утром Аня вручила мне стопку бумаг. Наш собственный Викиликс. После обеда просмотрю. Для подробного изучения захвачу с собой в Уден.
Вечером мы с Эвертом играем в ясс. Он разработал изощренную систему подсказок, какую масть назначать козырной.
– Только в случае необходимости и соответствующих противников, – как бы вскользь добавил он.
Моя честная натура протестует, но я сделаю исключение, если мы будем проигрывать, играя против Баккера или госпожи Пот. Принципы – дело хорошее, но когда речь идет о высшей справедливости, их нужно выбросить за борт.
пятница 2 августа
На первый взгляд, в похищенных секретных материалах нет ничего сенсационного. Увы. Тем не менее при ближайшем рассмотрении могут всплыть любопытные подробности.
Наша агентура доставила нам:
1. протоколы последних пяти заседаний администрации;
2. хозяйственный распорядок;
3. подборку внутренних инструкций;
4. протокол на случай смерти жильцов;
5. требования к персоналу.
Я принес Эфье копии документов. Когда я ксерил их в супермаркете “Алберт Хейн”, мне казалось, что за мной наблюдают со всех сторон, и я все время ронял бумаги. Хреновый из меня шпион.
Я не очень понимаю, на что нам теперь адвокат. Он так давно пытается раздобыть документы официальным путем, а мы уже получили их нелегально из “надежного источника”.
В ясс мы с Эвертом продулись, да оно и к лучшему. Нас и так недолюбливают, а победа в турнире друзей нам не прибавит. Детская зависть ко всему и вся принимает у некоторых старичков болезненный размах. Люди не прощают друг другу радостного взгляда, не говоря уж о первом призе за победу в карточной игре. Даже если этот приз – неизменный кусок ливерной колбасы.
Похоже, девиз этих людишек: “Я изведу себя завистью!” Как будто сама старость не приносит с собой достаточно несчастий.
суббота 3 августа
В точности как прежде, я немного нервничаю перед отъездом. Я не был в отпуске 12 лет. В моей дорожной сумке семидесятых годов образовался слой черно-серой плесени, вероятно тоже с семидесятых годов. Давно пора идти в ногу со временем: новая с иголочки сумка на колесиках уже с вещами стоит у парадной двери. Удачная модель: можно даже сесть на нее, если устанут ноги.
Ян, сын Эверта, заедет за нами через час, и мы отправимся в Брабант. По словам Эверта, Ян сам настоял на этом, а его невестка Эстер вот уже три дня с волнением ожидает приезда двух древних отпускников.
– Думаю, ей нужно время, чтобы немного привыкнуть к нашему присутствию. Примерно неделька – как раз до нашего отъезда.
Эта перспектива меня слегка смущает, но Эверт считает, что зря я так дергаюсь.
– Она вечно напрягается по любому поводу. Если не из-за нас, то из-за соседской кошки. Маго едет с нами, а у него пунктик насчет всех кошек. Стало быть, ей придется нервничать из-за нас и из-за кошки.
Нужно в последний раз подумать, не забыл ли я чего-нибудь.
В следующий раз напишу в пятницу 9 августа. Если не случится ничего непредвиденного.
пятница 9 августа
Уден, вот куда стоит съездить! Там было весело. Приятная перемена мест, нарушение унылого однообразия будничной рутины. Но я все же рад, что снова дома. К своему стыду, должен признаться, что моя привычка к спокойному мирку богадельни сильней, чем я думал. С годами способность приспосабливаться к обстоятельствам снижается. Уже через пять дней мне захотелось назад, в свою каморку в доме для стариков. Утешаю себя мыслью, что я закоснел чуть-чуть меньше, чем мой среднестатистический сосед.
Ян, сын Эверта, поразительно похож на отца. Что и говорить, славный парень. Но дней через пять настает момент, когда думаешь, что одного Эверта, в сущности, вполне достаточно. К счастью, времени хватало, только чтобы поздороваться.
Мы много смеялись, каждый день ездили куда-нибудь, резались в карты, сражались в мини-гольф, в монополию, а подростки – внучка и внук Эверта – обучали нас азам компьютерных игр. Для меня открылся целый мир. Как жаль, что сегодня он снова закрылся.
Эстер, жена Яна, сначала боялась не справиться с ситуацией. Бесцеремонный муж и бесцеремонный свекор в ее налаженном, солидном и безупречно чистом доме – проблема не из легких. Моя роль, как ее определил Эверт, заключалась в том, чтобы немного разрядить напряжение. Это мне удалось. На фоне двух мужланов не так уж трудно сыграть очаровательного, любезного, просвещенного старого джентльмена.
– Да уймись ты, старый подлиза, – иногда шептал мне Эверт. – Не то меня стошнит!
суббота 10 августа
Я придумал вылазку для клуба: гольф-клиника. Гольф считается вполне подходящим спортом для пожилых людей. Интересно, относится ли это к глубоким старикам. Я полагаю, что нет, но мини-гольф, по-моему, ниже нашего достоинства. Сегодня утром я позвонил в ближайший гольф-клуб, объяснил, кто мы такие и чего хотим. А именно, приятно провести время во второй половине дня и заодно немного развлечься. Женщина у телефона благосклонно меня выслушала и обещала все устроить. Цена вопроса немного меня смутила: 55 евро с человека, с кофе и пирожными, но даже без вина и бутербродов.
– Это не проблема, – услышал я свой ответ.
Плохой из меня менеджер. Не умею торговаться, не стоило и начинать.
За эти деньги нас будут опекать три часа, объяснят правила, потренируют и позволят недолго поиграть на площадке для начинающих. Кажется, это достаточно привлекательно, чтобы вложить немного собственных денег, не вводя членов клуба в большие расходы. Возьму из заначки, где у меня примерно пять тысяч. Меня беспокоила ситуация с Эвертом, но женщина у телефона сказала, что инвалиды весьма часто играют в гольф. Она зарезервирует для нас две коляски. За тридцать евро.
Я назначил мероприятие на 14 сентября.
воскресенье 11 августа
Завтра иду забирать свой новенький красный скутмобиль. Ликую, как мальчишка.
Вчера приходила Гритье с большим букетом цветов и книжным купоном. Когда я спросил, чем заслужил такую честь, она протянула мне брошюру о слабоумии, где подчеркнула фразу: “Человек, страдающий деменцией, почти не замечает того, что вы для него или для нее делаете”.
– Я хочу заранее поблагодарить тебя.
– Но ведь ничего еще не случилось.
– Да, не случилось, но я все же благодарю тебя.
Я был тронут.
Брошюра “Опасения по поводу болезни Альцгеймера” тоже досталась мне. Я ее прочел и извлек из нее несколько полезных советов.
Гритье вручила подарки еще некоторым людям. Об этом я узнал за чаем с Эфье. Наши чаепития – приятные моменты. Все очень непритязательно: чай, что-нибудь сладкое, разговоры о пустяках, а иногда вдруг глубокая, серьезная беседа. Иногда слушаем музыку или обсуждаем книжку или запись на диске. Наслаждаемся обществом друг друга.
понедельник 12 августа
Я только что получил свой новый скутмобиль и прибыл на нем домой. Радуюсь ему, как мальчишка новому велосипеду. У него великолепный ход. Я еще в парке опробовал все функции. Нажал педаль, отпустил педаль, повернул руль влево, повернул вправо. Проверил газ, проверил тормоз. Проехался по траве, проехался по грязи. В понедельник утром на улице ни души. Если честно, на ходу он тяжеловат, но я его понемногу освою. Как говорит наш эксперт по скутмобилям господин Хоогдален, все проще простого. На следующей неделе мы с ним поедем в мастерскую его сына, в Восточном Амстердаме.
Я пошарил в газетах и в интернете на предмет экскурсий для пожилых. Предложений масса. Фирма “Путешествия на уровне для пожилых” организует двенадцатидневную автобусную поездку в Швейцарию за 2000 евро. Не знаю, как насчет уровня, но цена слишком высокая. Нужно что-то покороче и подешевле. В ближайшие недели наведу справки, почем обойдется автобус-люкс на девять персон, с шофером, на пять дней. Тогда останется подыскать по привлекательной цене красивый отель в Шампани, и СНОНЕМ может отправляться в первое путешествие.
Попрошу Эфье помочь в организации поездки.
Приятные перспективы важны для сохранения вкуса к жизни.
вторник 13 августа
Во время королевских горестей и королевских радостей наш дом всегда окрашивается в оранжевые тона. Кончина Фризо[19] искренне печалит жильцов, хотя должна бы вызвать облегчение. Нельзя же годами жить с человеком, который ни жив, ни мертв.
Утром был на приеме у геронтолога. Спросил его о симптомах альцгеймера и о том, что полагается делать в таких случаях. Ответ на второй вопрос мало обнадеживает: почти ничего. Доктор сообщил, что, на его взгляд, со мной пока ничего такого не происходит, и я признался, что интересуюсь ради одной хорошей знакомой. Он предложил те же меры, какие мы, в общем, уже предприняли. Это хоть немного утешает. Потом он осмотрел меня и пришел к выводу, что мой распад “протекает в приемлемом темпе”.
– Что значит “приемлемом”? – спросил я.
– Ну, равномерное понижение активности, причем качество жизни предположительно продержится на том же уровне еще несколько лет.
Он в очередной раз посоветовал мне носить подгузники. Я поинтересовался, насколько высоко он оценивает качество жизни пожилого субъекта в подгузниках.
Он знавал людей, которые, несмотря на подгузники, были “вполне счастливы”. После чего проверил мои стертые суставы (“тут мало что можно сделать”), а в заключение прописал лекарства, кое-где откорректировав схему их приема.
С третьей попытки я все-таки задал вопрос, как он относится к эвтаназии. Он сказал, что не является ее противником, но сам не собирается к ней прибегать.
– Но я могу рассчитывать на ваше содействие, если, тщательно все взвесив, попрошу вас облегчить мой конец?
Да. Я все-таки выдавил из себя этот вопрос. Наступила тишина. Он подождал немного и задумчиво кивнул. Пауза все тянулась. Потом он предложил подробнее поговорить об этом в следующий раз.
– Такие вещи требуют больше времени.
Я еще забыл спросить у него, как старики реагируют на кокаин. Хочу как-нибудь попробовать.
среда 14 августа
В Коотстерхилке один старикан на скутмобиле заехал в канал Принцессы Маргрит и утонул. Пусть это послужит тебе предостережением, Грун! Не думай, что ты – Никки Лауда и можешь всегда мчаться со скоростью “заяц”.
Вчера днем я на своем новом “феррари” прокатился по Северному району. Осмотрел улицы своего квартала, где не бывал уже много лет. Какое облегчение – сойти с надоевшей короткой дистанции и не зависеть от автобуса. Надо было это сделать еще несколько лет назад.
Я вполне сознаю, что опасность может подстерегать со всех сторон и прежде всего со стороны мопедов и велосипедов. Как ни странно, автомобилей я боюсь намного меньше и ничего не имею против пешеходов. Но за юнцами на мопедах и велосипедах надо смотреть в оба, ведь они считают себя хозяевами велодорожки. Презрение к скутмобилям так и сверкает в их жестоких глазах.
Нужно как можно скорей купить хороший дождевик, так как вчера я четверть часа простоял под навесом для велосипедистов: на мне была всего лишь ветровка, а дождь лил как из ведра. Тут важно проявить выдержку и не промокнуть до нитки в пять минут, потому что не хватило терпения переждать дождь. Тот же феномен наблюдается при пересечении дороги: при малейшем сомнении спокойно пережидаешь всех и вся, а потом твое терпение лопается, и ты бросаешься на другую сторону как раз тогда, когда это слишком опасно.
четверг 15 августа
В нашем доме родилась старушка ПСА.
“Старикам угрожают меры по экономии, которые тяжким бременем ложатся на службы опеки местных исполнительных органов по всей стране. Поэтому мы в нашем доме организуем отделение Партии стариков Амстердама, которая будет выступать в защиту наших интересов”.
Если подобная писанина отражает качество этого партийного отделения, ничего хорошего оно не сулит.
Господа Крол и Нагел из партии “50 плюс” не в восторге от участия своей партии в муниципальных выборах в марте 2014-го. Они представляют себе это зрелище – толпу невменяемых оппортунистических дедушек и бабушек, везущих друг друга на инвалидных колясках прямиком в муниципалитеты Нидерландов. Использовать свою партию таким образом ни Крол, ни Нагел не дадут.
Главное требование нашего отделения ПСА: больше мест в парламенте для пожилых людей. “50 плюс” может стать фактором власти, если получит поддержку большой группы рассерженных стариков старше 70. Они должны обеспечить ей власть. Административным ресурсом обладает руководящая элита, которая держит в своих руках бразды правления. Их возраст – от 50 до 65 лет. Часть этих деятелей и впрямь желает соблюсти интересы тех, кому за 50. Хотя бы просто от скуки.
О просвещенности страны можно судить по тому, как в ней относятся к старым и слабым гражданам. В Нидерландах глупый и неуважительный подход к опеке престарелых создает благодарную почву для серого популизма. Мы живем в одной из богатейших стран мира, но раз за разом слышим одну и ту же песню: забота о стариках не окупается.
пятница 16 августа
Я на своем скутмобиле угодил в кусты. Поехал вечером немного прокатиться по парку и увидел вокруг штук двадцать кроликов, расположившихся на газонах, дабы поужинать. Стоило мне снова посмотреть вперед, как какой-то крольчонок оказался у меня чуть не под передним колесом. Видимо, я успел быстро отреагировать, так как через секунду голова моя оказалась зажатой между ветками. Сначала я убедился, что под колесами нет останков кролика, а потом осторожно извлек мой экипаж из кустов. В этом мне помогла одна красивая дама-велосипедистка, перепуганная куда больше, чем я.
Вчера заходил на кофе в контору к Ане. Она очень занята по причине наплыва событий. В конторе много говорят о перестройке нашего дома. Руководство собирается преобразовать часть отделения опеки в отделение ухода за беспомощными, то есть в наш рынок роста. Кроме того, Аня перехватила информацию о значительном увеличении представительских расходов нашей директрисы. Хотя директриса в своих модных костюмах пастельных тонов и так выглядит весьма представительно.
В понедельник очередная вылазка клуба. Отъезд в 13.00. Форма одежды: для досуга. Организатор – Эфье.
– Это дело как раз по мне, – задала она мне загадку.
Самое время снова чему-то произойти.
суббота 17 августа
Шестьдесят четыре процента стариков считает, что люди вправе расстаться с жизнью гуманным способом, когда решат, что с них хватит. Четырнадцать процентов стариков придерживаются мнения, что их жизнь действительно закончилась. Самыми важными причинами ухода из жизни являются страх слабоумия и страх постоянной боли и нищеты. Таковы результаты опроса.
Стало быть, согласно статистике, каждый седьмой житель нашего дома не видит проблемы в том, что за ней или за ним явится старуха с косой. Но когда я, сидя за кофейным столом, окидываю взглядом компанию, я не могу с уверенностью указать, кто именно этот гипотетический седьмой.
В доме введено новое правило: жители не должны пользоваться лестницей, кроме как с разрешения персонала. На прошлой неделе госпожа Стёйвер упала с лестницы и сломала ключицу. (Услышав об этом, я подумал, что она еще легко отделалась, подумаешь, ключица!) Считается, что правила всегда устанавливаются для нашего блага. Но прежде всего они, разумеется, служат для того, чтобы избежать риска и предотвратить жалобы на дирекцию дома.
Возможно, госпоже Стёйвер лучше бы воспользоваться лифтом, но она в течение пяти лет каждый день преодолевала четыре лестничных марша и оставалась при этом в форме. И пока госпожа Стёйвер не впала в слабоумие, она сама знает, что ей делать. А дело персонала – заботиться о том, чтобы на лестнице не валялась кожура от банана.
воскресенье 18 августа
Существует особый протокол на случай смерти жильцов.
Там, в частности, написано, что не разрешается предавать гласности причину смерти покойного. В случае, если возникнут вопросы, персонал должен отсылать любопытных к лечащему врачу или к дирекции. А они в свою очередь будут отсылать их друг к другу. Если любопытствующий будет настаивать, следует сказать, что тайна частной жизни распространяется на причину смерти. Любое указание на самоубийство строго воспрещено.
В протоколе также говорится, что семью покойного нужно тактично поторопить с освобождением комнаты.
Дирекция должна проследить, чтобы из комнат ничего не украли. Вот это новость. Очевидно, кое-что уже исчезало. Мне известно, что жильцы нередко обещают тем, кто за ними ухаживает: “Когда меня не станет, можешь взять себе кое-что”. Это верный способ еще при жизни обеспечить скандал с родственниками. Я не нашел в протоколе никаких указаний на обязательное присутствие персонала на похоронах или кремациях, если они происходят в рабочее время. Я-то думал, что дело обстоит именно так. А выходит, как раз наоборот: сотрудникам не предоставляют рабочего времени на участие в похоронах, пусть провожают покойника в свое свободное время.
Понятно. И хватит рассуждать о смерти с утра пораньше, да еще в воскресенье.
понедельник 19 августа
Сегодня рано утром покатался часок на своем рычащем стуле. Впрочем, он не рычит, а шепчет, потому что неоспоримым достоинством этого экипажа является то, что он почти не создает шума. А ездит хорошо. По хорошему асфальту он просто летит. Или вы на нем летите. На сей раз я посетил Влигенбос. Лес назван так не из-за обилия мух, а в честь господина В. Х. Влигена, наверняка важной персоны, раз в честь него назвали лес.
Я не был там лет десять. Местность выглядит симпатично, и там можно отлично практиковаться в езде, поскольку там нет ни души и не раздавишь никаких кроликов. На лаке появилась очередная царапина, потому что я слишком круто повернул. На царапины и ссадины не стоит обращать внимание, но ездить надо помедленнее. На бездорожье мой скутмобиль чувствует себя не лучшим образом.
Я спросил Эфье, не хочет ли она составить мне компанию.
– Нет, это не для меня. Я люблю наши прогулки, но сесть на скутер не решусь.
Жаль.
Но хватит унывать: пора переодеваться. Сегодня днем у нас экскурсия. Одежда для досуга. У нас теперь все время – досуг, но одежда есть не только для досуга. Или всякая одежда, которую носишь в свободное время, становится одеждой для досуга?
вторник 20 августа
Хотя я забыл взять запасную прокладку, вчерашний день удался на славу.
Эфье сказала, что эта вылазка была ей на роду написана. Задним числом я сообразил, что наша любительница орнитологии наверняка пригласит нас в птичий парк “Авифауна”. И пусть я не имею с птицами ничего общего (считаю, что бусинки их глаз смотрят очень уж робко), экскурсия доставила мне большое удовольствие. Эверт был снова в хорошей форме и при виде каждой птицы рассуждал, как лучше ее поджарить и с каким вином она всего вкуснее. В ответ Антуан на полном серьезе выдвигал кулинарные альтернативы. Антуан и Риа иногда немного наивны и не всегда замечают, что над ними подтрунивают. А когда замечают, то не обижаются. Эфье нигде не дала сбить себя с толку и восхищалась своими пернатыми друзьями.
Гритье заблудилась всего несколько раз. Но не слишком из-за этого огорчалась.
Эдвард сиял от счастья, когда на специальной перчатке держал сокола, а Граме держался, как обычно. Граме – это Граме.
После обзорной пешей экскурсии с гидом был перекус и легкая выпивка, потом поездка по зеленому сердцу Голландии и снова перекус и легкая выпивка.
Вернулись мы точно вовремя и успели незаметно проскользнуть в дом.
среда 21 августа
Поразительно, сколько зависти здесь скопилось. После успешной вылазки нашего маленького клуба соседи встречают нас прохладно и даже холодно. Многим трудно переварить тот факт, что другие провели день приятней, чем они сами. Вот и сегодня нас снова встретили кислые мины. Одни люди с годами становятся мягче и мудрей. Другие – жестче и глупей.
В целом то и другое уравновешивается. Но кроткие обитатели нашего дома могут защитить себя от сплетен, нытья и зависти лишь одним способом: пересесть за другой столик. И все чаще наш СНОНЕМ сидит за отдельным столом. Это создает сильный оборонный вал против социального врага, но вражда заразительна. Не успеешь оглянуться, как сам возненавидишь “остальных”.
Персонал относится к этому расколу как к детским потасовкам или супружеским ссорам: милые бранятся, только тешатся.
– Ну, господин Дёйкер (Эверт), будьте же полюбезнее с госпожой Слотхаувер! Не все ли равно, где сидеть, все кресла удобные. И давайте-ка вместе выпьем еще по чашечке кофе.
“Я бы предпочел задушить эту стерву и смотреть, как она издыхает медленной смертью”, – так и слышатся мне мысли Эверта.
Эверт не отличается кротостью, не та порода.
Но не думайте, что у нас тут сущий змеюшник: живут здесь и милые, вежливые и участливые люди. Просто они не так бросаются в глаза.
четверг 22 августа
Попробуй не раздражаться, проведя полдня в обществе сына господина Баккера. Он еще грубее и глупее, чем его отец. Попечительское учреждение “Фирстроом” морально обязало членов семейств новых жильцов проводить с ними минимум четыре часа в месяц. “Фирстроом” представляет это так, что родственники будут гулять, играть и мило беседовать со старичками. Упаси меня господь от совершенно посторонних родственников с обязательными разговорами и еще более навязчивым интересом.
Подчас одиночество гораздо тяжелее переносить в компании. Эксперимент с обязательной заботой показывает также, что если уж некоторые члены семейств явились в дом престарелых, от них больше не отделаешься. Каждый третий жилец из числа участвовавших в эксперименте называл опекуна, торчавшего в соответствующем доме престарелых более двадцати восьми часов в неделю. Если он вас опекает, а вы его (или ее) терпеть не можете, впору броситься под трамвай.
Не знаю, почему только новичкам можно приглашать в дом своих родных. Вероятно, те старики, что живут здесь дольше, должны как-то иначе погрузиться в трясину попечительства.
В последнее время директриса Стелваген редко появляется на публике. Аня сообщает, что она ведет переговоры со все более высоким начальством. Но Ане не удается выяснить подробности. Слишком мало секретных документов попадается ей на глаза.
пятница 23 августа
Меня оштрафовали! Проехал на красный, а следом за мной ехал полицейский на горном велосипеде. На скорости шесть километров в час я повернул направо, не создавая опасности ни для других, ни для себя. Но полицейский не признал мой аргумент убедительным.
– Красный есть красный! – отчеканил он и с некоторым высокомерием в голосе добавил. – Я думаю, вы самый старый человек, которого мне приходилось штрафовать за всю мою службу.
Его коллега, бригадир велосипедного патруля, стоял рядом, и вид у него был довольно растерянный.
– Вашему коллеге больше нечего делать? – не мог я удержаться от вопроса.
Да, нечего.
Когда я рассказал эту историю Эверту, он так смеялся, что чуть не свалился со своего инвалидного кресла. Теперь о ней известно всему дому. А я – то ли герой, то ли хулиган, мнения разделились.
Во вторник вылазка, организованная Гритье. Она боится наделать ошибок, поэтому ее страхует Граме. Она может перепутать время и место, и ее способность оценивать ситуацию оставляет желать лучшего. Граме каждый раз ее контролирует. На прошлой неделе, ожидая визита своей сестры и племянницы, она купила два кило печенья, хотя для трех человек вполне достаточно и двух унций. Ей, правда, показалось, что пакет слишком велик и стоит слишком дорого, но булочница сделала вид, что два килограмма – это, в общем, ничего особенного.
Она сама посмеялась над собой (хоть и слегка наигранно), дескать, ничего страшного.
Все друзья и знакомые получили по пакетику с печеньем.
суббота 24 августа
С этой арабской весной все идет наперекосяк. Неподходящий сезон, чтобы решать накопившиеся проблемы. В нашем доме арабы не вызывают большого интереса. Общее мнение: если исламисты желают вести священную войну, пусть ведут ее друг с другом. У нас их весна никого не колышет.
Тот факт, что туры в страну пирамид аннулированы, вызвал больше возмущения, чем тысяча смертей.
– Мой сын просто потерял кучу денег. Вышвырнул в Нил две тысячи евро! – заявила госпожа Дёрлоо.
Но фотографии маленьких детей, задохнувшихся от ядовитого газа, убедили даже наш маленький мирок в том, что происходит нечто ужасное.
Мы много жалуемся на нашу систему опеки над пожилыми, но и в Англии в Государственной службе здравоохранения далеко не все идет как по маслу: за последние годы двадцать больниц нарушили закон, не обеспечив положенным питанием и питьем беспомощных старых пациентов. Наверное, кормежка занимала слишком много времени. Другая жалоба состояла в том, что из палат пациентов были убраны тревожные звонки. Наверное, они слишком громко звонили.
Но хватит горевать и распускать нюни. Стоит роскошное лето, и вчера мы с Эфье почти два часа просидели в уличном кафе. С ней легко говорить, но и легко молчать, не испытывая неловкости. Просто денек счастья. Пешком потихоньку вернулись домой. Нам не хотелось расставаться. Я на всякий случай вывел из конюшни свои ходунки, потому что она не пожелала сесть на скутмобиль. Ни за какие коврижки.
воскресенье 25 августа
Гритье показала мне фотографию “пляжной комнаты” в пансионате “Дом радости”. (Название не кажется мне слишком удачным.) Эта комната специально оборудована для стариков, страдающих деменцией. Стены там украшает метровой высоты декор с изображением пляжа и моря. С сияющим солнышком и нарисованными чайками. Слышится шорох набегающих волн и чувствуется легкий бриз из вентилятора. Это должно успокаивать пациентов. Гритье задается вопросом, не пора ли ей срочно покупать новое бикини, и усмехается.
– Да, Хенк, что есть, то есть. Точнее говоря: что будет, то будет. Я должна принять это как неизбежность.
Я все больше восхищаюсь ее манерой говорить о своем будущем.
Она считает, что я рассматриваю слабоумие как полное унижение. И она права. Сегодня я позволил себе (нелегально) заглянуть в отделение ухода. Увидел трех слюнявых старух, тупо уставившихся в телевизор, где шла передача для малышей.
Гритье сказала, что вполне понимает людей, не желающих впадать в это жалкое состояние.
Блуждать в собственном доме.
Не понимать слов, которые читаешь.
Не узнавать людей вокруг себя.
понедельник 26 августа
Аню отправляют на досрочную пенсию. Она только что звонила. Судя по голосу, она чуть не плакала от обиды и гнева. Разговор был короткий, она не могла говорить свободно. Боюсь, дирекция расшифровала ее как шпионку. Думаю, что для нее это очень плохо, и чувствую себя виноватым. Она ведь рисковала ради меня. Мы договорились, что в четверг пообедаем вместе и я узнаю подробности. Настроение у меня довольно скверное. А было очень даже веселое, потому что нам предстоит очередная вылазка, организованная Гритье. Собираемся внизу в два часа. Мне кажется, что ввести Эфье в курс дела лучше завтра.
Скончалась Йетти Парл. Вероятно, о ней горюют только в домах престарелых. За чаем ностальгировали по “Оранжевому радио” и Йетти.
– Н-да… какое было золотое времечко, – сказала госпожа де Риддер, которая, видимо, совсем забыла, что, например, евреи оценивают это время совершенно иначе.
– Вроде бы как раз тогда здесь шастало множество немцев? – как бы вскользь спросил Эдвард.
Ну, если не считать немцев, время было золотое, настаивала она.
В богадельнях ощущение, что раньше все было лучше, раздувается до невероятных размеров. Жалкое утешение старых, списанных в тираж людей.
Собираюсь надеть красивый костюм и почистить ботинки и зубы.
вторник 27 августа
Как ни странно, старики совсем или почти совсем не делают привычных вещей, например не ходят в кино. Мы провели подсчет и выяснили: восемь человек нашего клуба целую вечность не бывали в кинотеатре. Хотя это удовольствие простое и недорогое.
Гритье выбрала фильм “Тачки” в формате 3D. Никто из нас никогда не видел ничего подобного. Собственно говоря, фильм детский, но других в формате 3D не было. Мы, восемь старцев в специальных очках, оказались в компании сорока ребятишек.
Когда смотришь 3D впервые, впечатление огромное. Первые четверть часа мы каждый раз в панике отшатывались, когда очередной автомобиль мчался прямо на нас. Звук тоже был в формате 3D: со всех сторон доносился хруст попкорна. Но это не портило нам удовольствия.
Фильм начался в четыре, а до того мы устроили сытный полдник. Поэтому явились домой уже к десерту. Повар воспринял это как личное оскорбление. Так ему и надо.
Мы осыпали Гритье комплиментами и выражениями благодарности. Трогательно было видеть, как она при этом хорошела и светилась от радости.
Тревожусь из-за Ани. Пытался ей дозвониться, но безрезультатно.
Сейчас еще разок прокачусь на скутмобиле. Погода стоит прекрасная. Заеду в мастерскую к сыну ван Хоогдалена. Он обещал немного подрихтовать моего скакуна. Собственно, я собирался туда еще на прошлой неделе, но тогда Хоогдален-младший был слишком занят. А на этот раз я подожду, пока он освободится. Мне не к спеху.
среда 28 августа
Все хуже, чем я думал. Аня считает, что уже некоторое время за ней велась слежка. Она почти уверена, что контору обыскивали и нашли у нее в столе папку с копиями административных распоряжений, рапортов и инструкций, что и послужило поводом для отправки ее на пенсию. Хранение этих бумаг не является незаконным, но то, что она их собрала, вероятно, усилило имевшиеся против нее подозрения.
Директриса делает вид, что досрочная отправка на пенсию – награда за многолетнюю верную службу. Срок увольнения – конец октября. У Ани еще остается двадцать дней отпуска, так что с 1 октября она может не выходить на работу. Надо ли ей к этой дате освободить свой стол? Аня в подавленном настроении, а мне нечем ее утешить. Я чувствую себя таким виноватым, ведь это я втянул ее в разведывательную деятельность. Наша директриса при встречах в коридоре продолжает одаривать меня нежными взглядами.
Думаю, предельная скорость моего скутмобиля – около двадцати пяти километров в час. Велосипедисты и некоторые парни на мопедах, которых я небрежно обгоняю, смотрят на меня удивленно. Все-таки я создаю некоторую опасность на дороге. Вообще-то, нужно надевать защитный шлем. Тогда, если засекут, я буду неузнаваем. Шучу, шучу. Но все-таки пусть стремительный ветер дорог развевает мои последние четыре волосины.
четверг 29 августа
Предлагаю хорошую шапку для газет: Бюджетных стариков – в тюрьму!
Уголовная тюрьма в городе Бреда пустует, и некий ловкий предприниматель по имени Аад Ауборг здраво рассудил, что из нее получится недурной дом для бюджетных престарелых. Если верить газете, он полагает, что подремонтированная камера площадью 11 квадратных метров – вполне подходящее место для двух стариков. Почти 2 × 3 метра на каждого. Они же практически не двигаются, рассудил, вероятно, господин Ауборг, да и барахло им без надобности. Не нужно никаких перегородок, крошечного окошка в потолке вполне достаточно. Самая дешевая камера обойдется в 870 евро. В год? – подумал я. Ан нет, в месяц. Это без еды и питья, но с неопределенным “пакетом основных услуг”. Анекдот? Помилуйте, нам не до шуток.
Так вот куда некоторые люди в этой богатейшей стране собираются сбагривать стариков: в перекрашенную тюремную камеру. Хорошо хоть, что не тех, кто в настоящее время проживает в домах престарелых. Речь идет об одиноких “новичках” или о бездомных, ночующих под мостом.
Вчера обедал с Аней.
– Никудышная из меня шпионка, – сокрушалась она.
Я утешил ее большим букетом цветов, ничего оригинальнее не смог придумать.
Мысль о том, что скоро она избавится от холодной атмосферы, окружающей ее на работе, приносит ей некоторое облегчение. Мы выпили за ее вожделенную свободу.
пятница 30 августа
Наш адвокат еще жив. Я говорил с ним сегодня утром. Виктор, как всегда, готов к борьбе и полон оптимизма, но вынужден признать, что мы потерпели небольшое поражение. Пришел ответ на наше письмо с просьбой предать гласности правила проживания в домах престарелых. Там сказано, что наше заявление будет рассмотрено в середине января 2014 года. Этот срок назначен с учетом преклонного возраста клиентов.
Виктор все еще пытается выяснить, нельзя ли как-то ускорить процедуру.
– Мой благой вам совет – в любом случае оставайтесь в живых, – заключил он нашу беседу.
В воскресенье утром рискну отправиться на скутмобиле через Эй. Я уже наездился по закоулкам района Амстердам-Север, пора раздвинуть границы и воспользоваться паромом. С радостью прокачусь по Амстердаму часиков в девять утра, в один из редких моментов тишины и спокойствия. Каналы проложены так, что можно закладывать вдоль них круги.
Эверт тоже подумывает о покупке скутмобиля. Ничего удивительного, ведь на инвалидном кресле далеко не уедешь. Вчера он с трудом подкатил ко мне с Маго на коленях. Маго не может ходить, у него воспалена лапа. А на шее абажур, чтобы он не мог эту лапу лизать. Прелестная парочка.
суббота 31 августа
Законопроект о праве на бесплатные подгузники отвергнут парламентом. Как раз в тот момент, когда они мне понадобились. В какой же идиотской стране мы живем, если нужен специальный закон, чтобы старики не разгуливали целый день в собственной моче и экскрементах? Почему закон не прошел именно теперь, совершенно непонятно. Государственный совет, дающий юридические разъяснения, утверждает, что в сущности все уже регулируется законом. Мне только одно неясно: на какой закон должен сослаться слабоумный старец, чтобы его подмыли? Лично я уповаю на то, что расстанусь с жизнью прежде, чем буду целый день обходиться одним подгузником.
Или… это тоже газетная утка? В точности такой же фейк, как сообщение о переоборудовании тюрьмы в Бреда в дом неимущих престарелых? (Да, тут я купился.)
Поступает информация о перестройке дома. Администрация не исключает принудительного переселения жильцов. Что за этим стоит, неясно. Зачем вдруг такая спешка?
Таковы свежие донесения из вражеского стана, которые сумела передать Аня. Она решила с пользой провести последние недели своего пребывания в конторе, хотя ей известно, что она под колпаком. Возможных последствий она больше не опасается. Директриса не собирается пригвождать нашу разведчицу к позорному столбу. Понимает, что если поднимется шум, то гласность сработает только в пользу Ани.
Сентябрь
воскресенье 1 сентября
Здешних жильцов обычно зовут Пит, Кес, Нел и Анс, а не Шторм, Бабочка, Счастье или Меч Ислама. Все мы родились задолго до того времени, когда родители, желая выглядеть оригинальными и современными, стали давать детям претенциозные имена. Хотя и рисковали ошибиться: назовут, например, дочку Бабочкой, а вырастет из нее ленивая толстушка. Уж лучше бы ее назвали просто Анс.
Сегодня утром, в 9.00, совершив прекрасную прогулку по спящему Амстердаму, я со своим скутмобилем уже стоял на пароме. Жить в одном из самых красивых городов мира – это привилегия. Но ею нужно пользоваться, а иначе какой от нее прок? Я так и сделал впервые за много лет и собираюсь продолжать впредь – столько времени, сколько мне будет дано прожить. Почти весь путь я проехал на скорости “черепаха”, чтобы спокойно смотреть по сторонам.
А теперь пора снова вспомнить о важных вещах: жилищный комитет предлагает повысить на два евро ежегодный рождественский взнос, чтобы приобрести привлекательный пакет призов для победителей игры в бинго. Управлять значит предвидеть.
понедельник 2 сентября
Не так-то просто в воскресенье днем сыграть на бильярде. Там существует негласная система бронирования. После некоторого нажима мы трое, Граме, Эдвард и я, получили доступ к бильярдному столу, с 16.40 до 17.20. За полтора часа ожидания мы успели опрокинуть несколько рюмок, что не пошло на пользу нашей меткости. Думаю, мы все вместе не сделали и двадцати карамболей.
Зато наговорились всласть. Граме рассказывал забавные байки о прежних временах. Он самый младший из четырнадцати братьев и сестер. Все они умерли. Кроме того, у него есть сын в Австралии и дочь в Ауде-Пекела под Гронингеном. В один год он с сыном ездит в гости к дочери, а в другой год вместе с дочерью навещает сына. В январе он отправится на три недели в Австралию.
– Эти поездки держат меня на плаву.
Мы кивнули. Он поспешил добавить:
– И ваша компания, конечно, тоже.
Эдвард – немного грустная фигура. Он мог бы многое порассказать, но, к сожалению, понять его почти невозможно. Тем более после нескольких рюмок.
– Лучше бы вы все записывали, Эд, – подвел итог Эверт, заглянувший выпить за компанию.
Эд так и сделает. Обещал писать нам по письму в неделю. А у нас останется выбор: обсуждать содержание письма в письменной или устной форме.
Будем чаще играть на бильярде.
Граме зарезервирует постоянный час, ведь у него самые лучшие контакты в секретариате бильярдного клуба.
вторник 3 сентября
Послезавтра мой день рождения. Впервые за много лет у меня достаточно друзей, чтобы выпить вместе с ними. Я пригласил на вечер клуб СНОНЕМ и попросил Рию и Антуана приготовить небольшое угощенье (за мой счет). Чем доставил себе и им большое удовольствие. Конечно, нужно заранее купить фрукты, соблюсти правило: ни рюмки без закуски, а в остальном – все на их усмотрение. Я строго предупредил каждого, чтобы никаких цветов, никаких подарков. Хотя они вряд ли меня послушают.
Гритье согласилась прийти, но заставила на будущее кое-что пообещать.
– Когда я выживу из ума, вы не должны против моей воли таскать меня всюду с собой.
– Как это?
Она объяснила, что тормошить маразматиков, пытаться любой ценой вывести их из состояния апатии – большое заблуждение. Их, например, берут на денек к себе домой, а они не понимают, куда попали, что за люди все время так бодро к ним обращаются и зачем нужно садиться в такой странный поезд. Их кормят какой-то непонятной едой, а потом совершенно чужие люди зачем-то их целуют.
– Слабоумной старушенции потребуется три дня, чтобы снова прийти в себя, – вздохнула Гритье. – Так что обещайте, когда настанет время, оставить меня сидеть у окошка в моем кресле.
И я обещал.
среда 4 сентября
Один из наших консьержей чуть моложе жильцов. Но он считает нас “старичьем” и ведет себя так, будто он не швейцар, а хозяин всего заведения, то бишь сотрудник отдела безопасности. Больше всего ему нравится выговаривать людям, нарушающим правила.
Мы с Эвертом отправились на прогулку вокруг дома. Эверт имеет привычку на своем инвалидном кресле проезжать в раздвижные двери в самый последний момент, когда они чуть не захлопываются прямо у него перед носом. Но он успевает проехать, а двери снова расходятся. Для консьержа Поста (такая у него фамилия) это бельмо на глазу.
– Вы должны либо быстрее двигаться, либо дольше ждать, – строго заявил он Эверту.
Эверт очень медленно поднял взгляд вверх, даже немного прищурился, как бы стараясь что-то рассмотреть, а потом процедил:
– А у вас течет из носа. Утрите соплю.
Я стоял рядом и чуть не задохнулся от смеха.
Возникла многозначительная пауза.
Неужели страж порядка проигнорирует это замечание? А что, если у него из носа и впрямь течет?
За дверью мы еще раз оглянулись. Он разглядывал свой палец, которым произвел инспекцию носа.
– Не отвлекайтесь, Пост, – сказал Эверт. – Вы на посту.
И мы удалились. Как известно, расставание – маленькая смерть.
У меня имеется запас спиртного, которого хватит на три дня рождения. Но избыток лучше, чем дефицит. В конце концов, с таким другом, как Эверт, любой запас рано или поздно закончится.
четверг 5 сентября
Я родился 5 сентября 1929 года. И сегодня отмечаю свой восемьдесят четвертый день рождения. В девять утра Эверт уже стоял у моей двери, то есть сидел в своем инвалидном кресле, держа на коленях поднос, на коем красовался роскошный завтрак. Потрясающее зрелище. Круасанчики, бисквиты, хлеб, чай, апельсиновый сок и бутылка сухого вина. Бóльшую часть этого великолепия он съел и выпил сам, предварительно исполнив ритуал поздравления: “Желаю долгих лет!”. Я не большой любитель завтраков. На вечер я позаимствовал у нашей хозяйственной службы несколько стульев. Стоячие места кажутся мне не слишком подходящими для гостей нашего возраста.
Большинство обитателей дома празднуют свои дни рождения внизу, в комнате отдыха. Приглашенные садятся за большой стол и получают кусок торта, а тем временем все прочие жильцы теснятся по соседству, надеясь, что им перепадут крохи с праздничного стола. Жалкое зрелище. Такие вещи не по мне. Пусть уж лучше гости посидят в тесноте, да не в обиде у меня в комнате. Во всяком случае, никто не станет заглядывать им в тарелку.
На пятницу, тринадцатое число, я забронировал места для восьми человек на площадке для гольфа. Надеюсь, погода будет такая же хорошая, как сегодня, тогда вылазка наверняка будет удачной. Я не совсем уверен, что сделал правильный выбор. Гольф, конечно, подходит для пожилых, но, увы, не всякий пожилой человек подходит для гольфа. Отыграть назад я не могу, ведь за все уже уплачено.
пятница 6 сентября
В половине первого ночи мне пришлось отвезти сильно поддатого Эверта в инвалидном кресле в его квартиру. Сам я тоже не слишком хорошо держался на ногах. Эверт предпочел бы остаться ночевать и “еще немного выпить на сон грядущий”. Эта идея не встретила моего одобрения. В коридоре он во весь голос распевал: “Земля надежды и славы”.
Сегодня с утра жду вызова на ковер по поводу нарушения режима тишины. Впрочем, день рождения получился веселый. У меня осталось на два дня еды и на два месяца выпивки. Пока что я умерен в пище и питье.
План организовать путешествие для нашего клуба немного расплывчат. До будущей весны предстоит серьезно поработать. Чтобы принять участие в путешествии, нужно прежде всего дожить до июня. Я надеюсь, что не паду смертью храбрых на поле боя и остальные тоже доживут до победного дня. Но если я умру, пусть они захватят с собой в поездку урну с моим прахом и установят ее на приборной панели автобуса: “Он всегда любил место у окна”. Это неправда, но звучит весьма остроумно.
суббота 7 сентября
Старики должны играть. Гонки на компьютере для старых мозгов благотворнее, чем глупые головоломки. В газете приводятся результаты одного исследования, каковое установило, что если старые мозги регулярно заняты компьютерными играми, они снова справляются с разнообразными будничными задачами. Я собираюсь выяснить, как такие игры воздействуют на мои мозги, хотя шанс найти здесь, в доме, наставника в этом деле не слишком велик. Вот когда я пожалел, что у меня нет внуков.
Будь у меня внуки, думаю, я стал бы отличным дедом. Если бы да кабы…
Впрочем, внуки – далеко не всегда сплошная радость и удовольствие. У Эверта внук – наркоман. Внучка Граме страдает анорексией. Только переведешь дух, вырастив детей, а на пороге уже встают проблемы с внуками. И снова не спишь ночами.
Может, не стоит торопиться с компьютерными играми, а подождать следующего исследования? А вдруг выяснится, что предыдущее не удалось? Или, по крайней мере, вызвало у ученых разного рода вопросы?
воскресенье 8 сентября
– Кому нужны мои старые таблетки? – спросил Эверт. – Они еще годные. Хотя… смотря для чего.
На это щедрое предложение Эверта спровоцировала газетная публикация, вызвавшая оживленное обсуждение за кофейным столом. Некий мужчина (семидесяти семи лет) предстал перед судом за то, что смешал коктейль из таблеток для своей тещи (девяноста девяти лет), которая решила свести счеты с жизнью. Ее мучили боли, и она почти ничего уже не могла. Но врач дома престарелых решил, что ее страдания еще достаточно терпимы, и отказался содействовать эвтаназии. Женщина приняла сто пятьдесят таблеток в одной мисочке йогурта. А чего стоило в нее это впихнуть! Ведь занимался этим делом не профессионал, а любитель, без всякой охоты и без надежды на благодарность.
Самоубийство ненаказуемо. К тому же трудно за него наказать, если оно удалось. А если не удалось? Нужно ввести смертную казнь за попытку самоубийства. Помогать при самоубийстве нельзя.
Все подозрительно уставились на предложенные Эвертом таблетки. Большинство жильцов явно не нуждаются в его подарке, чтобы устроить себе передоз. Почти каждый здесь имеет этакий таблеточный загашник, где скапливаются порции на каждый день недели.
Некоторые старики каждое утро выставляют свое собрание таблеток на кофейный столик в гостиной, выбирают из него горстку и проглатывают вместе с теплым кофе. Со вздохами и жалобами на муки и болячки, на смерть и страдания. Так что если строишь планы и собираешься хорошо провести день, держись подальше от этого соседства.
понедельник 9 сентября
У нас новый жилец, господин де Клерк, который пытается переманить соседей в реформированную церковь. Не знаю точно, в какую именно, но наверняка здорово ортодоксальную. К счастью, никого уже нельзя насильно привить против кори, ибо “вмешиваться в ход вещей означает примерять башмаки Господа, а они нам не впору”, – как утверждает сам господин де Клерк.
Его попытки совратить малодушных вызвали некоторое волнение среди католической части обитателей дома. Я вижу, как разгорается ветхозаветный религиозный спор, и жду не дождусь, когда начнут сжигать первых еретиков.
Господин де Клерк (что рифмуется с клириком) вдохновенно упражнялся в красноречии, когда я вчера сообщил ему, что все еще сомневаюсь в благих делах Господа.
– Господь явился в откровении не для того, чтобы мы о Нем спорили, а чтобы склонились перед Ним.
Красивые словеса, к счастью, не всегда искренни. Де Клерк говорил не от души, а цитировал реформистский журнал “Ваархейдсфринд” (“Друг правды”). Услышав это название, один старый коммунист решил, что его старый партийный листок восстал из пепла. Претензии на истину в последней инстанции могут поступать со всех сторон.
По ходу дела я задал господину де Клерку еще два вопроса. Первый о том, собирается ли он в воскресенье продолжать свою работу по обращению заблудших, а второй о том, может ли Бог создать камень настолько тяжелый, что Он сам не сможет его поднять. (Этот вопрос я где-то вычитал.)
Он немного смутился.
– Ну, до следующего раза, – сказал я, удаляясь.
вторник 10 сентября
Сегодня утром на приеме у геронтолога я поинтересовался насчет возбуждающих таблеток для пожилых. И насчет их прямой противоположности – таблетки Дриона.
– И то и другое проблематично, – сказал доктор. – Таблетки, которые вы имеете в виду, запрещены к продаже. Об их специфическом воздействии на пожилых мало что известно. Вполне вероятно, малая доза кокаина может вполне благотворно повлиять на некоторых стариков.
Я спросил, употреблял ли он его когда-нибудь сам. Да, было дело.
– И как?
– Слишком приятно. Это опасно. Могу себе представить, что от него невозможно отвыкнуть.
Он пропишет мне легкие антидепрессанты. И это все, что он может сделать для меня в настоящий момент.
– Хотя не похоже, что вы страдаете от депрессии. Побочным эффектом будет небольшая заторможенность.
Я сказал, что мне-то как раз нужны таблетки, немного повышающие жизненный тонус. Он сказал, что подумает.
С таблеткой Дриона дело обстоит сложнее. Доктор понимает, что для некоторых людей была бы утешительной сама мысль, что таблетка “на этот случай” хранится в домашней аптечке. Но в действительности все иначе.
Старик, желающий помереть, должен обратиться к “консультанту по эвтаназии” и убедить его в искренности своего желания смерти после завершенной жизни. На это отводятся две продолжительные и проникновенные беседы. Если консультант решит предоставить требуемую помощь, он обязан найти еще одного дипломированного консультанта, который согласится с его решением. После чего врач должен выписать необходимое средство, а уставший от жизни старик принять его под присмотром одного из консультантов. Балаган хуже смерти.
– Впрочем, мне кажется, вы еще не дошли до кондиции.
– Так-то оно так. Но это – вопрос хрупкого душевного равновесия. Стоит его потерять, и пути назад, к радости жизни не будет.
Он кивнул.
– Можно рассматривать этот разговор как первую консультацию?
Можно.
среда 11 сентября
Сегодня по многим телеканалам самолеты снова протаранят башни-близнецы в Нью-Йорке. 2995 погибших – прямой повод для войны с террором. Война с террором: 200 000 убитых, в том числе 6 000 американских солдат, 350 000 раненых и примерная стоимость триллион долларов.
Вчера я упомянул эти цифры за чаем (они врезались мне в память), но цена этой войны никому не показалась непомерной. Разве что кое-кому из моих друзей и приятельниц, к счастью.
Господи, сколько прекрасных вещей можно бы сделать на этот триллион долларов! И американцы вместо ненависти получили бы популярность в разных частях света. А мусульманский фундаментализм после Ирака и после того, как все арабские революции пожрали своих детей, стал только сильнее, чем прежде.
Я слишком хорошо понимаю, что американцам нет никакого смысла встревать в авантюру в Сирии, где им ничего не светит. В их памяти еще слишком свежи предыдущие авантюры.
Ну, будь чуть мудрее, Хендрик, ты же старик. Не заводись. Может, это из-за осенней погоды после такого великолепного лета? Сегодня пойду покупать плащ-накидку, чтобы мчаться на своем скутмобиле даже под проливным дождем.
четверг 12 сентября
Я слышал, что, кроме клоунов для больных детей, теперь имеются специальные клоуны для одиноких стариков. Не знаю, как их зовут и откуда они берутся, но хочу их строго предупредить: любому клоуну, который явится меня развлекать, я из последних сил двину сковородой по веселой физиономии.
Неделю назад еще стояла тридцатиградусная жара. А сейчас всюду на полную мощность включено центральное отопление. На улице холодно, и часто идут дожди. Завтра мы идем играть в гольф. Погода не слишком улучшится, но у меня нет в запасе другой программы. Каждый час я смотрю прогноз погоды, но без толку. Наш автобус отправляется завтра в 13.00. Вот я и нервничаю.
пятница 13 сентября
Была у нас одна жиличка, которая каждую пятницу тринадцатого числа целый день проводила в постели. Дескать, там с ней ничего не случится. Она съедала бутерброд и выпивала чашку чая. Ручка от заварного чайника отвалилась, женщина обварилась кипятком и провела остаток пятницы тринадцатого числа в больнице.
Вчера приходил Эверт с запоздалым подарком на день рождения: куском овчины – подстилкой на сиденье моего скутмобиля. Рекомендовал немедленно отдать ее в стирку. У него на это не было времени. Овчина поступила из благотворительного магазина.
– Кто знает, чем они заплевали эту шкуру перед камином. На ней кое-где странные пятна, – сказал он с ухмылкой.
Меня его скабрезные намеки не смущают. Я отнес эту вещь в прачечную, выстирал и снова высушил. Теперь она совершенно чиста.
Но: если я накрою этой попоной своего скакуна и оставлю без присмотра, и налетит гроза, то придется мне потом сидеть на большой насквозь промокшей белой губке. Дело в том, что я, пока держусь на ногах, никогда не завожу свой скутмобиль под крышу. Представляю, как в дождливую погоду или во время снегопада я брожу по супермаркету “Алберт Хейн” с овечьей шкурой, а люди у фруктовых прилавков шепчутся: “Вон он, чудной старикан, и снова со своей овчиной!”
суббота 14 сентября
Гольф был первой неудачной вылазкой из всех, какие мы устраивали до сих пор. Началось все довольно хорошо: кофе с тортом в клубном помещении и любезный щеголеватый инструктор, который преподал нам азы игры. Но не успели мы выйти на площадку, чтобы немного попрактиковаться, как хлынул проливной дождь. И похолодало. В сущности, мы слишком высоко замахнулись – не сумели забить в лунку ни одного мяча. Представьте себе эту картину: Эфье попала в собственного внука, а Граме выпустил клюшку из рук, да так, что она едва не угодила в голову инструктора. Только Эверт на своем инвалидном кресле произвел сенсацию: отправил мячик примерно на сто метров. Через полчаса это занятие порядком надоело каждому, но, чтобы не обидеть меня, они, мокрые и замерзшие, еще без малого три четверти часа делали вид, что получают удовольствие.
После чего я сказал инструктору, что для первого раза все прошло очень хорошо, хотя мы выполнили только половину программы.
Мы еще выпили винца в опустевшем баре, и я позвонил диспетчеру такси, чтобы он сразу же прислал за нами машину.
Все были очень ласковы со мной и уверяли, что идея была великолепной, а подкачали только погода и возраст. Но меня и сейчас, на следующий день, мучает досада. Я, как ребенок, плохо переношу разочарования.
воскресенье 15 сентября
Душевная рана от неудачной вылазки все еще гноилась, когда Эверт нанес мне визит. Не прошло и пяти минут, как он пригрозил, что удалится, если я немедленно не перестану хандрить.
– Распустил пошлые нюни, старый мудак. Ну и черт с тобой, тут я бессилен.
Я мигом воспрянул.
Кстати, Эверт принес добрые вести: служба поздравлений для одиноких стариков ликвидирована за отсутствием волонтеров. Ну что хорошего, когда совершенно посторонние люди приходят к вам на день рождения, поют “Многая лета!”, а потом съедают ваш торт. После такого веселья вы страстно желаете одиночества. Честно признаюсь: в прошлом году у меня не хватило духу вытолкать их вон. И у Эверта тоже. Выходя от него, они продолжали горланить “Многая лета!”
В настоящее время госпожа Ауперс ходит иногда задом наперед, полагая, что так ей реже понадобится посещать сортир. Я бы выдвинул ее кандидатуру на шнобелевскую премию. Ведь этой замечательной премии были удостоены весьма выдающиеся исследователи. Брайан Кранделл получил ее за изучение собственных фекалий после поедания бланшированной землеройки, а один японец и один китаец (оба с трудно произносимыми именами) – за изучение влияния оперной музыки на шансы выживания мышей после операции на сердце.
Да, вот еще: Густано Пиццо был награжден этой премией за то, что придумал ловушку для угонщиков самолетов: это люк с капсулой, которую пилоты могут сбросить на парашюте. Некоторые критики полагают, что парашют в данном случае – избыточная роскошь.
понедельник 16 сентября
Интересно, отдаст ли каждый свои обгоревшие спички господину Схипперу? Он замыслил построить из них макет нашего дома престарелых. Надеется привлечь этим внимание газеты “Пароол”. Наша директриса состоит в ее редакционном совете.
Когда-то один человек построил макет собора Святого Петра из семи миллионов спичек. Такие макеты всегда вызывают у меня одну мысль: вот бы его поджечь! И за три минуты отправить коту под хвост двадцать пять лет работы. Очень уж сильна во мне страсть к разрушению.
Полторы недели назад было двадцать восемь градусов жары и стояло лето. А теперь четырнадцать градусов и осень. Я не люблю осень. Ну да, да, конечно, дивные краски, но это краски увядания. Поздней осенью моей жизни я слишком часто сталкиваюсь с умиранием и загниванием, чтобы еще умиляться при виде кучи сухих листьев. Осень пахнет так же, как дом престарелых. А мне подавай весну, новое начало, хоть какое-то разнообразие.
При этом я терпеть не могу холодные короткие дни, и Синтерклаас с Дедом Морозом – отнюдь не мои лучшие друзья.
Хнычу, как старый зануда. Но я и завел этот дневник, чтобы время от времени пожаловаться и повздыхать, никого не обременяя своей печалью.
вторник 17 сентября
Иногда с возрастом ревность принимает смешные формы. Поскольку в доме намного больше женщин, чем мужчин, замужние дамы глаз не спускают со своих мужей. Госпожа Даалдер не отпускает от себя господина Даалдера на расстояние больше одного метра. Подобно бдительной сторожевой собаке она кидается на любую женщину, проявляющую хоть какой-то интерес к ее супругу. Даже если совершенно безобидная соседка по столу попросит господина Даалдера передать ей сахар.
– А сами взять не можете? Не давай ей, Вим.
Вим глубоко несчастлив, потому что ему запрещено вступать в любую светскую беседу. Нет такой женщины, которая позарилась бы на Вима, ведь он страшен как смертный грех, но ему все равно приходится терпеть постоянный надзор своей ревнивой жены. Мне кажется, в его глазах я вижу иногда великое желание смерти.
Пишу об этом потому, что недели три тому назад здесь поселился некий господин Тиммерман. Он вроде бы положил глаз на Эфье. Само по себе это более чем понятно. Но ему не повезло: Эфье в упор его не замечает, так как он страшный хвастун и от него дурно пахнет.
Звучит так, словно Хендрик Грун ревнует, но в данном случае для ревности нет ни малейшего повода. Эфье уже несколько раз самым любезным тоном просила Тиммермана пересесть куда-нибудь на другое место. Это вызвало у Тиммермана острую неприязнь ко мне. Я всегда целыми днями сижу рядом с Эфье, ко взаимному удовольствию.
среда 18 сентября
Вчера торжественно открылась сессия Генеральных штатов. Сегодня день бюджета. Господин Эллрой пробует растолковать госпоже Блокер, как обстоят дела с экономией бюджетных средств.
– Вот смотрите, самая длинная красная полоска – это мы, пенсионеры. На нас экономят больше всего!
Госпожа Блокер кивает. Она думает, что прямоугольнички, обозначающие покупательную способность различных слоев населения, надо вклеить в новый рекламный буклет кондитерской фирмы Веркаде.
Беспокойство нарастает. Неужто у нас отберут еще один пряничек к кофе?
Хенк Крол из партии “50 плюс” призывает всех стариков в ближайшее воскресенье выйти на протестную демонстрацию в Амстердаме. Я собираюсь пойти, если не подведет погода. Вот будет славная вылазка. Я еще никогда в жизни не участвовал в демонстрациях, так почему бы не начать это дело в мои восемьдесят четыре года? Не то чтобы я мог хоть чуть-чуть увеличить те два процента, к которым угрожаю присоединиться, но Мюсеумсплейн, заполненная ходунками, скутмобилями и “кантами”, представляется мне захватывающим зрелищем. Надеюсь, кто-нибудь бросит в эту толпу клич “Рютте – убийца!”, и начнется давка, и полиция будет вынуждена принять меры против крепкого ядра активистов старше 80, а они начнут забрасывать полицию камнями, как бы играя в шары.
И на муниципальных выборах в марте 2014 года дедушки и бабушки, то есть местные партии стариков, одержат блистательную победу в союзе с социалистами и прогрессистами. Партия труда потерпит поражение. Дидерик уйдет в отставку. Кабинет падет. Возникнет политический кризис. Но в конце концов и с новыми партиями все останется по-старому. Всего хорошего. С вами беседовал ваш политический комментатор Хендрик Грун, из дома престарелых.
четверг 19 сентября
Через два дня после открытия Генеральных штатов никто больше не рассуждает о бюджете, но наши дамы еще не наговорились о параде шляп по случаю тронной речи. Там была одна шляпка, похожая на лоскут, оторванный от свадебного платья, заметил кто-то. Дамам из политической сферы вынесен суровый приговор: скучные зануды, которые вдруг напяливают нелепые шляпы. Самый снисходительный отзыв звучал так: “Ну, это еще куда ни шло”.
Сами они – последнее поколение, умеющее носить шляпы. Приличные, солидные, основательные шляпы для защиты от зимней стужи “и немножко для красоты”. Они бы не надели ни один из тех шутовских карнавальных колпаков, которые демонстрировались во второй палате парламента.
Эфье часто носит очаровательные шляпки. А я гордо шествую рядом с ней. Предпочтительно под руку.
пятница 20 сентября
На доске объявлений висит объявление, что открывается курс профилактики падений. Все жильцы дома могут записаться.
Некий ученый медик пришел к выводу, что старики часто падают, потому что боятся упасть. Люди, испытывая страх, рассуждают так: пока не двигаюсь, я не упаду. Тогда они быстро деградируют умственно и физически и часто падают, когда им, к примеру, нужно совершить неизбежное путешествие в сортир. Такова вкратце теория парадокса падений.
На занятиях учат “улучшать физический баланс”, а также (что немаловажно) вставать с карачек и снова принимать вертикальное положение.
Печальная статистика: старики падают в год 1 миллион раз и ломают себе бедра и запястья на 725 миллионов евро.
Я тоже все хуже держусь на ногах… но такой курс…
Я спросил Эфье, запишется ли она на этот курс. Нет, ни за что. Граме подождет еще годок. Гритье часто теряет ориентацию, но никогда не падает. Только Эверт в своем инвалидном кресле охотно приедет на лекции. Чтобы немного поболеть за участников.
Может, подать заявку на индивидуальные занятия?
Антуан и Риа оплакивают смерть своего кумира Йоханнеса ван Дама, человека, перед которым трепетали все рестораны. К концу жизни он давал все более высокие оценки учреждениям питания, которые посещал. Хотел таким образом поддержать свое реноме? Его считали человеком, который лично-персонально поднял кулинарный уровень в Амстердаме. Здесь сыграло роль и то, что он не мог проводить свои дегустации инкогнито. Его всегда узнавали. Так что стоило ему появиться в каком-нибудь заведении, там начинался аврал.
суббота 21 сентября
Сегодня Всемирный день альцгеймера. И что с этим делать? Размышлять об альцгеймере? Можно для всех болезней назначить всемирные дни: Всемирный день проказы, Всемирный день СПИДа, Всемирный день диабета, Всемирный день поноса.
Как раз сейчас я иду к Гритье. И что я ей скажу? Сегодня – твой день? Дважды твой день, ведь сегодня еще и День соседа. Дней-то не хватает, так что пусть альцгеймер поделится своим днем с соседом.
Впрочем, больные альцгеймером этот день не отмечают. Они не знают даже, какой сегодня день недели. Несколько лет назад в газете “Пароол” Йоханнес ван Дам признался, что невозможность жить самостоятельно причиняет невыносимые страдания. Я упомянул об этом в разговоре за кофейным столом. Завязалась беседа. Единственным из восьми сотрапезников, кто разделил точку зрения покойного Йоханнеса, был Эверт, живущий в отдельной квартире. Он не согласился с большинством, которое упрекало ван Дама в неблагодарности. Очень получилась забавная дискуссия. Эверт был на высоте: остроумен и упрям.
Стелваген наблюдала за спором со стороны. Когда она заметила, что я ее заметил, кивнула мне и удалилась.
воскресенье 22 сентября
Даже если вам за восемьдесят, если вы всегда готовы драть глотку и ваше имя Эверт, вы все-таки терзаетесь сомнениями. Эверт воззвал к моей помощи в организации нашей очередной вылазки в ближайшую среду. Он заказал художественную студию, но опасается, что это никому не понравится.
– Может, это скучновато? Может, что-то добавить?
Я заверил его, что проект хорош и потому не может провалиться, и что в любом случае, он лучше, чем моя идея с гольфом.
– Это верно, – ухмыльнулся он.
Его ухмылка мне не понравилась.
На антиправительственной демонстрации я не обнаружил разгневанной армады пенсионеров с ходунками, на “кантах” и скутмобилях. А кому, как не инвалидам и пенсионерам, следовало бы бунтовать против двойной экономии на стариках?
Похоже, мое мнение вполне разделяет автор статьи во вчерашнем номере “Фолкскрант”: “Почему старые и несчастные?” Самый важный вывод из этой статьи: сегодняшним молодым придется значительно дольше и больше платить за свои будущие пенсии и государственные пособия, чем нынешним пенсионерам, которые орут: “Караул! Убивают!”
Захватывающая перспектива: коалиция партий прогрессистов, социалистов и “50 плюс” немедленно выступит в поддержку старичков, которые из-за экономии остались без средств. Согласно последнему опросу Мориса де Хонда, они все вместе получат аж шестьдесят шесть мест во Второй палате.
понедельник 23 сентября
Вчера днем после недельной осени снова проглянуло солнце. На скамейках возле дома снова аншлаг.
Госпожа Бакел захватила с собой тюбик крема для загара и щедро делилась со всеми желающими. Тут же восемь стариков с пятнами плохо размазанного крема на физиономиях, закрыв глаза, уселись на скамейке наслаждаться солнцем. Красивая картинка. Госпожа Бакел еще раз взглянула на тюбик и с ужасом воскликнула:
– Просрочен!
– И довольно давно, – сказала госпожа ван дер Плуг, пряча свои очки для чтения.
– Август две тысячи девятого! Это опасно?
Такая постановка вопроса приводит к диким предположениям.
– Возможно, у вас начнется рак, рак кожи, – брякнул господин Снел.
Восемь стариков тут же принялись стирать с физиономий впитавшийся крем. При таком количестве морщин он еще не весь впитался.
вторник 24 сентября
Какой-то молодой человек на улице обратился к господину ван дер Схаафу с просьбой разменять один евро на две монетки по пятьдесят центов, для проката магазинной тележки. Парень был очень любезен, даже придержал бумажник старика, куда поместил свой евро. Придя домой, господин ван дер Схааф с изумлением обнаружил, что на этот евро он обменял две двадцатки и одну десятку.
Такой любезный юноша североафриканской наружности… Иногда мне кажется, что они для того сюда и приезжают, чтобы упрочить наши предрассудки. Попробуйте, поймайте такого…
Уличный грабеж без насилия? Если поймают, то приговорят к общественным работам с сохранением пособия. Не часто случается, чтобы люди с годами левели. Обычно они правеют. О чем это говорит?
Я полагаю, о том, что в третий раз за несколько месяцев один из наших жильцов попался на подлый трюк с разменом. Каждый предупрежден об опасности, но в тот момент, когда к нам обращаются на улице, половина из нас демонстрирует предельную подозрительность, а другая половина – наивную веру в человеческую порядочность.
среда 25 сентября
Один ученый (фамилию не помню) утверждает, что лет через пятнадцать можно будет предотвращать болезнь Альцгеймера. Потрясающая новость для стариков, которые уже понемногу впадают в слабоумие. Они до этого не доживут, по крайней мере в сознательном состоянии. Чертовское невезение.
А вот старым американцам чертовски повезло. Судя по опубликованным документам, между 1950-м и 1968-м произошло минимум семьсот серьезных инцидентов с ядерным оружием. Один американский бомбардировщик из-за аварии уронил над Штатами две водородные бомбы, в 260 раз мощнее той, что была сброшена над Хиросимой, причем одна чуть не взорвалась, после того как отказали три из четырех систем безопасности.
Нет никаких оснований считать, что здесь и сейчас не произойдет никаких инцидентов. О коих станет известно только в 2058 году. Уж тогда-то я не удивлюсь, ей-богу.
В общем, если мы еще живы, то не по причине нашей мудрости. Нам просто пока что везло. Человечество не всегда отдавало свою судьбу в руки разумных людей. Гитлер, Сталин, Мао (называю лишь несколько имен) ответственны за смерть двухсот миллионов человек, и это без ядерного оружия. Если бы существовала награда для самого глупого существа на земле, на нее номинировали бы человека.
Завтра снова сообщу об очаровательных мелочах повседневности. Сейчас подойдет автобус, и восемь веселых старичков с превеликим удовольствием проведут денек, сунув голову в песок. И вытаскивая ее, только чтобы выпить и закусить.
четверг 26 сентября
У меня на комоде стоит мой собственный превосходный портрет. Его написал Граме. Он творит в специфическом стиле неоэкспрессионизма.
Вчера после обеда автобус отвез нас в Берген-ан-Зе. В этой деревне обитают художники Северной Голландии. Мы должны были явиться в красивый деревянный павильон на пляже. Эверт в своем инвалидном кресле не задавался вопросом, как мы доставим его на место. Потребовались изрядные усилия, чтобы по мощеной дорожке вкатить его на дюну. Один раз мы чуть его не упустили. Еще немного – и он скатился бы вниз, грохнувшись головой в песок. В конце концов мы уговорили двух мускулистых парней, тренировавшихся в беге трусцой, вкатить его на дюну, провезти сто метров по песку и определить под тент нашей живописной мастерской.
Там некая артистичная дама выдала нам краски и восемь мольбертиков и предложила разделиться на пары, чтобы написать портреты друг друга. Результаты оказались умопомрачительными. Все стили пятисотлетней истории искусства прошли перед нашим взором.
Потом мы с Эфье, держась за руки, прошлись босиком в прибое Северного моря.
Кулинарная и дегустационная часть логически завершили программу. Хозяин пляжного кафе предоставил свой небольшой тягач, чтобы снова поднять Эверта на дюну. Во время этой церемонии Эверт помавал рукой, словно королева. На обратном пути в автобусе мы во все горло распевали песни.
Сегодня утром госпожа Камерлинг спросила Граме, не согласится ли он написать и ее портрет. Эверт посоветовал Граме слупить с нее 780 евро, не считая НДС.
пятница 27 сентября
– Раз уж у нас теперь идет неделя деменции, я ставлю выпивку и закуску на террасе с видом, – заявила вчера днем Гритье, обращаясь к Эфье, Эдварду и ко мне.
Мы пробурчали что-то насчет складчины, но она отрезала:
– Не хныкать!
Такси туда, такси обратно.
Когда мы, сидя на солнышке, вдоволь налюбовались заливом Эй, она как бы между прочим обронила:
– Вот так и становишься мотовкой на старости лет. Хочу опустошить свой накопительный счет прежде, чем перестану понимать, что такое накопительный счет.
По-моему, это самый разумный подход к деменции.
Дальше – больше. Один День альцгеймера – еще куда ни шло, но неделя… По-моему, в последнее время по телевизору показали целых восемь программ о маразме. Теперь мы многое о нем знаем. Да и нет здесь ничего сложного: заболеваете слабоумием и через некоторое время ничего больше не помните и не узнаете себя в зеркале. Значит, пора отправлять вас в закрытое отделение.
Сейчас много шума вокруг предсказания, что каждая вторая девочка, родившаяся в настоящее время, проживет сто лет. Но я не слышал, чтобы кто-нибудь задал вопрос по существу: это хорошая новость или плохая? По крайней мере каждый второй из наших жильцов, чей возраст приближается к столетию, хотел бы поскорее умереть.
суббота 28 сентября
Когда двери лифта открылись, в лифте уже стояли два ходунка и один скутмобиль, но госпожа Грунтеман решила, что туда вполне войдет и ее скутмобиль. Она слишком быстро вкатила его в лифт и закупорила всех, кто находился внутри.
Понадобилось полчаса, чтобы извлечь из заточения все железяки и всех стариков. Стон стоял до небес, хотя травмы не были видны невооруженным глазом.
Директриса исподволь дала мне понять, что расшифровала Аню как моего конфиденциального информатора. Вчера она пригласила меня лично прийти в контору 7 октября, когда Аню будут провожать на пенсию. Я воззрился на нее, видимо, с нескрываемым изумлением, и тут она сказала:
– Вы ведь дружны с госпожой Аппелбоом? По крайней мере, я слышала, что вы регулярно захаживаете к ней в контору на чашку кофе. Жаль, что меня никогда при этом не было.
Должно быть, я покраснел. Стоял столбом, не говоря ни слова. Выходит, в каком-то смысле мне шах и мат!
Шах и мат не в каком-то, а в самом прямом смысле!
Стелваген усмехнулась и удалилась.
Тот факт, что проводы назначили на понедельник, кое-что говорит об отношении к Ане ее конторских товарищей. Впрочем, сама она в последнее время скорее обрадована, чем огорчена своим неожиданным увольнением.
воскресенье 29 сентября
Вчера после затора в лифте перед ним скопилась длинная очередь зевак, растянувшаяся до самого конца коридора. “Ой-ой-ой!” Зажатые руками рты, трясущиеся головы и глубокомысленные высказывания о причинах и следствиях аварии.
– Лифт застрял, потому что люди занимали в нем слишком много места.
В старости некоторые свойства характера утрачиваются, но глупость к их числу не относится.
Стоит прекрасное бабье лето. Но эта погода довольно коварна. Сегодня рано утром я совершил короткую прогулку на своем скутмобиле и чуть не отморозил себе пальцы. Раз у меня есть свой скутмобильчик, пора купить хорошую зимнюю одежду, не то в один прекрасный день перед каким-нибудь светофором найдут мой окоченевший труп. Кажется, это красивая смерть, не хуже, чем с перепоя. Так говорят люди, чуть было не пережившие ее.
Я не собираюсь проверять их правоту на собственном опыте, но, возможно, это недурная альтернатива таблетке Дриона: в студеный зимний вечер едешь в уединенное место, стаскиваешь с себя куртку и ожидаешь смерти. И даже если тебя вовремя не найдут, ты не завоняешь.
понедельник 30 сентября
Я едва могу ходить из-за боли в ноге. Позвонил Эфье, попросил принести аспирин. Думаю, это подагра. У Эверта были те же симптомы. Целое утро я просидел на стуле с задранной вверх ногой. Только один раз дополз на коленях до туалета.
Эфье посидела со мной часок, а днем приедет с визитом Эверт на своем инвалидном кресле. Один паралитик и другой паралитик. Я справился у персонала, нельзя ли принести ужин в комнату.
– Ну, вообще-то не положено, – сказала экономка.
– Не положено?
– Нет. Это не по нашей части. Обращайтесь официально в отделение ухода за беспомощными.
Да пошли вы все со своими правилами. Попрошу Граме, чтобы он вечером взял поднос с моим ужином и занес его наверх. Граме еще неплохо держится на ногах. Пусть они вопят сколько угодно, что и это “не положено”, Граме на них плевать.
Вы тут с вашими правилами можете оставить человека подыхать с голоду. К счастью, теперь у меня есть друзья.
Октябрь
вторник 1 октября
Да, это подагра. Врач прописал мне таблетки, которые я не хочу глотать, а когда они закончатся, желательно отказаться от красного вина и есть поменьше земляники. Без земляники я вполне обойдусь, тем более в октябре, но сезон красного вина только что открылся, так что придется вернуться к летнему белому. Если я таким образом избавлюсь от подагры, ущерб будет невелик.
С великим трудом и мучениями я добираюсь до туалета. Такое прекрасное занятие, как шарканье по дому, исключается. Остаются: чтение, писанина, телевизор и ожидание гостей. Можно еще немного порыться в папке с вырезками. К примеру, в одной старой газете было помещено сообщение: “Американская следственная группа установила, что 6,6 миллиарда наличных денег в новеньких долларах, отправленных в 2003 году в Багдад двумя самолетами для оплаты тамошнего правительства, вероятнее всего были украдены. Американцы передали деньги иракцам, а те их слямзили”.
Слямзили? Шесть миллиардов долларов? Да ведь это несколько грузовиков, набитых деньгами. Исчезли. Пропали без вести. Растворились. Я понимаю, почему сохранил эту вырезку. Уж слишком неправдоподобно звучит. Где-то в Багдаде дядюшка Скрудж Мак-Дак в своем бункере ныряет в свой плавательный бассейн, битком набитый долларами.
среда 2 октября
Чтобы утешить Гритье, я рассказал ей, что в Европе старческим слабоумием страдают шесть миллионов человек.
– Вы с Эвертом думаете, что для Гритье разделенное горе – это полгоря, – сказала она с улыбкой. – Не берите в голову.
Честное слово, я покраснел.
Можно себе представить, что в одной только Европе сто двадцать благотворительных приютов “Арена” заполнены маразматиками, но эта мысль не вдохновляет.
Гритье рассказала, что в продвинутой стадии деменции можно пройти мимо зеркала и не узнать своего отражения. Она надеется, что в этом случае она подумает: “Ох, какая красивая женщина!” Потом мы обсудили известных нам соседей, страдающих слабоумием, и пришли к выводу, что примерно половина из них испытывает довольно глубокие страдания.
– Зато другая половина не так уж несчастна. Они чувствуют себя не намного хуже, чем большинство остальных жильцов. Итог оптимистический, – заметила Гритье. И, словно отвечая на вопрос, который я боялся ей задать, прибавила, что ни единый волос на ее седой голове не допускает и мысли о самоубийстве.
Подагра немного отпустила. Таблетки делают свое дело, я уже могу ступать на ногу и даже немного ходить.
четверг 3 октября
В нашей субтропической говорильне несколько раз в день заходит речь о том, что раньше все было лучше. Вчера госпожа де Фрис с тоской в голосе обронила, что прежде всегда хватало времени выпить кофе и поболтать. На что Эверт заметил, что если речь идет о ней самой, то, в сущности, ничего не изменилось.
– Как это?
– Я вынужден годами каждый день выслушивать твою болтовню, перемежаемую короткими паузами на глоток кофе.
В ответ прозвучало негодующее:
– Ах так…
И впервые за долгие годы тишина продлилась пять минут. Через пять минут она высокомерно потребовала, чтобы Эверт впредь обращался к ней на “вы”. Большинство людей здесь обращаются друг к другу на “вы”. Вероятно, пережиток того времени, когда все было лучше и люди еще уважали друг друга. Один Эверт, невзирая на лица, тыкает всем подряд.
Я снова довольно уверенно хожу и сегодня вечером могу спокойно выпить винца. Оказывается, я привержен к выпивке больше, чем полагал. Пока спокойно пьешь, ты этого не замечаешь, но когда вынужденное воздержание затягивается на несколько дней, так и тянет выпить больше, чем полезно для хорошего настроения.
В защиту своей тяги к спиртному я всегда могу сказать, что на продолжительность моей жизни она уже не повлияет. И с удовольствием налить себе первый стаканчик до еды. До недавнего времени я еще и закуривал сигару. Увы, больше не закуриваю. Иначе задохнусь насмерть.
пятница 4 октября
Сегодня Всемирный день животных, так что в меню нет ни мяса, ни рыбы, только шарики соевого творога и горшочек цикория. Небольшой жест благодарности животным. Завтра закажу кусок мяса побольше.
Даже 4 октября мы ставим мышеловки и убиваем комаров. Бывают звери и звери. С людьми то же самое: одних убивают, другие подыхают с голоду, а третьи приобретают виллы с бассейнами.
Госпожа Стелваген пригласила меня в свою контору. Спросила, не знаю ли я, какой прощальный подарок купить Ане. Не знаю.
– Цена не играет роли, – настаивала она.
Может, она испытывает угрызения совести?
– Подарите ей электровелосипед.
Стелваген нашла мою идею весьма удачной. Думаю, она собиралась отделаться каким-нибудь будильником. Кажется, этой подсказкой я оказал Ане неплохую услугу.
Сегодня в час дня наведаюсь к своему автослесарю. Наконец-то, первый раз в жизни, у меня есть свой автослесарь. Попрошу его установить на моем скутмобиле ветровое стекло. В последние дни дул ледяной восточный ветер и во время прогулок, несмотря на осеннее солнышко, было холодновато. Со стеклом будет лучше.
суббота 5 октября
Хенк Крол, который так героически сражался на баррикаде, защищая наши пенсии, свалился со своей высоты. Выяснилось, что в борьбе за честные выплаты он поступал непоследовательно. Почему-то не счел нужным начислять пенсионные бонусы своим сотрудникам. Вдруг оказалось, что половина наших жильцов всегда считала Крола ненадежным типом.
Газетная фотография, где он позирует со своей экс-женой и своим экс-мужем, положения не исправила.
– Сначала реши, ты гомик или нет! А потом заботься о трех миллионах престарелых! И пошел ты на… – подвел итог как всегда утонченный господин Баккер.
Но с отставкой Хенка Крола (нет, госпожа де Гуде, он отнюдь не брат Рюда Крола!) умерла надежда множества пенсионеров на участие в серьезной политике. За кого им теперь голосовать?
– Ян Нагел перешел уже в шестую партию. Не зря его прозвали Гвоздь-мне-в-гроб. Так что за него тоже нельзя, – буркнул господин Хейнеман.
Значительная часть жильцов, главным образом дамы, предпочли бы голосовать за принцессу Беатрикс.
Нет, говорить здесь о политике – удовольствие ниже среднего. Вообще мало о чем за кофе или чаем говорится со знанием дела. Недавно Эверт с бухты-барахты спросил, остались ли еще люди, ухаживающие за растительностью на интимных местах. Поглядели бы вы на эти вытянутые физиономии! Позже он объяснил, что почувствовал необходимость несколько шокировать публику, чтобы развеять подавленное настроение, царящее за нашим столом.
воскресенье 6 октября
Внизу, в гостиной, на одном из кофейных столов Эдвард установил табличку с надписью: “За этим столом болезни не обсуждаются”. А Эверт подписал под ней второе объявление: “И ни слова о покойных супругах (м/ж)”.
На эти объявления посмотрели косо.
– Почему болезни не обсуждаются? – спросила госпожа Диркзвагер. Она всегда первым делом водружает на стол рядом с чашкой бескофеинового кофе свой ящик с таблетками. Потом принимает дневную дозу, постоянно сокрушаясь, что не помнит, от чего помогают эти лекарства. И так изо дня в день, хотите верьте, хотите нет.
Эдвард с трудом объяснил, что о мучениях, несчастьях и зверских убийствах можно говорить где угодно, но желательно не за этим столом.
– Некоторые не любят, когда к ним пристают с чужими болячками, – уточнил он.
Постепенно здесь формируются два лагеря: маленькая компания за столом без болезней и все остальные за другими столами. И теперь они сомневаются, позволят ли им сотрапезники изливать привычные жалобы на здоровье.
Как-то после обеда табличка исчезла.
Скоро состоится песенный конкурс среди стариков. Сначала пройдет отборочный тур. Нет, я не позволю себе брюзжать, не то совершу описанную выше ошибку.
Зато сделаю одно замечание: больше всего на конкурсе песни везет глухим и слабослышащим.
понедельник 7 октября
Здесь есть несколько дам, патологически боящихся грязи, и несколько дам, чей образ жизни, мягко говоря, не включает уход за собой. Это порождает взаимное неприятие.
Госпожа Ауперс, одна из тех, кто не каждый месяц надевает чистые чулки, сообщила за обедом двум соседкам по столу, весьма озабоченным гигиеной, что мыться и чистить одежду не имеет никакого смысла.
– Только на пятки налипает восемьдесят видов плесени. Я читала. Можете себе представить, что там копошится в вашей промежности?
– Я же обедаю! – воскликнула одна из чопорных дам.
– Я только хочу сказать, что в мытье нет никакого смысла. И на руках у вас полно плесени и бактерий.
Она своего добилась: две дамочки, исповедующие гигиену, позвали медсестру: пусть госпожа Ауперс сделает одолжение и на время обеда закроет рот. Госпожа Ауперс сослалась на свою неотъемлемую свободу слова. Возник небольшой скандал. В конце концов Ауперс в ее замызганном платье, на коем можно было видеть остатки всех меню предыдущих дней, пересела за другой столик.
Но злое дело было сделано. Почти никто не опустошил своей тарелки. Только толстая госпожа Зондерланд, воспользовавшись моментом, проглотила четыре порции ванильного пудинга. Обычно это самый любимый десерт жильцов. В большинстве случаев креманки бывают вылизаны дочиста.
четверг 8 октября
Выходит, Хенк Крол все эти годы терзался страшной мыслью: “Только бы никто не догадался, что я не начисляю пенсионные бонусы своему персоналу!” Думаю, этот тайный страх слегка подорвал его непомерное самомнение. Вероятно, многие люди живут под угрозой разоблачений. Скандалы, выплывающие на поверхность, это лишь верхушка айсберга.
Вчера после обеда в конторе провожали на пенсию Аню. Вполне благопристойно. Несколько сослуживцев спели слащавую песенку, а один сотрудник произнес учтивую речь, в которой иногда слышались критические вздохи по поводу трудовой культуры в этом доме. Стелваген и бровью не повела. Ее улыбка держалась как приклеенная во время всего мероприятия. Интересно, кто был этот критик.
Аня по-настоящему обрадовалась своему электрическому велосипеду. Мы с ней договорились регулярно встречаться. Красивая декларация о намерениях. Осуществить бы ее на практике. Старики часто теряют старых друзей за стенами этого дома, потому что перестают ходить в гости и что-нибудь вместе предпринимать. Всякая активность для них – как подъем на высокую гору. Выражаясь элегантно, речь идет о дефиците энергии и фобиях. Я называю это ленью. Чтобы преодолеть одиночество, нужна надежда и некоторое, пусть бесплодное, усилие.
среда 9 октября
Я услышал глухой удар в соседней комнате и сразу затем тихий стон. Стены здесь тонкие. Я вышел в коридор и постучал: никакого ответа. Дверь была заперта, но тут как раз приковылял уборщик и открыл ее по моему настойчивому требованию.
Госпожа Мейер лежала на полу в своей кухоньке, и любой, даже не врач, мог видеть, что ее рука согнута совершенно неестественным образом. Жуткое было зрелище. Я вызвал “скорую”, и Мейер отправили в больницу. Это произошло вчера вечером.
Теперь я знаю, что она сломала руку и ногу. Встала на стул, откуда вскарабкалась на кухонный стол, чтобы вытереть пыль с подвесных шкафчиков.
– Я всегда так делаю, – стонала она.
Убедительный аргумент.
Сам я три раза на этой неделе садился на свои очки. После стольких испытаний одна дужка не выдержала, сломалась. Это были запасные очки, потому что на парадные очки я уже усаживался в прошлом месяце. Я обмотал дужку изолентой, выпросив ее у завхоза, а парадные очки наконец-то отнес к оптику.
– Посмотрим, что еще можно с ними сделать, сударь.
четверг 10 октября
Когда несколько лет назад Ралфу Стейнману позвонили из Нобелевского комитета, чтобы поздравить с присуждением Нобелевской премии, Ралф не смог подойти к телефону, потому что умер три дня назад.
Ралфу не повезло. Не каждый день выигрываешь такую премию, хотелось бы лично присутствовать на ее вручении. А с другой стороны, ему повезло, хотя он и не подошел к телефону. Потому что есть правило, что покойникам Нобелевскую премию не присуждают. И комитету пришлось срочно вводить новое правило: можно получить Нобелевскую премию, будучи покойником, но только если комитет не знает, что лауреат уже на том свете.
По слухам, теперь кто-то из этой организации обязан сначала связаться с лауреатом по телефону, дабы лично его или ее ввести в курс дела. Дамы и господа ученые, имейте в виду, нет никакого смысла отрицать собственную смерть.
Впрочем, в первую очередь это вина самого Нобелевского комитета: он-то и создает трудности, присуждая премию десять, двадцать, тридцать лет спустя после великого открытия. Кто знает, сколько покойных профессоров упустили из-за этого самый счастливый момент в своей научной карьере?
Все посочувствовали Ралфу Стейнману, когда я рассказал об этом за столом.
– А еще очень печально, что Винсент Ван Гог никогда не получил ни цента из тех миллионов, которые потом платили за его картины, – вздохнула госпожа Ауперс.
– Хорошо еще, что он мертв! – оживился Эверт.
Бозон Хиггса тут не обсуждается.
пятница 11 октября
Разворачивается скандал вокруг русского дипломата, арестованного гаагской полицией.
– По-моему, пьяному русскому, который издевается над своими детьми, пригодились бы скорее седативные средства, чем дипломатическая неприкосновенность.
Отлично сказано, Граме! Ты искусно увязываешь две в высшей степени актуальные вещи. Жаль, мало есть людей, которые понимают то, что ты говоришь. После обсуждения за кофе выяснилось, что “мы” не очень-то жалуем русских и не склонны их оправдывать.
– Поглядите на пьяную рожу этого русского, сразу все поймете, – категорически высказался наш господин Баккер.
– В некоторых туристических проспектах отели помещают рекламу, что они не пускают русских, – встряла госпожа Снейдер, которая никогда в жизни не уезжала дальше Велюве.
Даже я сказал:
– Слава богу, что наш премьер Марк Рютте, а не Владимир Путин.
Как получается, что люди прежде всего забывают имена? “Черт, да как же его звали? Солиста этой группы. Там еще была такая блондинка, на букву А. Вот вертится на языке…”
Всю жизнь знал эти имена и вдруг не можешь извлечь их из соответствующего уголка мозга. А иногда спустя несколько часов такое имя вдруг выскочит без спроса и замельтешит в голове.
Я постоянно тереблю свои мозги в поисках какого-нибудь имени или слова, но со все меньшим успехом. Мне бы угомониться, а я извожу себя этим насмерть.
Не надо, Грун.
суббота 12 октября
Директриса объявила, что учебная эвакуация прошла весьма успешно. Если целью эвакуации было создание максимального хаоса, то я не могу с ней не согласиться.
В коридорах вдруг возникли спасатели во флюоресцирующих жилетах. Они появились еще до тревожной сирены, так что имели полную возможность рассказать всем и каждому, что это все не по-настоящему.
– Чтобы предотвратить инфаркты, – пояснила позже Стелваген.
Зная, что это лишь учения, большинство жильцов сначала допили кофе, а потом поднялись наверх, в свои комнаты, взять пальтишки, ведь на улице было свежо. Перед лифтами образовались очереди, заслуживающие особого упоминания. Каждый знает, что во время пожара нельзя пользоваться лифтом. Большинство жильцов категорически отказались спускаться по лестнице, что вполне резонно, если вы передвигаетесь с ходунками. Они стояли и ждали лифта, а лифта не было. В конце концов главный спасатель решил, что при ближайшем рассмотрении речь идет не о пожаре, а о заторе и лифт вполне можно использовать. А тем временем одна дама свалилась с лестницы, а кто-то защемил пальцы автоматическими противопожарными дверьми.
Надеюсь, во время настоящего пожара пламя будет разгораться медленно, ведь прошло целых 35 минут, пока последний из жильцов выбрался из здания, а к тому времени первые спасенные, во главе с персоналом, уже вернулись в дом, из-за плохой погоды на дворе.
воскресенье 13 октября
Я снова впадаю в бешенство, когда вспоминаю о том, что произошло.
Вчера неожиданно потеплело, и я решил покататься на своем скутмобиле. Только я двинулся с места, как вдруг прямо впереди, наискосок от меня, остановился автомобиль. Я тормознул и встал посреди велосипедной дорожки. С другой стороны на внушительной скорости приближался мопед, которому пришлось резко затормозить, чтобы не протаранить мой экипаж. Нарушитель, лет примерно двадцати, нагло уставился на меня.
– Посторонись, старый хрыч!
– Мы с вами не родня, сударь! Нельзя ли повежливей. Вы ведь тоже состаритесь. – Я ткнул себя кулаком в грудь и потребовал: – Уважайте старость.
– Осади назад, старый хрыч!
Я сдал назад и притормозил, освободил ему дорогу. С расстояния пятидесяти сантиметров он плюнул мне прямо в лицо, дал газ и умчался. Слюна попала в щеку. Я смахнул ее рукавом.
Кипя от бессильной ярости, я повернул назад.
Как раз читаю, что у “моего” бургомистра ван дер Лана рак простаты. Это не улучшает настроения. Он один из немногих людей, вызывающих мое восхищение. Хороший человек и хороший администратор – редкое сочетание.
Потом гляжу в окно, на ливень, который продолжается уже три часа, и понимаю, что мне необходимо срочно повидать Эфье, чтобы преодолеть тягу к самоубийству. Если не застану ее дома, зайду к Эверту. Если и его не застану, проведу остаток дня в постели.
понедельник 14 октября
К счастью, вчера я застал Эфье дома. Она действует на меня как успокоительное и укрепляющее средство, и для этого ей ничего не нужно делать, нужно просто быть. Я рассказал ей о моем дорожном происшествии. Когда я дошел до этой мерзости с плевком, она откинула голову назад, и взгляд у нее был такой злой, словно она ощутила эту грязь на своем лице.
– Будь у тебя ружье, ты бы сшиб его с мопеда. Легко могу себе представить.
– Ну… скажешь тоже! Я бы открыл стрельбу, но из-за дрожи в руках промахнулся бы. Подстрелил бы ни в чем не повинных прохожих. Стало быть, я еще легко отделался.
Потом Эфье предложила выпить до обеда по чашке кофе. В порядке исключения. Чтобы остыть. Так, между прочим.
Для непосвященных: она имела в виду ирландский кофе, с виски.
Это помогло.
За чаем госпожа Бастиаанс заполняла анкету журнала “Справочник потребителя”. Вопросы касались сковороды “мулинекс-про-клин-АМС-7”. Нужно было поставить двойной крестик, “если крошки прилипают ко дну”. Госпожа Бастиаанс никак не могла сообразить, хорошо ли, что они прилипают. Или как раз нехорошо. Между прочим, она считает себя знатоком жареного картофеля, но в прилипании крошек не столь компетентна. О важности обсуждаемой проблемы говорят два обстоятельства: журнал был пятилетней давности, и у нас здесь строго-настрого запрещено что-либо жарить. А ты сиди и, хочешь не хочешь, слушай эту муру.
вторник 15 октября
На доске объявлений появилось объявление, что жилищный комитет отменил ежегодную экскурсию. Причина: члены комитета не сошлись во мнениях. Весной предстоят новые выборы в комитет. Все нынешние члены выставляют свои кандидатуры.
Речь здесь – неслучайно – идет о четырех самых упрямых ослах нашего заведения. Если им немного повезет, всех четверых выберут снова, и, соответственно, в следующем году экскурсию снова отменят.
Несколько лет назад я участвовал в экскурсии. Ездили на один день в Ахен. В Эйндховене посмотрели выставку матрасов, а в Ахене – распродажу пластиковых контейнеров для кухни (немецкий вариант). На обратном пути в Эйндховен какой-то мужик в докторском халате продавал витамины, с помощью коих вы проживете минимум до ста лет. Если помрете раньше, вам вернут деньги.
Погуляли часок по Ахену, в три часа выпили кофе и чай и в шесть сели в автобус, заплатив за билеты по 22 евро 50 центов с носа.
Одна женщина, царствие ей небесное, накупила в тот день на тысячу евро мелочей, в том числе матрас для страдающих недержанием. По выгодной цене.
На обратном пути госпожа Схаап, считающая себя обладательницей прекрасного голоса, взяла микрофон и битый час истязала автобус песенками своего персонального далекого прошлого. Честно так честно: многие энтузиасты подтягивали.
среда 16 октября
К нам прибывает Ева! Персонал обходится все дороже и становится все малочисленней (скольких уже уволили?). Поэтому в ближайшем будущем чашки чая станет разносить Ева. Ева – робот, изготовленный в Техническом университете Делфта. На картинке она выглядит как гибрид тренажера и старомодных весов. Со ртом, похожим на почтовый ящик, и двумя пятнами, напоминающими глаза или, скорее, брови. Ее прямое назначение – мелкие услуги по уходу, но она еще умеет изображать эмоции, уверяют изготовители. Интересно, каким образом? Неожиданный хохот? Настоящие слезы? В рекламе не указано.
Я надеюсь не дожить до того времени, когда всех, кто ухаживает за больными и беспомощными, заменят роботами, потому что роботы дешевле. А если доживу, то выкручу там и сям какой-нибудь шурупчик. Эверт обещал ненароком раздавить своей инвалидной коляской как можно больше роботов. Прекрасный сценарий для кинофильма.
Старые люди производят меньше адреналина и дофамина – гормонов, отвечающих за то, что у вас замирает сердце и в животе порхают бабочки. Но влюбленность зависит не от общего количества производимых вами гормонов, а от относительного возрастания их числа. А оно у стариков может очень даже возрасти. Так написано в газете. Вот почему в присутствии Эфье я всегда трепещу.
четверг 17 октября
– Не будем преувеличивать: паллиативная опека – это в общем-то все, что может сделать здешний доктор, – заявил Эверт, вмешиваясь в дискуссию о домашнем враче из Тёйтьенхорна, который якобы вколол пациенту слишком щедрую дозу морфина.
– В любом случае Тёйтьенхорн вдруг снова в центре внимания, – сказал Граме.
Мнения о действиях доктора разделились. Многие из здешних жильцов оценивают эвтаназию слишком прямолинейно по-христиански. Но, в общем, все согласились, что арестовывать милосердного доктора посреди ночи и допрашивать его несколько часов подряд – недостойно. Я считаю его милосердным и буду стоять на этом, пока мне не докажут обратное.
Очень уж они поторопились с арестом. Если так и дальше пойдет, у нас останутся только доктора, которые не рискнут вколоть больному морфин, как бы он ни мучился от боли. Побоятся, что пациент умрет, и такая вероятность среди стариков статистически высока. А аспирин часто уже не помогает.
Господин Баккер, самый большой брюзга этого дома, проехал под струей поливальной машины, но забыл задраить окошко своей “канты”. Когда он все-таки нажал на кнопку, было уже поздно, и он очутился в аквариуме. Мы безудержно хохотали, когда консьерж рассказывал нам об этом. Он видел, как Баккер входил в дом, а с него ручьем стекала вода.
пятница 18 октября
– Все эти великие достижения в области борьбы с альцгеймером не про меня, – говорит Гритье. – Дорога ложка к обеду.
Она остается такой же веселой и с явным удовольствием рассказывает, что положила шлепанцы под подушку, а пижаму – под кровать. И все чаще забывает, что только что собиралась сделать.
– С туалетом пока справляюсь. А когда и о нем забуду, переведусь в соседнее отделение.
В следующий понедельник мы, наконец, снова устраиваем вылазку клуба СНОНЕМ. Дежурный организатор – Эдвард. Он пытается сбить нас с толку, давая противоречивые указания относительно формы одежды и постоянно перенося время сбора. Вообще-то, в понедельник не его очередь, но он настоял на этой дате. Напряженное ожидание усиливается.
Есть и другие хорошие новости: наш повар, самый бессолевой повар в Нидерландах, уволен. О причинах нам не сообщили, но ходят слухи, что он готовил слишком много блюд с вином. Вино на вынос.
Жилищный комитет, весь целиком, попытался войти в состав конкурсной комиссии. Дело безнадежное, а единогласно выбрать одного делегата они не могут.
суббота 19 октября
Когда у США возникнут проблемы с финансами и республиканцы сократят бюджет, мы будем судить о них спокойнее.
– Если Америка обанкротится, им потребуется хороший судебный исполнитель, – заявила госпожа Блоккер.
– Если до этого дойдет, хорошего судебного исполнителя будет недостаточно, – проворчал Граме. И с пафосом добавил: – Мы несемся в утлом суденышке к водопаду, и никто ничего не предпринимает!
Граме – верный поклонник почившего в бозе Ко ван Дейка. Этот актер играл крупными мазками. После подобных тирад обычно следует хитрое подмигивание по адресу Эфье и Гритье, а если их нет рядом, то по моему.
– Да, время непонятное, жизнь – пазл из пяти тысяч элементов, но к нему не приложена заданная картинка!
Тоже недурно, хоть это мои собственные слова.
Во всяком случае, не стоит верить так называемым экспертным оценкам. Эксперты всегда крепки задним умом. Никто из знатоков Восточного блока не предвидел падения Берлинской стены. И конечно, ни один экономист не предсказал банковского кризиса.
Быть может, человечество слишком глупо и непредсказуемо, чтобы строить разумные прогнозы. Если так, то немедленно ликвидируйте всех так называемых экспертов, заполняющих время в ток-шоу.
Как бы то ни было, любая дискуссия за нашим кофейно-чайным столом заканчивается прописной истиной: на наш век этого добра хватит!
вторник 22 октября
В ночь с субботы на воскресенье Эфье разбил инсульт, вероятно во сне. Она почти полностью парализована и не может говорить.
Дежурная сестра нашла ее в воскресенье утром и на “скорой” отправила в больницу. Она лежит в отделении интенсивной терапии.
В воскресенье к ней приезжала дочь. Посещения знакомых разрешаются только в понедельник днем.
Я вошел в палату, еле держась на ногах. Это было ужасно. Она может только едва заметно утвердительно кивнуть и отрицательно качнуть головой. Судя по реакции на вопросы, она в полном рассудке. И испытывает сильные боли.
Я держал ее за руку, пока она не забылась беспокойным сном. Тогда сестра велела мне выйти. Я попросил ее сказать Эфье, что завтра приду опять. И сейчас еду к ней.
четверг 24 октября
Через четыре дня после удара Эфье стало немного лучше. Она может издавать звуки, но “да” почти нельзя отличить от “нет”. Ее перевели из интенсивной терапии в палату.
Она снова может глотать и пытается пить совсем маленькими глоточками, что стоит ей заметных усилий. Она исхудала. А ведь и до инсульта она весила меньше пятидесяти кило.
Когда я прихожу, она почти всегда спит. Когда просыпается, то, видимо, радуется моему приходу. У нее даже загораются глаза, но через несколько секунд они опять тускнеют и грустнеют, а у меня каждый раз навертываются слезы. И я отворачиваюсь, чтобы не огорчать ее еще больше.
Я держу ее за руку минут пятнадцать или двадцать, пока она снова не заснет. Разговаривать не получается.
Вчера играли час на бильярде, но мне было не до бильярда.
– В такой игре нет никакого смысла, – заметил Эверт. – Если ты только и можешь, что бродить с похоронной миной, то лучше я останусь у себя в комнате. Мне хватает своей печальной доли.
Он прав, я попросил прощения. После чего игра немного оживилась.
пятница 25 октября
Основание нашего общества СНОНЕМ было вспышкой жизнелюбия. Похоже, оно стало последней судорогой счастья.
Эверт инвалид, Гритье впадает в слабоумие, а Эфье парализована. Клуб, куда входит всего восемь членов, не сможет выстоять, даже если как угодно часто собираться и пить хорошее вино.
Каждый делает для каждого то, что может, это трогательно. В этом я черпаю немного силы. Каждый день два человека, один утром, другой днем, ездят в больницу, а Гритье и Эверт всегда под присмотром. Каждый постоянно подбадривает каждого. Но это оптимизм от безысходности.
Я пытаюсь каждый день писать. Это мало-мальски позволяет держаться. Еще я читаю газету, немного смотрю телевизор, сижу у окна, пью чай. Пожилой человек не должен распускать себя, я знаю, но не знаю, откуда мне взять энергию для чего-то другого.
суббота 26 октября
Я всегда упрекал соседей, которые только и делают, что охают и жалуются. Теперь настал мой черед. Хендрик Грун, сослужи службу себе и другим, двинь себя под зад коленом.
Первый результат: я спросил Эдварда, не хочет ли он в ближайшее время организовать вылазку, которая сорвалась в прошлый понедельник. Он задумался и сказал, что кое-что устроит. Первый шаг по дороге вверх.
Наш адвокат Виктор сообщил письмом, что административный совет обещал самое позднее к 1 июня 2014 года предоставить всю запрошенную нами информацию.
Стелваген понимает, что нас можно больше не опасаться. Что бы она ни сделала, время работает на нее. Встретив меня в коридоре, она изобразила интерес к моей подруге. Дескать, она слышала, что состояние больной не слишком улучшается. Она всем сердцем надеется, что Эфье сможет продолжать жить самостоятельно, но положение тяжелое.
– И конечно, нужно поскорее освободить комнату? – вырвалось у меня.
О, пока об этом речи нет, дело терпит до середины ноября.
Я думаю, Стелваген искренне сочувствует Эфье и мне. Но, разумеется, “в интересах дела”.
воскресенье 27 октября
Вчера я “посовещался” с Эфье и ее дочерью Ханнеке. О встрече попросила Ханнеке. Сказала, что ее мать очень бы этого хотела.
С дочерью Эфье я встретился впервые. Она прекрасная дочь, но живет в Рурмонде, у нее трое детей, муж и работа, так что она связана по рукам и ногам. В больнице сказали, что лечение закончено и когда-нибудь позже Эфье может выздороветь. Выздороветь – звучит обнадеживающе, но, если верить доктору, шанс полного восстановления, то есть возможности жить самостоятельно – нулевой.
Мы сидели у кровати Эфье. Ханнеке задавала вопросы. Эфье кивала или качала головой.
Итог нашего совещания: она не хочет ни в какой дом ухода, она хочет спокойно умереть. Она еще раньше написала заявление, что в таком случае, как этот, она не хочет больше жить. Об этом она рассказала Ханнеке, когда была еще здорова. Только не помнит, где это заявление.
Я еще никогда не видел таких несчастных отчаявшихся глаз. Завтра нам предстоит разговор с лечащим врачом. Я дал себе клятву, что каждый день буду сообщать ей что-нибудь позитивное или смешное.
Утром семнадцать стариков целый час сидели в церкви, ругая пастора за опоздание. Они забыли про переход на зимнее время!
понедельник 28 октября
Лечащий врач выслушал нас. Мы сказали, что для Эфье жизнь стала невыносимым бременем. Что она подписала заявление, где подтверждает, что не хочет жить в полной зависимости от других людей.
Доктор попросил показать ему заявление.
Пришлось признаться, что мы пока не нашли его.
– Не хочу напрасно вас обнадеживать, но даже при наличии подписанного заявления мы в нашей больнице не можем сделать ничего, чтобы прекратить жизнь госпожи Бранд. Советую вам обратиться к ее домашнему врачу.
Постоянная дискуссия среди жильцов о домашнем враче из Тёйтьенхорна, который подверг эвтаназии сначала пациента, а потом себя самого, обретает особое значение.
Здесь, за чаем, от Черного Пита до эвтаназии – один шажок. Пит пользуется большим успехом у толпы верных поклонниц. Каждый год повторяется все та же глупая шутка, когда Черный Пит сажает себе на колени какую-нибудь даму. Некоторые добиваются этой чести.
У нас каждый год одни и те же Пит и Синтерклаас. Собственно говоря, наш Клаас с трудом передвигается с ходунками, но, опираясь на трость, с помощью сильного медбрата он в прошлом году успешно добрался до своего разукрашенного трона. Черного Пита изображает главный уборщик. Это уникальный Пит – в розовых резиновых перчатках и с пряниками в ведре. Из уважения к своим коллегам-уборщикам он не рассыпает конфетти. К тому же почти никто уже не может нагнуться, чтобы не упасть.
вторник 29 октября
Вчера была штормовая погода, сила ветра 10 баллов. Никто не высовывал носа за дверь. Во время каждого шторма неизменно вспоминается старая история о своенравной госпоже Гравенбеек, которая в 1987 году в такую же погоду вышла на улицу. Ее сшиб порыв ветра, она упала в канаву и утонула.
– А ведь ее предупреждали!
Но моему скутмобилю придется денек постоять. Лететь на нем можно, проблема в том, чтобы приземлиться.
Вчера днем мы с Ханнеке искали заявление Эфье об эвтаназии. Не нашли. Мы тщательно перелистали штук десять папок с бумагами и письмами, где перед нами раскрывалась целая жизнь. При виде всех этих личных документов я почувствовал себя так неловко, что попробовал взвалить их просмотр на Ханнеке. Но ей это было еще тяжелее, чем мне. И тогда я сам как можно поверхностнее просмотрел все бумаги в поисках заявления на эвтаназию. Через два часа я не выдержал. Пошел к Эверту, чтобы выплакаться. В переносном, конечно, смысле, но слезы потекли настоящие.
Эверт налил виски двадцатилетней выдержки “для особых случаев”, заказал еду из суринамского кафе, а потом мы смотрели старую комедию с Германом Финкерсом.
После этого я смог вернуться к бумагам.
среда 30 октября
“Ты рождаешься, ты умираешь, а остальное – заполнение досуга” (Джеймс Джойс).
Где найти хоть немного сил, чтобы помочь самой дорогой моей подруге в ее несчастье. Это и сделает жизнь осмысленным заполнением досуга. На практике вся моя помощь Эфье заключается в том, что я каждый день полчаса держу ее за руку и придумываю, что еще сказать.
Ей немного лучше. В пятницу ее переводят в отделение ухода. Мы так нигде и не нашли заявления, где она написала, что не хочет жить, если окажется в беспомощном состоянии.
Самое грустное фото штормовых разрушений – опрокинутый фургон-закусочная “Уютный уголок” под Лауверсоогом. “Прокачу по Лауверсоогу!!!” По Лауверсоогу.
Во время шторма мы наконец сидим в первом ряду за своими геранями. Со своего кресла у окна пятого этажа господин Баккер углядел шесть поваленных деревьев и насчитал две тяжелых и три легких аварии. Великий день!
За кофе я слышал следующие подсчеты: из-за перехода на евро все вздорожало вдвое, но если мы снова перейдем на гульден, все само собой вдвое подешеевет.
У меня лично есть еще одно простое решение: во всех банковских документах нужно перенести запятую на один знак вправо. Фактически ничего не изменится, но каждый станет в десять раз богаче. Покупательная способность населения возрастет, экономика расцветет, проблемы будут решены.
четверг 31 октября
Госпожа ван Димен, по примеру Аннеке Грёнло[20], лелеет мечту о подтяжке лица.
– А куда хирург денет лишние подбородки? – спросил Эверт с изумленным видом.
– Может, они кому-нибудь еще пригодятся, – сказала госпожа ван Димен. Она понемногу теряет ориентацию и движется прямиком в сторону закрытого отделения.
Другой жилец, господин де Вейс, в третий раз за короткое время собирается менять банк. Он держал деньги в “Постбанке”, через “АМРО-банк” перевел их в “Рабобанк”, а теперь и этот банк его не устраивает.
– Кто-нибудь знает банк, куда я могу выгодно поместить деньги? – спросил он за кофе.
Все вопросительно воззрились на него. Кто-то предложил взять его деньги на хранение. В банке под кроватью.
Здесь благодатная почва для завещаний, составляемых “за небольшую плату!” в сети магазинов “Хема”. Многие жильцы боятся нотариусов, и правильно, если учесть, сколько дерут эти профессионалы за пару клочков бумаги. Но к “Хеме” здешние обитатели испытывают огромное доверие. Двое жильцов, заглянувшие в “Хему” за колбасой, решили заодно оформить завещание. Узнав, что это делается через интернет, они были глубоко разочарованы.
Мне не хватает Эфье, она так деликатно умела помогать в тупиковых ситуациях. Одно ее замечание – и я избавлялся от раздражения и злости по поводу всех жалоб и сплетен. И снова мог противостоять ужасающей враждебности мира.
Ноябрь
пятница 1 ноября
В течение моей жизни население Земли увеличилось с двух до семи миллиардов человек. За одну жизнь в три раза. Возможно, это самое масштабное изменение, которое когда-либо произошло в мире. Более важное, чем промышленная или цифровая революции.
Когда за кофейным столом речь зашла о численности мирового населения, госпожа Бром обронила, что “на свете и впрямь становится тесновато”.
– Что-то не заметно, что у нас здесь растет посещаемость, – брякнул Эверт.
– Это потому, что вы грубиян, – ответила госпожа Бром.
Эверт поблагодарил ее за комплимент.
Если разместить людей как кур на птицефабрике, отведя каждому пространство, скажем, 150 на 150 сантиметров, то все семь миллиардов заняли бы площадь, равную половине Нидерландов. С такой точки зрения на Земле хватит места еще для нескольких десятков миллиардов.
Сегодня Эфье выписывают из больницы. То есть переводят в отделение по уходу за беспомощными.
В разговоре с ее дочерью домашний врач сказал, что об эвтаназии не может быть и речи. Даже если мы найдем ее заявление, что она предпочитает смерть вегетативному состоянию, – даже тогда он ничего не сможет для нее сделать. Он не желает больше обсуждать эту тему.
суббота 2 ноября
Вчера, после полудня, мы, пятеро членов нашего клуба, сидели у ее кровати. Это было похоже на собрание. Или, скорее, на встречу перед разлукой. Пришла медсестра, сказала, что на одновременное посещение имеют право только два человека. “Может быть, другим пациентам это неприятно”.
В палате Эфье лежат еще двое. Одна – связанная женщина девяноста лет – постоянно стучит ногтем по краю железной кровати, а другая часами что-то бормочет. Из всех органов чувств у Эфье сохранился, кажется, только слух. Господи, не дай ее интеллекту уцелеть в этом аду. Три старухи в одной палате, никакой приватности, ничего для себя. Вот оно, благоденствие образца 2013 года в одной из самых богатых стран мира.
Я стал еще рассеянней, чем обычно. Три раза подряд забывал вынуть из ростера свой бутерброд. Все спалил. Не о том думал. Мне повезло, дыма было слишком мало, чтобы сработала пожарная сигнализация. Поднялся бы шум, и тогда у меня, вероятно, конфисковали бы мой нелегальный ростер. Подрумянивать бутерброды запрещено, так же, как печь, жарить и варить.
воскресенье 3 ноября
У меня был хороший разговор с Эвертом. Мы играли в шахматы. Во всяком случае, я передвигал фигуры.
– Хенк, ты играешь в какое-то шахматное самоубийство.
– Да?
– Эрзац того, на что не решаешься в реальной жизни?
Эверту достаточно самого мелкого повода, чтобы уловить суть вещей.
Конечно, я постарался увильнуть от ответа, но с Эвертом этот номер не проходит. Он тут же выжал из меня признание, после чего повисла пауза. Затем последовал совет:
– Хенк, если жизнь утратила для тебя смысл, ты должен с ней покончить. Никакой возни с консультантами по самоубийствам и домашними докторами, просто купи прочную веревку. Пока ты еще в силах вскарабкаться на стул и оттолкнуть его ногой, никто тебе не нужен. Если тебе не хватает смелости, это бывает, не ной и не жалуйся, делай, что можешь.
Ни прибавить, ни убавить. А я еще ворчал на людей, которые не совершают эвтаназию, чтобы не огорчать близких или не внушить им чувства вины.
Ну, что касается Эверта, я могу не угрызаться. В случае чего он пособит мне завязать узел. Не то чтобы он хотел от меня отделаться, конечно, нет, но настоящие друзья для того и существуют, чтобы помочь в трудную минуту. Бескорыстно.
– И я извинюсь за тебя перед остальными членами клуба, хотя считаю, что они тебя отлично поймут. В конце концов все мы сидим в одной и той же тонущей лодке. А теперь играем в шахматы!
понедельник 4 ноября
За обедом Граме рассказал, что постоянно слышит какой-то странный щелчок, когда ему звонят по телефону.
– Я полагаю, меня прослушивают, – заявил он с самым серьезным видом.
Через несколько часов за чаем уже пятеро других жильцов сообщили, что они тоже, снимая трубку, слышат щелчок.
– Теперь я представляю, как должна чувствовать себя фрау Меркель, – сказала госпожа Схенк без тени иронии.
Позже Граме признался мне, что его бесполезный телефон уже несколько недель валяется в каком-то ящике.
– Мне никогда не звонят. А если звонят, то по ошибке. У ведомства по охране детства почти такой же номер.
Наш премьер Рютте направил решительный протест США: Почему АНБ прослушивает Меркель и папу, а его не прослушивает?
Баккер, наш главный брюзга, ругает военных, посланных в Мали:
– На каждый отряд пять помощников по логистике, что за слабаки! Стабилизирующая миссия, ха! Я ехал в Индонезию стрелять косоглазых, чтобы знали, кто там хозяин.
– И… мы там еще хозяева? – спросила госпожа Тухутеру, подмигнув мне косым глазом.
Последнее время ничего не слышно о предстоящей перестройке здания. А здесь отсутствие новостей часто означает плохие новости. Мне не хватает Ани как крота в дирекции. Кстати, наша свежеиспеченная пенсионерка чувствует себя превосходно. Радуется жизни. Мы регулярно пьем вместе кофе.
Об Эфье никаких новостей.
вторник 5 ноября
Я подумал, что, может быть, Эфье понравится, если я буду читать ей вслух. Она всегда любила читать. Я видел в ее комнате три книги, видимо еще не прочитанные. Все оказалось не так просто. Заведующая отделением не пустила меня в комнату Эфье. Я отправился к Стелваген, описал ей ситуацию и попросил разрешения брать книги. Тактика была правильной, впредь я могу без проблем входить в комнату Эфье. Даже получил ключ, что, по-моему, является нарушением правил.
Наша директриса как бы вскользь сообщила мне, что к 1 января комнату нужно освободить, если не наступит видимого улучшения.
– А вы становитесь слегка сентиментальной.
– Я использую свободную жилплощадь. В случае надобности.
Эфье кивнула, когда я предложил ей почитать. У нее был выбор: “Якоба” Симоны ван дер Флюгт, “Одиночество простых чисел” Паоло Джордано или “Ее звали Сара” Татьяны де Росней. Она кивнула “Саре”. Надеюсь, книжка не слишком мрачная. Потом я был рад, что Эфье не выбрала “Якобу”. Там речь идет о Якобе Баварской, и первая фраза первой главы звучит так: “Смерть витала в этой комнате…” Вот уж воистину лиха беда начало.
За полчаса я прочел семнадцать страниц. В книжке их 331. Таким образом, я прочту все примерно за двадцать посещений.
Потом я спросил Эфье, понравилось ли ей чтение. Она кивнула.
среда 6 ноября
– Итак, девочки, я только что подложил таблетки в ваш кофе, и мы отправляемся прямиком ко мне в комнату.
Эверт и впрямь завелся. Он искренне надеялся, что еще в состоянии разыграть дам.
– Старый хвастун, – пробурчал Граме.
– Мне надо многое наверстать, – сказал Эверт. – Я тридцать лет хранил верность любимой жене, холодной, как морозилка, и сухой, как сухарь.
– От этих таблеток у дам отрастают усы, – предостерег Эдвард.
– У большинства здешних дам они уже имеются, – парировал Эверт, снимая вопрос с обсуждения.
– Так ты, Эверт, снова можешь? – заметила Гритье, бросив на него уничтожающий взгляд.
Клуб СНОНЕМ впервые за несколько недель снова собрался на посиделки, и это было хорошо. Выпили винца, закусили тефтельками, и настроение было то серьезное, то веселое. Риа и Антуан пригласили нас на ужин в следующее воскресенье, в ресторан своих старых друзей. Все обещали прийти. Ну да, кроме одной. После обеда иду к ней читать вслух. Не знаю, хватит ли мне духу рассказывать ей о предстоящей пирушке.
четверг 7 ноября
В Норвегии прошла телепередача о вязании свитеров “От овцы – до комода”, длившаяся двенадцать часов. Агитация за “медленное ТВ”. Представляю себе нидерландский аналог продолжительностью в двенадцать часов: вход и выход из нашего лифта. Вот это и есть медленное телевидение. Маленький порожек высотой полсантиметра гарантирует огромное замедление.
Один лифт из-за поломки не работал целый день, и перед другим образовалась длиннющая очередь. Ожидание в очереди пробудило отнюдь не лучшие инстинкты наших жильцов: они лезли вперед, толкались, наезжали друг на друга и чертыхались.
Баккер:
– Поганый вшивый лифт!
Не совсем подходящее название для новой детской книжки про девочку-крольчонка Миффи. Всеобщий шок, возмущение, охи-ахи и цыканье.
Я в третий раз читал для Эфье. Получается хорошо, хотя женщина на соседней койке непрерывно что-то бормочет. Я спросил у медсестры, замолкает ли она когда-нибудь.
– Только когда спит, но тогда она похрапывает, – был неутешительный ответ.
Я спросил Эфье, не нужны ли ей беруши. Она кивнула, в смысле да. Я сказал, что все устрою. Вроде бы это не проблема. В наше время уши – ценный объект, не зря же в торговом центре открылись два магазина со слуховыми аппаратами. Значит, и затычки для ушей найдутся.
пятница 8 ноября
Наше внимание привлекают финансовые проблемы издательского мира. Иными словами, большое беспокойство вызывает предстоящее закрытие журналов “Маргрит” и “Либель”, двух краеугольных камней, двух столпов нашей светской жизни. Беспокоятся в первую очередь дамы, ну, и некоторые господа.
Мое предложение: в случае исчезновения этих качественных изданий перечитывать старые номера – было воспринято как оскорбление.
– У большинства здешних людей такая плохая память, что они ничего не заметят, – поддержал меня Граме, но только подлил масла в огонь.
На нас посмотрели с такой злобой, что мы поспешили дать задний ход, уверяя обиженных, что это была просто шутка.
– Я сам люблю читать “Маргрит”, – только и успел сказать я.
И считаю оскорблением, что никто не оценил моей столь удачной шутки.
Я не преуменьшаю значения таких листков, как “Либель” и “Маргрит”. Для многих здешних обитателей это окно в мир. Газет здесь почти не читают, в злободневные колонки не заглядывают, новостные передачи смотрят редко. С годами мир стариков все больше сужается. Они все реже выходят из дома. Их друзья и знакомые умирают. Уже десятки лет они не работают. Ни о ком и ни о чем не заботятся. Им остается только “Маргрит”. И много времени, чтобы следить за всеми и каждым.
суббота 9 ноября
Гритье прикидывает, стоит ли ей выучить иностранный язык.
Вероятно, я посмотрел на нее с изумлением, потому что она добавила:
– Шучу, конечно. Но я читала, что двуязычные люди в среднем впадают в маразм на четыре года позже. Должно быть, двуязычие положительно влияет на мозг.
– Нет, ты слишком поздно хватилась. Единственная разница будет в том, что мы не поймем тебя на двух языках.
Спасибо Эверту за позитивный вклад в дискуссию.
“Ее звали Сара”, книжка, которую я читаю Эфье, очень тяжелая духовная пища. Я чувствую, что хеппи-энд нам не светит. И дважды спрашивал Эфье, не взять ли нам для чтения более радостную книгу, но она оба раза отрицательно покачала головой.
Чтение организует мои дни. Обычно днем, а иногда по утрам я отправляюсь в отделение для беспомощных и по полчаса читаю Эфье вслух. А потом держу ее за руку. Примерно через четверть часа она засыпает.
На стене, в ногах ее кровати, висит маленькая школьная доска, Гритье купила ее в магазине “Барт Смит”. Я пишу на доске что-нибудь учтивое и время, когда приду опять. После чего отправляюсь к Эверту выпить рюмку. Спасибо ему за хороший пинок в зад, полученный на прошлой неделе. Не хныкать, а держаться изо всех сил. Куплю ему два больших букета гладиолусов. Уверен, у него нет для них подходящей вазы.
воскресенье 10 ноября
Эверт стоял у себя в комнате с четырьмя килограммами цветов в одной руке и двумя костылями в другой.
– Ну, я пошел.
– Не смей удирать, подонок!
Я сделал вид, что захлопываю дверь.
– Хенки, пожалуйста…
Это прозвучало так беспомощно.
Вот когда я смог рассмеяться ему в лицо, а потом спасти беднягу. Вазы у него в самом деле не было. Два огромных букета гладиолусов стоят сейчас в двух вазах, которые неожиданно обнаружились в его рюкзаке после минутного посещения Эфье. Ведь у него теперь одна нога, и потому он носит рюкзак. Около отделения по уходу за беспомощными стоит шкаф, полный ваз, но в палатах не разрешается держать цветы. Видимо, почему-то это нехорошо. Раньше в больницах все цветы на ночь выставлялись в коридор.
Потом мы пили кофе. Он был рад цветам и тому, что я больше не хандрю, а что-то делаю.
– Хотя бы читаешь вслух.
Я и сам себя хвалю.
Сегодня вечером пирушка в ресторане. Я целый день постился, ведь нам предстоит не какой-то убогий комплексный ужин. Если там не будет минимум пяти блюд, я готов съесть свою шляпу.
Скоро господин Хендрик наденет выходной костюм. Я не стану говорить Эфье про нашу вылазку в ресторан. Слишком это мучительно.
понедельник 11 ноября
Вчера вечером я прибавил в весе килограмм, не меньше. Семь блюд и шесть сортов спиртного. Личный рекорд. Для человека, который первые пятьдесят лет своей жизни никогда не ел больше двух блюд кряду, запивая их стаканчиком воды, это явный прогресс. Да, там еще подавали сладкое. Ну очень вкусное сладкое. Сервировка каждой перемены занимала у кельнера минимум две минуты. О многих ингредиентах я вообще никогда не слышал. В общем, не спрашивайте меня, что я там ел.
Главное, не было никакого излишнего шика и важничанья. Можно было спокойно рыгнуть. Не так громко, как Эверт, а нормально, цивилизованно рыгнуть от удовольствия, и никто не воззрился бы на вас с осуждением.
Мы были трогательно приветливы друг с другом, и это был самый изысканный ужин за всю нашу долгую жизнь. Риа и Антуан, организаторы вечера, сияли. Прежде я не замечал у них такого сияния.
Мы пили за здоровье Эфье, отсутствующей старушки-принцессы. И хотя ее не хватало, настроения за столом это не омрачило. После вчерашних фаршированных перепелиных яиц, элегантно сервированных на листьях лимонной мяты, теперь передо мной лежит большой пакет со сластями от Святого Мартина. И я уплетаю свою третью мини-шоколадку.
До прошлого года ни один ребенок никогда не приходил петь колядки у нашей двери. Пока несколько ребят не оценили преимущества теплых крытых коридоров. (Подозреваю, что туда их привел консьерж.) Тогда их появления никто не ожидал, а они старательно искали повсюду печенье и сласти. Пропали целые коробки дорогих конфет и несколько копилок с мелочью.
В этом году мы лучше подготовились. Вот увидите, сюда не явится ни один ребенок, придется съесть все самим.
вторник 12 ноября
Я заходил в магазин “Слышать лучше”. А как насчет “слышать хуже”? Изложил продавцу проблему: старая больная женщина страдает от шума, создаваемого другими пациентками. Лучше всего, сказал этот господин, изготовить беруши на заказ, обойдется примерно в девяносто евро. Деньги не проблема, но в случае Эфье проблема – снять размер. Я купил несколько стандартных берушей и примерил их ей. Это оказалось неожиданно интимным делом. Ведь нужно проникнуть пальцами в чужое ухо. Прошло две минуты или больше, пока затычки не встали на место. Я до сих пор дрожу, вспоминая эту процедуру. Мне даже почудился ее смех. Увы, только почудился. И все-таки ее глаза смеялись.
Вошедшая медсестра чуть все не испортила. Здесь нет такого правила, чтобы затыкать пациентам уши. Необходимо проконсультироваться с начальством.
– Нет, вам нельзя присутствовать при консультации. В общем, вынимайте ваши затычки.
Мне пришлось пустить в ход все свое красноречие, чтобы оставить беруши в ушах Эфье, пока ее соседки стучат и бормочут и в палате нет визитеров.
Эфье пришлось несколько раз кивнуть в ответ на вопросы медсестры, чтобы подтвердить свое желание.
Когда до госпожи Слотхаувер дошло, что несколько нидерландских деревьев, поваленных штормом две недели назад, значительно меньшее несчастье, чем катастрофа на Филиппинах, она тут же вспомнила о наводнении 53-го года, по сравнению с которым филиппинский тайфун – сущий пустяк. Наша катастрофа – самая большая в мире, вот ее девиз.
среда 13 ноября
– Пока Черный Пит не похож на Дино Баутерсе[21], ему незачем становиться ни зеленым, ни голубым, – неожиданно заявила из своего угла госпожа Велтевреден. С некоторых пор она – наша единственная чернокожая соседка и большая поклонница блестящего Черного Пита. Сама она тоже носит большие золотые серьги и постоянно красит губы красной помадой.
За кофе – все то же вечное брюзжание: физиотерапевта оплачивают большей частью из дополнительной страховки. Госпожа ван Влит, которая по сто раз в год бегает к физиотерапевту из-за бог весть каких воображаемых болячек, подсчитала, что со следующего года ей самой придется доплачивать за это удовольствие пять тысяч евро.
– Раз так, я вообще больше к нему не пойду. Для меня это слишком дорого.
– А как же ваши болячки? – поинтересовался кто-то.
Госпожа ван Влит оставила вопрос без внимания. Поговаривают, что она иногда забывает, с какой жалобой пришла к физиотерапевту.
– Сделайте что-нибудь, – сказала она ему однажды.
Наш местный физиотерапевт никогда сомнений не испытывает. Он беззаботно выписывает свои счета страховой компании. И без проблем переживет тяжелые времена. Ведь благодаря одной только госпоже ван Влит он ездит на “БМВ”.
Граме подвел итог: люди ходят к физиотерапевту, пока боль не пройдет сама собой. Да, да, да, конечно, есть еще много стариков, которым всякое лечение идет на пользу.
четверг 14 ноября
Сегодня утром меня осенило, я подумал: а вдруг лежачие пациенты тоскуют по музыке. Тело приковано к постели, но слух еще способен странствовать. Может быть, им хотелось бы на часок отвлечься, послушать музыку. Или радио. Чтобы хоть немного облегчить страдания. Сегодня днем спрошу об этом у Эфье. Я знаю, что у нее есть большое собрание дисков, в основном классика, и она их часто слушала.
Вчера ближе к вечеру я прокатился по туманным лугам Ватерланда. Там редко бывает оживленное движение. Время от времени по узким проселкам проносился автомобиль на скорости восемьдесят километров в час, и снова на дороге оставались только коровы, овцы и птицы. И меня охватывал покой. Звучит слащаво, но иначе не скажешь. Я даже слишком успокоился.
Какой-то крестьянин на тракторе ошарашенно поглядел на чокнутого старикашку, едва не угодившего в канаву, и молча поднял руку.
Понемногу стемнело, зарядил дождик – ну и пусть.
Я первый раз ездил с зажженными фарами.
пятница 15 ноября
Господин Баккер анализирует результаты наводнения на Филиппинах:
– Повезло еще, что они там такие бедные, а то бы ущерб был намного больше.
Здешние обитатели не слишком интересуются мировыми новостями, но для природных катастроф делают исключение. Было бы странно, если бы хоть один старик не заметил, как ничтожен человек перед всесилием природы. Было вознесено много молитв, но к прямым результатам это не привело. Некоторые предпочитают молитвы взносу на счет 555. Вместо того чтобы раскрыть свой кошелек, они поручают заботу о жертвах наводнения великому Распорядителю наверху.
Небольшое огорчение: отделение по уходу за беспомощными не намерено включать в основной пакет услуг беруши и музыку. Нет времени, слишком большая нагрузка на персонал. Не сказали, что это бессмысленно, но наверняка имели в виду.
Впрочем, запрет на затычки для ушей тоже не наложили. Если их приобретет семья или друзья и если другие пациенты не возражают, беруши и наушники разрешат в порядке эксперимента.
Все “если” этой формулировки принадлежат маленькой непробиваемой дамочке, заведующей отделением ухода, госпоже Дюшан. Она все знает хорошо и даже лучше. Лучше всех. Она француженка, и пусть бы оставалась во Франции. Наглая и несимпатичная, но с милым французским акцентом.
суббота 16 ноября
Эверт обнаружил подозрительное черное пятно на большом пальце здоровой ноги.
– Надеюсь, не придется снова отрезать кусок, ведь это моя последняя нога, – пошутил он.
В голосе слышалась хрипота, на лбу выступили капли пота. Я осмотрел палец. Потом очистил его губкой для сковородок. Палец стал белым, как сметана. Никогда прежде я не видел на лице Эверта такого облегчения. Он сразу же приложился к виски, ведь бедняга два дня так нервничал, что ничего не пил, а за последние двадцать лет этого с ним не случалось. Меня охватил неудержимый смех. И в конце концов сам Эверт тоже рассмеялся.
Я купил айпод. Честно говоря, в жизни не держал в руках ничего подобного, но стажерка нашего отделения точно описала, чтó нужно покупать. Сегодня вечером она закачала в него несколько дисков, которые я забрал из комнаты Эфье. Не девушка, а сокровище. Ее зовут Мета, она из Бадхуведорпа. Ей нравится мне помогать.
Как обстоят дела с правами человека? Я прочел краткую заметку в газете и преисполнился оптимизма. Дело в том, что Россия, Куба, Китай и Саудовская Аравия избраны в Совет ООН по правам человека. Они щедро поделятся своим богатым опытом нарушения человеческих прав.
воскресенье 17 ноября
Сегодня утром Мета вернула айпод, загрузив его девятью дисками с классической музыкой.
– Вам нравится эта музыка? – спросил я.
– Не совсем, – ответила она, немного подумав.
Не совсем означает – совсем не. Бетховен вроде ничего себе. А он еще жив? У Меты нет дедушки. Один умер, а другой в семейной склоке занял враждебную сторону. Она с ним больше не видится. Она бы не прочь иметь такого симпатичного деда, как я. Я бы тоже не прочь иногда провести денек с такой внучкой. К сожалению, ее стажировка скоро кончается, и она уедет обратно в Бадхуведорп.
Я завернул айпод в подарочную бумагу и пошел к Эфье. Распаковал его у нее на глазах, осторожно надел ей на голову наушники и дал послушать симфонию Моцарта.
Она была искренне рада.
Я обещал, что по утрам полчаса буду ее диджеем, а днем полчаса буду читать ей вслух. А если не смогу прийти, пришлю заместителя.
Получаса достаточно. Потом она обычно засыпает. И сегодня утром тоже заснула. Я медленно убрал звук и осторожно снял наушники. На школьной доске в ногах ее кровати я написал: “Ты так красиво спишь, не стал тебя будить. До встречи днем”.
понедельник 18 ноября
– Я вдруг забыла, как отключить видеорежим на телевизоре. Смотрю на пульт и понятия не имею, какую кнопку нажать. В конце концов включила радио.
Я упросил Гритье в другой раз сразу же позвонить мне.
Ее состояние ухудшается. Она сама это замечает. Я каждый день захожу к ней поболтать и поглядеть, все ли в порядке.
В короткий срок я приобрел успешную практику в качестве сиделки. Благодаря чему у меня остается мало времени на кофейно-чайные посиделки с их унылыми жалобами. Тем лучше. Здоровый сектор нашего клуба тоже требует забот. Граме, Эдвард, Риа и Антуан – ими тоже нельзя пренебрегать.
Позвонил наш симпатяга-адвокат, проинформировал меня о положении дел. Я сообщил ему, что у нас возникли проблемы с мотивацией в конфликте с дирекцией на предмет гласности. Он меня понял, когда я рассказал, в каком растительном состоянии находится моя главная соратница, очень огорчился и спросил, может ли он в дальнейшем действовать от нашего имени.
– Конечно, действуйте. Если у меня найдется время и хватит сил, я помогу вам.
– Эфье вас одобрит. Расскажите ей об этом.
вторник 19 ноября
Граме рассказал, что в этот день ровно семьдесят лет назад он, двенадцатилетний мальчишка, потерял свою собаку. Спустил ее с поводка в парке, а четверо немецких полицейских схватили ее и куда-то увезли. Девятнадцатое ноября оставило кровавый шрам в его памяти. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Позже он узнал, что пойманные собаки использовались на фронте для поиска мин.
Активная деятельность в роли опекуна – якорь моей повседневной жизни. Она приносит покой и чувство востребованности. Трое моих подопечных, Эверт, Гритье и Эфье – благодарные пациенты. Что касается чтения вслух, то я не уверен, что книжка про Сару была удачным выбором. Она мне не нравится и написана не слишком хорошо. Но Эфье находит ее интересной. И еще она очень довольна своим приватным больничным радио.
Я собрал в кулак всю свою решимость и спросил Эфье, все ли еще она хочет умереть. Да, хочет, но не так сильно. Я понял это по движению ее головы, когда она отвечала на мой вопрос.
Хорошая новость для большинства здешних обитателей: капремонт дома отложен на год. Многие дамы спрашивают друг друга, оставлять ли еще на год в свих комнатушках картонки для вещей – или отнести их назад в магазин “Алберт Хейн”. Как все это тяжело, как тяжело. После чего разговор переходит на опухоли. Я люблю беседы по душам, но эта тема меня не вдохновляет.
среда 20 ноября
Мы с Гритье посетили закрытое отделение для страдающих деменцией. Попасть туда было нетрудно. Мы просто прошли туда вместе с медсестрой и сказали, что ищем золовку Гритье. Мы заранее узнали имя первой попавшейся пациентки, но нам оно не понадобилось. Никто ни о чем нас не спрашивал. Мы заглядывали в разные палаты и встречали там старых знакомых. И не опасались, что нас узнают.
Было время обеда. Какая-то медсестра кормила с ложки маленькую старушку в слюнявчике. “Топ, топ, приехал грузовик… и… ам!” Не зря же раньше говорили, что старики впадают в детство.
Другая женщина, сидевшая на стуле, спросила меня, не хочу ли я посмотреть ее калейдоскоп. И раздвинула ноги. Не стану описывать этого зрелища. Некоторые старики апатично смотрели в пустоту, другие жизнерадостно подмигивали нам и смеялись. Гритье обладает завидным даром воспринимать вещи такими, как они есть.
– Значит, проторчу здесь годик или два, – сказала она, – а до того надеюсь получить еще немного удовольствия от жизни. Не хочу, чтобы вы навещали меня здесь, Хенк, если я не попрошу вас. Обещаете?
Я обещал.
четверг 21 ноября
В богоугодном заведении “Высокая колокольня” в Хертогенбосе некоторых жильцов обязали платить за туалетную бумагу. Во всяком случае так было два года назад. Тогда это вызвало огромное возмущение. А теперь прошел слух, что в нашем доме подумывают о введении аналогичной экономии.
На мой взгляд, идея неудачная. Некоторые соседи так экономны, что предпочтут вообще отказаться от употребления туалетной бумаги и ходить с грязной задницей или соскребать дерьмо под душем. При условии, что им не придется платить еще и за душ. Здесь и без того не слишком свежий воздух. Иногда у меня создается впечатление, что туалетную бумагу уже выдают по талонам.
В старой газетной статье меня особенно восхитило то, что туалетную бумагу должны оплачивать лишь “некоторые” подопечные. А другие не должны? Почему? Может, какую-то часть выдадут бесплатно, а когда вы ее истратите, извольте платить за недостающую часть? Какой-то неопрятный выходит разговор. А между тем я ведь, в сущности, джентльмен. Я бы описал себя как человека неброской, но элегантной внешности. Я не высок, не низок, не толст, не худосочен. Ношу серые или темно-синие брюки, приличный пиджак. У меня много морщин и мало волос, подстриженных за шестнадцать евро всего за десять минут. А из этих десяти минут половина наверняка приписана к счету. Так что я плачу за один волос больше одного евро.
пятница 22 ноября
Комнату Эфье нужно освободить не позднее 1 декабря. Директриса поторопилась, пообещав ждать до 1 января. Она бы охотно дала нам больше времени, но это не предусмотрено правилами.
– Теми правилами, к которым нам нет доступа?
Теми самыми. Я увидел, как по ее лицу скользнула тень стыда.
С дочерью Эфье, Ханнеке, мы побывали у Стелваген, “чтобы обсудить дальнейшие действия”, хотя обсуждать особенно нечего. Ханнеке спросила меня, хочу ли я зайти к ее матери, чтобы сообщить эту новость. Я не хотел, но чувствовал, что должен. Мы пошли вместе. Кажется, Эфье не удивилась, что нужно освободить комнату. В ее состоянии наметился небольшой прогресс. Она может произнести что-то похожее на да, или, во всяком случае, отличное от нет. Может слегка двигать правой рукой и правой ногой, и ей немного легче глотать.
Мы подумали и решили отправить кое-что из ее пожитков на хранение, а некоторые личные вещи сложить возле кровати. У нее есть собственная тумбочка, стул и столик. В отделении по уходу личные вещи сведены к минимуму. Юморист из группы “Монти Пайтон” как-то заметил: “Когда вы рождаетесь, у вас нет ничего. Когда умираете, у вас нет ничего. Что же вы потеряли? Ничего!”
Потом я дал Эфье еще полчаса послушать музыку, это успокаивает и снимает напряжение. Я уже научился обращаться с айподом. И купил еще один, для себя. (Кто-то назвал меня пижоном.) Только слушать мне нечего.
суббота 23 ноября
Консьерж не пропустил в дом одного голубого и одного зеленого Черного Пита. Только черный Черный Пит был пропущен, но встретил решительное сопротивление главной экономки, не желавшей, чтобы растоптанные пряники усеяли полы заведения.
Ходят слухи, что голубой и зеленый Питы пожаловались на дискриминацию. Чтобы прекратить кривотолки, дирекции пришлось давать объяснения в том смысле, что консьерж действовал по собственной инициативе. Откуда явились эти Питы, никто не знает.
Желая доставить удовольствие Эверту, я вчера снова играл в ясс. Никто не хочет играть с ним в паре. Но и против него тоже предпочитают не играть. Некоторые старики испытывают болезненную неприязнь к моему другу, а он этого не заслуживает, хотя часто бывает непредсказуемым. Обычно за игрой в карты я не очень внимателен, но тут я сосредоточился, и в результате мы заняли почетное третье место и получили в качестве награды две плитки шоколада. Ясс сильно деградировал. Играют в него все реже и хуже, и потому даже со средними картами есть шанс выиграть.
– Терпеть не могу шоколад, по крайней мере такой, – отреагировал на наш успех безмерно опечаленный господин Пот.
– А я его обожаю, но подарю свою награду самой симпатичной участнице этого турнира, госпоже Гертье, которой, кстати, не повредит пара лишних калорий, – сказал Эверт и вручил свою плитку худющей мышке Гертье, которая заняла последнее место, а теперь сияла от радости.
Эверт терпеть не может шоколад.
воскресенье 24 ноября
Остается загадкой, как три Пита взобрались на нашу крышу.
Зеленого и голубого, как сказано выше, не пропустил консьерж, а черного, издававшего непонятные звуки, вытолкали через три минуты. Здесь циркулируют различные теории заговора.
1. Это были грабители в масках. (“Я слышал, как у него в мешке звякали железные предметы”.)
2. Нам пакостит конкурирующий дом престарелых. (“Один Пит был очень похож на медбрата-суринамца из того дома”.)
3. Это был сюрприз нашего жилищного комитета, а теперь они открещиваются, потому что все пошло наперекосяк. (Я сам слышал как он произнес: “Сюрприз!”)
У здешних обитателей нет ни капли фантазии, но если речь идет о подозрениях, она бьет ключом.
Риа и Антуан считают для себя честью приютить комнатные растения Эфье. Недавно они заходили к ней, чтобы сказать, что она отдает свои цветы в хорошие руки. У меня в комнате не найдешь ни единого зеленого листочка. Бессмертники и те не выдерживают. То ли дело – луковичники. Они хороши. Отцветут и – бумс! – в мусорное ведро, в урну! А у Эверта любые растения имеют еще меньший шанс. Его пес Маго – это все, что у него цветет и пахнет. И потом блюет.
понедельник 25 ноября
Я столкнулся в коридоре с той любезной социальной работницей, которая когда-то потребовала, чтобы я информировал ее о своих планах самоубийства. Она спросила, вижу ли я в жизни еще что-то солнечное.
– Да как вам сказать. Собственно говоря, небо затянуто тучами, – сказал я.
– А за тучами?
Я честно ей ответил, что уже особо не жду солнца. И если уж мне вконец надоест такая погода, то прежде, чем ставить точку, непременно пообщаюсь с ней.
Вчера вместе с Ханнеке я несколько часов разбирал вещи Эфье. В правой части комнаты мы сложили все, что отправим в секонд-хенд. Слева собрали те вещи, которые Ханнеке попробует продать на блошином рынке. В центре комнаты в двух коробках лежат личные мелочи: фотографии, картинки, несколько статуэток, украшения, книги и диски. Целая жизнь уместилась всего в двух коробках. И не нужно вызывать никакого мебельного фургона, все увезем в сумке на колесиках. В пятницу приедет грузовичок из секонд-хенда и заберет все, что к тому времени останется в комнате.
Директриса делает широкий жест: обещает, что дом за свой счет вытащит из стены все гвозди и крючки.
– Прямо княжеская щедрость! – не удержался я от колкости.
Мы все еще не нашли заявления об эвтаназии. И уже потеряли надежду.
вторник 26 ноября
– Если немного повезет, я снова поверю в Синтерклааса! – радостно сказала Гритье.
– Ну да, быстренько спятишь и поверишь! – подбодрил ее Эверт.
Она мечтает снова выставить башмак для подарков.
– Может быть, Клаас вложит в него стельку с супинатором!
– Из марципана.
Вчера ко мне приходила Аня. Она ожила с тех пор, как ее выперли на досрочную пенсию. И очень сожалеет, что не имела времени и возможности, чтобы контрабандой вынести из конторы все документы, которые администрация прятала под грифом “секретно”.
– Бездарная из меня шпионка.
– Зато ты хороший человек.
– Очень мило с твоей стороны, Хендрик.
Потом мы отправились в музей Северного округа, она на своем электровелосипеде, а я на своем скутмобиле. И я вполне за ней поспевал. Это единственный музей в Северном округе Амстердама. По понедельникам он закрыт.
среда 27 ноября
Есть одно несомненное преимущество проживания в нашем доме: очень мала вероятность после смерти пролежать десять лет в своей комнате. С этим никто не спорил.
– Да, завонять не успеешь, но это благо скорее для живых. А мертвым все равно, – заметил по этому поводу господин Краувел.
Господин Краувел – наше новейшее приобретение: сплошной негатив и жалобы на все и вся. Вместе с господином Баккером они составляют дуэт “Коса и Камень”.
Дамы находят Краувела интересным из-за его вьющихся седых волос. Каждый новый жилец мужеского пола встречает здесь восторженный прием по причине большого численного преимущества женщин. Стоит поглядеть, как некоторые дамочки пытаются привлечь внимание нового мужчины. Красят тонкие губы, выпячивают увядшую грудь, распространяют запах назойливых духов и начинают слишком громко говорить и слишком часто смеяться. Дама, которая подцепит Краувела, горько об этом пожалеет. Ей в партнеры достанется гиена.
Кажется, я загрипповал. Теперь мне это совсем некстати. Попечитель-опекун-сиделка, я должен оставаться на ногах.
Послезавтра иду к геронтологу, вот туда и захвачу свой упрямый кашель.
четверг 28 ноября
Мне приснилось, будто я кладу подушку на голову Эфье и сажусь на нее. Я проснулся весь в поту и в полном смятении. Пришел в себя только через полчаса после двух чашек чая.
Когда я сидел у ее постели и видел ее отчаяние и муку, я иной раз желал ей тихой смерти. Но я никогда не смогу сделать это собственными руками. Даже мысль об этом вызывает у меня дурноту.
Первую книжку я дочитал. Слава богу. Надеюсь, следующая, “Одиночество простых чисел”, будет чуть веселее. По названию судить трудно. Эфье выбрала ее из двух оставшихся претенденток. У меня сложилось впечатление, что ей важно не то, чтó я читаю, а что читаю ей именно я. Чувствую себя успокоительно журчащим ручейком.
Не играет роли и то, какую музыку я включаю на ежедневные музыкальные полчаса. Я же не врубаю тяжелый металл или какого-то английского рэпера с его механическим ритмом и матерной руганью. У меня есть супертрио: Бах, Моцарт, Бетховен, и с ними я всегда супердиджей. Обычно она под них спокойно засыпает.
пятница 29 ноября
Я прогулялся по супермаркету “Алберт Хейн” в своем первом подгузнике. Все в ажуре.
Таким образом, барьер преодолен. Определенную роль тут сыграла новая жиличка, которая регулярно расхаживает по дому с большим мокрым пятном на платье. Обычно ей указывают на это обстоятельство. Тактично, но так громко, что каждому слышно.
– Ох, я и впрямь обмочилась? – говорит она так смущенно и удивленно, словно это не случается несколько раз в неделю.
Чтобы втолковать ей сей факт, кто-нибудь всегда доносит, что ее стул тоже насквозь промок. Это срабатывает. Не дай бог, кто-то заметит мокрое пятно на моих брюках. Я стремлюсь избежать этого любой ценой. Потому и примерил пробный подгузничек для недержателей, полученный нынче утром от геронтолога.
Больше ничего визит к доктору мне не принес. Никаких новых заболеваний (“Застой – это прогресс”, – удовлетворенно произнес доктор) и никакой надежды для Эфье.
– Эта женщина заранее не предупредила, что не хочет лежать в отделении ухода. Мало того, что ее заявление не найдено, она даже не может ясно выразить своего желания. В этом случае эвтаназия не показана. Ни один врач не пойдет на такой риск.
суббота 30 ноября
Прожив вместе шестьдесят лет, Бернар и Жоржетта Казе рука об руку ушли из жизни. Прекрасная смерть! Местом последнего действия они выбрали шикарный отель в Париже. Жаль, что им пришлось прибегнуть к пластиковым пакетам, которые они натянули на головы. Чтобы их поскорей нашли, они заказали завтрак в номер. Бедная горничная!
Кое-что приятное: вчера вечером с Рией и Антуаном ужинал в индонезийском ресторанчике. Еда была отличная, но один раз я поперхнулся и так закашлялся, что разбрызгал содержимое тарелки. Там этому не придали значения. На этот раз беседовали, в общем, не о еде: они собираются весной съездить в дегустационную экскурсию. Спрашивали, поеду ли я с ними. И были искренне разочарованы, когда я промолчал. Но я ошибочно понял их так, что они имеют в виду рейнский круиз, когда несколько сотен стариков плывут на одном корабле, с которого не имеют права сойти. Это ад, а не экскурсия. Когда недоразумение разрешилось, я рассказал им, что мне пришла в голову та же идея. “Так что мы можем объединить усилия”.
Правда, я не совсем представляю, как перевозить Эверта из замка в замок. А так как он наверняка перепьет, то может нечаянно свалиться со своего инвалидного кресла.
Может, попросить мадам Стелваген позаботиться о его собаке?
Декабрь
воскресенье 1 декабря
Через месяц закончится год и этот дневник. Вчера перечитал несколько кусков и нашел там много печального. Прошу прощения. А ведь я затевал его, чтобы противостоять вечному здешнему нытью.
Но по-другому не получается: каждый день навещаю Эверта с ампутированной ногой, впадающую в слабоумие Гритье и лежащую в прострации Эфье. Наш процветавший краткое время клуб СНОНЕМ дышит на ладан. Что отметил в своем комментарии господин Пот:
– Так вам и надо. Мы для вас были недостаточно хороши. Вот и подавитесь своими несчастьями.
– Что они вам сделали? Чем помешали? – удивленно спросила госпожа Ауперс.
К счастью, многие из соседей и персонала сочувствуют горестям нашего клуба.
Не хочу ли я прокатиться? Господин Хоогдален из никогда не существовавшего скутмобильного клуба “Антилопы” пришел как раз вовремя, чтобы развеять мое мрачное настроение. Еще как хочу! Он на своем роскошном “Люксе”, я на своем “Элегансе”.Он сказал, что знает отличный маршрут, а мне нужно только следовать за ним (“Зови меня Берт!”).
Через час мы причалили у кафе, где заказали по чашке супа.
Берт – человек немногословный и считает законченные предложения излишеством.
О маршруте: “Хорошо!”
О супе: “Вкусно!”
При отъезде: “Давай?”
И на прощанье: “Держись. И… это… пусть болтают”.
Я ощущаю блаженную легкость в голове.
понедельник 2 декабря
Я редко получаю почту, а если получаю, то письмо, где сказано, что я должен немедленно получить чек на 8990 евро, к каковому письму прилагается заявка на означенный чек. Заодно я должен заказать шесть пар запредельно дорогих термостелек. Таково условие участия в лотерее.
Можно подумать, что я уже выиграл эти деньги. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что я получил только шанс на выигрыш. Розыгрыш происходит “под надзором нейтрального лица”, так что здесь не придерешься. Я как бы невзначай поинтересовался, кто еще из здешних обитателей получает эти почтовые посулы? Куча народу. Многие жильцы не устояли перед соблазном, и вот результат: никто не выиграл никаких призов, зато за очень крупные деньги приобрел настойку конского каштана для лечения сосудов, бамбуковые лечебные носки или активный бальзам из колокольчика. Я не выдумал эти продукты! Они рассованы по ящикам во многих комнатах нашего заведения. Большинство покупателей предпочитают о них не говорить. Кто станет кричать на всех углах, что его обвели вокруг пальца. Старики – благодарные жертвы. Я не отказываюсь от получения этой рекламы, чтобы ввести врага в почтовые расходы.
среда 4 декабря
В нашем заведении нет ни одного китайца. Что достойно сожаления, так как в противном случае Эверт, который даст сто очков вперед телеведущему Гордону, наверняка отмочил бы несколько соленых шуточек, чтобы обострить ситуацию. Здесь некого дискриминировать: все живущие в доме иностранцы всегда так любезны, что никто не станет делать им обидных замечаний.
Страна, где самая большая проблема – шутки над китайцами и суета вокруг черных Черных Питов, совсем не так плоха, как здесь часто утверждают.
Разве я обижаюсь, когда смуглый, желтый или чернокожий человек говорит о бледных мордах, сырных башках или жмотах? Нет. Стану ли обижаться, если Синтерклаас окажется черным, а все Питы – белыми дураками-посыльными с тонкими губами и чересчур сильным амстердамским акцентом? Нет. Это потому, что мой прадед никогда не был рабом, а зарабатывал хлеб насущный, вкалывая на фабрике по шестьдесят часов в неделю? Нет.
Я сам собираюсь немного поиграть в Синтерклааса и уже купил подарки для моих друзей. К вашему сведению: флакончик духов для Эфье, перчатки для Эверта, книгу о шампанском для Рии и Антуана, отрывной календарь для Гритье, обучающее видео об игре на бильярде для Эдварда и раскладные рождественские ясли для Граме. Для себя я купил пуловер. Продавщица сказала, что фасон мне вполне подойдет.
Сегодня заверну все в подарочную бумагу с ангелочками. И завтра пойду от двери к двери творить добро.
четверг 5 декабря
Любезная кассирша в супермаркете “Алберт Хейн” не смогла дать Граме сдачу. А у него не было мелочи.
– С вас двадцать четыре евро десять центов.
– Пусть будет двадцать пять евро, – сказал Граме и протянул ей купюру в пятьдесят евро.
Извините, нет. Тогда вечером не сойдется касса. Граме терпеливо предложил поставить рядом с кассой кружку для мелочи. И сам пришел в восторг от своей нечаянной шутки. А стоявший за ним сердитый субъект не пришел:
– Нельзя ли побыстрее?
Граме ушел ни с чем.
Эверт сразу же предложил вариант – торговаться.
“Сударь, с вас двадцать четыре евро десять центов”.
“Предлагаю восемнадцать евро”.
“Что?”
“Ну, пусть двадцать евро, но больше не дам”.
“Сударь, с вас двадцать четыре евро десять центов”.
“Нет, для меня это слишком дорого. Тогда ничего не надо”.
А потом оставить все покупки на транспортере у кассы и удрать.
Эверт собирается завтра опробовать свой вариант. И надеется, что у него найдутся последователи.
Согласно прогнозу, скоро выпадет первый снег. Я не люблю позднюю осень и зиму. Хорошо бы погрузиться в спячку и проснуться только в начале марта. Какая досада, что у меня бессонница, я не могу проспать и шести часов подряд. Никудышный из меня медведь.
Вообще становится слишком холодно для поездок на скутмобиле. На нем сидишь неподвижно и потому одеваешься так тепло, что едва можешь шевельнуться. Но три месяца сидеть на стуле у окна и ждать первых крокусов – тоже невеселая альтернатива.
пятница 6 декабря
Умер Нельсон Мандела. Один из моих последних героев. Человек, который никогда не падал со своего пьедестала. Все мировые лидеры отдадут Манделе дань глубокого уважения, но очень немногие чему-то у него научились.
Вчера мои друзья обрадовались неожиданным подаркам. Мне стоило труда убедить их, что я не имел в виду получить что-то взамен. Мы слишком погрязли в отношениях типа “ты – мне, я – тебе”.
Эфье я сказал, что у меня для нее есть маленький подарок, распаковал его у нее на глазах и дал понюхать. И в тот же миг сообразил, что не знаю, сохранилось ли у нее обоняние. Но она кивнула, когда я спросил, нравятся ли ей духи.
Я немного опрыскал духами ее шею и втер несколько капель в запястье. Момент был интимный, а я не силен в интимных моментах. Отчего и был страшно неловок. Так что большая часть духов пролилась мимо.
К счастью, я сразу приступил к чтению “Одиночества простых чисел”. Три раза спрашивал у нее, не находит ли она эту книгу слишком мрачной. Она каждый раз отвечала отрицательно. Через полчаса она заснула как младенец.
Потом я обедал внизу в столовой. Гороховый суп был очень вкусный, но сопровождался непрошеными историями о том, что в старое время, у матушки и бабушки, суп был намного вкуснее. Вечно это старое время. Да поживите вы хоть чуть-чуть сегодня, мумии!
суббота 7 декабря
Все-таки отстрел гусей вызывает эмоции.
– Гусь знать не знает, что его ждет, застрелят его или нет, а если застрелят, то когда, – высказалась одна наша дамочка, гусиный эксперт.
Три раза в неделю она покупает полбуханки белого хлеба (полагая, что гуси не любят черного), два куска съедает, два куска замораживает на следующий день, а оставшиеся семь кусков уже десять лет относит тем гусям, которые в свою очередь уже десять лет унавоживают поле неподалеку.
– Если каждая провинция будет разводить гусей по своему плану, это приведет к большому неравноправию для гусей, – считает наша гусиная пастушка.
Мало нам обиженных китайцев и Черных Питов, которым грозит вымирание. Теперь вот на повестке дня свободный отстрел гусей. Сколько еще подобных мегапроблем возникнет в этой стране?
Администрация вывесила краткое объявление, что в сентябре начнется капитальный ремонт здания, о чем уже принято официальное решение. Раньше было обещано согласовать решение с жильцами, но об этом – ни слова. И о том, что конкретно будет происходить, тоже не говорят. Чтобы больше не нервировать людей. Куда уж больше.
– Надеюсь, к тому времени я помру, – сказала госпожа Вергеер. На полном серьезе.
– Нельзя пересаживать старые деревья, – пять раз повторил господин Апотекер. Как же этот господин любит хныкать и жаловаться. Если уж пересаживать его, то желательно вверх ногами, головой в землю.
воскресенье 8 декабря
Я оставил роман, который читаю Эфье, у себя в комнате и спросил ее, более или менее в шутку, не прочесть ли ей для разнообразия что-нибудь из газеты. Она кивнула, как кивает всегда.
Может быть, в ее сознание проникает намного меньше, чем я себе представляю. Может быть, под воздействием лекарств она равнодушна и спокойна. Может быть, она тихо плачет, кто знает. Я понятия не имею.
Я читаю ей вслух, включаю для нее музыку и предполагаю, что она это воспринимает. Во всяком случае, ей это не причиняет страданий, а мне приносит облегчение.
Сюжет о газете.
“Можете дать мне газету?” – спросил на прошлой неделе в гостиной господин Баккер. Эверт порылся в картонной коробке с прессой и выдал ему газету недельной давности. Баккер ничего не заметил! Разозлился он только через полчаса, когда Эверт поинтересовался, не показались ли ему новости немного знакомыми. Разозлился не на себя, что было бы логично, а на Эверта. И тем самым доставил моему другу огромное удовольствие. Приятно видеть разъяренного Баккера.
понедельник 9 декабря
Мы с Гритье зашли на сайт Alzheimer Experience. Это интерактивный сайт, где на коротких роликах зафиксировано развитие болезни Альцгеймера у одной старой женщины и одного старого мужчины. Вы можете представить себя в роли пациента или медика. В любой момент можете кликнуть доктора в белом халате, чтобы получить у него профессиональную консультацию.
Для меня было пыткой смотреть эти ролики вместе с Гритье. Но сама Гритье не волновалась. Она с интересом смотрела, что с ней станет через полгода или через год.
Последний ролик был о похоронах.
Я не знал, что сказать.
– Перестань, Хенк, не хандри. Ты думай так: если уж она не приходит в ужас, зачем мне-то переживать. – И продолжила: – Альцгеймер, это и впрямь очень круто. Во всех журналах только и пишут, что об альцгеймере. Адельгейд Рооссен сыграла пьесу о своей слабоумной матери. Ян Пронк разглагольствует о своей слабоумной матери на “Ю-тьюбе”, Мария ван дер Хувен рассказала о своем теряющем разум муже в газете “Фолкскрант”. Если у вас нет слабоумного родственника, вы обычно ничего об этом не знаете. Радуйся, Хенк, что у тебя есть я!
Я зааплодировал.
Сегодня вечером она ведет меня на ужин в ресторан.
вторник 10 декабря
“Глубокая старость”. Кажется, уже есть такая книга. Это книга Эллен Пасман о деле “Виллем Олтманс против государства Нидерланды”. Если мой дневник когда-нибудь станет книгой, не надо называть ее “Глубокая старость”.
Я придумал следующие варианты названия:
1. “Кучка мусора”;
2. “Жизнь кончается”;
3. “Финал и уход”;
4. “Вам не понравится”;
5. “Дом престарелых «Последнее усилие»”;
6. “Пожарная тревога во время урагана” (звучит недурно, но бессмысленно);
7. “Мухи на меду” (звучит так же).
Вчера ужинал с Гритье в “Аисте”, модном рыбном ресторане на берегу Эй. Все никак не привыкну к старым фабричным цехам, переделанным в места для ужина, но еда была хорошей и люди любезными.
Туда добирались на автобусе, обратно на такси. Гритье настояла, что оплатит все.
– Нужно истратить еще семь тысяч евро, пока я не забыла, что такое деньги.
В последнее время Гритье стала откровеннее и непосредственней. Альцгеймер словно раскрепостил ее. Она надеется, что еще успеет в конце весны съездить с нами в дегустационный тур, не слишком нас обременяя. Так что, на первый взгляд, она пока держит все под контролем. Но если присмотреться, заметны признаки распада.
Например, ей явно стоило труда найти обратную дорогу из туалета к нашему столику. И в такси она села на место водителя, который вышел покурить. Тот решил, что она над ним подшутила.
среда 11 декабря
Эфье умирает. Она сильно исхудала и почти целый день спит. Просыпается время от времени, на четверть часа. Я по-прежнему читаю ей вслух и включаю музыку, но ее одобрительные кивки становятся все слабее и слабее. Словно она медленно погружается в смерть. Я сижу рядом и держу ее за руку. Иногда глажу ее старческие щеки. Порой она смотрит так, будто еще что-то узнаёт. Доктор говорит, что это протянется еще неделю или месяц, может, два.
В порыве бунтарства, нарушив правила, я поставил у себя в комнате настоящую елку. Моя елка, включая верхушку, имеет высоту пятьдесят сантиметров, но она все равно запрещена ввиду пожарной опасности. Я провез ее в дом контрабандой на скутмобиле, спрятав в мусорный мешок.
Интересно, донесут ли на меня, и если донесет, то кто.
четверг 12 декабря
Сегодня утром в гостиной ко мне обратилась госпожа Тан.
– Это хорошие таблетки? – спросила она, протягивая мне коробочку.
Я сказал, что ничего не понимаю в таблетках.
– Я тоже, – сказала она. – Но старые таблетки у меня закончились, а эти того же цвета.
Я подозвал медсестру, за что госпожа Тан пронзила меня злым взглядом.
Чтобы избежать скандалов, начальство каждую неделю вывешивает расписание телепередач, где указано, какой канал в какой день недели будет включен в гостиной. Предпочтение обычно отдается футболу. Во время матчей “Оранье” с “Аяксом” большинство жильцов пялится в экран. Далеко не все из них болельщики. Некоторые смотрят телевизор всегда, что бы ни передавали. Другие ровно ничего не смыслят в футболе. Госпожа Слёйс, например, считает вслух, сколько раз избранный ею футболист плюнет на землю.
– Как часто они плюются, – недоуменно говорит она всякий раз.
– Да, бильярдисты значительно реже, – замечает Эверт.
пятница 13 декабря
Пятница тринадцатое – самый подходящий день для покупки билета государственной лотереи. Всегда должна оставаться последняя надежда. Если выиграю джек-пот, куплю маленький частный домик для себя и своих престарелых друзей. И там не будет никакой дирекции, никакого консьержа и никакого надзорного совета. Не будет отдела кадров, не будет бухгалтера и завхоза. Никаких правил проживания, статутов и инструкций. Это сэкономит кучу денег и избавит от вечных жалоб. В таком доме хватило бы места для здравого смысла, вежливого персонала и хорошего повара по вызову, если бы нам расхотелось готовить самим в нашей удобной кухне. Это был бы дом с большими, светлыми комнатами, где можно держать кошку, или собаку, или новогоднюю елку, если вы их любите, если вам это необходимо. В сущности, все просто.
Перестань грезить, Хендрик.
В сегодняшней почте – срочное послание с непереводимыми на человеческий язык документами и специальным конвертом, куда я могу вложить чек на 7450 евро и заказ на капсулы с папайей.
суббота 14 декабря
В аквариуме на пятом этаже сдохли все рыбы. На этот раз не обнаружено никаких следов пирога. На всякий случай я зашел к Эверту и спросил, не бросал ли он в аквариум, разнообразия ради, порошок для прочистки труб, но он клялся и божился, что знать ничего не знает.
Рыбы могли подхватить ту или иную болезнь, но после двух предыдущих покушений на аквариум в это уже никто не верит.
– Дирекция проводит тщательное расследование и ждет отчета от ветеринара, – сообщили нам.
Думаю, аутопсия неоновых рыбок не такое простое дело.
Полицию на этот раз не вызывали. Что свидетельствует о способности нашей директрисы усваивать уроки.
На коврике у двери лежит приглашение на рождественский ужин у Эверта, организуемый Рией и Антуаном. Для всех членов клуба минус Эфье. В маленькой квартирке Эверта будет тесновато, и Маго придется выставить за дверь, чтобы его пуканье не испортило гостям аппетит, но перспектива приятная. Дом Эверта выбран потому, что там можно готовить. Праздник состоится в первый день Рождества, что не случайно совпадает с рождественским ужином в нашем доме. Так что у каждого будет уважительная причина, чтобы туда не явиться.
воскресенье 15 декабря
Наше заявление, что мы не явимся на официальный рождественский ужин, не встретило благодарности. Вчера вечером, во время десерта, пришел повар и стал при всех выяснять, так ли уж плохо он готовит. Я был немного смущен.
– Почему плохо?
– Потому, что вы предпочитаете у меня не питаться.
– У нас ужин en petit comité, – сказал Антуан.
– Чего-чего?
– В узком кругу.
– А наш круг чем плох? – встрял господин Баккер.
– Ничем.
– Ну так какого черта?
Повар все принимает на свой счет. Если кто-нибудь оставит на тарелке картофелину, повар готов лично запихнуть ее в глотку нарушителю. Он полон профессиональной гордости, хотя готовит так себе, а для повара это недостаток. Возможно, я как человек честный должен был так прямо и сказать, но момент показался мне не слишком подходящим. Вдобавок я мог бы схлопотать нож под ребро. Как говорит Карел ван хет Реве, “ужасно противно быть зарезанным”. Обстановка уже была довольно враждебной. Всеобщий ропот вызвал тот факт, что мы сочли общество не слишком веселым. В такой момент толковать о завышенной самооценке повара было совершенно неуместно.
понедельник 16 декабря
Люди оглядывались на меня с состраданием: ах, бедный старик на таратайке под проливным дождем. Но я получил огромное удовольствие. Дождался проливного дождя и опробовал свою новую плащ-накидку из “Хемы”. Он не такой непромокаемый, как обещает рекламная упаковка, потому что швы немного протекают. Ну да ладно, главное – не хныкать, а ездить.
Через час, промокнув насквозь, я вернулся домой. Консьерж посмотрел на меня со злостью, так как я наследил на полу, а он обязан держать холл в чистоте. Я кивнул ему с подчеркнутой любезностью.
В подобных погодных условиях не забывайте заряжать аккумулятор. Если вы застрянете посреди пути и никто не придет вам на помощь, вы замерзнете насмерть. По воскресеньям в декабре в районе Амстердам-Север на улицах ни души. А если кто и появится, хотел бы я посмотреть, как он остановится рядом со скутмобилем старика, размахивающего руками. Вероятнее всего, просто махнет в ответ. Безопасности ради я всегда беру с собой телефон. Хотя, в сущности, не знаю, приходит ли дорожный патруль на помощь скутмобилистам.
После прогулки на скутере под дождем я заглянул к Эверту на рюмку коньяку. Выпили по три рюмки, позвонили в пиццерию, курьер принес пиццу “Четыре сезона”, которая к тому же слишком долго томилась в своей картонной коробке. Даже Маго она оказалась не по зубам. Дома у меня хватило сил лишь на то, чтобы заснуть перед телевизором.
вторник 17 декабря
– Вы лучше прекратите чтение. Полагаю, госпожа Бранд вас уже не слышит.
Эфье редко открывает глаза и почти ни на что уже не реагирует, так что, может быть, медсестра и права. Но я думаю, Эфье еще способна находить слабое утешение в голосе, звучащем рядом с ее кроватью, что чтение ее успокаивает. Проводя с ней по полчаса два раза в день, я могу читать вслух и включать музыку. Если это не приносит утешения и покоя ей, то мне, во всяком случае, приносит. Невозможно читать вслух и одновременно бесноваться от бессилия.
И потому я взял для чтения новую книжку: “Кошелек или жизнь”. Там идет речь о пятерых стариках из богадельни, которые совершают ограбление. Мне кажется, книжка стоящая, и герои узнаваемы. Старики. По крайней мере фильмы, книги, репортажи и газетные статьи о старых людях имеются в изобилии. Но в нашей повседневной жизни мы не замечаем особого внимания. Напротив. Нам выделяют меньше денег и уделяют меньше заботы, чем несколько лет назад.
Следующее поколение начинает понемногу задумываться о старости, вспоминая своих одиноких отцов и матерей или тех, кого уже похоронили. Нынешние шестидесятилетние, если они богаты и влиятельны, уже не согласятся гнить заживо в домах, подобных нашему.
среда 18 декабря
Господин Толхёйзен ездил на автобусе в Гёзенфельд навестить сына. Для человека, которому стукнуло девяносто три, это целое событие. На обратном пути любезный шофер помог ему сесть в автобус. Старику пришлось забиться в уголок на заднем сиденье, потому что шестеро пожилых пассажиров успели занять передние места.
Поездка была долгой, через Бейлмер и Южный округ Амстердама, и господин Толхёйзен слегка порозовел, так как шофер, в качестве услуги пожилым, включил печку на двадцать три градуса. В какой-то момент Толхёйзен даже задремал.
Проснувшись, он обнаружил, что лежит, скорчившись на заднем сиденье автобуса. И лишь через некоторое время вспомнил, где находится. В автобусе было тихо и темно. Мотор не работал, и Толхёйзен был один. Автобус стоял на тихой улочке в Коог-ан-де-Зан, и все двери были закрыты. Выходя, шофер, наверное, оглянулся через плечо, но Толхёйзена в углу не заметил.
Прошло еще полчаса, прежде чем Толхёйзену удалось привлечь внимание прохожего, а потом еще четверть часа, прежде чем прибыла поднятая по тревоге полиция. За тридцать секунд они легко открыли дверь.
Разыскали шофера, и еще через двадцать минут он явился, встрепанный, в домашних тапочках. Всю дорогу домой он изображал глубокое раскаяние.
– Мне было его очень жалко, – сказал Толхёйзен, который никогда в жизни не вызывал столь повышенного интереса к своей особе.
четверг 19 декабря
Госпожа Трок (“Думаю, я неплохо знаю нидерландский язык”) сделала 37 ошибок в “Большом диктанте по нидерландскому языку”. Уже в первом предложении. Потом ей срочно приспичило в туалет. Она хотела захватить туда свой диктант, но Граме этому воспрепятствовал.
– Я присмотрю за вашим листком.
Четверо других участников отказались от своей затеи сразу после первой читки диктанта.
Сам я слишком ленив, чтобы принимать в этом участие.
Господину Толхёйзену позвонил представитель компании “Коннексион” и утешил его сообщением, что шофер, забывший его в машине, был немедленно уволен. Толхёйзен сразу же сказал, что он сам нарочно спрятался и потом заснул. И собрался после этого звонить шоферу, но “Коннексион” не дала ему номер телефона.
– Он хороший человек. Просто плохо умеет считать пассажиров по головам, но ведь за это не увольняют!
В конце концов он все же раздобыл телефон, позвонил шоферу и сказал, что готов подтвердить под присягой, что сам намеренно спрятался в машине.
– Люди всегда готовы осудить ближнего. Но бывают же роковые стечения обстоятельств.
Снимаю шляпу перед Толхёйзеном.
пятница 20 декабря
Эфье медленно и тихо соскальзывает в смерть. Она больше не открывает глаза. Не подает никаких признаков жизни, кроме дыхания. Я перестал читать ей вслух. Просто захожу поздороваться и подержать ее за руку.
У нас было так мало времени.
Я так никогда и не сказал, что схожу по ней с ума.
суббота 21 декабря
– Если кто возражает против диареи, то это я, – сказал господин Баккер. – Меня проносит раза три в неделю. И вот хоть один раз акция для меня.
Некоторые жильцы считают акцию “Серьезная просьба”[22] по сбору средств на борьбу с диареей полной бессмыслицей.
– Можно ведь просто отправить им грузовик активированного угля, и дело с концом. Это ведь обойдется не в десять миллионов? – рассудила госпожа Пот.
Сама она глотает таблеток минимум на тысячу евро в год.
Сегодня заходил к Гритье. У нее стоят очаровательные рождественские ясли, но я заметил, что младенец Иисус облеплен мушками.
– Да, я тоже заметила, – сказала она.
Мушки привели к двум сгнившим бананам, которые она положила за яслями.
– А я их так долго ищу!
Она так долго их искала, потому что они числились у нее в списке покупок, но в конце концов потеряла надежду и махнула на них рукой. Мы посмеялись над этим, и она убрала гниль. Надеюсь, мушки исчезнут сами собой. Вот когда младенец Иисус на себе почувствовал, каково быть бедным африканским негритенком.
Гритье деградирует очень медленно и почти незаметно.
Но: “Каждый хороший день идет в счет”.
воскресенье 22 декабря
Клуб СНОНЕМ начал приготовления к ужину, имеющему быть в первый день Рождества. Второй день Рождества мы отпразднуем с другими жильцами внизу в обеденном зале. Это стоило нам немалых усилий.
– Я исходил из того, что вы, стало быть, не явитесь и на второй день, – сказал повар, держа в руке мою заявку.
– Почему “стало быть”? – спросил я.
Он задумался:
– Что вы имеете в виду?
– Ну, вы сказали: “стало быть” мы не придем на второй день.
– Ах, стало быть.
– Да, стало быть?
Он не уловил юмора.
– Так вы придете?
Как составитель меню я единственный знаю, что подадут в первый день Рождества.
Предвкушаю на первое фаршированную индейку. Это рождественское блюдо фигурирует во всех книжках и фильмах, но еще никогда я не видел, как подают на стол эту раскормленную птицу. С такими поварами, как Риа и Антуан, знаешь заранее, что индюшка погибла не напрасно.
Замечательно также, что вернулись грили-раклетницы. Еще несколько лет назад их было не найти, а теперь в супермаркетах полно наборов для таких грилей. Только бы они не испортились!
Два года назад мы здесь тоже один раз устроили пирушку с таким грилем. Понесенный ущерб: различные ожоги; несколько платьев и костюмов, отправленных в чистку; один сгоревший парик; обугленное мясо и двое пострадавших от взрыва служащих. Полный разгром!
понедельник 23 декабря
Чем не дьявольская шутка: наша самая толстая жиличка, которая как никто другой любила поесть, нет, набить себе живот, умерла за два дня до кулинарного пика года. Она весила сто шестьдесят кило, что при ее росте 1 метр 45 сантиметров было тяжелым бременем. Она ничего не могла с этим поделать, так как страдала синдромом Прадера-Вилли. Поразительно уже то, что она сумела дожить до семидесяти восьми лет.
Почти десять лет она просидела в изготовленном по мерке инвалидном кресле и была занята лишь одним делом: едой. Кроме поглощения пищи, в ней не обнаруживалось уже ничего человеческого. С ней никто не контактировал.
Здешним санитаркам стоило огромного труда годами содержать хоть в какой-то чистоте эту огромную груду жира со всеми ее складками и морщинами.
Для клиентки такого объема похоронных дел мастеру пришлось сколотить гроб в форме куба.
Простите, что занимаю ваше внимание этим феноменом, но я не в силах сделать реальность краше, чем она есть: печальная, жестокая и смешная одновременно.
Мне нанесла неожиданный визит заведующая хозяйственным отделом. До нее дошли слухи, что я нарушил правила проживания, установив в комнате настоящую елку. В этом году она посмотрит на это сквозь пальцы. Ну, ладно, ладно, не подлизывайтесь!
Она не пожелала сказать, от кого до нее дошли эти “слухи”.
вторник 24 декабря
Сегодня я немного попощусь, чтобы завтра ощущать здоровый аппетит. Мой выходной костюм лежит рядом с выглаженной рубашкой и золотой булавкой, купленной некогда в магазине подарков. Туфли начищены.
Я все еще хочу быть в лучшей форме, пока жив. Тщеславию все возрасты покорны.
Придется заново переписать все карточки меню, так как во французские названия блюд вкрались досадные ошибки. К этим тонкостям привлек мое внимание Антуан. А еще я должен отшлифовать свою застольную речь. Дела, дела, дела. Плакала моя прогулка на скутмобиле.
Вчера за чаем я провел социологический опрос и выяснил, что некоторые из жильцов последний раз выходили на улицу в октябре. Большую часть осени и зиму они сидят по своим углам, разве что им позарез понадобится выйти из дому. А выйдя из дому, большинство прерывает свое пребывание на свежем воздухе: они садятся на автобус либо в автомобиль сына или дочери.
А мне нравится время от времени мокнуть под дождем и подставлять ветру свои поредевшие волосы. Последние недели давали мне такую возможность. Впрочем, пока что никаких признаков суровой зимы, обещанной и в этом году, не наблюдается.
среда 25 декабря
Сегодня утром заходил к Эфье поздравить с Рождеством. Стоял у ее кровати и не знал, чего ей пожелать. Быть может, доброго пути.
Она лежала рядом такая спокойная, исхудавшая, белая и все же такая достойная и красивая. Сестра сказала, что, вероятно, ей осталось уже недолго. Потом, чтобы немного отвлечься, зашел к Эверту. Прежде чем я успел что-то сказать, он произнес:
– Твоя прекрасная старая подруга, да? Она скоро отмучается. Пожелай ей этого.
Потом он налил чашку кофе, поставил печенье и посмотрел на часы. Было двадцать минут двенадцатого.
– Все складывается удачно, – сказал он. – По праздникам я всегда выпиваю прежде, чем пробьет двенадцать.
Он налил нам обоим по рюмке коньяку рождественского качества.
– Будем здоровы, милый друг.
Потом я вернулся к себе в комнату, чтобы сделать эту запись. Я еще попробую немного вздремнуть, потом переоденусь и приглажу волосы, чтобы в четыре часа снова явиться к Эверту и забрать его на наш рождественский ужин. Ждем-с.
четверг 26 декабря
Рождественский ужин был трогательным. Риа и Антуан, шаркая в темноте, внесли в комнату огромную индейку с тремя вставленными в тушку звездочками. Когда убирали со стола, большой кусок торта тирамису упал на колени Эверту. И наконец, хоть и говорю это сам, моя застольная речь тоже была весьма недурна. Я превозносил дружбу как способ сделать жизнь приятной.
Пусть я был немного сентиментален (Антуан смахнул слезу), но говорил от всего сердца. Мы подняли бокалы за Эфье, “тихую силу нашего клуба, которая теперь совсем затихает”. Потом выпили за нашу дружбу, пока смерть нас не разлучит. И это для нас отнюдь не пустые слова.
На закуску мы устроили долгую овацию поварам. Следующий рождественский обед состоится в час дня в компании со всеми жильцами, которых дети не забрали домой. Назначение обеда на час дня было встречено вздохами и жалобами людей, не привыкших нарушать свой железный распорядок даже в день рождения Спасителя. Наверняка мы еще не раз услышим: “Собственно говоря, днем у меня нет аппетита на горячее” или что-то подобное.
Через час спущусь вниз в обеденный зал с твердым намерением не злиться. Ни на кого.
пятница 27 декабря
Рождественский обед номер два был неплох. На столе лежали карточки с именами, так как в прошлом году разразился скандал из-за того, где кому сидеть. Кое-кто из жильцов с утра занял стул, оставив на нем свою сумку. Не хватало только распятий с табличкой “Занято”.
Моим соседом оказался Эверт. Вероятно, они побоялись усадить рядом с ним кого-то другого. Дальше за нашим столом сидели Гритье и Эдвард и сестры Эверсен, которые все на свете находят великолепным, веселым, мощным и фантастичным, так что рядом с ними не набьешь шишек.
Повар превзошел сам себя, не стал готовить свиного филе под сметанным соусом, подал рагу из дичи с рисом. С его стороны это был отважный шаг. Чтобы не слишком шокировать публику, он подал на закуску креветочный коктейль, а на десерт – дам-бланш, то есть ванильное мороженое со взбитыми сливками и шоколадным сиропом.
Даже вступительное слово госпожи Стелваген было хорошим, то есть кратким. Если вы не оратор от бога, то соблюдайте важное правило: будьте кратки.
Об этом часто забывают, особенно на похоронах. “Я еще хорошо помню, как мы впервые встретились с Питье на собрании общества любителей почтовых голубей «Летучая мышь», и он сказал мне: «Слушай, Ян, а не хочешь ли ты…»” Такое начало означает, что оратор не скажет ничего о покойнике, а все только о себе.
суббота 28 декабря
Наступление Нового года назначено на десять вечера. Предложил это Эдвард, потому что до двенадцати он не досидит, заснет. Никто не возражал. Ведь это вопрос договоренности. Мы всегда в Новый год переводим часы на два часа вперед. Встречаем Новый год у Рии и Антуана.
В Новый год пожилые чувствуют себя почти как собаки: боятся фейерверков и на улицу не выходят. И правильно делают. Местные хулиганы избрали собак и стариков предпочтительной целью своих диких выходок. Однажды швырнули огромную петарду под колеса “канты”, которая после взрыва свернула с дороги и врезалась в какие-то ворота. Владелец до конца жизни не рискнет выехать на улицу в декабре. К счастью, пострадало только зрение старика, а юные смельчаки сбежали с места преступления.
Полицейский патруль отреагировал решительно: сделал лишний круг по району. В назидание хулиганам.
Хотя пострадавший не из нашего дома, этот случай вызвал большое негодование.
В газете опубликован список знаменитых соотечественников, скончавшихся в 2013 году. Но некоторых имен я там не нашел.
Мертвые всегда благодарная тема для стариков. Может быть, потому, что сами они еще живы.
воскресенье 29 декабря
Эфье умерла.
В 11 утра я поцеловал ее в морщинистый лоб и сказал: “До завтра”.
Через час она спокойно уснула навсегда.
Я сразу пошел посмотреть на нее. Она все еще выглядела красивой. Мне бы радоваться за нее. Но на душе еще слишком тяжко.
Мы начинаем 2014 год с похорон. Несчастливый Новый год.
понедельник 30 декабря
Наш клуб готовится к встрече Нового года, хотя встреча будет не слишком торжественной. Здесь у нас отмечают все праздники. Дирекция дома, где столько глубоких стариков, не может позволить себе из-за каждого очередного покойника отменять радостные события. Хоть как-нибудь надо же их отмечать.
Риа и Антуан как раз пекли пончики, когда узнали о смерти Эфье. Они сочли эти пончики неподходящими и решили отнести их в Армию спасения. Позже они об этом пожалели и испекли новые для завтрашнего вечера.
– Она отмучилась. Так было лучше для нее.
Можете повторить это хоть сто раз, мне от этого не легче.
Мы заказали для Эфье красные розы. Похороны в четверг днем. Надеюсь, что будет солнце.
Эфье была вечерним человеком и хотела, чтобы ее похоронили вечером при свете лампионов и факелов. Но это, видимо, не получится. Потом мы соберемся у Эверта и выпьем белого вина с тефтельками. Эфье терпеть не могла пирогов, тем более на похоронах. И вероятно, в аквариумах. Я так и не решился рассказать ей историю о пироге в аквариуме.
вторник 31 декабря
Это последняя запись в моем дневнике. Странно думать об этом. Дневник стал частью моей ежедневной жизни, чем-то вроде ужина. Иногда вы его предвкушаете, иногда у вас нет аппетита, но вы все-таки от него не отказываетесь.
Мне нужно продержаться какое-то время без Эфье и без дневника. Может быть, написать роман.
Этот год мог стать хорошим, в какой-то мере он и был хорошим. Но то, что случилось в конце, служит отягчающим обстоятельством. Я затрудняюсь вынести окончательный приговор. Я встретил кого-то, кого хотел бы встретить полвека назад. Что, ж пусть это длилось не полвека, а восемь прекрасных месяцев и два печальных. Я должен быть благодарен судьбе за каждый счастливый день, как это умеет Гритье, и стараюсь изо всех сил, только их порой маловато. Я не упущу мой новый год. Настанет весна. И мы поедем на дегустационную экскурсию. И будем дрожать от страха, что не выдержим. Дрожь пройдет сама собой. Клуб СНОНЕМ должен сохранить свое название, иначе какой же это клуб.
А после поездки я буду строить новые планы. Пока ты строишь планы, ты живешь.
Днем иду покупать новый еженедельник. И новую записную книжку.
Сноски
1
Пользуйся, а то потеряешь (англ.). (Здесь и далее – прим. ред.)
(обратно)2
Мария-Антуанетта (Мис) Бауман (1929–2018) – нидерландская телеведущая, детская писательница.
(обратно)3
Джеймс Уандин – герой английского телесериала (1971–1980), действие которого происходит в середине XIX в. Роль исполнял Питер Гилмор (1931–2013).
(обратно)4
Синтерклаас – св. Николай, Санта-Клаус в Нидерландах и Бельгии; день св. Николая, когда дети получают подарки, отмечается ежегодно 6 декабря. Черный Пит – помощник Синтерклааса, через печную трубу доставляющий детям подарки.
(обратно)5
“Новый аромат для старых мужчин” (англ.)
(обратно)6
Кёлен-Делстра Атье (1938–2013) – известная нидерландская конькобежка.
(обратно)7
Бланкерс-Кун Фанни (1918–2004) – нидерландская легенда мировой легкой атлетики, четырехкратная олимпийская чемпионка 1948 г. и пятикратная чемпионка Европы.
(обратно)8
Кёкенхоф – королевский парк цветов в городке Лисс, между Амстердамом и Гаагой.
(обратно)9
Ронни Тобер (р. 1945) – нидерландский певец.
(обратно)10
Зансе-Сханс – музей под открытым небом неподалеку от г. Зандам; на территории музея расположены образцы нидерландского деревянного зодчества, в том числе ветряные мельницы.
(обратно)11
Де Корте Жюль (1924–1996) – нидерландский певец.
(обратно)12
Шаффи Рамзес (1933–2009) – нидерландский певец.
(обратно)13
Дёйс Виллем (1928–2011) – нидерландский радиоведущий.
(обратно)14
Де Гойер Рейк (1925–2011) – нидерландской актер.
(обратно)15
4 и 5 мая можно ожидать… – 4 мая в Нидерландах отмечается День поминовения усопших, изначально посвященный памяти павших во Второй мировой войне; 5 мая отмечается День освобождения страны от нацистской оккупации.
(обратно)16
Мадюродам – парк миниатюр, миниатюрный город в нидерландском Схевенингене, представляет собой модель голландского города в масштабе 1:25.
(обратно)17
Роббен Арьен (р. 1984) – нидерландский футболист.
(обратно)18
“У Травемунди” (фр.).
(обратно)19
Принц Фризо Оранско-Нассауский (1968–2013) – второй сын королевы Беатрикс и Клауса фон Амсберга. 17 февраля 2012 года попал под лавину и с этого дня до смерти через полтора года находился в коме.
(обратно)20
Грёнло Аннеке (р. 1942) – нидерландская певица.
(обратно)21
Баутерсе Дино (р. 1972) – сын президента Суринама.
(обратно)22
“Серьезная просьба” – ежегодная акция по сбору средств для Красного Креста, обычно организуемая по радио перед Рождеством.
(обратно)