Песчаный дьявол (fb2)

- Песчаный дьявол [litres][Sandstorm-ru] (пер. Сергей Михайлович Саксин) (Отряд «Сигма» - 1) 3127K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джим Чайковски

Джеймс Роллинс
Песчаный дьявол

James Rollins

SANDSTORM

* * *

Посвящается Кэтрин, Адриену и Ар Джи, новому поколению

Карта Аравийского полуострова

Британский музей

Гробница Наби Амирана

Мавзолей Аюба

Шисур

Часть первая
Гроза

1. Огонь и дождь

14 ноября, 1 час 33 минуты по Гринвичу

Британский музей

Лондон, Англия

Гарри Мастерсону предстояло умереть через тринадцать минут.

Если бы Гарри догадывался об этом, то выкурил бы последнюю в своей жизни сигарету до самого фильтра. Однако он загасил окурок после трех торопливых затяжек и поспешно отогнал дым от лица. Если его застанут курящим за пределами комнаты отдыха, этот сукин сын Флемминг, начальник службы охраны музея, всыплет ему по первое число. Гарри и так уже неделю назад назначили испытательный срок за двухчасовое опоздание на дежурство.

Пробормотав ругательство, Гарри убрал в карман потушенную сигарету. Можно будет докурить ее в следующий перерыв. Если вообще сегодня ночью выпадет передышка.

Даже сквозь толстые кирпичные стены были слышны раскаты грома. Зимняя гроза началась вскоре после полуночи бешеной канонадой града, за которой последовал потоп, угрожавший смыть Лондон в Темзу. Молнии многозубыми вилами полосовали небо от края до края. Если верить говорившему о погоде диктору Биби-си, нынешняя гроза была одной из самых свирепых за последнее десятилетие. Бесчинство атмосферного электричества оставило без света половину города.

Судьба распорядилась так, что темнота накрыла именно ту часть Лондона, в которой на Биг-Рассел-стрит стоял Британский музей, где в этот час дежурил Гарри Мастерсон. Несмотря на то что сразу же заработали резервные генераторы, обеспечившие аварийное освещение, для дополнительной защиты музейных ценностей были срочно вызваны все сотрудники службы охраны. Они прибудут на место в течение ближайшего получаса. И хотя видеокамеры системы наблюдения продолжали действовать, Флемминг приказал всей ночной смене патрулировать музейные коридоры, протянувшиеся на две с половиной мили. Для этого охранникам пришлось разделиться.

Взяв фонарик, Гарри направил луч в глубь коридора. Он терпеть не мог ночные обходы, когда музей охватывает полумрак. В это время свет проникает только через окна от уличных фонарей. Однако сейчас из-за отключения электричества они погасли. Музей погрузился в зловещую темноту, лишь кое-где мерцали пятнышки красноватого света тусклых ламп аварийного освещения.

Гарри отчаянно требовалось ввести в организм дозу никотина, чтобы успокоить нервы, однако он не мог прохлаждаться долго. Его ждала работа. Занимая нижнюю ступеньку в иерархии ночной смены, Гарри получил приказ обойти залы северного крыла – той части музея, которая была наиболее удалена от подвала, где находилось помещение службы охраны. Но это никак не означало, что путь нельзя сократить. Повернувшись спиной к уходящему в темноту длинному коридору, Гарри подошел к двери, ведущей в Большой двор королевы Елизаветы Второй.

Это пространство площадью два акра окружали четыре крыла Британского музея. В самом центре возвышался большим медным куполом Круглый читальный зал – одна из лучших библиотек мира. На большой высоте все два акра были перекрыты огромными сводами конструкции Нормана Фостера, что создало самую большую в Европе крытую площадь.

Отперев дверь, Гарри нырнул в чрево двора. Как и в зданиях музея, здесь царила тьма. По стеклянным перекрытиям где-то высоко вверху барабанил дождь. Но тем не менее шаги Гарри гулким эхом разносились в пустоте. Небо снова разорвало копье молнии. На одно ослепительное мгновение озарилась стеклянная крыша, разделенная на тысячи треугольных панелей. И тотчас же музей снова потонул во мраке, наполненном стуком дождя.

Молнию догнал запоздалый раскат грома. Содрогнулась даже крыша. Гарри непроизвольно отшатнулся назад, испугавшись, что все сооружение обрушится вниз. Светя перед собой фонариком, он прошел через двор, направляясь к северному крылу. Обогнул библиотеку. Вновь сверкнула молния, заставив дрогнуть сердце. Словно из ниоткуда появились огромные статуи, скрывавшиеся до этого в темноте. «Книдосский лев» присел на корточки рядом с огромной головой изваяния с острова Пасхи. И тут же молния погасла, и мрак опять поглотил безмолвных хранителей музея.

По спине Гарри пробежал холодок. Он ускорил шаг, бормоча ругательства: «Треклятая, поганая, вонючая, грязная работа». Это заклинание помогло ему успокоиться.

Гарри быстро добрался до двери в северное крыло и поспешно юркнул внутрь, где его встретила знакомая смесь запахов сырости и аммиака. Он испытал облегчение, снова ощутив вокруг себя прочные стены. Посветил вдоль длинного коридора. Кажется, все в порядке, однако нужно проверить остальные галереи крыла. Он прикинул: если поторопиться и быстро завершить обход, можно будет успеть курнуть. Соблазненный надеждой, Гарри направился по коридору вслед за лучом фонарика.

Северное крыло было отведено под юбилейную выставку к двухсотлетию музея. Экспозиция представляла этнографическое собрание, которое позволяло увидеть полную картину человеческих достижений за прошедшие века и охватывало все культуры. Гарри торопливо двигался вперед, проходя мимо залов, оформленных каждый в своем стиле: кельтском, византийском, русском, китайском. Входы в помещения разделов выставки были снабжены охранными решетками, которые автоматически опустились, как только электричество отключилось.

Впереди показался конец коридора.

Большую часть экспонатов для юбилейной экспозиции взяли из Музея человечества. Однако последняя галерея находилась в северном крыле всегда, по крайней мере на памяти Гарри. В ней располагалась Арабская коллекция – бесценное собрание древностей со всего Аравийского полуострова. Галерея была создана на средства одной семьи, разбогатевшей на нефтедобыче в этом регионе. По слухам, ежегодные взносы на содержание галереи в составе Британского музея доходили до пяти миллионов фунтов. Подобная жертвенность могла вызывать уважение.

Или совсем наоборот.

Презрительно фыркнув по поводу столь глупого расточительства, Гарри провел лучом фонарика по закрепленной над дверью латунной табличке с выгравированной надписью «Кенсингтонская галерея». Между собой музейщики называли ее «чердаком стервы».

Хотя сам Гарри ни разу не встречался лично с леди Кенсингтон, но знал по рассказам сослуживцев, что малейшие провинности при уходе за экспонатами – пыль на шкафу, пятно на табличке с надписью, сдвинутая с места древняя статуэтка – карались самым суровым образом. Галерея была любимым детищем леди Кенсингтон, и гнев сумасбродной меценатки не знал пределов. Нередко случалось, что после ее визита в музей кто-нибудь из сотрудников лишался своего места, причем, по слухам, однажды слетела голова самого директора.

Именно эти соображения заставили Гарри задержаться перед решеткой, закрывающей вход в галерею, чуть дольше. Он посветил фонариком в первый зал и вгляделся в полумрак внимательнее обычного. Но опять же все было в полном порядке.

Когда Гарри уже отворачивался, его внимание привлекло какое-то движение. Застыв, он снова направил луч в дверь. В глубине Кенсингтонской галереи, в одном из самых последних залов медленно перемещалось световое пятно, рождая дрожащие тени.

Гарри почувствовал, как сердце начинает колотиться у него в горле. В музей проник посторонний. Гарри отпрянул к стене, нащупывая непослушными пальцами рацию. Сквозь стены донеслись раскаты грома, низкие и звучные.

Гарри включил рацию.

– Вероятно, в северном крыле посторонний. Пожалуйста, дайте совет, что делать.

Он стал ждать ответа старшего ночной смены. Пусть Джин Джонсон и полный идиот, но он служил в Королевских военно-воздушных силах и разберется в этом дерьме. Однако электрические разряды бушующей грозы проглотили большую часть слов Джонсона:

– …вероятно… ты уверен?.. дождись… решетка закрыта?

Гарри повернулся к опущенной защитной решетке. Разумеется, ему следовало первым делом проверить, в порядке ли она. Каждая галерея имеет лишь один вход из общего коридора. Другой способ попасть в запертые комнаты только один – через окна, но они находятся высоко от земли и снабжены датчиками, которые среагируют, если открыть или разбить окно. И хотя из-за грозы электричество отключалось, резервные генераторы продолжили питать систему сигнализации. А в центральном пункте службы охраны никаких сигналов тревоги не принимали.

Гарри отчетливо представил себе, как Джонсон последовательно подключает к монитору видеокамеры наблюдения, проходя по северному крылу до самой Кенсингтонской галереи. Он рискнул заглянуть в анфиладу из пяти залов. Световое пятно в самой глубине галереи не исчезло. Его перемещения казались случайными, не похожими на целенаправленные движения грабителя. Гарри проверил защитную решетку. На электронном замке горела зеленая лампочка. С этой стороны посторонний попасть в галерею не мог.

Гарри снова внимательно всмотрелся в проблески. А что, если это проникающее с улицы отражение света фар какой-то машины?

Он вздрогнул, услышав по рации голос Джонсона, резко появляющийся и пропадающий.

– Видеокамеры наблюдения ничего не показ… Пятая камера вышла из строя. Оставайся на месте… мы идем к тебе.

Все остальные слова растворились в эфире, стертые грозой.

Гарри застыл в нерешительности перед решеткой. С минуты на минуту сюда подоспеет подкрепление. А если это не грабитель? Что, если всему виной отблески фар? Его отношения с Флеммингом и так уже не самые лучшие. Не хватало лишь выставить себя дураком.

Решив, что терять ему все равно нечего, Гарри поднял фонарик.

– Эй, ты! – крикнул он.

Ему хотелось, чтобы оклик получился строгим и повелительным, но в действительности прозвучало нечто больше похожее на истошный вопль.

Однако в случайных блужданиях светового пятна не произошло никаких изменений. Казалось, его источник направился в самую дальнюю часть галереи – но это было не паническое бегство, а медленное, размеренное движение. Таким хладнокровием не обладает ни один грабитель на свете.

Подойдя к решетке, Гарри отпер электронный замок. Магнитная защелка открылась. Гарри приподнял решетку так, чтобы под ней можно было пролезть, низко пригнувшись, и попал в первый зал. Он поднял фонарик, выпрямился, не желая поддаваться минутной панике. Надо было все-таки сначала выяснить все подробнее и лишь затем поднимать тревогу. Однако сделанного не воротишь. Нужно постараться хоть как-то спасти лицо, самому разобраться в таинственном происшествии.

Гарри громко крикнул еще раз, на всякий случай:

– Служба охраны! Ни с места!

Его крик не возымел никакого действия. Световое пятно продолжало свое беспорядочное, но упрямое блуждание по галерее.

Гарри оглянулся на дверь в коридор: ну где же наши?

– Проклятье! – пробормотал он.

Гарри поспешил в глубь галереи вслед за световым пятном, полный решимости выяснить его причину до подхода остальных.

Он прошел мимо сокровищ величайшей ценности, едва скользнув взглядом по стеклянным витринам. В них хранились глиняные таблички ассирийского царя Ашшурбанипала, неуклюжие изваяния из песчаника, восходящие к временам до персидского завоевания, мечи и другое оружие всех эпох, финикийские фигурки из слоновой кости, изображающие древних царей и цариц, и даже первое печатное издание сказок «Тысяча и одна ночь» под своим первоначальным названием «Восточные нравоучения».

Гарри быстро шел через залы, переходя от одной династии к другой, от эпохи Крестовых походов до рождения Христа, от побед Александра Македонского до времен царя Соломона и царицы Савской.

Наконец он добрался до последнего зала, одного из самых больших. Здесь были собраны экспонаты, представляющие интерес скорее для ученого-натуралиста: редкие камни, окаменелые останки древних животных, орудия труда эпохи неолита с Аравийского полуострова.

Наконец-то стало ясно, что является источником таинственного света. Посреди перекрытого куполом зала в воздухе лениво парил шар диаметром полметра, испускающий голубоватый свет. Свет мерцал; поверхность шара, казалось, была покрыта дрожащими голубыми огоньками. На глазах у Гарри шар проплыл через стеклянную стенку шкафа так, словно это был воздух. Потрясенный Гарри застыл на месте. Ему в нос ударил резкий запах серы.

Шар приблизился к одной из тусклых красноватых ламп аварийного освещения, и та, зашипев и заискрившись, с громким хлопком погасла. Вздрогнув от резкого звука, Гарри отшатнулся назад. Судя по всему, такая же участь постигла видеокамеру номер пять в предыдущем зале. Гарри взглянул на камеру за спиной. На ней горел красный огонек. Значит, по-прежнему работает.

Словно почувствовав на себе внимание Гарри, Джонсон снова вышел на связь. По какой-то причине треск статических разрядов исчез.

– Гарри, знаешь, тебе лучше убраться оттуда.

Гарри застыл на месте, завороженный страхом и любопытством. К тому же неизвестный объект плыл прочь от него в дальний угол зала, теряющийся в темноте.

Своим сиянием шар высветил заключенную в стеклянный куб бесформенную железную глыбу. Ее силуэт походил на теленка, опустившегося на колени. Правда, табличка сообщала, что это верблюд. Подобное сравнение было в лучшем случае натянутым, но Гарри знал, чем оно объясняется. Этот экспонат был найден в пустыне.

Шар застыл над железным верблюдом. Осторожно отступив назад, Гарри поднес к губам рацию.

– Господи!

Мерцающий голубым светом шар опустился на верблюда. Сияние, моргнув, погасло, словно огонек догоревшей свечи. Внезапно наступившая темнота на мгновение ослепила Гарри. Он поспешно поднял фонарик. Железный верблюд как ни в чем не бывало покоился внутри стеклянного куба.

– Оно исчезло…

– С тобой все в порядке?

– Да. Черт побери, что это такое было?

В голосе Джонсона прозвучал благоговейный трепет.

– Думаю, треклятая шаровая молния! Я слышал рассказы экипажей боевых самолетов, которым приходилось пролетать через грозовые тучи. Должно быть, ее породила гроза. Но, черт возьми, красотища была знатная!

Что ж, все это закончилось, подумал Гарри, качая головой. Но что бы это ни было, по крайней мере, он будет избавлен от насмешек приятелей-охранников. Гарри опустил фонарик. Однако даже после того, как луч переместился, железный верблюд продолжал светиться в темноте. Сочным рыжевато-бурым светом.

– А это еще что за чертовщина? – пробормотал Гарри, хватая рацию.

Ему в пальцы ударил мощный статический разряд. Выругавшись, Гарри тряхнул рукой. Наконец ему все же удалось взять рацию.

– Тут что-то странное. Мне кажется…

Свечение вокруг железной скульптуры усилилось. Гарри отскочил назад. По поверхности верблюда потекло расплавленное железо, словно на него выплеснулся кислотный дождь. И Гарри не был единственным, кто это заметил.

У него в руке залаяла рация.

– Гарри, живо уходи оттуда!

Гарри не стал спорить. Он стремительно развернулся, но было уже слишком поздно. Стеклянный ящик взорвался. Длинные и тонкие осколки впились Гарри в левый бок. Один острый осколок распорол щеку. Но Гарри не успел ощутить боль от порезов – в тот же миг на него обрушилась волна раскаленного воздуха, опаляя, сжигая весь кислород. Его рот раскрылся в крике, которому так и не суждено было сорваться.

Следующий взрыв сбил Гарри с ног и швырнул через всю анфиладу залов. Однако до решетки долетели и с треском впечатались в ее стальные прутья лишь обугленные кости.

1 час 53 минуты

Сафия аль-Мааз проснулась, охваченная смертельным ужасом. Со всех сторон доносился вой сирен. На стенах спальни пульсировали красные отсветы проблесковых маячков машин аварийных служб. Страх стиснул Сафию стальными клещами. Она не могла дышать, на лбу высыпали бисеринки холодного пота, пальцы судорожно натянули одеяло под подбородок. С широко раскрытыми глазами Сафия на мгновение застыла между настоящим и прошлым.

Завывание сирен, грохот разрывов вдалеке и совсем рядом, крики раненых, умирающих, ее собственный голос, вливающийся в хор боли и шока…

За окном гудели клаксоны пожарных машин.

– Освободите дорогу! Всем отойти назад!

Кричали по-английски. Не на арабском и не на иврите. Волна низкого гула, прокатившаяся через дом, в котором находилась Сафия, затихла вдали.

Голоса бойцов пожарных расчетов вернули Сафию в настоящее. Она в Лондоне, а не в Тель-Авиве. Из ее груди вырвался долгий сдавленный вздох. На глаза навернулись слезы. Сафия смахнула их дрожащей рукой.

Приступ паники.

Она сделала еще несколько вдохов и выдохов, закуталась в одеяло. Ей по-прежнему нестерпимо хотелось расплакаться. Сафия постаралась убедить себя, что всегда все заканчивается именно этим, но слова не помогали. Закрыв глаза, она попыталась расслабиться, чувствуя, как бешено колотится сердце. Чтобы успокоиться, Сафия еще поделала дыхательные упражнения, которым ее обучил врач: вдох на два счета, выдох – на четыре. С каждым выдохом отпускало напряжение, холодная кожа понемногу начинала теплеть.

Издав тихий звук, похожий одновременно на скрип и писк, на кровать плюхнулось что-то тяжелое. Протянув руку, Сафия нащупала мягкую теплую кошачью спину.

– Иди сюда, Билли, – прошептала она огромному черному персидскому коту.

Ткнувшись в ладонь, Билли потерся мордой о пальцы, затем перебрался на колени Сафии и растекся черной кляксой. Судя по всему, сирены спугнули кота, совершавшего обычный ночной обход квартиры.

Довольное урчание разнеслось по всей комнате. И именно оно, а не дыхательные упражнения помогло Сафии расслабить напряженные мышцы плеч. Она поймала себя на том, как, оказывается, боязливо согнулась ее спина в ожидании удара, который так и не последовал. Выпрямившись, Сафия вытянула затекшую шею.

Сирены продолжали завывать в соседнем квартале. Надо встать, выяснить, что происходит. Сделать все, что угодно, лишь бы не сидеть без движения. Паника преобразовалась в беспокойное возбуждение, которому надо было дать выход.

Сафия передвинула ноги, осторожно скидывая Билли на одеяло. Урчание на мгновение прервалось, затем возобновилось вновь, как только коту стало ясно, что его не прогоняют. Билли родился на улицах Лондона, в беспощадных трущобных переулках. Сафия обнаружила котенка – дикий комок шерсти и злобы – на пороге своей квартиры, окровавленного, со сломанной лапой, перепачканного машинным маслом, после того как он побывал под колесами автомобиля. Она попыталась помочь котенку, но тот больно укусил ее за большой палец. Знакомые посоветовали Сафии отнести несчастного в питомник для бездомных животных, однако та знала, что это заведение ничуть не лучше приюта для сирот. Поэтому она завернула найденыша в льняную наволочку и отвезла в ближайшую ветеринарную лечебницу.

Было бы так легко в тот вечер просто перешагнуть через котенка, но и самой Сафии однажды тоже пришлось быть покинутой и одинокой. Ее в свое время тоже взял к себе один человек. И, подобно Билли, она тоже «одомашнилась». Но они оба так и не стали полностью ручными, сохранив любовь к диким местам и странствиям.

И все это одним ясным весенним днем завершилось страшным взрывом.

Во всем виновата я… В ушах Сафии снова зазвучали крики и вой сирен, смешиваясь с теми, что доносились с улицы.

Учащенно дыша, Сафия протянула руку к стоящей у изголовья кровати лампе – изящной вещичке от «Тиффани», со стрекозами из матового стекла. Она несколько раз щелкнула выключателем, но лампа не загоралась. Значит, электричества нет. Вероятно, гроза повредила линию электропередачи. Этим, очевидно, и вызвана суета на улице. Дай-то бог, чтобы объяснение было таким простым.

Сафия встала с кровати. Босиком, но в теплой фланелевой ночной рубашке до колен она подошла к окну, отодвинула шторы и выглянула на улицу. Ее квартира находилась на четвертом этаже.

Обычно тихая и пристойная улица с чугунными фонарными столбами и широкими тротуарами превратилась в место сюрреалистического столпотворения. Вся проезжая часть была сплошь заставлена пожарными и полицейскими автомобилями. Свирепый ливень утих до обычной лондонской мороси. Фонари не горели, и улица озарялась лишь мигалками на крышах машин аварийных служб. Однако в конце квартала сквозь дым и мрак пробивалось мерцающее багровое зарево.

Сердце Сафии забилось чаще, дыхание перехватило – и причиной тому были не старые страхи, а внезапный ужас настоящего. Пожар в музее! Она дернула шнур, поднимая шторы, и завозилась с оконной щеколдой. Наконец, распахнув створку, Сафия перевесилась через подоконник под струи дождя, не замечая ледяных капель.

От ее квартиры до Британского музея было совсем недалеко. Сафия ахнула, увидев открывшееся ее взору зрелище. Северо-восточный угол музея превратился в объятые пламенем руины. Из разбитых окон верхних этажей вырывались огненные языки и густые клубы черного дыма. Пожарные в касках тянули шланги. Струи воды били вверх. Из кузовов красных машин поднимались лестницы.

Но самым страшным была зияющая дыра на втором этаже. На улице валялись почерневшие обломки кирпичной стены и разный мусор. Судя по всему, Сафия не услышала грохот взрыва или приняла за раскат грома. Но это был не удар молнии.

Больше похоже на взрыв бомбы. Атака террористов? Неужели снова?

Сафия почувствовала, как у нее подгибаются колени. Северное крыло… Она сразу определила, что зияющая дыра ведет в последнюю галерею. Вся ее работа, плоды всей жизни, коллекция из тысяч древних экспонатов с ее родины. Это уже было слишком. Сафия не могла поверить своим глазам. Зрелище казалось нереальным, кошмарным сном, который должен был вот-вот закончиться.

Она отпрянула назад в уютное убежище своей комнаты. Отвернулась от окна, от беснующегося вдали огня. В темноте вдруг засветились стеклянные стрекозы. Сафия уставилась на них, не в силах понять, что это значит. Затем до нее дошло: снова дали свет. И в этот момент, испугав ее, на ночном столике зазвонил телефон. Оторвав голову от подушки, Билли настороженно поднял уши.

Сафия торопливо схватила трубку.

– Алло?

В ответ услышала профессионально суровый голос:

– Доктор аль-Мааз?

– Д-да?

– Говорит капитан Хоган. В музее случилось чрезвычайное происшествие.

– Происшествие?

Что бы там ни произошло, это было больше чем просто происшествие.

– Да, директор музея попросил, чтобы я пригласил вас на совещание. Вы не могли бы присоединиться к нам в течение ближайшего часа?

– Да, капитан. Я уже выхожу.

– Замечательно. Я сообщу вашу фамилию полицейскому оцеплению.

В трубке послышался щелчок. Капитан Хоган закончил разговор.

Сафия обвела взглядом спальню. Билли раздраженно колотил хвостом, по-кошачьи демонстрируя свое недовольство бурными событиями этой ночи.

– Я ненадолго отлучусь, – пробормотала Сафия, сама не зная, правда ли это.

За окном продолжали завывать сирены.

Паника, захлестнувшая Сафию в момент пробуждения, упорно не желала отступать. Весь ее мир, надежность ее положения в степенных стенах Британского музея пошатнулись до основания.

Четыре года назад Сафия бежала из мира, где женщины привязывали к груди самодельные бомбы. Она бежала в безопасность и упорядоченность жизни ученого, променяв экспедиции и раскопки на кабинетную тишину, кирки и лопаты – на компьютеры и толстые фолианты. Сафия создала в музее маленькую нишу, в которой чувствовала себя безопасно, которая стала ей домом.

И все же беда отыскала ее.

У Сафии задрожали руки. Пришлось сцепить их, чтобы побороть новый приступ паники. Больше всего на свете ей сейчас хотелось заползти обратно в кровать и с головой укрыться одеялом.

Билли внимательно смотрел на хозяйку; у него в глазах отражался свет лампы.

– Со мной все хорошо, – тихо промолвила Сафия, обращаясь не столько к коту, сколько к себе самой. – Все будет в порядке.

Однако эти слова не убедили ни ее, ни Билли.

2 часа 13 минут по Гринвичу

(21 час 13 минут по восточному поясному времени)

Форт-Мид, штат Мэриленд

Томас Харди терпеть не мог, когда его отвлекали от решения кроссворда. Это был ритуал воскресного вечера, включавший также стаканчик виски сорокалетней выдержки и отличную сигару. В камине потрескивал огонь.

Удобно устроившись в высоком кожаном кресле, Томас трудился над кроссвордом, крутя в пальцах дорогую шариковую ручку. Наморщив лоб, он угадывал, каким словом из пяти букв можно выразить понятие «высшая цель». Пока Харди ломал голову, зазвонил телефон. Вздохнув, Томас сдвинул очки с кончика носа на лоб. Вероятно, это его дочери звонит одна из подруг, чтобы обсудить, как прошли выходные с очередным кавалером.

Однако, перегнувшись через стол к пульту, Харди обнаружил, что мигает индикатор пятой линии, его личного канала связи, известного лишь троим: президенту, председателю Объединенного комитета начальников штабов и его собственному помощнику в руководстве Агентства национальной безопасности.

Положив газету на колени, Харди ткнул красную кнопку пятой линии. Этим простым движением он запустил сложный математический алгоритм шифрования, надежно защищающий переговоры от прослушивания, и только после этого снял трубку.

– Говорит Харди.

– Добрый вечер, господин директор.

Встревоженный, Харди уселся прямее. Он не узнал звонившего, хотя голоса тех, кому был известен номер его личного телефона, он знал так же хорошо, как голоса своих близких.

– Кто это?

– Тони Ректор. Прошу прощения за то, что беспокою вас в столь поздний час.

Томас мысленно порылся в справочнике. Вице-адмирал Энтони Ректор. Фамилия прочно связана с аббревиатурой из семи букв: УППОНИР. Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ. Девиз УППОНИР: «Будь первым». Когда речь идет о новейших вооружениях, Соединенные Штаты Америки не могут позволить себе быть на втором месте. Ни за что.

Предчувствие беды нарастало.

– Чем я могу вам помочь, адмирал?

– В Британском музее в Лондоне произошел взрыв.

Далее Ректор в мельчайших подробностях описал случившееся. Харди взглянул на часы. С момента взрыва не прошло и сорока пяти минут. На него произвело впечатление то, как много информации успела собрать служба Ректора в такой короткий срок.

Как только адмирал закончил, Томас задал наиболее очевидный вопрос:

– И почему этот взрыв заинтересовал УППОНИР?

Ректор объяснил, и Томасу показалось, что в комнате стало на десять градусов холоднее.

– Вы уверены?

– Бригада моих людей уже на месте, чтобы заняться этим вопросом. Но мне понадобится помощь британской контрразведки. Или еще лучше…

Альтернатива повисла в воздухе, невысказанная вслух даже по секретной линии связи. Томасу стал понятен этот таинственный звонок. Британская служба внутренней безопасности являлась эквивалентом его собственного ведомства. Ректор хотел, чтобы АНБ «поставило дымовую завесу», дав возможность команде УППОНИР незамеченной поработать на месте и исчезнуть, прежде чем в происшедшем разберется кто-нибудь еще. В том числе и британская контрразведка.

– Понимаю, – наконец ответил Харди, подумав, что с такой миссией справиться будет непросто. – Ваши люди готовы?

– Будут готовы к утру.

Поскольку дальнейших разъяснений не последовало, Томас понял, кому придется заниматься этим, и в задумчивости выводил на газетном поле греческую букву, которой в математике обозначают сумму.

– Я расчищу для них дорогу, – сказал он в трубку.

– Отлично.

Связь окончилась. Харди положил трубку на рычажки, уже ломая голову над тем, что предстоит сделать. Работать придется очень быстро. Он перевел взгляд на пять клеточек в кроссворде, куда следовало вписать слово, означающее понятие «высшая цель». Удивительное совпадение^[1].

Взяв ручку, Харди аккуратно вписал в кроссворд прописными буквами слово «СИГМА».

2 часа 22 минуты по Гринвичу

Лондон, Англия

Сафия остановилась перед желто-черным ограждением. Борясь с тревогой и холодом, она обхватила себя руками. Воздух был пропитан дымом. Стоявший за ограждением полицейский раскрыл пропуск Сафии в музей и внимательно рассматривал ее фотографию. Она понимала, что ему будет нелегко найти сходство. На фотографии молодой полицейский видел сосредоточенную тридцатилетнюю женщину: лицо цвета кофе с молоком, иссиня-черные волосы аккуратно зачесаны назад, зеленые глаза за слегка затемненными стеклами очков. А сейчас перед ним стояла промокшая насквозь женщина с распущенными спутанными волосами, которые длинными мокрыми прядями облепили лицо. Ее недоуменный и растерянный взгляд был устремлен вдаль, за ограждение, где деловито сновали сотрудники чрезвычайных служб.

Вдоль ограждения толпились журналисты-хроникеры, сверкающие фотовспышками, стояли фургоны бригад телевизионных выпусков новостей. Сафия заметила среди пожарных и полицейских машин два армейских грузовика, в кузовах которых сидели вооруженные автоматическими винтовками солдаты.

В толпе переговаривались о том, что нельзя исключать версию террористического акта. Сафия услышала об этом от журналиста, мимо которого протискивалась к ограждению. В ней сразу распознали арабскую женщину, и многие подозрительно таращились на нее. Сафия действительно знала о терроризме из первых рук, однако не в том смысле, в каком думали все эти люди. Впрочем, возможно, она тоже ошибается. Может быть, у нее разновидность мании преследования, которая называется гипертрофированным чувством тревоги и возникает обычно после приступа паники.

Сквозь толпу Сафия пробралась с трудом. Все это время она старалась глубоко дышать, сосредоточив все мысли на том, что ждало ее впереди. Она очень жалела, что не захватила зонт, потому что выскочила из дома сразу же после звонка капитана Хогана, успев лишь натянуть свободные штаны цвета хаки и белую в цветочек блузку. Поверх она накинула плащ, но в спешке оставила зонт у вешалки рядом с дверью. Лишь спустившись вниз и выбежав под дождь, Сафия вспомнила о нем. Но возвращаться на четвертый этаж не стала.

Она должна знать, что произошло в музее. Последние десять лет Сафия посвятила созданию этой коллекции и вот уже четыре года возглавляла исследовательские программы музея. Какая часть ее работ уничтожена? Что еще можно спасти?

Морось усилилась до проливного дождя, пока Сафия добиралась до пропускного пункта в полицейском ограждении. Она промокла до нитки. Ежась от холода, Сафия ждала, когда полицейский закончит проверять ее документы.

– Можете проходить, – наконец сказал тот. – Инспектор Сэмюэлсон вас ждет.

Другой полицейский проводил Сафию до южного входа в музей. Она бросила взгляд на колоннаду портика. Здание словно излучало неприступность банковского сейфа, нечто незыблемое, в чем невозможно усомниться. До сегодняшней ночи так и было.

Полицейский провел Сафию в здание и вниз по лестнице. Они прошли через дверь с табличкой «Только для сотрудников музея». Сафия догадалась, что ее ведут в расположенный в цокольном этаже центр службы безопасности.

У двери дежурил вооруженный охранник. Предупрежденный о ее приходе, он кивнул и распахнул дверь. Сопровождавший Сафию полицейский передал ее чернокожему мужчине в штатском, ростом на несколько дюймов выше Сафии, совершенно седому. Кожа на лице негра напоминала голенище видавшего виды сапога. Сафия заметила у него на щеках серебристый налет щетины: скорее всего, его подняли с постели и он примчался сюда, не успев побриться. Негр протянул ей мускулистую руку.

– Инспектор Джеффри Сэмюэлсон, – представился он. – Благодарю вас за то, что так оперативно откликнулись на просьбу прийти сюда.

Его голос оказался таким же твердым, как рукопожатие. Сафия кивнула, слишком возбужденная, чтобы говорить.

– Доктор аль-Мааз, прошу вас следовать за мной. Нам нужна ваша помощь, чтобы установить причину взрыва.

– Моя? – с трудом выдавила Сафия.

Они прошли через комнату отдыха охраны, битком набитую людьми. Похоже, здесь собралась вся служба охраны музея, все смены, срочно вызванные из дома. Сафия узнала некоторых, но сейчас все смотрели на нее так, будто видели впервые в жизни. Когда она проходила мимо, приглушенные голоса умолкали. Должно быть, охранники знали, что ее пригласили в музей, но догадывались о причине вызова не больше самой Сафии. И тем не менее в их молчании красноречиво сквозила подозрительность.

Сафия расправила плечи, давая выход раздражению, охватившему ее, несмотря на чувство беспокойства. Это же коллеги по работе, ее товарищи. Впрочем, всем им прекрасно известно ее прошлое.

Когда инспектор Сэмюэлсон повел Сафию по пустынному коридору к самому последнему помещению, она устало сгорбилась, не в силах больше бодриться. Ей было известно, что там находится так называемое гнездо – овальное помещение, заставленное мониторами системы видеонаблюдения. Войдя внутрь, Сафия первым заметила начальника службы безопасности Райана Флемминга, невысокого коренастого мужчину средних лет. Его было легко узнать по лишенной растительности голове и горбатому носу, чем Флемминг снискал себе прозвище Лысый Орел. Рядом с ним находился долговязый мужчина в военном мундире с иголочки, дополненном пистолетом в кобуре. Они стояли за спиной управлявшего работой целого ряда мониторов техника, глядя через его плечо. При появлении Сафии все обернулись.

– Доктор Сафия аль-Мааз, куратор Кенсингтонской галереи, – представил ее Флемминг и махнул рукой, приглашая Сафию подойти.

Когда Сафия пришла в музей, Флемминг работал простым охранником. Теперь он возглавлял службу безопасности. Четыре года назад Флемминг предотвратил кражу статуэтки доисламской эпохи из Кенсингтонской галереи. Именно проявленной тогда бдительностью он и заслужил свою нынешнюю должность. Семейство Кенсингтон умело благодарить тех, кто отличился перед ним. С тех самых пор Флемминг с особой заботой присматривал за Сафией и ее галереей.

Инспектор Сэмюэлсон провел Сафию к мониторам. Флемминг похлопал ее по плечу, и у него в глазах мелькнуло соболезнование.

– Я вам искренне сочувствую. Ваша галерея, ваша работа…

– Как много мы потеряли?

Казалось, Флемминг ощутил физическую боль. Он молча указал на один из мониторов. Черно-белое изображение выводилось на экран в реальном времени. Сафия увидела главный коридор северного крыла, затянутый клубами дыма. Деловито суетились пожарные в противогазах. Несколько человек стояли перед решеткой, закрывавшей вход в Кенсингтонскую галерею, и разглядывали распятый на прутьях, высушенный, скелетообразный силуэт, похожий на тощее пугало.

Флемминг покачал головой.

– В самое ближайшее время прибудет коронер, чтобы идентифицировать останки. Но мы уверены, что это Гарри Мастерсон, один из моих людей.

Обугленная фигура продолжала дымиться. И это когда-то было человеком? Почувствовав, как весь мир пошел кругом, Сафия отпрянула назад. Флеммингу пришлось подхватить ее под руку.

– Я ничего не понимаю, – пробормотала Сафия. – Что там произошло?

Ей ответил мужчина в военной форме.

– Мы надеемся, что вы как раз и поможете пролить на это свет, – сказал он и обратился к технику: – Перемотайте назад до отметки ноль сто.

Убедившись, что приказание выполнено, военный повернулся к Сафии. Его лицо было жестким, недружелюбным.

– Я коммандер Рэндольф, представитель Министерства обороны. Отдел по борьбе с терроризмом.

– По борьбе с терроризмом? – Сафия недоуменно перевела взгляд на остальных. – Так значит, это была бомба?

– Это еще нужно установить, мэм, – ответил коммандер Рэндольф.

Техник обернулся.

– Сэр, все готово.

Взмахом руки Рэндольф пригласил Сафию ближе к монитору.

– Мы хотим, чтобы вы посмотрели вот эту запись, однако то, что вы увидите, является секретной информацией. Понятно?

Сафия ничего не соображала, но согласно кивнула.

– Включайте воспроизведение, – распорядился Рэндольф.

На экране появилось изображение, снятое видеокамерой в последнем зале Кенсингтонской галереи.

– Это снято около часа ночи, – объяснил коммандер Рэндольф.

Все было как обычно в помещении, освещенном аварийными лампами. Вдруг Сафия увидела, как из соседнего зала появился новый источник света. Сначала ей показалось, что вошел человек с фонарем. Но вскоре стало понятно, что источник света передвигается сам по себе.

– Что это? – спросила Сафия.

Ей ответил техник:

– Мы исследовали запись с использованием различных фильтров. Похоже, это шаровая молния. Свободно плавающий шар плазмы, сформированный грозой. Насколько мне известно, эта треклятая штуковина впервые заснята на пленку.

Сафия кое-что слышала о подобных явлениях. Светящиеся шары заряженных частиц летают над поверхностью земли на открытых участках местности, появляются внутри зданий, на борту самолетов, даже в отсеках подводных лодок. Однако шаровые молнии крайне редко причиняют вред. Сафия на мгновение перевела взгляд на соседний монитор, показывающий обугленные останки на входе в галерею. Уж конечно же, причиной взрыва стала не шаровая молния.

Пока Сафия размышляла над этим, на экране появился человек, охранник.

– Гарри Мастерсон, – объяснил Флемминг.

Сафия шумно вздохнула. Если начальник службы безопасности прав, это тот самый человек, чьи дымящиеся кости все еще видны на экране другого монитора. Сафия хотела закрыть глаза, но не смогла.

Охранник не отрывал взгляда от блуждающего светящегося шара. Похоже, он был сбит с толку, как и те, кто сейчас находился рядом с Сафией. Охранник поднес ко рту рацию, что-то докладывая, но видеоизображение не сопровождалось звуком. Тут шаровая молния вплыла на стеклянный шкаф, в котором была выставлена железная фигура. Провалившись сквозь крышу, светящийся шар мигнул и исчез.

Охранник продолжал говорить по рации, затем, по-видимому, что-то его встревожило. Он развернулся к выходу, но в этот момент стенки стеклянного шкафа разлетелись наружу. В то же мгновение экран осветился ослепительно белой вспышкой и погас.

– Остановите и отмотайте четыре секунды назад, – приказал коммандер Рэндольф.

Изображение застыло, затем кадры начали сменяться в обратной последовательности. Из белой вспышки показался зал, затем вокруг железной фигуры из осколков собрался стеклянный шкаф.

– Остановите здесь.

Чуть дрожа, изображение застыло на экране монитора. Железная фигура сквозь стекло была отчетливо видна. Даже слишком отчетливо. Казалось, она сама излучала свет. Сафия не могла оторвать взгляда от древней фигуры. Теперь она поняла, почему ее пригласили сюда. Никто из присутствующих не мог взять в толк, что произошло в Кенсингтонской галерее. Тому, что они увидели на экране, не было никакого разумного объяснения.

– Что за чертовщина эта скульптура? – спросил коммандер Рэндольф. – Как давно она находится здесь?

Сафии показалось, что в его словах прозвучало подозрение. А что, если в музей пронесли бомбу, замаскированную под скульптуру? И если это так, кто мог оказать содействие? Кто, как не один из своих, уже имевший к тому же отношение к взрывам в прошлом? Сафия тряхнула головой, словно отбрасывая непрошеные мысли.

– Это не совсем скульптура.

– Тогда что же?

– Обломок метеорита, обнаруженный в Оманской пустыне в конце девятнадцатого столетия.

Сафия знала, что металлическая фигура имеет гораздо более древнюю историю. На протяжении веков в арабских преданиях рассказывалось о затерянном городе, вход в который охраняет железный верблюд. Богатства этого города якобы поражали воображение. В нем было столько сокровищ, что перед воротами, как простая галька, были рассыпаны черные жемчужины. В девятнадцатом веке один караванщик-бедуин вызвался проводить английского исследователя к затерянному городу, однако отыскать его не удалось. Англичанин нашел лишь погребенную в песке железную фигуру, напоминающую опустившегося на колени верблюда. А черный жемчуг оказался кусочками оплавленного стекла, образовавшегося из песка под воздействием огромной температуры при падении метеорита.

– Железный верблюд входит в коллекцию Британского музея со дня его основания, – продолжала Сафия. – Он хранился в запасниках до тех пор, пока я не наткнулась на него в каталоге и не добавила к экспозиции.

Наступившее молчание нарушил детектив Сэмюэлсон:

– Когда это произошло?

– Два года назад.

– То есть достаточно давно, – подчеркнул детектив, взглянув на коммандера Рэндольфа, словно проверяя, удовлетворен ли тот исходом предшествующего спора.

– Метеорит? – пробормотал военный, качая головой. – Это ничего не объясняет.

Судя по всему, Рэндольф был разочарован тем, что его версия о террористах рассыпалась.

Шум в дверях заставил всех обернуться. Сафия увидела, как в комнату входит директор музея Эдгар Тайсон. Обычно выглядящий безукоризненно, сейчас он был в помятом костюме, который как нельзя лучше соответствовал выражению его лица. Тайсон рассеянно теребил седую бородку. Только сейчас Сафия задумалась над тем, чем объясняется подозрительное отсутствие директора. Музей был для Эдгара Тайсона делом всей жизни.

Однако причина странной задержки тотчас же стала очевидной. Она следовала за Тайсоном по пятам. В комнату электрическим зарядом ворвалась женщина – высокая, ростом на добрую ладонь выше шести футов, в покрытом каплями воды длинном пальто из клетчатой шотландки. Однако ее золотисто-песчаные волосы, остриженные до плеч, оставались сухими и уложенными в мягкие локоны, которые, казалось, шевелились сами по себе. Очевидно, женщина не забыла захватить зонтик.

Выпрямившись, коммандер Рэндольф шагнул вперед. Его голос внезапно наполнился уважением.

– Здравствуйте, леди Кенсингтон.

Не обратив внимания на приветствие, женщина с тревогой оглядывала помещение, пока ее взгляд не остановился на Сафии. Шагнув к ней, женщина крепко стиснула Сафию в объятиях и взволнованно заговорила:

– Саффи, слава богу! Когда я услышала… Ты так часто работаешь допоздна. И я не смогла до тебя дозвониться.

Сафия тоже прижалась к женщине. Знакомые с раннего детства, они были близки, словно родные сестры.

– Успокойся, Кара, со мной все в порядке, – прошептала Сафия, уткнув лицо в плечо подруги, и почувствовала, как та дрожит.

Она удивилась глубине искреннего страха, который не скрывала сильная и обычно выдержанная Кара. Ведь она не демонстрировала такую любовь очень давно, с тех пор как умер ее отец. Они обе были тогда еще совсем молодыми.

Кару буквально трясло от волнения.

– Не знаю, что бы я сделала, если бы потеряла тебя.

Она крепко обняла Сафию, желая утешить и сама ища утешения.

У Сафии на глаза навернулись слезы. Она вспомнила другие объятия и похожие слова: «Я не смогу жить без тебя».

Когда Сафии было четыре года, ее мать погибла в автокатастрофе. Отца девочки к тому времени уже не было в живых, и Сафию отдали в приют, оказавшийся жутким местом для ребенка, в чьих жилах текла смешанная кровь. Через год девочку забрало к себе семейство Кенсингтон, чтобы она играла вместе с маленькой Карой. Сафия плохо помнила тот день. За ней пришел высокий мужчина. Это был Реджинальд Кенсингтон, отец Кары.

Сафии отвели отдельную комнату. Поскольку девочки были одного возраста и отличались буйным нравом, они быстро сдружились. Ночами они делились друг с другом самыми сокровенными тайнами, шепотом рассказывали о своих мечтах, накрывшись с головой одеялом, днем играли среди финиковых пальм, убегали в кино. То было чудесное время – бесконечное сладостное лето.

Когда девочкам исполнилось по десять лет, лорд Кенсингтон объявил, что Кара отправляется на два года учиться в Англию. Оглушенная известием Сафия выбежала из-за стола, даже не извинившись. Она укрылась у себя в комнате, с ужасом представляя себе возвращение в приют, чувствуя себя игрушкой, которую за ненадобностью убирают в коробку. Но Кара разыскала ее. «Я не смогу жить без тебя, – заверила она подругу среди слез и объятий. – Я уговорю папу взять тебя с собой». И ей это удалось.

Сафия на два года отправилась в Англию вместе с Карой. Они учились как лучшие подруги, как сестры. В Оман вернулись неразлучными, а образование завершили в Маскате. И все было прекрасно до того дня, когда Кара вернулась домой из поездки на охоту, приуроченную к ее дню рождения, – обгоревшая на солнце, умирающая от ужаса.

Отца с ней не было. Официальная версия гласила, что Реджинальд Кенсингтон погиб, провалившись в карстовый разлом, однако его тело так и не нашли.

С тех пор Кара стала другой. Она по-прежнему держала Сафию при себе, однако теперь это была уже не искренняя дружба, а скорее, поддержание чего-то привычного. Кара с головой ушла в учебу, и к тому же на ней теперь лежало бремя ответственности за все отцовские начинания.

Кара окончила Оксфорд в девятнадцать лет. Она очень быстро проявила себя удачливым финансистом и сумела, еще учась в университете, утроить капитал, оставленный отцом. Компания «Кенсингтонские нефтяные скважины» продолжала расти, расширяла деятельность в новые сферы, занимаясь компьютерными технологиями, борьбой с засолением почв, телевидением. Тем не менее Кара ни на минуту не забывала об источнике семейного состояния – нефти. «Кенсингтонские скважины» в борьбе за выгодные контракты на нефтедобычу обошли могущественную корпорацию «Халлибертон».

Кара не забывала не только про нефтяную компанию, но и про Сафию. Она продолжала оплачивать образование подруги, в том числе шесть лет обучения в Оксфорде. Сафия защитила докторскую диссертацию по археологии и была взята на работу в «Кенсингтонские скважины», а затем стала опекуном детища Кары в Британском музее – собрания археологических ценностей с Аравийского полуострова, начало которому положил Реджинальд Кенсингтон. Это его начинание также процветало под руководством Кары и разрослось до крупнейшей коллекции во всем мире. Два месяца назад королевская семья Саудовской Аравии предприняла попытку купить ее, чтобы вернуть раритеты на Аравийский полуостров. По слухам, предполагаемая сделка оценивалась в сотни миллионов фунтов.

Кара ответила отказом. Для нее этот своеобразный мемориал в память ее отца был дороже любых денег. Хотя его тело так и не обнаружили, здесь, в отдаленном крыле Британского музея, стояла, по сути, его гробница, наполненная историей и богатством Аравии.

Сафия смотрела через плечо подруги на монитор, передававший в реальном времени изображение дымящихся руин того, во что она вложила столько сил. Оставалось только гадать, что значит потеря коллекции для Кары. Наверное, это сравнимо с осквернением могилы ее отца.

– Кара… – начала Сафия, надеясь, что неминуемый удар смягчится, если подруга услышит ужасную новость от того, кто разделяет ее переживания. – Галерея погибла.

– Знаю. Эдгар уже все мне сказал.

В голосе Кары не чувствовалось растерянности. К ней вернулась привычная властность. Несомненно, потеря коллекции вскоре после отклонения предложения саудовской королевской семьи пробудила подозрения у Кары. Молодая женщина обвела взглядом присутствующих.

– Что произошло? Кто это сделал?

Леди Кенсингтон без промедления предложили снова прокрутить запись видеонаблюдения. При этом Сафия вспомнила, как ее строго предупредили о неразглашении того, что она увидит. Каре ничего подобного не сказали. Богатство обладает своими привилегиями.

Сафия отвернулась от экрана монитора и пристально следила за Карой, опасаясь того, какое страшное потрясение может нанести увиденное. Краем глаза Сафия поймала последнюю яркую вспышку взрыва, после чего экран погас. В течение всего просмотра лицо Кары оставалось неподвижным, будто высеченное из мрамора, сосредоточенное – богиня Афина, погруженная в раздумья.

Кара медленно закрыла глаза. Не от ужаса или боли – Сафия слишком хорошо знала настроения подруги, – а с глубоким облегчением. Губы Кары зашевелились в почти беззвучном шепоте, произнеся одно-единственное слово, которое уловил только слух Сафии.

– Наконец-то…

2. Охота на лис

14 ноября, 7 часов 04 минуты

по восточному поясному времени

Ледьярд, штат Коннектикут

Ключом к удачной охоте является терпение.

Пейнтер Кроу стоял на своей родной земле, которую племя его предков называло Машантакетом, «местом, заросшим густым лесом». Но там, где застыл в ожидании Пейнтер, не было ни лесов, ни пения птиц, ни шепота ветра. Здесь гремели игровые автоматы, звенели монеты, а безжизненный воздух, хоть и прогоняемый через системы очистки, все равно был пропитан табачным дымом.

Центр отдыха Фоксвудс – крупнейший игральный комплекс во всем мире и превосходит все, что можно найти в Лас-Вегасе и даже в Монте-Карло. Расположенный на окраине убогой деревушки Ледьярд в штате Коннектикут огромный комплекс величественно поднимался над густыми лесами резервации Машантакет. Помимо шести тысяч игровых автоматов и нескольких сотен игровых столов он включал в себя три отеля высшего уровня. Весь комплекс принадлежал племени пеко, «лисьему народу», охотившемуся на этих землях тысячи лет.

Однако сейчас Пейнтер Кроу – так он перевел на английский язык свое имя Пестрый Ворон – охотился не на оленя и не на лисицу.

Его целью был китайский специалист-компьютерщик. Цзинь Чжан, более известный по прозвищу Хаос, считался непревзойденно талантливым взломщиком компьютерных кодов, одним из лучших Китае хакеров. Ознакомившись с его досье, Пейнтер проникся уважением к худому человеку в костюме от Ральфа Лорена. На протяжении трех последних лет Чжан осуществил несколько успешных операций компьютерного шпионажа на американской территории. Его последняя добыча – технологии изготовления плазменного оружия, похищенные из лаборатории в Лос-Аламосе.

Наконец дичь, за которой охотился Пейнтер, поднялась из-за стола.

– Доктор Чжан, вы желаете завершить игру? – вежливо поинтересовался банкомет, стоявший в голове стола, словно капитан на носу корабля.

В семь часов утра китайский компьютерщик оставался единственным игроком в зале, если не считать его телохранителей. Безлюдье вынуждало Пейнтера следить за своей добычей издалека. Ни в коем случае нельзя пробуждать подозрение. Особенно в такой час.

Чжан пододвинул кучку черных фишек скучающей кассирше. Пока та отсчитывала деньги, Пейнтер изучал свою цель.

Своей внешностью Цзинь Чжан полностью соответствовал стереотипу китайца, сложившемуся на Западе, – он был непроницаем. На его абсолютно невозмутимом лице не отражалось никаких чувств, никаких эмоций, которые могли бы подсказать, хорошие или плохие карты у него на руках. Чжан просто вел свою игру – и все.

Глядя на него, никто бы не заподозрил, что это искусный преступник, за которым охотятся органы правосудия пятнадцати стран. Чжан был одет как типичный западный бизнесмен: ладно скроенный костюм в едва заметную полоску, шелковый галстук, часы «Ролекс» в платиновом корпусе. И все же в его облике ощущалась какая-то суровая эстетика. Его блестящие черные волосы были выбриты вокруг ушей и на затылке так, что осталась лишь жесткая щетка на макушке, вроде тонзуры наоборот. Очки в металлической оправе с круглыми и чуть затемненными стеклами придавали лицу сосредоточенное, задумчивое выражение.

Наконец кассирша помахала руками над горкой фишек, демонстрируя пустые ладони и пальцы камерам видеонаблюдения, спрятанным в черных зеркальных куполах под потолком.

– Ровно пятьдесят тысяч долларов, – подвела итог она.

Банкомет кивнул. Кассирша отсчитала пятьдесят тысячедолларовых купюр.

– Пусть вам и дальше сопутствует везение, сэр, – пожелал Чжану банкомет.

Даже не кивнув, Чжан удалился в сопровождении двоих телохранителей. Он провел за игральным столом всю ночь. За окнами уже брезжил рассвет.

Через три часа форум по кибернетическим преступлениям продолжит свою работу. На нем обсуждаются последние мировые тенденции в хищении компьютерной информации, защите внутренних структур и бесчисленное количество других тем, посвященных безопасности. Через два часа начнется завтрак-симпозиум, организованный компанией «Хьюлетт-Пакард». Во время него Чжан и передаст имеющиеся у него данные. Личность того, кто выйдет с ним на связь, оставалась до сих пор неизвестной. Установить его – одна из главных задач операции, проводимой в Фоксвудсе. Мало предотвратить передачу совершенно секретной информации об оружии нового поколения, необходимо также выйти на американского представителя теневой сети, занимающейся торговлей военными технологиями и секретами. Операция ни в коем случае не должна закончиться неудачей.

Пейнтер следил за группой из трех человек. Начальство УППОНИР отобрало лично его для выполнения этого задания, учитывая его опыт в наружном наблюдении, знание компьютерных технологий и прежде всего его способность незаметно раствориться в Фоксвудсе.

Будучи полукровкой, Пейнтер унаследовал от отца внешность, позволяющую сойти за индейца племени пеко. Потребовалось лишь позагорать несколько раз в солярии и поставить коричневые контактные линзы, скрывшие доставшиеся от матери голубые глаза. И теперь Пейнтер, со схваченными в хвостик иссиня-черными волосами до плеч, представлял собой полную копию отца. Для завершения превращения он надел форменный смокинг сотрудника казино с вышитой на нагрудном кармане эмблемой племени пеко – деревом на холме на фоне ясного неба.

Пейнтер продолжал издалека осторожно следить за Чжаном. Его взгляд ни разу не задержался на китайском хакере и его телохранителях. Пейнтер наблюдал за тремя мужчинами периферийным зрением, максимально используя естественное прикрытие. Он выслеживал свою добычу сквозь частокол мигающих игровых автоматов и просторные луга зеленых бархатных столов. Сохраняя расстояние, Пейнтер постоянно менял скорость и направление движения.

У него в ухе жужжала китайская речь – голос Чжана, пойманный мощным направленным микрофоном. Чжан направлялся в свой номер люкс.

Прижав к горлу ларингофон, Пейнтер беззвучно проартикулировал слова:

– Санчес, как ты принимаешь сигнал?

– Громко и отчетливо, коммандер.

Кассандра Санчес, его напарница, затаилась в номере напротив люкса Чжана и наблюдала за входом.

– Как работает подкожник? – спросил Пейнтер.

– Наш приятель должен поскорее сесть за свой компьютер. У «жучка» подходит к концу горючее.

Пейнтер нахмурился. «Жучок» был закреплен на теле китайца вчера во время сеанса массажа. Латиноамериканское лицо Санчес оказалось достаточно смуглым для того, чтобы ее приняли за индианку. Вчера вечером, делая Чжану массаж, Кассандра имплантировала микропередатчик – мгновенный укол остался незамеченным за усиленной работой умелых пальцев молодой женщины. Санчес залепила крошечную ранку хирургическим клеем с обезболивающим. К тому времени как массаж завершился, клей засох, заживив ранку. Однако срок жизни цифрового микропередатчика составлял всего двенадцать часов.

– Сколько времени еще осталось?

– Самая оптимистичная оценка – восемнадцать минут.

– Проклятье!

Пейнтер снова полностью сосредоточился на голосе своей добычи.

Чжан говорил тихо, чтобы его слышали только телохранители. Пейнтер, свободно владеющий пекинским диалектом китайского языка, слушал. Он надеялся, что Чжан хоть словом обмолвится о том, когда собирается забрать файл с данными о плазменном оружии. Однако его ждало разочарование.

– Приготовьте девчонку, – распорядился китайский хакер. – Я займусь ею после того, как приму душ.

Пейнтер стиснул кулак. Девчонке было всего тринадцать лет. Вывезенная из Северной Кореи, она фактически находилась в положении рабыни. «Это моя дочь», – объяснял Чжан тем, у кого возникало желание спросить. Если подозрения Пейнтера окажутся обоснованными, к длинному списку преступлений, в которых обвиняется Чжан, добавится совращение несовершеннолетних.

Следуя за своей добычей, Пейнтер обогнул разменную кассу и направился вдоль длинного ряда игровых автоматов. Один из них бравурно запищал, возвещая о выпавшем джекпоте. Счастливчик – мужчина средних лет в спортивном костюме – огляделся по сторонам, ища, с кем можно поделиться своей радостью. Вокруг не было никого, кроме Пейнтера.

– Я выиграл всего на один доллар! – торжествующе воскликнул удачливый мужчина. Судя по красным, опухшим глазам, он провел в игровом зале всю ночь.

Пейнтер кивнул и, проходя мимо, повторил фразу банкомета:

– Пусть вам и дальше сопутствует везение, сэр!

На самом деле здесь выигравших не было, если не считать казино. Одни игровые автоматы принесли в прошлом году восемьсот миллионов долларов чистой прибыли. Похоже, племя пеко далеко ушло от разработки песчаных и гравийных карьеров, чем занималось в восьмидесятые годы прошлого века.

К несчастью, игорный бум обошел стороной отца Пейнтера. Как раз в начале восьмидесятых он уехал из резервации и отправился искать счастья в Нью-Йорк. Там он познакомился с матерью Пейнтера, пылкой итальянкой, которая в конце концов зарезала своего супруга после семи лет замужества и рождения сына. Мать отправилась на электрический стул, а Пейнтер воспитывался в различных детских приютах, где быстро усвоил, что лучше хранить молчание и оставаться невидимым. Это стало его первым уроком жизни. Но не последним.

Показав охраннику отеля ключ от номера, Чжан в сопровождении телохранителей вошел в главный вестибюль башни Большой Пеко и направился к лифтам.

Пейнтер прошел мимо. Под мышкой в скрытой смокингом кобуре у него лежал пистолет девятого калибра. Пейнтер с трудом подавил желание достать оружие и выстрелить Чжану в затылок – именно так в Китае приводят в исполнение смертные приговоры. Однако этим он не достигнет главной цели: не вернет наброски и предварительные расчеты орбитальной плазменной пушки.

Чжану удалось похитить информацию с защищенного федерального сервера, оставив после себя компьютерный вирус. На следующее утро сотрудник лаборатории Лос-Аламоса Гарри Кляйн открыл файл, тем самым непроизвольно активизировав вирус, который уничтожил все сведения об оружии и параллельно проложил ложный след, указывающий на самого Кляйна. Эта компьютерная уловка стоила следователям двух недель труда, потраченных впустую.

Несколько десятков специалистов УППОНИР копались в дерьме, оставленном вирусом, прежде чем смогли установить настоящего вора – Цзинь Чжана, мастера компьютерного шпионажа, который официально числился работником компании «Чангнет», занимающейся телекоммуникациями в Шанхае. По данным ЦРУ, украденная информация в настоящее время находилась на портативном компьютере, лежавшем в чемоданчике в номере Чжана. Накопитель на жестком магнитном диске был оборудован сложной системой криптографической защиты. Одна ошибка при вводе пароля доступа – и компьютер сотрет всю информацию.

Допустить этого нельзя было ни в коем случае. После разрушительной атаки вируса в Лос-Аламосе не осталось ничего. Потеря результатов проведенных исследований отбросит работы на целых десять месяцев назад. Но что гораздо хуже, если информация попадет к китайцам, это позволит им совершить скачок сразу на пять лет вперед. В файлах содержались данные о феноменальных открытиях и новейших технологиях. Задача УППОНИР состояла в том, чтобы вернуть их. А для этого надо завладеть компьютером Чжана и узнать пароль доступа.

Время истекало.

Пейнтер проследил по отражению в автомате «колесо фортуны», как Чжан и телохранители вошли в кабину скоростного лифта, который без остановок поднимался на верхний этаж к номерам люкс.

Пейнтер прошептал в ларингофон:

– Они поднимаются.

– Понятно, коммандер. Теперь дело за тобой.

Пейнтер стремительно бросился к соседнему лифту. Двери его перекрывала ярко-желтая лента с надписью крупными черными буквами: «Лифт не работает». Нажав кнопку, Пейнтер поднырнул под ленту. Как только двери открылись, он заскочил в кабину и снова прижал ларингофон.

– Готов. Давай!

– Держись! – ответила Санчес.

Двери закрылись, и Пейнтер, широко расставив ноги, прижался спиной к стене кабины, обитой красным деревом. Лифт рванулся вверх, вжимая Пейнтера в пол. Он напряг мышцы и следил за тем, как быстро меняются светящиеся цифры табло. Санчес специально поработала с этим лифтом, добиваясь максимальной скорости. Кроме того, она подстроила так, чтобы лифт Чжана замедлился на двадцать четыре процента, что было практически незаметно.

Достигнув тридцать второго этажа, лифт вздрогнул, начиная останавливаться. Пейнтера оторвало от пола и подбросило в воздух так, что он успел сделать долгий вдох и только потом упал вниз. Не дожидаясь, когда двери полностью откроются, Пейнтер выскочил из кабины, не потревожив желтую ленточку ограждения. Он взглянул на табло соседнего лифта. Чжану оставалось подняться еще три этажа.

Надо поторопиться. Пробежав по коридору, Пейнтер нашел номер Чжана.

– Какая у нас диспозиция? – шепнул он в микрофон.

– Девушка прикована наручниками к кровати. Двое телохранителей играют в карты в большой комнате.

– Понял.

Санчес установила видеокамеры со световодами в вентиляторы системы отопления номера. Пейнтер отпер дверь номера напротив и шагнул внутрь.

Кассандра Санчес сидела в окружении приборов и мониторов систем электронного наблюдения, словно паук в центре своей паутины. Она была одета во все черное, от высоких ботинок до блузки. Даже кожаная кобура под мышкой была в тон. Санчес оснастила свой пистолет сделанной на заказ резиновой рукояткой и переставила рычажок предохранителя под большой палец левой руки. Стреляла она без промаха. Как и Пейнтер, молодая женщина прошла обучение в войсках специального назначения и только затем была зачислена в отряд «Сигма».

Санчес встретила Пейнтера радостным блеском глаз: чувствовалось восторженное возбуждение приближающегося конца партии. При виде ее у Пейнтера участилось дыхание. Грудь молодой женщины распирала тонкую ткань блузки, перетянутой ремнями кобуры. Пейнтеру пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать взгляд. Они с Санчес работали в паре вот уже пять лет, и лишь недавно его отношение к ней приобрело романтический оттенок. Начались заходы в бары после работы, которые постепенно сменились долгими ужинами в ресторанах. И все же определенное расстояние между ними до сих пор осталось, некая последняя черта еще не была пересечена. Словно прочтя мысли Пейнтера, Санчес отвела взгляд.

– Ублюдку пора бы уже и появиться, – заметила она, поворачиваясь к мониторам. – Нам нужно, чтобы он открыл эти файлы в течение ближайшей четверти часа, в противном случае… Проклятье!

– В чем дело? – шагнул к ней Пейнтер.

Молодая женщина указала на один из мониторов. На нем было выведено трехмерное сечение верхних этажей башни Большой Пеко, по которому двигался маленький красный крестик.

– Он снова едет вниз!

Крестик отмечал положение микропередатчика, который сейчас быстро опускался вниз.

Пейнтер стиснул кулак.

– Что-то его спугнуло. После того как Чжан вошел в лифт, он связывался со своим номером?

– Ни единым словом.

– Компьютер все еще там?

Санчес указала на другой монитор, на который выводилось черно-белое изображение внутренних помещений номера Чжана. Чемоданчик с ноутбуком по-прежнему лежал на чайном столике. Если бы не пароль! Как было бы просто ворваться в номер и скрыться, прихватив компьютер! Однако для доступа к хранящейся в нем информации необходимы ключи, которые известны только одному Чжану. Имплантированный «жучок» будет фиксировать каждое нажатие клавиши, запоминая код, и тогда, узнав пароль, можно будет арестовать Чжана и его подручных.

– Я должен спуститься вниз. Мы не можем его потерять, – сказал Пейнтер.

Ему необходимо было находиться поблизости от Чжана, потому что радиус действия микропередатчика не превышал двухсот ярдов.

– Если он догадался…

– Знаю!

Пейнтер бросился к двери. Чжана придется ликвидировать. Все файлы в этом случае окажутся безвозвратно потеряны, но, по крайней мере, оружие не попадет в Китай. Это был запасной вариант. Любые меры предосторожности должны быть многоуровневыми. За одной из вентиляционных решеток номера Чжана даже была спрятана электромагнитная граната. В любой момент можно дистанционно «взорвать» ее – сгенерировать электромагнитный импульс, который запустит защитные системы компьютера, что приведет к уничтожению всех данных.

Пробежав по коридору, Пейнтер снова поднырнул под желтую ленту. Заскочил в кабину лифта. Прижал ларингофон к горлу.

– Ты можешь спустить меня вниз раньше их?

– Держи свои яйца! – ответила Санчес.

Прежде чем Кроу успел последовать ее совету, пол кабины провалился у него под ногами. Пейнтер ощутил невесомость, затянувшуюся надолго. Желудок будто поднялся к горлу. Кабина перешла в свободное падение. Пейнтер испытал панику, нарастающую тошнотворными позывами. Затем пол кабины, казалось, подпрыгнул вверх. Устоять на ногах не было никакой возможности. Пейнтер рухнул на колени. Наконец обратное ускорение прекратилось, и кабина плавно замерла.

Двери открылись. Шатаясь, Пейнтер поднялся на ноги. Тридцать этажей меньше чем за пять секунд. Наверное, это абсолютный рекорд. Кроу вышел из лифта в вестибюль и посмотрел на цифры над соседним лифтом.

Чжан как раз проезжал мимо второго этажа.

Пейнтер отступил на несколько шагов назад, достаточно далеко, чтобы не вызывать подозрений, но при этом прикрывая выход: обычный сотрудник охраны казино.

Кабина опустилась вниз, и двери открылись. Пейнтер следил за отражением в полированных латунных дверях лифта напротив. Нет, только не это… Развернувшись, он бросился к скоростному лифту. В кабине никого не было!

Неужели Чжан вышел на другом этаже? Пейнтер глянул в пустую кабину. Это невозможно. Скоростной лифт может останавливаться только на первом и последнем этажах. Правда, можно было нажать кнопку экстренной остановки, а затем открыть двери вручную.

И тут Пейнтер заметил приклеенный к дальней стене кабины блестящий кусочек пластмассы. «Жучок»!

Чувствуя, как бешено колотится сердце, угрожая выскочить из грудной клетки, Пейнтер вошел в кабину лифта. Его взгляд застыл на крошечном электронном устройстве, приклеенном к стене. Он оторвал микропередатчик и внимательно его осмотрел. Чжан перехитрил Пейнтера, заманил в ловушку.

О господи…

Пейнтер прижал ларингофон к горлу.

– Санчес!

Ответа не последовало.

Развернувшись, он нажал кнопку, обозначенную просто «номера люкс». Двери закрылись слишком медленно. Пейнтер принялся метаться в тесной кабине, словно лев в клетке. Он снова попытался связаться по радио. Ответа не было. Лифт начал подниматься. Пейнтер забарабанил кулаком в стену. Обшивка из красного дерева затрещала под ударами.

– Черт побери… Шевелись же, твою мать!

Но он понимал, что уже слишком поздно.

14 часов 38 минут по Гринвичу

Лондон, Англия

Сафия стояла в коридоре в нескольких шагах от входа в Кенсингтонскую галерею, не в силах дышать. Причем дело было не в зловонии обгоревшей древесины и паленой изоляции электрических проводов. Всему виной было ожидание. Все утро Сафия наблюдала за тем, как следователи и эксперты британских правоохранительных ведомств ходили в галерею и обратно. Ей же доступ туда был закрыт.

Гражданским не позволялось проходить за желтую ленту ограждения мимо настороженных взглядов часовых из армейских подразделений. Наконец полдня спустя Сафии было разрешено зайти внутрь, увидеть собственными глазами опустошительные последствия пожара. В это мгновение ей казалось, что ее грудь стиснута огромным каменным кулаком. Сердце перепуганным голубем металось в грудной клетке. Что она увидит? Можно ли будет что-нибудь спасти?

Сафия чувствовала себя такой же опустошенной и разоренной, как галерея. Работа в музее составляла не только научную часть ее жизни. После Тель-Авива Сафия заново обрела здесь свое сердце. Хотя она и покинула родину, но не рассталась с ней, она восстановила Аравию здесь, в Лондоне. Возродила Аравию, какой она была до появления террористов, создала осязаемый рассказ об истории своей земли, о ее несравненных красотах, о древних временах и неразгаданных тайнах. Когда Сафия шла по залам, окруженная реликвиями давно минувших эпох, она слышала под ногами хруст песка, ощущала лицом жар солнечных лучей, чувствовала во рту вкус свежесорванных фиников. Это был ее дом, место, где можно ничего не бояться.

Нет, это было даже нечто большее. Она построила этот дом не только для себя, но также и для своей матери, которую совсем не помнила. Иногда, задерживаясь в музее до позднего вечера, Сафия вдруг чувствовала в воздухе едва уловимый аромат жасмина, воспоминание из далекого детства, единственное, что осталось от матери.

И вот теперь ничего этого не стало. Горе Сафии не имело пределов.

– Нам разрешили пройти внутрь.

Вздрогнув, Сафия посмотрела на Райана Флемминга. Начальник службы безопасности нес бремя ожидания вместе с ней, хотя, похоже, ему все-таки удалось урвать минутку сна.

– Я пойду вместе с вами, – сказал он.

Заставив себя сделать вдох, Сафия кивнула. Сейчас это было единственное, чем она могла отблагодарить Флемминга за его доброту и сочувствие. Сафия двинулась следом за другими сотрудниками музея. Все они вызвались помочь составить опись экспонатов галереи. Эта работа потребует многих недель.

Сафия шла вперед, охваченная стремлением поскорее оказаться в галерее и страхом перед тем, что она может там застать. Небольшая группа прошла мимо последнего ограждения. Защитную решетку сняли и отвезли в лабораторию коронера. Сафия невольно обрадовалась. У нее не было ни малейшего желания смотреть на останки Гарри Мастерсона.

Остановившись у входа в галерею, она заглянула внутрь. Несмотря на просмотр видеозаписи, Сафия оказалась не готова к тому, что увидела. Светлая, яркая галерея теперь представляла собой анфиладу закопченных пещер, пять склепов со стенами из обугленного кирпича.

У Сафии перехватило дыхание. Рядом послышались приглушенные восклицания. Огненная буря не пощадила ничего. Обшивка стен сгорела дотла, обнажив кирпич. Ни один предмет не остался на своем месте, за исключением одинокой вавилонской вазы в центре галереи. Высотой примерно по пояс, ваза, хотя и покрытая копотью, стояла вертикально. Сафии приходилось читать, что то же самое порой происходит во время смерча, который, безжалостно поломав дома и опустошив парк, оставляет среди разрухи велосипед, мирно стоящий на подножке.

Объяснению это не поддавалось.

В помещениях по-прежнему чувствовался сильный запах дыма, а пол покрывал слой черной от сажи воды толщиной в несколько дюймов, которая осталась от потопа, устроенного пожарными брандспойтами.

– Вам надо надеть сапоги и каску, – сказал Флемминг и, положив Сафии руку на плечо, подвел к выставленным в шеренгу резиновым сапогам. Сафия рассеянно взяла одну пару.

– С чего начинать? – растерянно пробормотал кто-то.

Надев сапоги и каску, Сафия механически шагнула в галерею, двигаясь словно во сне и озираясь по сторонам. Она прошла через анфиладу залов. Когда молодая женщина достигла конца галереи, под каблуком сапога у нее что-то хрустнуло. Сафия нагнулась, пошарила в воде и подняла с пола кусок камня. Его поверхность была покрыта клинописью. Это был осколок ассирийской таблички, наследие древней Месопотамии. Выпрямившись, Сафия обвела взглядом то, что осталось от Кенсингтонской галереи.

Только сейчас она заметила других людей. Посторонних в своем доме.

Люди работали небольшими группами, переговариваясь друг с другом вполголоса, словно на кладбище. Строительные эксперты выясняли, насколько сильно пострадали несущие конструкции; пожарные снимали показания карманными приборами. В углу кучка муниципальных инженеров спорила о финансировании и подрядах на восстановительные работы; полицейские охраняли пролом в наружной стене. Строители уже сколачивали из досок грубые щиты, чтобы временно закрыть его.

В пролом были видны зеваки, толпящиеся на противоположной стороне улицы. Их сдерживало полицейское оцепление. Зеваки демонстрировали завидное упорство, учитывая, что утренняя морось к полудню сменилась мокрым снегом. В сгущающихся сумерках сверкали вспышки фотоаппаратов туристов.

Сафия ощутила приступ ярости. Ей нестерпимо захотелось вышвырнуть отсюда всех. Это ее территория, ее дом. Гнев помог ей сосредоточиться, вернуться к насущным проблемам. У нее есть ответственность, долг.

Сафия перевела взгляд на ученых и студентов, работавших в музее. Все уже начали копаться в завалах. Было трогательно видеть, как оказались забыты на время мелочные профессиональные разногласия.

Молодая женщина направилась назад к входу, готовая организовать работу тех, кто вызвался помочь. Но когда она дошла до первого зала, в дверях появилась большая группа людей. Впереди решительно шагала Кара, облаченная в рабочий комбинезон, в ярко-красной каске с логотипом компании «Кенсингтонские нефтяные скважины». Она возглавляла команду человек из двадцати, одетых так же, как она, в таких же красных касках.

Сафия подошла к подруге.

– Кара?

Они не виделись с самого утра. Кара куда-то исчезла вместе с директором музея, судя по всему, чтобы помочь координировать работу различных следственных бригад полиции и пожарных. Похоже, состояние в несколько миллиардов фунтов стерлингов придавало определенный вес.

Кара махнула рукой, направляя свой маленький отряд в галерею.

– За работу!

Она повернулась к Сафии.

– Я наняла своих собственных криминалистов.

Сафия проводила изумленным взглядом маленькую армию, разлившуюся по залам. Но вместо пистолетов и автоматов эти солдаты были вооружены всевозможными приборами.

– Что происходит? Зачем тебе все это?

– Я хочу узнать, что произошло.

Кара с удовлетворением смотрела, как ее отряд принялся за работу. В глазах у нее горела решимость. Сафия уже давно не видела на лице подруги такого выражения. Подобной искрящейся силы в Каре не было уже много лет. Такое пылкое рвение могло возникнуть у нее только в одном случае – если это касалось отца.

Сафия вспомнила сверкнувшее в глазах подруги необъяснимое облегчение, когда Кара просматривала видеозапись взрыва, и единственное произнесенное ею слово: «Наконец-то».

Кара прошла в галерею. Ее специалисты уже собирали образцы с различных поверхностей. Кара подошла к двум мужчинам, которые с помощью металлоискателей исследовали пол. Один из них вытащил из груды обгоревшего мусора кусок оплавленной бронзы и отложил его в сторону.

– Я хочу найти все до одного обломки метеорита, – распорядилась Кара.

Кивнув, мужчины продолжили работу.

Сафия подошла к подруге.

– Что именно ты здесь ищешь?

Кара обратила на нее свой горящий взор.

– Ответы.

Сафия увидела в сжатых губах подруги надежду.

– О твоем отце?

– Об обстоятельствах его смерти.

16 часов 20 минут

Кара сидела в коридоре на складном стульчике. В разоренных залах галереи продолжалась работа, жужжали вентиляторы. До молодой женщины едва доносились приглушенные голоса рабочих, суетившихся в северном крыле. Она вышла сюда выкурить сигарету. Кара уже давно бросила курить, но ей нужно было чем-нибудь занять свои руки. У нее дрожали пальцы.

Найдется ли у нее силы надеяться?

Появившаяся в дверях Сафия увидела подругу и направилась было к ней. Кара махнула рукой, показывая сигарету:

– Я только на минутку.

Сафия постояла, задумчиво глядя на нее, затем, кивнув, вернулась в галерею.

Кара сделала еще одну затяжку, наполняя легкие дымом, однако это никак не помогло ей успокоиться. Она была на пределе сил – ночной адреналин уже начинал рассасываться – и перевела взгляд на бронзовую табличку у входа в галерею. На ней был высечен профиль отца Кары, основателя Кенсингтонской галереи.

Молодая женщина выдохнула струйку дыма, скрывшего табличку. Папа…

В глубине галереи что-то упало. Громкий стук, похожий на выстрел, напомнил о прошлом, об охоте в песках. Кара погрузилась в воспоминания.

Поездка на охоту в ее шестнадцатый день рождения была подарком отца…

Аравийский сернобык бежал вверх по склону бархана. Белая шкура антилопы отчетливо выделялась на фоне красноватого песка. Белоснежное одеяние благородного животного оттеняли лишь черное пятнышко на кончике хвоста и маска такого же цвета, скрывающая глаза и нос. Антилопа оставляла за собой кровавый след из раны на ляжке.

Пытаясь убежать от охотников, сернобык глубоко вонзал копыта в рыхлый песок. Напрягая силы, животное поскакало к гребню бархана, и кровь хлынула обильной струей. Пара длинных, заостренных рогов вспарывала неподвижный воздух в такт судорожным движениям мышц шеи антилопы, сопровождавшим каждый ярд, добытый такими усилиями.

Кара услышала пронизанный болью крик животного сквозь рев двигателя четырехколесного мотоцикла-вездехода с широкими шинами. В запале стиснув руль, она устремилась вверх по склону огромного бархана. Мотоцикл перевалил через гребень, и Кара на мгновение зависла в воздухе, взлетев над седлом. Ее нос и рот закрывал платок цветом в тон желто-коричневому охотничьему костюму. Собранные в пучок светлые волосы Кары взметнулись, словно хвост дикого мустанга.

Отец, с закинутым за спину карабином, мчался следом на другом мотоцикле. Его рот также укрывал завязанный на затылке платок. Лицо обгорело на аравийском солнце до черноты кожаного седла; волосы приобрели песчано-серый оттенок. Реджинальд Кенсингтон поймал на себе взгляд дочери.

– Мы уже совсем близко! – крикнул он, перекрывая натужный рев двигателей.

Он прибавил газу и помчался вверх по наветренному склону бархана. Пригнувшись к рулю, Кара последовала за ним. Проводник-бедуин не отставал от них. Именно Хабиб вывел охотников на добычу. И меткий выстрел бедуина ранил антилопу. Пораженная мастерством стрелка, поразившего сернобыка на бегу, Кара пришла в бешенство, узнав, что Хабиб умышленно стрелял так, чтобы не убить животное, а только ранить его.

– Чтобы она бежать медленнее, – объяснил он на ломаном английском. – Это для девочка…

Кара была разъярена подобной жестокостью… и оскорблением, нанесенным ей. Она с шести лет охотилась вместе с отцом. Сама прекрасный стрелок, девушка предпочитала убивать добычу наповал. Умышленное нанесение несмертельной раны было в ее глазах неоправданным зверством.

Кара выкрутила до отказа ручку газа. Колеса подняли фонтаны песка.

Многие, особенно в Англии, с осуждением качали головой, глядя на то, как воспитывалась Кара, сожалея, что без матери из девочки получился настоящий сорванец. Сама Кара понимала, что это не так. Она объехала полмира, умела постоять за себя, дралась кулаками и ножом, росла, не обращая внимания на грань, разделяющую мужчин и женщин.

Спустившись к основанию бархана, Кара и проводник настигли отца, застрявшего в «верблюжьей лежанке» – полосе рыхлого песка, который засасывал не хуже зыбучих песков. Они проехали мимо, обдав его облаком пыли.

Выбравшись наконец из ловушки, отец помчался вверх по склону следующего бархана, огромной горы красного песка высотой шестьсот футов.

Кара первой достигла вершины гребня и сбросила скорость, чтобы посмотреть, что ждет ее внизу. И очень хорошо, что так сделала. Склон бархана резко обрывался над широкой полосой ровного песка. Если бы Кара выскочила на гребень на всем ходу, она могла запросто полететь вниз кубарем.

Догнавший Кару Хабиб махнул рукой, призывая ее остановиться. Девушка послушно подчинилась. Она выключила передачу, и двигатель мотоцикла тихо затарахтел на холостых оборотах. Сейчас, когда она остановилась, жара осязаемо легла ей на плечи, однако девушка едва ощутила это. Дыхание вырвалось у нее из груди долгим вздохом, проникнутым благоговейным восхищением.

С вершины бархана открывался величественный вид. Клонящееся к горизонту солнце превратило песчаную равнину в сверкающее стекло. Тут и там переливались лужицами тепловые миражи, создавая иллюзию просторных озер, – лживые обещания этой беспощадной пустыни.

Однако взгляд Кары оказался прикован не к этому. Посреди равнины поднимался спиралью одинокий песчаный столб, упирающийся в облако пыли высоко в небе. Это был «песчаный дьявол».

Каре уже приходилось видеть подобные явления, в том числе и страшные песчаные бури, которые налетали словно из ниоткуда и так же внезапно прекращались. Но это зрелище почему-то глубоко поразило ее. Вероятно, все дело было в том, как абсолютно неподвижно он застыл на песчаной равнине. В этом было что-то таинственное и странное.

Хабиб, опустив голову, бормотал слова молитвы.

В этот момент к ним присоединился сэр Реджинальд.

– Вот она! – задыхаясь, воскликнул он, указывая на основание крутого склона.

Антилопа с трудом ковыляла по глубокому песку, сильно хромая.

Прервав молитву, Хабиб поднял руку.

– Нет, мы не ходить дальше!

Отец Кары нахмурился.

– Что ты говоришь?

Проводник стоял, глядя вдаль. Его глаза прятались за темными очками-консервами, оставшимися от солдат немецкого корпуса «Африка».

– Мы не ходить дальше, – сдавленным голосом повторил Хабиб. – Это земля ниснасы, туда ходить нельзя. Мы должны вернуться.

Реджинальд Кенсингтон рассмеялся.

– Чепуха, Хабиб.

– Папа, в чем дело? – спросила Кара.

Отец, покачав головой, объяснил:

– Ниснасы – это сказочные чудовища, обитающие в безлюдных пустынях. Черные джинны, призраки, бродящие в песках.

Кара снова перевела взгляд на непроницаемое лицо проводника. Пустыня Руб-эль-Хали, знаменитая «пустыня пустынь», представляла собой крупнейшее в мире песчаное пространство, в сравнении с которым меркла даже Сахара. Огромная пустыня породила множество самых невероятных преданий, и по-прежнему находились те, кто продолжал в них верить. К их числу, судя по всему, относился и проводник.

Отец Кары прикрутил ручку газа.

– Кара, я обещал подарить тебе охоту, и я тебя не разочарую. Но если ты хочешь вернуться назад…

Кара колебалась, переводя взгляд с Хабиба на отца, разрываясь между страхом и решимостью, между мифами и реальностью. Здесь, в самом сердце пустыни, все казалось возможным. Девушка посмотрела вслед спасающемуся бегством животному, ковылявшему по раскаленному песку. Каждый шаг давался антилопе с трудом, ее движения были проникнуты болью. Кара поняла, что она должна сделать. Все эти кровавые мучения начались ради нее. Она положит им конец. Кара поправила на лице платок и дала газ.

– Вниз есть более легкая дорога. Надо взять левее!

Она поехала вдоль гребня, направляясь к пологому склону бархана. Не было необходимости оглядываться, чтобы почувствовать, что лицо отца растянулось в широкой улыбке удовлетворения и гордости.

Кара устремила взгляд вдаль, мимо раненого сернобыка, на одинокую песчаную воронку, поднимающуюся над пустыней. Хотя «песчаные дьяволы» были достаточно распространенным явлением, это зрелище показалось девушке очень странным. Смерч по-прежнему недвижно стоял на месте.

Достигнув пологого склона, Кара направила мотоцикл вниз к песчаной равнине. Склон все равно оказался очень крутым. Мотоцикл не столько ехал, сколько сползал юзом, но все же девушке удавалось удерживать его. Как только Кара выбралась на равнину, сцепление колес с песком увеличилось, и она понеслась вперед.

За спиной раздался рев отцовского мотоцикла. Этот звук достиг и ушей антилопы. Раненое животное ускорило шаг, в отчаянии запрокинув голову. Теперь до сернобыка оставалось меньше четверти мили. Погоня будет недолгой. На равнине песчаные мотоциклы быстро настигнут антилопу, и прицельный выстрел оборвет ее мучения, завершит охоту.

– Она пытается укрыться! – крикнул отец. – Хочет добежать до смерча!

Его мотоцикл с ревом пронесся мимо. Пригнувшись к рулю, Кара прибавила газу. Они начали нагонять раненое животное, однако отчаяние придало сернобыку новые силы.

Прихрамывая, антилопа подбежала к краю смерча и направилась в его центр. Выругавшись, сэр Реджинальд продолжал погоню. Кара старалась не отставать от отца. Приблизившись к ветряной воронке, они увидели в песке глубокую впадину. Оба резко нажали на тормоза, останавливаясь у самого ее края. «Песчаный дьявол» крутился в центре впадины, словно пытался зарыться в глубь пустыни, выбрасывая высоко в воздух песок. Столб пыли имел не меньше пятидесяти ярдов в поперечнике, а диаметр верхнего края воронки составлял добрых четверть мили. Клубящийся вулкан в сердце пустыни.

Края «песчаного дьявола» были расцвечены зловещими беззвучными голубыми искрами. Внутри смерча бушевало статическое электричество. Это явление было свойственно исключительно песчаным бурям пустынь. Кара почувствовала в воздухе сильный запах озона. Отец указал на горлышко воронки.

– Вот она!

Девушка перевела взгляд. Хромая по днищу впадины, антилопа приближалась к столбу густой пыли, кружащемуся в центре.

– Приготовь карабин! – крикнул отец.

Кара застыла, не в силах пошевелить пальцем. Сернобык доковылял до края «песчаного дьявола». У него дрожали ноги, подгибались колени, однако животное из последних сил пыталось укрыться в песчаном вихре.

Выругавшись, сэр Реджинальд пустил мотоцикл вниз по песчаному склону. Замирая от страха, Кара прикусила нижнюю губу и, перевалив через гребень, последовала за отцом. Как только мотоцикл нырнул вниз, она ощутила статическое электричество, скопившееся во впадине. Волоски на коже встали дыбом, одежда начала потрескивать, что только усилило страх. Девушка сбросила скорость, мотоцикл увяз задними колесами в глубоком песке.

Спустившись на дно впадины, отец остановился, резко развернув мотоцикл так, что тот едва не опрокинулся. Однако сэр Реджинальд удержался в седле и вскинул карабин к плечу. Раздался громкий треск. Кара посмотрела на сернобыка, но тот уже скрылся в песчаном вихре и казался теперь лишь смутной тенью. И все же девушка смогла разглядеть, что он, вздрогнув, начал заваливаться. Смертельный выстрел. Отец все же поразил антилопу!

Кара вдруг устыдилась собственной глупости. Поддавшись страхам, она уступила свое место в охоте.

– Папа!.. – крикнула девушка, собираясь поздравить отца, гордая его упрямым прагматизмом.

Однако слова застряли у нее в горле. Воздух разорвал пронзительный рев, который исходил из «песчаного дьявола», словно из мрака преисподней. Темный силуэт сернобыка бился в самом центре пылевого вихря. Из глотки умирающего животного вырвался агонизирующий стон.

Сэр Реджинальд, не успевший спешиться, начал лихорадочно разворачивать свой мотоцикл. Он обернулся к дочери, и та увидела, что его глаза широко раскрыты от ужаса.

– Кара! Спасайся! Беги отсюда!

Девушка не тронулась с места. Что происходит?

Вдруг предсмертный стон резко оборвался, словно задули свечу. Воздух наполнился отвратительным запахом опаленной шерсти и горелого мяса. Он волнами накатывался из впадины, захлестывая Кару. Она задыхалась. Отец по-прежнему возился с мотоциклом, однако тот увязал все глубже. Сэр Реджинальд оказался в ловушке. Он снова крикнул застывшей на месте дочери:

– Кара, беги!

Отец махал ей рукой, подчеркивая свои слова. Его загорелое лицо стало мертвенно-бледным.

– Милая, беги!

И тут Кара почувствовала, как песок зашевелился, приходя в движение. Сначала это был лишь мягкий толчок, словно сила притяжения внезапно увеличилась. Частицы песка, заплясав, потекли вниз, быстро сливаясь в ручейки, змейкой струящиеся навстречу «песчаному дьяволу».

Сэр Реджинальд выкрутил до отказа ручку газа. Колеса бешено завращались в песке, разбрасывая веера пыли.

– Беги же, черт побери! – крикнул он.

Девушка вздрогнула. Отец крайне редко повышал на нее голос, и никогда в его голосе не звучала безотчетная паника. Кара крутанула ручку газа, двигатель мотоцикла взревел. Девушка с ужасом увидела, что пылевой столб увеличился в диаметре, подпитываемый необъяснимыми песчаными потоками. Его край быстро продвигался к тому месту, где застрял в песке мотоцикл сэра Реджинальда.

– Папа! – крикнула Кара, желая предостеречь отца.

– Беги, дитя мое!

В конце концов ему удалось буквально усилием воли освободить мотоцикл. Вскочив в седло, сэр Реджинальд описал крутую дугу. Кара последовала его примеру. Развернувшись практически на месте, она дала полный газ и понеслась вверх по склону. Струящийся песок под колесами оттаскивал ее назад, словно она попала в водоворот, который засасывал ее в глубину. Девушке приходилось применять все искусство вождения, чтобы бороться с песчаным потоком.

Достигнув с огромным трудом края чаши, Кара обернулась. Отец все еще оставался на дне впадины, его лицо было покрыто пылью и потом; глаза сосредоточенно прищурены. Бурлящий песчаный столб приближался – огромный, искрящийся статическим электричеством. Его основание разрослось почти на всю впадину.

Кара поймала себя на том, что не в силах отвести взор. В сердце «песчаного дьявола» сгущался мрак, разрастаясь, становясь все более черным, все более непроницаемым. Электрическим искрам не удавалось разорвать темноту. В воздухе до сих пор чувствовался запах паленого мяса. Девушка в ужасе вспомнила предостережение проводника-бедуина. Черные призраки… ниснасы.

– Папа!

Однако ее отец, застрявший в более сильном течении в глубине песчаного круговорота, не мог бежать от приближающейся опасности. Край разрастающегося пылевого столба настиг его. Сэр Реджинальд встретился взглядом с дочерью, и у него в глазах мелькнул страх не за себя, а за нее.

«Беги!» – беззвучно проговорили его губы, и он тотчас же исчез во мраке, наполнявшем чрево «песчаного дьявола».

– Папа!

Воздух разорвал жуткий крик.

Прежде чем девушка успела опомниться, песчаный столб внезапно взорвался наружу. Кару выбросило из седла и зашвырнуло высоко вверх. Она закружилась в воздухе, теряя ориентацию в пространстве. Время остановило свой бег до того момента, пока земля, поднявшись снизу, не ударила ее. В руке что-то хрустнуло, но молниеносную острую боль Кара почти не почувствовала. Прокатившись кубарем по песку, она застыла лицом вниз.

Кара пролежала так несколько мгновений, не в силах пошевелиться. Однако тревога за отца заставила ее перевернуться на бок. «Песчаный дьявол» ушел прочь, умер, оставив после себя лишь висящую в воздухе грязную пыль. С трудом усевшись, девушка ахнула от боли и схватилась за руку. Кара огляделась по сторонам.

Этого не может быть! Вокруг расстилалась гладкая равнина, не тронутая отпечатками ног и следами колес. Все исчезло: не осталось ни песчаной впадины, ни тела сернобыка, ни мотоцикла.

Оглушенная Кара всматривалась в пустынные пески.

– Папа…

Крик, донесшийся из галереи, вернул Кару в настоящее. Забытая сигарета догорела до фильтра. Встав, молодая женщина загасила окурок.

– Сюда! – снова прозвучал крик одного из экспертов, прибывших вместе с ней. – Я что-то нашел!

8 часов 02 минуты

по восточному поясному времени

Ледьярд, штат Коннектикут

Двери лифта начали открываться на последнем этаже башни Большой Пеко, и Пейнтер Кроу, пригнувшись, выскочил из кабины. Готовый нарваться на засаду, он выставил вперед пистолет: патрон дослан в патронник, указательный палец напрягся на спусковом крючке.

На площадке перед лифтами оказалось пусто. Задержав дыхание, Пейнтер прислушался. Ни голосов, ни звука шагов. Где-то далеко телевизор громко трубил «Доброе утро, Америка». Но для Пейнтера это утро было совсем не добрым.

Выпрямившись, он осторожно заглянул за угол, держа коридор под прицелом. Ничего. Скинув ботинки, Пейнтер поставил один так, чтобы не дать закрыться дверям лифта – на тот случай, если ему потребуется спешно отступать. Оставшись в носках, он в три шага перебежал к противоположной стене и осмотрелся по сторонам.

Все чисто.

Пейнтер в сердцах выругался, негодуя по поводу нехватки людей. Хотя он и заручился поддержкой службы безопасности отеля и местной полиции, уже перекрывших все выходы, количество агентов федеральных служб было резко ограничено из уважения к суверенитету индейской резервации. К тому же предполагалось, что вся задача будет заключаться только в том, чтобы схватить преступников за шиворот. Согласно худшему сценарию, всю информацию об оружии следовало уничтожить, не допустить ее передачи китайцам.

И вот теперь все полетело ко всем чертям. Пейнтера обмануло его собственное оборудование. Однако в настоящий момент его беспокоило даже не это. Кассандра…

Пейнтеру хотелось верить, что он ошибся насчет нее, однако на самом деле надежды у него не было. Он скользнул вдоль стены площадки перед лифтами в середину коридора. В обе стороны расходились двери с номерами. Пригнувшись, Пейнтер быстро повернулся вправо и влево. Никого. Ни Чжана, ни его телохранителей.

Пейнтер пошел по коридору. Его чувства обострились до предела. Услышав за спиной щелчок дверного замка, он, обернувшись, упал на колено и выставил перед собой пистолет. Оказалось, что это всего лишь одна из постоялиц гостиницы. В глубине коридора показалась пожилая дама в халате. Подняв с порога свежий номер газеты, которой бесплатно снабжали всех проживающих, женщина вернулась в номер, даже не заметив вооруженного человека в дальнем конце коридора.

Пейнтер снова развернулся и быстро подбежал к двери своего номера. Подергал за рукоятку. Заперто. Одной рукой достал ключ, другой держал пистолет нацеленным на дверь люкса Чжана. Провел ключом через электронный замок. На замке вспыхнула зеленая лампочка. Толкнув дверь, Пейнтер прижался к наружной стене.

Ни выстрелов. Ни криков.

Он прыгнул в номер. Остановился в пяти шагах за дверью, широко расставив ноги в положении для стрельбы. С этого места ему были прекрасно видны спальня и гостиная: никого.

Пробежав вперед, Пейнтер заглянул в спальню и в ванную. Никого постороннего и никаких следов Кассандры. Он вернулся к ряду электронной аппаратуры и взглянул на мониторы. На них по-прежнему выводилось изображение люкса Чжана, снятого с различных ракурсов. Все обитатели покинули номер. Компьютер исчез. В комнатах оставался лишь один человек…

– Господи, только не это!

Забыв про осторожность, Пейнтер бросился к двери. Метнувшись через коридор, он судорожно достал мастер-ключ службы охраны, отпиравший все двери в башне, ворвался в номер Чжана и пробежал через гостиную в спальню.

Она висела обнаженная, на веревке, закрепленной к вентилятору под потолком. Лицо и шея, стиснутая петлей, побагровели. Ноги, которые еще судорожно дергались, когда Пейнтер видел ее на экране монитора, теперь безжизненно свисали вниз.

Убрав пистолет в кобуру, Пейнтер перескочил через стул и подпрыгнул вверх. Выдернув кинжал из ножен на запястье, он одним молниеносным движением перерезал веревку. Грузно опустившись на пол, Пейнтер отбросил кинжал и успел подхватить падающее тело. Согнувшись пополам, он опустил его на кровать, а сам упал на колени. Его пальцы лихорадочно завозились с узлом.

– Проклятье!

Веревка глубоко впилась в худенькую шею, но в конце концов отпустила свою жертву. Пейнтер растянул петлю, опытным движением ощупывая шею. Позвоночник не сломан.

Но жива ли она? В ответ девочка издала судорожный вдох, ее тело содрогнулось. Пейнтер облегченно опустил голову.

Она открыла глаза. Взгляд был испуганный и растерянный. Из груди вырвался кашель. Руки задергались, сражаясь с невидимым противником. Пейнтер попытался успокоить ее, заговорив по-китайски:

– Ничего не бойся. Все в порядке. Лежи спокойно. Ничего не бойся.

Девочка выглядела младше своих тринадцати лет. На детском обнаженном теле остались следы насилия. Чжан бесстыдно и жестоко воспользовался ею, после чего бросил болтаться в петле, чтобы отвлечь внимание, задержать погоню.

Пейнтер откинулся на пятки. Девочка, свернувшись в клубок, начала всхлипывать. Он не стал ее трогать, понимая, что так будет лучше. У него в ухе запищала рация.

– Коммандер Кроу, – вызывал начальник службы безопасности гостиницы Джон Фентон. – У северного выхода из башни перестрелка.

– Чжан?

Вскочив на ноги, Пейнтер бросился к окну.

– Да, сэр. По сообщениям моих людей, он использует вашу напарницу в качестве живого щита. Она может получить случайную пулю. Я направляю туда дополнительных людей.

Пейнтер потянул окно. Оборудованная предохранительным устройством створка приоткрылась так, что он смог лишь просунуть голову.

– Необходимо заблокировать все дороги.

– Оставайтесь на связи.

До ушей Пейнтера долетел визг покрышек. Лимузин «линкольн», рванув со стоянки, понесся к башне. Это была личная машина Чжана, и она направлялась за ним.

В наушнике снова зазвучал голос начальника службы безопасности:

– Он пробился на улицу через северный выход. Ваша напарница по-прежнему у него в руках.

«Линкольн» подъехал к углу башни. Пейнтер нырнул назад в комнату.

– Срочно заблокируйте дороги, черт побери!

Однако времени было недостаточно. Сигнал тревоги был подан всего минуты четыре назад, а здешней охране приходилось в основном иметь дело с пьяными драками и мелким воровством, но не с проблемами национальной безопасности. Чжана должен остановить он сам. Нагнувшись, Пейнтер подобрал с пола кинжал.

– Оставайся здесь, – ласково произнес он по-китайски.

Бросившись в гостиную, Кроу с помощью кинжала отодрал решетку вентиляции. Просунув руку внутрь, Пейнтер вытащил черное устройство, спрятанное внутри. Электромагнитная граната была размером с футбольный мяч. Пейнтер выскочил с ней в коридор и побежал по ковровой дорожке, молниеносно составляя в голове план и определяя, в какой стороне находится северный выход относительно планировки последнего этажа. Времени на точные расчеты не было.

Промчавшись мимо восьми дверей, Пейнтер остановился и снова достал мастер-ключ. Проведя карточкой по электронному замку, он распахнул дверь, как только вспыхнула зеленая лампочка.

– Служба безопасности! – крикнул Пейнтер, врываясь в комнату.

Пожилая женщина, которую он уже видел в коридоре, сидела в кресле. Поспешно отбросив газету, она натянула халат к подбородку.

– Что случилось? – испуганно спросила она по-немецки.

Пейнтер быстро прошел мимо нее к окну.

– Пустяки, не стоит беспокоиться.

Он раздвинул окно. И снова створка поднялась только так, что он смог лишь просунуть голову. Пейнтер посмотрел вниз. «Линкольн» стоял прямо под ним. Задняя дверь лимузина захлопнулась. Прогремели выстрелы. Пули впились в крыло, однако машина была бронированной – настоящий танк американского производства. Завизжали покрышки, взметнув султаны дыма от горелой резины.

Откинувшись назад, Пейнтер просунул в окно похожее на мяч устройство. Нажав кнопку включения гранаты, он что есть силы швырнул ее вниз, моля Бога о том, чтобы не опоздать.

Шины «линкольна» вошли в сцепление с асфальтом, и визг прекратился. Пейнтер мысленно обратился с молитвой к душам предков. Радиус действия электромагнитной гранаты составляет всего двадцать ярдов. Пейнтер затаил дыхание. Как там говорится в старой пословице: «Находиться к противнику достаточно близко надо только в том случае, если хочешь поразить его ручной гранатой или сапогом».

Наконец прозвучал приглушенный хлопок. Попал ли он? Пейнтер выдохнул задержанный воздух и снова высунул голову в окно. «Линкольн» как раз объезжал угол башни, но вместо того, чтобы описать плавный поворот, лимузин неуклюже крутанулся и врезался в ряд припаркованных машин. Ткнувшись капотом в одну из них, «линкольн» застыл. Выбежавшие на улицу охранники в форме быстро окружили выведенную из строя машину.

– Что происходит? – повторила пожилая немка.

Развернувшись, Пейнтер быстро направился к двери.

– Ничего, я просто выбросил мусор.

Его немецкий был не так идеален, как китайский, но, судя по всему, старуха поняла. Он пробежал по коридору к площадке перед лифтами. Вытащил свой ботинок, освобождая двери лифта, и нажал кнопку первого этажа.

Электромагнитная граната не позволила Чжану бежать, но при этом она наверняка стерла всю информацию в его компьютере, уничтожив результаты исследований. Однако Пейнтера это не слишком заботило.

Кассандра – он должен ее увидеть!

Как только двери кабины открылись, Пейнтер вбежал в игральный зал, где царило всеобщее смятение. Перестрелка не осталась незамеченной, хотя были и такие, кто продолжал спокойно сидеть перед игровыми автоматами, упрямо нажимая кнопки.

Подбегая к северному входу, Пейнтер преодолел несколько колец оцепления, показывая свое удостоверение, и наконец заметил начальника службы безопасности, махавшего ему рукой. Джон Фентон повел Пейнтера на улицу. В вестибюле царил разгром. Под ногами хрустело битое стекло, в воздухе висел сильный запах пороховых газов.

– Не понимаю, почему машина разбилась, – сказал Фентон. – Впрочем, для нас это к счастью.

– Тут дело не в везении, – ответил Кроу и, коротко рассказав об электромагнитной гранате, подытожил: – Так что кое у кого из гостей сегодня возникнут проблемы, когда они будут заводить свои машины. И на первых этажах наверняка сгорело несколько телевизоров.

Выйдя на улицу, Пейнтер увидел, что местная служба безопасности уже взяла ситуацию в свои руки. На подмогу подоспели несколько темно-серых машин полиции.

Пейнтер огляделся по сторонам. Телохранители Чжана стояли на коленях со сложенными на затылках руками. На земле лежали два тела, прикрытые куртками сотрудников службы безопасности. Оба мужчины. Подойдя к ним, Пейнтер приподнял одну куртку. Под ней оказался еще один телохранитель: половина лица снесена пулей. Проверять второго не было необходимости. Пейнтер узнал лакированные штиблеты Чжана.

– Он застрелился, – раздался в группе охранников и полицейских знакомый голос. – Предпочел смерть, лишь бы не попасть к нам в руки.

Обернувшись, Пейнтер увидел идущую к нему Кассандру. На бледном лице молодой женщины играла смущенная улыбка. Она была без блузки, в одном лифчике. Левое плечо обвязано толстым слоем бинтов. Кассандра кивнула на черный чемоданчик, лежащий на земле, – ноутбук Чжана.

– Итак, вся информация пропала, – заметил Пейнтер. – Ее стер электромагнитный импульс.

– А может быть, и нет, – усмехнулась Кассандра. – Чемоданчик оборудован медной сеткой Фарадея. Так что, возможно, он защищен от воздействия электромагнитных импульсов.

Пейнтер облегченно вздохнул. Если информация цела и невредима, еще не все потеряно. Но удастся ли узнать пароль? Он шагнул к Кассандре. Та радостно улыбнулась. Пейнтер вытащил пистолет и приставил его ко лбу молодой женщины.

– Пейнтер, ты что… – отпрянула назад та.

Он шагнул следом за ней, держа ствол нацеленным ей в голову.

– Назови пароль доступа.

К ним приблизился Фентон.

– Коммандер Кроу…

– Не мешайте, – оборвал его Пейнтер.

Все его внимание было обращено к Санчес.

– Четыре телохранителя и Чжан. Все они здесь. Если Чжану было известно о том, что мы за ним следим, высока вероятность того, что он предупредил своего связного. Они должны были бежать вместе, чтобы довести сделку до конца.

Кассандра попыталась было повернуть голову и перевести взгляд на распростертые тела, однако Пейнтер остановил ее дулом пистолета.

– Неужели ты думаешь, что это я? – нервно рассмеялась она.

Не отнимая пистолет от ее головы, Пейнтер показал свободной рукой на трупы.

– Я узнаю работу пистолета сорок пятого калибра. Такого, как твой.

– Его отобрал Чжан. У тебя мания преследования. Я…

Пейнтер сунул руку в карман и показал Кассандре «жучок», обнаруженный в кабине лифта. Та напряглась, отводя взгляд.

– Крови на нем нет, Кассандра. Ни капли. Из чего следует, что ты его не имплантировала, как должна была.

Ее лицо мгновенно ожесточилось.

– Пароль доступа, Кассандра.

Она бросила на него холодный, отрешенный взгляд.

– Ты же знаешь, что я не могу.

Пейнтер всмотрелся в это незнакомое лицо, ища черты бывшего напарника и не находя их. На лице Кассандры не было ни стыда, ни вины – только решимость. А у Пейнтера не было ни времени, ни сил, чтобы ломать ее. Он кивнул Фентону:

– Пусть ваши люди наденут на нее наручники. И не спускайте с нее глаз.

Подняв с земли чемоданчик с компьютером, Пейнтер направился прочь.

– Ты заплыл в опасные воды, Пейнтер. И вокруг кишат акулы, сжимая кольцо.

Не обращая на Кассандру внимания, он прошел к северному входу. Оставалось лишь признать: он совершенно не разбирается в женщинах.

Однако, прежде чем Пейнтер успел войти в здание, дорогу ему преградил высокий мужчина в шляпе шерифа. Это был один из местных полицейских.

– Коммандер Кроу?

– Да, в чем дело?

– Вам срочный телефонный звонок.

Пейнтер наморщил лоб.

– От кого?

– От адмирала Ректора, сэр. Можете поговорить с ним по радиотелефону в машине.

Пейнтер нахмурился. Адмирал Тони Ректор по прозвищу Тигр был директором УППОНИР, его самым главным начальником. Пейнтеру еще ни разу не доводилось встречаться с ним лично, он лишь видел его подпись на приказах и служебных записках. Неужели в Вашингтон уже дошли слухи о сегодняшнем провале?

Полицейский-индеец провел Пейнтера к одной из серых полицейских машин, на крыше которой продолжали мигать проблесковые маячки. Кроу взял трубку.

– Коммандер Кроу слушает. Чем могу служить, сэр?

– Коммандер, срочно возвращайтесь в Арлингтон. За вами уже выслан вертолет.

Словно в подтверждение его слов вдалеке послышался рев мотора.

Адмирал Ректор продолжал:

– Вас сменит коммандер Джайлс. Введете его в курс дел. Свяжитесь со мной, как только приземлитесь в аэропорту Даллеса. Там вас будет ждать машина.

– Вас понял, сэр, – ответил Пейнтер, но связь уже оборвалась.

Выйдя из машины, он уставился на серо-зеленый вертолет, плавно летящий над лесистыми холмами, над землей его предков. Его охватило неприятное предчувствие, то ощущение, которое его отец называл «боязнью белых глаз». Чем объясняется срочный вызов к адмиралу Ректору? Что это за чрезвычайные обстоятельства? Помимо воли у него в ушах зазвучало зловещее пророчество Кассандры: «Ты заплыл в опасные воды, Пейнтер. И вокруг кишат акулы, сжимая кольцо».

3. Дела сердечные

14 ноября,

17 часов 05 минут по Гринвичу

Лондон, Англия

– Сюда! Я что-то нашел!

Обернувшись, Сафия увидела, что один из специалистов с металлоискателем подзывает своего напарника. Ну что еще случилось?

Мужчины стали разгребать в стороны осколки бронзовых статуэток, чугунные курильницы и медные монеты. Шлепая по воде, Сафия подошла к ним посмотреть находку. Это могло быть что-нибудь важное. В противоположном конце галереи в дверях показалась услышавшая крик Кара и присоединилась к маленькой группе.

– Что вы нашли? – со спокойной властностью произнесла Кара.

– Затрудняюсь ответить, – объяснил специалист, кивая на зажатый в руках металлоискатель. – Но я регистрирую очень сильный сигнал.

– Осколок метеорита?

– Точно сказать не могу. Источник находится вот под этой каменной глыбой.

Сафия разглядела, что «каменная глыба» представляет собой туловище и нижние конечности изваяния из песчаника, опрокинутого на спину. Она узнала его, несмотря на то что голову и верхние конечности оторвало взрывом. Это изваяние в человеческий рост когда-то охраняло вход в гробницу в Салале. Оно было создано за двести лет до рождения Христа. Изваяние изображало мужчину с каким-то длинным предметом у плеча. Кое-кто полагал, что предмет похож на ружье, однако на самом деле это был погребальный светильник, который плакальщики носили на плече.

Уничтожение изваяния было огромной потерей. Теперь от него остались лишь туловище и обломки ног. Температура при взрыве была такой высокой, что песчаник оплавился. Его поверхность покрылась твердой стеклянной коркой.

Вокруг изувеченной скульптуры столпились члены команды Кары в красных касках. Мужчина, сделавший открытие, указал металлодетектором на поверженное изваяние:

– Надо откатить эту глыбу в сторону и посмотреть, что под ней.

– За работу, – кивнув, согласилась Кара. – Нам понадобятся ломики.

Двое рабочих поспешили к сложенным инструментам. Сафия шагнула вперед, загораживая собой изваяние.

– Кара, подожди! Разве ты не узнала эту статую?

– Что ты хочешь сказать?

– Посмотри внимательнее. Это та самая статуя, которую обнаружил твой отец. Та, которая была в земле у входа в гробницу в Салале. Нам нужно постараться спасти то, что еще можно спасти.

– Мне наплевать. – Взяв подругу за локоть, Кара отстранила ее. – Сейчас гораздо важнее найти разгадку того, что произошло с моим отцом.

Сафия упрямо стояла на своем:

– Кара, неужели ты думаешь, что это может иметь какое-то отношение к гибели твоего отца?

Кара махнула рукой, подзывая рабочих с ломиками.

– Дайте один.

Сафия застыла на месте. Она обвела взглядом остальные залы галереи и увидела их теперь в совершенно другом свете. Неужели вся коллекция, вся ее работа, плоды стольких лет для Кары в действительности являлись лишь мемориалом Реджинальда Кенсингтона? А на самом деле Кара пожелала поставить своеобразный эксперимент, собрать все результаты исследований в одном месте, чтобы определить, что именно произошло столько лет назад с ее отцом в пустыне…

Сафия вспомнила историю, которую в юности рассказала ей, заливаясь слезами, подруга. Кара была убеждена, что ее отца погубило какое-то сверхъестественное явление. Сафия помнила подробности.

Ниснасы… Призраки, обитающие в безлюдной пустыне.

Еще подростками они с Карой изучали все предания на эту тему, стараясь узнать как можно больше о таинственных ниснасах. Легенды гласили, что это души людей, давным-давно населявших большой город в самом сердце пустыни. Этот город упоминался в сказаниях под разными названиями: Ирам, Вабар, Убар, Город тысячи колонн. Упоминания о его падении можно было встретить в Коране, в сказках «Тысяча и одна ночь», в описаниях походов Александра Македонского. Основанный праправнуками библейского Ноя, Убар вскоре превратился в богатый и развращенный город, жители которого предавались всем мыслимым порокам. Правитель города не внял предостережениям пророка по имени Гуд, и Бог стер город с лица земли, похоронил в песках, чтобы его больше никто не видел. Погребенный в безжизненной пустыне, Убар стал Атлантидой на суше. Появились легенды, утверждавшие, что город под песком до сих пор существует. Он населен призраками умерших, его жители застыли, превратившись в камень, а по предместьям бродят злобные джинны и еще более отвратительные ниснасы – жестокие твари, обладающие сверхъестественной силой.

Сафия была уверена, что Кара давным-давно отбросила все подобные предания как чистую выдумку. Особенно после того, как следствие пришло к выводу, что гибель ее отца произошла из-за карстового разлома, внезапно открывшегося в песках. Подобные смертельные ловушки нередки в тех местах. Порой их жертвами становятся ничего не подозревающие путники или даже целые грузовики. Основанием пустыни служит преимущественно известняк с пещерами и тоннелями, некогда промытыми подземными водами. Они время от времени обрушиваются, что, как правило, сопровождается явлением, которое описала Кара: большим столбом кружащейся пыли, который поднимается над пустыней.

Кара нетерпеливо схватила ломик и подошла к опрокинутому изваянию. Судя по всему, объяснения геологов ее тогда не убедили. Сафия подумала, что ей следовало бы догадаться об этом, особенно принимая в расчет увлечение древней Аравией, которое у Кары переросло в настоящую манию. Подруга тратила миллиарды на то, чтобы проникнуть в прошлое, чтобы собрать как можно больше исторических реликвий всех эпох. Для этой цели Кара нанимала лучших специалистов.

Сафия закрыла глаза, гадая, какая часть ее собственной жизни была растрачена впустую во имя этих бредовых замыслов. Какое давление оказала на нее Кара, когда она выбирала, в каком направлении продолжить образование? Как Кара влияла на исследовательскую работу здесь, в музее? Сафия тряхнула головой. На то, чтобы разобраться во всем этом, понадобится много времени.

Открыв глаза, Сафия шагнула к изваянию, загораживая его собой.

– Я тебе не позволю портить статую ломом.

Кара отстранила подругу. Ее голос прозвучал спокойно и рассудительно:

– Если там находится осколок метеорита, очень важно его найти, и ради этого можно оставить пару царапин на разбитой статуе.

– Важно для кого? – Сафия постаралась скопировать невозмутимость подруги, однако ее вопрос прозвучал скорее как обвинение. – Из той исторической эпохи в Аравии до наших времен дошла лишь горстка изваяний, и эта статуя – одна из них. Даже покалеченная временем, она не имеет цены, а ты хочешь ее уничтожить!

– Метеорит…

– Может подождать, – отрезала Сафия, обрывая свою благодетельницу. – По крайней мере, изваяние можно осторожно сместить в сторону.

Кара устремила на нее стальной взгляд, ломавший даже мужчин. Сафия выдержала его, поскольку она знала эту женщину еще маленькой девочкой. Шагнув к подруге, она взяла у нее ломик, с изумлением обнаружив, что у Кары дрожат руки.

– Я знаю, на что ты надеешься, – прошептала Сафия.

Им обеим была известна история обнаруженного английским археологом метеорита причудливой формы, похожего на стоящего на коленях верблюда. Якобы именно этот верблюд охранял вход в погребенный песками затерянный город, который назывался Убаром.

И вот сейчас метеорит взорвался при самых странных обстоятельствах.

– Должна быть какая-то связь, – пробормотала Кара, повторяя свои собственные слова, произнесенные некоторое время назад.

Сафия знала лишь один способ развеять надежды подруги.

– Тебе прекрасно известно, что Убар уже обнаружен.

Она умолкла, давая Каре возможность осознать смысл ее слов.

В 1992 году легендарный город был открыт археологом-любителем Николасом Клэппом с помощью спутникового локатора, способного просвечивать верхний слой почвы. Основанный приблизительно за девятьсот лет до нашей эры рядом с одним из немногочисленных в этих местах колодцев, древний город был важным перевалочным пунктом на Дороге благовоний, которая связывала оазисы в прибрежных горах Омана с богатыми городами на севере. На протяжении веков Убар процветал и разрастался. Затем настал день, когда половина города провалилась в гигантский карстовый разлом, после чего уцелевшие суеверные жители покинули Убар и город поглотили пески.

– Убар был не более чем обычным торговым городом, – продолжала Сафия.

Кара покачала головой, но Сафия не смогла определить, то ли подруга не соглашается с ее последним утверждением, то ли заставляет себя принять действительность. Сафия вспомнила, в какой восторг пришла Кара, узнав про открытие Клэппа. Газеты всего мира раструбили о нем под броскими заголовками: «Обнаружен легендарный затерянный город в Аравии!» Кара поспешила в Оман, чтобы увидеть все своими глазами и лично участвовать в раскопках. Однако, как правильно заметила Сафия, за два года работ, в ходе которых были обнаружены лишь глиняные черепки и кухонная утварь, выяснилось, что древнее городище является не более чем заброшенным перевалочным пунктом на караванной тропе, после чего интерес к нему угас. Ни несметных сокровищ, ни черных призраков. Остались лишь болезненные воспоминания, терзающие живых.

– Леди Кенсингтон, – снова заговорил специалист с металлоискателем, первым обнаруживший сильный сигнал, – возможно, доктор аль-Мааз права и эту чертову штуковину трогать не надо.

Женщины обернулись к поверженному изваянию. С двух сторон к нему специалисты приставили свои металлоискатели. Приборы дружно пищали.

– Я ошибался, – продолжал первый специалист. – Обнаруженный мной источник сигнала находится не под камнем.

– Тогда где же он? – раздраженно спросила Кара.

Ответил второй специалист:

– Он внутри.

Наступила изумленная тишина, которую первой нарушила Кара.

– Внутри?

– Да, мэм. Я приношу свои извинения. Мне не сразу пришла в голову мысль взять пеленг двумя металлоискателями. Я никак не предполагал, что внутри камня может что-нибудь оказаться.

Сафия шагнула вперед.

– Вероятно, это просто случайное вкрапление самородного железа.

– Нет, если судить по показаниям наших приборов. Сигнал очень сильный.

– Необходимо разбить статую, – сказала Кара.

Сафия нахмурилась. Проклятье! Она опустилась на колени перед изваянием.

– Мне нужен фонарик.

Кто-то из членов команды Кары передал ей фонарик.

– Что ты собираешься делать? – нетерпеливо спросила Кара.

– Заглянуть внутрь.

Сафия провела ладонью по поверхности изваяния, оплавленной жаром взрыва. Песчаник превратился в стекло. Поставив фонарик лампочкой вниз на грузное туловище статуи, молодая женщина включила его.

Тотчас же озарилась вся остекленевшая поверхность изваяния. Сквозь мутную темную корку проступили неясные детали. Сафия не разглядела ничего необычного, однако стекло имело в толщину всего около двух дюймов. То, что они искали, должно было находиться в глубине каменной глыбы.

Кара, склонившись рядом с Сафией, заглянула через плечо и ахнула.

– В чем дело? – спросила Сафия, начиная было убирать фонарик.

– Подожди, – остановила ее Кара. – Посвети в середину.

Сафия послушно переместила луч света к середине туловища.

Показалась какая-то тень, темный сгусток, запрятанный в глубине, в том самом месте, где стекло переходило в камень. В свете луча сгусток сиял темно-багровым цветом. Его форму нельзя было ни с чем спутать – особенно если учесть, в каком месте груди он находился.

– Это сердце, – прошептала Кара.

Сафия отшатнулась, пораженная не меньше подруги.

– Человеческое сердце…

20 часов 05 минут

Несколько часов спустя Кара Кенсингтон стояла в туалетной комнате для обслуживающего персонала, расположенной рядом с отделом древней истории Ближнего Востока.

Ну, теперь еще одну…

Молодая женщина вытряхнула на ладонь оранжевую таблетку. Аддерал – сильное тонизирующее средство, содержит двадцать миллиграммов амфетамина, отпускается по рецепту врача. Кара взвесила таблетку в руке. Какое мощное воздействие заключено в такой маленькой штучке! Но возможно, сейчас его будет недостаточно. Подумав, Кара вытряхнула вторую таблетку. В конце концов, прошлой ночью она не сомкнула глаз, а впереди еще много работы.

Взяв таблетки в рот, Кара запрокинула голову назад, заглатывая их, затем, не запив водой, посмотрела на свое отражение в зеркале. Лицо раскраснелось, зрачки расширились. Кара провела рукой по волосам, пытаясь взбить их, придать подобие какой-то формы. Тщетно.

Наклонившись к раковине, она включила холодную воду и, намочив ладони, прижала к щекам, стараясь дышать как можно глубже. Казалось, прошли не часы, а дни с тех пор, как неожиданный звонок поднял ее с кровати в особняке родового поместья Блэкхит. Услышав о взрыве, Кара вскочила в лимузин, и шофер помчал ее по пустынным ночным улицам сквозь грозу к Британскому музею.

И что теперь?

В течение всего бесконечно длинного дня различные следственные бригады собирали в галерее всяческие улики: образцы обугленного дерева, пластмассу, металлы и даже кости. Наконец из груды обгоревшего мусора были извлечены несколько осколков метеорита, покрытых слоем шлака. По предварительной версии, от электрического разряда шаровой молнии воспламенились какие-то летучие компоненты, находившиеся в глубине самородного железа. Однако пока что никто не осмеливался предположить, что это были за компоненты. Дальнейшие исследования продолжатся в многочисленных лабораториях как в Англии, так и за ее пределами.

Кара не могла скрыть разочарование. Увидев на мониторе видеонаблюдения светящуюся сферу шаровой молнии, она вспомнила тот день, когда ее отец исчез в облаке пыли, окруженный вихрем, искрящимся голубоватыми электрическими разрядами. Теперь взрыв и еще одна смерть. Молодая женщина не сомневалась, что должна быть какая-то связь между прошлым и настоящим. Но какая? Неужели она снова зашла в тупик, как это часто бывало за последние годы?

Стук в дверь заставил Кару оторваться от изучения собственного отражения в зеркале.

– Кара, мы готовы приступить к исследованиям.

Это была Сафия. В голосе подруги Кара услышала обеспокоенность. Одна только Сафия понимала, какой груз лежит на сердце у Кары.

– Уже иду.

Бросив пластмассовый пузырек в сумочку, Кара щелкнула застежкой. Первая волна энергии, вызванная принятым препаратом, чуть притупила чувство отчаяния. Напоследок еще раз тщетно попытавшись пригладить волосы, Кара подошла к двери, распахнула ее и оказалась в зале, выбранном для временной лаборатории, – в знаменитом Сводчатом зале Британского музея.

Построенное в 1839 году двухъярусное помещение в западном крыле музея обладало характерными чертами ранневикторианской архитектуры: ряды библиотечных шкафов, кованые чугунные лесенки и переходы, изогнутые арки потолка, вместительные ниши. Эти стены помнили Чарльза Дарвина и Ливингстона, членов Королевского научного общества, которые облаченными во фраки собирались здесь среди рядов старинных книг и табличек с древними письменами. Этот зал, никогда не бывший открытым для широкой публики, теперь использовался отделом древней истории Ближнего Востока в качестве учебного центра и вспомогательного архива.

А сегодня закрытому для всех, за исключением немногих избранных, Сводчатому залу суждено было стать импровизированным моргом. Кара посмотрела на каменное изваяние, обезглавленное, без рук, лежащее в углу на носилках. Это было все, что осталось от древней статуи, находившейся в северном крыле. Сафия настояла на том, чтобы обломок извлекли из мусора и перевезли сюда, в безопасное место.

Изваяние освещали две галогенные лампы, а рядом на столике были разложены, подобно инструментам в операционной, зубила различных размеров, молотки и щетки.

Сафия натянула на руки латексные перчатки. Она была в плотном фартуке; глаза закрывали защитные очки.

– Все готовы?

Кара кивнула.

– Предлагаю расколоть старику грудь, – с обычным грубоватым энтузиазмом американцев подал голос молодой парень.

Кара, знакомая со всеми, кто работал в галерее, знала аспиранта Северо-Западного университета Клея Бишопа. Парень, которому предстояло на этот вечер стать оператором-документалистом, возился с цифровой видеокамерой, установленной на штатив.

– Мистер Бишоп, проявите побольше уважения, – попросила Сафия.

– Извините, – поспешно ответил Бишоп с хитрой улыбкой, позволявшей усомниться в искренности его слов.

Долговязый представитель «следующего поколения», Бишоп обладал довольно приятной внешностью. Он был в джинсах, черной футболке с портретом рок-звезды и кроссовках, которые когда-то могли быть белыми, во что сейчас, правда, верилось с трудом. Выпрямившись, молодой человек потянулся, демонстрируя полоску обнаженного живота, и провел рукой по рыжему ежику на голове. Единственным намеком на его принадлежность к ученой братии были очки с толстыми стеклами в черной оправе, достаточно некрасивые, чтобы снова быть в моде.

– У меня все готово, доктор аль-Мааз.

– Отлично.

Шагнув в свет галогенных ламп, Сафия остановилась перед столиком с инструментами. Кара обошла вокруг, чтобы наблюдать с другой стороны, и встала рядом с начальником службы безопасности Райаном Флеммингом, единственным посторонним, присутствующим на «вскрытии». Судя по всему, он пришел, когда Кара отлучалась в туалет. Флемминг кивнул ей, и по его виду сразу стало ясно, что он, подобно большинству сотрудников музея, чувствовал себя неуютно в ее присутствии.

Пока Сафия производила замеры, Флемминг смущенно покашливал.

– Я пришел сюда, как только узнал о вашем открытии, – промямлил он, обращаясь к Каре.

– Зачем? – спросила та. – Это как-то связано с соображениями безопасности?

– Нет, из чистого любопытства. Не каждый день находят статуи, внутри которых спрятано сердце, – ответил Флемминг, кивнув на изваяние.

Это действительно было так, хотя Кара подозревала, что Флемминга привели сюда дела сердечные другого рода. Взгляд начальника службы безопасности задерживался гораздо чаще на Сафии, чем на странном камне. Позволив Флеммингу предаваться восторженному обожанию дамы сердца, Кара повернулась к распростертому на полу изваянию. В ярком свете ламп под оболочкой расплавленного стекла расцвело бурокрасное сияние.

Кара склонилась над статуей. Сердце, выполненное в натуральном размере с соблюдением всех анатомических особенностей, несомненно, было изготовлено из какой-то металлической руды, поскольку его присутствие обнаружили металлоискатели. И тем не менее у Кары возникло такое ощущение, что, если она будет смотреть на него достаточно долго, сердце начнет биться.

Сафия приблизилась к обломку статуи с алмазным резаком и аккуратно процарапала стекло, очертив правильный квадрат вокруг скрытого в камне сердца.

– Я хочу сохранить как можно больше. Надеюсь, что слой оплавившегося песчаника слабо связан с остальной породой.

Затем Сафия прилепила к стеклянному квадрату присоску и крепко взялась за рукоятку. Взяв резиновую киянку, она с силой постучала по периметру стекловидного квадрата. Под царапинами появились маленькие трещинки. Все присутствующие вздрагивали при каждом ударе. Даже Кара поймала себя на том, что крепко стиснула пальцы в кулаки.

Одна только Сафия оставалась спокойной. Кара знала, что в стрессовых ситуациях ее подруга легко поддается приступам паники, но когда занимается любимой работой в привычной среде, то становится твердой, как алмаз в резаке, и такой же острой. Молодая женщина работала в спокойной сосредоточенности, с невозмутимостью последователей дзен-буддизма. И все же Кара заметила во взгляде подруги блеск. Блеск восторженного возбуждения. Уже давно Кара не видела ничего подобного в глазах Сафии, превратившейся в бледную тень той женщины, которой она когда-то была.

– Надеюсь, этого будет достаточно, – наконец объявила Сафия.

Отложив киянку, она маленькой кисточкой смела стеклянную крошку и песчинки, полностью очистив поверхность. Затем слегка надавила на рукоятку присоски сначала в одном направлении, потом в другом, осторожно раскачивая стеклянный квадрат. Вдруг Сафия резким движением потянула присоску вверх, поднимая кусок освободившегося стекла.

Шагнув ближе, Кара заглянула во вскрытую грудь изваяния. Как выяснилось, сердце было выполнено детальнее, чем ей показалось вначале. Каждая камера была воспроизведена с мельчайшими подробностями, включая тончайшие артерии и вены на поверхности. Сердце уютно устроилось в ложе из песчаника, словно изваяние наросло вокруг естественным путем – жемчужина внутри устрицы.

Осторожно освободив стекло от присоски, Сафия перевернула его. На внутренней стороне расплавленного камня отчетливо отпечаталась поверхность сердца. Сафия повернулась к объективу видеокамеры.

– Клей, ты получаешь хорошую картинку?

Пригнувшись к видоискателю, Клей покачивался на каблуках.

– Черт возьми, это просто фантастика!

– Считаю это положительным ответом.

Сафия опустила стекло на столик.

– А что насчет сердца? – спросил Флемминг.

Обернувшись к изваянию, Сафия склонилась над вскрытой грудью. Она осторожно постучала ручкой кисточки по сердцу. Все присутствующие услышали отчетливый звон.

– Определенно, это металл. Судя по рыжеватому цвету, скорее всего, бронза.

– Звук такой, будто сердце полое внутри, – заметил Клей, перемещая штатив так, чтобы добиться лучшего ракурса. – Пошевелите его.

Сафия покачала головой.

– Лучше этого не делать. Видите, как местами песчаник выступами охватывает сердце? Оно сидит очень прочно. Полагаю, его не надо трогать. Перед тем как что-либо предпринять, необходимо показать сердце другим исследователям.

На протяжении всей последней минуты Кара не смела сделать вдох. Сердце бешено стучало в ушах, и амфетамин тут был ни при чем. Неужели, кроме нее, никто этого не заметил?

Однако прежде чем она успела спросить, в глубине Сводчатого зала хлопнула дверь. Все вздрогнули от неожиданности. Послышались приближающиеся шаги. Двое мужчин.

Сафия перевела луч галогенной лампы в глубь библиотеки.

– Это директор Тайсон.

– Эдгар, – шагнула вперед Кара, – что вы здесь делаете?

Директор музея отступил в сторону, открывая взорам своего спутника. Это был следователь отдела убийств полиции Большого Лондона.

– Инспектор Сэмюэлсон находился со мной, когда до нас дошло известие о вашем блестящем открытии. Мы как раз заканчивали, и он попросил разрешения лично взглянуть на эту поразительную находку. Разве я мог отказать, учитывая ту помощь, которую он нам оказал?

– Разумеется, – учтиво ответила Кара, скрывая свое раздражение. – Вы пришли как раз вовремя.

Она сделала жест, приглашающий новоприбывших к импровизированному операционному столу. Ее собственному открытию придется подождать еще немного.

Флемминг повернулся к своему начальнику.

– Полагаю, я уже достаточно насмотрелся. Надо сходить проверить ночную смену.

Он направился к выходу, задержавшись для того, чтобы обратиться к Сафии:

– Благодарю вас за то, что позволили наблюдать за вашей работой.

– Всегда пожалуйста, – рассеянно ответила та, не в силах думать ни о чем, кроме обнажившегося сердца.

От Кары не укрылось, как начальник службы безопасности задержал взгляд на Сафии и отвернулся, раненный ее безразличием. Сафия вечно будет оставаться слепой ко всему, за исключением своей работы. И более значительные мужчины, чем Райан Флемминг, не смогли найти место в ее жизни.

Инспектор Сэмюэлсон занял место начальника службы безопасности. Пиджак он держал перекинутым через руку, рукава рубашки были засучены.

– Надеюсь, я вам не мешаю?

– Вовсе нет, – заверила его Сафия. – Это открытие – счастливый случай.

– Вот как.

Инспектор склонился над изваянием. Кара не сомневалась, что его привело сюда нечто большее, чем простое любопытство. Случайные совпадения нередко становятся объектом полицейских расследований.

Эдгар Тайсон встал за спиной Сэмюэлсона.

– Это просто восхитительно, вы не находите? Несомненно, ваше открытие привлечет внимание всего мира.

Инспектор Сэмюэлсон выпрямился.

– Откуда это изваяние?

– Его обнаружил мой отец, – сказала Кара.

Вопросительно подняв бровь, Сэмюэлсон перевел на нее взгляд. Кара заметила, что директор Тайсон, отступив назад, смущенно уставился на мыски своих ботинок. Тема была слишком деликатной.

Подняв на лоб защитные очки, Сафия продолжила объяснение, избавив подругу от необходимости касаться больного места.

– Реджинальд Кенсингтон финансировал археологическую экспедицию, которая отправилась наблюдать за раскопками при возведении нового мавзолея на месте старой гробницы в городе Салала на побережье Омана. Сэр Реджинальд обнаружил эту статую в земле неподалеку от гробницы. Находка оказалась редчайшей: изваяние доисламской эпохи, датируемое третьим веком до нашей эры, в таком изумительном состоянии. Впрочем, гробница на протяжении двух тысячелетий почиталась как святыня, поэтому окружающая местность оставалась в неприкосновенности. Уничтожение этого прекрасно сохранившегося памятника истории – настоящая трагедия.

Похоже, Сэмюэлсон не разделял ее чувств.

– Однако гибель статуи позволила совершить новое открытие. Так что тут есть некое равновесие. Чего нельзя сказать про беднягу Гарри Мастерсона.

– Разумеется, – поспешно заявила Сафия. – Я вовсе не хотела сказать, что его смерть не стала настоящей трагедией. Вы совершенно правы.

Сэмюэлсон обвел взглядом присутствующих, задержавшись на аспиранте Клее Бишопе. Судя по всему, инспектор почему-то остался недоволен увиденным. Он снова повернулся к скульптуре.

– Вы упомянули о гробнице, рядом с которой обнаружили это изваяние.

– Да. Это была гробница наби Амирана.

– Какого-то фараона, да?

Сафия улыбнулась.

– Фараоны были в Древнем Египте.

Как и Кара, она прекрасно понимала, что инспектор нарочно строит из себя дурачка.

– В Аравии самыми известными являются гробницы, в которых захоронены люди, упомянутые в Коране или Библии. В данном случае речь идет о персонаже обеих священных книг.

– Наби Амиран? Не припоминаю, чтобы слышал это имя на уроках Закона Божьего.

– На самом деле в Библии это достаточно важная фигура. Вам приходилось слышать о Деве Марии?

– Смутно.

Сэмюэлсон произнес это так искренне, что Сафия не сдержала улыбки. Она выждала паузу, чтобы придать больший вес своим словам, но затем все же смилостивилась.

– Наби Амиран – отец Девы Марии.

13 часов 54 минуты

по восточному поясному времени

Арлингтон, штат Виргиния

Пейнтер Кроу сидел на заднем сиденье серебристого седана «Мерседес-С500». Машина плавно скользила по федеральной автостраде номер 66 из международного аэропорта Даллеса, направляясь на восток в сторону Вашингтона, однако конечной целью пути являлась не столица. Включив сигнал поворота, водитель, молчаливый парень с телосложением центрального защитника футбольной команды, свернул у указателя на Арлингтон. До штаб-квартиры УППОНИР оставалось ехать меньше полумили.

Пейнтер взглянул на часы. Всего два часа назад он находился в Коннектикуте. Его предала напарница, которой он безгранично доверял на протяжении последних пяти лет, и теперь он никак не мог перестать думать об этом.

Их с Кассандрой завербовали из войск специального назначения приблизительно в одно и то же время: он служил в «морских котиках»^[2], она – в «рейнджерах» сухопутных сил. УППОНИР отобрало их для новой строго засекреченной команды «Сигма», которая только что была создана в Управлении. Большинство сотрудников УППОНИР даже не подозревало о ее существовании. Задача «Сигмы» заключалась в том, чтобы осуществлять поиск и захват. Военизированное подразделение подготовленных в техническом отношении агентов скрытно направлялось в горячие точки, где с риском для жизни добывало или защищало новейшие достижения и технологии в военной области. Если отряд «Дельта» был создан для борьбы с терроризмом, то целью «Сигмы» являлось обеспечение технологического превосходства Соединенных Штатов. Причем добиваться этого следовало любой ценой.

И вот сейчас вызов в штаб-квартиру. Несомненно, речь идет о новом задании. Но чем объясняется подобная спешка?

Проехав по Норт-Фэрфакс-драйв, «мерседес» свернул на стоянку. Преодолев сложную систему постов безопасности, машина наконец встала на свободное место. Широкоплечий верзила с безучастным лицом подошел к ней и открыл дверь.

– Коммандер Кроу, прошу следовать за мной.

Пейнтера провели в главное здание к приемной кабинета директора и попросили подождать, пока адъютант доложит о прибытии. Пейнтер хмуро уставился на закрытую дверь.

Вице-адмирал Тони Ректор возглавлял Управление перспективных программ оборонных научно-исследовательских разработок Министерства обороны с тех самых пор, с каких Пейнтер в нем работал. До этого он руководил разведывательным подразделением УППОНИР – отделом информационной безопасности, который особое значение приобрел после событий 11 сентября 2001 года. Отдел следил за потоками данных, протекающими по компьютерным сетям всего мира, выискивая в них информацию о подготовке террористических актов и переводах финансовых средств. Опыт и ум, проявленные адмиралом, вскоре позволили ему занять пост директора УППОНИР.

Дверь открылась. Сопровождающий, отступив в сторону, махнул рукой, пропуская Пейнтера. Как только Кроу зашел в кабинет, у него за спиной закрылась дверь.

В кабинете, стены которого были обшиты темным красным деревом, ощущался тонкий аромат трубочного табака. В центре комнаты стоял стол. Сидевший за ним Тони Ректор, по прозвищу Тигр, встал и пожал Пейнтеру руку. Это был крупный мужчина, не имевший ни капли жира, но сейчас, после шестидесятилетнего рубежа, его накачанные мышцы несколько обмякли. Правда, плоть в этом человеке была единственным, о чем можно было сказать «мягкое». Глаза горели голубыми бриллиантами, гладко зализанные волосы серебрились сединой. Его рукопожатие оказалось стальным. Поздоровавшись с Пейнтером, адмирал кивком указал на одно из двух кожаных кресел для гостей.

– Присаживайтесь. Я пригласил доктора Макнайта. Он сейчас присоединится к нам.

Доктор Шон Макнайт, основатель и командир отряда «Сигма», непосредственный начальник Пейнтера, как и он сам, в прошлом служил в «морских котиках», а затем защитил докторские диссертации по физике и информационным технологиям. Раз приглашен доктор Макнайт, значит, в игре участвуют все большие шишки. То есть случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Сэр, могу я спросить, с чем все это связано?

Адмирал Ректор удобно устроился в кресле.

– Я уже слышал о досадной неприятности, случившейся в Коннектикуте, – сказал он, уходя от ответа на вопрос Пейнтера. – Ребята из отдела новейших технологий с нетерпением ждут, когда им доставят компьютер этого китайского шпиона. Будем надеяться, им удастся вытянуть из него информацию о плазменном оружии.

– К сожалению, нам… мне не удалось получить пароль.

Директор УППОНИР пожал плечами.

– По крайней мере, информация не попала в руки китайцев. И принимая в расчет то, с чем вам пришлось столкнуться, вы поработали на славу.

Кроу удержался от вопроса о судьбе своей бывшей напарницы. Скорее всего, Кассандру доставят в какое-нибудь укромное место, где досконально допросят. Ну а дальше, кто может сказать? База Гуантанамо, Форт-Ливенворт или какая-то другая военная тюрьма? Это уже будет забота не Пейнтера. И тем не менее у него внутри не утихала ноющая боль. Он надеялся, что виной этому лишь несварение желудка. Определенно, у него не было никаких оснований переживать по поводу судьбы Кассандры.

– А теперь что касается вашего вопроса, – продолжал адмирал, возвращая Пейнтера в настоящее. – Отдел военных разработок привлек наше внимание к одному событию. Прошлой ночью в Британском музее произошел взрыв.

Кроу кивнул. По дороге из аэропорта он слышал выпуск новостей по радио.

– Удар молнии.

– Так было сообщено прессе.

Услышав это, Пейнтер выпрямился. Однако прежде чем он успел начать расспросы, дверь открылась. В кабинет ворвался, как ураган, доктор Шон Макнайт. Лицо его раскраснелось, лоб был усеян каплями пота, словно командир отряда «Сигма» всю дорогу бежал.

– Получено подтверждение, – запыхавшись, сообщил он адмиралу.

Ректор кивнул.

– В таком случае садитесь. Времени у нас в обрез.

Пейнтер украдкой оглядел своего начальника, усевшегося во второе кресло. Макнайт проработал в УППОНИР двадцать два года, в том числе в должности директора отдела специальных проектов. Одним из его первых «специальных проектов» явилось создание отряда «Сигма». Именно у Макнайта родилась мысль собрать команду оперативников, обладающих техническими знаниями и прошедших военную подготовку. «Мозги и мускулы, – как любил говорить он, – которые будут действовать с хирургической точностью, защищая и оберегая секретные технологии».

Кроу одним из первых лично пригласил сам Макнайт, когда Пейнтер лечился в госпитале после перелома ноги, полученного во время операции в Ираке. Пока он поправлялся, Макнайт обучил его искусству оттачивать не только тело, но и разум. Кроу прошел учебу в лагере начальной академической подготовки, оказавшуюся сложнее обучения в учебном центре «морских котиков». На всем белом свете не было другого человека, к кому Пейнтер относился бы с таким уважением и почтением.

И вот сейчас он видит Шона Макнайта в таком потрясении. Усевшись на край кресла, Макнайт выпрямил спину. Казалось, он спал в темно-сером костюме, который был на нем. В этот момент Макнайт выглядел на все свои пятьдесят пять лет: вокруг глаз тревожные морщинки, губы плотно сжаты, пепельно-седые волосы взъерошены.

Судя по всему, произошло что-то очень серьезное.

Адмирал Ректор повернул стоявший у него на столе плазменный монитор так, чтобы было видно Пейнтеру.

– Коммандер Кроу, первым делом вам следует просмотреть эту видеозапись.

Пейнтер с готовностью подался вперед; на экране компьютера появилось черно-белое изображение.

– Это запись службы безопасности Британского музея.

Пейнтер молча смотрел немое изображение. Вот на экране появился охранник, вошедший в галерею музея. Сюжет длился недолго. Когда запись закончилась взрывом, озарившим весь экран, Пейнтер откинулся назад. Двое начальников внимательно наблюдали за ним.

– Эта светящаяся сфера, – наконец произнес Пейнтер. – Если не ошибаюсь, это была шаровая молния.

– Совершенно верно, – подтвердил адмирал Ректор. – Это предположение привлекло внимание двух исследователей из отдела военных разработок, которые в то время как раз находились в Лондоне. До сих пор шаровую молнию еще ни разу не удавалось заснять на пленку.

– И до сих пор не было зафиксировано ни одного случая таких разрушительных последствий, – добавил доктор Макнайт.

Пейнтер вспомнил лекции по электричеству, которые прослушал в ходе подготовки к работе в отряде «Сигма». Первые упоминания о шаровых молниях восходят еще к древним грекам. Их появление наблюдалось в самых разных местах, в том числе и большими группами людей. Шаровые молнии встречаются крайне редко, поэтому природа их возникновения до сих пор остается загадкой. Гипотез было множество: от свободно парящего сгустка плазмы, вызванного ионизацией воздуха во время грозы, до испарения двуокиси кремния из почвы в месте попадания молнии.

– Что же на самом деле произошло в Британском музее? – спросил Пейнтер.

Адмирал Ректор достал из ящика письменного стола почерневший предмет, похожий на каменный обломок размером с теннисный мяч, и положил его на промокашку.

– Сегодня утром это было доставлено самолетом военно-транспортной авиации.

– Что это такое?

Адмирал кивком предложил Пейнтеру взять необычную породу. Пейнтер удивился неожиданной тяжести осколка. Это не камень. Обломок обладал удельной плотностью свинца.

– Метеоритное железо, – объяснил доктор Макнайт. – Кусок того экспоната, который несколько минут назад взорвался на экране монитора.

Пейнтер вернул осколок на стол.

– Я ничего не понимаю. Вы хотите сказать, что взрыв вызвал метеорит? А не шаровая молния?

– И да и нет, – загадочно ответил Макнайт.

– Что вам известно о Тунгусском метеорите в России? – спросил Ректор.

Неожиданная смена предмета разговора застигла Пейнтера врасплох. Нахмурившись, он стал копаться в памяти.

– Немногое. В тысяча девятьсот восьмом году где-то в Сибири упал метеорит, что вызвало мощный взрыв.

Ректор откинулся назад.

– «Мощный» – это мягко сказано. Ударная волна повалила лес в радиусе сорока миль от эпицентра, на площади, равной приблизительно половине территории штата Род-Айленд. Мощность взрыва была эквивалентна примерно двум тысячам атомных бомб. На удалении четырехсот миль от места взрыва лошадей валило с ног. Определение «мощный» не позволяет получить полное представление об этом взрыве.

– Были и другие последствия, – подхватил Макнайт. – Магнитная буря образовала круговорот диаметром шестьсот миль. На протяжении многих дней после взрыва ночное небо озарялось сиянием огромного количества пыли, поднятой в воздух, настолько ярким, что можно было читать газету. Электромагнитный импульс обежал половину земного шара.

– Господи, – пробормотал Пейнтер.

– Очевидцы, наблюдавшие взрыв на удалении сотен миль, говорили о мелькнувшей в небе ослепительной точке, яркостью сравнимой с солнцем, за которой следовал радужный переливающийся хвост.

– Метеорит, – сказал Пейнтер.

Адмирал Ректор покачал головой.

– Это одна из версий. Астероид с каменным ядром или комета. Однако эта версия не дает ответа на несколько вопросов. Во-первых, так и не было обнаружено ни одного осколка метеорита. Отсутствовала даже неизбежная в таких случаях иридиевая пыль.

– Углеродистые метеориты обычно оставляют иридиевые следы, – объяснил Макнайт. – Однако в случае с Тунгусским метеоритом таких следов не нашли.

– И не было кратера, – добавил адмирал.

Макнайт кивнул.

– Сила взрыва составляла около сорока мегатонн. До этого последний метеорит сопоставимых размеров упал в Аризоне приблизительно пятьдесят тысяч лет назад. Тогда сила взрыва составляла всего три мегатонны, лишь малую часть от Тунгусского, но остался огромный кратер диаметром в милю и глубиной в пятьсот футов. Почему такой кратер не образовался в бассейне Подкаменной Тунгуски? Тем более что точно известно, где именно произошел взрыв, – это было определено по деревьям, поваленным от эпицентра.

У Пейнтера не было ответа на эти вопросы. Как и еще на один, более насущный, возникший у него в голове: «Какое это имеет отношение к тому, что произошло в Британском музее?»

Макнайт продолжал:

– Кроме того, с момента взрыва в регионе наблюдались любопытные биологические последствия: ускоренный рост некоторых видов папоротников, увеличение количества мутаций, в том числе генетических аномалий семян и хвои деревьев, изменение популяций. Не избежали влияния Тунгусского метеорита и люди. У местных племен эвенков наблюдаются аномалии резус-фактора крови. Все это отчетливо указывает на последствия радиации, скорее всего, гамма-лучей.

Пейнтер попытался охватить разумом взрыв, не оставивший кратера, необычные атмосферные явления и сильный радиационный фон.

– Так что же все-таки явилось причиной всего этого?

Ответил адмирал Ректор:

– Кое-что довольно небольшое. Весом всего около семи фунтов.

– Это невозможно, – пробормотал Пейнтер.

Адмирал пожал плечами.

– Да, если иметь дело с обычной материей…

Недосказанная загадка повисла в воздухе. В конце концов заговорил доктор Макнайт:

– Самые последние исследования, произведенные в тысяча девятьсот девяносто пятом году, позволяют предположить, что над сибирской тайгой действительно взорвался метеорит, но только сложенный из антивещества.

Пейнтер широко раскрыл глаза.

– Из антивещества?

Теперь он наконец понял, почему его пригласили на совещание. В то время как большинство людей считало антиматерию уделом научной фантастики, в прошедшее десятилетие она стала реальностью с получением первых античастиц в лабораториях. Передовые позиции занимала лаборатория Европейского центра физики высоких энергий в швейцарской Женеве. В подземном антипротоновом кольце малой энергии уже на протяжении почти двадцати лет вырабатывалась антиматерия. Однако к настоящему времени энергии всех антипротонов, полученных в лаборатории центра за целый год, хватало только на то, чтобы на несколько мгновений зажечь электрическую лампочку.

И тем не менее антивещество открывало захватывающие перспективы. Всего один грамм антиматерии может выделить энергию, эквивалентную взрыву атомной бомбы. Разумеется, сначала необходимо найти дешевый, доступный способ получения антивещества. А это было невозможно.

Пейнтер поймал себя на том, что он не может оторвать взгляд от куска метеоритного железа, лежащего на столе перед адмиралом Ректором. Ему было известно, что верхние слои земной атмосферы постоянно бомбардируются античастицами космических лучей, которые тотчас же аннигилируют, сталкиваясь с веществом атмосферы. Выдвигались постулаты, что в космическом вакууме могут существовать астероиды и кометы, состоящие из антивещества, которое осталось после Большого взрыва.

Пейнтер постепенно начинал складывать отдельные фрагменты в единое целое.

– Так значит, этот взрыв в Британском музее…

– Мы исследовали некоторую часть обломков, собранных в зале, где произошел взрыв, – сказал Макнайт. – Металл и дерево.

Пейнтер вспомнил фразу, которую выпалил его непосредственный начальник, ворвавшись в кабинет. «Получено подтверждение». У него в желудке образовался холодный комок.

Макнайт продолжал:

– Обломки обладают слабой радиационной сигнатурой, которая совпадает с сигнатурой Тунгусского метеорита.

– Вы хотите сказать, что взрыв в Британском музее был вызван аннигиляцией антивещества? Что тот метеорит действительно состоял из антиматерии?

Адмирал Ректор покатал опаленный осколок по столу.

– Разумеется, нет. Это обычное метеоритное железо. И ничего больше.

– Тогда я ничего не понимаю.

Снова заговорил Макнайт:

– От радиационной сигнатуры нельзя просто так отмахнуться. Совпадение слишком полное, чтобы быть случайным. Что-то произошло. Единственное объяснение состоит в том, что в этом метеорите было заключено антивещество, в каком-то неизвестном устойчивом состоянии. Электрический разряд шаровой молнии вывел его из этого состояния и спровоцировал цепную реакцию, которая привела к взрыву. Все антивещество было поглощено в момент взрыва.

– И осталась только эта оболочка, – добавил адмирал, указывая на обломок.

В кабинете воцарилась тишина. Сказанное имело слишком большое значение. Адмирал Ректор снова взял в руку железный самородок.

– Вы можете представить себе, какие будут последствия, если мы окажемся правы? Источник энергии практически неограниченной мощности, если существуют хотя бы намеки на то, как такое оказалось возможно, или, что еще лучше, образец. Это ни в коем случае не должно попасть в чужие руки.

Пейнтер поймал себя на том, что послушно кивает.

– Итак, каким будет наш следующий шаг?

Адмирал Ректор всмотрелся в его лицо.

– Нельзя допустить утечки этой информации, в том числе и нашим ближайшим союзникам. Слишком много ушей жадно ловят то, что говорят болтливые рты.

Он кивнул доктору Макнайту, предлагая ему продолжить. Командир отряда «Сигма» помолчал, собираясь с мыслями.

– Коммандер Кроу, мы хотим, чтобы вы возглавили небольшую команду, которая будет работать в Британском музее. Мы уже подготовили вам легенду – вы группа американских ученых, занимающихся изучением шаровых молний. Контакты будете устанавливать там и тогда, где и когда сможете. В Лондоне ваша задача будет заключаться в основном в том, чтобы держать глаза широко раскрытыми. Вы должны будете следить за любыми намеками на то, что сделаны какие-то новые открытия. Мы же здесь продолжим исследования, мобилизовав все силы. Если потребуется продолжить какие-то работы в Лондоне, ваша команда станет нашим передовым отрядом.

– Слушаюсь, сэр.

Адмирал Ректор и доктор Макнайт быстро переглянулись. Уловив в их взглядах немой вопрос, Кроу почувствовал, как у него по спине пробегают ледяные мурашки. Адмирал снова кивнул. Макнайт повернулся к Пейнтеру:

– Есть еще одно обстоятельство. Вполне вероятно, мы будем не единственными, кто работает в этом направлении.

– Что вы хотите сказать?

– Как вы помните, директор упомянул о двух сотрудниках отдела военных разработок, действовавших в Лондоне.

– Это они первыми обратили внимание на видеосъемку шаровой молнии.

– Совершенно верно.

И снова начальники Пейнтера быстро переглянулись. Затем командир отряда «Сигма» устремил на своего подчиненного пристальный взор.

– Четыре часа назад они были обнаружены мертвыми у себя в номере. Убиты выстрелом в голову. В номере все перевернуто вверх дном. Кое-что пропало. Полиция Большого Лондона считает, что это разбойное нападение с целью ограбления.

Адмирал Ректор подался вперед.

– Но я никогда не мог терпеть случайные совпадения. От них у меня начинает болеть сердце.

Макнайт кивнул.

– Неизвестно, связаны ли как-нибудь эти убийства с нашим расследованием, но мы хотим, чтобы вы и ваша команда считали, что они связаны. Будьте начеку и присматривайте друг за другом.

Пейнтер молча кивнул.

– Ну, будем надеяться, что, пока вы не переправитесь через Атлантику, новых значительных открытий сделано не будет, – заключил адмирал.

21 час 48 минут по Гринвичу

Лондон, Англия

– Ты должна извлечь сердце.

Сафия, проводившая измерения с помощью крошечного серебряного штангенциркуля, удивленно подняла голову. Вокруг уходил в полумрак Сводчатый зал музея. В библиотеке их осталось всего трое: Кара, Клей Бишоп и она сама. Директор Тайсон и инспектор полиции ушли двадцать минут назад. Судя по всему, доскональные измерения мельчайших деталей не вызвали у них никакого интереса, а первоначальный восторг по поводу надгробного изваяния с могилы отца Девы Марии прошел.

Сафия вернулась к измерениям.

– Придет время, я извлеку сердце.

– Нет, ты должна сделать это сейчас.

Сафия пристально посмотрела на подругу. Яркий свет галогенных прожекторов отчетливо вырисовывал лицо Кары. Ослепительное сияние полностью лишило его краски, но Сафия обратила также внимание на серебристый блеск кожи, на расширенные зрачки. Кара находилась в наркотическом опьянении. Опять амфетамины. Три года назад Сафия была одной из немногих, кто знал, что продолжавшаяся месяц «поездка за границу», совершенная леди Кенсингтон, в действительности явилась курсом лечения в дорогой частной наркологической клинике в Кенте. Как давно Кара опять начала принимать наркотики? Сафия растерянно посмотрела на Клея. Сейчас не лучшее время спорить с Карой.

– Почему такая спешка? – вместо этого спросила она.

Кара лихорадочно огляделась по сторонам. Ее голос перешел на шепот.

– Еще до того, как появился следователь, я кое-что обнаружила. Странно, что ты до сих пор сама ничего не заметила.

– Что именно?

Склонившись над изваянием, Кара указала на обнажившуюся часть сердца, а именно на правый желудочек.

– Посмотри на эту выпуклую линию, – сказала она, проводя по бурому металлу кончиком штангенциркуля.

– Одна из коронарных артерий или вен, – сказала Сафия, восхищенная тончайшей работой.

– Так ли? – возразила Кара. – Взгляни, верхний участок проходит практически строго горизонтально, после чего резко поворачивается вниз с обеих сторон под углом девяносто градусов.

Она провела штангенциркулем по необычному кровеносному сосуду. Ее пальцы тряслись характерной амфетаминовой дрожью.

Кара продолжала:

– В этом сердце все так, как сделано природой. Леонардо да Винчи пришлось бы очень постараться, чтобы добиться такой анатомической точности. Но природа не любит прямых углов.

Сафия склонилась ближе. Она провела кончиком пальца по металлическому сердцу, словно читая азбуку Брейля. Сомнение медленно сменилось потрясением.

– Концы… они просто обрываются. Они никуда не вливаются.

– Это буква, – решительно заявила Кара.

– Эпиграфическое южноаравийское письмо, – согласилась Сафия, называя древний алфавит, предшествовавший древнееврейской и арамейской письменностям. – Это буква «Б».

– И посмотри на то, что виднеется на верхней камере сердца.

– На правом предсердии, – подсказал сзади Клей.

Обе женщины удивленно оглянулись.

– Я какое-то время учился на медицинском, пока не понял, что вид крови оказывает такое… в общем, негативное воздействие на то, что я съел на завтрак.

Повернувшись к изваянию, Кара снова указала кончиком штангенциркуля:

– Значительная часть правого предсердия все еще скрыта песчаником, но, по-моему, там изображена еще одна буква.

Сафия склонилась ниже. Виднеющийся конец сосуда обрывался так же резко, как и в предыдущем случае.

– Мне придется работать очень осторожно.

Она подошла к столику, на котором были разложены пинцеты, зубила и маленькие молотки. Вооружившись необходимым инструментом, Сафия принялась за работу точными движениями хирурга, проводящего сложную операцию: молотком и зубилом откалывала большие куски хрупкого песчаника, затем пинцетом и кисточкой убирала обломки. Через несколько минут правое предсердие оказалось полностью открытым.

Сафия сосредоточенно уставилась на линии, на первый взгляд напоминающие коронарные сосуды. Однако на самом деле они изображали букву.

Этот рисунок был слишком сложным для простого совпадения.

– А это что за буква? – спросил Клей.

– Точного аналога в английском алфавите нет, – ответила Сафия. – Эта буква произносится приблизительно как «уа». Поэтому в транслитерации она часто изображается как «У-А». И примерно так же произносится. Хотя, сказать по правде, в эпиграфическом южноаравийском письме гласных букв нет.

Кара посмотрела ей в глаза.

– Мы должны извлечь сердце, – повторила она. – Если на нем имеются и другие буквы, они должны находиться на противоположной стороне.

Сафия кивнула. Левая половина сердца оставалась заключенной в каменную грудь. Молодой женщине не хотелось разбивать изваяние дальше, однако любопытство заставило ее без разговоров снова взять в руки инструмент. Сафия принялась за работу. Ей потребовалось добрых полчаса на то, чтобы удалить песчаник, стискивавший сердце. Наконец она приладила присоску и ухватилась за рукоятку обеими руками. Обратившись с молитвой ко всем древним богам Аравии, Сафия ровно потянула присоску вверх, напрягая мышцы.

Сначала ей показалось, что сердце не поддается, но на самом деле оно просто оказалось гораздо тяжелее, чем она предполагала. С искаженным от усилия лицом Сафия решительным движением извлекла сердце из груди. На пол посыпались кусочки песчаника и пыль. Кара торопливо приблизилась. Сафия уложила сердце на квадратный кусок мягкой замши, чтобы не поцарапать, после чего освободила присоску. Сердце перекатилось набок. Это движение сопровождалось тихим шлепком.

Сафия оглянулась. Услышали ли этот звук остальные?

– Говорил я вам, что оно полое внутри, – прошептал Клей.

Сафия рукой покачала сердце на куске замши. Центр тяжести ощутимо перемещался. Молодая женщина почему-то вспомнила детские куклы-неваляшки.

– Внутри какая-то жидкость.

Клей отшатнулся назад.

– Замечательно, но только пусть это будет не кровь. Я предпочитаю иметь дело с трупами, выпотрошенными и укутанными, как мумии.

– Оно наглухо закрыто, – заверила его Сафия, осматривая сердце. – Я даже не могу разглядеть, как оно открывается. Такое ощущение, что слой бронзы был просто отлит вокруг жидкости.

– Одни загадки внутри других, – заметила Кара, в свою очередь покатав сердце по замше. – А другие буквы есть?

К ней присоединилась Сафия. Им потребовалось какое-то время на то, чтобы сориентироваться и определить две камеры, которые до этого были скрыты в камне. Сафия провела пальцем по левому желудочку. Поверхность оказалась ровной и гладкой.

– Ничего, – произнесла Кара, удивленная и сбитая с толку. – Быть может, буква стерлась.

Сафия изучила поверхность более тщательно и протерла ее салфеткой, смоченной в изопропиловом спирте.

– Я не вижу никаких царапин и следов.

– А что насчет левого предсердия? – спросил Клей.

Кивнув, Сафия перевернула сердце и быстро заметила линию, изгибающуюся вдоль поверхности.

– Это буква «Р», – испуганно прошептала Кара. Она обессиленно рухнула на стул. – Не может быть…

Клей нахмурился.

– Я ничего не понимаю. Буквы «Б», «УА» или «У» и «Р». Что это обозначает?

– А эти три буквы эпиграфического южноаравийского письма должны быть вам знакомы, мистер Бишоп, – заметила Сафия. – Быть может, не в такой последовательности.

Взяв карандаш, она написала буквы так, как они должны были читаться.

– Южноаравийское письмо, в отличие от английского, читается справа налево, как иврит и арабское. У-Б-Р. Это одни согласные, гласных букв нет.

Молодой американец широко раскрыл глаза.

– У-Б-А-Р. Проклятый затерянный город в Аравии, Атлантида в песках.

Кара покачала головой.

– Сначала взрывается обломок метеорита, который должен охранять Убар, а теперь мы находим это название, написанное на бронзовом сердце.

– Если оно действительно бронзовое, – возразила Сафия, которая стояла, по-прежнему склонившись над столом.

Ее слова вывели Кару из оцепенения.

– Что ты хочешь сказать?

Сафия подняла сердце.

– Когда я вынимала его, оно показалось мне слишком тяжелым, особенно если учесть, что оно полое и заполнено жидкостью. Взгляните на поверхность левого желудочка, которую я протерла спиртом. Металл слишком бурый.

Кара выпрямилась; ее глаза зажглись догадкой.

– Ты полагаешь, что оно железное, как и осколок метеорита?

Сафия кивнула.

– Возможно, оно из того же самого метеоритного железа. Надо будет исследовать его подробнее, однако в любом случае это какая-то бессмыслица. В ту эпоху, когда была высечена эта скульптура, народы Аравийского полуострова еще не умели плавить и обрабатывать железо, не говоря уж о том, чтобы создавать такие произведения искусства. Здесь столько загадок, что я даже не знаю, с чего начинать.

– Если ты права, – сурово заявила Кара, – то убогий перевалочный пункт на караванном пути, обнаруженный в пустыне, является лишь предисловием к длинному повествованию. Многое осталось непознанным.

Она указала на сердце.

– Как, например, истинное сердце Убара.

– Но что нам делать сейчас? Каким будет наш следующий шаг? Мы нисколько не приблизились к разгадке тайны Убара.

Клей внимательно осмотрел сердце.

– Как-то странно, что на левом желудочке никаких букв нет.

– Название «Убар» пишется с помощью всего трех букв, – объяснила Сафия.

– В таком случае зачем использовать четырехкамерное сердце и наносить буквы в направлении тока крови?

Сафия резко обернулась.

– Будьте добры, объясните.

– Кровь входит в сердце из тела через полую вену и попадает в правое предсердие. Буква «У».

Молодой американец ткнул пальцем в обрубок большого кровеносного сосуда, подходящего к верхней правой камере сердца, и продолжил урок анатомии, сопровождая пояснения движением пальца.

– Затем кровь проходит через атриовентрикулярный клапан в правый желудочек. Буква «Б». Отсюда кровь через легочную артерию отправляется в легкие и возвращается, обогащенная кислородом, через легочную вену в левое предсердие. Буква «Р». Итого получается слово «Убар». Но почему дальше надпись обрывается?

– А действительно, почему? – нахмурившись, пробормотала Сафия.

Она задумалась над загадкой. Название города нанесено в том направлении, в котором течет кровь. Похоже, в этом содержится какое-то указание, подсказка. Смутно забрезжила догадка.

– Куда направляется кровь, покидая сердце?

Клей указал на толстый изогнутый сосуд в самом верху.

– Через аорту в головной мозг и в остальное тело.

Перекатив тяжелое сердце, Сафия отыскала конец аорты и уставилась на обрубок. Толстый кровеносный сосуд был закупорен кусочком песчаника. Торопясь очистить поверхность камер, Сафия не стала терять время на то, чтобы его убрать.

– О чем ты думаешь? – спросила Кара.

– Похоже, надпись на что-то указывает.

Положив сердце на стол, Сафия стала счищать песчаник с конца аорты. Рассыпчатый камень поддался без труда. Увидев то, что было скрыто за песком, Сафия отпрянула назад.

– Что это? – спросил Клей, заглядывая ей через плечо.

– То, что в древности ценилось жителями Аравии больше самой крови.

Маленьким пинцетом Сафия достала несколько кусочков окаменевшей смолы. Молодая женщина уловила приятный аромат кристаллов, сохранившийся на протяжении долгих столетий. Это был запах эпохи, предшествовавшей рождению Христа.

– Ладан, – тихо промолвила Кара, и в ее голосе прозвучало благоговейное почтение. – Что это значит?

– Это указатель, – ответила Сафия. – Подобно крови текут богатства Убара.

Она повернулась к подруге.

– Это сердце показывает на Убар, на следующий шаг, который приведет к порогу города.

– Но куда именно оно указывает? – спросила Кара.

Сафия, трогая пинцетом кусочки ладана, покачала головой.

– Точно сказать не могу, но город Салала стоял в самом начале знаменитой Дороги благовоний. И в нем находится гробница наби Амирана.

Кара выпрямилась.

– В таком случае именно оттуда мы должны начать поиски.

– Поиски?

– Нужно немедленно организовать экспедицию, – быстро заговорила Кара, возбуждение которой теперь подпитывалось не амфетамином, а надеждой. – Трогаться в путь надо через неделю, не позже. Я поручу своим людям в Омане заняться всеми необходимыми приготовлениями. И нам понадобятся лучшие специалисты. Разумеется, ты сама и все те, кого ты сочтешь нужным пригласить.

– Я? – спросила Сафия, чувствуя, что ее сердце пропустило удар. – Я не… Уже много лет я не работала в поле.

– Ты едешь с нами, – решительно заявила Кара. – Тебе пора вылезти из этих пыльных коридоров. Вернуться в мир.

– Я смогу координировать работу, оставаясь здесь. Раскопки можно вести без меня.

Кара пристально посмотрела на подругу, надеясь, что та передумает, как это уже не раз происходило в прошлом. Ее голос перешел на хриплый шепот.

– Саффи, ты мне очень нужна. Если там действительно что-то есть, ответ… Ты нужна мне там. Одна я не смогу.

Она тряхнула головой, готовая вот-вот расплакаться. Сафия сглотнула подступивший к горлу комок, борясь с собой. Ну как она может отказывать подруге? Она увидела в глазах Кары страх и надежду. Однако у нее самой в голове до сих пор звучали отголоски криков, которые Сафия не могла заглушить. Она по-прежнему ощущала, что ее руки перепачканы детской кровью.

– Я не могу.

Судя по всему, у нее на лице что-то дрогнуло, потому что Кара в конце концов кивнула головой.

– Я тебя понимаю.

Однако, судя по ее сдавленному голосу, она ничего не понимала. Понять Сафию не мог никто. Кара продолжала:

– Но в одном ты была права. Нам обязательно потребуется опытный археолог на месте. А раз ты с нами не едешь, придется пригласить кого-то другого, и я, кажется, знаю, кого именно.

Сафия догадалась, кого она имеет в виду. О нет, только не его… Похоже, Кара прочла мысли подруги.

– Ты знаешь, что у него самый большой опыт археологических раскопок в этом регионе.

Порывшись в сумочке, она достала сотовый телефон.

– Если мы хотим добиться успеха, нам понадобится Индиана Джонс.

4. Бурлящая вода

15 ноября, 7 часов 02 минуты

Река Янцзы, Китай

– Никакой я не Индиана Джонс! – перекрывая рев реактивного двигателя катера, проорал он в спутниковый телефон. – Меня зовут Омаха. Доктор Омаха Данн, Кара, и тебе это прекрасно известно!

Ответом ему стал измученный вздох.

– Омаха, Индиана… Какая разница, черт побери! Все ваши американские имена одинаковые.

Склонившись над штурвалом, он вел катер на полной скорости по извилистой реке. Стиснутые с обеих сторон отвесными утесами, мутные воды Янцзы, извиваясь и бурля, неслись по ущелью, заслуженно прозванному Тесниной. Через несколько лет плотина «Три ущелья» затопит весь район, превратив его в спокойное озеро с глубинами до двухсот футов, но пока что подводные скалы и бешеные протоки не позволяли ни на мгновение расслабиться человеку, рискнувшему на плавание по бурной реке, пробивающейся сквозь узкое горло.

Однако опасность исходила не только от скал и водоворотов. Совсем рядом с бортом катера просвистела пуля. Предупредительный выстрел. Преследователи быстро нагоняли катер на двух черных скутерах «Скимитар-170», чертовски быстроходных судах.

– Послушай, Кара, что ты хочешь?

Наскочив на пенящийся бурун, катер на мгновение подлетел в воздух. Омаху подбросило над сиденьем, и он крепче ухватился одной рукой за штурвал. У него за спиной раздалось удивленное восклицание. Омаха крикнул через плечо:

– Держись!

Катер тяжело плюхнулся в воду. За восклицанием последовал стон.

– А теперь продолжай.

Взгляд назад убедил Омаху в том, что с его младшим братом Денни все в порядке. Тот лежал на корме, распластавшись, засунув голову в ящик с припасами под задней скамьей. Два черных скутера за кормой неумолимо приближались. Омаха зажал ладонью микрофон.

– Доставай ружье!

Брат вылез из ящика, вытаскивая двустволку, и тыльной стороной запястья поправил очки на носу.

– Готово!

– А патроны?

– Ах да!

Денни снова нырнул в ящик. Омаха молча покачал головой. Его брат, известный палеонтолог, в двадцать четыре года уже защитил докторскую диссертацию, однако в простых житейских вопросах он оставался несобранным подростком. Омаха снова поднес микрофон к губам.

– Кара, что ты задумала?

– Что у вас происходит?

– Пока ничего, но кое-что намечается. Зачем ты мне позвонила?

Последовала долгая пауза. Омаха не мог определить, то ли это следствие задержки прохождения сигнала от Лондона до Китая через спутник, то ли Кара просто задумалась. Так или иначе, у него самого появилась возможность хорошенько подумать. Он уже четыре года не встречался с Карой Кенсингтон. С тех самых пор, как разорвал помолвку с Сафией аль-Мааз. Омаха понимал, что этот звонок обусловлен не праздным любопытством. Кара говорила быстро, глотая от волнения слова, и у него в груди вспыхнула тревога за Сафию. Он понял, что не сможет закончить разговор до тех пор, пока не убедится, что с ней все в порядке.

Наконец Кара заговорила снова:

– Я собираюсь направить экспедицию в Оман. Мне бы хотелось, чтобы полевые работы возглавил ты. Мое предложение тебя заинтересовало?

Омаха едва удержался, чтобы не выключить телефон. Так значит, вот в чем причина этого дурацкого звонка.

– Нет, спасибо.

– Это очень важно.

Омаха услышал в голосе Кары отчаяние.

– Каковы временные рамки? – простонал он.

– Мы собираемся в Маскате через неделю. Не могу рассказать все подробности по телефону, но речь идет об очень важном открытии. Возможно, будет переписана вся история Аравийского полуострова.

Прежде чем Омаха успел ответить, к нему протиснулся Денни.

– Я зарядил оба ствола. Но я не представляю себе, как ты собираешься остановить наших преследователей, ведь в патронах соль.

– Не я. Стрелять будешь ты. Целься в корпус. Напугай их, выиграй немного времени. А у меня и без того забот по горло.

Омаха указал на коробку со спутниковым телефоном. Кивнув, Денни полез обратно на корму. Натянув наушники на голову, Омаха успел поймать конец фразы Кары:

– …случилось? В кого ты собираешься стрелять?

– Успокойся. Мы просто хотим отпугнуть больших водяных крыс.

Ему не дал договорить оглушительный выстрел.

– Промазал! – в сердцах выругался Денни.

Снова заговорила Кара:

– Так что насчет экспедиции?

Денни вставил в двустволку новый патрон.

– Стрелять еще?

– Да, черт побери!

– Замечательно, – обрадовалась Кара, превратно поняв его восклицание. – Ждем тебя через неделю в Маскате. Место ты знаешь.

– Подожди! Я вовсе не…

Однако связь уже прервалась. Омаха швырнул наушники на дно. Кара прекрасно поняла, черт побери, что он не дал согласия принять участие в экспедиции. Как всегда, она просто воспользовалась ситуацией.

– Я попал одному из них в лицо! – с изумлением прокричал Денни. – Скутер повернул к берегу. Но берегись! Второй заходит к нам с правого борта!

Омаха взглянул направо. Обтекаемый черный «Скимитар» несся параллельным курсом. В нем, низко пригнувшись, сидели четверо в поношенной военной форме. Бывшие солдаты. Один из них поднес ко рту рупор. Раздались фразы по-китайски, произнесенные с повелительными интонациями, общий смысл которых был ясен: «Остановитесь, иначе умрете!» В подкрепление этому требованию появился ручной гранатомет, нацеленный на катер.

– Мне сдается, на этот раз стрелять в них солью бесполезно, – заметил Денни, обессиленно опускаясь на скамью.

Не имея выбора, Омаха перевел назад ручку газа, сбрасывая скорость. Он замахал рукой, показывая, что признает поражение. Денни открыл бардачок. В нем лежали три великолепно сохранившихся окаменевших яйца тираннозавра. Обнаруженные в пустыне Гоби, они предназначались для музея в Пекине. К несчастью, у подобных сокровищ много поклонников. Частные коллекционеры приобретают такие реликвии на черном рынке, выкладывая за них баснословные суммы.

– Будь готов, – шепнул брату Омаха.

Денни закрыл бардачок.

– Пожалуйста, не делай то, что, как я опасаюсь, ты собираешься сделать.

– Никто и никогда еще ничего у меня не крал. В здешних краях я единственный разоритель могил.

Омаха поднял крышку, которая закрывала кнопку подачи азотсодержащего горючего в импульсный ускоритель, встроенный в турбодвигатель. Этот катер он купил у одного мастера в Новой Зеландии. До того судно возило туристов по реке в окрестностях Окленда.

Его взгляд сосредоточился на следующем изгибе петляющей реки. Тридцать ярдов. Если повезет. Омаха нажал на кнопку. Азотсодержащий газ хлынул в сопло, воспламеняя импульсный ускоритель. Из сдвоенной выхлопной трубы вырвались языки пламени, сопровождаемые диким ревом реактивного двигателя. Нос катера задрался вверх; корма осела в воду. Со скутера донеслись злобные крики. Захваченные врасплох преследователи не успели нацелить гранатомет.

Омаха толкнул рычаг управления двигателем до отказа вперед. Катер буквально полетел над водой – стремительная торпеда из алюминия и хромированной стали. Денни принялся лихорадочно пристегиваться ремнем.

– О господи!

Омаха застыл у штурвала, чуть согнув ноги в коленях. Когда они приблизились к острой скале, торчащей из воды, Омаха рискнул оглянуться. Скутер несся следом, пытаясь нагнать беглецов. У преследователей было одно бесспорное преимущество. Яркая вспышка обозначила пуск реактивной гранаты. При взрыве она уничтожает вокруг себя все в радиусе двадцати метров. Так что подходить особо близко к цели не требовалось.

Омаха резко выкрутил штурвал вправо, и катер, высоко задрав левый борт, вспорол воду и завернул за скалу. Граната пролетела мимо, едва не зацепив корму. Выйдя из поворота, Омаха выровнял катер и направил его на стремнину. Граната взорвалась в скалах на противоположном берегу. В облаке дыма и пыли градом простучали раздробленные взрывом камни.

Омаха выжимал из двигателя все до предела. Катер теперь несся вперед, едва касаясь воды. Вел при этом себя он так, словно скользил по льду. Позади из дыма, затянувшего поворот, показался черный скутер, продолжавший погоню. Преследователи заряжали гранатомет новой гранатой.

Нельзя дать им возможность сделать еще один прицельный выстрел. К счастью, Теснина позволяла маневрировать. Повороты и излучины не давали катерам находиться в виду друг друга в течение долгого времени, однако они также вынудили Омаху выключить реактивный ускоритель и сбросить скорость.

– Мы сможем от них оторваться? – спросил Денни.

– Не думаю, что у нас есть выбор.

– А почему бы просто не отдать им эти треклятые яйца? По-моему, наши жизни стоят дороже.

Омаха покачал головой, дивясь наивности брата. Трудно было поверить, что они родные братья. Оба были одного роста – шесть футов два дюйма, оба имели одинаковые золотисто-соломенные волосы, но Денни выглядел так, словно состоял из одних костей, скрепленных проволокой. У Омахи же кости обросли слоем упругих мышц, закаленных суровой жизнью, а кожа была опалена солнцем пяти из шести континентов. И десять лет, отделявшие старшего брата от младшего, оставили у него на лице складки, подобные годовым кольцам на спиле дерева: морщинки в уголках глаз, глубокие борозды на лбу. Следы того, что он слишком много хмурился и недостаточно улыбался.

А Денни остался нетронутым, гладким – чистым листом бумаги, ждущим, когда на нем что-нибудь напишут. Он вихрем пронесся по Колумбийскому университету и невероятно быстро защитил диссертацию. Омаха подозревал, что отчасти подобная скорость объяснялась тем, что Денни стремился как можно скорее присоединиться к своему старшему брату и познать окружающий мир.

Что ж, вот он, этот мир: работа с утра до вечера, редкая возможность принять душ, зловонные палатки, грязь и пот в каждой складке кожи. И ради чего? Ради того, чтобы находка оказалась в руках каких-то грабителей?

– Если мы отдадим им яйца…

– Они все равно нас убьют, – закончил Омаха, бросая катер в очередной крутой поворот. – Эти ребята не любят оставлять следы.

Денни всмотрелся за корму.

– Значит, мы бежим.

– Как можно быстрее.

Скутер появился из-за поворота, и рев двигателя «Скимитара» стал громче. Преследователи сокращали расстояние. Омахе требовалось набрать скорость; а для этого надо было молиться о полосе спокойной воды, достаточно длинной, чтобы открыть до конца форсунки ускорителей, но не слишком длинной, чтобы преследователи успели сделать еще один прицельный выстрел.

Омаха вертел катер по узкой протоке из стороны в сторону. Охваченный тревогой, он не заметил скрытый водой камень. Катер налетел на валун, на мгновение застыл на нем, а затем алюминиевый корпус со скрежетом освободился и плюхнулся в реку.

– Ничего хорошего в этом не было, – заметил Денни.

Совершенно верно. Омаха нахмурился. Он почувствовал под ногами настойчивую дрожь корпуса. Даже на гладкой воде. Что-то определенно оторвалось.

И снова двигатель «Скимитара» взревел громче.

Выписывая очередной поворот, Омаха успел бросить взгляд на преследователей. До них оставалось меньше семидесяти ярдов. Повернувшись вперед, он услышал испуганный крик Денни. Вода впереди бурлила, покрытая белой пеной. Здесь она была стиснута двумя отвесными скалами. Длинная прямая полоса – слишком длинная, слишком прямая.

Если бы можно было где-нибудь причалить и попытать свои шансы на суше, Омаха рискнул бы. Однако выбора не было. Он продолжал вести катер вниз по реке, высматривая подводные камни и следя за течением. У него в голове возникли наметки плана.

– Денни, тебе это не понравится.

– Что?

Пройдя вниз около четверти бурной протоки, Омаха развернул катер в заводь и, описав круг, направил его носом вверх по течению.

– Что ты надумал?

– Днище пробито, – объяснил Омаха. – Теперь нам от них не оторваться. Придется вступить в бой.

Денни похлопал по прикладу двустволки.

– Заряд соли против реактивного гранатомета?

– Главное – элемент внезапности. А также точный расчет.

Выдвинув рычаг газа до отказа вперед, Омаха вернул катер в протоку вверх по течению. Он мысленно следил по карте, составленной в голове: обогнуть этот порог, завернуть за водоворот, обойти скалу, разрезающую поток, прижаться к более спокойному краю. Он нацелился на отраженную волну, которая взгорбилась над валуном, гладко отполированным непрерывно текущей водой.

Скутер приближался, рев его двигателя нарастал.

– Вот они… – пробормотал Денни, поправляя очки.

Омаха разглядел за гребнем воды нос «Скимитара», появившегося из-за поворота. Откинув крышку, он поставил большой палец на кнопку управления реактивным ускорителем и перевел заслонки на максимальную скорость. Все или ничего.

«Скимитар» завернул за скалу, и преследователи заметили беглецов. Наверное, они предположили, что те застряли, попав в мощный водоворот. Скутер начал сбрасывать скорость, однако инерция и течение реки неудержимо влекли его прямо к порогу. Теперь до преследователей оставалось всего десять ярдов. Слишком близко, чтобы стрелять из гранатомета. Осколки заденут скутер и тех, кто в нем находится.

Наступило затишье. По крайней мере, так казалось.

– Хватайся крепче! – предупредил Омаха, нажимая кнопку реактивного ускорителя.

Казалось, кто-то взорвал под кормой катера целый ящик тротила. Рванув вперед, катер налетел на стоячую волну, зацепив днищем скрытый под водой валун. Нос заполз на плоский камень, опуская корму вниз. Реактивные струи, вырвавшиеся из двух сопел, поставили легкий алюминиевый корпус чуть ли не вертикально вверх. Оставляя за собой огненный след, катер поднялся в воздух, перелетая через волну.

Денни в ужасе заорал, и на этот раз Омаха присоединился к брату.

Катер завис в воздухе над «Скимитаром», однако в действительности он не был предназначен для полетов. Как только азотсодержащая смесь перестала поступать в форсунки, реактивный ускоритель заглох и катер рухнул на углепластиковый корпус «Скимитара».

Удар больно отдался Омахе в ягодицы. Хлынувшая через борта вода захлестнула его, но катер тотчас же снова выскочил на поверхность.

– Денни!

– Пока что живой.

Ошеломленный брат сидел, пристегнутый ремнем. Омаха осторожно подполз к борту и посмотрел вниз.

Корпус скутера был разбит вдребезги; обломки расплывались в разные стороны. Среди них качался труп, погруженный лицом в воду. По мутной реке расплывалась кровь, образуя свой собственный ручеек. В воздухе висел сильный запах горючего. Но течение благополучно увлекало катер прочь от обломков, так что взрыва можно было не бояться.

Омаха разглядел в воде двоих человек, которые, судорожно цепляясь за обломки, спускались на своих импровизированных плавсредствах по бурной протоке. Похоже, они потеряли всяческий интерес к яйцам динозавра. Вернувшись за штурвал, Омаха проверил двигатель. Тот, почихав, умер. Здесь больше надеяться не на что. Алюминиевый корпус был помят, киль оторвало, но, по крайней мере, катер оставался на плаву. Омаха достал весла. Отстегнувшись, Денни взял одно из них.

– И что дальше?

– Будем звать помощь, пока не подоспел второй скутер.

– И к кому ты намерен обратиться?

12 часов 05 минут по Гринвичу

Сафия тщательно заворачивала железное сердце в специальную упаковочную бумагу, не содержащую кислоты, когда зазвонил лежащий на скамье телефон. Это был мобильник Кары. Кара оставила его, снова отлучившись в туалет. Для того чтобы немного освежиться, как сказала она Сафии и Клею. Но Сафия знала, в чем заключается истинная причина. Новая доза таблеток.

Телефон продолжал звонить.

– Может быть, мне ответить? – предложил Клей, собиравший штатив.

Вздохнув, Сафия взяла телефон. Вдруг это что-нибудь очень важное.

– Алло, – сказала она, раскрывая аппарат.

Далекий собеседник кашлянул, прочищая горло.

– Сафия? – послышался мягкий изумленный голос, слишком хорошо знакомый ей.

Сафии показалось, что вся ее кровь отхлынула в ноги.

– Омаха?

– Я… я пытался дозвониться до Кары. И не имел понятия, что ты с ней.

Ей с трудом удалось заставить язык шевелиться. Голос ее прозвучал неестественно.

– Кара сейчас занята. Если ты подождешь, я…

– Сафия!

Сафия, уже собравшаяся положить телефон, застыла и держала его так, словно забыла, как им пользоваться. Из телефона доносился тихий голос Омахи:

– Я, может быть…

Он запнулся, подбирая слова, и наконец остановился на нейтральном вопросе.

– Раз ты сейчас вместе с Карой, тебе должно быть известно, что все это значит. В какую экспедицию меня хотят втянуть?

Сафия прижала телефон к уху. Вести деловой разговор она сможет.

– Долгая история, но мы тут кое-что нашли. Нечто из ряда вон выходящее. Это позволяет взглянуть абсолютно по-новому на историю Убара.

– Убара?

– Совершенно верно.

Последовала еще одна затянувшаяся пауза.

– То есть это имеет какое-то отношение к отцу Кары.

– Да. И возможно, Кара наконец наткнулась на что-то существенное.

– Ты тоже примешь участие в экспедиции?

Этот вопрос был произнесен деревянным голосом.

– Нет, от меня будет больше проку здесь.

– Чепуха! – прокричал Омаха, и следующие его слова хлынули таким громким, стремительным потоком, что Сафии пришлось оторвать телефон от уха. – Об Убаре и его истории тебе известно больше, чем кому бы то ни было из живущих на земле. Ты должна ехать! Если не ради Кары, то ради себя самой!

Внезапно у Сафии за спиной прозвучал голос:

– Он прав. – Кара, услышавшая последние слова Омахи, подошла к подруге. – Разрешить эту загадку и все остальные, с какими нам предстоит столкнуться, мы сможем только в том случае, если ты будешь с нами.

Сафия растерянно перевела взгляд с телефона на подругу, чувствуя себя в ловушке. Протянув руку, Кара забрала у нее телефон.

– Омаха, она отправляется с нами.

Сафия открыла было рот, собираясь возразить.

– Это слишком важно, – оборвала ее Кара, обращаясь одновременно к ней и к Омахе.

Ее глаза лихорадочно блестели от наркотического возбуждения.

– Я не приму отказа ни от одного из вас.

– Я в деле, – услышала Сафия электронный шепот Омахи. – Кстати, я бы не отказался, если бы мне помогли выбраться отсюда.

Забрав телефон, Кара отошла в сторону, превратив разговор в личный. Молча выслушав то, что сообщил ей Омаха, она кивнула и сказала:

– Слушай, Индиана, бывало ли хоть раз, чтобы ты не попадал в передряги? Ладно, у меня есть твои координаты, полученные по GPS^[3]. Через час за тобой прилетит вертолет.

Она захлопнула телефон и повернулась к Сафии.

– Знаешь, очень хорошо, что у вас с ним ничего не вышло.

– Кара…

– Ты отправляешься с нами. Трогаемся в путь через неделю. Ты должна, ради меня.

Она вихрем вылетела из зала, а Клей после некоторой паузы смущенно произнес:

– Я тоже не имею ничего против того, чтобы отправиться с вами.

Сафия нахмурилась. Молодой американский аспирант ничего не смыслит в реальном мире. Впрочем, быть может, это и к лучшему. У Сафии возникло предчувствие, что сейчас она затронула нечто такое, что лучше было бы оставить в покое.

5. Хождение по канату

15 ноября, 2 часа 12 минут по Гринвичу

Лондон, Англия

Через несколько часов после ухода Кары Сафия сидела в своем темном кабинете. Только настольная лампа вырывала из мрака море газет и зачитанных журналов. Как Кара может требовать от нее, чтобы она всего за неделю собралась ехать в Оман? Особенно после взрыва в галерее. Здесь еще столько дел!

Она не может ехать. Только и всего. И Кара просто должна это понять. Ну а если не поймет, Сафии это уже не касается. Она будет поступать так, как лучше для нее самой. Этот урок она четко усвоила от своего психотерапевта. Ей потребовалось четыре года на то, чтобы хоть как-то упорядочить свою жизнь, ощущать спокойствие днем и не мучиться кошмарами ночью. Здесь ее дом, и она не бросит его ради погони за призрачной жар-птицей в пустынях Омана. И еще этот больной вопрос с Омахой Данном…

Сафия рассеянно жевала ластик на конце карандаша. За последние двенадцать часов это была ее единственная еда. Она понимала, что ей нужно уйти из музея, перехватить запоздалый ужин в пабе на углу, а затем постараться урвать несколько часов сна. К тому же Билли был целый день обделен вниманием, и теперь для того, чтобы загладить обиду, неплохо было бы угостить его кусочком свежего тунца.

И тем не менее Сафия не могла заставить себя стронуться с места. Она снова и снова прокручивала в памяти разговор с Омахой. У нее в груди с новой силой пульсировала старая боль. Ну зачем она взяла этот телефон…

Сафия познакомилась с Омахой десять лет назад, в Сухаре. Двадцатидвухлетняя выпускница Оксфорда, она тогда собирала материал для диссертации о парфянском влиянии в Южной Аравии. Омаха застрял в том же самом приморском городе, ожидая получить одобрение правительства Омана на проведение исследований в отдаленном уголке спорной территории.

– Вы говорите по-английски? – были первые слова Омахи, с которыми он обратился к Сафии.

Она работала за столиком на веранде небольшого общежития, выходящей на Аравийское море. В этом общежитии собрались все бедные студенты, что-либо изучавшие в окрестностях Сухара, поскольку комнату здесь можно было снять за гроши, и это было единственное место, где подавали приличный кофе.

Недовольная тем, что ее прервали, Сафия ответила довольно резко:

– Надеюсь, сэр, что, являясь гражданкой Великобритании, я владею английским получше вас.

Подняв взгляд, она увидела молодого мужчину с золотисто-соломенными волосами, васильково-голубыми глазами, светлой щетиной на подбородке, в потертом костюме песчано-защитного цвета, традиционном оманском головном платке и со смущенной улыбкой на лице.

– Прошу прощения, – продолжал незнакомец. – Я обратил внимание, что у вас есть пятый номер журнала «Аравийская археология и эпиграфическое письмо». Вы не могли бы одолжить его на минутку? Мне нужно заглянуть в одну статью.

Сафия взяла журнал.

– В какую именно?

– В статью «Оман и Объединенные Арабские Эмираты на карте Птолемея». Я отправляюсь в пограничные районы.

– Вот как? А я считала, что эти территории закрыты для иностранцев.

И снова улыбка, но только на этот раз чуть тронутая смешинкой.

– Вы меня поймали. Мне следовало бы сказать, что я надеюсь отправиться в пограничные районы. Я до сих пор не получил ответ из консульства.

Откинувшись назад, Сафия с любопытством оглядела своего собеседника с ног до головы и перешла на арабский.

– И чем вы намереваетесь там заняться?

Не растерявшись ни на мгновение, молодой мужчина ответил также по-арабски:

– Я собираюсь помочь разрешить пограничный спор, установив древние пути кочевья местных племен дуру и тем самым сославшись на исторический прецедент.

Сафия, решив проверить, насколько хорошо он знаком с географией региона, продолжала по-арабски:

– Вам надо быть особенно осторожным в Умм-эль-Самиме.

– Да, зыбучие пески, – кивнув, ответил незнакомец. – Мне приходилось читать об этих коварных местах.

Его взгляд горел живым интересом. Смилостивившись, Сафия протянула ему журнал.

– Но помните, что это единственный экземпляр, который имеется в Институте изучения Аравии. Я вынуждена попросить вас никуда не уносить журнал отсюда.

– Вы упомянули Институт изучения Аравии? – Незнакомец шагнул к ней. – Это то самое некоммерческое учреждение, которое содержится на средства «Кенсингтонских нефтяных скважин», не так ли?

– Да, а что?

– Я тщетно пытался выйти на кого-нибудь из руководства института, чтобы мне помогли смазать шестеренки в правительстве Омана, но никто не хочет отвечать на мои письма и звонки. Расколоть это заведение не легче, чем его спонсора, Кару Кенсингтон. Вот уж кому как нельзя лучше подходит выражение «холодная рыбина».

– Гм, – неопределенно произнесла Сафия.

Представившись, доктор Омаха Данн попросил разрешения читать журнал, подсев к ней за столик. Сафия пододвинула ему стул.

– Я слышал, здесь готовят очень неплохой кофе, – заметил доктор Данн, усаживаясь рядом.

– Но чай еще лучше, – возразила Сафия. – Впрочем, опять же я англичанка.

Какое-то время они сидели молча. Каждый читал свой журнал, изредка украдкой бросая друг на друга взгляды и попивая – он кофе, она чай. Увидев, как за спиной у ее гостя открылась дверь на веранду, Сафия помахала рукой. Американский археолог обернулся, и у него глаза от удивления вылезли из орбит.

– Доктор Данн, – безмятежно произнесла Сафия, – позвольте представить вам леди Кару Кенсингтон. Вам будет приятно узнать, что она тоже говорит по-английски.

Сафия с ребяческим удовольствием отметила, как молодой американец побледнел, застигнутый врасплох. У нее возникло подозрение, что подобное происходит с ним нечасто.

До вечера все трое беседовали, обсуждая текущие события на Аравийском полуострове и у себя дома, делясь друг с другом интересными фактами из истории Аравии. Перед самым заходом солнца Кара ушла, чтобы присутствовать на деловом ужине с членами местной торговой палаты, предварительно пообещав доктору Данну помочь организовать экспедицию.

– Полагаю, я перед вами в долгу и мне следует пригласить вас на ужин, – сказал он, когда Кара ушла.

– А мне, наверное, следует принять ваше приглашение.

Вечер они провели, неспешно наслаждаясь шашлыком из королевской макрели с местными острыми лепешками рухаль. Они говорили до тех пор, пока солнце не погрузилось в море и на небо не высыпали звезды. Этот ужин стал их первым свиданием. Второе состоялось только через полгода, когда Омаха наконец вышел из йеменской тюрьмы, куда попал за то, что без разрешения проник в мусульманскую святыню. Потом они продолжили время от времени встречаться на четырех из шести континентов. Как-то на Рождество в своем родовом доме в Линкольне в штате Небраска Омаха торжественно опустился на колено перед диваном, на котором сидела Сафия, и предложил ей выйти за него замуж. Такого счастья она еще не испытывала никогда в жизни.

Но месяц спустя одна ослепительная вспышка все переменила.

Пытаясь отогнать это воспоминание, Сафия наконец встала из-за стола, чтобы проветриться. В кабинете было слишком душно. Ей требовалось пройтись, рассеяться, ощутить лицом дуновение свежего ветерка, даже несущего холодную сырость лондонской зимы. Надев пальто, Сафия заперла дверь.

Ее кабинет располагался на втором этаже. Лестница, ведущая на первый этаж, находилась в противоположном конце крыла, рядом с Кенсингтонской галереей, и, следовательно, Сафии предстояло еще раз пройти мимо места взрыва. Ей не хотелось делать это, однако выбора не было.

Сафия пошла по длинному темному коридору, освещенному лишь редкими красными лампами сигнализации. Обычно она с наслаждением гуляла по опустевшему музею. После суеты дня здесь наступало спокойное умиротворение. Сафия нередко бродила мимо закрытых решеткой галерей, глядя на теряющиеся в полумраке витрины и стеллажи, находя утешение в невозмутимом величии истории. Но сегодня ночью все было иначе.

Вдоль всего северного крыла, как сторожевые башни, стояли вентиляторы на высоких штативах, которые, жужжа и громыхая, тщетно рассеивали запах обугленного дерева и горелой пластмассы. Полы были покрыты извивающимися оранжевыми шнурами обогревателей, которые просушивали залы и коридоры после того, как черную от копоти воду откачали насосы. Во всем крыле стояла удушливая духота знойных тропиков. Непрерывно работающим вентиляторам с трудом удавалось хоть как-то расшевелить застоявшийся воздух.

Громко стуча каблуками по мраморным плитам пола, Сафия проходила мимо залов, в которых были выставлены этнографические коллекции музея: кельтская, русская, китайская. По мере приближения к Кенсингтонской галерее видимых последствий взрыва становилось все больше: закопченные стены, обрывки желтой полицейской ленты, сметенная в кучки осыпавшаяся штукатурка, битое стекло.

Проходя около входа в Египетскую галерею, Сафия услышала за спиной приглушенное позвякивание, похожее на хруст стекла. Остановившись, она оглянулась. На мгновение ей показалось, что в Византийской галерее мелькнул огонек. Застыв на месте, Сафия долго всматривалась в темноту, но так больше ничего и не увидела.

Она подавила нарастающую панику. С тех пор как начались приступы, Сафии стоило большого труда отличать реальную опасность от мнимой. Сердце ее бешено колотилось, к горлу подступил ком, а волоски на руках встали дыбом. Над головой крутился вентилятор, хрипя, словно астматик.

Вероятно, это был лишь свет фар проезжавшей мимо машины, попыталась заверить себя Сафия. Сглотнув комок беспокойства, она обернулась и увидела темный силуэт, маячивший в коридоре перед входом в Кенсингтонскую галерею. Сафия отпрянула назад.

– Сафия? – Подняв руку, фигура включила фонарик, ослепивший Сафию ярким светом. – Доктор аль-Мааз?

Облегченно вздохнув, Сафия поспешила вперед, прикрывая рукой глаза. Перед ней был начальник службы безопасности Райан Флемминг.

– Райан? Я полагала, вы уже давно ушли домой.

Улыбнувшись, Флемминг выключил фонарик.

– Я уже собирался уходить, когда директор Тайсон прислал сообщение мне на пейджер. Двое американских ученых добились разрешения осмотреть место взрыва.

Он провел Сафию к входу в галерею. Там в полумраке двигались две фигуры в одинаковых синих спортивных костюмах. Единственными источниками света были переносные лампы на штативах, которые отбрасывали тусклые желтоватые пятна. В темноте отчетливо светились приборы американских ученых. Судя по всему, счетчики Гейгера. Каждый из ученых держал в одной руке сам измеритель с ярким жидкокристаллическим экраном, а в другой – черную метровую штангу с датчиком, соединенным с измерителем витым шнуром. Ученые медленно обходили один из залов галереи, проводя датчиками вдоль обугленных стен и груд мусора.

– Физики из Массачусетского технологического института, – объяснил Флемминг. – Они прилетели сегодня вечером и приехали сюда прямо из аэропорта. Похоже, у них очень влиятельные знакомые. Тайсон распорядился, чтобы я немедленно впустил их в галерею. «Безотлагательно», как выразился наш уважаемый директор. Наверное, мне нужно вас представить.

Все еще не оправившаяся от испуга, Сафия попыталась было вежливо откланяться.

– Мне пора бежать домой.

Но Флемминг уже шагнул в галерею. Один из ученых, высокий смуглый мужчина, заметил сначала его, затем Сафию. Опустив штангу с датчиком, он быстро подошел к ней.

– Доктор аль-Мааз, какая удача! – Мужчина протянул руку. – Я надеялся поговорить с вами. Я доктор Кроу. Пейнтер Кроу.

Сафия пожала протянутую руку. Его глаза, проницательные и внимательные, были цвета ляпис-лазури, черные как смоль волосы спускались до плеч. Сафия обратила внимание на непривычный бронзовый цвет лица. Она предположила было, что перед ней индеец, однако ее сбили с толку голубые глаза. Быть может, все дело только в странном имени. Пейнтер Кроу. Впрочем, возможно, он латиноамериканец. Широкая улыбка доктора Кроу была тем не менее сдержанной.

– А это моя коллега, доктор Корал Новак.

Слегка кивнув, женщина быстро протянула Сафии руку. Похоже, ей не терпелось вернуться к исследованиям.

Трудно было представить себе двух столь непохожих друг на друга людей, как эти американские ученые. Рядом со своим красивым смуглым напарником женщина казалась лишь бледной тенью, почти лишенной пигментации. Ее кожа сияла, словно только что выпавший снег, тонкие губы были бесцветными, глаза светились ледяной голубизной. Светлые от природы волосы были коротко острижены. Ростом нисколько не уступавшая Сафии, гибкая и легкая, американка при том обладала какой-то непоколебимостью. Это чувствовалось по ее крепкому рукопожатию.

– Что именно вы ищете? – спросила Сафия, отступая назад.

Пейнтер показал щуп с датчиком.

– Мы проверяем радиационные сигнатуры.

– Радиационные сигнатуры? – не смогла скрыть своего изумления Сафия.

Пейнтер рассмеялся – не снисходительно, а лишь добродушно.

– Не беспокойтесь. Мы ищем определенную сигнатуру, которая остается после удара молнии.

Сафия кивнула.

– Не стану вас отвлекать. Было приятно с вами познакомиться. Если я чем-нибудь смогу вам помочь, дайте знать.

Она направилась было к выходу. Пейнтер шагнул за ней.

– Доктор аль-Мааз, я сам как раз намеревался вас разыскивать. У меня есть несколько вопросов, которые мне хотелось бы обсудить с вами. Например, за обедом.

– Боюсь, я очень занята.

Посмотрев в его голубые глаза, Сафия почувствовала, что попала в ловушку и не может отвести взгляд. Она прочитала на лице Пейнтера разочарование.

– Быть может, мы что-нибудь сообразим, доктор Кроу. Попробуйте завтра утром позвонить мне на работу.

Пейнтер кивнул.

– Отлично.

Сделав над собой усилие, Сафия оторвала взгляд. От дальнейшего ее избавил Райан Флемминг.

– Я вас провожу, – предложил он.

Сафия направилась следом за ним, упорно стараясь не обернуться. Давно уже в присутствии мужчины она не чувствовала себя так глупо и так взволнованно. Должно быть, это запоздалые последствия неожиданного разговора с Омахой.

– Нам придется спуститься по лестнице пешком. Лифты до сих пор не работают.

Она старалась не отставать от Флемминга.

– Странные они люди, эти американцы, – снова заговорил тот, когда они вышли на лестницу. – Вечно куда-то торопятся. Вот почему-то им потребовалось приехать сюда прямо сегодня ночью. Они настояли на этом, объяснив, что якобы радиационные следы быстро исчезнут. Сейчас или никогда.

Сафия пожала плечами. Спустившись вниз, они прошли до бокового выхода, которым пользовался обслуживающий персонал.

– По-моему, такие причуды свойственны не столько американцам, сколько ученым вообще, – нарушила молчание Сафия. – Мы люди неприветливые и настойчивые.

Улыбнувшись, Флемминг кивнул.

– Я уже обратил внимание.

Достав ключ, начальник службы безопасности отключил сигнализацию и отпер замок. Широко распахнув дверь плечом, он придержал ее, выпуская Сафию. Его взгляд стал застенчивым.

– Я тут подумал, Сафия, если у вас будет время, может быть…

Выстрел прозвучал не громче треска скорлупы грецкого ореха. Правый висок Флемминга словно взорвался изнутри, забрызгав дверь кровью и мозгом. Осколки костей черепа, отскочив от металлической двери, улетели в коридор.

Не успело тело Флемминга упасть на землю, как в распахнутую дверь ворвались трое вооруженных людей в масках. Пригвоздив Сафию к стене, они зажали ей рот, душа ее. В лоб ей уперлось дуло пистолета.

– Где сердце?

Кроу не отрывал взгляда от красной стрелки счетчика Гейгера. Когда он подвел датчик к разбитому стенду, стрелка переместилась в оранжевую область. Сигнал достаточно сильный.

Это устройство было разработано в ядерной лаборатории в Уайт-Сэнде. Сканер мог регистрировать очень слабое радиационное излучение. А эти два прибора были специально настроены на обнаружение сигнатуры радиационного распада, свойственной аннигиляции антивещества. При столкновении атомов вещества и антивещества оба исчезают с выделением большого количества энергии. Именно следы этой энергии и должны были вынюхивать чувствительные приборы.

– Я вижу здесь очень сильный сигнал, – окликнула Пейнтера напарница.

Ее голос прозвучал буднично, деловито. Пейнтер подошел к ней.

Корал Новак работала в отряде «Сигма» относительно недавно, ее пригласили из ЦРУ только три года назад. Тем не менее вскоре после своего прихода она защитила докторскую диссертацию по ядерной физике и завоевала черные пояса в шести видах единоборств. Ее коэффициент интеллекта зашкаливал за рамки, и к тому же Корал обладала энциклопедическими познаниями в самых различных областях.

Естественно, Пейнтер был наслышан о Корал Новак, они даже встречались один раз на общем собрании, но для более близкого знакомства у них был лишь короткий перелет из Вашингтона в Лондон. Для двоих замкнутых, сдержанных людей времени слишком мало, чтобы установить какие-либо отношения, кроме чисто профессиональных. Помимо воли Пейнтер постоянно сравнивал свою новую напарницу с Кассандрой, что делало его лишь еще более немногословным. Общие черты обеих женщин подсознательно пробуждали в нем подозрение, в то время как немногочисленные отличия заставляли сомневаться в компетентности Корал. Это было глупо. Пейнтер все понимал, но ничего не мог с собой поделать. Лишь время поможет разобраться, что к чему.

Когда он подошел к Корал, та показала датчиком на расплавленную бронзовую амфору.

– Коммандер, пожалуйста, проверьте мои показания. Я снимаю сигнал, который зашкаливает аж в красную зону.

Взглянув на свой прибор, Пейнтер убедился, что его напарница права.

– Определенно, тут было жарко.

Корал опустилась на колени. Надев тонкие перчатки со свинцовыми нитями, она взяла амфору и осторожно ее перевернула. Внутри что-то громыхнуло. Корал вопросительно посмотрела на Пейнтера. Тот кивнул, приглашая ее продолжать. Просунув руку в амфору, Корал пошарила и вытащила осколок камня размером с наперсток. Она положила его на затянутую в перчатку ладонь. С одной стороны камешек был почерневшим от взрыва. Другая оставалась рыжевато-бурой, металлической. Значит, это не камень, а железо.

– Осколок метеорита, – сказала Корал, протягивая Кроу камень, который счетчик Гейгера зафиксировал как источник сильной радиации. – И взгляните на дополнительные показания, которые я сняла. Кроме зет-бозонов и глюонов на фоне гамма-излучения, как это можно было бы ожидать в случае аннигиляции антивещества, этот образец излучает в очень слабых объемах альфа- и бета-радиацию.

Пейнтер нахмурился. Его собственные познания в ядерной физике были весьма скудными. Корал убрала осколок в свинцовую коробочку.

– Та же самая сигнатура радиационного излучения наблюдается при распаде урана.

– Урана? Который используется в ядерном оружии?

Она кивнула.

– Необогащенного. Возможно, в метеоритном железе застряло несколько атомов.

Корал не отрывалась от дисплея прибора. Ее лоб пересекла одинокая морщина, что для этой каменно невозмутимой женщины было выражением сильных эмоций.

– В чем дело? – встревоженно спросил Пейнтер.

Корал продолжала возиться с настройками счетчика Гейгера.

– В полете я еще раз просмотрела результаты исследований специалистов УППОНИР. У меня вызвала сомнение их теория о том, что антивещество было заключено в теле метеорита в некой стабильной форме.

– Вы считаете, такое невозможно? Определенно, гипотеза была слишком смелой. Антивещество всегда немедленно перестает существовать, вступая в контакт с любым веществом, даже с кислородом воздуха. Каким образом оно могло существовать внутри метеоритного железа?

Корал пожала плечами, не отрываясь от прибора.

– Даже если и согласиться с этой теорией, все равно останется вопрос, почему антивещество все же взорвалось в тот конкретный момент времени. Почему именно этот электрический разряд вывел его из стабильного состояния? Чистая случайность? Или тут было нечто большее?

– А вы сами что думаете?

Корал указала на счетчик Гейгера.

– Распад урана. Это своеобразные часы. На протяжении тысячелетий энергия высвобождается в строго определенных, заранее предсказуемых количествах. Возможно, когда уровень радиации превысил какой-то определенный порог, антивещество вышло из стабильного состояния. После чего мощный электрический разряд шаровой молнии спровоцировал начало цепной реакции.

– Бомба с часовым механизмом.

– С ядерным часовым механизмом, взведенным много тысяч лет назад.

Мысль эта была пугающей. Хмурая складка по-прежнему не исчезала со лба Корал. Судя по всему, ей не давала покоя еще какая-то мысль.

– Что еще? – спросил Кроу.

Выпрямившись, молодая женщина впервые посмотрела в глаза своему напарнику.

– Если существует какой-нибудь другой источник этого антивещества – что-нибудь вроде материнской жилы, – весьма вероятно, там оно тоже выходит из стабильного состояния. Так что, если мы надеемся отыскать этот источник, нам ни в коем случае нельзя мешкать. Возможно, тот же самый ядерный часовой механизм ведет неумолимый отсчет.

Пейнтер задумчиво посмотрел на свинцовую коробку.

– А если мы не найдем его, то лишимся надежды открыть новый источник энергии.

– Или, что гораздо хуже, – Корал обвела взглядом закоптелые стены галереи, – вот это повторится в значительно больших масштабах.

Кроу помолчал, давая этой мысли впитаться.

В нависшей тишине с ближайшей лестницы донеслись быстрые шаги. Пейнтер обернулся. Послышался голос. Слов разобрать было нельзя, но это был определенно голос доктора аль-Мааз. Пейнтер ощутил укол тревоги. Почему хранительница Кенсингтонской галереи вернулась в музей? Раздался другой голос, громкий, повелительный. Незнакомый.

– Веди нас в свой кабинет.

Тут что-то не так. Пейнтер вспомнил судьбу двух сотрудников отдела военных разработок, безжалостно расстрелянных в гостиничном номере. Он обернулся к Корал. Та прищурилась.

– Оружие? – шепотом спросил Пейнтер.

У них не было времени получить разрешение на ношение оружия, что в Великобритании, славящейся своей нетерпимостью к личному огнестрельному оружию, сделать очень нелегко. Нагнувшись, Корал засучила штанину, показывая нож в ножнах. Пейнтер не представлял себе, каким образом ей удалось его провезти. Они летели обычным рейсом, чтобы не раскрывать свою легенду. Должно быть, молодая женщина сдала нож в багаж, а затем достала его в туалетной комнате зала ожидания аэропорта Хитроу.

Корал вытащила нож. Титан и сталь – длинное семидюймовое лезвие, судя по виду немецкого производства. Она протянула нож Пейнтеру.

– Возьмите.

Тот вместо этого выхватил из кучи инструментов, оставленных рабочими, лопату с длинным черенком.

Шаги приближались. Возможно, это лишь охрана музея, однако Пейнтер не собирался рисковать. Сообщив жестами Корал свой план, он щелкнул тумблером освещения, погружая галерею в полумрак. Они заняли места по обе стороны от входа в разоренное пожаром крыло. Кроу расположился ближе к лестнице, укрывшись за штабелем деревянных поддонов. Он мог смотреть в щели между ними, сам оставаясь в тени. Корал присела на корточки за тремя мраморными цоколями.

Пейнтер поднял руку: «По моему сигналу!» Со своего места он пристально следил за входом. Ждать пришлось недолго. Черная фигура, быстро проскользнув мимо, застыла у входа на лестничную площадку. Неизвестный был в маске, на плече висела автоматическая винтовка.

Определенно, это не охрана музея. Но сколько их?

Появилась вторая фигура, в таком же облачении и так же вооруженная. Неизвестные осмотрели коридор. Единственным звуком оставался дребезжащий гул вентиляторов. Показался третий человек. Он держал за локоть Сафию аль-Мааз, воткнув ей в ребра дуло пистолета. Бледное лицо Сафии было залито слезами. Она передвигалась с трудом, дрожа при каждом шаге. Задыхаясь, молодая женщина пробормотала:

– Оно… оно в сейфе у меня в кабинете.

Она указала свободной рукой вдоль по коридору. Мужчина, державший ее, кивком предложил своим товарищам идти вперед.

Пейнтер медленно подался назад и, поймав взгляд своей напарницы, жестами передал приказание. Кивнув, Корал бесшумно заняла исходную позицию.

Сафия аль-Мааз, проходя по коридору, обернулась, всматриваясь во вход в Кенсингтонскую галерею. Разумеется, она понимала, что американцы по-прежнему там. А что, если она каким-нибудь непроизвольным словом или жестом их выдаст? Сафия замедлила шаг, ее голос прозвучал громко:

– Пожалуйста… не убивайте меня!

Тот, что держал ее за локоть, подтолкнул ее вперед.

– Делай что тебе сказали! – рявкнул он.

Сафия споткнулась, но удержалась на ногах. Ее взгляд снова устремился в полумрак галереи. Кроу догадался, что испуганным восклицанием она постаралась предостеречь их, дать возможность спрятаться. Он проникся уважением к смелой женщине.

Двое в масках скользнули по коридору, остановившись напротив укрытия, за которым затаился Пейнтер. Они настороженно поводили винтовками по разоренной галерее и, ничего не обнаружив, двинулись дальше.

В двух шагах позади них третий тащил за собой Сафию аль-Мааз. Проходя мимо входа в галерею, та бросила взгляд в темноту. Пейнтер отметил, что она облегченно вздохнула, увидев ближайшие к коридору залы пустынными.

Как только Сафия со своим похитителем миновали вход в галерею, Пейнтер подал знак напарнице: «Пошли!»

Выскочив из-за мраморных цоколей, Корал перекатилась через плечо и оказалась между двумя автоматчиками и третьим неизвестным, державшим Сафию. Ее неожиданное появление застигло того врасплох. Он оторвал дуло пистолета от ребер своей пленницы. Только это и нужно было Пейнтеру. Он не хотел, чтобы хранительница Кенсингтонской галереи стала жертвой случайного выстрела. Иногда человек, получив удар по голове, успевает бессознательно нажать на спусковой крючок.

Беззвучно выскользнув из тени, Пейнтер мастерски нанес удар лопатой. Голова неизвестного дернулась в сторону, громко хрустнула кость. Он как подкошенный рухнул на пол, увлекая Сафию за собой.

– Лежите и не поднимайтесь! – бросил ей Пейнтер, спеша на помощь Корал.

В этом не было необходимости. Его напарница уже была в движении. Развернувшись на свободной руке, Корал выбросила вперед обе ноги, ударив ближайшего к ней под колени. У того подогнулись ноги. Одновременно другой рукой молодая женщина с невероятной точностью метнула нож и поразила второго, перебив ему позвоночник у основания черепа. Сдавленно охнув, тот повалился вперед. Корал с плавным изяществом закончила сальто – гимнастка, которая выполняет упражнение, несущее смерть. Каблуками она со всей силы ударила в лицо первому нападавшему, который пытался подняться. Тот отлетел назад, ударившись затылком о мраморный пол. Корал прыгнула на него, готовая продолжать схватку, но тот уже был без сознания. Второй нападавший лежал, не подавая признаков жизни. По мраморным плитам растекалась кровь.

Сафия пыталась выбраться из-под мертвого похитителя. Пейнтер опустился на колено, протягивая ей руку.

– Вы не ранены?

Сафия уселась на полу, опершись спиной о стену.

– Н-нет… кажется, не ранена.

Скользнув взглядом по картине кровавой бойни, она уставилась в пустоту. В ее голосе прозвучала острая боль.

– О господи, Райан! Его застрелили у входа.

Пейнтер оглянулся на лестницу.

– Сколько всего было нападавших?

Сафия покачала головой. Ее глаза были широко раскрыты от ужаса.

– Трое. А может, и больше. Я не знаю…

Пейнтер склонился над ней.

– Доктор аль-Мааз, – суровым тоном произнес он, привлекая внимание Сафии, которая была на грани шока. – Скажите, был кто-нибудь еще?

Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, ее лицо окаменело от страха. Вздрогнув, Сафия заговорила более твердым голосом:

– Внизу больше никого не было. Но Райан…

– Я им займусь.

Пейнтер повернулся к Корал.

– Оставайся с доктором аль-Мааз. Я взгляну, что там внизу, и попробую вызвать охрану.

Он подобрал пистолет, выпавший из руки нападавшего. «Вальтер». Сам он такой бы ни за что не выбрал. Ему был ближе его табельный «глок». Однако сейчас приходилось довольствоваться тем, что имелось под рукой.

Корал достала из кучи мусора моток веревки, чтобы связать единственного оставшегося в живых нападавшего.

– А как же наша легенда? – шепнула она, украдкой взглянув на хранительницу Кенсингтонской галереи.

– Что ж, мы с тобой американские ученые, обладающие самыми разносторонними навыками, – ответил Пейнтер.

– Другими словами, будем держаться правды, – сказала Корал, и у нее в глазах блеснула едва заметная веселая искорка.

С такой напарницей он сработается. Пейнтер направился к двери.

Сафия проводила взглядом мужчину, спускавшегося по лестнице. Он двигался бесшумно, словно скользя по льду. Кто он такой?

Тихий стон снова привлек ее внимание к женщине. Та стояла, коленом прижимая оставшегося в живых неизвестного к полу. Она заломила ему руки за спину, вызвав у поверженного мужчины новый стон. Затем женщина умелыми движениями быстро связала ему руки. У Сафии мелькнула мысль, что либо у нее большой опыт спутывать телят, либо она не простой ученый-физик. Однако Сафия не дала разыграться своему воображению. Она сосредоточилась на том, чтобы дышать глубоко и размеренно. Казалось, даже несмотря на работающие без устали вентиляторы, в воздухе ощущался недостаток кислорода.

Лицо и все тело Сафии были липкими от пота. Она неподвижно сидела у стены, подобрав колени и уронив голову на грудь. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не раскачиваться. Настолько обезумевшей Сафии выглядеть не хотелось. Эта мысль помогла ей несколько успокоиться. Она старалась не смотреть в сторону двух трупов. Наверняка уже поднята тревога. Вот-вот появятся сотрудники службы безопасности музея, принеся с собой свет и успокоительное присутствие большого количества людей.

Но пока что коридор оставался слишком пустынным, слишком темным, слишком сырым. Сафия поймала себя на том, что ее взгляд помимо воли не отрывается от выхода на лестницу. Райан… Нападение снова промелькнуло у нее перед глазами как кровавый фильм ужасов, но только немой. Нападавшие пришли за железным сердцем, тем самым, которое она нашла. Сафия так гордилась этим открытием, но из-за него погиб Райан. В его смерти виновна она. Неужели все повторяется опять? Все ее тело содрогнулось от рыданий. Сафия попыталась зажать рот руками и почувствовала, что задыхается.

– С вами все в порядке? – спросила женщина.

Сафия, беззвучно трясясь, сжалась в комок.

– Вам нечего опасаться. Доктор Кроу с минуты на минуту приведет сюда охрану.

Сафия сидела, прижавшись к стене, ей хотелось укрыться от окружающего мира.

– Быть может, будет лучше, если я…

Голос женщины-физика оборвался сдавленным хрипом.

Сафия подняла взгляд. Неестественно выпрямившись, американка отступила назад, уронив руки и запрокинув голову назад. Казалось, ее от пяток до макушки охватила дрожь. Приступ. Сдавленный хрип продолжался.

Объятая ужасом, Сафия на четвереньках поползла прочь, в сторону лестницы. Что произошло?

Внезапно тело женщины обмякло, и она повалилась вперед. В полумраке коридора Сафия отчетливо увидела голубой огонек, потрескивающий у нее на спине. Над одеждой американки поднимался дымок. Она затихла, не двигаясь. Это какой-то абсурд… Но когда голубой огонек погас, Сафия разглядела тонкую проволоку. Она уходила от распростертой на полу женщины к фигуре, застывшей в темноте в трех метрах от нее.

Еще один человек в маске. У него в руке был странный пистолет. Такое оружие Сафия уже видела в кино, а не в реальной жизни: тазер – бесшумный посыльный смерти.

Сафия задом отползала прочь, скользя каблуками по мраморным плитам. Она вспомнила жуткое предчувствие беды, охватившее ее, когда она выходила из своего кабинета. Ей показалось, что она видела кого-то в Византийской галерее. Похоже, этот загадочный отблеск не был плодом ее распаленного воображения. Со стремительностью, порожденной приливом адреналина и паникой, Сафия вскочила на ноги. До лестницы было рукой подать. Если она успеет до нее добежать, спуститься до помещения охраны…

Что-то со стуком упало на мраморный пол ей под ноги, шипя и плюясь голубыми искрами. Еще один заряд тазера. Метнувшись от него, Сафия побежала к лестнице. Нападавшему потребуется несколько секунд, чтобы перезарядить тазер.

Сафия выбежала на лестницу, ожидая в любое мгновение ощутить между лопатками удар молнии. Или просто пулю. Не произошло ни того ни другого. Сафия буквально вывалилась на лестницу. Ее встретили крики, донесшиеся снизу. Прогремел выстрел, оглушительно громкий в замкнутом пространстве. Значит, у входа враги.

Подчиняясь инстинкту, Сафия бросилась наверх. Все ее мысли были сосредоточены только на том, чтобы не останавливаться, бежать к спасению. Тяжело дыша, она поднималась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. В этом крыле музея третьего этажа не было. Лестница вела на крышу.

Добежав до первой площадки, Сафия ухватилась за перила, разворачиваясь. Следующий пролет вел к двери аварийного выхода. Запертая, если пытаться открыть ее снаружи. Если толкнуть изнутри, дверь автоматически откроется. Прозвучит сигнал тревоги, однако сейчас это было как раз к лучшему. Оставалось только молиться, что дверь не запирают на ночь.

У входа на лестницу прозвучали шаги. Вытянув перед собой руки, Сафия навалилась на дверь, нажимая на рукоятку. Дверь не поддалась. Всхлипнув, Сафия отчаянно заколотила по стали кулаками. Нет…

Кроу стоял, подняв руки над головой. «Вальтер» лежал на полу у него под ногами. Каким-то чудом Пейнтер не получил пулю в голову. Она просвистела рядом со щекой, настолько близко, что обожгла кожу. Его спасли лишь быстрый прыжок в сторону и кувырок.

Пейнтер представлял, как все выглядело со стороны. Он стоял, опустившись на колено перед телом Райана Флемминга, распростертым у входа, сжимая в руке пистолет. К месту действия подоспели трое сотрудников службы безопасности, и разразился настоящий хаос. Тщетно попытавшись что-либо объяснить, Кроу вынужден был бросить оружие и поднять руки.

– Доктор аль-Мааз подверглась нападению, – сказал он охраннику, державшему его под прицелом пистолета.

Второй тем временем обыскивал его, а третий говорил по рации.

Пейнтер старался быть убедительным.

– Мистера Флемминга убили, а ее захватили. Мне и моему коллеге удалось справиться с нападавшими наверху.

С таким же успехом можно было обращаться к глухому. Охранник просто сделал движение пистолетом. У Кроу на лбу высыпали крупные градинки пота. Охранник, говоривший по рации, обернулся к своим товарищам.

– Нам нужно задержать его в караульном помещении и ждать прибытия полиции. Патрульная машина уже в пути.

Пейнтер взглянул на лестницу. У него в груди нарастала тревога. Выстрел обязательно должны были услышать наверху. Неужели Корал и Сафия, испугавшись, спрятались?

– Эй ты, положи руки на затылок, – приказал охранник. – Шагай сюда!

Он махнул пистолетом, указывая вдоль по коридору, прочь от лестницы. Из всех троих огнестрельное оружие было только у него одного, и он, судя по всему, чувствовал себя с ним весьма неуютно. Охранник держал пистолет слишком низко, слишком нетвердо. Вероятно, это был единственный пистолет на всю службу безопасности и его редко извлекали на свет божий из ящика с нафталином. Однако недавний взрыв сделал всех дергаными, пугливыми.

Пейнтер сплел пальцы на затылке и повернулся туда, куда ему указали. Ему необходимо снова стать хозяином положения. Держа руки на виду, он развернулся, подходя к неопытному охраннику. При этом перенес вес тела на правую ногу. Охранник на полсекунды отвел взгляд. Времени предостаточно. Пейнтер выбросил левую ногу вперед и вверх, ударяя охранника по запястью.

Пистолет, громыхая, отлетел вдаль по коридору. Молниеносным движением Пейнтер подобрал с пола «вальтер» и направил его на троих ошеломленных охранников.

– А теперь будем делать все так, как говорю я.

Переполненная отчаянием, Сафия снова навалилась на ручку двери аварийного выхода. Та упорно отказывалась шевелиться. Молодая женщина бессильно ударила кулаком по косяку. И вдруг она увидела на стене кодовый замок. Не считыватель электронной карточки, а старый, с клавиатурой, на которой нужно набрать нужную комбинацию. Паника комаром запищала в ушах у Сафии.

Каждому сотруднику музея была выдана собственная кодовая комбинация, которую тот при желании мог заменить на любую другую. Но первоначально в качестве комбинации была выбрана дата рождения. Сафия так и не удосужилась изменить свой код.

Ее внимание привлек шум шагов. Она обернулась.

Преследователь, поднявшись на один пролет, остановился на лестничной площадке. Они встретились взглядами. Теперь преследователь сжимал в руке не тазер. Пистолет.

Стоя спиной к двери, Сафия нащупала клавиатуру и вслепую набрала дату своего рождения – в музее за несколько лет она привыкла, почти не глядя, работать на калькуляторе. Сафия надавила на ручку двери. Та щелкнула, но не повернулась. Выход оставался закрытым.

– Тупик, – глухо произнес преследователь. – Спускайся, или умрешь.

Прижимаясь спиной к двери, Сафия осознала свою ошибку. С наступлением нового тысячелетия календарь охранной системы был модифицирован. Теперь год обозначался не двумя цифрами, а четырьмя. Непослушными пальцами Сафия быстро ввела восемь цифр: две на день, две на месяц и четыре на год рождения.

Преследователь шагнул, поднимая пистолет.

Сафия надавила спиной на ручку. Дверь распахнулась. Сафии в спину ударил холодный ветер. Пошатнувшись, она вывалилась наружу и отскочила в сторону. Пуля срикошетила от стальной двери. Повинуясь отчаянию, Сафия захлопнула дверь прямо перед закрытым маской лицом.

Не задерживаясь ни мгновения, не зная, защелкнется ли замок, Сафия бросилась за угол крохотной будки, которой заканчивался аварийный выход. Ночь стояла слишком ясная. Ну где же знаменитый лондонский туман, который был бы сейчас так кстати? Молодая женщина лихорадочно огляделась по сторонам, ища, куда спрятаться.

Единственным укрытием представлялись небольшие металлические сооружения: колпаки вентиляционных шахт, трубы системы отопления, электрические распределители. Однако все они отстояли слишком далеко друг от друга. А остальная часть крыши Британского музея казалась крепостной стеной, окружающей перекрытый стеклянным куполом центральный двор.

Сзади донесся приглушенный выстрел. С грохотом распахнулась дверь. Преследователь вырвался на крышу.

Сафия метнулась к ближайшему укрытию. Невысокий парапет окружал центральный двор. За ним виднелась крыша из стекла и стали. Перебравшись за парапет, Сафия затаилась.

Ее ноги стояли на металлическом ободе огромного купола площадью два акра, расстилавшемся бескрайней равниной из стеклянных треугольников. Некоторых стекол недоставало: разбитые вчерашней грозой, они были временно заменены листами пластмассы. Остальные треугольники сияли в свете звезд зеркалами, сходясь в центр, где посреди внутреннего двора возвышался сверкающий медный купол Читального зала, подобно острову в море стекла.

Сафия присела на корточки, понимая, в каком положении оказалась. Если преследователь заглянет за парапет, ей укрыться негде. Послышались шаги, хруст гравия, покрывавшего крышу. Покружив, шаги стихли, затем зазвучали снова, приближаясь к тому месту, где затаилась Сафия.

Выбора нет. Сафия выползла на крышу, передвигаясь на четвереньках, словно краб, по стеклянным плитам, моля Бога о том, чтобы они выдержали ее вес. Падение с высоты сорока футов на твердый мрамор внизу станет таким же убийственным, как и пуля в голову. Если ей удастся добраться до куполообразного острова Читального зала, укрыться за ним…

Одна плита треснула под коленом у Сафии, словно хрупкий лед. Должно быть, стекло пострадало во время грозы. Сафия поспешно перекатилась в сторону, а плита, расколовшись, вывалилась из стальной рамы и полетела вниз. Через мгновение послышался гулкий звон стекла, разбившегося вдребезги о мрамор.

Сафия успела проползти лишь до половины бескрайней крыши – муха, попавшая в зеркальную паутину. И вот-вот неминуемо появится паук, привлеченный грохотом. Ей нужно спрятаться, найти норку, в которой можно укрыться. Норка была только одна.

Сафия перекатилась обратно к выбитой раме, думая лишь о том, как спрятаться, опустила ноги в зияющую дыру и улеглась животом на крышу. Она ухватилась за стальную перемычку, соскользнула вниз, повисла на руках на высоте сорока футов и оказалась лицом к тому месту, где пряталась за парапетом. Сквозь стекло проникал чистый и ясный свет звезд.

Над каменным барьером показалась голова в маске, оглядывающая стеклянную крышу. Сафия затаила дыхание. Снаружи в серебристом свете звезд крыша кажется зеркальной. Разглядеть то, что внутри, невозможно. Однако у Сафии уже начинали затекать мышцы рук, острая сталь впилась в пальцы. А ей еще потребуется усилие для того, чтобы забраться обратно.

Она опустила взгляд на теряющийся в темноте двор. До земли слишком далеко. Единственный свет исходил от редких красноватых ламп дежурного освещения. И тем не менее Сафия различила под ногами осколки разбитой стеклянной панели. То же самое случится с ее телом, если она упадет.

Сафия крепче стиснула пальцы, чувствуя, как гулко колотится сердце. Оторвав взгляд от земли, она снова посмотрела вверх и увидела, как преследователь в маске перебирается через парапет. Что он замыслил?

Оказавшись на крыше, человек двинулся вперед, стараясь перемещаться по стальной раме. Он направлялся прямо к тому месту, где находилась Сафия. Как ему удалось так быстро ее найти? И тут до нее дошло. Ведь она сама заметила бреши в крыше, закрытые пластмассовыми щитами. Они зияли выбитыми зубами в широкой улыбке. И только одна дыра оставалась незакрытой. Судя по всему, преследователь догадался, что его жертва провалилась вниз, и решил подойти, чтобы убедиться в этом. Его движения были быстрыми, уверенными, такими непохожими на ее собственное паническое ползание. Сжимая в руке пистолет, преследователь приближался к тому месту, где затаилась Сафия.

Что делать? Бежать больше некуда. У Сафии мелькнула мысль просто разжать руки. По крайней мере, в этом случае она сама распорядится своей жизнью. На глаза навернулись слезы. Затекшие пальцы ныли. Достаточно только отпустить руки. Однако пальцы отказывались повиноваться. Судорожно сжатые кисти намертво вцепились в стальную раму.

Неизвестный пересек последнюю стеклянную панель, а Сафия продолжала висеть под крышей. Наконец заметив ее, он от удивления отступил назад, затем посмотрел вниз. Раздался смех, негромкий и зловещий. Сафия поняла свою ошибку. Пистолет нацелился ей в лоб.

– Назови мне комбинацию сейфа…

Послышался громкий треск выстрела. Вскрикнув, Сафия в испуге разжала левую руку и осталась висеть лишь на правой. Вывернутый плечевой сустав пронзила острая боль. Сафия увидела стрелявшего. Он стоял внизу на мраморном полу. Знакомая фигура. Американец. Широко расставив ноги, он целился вверх. Сафия отвернулась и подняла взгляд.

Стеклянная панель, на которой стоял ее преследователь, внезапно разлетелась на тысячу осколков. Похититель отпрянул назад, споткнулся и выронил пистолет. Взлетев вверх, оружие упало в разбитую панель. Похититель, петляя, побежал по стеклянной крыше, торопясь достичь парапета.

Американец стрелял и стрелял, выбивая панели вслед за перемещениями неизвестного. Однако тот неизменно оказывался на шаг впереди. Наконец фигура добралась до парапета и перелезла через него. Скрылась из виду.

Американец громко выругался. Он подошел к тому месту, над которым висела Сафия, словно летучая мышь под потолком. Вот только у нее не было крыльев. Сафия попыталась ухватиться за раму второй рукой. Ей пришлось немного покачаться, но в конце концов пальцы снова стиснули сталь.

– Вы сможете продержаться еще немного? – встревоженно окликнул ее американец.

– По-моему, выбора у меня нет, – недовольно ответила Сафия. – Разве не так?

– Если раскачаться, – предложил американец, – быть может, вам удастся зацепиться ногами за соседний переплет.

Сафия поняла, что он предлагает. Собравшись с духом, она качнулась, согнула колени и забросила ноги на раму. И тотчас же боль в руках ослабла, поскольку вес ее тела теперь был распределен по нескольким опорам. Сафии пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расплакаться от облегчения.

– Охранники уже спешат к вам.

Вывернув шею, Сафия посмотрела на американца. Она поймала себя на том, что если не будет говорить, то начнет выть.

– А ваша напарница…

– С ней все в порядке. Получила электрический разряд, испортила новую блузку, но скоро придет в себя.

Сафия облегченно закрыла глаза. Слава богу. Еще одну смерть она бы не перенесла. Особенно после Райана. Сафия сделала несколько размеренных вдохов и выдохов, успокаиваясь.

– Как вы себя чувствуете? – спросил американец, не отрывая от нее взгляда.

– Ничего. Но, доктор Кроу…

– Зовите меня Пейнтер. Думаю, мы уже преодолели первый этап знакомства.

– Похоже, я уже второй раз за сегодняшний вечер обязана вам жизнью.

– Это преимущества знакомства со мной.

Хотя Сафии не было видно его лицо, она явственно представила, как оно расплылось в хитрой усмешке.

– Ничего смешного тут нет.

– Будет, только попозже.

Нагнувшись, американец подобрал пистолет, выроненный похитителем. Это напомнило Сафии о том, что она собиралась сказать.

– Тот человек, в которого вы стреляли… Это была женщина.

Американец продолжал разглядывать оружие.

– Знаю.

Пейнтер изучал пистолет, который держал в руке. Это был «ЗИГ-Зауэр» калибра 45 миллиметров, со специальными резиновыми накладками на рукоятке, сделанными на заказ. Не может быть! Затаив дыхание, Пейнтер перевернул оружие. Рычажок предохранителя располагался справа. Специальная доработка для стрелка-левши, каких не много.

Пейнтеру был знаком этот пистолет. Ему был знаком стрелок. Он поднял взгляд на дорогу из выбитых стеклянных панелей.

Кассандра.

Часть вторая
Песок и море

6. Возвращение

2 декабря, 6 часов 42 минуты

Международный аэропорт Хитроу

Кара встретила его у трапа, ведущего к открытой двери самолета «лирджет». Перегородив дорогу, она сказала резко:

– Доктор Кроу, я хочу ясно дать понять, что на борту этого самолета у вас не будет никакой власти. Вам удалось каким-то образом затесаться в нашу экспедицию, но я вас определенно не приглашала.

– Я это уже понял по тому приему, которым меня удостоила ваша свора адвокатов, – ответил американец, закидывая рюкзачок на плечо. – Кто бы мог предположить, что эти крючкотворы способны так упорно драться?

– Толку из этого все равно никакого не вышло. Вы здесь.

Хитро усмехнувшись, американец пожал плечами. Как и прежде, он даже не попытался как-то объяснить, почему американское правительство настояло на том, чтобы он и его напарница приняли участие в экспедиции, которой предстояло отправиться в Оман. Были задействованы самые разные рычаги: финансовые, юридические и даже дипломатические. Все это происходило на фоне шумихи, поднятой средствами массовой информации вокруг попытки ограбления Британского музея.

Кара всегда считала свое влияние значительным, однако оно поблекло в сравнении с тем давлением, которое оказал на подготовку экспедиции Вашингтон. Соединенные Штаты проявили очень большой интерес к Оману. Кара потратила три недели, тщетно пытаясь убрать с дороги препоны, которые одну за другой выставляли американцы, но в конце концов вынуждена была признать, что, если она не уступит, экспедиция просто не состоится.

Однако из этого еще не следовало, что ее капитуляция была безоговорочной.

– Отныне, – решительно произнесла Кара, – вы беспрекословно подчиняетесь нам.

– Понятно.

Почему-то этот односложный ответ еще больше вывел Кару из себя. Но выбора у нее не было, и она отступила в сторону, освобождая дорогу. Американец не двинулся с места.

– Нам незачем ссориться. Мы не враги, леди Кенсингтон. У нас с вами одна и та же цель.

Кара нахмурилась.

– И какая же?

– Найти ответы на вопросы.

Пейнтер Кроу устремил на нее взгляд своих ясных голубых глаз, непроницаемый, но не холодный. Впервые Кара обратила внимание, какой же он красивый. Но только это была не красота фотомодели, а утомленная мужественность, которую американец носил легко и свободно. Его длинные прямые волосы были распущены; лицо, несмотря на ранний час, гладко выбрито. Кара ощутила тонкий аромат лосьона, приправленный мускусным бальзамом. Или это запах самого американца? Кара постаралась сохранить лицо бесстрастным, а голос – ровным.

– И на какой же именно вопрос, доктор Кроу, вы хотите найти ответ?

Он, не мигая, выдержал ее взгляд.

– О том же самом я могу спросить вас, леди Кенсингтон. Какую тайну хотите раскрыть вы? Определенно, вами движет нечто большее, чем чисто академический интерес к древним могилам.

Сверкнув глазами, Кара нахмурилась. Под таким взглядом увядали президенты международных корпораций. Однако доктор Пейнтер Кроу оставался невозмутимым. Наконец он начал подниматься по трапу – предварительно сделав одно загадочное замечание:

– Похоже, у каждого из нас есть тайны, которые нам хотелось бы сохранить. По крайней мере, до определенного времени.

Следом за Пейнтером Кроу к трапу подошла его напарница, доктор Корал Новак. Высокая, упругая, в ладно скроенном сером костюме. С таким же холщовым рюкзачком с личными вещами. Чемоданы и оборудование американских ученых уже были погружены в багажный отсек. Перед тем как ступить на трап, Корал Новак скользнула взглядом по самолету.

Кара хмуро проследила, как американцы входят в «лирджет». Хотя они выдавали себя за обычных ученых-физиков, работающих по контракту на американское правительство, Кара видела во всем печать армии: крепкое, атлетическое телосложение, жесткие проницательные взгляды, отутюженные костюмы. Американцы двигались синхронно, хотя это и не бросалось в глаза: один находился впереди, а второй прикрывал его сзади. Возможно, они сами даже не сознавали этого.

И еще не надо было забывать настоящее сражение, произошедшее в музее. Кара получила подробный отчет: убийство Райана Флемминга, попытка похищения железного сердца. Если бы не вмешательство двух американцев, все было бы потеряно. Несмотря на то что доктор Кроу выдавал себя не за того, кем был на самом деле, Кара была перед ним в долгу – и дело было не только в спасении загадочной реликвии.

Кара выжидательно посмотрела в сторону аэровокзала. Из его дверей на бетонное поле шагнула Сафия и поспешила к самолету, волоча за собой чемодан на колесиках. Если бы в момент нападения на Британский музей там не оказалось этих американцев, Сафии сейчас не было бы в живых. Однако та ночь не прошла для подруги Кары бесследно. Ужас, кровь, смерть надломили что-то в Сафии. Она разом перестала возражать против участия в экспедиции, но упорно не желала объяснять перемену настроения. На все расспросы неизменно следовал краткий ответ: «Теперь это уже не имеет значения».

Сафия подошла к самолету.

– Вы ждете только меня?

Все остальные уже поднялись на борт. Кара протянула было руку к багажу, однако Сафия, захлопнув выдвижную рукоятку, подхватила чемодан.

– Я сама.

Кара не стала возражать. Она знала, что в нем находится железное сердце, упакованное в футляр, выложенный изнутри мягкой пористой резиной. Сафия не подпускала к реликвии никого – не столько оберегая, сколько считая ношей, которую она должна нести сама. Кровавый долг возложен на нее одну. Это она сделала открытие, и вся ответственность лежит только на ней.

Чувство вины траурным одеянием окутывало подругу Кары. Райан Флемминг, к которому Сафия относилась очень хорошо, был убит у нее на глазах. Ради какого-то куска железа, найденного ею.

Вздохнув, Кара начала подниматься по трапу. Тель-Авив повторяется сначала. Тогда никто не смог утешить Сафию. И сейчас происходит то же самое.

Остановившись наверху трапа, Кара обернулась, бросив последний взгляд на затянутый туманной дымкой Лондон, который начинали окрашивать в золотистый багрянец первые лучи поднимающегося над Темзой солнца. Она попыталась отыскать в своем сердце чувство утраты, но обнаружила только песок. Англия не была ей настоящим домом. Никогда не была.

Повернувшись к Лондону спиной, Кара вошла в салон самолета. Из двери пилотской кабины выглянул летчик.

– Мэм, диспетчер дал разрешение на взлет.

Кара кивнула.

– Хорошо, Бенджамин.

Не дожидаясь, когда за ней закроют дверь, она прошла в главный салон. Этот «лирджет» переоборудовали в соответствии с ее собственными потребностями. Салон, отделанный изнутри кожей и деревом, был разделен на четыре части. В хрустальных вазах, закрепленных на столиках, стояли свежие цветы. В дальнем конце салона размещался длинный бар из красного дерева, купленный в антикварном магазине в Ливерпуле. За баром раздвижные двери обозначали вход в личный кабинет и покои леди Кенсингтон.

От Кары не укрылось, как Пейнтер Кроу, увидев салон, удивленно поднял брови. Она самодовольно улыбнулась. Определенно, на свое жалованье ученого, даже подкрепленное выплатами от правительства, американец не мог позволить себе подобной роскоши. Стюард, выполняющий функции дворецкого, предложил Кроу бокал содовой со льдом. Кроу обернулся, позвякивая кубиками льда.

– Что, и никакого арахиса, обжаренного в меду? – пробормотал он, проходя мимо Кары. – А я полагал, мы летим первым классом.

Кара не отводила взгляда, пока он устраивался рядом с доктором Новак. Она почувствовала, как ее торжествующая улыбка поблекла. Дерзкий ублюдок…

Пилот объявил взлет, и все стали занимать места. Сафия устроилась в одиночестве. Американский аспирант Клей Бишоп уже сидел в противоположном конце салона, пристегнувшись и прильнув к иллюминатору. Он натянул наушники, подключенные к портативному плееру у него на коленях, и полностью отключился от окружающего мира.

Убедившись, что все готовы, Кара подошла к бару. Там ее уже ждал бокал любимого вина: охлажденное шардоне из знаменитого своими виноградниками французского замка Сен-Себастьян. Первый глоток Каре позволили сделать в день ее шестнадцатилетия перед выездом на ту самую охоту. С тех пор она каждое утро выпивала бокал шардоне в память об отце. Кара покрутила бокал, вдыхая терпкий аромат вина, отдающий персиком и дубовыми листьями. Даже по прошествии стольких лет этот запах тотчас же вернул ее в то утро, полное светлых обещаний. Она снова услышала смех отца, рев верблюдов вдалеке, шепот ветерка, разбуженного поднимающимся над горизонтом солнцем.

Кара медленно потягивала вино, борясь с сухостью во рту. У нее гудела голова от двух сильнодействующих таблеток, которые она проглотила, как только проснулась два часа назад. Губами молодая женщина ощущала едва заметную дрожь пальцев, сжимающих бокал. Нельзя пить алкогольные напитки одновременно с приемом лекарств. Но это лишь один бокал шардоне, которым она должна почтить память отца.

Опустив бокал, Кара поймала на себе взгляд Сафии. Лицо подруги оставалось непроницаемым, однако в глазах горело беспокойство. Кара, не моргнув, спокойно выдержала взгляд. В конце концов Сафия отвернулась и уставилась в иллюминатор.

У подруг не было слов, чтобы утешить друг друга. Теперь больше не было.

Пустыня похитила частицу их жизней, частицу их сердец. И обрести их снова можно будет только среди песков.

11 часов 42 минуты

Маскат, Оман

Омаха в бешенстве вышел из здания Министерства национального наследия, яростным толчком распахнув перед собой дверь. Створка, отлетая обратно, едва не ударила в лицо спешившего следом за Омахой брата Денни.

– Омаха, успокойся.

Старший брат ответил гневной тирадой:

– Проклятые бюрократы! Здесь нужно получить разрешение даже на то, чтобы вытереть задницу в сортире!

– Но ты ведь добился всего, что было нужно, – попытался успокоить его Денни.

– На это ушло все утро, черт побери! И разрешение везти с собой на джипах запас долбаной солярки мы получили только потому, что этому треклятому Адольфу бен-Козлодою захотелось пообедать!

– Успокойся.

Схватив брата за локоть, Денни потащил его прочь от министерства. Прохожие бросали им вслед удивленные взгляды.

– А Сафия… Самолет Кары скоро совершит посадку. – Омаха сверился с часами. – Чуть больше чем через час.

Денни махнул рукой, подзывая такси. Белый седан «мерседес», отъехав от ближайшей стоянки, плавно затормозил у тротуара. Открыв дверь, Денни буквально запихнул брата внутрь. В салоне царила божественная прохлада кондиционера. В Маскате был еще только полдень, а температура уже поднялась выше тридцати пяти градусов.

Прохладный воздух подействовал на Омаху успокаивающе. Наклонившись вперед, он постучал по плексигласовой перегородке, отделяющей сиденье водителя.

– Пожалуйста, в аэропорт Сееб.

Кивнув, водитель, не включая сигнал поворота, тронулся с места, просто втискиваясь в плотный поток машин. Омаха откинулся на спинку сиденья и повернулся к брату.

– Мне еще никогда не приходилось видеть тебя таким возбужденным, – заметил Денни.

– О чем ты? Я возбужден? Да я абсолютно спокоен.

Денни уставился в окно.

– Ну да, как будто перспектива встретиться с бывшей невестой лицом к лицу не обрезала твой запал до короткого хвостика.

– Сафия не имеет к этому никакого отношения.

– Угу.

– У меня нет никаких причин нервничать.

– Продолжай уверять себя в этом, Омаха.

– Замолчи.

– Сам замолчи.

Омаха покачал головой. Оба брата хронически недосыпали с тех самых пор, как прибыли в Маскат две недели назад. Чтобы в такой короткий срок подготовить экспедицию, необходимо позаботиться о тысяче и одной мелочи: получить разрешения, оформить все необходимые документы, нанять охранников, рабочих, грузовики, договориться с командованием военно-воздушной базы в Тумрайте, закупить запасы воды, горючего, оружия, соли, химикатов для биотуалетов, организовать всех участников. И все эти задачи были взвалены на плечи братьев Данн.

Приезд Кары задержали неприятности в Лондоне. Если бы она приехала сюда сама, как и предполагалось, подготовка к экспедиции прошла бы значительно более гладко. Леди Кенсингтон почитали в Омане как новую мать Терезу филантропии. По всей стране таблички с ее именем украшали музеи, больницы, школы и детские приюты. «Кенсингтонские нефтяные скважины» получили много выгодных контрактов на добычу нефти, разработку полезных ископаемых, производство пресной воды, и корпорация вела свою деятельность, заботясь о благе страны и ее народа.

Однако после происшествия в музее Кара попросила братьев не поднимать лишнего шума и без крайней необходимости не упоминать о ее участии в экспедиции. Поэтому Омахе пришлось изрядно попотеть.

Миновав деловой квартал Маската, такси запетляло по узким извилистым улочкам Старого города, стиснутым каменными заборами. Перед ними тащился грузовик, нагруженный соснами, который оставлял за собой дорожку сухих иголок.

Подготовка к Рождеству. В Омане.

Эта мусульманская страна была настолько открыта для Запада, что в ней отмечалось рождение Христа. Таким положением дел Оман был обязан исключительно своему монарху, султану Кабусу ибн-Саиду. Султан, получив образование в Европе, открыл свою страну для окружающего мира, пожаловал своему народу самые широкие гражданские права и модернизировал внутреннее устройство государства.

Водитель такси включил радио. Из динамиков полилась музыка Баха, любимого композитора султана. По высочайшему указу днем разрешалось исполнение только классической музыки.

Омаха взглянул на часы. Ровно полдень. Он выглянул в окно. Хорошо, наверное, быть монархом.

Денни нарушил молчание:

– Кажется, за нами слежка.

Омаха посмотрел на брата, проверяя, не шутит ли тот. Денни сидел, обернувшись назад.

– Вон тот серый «БМВ», в четырех машинах от нас.

– Ты уверен?

– Это «БМВ», – произнес Денни уже тверже. – Я заметил его на улице перед нашей гостиницей, затем на стоянке у Музея национальной истории.

Омаха знал, что его брат, представитель нового техногенного поколения, млел перед любой техникой немецкого производства и прекрасно разбирался в марках машин.

– Может быть, совпадение? Просто похожая машина той же самой марки.

– Ну конечно, «пятьсот сороковой» с инжекторным двигателем. Литые диски. Тонированные стекла. Даже если…

– Достаточно рекламных призывов, – оборвал брата Омаха. – Я тебе верю. Но если за нами действительно следят, возникает только один вопрос. Почему?

Омаха вспомнил о кровавой бойне, устроенной в Британском музее. Об этом сообщалось даже в газетах. Кара предупредила его вести себя как можно осторожнее, не поднимать шума. Омаха подался вперед.

– На следующем перекрестке поверните направо, – произнес он по-арабски, рассчитывая или оторваться от хвоста, или подтвердить подозрения.

Не обращая на него внимания, водитель проехал прямо. Омаха ощутил внезапный укол паники. Он подергал дверь. Заперта. Такси проехало поворот на аэропорт. Из динамиков продолжала литься музыка Баха. Омаха снова дернул ручку двери. Проклятье!

12 часов 04 минуты

В небе над Средиземным морем

Сафия сидела, уставившись в раскрытую на коленях книгу, не в силах различить ни слова. Эту страницу она тщетно пыталась прочитать уже в течение получаса. Напряжение оголило ее нервы. Плечевые мышцы сводило, от тупой головной боли ныли зубы.

Сафия бросила взгляд на залитое солнцем голубое небо. Ни облачка. Бескрайний чистый холст. У нее возникло ощущение, что она уходит из одной жизни и спешит навстречу другой. Что во многих отношениях соответствовало истине. Она покидала Лондон, свою квартиру, стены Британского музея, все, что считала безопасным на протяжении последних десяти лет. Однако эта безопасность оказалась иллюзией настолько хрупкой, что разбилась вдребезги всего за одну ночь.

И снова руки Сафии оказались запятнаны кровью. Всему виной была ее работа.

Райан…

Сафия не могла стереть из памяти изумление, мелькнувшее в глазах Флемминга за мгновение до того, как пуля отрезала его от этого мира. Даже по прошествии нескольких недель она постоянно ловила себя на настоятельной потребности вымыть лицо, которая не отпускала ее даже ночью. Мыло и холодная вода. Однако ничто не могло смыть ощущение чужой крови на коже.

И хотя Сафия признавала иллюзорность безопасности жизни в Лондоне, город стал ей домом. Здесь у нее были друзья, коллеги по работе, любимый книжный магазин, кинотеатр, в котором крутили старые фильмы, кафе, где готовили великолепный капучино с карамелью. Лондонские улицы определяли ее жизнь.

И еще здесь был Билли. Сафия была вынуждена оставить кота у Джулии, ботаника из Пакистана, жившей в квартире под ней. Перед отъездом Сафия нашептала Билли на ухо обещания, которые надеялась сдержать.

И тем не менее ее не покидало беспокойство, пропитавшее тело до мозга костей. Частично эта тревога не поддавалась никакому объяснению, являясь лишь всепоглощающим ощущением надвигающейся опасности. Сафия обвела взглядом салон. А что, если всех, кто здесь находится, ждет такой же конец, как и Райана, – полка в городском морге, а затем холодная могила, запорошенная первым зимним снегом?

От одной мысли об этом у Сафии заледенело все внутри. Дыхание причиняло боль. Руки задрожали. Почувствовав накатывающуюся волной знакомую панику, Сафия приложила все силы, чтобы справиться с ней. Она сосредоточилась на вдохах и выдохах, обратив внимание на окружающий мир, подальше от себя самой, источника бесконечного страха.

Монотонный гул двигателей заставил всех пассажиров откинуть спинки кресел и постараться урвать краткие мгновения сна, пока самолет летит на юг. Даже Кара удалилась в свои личные покои – но только не для сна. Сквозь перегородку проникал ее приглушенный голос. Кара подготавливала прилет, разбирая горы нудных, но таких важных мелочей. Неужели она теперь совсем не спит?

Тихий шум за спиной заставил Сафию обернуться. За креслом стоял Пейнтер Кроу, появившийся словно по волшебству. В одной руке он держал высокий стакан воды со льдом, а другой протягивал крошечный хрустальный стаканчик, наполненный до краев золотистокоричневой жидкостью. Судя по запаху, бурбоном.

– Выпейте вот это.

– Я не…

– Просто выпейте. Не растягивая. Одним глотком.

Подняв руку, Сафия приняла стаканчик, думая только о том, как бы не расплескать налитый в него напиток, а вовсе не горя желанием его выпить. С той самой кровавой ночи, когда Сафия поблагодарила доктора Кроу за спасение, они не обмолвились друг с другом и парой слов. Опустившись в соседнее кресло, Пейнтер подбодрил:

– Ну же, давайте.

Не имея сил спорить, Сафия поднесла стаканчик к губам и вылила его содержимое в рот. Бурбон обжег ей горло, спускаясь вниз, ударил в нос, а затем огненным жаром осел в желудке. Молодая женщина вернула стаканчик. Пейнтер протянул взамен стакан воды.

– Содовая с лимоном. А ее лучше пить медленно.

Сафия послушно выпила воду, держа стакан обеими руками.

– Так лучше?

Она кивнула.

– Со мной все в порядке.

Наклонившись, чтобы лучше видеть, Пейнтер всмотрелся в ее лицо. Сафия упорно избегала взгляда, уставившись на его вытянутые ноги. Пейнтер скрестил щиколотки, открывая носки. Черные, с разноцветными ромбами.

– Вы в этом не виноваты, – сказал он.

Сафия напряглась. Неужели чувство вины, охватившее ее, настолько бросается в глаза? Она смущенно покраснела.

– Не виноваты, – повторил Пейнтер.

Его голос был лишен увещевательных интонаций, с какими Сафию пытались поддержать остальные – коллеги, друзья, даже полицейский психолог. Пейнтер же произнес эти слова совершенно будничным тоном.

– Я имею в виду Райана Флемминга. Ему просто не повезло. Он оказался не в том месте и не в то время. Вот и все.

Сафия метнула на него взгляд и тотчас же снова отвернулась. Она почувствовала исходящее от Пейнтера тепло, подобное бурбону, обжигающее и мужественное. Ей удалось найти в себе силы говорить, спорить.

– Райана не было бы в музее, если бы я не задержалась допоздна на работе.

– Хрена с два.

Сафия удивилась, услышав от него такое. Пейнтер продолжал:

– Мистер Флемминг находился в музее для того, чтобы наблюдать за нами. За мной и Корал. Его присутствие в ту ночь никак не было связано с вами и с тем, что вы обнаружили железное сердце. Нас вы тоже вините в его смерти?

Отчасти это было именно так. И все же Сафия покачала головой, сознавая, на ком именно лежит вина.

– Грабители пришли за сердцем, а его нашла я.

– И если мне не изменяет память, это далеко не первая попытка кражи из Британского музея. Кажется, не далее как четыре месяца назад ночью был похищен этрусский бюст. Грабители проникли через крышу.

Сафия сидела, опустив голову.

– Райан возглавлял службу безопасности, он выполнял свою работу. И знал, с каким риском она связана.

Хотя до полной убежденности было еще далеко, Сафия почувствовала, что тугой узел у нее в желудке чуть ослаб. Впрочем, опять-таки, может быть, это объяснялось действием алкоголя.

Пейнтер прикоснулся к ее руке. Сафия вздрогнула, но американец не стал отнимать руку. Он зажал ее пальцы между ладонями, которые после холодного стакана содовой показались горячими.

– Пусть леди Кенсингтон не рада нашему участию в экспедиции, но я хочу, чтобы вы знали: вы не одиноки. Мы будем работать вместе.

Медленно кивнув, Сафия высвободила руку, смущенная этой близостью, вниманием со стороны практически незнакомого мужчины. Однако ей пришлось сплести пальцы, сохраняя тепло. Вероятно, почувствовав ее смущение, Пейнтер откинулся назад. У него в глазах блеснули веселые искорки.

– Вы просто держитесь изо всех сил… По собственному опыту я знаю, что это получается у вас чертовски хорошо.

Сафия представила себе, как она болталась под крышей музея. Хорошенькое было зрелище! И кончики ее губ тронула непрошеная улыбка, первая с той жуткой ночи. Пейнтер не отрывал взгляда от лица Сафии, всем своим видом говоря: «Ну вот, все хорошо». Наконец он встал.

– Полагаю, мне надо постараться немного поспать. Как и вам.

Решив, что такое теперь возможно, Сафия проводила Кроу взглядом. Он бесшумно прошел по застеленному ковровой дорожкой салону, возвращаясь в свое кресло. Почувствовав, что улыбка у нее на лице погасла, она прикоснулась пальцем к щеке. У нее внутри до сих пор горел огонь бурбона, помогающий ей обрести в себе опору. Как такая простая вещь могла принести столько облегчения?

Однако Сафия понимала, что в действительности все дело не в алкоголе, а в душевном тепле. Она успела забыть, что это такое. Прошло уже столько времени с тех пор, как…

12 часов 13 минут

Откинувшись назад, Омаха обеими ногами с силой ударил по стеклу, отделявшему его от водителя. Его каблуки лишь скользнули, не причинив никакого вреда. С таким же успехом можно было колотить по стальному листу. Пуленепробиваемое стекло. Омаха в отчаянии ударил локтем по боковому стеклу. Тот же самый эффект.

Они в ловушке. Их похитили.

– Та машина продолжает следовать за нами, – заметил Денни, кивая на седан «БМВ», который неотступно держался сзади на расстоянии пятидесяти ярдов.

Сквозь тонированные стекла в салоне виднелись смутные силуэты на переднем и заднем сиденьях. Такси въехало в жилой район, застроенный приземистыми домами из отштукатуренного камня, выкрашенными белым. От отраженных солнечных лучей слепило глаза. Вторая машина ехала следом, словно на привязи. Омаха снова наклонился к перегородке.

– Почему? – спросил он по-арабски.

Водитель упорно не обращал на него внимания. Молчаливый и невозмутимый, он мастерски петлял по узким улочкам.

– Нам нужно выбраться из машины, – сказал Омаха. – Попытать шансы на улицах.

Денни сидел, повернувшись к двери, и разглядывал облицовку.

– Tou coupe-ongles^[4], Омаха, – произнес он по-французски, чтобы водитель ничего не понял.

Денни протянул руку так, чтобы водителю не было видно. Омаха сунул руку в карман. Зачем Денни понадобились его маникюрные ножницы? Он спросил по-французски:

– Ты собираешься вырезать ими дверь?

Не оборачиваясь, Денни склонил голову.

– Этот ублюдок запер нас с помощью устройства защиты детей.

– И что?

– А то, что мы выберемся отсюда, воспользовавшись той же самой системой безопасности.

Омаха достал из кармана маникюрные ножницы, закрепленные вместе с ключами на брелоке. Он протянул ножницы Денни, и тот накрыл их ладонью.

– Что ты собираешься…

Шикнув на него, Денни раскрыл ножницы и выдвинул крохотную пилку для ногтей.

– В журналах писали о чрезмерной чувствительности систем безопасности, которыми оснащаются «мерседесы». Приходится соблюдать меры предосторожности, даже когда снимаешь облицовку двери.

Облицовку двери? Прежде чем Омаха успел задать свой вопрос вслух, Денни повернулся к нему.

– Когда именно ты предпочитаешь открыть дверь?

«Прямо сейчас», – подумал Омаха. Но тут впереди появился большой открытый базар. Омаха склонил голову.

– Вон там было бы лучше всего. Мы попробуем затеряться среди торговых лавок. Оторваться от тех, кто находится в «БМВ».

Денни кивнул.

– Будь готов.

Выпрямившись, он откинулся назад. Пилочка для ногтей застыла под подлокотником двери.

– Эрбеги? – уточнил Омаха, забыв перейти на французский.

– Боковые воздушные подушки, – подтвердил Денни. – Когда любая из них срабатывает, система безопасности автоматически разблокирует все двери, чтобы открыть доступ спасателям.

– Значит, ты собираешься…

– Мы уже почти добрались до базара, – прошипел Денни.

Проезжая мимо входа на базар, водитель «мерседеса» сбросил скорость, чтобы ненароком не задеть кого-нибудь из многочисленных покупателей.

– Давай! – шепотом приказал Омаха.

Сунув пилку под панель с воздушными подушками, Денни яростным движением крутанул ее, словно зубной хирург, воюющий с упрямым коренным зубом.

Ничего не случилось.

Проехав мимо базара, седан начал снова набирать скорость.

Пробурчав под нос ругательство, Денни склонился к двери. Ошибка. С хлопком петарды воздушная подушка выстрелила, хорошим апперкотом ударив Денни в лицо, отчего его голова дернулась назад.

В машине загудел сигнал тревоги. Водитель резко нажал на тормоз.

Денни заморгал, зажимая нос. Сквозь пальцы проступила кровь.

Омаха не стал терять время на то, чтобы выяснять, что именно произошло с братом. Отстранив Денни, он протянул руку и дернул за ручку. Освобожденный замок поддался, и дверь распахнулась. Да здравствует немецкая техника!

Омаха подтолкнул Денни, и тот, еще оглушенный ударом, вывалился из машины. Омаха выпрыгнул следом за ним. Упав на асфальт, они по инерции откатились в сторону. «Мерседес», проехав еще немного, застыл на месте.

Страх придал Омахе силы. Он быстро вскочил на ноги, поднимая за собой Денни. Они находились всего в нескольких шагах от входа на базар. Но «БМВ» рванул вперед, затем пошел юзом, резко тормозя.

Омаха со всех ног бросился к толпе людей, увлекая брата за собой.

Распахнулись три двери. Из машины выскочили черные фигуры, с натянутыми на головы масками. У них в руках сверкнули полированным металлом пистолеты. Один из нападавших взмахнул автоматической винтовкой.

Добежав до входа на базар, Омаха наскочил на женщину, несшую в корзине хлеб и фрукты. Высоко в воздух взлетели лепешки и финики.

– Извините, – пробормотал Омаха, пятясь к торговым рядам.

Денни неотступно следовал за ним. Нижняя половина его лица была залита кровью. Сломан нос?

Братья побежали по центральному проходу. Вокруг запутанным лабиринтом расстилался базар. Под тростниковыми навесами стояли тележки и ларьки, заставленные тюками шелка и кашмирского хлопка, корзинами с гранатами и фисташками, обложенными льдом банками с крабами и белой рыбой, бочками с соленьями и кофейными зернами, россыпями свежесрезанных цветов, большими лепешками из пресного теста, ломтями вяленого мяса. В воздухе стоял чад многочисленных открытых печей, на которых жарилось и варилось что-то очень вкусное. Из боковых проходов доносился запах баранов, человеческого пота, приторносладкий аромат благовоний и меда.

И этот лабиринт был заполнен толпами народа, собравшегося со всего Аравийского полуострова и из-за его пределов. Мимо мелькали лица всех оттенков, иногда полуприкрытые, по большей части нет. Беглецов сопровождали недовольные восклицания на хинди, английском и на всех диалектах арабского.

Омаха тащил Денни через пеструю радугу и шум, то мечась из стороны в сторону, то ускоряясь по прямой. Где преследователи? Сзади? Впереди? Определить это не было никакой возможности. Оставалось только непрерывно находиться в движении.

Вдалеке сквозь какофонию толпы пробились завывания машин оманской полиции. Помощь идет, но удастся ли им остаться в живых достаточно долго, чтобы ею воспользоваться?

Когда братья бежали по длинному прямому проходу, Омаха оглянулся и увидел, как в противоположном конце появилась фигура в маске, которая принялась словно антенной локатора водить головой из стороны в сторону. Заметить ее было очень просто, поскольку толпа разбежалась в разные стороны, образовав вокруг нее открытое место. Похоже, преследователь тоже услышал вой полицейских машин. Его также поджимало время.

Омаха не собирался упрощать ему жизнь. Он тянул за собой Денни, увлекаемый течением толпы. Завернув за угол, братья нырнули в лавку, в которой продавались корзины из тростника и глиняная утварь. Хозяин в длинном белом одеянии, увидев окровавленное лицо Денни, махнул рукой, рявкнув что-то по-арабски. Для того чтобы получить разрешение укрыться здесь, потребуется изрядное мастерство.

Раскрыв бумажник, Омаха достал несколько банкнот по пятьдесят риалов и разложил их на прилавке. Штук десять. Хозяин лавки, прищурившись, посмотрел на деньги. Согласится или нет? Омаха протянул руку, чтобы забрать банкноты, но хозяин остановил его.

– Халас! – объявил старик, показывая жестом, что братья должны присесть и затаиться.

«По рукам!»

Омаха присел за рядом корзин. Денни пригнулся в тени большого горшка из красной глины. Горшок был таких размеров, что брат смог бы поместиться внутри. Денни зажимал нос, тщетно пытаясь остановить кровотечение.

Омаха не отрывал взгляда от прохода. Через несколько мгновений послышался стук сандалий и шелест длинных одежд. На углу остановился человек в маске, торопливо оглядывающийся вокруг себя. Вой полицейских сирен усиливался. Преследователь склонил голову набок, прислушиваясь. Он понял, что ему придется отказаться от погони, иначе его схватят.

Омаха ощутил прилив надежды. Но тут его брат чихнул.

12 часов 45 минут

Заход на посадку

«Лирджет» развернулся над водной гладью, готовясь заходить на посадку в международный аэропорт Сееб. Сафия прильнула к маленькому иллюминатору.

Внизу расстилался город Маскат. На самом деле он состоял из трех обособленных частей, отделенных друг от друга цепью холмов.

Реактивный самолет накренился, делая разворот вправо, и показался самый древний район Маската, который, вполне естественно, назывался Старым городом. Вдоль изогнувшегося полумесяцем залива с прозрачной голубой водой, белые песчаные берега которого были утыканы финиковыми пальмами, выстроились дома из необожженного кирпича. В обнесенном старинной крепостной стеной городе находились дворец Алам и внушительные каменные форты Мирани и Джалали.

Куда ни падал взор Сафии, все вызывало воспоминания, призрачные, словно отражение на водной глади залива. Оживали давно забытые события: прогулки с Карой по узким улочкам, первый поцелуй в тени крепостной стены, вкус леденцов с кардамоном и посещение дворца султана, пугающее, волнующее.

Сафию прохватил озноб, не имеющий никакого отношения к работающим в салоне самолета кондиционерам. У нее перед глазами расплылись картины родины, дома. Сплав горя и радости.

Самолет снова развернулся, взяв курс на аэропорт, и Старый город скрылся из виду, уступив место Матраху, другой части Маската, в которой находился морской порт. С одной стороны вдоль причалов стояли современные огромные корабли, с другой стороны – стройные одномачтовые дхоу, традиционные рыбацкие суда.

Сафия смотрела на гордый строй деревянных мачт и сложенных парусов, так резко контрастирующих со стальными исполинами, поглощающими солярку. Эта картина как нельзя лучше передавала характер ее родины, в которой древнее и современное смешиваются, оставаясь навечно разделенными.

Третий район Маската был наименее интересным. В глубь материка от Старого города и порта, зажатый холмами, поднимался Руви, современный деловой центр, экономическая столица Омана. Именно там находилась штаб-квартира «Кенсингтонских нефтяных скважин».

Самолет повторил путь, прожитый Сафией и Карой: от Старого города до Руви, от живых, непослушных подростков, резвящихся на улицах, до солидных персон, чья жизнь ограничена рабочими кабинетами и пыльными музеями. Таким было настоящее.

Самолет начал снижаться, нацелившись на длинную бетонную ленту взлетно-посадочной полосы. Сафия откинулась на спинку кресла. Остальные пассажиры с любопытством смотрели в иллюминаторы.

Сафия взглянула на Клея Бишопа. Американский аспирант покачивал головой в такт музыке, звучащей в наушниках. Темные очки то и дело сползали по носу, вынуждая Клея постоянно поправлять их. Он был в своем неизменном наряде – джинсах и футболке.

Впереди Клея сидели Пейнтер и Корал, прильнувшие к одному иллюминатору. Они вполголоса разговаривали друг с другом. Корал указала что-то на земле, и Пейнтер кивнул, рассеянно теребя прядь волос, выбившуюся, когда он дремал в кресле.

Отодвинув дверь личного салона, на пороге появилась Кара.

– Мы заходим на посадку, – предупредила подругу Сафия. – Тебе лучше сесть в кресло.

На лице Кары была написана тревога. Она подошла к Сафии и тяжело плюхнулась в свободное кресло рядом. Застегивать ремень она не стала.

– Я не могу связаться с Омахой, – сказала Кара вместо предисловия.

– Что?

– Он не отвечает на звонки. Возможно, умышленно.

Сафия решила, что это совсем не похоже на Омаху. Да, порой он вел себя безалаберно, однако во всем, что касалось дела, становился безукоризненно пунктуальным.

– Должно быть, он просто занят. Ты загрузила его работой по самые уши. Не тебе объяснять, как упрямо и несговорчиво могут вести себя атташе в Маскате.

Кара с трудом подавила раздражение.

– Если он не встретит нас в аэропорту, ему несдобровать.

В ярком свете салона Сафия заметила, как расширены зрачки у ее подруги. Кара выглядела одновременно утомленной и возбужденной.

– Раз Омаха обещал быть там, он будет.

Кара вопросительно подняла брови.

– Ты хочешь сказать, на него можно положиться?

Сафия ощутила укол; ее душа разрывалась на две половинки. Инстинктивно ей захотелось защитить Омаху, как это бывало в прошлом. Однако горло Сафии сдавило воспоминание о том, как она вложила Омахе в руку обручальное кольцо. Тогда он не понял всю глубину ее боли. Но впрочем, кто мог бы ее понять? Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не бросить взгляд на Пейнтера.

– Ты бы лучше пристегнулась, – предупредила она Кару.

12 часов 53 минуты

Денни чихнул. Громкий звук, похожий на выстрел, напугал сидящих в клетке голубей в соседней лавке. Птицы захлопали крыльями по бамбуковым прутьям решетки.

Омаха с ужасом увидел, как неизвестный в маске, обернувшись, шагнул к лавке, в которой укрылись они с братом. Он оказался в каком-нибудь ярде от горшка, за которым притаился Денни. Тот, зажав нос и рот ладонью, пригнулся еще ниже. По подбородку струилась кровь. Омаха привстал, напряг мышцы ног, готовясь к прыжку. Единственная надежда на внезапность.

Вой полицейских сирен становился все громче, приближаясь к базару. Эх, если бы Денни потерпел всего минутку!

Неизвестный держал винтовку на изготовку у плеча, выставив ее вперед. Его движения были четкими, уверенными. Омаха стиснул кулаки. Надо будет отбить ствол винтовки вверх, а затем, пригнувшись, броситься вперед.

Однако, прежде чем он успел двинуться с места, старик хозяин, шаркая ногами, вышел в проход между торговыми рядами. В одной руке он держал опахало, другой вытирал нос.

– Проклятая сенная лихорадка, – пробормотал старик, поправляя корзины у Омахи над головой.

Увидев неизвестного в маске, он изобразил удивление и, выронив опахало, вскинул руки и отскочил назад. Неизвестный, пробормотав ругательство, махнул винтовкой, отгоняя старика. Тот подчинился и, согнувшись в три погибели, пятясь, отступил в лавку, закрывая голову руками.

От входа на базар донесся визг тормозов – прибыла оманская полиция. Сирены выли не переставая.

Неизвестный обернулся и, постояв в нерешительности, сделал единственно возможное в данной ситуации. Шагнув к огромному горшку, за которым притаился Денни, он засунул винтовку внутрь. Затем, быстро оглядевшись по сторонам, сорвал с лица маску и тоже швырнул ее в горшок. После чего, шелестя длинным одеянием песчано-желтого цвета, фигура скрылась в лабиринте торговых рядов, чтобы смешаться с толпой.

Оставшись неузнанной.

И только Омаха пристально наблюдал за всем этим. Он успел разглядеть лицо этой женщины.

Темно-коричневая кожа цвета крепкого кофе, карие глаза, слезинка, вытатуированная под левым глазом.

Бедуинка.

Выждав, Омаха выбрался из укрытия. Денни на четвереньках выполз из-за горшка, присоединяясь к нему. Омаха помог брату подняться на ноги. Появился хозяин лавки, ладонями разглаживая балахон.

– Шук ран, – гнусавя разбитым в кровь носом, пробормотал Денни благодарность старику.

Тот с типичным для Востока равнодушием лишь пожал плечами. Достав из бумажника еще одну банкноту в пятьдесят риалов, Омаха протянул ее хозяину. Тот скрестил руки, повернув их ладонями вниз.

– Халас!

Сделка была заключена, и теперь продолжать торговаться было бы оскорблением. Вместо этого старик подошел к стопке корзин и выбрал одну из них.

– Возьмите, – сказал он. – Подарите красивой женщине.

– Бир кам? – спросил Омаха. Сколько стоит?

Старик улыбнулся.

– Для вас? Пятьдесят риалов.

Омаха тоже улыбнулся, понимая, что его надули. Тем не менее он протянул банкноту.

– Халас.

Когда братья выходили с базара, Денни, говоря в нос, спросил:

– Почему, черт побери, эти ребята пытались нас похитить?

Омаха пожал плечами. Он не имел понятия. А Денни, судя по всему, в отличие от него не успел разглядеть нападавшего. Не ребята… девчата. Теперь, оглядываясь назад, Омаха вспоминал, как двигались неизвестные, и приходил к выводу, что они все могли быть женщинами.

Он снова представил себе лицо женщины с винтовкой. Кожа, бронзовая от солнца.

Сходство было несомненным.

Эта женщина могла сойти за родную сестру Сафии.

7. Старый город

2 декабря, 17 часов 34 минуты

Международный аэропорт Сееб

Кроу шагал за тележкой, нагруженной оборудованием и снаряжением. Исходящий от раскаленной бетонки жар, казалось, выжигал из воздуха кислород. Пейнтеру приходилось непрерывно обмахиваться ладонью. Не для того, чтобы хоть немного остыть, что здесь было невозможно, а просто чтобы подогнать к лицу воздух и не задохнуться.

По крайней мере, они снова были в движении. Три часа им пришлось проторчать в салоне самолета, что было вызвано усилением мер безопасности после попытки похищения одного из помощников Кары Кенсингтон. И вот, судя по всему, проблема наконец разрешилась настолько, что им позволили сойти на землю.

Рядом с Пейнтером шла Корал, настороженно оглядываясь по сторонам. Единственным свидетельством того, что послеполуденная жара оказывала на его напарницу хоть какое-то действие, были крошечные капельки пота, застывшие на гладком лбу. Сафия снабдила ее национальным оманским головным убором, который назывался «лихаф», и молодая женщина прикрыла свои светлые волосы полосой бежевой материи.

Прищурившись, Пейнтер посмотрел вперед.

Клонящееся к горизонту солнце вызвало дрожащее марево над аэродромом и отражалось от всех поверхностей, даже от унылого серого здания, к которому сейчас направлялась маленькая процессия. Прилетевших сопровождали сотрудники оманской таможни в голубых мундирах, а по обе стороны от них шествовал небольшой эскорт встречающих, присланных султаном.

Эти люди смотрелись особенно живописно в национальной оманской одежде: в свободных белых халатах с длинными рукавами и без воротников, именуемых «дишдаша», поверх которых были накинуты черные плащи, расшитые золотом и серебром. Кроме того, на головах у них были тюрбаны из хлопчатобумажной ткани различных оттенков и рисунков, а пояса перетягивали кожаные ремни, украшенные серебром. У каждого мужчины на ремне висел длинный кинжал ханджар – традиционное оружие оманских мужчин. В данном случае это были кинжалы саиди. Сделанные из чистого серебра и золота, они означают высокий ранг, аналогично тому, как у европейцев выставленные напоказ дорогие часы «Ролекс».

Кара, за которой неотступно следовали Сафия и аспирант-американец, о чем-то с жаром спорила с встречающими. Судя по всему, передовой отряд экспедиции, доктор Омаха Данн и его брат, был задержан оманской полицией. Подробности неудавшейся попытки их похищения до сих пор оставались скудными.

– С Денни все в порядке? – спросила по-арабски Сафия.

– Все замечательно, все замечательно, миледи, – заверил ее один из встречающих. – Разбитый нос, и больше ничего. Позвольте вас заверить, ему уже оказана вся необходимая помощь.

Кара обратилась к старшему группы:

– Как скоро мы сможем тронуться в путь?

– Его величество султан Кабус лично распорядился о том, чтобы доставить вас в Салалу. Никаких недоразумений больше не будет. Если бы мы знали раньше, что вы лично будете сопровождать…

Кара небрежно махнула рукой.

– Это не имеет значения, – высокомерно бросила она по-арабски. – Главное, чтобы больше не было никаких задержек.

Старший группы почтительно склонил голову. То, как безропотно он стерпел едкое замечание леди Кенсингтон, говорило о ее влиянии в Омане. «О том, чтобы не привлекать к себе внимание, придется забыть», – подумал Пейнтер.

Он посмотрел на спутницу Кары. В уголках глаз Сафии поселились морщинки беспокойства. Непродолжительное успокоение, пришедшее к ней в конце перелета, исчезло после известия о происшествии с братьями Данн. Сафия не выпускала из рук чемодан, упрямо не желая класть его на тележку. Решимость светилась в ее взгляде или это было просто сияние золотых искорок в зеленых глазах?

Пейнтер вспомнил, как Сафия висела под стеклянной крышей музея. Он чувствовал в ней источник внутренней силы, глубоко запрятанный, но все же очевидный. Даже земля, казалось, признавала это. Оманское солнце, безжалостно обжигающее всех вокруг, мягко озаряло кожу Сафии, отливая ее черты из бронзы и словно приветствуя прибытие сюда. Красота молодой женщины, прежде приглушенная, разгорелась ярче, подобно драгоценному камню, помещенному в прекрасно подобранную оправу.

Наконец процессия достигла здания терминала для особо важных гостей. Отворились двери, впуская всех в благословенный оазис прохлады кондиционеров. Однако пребывание в этом оазисе оказалось непродолжительным. В присутствии приближенных из свиты султана все таможенные формальности были пройдены быстро. Чиновники лишь мельком взглянули на паспорта, поставили визы – и после этого пятерых прибывших пригласили садиться в два черных лимузина. В одну машину – Сафию, аспиранта и Кару; в другую – Пейнтера и Корал.

– Похоже, наше присутствие здесь никого не радует, – заметил Кроу, усаживаясь в длинный лимузин.

Он устроился на удобном кожаном сиденье. Корал села рядом.

Спереди рядом с водителем разместился коренастый ирландец. Под мышкой в кобуре у него лежал здоровенный пистолет. Пейнтер также обратил внимание на две машины сопровождения – одна ехала впереди лимузина Кары, другая пристроилась сзади. Судя по всему, после попытки похищения меры безопасности были усилены.

Пейнтер достал из кармана сотовый телефон. В аппарате была микросхема, которая обеспечивала через спутник защищенную связь с компьютерной сетью, а также цифровой фотоаппарат с разрешением шестнадцать мегапикселей. Без такой экипировки нельзя выходить из дома. Пейнтер вставил в ухо крошечный наушник, от которого отходил болтающийся на проводе микрофон. Он дождался, когда аппарат передаст на спутник синхронизирующий сигнал, облетевший половину земного шара, и получит ответ, устанавливая соединение с тем единственным человеком.

– Здравствуйте, коммандер Кроу, – наконец послышался голос.

Это был доктор Шон Макнайт, непосредственный начальник Пейнтера, глава отряда «Сигма».

– Сэр, мы приземлились в Маскате и направляемся в главный офис леди Кенсингтон. Я связался с вами, чтобы узнать, располагаете ли вы какой-либо информацией о нападении на передовую группу.

– У нас уже есть предварительный отчет полиции. Братьев Данн захватили прямо на улице. Была задействована машина, изображавшая такси. Похоже на типичное похищение с целью выкупа. Здесь это весьма распространенное ремесло.

И все же Пейнтер уловил в голосе Макнайта подозрение. Сперва неприятности в музее, теперь вот это.

– Вы считаете, это может иметь какую-то связь с Лондоном?

– Пока что говорить об этом слишком рано.

Пейнтер явственно припомнил гибкую фигуру, скрывшуюся за стеной Британского музея. Он до сих пор помнил ощущение тяжести «ЗИГ-Зауэра» Кассандры в руке. Через два дня после ареста в Коннектикуте ей удалось бежать из-под стражи. Полицейский фургон, перевозивший ее в аэропорт, попал в засаду. Двое охранников были убиты, а Кассандра Санчес бесследно исчезла. Пейнтер не предполагал, что встретится с ней снова. Каким образом она связана со всем этим? И почему?

Макнайт продолжал:

– Адмирал Ректор договорился с АНБ о совместном сборе любой информации, относящейся к делу. Через пару часов нам будет известно больше.

– Хорошо, сэр.

– Коммандер, доктор Новак рядом с вами?

Пейнтер перевел взгляд на Корал, смотревшую на мелькающий за окном ландшафт. Ее лицо оставалось непроницаемым, однако Пейнтер не сомневался, что его напарница запоминает дорогу. На всякий случай.

– Да, сэр. Она здесь.

– Скажите ей, что исследователям из ядерной лаборатории в Лос-Аламосе удалось обнаружить частицы радиоактивного урана в том образце метеоритного железа, которое вы нашли в музее.

Пейнтер вспомнил, как его напарницу обеспокоили показания счетчика Гейгера.

– Они также подтверждают ее гипотезу относительно того, что радиация распадающегося урана могла быть использована в качестве своеобразного ядерного часового механизма, который постепенно выводил антивещество из стабильного состояния и в конце концов сделал его восприимчивым к электрическому разряду.

Выпрямившись, Пейнтер заговорил, прижимая микрофон к губам:

– Доктор Новак также предположила, что этот же самый процесс дестабилизации может происходить и с первичным источником антивещества, если таковой существует.

– Совершенно верно. Специалисты из Лос-Аламоса независимо от нее выразили то же самое беспокойство. Таким образом, фактор времени приобретает для вас первоочередную роль. Вам будет выделено все необходимое. Если первичный источник существует, его необходимо установить в самом ближайшем времени, иначе все будет потеряно.

– Вас понял, сэр.

Перед мысленным взором у Пейнтера возникла опаленная взрывом галерея музея, обугленные кости охранника, вплавленные в стальную решетку. Если существует некая залежь, в которой антивещество содержится в значительных количествах, последствия возможной катастрофы будут непредсказуемыми.

– Вот что подтолкнуло меня к тревожному выводу, коммандер: к нам поступила срочная информация, имеющая отношение к вашей операции. Национальная метеорологическая служба предупреждает о мощном циклоне, который зарождается в Ираке и движется на юг.

– Гроза?

– Пылевая буря. Скорость ветра будет достигать шестидесяти миль в час. Настоящий ураган. Он обрушится на города и занесет дороги песком. НАСА подтверждает, что буря пройдет через Оман.

Пейнтер недоуменно заморгал.

– НАСА? Каких же размеров эта буря?..

– Таких, что ее видно из космоса. Я пересылаю вам картинку, полученную со спутника.

Пейнтер взглянул на жидкокристаллический экран телефона. На нем линия за линией, начиная сверху, рисовалось изображение. Это была метеорологическая карта Ближнего Востока и Аравийского полуострова, полученная в реальном времени. Прорисовка деталей была поразительной: береговая линия, голубые моря, затянутые бегущими облаками, крошечные города. Но Персидский залив был закрыт огромным рыжевато-бурым пятном.

– Метеорологический прогноз обещает, что буря, продвигаясь на юг, будет усиливаться и разрастаться, – рассказывал Макнайт, пока изображение на экране обновлялось.

Пятно пылевой бури тем временем набежало на прибрежный город и полностью скрыло его.

– Уже говорят, что здесь это самый сильный ураган за последние сто лет. Область высокого давления над Аравийским морем породила свирепые муссоны, которые дуют в направлении низменностей над «пустыней пустынь». Песчаная буря пройдет по южным районам Руб-эль-Хали, как дорожный каток, а затем, столкнувшись с влажными муссонами и повернув на север, образует новый, еще более мощный ураган.

– Господи…

– Да, скоро у вас там разверзнется настоящая преисподняя.

– Что вы можете сказать о сроках?

– Буря достигнет границ Омана послезавтра. И, согласно прогнозам на текущий момент, ураган будет бушевать от двух до трех суток.

– Это задержит начало работы экспедиции.

– Будем надеяться, ненадолго.

Пейнтер услышал в словах начальника приказ. Подняв голову, он взглянул на второй лимузин. Кара Кенсингтон будет не в восторге от задержки.

18 часов 48 минут

«Успокойся!» – приказала себе Сафия.

Все собрались в садике, разбитом во внутреннем дворе поместья Кенсингтон. Высокие стены из известняка, покрытые облупившейся местами штукатуркой, восходили к шестнадцатому столетию, как и идиллические фрески виноградных лоз вокруг сводчатых окон, выходящих на море и на сушу. Три года назад реставрационные работы вернули фрескам былое великолепие. Но сейчас Сафия впервые увидела своими глазами завершенный труд. Работы проводили реставраторы из Британского музея, а Сафия наблюдала за ними с помощью фотосъемки, пересылаемой по Интернету.

Однако даже цифровая фотосъемка не могла полностью передать богатство красок. Синий пигмент художники получали из раздавленных раковин морских моллюсков, красный – из прессованного розового ализарина, как это делалось в шестнадцатом веке.

Сафия обвела взглядом сад, место, где она когда-то играла маленьким ребенком. Между дорожками, вымощенными плитками из обожженной красной глины, красовались клумбы с розами, ухоженные живые изгороди и искусно рассаженные многолетние цветы. Настоящий английский сад, клочок Великобритании в самом сердце Маската. Ярким контрастом были четыре большие финиковые пальмы, росшие по углам, которые бросали тень на значительную часть сада.

Воспоминания, порожденные ароматами ползучего жасмина и густым пыльным запахом Старого города, смешались с реальностью. На каменных плитках, на которых играли солнечные зайчики, появились призраки, игра теней из прошлого.

Посреди дворика весело журчал традиционный для Омана фонтан с вымощенным изразцами восьмиугольным бассейном. В особенно жаркие и пыльные дни Сафия и Кара купались и плескались в фонтане, что неизменно вызывало насмешки лорда Кенсингтона. Сафия отчетливо услышала его смех, отразившийся от стен двора, когда он, вернувшись однажды с заседания совета директоров своей корпорации, застал девочек резвящимися в фонтане. «Вы похожи на двух выброшенных на берег тюленей». Впрочем, иногда он сам снимал обувь и присоединялся к ним.

Кара прошла мимо фонтана, едва удостоив его мимолетным взглядом. Горечь, прозвучавшая в ее голосе, вернула Сафию в настоящее.

– Сначала приключение, случившееся с Омахой, теперь эта проклятая погода. К тому времени, когда мы наконец сможем тронуться в путь, о нашей маленькой экскурсии уже будет известно половине Аравии и нам не дадут ни минуты покоя.

Сафия прошла следом за подругой, предоставив разгружать лимузины остальным. О буре Пейнтер Кроу сообщил, когда маленький кортеж подъехал к особняку. Его лицо при этом оставалось бесстрастным.

– Жаль, что хорошую погоду нельзя купить, – насмешливо закончил он.

Похоже, ему доставляло удовольствие постоянно подначивать Кару. Впрочем, после тех препон, которые та выставила на пути американских ученых, желающих принять участие в экспедиции, Сафия едва ли могла винить Пейнтера в этом.

Сафия догнала Кару у сводчатого входа в старый дворец – трехэтажное сооружение из известняка, украшенное резьбой и глазурью. Вдоль верхних этажей проходили тенистые балконы, опирающиеся на колонны. Внутри стены балконов были выложены небесно-голубыми изразцами, которые после ослепительных солнечных лучей дарили глазу успокоительную прохладу.

Казалось, вернувшаяся домой Кара не обрела спокойствия. Ее лицо оставалось угрюмым, губы – плотно сжатыми.

Сафия прикоснулась к руке подруги, гадая, в какой степени раздражительность Кары объясняется простым отчаянием, а в какой – действием химических препаратов.

– Песчаная буря нам не помеха, – заверила Сафия подругу. – Мы собираемся первым делом отправиться в Салалу, чтобы исследовать гробницу наби Амирана. А это на побережье, куда песчаные бури не заглядывают. Думаю, мы пробудем в Салале не меньше недели.

Кара шумно вздохнула.

– И тем не менее у меня не выходит из головы эта заварушка с Омахой. Я надеялась избежать лишнего шума.

У ворот возникло какое-то оживление. Обе женщины обернулись. Рядом с двумя лимузинами остановилась машина оманской полиции с мигалками. Задние двери открылись, и из нее выбрались двое мужчин.

– Помяни черта… – пробормотала Кара.

Сафия вдруг поймала себя на том, что ей трудно дышать. Воздух внезапно стал тяжелым, плотным.

Омаха…

Время потекло медленнее, подчиняясь глухому ритму сердцебиений, отзывающихся в ушах. Сафия надеялась, у нее будет больше времени на то, чтобы внутренне собраться, подготовиться к встрече. Испытывая неудержимое желание развернуться и убежать, она отступила назад. Кара положила руку ей на плечо.

– Все будет хорошо, – прошептала она.

Омаха подождал брата, после чего они протиснулись между двумя черными лимузинами. У Денни красовались синяки под обоими глазами, на нос была наложена шина. Младшего брата под локоть поддерживал Омаха. Пиджак его синего костюма висел, переброшенный через руку, белая рубашка с закатанными рукавами была перепачкана грязью и засохшей кровью. Омаха на мгновение задержал взгляд на Пейнтере Кроу, оглядев его с головы до ног, и осторожно кивнул, здороваясь с незнакомцем.

После Омаха посмотрел на Сафию. Глаза у него округлились, он замедлил шаг. Его лицо на мгновение застыло, затем на нем появилась робкая улыбка, быстро окрепшая. Он смахнул с лица выбившуюся прядь соломенно-желтых волос, словно не в силах поверить своим глазам. Его рот беззвучно прошептал имя, но со второй попытки ему все же удалось обрести дар речи.

– Сафия… О боже!

Кашлянув, Омаха отпустил брата и поспешно шагнул вперед. Не успела Сафия его остановить, как он уже буквально налетел на нее, заключая в объятия. От него пахло потом и солью, обычными запахами пустыни. Омаха крепко стиснул молодую женщину.

– Как я рад тебя видеть! – прошептал он ей на ухо.

Сафия колебалась, не в силах заставить свои руки обвить ему шею. Прежде чем она смогла решиться, Омаха резко выпрямился и отпустил ее. У него на щеках появился румянец. Сафия поймала себя на том, что язык в этот момент ей абсолютно неподвластен. Заметив какое-то движение за плечом Омахи, она устремила взгляд в ту сторону.

Обойдя брата, Денни остановился перед Сафией и начал улыбаться, но тотчас же поморщился от боли. Судя по лицу, младшему из братьев Данн здорово досталось. Радуясь его появлению, разрядившему обстановку, Сафия непроизвольно поднесла руку к собственному носу.

– Надеюсь, нос не сломан?

– Только сильный ушиб, а шина наложена на всякий случай, – заверил ее Денни.

В его голосе прозвучал едва заметный небраскский акцент; чувствовалось, что он не так давно покинул семейную ферму. Переведя взгляд с молодой женщины на брата, Денни застенчиво улыбнулся. Затянувшаяся неловкость начинала тяготить. Тут появился Кроу и протянул руку. Представившись, он обменялся с братьями рукопожатием. Его взгляд лишь мельком скользнул по Сафии, убеждаясь, что с ней все в порядке. Молодая женщина поняла, что Пейнтер дает ей время прийти в себя.

– А это моя коллега доктор Корал Новак, физик из Колумбийского университета.

Расправив плечи, Денни сглотнул комок в горле, украдкой разглядывая молодую женщину. Наконец он произнес сдавленным голосом:

– Я сам его окончил. Я имею в виду, Колумбийский университет.

Корал бросила взгляд на Пейнтера, словно прося разрешения говорить. Никаких внешних знаков не последовало, но она все равно сказала:

– Мир тесен.

Денни раскрыл было рот, затем передумал отвечать. Он не отрывал взгляда от женщины-физика. К ним присоединился Клей Бишоп. Сафия представила его, найдя успокоение в ритуале этикета.

– А это мой аспирант Клей Бишоп.

Молодой американец схватил обеими руками руку Омахи и принялся с жаром ее трясти.

– Сэр, я читал вашу монографию, посвященную персидским торговым путям во времена Александра Македонского. Надеюсь, у нас будет возможность обсудить ваши находки, сделанные в районе ирано-афганской границы.

Омаха повернулся к Сафии и Каре.

– Я не ослышался, этот молодой человек действительно назвал меня «сэром»?

Кара прервала знакомства, жестом пригласив всех заходить во дворец.

– Каждому из вас отведена отдельная комната, так что можете освежиться перед ужином, а затем отдохнуть.

Она первая вошла во дворец, стуча высокими каблучками модных туфель по древним плитам пола.

– Но не спешите привыкать к удобствам. Через четыре часа мы трогаемся в путь.

– Опять лететь на самолете? – спросил Клей Бишоп, едва сдерживая стон.

Омаха похлопал его по плечу.

– Не совсем. Сегодняшняя заварушка принесла по крайней мере один плюс, – сказал он, кивнув в сторону Кары. – Как приятно иметь влиятельных друзей, особенно таких, у кого есть милые игрушки.

Кара нахмурилась.

– Все приготовления закончены?

– Уже отдано распоряжение переправить снаряжение и припасы на новое место.

Сафия переводила взгляд с Омахи на Кару. По дороге во дворец у Кары состоялись бурные переговоры по телефону с Омахой, британским консульством и администрацией султана Кабуса. Каким бы ни был результат, Кару, похоже, он радовал далеко не в такой степени, как Омаху.

– Что насчет «призраков»? – спросила Кара.

– Они будут ждать нас на месте, – кивнув, ответил Омаха.

– Призраки? – переспросил Клей.

Но прежде чем кто-либо успел ему ответить, все оказались у холла, ведущего в южное крыло, предназначенное для гостей. Кара кивнула почтительно застывшему дворецкому с напомаженными седыми волосами, в черном смокинге и белой рубашке, от которого веяло доброй старой Англией.

– Генри, будьте добры, покажите гостям их комнаты.

Строгий кивок.

– Слушаюсь, мадам.

Когда взгляд дворецкого скользнул по Сафии, у него в глазах мелькнули радостные искорки, однако лицо осталось бесстрастным. Сколько помнила себя Сафия, Генри был здесь дворецким.

– Прошу следовать за мной, пожалуйста, – пригласил дворецкий.

Все направились за ним.

– Ужин будет подан на верхней террасе через тридцать минут, – окликнула их Кара.

Эта фраза прозвучала скорее как приказ, чем как приглашение.

Сафия пошла следом за остальными.

– Ты куда? – спросила Кара, хватая ее за руку. – Тебя ждет твоя прежняя комната. Она проветрена и готова.

Она повернула к главному дому.

Следуя за ней, Сафия не переставала крутить головой по сторонам. Здесь почти ничего не изменилось. Во многих отношениях имение было не столько жилищем, сколько музеем. На стенах висели писанные маслом полотна, портреты предков Кары, начиная с четырнадцатого века. Посреди гостиной стоял массивный антикварный обеденный стол из красного дерева, привезенный из Франции, как и шестирожковая бронзовая люстра, висящая над ним. Сафия отмечала здесь свой двенадцатый день рождения. Она хорошо помнила свечи, музыку, шумное веселье, смех. В этом доме всегда звучал смех. Но сейчас, обходя просторный зал, Сафия поразилась гулким отголоскам своих шагов.

Кара провела ее в крыло, которое занимали хозяева дворца.

Когда Сафии было пять лет, ее привезли сюда из приюта, чтобы она стала подругой маленькой Кары. Впервые ей отвели отдельную комнату с ванной. Впрочем, большую часть ночей Сафия проводила в спальне Кары, где девочки шептались, мечтая о будущем, которому так и не суждено было наступить.

Они остановились перед дверью. Внезапно Кара крепко прижала к себе подругу.

– Я так рада, что ты снова вернулась домой!

Отвечая на теплые, искренние объятия, Сафия снова увидела перед собой не взрослую женщину, а девушку, свою лучшую, самую дорогую подругу. Дом. Сейчас она почти верила в то, что это было так. Кара отпустила ее. В свете ламп на стенах ярко блеснули ее глаза.

– Омаха…

Сафия вздохнула.

– Все в порядке. Просто я думала, что готова. Но когда я его увидела… Он нисколько не изменился.

– Вот уж точно, – нахмурилась Кара.

Улыбнувшись, Сафия напоследок еще раз крепко обняла подругу.

– Все в порядке, честное слово.

Кара открыла дверь.

– Я распорядилась, чтобы тебе приготовили ванну. В шкафу чистое белье. Встретимся за ужином.

Она направилась дальше по коридору. Миновав свою прежнюю спальню, Кара пошла в дальний конец коридора к двустворчатым резным дверям из ореха, за которыми находились покои хозяина имения, комнаты, которые раньше занимал ее отец.

Сафия толкнула дверь и вошла в свою комнату. За небольшой, но светлой из-за высоких потолков прихожей располагалась гостиная, которая в детстве использовалась как игровая, а затем превратилась в личный кабинет. Именно здесь Сафия готовилась к защите диссертации. В гостиной пахло свежим жасмином – это был ее любимый цветок и любимый аромат.

Сафия прошла в спальню. Кровать под шелковым балдахином, казалось, не трогали с тех пор, как она уехала в Тель-Авив – боже, как давно это было! Болезненные воспоминания несколько смягчило прикосновение к складкам нежного шелка. У дальней стены стоял шкаф, рядом с окнами, выходящими на тенистый садик, который сейчас, с заходом солнца, погрузился в темноту. Сафии показалось, что с тех пор, как она в последний раз выглядывала из этих окон, цветочные кусты на клумбах как-то сжались и поникли. Она даже заметила кое-где сорняки, что снова разбудило у нее в душе горечь утраты.

Зачем она вернулась сюда? Зачем она отсюда уезжала?

Сафии никак не удавалось связать прошлое с настоящим.

Ее внимание привлекло журчание воды, доносившееся из ванной комнаты. До ужина времени совсем мало. Раздевшись, Сафия бросила одежду на пол. Устроенная в полу ванна, выложенная плиткой, была глубокая, но узкая. Над горячей водой поднимался пар, и, казалось, его можно было услышать. А может быть, все дело было в белых лепестках жасмина, плававших на поверхности, которые и наполняли комнату своим благоуханием.

Эта картина вызвала у Сафии усталую улыбку.

Она подошла к ванне и, хотя ступени были скрыты под водой, уверенно спустилась вниз, мысленно отметив, что иногда от инстинктов прошлого все же есть какой-то толк. Погрузившись в воду по самый подбородок, Сафия откинулась назад на нагревшиеся изразцы, рассыпав волосы по усеянной лепестками воде.

У нее внутри успокоилось и расслабилось что-то более глубокое, чем уставшие мышцы. Она закрыла глаза. Дома…

20 часов 02 минуты

Охранник расхаживал по переулку с фонариком в руке, направив луч света на мощенную булыжником мостовую. Свободной рукой он достал спичку и чиркнул по сложенной из известняка стене вокруг дворца Кенсингтон. С шипением вспыхнул маленький огонек. Но охранник не заметил фигуру в черном облачении, которая затаилась в тени широких листьев финиковой пальмы, перевешивающейся через высокую стену.

Кассандра нажала рычаг включения лебедки. Негромкий звук хорошо смазанного механизма потонул в лае бродячих собак, которыми изобиловали улицы Маската. Ноги, обутые в тапочки с мягкими подошвами, бесшумно побежали по стене, тело потянулось вверх, увлекаемое тонким стальным тросом, который наматывался на барабан. Достигнув верха, Кассандра использовала момент инерции, запрыгнула на стену и, распластавшись, затаилась.

От незваных гостей верхний край стены был утыкан битым стеклом, острым как бритва. Однако стекло не могло разрезать легкий черный кевларовый костюм и перчатки. И все же Кассандра ощутила один осколок, впившийся в правый висок. Черная маска скрывала и защищала лицо, оставляя узкую полоску для глаз. Очки ночного видения с противобликовыми стеклами были сдвинуты на лоб. В них были вмонтированы цифровая видеокамера, рассчитанная на час съемки, и крошечный направленный микрофон, который мог улавливать самые слабые звуковые сигналы.

Замечательные очки разработал лично Пейнтер Кроу.

При мысли об этом Кассандра усмехнулась. Ей пришлась по душе ирония судьбы: воспользоваться против ублюдка творением его собственных рук.

Кассандра проводила взглядом охранника, скрывшегося за углом имения. Отцепив «кошку» от стены, она вставила ее обратно в дуло компактного пускового устройства, которым была оснащена лебедка. Перекатившись на спину, Кассандра извлекла из рукоятки пускового устройства отработанный баллончик со сжатым воздухом, достала из сумки на поясе свежий и защелкнула его на место. Приготовив снаряжение, она развернулась и поползла на четвереньках по зазубренному парапету наружной стены, направляясь к главному зданию.

Наружная стена отстояла от дворца на десять метров. Узкое пространство было занято тенистым садом, разделенным живой изгородью на отдельные уединенные уголки, в каждом из которых имелась беседка с фонтанчиком. Кассандра кралась по парапету под веселое журчание струек воды.

Она уже досконально исследовала имение в бинокль, убедилась в том, что схема охранной системы соответствует действительности. Кассандра предпочитала не доверять чернилам и бумаге. Она лично проверила расположение всех камер видеонаблюдения, график смены караула, подходы к зданию.

Поднырнув под нависающие листья пальмы, Кассандра поползла медленнее, приближаясь к той части дворца, которая была залита ярким светом. За сводчатыми окнами находился дворик с колоннами, судя по всему служивший обеденным залом. Стол заливали мерцающим светом свечи в форме изящных цветов, плавающие в серебряных вазочках; другие свечи горели под потолком в затейливых канделябрах. Яркие огоньки отражались в хрустале и изысканном фарфоре. Перед столом, накрытым шелковой скатертью, стояли гости. Между ними сновали слуги, которые разносили графины с прохладительными напитками и вином.

Распластавшись, чтобы ее силуэт не вырисовывался на фоне ночного неба, Кассандра опустила на глаза свои шпионские очки. Режим ночного видения она включать не стала, используя лишь сильные оптические объективы, которые приблизили картинку, сделали ее более четкой. В наушнике зазвучали голоса гостей, чуть писклявые из-за цифровой обработки сигнала. Кассандре приходилось держать голову совершенно неподвижно, чтобы направлять параболическую антенну на говоривших.

Ей были известны все присутствующие.

Долговязый аспирант Клей Бишоп стоял у окна, чувствуя себя не в своей тарелке. Молодая служанка предложила ему наполнить бокал вином. Бишоп покачал головой.

– Ла, шукран, – смущенно пробормотал он по-арабски.

«Нет, благодарю».

У него за спиной двое мужчин усердно налегали на закуски. На подносе были разложены традиционные оманские кушанья: ломтики жареного мяса, брынза, оливки и разрезанные на дольки финики. Доктор Омаха Данн и его брат Дэниел. Кассандре уже было известно о приключениях, выпавших на долю американцев сегодня утром. Да, похитители сработали очень небрежно.

И тем не менее Кассандра внимательно оглядела братьев. Уж она-то прекрасно знала, как опасно недооценивать противников. Этот путь неминуемо приведет к поражению. В братьях была какая-то сила, которую следовало принимать в расчет.

Омаха взял оливку.

– Пока ты был в ду́ше, – сказал он брату, обсасывая косточку, – я посмотрел прогноз погоды в местном выпуске новостей. Песчаная буря полностью отрезала от внешнего мира Эль-Кувейт. Главные магистрали города засыпаны барханами.

Младший брат издал какой-то нечленораздельный звук. Похоже, он не обращал внимания на Омаху. Денни проводил взглядом высокую блондинку, которая появилась у противоположного конца стола.

Корал Новак, член отряда «Сигма». Новая напарница Пейнтера.

Кассандра перевела взгляд на молодую женщину, занявшую ее место. Спокойствие Новак казалось нарочитым, особенно если учесть, как легко она оказалась застигнутой врасплох в музее. Кассандра презрительно прищурилась. И вот эту девчонку посчитали достойной занять место рядом с Кроу? Этого зеленого новичка, лишь недавно попавшего в «Сигму»?

Вслед за молодой женщиной в зал вошел сам Пейнтер Кроу. Высокий, в черных брюках и черной рубашке, одежде достаточно строгой и в то же время простой. Даже издалека, со своего насеста наверху стены, Кассандра заметила, как Пейнтер украдкой быстро окинул оценивающим взглядом помещение. Обращает внимание на любые мелочи, анализирует, рассчитывает.

Пальцы Кассандры в бессильной злобе стиснули острые осколки, которыми была вымощена стена.

Этот человек ее разоблачил, опозорил, поставил под угрозу ее положение в «Гильдии». Она потратила несколько лет, работая над своим прикрытием, упрочивая положение ведущего оперативника отряда «Сигма», завоевывая доверие своего напарника, а может, и нечто большее, чем дружба и уважение. Злость разлилась едкой желчью по всему телу. Из-за этого человека она лишилась всего; он прогнал Кассандру с главных ролей на задворки, оставив ей в удел только работу, которая требует полной анонимности. Поднявшись на четвереньки, Кассандра двинулась дальше по парапету. Она должна выполнить задачу. Ту самую, которую в Британском музее не дал ей довести до конца Пейнтер. Кассандра хорошо знала, каковы ставки в этой игре.

Сегодня ночью осечки не будет. Ее ничто не остановит.

Кассандра направилась в сторону дальнего крыла дворца к окну, одиноко светившемуся в темноте. Последние несколько десятков метров Кассандра пробежала, поднявшись во весь рост и бесшумно ступая на цыпочках. Упустить жертву было нельзя.

Наконец Кассандра устроилась напротив окна, которое выходило на запущенный сад. Сквозь запотевшее стекло ей была видна лежащая в ванне женщина. Включив режим ночного видения, Кассандра осмотрела соседние комнаты. Никого. Она прислушалась. Ни звука.

Удовлетворившись, Кассандра направила пусковое устройство с «кошкой» на балкон последнего этажа. В наушнике послышался голос женщины. Он звучал невнятно, словно сдавленный крик в кошмарном сне: «Нет… только не это! Опять то же самое…»

Кассандра нажала кнопку пускового устройства. Под действием сжатого воздуха «кошка» полетела, с тихим свистом разматывая за собой тонкий стальной трос. Крючья зацепились за балюстраду балкона третьего этажа.

Одним рывком закрепив «кошку» на месте, Кассандра спрыгнула со стены в раскинувшийся внизу сад. Шумел ветер. В соседнем переулке лаяли собаки. Кассандра приземлилась, не сломав ни веточки, прижалась к стене под окном и вслушалась, пытаясь уловить сигнал тревоги.

Тишина.

Кассандра взглянула на окно. Створка была приоткрыта на палец. За окном бормотала во сне женщина.

Великолепно.

20 часов 18 минут

Сафия стоит у приемного покоя большой больницы. Она знает, что сейчас произойдет. В дверях появляется сгорбленная женщина, которая, прихрамывая, проходит внутрь. Одежда темная, странно широкая. Но под балахоном отчетливо проступает толстый нарост…

В тот раз его не было видно.

Сафия хочет броситься в приемный покой, не дать случиться тому, что должно произойти. Однако ее со всех сторон облепили дети, они путаются под ногами, хватают за руки. Сафия отчаянно пытается освободиться, но они начинают кричать и плакать.

Сафия останавливается, не зная, то ли расталкивать детей и идти дальше, то ли попробовать их успокоить.

Сгорбленная женщина скрывается в толпе у окошка дежурной медсестры. Сафия больше ее не видит. Но медсестра поднимает руку, указывая на Сафию. Произносит ее имя…

Как в тот раз.

Толпа расступается. Сгорбленная женщина освещена каким-то внутренним ангельским сиянием, балахон развевается, словно крылья.

«Нет!» – беззвучно шепчет Сафия. У нее в груди нет воздуха, чтобы крикнуть, предостеречь.

И вдруг ослепительная вспышка, яркий свет, но без звука.

Способность видеть возвращается через мгновение – но не способность слышать.

Сафия лежит на спине, уставившись на бесшумное пламя, стремительно бегущее по потолку. Она пытается спрятать лицо от огнедышащего жара, но он повсюду. Повернув голову, Сафия видит распростертых на полу детей: одни объяты пламенем, другие раздавлены обвалившимися каменными стенами. Какая-то девочка сидит, опираясь спиной на опрокинутый стол. У нее начисто отсутствует лицо. Другая девочка тянется к Сафии, но руки у нее нет – только кровь.

Сафия наконец понимает, почему ничего не слышит: весь мир превратился в сплошной крик, растянувшийся в бесконечность. И это кричат не дети – крик вырывается из ее собственного горла.

И тут что-то…

Прикасается к ней.

Задремавшая в ванне Сафия очнулась, задыхаясь тем же самым криком. С тех самых пор он всегда у нее внутри и пытается вырваться на свободу. Сафия зажала рот, издав лишь тихое всхлипывание, сдержав все остальное в себе.

Вода уже начала остывать. Сафия задрожала от холода и обхватила руками грудь, дожидаясь, когда утихнет приступ паники.

Это был всего лишь сон…

Сафии очень хотелось поверить в это. Однако картины были слишком живыми, слишком реальными. У нее во рту до сих пор стоял привкус крови. Вытерев пот со лба, Сафия поймала себя на том, что дрожь не проходит. Конечно, можно было бы списать эту реакцию, кошмарный сон на физическую усталость, однако она понимала, что это не так. Все дело в том, что она снова вернулась сюда, домой. И снова увидела Омаху…

Сафия закрыла глаза, однако кошмар никуда не уходил. Это был не просто сон. Все это действительно произошло. Местный имам, предводитель мусульман, тщетно пытался отговорить Сафию от раскопки гробниц в горах неподалеку от Камрана. Она его не послушала. Уверенная в том, что служение чистой, бескорыстной науке станет ей лучшим щитом.

За год до этого Сафия потратила шесть месяцев на расшифровку одной-единственной клинописной таблички. В тексте, содержащемся на ней, имелись указания на то, что в окрестностях Камрана может находиться тайник с древними свитками, возможно, еще одно хранилище знаменитых «свитков Мертвого моря». Раскопки, продолжавшиеся два месяца, подтвердили правоту Сафии. Ей удалось найти сорок глиняных сосудов, в которых была спрятана целая библиотека трудов на арамейском языке. Эта находка была признана археологическим событием года.

Однако за удачу пришлось дорого заплатить.

Группа исламских фанатиков-фундаменталистов сочла оскорблением раскопки в святых местах, особенно то, что работами руководила женщина смешанных кровей, имеющая тесные связи с ненавистным Западом. Сафия не догадывалась, что ей был вынесен смертный приговор.

Вот только расплатой за ее самоуверенность и гордыню стала кровь невинных детей.

Сафия оказалась одной из трех человек, оставшихся в живых. В газетах ее спасение было названо чудом. Просто чудом. Она молила Бога о том, чтобы в ее жизни больше не было чудес, которые даются слишком дорогой ценой.

Стиснув кулаки, Сафия открыла глаза. Ярость горячей волной смыла чувство горя и вины. Психотерапевт заверил Сафию, что это совершенно естественная реакция и ей следует давать выход своему гневу. И все-таки она стыдилась этого чувства.

Сафия уселась в ванне. Вода, перехлестнув через край, выплеснулась на плитки, оставив на полу след из лепестков жасмина. Остальные лепестки прилипли к голому животу Сафии.

Под водой что-то скользнуло по ее колену, что-то такое же мягкое, как цветок, но более тяжелое. Сафия застыла – кролик, выхваченный из темноты ослепительным светом фар.

Волнение улеглось. Толща воды оставалась скрыта слоем лепестков, плавающих на поверхности. Затем под ним лениво изогнулась черная лента.

Сафия застыла.

Над поверхностью воды появилась грязно-бурая голова змеи, облепленная лепестками жасмина. Защитные внутренние веки опустились, и глаза из серых стали черными. Казалось, змея уставилась прямо на Сафию.

Разглядев характерный белый крест на голове змеи, молодая женщина сразу же поняла, с кем имеет дело. Пестрая эфа. Всех оманских детей с малых лет учили узнавать этот зловещий знак. Здесь крест означал не христианское спасение, а смерть. Пестрая эфа встречалась в здешних местах довольно часто. Змея предпочитала тенистые уголки, ее можно было часто увидеть свисающей с дерева подобно сухой ветке. Яд эфы обладает гемотоксичным и нейротоксичным действием. Это сочетание смертельно: после укуса конец наступает меньше чем через десять минут. Эфа нападает на врага так молниеносно и стремительно, что в древности змею считали способной летать.

Метровая гадина поплыла через ванну, направляясь к Сафии. Молодая женщина неподвижно застыла, боясь спровоцировать змею. Должно быть, эфа забралась в ванну после того, как Сафия задремала, ища влагу, чтобы было легче сбрасывать кожу.

Доплыв до живота Сафии, змея чуть приподнялась над водой, выстреливая в воздух раздвоенный язычок. Молодая женщина ощутила щекочущее прикосновение к коже. По рукам пробежали мурашки. Сафии потребовалась вся сила воли, чтобы не вздрогнуть от отвращения.

Не чувствуя опасности, змея выбралась Сафии на живот и поползла вверх, медленно взбираясь на левую грудь. Остановившись на мгновение, она снова выбросила вперед язычок. Ее чешуйчатая кожа казалась на ощупь теплой, а не холодной. В упругих движениях чувствовалась мускулатура.

Сафия держала мышцы живота напряженными, не смея дышать. Но как долго она сможет задерживать дыхание?

Казалось, змее понравилось новое лежбище. Она спокойно улеглась у Сафии на груди. Почему эфа не чувствует тепло человеческого тела, не слышит удары сердца?

«Уползай…» – мысленно приказала Сафия. Если бы змея отползла в противоположный угол комнаты, забралась в какое-нибудь укромное место, дала возможность выбраться из ванны…

Потребность сделать вдох нестерпимой болью нарастала в груди Сафии, давя изнутри на глазные яблоки. «Пожалуйста, уползай…»

Эфа снова ощупала воздух красным язычком. Судя по всему, то, что она обнаружила, ее полностью устроило. Змея решила обосноваться на новом месте надолго.

У Сафии перед глазами заплясали звездочки, порожденные недостатком кислорода и напряжением. Она понимала, что малейшее движение будет означать смерть. Даже если только сделать вдох…

И вдруг взгляд Сафии привлекла игра теней за окном. Запотевшее стекло не позволяло видеть отчетливо, однако никаких сомнений быть не могло.

За окном кто-то находился.

8. Змеи и лестницы

2 декабря, 20 часов 24 минуты

Маскат, Старый город

– Черт побери, где же Сафия? – спросил Омаха, взглянув на часы.

Прошло уже десять минут с момента, когда все должны были собраться на ужин. Та Сафия, которую Омаха знавал прежде, отличалась прямо-таки болезненной пунктуальностью, которую в нее вбили в Оксфорде. Именно внимание к любым мелочам делало ее такой хорошей хранительницей музея.

– По-моему, она уже должна давно быть здесь, разве не так? – продолжал беспокоиться Омаха.

– Я приготовила для Сафии ванну, – объяснила вошедшая Кара. – Горничная с чистым бельем только что отправилась наверх.

Кара спустилась к ужину в традиционном оманском наряде тхоб, свободном халате из красного шелка с золотым шитьем по краям. Отказавшись от головного убора, она оставила светлые волосы распущенными. На ногах сандалии от «Прада». Как всегда, Кара мастерски сочетала в своей одежде традиционное и модное.

– Ванну? – простонал Омаха. – В таком случае мы сегодня Сафию не увидим.

Сафия любила воду во всех проявлениях: душ, фонтаны, водопроводные краны, купание в речках и озерах, но в первую очередь ванны. В свое время Омаха дразнил ее, приписывая эту одержимость детству, неразрывно связанному с пустыней. «Можно увезти девушку из пустыни, но нельзя вытравить пустыню из ее души».

Вслед за этой мыслью нагрянули непрошеные воспоминания о долгих совместных пребываниях в ванне: объятия, смех, тихие стоны в облаках горячего пара.

– Сафия спустится к нам, как только будет готова, – сказала Кара, защищая подругу.

Увлекая Омаху обратно к столу, она кивком подала знак дворецкому и обратилась к гостям:

– Мы насладимся легким ужином по-омански, после чего через пару часов снова тронемся в путь. Прошу всех садиться.

Все заняли места за столом, разбившись на группировки. Пейнтер, Корал и Клей Бишоп сели с одной стороны. Денни и Омаха устроились напротив. Кара последней опустилась на стул во главе стола.

По какому-то невидимому сигналу из дверей, ведущих на кухню, появились слуги. Они несли прикрытые салфетками подносы. Одни ловко удерживали подносы над головой на ладони; другие несли более тяжелую ношу обеими руками. Как только подносы были расставлены на столе, слуги быстро отступили назад, предварительно убрав с них салфетки и сняв с блюд крышки. Несомненно, ритуал был тщательно отрепетирован. Кара называла каждое блюдо, которое открывали слуги.

– Макбус – мясо ягненка и рис, приправленный шафраном. Шува – баранина, запеченная в глиняном горшке. Машуай – шашлык из королевской макрели с ломтиками лимона.

Она назвала еще несколько традиционных острых блюд. Между подносами были расставлены корзинки с тонкими лепешками овальной формы, хорошо знакомыми Омахе. Рухаль, традиционный оманский хлеб, выпеченный на банановых листьях. В завершение Кара воскликнула:

– И наконец, пирожки с медом, мои любимые, приправленные сиропом, приготовленным из местного дерева эльб!

– Что, бараньих глаз не будет? – недовольно пробормотал Омаха.

Его замечание дошло до слуха Кары.

– Я могу распорядиться подать этот деликатес.

Омаха примирительно поднял руку.

– Не надо беспокоиться, один разок я уж как-нибудь обойдусь.

Кара обвела рукой выставленные на стол яства.

– Оманские традиции предлагают каждому ухаживать за собой. Приятного всем аппетита.

Гости послушно взяли в руки ложки, ножи, вилки и половники. Омаха наполнил чашку из высокого кувшина. Кава. Оманский кофе. Убийственно крепкий. Да, арабы не употребляют спиртного, но у них нет предубеждения против пристрастия к кофеину. Сделав большой глоток, Омаха вздохнул. Горький аромат крепкого кофе был смягчен кардамоном, который придавал напитку приятный, отчетливый привкус.

Первоначально все разговоры были сосредоточены на качестве блюд. В основном они сводились к восторженным восклицаниям по поводу того, какое нежное мясо и какие огненно-острые специи. Клей, похоже, был полностью удовлетворен тарелочкой с пирожками. Кара, едва притронувшись к еде, внимательно присматривала за слугами, направляя их кивком или красноречивым взглядом.

Омаха, потягивая каву, разглядывал хозяйку. Со времени их последней встречи Кара похудела, осунулась. В ее глазах по-прежнему горел огонь, однако теперь он был приправлен лихорадочным блеском. Омаха знал, сколько усилий вложила Кара в эту экспедицию. И знал почему. У них с Сафией практически не было друг от друга тайн, по крайней мере раньше. Омахе было известно о Реджинальде Кенсингтоне почти все. Отец наблюдал за Карой со своего портрета, висящего у нее за спиной. Чувствует ли она до сих пор его взгляд?

Омаха представил, что он сам чувствовал бы себя так же, если бы его отец исчез в пустыне, потонул в зыбучих песках. Но слава богу, для этого требовалось напрячь воображение, потому что Данн-старший в свои восемьдесят два года по-прежнему трудился на семейной ферме в штате Небраска. Каждое утро за завтраком он съедал четыре яйца, ломоть бекона и горку тостов с маслом, а каждый вечер выкуривал перед сном крепкую сигару. Мать Омахи отличалась еще более крепким здоровьем. «Жилистая старуха, – говаривал отец. – И мальчишки пошли в нее».

Из размышлений о родителях Омаху вывел резкий голос брата. Денни пространно описывал подробности неудавшегося похищения, используя не только свое красноречие, но и вилку. Омаха ощутил прилив возбуждения, заново переживая события сегодняшнего дня. Слушая хвастливую браваду младшего брата, он покачал головой. В свое время сам Омаха был таким же. Бессмертным. Облаченным в неуязвимые доспехи молодости.

Все это осталось в прошлом.

Омаха посмотрел на свои руки – морщинистые, покрытые шрамами, похожие на руки отца. Он прислушался к словам Денни. Нет, на самом деле случившееся было вовсе не захватывающим приключением, как это выглядело по словам брата. Угроза была реальной, опасность – смертельной.

Красочное повествование Денни нарушил новый голос.

– Женщина? – нахмурившись, спросил Пейнтер Кроу. – Одним из ваших похитителей была женщина?

Денни кивнул.

– Я сам ее не видел, но мой брат успел хорошенько ее разглядеть.

Омаха поймал на себе пронзительный взгляд небесно-голубых глаз Пейнтера, у которого напряглось лицо, лоб пересекли глубокие морщины.

– Это правда? – спросил Кроу.

Омаха пожал плечами, удивленный его вниманием.

– Как она выглядела?

Эти слова были произнесены слишком быстро. Омаха ответил медленно, не сводя глаз со своего собеседника:

– Высокая. Моего роста. Судя по тому, как она держалась, вероятно, у нее за плечами военная подготовка.

Пейнтер бросил взгляд на свою напарницу. Казалось, они обменялись немыми вопросом и ответом. Судя по всему, им что-то известно, но они молчат. Американский физик снова повернулся к Омахе.

– А лицо?

– Черные волосы, зеленые глаза. Из бедуинов. Да, чуть не забыл. Маленькая красная слезинка, вытатуированная под глазом. Под левым.

– Из бедуинов, – задумчиво повторил Пейнтер. – Вы уверены?

– Я уже пятнадцать лет работаю в этих местах. Я могу различать отдельные племена и кланы.

– И из какого племени была эта женщина?

– Трудно сказать. Я видел ее лишь мельком.

Несколько успокоившись, Пейнтер откинулся назад. Его напарница рассеянно взяла из корзинки пирожок с медом, положила его к себе на тарелку и тотчас же про него забыла. На этот раз обмена взглядами не было, однако у Омахи создалось впечатление, что какой-то вопрос оказался разрешен.

– Чем вызван такой интерес? – спросила Кара, озвучивая мысль Омахи.

Пейнтер пожал плечами.

– Если это было обычное похищение с целью выкупа, тогда, наверное, я напрасно беспокоюсь. Но если нет… если это как-то связано с разбойным нападением на музей, полагаю, нам неплохо было бы знать, кого опасаться.

Его объяснение было достаточно разумным и обоснованным, однако Омахе показалось, что за интересом американца стояло нечто большее. Кара решила не развивать тему. Она бросила взгляд на украшенные бриллиантами часы «Ролекс».

– Но где же Сафия? Неужели она до сих пор принимает ванну?

21 час 12 минут

Сафия старалась дышать как можно медленнее. Она не испытывала страха перед змеями, однако научилась уважать их, исследуя древние развалины. Змеи являлись такой же неотъемлемой частью пустыни, как песок и ветер. Сафия сидела в ванне совершенно неподвижно. Вода продолжала остывать, а возможно, ей становилось холодно из-за страха.

Пестрая эфа, заползшая на левую грудь Сафии, похоже, перебираться в другое место и не думала. Молодая женщина ощущала грубое прикосновение шершавой кожи. Змея была старая, и расставание с кожей доставляло ей значительные трудности.

И снова внимание Сафии привлекло какое-то мелькание за окном. Однако когда она сосредоточила взгляд на запотевшем стекле, темнота за ним казалась непроницаемой и неподвижной.

Нередко приступу паники предшествует паранойя, чувство всепоглощающего беспокойства, которое заставляет видеть угрозу и опасность там, где их нет. Как правило, приступы, мучившие Сафию, вызывались эмоциональными стрессами и напряжением, а не реальными угрозами. Больше того, приток адреналина, порожденный близостью опасности, оказался хорошим барьером на пути лавинообразной паники. И тем не менее затянувшееся ожидание постепенно начинало проделывать брешь в защитном барьере Сафии.

Симптомы при укусе пестрой эфы появляются немедленно: почернение кожи, огонь, разливающийся по крови, конвульсии, ломающие кости. До сих пор эффективных противоядий найдено не было.

У Сафии начали трястись руки. Она собрала всю свою волю, заставляя себя сохранять спокойствие. Пристально следя за змеей, Сафия медленно выдохнула. Вдох она сделала еще медленнее, наслаждаясь сладостью свежего воздуха. Аромат жасмина, еще совсем недавно бывший в радость, теперь душил ее.

Внезапный стук в дверь оказался совершенно неожиданным.

Сафия вздрогнула. По поверхности воды побежала рябь.

Эфа приподняла голову. Сафия ощутила, как тело змеи, лежащее у нее на обнаженной груди, напряглось, застыло в тревоге.

– Госпожа аль-Мааз! – донесся из коридора голос.

Сафия молчала. Змея ощупала воздух язычком. Ее тело скользнуло еще выше, так, что треугольная головка оказалась у Сафии под самым подбородком.

– Госпожа аль-Мааз!

Это был Генри, дворецкий. Судя по всему, он поднялся наверх проверить, не заснула ли Сафия. Остальные уже давно собрались в обеденном зале. Часов в комнате не было, но Сафии казалось, что ночь уже близится к концу.

В мертвой тишине послышался скрежет ключа в старом замке, и дверь приоткрылась.

– Госпожа аль-Мааз? – Теперь голос Генри прозвучал уже не так приглушенно. – Сейчас я пришлю к вам Лизу.

Для образцового английского дворецкого было немыслимо войти без приглашения в покои дамы, особенно когда та принимала ванну.

Все это оживление встревожило змею. Она поднялась между грудей Сафии, словно ее ядовитая защитница. Пестрые эфы отличаются крайней агрессивностью; известны случаи, когда змеи, сочтя поведение человека угрожающим, начинали его преследовать и гнались целый километр.

Однако эта змея, на которую пребывание в остывающей ванне подействовало расслабляюще, пока что не собиралась ни на кого нападать.

– Извините, – раздался за дверью робкий женский голос.

Сафия не имела никакой возможности предупредить горничную.

Приоткрыв дверь, девушка протиснулась в ванную, смущенно потупив взгляд. Ее черные волосы, уложенные в косы, были прикрыты кружевным чепцом. Остановившись в двух шагах от ванны, горничная пробормотала:

– Прошу прощения за беспокойство, госпожа…

Наконец она подняла взгляд, встретилась с глазами Сафии – и тут увидела змею, которая угрожающе подняла голову, зловеще шипя, готовая к броску. Мокрые чешуйки захрустели друг по другу со скрежетом наждачной бумаги.

Горничная вскинула руку ко рту, но не смогла сдержать крик.

Привлеченная шумом и движением, змея выскочила из воды, взлетая на вымощенный плиткой край ванны, нацелившись на испуганную девушку. Объятая ужасом, та застыла на месте, не в силах пошевелиться. Чего нельзя было сказать про Сафию.

Она инстинктивно схватила прыгнувшую змею за хвост, перехватила ее в полете и отдернула назад от горничной. Эфа вытянулась в ровный шпагат, однако это был не обмякший кусок веревки.

Сафия ощутила, как у нее в руке напряглись упругие мышцы. Она не столько увидела, сколько почувствовала, что змея разворачивается назад, готовая броситься на врага, ухватившего ее за хвост. Сафия заколотила ногами, пытаясь обрести опору, чтобы встать, получить какое-то преимущество. Ее пятки скользнули по предательским мокрым плиткам. Вода выплеснулась из ванны.

Эфа попыталась ужалить Сафию в руку. Но быстрое движение спасло запястье от ядовитых зубов. Однако старая змея, опытный боец, тотчас же свернулась кольцом, готовясь нанести новый удар.

Сафии наконец удалось подняться на ноги. Она быстро повернулась в ванне, вращая змею вокруг себя на вытянутой руке, чтобы центробежная сила не позволила змее сгибаться. У нее возникло непроизвольное желание отшвырнуть смертоносную гадину. Однако Сафия поняла, что этим схватка не кончится. Ванная комната была очень тесной.

Вместо этого молодая женщина сделала резкий взмах рукой. Ей уже приходилось обращаться с кнутом. Она когда-то сделала Омахе шутливый подарок на Рождество, подыгрывая Каре, которая упорно величала его Индианой Джонсом. Тогда они весь вечер играли подаренным кнутом. И вот сейчас Сафия использовала ту же самую технику, умелым движением щелкнув своеобразным живым кнутом.

Эфа, не успевшая прийти в себя после головокружительного полета, не сумела среагировать вовремя. Подчиняясь вечным законам физики, ее длинное тело описало стремительную дугу, голова ударилась о край ванны, разбив изразец.

Алым фонтанчиком брызнула кровь. Змея содрогнулась последний раз и, обмякнув, упала в ванну, обдав Сафию брызгами.

– Госпожа аль-Мааз!

Обернувшись, Сафия увидела в дверях дворецкого Генри, привлеченного криком горничной. Он держал руку на плече перепуганной девушки.

Сафия перевела взгляд с безжизненной змеи на свою наготу. Ей следовало бы ощутить стыд, попытаться прикрыть себя, но она лишь разжала пальцы, выпуская чешуйчатое тело, и вышла из ванны. Ее состояние выдавала дрожь в руках.

Сняв с вешалки большое махровое полотенце, Генри распахнул его. Сафия шагнула вперед, и дворецкий осторожно ее укутал. Только теперь у нее хлынули слезы, а дыхания стало болезненно не хватать.

За окном поднялась луна, осветив наружную стену дворца. По парапету стремительно мелькнула какая-то черная тень. Сафия вздрогнула, но тень уже исчезла.

Летучая мышь, ночная хищница пустыни.

И тем не менее дрожь усилилась. Генри крепче обхватил Сафию и на руках понес к кровати в соседнюю комнату, говоря отеческим тоном:

– Все уже позади. Теперь вы в полной безопасности.

Но Сафия понимала, что слова дворецкого бесконечно далеки от правды.

21 час 22 минуты

В темноте за окном Кассандра присела на корточки, прячась в кустах. Она видела от начала до конца схватку хранительницы Кенсингтонской галереи со змеей. Движения Сафии были гибкими, она ловко расправилась со смертоносным гадом. Кассандра надеялась дождаться, когда доктор аль-Мааз уйдет, после чего хотела быстро похитить чемоданчик с железным сердцем. Песчаная эфа явилась нежеланной гостьей для обеих женщин.

Но в отличие от Сафии Кассандра знала, что присутствие змеи не было случайным, ее умышленно подбросили в комнату.

Кассандра успела уловить в окне, посеребренном лунным светом, мимолетный отблеск. Еще один человек, перелезающий через стену.

Спрыгнув вниз, Кассандра отскочила в сторону, разворачиваясь спиной к дворцу. В руках у нее молниеносно появились два черных пистолета-близнеца, которые она выхватила из кобур под мышками. Она успела разглядеть закутанную в плащ фигуру, которая мелькнула наверху наружной стены и тотчас скрылась с противоположной стороны.

Убийца?

В саду рядом с ней кто-то был, а она об этом даже не подозревала. Непростительная глупость. Злость на саму себя придала мыслям Кассандры дополнительную быстроту. Молодая женщина мгновенно пересмотрела план действий на вечер. Принимая в расчет шумиху, поднятую в комнате доктора аль-Мааз, вероятность похитить древнюю реликвию стала призрачной.

Но укутанный в плащ вор… Это совершенно иное дело.

Кассандра уже получила информацию о неудавшейся попытке похищения Омахи и Дэниела Даннов. До сих пор оставалось неясным, было ли это происшествие всего лишь неблагоприятным стечением обстоятельств: братья Данн оказались не в том месте не в то время. Или же за всем этим крылось нечто большее и это была хорошо спланированная атака с целью получить выкуп с леди Кенсингтон.

И вот теперь покушение на жизнь хранительницы Кенсингтонской галереи.

Случайного совпадения быть не может. Тут есть связь; во всем замешана некая третья сила, неизвестная «Гильдии». Но кто, почему?

Все эти мысли промелькнули у Кассандры в голове всего за одно сердцебиение. Она крепче стиснула рукоятки пистолетов. Ответы можно будет получить только в одном месте. Кассандра убрала пистолеты в кобуры и отцепила от пояса пусковое устройство. Прицелившись, она нажала кнопку. Послышался свист стального троса, улетающего вверх. Не успели зубья «кошки» уцепиться за парапет стены, как Кассандра уже пришла в движение. Она нажала кнопку, включая лебедку. К тому времени как Кассандра добежала до стены, стальной трос натянулся, увлекая ее вверх. Под тихое жужжание лебедки ее ноги, обутые в мягкие тапочки, взбежали по стене.

Добравшись до верха, Кассандра уселась верхом на стене и собрала пусковое устройство. Тщетно попытавшись различить что-либо в темноте внизу, она надела очки ночного видения. Погруженный во мрак переулок расцвел контрастными белыми и зелеными линиями. У дальнего конца ограды фигура в плаще кралась в направлении ближайшей улицы.

Убийца.

Вскочив на ноги, Кассандра побежала по унизанному острыми осколками парапету вслед за ним. Судя по всему, тот услышал ее топот. Фигура ускорила шаг, приближаясь к углу. Проклятье!

Кассандра добежала до того места, где из сада над стеной поднималась еще одна финиковая пальма. Большие разрезные листья, свешиваясь по обе стороны от стены, перекрывали дорогу дальше. Не замедляя бег и следя одним глазом за таинственным врагом, Кассандра вытянула руки, схватила пригоршнями листья и спрыгнула с двадцатифутовой стены вниз. Ее добыча не выдержала вес человеческого тела. Листья вырвались из затянутых в перчатки рук, однако временная опора помогла замедлить падение. Кассандра опустилась на землю, принимая коленями энергию удара.

Выпрямившись, она бросилась вслед за убийцей, который уже успел скрыться за углом.

Кассандра почти беззвучно заговорила, отдавая приказание оператору, находящемуся с ней на связи. На экране прибора ночного видения появился план соседних кварталов города. Разобраться в запутанном лабиринте было очень непросто. В Старом городе в расположении улиц и переулков не было никакой регулярности, никакого мало-мальски осмысленного плана. Окружающие районы представляли собой хаос пыльных переулков и мощенных брусчаткой улиц. Если вору удастся добраться до этого хитросплетения…

Кассандра ускорила бег. Неизвестного врага необходимо остановить любой ценой. Цифровой дисплей перед глазами показывал, что меньше чем через тридцать ярдов на улицу выходит сразу несколько переулков.

Кассандра рванула за угол, выхватывая пусковое устройство. Выбежав на улицу, она тотчас же отыскала взглядом свою жертву, до которой было шагов двадцать, прицелилась и нажала кнопку. Послышался свист троса. Пролетев по пологой дуге, «кошка» упала на плечо цели.

Кассандра тотчас же включила лебедку, сматывая трос, и дернула рукой в сторону, будто ловила рыбу на спиннинг. Крючья вонзились неизвестному в плечо, и тот, не устояв на ногах, закружился вокруг своей оси и стал падать. Кассандра позволила себе отпраздновать победу мрачной усмешкой. Однако ее торжество оказалось преждевременным. Продолжая вращаться, неизвестный распутал плащ, освобождаясь от одежды с проворством, которое поразило бы самого Гудини^[5]. Лунный свет осветил таинственную фигуру, которую в очках ночного видения было видно как днем.

Это была женщина. Приземлившись с кошачьей ловкостью на руку, она тотчас же вскочила на ноги и, взмахнув копной черных волос, побежала дальше.

Выругавшись, Кассандра продолжила погоню. Одна ее часть восторгалась мастерством и дерзостью неизвестной. Другая хотела выстрелить женщине в спину за то, что по ее вине ночь оказалась такой долгой. Однако надо было обязательно получить ответы на вопросы.

Кассандра с упорством гончей бежала следом за женщиной. Она была чемпионом университета по бегу на короткие дистанции, а усердные армейские тренировки сделали ее еще более быстрой. Став одной из первых женщин, которых приняли в рейнджеры, Кассандра должна была быть лучшей во всех отношениях.

Ее жертва снова завернула за угол.

В этот ночной час улицы были пусты, если не считать рыскающих в поисках добычи бродячих собак и кошек. После захода солнца Старый город запирал двери и закрывал окна, погружая улицы в темноту. Кое-где из внутренних двориков доносились приглушенные звуки музыки и смех. Иногда с балконов верхних этажей пробивался свет, однако все дома были надежно защищены от незваных гостей прочными решетками.

Кассандра снова изучила цифровой план города. Ее тонкие губы растянулись в усмешке. Запутанное сплетение переулков, в которые свернула неизвестная, в конечном счете вело в тупик, упираясь в высокие стены древнего форта Джалали. В этой части крепостной стены ворот не было.

Кассандра бежала вперед. У нее в голове сложился план нападения. Одной рукой она достала из кобуры «глок», другой включила рацию.

– Меня нужно будет забрать через десять минут, – беззвучно произнесла она в ларингофон. – Проверьте мои координаты.

Ответ был кратким:

– Вас понял. Эвакуация через десять минут.

Как было обговорено заранее, заместитель командира отряда пришлет тройку мотоциклов, оснащенных бесшумными глушителями, шинами из литой резины и форсированными двигателями. Узкие кривые переулки Старого города существенно ограничивали маневренность автомобилей. Мотоциклы чувствовали себя здесь гораздо свободнее. По своему опыту Кассандра знала: каждое дело надо выполнять тем инструментом, который лучше всего подходит для этой цели. К тому времени как она настигнет добычу, подоспеет группа поддержки. Достаточно будет лишь задержать эту женщину. В крайнем случае пуля в колено отобьет у неизвестной всякую охоту продолжать сопротивление.

Обнаженная рука, мелькнувшая белым пятном на экране прибора ночного видения, предупредила Кассандру о том, что ее жертва замедлила бег и расстояние до нее сокращается. Судя по всему, неизвестная запоздало поняла, что попала в ловушку.

Кассандра не останавливалась и не выпускала женщину из виду.

Наконец за последним поворотом узкого переулка показались величественные стены форта Джалали. Торговые лавки, стоявшие с обеих сторон, доходили до самой крепости, образуя своеобразное ущелье.

Достигнув подножия гладкой стены из песчаника, неизвестная женщина подняла взгляд вверх. До ближайших выступа или амбразуры было не меньше тридцати футов. А если женщина попытается бежать по крышам лавок, от этой затеи ее можно будет отговорить несколькими прицельными выстрелами.

Кассандра шагнула в переулок, чем отрезала неизвестной путь к отступлению. Почувствовав ее приближение, женщина повернулась ей навстречу. Кассандра подняла на лоб очки ночного видения. Лунный свет был достаточно ярким. Она предпочитала на близком расстоянии по возможности обходиться своим собственным зрением. Оказалось, что на незнакомке была лишь свободная белая сорочка. Угрожающе подняв «глок», Кассандра шагнула вперед, сокращая расстояние.

– Не двигаться! – произнесла она по-арабски.

Не обращая на нее внимания, женщина повела плечом. Сорочка соскользнула с ее тела и разлилась лужицей у щиколоток. Неизвестная осталась совершенно обнаженной. Стройные ноги, груди размером с яблоки, точеная длинная шея. Чуть склонив голову, она стояла, нисколько не стесняясь своей наготы, что для Аравии было большой редкостью. В ее позе сквозило благородство: изваяние аравийской принцессы, высеченное древнегреческими скульпторами. Единственным украшением незнакомки была небольшая татуировка под левым глазом. Слезинка.

Женщина заговорила, медленно, угрожающе. Однако речь ее была не арабской. Кассандра, прошедшая специальную лингвистическую подготовку, свободно владела дюжиной языков, еще в паре десятков разбиралась достаточно прилично. Она вслушалась в слова, улавливая в них что-то знакомое, однако не в силах понять, что именно.

Не успела Кассандра опомниться, как обнаженная женщина переступила босыми ногами из упавшей на мостовую сорочки и отошла назад в тень возвышающейся стены. Переместившись из яркого лунного света в темноту, она в мгновение скрылась из виду.

Кассандра шагнула вперед, сохраняя разделяющее их расстояние. Пристально всмотрелась.

Не может быть…

Она поспешно опустила на глаза прибор ночного видения. Тени мгновенно рассосались. Появилось отчетливое изображение крепостной стены, уходящей вверх, подобно утесу из песчаника. Кассандра посмотрела вправо и влево.

Женщины нигде не было видно.

Вскинув пистолет, Кассандра бросилась вперед. За семь прыжков она добралась до стены. Вытянула руку, ощупывая камень, убеждаясь, что он сплошной, прочный. Повернувшись к стене спиной, Кассандра осмотрела переулок в прибор ночного видения. Ничего движущегося, никаких следов обнаженной женщины.

Невозможно! Казалось, неизвестная превратилась в тень и бесследно исчезла, словно настоящий джинн, призрак пустыни. Однако достаточно было бросить взгляд на распростертую на мостовой сорочку, чтобы убедиться в том, что это не так. С каких это пор призраки разгуливают одетыми в женское белье?

Из-за поворота появился маленький мотоцикл, за которым следовали еще два. Подкрепление. Напоследок снова оглядевшись по сторонам, Кассандра направилась к мотоциклистам. На бегу она внимательно озиралась вокруг и, добежав до головного мотоциклиста, спросила:

– Ты по дороге сюда не видел в переулке обнаженную женщину?

Глаза под шлемом сверкнули недоумением.

– Обнаженную?

Кассандра уловила в голосе насмешку.

– Забудь об этом.

Она уселась на мотоцикл позади водителя. Ночь пошла кувырком. Происходит что-то странное. Нужно время, чтобы во всем разобраться.

Кассандра похлопала водителя по плечу. Тот развернул мотоцикл, и кортеж помчался назад к пустому пакгаузу, который был снят для того, чтобы служить штаб-квартирой операции в Маскате. Пришла пора довести до конца порученное задание. У Кассандры упала бы гора с плеч, если бы железное сердце оказалось у нее в руках. Однако вмешались непредвиденные обстоятельства. К полуночи надо будет приступить к осуществлению плана устранения группы Кроу.

Кассандра попробовала в последний раз мысленно повторить все детали операции, однако ей никак не удавалось сосредоточиться. Что произошло с обнаженной женщиной? Воспользовалась какой-то потайной дверью, ведущей в форт? И об этом ничего не известно разведывательной службе «Гильдии»? Других объяснений быть не могло.

Ломая голову над загадкой, Кассандра вдруг отчетливо услышала слова, произнесенные женщиной. Ей помог сконцентрировать внимание приглушенный рев мотоциклов. Где она уже слышала этот язык?

Кассандра взглянула на древний форт Джалали, на его башни, устремившиеся в ночное небо над крышами окружающих зданий. Древнее сооружение, наследие ушедшей эпохи.

И тут Кассандру осенило. Она поняла, почему слова женщины показались ей знакомыми. Язык, на котором та говорила, был не современным, а очень древним. У нее в голове снова прозвучали слова женщины, пронизанные предупреждением. Хотя Кассандра по-прежнему не понимала их смысла, она наконец догадалась, что именно слышала: мертвый язык. Арамейский.

Язык Христа.

22 часа 28 минут

– Как она сюда попала? – спросил Пейнтер.

Он стоял в дверях ванной, разглядывая мертвую змею, которая плавала среди лепестков жасмина. Собравшиеся в обеденном зале гости, услышав крик горничной, прибежали наверх. Дворецкий задержал их в коридоре, дав возможность Каре укутать подругу в халат.

Пейнтеру ответила Кара, сидевшая у изголовья кровати Сафии:

– Эти проклятые твари все время появляются в доме, порой даже в водопроводе. Комната Сафии была закрыта на протяжении нескольких лет. Вполне возможно, что эфа устроила где-то здесь гнездо. Должно быть, когда комнату проветривали, змею потревожили, а затем ее привлекла ванна с водой.

– Она сбрасывала кожу, – хрипло прошептала Сафия.

Кара дала подруге таблетку. Язык у Сафии теперь ворочался с трудом, но зато она заметно успокоилась по сравнению с тем, какой была в первый момент. Краска постепенно возвращалась на лицо.

– Линяющие змеи всегда ищут воду.

– В таком случае, вероятно, эфа приползла с улицы, – добавил Омаха.

Археолог стоял в арке, ведущей в кабинет. Остальные оставались в коридоре. Похлопав Сафию по колену, Кара встала.

– Так или иначе, теперь все позади. А нам пора готовиться к отъезду.

– Полагаю, его можно будет отложить на день, – сказал Омаха, бросив взгляд на Сафию.

– Нет, – решительно стряхнула с себя дымку успокоительного средства Сафия. – Я выдержу.

Кара кивнула.

– Мы должны быть в порту в полночь.

Пейнтер поднял руку.

– Вы так и не сказали нам, каким именно образом мы будем передвигаться.

Кара отмахнулась от его вопроса, словно от дурного запаха.

– Вы сами все увидите, когда прибудете в порт. А меня еще ждет тысяча мелочей, которые приходится решать в последнюю минуту.

Отстранив Омаху, она вышла из комнаты. Из коридора донеслись ее слова, обращенные к остальным:

– Через час все собираются во дворе.

Омаха и Пейнтер стояли в комнате Сафии по обе стороны кровати. Они не двигались с места, не в силах решить, удобно ли будет утешать Сафию.

Из этого затруднительного положения их вывел Генри, вошедший в комнату с кипой аккуратно сложенной одежды в руках. Дворецкий кивнул мужчинам.

– Джентльмены, я вызвал горничную помочь госпоже аль-Мааз одеться и собрать вещи. Будьте любезны…

Он указал кивком на дверь. Мужчины поняли, что их деликатно выпроваживают. Пейнтер шагнул к Сафии.

– Вы уверены, что в силах выдержать дорогу?

Та кивнула, но было видно, что это усилие далось ей с трудом.

– Благодарю вас, со мной все будет в порядке.

– И тем не менее я буду ждать вас в коридоре.

Этими словами он заслужил едва уловимую улыбку. Пейнтер поймал себя на том, что помимо воли отвечает молодой женщине тем же.

– В этом нет никакой необходимости, – заверила Сафия.

Он повернулся к двери.

– Понимаю, и все же я буду вас ждать.

Пейнтер почувствовал на себе пристальный взгляд Омахи. Археолог, прищурившись, смотрел на него исподлобья. Его лицо было напряжено. Несомненно, Омаху охватило подозрение с примесью злости.

Когда Пейнтер подошел к двери, Омаха не отступил в сторону, освобождая ему дорогу. Пейнтеру пришлось протискиваться боком. В этот момент Омаха обратился к Сафии:

– Малыш, ты показала себя настоящим героем.

– Это была лишь змея, – ответила та, поднимаясь с кровати, чтобы принять от дворецкого одежду. – Извини, перед отъездом у меня много дел.

Омаха вздохнул.

– Ну хорошо, я все понял.

Он вышел из комнаты вслед за Пейнтером. Остальные уже ушли, и в коридоре никого не было. Пейнтер шагнул в сторону, занимая место у двери комнаты Сафии. Омаха хотел было пройти мимо, но Пейнтер кашлянул, привлекая его внимание.

– Доктор Данн…

Остановившись, археолог искоса взглянул на него.

– Я хочу поговорить о змее, – продолжал Пейнтер, мысленно идя по следу, который остался нераспутанным. – Вы сказали, что она приползла с улицы. Почему вы так решили?

Пожав плечами, Омаха отступил на шаг.

– Не могу точно сказать. Но пестрые эфы любят греться на вечернем солнце, особенно в период линьки. Так что я не могу себе представить, чтобы эта особь проторчала весь день в помещении.

Пейнтер бросил взгляд на закрытую дверь. Комната Сафии выходила окнами на восток. Солнце заглядывает сюда только утром. Если археолог прав, змее пришлось преодолеть большой путь, чтобы добраться с солнцепека в ванную.

Омаха правильно истолковал его взгляд.

– Вы думаете, кто-то подбросил змею?

– Быть может, меня просто мучит мания преследования. Но разве одна воинственная группировка уже не пыталась расправиться с Сафией?

Омаха нахмурился.

– Это случилось пять лет назад. И не здесь, а в Тель-Авиве. К тому же, если змею действительно подбросили, те ублюдки тут совершенно ни при чем.

– Это еще почему?

Омаха покачал головой.

– Год назад та экстремистская банда была разгромлена израильскими спецслужбами. Если точнее, стерта с лица земли.

Пейнтеру были известны подробности операции. В действительности именно доктор Данн, используя свои связи, помог израильтянам выйти на след экстремистов. Омаха с горечью пробормотал, обращаясь скорее не к Пейнтеру, а к себе:

– Я надеялся, что после этого Сафия ощутит облегчение, вернется в эти края.

«Все не так просто, парень». Пейнтер уже успел разобраться в Омахе. Этот человек предпочитал решать проблемы атакой в лоб, идти напролом, не оглядываясь назад. Сафии было нужно другое. Вряд ли Омаха когда-нибудь сможет это понять. Тем не менее Пейнтер разглядел в душе археолога бездонный колодец, полный горечи утраты, слегка присыпанный сверху песком прошедших лет. Поэтому он попытался ему помочь.

– Подобные душевные травмы не излечиваются.

Омаха резко оборвал его.

– Да, я уже слышал все это. Спасибо, но вы не мой психотерапевт. И не ее тоже.

Он решительно зашагал прочь, напоследок добавив презрительным тоном:

– Иногда, доктор Кроу, змея бывает просто змеей.

Пейнтер вздохнул.

Из тени соседней арки появилась фигура. Это была Корал Новак.

– Этот человек со странностями.

– У всех нас есть свои странности.

– Я слышала ваш разговор, – продолжала Корал. – Вы с ним просто болтали или ты действительно подозреваешь, что тут дело нечисто?

– Определенно, кто-то мутит воду.

– Кассандра?

Пейнтер медленно покачал головой.

– Нет, какая-то неизвестная переменная.

Корал нахмурилась, что проявилось в едва заметном изгибе уголков губ вниз.

– Ничего хорошего в этом нет.

– Да, ты права.

– И еще эта доктор аль-Мааз, – не отставала от него Корал, кивая на дверь комнаты Сафии. – По-моему, ты чересчур вжился в роль заботливого коллеги.

Пейнтер уловил в ее голосе предостережение, завуалированное беспокойство по поводу того, что он, возможно, пересекает черту между профессионализмом и чем-то более личным. Корал продолжала:

– Если вокруг рыскает какая-то третья сила, тебе не кажется, что нам следует подумать о поиске доказательств?

– Разумеется. Именно этим ты сейчас и займешься.

Корал удивленно подняла брови.

– Я должен охранять эту дверь, – сказал Пейнтер, отвечая на ее немой вопрос.

– Понятно. Ты сейчас думаешь о женщине или об успехе операции?

Пейнтер добавил в голос жесткие командирские нотки:

– В данном случае одно неразрывно связано с другим.

23 часа 35 минут

Сафия смотрела в окно на мелькающие картины ночного города. После двух таблеток диазепама ее голова была словно в тумане. Огни проносящихся мимо фонарей казались фосфоресцирующими бликами, пятнами света, размазанными по полуночному мраку. Все дома были погружены в темноту. Однако впереди яркое зарево обозначало порт Маскат. Жизнь на торговых причалах, залитых светом натриевых прожекторов, кипела двадцать четыре часа в сутки.

Лимузин вошел в крутой поворот, и вскоре открылся вид на порт. В заливе кораблей почти не было; большинство танкеров и контейнеровозов пришвартовалось еще засветло. Ночью корабли разгрузят и загрузят снова. Не останавливаясь ни на минуту, огромные башенные краны перемещали по воздуху железнодорожные контейнеры, словно гигантские кубики. Вдалеке, у самого горизонта, на внешнем рейде застыла в темноте на фоне усыпанного звездами неба исполинская махина круизного лайнера, похожего на украшенный свечами юбилейный торт.

Проехав мимо суматохи торгового порта, лимузин направился к дальнему причалу, где качались на воде традиционные аравийские рыболовецкие дхоу. Тысячелетиями оманские моряки бороздили на них океан от берегов Африки до Индии. Дхоу представляли собой простые дощатые суда с характерным треугольным парусом. Размеры их были самые разные – от утлых баданов, на которых рыбачат недалеко от берега, до больших баглахов, способных выходить далеко в море. Гордая флотилия старых судов выстроилась борт о борт вдоль дальнего причала, ощетинившись высоким лесом мачт, опутанных такелажем, со скатанными парусами.

– Вот мы и у цели, – бросила Кара сидящей рядом Сафии.

Кроме них, водителя и телохранителя в лимузине находился только Клей Бишоп. Молодой американец дремал, негромко посапывая. Сзади во втором лимузине ехали остальные американцы: Пейнтер с напарницей и братья Данн. Сафия уселась прямее. Кара до сих пор не раскрыла ей, каким образом они попадут в Салалу, предупредив только, что сначала надо будет приехать в порт. Сафия предположила, что путешествовать предстоит на корабле. Салала, как и Маскат, была прибрежным городом, и дорога морем получалась чуть ли не быстрее, чем по воздуху. Пассажирские и торговые суда курсировали между ними днем и ночью, начиная от неторопливых дизель-электрических паромов и кончая двумя стремительными судами на воздушной подушке. Учитывая нетерпение Кары, Сафия решила, что ее подруга выберет самое быстроходное судно. Близнецы лимузины свернули к воротам порта и поехали по причалу вдоль бесконечных рядов дхоу. Сафия хорошо знала порт. Сейчас лимузины направлялись в противоположную сторону от пассажирского морского вокзала.

– Кара… – начала было Сафия.

Лимузины миновали здание администрации. За ним открылось восхитительное зрелище: роскошная яхта, залитая ярким светом, окруженная суетящимися матросами и портовыми рабочими. Судя по оживлению и поднятым парусам, именно ей предстояло доставить Кару и ее спутников в Салалу.

– Только не это… – пробормотала Сафия.

– Увы, это так, – без особой радости подтвердила Кара.

– Боже милосердный! – воскликнул Клей, наклоняясь к окну, чтобы лучше видеть.

Кара взглянула на часы.

– Я не могла отказать султану, когда он предложил мне воспользоваться своей яхтой.

Лимузин плавно остановился у самого конца причала. Двери открылись. Выйдя из машины, Сафия задрала голову, глядя на высокие мачты, уходящие вверх на добрую сотню футов. В длину яхта имела вдвое большие размеры.

– «Шабаб Омани», – с благоговейным трепетом прошептала она.

Быстроходный клипер был гордостью султана Кабуса. Память о славном мореходном прошлом Омана, яхта служила символом страны. Выполненное по традиционным английским проектам трехмачтовое судно несло как прямое, так и косое парусное вооружение. Спущенный на воду еще в 1971 году, построенный из шотландского дуба и уругвайской сосны, клипер был самым крупным парусным судном в мире, которое до сих пор регулярно выходило в море. За последние тридцать лет парусник «Шабаб Омани» побывал во всех морях и океанах, участвуя в различных регатах. На его палубу ступали президенты и премьер-министры, короли и королевы. И вот сейчас яхте предстояло доставить Кару и ее спутников в Салалу.

Это обстоятельство больше, чем что бы то ни было, свидетельствовало о том уважении, с каким султан относился к семейству Кенсингтон. Теперь Сафия поняла, почему Кара не могла отказаться. Сафии пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать смешок. Она сама удивилась собственному веселью. Гложущие сомнения, страхи по поводу змей потускнели. Быть может, все дело было в действии таблеток, однако Сафия предпочла думать, что ее вылечил дующий с моря свежий соленый бриз, который прочистил ей мозги. Как давно она в последний раз чувствовала себя так хорошо?

Второй лимузин подкатил к первому. Вышедшие из него американцы уставились на роскошную яхту, широко раскрыв глаза. Лишь Омаха, единственный, кому уже было известно о том, каким образом предстоит добираться в Салалу, постарался сохранить внешнюю невозмутимость. И тем не менее вид корабля произвел впечатление и на него, хотя, разумеется, он попытался это скрыть.

– Чудненько, вся наша экспедиция превращается в кино о приключениях Синдбада-морехода.

– Со своим уставом в чужой монастырь… – пробормотала Кара.

23 часа 48 минут

Кассандра наблюдала за яхтой с противоположной стороны причала. Этот пакгауз «Гильдия» сняла, используя связи среди контрабандистов, которые поставляли на черный рынок пиратские видеозаписи. Задняя половина ржавого ангара была забита коробками с контрафактными дисками и кассетами. Зато оставшаяся половина полностью удовлетворяла требованиям Кассандры. В прошлом судоремонтный цех, пакгауз имел собственный сухой док и причал.

На сваи частой цепочкой накатились волны, поднятые выходящим в море траулером. Волнением закачало быстроходные штурмовые катера, доставленные в Маскат на прошлой неделе. Часть их прибыла в разобранном виде в контейнерах и была собрана на месте; другие самостоятельно пришли в порт морем под покровом ночи. У причала покачивались три китобойных судна, каждое из которых могло тащить за собой вереницу выкрашенных в черный цвет водных мотоциклов, которые «Гильдия» оснастила ручными пулеметами на турелях. Кроме того, в доке стоял командирский корабль на воздушной подушке, способный развивать скорость свыше ста узлов.

Двенадцать человек, из которых состоял отряд под командованием Кассандры, деловито суетились, заканчивая последние приготовления. Все они в прошлом также служили в войсках специального назначения, но только в отличие от Кассандры этих суровых ветеранов не приглашали в отряд «Сигма». И не потому, что они не отличались особым интеллектом. Вышвырнутые из спецназа, они прошли через различные военизированные наемные формирования самых разных стран, обретя новые навыки, набираясь опыта и ожесточаясь еще больше. Именно из этих людей «Гильдия» тщательно отбирала тех, кто обладает самым острым умом и наилучшим умением приспосабливаться к любой обстановке, тех, кто ради своих боевых товарищей готов вцепиться в горло, – все эти качества оценили бы и в «Сигме». Однако для «Гильдии» главным критерием было другое: все эти люди убивали, не испытывая угрызений совести, кем бы ни были их жертвы.

К Кассандре подошел ее заместитель.

– Капитан Санчес, разрешите обратиться.

Кассандра не отрывалась от монитора, на который выводилось изображение с наружных видеокамер. Она считала членов отряда Пейнтера, поднимавшихся на борт яхты, где их встречали оманские официальные лица.

Так, кажется, все на месте. Кассандра обернулась.

– Говорите, Кейн.

В ее группе Джон Кейн оказался единственным неамериканцем. У него за плечами была служба в элитном парашютно-десантном полку австралийских вооруженных сил. «Гильдия» не ограничивала поиски талантов территорией Соединенных Штатов, тем более что ей приходилось осуществлять деятельность по всему земному шару. Имея шесть с половиной футов роста, Кейн обладал внушительной мускулатурой.

Фактически отряд состоял из людей самого Кейна. Дислоцируясь в районе Персидского залива, он до поры до времени бездействовал в ожидании приказа «Гильдии». Эта могущественная организация располагала подобными отрядами по всему миру. Будучи отдельными клеточками единого организма, они ничего не знали друг о друге, но были готовы оперативно выполнить любое задание руководства.

Кассандра активизировала эту клеточку и лично возглавила операцию. «Гильдия» остановила свой выбор именно на ней, потому что она, как никто другой, знала методы работы «Сигмы». Кроме того, Кассандра была близко знакома с Пейнтером Кроу, человеком, которого со схожими задачами направила сюда «Сигма», главный противник «Гильдии».

– Все готово, мэм, – доложил Кейн.

Кивнув, Кассандра взглянула на часы. «Шабаб Омани» должен выйти в море ровно в полночь. Ее отряду предстоит выждать еще час, после чего пуститься в погоню. Молодая женщина снова уставилась на экран монитора, производя мысленные расчеты.

– Что с «Аргусом»? – спросила она.

– Выходил на радиосвязь несколько минут назад. Лодка уже заняла позицию, патрулирует предполагаемый район нападения, не пуская в него посторонние суда.

«Аргус» представлял собой крохотную подводную лодку с экипажем из четырех человек, способную выпускать аквалангистов, не поднимаясь на поверхность. Оснащенный двигателями на перекиси водорода и вооруженный мини-торпедами, быстроходный «Аргус» был опасным врагом, встреча с которым не предвещала ничего хорошего. Кассандра снова кивнула. Все на своих местах.

Полночь

Дворецкий Генри стоял в ванной и наблюдал, как вытекает вода. Его смокинг лежал на кровати. Генри закатал рукава сорочки и натянул на руки желтые резиновые перчатки. Он вздохнул. С этой задачей прекрасно справилась бы одна из горничных, однако все девушки перепуганы до смерти, поэтому Генри счел своим долгом сам избавить дом от останков ядовитой гадины. В конечном счете именно на его плечи была возложена забота о гостях, и дворецкий, к своему стыду, вынужден был признать, что сегодня вечером он не справился с этой задачей. И хотя леди Кенсингтон со спутниками уже покинула дворец, Генри по-прежнему считал своей личной обязанностью вышвырнуть мертвую змею, исправить допущенную ошибку.

Нагнувшись над ванной, он осторожно взял тело эфы. Оно плавало на поверхности воды, изогнувшись ленивым серпантином. Казалось, змея шевелится, покачиваясь на волнении, поднятом уходящим в слив потоком. Рука Генри застыла в нерешительности. Проклятая гадина была совсем как живая. Дворецкий стиснул затянутую в перчатку руку в кулак.

Он сказал себе: «Старина, возьми себя в руки». И, собравшись с духом, схватил змею за середину. Его лицо исказилось от отвращения, зубы заскрежетали.

– Мерзкая тварюга, – пробормотал Генри, переходя на язык своей молодости, проведенной на улицах Дублина.

Он мысленно поблагодарил в молитве святого Патрика за то, что тот изгнал из Ирландии проклятых гадов. Генри вытащил обмякшее тело из ванны. Его добычу уже ожидало пластмассовое ведро. Развернувшись, Генри опустил хвост змеи в ведро и, держа ее в вытянутой руке, начал осторожно опускать вниз, укладывая кольцами. Уложив голову, он снова поразился тому, какой живой кажется эфа. Это впечатление нарушала лишь безвольно приоткрытая пасть. Генри начал было выпрямляться, но вдруг склонил голову, увидев нечто такое, чего не должно было быть.

– А это еще что?

Обернувшись, он взял с туалетного столика пластмассовую расческу. Осторожно приподняв змею за шею, Генри расческой раскрыл ей пасть до конца, проверяя свое открытие.

– Как странно, – пробормотал он.

Засунув расческу в пасть змеи, он убедился, что никакой ошибки нет. У эфы отсутствовали ядовитые зубы.

9. Кровь на воде

3 декабря, 1 час 02 минуты

Аравийское море

Сафия стояла у леерного ограждения, устремив взор на проплывающий мимо погруженный в темноту берег. Деревянный корабль скрипел и стонал. Хлопали паруса, ловя переменчивый ветер ночного моря. Молодая женщина чувствовала себя так, словно перенеслась в другое время, в ту эпоху, когда весь мир состоял лишь из ветра, песка и воды. Запах соли и шелест волн, скользящих вдоль бортов, начисто стерли шумную суету Маската. Небо было усыпано звездами, однако ветер свежел, нагоняя тучи. Судя по всему, дождь начнется еще до того, как «Шабаб Омани» успеет дойти до Салалы. Командир корабля уже сообщил пассажирам последнюю сводку погоды. Шквалистый ветер поднимет волны высотой до десяти футов.

– Ничего такого, с чем не сможет справиться мой «Шабаб», – усмехнувшись, сказал он, – однако корабль немного покачает. Так что, когда начнется дождь, вам будет лучше оставаться в своих каютах.

Поэтому Сафия решила насладиться ясным небом, пока возможно. После богатого событиями дня замкнутое пространство каюты давило на нее. Особенно теперь, когда действие успокоительного подошло к концу. Сафия наблюдала за плавно скользящим мимо берегом – таким тихим, таким безмятежным. Последний оазис света, промышленный комплекс на самой окраине Маската, начал скрываться за мысом. У нее за спиной прозвучал голос, подчеркнуто безразличный:

– Вот исчезает последний оплот цивилизации, такой, какой мы ее знаем.

Подойдя к ограждению, Клей Бишоп ухватился за него, поднося ко рту сигарету. Он по-прежнему был в джинсах и черной футболке с надписью «Меня напоили молоком». За те два года, что он учился в аспирантуре, Сафия видела его исключительно в футболках, как правило пестрых, с портретами различных рок-групп. Эта, черно-белая, судя по всему, была его официальным нарядом. Недовольная тем, что ее одиночество нарушили, Сафия ответила несколько раздраженным, наставительным тоном.

– Эти огни, – она кивнула в сторону скрывающегося за мысом комплекса, – отмечают самый важный промышленный объект города. Мистер Бишоп, вы можете сказать, что это за объект?

Пожав плечами, молодой американец после непродолжительного раздумья предположил:

– Нефтепереработка?

Сафия ожидала услышать именно этот ответ, однако он был неверен.

– Нет, это опресняющий завод, который снабжает город пресной водой.

– Водой?

– Нефть является богатством Аравии, но вода – это животворная кровь.

Сафия умолкла, давая своему аспиранту возможность осмыслить эти слова. На Западе не многим известно о том, какое значение имеет опреснение воды здесь, в Аравии. В последнее время именно права на обладание водными ресурсами, а не нефтеносные земли все чаще становятся яблоком раздора на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Самые ожесточенные конфликты, которые были у Израиля со своими соседями – Ливаном, Иорданией и Сирией, велись не по идеологическим или религиозным причинам, а за контроль над водными ресурсами долины реки Иордан. Наконец Клей нарушил молчание поговоркой:

– Правильно говорят: «Виски пьют, из-за воды дерутся».

Сафия нахмурилась.

– Это сказал Марк Твен, – объяснил Бишоп.

Снова поразившись его проницательности, она кивнула.

– Отлично сказано.

Несмотря на общее впечатление беспутного шалопая, которое производил молодой американец, за толстыми затемненными стеклами его очков светились умные глаза. Именно поэтому Сафия разрешила Бишопу принять участие в экспедиции. Со временем из него получится превосходный исследователь. Клей несколько раз глубоко затянулся. Внимательно разглядывая его, Сафия заметила, что кончик сигареты едва заметно дрожит, и только тут обратила внимание на то, как побелели костяшки пальцев Бишопа, стиснувших ограждение.

– Как вы себя чувствуете? – обеспокоенно спросила она.

– Я не поклонник открытых морей. Если бы Господь Бог предначертал человеку бороздить океаны, он бы не превратил динозавров в топливо для реактивных двигателей.

Сафия потрепала его по плечу.

– Мистер Бишоп, отправляйтесь-ка спать.

Опреснительный завод наконец полностью скрылся за выступающим мысом. Вокруг остался один мрак, который нарушался только огнями яхты, отражающимися в воде. Палубу «Шабаба Омани» освещали фонари и гирлянды электрических лампочек, которые помогали матросам работать с такелажем и убирать паруса, готовя корабль к надвигающемуся шторму. Команда состояла в основном из стажеров, молодых моряков Королевского военно-морского флота Омана, проходивших подготовку, пока корабль находился дома и совершал непродолжительные плавания вдоль побережья. Через два месяца «Шабабу Омани» предстояло принять участие в большой регате.

Негромкие голоса матросов разорвал резкий крик, прозвучавший на палубе. За возбужденным арабским ругательством послышался громкий треск. Обернувшись, Сафия увидела, что центральный грузовой люк распахнулся настежь и сбил с ног одного из матросов. Вслед за этим из открытого трюма вылетел второй матрос и рухнул на палубу. Причина его сумасшедшего полета следовала за ним по пятам, громыхая копытами по доскам. Взбежав по пандусу, на палубу выскочил белый жеребец. Тряхнув гривой, он остановился, сверкая серебром в лунном свете. Его глаза были подобны раскаленным уголькам. Вся палуба огласилась криками.

– Господи! – ахнул у Сафии за спиной Клей.

Угрожающе заржав, жеребец осел назад, затем рванул вперед, колотя копытами по дощатой палубе. Перед тем как привести лошадь в трюм, ее спутали, однако веревки перетерлись. Матросы забегали вокруг жеребца, размахивая руками, пытаясь загнать его обратно. Благородное животное затопталось на месте, лягаясь, тряся головой и скаля зубы. Сафия поняла, что эта лошадь – одна из четырех, погруженных на яхту: два жеребца и две кобылы направлялись на султанскую конюшню под Салалой. Судя по всему, тот, кто спутывал лошадей, сделал это небрежно. Застыв у ограждения, Сафия наблюдала за тем, как команда сражается с жеребцом. Кто-то принес веревку и попытался набросить на лошадь аркан. Неудавшийся ковбой, получив удар копытом по ноге, с громким криком заковылял прочь. Жеребец бросился в сплетение снастей, бесстрашно прорываясь вперед. На палубу рухнула электрическая гирлянда. Послышались хлопки бьющихся и гаснущих лампочек. Крики становились все громче. Наконец в руках одного из матросов появилась винтовка. Разбушевавшийся жеребец угрожал жизни людей и мог повредить корабль.

– Ла! Нет!

Привлеченная видом мелькнувшего голого тела, Сафия устремила взор в другую сторону. На палубе среди одетых матросов появилась бегущая полуобнаженная фигура. Одетый лишь в длинные трусы, Пейнтер Кроу был похож на настоящего дикаря. Его длинные волосы были спутаны; судя по всему, он только что вскочил с койки, разбуженный криками и конским топотом. Схватив с бухты каната кусок брезента, Пейнтер протиснулся через столпившихся матросов.

– Ва-ра! – крикнул он по-арабски. – Всем назад!

Расчистив в толпе матросов круг, Пейнтер замахал брезентом. Это движение привлекло внимание жеребца. Благородное животное отпрянуло назад, осев на задние ноги, принимая угрожающее положение. Но черные угольки глаз оставались прикованными к брезенту и человеку. Противостояние матадора и быка.

– Йе-ээх! – крикнул Пейнтер и взмахнул рукой.

Опустив голову, жеребец отступил еще на шаг. Американец стремительно бросился вперед – но не прямо на жеребца, а чуть вбок, набрасывая ему на голову кусок брезента и полностью закрывая морду. Жеребец ударил копытом, бешено крутя головой, однако так и не смог освободиться от брезента. Опустив копыта на доски палубы, благородное животное застыло неподвижно, ослепленное, растерянное. В свете луны было видно, как дрожит его тело, покрытое бисеринками пота. Пейнтер держался от него поодаль. Он заговорил, слишком тихо, чтобы Сафия смогла разобрать слова. Однако она узнала этот тон. Она его уже слышала на борту самолета. Простые ласковые слова.

Наконец Пейнтер осторожно шагнул вперед и положил ладонь на вздымающийся бок коня. Тот, заржав, мотнул головой, но теперь уже гораздо спокойнее. Подойдя ближе, Пейнтер потрепал жеребца по холке, продолжая что-то нашептывать ему на ухо. Другой рукой он взял перетертую веревку, прикрепленную к недоуздку, и медленно повел жеребца за собой. Благородное животное, ничего не видя, подчинилось знакомым ощущениям и поверило человеку.

Затаив дыхание, Сафия следила за происходящим. Тело Пейнтера блестело от пота, как и шкура жеребца. Американец провел растопыренными пальцами по взъерошенным волосам. Не дрожала ли его рука? Пейнтер обратился к одному из матросов, и тот, кивнув, взял веревку и повел жеребца в трюм.

– Классно сработано, – одобрительно заметил Клей Бишоп, гася сигарету.

Всеобщее возбуждение постепенно улеглось, и команда вернулась к работе. Оглядевшись вокруг, Сафия заметила, что почти все члены экспедиции Кары собрались на палубе: напарница Пейнтера в халате, Денни в футболке и шортах. Кара и Омаха еще не успели переодеться. У них за спиной стояли четверо высоких суровых мужчин в одежде армейского образца. Сафия видела их впервые в жизни.

Пейнтер появился из люка, ведущего в трюм, со скатанным куском брезента в руках. Матросы встретили его приветственными криками. Кое-кто даже похлопал американца по спине. Смущенный Пейнтер снова рассеянно провел рукой по волосам. Поддавшись внезапному порыву, Сафия шагнула ему навстречу.

– Здорово у вас получилось, – сказала она восхищенно. – Если бы жеребца пришлось пристрелить…

– Я не мог этого допустить. Все вышло само собой.

Приблизившись к ним, Кара скрестила руки на груди. Ее лицо оставалось непроницаемым, однако обычная неприязненная усмешка исчезла.

– Это был лучший жеребец из конюшни султана, его любимец. Его величество обязательно узнает о том, что здесь произошло. Вы только что обзавелись хорошим другом.

Пейнтер пожал плечами.

– Я сделал все это ради лошади.

Рядом с Карой остановился Омаха. На его раскрасневшемся лице было написано неприкрытое раздражение.

– Где ты так научился обращаться с лошадьми, tonto?^[6]

– Омаха… – начала было Сафия.

Пейнтер пропустил оскорбление мимо ушей.

– В Клермонских конюшнях в Нью-Йорке. Мальчишкой мне приходилось зарабатывать на жизнь, убирая конюшни.

Похоже, он только теперь обратил внимание на свой вид.

– Извините, мне нужно вернуться в каюту.

Кара произнесла официальным тоном:

– Доктор Кроу, я буду очень признательна, если вы, перед тем как отойти ко сну, заглянете ко мне в каюту. Мне бы хотелось обсудить с вами порядок действий после того, как мы прибудем в порт.

От изумления Пейнтер широко раскрыл глаза.

– Разумеется.

Кара впервые сделала шаг навстречу. Сафию это нисколько не удивило. Она знала, какую глубокую любовь питает к лошадям ее подруга – такого чувства не удостаивался от нее ни один мужчина. В свое время Кара была чемпионом по выездке. Своевременным вмешательством Пейнтер, спасший жеребца, заслужил признательность не только султана. Пейнтер кивком попрощался с Сафией. В свете фонаря сверкнули его глаза. Молодая женщина почувствовала, что у нее сперло дыхание. Она так и не смогла вымолвить ни слова.

Американец удалился, пройдя сквозь шеренгу выстроившихся позади Кары четверых мужчин. Остальные последовали за ним, расходясь по своим каютам. Только Омаха продолжал стоять рядом с Сафией. Обернувшись, Кара обратилась по-арабски к высокому черноволосому силачу, облаченному в одежду защитного цвета и традиционный оманский головной убор шамаг. Бедуин. Остальные трое были одеты так же. Сафия отметила пистолеты в кобурах на ремне. У того, к кому обратилась Кара, за поясом торчал кривой кинжал. Судя по виду, это было не церемониальное украшение, а смертоносное оружие, которое регулярно использовали по назначению. Несомненно, из четверых он был главным. Среди остальных его выделял бледный узловатый шрам, пересекающий горло. Выслушав Кару, предводитель кивнул, после чего вполголоса обратился к своим людям. Все четверо удалились.

– Кто это? – спросила Сафия.

– Капитан аль-Хаффи, – объяснила Кара. – Из оманской пограничной военизированной охраны.

– «Призраки пустыни», – пробормотал Омаха, употребляя прозвище оманских пограничников.

«Призраки» являлись элитными воинскими частями вооруженных сил Омана. Они вели непрестанную войну с контрабандистами и наркоторговцами в безлюдной пустыне, проводя целые годы в раскаленных безжизненных песках. Более крепких и выносливых людей не было во всем мире. Английские и американские части специального назначения обучались методам ведения боевых действий и выживанию в пустыне у бывших «призраков».

Снова заговорила Кара:

– Капитан аль-Хаффи и его люди вызвались охранять нас во время экспедиции. Естественно, с разрешения султана Кабуса.

Сафия проводила взглядом спускающихся вниз пограничников. Омаха, потянувшись, зевнул.

– Я намереваюсь подавить несколько часов подушку. До самого рассвета.

Он оглянулся на Сафию. Его глаза были скрыты под бровями.

– И тебе тоже неплохо было бы постараться немного поспать. Впереди нас ждет длинный день.

Сафия рассеянно пожала плечами. Ей не хотелось соглашаться с Омахой даже в таком пустяковом вопросе. Омаха отвел взгляд. Впервые Сафия обратила внимание на следы прошедших лет у него на лице, на ставшие более длинными и глубокими морщинки в уголках глаз, на мешки под глазами. Увеличилось количество ниточек-шрамов. Грубое обаяние никуда не делось. Светло-соломенные волосы, жесткие черты лица, голубые глаза. Однако мальчишеское очарование поблекло. Теперь Омаха выглядел уставшим, выгоревшим на солнце. И все же, когда он отвернулся, у Сафии внутри что-то шевельнулось – старая боль, теплая и знакомая.

Омаха прошел мимо, и она уловила исходящий от него терпкий аромат, напоминание о том мужчине, который когда-то давно спал в палатке рядом с ней. Сафии пришлось сделать над собой усилие, чтобы не схватить его за руку, не задержать рядом с собой еще на мгновение. Однако какой бы был от этого прок? В отношениях между ними не осталось слов – лишь неуютное молчание. Омаха удалился. Обернувшись, Сафия поймала на себе пристальный взгляд Кары. Та покачала головой.

– Не стоит нарушать покой умерших.

Видеомонитор показывал отряд аквалангистов. Кассандра присела на корточки перед экраном, словно пытаясь услышать звуки, доносящиеся сквозь рев двигателей судна на воздушной подушке. Изображение поступало с борта подводной лодки «Аргус», находящейся на удалении пяти миль на глубине двадцать морских саженей. Корпус «Аргуса» был разделен на два отсека. В носовом размещались командир лодки и его помощник. В заднем, который как раз сейчас заполнялся морской водой, находились два аквалангиста. Когда вода накрыла их с головой, выравнивая давление в отсеке и за бортом, кормовой люк раскрылся, словно створка раковины моллюска. Аквалангисты выбрались в воду, освещенную огнями подлодки. У каждого на запястьях висели маршевые импульсные водометные двигатели. Эти устройства, разработанные в УППОНИР, были способны разгонять пловцов до небывалых скоростей. В больших ковшовых сетях, которые аквалангисты держали за края, находилось снаряжение, чьим назначением были смерть и разрушения. В наушнике послышался слабый голос.

– Гидролокатор обнаружил цель, – доложил командир «Аргуса». – Выпускаю аквалангистов. Предполагаемое время выхода на место – через семь минут.

– Отлично, – прошептала Кассандра.

Затем, почувствовав у себя за спиной чье-то присутствие, она обернулась. Это был Джон Кейн. Кассандра подняла руку, показывая, чтобы он подождал.

– Часовой взрыватель мины установлен на два часа ровно, – закончил командир лодки.

– Вас поняла, – ответила Кассандра и, повторив время, дала отбой.

Выпрямившись, она обернулась. Кейн протянул ей трубку спутникового телефона.

– Защищенная связь. Лично для вас.

Кассандра взяла трубку. «Лично для вас». Это мог быть только один из ее начальников. К этому времени руководство «Гильдии» уже должно было получить отчет о неудаче, постигшей Кассандру в Маскате. Она ни словом не упомянула о таинственной женщине, бесследно исчезнувшей у самых стен форта. Неприятностей хватало и без того. Второй раз подряд Кассандре не удалось похитить железное сердце.

Ей ответил механический голос, синтезированный с помощью компьютера, чтобы его невозможно было узнать. Но несмотря на то, что тембр и интонации были изменены, Кассандра узнала говорившего. Это был глава «Гильдии», известный лишь под кодовым именем Священник. Данная предосторожность казалась глупой, нелепой, но «Гильдия» скопировала свою структуру с террористических организаций, разбитых на ячейки. Члены каждой обособленной группы знали только друг друга и своего командира, который единственный имел выход на следующий уровень руководства. Обмен информацией осуществлялся лишь в минимально необходимых пределах. Сама Кассандра ни разу не встречалась со Священником. Высочайшего доверия были удостоены лишь трое его заместителей, осуществлявших надзор за выполнением приказов. Кассандра надеялась со временем подняться на эту должность.

– Серый вождь, – проговорил неестественный синтезированный голос, обращаясь к Кассандре по ее позывному на эту операцию, – параметры вашей миссии изменились.

Кассандра внутренне напряглась. У нее в голове был четко высечен в мельчайших подробностях план предстоящей операции. Никаких сбоев быть не должно. Взрыв дизельных двигателей «Шабаба Омани» послужит командой к стремительному рывку водных мотоциклов. Группа захвата высадится на яхту, нейтрализует команду и отрежет связь. Как только железное сердце окажется в руках десанта, яхта будет взорвана и затоплена.

– Сэр, операция уже началась. Мои люди выдвинулись на исходные позиции.

– Импровизируйте, – строго произнес механический голос. – Необходимо захватить вместе с реликвией хранительницу Кенсингтонской галереи. Это понятно?

Кассандра едва сдержала изумленное восклицание. Выполнить эту просьбу будет очень непросто. Первоначальная задача – захват железного сердца – не предполагала никаких мер по сохранению жизни находящихся на борту яхты «Шабаб Омани». Операции предстояло стать безжалостным налетом, за которым тотчас же последует отход. Все должно было произойти быстро, жестоко и прямолинейно. Но теперь план придется пересмотреть. Кассандра уже начала вносить в него коррективы.

– Сэр, позвольте поинтересоваться, зачем нам будет нужна доктор аль-Мааз?

– Она может оказаться полезной на втором этапе. Тот специалист по истории Аравии, на которого мы рассчитывали, показал себя… несговорчивым. А для того чтобы раскрыть и обезопасить этот источник энергии, на первое место выдвигаются соображения целесообразности. Промедление равносильно поражению. Нам нельзя разбрасываться талантами, которые так кстати оказались под рукой.

– Понятно, сэр.

– Доложите, когда операция будет успешно завершена.

В последних словах прозвучала скрытая угроза. Сеанс связи завершился. Кассандра положила трубку. Джон Кейн терпеливо ждал, отойдя в сторону. Кассандра повернулась к заместителю.

– Изменение плана. Предупредите своих людей. Первыми пойдем мы сами.

Подойдя к иллюминатору, она устремила взгляд в темноту. Где-то там среди черных волн россыпью пылающих драгоценных камней сияла расцвеченная яркими огнями яхта.

– Когда нам выдвигаться вперед?

– Немедленно.

Пейнтер постучал в дверь каюты. Ему было известно расположение помещений за этой массивной дверью из шотландского дуба, покрытой затейливой резьбой. Это была так называемая президентская каюта, предназначенная для размещения сильных мира сего, глав государств и промышленных магнатов. Сейчас она была отведена леди Каре Кенсингтон. Поднявшись на борт «Шабаба Омани», Пейнтер тотчас же запросил по спутниковой связи подробную схему яхты. Никогда не бывает лишним знать окрестности, даже если находишься в море. Дверь открыл стюард. Мужчина в летах, ростом меньше пяти футов, он держался с достоинством человека нормального роста. Стюард был облачен во все белое – от маленькой фуражки без козырька до сандалий.

– Добрый вечер, доктор Кроу, – почтительным кивком приветствовал он Пейнтера. – Леди Кенсингтон ждет вас.

Стюард развернулся и жестом пригласил следовать за собой.

Пройдя через переднюю, Пейнтер очутился в гостиной. Просторное помещение было обставлено просто, но со вкусом. В углу стоял массивный старинный письменный стол, а рядом с ним – открытые книжные шкафы. Середину занимали два мягких дивана, обтянутых синим бархатом в тон мундирам Королевского военно-морского флота. По бокам диванов стояли кресла с высокими спинками и с подложенными на оманский манер подушками в красную, белую и зеленую полоску, по цветам государственного флага. В целом гостиная являла собой сочетание английских и оманских традиций, что служило признанием общего прошлого двух стран. И тем не менее самой разительной чертой гостиной был ряд широких иллюминаторов.

Кара стояла на фоне усыпанного звездами неба и посеребренных лунным светом волн. Молодая женщина переоделась в плотный махровый халат. Ее ноги были босыми. Увидев в стекле отражение вошедшего Пейнтера, Кара обернулась.

– Вы свободны, Йанни, – сказала она, отпуская стюарда.

Когда тот вышел, Кара рассеянно указала на диван.

– Я бы предложила вам что-нибудь выпить, но на этом корабле так же сухо, как в самом сердце Аравийской пустыни.

Кроу опустился на диван. Кара устроилась в кресле.

– Ничего страшного, – сказал он. – Я не пью.

– Трезвенник?

– Просто я так предпочитаю, – нахмурившись, ответил Кроу.

Похоже, стереотип индейца-пьяницы успел укорениться и в Англии. Хотя в этом была своя доля правды. В частности, отец самого Пейнтера находил утешение чаще в бутылке виски «Джек Дэниелс», чем в друзьях и семье. Кара пожала плечами. Пейнтер кашлянул.

– Вы что-то говорили о том, что собираетесь посвятить меня в распорядок дел?

– Еще до восхода солнца он будет распечатан и просунут под дверь вашей каюты.

Пейнтер прищурил глаз.

– В таком случае чем объясняется эта поздняя встреча?

Кара закинула ногу на ногу, и он поймал себя на том, что не может оторваться от ее обнаженных щиколоток. Неужели она пригласила его по каким-то более личным причинам? Из досье на Кару Кенсингтон Пейнтер знал, что она меняет мужчин чаще, чем прически.

– Все дело в Сафии, – неожиданно для него произнесла молодая женщина.

Пейнтер недоуменно заморгал.

– Я почувствовала это по тому, какими глазами она смотрит на вас, – начала Кара и выдержала долгую паузу. – Сафия гораздо более хрупкая, чем это кажется со стороны.

«Но гораздо крепче, чем ее считают окружающие», – мысленно добавил Пейнтер.

– Если вы намереваетесь использовать ее в собственных корыстных целях, вам следует заранее подыскать какой-нибудь забытый богом уголок, куда спрятаться впоследствии. Если причина этого в сексе, лучше держите ширинку застегнутой, иначе лишитесь этой важной части своего тела. Итак, что именно вами движет?

Пейнтер покачал головой. Уже второй раз за последние несколько часов его спрашивали о чувствах к Сафии: сначала напарница, теперь эта женщина.

– Ничто из того, о чем вы упомянули, – произнес он резче, чем собирался.

– В таком случае объяснитесь.

Пейнтер постарался сохранить на лице непроницаемое выражение. Ему не удастся отмахнуться от Кары так же легко, как он до этого отмахнулся от Корал. К тому же ему будет гораздо проще выполнить свою задачу, если Кара сменит нынешнюю неприязнь на расположение. Но Пейнтер продолжал молчать. Ему никак не шла на ум правдоподобная ложь. Лучшая ложь всегда та, которая максимально близка к правде, – но какова правда? Что именно он испытывает к Сафии?

Впервые Пейнтер взглянул на это шире. Несомненно, он находит Сафию привлекательной: изумрудно-зеленые глаза, гладкая кожа цвета кофе с молоком, лицо, которое озаряется чарующим светом от самой застенчивой улыбки. Однако за свою жизнь ему приходилось встречать немало красивых женщин. Так что же такого особенного именно в Сафии? Она умна, образованна, и, несомненно, в ней есть внутренняя сила, скрытая от окружающих, – гранитный сердечник, который нельзя сломать. Оглядываясь назад, Пейнтер приходил к выводу, что Кассандра была такой же сильной, сообразительной и красивой, но прошло несколько лет, прежде чем он откликнулся на ее очарование. Что же такое есть в Сафии, что так быстро затронуло его душу?

У Пейнтера мелькнуло одно подозрение, в котором ему не хотелось признаваться даже самому себе. Уставившись в иллюминатор, он представил себе глаза Сафии, глубокую боль, скрытую за изумрудным блеском. Вспомнил, как она обняла его, когда ее спустили с крыши музея, – крепко прижалась к нему, шепча сквозь слезы слова облегчения. Уже тогда в ней было что-то такое, что требовало прикоснуться к ней, защитить, утешить. В отличие от Кассандры Сафия состояла не из сплошного гранита. В ней были сила и слабость, твердость и нежность. В глубине сердца Пейнтер сознавал, что именно эта противоречивость и очаровала его в первую очередь. Именно ее ему захотелось исследовать до самого дна.

– Ну? – нетерпеливо произнесла Кара, недовольная затянувшейся паузой.

От необходимости отвечать Пейнтера избавил первый взрыв.

1 час 55 минут

Омаха проснулся от грома в ушах. Охваченный тревогой, он уселся в койке и вслушался в дребезжащий грохот оставленного открытым иллюминатора. Да, прогноз погоды предупреждал о том, что «Шабаб Омани» направляется навстречу шторму. Омаха взглянул на часы. С того момента, как он лег, прошло меньше десяти минут. Для шторма еще слишком рано. Свалившийся с верхней койки Денни неудачно упал на пол и, зажимая одной рукой ушибленное место, другой пытался натянуть трусы.

– Проклятье! Что это было?

Вдруг у них над головой послышался частый треск выстрелов. Раздались крики. Омаха откинул одеяло. Да, корабль попал в шторм… только другого рода, не тот, который предсказывали метеорологи.

– На нас напали!

Денни нащупал на верхней полке маленькой тумбочки свои очки.

– Кто напал? Почему?

– Откуда я могу знать, черт побери?

Спрыгнув с кровати, Омаха накинул рубашку. Одетый, он почувствовал себя уже не таким беззащитным и выругал себя за то, что оставил ружье и пистолеты с багажом в трюме. Уж он-то знал, какими предательски опасными могут быть омывающие Аравийский полуостров моря, наводненные современными пиратами и различными военизированными группировками, связанными с террористическими организациями. Море по-прежнему притягивало любителей легкой наживы. И все же Омаха не мог даже подумать, что у кого-то хватит дерзости напасть на флагманский корабль военноморского флота Омана.

Приоткрыв дверь, Омаха выглянул в темный коридор. Одинокий настенный светильник отбрасывал лужицу света на выход к трапу, который вел на две верхние палубы. Как всегда, Кара отвела Омахе и его брату худшие места – в каюте на самой нижней палубе, предназначенной для размещения членов экипажа. Напротив приоткрылась другая дверь. Судя по всему, Омаха и его брат оказались не единственными, кого запихнули чуть ли не в трюм.

– Кроу! – тихо окликнул Омаха.

Но это был не Кроу, а его напарница. Одетая в шорты и спортивное трико, Корал Новак босиком вышла на цыпочках в коридор, красноречивым жестом призывая Омаху хранить молчание. В правой руке она сжимала кинжал с длинным лезвием из полированной нержавеющей стали и черной рукояткой из углепластика. Молодая женщина держала кинжал армейского образца перед собой, уверенная, спокойная, несмотря на перестрелку, которая грохотала над головой. Она была одна.

– Где Кроу? – шепотом спросил Омаха.

Корал ткнула большим пальцем вверх.

– Двадцать минут назад отправился к Каре.

«Туда, где сейчас как раз самая оживленная пальба», – мысленно добавил Омаха. Переполненный тревогой, он устремил взгляд в сторону трапа. Сафия и ее аспирант разместились в отдельных каютах прямо под каютой Кары, очень близко к тому месту, где сейчас шла перестрелка. При каждой автоматной очереди у Омахи сжималось сердце. Ему надо быть рядом с Сафией. Он осторожно направился к трапу. Снова раздался бешеный треск выстрелов, на этот раз со стороны люка на верхнюю палубу. Загремел топот ног, обутых в тяжелые ботинки. Бегущие шаги приближались.

– Оружие у вас есть? – шепотом спросила Корал.

Обернувшись, Омаха показал ей пустые руки. Перед тем как подняться на борт корабля, всем пришлось сдать личное оружие. Скорчив гримасу, молодая женщина поспешила к выходу на узкий трап, по дороге рукояткой кинжала разбив единственную лампочку, освещавшую коридор. Все вокруг погрузилось в темноту.

Уловив во мраке какую-то тень, Корал бесшумно переместилась, расставляя ноги и широко растопыривая руки. По трапу скатилась темная фигура. Выбросив вперед ногу, Корал попала неизвестному в колено. Тот, вскрикнув, растянулся во весь рост. Как оказалось, это был один из членов экипажа. Корабельный кок. Ударившись головой о доски палубы, он застонал, но остался лежать неподвижно, ошалевший и оглушенный. Сжимая в руке кинжал, Корал растерянно склонилась над коком. Сверху продолжали доноситься выстрелы, но теперь они уже были редкими, прицельными. Не отрывая взгляда от трапа, Омаха протолкнулся вперед.

– Нам нужно найти остальных. Сафию.

Выпрямившись, Корал рукой загородила ему дорогу.

– Нам нужно оружие.

Наверху протрещала автоматная очередь, оглушительно громкая в замкнутом пространстве. Все непроизвольно отступили назад. Корал встретилась взглядом с Омахой. Тот посмотрел вверх, не в силах решить, то ли броситься в каюту Сафии сломя голову, то ли продвигаться вперед осторожно. Осторожность не входила в число его жизненных ценностей. И все же эта женщина права. Кулаки против пуль – не лучший план спасения. Омаха развернулся.

– В трюме есть оружие и боеприпасы, – сказал он, указывая на люк в палубе, который вел в отсеки, расположенные ниже ватерлинии. – Нам нужно спуститься и пробраться в грузовой трюм.

Частая дробь выстрелов раздалась снова, окончившись пронзительным криком. Кричал мужчина, а не женщина. И тем не менее Омаха, вздрогнув, вознес немую молитву, призывая Сафию сохранять предельную осторожность. Презирая себя, он закрыл за собой люк. Отсек погрузился в темноту. Ослепленный Омаха скатился по короткому трапу и плюхнулся в воду, собравшуюся на дне трюма.

– Кто-нибудь догадался захватить фонарик? – спросил он.

Ему никто не ответил.

– Замечательно, – пробормотал Омаха. – Просто замечательно.

Что-то прошмыгнуло у него под ногами и скрылось, шлепая по воде. Крысы.

1 час 58 минут

Пейнтер высунулся из иллюминатора как раз в тот момент, когда мимо пронесся, укрываясь под нависающей кормой, первый водный мотоцикл. Оснащенный специальным глушителем двигатель издавал лишь негромкое завывание. Водный мотоцикл сделал крутой разворот, оставив за собой пенистый след. Даже в темноте Пейнтер узнал модель: созданный в УППОНИР экспериментальный прототип для проведения специальных операций. Водитель сидел, низко пригнувшись, укрывая лицо от соленых брызг за ветровым стеклом. Пассажир управлял ручным пулеметом, установленным на турели с гироскопическим стабилизатором. Оба были в очках ночного видения.

Всего Пейнтер насчитал четыре водных мотоцикла. Возможно, на самом деле их больше. В темноте Пейнтер не мог различить никаких признаков корабля, с которого спущен отряд нападения. Скорее всего, он подплыл к «Шабабу Омани», а затем отошел подальше, оставаясь на безопасном расстоянии до тех пор, пока не придет время забирать нападавших.

Приоткрыв дверь, Пейнтер выглянул из каюты. На палубе были видны клубы дыма и зловещие багровые отблески. Зажигательная граната. Этот мимолетный взгляд едва не стоил Пейнтеру жизни. Всего в нескольких шагах от двери внезапно появился человек в черном маскировочном облачении. Он навскидку дал автоматную очередь, и Пейнтер едва успел нырнуть обратно в каюту. Если бы дверь «президентской каюты» не была усилена бронированным листом, Пейнтер оказался бы распорот надвое. Заперев дверь на задвижку, он доложил Каре свою оценку происходящего.

– Они захватили радиорубку.

– Кто?

– Не знаю. Судя по виду, какое-то вооруженное формирование.

Кара сидела на корточках за диваном, не столько перепуганная, сколько взбешенная. Пейнтер присел на корточки рядом с Карой. На самом деле он совершенно точно знал, кто именно возглавлял нападавших. В этом не было никаких сомнений. Кассандра. Водные мотоциклы «джет-ски» – похищенные прототипы УППОНИР. Значит, она где-то рядом. Возможно, даже на борту яхты лично возглавляет десант. Перед мысленным взором у Пейнтера возникло сосредоточенное лицо Кассандры, горящие решительным огнем ее глаза, глубокая морщина между сдвинутыми бровями. Он отмахнулся от этого видения, удивленный внезапным уколом боли, в котором слились ярость и горечь утраты.

– Что будем делать? – спросила Кара.

– Выжидать. По крайней мере, какое-то время. В «президентской каюте» им не угрожала сиюминутная опасность, чего нельзя было сказать об остальных. Обученные оманские моряки быстро среагировали на нападение и оказали упорное сопротивление, открыв ответный огонь. Однако в большинстве своем молодые ребята, плохо вооруженные, они не имели специальной подготовки, и, кроме того, Кассандре были известны все их слабые места. Вскоре весь корабль окажется у нее в руках. Однако какова ее конечная цель? Пейнтер сидел за диваном на корточках. Закрыв глаза, он сделал глубокий вдох. Ему требовалось мгновение передышки, чтобы прекратить действовать и подумать, сосредоточиться. Его отец обычно предпринимал попытки привить единственному сыну традиции племени и учил песнопениям пеко, приняв изрядную дозу текилы и пива. Тем не менее Пейнтер кое-что запомнил. Эти песни он нашептывал в темноте, пока родители дрались, кричали и ругались в соседней комнате. Мальчик находил успокоение в повторяющихся словах, хотя и не понимал их смысла – не понимал тогда, не понимал и сейчас.

Губы Кроу шевелились медленно, беззвучно. Отключившись от звуков перестрелки, он полностью погрузился в свой внутренний мир. У него перед глазами снова возникла Кассандра. У этого нападения есть четкая цель: получить то, за чем она охотится с самого начала. Железное сердце. Единственная вещь, которая может позволить раскрыть тайну взрыва антивещества. Сердце по-прежнему находилось в каюте Сафии. Пейнтер мысленно перебирал различные сценарии нападения, возможные стадии операции…

И вдруг до него дошло. Он рывком вскочил на ноги. С самого начала ему не давала покоя мысль о какой-то неряшливости, с которой было организовано нападение. Зачем взрывать радиорубку и тем самым раньше времени предупреждать весь экипаж? Если бы это была обычная группа наемников, можно было бы свалить все на недостаток опыта и неумение предвидеть все последствия. Но если за операцией стоит Кассандра… Под желудком у Пейнтера появилась щемящая тоска.

– В чем дело? – встревоженно спросила Кара, вставая следом за ним.

Перестрелка за дверью каюты умолкла. В зловещей тишине отчетливо послышался красноречивый вой. Подбежав к иллюминатору, Пейнтер высунул голову. Из темноты к яхте приближались четыре водных мотоцикла – однако на каждом находился только водитель. Пассажиров не было. Задние сиденья оставались пустыми.

– Проклятье!

– В чем дело? – повторила Кара, и в ее голосе прозвучал страх.

– Мы опоздали.

Со всей определенностью Пейнтер понял, что взрыв гранаты обозначал не начало операции, а ее окончание. Он мысленно выругал себя за глупость. Партия вошла в стадию эндшпиля. А он еще не сделал ни одного хода. Позволил захватить себя врасплох. Преодолев мгновение бессильной ярости, Пейнтер снова сосредоточился на настоящем. Конец партии еще не обязательно означает конец вообще. Пейнтер смотрел на четыре «джет-ски», несущихся к яхте. Они спешат забрать последних бойцов группы захвата, арьергард, который подорвал радиорубку. Должно быть, один из матросов случайно наткнулся на них, что и привело к перестрелке.

Снова раздались выстрелы откуда-то с кормы. Нападавшие пытаются отойти. Высунувшись в иллюминатор, Пейнтер проследил, как водные мотоциклы описывают вокруг «Шабаба Омани» широкие круги, оставаясь вне досягаемости винтовочных выстрелов. Водные мотоциклы с пулеметами ушли, вероятно увезя бойцов авангарда и добычу. Но куда? Пейнтер снова всмотрелся в темноту, пытаясь обнаружить основной корабль. Он должен был быть где-то рядом. Однако вокруг простирались лишь черные волны. Грозовые тучи, затянувшие небо, полностью скрыли луну и звезды, погрузив весь мир во мрак.

Пейнтер в бессилии стиснул широкий подоконник. Вдруг его взгляд привлек слабый отблеск – не на поверхности воды, а в глубине. Перевесившись, Пейнтер всмотрелся вниз. Глубоко во мраке полуночных вод под яхтой скользил светящийся силуэт. Медленно проплыв вдоль правого борта, он решительно направился прочь. Пейнтер нахмурился. Не было никаких сомнений в том, что именно он увидел. Подводная лодка. Почему? Ответ последовал сразу же за вопросом. Основная часть операции завершена. Подводная лодка и группа захвата уходят. Осталось только подчистить следы. Убрать всех свидетелей. Пейнтер догадался, чем именно объяснялось присутствие подводной лодки.

– Яхта заминирована, – произнес Пейнтер вслух.

Он прикинул в уме, сколько времени потребуется подводной лодке, чтобы выйти из вероятной зоны распространения ударной волны. Кара что-то сказала, но Пейнтер ее не слушал и поспешил к выходу. Перестрелка, первоначально ожесточенная, утихла до отдельных выстрелов. Прижав ухо к двери, Пейнтер прислушался. Похоже, бой переместился куда-то далеко. Пейнтер отодвинул засов.

– Что ты делаешь? – прошептала Кара у него за спиной, прижимаясь к нему и одновременно злясь на себя за это.

– Нам нужно покинуть корабль.

Пейнтер приоткрыл дверь. В нескольких шагах от нее был люк, ведущий на среднюю палубу. С приближением шторма ветер усилился. Оставшиеся без присмотра паруса «Шабаба Омани» громко хлопали. Раскачивались незакрепленные тали. Пейнтер окинул взглядом палубу, читая ее словно позицию на шахматной доске. Экипаж не успел убрать главные паруса. Оманским морякам не давали поднять головы двое – нет, трое нападавших, которые укрылись за бочками, выстроенными в ряд в конце полубака. Люди в масках заняли прекрасную позицию, позволявшую им контролировать всю переднюю часть корабля. Один из них, развернувшись назад, держал под прицелом автоматической винтовки корму, прикрывая тыл.

Всего в нескольких шагах от Пейнтера на палубе лежал без движения четвертый нападавший в маске. Вокруг его головы разлилась лужица крови. Пейнтер оценил ситуацию с одного взгляда. За контейнерами на противоположной стороне полубака укрылись четверо «призраков пустыни», оманских пограничников. Они, вжимаясь в доски палубы, целились в нападающих. Позиция была патовой. Должно быть, именно «призраки» подстерегли арьергард и, прижав его огнем к палубе, не дали налетчикам перепрыгнуть через ограждение за борт.

– Пошли, – сказал Пейнтер, хватая Кару за локоть.

Он вытащил молодую женщину из каюты и увлек за собой к трапу, ведущему вниз.

– Куда мы? – спросила Кара. – Ты же сказал, что нам нужно покинуть корабль?

Кроу не ответил. Он понимал, что опоздал, но все же хотел убедиться наверняка. Американец сбежал по трапу на следующую палубу. К гостевым каютам вел короткий коридор. Посреди коридора в свете единственной лампы под потолком лежало тело. Лицом вниз, как человек в маске наверху. Но это не был один из нападавших. На мужчине были только спортивные трусы и белая футболка. На спине темнело крошечное пятнышко.

– Это Клей… – прошептала потрясенная Кара, спеша вперед вслед за Пейнтером.

Она опустилась на колени перед телом молодого аспиранта, но Пейнтер перешагнул через него. Он не мог терять время на скорбь по убитым и поспешил к двери, к которой направлялся аспирант, собираясь укрыться или предупредить об опасности. Но он опоздал. Пейнтер тоже опоздал. Он остановился перед дверью. Она была приоткрыта. Сквозь щель в коридор падал свет. Пейнтер внимательно прислушался. Тишина. Он внутренне собрался, готовясь к тому, что застанет в каюте. Кара, поняв его опасения, тихо воскликнула:

– Сафия?

2 часа 02 минуты

Омаха вытянул руку вперед. Полный мрак в трюме лишил его пространственной ориентации. Он с трудом сохранял равновесие от качки корабля. Где-то позади раздались грохот и громкое ругательство. Судя по всему, у Денни получалось ничуть не лучше.

– Ты знаешь, куда надо идти? – спросила Корал.

Ее голос раскатился в сыром трюме гулким эхом.

– Да, – отрезал Омаха.

Это была ложь. Он двигался вперед, ощупывая ладонью проходящий слева наклонный борт в надежде наткнуться на трап, который ведет наверх. Главный грузовой трюм находился под полубаком, где-то впереди. По крайней мере, Омаха надеялся на это и молча шел дальше.

Громко пищали крысы, выражая свое негодование по поводу несанкционированного вторжения. В темноте они казались гораздо крупнее, размерами с мокрых бульдогов. Воображение многократно увеличивало их количество. Слышался плеск отвратительных тварей в затхлой воде трюма. Крысы бежали вперед, казалось, для того, чтобы собраться в носовом отсеке всей своей недовольной массой и броситься в атаку на незваных гостей.

Омахе однажды пришлось в трущобах Калькутты увидеть мертвеца, обглоданного крысами. У трупа не было глаз, отсутствовали отгрызенные половые органы, мягкие ткани были искромсаны острыми зубами. Омаха терпеть не мог крыс. Однако тревога за судьбу Сафии, усиленная периодически вспыхивающей перестрелкой, влекла его вперед. Перед глазами мелькали кровавые образы, слишком жуткие, чтобы на них задерживаться. Ну почему он все никак не мог признаться в том, какие чувства по-прежнему испытывает к ней? Сейчас Омаха готов был с радостью броситься на колени перед Сафией, лишь бы с ней все было в порядке.

Его вытянутая вперед рука наткнулась на что-то твердое. Пошарив по сторонам, Омаха нащупал кольца и головки гвоздей. Трап.

– Вот он, – произнес Омаха с уверенностью, которую на самом деле не испытывал.

Ему было все равно, тот это трап или нет и куда, черт побери, он ведет. Омаха решительно поставил ногу на первую ступень. Когда подошли Денни и Корал, он уже успел подняться довольно высоко.

– Будь осторожен, – предостерегла его Корал.

Сверху по-прежнему доносились выстрелы. Где-то совсем близко. Одно это уже было достаточным предостережением.

Добравшись до последней ступеньки, Омаха нащупал ручку люка. Моля Бога о том, чтобы люк не оказался заперт или заставлен грузом, он нажал на ручку. Люк поддался без труда и, распахнувшись настежь, ударился о деревянную стойку. В трюм пролился благословенный свет, ослепительно яркий после полной темноты. Хлынувший вниз воздух также показался освежающим после соленой плесени трюма. Запах свежего сена.

Справа от люка метнулась какая-то крупная тень. Обернувшись, Омаха увидел перед собой, точнее, над собой огромного жеребца. Того самого белого арабского скакуна, которому незадолго до этого уже удавалось сорваться с привязи. Тряхнув головой, жеребец испуганно заржал. Его глаза побелели от ужаса; он угрожающе поднял копыто, готовый ударить возмутителя спокойствия, нагрянувшего в конюшню. Омаха отпрянул назад, кляня на чем свет стоит невезение. Этот люк привел в стойла для лошадей. Омаха успел разглядеть еще три темных силуэта. Он снова посмотрел на белого жеребца.

Благородное животное мотало головой, пытаясь освободиться от веревки, которой было привязано к переборке. Горячий арабский скакун стерег выход из трюма лучше вооруженного часового. Однако Омахе надо было любой ценой добраться до ящиков с оружием, уложенных в соседнем отсеке. Кровь ему подогревал страх за судьбу Сафии. Надеясь на прочность веревок, которые удерживали жеребца, Омаха вынырнул из люка, распластался на дощатой палубе и прополз под оградой, отделявшей стойло от прохода. Вскочив на ноги, он отряхнул голые колени.

– Ну же, живее!

Отыскав попону, расшитую яркими красными и желтыми узорами, Омаха схватил ее в руки, отвлекая внимание жеребца, чтобы дать остальным возможность беспрепятственно выбраться из трюма. Жеребец громко заржал. Однако, вместо того чтобы выражать недовольство по поводу новых незваных пришельцев, арабский скакун натянул веревки, рванувшись к попоне. Омаха понял, что жеребец узнал свою попону и решил, что его сейчас выпустят из стойла, дадут порезвиться на воле. Общее возбуждение лишь усилило желание скакуна вырваться на свободу. Как только Денни и Корал благополучно выбрались из стойла, Омаха с сожалением опустил попону. Жеребец встретился с ним взглядом. В его больших глазах светился испуг. Благородное животное нуждалось в том, чтобы его успокоили, подбодрили.

– Где оружие? – спросила Корал.

Омаха отвернулся от стойла.

– Должно быть, вон там.

Он указал в сторону пандуса, ведущего на верхнюю палубу. Вдоль дальней переборки были уложены в три яруса ящики, отмеченные гербом Кенсингтонов. Омаха шел первым, пригибаясь при каждой новой вспышке пальбы. Перестрелка то и дело вспыхивала вновь. На каждый выстрел с одной стороны следовал ответный огонь. Судя по грохоту, беспощадный бой шел прямо за двустворчатым люком в конце пандуса. Омаха вспомнил первый вопрос, который задал ему брат. Кто напал? Несомненно, это была не шайка простых пиратов. Действия нападавших были слишком решительными, слишком организованными, слишком дерзкими, черт побери.

Добравшись до ящиков, Омаха изучил прикрепленные таблички с перечнем содержимого. Поскольку он лично занимался поставкой снаряжения, ему было известно, что где-то должен быть ящик с винтовками и пистолетами. Наконец Омаха нашел то, что нужно. Схватив гвоздодер, он сорвал с ящика крышку. Денни взял винтовку.

– Что будем делать дальше?

– Ты будешь сидеть здесь и не высовываться, – ответил Омаха, хватая полуавтоматический пистолет.

– А ты? – спросил Денни.

Омаха зарядил пистолет, прислушиваясь к звукам перестрелки.

– Я должен пробиться к остальным. Убедиться, что с ними все в порядке.

Однако в действительности у него перед глазами стояла одна Сафия, улыбающаяся, молодая, какой она была несколько лет назад. Один раз он ее уже подвел, но больше такого не случится. Корал, последней закончив исследование содержимого ящика с оружием, остановила свой выбор на пистолете тридцать седьмого калибра. Быстрыми, уверенными движениями снарядила обойму и вставила ее в рукоятку. Раздобыв оружие, молодая женщина несколько успокоилась, превратившись в львицу, которая вырвалась на свободу и отправилась на охоту. Она поймала на себе взгляд Омахи.

– Надо вернуться в носовую часть по трюму и присоединиться к остальным.

За двустворчатым люком снова послышался частый треск выстрелов.

– Так мы потеряем слишком много времени. Возможно, нам удастся найти другой путь.

Омаха бросил взгляд на пандус, ведущий в самое пекло боя, и вкратце изложил свой замысел. Корал, выслушав его, нахмурилась.

– Ты шутишь, – пробормотал Денни.

Но Корал, подумав, кивнула.

– Стоит рискнуть.

– Тогда пошли, – сказал Омаха. – Иначе будет слишком поздно.

10. Штормовой вал

3 декабря, 2 часа 07 минут

Аравийское море

Пейнтер понял, что опоздал. Он приблизился к приоткрытой двери каюты Сафии. Внутри горел свет. Несмотря на уверенность в том, что корабль заминирован, Кроу на мгновение нерешительно застыл на пороге. Кара осталась в коридоре у тела Клея Бишопа. Пейнтер боялся обнаружить Сафию в таком же состоянии. Распростертую на полу, мертвую. Но он понимал, что ему нужно увидеть все самому. Сафия доверилась ему. Ее смерть будет на его совести. Он не был достаточно бдительным. Захват корабля произошел прямо у него под носом в момент, когда он бодрствовал.

Отойдя в сторону, Пейнтер толчком распахнул дверь. Осмотрел каюту. Никого. Не в силах поверить своим глазам, Пейнтер осторожно перешагнул порог. Воздух был насыщен ароматом жасмина. Но это было все, что осталось от женщины, занимавшей каюту. Никаких следов насилия не было. Однако металлический чемодан, в котором хранилось железное сердце из музея, исчез. Пейнтер застыл на месте, на мгновение парализованный тревогой и недоумением. У него за спиной раздался слабый стон. Пейнтер обернулся.

– Клей жив! – окликнула его из коридора Кара.

Пейнтер поспешно вернулся к ней. Кара стояла на коленях перед телом молодого аспиранта. Она что-то сжимала в пальцах.

– Я вытащила это у него из спины.

Приблизившись к ней, Пейнтер заметил, что грудь Клея вздымается и опускается. Как он сразу не обратил на это внимания? Впрочем, ответ был ему известен. Пейнтер спешил в каюту Сафии, уверенный в том, что ждет его там. Кара показала маленькую окровавленную иглу с оперением.

– Снотворное, – констатировал Пейнтер.

Он обернулся к распахнутой двери в каюту Сафии. Снотворное. Значит, она была нужна нападавшим живой. То есть ее похитили. Пейнтер тряхнул головой, сдерживая горький смешок от восхищения изобретательностью Кассандры. И от облегчения – Сафия жива. Пока.

– Клея нельзя бросать здесь, – сказала Кара.

Пейнтер кивнул. Мысленно представив свечение подводной лодки в темных глубинах, он вернулся к действительности. Сколько времени у них осталось?

– Побудь с ним.

– А где…

Пейнтер не стал ничего объяснять. Спустившись бегом на нижнюю палубу, он заглянул в каюты остальных членов экспедиции: братьев Данн и Корал Новак. Как и каюта Сафии, они оказались пустыми. Неужели нападавшие забрали всех? В коридоре Пейнтер обнаружил забившегося в угол оманского матроса, корабельного кока. У того был разбит нос. Пейнтер попытался успокоить матроса и предложил ему следовать за собой, но тот был парализован ужасом. Не имея времени на то, чтобы приводить матроса в чувство, Пейнтер поднялся по трапу. К этому времени Каре удалось усадить американского аспиранта. Клей еще не пришел полностью в себя. Мотая головой, он бормотал что-то бессвязное.

Пейнтер потянул Клея за руку, поднимая его на ноги. Это было все равно что тащить тяжеленный мешок цемента. Кара подобрала с палубы очки аспиранта и спросила:

– Куда идем?

– Нам нужно как можно быстрее покинуть корабль.

– А как же остальные?

– Их уже здесь нет. Ни Сафии, никого.

Пейнтер стал подниматься наверх. Когда они добрались до последней площадки, к ним навстречу бросился какой-то человек. Он быстро заговорил по-арабски, слишком быстро, так, что Пейнтер не смог ничего разобрать.

– Капитан аль-Хаффи, – поспешно объяснила Кара.

Пейнтер уже успел получить досье на этого человека и знал, что перед ним командир «Призраков пустыни».

– У нас кончаются патроны. Они есть в арсенале в трюме, – объяснил капитан. – А вам нужно укрыться.

Пейнтер загородил ему дорогу.

– Сколько вы еще сможете продержаться с тем, что у вас осталось?

Аль-Хаффи пожал плечами.

– Буквально считаные минуты.

– Вы должны держать их под огнем. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они покинули корабль.

Пейнтер лихорадочно соображал: «Шабаб Омани» не взлетел на воздух исключительно потому, что подрывники остаются на борту яхты. Как только они уйдут, Кассандра со спокойной совестью взорвет мину. Пейнтер заметил у дверей безжизненное тело. Это был один из нападавших в маске, тот, которого он видел распростертым на палубе. Опустив Клея на пол, Пейнтер осторожно подполз к убитому. Возможно, ему удастся найти на трупе что-либо полезное. Например, рацию или что-нибудь еще. К нему присоединился капитан аль-Хаффи.

– Я притащил его сюда, надеясь, что у него есть патроны. Или граната.

Последнее слово он произнес с сожалением. Одной гранаты хватило бы, чтобы разрешить патовую ситуацию на палубе. Ощупав труп, Пейнтер сорвал с лица маску. У нападавшего была рация с ларингофоном. Пейнтер взял ее и вставил наушник себе в ухо. Полная тишина, нет даже треска статических разрядов. Группа захвата перешла на радиомолчание. Продолжая поиски, Пейнтер забрал у убитого очки ночного видения, а затем наткнулся на широкую ленту, опоясывающую его грудь. Датчик кардиографа.

– Проклятье!

– В чем дело? – тревожно спросила Кара.

– Очень хорошо, что вам так и не удалось найти гранату, – пробормотал Пейнтер. – У всех нападавших есть мониторы слежения за жизненными функциями. Убить их – это то же самое, что дать им бежать. Как только они будут мертвы или покинут корабль, остальные взорвут яхту.

– Взорвут яхту? – прищурившись, повторил аль-Хаффи, переходя на английский.

Пейнтер быстро объяснил то, что ему удалось обнаружить, и то, какие из этого следовали выводы.

– Нам нужно покинуть корабль до того, как его покинет арьергард. Я заметил за кормой моторную лодку.

– Да, это катер, но на пути к нему стоят неверные, – возразил аль-Хаффи. – Можно было бы попытаться пробраться на корму по нижним палубам, но как только мои люди прекратят огонь, захватчики сбегут с корабля.

Оставив труп, Пейнтер выглянул из люка, ведущего на открытую палубу. Стрельба утихала. У обеих сторон заканчивались боеприпасы, и приходилось беречь каждый патрон. Положение «призраков» было безвыходным: нельзя было дать нападавшим бежать, однако нельзя было и перебить их. Впрочем, так ли это?

Пейнтер огляделся по сторонам, осененный внезапной идеей. Однако, прежде чем он успел что-либо сказать, с полубака донесся громоподобный треск. Пейнтер обернулся. Створки люка распахнулись от неистового удара, не устояв перед мощным напором тройки лошадей. Арабские скакуны вырвались на продуваемую ветром палубу, налетая на ящики и путаясь в снастях. Наступил хаос. Свет погас. Корабль погрузился в темноту. Одна кобыла наскочила прямо на баррикаду, за которой укрывались нападавшие. Прозвучали выстрелы. Кобыла заржала от боли. Среди всеобщего смятения из трюма появилась четвертая лошадь, несущаяся во весь опор. Белый арабский жеребец. Взлетев по пандусу, он выскочил наверх, стуча копытами по доскам палубы. Однако на этот раз благородное животное подчинялось опытному наезднику. Оседлавший жеребца Омаха встал в стременах, сжимая в обеих руках пистолеты. Прицелившись в двух ближайших к нему нападавших, он открыл огонь, безжалостно разряжая пистолеты практически в упор. Оба нападавших упали. Омаха, не задерживаясь, промчался мимо.

– Стой! – закричал Пейнтер, выбегая на палубу.

Его предостережение потонуло в общей суматохе. В то же мгновение из кормового люка появилась Корал Новак. Припав на колено, молодая женщина вскинула к плечу винтовку и прицелилась в последнего оставшегося в живых нападавшего. Тот, выскочив из-за баррикады, бросился к леерному ограждению, намереваясь выпрыгнуть за борт. Из дула винтовки вырвалась вспышка, раздался оглушительный выстрел. Убегавший дернулся, словно его лягнула невидимая лошадь. Левая сторона его головы превратилась в кровавое месиво. Труп по инерции пролетел вперед и наткнулся на ограждение. Пейнтер едва сдержал стон. Патовая ситуация наконец разрешилась. Теперь, когда все бойцы арьергарда были убиты, уже ничто не мешало Кассандре взорвать корабль.

2 часа 10 минут

Перебираясь с надувной лодки на борт судна на воздушной подушке, Кассандра сверилась с часами. Операция выбивалась из графика уже на десять минут. Когда Кассандра поднялась на палубу, ее встретил Джон Кейн. Рявкнув двоим своим людям, чтобы те помогли перетащить на борт бесчувственное тело хранительницы Кенсингтонской галереи, Кейн поспешил к Кассандре. Усилившийся ветер поднял волнение, и передвижение по палубе требовало навыков эквилибристики и точного расчета. Кассандра с трудом тащила чемодан с музейным экспонатом. Несмотря на непредвиденные осложнения, цель операции была достигнута. Кейн шагнул к Кассандре. Облаченный во все черное, от высоких ботинок до черной вязаной шапочки, он казался тенью.

– С «Аргуса» восемь минут назад доложили о том, что все в порядке. Командир лодки ждет вашего разрешения взорвать мину.

– А что насчет команды подрывников?

Возвращаясь назад, Кассандра слышала отзвуки перестрелки, которые разносились над волнами. Однако в течение последней минуты над ночным морем воцарилась тишина. Кейн покачал головой.

– Кардиографы только что подняли лапки кверху. Убиты.

У Кассандры перед глазами мелькнули лица бойцов. Опытные наемники. Со стороны командирской рубки загремели шаги. Это был судовой радист.

– Капитан Санчес!

С трудом удерживая равновесие на скользкой палубе, он подбежал к Кассандре.

– Мы снова принимаем сигналы кардиографов. Всех трех!

– Ты имеешь в виду подрывников?

Кассандра всмотрелась в темноту. Словно почувствовав ее внимание, на «Шабабе Омани» опять затрещали частые выстрелы. Кассандра взглянула на Кейна. Тот молча пожал плечами.

– Мы на короткое время потеряли контакт, – доложил радист. – Быть может, это помехи надвигающегося шторма. Но теперь сигналы опять есть, сильные и отчетливые.

Кассандра продолжала стоять, устремив взгляд на отдаленные огни яхты. Прищурившись, она снова мысленно увидела лица подрывников. Кейн осторожно тронул ее за плечо.

– Какие будут приказания?

По палубе забарабанили жесткие капли дождя. Едва чувствуя их жалящие удары, Кассандра последний раз взглянула вдаль.

– Взорвать мину.

Радист вздрогнул. Однако он понимал, что вопросы бесполезны. Радист украдкой взглянул на Кейна; тот кивнул. Стиснув кулак, радист побежал обратно в рубку. Кассандру захлестнула волна ярости. От нее не укрылось, что радист, перед тем как исполнить ее приказание, запросил подтверждение у Кейна. Ее взбесило это промедление. Но хотя руководить операцией было поручено ей, это были люди Кейна. И она только что приговорила троих из них к смерти.

Лицо заместителя оставалось непроницаемым, но Кассандра сочла нужным объяснить:

– Эти люди уже мертвы. Новый сигнал ложный.

Кейн сдвинул брови.

– Почему вы так…

– Потому что там находится Пейнтер Кроу, – оборвала его Кассандра.

2 часа 12 минут

Сидя на корточках рядом с Омахой и Денни, Пейнтер проверил закрепленные на них датчики. На находящемся где-то далеко мониторе должно было казаться, что сердца троих убитых продолжают исправно биться. У него на груди также регулярно подмигивал кардиограф, передавая биения сердца на скрывающийся во мраке корабль-матку. Денни вытер мокрые от дождя очки.

– Если эта штуковина намокнет, в ней ничего не замкнет?

– Нет, – заверил его Пейнтер.

Все собрались на корме: Кара, братья Данн, Корал. Клей Бишоп уже пришел в себя настолько, что мог самостоятельно стоять на ногах. Однако качка усилилась, и ему приходилось держаться за ограждение. В нескольких шагах от них оманские пограничники время от времени палили в воздух, изображая продолжающуюся перестрелку.

Пейнтер понятия не имел, как долго Кассандра не раскусит обман. Оставалось надеяться, что у них будет достаточно времени, чтобы все успели покинуть обреченный корабль. Капитан аль-Хаффи торопил матросов «Шабаба Омани». Моторный катер уже был спущен на воду и ждал пассажиров. Спасательная шлюпка раскачивалась на талях, готовая к спуску. Из пятнадцати членов экипажа в живых осталось десять. Убитых придется оставить на яхте.

Пейнтер наблюдал за штормовым морем, укрываясь в тени контейнера. Он не хотел, чтобы его заметили с кружащих вокруг водных мотоциклов. Волны выросли до двенадцати футов. Шквальный ветер рвал паруса; дождь хлестал по палубе. Алюминиевый корпус катера колотило о борт. Однако настоящее буйство стихии было еще впереди.

Пейнтер заметил в темноте «джет-ски». Водный мотоцикл взлетел на гребень высокой волны, на мгновение завис в воздухе и тотчас же провалился в яму. Пейнтер непроизвольно пригнулся, однако в этом не было необходимости. Водитель повернул прочь. Пейнтер выпрямился. Водный мотоцикл уходил от «Шабаба Омани». Кассандра все поняла. Пейнтер обернулся.

– Всем в лодки! – крикнул он. – Живо!

2 часа 14 минут

Сафия очнулась от раската грома. Вокруг расстилался непроницаемый мрак. Ей в лицо хлестал холодный дождь. Она лежала на спине, промокшая насквозь. Сафия села. Весь мир закружился у нее перед глазами. Голоса. Чьи-то ноги. Новый раскат грома. Вздрогнув от неожиданности, молодая женщина снова упала. Она ощутила качку. «Я нахожусь в лодке».

– Действие снотворного заканчивается, – произнес кто-то у нее за спиной.

– Спустите ее вниз.

С трудом перекатив голову, Сафия посмотрела на говорившую. Женщина стояла в ярде от нее, уставившись в темноту через странный бинокль, закрепленный на голове. Женщина была одета во все черное, ее черные как смоль длинные волосы были зачесаны назад, открывая лицо.

Сафия вспомнила ее. Воспоминания нахлынули волной. Восклицание Клея, за которым последовал стук в дверь. Сафия не ответила, заподозрив что-то неладное. Она слишком много лет прожила на грани паники, и у нее развилась мания преследования. Впрочем, молчание ее не спасло. Отмычка справилась с замком так же легко, как ключ. Женщина, которая сейчас стояла перед ней, вошла в дверь первой. Сафию что-то больно ужалило в шею. Она забилась в дальний угол каюты, задыхаясь. От страха поле зрения сжалось для нее в точку лазерного луча. Затем даже эта точка исчезла. Сафия поймала себя на том, что падает, не в силах удержаться на ногах, но так и не почувствовала, как свалилась на пол. Весь окружающий мир куда-то скрылся.

– Принесите ей сухую одежду, – приказала женщина.

Сафия с ужасом узнала этот голос – презрительный, с резкими хлещущими согласными. Голос, который она уже слышала на крыше Британского музея. «Назови мне комбинацию сейфа». Это была та самая грабительница из Лондона.

Сафия тряхнула головой, силясь прогнать кошмарный сон, ставший явью. Прежде чем она успела что-то сказать, двое мужчин подняли ее на ноги. Сафия попыталась стоять самостоятельно, но поскользнулась на мокрой палубе. Колени ее словно превратились в растаявшее сливочное масло. Даже для того, чтобы только держать подбородок прямо, ей приходилось прилагать все силы.

Сафия всмотрелась в темноту за металлическим поручнем. Шторм уже бушевал вовсю. Волны поднимались черными буграми, похожие на спины китов, скользкие и гладкие. В скудном свете луны сверкали серебром белые барашки. Сафия с трудом приподняла голову и увидела пылающий остов невдалеке. Силы покинули ее.

В штормовом море горел корабль. Высокие мачты превратились в факелы; в порывах шквалистого ветра трепетали вспыхнувшие паруса, разбрасывая яркие искры. В накренившемся корпусе зияла огромная пробоина. Поверхность моря множеством костров усеивали пылающие обломки. Сафия сразу узнала этот корабль. «Шабаб Омани». Казалось, у нее из легких полностью выдавили воздух. С уст сорвался сдавленный крик отчаяния. Внезапно усилившаяся качка вызвала тошноту. Сафию вырвало прямо на палубу, на ботинки одного из бойцов.

– Твою мать… – выругался тот, грубым рывком поднимая Сафию на ноги.

Но молодая женщина не могла оторвать взгляд от моря. У нее в горле вспыхнул пожар. Неужели опять все, кого я любила… Однако в глубине души Сафия чувствовала, что заслужила эту боль, эту потерю. После трагедии в Тель-Авиве она жила в непрестанном ожидании, что у нее в любое мгновение отнимут все. Жизнь состоит из беспощадных трагедий, которые обрушиваются внезапно. В ней нет ничего постоянного; нет спокойствия, нет безопасности. По щекам Сафии потекли горячие слезы. Она смотрела на объятый пламенем «Шабаб Омани». Надежда на то, что кому-то удалось спастись, была очень слабая, но и она оказалась разбита следующими словами таинственной похитительницы.

– Направить поисковую группу! – распорядилась женщина в черном. – Пусть уничтожат все, что шевелится.

2 часа 22 минуты

Пейнтер отер кровь с пореза над левой бровью. Ему приходилось изо всех сил работать ногами, чтобы удержаться на вздымающихся и опускающихся волнах. Из низко нависших туч, озаряемых вспышками молний, хлестал проливной дождь. Оглушительно грохотали раскаты грома. Пейнтер оглянулся на опрокинутую шлюпку, качавшуюся на волнах. Вокруг пояса у него был обвязан страховочный конец, закрепленный к кольцу на носу лодки. Море в непосредственной близости оставалось черным, похожим на разлитую нефть. Однако чуть дальше среди волн то появлялись, то исчезали огни горящих обломков. А посреди них возвышалась пылающая махина «Шабаба Омани», осевшего в воду и охваченного огнем по самую ватерлинию.

Стерев с глаз кровь и капли дождя, Пейнтер вгляделся в море, высматривая, не приближается ли какая-нибудь опасность. У него мелькнула смутная тревога насчет акул, которых может привлечь сюда запах крови. Хотелось надеяться, что шторм удержит морских хищников на глубине. Однако гораздо больше Пейнтера беспокоили хищники другого рода.

Ждать пришлось недолго. Озаренный отблесками пожара, вдалеке показался «джет-ски», описывающий широкие круги. Подняв руку, Пейнтер опустил на глаза очки ночного видения. Он ушел в воду так, чтобы над поверхностью оставалась только голова. Окружающий мир раскрасился зелеными и белыми цветами. Огни пожара превратились в ослепительно яркое сияние, а море расцвело серебристо-аквамариновым глянцем.

Пейнтер сосредоточил взгляд на «джет-ски». В очках ночного видения водный мотоцикл был виден отчетливо: его включенная на минимальную мощность фара яркостью не уступала отблескам пылающего корабля. Увеличив разрешение, Пейнтер разглядел водителя, пригнувшегося за рулем. У него за спиной сидел пассажир, управляя установленным на турели пулеметом, который был способен выпускать сто пуль в минуту. В очках ночного видения Пейнтер без труда различил еще два водных мотоцикла, которые рыскали вокруг плавающих в воде обломков. Начав выписывать широкие круги, они постепенно приближались к центру.

Где-то за громадиной горевшего «Шабаба Омани» затрещала пулеметная очередь. Ей вторил крик, тотчас же оборвавшийся; пулемет умолк не сразу. Цель этих людей, прибывших на место гибели яхты, не вызывала сомнений. В живых не должен остаться никто. Свидетели не нужны.

Пейнтер вернулся вплавь к перевернутой шлюпке, которая качалась на волнах. Оказавшись рядом, он нырнул, забираясь в опрокинутый корпус. Очки ночного видения были водонепроницаемые. Удивительно, какой яркой выглядела в них толща воды. Пейнтер разглядел множество ног, болтающихся под перевернутой лодкой. Пробравшись между ними, он вынырнул на поверхность. Даже в очках ночного видения картинка была нечеткая. Пейнтер различил смутные силуэты людей, которые цеплялись за поручни. Всего восемь человек, укрывшихся под опрокинутым корпусом. Воздух уже был насыщен смрадом страха.

Кара и братья Данн поддерживали Клея Бишопа. Аспирант, похоже, окончательно пришел в себя. Капитан аль-Хаффи разместился рядом с ветровым стеклом. Как и двое его подчиненных, он сбросил желто-бурую камуфляжную форму и остался в одних трусах. Судьба четвертого «призрака» оставалась неизвестной.

Взрыв прогремел в тот самый момент, когда шлюпка коснулась воды. Взрывная волна разбросала всех в стороны, опрокинув небольшое суденышко. К счастью, все отделались только незначительными царапинами. Затем, среди всеобщего смятения, Пейнтер и Корал помогли остальным укрыться под корпусом лодки, спасаясь от горящих обломков, которые сыпались с объятой огнем яхты. Кроме того, опрокинутая шлюпка служила неплохой защитой от опасного внимания. Подплыв к Пейнтеру, Корал шепнула ему на ухо:

– Кассандра направила людей, чтобы все подчистить?

Пейнтер кивнул.

– Будем надеяться, шторм максимально сократит поиски.

Вой двигателя приближался, ослабевая и усиливаясь в такт качанию на волнах лодки и укрывшихся под ней людей. Судя по всему, водный мотоцикл оказался рядом с опрокинутым корпусом. У Пейнтера возникло неприятное предчувствие.

– Всем нырнуть! – приказал он. – И оставаться под водой, считая до тридцати!

Пейнтер подождал, убеждаясь, что все подчинились. Голова Корал скрылась под водой последней. Пейнтер набрал полные легкие воздуха, и в тот же миг по алюминиевому корпусу забарабанили пули. Грохот был оглушительным, будто град размером с шары для гольфа бил по жестяному навесу. Но только это был не град. На таком близком расстоянии нескольким пулям удалось пробить двойной корпус шлюпки. Пейнтер опустился, как и остальные, на вытянутых руках под лодкой. Оставалось надеяться, что убойная сила пуль будет ослаблена двойным корпусом и ударом о воду. Одна пуля прошла совсем рядом с плечом Пейнтера, оставляя за собой пенистый след.

Дождавшись прекращения огненного шквала, Пейнтер высунул голову из воды в заполненную воздухом внутренность перевернутой лодки. Вой мотора «джет-ски» по-прежнему звучал где-то близко. От раската грома алюминиевый корпус загудел словно колокол. Рядом с Пейнтером вынырнул Омаха, а следом за ним и остальные, изгнанные на поверхность нехваткой воздуха. Услышав близкий рокот двигателя, все снова скрылись под водой.

Водный мотоцикл подошел к лодке и с грохотом ударился о борт. Большая волна подняла шлюпку и прячущихся под ней людей. «Джет-ски» снова с силой ударило о корпус. Затем двигатель взвыл громче, набирая обороты, и его шум стал удаляться.

– Мы вдвоем могли бы захватить этот водный мотоцикл, – прошептал Омаха, вынырнув рядом с Пейнтером лицом к лицу. – У нас есть два пистолета.

Пейнтер недовольно поморщился.

– И что дальше? Неужели ты думаешь, что эти подонки не хватятся своих? Где-то неподалеку находится главное судно, что-нибудь большое и быстроходное. Мы не успеем и глазом моргнуть, как нам придется иметь дело со всей бандой.

– Ты меня не понял, – не сдавался Омаха. – Водный мотоцикл нужен нам не для того, чтобы бежать. Мы захватим эту проклятую штуковину и вернемся туда, откуда она пришла. Вернемся скрытно. Для того чтобы спасти Сафию.

Пейнтер вынужден был признать, что храбрости Омахе не занимать. Жаль, что в дополнение к ней Господь не наградил его мозгами.

– Мы имеем дело не с дилетантами, – отрезал он. – Тебе предстоит действовать вслепую. Все козыри будут у них на руках.

– Какое мне дело до расклада сил, черт побери? Речь идет о жизни Сафии!

Пейнтер покачал головой.

– Ты не успеешь подойти к кораблю ближе чем на сто ярдов, как тебя обнаружат и уничтожат.

Омаха упрямо не желал отступать.

– Если не пойдешь ты, я возьму своего брата.

Пейнтер попытался было схватить его, но Омаха отбил его руку.

– Я не брошу Сафию в беде, – бросил он, направляясь вплавь к Денни.

Пейнтер услышал в его голосе боль, ярость. Сам он испытывал те же самые чувства. Это на нем лежала ответственность за Сафию, и он виновен в том, что ее похитили. Пейнтеру самому неудержимо хотелось забыть обо всем и броситься на врага, не считаясь с опасностью. Однако никакого толку от этого не будет. И он это прекрасно понимал. Омаха выхватил пистолет. Пейнтер не мог его остановить – но он знал, кто сможет это сделать. Обернувшись, он схватил за руку Кару.

– Сафия мне небезразлична, – отчетливо произнес он.

Кара попыталась высвободить руку, но Пейнтер держал ее крепко.

– О чем это ты?

– Вот ответ на твой вопрос, который ты задала мне в своей каюте. Сафия мне небезразлична.

Ему было нелегко сделать это признание вслух, но у него не было другого выхода, кроме как сказать правду. Возможно, это чувство – еще не любовь… пока что не любовь. Но ему хочется знать, куда оно заведет. Собственное признание удивило Пейнтера не меньше, чем Кару.

– Да, – продолжал он. – И я ее спасу, но только не так.

Пейнтер кивнул на Омаху.

– Не так, как хочет вот он. Наоборот, то, что предлагает Омаха, скорее всего, погубит Сафию. В настоящий момент ей ничто не угрожает. В отличие от нас. Мы должны спастись сами, ради нее. Все до одного. Если надеемся действительно помочь Сафии.

Кара внимательно слушала его. Привыкшая принимать ответственные решения, управляя крупными компаниями, она не медлила с ответом ни минуты.

– Убери свой чертов пугач, Индиана, – не терпящим возражений тоном произнесла Кара, обернувшись к Омахе.

Сквозь алюминиевый корпус внезапно послышался принесенный порывом ветра вой двигателя водного мотоцикла. Он уходил прочь. Омаха повернул голову в сторону удаляющегося звука и, выругавшись, убрал пистолет.

– Мы обязательно найдем Сафию, – уверенно заявил Пейнтер.

Он не знал, слышит ли его Омаха, что, впрочем, было бы к лучшему. Несмотря на внешнюю браваду, Пейнтер сомневался в том, что сможет сдержать это обещание. Он до сих пор не оправился от внезапного нападения, от поражения. С самого начала Кассандра была на шаг впереди. Первым делом необходимо собраться с мыслями, проанализировать сложившуюся ситуацию.

– Нам надо убедиться, что эти ублюдки действительно ушли.

Поднырнув под борт, Пейнтер оттолкнулся от него ногой. У него из головы не выходило то, как мастерски Кассандра предугадывает все ходы их маленькой экспедиции. Как ей это удается? У него в груди поселилась щемящая тревога. Неужели среди них есть предатель?

2 часа 45 минут

Омаха крепко цеплялся за поручень шлюпки, которая поднималась и опускалась вместе с волнами. Он ненавидел это бездействие в кромешной темноте. Все молчали. Было слышно только учащенное дыхание девятерых человек. Каждого беспокоили свои заботы. Алюминиевый корпус поднялся на очередную волну, увлекая всех за собой. Омаха крепче стиснул поручень. Здесь нет одного человека – Сафии. Почему он послушался этого придурка Пейнтера? Надо было попытаться захватить водный мотоцикл. К черту то, что думают остальные. Подкативший комок сдавил горло. Дышать стало трудно.

Омаха с трудом проглотил комок, опасаясь, что, если дать ему свободу, он вырвется всхлипыванием или горестным криком. Из темных морских глубин на него накатились картины прошлого. Один раз он уже бросил Сафию. После трагедии в Тель-Авиве в ней что-то умерло, забрав с собой всю любовь. Она перебралась в Лондон. Омаха попытался быть рядом с ней, однако страсть к работе не позволила ему сидеть на одном месте. Каждый раз, возвращаясь к Сафии, он обнаруживал, что еще какая-то ее частица исчезла. Недуг подрывал ее изнутри. Омаха поймал себя на том, что в самых отдаленных уголках земного шара с ужасом думает о возвращении в Лондон.

Он чувствовал себя в ловушке. Его визиты становились все более редкими. Сафия или не замечала этого, или предпочитала не жаловаться. Это причиняло боль. Когда все закончилось, когда любовь превратилась в песок и пыль? Омаха не мог ответить. Все случилось задолго до того, когда он признал поражение и попросил вернуть бабушкино обручальное кольцо. Это произошло за долгим ужином, проходившим в полном отчуждении. Они почти не говорили за столом. Оба все понимали. И это молчание было красноречивее сбивчивой попытки что-либо объяснить. В конце концов Сафия лишь кивнула и сняла кольцо с пальца. Оно снялось легко. Сафия положила кольцо Омахе на ладонь, затем посмотрела ему в глаза. В ее взгляде не было сожаления – одно облегчение. Именно после этого Омаха ушел навсегда.

Послышался плеск. Находившиеся под опрокинутой шлюпкой освободили место для вынырнувшего Пейнтера. Тот, жадно глотнув воздух, кивнул.

– Кажется, опасность миновала. За последние десять минут я никого не видел.

Омаха впервые обратил внимание на едва уловимый бруклинский акцент Пейнтера. Раньше он этого не замечал, но теперь его раздражало каждое слово. В речи Пейнтера ощущался приказной тон. У этого человека за плечами военная подготовка. Служба в армии.

– В уключинах по бортам закреплены два весла. Они понадобятся нам для того, чтобы перевернуть шлюпку.

Пейнтер показал, как действовать веслами. Одно он всунул в руки Омахе.

– Нам надо разделиться на две группы. Одна навалится своим весом на левый борт, другая приподнимет правый борт. Но сначала я отсоединю подвесной мотор. Он все равно изрешечен пулями.

Выслушав указания, все выбрались из-под корпуса на свободу. Черное грозовое небо проливалось дождем. Ветер утих до редких порывов. После непроницаемого мрака под днищем опрокинутой шлюпки ночь показалась Омахе светлой. Вдалеке тучи озарялись сполохами молний, которые на мгновение освещали клочок океана. Среди волн еще плавало несколько догорающих обломков – все, что осталось от «Шабаба Омани».

Пейнтер подплыл к корме и пытался снять подвесной мотор. Омаха подумал было о том, чтобы ему помочь, но затем просто остался наблюдать со стороны, как Пейнтер борется с заклинившим шплинтом. Пейнтер поймал на себе взгляд Омахи и после нескольких отчаянных рывков все же освободил мотор. Тяжелый агрегат мгновенно скрылся в океанских глубинах.

– Ну а теперь давайте перевернем нашу малышку.

Сделать это оказалось совсем не так просто, как он описал. Первые четыре попытки окончились неудачей. Всем пришлось собраться у левого борта, навалившись на него своим весом. Пейнтер и Омаха, вооружившись длинными веслами, как можно выше приподняли правый борт, рассчитав это усилие так, чтобы оно совпало с очередной волной. В конце концов шлюпка перевернулась на киль и закачалась, наполовину заполненная водой. Все залезли в шлюпку и принялись вычерпывать воду. Омаха вставил весла в уключины.

– Корпус течет, – заметила Кара, с тревогой глядя на то, как уровень воды в шлюпке, просевшей под весом людей, снова начинает медленно подниматься.

– Пулевые пробоины, – сказал Денни, пощупав скрытое слоем воды дно.

– Продолжайте вычерпывать воду, – скомандовал Пейнтер. – Будем по очереди грести и вычерпывать воду. До берега далеко.

– Течения здесь предательские, – предупредил капитан аль-Хаффи. – И надо опасаться рифов.

Кивнув, Пейнтер жестом отослал Корал на нос. Омаха посмотрел на последние догорающие обломки, которые плавали в воде, затем перевел взгляд в другую сторону. Берег был едва различим – чуть более темная полоска под нависшими тучами и редкими вспышками молний. Пейнтер тоже огляделся вокруг. Однако его беспокоили не акулы и подводные скалы. Причина тревоги была отчетливо написана у него на лице. Где-то поблизости скрываются в темноте убийцы, похитившие Сафию. Но за кого он боится больше – за нее или за себя?

У Омахи в ушах снова прозвучали слова Пейнтера: «Сафия мне небезразлична…» Он ощутил вспышку ярости, теплом разлившуюся по продрогшему телу. Лгал ли Пейнтер? Схватив весла, Омаха откинулся назад и начал грести. Что известно об этом человеке? Ему придется ответить на много нелицеприятных вопросов. У Омахи заныли челюсти, стиснутые слишком долго. «Она мне небезразлична». Омаха греб, не в силах решить, что бесило его больше. То, что этот человек лжет, или то, что он говорит правду.

3 часа 47 минут

Час спустя Пейнтер брел по пояс в воде, таща за перекинутый через плечо трос шлюпку. Впереди серебристой полосой тянулся песчаный берег, окаймленный беспорядочно наваленными каменными глыбами. Ночную темноту нарушали лишь слабые огоньки далеко к северу. Маленькая деревушка. Но непосредственно впереди берег, судя по всему, был пустынным. Тем не менее Пейнтер тревожно озирался по сторонам. Очки ночного видения он отдал Корал, чтобы та наблюдала за берегом с лодки. Пейнтер продолжал идти вперед, увязая в крупном песке. От усилий у него разболелись мышцы ног. Плечи ныли после работы с веслами. Волны набегали сзади, подталкивая к желанному берегу. Осталось совсем немножко… Хорошо хоть дождь прекратился. Навалившись плечом на трос, Пейнтер с новой силой потащил шлюпку к твердой земле, проводя ее мимо торчащих из воды камней. Денни помогал ему, работая веслами. Наконец берег показался прямо впереди.

– Греби что есть силы! – крикнул Пейнтер Денни.

Трос обвис, свидетельствуя о том, что Денни повиновался. Шлюпка устремилась вперед, подгоняемая веслами. Пейнтер, шедший по колено в воде, отступил в сторону. Взобравшись на гребень волны, шлюпка прошла справа, едва не задев его. Пейнтер непроизвольно отпрянул вбок.

– Извини! – окликнул Денни, втягивая весла.

Со скрежетом алюминиевый корпус выполз на песок. Вода отступила, оставив лодку на берегу. Выбравшись на четвереньках из моря, Пейнтер поднялся на ноги. Из лодки вылезли восемь человек, мужчин и женщин. Корал помогла Каре, Денни, Омаха и Клей буквально вывалились на сушу. Только трое «призраков пустыни» – капитан аль-Хаффи и двое его подчиненных – остались на ногах, всматриваясь в окружающую местность. Смертельно уставший Пейнтер отошел подальше от накатывающихся волн и обернулся посмотреть, как быть с лодкой. Ее надо будет спрятать, или оттащить от берега, или затопить.

Кроу не успел увидеть занесенный кулак. Получив удар в лицо, он, обессиленный, просто повалился назад.

– Омаха! – воскликнула Кара.

Только теперь Пейнтер разглядел нападавшего. Над ним стоял Омаха.

– Что ты…

Но не успел Кроу договорить, как Омаха набросился на него и вжал в песок, одной рукой хватая за горло, другой замахиваясь для нового удара.

– Ах ты, треклятый сукин сын!

Однако, прежде чем кулак опустился, чьи-то руки схватили Омаху за плечо, за рубашку и оттащили назад. Он принялся сопротивляться, вырываться, но Корал крепко держала его за шиворот. Силы ей было не занимать. Хлопчатобумажная ткань треснула.

– Отпусти! – взревел Омаха.

Ловким движением Корал швырнула его на песок. С другой стороны к нему подскочила Кара.

– Омаха! Что ты делаешь, черт побери?

Красный от возбуждения Омаха сел.

– Этому ублюдку известно больше, чем он нам говорит! – прокричал он и ткнул пальцем в Корал. – Ему и его подружке-амазонке.

Даже брат попытался его успокоить.

– Омаха, сейчас не время…

Омаха поднялся на колени, запыхавшись, брызжа слюной.

– Как раз сейчас самое время, черт возьми! До сих пор мы послушно следовали за ублюдком. Я больше шага не сделаю, не получив ответы на свои вопросы.

Он встал, слегка пошатываясь. Пейнтер тоже поднялся на ноги с помощью Корал. Его левый глаз слезился после хорошего удара. Остальные смотрели на них, словно отделенные невидимой линией, проведенной по песку. Встав между противниками, Кара посмотрела на них и подняла руку, судя по всему определяясь, чью сторону принять. Она повернулась к Пейнтеру.

– Ты сказал, у тебя есть план. Объяснись.

Сделав глубокий вдох, Пейнтер кивнул.

– Салала. Туда похитители повезут Сафию. Именно туда нам нужно отправиться.

– С чего ты это взял? – крикнул Омаха. – Откуда такая уверенность? Ее могут отвезти куда угодно, чтобы получить выкуп, чтобы продать реликвию. Черт возьми, кто может знать, куда ее отвезут?

– Я знаю, – спокойно ответил Пейнтер.

Он выждал, перед тем как заговорить снова.

– На нас напали не случайные грабители. У этих людей четкая цель. Они проникли на корабль, захватили Сафию и железное сердце. Они знали, что им нужно и кто разбирается в этом лучше всех.

– Зачем? – спросила Кара, решительным жестом останавливая очередное восклицание Омахи. – Что нужно этим людям?

Пейнтер шагнул вперед.

– То же самое, что нужно нам. Найти указания, где именно находится затерянный город Убар.

Омаха выругался вполголоса. Остальные лишь молча смотрели на Пейнтера. Кара покачала головой.

– Ты не ответил на мой вопрос. – В ее голосе зазвучала враждебность. – Что нужно этим людям? Что они хотят получить, отыскав Убар?

Пейнтер молча облизал губы.

– Все это чушь собачья! – проревел Омаха, отстраняя Кару.

Пейнтер остался на месте, жестом остановив Корал. Больше он не пропустит удар. Омаха угрожающе поднял руку. В тусклом свете сверкнул металл. Пейнтеру в голову нацелился пистолет.

– Ты слишком долго водил нас за нос. Отвечай на вопрос, который тебе задала эта женщина. Что здесь происходит, черт побери?

– Омаха! – произнесла Кара, однако в ее голосе больше не было властных ноток.

Корал подалась в сторону, собираясь зайти Омахе сбоку. Пейнтер снова остановил ее жестом. Омаха выставил пистолет вперед.

– Отвечай! Что за игру вы здесь ведете? На кого вы на самом деле работаете?

У Пейнтера не было иного выхода, кроме как сказать правду. Ему нужно было заручиться содействием этих людей. Если есть какая-то надежда остановить Кассандру, спасти Сафию, без их помощи не обойтись. Вдвоем с Корал они ничего не смогут добиться.

– Я работаю на Министерство обороны Соединенных Штатов, – вынужден был признать он. – Конкретно на Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ.

Омаха покачал головой.

– Замечательно, твою мать. Военные! И какое им до всего этого дело? У нас археологическая экспедиция.

Пейнтер собрался ответить, но его опередила Кара:

– Взрыв в музее.

Омаха бросил на нее взгляд, затем снова повернулся к Пейнтеру. Тот кивнул.

– Кара права. Это был не обычный взрыв. Остаточное радиоактивное заражение позволяет выдвинуть невероятную гипотезу.

Все уставились на него, все, кроме Корал, чье внимание было приковано к пистолету в руках Омахи.

– С высокой долей вероятности можно предположить, что во взорвавшемся осколке метеорита было заключено антивещество в какой-то стабильной форме.

Омаха разразился презрительным хохотом, словно он долго сдерживался, но наконец его прорвало.

– Антивещество… Что за чушь собачья! За кого ты нас принимаешь?

Заговорила Корал, невозмутимо, по-деловому:

– Доктор Данн, Пейнтер говорит правду. Мы исследовали место взрыва и обнаружили зет-бозоны и глюоны – частицы распада, которые образуются при взаиимодействии вещества и антивещества.

Омаха нахмурился, уже не такой уверенный.

– Я отдаю себе отчет, что это звучит немыслимо, – снова заговорил Пейнтер. – Но если ты уберешь пистолет, я все объясню.

Омаха лишь стиснул пистолет крепче.

– Пока что это единственное, что развязало тебе язык.

Пейнтер вздохнул. Что ж, попробовать все равно стоило.

– Ну ладно, пусть будет по-твоему.

Стоя под прицелом направленного в лицо пистолета, он вкратце изложил все, что знал: взрыв Тунгусского метеорита в России в 1908 году, таинственное гамма-излучение, обнаруженное в бассейне Подкаменной Тунгуски и в Британском музее, свидетельства того, что при обоих взрывах была образована плазма. И наконец, указания на то, что где-то в Оманской пустыне, возможно, находится источник антивещества, которое пребывает в какой-то неизвестной стабильной форме и не вступает во взаимодействие с окружающим веществом.

– Однако сейчас, возможно, антивещество выходит из стабильной формы, – закончил свое объяснение Пейнтер. – Может быть, именно поэтому метеорит взорвался в Британском музее. И то же самое может произойти здесь. Возможно, впервые нам представится возможность обнаружить и сохранить источник безграничной энергии. Если мы успеем…

Кара нахмурилась.

– И как намеревается поступить с таким безграничным источником энергии правительство Соединенных Штатов Америки?

Пейнтер прочитал в ее глазах подозрение.

– В первую очередь защитить. Это является первостепенной задачей. Защитить от тех, кто может им злоупотребить. Если этот источник энергии, открывающий небывалые возможности, попадет в нечистые руки…

Он не договорил. Повисло напряженное молчание. Все присутствующие прекрасно поняли, что сейчас мир оказался разделенным не столько государственными границами, сколько идеологиями. Хотя формально и не объявленная, бушевала новая мировая война, в которой терпимость и уважение к правам человека приняли на себя удар со стороны деспотизма, нетерпимости и слепого фанатизма. И хотя иногда сражения этой войны велись у всех на виду – в Нью-Йорке, в Ираке, – основная борьба проходила невидимо, тайно. Ее герои оставались неизвестными, злодеи не раскрывали свои лица. И вот сейчас те, кто выбрался на этот пустынный берег, помимо своей воли оказались втянуты в эту войну. Наконец молчание нарушила Кара:

– А те другие, которые похитили Сафию… Это ведь те самые, кто проник в Британский музей.

Пейнтер кивнул.

– Скорее всего.

– Кто они такие? – спросил Омаха, по-прежнему держа пистолет наготове.

– Не знаю. Твердой уверенности нет.

– Врешь!

Пейнтер поднял руку.

– Со всей определенностью я знаю только того, кто возглавляет эту группу. Моя бывшая напарница, с которой я проработал несколько лет. Шпион, внедренный в УППОНИР.

Слишком обессиленный, он не смог скрыть переполнявшую его злость.

– Ее зовут Кассандра Санчес. Мне так и не удалось выяснить, на кого она работает – на какое-нибудь иностранное государство, на террористов или на черный рынок. Могу сказать только, что эти мерзавцы не стеснены в средствах, прекрасно организованы и действуют беспощадно.

– А вы со своей напарницей теплые, пушистые котята.

– Мы не убиваем ни в чем не повинных людей.

– Нет, вы гораздо хуже, твою мать! – бросил Омаха. – Вы сваливаете грязную работу на других. Вам было известно, что мы направляемся прямо в дерьмо, но вы держали язык за зубами. Если бы мы заранее знали, что нас ждет, мы могли бы подготовиться лучше. И может быть, нам удалось бы предотвратить похищение Сафии.

Пейнтеру было нечем возразить. Омаха прав – его застигли врасплох, по его вине над операцией нависла угроза срыва, а жизнь этих людей оказалась в опасности. Поглощенный раскаянием, Пейнтер не успел среагировать вовремя. Стремительно шагнув вперед, Омаха приставил дуло пистолета прямо к его лбу и заорал:

– Ах ты ублюдок, это ты во всем виноват!

Пейнтер услышал в его голосе боль и страдание. Этот человек потерял способность рассуждать. Но и у Пейнтера в груди вскипела ярость. Он замерз, устал, и ему надоело терпеть, когда у него перед носом размахивают пистолетом. Оставалось только решить, как именно отделаться от Омахи. Корал ждала, застыв в напряжении. Поддержка пришла оттуда, откуда ее никто не ждал. Тишину пустынного побережья внезапно разорвал конский топот. Все обернулись на шум, даже Омаха. Отступив назад, он опустил пистолет и пробормотал:

– Проклятье…

От этого восхитительного зрелища захватывало дух. Белый жеребец несся вдоль кромки воды. Из-под копыт вылетали комья сырого песка. Это был тот самый породистый скакун с «Шабаба Омани». Жеребец несся к людям, вероятно привлеченный их громкими голосами. Судя по всему, от места гибели корабля он добрался до берега вплавь. Разгоряченный жеребец остановился в нескольких ярдах от людей и тряхнул головой, выпуская в прохладный ночной воздух облака пара.

– Не могу поверить, что ему удалось спастись! – проговорил Омаха.

– Всем известно, что лошади прекрасно плавают, – снисходительно заметила Кара.

Но даже она не смогла скрыть в голосе восхищение. Один из «призраков пустыни» медленно приблизился к благородному животному, подняв руку и нашептывая что-то по-арабски. Жеребец тревожно заржал, но позволил человеку подойти. Обессиленный, испуганный, он нуждался в чем-то привычном. Внезапное появление скакуна разрядило напряжение. Омаха посмотрел на пистолет так, словно понятия не имел, как тот оказался у него в руке. Кара подошла к Пейнтеру.

– Полагаю, пришло время оставить споры позади. Перестать обвинять друг друга. У всех у нас были свои причины приехать сюда. Собственные скрытые мотивы.

Она оглянулась на Омаху, но тот упорно не желал смотреть ей в глаза. Пейнтер догадывался, какие им движут причины. Это было очевидно по тому, какими глазами Омаха смотрел на Сафию, по его яростным вспышкам. Несомненно, он все еще любил ее.

– А теперь нам нужно придумать, как спасти Сафию. В настоящий момент это первоочередная задача, – продолжала Кара. – Что будем делать?

Пейнтер кивнул, при этом у него снова разболелся заплывший левый глаз.

– Наши враги уверены, что мы погибли. Это дает нам определенное преимущество, которое нам надо постараться сохранить. Кроме того, мы знаем, куда они направляются. Мы должны как можно быстрее попасть в Салалу. То есть нам предстоит преодолеть почти триста миль.

Кара повернулась к огням далекой деревни.

– Если добраться до телефона, не сомневаюсь, мне удастся упросить султана…

– Нет, – остановил ее Пейнтер. – Никто не должен знать, что мы остались живы. В том числе оманское руководство. Одно только слово о том, что нам удалось спастись, произнесенное где бы то ни было, лишит нас единственного хрупкого преимущества. Кассандре и ее людям удалось захватить Сафию, полагаясь исключительно на внезапность. Тем же самым способом мы сможем вырвать ее из рук похитителей.

– Но если султан Кабус согласится нам помочь, можно будет без труда оцепить Салалу и прочесать весь город.

– Кассандра и ее люди уже наглядно показали свои возможности. Они располагают значительными силами и вооружением. Это означает, что у них есть свои люди в оманском правительстве.

– И если мы раскроем себя, известие об этом тотчас же дойдет до похитителей, – пробормотал Омаха.

Он уже убрал пистолет за пояс и теперь стоял, потирая разбитые костяшки пальцев. Похоже, вспышка гнева его успокоила и способность здраво рассуждать вернулась.

– Похитители скроются до того, как мы успеем что-либо предпринять. И в этом случае мы потеряем Сафию.

– Совершенно верно.

– Так что же нам делать? – спросила Кара.

– Прежде всего мы должны обзавестись средством передвижения.

Вперед выступил капитан аль-Хаффи. Пейнтер не знал, как этот человек отнесется к необходимости обманывать правительство своей страны, держать его в неведении относительно случившегося. С другой стороны, в боевой обстановке «призраки пустыни» действовали совершенно независимо, без оглядки на высшее начальство. Капитан повернулся к Пейнтеру и предложил:

– Я пошлю в деревню одного из своих людей. Это не вызовет подозрений. – Видимо, прочитав на лице американского разведчика немой вопрос о том, почему он с такой готовностью вызвался помочь отряду Кары, капитан добавил: – Неверные убили одного из моих людей. Калила. Он двоюродный брат моей жены.

Пейнтер знал, что на первом месте у арабов стоит долг перед родственниками и соплеменниками, и сочувственно кивнул капитану.

– Да упокоит Аллах его душу!

Аль-Хаффи поклонился, выражая признательность за соболезнование. Он махнул рукой, подзывая одного из своих людей, настоящего гиганта по имени Барак. Они быстро обменялись несколькими фразами. Кивнув, Барак собрался уходить. Его остановила Кара.

– Как ты собираешься раздобыть машину, не имея денег?

Барак ответил по-английски:

– Аллах помогает тем, кто помогает себе сам.

– Ты собираешься ее угнать?

– Одолжить. Это обычай племен пустыни. Каждый может одолжить то, что ему нужно. А кража – это преступление.

Высказав эту мудрость, Барак ровной трусцой устремился к горящим вдалеке огонькам и вскоре растворился в темноте, подобно настоящему призраку.

– Барак не подведет, – заверил всех капитан аль-Хаффи. – Он найдет такую машину, в которой поместимся мы все… Вместе с конем.

Пейнтер оглянулся на каменистое побережье. Третий «призрак», молчаливый молодой парень Шариф, вел жеребца на длинном поводе.

– Зачем брать с собой лошадь? – спросил Пейнтер, обеспокоенный тем, что пропажа большой машины будет обнаружена значительно быстрее. – Трава здесь сочная, пусть попасется немного. Рано или поздно жеребца обязательно найдут.

– Денег у нас мало, – ответил капитан аль-Хаффи. – А коня можно будет обменять, продать. При необходимости использовать как средство передвижения. Кроме того, он будет нашим прикрытием в дороге на Салалу. Конезаводы, расположенные в окрестностях города, славятся на всю страну. Если мы возьмем жеребца с собой, это будет выглядеть совершенно естественным. Ну и, наконец, белый цвет приносит удачу.

Последние слова были произнесены совершенно серьезно. Для обитателей Аравии удача гораздо важнее, чем крыша над головой.

Они разбили временный лагерь. Пока Омаха и Пейнтер вытаскивали шлюпку на берег, чтобы спрятать ее в скалах, остальные разожгли костер из деревянных обломков, выброшенных на песок прибоем. Заметить укрытый в скалах от посторонних глаз маленький огонек было трудно, а спасшимся очень нужны были его свет и тепло. Сорок минут спустя на извилистой прибрежной дороге мелькнул свет фар. К лагерю подкатил старый грузовик желтого цвета с открытым кузовом, покрытый шрамами ржавчины. Обнесенный деревянным барьером кузов был оборудован сзади откидной сходней. Из кабины выскочил Барак.

– Вижу, ты нашел что одолжить, – усмехнулась Кара.

Барак пожал плечами. Костер быстро загасили. Бараку также удалось «одолжить» кое-какую одежду: халаты и плащи. Все быстро переоделись, скрывая свои европейские наряды. Капитан аль-Хаффи со своими людьми разместился в кабине, на тот случай, если грузовик остановят. Остальные забрались в кузов. Чтобы завести жеребца в кузов, ему завязали глаза. Благородное животное привязали к борту сразу за кабиной. После этого Пейнтер и остальные устроились сзади. Грузовик затрясся по прибрежной дороге. Пейнтер посмотрел на жеребца. «Белый цвет приносит удачу». Да, хотелось на это надеяться. Им сейчас без удачи никак не обойтись.

Часть третья
Гробницы

11. Отрезанные от людей

3 декабря, 12 часов 22 минуты

Салала

Сафия очнулась в тесной камере, терзаемая приступами тошноты и не имеющая понятия, где находится. Она повернула голову, и стены полутемного помещения пустились в бешеную пляску. Из самого ее нутра вырвался булькающий стон. Зарешеченное окошко высоко под потолком пропускало острые, как кинжалы, полоски света. Невыносимо яркого, обжигающего. Молодую женщину снова скрутил спазм. Повернувшись на бок, она с трудом свесила с края койки голову, слишком тяжелую, чтобы держаться на плечах. Ее желудок судорожно сжался. Ничего. Тем не менее, откатившись назад, Сафия ощутила во рту горьковатый приступ желчи. Она принялась размеренно дышать, делая глубокие вдохи и выдохи, и постепенно стены камеры прекратили свою свистопляску.

Только теперь Сафия почувствовала, что все ее тело покрыто потом, прилепившим тонкую хлопчатобумажную ткань к ногам и груди. Жара стояла удушающая. Пересохшие губы растрескались, превратились в пергамент. Сколько времени она проспала, оглушенная снотворным? Сафия помнила мужчину со шприцем. Спокойного, высокого, облаченного во все черное. Он заставил молодую женщину снять мокрую одежду и переодеться в форму защитного цвета.

Сафия осторожно огляделась вокруг: каменные стены, деревянный пол. В воздухе висел неприятный запах жареного лука и грязных ног. Вся обстановка состояла из жесткой койки. Массивная дубовая дверь закрыта и, несомненно, заперта на замок. Сафия полежала неподвижно еще несколько минут. Мысли ее беспорядочно плавали, смутные от последствий снотворного. И все же где-то в глубине страх стиснул сердце кольцами удава. Она одна, в плену. Все остальные погибли.

Сафия явственно представила языки пламени, которые разрывали ночь, отражаясь в волнах вздыбленного штормом моря. Это воспоминание впечаталось ей в сознание ослепительной вспышкой, сверкнувшей в темноте. Яркий до боли багрянец, от которого нельзя спастись, даже зажмурившись. К горлу подступил клубок, дыхание перехватило. Сафии захотелось расплакаться, но она не могла себе это позволить. Если только начать, никогда не остановишься.

В конце концов Сафия поднялась на кровати и опустила ноги на пол. Двигала ею исключительно биологическая потребность – усиливающиеся позывы мочевого пузыря напоминали о том, что она еще жива. Сафия постояла, пошатываясь, держась рукой за стену. От камней веяло приятной прохладой. Она подняла взгляд на зарешеченное окошко. Судя по жаре, по углу падения солнечных лучей, время приближалось к полудню. Но каких суток? Где она находится? В воздухе чувствовались запахи моря и песка. Сафия пришла к выводу, что она по-прежнему в Аравии.

Отвернувшись от окна, Сафия направилась к двери. Доковыляв до двери, она подняла руку. А что, если ее просто снова накачают снотворным? Сафия ощупала багровую опухоль на сгибе левой руки, куда была вколота игла. Выбора у нее нет. Настойчивая потребность перевесила осторожность. Постучав в дверь, Сафия хрипло крикнула по-английски:

– Эй, кто-нибудь меня слышит?

Затем она повторила то же самое на арабском. Ответа не последовало. Сафия заколотила громче, так, что заныли костяшки пальцев, а между лопатками вспыхнула боль. Ее организм был истощен. Неужели ее бросили здесь умирать? Наконец послышались шаги. Заскрежетал массивный запор. Дверь распахнулась. Сафия увидела перед собой того же самого мужчину, что и в предыдущий раз. Выше ее на целых полфута, одетый в черную рубашку и поношенные, вылинявшие джинсы, он заслонял своей тушей весь дверной проем. Сафия с удивлением заметила, что он обрит наголо. В прошлый раз она не обратила на это внимания. Ах да, тогда он был в черной шапочке. Единственной растительностью у него на голове были черные брови и пучок черных волос на подбородке. Но Сафия не забыла его голубые глаза, холодные, непроницаемые, бесстрастные. Глаза акулы. Она поежилась под их взглядом. Ей показалось, в камере внезапно стало холодно.

– Ты уже проснулась, – произнес мужчина. – Пойдешь со мной.

Сафия уловила в его голосе едва заметный австралийский акцент, притупленный долгими годами на чужбине.

– Куда? Мне нужно в туалет.

Поморщившись, бритый повернулся.

– Следуй за мной.

Он провел Сафию до конца коридора. Удобства были самые примитивные: дырка в полу с площадками для ног, душ без занавески и маленькая грязная раковина с подтекающим краном. Заскочив внутрь, Сафия поднесла руку к двери, не уверенная, позволят ли ей уединиться.

– Долго не засиживайся, – пробормотал мужчина, закрывая дверь.

Оставшись одна, Сафия осмотрелась, ища какое-нибудь оружие, какой-нибудь путь к бегству. Единственное окно было забрано решеткой. Но хотя бы из этого можно было выглянуть. Быстро подойдя к окну, Сафия увидела за ним небольшой городок, раскинувшийся на берегу моря. До самой воды простирались пальмовые деревья и белые домики. Чуть поодаль слева пестрые брезентовые навесы обозначали базар. А вдалеке, за пределами города зелеными полосами тянулись плантации бананов, кокосов, сахарного тростника и папайи.

Сафия узнала это место. «Город садов», жемчужина Омана – Салала. Административный центр провинции Дофар, который должен был стать конечной точкой маршрута «Шабаба Омани». Этот район страны славился пышной зеленью. Многочисленные горные речки и ручьи, бурлящие водопадами, питали плодородные пастбища. Только в этой части Омана благословенные муссоны проливались на землю ливнями. Моросящий дождик был здесь не редкостью, а вершины окрестных гор почти все время затягивали облака. Ни в одном другом уголке на побережье Персидского залива не встречалось такого благодатного климата, который позволял выращивать редкие ладанные деревья, источник несметного богатства Омана в древности. Процветание края сопровождалось строительством легендарных городов Сумхарама, Аль-Балида и, наконец, затерянного города Убар. Почему похитители привезли ее именно сюда?

Сафия взглянула в зеркало впервые за много часов, подойдя к убогому умывальнику. Она увидела только тень былой себя: осунувшуюся, дерганую, с запавшими глазами женщину. Однако она осталась в живых. Послышался стук в дверь.

– Ты там уже закончила?

Сафия вернулась к двери и открыла ее. Бритый указал кивком:

– Сюда.

Уверенный в том, что ситуация полностью находится в его руках, он направился вперед, даже не оглянувшись. Выбора у нее не было. Сафия шла, еле волоча ноги, от отчаяния налившиеся свинцом. Они спустились по короткой лестнице в другой коридор.

У дверей сидели мужчины с суровыми лицами, с автоматическими винтовками в руках – то ли прохлаждались, то ли несли дежурство. Постучав, бритый толкнул дверь. Сафия оказалась в комнате, обставленной по-спартански: вытертый ковер, давно вылинявший на солнце, одинокий диван, два жестких деревянных стула. Под потолком жужжали два вентилятора, перемешивая воздух. Стол у стены был завален оружием и каким-то электронным оборудованием, среди которого на расчищенном пятачке стоял портативный компьютер. Выходящий в ближайшее окно кабель тянулся к спутниковой тарелке размером с ладонь.

– Пока что это все, Кейн, – сказала женщина, поднявшаяся из-за компьютера.

– Слушаюсь.

Кивнув, мужчина вышел и закрыл за собой дверь. У Сафии мелькнула было мысль попытаться схватить один из лежащих на столе пистолетов, но она сразу же поняла, что не успеет и близко к ним подойти. Ослабевшая, она еле держалась на ногах. Женщина повернулась к ней. На ней были черные штаны в обтяжку, серая футболка, а поверх нее свободная расстегнутая рубашка. Рукава были закатаны до локтей. От взгляда Сафии не укрылась рукоятка пистолета, торчащая из кобуры на поясе.

– Пожалуйста, садитесь, – распорядилась женщина, указывая на стул.

Сафия не сразу, но все-таки подчинилась. Женщина, оставшись на ногах, принялась расхаживать за диваном.

– Доктор аль-Мааз, судя по всему, ваша слава специалиста по истории этого региона дошла до моего руководства.

Сафия с трудом понимала, что ей говорят. Она не могла оторвать взгляд от лица женщины, черных волос, губ. Это была та самая женщина, которая пыталась убить ее в Британском музее, которая организовала смерть Райана Флемминга, а вчера ночью погубила всех ее друзей. У нее перед глазами промелькнули лица, образы, отвлекая ее внимание от слов.

– Доктор аль-Мааз, вы меня слушаете?

Сафия не смогла ответить. Она всмотрелась в лицо женщины, ища в нем признаки внутреннего зла, какие-то свидетельства того, что та способна на беспощадную жестокость. Какую-нибудь отметину, шрам, любую мелочь. И не смогла ничего найти. Как такое может быть? С уст женщины сорвался тяжелый вздох. Подойдя к дивану, она села и подалась вперед, оперевшись локтями на колени.

– Пейнтер Кроу был моим напарником, – произнесла она.

Сафия вздрогнула, неожиданно услышав это имя. У нее в груди разлилась обжигающая ненависть. Пейнтер? Не в силах поверить, Сафия затряслась от бессильной ярости. Этого не может быть!

– Вижу, мне удалось наконец завладеть вашим вниманием.

На тонких губах женщины мелькнула едва заметная тень удовлетворенной усмешки.

– Вы должны знать правду. Пейнтер Кроу использовал вас в своих целях. Всех вас. Подставил вас под риск. Молчал о своих истинных намерениях.

– Вы лжете, – пошевелив пересохшими губами, прохрипела Сафия.

Женщина откинулась на спинку дивана.

– Мне не нужно лгать. В отличие от Кроу я скажу вам всю правду. То, на что вы случайно наткнулись, возможно, содержит ключ к источнику немыслимой энергии.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Я имею в виду антивещество.

Сафия поморщилась, не в силах поверить своим ушам. Женщина продолжила рассказ о взрыве в музее, о следах радиоактивного заражения, о поисках источника антивещества, которое должно было находиться в какой-то стабильной форме. Несмотря на категорическое нежелание верить, Сафия вынуждена была признать, что многое встало на свои места: определенные замечания Пейнтера, оборудование, которое он использовал в музее, давление, оказанное на подготовку экспедиции правительством Соединенных Штатов.

– Тот осколок метеорита, который взорвался в Британском музее, – продолжала женщина, – говорят, он охранял ворота затерянного города Убар. Именно туда вы нас и приведете.

Сафия с сомнением покачала головой.

– Все это нелепо.

Еще на мгновение задержав на ней взгляд, женщина встала и направилась в противоположный угол комнаты. Вытащив что-то из-под стола, она прихватила один из приборов и вернулась к дивану. Сафия узнала свой чемодан. Щелкнув замками, женщина откинула крышку. Внутри в углублении из черного пенопласта лежало железное сердце. Поймав на себе яркий солнечный луч, оно вспыхнуло рыжевато-бурым светом.

– Вот та самая реликвия, которую вы обнаружили внутри изваяния, высеченного еще за двести лет до рождения Христа. На ее поверхности начертано название Убар.

Сафия медленно кивнула, пораженная тем, насколько подробно женщине все известно. Похоже, для нее не существовало никаких тайн. Наклонившись над чемоданом, женщина провела прибором над сердцем. Прибор затрещал, напоминая счетчик Гейгера.

– Уровень радиации очень низкий. Ее едва удается обнаружить. Но сигнатура такая же, как и у взорвавшегося метеорита. Пейнтер хоть словом обмолвился об этом?

Сафия вспомнила, что Пейнтер исследовал железное сердце похожим прибором. Неужели это правда? И снова у нее в груди холодным камнем легло отчаяние.

– Нам нужно, чтобы вы продолжили эту работу, но теперь уже для нас, – сказала женщина, закрывая чемодан. – Вы должны привести нас к воротам Убара.

Сафия устремила взор на запертый чемодан. Столько пролитой крови, столько загубленных жизней – и все это из-за совершенного ею открытия. Все повторяется сначала.

– Я этого не сделаю, – едва слышно проговорила она.

– Сделаете, ибо в противном случае вы умрете.

Покачав головой, Сафия пожала плечами. Ей все равно. У нее отняли все, что она любила. Отняла вот эта самая женщина. Она ни за что не станет ей помогать.

– С вами или без вас, мы будем продолжать работы. В вашей области есть и другие специалисты. Но если вы откажетесь, я могу сделать последние часы вашей жизни крайне неприятными.

Сафия ответила на это слабым смешком. Неприятными? После всего того, через что ей довелось пройти? Подняв голову, Сафия впервые посмотрела женщине прямо в глаза, куда до этого она старалась не смотреть. Ее глаза оказались не холодными, как глаза лысого мужчины, который привел Сафию сюда. Они искрились исходящей из глубины души яростью, но также и недоумением. Тонкие губы женщины растянулись в усмешке.

– Делайте что хотите, – сказала Сафия, находя силу в собственном отчаянии.

Эта женщина не сможет ее тронуть, сделать ей больно. Вчера она отняла слишком много. Не оставила ничего, чем можно было бы угрожать. Обе одновременно осознали эту истину. Незнакомка на мгновение сдвинула брови, выдавая свое беспокойство.

«Я ей нужна», – со всей определенностью поняла Сафия. Женщина солгала насчет того, что в ее распоряжении еще есть специалисты по прошлому Омана. Никого другого она заполучить не смогла. В душе Сафии появилась уверенность, крепла решимость, испепеляя остатки навеянной снотворным вялости.

Один раз в прошлом в ее жизни уже появлялась так же из ниоткуда незнакомая женщина с привязанной к груди бомбой, обуянная религиозным рвением. Нацеленная на Сафию, она безжалостно убила других, невиновных. Та женщина сама погибла во время взрыва в Тель-Авиве. Впоследствии Сафия так и не смогла ни в чем ее обвинить, переложить на нее груз ответственности. Вместо этого она взвалила всю вину на себя. Но дело было не только в этом. Сафия не могла отомстить за мертвых, распростертых у ее ног, не могла смыть с себя вину.

Сейчас все обстояло по-другому. Сафия смотрела прямо в лицо своей похитительнице, не отводя взгляд. Она вспомнила, как жалела о том, что не смогла остановить ту женщину из Тель-Авива, встретиться с ней, каким-то образом предотвратить взрыв, смерть. Неужели сейчас речь действительно идет об источнике антивещества? Сафия вспомнила взрыв в Британском музее, его последствия. Как поступит с источником такой разрушительной мощи человек, подобный женщине, которая сейчас сидит перед ней? Сколько еще будет смертей? Сафия не могла это допустить.

– Как вас зовут?

Этот вопрос удивил похитительницу. Такая реакция вызвала в Сафии вспышку радости, яркую как солнце, болезненную, но принесшую удовлетворение.

– Вы сказали, что будете со мной искренни.

Нахмурившись, женщина помолчала, но затем все же ответила:

– Кассандра Санчес.

– И что я должна буду сделать, Кассандра? Если, конечно, я соглашусь вам помочь.

Сафия насладилась раздражением, мелькнувшим на лице женщины при таком фамильярном употреблении ее имени. Кассандра порывисто вскочила, давая выход ярости.

– Через час мы выступаем к гробнице Амирана. Именно там было найдено изваяние с железным сердцем. Именно туда вы намеревались привести остальных. С этого мы и начнем.

Сафия встала.

– И последний вопрос.

Женщина вопросительно посмотрела на нее.

– На кого вы работаете? Откройте это, и я соглашусь с вами сотрудничать.

Кассандра подошла к двери, открыла ее и махнула рукой, подзывая своего подчиненного Кейна, чтобы тот забрал пленницу. Затем, стоя в дверях и не оборачиваясь, сказала:

– Я работаю на правительство Соединенных Штатов.

13 часов 01 минута

Кассандра дождалась, когда за хранительницей Кенсингтонской галереи закроется дверь, и пнула мусорную корзину из пальмовых листьев так, что содержимое рассыпалось по дощатому полу. Банка из-под пепси-колы с грохотом прокатилась по доскам и застряла у ножки дивана. «Ах ты, долбаная сучка…» Кассандре пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержаться от дальнейших выходок и утишить переполнявшую ее ярость. Пленница казалась сломленной, и Кассандра никак не могла предположить, что в конце она проявит такую изворотливость. Во взгляде Сафии она увидела нечто такое, что сразу почувствовала, как сила неумолимым потоком перетекает от нее к ее пленнице. И она ничем не сумела этому помешать. Как такое могло произойти? Кассандра усилием воли разжала стиснутые кулаки и встряхнула кистями. «Сучка!» – опять прошипела она в пустоту.

Но по крайней мере, пленница согласилась помогать. Эта победа должна была бы принести удовлетворение. Священник будет рад. И тем не менее в желудке Кассандры бурлила желчь, отравляя ей настроение. В хранительнице музея оказалось гораздо больше силы, чем она ожидала. Кассандра начинала понимать, чем вызван интерес Кроу к этой женщине. Кассандра резко выдохнула. Тело Пейнтера Кроу так и не было обнаружено. Кассандра чувствовала себя так, словно шла по болоту. Если бы только…

Ее мысли прервал стук в дверь. Не успела Кассандра отвернуться, как в комнату вошел Джон Кейн. Она ощутила прилив ярости, вызванный его непочтительным отношением, бесцеремонным вторжением в личную жизнь.

– Пленнице принесли обед, – доложил Кейн. – Она будет готова в путь в четырнадцать ноль-ноль.

Кассандра подошла к столу с электронным оборудованием.

– Как работает подкожный передатчик?

– Сигнал ловится отлично. Сильный, отчетливый.

Ночью, когда пленница уснула под воздействием снотворного, ей имплантировали между лопатками подкожный микропередатчик. Такое же устройство Кассандра должна была вживить Цзинь Чжану в Машантакете. Она нашла особое удовлетворение в том, чтобы в данной ситуации снова использовать изобретение самого Пейнтера. Микропередатчик будет выполнять роль электронного поводка, когда пленница окажется на улице. За ней можно будет следить на удалении до десяти миль. Любая попытка к бегству будет решительно пресекаться.

– Отлично, – сказала Кассандра. – Проследи за тем, чтобы твои люди были полностью готовы.

– Они уже готовы.

Кейн был недоволен тем, что ему приходилось подчиняться этой заносчивой женщине. Однако он прекрасно понимал, что в случае неудачи полетит и его голова.

– Что говорят местные власти по поводу взрыва корабля прошлой ночью?

– Си-эн-эн обвиняет в этом неизвестную террористическую группировку, – презрительно усмехнулся Кейн.

– Что насчет спасшихся? И тел погибших?

– Спасатели только приступили к выяснению причин взрыва и подсчету числа погибших, но можно сказать с уверенностью, что спастись не удалось никому.

Кассандра кивнула.

– Хорошо, ты свободен. Возвращайся к своим людям.

Закатив глаза, Кейн развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь, но не до конца. Кассандре пришлось пройти через всю комнату и плотно закрыть дверь. Щелкнул замок. «Продолжай свои мелкие гадости, Кейн. Тебе это зачтется». Вздохнув, Кассандра вернулась к дивану и присела на край.

Спастись не удалось никому. Она представила себе Пейнтера, вспомнила, как он впервые поддался ее чарам, уступил тщательно срежиссированному обольщению. Их первый поцелуй. От Пейнтера вкусно пахло вином, которое они пили за ужином. Его объятия… губы… руки, медленно скользящие к бедрам… Кассандра потрогала себя в том месте, где остановилась ладонь Пейнтера. Она откинулась на спинку дивана, чувствуя, как решимость покидает ее. Ночная операция принесла ей не столько удовлетворение, сколько разочарование. И страх. Кассандра понимала, в чем дело. До тех пор пока она не увидит труп Пейнтера, не прочитает его фамилию в списках погибших, сомнения будут оставаться.

Кассандра провела рукой по бедру, отдаваясь воспоминаниям. Могли ли их отношения сложиться по-другому? Обхватив руками нижнюю часть живота, Кассандра закрыла глаза, ненавидя себя за одну только мысль об этом. «Будь ты проклят, Пейнтер Кроу!» Однако бесполезно фантазировать, гадая о том, чего никогда уже не будет. К тому же все равно кончилось бы все плохо. Этому Кассандру научил весь ее опыт. Сначала ее родной отец, который повадился забираться ночами к ней в постель с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать лет, – одурманенный наркотиками, угрожающий, обещающий. Кассандра нашла утешение в книгах, возведя стену, отделившую ее от остального мира. Из книг она узнала, как инъекция калия может остановить сердце. Причем обнаружить это практически невозможно. В тот день, когда ей исполнилось семнадцать лет, ее отца нашли мертвым в своей постели. Никто не обратил внимания на след от укола, затерявшийся среди многих ему подобных. Правда, у матери Кассандры возникли какие-то подозрения, и с тех пор она стала бояться дочери.

Не имея никаких причин оставаться дома, Кассандра завербовалась в армию, как только ей исполнилось восемнадцать. Она нашла наслаждение в том, чтобы закалять себя духовно и физически, проверять пределы своих способностей. Затем поступило предложение зачислить ее в части специального назначения. Это была большая честь, однако не все придерживались такого мнения. Во время обучения в школе в Форт-Брэгге один сержант затащил Кассандру в глухой угол, повалил на землю, разорвал на груди рубашку и издевательски нежно спросил: «Ну, сучка, кто теперь будет твоим папочкой?»

В этом была его роковая ошибка. Он получил переломы обеих ног. Половые органы ему так и не смогли вылечить. Кассандре разрешили оставить службу при условии, что она будет держать язык за зубами. Хранить секреты Кассандра научилась хорошо. Затем ее пригласили в «Сигму», потом в «Гильдию». И в том и в другом случае речь шла о том, чтобы стать еще сильнее. Кассандра согласилась. А потом знакомство с Пейнтером, его улыбка, спокойствие…

Кассандра ощутила прилив боли. Жив или мертв? Она должна знать наверняка. Знающая по собственному опыту, как опасно строить догадки, Кассандра решила подготовиться к любым непредвиденным случайностям. Порывисто встав с дивана, она подошла к столу с оборудованием. Портативный компьютер был включен. Кассандра проверила сигнал от микропередатчика, вживленного в тело пленницы, затем вызвала карту системы GPS. На экране появилась трехмерная решетка. Микропередатчик, обозначенный вращающимся голубым кружочком, показал, что хранительница музея находится в своей камере. Если Пейнтер остался жив, он обязательно придет за ней.

Кассандра задумчиво смотрела на экран. Пусть пленница думает, что ей удалось одержать верх. Кассандра, смотревшая дальше, считала это лишь временной победой. Она усовершенствовала подкожный передатчик, разработанный Пейнтером, добавив к нему другое устройство, созданное в «Гильдии». Для этого потребовалось увеличить мощность элемента питания. Теперь Кассандра может в любой момент привести в действие крошечный заряд взрывчатого вещества огромной мощности, одним нажатием клавиши убить пленницу, раздробив ей спинной мозг. Так что если Пейнтер жив, пусть приходит. Кассандра готова положить конец всем неопределенностям.

13 часов 32 минуты

Все лежали на песке, обессиленные, не в силах шелохнуться. Грузовик с поднятым капотом стоял в облаке пара на узкой прибрежной дороге. Полоса белого песка, изогнувшаяся дугой, была ограничена с обеих сторон острыми скалами из известняка. Место было пустынным, расположенным вдалеке от населенных пунктов. Пейнтер смотрел на юг, пытаясь проникнуть взглядом через те пятьдесят с небольшим миль, что отделяли его от Салалы. Сафия должна быть там. Пейнтер молил Бога, чтобы не опоздать. У него за спиной Омаха и трое «призраков пустыни», склонившись над двигателем грузовика, оживленно спорили по-арабски. Остальные укрылись в спасительную тень скал и рухнули на землю, изможденные тряской всю ночь по неровной дороге. Стальное дно кузова беспощадно передавало все ухабы и рытвины, которых на прибрежном проселке было в изобилии.

Пейнтеру удалось урвать несколько разрозненных минут сна, наполненных кошмарными видениями, однако отдыхом это считать было нельзя. Он ощупал заплывший левый глаз. Боль заставила его переключиться на настоящее. Путешествие, хотя и безостановочное, оказалось долгим; отвратительное состояние старой дороги существенно ограничивало скорость грузовика. А теперь лопнул патрубок системы охлаждения. Задержка грозила поставить под угрозу все. Услышав хруст песка, Пейнтер обернулся и увидел Корал. На молодой женщине был свободный халат, слишком короткий по восточным меркам, из-под которого торчали голые лодыжки. Волосы и лицо были перепачканы машинным маслом.

– Мы опаздываем, – сказала Корал.

Пейнтер кивнул.

– Но насколько?

Корал взглянула на хронометр «Брайтлингер», каким пользуются аквалангисты. В отряде «Сигма» она считалась одним из лучших стратегов.

– По моим оценкам, отряд Кассандры высадился в Салале не позднее десяти часов утра. Задержка была вызвана тем, что Кассандра не хотела навлечь на себя подозрения в связи со взрывом «Шабаба Омани». В городе у нее наверняка оборудована конспиративная квартира.

– Лучший и худший сценарии развития событий?

– Сначала худший. Кассандра добралась до гробницы два часа назад. Теперь лучший. Она только отправляется в путь.

Пейнтер покачал головой.

– Рамки небольшие.

– Да, не надо тешить себя несбыточными надеждами. – Корал посмотрела ему в лицо. – Нападавшие продемонстрировали напор и целеустремленность. Одержав победу на море, они будут действовать с удвоенной решительностью. И все-таки кое-что у нас есть.

– Что именно?

– Несмотря ни на что, эти люди будут и дальше соблюдать максимальную осторожность.

Пейнтер нахмурился. Корал объяснила:

– Ты уже говорил про элемент внезапности. На самом деле наша сила не в этом. Из личного дела капитана Санчес я заключила, что она не из тех, кто идет на риск. Она будет вести себя так, словно ожидает преследования.

– И в этом наше преимущество? Не понимаю.

– Когда человек постоянно оглядывается назад, он чаще спотыкается.

– Корал, это уже какой-то дзен-буддизм.

Она пожала плечами.

– Моя мать была буддисткой.

Пейнтер недоуменно посмотрел на нее. Эти слова были произнесены с такой невозмутимостью, что он не мог определить, шутит Корал или говорит серьезно.

– Отлично! – вдруг послышался крик Омахи.

Двигатель чихнул, заворчал и наконец ожил. Еще более шумно, чем раньше, но все же он заработал.

– Всем в машину!

Недовольно бормоча, остальные поднялись с песка. Пейнтер забрался в кузов первым и помог подняться Каре. Он заметил, что у нее дрожит рука.

– Как ты себя чувствуешь?

Высвободив руку, Кара стиснула ее другой рукой, избегая смотреть ему в лицо.

– Замечательно. Просто беспокоюсь о Сафии.

Она устроилась в тенистом уголке в задней части кузова. Остальные поступили так же. Солнце начинало припекать вовсю. Омаха запрыгнул в кузов последним, и великан Барак поднял задний борт. Руки Омахи были от локтей до кончиков пальцев перепачканы машинным маслом.

– Ты все-таки починил мотор! – восторженно произнес Денни, щурясь на брата – не столько от солнца, сколько вследствие близорукости.

Очки Денни потерял во время взрыва. Первое знакомство с Аравией получилось у него очень суровым, но Денни держался молодцом.

– До Салалы доберемся?

Пожав плечами, Омаха прилег на дно кузова рядом с братом.

– Пришлось кое-что смастерить. Лопнувший патрубок мы заткнули, чтобы не вытекала охлаждающая жидкость. Наверное, двигатель быстро перегреется, но еще миль пятьдесят он протянет. Думаю, доберемся.

Пейнтеру хотелось разделить его оптимизм. Он уселся между Корал и Клеем. Грузовик с резким рывком дернулся вперед, хорошенько тряхнув всех, кто находился в кузове. Жеребец тревожно заржал. Оставив за собой повисшее в воздухе сизое облако выхлопных газов, грузовик, громыхая, выехал на дорогу и продолжил путь на Салалу. Полуденное солнце отражалось от всех поверхностей. Пейнтер зажмурился, спасая глаза от ослепительного блеска. Даже не надеясь заснуть, он стал думать о Кассандре, мысленно прокручивая все то, через что ему пришлось пройти вместе с бывшей напарницей: совместное обучение, различные операции, встречи в свободное от работы время.

Как оперативный работник Кассандра ни в чем не уступала ему. Но Пейнтер только сейчас понял, что прежде он не обращал внимания на изворотливость, расчетливую безжалостность, ледяное хладнокровие своей напарницы. В этом Кассандра его превзошла. Он вспомнил слова Корал: «Когда человек постоянно оглядывается назад, он чаще спотыкается». Не произошло ли то же самое с ним самим? После неудавшейся попытки нападения на музей у Пейнтера из головы не выходила Кассандра, и в результате он потерял ориентацию, перестал различать прошлое и настоящее. Даже в своем сердце. Не это ли послужило причиной потери бдительности на борту «Шабаба Омани»? Подсознательная вера в то, что под внешним слоем зла остается что-то доброе? Если он влюбился в Кассандру, значит, между ними было что-то настоящее. Теперь Пейнтер понимал, что это не так.

Его внимание привлек недовольный стон. Клей одернул халат, закрывая колени. Да, араб из него получится никудышный: бледная кожа, коротко остриженные рыжие волосы, серьги в ушах. Молодой аспирант поймал на себе взгляд Кроу.

– Как вы думаете, мы успеем вовремя?

Пейнтер понимал, что отныне должен быть предельно откровенным.

– Не знаю.

14 часов 13 минут

Сафия ехала на заднем сиденье внедорожника «мицубиси». Следом двигались еще две такие же машины. Небольшая процессия направлялась к гробнице наби Амирана, отца Девы Марии. Сафия была в напряжении. Судя по запаху, внедорожник был совершенно новым. Салон с иголочки – иссиня-черная кожа, хромированная отделка, голубые огоньки приборной панели – резко контрастировал с убитым состоянием пассажира. И Сафия не могла полностью списать красные расплывающиеся круги перед глазами на последствия снотворного. Ее мысли постоянно возвращались к разговору с Кассандрой.

Пейнтер Кроу… Кто он такой? Как он мог быть напарником Кассандры? Что это значит? Представляя себе хитрую усмешку Пейнтера, легкое, обнадеживающее прикосновение его руки, Сафия чувствовала внутри свежую рану, болезненную, кровоточащую. О чем еще он умолчал? Сафия старалась затолкать смятение как можно глубже, не имея возможности взглянуть правде в глаза, не зная даже, почему предательство Пейнтера ее так задело. Они ведь были едва знакомы друг с другом.

Сафия решила сосредоточить внимание на других словах Кассандры, которые причиняли ей не меньшую тревогу. Кассандра сказала, что работает на американское правительство. Возможно ли это? Хотя Сафии было прекрасно известно о том, какой беспощадной бывает временами внешняя политика Соединенных Штатов, она не могла представить себе, чтобы американские власти санкционировали кровавое нападение на «Шабаб Омани». От подчиненных Кассандры веяло духом наемников, не имеющих никаких моральных принципов. От одной их близости у Сафии пробегали мурашки по коже. Эти люди не могут быть простыми американскими солдатами.

И еще этот Кейн, постоянно одетый во все черное. Сафия узнала в его речи квинслендский акцент. Австралиец. Сейчас Кейн сидел за рулем «мицубиси», в котором ехала Сафия. Машину он вел резко, даже грубо: стремительные рывки с места, крутые повороты на большой скорости, удары по тормозам. Какое у этого человека прошлое? Другой пассажир внедорожника – Кассандра сидела рядом и смотрела на мелькающий за окном пейзаж, положив руки на колени. Словно обычная туристка. Но только она была вооружена тремя пистолетами: в кобуре под мышкой, на спине за поясом, третий пристегнут к щиколотке. Кассандра продемонстрировала их Сафии в качестве предостережения. Сафия подозревала, что где-то спрятан и четвертый.

Попав в ловушку, она была вынуждена сидеть смирно. Еще когда машина проезжала через центр Салалы, Сафия обратила внимание на встроенную навигационную систему для управления движением. Маленький кортеж обогнул морской курорт, затем пересек оживленное шоссе и направился в жилой пригород Аль-Куаф к гробнице наби Амирана. Ехали недолго. Салала была небольшим городом, пересечь который из конца в конец можно было всего за несколько минут.

Основные достопримечательности города находились за пределами жилого района, в живописных окрестностях: восхитительные песчаные пляжи Мугсал, древние развалины Сумхуррана, бесчисленные плантации, процветающие под живительными муссонами. А чуть поодаль зеленым занавесом возвышались горы Дофар – одно из немногих мест на земле, где произрастают редкие ладанные деревья. Сафия устремила взор на затянутые дымкой горы, таящие в себе вечную загадку. Хотя главным источником благосостояния Омана уже давно стала нефть, основным локомотивом местной экономики оставалось производство благовоний.

Традиционные базары под открытым небом наполняли Салалу ароматами розовой воды, амбры, сандалового дерева и мирры. Город по праву считался парфюмерной столицей мира. Все крупнейшие производители духов прилетали сюда, чтобы дегустировать выставленные товары. Однако в прошлом истинным богатством страны был ладан, ценившийся даже дороже золота. Торговля этим драгоценным благовонием подпитывала экономику Омана. Оманские купцы доходили на своих дхоу на север до Иордании и Турции, на запад до Африки.

И все же основной торговый путь, знаменитая Дорога благовоний, пролегал по суше. Вехами на нем до сих пор стояли древние развалины, таинственные и загадочные, в чьем прошлом сочетались иудаизм, христианство и ислам. Самым известным среди них был Убар – Город тысячи колонн, основанный потомками Ноя, город, разбогатевший благодаря своей стержневой роли главного источника воды для караванов, которые пересекали пустыню.

И вот теперь, тысячу лет спустя, Убар снова становится источником могущества? Пролилась кровь ради того, чтобы раскрыть тайну города, найти его сердце. Сафии приходилось делать над собой усилие, чтобы не оглядываться назад, на серебристый чемодан. Железное сердце пришло из Салалы, словно хлебная крошка из сказки, как указатель пути к истинным сокровищам Убара. Антивещество. Возможно ли это?

Сбросив скорость, «мицубиси» свернул на грунтовую проселочную дорогу. Маленький кортеж проехал мимо придорожных торговцев, которые, расположившись в тени пальм, продавали финики, кокосы и виноград. Машина медленно ползла вперед. У Сафии мелькнула было мысль открыть дверь и выпрыгнуть, попытаться бежать. Однако она была пристегнута ремнем безопасности. Малейшее движение к замку – и Кассандра ее остановит. И не надо забывать о машинах сопровождения, набитых вооруженными людьми.

Второй внедорожник свернул следом за первым, третий поехал прямо, возможно, для того, чтобы сделать круг и перекрыть дорогу с противоположной стороны. Сафия удивилась подобным чрезвычайным мерам безопасности. На ее взгляд, для того, чтобы справиться с пленницей, достаточно было бы и Кассандры с Кейном. Сафия понимала, что попытка к бегству будет означать для нее смерть. Давно сдерживаемая ярость горячей волной разлилась по телу Сафии, обжигая. Она не принесет себя в жертву напрасно. Она будет вести чужую игру, выжидая свой шанс.

Сафия украдкой взглянула на Кассандру. Она отомстит… за своих друзей, за себя. Эта мысль поддерживала ее до тех пор, пока «мицубиси» не остановился перед чугунными воротами. Вход в гробницу наби Амирана.

– Не вздумайте ничего предпринимать, – предупредила Кассандра, словно прочтя ее мысли.

Высунувшись из окна, Джон Кейн обратился к привратнику. Несколько оманских риалов перешло из рук в руки. Привратник нажал кнопку, и ворота распахнулись, пропуская внедорожник. Кейн медленно въехал внутрь и остановился. Второй «мицубиси» занял позицию напротив придорожных торговцев. Выпрыгнув из машины, Кейн поспешил открыть дверь перед Сафией. В нормальной обстановке это было бы воспринято как знак вежливости. Однако сейчас это была лишь мера предосторожности. Кейн протянул руку, помогая Сафии выйти. Отказавшись от помощи, Сафия выбралась самостоятельно. Кассандра обошла машину сзади. У нее в руке был серебристый чемодан.

– Что теперь?

Сафия осмотрелась вокруг. С чего начать? Они стояли посреди двора, вымощенного каменными плитами, обнесенного стеной и окруженного небольшим ухоженным садиком. Напротив них возвышалась маленькая мечеть. Белый минарет, увенчанный потемневшим золотым куполом, поднимался навстречу ослепительному полуденному солнцу. Наверху имелся опоясывающий минарет балкончик, с которого муэдзин пять раз в день призывал мусульман к молитве. Сафия мысленно прочитала свою молитву, найдя в ней какое-то успокоение.

Звуки окружающего города доносились приглушенными, словно сам воздух чувствовал святость этого места. По двору бродили паломники, почтительно взирая на замкнувшую двор с одной стороны усыпальницу: длинное приземистое здание, украшенное арками и выкрашенное в белый цвет с зеленой отделкой. Внутри его находилось место упокоения наби Амирана, отца Девы Марии. Кассандра нетерпеливо шагнула вперед. Исходящая от нее сдерживаемая энергия возмутила спокойный воздух, оставив позади буквально осязаемый кильватерный след.

– Итак, с чего мы начнем?

– С самого начала, – пробормотала Сафия, направляясь вперед.

Она нужна этим людям. Они взяли ее в плен, но понукать собой она им не позволит. Ее щитом будут ее знания. Кассандра пошла следом. Сафия подошла ко входу в священную усыпальницу. Ей навстречу шагнул один из служителей, охраняющих гробницу.

– Салам алейкум, – приветствовал он.

– Алейкум ас-салам, – ответила Сафия.

– Извините, – сказал служитель и указал на ее голову. – Женщинам не разрешается заходить в гробницу с непокрытой головой.

Он протянул два зеленых платка.

– Шук ран, – поблагодарила его Сафия, быстро повязывая платок.

Ее пальцы двигались с легкостью, которую она уже считала давно забытой. Ей доставило злорадное удовлетворение видеть, как служитель вынужден был помочь Кассандре. Затем он отошел в сторону, освобождая дорогу.

– Мир вам, – напутствовал он и удалился в тенистую галерею.

– Нужно также снять обувь, – сказала Сафия, указывая на ботинки и сандалии, выстроенные в ряд перед входом.

Разувшись, они вошли в гробницу. Святилище представляло собой один вытянутый зал. В одном конце на возвышении стоял надгробный камень из коричневого мрамора размером с небольшой алтарь. Стоявшие на нем две одинаковые бронзовые курильницы наполняли помещение запахом благовоний, похожим на больничный. До самой середины зала простирался тридцатиметровый склеп, приподнятый на полметра над уровнем пола и покрытый кусками материи всех цветов радуги с изречениями из Корана. По обе стороны от могилы пол был застелен молитвенными ковриками.

– Большая могила, – тихо промолвил Кейн.

Единственный паломник, находившийся в зале, поднялся с коврика и, взглянув на вошедших, молча направился к выходу. Сафия, Кассандра и Кейн остались в усыпальнице одни. Сафия прошла вдоль тридцатиметрового склепа, считая шаги. Предание гласило: сколько ни измерять длину могилы с одной стороны, получить то же самое значение с другой – невозможно. Сафии еще не представлялось случая проверить эту легенду. Кассандра следовала за ней по пятам, озираясь вокруг.

– Что вам известно об этом месте?

Пожав плечами, Сафия обогнула конец могилы и направилась обратно к надгробному камню.

– Гробница почитается со Средних веков, но все это обрамление… – она махнула рукой, указывая на мавзолей и двор, – все это построено относительно недавно.

Подойдя к мраморному камню, Сафия положила ладонь на его поверхность.

– Вот то самое место, где Реджинальд Кенсингтон откопал изваяние из песчаника, внутри которого скрывалось железное сердце. Это произошло около сорока лет назад.

Сжимая чемоданчик, Кассандра шагнула вперед. Она обошла вокруг каменного алтаря. Плавающие в воздухе змейки благовоний над двумя курильницами недовольно задергались, возмущенные ее вмешательством. Молчание нарушил Кейн:

– Значит, здесь действительно похоронен отец Девы Марии?

– Это утверждение является спорным. Тут возникают определенные противоречия.

Кассандра удивленно посмотрела на нее.

– То есть?

– Большинство ветвей христианства – католики, православные, несторианцы, иаковиты – считают, что отца Марии звали Иоакимом. Но единого мнения все-таки нет. Коран утверждает, что Мария происходила из уважаемой, знатной семьи Амиран. Того же мнения придерживается иудейская вера. Согласно их преданиям, наби Амиран и его жена страстно желали ребенка, но жена была бесплодна. Амиран попросил Господа дать ему мальчика, которого он отдал бы в храм в Иерусалиме. Его молитва была услышана, и жена забеременела – но родила она девочку, которую назвали Марией. Родители все равно были счастливы. Они наказали дочери жить в благочестии, памятуя о чуде, сотворенном Господом Богом.

– И так продолжалось до тех пор, пока ее не обрюхатил ангел.

– Здесь и начинаются споры между различными религиями.

– А что насчет изваяния, которое было обнаружено в могиле? – спросила Кассандра, возвращая разговор к цели их прихода. – Почему оно было помещено здесь?

Остановившись перед мраморным надгробным камнем, Сафия задумалась над тем же вопросом, над которым она ломала голову всю дорогу из Лондона. Почему кто-то поместил ключ к Убару в месте, которое связано с Девой Марией, почитаемой тремя религиями – иудаизмом, христианством и исламом? Не потому ли, что это место должно было оставаться в неприкосновенности на протяжении столетий? Все религии были заинтересованы сберечь гробницу. Никто не мог предположить, что Реджинальд Кенсингтон вздумает произвести раскопки, обнаружит изваяние и заберет его в Англию, чтобы добавить к своей коллекции. Но кто доставил изваяние в это святилище и почему? Не потому ли, что Салала лежала в начале Дороги благовоний? Не призвано ли было изваяние стать первой вехой, первым указателем, ведущим в сердце Аравии? Сафия мысленно перебрала все параметры: возраст изваяния, таинственное прошлое гробницы, ее значение для различных религий. Она повернулась к Кассандре.

– Мне нужно осмотреть сердце.

– Зачем?

– Похоже, вы были правы. Изваяние было оставлено здесь не случайно.

Смерив ее долгим взглядом, Кассандра наконец опустилась на колени на молитвенный коврик и раскрыла чемоданчик. В углублении из черного пенопласта тускло сверкнуло железное сердце. Подойдя к Кассандре, Сафия достала сердце из чемоданчика. И снова ее поразило, насколько оно тяжелое. Чистое железо не могло обладать такой высокой плотностью. Выпрямившись, Сафия ощутила внутри сердца какой-то плеск – тяжелый, тягучий, словно камеры сердца были заполнены жидким свинцом. Она отнесла сердце к мраморному алтарю.

– Считается, что изваяние стояло вот здесь.

Сафия развернулась, и крупицы ладана, вывалившись из одного из сосудов, рассыпались по мраморному алтарю. Сафия поднесла сердце к своей груди, расположив его с анатомической достоверностью, как оно лежало бы в ее собственном теле – желудочками вниз, аортой влево. Встав в головах узкой, длинной могилы, она мысленно представила изваяние, каким оно стояло в музее до того, как его разорвал на куски взрыв.

Изваяние, имевшее в высоту почти семь футов, представляло собой фигуру в похожем на одежду современных бедуинов длинном одеянии, в головном уборе и платке на лице. Фигура держала в руке длинный погребальный светильник, в котором курился ладан, и казалось, будто она целится из ружья. Сафия посмотрела на кристаллы древнего ладана. Не это ли самое благовоние курилось когда-то здесь?

Зажав кусок холодного железа локтем, Сафия подобрала с алтаря кристаллические крупицы и бросила их в ближайшую курильницу, мысленно читая молитву о своих друзьях. Ладан вспыхнул с шипением, наполняя воздух сладковатым ароматом. Закрыв глаза, Сафия сделала глубокий вдох.

Воздух был насыщен запахом давно минувших веков. Молодой женщине показалось, что она совершила путешествие во времени, вернулась в эпоху, предшествующую рождению Христа. Она представила себе давно погибшее ладанное дерево, из которого было получено это благовоние. Кривое, сучковатое деревце с серо-зелеными листьями. Представила себе древних земледельцев, собиравших сок ладана. Это были люди из жившего в полном уединении, высоко в горах, обособленного племени, такого древнего, что его язык являлся предком современного арабского. В настоящее время лишь небольшая горстка их потомков влачила жалкое существование в тех же горах, вдали от цивилизации.

Сафия мысленно услышала певучую речь, изобилующую шипящими звуками, которую часто сравнивают с пением птиц. Эта народность, именующая себя шахра, считала своими прямыми пращурами обитателей Убара, которые, в свою очередь, вели родословную от отцов-основателей города. Неужели эти люди сами собирали урожай с ладанных деревьев? Глотая с каждым вдохом прошлое, Сафия вдруг поймала себя на том, что у нее закружилась голова. На мгновение потеряв ориентацию в пространстве, она покачнулась.

Колени Сафии подогнулись, и, не в силах определить, где верх, а где низ, она вцепилась в край алтаря. Джон Кейн подхватил ее под тот самый локоть, под которым было зажато сердце. Оно выскользнуло, упало, ударившись с глухим стуком об алтарь, и покатилось по мраморному столу, слегка покачиваясь, словно таинственная жидкость у него внутри никак не могла обрести равновесие. Кассандра бросилась было вперед.

– Нет! – остановила ее Сафия. – Не трогайте его!

Покачавшись еще немного, сердце наконец успокоилось. Останавливаясь, оно, казалось, качнулось в последний раз и, чуточку сместившись, застыло неподвижно.

– Не прикасайтесь к нему.

Сафия опустилась на колени так, что ее глаза оказались на одном уровне с мраморной плитой алтаря. Воздух был пресыщен запахом ладана. Сердце остановилось в точности в том же положении, в каком его только что держала Сафия: желудочками вниз, дугой аорты влево и вверх. Поднявшись на ноги, молодая женщина встала так, чтобы положение сердца соответствовало месту у нее в груди. Раздвинув ноги, она подняла руки, притворяясь, будто держит ружье – точнее, погребальный светильник. Застыв в позе древнего изваяния, Сафия устремила взгляд вдоль поднятой руки. Она указывала прямо на длинную ось могилы, полностью совпадая с ней.

Опустив руки, Сафия задумчиво посмотрела на железное сердце. Какова вероятность, что оно совершенно случайно заняло именно это положение? Молодая женщина вспомнила плеск внутри, снова представила покачивающиеся движения сердца, последнее колебание перед остановкой, подобно стрелке компаса. Повернувшись лицом к дальней стене усыпальницы, Сафия подняла руку и устремила взгляд вдоль нее. Ее мысленный взор проник сквозь стены, покинул пределы города и двинулся дальше. К зеленым горам, возвышающимся вдали. И тут она все поняла. Однако надо было убедиться.

– Мне нужна карта.

– Зачем? – удивилась Кассандра.

– Кажется, я знаю, куда нам предстоит двигаться дальше.

12. В первую очередь безопасность

3 декабря, 15 часов 02 минуты

Салала

Омаха, дремавший на дне кузова, ощутил под собой характерную вибрацию. Проклятье! Тряска усиливалась. Те, кто заснул, утомленные жарой, встрепенулись и встревожились. Спереди донесся судорожный скрежет. Двигатель, кашлянув последний раз, умер, испустив вздох дыма. Черное облако выползло из-под капота и окутало грузовик. Воздух наполнился зловонием горелого масла. Беспомощный грузовик свернул с дороги и остановился, уткнувшись в песчаную обочину.

– Конечная станция, – пробормотал Омаха.

Арабский скакун недовольно забил копытом. «Тут я с тобой полностью согласен», – подумал Омаха. Встав вместе с остальными, он смахнул пыль с плаща и, подойдя к откидному борту, вытащил задвижку. Борт с грохотом упал на песок. Все выпрыгнули из кузова. Капитан аль-Хаффи и двое его людей вылезли из кабины. Дым из-под капота продолжал валить, поднимаясь к небу.

– Где мы находимся? – спросила Кара, прикрыв глаза козырьком ладони и всматриваясь в уходящую вперед извивающуюся ленту дороги.

По обе стороны от дорожного полотна сплошной стеной стояли густые заросли сахарного тростника, которые не позволяли заглянуть вдаль.

– Далеко еще до Салалы?

– Не больше пары миль, – ответил Омаха, пожав плечами.

Полной уверенности у него не было. Не исключено, что расстояние до города было вдвое больше. К ним приблизился капитан аль-Хаффи.

– Нам надо уходить. – Он указал на столб дыма. – Кто-нибудь обязательно захочет узнать, в чем дело.

Омаха кивнул. Не будет ничего хорошего, если их застанут рядом с угнанной или даже одолженной машиной.

– Оставшуюся часть пути придется пройти пешком, – сказал Пейнтер.

Он выбрался из кузова последним, ведя в поводу встревоженного скакуна по сходне. Оказавшись на твердой земле, жеребец задрожал, испуганно пританцовывая на месте. Пейнтер принялся его успокаивать.

Только сейчас Омаха обратил внимание, что под левым глазом у Пейнтера багровеет здоровенный синяк. Правда, опухоль начинала спадать. Омаха отвернулся, разрываясь между стыдом за свою выходку и остатками охватившего его тогда гнева. Не обремененный поклажей маленький караван, не задерживаясь, тронулся в путь по обочине.

Все шагали парами. Возглавлял шествие капитан аль-Хаффи. Последними шли Корал и Пейнтер. Омаха услышал, как они переговариваются друг с другом шепотом, обсуждая какие-то планы. Не желая остаться в стороне от этого важного разговора, он замедлил шаг, позволяя им его нагнать. Кара, заметив это, также присоединилась к ним.

– Что будем делать, добравшись до Салалы? – спросил Омаха.

Пейнтер нахмурился.

– Не привлекать к себе внимания. Мы с Корал отправимся…

– Подожди, – оборвал его Омаха. – Я не останусь в стороне. Я не собираюсь отсиживаться в какой-нибудь гостинице, пока вы двое будете шляться по городу!

Его гневную тираду услышали все.

– Нам нельзя отправляться к гробнице всем вместе, – сказал Пейнтер. – Нас заметят. Мы с Корал специально обучены наружному наблюдению и сбору разведывательной информации. Нам нужно будет изучить место, отыскать Сафию или устроить засаду, если ее там еще нет.

– А если она уже побывала там и ушла? – спросил Омаха.

– Это можно будет легко выяснить, осторожными расспросами.

Заговорила Кара:

– Если Сафии к нашему приходу уже не окажется в гробнице, мы не сможем узнать, куда ее увезли.

Пейнтер молча посмотрел на нее. Омаха заметил в его взгляде тень беспокойства, такую же черную, как синяк под левым глазом.

– Ты боишься, что мы опоздали? – спросил Омаха.

– Твердой уверенности быть не может.

У самого горизонта показались первые дома. Край города. До него слишком далеко. Они не успеют.

– Кому-то нужно выступить вперед, – сказал Омаха.

– Каким образом? – спросила Кара.

Не оборачиваясь, Омаха ткнул большим пальцем через плечо.

– На жеребце. Возможно, даже двое доедут до города верхом. Отправятся прямиком к гробнице и все разузнают. Не выдавая себя, будут следить за Сафией, если она еще там. Догонят, если ее там уже нет.

Ответом ему стало молчание. Наконец Корал посмотрела Омахе в глаза.

– Мы с Пейнтером как раз обсуждали именно это.

– Отправлюсь я, – сказал Кроу.

Остановившись, Омаха обернулся и посмотрел ему в лицо.

– Это еще почему, черт побери? Я знаком с городом, знаю все ходы и выходы.

Пейнтер выдержал его взгляд.

– У тебя нет опыта слежки. Сейчас не время для дилетантов. Тебя заметят. И мы лишимся нашего преимущества.

– Черта с два меня заметят. Возможно, у меня и нет специальной подготовки, но я много лет проработал в таких местах, где лучше не показываться на глаза. Если понадобится, я смогу слиться с толпой.

– Но у меня это получится лучше, – без бравады, но и без ложной скромности произнес Кроу. – Это именно то, чем я привык заниматься.

Омаха стиснул кулаки, услышав в его голосе твердость. Какой-то его частице захотелось выбить из Пейнтера эту решимость, но другая поверила ему. У него нет опыта Пейнтера. Какой выбор будет лучшим? Сможет ли он идти спокойным шагом, когда ему хочется бежать к Сафии со всех ног? Сердце Омахи обвила петля боли.

– И что ты собираешься сделать, если найдешь Сафию?

– Ничего.

Помолчав, Пейнтер продолжал:

– Я изучу, какими силами и средствами располагает противник. Отыщу слабые места. Выжду подходящий момент.

– А что будем делать мы? – подбоченившись, недовольным тоном спросила Кара.

Ей ответила Корал:

– У нас в Салале подготовлена на всякий случай конспиративная квартира. Там есть деньги и снаряжение.

«В этом можно было не сомневаться», – подумал Омаха.

– И оружие? – спросила Кара.

Корал кивнула.

– Первым делом мы направимся туда. Возьмем все необходимое. Я свяжусь с Вашингтоном. Введу в курс дела. Договорюсь о высылке дополнительных…

– Нет, – остановил ее Пейнтер. – Ты будешь соблюдать полное молчание. Я свяжусь с тобой, как только смогу. Отныне мы будем действовать собственными силами. Без посторонней помощи.

Омаха попытался проанализировать короткий диалог Пейнтера и его напарницы. Судя по всему, Пейнтер подозревал в утечке не только оманское правительство, но и свое собственное. Эта Кассандра Санчес постоянно оказывается на шаг впереди. Несомненно, она получает информацию откуда-то изнутри. Пейнтер снова перевел взгляд на Омаху.

– Мы договорились насчет этого плана?

Омаха медленно кивнул, хотя ему в затылок словно вколотили стальные прутья. Пейнтер начал было отворачиваться, но Омаха, остановив его, шагнул ближе. Достав из-под халата пистолет, он протянул его Пейнтеру.

– Если у тебя будет шанс, хотя бы один шанс…

– Я им воспользуюсь, – заверил его Пейнтер, принимая пистолет.

Омаха отступил назад, и Пейнтер вскочил на жеребца. Ему пришлось обойтись без седла, воспользовавшись поводьями, наспех сделанными из куска веревки.

– Встретимся в Салале, – бросил он.

Пригнувшись к холке, Пейнтер ударил жеребца пятками по бокам, пуская его рысью, а затем галопом.

– Надеюсь, шпион он такой же хороший, как и наездник, – заметила Кара, провожая его взглядом.

Дождавшись, пока всадник скроется за поворотом, маленький отряд снова тронулся в путь, продвигаясь медленно, слишком медленно к заветному городу.

15 часов 42 минуты

Сафия склонилась над подробной картой провинции Дофар, расстеленной на капоте внедорожника. Посреди карты лежали цифровой компас и пластмассовая линейка. Сафия чуть передвинула линейку, совместив ее с длинной осью могилы наби Амирана. Прежде чем покинуть гробницу, она в течение нескольких минут производила точные измерения с помощью компаса, калиброванного лазером.

– Что вы делаете? – в пятый раз спросила Кассандра, заглядывая ей через плечо.

Упорно не обращая на нее внимания, Сафия склонилась еще ниже, едва не уткнувшись носом в бумагу. «Это максимум, что я могу сделать без помощи компьютера». Наконец она подняла руку:

– Карандаш!

Сунув руку во внутренний карман пиджака, Кейн достал шариковую ручку. Подняв взгляд, Сафия успела заметить у него в кобуре под мышкой пистолет. Она осторожно взяла ручку из пальцев Кейна, стараясь не смотреть ему в глаза. Этот человек еще в большей степени, чем Кассандра, пугал ее, подрывал решимость.

Снова склонившись над картой, Сафия сосредоточила все свое внимание на тайне, пытаясь определить следующую веху, которая должна была привести к таинственному сердцу Убара. Она провела прямую линию и убрала линейку. Тонкая синяя полоска ушла от гробницы наби Амирана за пределы города. Сафия провела по ней пальцем, отмечая, через какие места она проходит, ища какое-нибудь название, которое бросится в глаза. У нее уже были предположения относительно того, что именно она найдет. Как только палец Сафии покинул пределы Салалы, горизонтали на карте стали более частыми. Местность за городом круто поднималась предгорьями, которые быстро переходили в настоящие горы. Сафия двигалась по синей линии до тех пор, пока та не пересекла маленькую черную точку на вершине высокой горы. Она постучала пальцем по карте. Кассандра прочитала вслух название, у которого остановился палец Сафии:

– Джебаль Эйттин.

Она вопросительно посмотрела на Сафию.

– Гора Эйттин, – поправила та, всматриваясь в черную точку, отмечающую вершину. – На ней находится другая могила, которая также почитается верующими разных конфессий – христианами, иудеями и мусульманами.

– И чья же это могила?

– Другого пророка. Наби Аюба. Или, что нам более привычно, Иова.

Кассандра недоуменно поморщилась. Сафия объяснила подробнее:

– Иов упоминается и в Библии, и в Коране. Этот знатный, состоятельный человек сохранил веру в Бога, несмотря на все выпавшие на его долю лишения. В качестве испытания Господь лишил Иова всего: богатства, детей, даже здоровья. Поразившие Иова болезни были настолько ужасными, что его изгнали из родного города, и он был вынужден жить в полном одиночестве как раз здесь. На горе Эйттин. И все же, несмотря на трудности и невзгоды, Иов хранил веру в Господа. И наконец в награду за его преданность Бог сказал Иову: «Ударь своей ногой!» В этом месте забил источник, в котором Иов совершил омовение. Все его болезни тотчас же излечились, и он снова стал молодым. Остаток жизни Иов прожил на горе Эйттин и после смерти был похоронен на ней.

– И вы полагаете, что его гробница является следующей точкой на пути к Убару?

– Если первой вехой стала вот эта усыпальница, разумно предположить, что следующей будет нечто подобное. Место захоронения другого святого, который почитается всеми местными религиями.

– В таком случае именно туда мы сейчас и отправимся.

Кассандра протянула руку к карте. Сафия остановила ее, накрыв карту ладонью.

– У меня нет никакой уверенности относительно того, что именно мы там обнаружим, и обнаружим ли что-нибудь вообще. Я уже бывала в гробнице Иова. И не нашла там ничего, что указывало бы на Убар. Кроме того, у нас нет даже намека на то, с чего именно начинать поиски. Здесь, в гробнице наби Амирана, у нас хотя бы было железное сердце.

Она снова мысленно представила, как сердце качалось на мраморном алтаре, подобно стрелке компаса стремясь занять строго определенное положение.

– Возможно, потребуются годы на то, чтобы найти следующий элемент загадки.

– Именно для этого вы здесь, – заявила Кассандра, решительно хватая карту.

Она махнула рукой, приказывая Кейну отвести пленницу в машину. Сафия покачала головой. Задача казалась неразрешимой. По крайней мере, Сафии хотелось убедить в этом Кассандру. Что бы она ни говорила вслух, у нее уже были достаточно четкие представления относительно дальнейших действий, но она не знала, как обратить эти знания себе на пользу. Сафия снова уселась на заднее сиденье вместе с Кассандрой. Машина выехала за ворота гробницы.

Уличные торговцы с приближением вечера уже начинали собирать товар. Одинокий бродячий пес с выпирающими сквозь облезлую шкуру ребрами и тощими лапами бродил мимо лотков и повозок. Подняв голову, он проводил взглядом белого жеребца, которого медленно вел вдоль торгового ряда человек, с ног до головы закутанный в наряд кочевника-бедуина. Внедорожник проехал по переулку ко второму «мицубиси», который дежурил в конце. Затем маленькая процессия повернула в сторону гор. Сафия посмотрела на экран системы GPS, смонтированный на приборной панели. Расходившиеся от центра лучами улицы редели. За ними начиналась сельская местность.

Впереди была еще одна могила. Сафии хотелось надеяться, что не ее собственная.

16 часов 42 минуты

Гора Эйттин

Проклятые скорпионы… Доктор Жак Бертран с хрустом раздавил каблуком незваного гостя в черном панцире и лишь после этого устроился на коврике, которым было застелено его рабочее место. Он отлучился всего на каких-нибудь несколько минут, чтобы принести воды из своего «лендровера», а скорпионы уже успели проникнуть в его тенистый закуток в скале. В этом суровом крае скудной растительности и каменистой почвы ничто не пропадало даром, особенно место в тени. Жак растянулся в нише лицом вверх. На потолке древней усыпальницы была высечена надпись эпиграфическим южноаравийским письмом. В этих краях подобных захоронений много, однако их все затмевает могила Иова. Сегодня Жак исследовал уже третью гробницу. Последнюю, так как день выдался долгим и невыносимо жарким.

Жак уже мечтал о прохладе своего номера люкс в гостинице «Хилтон» в Салале, о бассейне и бокале шардоне. Почерпнув в этих мыслях дополнительные силы, он принялся за работу. Тонкой кисточкой из верблюжьей шерсти Жак в последний раз осторожно очистил надпись. Археолог, специалист по древним языкам, он получил грант от оманского правительства на составление карты ранних надписей на семитских языках: арамейском, элиамейском, пальмирском, набатийском, самаритянском, древнееврейском. Цель работы состояла в том, чтобы проследить их развитие от прошлого до настоящего. А гробницы являлись одним из основных источников письменных документов, в которых были увековечены молитвы, хвалы и эпитафии.

Почувствовав спиной неприятный холодок, Жак опустил кисточку. У него внезапно возникло ощущение, будто за ним наблюдают. Оно разлилось по всему его телу, подобное первобытному чувству опасности.

Эти края кишели разбойниками и грабителями. Однако никто не смел совершить преступление под сенью гробницы Иова, самой почитаемой святыни, зная, что это будет означать смертный приговор. Положившись на защиту святого, Жак оставил винтовку в машине. Приподнявшись на локте, он всмотрелся в яркий свет за входом в усыпальницу.

Ничего.

Тем не менее Жак полностью втянул ноги в нишу. Если снаружи кто-то есть и этот «кто-то» замыслил недоброе, наверное, лучше оставаться незамеченным. Слева донесся шорох камешка, катящегося вниз по склону. Жак напряг слух, чувствуя, что попал в ловушку. И вдруг перед входом в гробницу мелькнула тень.

Животное пробежало ленивой неспешной походкой, уверенное в своей силе. Его рыжеватая шерсть, покрытая черными пятнами, сливалась с красно-бурыми скалами.

Жак затаил дыхание, охваченный ужасом, не в силах поверить собственным глазам. До него доходили слухи, его предупреждали о том, что в глуши гор Дофар до сих пор можно встретить аравийского леопарда. Вымирающий, однако, как сейчас пришлось убедиться Бертрану, еще не вымерший до конца вид.

Огромная кошка бесшумно проскользнула мимо. Она была не одна. Показался второй леопард, двигавшийся быстрее, более молодой, более возбужденный. Затем третий. Самец – громадные лапы, которые расплющивались при каждом шаге, желтоватые когти.

Боясь сделать вдох, Жак бессознательно молился – пещерный человек, забившийся в нору от опасностей окружающего мира.

И тут показалась еще одна фигура.

Уже не кошка.

Обнаженные ноги, босые ступни, но в движениях – то же самое кошачье изящество.

Женщина.

Со своего места Жак не мог видеть ничего выше бедер. Женщина также не обратила на него никакого внимания, уверенная, как и леопарды. Она быстро прошла мимо, направляясь к вершине горы.

Жак выбрался из гробницы подобно Лазарю, восставшему из могилы. Стоя на четвереньках, он высунул голову, не в силах сдержаться. Женщина поднималась по скалистому склону, следуя тропой, известной ей одной. У нее была кожа цвета кофе мокко и прямые блестящие черные волосы по пояс. Она была полностью обнажена и нисколько не стеснялась этого.

Казалось, женщина почувствовала на себе взгляд Жака, но не стала оборачиваться. Зато сам он снова испытал непреодолимое ощущение того, что за ним следят. Оно бурлящим потоком разлилось по его телу. Жака опять прошибла холодная дрожь, но он был не в силах отвести взгляд.

Женщина шла в окружении леопардов, поднимаясь все выше и направляясь к гробнице на вершине. Ее силуэт, казалось, дрожал, словно мираж, возникший над раскаленным на солнце песком.

Услышав тихий хруст, Жак наконец перевел взгляд на свои руки.

Пара скорпионов забралась ему на пальцы. Хотя и не смертельный, укус скорпиона очень болезненный. Жак ахнул, увидев, как новые и новые твари выползают из щелей и трещин, спускаются по стенам, срываются с потолка. Сотни. Целое гнездовье.

Жак на карачках выбрался из гробницы, чувствуя укусы, которые огненными искрами обожгли спину, шею, лодыжки, кисти рук. Буквально вывалившись из входа, он покатился по каменистой почве. Новые укусы продолжали жечь, будто загашенные о кожу сигареты. Обезумев от боли, Жак закричал.

Поднявшись с трудом на ноги, он тряхнул руками, сбросил куртку, хлопнул ладонью по голове. Из входа в гробницу продолжали выползать новые полчища скорпионов. Потопав ногами, Жак, спотыкаясь, побежал вниз по склону. Внезапно испугавшись, что его крики привлекут внимание леопардов, Жак поднял взгляд вверх. Однако скалистый склон был чист. Женщина и дикие кошки исчезли.

Это было невероятно. Однако огонь скорпионьих укусов выжег в Жаке все любопытство. Развернувшись, он побежал к машине. Его взгляд по-прежнему был устремлен к вершине. Туда, где находилась могила Иова.

Открыв дверь «лендровера», Жак уселся за руль. Он получил предостережение держаться подальше от этих мест. Жак осознал это со всей определенностью.

Здесь должно произойти что-то жуткое.

16 часов 45 минут

Салала

– Сафия жива и здорова, – сказал Пейнтер, закрывая за собой дверь конспиративной квартиры.

Крошечная двухкомнатная квартира располагалась над бойким магазинчиком, который граничил с базаром Аль-Хаффа. Такое оживленное место служило отличным прикрытием, и ни у кого не возникало вопросов по поводу появления незнакомых людей.

Обычная деловая суета. Шум соседнего базара доносился гомоном голосов, которые зазывали, спорили и торговались на самых разных наречиях. В комнатах стоял запах сырой кожи и старых матрасов.

Дверь открыла на условный стук Корал. Пейнтер обратил внимание на двоих «призраков пустыни», которые дежурили на улице и наблюдали за подходами к конспиративной квартире.

Все остальные собрались в гостиной, усталые, измученные дорогой. Из ванной слышался шум воды. Пейнтер отметил, что Кара отсутствует. У Денни, Омахи и Клея были влажные волосы. Судя по всему, они по очереди приняли душ, смывая пыль и грязь путешествия. Капитан аль-Хаффи подобрал себе халат, который, правда, был тесен в плечах.

При появлении Пейнтера Омаха вскочил.

– Где она?

– Когда я подоспел к гробнице, Сафия вместе со своими похитителями как раз уезжала оттуда. Они приехали на трех внедорожниках. Вооружены до зубов.

Пейнтер прошел на крохотную кухоньку. Открыв кран, он склонился над раковиной и подставил голову под струю воды.

Омаха остановился у него за спиной.

– В таком случае почему ты за ними не следишь?

Выпрямившись, Пейнтер смахнул назад мокрые волосы, роняя капли воды на шею и спину.

– Слежу.

Выдержав взгляд Омахи, он подошел к Корал.

– Что со снаряжением?

Молодая женщина кивнула на дверь в другую комнату.

– Я решила дождаться тебя. Электронный замок оказался более мудреным, чем я предполагала.

– Покажи.

Корал провела его к двери. Эта квартира представляла собой одну из разбросанных по всему земному шару конспиративных точек ЦРУ, оснащенную всем необходимым и законсервированную. Готовясь к операции, отряд «Сигма» выяснил ее местонахождение. На чрезвычайный случай. Как оказалось, не зря.

Пейнтер отыскал клавиатуру электронного замка, спрятанную под складками занавесок. Корал закрепила занавески, чтобы они не мешали. На полу лежали подручные инструменты: щипчики, лезвие безопасной бритвы, пинцет, пилка для ногтей.

– Нашла в ванной, – объяснила Корал.

Пейнтер опустился на колени перед клавиатурой. Корал уже вскрыла крышку, обнажив электронную начинку. Пейнтер изучил печатную плату. Склонившись рядом с ним, Корал показала на обрезанные провода – красный и синий.

– Я смогла отключить бесшумную сигнализацию. Теперь можно набрать ключ доступа в склад, никому не сообщая об этом. Но я подумала, будет лучше, если ты проверишь мою работу. В конце концов, это твоя епархия.

Пейнтер кивнул. Все подобные склады были оснащены сигнализацией, извещавшей ЦРУ о том, что конспиративной квартирой воспользовались. Пейнтер не хотел, чтобы сейчас об этом узнали. Пока еще рано. Для всего мира они погибли, и Пейнтеру хотелось, чтобы такое положение дел сохранилось как можно дольше.

Он пробежал взглядом по печатной плате, отслеживая проводники питания, сигнальные шины, управляющие контакты. Кажется, все в порядке. Корал удалось отключить питание, поступающее на телефонную линию, сохранив электронный замок нетронутым. Для ученого-физика она оказалась чертовски толковым радиоинженером.

– Вроде нормально.

– Тогда можно входить.

Готовясь к заданию, Пейнтер выучил наизусть код этой конспиративной квартиры. Он набрал первую цифру десятизначного ключа. У него будет только одна попытка на то, чтобы ввести его. В случае ошибки клавиатура отключится, блокируя замок. И склад превратится в неприступный банковский сейф.

Пейнтер медленно вводил цифры одну за другой.

– У тебя осталось девяносто секунд, – напомнила Корал.

Еще одна мера предосторожности. Десятизначную комбинацию необходимо набрать в течение определенного временного промежутка. Тщательно нажимая клавиши, Пейнтер продолжал вводить код. Когда он дошел до седьмого знака ключевой последовательности – цифры девять, его палец неуверенно застыл. Подсвеченная клавиша, казалось, горела чуть более тускло, чем все остальные, так что по ней было легко промахнуться. Пейнтер замер. Неужели он стал жертвой мании преследования и пугается теней?

– В чем дело? – спросила Корал.

К ним подошли Омаха и его брат. Пейнтер сидел на корточках, лихорадочно размышляя. Он несколько раз сжал и разжал пальцы, не отрывая взгляда от клавиши с цифрой девять. Ну конечно же, этого не может быть…

– Пейнтер, – едва слышно прошептала Корал.

Если он протянет с вводом ключа еще совсем немного, система заблокируется. Медлить было нельзя. Однако что-то было не так. Пейнтер буквально чувствовал это. Над ним склонился Омаха, и его горячее дыхание лишь усиливало ощущение стремительно истекающего времени. Если Пейнтер собирается спасать Сафию, ему необходимо то, что находится за этой дверью.

Пейнтер схватил пинцет и пилку для ногтей. С хирургической точностью он осторожно подцепил клавишу с цифрой девять. Она упала ему в ладонь. Все получилось слишком легко. Пригнувшись к самой клавиатуре, Пейнтер прищурился.

Проклятье!

Под клавишей находилась крошечная микросхема с замыкающим контактом в центре. Микросхема была плотно обмотана тонкой медной проволокой. Антенна. Это был микропередатчик. Если бы Пейнтер нажал клавишу, передатчик заработал бы. Судя по тому, как грубо был сделан микропередатчик, он был не фабричного производства.

Здесь побывала Кассандра.

Левый глаз Пейнтеру залил пот. Он даже не подозревал, какое количество влаги выступило у него на лбу.

Ему через плечо заглянула Корал.

– Черт!

Это было сказано слишком мягко.

– Уведи всех отсюда!

– Что тут происходит? – спросил Омаха.

– Ловушка. Все вон! Живо! – крикнул Пейнтер.

Бессильная ярость подогревала его слова.

– Хватай Кару! – приказала Омахе Корал, подталкивая его к двери ванной.

Сама она поспешила вывести за дверь всех остальных.

Когда в квартире никого не осталось, Пейнтер снова присел перед клавиатурой. У него в голове любимым старым мотивом звучала литания проклятий. Кассандра все время оказывается на шаг впереди.

– Еще тридцать секунд! – предупредила Корал, захлопывая за собой дверь.

Через полминуты электронный замок заблокирует дверь. Оставшись один, Пейнтер внимательно осмотрел микросхему, отложил пилку для ногтей и взял щипчики. Мысленно пожалев о том, что у него нет с собой его набора инструментов, он начал извлекать микропередатчик, стараясь дышать размеренно и ровно. Первым делом Пейнтер прикоснулся к металлическому корпусу, чтобы снять заряд статического электричества, затем принялся за работу. Осторожно отделив провод питания, он зачистил изоляцию, не повредив жилу.

Пейнтер обнажил провод заземления, изогнул его и дотронулся до провода питания. Раздался треск, затем шипение. В воздух поднялся дымок от горелой изоляции. Микропередатчик был выведен из строя. Осталось восемь секунд…

Пейнтер откусил сгоревший микропередатчик и вытащил его из полой кнопки. Он быстро набрал три последние цифры, и замок заворчал, освобождая щеколду. Пейнтер облегченно вздохнул и, перед тем как браться за дверную ручку, внимательно осмотрел косяк. Все выглядело нетронутым. Похоже, Кассандра полностью положилась на микропередатчик.

Пейнтер нажал на ручку. Дверь была тяжелая, усиленная закаленной сталью. Быстро прошептав молитву, Пейнтер распахнул дверь, остановился в дверном проеме и заглянул внутрь. Помещение освещала голая лампочка под потолком.

Дьявольщина!

Комната была заставлена металлическими стеллажами, но все они были пустыми. Кассандра не стала рисковать и не оставила ни крошки, за исключением своей визитной карточки – фунта взрывчатки с подключенным электронным детонатором. Если бы Пейнтер нажал на клавишу с цифрой девять, весь дом взлетел бы на воздух. Подойдя к взрывчатке, Пейнтер вытащил детонатор. Отчаяние тупой болью стиснуло грудную клетку. Ему хотелось плакать. Однако вместо этого Пейнтер вернулся к входной двери и крикнул, что все в порядке.

Корал поднялась по лестнице первой. В ее взгляде светилась радость.

– Она нас полностью обчистила, – сообщил напарнице Пейнтер.

Омаха, поднявшийся в квартиру следом за Корал, спросил:

– Кто?

– Кассандра Санчес, – отрезал Пейнтер. – Похититель Сафии.

– Черт побери, каким образом она прознала про конспиративную квартиру?

Пейнтер покачал головой. Действительно, каким? Вернувшись в пустой склад, он подошел к бомбе.

– Что ты собираешься сделать? – поинтересовался Омаха.

– Забрать взрывчатку. Возможно, она нам еще понадобится.

– А что насчет Сафии? – спросил Омаха. – Ты сказал, что сможешь ее отыскать.

Вытащив взрывчатку, Пейнтер жестом предложил всем выйти в гостиную.

– Сказал. Но теперь у нас возникли проблемы. Здесь должен был быть компьютер, связанный со спутником. Через него можно было бы выйти на сервер Министерства обороны.

– Не понимаю, – безжизненным тоном промолвила Кара.

В свете люминесцентных ламп ее кожа казалась мертвенно-желтой. Молодая женщина выглядела опустошенной, и у Пейнтера возникло подозрение, что до такого состояния ее довели не наркотики, а их отсутствие.

Пейнтер вернулся в гостиную, одновременно пересматривая свои планы и проклиная на чем свет стоит Кассандру. Она узнала про конспиративную квартиру, получила ключ доступа и заминировала электронный замок. Откуда ей известны все их шаги? Пейнтер скользнул взглядом по собравшимся.

– А где Клей?

– Докуривает на лестнице, – ответил Денни. – Он нашел на кухне пачку сигарет.

Словно по команде, в дверях появился Клей. Все взгляды обратились на него. Молодой аспирант опешил от такого внимания к собственной персоне.

– В чем дело? – спросил он.

Кара повернулась к Пейнтеру.

– Что будем делать дальше?

Пейнтер обратился к капитану аль-Хаффи:

– Жеребца султана я оставил на улице с Шарифом. Как вы думаете, можно будет быстро продать его и на вырученные деньги закупить какое-нибудь оружие и транспорт?

Капитан уверенно кивнул.

– У меня есть в городе кое-какие связи.

– Даю вам полчаса.

– Но что же насчет Сафии? – не сдавался Омаха. – Мы теряем время.

– В настоящий момент Сафии ничего не грозит. Она по-прежнему нужна Кассандре, иначе уже лежала бы в могиле вместе с отцом Девы Марии. Похитители забрали ее не случайно. Если мы хотим освободить Сафию, лучше всего будет действовать под покровом ночи. У нас есть какое-то время.

– Как ты собираешься узнать, куда везут Сафию? – спросила Кара.

– Как, черт побери, мы будем ее искать? – поддержал ее Омаха.

Пейнтер направился к входной двери.

– Отыскав лучшее кафе в городе.

17 часов 10 минут

Омаха решительным шагом пересекал рынок Аль-Хаффа. Следом за ним шел один Пейнтер. Остальные отдыхали на конспиративной квартире в ожидании возвращения капитана аль-Хаффи и средства передвижения.

Омаха очень надеялся, что конечная цель, куда им предстоит двигаться, станет известна. Каждый шаг отдавался тупой яростью. Пейнтер видел Сафию, находился в нескольких шагах от нее и позволил похитителям увезти ее с собой, а его уверенность в том, что он сможет проследить путь Сафии, заметно пошатнулась. Омаха видел это по глазам Пейнтера. В них появилась тревога.

Этот ублюдок должен был попытаться освободить Сафию, когда ему представилась малейшая возможность. И к черту риск. Его невыносимая осторожность будет стоить Сафии жизни. И тогда уже все усилия по ее освобождению окажутся бессмысленными. Омаха шел мимо лотков и лавок, глухой к гомону голосов, крику зазывал, сердитой перепалке разгоряченных торгов, гоготу сидящих в клетках гусей, реву ишака.

Базар готовился к закрытию. Солнце сползло уже к самому горизонту, тени вытянулись. Начинал дуть вечерний ветер, который трепал пологи навесов и поднимал столбы пыли и мусора. В воздухе висел запах соли, специй и надвигающегося дождя. Сезон муссонов уже закончился, однако сводки погоды предупреждали о приближающемся декабрьском шторме.

Холодный фронт двигался со стороны моря в глубь суши. К полуночи обязательно начнется дождь. Вчерашний ночной шквал явился лишь предвестником целой череды бурь. Поговаривали о том, что циклон переберется через горы и столкнется с песчаной бурей, которая накатывалась с севера, следствием чего станет чудовищный ураган.

Однако Омаху беспокоили в первую очередь не природные катаклизмы.

Они с Пейнтером быстро шли через базар. Их цель находилась на противоположной стороне, где возник современный торговый центр, в том числе «Макдоналдс» и супермаркет. Омаха лавировал между последними лавками, проходя мимо торговцев, которые продавали сногсшибательные духи, благовония, бананы, табак, ювелирные украшения кустарной работы, традиционную дофарскую одежду из бархата, украшенную бусами и шитьем.

Наконец они добрались до улицы, отделявшей базар от торгового центра. Омаха махнул рукой.

– Вот оно. И как же это поможет тебе найти Сафию?

Пейнтер пересек улицу.

– Сейчас покажу.

Омаха последовал за ним. Он недоуменно прочитал вывеску: «Интернет-кафе Салала». Заведение кроме компьютерного обслуживания специализировалось на изысканных сортах чая и кофе. Здесь можно было найти все самые известные марки. В настоящее время подобные кафе можно встретить в самых глухих уголках земного шара. Достаточно иметь лишь доступ к телефонной линии, и жители самых отдаленных районов могут пускаться в плавание по Всемирной паутине.

Войдя в кафе, Пейнтер подошел к официанту, светловолосому англичанину по имени Эйкс, назвал ему номер своей кредитной карточки и срок ее действия.

– Ты помнишь все это наизусть, – удивился Омаха.

– Всегда надо быть готовым к тому, что на тебя нападут пираты.

Пока официант вводил данные, Омаха спросил:

– Я полагал, ты хочешь привлекать к себе как можно меньше внимания. А разве использование кредитной карточки не станет указанием на то, что ты все еще жив?

– Думаю, это уже не имеет значения.

Считыватель кредитных карточек одобрительно запищал. Официант торжествующе поднял большой палец вверх.

– Сколько времени вам нужно?

– Связь скоростная?

– Выделенная цифровая линия, дружище. Иначе в плавание по Интернету отправляться нельзя.

– Тогда тридцати минут будет достаточно.

– Великолепно. Компьютер в углу свободен.

Пейнтер подошел к «пентиуму» последней модели. Усевшись за клавиатуру, он набрал длинный адрес.

– Я вхожу на сервер Министерства обороны.

– Каким образом это поможет нам найти Сафию?

Пейнтер продолжал нажимать клавиши. Его пальцы буквально летали по клавиатуре. На экране сменялись, обновлялись, исчезали таблички.

– Через Министерство обороны я смогу получить доступ к большинству индивидуальных систем, подпадающих под действие закона о национальной безопасности. Ну вот, вошли.

На экране появилась страничка с логотипом «мицубиси».

Омаха заглянул через плечо.

– Собираешься купить новую машину?

Работая мышкой, Пейнтер пустился в путешествие по сайту. Судя по тому, как он проскакивал запросы паролей, у него был допуск к любым секретам фирмы.

– Кассандра со своими людьми разъезжает на внедорожниках «мицубиси». Они не предпринимают особых попыток скрыть это. Мне без труда удалось приблизиться к одной из машин и считать его ВИН.

– Идентификационный номер транспортного средства?

Пейнтер кивнул.

– Все машины, оснащенные навигационной системой GPS, поддерживают постоянную связь с орбитальными спутниками, которые определяют их местоположение и позволяют водителю в любой момент знать, где именно он находится.

Омаха постепенно начинал понимать.

– И раз тебе известен номер машины, ты можешь определить, где она сейчас находится.

– По крайней мере, я на это очень надеюсь.

На экране появился запрос. Пейнтер ввел номер, не глядя на клавиатуру, нажал клавишу ввода и откинулся назад. Омаха отметил, что рука у него едва заметно дрожала. Пейнтер стиснул кулак, пытаясь это скрыть. Омаха прочитал его мысли. А что, если он считал ВИН неправильно? А что, если похитители отключили систему GPS? Да мало ли что могло произойти.

Но после долгой паузы на экране наконец появилась оцифрованная карта Омана, полученная с двух спутников, находящихся на геостационарных орбитах. В маленькой рамке замелькали цифры точных географических координат, отображая текущее положение внедорожника.

Пейнтер облегченно вздохнул. Омаха сделал то же самое.

– Если бы нам удалось определить, где похитители содержат Сафию…

Пейнтер многократно увеличил масштаб. На экране появились улицы Салалы. Однако крошечная синяя стрелка, обозначающая местонахождение машины, уже покинула пределы города и удалялась в сторону гор.

Пейнтер подался к экрану.

– Нет…

– Проклятье, они выехали из города!

– Значит, Сафии удалось обнаружить что-то в гробнице.

Омаха резко вскочил с места.

– В таком случае мы должны трогаться в путь. Немедленно!

– Нам неизвестно, куда направляются похитители, – остался сидеть за компьютером Пейнтер. – Я вынужден следить за ними до тех пор, пока они не остановятся.

– Дорога здесь только одна. Та, по которой они едут. Мы сможем их догнать.

– Но если они свернут с нее, мы об этом не узнаем. Не забывай, у них полноприводные внедорожники.

Омаха поймал себя на том, что его разрывает в прямо противоположные стороны. Как быть: слушать практические советы Пейнтера или угонять первую попавшуюся машину и мчаться следом за Сафией? Но что он будет делать, когда ее догонит? Как сможет ей помочь?

Пейнтер схватил Омаху за руку и посмотрел ему в глаза.

– Доктор Данн, мне нужно, чтобы ты задумался. Почему похитители покинули город? Куда они могут направляться?

– Черт возьми, как я могу…

Пейнтер стиснул ему руку.

– Ты знаком с историей этого региона не хуже Сафии. Тебе известно, по какой дороге едут похитители, что на ней находится. Есть ли там что-нибудь такое, на что могла указать гробница в Салале?

Омаха тряхнул головой, не желая отвечать. Они теряют драгоценное время!

– Черт бы тебя побрал, Омаха! Хоть раз в жизни подумай перед тем, как что-то сделать!

Омаха выдернул руку.

– А пошел ты к…

Однако он не двинулся с места, охваченный дрожью.

– Ну же? Что там? Куда они направляются?

Омаха перевел взгляд на экран компьютера, не в силах смотреть на Пейнтера, опасаясь, что подобьет ему и второй глаз. Уставившись на синюю стрелку, которая петляла, удаляясь прочь от города в горы, он задумался. Что именно обнаружила Сафия? Куда они направляются?

Омаха перебрал все возможности с точки зрения археологии: все древние памятники, в изобилии разбросанные в здешних местах, – святилища, кладбища, крепости, пещеры, колодцы. Их здесь было слишком много. В Омане под любым камнем скрывалась история.

И тут его осенила мысль. Рядом с шоссе, всего в нескольких милях от него находится одна известная гробница. Повернувшись к компьютеру, он проследил взглядом за синей стрелкой, ползущей по дороге.

– Миль через пятнадцать от шоссе будет ответвление. Если они на него свернут, я скажу, куда они направляются.

– Значит, нам придется еще немного подождать, – сказал Пейнтер.

Омаха обреченно уселся перед экраном.

– Похоже, выбора у нас нет.

17 часов 32 минуты

Оставив Омаху следить за продвижением внедорожника, Пейнтер купил время на другом компьютере. Если будет известно, куда направляются Кассандра с Сафией, это станет хорошей отправной точкой. Хотелось на это надеяться.

Усевшись за второй компьютер, Пейнтер снова зашел на сервер Министерства обороны. Смысла притворяться погибшим больше не было. Он уже и так оставил за собой электронный след. Кассандре известно, что он жив. По крайней мере, она ведет себя именно так.

Введя свой персональный код, он получил доступ к электронному почтовому ящику и набрал адрес доктора Шона Макнайта, главы отряда «Сигма». Если и можно кому-то доверять, то только Шону. Пейнтеру требовалось известить своего начальника о развитии событий, доложить о ходе операции.

На экране открылось окно исходящего сообщения, и Пейнтер быстро застучал по клавишам, вкратце излагая все случившееся.

Он подчеркнул роль Кассандры, указал, что в организации, возможно, имеется предатель. В противном случае Кассандра не могла бы узнать про конспиративную квартиру, получить код доступа к электронному замку.

Пейнтер завершил письмо: «Не могу передать, насколько важным мне представляется проведение расследования с вашей стороны. Успех операции будет зависеть от того, как скоро удастся перекрыть канал утечки информации. Доверять нельзя никому. Сегодня вечером мы попытаемся освободить доктора аль-Мааз. Мы полагаем, нам известно, куда именно ее везет группа Кассандры. Судя по всему, они направляются…»

Остановившись, Пейнтер сделал глубокий вдох. Моля Бога о том, чтобы это было ошибкой, он продолжил печатать: «…к йеменской границе. Мы немедленно выдвигаемся туда же, чтобы пресечь попытку пересечения границы».

Пейнтер уставился на сообщение, оглушенный подозрением, которое пришло ему в голову. Но тут Омаха подозвал его:

– Они свернули с шоссе!

Пейнтер нажал клавишу отправки сообщения. Оно исчезло, но чувство вины осталось.

– Пошли, – поспешил к выходу Омаха. – Надо немедленно отправляться в путь!

Пейнтер последовал за ним. В дверях кафе он обернулся на компьютер, за которым только что сидел. Что ж, он сделал то, что требовалось сделать.

13. Отпечаток ноги пророка

3 декабря, 17 часов 55 минут

Горы Дофар

Сафия смотрела в окно внедорожника, петляющего по горному серпантину. После того как машины свернули с шоссе, асфальт уступил место щебню, который, в свою очередь, вскоре перешел в ухабистую грунтовую дорогу. Маленький караван двигался медленно, вдоль глубокого ущелья, которым круто обрывался склон слева.

Внизу осталась долина, потонувшая в сочной зелени. По мере того как солнце клонилось к западу, в провале сгущались тени. Тут и там на склоне темнели огромные баобабы с переплетенными стволами и торчащими из земли корнями. Казалось, они сохранились практически без изменений с глубокой древности и теперь смотрелись чужеродными среди представителей современной флоры. Куда ни падал взгляд, везде он встречал различные оттенки изумруда. Вдалеке между двух гор блестела полоска водопада, искрясь брызгами в последних лучах заходящего солнца.

Сафия поймала себя на том, что, прищурившись, можно было даже на какое-то мгновение убедить себя, что находишься в Англии.

Своей буйной растительностью горы были обязаны муссонам харифам, которые с июня по сентябрь нагоняли на склоны густые туманы, моросящие дождями. Даже сейчас, на закате солнца, с моря начинал дуть сильный ветер, что ощущалось и в машине. Потемневшее небо затянуло редкой пеной облаков, цепляющихся за горные вершины.

Всю дорогу было включено радио, настроенное на местный канал. Кассандра жадно ловила сообщения о ходе спасательной операции на месте гибели «Шабаба Омани». По-прежнему не удалось найти тех, кому посчастливилось спастись. С приближением шторма волнение на море снова усиливалось. Однако господствовали в сводках погоды сообщения о свирепой песчаной буре, которая двигалась на юг через Саудовскую Аравию, экспрессом мчась в сторону Оманской пустыни, сметая все на своем пути.

Буйства природы – мрачные, грозные, непредсказуемые – как нельзя лучше соответствовали настроению Сафии. Молодая женщина ощущала в груди нарастающую силу, бурю, запертую, как джинн в кувшине. Она пребывала в постоянном напряжении, на взводе. Это состояние напоминало приближение приступа паники, однако сейчас страха не было – только непоколебимая решимость. У нее ничего не осталось, значит, ей нечего терять. Сафия вспоминала годы, прожитые в Лондоне. Тогда было то же самое. Она пыталась обрести покой, исчезнуть, отрезать себя от окружающего мира, замкнувшись в себе. И сейчас наконец это ей действительно удалось. Внутри осталось только одно стремление – во что бы то ни стало остановить Кассандру. И этого было достаточно.

Погруженная в собственные мысли, Кассандра время от времени наклонялась вперед, чтобы вполголоса обмолвиться парой фраз с сидевшим за рулем Джоном Кейном. Несколько минут назад у нее зазвонил сотовый телефон. Отвечая на вызов, она отвернулась и говорила шепотом. Сафии удалось разобрать имя Пейнтера. Она попыталась подслушать, но Кассандра говорила слишком тихо, и к тому же ее голос заглушало бормотание радио. Закончив разговор, Кассандра сделала два звонка, после чего погрузилась в напряженное молчание. Казалось, от нее волнами исходила злость.

С тех пор Сафия не отрывала взгляда от пейзажа за окном, пытаясь определить места, где можно было бы спрятаться, запоминая ориентиры. На всякий случай.

Еще через десять минут медленного продвижения вперед показалась большая гора, вершина которой все еще была освещена солнцем. В ярких лучах сверкал золотистый купол невысокой башни.

Сафия выпрямилась.

– Это и есть то самое место? – прищурившись, оживилась Кассандра.

Сафия кивнула, чувствуя, что сейчас не время провоцировать свою похитительницу.

Взобравшись по склону, внедорожник объехал вокруг подножия гор и начал медленно карабкаться к вершине на пониженной передаче. Вскоре встретилось стадо верблюдов, пасшихся на обочине. Животные отдыхали, опустившись на колени. В тени баобаба сидели несколько горцев. И верблюды, и люди проводили взглядом проехавшие машины.

Наконец за последним поворотом показался обнесенный стеной погребальный ансамбль, состоящий из небольшого светло-коричневого здания, крошечной мечети с побеленными стенами и красивого сада, засаженного кустарниками и цветами. Стоянка, которая представляла собой расчищенную поляну перед входом, вследствие позднего часа была пустынной.

Кейн остановил внедорожник и, как прежде, вышел открыть дверь. Сафия выбралась из машины, разминая затекшие мышцы. К ней присоединилась Кассандра.

Подоспели и два сопровождавших джипа. Из них вылезли мужчины, одетые в джинсы, футболки и рубашки с короткими рукавами. На всех были одинаковые ветровки, под которыми скрывалось оружие. Мужчины быстро рассредоточились вдоль дороги, проявляя интерес к стенам и саду. Двое встали спиной друг к другу и осмотрели в бинокли окрестности.

За исключением единственной дороги, по которой приехал маленький кортеж, все подходы к вершине представляли собой крутые, практически отвесные скалы. Бежать отсюда будет очень нелегко.

Джон Кейн обошел своих людей, отдавая последние распоряжения. Наконец, удовлетворенный, он вернулся.

– С чего начнем?

Сафия неопределенно махнула в сторону мечети и усыпальницы. Она первой вошла в проем в стене.

– Похоже, здесь никого нет, – заметил Кейн.

– Где-то должен быть хранитель, – возразила Сафия, указывая на цепочку, которая лежала на земле около входа.

Никто не потрудился запереть гробницу.

Кассандра подозвала двоих бойцов.

– Обыщите все вокруг.

Те послушно поспешили исполнять приказание.

Кассандра двинулась вслед за Сафией и Кейном, который не отпускал пленницу ни на шаг. Они вошли в сад между мечетью и небольшим коричневым склепом. Кроме этих двух зданий в комплекс входили древние руины за гробницей у самой ограды. Предположительно это была молельня – все, что осталось от дома Иова.

Дверь в гробницу оказалась открытой, как и ворота.

Сафия посмотрела на дверь.

– Я понятия не имею, с чего начинать поиски следующей вехи. Потребуется какое-то время.

– Если это займет всю ночь, пусть будет так.

– Мы остаемся здесь?

Сафия не смогла скрыть удивление в своем голосе.

Лицо Кассандры оставалось неумолимым.

– Столько, сколько нужно.

Сафия обвела взглядом двор, надеясь, что смотритель просто проявил беспечность и ушел, забыв запереть ворота. Она боялась услышать где-то поблизости выстрел, означающий его смерть. А что, если придут паломники? Сколько еще будет смертей?

Молодую женщину разрывали противоречивые чувства. Чем скорее Кассандра получит желаемое, тем меньше вероятность гибели невинных людей. Но это означало, что Сафия должна помочь убийце, чего она никак не хотела делать.

Не имея выбора, Сафия пересекла дворик и вошла в усыпальницу. У нее были смутные догадки относительно того, что нужно найти, но она понятия не имела, где это может быть спрятано.

Она постояла в дверях. Гробница Иова, размерами значительно меньше усыпальницы наби Амирана, имела в плане правильный квадрат. Стены были выкрашены в белый цвет, пол – в зеленый. Два красных персидских молитвенных коврика лежали по обе стороны от могилы, которую также покрывали шелковые полотнища с изречениями из Корана. Под ними находился простой могильный холмик, по преданию насыпанный на месте погребения Иова.

Сафия медленно обошла вокруг могилы. Мраморного надгробного камня, подобного установленному в головах могилы Амирана, не было. Здесь стояло несколько закопченных погребальных светильников и лежал небольшой поднос, на котором посетители оставляли дары и монеты. В остальном помещение было начисто лишено каких-либо украшений, за исключением таблички на стене с именами пророков: Моисея, Авраама, Иова, Иисуса и Мохаммеда. Сафии хотелось надеяться, что по дороге к Убару ей не придется посещать их гробницы. Наконец она вернулась к входу, так и не зная, с чего начать.

К ней обратилась Кассандра, оставшаяся в дверях:

– А что насчет железного сердца? Может быть, попробовать использовать его и здесь?

Серебристый чемоданчик стоял у ее ног.

Сафия покачала головой, чувствуя, что от сердца здесь не будет никакого толку. Протиснувшись между Кассандрой и Кейном, она покинула усыпальницу.

Только выйдя во дворик, Сафия запоздало спохватилась, что заходила в гробницу обутая и к тому же оставила волосы непокрытыми. Но где же смотритель гробницы? Сафия огляделась вокруг, полная тревоги за жизнь этого человека. Ей очень хотелось верить, что он уже ушел.

Усилившийся ветер, налетая порывами на дворик, трепал головки высаженных вдоль ограды лилейников. В сгущающихся сумерках гробница казалась заброшенной, потерявшейся во времени. И тем не менее Сафия что-то почувствовала. Что-то такое, чему она не могла найти названия, нечто неосязаемое, скорее просто ожидание чего-то. Возможно, все дело было в освещении. Лучи заходящего солнца высветили все вокруг: стены мечети, ограду, даже плотно утрамбованный щебень, которым была вымощена дорожка в садике, – резкими, четкими деталями словно образовали серебристый негатив, поднесенный к источнику яркого света. У Сафии возникло ощущение, что, если подождать достаточно долго, все откроется само собой, во всех красках и мельчайших подробностях.

Вот только времени у нее не было.

– И что дальше? – резким тоном произнесла Кассандра, возвращая Сафию к действительности.

Сафия обернулась. Рядом с входом в гробницу в земле был маленький металлический люк. Нагнувшись, Сафия взялась за ручку, зная, что находится за люком.

– Что вы делаете? – спросила Кассандра.

– Свою работу, – позволила выплеснуться своему презрению Сафия.

Усталая и измученная, она больше не имела сил гадать, как отнесется к ее словам похитительница.

Под люком находился высеченный в камне неглубокий колодец всего шестнадцати дюймов в глубину. На его дне виднелись два окаменевших следа – босой человеческой ноги и конского копыта.

– Что это? – спросил Кейн.

Сафия объяснила:

– Если вы помните мой рассказ про Иова, он, пораженный болезнью, жил здесь отшельником до тех пор, пока Господь не повелел ему ударить ногой в землю, и тотчас же в этом месте забил целительный источник.

Она указала на отпечаток ноги в каменном колодце.

– Предположительно, этот след оставлен самим Иовом. И здесь забил источник, питаемый водой из родника у подножия горы.

– Вода потекла вверх? – скептически заметил Кейн.

– Иначе это не было бы чудом.

Кассандра пристально посмотрела на дно колодца.

– А какое отношение к чуду имеет отпечаток копыта?

Сафия наморщила лоб, уставившись на след.

– С ним не связано никаких преданий, – растерянно пробормотала она.

И тем не менее у нее в памяти что-то зашевелилось. Почему это кажется таким знакомым? Окаменевшие следы человека и лошади…

На Ближнем Востоке существует бесчисленное количество легенд о людях и животных, превратившихся в камень. Среди них есть и связанные с Убаром. Сафия порылась в памяти. В двух таких легендах, включенных в сказки «Тысячи и одной ночи», упоминается открытие города, затерянного в пустыне, жители которого, погрязшие в пороках, в наказание были обращены или в камень, или в бронзу – в зависимости от источника легенды. Определенно, эти предания имели прямое отношение к Убару. В одном из них на затерянный город случайно наткнулись охотники, а во втором к его воротам привела цепочка указаний и вех.

Сафия помнила самую значительную из этих вех – бронзовую статую всадника, державшего в руке копье с насаженной на него головой. На голове была высечена надпись.

Сафия, которая по поручению Кары проводила подробные исследования арабской мифологии, помнила надпись наизусть: «О ты, кто придет ко мне, если ты не знаешь дорогу, ведущую к Городу бронзы, потри руку всадника, и он повернется, а затем остановится, и в какую сторону он укажет, туда и иди, ибо эта дорога приведет к Городу бронзы».

К Убару.

Сафия задумалась над этими строками. Где металлическая статуя, которая после прикосновения поворачивается, чтобы указать на следующую веху? Она снова представила себе железное сердце, застывшее на мраморном алтаре подобно стрелке компаса. Сходство было несомненным.

Сафия смотрела в глубь колодца. Она обратила внимание на то, что отпечатки босой ноги и копыта указывали в одну сторону, как будто человек вел коня в поводу. Не это ли и есть новое направление? Сафия нахмурилась, чувствуя, что этот ответ слишком очевиден, слишком прост. Опустив крышку, она выпрямилась.

Кассандра не отходила от нее ни на шаг.

– Вы что-то обнаружили.

Сафия покачала головой. Ломая голову над тайной, она направилась в ту сторону, куда указывали следы давно умершего пророка. В конце концов Сафия очутилась на месте археологических раскопок, расположенном за гробницей и отделенном от нее узким проходом. Развалины представляли собой четыре полуобвалившиеся стены, образующие квадрат со сторонами по десять футов. Судя по всему, постройка когда-то была частью большого здания.

Переступив порог, Сафия прошла внутрь квадрата. Кассандра последовала за ней.

– Что здесь было?

– Древняя молельня.

Посмотрев на небо, потемневшее после захода солнца, Сафия перешагнула через молельный коврик на полу. Она прошла туда, где в двух стенах были высечены грубые ниши, назначением которых было сориентировать верующих, в какую сторону обращать молитвы. Сафия знала, что более новая ниша обращена к Мекке. Она подошла ко второй, более древней.

– Вот как молился пророк Иов, – пробормотала Сафия, обращаясь не столько к Кассандре, сколько к себе самой. – Лицом к Иерусалиму.

Встав в нишу, Сафия обернулась назад, в ту сторону, откуда только что пришла. В сгущающихся сумерках она разглядела металлическую крышку колодца. Окаменевшие следы указывали прямо сюда. Сафия осмотрела нишу и приложила руку к остатку стены, сложенной некогда из блоков местного песчаника.

Песчаник – тот самый камень, из которого было высечено изваяние, заключавшее в себе железное сердце.

К ней подошла Кассандра.

– Вы что-то знаете, но не говорите нам.

Сафия почувствовала, как ей под ребро ткнулось дуло пистолета. Она даже не заметила, когда Кассандра успела его вытащить.

Не отрывая ладони от стены, Сафия обернулась. Заговорить ее заставил не пистолет, а собственное любопытство.

– Мне нужен металлоискатель.

18 часов 40 минут

Когда Пейнтер подъехал к повороту на грунтовую дорогу, уже опустилась ночь. Зеленый знак с арабской вязью сообщил: «Джебаль Эйттин – 9 км». Расставшись с асфальтовым покрытием, машина затряслась на гравии. Пейнтер свернул с асфальта на щебенку, не сбросив скорость. Брызнувшие из-под колес камешки громко забарабанили по днищу, напоминая пулеметные очереди. Беспокойство Пейнтера возросло еще больше.

Омаха сидел спереди справа, опустив до половины стекло. Денни устроился на заднем сиденье позади брата.

– Помни, у этой развалюхи нет полного привода, – предупредил Денни.

Его зубы стучали громче грохота машины.

– Я не могу ехать медленнее! – крикнул в ответ Пейнтер. – Когда мы окажемся ближе, придется двигаться осторожнее. С выключенными фарами. А пока что надо поднажать.

Омаха проворчал что-то одобрительное.

Перед крутым подъемом Кроу утопил педаль газа в пол. Машину повело юзом. Пейнтер с трудом выровнял ее. Она не была предназначена для гонок по пересеченной местности, однако выбирать не приходилось.

Вернувшись из интернет-кафе, Пейнтер обнаружил капитана аль-Хаффи, который поджидал их с минивэном «фольксваген» 1988 года выпуска. Корал изучала другие приобретения, сделанные капитаном: три автомата Калашникова и два девятимиллиметровых пистолета «хеклер-кох».

Все это было куплено на деньги, вырученные от продажи жеребца. И хотя оружие оказалось весьма приличным и с солидным боезапасом, машину Пейнтер, будь его воля, выбрал бы получше. Но капитан не знал, что им придется покинуть город. Времени было в обрез, поэтому искать другой автомобиль было некогда.

Зато в минивэне поместились все. Денни, Корал и двое «призраков пустыни» втиснулись на заднее сиденье, а Кара, Клей и капитан аль-Хаффи устроились на дополнительном третьем ряду. Пейнтер попытался было отговорить их ехать вместе с ним, но на это у него было слишком мало времени. Ехать захотели все, и к тому же Салала перестала быть для них безопасным местом. Кассандра могла в любой момент направить отряд убийц убрать свидетелей. Пейнтер не знал, где еще у нее есть глаза и уши. Доверять нельзя было никому.

Поэтому в путь отправились все.

Пейнтер бросил машину в крутой поворот. Лучи фар, метнувшись в сторону, ослепили большое животное, застывшее посреди дороги. Верблюд невозмутимо посмотрел на минивэн. Пейнтер нажал на тормоз, и машина, войдя в занос, остановилась. Верблюд оглядел минивэн глазами, сияющими в лучах фар красным светом, и не спеша продолжил свой путь через дорогу. Пейнтеру пришлось вырулить на обочину, чтобы его объехать. Наконец он прибавил газу, но только для того, чтобы через пятьдесят футов снова резко затормозить. С дюжину верблюдов в беспорядке брели по дороге, полностью перегораживая ее.

– Посигналь, – предложил Омаха.

– Чтобы тем самым предупредить Кассандру о нашем приближении? – скривился Пейнтер. – Кому-то надо выйти из машины и расчистить дорогу.

– Я умею обращаться с верблюдами, – предложил Барак, выбираясь из машины.

Но как только его нога коснулась щебенки, из-за придорожных кустов и валунов выскочили вооруженные люди, которые тотчас же взяли машину на прицел. Заметив какое-то движение в зеркале заднего вида, Пейнтер обернулся и увидел, что еще двое преградили путь к отступлению. Все нападавшие были в длинных халатах до пят и темных головных уборах.

– Разбойники, – пробормотал Омаха, хватаясь за пистолет в кобуре.

Барак стоял у открытой двери минивэна, держа руки на виду, подальше от оружия.

– Это не разбойники, – прошептал он. – Это воины племени байт-катир.

Кочевники-бедуины различают принадлежность человека к тому или другому племени за сотню ярдов: по тому, как повязан головной убор, по цвету халата, по седлу на верблюде, по манере держать ружье. Пейнтер, хотя и имевший некоторое представление обо всех племенах Южной Аравии – махра, рашид, авамир, дахм, саар, – различать их по внешнему виду еще не научился. Он, разумеется, был наслышан о населявшем гористые пустыни племени байт-катир – нелюдимом, живущем в уединении, готовом в любой мелочи увидеть оскорбление. В таких случаях воины байт-катир становились очень опасными. Особое значение для них имели верблюды, к которым они относились более бережно, чем к собственным женам.

Вперед вышел один из бедуинов, высушенный солнцем и ветром до кожи и костей.

– Салам алейкум, – проговорил он.

«Мир вам». Странно было слышать эти слова от человека, который держал ружье направленным на тебя.

– Алейкум ас-салам, – ответил Барак, разводя руки так, чтобы лучше были видны пустые ладони, и продолжал по-арабски: – Что нового?

Бедуин чуть опустил ружье. Вопрос о новостях задавали друг другу при встрече представители всех племен. Оставить его без ответа считалось признаком дурного тона. Барак и бедуин обменялись потоком фраз на беглом арабском: поделились сведениями о погоде, о надвигающейся со стороны пустыни песчаной буре, о предсказаниях урагана разрушительной силы, поговорили о том, что многие бедуины бегут из ар-римал – из песков, о злоключениях, выпадающих на их долю, о падеже среди верблюдов.

Барак представил капитана аль-Хаффи. Все обитатели пустыни были наслышаны о «призраках». Бедуины оживленно заговорили между собой вполголоса и опустили ружья.

Выйдя из машины, Пейнтер стоял в стороне. Как чужак он ждал окончания ритуала знакомства и обмена новостями. Судя по всему, если ему удалось правильно истолковать обрывки фраз, прапрабабушка Шарифа снималась в фильме «Лоренс Аравийский» вместе с дедом предводителя воинов. После того как была установлена эта чуть ли не родственная связь, послышались восторженные крики. Такую встречу требовалось отпраздновать.

Пейнтер незаметно приблизился к капитану аль-Хаффи.

– Спросите у них, не видели ли они кортеж джипов.

Кивнув, капитан перешел на серьезный тон. В ответ бедуины дружно закивали. Их предводитель шейх Эмир ибн-Рави сообщил, что три внедорожника проехали по этой дороге сорок минут назад.

– Они не возвращались? – спросил Пейнтер по-арабски, постепенно подключаясь к разговору.

Возможно, его смуглая кожа, выдававшая в нем представителя небелой расы, помогла ему преодолеть подозрительность, с какой кочевники встречают иностранцев.

– Нет, – ответил шейх и махнул рукой вверх по склону. – Они остаются у гробницы наби Аюба.

Пейнтер посмотрел на уходящую в темноту дорогу. Значит, похитители все еще там. Омаха тоже выбрался из машины. Он слышал весь разговор.

– Все, хватит, мы и так уже узнали достаточно, – нетерпеливо произнес он. – Поехали!

Воины байт-катир начали сгонять верблюдов с дороги. Животные отвечали недовольными булькающими криками и сердитым рыганьем.

– Подождите! – воскликнул Пейнтер. Он повернулся к капитану аль-Хаффи. – Сколько денег у вас осталось?

Тот пожал плечами.

– Лишь горсть риалов.

– Хватит на то, чтобы купить или одолжить несколько верблюдов?

Капитан прищурился.

– Вам нужны верблюды? Для чего? В качестве прикрытия?

– Чтобы подобраться к самой гробнице. Хотя бы кому-то из нас.

Кивнув, капитан обратился к шейху Эмиру. Они заговорили – двое предводителей, обсуждающих важный вопрос.

Омаха тронул Пейнтера за плечо.

– Но ведь на машине будет быстрее!

– По такой дороге ненамного быстрее. К тому же на верблюдах мы сможем подойти к гробнице совсем близко, не возбуждая подозрения у людей Кассандры. Не сомневаюсь, по пути наверх они заметили этих кочевников. Их появление не станет неожиданным. Так, лишь элемент местного колорита.

– И что мы будем делать, поднявшись к гробнице?

У Пейнтера в голове уже созрел план. Он поделился с Омахой основными его моментами. К этому времени капитан аль-Хаффи уже пришел к соглашению с шейхом.

– Он одолжит нам верблюдов, – сказал капитан.

– Сколько?

– Всех. – Аль-Хаффи прочитал на лице Пейнтера удивление. – Для бедуина позор отказать гостю. Однако шейх дает верблюдов с одним условием.

– С каким?

– Я рассказал бедуинам о том, что мы хотим спасти женщину, вырвать ее из рук тех, кто находится в гробнице. Они вызвались нам помочь. Для них это будет большая честь.

– К тому же они будут рады возможности пострелять из ружей, – добавил Барак.

Пейнтеру не хотелось подвергать кочевников опасности. Однако Омаха не разделял его колебаний.

– У них есть оружие. А нам, для того чтобы добиться успеха, требуется как можно больше огневой мощи.

Кроу вынужден был уступить. Получив согласие Пейнтера, шейх Эмир широко улыбнулся и стал отдавать распоряжения своим людям. Те начали поспешно заставлять верблюдов опускаться на колени, чтобы было легче их седлать. Подобно угощениям на приеме, среди воинов были распределены боеприпасы.

В свою очередь Пейнтер собрал своих людей в свете фар минивэна.

– Кара, ты должна остаться в машине.

Молодая женщина открыла было рот, собираясь возразить, но промолчала. Несмотря на ветер и ночную прохладу, ее лицо блестело пленкой пота.

Пейнтер не дал ей заговорить.

– Нам нужен человек, который спрячет машину, а затем по сигналу быстро ее подгонит. Клей и Денни останутся с тобой, вооруженные автоматом и пистолетом. Если у нас ничего не получится, Кассандра постарается скрыться вместе с Сафией, и, кроме вас, никто не сможет проследить за ней.

Кара недовольно нахмурилась, но, подумав, кивнула.

– Но пусть лучше у вас все получится, – серьезно произнесла она.

Но похоже, даже эта короткая вспышка лишила ее последних сил.

Денни спорил с братом, настаивая на том, чтобы взяли и его. Омаха решительно стоял на своем.

– У тебя даже нет твоих проклятых очков! Все дело кончится тем, что ты по ошибке прострелишь мне задницу, – убеждал он, положив руку на плечо младшему брату. – И я рассчитываю на тебя. Ты станешь последним рубежом обороны. Я не могу снова потерять Сафию.

Кивнув, Денни отошел в сторону. Клей, напротив, был не прочь остаться. Он стоял поодаль с тлеющей сигаретой в руке, устремив остекленевший взгляд в пустоту. Похоже, молодой аспирант был на пределе.

Когда все было решено, Пейнтер повернулся к верблюдам и бедуинам.

– Седлать коней!

К нему подошел Омаха.

– Тебе когда-нибудь приходилось ездить верхом на верблюде?

Пейнтер вопросительно посмотрел на него.

– Нет, а что?

Впервые за последние сутки лицо Омахи растянулось в широкой ухмылке.

– Тебе очень понравится, – сказал он.

19 часов 05 минут

Стоя в ярких лучах двух прожекторов, Кассандра наблюдала за тем, как один из людей Кейна водил металлоискателем в глубине ниши. Чуть правее от центра металлоискатель затрещал, извещая об открытии. Кассандра обернулась к Сафии.

– Вы знали, что здесь что-то есть. Откуда?

Сафия пожала плечами.

– Железное сердце находилось в гробнице наби Амирана на побережье, скрытое в изваянии из песчаника. Оно указывало сюда. В горы. Разумно было предположить, что следующей вехой будет что-нибудь подобное – другой предмет из железа, как и сердце. Единственная загадка заключалась в том, где он находится.

Кассандра задумчиво посмотрела на стену. Несмотря на то что ее переполняла бессильная ярость в отношении пленницы, хранительница музея уже второй раз доказывала, что знает свое дело.

– И что дальше?

Сафия покачала головой и посмотрела Кассандре прямо в глаза.

– Необходимо извлечь этот предмет из стены. Освободить его от камня, как это было сделано с железным сердцем. Нужно действовать очень осторожно. Малейшая оплошность – и скрытый в камне предмет будет поврежден. Потребуется несколько дней, чтобы его достать.

– Надеюсь, не потребуется, – отрезала Кассандра и быстро ушла, оставив Сафию под присмотром Кейна.

Покинув молельню, она вернулась к машинам, следуя по дорожке из щебня, белеющей в темном саду. Когда Кассандра проходила мимо входа в гробницу, ее взгляд привлекла мелькнувшая тень.

В одном стремительном движении Кассандра, подчиняясь рефлексу, упала на колено, выхватывая пистолет из кобуры под мышкой. Взяла на прицел дверь в гробницу и выждала два долгих вдоха и выдоха. В пальмовых листьях шелестел ветер.

Кассандра напрягла слух, пытаясь уловить малейшие посторонние звуки.

Ничего. Внутри гробницы все было неподвижно. Кассандра поднялась на ноги, держа пистолет направленным на вход в гробницу. Она бесшумно проскользнула к дверям, сойдя с дорожки на землю, чтобы не хрустеть гравием.

Добравшись до входа, Кассандра встала сбоку от него, держа под прицелом одну половину помещения, затем заскочила внутрь и, развернувшись, осмотрела вторую. Окна в дальней стене пропускали достаточно отсветов от мощных прожекторов по соседству.

Могила представляла собой лишь голый холмик земли. Больше в гробнице ничего не было. Спрятаться негде. Крохотное помещение было пусто. Просто игра света и теней. Быть может, кто-то из людей Кейна прошел перед прожектором. Кассандра убрала пистолет в кобуру и, пятясь, вышла на улицу.

Напоследок еще раз оглядевшись вокруг, Кассандра вернулась на дорожку и решительно прошла к машинам, ругая себя за то, что стала бояться теней. Впрочем, у нее имелись все основания быть дерганой. Но по пути к машинам Кассандра отбросила эту мысль.

Внедорожники доставили к гробнице Иова не только людей Кейна, но и самое разнообразное археологическое снаряжение. Зная, что Кассандре предстоит охота за сокровищами, «Гильдия» снабдила ее всем необходимым инструментом: лопатами, кирками, отбойными молотками, кисточками, решетами. Но кроме того, Кассандра получила новейшее электронное оборудование, в том числе установку радиолокационного зондирования почвы, оснащенную системой связи с искусственными спутниками системы «Лэндсат». Эта установка позволяла проникать в толщу земли на глубину до шестидесяти футов и получать подробную карту того, что находится внизу.

Кассандра подошла к открытому багажнику джипа, откуда доставали металлоискатель. Она знала, какой инструмент ей понадобится теперь.

Взяв гвоздодер, Кассандра вскрыла один из ящиков. Внутри в сене и пенопластовой крошке лежал прибор, созданный «Гильдией» на основе экспериментальной разработки УППОНИР. Он был похож на ружье, но только с утолщением на конце ствола. И керамический приклад обладал внушительными габаритами, чтобы вместить мощный аккумулятор для питания прибора.

Порывшись в ящике, Кассандра нашла аккумулятор и вставила его на место. Прибор оказался очень тяжелым. Взвалив его на плечо, Кассандра направилась обратно к молельне.

Люди Кейна, рассредоточенные по периметру, оставались в полной боевой готовности. Не было ни сигарет, ни шуток. Кейн вышколил их отлично.

Кассандра прошла по дорожке к молельне. При ее появлении у Кейна заблестели глаза. Он понял, что она принесла.

Сафия, сидевшая на корточках перед стеной, обернулась. На стене мелом был очерчен прямоугольник шириной фут и высотой около четырех футов.

– Сильный сигнал фиксируется во всей этой зоне, – объяснила она, поднимаясь с земли.

Увидев прибор в руках Кассандры, Сафия нахмурилась.

– Ультразвуковой лазер, – объяснила та. – Предназначен для разрушения камня.

– Но…

– Не мешайте!

Сафия отступила в сторону.

Подняв прибор к плечу, Кассандра направила ствол на стену и нажала большим пальцем на кнопку. Из дула прибора вырвались тонкие ярко-алые лучи, подобно струйкам из насадки душа. Кассандра прицелилась в участок стены, очерченный мелом. Крошечные точки лазерных лучей, находящихся в ждущем режиме, образовали правильный круг.

Кассандра нажала на спусковой крючок. Поднесенный к плечу прибор завибрировал; хоровод красных точек закружился, убыстряясь и убыстряясь. От звука, превышающего порог слышимости, заныли кости. Кассандра полностью сосредоточила внимание на управлении лазером.

Там, где алый луч коснулся стены, камень начал рассыпаться облаком пыли и кварцевого песка. Уже в течение нескольких десятилетий дантисты используют ультразвук для удаления зубного камня. Тот же самый принцип был применен здесь, но только усиленный сосредоточенной мощью лазеров. Песчаник быстро разрушался под объединенным ударом.

Кассандра медленно водила лучом по стене, слой за слоем счищая камень. Ультразвуковой лазер действовал только против такого пористого камня, как песчаник. Более твердые породы вроде гранита оставались перед ним неуязвимыми. Больше того, лазер был безвреден для живого тела. В худшем случае он мог оставить на коже ожог.

Кассандра продолжала разрушать стену. Молельня наполнялась песком и пылью, однако порывы ветра выдували пыль наружу. За три минуты работы Кассандре удалось углубиться в каменную стену дюйма на четыре.

– Остановитесь! – воскликнула Сафия, поднимая руку.

Кассандра убрала палец со спускового крючка и направила перешедшие в ждущий режим лучи лазера вверх. Смахнув песок с лица, Сафия приблизилась к стене. Ветер унес последнее облачко пыли. Сафия склонилась к образовавшемуся в песчанике углублению. Кассандра и Кейн присоединились к ней. Кейн посветил фонариком. Из глубины ямы блеснул рыжевато-бурый металл.

– Железо, – в благоговейном почтении промолвила Сафия голосом, в котором звучали гордость и недоверие. – Как и сердце.

Отступив назад, Кассандра снова навела лазер на стену.

– Давайте-ка посмотрим, какой сюрприз скрывается в этой долбаной табакерке.

Она нажала на спусковой крючок и направила луч на камень, окружавший железо. И снова вращающиеся лазерные лучи начали перемалывать песчаник в пыль, разрушая его слой за слоем. Освещенный красноватым сиянием, железный предмет проступал все отчетливее. Из камня появлялись детали: нос, широкий лоб, глаз, уголок губ.

– Это лицо, – заметила Сафия.

Кассандра продолжала осторожно работать, смывая камень словно грязь, освобождая скрытое под ним лицо. Казалось, оно выпирало из толщи песчаника навстречу людям.

– О господи… – пробормотал Кейн, поднося фонарик к самой стене.

Яркий луч света выхватил черты лица. Сходство было слишком явным, чтобы быть случайностью.

Обернувшись, Кейн посмотрел на Сафию.

– Это же вы…

19 часов 43 минуты

Пейнтер сидел верхом на верблюде, оглядывая теряющуюся в темноте долину, которая отделяла маленький отряд от Джебаль Эйттин. Вдалеке на вершине горы на фоне безлунного ночного неба выделялась гробница. Яркий свет, усиленный очками ночного видения, в которых был Пейнтер, превращал комплекс в ослепительный прожектор маяка.

Пейнтер внимательно осмотрел занятую врагами вершину. Им будет очень просто оборонять это практически неприступное место. Туда вел единственный путь – извилистая грунтовая дорога по южному склону. Пейнтер увеличил разрешение очков. Ему удалось насчитать четырнадцать человек, но Сафии пока что не было видно. Должно быть, она в молельне. По крайней мере, Пейнтер надеялся, что Сафия жива. Альтернатива была немыслимой.

Сняв очки, Пейнтер попытался устроиться на верблюде поудобнее. Это ему не удалось. Капитан аль-Хаффи ехал верхом на верблюде справа от него, Омаха – слева. Оба держались расслабленно, словно сидели в уютных креслах. Седло, закрепленное на холке животного перед горбом, Пейнтер воспринимал как изобретенное садистом-арабом орудие пытки – деревянные тиски с циновкой из пальмовых листьев. После получаса езды он чувствовал себя так, словно его медленно распиливали пополам.

Морщась, Пейнтер изложил свой план:

– Двигаемся группой до подножия верхушки. Затем мне понадобится десять минут на то, чтобы занять исходную позицию. А вы все тем временем медленно поднимаетесь по дороге. Старайтесь производить как можно больше шума. Когда дойдете до последнего поворота, остановитесь и сделайте вид, будто собираетесь заночевать. Разведите костер. Это ослепит приборы ночного видения. Отпустите верблюдов пастись. Перемещения животных позволят вам незаметно занять позиции для стрельбы. А дальше ждите моего сигнала.

Кивнув, капитан аль-Хаффи отправился передать распоряжение остальным. Корал заняла его место рядом с Пейнтером. Она сидела в седле, склонившись вперед, с застывшим на лице напряжением. Пейнтер решил, что его напарнице такой способ передвижения нравится ничуть не больше, чем ему самому.

Молодая женщина скрестила руки на луке седла и сказала убежденно:

– Возглавить операцию лучше было бы мне. У меня больше опыта скрытного проникновения в расположение противника, чем у тебя. И мной не движут личные чувства.

Пейнтер крепче ухватился за поводья, чувствуя, что верблюд под ним оживился.

– Мои чувства к Сафии никоим образом не повлияют на мои способности.

– Я имела в виду Кассандру, твою бывшую напарницу. Ты пытаешься что-то доказать? Из всей этой энергии хоть что-нибудь идет на пользу дела?

Пейнтер взглянул на зарево, освещающее соседнюю вершину. Изучая в прибор ночного видения гробницу, характер местности, расположение сил и средств противника, он втайне надеялся увидеть Кассандру. С нападения на Британский музей все разыгрывается под ее диктовку. Однако он до сих пор ни разу не видел ее лица. Как он к этому отнесется?

Кассандра запятнала себя предательством, убийством, похищением человека. И все это ради какой цели? Что могло заставить ее пойти против «Сигмы», против него?

Только деньги? Или что-то еще? Ответа у Пейнтера не было. Он смотрел на огни. Не этим ли объясняется, что он хочет быть на острие операции, чтобы самому увидеть Кассандру, посмотреть ей в глаза?

Корал нарушила молчание:

– Не давай ей спуску. Никакой пощады, никакого снисхождения. Действуй хладнокровно, иначе успеха тебе не видать.

Пейнтер промолчал. Верблюды продолжали мучительно медленное движение. Растительность, окружавшая грунтовую дорогу, стала более густой. Высокие баобабы образовывали сплошной полог, среди которого часовыми торчали огромные тамаринды, увешанные желтыми цветами. Повсюду деревья были увиты переплетением лиан и гирляндами жасмина.

Войдя в чащу, отряд остановился.

Верблюды стали опускаться на землю, ссаживая седоков. Один из воинов байт-катир поспешил к Пейнтеру, чтобы помочь ему положить верблюда.

– Фарра, крр, крр… – ласково произнес он, подойдя к животному.

Фарра – это была кличка верблюдицы, означающая по-арабски «радость». На взгляд Пейнтера, кличка ей совсем не подходила. Единственная радость, связанная с Фаррой, заключалась в том, чтобы наконец слезть с ее спины.

Верблюдица качнулась назад и подогнула задние ноги. Пейнтер сидел, вцепившись в седло. Затем Фарра упала на мозолистые передние колени и, подобрав ноги под себя, застыла на земле.

Убедившись в том, что животное больше никуда не двинется, Пейнтер сполз с седла. Ноги казались ватными, бедра ныли. Ковыляя, он отошел в сторону, а тем временем кочевник что-то ласково нашептывал верблюдице, целуя ее в нос. Животное отвечало тихим урчанием. Говорят, что бедуины племени байт-катир любят верблюдов больше, чем жен. Определенно, в отношении этого воина такое утверждение полностью соответствовало действительности. Покачав головой, Пейнтер присоединился к остальным.

Капитан аль-Хаффи сидел на корточках рядом с шейхом Эмиром и, держа в руке крошечный фонарик, рисовал на земле, объясняя, как лучше разместить людей. Шариф и Барак наблюдали, как Омаха и Корал готовят к бою «калашниковы». Оба американца в дополнение были вооружены пистолетами израильского производства.

Пейнтер проверил свое оружие – два пистолета «хеклер-кох». В темноте он проверил обоймы. Еще две снаряженные обоймы по семь девятимиллиметровых патронов в каждой лежали наготове в кармане. Удовлетворенный, Пейнтер убрал пистолеты в кобуры – одну под мышкой, другую на ремне. Омаха и Корал подошли к нему, как раз когда он пристегивал на живот небольшой мешочек. Пейнтер не стал еще раз проверять содержимое мешочка, поскольку сам собрал его еще в Салале.

– Когда начинать отсчет десяти минут? – спросил Омаха, подсветив циферблат наручных часов.

Пейнтер сверил свои часы с хронометром Корал.

– Прямо сейчас.

Он почувствовал на себе обеспокоенный взгляд голубых глаз Корал.

– Коммандер, сохраняй хладнокровие.

– Буду как лед, – шепнул Пейнтер.

Он повернулся, чтобы идти к вершине, на которой была расположена гробница, но путь ему преградил Омаха.

– Не возвращайся без Сафии.

Это была просьба и в то же время угроза. Кивнув, Пейнтер двинулся вперед.

Отсчет десяти минут начался.

20 часов 05 минут

Работая в свете двух прожекторов, Сафия кисточкой и пинцетом освобождала железную скульптуру из объятий песчаника. Усилившийся ветер поднял в тесноте четырех стен молельни, лишенной крыши, облако пыли и песка. Сафии казалось, что она превратилась в живую статую из песчаника.

С наступлением ночи температура резко понизилась. На юге небо озарялось сполохами молний, которые приближались к горам. Оттуда доносились раскаты грома. Судя по всему, надвигался дождь.

Работая в перчатках, Сафия кисточкой счищала крошки с железа, опасаясь его поцарапать. В ярком свете железное лицо молодой женщины сияло, глядя на Сафию широко раскрытыми глазами. Сафия убирала последние осколочки камня, стараясь не смотреть на железное лицо, но помимо воли краем глаза изучала его черты.

Поразительно, насколько сильным было сходство лица скульптуры с ее собственным лицом. Казалось, это она, только моложе, запечатленная в возрасте лет восемнадцати. Но это было невозможно. Несомненно, все дело было просто в характерных чертах представителей одной расы. Железное изваяние изображало уроженку южных районов Аравии, и Сафия, будучи родом из тех краев, естественно, могла обладать каким-то сходством с ним, даже несмотря на то, что она была полукровкой.

Тем не менее она не могла спокойно смотреть на скульптуру. Казалось, она видит перед собой собственную посмертную маску. Особенно если учесть, что голова была насажена на железное копье четырех футов длиной.

Сафия отодвинулась от стены. Железная скульптура занимала центральную часть прямоугольника, очерченного мелом на стене молельной ниши. Красное железное копье с насаженной головой стояло вертикально. Они представляли собой одно целое. Хотя это зрелище несколько смутило Сафию, нельзя сказать, чтобы она была удивлена. Это имело определенный исторический смысл.

– Поспешите, – прервала ее размышления Кассандра.

Вмешался Кейн:

– Надо ли его доставать из стены? Быть может, он уже указывает в нужную сторону.

– Он обращен на юго-восток, – ответила Сафия. – Назад, на побережье. Этого не может быть. Нам предстоит решить еще одну загадку.

При этих словах освобожденная статуя повалилась вперед лицом вниз. Сафия поймала ее на плечо.

– Наконец! – пробормотала Кассандра.

Сафия выпрямилась и обеими руками ухватила копье. Железная голова оказалась рядом с ухом Сафии, и молодая женщина снова отчетливо услышала тихий плеск, донесшийся изнутри. «Как и в сердце». Внутри головы находилось что-то тяжелое и жидкое.

Выхватив статую у нее из рук, Кейн поднял ее, словно стебель кукурузы.

– И что будем делать с этим дальше?

Кассандра повела лучом фонарика.

– Возвращаемся в гробницу, как это было в Салале.

– Нет, – остановила ее Сафия. – Сейчас все будет иначе.

Она проскользнула мимо Кассандры и возглавила шествие, думая о том, как потянуть время.

Из долины донесся перезвон верблюжьих колокольчиков: где-то поблизости стоянка бедуинов. Если кто-нибудь из кочевников случайно забредет сюда…

Сафия торопливо прошла к закрытому колодцу у входа в гробницу. Опустившись на колени, она подняла тяжелую крышку. Кассандра направила луч фонарика в колодец, выхватывая из темноты два отпечатка. Сафия вспомнила легенду, которая заставила ее идти по этим следам: рассказ о бронзовом всаднике, сжимающем в руке копье с насаженной на острие головой.

Обернувшись, она посмотрела на Кейна, державшего скульптуру. Наконец-то по прошествии несчетного числа столетий ей удалось найти то самое копье.

– Что дальше? – нетерпеливо спросила Кассандра.

В колодце оставалась только одна деталь, которой предстояло стать указующей вехой, – отверстие в центре. Согласно Библии и Корану, именно из этого отверстия забил волшебный источник. Сафия молилась о том, чтобы и сейчас ей было ниспослано чудо. Она указала на отверстие.

– Вставьте копье сюда.

Подойдя к колодцу, Кейн поднес конец копья к отверстию и нажал на него.

– Вошло с трудом.

Он отступил назад. Копье осталось стоять вертикально, прочно застряв в отверстии.

Сафия обошла вокруг колодца. В этот момент низкие тучи наконец пролились первыми каплями дождя, падающими с глухими шлепками на утрамбованную землю и камень. Кейн проворчал:

– Этого еще не хватало, твою мать.

Достав бейсболку, он натянул ее на бритую голову. Через считаные мгновения дождь хлынул как из ведра.

Нахмурившись, Сафия второй раз обошла вокруг копья. Кассандра разделяла ее беспокойство.

– Ничего не происходит.

– Просто мы что-то упускаем. Передайте мне фонарь.

Сняв грязные перчатки, она протянула руку. Кассандра с явной неохотой вложила в нее фонарь.

Сафия посветила на копье. Древко через равные промежутки было покрыто засечками. Что это: украшение или нечто важное? Лицо железной головы оказалось обращенным на юг к морю. Очевидно, такое положение было неправильным. Всмотревшись в затылок скульптуры, Сафия увидела на шее под кромкой волос надпись и поднесла фонарик ближе. По-видимому, раньше буквы были частично скрыты остатками песчаной пыли, которую смыл дождь. Молодая женщина различила четыре буквы.

Кассандра также увидела надпись.

– Что это означает?

Сафия недоуменно нахмурилась.

– Женское имя. Билкис.

– Это та самая женщина, чье лицо тут изображено? Ошеломленная Сафия молчала. Возможно ли это?

Обойдя скульптуру, она всмотрелась в железное лицо. – Если это действительно так, данная находка имеет огромное значение. Билкис почитается всеми религиями. С этой женщиной связано множество тайн и загадок. Ее считают наполовину человеком, наполовину духом пустыни.

– Никогда о такой не слышала.

Сафия откашлялась, все еще не в силах прийти в себя от изумления.

– Билкис больше известна по своему титулу – царица Савская.

– Та самая, из предания о царе Соломоне?

– А также из многих других.

Дождь стекал струйками по железному лицу, и казалось, что статуя плачет.

Подняв руку, Сафия вытерла слезы со щек царицы. При ее прикосновении голова повернулась, словно скользя по льду. Сделав полный оборот, она замедлила скорость и, покачавшись еще немного, наконец остановилась, указывая теперь в противоположном направлении. На северо-восток.

Сафия молча посмотрела на Кассандру.

– Карту, – приказала та Кейну. – Неси сюда карту!

14. Расхитители гробниц

3 декабря, 20 часов 07 минут

Джебаль Эйттин

Кроу взглянул на часы. Оставалась еще одна минута.

Он лежал, распластавшись на животе под стволом фигового дерева, скрытый кустами акаций. Над головой по пологу из листьев барабанил дождь. Пейнтер притаился далеко справа от дороги, осторожно взобравшись сюда по почти отвесной скале.

Отсюда ему открывался вид на стоянку.

С помощью очков ночного видения Кроу без труда различал в темноте часовых, одетых в синие ветровки с поднятыми для защиты от дождя капюшонами. В основном они расположились вдоль дороги, которая вела к вершине, но несколько человек медленно описывали более широкие круги.

Пейнтер потратил драгоценные минуты на то, чтобы незаметно прокрасться сюда, вынужденный двигаться только тогда, когда часовые уходили чуть дальше.

Он размеренно дышал, готовясь к тому, что ему предстояло. До ближайшего внедорожника было около тридцати ярдов. Пейнтер составил план, мысленно прокрутил его в голове, затем подправил, убирая последние шероховатости. Когда все это начнется, времени размышлять не будет – надо будет действовать.

Кроу снова взглянул на часы. Время подошло.

Он медленно приподнялся на четвереньки и прислушался сквозь шум дождя.

Ничего. Еще раз посмотрел на часы. Десять минут истекли. Ну где же…

И тут Кроу услышал. Снизу донеслось пение, нестройный хор нескольких голосов. Он оглянулся. В очках ночного видения весь мир раскрасился в различные оттенки зеленого, но внизу расцвели осколки ослепительного света. Факелы и фонари. Воины племени байткатир начали не спеша, с песнопениями подниматься по дороге.

Пейнтер снова полностью переключил внимание на гробницу. Часовые, заметив приближение бедуинов, сместились, сосредоточившись вдоль дороги. Двое из них скрытно спустились в кустах вдоль обочины до первого поворота серпантина.

Убедившись, что машины оставлены без присмотра, Пейнтер начал действовать: выбрался из укрытия и пробежал, пригибаясь, тридцать ярдов до ближайшего «мицубиси». Он бежал осторожно, стараясь не шуршать гравием. Все прошло гладко.

Пейнтер добрался до первого внедорожника и нырнул под него. Раскрыв смазанную маслом молнию сумки, он достал обернутые в целлофан две упаковки взрывчатки с предварительно установленными детонаторами и засунул одну под картер рядом с бензобаком. Пейнтер мысленно поблагодарил Кассандру за этот подарок. Что ж, будет справедливо, если он вернет то, что принадлежит ей по праву.

Он пробрался под другую машину и уложил вторую упаковку взрывчатки. Третий внедорожник Пейнтер трогать не стал, только убедился, что ключ торчит в замке зажигания. Подобная предосторожность при проведении специальных операций являлась совсем не лишней. Когда станет жарко, не придется искать водителя с ключами. Удовлетворившись своей работой, Кроу осмотрелся вокруг.

Все внимание часовых по-прежнему было сосредоточено на приближающихся верблюдах и людях.

Развернувшись, Пейнтер стремительно метнулся к невысокой стене, которая опоясывала мемориальный комплекс. Он старался держаться так, чтобы машины оставались между ним и часовыми, загораживая его. Из-под горы слышались оклики по-арабски, добродушные пререкания.

Пение прекратилось. Один из верблюдов жалобно закричал, забрякал колокольчиком на шее. Бедуины дошли уже до середины склона.

Надо поторапливаться. Кроу сиганул через низкую стену, имевшую в высоту всего около четырех футов. Он выбрал самое укромное место прямо за мечетью. Приземление получилось более шумным, чем он рассчитывал, однако гроза весьма кстати заглушила звук раскатом грома.

Пейнтер застыл неподвижно. С обеих сторон от мечети в темноту изливался яркий свет, источник которого находился во дворе перед ней. В очках ночного видения он показался Пейнтеру ослепительным. Ему были слышны приглушенные голоса, однако барабанивший дождь не позволял разобрать слова. Кроу не мог даже определить, сколько человек находится во дворе.

Пригибаясь за оградой, он пробежал вдоль задней стены мечети, стараясь держаться в тени. Достигнув двери черного хода, Пейнтер подергал ручку. Заперта. Конечно, дверь можно было бы выбить, но это произведет слишком много шума. Кроу двинулся дальше, ища окно или какой-нибудь другой способ проникнуть внутрь. Попытавшись обойти здание мечети с другой стороны, он окажется у всех на виду. Слишком яркий свет и никаких укрытий. Надо каким-то образом проникнуть в мечеть, чтобы подобраться ближе. Если он собирается похитить Сафию прямо из-под носа у Кассандры, ему необходимо находиться рядом с местом действия.

Пейнтер дошел до дальнего угла мечети, так и не найдя ни одного окна. Ну кто строит здания без окон в задней части?

Кроу остановился в небольшом огородике, заросшем сорняками, над которым возвышались две финиковые пальмы. Он посмотрел вверх. Одна из пальм росла совсем близко со стеной мечети, свешиваясь листьями на крышу. Крыша мечети плоская. Если забраться на пальму, перелезть на крышу…

Пейнтер посмотрел на гроздья фиников, свисавшие под листьями. Залезть на пальму будет непросто, но попробовать стоит. Собравшись духом, он запрыгнул как только мог высоко, обвивая ствол пальмы руками, пытаясь упереться в него ногами. Скользкая кора не держала нисколько. Пейнтер тотчас же сполз вниз, шлепнувшись задом в раскисшую грязь.

Оказавшись на земле, он увидел два объекта, скрытые в невысоких зарослях вдоль задней стены: алюминиевую стремянку и бледную человеческую руку. Кроу застыл.

Рука не шевелилась.

Осторожно пробравшись вперед, Пейнтер раздвинул ветви. Стремянка лежала, приваленная к ограде, рядом с садовым секатором. Ну конечно, должен же быть какой-то способ доставать финики. Следовало бы догадаться, что нужно искать лестницу.

Пейнтер приблизился к фигуре, распростертой на земле. Это был пожилой араб в шитом золотом халате. По всей видимости, служитель или сторож при гробнице. Он лежал навзничь недвижимый. Пейнтер пощупал его шею. Кожа оказалась теплой, под ней медленно билась жилка. Старик был жив, но без сознания.

Кассандра оглушила старика стрелой со снотворным, как это было с Клеем? Но зачем оттаскивать тело сюда и прятать в кустах? В этом не было никакого смысла, однако у Пейнтера не было времени ломать голову над этой загадкой.

Кроу выпрямился. Он убедился, что часовые не смогут его заметить, поднял стремянку и приставил к задней стене мечети. Она чуть-чуть не достала до крыши. Пейнтер начал быстро взбираться по ступеням. Он оглянулся и увидел, что часовые полностью перегородили дорогу. Ниже по склону были видны огни факелов воинов племени байт-катир, собравшихся у поворота. Остановившись, бедуины начали разбивать лагерь. До Пейнтера доносились обрывки фраз, произнесенных громко по-арабски. Кочевники делали вид, будто собираются заночевать.

Поднявшись на последнюю ступеньку, Пейнтер ухватился за край крыши, подтянулся, закинул ногу на козырек и перекатил тело. Пригибаясь, он быстро пересек крышу в направлении минарета у передней стены. Всего в нескольких футах над крышей невысокую башенку окружал открытый балкончик, откуда муэдзин призывал правоверных на молитву. Кроу без труда зацепился за ограждение балкона и перелез через балюстраду. Крадучись, он прошел по балкону. Теперь весь двор гробницы открывался ему с высоты птичьего полета. Для очков ночного видения освещение было слишком ярким, поэтому Пейнтер сдвинул их на лоб и огляделся вокруг.

Совсем рядом ослепительным заревом светились развалины. По соседству с входом в гробницу валялся забытый фонарик. Его луч освещал металлический шест, воткнутый в землю. Шест был увенчан какой-то скульптурой, судя по виду человеческой головой.

Внизу звучали голоса, которые доносились из приземистого здания гробницы. Дверь, выходящая во двор, была открыта. Внутри горел свет. Пейнтер услышал знакомый голос:

– Покажите на карте.

Это была Кассандра. У Кроу внутри все перевернулось. Он стиснул зубы.

Кассандре ответил голос Сафии:

– Это какая-то бессмыслица. Следующая веха может быть где угодно.

Пейнтер присел ниже. Слава богу, Сафия жива. Его захлестнула волна облегчения и заново вспыхнувшего беспокойства. Сколько человек сейчас с Сафией? Несколько минут Кроу всматривался в тени, мелькающие за запотевшими стеклами. Точно определить было трудно, но, похоже, в гробнице находилось не больше четырех человек. Пейнтер внимательно обвел взглядом внутренний двор, высматривая дополнительных часовых. Никого. Все было спокойно.

Если действовать быстро…

Пейнтер начал было спускаться вниз, но в этот момент в дверях усыпальницы показался высокий мускулистый мужчина, одетый во все черное. Кроу застыл, опасаясь выдать себя неосторожным движением.

Натянув на глаза бейсболку, мужчина в черном вышел под дождь. Быстро пройдя к железному шесту, он присел на корточки. Затаив дыхание, Пейнтер следил, как тот медленно ведет пальцем по шесту, начав с самого низа. «Черт побери, что он делает?» Добравшись до верха шеста, мужчина выпрямился и поспешил обратно в гробницу.

– Шестьдесят девять, – сказал он, скрываясь внутри.

– Ты уверен? – снова послышался голос Кассандры.

– Да, черт возьми, я абсолютно уверен.

Ждать дольше было нельзя. Пейнтер нырнул в сводчатую дверь, за которой начиналась винтовая лестница, ведущая вниз в мечеть. Надвинув очки ночного видения на глаза, он всмотрелся в темноту.

Все было тихо. Пейнтер достал пистолет и большим пальцем сдвинул рычажок предохранителя. Опасаясь наткнуться на часовых, он начал медленно спускаться, прижимаясь плечом к стене, выставив перед собой пистолет. Внизу короткой винтовой лестницы Пейнтер остановился и обвел взглядом молельный зал мечети. Расцвеченное зелеными тонами маленькое помещение оказалось пустым. Молитвенные коврики лежали скатанными у дальней стены. Кроу быстро направился к выходу.

Наружная дверь была открыта. Подняв очки ночного видения на лоб, Пейнтер встал за косяком. Выглянул. За дверью находился крытый портик. Прямо впереди была лестница из трех ступенек во двор. С двух сторон сводчатую крышу портика поддерживали беленые стены. Пейнтер постоял, осматриваясь. Внутренний двор оставался пустым. Со стороны гробницы доносились голоса. Если быстро добежать до усыпальницы, затаиться в дверях…

Кроу быстро произвел в голове расчеты: успех зависит от быстроты. Выпрямившись, он поднял пистолет и вдруг застыл на месте, услышав едва различимый звук сзади. По всему телу электрическим разрядом пронесся ужас: он здесь не один.

Пейнтер молниеносно развернулся, приседая в позу для стрельбы с пистолетом наготове. Из темноты на него неслись две тени. Отраженным светом ярко горели четыре глаза. Хищные и голодные. Леопарды.

С бесшумностью ночи две огромные кошки набросились на Пейнтера.

20 часов 18 минут

– Покажите на карте, – сказала Кассандра.

Хранительница музея стояла на коленях на полу усыпальницы. Перед ней лежала развернутой та же самая карта, что и в прошлый раз. Прямая синяя линия вела от первой гробницы на побережье к этой, в горах. Теперь от нее отходила вторая линия, красная, на северо-восток, покидая пределы гор и устремляясь в бескрайние просторы пустыни Руб-эль-Хали, недаром прозванной «пустыней пустынь».

Проведя пальцем по линии, уходящей в пески, Сафия покачала головой.

– Это какая-то бессмыслица. Следующая веха может быть где угодно.

Несколько мгновений Кассандра молча смотрела на карту. Затерянный город находится где-то в пустыне. Где-то на этой линии, но где именно? Красная черта проходила через бесконечную пустоту.

– Мы все еще что-то упускаем из виду, – пробормотала Сафия, откидываясь на пятки.

Она потерла виски.

Тишину нарушил писк рации Кейна. Он выслушал сообщение и спросил:

– Много?

А после подробного доклада решительно распорядился:

– Хорошо, просто присматривайте за ними повнимательнее, черт побери. И не пускайте их сюда. Если что, дайте мне знать.

Когда Кейн закончил связь, Кассандра вопросительно посмотрела на него. Он пожал плечами.

– Те песчаные крысы, которых мы видели у дороги, вернулись. Они устраивают стоянку в том самом месте, где мы заметили их в первый раз.

От Кассандры не укрылось беспокойство, мелькнувшее на лице у Сафии. Эта женщина опасается за жизнь своих соплеменников. Хорошо.

– Прикажи своим людям стрелять в каждого, кто подойдет слишком близко.

Сафия напряглась, услышав эти слова.

Кассандра указала на карту.

– Чем скорее мы решим эту загадку, тем быстрее уберемся отсюда.

Сафия обреченно повернулась к карте.

– Должно быть, в скульптуре имеется какое-то указание на расстояние, которое мы упустили. Какой-то способ определить, как далеко необходимо продвинуться по красной линии.

Закрыв глаза, она стала задумчиво раскачиваться. И вдруг остановилась.

– В чем дело? – оживилась Кассандра.

– Копье, – сказала Сафия, оборачиваясь на дверь. – Я заметила на древке бороздки, высеченные углубления, и приняла их просто за украшение. Но в древности измерения нередко записывались зарубками на палке.

– Значит, вы полагаете, количество этих бороздок может обозначать расстояние?

Кивнув, Сафия поднялась с земли.

– Я схожу и сосчитаю их.

Однако Кассандра ей не доверяла. Будет так легко солгать и увести поиски в другую сторону. А ей был необходим точный результат.

– Кейн, сходи и сосчитай количество зарубок.

Поморщившись, Кейн послушно натянул на бритую голову бейсболку.

Когда он ушел, Кассандра склонилась над картой.

– Надеюсь, это будет конечная точка. Сначала побережье, затем горы и вот теперь пустыня.

Сафия пожала плечами.

– Вероятно, вы правы. Число три в древних религиях имеет большое значение, идет ли речь о триединстве христианского бога – Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа – или о древней небесной троице – луне, солнце и утренней звезде.

В дверях показался Кейн, стряхивая дождь с бейсболки.

– Шестьдесят девять.

– Ты уверен?

Он скорчил гримасу.

– Да, черт возьми, я абсолютно уверен.

– Шестьдесят девять, – повторила Сафия. – Скорее всего, это действительно так.

– Почему? – спросила Кассандра, снова поворачиваясь к куратору музея, склонившейся над картой.

– Шесть и девять – числа, кратные трем, – объяснила Сафия, не отрываясь от карты. – Как раз то самое, о чем мы только что говорили. Вместе они образуют последовательность. Это чудодейственное число.

– А я всегда полагал, что «шестьдесят девять» означает совсем другое^[7], – ухмыльнулся Кейн.

Не обращая на него внимания, Сафия принялась за работу, подсчитывая на калькуляторе и измеряя углы транспортиром. Кассандра пристально следила за ней.

– Вот эта точка отстоит от гробницы наби Аюба ровно на шестьдесят девять миль вдоль красной линии, – сказала наконец Сафия и начертила кружок на карте. – Это где-то здесь, в пустыне.

Отстранив ее от карты, Кассандра взяла калькулятор и транспортир и сама повторила измерения. Посмотрев на красный кружок, она запомнила его географические координаты.

– Значит, это и есть местонахождение затерянного города?

Сафия кивнула, не отрывая взгляда от карты.

– По крайней мере, у меня так получается.

Кассандра наморщила лоб, поняв, что хранительница музея что-то недоговаривает. Она буквально чувствовала, что Сафия что-то подсчитывает в уме. Кассандра схватила ее за руку.

– О чем ты умолчала…

Где-то совсем близко прогремел выстрел, отрезав продолжение.

Возможно, это был просто случайный выстрел. Возможно, какой-то бедуин решил ради развлечения бабахнуть из ружья. Но Кассандра сразу поняла, что это не так. Она резко обернулась.

– Пейнтер!

20 часов 32 минуты

Кроу промахнулся. Отпрыгнув назад, он спиной вывалился через дверь в портик. Противоположная стена брызнула дождем отбитой штукатурки. Леопарды, разделившись, растворились в темноте мечети. Кроу отскочил в сторону, укрываясь за стеной портика.

Глупо. Ему не следовало стрелять. Он среагировал не раздумывая, подчиняясь инстинкту самосохранения. Это было совсем не похоже на него. Но его парализовал ужас перед леопардами, словно оказались задеты самые глубинные нервные окончания. И вот он выдал себя, лишился элемента внезапности.

– Пейнтер!

Крик донесся со стороны усыпальницы. Голос Кассандры.

Кроу не смел шелохнуться. Леопарды разгуливают где-то внутри мечети; Кассандра затаилась снаружи. Женщина или хищный зверь – обе встречи означали смерть.

– Я знала, что ты придешь за этой женщиной! – крикнула Кассандра, и раскат грома подчеркнул ее слова.

Пейнтер молчал. Кассандра не могла определить наверняка, откуда именно донесся выстрел. В горах звук распространяется порой очень причудливо. Пейнтер предположил, что его бывшая напарница укрывается в гробнице и кричит, высовываясь в дверь. Она не осмелится выйти на открытое место. Ей известно, что он вооружен, но она не знает, где он находится. Как использовать это небольшое преимущество?

– Если через десять секунд ты не покажешься безоружный, с поднятыми руками, я пристрелю пленницу.

Пейнтер вынужден был рассуждать мгновенно. Если он сейчас выйдет из мечети, это будет означать смерть – как для него, так и для Сафии.

– Кроу, я знала, что ты придешь! Неужели ты мог вообразить, что я поверю, будто ты направляешься к йеменской границе?

Пейнтер вздрогнул. Сообщение по электронной почте он отправил каких-нибудь несколько часов назад. Адресованное на закрытый сервер его начальника, оно содержало дезинформацию. Это должно было стать пробным шаром. Как и опасался Пейнтер, ложь попала к Кассандре в нетронутом виде.

Его захлестнуло чувство отчаяния. Это могло означать только одно: предательство в «Сигме» пустило корни с самого верха.

Шон Макнайт. Его начальник…

Возможно ли, что именно поэтому Макнайт в свое время объединил их с Кассандрой в одну группу? Подобное предположение казалось немыслимым. Закрыв глаза, Пейнтер сделал глубокий вдох, чувствуя свою полную изоляцию. Теперь он остался один, отрезанный от всех. Ему некому доверять, некого звать на помощь. Как это ни странно, эта мысль лишь зарядила Пейнтера дополнительной энергией. Он ощутил пьянящее чувство свободы. Отныне ему придется полагаться только на самого себя и на то, что имеется под рукой. И этого должно будет оказаться достаточно.

Сунув руку в сумку, Пейнтер нащупал радиопередатчик.

Прогремел раскат грома, утробный, глухой. Дождь забарабанил еще сильнее.

– Осталось пять секунд, Кроу.

Все время мира…

Надавив на клавишу передачи, Пейнтер скатился вниз по ступеням.

20 часов 34 минуты

Омаха, находившийся всего в семидесяти ярдах, вздрогнул. Сдвоенный взрыв, яркий, словно вспышка молнии, подбросил два внедорожника высоко в воздух. Ночная темнота озарилась ослепительным светом. Ударная волна стиснула Омахе грудную клетку, резанула по барабанным перепонкам. Это был сигнал Пейнтера, означавший, что он освободил Сафию.

Только что Омаха услышал одинокий выстрел, ужаснувший его. И вот теперь на стоянку огненным дождем посыпались обломки. Часовые распластались на земле. Двое из них полыхали в горящей солярке.

Настало время действовать.

– Пошли! – крикнул Омаха, однако собственный голос показался слабым даже ему самому.

И тем не менее лес по обе стороны от Омахи ожил автоматным огнем. Кроме того, вспышки выстрелов засверкали выше по склону, который господствовал над стоянкой, где укрылись двое снайперов байт-катир.

У гробницы двое часовых поднимались с земли. Внезапно дернувшись, они отлетели назад, убитые прицельными выстрелами. Но остальные с отточенным мастерством моментально укрылись. Эти люди знали свое дело. Перескочив через ограду мемориального комплекса, они оказались вне досягаемости огня противника.

Омаха поднял бинокль. Два горящих внедорожника освещали стоянку на вершине горы. Третью машину взрывной волной отбросило на несколько футов. Ее капот и земля вокруг пестрели лужицами горящей солярки, шипящей под струями дождя. Пейнтер собирался использовать эту машину как средство отступления. Он уже должен был бы сидеть за рулем и мчаться сюда.

Но где же он? Чего он ждет?

Справа от Омахи воздух огласился торжествующим улюлюканьем. Зазвенели колокольчики. С десяток верблюдов, поднявшись на ноги, побежали вверх по склону. Среди них бежали пешие воины байт-катир. Из-за деревьев не смолкал ружейный огонь. Зазвучали ответные выстрелы. Один из верблюдов, взревев, повалился на колени. Слева от Омахи прогремел взрыв. В воздух взметнулся фонтан огня, оторванных ветвей, дымящихся листьев и земли.

Выстрел из подствольного гранатомета.

И тут из глубокой расселины справа послышался новый звук. В воздухе показались пять маленьких вертолетов, проворных, словно комары. Одноместные летательные аппараты. Лишь несущий винт, двигатель и пилот. Вертолеты были похожи на летающие салазки. Лучи прожекторов осветили землю, и тотчас же затрещали пулеметы, посыпая все вокруг смертоносным свинцом.

Люди и верблюды бросились врассыпную.

Омаха бессильно стиснул кулаки. Эта сучка ждала их. В засаде затаилось подкрепление. Откуда ей стало известно? К нему подбежали Корал и Барак.

– Пейнтеру понадобится помощь, – прошипела Корал. – Теперь он уже не сможет бежать на третьей машине. Стоянка у всех на виду.

Омаха огляделся вокруг. Склон был усеян трупами людей и верблюдов. Из леса гремели выстрелы по вертолетам. Пилоты были вынуждены подняться выше, однако продолжали кружить над склоном, не давая нападавшим поднять головы.

Весь план провалился.

Но Сафия там. И Омаха не собирался опять бросать ее.

Корал достала пистолет.

– Я иду к Пейнтеру.

Омаха схватил ее за руку. Мышцы молодой женщины показались стальными, но тем не менее он удержал ее.

– На этот раз мы идем вместе.

20 часов 35 минут

Кара рассеянно смотрела на автомат, лежащий у нее на коленях. Непроизвольно поглаживая приклад, она никак не могла сосредоточиться. Глаза казались ей слишком большими для головы, сжимаемой мигренью, живот скрутило от тошноты. У Кары из головы не выходила маленькая оранжевая таблетка.

Сидевший рядом с ней Клей тщетно пытался завести двигатель «фольксвагена». Он снова крутанул стартер, и снова безрезультатно. Денни сидел сзади, сжимая пистолет.

Взрыв озарил южный склон горы восходящим солнцем. Это был сигнал, поданный Пейнтером. У подножия вершины треском фейерверков вспыхнул ружейный огонь.

– Ах ты, кусок дерьма! – выругался Клей, ударяя кулаком по рулевому колесу.

– Ты залил свечи, – угрюмо произнес Денни.

Кара уставилась в окно. На севере бушевало рыжевато-красное зарево. Все началось. Если дело пройдет, как задумано, с минуты на минуту остальные примчатся вниз на угнанном внедорожнике. А бедуины рассредоточатся по окрестным горам. Воинам байт-катир знакомы все тропы, петляющие в этих густых лесах.

Однако Кару не покидало неприятное ощущение неудачи. Быть может, всему виной была пелена усталости, затянувшая ее сознание. С каждым вдохом эта пелена становилась все более густой. За глазницами скапливалась боль. Даже свет приборной панели казался нестерпимо ярким.

– Ты посадишь аккумулятор, – предупредил Клея Денни после очередной неудачной попытки завести двигатель. – Подожди хотя бы минут пять.

Голова Кары наполнилась треском, словно ее тело было антенной, настроенной на атмосферное электричество. Она почувствовала, что должна действовать. Сидеть неподвижно дальше не было никаких сил. Повернув ручку, Кара буквально вывалилась из двери, судорожно сжимая автомат.

– Вы куда? – испуганно окликнул ее Клей.

Ничего не ответив, Кара вышла на дорогу.

С горы по-прежнему доносилась перестрелка. Не обращая на это внимания, Кара сосредоточилась на том, что было рядом. На дороге стояла пожилая женщина, повернувшись к Каре, словно поджидая ее. Она была одета в длинный плащ, ее лицо скрывал черный платок. В узловатых пальцах женщина сжимала суковатую палку, отполированную от долгого использования до блеска.

У Кары раскалывалась голова. Затем ее сознание словно настроилось наконец на нужную станцию. Треск в ушах прекратился, боль и тошнота отступили. Кара тотчас же ощутила себя невесомой, свободной. Женщина молча смотрела на нее.

Кара почувствовала, как пустоту у нее внутри заполняет онемение. Ей не хотелось бороться с этим чувством. Автомат выскользнул из ее обмякших пальцев.

– Ты будешь нужна ей, – наконец заговорила женщина, поворачиваясь.

Кара последовала за незнакомкой, словно во сне.

Под сенью тамаринда громко чихнул и тотчас заглох двигатель «фольксвагена».

Оставив дорогу позади, Кара стала спускаться в заросшую лесом долину. Она не хотела сопротивляться, даже если бы у нее были на это силы.

Она знала, кто нуждается в ее помощи.

20 часов 36 минут

Сафию заставили встать на колени и положить руки на затылок. Кассандра сидела на корточках у нее за спиной, приставив к ее виску один пистолет, а другой держа направленным на вход. Обе женщины напряженно застыли в дальнем углу усыпальницы и не отрывали взгляда от двери, от которой их отделял могильный холмик.

Как только прогремел взрыв, Кассандра погасила весь свет и приказала Кейну выбраться через окно в задней стене, чтобы скрытно обойти вокруг здания и выследить Пейнтера.

Сафия до боли стиснула пальцы. Неужели это правда? Неужели Пейнтер жив и скрывается где-то здесь? Если это так, удалось ли спастись остальным? У нее на глазах выступили слезы. В любом случае теперь она не одна. Пейнтер где-то рядом.

Снаружи по-прежнему слышалась стрельба. Пламя пожара озаряло ночь багрянцем и пляшущими тенями.

Сафия слышала рев вертолетов, частую дробь пулеметных очередей.

– Отпустите нас, – взмолилась она. – Вам же известно местонахождение Убара.

Скрытая в темноте Кассандра молчала, полностью сосредоточив внимание на двери и окнах. Сафия не могла определить, услышала ли она ее просьбу. Из-за двери послышался шорох гравия. Кто-то идет сюда. Пейнтер или Кейн?

В дверном проеме мелькнула большая тень, на мгновение освещенная одиноким фонариком, оставленным во дворе у колодца.

Верблюд.

Поливаемый дождем, он проплыл мимо двери как фантасмагорическое видение. Следом за ним в дверях показалась женщина, полностью обнаженная. Казалось, она светилась в багровых отблесках пожара.

– Это ты! – ахнула Кассандра.

В руке незнакомка держала серебристый чемоданчик, в котором хранилось железное сердце. Только сейчас Кассандра спохватилась, что оставила чемоданчик у входа.

– Нет, ты его не получишь, стерва!

Кассандра дважды выстрелила над самым ухом Сафии, оглушив ее. Вскрикнув от болезненно громкого звука, Сафия повалилась лицом вниз на молитвенный коврик и отползла вперед к могильному холмику. Кассандра последовала за ней, продолжая палить в дверь.

Не обращая внимания на звон в ушах, Сафия приподняла голову. В дверном проеме снова никого не было. Молодая женщина краем глаза взглянула на Кассандру, которая, присев в положение для стрельбы, держала оба пистолета нацеленными на открытую дверь.

Сафия увидела свой шанс. Схватив край молитвенного коврика, на котором теперь стояла и Кассандра, она резко вскочила, дергая коврик на себя. Застигнутая врасплох Кассандра не смогла удержать равновесие и упала. Прогремел выстрел. Из потолка брызнула выбитая штукатурка. Кассандра отлетела в сторону, а Сафия кувырнулась через могильный холмик и перекатилась к двери. Вскочила и перепрыгнула через порог.

Еще один выстрел.

Находясь в воздухе, Сафия ощутила удар, развернувший ее. Упав на землю, она поскользнулась и проехала по раскисшей от дождя грязи. Плечо горело. Охваченная паникой, повинуясь лишь инстинкту, Сафия откатилась в сторону, подальше от двери.

На нее обрушился ливень.

Сафия отползла за угол и, продравшись сквозь густой кустарник, оказалась на узкой дорожке, которая отделяла гробницу от развалин древней молельни. Но только у нее мелькнула мысль, что она в безопасности, как из темноты протянулась рука и с силой зажала ей рот, разбивая в кровь губы.

20 часов 39 минут

Пейнтер крепко держал Сафию, прижимая ее к себе. – Молчи, – шепнул он ей на ухо и увлек к полуобвалившейся стене молельни.

Сафия лишь промычала что-то невнятное. Пейнтер скрывался здесь вот уже несколько минут, наблюдая за внутренним двориком и пытаясь придумать какой-нибудь способ выманить Кассандру из гробницы. Однако его бывшая напарница словно окопалась там. Терпеливая, хладнокровная, она предоставила своим людям делать всю работу, а сама стерегла добычу. Кружащие над двориком вертолеты скользили по нему лучами прожекторов, не позволяя Пейнтеру высунуться из кустов. И снова Кассандра переиграла его, спрятав авиационную группу, вероятно направленную сюда заранее.

Похоже, дело было безнадежным.

И вдруг, буквально мгновение назад, ошеломленный Пейнтер увидел, как мимо него прошел верблюд, казалось, не обращающий внимания на стрельбу. Мокрое от дождя животное двигалось уверенным шагом. Пройдя рядом с кустами, в которых укрывался Пейнтер, верблюд скрылся за углом усыпальницы. Затем затрещали частые выстрелы, и из двери гробницы выкатилась Сафия.

– Нам нужно добраться до внешней ограды мавзолея, – прошептал Пейнтер, указывая вдоль дорожки.

Со стороны долины доносилась чересчур оживленная пальба. Надо будет рискнуть спуститься по крутому склону позади мечети и попытаться укрыться в лесу. Пейнтер отпустил Сафию, но она по-прежнему прижималась к нему.

– Не отставай от меня, – приказал он.

Развернувшись, Пейнтер низко пригнулся и бросился к дальней части мавзолея, где лежали глубокие тени. Он пристально всматривался в очки ночного видения, настороженный, напряженный, выставив вперед пистолет.

Все было неподвижно. Весь окружающий мир окрасился в оттенки зеленого. Если им удастся добраться до стены, которая огораживает комплекс…

Сделав еще шаг, Пейнтер вдруг увидел, что дорожка озарилась светом, ослепительно ярким в очках ночного видения, обжегшим глазные яблоки. Он сорвал очки.

– Ни с места!

Пейнтер застыл. На стене развалин молельни лежал, распластавшись, мужчина. В левой руке он держал фонарик, в правой – пистолет, направляя и то и другое на Пейнтера.

– Не вздумай даже шелохнуться, – предупредил мужчина.

– Это Кейн… – простонала за спиной Пейнтера Сафия.

Пейнтер мысленно выругался. Этот человек затаился на стене, наблюдая сверху, выжидая, когда они подойдут ближе.

– Брось оружие.

Выбора у Пейнтера не было. Если он не подчинится, его пристрелят прямо здесь. Он разжал пальцы, выпуская пистолет. Сзади послышался другой голос, резкий, донесшийся со стороны гробницы. Голос Кассандры:

– Нечего с ним церемониться. Стреляй!

20 часов 40 минут

Омаха присел рядом с Корал. Та закончила обыскивать лежащий на земле труп. Барак, вооруженный автоматом, прикрывал их. Они находились на краю стоянки, выжидая момент, чтобы перебежать через открытое место.

Стиснув в руке пистолет, Омаха прилагал все силы, чтобы не дать сердцу выпрыгнуть из грудной клетки. Ему не хватало кислорода. Минуту назад со стороны гробницы донеслись пистолетные выстрелы.

Сафия…

Стоянка все еще была освещена лужицами пылающей солярки. Над головами кружила пара вертолетов, хищно шаря по земле лучами прожекторов. Обе стороны перешли к позиционной обороне. Наступило затишье, которое лишь изредка разрывалось внезапно вспыхнувшей стрельбой.

– Пошли! – сказала Корал, поднимаясь с земли.

Она стояла в тени развесистой фиговой пальмы. Устремив взгляд в небо, молодая женщина следила за перемещениями двух вертолетов.

– Будьте готовы бежать.

Омаха увидел у Корал в руке гранату, взятую у лежащего на земле убитого часового. Выдернув чеку, Корал шагнула на открытое место, полностью сосредоточив внимание на небе. Она перенесла весь свой вес на одну ногу, отвела руку назад, словно подающий в бейсболе, и застыла в такой позе.

– Что вы задумали? – спросил Омаха.

– Все дело в законах физики, – ответила Корал. – Суммарный вектор, угол к горизонтали, правильный расчет времени.

Вложив в резкий порыв силу всех мышц своего тела, она бросила гранату.

Омаха тотчас же потерял из виду маленькую черную точку, растаявшую в темноте.

– Бежим!

Корал рванула вперед, следуя за импульсом броска. Прежде чем Омаха успел тронуться с места, граната взорвалась высоко ослепительной вспышкой, озарившей брюхо одноместного вертолета. Вздрогнув от ударной волны, маленький летательный аппарат судорожно дернул лучом прожектора. Осколки гранаты впились в фюзеляж, один из них, судя по всему, попал в бензобак. Вертолет мгновенно превратился в огненный шар.

– Бежим! – снова крикнула Корал, выводя Омаху из оцепенения.

Барак уже несся следом за ней. Омаха вскочил и тоже побежал. Справа от него на землю градом посыпались обломки вертолета. С глухим стуком рухнула лопасть винта. Затем пылающий остов свалился на деревья, и в воздух взметнулся столб пламени и дыма.

Омаха со всех ног бежал через стоянку. Остальные вертолеты бросились врассыпную, словно стая спугнутых ворон. Корал уже добежала до уцелевшего внедорожника и прыгнула за руль. Барак забрался назад, оставив переднее правое место Омахе.

Двигатель «мицубиси» ожил, едва Омаха ухватился за ручку двери. Пока он ее открывал, Корал включила передачу и нажала на газ. Омахе показалось, что его руку выдергивают из сустава. Ему пришлось пробежать за рванувшей с места машиной и запрыгнуть внутрь. Корал не собиралась ждать отстающих.

Не успел Омаха плюхнуться на сиденье, как прогремел выстрел. Омаха пригнулся, однако это стрелял не враг. Сидевший сзади Барак выстрелил в стеклянную крышу. Выбив локтем остатки стекла, он высунулся из машины и открыл огонь. Корал бешено крутила руль, внедорожник лихорадочно петлял, разбрасывая широкими покрышками грязь. Выписывая крутой поворот, машина пошла юзом. Колеса завязли в раскисшей земле. Несмотря на полный привод, внедорожник застрял.

Показался второй вертолет, резко наклонивший вперед несущий винт. В носовой части замелькали вспышки пулеметных выстрелов, и к увязшей в грязи машине устремилась выбитая пулями канавка, угрожая перерезать внедорожник пополам.

Корал включила заднюю передачу и надавила на газ. Колеса нащупали сцепление с почвой, и машина рванула назад. Гильотина пулеметной очереди вспорола воздух в каких-то дюймах перед бампером.

На автомобиль спикировал еще один вертолет. Барак открыл по нему огонь. Вертолет метнулся в сторону, продолжая приближаться. Корал крутанула руль, машину занесло.

– Омаха, слева!

Пока Барак был занят вертолетами, один из часовых решил этим воспользоваться. Вскочив, он вскинул автомат. Омаха откинулся назад. Внедорожник развернуло к часовому передом. Не имея выбора, Омаха выстрелил из пистолета в лобовое стекло, затем еще два раза. Прочное стекло выдержало попадание пуль и лишь покрылось паутиной трещин.

Часовой нырнул в кусты.

Зацепившись колесами за твердую землю под слоем грязи, внедорожник помчался по стоянке, по-прежнему двигаясь задом. Корал умело управляла машиной, стремясь попасть к воротам. Вертолеты неумолимо преследовали джип.

– Держитесь!

20 часов 44 минуты

Сафия застыла между Пейнтером и Кассандрой. Впереди стоял Кейн, целясь из пистолета. Ловушка. Внезапно в воздухе взорвался вертолет, и все на мгновение застыли.

– Стреляй! – повторила Кассандра тоном, не допускающим возражений.

– Нет! – Сафия попыталась встать перед Кроу, заслонить его собой.

Каждое движение разливалось обжигающей болью в плече. По руке Сафии текла кровь.

– Если вы его убьете, я откажусь вам помогать! И вы ни за что не раскроете тайну Убара!

Пейнтер удерживал ее, заслоняя своим телом от Кейна.

Кассандра стала продираться сквозь кусты.

– Кейн, ты слышал приказ!

Сафия перевела взгляд с одного врага на другого. У мужчины за спиной поднялась какая-то тень. Кто-то другой, находившийся на гребне стены, выпрямился. Сверкнули хищным огнем два красных глаза.

Пейнтер непроизвольно отпрянул назад.

Со злобным ревом леопард прыгнул на Кейна. Прогремел выстрел. Пуля просвистела у Сафии над ухом и с глухим шлепком впилась в землю. Человек и дикая кошка свалились со стены в молельню.

Кроу молниеносно присел и, схватив Сафию за руку, оттащил ее за себя, а сам развернулся к Кассандре лицом. В свободной руке у него появился второй пистолет. Пейнтер выстрелил. Кассандра отпрянула назад, с треском ломая кусты. Пуля, пролетев мимо, ударила в стену гробницы. Кассандра отскочила в сторону.

Рядом послышались крики – кровожадные, пронзительные. Невозможно было отличить голос животного от голоса человека.

Кассандра открыла ответный огонь, выбивая пулями куски песчаника. Укрывшись за углом, она стреляла сквозь кусты. Пейнтер толкнул Сафию к стене гробницы, уводя ее из-под огня.

– Беги к наружной ограде! – приказал он, подталкивая Сафию вперед.

– А ты?

– Кассандра бросится за нами в погоню, а склон слишком открытый.

Пейнтер намеревался задержать Кассандру.

– Но как же ты?

– Черт бы тебя побрал, беги!

Он подтолкнул Сафию сильнее. Она, спотыкаясь, побежала по дорожке. Чем быстрее она окажется в безопасности, тем быстрее Пейнтер сможет отступить сам. По крайней мере, так Сафия мысленно оправдывала свой поступок. Однако в глубине души она понимала, что на самом деле просто спасает свою жизнь. Простреленное плечо тупой болью отзывалось на каждый шаг, протестуя против трусливого бегства. И все же Сафия продолжала бежать.

Обмен выстрелами продолжался.

Наконец в развалинах молельни наступила зловещая тишина. Судьба Кейна оставалась неизвестной. В районе стоянки бушевала перестрелка. Низко над головой промелькнул вертолет, рассекая винтом струи дождя.

Добежав до конца дорожки, Сафия выскочила на промокшую лужайку, которая вела к дальней ограде. Стена имела в высоту всего около четырех футов, однако молодая женщина испугалась, что с раненым плечом ей через нее не перебраться. Рубашка уже насквозь пропиталась кровью.

Вдруг из-за баобаба за стеной появился верблюд. Животное двинулось навстречу Сафии. Похоже, это был тот самый верблюд, которого она недавно видела разгуливающим перед входом в усыпальницу. Больше того, у животного был тот же самый спутник – обнаженная женщина.

Но только теперь она ехала верхом на верблюде.

Сафия не знала, можно ли доверять незнакомке. Однако если Кассандра в нее стреляла, значит, женщина ей враг. А враг моего врага…

Когда Сафия подошла к стене, незнакомка протянула ей руку и заговорила. Не по-арабски и не по-английски, однако Сафия ее поняла, но не потому, что знала этот язык, хотя она его действительно изучала. Казалось, слова сами собой переводятся у нее в голове.

– Добро пожаловать, сестра, – произнесла незнакомка по-арамейски, на мертвом языке этой древней страны. – Мир тебе.

Сафия подала руку. Пальцы, жесткие и сильные, стиснули ее ладонь. Ей показалось, что женщина без какого-либо усилия подняла ее с земли. Острая боль прострелила руку. С уст слетел крик. Чернота застила глаза, сузив поле зрения до маленькой точки.

– Мир тебе, – тихо повторила женщина.

Сафия ощутила, как это слово омывает ее, проникает внутрь, забирая с собой боль и весь мир. Обмякнув, она провалилась в небытие.

20 часов 47 минут

Пейнтер сдвинул хлипкие ставни с окна над головой. Прижимаясь спиной к стене гробницы, он дважды выстрелил, не давая Кассандре поднять голову. Ладонью он открыл створку окна. Слава богу, оно оказалось незапертым. Взглянув на дорожку, он успел увидеть, как Сафия скрылась за углом.

Припав на колено, Пейнтер сделал еще один выстрел, разряжая обойму. Выхватив из кармана новую обойму, он резким движением вставил ее в пистолет.

Кассандра тоже выстрелила. Пуля впилась в стену в нескольких дюймах от ноги Пейнтера. Черт побери, вечно так: когда этот проклятый леопард нужен позарез, его ни за что не дождешься!

Выстрелив в ответ, Пейнтер убрал пистолет в кобуру и прыгнул в окно усыпальницы. Оказавшись внутри, он быстро вскочил на ноги. Его взгляд различил в темноте могильный холмик. Пейнтер снова выхватил пистолет и вдоль стен обежал вокруг холмика, торопясь к выходу. Пробегая мимо окошка в дальней стене, он ощутил дуновение сквозняка, пропитанного сыростью. «Значит, вот как этому ублюдку удалось подловить меня!»

Выглянув в окошко, Пейнтер заметил какое-то движение. Вдоль ограды шагал верблюд, направляясь к дальнему склону. Верхом на нем ехала обнаженная женщина, управлявшая животным одними коленями. Перед ней сидела другая женщина. Обмякшая, неподвижная.

– Сафия…

Верблюд и его всадницы исчезли, спустившись вниз по склону. Вслед за ними два леопарда выбежали из темноты сада, перескочили через стену и скрылись.

Прежде чем Пейнтер успел решить, следовать ли ему за этой необычной процессией, у двери послышался шорох щебенки. Упав на колено, он обернулся. У входа показалась тень.

– Кроу, мы с тобой еще не закончили! – послышался голос Кассандры.

Пейнтер направил пистолет на дверь. До его слуха докатился новый звук. Рев двигателя, работающего на полных оборотах. Прогремели выстрелы. Кроу узнал отрывистый лай «калашникова». Значит, кто-то из своих. Тень в дверях исчезла. Кассандра обратилась в бегство.

Держа оружие наготове, Пейнтер поспешил к двери. Заметив на полу брошенную карту, он нагнулся и подобрал ее.

По внутреннему дворику мчался последний «мицубиси», вспахивая колесами глубокие борозды в сырой земле. Из окна на крыше торчал силуэт великана. Из дула автомата, обращенного к небу, вырвались вспышки выстрелов. Барак.

Пейнтер быстро оглядел весь дворик. Никого. Кассандра, столкнувшись с превосходящими силами, предпочла на какое-то время отступить. Выглянув из усыпальницы, Кроу помахал смятой картой. Заметив его, водитель «мицубиси» резко крутанул руль. Пейнтеру пришлось отскочить назад, уворачиваясь от бампера. Обдирая о стену краску с крыла, внедорожник остановился. Его задняя дверь оказалась как раз на уровне порога гробницы.

Пейнтер разглядел за рулем Корал.

– Залезай живо! – крикнул Барак.

Пейнтер оглянулся на окно гробницы. Сафия…

Кто бы ее ни забрал, по крайней мере, эти люди увели ее прочь отсюда, подальше от опасностей. На первое время хватит и этого. Пейнтер забрался в машину и захлопнул за собой дверь.

– Трогай! – крикнул он Корал.

Та, включив переднюю передачу, рванула с места.

За внедорожником погнались два вертолета. Барак открыл по ним огонь со своей импровизированной огневой точки. Машина неслась к распахнутым воротам. Корал сидела, наклонившись вперед, пытаясь что-то разглядеть сквозь затянутое трещинами лобовое стекло.

Выскочив за пределы мемориального комплекса, «мицубиси» подпрыгнул на ухабе, на мгновение зависнув в воздухе, и снова рухнул вниз. Колеса забуксовали, ухватились за твердую землю, и внедорожник понесся вниз по дороге под защиту густого леса.

Сидевший спереди Омаха обернулся, бросив на Пейнтера потерянный взгляд.

– Где Сафия?

– Ее нет, – покачал головой тот. – Нет.

15. Дорога через горы

4 декабря, 0 часов 18 минут

Горы Дофар

Очнувшись от сна, Сафия почувствовала, что падает. Она раскинула руки, ощущая, как все ее тело сотрясается от паники, ставшей теперь такой же привычной, как дыхание. Плечо пронзила острая боль.

– Успокойся, сестра, – произнес у нее над ухом чей-то голос. – Я с тобой.

Окружающий мир перед глазами, постепенно прекратив вращение, превратился в полуночную темень. Сафия сидела, прислоненная к опустившемуся на колени верблюду, который с безразличным видом жевал жвачку. Рядом стояла женщина, поддерживая ее за здоровое плечо.

– Где? – прошептала Сафия, но ее губы, казалось, были склеены.

К ней медленно возвращались воспоминания. Схватка в гробнице. Грохот выстрелов. У нее перед глазами замелькали образы, сменившиеся одним лицом. Пейнтер. Сафия вздрогнула. Что произошло? Где она?

Наконец Сафии удалось найти силы, чтобы подняться на ноги, тяжело опираясь на верблюда. Она обратила внимание, что ее раненое плечо наспех перебинтовано и больше не кровоточит. Однако малейшее движение отзывалось в нем резкой болью.

Женщина, чьи черты нельзя было различить в полумраке, судя по всему, была той самой, которая ее спасла, но только теперь она была в длинном плаще.

– Помощь идет, – прошептала женщина.

– Кто вы? – выдавила Сафия, только сейчас вдруг почувствовав ночную прохладу.

Они находились под непроницаемым сводом густого леса. Дождь прекратился, однако мокрая листва до сих пор плакала крупными слезами. Вокруг высоко вверх уходили пальмы и тамаринды. Повсюду свисали переплетения лиан и настоящие висячие сады жасмина, которые наполняли воздух благоуханием.

Женщина молча указала рукой.

Впереди за густыми деревьями виднелась ослепительная точка, которая ярким светом пробивалась сквозь сплетения ветвей. Кто-то приближался, держа фонарь или факел. Сафию охватило непреодолимое желание бежать куда глаза глядят, однако она слишком обессилела, чтобы двигаться.

Рука крепче стиснула ее плечо, словно незнакомка прочла в сердце Сафии, однако это движение имело целью не столько удержать ее, сколько успокоить, подбодрить.

Вскоре глаза Сафии привыкли к темноте настолько, что она смогла различить скрывающийся за тропическими зарослями каменистый склон, заросший лианами и цепким ползучим кустарником. Приближающийся огонек горел в тоннеле, который уходил в глубь скалы. Горы Дофар изобилуют подобными запутанными пещерами, творением муссонных ливней, на протяжении тысячелетий разрушающих мягкий известняк.

Когда источник света оказался у самого входа в тоннель, Сафия различила три силуэта: пожилую женщину, девочку лет двенадцати и молодую женщину, как две капли воды похожую на ту, которая привела ее сюда. Все трое были в одинаковых плащах с откинутыми капюшонами.

У всех женщин на лице было одинаковое украшение: татуировка у наружного уголка левого глаза. Одинокая слезинка. Татуировка была и у девочки, которая держала стеклянный масляный светильник.

– Та, заблудшая, – нараспев произнесла женщина, которая стояла рядом с Сафией.

– Она вернулась домой, – сказала старуха, опираясь на палку.

Ее забранные в косу волосы были совершенно седыми, но лицо, хотя и покрытое глубокими морщинами, оставалось поразительно живым. Сафия с трудом выдержала взгляд проницательных глаз старухи, однако оторваться от них было невозможно.

– Добро пожаловать, – переходя на английский, сказала старуха и отошла в сторону.

Сафии помогли войти в пещеру. Когда они оказались внутри, первой двинулась девочка, высоко держа перед собой светильник. Старуха замыкала шествие, глухо постукивая по известняку палочкой. Женщина, вышедшая из тоннеля, направилась к стоявшему на коленях верблюду.

Сафия брела вперед.

Некоторое время все молчали. Наконец Сафия не выдержала.

– Кто вы такие? Что вам от меня нужно?

Собственный голос показался ей капризным и обидчивым.

– Успокойся, – прошептала у нее за спиной старуха. – Тебе нечего бояться.

«Пока что нечего», – мысленно добавила Сафия. От ее взгляда не укрылся длинный кинжал, торчавший за поясом у той женщины, которая покинула пещеру.

– Все ответы тебе даст наша ходжа.

Сафия вздрогнула. Ходжей называли шамана племени, которым всегда была женщина. Ходжи являлись хранителями знаний, целителями, предсказателями.

Кто эти люди? Двигаясь в полумраке пещеры, Сафия постоянно чувствовала в воздухе запах жасмина. Аромат успокаивал ее, наполнял чувством безопасности, напоминал о доме, о матери. Но боль в плече не давала ей забыться. Рана снова открылась, и кровь, пропитав насквозь бинты, стекала по руке.

Услышав за спиной быстрые шаги, Сафия оглянулась. Их догнала третья женщина. Она несла два предмета, которыми был нагружен верблюд. В одной руке женщина держала серебристый чемоданчик с железным сердцем. А на плече у нее лежало железное копье с головой царицы Савской.

Эти реликвии были похищены у Кассандры. Сердце Сафии забилось быстрее. Она попала в руки воров? Ее освободили или снова похитили?

Подземный тоннель уходил далеко в глубь горы. Маленькая процессия миновала с десяток боковых ответвлений и входов в пещеры, повернула направо и налево, поднялась вверх и спустилась вниз. Сафия быстро потеряла ориентацию в пространстве. Куда ее ведут?

Наконец воздух, казалось, стал более свежим, более чистым; аромат жасмина усилился. Впереди появился свет. Сафия брела на пределе сил. По тоннелю пробежал ветерок, дующий навстречу. За следующим поворотом тоннель расширился до просторной пещеры. Сафия шагнула вперед.

Нет, это была не пещера, а огромная чаша амфитеатра с небольшим отверстием в высоком своде, за которым виднелось небо. Вода проникала в это отверстие и падала вниз длинным, струящимся водопадом, скапливаясь на дне в небольшое озеро. Вокруг озера подобно лучам звезды горели пять крохотных костров, освещавших пышные лианы, которые опоясывали стены пещеры и свисали длинными плетями с потолка, кое-где достигая пола.

Сафия была знакома с основами геологии. Она поняла, что попала в одну из бесчисленных карстовых полостей, которыми изобилуют здешние места. В Омане находятся одни из самых глубоких пещер в мире.

Оглядевшись вокруг, молодая женщина ахнула.

В пещере она увидела фигуры в плащах. Тридцать, а то и больше. При появлении небольшого отряда все взоры обратились к Сафии. Ярко освещенная пещера напомнила молодой женщине логово сорока разбойников из сказки про Али-Бабу. Но только эти разбойники все до одного были женщины самых разных возрастов.

Сафия прошла в пещеру, внезапно чувствуя себя обессиленной долгой дорогой под землей. Ее бил озноб. По руке струилась горячая кровь. У одного из костров поднялась с земли женщина.

– Сафия?

Сафия повернулась к говорившей. Женщина была одета не так, как остальные. Сафия никак не могла объяснить ее присутствие здесь.

– Кара?

1 час 02 минуты

Авиабаза Тумрайт, Оман

Кассандра склонилась над картой района полетов, которая лежала на столе в кабинете капитана. С помощью этой карты, полученной со спутника, ей удалось воссоздать план, нарисованный доктором аль-Мааз. Синим маркером Кассандра провела линию от гробницы в Салале до другой, расположенной в горах, а затем красным – от гробницы Иова в глубь пустыни. Затем, отмерив по линейке, она обвела кружком конечную цель – местонахождение затерянного города. От авиабазы Тумрайт, где сейчас находилась Кассандра, до этой точки было всего тридцать миль.

– Как быстро вы сможете подготовить все необходимое? – спросила Кассандра.

Молодой капитан облизал губы. Он возглавлял склад службы снабжения ВВС Соединенных Штатов, которая занималась доставкой боеприпасов, горюче-смазочных материалов и снаряжения на все военные базы региона. Раскрыв блокнот, капитан последовательно постучал кончиком ручки по записанным пунктам.

– Палатки, навесы, снаряжение, продовольствие, горючее, вода, медикаменты и электрические генераторы уже загружены в транспортные вертолеты. Все будет доставлено на место ровно в семь ноль-ноль, как было приказано.

Кассандра кивнула. Еще раз взглянув на карту, капитан недоуменно поморщился.

– Это же самое сердце пустыни. Беженцев каждый час доставляют на авиабазу. Не могу понять, какая польза может быть от устройства передового лагеря.

Резкий порыв ветра загромыхал кусками черепицы на крыше.

– Капитан Гаррисон, вы получили четкий приказ.

– Слушаюсь.

Однако в глазах капитана осталось беспокойство, особенно когда, выглянув в окно, он увидел сотню бойцов в камуфляжной форме желто-бурых пустынных цветов, которые сидели на рюкзаках, проверяя оружие.

Оставив капитана терзаться сомнениями, Кассандра направилась к двери. Гаррисон получил приказ из Вашингтона. Ему было предписано помочь Кассандре снарядить отряд. Руководство «Гильдии» обеспечило необходимое прикрытие. Отряд Кассандры был назван поисково-спасательным подразделением, которому предстояло помогать беженцам, спасающимся от надвигающейся песчаной бури, и проводить спасательные работы во время бури. В распоряжении отряда имелись пять машин повышенной проходимости с широкими шинами для езды по песчаным барханам, восемнадцатитонный быстроходный гусеничный вездеход, два транспортных вертолета и шесть одноместных мини-вертолетов, установленных и закрепленных на грузовые платформы полноприводных пикапов. Наземному отряду предстояло выступить через полчаса. Кассандра отправлялась с ним.

Выйдя из кабинета капитана Гаррисона, Кассандра взглянула на часы. Ожидалось, что песчаная буря обрушится на эти места приблизительно через восемь часов. По прогнозам, скорость порывов ветра будет достигать восьмидесяти миль в час. Уже сейчас здесь, где встречались горы и пустыня, ветер начинал крепчать.

А Кассандре со своими людьми предстоит отправиться навстречу буре. У них не было выбора. Руководство «Гильдии» высказало опасение, что антивещество может выйти из стабильного состояния и самоуничтожиться до того, как его обнаружат. Этого нельзя допустить.

Кассандра окинула взглядом погруженное в темноту летное поле. Вдалеке, освещенный посадочными огнями, коснулся земли громоздкий английский самолетзаправщик. Вчера руководство «Гильдии» прислало дополнительных людей и снаряжение. После перестрелки прошлой ночью Священник лично обсуждал детали предстоящей операции с Кассандрой. Ей чертовски повезло, что она смогла узнать координаты затерянного города до того, как потеряла Сафию. В свете такого значительного успеха Священник, поворчав немного, остался удовлетворенным действиями Кассандры.

Чего нельзя было сказать о ней самой.

У нее перед глазами стояла одна и та же картина: Пейнтер, присевший в боевую позу в проходе между развалинами молельни и усыпальницей. Его проницательный взгляд, сосредоточенное лицо, стремительный разворот на одной ноге, молниеносный выстрел из взявшегося словно ниоткуда пистолета. Надо было воспользоваться возможностью и выстрелить ему в спину. Конечно, существовал риск случайно зацепить Сафию, но, как выяснилось, Кассандра все равно ее потеряла. Даже когда Кроу сам выстрелил в нее, она промедлила какую-то долю секунды, отступила назад, вместо того чтобы броситься вперед.

Кассандра бессильно стиснула кулак. В тот момент у нее не хватило твердости. В этом она обвиняла не столько Пейнтера, сколько саму себя. Но ничего, в следующий раз она не повторит эту ошибку. Кассандра устремила взгляд за пределы темнеющей впереди взлетнопосадочной полосы.

Придет ли Пейнтер еще раз?

Кассандра обратила внимание на то, что, отступая на одном из ее внедорожников, Пейнтер прихватил карту. Впоследствии машина была обнаружена брошенной в глухом лесу в нескольких милях ниже по дороге. Все, что лежало в кузове, исчезло. Карта осталась у Пейнтера. Определенно, он придет.

Однако Кассандра надеялась, что к этому времени она успеет подготовиться. У нее достаточно людей и огневой мощи, чтобы сдержать целую армию. Пусть Кроу только сунется.

Второй раз она колебаться не будет.

Из небольшого здания, в котором Кассандра устроила свой временный штаб, появился человек. Джон Кейн приближался к ней, хромая на одетую в гипс левую ногу. Подойдя к Кассандре, он ухмыльнулся. Вся левая половина его лица была стянута хирургическим клеем, который придавал коже голубоватый оттенок. Сквозь слой клея на щеке и шее проступали жуткие следы когтей, черные от йода. В свете люминесцентных ламп глаза Кейна горели ярче обычного. Последствия морфия.

Кейн упрямо отказался оставаться.

– Чистка была завершена час назад, – доложил он, убирая рацию. – Все наши следы заметены.

Кассандра кивнула. Все свидетельства причастности ее отряда к перестрелке в горах были убраны: трупы, оружие, даже обломки сбитого вертолета.

– Об отряде Кроу никаких известий?

– Скрылись в горах. Рассеялись. Там полно грунтовых дорог и верблюжьих троп. Все долины покрыты густой растительностью. Кроу и его песчаные крысы поджали хвосты и попрятались в норы.

Кассандра ожидала услышать именно это. После ночной перестрелки у нее осталось слишком мало людей, чтобы организовать поиски и преследование. Предстояло позаботиться о раненых и очистить место до того, как местные власти откликнутся на кровавую стычку. Кассандра покинула мемориальный комплекс на первом же вертолете и с борта доложила руководству «Гильдии» об операции, подчеркнув всю важность открытия истинного местонахождения Убара и лишь вскользь упомянув о полной неразберихе, которой завершился скоротечный бой.

Этот успех позволил ей сохранить жизнь. И Кассандра понимала, кого она должна за это благодарить.

– А что с хранительницей музея? – спросила она.

– Мои люди продолжают прочесывать горы. Пока что ее сигнал не регистрируется.

Кассандра нахмурилась. Микропередатчик, который она вживила Сафии, имеет дальность связи десять миль. Почему же в таком случае его сигнал никак не удается поймать? Быть может, всему виной горы или надвигающаяся буря. В любом случае доктор аль-Мааз рано или поздно проявит себя.

Кассандра мысленно представила маленькую таблетку сильнейшей взрывчатки, вмонтированную в микропередатчик. Пусть Сафии удалось бежать, ее все равно уже можно считать трупом.

– Давайте двигаться, – сказала Кассандра.

13 часов 32 минуты

Горы Дофар

– Молодец, Сафия! – пробормотал Омаха.

«Что ему удалось обнаружить?» – подумал Пейнтер. Он занимал позицию у обочины и, вооружившись очками ночного видения, просматривал грунтовую дорогу в обе стороны. Остальные столпились у откинутого борта минивэна, укрытого под раскидистыми деревьями. Омаха и Денни, склонившись, изучали карту, которую Пейнтер взял в гробнице. Неподалеку Корал осматривала снаряжение, добытое в кузове угнанного внедорожника Кассандры.

На Клея и Денни, всполошенных исчезновением Кары, они наткнулись, спускаясь вниз по склону. После недолгих поисков на дороге был обнаружен брошенный автомат, но сама Кара как сквозь землю провалилась. Ее долго окликали, но она так и не ответила. Понимая, что Кассандра вот-вот бросится в погоню, помня о кружащих над головой вертолетах, Кроу вынужден был отказаться от тщательных поисков. Пока они с Омахой пытались обнаружить следы Кары, остальные торопливо перегрузили все снаряжение из «мицубиси» в «фольксваген», после чего столкнули внедорожник вниз с крутого склона. Пейнтер опасался, что Кассандра могла проследить за машиной по системе GPS, как это сделал он сам. Кроме того, минивэн ей не знаком. Маленькое, но преимущество. В путь тронулись с надеждой, что Кара затаится и переждет.

И вот теперь Пейнтер расхаживал вдоль дороги, терзаясь сомнениями по поводу правильности этого решения. Тело так и не было обнаружено. Куда пропала Кара? Связано ли каким-то образом ее исчезновение с отказом от наркотиков? Пейнтер вздохнул. Возможно, это и к лучшему. Возможно, разлучившись с ними, Кара получила надежду остаться в живых. И тем не менее тревога не покидала его.

Поодаль курили Барак и Клей. Полные противоположности в телосложении и образе жизни, эти двое сошлись на почве пристрастия к табаку. Барак, прекрасно знакомый с местными горами, провел маленький отряд по разбитым дорогам, укрытым густой листвой. Машина ехала с погашенными фарами так быстро, как только позволяли соображения безопасности, и останавливалась всякий раз, когда приближался гул вертолетов.

Теперь их оставалось всего шестеро: сам Пейнтер, Корал, Омаха и Денни, Барак и Клей. Судьба капитана аль-Хаффи и Шарифа была неизвестна, хотя не все надежды еще были потеряны.

Воины байт-катир рассеялись по окрестным горам.

После трех часов сумасшедших гонок в кромешной тьме по горным дорогам было решено остановиться, чтобы отдохнуть и решить, что делать дальше. Единственным указателем были две линии, нанесенные ручкой на карте.

Стоявший у «фольксвагена» Омаха распрямил затекшую спину. Хруст суставов был слышен до самой дороги.

– Молодец девчонка! Она обманула эту стерву.

Убедившись, что в долине все спокойно, Пейнтер присоединился к остальным.

– О чем это ты?

Омаха махнул рукой, подзывая его.

– Посмотри сам.

Пейнтер подошел к нему. Воинственная неприязнь Омахи по отношению к нему, по крайней мере, несколько утихла. В дороге Пейнтер рассказал о леопардах и вмешательстве таинственной женщины. В конце концов Омаха, похоже, согласился с тем, что, поскольку Сафии удалось вырваться из рук Кассандры, это можно считать определенным прогрессом.

Омаха указал на карту.

– Взгляни на эти линии. Синяя, несомненно, ведет от усыпальницы Имрана в Салале к гробнице Иова сюда, в эти горы. Судя по всему, в первой гробнице Сафии удалось обнаружить нечто такое, что указало на вторую.

Пейнтер кивнул.

– Хорошо, а что ты скажешь о красной линии?

– Сафия обнаружила что-то и в гробнице Иова.

– Тот железный шест с головой?

– Наверное. Но теперь это уже не имеет значения. Взгляни сюда. Сафия обвела точку на красной линии кружком. Это в пустыне. Судя по всему, именно сюда и нужно отправляться дальше.

– Местонахождение Убара?

Пейнтер ощутил в груди щемящую пустоту. Если Кассандре уже известно об этом…

– Нет, это не так, – возразил Денни.

Омаха кивнул.

– Я измерил расстояние. Красный кружок находится на удалении шестидесяти девяти миль от гробницы Иова.

В дороге Пейнтер вкратце рассказал обо всем, что с ним случилось. В том числе передал слова высокого мужчины в черном, который назвал число шестьдесят девять, сосчитав что-то на железном шесте.

– Это соответствует тому, что мне удалось услышать, – сказал Пейнтер.

– Но Кассандра решила, что речь идет о милях, – продолжал Омаха. – О наших милях.

– Ну и?..

Омаха взглянул на него так, будто речь шла о чем-то очевидном.

– Если реликвия, обнаруженная в гробнице Иова, имеет такой же возраст, как и железное сердце, – а это должно быть именно так, правда? – значит, она была создана приблизительно во втором веке до нашей эры.

– Наверное, – согласился Пейнтер.

– А в те времена понятие мили определяли римляне. Миля равнялась пяти тысячам римских футов. Но в римском футе всего одиннадцать с половиной дюймов. И Сафия должна это знать! Она не стала спорить с Кассандрой, решившей, что речь идет о современных милях, и направила эту стерву искать иголку в стоге сена.

– Так какое же истинное расстояние? – спросил Кроу, склоняясь над картой.

Омаха принялся жевать большой палец, поглощенный вычислениями в уме. Через минуту он сказал:

– Шестьдесят девять римских миль соответствуют чуть больше чем шестидесяти трем современным милям.

– Он прав, – подтвердила Корал, тоже сделав необходимые подсчеты.

– То есть Сафия послала Кассандру в точку, которая находится в шести милях от истинного места, – хмуро подытожил Пейнтер. – Не такое уж большое расстояние.

– В пустыне, – возразил Омаха, – шесть миль равняются шести сотням.

Кроу понимал, что Данна переполняет гордость за Сафию. Он решил не развеивать это чувство, понимая, что эта уловка задержит Кассандру ненадолго. Как только она поймет, что в указанном месте ничего нет, она начнет наводить справки. И кто-нибудь разрешит эту загадку. По прикидкам Кроу, Сафия позволила им выиграть максимум день-два.

– Покажите на карте, где находится истинное место, – попросил Пейнтер.

Омаха возбужденно закивал.

– Давайте-ка посмотрим.

Он быстро подвинул линейку и булавки, измеряя и пересчитывая. Вдруг его лоб пересекли складки. Омаха воткнул булавку в карту и недоуменно воскликнул:

– Но это же бессмысленно!

Нагнувшись, Пейнтер вслух прочитал подпись:

– Шисур.

Омаха печально покачал головой.

– Мы с самого начала гонялись за призраками.

– Что ты имеешь в виду?

Омаха угрюмо таращился на карту, словно во всем была виновата именно она.

За него ответил Денни:

– Шисур – это то самое место, где еще в тысяча девятьсот девяносто втором году Николасом Клэппом и другими археологами были обнаружены якобы развалины Убара. – Он поднял взгляд на Пейнтера. – Там ничего нет. Вся эта беготня в конечном счете привела в место, которое уже было досконально изучено и перерыто.

Пейнтер не мог с этим согласиться.

– Там должно что-то быть!

Омаха в сердцах ударил кулаком по карте.

– Я сам был там. Это тупик. Столько пролитой крови и опасностей ради ничего!

– Там должно быть что-то такое, что ускользнуло от всех, – настаивал Кроу. – Всем казалось, что те две гробницы, где мы только что побывали, уже исследованы вдоль и поперек, однако в течение нескольких дней в них были совершены новые открытия.

– И совершила их Сафия, – мрачно добавил Омаха.

Некоторое время все молчали.

Пейнтер сосредоточенно размышлял над словами Омахи. Откровение осенило его не сразу.

– Она отправится туда.

Омаха встрепенулся.

– О чем это ты?

– Сафия. Она солгала Кассандре, чтобы помешать ей достичь Убара. Однако ей известно, как и нам, куда именно указывает последняя веха.

– В Шисур. На древние развалины.

– Вот именно.

Омаха нахмурился.

– Но, как я уже говорил, там ничего нет.

– И, как я уже говорил, Сафия обнаружила вехи там, где до нее никто ничего не находил. Она уверена, что то же самое произойдет и в Убаре. Сафия отправится туда хотя бы только для того, чтобы не дать Кассандре найти то, что может там находиться.

Омаха тяжело вздохнул.

– Ты прав.

– Все это верно только в том случае, если Сафии предоставят свободу передвижения, – заметила подошедшая к ним Корал. – Вы забыли про женщину, которая ее забрала с собой? Ту самую, с леопардами.

Ей ответил Барак, и в его голосе неожиданно прозвучало смущение.

– Мне приходилось слышать рассказы о таких женщинах. О них говорят все племена песков. Воины пустыни, в которых больше от джиннов, чем от людей, якобы понимают язык животных. По желанию могут исчезать когда угодно.

– Да, совершенно верно, – подтвердил Омаха.

– В этой женщине действительно было что-то странное, – продолжал Пейнтер. – И по-моему, нам не впервые приходится иметь с ней дело.

– Что ты имеешь в виду?

Пейнтер кивнул на Омаху.

– Ваши похитители в Маскате. Тот, кого ты успел разглядеть на базаре, оказался женщиной.

– Что? Ты полагаешь, это та самая женщина?

Пейнтер пожал плечами.

– Или, быть может, другая, но из той же группы. В поисках Убара принимает участие третья сила. Это можно сказать со всей определенностью. Не знаю, идет ли речь о женщинах-воинах, о которых упомянул Барак, или же просто о какой-то шайке, решившей заработать немного денег. В любом случае Сафию захватили с определенной целью. Больше того, возможно, тебя, Омаха, также пытались похитить именно из-за благосклонного отношения Сафии к тебе. Для того чтобы можно было использовать тебя в качестве рычага.

– Какого рычага?

– Рычага воздействия на Сафию. Эти люди хотят заставить Сафию помочь им. Я также успел заметить серебристый чемоданчик, закрепленный у верблюда на горбу. Зачем забирать эту реликвию, если на то нет веских причин? Все упорно указывает на Убар.

Обдумав его слова, Омаха кивнул.

– В таком случае и мы отправимся туда же, – продолжал Пейнтер. – Пока Санчес временно выведена из игры, мы подождем, не объявится ли Сафия.

– И одновременно сами займемся поисками, – добавила Корал.

Она кивнула на снаряжение, выгруженное из внедорожника Кассандры.

– Здесь есть прибор радиолокационного зондирования почвы, который прекрасно подходит для поисков под слоем песка. Кроме того, у нас есть ящик гранат, несколько автоматов и еще вот эта штуковина – я сама не знаю, что это такое.

Молодая женщина продемонстрировала какое-то орудие, похожее на ружье с насаженным на дуло колокольчиком. Судя по блеску в глазах, ей до смерти хотелось его опробовать.

Все посмотрели на Пейнтера, словно ожидая его согласия.

– Разумеется, мы отправляемся в Убар, – сказал он.

Омаха хлопнул его по плечу.

– Наконец-то мы хоть в чем-то пришли к единому мнению.

1 час 55 минут

Сафия стиснула Кару в объятиях.

– Что ты здесь делаешь?

– Сама точно не знаю.

Кара заметно дрожала. Ее кожа была влажная, липкая.

– А остальные? Я видела Пейнтера. А что с Омахой, его братом?

– Последнее, что мне о них известно, – все были живы и здоровы. Но в бою я участия не принимала.

Сафия, почувствовав, как ноги под ней ослабли и колени стали ватными, вынуждена была сесть. Стены пещеры закружились у нее перед глазами. Журчание водопада, льющегося из отверстия в своде, казалось перезвоном серебряных колокольчиков. Свет пяти костров слепил ее.

Сафия обессиленно опустилась на коврик у костра. Она не чувствовала жар языков пламени. Кара подошла к ней.

– Твое плечо! Ты истекаешь кровью!

Пулевое ранение. Сафия не знала, произнесла ли она это вслух.

К ней приблизились три женщины. Они принесли таз с горячей водой, от которой шел пар, сложенное белье, закрытый светильник, показавшийся совсем не к месту, и белую коробку с красным крестом – аптечку первой помощи. Следом за ними пришла пожилая женщина с высоким посохом, но не та, которая привела Сафию сюда. В свете костров ее лицо, казалось, горело. Она была очень старая, даже древняя, сгорбленная, с белоснежными седыми волосами, тщательно расчесанными и сплетенными в косу. Мочки ушей украшали крупные рубины, цветом в тон вытатуированной слезинке.

– Ложись, дочь моя, – нараспев произнесла старуха опять по-английски. – Позволь нам осмотреть твои раны.

У Сафии не осталось сил сопротивляться, однако с ней находится Кара. Придется положиться на то, что подруга в случае необходимости ее защитит.

С Сафии стащили рубаху, предварительно ее разрезав. Затем повязки намочили горячим настоем алоэ и мяты, после чего медленно оторвали. Молодой женщине показалось, что с нее сдирают кожу. Она вскрикнула; в глазах у нее потемнело.

– Вы делаете ей больно! – строго заметила Кара.

Одна из женщин, опустившись на колени, открыла аптечку первой помощи.

– Здесь осталась одна ампула морфия, ходжа, – сказала она.

– Дайте мне осмотреть рану.

Старуха склонилась над Сафией, опираясь на посох.

Сафия повернулась, показывая ей плечо.

– Пуля прошла насквозь. Небольшого калибра. Это хорошо. Операция не потребуется. Боль облегчит сладкий чай с миррой. И две таблетки тайленола с кодеином. Подключите к здоровой руке капельницу. Введите литр теплого физиологического раствора.

– А что делать с раной? – спросила одна из женщин.

– Обработать дезинфицирующими средствами, наложить заживляющую мазь и перебинтовать, а руку повесить на перевязь.

– Будет сделано, ходжа.

Сафии помогли сесть. Третья женщина налила в кружку горячий чай и протянула ее Каре.

– Помоги ей выпить. Это придаст ей сил.

Кара послушно взяла кружку двумя руками.

– И тебе тоже неплохо было бы глотнуть, – обратилась к ней старуха. – Это очистит тебе голову.

– Сомневаюсь, что у чая хватит на это сил.

– Здесь сомнения тебе ничем не помогут.

Отпив чай, Кара поморщилась, затем протянула кружку Сафии.

– Выпей. Выглядишь ты просто ужасно.

Сафия приоткрыла рот, позволяя подруге влить несколько капель. Холодный колодец, в который превратился ее желудок, с благодарностью принял благотворное тепло.

Сафия жестом показала, что хочет выпить еще. Ей поднесли две таблетки.

– Это от боли, – шепнула самая молодая из трех женщин.

– Прими таблетки, Саффи, – попросила подругу Кара. – А то я их выпью сама.

Сафия взяла лекарство и проглотила его, запив чаем.

– А теперь полежи спокойно, пока мы обработаем рану, – сказала ходжа.

Сафия легла на одеяло, чувствуя, что постепенно начинает согреваться.

Держа себя с изяществом, которое никак не вязалось с преклонным возрастом, старуха медленно опустилась рядом, положив посох на колени.

– Отдыхай, дочь моя. Успокойся.

Она накрыла руку Сафии своей ладонью. По всему телу молодой женщины разлилось мягкое блаженство, смывая боль, наполняя ее легкостью. Она ощутила приятный аромат жасмина.

– Кто вы? – спросила Сафия.

– Мы твоя мать, милая.

Сафия вздрогнула, оскорбленная этим предположением. Ее мать умерла. А эта женщина слишком стара. Несомненно, она просто выразилась образно. Но прежде чем Сафия успела что-либо ответить, у нее перед глазами все растворилось, затянулось туманной дымкой. Лишь несколько слов последовали за ней в забвение:

– Все до одной. Мы все твоя мать.

2 часа 32 минуты

Кара наблюдала за тем, как несколько женщин ухаживают за лежащей на одеяле Сафией. Подруга забылась спокойным сном. В вену на правой руке ей вставили иглу, подсоединенную к капельнице с теплым физиологическим раствором, которую держала в руках одна из сиделок. Две другие промыли и обработали огнестрельное ранение в плечо. Входное отверстие было меньше мелкой монетки. Щедро посыпав его заживляющим порошком, женщины помазали кожу вокруг йодом, наложили марлевые тампоны и умело перебинтовали плечо.

Сафия дернулась во сне, но не проснулась.

– Проследите за тем, чтобы она держала руку на перевязи, – распорядилась старуха, наблюдая за работой своих помощниц. – А когда проснется, не забудьте дать ей выпить кружку чая.

Взяв посох, ходжа оперлась на него и поднялась на ноги. Она повернулась с Каре.

– Пойдем со мной. Пусть мои дочери ухаживают за твоей сестрой.

– Я ее не оставлю, – шагнула к Сафии Кара.

– О ней позаботятся. Пошли. Настала пора тебе найти то, что ты так долго искала.

– О чем это вы?

– Я говорю про ответы на главные вопросы твоей жизни. Хочешь – иди со мной, хочешь – оставайся. Мне все равно. Я с тобой спорить не собираюсь.

Старуха заковыляла прочь, громко стуча посохом. Кара посмотрела на Сафию, перевела взгляд на старуху. «Ответы на главные вопросы твоей жизни».

Она медленно встала.

– Если с ней что-нибудь случится…

Однако Кара сама не знала, к кому обращена ее угроза. Сиделки, похоже, как нельзя лучше ухаживали за ее подругой.

Тряхнув головой, Кара направилась следом за ходжей.

– Куда мы идем?

Не обращая на нее внимания, ходжа шла вперед. Оставив позади журчащий водопад и костры, женщины вошли в полумрак. Кара огляделась по сторонам. Она смутно помнила, как попала в пещеру. Она все время была в сознании, но, казалось, двигалась словно в сладостном тумане, безропотно следуя за другой женщиной, одетой так же. Отойдя от машины, они больше часа шли через густой лес к старинному высохшему колодцу по узкой тропе, пробитой в скалах. Затем по спирали спускались вниз. Когда они наконец добрались до пещеры и Кару оставили у костра, велев ей ждать, туман рассеялся. С его исчезновением вернулись свинцовая тяжесть головной боли, судороги и тошнота. Кара с трудом могла двигаться, не говоря уж о том, чтобы самостоятельно найти выход из лабиринта подземных тоннелей.

У нее было множество вопросов, но все они оставались без ответа. Кара не отрывала взгляда от спины старухи, шедшей впереди. Кто эти женщины? Что им нужно от Сафии и от нее самой?

Наконец они дошли до входа в тоннель. Там их ждала девочка с серебряной масляной лампой, совсем такой, какую надо потереть, чтобы вызвать джинна. На кончике лампы трепетал крошечный огонек. Девочка, которой было не больше восьми лет, тоже была в плаще, не по размеру большом, с подобранным подолом, обнажившим босые ноги. Ее широко раскрытые глаза не отрывались от Кары, словно девочка видела перед собой инопланетянина. Однако страха во взгляде не было – одно только любопытство.

Ходжа кивком предложила девочке следовать вперед.

– Иди, Йакут.

Развернувшись, девочка поспешно направилась вперед по тоннелю. Кара знала, что «йакут» по-арабски означает «рубин». Впервые за все время пребывания в пещере она услышала, как к кому-то обращаются по имени.

Кара повернулась к ходже.

– А вас как зовут?

Старуха наконец удостоила ее взглядом. В свете лампы ярко блеснули зеленые глаза.

– Меня называют по-всякому, но имя мое Лулу. Если не ошибаюсь, на твоем языке это означает «жемчужина».

Кара кивнула.

– У вас все женщины зовутся названиями драгоценных камней?

Ничего не ответив, ходжа молча двинулась следом за девочкой, но Кара каким-то образом почувствовала, что старуха дала утвердительный ответ. У арабов издревле существовал обычай давать такие имена только одному классу людей – рабам.

Почему эти женщины выбрали для себя такие имена? Определенно, они свободнее большинства арабских женщин.

Девочка свернула из тоннеля в пещеру, образованную в толще известняка. Холодные, сырые стены дрожали в свете огонька лампы. На земле, устланной соломой, лежал молитвенный коврик. За ним стоял невысокий алтарь из черного камня.

Кара ощутила леденящий страх. Зачем ее привели сюда?

Йакут подошла к алтарю, обошла его и, присев, скрылась из виду.

Внезапно позади камня с громким треском вспыхнул яркий огонь. Девочка разожгла от лампы сложенный хворост. Кара ощутила запах благовоний и керосина: дрова были специально облиты этими жидкостями, чтобы быстрее разгорались. Керосин сгорел быстро, остался лишь сладковатый аромат ладана.

Когда костер разгорелся, Кара увидела свою ошибку: черный алтарь оказался прозрачным, словно был сделан из глыбы обсидиана. Отсветы языков пламени проникали сквозь него.

– Подойди сюда, – торжественным тоном произнесла Лулу, подводя Кару к молитвенному коврику. – Стань на колени.

Кара, истощенная недосыпанием, трясущаяся от отсутствия наркотической подпитки, с признательностью опустилась на мягкий коврик.

Ходжа осталась стоять у нее за спиной.

– Вот то, что ты искала так долго, ради чего ты пришла сюда издалека.

Она указала посохом на алтарь.

Кара всмотрелась в глыбу прозрачного камня. Увидев за алтарем полыхающий ярким пламенем костер, она широко раскрыла глаза.

Это был не просто прозрачный камень, а самое настоящее стекло.

Пламя костра осветило самое сердце стеклянной глыбы. Внутри, плененная словно муха в капле янтаря, лежала фигура, несомненно человеческая, обугленная чуть не до костей, с подобранными к груди коленями и раскинутыми в агонии руками. Каре уже приходилось видеть подобные фигуры в развалинах Помпеи – останки окаменевших людей, погребенных под горячей лавой во время извержения вулкана Везувий в глубокой древности. Те же самые позы мучительной смерти.

Но что самое страшное, Кара догадалась, почему ее привели сюда и показали эти останки.

«Ответы на главные вопросы твоей жизни».

Нет! Внезапно ее тело стало слишком тяжелым, и она бессильно упала на коврик. Из глаз хлынули слезы. Кара поняла, кто погребен в сердце стеклянной глыбы, застыв в мгновение нестерпимых мук.

Из ее тела вырвался крик, забравший с собой все: силу, зрение, надежду, даже волю к жизни, оставив только пустоту.

– Папа…

3 часа 12 минут

Проснувшись, Сафия услышала звуки музыки и ощутила тепло. Мгновенно очнувшись от сна, она обнаружила, что лежит на мягком одеяле. Ей захотелось полежать так, не двигаясь, еще какое-то время. Она слушала певучие аккорды струн лютни, которые сопровождали негромкий лейтмотив тростниковой флейты. На сводах над головой плясали отблески костров, озаряя свисающие со стен гирлянды лиан и цветов. Контрапунктом к музыке звучало журчание воды.

Сафия сразу же поняла, где находится. Не было никакого медленного возвращения к настоящему, а лишь смутное головокружение от принятого кодеина. Сафия слышала тихие голоса, изредка вспышки смеха, шум резвящихся детей.

Она медленно уселась, на что раненое плечо ответило ворчливой жалобой. Однако теперь боль была тупой – не столько пронзительным спазмом, сколько нудным нытьем. Сафия чувствовала себя необъяснимым образом отдохнувшей. Взглянув на часы, она увидела, что прошло всего чуть больше часа, однако ей казалось, что она спала несколько суток подряд, полностью отдохнула и набралась сил.

Подойдя к ней, молодая женщина опустилась на колени и протянула кружку с горячим напитком.

– Ходжа хочет, чтобы ты выпила вот это.

Сафия взяла кружку здоровой рукой. Другая висела на перевязи. С признательностью глотнув горячий напиток, она только теперь вдруг обратила внимание на то, что рядом с ней нет знакомого лица.

– А где Кара? Моя подруга?

– Когда ты допьешь чай, я отведу тебя к ходже. Она ждет тебя. Твоя сестра вместе с ней.

Сафия кивнула. Она допила обжигающий чай так быстро, как это было возможно. Сладкий напиток теплом разлился по всему телу. Поставив кружку на землю, Сафия с трудом поднялась на ноги.

Провожатая предложила ей руку, но Сафия отказалась, чувствуя в себе достаточно сил.

– Сюда.

Сафия прошла в дальнюю часть пещеры и попала в тоннель. Сжимая в руке фонарь, женщина уверенно вела ее по лабиринту подземных дорог.

Сафия обратилась к ней.

– Кто вы такие?

– Мы рахим, – натянуто ответила провожатая.

Сафия мысленно перевела: «рахим» по-арабски значит «чрево». Неужели ей пришлось столкнуться с племенем бедуинов-женщин, амазонок пустыни? Она задумалась над этим названием. В нем также содержался намек на божественность, на возрождение и преемственность.

Кто эти женщины?

Впереди показался свет, отблеск из бокового прохода.

Провожатая сделала еще несколько шагов и остановилась, кивком приглашая Сафию идти дальше. Та продолжила путь, ощутив холодок беспокойства впервые с момента пробуждения. Воздух, казалось, стал более спертым, дыхание теперь давалось с трудом. Сафия, борясь с охватившей ее тревогой, сосредоточила все внимание на том, чтобы делать вдохи и выдохи. Приблизившись к освещенной пещере, она услышала всхлипывания, отголоски горьких рыданий.

Кара…

Мгновенно забыв все свои страхи, Сафия поспешила вперед. Она обнаружила Кару распростертой на коврике. Престарелая ходжа стояла на коленях рядом, лаская и успокаивая ее. Старуха встретилась взглядом с Сафией, которая бросилась к подруге.

– Кара, что с тобой?

Кара подняла лицо, распухшее, мокрое от слез. Сафия поняла, что ее подруга не в силах вымолвить ни слова. Кара лишь молча махнула рукой в сторону большого камня, за которым горел костер. Сафия узнала в камне шлаковое стекло, затвердевший расплавленный песок. Ей приходилось встречать такие куски в местах удара молнии. Древние почитали шлаковое стекло, изготавливали из него украшения, амулеты, использовали его в качестве молитвенных камней.

Сафия ничего не понимала до тех пор, пока не разглядела в толще стекла скрюченную фигуру.

– О нет, только не это…

– Это мой отец, – прохрипела Кара.

– О, Кара! – У Сафии навернулись слезы.

Она опустилась на колени рядом с подругой. Реджинальд Кенсингтон был и ей вместо отца. Сафия понимала горе Кары, однако недоумение оказалось сильнее.

– Каким образом? Откуда?

Не в силах говорить, Кара лишь указала взглядом на старуху.

Ходжа погладила Сафию по плечу.

– Как я уже объяснила твоей подруге, лорд Кенсингтон знаком нашему народу. Его судьба связана с этими местами, как и судьба вас обеих. Сэр Реджинальд в день своей смерти вступил на запретную территорию. Его предостерегали, но он отмахнулся от советов. И в те пески его привел не случай. Лорд Кенсингтон искал Убар, как ищет этот город его дочь. Он знал, что где-то в тех самых песках скрывается сердце Убара, и не смог удержаться от соблазна проникнуть туда.

– И что с ним сталось?

– Попадая в пески в окрестностях Убара, человек рискует навлечь на себя гнев сил, которые скрываются там на протяжении тысячелетий. Именно мы, женщины-рахим, охраняем это место и эти силы. Сэр Реджинальд прознал об этом и пришел. И тем самым подписал себе приговор.

Кара, уже слышавшая все это, села.

– Что это за силы?

Ходжа покачала головой.

– Этого мы не знаем. Врата Убара закрыты для нас вот уже две тысячи лет. То, что находится за ними, потеряно для людей. Мы, рахим, последние хранители. Знания эти передаются из уст в уста, от одного поколения к другому, однако после разрушения Убара никто не упоминал больше про две тайны, которые так и не передала нашему роду последняя оставшаяся в живых царица Убара. Трагедия была настолько страшной, что царица закрыла город, и с ее смертью умерли две эти тайны. Никто не знает, где спрятаны ключи от ворот и какие силы скрыты под песками в сердце Убара.

Каждое слово, произнесенное старухой, порождало в голове Сафии тысячи вопросов. Врата Убара. Последние хранители. Сердце затерянного города. Спрятанные ключи. Но кое-какие догадки у нее все же были.

– Ключи… – пробормотала Сафия. – Железное сердце.

Ходжа кивнула.

– Ведущее к сердцу Убара.

– И копье с головой Билкис, царицы Савской.

Престарелая женщина опустила голову.

– Той, которая является праматерью всех нас. Основательница царского дома Убара. Ее голова по праву украшает второй ключ.

Сафия мысленно повторила все, что знала о судьбе Убара. Город действительно был основан около девятого века до нашей эры, в то самое время, когда жила царица Савская, историческая личность. Убар процветал приблизительно до третьего века нашей эры, когда землетрясение разрушило город. Срок этот был очень большой, но вся история правящего дома была хорошо задокументирована.

Сафия высказала свои сомнения:

– Я полагала, первым правителем Убара был царь Шаддад, праправнук Ноя.

Один обособленный клан бедуинов, шахра, считал себя потомками легендарного царя.

Старуха покачала головой.

– Династия Шаддада выполняла лишь чисто административные функции. Истинными правителями были потомки Билкис, и эту тайну доверяли лишь немногим избранным. Убар преподнес свое могущество царице, выбрал ее, позволил ей передавать власть своему роду. Этот род продолжается и по сей день.

Сафия вспомнила лицо царицы. Все молодые женщины здесь обладали поразительным сходством с ним. Возможно ли, чтобы род сохранил чистоту на протяжении двух тысячелетий?

Сафия недоверчиво покачала головой.

– Вы хотите сказать, что ваше племя может проследить свою родословную до самой царицы Савской?

Ходжа кивнула.

– Больше того… – проговорила она, устремляя взгляд вверх. – Мы и есть царица Савская.

3 часа 28 минут

У Кары кружилась голова, ее мутило. Но не из-за отсутствия наркотиков. Наоборот, с тех пор как она попала в пещеру, чувство постоянной дурноты постепенно прошло, а вместе с ним отступили и судороги, донимавшие ее все последнее время. Но сейчас мучения Кары были в тысячу раз сильнее тех, которые связаны с нехваткой амфетаминов. Она чувствовала себя сокрушенной, раздавленной, истощенной до предела, опустошенной. Все рассуждения о затерянных городах, таинственных силах, древних родах нисколько ее не трогали. Кара не могла оторвать взгляд от останков своего отца.

У нее из головы не выходили слова ходжи: «Лорд Кенсингтон искал Убар, как ищет этот город его дочь».

Кара вспоминала день, когда погиб отец, выезд на охоту – подарок на ее шестнадцатилетие. Все эти годы она недоумевала: зачем они отправились тогда именно в ту часть пустыни. Дичи было предостаточно и гораздо ближе к Маскату. В таком случае почему они добрались по воздуху до авиабазы Тумрайт, затем долго ехали в глубь пустыни на «лендроверах» и только после этого начали охоту, пересев на песчаные мотоциклы? Неужели отец использовал ее день рождения как повод посетить эти места?

У Кары в груди вспыхнула ярость, которая прорвалась наружу, словно свет пламени через стеклянную глыбу. Однако ярость эта не была направлена против кого-то конкретно. Кара злилась на всех этих женщин, на протяжении стольких лет хранивших тайну, на своего отца, загубившего жизнь ради сомнительных целей, на себя саму, последовавшую по его стопам. Даже на Сафию, которая не остановила подругу, несмотря на то что поиски эти убивали Кару изнутри. Огонь бешеного гнева сжег дотла последние крупицы недомогания.

Усевшись на коврик, Кара повернулась к престарелой ходже и горьким, резким вопросом прервала лекцию по истории, которую старуха читала Сафии:

– Почему мой отец искал Убар?

– Кара… – попыталась ее унять Сафия. – Полагаю, это может подождать.

– Нет! – Внутренняя ярость вернула в ее тон повелительные нотки. – Я хочу знать прямо сейчас.

Ходжа, оставаясь невозмутимой, согнулась перед гневом Кары, словно тростинка на ветру.

– Ты имеешь полное право задавать этот вопрос. Именно поэтому вы обе здесь.

Кара нахмурилась. Старуха перевела взгляд с нее на Сафию.

– Что пустыня отнимает, она также и возвращает.

– Что это значит? – резко спросила Кара.

Ходжа вздохнула.

– Пустыня отняла у тебя отца, – она указала на скорбный камень, – но зато дала тебе сестру.

Старуха кивнула на Сафию.

– Сафия всегда была моей ближайшей подругой.

Несмотря на гнев, голос Кары наполнился теплым чувством. Справедливость и глубина собственных слов, произнесенных вслух, поразила израненное сердце Кары с такой силой, о какой она сама даже не подозревала. Кара попыталась стряхнуть это чувство, но оно не уходило.

– Сафия тебе больше чем подруга. Она твоя сестра по духу… И по крови.

Подняв посох, ходжа указала на тело, погребенное в стекле.

– Здесь лежит отец твой и Сафии.

Старуха помолчала, глядя на ошеломленных женщин.

– Вы – сестры.

3 часа 33 минуты

Рассудок Сафии никак не мог осмыслить слова пожилой женщины.

– Это невозможно, – наконец обрела голос Кара. – Моя мать умерла при родах.

– У вас один отец, но разные матери, – уточнила ходжа. – Сафию произвела на свет женщина из нашего народа.

Сафия покачала головой. Значит, они с Карой кровные сестры. Спокойствие, которое она испытывала с момента пробуждения, разлетелось вдребезги. Казалось, целую вечность она прожила без матери, не зная о ней ничего, кроме того, что та погибла при катастрофе автобуса, когда Сафии не было и четырех лет. А об отце вообще не было ничего известно. В смутных детских воспоминаниях о жизни до приюта – туманных образах, ароматах, шепоте на ушко – мужчина, отец никогда не присутствовал. Да и от матери у нее осталось только одно – фамилия, аль-Мааз.

– Успокойтесь, я обращаюсь к обеим, – подняв руки, сказала старуха. – Это дар, а не проклятие.

Ее слова уняли бешеное биение сердца Сафии, подобно тому как прикосновение ладони останавливает звучание камертона. И все же она не могла заставить себя взглянуть на Кару, охваченная стыдом, словно ее присутствие могло каким-то образом осквернить добрую память лорда Кенсингтона. Сафия мысленно вернулась в прошлое, в тот день, когда ее забрали из приюта, – в тот пугающий, полный надежд день, когда Реджинальд Кенсингтон выбрал из всех воспитанниц именно ее, полукровку, отвез к себе домой, выделил отдельную комнату. Кара и Сафия сразу же прониклись друг к другу симпатией. Неужели они еще в детстве почувствовали эту незримую связь, которая объединяла их? Но почему Реджинальд Кенсингтон ни словом не обмолвился им о том, что они сестры?

– Если бы я только знала… – с трудом вымолвила Кара, протягивая Сафии руку.

Та подняла взгляд. В глазах подруги не было обвинений. От ярости, бушевавшей мгновение назад, не осталось и следа. Сафия увидела только облегчение, надежду и любовь.

– А может быть, мы все-таки знали… – пробормотала она, бросаясь в объятия сестры. – Быть может, в глубине души мы всегда чувствовали это?

Хлынули слезы. Молодые женщины осознали, что теперь они не просто подруги, а семья. Они долго обнимали друг друга, но потребность задать вопросы наконец заставила их разорвать объятия. И все же Кара не выпустила руку Сафии из своей.

Ходжа наконец заговорила снова:

– Ваша общая судьба восходит к тому времени, когда лорд Кенсингтон обнаружил в гробнице наби Амирана то древнее изваяние. Его находка имела для нас огромное значение. Изваяние, относящееся к эпохе основания Убара, было спрятано в гробнице, которую предание связывает с женщиной, творившей чудеса.

– Дева Мария? – спросила Сафия.

Старуха кивнула.

– Поскольку мы являемся хранительницами, одна из нас должна была сблизиться с лордом Кенсингтоном, чтобы изучить реликвию из погребения. Предание гласит: когда придет время, ключи от Врат Убара явятся сами собой. Поэтому к сэру Реджинальду была направлена Алмаз.

– Аль-Мааз, – поправила Сафия, отметив, что ходжа произнесла фамилию матери не совсем правильно.

– Алмаз, – твердо повторила старуха.

Кара стиснула подруге руку.

– Здесь все женщины имеют в качестве имен названия драгоценных камней. Ходжу, например, зовут Лулу. Жемчужина.

Сафия широко раскрыла глаза.

– Алмаз. Мою мать звали Алмаз. А в приюте ее имя было ошибочно записано как аль-Мааз. Так что же с ней сталось?

Ходжа Лулу, устало нахмурившись, покачала головой.

– Твоя мать влюбилась. Расследуя обстоятельства открытия древнего изваяния, она чересчур сблизилась с лордом Кенсингтоном. Забыв обо всем, оба отдались своему чувству. А через несколько месяцев в чреве Алмаз стал зреть младенец, осемененный способом, естественным для всех женщин.

Сафии совсем не понравился этот странный выбор выражения, однако она не стала прерывать старуху.

– Беременность повергла твою мать в ужас. Нам запрещено зачинать ребенка от мужчины. Она бежала от лорда Кенсингтона. Вернулась к нам. Мы заботились о ней до самых родов. Но после того как ты появилась на свет, ей пришлось уйти. Алмаз нарушила наши законы. И ты, ребенок смешанных кровей, не была чистой рахим.

Старуха прикоснулась кончиком пальца к татуированной слезинке – рубиновому знаку принадлежности к племени. У Сафии такой татуировки не было.

– Твоя мать поселилась в городке Халуф на побережье, недалеко от Маската, и стала воспитывать тебя одна. Однако через четыре года катастрофа сделала тебя сиротой. Все это время лорд Кенсингтон не прекращал поиски твоей матери и ребенка, которого она, вероятно, унесла в своей утробе. Он прочесал весь Оман, потратил целое состояние, но если одна из нас захочет стать невидимой, найти ее не сможет никто. Кровь Билкис благословила нас во многих отношениях.

Старуха перевела взгляд на свой посох.

– Узнав, что ты осталась сиротой, мы не могли оставить тебя в беде. Выяснили, в какой приют ты попала, и сообщили об этом лорду Кенсингтону. Он был сражен горем, узнав о судьбе Алмаз, но то, что пустыня отнимает, она и возвращает. Пустыня подарила ему дочь. Он забрал тебя и ввел в свою семью. Подозреваю, сэр Реджинальд намеревался дождаться, когда вы обе будете достаточно взрослыми и сможете понять запутанность сердечных дел, чтобы открыть вам ваше кровное родство.

Кара вздрогнула.

– В то утро перед охотой отец предупредил, что собирается сказать мне нечто важное. Что-то такое, что я в день своего шестнадцатилетия, превратившись из девочки в женщину, смогу наконец понять.

Ее голос дрогнул. Она сглотнула подкативший к горлу комок и закончила:

– Я думала, отец хотел поговорить об университете, а не о…

Сафия стиснула ей руку.

– Все хорошо. Теперь нам это известно.

Кара подняла взгляд. В ее глазах по-прежнему светилось недоумение.

– Но почему отец продолжал так упорно искать Убар? Не понимаю.

Ходжа вздохнула.

– Это одна из многих причин, по которым нам запрещается сближаться с мужчинами. Быть может, Алмаз прошептала что-то во сне. Поделилась тайной со своим возлюбленным. Так или иначе, но твой отец узнал про Убар. И стал искать затерянный город, быть может, чтобы тем самым сблизиться с женщиной, которую потерял. Но Убар полон опасностей. Бремя хранителей тяжелое.

Словно в подтверждение своих слов, старуха с большим трудом поднялась на ноги.

– А что будет с нами теперь? – спросила Сафия.

– Я расскажу вам по дороге, – ответила ходжа. – Путь нам предстоит неблизкий.

– Куда мы отправляемся? – спросила Сафия.

Вопрос этот, судя по всему, удивил ходжу.

– Ты одна из нас, Сафия. Ты принесла нам ключи.

– Сердце и копье?

Старуха кивнула, затем отвела взгляд.

– По прошествии двух тысячелетий мы сможем отпереть Врата Убара.

Часть четвертая
Врата Убара

16. На распутье

4 декабря, 5 часов 55 минут

Горы Дофар

Когда небо на востоке начало светлеть, Омаха сбросил скорость, выезжая на перевал. Дальше дорога шла вниз, если можно было назвать дорогой разбитую тропу, усыпанную валунами. У Омахи ныл зад от постоянной тряски на протяжении последних десяти миль.

Данн нажал на тормоз. Это был последний перевал. Впереди горы переходили в пустынные каменистые равнины с солончаковыми низинами. В зеркале заднего вида еще можно было наблюдать поля зеленого вереска, усеянные пасущимися домашними животными. Переход от плодородных земель к безжизненной пустыне был резким.

Впереди, куда хватал глаз, простирался лунный ландшафт краснозема, среди которого лишь изредка попадались пучки скрюченных деревьев с красной корой, сгорбленных постоянно дующими со стороны перевала ветрами. Это и было ценное, редко встречающееся ладанное дерево. Источник богатства края в древности.

Когда машина резко затормозила, Пейнтер мотнул головой, очнувшись от полудремы.

– В чем дело? – спросил он, приходя в себя.

Его рука потянулась к лежащему на коленях пистолету.

Омаха указал вперед. Дорога шла вниз по пересохшему руслу реки, так называемому вади. Крутая, усыпанная камнями, она была проходима лишь для полноприводных машин.

– Дальше только вниз и вниз, – сказал Омаха.

– Я знаю эти места, – заговорил сидевший сзади Барак.

Этот человек, казалось, не нуждался в сне. Всю дорогу, пока минивэн петлял по горам, он шепотом давал указания Омахе.

– Это вади Дхикур, ущелье Памяти. Скалы по обе стороны от него – древние кладбища.

Омаха включил передачу.

– Будем надеяться, они не пополнятся нашими могилами.

– Почему мы поехали этим путем? – спросил Пейнтер.

На третьем ряду сидений зашевелились Корал и Денни, которые задремали, прижавшись друг к другу. Они выпрямились, прислушиваясь. Один лишь Клей рядом с Бараком громко храпел, закинув голову назад, бесчувственный к окружающему миру.

На вопрос Пейнтера ответил Барак:

– Путь через горы в пустыню знает только местное племя шахра. Оно до сих пор по старинке собирает здесь ладан.

Омахе еще не приходилось встречать бедуинов из клана шахра. Это племя, застывшее в обычаях предков, вело очень уединенный образ жизни, до сих пор пользуясь технологиями чуть ли не каменного века. Лингвисты тщательнейшим образом изучали язык шахра. Похожий на современный арабский, он напоминает гортанные песнопения и содержит восемь дополнительных фонем. С течением времени большинство языков теряют звуки, становятся более совершенными. Обладающий лишними слогами, шахранский язык считался одним из древнейших во всей Аравии.

Но что самое любопытное, сами шахра называют себя «люди адда» в честь легендарного царя Шаддада, первого правителя Убара. Согласно устным преданиям, передающимся из поколения в поколение, они ведут свой род от жителей Убара, которым удалось спастись во время разрушения города в начале третьего века нашей эры. Больше того, возможно, сейчас Барак вел маленький отряд той самой тропой, по которой когда-то «люди адда» бежали из обреченного Убара.

От этой мысли холодело сердце, особенно если учесть, что дорога пролегала в тени древних могил.

– От подножия вади до Шисура всего около тридцати километров, – закончил Барак. – Совсем недалеко.

Омаха начал спуск на пониженной передаче, ползком на скорости не выше пяти миль в час. При езде с большей скоростью машина могла потерять сцепление с грунтом на каменистых осыпях и гладких скалах. Несмотря на все меры предосторожности, «фольксваген» то и дело заносило, словно на льду. Через полчаса ладони Омахи, сжимающие рулевое колесо, взмокли от пота.

Но по крайней мере, взошло солнце, показавшись на небе пыльно-красным диском. Омахе был хорошо знаком этот цвет. Надвигалась буря, которая должна была обрушиться на эти места через какие-нибудь считаные часы. По вади уже разгуливали порывы ветра, прилетевшего со стороны пустыни, которые швыряли из стороны в сторону громоздкий минивэн, обладающий далеко не лучшими аэродинамическими качествами.

Войдя в слепой поворот пересохшего русла, Омаха едва не наехал на двух верблюдов и двух бедуинов в длинных халатах. Он резко нажал на тормоза, задние колеса занесло, и машина налетела боком на каменные плиты, уложенные у дороги в опасно покосившееся сооружение. Послышался скрежет металла. Плиты с грохотом повалились вниз.

Клей, очнувшись от сна, пробормотал что-то невнятное.

– А у нас машина застрахована от столкновений? – пробормотал Денни, хватаясь за поручень над дверью.

Верблюды, увешанные тюками и огромными корзинами, заревели и замотали головами, проходя мимо остановившейся машины. Казалось, они несли на своих спинах весь домашний скарб.

– Беженцы, – заметил Пейнтер, указывая на вереницу нагруженных верблюдов, мулов и лошадей, которая тянулась по высохшему руслу. – Спасаются от приближающейся бури.

– У нас все живы и невредимы? – спросил Омаха.

Отжав сцепление, он вступил в борьбу с рукояткой коробки переключения передач. «Фольксваген», покачавшись, дернулся и снова покатил вниз.

– На что это мы налетели? – спросила Корал, провожая взглядом поваленные плиты.

Денни указал на такие же груды камней, которыми было утыкано кладбище.

– Трилиты, – ответил он. – Древние молитвенные камни.

Каждая груда состояла из трех прислоненных друг к другу каменных плит, образующих небольшую пирамиду. Омаха ехал вниз, осторожно объезжая погребальные пирамиды. Делать это становилось все труднее по мере того, как с приближением к концу пересохшего русла встречный «транспортный поток» становился все более плотным.

Люди толпами бежали от надвигающегося урагана.

– Кажется, ты говорил, что про эту потайную дверь в горы никому не известно, – обратился к Бараку Пейнтер.

Бедуин пожал плечами.

– Когда приближается песчаная буря небывалой силы, все бегут туда, где повыше. В любые горы. Готов поспорить, сейчас то же самое творится во всех вади. А на дорогах, несомненно, еще хуже.

Время от времени им удавалось ловить по радио обрывки сводок погоды. Страшный ураган мчался по пустыне со скоростью восемьдесят миль в час, увлекая за собой тонны сухого песка. Ветер гнал барханы, словно волны на штормовом море.

Но это еще было не самое худшее. Область высокого давления, которая сформировалась над побережьем моря, начала движение в глубь суши. Двум ураганам предстояло встретиться над Оманской пустыней. Редкое сочетание погодных условий должно было породить бурю, подобную которой в этих краях еще не видели.

Несмотря на поднявшееся на небе солнце, северный горизонт оставался окутанным мутным мраком. По мере того как минивэн спускался на равнину, приближающаяся буря поднималась все выше и выше, словно неудержимая приливная волна набегала на берег.

Наконец путники достигли конца вади. Скалы по обе стороны закончились, сменившись песчаными солончаками.

– Добро пожаловать в Руб-эль-Хали, – объявил Омаха. – В великую «пустыню пустынь» Аравии.

Название как нельзя лучше подходило этой местности. Впереди простиралась обширная грязно-серая каменистая равнина, исполосованная и рассеченная пиктограммами бело-голубых солончаков. А вдали красно-бурая черта обозначала видимый край бесконечных барханов, уходящих в глубь Аравийского полуострова. С возвышения пески сияли розовыми, коричневыми, багряными и алыми цветами – настоящая палитра красок.

Омаха взглянул на указатель топлива. Если повезет, бензина хватит на то, чтобы добраться до Шисура. Он оглянулся на «призрака пустыни», единственного оставшегося проводника.

– Значит, еще тридцать километров?

Откинувшись назад, Барак пожал плечами.

– Около того.

Тряхнув головой, Омаха снова повернулся вперед и начал путь через равнину. В направлении гор по-прежнему тянулись редкие группы беженцев. Они не обращали внимания на машину, которая ехала навстречу буре. Только глупец мог пуститься в такое путешествие.

Пассажиры минивэна молчали, не отрывая взгляда от приближающегося шторма. Единственным звуком был хруст песка и камней под колесами. Пользуясь характером местности, Омаха рискнул разогнать машину до тридцати миль в час.

К несчастью, ветер, казалось, усиливался с каждой преодоленной милей. С вершин барханов срывало потоки песка, который нещадно хлестал по «фольксвагену». Будет удивительно, если машина, добравшись до Шисура, сохранит на бортах хоть сколько-нибудь краски.

Наконец молчание нарушил Денни:

– Трудно поверить, что когда-то здесь простиралась бескрайняя саванна.

Клей зевнул.

– О чем это ты?

Денни подался вперед.

– Пустыня была здесь не всегда. Снимки со спутников показывают, что под песками находятся следы древних рек и озер. Это позволяет предположить, что когда-то Аравийский полуостров был покрыт влажными лесами и степями, в которых обитали гиппопотамы, быки и антилопы. Это был настоящий Эдем.

Денни кивнул на негостеприимную землю. Клей недоверчиво посмотрел на высушенную пустыню.

– И давно это было?

– Около двадцати тысяч лет назад. Здесь до сих пор встречаются памятники эпохи неолита: каменные топоры, скребки, наконечники стрел. Затем наступил период засухи, превративший Аравию в безводную пустыню.

– Почему? Что именно явилось толчком к таким изменениям?

– Не знаю.

Вмешался другой голос, ответивший на вопрос Клея:

– Изменения климата явились следствием факторов Миланковича.

Все повернулись к говорившей. Это была Корал Новак. Она объяснила:

– Периодически Земля совершает колебания относительно своей орбиты вокруг Солнца. Эти колебания, или «орбитальные силы», приводят к резким изменениям климатических условий. Таким, как превращение в пустыню Аравийского полуострова, отдельных районов Индии и Африки и большей части Австралии.

– Но что вызывает колебания Земли? – не унимался Клей.

Корал пожала плечами.

– Возможно, речь идет о простой прецессии, естественном периодическом колебании земной оси. А может быть, тут дело в чем-то более существенном. Например, в перемене полярности магнитного поля Земли, что происходило тысячу раз. Или, быть может, всему виной возмущение во вращении никелевого ядра Земли. Трудно сказать.

– Что бы это ни было, – заключил Денни, – последствия перед нами.

По мере приближения барханы вырастали в огромные холмы красного песка, некоторые из них достигали в высоту шестисот футов. Между барханами оставались участки каменистой земли, которые образовывали извилистую, хаотическую сеть, прозванную «дорогами в барханах». Заблудиться в этом лабиринте было совсем легко. Однако при движении напрямую через барханы даже самые выносливые машины вязли в песке, чего сейчас никак нельзя было допустить.

Указав рукой вперед, Омаха обратился с вопросом к Бараку, встретившись с ним взглядом в зеркале заднего вида:

– Тебе известна эта дорога, так?

Великан араб лишь молча пожал плечами, что было его обычным ответом на любой вопрос.

Омаха посмотрел на вершины барханов, за которыми поднималась черная стена бурлящего песка, подобная надвигающемуся фронту затянутого дымом обширного степного пожара.

Времени плутать не осталось.

7 часов 14 минут

Сафия вошла вслед за Карой в следующий подземный тоннель. Женщины рахим, растянувшиеся цепочками впереди и позади них, двигались группами, освещая темноту масляными светильниками. Они шли так в течение трех часов, время от времени останавливаясь, чтобы отдохнуть и напиться. У Сафии снова разболелось плечо, однако она молчала.

Весь клан снялся с места, включая детей. В нескольких шагах впереди Сафии шла мать с грудным младенцем на руках, которую сопровождали еще шесть девочек в возрасте от шести до одиннадцати лет. Старшие дети вели за руку младших. Все рахим, даже маленькие дети, были закутаны в плащи с капюшонами.

Сафия всматривалась в лица молодых девушек, украдкой бросавших на нее взгляды. Все они казались родными сестрами. Зеленые глаза, черные волосы, смуглая кожа. Даже их робкие улыбки украшали очаровательные одинаковые ямочки. И взрослые женщины, хотя и отличались друг от друга – одни были худощавее, другие полнее, одни носили длинные волосы, у других они были острижены, – обладали поразительным сходством.

Ходжа племени Лулу шла рядом с Карой и Сафией.

Объявив о предстоящем путешествии к Вратам Убара, старуха отправилась заниматься подготовкой к выступлению в дорогу: все хранительницы тайны Убара – все до одной рахим – должны были принять участие в этом знаменательном событии. Как только племя тронулось в путь, ходжа умолкла, предоставив Каре и Сафии возможность обсуждать открытие их кровного родства. До сих пор ни та ни другая не могли в это поверить. Однако на протяжении целого часа обе женщины не произнесли ни слова, каждая погруженная в собственные мысли.

Кара нарушила молчание первой.

– А где ваши мужчины? – спросила она. – Отцы этих детей? Они присоединятся к нам по дороге?

Лулу хмуро взглянула на нее.

– Никаких мужчин нет. Это запрещено.

Сафия вспомнила слова ходжи, сказанные раньше. Относительно того, что она родилась вопреки запрету. Неужели для этого необходимо получать разрешение? Не потому ли все рахим так похожи друг на друга? Не следствие ли это примитивной попытки управлять генетикой, хранить чистоту крови?

– Значит, в племени одни только женщины? – продолжала спрашивать Кара.

– В былые времена число рахим измерялось сотнями, – тихо промолвила Лулу. – Теперь нас всего тридцать шесть. Дар, ниспосланный нам через кровь Билкис, царицы Савской, ослаб, стал немощным. Все чаще и чаще у нас рождаются мертворожденные младенцы. Другие женщины вовсе лишаются дара. Окружающий мир вредно воздействует на нас. Всего лишь на прошлой неделе Мара, одна из старейшин, потеряла благословение, побывав в больнице в Маскате. Почему это произошло, мы не знаем.

Сафия наморщила лоб.

– О каком именно даре вы постоянно упоминаете?

Ходжа вздохнула.

– Я расскажу тебе, потому что ты одна из нас. Ты прошла испытание и показала, что обладаешь некоторой толикой благословения Убара.

– Прошла испытание? – удивилась Кара, вопросительно взглянув на Сафию.

Старуха кивнула.

– В определенный момент мы обязательно проверяем всех детей нашего клана, имеющих смешанную кровь. Алмаз не первой покинула рахим и бросилась в объятия мужчины, отказавшись от своего рода ради любви. До тебя рождались и другие такие дети. Немногие из них обладают даром.

Она положила руку на плечо Сафии.

– Услышав о твоем чудесном спасении при взрыве бомбы в Тель-Авиве, мы предположили, что, возможно, у тебя в крови есть сила Билкис.

При упоминании о взрыве Сафия вздрогнула. Она вспомнила, что в газетных заголовках ее спасение действительно называлось не иначе как чудесным.

– Но ты покинула страну до того, как мы успели подвергнуть тебя испытанию, и больше не вернулась. Поэтому мы решили, что ты навсегда потеряна для нас. Затем до нас дошло известие о находке ключа. В Англии, в музее, которым ты заведовала. И мы сразу поняли, что это знак!

В пылких словах ходжи прозвучала надежда.

– Когда ты возвратилась сюда, мы попытались выйти на тебя, – сказала вполголоса Лулу, оглядываясь по сторонам. – Сначала мы попробовали захватить твоего суженого, чтобы завлечь тебя.

Кара ахнула.

– Так это вы пытались похитить Омаху!

– Он оказался человеком не без способностей, – снисходительно усмехнулась старуха. – Могу понять, почему ты отдала ему свое сердце.

Сафия смутилась.

– А после того как попытка похищения не удалась, что вы предприняли дальше?

– Поскольку мы не смогли заставить тебя прийти к нам, мы сами пришли к тебе. Мы испытали тебя старинным способом, – ответила ходжа, пристально глядя на Сафию. – Змеей.

Сафия застыла, вспомнив происшествие в ванной в особняке Кары.

– Значит, это вы подбросили мне пеструю эфу!

Кара и Лулу тоже остановились. Другие рахим проходили мимо них дальше.

– Эти простые твари узнают тех, кто обладает даром, кому ниспослано благословение Убара. Такой женщине они не делают зла, а лишь обретают в ее обществе спокойствие.

Сафия снова явственно ощутила прикосновение змеи к своей обнаженной груди. Казалось, ядовитая гадина выползла погреться на солнце, довольная жизнью. Затем вскрикнула от испуга вошедшая горничная, и змея, очнувшись, набросилась на нее.

– Но ведь вы же могли кого-нибудь убить!

Ходжа махнула рукой, приглашая молодых женщин продолжить путь.

– Чепуха. Мы не настолько глупы. В данном случае мы не следуем слепо древнему обычаю. У эфы были предварительно вырваны ядовитые клыки. Тебе ничто не угрожало.

Сафия медленно двинулась дальше по тоннелю, слишком потрясенная, чтобы говорить. Чего нельзя было сказать про Кару.

– Ну и при чем тут дар? Что должна была почувствовать змея?

– Те, кто несет благословение Убара, обладают способностью внушать свои мысли другим. Особенно податливы дикие животные, готовые выполнять наши желания, подчиняться командам. Причем чем проще создание, тем легче оно поддается внушению. Смотрите!

Лулу подошла к стене, где в песчаном полу темнело небольшое отверстие. Нагнувшись, она протянула раскрытую ладонь.

Голова Сафии наполнилась мягким жужжанием. Из норки выполз маленький крот, шевеля усиками. Смирный как котенок, он забрался ходже в ладонь. Та, погладив пальцем, отпустила его. Крот нырнул обратно в норку, удивленный тем, что покинул ее.

– Управлять такими простыми существами очень легко, как и рассудком, ослабленным дурманом, – сказала ходжа, повернувшись к Каре.

Кара смущенно отвела взгляд.

– Над рассудком психически здорового, бодрствующего человека мы практически не имеем власти. В лучшем случае мы можем затуманить его органы чувств, да и то если он находится совсем рядом. Можем на краткий миг скрыть свое телесное присутствие. Лучше всего это делать полностью обнаженной, в полумраке.

Пораженные Кара и Сафия переглянулись, не в силах сказать ни слова. Несомненно, они имели дело с какой-то формой телепатии, проникновения в чужое сознание.

Ходжа поправила плащ.

– И разумеется, дар может быть обращен на саму себя: полная концентрация воли, направленная внутрь. В этом и заключается наше величайшее благословение, которое обеспечивает нам непрерывную связь с царицей Билкис, первой и последней из нас.

Сафия вспомнила предания о царице Савской, которые можно услышать по всей Аравии, в Эфиопии и Израиле. Во многих из них повествуется о различных чудесах: коврах-самолетах, говорящих птицах, даже телепортации. А царь Соломон, самый значительный мужчина в жизни царицы, согласно преданиям, обладал даром разговаривать с животными, как только что утверждала ходжа. Сафия вспомнила леопарда, который набросился на Джона Кейна. Неужели эти женщины действительно способны повелевать такими зверями? Не этот ли талант лежит в основе многочисленных легенд, окружающих царицу Савскую?

Зависшую тишину первой нарушила Кара:

– И что происходит, когда вы обращаете дар на себя?

– На нас нисходит величайшее благословение, – повторила Лулу, и в ее голосе прозвучала едва уловимая грусть. – В нас созревает младенец. Ребенок, зачатый без участия мужчины.

Кара и Сафия ошеломленно переглянулись.

– Непорочное зачатие… – прошептала Кара.

«Подобно Деве Марии. – Сафия задумалась над словами ходжи. – Не потому ли первый ключ – железное сердце – был спрятан в гробнице отца Богородицы? В качестве своеобразного признания. Одна девственница передает ключ другой».

Лулу продолжала:

– Но наши дети являются не просто детьми. Ребенок, рожденный нашим телом, является частицей этого тела, возрожденной, чтобы продолжить род.

Сафия покачала головой.

– Что вы имеете в виду?

Подняв посох, Лулу повела им из стороны в сторону, охватывая весь клан.

– Все мы являемся одной и той же женщиной. Говоря современным языком, мы генетически идентичны. Величайшим благословением является дар продолжать наш род без кровосмешения, производить из утробы новое поколение самих себя.

– Как клоны, – пробормотала Кара.

– Нет, – возразила Сафия.

Она начинала понимать то, что хотела сказать ходжа. Подобная форма воспроизводства встречается у некоторых насекомых и других животных, в первую очередь у пчел.

– Партеногенез, – высказала она вслух свою догадку.

Кара по-прежнему оставалась в недоумении.

– Это такая форма воспроизводства, когда женская особь вырабатывает яйцеклетку с нетронутым ядром, содержащим ее собственный генетический код. Яйцеклетка развивается без оплодотворения, растет и превращается во взрослый организм, точную генетическую копию матери.

Сафия обвела взглядом тоннель. Всем этим женщинам какой-то необъяснимый дар позволяет воспроизводить самих себя генетически неизмененными. Бесполовое воспроизводство.

Сафия вспомнила своего профессора биологии из Оксфорда, упомянувшего как-то о том, что половое воспроизводство является для живых организмов чем-то достаточно неестественным. Обыкновенно клетка, делясь, воспроизводит две своих точных копии. И только половые клетки женщин и мужчин обладают лишь половиной исходного генетического кода, что позволяет генетическому материалу смешиваться. Но если бы женщина могла каким-либо образом усилием воли запустить механизм развития неоплодотворенной яйцеклетки, получившееся потомство явилось бы полной копией матери.

Мать…

У Сафии перехватило дыхание. Остановившись, она всмотрелась в лица окружающих ее женщин. Если ходжа сказала правду, если ее мать действительно родом из этого племени, тогда все женщины вокруг – это ее мать. Сафия видела свою мать на всех ступенях жизни: от новорожденного младенца, сосущего материнскую грудь, до матери, кормящей его, от маленькой девочки, идущей под руку со старшей сестрой, до старухи рядом с собой. И все это ее мать.

Только теперь до Сафии дошел смысл загадочных слов ходжи: «Мы все – это твоя мать». Это был не иносказательный оборот. Это была правда.

Не успела Сафия прийти в себя от такого открытия, как мимо прошли две женщины. Одна несла серебристый чемоданчик, внутри которого лежало железное сердце, другая держала железное копье с изображением головы. Сафия снова вгляделась в лицо статуи – лицо царицы Савской, лицо всех этих женщин.

Озаренная внезапной догадкой, Сафия вынуждена была прислониться к стене. У нее перед глазами все померкло.

– Билкис…

Лулу кивнула.

– Она первая и последняя. Она – это все мы.

В голове у Сафии прозвучало признание ходжи: «Мы и есть царица Савская».

Сафия смотрела на проходивших мимо женщин, закутанных в плащи. Испокон веку эти женщины воспроизводили себя бесполым способом, наследуя генотип одной женщины, которая первая родила ребенка таким способом, воспроизведя себя.

Билкис, царица Савская.

Сафия всмотрелась в лицо Лулу, в зеленые глаза давным-давно умершей царицы. Прошлое жило в настоящем. Первая и последняя.

Неужели такое возможно?

Впереди раздался торжествующий крик.

– Мы прошли сквозь горы, – сказала ходжа. – Идем. Врата Убара ждут нас.

7 часов 33 минуты

Прикрыв глаза сложенной козырьком ладонью, Пейнтер обвел взглядом застрявшую машину, поднимающееся над горизонтом солнце, нескончаемые холмы песка вокруг. Не самое лучшее место для того, чтобы встретить здесь бурю. Кроу представил себе, как огромные барханы стремительно надвигаются на него, словно прибой на скалы.

Необходимо любой ценой двигаться дальше.

Еще несколько минут назад «фольксваген» несся по полосе ровного песка вдоль края барханов. Каменистые «улицы», по которым они ехали до этого, закончились, и теперь приходилось пахать плотную песчаную целину.

Вот только плотным песок оказался не везде.

– Верблюжья яма, – объяснил Барак. – Песок здесь очень рыхлый. И глубокий. Все равно что зыбучие пески. Верблюды катаются в нем, очищая шкуру.

Опустившись на колени, он осмотрел машину. Задние колеса провалились в песок по самую ось.

– Мы сможем выкопать машину? – спросил Омаха.

– На это нет времени, – ответил Пейнтер.

Барак кивнул.

– К тому же чем больше мы будем копать, тем глубже машина будет проваливаться в песок.

– В таком случае нам надо забрать из нее все, что мы сможем унести. И идти дальше пешком.

Денни, сидевший на песке, недовольно простонал:

– Впредь нам надо подходить к выбору средств передвижения более тщательно. Сначала тот грузовик, теперь эта рухлядь.

Пейнтер отошел в сторону, переполненный энергией. Возможно, все дело было в насытившем воздух электричестве, каком-то облаке статических зарядов, которое гнала перед собой песчаная буря.

– Я поднимусь на этот бархан. Посмотрю, виден ли с него Шисур. До него должно быть не больше мили. А вы тем временем разгружайте машину. Доставайте оружие, оборудование, всё.

Кроу начал восхождение на гребень бархана. Данн поспешил следом за ним.

– Я справлюсь и один, – махнул рукой Пейнтер, останавливая его.

Омаха продолжал лезть наверх, с силой опуская ботинки, словно каждым своим шагом наказывая песок. У Пейнтера не было желания с ним спорить. Они вдвоем карабкались по склону. Дорога наверх оказалась гораздо более длинной и тяжелой, чем предполагал Пейнтер, глядя на бархан снизу.

Наконец Омаха нагнал его.

– Извини…

Кроу недоуменно наморщил лоб.

– Я насчет машины, – смущенно пробормотал Омаха. – Мне следовало бы заметить ту яму…

– Не бери в голову. Я сам бы тоже провалился в нее.

Омаха не отставал.

– Я просто хотел извиниться.

Пейнтер почувствовал, что Омаха приносит извинения не только за завязшую в песке машину.

Наконец они добрались до острого как лезвие гребня, с которого песок ручейками стекал по противоположному, почти отвесному склону. На пустыню опустилась полная, прозрачно чистая тишина. Ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Даже ветер на время утих. Затишье перед бурей.

Пейнтер ахнул, увидев открывшуюся перед ним картину. Бесконечные барханы тянулись до самого горизонта. Однако взгляд его в первую очередь привлекла черная стена, которая накатывалась с севера, – песчаный ураган. Облака пыли напомнили Пейнтеру грозовые тучи. Он даже различил в них голубоватые сполохи. Разряды статического электричества, миниатюрные молнии.

Необходимо как можно скорее укрыться.

– Вон там, – окликнул его Омаха, указывая вдаль. – Видишь ту рощицу финиковых пальм?

Пейнтер разглядел в полумиле крошечное зеленое пятнышко, затерявшееся среди барханов. Не заметить его было очень легко.

– Это оазис Шисур, – продолжал Омаха.

До цели осталось совсем немного.

Вдруг внимание Пейнтера привлекло какое-то движение. В небе к востоку. Там пролетела черная мошка, мелькнувшая на фоне восходящего солнца. Пейнтер поднес к глазам очки ночного видения. Отключив усилитель, который позволял регистрировать самые слабые сигналы видимого спектра, он воспользовался одними оптическими объективами, увеличив до предела фокусное расстояние.

– Что это?

– Транспортный вертолет американских ВВС. Скорее всего, с авиабазы Тумрайт. Делает круг, заходя на посадку.

– Спасательная операция в связи с надвигающейся бурей?

– Нет. Это Кассандра.

Пейнтер снова отчетливо услышал ее насмешливый голос: «Неужели ты мог вообразить, что я поверю, будто ты направляешься к йеменской границе?» И вот еще одно подтверждение того, какие высокие покровители у Кассандры в Вашингтоне. Как тут можно рассчитывать одержать верх? С ним всего пятеро, из которых половина не имеет военной подготовки.

– Ты уверен, что это она?

Пейнтер проводил взглядом вертолет, скрывшийся за барханами.

– Да. Это та самая точка на карте. В шести милях за Шисуром.

Он отнял от глаз прибор ночного видения. Соседство с Кассандрой слишком близкое, чтобы чувствовать себя уютно.

– Нам надо шевелиться, – сказал Пейнтер.

Взяв азимут на Шисур, Пейнтер начал спускаться вниз. Ноги легко скользили по песку, так что обратная дорога оказалась гораздо быстрее. Добравшись до подножия бархана, Пейнтер осмотрел извлеченный из застрявшей машины груз. Распределенная на шестерых ноша будет тяжелой. Однако оставлять ничего нельзя; мало ли что может понадобиться.

– Далеко еще? – спросила Корал.

– С полмили, – ответил Пейнтер.

Остальные облегченно заулыбались.

Но Корал, почувствовав что-то неладное, отвела напарника в сторону.

– Кассандра уже здесь, – объяснил Пейнтер. – В шести милях к востоку.

Корал пожала плечами.

– Это и к лучшему. Когда разразится буря, Кассандра окажется прикованной к месту. Возможно, это позволит нам выиграть еще день-другой. Особенно если на нас к тому же обрушится ураган, который надвигается со стороны побережья. Сводки погоды предсказывают шторм немыслимой силы.

Кивнув, Пейнтер шумно вздохнул. Корал права. Быть может, им все-таки удастся выкрутиться.

– Спасибо, – пробормотал он.

– Всегда пожалуйста, коммандер.

Они быстро распределили между собой снаряжение. В самом большом ящике находилось устройство для радиолокационного зондирования поверхности. Его взвалили на плечи Пейнтер и Омаха. Ящик был чудовищно тяжелым, но если им предстоит в поисках спрятанных сокровищ обыскивать древние развалины, такой прибор окажется незаменимым.

Они тронулись в путь, обогнули огромный бархан, чей гребень поднимался на высоту двух футбольных полей, затем перебрались напрямик через другие барханы, поменьше. Вскоре, обессиленные и измученные, они уже не столько шли, сколько ползли, волоча за собой тяжелый груз.

Но наконец, взобравшись на невысокий бархан, они увидели перед собой россыпь современных домиков из шлакоблоков, деревянные строения и маленькую мечеть поодаль. Деревушка Шисур.

Оазис крохотным зеленым пятном разрывал бескрайние красные просторы Руб-эль-Хали. Домики укрывались в тени кустов акаций, вдоль края песков росли приземистые пальмы-сабаль. Высокие деревья, похожие на мимозы, спускали к земле длинные листья, образуя тенистые беседки. И разумеется, надо всем возвышались вездесущие финиковые пальмы.

После дороги через пустыню, где единственной растительностью были редкие чахлые саксаулы и проплешины осоки в солончаках, оазис Шисур представлялся Эдемом.

Деревня казалась вымершей. Судя по всему, жители покинули ее. По мере приближения фронта песчаной бури ветер усиливался. Маленькие вихри кружили в воздухе мелкий мусор. В раскрытых окнах хлопали занавески.

– Здесь никого нет, – заметил Клей.

Пройдя вперед, Омаха окинул взглядом крохотный поселок.

– Все жители эвакуировались. Впрочем, в межсезонье здесь почти никого не бывает. Шисур – это одно из временных поселений кочующего племени бедуинов байт-мусан. Они постоянно приходят и уходят. После того как прямо за деревней были обнаружены древние развалины и сюда стали приезжать туристы, здесь возник более основательный поселок. Но все равно постоянно здесь никто не живет.

– А где же все-таки находятся развалины? – спросил Пейнтер.

Омаха махнул рукой в сторону севера. Там над песчаной равниной возвышалась невысокая полуобвалившаяся каменная башня. Пейнтер сперва принял ее за естественную глыбу известняка, обработанную ветрами и временем, – одну из многочисленных плоских столовых гор, которыми изобилует пустыня. Только сейчас он разглядел, что сооружение сложено из отдельных камней. Судя по всему, это была сторожевая башня.

– Цитадель Убара – самая высокая точка. Все остальные развалины находятся ниже, отсюда их не видно, – объяснил Омаха и направился к безлюдному городку.

Остальные начали последний рывок к убежищу, преодолевая упорный встречный ветер, защищая лица от хлещущего песка.

Пейнтер задержался. Ну вот, наконец они добрались до Убара. Но что ждет их здесь? Кроу перевел взгляд на север, откуда надвигалась опасность. Песчаная буря затянула весь горизонт, скрыв остальной мир. На глазах у Пейнтера пустыня исчезала, пожираемая стихией. В тех местах, где ураганный ветер соприкасался с песком, сверкали разряды статического электричества. Вдруг один особенно сильный заряд скатился по склону бархана, словно воздушный шарик, швыряемый порывами ветра. Светящийся шар быстро потускнел и исчез, будто провалившись в песок. У Пейнтера перехватило дыхание. Он понял, свидетелем чего только что стал.

Шаровая молния. То самое явление, которое воспламенило метеорит в Британском музее. Круг замкнулся.

Он вздрогнул, услышав за спиной голос.

– Голубой джинн песков, – сказал Барак, также наблюдавший шаровую молнию. – Ураган всегда приносит с собой джиннов.

Пейнтер взглянул на него, гадая, действительно ли Барак верит в злых духов, или же это просто красивое объяснение природного явления. Казалось, Барак прочел его немой вопрос.

– Чем бы они ни были, добра от них никогда ждать не приходится.

Он начал спускаться вниз вслед за остальными. Пейнтер еще мгновение смотрел на чудовищную бурю. Острые песчинки резали глаза. Но это было еще только начало.

Шагая по склону, Пейнтер перевел взгляд на восток. Никакого движения. За огромными барханами ничего не было видно. Бескрайнее море песка. Но где-то там Кассандра со своими людьми.

Акулы, кружащие совсем близко…

8 часов 02 минуты

Сафия никак не ожидала, что этот древний клан, ведущий свою родословную напрямую от царицы Савской, пользуется такими современными средствами передвижения. Песчаный багги легко взбирался по склону бархана. Огромные мягкие шины обладали отличным сцеплением с поверхностью. Взлетев на гребень, багги на мгновение завис в воздухе, после чего тяжело плюхнулся на противоположный склон. Удар полностью приняли на себя шины и амортизаторы.

И тем не менее Сафия сидела, крепко вцепившись здоровой рукой в откидной поручень, похожий на защитную защелку в «американских горках». Кара, сидевшая рядом, стиснула поручень так, что побелели костяшки пальцев. Обе женщины были в одинаковых плащах с поднятыми капюшонами; нижнюю половину лица защищал от обжигающего ветра большой платок. Кроме того, на глазах у обеих были солнцезащитные очки-консервы с поляризованными фильтрами.

Лулу ехала спереди рядом с сидящей за рулем молодой рахим, девушкой лет шестнадцати по имени Джед. Водитель – а временами летчик – сидела, решительно сжав губы, хотя ее глаза изредка озарялись ребяческим восторгом. Следом за ними мчались другие песчаные багги, каждый из которых вез по пять женщин клана. Багги постоянно лавировали, чтобы не ехать следом друг за другом, так как в этом случае передние засыпали бы песком тех, кто находился сзади. По обе стороны от багги мчались песчаные мотоциклы, оснащенные специальными толстыми шинами. Разрезая песчаные буруны, оставленные проехавшими багги, они высоко подпрыгивали на гребнях барханов. Предельно высокая скорость была вызвана необходимостью. С севера надвигалась песчаная буря.

Покинув лабиринт подземных тоннелей, Сафия обнаружила, что они вышли к отрогам гор Дофар у края пустыни Руб-эль-Хали. Весь горный массив рахим преодолели под землей. Тоннели, которыми они двигались, представляли собой старые русла рек, пробитые в толще известняка. У выхода из подземелья стояли наготове багги и мотоциклы. Кара, ожидавшая увидеть верблюдов или какие-нибудь другие подобные средства передвижения, высказалась по этому поводу вслух. Ходжа объяснила:

– Хоть мы и ведем свой род из глубокой древности, живем мы в настоящем.

Рахим не проводили всю свою жизнь в пустыне. Подобно царице Савской, они путешествовали, получали образование, даже наживали состояние. У них были банковские счета, портфели акций, вложения в недвижимость. В основе благосостояния рахим лежала нефть, новое богатство Омана.

И вот сейчас племя спешило к Шисуру, торопясь опередить песчаную бурю. Сафия не возражала против такой спешки. Она не знала, как долго еще проработает уловка, с помощью которой ей удалось обмануть Кассандру. А чтобы ее опередить, нужно максимально использовать все возможности.

Лулу и остальные рахим надеялись, что дорогу укажет Сафия и сбудутся слова ходжи: «Ключи отдались тебе в руки. И Врата откроются перед тобой». Сафия молила Бога о том, чтобы старуха оказалась права. До сих пор ей помогали знания и интуиция. Хотелось надеяться, что опыт поможет преодолеть оставшуюся часть пути.

Лулу, сидевшая спереди, включила рацию и, выслушав сообщение, сказала что-то в микрофон. Ее слова потонули в реве двигателей и вое ветра. Закончив разговор, пристегнутая ремнями безопасности ходжа с трудом обернулась.

– Возможно, впереди нас ждут неприятности! – крикнула она, перекрывая гул. – Разведчики, высланные вперед, докладывают о том, что в Шисур направляется небольшой отряд вооруженных людей.

Сердце Сафии подскочило к горлу. Кассандра…

– Впрочем, быть может, эти люди просто хотят укрыться от бури. Разведчики обнаружили неподалеку от поселка брошенную машину. Старый минивэн, застрявший в верблюжьей яме.

Встрепенувшись, Кара подалась вперед.

– Минивэн? Случайно не синий «фольксваген»?

– А что?

– Возможно, это наши друзья. Те, кто нам помогает.

Кара с надеждой взглянула на Сафию.

Снова взяв рацию, Лулу быстро переговорила с разведчиками. Кивнув, она обернулась к Каре и Сафии.

– Да, это синий «фольксваген».

– Это они! – воскликнула Кара. – Как они узнали, где нас найти?

Сафия покачала головой. Это было немыслимо.

– И все равно нам следует соблюдать максимальную осторожность. Быть может, наших друзей захватили люди Кассандры.

Вдруг ей пришла другая мысль, и сердце ее снова сжалось в тревоге. Пусть это действительно друзья, но кто из них остался в живых? Пейнтер, спасая ее, поставил на карту все и, рискуя жизнью, остался прикрывать ее отход. Удалось ли ему спастись самому? У нее в ушах снова зазвучали отголоски той перестрелки, которую она слышала, убегая из гробницы.

Ответы на эти вопросы ждут в Шисуре.

Еще через десять минут гонок по барханам за очередным гребнем показалась небольшая деревушка Шисур, которая раскинулась в зеленом оазисе, со всех сторон окруженном песками. Крошечная мечеть поднимала минарет над сараями и домами из шлакоблоков. Все багги разом застыли перед гребнем бархана. Несколько женщин, выбравшись из машин, пешком поднялись на вершину. Сжимая снайперские винтовки, они распластались на песке, практически невидимые в желтобурых плащах.

Опасаясь, как бы случайно не началась беспорядочная пальба, Сафия вышла из машины. Кара последовала за ней. Сафия поднялась на гребень и, подчиняясь чувству осторожности, опустилась на четвереньки.

Деревня казалась вымершей. Неужели те, кто добрался сюда первым, услышали рев двигателей песчаных багги и затаились, испугавшись подхода неизвестных? Сафия огляделась вокруг.

К северу от поселка на площади пятнадцать акров располагались древние развалины, окруженные полуразвалившимися стенами, раскопанными в песках и частично восстановленными. Через равные промежутки стены разрывались сторожевыми башнями, круглыми каменными сооружениями без крыши высотой с двухэтажный дом. Однако самой впечатляющей постройкой была цитадель – трехэтажное здание из камня. Цитадель возвышалась на вершине невысокого холма, рядом с которым разверзлось глубокое ущелье с неровными краями. Его дно терялось в темноте.

Сафии было известно, что развалины крепости на холме представляют собой лишь половину сооружения. Вторая половина лежит на дне провала, уничтоженная тогда, когда под ней раскрылся карстовый разлом, поглощая участки стены и половину цитадели. Объяснение этой катастрофы крылось в постоянном понижении уровня грунтовых вод в регионе. Под городом находился естественный резервуар, образовавшийся в толще известняка. По мере того как уровень воды в нем понижался вследствие засух и чрезмерного использования, образовывалась полая пещера, свод которой в какой-то момент обвалился под собственной тяжестью, похоронив полгорода.

Какое-то движение привлекло взгляд Сафии к деревне, находящейся в пятидесяти ярдах от древнего города. Из двери одного из домов появился человек, облаченный в халат, голову которого покрывал традиционный оманский платок. Человек поднял в воздух кружку.

– Я только что поставил на огонь котел с водой. Если хотите испить чашу радости, отрывайте свои задницы и спешите сюда.

Сафия поднялась на ноги. Она узнала мелькнувшее на мгновение лицо, скривленное в хитрой усмешке.

Омаха…

По всему ее телу разлилось облегчение. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Сафия побежала вниз по склону к Омахе. У нее перед глазами все расплывалось от слез. Она сама удивилась силе своей реакции.

Спотыкаясь, Сафия добралась до каменистой дороги.

– Стой там, – предостерег ее Омаха, отступая назад.

Окна и двери соседних домов внезапно ощетинились стволами автоматов. Западня!

Сафия остановилась, ошеломленная, оскорбленная. Не успела она опомниться, как из-за низкой стены выскочил человек, схватил ее и рывком развернул лицом к себе.

Неизвестный сгреб в кулак прядь волос Сафии и запрокинул ее голову назад, обнажая шею. Сафия почувствовала прикосновение чего-то холодного.

Она услышала зловещий шепот, напугавший ее больше, чем приставленный к горлу нож.

– Вы захватили нашего друга.

К ней шагнул Омаха.

– Мы следили за вашим приближением. Я не забуду лицо той, кто пытался меня похитить.

– Что вы сделали с доктором аль-Мааз? – прошипел над ухом у Сафии голос.

Кинжал сильнее надавил на горло.

Только сейчас до Сафии дошло, что ее лицо по-прежнему скрыто платком и очками. Ее приняли за одну из таинственных женщин, возможно разбойников. Задыхаясь от страха, она стащила платок и сорвала очки.

Изумленный Омаха отпрянул назад. Затем, ахнув, он снова бросился к Сафии и оттолкнул второго мужчину, освобождая ее.

– Господи, Сафия!

Он стиснул молодую женщину в объятиях.

Плечо Сафии обожгло болью.

– Омаха, моя рука…

Омаха отпустил ее. В дверях и окнах показались остальные.

Сафия обернулась. У нее за спиной стоял мужчина, сжимая в руке кинжал. Пейнтер. Она даже не узнала его голос. Ей с трудом удалось сопоставить человека, стоявшего рядом, с образом, существующим у нее в памяти. Она до сих пор ощущала прикосновение холодной стали к шее, кулак, схвативший ее за волосы.

Кроу отступил назад. Его лицо сияло облегчением, но в глазах отражались стыд и сожаление. Пейнтер смущенно отвел взгляд, уставившись на соседний бархан.

Мотоциклы и багги, ревя двигателями, выстроились на гребне бархана. Рахим готовились идти на выручку. Из-за соседних домов выступили женщины в таких же плащах, как у Сафии, с автоматическими винтовками наготове.

Размахивая руками, Кара сбежала по склону, увязая в песке.

– Всем стоять! – громко закричала она. – Произошло недоразумение!

Омаха покачал головой.

– А этой женщине можно свое лицо не открывать. Ее властный голос я ни с чем не спутаю.

– Кара… – пробормотал опешивший Пейнтер. – Каким образом?

Омаха повернулся к Сафии.

– Как ты себя чувствуешь?

– Со мной все в порядке, – с трудом вымолвила та.

Подошедшая к ним Кара сняла с лица платок.

– Оставьте ее в покое. – Она махнула рукой, приказывая Омахе и Пейнтеру отойти от Сафии. – Дайте ей вздохнуть спокойно.

Омаха, развернувшись, кивнул на склон бархана. Рахим с опаской начали спускаться в деревню.

– А кто ваши друзья?

Кара пожала плечами.

– В двух словах это не объяснишь.

8 часов 22 минуты

Пустыня Руб-эль-Хали

Кассандра зашла в палатку. Это была специальная армейская модель, разработанная для условий пустыни и способная выдерживать ветра скоростью до восьмидесяти миль в час. Кроме того, с наветренной стороны Кассандра усилила ее специальным экраном, защищающим от ветра и песка. Весь ее отряд разместился в таких палатках. К тому же тяжелые грузовые автомобили были расставлены с севера в качестве дополнительной защиты от ветра. Ветер заметно крепчал. Хлопали растяжки палаток. Буря грохотала, как несущийся на всех парах товарный поезд, верхний слой песка полз словно живой.

Войдя в палатку, Кассандра стряхнула с комбинезона песок. На голове у нее была широкополая мягкая панама с завязанными под подбородком тесемками. Лицо закрывал платок. Кассандра только что закончила проверку того, как разместился ее отряд. В первую очередь она убедилась, что все вертолеты надежно закреплены и защищены от ветра. Маячок навигационной системы позволил с помощью геостационарных спутников с абсолютной точностью установить местонахождение лагеря. Данные поступали напрямую на компьютер Кассандры.

Оставалось еще часа два до того, как надвигающаяся песчаная буря, несущая статическое электричество, способное вывести из строя все электронное оборудование, вынудит отключить все приборы и устройства. Достаточно времени до того, чтобы принять информацию со спутника системы «Лэндсат». Радиолокатор спутника способен проникать сквозь толщу песка на глубину шестьдесят футов. Он позволит получить общее представление о том, что находится под ногами. Даст указания, где именно начинать раскопки. И как только песчаная буря утихнет, за работу примутся экскаваторы и бульдозеры. А к тому времени, когда кто-нибудь узнает о раскопках, отряда Кассандры уже и след простынет.

По крайней мере, план был такой.

Кассандра закрыла за собой полог палатки. Обстановка внутри была спартанской. Из личных вещей только койка и походный столик. Все остальное пространство занимала сложная система спутниковой связи. Прочее оборудование было уложено в рюкзаки.

Усевшись на койку, Кассандра раскрыла портативный компьютер. Подключившись к серверу Лаборатории реактивных двигателей в Хьюстоне, она ввела пароль и получила доступ к информации искусственного спутника. Очередной виток спутника должен был завершиться пять минут назад. Все полученные данные уже находятся на сервере. Нажав клавишу, Кассандра начала загрузку.

Когда вся информация была перекачана с сервера, Кассандра устроилась поудобнее и стала смотреть на то, как на экран компьютера медленно выводится снимок участка пустыни, полученный из космоса. Она различила грузовики, палатки, даже размещенную в канаве уборную общего пользования. Это были данные первого прохода. Кассандра улыбнулась. Полное совпадение координат.

На экран начал медленно выводиться второй снимок, полученный с помощью радиолокационного зонда, который позволял заглянуть в глубь земной поверхности.

Кассандра подалась вперед.

Казалось, верхний слой песка сняли, обнажив каменное основание. Это был своеобразный отпечаток давно минувших времен, сохраненный в известняке. В основном местность была ровная, только в одном углу ее пересекал шрам древнего русла реки, впадавшей в озеро, погребенное под песками как раз там, где был разбит лагерь.

Кассандра внимательно всмотрелась в снимок пластов, выхваченных из прошлого. И не увидела ничего значительного. Ни метеоритного кратера, ни каких-то загадочных развалин. Кассандра задумалась. Надо будет переслать снимок двум видным геологам, работающим на «Гильдию».

Услышав шум хлопнувшего полога палатки, Кассандра резко обернулась. В палатку, хромая, вошел Джон Кейн.

– Мы только что поймали сигнал доктора аль-Мааз.

Кассандра встрепенулась.

– Когда? Где?

– Восемь минут назад. Еще несколько минут ушло на то, чтобы его запеленговать. Сигнал впервые зазвучал в десяти милях отсюда. К тому моменту, как нам удалось его запеленговать, доктор аль-Мааз прекратила движение. Сейчас она находится в шести милях отсюда.

Доковыляв до карты, развернутой на столике, Кейн ткнул в нее пальцем.

– Вот здесь.

Склонившись над картой, Кассандра прочитала название:

– Шисур. Что это такое?

– Я еще на базе Тумрайт переговорил с одним из техников. Он сказал, что это то самое место, где якобы были обнаружены развалины Убара. Еще в девяностых годах.

Кассандра всмотрелась в карту. Синяя и красная линии, казалось, еще не высохли. Теперешнее местонахождение было обозначено красным кружком. Поставив палец на кружок, Кассандра провела по красной линии в обратном направлении. Линия пересекала Шисур.

Кассандра закрыла глаза. Снова представила себе выражение лица хранительницы музея, когда та нарисовала этот кружок. Уставившись на карту невидящим взглядом, Кассандра лихорадочно анализировала поведение аль-Мааз, сопоставляя с тем, что только что узнала от Кейна.

– Треклятая сучка…

Рука Кассандры, лежавшая на карте, сжалась в кулак. Она ощутила прилив ярости, однако в самых потаенных глубинах ее души сверкнула искорка уважения к достойному противнику.

Джон Кейн ждал, нахмурив лоб. Кассандра перевела взгляд на снимок со спутника.

– Тут ничего нет. Эта стерва нас обманула. Мы находимся не там, где нужно.

– Что вы хотите сказать?

Кассандра повернулась к Кейну.

– Поднимай людей. Мы выступаем немедленно. Машины должны тронуться в путь через десять минут.

– Но буря…

Кассандра подтолкнула своего заместителя к выходу.

– Черт с ней! Времени у нас достаточно. Мы выступаем. Нам нельзя застрять здесь. Оборудование, палатки, припасы оставляем. С собой брать только оружие.

Кейн вышел из палатки.

Кассандра раскрыла один из ящиков и достала портативный цифровой радиопередатчик. Включила его, выбрала канал и настроилась на частоту микропередатчика, вживленного в тело аль-Мааз. Палец Кассандры застыл на кнопке передачи. Одно нажатие – и таблетка взорвется на спине хранительницы музея, перебьет позвоночник и вызовет мгновенную смерть.

Кассандре неудержимо захотелось нажать кнопку, однако вместо этого она отключила передатчик. Остановило ее вовсе не чувство сострадания, нет. Сафия показала себя мастером решать самые сложные загадки. Возможно, это ее искусство еще пригодится. Но что гораздо важнее, Кассандра не знала наверняка, находится ли Пейнтер Кроу рядом с аль-Мааз.

Это было очень важно.

Кассандра хотела, чтобы Сафия умерла у Пейнтера на глазах.

17. Подбирая отмычку

4 декабря, 9 часов 07 минут

Шисур

Сафия натянула очки на лицо.

– Все готовы?

– У меня такое ощущение, будто опускается ночь, – заметил Клей, выглянув в дверь.

Все окна дома из шлакоблоков только что были заколочены. Этот дом был выбран потому, что у него имелась прочная дверь, которую можно было закрыть, защищаясь от ветра. Больше того, дверь находилась с южной стороны, там, где буря не могла обрушиться прямо на нее.

Подойдя к двери, Сафия увидела, что утреннее небо затянуло стеной песка, погрузившей весь мир в таинственные сумерки. Солнце не пробивалось сквозь непроницаемые черные тучи. Между домами носились вихревые столбы, образуя водовороты перед дверью. Это был уже передовой край бури. А вдали разъяренным зверем стонало и ревело сердце урагана, несущегося по пустыне.

Времени оставалось совсем мало.

Сафия повернулась к тем, кто собрался в убогом помещении. Этот дом, как и большинство строений в Шисуре, оказался не заперт. Хозяева, бывающие здесь лишь наездами, уезжая, ободрали дом до голых стен, оставив лишь черепки от глиняных горшков, грязную треснутую тарелку в раковине и горсть бледно-зеленых скорпионов. Даже оконные занавески были сняты.

– У всех есть выделенный участок поисков, – продолжала Сафия.

Она подошла к подробной карте, прибитой гвоздями к стене. Весь район древних руин был разделен на пять участков – по числу металлоискателей, обнаруженных в сарае, где оставили свое снаряжение археологи. Связь отдельным группам предстояло поддерживать с помощью раций. Даже дети, за исключением самых маленьких, должны были помогать взрослым, вооруженным кирками, ломами и лопатами.

– Если что-нибудь найдете, отмечайте это место. Пусть раскопками занимаются ваши товарищи, а сами идите дальше. Не останавливайтесь, ищите.

Ей ответили согласными кивками. Весь маленький отряд облачился в рыжевато-бурые плащи, которыми снабдила Лулу. Лица были замотаны платками. Глаза скрывались за очками. Казалось, это аквалангисты готовятся к погружению.

– Если обнаружите что-нибудь значительное, тотчас же сообщайте по рации. Я подойду и посмотрю лично. И помните… – Сафия постучала по запястью руки, висящей на перевязи, – через сорок пять минут все возвращаются сюда. Буря всей своей силой обрушится на Шисур где-то через час. Самый страшный разгул стихии мы переждем здесь, исследуя свои находки, а как только ветер утихнет, снова продолжим работы. Вопросы есть?

Руки не поднял никто.

– В таком случае пошли.

Тридцать человек вышли в бурю. Поскольку самым вероятным местом поисков Врат Убара была цитадель, Сафия сосредоточила основные усилия на развалинах крепости, направив именно туда большую часть своих людей. Пейнтер и Клей загрузили на салазки радиолокационный зонд. Барак, словно винтовку, положил на плечо металлоискатель. Следом за ним Корал и Кара несли шанцевый инструмент. Замыкали шествие Лулу и юная Джед, сидевшая за рулем того багги, в котором приехали Сафия и Кара. Всем остальным рахим, разделенным на группы, предстояло осматривать другие участки.

Обогнув угол домика из шлакоблоков, Сафия тотчас же была отброшена на шаг назад порывом ветра. Казалось, сам Господь Бог оттолкнул ее своей рукой, мозолистой и грубой. Склонившись, чтобы защититься от ветра, молодая женщина двинулась вперед ко входу на место раскопок.

Сафия обратила внимание, что Пейнтер исподтишка изучает ходжу. Встретившись, все вкратце рассказали, что с кем случилось. Естественно, рассказ Сафии оказался самым ошеломляющим и невероятным: загадочный клан, состоящий из одних женщин, которые вели свою родословную от царицы Савской. И якобы эти женщины унаследовали от своего легендарного предка необъяснимые таинственные силы, которые черпаются из источника, скрытого в сердце Убара. Хотя лицо Пейнтера было замотано платком и скрыто очками, сама его поза выражала сомнение и недоверие. Всю дорогу Пейнтер старался держаться между Сафией и ходжей.

Пройдя через деревню, отряд оказался у деревянных ворот, за которыми начиналась собственно зона раскопок. Здесь группы разделились и направились каждая к своему участку. Омаха и Денни, помахав рукой, двинулись к провалу под цитаделью. Эти двое, обладающие опытом археологических раскопок, должны были руководить обследованием зоны провала. Это было второе наиболее вероятное место, где рассчитывали обнаружить какую-нибудь значительную находку, поскольку в яму обвалилась угловая часть стены.

И все же Омаха был не слишком рад полученному заданию. С самого возвращения Сафии он не отходил от нее ни на шаг, сидел рядом с ней, буквально не сводя с нее глаз. Молодая женщина краснела от подобного внимания, отчасти польщенная, отчасти раздраженная. Но она понимала радость Омахи, нашедшего ее живой и практически невредимой, и поэтому вслух ничего не высказывала.

Пейнтер, напротив, сторонился Сафии, отрешенный, задумчивый. Изображая занятость, он бесстрастно выслушал ее рассказ. В отношениях между ними что-то изменилось, появилась какая-то неловкость. И Сафия понимала, в чем дело.

Ей приходилось делать над собой усилие, чтобы не тереть шею в том месте, где Пейнтер приставил лезвие ножа. В этом он продемонстрировал себя с новой, неизвестной стороны, более острой, чем кинжал. И теперь ни Пейнтер, ни Сафия не знали, как держать себя дальше. Она, потрясенная, не могла опомниться. Он замкнулся в себе.

Сосредоточив все свое внимание на тайне, ждавшей их впереди, Сафия вела свой отряд по крутой тропе к крепости на возвышении. По мере того как они поднимались вверх, их взгляду открывался весь комплекс древних развалин. Прошло уже десять лет с тех пор, как Сафия видела их в последний раз. Тогда здесь была только цитадель, находившаяся в плачевном состоянии, – по сути дела, лишь бесформенная группа камней и небольшой участок стены. Теперь от песка освободили всю уцелевшую от землетрясения часть оборонительного периметра вместе с приземистыми основами семи башен, которые когда-то охраняли крепостные стены. Даже провал, имеющий в глубину тридцать футов, был раскопан и внимательно исследован.

И все же главное внимание было уделено цитадели. Валявшиеся в беспорядке камни были сложены рядом, словно детали мозаики-пазл. Основание замка имело форму квадрата со стороной тридцать ярдов, на котором возвышалась круглая сторожевая башня.

Сафия представила себе, как часовые в древности расхаживали вдоль парапета и высматривали в пустыне шайки разбойников и приближающиеся караваны. Вокруг крепости процветал людный город: купцы торговали керамикой, тканями, шерстяными коврами, оливковым маслом, пальмовым пивом, вином из фиников. Каменщики возводили высокие стены, по всему городу лаяли собаки, ревели верблюды, а между торговыми рядами носилась детвора, оглашая воздух радостным смехом. За крепостными стенами простирались поля, зеленеющие посевами сорго, хлопка, пшеницы и ячменя. Это был оазис торговли и жизни…

Взгляд Сафии сам собой перешел на провал. Она содрогнулась при мысли о том, как в одночасье всему этому наступил конец: город был разрушен, уцелевшие жители бежали, охваченные суеверным ужасом. И Убар скрылся под слоем песка и времени.

Но это было только то, что находилось на поверхности. Предания об Убаре уходили гораздо глубже. В них рассказывалось о чудодейственной силе, о правителях-тиранах, о несметных богатствах города тысячи колонн.

Сафия посмотрела на двух женщин – старую и молодую – полных близнецов, разделенных десятилетиями. Как увязать в истории Убара мистическое и реальное? Ответы скрывались здесь. Сафия была в этом уверена.

Подойдя к воротам цитадели, она обвела глазами крепость. Пейнтер зажег фонарик и направил яркий луч в темное пространство цитадели.

– Пора начинать поиски.

Сафия перешагнула порог. Как только она вошла в крепость, ветер, казалось, ослаб и отдаленный гул приближающейся бури стал тише.

К ней присоединилась Лулу. Следом вошел Барак, включил металлоискатель и начал водить им по земле, словно заметая следы.

В семи шагах от входа находилась глухая комната, сотворенная человеком пещера. Дальняя стена ее обрушилась, превратившись в груду камня.

– Осмотри комнату, – приказала Бараку Сафия.

Тот начал поиски металлических предметов. Тем временем Пейнтер и Клей, следуя указаниям Сафии, развернули устройство радиолокационного зондирования почвы. Сафия посветила лучом фонарика по стенам и потолку. Никаких украшений не было. В свое время кто-то жег здесь костер. На потолке чернела копоть.

Сафия принялась расхаживать взад и вперед, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь. Эта комната была единственным уцелевшим внутренним помещением. Вся верхняя часть башни обрушилась внутрь, уничтожив то, что находилось ниже.

Включив радиолокационный зонд, Пейнтер настроил подключенный к нему портативный монитор. В комнату вошел Клей, словно тягловый вол медленно тащивший за собой по каменистому полу тяжелые салазки. Сафия, уже имевшая опыт работы с прибором, подошла к монитору. Если в подвале есть какие-то тайные помещения, локатор их покажет.

Экран оставался темным. Ничего. Сплошная скала. Известняк.

Сафия выпрямилась. Если таинственное сердце Убара существует, оно должно быть скрыто под землей. Но где? Быть может, Омахе и его людям повезло больше?

Сафия включила рацию.

– Омаха, ты меня слышишь?

Короткая пауза.

– Да, в чем дело? Вы что-нибудь нашли?

– Нет. А у тебя в яме что?

– Осмотр мы как раз заканчиваем, но пока ничего нет.

Сафия нахмурилась. Это были два наиболее вероятных места поисков. Здесь находился духовный центр Убара, царские палаты. Царице наверняка хотелось в любой момент иметь доступ к таинственному сердцу Убара.

Сафия повернулась к Лулу.

– Вы говорили, что после трагедии, постигшей город, царица запечатала Убар и спрятала ключи.

Ходжа кивнула.

– Спрятала до того времени, пока не наступит час снова открыть Врата.

– Значит, когда произошел карстовый разлом, ворота уцелели?

Невероятная удача. Слишком невероятная, чтобы быть случайностью. Сафия задумалась, чувствуя, что именно здесь скрыта разгадка.

– Быть может, нам следует принести ключи сюда? – предположил Пейнтер.

– Нет.

Эту возможность она исключала. Ключи обретут значение только после того, как будут обнаружены ворота. Но если их нет здесь, в цитадели, где же они?

Вздохнув, Пейнтер скрестил руки на груди.

– А что, если попробовать откалибровать заново локатор, увеличить интенсивность сигнала, проникнуть глубже?

Сафия отрицательно покачала головой.

– Нет-нет, мы подходим не с той стороны. В наших рассуждениях сплошные высокие технологии. Так загадку нам не решить.

Похоже, Пейнтер обиделся. Высокие технологии были его любимым коньком.

– У нас слишком современный подход, – продолжала Сафия. – Металлоискатели, радиолокационные зонды, подробные карты, тщательные поиски – все это уже было раньше. А воротам, чтобы пережить столько времени непотревоженными, необходимо было влиться в естественный ландшафт. Скрыться, оставаясь у всех на виду. В противном случае их бы уже давным-давно нашли. Нам нужно перестать идти на поводу у инструментов и начать думать головой.

Сафия поймала на себе пристальный взгляд Лулу. Ходжа имела лицо царицы, запечатавшей Убар. Но обладают ли они одним характером?

Молодая женщина представила себе останки Реджинальда Кенсингтона, навеки застывшие в расплавленном стекле как символ мучений и боли. Все эти годы ходжа хранила молчание. Она раскопала тело, перенесла его в толщу гор и спрятала там. И лишь находка ключей Убара заставила ее нарушить молчание, развязала ей язык, чтобы выдать тайну, которая хранилась столько лет. Во всем этом чувствовалась бестрепетная решительность.

И если древняя царица была похожа на ходжу, она защищала бы Убар с такой же решительностью, с беспощадностью, которая граничила с жестокостью.

Сафия ощутила, как у нее внутри разверзнулся колодец льда. Она вспомнила свой собственный вопрос: «Почему ворота так кстати избежали разрушения во время карстового разлома?» Сейчас она нашла ответ!

Сафия закрыла глаза, ругая себя за то, что не догадалась обо всем раньше. Она смотрела на загадку не с той стороны. Задом наперед. Шиворот-навыворот.

Должно быть, Пейнтер почувствовал ее состояние.

– Сафия?

– Я поняла, как были заперты ворота.

9 часов 32 минуты

Пейнтер выбежал из заброшенного домика с заколоченными окнами, куда Сафия отправила его за счетчиком Гейгера, который нашелся среди оборудования, захваченного из внедорожника Кассандры. Она даже демонстрировала Сафии этот прибор в Салале, показывала, что железное сердце несет на себе красноречивую печать распада антивещества, пытаясь убедить ее в высокой цели поисков.

Вместе со счетчиком Гейгера Пейнтер обнаружил целый ящик с оборудованием более сложным и тонким, чем то, с каким ему приходилось работать. Глаза Корал при виде такого богатства сверкнули голодным огнем. Однако она ограничилась лишь легкомысленным замечанием:

– Красивые игрушки.

Пейнтер захватил с собой весь ящик.

Борясь со встречным ветром, Пейнтер вошел в деревянные ворота, за которыми начинались развалины. Песок острыми иглами колол каждый дюйм открытой кожи, ветер срывал плащ и платок. Пейнтер шел, нагнувшись вперед. Солнечный день превратился в сумерки. И это было только начало бури.

На севере мир обрывался стеной мрака, которую то тут, то там разрывали паутины голубых электрических разрядов. Статическое электричество. В воздухе сильно пахло озоном. Изучая перспективы отправки пилотируемой экспедиции на Марс, НАСА проводило исследования того, как воздействуют подобные песчаные бури на людей и оборудование. Наибольшую опасность для электронных приборов, как выяснилось, представляют не песок и пыль, а сильные электрические заряды, которыми насыщается воздух. Происходит это вследствие трения сухих частиц песка, обладающих огромной кинетической энергией. Ее достаточно для того, чтобы за считаные секунды спалить электрические схемы, причинить болезненный ожог коже. И вот сейчас надвигалась как раз такая буря, небывалый шквал бурлящих статических зарядов, который пройдет через это самое место.

Пригибаясь, Пейнтер бежал к невысокому холму, преодолевая ветер, несущий песок. Добравшись до места раскопок, он направился не вверх, а вниз, следуя по крутой тропе, которая спускалась в провал. Глубокий ров простирался с запада на восток. С западного края над провалом, словно недремлющий часовой, возвышалась взобравшаяся на холм цитадель.

Сафия со своим отрядом собрались с противоположной стороны, у восточного края провала. К этому времени сюда подтянулись и рахим, расположившиеся вдоль кромки ямы. Большинство женщин распластались на земле, чтобы хоть как-то защититься от ветра. Не обращая на них внимания, Пейнтер, скользя по осыпающемуся песку, спустился по тропе. Добравшись до дна, он стал подниматься вверх.

Сафия, Омаха и Кара стояли перед монитором радиолокационного зонда. Сафия постучала пальцем по экрану.

– Вот здесь. Видите эту полость? Она находится всего в трех футах от поверхности.

Омаха обернулся.

– Клей, оттащи салазки с радаром на два шага назад. Да, вот сюда.

К ним подошел Пейнтер.

– Что вы нашли?

– Какую-то полость, – объяснила Сафия.

Омаха нахмурился.

– Может быть, это всего лишь остатки древнего колодца. Давно пересохшего. Не сомневаюсь, наши предшественники уже исследовали его вдоль и поперек.

Пейнтер подошел ближе. Омаха щелкнул клавишей на мониторе. На экране появилось размытое трехмерное изображение участка земли под салазками с зондом. Посредине темнела какая-то коническая форма, которая сужалась кверху и расширялась книзу.

– В самом широком месте поперечник не превышает десяти футов, – заметил Омаха. – Скорее всего, это просто уцелевшая часть древнего резервуара с водой.

– Похоже, эта полость закупорена, – согласилась Кара.

Сафия выпрямилась.

– Нет, это не так.

Она повернулась к Пейнтеру.

– Ты принес счетчик Гейгера?

Пейнтер показал ящик с оборудованием.

– Я захватил все.

– Доставай.

Открыв ящик, Пейнтер вставил щуп в счетчик и включил прибор. Красная стрелка поколебалась из стороны в сторону, настраиваясь на ноль. Зеленый огонек помигал и загорелся ровным светом.

– Все готово.

Пейнтер медленно описал щупом круг. Какая догадка осенила Сафию? Красная стрелка застыла на нулевом делении.

– Ничего, – доложил Пейнтер.

– Я же говорил… – начал было Омаха.

Договорить ему не дали.

– А теперь проверь вот эту глыбу. – Сафия показала на каменную стену. – Подойди ближе.

Пейнтер послушно шагнул вперед, держа перед собой щуп, словно древний лозоходец. В колодце кружил песок, мини-вихри, поднятые шумящим наверху ветром. Подойдя к каменной стене, Пейнтер прильнул к шкале прибора. Он провел щупом вдоль стены из известняка. Стрелка едва заметно дернулась.

Пейнтер старался закрыть счетчик от ветра своим телом. Стрелка, подрожав, остановилась. Сигнал был очень слабым; стрелка едва сместилась с нулевой отметки, и тем не менее сигнал определенно был. Не оборачиваясь, Пейнтер крикнул:

– У меня здесь что-то есть!

Сафия махнула рукой.

– Нам нужно копать под салазками. Углубиться на три фута. Вскрыть полость.

Омаха взглянул на часы.

– У нас осталось чуть больше двадцати минут.

– Успеем. Там только песок и мелкие камешки. Если за работу одновременно возьмутся несколько человек…

Пейнтер ощутил прилив азарта.

– Давайте копать! – поддержал он Сафию.

Меньше чем через минуту расположившиеся кольцом землекопы принялись за работу. Сафия стояла в стороне, оберегая висящую на перевязи руку.

– Ну сейчас-то ты наконец соизволишь объясниться? – спросил Омаха.

Сафия кивнула.

– Мне нужно было убедиться наверняка. Мы с самого начала видели все наоборот. Нам известно, что под Убаром разверзся карстовый разлом, поглотив полгорода, после чего жители бежали, объятые суеверным страхом перед Божьим гневом. И после этого природного катаклизма последняя царица Убара запечатала его сердце, оберегая тайну.

– Ну и?.. – спросила Кара, стоявшая рядом с ходжей.

– А вас нисколько не удивляет, что ворота так кстати уцелели, пережив разразившуюся катастрофу? Что после бегства горожан царица осталась здесь одна и выполнила все эти таинственные священнодействия: укрыла ворота так, чтобы их нельзя было обнаружить, а затем изготовила ключи и спрятала их в священные на тот момент места?

– Ну конечно, это довольно странно, – согласилась Кара.

Омаха просиял.

– Я понял, к чему ты клонишь! – воскликнул он, хватая Сафию за здоровую руку. – Мы смотрели на все задом наперед.

– Может быть, кто-нибудь все же объяснит нам, простым смертным, в чем дело? – нетерпеливо спросил Пейнтер, раздраженный тем, что Омаха тоже увидел ключ к разгадке.

Заговорил Омаха:

– Хронология была обратной. Извечная проблема о курице и яйце. Мы были уверены, что карстовый разлом стал той причиной, по которой Убар был запечатан.

– А теперь взгляните на все в другом свете, – добавила Сафия. – Поставьте себя на место царицы. Какое дело царскому дому до этой катастрофы? Истинное богатство Убара, источник его могущества находится не здесь. Царица могла просто отстроиться на новом месте. У нее для этого были и деньги, и могущество.

Ее рассказ подхватил Омаха. Чувствовалось, что эти двое привыкли работать согласованно.

– Сам город не имел значения. Он был лишь маской, скрывающий истинное лицо Убара. Фасадом. Инструментом.

– Которому нашли новое применение, – снова заговорила Сафия. – Именно с его помощью скрыли ворота.

Кара покачала головой. Судя по всему, она, как и Пейнтер, до сих пор ничего не понимала.

Омаха вздохнул.

– Что-то по-настоящему напугало царицу, заставив отказаться от богатства и силы Убара, вынудив ее и ее потомков вести полукочевую жизнь, обитая на задворках цивилизации. Неужели вы думаете, что причиной всего этого мог быть такой пустяк, как карстовый разлом?

– Наверное, нет, – согласился Пейнтер.

От него не укрылся восторженный азарт, объединивший Сафию и Омаху. Они находились в своей стихии. А он, исключенный, был чужаком, наблюдающим со стороны. Его охватила ревность.

Нить разговора опять подхватила Сафия.

– Что-то напугало царский дом – настолько, что царица решила спрятать Убар от остального мира. Я не знаю, что это было, однако действовала она не торопясь, без спешки. Только посмотрите, какими четкими были ее действия впоследствии. Она подготовила ключи, спрятала их в священных местах, окутав загадками. Разве это похоже на необдуманные действия человека, которого внезапно посетила беда? Все было тщательно рассчитано, подготовлено и претворено в жизнь. То же самое можно сказать про самый первый шаг к закрытию Убара.

Она посмотрела на Омаху, и тот заполнил последний пробел:

– Царица сознательно вызвала обрушение разлома.

Последовало мгновение всеобщего изумления.

– Она сама уничтожила свой город? – наконец обрела дар речи Кара. – Почему?

Сафия кивнула.

– Город был лишь средством достижения конечной цели. И именно для этого царица использовала его. Для того, чтобы похоронить Врата Убара.

Омаха обвел взглядом возвышающиеся вокруг стены.

– Этот поступок также имел психологический смысл. Природный катаклизм прогнал жителей из Убара, напугал их так, что они больше не смели приближаться к заброшенному городу. Готов поспорить, царица сама распространяла слухи о Божьем гневе. Разве можно найти лучший способ повесить на этих местах своеобразную религиозную табличку: «Проход воспрещен»?

– И как вы до этого дошли? – спросил Пейнтер.

– Это было всего лишь предположение, – сказала Сафия. – Мне требовалось его проверить. Если провал был устроен умышленно, чтобы что-то спрятать, значит, это «что-то» должно находиться именно здесь. А поскольку металлоискатели ничего не обнаружили, значит, предмет зарыт слишком глубоко или там должна быть какая-то полость.

Пейнтер взглянул на землекопов.

Сафия продолжала:

– И, как это было в гробницах, царица укутала вехи символами и легендами. Возьмем, к примеру, первый ключ – железное сердце, символизирующее сердце Убара. В большинстве древних городов Востока сердцем общественной жизни был колодец. Поэтому царица спрятала Врата Убара в колодце, похоронила их в песке, подобно тому как было заключено в глыбу песчаника железное сердце, а сверху обрушила карстовый разлом.

– И прогнала жителей, – пробормотал Пейнтер. Прочистив горло, он произнес громче: – А при чем тут показания счетчика Гейгера?

– Чтобы устроить такой обвал, потребовалось бы огромное количество динамита, – уклончиво ответил Омаха.

Сафия кивнула.

– Или взрыв антивещества.

Пейнтер перевел взгляд на Лулу. Все это время ходжа сохраняла стоическое спокойствие. Неужели ее предки действительно использовали энергию такой разрушительной силы?

От старухи, похоже, не укрылось его внимание. Словно ожив, она зашевелилась, однако ее глаза скрывали очки.

– Нет. Ты напрасно возводишь обвинения. Царица, наш далекий предок, не стала бы убивать стольких невинных только ради того, чтобы спрятать тайну Убара.

Сафия подошла к ней.

– Ни в самом провале, ни поблизости от него не было обнаружено никаких человеческих останков. Должно быть, царица нашла способ очистить город от жителей. Например, собрала всех на какую-нибудь торжественную церемонию. После чего устроила взрыв. Полагаю, при этом не погиб ни один человек.

Ходжа, продолжая сомневаться, отступила назад. В этот момент со стороны землекопов донесся крик.

– Мы что-то нашли! – заорал Денни.

Пейнтер и остальные поспешили к провалу. Корал и Клей отошли в сторону, пропуская их. Денни указал лопатой. В середине узкой вырытой траншеи темно-красный песок, казалось, превратился в снег.

– Что это? – спросила Кара.

Спрыгнув вниз, Сафия опустилась на колено и провела ладонью по поверхности.

– Это не песок. Это ладан.

– Что? – спросил Пейнтер.

– Серебряный ладан, – объяснила Сафия, поднимаясь на ноги. – В точности такой же, как тот, которым были закрыты отверстия в железном сердце. Что-то вроде цемента, но только очень дорогого. Он закупоривает доступ в скрытую полость подобно пробке в горлышке бутылки.

– А что под ним? – спросил Пейнтер.

Сафия пожала плечами.

– Есть только один способ это узнать.

9 часов 45 минут

Быстроходный гусеничный вездеход подпрыгнул на гребне очередного бархана, и Кассандра непроизвольно прижала портативный компьютер к груди. Это транспортное средство, напоминавшее желто-бурый жилой фургон, установленный на гусеницы от танка, несмотря на свои восемнадцать тонн, мчалось по пустыне, как лимузин по автостраде.

Кассандра из уважения к погоде и местным условиям держала скорость умеренной. Видимость была очень плохая, на расстоянии нескольких ярдов уже нельзя было ничего разобрать.

Повсюду вокруг бурлил поднятый ветром песок, огромными парусами срывающийся с гребней барханов. Небо, хотя и не затянутое тучами, потемнело; яркий диск солнца превратился в тусклую луну. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы вездеход увяз в песке. Тогда его ни за что не выкопать. Поэтому Кассандра соблюдала предельную осторожность.

Позади по следу, проложенному напрямик через пустыню вездеходом, двигались остальные пять полноприводных машин. Замыкали колонну грузовики с закрепленными на платформах вертолетами.

Кассандра бросила взгляд на часы в углу экрана компьютера. Хотя прошло целых пятнадцать минут, прежде чем ее отряд смог тронуться в путь, теперь караван лихо наверстывал упущенное. Меньше чем через двадцать минут он прибудет к Шисуру.

И тем не менее Кассандра с тревогой поглядывала на компьютер. На экране были открыты два рабочих окна. В одно выводилась в реальном времени информация со спутника НОАА^[8], который следил за продвижением песчаной бури. Кассандра не сомневалась, что колонна успеет добраться до относительного затишья оазиса прежде, чем непогода разыграется во всю силу. Гораздо больше ее беспокоила область высокого давления, которая двигалась со стороны побережья в глубь материка и в течение ближайших часов должна была столкнуться с бурей в пустыне. Тогда здесь на какое-то время разверзнется настоящая преисподняя.

Во втором компьютерном окне открылось подробное топографическое изображение этого уголка пустыни. На ней были обозначены все здания Шисура, включая древние развалины. В самом центре места раскопок горел маленький голубой вертящийся кружок размером с ластик на конце карандаша. Доктор Сафия аль-Мааз.

Кассандра посмотрела на голубой кружок. Что она задумала? Эта мерзавка увела ее в сторону от заветной награды. Рассчитывает под прикрытием бури выкрасть ее прямо у Кассандры из-под носа. Ишь какая хитрая! Но и у разума есть свои пределы. Не менее важной является сила. Этому Кассандру научила работа в «Сигме»: мозг и кулак должны идти рука об руку. «Высшая цель всех людей» – вот девиз отряда «Сигма». И Кассандра намеревалась преподать этот урок доктору аль-Мааз.

«Пусть ты умна и хитра, но сила на моей стороне».

Кассандра бросила взгляд в зеркало заднего вида на колонну армейских машин. Внутри находилась сотня опытных и закаленных бойцов, вооруженных и экипированных самым новейшим снаряжением, какое только имелось в распоряжении американской армии и «Гильдии». За спиной Кассандры в пассажирском отсеке вездехода сидели Джон Кейн и его люди, ощетинившиеся автоматическими винтовками: шел священный ритуал последней проверки оружия. Это были лучшие из лучших, преторианская гвардия.

Кассандра снова посмотрела вперед. Вездеход неумолимо продвигался через пески. Кассандра попыталась проникнуть взором сквозь мутную пелену.

Пусть доктор аль-Мааз обнаружит спрятанные сокровища. Но в конце концов ими завладеет она, Кассандра.

Кассандра опять бросила взгляд на экран компьютера. Песчаная буря неудержимо пожирала карту региона, поглощая все на своем пути. В другом рабочем окне тускло светился план поселка и развалин.

Вдруг Кассандра напряглась. Голубое колечко погасло.

Доктор аль-Мааз исчезла.

9 часов 53 минуты

Сафия, висевшая на веревочной лестнице, подняла взгляд вверх. Ее ослепил фонарик в руке Пейнтера. На мгновение молодая женщина вспомнила, как висела под стеклянной крышей музея, а Пейнтер стоял внизу, подбадривая ее. Только теперь их роли поменялись: он был вверху, а она – внизу. Однако она снова висела над пустотой.

– Осталось всего несколько ступенек! – крикнул Пейнтер.

Порывы ветра трепали платок, которым было закрыто его лицо. Сафия посмотрела вниз. Там стоял Омаха, державший конец лестницы.

– Если что, я тебя поймаю.

Мимо сыпались крошки ладана. Внизу, под ногами Омахи, валялись целые глыбы затвердевшего благовония, а воздух в подземной полости был насыщен его ароматом. Потребовалось всего несколько минут работы кирками, чтобы проделать вход в эту пещеру конической формы.

Как только отверстие было пробито, Омаха опустил вниз горящую свечу, чтобы проверить наличие кислорода в пещере и просто осветить ее. После чего он первым спустился по веревочной лестнице и осмотрел подземелье. И лишь только когда Омаха был полностью удовлетворен, он разрешил спуститься Сафии. Той пришлось освободить раненую руку из перевязи и ползти по лестнице, удерживая весь вес своего тела одной правой рукой.

Сафия с трудом спустилась ниже. Омаха подхватил ее за талию, и она с благодарностью оперлась на него. Он помог Сафии спрыгнуть на пол.

– Все в порядке, – сказала она, видя, что Омаха продолжает поддерживать ее под локоть.

Он с неохотой убрал руку.

Здесь, в пещере, защищенной от ветра, было гораздо тише, и Сафия с непривычки слегка оглохла. Пейнтер уже спускался вниз четкими, размеренными движениями. Вскоре уже три фонарика освещали каменные стены.

– У меня такое ощущение, будто я в чреве пирамиды, – пробормотал Пейнтер.

Сафия кивнула. Три грубые стены сходились вверх к отверстию в потолке.

Опустившись на четвереньки на пол, Омаха провел пальцами по поверхности.

– Песчаник, – опередила его Сафия. – Все три стены и пол.

– Это имеет какое-то значение? – спросил Пейнтер.

– В природе такие пещеры не встречаются. Стены и пол сложены из высеченных глыб песчаника. Перед нами творение рук человеческих. Предположительно, возведенное на известняковом основании. Затем снаружи все было засыпано песком. Как только все сооружение оказалось скрыто, было заделано отверстие, после чего сверху снова насыпали песок.

Омаха поднял взгляд вверх.

– А для того, чтобы никто не наткнулся на пещеру случайно, над ней провалили карстовый разлом, напугав всех жуткими легендами про Божий гнев.

– Но зачем понадобилось делать это? – спросил Пейнтер. – Какой в этом может быть смысл?

– Разве это не очевидно? – хитро улыбнулся Омаха.

Сафия вдруг поймала себя на том, как же ей нравится то, как он сейчас выглядит. Очки Омахи болтались под подбородком, капюшон и платок были откинуты назад. Последние дни он не брился, отчего на подбородке и щеках у него появилась бронзовая щетина. Волосы на голове торчали в разные стороны. Сафия успела забыть, как Омаха выглядит на полевых работах. Полудиким, неприрученным. Сейчас он находился в своей естественной среде – лев, разгуливающий по бескрайней саванне.

И все эти воспоминания вернулись от одной мимолетной улыбки…

Омаха обожал все это – как и она в свое время. Она была такой же дикой и необузданной, была его напарницей, другом, возлюбленной, товарищем. А потом случился Тель-Авив…

– Что должно быть очевидно? – спросил Пейнтер.

Омаха обвел рукой вокруг.

– Сегодня тебе уже приходилось видеть такие сооружения.

Пейнтер недоуменно нахмурился.

Сафия понимала, что Омаха издевается над ним не по злости, а просто выпуская переполняющую его радость.

– Спускаясь с гор, мы налетели на такую же штуку, но только гораздо меньших размеров.

Широко раскрыв глаза, Пейнтер оглядел пещеру.

– Ты имеешь в виду те могильные камни…

– Это трилит, – подтвердил Омаха. – Мы находимся внутри гигантского трилита.

Сафия подозревала, Омахе хотелось прыгать от радости, и, сказать по правде, его восторг был заразительным. Сафия поймала себя на том, что сама с трудом стоит на месте.

– Надо как можно скорее принести сюда ключи.

– А как же буря? – осторожно напомнил Пейнтер.

– К черту бурю, – снисходительно бросил Омаха. – Вы спрячетесь в поселке, в том доме. Я остаюсь здесь.

Он вопросительно посмотрел на Сафию.

Та кивнула.

– Здесь мы надежно защищены. Если кто-нибудь спустит сюда железные реликвии, запас воды и продовольствия, мы с Омахой постараемся прикинуть, как поступить с ключами. Если повезет, к тому моменту, когда самое страшное окажется позади, мы уже сможем найти разгадку. В противном случае мы потеряем впустую целый день.

Пейнтер вздохнул.

– Мне тоже следовало бы остаться с вами.

Омаха замахал рукой.

– Кроу, нам от тебя не будет никакой пользы. Говоря твоими же собственными словами, это моя стихия. Вот оружие, военные операции – в этом ты смыслишь. А здесь ты только будешь нам мешать.

Голубые глаза Пейнтера затянули грозовые тучи.

Сафия положила ему руку на плечо, успокаивая его.

– Омаха прав. Если нам что-нибудь понадобится, у нас есть рация. Кто-то должен позаботиться о безопасности остальных, когда разразится буря.

С явной неохотой Пейнтер подошел к лестнице. Его взгляд скользнул по Омахе и на несколько мгновений задержался на Сафии. Поднявшись наверх, Пейнтер крикнул:

– Если что, вызывайте меня по рации!

Собрав всех, он погнал их к домикам из шлакоблоков.

Только теперь Сафия вдруг остро почувствовала, что осталась наедине с Омахой. То, что казалось совершенно естественным минуту назад, сейчас выглядело странным и неуютным, словно здешний воздух внезапно стал затхлым. Пещера показалась тесной, порождая чувство клаустрофобии. Быть может, мысль остаться здесь вдвоем с Омахой была не такой уж удачной.

– С чего начнем? – спросил Омаха, стоя к ней спиной.

Сафия осторожно уложила левую руку в перевязь.

– Будем искать какие-нибудь наводки.

Отходя назад, она последовательно осветила лучом фонарика каждую стену. Все три с виду имели абсолютно одинаковые размеры и форму. Единственной отметиной на ровной поверхности было небольшое квадратное углубление, высеченное в одной из стен приблизительно посредине, возможно, для того, чтобы ставить масляный светильник.

Омаха поднял с пола металлоискатель.

Сафия замахала рукой.

– Сомневаюсь, что от него будет какой-нибудь…

Но как только Омаха включил питание, металлоискатель запищал. Археолог удивленно поднял брови.

– Воистину новичкам везет.

Однако, по мере того, как он водил металлоискателем по полу, прибор продолжал пищать, как будто металл находился повсюду. Омаха поднял щуп к стене. Снова писк.

– Ну хорошо, – сдался наконец Омаха, опуская металлоискатель. – Это нас никуда не привело. Знаешь, я начинаю проникаться к этой царице лютой ненавистью.

– Вот уж точно, она спрятала иголку в стоге сена.

– Должно быть, все это находится слишком глубоко под землей, чтобы можно было обнаружить с поверхности. Пора забыть о высоких технологиях и попробовать найти что-нибудь более простое.

Достав блокнот и карандаш, Омаха взял компас, начал набрасывать план трилита и вдруг озадаченно спросил:

– А при чем тут ключи?

– Что ты имеешь в виду?

– Как что? Если они относятся к падению Убара, каким образом они оказались внутри изваяния второго века до Рождества Христова? И в гробнице Иова? Убар ведь был разрушен в третьем веке нашей эры.

– Оглянись вокруг, – ответила Сафия. – Эти люди прекрасно умели обрабатывать песчаник. Должно быть, они нашли святые места, уравновесили источники энергии, которые находились внутри ключей. Не знаю, антивещество или что там еще. И поместили железные реликвии в то, что уже имелось в гробницах: внутрь изваяния в Салале, в стену молельни в мавзолее Иова. После чего закрыли отверстия в песчанике так мастерски, что их работу невозможно было разглядеть.

Омаха кивнул, продолжая рисовать. Вдруг они вздрогнули, услышав резкий сигнал рации. Это оказался Пейнтер.

– Сафия, реликвии у меня. Я возвращаюсь к вам с запасом воды и двумя порциями сухого пайка. Вам больше ничего не надо? Ветер здесь крепчает.

Сафия задумалась, глядя на окружающие стены, и вдруг поняла, что ей может пригодиться еще кое-что. Она сказала об этом Пейнтеру.

– Понял. Принесу.

Окончив связь, Сафия почувствовала, что Омаха пристально смотрит на нее. Но как только она обернулась, он поспешно уткнулся в блокнот.

– Вот что у меня получилось, – пробормотал Омаха, показывая план.

– И что дальше? – спросила Сафия.

– Ну, согласно традиции, символически трилит – это небесная троица: Сада, Хирд и Хаба.

– Луна, солнце и утренняя звезда, – согласилась Сафия, называя небесные тела так, как это принято в настоящее время. – Троица почиталась всеми ранними религиями этого региона. И снова царица не показала своего предпочтения тому или иному вероисповеданию.

– Но какая из стен какому светилу соответствует? – спросил Омаха.

Сафия кивнула.

– С чего начнем?

– Я бы предложил с утра. На рассвете утренняя звезда появляется в юго-восточной части небосклона. – Говоря это, Омаха похлопал ладонью по соответствующей стене. – Такое предположение кажется достаточно очевидным.

– То есть у нас остаются еще две стены, – подхватила Сафия. – Далее, северная стена идет строго вдоль оси восток – запад, прямая как стрела.

– Путь, который проходит по небу солнце.

Сафия просияла.

– И даже это небольшое углубление в северной стене может изображать окошко, через которое внутрь проникает солнечный свет.

– В таком случае последняя стена должна быть луной. – Омаха шагнул к юго-западной стене. – Не знаю, почему именно она изображает луну, однако у кочевых племен Аравии именно Сада была верховным божеством. Так что, должно быть, в этом есть какой-то смысл.

Сафия кивнула. У большинства древних народов главным божеством было солнце, которое согревало, давало жизнь. Однако в раскаленной пустыне солнце было безжалостным, беспощадным, несущим смерть. Поэтому кочевники древней Аравии поклонялись Саде, луне, за ее прохладное прикосновение. Луна, приносящая дождь, изображалась буйволом с рогами, изогнутыми полумесяцем. Четверти лунных фаз назывались «ил» или «илах», что с течением времени превратилось в обозначение Бога: на иврите – Эл или Элохим, на арабском – Аллах. Именно луна занимала главенствующее положение.

– И тем не менее на стене нет никаких отметин, – заметил Омаха.

Сафия подошла к нему.

– Здесь должно быть что-то.

Она присоединилась к поискам. Поверхность песчаника была шероховатой, выщербленной.

Хруст песка возвестил о возвращении Пейнтера.

Добравшись до середины лестницы, Омаха передал оставшейся внизу Сафии то, что принес Пейнтер.

– Ну, как у вас идут дела? – окликнул тот, опуская пластиковую бутылку с водой.

– Медленно, – ответила Сафия.

– Но кое-какое продвижение вперед уже есть, – вмешался Омаха.

Пейнтер выпрямился, подставляя себя ветру. Казалось, теперь, когда он избавился от ноши, сильный порыв может поднять его в воздух. Омаха спустился вниз. За ним последовали струйки нанесенного ветром песка.

– Тебе лучше поскорее вернуться в укрытие! – крикнула Сафия Пейнтеру, беспокоясь за его безопасность.

И Пейнтер шагнул навстречу песчаному урагану.

– Итак, на чем мы остановились? – спросил Омаха.

10 часов 18 минут

Кроу, поднявшемуся из провала, сразу же пришлось бороться с бурей. Казалось, на землю опустилась ночь. Пыль, закрыв солнце, погрузила весь мир в рыжевато-бурую тень. Видимость сократилась до нескольких шагов. Пейнтер с трудом различал то, что находилось прямо перед носом; он надел очки ночного видения, однако они позволяли выхватить из мутного мрака лишь какой-то дополнительный ярд. Пейнтер буквально наткнулся на ворота, не заметив их.

Ветер гнал между домами потоки песка, и Кроу казалось, что он бредет по ручью. Его одежда искрилась статическим электричеством. Пейнтер ощущал его в воздухе. Казалось, рот у него набит мелом; пересохшие губы растрескались.

В каком-нибудь футе перед ним из бурлящей темноты бесшумно возникла фигура, призрак, обретший форму. Призрак, вооруженный автоматической винтовкой. Это была одна из часовых-рахим. Пейнтер заметил ее только тогда, когда почти столкнулся с ней. Проходя мимо, он кивнул. Женщина никак не отреагировала на него. Кроу направился к дому с заколоченными окнами.

У двери он остановился и обернулся. Рахим исчезла, словно ее никогда не было.

Объяснялось ли это плохой видимостью в условиях песчаной бури, или же рахим действительно могла сливаться с окружающей местностью, затуманивать органы чувств других людей? Пейнтер задумчиво стоял у двери дома. Он слышал рассказ Сафии, однако не мог в него поверить, считая его безудержным вымыслом. В качестве доказательства своих необычайных способностей ходжа положила на пол зеленого скорпиона и заставила его выписывать в пыли восьмерки снова и снова, утверждая, что ядовитое членистоногое подчиняется ее внушению. Может, это был какой-то трюк сродни тем, что показывают заклинатели змей?

Взявшись за дверную ручку, Пейнтер вдруг услышал, что в вое ветра появились новые обертоны. Рев был уже таким ровным и громким, что Пейнтер почти не обращал на него внимания. Но на какое-то мгновение в нем прозвучали более низкие составляющие – звуки, принесенные ветром, а не шум самого ветра. Застыв, Пейнтер прислушался, пытаясь проникнуть сквозь покрывало бушующего песка. Буря продолжала свой ровный рев. Таинственный гул больше не повторился.

Быть может, это все-таки был ветер? Пейнтер устремил взгляд на восток. Он не сомневался, что новый звук донесся именно с той стороны. Рывком распахнув дверь, Пейнтер втиснулся в дом, получив в спину толчок ветра.

Внутреннее помещение было битком забито людьми. Где-то наверху плакал ребенок. Пейнтер без труда разыскал Корал – светлый айсберг в черном море. Молодая женщина сидела, подобрав под себя ноги, и чистила пистолет.

Бросив взгляд на Пейнтера, Корал тотчас же прочитала у него на лице беспокойство. Вскочив, она быстро подошла к нему.

– В чем дело?

10 часов 22 минуты

Все машины собрались с подветренной стороны бархана, выстроившись словно в ожидании парада. Люди прятались от ветра за грузовиками; разглядеть что-либо в мутном полумраке было практически невозможно. До Шисура оставалось около четверти мили.

Кассандра в сопровождении Кейна обошла своих людей. Она была в очках ночного видения и камуфляжном комбинезоне, поверх которого был накинут короткий плащ с капюшоном, перетянутый в поясе ремнем.

Кейн прикрывал ладонью наушник рации, выслушивая доклад. Десять минут назад вперед ушла группа разведчиков из двадцати человек.

– Вас понял. Ждите дальнейших указаний, – ответил в рацию Кейн и склонился к уху Кассандры: – Разведчики дошли до окраины поселка.

– Пусть рассредоточатся вокруг. Возьмут в кольцо поселок и развалины. Выберут позиции, откуда можно будет вести огонь. Отсюда не должен уйти никто.

– Вас понял, капитан.

Прижав к горлу ларингофон, Кейн заговорил, передавая приказ.

Кассандра дошла до конца строя, где стояли шесть грузовиков с закрепленными на них вертолетами. Прочно привязанные к транспортировочным опорам, крохотные летательные аппараты были закрыты брезентом. Кассандра и Кейн направились к двум последним машинам. Четверо бойцов как раз затягивали крепежные тали. Высоко в воздух взлетел кусок брезента, надуваясь, словно парус.

Кассандра нахмурилась.

– И это твои лучшие летчики? – спросила Кассандра у Кейна, когда тот закончил разговаривать по рации.

– Если мерзавцы меня обманули, им же хуже, – ответил Кейн, с тревогой глядя на разбушевавшуюся стихию.

Теперь жизнь Кассандры и Кейна напрямую зависела от успеха операции. Провал в гробнице Иова выставил их обоих в самом плохом свете. И сейчас им требовалось оправдаться перед руководством «Гильдии». Но кроме того, Кассандра видела, что Кейн стал каким-то другим: в нем появилась несдержанная дикость, веселья стало меньше, а утробной ярости – гораздо больше. Он потерпел поражение; его изувечили, оставили у него на теле шрамы. Никто из живущих на свете не должен хвастаться тем, что одержал верх над Джоном Кейном.

Они дошли до последних грузовиков. Двое летчиков уже ждали их. Кассандра приблизилась к ним.

Летчики держали в руках шлемы с отходящими жгутами проводов, по которым будут поступать данные от радиолокатора. В такую погоду придется лететь, полагаясь исключительно на показания приборов. Видимость была равна нулю.

Узнав Кассандру, несмотря на мешковатую накидку и очки, летчики вытянулись.

Кассандра окинула их взглядом с ног до головы.

– Гордон, Фаулер, вы уверены, что вам удастся поднять своих «птичек» в воздух в такую погоду?

– Так точно, – подтвердил Гордон. – Заборные сопла двигателей мы закрыли электростатическими фильтрами, которые защитят от песка. В систему управления радаром загружена программа компенсации влияния песчаной бури. Мы готовы лететь.

Фаулер в подтверждение молча кивнул. Несмотря на усиливающийся вой ветра, Кассандра не увидела на лицах летчиков страха. Напротив, оба пребывали в восторженном возбуждении – два серфингиста, готовые оседлать высокий прибой.

– Будете постоянно держать связь лично со мной, – распорядилась Кассандра. – Мой канал вам известен.

Летчики дружно кивнули.

– Один из вас облетит поселок, второй – развалины. Кейн загрузит вам в бортовые компьютеры одну программу. Она позволит вам обнаружить местонахождение нашей главной цели. Эту цель необходимо взять живой и невредимой. Повторяю: живой и невредимой.

– Слушаюсь, – пробормотал Гордон.

– Всех остальных уничтожать на месте, – закончила Кассандра.

Летчики снова молча кивнули.

Кассандра махнула рукой.

– Тогда вперед.

10 часов 25 минут

Омаха как зачарованный смотрел на то, как Сафия ползает на четвереньках, ладонью сметая с пола песок. Ему никак не удавалось сосредоточиться. Он уже успел забыть, какое это чудо – работать рядом с ней. Омаха видел лишь крохотные капельки пота у Сафии на лбу, грязное пятно на щеке и то, как подрагивает у нее левый глаз, когда она сталкивается с какой-то загадкой. Это была та Сафия, которую он знал. Такая, какой она была до взрыва в Тель-Авиве.

Сафия продолжала обметать пол. Осталась ли у них хоть какая-то надежда? Заметив, что Омаха остановился, Сафия подняла взгляд. Очнувшись от оцепенения, Омаха кашлянул.

– Что ты делаешь? – спросил он, имея в виду подметание пола. – Горничная придет завтра.

Усевшись на корточки, Сафия похлопала по наклонной стене над головой.

– Вот это юго-восточная стена. Плита трилита, которая изображает утреннюю звезду, каждое утро поднимающуюся над горизонтом на юго-востоке.

– Совершенно верно, это же я сам определил. И что дальше?

Сафия, разбирая принесенные Пейнтером инструменты, в течение десяти минут работала молча, методично, как она привыкла делать все. Затем она внимательно осмотрела ключи. Каждый раз, когда Омаха начинал было задавать ей вопрос, Сафия останавливала его, поднимая руку.

Она снова опустилась на четвереньки.

– Мы уже определили, какая стена какому небесному телу соответствует – луне, солнцу и утренней звезде. Однако нам по-прежнему неизвестно, какой ключ соответствует каждому из этих светил.

Омаха кивнул.

– Хорошо, и что ты решила?

– Нам нужно взглянуть на все это с позиции древних. Сделать то, что не удалось Кассандре, когда она вместо римских миль взяла современные. Ответ именно в этом.

Сафия снова выжидательно посмотрела на Омаху, и тот уставился в стену, полный решимости найти ответ на эту загадку.

– На самом деле утренняя звезда не является звездой. Это планета, а точнее – Венера.

– Определили ее путь и дали ей имя древние римляне.

Выпрямившись, Омаха повернулся к реликвиям.

– У древних римлян Венера была богиней любви и красоты, – проговорил он и, опустившись на колени, прикоснулся ладонью к изваянию царицы Савской. – А вот, несомненно, красота.

– И я подумала то же самое. Значит, как и в гробнице Иова, здесь должно быть какое-то углубление, куда можно было бы вставить железное копье. Дырка в полу.

Сафия продолжила исследовать пол.

Омаха присоединился к ней, но поиски ничего не дали.

– Ты ошиблась, – вдруг встрепенулся Омаха. – Тут главное не пол, а стена.

Продолжая рассуждения, он начал водить рукой по стене, наслаждаясь поединком умов.

– Именно каменная плита соответствует утренней звезде, поэтому именно в ней нужно искать…

Омаха умолк. Его пальцы нащупали углубление примерно на уровне пояса. Оно выглядело естественным, и в полумраке заметить его было очень непросто. Указательный палец Омахи полностью скрылся в отверстии.

Сафия остановилась у него за спиной.

– Нашел?

– Давай реликвию.

Нагнувшись, Сафия подняла железное копье. Вытащив палец из отверстия, Омаха помог ей вставить туда конец копья. Поскольку стена была наклонной, засовывать железный стержень в дыру оказалось непросто. Однако в конце концов им удалось полностью запихнуть копье в отверстие, так, что на поверхности осталась одна голова.

Сафия чуть развернула голову.

– Видишь, здесь в стене имеется углубление? Как раз под щеку.

Она вдвинула голову до конца.

– Полное совпадение. – Сафия отступила назад. – Как ключ в замочной скважине.

– И взгляни, куда теперь смотрит наша железная царица.

Сафия проследила взглядом:

– На стену, которая соответствует луне.

– Теперь сердце, – продолжал Омаха. – Какой стене оно соответствует – солнечной или лунной?

– Я склоняюсь к солнцу. В этих краях верховным божеством была луна. Именно ее мягкий свет приносил прохладу ветров и утреннюю росу. Думаю, с этой стеной будет связан последний ключ – тот, который нам еще предстоит найти.

Омаха подошел к северной стене.

– Значит, сердце принадлежит этой стене. Солнце – жестокий повелитель.

Сафия бросила взгляд на реликвию.

– Бог с железным сердцем.

Омаха поднял сердце. Его можно было положить только в одно место – в небольшое углубление, высеченное в поверхности каменной плиты. Однако, прежде чем вложить сердце в углубление, Омаха, приподнявшись на цыпочках, провел пальцем по дну ниши.

– Здесь есть небольшие насечки. Как и на той стене.

– Опора для сердца.

– Ключ и замок.

Омахе пришлось покачать железное сердце, чтобы найти соответствие поверхности с насечками на дне ниши. Наконец сердце застыло, указывая отверстием, закупоренным ладаном, на лунную стену.

– Так, скажем прямо, очень важная стена, – заметил Омаха. – И что дальше?

Сафия провела ладонью по последней плите.

– Здесь ничего нет.

Омаха медленно развернулся на месте.

– Ничего такого, что можно разглядеть в темноте.

Сафия посмотрела на него.

– Свет. Все небесные тела излучают свет. Солнце светит. Утренняя звезда светит.

Омаха прищурился.

– Но на что они светят?

Сафия отступила назад и пристально всмотрелась в грубую поверхность каменной плиты, напоминающую лунный ландшафт.

– Давай фонарики, – задумчиво пробормотала она.

Они подняли с пола по фонарику. Сафия заняла место у головы, торчащей из стены. Омаха встал около укрепленного в нише сердца.

– Да будет свет! – Подняв фонарик над головой, Омаха направил луч, совместив его с направлением закупоренного ладаном сосуда сердца так, словно это само солнце светило в окно.

– А утренняя звезда сияет низко над горизонтом, – сказала Сафия, опускаясь на колени рядом с головой и направляя луч туда, куда был устремлен взгляд железных глаз.

Омаха посмотрел на лунную стену, освещенную косыми лучами двух источников света, расположенных под углом друг к другу. Неровности поверхности образовали густые тени. Из этих теней вырисовался силуэт. Омаха прищурился.

– Похоже на верблюжью голову. Или на коровью.

– Это же буйвол! – Глаза Сафии сверкнули раскаленными угольками. – Сада, богиня луны, изображалась в виде буйвола с изогнутыми полумесяцем рогами.

Омаха всмотрелся в тени.

– Но где же в таком случае рога?

У силуэта животного на стене между ушей ничего не было.

Сафия указала на инструменты, принесенные Пейнтером.

– Я посвечу, а ты тащи вот это.

Омаха положил фонарик в нишу рядом с железным сердцем. Подойдя к инструментам, он взял приспособление, похожее на ружье с раструбом на конце ствола. Сафия специально просила принести его. Омаха горел нетерпением посмотреть, как оно работает. Передав прибор Сафии, он взял у нее фонарик и занял ее место у железной головы.

Сафия отошла в середину трилита и подняла лазерную пушку. На стене появился красный светящийся кружок. Сафия навела его точно между ушей фигуры, которая была обрисована тенями, и нажала на кнопку. Красный кружок завертелся, и тотчас же под воздействием энергии лазера, разрушающей кристаллическую структуру песчаника, каменная плита начала рассыпаться. Во все стороны брызнули пыль, песок и какие-то блестящие частицы. Красные металлические опилки. Тут Омаха понял, почему не умолкал металлоискатель. Творцы этой головоломки подмешали к песку железные опилки.

Лазерный луч неумолимым торнадо прокладывал себе дорогу сквозь песчаник, словно это была мягкая глина. Держа фонарик неподвижно, Омаха смотрел затаив дыхание. Постепенно внутри камня начало просвечивать что-то сверкающее.

Железный слиток.

Сафия продолжала работать, водя лазером вверх и вниз. Через считаные минуты на силуэте буйвола появились изогнутые дугой рога.

– Определенно это буйвол, – согласился Омаха.

– Сада, – пробормотала Сафия, опуская лазерную пушку. – Богиня луны.

Приблизившись к стене, она провела рукой по рогам, словно проверяя, что это не обман зрения. При прикосновении ее пальцев к металлу брызнул сноп ярких искр.

– О-ой!

– Ты что?

– Ничего, все в порядке, – сказала Сафия, встряхивая руку. – Просто дернуло статическим электричеством.

Тем не менее она отступила назад, с опаской глядя на выступающие из стены рога. Они торчали из каменной глыбы в форме полумесяца. В тесной пещере поднялся вихрь песка и пыли. Ветер, казалось, вдруг усилился, подув прямо через отверстие в потолке.

Омаха поднял взгляд. Небо над провалом было темным, однако в воздухе двигалась еще более черная тень, опускаясь вниз.

Внезапно из этой тени вырвался сноп света.

Нет, только не это…

10 часов 47 минут

Сафия почувствовала, как ее схватили за талию и оттащили в сторону. Омаха увлек ее в тень под нависающей каменной плитой.

– Что ты…

Однако не успела она договорить, как из отверстия над головой хлынул луч яркого света, который ослепительным столбом встал посреди внутренней камеры трилита.

– Вертолет! – проорал ей в ухо Омаха.

Только сейчас Сафия различила в глухом реве бури характерный шум двигателей.

Омаха крепко прижал ее к себе.

– Это Кассандра!

Луч света погас, так как прожектор сместился в сторону. Однако гул двигателей не умолкал. Вертолет был где-то рядом, несмотря на бурю. Сафия опустилась на четвереньки рядом с Омахой. Теперь, когда столб света исчез, в пещере, казалось, стало еще темнее.

– Необходимо предупредить Пейнтера, – сказала Сафия.

Она подползла к рации, но как только коснулась ее, снова сверкнула мощная искра, ужалившая Сафию словно оса. Молодая женщина отдернула руку. Только теперь она обратила внимание на то, насколько увеличилась концентрация электрических зарядов. Сафия чувствовала их на своей коже, словно копошащихся муравьев. В волосах у нее потрескивали искорки. Она посмотрела на Омаху.

– Сафия, иди сюда!

Глаза Омахи были широко раскрыты, но его внимание было приковано не к вертолету, а к полу в середине камеры.

Сафия присоединилась к нему. Омаха схватил ее за руку, и оба вздрогнули, ощутив проскочивший между ними электрический разряд.

Посреди камеры, где несколько мгновений назад сияло пятно прожекторного луча, колыхалось голубоватое свечение. Призрачно переливаясь, оно кружилось в воздухе. С каждым вдохом оно сгущалось, разрастаясь.

– Статическое электричество, – пробормотал Омаха. – Взгляни на ключи!

Все три железные реликвии – сердце, голова и рога – наливались тускло-рыжеватым светом.

– Они притягивают электричество из воздуха. Ведут себя как громоотводы, забирая статические заряды песчаной бури и наполняясь энергией.

Голубоватое свечение превратилось в мерцающее облако, которое зависло посреди камеры. Бурля внутри, оно висело на месте. Железные ключи засияли ярче. Воздух наполнился треском разрядов, срывающихся со всех складок одежды.

Сафия непроизвольно ахнула. Песчаник является отличным изолятором. Освободив рога из камня, они, судя по всему, объединили все три ключа в какую-то замкнутую цепь. А внутреннее пространство трилита играло роль магнитного накопителя, задерживая всю энергию.

– Нам надо срочно убираться отсюда ко всем чертям! – крикнул Омаха.

Сафия зачарованно смотрела на светящийся шар. У них перед глазами разворачивался спектакль, поставленный две тысячи лет назад. Ну разве можно уйти от такого зрелища?

Омаха схватил Сафию за локоть.

– Саффи, ключи подобны железному верблюду в музее. Сейчас здесь зарождается шаровая молния.

У Сафии перед глазами мелькнули кадры видеозаписи из Британского музея. Рыжеватое свечение метеорита, лазурно-голубое облако шаровой молнии… Омаха прав.

– Кажется, мы только что привели в действие бомбу, – сказал Омаха, поднимая Сафию на ноги и подталкивая ее к веревочной лестнице. – Она с минуты на минуту взорвется.

Не успела Сафия поставить ногу на первую ступеньку, как весь мир вспыхнул ослепительным светом. Молодая женщина застыла, словно олень в лучах фар. Вернувшийся вертолет завис прямо над отверстием в потолке.

Смерть ждет и наверху, и внизу…

18. Вниз по кроличьей норе

4 декабря, 11 часов 02 минуты

Шисур

Кроу лежал, распластавшись на крыше здания из шлакоблоков. Он подобрал под ноги плащ, туго затянул концы платка. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы трепещущая на ветру материя выдала его местонахождение.

Пейнтер ждал, когда вертолет совершит следующий пролет над поселком. Время есть только на один выстрел. Пейнтер вынужден был исходить из предположения, что вертолет оснащен прибором ночного видения. И вспышка выстрела выдаст положение стрелка. Пейнтер ждал, прижав к щеке приклад винтовки, установленной на сошку. Из этого израильского оружия, позаимствованного у рахим, можно прицельно стрелять на триста ярдов. Но только не в бурю, только не в условиях такой отвратительной видимости.

Необходимо было дождаться, чтобы вертолет подлетел ближе. Пейнтер застыл неподвижно. Вертолет где-то здесь, ищет добычу – воздушный хищник, спрятавшийся в непогоде. Малейшее движение, и он откроет огонь из спаренного пулемета.

Пейнтер заметил, что бурлящий песок озарился свечением в той стороне, где находились древние развалины. Второй вертолет. Оставалось молить Бога, чтобы Сафии и Омахе удалось спрятаться от его всевидящего ока. Пейнтер попытался связаться с ними по рации сразу же, как только у него возникли подозрения о надвигающейся опасности, однако радиосигнал почему-то не проходил. Вероятно, всему виной было статическое электричество, заполнившее воздух. Затем Пейнтер попробовал было добраться до провала пешком, но вертолет постоянно кружил над поселком, готовый открыть огонь по любой движущейся цели.

Если в воздух подняты эти «птички», значит, речь идет не о небольшом разведывательном дозоре. Кассандра каким-то образом поняла свою ошибку и двинула сюда все силы.

Подключенный к работающей рации наушник шептал статическими зарядами. Вдруг сквозь шум пробились слова.

– Коммандер! – Это была Корал, которая отправилась разведать обстановку. – Как ты и предполагал, неприятель окружил поселок со всех сторон. Похоже, нас ждет тотальная зачистка – дом за домом.

Пейнтер нажал клавишу передачи, надеясь на то, что разыгравшаяся песчаная буря не позволит подслушать разговор.

– Что с детьми и пожилыми женщинами?

– Все готовы. Барак ждет твоего сигнала.

Пейнтер всмотрелся в небо. «Ну, где же ты?» Надежда вырваться из петли, затянувшейся вокруг поселка, появится только в том случае, если ему удастся завалить вертолет. План заключался в том, чтобы под прикрытием непогоды вырваться из поселка на запад в сторону развалин, забрать по дороге Сафию и Омаху. Хотя буря усиливалась с каждой минутой, непогода прикроет отход. Если они оставят развалины, возможно, Кассандра, удовлетворившись этой частичной победой, будет искать беглецов лишь вполсилы. А если им удастся добраться обратно до гор…

Пейнтер почувствовал, как у него в груди вскипает ярость. Ему ненавистна была сама мысль о том, что он должен отступить, оставить здесь Кассандру победительницей. Особенно после того, как в карстовом провале был обнаружен тайник. Определенно, там что-то есть. Женщины рахим являются живым свидетельством чего-то необычного. И сейчас единственная надежда заключается в том, чтобы скрыться вместе с Сафией, задержать Кассандру и предупредить в Вашингтоне кого-нибудь из тех, кому можно доверять.

Несомненно, к этим людям не относится руководство отряда «Сигма».

Ярость бурлила, разгораясь пламенем. Пейнтер чувствовал, что его подставили. И не его одного, а всех. На мгновение он вспомнил о Сафии. Вспомнил, как забилось ее сердце, когда он приставил лезвие кинжала ей к горлу. Вспомнил, как она потом смотрела на него – так смотрят на совершенно незнакомого человека. Но что она ожидала? В конце концов, это его работа. Иногда приходится делать нелегкий выбор.

Как, например, сейчас.

Судя по донесению Корал, через считаные минуты поселок будет полностью блокирован. Пейнтер не мог больше ждать, когда вертолет покажется сам. Значит, его придется чем-нибудь заманить.

– Новак, «кролик» готов бежать?

– По твоему приказу, коммандер.

– Выпускай!

Пейнтер ждал, прижимаясь щекой к прикладу, одним глазом прильнув к оптическому прицелу, другим – всматриваясь в небо. Внизу из раскрывшейся двери вырвался сноп яркого света. Детали были расплывчатыми, но в очки ночного видения вспышка показалась ослепительной. Надрывно взревел двигатель.

– Давай! – приказал Пейнтер.

– «Кролик» на свободе!

Из дома вырвался песчаный мотоцикл. Его продвижение было видно как яркое пятно, несущееся по улице между зданиями. Мотоцикл начал петлять в сплетении улиц. Пейнтер устремил взгляд в небо над ним.

И вот хищным ястребом появился вертолет. Затрещали его пулеметы, разрывая бурю вспышками выстрелов. Пейнтер навел винтовку на мелькающие огоньки, прицелился и нажал на спусковой крючок. Отдача лягнула его в плечо копытом мула. Пейнтер не стал ждать. Не обращая внимания на звон в ушах, он выпустил одну за другой еще три пули. И тотчас же увидел распустившийся в воздухе огненный шар.

Через мгновение сквозь рев бури послышался грохот взрыва. Пылающие обломки разлетелись во все стороны, но корпус, пролетев по пологой траектории, врезался в дом, озарился еще более яркой вспышкой и рухнул на дорогу.

– Пошли! – крикнул в рацию Пейнтер.

Закинув на плечо винтовку, он скатился с крыши. Рыхлый песок смягчил падение. Повсюду вокруг закашляли и завыли ожившие двигатели внутреннего сгорания. Вспыхнул свет фар.

Из тесных переулков, из-под навесов, из дверей пустых строений вырвались песчаные мотоциклы и багги. Ревущий мотоцикл пронесся совсем близко от Пейнтера. Одна женщина управляла им, склонившись к рулю, другая сидела сзади с автоматической винтовкой. Этим рахим предстояло расчистить дорогу и прикрывать отход.

В дверях дома с заколоченными окнами появилась Кара с маленькой девочкой на руках. За ней последовали другие. Барак помогал идти пожилой женщине, следом шли две старухи, поддерживая друг друга. Клей и Денни вели за руки детей. Никто не скулил и не жаловался.

– Идите за мной, – распорядился Пейнтер, указывая дорогу.

Винтовка висела у него за плечом, в руке он сжимал пистолет.

Не успел маленький отряд дойти до угла дома, служившего убежищем, как со стороны развалин донесся частый треск выстрелов. В мутном мраке вспыхнул луч прожектора. Второй вертолет!

– О господи… – вскрикнула у Пейнтера за спиной Кара, осознав, что означает эта стрельба.

Враг обнаружил Сафию и Омаху.

11 часов 12 минут

– Бежим! – крикнул Омаха, когда они с Сафией выскочили из треугольного колодца.

Однако его голос не достиг собственных ушей. Грохот спаренных пулеметов оглушил. Омаха подтолкнул Сафию перед собой. Они побежали, ослепленные бурлящим песком, а вдогонку за ними устремилась сдвоенная полоса пуль, вгрызающихся в мягкий песчаник.

Прямо впереди поднималась скала, образовавшая западный край карстового провала, над которым нависли развалины цитадели. Если им удастся забежать под этот выступ, спрятаться от прямого огня, они хоть на время окажутся в относительной безопасности. Сафия бежала, неуклюже размахивая рукой на перевязи, обогнав Омаху на несколько шагов. Ураганный ветер спутывал ей ноги длинными полами плаща, и она то и дело спотыкалась. Хлещущий в лицо песок слепил, они даже не успели защитить глаза очками.

Мгновение назад Омаха и Сафия пришли к выводу, что зависший над головой вертолет представляет меньшее из двух зол. Энергия, бурлящая в полости трилита, означала неминуемую гибель. Поэтому они решили рискнуть и попытаться бежать.

Треск пулеметов становился все громче по мере того, как вертолет настигал их. Оставаться в живых так долго им удавалось только благодаря песчаной буре. Летчику приходилось проявлять чудеса мастерства, чтобы удерживать легкую машину в воздухе, преодолевая сопротивление ветра. Вертолет швыряло из стороны в сторону, словно колибри, застигнутую ураганом, и у пилота не было возможности тщательно прицелиться.

Омаха и Сафия вслепую бежали к укрытию. Омаха ждал, что ему в спину вот-вот вопьется смертоносный свинец. Он приготовился в случае необходимости на последнем издыхании подтолкнуть Сафию вперед, в безопасность.

Необходимость не наступила.

Свинцовый дождь внезапно прекратился, словно у вертолета иссяк боезапас. Омаха обернулся: луч прожектора отклонился в сторону, вертолет делал разворот назад. Пока все внимание Омахи было поглощено крылатой машиной, он не заметил под ногами осколок скалы и, споткнувшись, растянулся во весь рост.

– Омаха!..

Сафия поспешила к нему на помощь. Омаха махнул рукой, прогоняя ее прочь.

– Беги в укрытие!

Он заковылял следом, стараясь не обращать внимания на обжигающую боль в щиколотке – вывих или растяжение связок. Оставалось надеяться, что кости целы. Омаха выругал себя за беспечность.

Вертолет завис над противоположным краем провала. Что заставило летчика отвернуть назад? Он ведь держал их под прицелом, и они не должны были успеть добраться до укрытия.

Черт побери, что здесь происходит?

11 часов 13 минут

– «Орел», твою мать, только не зацепи цель! – прокричала в микрофон Кассандра.

Она в сердцах ударила кулаком по подлокотнику командирского кресла бронированного вездехода. Ее взгляд был прикован к мерцающему голубому кружку на экране компьютера. Сигнал передатчика, вживленного в спину хранительницы музея, ожил какое-то мгновение назад. Стрельба вынудила Сафию покинуть укрытие.

Послышался прерывистый голос пилота вертолета:

– Я вышел из контакта. Их двое. Я не могу определить, который именно является целью.

Кассандра с облегчением поняла, что успела вовремя. Она с ужасом подумала, что летчик мог бы расстрелять доктора аль-Мааз. Все надежды на успех заключались в том, что хранительница музея сумеет быстро раскрыть все тайны, после чего можно будет смыться отсюда, унося заветный трофей. И вот этот осел только что чуть не скосил ее очередью из своих пулеметов!

– Не трогай обоих, – приказала Кассандра. – Веди наблюдение за дырой, откуда они вынырнули.

Несомненно, та пещера, в которой пряталась хранительница музея, представляет интерес. Кассандра склонилась к экрану компьютера, не отрывая взгляда от мерцающего кружка. Сафия по-прежнему оставалась в огромной яме, образованной землетрясением. Где бы она ни спряталась, Кассандра ее обязательно найдет. Даже если доктор аль-Мааз скроется в другом подземелье, Кассандра будет знать, где искать вход в него.

Она повернулась к Джону Кейну, который сидел за штурвалом вездехода.

– Поворачивай туда.

Водитель переключил передачу и дал газ. Вездеход, дернувшись, начал взбираться на бархан, за которым скрывался поселок Шисур. Кассандра откинулась на спинку кресла, крепко держа одной рукой компьютер.

Вездеход добрался до гребня бархана, резко задрал перед вверх, перевалился и начал сползать по противоположному склону. Впереди лежал оазис Шисур. Однако лучи ксеноновых фар вездехода проникали в сплошной мрак всего на несколько ярдов. Остальное поглощала буря.

Из долины донеслись отдаленные отголоски прерывистых очередей. Перестрелка между передовым отрядом Кассандры и неизвестным противником продолжалась. Командир передового отряда доложил по рации Кассандре:

– Кажется, нам приходится иметь дело с одними женщинами.

Получалась какая-то чепуха, но у Кассандры не выходила из головы таинственная женщина, за которой она гналась ночью по пустынным улицам Маската и которая бесследно исчезла буквально у нее на глазах. Нет ли тут какой-то связи?

Кассандра тряхнула головой. Теперь все это уже не имело значения. Наступил эндшпиль. Она не потерпит, чтобы кто-то шел ей наперекор. Наблюдая за мечущимися в темноте огоньками, Кассандра поднесла к губам рацию и вызвала командующего артиллерией.

– Головная батарея, вы заняли позицию?

– Так точно. Готовы по вашему приказу запалить свечки.

Кассандра взглянула на экран компьютера. Голубой кружок передатчика по-прежнему пульсировал на дне провала. Все остальное не имеет значения. То, что им нужно, находится среди развалин, где прячется хранительница музея.

Подняв взгляд, Кассандра всмотрелась в мерцание блуждающих огоньков там, где скрывался в темноте поселок Шисур. Она взяла рацию и приказала командиру передового отряда начать отход. Затем снова переключилась на командующего артиллерией.

– Сотрите поселок с лица земли!

11 часов 15 минут

Пейнтер услышал свист, когда во главе беглецов, покинувших поселок, входил в ворота, за которыми начинались развалины. Резкий звук прорвался даже сквозь рев бури. Резко обернувшись, Пейнтер успел увидеть, как первый снаряд взорвался в поселке. К небу взметнулся огненный шар, вспышкой молнии разорвал сплошную пелену бурлящего песка и на мгновение озарил пустынную деревушку. Раскат взрыва гулким эхом отозвался у Пейнтера внутри. Вокруг послышались испуганные восклицания, а воздух уже снова наполнился зловещим свистом. Реактивные снаряды и минометы. Пейнтер даже представить себе не мог, что в распоряжении Кассандры имеется такая огневая мощь. Он судорожно схватил рацию.

– Корал! Туши свет!

Незначительное тактическое преимущество, обусловленное неожиданным броском песчаных мотоциклов и багги, сошло на нет. Пришло время отступать. Машины и мотоциклы, вырвавшиеся за пределы поселка, разом погасили фары. Рахим предстояло под покровом темноты возвратиться к развалинам. В Шисуре продолжали рваться мины и снаряды, распускавшиеся страшными огненными всплесками, которые тотчас же разгонял беснующийся ветер.

– Корал! – закричал Пейнтер в рацию.

Ответа не последовало.

Барак схватил Пейнтера за руку.

– Они знают, куда им идти.

Пейнтер обернулся. Земля под ногами содрогнулась от новых раскатов.

Пулеметы второго вертолета, зависшего над провалом, по-прежнему молчали. Что там происходит?

11 часов 17 минут

Сафия и Омаха забились под нависающий край скалы. Сверху их осыпал дождь мелких камешков, которые срывала с развалин цитадели ударная волна близких разрывов. На юге темное небо озарилось багрянцем пожаров. Сквозь рев бури донесся очередной гулкий раскат. Поселок стирали с лица земли. Успели ли рахим покинуть Шисур? Свои рации Омаха и Сафия оставили в трилите, и теперь у них не было возможности узнать о судьбе остальных.

Пейнтер, Кара…

Омаха стоял, стараясь перенести весь вес своего тела на правую ногу. Сафия видела, как он упал, торопясь к укрытию. Судя по всему, у него была подвернута лодыжка.

Омаха пробормотал сквозь платок, закрывающий лицо:

– Ты могла бы попробовать добежать туда.

Силы Сафии были на пределе, раненое плечо ныло.

– Вертолет…

Вертолет по-прежнему висел над провалом. Луч прожектора погас, но сквозь рев бури был слышен рокот двигателя. Вертолет медленно кружил над плитой песчаника, не давая Омахе и Сафии высунуть нос из укрытия.

– Один раз летчик уже повернул назад. Вероятно, его ослепила песчаная буря. Если ты будешь прижиматься к стене, побежишь быстро… А я даже смогу тебя прикрывать.

Омаха показал пистолет.

– Без тебя я никуда не пойду! – прокричала Сафия.

И это заявление было обусловлено не только альтруизмом. Сафия стиснула Омахе руку, черпая силы в прикосновении к его упругим мышцам. Он попытался высвободить руку.

– Даже не думай об этом. Я буду только стеснять тебя.

Сафия крепче сжала пальцы.

– Нет, я не могу тебя бросить.

Казалось, Омаха вдруг осознал истинный смысл ее слов, скрывающийся за ними страх. Он привлек Сафию к себе.

Ей нужны его силы. И он их даст.

Вертолет пролетел у них над головой – звонкое завывание несущего винта на мгновение стало громче. Он накренился, разворачиваясь над серединой провала, невидимый, обозначающий свое присутствие лишь гулом двигателя.

Сафия прижалась к Омахе. Она успела начисто забыть, какие же у него широкие плечи, как ей уютно у него на груди. Заглянув Омахе через плечо, Сафия обратила внимание на голубое мерцание в глубине провала, похожее на пляшущие молнии.

О господи…

Она крепче стиснула в объятиях Омаху.

– Саффи, – пробормотал тот, прижимаясь губами к ее уху, – после Тель-Авива…

Окончание фразы потонуло в оглушительном взрыве. Стена раскаленного воздуха швырнула Омаху и Сафию к скале, сбив с ног. Сверкнула ослепительная вспышка, после чего все перед глазами померкло.

Сверху пролился каменный дождь. Где-то в вышине раздался жуткий треск. Огромный осколок, отскочив от нависающего выступа скалы, рухнул вниз и с глухим стуком погрузился в песок. Камни продолжали падать – настоящий поток обломков песчаника.

Ослепленная яркой вспышкой, Сафия почувствовала коленями, как под ней задрожала почва.

Это рушилась цитадель.

11 часов 21 минута

Пейнтер успел добраться до края провала, когда внизу прогремел взрыв. Единственным предупреждением о надвигающейся катастрофе явилось дрожащее голубоватое свечение в глубине ямы. Затем из отверстия подземной камеры вырвался столб лазурно-синего пламени, озарив все уголки, потеснив песчаную бурю ослепительным сиянием и жарким дыханием.

Земля под ногами содрогнулась. Пейнтер ощутил лицом поток горячего воздуха, который вырвался прямо вверх, стиснутый отвесными стенами глубокого провала. Пейнтера отшвырнуло назад. Послышались крики.

Реактивная струя синего пламени поразила уцелевший вертолет прямо в брюхо, подбросила вверх и перевернула. Топливный бак взорвался оранжево-красным пламенем, особенно зрелищным на лазурном фоне. Обломки вертолета разлетелись в стороны не твердыми кусками, а расплавленными потоками жидкого пламени. Весь летательный аппарат в считаные мгновения растаял в облаке кобальтово-синего огня.

Упав на четвереньки на южном крае провала, Пейнтер зачарованно смотрел, как развалины цитадели, опасно накренившиеся над западным склоном, начали медленно рушиться в зияющий колодец. А на дне, озаренные языками рвущегося кверху жуткого пламени, брели под каменным градом две спотыкающиеся человеческие фигурки.

Сафия и Омаха.

11 часов 22 минуты

Оглушенный Омаха оперся на Сафию. Молодая женщина обнимала его за плечо. Они с трудом шли по песку. Глаза Омахи слезились от ожога сетчатки, вызванного ослепительной вспышкой, однако зрение постепенно возвращалось к нему. Сначала появилось тусклое голубоватое сияние. Затем Омаха начал различать черные тени, которые падали вокруг, глухо ударяясь в песок и иногда отскакивая.

Каменный дождь. Библейское проклятие.

– Нам нужно выбраться отсюда! – что есть силы прокричала Сафия.

Ее голос прозвучал так, словно она находилась под водой.

Что-то ударило Омаху в здоровую ногу. Его и Сафию швырнуло на песок. Позади, вверху звучали низкие ревущие раскаты, как голос разгневанного божества.

– Она рушится!

11 часов 23 минуты

Не разбирая дороги, Пейнтер бросился напрямик в провал. Слева от него сползала в раскрывшуюся бездну задняя половина цитадели. Древнее каменное сооружение стонало и рычало, проливаясь потоками песка и камней в глубокий колодец.

Пейнтеру приходилось видеть селевой оползень, когда во время проливного дождя целый горный склон, раскиснув в жидкую грязь, хлынул вниз. Сейчас происходило приблизительно то же самое. Но только чуть медленнее. Камень оказался более упрямым.

Сквозь пелену песчаной бури Пейнтер различил Сафию и Омаху. Они с трудом уходили прочь от лавины, которая, медленно разливаясь по дну провала, ползла за ними. Омахе в плечо попал камень, и он упал.

Пейнтер понял, что не успеет добраться до них.

Вдруг у него за спиной раздался рев, сквозь который прозвучал крик:

– Прочь с дороги!

Пейнтер резко обернулся. Вспыхнувший луч света вонзился ему прямо в лицо. Ослепленный, за долю секунды Пейнтер успел все же кое-что разглядеть и отскочил в сторону. Мимо него вниз по склону пронесся песчаный мотоцикл, разбрасывая вокруг щебенку и песок. В десяти футах от дна провала мотоцикл сорвался с тропы и на мгновение завис в воздухе, с задранным вверх передним колесом и бешено вращающимся пухлым задним колесом. Рухнув на землю, мотоцикл подскочил, дернулся, выплюнул из-под заднего колеса струю песка и снова рванул вперед.

Пейнтер продолжал бежать вниз.

Он успел разглядеть водителя мотоцикла, пригнувшегося к рулю. Это была Корал Новак, в плаще и очках, с откинутым капюшоном и рассыпавшимися за спиной длинными светлыми волосами.

Пейнтер бежал по тропе, не отрывая глаз от мотоцикла, несущегося вдоль каменной лавины. Луч фары метался из стороны в сторону. Корал на полной скорости объезжала препятствия. Добравшись до Сафии и Омахи, она резко затормозила, разворачивая мотоцикл юзом. До Пейнтера донесся ее крик:

– Держитесь крепче!

После чего Корал снова газанула и понеслась напрямую через дно провала прочь от кувыркающихся камней, увлекая за собой Омаху и Сафию. Те вцепились в спинку сиденья, их ноги волочились по земле.

Всем троим удалось выбраться из-под каменного оползня.

Пейнтер добежал до дна и остановился на почтительном расстоянии от беснующегося потока камней и песка. Когда он оказался внизу, все уже было кончено. Обрушившаяся башня и скала, на которой она стояла, остановились. Отвесный обрыв превратился в пологий склон.

Обежав по краю широкую дельту разлившейся каменной реки, Пейнтер поспешил к мотоциклу. Сафии уже удалось подняться на ноги. Омаха стоял, опираясь на сиденье. Корал выпрямилась, сжимая руль.

Все трое зачарованно смотрели на открывшееся перед ними отверстие в земле. Оно, словно вход в преисподнюю, испускало клубы дыма. Именно там раньше находился вход внутрь трилита. Но теперь расширенное взрывом отверстие увеличилось до десяти футов в поперечнике.

А внутри бурлила вода.

Луч фары мотоцикла освещал пенящуюся поверхность. На глазах у Пейнтера вода стала быстро отступать, стекая вниз.

Открывшаяся картина заставила всех четверых умолкнуть в благоговейном ужасе.

11 часов 23 минуты

Кассандра смотрела, не мигая, сквозь ветровое стекло вездехода. Минуту назад у нее на глазах в небо взметнулся столб ослепительного голубого пламени. Прямо впереди. Там, где находились древние развалины.

– Черт побери, что это было? – спросил сидевший на месте механика-водителя Джон Кейн.

Проехав еще ярдов сто, вездеход остановился. Слева мерцал десятками огоньков поселок. Строго впереди прятались в песчаной буре развалины, которые снова погрузились в темноту.

– Могу сказать точно, это был не один из наших треклятых минометов, – добавил Кейн.

Это уж конечно! Кассандра глянула на экран компьютера. Голубой кружок, отмечавший местонахождение хранительницы музея, по-прежнему горел, но только теперь он мигал, словно на сигнал передатчика оказывали воздействие какие-то помехи. Черт возьми, что там происходит? Кассандра попробовала связаться с единственным, кто мог это знать.

– «Орел», вы меня слышите?

Она подождала. Ответа не последовало. Кейн покачал головой.

– Обе «птички» сбиты.

– Прикажи поднять в воздух следующую пару вертолетов. Я хочу иметь прикрытие с воздуха.

Кейн замялся. Кассандра понимала его тревогу. Буря еще только набирала силу. Пик буйства стихии впереди. Со стороны моря надвигается область высокого давления, и когда два атмосферных фронта столкнутся, здесь разверзнется настоящий ад. Отряд выступал вперед, имея в своем распоряжении шесть вертолетов. Но поднимать сейчас в воздух еще две машины – это риск ослабить оставшуюся авиацию еще вдвое. И все же Кейн понимал, что на карту поставлено все. Нет смысла беречь силы: или пан, или пропал. Кейн включил рацию и передал распоряжение Кассандры. Закончил и повернулся к ней, ожидая дальнейших указаний.

Кассандра кивнула.

– Двигаемся вперед.

– Быть может, следует дождаться, чтобы «птички» поднялись в воздух?

– Нет, вездеход защищен броней, – ответила Кассандра, оглядываясь на бойцов отборного отряда Кейна в пассажирском отсеке. – И у нас достаточно поддержки на земле. Там что-то происходит. Я это нутром чую.

Кейн включил передачу, и неуклюжий вездеход тяжело пополз в сторону развалин.

11 часов 26 минут

Опустившись на колено, Сафия прикоснулась ладонью к краю отверстия. Рукой она ощутила тепло. Порывистый ветер рвал с нее одежду. В воздухе кружился песок, но уже не так сильно. Буря немного утихла: временная передышка, словно взрыв отобрал у урагана часть сил.

– Осторожнее! – предостерег стоявший у нее за спиной Омаха.

Сафия бросил взгляд в зияющую под ногами дыру. Вода продолжала спадать, что казалось совершенно невозможным. По мере отступления воды обнажалась стеклянная лента, которая уходила по спирали глубоко вниз. На месте камеры трилита оказалось стекло, огромным штопором вкрученное вглубь.

Вход в Убар.

Сафия медленно поднесла ладонь к самому стеклу. На черной поверхности все еще блестели капельки воды, искрящиеся в свете фары мотоцикла. Молодая женщина не ощутила обжигающего жара. Осмелев, она прикоснулась пальцем к черному стеклу. Оно до сих пор было теплым, очень теплым, но не горячим. Сафия прижала к нему ладонь.

– Оно затвердело, – объявила она. – Еще не остыло до конца, но поверхность твердая.

Сафия постучала кулаком, подтверждая свои слова. Выпрямившись, она опустила в отверстие ногу и поставила ее на стекло. Блестящая черная поверхность выдержала ее вес.

– Судя по всему, вода остудила стекло, и оно затвердело.

К ней подошел Пейнтер.

– Нам надо как можно быстрее выбираться отсюда.

Корал, все еще сидевшая за рулем мотоцикла, тихо произнесла несколько слов в рацию, затем обратилась к остальным:

– Коммандер, все рахим уже собрались. По первому твоему слову мы готовы отступать.

Сафия посмотрела вверх, однако стены провала терялись в темноте. Она снова перевела взгляд на горловину уходящей вниз стеклянной спирали.

– Мы пришли сюда для того, чтобы найти именно это.

– Если мы немедленно не уйдем отсюда, Кассандра закупорит нас здесь, – торопил Пейнтер.

К ним подковылял Омаха.

– Куда мы направимся?

Пейнтер махнул рукой на запад.

– Уйдем в пустыню. Воспользуемся песчаной бурей как прикрытием.

– Ты что, спятил? Стихия только начинает разыгрываться! Худшее еще впереди. К тому же надвигается область высокого давления, которая принесет сюда настоящий ад. Посреди пустыни нас ждет верная гибель! – Омаха покачал головой. – Уж лучше рискнуть и помериться силой с этой стервой.

Сафия мысленно представила себе Кассандру, ее ледяное сердце, безжалостный блеск в глазах. Тайна, скрытая внизу, достанется Кассандре. Ей и ее хозяевам. Этого нельзя допустить ни в коем случае.

– Я спускаюсь вниз, – сказала Сафия, обрывая все споры.

– Я иду с тобой, – поддержал ее Омаха. – По крайней мере, так мы будем дальше от бури.

Наверху вдруг с новой силой вспыхнула перестрелка. Все непроизвольно пригнулись.

– Похоже, решение приняли за нас, – пробормотал Омаха.

Корал отрывисто бросила несколько слов в рацию, Пейнтер, достав свою рацию, тоже выкрикнул приказ. По всему периметру провала вспыхнул свет фар. Взревели двигатели. Песчаные мотоциклы и багги понеслись вниз по склону.

– Что они делают? – спросил Омаха.

Пейнтер с мрачным видом убрал рацию.

– Кто-то из них заметил вход в тоннель.

Ходжа, предположила Сафия. Теперь, когда Врата Убара наконец открылись, рахим никуда не побегут. Они будут защищать это место до последней капли крови. Лулу ведет вниз все племя. Два багги даже выскочили на остановившийся язык оползня. Рахим спускались вниз.

Внезапно вспыхнувшая перестрелка так же внезапно прекратилась. Корал, прижимая рацию к уху, объяснила:

– Разведотряд неприятеля занимал огневую позицию наверху одной из башен. Его уничтожили.

В ее голосе Сафия услышала уважение: рахим уже успели доказать свою небывалую отвагу. Через мгновение багги и песчаные мотоциклы с женщинами затормозили поблизости. В головном багги Сафия увидела знакомые лица: Кара и Денни, сзади Клей. За ними следовал на мотоцикле Барак.

Кара выскочила из машины первой, а за ней остальные. Ветер, снова усилившись, срывал с лиц платки, хлопал полами плащей. Кара сжимала в руке пистолет.

– Мы увидели свет приближающихся фар, – сказала она, указывая в сторону востока. – Много огней. Большие грузовики, гусеничные вездеходы. По меньшей мере один вертолет поднялся в воздух. Я успела разглядеть его поисковый прожектор.

Пейнтер стиснул кулаки.

– Кассандра готова сделать последний ход.

Сквозь толпу протиснулась ходжа.

– Убар открыт. Он защитит нас.

Омаха оглянулся на зияющее отверстие.

– Все равно я свой пистолет прихвачу с собой.

Пейнтер бросил взгляд на восток.

– Выбора у нас нет. Пусть все спускаются вниз. Держитесь вместе. И возьмите с собой столько, сколько сможете унести, – оружие, боеприпасы, фонари.

Ходжа кивнула на Сафию:

– Она поведет нас.

С опаской посмотрев на уходящую в темноту стеклянную спираль, Сафия вдруг засомневалась в правильности своего решения. У нее перехватило дыхание. Если бы речь шла только о ее жизни, риск приемлем. Однако на карту оказались поставлены жизни других людей.

Взгляд молодой женщины остановился на двух девочках, вцепившихся в руки Клея. Оба ребенка были перепуганы. Однако Клей старался не подавать виду, как ему страшно. Сафия поняла, что ей также нужно держаться молодцом. Сердце по-прежнему гулко стучало у нее в висках, но она заставила себя дышать спокойно.

Ветер донес новый шум. Низкий, глубокий рев мощного двигателя. Восточный край провала озарился светом.

Кассандра уже совсем близко.

– Пошли! – крикнул Пейнтер и посмотрел на Сафию. – Уводи всех вниз. Быстро!

Кивнув, Сафия развернулась и первой начала спускаться по стеклянной спирали. Она успела услышать, как Пейнтер обратился к Корал:

– Мне нужен твой мотоцикл.

11 часов 44 минуты

На глазах у Кассандры голубой кружок сигнала передатчика мигнул и исчез. Она стиснула кулаки. Хранительнице музея опять удалось бежать.

– Гони к развалинам, – сквозь стиснутые зубы процедила Кассандра. – И быстрее!

– Мы уже на месте, – ответил Кейн.

Впереди из полумрака в ярком свете фар показалась каменная стена, полуобвалившаяся, покрытая оспинами, которые за долгие годы оставил песок, гонимый ветрами. Вездеход подъехал к развалинам. Кейн повернулся к Кассандре.

– Какие будут приказания?

Кассандра указала на отверстие в стене рядом с полуразрушенной башней.

– Высаживай своих людей. Необходимо как можно скорее оцепить развалины. Никто не должен уйти из провала!

Кейн сбросил скорость, а бойцы его отряда стали выскакивать из вездехода через боковые люки, перепрыгивая через движущиеся гусеницы. Двадцать человек, ощетинившихся оружием, шагнули в бурю и скрылись в проеме стены.

Кейн повел вездеход вперед, двигаясь с черепашьей скоростью. Взобравшись на каменное основание древней крепостной стены, тяжелая гусеничная машина оказалась в самом Убаре. Лучам фар удавалось проникнуть лишь на несколько шагов сквозь тучи песка, поднятого завывающим ветром. Впереди находился провал, притихший, погруженный во мрак. Пришла пора ставить точку. Вездеход затормозил.

Бойцы Кейна распластались по периметру горловины провала, укрываясь за большими камнями и развалинами построек. Кассандра подождала, когда отряд займет исходное положение, обхватив провал с двух сторон. У нее в наушниках звучали переговоры, которые вели между собой по радио бойцы.

Кассандра ткнула клавишу на клавиатуре компьютера, и на выведенном на экран подробном плане местности появился двадцать один красный треугольник. У каждого бойца в форму был зашит радиомаячок. Глядя на экран, Кассандра видела, как отряд выдвигается на позиции, быстро, уверенно, без проволочек.

Кейн руководил своими людьми из кабины вездехода. Подавшись вперед, он стоял, опираясь руками на приборную панель, и смотрел сквозь ветровое стекло.

– Все на своих местах. Внизу никакого движения. Все темно.

Кассандра знала, что Сафия где-то там, прячется под землей.

– Включайте свет!

Кейн передал ее приказ.

По всему периметру провала вспыхнул десяток прожекторов, направленных вниз. Яркие лучи разорвали полумрак бури и осветили дно впадины.

Кейн прижал к уху наушник. Выслушав краткое донесение, он сказал:

– Их по-прежнему не видно. Внизу только брошенные багги и песчаные мотоциклы.

– Сверху не виден вход в пещеру?

Кейн кивнул.

– Именно перед ним и стоит вся техника. Там зияет черная дыра. Сейчас поступит видеоизображение. Переключаю его на третий канал.

Кассандра открыла на экране компьютера новое окно. Появилось изображение, передаваемое в реальном времени. Картинка была размытой, дрожащей и зернистой. Влияние электростатических помех. На штыревой антенне вездехода плясали светящиеся электрические разряды. Буря набирала силу.

Кассандра склонилась к компьютеру. На экране было видно подернутое рябью изображение дна провала. Мотоциклы на больших широких колесах, несколько багги, предназначенных для гонок по пустыне. И ни одного человека. Куда они все делись? Телекамера повернулась и зафиксировалась на темном отверстии ярда три в поперечнике. Вход в подземный тоннель.

И все кролики нырнули в эту нору.

Видеоизображение покрылось «снегом», прояснилось на мгновение и снова исчезло. Кассандра выругалась вполголоса. Ей необходимо увидеть все это своими глазами. Закрыв на экране компьютера окно с пропавшим видеоизображением, она взглянула на план с красными треугольничками, которые обозначали расстановку людей Кейна. Провал был полностью окружен.

Кассандра отстегнула ремень безопасности.

– Я схожу и взгляну лично. Ты остаешься на командном посту.

Она протиснулась в пассажирский отсек и выбралась из вездехода через боковой люк. Ветер толкнул ее в спину, швырнул в лицо пригоршню песка. Кассандра, поморщившись, нагнулась, натянула на рот и нос платок и, воспользовавшись гусеницей в качестве подножки, соскочила на землю.

Придерживаясь рукой за гусеницу, чтобы сохранять равновесие, Кассандра обошла вездеход спереди. Ветер буквально разрывал ее на части. Только теперь Кассандра прониклась настоящим уважением к людям Кейна. Когда она находилась под защитой брони вездехода, их действия казались ей удовлетворительными – быстрыми, уверенными, четкими. Сейчас же она находила подобную эффективность чем-то из ряда вон выходящим.

Кассандра обошла вездеход и оказалась между лучами фар. Следуя вдоль них, она направилась к провалу. Ей потребовалось сделать всего несколько шагов, но когда Кассандра добралась до края, гул двигателя вездехода почти полностью потонул в реве бури.

– Командир, ну как там? – послышался в наушнике голос Кейна.

Опустившись на корточки, Кассандра заглянула в провал. На противоположном склоне лежала беспорядочная груда камней, которая продолжала время от времени осыпаться тонкими ручейками песка и щебня. Свежий оползень. Черт побери, что здесь произошло? Кассандра перевела взгляд прямо вниз.

Оттуда на нее блестящим глазом смотрел вход в тоннель. Стекло. От этого зрелища у Кассандры чаще забилось сердце. Несомненно, этот путь ведет к сокровищам, скрытым под землей. Кассандра обвела взглядом брошенные мотоциклы и багги. Нельзя допустить, чтобы награда досталась кому-то другому.

Она прижала к горлу ларингофон.

– Кейн, мне нужно, чтобы твой отряд в полном составе был через пять минут готов войти в тоннель.

Ответа не последовало.

– Кейн! – во весь голос закричала Кассандра, оборачиваясь.

Ее ослепили фары вездехода. Она отскочила в сторону, заподозрив неладное. Шагнув вперед, Кассандра заметила что-то лежащее на боку за углом стены и наполовину занесенное песком.

Песчаный мотоцикл.

Только у одного человека на свете хватило бы ума додуматься до этого.

11 часов 52 минуты

Нож был нацелен ему в лицо. Потеряв равновесие, Кроу упал, успев в последнее мгновение повернуть голову и увернуться от смертельного удара в глаз. Лезвие скользнуло по щеке и ободрало скулу.

Злость и отчаяние придали Пейнтеру новых сил. Не обращая внимания на хлещущую кровь, он обвил ногами противника, а локтем правой руки захватил его шею.

Ублюдок оказался сильным как бык, он вырвался и покатился по полу. Пейнтеру удалось перехватить руку, сжимавшую нож.

Пять минут назад Кроу на головокружительной скорости промчался вверх по склону со дна провала и остановился у пролома в восточной стене, где затаился, закопавшись в рыхлый песок, нанесенный ветром к развалинам. Пейнтер понимал, что все транспортные средства, имеющиеся в распоряжении Кассандры, должны будут проехать именно через этот пролом.

Но он не ожидал увидеть этот огромный вездеход, судя по виду – двадцатитонное чудовище. Целый автобус, поставленный на танковые гусеницы. Однако этот монстр устраивал Пейнтера даже больше обычного грузовика.

Когда вездеход остановился в пелене бури, Кроу выполз из укрытия и нырнул сзади под гусеницы. Как он и предполагал, все внимание экипажа было приковано к провалу. Когда из вездехода выбралась Кассандра, задача Пейнтера еще больше упростилась. Через открытый люк он проскользнул в пассажирское отделение, сжимая в руке оружие, и сразу же узнал того, с кем предстояло иметь дело. Но к несчастью, противник, вероятно, увидел в стекле отражение нападавшего. Развернувшись на загипсованной ноге, Джон Кейн ударил здоровой ногой, выбивая пистолет у Пейнтера из руки.

И вот теперь они, сплетясь, катались по полу.

Кроу удалось удержать удушающий захват. Кейн попытался ударить затылком ему в нос. Увернувшись, Пейнтер запрокинул голову противника еще дальше назад и с силой впечатал его лицо в стальной пол. Раздался стон. Пейнтер повторил это еще трижды. Кейн обмяк. Кроу продолжал сжимать ему горло. Только теперь он заметил кровь, растекающуюся по серой стали. Сломанный нос.

Понимая, что времени нет, Пейнтер отпустил противника. Поднявшись на ноги, он пошатнулся и едва не упал. Если бы Кейну не пришлось предварительно сразиться с леопардом, в этой схватке победа была бы на его стороне.

Добравшись до водительского сиденья, Кроу включил передачу и дал газ. Громоздкий гигант на удивление проворно пополз вперед. Сверяясь с ориентирами, Пейнтер вел вездеход прямо на провал. Вдруг по бортам застучал град пуль, выпущенных из автоматического оружия. Значит, его присутствие обнаружено.

Грохот был оглушительный. Кроу как ни в чем не бывало продолжал ехать вперед. Вездеход был бронированный. А люк Пейнтер запер.

Впереди показался край провала. Пейнтер не сбавлял скорость. Пули стучали по броне, как камни по железной бочке. Вездеход переполз через гребень. Пейнтеру этого было достаточно. Положившись на момент инерции, он вскочил с кресла. Вездеход, сбавив скорость, прополз еще немного. Рыхлый песок осыпался, и многотонная махина начала заваливаться вперед. Пол накренился.

Кроу пополз к заднему люку, намереваясь выпрыгнуть до того, как вездеход рухнет вниз, а потом испытать свое счастье, сразившись с бойцами Кассандры. Но вдруг рука схватила его за штанину, сбивая с ног. Кроу тяжело рухнул на пол.

Кейн тащил его к себе, по-прежнему немыслимо сильный. Кроу не мог терять ни секунды. Пол уже опасно накренился. Пейнтер выбросил ногу, попав каблуком Кейну в сломанный нос. Наемник отлетел назад, выпустив ногу Пейнтера.

Кроу пополз по вздыбившемуся полу, словно взбираясь на стальной утес. На него сыпалось незакрепленное оборудование. Вдруг он ощутил сильный толчок. Теперь вездеход оказался уже во власти земного притяжения. Гусеницы скользили по рыхлому песку. Стальное чудовище поползло вниз.

Прыгнув, Пейнтер ухватился за рукоятку заднего люка. К несчастью, люк открывался наружу. У Пейнтера не было упора, чтобы его распахнуть. Напрягая пальцы ног, мышцы бедер, он с трудом приоткрыл люк лишь на фут. Остальную работу доделал за него ветер, распахнув люк настежь.

Пейнтера, не выпустившего рукоятку, буквально вышвырнуло из кабины. А вездеход, все убыстряясь, скользил вниз, на дно провала.

Пейнтер успел оттолкнуться ногой от заднего борта. Вытянув руки перед собой, он прыгнул, стремясь ухватиться за край скалы. Ему это удалось с огромным трудом. Пейнтер упал животом на песчаник, болтая ногами над пропастью. Его пальцы вцепились в рыхлый песок, ища опоры. Снизу донесся скрежещущий грохот. Пейнтер успел заметить бегущих к нему людей, но тотчас понял, что они не успеют.

Он начал сползать вниз. Опоры не было. Гусеницы вездехода превратили край скалы в кашу. Пейнтеру удалось на мгновение ухватиться за присыпанный песком камень и глянуть вниз. В сорока футах под ним вездеход вонзился передней частью в отверстие, круша остекленевший песок, сминаясь сам. Двадцатитонная пробка закупорила вход в тоннель.

Неплохо.

Камень не выдержал, и Пейнтер, кувыркаясь, рухнул вниз. Он смутно услышал свое имя. Затем его плечо ударилось о каменный выступ, он отлетел в сторону, и ему навстречу понеслась земля, утыканная острыми обломками скалы и искореженным металлом.

Часть пятая
Пожар в подземных глубинах

19. В шторм хороша любая гавань

4 декабря, 12 часов 02 минуты

Под землей

Сафия быстро шла вниз по стеклянной спирали, ведя за собой остальных. Грохот, раздавшийся позади, вызвал панику. Сверху посыпались обломки: стекло, камень, даже сплющенное стальное кольцо. Кольцо, словно детский обруч, прокатилось по спирали сквозь нестройную толпу перепуганных людей и скрылось в глубине.

Омаха светил на него фонариком до тех пор, пока кольцо не исчезло. Грохот затих, умирая долгими отголосками.

– Что случилось? – спросила Сафия.

Омаха покачал головой.

– Думаю, это дело рук Пейнтера.

– Барак и Корал отправились назад, чтобы все выяснить, – сказала подошедшая Кара.

Следом за ней брели Денни и Клей, согнувшиеся под тяжестью взваленного на спину снаряжения. Оба несли фонарики. Клей держал свой обеими руками, словно это был страховочный трос. У Сафии мелькнула мысль, что молодой аспирант вряд ли пожелает еще раз принять участие в полевых работах.

Дальше двигались рахим, также нагруженные рюкзаками с продовольствием и всем необходимым. Лишь кое-где среди женщин мелькал луч фонарика. Впереди всех шла Лулу, которая вполголоса разговаривала с другой пожилой женщиной. Во время перестрелки и минометного обстрела племя потеряло шесть женщин. Сафия видела в глазах рахим искреннее горе. Тихо плакал младенец. Для изолированного от окружающего мира племени даже одна смерть уже была трагедией. Теперь осталось всего тридцать рахим, четверть из которых были дети и старухи.

Дорога под ногами внезапно стала другой, сменившись с толстого стекла на камень. Сафия оглянулась на растянувшуюся по спирали вереницу беглецов.

– Песчаник, – заметил Омаха. – Значит, мы добрались до конца зоны действия взрыва.

Кара посветила фонарем назад, затем вперед.

– И все это проделал один взрыв?

– Что-то вроде направленного заряда, – равнодушно ответил Омаха. – Вероятно, большая часть спирального пандуса уже существовала под землей. А трилит затыкал тоннель на манер пробки. Взрыв просто откупорил вход в подземелье.

Сафия понимала, что Омаха чересчур все упрощает. Она решительно направилась вперед. Если стекло сменилось песчаником, значит, конец тоннеля где-то близко. Камень под ногами до сих пор был мокрым. А что, если впереди их ждет лишь затопленная пещера? В этом случае придется возвращаться назад и иметь дело с Кассандрой.

Внимание Сафии привлекло оживление сзади. Отряд нагоняли бежавшие Корал и Барак. Сафия и следующие за ней остановились.

Корал, тяжело дыша, махнула рукой назад.

– Пейнтер молодец! Он сбросил на вход в тоннель вездеход.

– Здоровенный вездеход, – уточнил Барак.

– А что с самим доктором Кроу? – озабоченно спросила Сафия.

Облизав губы, Корал ответила:

– Ничего не могу сказать.

Сафия оглянулась и всмотрелась в полумрак.

– Надолго Кассандру это не задержит. Мы слышали, как там уже начали копать, – с тревогой добавила Корал. – Пейнтер выиграл нам время, не будем же тратить его впустую.

Сафия тяжело вздохнула. Корал права. Развернувшись, Сафия двинулась дальше. На протяжении целого витка спирали никто не произнес ни слова.

– Как глубоко мы спустились под землю? – наконец нарушила молчание Кара.

– Я бы сказал, футов на двести, может быть, глубже, – ответил Омаха.

За следующим поворотом открылся вход в пещеру, размером с гараж на две машины. Свет фонарей отразился от заполненного водой колодца посредине. Подернутая рябью поверхность была затянута туманом. С потолка срывались капли воды.

– А вот и источник поступления воды, – заметил Омаха. – Должно быть, направленный взрыв засосал ее отсюда вверх, словно коктейль через соломинку.

Беглецы вошли в пещеру. Вокруг колодца проходил каменный выступ.

– Смотрите! – Кара указала лучом фонаря на дверь в противоположном конце пещеры.

Беглецы обогнули колодец. Омаха положил ладонь на поверхность двери.

– Опять железо. Определенно, черная металлургия была здесь в почете.

На двери имелась ручка, однако между косяками был поставлен мощный засов.

– Это для того, чтобы герметически закупорить пещеру, – объяснила подошедшая к ним сзади Корал. – Поэтому взрыв создал разряжение воздуха.

Она кивнула на колодец с водой. Где-то далеко вверху послышался гулкий грохот.

Ухватив засов, Омаха навалился на него всем своим весом. Но железный брус даже не шелохнулся.

– Проклятье! Засов застрял, хотя здесь все покрыто маслом, – сказал Омаха, вытирая руки о плащ.

– Чтобы не ржавело, – констатировал Денни.

Он попробовал помочь брату, но и вдвоем у них ничего не получилось.

– Тут не обойтись без лома.

– Нет, – произнесла у них за спиной ходжа.

Раздвинув толпу клюкой, старуха приблизилась к Сафии.

– Запоры Убара сможет отпереть лишь одна из рахим.

Омаха снова вытер руки.

– Леди, с готовностью уступаю вам это право.

Лулу постучала по засову клюкой.

– Чтобы воздействовать на подобные реликвии, нужна та, кто несет на себе благословение Убара, в чьих жилах течет кровь первой царицы, – сказала ходжа, поворачиваясь к Сафии. – Та, кто обладает даром рахим.

– Я? – спросила Сафия.

– Ты прошла испытание, – напомнила Лулу. – Ключи ответили тебе.

Сафия на мгновение мысленно вернулась в залитую дождем гробницу Иова. Вспомнила, как ждала, когда насаженная на копье голова повернется в сторону Убара. И тогда сначала ничего не происходило, пока Сафия была в перчатках. Когда Кейн принес копье и установил его в отверстие, реликвия не двигалась. До тех пор, пока Сафия не прикоснулась к железу голыми кончиками пальцев, чтобы смахнуть с железных щек капли дождя, похожие на слезинки.

Только после этого реликвия пришла в движение.

То же самое можно было сказать про изогнутые полумесяцем рога буйвола. Ничего не происходило, пока Сафия не дотронулась до них, высекая искру статического электричества. Прикосновением пальца она заставила сработать бомбу.

Лулу кивком предложила ей подойти к двери. Сафия послушно шагнула вперед.

– Подождите! – остановила ее Корал и достала из кармана какой-то прибор.

– Что это? – спросил Омаха.

– Так, хочу проверить одну теорию, – объяснила Корал. – Я уже изучала ключи с помощью оборудования, захваченного у Кассандры.

Она махнула рукой, приглашая Сафию продолжать. Собравшись духом, Сафия протянула здоровую руку и схватила засов. Никаких искр, ничего необычного. Сафия потянула засов. Тот легко скользнул в сторону. Пораженная, Сафия отпрянула назад.

– Проклятье! – выдохнул Омаха.

– О, вижу, это произвело на тебя впечатление, – заметила Кара.

– Должно быть, мы с Денни сдвинули засов с мертвой точки.

Корал покачала головой.

– Это магнитный замок.

– Что? – спросила Сафия.

– Вот это – магнитометр. Прибор для измерения напряженности магнитного поля. – Корал показала устройство, которое держала в руках. – Когда Сафия прикоснулась к этому железному бруску, его магнитная полярность переменилась.

Сафия недоуменно посмотрела на засов.

– Каким образом?

– Железо является хорошим проводником и прекрасно откликается на воздействие магнитного поля. Если потереть иголку магнитом, часть магнитного заряда перейдет на нее. Так вот, предметы каким-то образом откликаются на ваше присутствие, на некую энергию, исходящую от вас.

Сафия снова мысленно увидела вращение железного сердца на мраморной крышке алтаря в усыпальнице Амирана. Оно действительно вело себя словно магнитный компас, располагаясь вдоль какой-то оси.

Вверху снова раздался грохот.

Омаха шагнул вперед.

– Каким бы образом ни открылся засов, давайте этим воспользуемся.

Схватив ручку, он потянул дверь. Она легко повернулась на смазанных петлях. За ней открылась уходящая вниз, в темноту лестница, высеченная в камне.

Закрыв и заперев дверь за последней беглянкой, Омаха взял фонарик и первым начал спускаться вниз. Следом за ним пошла Сафия, а дальше и все остальные.

Лестница была прямой, но очень крутой. Еще футов через сто она привела в пещеру, размерами вчетверо больше предыдущей. Внутри оказалось небольшое озеро, темное и зеркально гладкое. В воздухе стоял странный запах. Разумеется, пахло сыростью, но еще и озоном – так пахнет во время грозы. Однако внимание Сафии в настоящий момент было приковано не к этому.

В нескольких шагах от нее в воду уходил каменный причал. В самом его конце на воде застыла прекрасная деревянная дхоу – аравийское парусное судно длиной тридцать футов. Просмоленные борта ярко блестели в свете фонарей. Поручни и мачты были украшены позолоченными листьями. Паруса, бесполезные под землей, тем не менее были свернуты и закреплены на мачтах. Пещера огласилась восклицаниями, проникнутыми благоговейным почтением.

На носу дхоу возвышалась фигура обнаженной женщины, прикрывающей грудь сложенными руками. Ее лицо было обращено к заполненному водой широкому тоннелю, который уходил в темноту чуть влево.

Даже на расстоянии Сафия узнала черты лица – царица Савская.

– Железо, – заметил стоявший рядом с Сафией Омаха, от которого не укрылось ее внимание.

Он направил луч фонарика на фигуру, украшающую нос судна. Изваяние было выполнено из чистого железа. Омаха шагнул на причал.

– Похоже, нам снова предстоит плыть по воде.

12 часов 32 минуты

Кассандра, спустившаяся на дно провала, смотрела на изувеченное тело Кейна. Она не могла определить, что именно испытывает. Сожаление, ярость, тень страха. Времени разбираться в своих чувствах у нее не было. Ее мысли были сосредоточены только на том, как обратить случившееся себе на пользу.

– Поднимите тело наверх, уложите в мешок.

Двое бойцов извлекли труп своего командира из обломков вездехода. Другие забирались в кабину через задний люк, вытаскивали то, что можно было спасти, и закладывали взрывчатку, чтобы разнести на части прочный стальной корпус. Остальные с помощью багги оттаскивали крупные обломки.

Один боец размотал из дыры в корпусе вездехода длинный провод.

Кассандра села на песчаный мотоцикл, надвинула на глаза очки, крепче завязала на лице платок и, набрав скорость, выехала из провала. Как только она перевалила через край, яростный порыв ветра развернул мотоцикл. Буря разыгралась еще сильнее. Кассандре с огромным трудом удалось вернуть сцепление колес с грунтом, после чего она помчалась к командному пункту, устроенному в одном из немногих уцелевших домиков. Вокруг стояли грузовики.

Затормозив, Кассандра спрыгнула с мотоцикла, прислонила его к стене и вошла в дом. Внутри на складных койках и на одеялах, расстеленных прямо на полу, лежали раненые. Передовому отряду здорово досталось от странных союзников Пейнтера. Кассандре уже доложили о боевом мастерстве таинственных женщин, о том, как они появлялись из ниоткуда и так же внезапно исчезали. До сих пор не удалось даже приблизительно оценить их численность. Но теперь все до одной женщины скрылись. Ушли в дыру.

Кассандра подошла к одной из коек. Санитар, занимавшийся раненым, который находился без сознания, наложил последний шов на рассеченную скулу. С большой шишкой, вскочившей на лбу, он не мог ничего поделать.

Возможно, Пейнтер и правда обладал девятью жизнями кошки, но на этот раз он приземлился не на лапы. Ему достался скользящий удар по голове. В живых Пейнтер остался только потому, что рыхлый песок смягчил его падение.

По взглядам исподлобья, которые бросали на Кроу люди Кейна, Кассандра поняла, что они не в восторге от везения, выпавшего на его долю. Всем уже было известно о кровавой схватке, завершившейся гибелью австралийца. Кассандра остановилась в ногах койки.

– Как он?

– Легкое сотрясение мозга. Зрачки одинаковые, реагируют на свет. Этот ублюдок лишь отключился.

– Тогда буди его. Дай ему понюхать нашатырь.

Санитар вздохнул, но повиновался. Ему нужно было заботиться о других раненых, о его боевых товарищах. Однако Кассандра по-прежнему оставалась командиром. И Пейнтер был по-прежнему ей нужен.

12 часов 42 минуты

– Ну и что нам делать? – спросил Омаха. – Грести? Отталкиваться шестом?

Пройдя на нос лодки, он оглянулся назад. Все беглецы поднялись на борт древней дхоу. Барак встал у румпеля. Клей, опустившись на корточки, царапал ногтем один из позолоченных листьев. Денни и Корал стояли на корме, перевесившись за борт, и, судя по всему, изучали конструкцию руля. Рахим рассыпались по судну, с интересом разглядывая его.

Вблизи дхоу оказалась еще более впечатляющей. Почти все поверхности были покрыты позолоченными листьями. Перламутр украшал рукоятки. Швартовочные кнехты были выполнены из чистого серебра. Даже в канаты были вплетены золотые нити. Несомненно, на этой дхоу плавала сама царица.

Однако какой бы красивой ни была лодка, толку от нее в прямом ее назначении было мало, если, конечно, под землей вдруг не задует сильный ветер.

Омаха, Кара и Сафия стояли на носу рядом с железным изваянием царицы Савской. Чуть поодаль опиралась на клюку ходжа.

– Так прикоснись же к нему, – настаивала Кара, обращаясь к Сафии.

Только что ходжа попросила ее о том же самом.

Сафия с опаской спрятала здоровую руку под перевязь. У нее на лице была написана тревога.

– Никто не знает, что в этом случае произойдет.

У нее в глазах Омаха увидел отблеск пламени взрыва в полости трилита. Молодая женщина обвела взглядом экипаж дхоу. Она боялась своими действиями навлечь на них неприятности.

К Сафии приблизился Омаха и положил руку ей на плечо.

– Саффи, с минуты на минуту сюда нагрянет Кассандра, паля из автоматов. Лично я предпочел бы попытать счастья с этой железной дамой, чем снова встретиться лицом к лицу с той стервой, у которой вместо сердца кусок камня.

Сафия вздохнула. Омаха почувствовал, как она расслабляется, уступая большинству.

– Держитесь! – прошептала Сафия.

Протянув руку, она прикоснулась к плечу железного изваяния, так же как прикасался к ее собственному плечу Омаха. Как только ладонь Сафии дотронулась до железа, Омаха ощутил слабый электрический разряд. Но Сафия, похоже, этого не заметила. Ничего не произошло.

– Наверное, я не та, кому по силам…

– Подожди, – остановил ее Омаха. – Держись крепче.

Он почувствовал под ногами легкую дрожь, словно забурлила вода вокруг корпуса лодки. Дхоу стронулась с места и медленно поплыла вперед.

Омаха быстро обернулся.

– Отдать концы! – крикнул он.

Рахим засуетились, освобождая канаты, которыми лодка была привязана к причалу.

– Что происходит? – спросила Сафия, не отрывая ладони от плеча железной царицы Савской.

– Барак, ты держишь румпель?

Великан араб, занявший место на корме, помахал рукой. Дхоу медленно набирала скорость. Барак направлял судно прямо на вход в затопленный тоннель. Омаха, включив фонарик, посветил вперед. Луч света потонул в темноте. Как далеко идет тоннель? И куда он ведет? Существовал только один способ выяснить это.

Омаха, держа руку на плече Сафии, чувствовал, как она дрожит. Он шагнул ближе, прижимаясь к ней своим телом. Сафия, не сказав ни слова, лишь откинулась назад, опираясь на него. Омаха прочитал ее мысли: лодка не взорвалась, все в порядке.

Корал и Денни снова свесились за борт, светя вниз фонариками.

– Чувствуете запах озона? – обратилась Корал к брату Омахи.

– Да.

– Взгляните, вода буквально кипит в тех местах, где соприкасается с железом.

На них обратились любопытные взгляды.

– Ребята, чем это вы там занимаетесь? – спросил Омаха.

Денни выпрямился. Его лицо раскраснелось от возбуждения.

– Проводим исследования.

Омаха закатил глаза. Его брат был просто помешан на науке. Корал тоже поднялась на ноги.

– В воде идет какая-то каталитическая реакция. Я считаю, ее вызывает вот эта железная дева. И следствием этого является движущая сила. Я хочу исследовать состав воды.

Опустившись на корточки, она снова перегнулась через ограждение, Денни угодливо кивнул. Щенок, виляющий хвостом перед хозяином.

– Я принесу ведро.

Омаха не стал им мешать. В настоящий момент его волновало только то, куда направлялась дхоу. Он поймал на себе взгляд Кары, которая смотрела на них с Сафией. Кара смущенно отвернулась, устремив взор в затянутый мраком тоннель. Омаха обратил внимание, что ходжа занята тем же.

– Вы знаете, куда ведет тоннель? – спросил он.

Та пожала плечами.

– К истинному сердцу Убара.

Наступило молчание. Лодка бесшумно скользила по длинной, темной горловине. Омаха поднял взгляд, подсознательно ожидая увидеть над головой ночное небо. Его, разумеется, не было.

Лодка плыла под толщей земли на глубине нескольких сотен футов.

12 часов 45 минут

Пейнтер очнулся, задыхаясь, кашляя, с горящими глазами. Он попытался сесть, но его грубо пихнули назад. Голова у него гудела словно колокол. В глаза ударил острый свет. Комната поплыла перед глазами. Пейнтер перекатился на бок, и его вырвало на пол. Желудок снова и снова судорожно сжимался.

– Вижу, ты проснулся.

При звуках этого голоса лихорадочный жар, обжигавший все тело Кроу, мгновенно схлынул. Несмотря на болезненно яркий свет ламп, он посмотрел на женщину, которая стояла в ногах койки.

– Кассандра…

Она была в камуфляжной форме желто-бурых пустынных тонов, в накидке до колен, перепоясанной в талии. За спиной на тесемке болталась шляпа, платок, закрывавший лицо, был спущен на шею. Кожа молодой женщины сияла в свете ламп, глаза горели еще ярче.

Пейнтер снова попытался было сесть. Двое рослых бойцов схватили его за плечи. Кассандра махнула рукой, останавливая их. Кроу медленно сел на койке. На него тотчас же были наведены пистолеты.

– Нам с тобой надо кое-что обсудить, – сказала Кассандра, опускаясь на корточки. – Твоя выходка стоила мне почти всего электронного оборудования. Хотя кое-что все же удалось спасти, в том числе вот этот портативный компьютер.

Она показала на компьютер, лежащий на складном стульчике. На экран выводилась получаемая с метеорологического спутника в реальном времени карта региона, на которой была видна бушующая песчаная буря. Пейнтер быстро разобрался в условных обозначениях. Область высокого давления, зародившаяся над Аравийским морем, наконец перевалила через горы. Через два часа она должна будет столкнуться с песчаной бурей как раз в этих местах. И тогда разразится катастрофа.

Однако в настоящий момент все это не имело значения.

– Я тебе ничего не скажу, – прохрипел Пейнтер. – И не надейся.

– Кажется, я пока что ни о чем тебя не спрашивала.

Кроу презрительно оскалился. Даже это причинило боль.

Нагнувшись к компьютеру, Кассандра нажала несколько клавиш. На экране появился крупный план: поселок, развалины, пустыня. Изображение было черно-белым за исключением маленького голубого кружка диаметром с четверть дюйма. Медленно вращаясь, кружок двигался, а под ним в реальном времени менялись трехмерные координаты. Пейнтер сразу понял, что это такое, – сигнал микропередатчика, устройства, которое разработал он сам.

– Что это?

– Мы вживили передатчик доктору аль-Мааз. Нам нельзя было терять ее из виду.

– Под землей радиоволны…

Ему с огромным трудом удавалось шевелить языком.

– Вездеход закупорил отверстие недостаточно плотно. Нам удалось просунуть в щель проволочную антенну. Как только антенна оказалась опущена достаточно глубоко, мы поймали сигнал. Судя по всему, условия для распространения радиоволн там просто прекрасные. Мы опустили в тоннель усилитель. Теперь доктору аль-Мааз от нас нигде не скрыться.

– Зачем ты рассказываешь мне все это?

Кассандра вернулась к койке. У нее в руках был небольшой передатчик.

– Затем, чтобы предупредить тебя о том, что в разработанную тобой конструкцию были внесены небольшие изменения. Выяснилось, что при незначительном увеличении мощности батареи питания оказалось возможным воспламенять небольшой заряд. Если хочешь, могу показать схему.

У Пейнтера по спине пробежали мурашки.

– Кассандра, что ты сделала?

У него перед глазами возникло лицо Сафии, ее застенчивая улыбка.

– Взрывчатки достаточно, чтобы перебить позвоночник.

– Ты…

Кассандра подняла одну бровь – когда-то это возбуждало Пейнтера, заставляло биться чаще его сердце. Сейчас он испытал леденящий ужас. Кроу стиснул руками одеяло.

– Я расскажу тебе все, что ты хочешь.

– Какая отрадная готовность к сотрудничеству! Но, Пейнтер, опять-таки, кажется, я ни о чем тебя не спрашивала.

Взяв передатчик, Кассандра перевела взгляд на экран.

– Настала пора наказать тебя за твою сегодняшнюю выходку.

Она нажала кнопку.

– Нет!

Крик Пейнтера потонул в чудовищном грохоте взрыва. Казалось, у него взорвалось сердце. Ему потребовалось какое-то мгновение, чтобы понять правду. Кассандра усмехнулась, переполненная сладостным торжеством. Бойцы, находившиеся в помещении, разразились громким смехом, в котором было мало веселья.

Кассандра с деланым недоумением посмотрела на зажатое в руке устройство.

– Извини, кажется, это был не тот передатчик. Этот привел в действие заряды, заложенные в остове вездехода. Мои взрывники обещали, что это полностью расчистит вход в тоннель. Теперь остается лишь убрать обломки. Максимум через полчаса мы сможем выступить в путь.

Сердце Пейнтера, все еще стиснутое болью, бешено колотилось где-то в области горла. Кассандра достала другой передатчик.

– А вот это тот, который нужен. Он настроен на волну приемника, вживленного Сафии. Попробуем еще раз?

Пейнтер молча уронил голову. Кассандру больше ничего не сдерживает. Врата Убара открыты, и ей уже не нужны знания Сафии.

Кассандра присела на корточки рядом с ним.

– Ну а теперь, когда я полностью владею твоим вниманием, полагаю, нам с тобой можно поговорить по душам.

13 часов 52 минуты

Сафия стояла, опершись рукой о железный лоб и прислонившись бедром к ограждению. Как она может одновременно испытывать ужас и усталость? Прошло уже полчаса с тех пор, как со стороны спирального пандуса донесся громкий взрыв.

– Похоже, это Кассандра стучится к нам в дверь, – заметил тогда Омаха.

К этому времени лодка уже успела проплыть по подземному тоннелю порядочное расстояние. Тем не менее напряженность возросла. Многие фонарики посветили назад. Но к счастью, там продолжал царить полный мрак. Сафия попыталась представить себе бешенство Кассандры, которая вместо беглецов обнаружит лишь заполненный водой тоннель. Если Кассандра со своими людьми соберется продолжить преследование, им придется двигаться вплавь.

Хотя дхоу плыла со скоростью человека, идущего быстрым шагом, она была в движении уже больше часа. За это время лодка успела преодолеть по меньшей мере шесть или семь миль, медленно, но верно отрываясь от преследователей.

С каждой минутой все находящиеся на борту расслаблялись еще немного. Да и кто сказал, что Кассандре удалось хотя бы расчистить баррикаду, которая закупорила вход в подземелье? И все же Сафия не могла прогнать другой страх, поселившийся в сердце.

Пейнтер.

Что с ним сталось? Погиб, попал в плен, погребен песчаной бурей? Ни один из вариантов не вселял радость. За спиной у Сафии рахим затянули тихую, печальную песнь, сокрушаясь по мертвым. Снова арамейский язык. Сафия откликнулась на траурный мотив всей душой. Заметив ее внимание, к ней подошла Лулу.

– Это наш древний язык, язык последней царицы. Сейчас он стал мертвым, но мы по-прежнему разговариваем на нем между собой.

Сафия слушала, словно перенесясь в другое время. Рядом дремали на скамьях, уронив головы, Кара и Омаха. Барак, стоявший у румпеля, направлял лодку прямо по тоннелю, который выписывал ленивые изгибы. Вероятно, когда-то это была часть подземной водной системы.

В нескольких шагах от Сафии, скрестив ноги, сидела Корал, поглощенная наблюдением за многочисленными измерительными приборами. Ее лицо было озарено отблеском подсвеченных шкал. Ей помогал Денни, который устроился рядом на корточках и жадно ловил каждый взгляд Корал.

Сафия отыскала взглядом последнего человека их команды. Клей, опершись на поручень правого борта, смотрел вперед. Несколько минут назад они с Бараком выкурили на двоих сигарету, одну из последних оставшихся у великана араба. Судя по виду молодого аспиранта, половинной дозы никотина оказалось явно недостаточно.

Поймав на себе взгляд Сафии, он подошел к ней.

– Ну как ты? – спросила она.

– Могу лишь сказать, что теперь я рассчитываю только на самую высокую оценку.

– Не знаю, не знаю, – поддразнила его Сафия. – Совершенству не бывает предела.

– Замечательно. Больше я издеваться над собой не позволю, – парировал Клей и уставился в темноту. – Здесь просто чертовски много воды!

Сафия вспомнила его страх перед морем: об этом они разговаривали, стоя у ограждения на борту «Шабаба Омани». Казалось, прошла целая вечность.

Денни поднялся на ноги и потянулся.

– Мы с Корал как раз обсуждали то же самое. То, как здесь много воды. Ее гораздо больше, чем можно было бы объяснить количеством осадков и замкнутым круговоротом.

Омаха зашевелился, не поднимая головы. Как оказалось, он не спал, а просто отдыхал.

– Ну, умник, и как же это объяснить?

Ему ответила Корал:

– Вода рождена Землей.

Омаха поднял голову.

– Повторите-ка!

– В пятидесятых годах прошлого столетия было установлено, что внутри Земли находится гораздо больше воды, чем можно было бы объяснить круговоротом осадков и испарения на поверхности. Известно много случаев значительных источников пресной воды, которые находятся глубоко в земле. Огромные водоносные горизонты…

Ее прервал Денни:

– Корал… доктор Новак рассказала мне об одном таком источнике, который был обнаружен при рытье котлована под новую больницу в нью-йоркском Гарлеме. Его производительность составляла свыше двух тысяч галлонов в минуту. Потребовалось много тонн бетона, чтобы создать необходимое давление и закупорить фонтан.

– Так откуда же, черт возьми, берется вся эта лишняя вода?

Денни указал на Корал.

– Вот она объяснит лучше.

Та вздохнула, судя по всему недовольная тем, что ее оторвали от работы.

– Стивен Рейсс, инженер-геолог, предположил, что эта так называемая новая вода постоянно образуется внутри Земли при взаимодействии атомов водорода и кислорода, которые рождаются в магме. Согласно его теории, кубический километр гранита под воздействием давления и температуры способен выделить восемь миллиардов галлонов воды. Рейсс утверждал, что под земной корой имеется множество полостей, заполненных «магматической» или «порожденной Землей» водой, которые объединены в обширный водоносный слой, опоясывающий весь земной шар.

– И такие подземные водоемы есть даже под Аравийской пустыней? – насмешливо поинтересовался Омаха.

– Разумеется. Рейсс, скончавшийся в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, на протяжении свыше пятидесяти лет успешно отыскивал воду в таких местах, в которых, как утверждали остальные геологи, обнаружить ее было невозможно. Кстати, именно он открыл скважину Элиат в Израиле, которая с тех самых пор обеспечивает пресной водой город со стотысячным населением. То же самое Рейсс проделывал в Саудовской Аравии и в Египте.

– Значит, вы полагаете, что вся эта вода является частью такой системы?

– Возможно.

Корал открыла дверцу одного из приборов. Сафия успела заметить, как оттуда вырвалось облачко пара. Значит, это было что-то вроде холодильника. Взяв пинцет, Корал достала крошечные пробирки и встряхнула их. Результат заставил ее нахмуриться.

– Что-то не так? – спросил Денни, заметив ее реакцию.

– Эта вода какая-то странная.

– Что ты хочешь сказать?

Корал подняла пробирку.

– Я предприняла попытку ее заморозить.

– Ну и?

Корал протянула пластиковую пробирку Денни.

– Я понизила температуру в азотном морозильнике до минус тридцати градусов по Цельсию. Но вода по-прежнему остается в жидком состоянии.

– Что? – шагнул к ней Омаха.

– Это какая-то бессмыслица. В морозильной камере вода отдает всю свою тепловую энергию и замерзает. Так вот, эта вода продолжает отдавать энергию, но не превращается в лед. Как будто в ней находится неиссякаемый источник энергии.

Сафия посмотрела вперед. В воздухе по-прежнему чувствовался запах озона. Она вспомнила, как бурлила вода, соприкасаясь с железом.

– Корал, счетчик Гейгера у вас?

Та, широко раскрыв глаза, кивнула.

– Разумеется.

Она быстро подключила щуп к прибору и провела им над пробиркой. Ее взгляд сообщил ответ раньше слов.

– Аннигиляция антивещества.

Вскочив на ноги, Корал перекинула щуп за поручни и прошла вдоль борта дхоу от середины лодки до носа, где стояла Сафия.

– Показания увеличиваются с каждым шагом.

– Черт побери, что все это значит? – спросил Омаха.

– Магнитное поле железа вызывает аннигиляцию антивещества.

– Антивещества? Где?

Корал обвела взглядом вокруг.

– Мы по нему плывем.

– Это невозможно. Вступая в контакт с веществом, антивещество мгновенно аннигилирует. Оно не может находиться в воде. В этом случае антивещество уже давно аннигилировало бы, соприкоснувшись с молекулами воды.

– Вы совершенно правы, – согласилась Корал. – Но я говорю о том, что регистрируют приборы. Эта вода непонятным образом обогащена антивеществом.

– И именно эта реакция движет лодку? – спросила Сафия.

– Вероятно. Каким-то образом магнитное поле железа вызывает локальную аннигиляцию антивещества в воде, преобразуя выделяющуюся энергию в поступательное движение судна.

– А что, если начнется неуправляемый переход антивещества из стабильного состояния? – озабоченно спросил Омаха.

Сафия напряглась. Она вспомнила рассказ Пейнтера о том, как радиационное излучение изотопов урана, возможно, стало причиной взрыва в Британском музее. У нее перед глазами возникли дымящиеся останки охранника.

Корал снова взглянула на счетчик Гейгера.

– Я не вижу никаких следов альфа- и бета-излучения, но точно пока что ничего сказать нельзя. Необходимо провести более тщательные исследования.

В разговор вмешалась ходжа. Не обращая внимания на оживленное обсуждение, старуха просто смотрела вперед.

– Тоннель заканчивается.

Все взгляды обратились туда же. Даже Корал поднялась на ноги.

Впереди мерцал тусклый свет, который то усиливался, то гаснул. Его было достаточно, чтобы определить: до конца тоннеля оставалось ярдов десять.

На последнем ярде свод тоннеля ощетинился острыми камнями, словно акулья пасть. Никто не произнес ни слова.

Вынырнув из тоннеля, корабль оказался в обширной подземной пещере.

– Матерь божия! – пробормотал Омаха.

14 часов 04 минуты

Кассандра левой рукой крепко прижимала трубку спутникового телефона к уху, прикрывая правой микрофон от завываний бури. Она находилась на втором этаже здания из шлакоблоков, в котором разместился командный пункт. Ураганный ветер носил по улицам поселка песок, швыряя его в заколоченные окна.

Слушая своего собеседника, Кассандра расхаживала по комнате. Голос, прошедший цифровую обработку, звучал неразборчиво, но глава «Гильдии» строго соблюдал свою анонимность.

– Серый вождь, – продолжал Священник, – просить об этом во время такой бури – значит рисковать успехом всей операции. А может быть, и самим существованием «Гильдии».

– Я понимаю, что мои запросы кажутся чрезмерными. Однако, господин Священник, мы уже обнаружили цель. Мы в нескольких шагах от победы. Возможно, нам удастся покинуть Шисур до окончания бури. Разумеется, только в том случае, если мы получим необходимое снаряжение с авиабазы Тумрайт.

– А какие гарантии успеха вы мне даете?

– Я ставлю на кон свою жизнь.

– Серый вождь, ваша жизнь всегда стоит на кону. Руководство «Гильдии» внимательно изучило ваши последние неудачи. Если вы еще раз нас разочаруете, мы всерьез задумаемся о целесообразности вашей дальнейшей работы в «Гильдии».

«Мерзавец! – мысленно выругалась Кассандра. – Скрываясь за кодовым именем, сидя в тиши своего кабинета, он имеет наглость ставить под сомнение мою компетентность!» Но Кассандра знала способ решить проблемы, с которыми столкнулась. За это ей нужно было благодарить Пейнтера.

– Господин Священник, я уверена в конечном успехе операции. Однако я прошу, чтобы впоследствии мне была предоставлена возможность очистить свое доброе имя. Мне был назначен заместитель. Я его не выбирала. Джон Кейн постоянно ставил мне палки в колеса, не позволял эффективно командовать своими людьми. Его преступное пренебрежение мерами безопасности стало причиной задержки и гибели самого Кейна. Я же, напротив, сумела обезвредить и задержать виновника этих неприятных происшествий. Речь идет об одной из ключевых фигур отряда «Сигма» УППОНИР.

– Вам удалось захватить Пейнтера Кроу?

Услышав этот фамильярный тон, Кассандра нахмурилась.

– Да, господин Священник.

– Прекрасно, Серый вождь. Возможно, в конце концов я все же не ошибся, оказав вам доверие. Вы получите все, что просили. Четыре бронированных вездехода, которыми управляют бойцы «Гильдии», уже находятся в пути.

Кассандра прикусила язык. Значит, все эти угрозы были показными.

– Благодарю вас, сэр, – с трудом выдавила она, однако ее усилия пропали даром.

Священник уже положил трубку. Кассандра тоже отключила телефон и еще дважды прошлась взад и вперед по комнате, стараясь дышать глубоко.

Взрывая вездеход, закупоривший вход в подземелье, она была уверена в победе. Ей доставило огромное наслаждение мучить Пейнтера, ломать его, добиваясь, чтобы он заговорил. Кассандра понимала, что остальные не представляют серьезной угрозы. Горстка опытных бойцов, обремененных детьми и старухами.

Как только обломки вездехода были извлечены из отверстия, Кассандра первой спустилась вниз, готовая пожинать плоды победы, но вместо этого наткнулась на подземную реку. В воду уходил каменный причал, так что беглецы, судя по всему, нашли здесь какое-то судно, на котором и уплыли, гребя веслами.

Что ж, значит, надо вносить коррективы в план. В который уже раз.

Кассандре пришлось обратиться за помощью к Священнику, и, несмотря ни на что, разговор с руководителем «Гильдии» прошел как нельзя успешнее. Кассандре удалось найти козла отпущения и свалить на него все прошлые неудачи; а вскоре у нее будет все необходимое для того, чтобы обеспечить победу.

Несколько успокоившись, Кассандра направилась к лестнице, собираясь лично проследить за последними приготовлениями. Спустившись по деревянным ступеням, она вошла во временный госпиталь. Подойдя к санитару, Кассандра кивнула.

– Вы получите все необходимое. Караван прибудет через два часа.

Санитар облегченно вздохнул. Раненые, услышав слова своего командира, радостно зашумели.

Кассандра бросила взгляд на Пейнтера. Накачанный успокоительным препаратом, он в полубессознательном состоянии лежал на койке. Рядом стоял портативный компьютер Кассандры. На экране светился голубой кружок – сигнал микропередатчика, вживленного Сафии. Как напоминание.

Кассандра ни на минуту не оставляла передатчик с дистанционным взрывателем – дополнительную гарантию хорошего поведения Пейнтера. Она взглянула на часы.

Скоро все будет кончено.

14 часов 06 минут

Кара, держа сестру за свободную руку, стояла на носу лодки вместе с Сафией, а та каким-то чудодейственным способом своим прикосновением управляла дхоу. Наконец они нашли то, что на протяжении стольких лет искал их отец.

Убар.

Дхоу выплыла из тоннеля в обширную пещеру. Свод уходил вверх на высоту тридцатиэтажного дома; пещера простиралась в длину больше чем на милю. Огромную подземную полость заполняло озеро неизвестной глубины.

Как только лодка оказалась в пещере, во все стороны устремились лучи фонарей. Однако в дополнительном освещении не было необходимости. Под сводами кобальтово-голубыми созвездиями мерцали искрящиеся электрические разряды, в воздухе висели газообразные облака, которые бурлили внутренним огнем, – размытые, призрачные, дрожащие. Статические заряды, вероятно, навела буря, бушующая на поверхности земли.

Однако не эти феерические огни приковывали к себе внимание беглецов. Электрическое сияние отражалось от всех поверхностей – водной глади, сводов, стен.

– Это же стекло, – промолвила Сафия, озираясь кругом.

Пещера представляла собой громадный стеклянный пузырь, погребенный под песками. Сафия даже заметила россыпь стеклянных сталактитов, свисающих под сводом. По этим огромным сосулькам бегали вверх и вниз голубые искры, подобные электрическим паукам.

– Шлаковое стекло, – произнес Омаха. – Расплавленный песок, который потом затвердел. То же самое, из чего был сделан спиральный пандус.

– Как такое могло возникнуть? – спросил Клей.

Никто не рискнул высказать свои предположения. Дхоу продолжала скользить по водной глади. Корал обвела взглядом подземное озеро.

– Столько воды…

– Несомненно, она магматического происхождения, – пробормотал Денни. – Правда, скорее всего, это произошло тысячи лет назад.

Казалось, Корал его не услышала.

– Если вся она обогащена антивеществом…

От этой мысли всем сделалось жутко. Наступила леденящая тишина. Беглецы молча взирали на игру огней под потолком, которая отражалась в спокойной воде.

Вдруг Сафия тихо ахнула. Отпустив плечо железного изваяния, она закрыла ладонью рот.

– Сафия, в чем дело?

И тут Кара также увидела это: на противоположной стороне озера из полумрака показался город, поднимающийся над водой. К сводам уходили колонны из черного стекла, множество колонн самых разных размеров – могучие столбы, тонкие шпили, причудливо закрученные спирали.

– Тысяча колонн Убара, – прошептала Сафия.

Лодка подошла ближе, и появилась возможность рассмотреть мелкие детали, озаренные отраженным светом электрического сияния. Из темноты появился большой город, сверкающий, переливающийся, блестящий.

– И все это стекло, – пробормотал пораженный Клей.

Чудесный город поднимался по берегу между колоннами до дальней стены. Картина напомнила Каре приморские поселки на побережье Амальфи, похожие на детские кубики, разбросанные по склонам спускающихся к морю гор.

– Убар, – торжественно произнесла ходжа.

Обернувшись, Кара увидела, что все рахим преклонили колени, опускаясь на палубу. По прошествии двух тысячелетий они вернулись сюда. Город покинула одна царица, теперь их возвратилось тридцать.

После того как Сафия отняла руку от железного изваяния, дхоу, пройдя по инерции еще какое-то расстояние, остановилась. Шагнув к Сафии, Омаха обнял ее за плечо.

– Ближе.

Та снова прикоснулась к железному плечу. Лодка опять пришла в движение и плавно заскользила к древнему затерянному городу.

Барак, стоявший у румпеля, крикнул:

– Я вижу впереди причал! Попробую подвести лодку к нему!

Дхоу повернула к каменной стреле, выступающей из воды. Кара не отрывала взгляда от приближающегося города. Направленные на него с лодки лучи фонарей добавляли освещения. Становились различимы все новые подробности.

Дома, полностью выстроенные из стекла, были отделаны серебром, золотом, слоновой костью и изразцовой плиткой. Один дворец у самой береговой линии украшала мозаика, судя по виду выполненная из изумрудов и рубинов. Удод. Эта птица с гребешком на голове была важным действующим лицом многих сказаний о царице Савской. Рахим зачарованно молчали.

– Тормози! – крикнул Барак, когда дхоу приблизилась к причалу.

Сафия отняла руку от железного изваяния. Скорость лодки тотчас же уменьшилась. Барак без труда причалил к каменной стреле.

– Крепите концы, – распорядился он.

Рахим, вскочив на ноги, спрыгнули на причал и быстро привязали канаты к серебряным кнехтам, таким же, какие были на борту лодки.

– Мы вернулись домой, – произнесла Лулу, и в ее глазах блеснули слезы.

Кара помогла пожилой женщине пройти в середину лодки и шагнуть оттуда на причал. Оказавшись на твердой земле, ходжа махнула рукой, подзывая Сафию.

– Веди нас! Это ты вернула нам Убар.

Сафия начала было отказываться, но Кара подтолкнула ее.

– Сделай пожилой даме одолжение.

Собравшись с духом, Сафия сошла с борта дхоу и повела маленький отряд к стеклянному берегу Убара. Кара шла рядом с сестрой и Лулу. Это был их час. Даже Омаха подавил желание броситься вперед первым. Светя фонариками, они дошли до берега. Кара засмотрелась по сторонам и налетела на Сафию. Ее сестра и ходжа внезапно остановились.

– О боже… – простонала Сафия.

Лулу молча упала на колени.

Кара и Омаха, обойдя их, одновременно увидели жуткое зрелище. Омаха поежился. Кара отшатнулась назад. В нескольких шагах впереди прямо из земли торчало тело, высохшее, превратившееся в мумию. Его нижняя половина была заключена в стекло. Омаха скользнул лучом фонаря дальше по улице. Показались другие трупы, наполовину погребенные в стекле. Кара уставилась на одинокую иссушенную руку, торчащую из стекла, – казалось, это утопающий тянулся к жизни из черных пучин. Судя по всему, это была рука ребенка.

Все эти люди утонули в стекле.

Омаха, сделав несколько шагов вперед, вдруг испуганно отскочил в сторону и указал фонариком на то место, куда только что наступил. Луч света, проникнув сквозь стекло, открыл взору человеческие останки, обгоревшие до костей, скрюченные в комок. Кара не могла отвести от них взгляд: то же самое произошло с ее отцом. Наконец, закрыв лицо руками, она отвернулась.

Молчание нарушил Омаха:

– Кажется, мы сейчас обнаружили истинную трагедию, которая прогнала отсюда последнюю царицу Убара, заставив ее навечно запечатать это место и наложить на него проклятие. Это не город. Это кладбище.

20. Сражение под землей

4 декабря, 15 часов 13 минут

Шисур

Пейнтер обвел взглядом импровизированную больничную палату. После укола успокоительного голова у него была словно затянута паутиной, однако теперь он уже мог мыслить отчетливо. Он видел, как Кассандра вошла в палату. Ее подтолкнула буря, швырнув следом песок. Потребовались усилия двоих человек, чтобы снова закрыть дверь.

Из обрывков услышанного Пейнтер понял, что попытка продолжить преследование беглецов по какой-то причине закончилась провалом. Однако подробностей он не знал. И тем не менее по уверенной походке Кассандры, по ее приподнятому настроению Пейнтер заключил, что она еще не признает себя побежденной. Как всегда, у нее уже был готов новый план.

Поймав на себе мутный взгляд Пейнтера, Кассандра подошла к нему и плюхнулась на соседнюю койку. Охранник, приставленный к Пейнтеру, выпрямился в присутствии командира. Кассандра достала пистолет и положила на колени.

«Неужели это конец?»

Краем глаза Пейнтер увидел голубой кружок на экране компьютера. По крайней мере, Сафия еще жива. К настоящему времени она отошла от Шисура достаточно далеко, двигаясь строго на север. Вертикальная координата показывала, что Сафия по-прежнему находится под землей на глубине свыше трехсот футов.

Кассандра махнула рукой, отсылая охранника.

– Почему бы тебе не покурить? Я сама немного покараулю пленника.

– Слушаюсь. Благодарю вас, мэм.

Не дожидаясь, когда она передумает, охранник сорвался с места. Пейнтер уловил в его голосе страх. Нет никаких сомнений в том, как Кассандра командует своими людьми – железный кулак и устрашение.

Кассандра потянулась.

– Итак, Кроу…

Пейнтер стиснул под одеялом кулак, сознавая, что все равно не может ничего сделать. Он был прикован наручниками за щиколотку к койке. А Кассандра держалась вне досягаемости.

– Что тебе от меня нужно, Санчес? Ты пришла позлорадствовать?

– Нет. Я просто хотела сообщить, что ты, кажется, пробудил интерес у моего руководства. Больше того, твое пленение, вероятно, поможет мне подняться на несколько ступеней в иерархии «Гильдии».

Пейнтер удивленно посмотрел на нее. Оказывается, Кассандра пришла не злорадствовать, а хвалиться.

– «Гильдия»? Значит, вот кто тебе платит.

– Что я могу сказать? Я не жалуюсь. – Кассандра пожала плечами. – Полный социальный пакет вплоть до пенсионного обеспечения. И похороны с воинскими почестями. Разве плохо?

Пейнтер услышал в ее голосе смесь самоуверенности и презрения. Кассандре это совсем не шло. Определенно, у нее был план, который позволял ей рассчитывать на победу.

– Почему ты связала судьбу с «Гильдией»? – спросил Пейнтер.

Она смерила его взглядом – беспомощного, распростертого на койке. Ее голос прозвучал снисходительно, но при этом жестко:

– Истинную власть могут получить только те, кто ради достижения своих целей готов преступить все законы. Порядки и правила лишь ослепляют и связывают нас путами. Я знаю, каково чувствовать себя бессильной.

Ее взгляд устремился прочь, в прошлое. Пейнтер ощутил за словами бездонное горе. И тем не менее тон Кассандры не допускал сочувствия.

– Я наконец освободилась, перейдя границу, пересечь которую осмеливаются очень немногие. И за этой чертой я обрела власть. Я никогда не вернусь назад. Даже ради тебя.

Пейнтер понял, что убеждать ее бесполезно.

– Я пыталась предупредить тебя еще тогда, – продолжала Кассандра. – Если обижать «Гильдию» слишком часто, она имеет склонность кусаться в ответ. Так вот, мое руководство прониклось к тебе особым интересом.

Пейнтеру доводилось слышать о «Гильдии». Шепотом передавались слухи об организации, созданной по подобию террористических ячеек. Ее руководство окутано непроницаемой тайной.

«Гильдия» осуществляла свою деятельность по всему земному шару, не имея никаких национальных предпочтений, хотя, по слухам, зародилась организация из пепла распавшегося Советского Союза, и ее костяк состоял из российской организованной преступности и бывших сотрудников КГБ. Но со временем «Гильдия» переползла государственные границы, словно побеги ядовитого плюща. Помимо этих общих сведений, об организации почти ничего не было известно, кроме того, что она действовала безжалостными и кровавыми методами.

Цели «Гильдии» были просты: деньги, власть, влияние. Если в ее руки попадет источник антивещества, это станет ни с чем не сравнимым трофеем. Тогда она сможет шантажировать целые государства, продавать антивещество в небольших количествах диктаторским режимам и террористическим группировкам. Остановить «Гильдию» будет уже нельзя.

Пейнтер всмотрелся в лицо Кассандры. Как глубоко пустила «Гильдия» корни в Вашингтоне? Он вспомнил свое сообщение по электронной почте. Теперь ему был известен по крайней мере один человек, продавшийся «Гильдии». Кроу представил себе лицо Шона Макнайта. Вся эта операция с самого начала была обречена на провал. Пейнтер бессильно стиснул кулаки.

Подавшись вперед, Кассандра оперлась локтями на колени.

– Когда все будет кончено, я упакую тебя в коробку, перевяжу ленточкой с бантиком и доставлю руководству «Гильдии». Твой мозг препарируют, словно дохлую рыбину.

Пейнтер покачал головой, но даже он сам не смог бы сказать, что именно он отрицает.

– Мне лично доводилось наблюдать за методами допросов, которыми пользуются наши специалисты, – продолжала Кассандра. – Впечатляющая работа. Один тип из британской Ми-пять попытался проникнуть в сеть «Гильдии» в Индии. Его так обработали, что он мог лишь жалобно скулить, словно побитый щенок. Впрочем, мне до этого никогда не приходилось видеть, как с человека снимают скальп, а затем вставляют в череп электроды. Очаровательное зрелище. Хотя зачем я тебе все это рассказываю? Тебе предстоит испытать эти радости на себе.

Пейнтер даже представить себе не мог, насколько низко пала эта коварная женщина. Как он мог не заметить рядом с собой смертельную язву? Как он едва не отдал ей свое сердце?

Ответ был ему известен: сын пошел по стопам отца. Отец Пейнтера женился на женщине, которая в конце концов его зарезала. Как его отец не разглядел черную душу женщины, с которой связал свою жизнь, которая спала с ним рядом каждую ночь и родила ему ребенка? Неужели это какая-то генетическая слепота, которая передается из поколения в поколение?

Пейнтер украдкой взглянул на голубой кружок на экране компьютера. При мысли о Сафии у него по всему телу разлилось тепло. Это была не любовь, по крайней мере еще не любовь. Однако это чувство было гораздо глубже просто уважения и дружбы. Пейнтер ухватился за эту возможность, за скрытый у него в душе потенциал. Значит, на свете есть хорошие женщины, чьи сердца такие же искренние, как и его собственное. И он сможет их любить.

Пейнтер перевел взгляд на Кассандру. Ярость схлынула.

Должно быть, Кассандра прочла что-то у него на лице. Она ожидала найти обреченность, но вместо этого встретила спокойствие и непоколебимую решимость. У нее в глазах появилось смятение, за которым Пейнтер разглядел более глубокое чувство – мучительную боль, сверкнувшую лишь на мгновение. Но безудержная злоба тотчас сожгла дотла в ней все прочие чувства. Кассандра резко вскочила, схватив пистолет. Пейнтер продолжал спокойно смотреть на нее. Пусть она пристрелит его прямо сейчас. Это будет лучше, чем попасть в руки к ее начальству.

Кассандра издала звук – нечто среднее между смешком и всхлипыванием.

– Пусть тобой займется Священник. Но я, пожалуй, приду полюбопытствовать.

– Священник?

– Его лицо будет последним, что ты увидишь в своей жизни.

Кассандра круто развернулась и направилась к двери. Пейнтеру показалось, что в ее в последней фразе он услышал страх. Голос Кассандры прозвучал в точности так же, как голос охранника, оставившего комнату несколько минут назад. Это страх перед тем, кто занимает более высокое положение, будучи человеком беспощадным и жестоким.

Пейнтер неподвижно застыл на койке. Остатки паутины, сотканной действием успокоительного, сгорели во внезапно вспыхнувшем пламени прозрения. Пейнтер закрыл глаза, оглушенный догадкой. Священник. В это мгновение Пейнтер со всей определенностью понял, кто именно возглавляет «Гильдию» или, по крайней мере, направляет руку Кассандры.

Все оказалось гораздо страшнее, чем он предполагал.

16 часов 04 минуты

– Должно быть, это дворец царицы, – сказал Омаха.

Сафия смотрела на огромное строение, которое возвышалось на противоположной стороне внутреннего дворика, залитого черным стеклом. Омаха водил лучом фонарика по величественному зданию. На квадратном основании стояла круглая четырехэтажная башня, увенчанная зубчиками. Башню украшали арки из выдутого стекла, которые поддерживали балконы, выходящие на город. Перила и стены были усыпаны сапфирами, бриллиантами и рубинами. В отблесках голубоватых сполохов, искрящихся под сводами пещеры, тускло сияли золотые и серебряные крыши. И тем не менее Сафия окинула здание критическим взглядом.

– По-моему, это точная копия разрушенной цитадели на поверхности. Взгляни на размеры, на форму основания. Полное совпадение.

– Господи, Саффи, ты права.

Омаха шагнул во внутренний дворик. Обнесенный с двух сторон стенами, он заканчивался огромной аркой.

Сафия оглянулась. Дворец – не было никаких сомнений, что это действительно царский дворец, – возвышался у дальней стены пещеры на самой окраине Убара. Остальной город извилистыми, петляющими улицами спускался к озеру террасами, лестницами, крутыми уклонами. Повсюду возвышались колонны.

– Давай заглянем внутрь хотя бы одним глазком, – предложил Омаха.

Он направился вперед. За ним последовал Клей. Кара помогла подняться Лулу. Ходжа несколько оправилась от первого потрясения.

Всю дорогу сюда им постоянно попадались высушенные тела, погребенные в стекле, – в основном частично, но некоторые и целиком. Везде, куда ни падал взгляд, из стекла торчали человеческие останки, застывшие в агонии зловещие деревья-скелеты, протянувшие иссохшие, мумифицированные конечности. Позы говорили о невыносимых мучениях. Одна женщина, прислонившаяся к стеклянной стене, погрузилась в нее почти полностью, пытаясь защитить ребенка, которого держала в вытянутых руках, словно подношение Богу. Но молитва ее не была услышана. Ребенок лежал у нее над головой, заключенный в стекло. Подобные свидетельства трагедии можно было увидеть везде.

Судя по всему, когда-то численность населения Убара подходила к тысяче человек. Элита расположенного наверху города, все, кто удостоился расположения царицы – знать, чиновники, ремесленники, – все погибли.

Хотя царица запечатала мертвый город и никогда больше не говорила о нем, какие-то слухи все же просочились. Сафия вспомнила две сказки из «Тысячи и одной ночи». В историях «Город из меди» и «Окаменевший город» повествуется о поселении, жители которого застыли во времени, превратившись в медь или в камень. Однако действительность оказалась гораздо страшнее.

Омаха приблизился к входу во дворец.

– На то, чтобы исследовать все это, потребуются десятилетия. Вы только посмотрите, какая мастерская обработка стекла!

Заговорила Кара:

– Убар процветал на протяжении тысячи лет. В распоряжении города имелся источник такой энергии, ничего подобного которому не было ни до того, ни после. Человеческий разум обязательно найдет применение этой энергии. Она будет работать на пользу людям. Весь этот город является свидетельством изобретательности человека.

Сафия поймала себя на том, что не разделяет энтузиазма сестры. Убар представлял собой некрополь. Город мертвых. Это было свидетельство не столько изобретательности, сколько мучений и ужаса.

В течение двух часов маленькая группа взбиралась вверх по городским улицам, пытаясь установить причину разыгравшейся трагедии. Но вот они дошли до самой вершины, но так и не смогли обнаружить никаких указаний на то, что же именно произошло. Остальные задержались внизу. Корал продолжала работать, проводя заумные эксперименты. Ей помогал Денни, в котором внезапно проснулась страсть к физике или, скорее, к блондинке-физику шести футов роста.

Похоже, Корал что-то нашла. Перед тем как Сафия направилась в город, Корал обратилась к ней со странной просьбой: ей было нужно взять пробы крови у Сафии и кое-кого из рахим. Сафия согласилась, и Корал, отказавшись объяснить, чем была вызвана такая странная просьба, тотчас же приступила к работе.

Тем временем Барак и рахим разошлись в разные стороны, чтобы попытаться найти выход из этой гигантской подземной гробницы.

Омаха прошел во внутренний дворик царского дворца. Посреди площадки на постаменте из черного стекла, выполненного в виде человеческой ладони, лежала огромная железная сфера диаметром четыре фута. Сафия обошла вокруг, не отрывая от нее глаз. Определенно, скульптура олицетворяла прикосновение царицы к железным предметам – источнику энергии, благодаря которой процветал Убар. Сафия обратила внимание на то, что Лулу также изучает взглядом сферу, но теперь в глазах ходжи больше не было благоговейного восхищения. Его место занял безотчетный ужас.

Все прошли дальше.

– Взгляните-ка вот на это!

Омаха поспешил вперед. Он подошел к другой скульптуре, на этот раз из песчаника, водруженной на стеклянный пьедестал. Она стояла с одной стороны от сводчатого входа во дворец. Сафия посмотрела на закутанную в плащ фигуру с длинным жертвенным светильником в руке – изваяние-близнец того, в котором было спрятано железное сердце. Но только на этом прекрасно сохранились все мелкие детали, проработанные с поразительным мастерством: затейливые складки ткани, крошечный каменный огонек на кончике светильника, мягкие черты лица, определенно принадлежавшего молодой женщине.

Сафия вновь ощутила прилив воодушевления. Она перевела взгляд на противоположную сторону арки. Там стоял другой пьедестал из черного стекла, но изваяние отсутствовало.

– Царица взяла отсюда свою собственную статую, чтобы спрятать первый ключ, – сказала Сафия.

Омаха кивнул.

– И поместила его в гробницу наби Амирана.

Кара и Лулу остановились под сводом входа во дворец. Кара посветила внутрь фонариком.

– Подойдите, посмотрите сюда!

Сафия и Омаха поспешили к ней. За аркой начинался короткий коридор. Кара провела лучом фонаря по стенам. Те засветились богатыми, сочными красками: коричневой, кремовой, розовой, бежевой, мазками темно-синей и бирюзовой.

– Это песок, смешанный со стеклом, – определила Кара.

Сафии уже приходилось видеть подобные произведения искусства – картины, выполненные разноцветным песком и сохраняемые под стеклом. Но только в данном случае рисунки находились внутри стекла. Они покрывали стены, потолок, пол, изображая оазис в пустыне. Над головой лучами золотистого песка светилось солнце, окруженное белыми и голубыми завитками неба. По обе стороны качались финиковые пальмы, а вдалеке манящим сапфиром синело маленькое озеро.

Одну стену покрывали красные барханы, исполненные такими богатыми оттенками цвета, что так и хотелось ступить на них ногой. Пол коридора был усыпан песком и камнями, вмурованными в стекло.

Исследователям не оставалось ничего другого, кроме как войти во дворец. После кошмаров остального города красота дворца бальзамом пролилась на сердце. Прихожая длиной всего несколько коротких шагов привела в просторную залу, за которой следовала анфилада сводчатых комнат, уходящих вглубь. Справа поднималась винтовая лестница на верхние этажи. И повсюду под стеклом песок создавал панорамные картины пустыни, моря и гор.

– Именно так была украшена первоначальная цитадель? – произнес Омаха, рассуждая сам с собой. – И царица попыталась воссоздать здесь то каменное строение, превратив стекло в песчаник?

– А может быть, к этому добавилось стремление к уединению, – заметила Сафия. – Когда внутри горел свет, через стеклянные стены был бы виден каждый шаг царицы.

Они разбрелись по залу, зачарованные увиденным. Сафия невольно остановилась перед одной картиной напротив входа. Это было то, что первым делом видели входящие в просторное помещение.

Картина изображала пустыню. Заходящее солнце удлинило тени, окрасив небо в темно-синий цвет. На фоне заката вырисовывалась башня с плоской крышей, очертания которой показались Сафии смутно знакомыми. К зрителю приближалась фигура в плаще, несущая светильник. С крыши башни проливалась россыпь блестящего песка, изображающего лучи света. Крупинки кварца и кремния сверкали словно алмазы.

– Открытие Убара, – объяснила Лулу, приблизившись к Сафии. – Этот образ передавался из поколения в поколение. Царица Савская, еще будучи маленькой девочкой, заблудилась в пустыне, но нашла в ней укрытие и благословение.

К ним подошел Омаха.

– Это сооружение с лучами света наверху похоже на цитадель.

Теперь и Сафия поняла, почему башня показалась ей знакомой. В сравнении с остальными картинами это изображение было очень грубым; вероятно, его сделали гораздо раньше. По обе стороны от него картины на стенах изображали Убар на поверхности и Убар под землей. Самыми заметными элементами были дворец и цитадель. Сафия прошла от одной картины к другой.

Она остановилась перед изображением Убара подземного, выполненного синим и черным песком: поразительное мастерство, тщательная проработка деталей. Сафия даже смогла различить две статуи, стоящие по обе стороны от сводчатого входа. Единственной дополнительной деталью была фигура девушки в плаще, которая стояла посреди дворика. Царица Убара. Сафия прикоснулась к изображению, стараясь понять своего далекого предка. Здесь погребено столько тайн, многим из которых так и не суждено быть раскрытыми.

– Пора возвращаться, – наконец промолвила Кара.

Сафия кивнула. Они с неохотой двинулись в обратный путь. От дворца к озеру вела широкая улица. Сафия шла рядом с ходжей. Кара помогала старухе спускаться по ступенькам. Дорогу озаряли бесшумные искры голубого огня.

Лишь Омаха не стал гасить фонарик. Остальным не хотелось освещать картины ужаса вокруг. На них давила тишина покинутого города, какую обычно можно найти лишь в храмах, мавзолеях и глубоких пещерах. В сыром воздухе пахло электричеством.

Однажды Сафии пришлось проходить по улице, на которой произошел несчастный случай. В грозу ветер оборвал высоковольтный провод. Оголенный конец шипел и плевался искрами. Сейчас в воздухе стоял именно такой запах. Сафия почувствовала себя неуютно, вспомнив о сиренах спецмашин, крови, внезапно разыгравшейся трагедии…

Что будет с ними дальше?

16 часов 25 минут

Омаха следил взглядом за Сафией, которая шла рядом с ходжей по стеклянному спуску. От молодой женщины осталась только бледная тень. Омахе хотелось подойти к ней, утешить, но он боялся, что его знаки внимания окажутся нежелательными. Ему уже приходилось видеть такое выражение на лице Сафии. После Тель-Авива у нее было желание свернуться в клубок и отгородиться от окружающего мира. И тогда Омаха также оказался неспособным утешить ее.

К нему приблизилась Кара. Во всех ее движениях сквозила безмерная усталость. Покачав головой, она тихо промолвила:

– Сафия по-прежнему тебя любит…

Омаха споткнулся, дернув лучом фонарика в сторону, но тотчас же выпрямился. Кара продолжала:

– Тебе достаточно лишь попросить извинения.

Омаха открыл было рот, но затем молча закрыл его.

– Жизнь – сложная штука, но любовь не должна быть такой. – Голос Кары стал резче. – Черт возьми, Индиана, будь же хоть раз в жизни настоящим мужчиной!

Остановившись, Омаха опустил фонарик вниз. Оглушенный, он не мог пошевелиться. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы заставить онемевшие ноги двигаться снова. Остаток пути через город он прошел молча.

Наконец впереди показалось озеро. Омаха обрадовался обществу. Барак до сих пор не вернулся; он все еще продолжал поиски. Однако большинство рахим уже возвратились к причалу. Мало кто мог вынести блуждание по городу мертвых в течение длительного времени. Женщины, наконец увидевшие свой давно покинутый дом, были мрачнее тучи.

Увидев Омаху, Денни поспешил к нему.

– Доктор Новак обнаружила кое-какие загадочные вещи. Пойдем, посмотришь сам.

Все прошли к причалу, где Корал устроила импровизированную лабораторию. Когда она подняла взгляд, у нее в глазах сверкнуло затравленное выражение. От одного из приборов остались расплавленные обломки, над которыми еще поднимался дымок. Сильно пахло горелой изоляцией.

– Что произошло? – спросила Сафия.

Корал покачала головой.

– Несчастный случай.

– А что вам удалось выяснить? – спросил Омаха.

Корал повернула к ним жидкокристаллический дисплей. Сбоку бежали столбцы цифр. В главном окне были представлены схематические рисунки. Первыми же своими словами Корал завладела всеобщим вниманием.

– Доказательство существования Бога можно найти в воде.

Омаха поднял брови.

– Не сочтете за труд прояснить? Или это все, что вам удалось состряпать? Какая-то шарлатанская теория.

– Это не теория, а факт. Давайте начнем с самого начала.

– Да будет свет.

– Так далеко углубляться необязательно, доктор Данн. Начнем с основ химии. Молекула воды состоит из одного атома кислорода и двух атомов водорода.

– Аш два О, – уточнила Кара.

Корал кивнула.

– Необычно то, что молекула воды является изогнутой.

Она показала на первый рисунок.

– Именно этот изгиб придает молекуле воды небольшую полярность. Отрицательный заряд сосредоточен на том конце, где находится атом кислорода. Положительный – где атомы водорода. Кроме того, изгиб позволяет воде образовывать странные структуры. Как, например, лед.

– И что же странного во льде? – спросил Омаха.

– Если вы будете и дальше мешать… – нахмурилась Корал.

– Индиана, дай ей договорить.

Корал с благодарностью кивнула Каре.

– Когда вещество переходит из газообразного состояния в жидкое, а затем в твердое, оно каждый раз становится более компактным, более плотным, занимает меньше места. Но только не вода. Вода достигает максимальной плотности при температуре четыре градуса по Цельсию. До того, как замерзает. А когда вода наконец превращается в лед, изогнутые молекулы образуют необычную кристаллическую структуру, в которой появляются дополнительные пустоты.

– Лед, – пробормотала Сафия.

– Лед имеет меньшую плотность, чем вода, гораздо меньшую. Поэтому он плавает на поверхности воды. Если бы не это обстоятельство, на Земле не было бы жизни. Лед, образуясь на поверхности озер и океанов, постоянно тонул бы, сокрушая все, что находится в толще воды, не позволяя первым биологическим формам выжить. Кроме того, плавающий на поверхности лед сохраняет тепло в воде и, таким образом, не уничтожает жизнь, а защищает ее.

– Но какое отношение все это имеет к антивеществу? – спросил Омаха.

– Я как раз подошла к этому. Просто сначала нужно было упомянуть об особенностях молекулы воды и ее способности образовывать странные структуры. Ибо существует еще один способ объединения молекул воды. Этот процесс постоянно происходит в обыкновенной воде, однако образовавшееся соединение распадается через наносекунды. В земных условиях оно слишком нестабильное. Но в космическом вакууме вода существует именно в этой форме.

Корал указала на следующий схематический рисунок.

– Вот двухмерное изображение двадцати молекул воды, соединившихся в эту сложную структуру. Она называется правильным додекаэдром.

Корал показала на третий рисунок.

– Посмотрите на додекаэдр в трех измерениях.

– Похоже на полую сферу, – заметил Омаха.

Корал кивнула.

– В каком-то смысле это действительно так. Додекаэдр также известен как «шарик Баки». Название это он получил в честь американского инженера-строителя Бакминстера Фуллера.

– Значит, в космическом пространстве подобные водяные додекаэдры встречаются часто, – сказала Сафия. – Но на Земле они живут лишь краткое мгновение.

– Все дело в стабильности.

– Тогда зачем вы рассказываете нам все это? – спросила Кара.

Денни, стоявший у них за спиной, нетерпеливо приподнялся на цыпочки. Он указал на озеро.

– Вот эта вода кишит додекаэдрами, которые существуют стабильно и не думают распадаться.

– Да, значительная часть озера состоит именно из «шариков Баки», – подтвердила Корал.

– Как такое возможно? – спросила Сафия. – Что делает додекаэдры стабильными?

– То, ради чего мы сюда пришли, – сказала Корал, уставившись на воду. – Антивещество.

Омаха шагнул к ней. Корал нажала несколько клавиш.

– Антивещество и вещество, являясь противоположностями, притягиваются друг к другу. Именно по этой причине на Земле невозможно встретить антивещество, в то время как вещество находится повсюду. Антивещество тотчас же аннигилирует, вступая в контакт с веществом. В лаборатории Европейского центра физики высоких энергий в Швейцарии ученым удалось получить частицы антивещества и в течение коротких промежутков времени удержать их в сильном магнитном поле в вакууме. То же самое делают «шарики Баки».

– Каким образом? – спросил Омаха.

Он заглянул через плечо Корал, которая вывела на экран новый рисунок.

– «Шарики Баки» обладают способностью вести себя подобно микроскопическим магнитным камерам. В центре каждого додекаэдра находится абсолютная пустота, вакуум. И там внутри может существовать антивещество. – Корал указала на заключенный в сферу шарик, обозначенный буквой «А». – В свою очередь и антивещество оказывает на «шарик Баки» благотворное влияние. Его воздействие на молекулы воды укрепляет додекаэдр, делает его достаточно прочным для того, чтобы он существовал стабильно. А поскольку атом антивещества со всех сторон окружен молекулами воды, он находится в равновесии в центре сферы, не имея возможности вступить в контакт с веществом.

Корал обвела взглядом собравшихся.

– Стабильное антивещество, – пробормотал Омаха.

Корал вздохнула.

– Оно остается стабильным до тех пор, пока не получает сильный заряд электричества или не подвергается воздействию сильного магнитного поля или радиации. – Корал бросила взгляд на дымящиеся обломки одного из приборов. – В любом из перечисленных случаев равновесие нарушается. «Шарик Баки» разрушается, антивещество вступает в контакт с молекулой воды и аннигилирует, выделяя огромное количество энергии. Вот и ответ на вопрос, какова природа неисчерпаемого источника энергии.

Наступило молчание.

– Но как сюда попало все это антивещество? – наконец спросила Кара.

Ответил Денни:

– Мы как раз обсуждали это перед тем, как вы вернулись. Сложили вместе элементы мозаики и выдвинули одну гипотезу. Помнишь, Омаха, трясясь в машине, мы говорили о колебаниях земной оси, которое вызвало превращение этих мест из плодородной саванны в безжизненную пустыню?

– Это произошло двадцать тысяч лет назад, – кивнул брат.

Денни продолжал:

– Доктор Новак выдвинула постулат, согласно которому метеорит, состоящий из антивещества, достаточно больших размеров, чтобы уцелеть при прохождении через толщу атмосферы, упал на Аравийский полуостров, взорвался и через пористый песчаник проник глубоко под землю, образовав этот стеклянный пузырь.

Все дружно обвели взглядом своды пещеры.

Заговорила Корал:

– Должно быть, взрыв повлиял на систему магматической воды. Его отголоски распространились по всему подземному водоносному слою, отчего весь земной шар в буквальном смысле содрогнулся. Сила воздействия оказалась достаточной для того, чтобы повлиять на полярность магнитного поля Земли или на ее вращение вокруг оси. Что бы ни произошло, здешний климат резко изменился, и Эдем превратился в пустыню.

– И этот катаклизм привел к образованию данного стеклянного пузыря, – снова подхватил Денни. – Взрывная волна и тепловая энергия, выделившаяся при столкновении, спровоцировали лавинообразное образование водяного тумана с одновременным отторжением атомов и молекул антивещества. Когда температура понизилась, в этой замкнутой пещере вода сконденсировалась вокруг атомов антивещества, образовав стабильные «шарики Баки». После чего на протяжении десятков тысяч лет все здесь оставалось в полной неприкосновенности.

– До тех пор, пока кто-то не наткнулся на эту долбаную пещеру, – пробурчал Омаха.

Он представил себе, как племя кочевников, вероятно искавшее источник воды, случайно набрело на подземное озеро. Несомненно, они быстро узнали о странных свойствах воды, обладающей неисчерпаемыми запасами энергии, равным которым в древнем мире ничего не было. Можно предположить, кочевники скрыли свою находку, защитили ее от посторонних глаз; и, как верно заметила Кара, человеческий разум быстро нашел способ ее использовать. Омаха вспомнил многочисленные фантастические легенды Аравии: ковры-самолеты, волшебники и колдуны, обладающие невероятным могуществом, зачарованные предметы всех форм и размеров, джинны, приносящие магические дары. Не намекало ли все это на тайну, скрытую под землей?

– А как же ключи и другие предметы? – спросил Омаха. – Вы что-то говорили о магнетизме.

Корал кивнула.

– Я даже не могу представить, какими совершенными технологиями обладали эти древние. Они имели доступ к источнику энергии, для постижения которого нам потребуются, вероятно, десятилетия. Взгляните на то, как они умели обрабатывать стекло и камень, создавать сложные ключи, в которых использовалась магнитная энергия.

Кара обвела взглядом мертвый город и заключила:

– У них была тысяча лет на то, чтобы отточить мастерство.

Корал пожала плечами.

– Готова поспорить, жидкость, которая находится внутри ключей, – это вода, взятая из этого озера. Каждый додекаэдр воды обладает крошечным зарядом. Если все заряды направить в одну сторону, железный сосуд, в который налита вода, намагнитится. А поскольку «шарики Баки» развернутся в соответствии с магнитным полем железа, они останутся стабильными и не распадутся.

– А как же железный верблюд из Британского музея? – спросила Сафия. – Он ведь взорвался.

– Цепная реакция с высвобождением большого количества энергии, – объяснил Денни. – Должно быть, на шаровую молнию воздействовала странная полярность наполненного водой сердца. Вероятно, намагниченное железо притянуло ее. Посмотрите на своды пещеры: под ними скапливаются заряды статического электричества, порожденные песчаной бурей.

Омаха поднял глаза вверх. Ему показалось, что электрическая иллюминация светится ярче, чем прежде.

Денни закончил:

– Таким образом, шаровая молния отдала свой электрический заряд железу, мгновенно наполнив его энергией. Этой энергии оказалось слишком много. Произошел взрыв страшной силы.

Вмешалась Корал:

– Готова поспорить, что взрыв произошел исключительно потому, что «раствор» антивещества уже был в значительной степени выведен из стабильного состояния остаточным радиационным излучением атомов урана, находившихся в железе. Воздействие этой радиации сделало «шарики Баки» крайне неустойчивыми.

– А что можно сказать про это озеро? – пробормотал Омаха, с опаской глядя на черные воды.

Корал нахмурилась.

– Имеющиеся у меня в распоряжении приборы слишком грубы, чтобы провести надлежащий анализ. Я не смогла обнаружить здесь никаких следов радиационного излучения, однако это еще не означает, что оно действительно полностью отсутствует. Возможно, его источник находится где-то в другой части озера. Если это окажется возможно, надо будет направить сюда специально снаряженную исследовательскую экспедицию.

Клей Бишоп скрестил руки на груди. Он впервые вмешался в разговор.

– Так что же все-таки произошло здесь в третьем веке нашей эры? Откуда все эти тела, погребенные в стекле? Разыгравшаяся катастрофа стала следствием взрыва?

Корал с сомнением покачала головой.

– Точно сказать не могу, но никаких свидетельств взрыва мне пока что обнаружить не удалось. Возможно, произошел какой-то несчастный случай. Один из экспериментов окончился неудачей. В этом озере сосредоточена энергия небывалой силы.

Она бросила взгляд на город, затем посмотрела на Сафию.

– Доктор аль-Мааз, я должна сообщить вам еще одну вещь. Речь идет о составе вашей крови, – начала объяснять Корал.

Но прежде чем она успела что-либо добавить, новый звук заставил всех обернуться в сторону озера. Это был глухой рев двигателей. Все застыли. Звук быстро приближался, нарастая.

Водные мотоциклы.

На противоположном конце озера сверкнула яркая вспышка, озаряя воду в багрянец, отразившийся от свода и стен. В воздухе по пологой дуге пронеслась сигнальная ракета, следом за ней – вторая.

Нет, это были не сигнальные ракеты. Огненные шары летели на город, прямо на тех, кто находился у причала.

– Реактивные снаряды! – заорал Омаха. – Всем в укрытие!

16 часов 42 минуты

Пейнтер выжидал, когда у него появится шанс.

Домик из шлакоблоков, в котором был устроен госпиталь, содрогался от бесчинства стихии. Ветер швырял песок в двери и заколоченные окна. Казалось, внутрь рвется какой-то разъяренный хищник – голодный, упрямый, полный решимости, опьяненный жаждой крови. Буря выла и ревела, демонстрируя свою необузданную силу.

Кто-то из раненых включил радио. Диксиленд. Но музыка звучала жалко и слабо на фоне непрекращающегося буйства бури. Разыгравшаяся стихия уже начинала проникать в убежище. Ветер задувал под дверь песок, который со свистом струился и извивался по полу множеством змей. Сквозь щели в окнах проникали шумные вздохи пустыни, приносящие облака пыли. Воздух в импровизированной больничной палате стал затхлым, пропитался запахом крови и лекарств.

В лазарете оставались только раненые, санитар и двое охранников. Полчаса назад Кассандра увела всех остальных, собираясь спуститься под землю.

Пейнтер украдкой взглянул на экран портативного компьютера. На нем по-прежнему вращался голубой кружок, отмечающий местонахождение Сафии. Она была в шести милях к северу от Шисура, где-то глубоко под землей. Пейнтер надеялся: светящийся кружок означает, что она еще жива. Правда, микропередатчик не исчезнет вместе с человеком, в тело которого вживлен. То, что он продолжает посылать сигнал, еще ни о чем не свидетельствует. И все же по постоянно изменяющимся координатам можно было сделать вывод, что Сафия находится в движении. Пейнтеру хотелось верить, что она жива.

Но надолго ли?

Время физическим бременем давило на него. Пейнтер слышал, как с авиабазы Тумрайт прибыли вездеходы, доставив новое снаряжение и оружие. Караван подошел к Шисуру как раз тогда, когда песчаная буря достигла апогея. И все же отряду удалось прорваться сквозь нее.

Помимо нового оборудования караван доставил тридцать человек подкрепления – свежих, полных сил, вооруженных до зубов. В госпитале они вели себя как хозяева. Отборная элита «Гильдии». Молча, без обычных шуток, бойцы сняли камуфляж и надели черные гидрокостюмы.

Пейнтер украдкой наблюдал за ними, лежа на койке. Кое-кто недовольно косился на него. Всем уже было известно о гибели Джона Кейна. Бойцы горели желанием оторвать Пейнтеру голову. Но они быстро выходили из дома, возвращаясь в бурю. Пейнтер успел разглядеть в открытую дверь, как мимо прокатили установленный на тележку водный мотоцикл.

Гидрокостюмы и водные мотоциклы. Что обнаружила под землей Кассандра?

Накрытый одеялом Пейнтер лежал на госпитальной койке раздетым до трусов и прикованным за щиколотку наручниками к кровати. Но он не терял надежды и продолжал искать выход из положения. У него имелось только одно оружие – игла от одноразового шприца длиной в дюйм. Несколько минут назад, когда охранников отвлекла распахнутая порывом ветра дверь, Пейнтеру удалось стащить иглу со столика.

Усевшись в кровати, Пейнтер протянул руку к ноге. Развалившийся на соседней койке охранник поднял пистолет с изгиба локтя.

– Ну-ка ляг на место.

Пейнтер послушно подчинился, виновато оправдываясь:

– Пятка зачесалась.

– Придется потерпеть, твою мать.

Пейнтер притворно вздохнул. Ему удалось зажать иглу между пальцами ноги. Теперь оставалось дождаться, когда что-то отвлечет внимание стража. Пейнтер подвинул свободную ногу ближе к прикованной. Теперь предстояло отомкнуть замок наручников – очень непростой фокус, если заниматься этим вслепую пальцами ноги.

Однако где хотение, там и умение. Закрыв глаза, Пейнтер осторожно шевелил ногой под одеялом. Наконец он с удовлетворением ощутил, как давление на прикованную щиколотку исчезло. Теперь он свободен. Лежа неподвижно, Пейнтер наблюдал за охранниками.

Что дальше?

16 часов 45 минут

Кассандра стояла, пригнувшись, на носу надувной моторной лодки. Подвесной мотор работал на холостых оборотах. Кассандра разглядывала в прибор ночного видения противоположный берег. Над стеклянным городом висели три ракеты, заливая его светом, который в бинокль казался ослепительным. Несмотря на всю напряженность ситуации, Кассандра не смогла сдержать восторженного восклицания.

Над водной гладью продолжал разноситься звон разбитого стекла. От одного из шести водных мотоциклов в сторону далекого берега ушла по дуге очередная реактивная граната. Она разорвалась в городе, и вспышка на мгновение ослепила Кассандру. Той пришлось опустить бинокль. Осветительные ракеты окрасили город алыми и багровыми тонами. В неподвижный воздух поднялись густые клубы черного дыма. Вверху, под сводами пещеры, мерцали всполохи – настоящий лазурноголубой круговорот электричества. Картина разрушения была театрально-прекрасная.

Громкий треск пулеметных очередей привлек внимание Кассандры к побережью. Вторая лодка лавировала вдоль берега и поливала его непрерывным огнем. В воздухе снова изогнулись дугами следы выпущенных реактивных гранат, которые через мгновения разорвались в городе. Стеклянные колонны падали, словно поваленные секвойи.

Воистину захватывающее зрелище! Кассандра достала из кармана куртки портативный пеленгатор и посмотрела на жидкокристаллический дисплей. Светящийся голубой кружок двигался, перемещаясь все выше и дальше от берега. Пока что обстрел велся только для того, чтобы оказать на противника психологическое воздействие.

Бегите, пока можете. Веселье только начинается!

16 часов 47 минут

Сафия вместе с остальными взбиралась по узкой винтовой лестнице. Повсюду вокруг гулким эхом гремели взрывы, усиленные акустикой стеклянного пузыря. Воздух затянуло удушливым дымом. Все выключили фонарики и бежали в полной темноте. Рядом с Сафией держался Омаха, помогавший Лулу. Сама Сафия держала за руку маленькую девочку. При каждом взрыве Сафия испуганно пригибалась, боясь, что наступил конец, что стеклянный купол вот-вот обрушится. Маленькие пальчики судорожно стискивали ее руку.

Впереди и сзади бежали остальные рахим. Кара вела другую старуху. Денни, Клей и Корал шли позади с детьми. Кое-кто из рахим свернул в сторону, в переулки и на террасы. Остальные просто исчезли, бесследно растаяли, чтобы прикрывать отход.

На глазах у Сафии одна женщина сделала несколько шагов в темный переулок и вдруг исчезла. Возможно, все объяснялось игрой теней, отраженных от бесчисленных стеклянных поверхностей, а может быть, это было проявление того дара, о котором говорила Лулу.

Беглецы достигли верха лестницы. Сафия оглянулась назад. Отсюда открывалась панорама раскинувшегося внизу города и береговой линии. Висящие над головой осветительные ракеты озаряли город ярким алым светом.

У причала царская дхоу превратилась в дымящийся обугленный деревянный остов. Каменный причал был разрушен взрывом, в стеклянном берегу зияли глубокие воронки.

– Обстрел прекратился, – заметил Омаха.

Люди Кассандры приближались, пересекая озеро. Водные мотоциклы и надувные лодки, рассыпавшись веером, неслись к берегу, слаженно, словно группа воздушных акробатов. Перед ними в воде появились маленькие белые буруны, которые также быстро перемещались по озеру.

Прищурившись, Сафия разглядела людей в черных гидрокостюмах верхом на крошечных моторных досках. На полной скорости они выпрыгивали прямо на берег, вскакивали на ноги, уже держа на изготовку автоматические винтовки, и тотчас же разбегались по улицам и переулкам.

Где-то внизу вспыхнула перестрелка. В воздухе понеслись стаями светлячков трассирующие пули, послышались громкие хлопки выстрелов: это столкнулись передовые силы Кассандры с арьергардом рахим. Но продолжалась перестрелка недолго. Выпущенная с одного из водных мотоциклов реактивная граната взорвалась там, откуда защитницы города вели стрельбу. В ослепительной вспышке посыпалось разбитое стекло.

Сафия молила Бога о том, чтобы рахим успели отойти. В этом была единственная надежда. Силы слишком неравные, и у противника многократный перевес в огневой мощи. Но куда бежать? Они заперты в стеклянном пузыре. Даже дхоу теперь уничтожена.

Наконец водные мотоциклы и надувные лодки тоже пристали к берегу, высаживая новых бойцов. Они будут охотиться за рахим по всему городу, сметая все на своем пути.

Осветительные ракеты над головой начали гаснуть и опускаться на разрушенный город. Убар погрузился в темноту, озаренную лишь дождем голубых искр под сводами пещеры, расцветивших город во все оттенки синего.

Сафия подняла взгляд вверх. Буйство электрической энергии, вихри газообразных туч стали более яростными, словно их разозлило разрушение города.

Где-то внизу снова вспыхнула перестрелка.

– Нам нужно уходить отсюда, – нетерпеливо произнес Омаха, хватая Сафию за руку.

– Куда? – спросила та, обернувшись к нему.

Омаха посмотрел ей в глаза. Ответа на этот вопрос у него не было.

16 часов 52 минуты

Песчаная буря продолжала колотить по стенам здания из шлакоблоков. От ее непрерывного рева нервы у Пейнтера натянулись до предела. Песок, пыль и сажа проникали внутрь сквозь малейшие трещины и щели. Ветер завывал.

Настроение Пейнтера нисколько не улучшали сообщения о ходе боя, поступающие по рации с места событий. Судя по всему, это был полный разгром. Превосходящие силы Кассандры продвигались вперед, практически не встречая сопротивления, сея вокруг смерть и разрушение. А те, кто находился в лазарете, были лишены возможности принять участие в кровавом пиршестве.

– Выключите этот долбаный диксиленд! – крикнул один из охранников.

– Иди к чертовой матери, Пирсон! – огрызнулся санитар, накладывая повязку на кровоточащую рану.

Пирсон резко обернулся.

– Слушай, ты, собачье дерьмо…

Второй охранник в это время находился в глубине палаты, где пытался нацедить воду из почти пустой пластмассовой канистры.

Пейнтер понял, что лучшей возможности у него не будет. Он скатился молниеносно с койки, схватил пистолет, выкрутив руку охраннику, и всадил ему в грудь две пули. Присев на колено, Пейнтер, прицелился во второго охранника и сделал три выстрела, целясь в голову. Две пули нашли цель. Охранник повалился на пол, забрызгав кровью и мозгами стену.

Отпрыгнув назад, Пейнтер обвел пистолетом помещение. Хотелось надеяться, что рев бури заглушил звук выстрелов. Пейнтер смотрел на санитара, краем глаза следя за ранеными. На койке стонал, обливаясь кровью, Пирсон. Пейнтер сказал санитару:

– Попытаешься выхватить пистолет – умрешь. А этого человека еще можно спасти. Выбор за тобой.

Пятясь, он подошел к портативному компьютеру, нащупал его и, захлопнув, сунул под мышку.

Санитар растерянно стоял с поднятыми руками. Пейнтер, не расслабляясь ни на мгновение, боком прошел к выходу, нашел на ощупь ручку и распахнул дверь. Порыв ветра едва не затолкал его обратно в комнату. Пейнтер шагнул в бурю, не потрудившись закрыть за собой дверь. Пробиваясь сквозь ветер и песок, он направился туда, откуда некоторое время назад донесся шум остановившихся вездеходов. Пейнтер был босиком, в одних трусах, и песчинки царапали кожу железной щеткой. Он шел вперед, зажмурившись. Разглядеть что-либо все равно было невозможно. Песок душил его с каждым вдохом.

Пейнтер шел, выставив перед собой пистолет. В другой руке он сжимал портативный компьютер, в котором находилась вся информация о «Гильдии» и о Сафии. Пистолет в вытянутой руке вдруг уткнулся в сталь. Первый из вездеходов. Как бы ни хотелось Пейнтеру забраться в него, он двинулся дальше вдоль ряда стальных машин. Сквозь рев бури доносилось ворчание двигателей, работающих на холостых оборотах, чтобы подразряжать аккумуляторные батареи. Пейнтер молил Бога о том, чтобы двигатели всех вездеходов остались незаглушенными.

Где-то позади послышались крики. Разобрать слова было невозможно. Пейнтер пошел быстрее, невзирая на сильный встречный ветер. Наконец он добрался до последней машины. Ее двигатель урчал, словно довольный котенок. Котенок весом в двадцать тонн. Скользнув вдоль борта, Пейнтер нашел люк и попытался открыть его, преодолевая сопротивление ветра. Сделать это одной рукой ему не удалось. Пейнтер засунул пистолет за резинку трусов, которые под весом оружия поползли вниз. Поставив компьютер на гусеницу, он смог приоткрыть люк так, чтобы можно было протиснуться внутрь. Наконец Пейнтер забрался в кабину, подхватил компьютер, захлопнул люк и запер рукоятку. Откинувшись на люк, Пейнтер выплюнул изо рта песок и вытер глаза, очищая брови и ресницы от пыли.

Пули частой дробью ударили в борт вездехода. Похоже, веселью конца-края не будет. Быстро пробравшись в водительскую кабину, Пейнтер плюхнулся в кресло. Компьютер Кассандры он положил рядом. За лобовым стеклом кружил песок, принесший вечную ночь. Пейнтер включил фары. Предел видимости расширился до целых двух ярдов. Не так уж и плохо.

Пейнтер включил заднюю передачу и полным ходом рванул, словно мирный обыватель из Додж-Сити^[9].

Пейнтер ехал прямо назад, надеясь, что, если что-то и встретится на пути, бронированный бегемот просто сомнет препятствие. Ему вдогонку понеслись новые пули – так мальчишки швыряют камни в проезжающий поезд.

Пейнтер ехал на полной скорости, стараясь разглядеть, когда вездеход покинет обугленные развалины Шисура. Двигаясь задом, он отступал в пустыню. Придет время – и можно будет подумать о движении вперед. Вдруг Пейнтер увидел, как в темноте вспыхнул сдвоенный огонек.

Погоня.

17 часов 00 минут

Когда остальные замерли на минуту, чтобы немного отдохнуть, Омаха перевел взгляд на дворец царицы. Величественному сооружению посчастливилось не пострадать от обстрела. Быть может, удастся укрыться в башне и организовать круговую оборону.

Подумав, Омаха покачал головой. Мысль заманчивая, но бесполезная. Единственная надежда на спасение заключается в непрерывном движении. Но беглецы уже добрались до самой окраины города. Выше дворца почти ничего нет. Лишь несколько улочек, застроенных невысокими домиками.

Омаха посмотрел вниз. Там до сих пор время от времени вспыхивала стрельба, но теперь это происходило все реже и все ближе. Сопротивление рахим ослабевало под натиском превосходящих сил противника.

Омаха понял, что они обречены. Он никогда не считал себя пессимистом – только прагматиком. Тем не менее он бросил взгляд на Сафию. До последнего дыхания он будет ее защищать.

К нему приблизилась Кара.

– Омаха…

Он удивленно посмотрел на нее. Кара никогда не называла его по имени. Ее измученное лицо пересекали морщины страха, глаза ввалились. Подобно ему, она чувствовала близкий конец. Кара кивнула на Сафию и сказала голосом, прозвучавшим как вздох:

– Какого черта ты ждешь? Боже милосердный…

Отступив к стене дворца, она привалилась к ней и медленно сползла на землю. Омаха вспомнил слова Кары: «Она по-прежнему тебя любит». Он посмотрел на Сафию, которая стояла в нескольких шагах от него. Молодая женщина опустилась на корточки рядом с девочкой, сжимая ее ручки. Лицо Сафии сияло в отсветах голубого электричества, искрящегося под сводами пещеры.

Мадонна с Младенцем.

Омаха шагнул ближе. У него в голове прозвучали слова Кары: «Жизнь – сложная штука. Но любовь не должна быть такой».

– Это руки моей матери, – произнесла Сафия тихо, спокойно, не обращая внимания на смертельную опасность и глядя только на девочку. – Во всех этих женщинах по-прежнему живет моя мать. Вечная жизнь. От младенца до преклонного возраста. Полный цикл. Все стадии.

Опустившись на колено, Омаха всмотрелся в лицо Сафии. От увиденного у него в прямом смысле перехватило дыхание.

– Сафия… – тихо промолвил Омаха.

Она повернулась к нему, и у нее засверкали глаза. Он выдержал ее взгляд.

– Выходи за меня замуж.

Сафия недоуменно заморгала.

– Что?

– Я тебя люблю. Никогда не переставал любить.

Она отвернулась.

– Омаха, все не так просто…

Он нежно прикоснулся пальцем к ее подбородку, повернул лицо к себе, подождал, когда она посмотрит ему в глаза.

– Нет, просто. Все просто.

Сафия попыталась отвернуться. Но на этот раз Омаха не дал ей отступить. Он подался вперед.

– Прости меня!

Ее глаза вспыхнули ярче, но не от счастья, а от готовых вот-вот навернуться слез.

– Ты меня бросил…

– Да. Я не понимал, что делаю. Тебя бросил мальчишка. Сейчас перед тобой на коленях умоляет мужчина.

Опустив голову, он нежно взял Сафию за руку. Сафия не отрывала от него затуманенный взор.

Внезапно внимание Омахи привлекло какое-то движение у нее за спиной. Из темноты, окружающей дворец, появились фигуры. С десяток людей. Вскочив на ноги, Омаха оттолкнул Сафию, прикрывая ее собой. Из тени навстречу шагнула знакомая широкоплечая фигура.

– Барак?

Омаха растерянно умолк. Великан араб исчез еще до начала атаки. А сейчас рядом с ним неизвестно откуда появились другие мужчины в традиционных костюмах бедуинов. Их возглавлял человек, который опирался на костыль.

Капитан аль-Хаффи.

Предводитель «призраков пустыни» махнул шедшим за ним людям. Среди них был и Шариф – живой и здоровый, каким Омаха последний раз видел его у гробницы Иова. Во время перестрелки молодой араб не получил ни царапины. Повинуясь взмаху руки своего капитана, Шариф и остальные бедуины, вооруженные автоматами и ручными гранатометами советского производства, рассеялись по улицам.

Омаха молча проводил их взглядом. Он не понимал, что происходит, однако для Кассандры это будет неприятным сюрпризом.

17 часов 05 минут

Оставалась только окончательная зачистка. Ступив одной ногой на берег, Кассандра задержала другую на борту надувной лодки. Она слушала открытую радиочастоту, на которой группы ее бойцов докладывали о подавлении очередных очагов сопротивления. В ее руке был зажат пеленгатор, и она точно знала, где именно находится Сафия.

Кассандра позволила хранительнице музея подобно мышке забиться в щель, в то время как ее люди смыкали вокруг Сафии кольцо, преодолевая сопротивление. Кассандре очень хотелось захватить подлую сучку живьем. Особенно теперь, когда Пейнтер подался в бега.

Ей пришлось приложить все силы, чтобы не закричать от отчаяния. Если Пейнтера не поймают, она отрежет яйца всем, кто оставался наверху. Кассандра порывисто вздохнула. Здесь ей больше делать почти нечего. Осталось только захватить город и раскрыть его тайну, для чего необходимо взять Сафию живой. А имея Сафию в руках, Кассандра будет располагать тузом в рукаве – козырем, который можно будет разыграть против Пейнтера.

Прогремевший внезапно залп гранатомета снова привлек внимание Кассандры к городу. Она удивилась, что ее людям пришлось выпустить еще одну гранату. В воздухе появился новый след. Кассандра заморгала, оценивая траекторию. Твою мать! Спрыгнув с борта лодки, она бросилась бежать со всех ног по берегу. Резиновые подошвы высоких ботинок обеспечивали хорошее сцепление с неровным стеклом. Едва Кассандра успела укрыться, нырнув за груду обломков, реактивная граната попала в надувную лодку. Взрыв оглушил Кассандру так, что у нее заболели уши и даже появилась резь в глазах. Высоко в воздух взметнулся фонтан воды и стекла.

Кассандра откатилась в сторону и закрыла голову руками, спасаясь от пролившихся ливнем осколков. Острые куски стекла посыпались на нее, отскакивая от стеклянной почвы, вспарывая одежду и кожу, жаля огненным дождем. Когда смертоносный душ утих, потрясенная Кассандра посмотрела на город. Неужели кому-то из обороняющихся удалось отбить у ее людей гранатомет?

В воздухе пронеслись еще две реактивные гранаты. В добром десятке мест загрохотали очереди из автоматического оружия.

Черт побери, что происходит?

17 часов 07 минут

Как только замерли отголоски взрывов, которые тотчас же сменились вспыхнувшей с новой силой перестрелкой, Сафия посмотрела на капитана аль-Хаффи, ковылявшего на костыле. Потрясенные его внезапным появлением, все молчали.

Первым делом капитан отыскал взглядом Лулу. Отбросив костыль, он опустился перед ней на колено и заговорил по-арабски, но на диалекте, который почти никому не доводилось слышать. Сафии пришлось напрячь слух, чтобы разобрать эту напевную речь.

– Ваше величество, пожалуйста, простите вашего слугу за то, что мы прибыли слишком поздно.

Аль-Хаффи склонил голову. Ходжа не меньше остальных была поражена его таинственным появлением и непонятным поведением.

Омаха шагнул к Сафии.

– Он говорит на шахранском наречии.

Услышав это, Барак заметил с гордостью:

– Мы все принадлежим к клану шахра.

У Сафии голова пошла кругом. Горный клан шахра вел свою родословную от первого правителя Убара – царя Шаддада – или, точнее, супруга первой царицы города. Лишь теперь Сафия поняла, свидетелем чего только что стала: потомки древнего царя торжественно признали главенство потомков царицы.

Капитан аль-Хаффи поднялся на ноги. Один из его бойцов подал ему костыль, и аль-Хаффи знаком предложил всем следовать за собой и снова заговорил по-английски:

– Я рассчитывал вывести вас отсюда, но сейчас могу предложить только укрытие. Будем надеяться, мои люди и ваши женщины на время сдержат неверных. Идемте.

Он первым направился в обход дворца. Остальные последовали за ним.

Омаха приблизился к Бараку.

– Так вы все шахра?

Тот кивнул.

– Значит, вот откуда тебе было известно про черный ход, ведущий из гор. Ты говорил, что об этой тропе знают только шахра.

– Долина памяти, – торжественным тоном произнес Барак. – Могилы наших предков – свидетельство исхода из Убара.

Капитан аль-Хаффи ковылял рядом с Лулу. Кара, помогавшая старухе идти, продолжила разговор:

– Теперь понятно, почему вы вызвались принять участие в нашей экспедиции. Из-за того, что она была связана с Убаром?

Капитан почтительно склонил голову.

– Приношу извинения за дерзость, леди Кенсингтон. Но шахра не раскрывают свои тайны посторонним. У нас это не принято. Мы в такой же степени хранители этого места, как и рахим. Эту ношу возложила на нас последняя царица Убара. Она разделила ключи между мужской и женской линиями, наделив каждую своими секретами. Так наши пути разошлись.

Сафия перевела взгляд с аль-Хаффи на Лулу. Две линии Убара наконец соединились вновь.

– И какую тайну царица оставила вам? – спросил капитана Омаха.

– Она открыла нам старую дорогу в Убар. Ту, по которой прошла первая царица. Нам было запрещено использовать ее до тех пор, пока в Убар снова не ступит нога человека.

– Черная дверь, – пробормотал Омаха.

Сафия запоздало спохватилась: ей следовало обо всем догадаться. Царица, запечатавшая Убар после жуткой трагедии, действовала продуманно. Предусмотрев любые случайности, она разделила тайну между двумя линиями.

– Значит, отсюда есть выход? – спросил Омаха.

– Да, на поверхность. Однако сейчас спасения там нет. Буйство песчаной бури в самом разгаре. Именно поэтому мы, узнав от Барака, что Врата Убара открыты, добирались сюда так долго.

– Что ж, лучше поздно, чем никогда, – заметил подошедший к ним Денни.

– Да, но теперь с юга приближается новый ураган. Когда он разразится, идти через пески станет равносильно смерти.

– Значит, мы в ловушке, – сказал Омаха.

– До тех пор, пока буря не утихнет. Нам нужно продержаться здесь какое-то время.

Погруженные в эти невеселые размышления, все молча прошли последние улицы и почти подошли к дальней стене пещеры. Она казалась сплошной, но капитан аль-Хаффи продолжал идти вперед. Наконец Сафия увидела еле заметную щель, такую маленькую, что разглядеть ее на огромной стеклянной поверхности было очень трудно.

Капитан аль-Хаффи подвел беглецов к щели.

– До поверхности сто пятьдесят ступеней. Этот проход послужит укрытием для пожилых женщин и детей.

– Но если нам не удастся сдержать Кассандру, он станет западней. У нее по-прежнему превосходство в людях и вооружении, – сокрушенно проговорил Омаха.

Капитан аль-Хаффи обвел всех взглядом.

– Моим людям не помешает помощь тех, кто может держать в руках оружие.

Денни и Корал молча взяли спрятанное в щели оружие. Даже Клей, шагнув вперед, протянул руку. Молодой аспирант поймал на себе удивленный взгляд Сафии. В глазах Клея горел ужас, однако он держал себя в руках и произнес, пытаясь улыбнуться:

– Знаете, мне нужна только отличная оценка.

Омаха был последним.

– Один пистолет у меня уже есть. Но второй не помешает.

Капитан аль-Хаффи протянул ему американскую автоматическую винтовку М-16.

– Это тоже придется кстати, – сказал Омаха и в тот же миг увидел, как Сафия порывисто бросилась к нему.

Она еще никак не отреагировала на те слова, которые он произнес у дворца. Они были похожи на признание, сделанное на смертном одре, навеянное уверенностью в том, что они обречены.

Омаха улыбнулся Сафии.

– Можешь ничего не говорить. Я сказал свое слово, но пока что не сделал ничего, чтобы заслужить твое уважение. Надеюсь, ты дашь мне возможность попробовать.

Развернув его к себе лицом, Сафия обняла Омаху за шею и зашептала ему на ухо:

– Я тебя люблю! Просто я не знаю…

Она не смогла договорить. Неоконченная фраза повисла в воздухе.

Омаха крепко обнял ее.

– А я знаю. И я дождусь того времени, когда ты тоже будешь знать.

Они обернулись, услышав спор. Говорили Кара и капитан аль-Хаффи.

– Леди Кенсингтон, я не позволю вам воевать.

– Я уж как-нибудь смогу стрелять из пистолета.

– В таком случае возьмите пистолет с собой наверх. Возможно, он вам пригодится.

Кара бушевала, однако капитан был прав. Дело может дойти и до схватки на лестнице. Капитан аль-Хаффи положил руку Каре на плечо.

– Я в долгу перед вашим семейством. Позвольте сегодня расплатиться с вами.

– О чем это вы?

Аль-Хаффи склонил голову, его голос наполнился печалью.

– Не впервые я служу вашей семье. Еще когда я был юношей, даже мальчиком, я вызвался помочь вам и вашему отцу.

Кара недоуменно нахмурилась. Капитан аль-Хаффи посмотрел ей в глаза.

– Мое имя – Хабиб.

Ахнув, Кара отпрянула назад.

– Наш проводник на охоте. Так это были вы!

– Я должен был сопровождать вашего отца из-за того интереса, который он проявлял к Убару. Но я не выполнил свою задачу. Страх мешал мне в тот день следовать за вами и вашим отцом в запретные пески. Лишь когда я убедился, что вы преисполнены решимости встретиться с ниснасами, я пошел за вами, но было уже слишком поздно. Мне оставалось только подобрать вас и отвезти обратно в Тумрайт. Я не знал, чем еще вам помочь.

Кара была сражена наповал его словами. Сафия перевела взгляд с сестры на капитана. Итак, судьба совершила полный круг и вернулась сюда, в эти пески.

– Поэтому позвольте защитить вас сейчас, – почтительно сказал бедуин.

Кара смогла лишь молча кивнуть. Капитан аль-Хаффи направился прочь. Кара окликнула его:

– Но ведь тогда вы были лишь мальчиком.

– А сейчас я мужчина.

Развернувшись, он поспешил догнать бойцов, уже начавших спускаться в город.

В голове у Сафии звучали отголоски слов Омахи.

Ходжа обвела взглядом оставшихся.

– Ничего еще не кончено. – С этими загадочными словами старуха вошла в расселину. – Нам предстоит пройти тропой первой царицы.

21. Штормовая вахта

4 декабря, 17 часов 30 минут

Шисур

Они по-прежнему сидели у него «на хвосте». В темноте бури Пейнтер различал позади светлые пятна. Вездеход неуклюже полз вперед, развивая максимально возможную скорость – около тридцати миль в час. При нынешнем разгуле стихии это была головокружительная гонка.

Пейнтер взглянул в оба зеркала заднего вида. По одной машине с каждой стороны. Ему удалось мельком разглядеть преследователей: два грузовика повышенной проходимости с открытыми грузовыми платформами. Несмотря на груз, машины двигались быстрее вездехода, зато им приходилось обращать больше внимания на рельеф местности. Пейнтер же, напротив, вел двадцатитонную махину по прямой, сметая все препятствия на пути, взбираясь на крутые склоны барханов. Песок скрыл все ориентиры. Если бы это был снежный буран, его можно было бы назвать «белой мглой».

Пейнтер включил навигационную систему вездехода и проверил остальное имеющееся на борту оборудование. Вездеход был оснащен тарелкой радиолокатора, но Пейнтер не знал, как с ней обращаться. Зато он нашел рацию. Первоначально его план заключался в том, чтобы приблизиться к авиабазе Тумрайт и связаться с Королевскими военно-воздушными силами Омана. Кто-нибудь обязательно услышит его призыв. Для спасения остальных Пейнтер был готов раскрыть себя и попросить о помощи оманское правительство. Однако продолжающаяся погоня заставила его держать курс, который уводил прочь от авиабазы в глубь пустыни и навстречу буре. У него не было возможности развернуться. Иначе более быстроходные машины его обязательно настигнут.

Когда вездеход взбирался на гребень очередного огромного бархана, слева от него прогремел взрыв. По бронированному борту застучали осколки и песок, словно пощечина от самого Господа. Реактивный гранатомет. И тотчас из-под гусениц донесся жуткий скрежет.

Пейнтер вздрогнул, но вездеход преодолел препятствие, которое попалось ему на пути. Многотонная машина продолжала ползти вверх по пологому склону.

Еще один взрыв, на этот раз прямо позади. Грохот был оглушительный, но броневые листы с добавками углеродсодержащих полимеров и усиленные кевларовыми волокнами без труда устояли под градом осколков. Что ж, пусть палят наугад. Ветер и буря не позволят противнику тщательно прицелиться, а остальное сделает броня.

Вдруг вездеход резко накренился в сторону. Его гусеницы продолжали бешено вращаться, но скорость упала. Вездеход начал сползать вбок. Внезапно до Пейнтера дошло, на что рассчитывают преследователи, стреляя из гранатометов, – не подбить многотонное чудовище, а повалить его. Огонь велся по склону бархана, чтобы вызвать оползень. Слой рыхлого песка начал сползать вниз, увлекая за собой вездеход.

Отключив автомат, Пейнтер выжал сцепление и включил пониженную передачу, после чего до конца втопил в пол педаль газа, надеясь вцепиться гусеницами в уплывающий склон. Не повезло. Вездеход лишь глубже зарылся в песок.

Пейнтер надавил на тормоз так резко, что вездеход занесло, после чего включил заднюю передачу. Теперь огромная махина поползла вместе с песком, плывя на волне лавины. Пейнтер развернул вездеход параллельно склону. Тяжелая машина опасно накренилась; надо следить за тем, чтобы не опрокинуться.

Поставив рычаг переключения передач на нейтраль, Пейнтер затормозил, затем снова включил первую передачу. Вездеход опять двинулся, теперь уже сползая наискосок вниз по склону к краю бархана, пытаясь нащупать сцепление с почвой и набрать скорость. Наконец машина оказалась внизу, гусеницы снова проскользнули, но тотчас же снова зацепились за плотный песок.

Пейнтер проехал по впадине между барханами и завернул за склон. Ему надоело бегать от этих козлов. Направив вездеход прямо, он снова переключил управление на автомат и отпустил рычаги управления. Убедившись в том, что вездеход держит заданный курс, Пейнтер быстро перебрался назад, достал гранатомет и зарядил его. Затем он уложил длинную пусковую трубу на плечо и пролез к заднему люку.

Ударом ноги Пейнтер распахнул люк. В кабину ворвался песок, но не слишком много, поскольку вездеход двигался по ветру. Пейнтер всмотрелся в темноту позади. Он дождался, когда из-за бархана появились две пары огоньков фар, нагоняющих вездеход, и пробормотал, прицеливаясь:

– Ну же, идите к папочке!

Наведя перекрестие на огоньки, Пейнтер нажал спусковой крючок. Пусковая труба издала громкое шипение, а устремившаяся в цель реактивная граната обдала Пейнтера волной горячего воздуха. Он проводил взглядом красный огонек пламени, вырывающегося из сопла, который мелькнул в темноте падающей звездой.

Охотники тоже засекли выстрел. Грузовики метнулись в разные стороны, но было слишком поздно, по крайней мере для одного из них. Граната взорвалась. Пейнтер с удовлетворением увидел, как сдвоенный огонек взлетел высоко в воздух и превратился в огненный шар, озаривший темноту вокруг. Пылающий грузовик рухнул на песок.

Вторая машина скрылась из виду. Хотелось надеяться, что в спешке она застрянет среди барханов. Но Пейнтер не собирался ослаблять бдительность. Вернувшись в кабину, он проверил оба зеркала заднего вида. Сплошная темнота.

Получив мгновение передышки, Пейнтер раскрыл компьютер Кассандры. На темном экране начали медленно оживать и множиться светящиеся точки. Боже, сделай так, чтобы аккумулятор оказался свежим!

Наконец показался план местности. Пейнтер уставился на экран. О господи, голубого кружка больше не было! Паника ледяными щупальцами стиснула сердце. Но тут знакомый крошечный кружок появился. Радиопеленгатору потребовалась лишняя минута на то, чтобы снова поймать сигнал. Вживленный в тело Сафии микропередатчик продолжал работать. Пейнтер взглянул на координаты. Они менялись. Значит, Сафия по-прежнему движется. Значит, она еще жива. Оставалось надеяться, что и с остальными все в порядке.

Необходимо как можно скорее добраться до них. Хотя в полевых условиях микропередатчик из тела не извлечь – он наверняка оснащен средствами защиты от несанкционированного доступа. Но можно будет хотя бы вывести Сафию из зоны досягаемости Кассандры, переправить ее туда, где ею займутся хирург и специалист-взрывотехник.

Глядя на экран, Пейнтер вдруг сообразил, что меняется лишь вертикальная координата, которая отмечала возвышение или понижение относительно уровня земли. Отрицательные числа уменьшались, стремясь к нулю. Сафия поднимается наверх. Она уже почти на поверхности. Должно быть, ей удалось найти второй выход из подземелья. Умница!

Продолжая следить за экраном, Пейнтер нахмурился. Компьютер показывал, что Сафия не просто поднялась на поверхность. Она забиралась еще выше. Что за чертовщина?

Пейнтер определил местонахождение Сафии. Она была в пяти милях от него. Поскольку вездеход уже направлялся приблизительно в ту сторону, потребовалось лишь чуть подправить курс. Пейнтер разогнал вездеход до тридцати пяти миль в час. Если Сафии удалось отыскать второй выход, это удастся и Кассандре. Необходимо как можно быстрее добраться до беглецов. Пейнтер взглянул на светящийся голубой кружок. Он не сомневался, что за этим сигналом следит и Кассандра, а у нее по-прежнему в руках устройство управления дистанционным взрывателем.

17 часов 45 минут

Сафия первой поднималась по длинной лестнице, погруженной в темноту; остальные шли следом по двое: дети, пожилые женщины и раненые. Кара, державшая единственный фонарик, освещала проход, отбрасывая перед Сафией ее собственную тень. Беглецы стремились как можно дальше отойти от полыхающей внизу войны. До них все еще доносились отголоски боя.

Сафия всеми силами старалась не думать об этом. Она провела ладонью по стене. Песчаник. Ступени под ногами были стерты бесчисленным числом сандалий и босых ног. Сколько еще человек прошло этой тропой? Сафия представила себе, как сама царица Савская поднималась и спускалась по лестнице.

Взбираясь вверх, Сафия ощущала, как сжимается время, сплавляя воедино настоящее и прошлое. Больше, чем где бы то ни было еще, в Аравии прошлое и настоящее сливаются так, что между ними нельзя провести четкую грань. История не умерла, погребенная под асфальтом или небоскребами или даже запертая в музейных стенах. Здесь она жила, связанная неразрывными узами с землей, объединяя слово и камень.

К Сафии подошла Лулу.

– Я слышала твой разговор с возлюбленным.

Сафии не хотелось об этом говорить.

– Он теперь уже не тот, что был раньше…

– Вы оба любите эту землю, – продолжала ходжа, не обращая внимания на ее слабую попытку возразить. – Вы позволили песку разделить вас. Но эту пыль можно смести прочь.

– Все не так просто.

Сафия посмотрела на палец, на котором когда-то было надето кольцо, забранное впоследствии вместе с обещанием. Как можно рассчитывать на то, что Омаха окажется рядом, когда он будет ей нужен? «Тебя бросил мальчик. Сейчас перед тобой преклонил колени мужчина». Можно ли верить в это?

Сафия представила себе другое лицо. Вспомнила, как Пейнтер держал ее за руку, вспомнила исходящее от него молчаливое уважение и даже боль в его глазах, когда он ее напугал.

Словно прочитав ее мысли, Лулу заговорила снова:

– На свете много мужчин с благородным сердцем. Просто некоторым из них требуется чуть больше времени, чтобы познать самого себя.

Сафия почувствовала, что у нее наворачиваются слезы.

– Мне нужно время, чтобы все обдумать.

– Времени у тебя было достаточно. Подобно нам, ты слишком долго прожила одна. Необходимо сделать выбор, пока есть возможность выбирать.

Словно в подтверждение ее слов наверху, совсем близко, послышался стон ветра, проникающего в подземелье. Сафия ощутила щекой дуновение свежего воздуха. Ее потянуло вперед. Пробыв так долго под землей, она вдруг захотела поскорее покинуть эту каменную тюрьму.

– Я схожу и посмотрю, не утихает ли буря, – едва слышно промолвила Сафия.

– Я пойду с тобой, – шагнула к ней Кара.

– И я, – добавила ходжа. – Я хочу увидеть своими собственными глазами то, что когда-то увидела первая царица. Увидеть вход в Убар.

Все трое прошли последнюю часть лестницы. Ветер усилился, швыряя в проход бурлящий песок. Женщины натянули капюшоны, закрыли лица платками и надели очки.

Вход в пещеру представлял собой трещину в скале. Кара выключила фонарик. Наверху, несмотря на бурю, оказалось светлее, чем под землей. Сафия выглянула наружу. Около отверстия валялся лом рядом с большим плоским валуном.

– Наверное, этот камень скрывал вход в тоннель, – сказала Кара.

Сафия кивнула. Судя по всему, капитан аль-Хаффи и его люди с помощью лома отодвинули валун, открывая вход в подземелье снаружи. Если удастся переждать бурю, можно будет всем бежать отсюда, а проход завалить валуном, закупоривая Кассандру внизу.

Дуновение свежего ветра наполнило сердце Сафии надеждой. Даже отсюда буря казалась не такой черной, какой ее запомнила Сафия по Шисуру. Может быть, худшее уже позади. Высунувшись в щель, Сафия осталась под прикрытием валуна. Песок по-прежнему застилал солнце, однако полуночная тьма снова сменилась сумерками. Солнце проглядывало сквозь бурю тусклой луной.

– Похоже, буря начинает утихать, – произнесла Кара за плечом Сафии.

– Не обманывайте себя, – возразила Лулу. – Пески вокруг Убара такие коварные. Именно поэтому кочевники держатся подальше от этих мест, считая их проклятыми. Они уверены, что в этих песках обитают джинны и сам дьявол.

Ходжа первой вышла из подземного тоннеля. Сафия последовала за ней, чувствуя, как ветер срывает с нее плащ и платок. Она огляделась и поняла, что находится на вершине плоской скалы, поднявшейся на тридцать−сорок футов над основанием пустыни. Здешние барханы усеяны бесчисленным количеством подобных каменистых массивов, образовавшихся в результате выветривания, которые геологи называют останцами, а кочевые племена – «кораблями песков».

Сафия отошла дальше от входа, осматриваясь вокруг. Она узнала этот останец. Это была та самая скала, которая изображена на стене царского дворца. Именно здесь почти три тысячи лет назад был обнаружен путь в Убар. Сафия посмотрела по сторонам. И цитадель, и дворец царицы своими формами повторяли очертание скалы – самого драгоценного «корабля песков».

Сафия перевела взгляд вдаль. Бурлящие тучи начинали вести себя как-то странно. Где-то в миле от скалы воздух потемнел, закручиваясь в поднимающуюся к небу спираль. Даже на таком расстоянии был слышен вой ветра.

– Похоже, мы оказались в самом центре урагана, – сказала Кара.

– Всему виной Убар, – объяснила Лулу. – Он притягивает к себе бурю.

Сафия вспомнила, что после того, как ключи, проявившись, открыли ворота, на краткий миг буря утихла.

Кара опасно перевесилась через край скалы. Сафии стало не по себе.

– Отойди от края, – предостерегла она сестру, опасаясь, как бы резкий порыв ветра не сбросил ее вниз.

– Здесь есть дорога. Скорее, козья тропа. Быть может, нам удастся спуститься вниз. Я вижу ярдах в сорока три машины. Должно быть, на них приехали капитан аль-Хаффи и его люди.

Сафия осторожно приблизилась к ней. Она не представляла себе, как в такой сильный ветер спускаться по крутому склону. Порывы налетали непредсказуемо. Ее поддержала Лулу:

– Переход через пески сейчас будет означать неминуемую гибель.

Кара оглянулась на ходжу, и по выражению ее лица стало ясно, что она готова рискнуть, потому что оставаться не менее опасно. Лулу поняла ее мысли.

– Твой отец отмахнулся от предостережений этих песков, как сейчас это собираешься сделать ты после всего, что тебе довелось увидеть.

Однако слова старухи лишь распалили Кару еще больше.

– Чего нам бояться?

Лулу развела руками.

– Это пески ниснасов.

Это имя было хорошо знакомо и Сафии, и Каре. Именно ниснасов – черных призраков пустыни – винили в гибели Реджинальда Кенсингтона.

Ходжа указала на юго-запад. Там зашевелился, изгибаясь, песчаный смерч. В темноте черный столб искрился и сиял статическими зарядами. На мгновение вспыхнув ярче, он исчез.

– Мне уже приходилось видеть подобных «песчаных дьяволов», – сказала Кара.

Лулу кивнула.

– Ниснасы приносят огненную смерть.

У Сафии перед глазами возникли заключенные в стекло останки Реджинальда Кенсингтона, застывшего в нестерпимых муках. Это напомнило ей про мумифицированные останки жителей города под землей. Сафия видела тысячи смерчей, но ни один из них не был наполнен таким количеством смертоносной энергии.

Кара устремила взгляд в пески.

– И все же я не понимаю…

Прямо перед ними из-под основания скалы вверх взметнулась стена песка. Женщины в ужасе отпрянули назад.

– Ниснас! – ахнула Лулу.

Смерч возник рядом со скалой, закрутившись искривленной колонной. Кара и ходжа поспешили к входу в пещеру. Завороженная Сафия осталась стоять на месте.

Вдоль смерча носились мощные волны статических зарядов, поднимаясь из песка и устремляясь в небо. Плащ на Сафии раздулся, на этот раз не от ветра, а от электричества, которым был насыщен воздух. По коже, одежде, волосам пробежали потрескивающие искорки. Ощущение было болезненное, но вселяющее восторг. Сафии стало холодно, однако при этом кожа ее горела. Она сделала выдох, только сейчас поняв, что все это время стояла не дыша.

Сафия шагнула вперед, чтобы увидеть извивающийся змеей смерч во всей красе. По песчаному столбу непрерывным потоком струилась энергия. На глазах у Сафии «дьявол» наполз на одну из машин. Сверху ей было хорошо видно, как под колесами завинтилась песчаная круговерть.

Почувствовав прикосновение к плечу, Сафия вздрогнула. Это была Кара. Нащупав руку сестры, она схватила ее, и Сафия поняла, что Кара заново переживает старый кошмар.

Песок под машиной начал темнеть. До застывших на вершине скалы женщин донесся запах горелого. Кара стиснула руку Сафии. Она узнала этот запах. Песок становился черным, плавился, превращаясь в стекло.

Ниснас.

Весь столб смерча светился электричеством, не прекращающим бешеной пляски. Сверху женщинам было видно, как машина проваливается в лужицу расплавленного песка, медленно оседает резиновыми покрышками, которые, вспыхнув, лопнули с хлопками. Затем раздался оглушительный треск, «дьявол» рухнул, и за мгновение до его исчезновения Сафия успела увидеть, как стекло превратилось в мрак абсолютной пустоты. Машина рухнула вниз. Черный колодец, плавясь, погрузился в глубину, и ветер засыпал его свежим песком, заметая все следы.

Призрак пришел и ушел.

Через мгновение раздался глухой взрыв. Песок вздыбился над тем местом, где исчезла машина.

– Бензобак, – пробормотала Кара.

Обе женщины посмотрели вдаль. Повсюду над песками поднимались новые смертоносные смерчи. Теперь их было уже не меньше десятка.

– Что происходит? – спросила Кара.

Сафия покачала головой. Стена песка, окружающая скалу, потемнела, сжимаясь, надвигаясь со всех сторон. Лулу огляделась вокруг, и ее взгляд наполнился ужасом.

– Это буря со стороны моря. Она пришла, и теперь две бури объединились, превратившись в нечто жуткое…

– Буря зарождается вокруг нас, – сказала Сафия.

Все новые и новые смерчи плясали над песками. Их свечение казалось языками пламени вспыхивающих в пустыне гигантских костров. Картина разворачивалась адская. Небо снова почернело, ветер еще усилился, а его ровный мощный гул сменился леденящим душу воем.

«Переход через пустыню будет означать смерть».

Внезапно Сафия услышала совсем близко какой-то новый звук. Это ожила рация. Сафия достала ее из кармана – Омаха попросил оставаться на связи на тот случай, если ему понадобится срочно поговорить.

Прижав рацию к уху, Сафия поспешила к входу в пещеру. Сквозь треск статических зарядов послышался шепот:

– Сафия… если… меня слышишь…

К ней приблизилась Кара.

– Кто это?

Сафия напряженно вслушивалась.

– Я иду… Сафия, ты меня…

– Кто? – повторила Кара.

Сафия широко раскрыла глаза.

– Это Пейнтер. Он жив.

По какой-то прихоти буря на мгновение позволила услышать голос отчетливо.

– Я в двух милях от тебя. Держись, я иду!

Дальше все покрыл треск электричества. Нажав кнопку передачи, Сафия поднесла рацию к губам.

– Пейнтер, если ты меня слышишь, не приходи! Не приходи! Ты меня слышишь?

Она отпустила кнопку. Вряд ли Пейнтер ее услышал.

Сафия посмотрела на преисподнюю бури, огня и ветра. Кругом смерть. И сюда направляется Пейнтер.

18 часов 05 минут

Кассандра, пригнувшись, сидела рядом с двумя бойцами. Она опомнилась после заставшего ее врасплох взрыва реактивной гранаты, вернулась в разоренный город и вступила в игру. Повсюду вокруг трещали автоматные очереди. Бой продолжался, однако ее люди неуклонно продвигались вперед.

Прильнув к прицелу автоматической винтовки, Кассандра выжидала. Впереди раскинулась горсть угловатых строений, раскрашенных изумрудными и серебряными красками. Включив инфракрасный детектор, Кассандра следила за тем, как красная точка движется за стеклянной стеной, приближаясь к углу. Враг.

Кассандра всмотрелась в силуэт. Ее цель несла на плече что-то длинное, пылающее подобно маленькому солнцу, страшно раскаленное. Гранатомет. Кассандра приказала своим людям в первую очередь следить именно за этим. Необходимо лишить противника оружия большого радиуса действия.

Выглянув из-за стены, цель шагнула на открытое место и подняла гранатомет.

Кассандра навела перекрестье прицела на самую горячую часть тела врага – на голову. И нажала спусковой крючок. Всего один раз. Этого должно было оказаться достаточно.

В инфракрасный прицел она увидела вспышку пламени. Точное попадание.

Однако противник все же успел выстрелить из гранатомета.

Яркий свет реактивной струи ослепил Кассандру, наблюдавшую в прибор ночного видения. Она упала на спину. Но граната прошла высоко в воздухе, сильно отклонившись от линии прицеливания, так как стрелявший в момент пуска уже заваливался назад. Кассандра потеряла снаряд из виду, когда он, поднявшись под самый свод, исчез среди ослепительных электрических разрядов, искрящихся повсюду. Отключив инфракрасную подсветку, Кассандра вышла из режима ночного видения. В обычный оптический бинокль свод по-прежнему светился ослепительно ярко. Голубоватый огонь расширился, разлившись по всему куполу. Электрические дуги срывались вниз подобно миниатюрным молниям.

Ушедшая мимо цели граната взорвалась на противоположной стороне озера, попав в дальнюю стену пещеры. Кассандра навела на место взрыва бинокль. Граната ударилась в стену как раз над тоннелем, ведущим в пещеру. На глазах у Кассандры огромная глыба стекла, оторвавшись от скалы вместе с частью свода тоннеля, рухнула вниз, закупоривая выход. Путь к отступлению отрезан.

Кассандра перекатилась на живот. Что ж, оставшимся на поверхности придется разбирать завал. Сейчас главная задача состояла в том, чтобы очистить город от неприятеля, захватить Сафию и получить награду, ради которой все это и было затеяно. Кассандра снова включила на очках ночного видения инфракрасную подсветку. Пора продолжать охоту.

Двое ее бойцов ушли вперед, чтобы осмотреть труп и забрать гранатомет. Они уже были готовы двигаться дальше. Задержавшись, Кассандра проверила электронный пеленгатор. Сафия находилась впереди где-то совсем близко. Красные треугольнички, маяки, которые показывали местонахождение людей Кассандры, смыкались вокруг нее со всех сторон.

Удовлетворенная, Кассандра собралась уже было убрать пеленгатор, но тут ее внимание привлекло значение вертикальной координаты, мерцающее рядом с голубым кружком. Кассандра опешила. Это же чушь какая-то!

Кассандра снова подняла взгляд на расцвеченный искрами свод. Если показания пеленгатора верны, Сафия находится на поверхности. Неужели из пещеры есть еще выход?

Прижав к горлу ларингофон, Кассандра передала по открытому каналу сигнал тревоги, который должны были услышать все:

– Вперед! Бегом! Живым никого не брать!

Вскочив на ноги, она догнала своих людей.

– Пора кончать все это.

18 часов 10 минут

Омаха услышал, как капитан аль-Хаффи крикнул по-арабски:

– Отходим к лестнице! Всем отступать к выходу!

Омаха сидел на корточках рядом с Корал, Денни и Клеем. Они занимали позицию во внутреннем дворике царского дворца. В двадцати ярдах от них разорвалась граната. Все прижались к стене.

– Нам надо уходить, – сказал Клей.

– Я бы с радостью, – буркнул Омаха. – Только предупреди об этом тех двоих, которые засели за углом.

Они попали в ловушку. Из нее не было выхода. Несколько минут назад Омаха и Клей вбежали во дворик с одной стороны, а Денни и Корал – с другой. За обеими парами гнались боевики Кассандры. И вот теперь все четверо оказались заперты в тупике. К тому же у бойцов Кассандры было ощутимое преимущество – специальные оптические приборы, позволяющие видеть каждое движение противника.

– Нам следует вернуться во дворец, – сказала Корал, вставляя в пистолет новую обойму. – Там у нас будет больше шансов оторваться от преследования.

Омаха кивнул. Все четверо короткими перебежками добрались до входа во дворец.

– А как же капитан аль-Хаффи и его люди? – спросил Клей, когда они оказались внутри. – Они же могут уйти отсюда без нас.

– Куда? – спросил Омаха. – По мне, лучше оставаться здесь, чем толпиться на той тесной лестнице. Тут, по крайней мере, есть место, где развернуться.

У него над самым ухом в стену ударила пуля. Стеклянные осколки острыми иглами впились Омахе в щеку.

– Проклятье!

Новые пули с визгом вгрызлись в стекло. Омаха распластался на полу рядом с Корал. Денни и Клей укрылись в дальней комнате. Омаха сообразил, что остался жив только потому, что его загораживала скульптура из железа и стекла, изображающая шар на ладони. Именно она не позволила врагу сделать прицельный выстрел.

В противоположном конце дворика появился один из боевиков. Метнувшись в сторону, он положил на плечо гранатомет и навел его на вход во дворец. Ливнем пуль соратники поддерживали гранатометчика. И все равно его поступок был очень рискованным. Судя по всему, за последние несколько минут произошло нечто такое, что заставило людей Кассандры перейти к решительным действиям.

Развернувшись, Корал навела пистолет на бойца с гранатометом. Но она опоздала. Боги под сводами пещеры ее опередили: ослепительный разряд молнии с громким треском ударил в землю под ноги гранатометчику. От этой вспышки заболели глаза. На самом деле это была не настоящая молния, а просто электрическая дуга, которая изогнулась между сводом и полом. Она не образовала в земле кратер. Она даже не сбила бойца с ног.

Все было гораздо хуже.

Стекло под ногами гранатометчика молниеносно расплавилось, за одно мгновение перейдя из твердого состояния в жидкое.

Боец провалился в стеклянную лужицу по шею. У него из горла вырвался звук, который можно услышать только в последнем круге ада, – крик человека, горящего живьем. Голова бойца запрокинулась назад, изо рта поднялась струйка дыма. Он умер. Стекло снова затвердело.

Остальные боевики видели все своими собственными глазами. Вдалеке продолжалась перестрелка, гремели автоматные очереди, но здесь никто не двигался. Омаха поднял взгляд.

Свод полыхал, пламя заполнило весь купол. Тут и там сверху срывались новые разряды, ослепительными дугами ударяющие в пол. Где-то на соседней улице вырвался другой крик, такой же, какой прозвучал здесь.

– Все повторяется снова, – пробормотала Корал.

Омаха посмотрел на мертвого боевика, погребенного в стеклянной глыбе. Он понял, что она имела в виду.

Огненная смерть опять вернулась в Убар.

18 часов 12 минут

Пейнтера подбросило вверх – двадцатитонная махина перелетела через гребень очередного небольшого бархана. Он ничего не видел перед собой. Видимость сократилась теперь до нескольких дюймов. Пейнтер вел вездеход вслепую. Быть может, сейчас он в блаженном неведении направлялся к краю отвесного обрыва.

Несколько минут назад буря налетела с новой силой. Порывы ветра, бьющие в вездеход, были настолько мощными, что казалось, будто какой-то великан колотит по броне огромным кулаком. От этого постоянного гула у Пейнтера уже начинала болеть голова. Тем не менее он упорно двигался вперед. Его путеводная звезда светилась голубым кружком на экране портативного компьютера.

Пейнтер понятия не имел, услышала ли Сафия его призыв по радио, однако после этого она не сдвинулась с места. Сафия по-прежнему находилась над землей, а если точнее, в сорока футах над поверхностью пустыни. Следовательно, впереди должна быть какая-то возвышенность. Приблизившись на достаточное расстояние, надо будет сбросить скорость.

Вдруг внимание Пейнтера привлек слабый отблеск в боковом зеркале. Второй грузовик двигался, ориентируясь на свет мощных фар вездехода. Охотник был такой же слепой, как и его добыча; он лишь ехал следом, не заботясь ни о чем, предоставив Пейнтеру первым наткнуться на препятствие, если оно встретится на пути. Один слепой ведет другого.

Пейнтер продолжал двигаться вперед. Он не мог оставить управление. Ветер стал еще более свирепым. На мгновение вездеход приподнялся на одной гусенице, затем тяжело рухнул вниз. Господи! По какой-то необъяснимой причине в это мгновение Пейнтеру стало весело. Он не смог сдержать смех. Безумное веселье обреченного.

И вдруг ветер разом утих, как будто кто-то выключил гигантский вентилятор. Неуклюжий вездеход выполз на открытое место. Небо посветлело с полуночной черноты до серых сумерек. Песок по-прежнему двигался, и ветер, если быть точным, тоже продолжал дуть, но уже в десять раз тише, чем какую-то минуту назад.

Пейнтер взглянул в боковое зеркало. Все обозрение полностью скрывала сплошная черная стена. Должно быть, он попал в «глаз» бури.

Сколько ни смотрел Пейнтер, ему не удалось обнаружить погоню – фары грузовика затерялись в полном мраке. Быть может, последний шквальный порыв ветра все-таки опрокинул ублюдка?

Пейнтер сосредоточил все свое внимание на том, что ждало его впереди. Видимость увеличилась до доброй четверти мили. Вдалеке Пейнтер смутно разглядел внушительную серую тень. Столовая гора – плоский холм-останец, какими усеяна здешняя пустыня. Пейнтер взглянул на экран компьютера. Голубой кружок находился прямо впереди.

– Значит, вот ты где!

Пейнтер увеличил скорость вездехода. У него мелькнула мысль, видит ли его Сафия. Он взял в руку микрофон рации, краем глаза продолжая следить за дорогой. Повсюду вокруг заметались, извиваясь змеями, маленькие вихри, соединившие пустыню с небом. Они сияли голубым светом. Искрящиеся электрические заряды, поднимаясь с земли, закручивались вместе с песком.

Большинство столбов оставалось на месте, но некоторые блуждали по пустыне. Пейнтер увидел, как один из них прошелся по гребню бархана, отплевывая вокруг песок. За собой смерч оставил след из почерневшего песка – изогнутый росчерк, автограф божества бури.

Пейнтер вздрогнул. Ему еще никогда не приходилось видеть ничего подобного. Однако в настоящий момент его волновало не это. У него были более насущные дела. Он поднес микрофон к губам.

– Сафия, если ты меня слышишь, дай знать. Ты уже должна меня видеть.

Пейнтер переключил рацию на прием, дожидаясь ответа. Он не знал, осталась ли у Сафии рация. Вдруг из наушников вырвался шум:

– …йнтер! Уходи! Разворачивайся назад!

Сафия! Похоже, у нее какие-то неприятности.

Пейнтер нажал клавишу передачи.

– Никуда я не уйду! У меня…

Сверкнувшая из наушников искра ударила Пейнтера в ухо. Вскрикнув от боли, он выронил рацию. Запахло палеными волосами.

Пейнтер ощутил, что весь вездеход зарядился статическим электричеством. К чему бы он ни притрагивался, его било током. Он стиснул руками штурвал, обтянутый резиной. Компьютер Кассандры громко зашипел, затем раздался резкий хлопок, и экран погас.

До слуха Пейнтера долетел вой противотуманной сирены, громкий, настойчивый. Нет, это не сирена. Клаксон грузовика.

Пейнтер взглянул в боковое зеркало. Из черной стены, порожденной бурей, на открытое место вывалился грузовик. Порыв ветра хлестнул его вдогонку по платформе. Тяжелая машина накренилась и начала заваливаться набок. Но вдруг грузовик вырвался из объятий бури, упал на песок колесами одного борта, затем другого. Подскочив, машина пошла юзом и описала полный оборот.

Пейнтер выругался. Должно быть, водитель грузовика сам был изумлен тем, что остался в живых. Грузовик застыл на месте с работающим двигателем. Выглядел он так, словно побывал в преисподней: одно колесо спущено, передний бампер смят в стальную гримасу, брезент, закрывавший груз, сорван и запутался в веревках.

Надавив на газ, Пейнтер рванул вперед, спеша отъехать от преследователя как можно дальше. Он не забыл выстрелы из гранатомета. Ему хотелось урвать мгновение, чтобы прийти в себя.

В зеркало заднего вида Пейнтер увидел, что грузовик пополз следом за ним. Переключив управление вездеходом на автомат, Пейнтер приготовился к бою.

Впереди над пустыней поднимался густой лес бурлящих «песчаных дьяволов», сияющих в полумраке. Казалось, все вихри мира пришли в движение. Пейнтер поморщился. Смерчи двигались синхронно, исполняя какой-то фантасмагорический балет.

И тут он ощутил знакомый толчок песка под гусеницами. То же самое произошло, когда взрывы гранат вызвали оползень на склоне бархана. Песок устремился вниз. Но только сейчас вездеход находился на ровном месте.

Повсюду вокруг танцевали вихри, искрясь статическим электричеством, а внизу разверзалась пропасть. Двадцатитонный вездеход застревал в песке, скорость упала. Пейнтер почувствовал, что заднюю часть заносит вбок. Повинуясь неведомым силам, стальная махина развернулась и, окончательно завязнув, остановилась.

Теперь боковое окно вездехода было обращено к грузовику. Преследователь сокращал расстояние, приближаясь на огромных широких шинах. Вдруг песок под машиной превратился в пыль. Грузовик провалился по ось, затем по самое днище.

Охотник и добыча застряли в песке – мухи в куске янтаря. Но только этот янтарь продолжал течь. Пейнтер чувствовал: песок под гусеницами движется.

18 часов 15 минут

Сафия обреченно опустила рацию. Ей оставалось только в ужасе наблюдать за происходящим со стороны. Кара и Лулу стояли рядом. Местность вокруг превратилась в сцену из кошмара, в полотно кисти Сальвадора Дали. Весь мир плавился и растягивался.

Сафия не могла оторвать взгляд от смерчей, от смертоносных электрических разрядов, от лужиц почерневшего песка, оставленных пляшущими «песчаными дьяволами». Пылевые тучи на небе светились от огромного количества электричества, которое притекало в них по извивающимся колоннам песка. Однако самым страшным было не это.

Насколько хватало взгляда, вся пустыня начинала бурлить одним гигантским круговоротом, который обращался вокруг скрытого под землей стеклянного пузыря Убара. Холм-останец словно возвышался порогом в стремительном течении горной речки. Но были и другие препятствия поменьше: вездеход Пейнтера и грузовик, застрявшие в бурлящем песке.

Кружащие смерчи приближались к машинам, исчерчивая песок жидким огнем.

Вдруг слева раздался грохот. Кусок скалы откололся и скатился в песок, как осколок айсберга, рухнувший в море.

– Здесь оставаться нельзя, – в ужасе пробормотала Кара. – Буря разорвет этот островок на части.

– Пейнтер… – прошептала Сафия.

Не обращая внимания на искрящую и потрескивающую электрическими зарядами одежду, она подошла к краю скалы. Пейнтер пришел сюда, чтобы их спасти, и встретил судный час. Надо что-то предпринять.

– Ему придется выкручиваться самому, – сказала Кара. – Мы ничем не можем помочь.

У Сафии вдруг заквакала рация. Молодая женщина совсем забыла о том, что сжимает ее в руке. Пейнтер…

– Сафия, ты меня слышишь?

Это был Омаха.

Она поднесла рацию к губам.

– Я тебя слышу.

Его голос доносился издалека, словно с другой планеты.

– Здесь, внизу, происходит что-то странное. Повсюду вокруг сверкают молнии. Они ударяют в стекло. Плавят его. Природный катаклизм повторяется снова! Оставайтесь наверху!

– Ты не можешь подняться к нам?

– Нет. Я, Денни, Клей и Корал заперты во дворце.

Внимание Сафии привлекло какое-то движение в тоннеле. Из выхода выбрался Шариф. Кара шагнула ему навстречу. Шариф указал на тоннель.

– Мы отошли к лестнице, – запыхавшись, сказал он. – Капитан аль-Хаффи постарается сдержать неприятеля. А вы должны…

Шариф осекся, внезапно увидев что-то вдалеке. У него округлились глаза. Снова раздался оглушительный треск. Загрохотали камни. Обвалился край останца.

– Спаси нас Аллах! – проговорил Шариф.

Кара махнула рукой, приглашая его возвращаться назад.

– Остается надеяться только на тоннель, потому что, черт побери, больше нам бежать некуда.

18 часов 16 минут

Впервые за много лет Кассандра испытывала настоящий ужас. В последний раз подобный животный страх она чувствовала еще ребенком, вслушиваясь среди ночи в шаги своего отца за дверью спальни. Сейчас было то же самое. Страх вязким желе разливался по всему телу, превращая костный мозг в лед.

Съежившись, Кассандра сидела на корточках в крошечном стеклянном здании, вероятно часовне, такой тесной, что разместиться в ней мог только один человек. Единственным входом в часовню была низкая дверь, в которую надо было заходить, пригнувшись. Окна отсутствовали. В дверь открывался вид на раскинувшийся внизу город.

Затаив дыхание, Кассандра наблюдала за тем, как ослепительные электрические разряды один за другим устремлялись вниз. Некоторые попадали в поверхность озера и, словно всосав из воды дополнительную энергию, устремлялись обратно к сводам пещеры, еще более яркие, как будто буря наверху подпитывалась подземными водами.

Однако когда миниатюрная молния попадала в стекло, происходило совсем другое. Блестящая черная поверхность, впитывая странную энергию, превращалась в жидкую лужицу, но лишь на то краткое мгновение, пока электрическая дуга светилась в воздухе. После чего стекло снова тотчас же затвердевало.

На глазах у Кассандры один из ее людей стал жертвой такого разряда. Он укрывался за стеной, опираясь на нее. Вдруг молния ударила в стену. Потеряв точку опоры, боевик провалился вперед. И тут же стена опять стала твердой. Половина тела бедняги осталась с одной стороны, половина – с другой. Одежда вспыхнула, превратив боевика в факел, пылающий по обе стороны стеклянной стены.

По всему городу бой прекратился. Бойцы искали укрытия. Они уже насмотрелись на высохшие, мумифицированные останки. Им не нужно было объяснять, что происходит. В пещере наступила зловещая тишина, которую нарушали лишь отдельные выстрелы у дальней стены, где противнику удалось укрыться в каком-то проходе.

Кассандра стиснула электронный пеленгатор. На экране горела россыпь красных треугольников. Ее бойцы. Точнее, те немногие из них, кто еще оставался в живых. Кассандра сосчитала: из пятидесяти человек, спустившихся под землю, лишь дюжина. Вот и еще один треугольник, мигнув, погас. Над городом разнесся душераздирающий вопль.

Смерть охотилась за боевиками.

Кассандра понимала, что даже закрытые помещения не обеспечивают надежной защиты. Ей уже довелось увидеть несколько погребенных в стекле трупов внутри домов. Судя по всему, плотность статических зарядов была такой высокой, что малейшее движение привлекало удар молнии. Поэтому Кассандра лежала неподвижно, совершенно неподвижно. Так же в точности она себя вела в детстве, в своей спальне. Тогда это не помогало. Кассандра сомневалась, что поможет сейчас. Она попала в ловушку.

18 часов 17 минут

Омаха лежал у входа во дворец, распластавшись на земле. Тишина давила на него физической тяжестью. За пределами внутреннего дворика буря разгоралась все сильнее. Трещали молнии, раскалывая небо ослепительными трезубцами. Купол сиял короной бело-голубого солнца.

Омаха чувствовал, что смерть совсем рядом. Но по крайней мере, он успел сказать Сафии, что любит ее. Сделал первый шаг и предложил мир. Придется довольствоваться этим. Омаха поднял взгляд вверх, моля Бога о том, чтобы с Сафией все было в порядке. Она успела передать еще одно короткое сообщение, описав хаос, который творился наверху.

Смерть вверху, смерть внизу – небольшой выбор. Лежащая рядом с Омахой Корал сосредоточенно изучала бурю.

– Похоже, мы находимся внутри самого мощного силового трансформатора на свете.

– Что вы хотите сказать?

Они переговаривались шепотом, словно опасаясь привлечь внимание спящего чудовища.

– Стеклянная пещера, заполненная раствором антивещества с огромной энергией, выступает в роли изолированного сверхпроводника. Она притягивает к себе энергию, словно железный верблюд в Британском музее. Но только в данном случае пещера собирает статическое электричество песчаной бури на поверхности, засасывая его под землю. Количество энергии, накопленной в пещере, неуклонно нарастает, и как только оно достигнет определенного порога, избыток нужно будет куда-то отдать – именно это делает молния во время грозы. Только здесь, наоборот, разряд уходит от песка в небо, поднимая на поверхности пустыни ураганные смерчи, которые живут считаные мгновения.

– Подобно разрядке аккумулятора, – заметил Омаха. – Но что происходит здесь, у нас?

– Буря, закупоренная в бутылке. Катаклизм на поверхности вливает сюда чересчур много энергии. Стеклянный пузырь не успевает разряжаться достаточно быстро, поэтому часть энергии возвращается назад.

– Пещера заряжает сама себя.

– На самом деле происходит перераспределение зарядов, – поправила его Корал. – Стекло является превосходным проводником. Оно просто принимает на поверхность избыточную энергию, которую не может разрядить, и передает ее вниз на пол. А здесь стекло, захватив энергию, рассеивает ее. Этот цикл позволяет равномерно распределить электрические заряды по всему стеклянному пузырю, а не только по куполу. Устанавливается равновесие.

– А что вы можете сказать насчет этих лужиц расплавленного стекла?

– На мой взгляд, это не расплавленное стекло. По крайней мере, не в чистом виде.

Омаха вопросительно посмотрел на нее.

– Что вы имеете в виду?

– Стекло всегда находится в жидком состоянии. Вам никогда не приходилось видеть стеклянные произведения античной эпохи? Вы не обращали внимания на внутренние подтеки, слегка искажающие его прозрачность? Сила тяжести воздействует на стекло как на жидкое тело, и оно медленно стекает вниз.

– Но какое все это имеет отношение к тому, что происходит сейчас здесь?

– Заряды энергии не просто плавят стекло. Они вызывают изменение его состояния: в одно мгновение рвутся все внутренние связи и стекло из твердого состояния переходит в жидкое, граничащее с газообразным. Но как только энергия рассеивается, стекло твердеет. Однако на какой-то краткий миг оно существует в огненном состоянии, между жидкостью и газом. Вот почему оно не растекается, а сохраняет свою форму.

Омаха надеялся, что эта научная дискуссия ведет в каком-то продуктивном направлении.

– Мы можем что-либо предпринять?

Корал покачала головой.

– Нет, доктор Данн. Боюсь, мы в полной заднице.

18 часов 19 минут

Яркая вспышка и громкий раскат взрыва привлекли внимание Пейнтера к холму-останцу. Машина, стоявшая у основания скалы, взлетела в воздух, разбрызгивая пылающее горючее. Один из бродящих «песчаных дьяволов» прошел мимо, оставляя за собой след из почерневшего песка, который стал расплавленным стеклом. Извивающиеся колонны статических зарядов каким-то образом выделяли астрономическое количество тепловой энергии, прожигая себе дорогу через пустыню.

Пейнтер вспомнил предупреждение Сафии, которое успел услышать до того, как рация сгорела. Сафия пыталась остановить его, заставить повернуть назад. Он ее не послушал. И вот теперь он заперт в вездеходе, который медленно кружится в огромном вихре бурлящего песка. В течение последних пяти минут его несло по широкой дуге вокруг скалы. Стальная махина превратилась в планету, обращающуюся вокруг Солнца.

А повсюду вокруг не прекращала пляску смерть. На каждый смерч, который умирал, выдохнув заряд статического электричества, рождались три новых. Рано или поздно один из них пройдет через вездеход или, что еще хуже, зародится прямо под ним. Развернувшись, Пейнтер увидел грузовик. У его преследователя дела обстояли ничуть не лучше. Грузовик превратился в другую планету, поменьше, быть может в астероид.

Всмотревшись сквозь пески, отделявшие его от преследователя, Пейнтер увидел единственный шанс на спасение. Решиться на такое мог только полный безумец, и все же это было лучше, чем сидеть сложа руки и ждать, когда смерть возьмет за горло. Уж если ему суждено умереть, он бы предпочел умереть с оружием в руках. Пейнтер окинул себя взглядом. Он был в одних трусах. Ну хорошо, от мечты умереть в ботинках придется отказаться^[10].

Пейнтер пробрался в задний отсек. Ему предстоит путешествовать налегке: он захватит с собой только пистолет и нож. Экипированный таким образом, Пейнтер подошел к заднему люку. Действовать надо быстро. Он помедлил, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, и открыл люк. В нескольких ярдах от него ровная песчаная гладь вдруг вздыбилась – над пустыней поднялся «дьявол». От статических разрядов волосы на голове Пейнтера затрещали, поднимаясь дыбом. Хотелось надеяться, что они не вспыхнут огнем.

Отпрянув от люка, Пейнтер вернулся в отсек. Времени не осталось. Бросившись к боковому люку, он распахнул его, выпрыгнул и провалился по самые лодыжки в рыхлый песок.

Пейнтер оглянулся. «Песчаный дьявол» маячил за вездеходом, искрясь электричеством. Воздух насытился сильным запахом озона. Черное чудовище пульсировало теплом. «Маленькая блошка, шевели ножкой». Эту детскую присказку шептал ему на ухо отец, застав сына бездельничающим. «Нет, папа, сейчас не до безделья».

Выдернув ноги из песка, Пейнтер обежал вездеход спереди. Зыбучие пески засасывали машину. Он заметил грузовик в пятидесяти ярдах. Половина футбольного поля. Пейнтер рванул вперед.

«Маленькая блошка, шевели ножкой».

Он бежал, повторяя стишок как заклинание. Дверь грузовика открылась. Водитель выбрался на подножку и прицелился в Пейнтера из винтовки. Пейнтер выстрелил из пистолета навскидку. Он нажимал курок еще и еще: беречь патроны не было никакого смысла. Вскинув руки, противник повалился назад. Вдруг прогремевший за спиной взрыв швырнул Пейнтера лицом в песок. Над землей пронеслась волна обжигающего жара.

Сплевывая песок, Пейнтер отполз в сторону, оглянулся и увидел, что вездеход лежит на боку, объятый огнем. От тепла «песчаного дьявола» взорвался топливный бак. Пейнтер заковылял прочь. Вокруг огненным дождем на песок проливалось пылающее горючее. Забыв обо всем, Пейнтер побежал вперед.

Добравшись до грузовика, он использовал тело боевика как ступеньку и запрыгнул на грузовую платформу. Брезент запутался в веревках. Пейнтеру пришлось перерезать их ножом. Тугие, словно перетянутые гитарные струны, они рвались с громкими хлопками. Ногой Пейнтер отшвырнул брезент и обрывки веревок. Открылось то, что Пейнтер заметил, когда грузовик завяз в песке, – микровертолет.

Маленькой блошке удалось обрести крылья.

18 часов 22 минуты

Сафия услышала отрывистое стаккато пистолетных выстрелов. Она стояла у самого входа в подземный тоннель. Вместе с ней находились Кара и Лулу. Сафия пыталась придумать какой-нибудь способ избежать приближающегося конца. Она чувствовала, что ответ где-то совсем близко, до него вот-вот можно будет дотянуться рукой. Ей недоставало какого-то пустяка. Она мучилась, терзаемая страхом. Но страх был ее давним спутником. Сафия сделала несколько глубоких вдохов, надеясь снять внутреннее напряжение и вспоминая то, о чем думала, поднимаясь сюда. Прошлое и настоящее здесь неразрывно переплелись. Сафия закрыла глаза, буквально чувствуя, как ответ всплывает, подобно пузырьку воздуха в воде.

И тут раздались эти выстрелы, следом за которыми прогремел взрыв. Такой же, как тот, который недавно уничтожил одну из машин капитана аль-Хаффи. Сафия выбежала на вершину останца. К небу поднимался огненный шар, разрываемый на части порывами ветра.

Опрокинутый вездеход валялся на боку. О господи… Пейнтер!

Тут она заметила обнаженную фигуру, бегущую ко второму грузовику. Подошедшая Кара узнала его.

– Это Кроу.

Сафия воспряла в надежде.

– Ты уверена?

– Знаешь, ему действительно нужно подстричься.

Пейнтер взобрался на грузовую платформу машины. Сафия увидела, как расправились сложенные лопасти. Послышался вой запустившегося двигателя. Начал вращаться несущий винт вертолета.

Кара вздохнула.

– Надо отдать должное – этот человек неистощим на выдумки.

Внезапно Сафия заметила, как крошечный вихрь, один из тех бродяг, что исчертили пустыню черными полосами, описывал широкую дугу, направляясь к грузовику и вертолету.

Заметил ли его Пейнтер?

18 часов 23 минуты

Пейнтер лежал, распластавшись на салазках. Рычаги управления были у него под руками, по одному с каждой стороны. Он увеличил обороты двигателя. Во время обучения в школе войск специального назначения ему приходилось управлять вертолетом, но только не таким крохотным. Впрочем, какая разница?

Кроу потянул на себя правую рукоятку. Ничего не произошло. Он потянул левую. Тоже ничего. Пейнтер одновременно потянул обе рукоятки, и вертолет, оторвавшись от платформы, поднялся в воздух. Продолжая тянуть рукоятки, Кроу описал дугу, вгрызаясь в воздух. Громкое «тук-тук» лопастей совпадало с биениями его сердца, быстрыми и яростными.

Когда вертолет развернулся, Пейнтер заметил за хвостом смерч. Песчаный вихрь светился и плевался огнем, словно демон, восставший из преисподней. Кроу подергал рычаги, учась поворачивать вправо, влево и двигаться по прямой. Сейчас ему нужно было лететь прямо. Набрав скорость, он начал опускаться вниз, словно скользя по склону. Пейнтер попробовал поднять нос вертолета до того, как тот закопается в землю. Убрав газ, он сделал крен влево, выровнял вертолет и наконец нашел способ задрать нос вверх. Но теперь он летел точно на чудовищно огромный смерч.

Набрав высоту, Пейнтер попытался сместиться вправо, однако обнаружил, что на самом деле лишь развернулся на месте, продолжая лететь навстречу «песчаному дьяволу». У него в груди все оборвалось. Убрав до отказа левую рукоятку, Пейнтер остановил вращение аппарата вокруг собственной оси и едва разминулся с вихрем. Но тот вдогонку выплюнул электрическую дугу, настигая крохотный вертолет. Пейнтер ощутил жгучую боль от кончиков пальцев на ногах до бровей.

Досталось и крылатой машине. Все ее системы отказали: стрелки приборов бешено закрутились. Вертолет устремился к земле. Отключив все тумблеры, Пейнтер снова щелкнул ими, заводя двигатель. Послышался вой стартера, двигатель кашлянул, и на этом все кончилось.

Столовая гора была впереди. Пейнтер приближался к ней на полной скорости, летел прямо на острые скалы. Он снова перезагрузил систему. На этот раз двигатель завелся. Наверное, помогли вращающиеся лопасти несущего винта. Пейнтер потянул на себя обе рукоятки. Вертолет пополз вверх. Скалы стремительно приближались.

– Ну же… – стиснув зубы, пробормотал Пейнтер.

Подлетая к останцу, Пейнтер успел взглянуть на его вершину.

Буквально усилием воли ему удалось поднять вертолет еще на несколько дюймов. Скользнув по краю, посадочные салазки зацепились, вертолет накренился набок, лопасти заскрежетали по камню и разлетелись вдребезги.

Кабина подлетела в воздух и упала вверх тормашками на вершину останца. Удача! Пейнтер ударился головой, но уцелел. Открыв защелку, он вывалился из кабины и растянулся на камнях, пытаясь отдышаться и удивляясь тому, что остался в живых. Приятный сюрприз.

К Пейнтеру поспешила Сафия. Кара, скрестив руки на груди, смотрела на него.

– Неплохо, но тебе когда-нибудь приходилось слышать поговорку «Из огня да в полымя»?

Пейнтер уселся.

– Черт побери, что здесь происходит?

– Нам нужно перебраться в безопасное место, – сказала Сафия, помогая ему подняться с земли.

– И куда же это? – спросила Кара, подхватывая Пейнтера под другую руку. – Буря разрывает пустыню, а под землей пылает Убар.

Сафия выпрямилась.

– Я знаю, куда нам идти.

22. Огненная буря

4 декабря, 18 часов 45 минут

Убар

Сафия стояла вместе с капитаном аль-Хаффи у основания лестницы и смотрела на лазурный круговорот, бурлящий под сводами пещеры. Голубое свечение было ослепительным. Насыщенные энергией молнии срывались вниз, расщеплялись на отдельные лучи и рассеивались по всему городу. Но самой жуткой особенностью этой подземной грозы была абсолютная тишина.

– Далеко до дворца? – спросила Сафия капитана.

– Сорок ярдов.

Молодая женщина повернулась к лестнице. Число рахим сократилось до четырнадцати взрослых женщин, но все семь девочек были живы и здоровы. Из дюжины людей капитана аль-Хаффи в живых осталось только восемь. Никто из них не горел желанием возвращаться в объятый пламенем электрического пожара Убар. Тем не менее все были готовы последовать за Сафией. Молодая женщина окинула взглядом путь, который им предстояло пройти. Один неверный шаг будет означать смерть в огне.

– Ты уверена? – спросила подошедшая к ней сзади Кара, рядом с которой стояли Лулу и Пейнтер.

– Настолько, насколько сейчас можно быть в чем-либо уверенным, – ответила Сафия.

Пейнтер одолжил у одного из воинов шахра плащ, однако по-прежнему оставался босиком. Его губы были решительно сжаты.

Сзади раздался грохот обрушившихся камней. Отголоски раскатились по тоннелю. Верхняя часть лестницы уже начинала обваливаться. Приготовления отняли больше времени, чем рассчитывала Сафия.

– Мне кажется, ты чересчур доверяешь этой древней царице, – заметил Пейнтер.

– Ей удалось пережить катаклизм. Сохранилась и мужская линия царского дома. Во время предыдущего разгула стихии они уцелели. Каким образом?

Сафия отпустила подобранные полы халата, которые поддерживала руками. Рассыпавшийся песок засыпал стекло у нее под ногами.

– Песок является хорошим диэлектриком. Царский дворец в Убаре покрыт картинами из песка: они на полу, на стенах, на потолке. Наличие такого большого количества песка в стекле защищает здание от электрических разрядов, оберегая тех, кто находится внутри. Это пока что происходит с Омахой, Корал, Денни и Клеем.

Пейнтер кивнул. Сафия прочитала в его глазах уважение и доверие. В его непоколебимой вере она почерпнула силы. Когда ей нужна поддержка, Пейнтер неизменно оказывается рядом. В который уже раз.

Обернувшись, Сафия окинула взглядом вереницу людей. Все принесли с собой песок. Мешки были сделаны из плащей и рубах, даже дети держали носки, наполненные песком. Задача заключалась в том, чтобы насыпать песчаную тропу отсюда до дворца, где можно укрыться от бури.

Сафия поднесла к губам рацию.

– Омаха?

– Я слушаю, Саффи.

– Мы выступаем.

– Будьте осторожны.

Опустив рацию, Сафия ступила на покрытое песком стекло. Она пойдет первой. Выдвинувшись вперед, Сафия мыском ботинка рассыпала песок как можно дальше, стараясь, чтобы при этом под ногами оставался хороший изолирующий слой. Как только она дошла до самого края, Пейнтер протянул ей следующий мешок с песком. Развернувшись, Сафия высыпала песок на стекло, продлевая тропу.

Над головой своды пещеры светились кобальтовосиним огнем. Сафия по-прежнему оставалась жива. Ее затея удалась. Она медленно продвигалась по песчаной тропе. Следом за ней растягивалась цепочка – люди передавали от одного к другому все новые мешки с песком.

– Следите за тем, куда ставите ноги, – предупредила Сафия. – У вас под ногами постоянно должен находиться песок. Ни в коем случае не прикасайтесь к стенам. И присматривайте за детьми.

Она высыпала очередную порцию песка. Извилистая дорожка нарастала от стены пещеры, огибала углы, спускалась по лестницам. Сафия перевела взгляд на дворец. Они продвигались вперед со скоростью улитки.

Теперь статические заряды устремлялись к ним практически непрерывно, привлеченные движением, которое нарушало равновесие электромагнитного поля в пещере. Стекло по обе стороны от тропы притягивало разряды словно громоотвод. Однако песчаная дорожка оставалась безопасной.

Высыпав из плаща очередную дозу песка, Сафия услышала за спиной вскрик.

Шариф, спускавшийся в нескольких ярдах позади, поскользнулся на лестнице. Чтобы сохранить равновесие, он протянул руку, чтобы оттолкнуться от соседней стены.

– Не надо! – что есть мочи крикнула Сафия.

Но было уже слишком поздно.

Подобно волку, который заметил отбившегося от стада ягненка, к земле устремилось ослепительное копье. Шариф провалился головой вперед в стекло. Оно тотчас же затвердело. Тело несчастного забилось в страшных судорогах, однако крика не было, поскольку лицо оказалось погребено в стекле. Шариф умер мгновенно. Вспыхнули края его халата.

Девочки, закричав в ужасе, прижались к матерям.

Сафия сказала женщинам:

– Успокойте детей. Ни в коем случае нельзя останавливаться.

Она взяла следующий мешок. У нее тряслись руки. Приблизившись, Пейнтер забрал у нее мешок.

– Разреши мне.

Сафия кивнула и отступила назад. К ним подошла Кара.

– Произошел несчастный случай, – сказала она. – Ты в этом не виновата.

Сафия понимала это умом, но не сердцем. Тем не менее она не позволила чувству вины парализовать себя. Пройдя следом за Пейнтером, Сафия передала ему очередной мешок. Песчаная тропа медленно продвигалась вперед и наконец завернула за угол дворцовой стены. Впереди засиял вход: в арке стоял Омаха с фонариком в руке. Он замахал рукой.

Сафия едва сдержала желание побежать вперед. Однако они еще не были в безопасности. Вереница продолжала двигаться медленно, но непрерывно, огибая застывшую на пьедестале железную сферу. И вот долгий путь привел к входу во дворец. Сафии было позволено шагнуть первой. Войдя в арку, она бросилась Омахе на шею. Он подхватил ее на руки и отнес в главный зал.

Сафия не возражала. Они были в безопасности.

19 часов 07 минут

Кассандра следила за процессией не шевелясь, едва дыша, сознавая, что движение будет означать смерть. Сафия и Пейнтер прошли в нескольких ярдах от ее крохотной стеклянной ниши. Появление Пейнтера оказалось полной неожиданностью. Откуда он здесь взялся?

Однако Кассандра ничем не выдала своих чувств. Она продолжала дышать ровно, превратившись в застывшее изваяние. Долгие годы подготовки и службы в войсках специального назначения научили ее оставаться бесшумной и неподвижной. И вот сейчас Кассандре приходилось использовать все свои навыки.

Кассандра узнала о приближении Сафии заранее. Она отслеживала ее продвижение, шевеля одними глазами. Минуту назад краем глаза Кассандра увидела, как на экране пеленгатора погас последний красный треугольник. Она осталась совсем одна. Однако это еще был не конец.

Кассандра с изумлением наблюдала за тем, как Сафия вернулась с поверхности земли в пещеру и прошла совсем рядом по песчаной тропе. Сафии удалось определить единственное безопасное место под землей: большое, величественное сооружение, которое находилось всего в пятнадцати ярдах от Кассандры. До нее донеслись счастливые голоса тех, кто добрался до спасительного убежища.

Кассандра оставалась совершенно неподвижной.

Песчаная тропа извивалась в двух ярдах от того места, где она притаилась. Всего два широких шага. Кассандра с большим трудом могла следить глазами за тем, что происходит под куполом пещеры. Она выжидала – напряженная, готовая действовать, оставаясь живым изваянием. Вдруг всего в трех ярдах от нее в землю ударила молния.

Кассандра выпрыгнула в дверь, положившись на старинную пословицу: «Молния никогда не ударяет дважды в одно и то же место». Больше ей рассчитывать было не на что. Одна ее нога дотронулась до стекла, но лишь на миг, необходимый для того, чтобы оттолкнуться и взлететь снова. Следующим прыжком Кассандра уже добралась до песка. Она упала на четвереньки на песчаную тропу.

Спасена!

Кассандра учащенно дышала, всхлипывая от облегчения. Она позволила себе эту минутную слабость. Но для того чтобы сделать следующий шаг, ей надо будет взять себя в руки. Кассандра подождала, когда ее сердце успокоится, а руки перестанут трястись.

Наконец охватившая ее тело дрожь утихла. Кассандра потянулась, разминая затекшие мышцы шеи, как проснувшаяся кошка. Сделав глубокий вдох, она медленно выпустила воздух. Пора снова заниматься делом.

Кассандра поднялась на ноги и достала пульт управления дистанционным взрывателем. Убедилась, что он не поврежден, что электроника не выгорела. Кажется, все в порядке. Ткнув клавишу, Кассандра надавила красную кнопку, затем снова прижала клавишу пальцем. Теперь для подрыва заряда в спине Сафии достаточно только убрать палец с кнопки. Тот, кто убьет Кассандру, станет и убийцей Сафии. Приготовившись, Кассандра достала из кобуры пистолет.

Пора навестить своих новых соседей.

19 часов 09 минут

Усевшись на полу, Пейнтер обвел взглядом заполненное людьми помещение. Корал уже вкратце сообщила ему обо всем случившемся, поделилась своими теориями, высказала опасения. Теперь она сидела рядом и проверяла оружие.

В противоположном конце зала в окружении рахим стояла Сафия. Женщины улыбались, то и дело заливаясь радостным смехом. Они превратились в новую семью. Сафия обрела в Каре сестру, а в Лулу – мать. Омаха стоял рядом с Сафией, не прикасаясь к ней, но очень близко. Молодая женщина время от времени подавалась к нему, протягивая руку – но тоже не прикасаясь.

Корал продолжала чистить пистолет.

– Иногда приходится просто двигаться дальше.

Не успел Пейнтер ответить, как справа от него в дверях мелькнула тень. В комнату вошла Кассандра. Сжимая в руке пистолет, она держалась спокойно, невозмутимо, словно вернулась с прогулки в парке.

– Как у вас здесь мило! – сказала она.

Ее появление изумило всех. Щелкнули рычажки предохранителей на оружии.

Кассандра никак не отреагировала на это. Пистолет в ее в руке по-прежнему был направлен в потолок. Она подняла знакомое Пейнтеру устройство.

– Разве так встречают соседей? – издевательски вежливо спросила Кассандра.

– Не стрелять! – крикнул Пейнтер, вскакивая на ноги. – Никому не стрелять!

Он даже встал перед Кассандрой, заслоняя ее собой.

– Вижу, ты узнал эту коробочку, – произнесла та. – Если я умру, бедняжка доктор аль-Мааз лишится своей прекрасной головки.

Услышав ее угрозу, Омаха загородил Сафию своим телом.

– О чем говорит эта стерва?

– Кроу, почему бы тебе не объяснить? Как-никак, ведь именно ты разработал конструкцию микропередатчика.

Пейнтер повернулся к Кассандре.

– Только устройство слежения, но не бомбу.

– Какую еще бомбу? – с тревогой спросил Омаха.

Его взгляд наполнился страхом и ненавистью.

Пейнтер объяснил:

– Захватив Сафию, Кассандра вживила ей миниатюрное устройство слежения. Мерзавка модифицировала конструкцию, добавив взрывчатку. Сейчас она держит в руке дистанционный взрыватель. Если Кассандра отпустит кнопку, заряд сработает.

– Почему ты не предупредил нас об этом раньше? – воскликнул Омаха. – Мы бы извлекли заряд!

– Попробуйте – и он тут же взорвется, если я предварительно его не отключу, – проворковала Кассандра.

Сверкнув глазами, Пейнтер повернулся к Сафии.

– Я надеялся доставить тебя в безопасное место, где взрывчатку извлекли бы хирург и сапер.

Его объяснение не погасило ужаса у нее в глазах. Пейнтер понимал, что отчасти гнев Сафии обращен и на него. В конце концов, это была его работа.

– Ну вот, теперь, когда мы все подружились, – продолжала Кассандра, – я попрошу выбросить оружие во внутренний дворик. Всех до одного. Не сомневаюсь, доктор Кроу проследит за тем, чтобы никто ничего не забыл. Одно неверное движение – и я сниму палец с кнопки, чтобы погрозить ослушнику. А ведь этого никому не хочется, разве не так?

У Пейнтера не было выбора. Он сделал все в точности так, как сказала Кассандра. Винтовки, пистолеты, ножи и два ручных гранатомета были сложены во дворе.

Выбросив свой разобранный пистолет в кучу другого оружия, Корал осталась в дверях. Она с тревогой осмотрела пещеру. Пейнтер проследил за ее взглядом.

– В чем дело? – спросил он.

– Буря с момента вашего появления еще больше усилилась. Здорово усилилась. – Корал указала на своды. – Энергия не успевает рассеиваться достаточно быстро. Равновесие нарушается.

– Что это означает?

– Буря превращает пещеру в пороховую бочку, которая скоро взорвется.

19 часов 22 минуты

С балкона второго этажа дворца Сафия вместе с остальными смотрела на бурлящее в воздухе электричество. Теперь своды пещеры уже были не видны. Клубящиеся облака статических разрядов начали медленно вращаться под куполом. Посреди виднелось что-то вроде небольшой трубы, которая с заметной на глаз скоростью опускалась вниз подобно воронке торнадо, нацеленной в насыщенное антивеществом озеро.

– Новак права, – подтвердила Кассандра, наблюдавшая за этим явлением в очки ночного видения. – Весь купол заполняется электричеством.

– Всему виной буря, – сказала Корал. – Должно быть, она гораздо сильнее, чем та, которая бушевала здесь две тысячи лет назад и вызвала катаклизм. Емкости пещеры не хватает, чтобы вместить заряд. И еще меня не покидает нехорошее предчувствие, что значительное количество воды в озере выходит из стабильного состояния, как это было с содержимым железного верблюда.

– И чем это все может закончиться? – спросила Сафия.

Корал объяснила:

– Вам когда-нибудь приходилось видеть, как взрывается перегруженный трансформатор? Последствия бывают самыми катастрофическими. А теперь представьте себе трансформатор размерами с эту пещеру, да к тому же с сердечником из антивещества. Взрыв такой мощности может уничтожить весь Аравийский полуостров.

Этот мрачный прогноз заставил всех умолкнуть. Сафия не отрывала взгляда от круговерти бурлящей энергии. Воронка посредине продолжала опускаться вниз медленно и неумолимо. Сафию обуял первобытный ужас.

– Нам надо это остановить. Что можно сделать?

Этот вопрос, терзавший всех, озвучила самая неожиданная персона – Кассандра.

– Я смотрю, ты хочешь предложить свою помощь? – язвительно поинтересовался Омаха.

– Умирать я не хочу. Я не сумасшедшая.

– Ты лишь исчадие ада, – пробормотал Омаха.

– Я бы предпочла выражение «неприятель», – парировала Кассандра.

– Нужно каким-то образом заземлить пещеру, – предложил Пейнтер. – Раз стеклянный пузырь является диэлектриком и накапливает электричество, необходимо придумать способ разбить ему дно, замкнуть на землю, и тогда весь заряд стечет, не причинив вреда.

– Очень дельная теория, коммандер, – подхватила Корал. – Особенно если разбить стекло под озером, дать насыщенной антивеществом воде стечь в водоносный слой магматического происхождения, откуда она пришла. В этом случае не только рассеется электрический заряд, но и уменьшится риск цепной аннигиляции антивещества. Обогащенная антивеществом вода просто растворится до такой концентрации, когда станет неопасной.

Сафия увидела проблеск надежды, которую тотчас же погасили следующие слова Корал:

– Проблема заключается в том, как реализовать это практически. У нас нет достаточно мощной бомбы, чтобы взорвать дно озера.

На протяжении следующих нескольких минут Сафия слушала рассуждения по поводу возможных взрывных устройств, сознавая, что одно такое вживлено в нее, вспоминая происшествия в Тель-Авиве и в Британском музее. Похоже, взрывы бомб знаменовали собой поворотные пункты в ее жизни. Возможно, следующий поставит в ней последнюю точку. Эта мысль должна была бы привести Сафию в ужас, однако она уже переросла страх. Молодая женщина закрыла глаза, рассеянно слушая различные предположения, которые высказывались вслух: от обстрела реактивными гранатами до использования крошечного кусочка, вживленного ей между лопаток.

– У нас под руками нет ничего достаточно мощного, – наконец подвела итог Корал.

– Нет, есть. Хоть это и не верблюд, полагаю, он нам подойдет, – открыв глаза, сказала Сафия и указала во внутренний дворик на огромный железный шар, лежащий на стеклянной ладони. – Надо утопить его в озере, – объяснила она.

– Сделать из него самую мощную в мире глубинную бомбу, – подхватил Денни.

– Но почему вы уверены, что шар взорвется, подобно тому верблюду? – спросила Корал. – Быть может, он просто пошипит, как это было с железной головой? Не все железные предметы ведут себя одинаково.

– Сейчас я вам все покажу, – не сдавалась Сафия.

Развернувшись, она первой спустилась по лестнице в главный зал. Здесь Сафия, обводя широким взмахом руки стены с выполненными песком картинами, начала свое объяснение:

– Напротив входа изображено начало Убара, его основание. На дальней стене показан расположенный на поверхности Убар – лицо, открытое миру. А эта стена, конечно, представляет истинное сердце Убара, город со стеклянными колоннами. Картина выполнена с поразительной проработкой деталей. На ней изображены два изваяния из песчаника по обеим сторонам входа во дворец.

– И одно из них стало тайником, в котором был спрятан первый ключ, – сказал Омаха.

Сафия кивнула.

– Несомненно, картина выполнена до разрушения верхнего города. Но обратите внимание на то, чего на ней не хватает. Здесь нет ни железного шара, ни стеклянной ладони. Посреди двора стоит царица Убара. Это самое важное, самое значимое место, если так можно выразиться, – крестик на карте.

– Что вы хотите сказать? – спросила Кассандра.

Сафия подавила горькую усмешку. Спасая друзей, спасая Аравию, она также спасает Кассандру. Стараясь не смотреть ей в лицо, Сафия продолжала:

– В древности симметрия имела очень большое значение. Равновесие во всем. На то место, где стояла царица, был помещен новый предмет. Это не случайно. Тут должен быть какой-то смысл.

Обернувшись к дверям, Омаха посмотрел на железный шар.

– Взгляните на расположение стеклянной ладони. Если представить себе, что царица опустит запястье, шар скатится прямо в озеро.

Сафия всмотрелась в лица окружающих.

– Это последний ключ, оставленный царицей. Предохранительный клапан, бомба, чтобы в случае необходимости уничтожить озеро.

– Но откуда такая уверенность? – возразил Пейнтер.

– А почему бы не попробовать? – спросил Омаха. – Или сработает, или нет.

Корал подошла к выходу.

– Если мы собираемся пробовать, нам лучше поторопиться.

Остальные поспешили за ней.

Посреди пещеры извивался и корчился сверкающий вихревой столб. Воды озера под ним, насыщенные антивеществом, тоже пришли в движение, закручиваясь вслед за круговоротом облаков под сводами пещеры.

– С чего начинать? – спросил Пейнтер.

– Я должна прикоснуться к шару ладонью, – сказала Сафия. – Активизировать его подобно тому, как это произошло с остальными ключами.

– И тогда мячик покатится вниз, – подхватил Омаха.

19 часов 35 минут

Омаха стоял на песчаной тропе, проложенной во внутреннем дворике. Потребовалось еще время на то, чтобы протянуть ее до застывшего на стеклянной ладони шара. Сафия подошла к сфере из бурого железа диаметром четыре фута. Небеса над ее головой бушевали. Вытерев руки, Сафия просунула их между стеклянными пальцами пьедестала.

Омаха со щемящим сердцем увидел, как Сафия вздрогнула от боли в раненом плече. Ему захотелось броситься к ней, отвести ее в сторону, но отважная женщина, прикусив нижнюю губу, положила обе ладони на сферу.

Как только ее руки прикоснулись к металлу, над железной поверхностью с треском изогнулась ослепительная голубая дуга.

Вскрикнув, Сафия отпрянула назад. Поймав ее в объятия, Омаха помог ей устоять на песке.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, малыш.

Омаха повел Сафию назад во дворец, нежно поддерживая под руку. Она опиралась на него. Это было очень приятное чувство.

– Взрыватель гранаты установлен на двухминутную задержку, – сказал Пейнтер. – Всем в укрытие!

Он заложил заряд взрывчатки под основание стеклянного пьедестала, рассчитав, как взрыв должен столкнуть шар с места. Остальное довершит сила тяжести: широкая прямая дорога вела от дворца до самого озера. «Это сделано с умыслом, – думала Сафия. – Освобожденный шар скатится в озеро без посторонней помощи».

Омаха помог Сафии вернуться в главный зал. У них за спиной сверкнула ослепительно яркая вспышка, отбросив их резкие тени на дальнюю стену. Омаха ахнул, опасаясь, что это была граната. Он прикрыл Сафию, однако грохота взрыва не последовало.

– Это был разряд статического электричества, – сказала Корал, протирая глаза. – Он попал прямо в сферу.

Сафия и Омаха обернулись. Железный шар посреди внутреннего дворика переливался дрожащей голубой энергией. У них на глазах стеклянный пьедестал медленно расплавился, самостоятельно накреняясь. Рука опустила шар на землю. Подпрыгнув, он покатился к сводчатым воротам, выкатился на улицу и продолжил движение.

Корал вздохнула.

– Красота!

Омахе еще никогда не приходилось слышать столько уважения в одном-единственном слове.

Он кивнул.

– Определенно, из этой древней царицы получился бы отличный игрок в боулинг.

– Ложись! – вдруг крикнул Пейнтер.

Схватив Омаху и Сафию за плечи, он повалил их на землю. Прогремел оглушительный взрыв. Из внутреннего дворика в зал летели стеклянные осколки. Граната, заложенная Пейнтером, взорвалась строго в назначенное время.

Как только отголоски взрыва затихли, Омаха с уважением посмотрел на Пейнтера и похлопал его по плечу.

– Отлично сработано. Просто отлично!

– Шар продолжает катиться! – крикнул сверху Денни.

Все поспешили на лестницу, которая вела на балкон второго этажа. Омаха увлекал вперед Сафию.

Следить за траекторией железной сферы не составляло труда. Ее движения привлекали молнии, которые снова и снова срывались из-под сводов пещеры. Над железной поверхностью сияла лазурная аура. Подпрыгивая, шар катился вниз по широкой дороге. Вот в него вонзилась очередная молния, расщепившаяся ослепительным трезубцем, но он упорно катился к озеру.

– Сфера заряжается, – заметила Корал. – Впитывает энергию.

– Превращается в мощную глубинную бомбу, – добавил Денни.

– А что, если шар взорвется, как только соприкоснется с водой озера? – спросил Клей, державшийся позади и готовый при первых признаках беды юркнуть обратно во дворец.

Корал покачала головой.

– До тех пор пока сфера будет падать, двигаться через воду, она будет лишь оставлять за собой след аннигилирующего антивещества. Но реакция будет прекращаться, как только шар опустится глубже.

– А когда она остановится, достигнув дна… – подхватил Денни.

Корал докончила:

– Тогда давление толщи воды над ней, воздействуя на неподвижный предмет, вызовет локальную цепную реакцию, достаточную для того, чтобы, образно говоря, запалить фитиль нашей глубинной бомбы.

– И тогда ка-ак бабахнет! – улыбнулся Денни.

– Это верно, бабахнет так бабахнет, – согласилась Корал.

Все взгляды оставались прикованными к сияющему шару. На глазах у всех где-то на полдороге железная сфера наткнулась на груду обломков, которая образовалась во время обстрела города отрядом Кассандры, и остановилась.

– Дерьмо! – вполголоса выругался Денни.

– Вот уж точно, – согласилась Корал.

19 часов 43 минуты

Сафия стояла вместе со всеми на балконе, расстроенная не меньше остальных. Вокруг все спорили.

– А что, если выстрелить в шар из гранатомета? – предложила Кассандра, всматриваясь через очки ночного видения.

– Пустить реактивную гранату в заряженную энергией бомбу из антивещества? – возразил Омаха. – Ну да, это как раз то, что нужно.

– А если промахнемся, – заметил Пейнтер, – может обвалиться другая стена, и дорога окажется полностью перегороженной. Сейчас шар только завис. Если бы подтолкнуть его на пару футов…

Кассандра вздохнула. Сафия обратила внимание, что та по-прежнему зажимает пальцем кнопку дистанционного взрывателя. Определенно, эта женщина не теряется в любой обстановке. Несмотря на все происходящее, несмотря на смертельную опасность, она не выпускает из рук козырную карту, намереваясь разыграть ее в том случае, если остальное завершится успешно. Упорный боец, Кассандра собиралась сражаться до самого конца.

Клей скрестил руки на груди.

– Одним словом, нужно отправить кого-нибудь хорошенько толкнуть этот чертов шар.

– Тебя никто не держит, можешь попробовать, – с нескрываемым презрением произнесла Кассандра. – Но учти, малейшее движение, и тебе придется искупаться в расплавленном стекле.

Корал, поглощенная размышлениями, очнулась.

– Ну разумеется, молнии притягиваются движением – например, катящимся шаром.

– Или моими людьми, – добавила Кассандра.

– Должно быть, их притягивает изменение электромагнитного поля, и они выступают в роли гигантского детектора движения. – Корал уставилась в землю. – Но что, если кому-нибудь удастся перемещаться в этом поле невидимым?

– Как это осуществить? – спросил Пейнтер.

Корал бросила взгляд на ходжу и остальных рахим.

– Вот они при желании могут становиться невидимыми.

– Но это же не физическое явление, – возразил Пейнтер. – Этим женщинам просто каким-то образом удается воздействовать на сознание окружающих.

– Да, но как именно им это удается?

Все молчали. Окинув их взглядом, Корал выпрямилась.

– Ах да, я ведь так и не успела вам кое-что сказать.

– Тебе известен ответ? – спросил Пейнтер.

Корал посмотрела на Сафию и тотчас же отвела взгляд.

– Я исследовала состав крови этих женщин.

Сафия вспомнила: когда Корал как раз собиралась рассказать об этом, началось нападение отряда Кассандры. В чем же дело? Корал указала на пещеру:

– Подобно воде в этом озере, вода в красных кровяных тельцах рахим и, смею предположить, вообще вся вода, которая содержится в их организмах, насыщена «шариками Баки».

– То есть в их телах есть антивещество? – спросил Омаха.

– Конечно же нет. Просто вся вода, которая имеется в теле рахим, обладает способностью образовывать стабильные додекаэдры. Готова поспорить, это является следствием мутаций ДНК митохондрий.

У Сафии в груди проснулся леденящий ужас.

– Что?

Пейнтер взял напарницу за локоть.

– Чуть помедленнее.

Корал вздохнула.

– Коммандер, вспомни то, что нам во время подготовки к этой операции рассказали про взрыв Тунгусского метеорита в России. В районе взрыва резко возросло количество мутаций среди представителей как флоры, так и фауны. У коренных жителей тех мест, эвенков, возникли генетические аномалии состава крови, особенно резус-фактора. Все это явилось следствием радиационного излучения, вызванного аннигиляцией антивещества.

Она махнула рукой на бушующую бурю.

– То же самое происходило и здесь. На протяжении неизвестно какого числа поколений люди, жившие в этом районе, подвергались воздействию гамма-излучения. А дальше в организмах некоторых женщин произошли мутации, причем не в их собственных ДНК, а в ДНК митохондрий их клеток.

– Митохондрий? – спросила Сафия, пытаясь вспомнить основы биологии.

– Это небольшие органеллы, которые содержатся во всех клетках. Они плавают в цитоплазме. Это своеобразные крошечные генераторы, которые вырабатывают клеточную энергию. Грубо говоря, митохондрии – это батарейки, за счет которых работают клетки. Митохондрии обладают собственным набором ДНК, независимым от генетического кода данной особи. Считается, что когда-то митохондрии были бактериями, которые в процессе эволюции абсорбированы клетками млекопитающих. А митохондриальная ДНК – это крохи, оставшиеся от их предыдущей, независимой жизни. И поскольку митохондрии можно найти только в цитоплазме клеток, именно митохондрии материнской яйцеклетки становятся митохондриями ребенка. Вот почему этот дар передается только по материнской линии.

Корал обвела рукой внимательно слушавших ее рахим.

– И именно эти митохондрии появились вследствие мутаций, вызванных гамма-излучением? – спросил Омаха.

– Да. Незначительных мутаций. Митохондрии по-прежнему вырабатывают энергию, необходимую для клеток, но при этом они выделяют еще маленькую искорку, достаточную для стабильного существования додекаэдров воды. Не сомневаюсь, этот эффект каким-то образом связан с энергетическими полями, которые существуют в пещере. Митохондрии настроены на них, а заряды «шариков Баки» располагаются в соответствии с силовыми линиями полей.

– И ты полагаешь, что заряженные «шарики Баки» дают рахим особые психологические способности? – недоверчиво спросил Пейнтер.

– Мозг на девяносто процентов состоит из воды, – ответила Корал. – Если зарядить его «шариками Баки», можно ожидать все, что угодно. Мы уже видели, как эти женщины способны влиять на магнитные поля. Передача магнитного воздействия, направленная мыслью и волей человека, судя по всему, воздействует на воду, которая содержится в мозговых клетках низших живых существ, а в какой-то степени действует и на нас, на волю и органы чувств. Направленная внутрь, эта магнитная сила останавливает мейоз яйцеклетки, что приводит к ее самооплодотворению. Бесполому воспроизведению.

– Партеногенез, – прошептала Сафия.

– Ну хорошо, – сказал Пейнтер. – Даже если согласиться со всем этим, как твоя теория поможет нам выбраться из этой заварухи?

– Ты что, не слушал меня? – спросила Корал, оглянувшись на воронку бури, которая неумолимо опускалась сверху и уже начинала закручивать воды озера. – Рахим, полностью сосредоточившись, способны настроиться на внешнюю энергию, изменить свое собственное магнитное поле так, чтобы оно совпало с направленностью окружающего поля. В этом случае они смогут безопасно передвигаться здесь.

– Каким образом им это удастся?

– Усилием воли они становятся невидимыми.

– А кто согласится рискнуть и проверить вашу гипотезу на практике? – скептически заметил Омаха.

Времени оставалось в обрез. Счет уже шел на минуты. Ходжа, не раздумывая, шагнула вперед.

– Я! Я чувствую правду в словах этой женщины.

Корал со вздохом облизала пересохшие губы.

– Боюсь, вы недостаточно сильны. Я имею в виду не физическое состояние. По крайней мере, не в явном виде.

Лулу нахмурилась. Корал объяснила:

– Буря разыгралась вовсю, разбужены невиданные силы. Потребуется нечто большее, чем опыт. Тут нужен человек, чья кровь максимально насыщена «шариками Баки».

Корал повернулась к Сафии и, глядя ей прямо в глаза, продолжила:

– Как вам известно, я исследовала кровь нескольких рахим, в том числе и присутствующей здесь старейшины. Так вот, у всех у них относительное количество додекаэдров воды не дотягивает и до одной десятой того, что я обнаружила у вас.

Сафия наморщила лоб.

– Но как такое возможно? Я ведь рахим только наполовину.

– Однако вы унаследовали именно ту половину, которая нужна. Ваша мать была рахим. И как раз ее митохондрия перешла в ваши клетки. Кроме того, в природе есть такое явление, которое называется «гибридным усилением», – это когда при скрещивании двух различных линий потомство получает более сильные признаки, чем при многократном скрещивании одной и той же линии.

Денни кивнул.

– Полукровки, как правило, здоровее породистых собак.

– Вам была впрыснута свежая кровь, – заключила Корал. – И вашим митохондриям это понравилось.

Омаха шагнул к Сафии.

– И вы хотите, чтобы именно она отправилась к застрявшему шару. Через разбушевавшуюся грозу.

Корал кивнула.

– Я считаю, доктор аль-Мааз единственная, кто это сможет.

– Даже и не мечтайте об этом, – бросил Омаха.

Сафия стиснула ему руку.

– Я сделаю все, что нужно.

20 часов 07 минут

Омаха не отрывал глаз от Сафии, которая стояла на песчаной тропе во внутреннем дворике. Молодая женщина не разрешила проводить ее. Она была наедине с ходжей. Омаха остался ждать в дверях. Пейнтер был рядом. Судя по его виду, он тоже совсем не радовался решению Сафии. В этом оба мужчины были заодно.

Однако Сафия сделала выбор. Ее довод был простым и неоспоримым: или у меня получится, или мы все равно погибнем.

Поэтому Омахе и Пейнтеру оставалось только ждать.

Сафия внимательно слушала.

– Это совсем нетрудно, – говорила ходжа. – Для того чтобы стать невидимой, не требуется концентрировать волю. Наоборот, необходимо полностью расслабиться.

Сафия нахмурилась. Однако слова ходжи полностью совпадали с тем, что сказала Корал. Заряженные «шарики Баки», рожденные митохондриями, должны сориентироваться в соответствии с направленностью силового поля в пещере. Достаточно лишь не мешать, дать им возможность занять естественное положение.

Ходжа протянула руку.

– Первым делом тебе нужно снять с себя одежду.

Сафия вопросительно посмотрела на нее.

– Одежда влияет на нашу способность становиться невидимыми. Если эта ученая женщина права в своих заумных рассуждениях, ткань одежды может влиять на силовые поля, которые мы генерируем своим телом. Так что лучше будет перестраховаться.

Сафия стряхнула с плеч плащ, скинула ботинки, сняла блузку и штаны. Оставшись в лифчике и трусиках, она повернулась к Лулу.

– Лайкра и шелк. Нижнее белье я оставлю.

Ходжа пожала плечами.

– А теперь расслабься. Обрети мир и покой.

Сафия сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. За долгие годы, прожитые среди постоянных приступов паники, она овладела методами самоконцентрации. Однако сейчас все они казались чем-то несущественным, жалкими потугами преодолеть навалившееся на нее давление.

– Ты должна почувствовать веру, – сказала ходжа. – Веру в себя, в свою кровь.

Сафия набрала полную грудь воздуха. Оглянулась на дворец, на Омаху и Пейнтера. В их глазах она увидела горячее желание помочь ей. Однако этот путь ей предстоит пройти самой. Одной. Сафия ощущала это своим сердцем.

Она снова повернулась вперед, объятая страхом, но преисполненная решимости. В прошлом было пролито столько крови. В Тель-Авиве, в Британском музее, на всем долгом пути, которым она шла сюда. Она привела сюда всех этих людей и поэтому не может прятаться за чужими спинами. Она должна пройти этот путь сама. Закрыв глаза, Сафия почувствовала, как сомнения покидают ее. Ее дыхание стало ровным, успокоившись до нормального ритма.

– Очень хорошо, дитя мое. А теперь возьми меня за руку.

Сафия с признательностью стиснула руку старухи, с удивлением почувствовав в ней силу. Она продолжала расслабляться. Костлявые, иссушенные пальцы ответили ей пожатием, вселяя в нее веру. Сафия узнала это прикосновение, которое осталось у нее в памяти с далекого прошлого. Это была рука матери. Из пальцев в пальцы перетекло тепло, разлившееся по всему ее телу.

– Сделай шаг вперед, – прошептала ходжа. – Доверься мне.

Это был голос ее матери. Спокойный, ласковый, твердый. Сафия подчинилась. Босые ноги переступили с песка на стекло. Сначала одна, затем вторая. Сафия сошла с песчаной тропы, держа руку за спиной, не выпуская руку матери.

– Открой глаза.

Сафия повиновалась, дыша ровно, сохраняя в глубине себя тепло материнской любви. Но вот пришло время расстаться. Пальцы ходжи выскользнули из ее руки, и она сделала еще один шаг вперед. Тепло осталось у нее внутри. Матери не было в живых, но материнская любовь продолжала жить в ней, в ее крови, в ее сердце.

Сафия шла, не обращая внимания на бушующую вокруг бурю. Обретя умиротворение.

Омаха стоял на коленях. Он сам не смог бы сказать, когда именно упал. Он провожал взглядом удаляющуюся Сафию, чей силуэт расплывался, дрожал, не растворяясь полностью, но уже какой-то призрачный. Проходя через тень под сводом ворот дворцовой ограды, молодая женщина на мгновение исчезла совсем. Омаха затаил дыхание. Затем она снова появилась, уже на улице, – прозрачная тень, которая уверенно двигалась вниз, озаренная электрическим сиянием бури.

У Омахи в глазах блеснули слезы. Лицо Сафии, обращенное к нему в профиль, было таким умиротворенным. Омаха поймал себя на том, что, если бы ему представилась возможность, он до конца жизни следил бы только за тем, чтобы это выражение никогда не сходило с лица любимой.

Пейнтер, словно очнувшись, отступил назад. Оставив Омаху одного, он поднялся по лестнице на второй этаж и прошел туда, где собрались остальные. Все взгляды не отрывались от Сафии, которая медленно шла через город.

При появлении Пейнтера Корал обернулась. У нее в глазах сверкнула тревога. И на то были основания. Бурлящий вихрь статических зарядов опустился уже почти к самой поверхности озера. Прямо под ним продолжала закручиваться воронка, посреди которой поднимался спиральный столб воды, озаренный голубым свечением. Энергия электричества вверху и антивещества внизу тянулись друг к другу, стремясь объединиться. И если они соприкоснутся, придет конец всему: тем, кто здесь находится, Аравийскому полуострову, возможно, жизни на Земле.

Пейнтер сосредоточил все свое внимание на призраке в обличье женщины, безмятежно продвигающейся по освещенным молниями улицам так, словно у нее в запасе было все время на свете. Попадая в тень, Сафия полностью исчезала из виду. Пейнтер молился о том, чтобы с ней ничего не случилось, в то же время пытаясь усилием воли заставить ее идти быстрее. Его взгляд непрерывно метался между панорамой бури и женщиной.

Появился поднявшийся снизу Омаха. Не имея возможности продолжать следить за Сафией со своего наблюдательного поста внизу, он поспешил наверх. Его глаза блестели, полные надежды, ужаса и, как бы ни хотелось Пейнтеру не видеть этого, – любви.

Пейнтер снова обвел взглядом пещеру. Сафия уже почти добралась до железного шара.

– Ну же, давай… – простонал Омаха.

Это чувство разделяли все собравшиеся.

Сафия осторожно спускалась по ступеням. Ей приходилось выбирать, куда поставить ногу. Железная сфера, катясь вниз, смела все на своем пути. Раздавленные ступени были усыпаны битым стеклом. Осколки впивались в босые ступни. Не обращая внимания на боль, Сафия сохраняла спокойствие, стараясь дышать ровно.

Впереди показался железный шар. Его поверхность светилась лазурно-голубым нимбом. Подойдя ближе, Сафия осмотрела препятствие – кусок обвалившейся стены. Надо откатить шар на пару шагов влево, а дальше он сам продолжит путь вниз. Сафия оглядела последний отрезок улицы, ведущей к озеру, – прямой, без преград, которые могли бы снова задержать движение шара. Достаточно будет только хорошенько его толкнуть. Хотя и тяжелый, он имеет правильную круглую форму. Одно усилие – и шар беспрепятственно покатится. Шагнув к нему, Сафия расставила ноги пошире, подняла руки и, сделав последний очищающий вдох, уперлась в поверхность сферы.

Статическое электричество заряженного железа ударило Сафию, разлившись по всему телу до босых ступней. Молодая женщина судорожно вздрогнула, закидывая голову назад, чувствуя, что даже ее кости будто объяты огнем. Ее первоначальное усилие и вынужденный конвульсивный толчок сдвинули шар с места, освобождая от препятствия. Но когда Сафия отрывала ладони от железа, последний разряд энергии хлестнул ее громко щелкнувшим бичом. Отшатнувшись назад, она упала навзничь и больно ударилась о стеклянную дорогу. Окружающий мир погрузился во мрак.

Сафия провалилась в ничто.

Омаха не мог дышать. У него на глазах ослепительная электрическая дуга отбросила Сафию, словно тряпичную куклу. Молодая женщина рухнула на мостовую бесформенной фигурой, уже не призрачная, а приземленная. Потеряла сознание, оглушена электрическим разрядом или убита?

О господи!..

Омаха порывисто развернулся. Пейнтер схватил его за руку.

– Черт возьми, что ты собираешься сделать?

– Я должен попасть к ней!

Пальцы Пейнтера крепче стиснули его запястье.

– Ты не сделаешь и двух шагов. Буря тебя убьет!

К ним подошла Кара.

– Омаха, Пейнтер прав.

Кассандра стояла у перил, наблюдая за происходящим в свои треклятые очки.

– Пока Сафия не двигается, она не притягивает молнии. Правда, лично я бы не захотела оказаться там, где она сейчас лежит, когда сфера упадет в озеро. Место совершенно открытое.

Омаха увидел, что железный шар уже почти докатился до озера. Над ним бурлили титанические силы. Посреди огромной пещеры два вихря приближались друг к другу, образуя гигантскую копию песочных часов: торнадо электрических зарядов спешил навстречу поднимающемуся водовороту. И шар катился прямо туда. За ним гнались молнии, ударяя в железо.

– Я должен попытаться! – крикнул Омаха.

Вырвавшись, он сбежал вниз по лестнице. Пейнтер последовал за ним по пятам.

– Черт побери, Омаха, не швыряйся своей жизнью!

Омаха перепрыгнул через последние несколько ступенек.

– Это моя жизнь!

Подбегая к арке, Омаха поскользнулся, упал и проехал на «пятой точке». Его травмированная левая щиколотка откликнулась резкой болью, протестуя против такого грубого обращения. Пейнтер, мрачно наблюдавший за ним, сделал еще одну попытку.

– Твоя жизнь принадлежит не тебе одному. Сафия тебя любит. Если она тебе действительно небезразлична, не делай этого!

– Я не собираюсь швыряться своей жизнью.

Омаха сорвал ботинки и стащил носки. Затем подполз на четвереньках к воротам и, набрав полные пригоршни песка с тропы, высыпал его в носки.

– Что ты делаешь? – изумился Пейнтер.

– Изготовляю диэлектрические ботинки.

Откинувшись назад, Омаха натянул носки на ноги и размял песок так, чтобы он распределился под всей ступней. Ошалевший Пейнтер наблюдал за ним.

– Но почему ты… Сафии не пришлось бы…

– Я придумал только что. Как говорится, необходимость, черт бы ее побрал, является матерью прогресса.

– Я иду с тобой!

Омаха показал на босые ноги Пейнтера.

– Ты без носков. Нет времени ждать.

Вскочив на ноги, он побежал по песчаной тропе, то и дело поскальзываясь и спотыкаясь. Достиг чистого стекла и побежал дальше. Хотя Омаха и бравировал перед Пейнтером, он вовсе не был уверен в том, что его изобретение сработает. Вокруг него шипели искрящиеся молнии. Страх придавал дополнительные силы. Песок впивался в ступни. Потянутая щиколотка отзывалась на каждый шаг пламенеющей болью.

Но Омаха неудержимо бежал вперед.

Кассандра вынуждена была признать, что храбрости этим людям не занимать. Нервы у них были просто стальные. Она проводила взглядом Омаху, который как сумасшедший сбежал вниз по лестнице. Любили ли ее когда-нибудь так же беззаветно?

Заметив, что Пейнтер возвратился наверх, Кассандра отвернулась. «Позволила бы я ему?»

Она уставилась на катящийся шар, который приближался к озеру, озаренный кобальтово-голубым сиянием. У нее здесь осталось одно незаконченное дело. Кассандра взвесила все варианты, просчитывая свои ходы на тот случай, если в течение ближайших минут им всем не суждено будет погибнуть в страшном взрыве. Ее палец по-прежнему нажимал на кнопку. Кассандра посмотрела на Пейнтера. Тот не отрывал взгляда от Омахи, бежавшего к Сафии.

Что ж, они оба проиграли.

Докатившись до берега, шар последний раз подпрыгнул и с шумным всплеском упал в воду.

Омаха добежал до Сафии. Она лежала неподвижно. Вокруг проливались огненным дождем электрические разряды, но Омаха смотрел только на нее. Ее грудь поднималась и опускалась. Жива.

Со стороны озера громким шлепком донесся плеск упавшего в воду шара. Глубинная бомба сброшена. Времени больше нет. Надо срочно в укрытие. Подхватив Сафию на руки, Омаха обернулся. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она прикоснулась к какой-либо поверхности. Держа на руках обмякшее тело, положив голову Сафии себе на плечо, Омаха шагнул, пригибаясь, в дверь уцелевшего дома. Пусть от смертоносных молний это и не защитит, но кто знает, что произойдет, когда железная сфера достигнет дна озера. В любом случае крыша над головой тут окажется как раз кстати.

Очнувшись, Сафия простонала:

– Омаха…

Опустившись на корточки, Омаха уложил Сафию у себя на коленях, стараясь удержать равновесие.

– Я здесь, малыш! С тобой.

В тот самый момент, когда Омаха и Сафия скрылись в здании, над местом падения железной сферы поднялся гейзером столб воды. Он был такой высоты, словно тяжелый шар сбросили с крыши небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг. Взметнувшись к сводам пещеры, водяной столб рассыпался, и брызги, соприкасаясь со свечением бури, пролились вниз жидким пламенем.

Аннигиляция антивещества.

Водоворот на поверхности озера запенился, успокаиваясь. Водяная воронка содрогнулась. Однако вихрь статических зарядов продолжал неумолимо спускаться сверху, неся смерть.

Пейнтер не отрывал глаз от озера. Водоворот снова набирал высоту, питаясь энергией приливных сил. Больше пока ничего не происходило. Огни обвалившегося гейзера упали на поверхность озера, воспламеняя горящие лужицы, которые тут же гасли, возвращаясь в устойчивое состояние. Природа любит равновесие.

– Должно быть, шар все еще катится, – заметила Корал. – Ищет самую низкую точку на дне озера. Чем глубже он опустится, тем лучше. Возросшее давление воды поможет начать локальную цепную реакцию и направит силу взрыва вниз.

Пейнтер повернулся к ней.

– Твой мозг когда-нибудь перестает работать?

Корал пожала плечами.

– Нет, а что?

К ней присоединился Денни.

– Если сфера достигнет наибольшей глубины, это станет лучшим местом для дыры в перегородке, которая отделяет эту пещеру от водоносного слоя с магматической водой. И озеро стечет в эту дыру.

Пейнтер покачал головой. Два сапога пара.

Кассандра подошла к Каре. Они впятером остались на балконе последними. Лулу увела рахим в дальнее помещение первого этажа. Капитан аль-Хаффи и Барак проводили туда же горстку оставшихся в живых шахра.

На черной поверхности озера вдруг появилось светящееся рыжевато-бурое пятно. И это не было отражением голубых огней под сводами пещеры. Источник света находился глубоко под водой. Там разгорался новый пожар. Всего за полсекунды пятно распространилось во все стороны.

– Определенно, там что-то происходит, – заметила Кассандра.

Прогремел низкий, раскатистый гром. Все озеро поднялось на несколько футов и обрушилось обратно. От его середины разбежались круги. Растущая водяная воронка рухнула.

– Всем вниз! – заорал Пейнтер.

Слишком поздно. Некая сила – не ветер и не ударная волна – вырвалась вперед, разглаживая водную гладь, стремительно распространялась во все стороны, гнала перед собой стену перегретого воздуха и наконец налетела на дворец.

Пейнтер, успевший добежать до угла, получил скользящий толчок в плечо. Его сбило с ног, подняло на огненных крыльях и безжалостно отбросило через всю комнату. Остальным пришлось испытать на себе всю силу стихии. Яростный удар швырнул их в дальнюю стену. Пейнтер зажмурился. Единственный сделанный вдох обжег ему легкие. И тут все закончилось. Жар спал.

Пейнтер поднялся на ноги.

– Всем в укрытие, – прохрипел он.

Следом налетел подземный толчок. Без какого-либо предупреждения, если не считать оглушительного хлопка, от которого едва не лопнули барабанные перепонки. Казалось, планета раскололась пополам. Весь дворец подпрыгнул на несколько футов и тотчас же рухнул обратно, повалив всех на пол.

Содрогания почвы усилились. Башня качнулась в одну сторону, затем в другую. Посыпалось треснувшее стекло. Верхний этаж башни с грохотом обрушился. Стеклянные колонны, лопаясь, валились вниз, падали на город или в озеро.

Пейнтер все еще лежал, распластавшись на полу, когда у него над ухом раздался громкий треск. Он увидел, как отломившийся балкон падает вниз, и разглядел отчаянно машущую руку. Это была Кассандра. В отличие от остальных ее не выбросило в балконную дверь, а впечатало в наружную стену дворца. Она упала вместе с обвалившимся балконом.

Вскочив на четвереньки, Пейнтер поспешил к ней.

Добравшись до края, он заглянул вниз и увидел Кассандру, распростертую среди груды битого стекла. Она отлетела недалеко и лежала на спине, продолжая сжимать в руке дистанционный взрыватель.

– Я его держу! – хрипло крикнула Кассандра, но Пейнтер не смог определить, угроза это была или заверение.

Кассандра поднялась на ноги.

– Держись! – крикнул Пейнтер. – Я уже бегу!

– Не надо…

Не успела она выпрямиться, как ей прямо в ноги ударила молния. Стекло расплавилось. Кассандра провалилась в лужицу по пояс, и тотчас же стекло снова застыло.

Она не закричала, хотя все ее тело содрогнулось от боли. Плащ на ней вспыхнул. Сжимая в кулаке взрыватель, Кассандра поднесла его к шее. Наконец из ее горла вырвался сдавленный крик:

– Пейнтер…

Заметив во дворе полоску песка, Пейнтер прыгнул вниз. Он приземлился неудачно, подвернув ногу. Но это было ничто. Вскочив, Пейнтер мыском ноги швырнул песок вперед, прокладывая узкую тропу к Кассандре. Добравшись до нее, он упал коленями на песок. В воздухе пахло паленым.

– Кассандра… Господи!

Она протянула ему взрыватель. Каждая черточка ее лица исказилась от невыносимой боли.

– Я больше не могу держать. Нажми…

Пейнтер накрыл ее руку своей ладонью.

Кассандра расслабилась, успокоенная сознанием того, что теперь Пейнтер уже обязательно удержит кнопку нажатой. Она повалилась на него, не обращая внимания на то, что одежда на ней тлеет. Оттуда, где обугленная плоть наткнулась на стекло, хлестала кровь, ярко-алая, артериальная.

– Почему? – прошептал Пейнтер.

Закрыв глаза, Кассандра покачала головой.

– …долгу перед тобой.

– Что?

Открыв глаза, она встретилась с ним взглядом. Ее губы зашевелились в едва слышном шепоте:

– Жаль, что ты не смог меня спасти.

Пейнтер понял, что она имеет в виду не настоящее, а прошлое. То время, когда они были напарниками. Снова закрыв глаза, Кассандра уронила голову ему на плечо. Пейнтер прижал ее к себе. Кассандра умерла в его объятиях.

Сафия очнулась на руках у Омахи. Она ощущала запах пота, исходящий от его шеи, чувствовала дрожь его мышц. Омаха крепко прижимал ее к себе. Он сидел на корточках, сохраняя равновесие на пятках, и держал Сафию у себя на коленях.

Как Омаха попал сюда? Где они находятся? Вернулись воспоминания: сфера, озеро…

Сафия попыталась было высвободиться. Омаха словно очнулся. Покачнувшись, он протянул было руку, чтобы ухватиться за стену, и мгновенно отдернул ее назад.

– Саффи, лежи спокойно.

– Что случилось?

Лицо Омахи оставалось напряженным.

– Ничего особенного. Но давай посмотрим, удалось ли тебе спасти Аравию.

Не выпуская Сафию из рук, он поднялся на ноги и, пригибаясь, вынырнул в дверь. Сафия узнала это место. Именно здесь застрял железный шар.

Они посмотрели на озеро. Его поверхность продолжала бурлить водоворотом. Небо под сводами пещеры трещало и искрилось голубыми разрядами. Сафия почувствовала, что у нее внутри все оборвалось.

– Ничего не изменилось.

– Лапочка, ты проспала ураган и хорошее землетрясение.

Словно по заказу земля под ногами снова содрогнулась. Омаха отступил назад, но на этом все закончилось. Он опять повернулся к озеру.

– Взгляни на береговую линию.

Сафия вытянула шею. Вода отступила ярдов на двадцать.

– Уровень воды понижается.

Омаха стиснул ее крепче.

– У тебя получилось! Несомненно, озеро вытекает в одну из тех подземных водоносных полостей, о которых талдычила Корал.

Сафия подняла взгляд на сполохи статического электричества под сводами пещеры. Буря постепенно затихала, теряя силу по мере того, как заряды рассасывались, стекая вниз. Сафия окинула взором раскинувшийся вокруг город, которому пришлось пережить столько разрушений. Но теперь, по крайней мере, появилась надежда.

– Молний больше нет, – заметила Сафия. – Полагаю, огненная буря закончилась.

– Все равно я рисковать не буду. Держись.

Подхватив ее на руки, Омаха направился вверх к дворцу. Сафия не возражала. Однако она сразу же обратила внимание на то, что Омаха прихрамывает.

– В чем дело? – спросила она, крепче обвивая ему шею.

– Да так, пустяки. Просто в ботинки попал песок.

Пейнтер следил за их приближением.

Сафия ехала верхом на Омахе, устроившись на нем спереди.

– Омаха, гроза кончилась, – окликнул их Пейнтер, когда Омаха, шатаясь, вошел во внутренний дворик. – Можешь поставить Сафию на землю.

Омаха прошел мимо него.

– Только когда переступлю порог.

Однако сделать это ему так и не удалось. Шахра и рахим обступили Омаху и Сафию со всех сторон, поздравляя и благодаря. Денни крепко обнимал брата. Вероятно, он сказал ему о Кассандре, потому что Омаха взглянул на ее тело, прикрытое плащом.

Если не считать обилия ссадин, синяков и ожогов, все остальные пережили конец бури хорошо. Пейнтер обвел взглядом собравшихся. Он уже отключил дистанционный взрыватель – Сафии больше ничто не угрожало.

Корал выпрямилась, сжимая в руке реактивный гранатомет. Она поднесла к нему железную пряжку. Та прилипла. Корал поймала на себе вопросительный взгляд Пейнтера.

– Намагничен, – сказала она, отбрасывая гранатомет. – Очень сильный электромагнитный импульс. Весьма любопытно.

Однако, прежде чем Пейнтер успел ответить, подземный город содрогнулся от нового толчка, настолько сильного, что обвалилась еще одна стеклянная колонна, треснувшая после первых двух толчков. С оглушительным грохотом груда стекла обрушилась на город. Это грозное предупреждение напомнило всем, что опасность еще не миновала. Словно в подтверждение, снизу донесся глухой рокот, от которого задрожало стекло под ногами. Все застыли на месте, затаив дыхание.

Долго ждать не пришлось. Из озера вырвался шипящий гейзер и взметнулся вверх фонтаном высотой с трехэтажный дом, а толщиной со ствол двухсотлетней секвойи. До этого вода непрерывно убывала, и озеро сократилось до четверти от своих первоначальных размеров. Обнажавшееся дно было покрыто страшными трещинами, подобно скорлупе гигантского яйца.

Теперь вода хлынула обратно. Все зачарованно наблюдали за этим.

– Судя по всему, подземные толчки разрушили перегородку, которая отделяла пещеру от водоносного слоя, содержащего магматическую воду, – предположил Денни.

Озеро начало снова быстро наполняться водой.

– Пещеру скоро затопит! – воскликнул Пейнтер. – Надо срочно уходить отсюда!

– Ну вот, из пожара в наводнение, – проворчал Омаха. – Час от часу не легче.

Сафия помогла собрать детей. Все поспешно покидали подземный город. Молодые мужчины-шахра помогали идти пожилым женщинам-рахим.

К тому времени как беженцы добрались до лестницы, ведущей наверх, озеро уже вышло из своих первоначальных берегов и стало заливать нижние кварталы. А гейзер не собирался утихать.

Впереди, светя фонариками, шли самые сильные мужчины. Местами проход был заполнен грудами обрушившихся камней. Шахра разбирали завалы, прокладывая дорогу наверх. Остальные ждали, когда путь будет расчищен, затем снова двигались вперед, поднимаясь насколько возможно быстро. Как вдруг сверху донесся крик, полный безграничной радости:

– Ур-рр-ра!

Услышав его, Сафия испытала бесконечное облегчение.

Свобода!

Беженцы преодолели последний отрезок лестницы. Наверху Сафию встретил Пейнтер и помог выбраться наружу. Следом за ней из пещеры поднялась Кара.

Сафия едва узнала холм-останец, превратившийся в беспорядочную груду камней. Молодая женщина огляделась вокруг. Ветер еще не утих, но буря уже закончилась, передав свою энергию подземной катастрофе. На небе сияла полная луна, окрасившая весь мир серебром.

Капитан аль-Хаффи помахал фонариком, указывая на тропинку вниз через завалы. Исход продолжился. Растянувшись вереницей, беженцы стали спускаться с горы. Покинув камни, они оказались среди песков. Дальше местность поднималась. Вихрь, закруживший песок, образовал воронку диаметром в несколько миль. Беженцы прошли мимо обгорелых остовов вездехода и машин. Окружающая местность была исчерчена черными полосами расплавленного песка, над которыми в ночной воздух все еще поднимался дым.

Пейнтер, сбегав к опрокинутому вездеходу, забрался внутрь и, побыв там какое-то время, выбрался назад. В руке он сжимал портативный компьютер. Корпус компьютера треснул, обуглился. Сафия вопросительно посмотрела на эту добычу, но Пейнтер предпочел ничего не объяснять.

Беженцы уходили в глубь пустыни. У них за спиной из обвалившегося останца хлестал фонтан. Впадина медленно заполнялась водой.

Сафия шла рядом с Омахой, держа его за руку. Все переговаривались вполголоса. Сафия заметила, что Пейнтер идет один. Сжав Омахе руку, Сафия шепнула:

– Я на минутку.

Приблизившись к Пейнтеру, Сафия пошла рядом. Удивленный, тот вопросительно посмотрел на нее.

– Пейнтер, я хочу тебя поблагодарить.

Он улыбнулся, мягко изогнув губы.

– Не надо меня благодарить. Я лишь делал свое дело.

Сафия шла рядом с ним, сознавая, что у него в груди скрывается гораздо более глубокое чувство. Оглянувшись на Омаху, она снова посмотрела на Пейнтера.

– Я… мы…

Он вздохнул.

– Я все понимаю.

– Но…

Пейнтер повернулся к ней лицом. Его голубые глаза наполнились болью, но в то же время и решимостью.

– Я правда все понимаю. Честное слово. – Он кивнул на Омаху: – А твой избранник – отличный парень.

Сафии хотелось сказать еще тысячу разных слов.

– Ступай, – с мягкой улыбкой, проникнутой болью, остановил ее Пейнтер.

Поняв, что ей никакими словами не утешить его, она вернулась к Омахе.

– Что это было? – спросил тот, тщетно пытаясь придать голосу небрежный тон.

Сафия снова взяла его за руку.

– Прощание…

Путники достигли края низины. У них за спиной растекалось настоящее озеро. Обломки столовой горы уже почти скрылись под водой.

– Стоит ли теперь беспокоиться насчет того, что вся эта вода насыщена антивеществом? – спросил Денни, задержавшись на гребне.

Корал покачала головой.

– Сочетание «шариков Баки» с молекулами антивещества тяжелее обычной воды. После того как воды озера объединились с обширным водоносным горизонтом, додекаэдры опустятся вниз. Со временем они растворятся в подземных водах, и антивещество медленно аннигилирует без какого-либо вреда.

– Значит, вся энергия ушла, – заметил Омаха.

– Вместе с нашими способностями, – добавила Лулу, останавливаясь между Сафией и Карой.

– Что вы хотите сказать? – изумленно спросила Сафия.

– Благословение окончилось. – В голосе старухи не было огорчения – лишь простая констатация факта.

– Вы в этом уверены?

Лулу кивнула.

– Такое уже происходило с некоторыми из нас. Я говорила об этом. Наш дар очень хрупкий, его легко разбить. Во время землетрясения что-то произошло. Я это почувствовала. Словно порыв ветра пронесся по моему телу.

Остальные рахим дружно закивали.

– Всему виной электромагнитный импульс, – снова заговорила Корал. – Такой мощный толчок, скорее всего, вывел «шарики Баки» из стабильного состояния, и они быстро разрушились.

Корал повернулась к Лулу.

– Когда рахим теряет свой дар, бывало ли, чтобы он к ней возвращался?

Ходжа покачала головой.

– Очень любопытно, – задумчиво произнесла Корал. – Для того чтобы митохондрия вырабатывала додекаэдры воды, заполняя ими клеточную жидкость, она должна иметь в себе семена – хотя бы несколько штук, то есть образец, который первоначально содержался в оплодотворенной яйцеклетке. Но если все они распадутся, сама по себе митохондрия не сможет выработать новые.

– Значит, способности действительно потеряны безвозвратно, – разочарованно произнесла Сафия.

Она посмотрела на свои ладони, вспоминая чувство тепла и умиротворения. Исчезло…

Ходжа взяла ее руку. Сафия ощутила в этом прикосновении долгий временной отрезок, на протяжении которого маленькая девочка, заблудившаяся в пустыне и обретшая убежище, превратилась в женщину, стоящую перед ней сейчас.

Нет, быть может, волшебство исчезло не бесследно. Чувство тепла и умиротворения, которое Сафия ощущала раньше, не имело никакого отношения к благословениям и ниспосланным дарам. Это было просто прикосновение человеческой руки, несущее тепло семьи, умиротворение определенности и веры в себя. И этого должно быть достаточно.

Прикоснувшись к рубиновой слезинке под левым глазом, ходжа тихо промолвила:

– Мы, рахим, называем этот знак «печалью». Мы носим его как память о последней слезинке, пролитой царицей, когда та покидала Убар, – пролитой по погибшим, по себе самой, по тем, кто пойдет следом за ней и будет нести ее ношу.

Лулу опустила руку.

– А сейчас под этой полной луной мы переименуем наш знак просто в «фарра».

– Радость, – перевела Сафия.

Старуха кивнула.

– Первая слезинка, пролитая от счастья. Наконец тяжкое бремя снято с наших плеч. Теперь мы можем выйти из тени на солнечный свет. Время скрываться осталось позади.

По-видимому, у Сафии на лице оставалась тень разочарования. Взяв Сафию за плечо, ходжа мягко развернула ее к себе.

– Помни, дитя мое, жизнь движется не по прямой линии, а по кругу. Пустыня отнимает, но она и отдает назад.

Отпустив Сафию, старуха обвела рукой новое озеро, которое разливалось перед ними.

– Убар погиб, но возвратился Эдем.

Сафия посмотрела на водную гладь, залитую лунным светом. Она представила себе Аравию, затерянную в глубине веков, до основания Убара, до падения метеорита, – страну обширных саванн, зеленых лесов, полноводных рек, цветущей жизни. Представила, как вода течет по иссушенным пескам ее родины, объединяя прошлое и настоящее. Райский сад, возрожденный на земле.

Возможно ли это?

Приблизившись к Сафии сзади, Омаха привлек ее к себе, протягивая руку вперед.

– Добро пожаловать домой, – прошептал он.

Эпилог

8 апреля, 14 часов 45 минут

Штаб-квартира УППОНИР

Арлингтон, штат Виргиния

Пейнтер Кроу стоял перед дверями кабинета, наблюдая за тем, как рабочий отвинчивает табличку с надписью «Директор Шон Макнайт». Эта табличка висела на дверях с самого основания отряда «Сигма».

В груди у Пейнтера бурлили смешанные чувства: разумеется, гордость и удовлетворение, но также гнев, к которому примешивалась толика стыда. Пейнтер никак не думал, что ему придется переселяться в этот кабинет при таких жутких обстоятельствах.

Табличка с именем бывшего главы «Сигмы» полетела в мусорное ведро. Рабочий взял со стола секретарши новенькую черную табличку с серебряными буквами. Прижав к двери, он быстро привинтил ее электрической отверткой и отступил назад, любуясь своей работой.

Через полчаса Пейнтеру Кроу предстояло принести присягу в качестве нового главы «Сигмы». Распоряжение о его назначении исходило лично от президента. После того, что произошло в Омане, УППОНИР было перетрясено до основания.

Руководитель «Гильдии» оказался высокопоставленным сотрудником Управления. Пейнтер привез и свои подозрения, и доказательства. Техническим специалистам удалось восстановить информацию, которая содержалась на жестком диске портативного компьютера Кассандры. Этот след подтвердил обвинения, выдвинутые Пейнтером. Священник был разоблачен. Его планам разложить «Сигму» изнутри был положен конец. К сожалению, подонок успел пустить себе пулю в рот до того, как его взяли под стражу. Несомненно, для «Гильдии» это явилось серьезным ударом, однако любая преступная организация подобна мифической Гидре: на месте одной отрезанной головы неминуемо вырастает новая. И Пейнтер должен быть готов к этому.

Услышав, как у него за спиной кто-то переступил с ноги на ногу, Кроу обернулся. Широко улыбаясь, он протянул руку.

– Что вас сюда привело, сэр?

Шон Макнайт ответил крепким рукопожатием.

– Старые привычки умирают с трудом. Просто захотелось посмотреть, как ты здесь устроился.

– Замечательно, сэр.

Кивнув, Макнайт похлопал Пейнтера по плечу.

– Я оставляю «Сигму» в надежных руках.

– Благодарю вас, сэр.

Шон Макнайт заметил в мусорном ведре табличку со своей фамилией и, подняв ее, сунул в карман. Пейнтер вспыхнул от стыда. Но Макнайт улыбнулся, снова похлопал его по плечу и, направляясь к двери, сказал:

– Беру на память. Не опаздывай на церемонию принесения присяги.

Приносить присягу сегодня предстоит им обоим. Пейнтер сменил Макнайта, а сам Макнайт займет место директора Управления, которое освободил вице-адмирал Тони Ректор по прозвищу Тигр. Он же – Священник. Ублюдок был настолько тщеславен, что взял себе кодовое имя, имеющее аналогию с фамилией: ректор – протестантский пастор.

Находясь в Омане, Пейнтер уже был готов считать предателем Шона Макнайта. Однако, услышав, как Кассандра упомянула имя Священника, он понял свою ошибку. Ведь задание ему поручили два человека: Шон Макнайт и адмирал Тони Ректор. Естественно, Макнайт передавал всю информацию, полученную от Пейнтера, своему непосредственному начальнику. И именно от Ректора она поступала к Кассандре. Вызволенный из сгоревшего вездехода компьютер подтвердил это предположение.

Ректор пытался подмять «Сигму» под себя, превратить в оружие для достижения собственных преступных целей. Первым внедренным «червем» стала Кассандра. Еще в Фоксвудсе ей было приказано организовать через Цзинь Чжана передачу военных секретов китайцам. Конечной целью этого должна была стать компрометация руководства отряда «Сигма». Адмирал Ректор намеревался использовать неудачу в качестве гвоздодера, которым он выдернул бы с поста руководителя Шона Макнайта и усадил бы на его место человека «Гильдии».

Но теперь все это осталось в прошлом.

Пейнтер посмотрел на закрытую дверь. В его жизни начиналась новая глава. Он мысленно снова прошел по той длинной дороге, которая привела его сюда. Письмо по-прежнему лежало в кармане парадного мундира. Встав, Пейнтер достал его. Проведя пальцем по острым краям конверта из плотной бумаги, он прочитал свою фамилию, выведенную каллиграфическим почерком.

Письмо пришло еще на прошлой неделе. Если у него не хватит решимости его прочитать, ему лучше не заходить за эту дверь.

Собравшись с духом, Пейнтер вскрыл конверт и достал содержимое. Полупрозрачный пергамент, текстурный твердый картон, края, обрезанные вручную. Очень красиво.

Из конверта выпал листок бумаги. Поймав на лету, Пейнтер перевернул его и прочитал: «Будь там. Кара». Печально улыбнувшись, Пейнтер слегка дрожащей рукой раскрыл приглашение. Бракосочетание должно состояться в июне на берегу озера Эдем, нового пресноводного водоема в центре Омана. Свои судьбы свяжут доктор Омаха Данн и доктор Сафия аль-Мааз. Пейнтер вздохнул. Боль оказалась совсем не такой острой, как он опасался.

Пейнтер вспомнил всех остальных, кто подвел его к этой двери. Корал уже выполняла новое задание в Индии. Денни и Клей, став неразлучными приятелями, снова отправились в археологическую экспедицию. И тоже в Индию. Место раскопок предложил Денни. Кланы шахра и рахим объединились, и это знаменательное событие отпраздновал весь Оман. А на верфях в Шотландии уже был заложен новый «Шабаб Омани». Кара наблюдала за строительством корабля, одновременно финансируя восстановительные работы в Британском музее. Из заметки в журнале «Пипл» Пейнтер узнал, что у леди Кенсингтон близкие отношения с молодым врачом, с которым она познакомилась во время лечения в наркологической клинике.

Он снова взглянул на записку Кары. Быть может, ему удастся вырваться. Но сначала он должен войти в эту дверь. Решительно шагнув вперед, Пейнтер взялся за ручку и толкнул дверь. Навстречу новым захватывающим приключениям.

От автора

Как и прежде, я решил отделить правду от вымысла во всем том, из чего состоит эта книга. Надеюсь, этим я заинтересую читателей, подтолкнув их более подробно познакомиться с некоторыми темами и вопросами.

Во-первых, разумеется, вся концепция антивещества. Является ли она уделом лишь научной фантастики? Уже нет. В лаборатории Европейского центра физики высоких энергий в Швейцарии действительно синтезируются элементарные частицы антивещества, которые удается непродолжительное время удерживать в стабильном состоянии. НАСА и Национальная лаборатория имени Ферми также изучают вопрос использования энергии аннигиляции антивещества, в том числе занимаются разработкой электромагнитных ловушек Пеннинга для хранения и транспортировки антивещества.

Что касается метеоритов, состоящих из антивещества, считается, что такие есть в космическом пространстве, однако их существование пока что остается чисто теоретическим.

Гипотеза, согласно которой взрыв Тунгусского метеорита в России был следствием аннигиляции в земной атмосфере небольшого космического тела, состоящего из антивещества, является одной из многих, объясняющих этот феномен. Однако описанные в книге последствия – необычный характер взрыва, мощный электромагнитный импульс, мутации среди флоры и фауны – действительно имели место.

Относительно тем, связанных с водой. Все химические свойства воды, описанные в данной книге, основаны на фактах, в том числе странная способность молекул воды объединяться в додекаэдры, или «шарики Баки». Теория магматической воды, рожденной Землей, почерпнута из работ геолога Стивена Рейсса, а также других ученых.

Переходим к Аравийскому полуострову. Геологическое строение данного региона и вправду является уникальным. Двадцать тысяч лет назад пустыни Омана действительно представляли собой цветущие саванны, изобилующие реками и озерами. В них водилось множество всякой живности, на которую охотились люди эпохи неолита. Превращение плодородных земель в пустыню приписывается природному явлению, которое называется «орбитальной силой», или «факторами Миланковича». В основе его лежат колебания земной оси, которые происходят периодически.

Большинство сведений об археологических и исторических памятниках Омана соответствует действительности, и в первую очередь это относится к гробнице наби Амирана в Салале и гробнице Аюба (Иова) в горах и, разумеется, к развалинам древнего Убара в Шисуре. Фотографии этих мест можно увидеть на моем сайте в Интернете (www.jamesrollins.com). Не сомневаюсь, это заинтересует любознательных читателей, которые предпочитают путешествовать, не вставая с кресла.

Кроме того, тем, кто желает более подробно ознакомиться с историей открытия Убара, я настоятельно рекомендую прочитать книгу «Дорога к Убару» Николаса Клэппа.

По поводу прочих мелочей. Во-первых, племя шахра, ведущее обособленный образ жизни, действительно обитает в горах Дофар. Шахра утверждают, что ведут свою родословную от царей Убара. Их диалект является древнейшим из живых языков Аравии. Флагман Оманского военно-морского флота «Шабаб Омани» является реально существующим кораблем (прошу прощения за то, что взорвал его на страницах книги). И раз уж речь зашла о взрывах, железный верблюд, который взорвался в самом начале романа, по-прежнему стоит в одном из залов Британского музея. Целый и невредимый. По крайней мере, пока что…

Сноски

1

Имеется в виду игра слов: английское sum кроме своего основного значения «сумма» имеет также значение «высшая цель», а начертание греческой буквы «сигма» в высшей математике обозначает сумму выкладок в уравнениях. (Здесь и далее примечания переводчика.)

(обратно)

2

«Морские котики» – подразделения сил специального назначения ВМС США, предназначенные для ведения разведки и диверсионных действий на морском и речном побережье и в портах.

(обратно)

3

GPS – глобальная система позиционирования, позволяющая с помощью спутников точно определить местонахождение объекта на земле, на море, в воздухе и даже в космосе.

(обратно)

4

Твои маникюрные ножницы (фр.).

(обратно)

5

Знаменитый американский иллюзионист. Поражал воображение современников тем, что в считаные секунды мог освободиться от веревок и цепей, выбраться из запертых ящиков и сундуков.

(обратно)

6

Простофиля (ит.).

(обратно)

7

В американском сленге выражение «шестьдесят девять» означает название одной из сексуальных позиций.

(обратно)

8

Национальное управление США по исследованию океана и атмосферы.

(обратно)

9

Город в южной части штата Канзас, который во второй половине девятнадцатого века стал символом необузданных нравов освоения Дикого Запада. Подвергался многочисленным налетам бандитов, для защиты от которых жители города нанимали стрелков, чьи похождения, реальные и вымышленные, послужили основой многих вестернов.

(обратно)

10

Выражение «die in one's boots» («умереть в ботинках») означает «умереть на боевом посту, с оружием в руках».

(обратно)

Флибуста

Песчаный дьявол (fb2)

Джеймс Роллинс Песчаный дьявол

* * *

Часть первая Гроза

1. Огонь и дождь

2. Охота на лис

3. Дела сердечные

4. Бурлящая вода

5. Хождение по канату

Часть вторая Песок и море

6. Возвращение

7. Старый город

8. Змеи и лестницы

9. Кровь на воде

10. Штормовой вал

Часть третья Гробницы

11. Отрезанные от людей

12. В первую очередь безопасность

13. Отпечаток ноги пророка

14. Расхитители гробниц

15. Дорога через горы

Часть четвертая Врата Убара

16. На распутье

17. Подбирая отмычку

18. Вниз по кроличьей норе

Часть пятая Пожар в подземных глубинах

19. В шторм хороша любая гавань

20. Сражение под землей

21. Штормовая вахта

22. Огненная буря

Эпилог

От автора

Сноски

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Оглавление

Джеймс Роллинс
Песчаный дьявол

Часть первая
Гроза

Часть вторая
Песок и море

Часть третья
Гробницы

Часть четвертая
Врата Убара

Часть пятая
Пожар в подземных глубинах