| [Все] [А] [Б] [В] [Г] [Д] [Е] [Ж] [З] [И] [Й] [К] [Л] [М] [Н] [О] [П] [Р] [С] [Т] [У] [Ф] [Х] [Ц] [Ч] [Ш] [Щ] [Э] [Ю] [Я] [Прочее] | [Рекомендации сообщества] [Книжный торрент] |
Отравленная туника (fb2)
- Отравленная туника 382K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Николай Степанович ГумилевНиколай Гумилев
Отравленная туника
Трагедия в пяти действиях
Действующие лица
Имр, арабский поэт
Юстиниан, император Византии
Феодора, императрица
Зоя, дочь Юстиниана
Царь Трапезондский
Евнух, доверенное лицо Императора
Время действия – начало VI столетия по Р.Х.
Место действия – зала Константинопольского дворца.
Действие происходит в течение 24 часов; между 3-м и 4-м действиями проходит ночь.
Действие первое
Сцена первая
Имр и Евнух.
Евнух
Ты Имр из Кинда, кажется? Случалось
И мне слыхать о племени твоем.
Оно живет не в кесарских владеньях,
Не в золотой руке Юстиниана,
Но всё-таки достаточно известно,
Чтоб я решился выслушать тебя.
Имр
О, господин, несчастье и измены –
Вот всё, что видела моя заря.
Родился я к востоку от Йемена
В семействе Годжра, Киндского царя.
Но слишком дорогим я стал народу
И должен был бежать, и много лет
Ел хлеб чужой и пил чужую воду,
Перед чужим шатром шептал привет.
Я сделался поэтом, чтоб ласкали
Меня эмиры, шейхи и муллы,
И песни, мною спетые, летали
По всей стране, как римские орлы.
И как-то вечером на состязанье
Певец из племени Бену-Ассад
(Как ненавистно мне это названье!)
Запел и на меня направил взгляд:
«Был Годжр из Кинда воин очень сильный,
И сильно плачет Годжрова жена…».
Я понял все, увидел столб могильный
И умертвил на месте крикуна.
Домой я моего погнал верблюда
И мчался восемь дней и наконец
Увидел: вместо башен – камней груда,
Обрывки шкур в загоне для овец.
Тогда я, словно раненая птица,
К Константинополю направил путь.
Я думал: Кесарь может согласиться,
Несчастному поможет как-нибудь.
Шесть тысяч копий, да четыре луков,
Да две людей, приученных к мечу,
Да сколько надо для отрядов вьюков,
Я попросить у Кесаря хочу.
Евнух
Зачем же Кесарь вмешиваться будет
В пустые распри чуждых нам народов,
Какую славу или прибыль может
Он получить от этих малых войн?
Имр
Когда Бену-Ассад, народ коварный,
Давно заслуженную примет часть,
То вся страна, навеки благодарна,
Клянусь, признает кесареву власть.
Евнух
Не знаю я, как отнесется Кесарь
К завоеваньям часто ненадежным,
Порою трудным и всегда ненужным,
Но доложу. Быть может, ты слыхал,
Что начали мы преобразованье
Всех императорских постановлений
В один обширный, полный свод законов,
Дабы никто в народе не страшился
Ни яда языка, ни злых коварств.
К чему же нам теперь завоеванья?
Но всё ж я доложу. Однако прежде
Ответь мне правду, ты не манихей?
Как помышляешь ты о Воплощенье?
Имр
В пустыне думать некогда о Боге,
Там битвы, львы и зыбкие пески,
Но я однажды видел у дороги,
Как черный камень молят старики.
Евнух
Ну что ж! Язычник может быть крещен,
Еретика исправит лишь железо.
Ты знаешь, для похода нужен вождь,
Доместик пеших воинов и конных,
Знакомый и с народом и с пустыней,
Во всем покорный кесаревой воле…
Что если бы мы выбрали тебя?
Имр
С тех пор как я, бродяга безрассудный,
Узнал о том, что мой отец убит,
Я вечно слышу сердцем голос чудный,
Который мне о мщеньи говорит.
И этот голос, пламенем пропитан,
В толпе и битве заглушил бы всех,
Как будто тот, кому принадлежит он,
Одет в броню и леопардов мех.
Я клялся не носить духов в фиоле,
Не есть свежины и не пить вина,
И не касаться женщины, доколе
Моя обида не отомщена.
Евнух
Зачем же ты приехал в Византию,
Смешной дикарь? Таких, как здесь, духов
Из мускуса, из розового масла,
Из амбры, и раздавленных левкоев,
Ты не найдешь от стран гиперборейских
До смертоносной Суматры и Явы.
На наших празднествах едят быков,
Оливками и медом начиненных,
И перепелок, маленьких и нежных
И вкусных, вкусных, как блаженство рая.
Мы запиваем их вином заветным,
Что от тысячелетий сохранило
Лишь крепость дивную да ароматность
И стало черным и густым, как деготь.
А женщины! Но здесь остановлюсь,
Затем что я принадлежу к священству.
Скажу одно: когда ты сдержишь клятву,
Ты будешь самым стойким из людей,
И мы пошлем тебя тогда не только
В Аравию, а в Индию и даже
К великому и славному Китаю.
(Выходит.)
Входит Зоя.
Сцена вторая
Имр и Зоя.
Зоя
Скажи, не ты ли мой учитель новый,
Прибывший с юга, чтоб меня наставить
В дидактике и тайных свойствах трав?
Имр
Ты, девушка, ошиблась, я другому
Тебя сумел бы лучше научить:
Подкрадываться к вражескому дому
И факел тлеющий в траве влачить;
На белого, как молоко, верблюда
Вскочив, часами пожирать пески,
Да в бухте Джедды у морского чуда
Ударом ловким выпустить кишки.
Я б страсти научил тебя беспечной
Да песням об истоме милых глаз
И радости ночной, но их, конечно,
И пела и слыхала ты не раз.
Зоя
Ах, кроме наставлений и обеден,
Я ничего не слышала, ты первый
Заговорил со мною о любви.
Имр
Как, и тебя еще не целовали,
И никого не целовала ты?
Зоя
Я целовала гладкие каменья,
Которые выбрасывало море,
Я целовала лепестки жасмина,
Который вырос под моим окошком.
Когда мне становилось очень больно,
Тогда свои я целовала руки,
Меня ж с тех пор, как мать моя скончалась,
Никто ни разу не поцеловал.
Имр
Но сколько лет тебе?
Зоя
Уже тринадцать.
Имр
У нас в твои лета выходят замуж
Или любовников заводят. Помню
Одну мою любовь я…
Зоя
Расскажи!
Имр
Плеяды в небе, как на женском платье
Алмазы, были полными огня,
Дозорами ее бродили братья,
И каждый мыслил умертвить меня.
А я прокрался к ней подобно змею.
Она уже разделась, чтобы лечь,
И молвила: «Не буду я твоею,
Зачем не хочешь ты открытых встреч?»
Но всё ж пошла за мною, мы влачили
Цветную ткань, чтоб замести следы.
Так мы пришли туда, где белых лилий
Вставали чаши посреди воды.
Там голову ее я взял руками,
Она руками стан мой обвила.
Как жарок рот ее, с ее грудями
Сравнятся блеском только зеркала,
Глаза пугливы, как глаза газели,
Стоящей над детенышем своим,
И запах мускуса в моей постели,
Дурманящий, с тех пор неистребим.
…Но что с тобою? Почему ты плачешь?
Зоя
Оставь меня, ведь мне не говорили,
Что у меня глаза как у газели,
Что жарок рот мой, что с моею грудью
Сравнятся блеском только зеркала!
Имр
Клянусь, со дня, когда я стал мужчиной,
Я не встречал еще таких, как ты,
Я не видал еще такой невинной,
Такой победоносной красоты.
Я клятву дал и изменить не смею,
Но ты огнем прошла в моей судьбе,
Уже не можешь ты не быть моею,
Я отомщу и возвращусь к тебе.
Зоя
Не знаешь ты, кто я.
Имр
Останься всё же!
Пусть ты из Рима, я ж простой араб,
Но это не препятствие… быть может,
Отец твой слишком знатен, он сатрап?
Так знай…
Зоя
Я – Зоя, дочь Юстиниана.
Имр выпускает ее. Зоя выходит. Входит Феодора.
Сцена третья
Имр и Феодора.
Феодора
Вот это хорошо! Теперь я знаю,
Зачем приехал ты в Константинополь,
Лирический поэт, ужасный мститель,
Надменно давший клятву воздержанья.
Мы всем должны служить тебе, ты просишь
И войска, и девичьих поцелуев.
Что ж ты молчишь? Ответь! Куда речистей
Ты с падчерицей был моей сейчас.
Имр
И стены здесь имеют уши. Детям
Известно это, я же позабыл
И вот молчу, затем что перед этим,
Быть может, слишком много говорил.
Феодора
Напрасно! Я тебе не враг, я даже
Тебе забавную открою новость,
Что Зоя мной просватана недавно
За Трапезондского царя. Доволен?
Имр
Я, госпожа, не весел и не грустен:
О дочери ли Кесаря помыслить
Осмелится кочующий араб?
Феодора
Быть может, данная тобою клятва
Негаданно пришлась тебе по нраву,
Быть может, перестал ты быть мужчиной,
И женских ласк твое не хочет тело?
Имр
Когда о женщине я вспомню вдруг,
Мне кажется, меня как будто душат,
В глазах темно, в ушах неясный звук
И сердце бьется медленней и глуше.
Феодора
Так в чем же дело? Трапезондский царь,
Конечно, полководец знаменитый,
Правитель мудрый и любовник нежный,
Но с Зоею он так всегда застенчив,
Как будто он, а не она невеста.
А девушкам, ты сам отлично знаешь,
По песне судя, нравится другое.
Имр
Ужели, госпожа, сказать ты хочешь,
Что в жены мне дадут царевну Зою?
Феодора
Ну нет, не в жены, что ты перед ней?
А так! И я, пожалуй, помогла бы.
Здесь во дворце пустых немало комнат
С бухарскими и смирнскими коврами,
В саду лужаек с мягкою травою,
Стеной прикрытых от нескромных взглядов,
А у тебя и голод по объятьям,
И стройный стан, и холеные руки,
Певучий говор, пышные сравненья,
Неотразимые для сердца дев.
Ну что ж, согласен?
Имр
Госпожа, я вижу.
Что хочешь ты испытывать меня.
Феодора
Я так и знала, ты мне не поверил,
Но так как ты мне нужен, я открою
Тебе причину замыслов моих:
Однажды эта дерзкая девчонка,
Когда ее ударила я плеткой,
Вдруг побледнела, выпрямилась гордо
И назвала в присутствии служанок
Меня, императрицу Византии,
Александрийской уличной блудницей.
А я на трон не для того вступила,
Чтобы прощать такие оскорбленья.
Пускай она окажется сама
Блудницею, и Трапезондский царь
Откажет опозоренной невесте!
Имр
Прости мне, госпожа моя: с тех пор,
Как я пленяю дев моим напевом,
Моя любовь не горе и позор,
А мир и радость приносила девам.
Феодора
Да страсть твоя, как новое вино,
Шипит и пенится, а толку мало,
Но подождем, и станет молчаливой
Она и пьяной, как вино подвалов.
Пока же помни: Трапезондский царь,
Едва вернувшись, станет мужем Зои,
Он девичий ее развяжет пояс,
Он грудь ее откроет и коснется
Ее колен горячими губами…
А ты, ты будешь здесь один скитаться
Просителем угрюмым и докучным.
(Уходит.)
Входит царь Трапезонда.
Сцена четвертая
Имр и Трапезондский Царь.
Царь
Скажи, ты не видал царевны Зои?
Царевна Зоя здесь не проходила?
Имр
Я во дворце сегодня только, даже
И твоего я имени не знаю,
О, господин!
Царь
Я Трапезондский царь!
Ты удивлен?
Имр
Царевны я не видел.
Царь
Хвала Марии! Как людское сердце
Необъяснимо: вдалеке от милой
Мне кажется, что принял бы я казнь
За звук шагов ее, за шорох платья,
Когда же наступает миг свиданья,
То радуюсь я каждой проволочке.
Имр (про себя)
Так вот они, блаженные те руки,
Большие, сильные, как у героя,
Так вот они, те жаждущие губы,
Как солнцем озаряемые смехом,
Ведь мне о них шептала Феодора!
Царь
А ты здесь для чего? Не понимаю,
Зачем вас всех так тянет в Византию
От моря, от пустынь широких в эти
Унылые, чужие вам дворцы!
Когда б не Зоя, разве бы я кинул
Мой маленький, мой несравненный город
С его чудесной сетью узких улиц,
От берега и к берегу бегущих,
С единственною площадью, где часто
Я суд творю под вековым платаном.
Скажи, зачем ты здесь?
Имр
Отец убит!
Я должен мстить, я думаю, что Кесарь
Мне войско даст.
Царь
Вот это речь мужчины!
Мне нравится, когда звенит оружье,
Тогда и взоры делаются ярче,
И кровь стремительней бежит по венам.
Дай руку мне, тебе я помогу.
Имр
Нет, я не дам руки, мы, люди юга,
Не византийцы, не умеем лгать
И веруем, что достоянье друга
Украсть позорно и грешно отнять.
Царь
А что ты у меня отнять собрался?
Ведь я не император Византии,
В моей сокровищнице не найдешь
Ни золота, ни редкостных мозаик,
Там только панцирь моего отца,
Сработанные матерью одежды,
Да крест, которым наш апостол Павел
Народ мой в христианство обратил.
Иль ты о городе моем помыслил?
Там жители, когда родился я,
С моим отцом неделю пировали,
Я с их детьми играл еще ребенком,
Там каждый и зубами и когтями
За своего заступится царя.
Что у меня еще есть? Только слава.
Я ею рад с тобою поделиться!
Топи, как я, в шумящем грозно Понте
Славянские раскрашенные струги,
В горах Кавказа, над обрывом черным,
С одною пикой выходи на тура,
Тогда со мной сравнишься!
Имр
Я сказал!
Сцена пятая
Евнух и Юстиниан.
Евнух (входя)
Сам Кесарь.
Имр и Царь скрываются. Входит Юстиниан.
Юстиниан
Прибыли послы из Рима?
Евнух
Вчера, порфирородный.
Юстиниан
И письмо
Доставили?
Евнух
Им был прием недобрый
Оказан.
Юстиниан
Так и знал я! Этот Рим,
Гордясь своей языческою славой,
Понять не хочет, что отныне солнце
Для всей земли – один Константинополь.
А что собор святой Софии?
Евнух
Нынче
Еще одна воздвигнута колонна,
И главный мастер слышал серафимов,
Ликующих и сладостно поющих.
Юстиниан
Пятьсот червонцев выдать! Боже, Боже,
Ужели я когда-нибудь войду
В сей храм достроенный и на коленях,
Раб нерадивый, дам Тебе отчет
Во всём, что сделал и чего не сделал?
Миропомазанья великой тайной
Ты приказал мне царский труд, желая,
Чтоб мир стал храмом и над ним повисла,
Как купол, императорская власть,
Твоим крестом увенчанная. Боже,
И я ль Тебя в великий час предам?
(Евнуху)
До этих пор не кончена туника?
Евнух
Для Трапезондского царя?
Юстиниан
Ну да!
Евнух
Осталось вышить золотом корону,
И я клянусь, такой туники брачной
Ни на одном не видели царе.
Юстиниан
Ты на три дня ее положишь в яд.
Тебе секрет известен?
Евнух
Государь!
Юстиниан
В чем дело?
Евнух
Я смущен: так, значит, свадьбы
Не будет?
Юстиниан
Почему ты так решаешь?
Евнух
А скорбь невесты?
Юстиниан
Что девичьи слезы
Пред пользой государства! Трапезонд –
Приморский город и весьма торговый,
Он должен быть моим, он ключ к Кавказу.
Я не люблю войны, когда возможно
Устроить дело без пролитья крови.
Пусть Зоя унаследует его,
Дочерней волей управлять я буду,
Еще одной жемчужиной бесценной
Украсится корона Византии.
Евнух
Я понял, государь! Ты мудр и благ.
Действие второе
Сцена первая
Юстиниан, Трапезондский Царь, Евнух.
Юстиниан
Наш милый сын, тебя мы снова видим
Вернувшимся из дальнего похода.
Императрица будет очень рада,
И кто-то будет рад еще сильней.
Царь
Как мне благодарить тебя за эти
Слова, таинственные для меня?
О, государь, враги твои разбиты,
Болгарские рассеяны полки.
Юстиниан
Я знаю.
Царь
Как ты можешь знать об этом?
Я прибыл первым из всего отряда.
Юстиниан
Ведь ты там был, и этого довольно,
Еще ни разу весть о пораженье
Из уст твоих не долетала к нам.
Евнух
Такая важная для нас победа,
С такой достигнутая быстротой,
Освобождая наши легионы,
Порфирородный, изменить должна
Теченье дел. Есть новое в докладе.
Юстиниан
Так начинай его. Ты, милый сын,
Прислушайся, ты был досель рукою,
Державшей крепкий византийский меч,
Но день придет, и будешь головою,
Надевшей императорский венец.
Я слушаю.
Евнух
К нам с юга прибыл странник.
Раздор в Аравии, там брат на брата,
Сын на отца, и странник утверждает,
Что, если в Византии он найдет
Одиннадцать-двенадцать тысяч войска,
То он к твоим ногам положит
Убийством утомленную страну.
Юстиниан
Ну, милый сын, что ты на это скажешь?
Царь
Просителя я видел, он по нраву
Пришелся мне и взором ястребиным,
И грудью крепкой, словно медный щит.
Со мной он говорил немного странно,
Но я его простил. О мой отец,
Ты мне позволишь так назвать тебя,
Пошли в Аравию свои дружины,
Пусть он их поведет, и пусть на месте
Сожженного родимого селенья
Он город выстроит себе высокий
С фонтанами, садами и дворцами.
Я нынче слишком счастлив и хочу,
Чтоб были счастливы другие тоже.
Юстиниан
Нет, вижу я, не юношам влюбленным
Решать дела державного правленья.
Быть может, этот странник и сумеет
Водить войска, одерживать победы,
Прославить императорское имя,
Но кто, скажи, нам может поручиться,
Что после не пробудится в нем кровь,
Кровь дикаря, влюбленного в свободу,
Считающего рабство униженьем,
И что победу он не обратит
На выгоду своей страны, не нашей?
Нет, сын мой, византийские полки
Вождя иного, лучшего достойны.
Ты поведешь их, вечный победитель,
Муж дочери моей любимой, Зои.
Назавтра свадьба, и в поход с собой
Ты увезешь и юную царицу,
А свадебный подарок мой, тунику,
Которая доселе не готова,
Возьмешь по окончании похода.
Евнух
Но этот странник хочет мести. Он,
Забытый нами, может быть опасен.
Юстиниан
Тогда пускай он остается здесь
Заложником под стражею, на случай
Какой-нибудь неведомой измены.
Юстиниан и Евнух уходят. Входит Зоя.
Сцена вторая
Царь и Зоя.
Царь
Царевна, мне сказали, ты согласна
Со мной увидеться… но, может быть,
Неправда это? Я уйду…
Зоя
Останься!
Царь (смотря в окно)
Широкий ветер сбил буграми пену,
Босфор весь белый… Как бы мне хотелось
Теперь уехать далеко.
Зоя
Куда?
Царь
Не знаю! Я еще страны не видел,
Где б звонкой птицей, розовым кустом
Неведомое счастье промелькнуло.
Я ждал его за каждым перекрестком,
За каждой тучкой, выбежавшей в небо,
И видел лишь насмешливые скалы
Да ясные, бесчувственные звезды.
А знаю я – о, как я это знаю! –
Что есть такие страны на земле,
Где человек не ходит, а танцует,
Не знает боли милая любовь.
Зоя
А разве, если любишь, больно?
Царь
Да.
Зоя
А если на небе горят Плеяды,
Как украшения на женском платье?
А если чаши влажных белых лилий
Виденьями поднялись из воды?
Царь
Не знаю, что ты говоришь.
Зоя
И я
Не знаю… мне приснилось это…
Царь
Зоя!
Уедем вместе, здесь мне душно, Зоя!
Здесь люди хмурятся, хотят чего-то
И говорят не об одной любви.
Да и твоим глазам, должно быть, больно
Всегда смотреть на яшмовые стены
И холодно от мрамора ногам.
Зоя
А ты умеешь ездить на верблюде?
Умеешь убивать морских чудовищ?
Ко мне пробраться можешь, словно змей,
Когда кругом дозором ходят братья?
Царь
Нет братьев у тебя.
Зоя
А ты мне скажешь,
Что у меня глаза, как у газели,
Что жарок рот мой, что с моею грудью
Сравнятся блеском только зеркала?
Царь
Араб! Ответь, ты видела араба?
Пришелец хмурый говорил с тобой?
О, да, я знаю, что слова такие
Лишь он единый мог тебе сказать!
Вот ты дрожишь, как пойманная птица,
И смерть в моей душе… О Зоя, Зоя,
Молю тебя, ответь мне только правду,
Скажи, что он не говорил с тобой!
Зоя
Ах, я не знаю, с кем я говорила:
Высокий, он казался мне виденьем,
Его глаза светились, словно звезды,
Его уста краснели, словно роза,
А речь звучала, как биенье сердца.
Царь
Не правда ли, земли он не касался
Ногой и за спиной дрожали крылья?
Зоя
Мне кажется, что да.
Царь
Так то был ангел!
Ведь ты святая, Зоя, и, конечно,
Слетают небожители к тебе.
Как ты бледна! Мне нестерпимо видеть
Тебя такой, в свою опочивальню
Вернись скорей и между часословов,
Цветов и ангелов, на чистом ложе,
Вкуси покой; но прежде, умоляю,
Прости меня!
Зоя
Мне незачем прощать.
(Уходит.)
Входит Феодора.
Сцена третья
Царь и Феодора.
Царь
Императрица!
Феодора
Я искала Зою,
Я думала, ты с нею говоришь.
Царь
Царевна утомилась разговором
И только что покинула меня.
Феодора
Так, так! Уже до свадьбы утомляешь
Невесту ты, любовник несравненный!
Скажи, о чем же говорил ты с Зоей?
Царь
Прости, императрица, но мне больно
Услышать это трепетное имя
Из уст, которые не сознают
Всего чудесного, что в нем сокрыто.
Феодора
Ко мне несправедлив ты, я люблю
И Зою и тебя любовью нежной.
Царь
Ни я твоей не чувствую любви,
Ни Зоя. Разве ты мне говорила
О дивной прелести ее, о неге
Ее правдивых глаз и смелых губ,
Об ангелах, какие к ней приходят?
Феодора
А что, день свадьбы Кесарем назначен?
Царь
На завтра.
Феодора
Ну, я рада за тебя!
Об ангелах я, право, не слыхала,
А о других… Да что и говорить!
Царь
Императрица, ни царевны Зои,
Ни сердца полного любовью к ней
Такою речью ты смутить не можешь.
Феодора
Смутить? Но есть ли что-нибудь дурное
В том, что с арабом повстречавшись, Зоя
Наслушалась певучих небылиц?
Царь
С арабом?
Феодора
Да, и он ей пел так сладко
О чудищах морских и о верблюдах,
И о своих любовных приключеньях
И, кажется, хотел поцеловать.
Но Зоя не позволила, конечно.
Царь
С арабом! Так она мне солгала!
Феодора
Как ты ревнив! Подумай, он же странник,
Несчастный нищий, ты же царь, хоть, правда
Красив он и красивее тебя.
Он может сердце девичье встревожить
Речами хитрыми, присниться ночью
Сияющим, как ангел золотой,
Заставить плакать и бледнеть от страсти;
Но девушка разумная не станет
Любить неведомого пришлеца.
Царь
Оставь меня теперь, ты слишком больно
Мне сделала, и все ж я верю в Зою,
Я умер бы, когда б не верил ей!
Но тот араб мое узнает мщенье,
Ему бы лучше было не родиться…
Феодора
Смотри, он входит. Сделай, что сказал!
Входит Имр.
Сцена четвертая
Те же и Имр.
Имр
Ага, ты здесь, я требую, ответь!
Ты отправляешься вождем к отряду?
Мне евнух все открыл. Ты мог посметь!
Украл мою последнюю отраду!
Царь
Ты с Зоей говорил наедине,
А мне сказал, что ты ее не видел!
Я думал, что ты тигр, а ты гиена,
Прикрытая тигриной пестрой шкурой.
Имр
Ты низкий вор, а упрекаешь сам,
У нищего ты отнял корку хлеба!
Ты думаешь, что так я и отдам
То мщенье, что я выпросил у неба?
Царь
Нечистыми губами ты шептал
Слова нечистые царевне Зое,
И эти наглые глаза смотрели
В безгрешные, как рай, ее глаза.
Имр
Несчастная Аравия моя,
Ужель я сделался твоей бедою?
Бальзам для язв твоих готовил я,
А он, чужой, что сделает с тобою?
Царь
Я разорю дотла твою страну,
Колодцы все засыплю, срою стены,
Я вырублю оазисы, и люди
Названье самое ее забудут!
А ты, ты будешь гнить в цепях, в тюрьме,
Ты даже старцем из нее не выйдешь.
За корку черствую, что раз в неделю
Тебе дадут, меня благословишь.
Имр выхватывает нож и бросается на него.
Борются. Царь одолевает и овладевает ножом.
Имр
Убей меня скорей!
Царь
Убить тебя?
Я низкой кровью рук не запятнаю,
Я убиваю только благородных.
Феодора
Нам дан закон не отомщать обиды,
Припомни, царь, что ты христианин.
Царь
Да, как сказал я, так и будет! Стража
Его сегодня ж вечером возьмет.
Таким, как он, не место на свободе,
Где солнце светит, где дела свершают
Великие и девушки проходят
Подобные моей невесте Зое.
Действие третье
Сцена первая
Юстиниан и Феодора.
Феодора
Возлюбленный мой Кесарь, значит, завтра
Царь Трапезондский и царевна Зоя
Венчаются, а мстительный араб
Не войско получает, а оковы?
Я рада, только мне порою больно,
Что узнаю я о твоих решеньях
Не из твоих спокойных, строгих губ,
В глухих ночах целованных так много,
А лишь от евнуха, от приближенных
Да от болтливых ветреных служанок.
Юстиниан
Ты знаешь, как стремился я найти
В тебе помощницу делам правленья,
Как верил я в тебя и как любил
И как потом жестоко обманулся.
Ты не жена, ты женщина, и только!
Пускай другие могут забывать,
Но я, я ничего не забываю.
Феодора
Ну вот, опять ты повторяешь басни,
В которые уже никто не верит.
Отец мой был сенатором – бумаги
(Возьми их у хранителя печати,
В них нет подделки, что б ни говорили)
Доказывают это слишком явно.
Юстиниан
Мне всё равно, кто был твоим отцом,
Ведь я твой муж, и этого довольно!
О чем я говорю, ты догадалась?
Феодора
Все женщины такие ж.
Юстиниан
Нет, не все!
Мать Зои, словно лилия Господня,
Небесною сияла чистотой,
И Зоя ей подобна.
Феодора
Так араба
Под стражу?
Юстиниан
Да.
Феодора
Прости меня, прости!
Я десять лет была твоей женою,
И ты за эти десять лет не можешь
Меня, жестокий, упрекнуть ни в чем.
Юстиниан
Нечистой ты взошла ко мне на ложе.
Феодора
Нечистой, да! Но знаешь, почему?
Лишь потому, что я любила много
Тебя, мой Кесарь, мой орел державный!
Я девочкой мечтала о тебе
И прятала твое изображенье.
Когда к ристалищу шел царский поезд,
Кто оторвал бы от окна меня?
Я подкупила твоего раба,
И он мне раз принес песку из сада,
Где вечерами ты бродил один,
О благе Византии размышляя.
Но годы шли, и закипала кровь
Во мне, и наконец я повстречала
Того, кто был и взглядом и осанкой
И даже голосом во всем подобен
Тебе, тебе… В народе говорили,
Что мать его покойный твой отец
Однажды ночью взял к себе на ложе.
Ты был далеким, чуждым, недоступным,
А он бледнел и таял от любви.
Я отдалась, но только раз, не больше.
Клянусь! И вскоре после умер он,
В Иллирии в твоих войсках сражаясь.
Юстиниан
Но после ты была в Александрии,
И слухи смутные идут о том.
Феодора
В Александрию к одному святому
Отшельнику мой духовник Панкратий
Послал меня замаливать мой грех.
Юстиниан
Есть поговорка старая, что, если
Подозревают женщину во лжи,
Всегда ее подозревают мало.
Феодора
Так прогони меня! Сними немедля
С меня мой сан. Что мне он без любви?
И пусть, как прежде, из окна я буду
За царским поездом твоим следить.
Ты изменился, я осталась та же,
Я – девочка, влюбленная в тебя.
Ударь меня и прогони.
Юстиниан (протягивая к ней руку)
Дитя!
Феодора (плача)
Ужели бы я так могла любить,
Когда б тебя я не любила вечно?
Ты ласков вновь со мной; забудем, хочешь,
Раздоры, ревность, будем жить для счастья
И нашего, и всей державы нашей,
Таинственно дарованной нам Богом.
Дай мне твой перстень, тот, с которым можно
И отдавать повсюду приказанья,
И отменять их именем твоим.
Дай мне его залогом примиренья,
Как ты уж мне его давал когда-то
Любви залогом, и я буду верить,
Что я действительно твоя подруга.
(Понизив голос)
Я знаю всё, я рук твоих касаюсь,
И кровь, что греет их, мне шепчет тайны,
На грудь твою прилягу, и биенье
Мне сердца твоего, как речь, понятно.
Я знаю, что отравлена туника,
Туника Трапезондского царя,
Но не сужу тебя, а покоряюсь.
По мне, убей святого Патриарха
И манихейское восславь нечестье,
Я за тобой пойду повсюду, если
Я буду знать, что я близка тебе.
Юстиниан (отдает перстень)
Дитя, дитя.
Феодора
И уходи теперь!
В моей душе сейчас такое счастье,
Что я должна молиться.
Юстиниан
Я с тобою
Охотно тоже помолюсь.
Феодора
Ну, нет!
Ко мне придет игуменья святая,
И ей с мужчинами нельзя встречаться.
За сценой шум.
Да вот она. Скорее уходи.
Юстиниан уходит. Вбегает Имр, за ним Евнух.
Сцена вторая
Феодора, Имр и Евнух.
Имр
О, госпожа, мне передал твой мальчик,
Что ожидаешь ты меня, и я
Явился, но старик безумный этот
Меня пытался заключить в оковы.
Я воина убил, и вот я здесь…
Весь этот город полон вероломства…
Евнух
Императрица, Кесарь приказал,
И я исполнить должен; умоляю,
Войди к себе, чтобы твоим глазам
Не оскорбиться зрелищем насилья.
Феодора
Постой!
(Имру)
Скажи, ты что-нибудь решил?
Имр
Решил я с жизнью лишь продать свободу.
Феодора
Царь Трапезондский настоял в совете,
Чтоб ты был взят немедленно под стражу.
Имр
Царь Трапезондский! Я его убью!
Феодора
Убьешь? Но здесь не южная пустыня,
И, наконец, тебя сильнее он.
Евнух
Ну что же, госпожа, сама ты видишь,
Что этот зверь опасен на свободе.
Молю тебя, позволь мне взять его.
Феодора
Постой еще мгновенье!
(Имру)
Разве кровью
Смываются подобные обиды?
Имр
А чем они смываются еще?
Евнух
Прости, я должен взять его.
Феодора
Вот перстень!
Ты знаешь, что обозначает он.
Араб не будет заключен в оковы,
Противны мне насилие и злоба,
Я исцелю евангельскою правдой
Его грехом взволнованную душу.
Оставь же нас теперь!
Евнух
Я повинуюсь.
(Уходит)
Сцена третья
Феодора и Имр.
Феодора
Теперь ты веришь, что во мне найдешь
Надежную заступницу?
Имр
Я верю,
Что льву всегда сопутствует гиена.
Феодора
Ты волен оскорблять меня, с арабом
Мне не к чему хранить величье сана.
Имр
Веди меня, учи меня, я твой.
Феодора
О чем ты говоришь со мной?
Имр
О Зое!
Я до сих пор забыть ее не мог,
О ней я вспоминаю неустанно,
Так маленький, так красный огонек
Лизнет, исчезнет, а на теле рана.
Феодора
Не понял ты, что я с тобой шутила.
Не обольщают кесареву дочь.
Имр
Так я один найду свою дорогу.
Прощай!
Феодора
Постой, куда ты, так нельзя!
Ведь глупостей наделаешь ты столько,
Что не поправить их и во сто лет.
Но всё ж мне нравится твоя горячность,
Арабская, бунтующая кровь.
Когда б я не была императрицей,
То я б тебя, наверно, полюбила.
Имр
Прощай, к чему слова пустые эти?
Феодора
А вот к чему: быть может, надлежит
Преступные намеренья оставить
И Зою пощадить. Она невеста
И любит Трапезондского царя.
Имр
Царевна любит?
Феодора
Кажется, они
Уже близки. Она, по крайней мере,
Твои слова поведала ему,
Как хвастал ты, как унижался после,
И он сердился, а она смеялась.
Имр
Хитришь, императрица, ясно вижу,
Что ты хитришь. Обманывай других,
Детей и стариков, в тебя влюбленных,
Сановников лукаво-раболепных,
Но не меня, бродягу из пустыни,
Который верит только облакам,
Да самому себе, да спетой песне.
Ты хочешь страсть мою разжечь? Напрасно!
Она и так горит лесным пожаром,
И я теперь как тетива у лука,
Натянутая мощною рукой.
Я раз переменил мое решенье
И не могу в другой переменить.
Феодора
Ты нравишься мне, право, я с тобою
Могу не прятаться и не лукавить.
Твоя душа черней беззвездной ночи,
Любовникам и ведьмам дорогой…
Что, если бы тебя я полюбила?
Имр
Предай мне Зою.
Феодора
Правда. Надо мстить
Обоим нам, и я императрица.
Пока уйди и стань за этой дверью,
Сейчас войдет сюда царевна Зоя,
Я с нею буду говорить как мать,
Журить ее, и ты войдешь, когда
Увидишь, что ее я покидаю.
Имр уходит. Входит Зоя, за нею Царь Трапезондский.
Сцена четвертая
Феодора, Царь и Зоя.
Феодора
Ты, Зоя?
Зоя
Да, императрица.
Феодора
Как –
И ты?
Царь
Да, я. Ты, кажется, смутилась?
Феодора
Я тронута.
Царь
Не время для насмешек.
Теперь я всюду чувствую опасность
Не для себя, а для царевны Зои,
Ее не кину я ни на минуту,
И даже ночью стану я с мечом
Перед дверьми в ее опочивальню.
Феодора (Зое)
И ты на это согласилась?
Зоя
Да.
Феодора (Царю)
Какую же ты чувствуешь опасность?
Царь
Везде опасность чистым там, где ты!
Феодора
Ты позабыл, что я императрица.
Царь
Я ничего не позабыл, я знаю,
Что там, где ты, – измена и насилье,
Удары потаенные кинжалом,
И яд, и раскаленное железо,
Которым выжигаются глаза.
Араб еще не заключен под стражу?
Феодора
А что тебе за дело до араба?
Царь
Ты думаешь, что эхо этих зал
Тебе одной рассказывает тайны?
Царевну ты назначила арабу,
Ты разжигаешь в нем и страсть и месть,
Он точно тигр, почуявший добычу,
Но я могу смирить, императрица,
И тигра, и ползучую змею.
Феодора
Так вот она, хваленая твоя
И царственная кровь, вот доблесть сердца.
И Зоя соглашается с тобой?
Так кто ж она: царевна, для которой
Господь на небе жениха наметил,
Или блудница, и прохожий каждый
Ее унизит или оскорбит?
За чистую ее я принимала
До этих пор…
Царь
Клянусь, она права…
Феодора
Так, значит, вечно будешь ты стоять
С мечом перед ее опочивальней,
Подслушивать, выслеживать, таиться,
То верить, то опять подозревать.
Ты позабудешь дальние походы,
Ты перестанешь управлять страной.
И будут дни твои полыни горче,
И будут ночи как мученья ада.
Царь
Клянусь, она права! Царевна, ты
Как думаешь?
Зоя
Не знаю.
Феодора
Разве Зоя,
Униженная вечным подозреньем,
Не будет чувствовать себя в тюрьме
И наконец однажды не помыслит –
Быть может, я действительно такая?
А что тогда – ты знаешь?
Царь
Нет, довольно.
Теперь хочу я даже, чтобы к Зое
Слетались диким роем искушенья,
Я вижу, вижу, как она пройдет
Средь них, окружена покровом света
И, чистая, их даже не заметит.
Феодора
И ты уйдешь со мной, оставя Зою
Наедине с твоим врагом смертельным?
Царь
Царевна, ты оценишь подвиг мой?
Зоя
Не уходи. Мне хорошо и страшно.
Я слышу будто звон далеких арф
Бесчисленных и ветер слишком знойный
И слишком пряный… я – как облака,
Что тают в полдень в небе просветленном,
И я не знаю, что со мной такое.
Феодора
Как сильно ты любим. Я вспоминаю,
Внимая ей, мои мечты девичьи.
Ужель ты сомневаешься еще?
Тогда ее ты, право, не достоин.
Царь
Достоин я и ухожу. Царевна,
Ты для меня Святых Даров святей.
Христос улыбкой светлой улыбнется,
Когда ты в белый рай его войдешь.
Феодора и Царь уходят. Входит Имр.
Сцена пятая
Имр и Зоя.
Зоя
Не подходи ко мне, не подходи!
Молю тебя, не говори ни слова!
Что мне до странной родины твоей
И до судьбы твоей, такой печальной?
Я дома твоего не разоряла,
Я только видела тебя во сне.
Имр
Царевна!
Зоя
Нет, молчи, молчи, молчи!
Твой голос мне напоминает что-то,
О чем давно должна я позабыть.
Имр
Мой дом сожжен, от моего народа
Осталась только кучка беглецов,
И ты, и ты, чьи губы слаще меда,
Становишься среди моих врагов.
Я ухожу.
(Подходит ближе)
Зоя
Но ты хотел уехать,
Ты мстить хотел, рассказывали мне.
Имр
Я не увижу ни морей, ни степи,
Царь Трапезондский поведет отряд,
Он твой жених, а мне тюрьма и цепи
За то, что я поймал один твой взгляд.
Зоя
Так, значит, я виновна пред тобой?
Имр
Да, ты! И этой силою любовной,
И страшною своею красотой,
И телом ослепительным – виновна.
Зоя
Молчи, молчи, я о словах таких
Мечтала слишком долго и напрасно.
Зачем приходишь ты смущать меня
Своей печалью, красотой и страстью?
Имр
Что клятвы, мною данные? Пути,
Ведущие меня в мои владенья?
Но я в тебе одной могу найти
Небесного замену наслажденья.
Зоя
Уйди, уйди, тебя я не люблю
И никогда тебя не полюблю я.
Ты слишком страшен, и твои слова
Меня палят, а не внушают нежность.
Имр (обнимая ее)
Нежна ль орлица к своему орлу,
Когда их брак свершается за тучей?
Нет, глаз твоих томительную мглу
Пронижет страсть, как молнией летучей.
Зоя
Но я невеста, знаешь ты о том
Я не себе принадлежу, другому…
Подумай, я же кесарева дочь,
Наследница державной Византии…
Но ты совсем не слушаешь меня,
И все мои слова и возраженья,
Едва сказав, сама я забываю…
О, почему так отступили стены,
Зачем здесь небо, залитое светом,
Широкими, горячими лучами?
Я только тучка, ты же ветер вольный,
По прихоти играющий со мною.
Вот ангел наклонился и глядит,
Хранитель мой и детских игр товарищ…
Зачем он грустен?.. Милый, милый ангел,
Я только тучка, мне легко и сладко.
Имр уносит ее.
Действие четвертое
Сцена первая
Имр и Евнух.
Евнух
Ну, как ты нынче спал на новом месте,
В покое, отведенном для тебя?
Не правда ли, тебе казалось странным,
Что не было с тобой твоей арабки,
Постель не пахнула верблюжьим потом,
И не ревели за окном гиены?
Имр
Вся ночь в виденьях странных и чудесных!
Всю ночь душа на дыбе палачей!
Орел кружился в высях неизвестных,
И клекот был – как стук стальных мечей.
Но часто прорывался в грохот стали
Пронзительный и безутешный плач,
И молнии какие-то блистали…
И плач… и сердце прыгало как мяч.
Был темный стыд, как смерть неотвратимый,
Который горше смерти тяготит…
Вослед за женщиной, такой любимой,
По темным переулкам крался стыд.
Проснулся… Утро было слишком ясно,
И розами был воздух напоен.
Но знаю я, что снился не напрасно
Ужасный и прекрасный этот сон.
Евнух
Конечно, не напрасно: до полудня
По повелению императрицы
Свободен ты, а после заключенье,
Где не увидишь ты ни роз, ни солнца.
Я кесарев приказ исполнить должен.
Имр
О, Случай, всемогущий, как природа,
Порхающий по воле здесь и там,
Не для себя иль своего народа
Я падаю теперь к твоим стопам,
А лишь для той, что молнией летучей
Во мне зажгла томительную страсть,
Лишь для нее, плясун веселый, Случай,
Яви свою божественную власть.
Евнух
Как ты забавно молишься. Люблю
И я сплетенья силлогизмов тонких.
В Египте это общая забава,
Там греки, финикияне, арабы
При помощи логических фигур,
Геометрических сопоставлений
Творят еще неслыханные веры,
Которые живут, как мотыльки,
Лишь день один, но все-таки пленяют.
Скажи, ты не был там?
Имр
В Александрии
Я жил пятнадцать лет тому назад.
Евнух
Как раз когда была там Феодора.
Имр
Какая?
Евнух
Неужели ты не знаешь,
Что так зовут императрицу нашу?
Имр
Как, Феодора? С кудрями как смоль,
С горячим ртом и легкими ногами,
Белее, чем кедровые орешки,
Освобожденные от скорлупы?
Ха, ха… Теперь спасен я!
Евнух
Ты не мог
С ней встретиться, она жила в пустыне,
Там некий старец наставлял ее
В искусстве покаянья и молитвы;
А ты, наверно, пировал в дворцах
Купцов богатых и центурионов,
Бывал на играх и звериных травлях
Да посещал языческие школы.
Однако скоро полдень, нам пора.
К тому же в этот час императрица
Бывает здесь.
Имр
Ее-то мне и надо.
(Набрасывается на Евнуха, валит его, завязывает ему голову его же одеждой, потом выпрямляется и ждет.)
Сцена вторая
Имр и Феодора.
Феодора (входя)
Ты здесь еще?
Имр
Я здесь, императрица,
Благодарить тебя и день назначить
Венчанья моего с царевной Зоей.
Феодора
Ты помешался, бедный человек.
Имр (продолжая)
И попросить еще, чтобы в поход
Был я, не Трапезондский царь, отправлен.
Феодора
Но почему ты до сих пор не взят
Под стражу? Где ленивый этот евнух?
Имр (указывая на лежащего)
Он здесь, императрица, связан мною
За скучную назойливость свою.
Феодора
Ужель осмелился, безродный нищий,
Ты нашего сановника связать?
Нет, это слишком… кто там? Стража, слуги,
Сюда, сюда, на помощь!
Имр
Феодора,
Что, родинка твоя под левой грудью
По-прежнему похожа на мышонка?
Феодора
Что говоришь ты?
Имр
Видишь этот шрам?
Ты помнишь, как меня ты укусила
В Александрии теплой, лунной ночью,
Когда ты танцевала перед нами,
И я тебе мой бросил кошелек
С алмазами, не с золотом? Ты помнишь?
Феодора
Ты? Ты тот Имр? Какое наважденье!
Но почему ты здесь? Постой, ты знаешь,
Что я тебя любила одного?
Имр
Ну нет, не одного! В Александрии
Твоей любовью многие хвалились.
Феодора
Я до тебя не знала наслажденья,
Я отдавалась просто, как дитя…
О, как томит меня воспоминанье.
Скажи, еще меня ты любишь?
Имр
Нет.
Феодора
Да, знаю я, незрелая девчонка
С печальным ртом, огромными глазами
Тебе дороже… Так она погибнет!
Имр
Императрица, грустно жить в цепях!
Феодора
В цепях?
Имр
Да, если Кесарь всё узнает,
Ты думаешь, что он тебя простит?
Феодора
И ты решишься женщину предать,
С которой ты изведал наслажденье?
Имр
Я должен девушку спасти, с которой
Судьба моя навеки сплетена.
Феодора
Так что ж мне делать?
Имр
Только покориться!
И вор, столкнувший путника с моста,
Потом его вытаскивает сам,
Узнав в нем неожиданно знакомца.
Феодора
Ты отомстил, а я не отомстила.
Имр
Такая уж удача мне.
Феодора
Ну, что ж!
В моей груди опять забилось сердце
Без ненависти, без любви, а только
Послушное ударам медным бубна,
Стремительно взлетающим ногам
Да стеблям рук, закинутых высоко.
Не правда ль, я не плохо танцевала?
Имр
Ну, в добрый час. Ты поняла меня.
Я ухожу, но помни, Феодора,
Предательства со мной не удаются!
(Указывая на Евнуха)
А этого, быть может, умертвить?
Он слышал разговор наш.
Феодора
Нет, не стоит.
Он промолчит, он знает столько тайн,
Что уж они его не обольщают.
Но уноси его скорей. Вот Кесарь!
Имр уносит Евнуха.
Сцена третья
Феодора и Юстиниан.
Юстиниан (входя)
Кто был сейчас с тобой?
Феодора
Арабский странник.
Юстиниан
Но что он делал?
Феодора
Говорил со мной.
Юстиниан
Свободен он?
Феодора
По моему веленью,
Вот этим подтвержденному кольцом.
Юстиниан (вырывая кольцо)
Назад, назад кольцо мое!
Феодора
Возьми,
Но только я как должно поступила,
Он был бы здесь опасен и в тюрьме.
Юстиниан
Кому опасен?
Феодора
Мне, одной лишь мне!
Юстиниан
Что ты сказала? Как? Он покушался
На жизнь твою?
Феодора
Ужели ты не видишь,
Как щеки у меня горят, как трудно
Мне говорить об этом пред тобой?
Мне стыдно! Ты меня ревнуешь только
К каким-то небывалым прегрешеньям,
А подлинной опасности не видишь.
Юстиниан
Его ты любишь? Отдалась ему?
Феодора
О, нет, когда б ему я отдалась,
Мне силы не хватило бы сознаться.
Юстиниан
Так в чем же дело?
Феодора
Мне уж тридцать лет,
А в эти годы к женщинам приходят
Еще неведомые искушенья.
Пускай его отправишь ты в тюрьму,
Я буду думать о тюрьме всечасно;
При каждом шорохе, при каждом звуке
Мне будет чудиться, что это цепи
Звенят на стройных, бронзовых ногах.
Убьешь его, и мука будет горше,
Он, мертвый, станет мне являться ночью,
Ласкать меня, и будут пахнуть тленом
Его мучительные поцелуи.
О, мой супруг, тебя любила я,
Как дивный жемчуг, как звезду Востока,
Как розу благовонную, а ты
Меня предашь лукавящему змию.
Юстиниан
Тебе я верю. Верю и всегда,
Когда себя ты обвиняешь…
Феодора
Кесарь,
Одно есть средство защитить меня
От мук и небывалого позора –
Отдай ему начальство над войсками.
Когда я буду знать, что счастлив он
И никогда назад не возвратится,
То страсть моя исчезнет, точно тень
От облака, растопленного солнцем.
Юстиниан
Но этот подвиг мною предназначен
Для Трапезондского царя, и легче
Отнять у льва голодного добычу,
Чем у такого воина поход.
Феодора
Об этом ты не беспокойся: Зое
Уговорить удастся жениха.
Юстиниан
А Зоя тут при чем? Ужель пришелец,
Как и тебя, ее околдовал?
Феодора
Мне тридцать лет, а ей всего тринадцать.
Подумай, что ты говоришь.
Юстиниан
Прости!
Я рад, что ты мне рассказала правду
И Зою защищаешь предо мной.
Да будет так!
Феодора
О, дивный, дивный Кесарь!
Меня ты спас, и я тебя люблю.
Оба уходят. Входят Царь и Зоя.
Сцена четвертая
Царь и Зоя.
Царь
Как хорошо мне, Зоя! Мы с тобою
Роднее стали, ближе. Есть о чем
Нам говорить. Араб? Он был испуган?
Он пред тобою преклонился?
Зоя
Да.
Царь
Что ты ему сказала?
Зоя
Я молчала.
Царь
А он?
Зоя
Молчал и он, лишь звезды пели
Так звонко в сонном небе да крылатый
Склонялся ангел надо мной и плакал.
Послушай: я любовница араба.
Царь
Не знаешь ты сама, что говоришь!
Зоя
Я никогда тебя не уверяла,
Что я тебя люблю, так почему же
Так больно мне? Ведь ты меня простишь?
Царь
Царевна, не испытывай меня,
Не вынесу такого испытанья!
Зоя
Не мучь меня, не заставляй, чтоб вновь
Я страшное признанье повторила.
Царь
Но как случилось это?
Зоя
Я любила.
Царь
Неведомого, нищего пришельца,
С гортанным голосом, с угрюмым взглядом,
С повадкой угрожающего зверя,
Без тени человеческой души?
Зоя
Не смеешь ты так говорить о нем!
Он нежен, точно знойный ветер с юга,
Его слова – как звоны лютни в сердце,
Которое один он понимает,
И царство, им утраченное, было
Исполнено таким великолепьем,
Какого не найдешь и в Византии,
Не только что в несчастном Трапезонде.
Царь
Прости меня! Я – воин и забыл,
Что нет иного права, чем победа.
Зоя
Ты очень больно сделал мне, но все же
Тебе прощаю я за то, что ты
Поможешь мне. Зачем тебе поход?
И так ты заслужил довольно славы.
Пусть поведет в Аравию войска
Тот, для кого всего дороже мщенье,
Пусть он вернет и дом, и трон отцовский,
Чтоб я его женою стать могла.
Царь
И ты меня об этом просишь?
Зоя
Разве
Меня совсем уже не любишь ты?
Царь
Я вспоминаю древнее преданье,
Которое не помню где я слышал,
Что женщина не только человек,
А кроткий ангел с демоном свирепым
Таинственно в ней оба совместились,
И с тем, кто дорог ей, она лишь ангел,
Лишь демон для того, кого не любит.
Зоя
Опять меня бранить ты начинаешь
И на вопрос не отвечаешь мой.
Царь
Какой вопрос?
Зоя
Поход ты уступаешь?
Царь
Еще об этом спрашиваешь ты?
Мой честный меч, широкий и блестящий,
От взгляда моего он потускнеет,
И сильный конь мой выдержит едва ли
Меня с моей чудовищною болью…
Довольно! Пусть ведет поход кто хочет.
Зоя
О, как мне больно за тебя! Как будто
Я в чем-то виновата пред тобой!
Я всё, я все отдам тебе, но только
Оставь мне радость и любовь мою.
Царь
Мне больше ничего не надо, Зоя.
Действие пятое
Сцена первая
Имр и Зоя.
Имр
Царевна, радуйся, сейчас приказ
За императорской печатью прибыл;
Пятнадцать тысяч воинов: гоплитов,
Копейщиков и лучников, и готов
Уже готовы выступить в поход!
И я, и я их поведу, царевна.
Зоя
Ты Зоей звал меня недавно.
Имр
Да.
Прости, царевна, у ворот я видел
Коня огромного, как дикий слон,
И рыжего, как зарево пожара;
Он мой. Когда к нему я подошел,
Он на меня так злобно покосился.
На нем я и поеду во главе
В Аравии невиданного войска.
Зоя
Ты город свой вернешь, в твоем дворце,
Не правда ль, будут бить всегда фонтаны
И перед ними заплетаться розы,
Большие точно голова ребенка?
И в роще пальмовой по вечерам,
Где будем мы бродить рука с рукою,
Не правда ль, птицы запоют такие,
Магические, синие, как луны,
Что сердцу станет страшно, как тогда,
Когда меня понес ты, и не будет
Печальным больше мой Хранитель, Ангел?
Имр
Конечно! Только прежде разорю
Осиное гнездо Бену-Ассада.
Мне ведомо становище злодеев:
Копейщиков пущу я по равнине,
Гоплиты будут слева за ручьем.
Когда Бену-Ассад войдет в ущелье,
С утесов лучники его осыпят
Стрелами оперенными, как градом,
А после все мои докончат готы,
С холодными, как их страна, глазами,
С руками крепче молотов кузнечных.
Зоя
И ты тогда за мной вернешься?
Имр
Да.
О, как я счастлив! Милый южный ветер,
Когда я шел сюда, лицо мне жег,
И волны горбились среди Босфора,
Те самые, быть может, что стучали
О камни Африки, когда смотрелись
В них пьяные ночным убийством львы.
Но ты грустна как будто?
Зоя
Ты уходишь,
И больно мне.
Имр
В твои ночные сны
Являться буду я окровавленным,
Но не своей, а вражескою кровью.
Я головы владык, мне ненавистных,
Обрубленные, за волосы взяв,
Показывать тебе с усмешкой буду,
И ты тогда поверишь, что недаром
К моей груди вчера припала ты.
Зоя
Но, может быть, ты и меня возьмешь
С собой, иль сам останешься на время?
Есть у меня враги.
Имр
Не бойся их!
И кто они? Царь Трапезондский – воин,
Так он не станет женщинам вредить.
Юстиниан? Но он отец твой. Евнух?
Толстяк, который любит рассужденья.
Ах да! Императрица Феодора!
Но и она не может быть страшна,
Повыдергал я зубы у ехидны,
Я расскажу тебе о ней…
(Выглядывает в окно.)
Но что там?
Войска проходят… Первая колонна
Уж грузится на первую галеру,
И я не там. Прощай. Пора идти.
Зоя
Еще одно мгновенье.
Имр
Вон гоплиты,
На солнце лиц их различить нельзя,
Так нестерпимо блещут их доспехи.
Иду!
Зоя
Один лишь поцелуй.
Имр
Вот готы.
(Уходит.)
Входит Феодора и стоит, незамеченная Зоей.
Сцена вторая
Зоя и Феодора.
Зоя
Ушел… Как сон, увиденный под утро!
Ушел… И не поцеловал меня!
Теперь пред ним веселые дороги,
Оазисы, пустыни и моря,
И бой… А если он… Но нет, я верю,
Что это невозможно… Невредимым
Вернется он и увезет меня
К священным розам и фонтанам белым.
(Смотрит в окно).
Там воины проходят; я не знаю,
Как он, где лучники, а где гоплиты,
У всех у них обветренные лица
И поступь тяжкая, как будто шли
Они из Галлии без остановки
И думают до Индии дойти.
Они молчат, бегут за ними дети,
И женщины в изодранных одеждах
Их за руки хватают и целуют,
Как я… как я поцеловать хотела!
Их грозен облик, с плеч спадают шкуры
Медвежьи и тигриные, их руки
Как будто продолженье их мечей,
Но всё идут и глаз не опускают,
Глядят вперед уверенно и просто,
Как те, кому не следует стыдиться
Измен, предательства и вероломства.
Храните ж, воины, святую доблесть,
Начальника храните своего
И моего возлюбленного.
Феодора
Зоя!
Утешься, дочь моя, ведь твой жених
Остался и сегодня ваша свадьба.
Зоя
Остался он?
Феодора
Войска повел араб.
Зоя
Так он уехал?
Феодора
Зоя, Зоя?
Царь Трапезондский ждет тебя во храме,
А ты – скажу ль? – тоскуешь по арабе.
Зоя
Имр-Эль Каис из Кинда – мой жених.
Я не хочу и не возьму другого.
Феодора
Про Имра я дурного не скажу…
Как про меня он говорит… Не так ли?
Молчишь?.. Ну, значит, так! Однако, царь
Тебе в мужья твоим отцом назначен,
А ты ведь знаешь нрав Юстиниана:
Он не захочет дать напрасно слово
Иль положить напрасно в яд тунику.
Зоя
Тунику в яд? Какую? Я не знаю!
Феодора
Тунику Трапезондского царя.
Зоя
Зачем?
Феодора
А лишь затем, что Трапезонд –
Приморский город и весьма торговый,
И будешь ты царицей Трапезонда.
Зоя
Из-за меня? Убить того, кому
Уж я однажды сделала так больно
И для кого я жизнь отдать готова,
Чтоб искупить вину мою?.. О горе!
Феодора
Об этом ты поговори с отцом.
Входит Юстиниан.
Сцена третья
Те же и Юстиниан.
Юстиниан
Мне радостно вас видеть вместе. Мир
В семействе императора – прообраз
Священный государственного мира.
Феодора
Ну, если так, народ восстал и с ревом
Бежит по улицам и площадям,
Пылают зданья, рушатся дворцы,
Под стенами разбойники и волки
Довольные, ища добычи, бродят.
Царевна из твоей выходит воли!
Зоя
Отец, ужели брачная туника
Отравлена?
Юстиниан
Отравлена.
Зоя
Зачем?
Юстиниан
Зачем пылают молнии на небе,
Сжигая достоянье поселян,
Зачем бывают бури и самумы,
Бывают ядовитые цветы?
Дитя мое, законы государства,
Законы человеческой судьбы
Здесь на земле, которую Господь
Ведет дорогой неисповедимой,
Подобны тем, какие управляют
И тварью, и травою, и песчинкой.
Зоя
Я не хочу, чтоб умер мой жених!
Юстиниан
Казалось мне, что ты его не любишь.
Зоя
Я быть его женою не хочу,
Но если он умрет, и я погибну!
Юстиниан
Ты видишь Зоя, так же непонятны
Мне замыслы твои, твои желанья,
Как для тебя мои, затем и создал
Господь голубоглазую покорность
И веру ясную, чтоб люди жили
В согласье там, где быть его не может…
Зоя
Отец, ты мудрый, знающий, ты кесарь,
Помазанник Господень, для тебя
Пути добра и зла, страданья, счастья
Переплелись, ведут тебя ко славе,
Которую ты примешь в небесах,
Тогда как я… я – девочка и только!
Позволь мне доброй быть и быть счастливой!
Юстиниан
Дитя мое, для счастья твоего,
В котором я поклялся пред твоею
Покойной матерью, теперь святой,
От замыслов своих не отступлю я;
Но изменю их. Только злобный бык,
Неодолимую преграду встретив,
Себя калечит, в бой вступая с нею,
А мудрый стороной ее обходит
И достигает цели вожделенной.
Царь Трапезондский будет жить, и ты
Его женой не станешь. Пусть по сердцу
Перед тобой появится жених.
Входит Евнух.
Сцена четвертая
Те же и Евнух.
Евнух
Порфирородный! Горе! Горе! Горе!
Позволь мне лучше умертвить себя,
Чем появиться вестником несчастья
И затуманить взор царевны Зои!
Феодора
Опомнись! Скорбь не подобает тем,
Что предстают перед лицом владыки.
Юстиниан
Владыка мира – тоже человек,
И грустному он не мешает плакать.
Скажи мне, что случилось?
Евнух
Повстречал
Я Трапезондского царя, когда
Из этой залы выходил он в полдень,
И хоть еще я не касался пищи,
Взял за руку меня он и повел
Осматривать собор Святой Софии.
Молчал он, только раз спросил меня,
Закопан ли по скифскому преданью
Под основаньем храма человек,
Чтобы незыблемо стояли стены
И трещины колонн не расщепляли;
Перекрестился я и отвечал,
Что это суеверье недостойно
Ни Императора, ни Византии.
Он усмехнулся краем губ и снова
На остальную замолчал дорогу,
Ты знаешь этот храм, порфирородный?
По узким, шатким лестницам, мосткам,
Среди лесов чудовищных, как ребра
Левиафана или Бегемота,
Мы поднялись туда, где мыслит зодчий
Из глиняных горшков поставить купол.
Мой спутник встал на страшной высоте
Лицом на юг, позолоченный солнцем,
Как некий дух, и начал говорить.
Я слушал, уцепившись за перила.
Он говорил о том, что этот город,
И зданья, и дворцы, и мостовые,
Как все слова, желанья и раздумья,
Которые владеют человеком,
Наследие живым от мертвецов,
Что два есть мира, меж собой неравных:
В одном, обширном, гении, герои,
Вселенную исполнившие славой,
А в малом – мы, их жалкие потомки,
Необходимости рабы и рока.
Потом сказал, что умереть не страшно,
Раз умерли Геракл и Юлий Цезарь,
Раз умерли Мария и Христос…
И вдруг, произнеся Христово имя,
Ступил вперед, за край стены, где воздух
Пронизан был полуденным пыланьем…
И показалось мне, что он стоит
Над бездной, победив земную тяжесть;
В смятенье страшном я закрыл глаза
На миг один, на половину мига,
Когда же вновь открыл их, пред собой –
О, горе! – никого я не увидел.
Как я спустился по мосткам, не помню.
Там, за стеной, уже шумели люди,
Толпясь над грудой мяса и костей
Без образа людского и подобья.
Суровы наши каменщики: их
Любимые забавы – бой звериный,
Кулачный бой и пьянство по ночам,
Но дрогнули обветренные лица,
В глазах угрюмых заблестели слезы,
Когда пред ними с плачем я воскликнул,
Что это тело – Трапезондский царь.
Они его любили за веселость,
И за отвагу, и за красоту,
Как я его любил за дух высокий
И за уменье муку выносить.
И даже – расскажу ли? – я услышал,
Как кое-кто из них шептал проклятья,
Смотря на императорский дворец.
Они везде подозревают тайну.
Юстиниан
Немедленно расследовать событья
И тех, кто это делал, задержать!
Мне жаль царя! Теперь за Трапезонд
Наверно Персия захочет спорить.
Зоя
Он умер, живший для меня. И я,
Да, только я одна – его убийца.
Юстиниан
Дитя мое, тоска о женихе
Тебя лишает, кажется, рассудка.
Зоя
Убийца! Я ведь видела, что он
Перед словами, сказанными мною,
Дрожал, как под ударами кинжалов
Разбойничьих несчастный пешеход.
И неужели я не понимала,
Что правда – мерзость, если милосердье
К страдающему с нею несовместно?
О, как я оправдаюсь перед Богом,
Как Имру объясню мою вину?
Феодора
Ты говоришь сама и помни, помни,
Что я твоей не выдавала тайны!
Юстиниан
Какая тайна и причем здесь Имр?
Зоя
Отец, отец, лишь ты единый можешь
Меня понять, утешить и простить!
Узнай: царю я предпочла араба,
Я сделалась любовницей его.
Но как мне стать арабскою царицей,
Как наслаждаться счастьем средь фонтанов
И пальм в руках возлюбленных, когда
На мне пятно невинной крови?
Юстиниан
Ты,
Наследница державной Византии,
Ты сделалась любовницей бродяги?
Позор, позор на голову мою
И горе для тебя, виновной, горе!
Остановить немедленно войска,
Немедленно колесовать араба!
Евнух
Порфирородный, поздно! Видел я,
Как отплыла последняя галера.
Юстиниан
Тогда послать надежного гонца
К начальнику с приказом возвратиться.
Евнух
Иду.
Феодора
Он не послушается.
Юстиниан
Нет?
Тогда… тогда послать ему тунику,
Как знак монаршей милости моей,
Туника не добрей колесованья.
Зоя
Отец, а что ты сделаешь со мной
И с тем, кто жизни мне теперь дороже?
Юстиниан
Тебе я отвечаю, потому что
Последний раз я говорю с тобой.
Позора благородной римской крови
Раскаянье простое не омоет.
Ты примешь схиму и в своем покое
Останешься затворницей до смерти.
А он наденет брачную тунику,
За красоту твою поднимет чашу,
Но только чаша выпадет из рук,
Уста увлажнит не вино, а пена,
Он спросит, что с ним, и ответит сам
Себе звериным неумолчным ревом,
Сухой огонь его испепелит,
Ломая кости, разрывая жилы,
И в миг последний неизбежной смерти
Твое он имя страшно проклянет!
(Евнуху)
Теперь идем?
(Феодоре)
А ты останься с той,
Кто дочерью была моей, и душу
Ее к принятью схимы приготовь!
(Уходит с Евнухом)
Сцена пятая
Феодора и Зоя.
Феодора
Теперь вы безопасны для меня,
Затворница заговорить не может
И мертвый тоже. Наступило время
И мне сказать всю правду без утайки.
Тебя я ненавидела всегда
За руки тонкие, за взгляд печальный
И за спокойствие, как бы усталость
Твоих движений и речей твоих.
Ты здесь жила, как птица из породы
Столетья вымершей, и про тебя
Рабы и те с тревогой говорили.
Кровь римская и древняя в тебе,
Во мне – плебейская, Бог весть какая.
Ты девушка была еще вчера,
К которой наклонялся только ангел,
Я знаю все притоны и таверны,
Где нож играет из-за женщин, где
Меня ласкали пьяные матросы.
Но чище я тебя, и пред тобой
Я с ужасом стою и с отвращеньем.
Вся грязь дворцов, твоих пороки предков,
Предательство и низость Византии
В твоем незнающем и детском теле
Живут теперь, как смерть живет порою
В цветке, на чумном кладбище возросшем.
Ты думаешь, ты женщина, а ты –
Отравленная брачная туника,
И каждый шаг твой – гибель, взгляд твой – гибель,
И гибельно твое прикосновенье!
Царь Трапезондский умер, Имр умрет,
А ты жива, благоухая мраком.
Молись! Но я боюсь твоей молитвы,
Она покажется кощунством мне!
(Уходит.)
Зоя стоит несколько мгновений, потом падает на колени лицом к земле.
Занавес.