Веселый прогульщик (fb2)

- Веселый прогульщик (Федя Чудинцев и Ко) 319K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Борисович Преображенский

Артем Кораблев
Веселый прогульщик

Часть первая ПРОГУЛЬЩИК И ФЕЯ

Глава I ФЕЯ ИЗ «МЕРСЕДЕСА»

Мужик отчаянно тряс вытянутой вверх рукой, как Колька Чеков на математике, когда первым из класса сподобится правильно решить задачу. Только Колька тянет руку, сидя за партой, а этот мужик — на бегу, да еще прижимая другой к своему тощему боку пухлый старомодный портфель. Серый просторный плащ реял у мужика за спиной — точь-в-точь бурка Чапаева. Только шашки в руке не хватало да коня удалого под ним. И мчался он не в кавалерийскую атаку, а к остановке, где угрожающе урчал готовый отчалить длинный желтый автобус.

Мужик успел-таки, бедолага, вцепился за поручень, подтянулся, втиснулся. Скрипучая дверная гармоника тут же проиграла короткую песенку и сложилась, защемив край серого плаща. Автобус зафыркал, захаркал, дернулся и отвалил от стеклянной остановки, неспешно набирая ход по подсохшему уже после запоздалой весенней распутицы, шершавому Рублевскому шоссе.

— Тами, я кому сказал? Ко мне! Ко мне, дрянь такая! — крикнул высокий плечистый русоволосый парень белому бультерьеру, который лаял вслед уходящему автобусу, всем своим видом стремясь показать, что не слышит, не видит, не замечает хозяина. Ну, занижался пес, зазевался, да еще мужик так быстро мимо пробежал, до окриков ли тут?

— Тами, ко мне! Я кому сказал! — Хозяин рассердился не на шутку. — Нам еще минут пятнадцать до дома пилить, я из-за тебя, паразит, на занятия опаздываю.

Буль как бы понял, что обращаются все-таки к нему, а не к уехавшему в автобусе мужику и не к ближайшей сосне, у которой он только что оставил метку. Что ж, можно и поиграть с хозяином, — прикинулся пес полным идиотом.

— Ну, ты мне еще тут дурака валять будешь! Живо ко мне! — последнюю фразу парень рявкнул так, что его по весеннему бело-грязный четвероногий друг сразу же прижал уши, сделал умильные глаза и, вихляя вместе с хвостом обоими мясистыми окороками, потрусил вполу-присяд навстречу своему повелителю.

— Шутить мне тут вздумал, — все еще недовольно проворчал парень, накидывая на мощную шею друга шипастый строгий ошейник. Впрочем, он быстро сменил гнев на милость, погладил собаку, и они вместе удалились в сторону, противоположную автобусу.

Именно в этот момент Федя Чудинцев окончательно решил, что в школу не пойдет. «На фиг! — подумал он. — Что я, бультерьер, что ли, которого на поводке тащат? Не хочу я туда идти и не пойду. Пойду завтра. Один день погоды не сделает».

А погода и так стояла отличная. Солнце, тепло — градусов двенадцать, ветра почти нет, особенно тут, возле леска; синички какие-то запузыривают апрельские, и похоже даже, где-то первый скворец пробивается.

Нет, в школу он точно сегодня не пойдет. Ни за какие коврижки. Подумаешь — первый день. Ну и прогуляет для начала — пусть привыкают. Ему-то все равно уже с собой не справиться — стаж слишком большой. Федя в прежней-то школе по два дня на неделе прогуливал, а бывало, что и четыре. Так зачем же вводить в заблуждение новых преподавателей? Нет, он человек честный. Пусть уж лучше с самого начала знают: был он прогульщиком, прогульщиком и останется.

Федя отвернулся от шоссе, от уходящих прочь парня с бультерьером и решительно направился в лес, на опушке которого только что принял судьбоносное решение.

В конце концов, он вовсе не виноват, что сел не на тот автобус, оправдывал себя Федя, свернув на тропинку, бегущую по самому краю лесопарка вдоль длинной глубокой канавы, похожей на траншею. Отец говорил: «На любом». Федя и сел на первый попавшийся. Откуда же ему было знать, что 626-й не поворачивает на нужный Феде Осенний бульвар, а идет прямо по Рублевке и потом по Кольцевой в Строгино. Он едва успел соскочить на этой последней остановке за большим красным домом, которым оканчивается Крылатское. Кстати, в случае чего можно будет оправдаться: заехал, мол, неизвестно куда, потом дорогу назад искал, вот в школу и не пришел. На душе у Феди стало совсем радостно.

Это ничего, что свежей ранней зелени нигде еще не видать. Лишь на солнышке, по пустырям, цветет мать-и-мачеха. Но здесь, в лесу, влажное, пропитанное талой водой тело земли укрывает только ржавый коврик подгнившей прошлогодней листвы. И ни травинки. Зато, снег почти весь сошел. Только в ямах кое-где остался. И весной уже пахнет до одурения.

Федя глубоко вдохнул. Откуда только берется этот запах, прямо за душу берет! Все же он, как всегда, прав. Гулять по весеннему лесу куда как приятнее, чем идти на уроки в совершенно незнакомый класс. Да еще в середине четвертой четверти. Вот ведь угораздило родителей обменять две однокомнатные квартиры, их старую и ту, что досталась в наследство от бабушки, на двухкомнатную на Рублевском шоссе. Нет, конечно, хорошо, что у Феди теперь есть своя комната, своя обитель, но менять школу в конце года — хорошего мало. Только что поделаешь, если выгодный вариант обмена подвернулся родителям именно в это время.

Новую школу для Феди мама нашла. Она у него учительница английского, и, на беду или удачу — Федя еще не знал, в одной из школ Крылатского у нее знакомый директор оказался, с которым мама когда-то вместе работала. Он и согласился пристроить Федю до конца года в своей школе: не ездить же мальчику каждое утро через весь город на «Электрозаводскую». Вот только плохо будет, если мама тоже в эту школу устроится на следующий год — вариант возможный и нерадостный.

Вообще-то новая школа не самым удобным образом для Феди расположена. Они-то ведь переехали все-таки не в Крылатское, а в дом по другую сторону Рублевского шоссе. Школа же, уроки в которой Федя только что решил прогулять, стояла в престижном районе, где-то за домом Ельцина. Дом этот Федя уже видел, а школу еще нет. Сегодня вот тоже не увидит, ну и Бог с ней, не развалится.

Окончательно прогнав мысли об учебном заведении, в котором предстояло заканчивать год, Федя углубился в лес. Хороший тут лесок, с виду не хуже Измайловского парка, в который он часто ездил прошлую школу прогуливать. Только такой ли он обширный? Неужели до самой Кольцевой тянется? Федя тотчас же решил это выяснить. Он быстро повернулся на месте и немного замешкался, выискивая тропу посуше, чтобы с комфортом идти в глубь неизведанного. Тропу-то он почти сразу нашел, только и шагу по ней не сделал, так и застыл. Его ослепило видение…

Прямо на Федю из леса шла фея весны. Да какая, на фиг, фея! Нет на свете никаких фей. Да и не фея ОНА. Ангел, что ли? Да и в ангелах Федя весьма сомневается. И вроде бы он уже эту фею-ангела где-то видел. То ли в кинофильме каком по телевизору, то ли на картине в музее, куда с мамой ходил, то ли ее для журнала фотографировали. А может, во сне она ему привиделась? Или просто все красавицы, какие только есть, слились в одну, и идет ОНА теперь к нему по бурой прошлогодней листве, руки на груди скрестив и задумчиво опустив глаза с потрясающе длинными ресницами — даже за десять шагов те ресницы видать. И легкую пружинку темных волос тоже видать, что легонько вздрагивает на ветерке у ее упругой и нежной щеки, едва розовеющей по-весеннему. Ах, черт! Человек это или вправду ангел? Нет, таких девушек, девочек, киноактрис, певиц, фотомоделей, или Бог его знает кого, он в жизни еще никогда не видал. И почудилось Феде Чудинцеву, что и не идет эта девочка вовсе, а словно плывет по воздуху над самой поверхностью жухлой листвы.

И тут ОНА подняла на него глаза. Совсем близко уже подняла, потому что пока Федя пнем деревянным стоял, подошла и оказалась от него всего в двух каких-то коротких шажках. Тут он и вовсе едва не упал, а закачался уж наверняка, потому что она улыбнулась. Ох ты, елки! Словно раскаленным утюгом Федю по сердцу припечатали. Больно даже… И дальше мимо пошла. У самого края канавы-траншеи остановилась, обернулась, посвистела тоненько и стала осторожно, боком ступая, вниз по откосу спускаться. Тропинка там оказалась утоптанная, а у НЕЕ сапожки на ногах, чтоб по весенней грязи ходить. Скоро скрылась совсем, а Федя-то сначала чуть не подбежал: не ему ли ОНА посвистела? Да только вовремя в чувство пришел, заметил, что мимо него собачка небольшая лохматая прошмыгнула. Пекинес, кажется, называется. А ОНА тем временем по дну траншею перешла, и Федя ЕЕ снова увидал — по противоположному откосу поднимается, и собачка за ней на коротких лапках семенит.

Тут по тропе к канаве очень быстро мужик какой-то прошагал, и к Феде вернулось сознание, а то так до вечера и стоял бы.

Сознание вернулось, но сердце щемит.

— Фу, блин, — Федя едва перевел дух.

Дух перевел, а взгляд отвести не смог. Благо, что листвы еще на деревьях нет, сквозь их редкий строй на опушке все, что дальше, неплохо видно.

Тем временем девочка уже совсем из канавы выбралась и к дороге подошла, к той, что красный дом от леса отделяет. А мужик, который Федю в чувство привел, догнал ее, и дальше они вместе пошли. Тут только Федя разглядел, что у обочины дороги стоит темная красивая иномарка, издали не поймешь, какая, вроде новый «Мерседес».

Мужик дверь перед девочкой отворил, она собачку сначала внутрь пропустила, а потом уж сама занырнула в салон, и мужик дверь за ней прикрыл. Затем и он тоже в машину забрался с другой стороны, быстро обежав «Мерседес» по шоссе. «Стало быть, за рулем еще шофер сидит, — догадался Федя, — только его за матовыми стеклами не разглядеть».

«Мерседес» — точно, «мере» это был, шестисотый — почти бесшумно тронулся с места. Скорость сразу набрал, не чета автобусу, и покатил куда-то вниз по улице. Улица немного под горку шла. Федя так ему в след и таращился, и, как оказалось, не напрасно. Буквально метров через триста «Мерседес» с дороги направо свернул. А Федя вдруг, сам не зная зачем, что есть духу вдоль канавы припустил. Испугался, что машину из виду потеряет. Он шустро добежал до того места, где «мере» повернул, канаву одним махом перелетел, только немного пробуксовав по грязи, когда внизу весенний ручеек перепрыгивал. Дорогу перебежал и по другой, куда автомобиль свернул, со всех ног понесся. Потом, правда, опомнился, сбавил ход — стыдно стало, вдруг она увидит, как он следом бежит.

Дорога обогнула небольшой холм, на котором стоял детский сад, и привела Федю прямо к школе. Подоспел он вовремя, потому что как раз в тот момент, когда он добежал до входа во внутренний школьный двор, оттуда вынырнул тот самый «Мерседес» с затененными стеклами. Теперь уже Федя воочию убедился, что это именно «мере», даже эмблему разглядел. Только как же все это понимать? ОНА в этой школе учится? И на машине сюда на уроки после прогулки с собачкой приехала? Вот тебе и фея. Посмотрел Федя на свои новые часы, которые ему отец недавно купил, — старые-то он в физкультурной раздевалке забыл, — точно, первый урок через минуту начинается. Тогда Федя поднял глаза на номер школы и опять чуть сознание не потерял. Школа-то его оказалась.

Он почти не колебался. Удивился только на секунду, когда в голове мелькнуло: «Что же я делаю? Решил ведь прогулять…» Но ноги сами несли его к дверям, и в следующий миг Федя стоял уже на школьном пороге. Едва он переступил этот порог, как заиграла музыка, приглашающая к началу занятий. «Как у нас», — вспомнил Федя свою прежнюю школу, где звонки тоже заменяла музыка.

— Пропуск и дневник, — строго и, как показалось Феде, с наглецой сказал ему привалившийся к дверному косяку дежурный.

— Какой еще пропуск? — опешил Федя.

— Ты чё, дурак? Пропуск.

— Нет у меня никакого пропуска, я — первый день.

— А-а, — уже более миролюбиво протянул дежурный и тут же обратился к стоящему в некотором отдалении охраннику: — Это новенький, надо Марине Степановне сказать.

Упакованный кожаными ремнями в черную строгую форму охранник молча кивнул и ушел куда-то за угол коридора.

«И охрана, как у нас, — подумал Федя, — И форма у всех одинаковая…»

Марина Степановна, которую привел за собой охранник, оказалась завучем. Вид у нее был под стать командной должности: высокая, по-учительски прямая, в строгом бежевом костюме, льняные волосы, как водится у завучей и директрис, собраны в традиционный пучок на затылке.

— Ты Чудинцев? — спросила она. Федя кивнул.

— Идем со мной, Федя.

«Оперативно мама сработала», — отметил он про себя осведомленность завуча, шагая по коридору за Мариной Степановной. Очень скоро они повернули на лестницу, поднялись на третий этаж, и строгая провожатая не только довела Федю до нужного кабинета, но и заглянула с ним внутрь.

Федя сразу понял, что попал в кабинет математики: на стенах были развешаны таблицы с уравнениями, на стеллажах стояли модели геометрических фигур. Пока Марина Степановна кратко представляла его учительнице и классу, Федя обежал глазами три ряда парт и нашел то лицо, которое и желал тут увидеть. Его почему-то совсем не удивило, что лесная фея оказалась именно здесь. Он почему-то так и знал, что окажется с ней в одном классе. Вот только места рядом с феей свободного не было.

Она сидела с другой девочкой, самой обыкновенной, Федя даже не обратил внимания, как ее соседка выглядит, и вряд ли смог бы ее потом описать. Девочка как девочка, совсем не то, что его знакомая незнакомка. Впереди этой пары все места были заняты, сзади сидели двое парней — высокий и маленький, — а за ними оставалась в ряду одна свободная парта. Туда Федя и направился, не слушая ни завуча, ни учителя.

— Федя! Чудинцев! — в который раз за это утро вернул его к реальности окрик Марины Степановны.

— Да? — Федя остановился и повернулся.

— У тебя со слухом все в порядке?

— Да.

— Ну, слава Богу. А то я гляжу, идешь сразу садиться за последнюю парту и даже не слышишь, что мы тебе в два голоса говорим.

Федя ничего не ответил, но заработал первые смешки со стороны своих новых одноклассников.

— Продолжайте урок, — завуч вышла, а Федя занял намеченное им место.

Тема урока была почти та же, что проходили в его старой школе. Разве только чуть-чуть тут ребята вперед по программе ушли. Впрочем, Федя отметил это как-то машинально и больше математичку не слушал. Весь урок он пялился из-за спины высокого парня на локоны и шейку своей таинственной феи. Два раза ему удалось мельком увидеть ее профиль, когда она о чем-то переговаривалась со своей соседкой, а в середине урока ему был нанесен очередной сердечный нокдаун, когда девочка обернулась и сказала что-то этому самому длинному, чья спина служила для Феди прикрытием. При этом девочка все-таки глянула и на Федю тоже, правда, совсем мимолетно, но он был уверен, что она его узнала.

На перемене ему стало известно, что зовут ее Олей: подслушал, как называла фею подружка. Новые одноклассники поглядывали на Федю искоса, с любопытством, но пока никто не приставал. Федя тоже знакомиться не торопился.

После второго урока он уже знал и ее фамилию — Толоконцева, так ее вызывала к доске учительница биологии. Потом был еще русский, литература и химия. И Федя каждый раз садился так, чтобы на Олю Толоконцеву сзади или сбоку смотреть — не оглядываться же назад через плечо.

Заметил он и кое-что для себя не очень приятное. Оля, кажется, тоже выбирала места не случайно, на всех уроках она сидела с одной и той же девочкой, но это-то как раз ерунда, а вот то, что позади нее за следующей партой оказывался всегда один и тот же высокий парень, — это уже Феде не нравилось. Правда, может быть, не Оля место перед ним выбирала, а он за ней. Но Федю все равно это тревожило.

Да и сам парень Феде не понравился. Какой-то уж очень уверенный тип, самодовольный даже. И отвечал всегда хорошо, и ребята с ним разговаривали уважительно. Ишь, шишка на ровном месте! Кстати, именно он первым из всех с Федей заговорил уже в начале второй перемены.

— Эй, новенький, тебя как зовут, Вася, что ли? — спросил длинный, убирая в портфель свои учебники.

— Федя, — поправил он его, нахмурившись. И Оля, стоявшая в этот момент неподалеку, почему-то прыснула.

— Ну, Федя, — снисходительно согласился парень. — А я Артем. Слышь, у тебя компьютер дома какой? «Пентиум»?

— Нет у меня никакого, — пожал плечами Федя.

— Е-мое, — удивился парень, — надо же, а я думал почему-то, что у тебя есть.

Вот, собственно, и весь разговор, а больше с Федей никто и не заговаривал. Зато он заметил, что Оля с его единственным собеседником, видно, в приятельских отношениях: перед каждым уроком они перебрасывались шуточками и на уроках тоже порой перешептывались. Федя досадовал, но что бы такое отмочить, чтобы привлечь Олино внимание, пока не придумал. Оставалось ему только сидеть и смотреть. Что Федя и делал.

А больше он и делать-то ничего не мог. Пробовал, да не получалось. О том, чтобы слушать преподавателя, даже речи быть не могло. Даже захваченный из дома для чтения на уроках Дюма так и пролежал в этот день в портфеле. Вообще-то читать Федя любил. Приятели в старой школе частенько за это над ним подсмеивались, даже Достоевским прозвали, когда Федя имел неосторожность им сказать, что он тоже Федор Михайлович. Правда, Достоевского Федя еще не читал, но от отца знал.

Оставался последний, шестой урок, география, и Федя, мрачнея с каждой минутой, все больше осознавая себя последним дураком, угрохавшим прекрасный весенний день впустую, маялся у окна в коридоре. В школьном дворе опять появился уже знакомый ему темный «Мерседес».

«За ней приехал, — грустно отметил Федя про себя. — Значит, даже после уроков к ней не подойти. А на что я, собственно, дурак, рассчитывал?»

Вновь заиграла звонковая музыка, и Федя поплелся в класс. Шел он неохотно, еле ноги передвигал и в результате вошел в кабинет последним. Все уже стояли возле парт, приветствуя учительницу. А учительница у стола беседовала с постоянной Олиной соседкой. Федя услышал, как девочка вдруг радостно сказала: «Спасибо», — и быстренько побежала к своему месту.

— Отпустила? — вполголоса спросила подружку Оля.

Та кивнула ей, схватила свою сумку и так же быстро направилась к выходу.

«А-а, была не была!» — решился вдруг Федя и, быстро прошагав между рядами, положил свою сумку на только что освободившееся место. У него даже дух захватило. Если бы кто-нибудь о чем-нибудь его в этот момент спросил, он бы и звука из себя не выдавил. Но класс и учительница оставались немы, а Оля лишь сделала большие глаза и поджала губы.

— Здравствуйте, садитесь, — сказала учительница, и Федя плюхнулся на стул в таком изнеможении, будто не пять шагов прошел, а совершил восхождение на Эльбрус.

Начался урок.

В ушах у Феди звенело, в голове стучало, и он опять не мог разобрать ни слова из речи учительницы. Да и не пытался. Федя собирался с силами, чтобы сделать следующий, самый, казалось бы, простейший шаг — взглянуть на Олю. Наконец ему все-таки удалось немного справиться с волнением. Он задышал ровнее, и шум в голове немного унялся.

Собрав всю волю, Федя как бы невзначай повернул голову.

То, что он увидел, поразило его и испугало. Куда девалась фея весны? Нежный румянец пропал, брови сошлись над переносицей болезненной складкой, лицо стало мертвенно-желтым с зеленцой. Рядом с ним сидела тяжело больная или измученная девочка и невидящими глазами с широкими пятнами черных зрачков смотрела в одну точку на парте.

Федя вздрогнул, невольно издал нечленораздельный короткий вскрик, поднял зачем-то руку — то ли Оли коснуться, то ли кого-то позвать. Оля слабо качнулась и вдруг, завалившись на левый бок, замертво упала со стула на пол.

Глава II ПРИЯТЕЛЬ ФЕИ

— Весна, — бормотала прибежавшая в класс врачиха, — дети растут, витаминов им не хватает, а у вас тут такая духота, хоть бы окно открыли. Вот вам и обморок…

— Да я проветривала на перемене, — растерянно оправдывалась учительница.

Оля очнулась сразу, едва врачиха дала ей понюхать ватку с нашатырным спиртом. Сразу же смогла идти, хотя врачиха и настаивала, чтобы девочка немного посидела в классе у открытого окна. Но Оля отказалась. Федя и Артем проводили ее до медкабинета. А когда Федя после урока, выйдя из класса, глянул в окно, темного «Мерседеса» во дворе уже не было. Олю увезли домой.

— Уехала, — подтвердил его догадку голос Артема. Он стоял у Феди за спиной и глядел во двор через его плечо, что с его ростом было не проблемой.

— Витамиины, — презрительно процедил Артем, вспоминая слова врачихи, — дура, у нее папаша миллионер в долларовом исчислении. Он ей какие хошь витамины круглый год покупает. Да не в драже, а свежими фруктами. Я ее хорошо знаю.

— А чего ж она упала? — в упор посмотрел на него Федя.

— Да так, — Артем отвернулся, — нервная. А может, и вправду душно. Ты где живешь? — сменил он тему разговора.

— За Рублевкой.

— В каком доме?

— Ну, он одним боком на Рублевку выходит, другим на улицу Павлова. Мы только-только туда переехали.

— А-а, понятно. Хочешь, вместе домой пойдем? Нам полдороги по пути будет, если ты, конечно, на автобусе не поедешь.

— Нет, — усмехнулся Федя, — на автобусе я уже сегодня катался, он меня чуть в Строгино не завез. Не на тот сел.

— На шестьсот двадцать шестой, что ль?

— Ага.

— Ну, пошли вместе. Со мной не заблудишься.

Они спустились по лестнице, накинули свои куртки и вышли из школы.

Солнце так разгулялось, что Федя зажмурился. Глазам больно.

— Тебя как сюда занесло? — спросил его Артем.

— То есть? — не понял вопроса Федя. — Говорю же тебе, переехали.

— Да это я понял. Я спрашиваю, в школу нашу ты как попал? У нас ведь не каждого с улицы берут, обязательно надо собеседование пройти. А оно только в начале года бывает. Ты что, по блату?

— По какому блату? — опять не понял Федя, думая о своем.

— Фу, блин, ты что, с луны свалился? Я спрашиваю, как ты в нашу школу попал, когда сюда просто так не принимают?

— А у меня мама вашего директора знает, — честно ответил Федя. — Она учительница английского языка, с Сергеем Игоревичем раньше вместе работала.

Артем удовлетворенно кивнул: видно было, что это объяснение ему понятно.

— Ты сам-то по-английски сечешь? — спросил он. — У нас ведь школа с уклоном.

— Да не особо, — ответил Федя, — Я вообще языки учить не люблю, ни русский, ни английский.

— Странно, — удивился Артем. — Is you english very poor?

— It's not. But I have small oraly practice^[1], — нашелся Федя, вспомнив давние мамины уроки.

— Понятно.

Еще с десяток метров они прошли молча и, обогнув угол дома, вышли на широкую площадку с большим металлическим памятником посередине. Что этот памятник символизирует, Федя понял не сразу, может быть, потому, что подходил к нему сзади и отсюда он казался просто частью стенки гигантского бронзового барабана. Вокруг непонятного сооружения простирались асфальтированные дорожки со скамеечками, и по освободившемуся от недавнего снега ровному покрытию, будто воробьи, обрадовавшиеся солнечному, по-настоящему весеннему дню, носились первые роллеры.

— А ролики у тебя есть? — спросил Артем.

— Ролики? Роликовые коньки то есть? А как же, — обрадовался и Федя: Артем будто прочел его мысли. Ролики Феде удачно купил прошлым летом отец, и сейчас он старался вспомнить, в какую из кособок их упаковали при переезде.

— Так приходи к Рублевке часиков в пять, — тут же предложил Артем, — покатаемся, я тебе Крылатское покажу.

— Идет! — Федя согласился и сразу перестал жалеть, что не пропустил сегодня занятия.

Роликами Федя в прошлом году увлекся основательно. Целые дни проводил на колесах. Сначала ходил весь в синяках, несмотря на наколенники и налокотники, а потом так натренировался, что когда осенью приехал в Парк Победы — там рядом с Поклонной горой устраивали соревнования роллеров в честь восьмисотпятидесятилетия Москвы — так даже приз получил: шлем и майку с гербом родного города. Артем уже не казался Феде самодовольным болваном. Нормальный в общем-то парень. Лицо симпатичное, приятное, и теперь, когда рядом никого нет, и не строит из себя ничего особенного. И чего только он так на Артема поначалу ополчился? Впрочем, что скрывать, из-за Оли…

— Жаль, что у тебя компьютера нет, — продолжал на ходу Артем. Они шли в сторону Осеннего бульвара; Федя уже бывал тут и знал, как бульвар называется. — Если бы у тебя был «Пентиум», или «четверка», или в крайнем случае «тройка», с модемом, мы бы с тобой могли через Интернет разговаривать.

— Мы и без Интернета можем, — возразил Федя, — у меня телефон есть.

Артем посмотрел на него сверху вниз, но промолчал.

— Это Осенний бульвар, — нарушил он вскоре молчание, видимо, вспомнив, что обещал знакомить Федю с Крылатским.

— Ага, понятно, — скрыл свою осведомленность Федя: ему уже хотелось понравиться Артему. — А что это за памятник?

Теперь он смотрел на сооружение уже спереди, но все равно не мог толком разобрать, что это такое. Слишком уж много там всего было наверчено: люди какие-то внутри «стенки барабана», оказавшейся частью небесной панорамы, самолеты летят, лучи прожекторов, пушка — чего только нет. Одно ясно — что-то про войну.

— Защитникам неба, противовоздушной обороне то есть, — пояснил Артем. — Говорят, во время войны в Крылатском зенитки стояли. На холмах до сих пор блиндажи остались. На холмах-то ты был?

— Нет еще.

— У-у, значит, ты не видел здесь главного. Классные холмы. В хорошую погоду всю Москву оттуда видать. Ничего, я их тебе еще покажу, когда на роликах пойдем. Здесь тоже можно кататься, и ларьков всяких много. Но я люблю на холмах по велотрассе. Там здорово, такие горки! А зимой на снегокатах. Тебе повезло, чувак, что ты сюда переехал. Пепси? — Артем остановился у первого встретившегося им на пути ларька.

Федя пожал плечами. Он, может быть, и не отказался бы, да у него в кармане завалялась только одна монетка, два рубля новыми — на пепси не хватало.

— Ну погоди, я возьму, — Артем, не дожидаясь Фединого ответа, подошел к ларечному окошечку. Федя постоял немного в стороне и подошел тоже».

— Что же у вас в бутылках-то нет? — возмущался тем временем Артем.

— А что, в банках другое? — ухмылялась продавщица.

— Другое, в сто раз хуже, — кипятился Артем, явно преувеличивая разницу в качестве напитка. Однако он купил две жестяные баночки и протянул одну Феде.

— На, — сказал он при этом, — да убери свои деньги, когда-нибудь потом рассчитаемся, ты мне что-нибудь купишь.

Пепси сразу шибануло острыми иглами в нос, и Федя поперхнулся. Артем усмехнулся, щурясь на солнце и снисходительно поглядывая на своего нового знакомого. Он тоже не спеша взломал крышку, отхлебнул немного и изрек:

— Нет, это не Рио-де-Жанейро, это гораздо хуже.

Федя улыбнулся, вспомнив, у кого Артем позаимствовал последнее высказывание. С этой фразой он стал ему еще более симпатичен.

— Читал «Золотого теленка»?

— Не-а, — покачал головой Артем, — кино смотрел. Недавно по ящику показывали. А что, такая книжка есть?

Они продолжили разговор уже шествуя по проспекту с банками в руке. Как раз когда пепси у Феди закончилось, Артем остановился.

— Ну, мне направо, вот мой дом, — он махнул в сторону квартала из типовых бело-голубых семнадцатиэтажек. Почти все дома тут, в Крылатском, были как братья-близнецы, лишь кое-где высовывались или, наоборот, прятались, построенные по другому типовому проекту.

— Который? — спросил Федя.

— Ближайший.

Феде очень хотелось также спросить, в каком из домов живет Оля, но что-то его остановило, скорее всего он просто опять постеснялся.

Новые приятели еще раз условились встретиться в пять часов на роликах, уточнили место (у перехода под Рублевкой) и расстались, обменявшись на всякий случай телефонами. Артем скрылся за углом своего дома, а Федя почти побежал к себе.

Родители еще были на работе. «Вот и отлично», — решил по этому поводу Федя: никто не будет пока приставать с расспросами, стоять над душой, предлагать сделать сначала уроки, а уж потом идти на улицу; даже обедать не обязательно. Впрочем, есть хотелось, поэтому Федя заскочил минут на пять на кухню, открыл холодильник, заглотил в три приема сосиску — варить не стал: что сырая, что вареная, вкуса все равно никакого, — похлебал прямо из кастрюли холодных щей, отогнав в сторону белые и ломкие, стеариновые лепешки застывшего, жира, запил все стаканом молока и решил, что пока хватит — не стоило обжираться перед катанием на роликах.

У него было еще минут сорок, чтобы найти свои коньки. Только попробуй их отыщи в этом бедламе, еще далеко не все вещи распакованы после переезда. Кругом тюки, коробки, чемоданы — в каком искать? В каком рыться? В полной нерешительности Федя присел на краешек дивана перед горой нераспакованных вещей…

…Артем его уже ждал. Он прокатывался туда-сюда возле домика автобусной остановки. По тому, как Артем разворачивался, Федя понял еще издали, что сможет показать ему класс.

Он раскатился и неожиданно подлетел к Артему сзади, когда тот его еще не заметил. Обогнал, подпрыгнул, развернулся в воздухе и резко остановился перед самым носом у своего нового приятеля. Остановился бы… да не учел дефектов покрытия и, попав тормозом в выбоину на долю секунды раньше, чем полагалось, жестко сел на асфальт, даже ноги задрал. Артем громко и злорадно заржал.

— Ну ты даешь! — отсмеявшись, заметил он. — Чуть бэксайдом асфальт не пробил, поздравляю с приземлением.

Федя не нашел нужным как-то реагировать на это замечание. Он просто легко вскочил, упер руки в бока и, скромно улыбаясь, смотрел на Артема выжидательно. Однако тот медлил.

— Чего мы ждем-то? На холмы ведь собирались, — не выдержал Федя.

— Ольгу ждем, копуша она. Ролики у нее на шнуровке, целый час их завязывает.

— Что ты врешь, я уже готова, — услышал Федя нежный звон весенних колокольчиков, и фея весны во всей своей красе появилась из-за боковой стенки остановки, где, видимо, на корточках шнуровала свои коньки. Дышала она почему-то так, будто запыхалась после быстрого бега. И глаза у нее слезились, словно на ветру.

«Да это от смеха! — догадался вдруг неудавшийся ас. — Значит, она все видела. Ну ничего, ничего. Может, это даже и к лучшему. Я еще покажу, на что способен…»

— Поехали! — скомандовал тем временем Артем и покатил куда-то по немного щербатому, словно тронутому оспой, асфальту. Оля поспешила за ним, бросив на Федю быстрый взгляд через плечо. В глазах ее плясали смешинки.

Федя замкнул цепочку. Он катил за Олей шагах в шести-семи и смотрел, как она накатывает. Вообще-то Оля все делала правильно и очень даже изящно и аккуратно, но лихости ей не хватало еще больше, чем Артему.

Федя пока не спешил демонстрировать свое мастерство. Вот сейчас они прикатят на холмы, и там, на велотрассе, на крутых виражах и горках, он им себя покажет. А может, даже и нет, зачем высовываться. Там видно будет.

Артем наращивал темп. Он уже летел впереди черной птицей, и его длиннополая рубаха раздувалась на ветру холщовым колоколом. Показался перекресток. Тротуар, по которому мчалась на всех парах колесная троица, резко убегал вправо, но Артем, не сбавляя хода, подпрыгнул, приземлился на проезжую часть и помчался прямиком через дорогу, лишь едва на ходу зыркнув по сторонам. Впрочем, опасности не было.

Оле же и осмотреться-то было некогда: она очень старалась не отстать, но разрыв между ней и Артемом все увеличивался. Вот Артем уже на той стороне, катит по другому тротуару, а она еще на середине дороги, и в этот злосчастный момент из-за угла вылетел шестисотый «Мерседес», точь-в-точь такой же, как тот, на котором она сама ездила. Водитель подал сигнал предупреждения. Только зря, зря он это сделал. Оля вздрогнула, повернула голову, на какое-то мгновение потеряла равновесие, запнулась и растянулась во весь рост на пути у надвигающейся опасности.

— Арте-е-ом!!! — жалобно закричала она. Но друг ее был уже далеко. Да и что он мог сделать со своей-то техникой…

Федя же не медлил ни секунды. Словно молния, вылетел он на шоссе. Глаза наполнились влагой от скорости, но сквозь слезный туман он все-таки увидел протянутую в безнадежном отчаянии руку. Руку, просящую помощи. Он крепко ухватил ее на ходу за запястье, развернулся и, падая на спину, словно куклу выкинул Олю из-под колее отчаянно гудящего автомобиля. Страшные колеса прошуршали шинами в полусантиметре от его роликов.

— Оля! Оля! Как ты? — к ним бежал Артем…

Неожиданный телефонный звонок вторгся в Федины мечты и прервал эту замечательную историю. Федя вскочил и, запинаясь о тюки и чемоданы, бросился искать телефонный аппарат. «Куда только мама его поставила?..»

Аппарат оказался на табуретке за двумя тяжеленными коробками с книгами. Федя нашел его при пятом звонке.

— Алло! Алло!

— Ты чего так запыхался? — Федя сразу узнал Артема. У него вообще была выдающаяся память на голоса: один раз поговорит с человеком, даже не по телефону вовсе, потом всегда его узнает, когда бы ни позвонил, хоть через год, хоть через пять лет.

— Чего запыхался, говорю? — продолжал усмехаться в трубку Артем. — Дома, что ли, на роликах тренируешься?

— Да нет, — немного смутился Федя, — я с кухни бежал. Чай пью, — надо же было хоть как-то отговориться от шутника. — А ты чего звонишь? Ведь обо всем уже договорились.

— Да знаешь, не получится сегодня. Потому и звоню.

— А что случилось? — огорчился Федя: во-первых, он уже настроился покататься, а во-вторых, ему всегда казалось, что мечты его могут стать реальностью. Ну хоть наполовину, хоть на четверть или одну пятую. Вдруг Оля и вправду с Артемом придет, или они ее на холмах встретят.

— У меня планы резко изменились, — совсем по-взрослому пояснил Артем. — Человек ко мне должен прийти. И встречу эту я никак отменить не могу.

— Жаль, — вздохнул Федя.

— Жаль, — согласился Артем. — Слушай, хочешь, и ты подходи, у меня на компьютере поиграем, папаша мне «Дальнобойщиков» притащил.

— А что это — «Дальнобойщики»?

— Ну, ты темень! Игра такая новая. Фирма «1C» разработала. Папаша ее прямо с «Комтек» принес.

— С чем? — не понял Федя.

— Не с чем, а с чего. «Комтек», выставка такая компьютерная в Москве недавно закончилась. Приходи, если хочешь.

Федя на мгновение задумался. «А чего? — решил он. — Надо же когда-то начинать, пойду познакомлюсь с компьютером поближе. Все равно мама папу додолбает, и он мне тоже когда-нибудь купит».

— О'кей, какая, ты говоришь, у тебя квартира?

— Триста восьмидесятая, — ответил Артем.

— Ладно, скоро буду.

— Договорились, — Артем повесил трубку.

— Ну вот, и ролики искать пока не надо, — сказал сам себе вслух Федя.

Он и вправду выпил чая, гуляя пультом по программам телевизора, — пусть Артем не думает, что он прямо так сразу побежал к нему в гости. "Потом оставил записку маме, чтобы не беспокоилась, и отправился в Крылатское.

Возле самого дома Артема, уже завернув за угол, за которым чуть больше часа назад скрылся его новый знакомый, Федя так и застыл. У одного из подъездов стоял черный шестисотый «мере» с затененными стеклами.

«Вот так сюрприз! Что, если это Оля в гости к Артему пришла?!»

Не зная еще, как относиться к увиденному, Федя чуть ли не бегом устремился к этому подъезду. У дверей он остановился и задрал голову.

Точно! Артемов подъезд. Триста восьмидесятая здесь находится. Тут дверь распахнулась, и Федю чуть не сбил с ног тот самый мужик, которого он видел в лесу вместе с Олей.

«Надо же! Она что же, и в гости под охраной ездит?» Впрочем, с чего это он взял, что Оля приехала сюда в гости? Это он к Артему пришел, а она, может быть, живет здесь. Может, они с Артемом соседи не только по партам, тогда вообще все просто объясняется. Федя поспешил проскочить внутрь, пока дверь не захлопнулась, — и вовремя, потому что она закрывалась на кодовый замок. А кода-то Артем ему и не сказал. Кстати, и этаж тоже.

Но нужный ему этаж Федя быстро вычислил. Чего там… На каждой площадке по четыре квартиры расположены, счет их в подъезде с триста шестидесятой начинается, значит, Артем на шестом живет.

Он поднялся на лифте и нажал кнопку нужного звонка. Вскоре за металлической дверью зашаркали по линолеуму домашние тапочки, и Артем, отворив дверь, появился на пороге тамбура собственной персоной.

— А, это ты, — как-то растерянно и немного разочарованно протянул он. — Ладно, давай проходи.

Федя сразу заметил, что выглядит Артем как-то странно. Куда только подевалась его уверенность? Глаза бегают, на щеках красные пятна, и даже волосы немного взлохмачены… Он был явно чем-то взволнован и даже растерян.

— Случилось чего? Может, я не вовремя? — спросил его Федя.

— А? Да. Нет. То есть ты проходи. Все в порядке, — оставив дверь открытой, Артем пошел в глубь коридора. Федя за ним.

Квартира у Артема была просторная, трехкомнатная. Федя еще никогда в таких не бывал. Прямо за входной дверью, после небольшой прихожей располагался обширный холл. Вход в этот холл открывался через арку. Из какой-то дальней комнаты доносилась незнакомая Феде музыка, вроде бы рок.

Федя в нерешительности затоптался на месте. Снимать ему кроссовки или так прямо и переться в них по ковровому покрытию, устилавшему пол холла?

— На тапочки, — вовремя пришел ему на выручку Артем.

— Спасибо.

Федя переобулся и пошел следом за хозяином квартиры в ту комнату, откуда слышалась музыка. И там он сразу увидел Олю. Она сидела на удобном диванчике, рядом со столом, уставленным компьютерной техникой, и смотрела в окно. С небольшого столика из противоположного угла комнаты подмигивал зелеными световыми полосками эквалайзера крутой музыкальный центр. Федя не видел Олиного лица, но по напряженной позе девочки сразу же догадался, что и она тоже взволнована. И вовсе не музыкой.

— Привет, — поздоровался он вдруг охрипшим голосом.

Оля обернулась. Глаза у нее были красные, и на обеих щеках розовели такие же пятна, как и у Артема.

— Привет, — буркнула она сквозь зубы, совсем без улыбки.

Наступила минута неловкой музыкальной тишины. Артем прервал ее, выключив музыку и включив свой компьютер.

— Артем, я все-таки хочу знать, каким образом мой адрес оказался у этого типа? — громко произнесла Оля, легко перекрывая тихое попискивание проверяющегося компьютера.

— А я почем знаю? — возмутился Артем.

— Но кроме тебя больше некому! У меня нет больше друзей! — Оля почти выкрикнула две последние фразы.

— Уфф! — Артем опустился на стул. — Оля, я не знаю. Давай после договорим. Видишь, Федя пришел, я ему обещал показать «Дальнобойщиков». Ты же их тоже вроде еще не видела.

— Плевала я на твоих «обойщиков»! — продолжала сердиться Оля. — И Федя твой подождет! Подождешь? — Она бросила быстрый взгляд на Федю. Взгляд вовсе не феи, скорее уж ведьмочки.

— Угу, подожду, — испуганно согласился Федя.

— Давай объясняй, как?..

— Ну, Оль, я правда не знаю. Я его никому не давал.

— А как же тогда? Как?

— Ну, Оль, ты ведь от чего сегодня в обморок на уроке грохнулась? Сама же только что говорила.

Оля побледнела как мел. Федя даже испугался, что она опять позеленеет и снова в обморок свалится, но на сей раз этого не случилось.

— Что я говорила? — прошипела она.

— Ну откуда та надпись взялась? Совпадение? Или ему все известно? Каждый твой шаг. Даже за какую парту ты сядешь сегодня… Вот и адрес у него твой оттуда же.

— Черт. — Оля замолчала, кусая губы. Видно было, что Артем нашел подходящие аргументы для самозащиты.

— Ты не расстраивайся, — попробовал ее утешить Артем, щелкая мышкой. На Олю он при этом старался не смотреть. — Ерунда все это. Не бери в голову. Папаша твой сам во всем разберется.

— Я ему ничего не скажу. Хватит, сообщила один раз! Он тогда меня совсем дома запрет. И ты не смей, понял? Понял?!

— Понял, понял, — отмахнулся Артем.

— Узнаю, что ты ему разболтал, — нашей дружбе конец.

Артем промолчал, лишь слегка сокрушенно покачав головой.

Оля резко встала с диванчика.

— Все, пока, я пошла.

— А как же «Дальнобойщики»? — напомнил Артем.

— У тебя вот Федя для этого есть, — Оля невежливо ткнула рукой в Федину сторону, и он заметил зажатый в ее ладони маленький радиотелефон. — А я не за тем приходила.

Она быстро направилась прочь из комнаты. — Оль, Оль, — вскочил ей вслед Артем. — Ты своему Виктору-то позвони.

— Ничего не случится, — отрезала она. — И ты за мной дальше прихожей не ходи.

Но, как понял по звукам Федя, Артем проводил гостью до лифта. Через пару минут он вернулся.

— Слава Богу, уехала.

— Чего это она такая? — спросил Федя тихо, как будто Оля еще могла его услышать.

— Да ничего, нервная. Я же тебе говорил. Черт! На роликах из-за нее не пошли!

— А чего она к тебе пристала с каким-то адресом?

— Да крыша у нее поехала! Лечиться ей надо! Не знаю, куда уж ее родители смотрят. Все ей чудится, кажется… Меня вот теперь при-. плела, этого еще не хватало!

— А что ей чудится-то? — не отставал Федя. Непонятный разговор Оли с Артемом произвел на него сильное, даже пугающее впечатление.

— А вот спроси ее сам, что ей чудится. Вбила себе в башку, что кто-то за ней следит и послания всякие шлет. И эти послания на каждом шагу ей мерещатся. Знаешь, почему она в обморок упала на математике?

— Почему?

— Потому что на парте у нее было написано: «Братья Карамазовы».

— Ну и что? — удивился Федя.

— Вот и я говорю: «Ну и что?», а она из-за этого в обморок падает.

— Ничего не понимаю.

— А знаешь, что она у себя в почтовом ящике нашла, из-за чего я пострадал?

— Ну?

— Какую-то рекламу по продаже не то апельсинов, не то апельсинового сока в бочках. Я до конца так и не въехал. Чушь собачья, а она мне чуть голову не открутила, хорошо, что ты появился.

— Что это она?

— Да говорю же, лечиться ей надо! Нервная. Ладно, фиг с ней, давай в «Дальнобойщиков»

играть.

— Погоди, а что про адрес-то все-таки?

— Да тебе-то что? — совсем разозлился Артем.

— Просто странно, будто никто и так не знает, где она живет. И зачем это скрывать надо?

Артем засмеялся. Даже нарочито засмеялся, схватившись за живот и перегнувшись пополам.

— Во чудила! — выкрикнул он. — При чем тут «живет»? Она про свой электронный адрес говорила, E-mail. Ты про электронную почту слышал когда-нибудь?

— Ну-у слышал.

— Вот про такой адрес она и говорила. Будто бы только я его знаю, а ей туда сегодня какое-то очередное послание пришло. Ну, чушь! Ко мне тоже иногда всякая ерунда в почтовый ящик залетает. Ошибка, и все. А она уже раздула историю. Дура! Идиотка!

— Вы же вроде с ней дружите?

— Это она так думает. А мне по фигу. Просто мой папаша у ее отца в фирме работает. Вот мы и познакомились тоже. Да нет, она вообще-то девчонка ничего, — вдруг сменил тон Артем, внимательно посмотрев в глаза Феде. — Нормальная в общем девчонка. Даже хорошая, добрая. И не дура вдвсе. Просто предок ее чуть ли не под арестом держит. Без охраны никуда не пускает. Тут кто хочешь чокнется. Всюду всякая ерунда начнет мерещиться. А раньше нормальная девчонка была, я давно ее знаю. Ну ладно, давай в «Дальнобойщиков»…

Глава III ИГРА С АПЕЛЬСИНАМИ

Компьютерные игры оказались настолько увлекательным делом, что Федя просидел у Артема аж до девяти вечера. До того самого момента, когда давно уже вернувшийся с работы Артемов отец вошел в комнату и осведомился, сделал ли его сын уроки, а Артемова мама почти одновременно предложила поужинать.

Тут уж Федя спохватился — уроки он тоже не сделал, а маме даже не позвонил. Пора бы и честь знать. Он поблагодарил хозяев за гостеприимство и попрощался. Артем проводил его до двери.

— Ну как, понравилось? — спросил он своего гостя, когда тот застегивал куртку.

— Угу. Класс! — Федя не скрывал восхищения.

— Приходи еще, я тебе кое-что поинтереснее покажу. Мы с тобой отправимся в хакерское путешествие по Интернету.

— А когда? — Федя наконец справился с «молнией».

— Да в любой день после уроков, — великодушно предложил Артем, но тут же спохватился: — Кроме пятницы. Пятница у меня на этой неделе забита. Да и следующая тоже.

Еще раз пожав Артему руку, Федя выскочил на лестничную площадку, а потом и на улицу.

Уже почти совсем стемнело, но не настолько, чтобы не разобрать, что никакого «Мерседеса» — ни черного, ни белого, ни шестисотого, ни еще какого-либо — около дома не было и в помине.

«Стало быть, Оля живет не здесь, — сделал вывод Федя. Но тут же усомнился: — А что, если машину просто в гараж поставили?» Однако узнать, где живет Оля, можно было гораздо проще, стоило только спросить Артема, и Федя подосадовал на себя, что этого не сделал. Вот всегда он так: обо всем расспросит, а самое главное упустит. Теперь придется ждать удобного случая. Да только все-таки не это главное. Главное — уж очень удивил Федю весь разговор между Артемом и Олей, которому он невольно оказался свидетелем.

Шагая по середине освещенного фонарями Осеннего бульвара, Федя пытался разобраться в услышанном и увиденном за день.

Удивительный все-таки выдался день, удивительный. Таких богатых событиями дней на его долю пока выпадало немного. С утра он повстречался с феей, и оказалось, что фея учится в его новой школе, даже в этом же классе. Потом был Олин обморок… Надо же, из-за какой ерунды! Братья Карамазовы! Мало ли что на партах пишут. Он и сам порой этим баловался. Правда, писал обычно другое, например, «Ф.М.Ч.» — свои инициалы — или название любимой рок-группы. Однажды он, правда, записал на парте стишок собственного сочинения и еще пару раз — самое известное неприличное слово, но это было в кабинете географии его прошлой школы, тот географ его на дух не переносил, и Федя отвечал полной взаимностью.

И все-таки в надписи, которая так напугала Олю, не было ничего ужасного. Тем более что роман Фединого тезки под таким названием хоть в школе и не проходят, но все о нем знают, и фильм такой есть. Чего же она испугалась? Чем больше Федя размышлял, тем подозрительнее ему все это казалось. Он никак не мог подыскать в уме более точного слова, подходящего к сложившейся ситуации. «Подозрительная ситуация» — глупо, конечно, по-виннипушьи как-то, но правильно.

Потом Федя еще познакомился с Артемом, даже в гостях у него побывал. Оказывается, его отец просто у Олиного в фирме работает. Вот они и знакомы, а Федя-то решил было, что у Артема с Олей нечто большее, чем обыкновенное знакомство. Но и здесь не обошлось без загадок. Оля обвиняла Артема, что тот дал кому-то адрес ее электронной почты, И допытывалась, от кого к ней пришла по E-mail какая-то информация. Знать бы, какая. Артем поминал рекламу каких-то там апельсинов, марокканских, что ли?

«А зачем мне, собственно, все это знать? — неожиданно сам себя спросил Федя. — Как зачем? Потому что я влюбился», — честно признался он тут же себе и почувствовал, как жарко вдруг стало в груди, будто он залпом выпил целый стакан горячего чая, и сердце сдавило так, что опять стало трудно дышать. Даже голова закружилась. Федя остановился. Фу ты, не хватало еще, чтобы он грохнулся здесь, как Оля, без чувств, прямо посреди Осеннего бульвара.

Да, это правда… И он теперь хочет все знать об этой девочке, а если что-нибудь ей угрожает, если она чего-то боится, он хочет помочь ей, и если надо, то защитить. Вот если бы…

…На следующее утро Федя оказался в том самом весеннем лесу, с которого все началось. Встал пораньше, вышел пораньше, сел на тот же шестьсот двадцать шестой автобус и слез на той же остановке, что и вчера. Все было очень похоже. Даже высокого парня с белым бультерьером он снова тут встретил. Только мужика в сером плаще не было, наверное, на сей раз тот не опоздал, уже уехал.

Как и вчера, Федя пошел по лесной тропинке, бегущей над оврагом. Вот и место, где он увидал первый раз Олю. А вот и она.

Но что это?! Теперь уже все не так, как вчера… Оля бежит! Глаза ее расширены от ужаса, волосы растрепаны, руки крепко стиснули у груди лохматого любимца — пекинеса. А сзади мужик-охранник отбивается сразу от двоих незнакомцев в масках. Вот он упал, сраженный мощным ударом ноги в голову. Упал и больше не поднялся. Оба злоумышленника бросились вслед за Олей.

До Феди никому не было дела. Оля, будто не видя ничего, пролетела мимо и, не разбирая дороги, ринулась вниз по крутому склону оврага. Она поскользнулась! Упала! И собачка с визгом покатилась в сторону и вниз, опережая хозяйку.

А те двое уже подбегали, шумно дыша и раскидывая в стороны ребристыми подошвами военных ботинок весеннюю грязь и листву.

— Оля, беги! — выкрикнул Федя и бросился первому под ноги. С грязным ругательством тот растянулся во весь рост. Но второй, перескочив через лежащего Федю и своего напарника, уже бежал, не сбавляя хода, по склону.

Оля еще ползала на четвереньках внизу, пытаясь поймать своего четвероногого друга.

— Беги, дура! Беги! — отчаянно закричал Федя, вскочил, подхватил огромную тяжелую дубину, валявшуюся у самой тропы, и с размаху треснул этим оружием преследователя по макушке. Очень удачно получилось, потому что негодяй стоял уже наполовину в овраге, и голова его находилась ниже уровня Фединых плеч. Дубина с хрустом переломилась. Мужик застонал, схватился обеими руками за голову, будто удерживая половинки черепа, чтобы они не распались ему на плечи, крутанулся на месте и рухнул вниз без сознания.

В тот же миг, получив страшный удар, Федя отлетел в сторону. Это поднялся на ноги тот, которого Федя уложил первым.

— Убью, сопляк, — кратко пообещал он мальчику и помчался к оврагу с намерением продолжить погоню.

Из последних сил, захлебываясь кровью из разбитой губы и прикушенного языка, Федя сделал бросок и вцепился врагу в ногу чуть выше щиколотки. Краем глаза он успел заметить, что Олин охранник очнулся и, приподнявшись на локте, вытащил из нагрудной кобуры пистолет. — Стреляйте! — закричал Федя…

— Ты чё, дурак, совсем ничего не видишь и не слышишь? — С диким тормозным визгом в метре от Феди стали как вкопанные «Жигули». Из кабины выскочил водитель, — Ты чё, козел, ослеп и оглох, что ли?! — Разгневанный шофер продолжил свою тираду в совсем уж непечатных выражениях. — Если у тебя крыша поехала, дома с мамой сидеть надо! Я из-за тебя, дурака, садиться в тюрьму не желаю!

— Извините, — робко пробормотал Федя, чувствуя, как краска заливает ему лицо. Хорошо еще, что уже темно, никто этого не увидит.

— Извини-и-те, — передразнил шофер, — По сторонам смотреть надо, когда дорогу переходишь, олух царя небесного! Скажи спасибо, что я по весне резину наварил. Лежал бы тысейчас тут…

С этими словами шофер зло хлопнул дверцей, выровнял машину на шоссе и уехал.

«Как я только не заметил, что уже перехожу улицу? — клял себя Федя. — Нельзя быть таким разиней».

Отец не ругался. Мама тоже, только намекнула, что в следующий раз в записке надо указать еще и номер телефона, по которому Федю можно найти. Но вид у обоих родителей был довольно встревоженный.

— Уроки-то сделал? — поинтересовался отец.

— Сейчас сделаю. Мало задали, — как можно беззаботнее соврал Федя.

— Понятно, — вздохнул отец, — Иди сначала поужинай, мать уже два раза подогревала.

Стараясь загладить провинность, Федя проглотил ужин в одну минуту и сразу отправился в свою комнату готовить домашнее задание. Устные он, конечно, не учил, для этого перемены есть, а у него память феноменальная, достаточно прочесть только один раз — и готово. Папа называл это Федино свойство «детской гениальностью». Математику Федя отщелкал в два счета. И с упражнением по русскому быстро справился, как уж там получилось — пусть учительница разбирается.

— Что, уже все? — удивился отец, когда Федя объявился в родительской комнате минут через сорок после того, как сел за уроки.

Федя кивнул.

— Ну, смотри, — только и заметил отец.

— Пап. — Федя пристроился рядом с ним на диване, с которого тот смотрел какие-то новости по телевизору.

— Ну?

— Пап, а у нас есть «Братья Карамазовы»? Отец удивленно обернулся и глянул на сына поверх очков.

— Есть, только тебе еще рановато будет. Испортишь себе представление о книге. Вы что, теперь это в школе проходите?

— Да нет, в программе у нас «Братьев Карамазовых» нет. Просто мне о них так интересно Артем рассказывал.

— Это твой новый приятель, к которому ты в гости ходил? — Отец явно заинтересовался, и голос у него потеплел: Федя знал, как затронуть в душе отца самые чувствительные струны.

— Ну да. Дай мне эту книжку, я тоже хочу почитать.

— Это не «книжка», а великолепный роман, очень серьезная вещь, в которой великий русский писатель собрал основную философскую суть всего своего обширного творчества.

Федин отец работал редактором в литературном журнале и относился к литературе чрезвычайно трепетно.

— Ну и дай мне его, — гнул свое Федя, — я сразу же познакомлюсь со всем творчеством Достоевского.

Однако отец стоял на своем и долго не хотел выдавать Феде «Братьев Карамазовых», уверяя, что прежде чем с этой книгой знакомиться, надо сначала другие прочесть: «Преступление и наказание», «Идиот», «Бедные люди», «Бесы» и еще какие-то. Отец так и сыпал названиями.

— Я тебя не понимаю, — вмешалась мама, — твой сын сам тянется к литературе, а ты, критик и литературовед, его отговариваешь.

— Да я даже не помню, где у нас запаковано собрание сочинений Достоевского, — пустил в ход свой последний аргумент отец.

Но Федя был непреклонен. Он сам отыскал нужную коробку, и отец с недовольной физиономией выдал ему требуемое произведение. Великий роман оказался таким длинным, что не уместился в одном томе. Федя забрал оба и ушел читать к себе в комнату.

Уснул он далеко за полночь, когда родители уже мирно посапывали в своих постелях, и хотя уяснил для себя, что сюжет «Братьев Карамазовых» крутится вокруг жестокого убийства, но так и не взял в толк, почему название романа Федора Михайловича Достоевского до обморока напугало Олю Толоконцеву. «Завтра разберусь, — решил, засыпая, Федя. — Надо будет хоть первый том с собой в школу взять, почитаю на уроках».

На следующий день у Феди Чудинцева и в мыслях не было прогуливать уроки. И все-таки прямо в школу он не пошел, а опять, теперь уже вполне сознательно, сел на тот автобус, который привез его вчера на лесную опушку. Как будто попав в заколдованный круг, Федя копировал ситуацию, повторяя свои собственные вчерашние действия.

Однако точной копии не получалось. Во-первых, погода немного испортилась, похолодало, и дул пронизывающий порывистый ветер, во-вторых, бультерьера нигде не было видно, в-третьих… Но в остальном все оказалось почти как вчера — Федя опять встретил Олю и опять на том же месте. Только теперь он не стоял столбом, а прошел так, чтобы их с Олей пути пересеклись на дорожке у спуска в овраг, и небрежно бросил: — Привет.

Оля улыбнулась ему и кивнула, но не произнесла ни слова.

Ну, вот и все. Утренняя встреча состоялась. Федя не знал, собственно, зачем она была ему так нужна, но если бы он Олю не встретил, у него бы на весь день испортилось настроение. Что скрывать, со вчерашнего утра он только о ней и думал, а после встречи у Артема еще больше. Сегодня в полседьмого вскочил — и опять же с мыслью об Оле. Дурацкая какая-то мысль: придет она в лес или не придет? Вдруг будет прогуливать собачку в другом месте? Как будто это важнее всего на свете. И еще одна мысль в голове крутилась: нападут на нее в лесу или нет? Федя сам понимал, что вторая мысль еще глупее первой, но ничего не мог с собой поделать. Теперь же он со спокойной душой отправился в школу. Только сначала еще раз подсмотрел из-за дерева, как юная фея уселась в свой «Мерседес», предварительно сменив выпачканную обувку на чистую.

В школу Федя ухитрился не опоздать — большая для него редкость. Оглянувшись на отъезжающий «Мерседес», он проскочил мимо дежурных — даже не пришлось отговариваться, как вчера, что он новенький, — и быстро отыскал нужный ему кабинет. Внутрь еще не пускали, весь класс кучковался в холле перед дверьми в ожидании преподавателя. И Оля была здесь. На сей раз она стояла в сторонке одна. Федя огляделся и не нашел ее вчерашней подружки, с которой Оля всегда садилась вместе за парту и по большей части болтала на переменах. Это его немного обнадежило. Можно было попробовать повторить вчерашнюю неудавшуюся попытку. Но планы он строить все-таки не спешил. Вдруг эта девочка придет перед самым началом урока?

Но вот появилась учительница литературы, уже заиграла музыка, возвещая о начале занятий, а Олиной соседки по парте все еще не было видно.

Федя вошел в класс последним. Он уверенно двинулся к намеченной цели и положил свою сумку на парту рядом с Олиной. Оля спокойно продолжала доставать учебники, вроде бы ничего и не заметив. Федя тоже стал вытаскивать свои. Вдруг Олина рука, сновавшая от сумки к столешнице парты и назад, замерла в воздухе. Заметив это, Федя тоже остановился и удивленно глянул на девочку. Ее лицо напомнило ему вчерашнюю Олю — такой он запомнил свою фею в те самые секунды, после которых она упала в обморок. Та же болезненная складка между бровями, та же желтизна на лице, тот же застывший взгляд и расширенные зрачки. Федя проследил за ее взглядом и удивился еще сильнее: Оля смотрела в его раскрытую сумку, откуда между учебниками алгебры и химии выглядывал черный корешок томика Достоевского.

Оля явно с трудом оторвала взгляд от завораживающей ее книги и посмотрела Феде в лицо.

— Достоевского читаешь? — спросила она.

— Ну, — буркнул Федя.

— Умный, да?

Федя пожал плечами и опять сказал:

— Ну.

— Баранки гну, — раздраженно, но тихо, вполголоса, передразнила его Оля.

— Оля… Толоконцева… И-и-и… Новенький… Федя тебя, кажется, зовут? — вмешалась учительница.

— Ну, — еще раз согласился Федя, и кто-то хихикнул у него за спиной.

— Что там у вас? — учительница недовольно хмурила брови. — Все уже сели, вы урок задерживаете.

— Он в нее влюбился, — пояснил ситуацию чей-то насмешливый голос с одной из последних парт, — с первого взгляда.

— Кочетков, я не нуждаюсь в твоих комментариях, — строго осадила шутника литераторша. — Садитесь, — это уже адресовалось Оле и Феде, и они опустились на свои стулья.

Урок начался. До самого звонка Оля не обращала больше на Федю ни малейшего внимания, как будто его и не было вовсе. А он как ни ломал голову, не нашел никакого повода, чтобы заговорить с ней, так и просидел все сорок пять минут молча.

Сразу за литературой шел урок русского языка. Само собой разумеется, что оба эти предмета вела одна и та же учительница, как и везде, поэтому и кабинет менять классу не было никакой нужды. После литературы Федя оставил свои вещи там, где сидел, и отправился поразмяться в коридор. Каково же было его удивление, когда, заглянув через несколько минут в класс, он увидел, как Оля копается в его сумке. Федя остановился на пороге. Оля, не замечая его, вытащила томик Достоевского, очень быстро открыла его на первой странице и сразу же захлопнула.

«Посмотрела название», — догадался Федя. Действительно, на корешке книги были лишь указаны фамилия с инициалами писателя да номер тома в Собрании сочинений, а что внутри, что за произведение скрывается под этим номером, можно было узнать, лишь заглянув под обложку на титульный лист, что Оля и сделала. Быстро захлопнув книгу, она тут же положила ее на место в Федину сумку и воровато огляделась по сторонам. Тут они и встретились взглядами. Оля покраснела, а Федя безразлично отвернулся и опять вышел из класса.

Он не сердился на девочку за то, что она без спроса залезла в его сумку, только не переставал удивляться. Странная она все-таки… Заняв позицию у окна в коридоре, Федя старался объяснить себе ее поведение. Может, Оля заинтересовалась книгой просто потому, что любит Достоевского? А почему нет? Это он до вчерашнего вечера ничего не читал из произведений своего великого тезки. А Оля, допустим, читала, и ей этот писатель нравится, как Фединому отцу. Феде и самому то, что он успел прочитать, понравилось. Вот только километровые рассуждения героев на не совсем понятные ему темы он, конечно, пропускал, а так — классный детектив оказался.

Но скорее всего, думал Федя, Олино любопытство связано со вчерашним случаем, когда она упала в обморок, прочитав на парте два слова: «Братья Карамазовы». Федя был в этом уверен почти на сто процентов. Тогда, выходит, все, что говорил ему Артем, — тоже правда. Почему же ее так пугает это название?..

Звонковая музыка прервала Федины рассуждения, и он отправился в класс в надежде скоро получить дополнительную информацию по волновавшему его вопросу. Но и Оля как воды в рот набрала. Она и не думала объяснять ему, с какой стати влезла в чужую сумку. Будто так и надо.

Между тем школьная жизнь шла своим чередом. Урок снова сменила короткая шумная перемена, а потом опять потянулись утомительные своей нескончаемостью три четверти часа.

Класс, как видно, уже присмотрелся к новичку, и самые общительные затеяли на перемене знакомство. Феде пришлось вооружиться всем своим остроумием, чтобы без ощутимых моральных потерь отбиваться от навязчивых шуток Кочеткова — того самого юмориста с последней парты — и прощупывания «на слабо» бойкими девчонками. Он чувствовал себя как на пресс-конференции, рассказывая, где живет, и объясняя, почему появился в их классе. Ощутимую поддержку ему оказывал Артем — он всю перемену не отходил от Феди, будто принял над новичком добровольное шефство. И Федя был за это ему благодарен.

А на уроке Федино существование скрасили раскрытые на коленях «Братья Карамазовы» да еще постоянное ощущение Олиного близкого соседства. Он и на истории опять сел рядом с ней. Однако обоюдное молчание так и не было нарушено.

Но вот истекло вязкой жижей и время третьего урока. Класс облегченно зашумел, поднимаясь с насиженных теплых мест.

— Ты мне не дашь почитать эту книгу? — вдруг спросила Оля, когда Федя упихивал в свой «баул» томик Достоевского. Он даже не сразу понял, что Оля обратилась именно к нему. Ведь это была первая фраза, которую Федя от нее услышал за два часа, если не считать ее ответов на уроках литературы и истории, но те ответы не ему адресовались — преподавателям. А когда до Феди дошел еще и смысл услышанного, то от неожиданности он ляпнул:

— Ты же ее уже читала.

— С чего ты взял? — очень холодным тоном спросила Оля, удивленно подняв брови и стараясь при этом улыбнуться. Актрисой она была неважной: не верил Федя в этот момент ее мимике. Но и что ответить — не знал.

— Ну-у, — протянул он, — мне так показалось. Когда ты… Когда ты…

— Когда я ее у тебя из сумки на перемене взяла, да? — подсказала Оля.

— Угу.

— Нет, мне просто хотелось узнать, что читает мой новый сосед по парте, — теперь голос Оли как будто оттаял, и улыбнулась она так, что Федя на сей раз не посмел усомниться в ее искренности.

Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не выдать своего волнения. Неужели последней фразой Оля закрепила за ним место на уроках рядом с собой?

— Бери, пожалуйста, — не раздумывая, сказал Федя и вновь извлек из сумки книгу. Оля взяла черный томик и положила к себе.

Общение на этом и закончилось, но в кабинет физики Оля и Федя шли уже рядом. Феде хотелось сделать для нее что-нибудь приятное, чтобы еще больше расположить к себе. Чем-нибудь помочь, может, что-нибудь подарить. Но с собой ничего не было. Да и что вообще нужно Оле, если у нее все есть?

Кабинет физики был открыт, оттуда как раз выкатывался параллельный класс. Заходя внутрь, «бэшки» — а Федя попал в «Б» класс, — как водится, обменивались с «ашниками» шуточками и подколками. Кто-то о чем-то договаривался, ребята сообщали друг другу и обсуждали только им интересные новости… Федя опять почувствовал себя совсем чужим. Артем оживленно болтал с незнакомым парнем из «А» класса, а Оля куда-то быстро вышла, уже привычно оставив свою сумку рядом с Фединой. Учителя не было видно, он, наверное, скрывался в лаборантской — небольшой комнатке, в которую вела дверь рядом с классной доской. Физик, похоже, был демократом и не выгонял учеников из класса во время перемены, как это делало большинство преподавателей.

Федя одиноко сел за парту и хотел уже достать из сумки «Братьев Карамазовых», да вспомнил, что книга теперь у Оли. Лезть к ней в сумку он не собирался, а потому, мысленно подосадовав на очередную незадачу, стал доставать и раскладывать на столе учебник, тетрадь, 1 дневник, ручку. Все это заняло совсем немного времени. До конца третьей перемены оставалось еще не меньше десяти минут. Ну чем еще заняться? Идти в коридор Феде не хотелось. Готовиться к уроку тоже, хоть он и не учил ничего, да и задания даже не узнавал; наверняка к нему не будут в первый раз придираться. Все-таки иногда хорошо быть новеньким.

Федя откинулся на спинку стула и стал покачиваться на его задних ножках, потом от нечего делать наклонился и заглянул в парту. Там среди каких-то мятых исписанных бумажек лежал большой, красивый, чистенький апельсин. «Надо же, — обрадовался Федя, ухватив шершавый, будто мячик для игры в русский хоккей, плод, — кто-то забыл. Наверное, из «ашек», а может, он тут уже пару уроков лежит, никто не заметил… Сожрать, что ли?» — подумал он, но тут же отмел эту мысль, найдя апельсину куда как более подходящее применение. Итак, Федя положил фрукт на место и с еще большим нетерпением стал дожидаться окончания перемены.

Оля вернулась в класс одной из последних, вместе с Артемом, когда физик уже объявился из-за школьной доски и в классе царила обычная перед началом урока легкая суматоха, сопровождаемая скрежетом двигающихся стульев, стуком сумок о крышки столов и приглушенными уже разговорами.

— …хорошо, — вполголоса что-то договаривал и Артем, усаживаясь на свое место за спиной Оли. — Как условились. Можешь даже не звонить. Приходи к четырем, и все.

— Приду, — буркнула Оля, и в классе воцарилась тишина: начался урок физики.

И вот тут-то, выждав момент, когда учитель отвернулся к доске, чтобы написать на ней мелом тему урока, Федя снова достал из парты апельсин и молча положил его на Олину раскрытую тетрадь.

— Что это? — прошептала она, будто впервые в жизни увидела этот самый привычный для всех фрукт.

— Это тебе, — не глядя на девочку, тоже как можно тише прошептал Федя, ему не хотелось привлекать чьего-либо внимания, кроме Олиного. Теперь он мог ожидать от нее либо благодарности, либо отказа. Для себя же загадал, если Оля возьмет этот апельсин — они станут друзьями. Посмотреть на Олю он так и не решался.

Несколько мгновений Феде казалось, будто в классе стоит гробовая тишина. Никакого «спасибо» он так и не дождался. Да и вообще никакой реакции. Физик последний раз легонько стукнул мелом по зеленовато-черной поверхности доски, поставив жирную белую точку, и обернулся к классу.

— Так, что ты хочешь спросить, Оля? произнес он недоуменно. — Неужели уже что-то непонятно?

— Можно я куда-нибудь пересяду? — громко сказала Федина соседка и поднялась со своего места.

И все же Федя остался доволен сегодняшним днем. Домой он возвращался в приподнятом настроении. Все-таки три урока Оля сидела с ним рядом и только после этого проклятого апельсина отсела. Федя был почти уверен, что поступила она так из кокетства: ведь если бы вправду обиделась, то вернула бы и Достоевского, но книгу она оставила у себя. Да и на что было обижаться?

Так рассуждал он про себя, идя из школы опять вместе с Артемом по вчерашнему маршруту. Артем всю дорогу что-то рассказывал ему о компьютерах и программах Интернета, но Федя слушал вполуха. И не только потому, что не мог сразу разобраться в потоке непривычной для него информации, но и потому, что все его мысли были заняты событиями минувшего дня.

Возле угла дома Артема они снова остановились.

— Жаль ролики опять откладываются, — посетовал Артем. — Того и гляди дождь посыплет.

Небо над Крылатским действительно затянуло пухлой серой ватой неприятных, готовых пролиться холодным дождем облаков. И на улице от этого тоже совсем посерело. Но Федя, конечно, понял, что хмурое небо не единственная причина отказа Артема от прогулки. Он ведь слышал, как они договаривались с Олей перед физикой. Федя, сказать по правде, в глубине души надеялся, что Артем, как вчера, и его тоже пригласит — играть в компьютерные игры, но приглашения на сей раз не последовало. Артем скрылся за углом, а Федя вернулся домой уже совсем не в том настроении, в каком вышел из школы. Опять все складывалось не так, как хотелось бы…

…Телефонный звонок оторвал его от уроков, когда он уже заканчивал математику.

— Да? Алло, — недовольно рыкнул в трубку Федя намечающимся баском.

— Ты меня узнаешь? — пропела трубка совсем иным, нежным, ангельским голосом.

Еще бы он не узнал его, этот голос! Пусть хоть сто пятьдесят тысяч телефонных узлов, станций, подстанций и мембран разом забарахлят, чтобы изменить его тембр, — голос феи не заглушат для него никакие помехи.

— Неужели не узнал? — кокетливо продолжала Оля.

— Узнал, — с трудом преодолев волнение, выдавил из себя Федя.

— Спасибо за апельсин, только я их не люблю. Ты не обиделся, что я от тебя пересела?

— Нет, что ты…

— Ты понял, почему я так сделала?

— Пока нет.

— Не надо, чтобы кто-нибудь знал, что мы с тобой дружим. Пусть все думают, что я дружу только с Артемом. Ладно?

— Хорошо, — немного удивленно согласился Федя. — Только что тут такого, если кто-то узнает, что и со мной ты дружишь тоже?

— Понимаешь… — Оля замешкалась. — Это не телефонный разговор. Впрочем, не думаю, чтобы нас кто-нибудь сейчас подслушивал. Понимаешь, Федор, мне нужен тайный помощник. Есть такие вещи, о, которых я не могу рассказать никому. Только тебе, ладно? Нам надо встретиться.

— Когда? — едва не поперхнувшись от радости, спросил Федя, и тут…

«Тьфу, черт!» — ругнулся Федя и вскочил из-за стола. Телефон и на самом деле звонил. Отставив тарелку остывшего супа и опрокинув в спешке табуретку, он бросился в большую комнату.

— Да? Алло, — прорычал он в трубку точь-в-точь так же, как в недавних мечтах.

— Ты чего, зарядку там делаешь, что ли? — увы, это был голос Артема.

— Зарядку? — опешил Федя.

— Как тебе ни позвоню, все ты запыхавшийся какой-то.

— Да нет, это я опять с кухни, ты как ни позвонишь, от обеда меня отрываешь, — на сей раз Федя говорил почти правду.

— А-а, это ты молодец. Хорошее питание — залог здоровья, — издевался Артем.

— Чего ты звонишь? — разозлившись, Федя перешел на прохладный тон.

— Знаешь, я бы не посмел отрывать тебя от приема пищи, но ко мне пришла Ольга. Она притащила какую-то новую игру на диске. Без Феди, говорит, не покажу, а то он на меня обиделся, когда я пересела. Так что давай к нам, ко мне то есть. Если очень голодный, можешь сначала дообедать, мы подождем.

— Да нет, я уже… — Федя не верил своим ушам: впервые его мечты почти сбывались.

Он не стал долго разговаривать с Артемом, аккуратно положил телефонную трубку (даже поцеловал ее в знак благодарности), вихрем вылетел в коридор, позабыв про недоеденный суп, сунул ноги в кроссовки, схватил с вешалки куртку и, надевая ее на ходу, выскочил из квартиры.

— Быстро ты, — встретил его Артем, отворив тяжелую металлическую дверь тамбура. — Ну проходи, гостем будешь.

Он говорил серьезно, даже церемонно, но глаза его почему-то смеялись.

Оля оказалась в той же комнате и на том же месте, что и вчера. Но на сей раз она тоже выглядела веселой.

«Уж не собираются ли они меня как-нибудь подколоть?» — немного испугался про себя Федя и решил быть начеку. Поддаваться на провокации он не собирался, а главное — ни в коем случае нельзя было выдать свое волнение. Как можно более безразличным тоном, будто всю жизнь только и делал, что играл в компьютерные игры, Федя спросил:

— Ну, что у вас за игрушка?

Компьютер был уже включен, экран монитора мерцал голубоватым светом. Артем, явно пряча улыбку, обратился к Оле:

— Давай диск.

Не ожидая приглашения, Федя придвинул свободный стул и подсел к монитору. Оля дала Артему дискету.

— Слушай, — разочарованно протянул тот, — я думал, у тебя CD-ROM будет, а здесь обычная дискетка на один — сорок четыре мегабайта. Неужели такая маленькая? Стоило затевать бодягу.

Оля молчала. Она скрестила руки на животе и немного наклонилась вперед, закинув ногу на ногу. Словно замерзла, а между тем в комнате было очень тепло — топить еще не перестали. Артем уверенно щелкал мышкой, запуская Олину игру.

— Ни фига себе, — в очередной раз удивился он, — не то прошлый век, не то для детсадовдев. Тут же меньше мегабайта. Какой файл запускает? — вопросительно посмотрел он на Олю.

— Вот этот, — Оля качнулась вперед и ткнула пальчиком в нужную строчку на экране монитора.

— Понятно, Артем еще раз щелкнул мышкой.

Экран на мгновение погас, а потом вдруг по всей его площади посыпались деньги — доллары и рубли вперемешку. Тут же запиликала музычка. Простенькая, очень знакомая мелодийка, только Федя не мог сразу вспомнить какая. Артем больше не подгонял программу, и деньгопад на экране продолжался около минуты.

— Щелкни еще раз, — сказала Оля, — а то они так и будут сыпаться.

Голос у нее немного охрип. «Может, ее и правда знобит? Простудилась?» — встревожился Федя.

Артем же послушно исполнил Олин совет.

Музыка тут же смолкла, картинка еще раз мигнула, и почти весь экран заполнила гора каких-то оранжевых шариков. Тут же появились и два человечка, одетые в рабочие спецовки вроде комбинезонов. На спинах у них было что-то написано по-английски. «Karamazoff brothers», — с удивлением прочел про себя Федя.

— Ну, что дальше-то делать? — озадаченно спросил Артем.

— Грузить эти апельсины в бочки, — деревянным голосом ответила Оля.

— Да это же по Остапу Бендеру! — вырвалось у Феди. — Это же из «Золотого теленка» взяли: «Грузите апельсины бочками братья Карамазовы».

Федя даже рассмеялся, довольный тем, что неожиданно для себя разгадал смысл игры. Ему страшно нравилась книга Ильфа и Петрова, и он просто обожал до ужаса симпатичного авантюриста Остапа Бендера, который выуживал деньги у подпольного миллионера Корейко. Федя оглянулся на Олю с Артемом, как бы приглашая их посмеяться вместе.

— Чё-то я не помню, чтобы в этом фильме апельсины грузили, — проворчал Артем, бестолково щелкая мышкой и гоняя курсор по экрану. — Чего дальше-то? Оль, как грузить? Помоги.

И тут Федя встретился взглядом с Олей. Ее карие очи — а именно так называл Олины глаза про себя Федя — смотрели на него как жерла двух орудий. Нет, как стволы лазерных пистолетов из фантастического фильма. Они готовы были прожечь на Федином лице дырки.

— Начни с верхнего апельсина, — отводя взгляд, сказала Оля. Ни на Артема, ни на экран монитора компьютера она при этом даже не взглянула.

Артем еще раз щелкнул мышкой. Тут же один из компьютерных грузчиков быстро вскарабкался на вершину апельсиновой пирамиды, скинул оттуда самый верхний апельсин, второй подхватил его и бросил в бочку.

— И все? — удивился Артем, окончательно потеряв всякий интерес к «детсадовской» игре. — А что будет, когда они всю кучу перекидают?

— А ты попробуй, — посоветовала Оля.

— Неохота возиться, — пробурчал Артем, но послушно и быстро защелкал мышкой. Очень скоро на экране «братья Карамазовы» закинули в бочку последний апельсин. Тут же экран погас, послышался какой-то треск и грохот, будто салют где-то в отдалении, затем вновь заиграла музыка, уже другая, торжественная, и на экране, мигая через равные промежутки времени, появилась ярко-красная надпись на русском языке: «Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Командовать парадом буду я!» Эта надпись еще помигала с пару минут, затем музыка сменилась ревом сирены, не то милицейской, не то пожарной, не то и вовсе «Скорой помощи», а на экране снова посыпались деньги.

— Фигня! — веско подвел итог Артем. — Хреновее игры я в жизни не видел. Нет, это не Рио-де-Жанейро.

Федя же не сказал ничего. Он начал догадываться, что приглашен сюда действительно неспроста, но свои догадки предпочел пока держать при себе. Оля встала, сама вынула из дисковода свой диск и молча направилась в прихожую.

— Уходишь? — крикнул ей в спину Артем, а сам, повернувшись к Феде, покрутил пальцем у виска: мол, совсем крыша поехала. — Постой, я тебя провожу!

Вспомнив о своих обязанностях хозяина, Артем пошел вслед за Олей.

— А ты сиди, — бросил он Феде в дверях. — Мы с тобой сейчас в «Дальнобойщиков» поиграем.

Федя вернулся от Артема немногим раньше, чем вчера, опять не позвонил и даже записки не оставлял, но никаких нареканий от родителей не услышал, потому что дома у них оказался гость. Федя понял это сразу, едва переступил порог. Из большой комнаты доносился оживленный голос отца и еще один незнакомый — молодого мужчины.

— Значит, я через неделю вам позвоню, — говорил этот незнакомец, очевидно, уже собираясь уходить.

— Можно раньше, дня через три. Я уже прочитаю, — отвечал ему отец.

«Опять по работе, — догадался Федя, — не успели переехать, уже отыскал кто-то».

К отцу часто приходили авторы. Впрочем, Феде до этого никакого дела не было.

Тем временем гость действительно стал прощаться и вышел в сопровождении отца в коридор.

— Это мой сын, — представил Федю отец. — Очень приятно, — гость остановился, окинув Федю оценивающим, одновременно цепким и насмешливым взглядом. — Саша, — сказал он и протянул Феде для приветствия руку.

Федя пожал ее. Ладонь у незнакомца была теплая, сухая и какая-то очень жилистая, будто из плотной резины, которая идет на полицейские дубинки.

— Федор, — церемонно ответил Федя.

— Надо же, как Достоевский, — сразу просек отцовский гость и расплылся в улыбке.

— Пока, увы, только по имени-отчеству, — заулыбался и отец.

Гость еще раз попрощался и вышел.

— Кто это? — спросил Федя, когда захлопнулась входная дверь и прошло достаточно времени, чтобы гость удалился на такое расстояние, откуда не будет слышно Фединого вопроса. — Один молодой писатель. Вернее, он журналист, — пояснил отец. — Даже и не журналист еще, а только учится на первом курсе факультета журналистики в университете. Вот написал рассказы, так сказать, проба пера, принес показать. Его рекомендовал мне один старый знакомый — Семен Никифоров, помнишь?

— А-а, это такой здоровый.

— Ну да. Оказалось, что этот Саша живет совсем рядом с нами. Здесь в Крылатском. Так что ехать ему к нам в редакцию не было никакого резона, вот он и зашел прямо ко мне домой. Симпатичный парень, правда? Посмотрим только, как пишет. Впрочем, совсем уж графомана Семен бы не прислал… Обедать будешь? — сменил тему отец.

— Нет, я в школе, пообедал, — отговорился.

Федя и прошел к себе в комнату.

Что папин гость живет в Крылатском — это Федя и сам знал, уже с того момента, как только его увидел. Даже раньше, когда услышал голос из комнаты. Это был тот самый парень, что выгуливал вчера у автобусной остановки белого бультерьера, перед тем, как Федя впервые увидел Олю.

«Слишком много неожиданностей, слишком. Так просто не бывает», — думал он, закрывая за собой дверь.

Глава IV НАЧИСТОТУ

Совпадения — вот что странно, понял наконец Федя. Такого количества совпадений просто не может быть. Оля садится как раз за ту парту, на которой написано то, что может ее напугать. Потом в ее почтовый ящик E-mail залетает какая-то информация, опять же пугающего содержания. Потом — этот дурацкий апельсин в парте, который он сам нашел и предложил Оле. И, наконец, Оля приносит к Артему глупую игру, в которой собраны и апельсины, и братья Карамазовы — все, чего девочка почему-то боится. Но и это еще не все совпадения. Он, Федя, встречает парня с белым бультерьером совсем незадолго до появления Оли. А сегодня приходит домой — и тут опять этот же парень. И все за какие-то два дня. Такого ряда случайных совпадений, по его мнению, быть не может. Или нет — может, но только в том случае, если эти совпадения не случайны. Значит, кто-то их делает, эти совпадения и неожиданности, а тогда, значит, в мире, в котором живет Федя последние два дня, правит не случай, а чья-то воля. А Оля, наверное, живет в этом мире гораздо дольше. Поэтому она и падает в обморок от двух слов, написанных маркером на парте. Теперь Федя был уже уверен, что его знакомой фее действительно что-то угрожает.

Федя сидел за письменным столом в своей комнате, за которым обычно готовил уроки.

Правда, сейчас он только притворялся, что их делает. На самом деле мысли его были весьма далеки от уравнений с двумя неизвестными или Периодической системы элементов. Федину голову занимали куда более сложные задачи. Не потому, конечно, более сложные, что так легко было Дмитрию Ивановичу Менделееву открыть Периодическую систему, — вовсе не легко, кто спорит. Но теперь-то каждому школьнику остается ее только вызубрить, да и уравнения все решаются по определенным шаблонам, а если не получается — можно и сдуть у кого-нибудь в классе перед началом урока. А вот как помочь Оле — этого никто Феде подсказать не мог, и решение этой задачки ему предстояло найти самому. И главное — чтобы иметь возможность как-то действовать, надо было сначала разобраться в этой головоломке с апельсинами, вообще во всем происходящем… Но как, как? Вот были бы у него специальные учебники по детективному делу, он бы их изучил, авось, до чего-нибудь бы и додумался. Ведь есть же наверняка такие учебники, по которым будущие следователи учатся. А он тоже должен стать на некоторое время самым настоящим сыщиком, детективом, следователем. Федя пытался припомнить, что ему известно о работе сыщиков, но все его знания исчерпывались несколькими когда-то прочитанными детективами. «А что? — подумал вдруг Федя. — Чем не учебники — детективные книжки?» И он стал припоминать, что успел прочесть из литературы такого сорта.

Он читал все о Шерлоке Холмсе и патере Брауне, кое-что о Мегрэ и, наконец, поменьше — об Эркюле Пуаро и Дюпене. К сожалению, все они были не реальными людьми, а всего лишь литературными героями, созданными воображением писателей, но других примеров для подражания у Феди просто не было. К тому же — вспомнил Федя — ведь разгадал же Эдгар По с помощью своего героя реальную тайну убийства Мари Роже. И пользовался для этого только логикой и газетными материалами, сообщавшими о ходе следствия2. А он, Федя, пойдет дальше: он создаст свой новый детективный метод, основанный на опыте всех литературных сыщиков, вместе взятых. Он соберет воедино все их достоинства и с их помощью непременно докопается до истины. Он не он будет, если не выяснит, кто и зачем пугает Олю Толоконцеву какими-то апельсинами.

Итак, с чего же начать? Все известные Феде литературные сыщики начинали с того, что собирали сведения и искали улики, оставленные на месте преступления. Потом Мегрэ и Пуаро, например, намечали себе круг подозреваемых.

Мегрэ, комиссару полиции, было легче всех: следить за подозреваемыми он мог поручить своим сотрудникам. Но Феде все придется делать самому. Но не надо забегать вперед… Что он вообще знает о сложившейся ситуации, почему считает ее «подозрительной»?

Во-первых, слишком много совпадений. Федя снова прокрутил их в своей памяти: надпись «Братья Карамазовы» на Олиной парте, этот злополучный апельсин, а потом еще и компьютерная игра, в которой сразу и апельсины в бочках, и грузчики братья Карамазовы. К чему бы это? Явно ведь, что Остап Бендер тут неспроста. Федя хорошо помнил историю этого всем известного книжного авантюриста. Великий комбинатор послал свою знаменитую фразу «Грузите апельсины бочках братья Карамазовы» телеграммой, чтобы напугать подпольного миллионера Корейко. Но Оля-то тут при чем? «А может быть, как раз и при чем? — вдруг осенило Федю. — Ведь папа у нее миллионер, как говорил Артем, да еще в долларовом исчислении. Вдруг кто-то хочет отнять у него эти миллионы или хотя бы заставить поделиться, как это вынудил сделать свою жертву Остап Бендер?» Федя почувствовал, что он очень близок к разгадке всего происходящего. Но следующая мысль ушатом холодной воды остудила его радость. Разве нынешние миллионеры похожи на Корейко? Смешно думать, что так называемые «новые русские» испугаются каких-то братьев Карамазовых, Да они вообще ничего не боятся — ни милиции, ни мафии, ни налоговой инспекции. Наоборот, только и стараются показать свое богатство кто во что горазд: особняки строят, на «Мерседесах» разъезжают… Глупо пугать таких апельсинами! И все же Олю пугают. Нет, докопаться до «мотива преступления» — так это, кажется, называется — у Феди не получалось. «Ну и фиг с ним, с мотивом, — решил тогда начинающий сыщик. — Что он мне дался! Можно и без мотива отыскать того1 кто пугает Олю. Скажем, по уликам или при помощи слежки».

Итак, Федя перешел к следующему вопросу: кто? Кто бы это мог быть? Надо было составить для себя круг подозреваемых. Козе понятно, что странный «пугатель» очень многое знает об Оле: и адрес электронной почты, и какие у нее уроки, и даже за какую парту она садится. И тут же, как по заказу, перед мысленным взором Феди появился Артем — уверенный, с неизменной снисходительной ухмылкой. «А что? — подумал Федя. — Очень даже может быть. И папа его на фирме Олиного отца работает. И в компьютерах он сечет, и по Интернету они с Олей общаются. Да еще с ней в одном классе учится, знает ее давно, даже дружит, сам говорил. Чего же больше? Артем подходил на роль подозреваемого лучше всех, как сказал бы Федин папа: «Как ключ к замку». Только уж очень не хотелось Феде верить, что Артем — негодяй. Ведь, кроме него, никто в классе не отнесся к нему, новичку, так по-человечески. Наверное, поэтому Федя невольно начал отыскивать хоть какие-нибудь факты против пришедшей ему в голову версии. Но, как ни ломал голову, не нашел никакого стоящего опровержения, кроме одного: уж больно хорошо Артем «подходил» на роль подозреваемого. В детективах Федя читал, что тот, на кого падают все подозрения, обязательно оказывается невиновен. Но то в детективах, а в жизни-то все может быть и по-другому…

«Ладно, кто еще?» — попытался отвлечься от Артема огорченный Федя. Оказывается, быть детективом — не такое уж приятное занятие. Подозревать человека, который к тебе со всей душой — хорошего мало. Увы, больше вообще никто не приходил ему в голову. Оно и понятно: ведь Олю-то он знает без году неделя, а по чести говоря, и того меньше. Откуда ж ему взять других подозреваемых? Вот если бы еще хоть какие-нибудь странности или совпадения отыскать в поведении окружавших Олю людей. И тут он действительно вспомнил одно совпадение, хоть и не связанное напрямую с Олей. Этот парень с бультерьером, журналист-писатель Саша, который уже второй раз за последние два дня попадается Феде на пути. И ведь он узнал Федю, когда отец их знакомил. Узнал, но не сказал ни слова. Да, это странно, а что странно — то подозрительно. «Тьфу, блин, опять это слово», — мысленно выругался Федя. Надо ж, привязалось… Но другого и не подберешь, ведь говорят же: «подозрительный тип». А этот Саша как раз такой. Правда, с какого боку пристроить его ко всей этой Олиной истории, Федя не знал, но все же решил и хозяина белого бультерьера внести в круг подозреваемых.

«Ну хорошо, — решил он, — больше подозреваемых я так просто не придумаю. Надо вернуться к моим «учебникам» и «учителям». Что еще они делали, расследуя преступления?»

И тут Федя вспомнил, как Шерлок Холмс удивлял доктора Ватсона, рассказывая все о жизни какого-нибудь человека, всю его подноготную всего лишь по одной принадлежащей ему вещи. Вот и Федя, наверное, тоже должен отыскать какую-нибудь вещественную зацепочку. Да, только через улики, через «зещдоки» он сможет выйти на настоящего злоумышленника.

Федя постарался восстановить в памяти весь ход событий, свидетелем которых стал за два последних дня. И восстановить так, чтобы вспомнить каждую мелочь. Во-первых, рассуждал он, надпись на парте сделана черным маркером — надо проверить, есть ли такой у Артема. Во-вторых, хорошо бы достать ту дискету, на которой записана странная игра. Правда, чем это может помочь делу, Федя не знал, но все разно считал, что дискета может пригодиться. Ведь собирают же сыщики все улики, каждую мелочь. Окурками и то не брезгуют, а дискета — не окурок. Наверняка она может оказаться полезной для следствия. К сожалению, других улик или «вещдоков» Федя так и не смог отыскать в своих воспоминаниях. Даже тот злосчастный апельсин он с горя машинально съел на уроке, когда Оля отсела. Но что же еще он должен и может сделать? «Как что? Элементарно, Ватсон!» — хлопнул Федя себя по лбу.

В самом деле, все сыщики, книжные и настоящие тоже — Федя был в этом просто уверен, — наверняка начинали свое расследование с опроса потерпевшего. Потерпевшей в данном случае была Оля. С нее-то и следовало начинать. «Что ж, завтра же попробую», — решил Федя. Это решение вселило в него надежду и одновременно тревогу. С одной стороны, это повод ближе познакомиться с Олей, а с другой — можно и поссориться навсегда, С какой стати она станет с ним откровенничать? Да и как подойти с таким разговором? Может, прав Артем, что она нервная? Вон попробовал Федя всего-навсего подарить ей апельсин — и что из этого вышло…

Правда, потом она сама его пригласила игру про погрузку апельсинов смотреть. Ну, позвал-то Артем, но по ее просьбе… «Ой!» Федя откинулся на спинку стула — до этого он сидел над раскрытым учебником, склонив голову и подперев щеки кулаками. До него вдруг дошло, что Оля пригласила его смотреть эту игру совсем не случайно. То есть не потому, что, как сказал ему по телефону Артем, не хотела его обижать своим отказом от апельсина в классе, а совсем по другой причине. Оле зачем-то было нужно, чтобы именно Федя посмотрел эту дурацкую игру. Зачем? Феде очень хотелось думать, что она, догадываясь, что игра связана с плетущейся вокруг нее сетью злого умысла, ожидала от него поддержки и защиты. «А что, очень может быть», — оживился он. Ведь Оля сама говорила, что друзей у нее, кроме Артема, нет. Даже ее адрес в Интернете никто не знает. Да и обычный домашний адрес, наверное, тоже. Вот она и обратила внимание на Федю, увидев его доброе к ней расположение. Очень даже может быть… Федя повеселел: он был уже почти уверен, что Оля сама ищет его помощи. Что ж, он постарается не ударить в грязь лицом. Сегодня он уже кое-что продумал, а завтра будет решительно действовать. И начнет с того, что объяснится с Олей.

Федя даже не стал ничего фантазировать, представлять себе, как пройдет это объяснение, чтобы не сглазить. Не стал и планировать, составлять схему каких-либо действий. Он решил воспользоваться методом «великого комбинатора», который, как известно, в общении с женским полом рассчитывал только на импровизацию.

На первом же уроке Федю ждал неприятный сюрприз: Олина соседка по парте пришла в школу и уже заняла свое привычное место. Этого Федя как-то не учел, упустил из виду. «Ничего, — успокаивал он себя, садясь за парту позади Артема, пообщаюсь на перемене. Может, так оно и лучше, на уроке не наговоришься».

Но и на перемене подойти к Оле оказалось совсем не просто. Сначала ее задержала зачем-то учительница. А затем Олиным вниманием завладела ее подружка, та самая соседка по парте. Они что-то увлеченно обсуждали с веселыми лицами, стоя у окна в коридоре, и даже от Артема Оля, смеясь, отмахнулась, когда тот подошел к ним с нарочито заинтересованным видом и притворился, будто подслушивает.

Федя растерялся. Что и говорить, Остап Бендер из него получался никудышный, а Казанова, видимо, еще хуже. Федя, правда, мыслил себя в роли детектива, но в данный момент ему для этого как раз и пригодились бы качества, которыми были щедро наделены известный сын турецкоподданного и, еще в большей степени, прославленный итальянский кавалер. И тут к Феде вразвалочку подошел Кочетков — первый насмешник и балагур на уроках и переменах, классный шут, как называют таких ребят, имеющихся в каждом классе. Федя никогда не чувствовал к ним особого расположения, просто не понимал, чего уж тут такого приятного — постоянно быть всеобщим посмешищем.

— Что, Достоевский, врезался? — с ухмылкой задал Кочетков свой первый колкий вопросик.

Федя, еще увидев его, как говорится, «на горизонте», заранее внутренне напрягся, чтобы поставить на место дежурного острослова, но этот «вопросик» застал-таки его врасплох, как в боксе удар ниже пояса.

— Откуда ты знаешь, что меня Достоевским зовут? — ошарашенно спросил он Кочеткова. — Меня так в прежней школе называли.

— Все вы находитесь под «колпаком» у старины Мюллера, — ехидно посмеиваясь, темнил Кочетков. Этот клоун словечка не мог сказать по-нормальному, без подковырки.

— Нет, правда, откуда? — Федя показывал тоном, что шутить не намерен.

— Ну, ты же Федор?

— Федор, — согласился Федя.

— И Михалыч.

— Откуда знаешь?

— Секрет фирмы.

— А если серьезно?

— Ну, слышал я. Около директорской. Литераторша с директрисой твое личное дело читали, — раскололся наконец Кочетков, видимо, услышав в голосе собеседника угрожающие нотки.

— А ты-то хоть читал Достоевского? — смягчившись, спросил Федя.

— Не-а. По программе-то еще не проходили. Литераторша просто смеялась. Говорит: «То у нас один Чайковский был, а теперь еще и Достоевский объявился».

Федя молчал, удовлетворенный объяснением, хотя и не совсем понял, при чем тут знаменитый композитор.

— Да ладно, я ж не в обиду, — уже немного заискивающе протянул Кочетков. — Что ж тут обидного — Достоевский, Чайковским-то, между прочим, она меня называла, я ведь Петр Ильич. — Он, улыбаясь, заглянул Феде в лицо, рассчитывая посмеяться вместе, но Феде было не до смеха. Помолчав, Кочетков продолжил: — А что ты в Ольгу врезался, так это ежу понятно, и ничего тут такого нет, она половине класса нравится. Только она сама ни с кем знаться не хочет, много о себе мнит очень. По мне, так Катька, которая с ней сидит, куда лучше, свойская девчонка.

Федя пожал плечами. Он даже и не знал до сих пор, что Олину соседку по парте зовут Катей. Да, по правде говоря, и знать не хотел.

— Слышь, — не отставал Кочетков. — Ты ей записочку на уроке брось. Или, хочешь, я передам? А то пялишься на нее, аж смотреть больно.

— Без сопливых обойдемся, — отрезал Федя. — Ну как знашь, Федор Михалыч, как знашь, — Кочетков не спеша пошагал прочь своей вихляющей походочкой, но вдруг, наверное, заприметив какую-то очередную жертву для своих острот, сорвался и понесся сломя голову в другой конец коридора.

«А может, Чайковский, тьфу, Кочетков, прав? — размышлял Федя, сидя на следующем уроке и глядя через Артемово плечо на темные локоны предмета своих воздыханий. — Может, мне и правда ей записку передать?» К середине урока он принял решение и задумался над содержанием записки. Федя понимал, что написать он должен нечто убойное. Нечто такое, что наверняка заинтересовало бы Олю. Может быть, тогда ей станет любопытно, и она согласится с ним переговорить. «А чего я, собственно, голову ломаю? — сообразил он. — Она от Карамазовых в обморок падает, вот и пошлю ей что-нибудь в таком же роде. Только чтобы понятно было, что послал это я и ничего плохого в голове не держу».

Федя взял свою ручку и, еще немного подумав, нацарапал на тетрадном листке: «Могу поделиться опытом, как я писал «Братьев Карамазовых». Федор Михайлович». Потом перечитал, подумал и добавил: Достоевский, заключив фамилию писателя в кавычки. «Без Кочеткова обойдемся», — решил Федя и ткнул тупым концом ручки в спину Артема.

— Чего? — прошипел тот, не поворачивая головы.

— Записку Толоконцевой передай, скажи от меня, не читай, — выпалил шепотом Федя и, выждав момент, когда учительница отвела свой взор от класса, перебросил сложенную в несколько раз бумажку к Артему на парту. Федя был не вполне уверен, что Артем не заинтересуется содержанием послания. «Ладно, если начнет разворачивать, — решил он, — выхвачу и порву. Пусть меня тогда с урока выгоняют, а то давно ничего не прогуливал». Но Артем в точности, очень ловко и незаметно для посторонних глаз, выполнил Федину просьбу. А вот прочла ли Оля записку — этого Федя не знал и узнать почти отчаялся. На каждом из оставшихся уроков он ждал ответной записки, а каждую перемену старался держаться поближе к Оле, но все напрасно. Наконец на последней перемене, когда Федя, устав от бесплодного ожидания, разозлившись на себя, на Кочеткова (за дурацкий совет), а заодно и на Олю за ее самомнение, спустился в буфет и занял очередь, чтобы перекусить хотя бы булочкой или марципаном, он услышал у себя за спиной фразу, сказанную знакомым мелодичным голосом:

— С семи до восьми вечера я гуляю с собачкой в парке за Осенней улицей.

Федя резко обернулся и увидел Олину спину — она направлялась к выходу из школьной столовой.

«Понял», — мысленно ответил он и поздравил сам себя с первым успехом. Подсказка Петьки Кочеткова сработала. А он ничего, не совсем дурак, этот Чайковский…

С этой минуты и до половины седьмого Федя не находил себе места. Предстоящее свидание с феей, пусть даже не просто свидание, а по особому поводу, напрочь выбило его жизнь из обычной колеи. Он испытывал и радость, и страх, и какое-то совсем новое чувство: словно он охотник, поджидающий в засаде добычу, или скорее гончая, почуявшая след. Ему казалось, что стрелки часов застыли на месте. Пришлось даже сделать все уроки, письменные и устные, чтобы хоть как-то отвлечься и убить ползущее улиткой время.

Уже двадцать минут седьмого Федя выскочил на улицу, довольный, что родители еще не вернулись с работы и никто не спросит его, куда он собрался. Дожидаться шестьсот двадцать шестого у него просто не хватило терпения. Не простояв на автобусной остановке и двух минут, Федя отправился к лесу за Осенней улицей пешком, а точнее бегом, хотя времени у него было предостаточно.

Однако очень скоро он сменил бег на шаг, да так резко, будто споткнулся о какое-то невидимое препятствие. Так могло показаться со стороны, но на самом деле приостановило его как раз то, что он увидел.

Немного впереди в том же направлении, по тому же тротуару вдоль Рублевского шоссе двигалась уже знакомая Феде пара — парень с белым бультерьером. «Как он подгадывает!» — поразился начинающий сыщик. — Выходит гулять со своим монстром в то же самое время, что и Оля с пекинесом». Подстроившись так, чтобы держаться от этой парочки на одном и том же расстоянии, метрах в пятнадцати, Федя пошел за ними, не теряя из вида.

Зачем он это делает, Федя и сам толком не знал. Хотя, раз он выбрал этого Сашу в подозреваемые, значит, должен за ним и следить тоже, как Мегрэ. Только с какой целью? Этот вопрос Федя отогнал прочь, чтобы не мешал действовать. Не думая больше ни о чем, он вполне профессионально «вел» парня с собакой до самого леса, а вот там оказался в затруднении.

Саша спустил своего четвероногого друга с поводка и пошел с ним дальше по опушке, вдоль Рублевки, а Феде, чтобы встретиться с Олей, необходимо было идти тоже по опушке, но направо — лес выходил к этому месту углом. Решив все-таки, что свидание с Олей важнее, Федя выбрал знакомый, уже дважды пройденный путь, еще раз отметив для себя, что время прогулок Саши и Оли с собаками совпадает и утром, и вечером.

Скоро Федя уже стоял на перекрестье лесных тропинок у края оврага, на том месте, где обычно выходила из леса Оля. По крайней мере, он ее тут уже дважды видел. Не захочет же она. изменять этому правилу, если сама назначила место свидания. Но, к разочарованию Феди, на этот раз по тропинке только медленно прогуливалась пожилая чета, да еще какой-то мужик, читая на ходу книгу, прокатил мимо коляску.

«Рано еще, — догадался Федя, — Оля, наверное, в глубине леса». На всякий случай он обернулся к шоссе, посмотреть, не стоит ли у обочины знакомый «Мерседес». Но и «Мерседеса» тоже не было. «Странно», — удивился Федя и глянул на часы. Было уже пять минут восьмого. «Подожду еще пятнадцать минут и пойду по этой тропинке, — решил он, — может, все-таки встречу ее».

Так Феде и пришлось поступить, потому что ни «Мерседес», ни Оля не появились и через пятнадцать минут. Впрочем, сделал он все правильно, потому что уже шагов через двадцать-тридцать она сама его окликнула, появившись откуда-то сбоку, из-за толстой, почтенного возраста сосны. Пекинес, шуршавший хвоей и прошлогодней листвой в двух шагах от хозяйки, не мигая уставился Феде в лицо, едва тот откликнулся и свернул с тропинки.

— Так как ты писал «Братьев Карамазовых»? — тихо спросила Оля, когда Федя приблизился к ней. Она следила за Фединым лицом исподлобья очень внимательно, даже пристально, и так же смотрел пекинес, только снизу вверх, задрав голову.

— Ничего я, конечно, не писал, кроме записки, — Феде стало немного не по себе под этими взглядами. — Да ты и сама это знаешь, — пробурчал он.

— Так в чем же дело? — так же тихо проворковала Оля. — Чего ты от меня хотел?

— Честно говоря, — Федя почувствовал, что краснеет, и от этого ему еще труднее стало говорить складно и внятно, — я думал, это ты от меня хотела…

Оля сделала большие круглые глаза — у нее это здорово получалось и очень красило лицо феи.

— Ну-у, — совсем смутился Федя, — то есть не то что хотела… Но ты ведь не случайно меня пригласила на игру с апельсинами смотреть, которые братья Карамазовы в бочки грузят?

Федя произнес последнюю фразу полувопросительно-полуутвердительно, а Оля смолчала, как говорится, «держала паузу». Феде предстояло запинаться и дальше. От этого он разозлился, и ему сразу стало легче. Внутри что-то отпустило, и слова посыпались сами собой.

— Короче, эта игра, надпись на парте «Братья Карамазовы» и мой апельсин — все не случайно. Это все связано, правда? Не бывает таких совпадений. Ведь даже апельсин я тоже в парте как бы случайно нашел. Вот я и понял, что кто-то тебя пугает. А раз ты, кроме Артема, только мне эту дурацкую игру показала, да еще специально позвала, значит, хотела со мной поделиться своими трудностями.

— А с чего ты взял, — усмехнулась Оля, — что я эту игру только тебе и Артему показывала? И вовсе она не дурацкая, мне, например, очень нравится.

— Ну уж, — только и нашелся сказать Федя.

— И никто меня не пугает, в обморок я от духоты упала, подпись тут ни при чем. Да и вообще… Все ты выдумал, Достоевский. Воображение у тебя богатое.

Федя стоял в полной растерянности. Почва уходила у него из-под ног в буквальном смысле, лес тихонько поплыл по кругу, даже пришлось опереться о дерево.

— Как выдумал? — наконец выговорил он.

— А так, — просто ответила Оля. — Выдумал, и все. Понял? Все, что ты тут наговорил, — полная ерунда. Случайности — они и есть случайности. Подумаешь, апельсин кто-то в парте забыл… Так что спасибо тебе, но помогать мне не надо. — Оля снисходительно улыбалась, как взрослая несмышленому ребенку.

Эта улыбка опять разозлила Федю. Он терпеть не мог, если над ним вот так смеялись, когда ничего смешного нет. И опять ему сразу же полегчало.

— Ну, извини, — холодно произнес он. — Наверное, я действительно ошибся. До свидания.

— Пока, — беспечно бросила Оля и пошла к тропинке, по которой только что подошел к ней Федя.

Федя же ломанул дальше в лес, не разбирая дороги, хрустя попадающими под ноги обломками веток и загораживавшими дорогу, еще по-весеннему голыми кустами орешника.

«Куда я иду? — опомнился он через пару минут. — Мегрэ-Шерлок Холмс-Пуаро-Пинкертон бестолковый». Федя остановился. «Не-ет, врет она все, — сказал он сам себе, — врет. И меня за дурачка держит». Обидно было до ужаса, но Федя взял себя в руки и попытался хладнокровно обдумать происшедшее. Почему же Оля его обманула? «Не верит она мне, — решил он. — Ас чего бы ей мне верить? Всего-то два дня знакомы. Рано я разговор затеял, дурак. Надо было еще подождать. Значит, сам во всем виноват». Как только Федя сделал такой вывод, ему сразу стало и больнее, и легче одновременно. С одной стороны, он сам себя признавал дураком — приятного мало, а с другой — как бы снял все обвинения с Оли, и это было для него сейчас самое главное. «Но я не такой дурак, как она думает, — продолжал он утешать себя. — Она меня просто не знает. Тоже мне: «Случайности — они и есть случайности», — мысленно передразнил он Олю. — Да никакие это не случайности, и вовсе она не от духоты упала, а от того, что надпись на парте прочла. Это даже Артем говорил. Кстати, Артем…»

Федя внутренне насторожился, вспомнив это имя, потому что ему вдруг стало ясно, насколько не совпадает все то, что говорила Оля, с тем, что говорил об Оле Артем, Ведь это Артем первый сказал ему, и от чего Оля в обморок упала, и что ей какая-то реклама по Интернету залетела — про апельсины в бочках. С чего бы такое расхождение? Понятно, что один из них врет. И Федя склонялся к тому, что врет все-таки не Артем. Хотя бы потому, что он, Федя, сам был свидетелем окончания маленького скандала, который устроила по этому поводу Оля дома у Артема. Похоже, ему она все-таки доверяет больше, чем Феде, раз откровенно говорит на волнующую ее тему. А это значит, что Артем знает гораздо больше, чем рассказал Феде. Если не вообще все. С него-то и надо было начинать.

Федя решительно развернулся и зашагал по тому же пути назад к выходу из леса, но по до роге вспомнил о парне с бультерьером, за которым тоже собирался следить. Он остановился в нерешительности: ведь парень был где-то здесь рядом, в лесу. Может, уж закончить начатое? Проследить его путь до дома? Только зачем?

Нет, решил Федя, ни за кем он сейчас следить не будет. Он пойдет домой и спокойно там разберется во всем этом нагромождении совпадений и лжи. Разберется и составит новый план действий.

Глава V ВСЕ НЕ ТАК

Родители были уже дома, на сей раз Федя этому порадовался. Во-первых, все время без них тоже плохо, во-вторых, он проголодался, но особенно ему нужен был папа, который наверняка владел еще кое-какой информацией о студенте факультета журналистики. Вот за ужином Федя и попытался выудить эту информацию. Начал он, как ему показалось, хитро.

— Пап, а когда ты компьютер купишь?

— С чего это он тебе вдруг понадобился? — отец даже вилку с насаженным на зубцы куском жареного картофеля до рта не донес, так и застыл с ней.

— Как с чего? Вещь-то нужная. Необходимая даже.

— Тебе-то зачем? В игры играть?

— Игры тоже не помешали бы, — согласился Федя, вспомнив «Дальнобойщиков». — Но не это главное. Сейчас без компьютера образованному человеку просто делать нечего. Ты, папа, отстаешь от жизни.

— Смотри ты, какой прогрессивный сын растет, — возмутился папа. — Тебя этому что, в школе научили?

— Угу, — кивнул Федя с полным ртом и поспешно прожевал и проглотил, даже не разбирая вкуса, кусок жареной свинины. — Ив школе тоже. Да я и сам вижу, куда ни глянь — компьютеры. Даже ты на работе им пользуешься, помнишь, ты говорил?

— Пользуюсь, — кивнул отец.

— Вот и я хочу научиться. А то поступлю в институт, там и вовсе без компьютера никак.

— Ты сначала школу закончи, — хмыкнул папа и, считая разговор оконченным, принялся за еду.

— Нет, правда, — Федя сдаваться не собирался и заговорил вполне серьезно: — Надо же научиться работать хотя бы в «Виндоус-97». Купи какую-нибудь Пи-Си-шку, что ли, подержанную, лучше «четверку». Нам ее оперативки пока хватит, — Федя выдал почти все новые слова, которые успел усвоить, общаясь с Артемом.

— Да зачем тебе это сейчас-то? — контраргумент задавленного терминами папы прозвучал на сей раз очень слабо, почти беспомощно, будто он в панике прикрывался руками от наступавшего на него беспощадного монстра из какого-нибудь фильма ужасов.

— Как зачем? — уверенно гнул свою линию «монстр». — Чтобы быть современно подкованным человеком. Вот студент тот, как его…

— Какой студент?

— Ну тот, что тебе рассказы притащил.

— Саша?

— Во-во, Саша. Он ведь их на компьютере нашлепал, я у тебя на столе видел.

— На компьютере, — согласился отец. — Но тут другое дело. Он ведь уже профессионально работает. Ему надо очень быстро писать. Да и некоторые издательства принимают материал только на дискетах. А он еще и детективы пишет, и…

— Детективы?! — удивленно перебил отца Федя.

— Ну да.

— Какие?

— Откуда я знаю, я их не читал. Знаю, что какой-то из них он хотел назвать «Ключ от квартиры, где деньги лежат», да в издательстве это название забраковали. И правильно. Я бы книгу с таким названием никогда не купил. Нечего тени классиков тревожить… Федя положил вилку на стол.

— А тебе он что принес?

— Рассказы.

— Детективные?

— Слава Богу, нет. Очень даже приличные, хотя…

— А называются как? — опять перебил Федя.

— А что? Один — «Дом», другой «Охота в ноябре», кажется. Ты-то чего так заинтересовался?

— Да просто интересно, что люди пишут. — Федя взял вилку и принялся вяло ковырять ею в тарелке.

— Ну, раз тебе так интересно, попроси его почитать эти рукописи, когда он придет за ними. Я думаю, не откажет.

— А когда он придет?

— Не знаю, пока не звонил.

— А у тебя есть его телефон?

— Есть. Но я звонить ему не буду, пока все не прочитаю. Да что он тебе дался? — Теперь уже отец положил вилку и с удивлением воззрился на сына. А мама, та уже давно глаз с Феди не сводила.

— Да не нужен он мне, — заметил внимание родителей Федя. — Честное слово, не нужен. Просто интересно… Да и вообще я насчет компьютера говорил. Компьютер…

— Пока и компьютер тебе не нужен, — отрезал оправившийся от натиска папа.

— Зачем ты так говоришь? Очень даже нужен, — вмешалась молчавшая до сих пор мама. — И ему нужен, и мне нужен, да и тебе нужен.

— Фу, — папа замахал в воздухе вилкой, старательно глядя в тарелку, чтобы не встречаться с мамой взглядом, — вдвоем на одного, да? И передовое же у меня семейство…

Федя, довольный тем, что сумел перевести разговор в новое русло, быстро доел свой ужин, налил стакан чая и поскорее убрался с ним к себе в комнату.

— Ты посчитай, сколько я за набор моих переводов плачу! — донеслась до него последняя фраза мамы, когда он закрывал за собой дверь.

«Значит, этот Саша пишет детективы да еще называет их цитатами из книг Ильфа и Петрова, — думал Федя, сидя уже за своим письменным столом. — И компьютер у него есть, без которого не мог обойтись тот, кто пугал Олю». Опять совпадения? Да, информация, выуженная за ужином у отца, оказалась действительно интересной. Неожиданно интересной. Нет, конечно, Федя не почерпнул никаких новых фактов, улик или там вещественных доказательств. Но кое-какие зацепки наметились…

С самого начала было ясно, что Олю пугает человек весьма образованный. Итак, что о нем известно? Во-первых, он читал «Золотого теленка», во-вторых, у него есть компьютер, в-третьих… «Уж не придумал ли неизвестный и эту странную игру с апельсинами? — вдруг догадался Федя. — Интересно, можно ли самому такую игру сделать? И насколько это сложно?» Феде явно не хватало знаний. Да, это упущение. Шерлок Холмс, живи он в наши дни, небось, сек бы в компьютерах. Великий сыщик с Бейкер-стрит даже не подозревал, что Земля вращается вокруг Солнца, зато досконально изучал все, что может иметь хоть какое-то отношение к криминалистике. А компьютер, оказывается, очень даже может иметь отношение к преступлению. Новый тип преступников появился — хакеры, Федя о них в газетах читал и по телевизору не раз слышал. А Артем рассказывал, что один такой взломал компьютерную сеть Пентагона.

Опять Артем… Федя вспомнил свои размышления в лесу. Да, Артема, при всем хорошем к нему отношении, он тоже никак не мог исключить из круга подозреваемых. Во-первых, он знает больше других — ну, тут уж Оля сама виновата. Она же ему, наверное, все выложила, как единственному другу… Федя с горечью подумал о том, что второго друга Оля пока не признала.

Ладно, не стоит отвлекаться на грустное, если он хочет докопаться до истины. А теперь ему это просто необходимо. Хотя бы для того, чтобы перед Олей не выглядеть дурачком. Итак, Артем…

Он лучше других знает Олю — а значит, наверное, знает, и чем ее напугать, — и компьютер у него тоже есть. Больше того, Артем единственный, кто знает адрес Олиной электронной почты, — по крайней мере, она так думает. Да-а, много, очень много фактов против Артема. Интересно только, мог ли Артем сам состряпать игру с апельсинами и вообще откуда у Оли эта игра, есть ли такая в продаже? Вон сколько вопросов, на которые Федя не знает ответов. Далековато ему еще до Шерлока Холмса, далековато. Был бы у него хотя бы доктор Ватсон какой-нибудь в помощь… И самое обидное, что половина этих вопросов отпала бы сама собой, если бы Оля поговорила с ним по-человечески.

Что ж, решил Федя, если ему сейчас не хватает знаний, чтобы сразу делать выводы, он будет действовать не методом гениального Шерлока Холмса, а методами Пуаро, Мегрэ и Дюпена. Пуаро — наблюдение, Мегрэ — слежка, Дюпен — четкий логический анализ полученной информации. Наблюдать он будет за всем, что творится в классе и вокруг Оли, следить — за Артемом и писателем Сашей, а дома будет рассуждать и анализировать, вот как сейчас за письменным столом.

Федя чувствовал, что за три дня стал совсем другим человеком. Будто не на новую квартиру переехал и школу сменил, а, как в сказке, в трех водах искупался. Но задумываться над своим поведением у него сейчас не было времени. Каждое утро он спешил в школу, как фанат «Спартака» на матч любимой команды. Он боялся опоздать, посещал все уроки, мало того, стал готовить все домашние задания. На четвертый день он не взял даже с собой в школу никакой книжки, кроме учебников. Это потому, что даже на всех уроках он теперь боялся упустить малейшие детали из поведения одноклассников, а прежде всего Артема. К тому же он перестал избегать общения с ребятами, наоборот, старался включиться в разговоры и игры с единственной целью — выведать что-нибудь новенькое.

С Олей он больше не садился, а место выбирал так, чтобы видеть и ее, и Артема, и вообще весь класс — на задней парте одного из крайних рядов. Наблюдение стало сутью его жизни в школе.

Очень скоро Федя понял, что черный маркер вообще не может являться уликой. Такой маркер лежал в пеналах девяти из десяти его одноклассников. Может, только у него, Феди, да у Петьки Кочеткова, который пенала никогда с собой не носил, а ручку часто просил у товарищей, не было черного маркера.

«Хоть Петьку можно исключить из числа подозреваемых», — вздохнул с облегчением Федя, но тут же сообразил, что надпись с тем же успехом можно сделать и чужим маркером. Впрочем, Петьку он все-таки исключил, а вернее, и не подозревал вовсе, потому что, только взглянув на его простоватую веснушчатую физиономию, сразу понял предел возможностей классного шута — подножка на перемене или плевок из трубки жеваной бумагой во время урока, а на хитрое, продуманное преступление он просто не способен.

Следующее разочарование постигло Федю на географии. Он хотел посмотреть, каким почерком написана на парте зловредная для Оли фраза. Увы, парты блистали чистотой. Наверное, учительница велела дежурным отмыть их как следует. «И тут облом, — грустно заметил про себя добровольный детектив. — Не додумался посмотреть раньше. Только кто же знал, что придется стать сыщиком?»

В довершение всех неприятностей в тот день, когда Федя привычно уже подошел после уроков к Артему и спросил:

— Ну, идем, что ли? — тот уставился на него, как бы не понимая, и ответил вопросом:

— Куда? — Как куда, домой, — опешил Федя.

Вокруг них сновали, топоча и гогоча, одноклассники: всем не терпелось покинуть стены надоевшей за этот день, да и вообще, школы.

— А-а, — Артем на мгновение замялся. — Извини, чувак, нам сегодня не по пути.

При этом Артем вертел головой, отыскивая кого-то в выплескивающейся из класса в коридор шумной толпе. Оля вынырнула неожиданно, прямо из-за спины Артема.

— Ты готов? — крикнула она, на ходу хлопнув Артема по плечу, а на Федю даже не взглянула.

— Всегда готов! — гаркнул невесть откуда взявшийся Петька Кочетков и отдал пионерский салют.

Артем подхватил свой рюкзак, догнал Олю, они вышли, сели в ее «Мерседес» и укатили. А Петька, по-прежнему салютуя, четким строевым шагом проводил эту пару до дверей школы, а когда «Мерседес» рванул с места, дурашливо пропел: «В пролеты у-улиц вас умчал авто-o!»

Федя же словно жабу проглотил, так ему стало все вдруг противно и безразлично. Что он, в конце-то концов, из кожи вон лезет, когда его просто не желают замечать? Он не нужен. Он — лишний. Но зачем же тогда Ольга приглашала его смотреть ту дурацкую игру? Или это сам Артем выдумал, чтобы посмеяться? Нет, не похожа. В самом скверном расположении духа Федя поплелся домой.

Никогда еще ему не было так плохо. Даже когда Федя болел корью и гриппом с температурой за тридцать девять, и то было полегче. Потому что тогда он периодически забывался сном, а главное — знал, что когда-нибудь это мучение кончится, надо только набраться терпения. Но сейчас он вовсе не хотел, чтобы его чувство к Оле закончилось и знакомство их прервалось, так толком и не начавшись.

Весь день он провалялся на диване, пережевывая свои невеселые мысли: ничего-то у него в жизни не получается, ничего-то не он не умеет — ни подружиться с Олей, ни блеснуть перед ней умом и сообразительностью, ни разгадать загадку странной цепочки совпадений. «Что ни делает дурак — получается не так», — крутилась в голове строчка из какого-то детского стишка. Наконец хлопнула дверь в прихожей — это пришла с работы мама.

Когда мама заглянула в комнату к Феде, он сидел на диване. Ему не хотелось, чтобы она заметила его подавленное состояние. А то ведь решит, что заболел, начнет приставать с заботами — этого сейчас только не хватало.

Но мама все равно все заметила.

— Ты что такой грустный? — спросила она обеспокоенно и направилась от двери к дивану. — Не заболел? — и протянула руку к Фединому лбу — проверить, нет ли жара.

Федя так и отшатнулся.

— Ма, все в порядке, — сделав над собой усилие, ответил он достаточно спокойно. — Устал просто.

— Ну, тогда полежи еще. Что у вас в школе было?

— Да ничего не было, — Федя еле сдержался, чтобы не сорваться. Ну сколько можно приставать с дурацкими вопросами! Будто мама сама не знает, что в школе бывает — уроки да перемены!

— Ты обедал? — не отставала мама.

— В школе перекусил.

— Тебе надо сейчас поесть.

— Да не хочу я!

— Давай я тебе сюда супчику принесу.

— О черт! — Федя вскочил с дивана, как с раскаленной сковородки. — Мама, у меня все в порядке. Все в порядке! — по слогам отчеканил он. — Я здоров и не хочу есть.

— Да какая тебя муха укусила? — нахмурилась мама.

— Я лучше пойду погуляю, меня Артем звал, — соврал Федя, чтобы прекратить тягостный для него разговор.

— Ну иди, если звал. Только хотя бы тарелку супа все-таки съесть надо.

— Ладно, идем, — буркнул Федя. — Где твой суп? Съем, а то ведь ты замаешься.

— Вот спасибо, осчастливил, — усмехнулась мама и пошла вслед за Федей на кухню.

Оказалось, что есть Федя все-таки хотел, а суп был вкусный. Поэтому он съел целых две тарелки, а потом и второе умял. Почему-то действительно немножечко полегчало, даже уходить из дома на улицу расхотелось.

— Ну, теперь ты пойдешь к своему Артему? Или чаю попьем? — все испортила мама.

— Нет, спасибо, пойду, — Федя поспешно встал из-за стола, чтобы опять не сорваться.

— Когда тебя ждать?

— Вечером, — отозвался Федя уже с порога.

— Да ведь уже полседьмого, — крикнула вслед мама, но он ничего не ответил, будто не расслышал, и захлопнул за собой дверь.

Все-таки темнело еще довольно рано. Не декабрь, конечно, но и не май. Всего-то без пятнадцати семь, а уже чувствуется, что наступил вечер.

Федя шел куда глаза глядят вдоль Рублевского шоссе, не смотрел по сторонам, не обращал внимания на редких прохожих и не замечал почти ничего, кроме того, что солнце уже садится. Прямо перед ним из облаков, сгустившихся где-то в конце Рублевки, исходил фантастический закатный свет зловещего окраса — смесь червонного золота с вишневым вареньем. В окнах громоздких, стоящих вдоль шоссе семнадцатиэтажек этот свет отражался огнем пожара, и окна становились похожими на пещеры, в глубине которых какие-нибудь первобытные люди готовят себе на кострах ужин. Может, хобот мамонта, а может, и человечину.

Феде пришло в голову, что, наверное, так же смотрелись пещеры, которые через Центральное озеро плата Чудовищ разглядел с верхушки дерева репортер Мэлоун.

Еще через пару десятков шагов Федя осознал, что идет не куда глаза глядят, а куда ноги ведут. Ноги привели его к перекрестку Осенней улицы с Рублевским шоссе, туда, где все началось, к уголку леса, в котором он впервые встретил Олю.

Федя взглянул на часы — было почти семь. И время то самое, в которое Оля приходит гулять с пекинесом. Интересно, одна она придет сюда сегодня или в сопровождении Артема? А может, вообще не придет? Ведь такую мелкую собачку можно легко выгулять и возле дома.

Конечно, подглядывать за людьми нехорошо, но Федя не смог устоять. Убедив себя в том, что все это делает в интересах затеянного им расследования, а стало быть, на благо Оли, он, почти крадучись, стараясь не шуршать прошлогодней листвой и не трещать старыми сучьями, углубился в лес, чтобы подойти к заветной тропинке незаметно.

За три дня даже здесь, в тени сосен, снег стаял полностью, но все-таки было еще сыро. Под влажной подстилкой из прошлогодней листвы чавкала вязкая и склизкая каша черного перегноя. Идти не очень приятно, к тому же Федя боялся потерять ориентацию в этом почти не знакомом ему месте и забрести куда-нибудь к лешему в гости. А еще больше он боялся попасться на глаза Оле, особенно если с нею Артем. Поэтому Феде приходилось не только смотреть под ноги, но и поминутно вглядыватсья сквозь голые заросли орешника в ту сторону леса, где он предполагал увидеть Олю.

«Как увижу ее, сразу спрячусь за ствол», — решил для себя следопыт. И тут же увидел. Она шла по тропинке совсем одна, без Артема, без охранника, даже пекинеса не было видно.

Федя привалился плечом к шершавому боку сосны. На ветках кустарника уже появились первые светло-зеленые почки, но смотреть они не мешали, да и Федю спрятать ни от кого не могли. Однако до Оли было довольно далеко, и шла она не поднимая головы, точь-в-точь как тогда, когда он принял ее за лесную фею.

Подойти к ней или нет? Сделать еще одну попытку поговорить? Или лучше здесь распрощаться навсегда со своими надеждами?

— Попался, паршивец!

Крепкая лапа жестко и больно шлепнула Федю сзади чуть ниже затылка и сразу же сжалась в кулак, цепко ухватив ворот куртки, исцарапав и ущипнув Федину шею.

От испуга и неожиданности у Феди перехватило дыхание. Он попробовал обернуться — не тут-то было. Держащий за шкирку железный кулак зло ткнул его в затылок костяшками пальцев и притиснул щекой к стволу дерева.

— Стоять. Не двигаться, — скомандовал бесстрастный, мертвый голос. — Ноги шире плеч. Еще шире. Вот так. — Чей-то твердый ботинок бесцеремонным пинком помог раздвинуть ноги на требуемую ширину.

— Руки на дерево! Выше. Выше! Упрись в ствол. Вот так. Не оборачиваться! — продолжал командовать голос, и Федя даже не удивлялся своей послушности, исполняя, как автомат, все приказания.

— Чего… — начал было он.

— Молчать! Только отвечать на вопросы. «Да я хотел только спросить, чего ему надо», — подумал про себя Федя, но благоразумно замолчал. Жесткие ладони охлопали все Феди-но тело сверху донизу, даже ноги.

— Кто такой? — рявкнул голос.

— Гуляю я здесь, — немного невпопад ответил Федя и тут же получил сильный тычок между лопаток.

— Имя. Фамилия. Ну!

— Федор Чудинцев.

— Что тут делаешь?

— Да говорю же, гуляю.

Еще удар, теперь ниже — справа под ребра.

— Ну!

— О-ох, гуляю!.. Что вам от меня надо? И снова тычок.

— Молчать. Отвечать только. Почему за деревом прячешься?

— Я не прячусь. Ох! Федя получил еще тычок.

— Ты мне сейчас все расскажешь, гаденыш. Или знаешь, что я с тобой сделаю…

Но что именно должен был сделать с ним незнакомец, Федя так и не узнал. Он только услышал звук удара, довольно гулкого, как в кино, когда Чак Норрис лупит кого-нибудь ногой по роже. А потом глухой стук падающего тела. Не меняя позы, Федя боязливо оглянулся через плечо и увидел рядом Сашу, того самого парня с бультерьером, что принес его отцу свои рассказы. Где-то поблизости в лесу пару раз брехнула собака, и белый, крепкий, словно каучуковый пес с треском выскочил из-за куста собственной персоной.

— Все, все, Тами, все. Ты опоздал. — Хозяин ухватил бультерьера за шкирку, накинул на шею шипастый ошейник и привязал к дереву.

— Ты ноги-то сдвинь, — обратился он к Феде.

— Что вам от меня нужно? — спросил Федя, принимая более естественную позу, но все еще стоя лицом к сосне.

— Ты это у меня или у сосны спрашиваешь? Федя развернулся и увидел лежащего в нелепой позе, но лицом вниз человека в приличном костюме.

— Он мертв? — дрожащим голосом спросил Федя.

— Ну, ты скажешь! — рассмеялся Саша. — Ничего ему не будет. Через пару минут очухается, что я, душегуб, что ли? Чего ему от тебя было надо?

— Не знаю, — пожал плечами Федя, для которого ситуация отнюдь не прояснилась, скорее еще больше запуталась.

— Да ты не бойся, — догадался Саша, — я просто мимо шел. Вижу, кто-то кого-то к дереву поставил. Подкрался поближе, гляжу — Федора Михалыча какой-то урод пытает, ну как тут не помочь? Хорошо еще, пес далеко был, а то бы он так легко не отделался.

Федя взглянул на неподвижно лежащего человека еще раз и подумал, что вряд ли ему так уж легко.

— Так чего он от тебя хотел-то? — снова спросил Саша.

— Да говорю же, не знаю. Я сам его об этом пытался спросить. А он: «Молчать! Отвечать только!»

— Значит, он тебя о чем-то спрашивал?

— Ну да.

— О чем?

— Кто я и что тут делаю.

— А ты что ответил?

— Гуляю.

— Да-а, непонятно, — протянул Саша.

— Мне тоже, — опять пожал плечами Федя.

— Ну ничего, сейчас он оклемается, мы его сами обо всем спросим.

Саша присел рядом с лежащим без сознания и надавил ему пальцем куда-то под ухом. Человек замычал.

— Сейчас очнется. — Саша обернулся к Феде. — Ты его совсем не знаешь?

Федя подошел поближе и наклонился. Саша повернул лежащего за плечо так, что стало видно лицо.

— Да это же Олин охранник! — ахнул Федя.

— А говоришь, ничего не знаешь, — заметил Саша. — Тихо, Тамерлан, — прикрикнул он на пса, который заскулил со скуки, а может, и от любопытства тоже. Его-то ведь к поверженному врагу не допустили.

Тем временем охранник открыл глаза.

— Ты чего к пацану пристал? — сурово спросил Саша, когда его взгляд прояснился.

— Да ты сам пацан, — процедил охранник.

— Хошь, еще вырублю? Или буля отвяжу? — предложил, улыбаясь, Саша.

Охранник приподнял голову, глянул на заворчавшего, напрягшегося у дерева пса, и втянул ее в плечи.

— Так чего тебе от него было надо?

— Пошел ты, — еще не сдавался охранник.

— Ну тогда я свяжу тебя и снесу в милицию, — Саша произнес это очень серьезно и деловито. — Сто шестьдесят девятое отделение тут недалеко, за лесом. Я допру. Или сам дойдешь?

— Пошел ты, — еще раз повторил охранник, но уже не так уверенно. Он помолчал, оценивающе посмотрел на Сашу, который сидел над ним, не отводя глаз, и сказал: — Я вам ничего отвечать не буду, что хотите со мной делайте, Только как бы вам потом не пожалеть, ребята. Не знаете, с кем связались, козлы…

— Ладно, — бодро поднялся Саша, — Федя, отвяжи пса и подойди с ним сюда. Тихо, Тамерлан.

Федя не без опаски исполнил Сашину просьбу. Охранник испуганно покосился на оскаленную белую морду.

— Ну, что дальше? — тоже опасливо произнес охранник.

— Спустишь пса, если рыпнется, а я его обыщу, — Саша снова нагнулся и быстро, вполне профессионально обыскал лежащего. Откуда-то из-под мышки он вынул поблескивающий вороненой сталью пистолет. «Как я и думал», — отметил про себя Федя.

— Вставай, — скомандовал Саша, — пойдем в отделение. Или мне пса попросить помочь?

— Мужики, — неожиданно миролюбиво заговорил охранник, — я вас не знаю. И вообще, мое дело охранять, человека я тут вожу. Ты, — охранник кивнул на Федю, — за ним из-за дерева следил, а я свое дело делал. Хотел тебя просто припугнуть. Разойдемся по-хорошему, а? Я вас не видел, вы меня.

— Он правду говорит? — Саша повернулся к Феде.

— Ну-у… Ну, да, — сознался тот.

— Точно «да» или все-таки «ну»?

— Точно да, — подтвердил Федя.

— Тогда другое дело.

Саша вынул из пистолета обойму, щелкнул затвором, проверив, нет ли патрона в стволе, и бросил беззубое оружие на землю рядом с охранником. Обойму же с размаху выкинул в лес.

— Сам найдешь, — сказал он охраннику на прощание. — Пошли, Федор, поговорить надо.

Саша взял из рук Феди поводок, и они пошли прочь через лес быстрым шагом.

Глава VI ЭКСТРАОРДИНАРНАЯ ЛИЧНОСТЬ

«Куда он меня ведет?» — ломал голову Федя, шагая за своим нежданным спасителем. Саша вместе с булем ломили напрямик, только густые кусты, обходи-1 ли. «А ведь я собирался за ним следить, — вспомнил Федя о своих недавних намерениях. — Ну и следи себе, — т#т же поиздевался над самим собой, — ситуация самая подходящая: подозреваемый у сыщика перед носом».

— Сейчас к автобусу выйдем, — разрешил Саша хоть одну из Фединых загадок.

Действительно, очень скоро они оказались у той самой остановки шестьсот двадцать шестого.

— Нам на другую сторону, — Саша прошел мимо и нырнул в подземный переход, Федя за ним.

— Нам обоим на сто двадцать седьмом удобнее, — еще раз пояснил Федин проводник.

Федя кивнул.

— Пока автобус не пришел, может, ты мне все-таки расскажешь, что в лесу-то случилось? За кем ты там подглядывал?

«Ну нет, — подумал Федя, — всего я тебе пока не скажу. Кто тебя знает, кто ты такой».

— Да ни за кем я не подглядывал, — буркнул он.

— Вот те раз! Что ж ты тогда в лесу соврал?

— А я и не соврал.

— Что-то я не врубаюсь, — покачал головой Саша.

— Ну-у, просто, я гулял и вдруг увидел Олю Толоконцеву из нашего класса. Вот и остановился за деревом. Ждал, когда она мимо пройдет. Встречаться мне с ней не больно хотелось.

Федя даже покраснел от своего вранья, особенно от последних слов, но продолжал:

— А тут этот, ее охранник. Он сзади подкрался и как схватит меня за шиворот. Ноги, говорит, шире плеч, не оборачиваться и так далее. Я его даже не видел. Бил еще меня, сволочь.

— Да-а, — согласился Саша, — немного он переусердствовал. Подожди-ка, кажется, наш.

К остановке приближался автобус.

— Точно, — подтвердил свое предположение Саша, вынул из кармана намордник и натянул его, не без хлопот, на костистую страшную морду своего белого друга.

— А что это за девочка такая? — спросил Саша уже в автобусе. — Почему за ней охрана по пятам ходит?

— Папаша у нее, говорят, миллионер. Похоже на правду, на «Мерседесе» ездит.

— Ну, это еще не критерий.

— Фирма у него своя, компьютерная, Федя повторил то, что знал от Артема.

— Не знаешь какая?

— Говорю же, компьютерная, — удивился Сашиной глухоте Федя.

— Называется как?

— А-а, этого не знаю.

— Ну, фирма, — задумчиво произнес Саша, — это уже что-то, хотя… — он не договорил и весь остаток пути в полторы остановки молчал, только поглядывал на Федю, явно что-то обдумывая про себя.

— А как вы его вырубили? — спросил Федя, когда они вышли из автобуса возле перехода под Рублевкой.

— Ногой, — сразу же сообразил, о чем его спрашивают, Саша. — Только давай на ты, а то стариком себя чувствую.

— Ногой по башке, да?

— По башке.

— Здорово.

— Могу научить.

— Я подумаю, — уклонился от прямого ответа Федя.

— Слышь, Федь, — вдруг быстро заговорил Саша, будто боясь, что Федя уйдет, не дослушав, — у твоего отца есть мой телефон, но я тебе тоже дам. Сейчас.

Он вытащил из внутреннего кармана куртки ручку и маленький блокнотик, быстро записал в него семь цифр, вырвал листок и отдал Феде.

— Если что случится, звони, — заключил он.

— А что может случиться?

— Ну, например, ты захочешь, чтобы я научил тебя бить ногой по башке, — усмехнулся Саша.

— Ладно. До свидания.

— Пока, — попрощался Саша и побежал вместе с собакой через освободившуюся на несколько мгновений от машин проезжую часть. Ему нужно было в подземный переход под Рублевкой, чтобы попасть в Крылатское, а переход находился по другую сторону улицы Павлова. Перебежав, Саша остановился на тротуаре и еще раз махнул Феде рукой на прощание. Но тот этого уже не увидел, — потому что, спрятав в карман бумажку из Сашиного блокнота, быстро шагал к своему подъезду.

«Хорошо, что я ему всего не сказал, — думал он, — все-таки подозрительный тип этот Саша. Вот бы у отца о нем еще что-нибудь выведать, да только я уже вчера переборщил с расспросами. Как бы теперь подступиться?»

Но ничего не бывает в жизни постоянным, даже невезение. Удивительно, но Федин отец сам заговорил о Саше этим же вечером, после ужина за чаем.

— Кстати, — сказал он, направляя в сторону.

Феди кончик ручки чайной ложечки, — помнишь, ты вчера все о Саше у меня выпытывал.

— О каком? — все-таки схитрил Федя, а про себя подумал: «Действительно кстати».

— Ну, о том студенте журфака, который мне рукописи принес.

— Ах, об э-этом, — как можно безразличнее протянул Федя.

— Экстраординарная личность оказался этот Саша Губин.

— Какая, какая личность? не понял Федя.

— Экстраординарная, — пояснил отец, — это значит выделяющаяся, нестандартная, привлекающая всеобщее внимание.

— А чего уж в нем такого? Парень как парень, — пожал плечами Федя, хотя в глубине души не мог не признать, что доля истины в словах отца есть. Этот парень привлек его внимание сразу, еще в тот, первый день, на автобусной остановке, когда подзывал своего загулявшегося бультерьера. Во внешности его действительно не было ничего такого уж очень особенного спортивен разве что, да ведь таких немало. А в остальном — ничего примечательного: высокий, стройный, русоволосый, с правильными чертами лица — наверное, девушкам нравится. Ну и что? Вот только собака у него такая, которую не всякий рискнет держать у себя дома, И все. Да не все… Черт его знает, почему он сразу запомнился Феде. Что-то все-таки в нем было, как выразился папа, «экстраординарное».

— Что в нем такого? — переспросил между тем отец. — А вот послушай.

Он погрузил свою ложечку обратно в стакан с чаем, помешал его. Вынул обратно. Отхлебнул, поставил стакан на стол и лишь после этого продолжил — он всегда, прежде чем выдать что-нибудь интересное, выдерживал интригующую паузу.

— Этот Саша, — отец нарушил наконец молчание, вроде бы сжалился над своими слушателями, каковыми являлись в данном случае Федя и его мама. — Этот Саша — интереснейший экземпляр нового поколения. Такие, по-моему, сейчас встречаются редко. Да и раньше, думаю, тоже не часто встречались… Я, по крайней мере, на своем веку таких не встречал.

— Да не тяни ты резину, — не выдержала мама, — встречались, не встречались! Ты давай конкретно, а то любишь помурыжить!

— Так вот, — папа пропустил мамину реплику мимо ушей, — подошел ко мне сегодня в редакции Семен Никифоров, ну вы его знаете. Подошел и спрашивает: «Как там рассказы моего протеже?» Хорошие, отвечаю, рассказы, потому что и вправду неплохие. Я их все прочитал, некоторые очень даже неплохие. Мы их, говорю, опубликуем. Ну, он расцвел. А я, чтобы сделать Семену приятное, и спроси, где он выкопал этого парня. Так Сема наш битый час соловьем заливался. Он, оказывается, просто влюблен в этого Сашу. А уж что он про него порассказал, впору и не поверить. Этот Губин, оказывается, еще будучи школьником раскрыл несколько преступлений, одно даже связанное с убийством. При этом сам чуть не погиб, спас его пес. Собака, кстати, у этого Саши самой что ни на есть зверской породы, забыл, как ее… У нее еще голова ведром.

— Бультерьер, — подсказал Федя.

— Во-во, — кивнул папа. — А зовут того пса Тамерлан, даже имя такое, что кровь в жилах стынет. Представляете, этакий современный юный Шерлок Холмс с собакой Баскервилей. Причем действует всегда добровольно и бескорыстно — прямо Робин Гуд наших дней. Странный малый. Икону какую-то дорогую помог спасти, парня похищенного отыскал — сыщик, одним словом^[2]. Отец-то у него тоже частный детектив. Стало быть, призвание по наследству. Но отец работает за деньги, а Саша за интерес и справедливость, ну не уникум, а? В наше-то прагматичное время.

Отец замолчал, наслаждаясь произведенным впечатлением.

— И пишет хорошо? — спросила мама.

— Говорю же, неплохо, — закивал отец.

— Все равно ничего хорошего нет в том, что он сует нос не в свое дело. Для этого милиция есть, — мама посмотрела обеспокоенно на Федю и укоризненно на папу. Тот хотел еще что-то добавить или возразить, но, смекнув, что это будет уже лишним и даже небезопасным, замолчал и стал мелкими глотками пить чай.

Чтобы не накалять обстановку, Федя поднялся из-за стола, сказал спасибо и ушел в свою комнату.

Такого поворота событий он никак не ожидал. Конечно же, этот Саша мог оказаться ни при чем в Олином деле. Да Федя-то и зачислил его в подозреваемые только потому, что больше некого было подозревать. Но чтобы он оказался еще и сыщиком! Да-а, метод Феди Чудинцева потерпел полное фиаско.

А почему, собственно, фиаско? Может быть, этот Губин неспроста оказался в лесу? Может быть, он как раз следил за Олей или за кем-то еще? Может быть, он знаком с Олей и тоже хочет её помочь? Тогда почему он не знал в лицо Олиного охранника? Нет, не сходится.

— Что-то я не врубаюсь, — случайно вслух повторил Федя слова Саши Губина и тут же вспомнил о блокнотном листочке с номером телефона. Позвонить, что ли? По крайней мере, хоть что-нибудь прояснится. Кстати, этот Саша может помочь, если он такой знаменитый сыщик. Только как тогда он, Федя, будет выглядеть? Как слабак и неудачник? Федя колебался. Звонить иль не звонить? И тут одна-единственная мысль все решила: Губин действительно может помочь не только ему, но и Оле. Так что к черту самолюбие!

— Была не была, — . вставая с дивана, сказал Федя.

Он выглянул в коридор, убедился, что родители в своей комнате смотрят телевизор, подбежал к телефонному столику и забрал аппарат к себе. Вернувшись на диван, он развернул Сашину бумажку и набрал его номер.

— Федя, ты куда? А завтракать? — от удивления сонная мама стала похожа на белку-летягу, которая своими большими круглыми глазами видит в темноте.

— Я в школе поем, — крикнул с порога Федя.

— Нет, ты уж перекуси, сейчас будет яичница готова.

Федя скривился и замотал головой так, будто ему предложили жаркое из горьких таблеток димедрола с горчицей.

— Федя, это пять минут!

— Мам, не хочу.

— Федя, яичница!

Мама знала, что это обыденное и простое блюдо ее сын предпочитает любым изысканным деликатесам.

— Ну правда не хочу.

— Может, у тебя живот болит?

— Мам, я поем в школе.

— Да ведь еще только полседьмого! — Мама сделала шаг назад с кухонного порога и посмотрела на стенку, где висели большие часы. — Даже и того нет, всего пятнадцать минут. Или часы встали? Куда ты так рано соб… — но она не договорила, потому что в этот момент предательски щелкнул язычок замка на входной двери, которую Федя пытался закрыть за собой как можно тише.

— Ну, дела… — только и сказала потрясенная мама.

Она еще немного постояла на пороге кухни, потом вернулась к плите, недоуменно посмотрела на пустую сковороду, разогревающуюся на электроконфорке, развернулась и поспешила в большую комнату:

— Миша, Михаил! — громко звала она. — Просыпайся, что-то случилось, наш в школу сбежал!

Саша Губин уже ждал на углу леса. Федя заметил его высокую плечистую фигуру издалека, когда спешил вдоль Рублевки. Бультерьера видно не было, но Федя был уверен, что и пес где-то здесь, рядом, шурует по кустам. Так оно и оказалось: когда Федя приблизился и поздоровался, из-за сосны выглянула любопытная тяжелая морда Тамерлана.

— Привет, — откликнулся Саша, протягивая Феде раскрытую ладонь. — Ну, что случилось, что так быстро позвонил? Вчера-то ты мне ничего не сказал, даже по телефону.

— Потому и не сказал, что по телефону, — объяснил Федя. — А до этого ничего не говорил, потому что не знал, кто ты такой. Я тебя подозревал даже.

— Ого, если речь пошла о подозрениях, значит, дело серьезное. Кстати, что ты вообще обо мне знаешь?

Федя пересказал услышанное вчера вечером от своего отца.

— Ах, Сема, Сема, — качая головой, заметил Саша, когда Федя закончил. — Язык у него без костей, и фантазия богатая… Но раз уж ты ко мне обратился как к сыщику, — Саша поднял глаза на Федю, — это значит, что ты все-таки не случайно подглядывал за Олей Толоконцевой?

Федя промолчал, глядя в сторону. Он подумал, что и сейчас, очень скоро Оля появится в этом лесу.

— Ну что замолчал? Рассказывай, — вывел его из задумчивости Саша. — Нам обоим спешить надо: тебе в школу, мне в универ.

И Федя, собравшись с духом, выложил всю историю, начав с того момента, как впервые увидел Олю. Он рассказал Саше, как Оля упала в обморок, как она ругалась с Артемом из-за того, что к ней в почтовый ящик E-mail залетела информация про апельсины, рассказал и про то, как сам предложил ей апельсин, и про то, как заинтересовала Олю книга Достоевского, и как в конце концов и братья Карамазовы, и апельсины собрались в одной компьютерной игре, составленной по типу знаменитой телеграммы Остапа Бендера. Единственное, о чем умолчал Федя, — это о своих чувствах и о попытке создать новый метод детективного расследования. Феде понравилось, что Саша ни о чем не спрашивал, просто слушал, слушал внимательно, не перебивая, оставляя все вопросы на потом. Но и потом, когда Федя закончил, он не спешил с комментариями, только спросил:

— А сам-то ты, Федор Михалыч, что обо всем этом думаешь?

— Я? — растерялся Федя.

— Ну да, ты. Изложи-ка мне свою версию. Ведь не сидел же ты сложа руки, вон вчера в лесу за Олей подглядывал. Стало быть, у тебя есть какое-то мнение, что-то ты уже разузнал, может быть, даже сделал определенные выводы. Учти, я вовсе не спрашиваю тебя, почему ты ввязываешься в эту историю. Это дело твое, Но если уж ты и меня втягиваешь, будь добр, расскажи мне все.

— Значит, рассказать, что я думаю по этому поводу? — переспросил Федя, собираясь с мыслями.

— Ну да.

— Я думаю, что Оле Толоконцевой угрожает какая-то опасность, — задумчиво и многозначительно проговорил Федя. — Какая опасность — я не знаю, не понимаю. Кто-то пугает ее, но зачем, кто это и что ему надо, я тоже не знаю, И Оля, по-моему, не знает этого. Вот и все.

— Но кого-то ты ведь подозревал, например, меня, почему?

— Тебя — просто потому, что ты в одно время с Олей в лесу пса выгуливаешь и все время мне на глаза попадаешься. Понимаешь, я подумал, что такого количества случайных совпадений просто не бывает.

— Согласен, хотя должен тебя огорчить, я тебе на глаза попадался совершенно случайно. А вот братья Карамазовы грузят апельсины в бочки явно по чьему-то умыслу…

— Вот и я о том же, — обрадовался Федя.

— Ты хочешь узнать, по чьему умыслу, — правильно я тебя понял?

— Правильно.

— А все-таки, сам ты как думаешь? Кроме меня, ты никого не подозревал?

— Подозревал. Артема.

— Это тот парень, с которым дружит твоя Оля?

— Почему это моя? — вскинулся Федя.

— Извини, извини, — замахал руками Саша, — я случайно оговорился, больше не буду, если тебе это так неприятно.

Федя смолчал.

— Значит, Артем, — задумчиво повторил Саша. — Что ты вообще о нем знаешь?

— Ну, что он с Олей в одном классе учится, что дружат они…

— Это ты уже говорил, — перебил его Саша, — еще что? Этого мало для подозрения, хотя ты меня подозревал и с меньшими основаниями.

Федя покраснел.

— Да я не…

— Ладно, ладно, — махнул рукой Саша, — давай про Артема.

— Понимаешь, — Федя покраснел еще больше, — Артем нормальный парень, я бы не хотел…

— То есть ты хотел бы, если что, остаться ни при чем?

— Нет, но… Ну, в общем Артем единственный, кто знает электронный адрес Оли в Интернете.

— Это точно?

— Точно, — Федя уверенно кивнул.

— Уже кое-что. А компьютер у него есть?

— Да, и отец его в фирме у Олиного отца работает.

Саша даже присвистнул и произнес нечто Феде непонятное:

— Интересно девки пляшут, по четыре прямо в ряд.

— Но мне кажется, что это не Артем, — тут же выпалил Федя.

— Почему ты так решил?

— Не знаю, он нормальный парень…

— Ладно, оставим его пока в покое. А больше ты никого не подозревал?

Федя отрицательно помотал головой. Ему было стыдно, что он вроде бы закладывал Саше Артема, человека, не сделавшего ему ничего плохого, можно сказать, уже почти друга.

— Так, все, решительно сказал Саша, взглянув на часы, — мне пора. И ты в школу беги. Может, Олю свою еще по дороге увидишь. Ох прости, я же обещал!

— Да ладно, — отмахнулся красный как рак Федя.

— Короче, вечером созвонимся. Ты пока ничего не предпринимай, как бы не было хуже.

— Так ты мне поможешь или нет? — немного озадаченный Сашиной поспешностью, спросил Федя.

— Я же сказал: созвонимся. Тамерлан! Ко мне!

На сей раз нагулявшийся пес послушно примчался на зов хозяина, и, взяв его на поводок, Саша удалился по Рублевке.

Не зная еще, что думать о состоявшемся разговоре, Федя побежал в школу. Саша ошибался, «Мерседес» около леса не стоял, значит, Оля уже была в школе.

Решив все-таки послушаться опытного сыщика, Федя не проявлял в школе никакой иной активности, кроме учебной, и за последнюю был даже вознагражден двумя четверками, по математике и физике. На Олю он весь день старался даже не смотреть, только плохо у него это получалось. На уроках все равно пялился, зато на переменах просто уходил от нее подальше, в другой конец коридора. Даже когда после третьего урока рядом с Олей освободилось место — Катя опять куда-то отпросилась, — Федя сдержался и остался сидеть вместе с Петькой Кочетковым, хотя тот ткнул его локтем под бок и сказал:

— Лови момент, Чудилкин.

Наверное, Петька хотел еще что-то добавить, сострить по обыкновению, но, покосившись на соседа, решил, что лучше не стоит, хотя Федя к нему даже не оборачивался.

Да и не до Петьки было Феде. Так вдруг худо ему стало, таких неимоверных усилий стоило ему усидеть на месте, что он даже сам удивился: это надо же так втрескаться! Он-то всегда считал, что любовь — это радость, и подумать не мог, что так бывает трудно, когда по-настоящему влюбишься.

Часть вторая ГУБИН И КОМПАНИЯ

Глава I ДЕЙСТВУЙ ПО ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ

Саша так и не позвонил. Федя уже выучил все уроки, посмотрел фильм по телевизору, попробовал позвонить сам, но немолодой женский голос, очевидно, Сашиной мамы, ответил ему, что Саши дома нет. Каждые десять минут Федя поглядывал на часы, но проклятый телефон был нем. И вдруг без пятнадцати восемь раздался звонок в дверь, и на пороге появился Саша собственной персоной.

Федя пулей вылетел в коридор, едва заслышав знакомый голос. Здороваясь, он с надеждой ловил Сашин взгляд и получил, кроме приветствия, еще один знак, от которого сразу стало легче на душе: Саша незаметно для родителей подмигнул ему.

Потом Федя ждал, пока Саша переговорит с отцом. Они долго пили чай на кухне, оттуда доносились голоса и смех. Наконец Федя уловил настороженным слухом, что голоса приближаются — стало быть, они уже все обсудили и Саша собрался уходить. Феде потребовалось почти столько же усилий, чтобы усидеть у себя в комнате, как днем на уроке за партой, когда освободилось место рядом с Олей. И все-таки он был вознагражден за терпение.

— Михаил Алексеевич, — послышался из коридора немного приглушенный дверью голос гостя. — Можно мне с вашим сыном парой слов перекинуться? Я кое-что хочу узнать у подрастающего поколения, мне для газеты нужно.

— Пожалуйста, пожалуйста, — любезно согласился отец. — Федя, можно тебя?

Сдерживаясь из последних сил, Федя лениво приоткрыл дверь и выглянул из своей комнаты.

— Нет, Михаил Алексеевич, можно мы с ним тет-а-тет переговорим? — возразил Саша отцу, уже собравшемуся вести гостя с сыном обратно на кухню. — Так было бы удобнее. Он потом сам вам все расскажет.

— Ну что ж, — неуверенно согласился отец, — если этого требуют законы жанра, пожалуйста. Только надо узнать, что по этому поводу думает сам Федор. Ты не против дать интервью?

Федя промычал что-то неопределенное, отрицательно мотнув головой, и Саша прошел к нему в комнату. Федя притворил дверь.

— Еще не обжился толком, да? — спросил Саша, оглядывая голые стены Фединой обители.

— Так ведь только что переехали, — пояснил Федя.

— Ладно, давай сразу к сути, времени у нас немного, — перешел на деловой тон лжеинтервьюер. — Извини, что не позвонил. Такой день сегодня выдался, что не было никакой возможности. Но я думал, тебе, может быть, и отец скажет, что я к вам зайду. Я Михаилу Алексеевичу днем на работу звонил.

Федя только опять отрицательно покрутил головой и указал Саше на диван, приглашая садиться. Саша не заставил себя упрашивать, сел и продолжил:

— Я тут навел кое-какие справки об Олином папаше. Похоже, он действительно весьма не беден, а когда у человека столько денег, сам понимаешь, кто-то может захотеть, чтобы он поделился.

Федя согласно кивнул.

— Правда, выводы делать пока еще рано, — Саша откинулся на подушки дивана, устраиваясь поудобнее, — а вообще-то мне нужна твоя помощь. Музыки у тебя никакой нет?

Последний вопрос был настолько неожиданным для Феди, что он не сразу въехал в его смысл.

— То есть? — переспросил он.

— Ну, магнитофон у тебя есть? Поставил бы что-нибудь.

Федя снова кивнул, вставил в окошечко своей небольшой маломощной магнитолки первую попавшуюся кассету, включил и сел на место.

— «Мумий Тролль», — определил Саша, — годится. Слушай дальше. Так вот, я ломал голову над твоей задачкой полночи и весь сегодняшний день в промежутках между другими делами. И думаю, что понял то же самое, что понимаешь и ты. Скажи мне, Федя, как ты себе представляешь человека, пугающего Олю? Кто бы это мог быть? То есть не называй мне имен, а скажи, кто в принципе мог бы это делать?

— Ну-у, не знаю, — осторожно протянул Федя.

— Хорошо, — кивнул Саша, — спрошу тебя по-другому. Как ты думаешь, откуда он так много знает о ней, если она даже собачку под охраной выгуливает?

— А-а, — до Феди наконец дошла суть Сашиного вопроса, — я сам об этом думал. По-моему, этот пугатель…

— Как-как? — удивленно перебил Саша.

— Ну, я его для себя пугателем называю, — Федя улыбнулся. — Он должен у нас в школе учиться, потому что он знал даже, за какой партой Оля сидит.

— Очень даже верное наблюдение. — Саша был явно доволен Фединым ответом. — Но, видишь ли, есть еще одна маленькая деталька. Этот неизвестный, как ты говоришь, пугатель должен не только учиться в вашей школе, а скорее всего и в вашем классе, но ко всему прочему еще и уметь программировать, причем на уровне профессионала достаточно высокой квалификации. Потому что обычный ученик восьмого класса вряд ли может запросто сделать компьютерную игру, пусть даже такую простенькую, как ты рассказывал, И это еще не все. Для того чтобы записать игру на компакт-диск, у этого программиста должен находиться в распоряжении CD-рекордер, штука довольно дорогая и не всякому доступная. Есть у вас такие в классе? Федя покачал головой.

— Не знаю, по-моему, нет. Но я еще не со всеми толком познакомился.

— А вообще у вас есть информатика?

— Есть, — кивнул Федя.

— Кто ее ведет? И на каком уровне?

— Сергей Анатольевич. А уровень как уровень. Что-то там они программируют, но я пока не врубился, в моей прежней школе информатику только в младших классах преподавали. Потом учителя не было. Мне Сергей Анатольевич специальные задания дает.

— Как фамилия этого Сергея Анатольевича? — спросил Саша.

— Не знаю еще. Ты думаешь, это он? Федя вскинул задумчиво склоненную голову и тревожно заглянул Саше в глаза.

— Ничего я не думаю, — ответил тот, легко выдержав Федин взгляд, — а проверить нужно. Ты мне его фамилию-то узнай и сам за ним понаблюдай.

— А что я наблюдать-то должен?

— Все. С кем общается. Когда из школы уходит, как на уроках себя ведет. А еще узнай-ка, у кого из твоих одноклассников есть компьютеры и кто как в них разбирается.

— Как же я узнаю? — недовольно пробурчал Федя, которому вовсе не улыбалось следить за всеми и за каждым. Он уже забыл, что совсем недавно именно так собирался действовать по собственному синтетическому детективному методу Мегрэ — Пуаро — Дюпена — Чудинцева.

— Нет, если ты не хочешь, не надо, дело добровольное, — спокойно сказал Саша. — Только и я тогда умываю руки. Во-первых, не я все это затеял, а во-вторых, что я-то могу — меня к вам в школу просто не пустят. И Оле придется выпутываться самой. Ничего, у нее папа богатый…

— Согласен, — перебил его Федя, — я узнаю, но как?

— Вот ты сам и подумай, как. Действуй по обстоятельствам.

Федя обещал подумать.

— И еще, — как бы вспомнив нечто важное, поднял палец Саша, — есть одна зацепка, которая может нам помочь найти этого, как ты говоришь, пугателя. Догадайся, что это?

— Остап Бендер, — кратко ответил Федя и тут же испугался, что ляпнул невпопад: ведь «великий комбинатор» хоть и книжный герой, но все-таки не «что», а «кто», как сказала бы учительница русского языка, «предмет одушевленный».

Однако Саша, судя по всему, Фединым ответом остался доволен.

— Именно, — назидательно потряс он пальцем, который так и не опустил, — именно, Федя. Ты прав, как никогда. Послушай, кто часто у вас в классе Бендера цитирует. Кстати, как Артем? Он такими фразами не бросался?

Федя сразу погрустнел. Он вдруг вспомнил, что одна из любимых присказок его знакомого как раз почерпнута из лексикона знаменитого героя Ильфа и Петрова. «Нет, это не Рио-де-Жанейро», — любил приговаривать Артем, когда ему что-то не нравилось.

— Что? Было такое? — сразу заметил Федино смущение Саша.

— Только одна фраза: «Это не Рио-де-Жанейро», — выдавил из себя Федя.

— За Артемом последи особенно. Надо, хочешь ты или нет, до конца все с ним прояснить. У него-то ведь и компьютер есть — это мы уже знаем, — и все остальное тоже подходит, ты сам говорил. Иными словами, нет у него пока никакого алиби, а улики против него имеются. Так что за Артемом не забывай особо приглядывать. А я по своим каналам действовать буду. Теперь самое последнее, — Саша палец опустил, но сделал многозначительную паузу, — надо позарез адрес Олиной электронной почты узнать, понял? Тогда мы, может быть, сможем ее пугателя с помощью компьютера отловить. У меня хороший ловец компьютерных взломщиков в друзьях имеется, у него-то я и консультировался насчет квалификации программиста и CD-рекордера. Он нам может помочь. Только Олин адрес узнай, как хочешь, но выясни. Понял? И еще: звонить я тебе каждый вечер не буду — неудобно. Только в экстренном случае. Ты мне звони, сколько хочешь. А так ищи меня на углу леса, в половине восьмого утра и в половине седьмого вечера, я специально только там пса выгуливать буду. Договорились?

Федя в последний раз за этот вечер кивнул, и Саша поднялся.

Едва они вышли в коридор, туда сразу же выскочила и Федина мама, как будто караулила их. Едва взглянув на ее лицо, Федя понял, что она страшно чем-то встревожена.

— Что случилось? — вырвалось у него. Мама только досадливо махнула на Федю рукой.

— Уже уходите? — спросила она Сашу.

— Да, спасибо большое и за чай, и за ваше участие, Михаил Алексеевич, и вам спасибо, Федор Михайлович, очень интересный у нас с вами получился разговор.

Саша раскланялся, пожал всем руки и покинул гостеприимную квартиру.

— Федя, о чем он с тобой говорил? — бросилась к сыну мама, едва за гостем захлопнулась дверь.

«Вот ведь черт, — подумал Федя, — что мне родителям-то про интервью говорить, забыл спросить Сашу!»

Рабочая неделя закончилась. Федя осознал это с удивлением. Обычно школьные дни тащились медленно, как осенние мухи с утра, закоченевшие после ночного холода. А тут — оглянуться не успел, уже суббота. И ведь даже ни одного дня не прогулял, что особенно удивительно. Такого с ним давно, класса с пятого, не случалось.

И наоборот, в выходные Федя никогда не скучал. Даже когда нечего было делать, даже когда он оставался один и по телевизору крутили сплошную муру. Всегда есть под рукой книги, всегда можно помечтать и пофантазировать. Теперь же с самого утра субботы Федя маялся.

Он не находил себе места, говорят иногда в таких случаях. Место-то Федя как раз нашел легко — на диване в своей комнате, задрав одну ногу на диванные подушки, а другую свесив на пол. Он не мог найти себе дела — вот в чем проблема. Все, о чем вчера он разговаривал с Сашей, Федя мог сделать только в школе, а уроки начнутся лишь через два дня. Ну и как прикажете действовать?

Правда, оставался еще подозреваемый Артем, но уж очень Феде не хотелось, чтобы эти подозрения подтвердились, да и не знал он, как к нему подступиться. Можно, конечно, позвонить ему и спросить, мол, нельзя ли прийти к тебе в гости, поиграть на твоем компьютере. А потом против гостеприимного хозяина улики искать? Нехорошо как-то. Ничем же другим, кроме задуманного им расследования, Федя заниматься не мог. Душа не лежала, руки не поднимались. Оставалось одно — лежать и думать.

Уже около часа, лежа все в той же позе на диване, он в сотый раз прокручивал в голове, словно заевшую пластинку, события теперь уже пяти последних дней. Делал он это все-таки не бесцельно. Федя поставил себе задачу — вспомнить, не цитировал ли кто в классе Остапа Бендера: Саша был прав, отметив пристрастие злоумышленника к «великому комбинатору», да Федя и сам обратил на это внимание.

Никого он не вспомнил, кроме Артема с его присказкой: «Нет, это не Рио-де-Жанейро». Прямо как будто никто из их класса вообще не читал Ильфа и Петрова. «Да ведь и Артем не читал!» — вдруг хлопнул себя по лбу Федя. Он сам ему говорил, что только фильм смотрел по телевизору. А из фильма запомнить больше одной цитаты за один раз трудно. И ведь когда Оля игру показывала, Артем сказал, что не помнит оттуда ничего про апельсины… Сообразив это, Федя так возбудился, что сел и спустил обе ноги на пол.

Последняя его догадка почти снимала с Артема всякие подозрения. Федя даже сбегал в коридор, с целью позвонить и сообщить об этом Саше. Но у Саши вообще никто не брал трубку. «Ничего, завтра скажу или сегодня вечером», — решил Федя. А вот к Артему, пожалуй, теперь можно было позвонить, что Федя и сделал.

В отличие от Саши Артем сидел дома и даже обрадовался Фединому звонку — во всяком случае, Феде так показалось.

— Что делаешь? — сразу поинтересовался Артем после дежурных приветствий.

— Тебе звоню, — совсем неоригинально ответил Федя.

— Просто так или по делу?

— Это как сказать… Я тут вспомнил, что ты мне как-то путешествие в Интернете обещал, и подумал — может, сегодня?

— Why not? — Артем почему-то перешел на английский, — Fm free today. Come here. Welcome!

— One moment^[3], — поддержал его Федя. Получив приглашение — а по правде говоря, напросившись, — Федя сразу повеселел. Выходные еще можно было спасти. Минут через двадцать он уже нажимал кнопку дверного звонка над номером Артемовой квартиры. Артем был дома один.

— Предки в гости уехали, — пояснил он.

— А тебя не берут? спросил Федя не столько из интереса, сколько просто для того, чтобы поддержать беседу.

— Да ну, чего я там не видел? Мне с Пентюхой веселее.

— С кем? — невольно оглядев комнату, в которой кроме них никого не было, удивился Федя.

— С компьютером, с компьютером, — Артем хохотнул и покровительственно похлопал Федю по плечу. — Пентиум — он же Пентюха, это я его так называю.

Компьютер был уже включен.

— Садись на Ольгино место, — Артем поставил рядом со своим крутящимся стулом другой, с виду более удобный.

— А она где? — как бы рассеянно спросил Федя.

— Ольга-то? А кто ее знает, она по выходным ко мне не заходит. Может, на дачу ездит.

— Так холодно ж еще!

— У них дача теплая. Забыл, кто у нее предок? Я тебе вот что скажу, — Артем вдруг откинулся на спинку стула и отъехал от стола с компьютером — стул у него еще и катался по полу на колесиках, — зря ты в Ольгу влюбился, ничего тебе тут не светит. Ты не красней, не красней и на меня не обижайся. Я тебе это по дружбе говорю. Если бы ты мне не нравился, думаешь, я приглашал бы тебя в гости? А Ольга, она, знаешь, она ведь в меня втюрилась.

— А ты? — не вняв совету не краснеть, еле слышно выдохнул Федя.

— Я-то? Ни сном, ни духом. Просто, скажу тебе честно, мои родичи очень хотят, чтобы я с ней дружил. Нет, она ничего, хорошая девочка, красивая, умная и все такое. И папаша мой у ее отца… А мне что, Ольга и правда девка неплохая, пусть ходит. Я ей с компьютером помогаю. Ладно, путешествовать по Интернету будем? — еще раз глянув на совсем увядшего Федю, сменил тему Артем.

— Будем, — через силу отозвался несчастный Ромео. Это было все-таки лучите, чем страдать в одиночестве.

— Хочешь, к кому-нибудь в гости пойдем? — предложил Артем.

— К кому? А Интернет?

— Ох, и серый ты все-таки, тебя еще учить и учить! Интернетом и воспользуемся, — усмехнулся Артем.

«Может, он к Оле в гости таким образом отправится», — помечтал про себя Федя.

Артем тем временем бойко барабанил пальцами по клавиатуре и щелкал мышкой, что-то кратко по ходу дела объясняя, но Федя понимал мало — слишком много звучало в речи его компьютерного проводника незнакомых слов и терминов, все больше по-английски. Нет, слова-то он понимал, а вот смысл… Смысл оставался за семью печатями.

— Ага, — сказал наконец Артем, — попробуем этот канал, я на нем еще не был.

— Что ты сейчас делаешь? — заинтересовался через некоторое время Федя, когда Артем набрал новую строку на мониторе.

— Я запросил статус оператора, — хитро подмигнул ему проводник и тут же возмутился, обернувшись к экрану: — Ах, блин! Он меня кикнул!

Федя догадался, что «кикнул» — это почти то же, что и кокнул, только на компьютерном сленге.

— Это ему даром не пройдет, — Артем снова азартно забарабанил по клавишам. Все новые и новые строчки появлялись на экране.

«Хромай отсюда!» — прочел Федя на мониторе, через плечо Артема. — «Lamer!»

— Это ты кому?

— Это он мне, — раздраженно пояснил Артем, не отрываясь от кнопок. На экране тем временем появилось знакомое Феде ругательство, то самое, которое переводчику англоязычного фильма на протяжении показа раз пятьдесят приходится заменять на более приличные и различные по смыслу слова.

— Ах, блин! — подскочил на своем стуле Артем, — он меня опять кикнул. Ну погоди, зараза! Ах, ты меня банить! А мы тебя флудить будем. — Артем пулеметом затрещал по клавиатуре. — Вот черт, проигнорировал! — откинулся он еще через несколько минут на спинку стула.

— Ты… — начал было Федя.

— Я его урою! — Артем вошел в раж и уже ничего не слышал. — Я его, гада, сейчас просто ньюкну!

Последняя операция, видимо, завершилась успешно, потому что Артем опять подскочил, но совсем по-другому — как болельщик перед экраном телевизора, когда его команда забивает гол в ворота противника. Он громко заржал, хлопнул в ладоши, потом крикнул: «Yes!», — сопроводив восклицание соответствующим жестом, и откинулся на спинку стула теперь уже весьма, весьма удовлетворенным.

— Как мы его? — повернул он радостно-возбужденное лицо к Феде. — Нет, как мы его, а? Тебе понравилось?

— Ага, — кивнул Федя, чтобы не обидеть товарища. На самом же деле ему казалось, что он только что побывал в дурдоме.

— Ну, куда теперь отправимся?

Федя почувствовал, что снова краснеет, но решение, созревшее у него во время Артемовых манипуляций, настоятельно требовало исполнения.

— Давай к Оле, — произнес он, и сам удивился, как нелегко далась ему эта короткая фраза.

— Зачем? — насторожился Артем.

— Просто так. Поговорим.

Артем явно колебался. Он ерзал на крутящемся сиденье и чесал в затылке.

— А что мы ей скажем? — спросил он наконец. — Да ее, небось, и дома сейчас нету. Говорю же, на даче. А уж в сети-то точно ее нет.

— А ты проверь.

Артем недоверчиво косился то на компьютер, то на Федю.

— Нет, решительно сказал он, — это не Рио-де-Жанейро, то, что ты предлагаешь. К Ольге сам подъезжай в школе, я тебе тут не помощник. Давай-ка лучше посмотрим, что у нас по части новых игрушек.

Рано утром в воскресенье Федя вышел из дома. Родители спали. Он прекрасно знал, как удивится и встревожится мама, когда обнаружит его пустую постель. Что ж, ничего не поделаешь, придется ей поволноваться, а ему опять плести что-то несусветное, как тогда насчет Сашиного лжеинтервью. Но ждать до вечера он просто не мог.

Федя вышел на Рублевку и отправился все той же дорогой, которая грозила в скором времени стать не просто знакомой, а привычной.

Саша окликнул его сам, еще на подходе к лесу.

— Раненько ты, — констатировал он факт Фединого появления в этот час около назначенного места, когда они поздоровались и Тамерлан, к Фединому ужасу, встав на задние лапы, дружески ткнулся ему чуть ли не в лицо своей страшной мордой. — Есть что-нибудь новенькое?

— Не знаю, я думал, что у тебя…

— У меня есть. Нет, ты погоди радоваться, — заметив просиявшее лицо Феди, постарался охладить его Саша. — Ничего такого особенного, просто новые ходы появились. Но сначала объясни, почему ты сказал: «Не знаю».

— Ну-у, потому что я действительно не знаю, что сказать. И что думать.

— Ты не темни, — посоветовал Саша. — Говори как есть.

— Я был у Артема, он меня знакомил с Интернетом, — выпалил Федя.

— Так, это уже интересно. — Саша спустил Тамерлана с поводка, потому что они уже дошли до опушки, и приготовился слушать дальше.

— Да ничего интересного. То есть, конечно, сам по себе Интернет — это интересно, хотя я и не все понял.

— А что он тебе показывал?

— Сначала я как раз ничего не понял, он с кем-то ругался, а потом как это… Ньюкнул его, что ли?

— Да он, оказывается, хакер! Это действительно интересно. А потом что вы делали?

— В игры играли.

— Ну, это как раз неинтересно.

— Ты думаешь, это он? — спросил Федя, заглядывая в Сашины серые глаза. — Это не он.

— Вряд ли это он, — задумчиво произнес Саша, выбирая нечто среднее из сказанного Федей. У Феди будто камень с души свалился. — В этом я почти уверен.

— Почему? все-таки полюбопытствовал Федя.

— Видишь ли. — Саша одной рукой обнял Федю за плечи и потянул его в глубь леса следом за убежавшим туда Тамерланом. — Видишь ли, я не пойму, зачем ему это может быть нужно. Его отец работает у Олиного папаши в фирме, наверное, хорошо зарабатывает, обеспечивает всю семью и Артема тоже, надо думать, неплохо, если у них дома стоит «Пентиум». С Олей он, ты говорил, дружит. Подожди, — Саша предупреждающе поднял свободную руку, заметив, что Федя готов его перебить, — дай закончить. Короче, вряд ли твой приятель настолько бесшабашен, что будет забавы ради самому себе вредить. Это же все равно, что рубить сук, на котором сидишь. Зачем?

Слова Саши легли бальзамом на Федино сердце, но рвение начинающего детектива — а именно таким он себя чувствовал в этот момент рядом с «опытным», по его мнению, сыщиком — все же заставило его усомниться. Скорее даже он сделал вид, что сомневается: ведь, отправляясь на встречу с Сашей, Федя хотел именно оправдать Артема. А может быть, ему захотелось рассеять свои сомнения окончательно… Как бы то ни было, неожиданно для самого себя Федя возразил:

— Хорошо, — сказал он, — а почему же он тогда вчера отказался выйти на контакт с Олей по Интернету?

Саша пожал плечами.

— Мало ли почему. Может, она ему нравится, и он не хотел, чтобы ты тут мешался.

— Нет, он сам мне сказал, что Оля в него втюрилась, а он ни сном, ни духом, но почему-то отказался при мне с ней по Интернету общаться. Почему же? А если он не хотел, чтобы я знал ее адрес?

— Вот это действительно странно, но я и говорю, что я только «почти» уверен, а не совсем. К тому же если он хакер, то он действительно должен неплохо ориентироваться в сети. И наверняка забросить Оле любую информацию в почтовый ящик ему раз плюнуть.

Саша остановился.

— Эх, посмотреть бы, что там у нее, в почтовом этом ящике, — мечтательно протянул он. — Значит, он не дал тебе ее электронный адрес?

— Говорю же, отказался.

— Действительно, все может быть, — покачал головой Саша. — Но зачем? Не понимаю. Разве что из озорства? Да еще ты говорил, что он Бендера цитировал.

— Вот это как раз ерунда! — тут же бросился защищать Артема Федя. — Он мне сам говорил, что не читал «Золотого теленка», только фильм смотрел. И фразу про апельсины не вспомнил.

— Мало ли что он сказал! Если это и вправду его рук дело, так мог и соврать, что он, себе враг, что ли? И папаша у него компьютерщик, там и до CD-рекордера недалеко… Да-а, все не так просто, как кажется.

Федя вздохнул. Надо же, разыграл сомнение, чтобы окончательно Артема оправдать, а Саша-то всерьез засомневался!

— Что же теперь делать? Олиного адреса я не узнал.

— А он и не нужен, — беспечно заметил Саша, — это, собственно, то самое новенькое, что я хотел тебе сказать. Мой спец по компьютерным взломщикам поднял меня вчера на смех. Ты, говорит, любой адрес достань, того, с кем она общается, а я и ее тогда скачаю. Ему еще только время знать нужно, когда они в сети общаются.

— Так он что, тоже хакер? — спросил Федя.

— Антихакер, улыбнулся Саша. Ты Артема этого адрес можешь узнать?

— Попробую, — вздохнул Федя.

Все воскресенье после утренней встречи с Сашей Федя ломал голову над тем, как узнать у Артема его собственный электронный адрес и выведать, у кого из ребят в классе еще есть компьютеры. Это было второе Сашино задание, остававшееся еще с их первого разговора у Феди дома. Задачка оказалась не из легких, однако, отправляясь утром в школу, Федя имел в голове четкий план и к осуществлению его приступил еще до начала уроков.

Первым делом он подошел все к тому же Артему и спросил, с помощью какого компьютера можно подключиться к Интернету.

— Да на любом подрубиться можно, — ответил Артем. — Что, понравилось?

— А я вроде слышал, что компьютеры разные бывают, — с серьезным видом засомневался Федя. — Одни лучше, другие хуже, одни медленнее работают, другие быстрее. У каких-то там память больше, — уверенно выкладывал он обрывки своих жалких знаний компьютерного мира.

— Ну правильно, — согласился Артем. — Конечно, если у кого-то там до сих пор стоит дома «двойка» — это не Рио-де-Жанейро, но даже и к ним сейчас модемы существуют, правда, пропускают только текстовые файлы.

Федя мало что понял, но, не подав вида, спросил:

— А «тройки» достаточно?

— В принципе да, — нехотя согласился Артем, но было видно, что и «тройка», на его взгляд, тоже не Рио-де-Жанейро. — У «тройки» память все-таки побольше, но она медленная, по часу грузиться будет, особенно если файл с картинками. Лучше всего «Пентиум», а как крайний вариант «четверка» и хороший модем. Вот тогда с Интернетом особых проблем не будет.

— Значит, советуешь мне покупать «Пентиум»? — небрежно бросил Федя, нарочно громко, чтобы его слышал не только Артем.

— Да он бешеные бабки стоит, бери «четыреста восемьдесят шестой»! — тут же клюнул на эту удочку Алик Карманов, уже давно прислушивавшийся к их разговору с соседней парты. — Можно даже подержанный, тебе за глаза хватит, и деньгу сэкономите.

— Не слушай ты его, — зашипел тут же Артем, — у него самого «тройка», в «четверку» переделанная, вот он тебе и предлагает. «Четверка» — это уже прошлый век, бери «Пентиум».

Не прошло и пяти минут, как весь класс уже знал, что Федя Чудинцев собирается покупать компьютер, и ребята наперебой советовали, что лучше, какая модель, какой объем памяти, как и где покупать. Федя же, между тем, мотал на ус, у кого из его одноклассников имеются компьютеры и какие модели. Трое даже сразу дали Феде свои адреса электронной почты, а Ленка Волкова свой телефон:

— Модема у меня пока нет, — сказала она, давай просто будем играми обмениваться.

Федя обещал. На радостях он готов был обещать все, что угодно: ведь в кармане у него уже лежал электронный адрес Артема. А к концу дня, старательно общаясь «оптом и в розницу» с одноклассниками, он собрал всю информацию обо всех компьютерах класса. Выяснил и фамилию учителя информатики, просто заглянув на перемене в классный журнал. В общем, сделал почти все, о чем просил его Саша. Оставалось только уточнить время, когда Артем общается в Интернете с Олей.

Кажется, вместе с Губиным к Феде Чудинцеву начала возвращаться удача.

Глава II ЛЕД ТРОНУЛСЯ, ИЛИ ОПЕРАЦИЯ «АНТИХАКЕР»

Свой успехи Федя доложил «шефу», как про себя в шутку стал величать Сашу Губина, тем же вечером и, разумеется, в том же месте — под сенью высоких сосен на краю Крылатского. «Место встречи изменить нельзя», — повторял про себя Федя, шагая вдоль Рублевки к лесу.

— Хорошо, — похвалил его Саша, — ты настоящий сыщик. Лед тронулся, как говорил все тот же Остап Бендер. Пора связать тебя с нашим компьютерным «опером». Будете работать самостоятельно, но под моим надзором. Зовут его Костя, живет он, правда, далековато — в Ясеневе. Свяжетесь по телефону.

Саша извлек из кармана своей кожаной куртки уже знакомый Феде блокнотик и быстро, записал на его странице новые семь цифр.

— На, — протянул он Феде вырванный листок. — Проведете с Костей операцию «Антихакер». — Саша ухмыльнулся: видно, ему понравилось название, которое он сам придумал. — А список владельцев компьютеров вашего класса давай сюда.

Обмен информацией состоялся.

— Что мне Косте этому сказать? — спросил Федя.

— Во-первых, скажешь, что от меня. Он предупрежден. Во-вторых, передашь ему адрес в Интернете этого Артема, а насчет времени его коннекта в сети с Олей сами договоритесь, как действовать. Все? Все, — сам себе ответил Саша Губин и добавил: — Да, звони ему до упора, и лучше завтра с самого утра, перед школой, а то можешь не дозвониться, он частенько надолго ныряет в Интернет, и тогда телефон занят.

На этом они расстались.

Ждать до утра Федя просто не мог. Его лихорадило, как перед гриппом. Но он знал, что здоров, просто впервые по-настоящему почувствовал, что близок к разгадке.

Теперь Федя понял, чего ему не хватало до этого. Ему не хватало хорошей опоры, ясной, спокойной головы и уравновешенности. Он и сейчас не чувствовал в себе этих качеств, зато Саша Губин обладал ими в полной мере. Он как бы предоставил их Феде взаймы, и все сразу стало получаться.

Вернувшись домой, Федя сразу побежал к телефону и опять унес его в комнату. Видно, птица удачи решила свить гнездо у него в волосах, потому что дозвонился он с первого раза.

— Алло, — послышался в трубке чей-то молодой голос.

— Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Костю, — попросил Федя.

— Я у телефона, — отозвался голос.

Федя сделал все так, как его научил Губин: сказал, что телефон получил у него, представился, передал адрес Артема, а заодно и остальные адреса, полученные от одноклассников, и спросил, как ему действовать, чтобы вовремя предупредить Костю насчет времени общения Артема и Оли в сети Интернет.

— А я откуда знаю, — недовольно буркнул невидимый Костя. — Вот и придумай, я-то думал, ты мне сам это скажешь.

— Ну-у, я бы мог тебе позвонить, когда узнаю. Только они при мне не договариваются… Общаются вроде по вечерам.

— Ладно, вздохнула телефонная трубка, — буду сидеть дежурить каждый вечер. Как подловлю их, сразу же жди звонка.

Все зависящее от него Федя сделал, теперь оставалось только ждать. Это было труднее всего. Терпение никогда не входило в число Фединых достоинств, но, увы, инициатива деятельности перешла из его рук к почти незнакомому Косте. Вспоминая об этом, Федя каждый раз мысленно попрекал отца, что у них до сих пор нет компьютера, хотя, наверное, не вполне справедливо: даже имей он компьютер, до хакера ему все равно было далеко.

Все как будто затянулось вместе с Фединым ожиданием. Снова и окончательно испортилась погода. Было холодно и пасмурно — весна будто заснула на пороге, а ведь уже по срокам перевалила за половину. Класс неожиданно поредел, еще в понедельник сразу трое не вышли по болезни. А во вторник Федя лишился своего нового соседа по парте Петьки Кочеткова. Он неожиданно остро почувствовал, что с Петькой было бы гораздо веселее.

А главное — с первой минуты учебного дня он мучительно ожидал окончания уроков, чтобы сорваться домой и снова безвылазно ждать звонка, которого могло не быть еще очень и очень долго.

Каждые новые сорок пять минут он созерцал с последней парты. Один затылок. Она тоже сидела одна: видно, и Катю подкосила эта нежданная волна позднего весеннего гриппа. Но Федя и не думал о том, чтобы занять Катино место. Хватит с него. Нечего больше унижаться. Может, он еще и пересядет за эту парту, но только тогда, когда все станет ясно, когда он, Федя Чудинцев, докажет себе и Оле, что действительно чего-нибудь стоит. Иного пути он теперь для себя не видел.

Перед третьим уроком ему показалось, что Оля обернулась и пристально посмотрела на него, прежде чем опуститься за парту. А на следующей перемене случилось небывалое. ОНА сама подошла к нему и спросила:

— Ты не хочешь сесть сегодня на физике со мной?

— Хочу, — вырвалось у него.

Оля кивнула и отошла в сторону, а Федя так и остался стоять столбом, потрясенный и ошарашенный. Немного придя в себя, он поспешил в кабинет физики — а то вдруг еще передумает! — и перенес свои вещи с последней парты на Олину. Укладывая сумку на стул, он вдруг вспомнил, что именно здесь, как раз за этой же партой и тоже во вторник, предложил Оле тот проклятый апельсин.

«Что-то будет», — тревожно стучало в голове у Феди, когда он покидал класс на остаток перемены.

С самого начала урока физики Федя изо всех сил старался вести себя «хорошо», сидел почти не шевелясь, на Олю не оборачивался, только проверил, нет ли в парте еще какого-нибудь подвоха. Там было пусто, но чувство тревоги Федю не отпускало.

Учитель окончил опрос, понаставил кучу троек и две двойки, потом успешно завершил объяснение теоретической части материала и наконец перешел к задачам. Класс затих, склонившись над тетрадями, и зашуршал стержнями ручек по бумаге — кто решал, а кто только делал вид или искал возможность поживиться за чужой счет. И вот тут-то Федя дождался главного…

Прямо у него под носом вдруг мелькнула Олина ладошка и оставила на его тетради маленький клочок бумаги. Там было написано: «Федя, приходи, пожалуйста, сегодня в лес в то же время. Я буду тебя очень ждать. Очень нужно». Дыхание у него, как всегда, перехватило.

…И вот он снова в лесу, снова идет по знакомой тропинке, так же шелестит под ногами сосновая хвоя и сгущаются сумерки. Лес, как и он, замер в ожидании феи. Сейчас она покажется из-за поворота или же уже поджидает его, стоя у могучего ствола, как всегда, в задумчивости, скрестив на груди руки…

«Нет!» — Федя встряхнулся. Нет уж, он больше не позволит себе попадаться в сети бесплодных мечтаний. Надо действовать, а не мечтать. Не мужское это занятие. Федя сел на диван и взглянул на часы. После того, как он сделал уроки, прошло уже около сорока минут, и оставалось еще столько же до того момента, когда он выйдет из дома и отправится на свидание… Нет, на встречу, остудил он себя, на встречу с Олей.

Что принесет ему эта встреча, лучше сейчас не думать. И тем более не стоит фантазировать. Правда, сил нет больше дожидаться, проклятые стрелки на часах опять еле ползут. Но и уйти заранее, бродить, коротая время, по немногочисленным улицам Крылатского или лесным тропинкам Федя не имеет права. Он должен сидеть до упора здесь и караулить — не позвонит ли антихакер Костя.

Но Костя не позвонил, по крайней мере, до тех пор, пока Федя не вышел из дома. Мама, не скрывая тревоги, проводила его взглядом и даже ни о чем не решилась спросить. Феде даже стало жаль ее. Наверняка она понимает, что с сыном творится что-то необычное, и ужасно опасается, как бы это необычное не стало неладным.

«Ну и пусть», — подумал Федя. Придется ей потерпеть, ему-то ведь тоже не сладко. Вот до-долбала бы папу с покупкой компьютера раньше, может быть, и не пришлось теперь Феде шататься по вечерам под пологом леса. Впрочем, что он врет. Если бы Оля сказала, он побежал бы не то что вечером, а даже и в полночь, и не только в лес, а хоть и на кладбище.

Шагая вдоль Рублевки, Федя вдруг вспомнил, что скорее всего на углу леска встретит Сашу с Тамерланом, но разговор с ним не входил сейчас в Федины планы. Сначала он должен узнать, для чего с ним хочет встретиться Оля, а вот потом он все расскажет «шефу». Если только это не сугубо личное…

Решив избежать несвоевременных объяснений, Федя свернул на Осенний проспект, спустился по нему до памятника защитникам неба, повернул к своей школе, промчался на всех парах мимо ее закрытых дверей и побежал по той самой дороге, по которой впервые пришел к ним вслед за Олиным «Мерседесом». Вскоре он уже стоял на Осенней улице, там, где начинался лес, только с другой стороны от заветной тропинки. Подбегая к ней вдоль оврага, он с удовлетворением заметил, что «Мерседес» уже тут как тут. «Значит, это не шутка!» — подумал Федя и чуть не запрыгал от радости. А то до последней минуты он сомневался.

Олю Федя увидел действительно у того поворота, на котором оборвал свою мечту. Они поздоровались и медленно побрели по тропинке в глубь леса. Оля пока молчала, видимо, собираясь с мыслями или с духом, а Федя не торопил события.

— Ты знаешь, — просто начала она, — ты был прав в прошлый раз. Мне действительно угрожают.

Федя по-прежнему молчал — он так обрадовался этому признанию, что и сказать-то ничего не мог.

— Ты уже не хочешь мне помочь? — беспомощно спросила Оля.

— Хочу, — тотчас ответил он, совсем так же, как тогда, когда Оля предложила ему пересесть к ней за парту.

— Пойдем тогда, я расскажу тебе все с самого начала. Чарли! Чарли! — позвала она своего пекинеса и свернула с тропинки. Федя пошел за ней, а где-то сзади запыхтело и зашуршало так, будто их по пятам преследовал маленький паровозик, — Чарли спешил на зов своей хозяйки.

— Все начиналось совсем не страшно, — начала свой рассказ Оля. — И все было тогда по-другому. Я гуляла, где хотела, ходила в школу пешком, и за мной не крался по лесу этот Виктор, который меня охраняет. Теперь я не знаю, были ли у меня тогда настоящие подруги, но с девчонками мы часто встречались, гуляли по Крылатскому, они заходили ко мне, а я к ним, ну, и еще к Артему. Ты знаешь, его отец у моего папы работает, и как-то так мы с ним подружились… У него и у меня компьютеры, ну, это ты уже тоже, конечно, знаешь. Но главное, что мы с ним болтаем по Интернету каждый день, и раньше так было, только тогда и с девчонками тоже, с Анькой Серегиной, с Маринкой Демкович, ну и еще с Вовиком. У нас даже свой собственный канал был, только для нашего класса. Всех остальных Артем оттуда спроваживал, он очень хорошо в компьютерах разбирается. E-mail мы пользовались редко, только когда до кого-нибудь не могли достучаться или в шутку…

Оля замолчала и остановилась у двух больших подгнивших бревен — комель одного из них лежал на хребте у другого.

— Давай тут присядем, — предложила она, — я еще долго буду рассказывать.

— Они ж сыроватые, — заметил Федя. Самому-то ему было на эту сырость наплевать, если бы не было рядом Оли.

— Ничего, — сказала Оля и собралась уже было сесть.

— Подожди, — удержал ее Федя, скинул куртку и расстелил на бревне так, что хватило места обоим, только надо было сесть совсем рядом.

— Холодно же, — не удержалась от усмешки Оля, однако села на предложенную подстилку.

— Ничего, — уселся с ней рядом и Федя, — мне нормально. Давай дальше рассказывай.

— Хорошо, — Оля еще на мгновение замолчала, видимо, вспоминая, на чем остановилась, и продолжила: — Так вот, полтора месяца назад, за пару дней до Восьмого марта, нормальная жизнь кончилась. Я тогда пришла домой с прогулки, тоже с Чарли тут гуляла и Аньку еще встретила… Ну вот, прихожу я домой, лапы Чарли помыла, переоделась и думаю, дай в почтовый ящик загляну, может быть, там что-нибудь есть от Артема, он туда всякие приколы иногда закидывал. А там… В общем, я сначала подумала, что это тоже от него, но потом поняла, что нет. Где он мог такую фотографию моего отца раздобыть? Да и шутка не в его духе… Понимаешь, там оказалась картинка, а на ней сидит улыбающийся отец, мой отец, в своей машине, и текст: «Все крупные современные состояния нажиты самым бесчестным путем». Плохая шуточка… В общем, я разозлилась, хотела по обратному адресу узнать, кто это заслал, и не смогла — адреса не было. Будто с неба она свалилась. Я уже собиралась связаться с Артемом, наверняка он тогда в сети был, но как раз вернулся с работы отец, и я ему это показала.

Оля опять замолчала, сунув руки в карманы куртки и зябко поеживаясь. Прямо перед ней на ствол ближайшего дерева припорхнул откуда-то поползень и, тихо шурша, стал спускаться все ниже и ниже по спирали, то скрываясь за стволом, то появляясь снова, крутя своей маленькой темной головкой и выискивая прячущихся в неровных бороздках влажной коры букашек. Так он спустился почти до самой земли, не обращая внимания на притихшую парочку, и, лишь полностью обследовав дерево, перепорхнул на другое.

— Он побледнел как-то, — продолжила Оля так, будто и не молчала добрых три минуты. — Я даже испугалась. Никогда его раньше таким не видела. Стал спрашивать, откуда это… Я говорю, не знаю, он чуть на меня не накричал, но сдержался, сказал, чтобы я ничего не трогала, и ушел к себе в комнату, куда-то звонил. Потом скоро пришел Артемов отец, повозился с нашим компьютером, поговорил о чем-то с отцом и ушел. Больше я в тот вечер к компьютеру не подходила. А на следующий день появилась новая картинка и тоже с текстом…

Федя заметил уже знакомую гримаску на лице рассказчицы: брови собрались у переносицы, между ними залегла резкая складка, лицо побледнело, глаза глядят будто в пустоту.

— Тут уже я испугалась, призналась Оля, — то есть не сразу. Сначала-то я просто разозлилась. Потому что на картинке была моя фотография. Я у себя на даче, бегу к пруду, на самом деле за Чарли, но его в траве не видно, и получается, что к пруду. А текст под картинкой такой: «Графиня изменившимся лицом бежит пруду». Я еще подумала: «Что за идиот с ошибками пишет?» Это теперь я знаю, что он вовсе не ошибался. А тогда… Тогда я снова показала эту картинку папе. На сей раз он покраснел. Сказал, что я вожусь со всякой сволочью, и ушел, даже дверью хлопнул. К компьютеру велел не притрагиваться, и снова приходил Артемов отец, опять колдовал у компьютера и с отцом разговаривал. А потом меня заперли на две недели дома. Никуда не выпускали. Ни на улицу, ни в гости. Даже с собачкой Виктор гулял. И к компьютеру подходить запретили. Только видик да телевизор и еще телефон — все. Всем в школе сказали, что я заболела. В общем, весело. Я опупела от такой жизни!

Едва не рассмеявшись этой немного неожиданной фразе, Федя снова глянул на свою собеседницу. Он увидел совсем другую Олю: теперь складка между бровями разгладилась, на щеки постепенно возвращался румянец, но главное — глаза смотрели не безучастно, не испуганно, а очень даже сердито и решительно, как тогда, когда он впервые встретился с ней в гостях у Артема.

— Мне ничего не говорили, — продолжала Оля, — ничего не объясняли. Папа ходил мрачнее тучи, я к нему и подступиться боялась… А маму он чем-то напугал, и она тоже молчала. Папа каждый вечер садился за компьютер, раньше он никогда этого не делал — у него свой на работе. Я догадывалась, что он проверяет мой почтовый ящик, но, видимо, все было нормально, потому что через две недели мне наконец разрешили выходить из дому, и я пошла в школу. Ага, выходить, — горько усмехнулась Оля, — под конвоем. То есть под охраной, только это одно и то же. Повсюду за мной таскается с тех пор этот проклятый Виктор. Такой дурак…

С последним замечанием Федя от всей души согласился, но вида не подал. Оля вздохнула и продолжала:

— Дружить мне разрешили только с Артемом. То есть они мне не могли запретить общаться с кем-нибудь в классе, но в гости пускали только к нему, а гулять я стала только с Чарли. Кто ж со мной еще гулять будет… под надзором?

Оля, через силу улыбаясь, вытерла сгибом указательного пальца слезинку под глазом, и сердце Феди чуть не лопнуло от сострадания, как напоровшаяся на острый шип автомобильная шина.

— Чо дальше-то было? — чтобы скрыть свои чувства и перевести дух, вымолвил он.

— Что дальше? переспросила Оля.

А дальше все было ничего. Никто меня не беспокоил. Я стала привыкать к такой жизни. Ходила в гости к Артему, гуляла с Чарли, в классе болтала с Катей. Она одна со мной нормально разговаривала, когда я стала на уроки и с уроков на «Мерседесе» ездить. Нет, и другие вроде бы нормально, но я же вижу, как они смотрят. Я сама с ними разговаривать перестала. И с Анькой, и с остальными. А потом появился ты в нашем классе, и все началось снова.

— Ни фига себе, — раздельно выговорил Федя. — Но я ни при чем! Я наоборот…

— Да что ты так нервничаешь, — усмехнулась Оля, — я знаю, что это не ты. Иначе бы сейчас с тобой не говорила. Только я не сразу это поняла. Ну подумай сам. К тому времени, как ты появился, мне уже разрешили пользоваться компьютером. Мы опять болтали в Интернете с Артемом. Я сменила электронный адрес и никому его больше не давала, кроме него. Все уже шло хорошо, — со вздохом сказала девочка, — и вдруг, это на третий только день, как я стала пользоваться компьютером, нахожу в своем ящике такое послание: «Ждите апельсинов братьев Карамазовых*. Честно говоря, я не испугалась, бывает, всякая дрянь по E-mail залетает, но адрес отправителя решила на всякий случай проверить — тут я и поняла, что это действительно мне. И написано так же по-дурацки, как в прошлый раз, правильнее ведь «от братьев Карамазовых». Тот же почерк. Я испугалась тогда, что меня опять дома запрут, стерла эту писульку и никому ничего не сказала. Подумала было на Артема, но поговорила с ним и поняла — не он. Я-то его хорошо знаю. Когда он шуточки свои запускает, это сразу понятно, он смеется, как маленький.

Впервые за свой рассказ она улыбнулась действительно весело, и от этой улыбки у Феди защемило под ложечкой… Но и тут он сдержался. Оля же вроде и не замечала ничего.

— Хороший он парень, — продолжала она.

— Хороший, — буркнул Федя.

— Правда, хороший? — Оля так и просияла, повернувшись к Феде.

— Хороший, хороший, давай дальше, г— поторопил он, чтобы проехать тяжелый момент.

Оля вернулась к своей истории:

— Так вот, это не Артем. И я не могла понять, кто же. Кто-то из нашего класса? Но я никому своего нового адреса не давала. Артем тоже. Я всю ночь не спала, всех-всех в уме перебирала, просто не знала, на кого подумать. Решила никому ничего не говорить, а на эти дурацкие послания попросту плюнуть. Будь что будет. Прихожу на следующий день в класс, на географии ты со мной садишься, я гляжу на парту и вижу: «Братья Карамазовы». Ну, дальше ты знаешь, что со мной случилось. Уже дома я поняла, что, наверное, это кто-то из класса, но на тебя я не думала, ты же только что появился. Но когда ты и на следующий день рядом со мною уселся, да еще и книжку я у тебя в портфеле нашла ту самую…

— На корешке же не написано, — перебил Федя.

— Да, но там же написано, что Достоевский. А нам литераторша говорила, кто «Братьев Карамазовых» написал. Вот я и посмотрела твою книгу, а там как раз этот роман. Потом я его у тебя попросила, чтобы проверить, как ты на это отреагируешь, и узнать, кто они такие, эти братья.

Федя покивал.

— Я ведь тоже взял его у отца для того, чтобы узнать, что тебя в этой надписи напугало.

— Про надпись ты от Артема узнал?

— Угу.

— Говорю же… Как ребенок.

«Хорош ребеночек… Птенчик! Еще не известно, не его ли это работа!» — окончательно разозлившись, подумал про себя Федя.

— А я в тот же вечер получила еще одно послание, на сей раз это была игра. Та самая, которую ты видел: «Грузите апельсины бочках братья Карамазовы». Видишь, я тоже знаю теперь эту фразу, но когда ты мне дарил апельсин, я еще «Золотого теленка» не читала. Я вообще читать не люблю. А теперь с этой историей кошмар какой-то — две книги сразу прочла. Кстати, Карамазовых так и не дочитала, там еще продолжение есть.

— Знаю, — кивнул Федя.

— В общем, когда ты дал мне тот апельсин, я решила, что это ты меня пугаешь.

Федя хотел было пояснить, что апельсин он нашел в парте, но все же решил, что лучше не надо. Пусть думает, что он специально для нее купил или свой отдал.

Оля тем временем пересказывала уже частью известные Феде события.

— Я захотела испытать тебя, показать, что все знаю, и посмотреть, как ты отреагируешь. Я думала, что ты себя выдашь, или отвяжешься, или наконец скажешь, что тебе нужно.

— Да не нужно мне ничего!

— Знаю, знаю, — замахала руками Оля, — ты слушай. Ну, ты помнишь, как я вам игру показала. Артему вообще не понравилось, а ты про Остапа Бендера закричал, В общем, я тогда уже поняла, что, видимо, ты ни при чем. А потом ты мне еще и записку прислал. Ты уж не обижайся, что я тогда так с тобой говорила. Понимаешь… Мне не хотелось никого в это втягивать. Ведь даже Артем всего не знает. Я очень мало ему рассказала. В общих чертах.

— Почему же сейчас… — начал было Федя. — Потому что мне не к кому обратиться! — почти выкрикнула Оля. — Потому что опять ко мне пришла почта. Потому что я не хочу, чтобы меня заперли дома. Потому что я боюсь!

Последние слова она проговорила уже сквозь слезы. Федя робко обнял девочку за плечи.

— Ну не надо, не надо, бубнил он, не зная, как ее успокоить.

— Убери руку, — выпрямилась Оля. — Виктор где-нибудь рядом. Он подглядывает и все донесет папе. Тогда я и с тобой не смогу никак связаться. Я ему дала сегодня пару сотен баксов, чтобы он не говорил никому дома о нашей встрече, и обещала еще столько же. Но я ему все равно не верю.

— Ничего он никому не скажет, — спокойно сказал Федя.

— Ты его не знаешь, он сволочь.

Федя это знал не хуже Оли, но пришлось промолчать.

— Теперь я тебе почти все рассказала, — Оля поднялась с бревна, достала из кармана платочек, вытерла слезы, — и хочу, чтобы ты мне помог. Ты же сам предлагал мне помощь. Понимаешь, я уверена, что это кто-то из нашего класса. Кто-то очень близкий, он рядом. До вчерашнего послания я еще в этом сомневалась, хотя он и написал у меня на парте: «Братья Карамазовы». Но вчера я поняла, что это точно кто-то из класса. И это может быть кто угодно, кроме тебя и Артема.

— Так что же такого он прислал в этот раз? — спросил Федя.

Оля вынула из кармана куртки маленькую пухлую коробочку, нажала сбоку какую-то кнопочку, и коробочка сама распахнулась.

— Видишь, какое у меня колечко. Мне подарил его папа в этом году на день рождения. Колечко с александритом, — это мой камень, я родилась… Ладно, это тебе не интересно. Так вот, в пятницу я его впервые надела. А вчера получила по почте следующую записку, вот, я ее переписала.

Оля протянула Феде сложенную вчетверо бумажку- Он развернул и прочел: «Какое у тебя красивое колечко. Ты нам его подаришь? В следующий раз попросим больше. Братья Карамазовы».

— Понимаешь, — прошептала Оля, — теперь он пишет уже без ошибок. Это уже не телеграмма и не цитата. Дурачиться перестал. И это еще страшнее.

— Ты папе не говорила? — спросил Федя.

— У-У, — Оля отрицательно крутанула головой, в глазах у нее стояли новые слезы. — Но я боюсь. Откуда он все знает, и что он еще попросит?

— Или они, — задумчиво произнес Федя.

— Угу, — кивнула Оля. — Но все равно, он или они, какая разница.

— Хорошо, — Федя решительно взял с поваленного ствола еще теплую куртку и оделся. — То есть ничего хорошего, — поправился он, — но ты не бойся. Я знаю, что делать.

— Что? — спросила Оля.

— Раз уж ты мне доверилась, сообщай все, что бы с тобой ни случилось. Мы можем встречаться с тобой здесь, когда ты будешь гулять с собачкой.

— А Виктор?

— Виктора я беру на себя, не давай ему больше денег.

— Да что ты можешь? — усмехнулась Оля.

— Зачем же ты тогда мне все это рассказала?

Федя впервые увидел, как Оля покраснела.

— Не волнуйся, — как можно внушительнее сказал он, — я буду действовать не один. У меня есть друг, он известный сыщик, у него целое агентство. — Федя, конечно, немного приврал, но уж очень хотелось успокоить Олю. — Он мне поможет. Скажу больше, мы уже начали работу- Ты только не волнуйся.

Оля опять округлила глаза так, как умела одна она, — такой Федя ее уже видел. Только теперь было похоже, что изумление ее искреннее.

— На вот тебе мой телефон, — совсем, как Саша Губин, Федя записал свой номер, только не на листочке из блокнота, а на Олиной бумажке с текстом последнего из посланий. — Если что экстренное или особенно важное — звони. Папаше ничего не рассказывай, а то он и правда запрет тебя дома. А я думаю, просто кто-то глупо шутит. Ты права, это наверняка кто-то из нашего класса. Даю тебе слово, я его выведу на чистую воду.

— Я тоже думаю, что это какой-то дурак, — прерывисто вздохнула Оля. — Но знаешь, все-таки страшно.

— Плюнь, — хорохорился Федя. — Мы его вычислим, может быть, даже сегодня или завтра, говорю же тебе, что уже началась работа. Я ведь не случайно приходил сюда в лес, когда ты мне ничего не сказала. Уже тогда я все понял и подключил этого сыщика.

— Ты единственный, кто догадался, — печально проговорила Оля, — Артем все еще не верит.

«Или не хочет», — подумал про себя Федя, и снова былые подозрения всплыли в его памяти.

— Пошли, ты меня проводишь до тропинки, а дальше уж я пойду сама. Мама и так будет волноваться, что я сегодня слишком долго гуляю, — сказала Оля и подозвала Чарли. — Вот кто сегодня нагулялся.

Из маленькой пасти подбежавшего разгоряченного пекинеса валил по холодной погоде парок. «Действительно, как паровозик, — умилился Федя на собачку. — А у Саши — как трактор».

У тропинки они попрощались.

— Значит, запомнила, — дал последние наставления Федя, — если что, звони, а так — здесь по вечерам, ладно?

Оля кивнула и пошла прочь по тропинке, сопровождаемая верным Чарли. Федя стоял и то ли ждал чего-то, то ли думал, какой ему теперь выбрать путь, чтобы поскорее выйти из леса поближе к своему дому. Отойдя на несколько шагов, Оля остановилась.

— Спасибо, — сказала она, обернувшись, и помахала Феде рукой.

— Не за что, — расплывшись в улыбке, ответил ей Федя.

Сашу Губина искать в лесу не было смысла: скорее всего он уже выгулял своего бультерьера и ушел домой. Но хотя бы позвонить ему было необходимо: Федя был переполнен сведениями, как кубышка медными пятаками.

Он все-таки заскочил на тот уголок, где обычно встречался с Сашей, но, как и ожидал, никого там уже не застал. Чтобы скорее попасть домой, он пересек под землей Рублевку и вернулся на сто двадцать седьмом, как показал ему давеча Саша.

— Мне никто не звонил? — спросил он еще с порога.

— А кто тебе должен был позвонить? — тут же поинтересовалась мама.

— Парень один из класса.

— Нет, из класса тебе никто не звонил.

— А не из класса? — вынужден был расколоться в следующем вопросе Федя и про себя подумал: «Вот ей бы в милиции работать, она бы кого хошь допросила».

— И не из класса никто не звонил, — довольная выведанной информацией, ответила мама и вернулась к себе в комнату. — Кстати, — она опять на мгновение выглянула из-за двери, — ужин на плите, я тысячу раз разогревать не буду.

Федя скорчил рожу и показал ей язык — разумеется, когда дверь в комнату закрылась, — но в принципе остался доволен, что все так мирно закончилось. Он сходил на кухню, включил под сковородкой конфорку, даже не посмотрев, что там под крышкой, и пошел звонить Саше Губину.

Саша оказался дома.

— Есть новости? — уже привычно поинтересовался он.

— Сколько хочешь, — гордо ответил Федя, которого просто распирало.

— Да ну, — оживился Губин, — что же ты узнал?

— Все, — заявил Федя.

— Так уж все, — засомневался Саша.

— Ну, почти все, — сознался Федя, — а точнее, все, кроме самого главного. Я не знаю, кто и зачем все это затеял. Но все остальное Оля мне рассказала.

— Сама? — переспросил Саша недоверчиво.

— Сама, — выпалил Федя, не сумев скрыть своей радости.

— Ну, поздравляю. Значит, надо встретиться. А Костя еще не звонил?

— Нет.

— Жаль, потому что к нему не пробиться. Впрочем, понятно, почему. Слышь, Федь, тебе обязательно надо встретиться сегодня?

— Нет, можно и завтра утром, — скрепя сердце ответил Федя.

— Ну, тогда до завтра, может, и Костя еще позвонит.

Но Костя не позвонил, а Федя так и не смог уснуть до поздней ночи. Не потому, что караулил звонок, а потому, что не устоял — к нему вернулись мечты и фантазии. Правда, перед тем как отправиться в постель и погрузиться в мир замечательных приключений, он еще долго отскребал угольки со сковородки, так и не узнав, что же мама приготовила ему на ужин.

Утром Федя выложил Саше все, что рассказала ему вчера Оля. А Саша подвел итог их беседы.

— Значит, что мы узнали нового? Во-первых, мы убедились, что Олю действительно кто-то пугает. Больше того, кто-то, возможно, собирается ее шантажировать деятельностью ее папаши. Намек на заработанный бесчестным путем капитал понял?

— Угу, — согласился Федя.

— Далее, мы узнали, что Олин папаша думает, будто сейчас с его дочерью все в порядке, никто ей не угрожает, а ведь сначала, судя по всему, он здорово перепугался.

— Точно, еще как, — подтвердил Федя.

— Это значит, что-то за ним есть, — констатировал Саша. — Знать бы, что и кто еще в этом замешан. Боюсь, придется копаться в его темном прошлом.

— Как же мы это будем делать? — Федя не мог себе представить, что он может узнать из прошлого Толоконцева и каким образом.

— Тебя это не касается, — успокоил его Саша, — это мое дело, в крайнем случае придется отца попросить, он поможет. И про Виктора этого забудь. Зря ты, конечно, надавал Оле всяких обещаний, но его-то, я думаю, мы нейтрализуем. Уж это моему отцу вполне под силу, он и все частные охранные агентства знает, и в милиции у него знакомства остались. А вот кто шантажирует Олю — это уже придется выяснять нам самим. Так говоришь, обратного адреса у посланий нет?

— Нет, — помотал головой Федя.

— Значит, компьютерный аноним. — Саша почесал в затылке, была у него такая простоватая привычка, Федя давно уже заметил. — Это плохо. Что ж, вся надежда на Костю.

— А если не выйдет?

— Не выйдет, тогда и будем думать. Ты адрес-то ее электронный спросить не догадался?

— Ой!

— Вот именно: «Ой», — саркастически передразнил Саша. — Ладно, думаю, Костя и так справится.

— Я могу сегодня в школе узнать.

— Узнай на всякий случай и еще смотри в оба. Я уверен, здесь не один человек действует. Потому что такой шантаж одному пацану не под силу. Возможно, кто-то из взрослых стоит за кем-то из ваших одноклассников. Тот, допустим, приносит сведения об Оле, а этот взрослый пудрит ей мозги по Интернету. Вот тебе и братья Карамазовы. Сталкивался я уже с похожим раскладом…

Получив последние инструкции, Федя отправился в школу. Он немного опоздал — слишком долго рассказывал Саше подробности вчерашней беседы. Однако все обошлось благополучно, на первый раз отделался простым пред упреждением.

Оля вела себя безупречно, Федю, как и прежде, не замечала, будто не было вчера никакого разговора. Катя все еще болела, место ее было свободно, да и вообще столько появилось пустых стульев — садись куда хочешь. Поэтому Федя не спешил, рассудив, что еще сто раз успеет до конца уроков подсесть к ней и списать ее электронный адрес.

После первого урока, выходя на перемену, Федя чуть не столкнулся в дверях с незнакомым рослым мужчиной в потертой джинсовой куртке. Тот стоял у порога, заглядывая в класс через головы выходивших учеников, и явно кого-то высматривал. Очевидно, не найдя того, кто ему был нужен, он нахмурился и удалился. Федя не придал бы этому никакого значения, если бы не два обстоятельства. Во-первых, Саша наказал ему смотреть в оба, а во-вторых, Федю не покидало чувство, что где-то он этого мужика уже видел. Совсем недавно. Вот только где и когда, он никак не мог вспомнить.

Олин адрес Федя узнал к концу уроков. Он подсел к ней только на последнем, когда народ устает, внимание рассеивается, по классу то и дело пробегает нарастающий шумок, а учитель, тоже вымотавшийся, тщетно призывает к порядку.

Оля по первой же его письменной просьбе написала ответную записку, начинавшуюся адресом электронной почты и заканчивающуюся вопросом: «Ты что-нибудь узнал по этому делу?»

Федя скоро написал ответ: «Твоего мучителя уже ловят. А Виктора можешь не бояться, с ним работают наши люди. Ты не знаешь, что это за мужик заглядывал к нам в класс на первой перемене?»

Оля в ответ только пожала плечами.

Федя хотел написать еще одну записку, спросить, не хочет ли она сообщить ему что-нибудь новенького, встретившись вечером на тропинке. Но тут его вызвали к доске, он получил пару — само собой, он ведь понятия не имел, о чем только что говорил учитель, — и, разозлившись, решил, что на тропинку может прийти и без спроса, а скажет ему что-нибудь Оля или нет — это дело десятое.

После урока он на минуту задержался, потому что учитель попросил у него дневник, чтобы проставить туда двойку. Федя-то надеялся ускользнуть незаметно с чистой дневниковой страницей. Попался в самых дверях на окрик, но делать нечего, пришлось возвращаться. Да еще выслушивать нотацию за попытку обмануть педагога.

Когда он отделался от зоркого учителя и сбежал вниз к выходу из школы, в холле у раздевалки почти никого уже не было из их класса. Даже последние болтушки Аня и Лена уже подходили к дверям. Оно и понятно, какая-никакая, а весна, одеваться недолго, обувь сменил, куртку накинул — и готово, а кое-кто, несмотря на прохладную погоду, уже ходит в свитерах без верхней одежды. Федя тоже переобулся, схватил свою куртку с вешалки и выскочил на улицу. Аня с Леной все еще стояли у крыльца и беседовали, но не одни. Вместе с ними стоял тот самый мужик, что заглядывал в класс после первого урока.

Федя, памятуя в уме наставление Губина смотреть в оба, постарался рассмотреть этого человека получше. Кроме джинсовой куртки и нелепо смотревшихся с ней обычных коричневых брюк, в глаза бросались частые и довольно глубокие отметины на одной только левой щеке. Будто какой-нибудь лилипут исковырял всю щеку маленькой лопаточкой.

Федя вдруг вспомнил, где уже видел его раньше. Этот мужик сегодня утром одиноко стоял у входа в школу, когда Федя прорывался через дежурных. Тогда он не обратил на незнакомца никакого внимания, но в памяти он все-таки остался, потому что больше никого во дворе не было.

Незнакомец вдруг резко развернулся и быстро зашагал прочь со школьного двора. Аня и Лена тоже направились к воротам. Федя перехватил их уже у самого забора.

— Что он пристал к вам, что ему было надо? — спросил он девочек.

— Любопытной Варваре… — начала было Аня, но Лена уже торопливо выпалила:

— Олю Толоконцеву спрашивал, кто такая да где она. А мы говорим, ушла уже, на «Мерседесе» уехала. Он как это услышал, развернулся и ушел, даже «спасибо» не сказал. Странный какой-то.

Федя узнал все, что ему было надо, но полученная информация испугала его не на шутку. «Что делать-то?» — всполошился Федя, быстро шагая по Осеннему бульвару. Вот подтверждение всех его догадок: Оле угрожает самая настоящая опасность. Сначала у нее недвусмысленно попросили колечко с александритом, а теперь вот ее мужик какой-то подозрительный ищет.

Но вот что странно: этот непонятный человек вообще не знает Олю в лицо. Иначе зачем ему надо было спрашивать девчонок, кто из них Оля Толоконцева? А тот, кто шлет Оле посылки по Интернету, знает о ней все. Нет, обо всем этом надо обязательно рассказать Саше Губину, и если он даст добро, то и предупредить Олю. «А может, ее стоит предупредить заранее, прямо сейчас?» — подумал Федя. Но как? Он ведь не знает ни ее телефона, ни нормального адреса, только компьютерный. Хочешь не хочешь, а опять приходилось ждать до семи вечера.

Он вернулся домой и сразу же сел за уроки. Последнее время Федя стал замечать, что это не самый плохой способ убить время. За уроками часы летели гораздо быстрее. Даже за чтением художественной литературы они порой тянулись гораздо медленнее. Но судьба еще не исчерпала все сюрпризы для Феди на сегодняшний день. Наконец позвонил Костя.

— Федя, это ты? — осведомился Костя таким тоном, что не оставалось никаких сомнений, что он сразу узнал, с кем говорит.

— Я, — все же откликнулся Федя.

— Ничего не получается, — Костя с ходу выдал главную неприятную новость, даже не пытаясь, как говорится, подсластить пилюлю.

— Почему? — спросил Федя упавшим голосом. — Ты не вычислил адрес Оли? Он у меня теперь есть- Я тебе сейчас его продиктую. Кстати, Оля получила новое послание очень тревожного свойства.

— Я все это знаю. Там про какое-то колечко.

— Да, — пораженный осведомленностью Кости, растерянно подтвердил Федя.

— И адрес не диктуй, я его тоже знаю, — и Костя в точности повторил все цифры и буквы, которые Оля записала Феде на бумажке. — Скачать его, — продолжал опытный антихакер, — не составило труда. Это не проблема. Я забрался в гости к Артему и все узнал при первом же их коннекте. Загвоздка совсем в другом.

— В чем же?

— Хакерский сервер. Этот малый не промах, он отсекает обратный адрес. Я ничего не могу поделать. Все остальные адреса, что ты мне дал, я проверил. Люди как люди. Кое-кого пощупал даже на канале — не та квалификация. И к той информации о колечке они явно никакого отношения не имеют.

Костя замолчал. Федя молчал тоже, он просто не знал, что сказать.

— Так что мне делать дальше? — недовольно спросил Костя, прервав затянувшуюся паузу.

— Не зна-аю, — совсем расстроенно протянул Федя и добавил с надеждой: — Я встречусь сегодня с Губиным, мы с ним все обсудим, потом я позвоню или он.

— Ладно, — согласился Костя, — только звони не позже полуночи. С нуля часов я в Интернете.

Они попрощались, и Федя повесил трубку.

Рушилось все. Или почти все, что он наобещал в лесу Оле. Если еще и Губин не сумеет нейтрализовать Виктора, то он, Федя, будет выглядеть полным идиотом. «Сам виноват, — твердил он себе. — Придурок. Корчил там из себя Пинкертона — теперь расхлебывай». Но от самобичеваний легче не становилось. Федя метался по пустым комнатам — надо сказать, что в квартире за последние дни стало намного просторнее. Тюки и коробки в эти выходные окончательно рассосались, родители наводили порядок. Федя почти не участвовал, занятый своим расследованием. «Слава Богу, что хоть их сейчас нету дома, — подумал Федя, — мама бы обязательно с расспросами полезла. Чего я такой бледный, что случилось и так далее, и так далее. Черт, еще только пять часов!» В полном расстройстве Федя завалился на диван. К учебникам он больше в этот день так и не притронулся.

Глава III СЫЩИК ИДЕТ НА ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Слушая очередной Федин доклад, Саша Губин хмурился и недовольно поглядывал на полуголые кусты не то бузины, не то бересклета, где рыскал его неугомонный бультерьер.

— Хреново, — резюмировал «шеф» отчет о результатах операции «Антихакер». — Я очень рассчитывал на Костино умение. Вообще-то он в своем деле дока. С мужиком этим, что Олю Толоконцеву искал, тоже ничего не понятно. Хотя волноваться пока и не стоит. Ты верно подметил, что ее шантажист должен знать свою жертву в лицо. Так что ты расспроси ее сегодня осторожно об этом мужике, может, она все-таки что-нибудь вспомнит. А потом давай сюда обратно. Мы тебя здесь с Тамерланом ждать будем. Тогда и выработаем дальнейший план действий.

Пес, услышавший свое имя, развернулся к ним мордой и насторожил уши.

— Не тебе, не тебе, — пояснил ему Саша, — иди гуляй, оболтус.

Буль, обрадованный, что домой еще не пора, снова скрылся в кустах.

— А с охранником ее как? — робко поинтересовался Федя. Он очень боялся, что и тут его ждет разочарование. Однако Саша его успокоил. Виктор оказался зарегистрирован в одном из частных охранных агентств, и его уж взял под свой контроль отец Саши Губина.

Узнав это, Федя отправился выполнять свое следующее задание если не с легким сердцем, то с радостью — что могло быть лучше, чем еще одна встреча с Олей! К тому же, кроме тревожной вести, он мог принести ей еще и одну успокоительную. Федя только немного волновался: вдруг Оля уже нагулялась и ушла домой?

Волнения Феди оказались напрасны. Оля гуляла там же, где всегда, и по тому, как она посмотрела на него, Федя понял, что его ждали.

— Что, опять что-то прислал? — тревожно спросил он, даже не поздоровавшись, — впрочем, они ведь виделись в классе.

— Нет, пока ничего. Привет, — Оля оказалась более вежливой. — А у тебя есть новости?

— Целых две, — начал Федя, как в известном анекдоте, одна хорошая, вторая не очень.

— Начинай с хорошей, — улыбнулась Оля.

— С твоим Виктором полностью договорились, он не будет мешать нам встречаться, не скажет ничего твоему папе и не будет тянуть с тебя деньги.

— Он и не тянул, — пожала плечами Оля, — я сама ему дала. И вообще это не новость, ты уже говорил мне, что с Виктором все будет в порядке. — Оля вздохнула: — Давай плохую.

— Ты не знаешь такого мужчину: высокий, немного кучерявый, с оспинами на левой щеке? Носит джинсовую куртку, а брюки обычные.

— Кто это? — удивленно спросила Оля.

— Я не знаю, — Федя пожал плечами. — Я думал, может быть, ты его знаешь.

— С какой стати?

— А с какой стати он тебя разыскивал в школе?

— Ме-ня? — изумленно выдохнула Оля.

— Тебя. Ты вообще-то могла его видеть. Он заглядывал в класс на перемене после первого урока.

— Что же он не подошел ко мне? — недоверчиво спросила Оля.

— Вот то-то и удивительно. Похоже, что он не знает тебя в лицо.

— А я почему тогда должна его помнить? — возмутилась Оля.

— Вообще-то не должна…

— А чего ты меня тогда спрашиваешь?

— Потому что странно, растолковывал Федя, — человек ищет кого-то, кого не знает в лицо. Еще страннее, что ищет он именно тебя. Не веришь? Можешь спросить у Ленки и Аньки, он их о тебе расспрашивал.

Оля, конечно, понимала, что Федя прав, но его окольный подход к сути дела ее рассердил.

— Не знаю, кто это, — недовольно сказала она. — И знать не хочу. Надо будет — подойдет. Только это не тот, кто мне посылки шлет, у того ведь была моя фотография. Да и вообще, он обо мне все знает, и если бы эти люди были связаны между собой, уж наверное тот, что ко мне по компьютеру лезет, этому в джинсовой куртке мою фотографию показал.

— Да это-то понятно, — протянул Федя.

— Понятно, — передразнила Оля. — Хорошо хоть это тебе понятно, зря я к тебе обратилась. Тоже мне сыщик! И друг твой, наверное, такой же. И вообще не надо разговаривать со мной, как с дурой. Сам дурак.

Федя не обиделся, понимая, что Оля права и он получил по заслугам. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять все то, из чего он пытался сделать тайну следствия. И все же кое-что он выяснил: теперь он точно знал, что Оля понятия не имела ни о каком рябом мужчине в джинсовой куртке.

С этим Федя и отправился назад, на угол опушки, к Саше Губину.

«Шеф» между тем, как оказалось, не терял времени даром. Выслушав Федю, он тут же дал ему новое задание.

— Теперь слушай меня внимательно, — сказал Саша. — Задание тебе простое: ты должен раздобыть полный список вашего класса, и не только фамилии, но и с именами, и с отчествами. Отчества обязательно.

— Зачем? — опешил Федя.

— Операция «Антихакер», видимо, провалилась. Поэтому пойдем другим путем. Самым обычным. Для нас начинается будничная работа, та, что ведется во всех следственных отделах. На первом этапе надо выяснить, нет ли среди Олиных, а стало быть, и твоих одноклассников таких ребят, чьи родители близко знакомы с Андреем Ивановичем.

— А кто это?

— Папа Оли. Андрей Иванович Толоконцев, когда-то младший научный сотрудник одного из советских «ящиков»^[4], занимавшихся разработкой компьютерных программ в области космических исследований. Правда, сам Толоконцев тогда программированием не занимался, он был медицинским кибернетиком — есть и такая отрасль науки.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Федя Сашиной осведомленности.

— Отец постарался, не зря я его подключил. У него старые связи остались, еще с тех времен, когда мой батя работал в государственных следственных органах.

Впервые до Феди по-настоящему начало доходить, куда он, возможно, впутался. Дело-то получалось серьезное. Но отступать уже было поздно, да он и не мог отступить, хотя бы из-за Оли.

— Ладно, — сказал Федя, — попробую раздобыть список класса.

— И чем скорее, тем лучше, добавил «шеф».

— А Косте что передать? Он спрашивал, что ему делать? — вспомнил Федя разговор с антихакером.

— Я сам ему позвоню. — Саша уже прицепил к ошейнику пса поводок. — Пешком пойдем или на троллейбусе? До перехода под Рублевкой нам в одну сторону.

Они вернулись пешком и по пути больше не обмолвились ни словом о связавшем их деле.

Наконец-то весеннее солнце проснулось по-настоящему. Уже с раннего утра этого четверга небо было чистым, безоблачным. А к третьему уроку сидящие за партами изнемогали от жарких лучей, и никакие занавески не спасали. Никому не хотелось учиться, и здоровые по-черному завидовали заболевшим. Некоторые, однако, уже успели выздороветь. Рядом с Федей вновь появился Петька Кочетков, и Федя искренне ему обрадовался.

— Болел, что ли? — спросил он его, едва поздоровавшись.

— Думали, грипп, — ответил Петька, — оказалось ОРВИ какое-то. Температура только один день была. И покайфовать-то толком не успел.

— Значит, и остальные скоро появятся, — предположил Федя.

— Наверное, — согласился Петька. — Нам тут болеть некогда! — начал он по обыкновению дурачиться, цитируя приевшийся рекламный ролик, в котором чихающий и кашляющий мужик мгновенно излечивается, приняв какую-то таблетку.

Федя все время держал в голове Сашино задание, и ему казалось очень важным, чтобы в школе присутствовали все его одноклассники. Дело в том, что список фамилий он составил очень даже легко, уже на третьем уроке. Некоторых он еще не знал, но помогла учительница истории, перекликавшая всех пофамильно. Имена Федя и так все уже успел узнать, но вот отчества… Это была проблема.

Сначала Феде пришло в голову завести готового на любой прикол Петьку. Он предложил ему называть друг друга только по имени-отчеству: мол, так солиднее. Они все-таки двойные тезки великих деятелей культуры: один писателя, другой композитора. Стало быть, и обращаться друг к другу должны уважительно. Он к Петьке — Петр Ильич, а тот к нему — Федор Михайлович. Петька тут же согласился, правда, все время сбивался на панибратского «Михалыча». Федя, не обращая на это внимания, продолжал свою игру. Он предложил поискать себе еще великих соратников из числа одноклассников и стал расспрашивать «старожила» класса Петра Ильича, у кого какие отчества. Увы, Петька не знал ни одного. Только учителей.

— Вот, блин, — сокрушался Федя, — ведь так и не узнаешь, как кого по батюшке.

— А ты на перемене в журнале посмотри. Там…

Но Петька не договорил, чего «там»: его одернули за разговоры на уроке, вызвали к доске, и Петр Ильич схлопотал очередную «пару».

Напуганный реакцией химички Федя больше ни о чем не спрашивал до перемены. А там уж и спрашивать было вроде бы ни к чему, он просто подошел к Ленке Волковой, старосте — она всегда журнал из класса в класс переносила, — да и попросил у нее якобы посмотреть, что ему там на прошлой неделе поставили. Мол, он оценки в дневник не, выставил, и классный руководитель требовал это обязательно сделать.

Журнал ему Ленка дала, но он все равно ничего не узнал. Мало того, что Ленка рядом стояла, через плечо заглядывала, так еще оказалось, что никаких отчеств в журнале и нет. Фамилии записаны, имена — тоже, а отчества им вроде как не полагается. Разочарованный Федя вернул журнал Ленке.

— Что, много двоек нахватал, Федор Михалыч? — съязвила она.

— Да откуда ты знаешь мое отчество?! — рассвирепел Федя. Надо же, его-то все знают, а он ничьего отчества, кроме Петькиного, узнать не может!

— Твое отчество всем известно, — со смехом подтвердила Ленка его собственные мысли.

— Но откуда? еще больше разозлился Федя. — Ты что, с моим папой знакома?

— Да нужен мне твой папа, а отчество я все равно знаю. А откуда — не скажу, — поддразнила его ехидная Ленка-Федя, не помня себя, схватил ее за локоть и заломил руку за спину.

— Не скажешшь? — свирепо зашипел он.

— Ой, отпусти, отпусти, дурак, больно!

«Да что же это я делаю!» — опомнился Федя и выпустил старосту.

— Псих! — крикнула она и почти побежала от него по коридору.

— Лен, — догнал он ее, — ну прости. Я не хотел тебе больно сделать. Я же в шутку.

— Уйди, козел.

— Ну, на — бей меня журналом по башке, — Федя загородил Ленке дорогу и склонил перед ней голову.

— Очень надо, и так безмозглый, — буркнула Ленка и обогнула его сбоку, но голос у нее уже был совсем не такой злобный, хотя и обиженный.

— Нет, ты тресни, — опять обогнал ее Федя. — Не хочешь журналом, н£ вот, кроссовкой бей, — он сорвал с ноги нерасшнурованную кроссовку и протянул ее Ленке.

— Дурак, — рассмеялась она, — пусти, я на биологию из-за тебя опоздаю.

— Лен, бей чем хочешь, только скажи, откуда ты знаешь мое отчество?

— Вот идиот-то, — удивилась Ленка, — в конце журнала все телефоны домашние переписаны, на случай если что случится. И там же имена и отчества родителей. — Ленка раскрыла классный журнал и показала ему эту страничку. — Видишь, твоего папу Михаилом Алексеевичем звать, а ты, стало быть, Федор Михалыч.

— Спасибо, Леночка! — Федя как был, в одной кроссовке, быстро опустился на колено и чмокнул у Ленки руку, ту самую, которую минуту назад выламывал.

— Пошел вон, Чудинцев! Клоун!

Ленка выдернула руку и треснула-таки его журналом по башке, но Федя этого и не заметил, так он был доволен: добился все-таки того, чего хотел.

Добился, да не до конца, понял он, сидя уже на следующем уроке. Разве упомнишь сразу все имена родителей, хотя бы одних только отцов? А на переменах он успеет в лучшем случае бегло просмотреть этот список с телефонами. И это-то проблематично, вряд ли Ленка второй раз подпустит его к журналу. Как же быть-то с этими отчествами?

«Как же быть, как же быть?» — ломал голову Федя уже на предпоследнем уроке. Чем меньше времени оставалось до конца занятий, тем меньше у него оставалось надежды на то, что поручение Саши Губина будет выполнено. «А что, если спереть? — мелькнула вдруг в его голове смелая, но преступная мысль. — Точно, спереть!» — тут же решил Федя: иного выхода он не видел. То есть он не сопрет, а как бы позаимствует классный журнал на время, всего на одну ночь, больше и не надо. Хотя и это, конечно, нехорошо, но ведь ребята из параллельного класса в его прежней школе и не такое делали… Они журнал просто сожгли. А он вернет, на следующее утро. Сдует оттуда имена и отчества родителей и сразу вернет. Таким образом он выполнит задание Саши — на все сто. Вот только надо подумать, как и когда это сделать?

Федя откинулся на спинку стула и целиком погрузился в разработку плана похищения журнала.

— Чудинцев! — окликнула его математич-ка. — Ты что, на потолке уравнение увидел?

Класс грохнул смехом.

— Чудило Федор Михайлович! — выкрикнул Петька, сидевший на этом уроке за другой партой. Федя уткнулся в тетрадь, но мысли его по-прежнему были далеко. Задачка, как раздобыть журнал, была для него в данный момент важнее, чем все уравнения алгебры и теоремы геометрии, вместе взятые. К концу урока он решил ее теоретически.

Сразу после уроков Федя отправился в библиотеку, якобы за дополнительной литературой для реферата по химии. Тем, кто сдавал такие рефераты, химичка прощала многое, и можно было неплохо подправить пошатнувшуюся успеваемость. У Феди по химии уже стояли четверка и двойка, так что ему действительно не мешало бы написать какую-нибудь самостоятельную работу, скажем, о значении Периодической системы Дмитрия Ивановича Менделеева. Но сейчас он об этом не думал. Выбирая нужные ему книги, он хотел потянуть время: ему надо было дождаться, пока его одноклассники — по возможности все — покинут стены школы. Библиотека была еще выгодна тем, что ее окна выходили прямо во двор, и Федя видел, как уходят ученики и преподаватели.

Взяв рекомендованное химичкой пособие, он попросил у библиотекарши разрешения еще самому порыться в книгах.

— Может быть, что-нибудь полезное выищу, — сказал он.

— Ну ищи, выискивай, — согласилась библиотекарша и уткнулась в какой-то детективный роман с красочной обложкой, на которой был изображен распростертый в живописной позе труп женщины.

Федя занял позицию у окна и время от времени поглядывал во двор. Учащиеся стайками и поодиночке расходились в разные стороны. У забора стоял, ожидая Олю, черный «Мерседес» с затененными стеклами. Вот и она. Идет, как всегда, склонив голову, совсем одна, никто ее не провожает, никто не разговаривает. Блестящая, будто лакированная дверца «Мерседеса» распахнулась перед Олей и захлопнулась за ней, надежно скрыв девочку от посторонних глаз.

И тут Федя опять заметил этого мужика. Того самого, с рябой щекой, что расспрашивал вчера об Оле Толоконцевой. Теперь он явно знал, как она выглядит, потому что стоял и пристально смотрел на «Мерседес», который уже разворачивался и увозил Олю домой. Как только машина выехала из ворот, мужик вышел со школьного двора за ней.

Федя встревожился не на шутку. Нет, он не собирался бежать прямо сейчас вниз и следить за незнакомцем, да это было бы и глупо, тот десять раз успеет уйти и скрыться, пока Федя добежит с четвертого этажа. Но теперь он был уже просто уверен, что этот человек замышляет что-то нехорошее в отношении Оли Толоконцевой. Надо будет сегодня же еще раз поговорить об этом с Сашей Губиным. И журнал… «Журнал!» — вспомнил Федя, взял первую попавшуюся книгу по химии и, отметив ее у библиотекарши, поспешил на первый этаж. Он просто не мог больше терпеть, хотя по-хорошему можно было и еще потолочься у полок с книгами, пока народ окончательно не рассосется.

Сбежав вниз по лестнице, Федя повернул по коридору налево и скоро оказался возле директорской. Там, в «предбаннике», рядом со столом секретарши была полочка, разбитая на секции, — туда-то и сносили после уроков журналы классные старосты.

Секретарша, как назло, сидела на своем месте, хотя кроме нее в «предбаннике» больше никого не было. Федя остановился снаружи у дверей и сделал вид, что внимательно читает прикнопленный к стенду рядом с директорской печатный листок. Информация на этом стенде предназначалась учителям, а на листке был распечатан приказ о предоставлявшихся им летних отпусках. Стало быть, долго изучать его Федя не мог, тем более что ему следовало привлекать к своей персоне как можно меньше внимания.

— Марин Степанна! Марин Степанна! — вдруг громко закричала со своего места секретарша. — Марина Степановна, подождите!

Проскрежетал по полу невидимый Феде стул, и секретарша пронеслась мимо него, размахивая еще каким-то печатным листочком.

Впервые за эти дни Феде по-настоящему повезло. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, он стремительно ворвался в комнатку секретарши, выхватил журнал из секции с пометкой: «8 Б» и пулей вылетел обратно. Только в коридоре он сообразил, что теперь должен делать все очень спокойно, опять же чтобы не привлекать внимания. Федя чинно прошагал с журналом под мышкой до поворота на лестницу, так же спокойно поднялся на второй этаж и, никого не встретив, проследовал в ближайший туалет. Туалет, к его радости, тоже был совершенно пуст, и Федя без помех спрятал журнал в сумку.

Итак, операция по изъятию журнала прошла успешно.

Глава IV «ИНТЕРЕСНО ДЕВКИ ПЛЯШУТ…»

Родители приходили с работы не раньше шести вечера, и Федя от души порадовался этому факту. У него было около двух часов, чтобы спокойно составить список всех родителей его одноклассников. Правда, не совсем всех: у Кати Полоцкой, например, в журнале была записана только мама, а у Вовки Хлебникова — отец. Но уж тут ничего не попишешь, кто есть, тот и есть.

Федя даже поесть успел до прихода мамы — она появлялась обычно первой, на час или немногим больше опережая отца. Федя поел, помыл за собой посуду, а потом от нечего делать еще долго перелистывал журнал. Он узнал, у кого какие отметки, кто сколько болел, а также фамилии преподавателей, которые, в отличие от их имен и отчеств, знал еще далеко не все. Только информатика и помнил, и то потому, что Саша просил узнать.

Мама пришла ровно в шесть, а уже полседьмого Федя, сопровождаемый ее недовольным взглядом, ушел на привычную уже вечернюю прогулку. Журнал он, конечно, припрятал и был спокоен, зная, что родители никогда не станут рыться в его вещах.

— Ты, как всегда, точен, Федор Михалыч, — приветствовал его Саша Губин.

— Рад стараться, шеф, — отчеканил Федя. Он впервые назвал так вслух Сашу Губина, но тот и бровью не повел, разве что отметил его приподнятое настроение.

— Чего это ты сияешь, как на именинах? В «Русское лото», что ли, «джек пот» выиграл?

— Точно, «джек пот», подтвердил Федя. — Вот список всех родителей моих одноклассников.

— Ну, ты даешь! — тут уж и Саша не сдержал своих эмоций. — Я все-таки думал, что ты за один день всех собрать не успеешь. Гений сыска Федор Чудинцев! Расскажи, как ухитрился?

— Не-ет, секрет фирмы.

— Ишь ты, — усмехнулся Губин, — от шефа секреты держишь, смотри! Небось журнал спер?

— Как ты угадал? — в который раз поразился Федя Сашиной проницательности.

— Тоже мне бином Ньютона! Я сам вчера едва удержался, чтобы не подсказать тебе. Да подумал, нехорошо все-таки, что ж я буду учить нехорошему. Да и пострадать может кто-нибудь невинный.

Федя покраснел: до него вдруг дошло, что он наделал. Действительно, за пропажу журнала в первую очередь спросят с Ленки, потом с секретарши. «Приду завтра пораньше и первым делом на место подложу, уж как-нибудь исхитрюсь», — решил он.

— Все равно молодец, — немного успокоил его Саша, — ты ведь не из плохих побуждений, а ради благого дела. Не психуй, вернешь, и все будет в порядке. Если что, я тебя подстрахую. И мне теперь есть с чем работать, — он спрятал список в карман. — Что еще нового?

— Опять этого мужика во дворе школы видел. После уроков. Он Олю выслеживал. Смотрел, как она в «Мерседес» садится. Он теперь ее в лицо знает.

Теперь Федя говорил быстро, тревожно, с дрожью в голосе, краска стыда сменилась бледностью.

— Это очень серьезно, — согласился с ним Саша. — Говоришь, знает в лицо? С этого и надо было начинать. На свиданку ты с ней куда бегаешь?

— Тут неподалеку, метров триста, не больше, есть в лесу тропинка. Она там своего пекинеса выгуливает. И сейчас там, наверное.

Саша позвал Тамерлана и, к неудовольствию пса, стал пристегивать к его ошейнику поводок. — Пойдем-ка посмотрим. Ты мне Олю покажешь.

После таких слов Федя встревожился еще больше. Ни о чем не решаясь спросить своего «шефа», он быстро шагал впереди, а Саша с Тамерланом чуть сзади. На полдороге Саша догнал своего проводника и тронул за плечо.

— Сусанин, — сказал он почему-то вполголоса, — мы немного отстанем, чтобы никого не спугнуть, а ты шагай, не оглядывайся, Олю ищи.

Федя молча пошел дальше, не забывая осматриваться по сторонам. Лес терял свою зимнюю прозрачность с каждым днем. Салатовая мелкая листва уже рябила в глазах и мешала хорошему обзору. И все-таки Федя увидел его первым.

Да этот человек и не прятался. Он просто стоял на самом краю леса, прямо перед Федей, рябой щекой к нему, спиной к оврагу. Федя смотрел на его профиль, самый что ни на есть обычный, с немного вздернутым, почти курносым носом и совсем не волевым подбородком. Федя понял: он поджидает Олю.

Где же Виктор? Охранник липовый, ловит кого не надо, а настоящую опасность в упор не видит. Федя еще раз огляделся и заметил на краю Осенней улицы «Мерседес». Значит, и Оля была где-то здесь.

Тем временем рядом с «мерсом», в какой-нибудь паре метров, затормозила еще одна машина, тоже какая-то иномарка серебристого цвета.

Из нее вышли двое и целенаправленно двинулись к лесу. Федя тихонько отступил за дерево.

Пара неизвестных пересекла по тропинке грязный газон с пятнами блеклой прошлогодней травы, кое-как перезимовавшей под снегом, миновала первые заросли кустарника, спустилась в овраг и вышла на тропинку прямо позади человека в джинсовой куртке. Он обернулся, и Федя понял, что его окликнули. Обменявшись несколькими фразами, все трое снова спустились в овраг и проделали вместе весь обратный путь до серебристой машины. А вот там случилось неожиданное.

Задняя дверца машины приветливо распахнулась, когда троица приблизилась к ней. Человек в джинсовой куртке склонился, видимо, разговаривая с кем-то, сидящим в салоне. Вдруг он выпрямился и резко метнулся в сторону, но поздно: подоспевшая сзади пара быстро схватила его, скрутила, запихнула в салон. За ним и оба нападавших тоже нырнули внутрь. Хлопнула дверца. Машина уехала. Все это произошло в считанные секунды. Федя не успел даже толком сообразить, что же случилось.

Он беспомощно обернулся — сзади по тропинке к нему спешили Саша и Тамерлан.

— Они его схватили, — только и выговорил Федя.

— Знаю. Видел, — лаконично ответил Саша. — Пошли-ка отсюда, и побыстрее, — он взял Федю за рукав и потянул прочь от этого места. Лицо Саши было в этот момент настолько серьезно, что Федя безропотно подчинился.

— А Оля?! — вспомнил он через несколько шагов.

— Идем, идем, — тянул его Саша, — сейчас ей ничего не угрожает.

— Откуда ты знаешь?

— От верблюда. Этого человека скорее всего схватили люди Толоконцева. Пошли отсюда, быстро.

Больше Федя вопросов не задавал, и они остановились лишь тогда, когда вышли к автобусной остановке с другой стороны Рублевского шоссе.

— Теперь едем домой, — сказал Саша. — Больше сегодня мы сделать ничего не можем. Если будут новости, связь держим по-прежнему.

— Как ты думаешь, — забеспокоился Федя, — нас кто-нибудь видел?

— Не знаю. Постараюсь выяснить.

— За что они его?

— Пока не могу сказать. Неизвестно даже, кто он. Во всем этом придется разбираться. Ты никому ничего не говори, понял? Даже Оле. Так будет лучше.

Федя согласно кивнул.

— Журнал не забудь вернуть. Давай, автобус подходит, — Саша подтолкнул застывшего в оцепенении Федю и стал натягивать на широкую морду бультерьера кожаный намордник.

Мама встретила Федю в прихожей: видимо, она вышла туда специально, заслышав, как поворачивается ключ в замке.

Некоторое время она пристально вглядывалась в Федино лицо, потом, ни слова не говоря, повернулась и ушла в большую комнату. Оттуда доносился ровный, красивый голос диктора телевидения — отец смотрел новости.

Федя посмотрелся в зеркало на стенке. Да-а, было от чего встревожиться, вид у него и впрямь неважнецкий. Волосы всклокочены, глаза блестят, лицо бледное — наркоман да и только. Интересно, что о нем мама сейчас думает? Впрочем, не до нее сейчас.

Федя прошел на кухню, попил остывшего чая — горячего было лень дожидаться — и, не зайдя к родителям, уединился в своей комнате. События сегодняшнего дня не выходили у него из головы и не давали покоя. Садиться за уроки просто не имело смысла, он и думать не мог сейчас об уравнениях и грамматических правилах. Наконец он решил, что утро вечера мудренее и надо поскорее лечь спать.

Он сходил в ванную комнату, почистил зубы, погасил свет, лег и попытался уснуть. Не тут-то было, сон не шел к нему, и вместо бесчувственного покоя в голову лезли всякие мысли. Кто этот странный незнакомец, которого схватили и увезли в машине неизвестные люди? Почему он следил за Олей Толоконцевой? Что ему от нее было нужно? Почему Саша Губин поспешил скрыться и сразу сказал, что этого человека схватили люди Толоконцева? Только ли потому, что тот следил за Олей? Вон сколько вопросов. Феде казалось, что перед Сашей их стоит поменьше. Он что-то знал, только почему-то не хотел с Федей поделиться. Такое отношение несколько обижало Федю: все-таки это он начал расследование, заметив, что у Оли неприятности. Но много ли он сам сумел?.. Короче, сна у Феди не было ни в одном глазу.

Ко всему прочему за стеной тихо бубнили родители. Им, видимо, тоже не спалось, и они что-то тихо обсуждали. Интересно, что?

Стараясь не скрипеть диванными пружинами, Федя вылез из-под одеяла, босиком прокрался в коридор и застыл у двери большой комнаты. Через нее почти все было слышно.

— Он точно влюбился, — возбужденно шептала мама, срываясь на громкие нотки. — Это кошмар. Втюрился в восьмом классе, причем по уши. Каждый вечер, каждый вечер…

— И каждое утро, — заметил папа.

— Значит, до школы ее провожает, — заключила мама. — Господи, только бы чего-нибудь не натворил сдуру!

— Да он не дура-ак…

Федя тихонько вернулся в свою комнату. Что ж, мама недалека от истины, а папе спасибо за оценку его умственных способностей. Тайком это особенно приятно услышать.

Федя снова лег в постель, но спать все равно не хотелось. Да, мама права, он влюбился, и сам это знает, с этого все началось. Вот только Оля… Правда, она обратилась к нему за помощью, значит, не совсем он ей безразличен. Но в глубине души Федя почему-то знал, что это и сравнивать нельзя с тем чувством, которое испытывает он к ней. Ему было обидно. А сначала-то, оказывается, было еще хуже, она думала, что это он шлет ей дурацкие компьютерные послания. Ну почему она так думала?

Федя сел в темноте.

Оля говорила, что она решила так, потому что посланий долго не было, а как только ло-явился Федя, так и прилетело. Ну, и еще там всякая ерунда — «Братья Карамазовы» на парте, апельсин… Но главное — он появился одновременно с посланием.

Федя смутно начал о чем-то догадываться, вернее, почувствовал, что близок к догадке: как будто вышел в лесу на какую-то тропинку, которая еще неизвестно куда выведет, но что все-таки выведет — это точно. Все тропинки куда-то выводят.

Он подумал, что с помощью похищенного им журнала можно еще кое-что проверить, поставить следственный эксперимент, как принято говорить в криминалистике. И именно сейчас для этого самое подходящее время.

Федя прислушался. Голоса родителей стихли, но спешить не стоило — мама спит очень чутко. Лишь когда раскатистый папин храп наполнил наступившую в квартире тишину, Федя вылез из-под одеяла, вытащил из-под диванной подушки журнал, включил ночничок и погрузился в очередное исследование похищенного им документа.

Он рассуждал так. Когда Толоконцев-старший запретил Оле подходить к компьютеру, никаких посланий от проклятого хакера, видимо, не поступало, иначе психованный папаша не разрешил бы через пару недель своей дочери снова сесть за компьютер. И только на третий день после того, как Оля получила доступ к сети, в ее почтовом ящике электронной почты появилось новое послание. О чем это говорит?

Во-первых, возможно, о том, что этому таинственному незнакомцу без обратного адреса, компьютерному анониму, как назвал его Саша Губин, прекрасно известен каждый шаг Оли Толоконцевой. Но тогда почему он дал ей эти три дня спокойной жизни в Интернете? Не знал, что она уже села за компьютер? Или сам не имел доступа к компьютеру? Или еще почему? Не понятно. Эх, ночь некстати — нельзя позвонить Оле, узнать бы у нее, что она говорила своим одноклассникам, когда ее вновь допустили к Интернету! «Ах, нет! — вспомнил Федя. — Она говорила. Говорила, что дала свой электронный адрес только Артему. Ладно, Артема пока исключим, чтобы не сбивал с толку», — решил Федя.

Немного запутавшись в ходе своих рассуждений, он вернулся к исходной точке, к журналу. Догадка его состояла в том, что ведь этот таинственный аноним — или его осведомитель из класса — мог просто отсутствовать в те три дня, когда Оля спокойно гуляла по Интернету. А дальше больше: сейчас ведь тоже прекратились всякие послания, и половина класса болеет — похожая ситуация. Что, если Олин мучитель — один из заболевших? Тогда надо только проследить, после чьего появления в классе Оля получит новое послание. А главным подозреваемым станет тот, кто болеет сейчас и пропустил несколько дней перед тем, как Оля получила первое послание по новому адресу. Это было незадолго до того понедельника, когда Федя пришел в новую школу.

«Совпадение, опять совпадение, сколько их в этой истории, думал Федя, листая журнал, — наверняка какие-то из них не случайны». Очень скоро он понял, что без дубликата не справится, потому что предметов много, а фамилий еще больше. Ему пришлось взяться за ручку и составлять свой собственный маленький журнальчик из тех, кто пропускал учебные дни в апреле.

Первые результаты Федю несколько разочаровали: никто из ребят не болел на той неделе, когда Феди еще не было в этой школе. Прямо как назло. Только три девчонки: Анька, Ленка и Катя. Ленка и Анька вышли после болезни с начала новой недели, в день Фединого появления. А Катя вообще только вторник, среду и четверг проболела, а в пятницу уже вышла, правда, опять ушла с последних уроков видно, не долечилась.

Мужики же все были здоровы, как быки.

«Фигня», — сказал себе Федя и хотел уже отложить журнал в сторону, однако решил все же посмотреть, кто болеет сейчас. Во-первых, Петька болел, но Петька не в счет. «Кочет он и есть кочет — ходит в школу, когда захочет», — неожиданно для себя срифмовал Федя. Неплохо получилось, надо запомнить, чтобы дразнить Петьку, — он оценит. Кто кроме него? Вовка, Генка, Серега, еще Серега, Сашка Долмацкий, Кощеева, Катя Полоцкая, Юлька, Мишка Кудрин — полкласса! И из них никто не болел на той неделе, когда Оля получила возможность пользоваться компьютером. Стоп! Как это никто, а Катя? Катя-то болела!

Федя отложил ручку и уставился в потолок. Там, в красноватом полукруге от его ночничка, одиноко сидела ранняя весенняя муха и чистила лапки, будто радовалась и потирала несуществующие ладошки.

«А чего это, действительно, я так прицепился к мужикам? — подумал Федя. — И Саша тоже всегда называл этого анонима не иначе, как «он». А ну, как этот пугатель противоположного пола? Почему бы и нет? Не пугатель, а пугательница. Точно! Не станет парень обращать внимание на какое-то там колечко, даже с александритом. А для девчонки ничего интереснее нет!»

Он опять уткнулся в журнал. Стоило все-таки проверить Катину посещаемость. Значит, она вышла в пятницу, а Оля говорила, что воскресенье, когда поступило послание по новому адресу, — это был третий день после того, как она снова села за компьютер. Значит, она получила доступ к Интернету в пятницу, так? «Опять фигня», — вздохнул Федя. Три дня спокойной жизни все равно остаются, тогда весь затеянный Федей анализ не имеет никакого смысла.

Стоп! Мысль Феди никак не хотела расставаться с забрезжившей догадкой. Артем говорил ему как-то, что Оля по выходным ездит на дачу и компьютера у нее там нет. А если и в те выходные она туда ездила? Вернулась в воскресенье вечером, заглянула в E-mail, а там — братья Карамазовы. Тогда, по крайней мере в субботу, она не могла сидеть за компьютером, а в пятницу могла уехать на дачу, еще не получив никакого послания. Просто не успела. Тогда Катя все-таки кое-как подходит. Теоретически она могла в пятницу и узнать Олин адрес и отправить послание, которое та получила только в воскресенье вечером.

«Тьфу, черт!» — Федя хлопнул себя по лбу. Он ведь забыл, что у Кати Полоцкой нету компьютера. Какая жалость: вся выстроенная им схема рухнула в один миг.

«И вовсе не рухнула, вовсе не рухнула, — не сдавался Федя. — Катя могла просто собирать и передавать информацию, а посылки в Интернете слал кто-то другой. Это даже правдоподобнее: откуда у Кати такая высокая хакерская квалификация, как у того анонима? С ним ведь даже Сашин антихакер не справился. Значит, Катя передает информацию. Наверное, после уроков. Может, она для этого и сбежала пораньше в ту пятницу. Ну-ка, посмотрим, — заинтересовался Федя, — когда еще она раньше времени уходила?»

«Интересно девки пляшут, по четыре прямо в ряд», — вспомнил он, листая журнал, Сашину фразу, смысл которой показался ему когда-то загадочным. Теперь-то Федя понял, о чем в ней говорится: о непонятном, неожиданном порядке там, где его не должно быть, то есть о совпадениях.

Получалось так. Катя вышла после болезни в пятницу, ушла после третьего урока, а вечером в воскресенье Оля получила первый привет от братьев Карамазовых по новому адресу. Если Оля уехала в пятницу на дачу, не получив еще послание по E-mail, то это послание вполне могло провисеть там и до воскресенья. Но что еще более удивительно, Катя и в понедельник уходит с уроков раньше, и сразу же после ее ухода Оля падает в обморок, прочитав на парте те самые два слова: «Братья Карамазовы». Во вторник Кати нет в школе вовсе, и в этот день Оля получает самое большое послание — игру. В пятницу Оля надевает новое колечко, Катя убегает раньше с уроков. В понедельник у Оли в ящике новое послание с предложением это колечко подарить. Конечно, логичнее, чтобы Оля нашла это послание вечером в воскресенье, вернувшись с дачи, но если, допустим, она приехала поздно и не подходила к компьютеру, а утром в понедельник ушла в школу, то до вечера понедельника эта компьютерная посылочка могла пролежать.

«Все-таки очень много всяких «если» получается», — расстроился Федя. Но надо будет обязательно проследить, когда Оля получит новую весточку от братьев Карамазовых. Если это как-то совпадет с выходом Кати Полоцкой в школу после болезни, то ее участие в этом запутанном деле станет почти очевидным.

А у Оли он завтра уточнит остальные подробности, может быть, тогда какие-нибудь «если» отпадут сами собой. И сделать это надо еще до школы, в лесу на тропинке. Федя закрыл журнал и сразу убрал его в сумку, чтобы не забыть поутру. Погасил свет и на этот раз уснул очень быстро.

Глава V ГОЛОВА НА ТАРЕЛОЧКЕ

— Опять ты здесь? — удивился Саша Губин, встретив рано утром на опушке бодрого Федю. — Что еще случилось?

— Ничего. Пока ничего, — ответил Федя таким тоном, будто он уже сам стал «шефом».

— Так что ж ты тогда тут делаешь, беги журнал подкидывай лучше. Я еще ничего не выяснил, только отцу твои сведения для проверки передал.

— А я выяснил, — ошарашил его Федя. — Возможно, я уже знаю одного из тех, кто пугает Олю. А может быть, и обоих.

— Ну давай выкладывай, — Саша устало прислонился к стволу, хотя трудовой день еще только начинался.

Очень связно, как ему самому показалось, и в то же время кратко Федя изложил свои основные выкладки. Едва он окончил, Саша оттолкнулся спиной от дерева, поднял руки и поаплодировал секунд десять.

На непонятный звук из-за кустов тут же высунулась любопытная морда Тамерлана, и пес подбежал к хозяину, выплясывая какой-то приветственный танец.

— Не тебе, не тебе, иди гуляй, — охладил его пыл Саша:

— Что, глупо, да? — растерянно спросил Федя.

— Нет, почему же, я не зря тебе аплодировал, очень даже умно. Ты подаешь огромные надежды, Федор Михайлович. Из тебя может получиться хороший следственный работник. Все, что ты тут рассказал, просто здорово, хотя пока и не доказано, но это уже шаг вперед. Молодец.

— Почему не доказано? — не согласился Федя. — А журнал?

— А что журнал? Ну, убегала с последних уроков эта Катя, но куда? Может, она в какую-нибудь секцию ходит или на курсы, мало ли куда. И то, что ее уходы кое-как согласуются с анонимными посылками по Интернету, тоже еще ничего не говорит. Может, простое совпадение. Все это еще надо проверить.

— И то, что она с Олей за одной партой сидит, и то, что девчонка, а не парень, поэтому ей может понравиться колечко, — тоже совпадения? — обиделся за свою версию Федя.

— Да я же и не говорю, что ты неправильно ее вычислил. Молодец! Все логично. Я говорю только, что теперь нам все это доказать надо. Или опровергнуть, — спокойно добавил Саша. — А вторым участником шантажа — похоже, это действительно шантаж, а не простое хулиганство, — ты, конечно, считаешь этого бедолагу, которого запихнули в тачку у нас на глазах вчера вечером?

— Конечно, — согласился Федя. — И то, что он не знал Олю в лицо, подтверждает, что я прав. Сведения ему приносила Катя.

— Подтверждает? По-моему, как раз наоборот. А фотография? Фотография, которую он переслал по сети? Он ведь на фотографии Олю видел.

— Ах да, точно. Ну-у, может, там плохо видно… — засомневался Федя.

— Может быть, — неожиданно согласился Саша, — но я же говорю тебе, что все надо проверить.

— Надо проверить, — согласился на этот раз и Федя. — Знаешь что, — он заторопился, — я сейчас сбегаю к Оле. Она тут недалеко, ну, ты знаешь. Кое-что уточню у нее и вернусь. Время еще есть. Подожди меня здесь!

Последние слова Федя выкрикнул уже на бегу, а Саша опять устало прислонился к толстому сосновому стволу.

Федя бежал по Олиной тропинке, топоча, как носорог. Он и не думал теперь ни от кого скрываться, ну их всех на фиг, да и некогда. Но Оли нигде не было. Он уже углубился гораздо дальше в лес, чем заходил раньше, но тропинка все не кончалась и никуда не приводила. Может, Оли вообще нет здесь сегодня? Как это он не сообразил посмотреть, стоит ли «Мерседес» около леса?

Он вылетел на нее неожиданно сзади из-за дерева, чуть не сбил, еле успел остановиться. Маленький Чарли с сипеньем, означавшим у него лай, бросился Феде под ноги. Оля испуганно обернулась.

— Гос-споди! — сказала она, прижимая руку к груди. — Ты меня так напугал. Что случилось?

— Ф-фу, — Федя пытался отдышаться. — Бегу, а тебя нет и нет. Думал уж, не найду.

— Да что такое? Встретились бы в школе. Не тяни, говори, что случилось?

— Ф-фу, ничего.

— Ты что, того? — Оля покрутила пальчиком у виска.

— Нет, я этого, — Федя наконец отдышался. — У меня к тебе несколько вопросов. Кажется, я знаю, кто слал тебе эти мерзкие послания.

— И я знаю, — спокойно сказала Оля.

— Как? — опешил Федя. — Откуда?

— Папа вчера пришел вечером и рассказал нам, что это делал какой-то Дурищев. Какая фамилия — таков и человек. Он с папой раньше в одном институте работал, давно, когда у папы еще своей фирмы не было. Он всегда папе завидовал. А сейчас решил ему напакостить и выбрал вот такой странный способ.

— А папа твой откуда все это знает? — еще не веря своим ушам, спросил Федя.

— Дурищев ему сам это все рассказал. Это, оказывается, он меня у школы разыскивал. Это его ты видел.

— Значит, это его здесь вчера схватили?

— Ага, папина охрана. Виктор их вызвал по рации. А ты что, видел?

— Да, поэтому к тебе и не подошел. Я же не знал, в чем дело.

— Ладно, — улыбнулась Оля, — все хорошо, что хорошо кончается. У меня вчера просто гора с плеч свалилась, а тебе все равно спасибо. Ты мне очень помог, я просто не знала, что делать и к кому обратиться. А после того, как с тобой поговорила, как-то легче стало. Хочешь, я тебя на машине к школе подвезу?

— Нет, — сказал Федя.

Ему и вправду не хотелось вылезать на глазах у всех из Олиного «Мерседеса». И еще почему-то ему вдруг стало ужасно грустно. Он понял, что все для него закончилось.

— Мне еще одно дело до школы провернуть надо, — пояснил он, изо всех сил стараясь не выдать себя.

— Ну, смотри, — Оля пошла назад по тропинке. Федя молча проводил ее до самого оврага. Задавать какие-либо вопросы теперь уже не имело никакого смысла.

Саша так и стоял под сосной, где Федя его оставил. Он молча выслушал новую информацию, никак не отреагировал, даже позы не сменил.

— Вот так. Все хорошо, что хорошо кончается, — закончил Федя рассказ Олиной фразой.

— По-моему, ты так не считаешь, — медленно процедил Губин.

Федя пожал плечами и улыбнулся. На самом деле он готов был заплакать, но позволить себе этого не мог.

— Ладно, Федор Михалыч, может, для Оли и правда все закончилось благополучно. А ты не переживай, — Саша выпрямился и положил Феде руку на плечо.

— Я и не переживаю, — соврал Федя.

— Вот и хорошо. Ты только продолжай держать со мной связь, ладно? Почему-то мне кажется, что мы с тобой еще друг другу понадобимся. Телефон мой у тебя есть, а утром и вечером я тебя каждый день жду на этом же месте. Время ты знаешь. Дуй в школу журнал подбрасывать, а то уже без пяти восемь. И помни, все равно ты — молодец.

Они попрощались, пожав друг другу руки.

Федя ничего не чувствовал — ни желаний, ни обид, ни радости, ни грусти; в нем словно образовалась пустота. Все стало ему до того безразлично, что он уже нисколько не волновался о том, как закончится его авантюра с журналом. Может быть, именно поэтому все прошло благополучно.

Он вошел в школу и сразу пошел к директорской, вынув журнал из сумки около раздевалки. А перед тем самым стендом, где он читал не интересный ему приказ о летних отпусках учителей, его нагнала Ленка. Она проскочила мимо, бросив на ходу:

— Привет, — и уже хотела забежать в комнату секретарши, как Федя поймал ее за руку.

— На, — сказал он, протягивая ей журнал.

— Ты уже взял? — удивленно спросила староста.

— Ага, равнодушно бросил Федя, как будто так и надо.

— Спасибо, — поблагодарила Ленка и убежала с журналом по коридору. Понесла его в класс.

Никто даже не заметил, что журнала не было на месте со вчерашнего вечера.

День шел своим чередом. Федя ходил из класса в класс. Сидел на задней парте с Петькой. Слушал и не слушал преподавателей. Получил две двойки, потому что не приготовил домашнего задания ни по одному из предметов. В класс возвратилась новая порция переболевших, в том числе и Катя. Как видно, она никогда подолгу не болела, или это самое ОРВИ оказалось несерьезным. Но все это не имело уже никакого значения.

Олю сегодня было не узнать, на переменах она болтала без умолку, причем со всеми подряд. Вокруг нее толклись и Анька, и Ленка, и Катя, и Артем. Она дарила всем улыбки, громко смеялась, и все это было хорошо, просто замечательно, вот только Федя потерял способность радоваться жизни. «Может, у меня тоже ОРВИ?» — мрачно думал он, сидя на третьем уроке. Он пощупал себе лоб, но не понял, есть ли у него температура.

— Ты плохо себя чувствуешь, Чудинцев? — спросила учительница.

— Я? — встрепенулся Федя. — Да.

— Можешь идти домой, я тебя отпускаю. Он собрал учебники и ушел, дома завалился на диван и пролежал так до прихода родителей. Сначала он спал, потом не спал, просто лежал и глядел в потолок. В этом состоянии его и застала мама. Она поставила Феде градусник, убедилась, что температура у сына нормальная, но поглядывала на него с тревогой. Потом они чем-то ужинали. Потом пришел с работы папа.

А в восемь вечера раздался телефонный звонок. Федя к этому времени опять занял прежнюю позицию на диване и включил свою магнитолу, где со времен Сашиного визита так и стояла кассета с «Мумий Троллем». Он слушал в наушниках, вернее, не слушал, а заглушал внешний мир, чтобы тот не напоминал ему о себе раздражающими посторонними шумами.

О звонке Федю оповестила мама. Она прошла в комнату, нажала кнопочку «stop» на магнитоле и, когда Федя изумленно приподнял голову и сдвинул с ушей наушники, сказала:

— Тебе звонит какая-то девочка, очень просит позвать.

Федя вскочил с дивана, как подброшенный пружиной, и совершил молниеносный бросок к телефону, которому позавидовал бы любой спринтер.

Он услышал в трубке Олин голос. Она плакала.

— Что случилось? — испуганно спросил Федя.

— Опять, Федя, опять! Опять эти проклятые братья… У меня картинка в почтовом ящике. Очень страшная…

— А что там? Что?

— Там тарелочка с голубой каемочкой, и на ней моя голова, а по кругу надпись: «Отпустите Дурищева. Братья Карамазовы»…

— Оля, успокойся! Нам надо встретиться, ты можешь сейчас выйти на прогулку с Чарли? Черт! Уже восемь часов! — Федя потерял всякое представление о времени и только теперь, глянув на часы, узнал, который час.

— Я могу, могу. Мне папа разрешил теперь гулять без охранника. Да и вообще его дома нету. Он у нас на даче, с Дурищевым беседует.

— Хорошо, это просто, здорово, — Федя постарался, чтобы его голос звучал как можно бодрее. — Выходи, встретимся прямо около рва.

Он повесил трубку и сразу же набрал Сашин номер. Ему повезло: Губин был дома и сразу подошел к телефону.

— Шеф, тьфу, Саш, опять, — затараторил в трубку Федя.

— Что опять? — спокойно отозвался Саша.

— Опять посылка в почтовом ящике у Оли. Приходи! Мы с ней сейчас встречаемся у рва, помнишь, где вчера…

— Помню. Выхожу, — Саша был предельно лаконичен. — Я же говорил, что мы друг другу еще понадобимся.

Федя второй раз повесил трубку и, обернувшись, напоролся на взгляд мамы. Именно напоролся — такими колючими стали вдруг мамины глаза.

— Такой ты никуда не пойдешь, — твердо отчеканила она.

— Какой такой? — Федя сделал вид, что не понял.

— Психованный.

— Я не психованный, — уже гораздо спокойнее сказал он, — просто у меня очень важная встреча.

— Пока ты мне все не расскажешь, я никуда тебя не отпущу, — и мама решительно встала между ним и входной дверью.

Тогда Федя развернулся и молча ушел в свою комнату. Нечего и говорить, каких усилий ему стоило сдержаться, и при этом он еще лихорадочно соображал, что же теперь делать, чтобы вырваться из нежданного плена. Дождаться, пока мама уйдет к себе в комнату, и пулей вылететь на улицу? Но он слишком хорошо знал свою маму, чтобы рассчитывать на такой исход: она может сутки простоять на пороге, если уж решила его не пускать. И времени на раздумье у него тоже не было.

Федя снова вышел в коридор. Мама от двери отошла, но стояла рядом мрачнее тучи. Из большой комнаты доносился голос диктора: отец, как всегда, смотрел новости.

— Ма, — Федя заговорил мягко, как будто это он был взрослый, а мама маленькая, — ма, мне очень надо сейчас уйти. Тут нет ничего страшного, честное слово, я все тебе потом расскажу.

— Ты звонил Саше Губину? — Да.

— Он тебя втянул в какое-то свое расследование?

— Нет, — покачал головой Федя, это была правда, потому что не Саша втянул Федю, а наоборот.

— Так зачем вы встречаетесь?

— Я не с ним должен встретиться, просто он тоже мне нужен по одному делу.

— А с кем ты встречаешься?

— С одной девочкой из нашего класса, она мне нравится, — по какому-то наитию Федя чувствовал, что говорить сейчас он должен только правду. Мама почувствует малейшую фальшь.

— Хорошо, а зачем вам Саша Губин? — продолжала дознание мама.

— Я же говорил, по делу. По какому, я честное слово, не могу тебе пока рассказать. Оно касается не меня, а ее. И ничего страшного нет… Честное слово… Я потом тебе все объясню. Это довольно длинная история, а сейчас у меня времени нет, правда… Ну хорошо, тебе легче станет, если я добавлю, что речь идет о связи по сети Интернет? Ма, ну мне очень нужно.

— Миша! — позвала мама отца.

— Пусть идет, — тут же отозвался тот — оказывается, он все слушал.

— Хорошо, — мама вздохнула и совсем отошла от двери. — Можешь идти, но ненадолго и обязательно мне потом все расскажешь. И учти, я отпускаю тебя только потому, что ты не стал изворачиваться.

— Спасибо, обрадованно поблагодарил Федя, торопливо засовывая ноги в кроссовки. «Выкрутился!» — подумал он, еще не веря в свою удачу, на площадке перед лифтом, когда дверь за ним захлопнулась.

Сашу он встретил еще на пути к лесу; тот был один, без собаки.

— Рассказывай подробнее, что случилось, — на ходу потребовал «шеф».

Федя выложил ему все подробности прошедшего дня. Их хватило как раз на остаток пути до леса. По тропинке вдоль рва они шли в полном молчании.

Оля тоже пришла без собаки.

— Это Саша, это Оля, — познакомил их Федя. — Саша все знает. Это тот человек, о котором я тебе говорил.

Оля молча кивнула.

— Чтобы нам помочь… То есть чтобы мы могли тебе помочь, — вступил в разговор Губин, — ты должна ответить на несколько Фединых вопросов. Он их хотел задать тебе еще утром, но, как видишь, ситуация меняется чуть ли не каждый час.

Оля снова кивком головы выразила свою готовность отвечать на любые вопросы.

— Спрашивай, — обернулся к Феде Саша. Федя немного помялся, соображая, с чего ему начать, и спросил:

— Я, знаешь, что хотел у тебя узнать… Постарайся вспомнить точно день недели, когда ты получила первую посылку по новому адресу.

— Почти две недели назад, — не задумываясь, ответила Оля, — в воскресенье вечером, когда приехала с дачи.

Федя и Саша переглянулись.

— Давай дальше, — подбодрил Саша.

— Оль, а ту, про колечко, когда?

— В этот понедельник.

— После школы?

— После школы.

— А в выходные ты опять была на даче?

— Ну да.

— И в воскресенье вечером компьютер не включала?

Тут Оля на минутку задумалась.

— Да, кажется… Мы очень поздно приехали. Нет, точно, я его не включала и не подходила даже.

— А утром?

— Утром я вообще никогда к нему не подхожу. Ты же знаешь, что я гуляю перед школой с Чарли.

— Тогда у меня последний вопрос. Катя сегодня ушла после третьего урока?

— Да, сразу после того, как тебя отпустили.

— Все, — выдохнул Федя и обернулся к Саше.

— Оля, — очень вкрадчиво начал Губин, — ты хочешь, чтобы все это действительно закончилось?

— Дурацкий вопрос, — отрезала Оля. Да, Саша Губин не знал еще, с кем имеет дело. Однако его нелегко было смутить.

— Тогда, — спокойно продолжил он, — можно узнать, на сколько тебя мама отпустила?

— Ни на сколько. Она на работе, там у них юбилей какой-то. Сказала, что придет очень поздно. Первый день у меня такой удачный, когда никого дома нет, никуда меня не увозят, и вот… — Оля печально развела руками.

— Ничего, — успокоил ее Саша, — обещаю, что скоро все будет в порядке. Только для этого ты должна вместе с нами поехать к тебе на дачу. Ты согласна?

— Но у меня нет машины, — сказала Оля таким тоном, что в ее согласии усомниться было невозможно.

— У меня есть. Тоже «Мерседес», — Саша усмехнулся. — Едем?

— Ладно, — не моргнув глазом, ответила Оля. Федя готов был чесать в затылке, как это делал иногда Губин. Надо же, у этого студента тоже свой «Мерседес»…

— Пошли — скомандовал Саша и зашагал назад по той дорожке, по которой они пришли сюда с Федей.

Он вывел их к тому месту, где Осенняя улица встречается с Рублевкой, и там, у тротуара, действительно стоял «Мерседес», только совсем старой модели. За рулем кто-то сидел.

— Прошу, — пригласил Саша, картинно открывая заднюю дверцу машины и пропуская даму вперед.

Оля села. Следом за ней забрался в машину и Федя. Саша захлопнул за ними дверцу и занял место рядом с водителем.

— Поехали, — скомандовал он. — Как и предполагали.

Водитель дал газ, и машина тронулась с места.

— Я еще никогда не ездила на таком, шепнула на ухо Феде Оля. Федя только пожал плечами: он и вовсе ни на каком не ездил.

«Мерседес» выехал на Рублевку и повернул направо.

— Я вообще-то не очень хорошо знаю дорогу, — смущенно заметила Оля, — никогда не слежу.

— Мы знаем дорогу, — успокоил ее Саша. Минут через пятнадцать езды, уже за городом, «Мерседес» свернул с оживленного шоссе куда-то налево. А еще через минуту остановился у больших глухих ворот какой-то дачи.

— Эта? — обернулся к Оле Саша.

— Ага, — подтвердила она.

— Сидите в машине, — неожиданно скомандовал водитель. — Никуда не ходите. Ты за главного, — последнее предназначалось персонально Саше.

Водитель вышел, аккуратно, без стука притворив дверцу, и направился к воротам.

— Кто это? — удивленный Федя тронул Сашу за плечо.

— Мой отец, — ответил Саша, любуясь произведенным впечатлением в зеркальце заднего вида.

Тем временем водитель, оказавшийся Сашиным отцом, дозвонился до охранника. Они о чем-то недолго беседовали, а потом Сашин отец скрылся за воротами.

— Как это его так пустили? — удивилась Оля.

— Я же говорю, что это мой отец, — гордо ответил Саша, как будто этим все объяснялось.

Прошло минут двадцать, прежде чем калитка в воротах дачи распахнулась вторично. Из нее вышли двое, быстро приблизились к «Мерседесу», и Сашин отец открыл заднюю дверь. Прямо рядом с Фединым ухом внутрь салона просунулась наполовину рябая физиономия того самого человека, которого вчера схватили на Осенней улице.

— Здрасьте, — сказала физиономия. Ребята недоумевающе переглянулись, но поздоровались и подвинулись. Мужчина сел по правую руку от Феди. Сашин отец занял свое место за рулем и сразу же включил зажигание. Через несколько секунд старый «Мерседес» развернулся и лег на обратный курс.

— Мы едем домой? — нарушил воцарившееся в салоне молчание Федя.

— Нет, теперь к братьям Карамазовым, — ответил Саша.

Вскоре они вернулись в уже знакомые Феде места. Угол леса на Осенней улице и Рублевском шоссе он узнал сразу. Машина проскочила его и поехала дальше. Потом Федя узнал свой дом, его тоже миновали и свернули на улицу Академика Павлова.

— Где здесь? — кратко спросил Сашин отец.

— Немного еще вперед, теперь налево, направо, — стал указывать путь человек с рябой щекой. «Оля говорила, что его фамилия Дурищев», — вспомнил Федя.

«Мерседес» лавировал по дворам среди хрущевских панельных пятиэтажек. Давно уже стемнело, и машина шла с зажженными фарами.

— Еще чуть-чуть и налево, вон к тому подъезду, — продолжал показывать Дурищев. — Да, да, туда. Стойте! Вот она! — неожиданно выкрикнул он и прямо на ходу рванул ручку двери.

Сашин отец резко затормозил, и «Мерседес» стал, высветив лучами фар шагах в пяти перед собой какую-то пару — парня и девушку. Прикрывая глаза рукой от яркого света, девушка обернулась.

— Катя? — удивленно произнесла Оля.

«И Артем», — добавил про себя Федя, с ужасом представляя себе, что сейчас последует.

Эпилог

Громкий, рассыпчатый треск заставил Федю резко обернуться. Тамерлан продирался через кусты, увенчанный огромной автомобильной шиной. Одновременно он ожесточенно кусал и грыз ее. Проломившись на поляну, бультерьер закружился на месте, смешно и нелепо подкидывая упругий зад. Черная, грязная после прошедшего ночью дождя покрышка сидела на нем, как спасательный круг на утопающем. Белый пес на глазах менял окрас, быстро делаясь черным.

— О Боже! — простонал Саша Губин, закатывая глаза. — Опять тебя мыть придется, свинья же ты все-таки, честное слово.

Буль и правда немного походил на очень мускулистого поросенка с длинным хвостом и мощной грудью.

— А я тогда подумал, что это ты его не взял, заболел он, что ли? Так привык, что ты всегда с ним, — заметил Федя, глядя на игры Сашиной собаки.

— Куда его было брать и зачем? Только мешался бы. Мало ли куда нам потребовалось бы отправиться. Так, собственно, и случилось. Мы ведь не знали еще, где Дурищев. Только предполагали с отцом, что на даче.

— Ты и отца заранее предупредил?

— Мы вместе вышли. Я в лес, он в гараж.

После бурных событий вчерашнего вечера и первой весенней ночной грозы прекрасное субботнее утро особенно располагало к общению на природе. Поэтому Федя и пришел сюда, чтобы встретиться с Сашей. Тем более что кое-какие подробности он для себя еще не выяснил, и многое его действительно волновало.

Федя не ошибся — Саша ждал его все под той же сосной и, поздоровавшись, добавил:

— Я так и знал, что придешь.

Теперь они неспешно беседовали, пока Тамерлан утолял свою потребность в физических упражнениях.

— Тебе отец рассказывал, как он сумел освободить на даче Толоконцева Катиного папашу? — Федя начал подбираться к интересовавшим его вопросам издалека.

— Все прошло очень гладко, — не стал томить его неизвестностью Саша, — сначала он предъявил удостоверение, потом намекнул на то, что ему известно, его пропустили внутрь. Это мы видели. А уж там он по всей форме предъявил Толоконцеву обвинение в незаконном задержании личности, по сути в похищении. На что Олин папаша, ясное дело, ответил, что никакого похищения нет, а Дурищев находится у него в гостях как старый приятель. Тут же вывел его из соседней комнаты и заявил, что, мол, хотел предложить бывшему сослуживцу выгодный контракт на год или больше. Отец спросил Катиного отца, хочет ли он уйти вместе с ним. Тот сказал «да». И с Толоконцевым попрощались. Ему ничего не оставалось, как отпустить Дурищева. Все были взаимно вежливы. Правда, папа намекнул Андрею Ивановичу перед уходом, что у него есть два свидетеля похищения — мы с тобой, — но, мол, он не станет устраивать скандала, если и Толоконцев будет вести себя разумно. Вот и все.

— Значит, Дурищев совсем ни при чем? — продолжал подкрадываться Федя.

— Ни сном, ни духом. Все бедная Катя затеяла.

— Почему это она бедная? По-моему, Оля…

— И Оля, конечно, тоже, — кивнул Саша и, посмотрев на Федю сочувственно, добавил: — Очень красивая девочка, я тебя понимаю.

— И не дура, — вздохнул Федя.

— Голова у нее умная, согласился Саша. — А Катя почему бедная? Да потому что просто жалко ее. Лично мне жалко. Для того, чтобы понять, что произошло, надо знать предысторию всего этого. Насколько я понимаю, дело было так. Работали в одном «ящике», но в разных лабораториях, два инженера — Дурищев и Толоконцев. Оба были компьютерщиками, хоть и занимались разными вопросами. Причем Дурищев имел тогда ореол гения. Он, видимо, и вправду очень способный, вопреки фамилии. Программист от Бога.

«А Оля говорила, наоборот», — отметил про себя Федя.

— Так вот, продолжал Саша свой рассказ, — он разработал какую-то замечательную программу, точнее пакет базовых программ, на основе которых можно было строить что угодно. Хочешь — мощные игры, хочешь — управленческие программы, хочешь — бухгалтерию. Причем доработка базисной программы до конечной специализированной занимала очень мало времени. Представляешь, что это за находка для электронного издательства или еще чего-нибудь в этом роде? Не знаю уж, как так получилось, свои домыслы оставлю при себе, но факт тот, что воспользовался этими программами Толоконцев, а лабораторию Дурищева закрыли. Вот так.

— И что, бедная Катя так осерчала на это, что решила испортить Оле жизнь? — спросил тогда Федя. — Оля-то чем тут виновата?

— Я Катю не оправдываю, — Саша сделал вид, будто не заметил язвительных ноток в Федином голосе. — Только у Дурищева после этого все пошло вкривь и вкось. Начал он пить. Мама Кати, чью фамилию она и носит, нетрудно догадаться, почему… Так вот, эта мама со звучной фамилией заявила Дурищеву, что он своей фамилии соответствует полностью, и так у них получилось, что бывший компьютерный гений развелся с женой. Она ему даже дочь видеть запретила, встречались они только в лаборатории, куда он перешел. Катю там все знали и любили. Но в конце концов Дурищев ушел и оттуда, видно, тяжело ему далось его фиаско. Он даже уехал из Москвы, жил в какой-то деревне без всяких чудес электроники и спивался потихоньку.

Саша увлекся своим рассказом, и Феде уже не нужно было задавать вопросы. Он понял, что Губин действительно имеет все шансы стать журналистом или писателем: на глазах у Феди рождался будущий рассказ или очерк.

— Но вот взяла Дурищева тоска, — продолжал Саша, — по дочке заскучал, наведался в Москву, в старую лабораторию. Его там встречают, привечают, обнимают, расспрашивают, как жизнь, зовут обратно. А он спрашивает: где дочка моя, как она? Заходит, отвечают ему. Каждую пятницу прибегает и работает здесь на компьютере. А в каникулы так вообще из-за него не встает. Хочешь посмотреть, что она делает? Хочу, отвечает Дурищев: сам ведь учил дочку, она способная девочка была.

Его подводят, он садится на Катино место, отыскивает ее работу и находит все файлы, которые она переслала Оле, и хакерский сервер собственного изготовления. С ним истерика. Потому что Дурищев — человек порядочный и никому не желает зла, а главное — ему становится страшно за Катю. Он неплохо знает Толоконцева. Где дочка, кричит он. А ему отвечают: да вы разминулись. Вчера, в понедельник, забегала, а теперь появится только в пятницу. Дурищев бежит по старому адресу своего жительства, а жена его не пускает. Не открывает даже, говорит, чтоб я тебя никогда больше не видела, милицией грозится. Он хочет предупредить ее, но Марина Степановна захлопывает перед ним дверь.

— Катину маму зовут Марина Степановна? — перебил Сашу Федя.

— Да, она ваш завуч, а ты не знал? После этого Дурищев идет искать дочь в школу, а ее там нет. Он не знает, что Катя заболела, и решает, что мать просто услала ее куда-то, чтобы воспрепятствовать встрече с отцом. Зато он знает, что Катя учится в одном классе с Олей Толоконцевой, и пытается поговорить уже с ней. Но с дочерью бывшего коллеги Дурищев незнаком. Он расспрашивает местных сплетниц, и те выбалтывают ему, что Оля ездит на «Мерседесе», а вечером гуляет с собачкой в соседнем лесу. Дурищев примечает девочку, садящуюся в «Мерседес»…

— Стоп, — опять перебил Федя. — Зачем он ее примечает? Он же видел в файле Олину фотографию, где она бежит к пруду.

— Да, — согласился Саша, — но на этой фотографии Оля снята со спины. Катя похитила эти фотографии, когда Олю еще не оградили от всего мира и девочки ходили к ней в гости. А потом подкинула обратно, никто даже не заметил. Ладно, вернемся к Дурищеву.

Он откладывает разговор до вечера, когда Оля должна появиться одна на лесной тропинке. Там его и хватает охрана Толоконцева — Виктор в очередной раз проявил бдительность. Сразу отвозят на дачу и по указу Толоконцева держат под замком. Чтобы обелить свою дочь, Дурищев оговаривает себя. Но Толоконцев не спешит отпускать его, он, видимо, чего-то боится: скорее всего дело с пакетом базисных программ действительно было не чисто.

— Неужели теперь ничего нельзя доказать? — спросил Федя.

— Вряд ли. Дело давнее, все быльем поросло. Надо еще, чтобы кто-то захотел что-либо доказывать. Впрочем, я попробую поднять этот вопрос в нашей газете.

Федя посмотрел на Сашу с уважением, а тот продолжал:

— Ну а дальше ты знаешь. А Катя… Катя узнала, что схватили ее отца, прямо от Оли. Та рассказала обо всем на перемене, радуясь своему избавлению. Катя тут же бросилась в лабораторию и состряпала тот страшный файл с Олиной головой на тарелочке. Потом ее встретил на улице Артем, они немного прошлись по городу и отправились домой… Катю мне жалко потому…

— Понятно почему, — перебил его Федя, — только что она хотела доказать таким способом?

— Говорит, пыталась восстановить справедливость, мол, не хотела, чтобы страдала только их семья. И вообще в планах у нее был шантаж на манер Юрия Деточкина, помнишь такого героя из фильма? Он угонял у взяточников и спекулянтов их автомобили, а вырученные деньги переводил в детдома. Вот и Катя собиралась в ближайшем будущем заняться чем-то подобным, только на компьютерном уровне. Все послания Оле Толоконцевой были лишь подготовкой. Наивно и глупо, конечно, но…

— Артем, вот кто сволочь! — вырвалось у Феди: ему все-таки очень хотелось отыскать кого-нибудь абсолютно виноватого в этой истории. — Дружил с Олей, а Кате передавал ее адрес.

— Вот тут ты ошибаешься, Федя, — возразил Губин, — насколько мне известно, и с твоих слов, и со слов Кати, дружбу с Олей ему навязали родители. Еще бы, дочка босса! А каждую пятницу Артем тайком бегал на свидание с Катей, с которой как раз его мама ему знаться запрещала: дескать, семья у нее неблагополучная, отец пьяница… Встречались они после того, как Катя возвращалась из лаборатории, и Артем провожал ее до дома. И поверь, Олиного адреса он никому не давал. Да Катя и не просила. Не зря ведь ее отец учил: она не хуже Кости скачивала его во время сеансов общения в сети Оли и Артема. Вот такая история.

Федя молчал, уставившись на свои кроссовки.

— И еще, честно говоря, — добавил, помедлив, Саша, — я не хочу сказать, что Оля плохая девочка, очень даже хорошая, но мне кажется, не повезло тебе в любви, парень.

— Посмотрим, — упрямо отозвался Федя.

Тамерлан между тем устал побеждать своего черного резинового врага. Он улегся на брюхо, так, что задние лапы вытянулись за ним на манер тюленьих ласт по земле — будто был не здоровым псом, а паралитиком, — передними лее любовно придерживал шину и нежно облизывал ее, изредка тихонько поскуливая.

Закончив рассказ, Саша подошел и присел возле своего пса на корточки. Смотрелись они неплохо: счастливая пара да и только.

— Почему ты взялся мне помогать? — неожиданно задал Федя вопрос, вертевшийся у него на языке уже вторую неделю. — Зачем ввязался в эту историю? Я знаю, ты говорил моему отцу, что не хочешь быть детективом.

Саша улыбнулся и ответил не сразу. Он сидел на корточках и чесал промеж длинных и глубоких, розовых изнутри, почти поросячьих ушей сомлевшего от ласки Тамерлана.

— Понимаешь, сказал он наконец и встал, — я вспомнил себя. Когда мне было столько же, сколько тебе, я тоже влюбился. Влюбился впервые и по-настоящему. И мне тоже тогда очень нужна была помощь. Вот поэтому я и помог тебе, чем умел.

— А сейчас, сейчас… — Федя стеснялся задать следующий волновавший его вопрос.

— Давай, давай, спрашивай, — опять улыбнулся Саша.

— Сейчас вы как? Ну-у, с той, в которую ты тогда влюбился… Вы встречаетесь?

— Сейчас у нас нелады, — вздохнул Саша. — Хотя до сих пор все было очень неплохо.

Он перевел взгляд на лес, и Федя понял, что Саше тоже трудно говорить на эту тему.

— Но я думаю, что все скоро будет хорошо, — Саша опять повернулся к Феде. — Все у нас наладится…

Примечания

1

Твой английский очень бедный?

Нет. Но у меня мало устной практики (англ.).

(обратно)

2

Подробности об этом читайте в книгах А. Кораблева «Рыбалка на живца», «Охота на привидений», «Кто съел кенгуру?», «Похищение на двойку».

(обратно)

3

Почему бы нет? Я сегодня свободен. Приходи. Добро пожаловать!

— Один момент.

(обратно)

4

«Ящиками» в СССР называли секретные научные институты и лаборатории, каждой или каждому из которых присваивался свой номерной почтовый адрес (почтовый ящик).

(обратно)

Оглавление

Часть первая ПРОГУЛЬЩИК И ФЕЯ

  Глава I ФЕЯ ИЗ «МЕРСЕДЕСА»

  Глава II ПРИЯТЕЛЬ ФЕИ

  Глава III ИГРА С АПЕЛЬСИНАМИ

  Глава IV НАЧИСТОТУ

  Глава V ВСЕ НЕ ТАК

  Глава VI ЭКСТРАОРДИНАРНАЯ ЛИЧНОСТЬ

Часть вторая ГУБИН И КОМПАНИЯ

  Глава I ДЕЙСТВУЙ ПО ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ

  Глава II ЛЕД ТРОНУЛСЯ, ИЛИ ОПЕРАЦИЯ «АНТИХАКЕР»

  Глава III СЫЩИК ИДЕТ НА ПРЕСТУПЛЕНИЕ

  Глава IV «ИНТЕРЕСНО ДЕВКИ ПЛЯШУТ…»

  Глава V ГОЛОВА НА ТАРЕЛОЧКЕ

  Эпилог