| [Все] [А] [Б] [В] [Г] [Д] [Е] [Ж] [З] [И] [Й] [К] [Л] [М] [Н] [О] [П] [Р] [С] [Т] [У] [Ф] [Х] [Ц] [Ч] [Ш] [Щ] [Э] [Ю] [Я] [Прочее] | [Рекомендации сообщества] [Книжный торрент] |
Кто такие ленинцы и чего они хотят? (fb2)
- Кто такие ленинцы и чего они хотят? 251K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Борис Исаакович Горев
Борис Исаакович Горев
Кто такие ленинцы и чего они хотят?
Откуда они взялись?
Вот уже два месяца, как имя Ленина у всех на устах. Одни на него яростно нападают, другие, его сторонники — ленинцы — так же яростно его защищают. О ленинцах знают уже в глухих деревнях, знают и солдаты на фронте.
Ленин был когда-то известным социал-демократом. Он написал ряд книг, где доказывал, что, если у нас будет революция, то эта революция будет буржуазной, т. е. она избавит Россию от всех остатков крепостничества и расчистит путь для широкого развития капитализма, для господства буржуазии. Он писал, что при самой демократической революции Россия, как страна крестьянская, страна мелких собственников, не сможет сразу прыгнуть в царство социализма, что в России останется частная собственность и наемный труд как в городе так и в деревне. Но лет 14 тому назад на 2-м съезде Росс. Соц.-дем. раб. партии впервые ярко сказалось стремление Ленина превратить всю партию в заговорщиков, сказалось недоверие к самостоятельности организованных рабочих, впоследствии руководившее всей его деятельностью.
На этом съезде и произошел первый раскол в среде социал-демократии. Сторонников Ленина оказалось небольшое большинство, и потому они с тех пор носят кличку большевиков. С.-д., оставшиеся в меньшинстве, и стали называться „меньшевиками”, хотя они часто потом, как и в настоящее время, имели перевес в партии.
С.-д. меньшевики допускали борьбу мнений в своей среде, и потому их не называли по имени какихънибудь вождей. У большевиков же всегда было подчинение воле Ленина. В их партии оставались лишь те, кто согласен был с Лениным; несогласные уходили сами или их исключали. Поэтому теперь правильнее говорить не большевики, а ленинцы.
Начиная с 1905 г. ленинцы постепенно все больше удаляются от социал-демократии и ее тактики, т. е. от тех способов борьбы, к каким прибегали организованные социал-демократические партии всех передовых государств. Они понимали революцию, как за́говор, восстание маленьких кучек без ведома всего народа. Они были против выборов в 1-ую Госуд. Думу, так как они думали, что выборы отвлекут народ от революции. Они отказывались от всякого союза с буржуазными демократическими партиями, когда эти партии тоже боролись против старого строя; таким образом они оставляли рабочих одинокими в борьбе. Несмотря на то, что общий съезд партии решительно осудил и боевые дружины и экспроприации, так как одно дело приемы социал-демократические, борьба организованных масс, а другое дело — приемы анархические или даже прямо разбойничьи, — ленинцы все же участвовали в экспроприациях, приносивших большой вред револ. движению и организации рабоч. класса.
В эпоху глухой реакции ленинцы нападали и всячески позорили тех социалъ-демократов, которые, пользуясь малейшей возможностью, старались работать не тайно, а открыто, в профессиональных союзах, рабочих клубах, кооперативах.
Сами ленинцы не доверяли открытым, гласным рабочим организациям и требовали подчинения их своему заграничному кружку. Зато, когда началось массовое, стихийное движение (в 1912—14 годах), ленинцы не смели говорить правду рабочим, шли за толпой и хотя понимали вред необдуманных и плохо организованных стачек, но не говорили этого громко, чтоб не потерять своего влияния, и называли даже штрейхбрехерами, т. е. изменниками рабоч. делу, тех с.-д., которые предостерегали рабочих от неосмотрительных и легкомысленных шагов.
И больше всего ленинцы боролись всегда против единства рабочего движения, больше всего стремились к расколу, к тому, чтобы восстановить одних рабочих против других. Они самозвано объявили свою группу единственной соц.-демократической партией и всех несогласных из нее исключили, назвав их „либеральной рабочей партией”, т. е. партией, идущей за буржуазией. А один из их вождей, Малиновский, депутат 4 й Госуд. Думы, оказавшийся впоследствии провокаторам, устроил даже раскол соц.-дем. фракции в Думе, в полном согласии с Лениным и с тайного одобрения охранки.
Во время войны о ленинцах почти совсем не было слышно. Только заграницей Ленин продолжал свою работу. Он объявил почти всех социалистов во всем мире изменниками и предателями и стал ждать всемирной революции.
По вот вспыхнула революция, мы сбросили иго царской власти. Ленинцы снова воспрянули и стали издавать свою „Правду”.
Мы добились величайшей революции, какую знал мир, мы добились именно той буржуазно-демократической революции, какую когда-то предсказывал, о которой мечтал в молодости сам Ленин. Всем социал-демократам казалось, что настала пора им объединиться для совместной работы над закреплением и дальнейшим развитием революции.
Но Ленин еще из-за границы по телеграфу запретил своим сторонникам какое бы то ни было объединение и даже соглашение с соц.-дем.-меньшевиками. А после его приезда ленинцы стали выходить из всех объединенных организаций и в провинции.
Кроме того, тотчас по приезде, Ленин изложил свой „план”, свою программу, которую он отстаивает до сих пор и которую, как всегда, покорно приняли его сторонники.
Итак, чего же добиваются ленинцы?
Отношение ленинцев к войне и правительству.
Ленинцы обещают массам дать мир, хлеб и свободу. Как обстоит дело относительно мира? Революционная демократия России, в лице Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, а также соц. демократы-меньшевики давно и определенно выразили свою волю: они требуют мира, но мира всеобщего, а не сепаратного, не отдельного с Германией. Под давлением демократии и Временное Правительство заявило публично о своем стремлении к скорейшему заключению мира без аннексий и контрибуций, т. е. без захватов чужих земель и принудительных денежных взысканий с противника, и на основе самоопределения народов.
Это заявление правительства и воззвания Петрогр. Совета Депутатов к социалистам всех стран уже сделали свое дело: борьба за мир растет во всех воюющих странах с каждым днем. Европейские социалисты согласны съехаться на общую конференцию (совещание), созываемую нашим Советом раб. и солд. депутатов. И после согласия нашего правительства все надежды русской демократии покоятся именно на борьбе европейских социалистов со своими буржуазными правительствами — за всеобщий отказ от завоеваний, за подготовку мирных переговоров.
Ленинцы же упорно твердят, что русское правительство ведет «грабительскую» войну, что Совет депутатов, поддерживая правительство, сам эту войну затягивает. Они всеми силами борются против всеобщей социалистической конференции, так как, по их словам, огромное большинство европейских социалистов предалось своей буржуазии. Как же ленинцы предлагают нам бороться за мир? Они заявляют, что они тоже против сепаратного мира; но всеобщий мир может быть, по их словам, достигнут лишь после всемирной рабочей социалистической революции. А что же делать до тех пор? Тут они путаются в ответах. То они предлагают всеобщее братание на фронте, как лучший способ скорее прекратить войну, то говорят, что нужно порвать с союзниками и самостоятельно повести войну с «капиталистами всех стран», зовя их рабочих на восстание.
Все эти советы противоречат друг другу и свидетельствуют, что ленинцы сами в них не верят. Если большинство европейских социалистов предались своей буржуазии, а народные массы, в Европе, как заявлял неоднократно Ленин, спят глубоким сном, то кто же совершит там социалистическую революцию? И скоро ли мы получим обещанный Лениным всеобщий мир, если станем дожидаться этой революции? Что же касается двух других советов, то ведь одно из двух, или братание или война, так как нет отдельной войны с капиталистами; если воевать, то придется воевать с теми самыми солдатами, с которыми нам одновременно предлагают брататься. Ну, а насчет братания теперь дело ясно для всех, кроме ленинцев: оно было выгодно для немецких офицеров, которые узнавали положение нашей армии, и расстраивало у нас дисциплину, и вносило в армию разложение.
Наконец, отдельная война, война за свой страх и риск с «капиталистами всего мира» есть неискренняя и пустая похвальба, которой ленинцы думают одурачить своих наивных и доверчивых сторонников. Если, как нас уверяют ленинцы, нам невозможно теперь воевать с одной Германией при поддержке Англии и Франции, то как сможем мы воевать одни против всех капиталистических государств, которые, может быть, на счет России между собой мир заключат?
Словом, обещание скорого мира, которое дают ленинцы есть сознательный или бессознательный обман. Немедленно можно заключить лишь сепаратный мир, от которого и ленинцы открещиваются на словах. На деле же они своей проповедью братания, подстрекательством солдат к неповиновению и т. д. ведут именно к сепаратному миру, хотя сами знают, что мир с одной Германией может вызвать войну с теперешними союзниками.
Теперешнему правительству, говорят далее ленинцы, верить нельзя, это правительство «капиталистов и помещиков», с которыми вступили в союз министры-социалисты. Эго правительство не хочет мира. Чтоб добиться мира, а за одно и хлеба и полной свободы (по словам ленинцев, у нас свобода еще не полная, хотя ни в одной другой стране им не позволили бы делать то, что они делают у нас) имеется, по словам ленинцев, лишь одно средство: свергнуть теперешнее правительство и передать всю власть Всероссийскому Совету раб., солд. и крестьянских депутатов.
Ленин говорит, что нам нужна «не парламентарная республика», значит не республика с единым народным представительством, значит не Учредительное Собрание, которого ленинцы ждать не хотят, а республика Советов раб., солд., крестьянских и еще батрацких депутатов. Итак, Ленин предлагал разбить всю Россию на независимые части, в которых господствует местные Советы и которые вступают между собою в союз (а иногда может быть, и в борьбу). Недаром они ободряли кронштадцев, которые заявили, что они сами себе господа и никого над собой не признают. Но такой план всегда до сих пор признавали только анархисты, с которыми ленинцы когда-то боролись и которые отрицают всякое государство, а признают лишь добровольный союз свободных общин, при чем эти общины всегда могут и распасться, если пожелают. Впрочем, у анархистов (на словах, по крайне мере) община — это свободный союз людей, а по плану ленинцев местные Советы принудительно господствуют над всем населением.
Советы депутатов объединяют только часть населения России. Если бы Советы захватили всю власть, то против них восстала бы вся городская буржуазия, крупная и мелкая, все помещики, огромное большинство интеллигенции, все состоятельное крестьянство, все казачество и т. д. Даже беднейшие крестьяне и рабочие далеко не везде организованы настолько, чтоб поддержать власть Советов. И, что хуже всего, переход всей власти в руки Советов вызвал бы раскол и в армии; вызвал бы немедленную междоусобную войну и погубил бы революцию.
Только всенародное Учредительное Собрание будет иметь, действительно, полную, верховную, неограниченную власть, только демократические земства и думы будут иметь власть на местах.
После дней 20—21 апреля, когда ленинцы устраивали вооруженные демонстрации против правительства, солдаты и рабочие уже начали стрелять друг в друга, ленинцы как будто на время одумались, испугались. Тогда они издали резолюцию (постановление), в которой было сказано: «лозунг: — долой Временное Правительство — потому не верен сейчас, что без прочного (т е. сознательного и организованного) большинства народа на стороне революционного пролетариата такой лозунг либо есть фраза, либо объективно сводится к попыткам авантюристического характера».
Таким образом в апреле ленинцы отказались от своей прежней агитации, сами себя высекли, признав, что они до тех пор, или обманывали народ или вели азартную игру с огнем, где ставкой служили все завоевания нашей революции.
А после того, как в состав обновленного правительства вошли министры-социалисты, а самые правые министры ушли, ленинцы на это новое правительство обрушились с небывалым еще ожесточением и всячески старались подорвать к нему доверие народных масс. Забыв то, что они же писали в апреле, они опять стали требовать перехода власти в руки Советов; и в этом их поддерживали некоторые слои крупной буржуазии (бывший министр Коновалов), которым нарочно хочется вызвать смуту, внутреннюю войну, закрытие фабрик, безработицу и голод, чтоб потом, может быть, с помощью немецких войск, опять сесть народу на шею.
Но мало этого. Ленинцы сами писали, что „через народ не перепрыгнешь”, что нельзя брать власть против воли большинства, что надо ждать, пока Советы сами поймут необходимость взять всю власть в свои руки. А когда всероссийский крестьянский Совет депутатов и всероссийский Съезд рабочих и солдатских депутатов высказались за поддержку Временного Правительства, ленинцы подстрекают своих сторонников среди рабочих, а также солдат петроградского гарнизона устроить демонстрацию против Правительства с требованием отставки „министров-капиталистов” и передачи всей власти „всероссийскому Совету“, который этой власти не хочет”. Так уважают ленинцы то большинство народа, о котором они лицемерно хлопочут. Они хотят идти против большинства. Не даром они так боятся Учредительного Собрания, в котором ясно выскажется воля большинства народа. Насколько им можно верить, видно еще из следующего. Если бы всероссийский Совет стал правительством, то он все таки стал бы действовать не по ленински ни в вопросе о войне ни в других вопросах, так как огромное большинство в нем — противники ленинцев. Ленинцы это знают. Зачем же они толкают его к власти? Что бы потом так же или еще хуже нападать на него, чем они нападают на теперешнее правительство? Такой способ действий, когда подстрекаешь массу, не думая о последствиях, или когда знаешь, что последствия будут не те, о которых говоришь, называется преступно безответственным, авантюристским.
Что ленинцы советуют рабочим, крестьянам и солдатам?
Нападая на теперешнее правительство, за которым идут почти все Сов. раб., солд. и крест. деп., и широкие слои населения, т. е., огромное большинство народа, ленинцы обещают с своей стороны, кроме мира, дать еще и хлеба, т. е. обещают быстро побороть теперешнюю экономическую, продовольственную и всякую иную разруху.
Где же то волшебное средство, где тот секрет спасения России, которым они обладают? Арестовать 50—100 капиталистов,— вот что предложил Ленин Всероссийскому Съезду. Но это средство не новое. Его давно, еще при царе предложил харьковский губернатор, известный на всю Россию дурак и самодур Кашура Масальский. Для борьбы с дороговизной он стал хватать приезжавших на базар крестьян и сажать их в кутузку. Беда лишь в том, что крестьяне вовсе перестали ездить в город, и город остался без продуктов.
Арестовать капиталистов легко, но организовать производство гораздо труднее. Контроль над всем производством и распределением продуктов необходим, но контроль общественный и правительственный, такого контроля надо добиваться, и правительство идет к этому, равно, как к обложению сверх-прибыли. Но ленинцы предлагают самим рабочим каждого предприятия взять этот контроль в свои руки, т. е. сделать капиталиста или вовсе ненужным или заставить его управлять своей фабрикой под начальством своих собственных рабочих.
Ленин ученый экономист, он знает, возможно ли это. Он знает, что капиталисты предпочтут вовсе закрыть свои предприятия. А сумеют ли рабочие вести их сами без капиталов, без клиентов — других капиталистов, которые из классовой солидарности будут эти предприятия бойкотировать? Ленинцы знают, что социализм по кусочкам вводить нельзя, что подобные попытки, попытки единичных захватов фабрик и заводов рабочими, попытки запугивания капиталистов, кончались всегда плачевно, тяжелым похмельем рабочих. Ленинцы знают, к чему привела подобная же деятельность анархистов и максималистов в 1906—07 г.г.
Непрерывными стачками и экономическим террором и саботажем т. е. убийствами фабрикантов и порчей товаров, анархистам удавалось на время добиваться от хозяев всего, что угодно, и они делались героями массы. Но это продолжалось недолго. Фабриканты закрывали фабрики, уезжали с деньгами заграницу и тысячи рабочих выбрасывались на улицу. Тогда они осыпали проклятьями своих недавних друзей — анархистов. Были случаи, что рабочие на коленях выпрашивали прощения у хозяев.
А теперь — и ленинцам это хорошо известно — многие капиталисты, уже озлобленные против революции, ждут лишь повода, чтобы начать локауты, начать закрытие заводов. А к тому, чтобы создать собственное, народное производство, чтоб ввести социализм, мы далеко не подготовлены, как хорошо когда-то доказывал сам Ленин. Но к чему же тогда ведет агитация ленинцев?
Такие же хорошие советы дают ленинцы и крестьянам. Про меньшевиков и соц.-революционеров, которые выступают против частных захватов помещичьей земли, самовольной порубки лесов и т. д., которые советуют ждать Учредительного Собрания, про них ленинцы пишут, что они „спасают помещичью землю и помещичью власть в России”. Это, конечно, глупая и бессовестная ложь. Ленинцы хорошо знают, что и меньшевики и соц.-рев. стоят за полное уничтожение помещичьей власти и помещичьего землевладения, что до Учредительного Собрания они рекомендуют действовать организованно, учреждая земельные комитеты для разбора всех недоразумений, для регулирования всех спорных вопросов, для назначения аренды за временно занимаемые пустующие земли помещиков.
Но мы уже видели, что ленинцы не хотят ждать, боятся почему-то Учредительного Собрания. Говоря, что за ними большинство народа, они все же советуют крестьянам торопиться с захватом помещичьей земли, потому что потом якобы будет поздно. Между тем, немедленный захват всей земли отдельными группами крестьян, отдельными деревнями не только преждевременно озлобляет всех помещиков, даже либеральных, и укрепляет силу черносотенцев раньше, чем революция окончательно победила, раньше, чем создалась такая общепризнанная власть, как всенародное Учредительное Собрание, которое одно только может решить земельный вопрос; такие захваты поселяют раздоры и злобу среди крестьян, обогащают и без того богатых крестьян, у которых имеется довольно инвентаря, и закабаляют бедняков новым владельцам; такие захваты ослабляют силы революции и могут содействовать помещикам и всем, кто с ними, расстроить революционное движение и вернуть старые порядки. Поэтому именно ленинцы, давая такие советы, хотят они этого или не хотят, действуют на руку помещикам и всем сторонникам старого режима.
Но всего преступнее поведение ленинцев по отношению к солдатам. Ленинцы не раз заявляли публично, в газете и на съездах, что они против дезорганизации, т. е. расстройства армии. Но это одни пустые слова. На самом деле вся их агитация в армии ведет именно к расстройству. Солдатам они не открывают своего плана воевать со всеми капиталистами. Этими красивыми и пустыми фразами они дурачат наивных рабочих. Солдатам же они внушают, что война должна быть кончена немедленно, солдатам они усиленно рекомендуют братание. Ленинцы не раз заявляли что они против дезертирства.
Но вот в их московской газете „Социал-демократ” мы читаем, что „самовольные отлучки это польза родине”, так как солдаты идут в деревню с нуждой. А не по разуму усердные сторонники ленинцев прямо останавливают идущие маршевые роты и стыдят солдат, что они идут воевать для „разбойников капиталистов”. В результате измученные, больные солдаты в окопах, из которых прямо вопль несется о присылке пополнений, часто вместо страстно ожидаемых маршевых рот узнают о прибытии пустых вагонов с плакатами „долой войну”...
Кто воспользуется работой ленинцев?
Из всего предыдущего уже вполне ясно, что работа, которая разрушает единство революционной демократии, которая всюду вносит смуту в умы, раскол, разложение, взаимное недоверие, подозрительность и озлобление, что такая работа может быть полезна только врагам революции, только сторонникам старого порядка.
Черная сотня не сложила оружия; она тихонько готовится, понемногу подымает голову и ждет случая, чтоб нанести первый удар революции.
Помещики, деревенские кулаки и черносотенные батюшки, толстосумы, трактирщики в городах, все отставные крупные чиновники и генералы, все придворные, все попрятавшиеся охранники, мобилизованные полицейские и жандармы, все это, как вороны падали, ждет начала гражданской, внутренней, междоусобной войны. И когда ленинцы с пеной у рта нападают на революционное правительство, обвиняя его во всех преступлениях, когда ленинские не по разуму усердные агенты кричат, что министры-социалисты продались буржуазии, что Церетели получил взятку в 10 миллионов, что даже Всероссийский съезд Советов и тот подкуплен, — черная сотня потирает себе руки и шепчет лукавые речи наивным, измученным и озлобленным людям. И ползут уже шепоты по деревням и городам, у хлебных хвостов и среди безработных. Ленинцы обещают мир и хлеб. Но и черносотенцы охотно наобещают чего угодно.
И не то еще страшно, что черносотенцы пользуются в своих целях агитацией ленинцев, чтобы посеять недоверие к революции, к новому строю; не то страшно, что они тайно начинают и распространяют тучи ядовитых прокламаций, что они тихонько вооружаются. С черносотенцами, прямо агитирующими за царя, легко бороться.
Гораздо страшнее те, кто кричит громче всех «левые» речи, кто выдает себя за ленинцев. чтобы лучше скрыть свои волчьи зубы. А кто этого теперь не делает? Дезертиры выдают себя за принципиальных противников войны, бывшие городовые и жандармы на фронте произносят самые революционные речи и требуют немедленного мира.
Подозрительные прапорщики и подпоручики, никому не ведомые, неожиданно выплывшие, иногда до революции явные черносотенцы, вдруг начинают пылать любовью к солдатам и подстрекают их к неповиновению, к аресту офицеров и т. д. Самозваные агитаторы, темные личности надевают матросскую форму, называют себя кронштадцами. И вся эта нечисть расползается по казармам, агитирует без всякого контроля, и нет возможности отличить настоящего ленинца от самозваного, так как слова у них одни и те же.
Вот эти черносотенцы и провокаторы, идущие под левым флагом и выдающие себя за ленинцев, примазавшиеся к ленинцам, они то и есть самые опасные, так как их опознать трудно.
А ленинцы, так мало думающие о последствиях своей агитации, хотя они не раз могли воочию видеть, к чему приводит эта агитация среди темных, малосознательных людей, ленинцы не очень то разборчивы ни в средствах ни в людях. Было бы лишь сказано погорячей, а остальное мол само приложится.
Как бороться с ленинцами.
Итак, мы видим что ленинцы по своей природе остались все те же. какими они были до войны. Только теперь, во время войны и революции, когда проснулась многомиллионная масса народа, целые века жившая в темноте и рабстве, когда каждое слово гулким эхом отдается по всей России и когда поэтому его надо особенно тщательно обдумывать и взвешивать, ибо часто одно неосторожное слово может наделать много бед, — именно теперь безответственная агитация ленинцев особенно вредна и опасна для дела революции.
Как же бороться с этой агитацией? Очевидно, не насилием и не запрещениями. В свободной стране каждый имеет право и высказываться против войны и как угодно критиковать правительство и требовать его замены другим. Нет, пока ленинцы ограничиваются лишь словами, они должны быть неприкосновенны. Да насилия и не помогли бы. Царское правительство достаточно умело запрещать, умело «тащить и не пущать». И все же это не спасло его от гибели.
Против слова, устного и печатного, должно быть выдвинуто слово же, против дезорганизации — организация, против раскола — единство всех сил демократии.
Солдаты на фронте и масса в тылу измучены ужасной трехлетней бойней, взмучены тяжелой экономической разрухой. Всякое слово о мире, всякое обещание жадно ими ловится; терпение их истощено, и всякий призыв к недоверию, к захвату власти, к захватам земли и фабрик охотно встречается. Надо разъяснять им спокойно и терпеливо, что ленинская тактика ни мира ни хлеба не даст, а принесет лишь разложение и гибель революции. Надо разъяснять крестьянам и рабочим, что лишь организация, спокойствие и выдержка помогут справиться с нашей страшной разрухой, с надвигающимся голодом и безработицей, что всякие захваты не только не дадут народу хлеба, а лишь увеличат общую путаницу, панику, т. е. нелепый, бессмысленный страх, всеобщее взаимное недоверие и озлобление. Надо внушать рабочим, крестьянам и солдатам, что их сила — в доверии и уважении к своим выборным, что борьба с помещиками, капиталистами и, если нужно, командным составом армии, может вестись лишь организованно, с общего согласия своих организаций, с согласия Советов раб., солд. и крестьянских депутатов.
И всякие призывы против Советов должны казаться подозрительными, как подозрительными должны казаться всякие подстрекательства к насилиям, даже, если самозваный агитатор говорит, что он действует от имени какого-либо Совета.
В своих требованиях рабочие должны быть осмотрительны и действовать не вразброд, а по указанию своих профес. союзов, так как борьба с промышленниками не должна превращаться в разрушение промышленности.
Надо помочь нашим товарищам, министрам-социалистам в их борьбе с разрухой. Одной лишь критикой и криками «долой капиталистов» хлеба не получить. В Германии голод настоящий, не чета нашему, российскому, но там больше справедливости, организованности и порядка. А почему? Потому что там народ сознательнее, и организованнее и дружнее, чем у нас. Там даже те, кто решительно выступает против правительства и войны, все же не только не мешают, а и сами помогают и побороть военную разруху, организовать экономическую жизнь, внести в нее больше порядка.
Итак, просвещение, сознательность и сплоченность, а также дружная борьба со всякими неурядицами, — вот наши средства борьбы против ленинцев. Они опасны лишь для темной массы, которая сегодня слушает их, а завтра, разочаровавшись в них, пойдет громить евреев и интеллигентов. А сознательные рабочие, крестьяне и солдаты, поняв чего хотят ленинцы, покажут «поворот от ворот».