Гипноз любви (fb2)

- Гипноз любви [litres] (пер. Татьяна Ситникова) 1639K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сарая Уилсон

Сарая Уилсон
Гипноз любви

Sariah Wilson

Hypnotized by Love

© 2024 by Sariah Wilson

© Ситникова Т., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Посвящается Коллину

Пусть ты и не любишь книги про поцелуи…

Глава 1

– Ну что тебе сказали? – спросила Сьерра, моя сестра-близнец, как только я тяжело опустилась в кресло напротив. Мы договорились встретиться в «Старбаксе» после заседания комиссии, о чем я уже жалела. Сейчас мне хотелось побыть одной: дойти до дома и свернуться в комочек.

Я сняла блейзер – неудивительно, что я вспотела. Надеялась выглядеть профессионально, а вместо этого вся обливалась потом. Интересно, повлияло ли это на решение комиссии? Только я могла совершить такую глупость: надеть блейзер в июне во Флориде.

– Саванна? – Сьерра помахала рукой у меня перед носом, пытаясь привлечь внимание.

– Вынесли предупреждение, – сказала я и тяжело вздохнула.

Сестра пододвинула мне «Пэрэдайз дринк», и я немного отпила через соломинку. Даже ананас с кокосовым молоком не в силах заглушить мою боль. У меня неприятности, хотя ничего плохого я не сделала.

– Официальное предупреждение. – Я поморщилась от горечи, которую эти два слова оставляли на языке.

В кафе работал кондиционер, но в попытке хоть немного охладиться я все равно приподняла ткань блузки, чтобы та не касалась кожи.

– И что же значит это предупреждение? – спросила сестра.

– Значит, что я на испытательном сроке. И случись что – останусь без лицензии.

Сьерра выглядела одновременно злой, расстроенной и встревоженной. Близнец – словно живое зеркало, которое не только постоянно напоминает о внешнем сходстве – те же темно-русые волосы, карие глаза, – но и отражает мои собственные эмоции. Потому что я тоже была зла, расстроена и встревожена.

Но больше всего – зла.

– Ты ведь можешь принимать клиентов и без лицензии, правда?

Я пожала плечами. Могу. Однако в моей профессии столько недобросовестных дилетантов, которые называют себя гипнотерапевтами, что наличие лицензии казалось мне очень важным. Да, формально я смогу и дальше проводить сеансы гипноза, но право состоять в профессиональной организации, выдавшей мне лицензию, слишком много для меня значило, и я не знала, как объяснить это Сьерре.

Я не ответила, тогда она уточнила:

– А что говорит Камилла?

Этот вопрос пронзил меня раскаленным ножом.

– Она, наверное, разочарована.

Камилла была моей наставницей и помогла сделать первые шаги в профессии. В этом конфликте она, кажется, заняла мою сторону, хоть и советовала не забывать, чему я у нее научилась.

Я зачитала Сьерре сообщение от Камиллы:

– «Это несправедливо, но, как я говорила, тебе следует быть осторожной. Избегай любого зла. Не давай им оружие, которое они смогут использовать против тебя».

Вот что ответила мне Камилла, когда я написала ей о результатах заседания комиссии. Я чувствовала себя отвратительно, словно подвела наставницу, которая мной всегда так гордилась.

Меж тем сейчас я не могла ни поговорить с ней, ни обсудить дальнейший план действий. В ближайшие пару недель Камилла будет недоступна: она улетала в Перу на ретрит и сообщение прислала прямо из аэропорта.

– Любого зла? – уточнила Сьерра. – Что она имела в виду?

Я отложила телефон.

– Не знаю. Наверное, все, что можно истолковать против меня. Может, перестать принимать клиентов-мужчин? Или начать записывать сеансы? Чтобы обезопасить себя.

Нужно изучить этот вопрос. Записывать вообще законно? Понятия не имею.

Сестра склонилась ко мне через стол и накрыла мою ладонь своей.

– Не думаю, что все настолько плохо.

Это она просто на заседании комиссии не была.

– Может, настолько. – Я тяжело вздохнула и начала вертеть в пальцах соломинку от напитка. – А у тебя на работе что интересного?

Сьерра была медсестрой в приемном покое, и, несмотря на ее привычку делиться самыми жуткими подробностями, я все равно хотела сменить тему, лишь бы не думать о том, что вот-вот потеряю все, ради чего так трудилась.

Потеряю из-за клиента, с которым отказалась пойти на свидание – в отместку он меня оболгал и задался целью разрушить мне карьеру.

Сестра уже заканчивала рассказ о последнем пациенте, а точнее о том, что и куда он себе засунул, – внутри у меня все сжалось от этой истории, – и тут в кафе вошла наша подруга Бриджит.

– Надеюсь, не помешала?

– Помешала, и слава богу! – ответила я.

В старших классах мы дружили втроем, а с тех пор, как почти одновременно вернулись в родной город, стали еще ближе. Бриджит занималась магазином цветов, который ей достался от матери, и шла на рекорд штата по количеству мужчин за текущий год.

Подруга ослепительно улыбнулась, прекрасно понимая, какие ужасы рассказывает Сьерра. Бриджит была невысокой блондинкой, вечно суетливой и неспособной долго усидеть на одном месте. Вот и сейчас она вертелась, устраиваясь в кресле.

– Саванна, выкладывай все, что с тобой сегодня произошло, – с этими словами она поставила на пол два пакета с покупками.

Но мне не хотелось снова погружаться в обсуждение сложившейся ситуации.

– Все нормально. Вынесли предупреждение. Я на испытательном сроке, но хоть лицензию не отобрали.

Лицо Бриджит покраснело от гнева, который я сама всеми силами пыталась сдерживать.

– Поверить не могу, что ему это сошло с рук!

Ему – это Тимоти Грейнджеру, которого я едва знала. Он пришел ко мне в качестве клиента, но еще во время первой беседы мне показалось, что с ним что-то не так. Я не понимала, что именно, и все же сказала, что мы вряд ли сработаемся, а затем порекомендовала ему трех других гипнотерапевтов. Перед самым уходом он пригласил меня на свидание. Я вежливо отказала, поблагодарила за то, что пришел, и попрощалась, наивно полагая, что на том все и закончится.

Вот только Тимоти считал иначе. Он приходил снова и снова, хотел поговорить со мной, несколько раз звонил, но не оставлял голосовых сообщений. Я даже думала обратиться в полицию, если дело примет дурной оборот. А потом звонки и визиты вдруг прекратились.

Я была очень рада, что все закончилось.

Только радость была преждевременной, потому что теперь он принялся изводить меня в Сети, оставляя негативные отзывы о моих услугах. Похоже, он каждый день создавал новые профили, а я ничего не могла с этим поделать.

Как будто этого было мало, он решил ударить меня по больному: подал жалобу в Ассоциацию профессиональных гипнологов Флориды, обвиняя меня в приставаниях. По словам Тимоти, это я позвала его на свидание, чем поставила в крайне неловкое положение. А у меня ведь не было никаких доказательств, что это ложь: ни одного сообщения – ни текстового, ни голосового. Мое слово против его. Принимая во внимание весь негатив, который связан с нашей профессией, Ассоциация решила перестраховаться.

Камилла напомнила мне, что наши коллеги постоянно сталкиваются с огромным количеством клеветы, поэтому члены Ассоциации хотели продемонстрировать серьезное отношение к делу.

И расплачиваться за его ложь пришлось мне.

К счастью, одна моя онлайн-клиентка – Джинджер – оказалась популярным блогером и рассказала миллионам своих подписчиков, как я за шесть сеансов помогла ей справиться с тревогой. На мои онлайн-сеансы поднялся такой спрос, что досадная история с Тимоти отошла на второй план.

Вот только сегодня мне вновь пришлось к ней вернуться.

Бриджит все продолжала возмущаться, и я отвлеклась от своих мыслей.

– Вот бы с ним приключилась какая-нибудь гадость. Да чтоб у него все почернело и отсохло! Мы должны что-нибудь сделать: дом яйцами забросать, машину поцарапать – да что угодно.

Не хватало еще, чтобы меня арестовали за хулиганство.

– К сожалению, к некоторым возмездие приходит далеко не сразу, но он обязательно получит по заслугам, я уверена.

Бриджит сложила руки на груди и покачала головой.

– Мне кажется, этого недостаточно. Карма – не слишком надежное наказание.

Я попыталась сбить ее воинственный настрой.

– Все позади. Я хочу оставить эту историю в прошлом и подумать уже о чем-нибудь другом, выбросить его из головы и вообще из жизни.

– Полностью поддерживаю! Я тебе в Сети столько звезд поставила – на небе ночью и то меньше.

– Но ты же никогда не была моей клиенткой, – напомнила я.

– Ну и что? Тимоти тоже не был. А если он врет каждый день, почему я не могу врать в твою пользу? К тому же в интернете все врут. Соцсети на том и построены.

Бриджит пододвинула стоящую на столе сумочку, и ее чихуахуа Лалабель задрожала, уставившись на меня. Подруга проворковала собачке какие-то нежности. Бриджит везде брала ее с собой, даже на свидания, так что Лалабель многое повидала в жизни. Возможно, именно поэтому она всегда была такой нервной.

– Давайте сменим тему.

Мне не хотелось, чтобы Тимоти занимал место в разговоре и в моих мыслях. Не заслужил.

– Саванна права, – согласилась Сьерра, кивая. – Поговорим о чем-нибудь другом. Вот, например, к нам сегодня поступил пациент с открытым переломом. Никогда не видела, чтобы кость настолько торчала из…

Поборов подступившую тошноту, я перебила сестру:

– Как дела с Джозефом?

Джозеф – это парень, с которым Сьерра встречалась последние несколько недель.

– Не очень, – призналась та, недовольно поморщившись. – Когда мы вместе… все как-то не так. Взять хотя бы вчерашний ужин. Он запретил мне есть при нем углеводы, потому что ему нельзя глютен. И выкинул мою пасту.

Он выбросил ее еду? Я мысленно закричала.

– Запретил? – переспросила я. – Ты ведь сказала ему, чтоб не командовал, правда?

– Это неприемлемо, – поддержала Бриджит. – Уходи от него.

Не в моей привычке вот так сразу советовать разорвать отношения, но никто не вправе решать за мою сестру, что ей можно или нельзя есть. Особенно учитывая расстройство пищевого поведения, которое у нее так до конца и не прошло. Она приложила столько усилий, чтобы взять под контроль мысли и порывы, и этому придурку Джозефу прекрасно известно о проблеме.

Я постаралась не выдавать эмоции.

– Знаю, ты не любишь разрывать отношения, но по ту сторону тебя ждут другие мужчины – хорошие и обходительные. Если хочешь, я прикинусь тобой и расстанусь с ним.

– Не надо, справлюсь сама. – Сестра махнула рукой.

Предлагала я это на полном серьезе. Нас постоянно путали, так что мы много лет менялись местами. Нам до сих пор регулярно удавалось обманывать даже папу, хотя волосы у нас совсем разной длины.

Так что я была бы только рада позвонить Джозефу и сказать ему, куда он может идти вместе со своим глютеном.

– Ты такая хорошая, – сказала я сестре, – не то что я. Меня всегда восхищало, с какой легкостью и добродушием ты продолжаешь идти вперед, что бы ни случилось. Я бы его уже убила.

– Наверняка убила бы, – согласилась Сьерра. – Пожалуй, скажу ему, что наши пути расходятся и что мы уже не так близки, как раньше.

– Вот именно! Он встал на путь эгоцентризма и контроля, а ты – на путь терпения. Неудивительно, что «как раньше» не получается.

Я поджала губы, чтобы не ляпнуть еще что-нибудь. Сьерра бывала упрямой, и мне не хотелось, чтобы случайно оброненное мной слово вновь толкнуло ее в безглютеновые объятия.

Поэтому я повернулась к Бриджит.

– А у тебя как дела? Появился кто-нибудь новый на горизонте?

Подруга угостила Лалабель собачьим лакомством и слегка нахмурилась.

– Был один вчера, но ничего особенного. Так, на одну ночь.

– Давай ты будешь присылать нам сообщение, когда приводишь незнакомца домой? Так безопаснее, – предложила Сьерра, и я согласно кивнула.

– Ну нет, я так не могу. А как же мой график свиданий? – Она подмигнула, и я не могла не рассмеяться в ответ.

– Может, сходим куда-нибудь в субботу? – предложила Сьерра. – Устроим девичник.

– Не могу, у меня свидание, – сказала Бриджит.

– С кем?

– Пока не знаю. И к слову о свиданиях… Тут прошел один слушок… который тебе, Саванна, может показаться очень интересным.

Я удивленно подняла бровь, ожидая продолжения.

– Мне?

После ложных обвинений в преследовании и домогательствах мне не хотелось думать ни о каких свиданиях.

– Ага. Угадай, кто вернулся?

– Понятия не имею, – призналась я.

В нашем маленьком курортном городке, конечно, очень любили сплетни и слухи, но в туристический сезон все были увлечены в основном тем, чтобы побольше заработать, пока опять не наступит затишье. Ни о чем таком, что объяснило бы хитрую ухмылку на лице Бриджит, я в последнее время не слышала.

– Мой белый кит вернулся. Единственный, кому удалось спастись из моих сетей, – сказала она, будто это что-то объясняло.

Я все еще непонимающе на нее смотрела.

– Уверена, – продолжила подруга, – ты была от него без ума. Но тебя сложно винить, он и мне нравился. Да и вообще всем.

Я понятия не имела, о ком речь, но пояснений дождаться не успела, потому что на входе зазвенел колокольчик, и я оглянулась.

В кафе вошел Мейсон Бекет.

Мое сердце попыталось выпрыгнуть, и я так крепко ухватилась за край стола, что побелели пальцы. Мы не виделись шесть лет.

С того самого момента, как он разрушил мою жизнь.

Камилла предупредила, что мне нужно избегать зла, будто предвидела, что этот змей, это дьявольское отродье, как ни в чем не бывало откроет дверь моего «Старбакса».

Появление Мейсона – верный знак неминуемой гибели. Предчувствие подсказывало, что жизнь моя в скором времени перевернется с ног на голову.

Глава 2

Меня охватила жгучая ярость, от которой руки тряслись, а колени подкашивались. Да как ему наглости хватило заявиться в мое любимое кафе? И это после того, как он выставил меня на посмешище перед всей школой?

Я быстро закрыла глаза. По работе я как раз помогаю людям не испытывать то, что в эту секунду чувствую сама. Нужно расслабиться, успокоиться. Я сделала дыхательные упражнения, но кожу по-прежнему покалывало от напряжения в ожидании момента, когда я снова открою глаза.

– А вот и он, – вздохнув, сказала Бриджит. – Мейсон Бекет. С ним-то я и пойду на свидание в субботу.

– Хм. А он всегда был таким привлекательным? – удивилась Сьерра.

– Со временем стал только аппетитнее.

Не в силах дальше сдерживаться, я приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на него. Он стоял в очереди. Небольшая часть моего мозга, не охваченная паникой вместе с остальным телом из-за того, что я вижу его снова, проанализировала слова Бриджит.

Мейсон казался выше и определенно шире в плечах, как будто вытянулся и стал массивнее. Русые волосы – светлее, чем мне помнилось, – были карамельного цвета, который ему очень шел. В нашу сторону Мейсон не смотрел, но невозмутимый взгляд его лживых карих глаз и так навсегда запечатлен в моей памяти. На нем была голубая рубашка с закатанными рукавами и защитного цвета брюки – типичный образ успешного писателя, которым, насколько мне известно, он и стал.

Весь такой спокойный и безмятежный, ни капельки пота – и за это я ненавидела его еще сильнее.

– Ну спасибо, мироздание, очень вовремя, – проворчала я под нос.

Неужели я сегодня недостаточно страдала?

– Что-что? – переспросила Сьерра, и на ее лице отразилось беспокойство. – Ты в порядке?

Сестра была на три минуты старше и не упускала случая напомнить мне об этом. Судя по всему, она считала, что в наших отношениях это дает ей право быть курицей-наседкой.

– В порядке, – ответила я, так и не отпустив край стола.

Не обращая внимания на нашу беседу, Бриджит строила глазки спине Мейсона.

– Как бы все зубы не переломать, – добавила я, с силой сжав челюсть.

Прямо сцена из моих кошмаров – как раз в этот момент я должна была проснуться в холодном поту. Правда, вспотеть я и так уже успела, так что очень хотелось бы поскорее очнуться от этого горячечного бреда.

Сестра бросила на меня странный взгляд, а Бриджит вдруг заявила:

– Я влюблена.

– В Мейсона? – недоверчиво спросила я. – Полагаю, этот кого угодно одурачит, когда на нем нет шубки из далматинов.

И еще один странный взгляд от Сьерры. Мы с сестрой понимали друг друга так хорошо, словно читали мысли, но и у этого были определенные недостатки. Она знала, о чем я думаю и что чувствую, даже если я ничего не говорила.

Только Сьерре было известно, что я испытывала к Мейсону раньше. К счастью, она не стала раскрывать мой секрет (от этого кошмар наяву стал бы еще ужаснее), а обратилась к Бриджит:

– Ты только за этот год влюблялась уже семь раз.

– Да, но Мейсон, вероятно, войдет в тройку лучших. А может, даже станет единственным.

– У тебя и сейчас приложение для свиданий открыто? – не отступала Сьерра, и Бриджит прекратила листать профили на телефоне.

– Да я только посмотреть.

– А то я уже начала беспокоиться, вдруг ты и впрямь об отношениях задумываешься.

– Может, мне просто не нравится быть одной, – оправдывалась Бриджит, не переставая рассматривать фото холостяков.

– Ты все еще одна только потому, что все мужчины в мире собрались и рассказали друг другу о тебе, – пошутила Сьерра, вызвав у нее смех.

В обычной ситуации я бы тоже посмеялась, но сейчас все мое внимание занимал Мейсон. Хорошо, что здесь не подают столовые приборы, а то без поножовщины бы не обошлось.

– Я ничего не имею против отношений как таковых, – призналась Бриджит, – если они длятся недолго и чередуются с периодами, когда я могу встречаться с кем захочу. Хотя вообще я в отношения не очень-то верю, а вера – штука серьезная. Поэтому так, разве что небольшой романчик.

От этих слов перед глазами вновь появилась кровавая пелена, а во рту – противный кислый привкус.

– Заигрывания с Мейсоном Бекетом – большая ошибка.

Однако Бриджит, кажется, не обратила на мой тон никакого внимания.

– Может, ты и права. Но такую ошибку я не прочь совершить… раз пять или шесть.

Она отложила телефон и расправила юбку.

– Как я выгляжу? Похожа на девушку, которая сейчас пригласит парня на свидание мечты?

Новая вспышка гнева – и мой взгляд готов прожечь ему спину.

– Замечательно, – успокоила Сьерра. – Скоро добавишь еще одну зарубку на стойке кровати.

– Да у меня так от стойки ничего не останется, – сказала Бриджит и дерзко подмигнула.

Как можно шутить о свидании с Мейсоном? Неужели она не помнит, что случилось?

Так и есть, мой полный недоумения взгляд был истолкован неверно.

– Ой, ну не надо на меня так смотреть. Нет, мне не стыдно. Мейсон, готовься потерять голову от любви, – сказала Бриджит и отправилась к нему.

Я отвела взгляд. Мне хотелось уйти, только вот ноги не слушались, словно в ужасном кошмаре, от которого я никак не могла проснуться.

Сьерра откашлялась.

– Извини, что надоедаю, но у тебя точно все нормально?

Я покачала головой, затем попробовала снова делать дыхательную гимнастику, но та не помогла.

Сестра положила ладонь мне на колено.

– Я поддержу любое твое решение, но если хочешь совет, я считаю, тебе лучше с ним поговорить. Позволь ему объясниться. Саванна, шесть лет прошло.

– Спасибо, мамочка, – с сарказмом ответила я, и сестра сразу бросила попытки наставить меня на путь истинный.

Я не собиралась разговаривать с Мейсоном Бекетом, не хотела знать, что случилось, и переубедить меня никому не удастся.

Даже сестре.

Наша мама так и не смогла понять или хотя бы принять этот факт.

– У тебя слишком много врагов, – сказала Сьерра.

– Он мой единственный враг.

– А как же те, кто медленно едет по левой полосе, кто завязывает беседу с попутчиками в самолете, кто занимает два парковочных места или выкладывает, чем закончилась книжка, которую ты еще не дочитала?

– Таких никто не любит, – пробормотала я.

– А еще этот Тимоти.

Да, он тоже враг. Но прямо сейчас… Мейсона я ненавидела куда сильнее.

Даже я признавала всю иррациональность своих чувств.

Бриджит вернулась к нашему столику, и я подняла взгляд – как раз вовремя, чтобы увидеть ее белозубую улыбку, и мое сердце словно сжали раскаленными тисками.

– Он сказал «нет»! – радостно поделилась она, и я сначала подумала, что ослышалась.

– Серьезно? Мейсон отказался пойти с тобой на свидание? – Сьерра была удивлена не меньше моего.

Хотя, помимо удивления, было кое-что еще.

Облегчение.

Мужчины обычно не отказывают Бриджит, так что я ожидала совершенно иного результата, а теперь вдруг выдохнула от того, что он не согласился. С чего бы?

Наверное, просто опасалась за свою подругу.

Да, не иначе.

– Отказался. Да еще так вежливо, что я даже не почувствовала себя отвергнутой. Именно таким он мне и запомнился. Ну просто ангел.

– Ага, падший, – проворчала я, а Бриджит только покачала головой.

Я хотела спросить, помнит ли она, на какие подлости этот «ангел» способен, но поняла, что подруга меня все равно не услышит.

– Открываю сезон охоты. Будет весело!

Бриджит была полна решимости, и переубеждать ее, как я знала, бесполезно. Она уже почувствовала вкус крови.

В животе у меня неприятно заворчало. Неужели от жалости к Мейсону? Да не, съела, наверное, что-то не то – от этой мысли странные ощущения тут же прошли.

Он взрослый мужчина и сам справится со своими проблемами.

– Это же его мама? – спросила Бриджит.

И действительно, в кафе вошла Хизер Бекет и присоединилась к этому змею. Он чмокнул ее в щеку и подал напиток, та ему что-то сказала, а затем отправилась к баристе, стоявшему на кассе. В этом не было ничего удивительного: у Хизер всегда было собственное мнение о том, что и как нужно делать.

Одна из самых раздражающих черт характера, которую от нее унаследовал сыночек.

– Он идет сюда, – прошептала мне Сьерра. – Держи себя в руках.

– Ага, я само спокойствие, – саркастично проворчала я.

– Или постарайся хотя бы отделаться штрафом. Если что, я оплачу.

Она пыталась меня рассмешить и снизить градус накала, но я почему-то восприняла ее слова очень серьезно.

Мейсон приближался к столу, не глядя на меня, и я затаила дыхание. Я справлюсь. Пока здесь его мама, я смогу держать себя в руках, потому что не хватало мне еще и лекции от моей матери о том, как я опозорила ее и семейство Синклер в глазах всего Плайя-Пласида.

Нужно сохранять самообладание и быть выше этого, держаться в стороне, не показывать, как сильно он действует мне на нервы.

Его голос теперь звучал ниже – такой мягкий и тягучий, словно отравленный мед.

– Сьерра, – кивнул он. – Бриджит, привет еще раз.

Затем его горящий взгляд обратился ко мне.

– Саванна Синклер…

Мое имя он произнес с таким презрением, что я тут же взбесилась. Да как он смеет на меня злиться? Это ведь я пострадала! Это он распускал обо мне лживые слухи, а не наоборот!

– А ты что здесь делаешь? – прошипела я.

Ну вот, а собиралась держаться в стороне.

– Прямо сейчас? Удивляюсь, как мне тут не рады.

Бриджит чуть подалась вперед, глядя на него снизу вверх из-под длинных ресниц.

– Здорово, что наша новая встреча случилась так скоро.

Он ничего не ответил на ее заигрывания, даже не повернулся в ее сторону, потому что, не сводя глаз, смотрел на меня.

– Решил вернуться в родной городок? – спросила Сьерра дружелюбно, хотя я знала, что она всегда на моей стороне.

Не отводя от меня взгляда, он ответил:

– Захотелось немного погостить у мамы. Пока не знаю, надолго ли.

Мне и в голову не приходило, что Мейсон может остаться на долгое время. Одно дело – заявиться и испортить мне день, а затем уползти в глубины ада, но надолго…

Я с удивлением обнаружила, что снова участвую в диалоге:

– Надоело жить под мостом и вымогать деньги за переход?

В его глазах загорелся интерес, и он хмыкнул в ответ на мою колкость, как будто находил наше общение забавным.

От этого стало еще хуже.

Я искренне успела позабыть о своей всепоглощающей ненависти. Уже много лет не ощущала ничего подобного. Даже вранье Тимоти расстраивало меня меньше.

И было еще кое-что. Об этом чувстве я не рассказывала никому, кроме Сьерры. И пусть я готова все отрицать до последнего вздоха, но ошеломляющее притяжение к нему никуда не делось, а продолжало действовать с силой, не уступавшей моему гневу.

Я едва не задыхалась, но не понимала из-за чего. Я не хотела, чтобы меня к нему тянуло. Несколько лет я только и делала, что пыталась забыть, обманывала себя, что не такой уж он симпатичный и умный, как я помню.

А ведь было время, когда я душу продала бы за одно свидание с ним.

Было и прошло.

Да и я уже не такая наивная…

К нам подошла его мать, Хизер.

– Девочки, привет! Как дела?

Все поздоровались. Я бы тоже поздоровалась, но мы с Мейсоном все еще играли в гляделки – и я рассчитывала выиграть.

– Вы должны мне помочь, – попросила Хизер. – Я все уговариваю Мейсона, чтобы он предложил лот для аукциона школьного фонда. Наверняка найдутся желающие показать свою рукопись такому талантливому писателю. Правда, хорошая идея? Саванна, помоги мне его убедить. Ты ведь как раз занимаешься поиском лотов.

Я совершенно не хотела ни в чем его убеждать. Пусть вообще держится подальше от этого мероприятия.

– Ну, мам, – в его голосе чувствовалась неловкость, – я же уже сказал, что не хочу.

Бриджит улыбнулась.

– Кажется, Мейсон сегодня настроен всем говорить «нет».

Хизер, похоже, собиралась уточнить, что Бриджит имеет в виду, но тут у нее зазвонил телефон.

– Простите, надо ответить. Саванна, до завтра. Увидимся на сеансе.

Она помахала мне, а Мейсон добавил:

– Да, Саванна, до завтра.

Обещание в его словах прозвучало одновременно отталкивающе и соблазнительно.

Да что со мной?

Они ушли, и Бриджит тоже засобиралась.

– Ну все, я пошла. Раз уж решила завоевать Мейсона, нужно заняться эпиляцией. У меня хорошее предчувствие.

Она взяла сумочку.

– Идем, Лалабель. Идем.

Собачка издала хриплый звук – а может, это она так тявкает? Бриджит быстро помахала нам и скрылась из виду.

– Как думаешь, она понимает, что мы ничего не хотим знать про ее эпиляцию? – спросила Сьерра.

– Думаю, нет.

Слова отозвались эхом в моей голове, потому что мозг был занят Мейсоном: что же он имел в виду? Я не могла сосредоточиться ни на чем другом.

Будто прочитав мои мысли, сестра спросила:

– Так, значит, ты завтра встречаешься с Мейсоном?

– Ну уж нет, ни за что.

– Может, он знает что-то, чего не знаешь ты?

Я пожала плечами. Неважно.

– Честно говоря, плевать мне на Мейсона и его секреты. Не хочу его больше видеть и постараюсь сделать все возможное, чтобы с ним не пересекаться.

– Хм-м-м… – недоверчиво промычала сестра. – Ну что ж, благодаря ему ты хотя бы перестала думать о Тимоти.

Да уж, перестала думать о том, кто пытался разрушить мою карьеру, чтобы уделить внимание тому, кто пытался разрушить мою жизнь.

Из огня да в полымя.

Пора бы уже выбросить обоих из головы. Особенно Мейсона, а то из-за него у меня давление подскакивает до опасных высот.

До завтра. Ха! Как бы не так.

Ни за какие коврижки! Придумал, тоже мне…

Глава 3

Вечером я пришла домой и ухитрилась тихонько пробраться в свою комнату, избежав встречи с мамой, которая оставила мне одиннадцать голосовых сообщений. Вновь жить с родителями мне совсем не нравилось, но только так я могла закончить магистратуру и получить диплом психотерапевта.

Сьерра ждала в комнате. Это хорошо: нужно ведь кому-нибудь пожаловаться на Мейсона Бекета и его внезапное возвращение в Плайя-Пласида, а также обсудить, что значили его слова и удастся ли Бриджит затащить его на свидание. Я разразилась долгой тирадой, от которой глаза у Сьерры становились все круглее и круглее.

Слушая меня, она кивала, несколько раз даже одобряюще хмыкнула. В конце концов, даже пыталась сменить тему, но я была неумолима и хотела говорить только о Мейсоне.

Именно поэтому я избегала встречи с мамой. Она тоже хотела говорить только о Мейсоне.

И о том, почему мы с ним должны быть вместе.

Не в настроении я для таких разговоров.

В какой-то момент сестре удалось выскользнуть из моей комнаты, а я, увлеченная своим потоком слов, этого даже не заметила.

Я решила лечь спать, чтобы забыть обо всем и вернуться к проблеме утром на свежую голову. Вот только ничего не вышло: всю ночь ворочалась, думая о его словах, о своих ответах и о Бриджит, решительно настроенной пойти с ним на свидание.

Да почему меня вообще должно это волновать?

Солнце уже встало, а ответ я так и не нашла, только вся измоталась. Я поднялась пораньше в надежде не попасться маме на глаза. Обычно в это время она уже собиралась в школу, где они с Хизер обе работали учительницами начальных классов.

Уж я-то знаю, о чем бы они сегодня сплетничали, если бы не каникулы! А так мама еще спала, и у меня появился шанс выскользнуть из дома незамеченной.

Рано или поздно мне, конечно, придется столкнуться с последствиями, но чем дольше я смогу оттягивать неизбежное, тем лучше. Прежде всего потому, что для начала нужно взять себя в руки и разобраться, что со мной творится, а уже после разговаривать об этом с мамой.

Телефон завибрировал, и на светофоре я посмотрела, что там. Пришло очередное путаное сообщение от мамы, уже пятое после «Старбакса», помимо двух электронных писем и кучи голосовых.

Я не отвечала. Какой смысл? И так понятно, что она скажет: самое время оставить в прошлом все, что случилось между нами с Мейсоном в старших классах, и двигаться дальше. Что было, то быльем поросло.

И вовсе не потому, что мама так пеклась о спасении моей души или хотела, чтобы я была хорошим человеком. Нет! Просто они с Хизер лучшие подруги с самого детства. Все праздники мы проводили вместе с Бекетами. Почти каждый день после школы мы отправлялись либо к ним, либо к нам. Мейсон стал отличным дополнением к той неразрывной связи, что была у нас со Сьеррой, поэтому наши мамы всю жизнь шутили о том, что рано или поздно одна из нас начнет с ним встречаться.

Или даже обе. Кажется, им было не принципиально.

Шутки о женах-сестрах прекратились, только когда стало ясно, что у меня с Мейсоном больше общего. Нам нравились книжки и сочинения, в то время как Сьерру больше интересовали танцы и естественные науки. В старших классах мы с Мейсоном оба играли в волейбол и вместе ездили на соревнования. По мере того как мы взрослели и общих интересов становилось больше, наши мамочки поставили себе личную цель нас свести.

Проблема в том, что на меня это, похоже, подействовало: я влюбилась по уши. А он обращался со мной как с младшей сестрой, хотя мы были одного возраста. А еще спустя несколько лет мы узнали, что он запрещал своим приятелям встречаться со мной и Сьеррой.

Я влюбилась до беспамятства, но не находила ответа на свои чувства, и это повергало меня в уныние, отчаянно заставляя искать его внимания. Какой жалкой я была! Стала во всем с ним соперничать: за лучшую оценку на углубленном курсе английского, за позиции главреда в школьной газете и ответственного за альбом на выпускной, – потому что знала: он хотел их заполучить. Я красила прядки и экспериментировала со стилем – из кожи вон лезла, чтобы он увидел меня в другом свете.

Ничего не помогало. Хуже того! Мои попытки, похоже, его раздражали.

Только однажды мне показалось, что мои усилия увенчались успехом. Невероятно романтический вечер, который подарил мне надежду на перемены. Мейсон вел себя так, будто я ему интересна. А потом мы вернулись к обычной жизни, словно я все придумала.

И вдруг… он позвал меня на свидание. Шел последний год перед выпуском, и наши команды возвращались с выездной игры. Нас привезли обратно в школу, и он, как обычно, проводил меня до машины. А затем сказал: «Слушай, Синклер, а давай пойдем вместе на весенний бал? Что думаешь?»

У меня так перехватило дыхание, что я чуть в обморок не упала, а сердце едва не выпрыгнуло из груди. Я выдавила из себя: «Ага, давай», – и это было намного приличнее того, что мне на самом деле хотелось сделать. А хотелось мне скакать по парковке, радостно махать руками и кричать, что я победила и Мейсон Бекет будет моим парнем.

Просто чудо, что я доехала до дома целой и невредимой – так меня трясло от счастья.

Время до бала пронеслось незаметно. Сьерра пошла на танцы с парнем постарше. В тот вечер я посвятила ей все свое внимание: она терпеть не могла наряжаться, а я, наоборот, обожала. К тому же это был хороший повод отвлечься. Мама с папой отправились на свидание. Я не сказала им, что иду с Мейсоном, и полагала, что он поступил так же, в противном случае наши родители сидели бы в гостиной, пытаясь нащелкать миллион совместных фото.

Сьерра ушла со своим парнем, а я ждала.

Ждала, ждала, ждала…

Он не пришел. Ни звонка, ни сообщения – ничего. Полное молчание.

Я чувствовала себя уничтоженной.

А наше дружеское соперничество? Оно больше не было дружеским. Я старалась во всем его обойти. Неужели он думал, что можно разбить мне сердце и остаться при этом друзьями? Ну уж нет. Меня сделали главредом газеты, а его – ответственным за альбом.

Не объяснил, не извинился. Как будто ничего не случилось, как будто это не он пригласил меня на бал, а сам не пришел. Я так и не нашла в себе сил поговорить с ним. Раздираемая неуверенностью и комплексами, я не могла набраться решимости и спросить, куда он пропал в тот вечер.

Нашей дружбе настал конец.

Сестра пришла в ярость от обиды за меня и, что было совершенно не в ее характере, порывалась наорать на Мейсона, но я не хотела раздувать конфликт. Достаточно с меня унижений.

Не хватало еще нашим мамам обо всем узнать. Лишь бы все побыстрее закончилось…

Правда, чувства к нему никуда не делись. Как бы мне ни хотелось обратного.

Возможно, это лишь больное воображение девочки-подростка, которой разбили сердце, но, могу поклясться, несколько раз я ловила на себе его взгляд, полный сожаления и чего-то еще, как будто он разделял мои чувства.

Возможности объясниться я ему не дала. Заблокировала в телефоне, в почте и во всех соцсетях. Вообще не хотела с ним разговаривать.

Подозреваю, несколько сообщений с неизвестного номера и парочка электронных писем были от Мейсона, но как докажешь? «Привет! Как дела?» Как будто я не знала, кто это отправил. Как будто я должна была все бросить и немедленно его простить. Я так и не поняла, зачем он их присылал. Думал, мы все забудем и продолжим общаться, как ни в чем не бывало?

Судя по тому, как Мейсон повел себя дальше, мириться он явно не хотел.

Он принялся врать и распускать слухи.

Такое нельзя ни простить, ни забыть.

Подобные мысли, конечно, не очень хорошо сочетаются с моим подходом к практике: дзен, положительные эмоции, – но такова реальность. Это сестра всегда умела быстро прощать и не держала зла.

Отчасти именно поэтому она до сих пор не прогнала Джозефа, этого ненавистника макаронных изделий.

А я? О, я злопамятна. Не отрицаю, я могла затаить обиду надолго. Ну ладно, может, не столько обиду, сколько способность припомнить все нужные факты и события, чтобы подготовиться к следующей встрече с Мейсоном Бекетом.

Не то чтобы эти воспоминания были мне приятны – они приводили меня в ярость и лишали слов, так что я могла только сердито шипеть.

Неудивительно, что он мне улыбнулся. Должно быть, распознал родственную душу.

Нет, мне, конечно, хотелось быть выше этого, просто я с треском проваливалась на пути к этой цели.

Чтобы успокоить взвинченные нервы и не сосредотачиваться на своих недостатках, я мысленно пробежалась по рабочему графику. Все утро у меня было расписано. Сначала встреча с Хизер, потом новый клиент, затем онлайн-сеанс, после чего обед.

Дорога в деловой центр нашего городка занимала всего несколько минут. Он состоял в основном из магазинов для туристов, а мой кабинет располагался чуть в стороне от главной улицы, в очень старом здании.

Я поднялась на второй этаж и отперла дверь. Не успела я разложить вещи, как в приемную кто-то вошел и оттуда донеслись голоса.

Не голос, а именно голоса.

И кто же это там разговаривает?

Мейсон Бекет. Опять он!

Мироздание как будто надо мной издевается. Я уже готова была выйти в приемную и зарычать, чтобы немедленно убирался, но вовремя поняла, что его мать тоже там в ожидании сеанса.

– Хизер! – поприветствовала я, пытаясь изобразить улыбку. Вряд ли получилось убедительно.

– Доброе утро! – Хизер встала и направилась ко мне. – Надеюсь, ты не против? Я пригласила Мейсона посмотреть. Можно?

Нет, нельзя! Ни в коем случае! Но что я могла ей ответить? «Нет, забирай своего змееныша и проваливай?»

– Да, конечно. Проходите.

Хизер, как обычно, тут же начала рассказывать последние новости. Моя мама, скорее, интроверт, и я всегда считала, что одной из причин их долгой дружбы было умение Хизер заполнить любую неловкую паузу своим монологом.

Хизер легла на кушетку, а я села в кресло. Я старалась слушать ее историю, но вместо этого сосредоточила внимание на Мейсоне, который осмотрел мой кабинет, а затем сел в углу, откуда удобно было за мной наблюдать.

Он, наверное, думал, что я обманываю его мать, и пришел подтвердить свои опасения. А это могло привести к очередному всплеску плохих отзывов в сети.

Я глубоко вздохнула, уговаривая себя не обращать на него внимания. Это был далеко не первый сеанс, когда за моей работой наблюдали. Казалось бы, ничего особенного.

Но не тут-то было!

Лучше бы Мейсон ушел.

Хизер рассказывала, как на крышу их новенького внедорожника рухнул соседский навес, но я вежливо прервала ее и спросила, готова ли та начать сеанс.

– Готова! Ой, забыла сказать: я послушала твою запись, и в моей бессоннице наметились серьезные подвижки. Я действительно стала быстрее засыпать и реже просыпаться. Давно надо было к тебе прийти!

Мейсон шумно заерзал в кресле, будто хотел что-то сказать, но сдержался.

Я начала индукцию, и мы быстро перешли от нее к углублению, погружая Хизер в расслабленное ощущение безопасности.

По ней всегда было видно, когда она впадала в состояние транса: говорливая и общительная Хизер вдруг затихала, а ее ответы становились односложными.

Не в силах удержаться, я посмотрела на Мейсона. Тот сидел, скрестив на груди руки и испепеляя меня взглядом.

Я вновь сосредоточилась на его матери. Я здесь не для того, чтобы ненавидеть этого придурка, а для того, чтобы помочь Хизер с ее проблемой. Пока я рассказывала о том, как справиться с тревожными мыслями и как важен восьмичасовой сон, столь необходимый для ее организма, Мейсон в углу недоверчиво хмыкал.

На меня волнами накатывали вспышки гнева. Я тряхнула головой и полностью отключилась от него, чтобы сосредоточиться на Хизер. Мы провели управляемое формирование образов, и она вспомнила то время, когда со сном все было в порядке, а я стимулировала ее подсознание вновь приучить тело к необходимому отдыху.

– Вы ляжете в кровать и тут же с легкостью забудете обо всех заботах и тревогах, которые преследовали вас днем. Ваши тело и разум расслабятся, чтобы поскорее крепко уснуть.

Мейсон снова фыркнул.

Я проглотила свой ответ, готовый вырваться наружу.

Оставшиеся этапы мы прошли чуть быстрее обычного. Во-первых, мы с Хизер делали это так часто, что не стоило тратить на них много времени, а во-вторых, я мечтала, чтобы Мейсон поскорее убрался из моего кабинета. Я уже и так начала сомневаться в себе и своих способностях из-за всей ситуации с Тимоти.

Не хватало еще, чтобы Мейсон взял на себя роль критика и усугубил положение дел.

Я, как полагается, завершила сеанс и вывела Хизер из транса. По ней всегда было заметно, как она возвращается в сознание, вот и сейчас Хизер распахнула глаза и сразу начала щебетать о соседе, продолжив рассказ с того места, где остановилась.

Было немного неловко, но пришлось снова прервать ее. У меня по графику был другой клиент, и я хотела, чтобы Мейсон как можно скорее ушел, пока я не ляпнула что-нибудь непростительное в присутствии его милой матушки.

– Мне жаль, но я обязана это сказать: думаю, следующий сеанс будет последним. Кажется, у вас все наладилось.

И я надеялась, что на сей раз она придет одна. Моя воля не настолько сильна: вдруг я не сдержусь и начну швыряться чем-нибудь в Мейсона, если он опять будет втихушку надо мной насмехаться.

Его мать тепло улыбнулась.

– Ты и так мне здорово помогла! Поэтому Мейсон и решил прийти сегодня. Он мне не верил.

Да уж, куда ему.

– Рада была вас видеть, – добавила я, обращаясь только к Хизер. – До встречи на следующей неделе!

Она попрощалась и встала. Затем, к моему удивлению, положила руку мне на плечо и сказала:

– Пожалуйста, не отказывай ему. Ради меня.

И прежде чем я успела спросить, что она имеет в виду, Хизер вышла из кабинета.

А вот Мейсон остался.

На какое-то мгновение я лишилась дара речи. В его пристальном взгляде горел… гнев? Вожделение? Какое-то совершенно иное чувство? Казалось, меня… загнали в угол и приковали к креслу одним взглядом.

Он всего лишь смотрел, а я как будто ощущала прикосновения на коже. Даже мурашки побежали по коже.

Я обещала себе быть выше этого, но сорвалась.

– Ну и что это значит? – спросила я, потирая не прикрытые одеждой руки, чтобы избавиться от мурашек. – Я тебя не задерживаю. Дверь сам найдешь. У меня сейчас клиент, между прочим.

Он кивнул.

– Я и есть твой клиент. Запись на десять.

Глава 4

Так вот почему Хизер попросила не отказывать: они оба знали, во что меня втягивают, а я была совершенно к этому не готова.

– Это не… Ты что… Я не… – только и бормотала я, не в силах закончить ни одну фразу.

Да чтобы я гипнотизировала Мейсона Бекета? Ни-за-что!

У меня был план – держаться от него как можно дальше, а вот желания провести еще хоть минуту в обществе этого лживого негодяя совершенно не было.

– Ты всегда так четко формулируешь мысли, – задумчиво произнес Мейсон, и на лице у него появилась невыносимая ухмылка. – Я видел ролик в соцсетях – как ты вылечила девушку от тревожности.

Он сделал такой акцент на слове «вылечила», что вся фраза прозвучала с издевкой.

– И решил составить матери компанию? Доказать, что я морочу ей голову? Она же ясно сказала: я помогла. Уж прости, если ты не это хотел услышать. И, повторяю, я тебя не задерживаю.

Он и не пошевелился.

– Мама долго не могла справиться с бессонницей. С тех пор, как умерла бабушка, она провела много ночей, не сомкнув глаз. Это сильно сказалось на ее повседневной жизни.

Его голос изменился, стал мягче. Я напряглась, почуяв подвох. Он так говорил, только когда ему было что-то нужно.

– И ты права: похоже, она действительно думает, что ты помогла ей.

Похоже? Она думает?

– Дело не только в том, что она думает. Множество медицинских исследований подтверждают эффективность гипноза, особенно в борьбе с бессонницей. Это научно доказанный факт. Хочешь – сам поищи в интернете. Я не какая-нибудь знахарка, шаманка или кем ты там еще меня считаешь. Я отношусь к делу серьезно и знаю, что гипноз работает.

Он поднял руки в знак капитуляции. Решил меня успокоить. Да пошел он!

– Так дай мне убедиться самому.

– Я не работаю с теми, кто мне отвратителен.

После этих слов он встал и подошел к кушетке рядом с моим креслом. Обычно клиент ложился и расслаблялся, а я садилась в изголовье, чтобы меня было лучше слышно.

Но Мейсон устроился напротив – так, что наши колени почти соприкасались. У меня немного закружилась голова. Это неправильно! Вместо того чтобы испытать очередной приступ гнева, я впала в полнейшую растерянность.

Под его внимательным взглядом я перестала дышать. Совсем позабыла, как он хорош собой, а ведь, повзрослев, он стал намного привлекательнее.

– Покажи мне, – мягко произнес он, и от его просьбы мое сердце пустилось галопом. – Дай посмотреть, как ты это делаешь.

– Вот еще, – выдавила я, проглотив ком в горле. – И не подумаю. Я не обязана тебе ничего доказывать.

Его глаза – светло-карие, как и прежде, – смотрели так пристально, что я не могла пошевелиться.

Он и раньше действовал на меня гипнотически, вот и сейчас я снова попалась.

– Ну пожалуйста. – Мольба в его голосе пошатнула мою решимость.

Чертовы взбунтовавшиеся гормоны!

– Боюсь, мы не сработаемся, – сказала я со всей твердостью, на которую была способна.

– Только потому, что я не пошел с тобой на бал семь лет назад?

– Это не…

Неужели он думал, что я злюсь из-за танцев?

– Ты ведь меня поэтому ненавидишь, да?

Я усмехнулась.

– Ты прекрасно знаешь почему.

– Знаю, я тогда не пришел.

Я снова рассвирепела.

– Очень мило с твоей стороны считать, будто я все эти годы злилась из-за того, что ты, видите ли, не явился.

– По-твоему, я милый? – тут же встрял он.

– Это не то, что… ты вообще неправильно… – Я набрала в грудь побольше воздуха. – Можешь сколько угодно считать себя уникальным, но самовлюбленные идиоты существовали и до тебя. Думаешь, лишившись великой чести потанцевать с тобой, я еще и сон потеряла? Уверена, я была не первой, кого ты продинамил.

– Ты для меня первая – и единственная.

Зачем он так говорит? «Первая и единственная женщина, которую я продинамил» – это что, романтично?

– И от этого я должна почувствовать себя особенной?

– Нет. Я хотел объяснить.

Он двинулся, словно собираясь взять меня за руку, и мое сердце замерло… Однако ничего не произошло.

«И слава богу!» – попыталась убедить себя я, но в горле встал ком разочарования.

– Так объясняй.

Я положила руки на колени и крепко сцепила пальцы, чтобы они меня не выдали. Мейсон ужасен – и мой мозг был совершенно согласен с этим фактом, вот только тело никак не желало слушаться.

Он вздохнул и почесал тыльную часть шеи. От этого до боли знакомого движения сжалось сердце. Он делал так, только когда нервничал или расстраивался.

Может, это вообще был просчитанный ход? Тогда расчет определенно сработал: выстроенная мной защита отчасти пала. Отвратительно.

– Я вел себя как дурак, мной управляли гормоны. – Он криво усмехнулся, что произвело на меня тот же эффект, что почесывание шеи. – Я правда хотел пойти с тобой на бал. Я собирался рассказать об этом маме, но она опять завела пластинку о том, что мы наверняка будем вместе и поженимся, и, признаюсь, меня это отпугнуло. Родители были в процессе развода, так что отношения представлялись мне в мрачном свете. Я хотел всего лишь потанцевать с тобой, а мамы уже планировали наше совместное будущее. Я понял: если они узнают, что я тебя позвал, житья мне не дадут. А я еще не был готов к серьезным отношениям. Я повел себя как трус. Нужно было позвонить тебе, а не прятать голову в песок.

– Почему ты сразу не сказал?

Моя мама была ничуть не лучше, я бы все поняла.

– У меня только одно оправдание: я был семнадцатилетним мальчишкой. Люди в этом возрасте не отличаются великими способностями вести диалог. Мне жаль, что так вышло. Очень жаль, правда. Если бы я знал, что причиню тебе такую боль и разрушу нашу дружбу, то никогда бы так не поступил.

Извинения меня очень тронули, но в то же время я продолжала люто его ненавидеть. Как такое вообще возможно?

– Нашу дружбу разрушило не это.

– А что?

Я медленно закрыла и вновь открыла глаза. Он хочет, чтобы я произнесла это вслух? Снова испытала все те эмоции? Нарочно делает вид, что не понимает, о чем речь? Сам пусть играет в эти игры! Не обязана я ему ничего объяснять и не хочу унижаться еще сильнее.

– Становиться твоим клиентом я не собираюсь. Только один сеанс, – попросил он, будто понимая, что больше ничего от меня не дождется, – а потом я уйду, и не стану впредь тебя беспокоить.

Почему он так настойчив? Меня разрывали смешанные чувства: с одной стороны, хотела, чтобы он ушел прямо сейчас, а с другой – возможность избавиться от него навсегда была донельзя привлекательной, особенно учитывая, какие головокружительные, дразнящие и необъяснимые эмоции он у меня вызывал.

И в то же время хотелось показать ему, на что способна. Пусть знает, что я профессионал и хорошо выполняю свою работу. Похоже, необходимость во всем с ним соревноваться никуда не делась.

– Вряд ли…

Должно быть, он почувствовал мои сомнения и решил нанести последний удар:

– Та Саванна Синклер, которую я знал, в жизни бы не спасовала перед трудностями.

Он пододвинулся ближе – или мне только показалось? – и, зажав ладони между ног, наклонился в мою сторону. Наши колени соприкоснулись. Его пальцы были так близко, что он мог до меня дотронуться. Пришлось собрать всю свою волю, чтобы не отпрянуть назад. Я не хотела показывать Мейсону, что его присутствие до сих пор так сильно меня тревожит.

Я-то знала, чего он добивается.

Знала, но его фокусы по-прежнему работали. Даже под коленками вспотело. Как будто моя страсть сохранилась в мышечной памяти еще с подростковых времен и от нее никак не избавиться.

Словно я опять та девчонка, влюбившаяся в него по уши и готовая на все, о чем бы он ни попросил.

Ему лучше уйти. Я уже открыла было рот, чтобы сказать об этом, но слова почему-то не шли.

– Я прочитал интервью, в котором ты говорила, что все поддаются гипнозу.

Какая-то тревожная часть моего мозга тут же забеспокоилась: зачем Мейсон вообще читал интервью со мной? А другая – зацепилась за приятную мысль, что он искал информацию обо мне, интересовался, даже понимая, как сильно я его ненавижу.

– Я сказала «почти все». Некоторые – не поддаются, – поправила я против своей воли.

Господи, да я же пытаюсь его впечатлить! Многие смотрят на меня свысока, будто я занимаюсь какой-то ерундой. Особенно когда сравнивают со Сьеррой: мы обе помогаем людям, но по-разному. Вот только она – уважаемый медицинский специалист, а я – ее чокнутая сестричка.

– Большинство даже не замечают, что впадают в транс в течение дня.

– Правда? – недоверчиво спросил он.

– Если ты когда-нибудь задумывался за рулем, предавался мечтаниям или был так захвачен книгой или фильмом, что просто отключался от всего, это и было гипнотическое состояние.

Кажется, мои слова немного удивили Мейсона.

– Выходит, если со мной такое бывало, я поддаюсь гипнозу?

Я кивнула.

Тогда он улыбнулся, и от этой искренней улыбки в уголках его глаз появились морщинки.

– Значит, я подхожу. Загипнотизируй меня. Давай, Синклер, покажи мне, на что способна.

Последний раз Мейсон называл меня по фамилии еще в школе. И я снова растаяла, не в силах сопротивляться. Что ж я такая бесхребетная?

– Времени мало. С новыми клиентами я обычно провожу вводный сеанс, на котором объясняю, как работает гипноз, и узнаю, что человеку хотелось бы изменить, и только после этого мы договариваемся о сеансе гипноза.

– Проверь свое расписание. Запись на одиннадцать тоже моя, так что у нас полно времени.

В недоумении я открыла на телефоне приложение с графиком. На десять часов у меня был записан Феликс Моррисон, а на одиннадцать – Джонни Даймонд. Надо же так глупо попасться! Так звали персонажей из сериала «Не опаздывай на занятия!», который мы с Мейсоном когда-то смотрели вместе.

Мы любили сидеть рядышком, почти соприкасаясь руками, иногда задевая друг друга плечом. В общении с Мейсоном я всегда видела столько смыслов, сколько он туда и не вкладывал.

Я посмотрела на него снизу вверх, огонь в его глазах все не угасал. Пора завязывать с этим. Я уже не та наивная девчонка и не поддамся его очарованию.

Наверное, лучше выполнить его просьбу. Я знала, каким настойчивым он мог становиться, когда ему было что-то нужно.

«Жаль только, что я сама ему была не нужна», – вздохнула часть меня, и я прогнала эту мысль.

Проще смириться и уступить. Тогда он уйдет, и мне больше не придется думать о нем, пытаться угадать, каким парфюмом он пользуется, потому что аромат был очень, очень приятный, или разглядывать появившуюся на его острых скулах легкую небритость того же русого, карамельного цвета, что и волосы, но с небольшой рыжинкой, и мучиться вопросом, что было бы, если бы он меня поцеловал, как ощущалось бы прикосновение этой щетины к моей коже… Я глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя.

Мейсон смотрел на меня так, будто точно знал, о чем я думала, и от этого становилось еще хуже.

Он опустил пламенный взгляд к моим губам, и они тоже загорелись в ответ.

– Зачем? – только и удалось выдавить мне. Я прочистила горло. – Скажи, зачем тебе это, и я все сделаю.

Он немного отклонился назад, и наложенное на меня заклинание развеялось.

– Допустим, я пишу статью о гипнотизерах и решил, что нужно начать с тебя.

Я слегка покраснела. Ну конечно. Разумеется, все дело в его работе, а не… не в том, что могло быть между нами.

«Да между нами вообще ничего не было», – напомнила я своему разыгравшемуся воображению. Да, возможно, он действительно хотел пойти со мной на бал, но не пошел. А потом еще и пустил про меня настолько мерзкий и подлый слушок, что прохожие на улице и по сей день косо посматривают в мою сторону.

Я – лишь средство для достижения цели.

А потом я подумала о его милой матушке, которая всегда так добра ко мне. Она ведь попросила меня уступить, и я могу выполнить ее просьбу.

Значит, он хотел сеанс для своей статьи? Что ж, мне уже доводилось работать с журналистами.

Сеанс гипноза – не такая уж большая плата за то, чтобы он наконец-то от меня отстал и его мама была довольна.

Потому что теперь, когда он рядом, я начала вспоминать то, что предпочла бы забыть.

И хотела того, чего не следовало бы хотеть.

– Я согласна, – сказала я, гадая, не пожалею ли потом об этом.

Знала ведь, что пожалею.

Глава 5

– Отлично, – сказал он с усмешкой, которая тут же заставила меня передумать. – Может, мне лечь?

И откуда этот намек в его словах? Стало жарко, захотелось охладить лицо, но я сдержалась. Кондиционер точно работает?

– Нет, сперва расскажу тебе о процессе.

И я начала свой обычный для вводного сеанса монолог. Описала различные состояния сознания, пояснила, что гипноз – не чудесная таблетка от всех недугов и пациент может контролировать происходящее.

– Значит, не будешь раскачивать карманные часы у меня перед носом, чтобы заставить крякать?

– Только если попросишь, и за отдельную плату.

– Синклер, это что, была шутка?

Ой! Нечаянно вышло. Я и не думала с ним любезничать, будто ничего не случилось. Возможно, у него даже найдется внятное объяснение, почему он тогда пропал, но я не собираюсь давать этому коварному обольстителю шанс снова завоевать мое расположение.

Я опять перешла на деловой тон.

– Клинический гипноз отличается от сценического. Это не управление мыслями. Ты не будешь делать ничего противоречащего твоим убеждениям. Критическое мышление не даст тебе выйти за рамки комфорта.

Будь я азартной, поставила бы на то, что уж его-то критическое мышление не только позаботится о безопасности, но и вообще помешает гипнозу.

– Хорошо, – он кивнул. – Может, заставишь меня поверить в какую-нибудь ложь?

Он что, совсем не слушал?

– Нет. Обман, манипуляции, использование слабостей – все это мне неподвластно.

Мейсон игриво посмотрел на меня.

– Обидно, наверное, учитывая, что под гипнозом буду именно я.

Чуть-чуть, если быть до конца откровенной.

– Это хорошо, – продолжил он, – что ты не сможешь выудить из меня ПИН-код. Если б могла, наверняка бы уже жила на каком-нибудь тропическом острове.

Теперь он дразнился и действовал мне на нервы. Неудивительно, что я поддалась на его провокацию.

Чувствуя себя очень неловко, я показала рукой в сторону вазочки на журнальном столике.

– Хочешь… M&M’s?

Снова эта его улыбочка.

– Знаю я одну сказку про брата с сестрой, которые ели конфеты в подозрительных местах…

То есть теперь я еще и ведьма, пожирающая детей? Я бы, может, даже возмутилась, но сама временами думала о нем намного хуже. Да что там думала? Говорила!

Однако это замечание как будто вернуло меня в реальность.

Не обращая внимания на его колкость, я приступила к работе и объяснила Мейсону, что он не потеряет ни сознание, ни память. Даже под воздействием гипноза он будет понимать, что происходит, и я гарантирую ему конфиденциальность.

Я уже так много раз произносила эту речь, что мне не составило труда довести ее до конца без запинок и колебаний. Но что же творилось в моих мыслях? А вот что: мой мозг суматошно метался, пытаясь сообразить, что случилось и почему я добровольно провожу время с Мейсоном Бекетом, которого мое присутствие, похоже, волновало так мало, что он даже умудрялся шутить.

– Запомни самое важное: сеансом управляешь ты, а я тебе лишь немного помогу. Любой гипноз – это по сути самогипноз, а я только направляю.

Он выгнул бровь, и я заметила на его лице тень недоверия.

– То есть ты поможешь мне загипнотизировать самого себя?

– Подсознание нельзя просто включить или выключить по желанию. Оно всегда с тобой: прислушивается и откликается. Гипноз – это переход в другое состояние, в котором ты сосредотачиваешь внимание и снижаешь восприятие внешних раздражителей, чтобы лучше сконцентрироваться.

– Не уверен, удастся ли мне отключиться от внешних раздражителей, пока ты рядом.

Мое лицо снова обдало жаром. Надеюсь, хоть не покраснела. Я не знала, как трактовать его заявление и как на него реагировать.

Вот раньше все было проще некуда: я ненавидела Мейсона Бекета – все ясно и понятно. Кто мог предположить, что мой организм будет так на него реагировать.

Однако все мои более-менее хорошие мысли о нем испарились, когда он покачал головой и сказал:

– Поверить не могу, что ты думаешь, будто гипноз действительно работает. Такое ощущение, что ты попала в какую-то секту, про которую вот-вот выйдет восьмисерийная документалка на «Нетфликсе».

– Я знаю, что гипноз работает, – возмутилась я, пытаясь сдержать враждебность. – Я видела результаты и испытала его на себе. Даже Американская психиатрическая ассоциация считает его «действенным и эффективным терапевтическим методом».

Он ухмыльнулся.

– Думаю, тебе далеко не в первый раз приходится так говорить.

Мейсон прав, но я не собиралась доставлять ему удовольствие, сообщая об этом. Особенно когда он так разозлил меня своим стереотипным мышлением и снисходительным тоном.

– Обычно я бы спросила, для чего ты пришел, какие ставишь цели и что, на твой взгляд, не дает тебе их достичь, однако не вижу смысла, учитывая, что ты здесь ради статьи.

Двигаться к целям часто мешали низкая самооценка и неуверенность в себе, но у Мейсона уж точно не было проблем ни с тем, ни с другим.

– Нет-нет, продолжай, я хочу пройти от начала до конца. С чем обычно к тебе приходят?

– Причины самые разные. Я помогаю людям справиться со многими проблемами: от бессонницы, как у твоей матери, до стресса и тревоги, зависимости, фобий, болевых синдромов, панических атак, ПТСР, сложностей с контролем поведения – с такого рода затруднениями.

Судя по его виду, Мейсон был готов отпустить саркастичный комментарий, однако сдержался и вместо этого спросил:

– А что, по-твоему, мне нужно проработать?

Очень странный вопрос, как будто он меня проверял. Правда в том, что за шесть лет он наверняка изменился, и я плохо знала эту новую версию Мейсона. Было странно находиться рядом с таким близким и одновременно чужим человеком.

– Не знаю. Ты по-прежнему испытываешь иррациональный страх перед аллигаторами?

Услышав мои слова, он выпрямился и расправил плечи.

– Бояться их совершенно нормально и разумно. Аллигаторы – это пережиток мелового периода, так что с точки зрения эволюции вполне рационально избегать встречи с этими мини-динозаврами.

– Отличная фобия для уроженца Флориды, – сказала я и сжала челюсти, чтобы не засмеяться. Пришлось даже вытянуть губы трубочкой, чтобы скрыть улыбку.

Не помогло.

– Синклер! Ты что, улыбаешься? Или у тебя инсульт?

Не обращая внимания на его поддевки, я сказала:

– Хорошо, значит, с фобией бороться не будем. А как насчет проблем в отношениях?

Почему мне так сложно было об этом спросить? Плевать, с кем он там встречался!

– С отношениями у меня все в порядке, – его слова прозвучали уверенно, но без заносчивости.

– Неужели? Говорят, дело шло к помолвке, но невеста тебя бросила.

Он нахмурился.

– Ни о какой помолвке и речи не было. И это я ее бросил – сама виновата.

– Виновата в том, что терпеть тебя не могла? Вполне ее понимаю.

– Ого! Да ты кусаешься. – Как бы игриво это ни звучало, что-то в его тоне заставило меня задуматься, насколько мои слова задели его за живое. – И откуда, позволь спросить, тебе это известно? Ты что, за мной приглядывала?

Если честно, новость о его грядущей помолвке стала для меня ударом. Отчего? Почему? Я не хотела, чтобы он заметил, насколько близки его слова к правде, так что лишь покачала головой.

– Ты ведь всегда за мной приглядывала, – добавил он. – Даже когда злилась.

И снова правда, от которой мне захотелось убежать и спрятаться. Единственный выход – притвориться, что ко всему сказанному я равнодушна.

– Изучать противника – не то же самое, что «приглядывать» за ним.

Он опять подался вперед, и мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не отскочить на три метра. Не хочу показывать свою слабость – вдруг он использует ее против меня.

– Когда тебе нравилось наблюдать за мной больше всего?

Невинный, на первый взгляд, вопрос прозвучал так, что вызвал во мне ураган воспоминаний. Даже в моменты сильнейшей ненависти я не могла оторвать от него глаз. Я следила за его движениями, когда он играл в волейбол, прислушивалась к его голосу, когда он зарабатывал очки во время дебатов, искала его в библиотеке, где он читал, погрузившись в кресло и занимая собой все окружающее пространство.

Меня даже чудовищно восхищало, как он ест – его аппетит и удовольствие, которое он получал от любой еды. То, как он, сотрясаясь всем телом, хохотал с друзьями.

Меня пронзала невыносимая боль от того, что когда-то он так же смеялся над моими шутками. Как мне этого не хватало…

Со мной творилось что-то совершенно непонятное.

– Я все думаю, – заявил он, прервав мои мысли, – какие такие жизненные решения привели меня сюда.

– В кабинет злейшего врага? На сеанс гипноза?

Еще одна ухмылка.

– В том числе.

Его слова заставили меня вспомнить вчерашний день: мы виделись всего ничего, а он так много раз успел сказать «нет».

– А что, если тебе попробовать изменить подход? И вместо «нет» начать говорить людям «да»? Я могу построить сеанс на этом.

– Хочешь, чтобы я на все соглашался? Ну ладно. Давай попробуем.

В его словах не хватало уверенности, и я понимала, что подобный скепсис наверняка скажется на результатах.

– Имей в виду: твои сомнения и предубеждения, скорее всего, будут сильно мешать. Ты спрашивал, всех ли можно загипнотизировать. Так вот, небольшой процент гипнозу не поддается, в основном те, кто в него не верит. От пяти до двадцати процентов – очень внушаемые, с ними легко работать. Ну а остальные находятся где-то посередине.

– Так ты думаешь, на меня он не подействует?

– Основная задача гипноза – заставить тебя посмотреть на вещи под другим углом, и для этого важны два условия: согласие и вера.

Он несколько раз быстро моргнул.

– То есть я должен поверить в тебя, как в Санта-Клауса?

Не в силах удержаться, я закатила глаза. В его присутствии я снова чувствовала себя подростком, которого все вокруг бесят.

– В процесс, а не в меня. К тому же подарков все равно не дождешься.

Он хитро улыбнулся.

– Что, даже не спросишь, хорошо ли я себя вел?

Если я продолжу так закатывать глаза, они из орбит выскочат.

– Думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос.

– Конечно. Хорошо! На все сто процентов, – заявил он.

Сама того не желая, я рассмеялась. Но не от удачной шутки, а от удивления, что услышала такую наглую ложь.

– А теперь уже ты мне не веришь, – сказал он.

– Так и есть. Ты врешь, и я тебе не верю.

Он улыбнулся.

– Ну, может, не на сто процентов. Но я заметил, что девушкам нравятся плохие парни.

«Уж мне-то точно», – снова подала голос та раздражающая часть меня. Пришлось опять напомнить ей, как я ненавижу Мейсона.

– От этого гипноз тоже помогает. Можно сделать так, что ты перестанешь быть бабником.

– Ага, то есть спасешь меня от меня же самого. Теперь понятно, зачем тебе это. Хлебом не корми, дай спасти кого-нибудь.

Настал мой черед хмуриться.

– Неправда.

– Правда. Это ведь ты находила в школе отщепенцев, подсаживалась к ним и тащила с нами гулять. И Сьерра была такой же. Вы постоянно подтягивали других по учебе и тратили уйму времени на тренировки с командой.

То, что он обо мне хорошо думал, вызывало смутное беспокойство.

Как будто он пытался выбить землю у меня из-под ног. Неужели хотел сорвать сеанс, чтобы выставить меня шарлатанкой в статье? Обманом добыть признание, что все это выдумки?

Затем, словно подтверждая мои опасения, он сказал:

– Ты назвала два условия, которые важны для гипноза. Так вот, веру я обещать не могу, но у тебя есть мое полное согласие. Делай со мной, что пожелаешь.

Да он флиртует! Этого мне только не хватало! Слова вертелись у меня на языке. Я хотела рассказать ему, как не согласилась работать с Тимоти, как тот несколько раз ко мне клеился, как я его отшила и как все это было неэтично, но Мейсон все равно нашел бы способ обратить мои слова против меня. Раз он собирался писать статью, нельзя даже заикаться об официальном предупреждении.

На него это подействует, как красная тряпка на быка.

Тут нужно по-другому. Принять его – и выпроводить сразу после сеанса. Мейсон не станет моим клиентом, и я никогда больше не увижу его на пороге своего кабинета.

Да и флиртовал-то он не по-настоящему, лишь пытался выбить меня из колеи. Не стоило забывать об этом.

Однако в его присутствии мой мозг отказывался соображать. Я начала говорить, а Мейсон уставился и не спускал с меня глаз.

Не то чтобы он так никогда не делал – и раньше частенько случалось, – но теперь он смотрел иначе. Более… оценивающе. Как будто у него был вопрос, и он пытался угадать ответ по моему лицу.

Я старалась дышать ровно и спокойно, но это было не так-то просто. Мейсон неторопливо меня рассматривал. Мой пульс помчался вскачь, как в тот раз, когда я случайно выпила два энергетика и думала, что сердце разорвется.

Я почувствовала себя уязвимой, совершенно беззащитной – как будто он видел меня насквозь, заглядывал прямо в душу, а я ничем не могла ему помешать.

Какие бы барьеры и стены я ни выстраивала, им не сдержать этот взгляд.

Затем его выражение сменилось на довольное, словно он нашел, что искал, и на лице его засияла раздражающая улыбка.

Не зная, что и думать, я прочистила горло и начала сеанс.

– Приступим. Под головой у тебя должна быть опора, так что можешь отклониться к стене или прилечь.

Удивительно, насколько непринужденно звучал мой голос, в то время как меня всю трясло от этого пристального разглядывания.

Очередная мимолетная улыбка – и Мейсон лег на кушетку. Он положил правую руку под голову, а левую – упер перед грудью. Еще один до боли знакомый жест. Он всегда так ложился. А я, глупышка, когда-то мечтала, как устроюсь рядом, а он меня обнимет и прижмет к себе.

Эта мысль вызвала очередную вспышку боли и укрепила мое намерение – не давать гневу утихнуть.

Нельзя так поддаваться его воздействию. Говорить вдруг стало трудно – очередное предательство моего организма.

– Словно затишье перед бурей, – нарушил молчание Мейсон.

– Ага, и ты – вызывающий ее циклон, – бросила я в ответ, снова забывая о необходимости сохранять профессионализм и не поддаваться на провокации. Ну, хотя бы его замечание развязало мне язык, и на том спасибо.

Он закрыл глаза, и я воспользовалась этой краткой возможностью рассмотреть его. Чувствуя себя по-настоящему слабовольной, я решила взглянуть на него в последний раз, чтобы потом навсегда выкинуть из головы. Он был действительно красив и с годами только похорошел. Угловатые черты лица чуть заострились, бицепсы стали объемнее, а плечи – шире и мощнее.

Он был таким высоким, что едва помещался на кушетке, а ноги свисали с края.

Я и сама не коротышка, так что мне всегда нравился его рост.

– Кстати, – сказал он, приоткрыв один глаз, – если тебе вдруг удастся стереть мне память, чтобы я выдал ПИН-код, а потом обо всем забыл, знай, что ты прекрасно выглядишь.

Из комнаты словно выкачали весь воздух.

Глава 6

После этого шокирующего заявления он снова закрыл глаза.

Сначала я совершенно иррационально решила, что Мейсон как-то прочел мои мысли и узнал, что я оцениваю его физическую привлекательность.

«Очень жаль, что за ней скрывается такой лживый подлец», – сказала я себе, хотя ни единой клеточкой в это не верила. Весь мой организм был слишком занят тем, что наслаждался красотой этого мужчины.

Я вспомнила про Камиллу и ее предупреждение. Мне нужно избегать любого неподобающего поведения, а тут Мейсон вдруг рассыпается в комплиментах прямо перед сеансом. В целом ничего страшного, однако если бы его слова кто-нибудь услышал, меня сочли бы непрофессиональной. Несмотря на просьбу Хизер, все мои инстинкты кричали, что его нужно выставить за дверь. Прямо сейчас!

Вот только я не хотела, чтобы он уходил. Даже если подозревала, что он пытается меня обмануть, использовать или просто неискренен, даже не учитывая то, как он обошелся со мной много лет назад…

Все это было неважно.

Я хотела, чтобы он остался.

И понятия не имела, как или когда моя точка зрения изменилась.

«Мейсон Бекет не способен читать мои мысли», – прошептала я себе, успокаивая нервы и убеждая начать сеанс.

M&M’s на журнальном столике так и манили: больше всего мне хотелось зачерпнуть горсть конфет и отправить это сладкое наслаждение в рот, чтобы утешиться сахарной эйфорией. В тумбе у меня тоже были припрятаны сладости, но Мейсон наверняка заметит и выдаст очередной раздражающий комментарий.

– Ты все уже видел на сеансе Хизер, так что первым делом тебе нужно расслабиться. Сделай три медленных глубоких вдоха, стараясь с каждым выдохом погружаться в полный покой.

Во время гипноза я говорила особым тоном: мягким, спокойным, уверенным.

– Очисти разум. Забудь обо всех тревогах и переживаниях. Для начала сосредоточь внимание на руках. Напряги их, прочувствуй, а затем расслабь. Положи их как можно удобнее. Руки постепенно становятся тяжелыми. С каждым выдохом ты расслабляешься все сильнее. Дыши медленно, успокаивайся.

Я наблюдала, как его руки сначала напряглись, а затем обмякли.

– Хорошо, – сказала я. – Теперь плечи. Напряги, а потом расслабь их, почувствуй, как они погружаются в мягкую кушетку. С каждым выдохом тебе становится легче.

В этот раз реакция Мейсона на мои слова была уже не так заметна. Даже наоборот, он выглядел напряженным, словно весь подобрался и замер на одном месте.

– Ты даже не пытаешься. – Не стоило его упрекать, однако он как будто специально пытался меня спровоцировать. Наверное, эта мысль тоже была не очень рациональной, но что поделать, весь день такой: ни логики, ни рационализма – подумаешь, одной нелогичностью больше.

Он открыл глаза и посмотрел на меня.

– Извини, но мне очень сложно расслабиться, когда ты в любой момент можешь пырнуть меня ножом. Только об этом и думаю.

Я с трудом сдержала вздох.

– Обещаю: никакого холодного оружия, пока ты в моем кабинете.

– А потом?

– Предложение действительно только в этих стенах.

– Понял. Значит… нужно расслабиться. Поможешь? – тихо спросил он, и от его взгляда у меня пересохло во рту.

Как ему удалось вложить столько соблазна в совершенно невинный вопрос? Мое воображение сорвалось с цепи, и я не понимала, что со мной происходит.

Я уже давно не испытывала ни к кому такой жгучей ненависти. Неужели по ощущениям она так близка к страсти?

– Этим и занимаюсь, – процедила я сквозь зубы. Под коленями опять вспотело. – Как я и говорила, это называется прогрессивной релаксацией.

– Мы так по всему телу пройдемся?

И снова непрошеные картинки у меня перед глазами. Я уже много лет не была в церкви, но похоть ведь грех, насколько я помню. Раз так, пора прекращать. Жизнь во Флориде заставила меня поверить в то, что в ад я точно не попаду.

– Да, это часть процесса. А теперь помолчи.

Он слегка улыбнулся и закрыл глаза.

– Как скажешь, Синклер.

Я вновь перешла на гипнотический голос и попросила его сосредоточиться на напряжении в груди и медленном дыхании. Мой взгляд в это время скользил по ножу для писем, лежащему на столе.

Мейсон просто сводил меня с ума. Раньше я и подумать не могла о том, чтобы причинить вред другому человеку.

Так сильно меня еще никто не бесил.

Я действовала словно на автопилоте, а сама в это время пыталась разобраться, почему его присутствие так на меня влияет. Я же взрослая женщина. Очень глупо со стороны моего организма реагировать подобным образом на человека, причинившего мне сильную боль. Да, он чертовски привлекателен, и что? Мне же не семнадцать лет! И я не позволю своим гиперактивным яичникам повелевать мной.

– Хорошо, – на автомате сказала я. – Очень хорошо.

Я всегда подбадривала клиентов по мере того, как они выполняли мои инструкции.

Он скрестил руки на груди, напрягшись всем телом. Глаза распахнулись, в его взгляде снова читалось что-то сродни желанию. В воздухе вдруг повисла тяжелая неловкость, а потом он улыбнулся и сказал:

– Оказывается, ты все-таки можешь разговаривать со мной по-доброму, нужно лишь прийти на сеанс гипноза. Жаль, я раньше этого не знал.

Я, конечно, понимала: он не имел в виду ничего плохого, но все равно почувствовала, что меня используют, и от этого вновь захотелось его чем-нибудь стукнуть. Я поджала губы.

– Замолчи и слушай меня, иначе у нас ничего не получится.

Теперь он выглядел самодовольным. Так и подмывало стереть эту ухмылку с его лица, но я сдержалась, даже несмотря на близость ножа для писем, – обещала ведь не пускать его в ход.

Он прикрыл глаза и произнес:

– Ты ведь присматриваешься к ножу для писем, да?

– Нет! – ответила я чересчур быстро.

От этого его улыбка стала только шире.

Как будто он знает меня лучше всех и видит насквозь. Совершенно отвратительное чувство!

Я даже нож воткнуть в него не могу – обрабатывать раны в приемном покое будет, скорее всего, Сьерра, и она очень рассердится. А еще вся эта бумажная волокита… Да и лицензию наверняка потеряю.

Не стоит он того.

Прогнав мысли о ноже прочь, я опять заговорила о необходимости расслабиться и сосредоточиться по очереди на разных частях тела. Идея оказалась неудачной, ведь мне пришлось смотреть, как он напрягает мышцы, и думать о том, каким спортом он теперь занимается. Точно не волейболом. Может, ходит в тренажерный зал? Бегает?

Я так точно с ума сойду…

Обычно я предпочитала очные сеансы, но сейчас пожалела, что нас не разделяет расстояние в несколько километров и экраны компьютеров.

Потому что я не понимала свои противоречивые желания: мне то хотелось выпустить из него всю кровь, то наброситься и поцеловать в эти крепко сжатые губы.

Но самое ужасное: мне приходилось неотрывно за ним следить, чтобы контролировать процесс релаксации.

А процесс этот наконец пошел.

Мейсон полностью расслабился, свесил руку с кушетки, тело обмякло. Для более глубокого погружения я попросила его представить лестницу и пойти по ней вниз, считая каждую ступеньку от десяти до одного, а затем напомнила, что нужно расслабиться, сосредоточиться на моем голосе, отпустить все тревоги.

Мне почему-то самой стало проще сконцентрироваться и вернуться к делу. Я сказала, чтобы он открыл дверь внизу лестницы и представил, что за ней его любимое место – прекрасное, теплое, умиротворяющее, при мысли о котором он всегда расслабляется и чувствует себя счастливым.

– Осмотрись внимательно. Чем больше ты сможешь увидеть и ощутить, тем глубже мы спустимся в твое подсознание. Получилось?

– Да.

Голос Мейсона стал другим: более медленным и глубоким, как у его матери на этом этапе. Казалось, он целиком и полностью находится под воздействием гипноза.

Хизер совершенно точно попадала в тот небольшой процент людей, которые очень легко поддавались гипнозу, так что было бы логично ожидать от ее сына такой же восприимчивости.

Но по большей части я все-таки полагала, что он меня обманывает. Вчера я обозвала его троллем, и сегодня он, вероятно, решил потроллить меня.

– Ты что-нибудь видишь? Слышишь? Может, чувствуешь запах? – спросила я, готовая к тому, что он выдаст очередную глупость.

Его голос оставался все таким же низким и расслабленным.

– Я у пруда, сижу свесив ноги на краю старенького, обветшалого причала. Вокруг меня танцуют светлячки, тихо квакают лягушки, стрекочут сверчки. Вода еле слышно бьется о берег. Рядом привязана лодка, которая раскачивается из стороны в сторону. Вдалеке вижу костер, но вокруг меня лишь ярко сияющие звезды и небо такое темное, что не поймешь, где оно заканчивается и начинается вода. На берег падают тени кипарисов, лианы испанского мха тихо колеблются от ветерка. Тепло, но в тяжелом воздухе чувствуется намек на прохладу. Пахнет дымом от костра, а еще цветочными духами.

Сердце практически выпрыгнуло из груди и встало комом поперек горла, не давая мне дышать. Я просто сидела и ждала, что он сейчас откроет глаза и воскликнет: «Ага, попалась!»

Только ничего подобного не произошло: он по-прежнему находился в трансе. У меня на лбу выступил пот.

Мейсон описывал одно из моих лучших воспоминаний. Наши волейбольные команды отправились на выездную игру, но по дороге нам пришлось остановиться в недорогом отеле, чтобы переждать ураган. Помню, как Мейсон постучался ко мне, помню его взгляд, когда он сказал, что хочет мне кое-что показать, и я пошла за ним.

Ребята собрались у огромного костра, но Мейсон вел меня дальше. Тогда он впервые взял меня за руку. Помню, какое удовольствие испытала от того, что наши пальцы переплелись. Голова шла кругом: наконец-то он прикоснулся ко мне не как к подруге.

Мы пришли на причал недалеко от гостиницы. Отличное уединенное и романтичное место. Я надеялась, он меня поцелует, но этого не случилось. Мы просто сидели, держась за руки, и разговаривали, пока не взошло солнце.

В тот вечер я влюбилась в него еще сильнее. И не сомневалась, что нашла родственную душу – по-другому и быть не могло.

Неудивительно, что его книга попала в список бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс». Описание было таким живым, таким идеальным, что я перенеслась туда вместе с ним.

– Ты один? – не сдержавшись, спросила я.

На его лице мелькнула тень улыбки.

– Нет. Со мной прекрасная девушка, которую я любил всю жизнь.

Я и раньше едва дышала, но тут меня придавило совершенно удушающим чувством, будто я больше никогда не смогу вдохнуть.

Любил. В прошедшем времени. Мое сердце сжалось.

Он любил меня?

Может, поэтому и пустил тот слух? По ошибке решил, что его чувство безответно, и набросился на меня из какой-то жалкой ребяческой мести?

Голова шла кругом, во мне ураганом вертелся миллион самых различных эмоций, так что я даже не успевала разобраться в своих ощущениях. Однако их следовало отодвинуть на задний план и сосредоточиться на сеансе.

Я докажу себе, что могу оставаться профессионалом даже с тем, кто вызывает у меня подобные чувства.

Я начала спрашивать, что значит для него это место, сказала, что он может вернуться туда в момент потрясения или стресса и будет в полной безопасности, потому что без приглашения туда никто не придет.

Как только мы с этим разобрались, я уточнила, в какой части тела он испытывает напряжение, когда говорит «нет».

– В груди.

Я попросила его представить, как он вытягивает эти чувства из груди – необходимость всегда говорить «нет», страх новых ощущений – и сматывает в клубок перед собой.

– Как он выглядит?

– Как маленькая грозовая туча, – ответил он.

– Брось ее в лодку – пусть плывет. Это ненужные эмоции. Что-то не дает тебе говорить «да», какое-то чувство. Туча уже уплывает прочь. Теперь ты видишь, что мешало?

Он немного помолчал, а потом ответил:

– Да. Страх.

Интересно. Никогда бы не подумала, что Мейсон может чего-то бояться. Прежде всего потому, что он вечно окружал себя такой необоснованной самоуверенностью, что мне это даже в голову не приходило.

– Чего ты боишься?

– Разного. Боюсь, что меня будут использовать, как это делала моя девушка. Ей было на меня плевать.

Кажется, этого мне знать не следовало. Как использовала? Зачем? Сейчас это не имело значения, но мне почему-то было очень любопытно.

– Что нужно, чтобы усмирить эту грозу и победить страх? – спросила я, уводя беседу в сторону, чтобы не совать нос в его личную жизнь.

Он долго не отвечал, и я подумала, что он уснул, но затем вдруг услышала:

– Чтобы меня воспринимали и любили таким, какой я есть.

Очень рассудительный ответ, обычно мои клиенты приходят к такому где-то на четвертом-пятом сеансе. Я вновь поддалась мысли, что Мейсон меня разыгрывает, но не стала его обвинять, а продолжила свою обычную речь о том, что подсознание всегда внимательно прислушивается к нему, что он преодолеет страх. О том, как будет приятно говорить «да», и о том, что ему не стоит переживать из-за того, что подумают другие.

– Тебе хватит сил и уверенности поступать так, как ты хочешь.

Он был сейчас таким искренним и глубокомысленным, что на секунду я задумалась и хотела спросить, зачем он так со мной обошелся. В какой момент и почему все пошло не так? Потребовать объяснений, пока он был честным и откровенным.

Нельзя. Это его сеанс, и мы прорабатываем его проблемы, а не мои. К тому же ответ все равно не имеет значения и ничего не изменит. Что сделано, то сделано, былого не воротишь.

Я тихонько откашлялась, а затем сказала:

– Говори «да». Пробуй новое. Почувствуй, как это приятно.

Я сделала паузу и, не в силах удержаться, добавила:

– И почаще звони маме. Она по тебе скучает.

Я думала, он тут же выдаст какое-нибудь колкое замечание, но он ничего не сказал.

– Мейсон?

Молчит.

Либо уснул, либо погрузился еще глубже – такое состояние называется гипнотическим сомнамбулизмом. В первом варианте нет ничего удивительного: пришел сюда и отключился, – а вот второе уже означало, что он сейчас намного восприимчивее к моим словам.

Ни один из моих клиентов не погружался настолько глубоко, но меня учили, что это хорошая возможность для внушения и положительных подкреплений – так они усвоятся куда лучше. Я попросила его вспомнить тот период, когда слово «да» не вызывало страха, когда он шел на этот риск; вспомнить, каким сильным он себя при этом чувствовал.

– Тебе будет проще говорить «да», если ты откроешься новым возможностям. Ты больше не позволишь страху управлять своей жизнью и сможешь делать то, чего раньше боялся.

Я дала ему еще пару полезных установок, чтобы закруглиться, перейти к пробуждению и выпроводить уже наконец Мейсона Бекета восвояси.

Но не успела я добраться до завершающего этапа, как в здании пронзительно заревела пожарная сигнализация. Я подпрыгнула в кресле, сердце бешено заколотилось в груди. Закрыв уши руками, я посмотрела вниз.

Мейсон не двигался.

Глава 7

Ну, по крайней мере, теперь было ясно, что он не притворяется. Лежит на кушетке, точно Спящая красавица, совершенно неподвижный и ничего не подозревающий о шуме и суете вокруг.

За все время, что я снимаю этот кабинет, пожарная сигнализация не срабатывала ни разу, и я не знала, как реагировать. Учебная тревога или все-таки пожар? В любом случае просто сидеть и ждать – не вариант.

Нужно завершить сеанс с Мейсоном, но на это нет времени. И бросить его здесь тоже нельзя – смерти в огне не заслуживают даже лживые предатели.

Я встала и принялась трясти его за плечи, не обращая внимания на то, какими большими они казались в моих руках.

– Мейсон, проснись. Мейсон!

По-прежнему никакой реакции. Никто из моих клиентов раньше не впадал в состояние сомнамбулизма, поэтому я не знала, как правильно поступить. Конечно, рано или поздно он и сам бы проснулся, вот только времени у нас не было.

Я потрясла сильнее. Может, хорошая пощечина его разбудит? Эта мысль меня немного порадовала. А потом я учуяла запах дыма, хотя трудно было сказать: то ли это связано с предполагаемым пожаром, то ли с моими мыслями о причале из воспоминания, в которое погрузился Мейсон.

– Мейсон! Нам нужно уходить! Кажется, тут пожар!

Стоило мне только сказать «пожар», как его глаза резко распахнулись. Он несколько раз моргнул, совершенно растерянный. Кто-нибудь другой вполне сумел бы выйти из гипноза без должного пробуждения, но если Мейсон был настолько внушаемым и погрузился так глубоко, дело могло быть худо.

Нужно правильно завершить сеанс. Но позже.

– Что происходит? – нетрезвым голосом спросил он.

– Идем. – Я продолжала дергать его за руку. – Вставай. Сработала пожарная сигнализация.

Меня понемногу охватывала паника. А вдруг действительно пожар, а я понятия не имею, где именно и насколько все серьезно? Нам нужно покинуть здание.

Мейсону удалось подняться, хотя он все еще нетвердо стоял на ногах. Он тяжело повис на мне, и мы побрели в сторону выхода. Воспользоваться стареньким скрипучим лифтом я не рискнула и теперь проклинала свой второй этаж – тащить Мейсона пришлось вниз по ступенькам. К счастью, на лестнице было тихо и безопасно, и я шаг за шагом помогла ему спуститься.

От прикосновений к нему кожа горела огнем: то ли от страха, что мы можем оказаться в западне адского пламени, то ли от радости, что он снова рядом. Я тихонько выругалась. Пахло от Мейсона и в самом деле просто изумительно.

Мы спустились на первый этаж и вышли на дорожку. Большинство других арендаторов уже были внизу, неподалеку послышался вой пожарных машин.

В ожидании развития событий на улице собрались не только соседи по офисам. Зеваки высыпали из ближайших домов. Одинокий полицейский, первым откликнувшийся на вызов, пытался отогнать толпу и освободить дорогу пожарным.

Я посмотрела наверх и не увидела никакого дыма, запаха тоже не чувствовалось. Может, тревога действительно была ложной?

Вивиан, дизайнер интерьеров с третьего этажа, сказала:

– Мо, это ты во всем виноват! А я тебе говорила, переносная плитка – это небезопасно.

– Но как же я без чая, Вивиан? – изрядно нервничая и заламывая руки, попытался оправдаться Мо, зоотерапевт, работавший на четвертом этаже.

– Так покупай его в кафе, как все остальные! – тут же парировала она.

Вивиан заметила нас с Мейсоном, и ее раздражение сменилось улыбкой. Она приехала в наш городок недавно, всего несколько месяцев назад. Когда Вивиан сняла офис в этом здании, я поздравила ее с новосельем тарелкой печенья, и с тех пор мы поддерживали дружеские отношения.

– Саванна! А это кто? – спросила она. – Новый клиент?

Ну и как я должна представить ей Мейсона? Сказать, что он просто заноза в заднице?

– Это Мейсон. Вроде как новый клиент.

Мейсон вдруг приобнял меня и, улыбаясь, сжал мое плечо. Я поспешила отойти. Если Вивиан и обратила внимание на мою неловкость, то ничего не сказала, только улыбнулась ему, как это делает любая женщина моложе сорока при виде Мейсона. Затем она попрощалась и отошла к полицейскому, чтобы хоть что-то разузнать.

– Ну как, проснулся? – спросила я Мейсона, пытаясь не выдать, как мне не хватает его теплого прикосновения.

– Да! – В его голосе чувствовалось явное воодушевление. – Почему мы на улице?

– Судя по всему, в здании пожар, сработала сигнализация. Пришлось прервать наш сеанс. По степени интенсивности гипнотическое состояние может быть от легкого до очень глубокого. Думаю, ты погрузился в очень глубокое.

Он игриво выгнул бровь.

– Не люблю полумеры. Что ты такое сделала? Я чувствую себя превосходно, у меня эйфория.

Странно, я ведь так и не успела ему сказать, что он проснется бодрым и отдохнувшим.

– И чего ты такой счастливый? Охотник принес на блюдечке сердце твоего врага?

Он ухмыльнулся, и уголки моих губ сами поползли вверх. Осознав это, я плотнее сжала губы.

– Просто удивлен, что ты не бросила меня в горящем здании, – поддразнил он.

– А я-то как удивлена.

Следующая фраза Мейсона меня по-настоящему шокировала.

– Поужинаешь со мной?

– Что? – переспросила я, решив, что мне послышалось.

Тогда он повторил, четко проговаривая каждое слово:

– Поужинаешь? Со мной.

– Ты спрашиваешь или утверждаешь?

– Спрашиваю.

К собственному ужасу, я уже готова была согласиться, но все-таки сдержалась.

– Э-э… Нет, спасибо.

Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы добавить «спасибо». Сьерра бы мной гордилась!

Вот только Мейсона мой отказ, похоже, вообще не останавливал.

– Ты ведь хотела сказать «да».

Его слова сбили меня с толку.

– Что? Вовсе нет.

Он посмотрел на крышу здания.

– Синклер, мы знакомы всю жизнь. Не пытайся обмануть – ни меня, ни себя. Думаю, нам нужно поговорить. За ужином. Давай я свожу тебя во «Флавио» и угощу энчиладой.

Мексиканская еда всегда была моей слабостью, о чем этому подлецу прекрасно известно.

– Зароем топор войны, – предложил он. – Вместо того, чтобы вонзать его мне в спину, чего, судя по твоему взгляду, тебе так хочется.

– Я никогда не наношу удар в спину, – ответила я. – И не собираюсь с тобой ужинать. Это было бы очень непрофессионально с моей стороны. Да ты вообще знаешь…

Я была настолько взвинчена, что чуть не выболтала про официальное предупреждение и про то, что свидание даже с временным клиентом могло навлечь на меня серьезные неприятности. Мейсон хочет написать статью. И я не обязана рассказывать ему о том, чем он сможет меня прижать.

«Лучше бы прижал к себе, да покрепче», – подумала взбунтовавшаяся часть меня, и я тяжело вздохнула. Сбрендившим гормонам слова вообще никто не давал!

Пожарная машина подъехала к входу в здание, и спасатели поспешили внутрь.

К нам подошла Хизер, в руках у нее была сумка с покупками.

– Боже мой, что произошло?

– Видимо, в здании пожар, и Синклер героически меня спасла, – ответил Мейсон.

– Я не…

Но Хизер все равно бросилась обниматься, хотя на самом деле я ничем этого не заслужила.

– Спасибо! Огромное спасибо!

Когда она меня наконец отпустила, Мейсон вдруг сказал:

– Мам, ты знаешь, я тут подумал и решил все-таки согласиться. Я выдвину свой лот для аукциона.

– Замечательно!

Он поймал мой взгляд, и в его глазах заплясали озорные искорки от радости, что я попалась. Это ведь я ответственная за аукцион, а значит, мне придется снова с ним встретиться, чтобы обо всем договориться.

Зачем он это делает?

– Тогда не буду вам мешать, обсудите детали, – сказала Хизер. – Саванна, в обед я встречаюсь с твоей мамой. Передам от тебя привет!

С этими словами она ушла, а я не смогла сдержать вздох, полный ужаса. Кто знает, что там Хизер ей наговорит? Я как будто наблюдала за автомобильной аварией в замедленном действии, не в силах ее предотвратить.

Мейсон подошел ближе.

– Давай все обсудим за чипсами с сальсой.

Очень соблазнительно.

– Я же сказала «нет», – ответила я, скрестив руки на груди.

– Где-то я слышал, что говорить «да» намного приятнее.

Он что, решил посмеяться надо мной и моими словами?

– Издеваешься?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты же просто повторяешь, что я сказала тебе на сеансе.

Он слегка нахмурился.

– Честно говоря, я мало что помню после того, как ты попросила меня замолчать и расслабиться.

А это уже серьезный повод для волнения. Настала моя очередь хмуриться. У меня никогда не было такого, чтобы клиент не мог вспомнить, что происходило во время сеанса, особенно если он только что закончился. Нужно поискать информацию на эту тему. Жаль, Камилла не на связи, мне бы здорово пригодился ее совет.

– Я не собираюсь с тобой ужинать, – сказала я. – Ни сейчас, ни когда-либо еще. Ни-ко-гда.

– Никогда – очень абстрактное понятие, Синклер.

К нам подошли другие арендаторы, а сквозь толпу пыталась пробиться Бриджит.

– Что происходит? – спросила она.

Я вкратце ей обо всем рассказала, вот только она все равно не слушала: была слишком занята тем, что строила глазки Мейсону.

А тому, похоже, нравилось ее внимание.

Бриджит подошла ближе и положила ладонь ему на грудь.

– Бедняжка. Испугался, наверное.

Не будь она моей близкой подругой, я бы тут же добавила ее в список злейших врагов.

– Еще как, – откликнулся он на ее флирт. – Меня теперь нужно утешать и успокаивать. Не хочешь сегодня вечером сходить куда-нибудь вместе и поговорить об этом?

Вот только разговаривая с ней… он неотрывно смотрел на меня.

Как будто бросал вызов.

Что за игру он ведет?

– С удовольствием! – воскликнула Бриджит, не скрывая ликования. – Куда пойдем?

– Я сначала думал о мексиканской кухне, но теперь хочется чего-нибудь более… необычного. Может, «Магазин-ресторан аллигаторов Мерфи»?

Я выпучила глаза от изумления.

– Это у них можно покормить и погладить рептилий? – спросила Бриджит.

Мейсон кивнул.

Ничего не понимаю. Он согласился участвовать в аукционе, позвал Бриджит на свидание после того, как сам же ей отказал, а теперь еще и с аллигаторами решил пообщаться?

Внутри у меня все похолодело. О нет, это я виновата! Я слишком хорошо сделала свою работу, и теперь он говорит «да» всему, даже собственным страхам.

– Ты правда хочешь потрогать этих мини-динозавров? – недоверчиво спросила я.

Он пожал одним плечом.

– Присоединяйся, если есть желание.

Бриджит чересчур энергично закивала.

– Точно! Давай, Саванна, будет весело! Пойдем все вместе.

Я не понимала, что происходит. Раз уж она хотела его завоевать, то зачем тащить с собой меня?

– Сегодня в семь? Встретимся на месте? – Эти вопросы, вероятно, предназначались Бриджит, но смотрел он по-прежнему на меня.

– Тогда до вечера! Давай добавлю тебе свой номер.

Он протянул ей телефон, и та ввела нужные цифры.

– Только напиши мне, – сказала Бриджит и погрозила пальчиком. – Ну все, пора возвращаться к работе.

Она одарила меня взглядом, который я не смогла расшифровать, и пошла назад, через дорогу, сверх меры покачивая бедрами.

Вышедший из здания пожарный сообщил, что тревога была ложной, датчики сработали из-за поврежденной проводки, и кто-то уже вызвал электрика, чтобы ее починить. Скорее всего, завтра нас пустят обратно.

Замечательно, ничего не скажешь. Пришлось перенести все встречи, запланированные после обеда.

Жаль, у меня нет денег нанять помощника, с ним жизнь была бы намного проще.

Вместо того чтобы спокойно держать эти мысли у себя в голове, где им и место, я, судя по всему, пробормотала их вслух, потому что Мейсон сказал:

– Я могу быть твоим помощником.

– Нет, не можешь.

– Давай пообедаем вместе?

Да что с ним не так?

– С одной пообедать, с другой поужинать? Нет уж, спасибо. Не хочется быть запасным вариантом.

– Никакой ты не запасной.

Он произнес это с таким нажимом, что я была даже немного польщена – стояла и вертела в руках телефон, не зная, что ответить. Почему я так странно себя чувствую в его присутствии?

– И от обеда отказываешься? Что ж, тогда сначала в тренажерный зал, а потом – кормить аллигаторов. Спасибо за сеанс. До встречи, Синклер.

Он повернулся и ушел, а я опустилась на бордюр и попыталась взять себя в руки. Я села спиной к нему, чтобы не смотреть, как он уходит, но все равно не сдержалась и бросила взгляд через плечо.

И конечно же, я была бы не я, если бы именно в этот момент он не обернулся и не увидел, что я, как дура, на него уставилась. Он самодовольно ухмыльнулся и помахал мне, а я проклинала тот день, когда он появился на свет.

Как же он меня бесит.

Достала телефон – быстренько поискать информацию о гипнотическом сомнамбулизме. И чем больше я читала, тем сильнее росла моя тревога: из-за того что я не завершила сеанс, как следовало, Мейсон мог быть опасен для самого себя.

Хорошо бы ему позвонить, но я не знаю номер. А у кого спросить? Хизер и моя мама вложат в это больше смыслов, чем нужно. Бриджит может подумать, что я посягаю на ее кавалера, и просто мне ничего не сказать.

Придется заявиться к ним на свидание.

Глава 8

– Что-что ты сделала? – спросила Сьерра.

На вечер я выбрала один из любимых сарафанов и эспадрильи. Обычно я наряжалась для выходов, но не хотела, чтобы Мейсон подумал, будто я стараюсь ради него. Однако и надеть что попало я тоже не могла, поэтому пришлось пойти на уступку: сарафан был не очень новым.

– Я загипнотизировала Мейсона, и, кажется, с ним теперь что-то не так. Из-за пожарной сигнализации не удалось толком завершить сеанс и должным образом его разбудить. Нам пришлось покинуть здание.

– Значит, у вас вышла преждевременная эвакуация? – Она рассмеялась над собственной шуткой, а я лишь недовольно на нее зыркнула.

– Похоже, теперь он стал слишком внушаемым и будет соглашаться на любые предложения.

– А ты-то здесь при чем?

– При том, что это моя вина, – объяснила я, копаясь в шкатулке с драгоценностями в поисках пары золотых сережек. – Я временно сломала его защиту. Если лишить черепаху панциря, придется за ней ухаживать, иначе она станет слишком уязвимой.

Сестра закинула в рот очередную порцию чипсов.

– Я практически уверена, что без панциря она в любом случае погибнет.

– Да я не об этом!

– Может, и не об этом, но как теперь перестать думать о бедном животном? От этих мыслей мне грустно. Как и от количества чипсов в этой пачке. Пятнадцать штук? Серьезно? Да я столько съедаю, еще пока стою у буфета и раздумываю, хочу ли я вообще чипсов.

Тот факт, что моя сестра способна была шутить о еде, наполнял меня безудержным счастьем, как и то, что она могла есть, не задумываясь о калориях. Сейчас Сьерра жаловалась, что пачка маловата, но я еще не забыла те времена, когда она не позволяла себе никаких чипсов и тщательно подсчитывала каждую калорию, каждую крошечку, которую разрешала себе съесть.

На глазах у меня навернулись слезы, и я тряхнула головой в попытке переключиться на другую тему.

– Эта черепаха без панциря собирается на свидание с Бриджит и аллигаторами.

Мои слова привлекли внимание Сьерры.

– Даже не знаю, кто страшнее.

– Вот именно.

– Ну и что? Он большой мальчик и в спасении не нуждается.

Это напомнило мне слова Мейсона на сеансе.

– Думаешь, мы все время пытаемся кого-то спасать?

– От аллигаторов?

– Да нет, вообще. Типа, у нас есть потребность спасать людей. Ну… ты же медсестра.

Она пожала плечами и отправила в рот еще чипсов.

– Я люблю свою работу. Ну есть у меня какой-то комплекс спасателя – и что с того? Люди в любом случае получают необходимую помощь.

И правда. Мейсон был в опасности, причем из-за меня – я чувствовала себя ответственной.

Я не могла рассказать Сьерре, что меня беспокоит больше всего, так как общение во время сеанса было строго конфиденциальным. О том, что бывшая использовала его и он не хотел, чтобы это повторялось снова.

Бриджит я обожала, но она-то наверняка возьмет его в оборот, а потом бросит за ненадобностью. Хотя, может, именно это ему и было нужно, и не стоит мешать человеку получать удовольствие.

К сожалению, я была не лишена совести, которая не позволяла мне стоять в стороне.

Нужно присмотреть за ним хотя бы в следующие 24 часа.

– Он что, навсегда теперь такой? Все время будет говорить «да»? – спросила Сьерра. – И ты будешь нянчиться с ним до конца своих дней?

Прямо моя личная версия ада.

– Некоторые буддийские монахи тратят всю жизнь на то, чтобы войти в состояние глубокого транса и не выходить из него, и даже им это не удается, поэтому можно не бояться, что Мейсон Бекет останется таким навсегда. Довольно скоро мы вновь увидим все того же мерзкого упыря. Но я думаю, если мои подозрения верны, следующие день-два мне придется за ним приглядывать.

Сестра задумчиво жевала чипсы и смотрела на меня так, будто не могла поверить моим словам.

– То есть ты возьмешь и припрешься к ним на свидание? Бриджит это не понравится.

– Они оба меня пригласили.

– Оба пригласили тебя? – искренне изумилась Сьерра. – Это… очень странно. Расскажи, как все было.

– Мейсон позвал меня с ним поужинать, и я, конечно же, не согласилась, затем пришла Бриджит, и он предложил ей, и оба сказали, чтобы я тоже приходила.

Я понимала, насколько дико это звучит, и взгляд Сьерры подтверждал мои опасения.

– Он пригласил тебя на ужин?

– Да, но я ему отказала.

После долгой паузы сестра спросила:

– Отказала, чтобы все равно сегодня с ним поужинать, да?

В этот момент я пыталась надеть цепочку с подвеской, но, услышав ее слова, замерла, а мои руки так и зависли над шеей. Она права.

Мейсон вынудил меня поужинать с ним даже после того, как я сказала «нет».

Вот ведь хитрый проныра.

– Как думаешь, почему он так настаивает на встрече? – спросила сестра, когда я не отреагировала на ее верные и совершенно очевидные наблюдения.

Я защелкнула застежку и поправила подвеску.

– Он говорил, что хочет все обсудить.

– Но почему именно сейчас?

– Хороший вопрос. Понятия не имею.

Того, что он сделал, не исправить словами.

– Мама говорила, что он, вероятно, переедет обратно в Плайя-Пласида. Может, хочет извиниться, чтобы совместное празднование Рождества семей Синклер и Бекет не было настолько неловким следующие сорок лет?

Мейсон может вернуться навсегда? Эта мысль оказалась крайне неожиданной и неприятной. Я-то надеялась, он здесь только временно и в не очень отдаленном будущем улетит обратно в Нью-Йорк.

– Мы не будем все следующие сорок лет отмечать Рождество с Мейсоном. Он кого-нибудь встретит, я кого-нибудь встречу, так что на совместных праздниках нам не придется сидеть рядом.

– Ты? Встретишь?

Я повернулась и посмотрела сестре в глаза.

– А что?

– Просто я ни разу не замечала, чтобы ты переживала по поводу какого-нибудь парня так, как из-за Мейсона.

Смысл ее слов был предельно ясен, но я не собиралась пускаться в дальнейшие рассуждения на эту тему и вместо этого просто разозлилась.

– Поверить не могу! Думаешь, мне нравится Мейсон? Знаешь, что он мне сегодня заявил?

– И что же?

– Что гипнотерапия – это секта, а я – самозванка.

– Ну ты же показала ему, как сильно он ошибается, правда?

Я задумалась.

– Вроде того. И я великолепно справилась со своей задачей! Ты бы видела, как он начал говорить «да» направо и налево после того, как я его «понарошку» загипнотизировала и убедила, что это хорошая идея. Да – аукциону! Да – Бриджит! Да – кормлению аллигаторов!

– Надо было у него денег попросить, – пошутила сестра. – Про секту он, конечно, зря – не очень хорошо с его стороны, – но он же не первый, кто тебе такое сказал, и обычно ты так не расстраиваешься. А значит, здесь есть что-то еще. Что же?

Когда кто-то знает тебя настолько хорошо – это одновременно и благословение, и проклятье. Потому что скрывать свои мысли становится чрезвычайно сложно.

– Еще он сказал… – Я пыталась сообразить, что еще из услышанного за пределами сеанса могу ей сообщить. – Он сказал, что я прекрасно выгляжу.

Жаловаться на комплимент было так глупо, что мне тут же захотелось сквозь землю провалиться. Ничего плохого в его словах, разумеется, не было, но они все равно меня беспокоили.

Сарказм Сьерры только подтвердил бессмысленность моего недовольства:

– Каков нахал! Хочешь, я его поколочу?

Всего контекста она не знала, поэтому не поняла бы, почему его слова меня так разозлили. И я не могла рассказать, что он еще наговорил и чем выбил почву у меня из-под ног. Например, о том, что он меня любил. Последние несколько часов эта мысль не давала мне покоя, и я пыталась найти ей хоть какое-то логическое объяснение.

Мейсон не сказал, что любит девушку, сидевшую рядом с ним на причале, он сказал, что любил ее. Да и любовь бывает разной, не только романтической. Он мог любить меня как подругу. Или платонически – «ты мне как сестра».

Я сначала подумала, что он имеет в виду романтику, однако я просто смотрела на его слова сквозь призму своих прошлых чувств и эмоций, пытаясь объяснить происходящее. Нельзя было делать скоропалительные выводы и уж точно нельзя рассказывать об этом Сьерре, потому что сеанс конфиденциален.

Только когда Сьерра заговорила, я поняла, что все это время стояла на одном месте, прокручивая в голове эти мысли.

– Узнала хоть что-нибудь интересное?

– О чем ты?

– Ты не спросила, зачем он распустил тот слух?

– Нет.

– А зря.

И действительно, почему я не торопилась спрашивать Мейсона про ту сплетню? Еще много лет назад я решила, что он совершил непростительный поступок, а потому не хотела, чтобы он каялся и извинялся, облегчая совесть. Но это еще не все.

Когда-то у него было столько власти надо мной и моим сердцем, что я приходила в ужас от одной мысли, что он обретет ее снова. А если у него есть рациональное объяснение? Сложно представить, но вдруг? Сегодня я убедилась, как легко могу поддаться былым чувствам – таким знакомым и волнительным, – когда он рядом.

Я не могла позволить этому случиться. Однажды он уже вырвал мне сердце, и я не дам ему снова сломать меня. Не собираюсь наступать на эти грабли дважды, второго раза я просто не вынесу.

Однако сестре я так ничего и не сказала, а вместо этого открыла шкаф и достала с верхней полки корзину – где-то в ней должна быть сумочка, подходящая к сарафану.

– Чтобы он снова наврал? А смысл? Хватит с меня обманщиков. Пусть давит на жалость кому-нибудь другому, а меня оставит в покое.

Сестра сидела на кровати и, разглядывая покрывало, водила пальцем по цветочному узору. Я вдруг подумала о том, что руки у нее, должно быть, жирные от чипсов, и тут поняла, что она явно не просто так избегает смотреть мне в глаза. От этой мысли стало не по себе.

– Ну что? – спросила я.

– Мне кажется, ты не хочешь, чтобы он оставил тебя в покое.

Это заявление было столь же нелепым, как и мое, когда я сказала, что меня разозлил комплимент.

– О чем ты? Очень даже хочу.

– Ну не знаю. – Ее взгляд был все так же прикован к цветам на покрывале. – Стоило ему появиться, и ты уже не умолкая говоришь только о нем.

– И что? Мне тяжело видеть его и находиться рядом с ним. Я прорабатываю свою травму.

– Ну ладно, как скажешь. Но ты, похоже, немного ревнуешь из-за свидания с Бриджит.

Из всех сумасшедших заявлений моей сестры эта фраза установила рекорд безумия.

– Я не ревную. Я ему отказала, и он просто заменил меня другой.

Черт возьми, это действительно похоже на ревность.

– Раз уж мы с тобой близнецы, логичной заменой, наверное, была бы я, – сказала Сьерра, глянув в мою сторону.

Мое сердце застыло, а потом начало медленно и гулко стучать в груди. Так вот почему сестра себя так ведет? Она влюблена в Мейсона? Может, она всегда хотела быть с ним, а я стояла у нее на пути?

– Он тебе нравится? – сдавленно спросила я.

– Ой, ну не надо на меня так смотреть. Конечно, нет! Мейсон всегда был мне как брат, и я вовсе не хочу с ним встречаться. Формально я все еще с Джозефом.

После этих слов я расслабилась – хотя даже не заметила, когда мое тело успело так напрячься.

– Ты же вроде хотела с ним порвать?

– Все еще хочу, просто как-то было не до того.

– Тогда не отправляй ему милые сообщения, будто вы пара.

– Да, конечно, – она кивнула. – А что, если я уже?

– Сьерра! – простонала я. – Мне что, сейчас же поехать к нему и покончить с отношениями за тебя? Ты ведь заслуживаешь лучшего.

– Знаю, знаю. Я порву с ним. Скоро.

Сказав это, она встала, рассыпая крошки от чипсов по всему полу. А значит, придется пропылесосить, пока ко мне не явилась целая армия муравьев.

Раньше я бы ей высказала за эти крошки, но не сейчас. Сейчас я была рада уже тому, что она ест, да еще с таким удовольствием.

Я подошла и обняла сестру. Она что-то проворчала, сопротивляясь, но потом обняла меня в ответ.

– Я очень тебя люблю, – сказала я, пытаясь сдержать слезы.

Моя любовь к ней была такой сильной, что щемило в груди. У меня лучшая в мире сестра, и я так горжусь ее успехами! В отношении Мейсона она, может, и ошибается, зато во всем остальном просто невероятная. Какое счастье, что она у меня есть.

– Ну ты и неженка, – сказала сестра, выпуская меня из объятий, и направилась к выходу. – Удачно испортить чужое свидание.

– Меня пригласили, – напомнила я.

Она замерла в дверях и обернулась.

– Постарайся не судить предвзято, хорошо? Временами все не так, как кажется.

Сьерра – не любительница таинственных фраз, и я собиралась было уточнить, что она имела в виду, но та уже ушла.

Возможно, и к лучшему. Если она на его стороне, ничего не хочу об этом знать. Я глянула в зеркало, и та девчонка внутри меня, которую я все никак не могла утихомирить, задумалась, понравлюсь ли я Мейсону.

«Не ради него наряжалась», – напомнила я ей и кивнула, довольная увиденным. Отчасти мне просто нравилось выглядеть хорошо, но главное – если уж я решила броситься в пасть чудовища, мне нужно было чувствовать себя уверенно.

Откладывать дальше нельзя.

Пора испортить кое-кому свидание.

Глава 9

Я специально пришла в «Мерфи» пораньше. Ресторан находился примерно в получасе езды, к северу от Плайя-Пласида, и был крупнейшей ловушкой для туристов в радиусе восьмидесяти километров, что о многом говорило: чего-чего, а интересных мест во Флориде хватало.

Снаружи здание выглядело очень красиво. Сразу за парковкой начинался деревянный мост, под которым в окружении огромных и пышных тропических растений жили аллигаторы и крокодилы.

Стоя на мосту, можно было почувствовать себя в джунглях. Под ногами между вольерами журчал искусственный ручей.

Наступил вечер, поэтому животные были очень активны. Они то скользили по воде, рассекая ее, то волокли хвосты по земле, выползая на сушу – в дикой природе эти звуки означали бы, что рептилия вышла на охоту. Я не разделяла иррациональный страх Мейсона, но, как и любая жительница Флориды, знала, что от этих хищников нужно держаться подальше.

– Ждешь кого-то?

Я обернулась и увидела Мейсона – он каким-то образом умудрялся выглядеть еще привлекательнее, чем сегодня днем. На нем снова была свободная повседневная одежда, в которой он, похоже, чувствовал себя совершенно комфортно, несмотря на тридцатиградусную жару и стопроцентную влажность.

– Хорошо выглядишь, – сказал он.

«Не прекрасно?» – хотела саркастично уточнить я, но сдержалась.

Пусть он и мерзавец, но мама меня со свету сживет, если я не буду соблюдать приличия в обществе сына ее любимой подруги.

– А ты… одет.

Лучше я ничего не придумала.

– Я почти всегда одет, – ухмыльнулся он.

«А жаль, жаль», – опять проснулся мой внутренний голос, и я вздохнула, потому что где-то глубоко внутри загадочным образом отрицала и логику, и тот факт, что я ненавидела Мейсона – реагируя только на его соблазнительность.

– Ага, не появляться на публике голым – одно из твоих лучших качеств.

– Просто ты еще не видела меня без одежды.

От этих слов меня бросило в жар, я вспотела сильнее прежнего, а дышать стало труднее, чем секунду назад.

Он точно со мной флиртовал. Я, может, и не всегда понимаю мужчин, но такой явный подкат пропустить невозможно.

Вышло как-то неловко. Откашлявшись, я вспомнила, как во время сеанса думала, будто он флиртует, чтобы сбить меня с толку. Решил продолжить? Если да, то с какой целью?

Но я не стала задавать вопрос, вертевшийся на языке. А вместо этого напомнила себе, зачем я здесь. Мне казалось, я должна предупредить Мейсона, пока он не натворил ничего такого, о чем потом пожалеет.

– Я знала, что ты придешь пораньше.

– И я знал, что ты придешь пораньше, – парировал он.

И вновь мне стало не по себе от того, как хорошо он меня знает. Или дело в том, как хорошо знаю его я? В любом случае это раздражало.

– Я пришла пораньше, чтобы поговорить с тобой. – В его глазах зажглась искра надежды, поэтому я пояснила: – Не по поводу нас, а о том, что произошло сегодня.

По мосту к входу в ресторан шла какая-то парочка, и Мейсон пододвинулся ко мне, чтобы их пропустить.

Он случайно задел мою руку, и у меня зачастил пульс. Я подняла взгляд. От одного его присутствия словно густела кровь, а воздух между нами электризовался от разрядов. Несмотря на жару, меня охватила дрожь от пронзительной волны желания. Мимолетное прикосновение вызвало мурашки, и я в панике гадала, чувствует ли их он.

Его кадык поднялся и опустился, а во взгляде читался голод.

Как будто он хотел меня, даже когда ненавидел.

Прошла секунда, другая… Пара уже скрылась в ресторане, но Мейсон по-прежнему стоял вплотную ко мне.

Что у него за парфюм? Куплю флакон и залью им всю подушку.

– Синклер… – пробормотал он, и внизу живота у меня разгорелся пожар. Когда в школе он называл меня по фамилии, я всегда думала, что он ставит меня в один ряд со своими приятелями – я друг и не больше.

Однако сейчас это ощущалось совершенно иначе – словно ласковое прозвище, придуманное специально для меня, – и будило во мне всевозможные эмоции и ощущения. Пора с этим заканчивать. Я положила ладонь на его широкую, крепкую грудь и немедленно пожалела об этом, потому что убирать ее совершенно не хотелось.

Усилием воли я заставила себя слегка надавить ладонью, чтобы отодвинуться, и отвернулась в надежде скрыть свою реакцию.

Все это совсем неправильно! Начиная с того, что Мейсон – гнусный подлец, и заканчивая тем, что он пришел ко мне как клиент. А мне нельзя нарушать правила и подкидывать Ассоциации повод отозвать мою лицензию. Самым страшным запретом было непрофессиональное поведение с клиентом.

Но важнее всего, вероятно, было то, что Мейсон вообще-то пришел сюда на свидание с другой.

Он сократил расстояние между нами, но, к счастью, не настолько, как в прошлый раз. Не уверена, как бы я перенесла новую перегрузку всех моих чувств. Отвернувшись, я смотрела в вольер, хотя в такой темноте было сложно разглядеть обитателей.

– Знаешь, почему крокодилов считают самыми ленивыми хищниками? – спросил он.

Я была рада сменить тему. Все что угодно, лишь бы не думать, что сейчас между нами произошло.

– А их считают? Они, кажется, довольно быстрые.

Я обернулась через плечо и глянула на него.

Большая ошибка. Потому что лицо Мейсона озарилось самой хулиганской из очаровательных улыбок, вынуждая меня откинуться на перила моста, чтобы сохранить равновесие.

– Считают. Потому что они даже ходят лежа.

Спустя секунду до меня дошло, и я не смогла сдержать смех.

Его ухмылка стала шире, и он расхохотался вместе со мной. Я уже и забыла, как обожаю его смех – такой глубокий, искренний, веселый.

– Мне удалось рассмешить Саванну Синклер. Думаю, мне положена медаль.

Я насторожилась. Это неправильно. Все не так. Должно быть по-другому.

– Мейсон, ты уже в курсе, что я пришла пораньше, чтобы поговорить. Так вот. Должна предупредить, что ты попал под влияние.

– Под влияние чего?

– Моих невероятных умений и своей высокой восприимчивости. Как я уже говорила после сеанса, ты погрузился в очень глубокое состояние гипноза – сомнамбулизм, – но не вышел из него должным образом через пробуждение. Когда сработала сигнализация и мне пришлось тебя растолкать, ты не соображал, что происходит. Я убеждала твое подсознание, что ты должен чаще говорить «да», и теперь ты только это и делаешь, подвергая свою жизнь опасности. А вдруг аллигатор тебе руку откусит? А виноватой буду я!

Похоже, мои слова его не напугали, а, скорее, развеселили.

– По-твоему, я безвольное существо, которое идет на поводу у подсознания?

– Звучит не очень, но в этом есть доля правды.

– Что ж, спасибо за предупреждение. И часто это бывает? Погружаешь людей в глубокий транс, чтобы потом ходить за ними по пятам?

– Раньше такого никогда не случалось, хотя я слышала, что это возможно. Некоторые настолько восприимчивы и умеют так хорошо погружаться в глубокий транс, что им можно операцию без анестезии проводить.

Он ухмыльнулся.

– Значит, ты все-таки могла вонзить в меня нож, а я бы этого не заметил?

– Мне тоже жаль, что я упустила такую возможность.

Он рассмеялся, словно наш разговор доставлял ему удовольствие.

– Так значит, я попал под действие твоих чар?

– Это не чары. И никакая не магия. Это как незамкнутый цикл – надо либо закрыть его, либо дождаться, когда внушение ослабнет. Можем провести еще один сеанс, чтобы завершить все как следует.

Точно! И почему я раньше не предложила? Вернула бы Мейсону его дурной нрав, умыла на этом руки – и пусть они с Бриджит дальше занимаются, чем хотели.

– Ну уж нет, – сказал он. – Хватит с меня гипноза. Между прочим, у меня сегодня свидание.

Общее предупреждение не сработало: придется рассказать, чем может быть опасна Бриджит. Раз не дал мне вернуть все как было, хотя бы сообщу, что ему грозит.

– Бриджит после школы сильно изменилась. Она… мужичница.

– Что?

– Ну падкие на женщин мужики – это бабники, а она наоборот… мужичница.

Он скрестил руки и оперся спиной на перила, а его довольная улыбка расползлась еще шире.

– Разве она не твоя лучшая подруга?

– Именно поэтому я ее так хорошо знаю! Я люблю Бриджит, но тебя она сожрет с потрохами, а ты…

И как объяснить Мейсону, что я пытаюсь его уберечь, но при этом не упоминать, о чем он проболтался во время сеанса и сразу же забыл?

– А я? – переспросил он и тут же добавил, словно прочитав мои мысли: – Переживаешь за меня, Синклер?

– Я не… Все не так… Ты не… – Я глубоко вздохнула. – Это ты решил провести сегодняшний вечер в компании людоедов, а твоя безопасность, возможно, держится только на мне.

– Будешь меня защищать? – От этого низкого сексуального голоса у меня свело пальцы на ногах. – И как же ты собираешься это делать?

Смешно было предполагать, что я могу его от чего-то защитить. Даже поглядывая на нож для писем и думая об убийстве, я понимала, что он отмахнется от меня, как от перышка. Я представляла, с какой легкостью он меня разоружит, а потом схватит большими сильными руками, прижмет к стене, а затем вопьется в мои губы, и я…

Он подошел ближе, и я, почувствовав его тепло, отвлеклась от безумных мыслей, уносивших куда не следует. Я снова вздрогнула.

– Хотелось бы мне посмотреть, как ты будешь меня защищать. Закроешь своим телом? – Вопрос прозвучал совершенно невинно, но почему-то заставил меня всерьез задуматься о такой возможности.

– Ты сам не свой, – сказала я, хотя кто из нас вел себя более странно – тот еще вопрос.

– А чей же тогда? – Он изобразил недоумение.

Ну конечно, мои слова обязательно нужно было трактовать буквально.

– Я не это имела в виду. Ты сегодня раздаешь согласие направо и налево, как конфетки. На тебя это не похоже.

– Как M&M’s? Твои любимые.

Да, мои любимые.

– А ты откуда знаешь?

– Просто знаю, и все.

Он прав, даже если мне не хочется это признавать, да и подходящее возражение все равно в голову не приходит.

Моя способность связно формулировать мысли окончательно испарилась, когда я заметила, что его взгляд опять стал изучающим, как будто он оценивал меня и пытался прочесть ответ на моем лице. Надо бы запретить ему так пялиться, но вместо этого я сама на него уставилась.

– Знаешь, – сказал он, – для человека, который утверждает, что ненавидит меня, ты проводишь со мной на удивление много времени.

Утверждает? Еще как ненавижу!

– Против своей воли.

– Ой! Тебя тоже кто-то загипнотизировал?

Вообще не смешно!

– Нет, просто без панциря ты беззащитен.

– Не понял.

Я раздраженно отмахнулась и пояснила:

– Все дело в том, что ты сейчас черепаха без панциря, но уже завтра к обеду станешь прежним Мейсоном, которого мы знаем и ненавидим, и сможешь снова отшивать каждую встречную и отказывать просьбам своей милой мамочки.

Мейсон, похоже, отнесся к моим словам очень серьезно.

– Знаешь, почему я отказался, когда мама попросила меня выставить лот для аукциона? – после некоторого раздумья спросил он. – Почему не захотел оценивать чужую рукопись и давать советы, как стать писателем? Потому что чувствовал себя самозванцем.

Сказать, что я была удивлена, – ничего не сказать. Самозванцем? Этот оплот излишней самоуверенности? Автор бестселлера?

– А еще мне было стыдно, – добавил он.

– Стыдно, что твоя книга – бестселлер?

Он отвел взгляд, посмотрев на деревья, засунул руки в карманы и снова откинулся на перила.

– Представь, что единственный клиент – твой отец.

– Что ты имеешь в виду?

– Что в попытке загладить вину за свое четырехлетнее отсутствие в моей жизни папочка решил воспользоваться услугами организации, которая гарантировала попадание книги в список бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс». Я-то думал, дело в везении, таланте и, ладно уж, так и быть, в папе-сенаторе, а оказалось, он просто купил мне место в списке.

Раньше я бы возликовала от таких новостей. Мейсон только что дал мне очень опасное оружие, которое я при желании могла использовать против него, чтобы причинить боль, высмеять, но вместо этого… я ему сочувствовала.

Такой поворот меня не устраивал. Поэтому я сделала то, чего никто не ожидал: поддержала его.

– Наверняка отец лишь пытался помочь.

– Да уж, помог… загубить мою карьеру писателя. Вторая книга оказалась полнейшим провалом. Она не попала в список и не продавалась, а издатель заказал слишком большой тираж, но, несмотря на всю рекламу, ее все равно никто не покупает. И вот я приполз домой зализывать раны. Перебиваюсь подработкой в роли журналиста, пока не закончу третью книгу, чтобы начать все с начала – даже не с начала, а еще раньше. Издатели не захотят со мной работать – слишком большой риск. Литагент тоже откажется, если не найдет в новой книге чего-то особенного. Он даже предложил писать под псевдонимом, чтобы мой провал не омрачал дальнейшие перспективы. – Мейсон глубоко вздохнул и добавил: – Прости, что вывалил это все на тебя.

Когда-то мы оба мечтали стать писателями. И я безумно завидовала, что ему это удалось, да еще как – первая же книга вышла бестселлером.

Сама я давно отказалась от той мечты, осознав, что недостаточно хорошо пишу, да и сам процесс меня не так уж увлекал. Разве что читать я по-прежнему любила.

Как долго я испытывала жгучую зависть к тому, чего на самом деле даже не хотела. Какая трата сил и времени!

Ему, наверное, было действительно тяжело: заветная мечта сначала исполнилась, а потом ускользнула прочь. Я испытывала неловкость и не знала, что сказать, но потом все же взяла себя в руки:

– Я даже не в курсе, что у тебя вышла вторая книга.

– О ней вообще мало кто слышал. – Он печально улыбнулся. – Обычно я никому об этом не рассказываю. Ты что, вколола мне сыворотку правды?

– Если бы я тебе что-то и вколола, то уж точно не сыворотку правды.

Мейсон усмехнулся, но выглядел по-прежнему грустным, так что я не сдержалась и продолжила вести себя странно: протянула руку и погладила его по предплечью, утешая.

Его взгляд тут же метнулся к моей руке, а затем поднялся к лицу, как будто он меня о чем-то безмолвно спрашивал.

И все же вопрос практически висел в воздухе: «Мы что, можем прикасаться друг к другу?»

Я отдернула руку, словно обожглась. Он неподвижно стоял рядом и просто смотрел на меня. Не знаю, о чем я думала. В том-то все и дело: я вообще не думала, это был рефлекс.

Реакция сердца, но не разума.

Я не знала, что делать.

– Тебе не нужна никакая сыворотка правды, – тихо сказал он. – Я и сам все расскажу, только спроси. Задай любой вопрос, и я честно на него отвечу. Синклер, я никогда тебя не обманывал и не собираюсь.

Мое сердце медленно и гулко стучало в груди, вдавливаясь в легкие так, что я не могла вдохнуть. Я не хотела ему верить, но поверила.

Если он говорит правду…

– Мейсон! Саванна!

Я обернулась – это Бриджит махала рукой, направляясь в нашу сторону.

Как жаль, что мы с Мейсоном здесь больше не одни.

Глава 10

Я думала, что неплохо сегодня выгляжу, но Бриджит… была просто восхитительна! Богиня, спустившаяся с Олимпа, чтобы повеселиться со смертными.

У Мейсона не было ни единого шанса.

И как не сравнивать себя с ней? Бриджит была прекрасна, и от этого я чувствовала себя не в своей тарелке.

– Саванна! Как хорошо, что ты пришла!

Похоже, она говорила совершенно искренне. Странно, я ведь только мешаю ее свиданию с Мейсоном.

Она обняла меня, поприветствовав, и я ощутила укол вины. Подруга рада меня видеть, а я ревную.

Бриджит повернулась к Мейсону.

– Привет-привет!

Тот поздоровался, а Бриджит привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. Моя ревность снова была тут как тут, но я решила оказать сопротивление и делать вид, что не замечаю этого чувства.

– Какой миленький деревянный мостик! – воскликнула она.

– Ага, – отвечая Бриджит, он все равно смотрел мне в глаза. – Напоминает один причал, который мне очень нравился.

Его слова пронзили меня насквозь, стало немного страшно. А может, это адреналин? Я уже не понимала разницу.

– Ты вроде говорил, что ничего не помнишь?

– Память начинает возвращаться.

Неужели теперь наши отношения станут еще хуже? Если он вспомнил, о чем мы говорили, что же он почувствует, вспомнив, насколько был откровенен со мной?

Со мной, своим злейшим врагом.

В голове заметались мысли о том, что будет дальше. Он разозлится? Напишет обо мне разгромную статью? Оставит в Сети чудовищный отзыв? Положение мое так себе. Я могу потерять работу, поэтому любой негатив с его стороны способен сильно мне навредить.

– Может, пойдем внутрь? – спросила Бриджит, не обращая никакого внимания на то, что звучало между строк и происходило у нас с Мейсоном.

– Давайте, – он кивнул.

Мейсон подошел к двери в ресторан и открыл ее перед Бриджит.

– Ты такой джентльмен, – проворковала она. – Говорят, тут хорошо.

– Должен признать, это мое первое свидание с рептилиями.

– А у меня – не первое, – сказала она, заходя в помещение. – Я с ними частенько встречалась.

Мейсон рассмеялся, и на меня с десятикратной силой обрушилась ревность, вытеснив весь воздух из груди.

Я до сих пор не понимала, как можно испытывать столько эмоций одновременно. Почему я так хочу прикоснуться к нему, ревную от того, что Бриджит его рассмешила, боюсь, что Мейсон может мне навредить, и при этом все так же ненавижу его? Ух как ненавижу!

Он придержал для меня дверь, и я замешкалась. Хотела было одернуть его – не нужна мне никакая помощь! – но из-за такой грубости мама мне потом проходу не даст, так что я решила следовать по пути наименьшего сопротивления и вошла в здание. Он задел меня, когда проскользнул мимо в сторону хостес, и это легкое касание разбудило во мне очередную волну желания.

Я что, открыла ящик Пандоры, погладив его по руке? Обрекла себя вечно ненавидеть его и в то же время мечтать прикоснуться?

Неважно. Присмотрю за ним сегодня, возьму с него слово, что он не натворит глупостей утром, – и пусть катится подальше, чтобы я его больше не видела.

Судя по всему, Мейсон забронировал столик. Он назвал свое имя, и хостес уточнила:

– На троих?

– Да, на троих.

Этот гад обернулся и подмигнул мне, давая понять: он не сомневался, что я приду.

Мне внезапно захотелось развернуться и уйти назло ему, но вопреки желанию я вместе с Мейсоном и Бриджит пошла вслед за хостес к столику.

Столик располагался на застекленном балконе, так что у нас был хороший вид на аллигаторов, но при этом не мешала ни высокая влажность, ни насекомые. Одной стороной стол был придвинут к стеклу, а с трех других – сервирован. Мейсон выдвинул стул для Бриджит слева, и та села, а я все размышляла, какое место занять. Рядом с ней, чтобы оказаться между ними? Этот вариант выглядел оптимальным. Но тогда Мейсон сядет напротив Бриджит и весь вечер будет смотреть ей в глаза и, кхм, на другие достоинства.

Держать его чуть на расстоянии все равно казалось хорошей идеей, и я решила сесть посередине, но он меня остановил:

– Подожди.

А затем отодвинул мой стул. Я испугалась, что он резко выдернет его из-под меня, когда я буду садиться. Держась обеими руками, я опустилась. Мейсон удивленно вздохнул.

– Синклер, я не дам тебе упасть.

Бриджит притворилась, что не заметила, а я никак не отреагировала на его слова. Не доверяю я ему. Как только я устроилась, он помог мне пододвинуться к столу, толкнув стул чуть сильнее, чем требовалось.

Мейсон сел напротив Бриджит, справа от меня. И только тут я вспомнила, что он левша, а значит, весь вечер будет задевать меня локтем, пока ест.

Я вздохнула. Все шло не по плану.

Бриджит поставила на стол сумку, из которой тут же появилась мордочка Лалабель с высунутым языком.

Мейсон удивленно посмотрел на собачку.

– Это что? Крыса?

– Вообще-то чихуахуа. И думай, что говоришь, – моя Лалабель очень обидчива.

– С ней точно все в порядке?

– Она всегда так выглядит, – заверила я.

Впервые с момента своего возвращения Мейсон будто и не знал, что сказать.

Я взяла меню.

– Так что, здесь кормят аллигаторами? Не хотелось бы случайно их заказать. Это было бы ужасно.

– Я посмотрела меню на сайте, – сообщила Бриджит. – Аллигаторы здесь только для атмосферности. Хочется ребрышек, но они подают только целую ленту, мне одной слишком много. Саванна, может, возьмем на двоих?

Я была только рада избавиться от необходимости выбирать, потому что названия блюд расплывались у меня перед глазами и происходящее казалось совершенно нереальным.

Моя лучшая подруга пришла на свидание с Мейсоном Бекетом, а я была третьей лишней. Расскажи мне кто об этом неделю назад, я бы на что угодно поспорила, что такое невозможно.

– Давай, – сказала я и отложила меню.

– Отлично, – добавил Мейсон, – я вас поддержу.

Интересно, кто-нибудь из них вообще подумал, насколько это неудобная еда?

Неожиданно для самой себя я сказала:

– Ребра – не лучший выбор для первого свидания.

– Если ты испачкалась едой в присутствии другого человека и он при этом не сбежал в ужасе, значит, ты ему действительно нравишься, – возразила Бриджит, лукаво улыбаясь.

Мейсон ухмыльнулся в ответ.

– Вот почему ты носишь с собой эту больную крысобаку? Чтобы отсеивать тех, кто сбежит с первого свидания?

– Я и сама могу отсеять тех, кто мне не подходит. А Лалабель беру с собой потому, что она очень тревожится, когда остается одна. И мне все равно, что о ней думают – хоть на первом свидании, хоть на каком.

Если это флирт, то чертовски неумелый. Но я-то знала, что Мейсон умеет флиртовать: от его слов у меня внизу живота все горело. Да и Бриджит… «Зарубки на стойке ее кровати» – чем не доказательство мастерства? Я была сбита с толку.

Однако, вместо того чтобы промолчать, я решила повысить градус странности и сказала:

– Думаю, человечество должно прийти к тому, чтобы совмещать свидания с какими-нибудь полезными делами. Свидание не задалось – зато продукты купила и собаку от ветеринара забрала.

Наступило неловкое молчание, и мне захотелось закрыть лицо руками. Ну что ж, задача выполнена: свидание бесповоротно испорчено. Я притихла и спряталась за меню.

Проблема была в том, что остальные тоже молчали. Я думала, может, Бриджит начнет расспрашивать Мейсона, чтобы узнать его получше, проявить интерес, но она ничего не говорила.

Если даже после такого парни укладываются перед ней штабелями, это не может не впечатлять. Потому что, во-первых, я так и не поняла, в чем секрет, а во-вторых, даже если этот метод работает, выносить подобное молчание – явно за пределами моих возможностей, а значит, я даже не смогу им воспользоваться.

К счастью, очередную чушь я сказать не успела – к нам подошел официант:

– Мне, пожалуйста, ребра. Только половину – без соуса барбекю, мне нельзя глютен. И принесите, пожалуйста, еще одну тарелку для моей подруги. Спасибо большое.

– Мне то же самое, – присоединился Мейсон, – только барбекю побольше.

Официант пообещал мигом передать заказ на кухню, а я поймала себя на мысли, что вот-вот вцеплюсь ему в галстук, лишь бы он никуда не уходил. Мне было чудовищно неловко. Жаль, что меню уже унесли, и я больше не могла за ним прятаться, делая вид, что выбираю еду. А если достать телефон, это будет совсем невежливо?

Я же не знаю, как положено себя вести, когда ты третий лишний.

Мейсон прочистил горло и спросил:

– Бриджит, почему ты решила вернуться в Плайя-Пласида после колледжа?

– После школы я пошла учиться на косметолога и подрабатывала в Орландо. – В тоне подруги послышалось недовольство, как будто ее раздражало предположение Мейсона, что она училась в колледже.

Я понимала, что он просто хочет поддержать разговор, но не собиралась больше встревать.

– А в Плайя-Пласида вернулась, – добавила она, – чтобы работать в цветочном магазине, когда мама заболела.

– Надо же, сочувствую, – сказал Мейсон. Неужели он и правда не слышал? Учитывая, как подвешен язык у Хизер, сложно представить, что она ни разу об этом не обмолвилась.

Бриджит достала телефон, как будто разговор с Мейсоном был закончен. Я ожидала, что он спросит про ее маму, но нет – вместо этого он одарил меня странным взглядом, а я не знала, как на него реагировать.

И тишина.

Может, теперь Бриджит задаст ему какой-нибудь вопрос? Это было бы логично, беседа подразумевает обмен репликами. Но она молчала.

Я, конечно, надеялась подпортить им свидание, но, похоже, сильно недооценила свои способности. Я его просто сокрушила, уничтожила и растоптала. Ужаснее вечера и придумать нельзя, и все из-за меня.

Лалабель громко заскулила, и Мейсон снова забеспокоился.

– Она точно ничем не больна?

– Точно, – ответила Бриджит, отложив телефон, и поправила столовые приборы. – Мейсон, а ты знаешь, что Саванна в этом году вызвалась добровольно помочь с аукционом для школьного фонда? Это она придумала его провести и теперь занимается поиском лотов.

– Да, я что-то такое слышал. Но почему летом?

Я начала отвечать, но Бриджит меня перебила:

– В прошлом году президент родительского комитета предложила проводить аукцион в течение всего года, а поскольку округ вдвое урезал бюджет программы по искусству, Саванна и ваши мамы пытаются собрать денег, чтобы компенсировать эту недостачу. Саванна молодец, правда? Она заботится о других. Ты, наверное, не знал, но во время учебного года она раз в неделю приходит в класс своей мамы, чтобы помочь отстающим.

– Не знал, – подтвердил Мейсон, озадаченный не меньше моего.

Что она делает?

– Саванна очень добрая и отзывчивая, подруги лучше просто не найти.

– А вот это я знал, – грустно заметил он, и у меня внутри все сжалось.

Я ненавижу Мейсона Бекета. Почему мне приходится постоянно себе об этом напоминать?

– Кстати, Саванна, а ты знала, что Мейсон сотрудничает с несколькими благотворительными организациями Нью-Йорка, которые борются с детской неграмотностью? Он много лет участвует в сборе средств, да и его отец делал большие пожертвования.

Учитывая, что он был писателем и наши матери вкладывали столько сил, чтобы научить детей читать, это было вполне ожидаемо, но я все равно удивилась. Подобный альтруизм меня несколько поразил.

– Откуда ты знаешь? – Мейсон, похоже, тоже был удивлен.

– О, я подготовилась.

– Но об этом знают только мои родители.

Бриджит невинно похлопала ресницами.

– Сегодня, после того как сработала пожарная сигнализация, твоя мама зашла в цветочный магазин, и мы поболтали. Еще она рассказала, что Мейсон устраивает своим сводным братьям поездки в Нью-Йорк, водит в зоопарк и покупает игрушки, и они его просто обожают.

Если раньше я только удивлялась, то теперь была в полном недоумении. После развода родителей Мейсон был очень зол на отца и, думаю, вряд ли сильно обрадовался, когда тот взял в супруги женщину чуть старше самого Мейсона и завел с ней детей.

Однако он, кажется, стал им хорошим братом. Это было настолько очаровательно и невероятно мило, что очередная часть моей защитной стены пала, даже несмотря на все мои попытки подпитывать гнев.

– А ты, Мейсон, наверное, тоже не знал, – продолжила Бриджит, словно читая со шпаргалки, – что Саванна каждое воскресенье навещает мисс Роснер и обедает с ней.

– С нашей учительницей английского? – спросил он.

Бриджит кивнула.

– Она вышла на пенсию, а семьи у нее нет.

Что происходит? Бриджит словно вошла в роль ведущей какого-то безумного шоу и представляла нас воображаемым зрителям.

Я резко встала и сказала:

– Мне нужно в дамскую комнату, и ты идешь со мной.

– Я? – спросил Мейсон, и получил в ответ мой полный ненависти взгляд.

– Нет, я, – Бриджит самодовольно улыбнулась. – Присмотришь за Лалабель, пока меня нет?

– А она точно за это время не помрет? Вдруг у нее сердечный приступ случится?

– Точно, – только и успела сказать Бриджит, потому что я потащила ее за руку в сторону туалета.

Наконец мы с ней наедине.

– Что ты делаешь? – спросила я, швырнув сумку рядом с раковиной. – Выглядит так, будто ты вслух сочиняешь нам профили в приложении для свиданий.

Она медленно открыла клатч, достала помаду и, чуть приблизившись к зеркалу, подкрасилась. Затем причмокнула губами и заявила:

– Я? Всего лишь поддерживаю подругу, у которой свидание.

Глава 11

– Что? – переспросила я.

– У тебя свидание, а я – группа поддержки. – Бриджит убрала помаду в клатч. – Со мной такое впервые, поэтому не уверена, все ли делаю правильно, но, по крайней мере, стараюсь.

Я смотрела на нее, раскрыв рот, и пыталась переварить сказанное.

– Но зачем?

– Просто подумала, что вам обоим стоит знать, какие вы хорошие. Потому что вы и правда хорошие.

Это подбросило дров в огонь моей ярости.

– Я – хорошая, а он – Мейсон Бекет.

– Он тоже хороший, и тебе не стоит об этом забывать. А еще вам нужно поговорить.

Я больше не могла продолжать этот диалог. С меня хватит! Как будто он околдовал весь город, и только на меня его чары не подействовали.

Поправочка: еще как подействовали. Мой разум все больше был занят мыслями о его привлекательности, а не попытками подкрепить мою ненависть к нему.

Я не знала, как и почему это изменилось, но изменения мне точно не нравились. Да еще Бриджит со своим воркованием совсем не помогала: «Мейсон участвует в благотворительности», «Мейсон такой хороший брат», «Мейсон то, Мейсон се»… Нарисованная ею картина шла вразрез с моими представлениями о разгульной жизни этого эгоиста в Нью-Йорке.

– Ничего не понимаю, – призналась я. – Я думала, ты пришла, чтобы охмурить его.

«А я – чтобы помешать тебе» – но этого я, конечно, говорить не стала, все равно не смогу ничего объяснить, не нарушив конфиденциальность нашего с Мейсоном сеанса.

Правда, защитить его от хищников – десятка рептилий и одной женщины – было не единственной причиной. Настоящую причину я даже себе объяснить не могла, не то что другим.

Она промокнула губы салфеткой и выбросила ее в урну.

– Дорогая, некоторые случаи просто безнадежны.

– Что ты имеешь в виду?

Бриджит уперла руки в бока и повернулась ко мне.

– Нет смысла даже пытаться охмурить парня, который настолько очевидно влюблен в другую.

Мейсон в кого-то влюблен? Тут у меня в голове промелькнул разговор со Сьеррой, когда я подумала, что ей нравится Мейсон. А что, если правда? А вдруг это взаимно? Может, он такой милый со мной, потому что запал на мою сестру?

– В кого?

Она так резко закатила глаза, что меня обдало ветерком, а затем глянула так, будто я сморозила глупость.

– В тебя.

Меня охватили тревога и изумление, я не могла поверить ее словам и теперь уже сама смотрела на нее как на человека, сказавшего глупость.

– Издеваешься?

– Вовсе нет. Ты ему явно нравишься, и у вас всегда было много общего.

Доказательств его ненависти у меня не было, зато второе утверждение легко опровергнуть.

– Единственное, что у нас общего, – он пытался испортить мне жизнь.

Ее лицо выражало крайнее недоумение.

– Потому что не пошел с тобой на бал? Сьерра мне рассказала.

Сестра знала, что причина не в этом, но, по-видимому, Бриджит донимала ее расспросами о том, что же произошло между мной и Мейсоном, и это объяснение годилось не хуже других. Я поняла, что с тех пор, как мы вновь начали общаться с Бриджит уже после школы, я так и не поведала ей всю историю. В старших классах мы с ней были не особо близки, у нас были разные компании. Уверена, она была в курсе того слуха, как и все остальные, но, возможно, не знала, что именно Мейсон был его источником.

Ей пришло сообщение, и телефон завибрировал.

– Минутку, – сказала она и начала писать ответ.

Когда она закончила, я решила прояснить ситуацию:

– Ты моя подруга, я тебя люблю и готова на все ради тебя, но, умоляю, не нужно сводить меня с парнем, которого я только и мечтаю прирезать.

Она поджала губы, словно пыталась скрыть улыбку.

– Я лишь хотела показать тебе, что он не такой уж плохой. Вот и все.

– Даже если и так, какая разница? Все хорошее, что он делает сейчас, не компенсирует плохого в прошлом. Не могу же я сказать «Ну да, ты вроде исправился и вообще молодец, давай забудем о разногласиях, как будто ничего не было». Он распускал обо мне слухи, такое не забывают.

– Какие слухи?

– Про меня и мистера Лэндри.

От удивления брови Бриджит взлетели на лоб.

– Ты все еще злишься из-за этого?

– Я знаю, что это мелочно, пора простить и забыть. Другая на моем месте давно бы это сделала, ты – уж наверняка. А я не могу и от этого ненавижу Мейсона еще сильнее.

Бриджит смотрела на меня с состраданием.

– Я понимаю, что ты чувствуешь. Понимаю, каково бояться, что о тебе будут сплетничать. – Она ненадолго замолчала, а затем добавила: – Это все меняет. Жаль, что я раньше не знала. Ужасно не вовремя, но мне пришло сообщение от мамы. Она себя плохо чувствует, и я написала, что скоро буду дома.

Она меня бросает? Одну с Мейсоном?

– Не уходи, – попросила я, и мне тут же стало стыдно. – То есть иди, конечно. Передавай маме привет. Если нужна будет помощь, дай мне знать. Если хочешь, могу утром после первого сеанса принести вам завтрак.

И все равно я готова была умолять ее остаться.

– Не откажусь. Пойду попрощаюсь с Мейсоном. Пока!

И она ушла, а я закрылась в кабинке, чтобы на какое-то время спрятаться. Мой разум был слишком затуманен, не способен мыслить ясно. Как только я успокоилась, меня осенило, что конфликт исчерпан. Бриджит уехала домой, и Мейсону больше ничего не угрожало, так что я свободна.

Я помыла руки и отправилась обратно к столику. Мейсона не было, и на мгновение я подумала, что он меня бросил, потому что Бриджит ушла. Официант расставил на столе наши тарелки с ребрышками.

– Принесите, пожалуйста, счет и коробочки, – попросила я.

Он удивленно посмотрел на меня, но потом улыбнулся и сказал:

– Да, конечно. Позвольте я заверну вам с собой.

– Спасибо.

Поверить не могу, что Мейсон сбежал, не заплатив. Честно говоря, это действительно было на него не похоже. Наверняка он где-то здесь.

Может, тоже прячется в туалете? Стоит ли отправиться на поиски?

Внизу, как раз под нашим балконом, в вольере вспыхнул свет, и я вскинула руку, прикрывая глаза, – таким ярким он был.

Некоторые посетители подошли к окнам, окружая наш столик. Мне стало интересно, что там происходит, и я увидела, что несколько человек – один из них с ведром – идут к аллигаторам.

Мейсон. Ведро нес Мейсон.

Что он делает?

И тут до меня дошло: они собираются кормить аллигаторов. Заграждения не было – если рептилии вдруг захотят поужинать Мейсоном, его ничто не спасет.

Ко мне вернулись страх и адреналин, а сердце опять готово было выскочить.

Он же погибнет!

Выйдет к хищникам – те почувствуют его страх, накинутся и сожрут заживо. А мне останется лишь стоять и смотреть! Приятно, конечно, знать, что карма все-таки работает, но это ведь ужасно! И дело не только в жестокости самой сцены – что я скажу его маме?

Я встала и, протиснувшись между зрителями, прижалась к стеклу. Сердце замерло в груди.

Мейсон с одним мужчиной остановились, до аллигаторов было еще далеко. Но я-то знала, как стремительны эти чудовища. Ленивые? Ха! Неторопливость обманчива: они бегают в четыре раза быстрее человека. Мейсон достал из ведра что-то розовое и бросил аллигаторам.

Тот, что покрупнее, поймал мясо, а остальные захлопали пастями и зарычали. Самый ловкий тут же развернулся и уволок добычу под воду, подальше от конкурентов.

Мужчина что-то сказал и пожал Мейсону руку. К моему величайшему облегчению, Мейсон направился обратно в здание, в то время как тот взял ведро и начал швырять из него мясо терпеливо ждавшим рептилиям.

Посетители ресторана продолжили смотреть шоу, а я на дрожащих ногах поплелась к столику. Мне потребовалась пара секунд, чтобы прийти в себя, а затем я повернулась и увидела, как в зале появился Мейсон.

На его лице сияла широченная улыбка. Я удивилась, насколько мне сейчас хотелось вскочить и броситься ему на шею от счастья, что он жив.

Мейсон поспешил ко мне и уселся на свое место.

– Видала? Я покормил аллигатора! – Он так ликовал, будто только что выиграл чемпионат штата.

– Ага, – подтвердила я, все еще не в состоянии поверить в реальность произошедшего. Я по сей день не могла забыть, как мы пошли с классом на экскурсию в зоопарк, а Мейсон наотрез отказался даже входить в павильон с рептилиями из-за аллигаторов, которые, между прочим, были за толстенным стеклом.

– Теперь до конца жизни смогу этим хвастаться. Я покормил аллигатора!

Я почувствовала какое-то странное оживление, причину которого не сразу поняла, – как будто я гордилась им – пришлось подавить эту ненужную эмоцию. Вместо этого я обратила внимание на его дрожь.

– Ты в порядке?

Он ехидно ухмыльнулся.

– Переживала за меня, Синклер?

– Переживала ли я, когда ты поперся к этим ящерам-людоедам без всякого чувства самосохранения?

Для меня ответ был очевиден. Я волновалась бы за любого, кто так сделал.

– У тебя руки дрожат, – пояснила я.

– Адреналин. Я чувствую себя так, словно могу завоевать мир.

– Поэтому я сюда и пришла: чтобы ты не возомнил себя гладиатором и не полез сражаться с чудовищем на потеху публике.

Он рассмеялся, а затем сказал:

– Моя кровь кипит! Меня пугает, радует и удивляет, что я осуществил свою мечту.

– Гипноз прошел?

Его уже можно оставлять одного?

– Кто знает? – Он огляделся. – А где Бриджит?

Интересно, почему она не попрощалась с Мейсоном?

– Она получила сообщение от мамы и пошла домой.

– Жаль. Надеюсь, с ее мамой все в порядке. С другой стороны… и их осталось двое, – сказал он, наклоняясь вперед.

Я никак не отреагировала.

– Почему ты не предупредил, что собираешься заглянуть смерти в пасть?

Я бы, наверное, попробовала его остановить. А может, и к лучшему, что я не знала. Сейчас он, похоже, очень гордился собой, а я бы его отговорила.

Даже при всей моей ненависти я не хотела отнимать у него чувство удовлетворения.

– Я обо всем договорился еще днем, и когда за мной пришел менеджер, вы обе были в туалете. Я написал Бриджит, а твой номер не знал.

– Я не меняла его со школы, – бросила я, не в силах забыть об опасности, которой он себя подверг. – Если ты решил впечатлить девушку на свидании, неужели не мог позаботиться о том, чтобы она хотя бы увидела твое представление?

– Если ты впечатлена, то я тут ни при чем. Я сделал это исключительно для себя. Я же покормил аллигатора!

Но на свидание пришла не я, а Бриджит. Как будто Мейсон специально делал вид, что не понимает, чтобы позлить меня.

Он достал телефон и что-то напечатал, а затем выжидающе на меня посмотрел.

– Получила мое сообщение?

Я уже приготовилась высказать ему, как меня достало, что он выворачивает мои слова наизнанку, но отвлеклась на мысль о том, что Мейсон до сих пор помнит мой номер. Что бы это значило?

– Нет. Я тебя заблокировала.

Не задумываясь, я удалила его телефон из черного списка.

– Попробуй теперь.

В этот раз сообщение пришло.

Привет от укротителя крокодилов!

Тут вернулся официант и протянул мне пакет с коробочками. Он положил на стол кожаную папку и сказал, что рассчитает нас, как только мы будем готовы.

– Ты попросила упаковать еду? – удивился Мейсон и полез в карман за кошельком. Он положил кредитную карту в папку, и подошедший официант забрал ее, пообещав вскоре вернуться.

– Я решила, что ты ушел.

– Ты и правда думала, я тебя брошу?

Такая мысль действительно приходила мне в голову, но я ее отмела: слишком уж не похоже это было на Мейсона. Но ему я об этом все равно говорить не стала. Не хотела о нем хорошо думать.

– Бриджит ушла, твои приключения с аллигаторами закончились, так что можно больше не опасаться, что ты будешь соглашаться на всё подряд, поэтому и попросила завернуть еду с собой.

Официант принес Мейсону карту и поблагодарил нас за то, что пришли. Мне стало любопытно, сколько тот дал на чай. Мейсон ведь вполне мог оказаться скрягой, что было мне очень на руку. В колледже я подрабатывала официанткой, так что парни, которые не оставляли на чай, автоматически отправлялись в черный список.

Еще одна возможная причина его ненавидеть.

К сожалению, после всех дифирамбов, которые пела ему Бриджит, я вполне допускала, что он был не таким, и мне не хотелось думать о нем в положительном ключе.

– Что ж, это был интересный опыт, – сказала я, пока Мейсон убирал карту в бумажник. – Хорошо тебе добраться до дома, и постарайся больше не ввязываться в истории, которые могут стоить тебе руки или ноги.

Я поднялась, но он меня остановил:

– Подожди. Подбросишь меня до дома?

Идея провести следующие полчаса в замкнутом пространстве с Мейсоном показалась мне не очень привлекательной. По крайней мере, пока мое тело все еще воюет с разумом, принуждая оставить прошлое позади.

– А ты разве не на машине приехал?

– Я пока езжу на маминой, но сегодня у нее занятия по шитью, так что пришлось добираться на попутке.

– Ну так воспользуйся попуткой снова.

Он склонил голову набок, как будто я говорила какую-то ерунду.

– Ну нам же все равно в одну сторону. Я заплачу за бензин.

Да не в деньгах дело! Просто не хотелось больше тратить на него свое время. Скорей бы он наконец ушел из моей жизни, оставив после себя лишь смутные неприятные воспоминания.

Тогда Мейсон добавил:

– Ты ведь хочешь убедиться, что я доберусь домой целым и невредимым? Что не стану подвергать себя неоправданным рискам? Не уверен, что меня сейчас можно оставлять без присмотра. Кто знает, в какую еще опасность я могу угодить.

Я прищурилась.

– Такое чувство, что меня шантажируют.

Он только невинно пожал плечами, хотя прекрасно понимал, что я не смогу спокойно спать по ночам, если он сделает какую-нибудь глупость, которую я могла предотвратить.

– Да ладно тебе, Синклер. Я буду хорошо себя вести, обещаю.

В это я, конечно же, не поверила.

А после умоляющего взгляда его прекрасных глаз я даже за собственное поведение ручаться уже не могла.

Глава 12

Словно почуяв мою слабину, он добавил:

– Можешь побыть моим временным такси, с меня – пять звезд и чаевые.

При упоминании об оценках мои мысли сразу переключились на плохие отзывы от Тимоти, я даже подумала, не было ли предложение Мейсона ловко замаскированным подколом, но по его лицу не скажешь, чтобы он что-то замышлял.

Очередная уловка Дьявола – выглядеть ангелочком.

– Я здесь попутку сто лет буду ловить, – продолжал он. – Адреналин выветривается – поскорей бы уже домой.

Мейсон был прав. Крупных городов рядом не было, так что машину пришлось бы ждать целую вечность, к тому же нам и правда в одну сторону. В этих аргументах была логика, хотя мыслить логично мне сейчас совершенно не хотелось. Я громко вздохнула. Можно и подбросить.

Это будет очень большой подвиг с моей стороны. Тянет на медаль.

– Ладно, подвезу. Но поедешь на заднем сиденье.

Он, похоже, сперва решил, что я пошутила, но потом осознал, что настроена я серьезно, и не стал задавать вопросов. Если уж мне предстоит ехать с ним в одной машине, пусть нас хотя бы что-то разделяет. Не хватало еще, чтобы Мейсон устроился рядышком, занимая все переднее сиденье, весь такой очаровательный и прекрасно пахнущий, а мое тело выискивало бы возможность до него дотронуться…

– Отлично. Спасибо, – сказал он.

Я кивнула и взяла пакет с едой. Сначала Мейсон стоял позади, потом шел следом, когда я двинулась к машине, – и все это я чувствовала. Хостес пожелала нам хорошего вечера, я улыбнулась в ответ, а Мейсон ее поблагодарил. Я открыла дверь и поспешила по деревянному мостику, стараясь не думать о мгновениях, которые мы вместе на нем провели.

Лучше оставить все в прошлом.

Я ожидала, что он все-таки перехитрит меня и прорвется на переднее сиденье, как только я открою машину, но Мейсон, к моему удивлению, без пререканий сел сзади. С его ростом там было, скорее всего, тесновато, но это уже не моя проблема. Я завела двигатель и выехала с парковки.

– Никогда не думал, что на первом свидании с нами будет кто-то еще, – заявил он, пристально глядя на меня, и я чуть не ударила по тормозам.

– Это было не свидание.

Я посмотрела на него в зеркало заднего вида.

– Это ты так считаешь, а я думаю иначе. Мы ужинали в ресторане, я заплатил.

– Но я ничего не заказывала! – возмутилась я.

– Но платил-то все равно я. А теперь ты везешь меня домой.

Он явно переоценил свое очарование.

– Я везу тебя к твоей маме, там и высажу.

– Еще не вечер. До дома далеко, всякое может случиться.

Я стиснула зубы от ярости. Еще не вечер? Всякое может случиться? Можно подумать, на трассе на меня снизойдет прозрение, что нельзя упускать такой шанс, и я сверну прямиком к ближайшему отелю. Решил, что я подменю Бриджит и проведу этот вечер с ним? Почему он все время действует мне на нервы? Как будто точно знает, что сказать, чтобы я разозлилась.

– Может, музыку включить?

Я потянулась к приборной панели.

– Нет, спасибо.

– Это был не вопрос.

Я сделала погромче, надеясь заглушить его.

Я снова посмотрела в зеркало заднего вида: Мейсон ухмылялся, будто ему в голову пришла какая-то блестящая идея.

Надо отдать должное, ехал он молча. Я не слышала, что играет, мое внимание занимала единственная мысль: поскорее довезти его, а потом умчаться как можно дальше. Я, наверное, даже чуть превысила скорость – так торопилась домой.

Мы уже подъезжали к Плайя-Пласида, когда он наклонился вперед и длинной рукой выключил магнитолу.

Я только что остановилась на светофоре и как раз собиралась накричать на него, чтобы не трогал мою музыку, но он задал именно тот вопрос, который мог сбить меня с мысли.

– Как дела у Сьерры?

– Хорошо.

– Я имел в виду, как она справляется?

С чем это еще она должна справляться?

– Ты о чем?

Он оперся о пассажирское сиденье перед собой и наклонился ко мне, чтобы удобнее было разговаривать.

– Как она после больницы?

Я перевела машину в режим парковки, чтобы можно было полностью повернуться к Мейсону.

– Откуда ты знаешь про больницу?

Мейсон ответил не сразу, и я перебирала в уме разные варианты. Четыре года назад Сьерру госпитализировали. Сестра была так слаба и больна – родители боялись, она не выживет. Она наконец-то рассказала нам правду: учительница по балету постоянно твердила, что Сьерра слишком толстая и с таким «лишним весом» ей никогда не стать балериной. Вот почему она так долго страдала от расстройства пищевого поведения.

Я была просто в ярости! Моя сестра идеальна!

Я прилетела из колледжа и три дня просидела у ее постели, не в силах даже представить мир без нее.

К счастью, для сестры это стало переломной точкой. Наш страх – мой и родителей – передался ей. Она и раньше по настоянию мамы с папой ходила на терапию и разные программы, но ничего не помогало. Она бросила балет, и я знала, как непросто далось ей это решение. Сьерра серьезно отнеслась к восстановлению: выполняла задания и сосредоточилась на лечении. Я знаю, что ей до сих пор приходится нелегко, и очень горжусь тем, что моей сестре каждый день удается делать правильный выбор.

Вот только она никому не рассказывала о произошедшем. И мои родители Мейсону точно ничего не говорили. Хизер, скорее всего, была в курсе, но даже такая болтушка сохранила бы этот секрет в тайне.

Ну а я уж точно с ним ничем делиться не стала бы.

Получается…

– Сьерра сама тебе рассказала?

Он не подтвердил и не опроверг мои слова, а значит, я была права.

– Вы с ней общаетесь, – догадалась я. – И как долго?

Мейсон наконец-то осознал свою ошибку и отстранился.

– Да так, болтаем время от времени. Ничего особенного.

Ничего особенного?! Моя сестра как будто меня предала. Снова вернулся тот страх, который я испытала от мысли, что Сьерра и Мейсон Бекет друг другу нравятся. Разве могли у нее быть другие причины скрывать общение с ним? Пусть теперь мне все объяснит!

– Эй, там зеленый, – заметил он, показывая на лобовое стекло.

– Да плевать! Хоть серо-буро-малиновый! Вы с моей сестрой, что… друзья?

Мне пришлось сказать «друзья», поскольку от одной мысли о том, что они хотели встречаться или были парой, слова разбегались врассыпную.

Он не ответил.

Только не это! Я так не могу. Не могу быть счастлива за нее, не могу даже поддерживать эти чудовищные отношения.

– Ты ради нее так стараешься мне угодить?

– Угодить?

– Хочешь встречаться со Сьеррой, но тебе нужно, чтобы я одобрила, иначе она не согласится.

На его лице появилась самодовольная улыбка, как будто он все понял.

– Синклер, а тебе не все ли равно?

Мне? Все равно?

Я вцепилась в руль с такой силой, что костяшки побелели. Да я отправлю эту машину в кювет, брошу в нее коктейль Молотова, и пусть весь мир горит синим пламенем, лишь бы Мейсон не встречался с моей сестрой.

– Тебе не все равно, – догадался он.

Чтобы констатировать очевидное, особого ума не надо.

– Не бойся, Синклер. Мы со Сьеррой просто друзья. Ничего такого.

Я выдохнула, только сейчас заметив, что все это время задерживала дыхание.

– Нам по-прежнему зеленый, – добавил он.

Я включила передачу и направилась к дому его матери.

– Просто поразительно, какие странные выводы ты сделала, – сказал Мейсон, и я сжала руль еще сильнее.

– Не то чтобы у меня не было никаких причин так думать, – ответила я. – Теперь все встает на свои места. Ты втайне от меня дружишь с моей сестрой, поэтому она так настаивает, чтобы я с тобой поговорила.

– Что она тебе сказала?

Во мне еще кипела ярость, смешанная со страхом, так что я не могла мыслить ясно, иначе ни за что не стала бы отвечать на этот вопрос. Не его дело!

– Она сказала, нам стоит поговорить, чтобы следующие сорок лет празднование Рождества не было таким неловким.

– Ну мы пока вроде справлялись, даже ни о чем не сговариваясь.

Мейсон был прав. Мы об этом никогда не говорили, но после того как наша дружба кончилась, первое Рождество он провел у отца. На следующий год мама сообщила, что он возвращается во Флориду, тогда я сказала, что соседка позвала меня встречать Рождество с ее родителями. Еще через два года я сидела в своей квартире наедине с замороженными полуфабрикатами, лишь бы его не видеть. Никто не знал, что я встречала Рождество одна, а я винила во всем Мейсона. Вот еще одна причина на него злиться: за время, не проведенное с близкими.

В принципе нельзя сказать, что виноват в этом был именно он: можно ведь было приехать и не разговаривать с ним, но я же понимала, что от этого всем будет неловко и наши мамы расстроятся.

Последние пару лет он встречал Рождество у отца. Возможно, он пришел к тем же выводам, что и я.

– Как в танце, – заметила я.

– В танце?

– Ага. Мы словно кружимся в странном танце, совершаем одни и те же па, даже не разговаривая.

После недолгой паузы он сказал:

– Танец – это всегда диалог. Касания, движения, взгляды. Это разговор без слов.

От его замечания у меня по телу разлилось приятное теплое покалывание, а дыхание сбилось. Он рисовал в моем воображении картины, которые я не желала видеть. Мы с Мейсоном ни разу не танцевали, а ведь я всегда хотела, чтобы он прижал меня к себе, закружил под музыку – это было мое подростковое представление о романтике.

Так ничего и не сказав, я пыталась усмирить разогнавшийся пульс. Наконец-то выехав на дорожку, ведущую к дому его матери, я почувствовала облегчение.

– Приехали. Родной подвал ждет тебя.

Он отстегнул ремень безопасности и снова подался вперед.

– Ты же знаешь, что у нас нет подвала. Я вообще-то живу в домике для гостей.

У Бекетов был один из лучших домов в округе: с бассейном и даже с небольшим домом для гостей. Я провела много приятных часов в этом бассейне, наблюдая, как Мейсон плавает.

Я думала, он поблагодарит меня и уйдет, но он все сидел.

Тогда я повернулась к нему и сказала:

– Ну все, проваливай.

– Давай последуем совету Сьерры и поговорим.

– Нет уж, спасибо. Я хочу домой и спать.

День выдался чертовски выматывающий. Мне нужно было перезарядиться и восполнить водный баланс.

– Не сегодня. Может, завтра? Давай сходим во «Флавио», я угощаю. Снова. Или могу позвонить Бриджит, вдруг она захочет пойти. Как думаешь, а ночью с парашютом прыгают? Я даже буду не против, если она притащит с собой это несчастное существо, сбежавшее из лаборатории безумного ученого.

Неужели ему понравилось свидание втроем с Бриджит? И что в нем было хорошего? Что она внезапно ушла? Или что расхваливала нас друг перед другом?

– С парашютами, кстати, ночью не прыгают.

Я ничего про это не знала, но сама идея показалась мне очень опасной.

– Ну что ж, раз с самолета нельзя… Я всегда мечтал нырнуть с крыши в бассейн. Как думаешь, получится?

Он вылез из машины и пошел в сторону дома своей мамы. Совсем сбрендил?

Я отстегнула ремень и поспешила за ним.

– Прыгать с крыши двухэтажного дома – глупо. Мне казалось, ты устал и хотел отдохнуть.

Он приставил к стене чудовищно длинную лестницу.

– Открылось второе дыхание. Время сказать жизни «да»!

– Говори жизни что угодно, только не рискуй ей.

Я заметила в его глазах огонек, который не предвещал ничего хорошего, и снова задумалась о том, что это все из-за меня и я буду виновата, если он окажется на больничной койке весь в гипсе.

Похоже, у меня оставался единственный козырь. Лишь бы протянуть время, пока эта ерунда из разряда «один раз живем» не выветрится и он снова не станет серьезным, ответственным Мейсоном.

Он уже начал взбираться по лестнице. Действовать надо быстро!

– Хорошо, я пойду с тобой во «Флавио», только если ты пообещаешь до завтрашнего вечера быть осторожнее. И никаких прыжков с высоты.

Он ненадолго замер, а потом на его лице появилась улыбка, которую иначе как триумфальной не назовешь.

– Договорились.

Пока он спускался, я добавила:

– Пообещай, что пойдешь домой и не будешь отвечать ни на какие звонки мошенников и сообщения о том, что у твоей тачки якобы закончилась страховка.

– У меня нет машины.

Он наконец-то спустился.

– В том-то и дело! Не дай себя обмануть, не звони Бриджит и не отправляйся на поиски аллигаторов… В общем, не делай ничего опасного для жизни.

– Только если пообещаешь, что будешь столь же очаровательна за ужином, – парировал Мейсон. – Как насчет завтра вечером?

– Нет, у меня клиенты. Но можно послезавтра.

– В семь? – не унимался он. – Я за тобой заеду.

– Давай без этого. – Я поморщилась. – Встретимся в ресторане.

– Ты же понимаешь, что я знаю, где ты живешь?

– Неважно. Это не свидание, так что буду ждать тебя на месте. Я согласилась только поужинать, тебе не удастся втянуть меня в разговоры, которых я не хочу.

– Я бы никогда так с тобой не поступил, – заверил он. – Если не хочешь говорить на серьезные темы или про наши отношения, я всегда могу взять у тебя интервью для статьи.

За всеми волнениями о его безопасности я уже успела позабыть о статье.

– Ладно. Можем поговорить о моей работе, но на этом все.

– Для начала годится, а там посмотрим.

– Никаких «там посмотрим», – возмутилась я, понимая, что это была очередная ловушка. Я покачала головой и направилась к машине.

Я уже открыла дверцу, когда раздался его крик, который было слышно, наверное, и в соседнем штате:

– Что? Даже не поцелуешь на прощание?

Уже за рулем я размышляла, как так вышло, что всего за один день я решила никогда больше не встречаться с Мейсоном, загипнотизировала его, позволила себя уговорить на ужин втроем с Бриджит, отвезла его домой и снова согласилась с ним поужинать.

Сколько ни отрицай, мной двигало не только желание убедиться, что он не свернет себе шею. Дело в том, что в глубине души мне отчаянно хотелось быть рядом.

От этого становилось все тревожнее – на что еще он сумеет меня уговорить?

Глава 13

Когда я пришла, Сьерра уже спала. Сначала подумала ее разбудить, но у сестры такой сумбурный график – пусть лучше поспит, пока есть возможность. Поговорить мы и утром успеем.

Но когда я проснулась, ее уже не было. Я отправила ей сообщение и спросила, будет ли у нее время поболтать. Обычно она отвечала быстро, но в этот раз пришлось подождать. Сестра написала, что у нее двойная смена и мы можем позавтракать вместе следующим утром.

Весь день я ловила себя на том, что слишком часто думаю о Мейсоне. На удивление часто. Я боролась с искушением позвонить Сьерре на работу, просто чтобы узнать, что между ними было, но решила подождать – спрошу потом лично.

Зато я написала Бриджит, поинтересовалась, как у них с мамой дела, но ответа не получила. Я отправила еще одно сообщение и уточнила, принести ли им завтрак, и вот на него она уже ответила: у них все в порядке, помощь не требуется.

Потом я позвала ее на завтрак со Сьеррой, и она прислала мне палец вверх.

Очень на нее не похоже. Обычно Бриджит сочиняет целые полотна текста.

Нахмурившись, я подумала, что надо бы их навестить. Может, привезти ей безглютеновое печенье?

Такое уже случалось: химиотерапия очень выматывает, поэтому в такие моменты Бриджит целиком посвящает себя уходу за матерью.

Самое малое, чем я могла ее порадовать, это принести что-нибудь вкусненькое – может, тогда ей станет полегче.

При мысли о Бриджит вспомнились ее слова – она была уверена, что Мейсон влюблен в меня. Эта мысль была совершенно нелепой, однако не желала покидать меня, рыская по задворкам сознания и подстрекая присмотреться к ней поближе. Мне нужно было работать, а еще есть и пить, так что времени разбираться, насколько я интересна Мейсону, не было совершенно.

Несмотря на заверения с обеих сторон, отчасти я все еще опасалась, что это один большой спектакль, и Мейсон со Сьеррой вот-вот ошарашат меня новостями о своей помолвке.

Я бы ни за что не подумала, что моя сестра на такое способна, но она годами дружила с Мейсоном за моей спиной! Я-то считала, у нас с ней нет секретов друг от друга, а оказалось, что очень даже есть.

Не могу понять: его обходительность и флирт – часть сценария, или Бриджит права, и Мейсон хочет со мной встречаться?

Если он в меня влюбился, что ж, я чувствовала себя польщенной чуть больше, чем следовало, потому что мяч наконец-то был на его поле, но в конечном счете это не имело значения: все равно у нас никогда ничего не будет.

Правда, я неоднократно давала себе всякие обещания в отношении Мейсона, но уж это наверняка сдержу.

Я решила провести вечерние сеансы онлайн: большая ошибка, потому что дома я была не одна. Думала, мама идет сегодня к Хизер на встречу клуба шитья и, как обычно, берет с собой папу, однако обнаружила ее на кухне за мытьем посуды.

– Еда в холодильнике, – сказала она, заметив меня.

Всякий раз поражаюсь, как сильно мы от нее отличаемся. Знакомые шутили, что нас, наверное, в роддоме подменили на других близнецов. Мы со Сьеррой – высокие брюнетки, а мама – миниатюрная блондинка. Если уж на то пошло, даже Бриджит куда больше на нее похожа.

Мама повернулась к посудомойке, и я заметила, что в ее волосах стало намного больше седины. Интересно, сколько седых волос у нее прибавилось из-за меня?

– Спасибо, – сказала я. – А ты сегодня не идешь на квилтинг?

– Нет, он завтра. Разогреть тебе что-нибудь?

– Не надо, у меня через десять минут сеанс, так что пойду к себе в комнату.

– Хочешь, вместе потом мороженое поедим?

Совместное поедание мороженого стало у нас семейной традицией. На нашей улице было совершенно бесподобное кафе мороженого, и мама забивала морозилку их шедеврами на тот случай, если кому-нибудь станет грустно или нужно будет поднять настроение.

Или на тот случай, если она захочет с нами серьезно поговорить.

Я поняла, что этим и было вызвано ее предложение.

– Не могу. У меня еще учеба после работы, – ответила я.

Пора по-быстренькому сбежать. И только я поставила ногу на первую ступеньку лестницы, как она сказала:

– Говорят, ты загипнотизировала Мейсона.

Стараясь не вздыхать, я вернулась к двери на кухню, чтобы лучше видеть маму. Сколько ни оттягивай, рано или поздно этот разговор должен был состояться.

– Ага.

– Хизер говорит, после сеанса его поведение изменилось. Думаешь, он теперь навсегда такой?

– Мам, мы не в кино. Гипноз так не работает.

Она поставила очередную тарелку в посудомойку.

– Но ты же говорила, иногда достаточно одного сеанса.

– Я…

Я задумалась. Это правда. Именно так я и говорила. И сама видела такие случаи: некоторые клиенты избавлялись от тревожности или физической боли всего за один сеанс. Редко, но бывает.

Я уверяю всех, в том числе себя, что Мейсон скоро снова станет прежним, а что, если не станет? Есть у него панцирь или нет – не могу же я вечно бегать за ним и уговаривать не рисковать жизнью?

– С ним все будет в порядке, – сказала я.

Кого я пытаюсь убедить: ее или себя?

Мама закрыла дверцу посудомойки и нажала на кнопку запуска.

– Спасибо, что согласилась. Я знаю, Хизер очень важно, что ты уделила ему время.

Ох… Мне всегда было тошно от того, что моя ненависть к Мейсону расстраивает Хизер, она мне словно вторая мать.

– Рада была помочь.

Я действительно была рада. Хоть что-то хорошее из этого вышло.

– Вы, говорят, ужинаете завтра вместе?

Новости в Плайя-Пласида распространялись стремительно, а между моей мамой и Хизер – и того быстрее, наши дома всего в нескольких минутах ходьбы. Должно быть, Мейсон тут же рассказал своей матери, а та сразу позвонила моей.

Наверное, у этого был какой-то скрытый смысл, но я не понимала какой.

– Да, – неохотно подтвердила я, беспокоясь о выводах, которые она может сделать.

– Это свидание? – обрадовалась мама.

Ну вот.

– Нет, просто решили пообщаться.

– И выяснить отношения?

– Мам, – сказала я, раздражаясь, – я не знаю. Понимаю, ты хочешь, чтобы все было как раньше, и я многого тебе не рассказывала, но сейчас между мной и Мейсоном – боль и недоверие.

И ненависть. Кипящая, всепоглощающая ненависть, но об этом я, пожалуй, умолчу.

– Надеюсь, ты дашь ему шанс.

– Да, да, конечно, все на это надеются, – проворчала я, поднимаясь по лестнице.

Уж не знаю, с чего вдруг все, включая мою семью, принимают его сторону. Может, это какое-то заклинание, которое действует на всех, кроме меня?

* * *

На следующее утро Сьерра написала, что у нее какие-то дела и она придет сразу в «Старбакс». Мою сестру нельзя назвать ранней пташкой, она вечно всюду опаздывала. Я думала, мы поедем в кафе вместе и у меня будет возможность учинить ей допрос.

Но почему она ушла так рано? Что она задумала?

Как же бесит, что вся эта история с Мейсоном заставляет меня сомневаться в собственной сестре.

Еще одна причина на него злиться. Не то чтобы причин у меня было недостаточно…

Когда я приехала, Бриджит еще не было. Сьерра сидела в телефоне, но сразу убрала его, как только я направилась к столику. Сестра выглядела взволнованной.

– Такая рань, – сказала она, зевая. – Почему мы позволяем жаворонкам диктовать нам свои условия?

– Потому что, когда они составляют планы на день, мы еще спим.

С одной стороны, мне хотелось обрушиться на нее с обвинениями, но с другой – я не любила злиться на сестру, поэтому решила подождать.

– Как говорит бабуля, «ранней пташке – первое зернышко», но лично я не вижу ничего плохого в том, чтобы получить второе. Или третье. Зерна на всех хватит. Тогда зачем ради него рано вставать?

Бабушка часто прибегала к пословицам и поговоркам, будто они способны решить все проблемы.

Интересно, какой народной мудростью она бы описала мою ситуацию?

– Я надеялась обойтись сегодня без разговоров о погоде.

Уж лучше сразу перейти к насущным вопросам.

– И о чем тогда разговаривать при встрече? «Привет, Саванна, рада видеть тебя. Как думаешь, в чем смысл жизни?»

Что ж, не буду ходить вокруг да около.

– Ты общалась с Мейсоном за моей спиной. Годами.

– Да.

Я была рада, что она не отрицает.

– Почему?

– Это долгая история.

– Так расскажи мне, – попросила я, усаживаясь в кресло напротив.

Она подалась вперед и взяла меня за руку.

– Я хочу тебе все объяснить. Правда. Просто мне кажется, ты еще не готова это услышать. И прежде чем ты снова ударишься в панику, нет, я не хочу с ним встречаться. Мы просто друзья. Он мне как брат, ничего больше.

Я грустно вздохнула. Хотелось сказать, что этого недостаточно: она моя сестра и должна все объяснить, – но это показалось мне довольно эгоистичным. Прежде всего потому, что так оно и было.

– Выбирая между правильным поступком и Мейсоном, ты выбрала последнего.

– Это не так. Я расскажу тебе, обещаю. Скоро. Когда все немного подуспокоится.

Что это, по ее мнению, должно подуспокоиться? Я? Ну уж нет! Во мне все еще ревел ураган ненависти.

– Мне невыносима сама мысль о том, что у тебя есть от меня секреты.

– Да это даже не секрет, просто я стараюсь держать при себе то, от чего у тебя случится нервный срыв. – Она шутила, но в ее голосе слышалось беспокойство.

Тут я пожалела, что закончила магистратуру по психиатрии, потому что как психотерапевт я знала: необходимо дать ей время, и она сама все расскажет. Даже если меня разрывало от нетерпения и ждать совсем не хотелось.

– Ну ладно.

– Я все еще твоя любимая сестра?

– Гены заставляют тебя любить, но ты меня очень обидела.

– Понимаю. Обида пройдет, – сказала она и обняла меня.

Я обняла ее в ответ, потому что она права: обида пройдет. Подолгу злиться на Сьерру у меня никогда не получалось.

– К слову о том, что должно пройти и остаться позади: ты уже порвала с Джозефом? – спросила я.

Она разомкнула объятия и откинулась на спинку кресла.

– А может, я просто перестану с ним разговаривать, и он сам все поймет? Разве когда тебя полностью игнорируют, не принято отстать от человека и двигаться дальше?

– Ну да, когда с тобой внезапно перестают разговаривать, ощущения просто сногсшибательные, уж я-то точно знаю. – Мои слова сочились сарказмом.

– Ты поступила так с Мейсоном.

– Ты же знаешь, это другое.

Осознавая, что перешла границу, она поспешила ловко отпрыгнуть назад, как акробат «Цирка дю Солей».

– Давай не будем о нем. Итак, Джозеф. Если я с ним порву, мне придется объяснять почему, а я не хочу ничего объяснять, это так мучительно.

– Ты не обязана оправдываться. Тут нет независимого жюри присяжных, которых нужно убеждать в серьезности твоих причин.

Меня очень расстраивало, что Сьерра не понимает: она заслуживает большего – того, кто сделает ее действительно счастливой. Оставалось только раз за разом ей это повторять. Подсознательно я чувствовала, что мне всегда приходится делать скидку на ее душевное состояние. Если надавить слишком сильно, если она почувствует, что недостаточно хороша, – это может привести к очередному срыву.

Прошло уже много лет, но мы все до сих пор опасались, что она снова сорвется.

Пожалуй, не буду больше приставать к ней с Джозефом. Сьерра взрослый человек и сама может принимать решения.

– Делай, как считаешь нужным. Я тебя поддержу. Просто знай: ты заслуживаешь хорошего парня.

– Как и ты, – сказала она.

– Ты права. Романтика пошла бы мне на пользу. А то такое чувство, что самые длительные и здоровые отношения у меня были с сериалами.

Она улыбнулась, а затем, словно не сдержавшись, выдала:

– Мы обе знаем отличного парня, который тебе подходит. Тот самый, чье имя рифмуется с «Джейсон Мекет».

– Сьерра, – простонала я. – Это бессмысленно. Мы ненавидим друг друга.

– Почему ты думаешь, что он тебя ненавидит?

– Ты же сама видела, как он позавчера бросал на меня гневные взгляды и цедил мое имя сквозь зубы.

Сьерра моргнула раз, другой, а потом спросила:

– Ты серьезно?

– Да? – я ответила вопросом, копируя ее тон.

– Он тебе улыбался, а когда произнес твое имя, его глаза засияли. Ты так зациклена на своей ненависти, что она затуманивает твое зрение. Ты словно смотришь сквозь очки, которые заставляют ненавидеть все вокруг. Ты ненадежная рассказчица.

– Очень даже надежная, – нахмурившись, возмутилась я.

– Как скажешь, надежная ты моя. Тогда объясни, почему ему так нравится проводить с тобой время.

– Потому что он пишет статью о гипнозе и задался целью до смерти замучить меня своими вопросами.

Сьерра что-то пробормотала себе под нос и покачала головой.

– Может, хотя бы попробуешь забыть все обиды?

– Думаю, мы обе знаем ответ на этот вопрос.

Пришла Бриджит, и на столе тут же возникла сумочка с Лалабель.

– А вот и она! – сказала Сьерра. – Как прошел вечер?

– В одиночестве, – трагически вздохнула та и села рядом со мной. Она оценивающе посмотрела на меня и спросила: – Саванна, почему при каждой нашей встрече ты выглядишь так, будто только что узнала результаты теста, и он положительный?

– Не знаю. Наверное, виной всему Мейсон Бекет.

– Но он такой милый.

– Ну замечательно, вот ты и пополнила список фраз, которых нужно избегать в общении со мной: «Успокойся», «Не надо так реагировать», «Мейсон такой милый».

– Бриджит, у меня к тебе вопрос, – сказала Сьерра. – Как Мейсон смотрел на Саванну, когда в прошлый раз увидел ее здесь?

– Как на сочный стейк после месяца голодовки.

Я попыталась возмутиться, что они ошибаются, но поняла, что против двоих мне не выстоять – все равно не смогу их переубедить.

Пусть заблуждаются сколько влезет.

Бариста повесил объявление, что омлеты закончились, и Бриджит заворчала.

– Шикарно. Ну и чем я должна теперь завтракать? – Она с тоской посмотрела на черничный маффин Сьерры. – Может, и мне взять?

– Даже не думай, тебе же хуже будет, – предостерегла я подругу.

Она и так выглядела уставшей и изможденной, не хватало только добавить к этому проблемы с пищеварением.

– Ага… Дурацкая привычка: знаю же, что желудок мне спасибо не скажет, но все равно думаю, а вдруг в этот раз повезет. Вечно воюю с кишечником.

– Моя дурацкая привычка, – поделилась Сьерра, – в том, что я постоянно жду, что люди образумятся, а потом злюсь, когда этого не случается.

Обе выжидающе посмотрели на меня, тогда я сказала:

– А моя дурацкая привычка…

И тут, как по заказу, в кафе вошел Мейсон.

И направился прямиком к нам.

Глава 14

– Доброе утро! – слишком уж радостно и бодро поприветствовал он. – Очень рад всех видеть. Синклер, сегодня ты особенно очаровательна.

Я испытала приятное волнение и злость одновременно. Общение с ним – как головокружительный аттракцион, с которого нельзя сойти. В такие моменты я всегда чувствовала себя странно: подступающая к горлу тошнота сочеталась с некоторой толикой воодушевления.

Сьерра и Бриджит поприветствовали его, а я промолчала. Бриджит спросила, какие у него на сегодня планы, и Мейсон ответил:

– Да вот, зашел взять кофе для мамы, а она ждать не любит. Так что до встречи. Синклер, не забудь, вечером у нас свидание.

– Это не свидание! – закричала я ему вслед, и половина людей в кафе обернулась, чтобы посмотреть на меня. – Это не свидание, – повторила я тише.

Заказ Мейсона был уже готов, так что он забрал кофе и пошел к выходу, махнув мне на прощание.

– Аппетитные булочки, – с наслаждением прокомментировала Бриджит, глядя ему вслед.

А Сьерра смотрела на меня такими круглыми глазами, что была похожа на персонажа аниме.

– Ни слова, – предупредила я ее.

– Но у меня их так много! Что, как, когда, почему, зачем? Столько вопросов!

Бриджит хлопнула в ладоши.

– Ну что, как вчера прошло ваше свидание после моего ухода? Я жажду подробностей! Особенно самых неприличных и сексуальных!

– Погоди-ка, – удивилась Сьерра, – Саванна была на свидании с Мейсоном? Одна? Тут что-то не сходится. Я думала, с ним собиралась встречаться ты, а Саванна была третьей лишней? Как так вышло, что вы поменялись местами?

Я снова попыталась было возмутиться, что это не свидание, но меня все равно никто не слушал.

– Ой, да ладно, – отмахнулась Бриджит, – желание встретиться с ним было продиктовано моей гордостью и его сексапильностью. Было, но прошло.

– Но вы ведь подруги! – продолжала Сьерра. – Раз он тебе нравится, то Саванна не должна с ним встречаться.

Логично.

Однако Бриджит, как заправская боулингистка, разбила все аргументы одной фразой:

– Если бы мы придерживались этого правила, никто из вас не нашел бы себе пару на свидание в радиусе ста километров.

Это замечание очень рассмешило сестру и даже у меня вызвало улыбку, которая тут же померкла, когда Бриджит обернулась и спросила:

– Ты не рассказала ей про мой план?

Сьерра мне и слова не дала вставить:

– План? Какой план? Мы с ней вообще не виделись с того дня, когда вы все ходили на самое странное в мире свидание.

– Короче, я пыталась их расшевелить, заставить сблизиться. Рассказывала о самых благородных чертах характера и хороших делах каждого, чтобы они увидели друг друга в ином свете.

– Отличная идея, – похвалила Сьерра.

– Рано радуешься, – сказала я.

– Почему? Идея действительно неплохая.

Бриджит повернула сумку с Лалабель так, чтобы собачка могла нас видеть и скулить в нашу сторону.

– Это, конечно, не мое дело, но я хочу знать, что у вас с Мейсоном, – в мельчайших подробностях.

Несмотря на видимую бодрость, с Бриджит явно было что-то не так, хотя я не могла понять, что именно. Она все так же улыбалась, шутила и острила, но за всем этим фасадом скрывалось что-то еще.

Наверное, ее маме стало хуже. Я сначала думала спросить об этом, но потом решила, что она первой завела бы разговор, если бы хотела. Поэтому я просто вкратце пересказала события вчерашнего вечера и объяснила, почему иду сегодня с Мейсоном на ужин.

Сьерра поджала губы, а затем сказала:

– Он пригласил тебя в твой любимый ресторан и ты согласилась?

– Да он меня шантажировал! – возмутилась я.

Бриджит показала на себя, потом на мою сестру.

– Будь мы со Сьеррой детективами из «Закона и порядка», мы бы сейчас обменялись понимающими взглядами.

– Точно. – Сьерра кивнула. – Прости, дорогая, но в твоей истории кое-что не сходится. Тебя ведь невозможно шантажировать.

Она не стала озвучивать мысль о том, что я согласилась, потому что хотела пойти на свидание. Хотя это и так читалось.

– Вот видишь! Поэтому я и не стала за ним гоняться, – сказала Бриджит. – Очевидно же, что он влюблен в Синклер, и у других просто нет шансов. Не знаю уж, насколько безответны его чувства.

Она назвала меня по фамилии, как обычно делал Мейсон. В груди у меня все сжалось, лишив на время способности говорить.

И слава богу! Потому что если бы я заявила, что все эти намеки на мои чувства к Мейсону совершенно беспочвенны, кто-нибудь обязательно пошутил бы, что я слишком активно от них открещиваюсь.

Уж лучше помолчать, чем давать им поводы для таких шуток.

– О! А может, тоже придем и посмотрим издалека? – предложила Сьерра, как будто мое вынужденное «свидание» с Мейсоном – это чемпионат по футболу, собирающий толпы болельщиков.

– Я бы даже рискнула поставить на то, что вечер закончится поцелуем, – поддержала ее Бриджит.

– И проиграла бы. – Ко мне наконец-то вернулся дар речи. – Ставка миллион к одному, потому что этого точно не произойдет.

* * *

Несколько часов спустя я уже сидела во «Флавио», понимая, что у Бриджит действительно нет шансов.

Прежде всего потому, что Мейсон не соизволил явиться.

Он шантажом вынудил меня поужинать с ним, заставил надеть лучшее платье, неоднократно называл это свиданием – а сам не пришел.

Хотя чему тут удивляться? Как будто в первый раз! Может, лет через семь он мне позвонит и скажет, что его испугали обязательства и поэтому он пропустил свидание? И цикл замкнется.

«Флавио» с детства был моим любимым рестораном. Здесь очень светло, на деревянных балках под потолком мигают огоньки гирлянды. Темно-оранжевые стены украшены разноцветными картинками и прочими безделушками. На небольшой сцене в углу гитарист поет о любви.

Именно тут я праздновала самые важные события в своей жизни и здесь же топила печаль.

Только теперь я была уже достаточно взрослой, чтобы топить ее в алкоголе, а не в мороженом. На верхней полке стояла бутылка дорогой текилы, которую мне всегда хотелось попробовать, так что я попросила бармена налить мне немного.

Вызову такси, а завтра вернусь за машиной. А сегодня напьюсь до беспамятства, буду радоваться жизни – и плевать, кто там что думает. Ощущения, забытые за давностью лет.

Вдобавок это поможет не зацикливаться на том, что Мейсон Бекет меня продинамил.

Опять.

Пару раз пиликал телефон, но я даже не посмотрела, кто звонит. После всего стресса последних дней я заслужила капельку отдыха. На секунду я даже задумалась, не позвать ли Бриджит и Сьерру, но потом вспомнила, что у сестры сегодня ночная смена, а Бриджит снова заведет песню про то, какой Мейсон Бекет замечательный. Да-да, тот самый Мейсон, который назначает свидания, а сам на них не приходит.

На второй стопке бармен Ромео спросил, не принести ли мне чего-нибудь поесть.

В целом неплохая идея. Я заказала начос. Всегда их любила, да и было в них что-то родное: по сути, это те же тако, которые еще не нашли свой путь в жизни.

В тот момент я чувствовала себя прямо как эти начос.

Когда Ромео вернулся с моими тако – ой, то есть начос, – я спросила, не составит ли он мне компанию. В конце концов, зря я, что ли, так нарядилась?

– А еще тебя зовут Ромео – это мироздание посылает мне знак, – добавила я. – Романтичный знак. А вдруг я твоя Джульетта?

Он мимолетно улыбнулся, как будто слышал это уже в тысячный раз, и пошел обслуживать другой столик. И это, наверное, было к лучшему. От алкоголя я всегда становилась чересчур общительной.

Опустошив четвертую стопку, я вдруг услышала то, что слышать совершенно не хотела.

– Синклер?

Мейсон. Что это у него в руках?

– Мейсон! – громко воскликнула я. – А вот и ты!

– Ты что, пила? – Он выглядел смущенным.

Неудивительно. В школьные времена я не была завсегдатаем вечеринок да и сейчас редко позволяла себе больше бокала вина раз в пару недель. Хотя вряд ли ему, конечно, было об этом известно.

Он еще никогда не видел меня даже слегка подвыпившей.

– Только алкоголь.

– И насколько ты пьяна? – спросил он.

– Сильно. Или очень сильно, – заверила я его.

– Текила, да? – Он кивнул на бутылку. – Сколько же ты выпила?

– Сегодня? Или за всю жизнь?

– Сегодня.

– Сложно сказать.

Я помахала Ромео опустевшей стопкой.

– Ромео! Неси еще! Por favor^[1]!

Я улыбнулась Мейсону.

– Видал, как текила разрушает языковые барьеры?

Он улыбнулся в ответ.

– И что же заставило тебя так нагрузиться, будто перед операцией без анестезии?

– Хм-м-м, сложный вопрос, без бутылки не разберешься, – сказала я, постукивая пальцами. – Хотелось повеселиться.

Какой-то назойливый голос на периферии сознания бубнил, что я почему-то должна быть расстроена, но я, хоть убей, не могла вспомнить почему.

– Какой бы ни была причина, вряд ли текила – хороший помощник.

– Не просто хороший, а сногсшибательный!

От его прекрасного смеха по телу разлилось тепло. А может, это текила постаралась. Какая разница? Главное, что мне хорошо. Нужно почаще его смешить.

Мейсон подозвал Ромео и попросил принести ему то же самое. Я хотела еще, но Ромео ушел, не приняв мой заказ.

Хм. Наверное, просто не услышал.

– Никогда не любил шоты, – признался Мейсон. – Мне нравится растягивать удовольствие, наслаждаясь вкусом.

«Я тоже вовсе не прочь, чтобы мной наслаждались, растягивая удовольствие», – подумала я, а вслух сказала:

– Никогда не понимала тех, кто после одного глотка с важным видом заявляет про ноты тумана и пены морской. Просто пей и получай удовольствие!

Ромео плеснул пару капель на донышко стопки, Мейсон сделал маленький глоток и поморщился.

– Крепкая. Чую ноты безразличия с тонкой примесью отвращения.

– Ну насчет «тонкой» ты загнул. Отвращение вполне ощутимое.

– Соглашусь, пожалуй. – Он подмигнул.

– Ты что, допивать не будешь? Не оставляй веселье на дне стопки.

– Что-то мне подсказывает, что сегодня лучше сохранить ясность ума. – Он посмотрел на пустую тарелку. – Ты ела начос?

– И наверняка выгребла все запасы, – призналась я. – У меня множество талантов и железная воля, но удержаться от начос с плавленым сыром – выше моих сил.

Мейсон снова рассмеялся.

– Я хочу есть. Попрошу меню. – Он подозвал Ромео, и тот показал ему на бумажку с QR-кодом, который вел на страницу со списком блюд.

– Пф-ф-ф! Тут я на стороне бумеров, – проворчала я. – Предпочитаю старое доброе бумажное меню.

– Придется сканировать, я очень голодный. Задержался по делам и не успел поесть.

– Я до такого никогда не довожу. Стоит пропустить всего один прием пищи, и я превращаюсь в тасманийского дьявола из «Луни Тюнз», а уж если пропущу два… Точно помру.

– Ты никогда не чистила организм?

– Мне как-то больше по душе его загрязнение.

– А интервальное голодание не пробовала?

– Не-а, только интервальное объедание. Это когда после очень сытного завтрака съедаешь много всего на обед, ни в чем себе не отказываешь на ужин, а потом пораньше ложишься спать.

Он рассмеялся в третий раз, и я опять задумалась, почему я так редко его смешу – можно же делать это постоянно.

– А раньше ты ведь была очень спортивной, – заметил он.

– Знаешь, сколько мышц работает, когда выпиваешь шот? Шестнадцать! Чем не тренировка?

Мейсон широко улыбнулся, и я добавила:

– Когда Сьерра заболела, я забросила спорт. Ей было тяжело видеть, как я иду на пробежку или в зал – ведь раньше она посвящала тренировкам так много времени. Сейчас можно, конечно, снова к нему вернуться, только мне что-то не хочется. Знаю, что после занятий спортом у меня появится больше энергии, но, чтобы начать, тоже нужна энергия. Получается какой-то замкнутый круг.

– Можешь тренироваться со мной.

Перед моим мысленным взором тут же пронесся целый поток упражнений, которыми я хотела бы с ним заняться. Пока я наслаждалась этими сладкими картинками в голове, приставучий внутренний голос вновь напомнил, на кого я злюсь и почему.

– Ты не пришел, – сказала я, упираясь пальцем ему в грудь.

– Как это? Я же здесь.

Я прищурилась.

– Но ты опоздал. Вот и уходи тогда совсем.

– Да, я опоздал. Но этому есть объяснение. К тому же я принес тебе кое-что в знак компенсации, если ты позволишь мне остаться.

Глава 15

Я слишком люблю подарки, чтобы отказываться от такого предложения. И ему это прекрасно известно.

– Так и быть. Можешь не уходить.

Я протянула руки и получила предмет, который все это время терпеливо дожидался меня на стойке.

Из-за оберточной бумаги я не сразу поняла, что это. Букет, но вместо цветов – упаковки M&M’s на длинных «стеблях».

Мейсон сам его собрал, зная, что мне понравится. Мое сердце часто забилось от восторга.

– Очень мило, конечно, но я все равно на тебя зла.

– У мамы спустило колесо, так что я взял такси и поехал к ней. А затем пришлось вызывать эвакуатор, потому что в машине не было запаски.

– Ну да, ну да, собака съела твою домашку.

– Это не… – Он пристально посмотрел на меня, будто надеясь разгадать все мои секреты. – Я не пытаюсь найти оправдание. Так все и было. Я звонил, но ты не брала трубку. Я даже позвонил твоей маме на тот случай, если ты опять меня заблокировала.

– Да не блокировала я тебя, хотя, может, и следовало, – сказала я, изучая выражение его лица. – Ты, наверное, даже не врешь, потому что твои слова очень легко проверить.

– Да, врать было бы глупо.

Он говорил правду да к тому же принес мне подарок, сделанный своими руками.

– Ты прав. Я склонна не доверять людям, – согласилась я.

– Могу я узнать почему?

– Не в последнюю очередь из-за тебя, но вообще я сама недавно об этом задумалась. Помнится, как-то в средних классах я отправилась в летний лагерь одна, потому что Сьерра болела. До этого мы с ней еще никогда надолго не расставались. Мне было так страшно и одиноко… А потом я познакомилась с Моникой Лейк. Мы стали лучшими подругами. Я делилась с ней секретами о себе, о семье и была откровенна, как ни с кем раньше. И вот однажды захожу я в домик, а она выкладывает всем мои тайны. И все смеются! Она предала мое доверие, предала меня. После этого в моем характере нарушились какие-то фундаментальные основы, причем на очень важной стадии его формирования. Возможно, именно поэтому я никогда не подпускаю людей ближе, отгораживаясь стеной.

– Ничего себе. Я и не знал, – сказал он.

– Я даже Сьерре об этом не рассказывала.

Не хотела ее волновать.

– Ну хватит обо мне. Лучше вернемся к твоей маме, проколотой шине и конфетам, которые ты принес. Ты так мило о ней заботишься. Забота – одно из твоих положительных качеств.

Он моргнул.

– У меня есть положительные качества? Спасибо.

– Нет-нет, я так на самом деле не думаю. И не благодари, я сказала это только из вежливости.

Он снова рассмеялся.

Подошел Ромео, чтобы узнать, не хотим ли мы чего-нибудь заказать. Мейсон попросил две энчилады и воды.

– Не нужна мне никакая вода, – возразила я, но Ромео уже ушел, чтобы передать заказ на кухню.

– Еще как нужна, – настаивал Мейсон.

– А вот и нет!

Он улыбнулся, а затем сказал:

– Может, мне хоть в этот раз дадут поесть.

– Ребра, кстати, были отличные, – сообщила я.

– Значит, ты все-таки съела оплаченное мной угощение? Что там говорит древнегреческая мифология про тех, кто ест твою еду? Что они принадлежат тебе?

– Почти все съел папа, так что можешь забрать его к себе в Аид на полгодика. Слушай, а не попросить ли Ромео принести еще по шотику, чтобы сделать эту ночь забываемой?

– Я, пожалуй, воздержусь. Как и говорил, не планирую сегодня пить.

– Зануда, – проворчала я, но чипсы и сальса, принесенные Ромео, сразу же подняли мне настроение. – Не знаю, в чем счастье, но одно знаю наверняка: во «Флавио» мне всегда хорошо.

– Я и забыл, как много для тебя значат еда и это место, – сказал Мейсон, наблюдая, как я макаю чипсы в свежую сальсу.

– Ага. Некоторым подавай ужин и вино, я же предпочитаю текилу и тако.

– Я запомню.

Несколько минут мы ели в приятной тишине, и я заметила, что пара рядом со мной только что познакомилась. Парень нервничал и явно набирался храбрости, чтобы пригласить девушку на свидание.

Я завороженно прислушалась. Она поощряла его и подавала всевозможные сигналы, касалась его руки.

Мейсон понял, чем я занимаюсь, и склонил голову набок, чтобы тоже послушать.

Девушка посмотрела на телефон и сказала, что ей нужно на встречу с друзьями. Она уже начала вставать, когда парень наконец-то выдавил из себя:

– Слушай, может… как-нибудь поужинаем кино?

– Конечно, – тут же ответила она, – я всегда смотрю, что ем.

Они обменялись номерами, а я повернулась к Мейсону и сказала:

– Она соображает куда быстрее меня. Я бы ляпнула что-нибудь типа «Спасибо, и тебе».

Ромео принес энчилады и пожелал нам приятного аппетита. Как ни странно, я уже не чувствовала себя голодной.

У Мейсона такой проблемы не было.

– Синклер, я уверен, ты в этом настоящий эксперт. Давай, поделись со мной своим лучшим подкатом.

Я зачесала волосы набок, приблизилась к нему и спросила:

– Это место свободно? А ты?

– Ладно, ладно. – Он кивнул. – Неплохо.

– Теперь ты.

– Самое главное – это рассмешить. Так что я бы подошел и спросил: «Помнишь меня?»

– Э-э-э… что? – не поняла я.

– Ах да, мы же встречались только во снах.

Я расхохоталась так громко, что несколько посетителей обернулись.

– Затем, – продолжил Мейсон, – я бы представился специалистом по фольклору и пригласил на свидание, потому что оно наверняка станет легендарным.

Я захихикала.

– После второй волны смеха я бы спросил: «На какой номер мне писать, чтобы пожелать тебе спокойной ночи?» Работает безотказно.

– Только не со мной, – сказала я, хотя была абсолютно уверена, что попалась бы на крючок. Я была готова дать ему свой телефон, хоть он его и не просил да и вообще уже знал.

Он кивнул, словно тщательно обдумывая мою ложь.

– Эффективный подкат всегда учитывает особенности твоего визави.

– Это правда, – согласилась я. – Вот, например, если бы я хотела, чтобы мы поехали ко мне…

Я не закончила предложение и вместо этого легонько прикоснулась к его ладони, нежно проводя пальцами по теплой коже. Его дыхание сбилось, и я улыбнулась, обрадованная таким эффектом.

Похоже, текила сняла с меня очки ненависти. Его глаза потемнели, и в них явно читались жажда и желание. Это отозвалось во мне какой-то неведомой раньше болью.

А если я приближусь еще и спрошу, не хочет ли он уехать отсюда вместе?.. Предложу меня немного загипнотизировать, чтобы я говорила «да». Могу даже крякнуть пару раз, если попросит.

Я знала, что будет дальше. Посторонние мысли больше не мешали мне ясно видеть, что он пойдет со мной, не колеблясь ни секунды. В этом и была проблема, вот только я не помнила, какая именно.

– Больно было? – спросила я низким грудным голосом.

– Что? – почти сразу переспросил Мейсон и улыбнулся так сексуально, что у меня перехватило дыхание.

Я убрала руку, выпрямилась и сказала:

– Проламывать земную твердь, чтобы попасть сюда из Ада.

Он на мгновение опешил, а потом расхохотался так сильно, что теперь обернулись уже все посетители ресторана.

Нас так скоро выгонят.

– Тс-с-с. – Я попыталась его утихомирить. – Ты ведешь себя слишком шумно.

– Чья бы корова мычала, – парировал он и принялся за энчиладу.

Мой аппетит куда-то пропал. С чего бы вдруг? Подумаешь, умяла такое количество чипсов, что хватило бы на целую армию. Есть больше не хотелось, и я просто гоняла фасоль и рис туда-сюда по тарелке.

– Думаешь, они хорошо проведут время?

– Кто?

– Та парочка, что сидела рядом.

– Надеюсь. Неудачное свидание может на всю жизнь запомниться. У тебя такие бывали?

О! Мне было из чего выбрать.

– Как-то раз я встречалась с одним типом, и ему надо было параллельно запарковаться у ресторана. Он заставил меня выйти из машины и помочь ему. После четырех попыток у него так ничего и не получилось. Тогда он просто взял и уехал, а я осталась стоять у обочины.

– Да уж.

– Ага, такое себе. Твоя очередь.

– Девушка, с которой я пришел, пыталась написать подруге, какой я скучный и как она вообще жалеет, что пошла, вот только по ошибке отправила сообщение мне. В такси мы ехали молча.

Как можно было назвать Мейсона скучным? Он ведь такой интересный!

– Ну и дура.

Он удивленно вскинул брови, но оставил мое замечание без комментариев и вместо этого сказал:

– Моя непревзойденная наблюдательность подсказывает, что ты сейчас чуть более… открыта к диалогу. Может, поговорим о моей статье?

– Валяй! Спрашивай. Я как разворот газеты!

– В смысле как открытая книга? – предположил он.

– Ага, твой вариант нравится мне больше. Что ты там хотел узнать?

– Во-первых, почему ты вообще решила этим заняться? Почему гипноз?

– Не уверена, что хочу отправиться вместе с тобой по дороге воспоминаний, потому что она усыпана битым стеклом и… другими острыми предметами, но я вроде обещала тебе рассказать, так тому и быть.

Он выжидающе на меня смотрел, а я отвлеклась на его волосы. Как красиво на них падает свет! Интересно, они и правда такие мягкие или просто кажется? В школе я как-то не обращала внимания.

– Синклер?

Я выпрямила спину. Точно! Я же ему что-то рассказывала… Про то, как занялась гипнозом.

– Помнишь, в старших классах я получила травму во время игры с «Новой»?

– Помню. Твоему плечу сильно досталось. Ты до конца сезона восстанавливалась.

– Ага. Я держалась, хотя боль так и не ушла. Что я только ни перепробовала: физиотерапия, инъекции кортикостероидов… А после колледжа устроилась преподавать английский.

– Мама говорила, что ты стала учительницей. Как обе наши мамы.

– Ну да, после выпуска я быстро поняла, что недостаточно талантлива, чтобы написать бестселлер.

И сотни писем с отказом, которые я до сих пор храню, это только подтверждают.

– У меня диплом по английскому. Чем еще кроме преподавания я могла заняться? Скоро мне стало понятно, что на эту роль я тоже не очень подхожу, и боль в плече усилилась. Наверное, из-за стресса.

Мейсон отодвинул пустую тарелку и вопросительно посмотрел на мою. Я толкнула блюдо к нему.

– В общем, в какой-то момент дошло до того, что я даже руку поднять не могла. В отчаянии я была готова на все, и моя коллега предложила попробовать гипноз. Именно тогда я познакомилась с Камиллой, моей наставницей. После нескольких сеансов боль полностью ушла и с тех пор не возвращалась. Я захотела научиться помогать людям, как она помогла мне, и вот я здесь.

– Сколько сеансов тебе понадобилось?

– Ну… – Я попыталась вспомнить. – Около шести.

– Это нормальное количество?

– Абсолютно. Цель гипноза – обнаружить скрытую проблему и помочь с ней справиться. Большинству клиентов для этого нужно три месяца или даже меньше, в зависимости от того, с чем они ко мне пришли.

– Хм-м-м. – Он откусил еще, прожевал, а потом сказал: – Я представлял себе это иначе.

– Иногда ожидания расходятся с реальностью.

Мейсон кивнул, с любопытством глядя на меня. Снова вернулся этот голодный взгляд, которым он будто поедал меня, – такой пронзительный, что чувствовался касанием на коже. Мое сердце забилось быстрее, а в горле встал ком, который я не могла проглотить.

– В последнее время мои ожидания сплошь и рядом расходятся с реальностью, – сказал он низким голосом, от которого у меня побежали мурашки. – У меня к тебе так много вопросов. Ты не против?

Последняя фраза прозвучала с каким-то явным подтекстом, но я не могла понять с каким. Он ведь спрашивал не только про интервью, но мой мозг совершенно отказывался работать в его присутствии.

Да и зачем мне сейчас мозг? И без него неплохо!

Я знала, что потом пожалею, но все равно сказала:

– Спрашивай, красавчик.

Глава 16

Ну разумеется, он не стал делать вид, будто не расслышал мое пьяное бормотание.

– Красавчик?

– Это ты виноват, что я напилась, – обвинила я.

– Но ты сейчас такая милая. Как та Синклер, что я помню.

Его слова болезненно отозвались у меня в груди.

– Еще тех времен, когда у меня не было столько жизненного багажа, что в аэропорту приходилось платить за перевес?

Его улыбка померкла.

– У всех свой багаж, свои проблемы. Даже у меня.

Я уже собиралась полюбопытствовать какие, но тут он спросил:

– Так почему Плайя-Пласида? Почему ты вернулась?

– Я учусь в магистратуре на психотерапевта, а это недешево, так что решила продолжить занятия онлайн из дома. Сьерра к тому моменту тоже перебралась к родителям, чтобы подкопить на собственную квартиру, и я посчитала это неплохой идеей.

– Но мне показалось, тебе нравится гипноз. Зачем учиться на психотерапевта?

– Даже не знаю… Может, потому, что как только кто-то узнает, чем я занимаюсь, меня тут же объявляют шарлатанкой или записывают в секту?

– Опять отгораживаешься стеной, – заметил он. – Но почему?

– Почему моя работа заставляет меня защищаться? Тому много причин. Отчасти виноваты ярлыки, которые на нас навешивают в школе. Когда тебе твердят, что ты талантливый и одаренный, сразу появляются ожидания о том, как пойдет твоя жизнь, кем ты будешь работать. И если ты вдруг не спасаешь мир от рака, значит, зарываешь талант в землю, даже если занимаешься любимым делом. И даже если у тебя все хорошо, ты все равно чувствуешь, что ничего не добился.

– Мне это знакомо.

Вот как? Он же ходил на все эти дополнительные занятия вместе со мной и Сьеррой. Так что, наверное, действительно понимал, что я чувствую и почему устроилась в школу, чтобы «реализовать свой потенциал».

– Кроме того, если бы твоя работа все время становилась предметом шуток, ты бы тоже привык обороняться.

– Ну да, что вообще журналисты могут знать об этом? – заметил Мейсон с изрядной долей сарказма.

Справедливо.

– Тогда ты тем более должен понимать, почему я решила не останавливаться на достигнутом. Моя наставница – лицензированный психотерапевт, она проводит традиционные сеансы терапии и использует гипноз как дополнительный инструмент, поэтому люди склонны относиться к ней серьезнее.

– Значит… все из-за того, что могут сказать другие? Нельзя же всю жизнь переживать о том, что о тебе подумают. Терапевтом нужно становиться, если ты сама этого хочешь, а не ради того, чтобы соответствовать чужим ожиданиям или заставить воспринимать тебя серьезнее.

Но я всегда так жила. Беспокоилась из-за мнения других и страдала от несоответствия чужим ожиданиям. Мой взгляд затуманился от непролитых слез, однако Мейсон этого, похоже, не заметил.

– Прости, – сказал он, – что я назвал твою работу сектой и сомневался в эффективности гипноза. Я просто тебя дразнил и, видимо, зашел слишком далеко.

Я вспомнила, как Сьерра назвала меня ненадежной рассказчицей, которая видит то, чего на самом деле нет. Интересно, насколько ненадежным было мое восприятие тогда.

А что, если я и в других случаях видела все в искаженном свете и не могла объять всю картину в целом?

Что, если с Мейсоном было так же?

Должно быть, я провела немало времени, обдумывая слова Сьерры, потому что Мейсон вдруг помахал мне.

– Земля вызывает Синклер! О чем ты так глубоко задумалась?

Я прочистила горло.

– Не так уж и глубоко. Просто размышляла, как так вышло, что и шоколад бывает молочным, и молоко – шоколадным.

Он натянуто улыбнулся, будто не поверил, но все равно кивнул. Было очевидно, что моя шутка не сбила его с толку, и он подтвердил мои подозрения:

– Расскажи мне подробнее о глубоком трансе, в который ты меня погрузила. Я помню, ты говорила о повышенной восприимчивости и о том, что в таком состоянии можно проводить операцию без обезболивания.

– Еще его используют во время родов. Гипноз вместо анестезии.

Мейсон широко раскрыл глаза от удивления.

– Ты бы на такое пошла?

– Нет уж, спасибо. Я не настолько люблю боль, так что, когда соберусь рожать, предпочту делать это в обнимку с капельницей.

Он рассмеялся и спросил:

– Значит, ты хочешь детей?

Странный вопрос.

– А ты?

– Хочу.

В моем сознании промелькнула картинка: заливисто смеющийся русоволосый мальчуган со светло-карими глазами, как у Мейсона, – и я мысленно ее прогнала.

– Я тоже, – вдруг сказала я. Всегда думала, что рано или поздно у меня будут дети. Мои слова его странным образом обрадовали, так что я добавила: – Не с тобой, конечно.

Пусть ничего такого не думает.

Мне не нравилось, куда свернула беседа. Как будто мы о чем-то договаривались.

У меня и так весь вечер пылало лицо, но пожар внутри пылал еще горячее. Несмотря на всю странность ситуации, мне нравилось, что он улыбчив и так раздражающе привлекателен. Неожиданно для себя я наклонилась поближе и спросила:

– Мейсон, рассказать тебе секрет?

– Давай.

– На самом деле я не считаю тебя чудовищем. – По-моему, я выбрала подходящий момент для такого признания. – Так в своей статье и напиши. Большой шаг с моей стороны, учитывая, как ты меня ненавидишь.

– Хочешь, тоже секрет расскажу? – спросил он.

– Зависит от того, хочешь ли ты, чтобы я его запомнила. Должна предупредить о моей суперспособности: я помню все, что произошло со мной по пьяни, ничего не забываю.

– Что-то тебе со способностями не сильно повезло.

– Ага, опоздала к раздаче, – согласилась я. Особенно учитывая, что люди, как правило, очень хотят забыть все, что делали в пьяном виде. – А у тебя какая суперспособность?

Мейсон одарил меня сексуальной ухмылкой, от которой мой пульс рванул с места в карьер.

– Обаяние и привлекательность.

Тут он не ошибся, но я ему об этом, конечно же, не скажу.

– Так в чем твой секрет? – напомнила я.

– В том, Синклер, что я не испытываю к тебе ненависти. И никогда не испытывал.

Мои легкие сжались, словно из них выпустили весь воздух, и я с трудом наполнила их снова. Если не из ненависти, то почему он со мной так поступил? Я растерялась, и мне было все сложнее и сложнее собраться. Делу не помогало и то, что я уже дошла до кондиции, когда не могу твердо стоять на ногах, и это не укрылось от внимания Мейсона.

– Ты в порядке?

– Если честно, чувствую себя как Шалтай-Болтай, который вот-вот свалится, – призналась я.

– Ты осторожнее, а то, говорят, тебе потом ни королевская конница, ни королевская рать не помогут.

Я рассмеялась, хотя беседа приняла какой-то безумный оборот. Все как раньше: мы с Мейсоном говорим друг другу глупости только для того, чтобы полюбоваться реакцией. Как будто мы снова подростки.

Мое сердце сжалось от воспоминаний о былых днях и о том, как он все это разрушил.

– Давай-ка я отвезу тебя домой. Боюсь, если оставить тебя без присмотра, ты станешь героиней новостей, – сказал он.

– Идея не так уж плоха, в отличие от твоих вкусов, судя по тому, какие женщины тебе нравятся, – заявила я и сделала глоток воды.

Он был прав, надо больше пить. Главное, чтобы жидкость не была янтарной.

Тут мне пришло в голову, что его глаза были того же оттенка, что текила. Будь я трезвой, это не показалось бы мне зловещим предзнаменованием.

Однако я была пьяна.

– И что же тебе известно о моих вкусах? – спросил Мейсон, заставив меня задуматься.

В старших классах все мои подружки были в него влюблены, но он ни с кем не встречался. Временами ходил с кем-нибудь на свидание, но серьезных отношений не заводил.

Я понятия не имела, какие девушки нравились ему сейчас, и меня смутило, что я так мало о нем знаю.

Он позвал Ромео, чтобы расплатиться. Я попыталась выхватить принесенный официантом счет, но Мейсон не позволил.

Ничего сложного, учитывая, какими неловкими стали мои движения.

– К слову, это уже второе свидание, – сказал он, оставляя рядом со счетом несколько двадцатидолларовых банкнот.

– Кто вообще носит с собой наличку? – удивилась я.

– Тот, кто очень спешит, – ответил он. – Давай-ка отвезем тебя домой.

Я попыталась встать, но ноги не слушались. Я опасно зашаталась, но Мейсон был тут как тут: схватил меня за локти и поставил прямо.

– Эй! Держись, Синклер!

Я ощутила, как по моей нервной системе пробегают электрические разряды, стимулируя все окончания – и только потому, что он меня держал. Жар, покалывание, повышенная чувствительность. Проведи он рукой по моей коже – и дело может кончиться самовозгоранием.

Вместо этого он еще сильнее сжал мои локти. Дыхание у него сбилось, и он стиснул челюсти.

– Минутку, – сказала я и положила руки ему на грудь.

Мне спьяну показалось или его сердце забилось быстрее?

– Сколько скажешь, – пробормотал он, остановив взгляд на моих губах.

Если одно прикосновение привело меня в такой экстаз, что же будет от поцелуя? Я почувствовала, как кровь пульсирует в ушах, заглушая все звуки ресторана.

Обаяние и привлекательность действительно были его суперспособностью, против которой я не могла устоять.

– Ох уж эти глаза цвета текилы… – пробормотала я, качая головой.

– Что? – переспросил он.

Нет времени объяснять, да и не лучше бы заняться чем-нибудь более приятным, чем разговоры.

– Думаю, в конце второго свидания я бы сделала вот так, – тихо сказала я.

Он на мгновение растерялся, не понимая, о чем я, и это было мило.

Я приблизилась, уткнувшись в его грудь, и обвила руками шею. Он издал звук, от которого мои ноги стали ватными. Во рту защипало от предвкушения. Больше всего на свете я сейчас хотела прижаться к его губам. Загоревшаяся в его глазах страсть пробудила у меня волну желания внизу живота. Я подалась вперед, чтобы поцеловать его.

– Что ты делаешь? – сдавленно спросил он, хотя в его голосе слышалось радостное волнение.

– Сам знаешь. – Я прижалась еще сильнее, выдыхая эти слова в его губы.

Время как будто замедлилось, сердце гулко стучало в груди. Я ощущала на себе его дыхание, и с каждым вдохом предвкушение становилось все сильнее.

И только я собралась сделать это…

Как он отклонился.

Глава 17

Отказ был резким и категоричным, и я никогда еще не чувствовала себя так глупо. Я тут же убрала руки и отступила, прислонившись к барной стойке. Вот что бывает, когда сестра-близнец и лучший друг постоянно тебе врут: начинаешь верить в их сказки.

Я не нравлюсь Мейсону Бекету, и он это сейчас доказал.

Не в силах оставить все как есть, я сделала еще хуже, задав вопрос, ответ на который только что получила:

– Ты не хочешь меня поцеловать?

– Хочу больше всего на свете, – сказал он хриплым дрожащим голосом, словно ему приходилось себя останавливать. Он все еще крепко держал меня за локти. – Просто не уверен, что ты сейчас в здравом уме.

– Я не тупая-я-я! – попыталась возмутиться я.

– Что? Не тупайя^[2]? Ну да, на тупайю ты не очень похожа.

Ладно, попробуем по-другому.

– Я в уме!

Да еще в каком! И этот умище толкнул меня на поцелуй с Мейсоном.

– Ну вот видишь, как я и думал, твой разум слегка затуманен.

Я немного успокоилась. Да, я сейчас, конечно, несколько не в себе. Но я сама могу решить, хочу целоваться или нет.

Опять появилось мерзкое чувство, будто я забыла о чем-то важном. О чем-то, что очень разозлит меня, когда вспомню. Только вот на ум ничего не приходило, и я лишь еще сильнее раздражалась.

Ну и черт с ним, до завтра подождет.

– Где ключи? – спросил Мейсон, и я, пошатываясь, вручила ему свою сумочку.

Он принялся в ней рыться.

– Зачем тебе столько фантиков? Целое конфетное кладбище.

Покопавшись еще немного, он наконец отыскал ключи.

– Идем, Дори, – сказал он, кивнув в сторону выхода, и обнял меня за талию, чтобы помочь сохранять равновесие.

Было так приятно чувствовать его рядом.

– Дори? – спросила я.

– Ты пьешь, как рыбка.

Я улыбнулась.

– А я думала, это потому, что я забывчивая.

– И что же ты забыла? – уточнил он, когда мы вышли из ресторана на парковку.

Влажный воздух обволакивал, словно теплое одеяло, и я тут же вспотела.

– Не знаю, но у меня такое чувство, что я очень разозлюсь, когда вспомню.

– Это наверняка, – заверил он.

Мейсон нажал кнопку на брелоке, открыл машину и распахнул дверцу, чтобы помочь мне забраться на пассажирское сиденье.

Я остановилась и усмехнулась:

– Ты сказал, что хочешь меня поцеловать. Это тебе должно быть неловко.

– Ты ведь сама хотела того же, – напомнил он.

– Но я-то пьяна. А у тебя какое оправдание? – сказала я, залезая в машину.

Он захлопнул дверцу, и я вступила в неравный бой с ремнем безопасности, который никак не хотел застегиваться.

– Давай я. – Он сел на место водителя и, касаясь меня длинными пальцами, помог справиться с ремнем.

– Спасибо, – поблагодарила я, наслаждаясь его близостью.

Он бросил на меня беглый взгляд, словно осознавая, в каком положении мы оказались, выпрямился на сиденье и завел машину.

На улице было влажно, но я все равно открыла окно, чтобы почувствовать дуновение ветерка на лице. Несмотря на мой позор, окружающее представлялось мне в радужном свете, а все мои невзгоды и переживания подернулись золотистой дымкой. Я чувствовала свободу.

Время будто остановилось, но при этом пролетало стремительно.

Возможно, потому, что я уснула.

Я проснулась от того, что Мейсон осторожно тряс меня за плечи.

– Синклер, приехали.

– Уже? – Я села и потерла губы, надеясь, что не пускала слюни во сне. Вроде бы не пускала. – Спасибо!

Пару секунд мы сидели в неловком молчании. Инстинкты кричали мне, что пора бежать, но я не могла сдвинуться с места, зачарованная его взглядом.

Ну почему Мейсон такой красивый? Такой мускулистый, широкоплечий, стройный и отвратительно притягательный?

– Если не против, я поеду домой на твоей машине, а завтра пригоню ее, – предложил он.

– Да, конечно, валяй.

Я снова захотела его поцеловать. Точно пора идти. Расстегнуть ремень оказалось намного проще, чем защелкнуть, так что я быстро выбралась из машины.

Мейсон пошел за мной.

– Куда это ты намылился? – спросила я.

– Хочу проводить тебя до двери. Не хватало еще, чтобы ты упала и отключилась, а твоя мама нашла бы тебя утром на пороге. Она меня тогда со свету сживет.

Понимаю. Я и сама последние пару дней только и делала, что оберегала его от всяких увечий.

Он дошел со мной до крыльца.

– Спокойной ночи, – попрощалась я, готовая наконец-то избавиться от его компании и пойти спать. Радостный дурман выветривался, и мозг начал терзать меня мыслью, что я пыталась поцеловать Мейсона, а тот не захотел.

– Спокойной ночи, – сказал он.

И снова у меня возникло ощущение, что мы оба хотели большего, но он ведь уже отказался, а я не намерена унижаться еще сильнее.

Я попыталась повернуть дверную ручку, но та не поддавалась.

– О нет! Закрыто.

Родители запирали дверь, только когда шли спать. Должно быть, сегодня решили лечь пораньше.

– У тебя что, нет ключа?

– Нет, зачем? Когда я прихожу, мне всегда кто-нибудь открывает.

Да, прозвучало это жалко: каждый вечер я возвращаюсь домой так рано, что родители еще не спят.

Я отправилась на задний двор. Спустя мгновение Мейсон последовал за мной, явно сбитый с толку.

– Ты куда? – спросил он, когда я прошла в ворота.

– Хочу войти через задний двор.

– А почему просто не позвонить в дверь? Или по телефону?

– Чтобы родители увидели меня пьяной?!

– Тебе двадцать четыре. Уверен, они в курсе, что алкоголь ты попробовать уже успела.

– Но я привыкла быть хорошей дочерью, – ответила я.

Дочерью, которая не заставляет их волноваться. Которая все делает правильно, у которой все получается и за которую не нужно переживать.

Я не стала говорить это вслух, но Мейсон посмотрел на меня так, будто понял без слов.

Забеспокоившись, что он потребует объяснений, я добавила:

– Мама знает, что я была с тобой, и сейчас я в таком состоянии, что у нее будет очень много вопросов, а отвечать на них сию секунду я не готова. К тому же папа наверняка устроит допрос по поводу твоих намерений.

Он положил руку на сердце.

– Папа может быть спокоен, ни о чем, кроме секса, я и помыслить не смею.

Внизу живота растеклась обжигающая лава, и мне пришлось сосредоточиться на дыхании, потому что легкие внезапно отказались выполнять свою работу. Он, конечно же, пошутил, и я попыталась выдавить из себя хотя бы улыбочку, чтобы он не догадался, как на меня подействовали его слова.

– Не нужно смеяться, только чтобы сделать мне приятно. – Мейсон улыбнулся, как будто это не он секунду назад сказанул такое, что меня до сих пор потряхивало.

Он подошел к самому высокому дереву во дворе и посмотрел на построенный на нем детский домик.

– Помню, как мы тут с тобой играли.

– В старших классах я планировала заманить тебя сюда, – ляпнула я, немедленно пожалев о своих словах.

– И что бы ты тогда со мной сделала? – поинтересовался он.

Нет-нет, эту тему я развивать не намерена. Достаточно мне отказов на сегодня. Ничего не ответив, я просто пошла к задней двери в дом. Мейсон следовал за мной по пятам, и я чувствовала его тепло, его запах… Я снова опьянела.

Как я и думала, задняя дверь тоже была заперта: папа всегда серьезно относился к безопасности. Я разулась.

– Каков план? – спросил Мейсон.

– Пролезу через дверцу для собаки, – ответила я.

Он чуть не прыснул от смеха.

– Тихо! – возмутилась я.

Он поднял руки вверх, словно готовился сдаться полиции.

– Молчу, молчу…

– У тебя на лице все написано, – пояснила я. – Мы со Сьеррой в старших классах постоянно так лазили.

– Кстати о собаках, а где Боско?

Наш пес Боско обожал Мейсона.

– Умер несколько лет назад, и мама пока не готова заводить новую собаку. Уверена, рано или поздно папа просто принесет домой щенка.

Я опустилась на колени и махнула Мейсону, чтобы отодвинулся. Не хватало только пнуть его, пока лезу в дверцу.

– Отойди, пожалуйста.

Он без вопросов сделал пару шагов в сторону, но заметил:

– Мне кажется, это плохая идея. Боюсь, с такой координацией тебе не пролезть.

– Справлюсь, – уверенно возразила я.

Я просунула руку и плечо в дверцу. Проход был уже, чем мне помнилось. Я протиснула вторую руку и плечо: моя верхняя часть была уже дома, а нижняя – еще на улице. Затем я попыталась заползти внутрь.

Не вышло. Застряла.

Я старалась изо всех сил, но платье за что-то зацепилось и не пускало.

– Все в порядке? – спросил Мейсон.

– Нет, ни туда, ни сюда, – раздраженно бросила я.

– Так вот что случается, когда живешь с родителями и пытаешься незаметно пробраться в дом, забыв, что ты уже не маленькая, – сказал он таким самодовольным тоном, что захотелось его пнуть как следует.

– Ты сам живешь с мамой!

– Я живу в гостевом домике.

– Какая разница! – продолжала возмущаться я.

– Большая!

– Я тут застряла, как Винни-Пух. Может, сначала вытащишь меня, а злорадство оставишь на потом?

– Зачем откладывать? Это ж не я застрял в дверце для собаки. Ты всегда считала себя самой умной.

– Не умной, а опытной, – парировала я.

Мейсон рассмеялся, а я испугалась, что шум разбудит родителей.

– Ты поможешь или так и будешь ржать? – не отставала я.

– Ладно, над тобой сейчас даже прикалываться неинтересно. Слишком просто. А когда не приходится прикладывать усилий, то и удовольствия никакого. Секунду…

Его руки зашарили у меня на талии в поисках того, за что я зацепилась. Мне хотелось сквозь землю провалиться. Стоило подумать, что сильнее унижаться уже некуда, как Вселенная нашла способ доказать обратное. Я-то считала, что достигла дна, но тут снизу постучали.

– Сейчас помогу. Осторожно.

Он потянул меня назад, и платье с треском начало рваться. С этим уже ничего не поделаешь, но он все-таки вытащил меня на крыльцо, хотя мог бы с легкостью протолкнуть внутрь.

Правда, тогда ему пришлось бы упереться обеими руками в мою пятую точку, а это еще унизительнее. Похоже, Мейсон выбрал наименее ужасный способ для нас обоих.

– Жаль, что платье порвалось, – сказал он после того, как освободил меня из ловушки. – Попробуешь еще раз?

Никогда в жизни не полезу больше через дверцу для собаки! У меня, наверное, все лицо красное. Я встала.

– Черт с ней, с дверцей – лучше по решетке заберусь.

– Синклер, прошу тебя, только не решетка.

Я отмахнулась и пошла к решетке для вьюна. Выбрав, куда поставить ногу, начала карабкаться.

– Я когда-то мечтала, что ты проберешься тайком в мою спальню и поцелуешь меня.

Опыта у меня тогда никакого не было, так что даже в воображении я дальше не заходила, но страстно мечтать это не мешало.

– А у тебя было немало фантазий с моим участием.

Лицо обдало жаром. Хорошо, что Мейсон его не видит. Я полезла выше.

– Как-то раз Кенни Хоффмайер забрался в мою спальню, и я закричала. Он думал, это комната Сьерры, она его ждала. Вышло очень неудобно.

Мейсон, судя по звуку, сместился вправо.

– Ты куда? – спросила я.

– Я стоял внизу, чтобы поймать тебя, но теперь, как джентльмен, отошел, чтобы не заглядывать тебе под юбку.

Об этом я и забыла.

– Это платье, – машинально поправила я. – Но все равно спасибо.

Ступня соскользнула, и я почувствовала всплеск адреналина, лишившись опоры. Я полетела вниз и больно ударилась левой ногой при приземлении.

Он подбежал ко мне.

– Не ушиблась?

Лодыжку пронзила дикая боль, а к горлу подкатила тошнота.

– Кажется, я сломала ногу. Можешь отвезти меня в больницу?

Глава 18

– Давай я позову родителей, – предложил он.

– Нет!

Не хватало, чтобы они увидели меня пьяной и уж тем более чтобы узнали, что я сначала застряла в дверце для собаки, а потом свалилась с решетки. Эту тайну я унесу с собой в могилу.

– Сьерра сегодня дежурит в приемном покое, она поможет.

С поддержкой Мейсона мне удалось встать, но, едва оперевшись на травмированную ногу, я взвыла от боли. Не раздумывая, он подхватил меня на руки и, словно пушинку, понес через задний двор к машине.

Когда волны боли откатывали, давая мне передышку, я была очень впечатлена. А еще мне нравилось лежать у него на руках, ощущая себя в полной безопасности.

Вот бы всегда так!

И на сей раз я уже не стала затыкать внутреннего подростка, а вместо этого опустила голову Мейсону на плечо. Он бережно положил меня на сиденье машины, и, когда его губы невзначай коснулись моего затылка, я почувствовала легкое щекотание.

До больницы мы ехали целую вечность, а потом Мейсону пришлось нести меня от парковки в приемный покой. Он усадил меня на стул и пошел в регистратуру, чтобы объяснить, что произошло.

– Сегодня немного пациентов. Сейчас возьмем кресло-каталку, так будет быстрее.

Я чуть-чуть расстроилась, что Мейсон не понесет меня дальше. К нам вышла медсестра. Заметив меня, она удивленно спросила:

– Сьерра?

– Я Саванна, ее сестра-близнец.

– Ого! Похожи, как две капли воды! Меня, кстати, зовут Синтия.

Я сдержалась и не стала ей объяснять, что, да, нас очень сложно различить именно потому, что мы близнецы. Раз уж Синтия, скорее всего, будет отвечать за выдачу мне обезболивающих, с ней лучше не ссориться.

Судя по ехидной ухмылке, Мейсон точно угадал мои мысли.

Вдвоем они усадили меня в кресло-каталку, и затем Синтия отвезла меня в процедурную. Им пришлось снова помочь мне – на сей раз лечь на кушетку, – а я старалась не думать о неловкости ситуации.

– Расскажите, что случилось, – попросила Синтия.

– Она упала с решетки для вьюна, – сказал Мейсон. – Это уже после того, как застряла в дверце для собаки.

Звучало просто кошмарно.

– В свою защиту скажу, что была пьяна, поэтому и застряла, а потом свалилась с решетки.

– Это не защита, а констатация фактов, – заметил он.

– Употребляла алкоголь – так и запишем… Давайте посмотрим, что у вас с давлением.

Синтия измерила мне давление, затем пульс, насыщение крови кислородом и температуру. Доставая очередной прибор, она объясняла, что будет делать, и записывала все показания на планшет.

Она спросила мой рост, вес и дату последнего цикла, а я старалась не смотреть на Мейсона, когда сообщала ей все эти данные.

– Возможно, позже потребуется сдать дополнительные анализы, например анализ мочи, – сказала она. – А еще врач может назначить рентген. Я должна уточнить: вы случайно не беременны?

Я чуть не расхохоталась.

– Совершенно случайно нет.

Синтия посмотрела на меня поверх планшета. Затем переместила оценивающий взгляд на Мейсона – и снова на меня.

– Точно? – недоверчиво переспросила она.

Мейсон ухмыльнулся.

Когда сестра об этом узнает, она наверняка от души посмеется над выводами, к которым пришла ее коллега.

– Точнее некуда, – заверила я.

– Сегодня дежурит доктор Оттерсон, он скоро зайдет вас осмотреть, – сказала она и ушла, оставив нас наедине.

Я взглянула на Мейсона и нахмурилась.

– Ты чего так лыбишься, будто только что рассказал Алисе, где искать Червонную Королеву?

– Она решила, что мы встречаемся.

Да-да, я не могла не заметить ее «тонкие» намеки.

– Очень глупо с ее стороны. Я с такими, как ты, не встречаюсь.

– С такими, как я? То есть с умными, очаровательными, привлекательными и амбициозными обладателями превосходного чувства юмора, к тому же умеющими прощать?

Последнее меня слегка задело.

– Мне больше нравятся скромные и способные думать хоть о чем-то, кроме себя.

Он пожал плечами.

– Это всего лишь факты.

– В смысле всего лишь твое мнение.

– Мнение, которое мы оба разделяем, называется фактом.

Я хотела было возмутиться, что он слишком много о себе возомнил и я его мнение не разделяю, но поняла, что отчасти все же согласна с ним, а потому сказала только:

– Нет, не называется!

– Умение всегда говорить, что думаешь, – одно из лучших твоих качеств.

О нет! Неужели я произнесла «все же согласна с ним» вслух? Не помню.

– Иногда это качество мне только вредит. Из-за него у меня всего двое друзей.

– Трое.

– Что?

– Трое друзей. Я твой друг.

– Мы не друзья.

В кабинет вошла перепуганная Сьерра.

– Саванна! С тобой все в порядке?

– Вроде да, – сообщила я и зевнула. Еще бы не устать после такого богатого на события вечера.

– Тебе чего-нибудь принести? – спросила сестра.

– Воды и весь парацетамол, который сможешь найти.

– Судя по тому, что мне сказала Синтия, ты пила алкоголь, а он не очень хорошо сочетается с парацетамолом. Мы же не хотим, чтобы у тебя отвалилась печень? С точки зрения медицины, это было бы не лучшим развитием событий. Доктор Оттерсон выпишет тебе болеутоляющие.

– Не вешай нос, Синклер, – бодро сказал Мейсон. – Как советовала тренер Дейли, просто походи – и само пройдет.

Я улыбнулась. Моя тренер по волейболу прославилась тем, что постоянно говорила игрокам «Походи – само пройдет». Даже когда Алиса Шарптон сломала руку.

– Можно тебя на пару слов? – спросила Сьерра у Мейсона и, взяв под локоть, вывела его в коридор.

Она говорила слегка взволнованно, но после его ответа, похоже, успокоилась и кивнула. Он обнял ее, затем повернулся ко мне, помахал – и был таков.

Я немного удивилась: думала, он останется. Его уход меня странным образом расстроил.

Сестра вернулась в кабинет и сообщила:

– Мейсона я отпустила, дальше сама о тебе позабочусь. Принесу попить, осмотрю лодыжку, а утром отвезу домой.

– Я его даже поблагодарить не успела.

Сьерра подошла, чтобы вручную измерить пульс, но мои слова ее отвлекли.

– Знаешь, в чем твоя проблема?

– Ой, нет, и знать не хочу.

Этого мне еще не хватало.

– Ты боишься говорить людям важные слова, потому что переживаешь, что о тебе подумают.

Да при чем здесь это вообще? Больно надо переживать, что там Мейсон обо мне подумает. Правда, Сьерра – не первая, кто мне сегодня указывал на эту проблему. Видимо, что-то в этом все-таки есть. А еще Мейсон говорил, что ему нравится моя откровенность, хотя с другими людьми я такого себе не позволяю. Что бы это могло значить? И думать не хочу!

– Мейсон тут вообще ни при чем.

– А я считаю, при чем. По-моему, ты так долго на него злилась, что теперь боишься – а что же подумают люди, если признаться, что ты его давно любишь.

Я попыталась сесть, но она положила ладонь мне на плечо.

– Тебе нужно отдохнуть. Если одних моих слов недостаточно, Синтия прислала мне сообщение о том, как ты флиртовала с Мейсоном и он отвечал тебе тем же.

– Он? Флиртовал? – переспросила я. Не припомню ничего, что можно было бы считать флиртом, с того момента, как мы оказались в больнице. – Но зачем?

Сестра держала меня за запястье и следила за секундной стрелкой на часах.

– Сама как думаешь? Да потому, дорогуша, что хотел бы заключить тебя в объятия при первой же возможности. При наипервейшей.

Заметив недоумение на моем лице, она добавила:

– Прости, я сегодня «Джейн Остин» смотрела.

Я не стала спорить, как умолчала и о том, что сама бросилась в его объятия и была отвергнута. Вспоминать об этом было все еще больно. Не хочу пока обсуждать произошедшее и вряд ли в ближайшее время захочу.

– Ты в чем-то права, – сказала я. – Подростком он мне действительно нравился. Я была влюблена и безумно хотела пойти с ним на свидание. Посмотреть, что из этого получится, сможем ли мы стать не просто друзьями, а парой. Но сейчас все так сложно. Даже если Мейсон кажется неплохим парнем, я не могу забыть о прошлом и о том, как он со мной поступил. А он к тому же еще и мой клиент, и только этого мне сейчас не хватало – встречаться с клиентом. Тут-то у меня лицензию и отберут.

Я не знала, как это отразится на моем обучении на психотерапевта. И отразится ли? Помешает мне получить диплом?

– Ты жалеешь, что ты не можешь встречаться с ним.

– Не вздумай меня потом цитировать, я все еще не протрезвела, но да, жалею.

Как будто гора размером с Мейсона свалилась с плеч. Я перестала отрицать свои чувства, и мне сразу стало легче.

– In vino veritas, сестренка.

Увидев непонимание на моем лице, она добавила:

– Алкоголь заставляет говорить правду.

– Ну да, наверное.

Сьерра пододвинула к кушетке стул.

– Думаю, я готова рассказать тебе про нас с Мейсоном.

Мое сердце забилось в панике, но я заставила себя расслабиться и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Она ведь уже говорила, что романтических отношений между ними нет, и я ей поверила.

– Мы с Мейсоном друзья.

– Это мне уже известно, предательница, – поддела я.

Она неуверенно улыбнулась и продолжила.

– Только ты не знаешь, как сильно он меня поддерживал. Особенно во время лечения.

Я аж подскочила на кушетке.

– Что?

– Полежи, пожалуйста, – попросила она и замолчала, дожидаясь, когда я снова лягу. – Я нашла в нем человека, с которым можно говорить, не боясь задеть его чувства. Ему я могла сказать все что угодно. Я сильно переживала за тебя, маму и папу, а Мейсон мог просто заботиться обо мне, не убиваясь при этом, как это делал бы член семьи. С ним я могла облегчить душу, а он всегда был готов меня выслушать – именно это мне и было нужно.

– Но почему ты скрывала от меня вашу дружбу? – прошептала я.

Это ведь все меняло. Он был рядом, когда моя сестра больше всего нуждалась в поддержке, помог ей пережить тяжелейший период в жизни.

Как я могла его теперь ненавидеть?

– Знала, что ты разозлишься, – сказала она. – Поэтому и скрывала. За время нашей дружбы я убедилась, что тот слух про тебя распускал не он. Мейсон не такой. Он отказывался от субботних вечеринок в студенческом братстве только потому, что мне нужен был собеседник.

Все по-прежнему казалось каким-то нереальным, но Сьерра говорила так искренне, что ее слова просто не могли быть ложью.

– Ты могла мне позвонить, – упрекнула я.

Она взяла меня за руку.

– Да, могла. Но ты бы распереживалась, испугалась бы, что у меня рецидив, села бы на первый самолет и прилетела, чтобы побыть рядом. Мейсон умеет слушать, но я не значу для него так много, как для своей семьи.

– Не верится, что он на самом деле такой.

Не верится? Кого я обманываю? Он и в старших классах уже сильно отличался от остальных прыщавых сопляков, которые и понятия не имели, что такое гигиена. Он всегда был заботливым и отзывчивым.

Однако я все равно не могла забыть, как он со мной обошелся, даже если тот ужасный поступок был для него совершенно нехарактерным.

– Мейсон – единственный, кто нас видел, – сказала я. – Значит, и слух пустил он.

– Я знаю, что ты думаешь, но надеюсь, ты все же позволишь ему объясниться.

– Так чего же он еще тогда, в школе, не объяснил? – спросила я. – Где он был все эти годы, раз ему так важно наладить со мной отношения? Почему только сейчас собрался?

– Это прежде всего моя вина, – признала она. – Он не знал, как с тобой заговорить, и попросил моего совета. Учитывая твой характер, я предложила дать тебе время, чтобы успокоиться и разобраться в себе. Я и не подозревала, что это займет шесть лет. Он хотел поговорить, но я его остановила: боялась, что он снова сделает тебе больно.

Сьерра влезла в мою личную жизнь, но я не сердилась – сама ведь не раз так делала. Мы с ней всегда приглядывали друг за другом, оберегали.

Меня раздирали противоречия: с одной стороны, я жалела, что сестра отговорила Мейсона, а с другой – хотела, чтобы он ее не послушал.

Сьерра наклонилась и поцеловала меня в лоб.

– Тяжелый у тебя выдался день. Теперь хорошо бы хоть немного поспать. Нажми на кнопку, если понадоблюсь.

В моей голове роилось столько мыслей, и я даже не знала, за какую ухватиться. Может, последовать совету Сьерры и спросить у него самого?

На меня навалилась усталость, и глаза начали слипаться. Интересно, чем бы Мейсон оправдал свой поступок?

А я? Поверила бы оправданиям?

Глава 19

Меня разбудили проникающие в окно лучи солнца, и на мгновение я растерялась, не понимая, где нахожусь.

– Доброе утро, засоня. – Сьерра вошла и распахнула шторы, палату заполнило ослепительное сияние.

А, точно! Я в больнице.

Застонав, я закрыла глаза руками.

– Какой яркий свет!

Она подошла к моей кушетке.

– Только посмотри на себя. Потная, немытая. Как в то утро, когда ты решила отказаться от сахара.

– Да-да, смешно. И вообще, чего ты так кричишь?

– Как себя чувствуешь? Так же плохо, как выглядишь?

– Ага. Хочу в душ и чистить зубы года три, не прекращая, а еще что-нибудь от головы.

Хорошо, что Мейсон ушел. Не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии. Правда, что-то мне подсказывало, что ему было бы все равно.

Я попыталась сесть, и на меня обрушились мельчайшие подробности вчерашнего вечера. Как я и говорила Мейсону, сработала моя суперспособность: в пьяном состоянии я запоминаю все. Весь неловкий бред, который несла, свою открытость и уязвимость, рассказы о том, чего он не должен был знать, но хуже всего…

Я со стоном зарылась в руки лицом.

– Что с тобой? – спросила сестра.

Ну уж нет! Если ей можно годами скрывать свою дружбу с Мейсоном, то и я не скажу, что пыталась его поцеловать, а он меня отверг.

Не стоит ее поощрять, да мне и самой не хотелось бы оживлять этот момент в памяти. Правда, именно этим я сейчас и занималась, раз за разом проигрывая воспоминание по кругу. Вот я пытаюсь его поцеловать, а вот он отклоняется как можно дальше.

– Чувствуешь тревожность? На самом деле это нормально, – сказала она. – Есть даже такое понятие: «похмельная тревожность». Все из-за того, что алкоголь имитирует действие GABA, это такое вещество в головном мозге, которое помогает расслабиться и почувствовать себя счастливой. При этом, выводясь из организма, он увеличивает выработку глутамата – вещества, которое оказывает на мозг противоположный эффект, вызывая беспокойство и тревогу.

– Спасибо за лекцию, – промямлила я. – Только нет у меня никакой тревожности.

Мне просто было стыдно за вчерашнее поведение, вот и все.

– Как бы то ни было, – сказала Сьерра, – я пришла убрать капельницу.

Я приподняла правую руку, смутно припоминая, как проснулась, когда незнакомая медсестра привезла штатив и воткнула в меня иголку. Это было уже после того, как меня отвезли на рентген, который показал, что перелома нет, всего лишь растяжение.

Как только Сьерра убрала капельницу, в палату зашел мужчина. Я его сразу узнала.

– Мистер Франклин?

Фредерик Франклин – один из членов Ассоциации, которая вынесла мне предупреждение.

– Мисс Синклер? Прошу прощения, я ищу свою племянницу. Должно быть, ошибся палатой.

И тут я услышала знакомый голос.

– Фредди, не десятая! Одиннадцатая.

В палату вошла Вивиан. Та самая Вивиан, что работала этажом выше и, увидев меня с Мейсоном во время ложной пожарной тревоги, решила, что он мой клиент.

– Саванна! Сьерра! Как вы? Все в порядке?

Мое сердце неистово забилось. Может, конечно, это лишь последствия пьяной ночи, кто знает. Как бы то ни было, мне захотелось убежать и спрятаться.

– Случайно упала, пока работала в саду. Небольшое растяжение. Сьерра за мной присматривает. Вы знакомы? – Я кивнула в сторону мистера Франклина.

– Фредди мой брат. У дочки разрыв барабанной перепонки, а Фредди всегда был чересчур заботлив, так что сразу примчался помогать.

Я знала, что Вивиан одна воспитывает дочь и ей нелегко, поэтому обрадовалась, что у нее есть родственники, готовые помочь, но мне и в голову не приходило, что Фредерик Франклин и Вивиан Франклин – не просто однофамильцы.

– А ты откуда знаешь Фредди? – задала Вивиан вполне логичный вопрос.

– Мы коллеги, – быстро пояснил мистер Франклин, и я была благодарна, что этим он и ограничился.

– Точно. – Она кивнула, словно чувствуя себя неловко от того, что не поняла сразу. – Я же знала, что вы оба гипнологи. Могла бы догадаться. Всю ночь на ногах, туго соображаю.

Сейчас, когда они оба стояли передо мной, сходство было заметно. На заседании комиссии я была так расстроена, что не обратила внимания.

– Надеюсь, Тейлор в порядке, – наконец сказала я.

– Да, все хорошо. Вообще-то я как раз приехала забрать ее домой. Идем, Фредди. Саванна, поправляйся!

Они ушли, а я изо всех сил старалась отдышаться. Если бы Мейсон был тут, и мистер Франклин случайно вошел в палату, да еще и с Вивиан, которая знала…

– Пронесло, – сказала я.

– Ты о чем?

– Фредерик Франклин – член Ассоциации профессиональных гипнологов Флориды. Один из тех, кто вынес мне официальное предупреждение. Вивиан видела нас с Мейсоном, когда сработала сигнализация, и знает, что он мой клиент. А если бы он сидел тут?

Ох, это было бы ужасно.

Сьерра заволновалась:

– Мейсон был здесь еще полчаса назад.

– Как это? Зачем?

– Он всю ночь провел в зале ожидания.

Что за бред?

– Ничего не понимаю.

– Вот именно. В этом и проблема.

Я ухватилась за единственное правдоподобное объяснение.

– Его мучает чувство вины?

– Саванна! – усмехнулась сестра. – Ты напилась и грохнулась с решетки, куда сама же и забралась. Он-то в чем виноват?

– О! Я могу до ночи перечислять.

– Да он просто за тебя беспокоится.

– Знаешь, он вчера сильно опоздал, хотя мы заранее договаривались. А когда девушка ждет тебя весь вечер, напивается из-за этого, а потом ломает себе ногу, есть от чего почувствовать вину!

– Да нет у тебя никакого перелома. Приподнятое положение, лед – я прослежу, чтобы ты не забывала, – и ты у меня вмиг поправишься.

Мое сердце все продолжало бешено стучать от этих новостей и от того, что меня чуть не поймали с поличным.

Да как он посмел быть таким добреньким и заботливым, да еще провести всю ночь в зале ожидания? Мы с ним не встречаемся. Мы даже не друзья, что бы он там ни говорил.

А что, если бы он зашел попрощаться и чуть задержался? Оказал бы мне такую медвежью услугу!

Если бы Вивиан увидела Мейсона, моей карьере, в которую я вложила столько сил, пришел бы конец.

Я этого не допущу! Ни в коем случае.

Наставница говорила, что я не должна снабжать Ассоциацию оружием против себя. Мейсон Бекет был не просто оружием, а настоящей ядерной боеголовкой, способной взорвать всю мою жизнь.

* * *

Последние несколько дней по совету Сьерры я отдыхала. Читала, проводила сеансы онлайн и занималась учебой. На самом деле было даже приятно отгородиться на время от остального мира.

Я думала, Мейсон мне напишет или хотя бы позвонит, но нет.

В воскресенье вечером ко мне зашла Сьерра.

– Стараюсь держать ногу в приподнятом положении, – сказала я.

Она постоянно заглядывала узнать, как у меня дела. Вообще-то чувствовала я себя хорошо и ходила без проблем, правда, о последнем я решила ей пока не сообщать.

– Мне уже лучше.

– Замечательно. Уверена, завтра ты сможешь вернуться к очным приемам.

– Я тоже так думаю, – согласилась я.

– Угадай, кто придет к обеду.

– Сидни Пуатье^[3]?

Она в недоумении на меня посмотрела.

– Не поняла.

– Ну так погугли! Это смешная шутка!

– Если для того, чтобы понять шутку, мне придется гуглить, не такая она и смешная.

– Полагаю, ответ на твою загадку – бабуля?

Она приходила к нам каждое воскресенье, я ее просто обожала.

– Не-а. Попробуй еще раз.

– Так кто? – с подозрением спросила я, потому что ситуация становилась все страннее.

– Хизер и Мейсон.

Я вскочила от волнения.

– Скажи маме, что я себя плохо чувствую.

– Вот уж не собираюсь ей врать, особенно когда ты запросто стоишь посреди комнаты и твоя лодыжка совершенно здорова.

Я покашляла.

– Кажется, начинаю заболевать.

– Не забывай, что я вообще-то медсестра. Думаешь, я не знаю, как звучит настоящий кашель? Ты же понимаешь, что мама придет и все равно заставит тебя спуститься к гостям? Я лишь хотела предупредить, чтобы у тебя было время морально подготовиться. Ты ведь не собираешься ругаться с ним перед мамой и Хизер? Их это очень расстроит.

Она права: расстроит.

– Мне надо переодеться, – сказала я, бросаясь к шкафу. Во время болезни я рассекала в пижаме и домашней одежде, что обычно мне совершенно не свойственно, поэтому папа уже трижды путал меня со Сьеррой.

– Зачем? – спросила она, плюхнулась на кровать и взяла в руки фэнтези, которое я читала. – Он же тебе не нравится.

– Ну… чтобы хорошо выглядеть.

Не знаю, как объяснить, но я не хотела выходить к нему в таком виде. Я начала перебирать одежду в поисках чего-нибудь подходящего.

– Ищешь броню покрепче? – спросила сестра.

Я быстренько переоделась, так как не знала, сколько у меня времени. Подойдя к зеркалу, я собрала волосы, чтобы сделать французский узел, как вдруг раздался голос Мейсона.

– Тук-тук.

Он уже стоял на пороге с букетом цветов. Затылок и шею начало покалывать, словно раскаленными иголками.

– Кто там? – игриво ответила Сьерра.

Он покачал головой.

– У меня не заготовлена шутка на этот случай.

– Даже отсутствие шутки смешнее, чем шутка Саванны. Я спросила: «Угадай, кто придет к обеду?», а она мне: «Сидни Пуатье».

Мейсон рассмеялся.

Я прижала ладонь к животу. Раньше мы частенько пересматривали старые фильмы вместе, особенно те, что он смотрел с дедушкой, когда тот был еще жив. Разумеется, Мейсон понял мою шутку.

Сьерра бросила на меня очень красноречивый взгляд, который так и кричал, какая мы прекрасная пара, а затем встала с кровати.

– Пойду посмотрю, не нужно ли чем помочь маме.

Я хотела попросить ее посидеть с нами, чтобы не оставаться в спальне наедине с Мейсоном Бекетом.

Уходя, Сьерра улыбнулась ему, а тот вошел в комнату. Хотя я его не приглашала!

– Как дела, Синклер? Все решетки облазила?

Ну никакого чувства юмора, что бы там ни говорила сестра. Я одарила его недовольным взглядом, однако он не понял намека. Вместо этого он осмотрелся по сторонам, изучая комнату.

– А здесь ничего не изменилось.

Я не ответила, потому что от близости Мейсона у меня перехватило дыхание. Думать я могла лишь о том, как опозорилась, когда мы в прошлый раз оставались вдвоем. Затем я напомнила себе: если нас увидят вместе, с работой можно попрощаться, – и призвала на помощь всю свою ненависть к нему.

Ненависть нужна, чтобы держать его на расстоянии, но главное – чтобы держать на расстоянии меня.

Потому что, как бы мне ни хотелось обвинить во всем алкоголь, я по-прежнему мечтала поцеловать Мейсона.

Безумие какое-то.

– Тебе идет, – сказал он, и лишь спустя секунду я поняла, что он говорит о моих волосах, которые я так и не уложила. Поэтому я собрала их в высокий хвост и завязала резинкой, которая была у меня на запястье. Обычно я так не делаю, но уж лучше хвост, иначе он подумает, что я оставила так ради него.

– А это кому? – Я указала на цветы.

– Может, тебе. Может, я решил за тобой поухаживать.

Моя внутренняя сирена завопила не хуже пожарной сигнализации в офисе.

– Нечего за мной ухаживать. У нас запрещено ухаживать. Нарушение карается штрафом.

Он рассмеялся, а затем сказал:

– Цветы для твоей бабушки.

Бабуля не любила никого, за исключением нашей семьи и Мейсона. Она постоянно заводила о нем разговор. Я ее обожала, хотя эти разговоры действовали мне на нервы.

– И зачем? – спросила я. – Ты и так давно завоевал ее сердце. К чему прилагать дополнительные усилия?

– Я могу попытаться приглушить свое обаяние, но у меня нет кнопки, которая отключает его полностью.

О да, с этим не поспоришь.

– Слушай, – сказала я, – давай договоримся. Ты будешь сидеть со своего края стола, я – со своего…

– Не встретиться им никогда^[4]? – продолжил он, подойдя ближе. Цветы зажало между нами и чуть не расплющило.

– Букет помнешь, – заметила я, и дыхание сбилось от разгоревшегося в его глазах огня. Внутри у меня все скрутило от желания и жара.

– Оно того стоит.

От этих слов мои губы разомкнулись, а его взгляд стал по-настоящему обжигающим.

– Саванна? – Появилась мама и разрушила все чары, которые он исхитрился на меня наложить, а я отпрыгнула, как будто нас застукали за чем-то неприличным. – А, Мейсон, вот ты где. Не поможешь Сьерре накрыть на стол? Мне нужно с дочкой поговорить.

– Да, конечно. Пойду отнесу цветы.

Он сделал пару шагов спиной назад, все так же неотрывно глядя на меня. Как будто что-то обещал.

Когда он ушел, я приложила руку к губам. Их по-прежнему покалывало от предвкушения.

– Садись, – пригласила мама, похлопав по кровати рядом с собой. – Нам нужно поговорить.

Глава 20

Самый верный способ вновь почувствовать себя ребенком – это услышать от матери фразу «Нам нужно поговорить». Если она начнет отчитывать меня за то, что застала нас с Мейсоном в спальне, я взорвусь.

Я села рядом.

– Постарайся вести себя повежливее, – сказала мама. – Хизер сейчас нелегко, и я хочу, чтобы она отдохнула и хорошо провела время.

– А что случилось? – забеспокоилась я.

– Ничего страшного, – ответила мама.

Мейсон наверняка знает и сможет рассказать.

– Буду паинькой, – пообещала я, чувствуя вину за то, что мама была далеко не первой, кто попросил меня держать свои эмоции в узде.

– Спасибо. И я хочу, чтобы ты спустилась с нами поужинать. Пожалуйста, не сбегай к себе, чтобы почитать.

– Обещаю.

– И в комнату Сьерры тоже! – добавила она, перекрывая лазейку, которую я рассчитывала использовать.

– Не буду.

– Спасибо. Папа только что привез бабушку, через пару минут сядем за стол. Спустись и поздоровайся.

Я надеялась, что у меня будет время сделать прическу и накраситься, но мама ждала, и оставалось только последовать за ней. Я старалась морально подготовиться, как и советовала Сьерра. Появление Мейсона выбило меня из колеи. Почему мое тело так на него реагирует, если я все еще злюсь?

Чем больше я об этом думала, тем сильнее раздражалась. Если я ему действительно нравилась, почему он не извинился? Неужели не понимал, как это важно? Пока не расставим все точки над i, между нами ничего не будет.

Спускаясь по лестнице, я напомнила себе, что это вообще не имеет значения. Даже если в какой-то параллельной вселенной мы с Мейсоном захотели бы встречаться, он все равно остается моим клиентом. По городку поползли бы слухи, что мы вместе, и Вивиан при первом удобном случае рассказала бы об этом своему братцу – такого мне точно не надо.

Мейсон, конечно, хорош, но карьерой ради него я рисковать не собираюсь. Моим любимым оружием был гнев – чувство, знакомое не понаслышке. Нужно держаться за него, подпитывать, чтобы не выпускать эмоции наружу, когда Мейсон рядом.

Мы вошли в гостиную. Все сидели на диване, а бабуля – в своем любимом кресле, в котором папа обычно смотрел спортивные передачи. Бабушка понюхала цветы, подаренные Мейсоном, и отдала маме, чтобы та поставила их в вазу.

Хизер подошла ко мне, чтобы обнять и поздороваться. После крепких объятий я спросила:

– Как дела? Все в порядке?

– Да, просто немного приболела, – ответила она. – Все будет хорошо.

Остальные разговаривали, не обращая на нас внимания, но я все равно посмотрела на Сьерру – вдруг она услышала? Интересно, она знает, что случилось?

Хизер снова села на диван, а я подошла и поцеловала бабушку.

– Как ты, бабуль?

– Хорошему человеку везде хорошо, – ответила та. – А как поживает одна из моих любимых внучек?

Кроме нас со Сьеррой, внучек у бабушки не было, но фраза все равно меня рассмешила.

– Хорошо, – пришлось соврать мне.

Бабуля наверняка встала бы на сторону Мейсона, особенно после цветов.

– Присаживайся, – сказала она, и тут я поняла, что рассадкой гостей занималась Сьерра, потому что единственное свободное место было рядом с Мейсоном.

Меня не проведешь! Я села на диван между сестрой и папой, хотя места там не было. Сьерра возмутилась. Сама виновата! Вот пусть теперь и садится с Мейсоном.

– Видела, какие у меня цветы? – спросила бабушка.

– Красивые, – кивнула я.

Та потянулась, чтобы погладить Мейсона по коленке.

– Хороший мальчик. Одна из вас обязательно должна выйти за него замуж и подарить мне правнуков.

– У Сьерры как раз никого нет, – сообщила я, и сестра нахмурилась. Она, как и я, не очень-то любила быть героиней таких разговоров.

У бабушки был только один ребенок – наш отец, – но ей всегда хотелось большую семью. Мы со Сьеррой на какое-то время закрыли эту потребность, однако, едва нам стукнуло двадцать один, бабуля решила, что мы достаточно взрослые и готовы производить на свет правнуков, так что теперь ни одно воскресенье не обходилось без этого разговора.

– Грех не передать такие гены дальше, – сказала бабушка, оборачиваясь к Мейсону.

– Что ж, если найду ту самую, непременно так и сделаю.

Конечно же, при этих словах ему обязательно надо было посмотреть на меня, и это наверняка не укрылось от внимания остальных.

– Очки забыла. Принеси мне газету и расскажи, что там пишут. Если будет что интересное, попрошу тебя почитать, – сказала бабушка Мейсону.

Газету? Мы перестали их выписывать, еще когда я в школу пошла, поэтому прессу бабуля обычно приносила с собой. С чего она взяла, что мы их читаем?

– Мам, ты же не взяла газету, – напомнил ей отец.

Мейсон достал телефон.

– Если хотите, могу почитать новости из подборки «Гугла».

– Хорошо, давай, – согласилась она.

– Итак. Первая статья – что нужно, чтобы каждое утро вставать в пять часов. Полагаю, будильник.

Я поджала губы, чтобы не засмеяться.

– Неинтересно, давай дальше.

Он промотал новости на экране.

– Семь способов не умереть от укуса гремучей змеи. Думаю, первый – не дать себя укусить.

Я не сдержалась. Мейсон услышал вырвавшийся у меня смешок, и его глаза засияли.

Злюсь. Я на него злюсь. Почему мне приходится постоянно себе об этом напоминать? Почему так сложно призвать это чувство себе на помощь?

Справедливости ради, он ведь предупреждал, что не может отключить свое обаяние. Не соврал.

Слава богу, мама позвала обедать, и все отправились в столовую. Я заняла привычное место, но когда Сьерра села рядом, мама сказала ей:

– Садись сюда, с Хизер.

А значит, единственное свободное место для Мейсона оказалось возле меня.

Моя семья даже не скрывает своих намерений!

Сьерра убрала столовые ножи подальше от наших тарелок.

– Не хочу давать тебе орудие убийства, – сказала она тихо, чтобы никто, кроме меня, не услышал.

Может, и правильно.

Мне снова захотелось сбежать, но я обещала маме не прятаться в спальне. Нет, просижу весь ужин рядом с Мейсоном, постоянно задевающим меня рукой, и буду спокойной и вежливой, чтобы не расстраивать ни Хизер, ни бабушку.

Целых двадцать минут мне это удавалось, а потом я начала бояться, что взорвусь.

Сперва мы с Мейсоном не разговаривали, но он все время толкал меня локтем, пока ел. Разумеется, его посадили не слева, а справа от меня, чтобы мы уж наверняка мешали друг другу: ведь он левша, а я правша.

Как будто мама сегодня специально подстроила все так, чтобы максимально мне досаждать.

Я раздражалась все больше и больше. Меня злило и то, как приятно было к нему прикасаться, даже случайно. Я чувствовала себя глупой и безвольной – чем дальше, тем хуже.

Руку продолжало покалывать от этих прикосновений, мне было трудно не только есть, но и дышать. Мозг отказывался работать и мог думать лишь о том, какая сильная у Мейсона рука, какая теплая кожа и как приятно он пахнет.

– Саванна, не забывай про овощи, – сказала бабушка, протягивая Мейсону тарелку, чтобы он передал ее мне. – Ты – то, что ты ешь.

– Что-то не припомню, чтобы ела стресс и заедала растяжением лодыжки, – тихо пробормотала я.

Мейсон улыбнулся, услышав мои слова, а меня разозлило то, как мне нравится вызывать у него улыбку.

А еще меня бесило, что мы с ним годами придумывали шутки про любовь бабули к пословицам и поговоркам, а сейчас я случайно создала новую.

Мне было сложно следить за беседой, потому что все мое внимание было сосредоточено на нем. Остальные, похоже, хорошо проводили время, и я даже попыталась бы поучаствовать в общем разговоре, но не могла и двух слов связать, как язык проглотила.

Я была на взводе и очень зла – и эти эмоции мне мешали.

Моя семья весело общалась с Мейсоном, как будто он мне ничего не сделал и вообще весь такой замечательный. Словно он блудный сын, наконец-то вернувшийся домой, а я – какой-то подкидыш.

Может, все дело во мне? Может, я намеренно отстраняюсь? Пора перестать на него отвлекаться и начать следить за беседой. Бабушка рассказывала о том, как она однажды пошла на вязание, но поняла, что ей не нравится, и решила раздать пряжу подругам, а одна устроила скандал, потому что не хотела брать «использованные нитки».

– Ну я ей и сказала, что дареному коню в зубы не смотрят, – продолжала бабуля.

Мейсон наклонился ко мне и прошептал:

– Много людей погибло из-за того, что никто не удосужился посмотреть в зубы самому известному дареному коню в истории.

Только Мейсон стал бы шутить про троянского коня за столом. Как я ни сопротивлялась, шутка меня развеселила, а от его шепота и горячего дыхания по шее пробежали мурашки.

Пока я разбиралась со своими взбунтовавшимися эмоциями, Мейсон окончательно очаровал бабушку. Настолько, что она несколько раз напоминала Сьерре, что тот все еще свободен, а сестра в свою очередь соглашалась, что это, конечно, ужасное упущение, и бросала на меня косые взгляды.

Да они все сговорились! Решили вымотать меня до полного изнеможения.

Поскольку обед подходил к концу, я встала из-за стола.

– Всем спасибо.

Мама, вероятно, рассчитывала, что я помогу ей убрать посуду, но я не могла здесь больше оставаться. Как будто во время того пьяного вечера с Мейсоном во мне сработал какой-то переключатель, который теперь никак не удавалось вернуть в исходное положение.

Несмотря на все благоразумие, на весь мой гнев и обиду, меня безумно к нему тянуло.

Пришлось напомнить себе, что влечение не было взаимным. Он меня отверг. Утверждал, что тоже хочет поцеловать, а сам ничего не сделал, когда была такая возможность.

«Ты несправедлива, – прорезался мой внутренний голос. – Ты напилась, и он решил не пользоваться твоим беспомощным состоянием». Звучит логично. Ой, да ну ее, эту логику!

Я устремилась прочь из столовой, на мгновение задумавшись, а куда, собственно, пойду. Неважно, главное, чтобы отсюда. Я отправилась в папин кабинет, расположенный в задней части дома. Когда папа уставал от жизни с тремя женщинами под одной крышей, он сбегал сюда. Я закрыла за собой дверь, прислонилась к ней спиной и глубоко вздохнула.

Папа очень любил книги, у него была обширная библиотека. С этим местом у меня связаны самые приятные воспоминания о том, как мы с папой проводили здесь дождливые дни, читая книжки.

С Мейсоном мы тоже так делали.

Я подошла к полкам и пробежалась пальцами по корешкам книг. Рука остановилась возле любимых с детства «Балетных туфелек»^[5].

Я взяла книгу с полки и устроилась на диване, подобрав ноги. С улыбкой вспомнила, как мечтала стать археологом и хотела, чтобы мое имя начиналось на «П».

А потом в моем сознании всплыло воспоминание о том, как Мейсон, чтобы порадовать меня, отправился со мной на раскопки – мы пытались найти на заднем дворе кости динозавров. Нам тогда сильно досталось от родителей за выкопанные ямы.

Нет. Не буду об этом думать. Лучше сосредоточусь на книге, успокоюсь и не буду изводить себя из-за Мейсона Бекета.

Я как раз закончила первую главу, когда дверь внезапно открылась. Похоже, мама пришла читать мне нотации.

– Я сделала, как договаривались, – сказала я, не отрываясь от книги. – Была вежливой, не закатывала скандалов и не сбежала к себе. Это не моя комната.

– Я вижу.

Мейсон. Я тут же посмотрела наверх и встретилась с ним взглядом. Я-то считала это место безопасным убежищем, в котором можно спрятаться от раздиравших меня чувств и эмоций. Да как он посмел сюда явиться! Мыслила я, конечно, иррационально, но не могла ничего изменить.

– Что делаешь? – спросил он.

– Читаю.

– Что читаешь?

– Это новомодное изобретение называют «книгами». Черточки соединяются в слова, а те в свою очередь образуют предложения, которые можно читать про себя, то есть молча. Так что тихо.

– Я имел в виду, как называется твоя книга?

– Она называется «Уйди и не мешай мне читать, потому что я очень не люблю, когда меня отрывают от чтения».

– Я помню.

За этими двумя словами скрывалось так много невысказанного: и скрытый смысл, и ностальгия, и напоминание о моей неразделенной влюбленности, – что думать об этом было больно.

– Иди уже, – сказала я, пытаясь вновь сосредоточиться на книге, но строчки расплывались у меня перед глазами.

Мейсон же сделал все наоборот: закрыл дверь и подошел ко мне.

– Опять на меня злишься, – сказал он, и кровь во мне забурлила от ярости. – Я думал, это уже в прошлом.

Я уставилась на него.

– С чего бы вдруг?

– Не знаю. С того, что ты хотела меня поцеловать? Ты поэтому злишься?

Думает, мне стыдно? Возможно, прямо сейчас я раздражалась как раз из-за этого, но ему я в этом никогда не признаюсь!

– Нет!

Сложно было не заметить, как его глаза потемнели и вернулся тот голодный взгляд, от которого внутри у меня все плавилось и я не могла вдохнуть.

– Ты злишься потому, что я не ответил на поцелуй, которого ты ждала?

Глава 21

Пораженная его словами, я на какое-то мгновение лишилась дара речи.

– Это не… Я не… Какой же ты… Я…

Мейсон навис надо мной, и пришлось задирать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– А ты когда-нибудь замечала, как сложно завершить предложение, когда врешь? Или это только со мной так? А когда обманываешь саму себя, тоже мыслишь оборванными фразами?

Да кто он такой, чтобы рассказывать мне про меня же? Чтобы делать такие выводы? Вне себя от гнева, я захлопнула книгу и бросила ее на диван. Вскочила я так резко, что застала его врасплох. Рассчитывала, что он сделает хотя бы шаг назад, потому что я заняла все пространство перед ним, но он и не двинулся.

Тогда я начала тыкать указательным пальцем ему в грудь. Глупо и несерьезно, но я была так зла, что не знала, как еще ему объяснить.

– Ты не мог вести себя тише на сеансе гипноза, мешаешь мне читать своими разговорами. Так сложно просто замолчать?

– Ну так заставь меня. – В его низком, опьяняющем голосе прозвучал вызов.

И тогда я сделала единственное, что казалось мне правильным. Обвила его шею руками и поцеловала – что угодно, лишь бы замолчал.

Самые восхитительные ощущения в моей жизни: чувствовать его теплые губы, утопать в аромате его изысканного парфюма, прижиматься к его сильному телу, вытянувшемуся по струнке.

Я тут же осознала свою ошибку и отшатнулась.

– Прости, – сказала я тяжело дыша. – Зря я это все…

Но закончить не успела, потому что Мейсон притянул меня обратно. Это был самый сексуальный поцелуй в моей жизни.

Его губы были ненасытными, требовательными, настойчивыми – я за ними не поспевала. Они не останавливались, скользя то в одну, то в другую сторону, точно он изголодался и ждал этого поцелуя не меньше, чем я. Происходившее переполняло меня эмоциями и ощущениями, лишая возможности мыслить, и мне оставалось только повиснуть на нем, чтобы он и дальше меня не отпускал.

Я и представить не могла, насколько восхитительно Мейсон Бекет целуется. Это было прекраснее, чем даже в самых смелых моих подростковых фантазиях. Он знал, что делает, и делал это намного лучше всех, с кем я встречалась.

Как будто он изучил меня настолько хорошо, что понимал, как свести с ума.

Он стянул с моих волос резинку и запустил в них пальцы. Если робкий голос моего разума все еще хотел остановить поцелуи, одним этим движением Мейсон заставил его замолчать навсегда. Невероятно!

Я простонала, и в ответ он издал звук, от которого у меня подкосились ноги – и я точно упала бы, если бы его объятия были чуть менее крепкими.

Придерживая меня одной рукой за затылок, а другой за талию, прижимаясь ко мне лицом, он заставил меня отступать назад, пока я не врезалась спиной в книжные полки. На пол посыпались книги, но мне было все равно.

– Извини, – пробормотал он.

– Замолчи.

Не думать ни о чем, целиком отдаться ощущениям. Я снова притянула его, чтобы поцеловать – ничего другого мне сейчас не хотелось.

Каждое движение губ заставляло мое тело дрожать. Внутренности сжались в комок, а устремившийся по венам огонь поджигал нервные окончания и взрывался нескончаемыми фейерверками. Разливавшееся от позвоночника желание все усиливалось, мне хотелось большего.

И Мейсон готов был дать мне больше.

Никогда бы не подумала, что между нами может возникнуть такая искрящаяся, всепоглощающая страсть, в которой я почти растворялась. Я не знала, как обуздать свои чувства, как будто могла разорваться на мелкие клочки от переизбытка ощущений.

Он себя тоже не сдерживал, шел на поводу у жажды, влечения и разгорающегося пламени страсти, способного поглотить нас обоих. Да пусть хоть весь дом спалит, лишь бы не переставал целовать. Его поцелуи плавили и обжигали, а если я на долю секунды и помышляла их прекратить, он тут же испепелял эти крамольные мысли.

Его подтянутое тело теснило меня к полкам, не оставляя возможности ускользнуть. Мне нравилось прижиматься к нему, чувствовать, как биение его сердца отдается в моей груди.

Поцелуи были страстными и ненасытными, словно Мейсон боялся, что я больше никогда не разрешу себя целовать. Небезосновательно. Некая доля моего мозга, еще не утратившая способность мыслить рационально, подсказывала, что я должна все прекратить и так вообще нельзя, но я собиралась насладиться каждым мгновением.

Он отклонился, и губы защипало от приятнейшей боли. Я ждала продолжения, но ничего не происходило. Утопая в ощущениях, которые он во мне вызвал, я не сразу открыла глаза. Все вокруг плыло, не давая сфокусировать взгляд.

– Что?

– Все еще ненавидишь меня? – спросил Мейсон. Его голос был одновременно таким дразнящим, раздражающим и сексуальным.

– Да, – выдохнула я, сама не очень-то веря своим словам. – Ненавижу.

Левой рукой он поднял мои запястья и прижал к полке над головой. Его ладонь – такая большая – с легкостью их удерживала, не давая мне вырваться. Да я и не пыталась.

– Тогда ты наверняка возненавидишь и то, что я сейчас сделаю.

Он наклонился и начал целовать мою шею.

Колени подкосились, и теперь меня удерживала только его рука на запястьях и то, что другой рукой он обвил мою талию и прижимал к себе все сильнее.

– О да, чудовищно, – дрожащим голосом прошептала я.

– Ты очень убедительна.

Меня дразнило горячее касание его губ. Я застонала, и его губы растянулись в улыбке.

Тысячу раз представляла себе, как мы будем целоваться, и это всегда бывало по-разному. Откуда было мне – тогда еще подростку – знать, что от его поцелуев я почувствую внутри такой пожар, словно вот-вот сгорю, обратившись горсткой пепла? Я ощущала его желание, изголодавшуюся настойчивость и неутомимость, стремление прижаться ко мне.

Его губы поднялись к моей скуле.

– А это тоже ненавидишь?

Я попыталась кивнуть, но голова отказывалась двигаться.

– Еще как. И тебя тоже.

Переключившись на мое ухо, Мейсон нежно посасывал мочку. Я закатила глаза и выгнулась всем телом, прильнув к нему еще сильнее.

– А это?

– Ненавижу больше всего на свете, – простонала я.

Как можно испытывать к человеку такое отвращение и при этом так жаждать его прикосновений?

Его правая рука переместилась с моей талии к пуговицам сарафана, расстегивая первую, в то время как поцелуи спустились ниже, и он прошелся языком по моей ключице. Я поняла, к чему он ведет, и это говорило о полном безрассудстве нашего обоюдного желания, которое заставило его совершенно забыть о том, что в доме мы не одни.

– Стой, – сказала я, и каждая клетка моего организма завопила от такой глупости.

Он тут же отпустил мои руки, и они безвольно упали. Мейсон сделал шаг назад, держа ладони перед собой, словно я собиралась его арестовать.

– Прости, – отозвался он, с трудом дыша.

Моя грудь тоже тяжело вздымалась, и я не сразу смогла вдохнуть достаточно кислорода и заговорить. Ему не за что было извиняться. Я первая его поцеловала.

Правда, он был настолько невыносимым и соблазнительным, что это можно считать провокацией.

– Ничего не соображаю, когда ты такое вытворяешь, – сказала я, не в силах по-другому объяснить, почему заставила его прекратить.

Он опустил руки.

– Что именно? Когда целую тебя?

Я кивнула, тяжело сглатывая.

Его довольная сексуальная улыбка меня чуть не доконала.

– Это хорошо.

Да, просто замечательно, но речь сейчас не об этом.

– Тебя видели. Точнее, нас. Видели вместе. Когда сработала пожарная сигнализация. Все знают, что ты мой клиент. У меня могут быть неприятности.

– Из-за чего?

Если этот слух еще не разошелся дальше, значит, моя семья и Бриджит действительно меня любят.

Но не могу же я давать журналисту в руки такое оружие, особенно когда он собирается писать обо мне статью. Придется обойти этот момент.

– Будут, и все. Нам нельзя…

Мое тело приводило очень серьезные аргументы, почему его не нужно было останавливать, и я не могла к ним не прислушиваться.

Он посмотрел по сторонам и спросил:

– А эти, кто видел, сейчас с нами в одной комнате?

Мою кожу обдало жаром предвкушения.

– Нет. Но нам все равно не стоит…

Даже я почувствовала, каким неуверенным был мой протест.

– Я хочу тебя целовать. Еще с того момента, как снова увидел, а ты одарила меня таким взглядом, будто готова убить с особой жестокостью.

Как ласково он это сказал!

– Я и сейчас готова тебя убить.

– Тогда зачем поцеловала?

Хороший вопрос.

– Не знаю.

– Еще как знаешь.

От уверенности в его тоне мои ноги опять стали ватными. Ближе, еще ближе. Я затаила дыхание в ожидании. Это настоящая пытка.

Когда его грудь коснулась моей, я испустила вздох облегчения, потому что именно этого и хотела. Мейсон оперся предплечьем о полки у меня над головой. А пальцами другой руки повел по моей щеке, пока не дошел до губ, горевших от его прикосновений. Его большой палец скользнул по ним, и я с трудом проглотила стон.

– Синклер, скажи «да». Ведь говорить «да» так хорошо. Попробуй новое, почувствуй, как это приятно.

Он был такой соблазнительный и притягательный, что я не сразу поняла, где я это слышала раньше.

Я сама так сказала во время гипноза. Он пытался использовать мои же слова против меня.

– Ничего не получится. Ты не можешь меня загипнотизировать.

– Могу.

О, еще как может! Сколько бы я ни отрицала, он заворожил меня, едва вернувшись в Плайя-Пласида.

Он убрал пальцы и приблизил губы к моим.

– Чего ты хочешь?

Я не готова была отвечать на эту провокацию.

– Все слишком быстро, – сказала я. – Я так не могу.

Сама не знаю, что имела в виду, но целоваться с ним в папином кабинете, пока в другой комнате бабушка рассказывает истории про пряжу, было совершенно невозможно.

– Уверена? – Мейсон улыбнулся. – Может, мне снять рубашку?

Мне так сильно этого хотелось, что я чуть не ударилась в панику.

– Нет-нет.

– Ну ладно. – Может, тогда тебе снять блузку?

Я не смогла сдержать улыбку.

– Это сарафан.

– Ну сарафан же тоже можно снять?

– Нельзя.

– Как скажешь.

И, словно нарушая все законы физики, его губы вдруг оказались еще ближе к моим, даже не соприкоснувшись.

– Как скажешь, так и будет.

Я содрогнулась, мои нервные окончания затрепетали. Все плохо. Ой, как плохо.

Похоже, Мейсон действительно меня околдовал, и я готова на все, лишь бы поцелуи не прекращались. Даже если придется унижаться.

Он двинулся, и теперь я чувствовала призрачное касание его губ – совсем рядом, но все же недостаточно близко.

– Чего ты хочешь? – повторил он вопрос.

Проглотив остатки гордости и гнева, я призналась:

– Хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Глава 22

Еще одна самодовольная улыбка, прежде чем он чуть подался вперед и поймал мои губы. Я тут же обвила его шею руками, чтобы не отпускать. Тогда он поцеловал сильнее, и меня подхватил огненный вихрь желания.

– Мейсон… – тихо выдохнула я, не в силах удержаться.

– Хочу до конца жизни слушать, как ты со стоном произносишь мое имя, – властно прорычал он, и я почувствовала, как у меня на затылке проступают капельки пота. – Знаешь, сколько лет я мечтал тебя поцеловать?

Мне было нечего на это сказать. Я могла бы напомнить себе, что он меня ненавидел и не хотел, однако Мейсон только что признался в обратном.

Я решила сделать вид, что ничего не слышала.

– У тебя неплохо получается, – только и сказала я.

Ошеломленная, я лишь пассивно плыла по течению, что было для меня очень несвойственно. Хотелось соревноваться и победить, поставить его на колени, стать его единственным желанием.

– Неплохо? – спросил он, а затем с шумом втянул в себя воздух, когда я прижалась губами к его горлу.

Теплая кожа, его запах. Я провела губами по шее, и он сказал:

– Во время сеанса, когда ты меня похвалила, мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не схватить тебя, не усадить сверху и не зацеловать до потери пульса.

Настал мой черед улыбнуться. Мне нравилось чувствовать над ним власть.

Продвигаясь с поцелуями выше – его щетина легонько покалывала мои губы и щеку, – я вызвала у Мейсона волну дрожи. Меня не покидали мысли о нем без одежды. Я нежно поцеловала его и потянула за рубашку, чтобы вытащить заправленный в брюки край и прикоснуться к мускулистой спине.

– Если будешь продолжать в том же духе, я могу не сдержаться, – предупредил он и потерся об меня носом.

– Чего ты хочешь? – спросила я.

Он отклонился, чтобы посмотреть мне в глаза.

Вместо желания я увидела в его взгляде какую-то необъяснимую нежность. Он погладил меня по лицу, убирая прядь волос за ухо. Его пальцы скользили вниз по моей щеке.

– Единственное, чего я хочу, – это ты, Синклер.

Происходило что-то важное, но его поцелуи расплавили мой мозг, поэтому я не могла сообразить, что именно.

– Саванна?

Я услышала голос Сьерры и в отчаянии надавила Мейсону на плечи, отталкивая. Она нас найдет, а он весь растрепанный, да и я наверняка лохматая и выгляжу не лучше. А губы я красила? Не помню. Если и красила, должно быть, все уже размазалось по лицу. Я поискала на полу резинку – нашла! – и снова собрала волосы в хвост.

Мейсон лишь удивленно наблюдал, как я рванула к окну, чтобы посмотреть на свое отражение. Помады не было, но губы опухли, а щеки горели ярким румянцем. Надеюсь, сестра не заметит.

– Саванна?

– Я здесь! – сказала я, прыгая на диван и хватая книгу.

Сьерра открыла дверь в кабинет и просунула голову.

– Мы собираемся есть мороженое. Хотите?

– Да! Я где-то слышал, что говорить «да» легко и приятно, – сказал Мейсон, и я изо всех сил старалась не покраснеть. – Не откажусь.

– А я не хочу, спасибо. – Я не отрывала взгляд от страницы, надеясь, что они уйдут и сестра не поймет, чем мы здесь занимались.

– Идем, – сказала та, и я почувствовала на себе пристальный взгляд Мейсона.

Он ушел, не проронив ни слова. Сьерра пошла за ним, а потом остановилась и позвала меня.

Я оторвалась от «чтения».

Она показала себе на грудь.

– У тебя пуговица расстегнулась, и ты держишь книгу вверх ногами, – сообщила она и подмигнула.

Стоило ей выйти за дверь, как я рухнула на диван. Ну все, теперь она мне проходу не даст!

Как я могла такое допустить? Не стоило поддаваться порыву.

Это не должно повториться.

Никогда. Ни-ко-гда!

* * *

Мне в голову пришло единственно решение – прятаться как можно дольше. Я перестала встречаться с Бриджит и сестрой на людях и почти все свободное время проводила дома.

Проблема только в том, что сегодня аукцион школьного фонда и вечеринка в честь него. В целом свою часть работы я выполнила: собрала лоты, распечатала для каждого бумаги и всех обзвонила, чтобы подтвердить участие.

Всех, кроме Мейсона. Не стала уточнять, готов ли он оценить рукопись того, кто выиграет его лот на аукционе. Но бумаги тем не менее распечатала.

К мероприятию все готово, сегодня справятся без меня.

Я настолько накрутила себя мыслями, что встречу его там, что меня тошнило от волнения. Я съежилась на кровати, замоталась в одеяло и мечтала, чтобы меня здесь никто не нашел.

Эмоциональные качели вернулись и ударили с новой силой. Я не могла распутать клубок своих противоречивых чувств, а после поцелуев в папином кабинете ситуация стала в сотню раз сложнее.

Потому что теперь я знала, что упускаю: такую физическую близость я еще никогда не испытывала.

Не говоря уже о близости эмоциональной, которая у нас когда-то была.

Я застонала и перевернулась на другой бок. Нельзя с ним сегодня встречаться. Вивиан принимала активное участие в делах фонда, так что наверняка придет на аукцион, а мне нельзя так рисковать. Вдруг у нас с Мейсоном что-то случится, и все это увидят? Я уже убедилась: одного пылкого взгляда мне достаточно, чтобы позабыть обо всех предосторожностях.

Когда мама зашла меня проведать, чувствовала я себя просто чудовищно, что и неудивительно. Я сказала, что никуда не пойду, и она от меня отстала.

Но только не сестра.

– Ты ведь прикидываешься? – спросила она, садясь на кровать рядом.

– Нет. У меня живот сводит.

Она засунула руку под одеяло, чтобы пощупать мой лоб.

– Температуры нет.

Неправда. Внутри у меня был пожар от горячки по имени Мейсон. Похоже, у меня совсем не оказалось антител к этой заразе, и я обречена вечно мучиться своими чувствами к нему.

Сьерра убрала руку, но продолжала сидеть рядом. Я высунулась из-под одеяла и посмотрела на нее.

– Ну что?

– Как сказал бы мой психолог: «Что с тобой не так?»

– Пытаешься меня пристыдить?

Она пожала одним плечом.

– Это ты, а не я, чуть не занялась любовью с Мейсоном, пока в другой комнате была бабушка.

Я не ответила, тогда она добавила:

– Не хочу совать нос не в свое дело, но…

– Так и не суй!

– Я-то думала, тебе не терпится поделиться?

Мне и впрямь хотелось этого до одури, но то, что произошло, было слишком личным, не для ее ушей.

– Ну, мы ругались, потом целовались – вот и все. О чем тут рассказывать?

– Ну уж нет! Думаю, ты многого недоговариваешь. Я, конечно, не сильна в математике, но это очевидно, как дважды два четыре.

– Что очевидно?

– То, что, несмотря на все попытки отрицать, ты, сестренка, испытываешь к Мейсону очень теплые чувства.

– Не теплые, а жгучие – ненависть! – поспешила возмутиться я. – С чего ты вообще это взяла?

– С того, что ты слишком рьяно его ненавидишь.

Неужели она не видит полного отсутствия логики?

– Ненависть – противоположность любви.

– Нет, противоположность любви – это безразличие, а ненависть говорит о сильных эмоциях, о страсти.

Сьерра и понятия не имела, о какой страсти идет речь.

– С того момента, как тебе вынесли предупреждение, ты и словом о Тимоти не обмолвилась, – продолжила она. – Вот кого ты должна ненавидеть, но не можешь, потому что все твои эмоции и время уходят на Мейсона.

Что ж, в этом была доля правды, но она все равно не понимала.

– Я в него не влюблена.

– Я тебе верю, – сказала она, поглаживая меня по руке. – А ты сама-то себе веришь?

Нет. В этом и проблема.

– Нет у меня к нему никаких чувств, – настаивала я.

– Ты моя сестра и я люблю тебя, но ты смотришь на него так, будто он огромный мешок M&M’s.

– Неправда!

– Как говорил Сократ: «А вот и правда!»

Хотелось бросить ей в ответ «А вот и нет!», но тогда наша перепалка продолжалась бы до бесконечности. Вместо этого я шумно вздохнула, чтобы показать, как мне не нравится весь этот разговор.

Она не поняла намека или решила не обращать на него внимания.

– Слушай, – продолжила Сьерра, – когда ты не хотела идти с ним на свидание и я сказала, что следующей на очереди должна быть я, ты меня неправильно поняла и решила, будто я хочу с ним встречаться. А смысл был в том, что Мейсон настолько в тебя влюблен, что пойти на свидание с кем-то, кто как две капли воды похож на тебя, было бы для него неплохой заменой. Это взаимно. Он от тебя без ума.

От этих слов мое сердце сжалось.

– Неправда. Не может быть.

– Тогда почему он тебя поцеловал? Просто так?

Сьерра никак не могла понять.

– Физическое влечение и чувства – не одно и то же. Разве нельзя поцеловать человека, которого ненавидишь?

– Нельзя! Ты бы точно не смогла, – сказала она. – Я понимаю, почему ты пытаешься сохранять дистанцию, но он ведь всегда тебе нравился, всегда был самым близким.

– У меня были и другие!

– Таких – не было.

Она опять преувеличивала, лишь бы доказать, что права.

– С Мэттом все было серьезно.

– Ты бросила его через три месяца, потому что ему не нравилось твое любимое телешоу. Прошу заметить, то самое, что вы смотрели с Мейсоном.

Возразить было нечего.

– И что?

– Давай начистоту. Серьезные и длительные отношения у тебя были только с сахаром.

Я презрительно фыркнула.

– В двадцать лет все равно не отношения, а ерунда какая-то. Никогда не знаешь, кого встретишь: будущего жениха или причину непомерных трат на психотерапевта.

С Мейсоном походы к терапевту мне точно обеспечены.

– Не хотелось бы опять включать эту заезженную пластинку, но вам нужно поговорить.

Глубоко внутри, очень-очень глубоко, я понимала, что сестра права. Я веду себя смешно и глупо. Вполне возможно, у Мейсона действительно найдется разумное объяснение произошедшему.

Но если он и правда может все объяснить… какая мне разница? Да, я его поцеловала, но повторять эту ошибку не намерена. Из-за него я стала уязвимой, совершенно беззащитной – и это далось ему так легко! И глазом не моргнет, как снова разобьет мне сердце.

Я этого не допущу, но Сьерре не стоит знать о моих внутренних метаниях.

– Мейсону это с рук не сойдет, ему ведь даже не стыдно! Наш разговор ничего не изменит.

Она обдумала мои слова, а затем сказала:

– Все ошибаются. Быть человеком – значит, уметь прощать и забывать о плохом. Если бы он продолжил в том же духе и снова причинил тебе боль – это одно, но вдруг он изменился? Прошлое не сотрешь, так стоит ли цепляться за гнев, от которого будет больнее только тебе, а не ему?

И вновь она была права.

– Я не собираюсь облегчать груз его совести.

– Понимаю, – сестра кивнула. – Но ты должна простить не ради него, а ради себя.

Я сжала ее руку. Понимаю, она хочет как лучше. Если отбросить эмоции, я готова с ней даже согласиться. Гнев и неспособность простить других и правда очень вредны для душевного здоровья – и я ходячее тому свидетельство, – но это не значит, что я рискну подпустить Мейсона ближе.

Я решила чуть поддаться только ради сестры.

– Ладно. Когда встречу его в следующий раз, так и быть – выслушаю его дурацкие оправдания.

– Вот и молодец! – обрадовалась сестра.

– Почему ты так отчаянно пытаешься нас свести?

– Ну, во-первых, вы оба все-таки очень нравитесь друг другу, хоть и уперлись рогами, а во-вторых, наверное, мне и самой хочется больше контролировать свою жизнь, поэтому важно наладить твою.

– Ты можешь заняться своей.

– Знаю. Я пытаюсь. Прежде всего потому, что немного завидую тому, что есть у тебя.

– Ненависть и желание убивать? – спросила я.

– Нет. – Сестра покачала головой. – Ты как-то сказала, что завидуешь моему спокойствию. А я завидую твоей эмоциональности, твоим ярким чувствам и ощущениям. Ты можешь время от времени пытаться подавить их, но они никуда не исчезают.

– Это не всегда хорошо, – заметила я.

Честно говоря, это вообще довольно плохо. Меня бесило, что я постоянно на эмоциях.

– Может и так, Саванна, но когда ты влюблена, я даже представить не могу, с какой силой ты все чувствуешь, и я завидую тебе. Уверена, ты никогда не будешь встречаться с человеком, который любит тебя меньше, чем ты его.

Я сморгнула выступившие на глазах слезы.

– Тебе тоже не стоит. Ты еще найдешь свою любовь.

– Возможно. Тебе повезло, твою мама нашла, едва мы только родились. Отдыхай. Я зайду после аукциона.

Я снова натянула одеяло на голову, и тошнота вернулась.

Насколько сестра права? Может, я испытываю к Мейсону не ненависть? А что он чувствует ко мне?

Глава 23

Я проснулась в давящей темноте. Лампа на прикроватной тумбе почему-то не включалась.

Сердце екнуло. Электричества нет!

Перебои со светом у нас не редкость, но всякий раз они напоминают о том, как нам приходилось пережидать страшные ураганы в укрытии. Никогда больше не слышала такого сильного ветра. Я тогда была маленькой и очень боялась, что наш дом поднимет и унесет. Даже спустя много лет темнота по-прежнему меня пугала.

Я встала и отправилась вниз, выкрикивая имена домашних и щелкая выключателями. Думала, они уже вернулись с аукциона, но мне никто не отвечал. На всякий случай я обошла первый этаж.

Дойдя до кабинета, я услышала, как наверху что-то упало. В моей комнате!

Горло сжало удушливым страхом, от которого невозможно было вдохнуть, а пульс бешено запрыгал. Может, показалось?

Мобильный я оставила наверху, а городской мы давным-давно отключили. Нужно сходить за телефоном – без него я даже на помощь позвать не смогу. Осмотревшись в поисках оружия, я нашла лишь папин кубок за победу в боулинге, который и ухватила двумя руками, словно бейсбольную биту.

Тихонько, на цыпочках, я поднялась на второй этаж и слегка толкнула дверь. В комнате кто-то есть! Я чуть не подскочила от резкого всплеска адреналина.

Не раздумывая, я бросила кубок в темноту – и услышала удар, проклятья, а потом чей-то голос:

– Синклер?

– Мейсон? Ты что здесь делаешь? Ну, кроме того, что пытаешься довести меня до инфаркта?

– Ты же боишься, когда отключают электричество, вот я и пришел проверить, как ты тут.

– По-твоему, если прокрасться в дом, как вор, и напугать, мне станет легче?

– Ну да, теперь я вижу, что идея так себе. Но дверь была закрыта.

– Конечно закрыта! – возмутилась я, подходя поближе. Тут я заметила кровь у него на лбу. Дотронулась – и Мейсон зашипел.

– Чем ты в меня кинула?

– Папиным кубком за боулинг. Скажи спасибо, что это был не шар. Эй, у тебя кровь.

Я взяла его за руку и повела в ванную, которую мы делили с сестрой.

– Потому что ты на меня набросилась! – пожаловался он.

– Не будешь влезать в чужие дома без спроса. Садись, – сказала я.

Он сел на унитаз, и я достала из аптечки медикаменты. К счастью, наступило полнолуние и тьма не была кромешной.

– Я не без спроса. Ты меня, можно сказать, сама пригласила.

– Когда это?

Я открыла бутылку с перекисью и плеснула немного на ватку.

– Ой! – завопил он, едва я поднесла ее к ране.

– Ну что ты как маленький? – Я вытерла со лба кровь и продезинфицировала ссадину.

– Больно! И все из-за того, что кое-кто швырнул мне в голову кубком, – съязвил он.

Я прочистила рану и подула на нее.

– Зачем ты дуешь?

– Мама всегда так делала, когда я была маленькой.

Мейсон поворчал, а потом заметил:

– Это не очень-то гигиенично.

– Зато облегчает боль.

– Или заносит микробы в открытую рану.

– Да нет у тебя открытой раны! Подумаешь, небольшая ссадина, – сказала я и выбросила ватку. – Перестань ныть. К тому же ты так и не ответил на мой вопрос. Когда это я тебя приглашала?

– Когда напилась – оказывается, ты всегда мечтала, чтобы я забрался к тебе по решетке. Я даже с нее не упал, в отличие от некоторых.

– Надо же, какой ты ловкий! – саркастично заметила я, заклеивая ему лоб пластырем.

– Думал, это покажется тебе романтичным.

Мои пальцы, разглаживающие пластырь, замерли, а сердце медленно и гулко забилось.

– А зачем тебе делать для меня что-то романтичное?

– Синклер, сама знаешь зачем.

Кажется, я действительно знала. Как знали Сьерра и мама, а также бабушка, Бриджит, Хизер – да и вообще все в этом городке.

Только я одна не хотела признавать очевидного. Да и зачем? Все равно у нас ничего не выйдет. Разве я смогу снова открыть ему свое сердце?

Я прочистила горло и сказала:

– Вот, так-то лучше.

Выбросив упаковку от пластыря, я пошла обратно в комнату. Мне почему-то не пришло в голову, что он последует за мной. Я обняла себя за плечи и потерла: меня вдруг охватил озноб от его откровений и от того, что Сьерра была права. У меня действительно есть к нему чувства, даже если я в них пока не разобралась. Стало страшно, и от этого темнота будто сгустилась.

– Может, обсудим тот поцелуй? – спросил Мейсон.

Сердце застучало еще сильнее.

– Не хочу.

Я вспомнила, как сестра убеждала меня поговорить с ним о причинах моей обиды. Почему бы не сейчас? Может, как-то плавно к этому подвести? Сделать из диалога такой сэндвич, когда начинаешь с хорошего.

– Сьерра сказала, ты поддержал ее в тяжелый момент. Был ей другом.

– Мы и сейчас друзья.

Он осторожно присел на мою кровать, словно беспокоясь из-за того, что я сделаю дальше.

– Это очень много для меня значит. Спасибо.

После некоторой паузы он сказал:

– Так странно слышать от тебя добрые слова.

– Мне самой странно.

– Но приятно.

Я тут же подумала о том, что приятно мне, а именно чувствовать на себе его губы, и вдруг выпалила:

– Насчет того поцелуя… Не рассказывай никому.

– Как скажешь, Синклер. Я готов держать рот на замке или найти ему куда более интересное применение. Но выбор за тобой.

Он что, мысли читает?

Жаркое удовольствие фейерверком взорвалось у меня внутри, и я с трудом сдержалась, чтобы не наброситься на него прямо сейчас.

– Давай договоримся, что тот поцелуй был ошибкой?

– Хорошо, если мы также договоримся, что эта ошибка повторится. И как можно скорее.

– Нет, не повторится.

– «А вот и да», как любишь говорить ты.

Руки и ноги потяжелели, точно налились свинцом.

– Почему ты не на аукционе? Разве ты не вызвался в нем участвовать?

– Я не то чтобы вызвался, скорее, оказался в списке на добровольно-принудительных началах. Но свою роль сыграл, все прошло хорошо. А тебя почему не было?

«Потому что я с головой забралась под одеяло, переживая из-за тебя, а теперь ты здесь, и я вообще не представляю, что с тобой делать». Интересно, как бы он отреагировал, произнеси я это вслух…

Догадываюсь. Сказал бы: «Зато я точно знаю, что делать с тобой».

От одной мысли у меня подкосились колени.

– Плохо себя чувствую, – ответила я.

И тут я не погрешила против истины. Раньше у меня, может, жара и не было, зато сейчас точно появился. Потому что в его присутствии моя температура подскакивала до опасного уровня.

– А выглядишь хорошо, – сказал Мейсон, бросив на меня тот самый оценивающий взгляд, от которого мое тело сходило с ума. – И почему мы не можем целоваться?

– Во-первых, ты мой клиент.

– Я не твой клиент.

– Ты пришел ко мне в кабинет, и я провела сеанс. Как еще тебя после этого называть?

– Журналист, который пишет статью и решил испытать все на себе, – ответил он. – К тому же я не заплатил.

– Что?

– Я тебе так и не заплатил, – повторил он. – Разве можно считать меня клиентом, если мои деньги не перешли в твои руки?

И правда. Денег я от него действительно не получила.

Мейсон добавил:

– И я больше никогда не приду к тебе за гипнозом, так что я точно не клиент.

– Ладно, допустим, ты журналист, который пишет статью, а я – твой источник. Неужели журналистская этика позволяет встречаться с героями статей?

Он встал и словно в замедленном действии потянулся в мою сторону.

Ох, мне конец…

– Такое ощущение, – сказал он, – что ты просто ищешь отговорку.

– Не нужны мне никакие отговорки! У меня есть причины!

– Может, расскажешь, что за причины?

Вот он, идеальный момент, чтобы поговорить о прошлом, как я и обещала сестре.

Однако мое тело тут же сообразило: открой я этот ящик Пандоры – и мы останемся без поцелуев. Тогда оно пошло наперекор плану разума и решило взять командование на себя.

– Нет, – сказала я.

Я и сама не понимала, что это значит: то ли я не хочу рассказывать, почему злюсь, то ли пытаюсь усмирить свой предательский организм.

Мейсон положил руки мне на талию, и у меня перехватило дыхание. Он медленно заскользил выше, обнимая и притягивая к себе. Движения были такими осторожными, словно он ждал, что я остановлю его. Но делать я этого, конечно же, не собиралась.

И вот, уже крепко прижавшись к его груди, я издала радостный вздох облегчения.

– Синклер, обещаю, кроме меня, никто не узнает. Стану твоим грязным секретом.

Почему его слова звучат так заманчиво?

Мозг предпринял последнюю попытку исправить ситуацию.

– А что, если гипноз до сих пор не прошел? Ты довольно быстро сказал «да», когда тебя позвали есть мороженое.

Он нежно поцеловал меня в левую щеку, затем провел губами по чувствительной коже.

– Я согласился, потому что мне нужно было остыть и замедлить развитие событий, как ты и просила. Синклер, я не под гипнозом и могу это доказать.

По телу пробежала приятная дрожь.

– Как?

– Попроси меня о чем-нибудь, и я скажу «нет».

– О чем, например?

– Скажем… поцеловать тебя.

Изучая различные виды гипноза, я узнала, что одна из причин, по которой сценический гипноз действует на людей, в том, что гипнотизер дает команду, четкие указания. Он говорит «усните» – и люди засыпают, потому что им предложили, а причин отказаться вроде как не было.

Поэтому, получив такие указания от Мейсона, я ощутила гипноз на себе и повторила:

– Поцелуй меня.

– Нет.

Но затем его губы так быстро охватили мои, что я сначала даже не поняла, что произошло.

Смеясь, я надавила ему на плечи. Он перестал, хотя из объятий меня все равно не выпустил.

– Нельзя отказать и тут же сделать, что просили.

– Очень даже можно.

– Это только опровергает твое утверждение.

– Я не под гипнозом, просто не могу сопротивляться. Ты просишь поцеловать – и я целую, не задавая вопросов.

– Тогда вопросы задам тебе я. Например, да как ты посмел? И что ты вообще о себе возомнил? И зачем ты это делаешь? И не пора ли мне вызвать полицию?

– Давай-ка посмотрим, – сказал он, целуя кончик моего носа. – Я пришел тебя проведать, а ты меня жестоко избила. Похоже, за тобой должок.

– Между прочим, я не дала тебе сгореть при пожаре, так что это ты мне должен.

– Но пожара не было, – парировал он.

– А мог быть! Значит, я спасла тебе жизнь, и ты мне должен.

– И чего же ты хочешь?

Слова уже вертелись на языке, готовые сорваться: «Уходи и оставь меня в покое».

И все-таки я их не произнесла. Не смогла.

– Нам нельзя целоваться, – неуверенно сказала я, но он, должно быть, почувствовал, что я и сама себе не верю.

– Но ты же меня целовала.

– Это была ошибка.

– Дважды! – заметил он.

Я тут же вспомнила слова Бриджит о том, что Мейсон – ошибка, которую она не прочь совершить раз пять или шесть. Да уж, мне и самой хотелось бы почаще так ошибаться.

Он крепко меня обнял, а затем сделал со мной пол-оборота и упал на кровать так, чтобы принять весь удар на себя, а я оказалась сверху.

Будь это кто другой, я бы забеспокоилась, что раздавлю его. Но Мейсон был таким крепким и сильным, что эта мысль даже не пришла мне в голову.

Не говоря уже о том, как страшно я желала вот так к нему прижаться.

– Ой, – сказал он.

– Ты специально!

– Конечно. Но раз уж мы здесь… чего бы тебе хотелось?

– Мне бы хотелось, чтобы ты ушел.

– Я могу уйти, как ты хочешь, а могу…

Он не закончил свою мысль, вместо этого начал нежно целовать мой подбородок. У меня вырвался счастливый вздох.

Я снова вспомнила о том, что обещала Сьерре, и, пока он исследовал мои лицо и шею губами, набралась смелости сказать:

– Нам нужно поговорить.

Мейсон прервался и посмотрел на меня.

– Хочешь поговорить прямо сейчас?

– Нет.

– Вот и я не очень, – согласился он.

Я ждала, что наши губы наконец встретятся, но он удивил меня, перекатив на бок. Далеко я, конечно, не укатилась, потому что наши ноги переплелись и мы все еще обнимались.

Мы оказались лицом к лицу, достаточно близко для поцелуя, и я как раз собиралась сократить это расстояние, как он вдруг выдал:

– Я, конечно, сказал, что не хочу разговора сейчас, да и вообще мне невероятно сложно от тебя оторваться… Но я все же надеюсь вновь завоевать твое доверие – может, тогда ты объяснишь, чем я тебя так разозлил и что такого сделал, что ты перестала со мной разговаривать и выбросила из своей жизни. Потому что я очень по тебе скучаю, Синклер. Скучал каждый день все эти шесть лет: по тому, что было между нами, и тому, что могло быть. По тому, кем мы могли стать, если бы ты со мной разговаривала. Но я уважаю тебя и не хочу давить. Просто знай, что я всегда готов поговорить.

При этих словах мое сердце затрепетало и чуть не выпрыгнуло, я не знала, как на них реагировать. Он скучал. Сожалел о том, что случилось. Хотел быть со мной, хотел отношений.

Бессмысленно было это отрицать.

Я не знала, что делать, поэтому поцеловала его. Может, пока я ему и не доверяю, но в эти слова готова поверить.

Он положил правую руку мне на щеку и нежно ответил на поцелуй. Совсем не похоже на прошлый раз.

Все те же огонь, пожар, страсть, только теперь мы словно обменивались мыслями, эмоциями. В этом сладком поцелуе сплелись жажда, нежность и что-то такое, для чего я не могла подобрать слова.

Может, те самые дурацкие чувства, о которых сестра мне все уши прожужжала.

От его бархатистых поцелуев мои ноги становились ватными. Его прикосновения были уверенными и решительными. Удовольствие разлилось по телу теплым медом, лишая меня воли. Наши губы двигались будто в танце. Я вспомнила, как он назвал танец разговором без слов, общением через касания – именно так сейчас и было.

Его движения сообщали мне то, о чем я не хотела слышать. Тогда я сосредоточилась на том, что чувствую.

Каждый поцелуй был невероятно нежным, ласковым, опьяняющим. Я все глубже и глубже погружалась в создаваемые им ощущения: жидкий огонь медленно тек у меня по венам. Головокружительный полет в горячей тьме, в которой нет ничего – только его губы, целующие меня.

В прошлый раз я совершенно потеряла голову от поцелуев, но сейчас каким-то образом ощущения были более пронзительными, интенсивными, осмысленными.

Прошло несколько секунд или часов – время не имело значения. Был только Мейсон и его поцелуи. Остального мира словно и не существовало.

Хлопнула входная дверь, и я услышала, как меня зовет папа.

Я выругалась и толкнула Мейсона так сильно, что он упал с кровати.

– Уходи. Сейчас же!

– Может, просто скажем им…

– Нет!

Нечего тут говорить.

– Я, конечно, уже взрослая, но если папа застанет тебя в моей спальне, он сделает из тебя евнуха.

– Это явно не в наших интересах.

Я подскочила и распахнула окно. Мейсон вылез спиной назад, нашаривая ногами решетку. Даже сквозь панику я все равно на какой-то миг почувствовала себя то ли Джульеттой, то ли Рапунцель.

Ощущение стало еще реалистичнее, когда он подтянулся и поцеловал меня: быстро, крепко и так маняще. И так мало!

Нужно положить этому конец. Сырой ночной воздух сдувал с моего разума сотканную Мейсоном паутину. Что я наделала? Нельзя было его целовать. Я отстранилась.

– До следующего поцелуя, – сказал он.

– Следующего не будет, – прошипела я. – И этого не должно было быть.

– Ты сама попросила.

– Ты сказал мне попросить.

Ему уже было пора, но он все не уходил:

– Тебя никто не заставлял. Твой разум тоже никто не контролирует.

– Иди уже, – сказала я, прикрывая окно.

Едва я успела закрыть его до конца, как папа уже стучался в мою дверь и звал меня. Я подбежала к кровати, запрыгнула и натянула одеяло.

– Входи!

Из-за двери появилась папина голова.

– У тебя все хорошо? Знаю, ты не любишь, когда электричество отключают.

Этот вечер без света был очень даже ничего.

– Я в порядке.

– Кажется, я слышал, как что-то упало.

Это когда я оттолкнула Мейсона.

– Я скатилась с кровати, но ничего страшного, не переживай.

– Ну хорошо. Если понадоблюсь, я у себя. Пойду прилягу. Спокойной ночи.

Он закрыл дверь, и я сбросила одеяло. Раскинув руки и ноги, я лежала, как морская звезда, пытаясь охладить разгоряченное тело.

И думала о том, что Мейсон сказал перед уходом: мой разум никто не контролирует.

В этом-то и проблема. Мне казалось, что контролирует. Как будто стоило ему только появиться, он порабощал всю мою волю, и я не могла держать его на расстоянии.

Понятия не имею, как быть дальше.

Глава 24

Когда на следующий день я вернулась с работы, Сьерра уже ждала меня в комнате.

Ничего хорошего это не обещало. Интересно, знает ли она? Может, ее дружок Мейсон рассказал, чем мы занимались на моей кровати. Я столько раз представляла себе подобные сцены, когда была еще подростком, но сейчас в некоторой мере все равно засомневалась: может, я сама все выдумала, или это был очень реалистичный горячечный бред?

– Я решила все твои проблемы! – с ходу заявила сестра.

Неужто нашла способ, как мне перестать его целовать?

Но нет, вряд ли.

– Ты идешь на свидание с Мейсоном, – сказала она.

Но это же ничего не решит!

– Что?!

– Вчера на аукционе я предложила больше всех за рекомендации писателя. Потом очень бурно радовалась победе и всем рассказывала, что этот лот выиграла я, Сьерра Синклер.

Она говорила так, будто ее слова все объясняли, хотя мне по-прежнему было ничего не понятно.

– И что?

– А то, что ты идешь на свидание вместо меня. Нас же никто не различает, и все на аукционе в курсе, что лот выиграла я, поэтому ты можешь встречаться с ним, не боясь потерять работу.

Справедливости ради, мы можем продолжить встречаться тайно и никому об этом не рассказывать, тогда у меня не возникнет неприятностей с Ассоциацией.

– Это еще не значит, что я должна…

Сестра меня перебила:

– Ты сможешь поговорить с ним безо всяких сложностей, которые связаны с тем, что ты – это ты. Без дополнительного багажа. Сообщить все от лица другого человека и посмотреть, что он скажет. Даже если у него есть какие-то причины тебя обманывать, мне он точно врать не станет.

– О да, это наверняка пойдет на пользу нашим отношениям. – Я вложила в свои слова чуть больше сарказма, чем собиралась, поэтому тут же извинилась: – Прости, из-за жары и скверного характера я временами становлюсь грубой. К тому же вся ситуация с Мейсоном меня изводит.

А иногда и заводит, да еще как!

– Но ты же сама этого хотела. Помнишь, в больнице? Ты говорила, что хочешь пойти с ним на свидание без лишнего багажа.

– Это не свидание. Просто он помогает мне, то есть тебе, работать над рукописью. Но ты же ничего не пишешь? И я не пишу.

Она отмахнулась, будто это было неважно.

– Если кто-нибудь спросит, я расскажу про книгу о самопомощи, которую хочу написать, и о том, как сильно Мейсон мне в этом помог.

Какой бы безумной ни казалась идея, она начинала мне нравиться. Я подсела к столу. Хорошо было бы завести разговор без лишних сложностей, обусловленных моим характером. Беспристрастно рассказать историю и оценить честную реакцию со стороны «Сьерры» будет намного безопаснее.

К тому же он не сможет отвлечь меня своими поцелуями.

– Ничего не получится, – сказала я.

– Ты же знаешь, что получится. Мы уже сто раз так делали. А еще я написала Бриджит, и она одобрила затею.

– У нас волосы разной длины, – возразила я.

У Сьерры были сантиметров на пять длиннее.

– Собери их в пучок, как я, и никто не заметит.

– Похоже, у тебя на все есть ответ?

– Ага, – она кивнула. – Позволь ему все объяснить, выдай кредит доверия.

– Доверия он мне и так задолжал с процентами.

– Ты понимаешь, что я имею в виду. Мне кажется, вы можете неплохо провести время. При определенных обстоятельствах.

– Если обоих накачать успокоительным?

Она рассмеялась.

– Нет, я хотела сказать, когда на вас не давят ненависть и отрицание.

– Отрицание – очень эффективное и крайне недооцененное средство. Тем более настоящим отрицание может быть, только если ты неправа.

– Нет, настоящим может быть только отрицание, произведенное в определенных регионах Франции. Все остальное – игристое заблуждение.

Я против воли засмеялась.

– Слушай, Саванна, ты ведь сама знаешь, что он тебе нравится. «Каждый сам ловец своего счастья», как сказала бы бабушка.

Пословица определенно звучала не так, но я не стала поправлять сестру, по крайней мере в этом.

– Может, у меня и были когда-то чувства к Мейсону…

– Да они и сейчас у тебя есть! И раньше были. Чтоб ты знала, все те годы, что мы общаемся, он в каждом сообщении, в каждом разговоре обязательно спрашивал о тебе.

Отлично! Значит, Мейсон все эти годы мной интересовался? Ну и что мне теперь с этим делать?

Еще одна секция моих оборонительных заграждений с треском рухнула и развалилась на мелкие кусочки. Такими темпами от моей защиты скоро совсем ничего не останется.

Каким бы ни было искушение спрятаться и отсидеться дома, Мейсон уже убедил меня, что это не поможет. Он просто снова заберется ко мне через окно, а я-то и рада буду.

Уж лучше последовать совету Сьерры. Она все равно от меня не отстанет. Ей удалось организовать нам свидание, и она так этим гордится, что не хочется ее разочаровывать.

Есть у меня, правда, подозрения, что на самом деле я соглашаюсь потому, что мечтаю снова увидеть Мейсона.

– Так и быть. Сделаем по-твоему, – сказала я.

Сестра просияла от счастья.

– Даже не думай… – я тут же охладила ее пыл.

– Да я вообще молчу, ты что!

– У тебя на лице все написано. – Я глубоко вздохнула: – И когда же должна произойти эта незабываемая встреча?

– Через полчаса.

– Через полчаса? – Я мгновенно подскочила. – Но я не успею привести себя в порядок!

– А я бы успела, – напомнила она.

И то правда. Я ведь собираюсь прикинуться Сьеррой, так что…

– Ладно. Принеси мне что-нибудь из своей одежды.

Сестра радостно пискнула, спрыгнула с кровати и побежала в свою комнату. Я сняла платье, подумала, не надеть ли мне красивое белье, но решила обойтись.

В красивом я бы чувствовала себя смелее, но, с другой стороны, в обычных скучных трусах как-то безопаснее: не будет искушения их показать.

Хотя Мейсону, думаю, вообще все равно, в каком я белье.

Сьерра вернулась с голубой формой медсестры.

– Форма? – удивилась я. – Ты хочешь, чтобы я пошла в форме?

– Ну я же сама ее тебе принесла, значит, хочу. Если кто-нибудь увидит, как ты заходишь в гостевой домик в моей форме, сразу подумает, что это я.

Она была права. Я натянула голубые брюки и рубашку – хотя мне не нравилось, как они на мне висят, да и материал был так себе – и посмотрелась в ростовое зеркало.

– Очень не хотелось бы запомнить себя такой, если со мной вдруг сегодня что-нибудь случится.

– Да нормально ты выглядишь, – сказала сестра, слегка раздражаясь.

Я одернула себя: она вообще-то ходит в этом каждый день – и не стала больше ничего говорить.

Завязав волосы в пучок, как это обычно делала Сьерра, я сняла макияж. Сестра куда-то ушла, а потом вернулась со своим дезодорантом и любимым лосьоном.

– Вот, держи.

Раз уж я собралась примерить ее образ, нужно идти до конца. Я нанесла дезодорант и лосьон.

– Ну вот. Идеально, – сказала сестра, довольная результатом.

Стоять рядом с ней перед зеркалом было немного жутковато. Мы всегда были похожи как две капли воды, однако сейчас сходство еще больше усилилось, будто мы – один и тот же человек.

Я уже начинала жалеть о своем решении. Выглядим мы, конечно, почти одинаково, но я так давно не прикидывалась сестрой, что не была уверена, смогу ли двигаться и говорить, как Сьерра.

– Ничего не получится.

– Так иди и проверь на маме, – сказала сестра. – Она на кухне.

Идея показалась мне глупой: мама точно все поймет. По крайней мере, тогда я буду права, а Сьерра – нет.

Мама готовила ужин. Она посмотрела на меня.

– Привет, доченька, ты только пришла?

– Нет, я уже давно дома.

Я не знала, когда Сьерра вернулась с работы. Знала только, что раньше меня. Я пошла к холодильнику, чтобы достать воды.

– Как сегодня дела в приемном покое?

Я уже потянулась к бутылке, но замерла, услышав ее слова. Она действительно думает, что разговаривает со Сьеррой.

– Хорошо. Как обычно.

Я старалась отвечать расплывчато, хотя для правдоподобности наверняка нужно было поделиться какой-нибудь жуткой историей, как это часто делала сестра.

Но мама только сказала:

– На ужин сегодня запеканка.

Я взяла наконец бутылку и закрыла холодильник, затем подошла поближе и специально встала так, чтобы мама меня видела. Может, она просто не рассмотрела?

– Тебе помочь?

Она оторвалась от своего занятия, окинула меня внимательным взглядом и слегка улыбнулась.

– Последний раз помогая мне на кухне, ты чуть весь дом не спалила.

Это точно про Сьерру. Ничего себе! Сработало.

– Пойди скажи Саванне, что через час будем ужинать.

– Хорошо.

Я помедлила, все еще ожидая, что она меня раскроет, но этого не произошло.

– На ужин сегодня не останусь. У меня дела. Встречаюсь с Мейсоном по поводу рукописи.

– Хорошего вам вечера! – сказала мама.

Я подождала еще пару секунд – вдруг все-таки заметит. Но нет.

Вернувшись в комнату, я обнаружила, что Сьерра красится моей косметикой. На ней было одно из моих платьев.

– Помоги с прической, – попросила она.

Я так привыкла накручивать французский узел, что справилась за пару минут.

– Ну как? Мама поняла, что это ты? – поинтересовалась сестра.

– Нет. Ты была права.

Даже собственная мать не узнала. Она, конечно, не рассматривала внимательно, но Мейсон-то вообще меня несколько лет не видел.

Его обмануть будет намного проще.

– Хочешь сказать, я права и тебе нужно во всем меня слушаться?

Я посмотрела на ее отражение в зеркале. Под «всем» она, естественно, подразумевала Мейсона.

– По крайней мере, в этот раз ты не ошиблась.

Я закончила ее прическу и снова испытала странное чувство, будто все было не на своих местах, будто Земля немного сошла со своей оси.

– Дай мне сумочку, и я пойду.

– Никакой сумочки, – отрезала она. – И телефонами поменяемся. На всякий случай.

– Отличная идея.

– А еще возьми мою машину.

Тут я застонала. Терпеть не могу ее гигантский внедорожник. Не машина, а целый крейсер. Врежусь во что-нибудь или задену припаркованное авто – и даже не замечу.

– Если кто-нибудь проедет мимо, увидит возле дома мой внедорожник, – напомнила мне сестра.

Мы вместе спустились, и, когда дошли до входной двери, она меня крепко обняла.

– Все пройдет замечательно!

«Замечательно. Ага, конечно!» – подумала я, направляясь к машине. Да мне только для того, чтобы забраться в нее, нужно скалолазное снаряжение. Сестра махала мне с крыльца, пока я осторожненько выезжала задом на улицу.

Не могу поверить, что согласилась на это. Бред какой-то.

Но что поделать, такова моя жизнь. На какие только безумства не пойдешь, чтобы увидеть человека, в чувствах к которому я не могу признаться даже себе.

Дорога заняла чуть дольше, потому что я осторожничала, как могла. Было очень непривычно смотреть с такой высоты, но я все-таки добралась до его дома, даже пара минут в запасе осталась.

Все еще сидя в машине, я собиралась с духом и боролась с искушением развернуться и поехать домой, но мое желание увидеть его победило. Я выбралась из внедорожника и пошла прямиком к гостевому домику. Сердце гулко отдавалось в груди с каждым шагом, напоминая о том, какую глупость я совершаю.

И, пока не успела отговорить себя от этой затеи, я постучала в дверь. Мейсон открыл и улыбнулся.

– Рад тебя видеть. Заходи.

Он сделал шаг в сторону, пропуская меня.

Пришло время узнать, насколько моя сестра была права.

Глава 25

Мейсон что-то печатал в телефоне.

– Секундочку, – сказал он.

У меня в руках были ключи и мобильный Сьерры. Как она обходится без сумочки? Я убрала вещи в карман брюк, но они оказались слишком тяжелыми, а резинка на брюках – слишком свободной, так что все могло закончиться унизительно. Тогда я просто выложила их на столик в коридоре.

Мейсон оторвался от телефона.

– Рад тебя видеть!

Атмосфера была непривычно приятной и дружелюбной.

– И я тебя. Давно здесь не была.

Ой, надеюсь, не ошиблась. Я же не знала, когда к нему в последний раз заходила Сьерра. Мне вообще мало что известно об их дружбе, и я только сейчас поняла, чем мне это может аукнуться.

Я пообещала себе: если пойму, что он заподозрил подвох, – сразу вежливо откланяюсь.

А до той поры буду импровизировать.

– Да, давненько, – согласился он. – Я заказал китайской еды. Надеюсь, ты не против? Ты ведь ее по-прежнему любишь?

Я кивнула, чувствуя комок в горле и внезапно подступившие слезы. Даже когда Сьерре становилось совсем плохо, ради китайской кухни она готова была сделать исключение и поесть. Не то чтобы досыта – так, поклевать, но она все равно ее очень любила. Как трогательно, что он не забыл.

Мы пошли в крохотную кухоньку, где на небольшом столе была расставлена еда. Все любимые блюда Сьерры.

– Тарелку? Или тебе удобнее из коробочки? – спросил он. – Палочки или вилку?

– Тарелку и палочки.

Мне не хотелось есть с ним из одной коробочки. Как-то слишком уж интимно.

Он протянул мне тарелку и палочки и сел рядом. Столик был довольно маленьким, так что Мейсон постоянно задевал меня ногами, каждый раз вызывая волну страстного притяжения и напрягая все мои чувства.

– Как прошел день на работе? – спросил он.

– Хорошо. – Вроде бы вполне нейтральный ответ. – А ты чем занимался?

Я осознала, что понятия не имею, как он проводит время в мамином гостевом домике.

– Писал. Удалось закончить целую главу. По-моему, это будет отличная книга.

– О чем она? – спросила я, потому что мне было очень любопытно. Надеюсь, Сьерре он пока об этом не рассказывал.

Оказалось, Мейсон работал над напряженным триллером по реальной истории, о которой когда-то читал. Женщина убила мужа сосулькой, и у полиции не было никаких доказательств, потому что орудие убийства растаяло. Он также поделился сюжетным поворотом, который собирался добавить, чтобы сделать историю оригинальной.

Звучало неплохо. Я бы с удовольствием такое почитала.

– Совершенно не похоже на твою первую книгу, – сказала я. – Та была, скорее, попыткой очень «художественной» прозы.

Мне всегда больше нравилась жанровая литература, а читать про профессоров среднего возраста, которые страдают от тоски и уныния, погружаются в самосозерцание и спят с выпускницами, у меня никогда терпения не хватало.

– Ты читала мою первую книгу?

Вот блин! Сьерра же не любит читать.

– Конечно. Ты же мой друг. А как иначе?

Он пожал плечами.

– Спасибо. Мне жаль, что она вышла не очень хорошей. Со второй, я полагаю, ты вряд ли знакома – ее вообще никто не читал.

– Ну первая хотя бы принесла тебе денег, правда?

– Мало кто понимает, как работают издательства, пока сами с этим не столкнутся. Мне выдали неплохой аванс, но пятнадцать процентов ушли агенту, а моя сумма была разбита на три или четыре отдельных платежа. Так что от тех денег мало что осталось. Поэтому я вернулся, чтобы попытаться направить свою карьеру в нужное русло. Агент предложил мне написать несколько статей, чтобы начать заново выстраивать репутацию. Издатели охотнее берут книги авторов, у которых есть статьи в Сети.

Я закинула в рот последний кусочек яичного рулета.

– Ты прав, в работе издательств я полный ноль. О чем статья?

Он положил себе на тарелку говядину с брокколи.

– Мама мне все уши прожужжала об эффективности гипноза, поэтому я решил выбрать его своей темой.

– Значит, тебе нужна статья, которая вызовет большую реакцию.

Я только сейчас поняла, что стояло на кону и насколько ему было важно, чтобы статья оказалась успешной.

– Так и есть, деньги бы мне не помешали. Да что я, могло быть и хуже. Мог ведь пойти учиться на медика.

– О да! Я и забыла, что ты ходил на подготовительные курсы в медицинский.

– А вот папа не забыл, – сказал он, и я рассмеялась.

Мейсон пошутил, но было видно, как ему грустно от того, что он не оправдал ожиданий отца.

– К слову о неоправданных ожиданиях. Как дела у твоего папы?

– Господин сенатор очень счастлив со своей новой идеальной семьей и готовится к осенним перевыборам. А ты знала, что мои последние отношения разрушились как раз из-за него?

– Ой! Он что, спал с твоей девушкой?

Его папенька был вполне на такое способен.

– Нет, что ты! Разве я не рассказывал тебе о том, как встречался с Вирджинией? – спросил он.

– Что, с целым штатом?

– Нет, конечно, – сказал он, улыбнувшись. – Мы познакомились с ней на автограф-сессии. Какое-то время встречались. Я уже начал думать, что между нами все серьезно, и вдруг узнал, что она со мной только из-за моего отца. Вбила себе в голову, будто тень его славы снизойдет и на меня. Решила раскрутить свой социальный «имидж» за наш счет. Все было хорошо, пока мой первый роман продавался, но с провалом второй книги наши отношения закончились. Она обижалась, что я не знакомлю ее с отцом, потому что хотела совместное фото с ним. Пусть и не сразу, но я все-таки понял, что она меня использует.

Это о ней он говорил на сеансе.

– Мне очень жаль. Отстой какой-то.

– Это точно.

Он кивнул, а я почувствовала укол вины за то, что услышала его историю. Он ведь думал, что делится не со мной, а со Сьеррой. Может, он вообще не хотел, чтобы я узнала про Вирджинию.

Он рассказал мне об очень личных переживаниях. Наверное, самое время и мне чем-нибудь ответить на его откровения? Скажу, почему «Саванна» на него злится, и посмотрю на реакцию. Он уверял, что понятия не имеет о причинах моей обиды, а учитывая, что врать он никогда не умел, в этом должна быть хоть крупица правды. Может, он не понимает, насколько ужасно то, что он сделал?

Мейсон откинулся на спинку стула и потянулся, демонстрируя мне подтянутый живот. Кажется, в школе у него кубиков пресса было поменьше. Они что, делением размножаются?

– Шикарно. Я и забыл, как вкусно в этом ресторане готовят, – заявил он, и мой взгляд метнулся наверх, к его глазам. – Хочешь печенье с предсказанием? Выбирай.

Я взяла самое левое из четырех, а Мейсон – правое. Разломив печенье, я достала бумажку и прочла предсказание вслух:

– Скоро вы поправите свое финансовое положение.

Мейсон открыл свое и тоже прочитал:

– Скоро вы поправите свое финансовое положение.

– Да ладно! – удивилась я и взяла его бумажку.

Абсолютно такая же.

– Учитывая, что мы оба живем с родителями, над точностью предсказаний определенно нужно поработать.

– Попробуем еще раз, – предложил Мейсон.

Мы с ним снова взяли по печенью. Теперь моя бумажка была пустой.

Он показал мне свою: «Скоро вас ждет любовь».

Сердце замерло у меня в груди.

– Думаю, ты права, – согласился он. – Это тоже вряд ли сбудется. Если хочешь, можем посмотреть кино.

Не совсем то, чего я хотела на самом деле, но я ухватилась за эту возможность оттянуть неизбежное и не думать о его слишком уж точном предсказании.

– Давай.

Мы пошли в гостиную, и я опустила бумажку в карман. Перед телевизором уже были заготовлены вкусности.

– Угощайся, – предложил он. – Есть попкорн, мятные конфетки, «Твиззлерс»…

– Фу! – не сдержалась я. – Лакрица «Твиззлерс» на вкус, как кусок провода. То ли дело «Рэд вайнс».

Мой язык снова оказался быстрее мыслей. Не знаю, что Сьерре нравится больше. А вдруг «Твиззлерс», и он поэтому их купил? Но тут Мейсон достал и протянул мне упаковку «Рэд вайнс».

Мы устроились на диване перед большим телевизором.

– Что хочешь посмотреть? – спросила я.

– Как насчет «Его девушка Пятница»?

Я чуть было не ляпнула, что это моя любимая эксцентрическая комедия, но Сьерра терпеть не могла старые фильмы. Если бы предложила я, она бы точно отказалась смотреть, однако с выбором Мейсона могла из вежливости согласиться.

– Пойдет, – сказала я, укрывая ноги пледом. Я открыла свою лакрицу, а он запустил фильм.

Кино было все таким же прекрасным, как я его помнила. По крайней мере, в те моменты, когда мне удавалось сосредоточиться на экране, потому что большую часть времени я тайком поглядывала на Мейсона, мечтая прижаться к нему поближе, взять за руку или положить голову ему на плечо.

Фильм закончился, и Мейсон выключил телевизор.

– Обожаю это кино, – сказал он, а я лишь кивнула, понимая, что от развернутых комментариев придется отказаться.

Ну ладно, пора. Пришло время поговорить. Я сцепила руки, лежащие на коленях, готовясь начать.

– Мейсон, я хочу тебе…

– Секунду, – перебил он. – У меня для тебя еще кое-что есть.

Что? Я даже не успела ничего спросить, как он вскочил с дивана и убежал на кухню.

Он вернулся с половинкой торта, в который была воткнута разрезанная пополам свеча.

– Сегодня полгода до твоего дня рождения, – сказал он. – Петь я, пожалуй, не буду, это был бы худший подарок, но знай, что я не забыл.

Он поставил передо мной торт и зажег свечу.

Мы со Сьеррой любили праздновать полгода до дня рождения. Нам не всегда хотелось «делить» день рождения друг с другом, поэтому за полгода до этого события мы попеременно устраивали себе особенный день.

Последний раз мы так праздновали еще в старших классах – но Мейсон не забыл.

– Как мило, – сказала я.

– Мне хотелось сделать тебе приятно. Загадай желание.

Я загадала, и не одно.

Пожелала невозможного: вернуться в прошлое и не дать Мейсону сделать то, что он сделал. Пожелала, чтобы он не был моим клиентом и я могла спокойно с ним встречаться.

Пожелала себе победить свой гнев и дать нам шанс, который, по его словам, был так ему нужен.

Этот вечер был моей тайной мечтой – свидание, на которое бы не давил груз прошлого, – и Мейсон осуществил ее, даже не подозревая, насколько все идеально: домашний уют, кино, еда из доставки. Лучший подарок!

Я наклонилась и задула свечу, тогда он захлопал и радостно закричал. Я рассмеялась.

Затем откуда-то из-за дивана он извлек подарочный пакет, из которого торчала оберточная бумага.

– Это тебе.

Я понимала, что он так старается ради Сьерры, но меня все равно тронула его забота. Очередной фрагмент моей защитной стены откололся и рухнул.

От нее так скоро вообще ничего не останется.

Я достала оберточную бумагу и обнаружила под ней большую пачку M&M’s. Упаковка была разрезана пополам и склеена скотчем.

– Полпачки конфет, – пояснил он.

Я насторожилась. Эти конфеты любила я, в то время как Сьерра предпочитала шоколадные батончики. Может, он выбрал их потому, что отрезать половину пакета M&M’s проще, чем половину коробки батончиков?

– Спасибо. – Я положила конфеты на стол.

– Это еще не всё, – довольно сказал он. – Поищи на дне.

В глубине пакета лежал черный бархатный мешочек. Я вопросительно посмотрела на Мейсона, а потом достала и развязала подарок. Внутри оказалась серебряная цепочка с белой половиной сердечка.

– Красиво. А вторая половина Саванне?

– Вторая половина мне, – сказал он и вытащил из-под футболки кожаный шнурок с такой же подвеской, только черной.

Мое сердце стремительно забилось, и я испугалась, что потеряю сознание.

– Что происходит?

– Пока ничего, но ты могла бы сесть поближе и поцеловать меня в знак благодарности.

Все мои ужасные подозрения о его отношениях с сестрой подтвердились. Красная пелена гнева застила мне глаза. Я схватила ближайшую подушку и начала колотить его.

– Ах ты гнусная лживая змея! Так и думала, что ты влюблен в Сьерру!

– Синклер! – Он аккуратно взял меня за запястье, чтобы предотвратить очередной удар. – Я понял, что это ты, как только открыл дверь.

Глава 26

– Ничего ты не понял!

– Понял, – сказал он, доставая свободной рукой телефон. – Едва ты вошла, я отправил себе сообщение. Смотри.

Он передал мне мобильный, чтобы я убедилась сама.

18:58 Пришла Синклер, притворяется Сьеррой.

Подушка выпала у меня из руки, и он отпустил запястье.

– Тебе Сьерра рассказала.

– Нет.

Не верю! Я пошла в коридор, чтобы взять телефон Сьерры и написать ей, что Мейсон нас раскусил. Она тут же прислала селфи, на котором покатывалась со смеху.

Я разозлилась и позвонила.

– Здравствуйте! Саванна сейчас не может взять трубку.

– Не смешно! Это ты ему рассказала, что приду я?

– Саванна, клянусь жизнью бабушки, я ни словом не обмолвилась про наш план. Я хотела дать тебе возможность поговорить с ним от моего имени. Думала, тебе так будет спокойнее.

Она не обманывала. Еще с детства у нас было правило: если одна из нас поклянется жизнью бабушки, вторая должна серьезно отнестись к ее словам.

– Ладно. Я тебе верю. Все, я пошла.

– Позвони мне и расскажи, что он сказал и как узнал…

Я положила трубку, не дав ей договорить, и вернулась в гостиную.

– Сьерра и правда тебе ничего не рассказывала. Как ты догадался, что это я?

Мейсон перестал весело улыбаться, и снова появился этот непонятный взгляд, от которого мне становилось легко и щекотно.

– Саванна Роуз Синклер, даже если у меня откажут все чувства, я все равно тебя узнаю.

Я резко вдохнула, от его слов сердце затрепетало в груди.

– Не можешь же ты…

Теперь уже он меня перебил:

– Думаешь, я ослеп? Не пойму, кто передо мной? Я же вижу тебя насквозь, Синклер: и хорошее, и плохое. Я знаю, какая ты отзывчивая, верная, любящая, а еще умная, талантливая, целеустремленная, смешная. Но еще я знаю, что ты склонна делать поспешные выводы и можешь сильно разозлиться и обидеться, не разобравшись в ситуации.

Я уже открыла было рот, чтобы ответить, но он не дал мне этого сделать.

– Я знаю, ты всегда стремилась быть идеальной дочерью, самой лучшей во всем, лишь бы не волновать родителей, которые и так сильно переживали из-за Сьерры. Ты чувствовала себя одинокой из-за того, что все внимание доставалось сестре. И злишься в том числе и на ее болезнь, и на то, что была не в силах ей помочь. А ведь близнецы наверняка воспринимают страдания в сотню раз тяжелее.

Я кивнула, прикусив нижнюю губу.

– Когда я пришла к ней в больницу… Мне казалось, что часть меня умирает. Без нее моя жизнь была бы неполной.

Он встал и подошел ко мне, погладил по плечу, желая утешить.

– Понимаю. Именно это я и чувствовал, когда из моей жизни исчезла ты. Как будто я потерял значительную часть себя и обрел ее снова, только увидев тебя в «Старбаксе».

– Откуда ты так хорошо меня знаешь? – спросила я, не в силах унять слезы, которые покатились по моим щекам.

Он нежно вытер пальцем мокрые дорожки.

– Да просто я влюблен в тебя с пятнадцати лет, – ответил он, и весь мир замер, резко остановившись. Кровь так сильно застучала в ушах, что на мгновение я словно оглохла, голова закружилась.

– Что?

– Я люблю тебя, Синклер. Ты ведь давно это знаешь.

Я так и стояла с открытым ртом, силясь хоть что-то сказать, пока наконец не выдавила:

– Нет, я не знала.

Мы молча сидели, пока я пыталась свыкнуться с этой мыслью. Первым моим порывом было сбежать – броситься наутек от всех этих чувств. Сестра была права, я трусиха. Вешала ей лапшу на уши про то, какими должны быть отношения и как найти любовь, а сама чуть что – прятала голову в песок.

А сейчас? Да мне в жизни так страшно не было! И все же я чувствовала: момент истины настал.

– Я зла на тебя за то, что ты растрепал всей школе, будто я спала с мистером Лэндри.

В его глазах отразились удивление и полнейшее непонимание.

– Это не я. Я ничего такого не говорил.

– Это случилось вечером после районных дебатов.

Мистер Лэндри организовал клуб и готовил нас к выступлению.

– Мы сидели с ним в классе, и он утешал меня, потому что я проиграла. Обнимал, говорил, что все в порядке.

Мейсон смотрел на меня невидящим взглядом, будто пытался отыскать в себе это воспоминание.

– Возможно, ему не следовало прижимать меня к себе так сильно, – призналась я. – Между нами никогда ничего не было, но сейчас я понимаю, что он вел себя неподобающе. У мистера Лэндри были любимчики, вернее любимицы – только девочки, все немного наивные. Он иногда просил меня остаться после урока или после дебатов, а сам искал повод ко мне прикоснуться. Я ничего плохого в его действиях не видела, но что я вообще тогда могла знать? Но когда он меня обнял… Даже я поняла, что он перешел черту. И тут появился ты и увидел нас вместе, а на следующий день вся школа шепталась о том, что я с ним сплю. Последний год обучения был полностью испорчен. Даже сейчас, выходя на улицу, я иногда чувствую себя той девчонкой, что переспала с учителем. Ты уничтожил мою репутацию. Я очень злилась на тебя за это. И до сих пор злюсь.

Мистера Лэндри уволили из-за того же слуха, надо полагать. А может, он вел себя так не только со мной.

Мейсон взял меня за руки, пряча мои ладони в своих. На мгновение он замер, словно ожидая, что я остановлю его. Я не пошевелилась, и он сказал:

– Синклер, я тебя никогда не обманывал и сейчас не собираюсь. Поэтому скажу, что я действительно помню тот вечер. Помню, как увидел, что Лэндри тебя обнимает, и ощутил укол ревности, но, поверь мне, пожалуйста, этим все и закончилось. Я никому ни слова не сказал. Я никогда не причинил бы тебе боль.

– Но кроме тебя нас никто не видел, – возмутилась я.

Я искренне хотела ему поверить, хотела, чтобы его слова оказались правдой, но я так долго на него сердилась, что уже не была уверена, смогу ли забыть свою обиду.

– Это не так, – тихо сказал он. – Я был не один.

– А с кем?

Он покачал головой, словно не хотел отвечать. На грудь мне будто упал огромный булыжник, продавливая себе дорогу и опускаясь на дно желудка.

– С кем, Мейсон?

Он долго молчал, прежде чем наконец сказать:

– С Бриджит. Я был с Бриджит.

Я шумно втянула воздух и закрыла рот руками.

Теперь все ясно. Мы с Бриджит тогда еще не были подругами. Она хотела встречаться с Мейсоном, но поняла, что Мейсон влюблен в меня, а слух, что я сплю с учителем, – верный способ нас поссорить.

Может, она сама этот слух и пустила? Я не могла поверить, что такое возможно, но если это был не Мейсон, то кроме него нас видела только Бриджит, а слухи поползли уже на следующий день. Это она! Вернувшись в родной городок, мы стали так много общаться… Почему она молчала? Особенно теперь, когда знала, как сильно я ненавидела Мейсона и почему. Я ведь сама ей рассказала, когда мы втроем ходили в ресторан.

Тоже мне, подруга называется!

И тут я вспомнила, что после нашего разговора она сразу ушла домой. Совесть замучила? Может, про самочувствие мамы она тоже присочинила, чтобы лишний раз со мной не встречаться?

Я-то думала, это я ее избегаю, чтобы случайно не столкнуться нос к носу с Мейсоном, но что, если на самом деле это она избегала меня?

– Почему ты не сказал, что Бриджит тоже нас видела? – с укором спросила я.

– Синклер, у меня и мысли не возникло, что это как-то связано. Я не знал, что разговоры пошли после того, как я вас увидел. Я никогда не интересовался слухами, поэтому узнавал обо всем последним. Думал, слух появился до этого. Если бы я догадался связать эти два события, сообщил бы тебе намного раньше.

– Мне пора. Нужно с ней поговорить, – сказала я. – Хочу выяснить, что случилось.

– Я тебя отвезу, – предложил он, и я согласилась.

Меня трясло, и я была не уверена, что смогу сесть за руль.

Мейсон взял меня за руку, забрал ключи Сьерры со столика в коридоре, и мы пошли к машине. Он, похоже, легко справлялся с этим крейсером. Несколько раз он бросал на меня мимолетный взгляд, будто хотел что-то сказать, но не решался.

Зато всю поездку держал меня за руку, поглаживая мою ладонь большим пальцем, чтобы успокоить.

Нет слов. Да и что тут скажешь? Нужно поговорить с Бриджит, выслушать ее историю. Если все эти годы я ненавидела Мейсона за то, чего он не делал, я должна знать об этом.

Мы подъехали к дорожке, ведущей к дому ее матери. Вернувшись в Плайя-Пласида, Бриджит поселилась здесь, чтобы ухаживать за мамой. Я вдруг засомневалась, стоит ли заводить этот разговор прямо сейчас, ведь мама наверняка дома. Какое-то время мы сидели в машине, пока я пыталась понять, что делать дальше.

Я вспоминала, как мы с Бриджит и Сьеррой встречались в кафе за завтраком, как весело нам было вместе, как мы дразнили друг дружку, ходили по барам, танцевали… Она стала неотъемлемой частью моей жизни. И все это время она врала мне, глядя в глаза.

– Можем развернуться и уехать, – предложил Мейсон.

Это меня подстегнуло.

– Нет, я должна все узнать.

Может, ее вообще нет дома и я зря сюда приехала, но попытаться все-таки стоит. Я просто обязана выяснить, кто распустил обо мне тот слух.

Я выбралась из машины.

– Жди здесь, – сказала я и захлопнула дверцу.

Надо разобраться во всем самой.

Скрестив руки на груди, я направилась в сторону дома. Шаги давались тяжело, словно ноги увязали в грязи. Я шла все медленнее и медленнее. Все так же хотелось вернуться в машину, предложить Мейсону уехать и забыть обо всем – он наверняка выполнил бы мою просьбу.

Но вместо этого я постучала в дверь. Было слышно два голоса: мама явно дома. Слава богу, открыла Бриджит. Она смеялась над какой-то маминой шуткой и при виде меня не утратила ни радости, ни веселья.

– Сьерра! Вот так сюрприз!

– Я Саванна.

– Ой! Ты в форме, и я подумала…

Ее голос дрогнул, когда она увидела выражение моего лица. Бриджит перестала улыбаться и побледнела.

– Мам, я на минуточку! – крикнула она и вышла на крыльцо, закрывая за собой дверь. – Ты все знаешь, да? – тихо спросила она.

Глава 27

– Я пришла, чтобы узнать правду.

Руки по-прежнему дрожали. С того момента, как Мейсон рассказал мне про Бриджит, я все никак не могла успокоиться.

Она переминалась с ноги на ногу, стараясь не смотреть мне в глаза. Было странно видеть вечно уверенную в себе Бриджит в таком смятении.

– Это я. Я всем сказала, что ты спишь с мистером Лэндри.

У меня вырвался удивленный вздох. Я не могла поверить, что она так со мной обошлась. Глубоко внутри я все же надеялась получить какое-нибудь другое объяснение.

– Но зачем? Не понимаю.

Она нервно сглотнула, после чего призналась:

– Потому что у меня был с ним роман.

Такого поворота я точно не ожидала.

– Что?

– Когда мы с Мейсоном увидели вас после дебатов, я разозлилась и ужасно приревновала. Я знала, что Грег, то есть мистер Лэндри, флиртовал с другими девчонками, и, увидев вас вместе, я просто рассвирепела. Оливия, моя подруга, застала меня рыдающей в туалете. По моим слезным причитаниям она начала догадываться, что происходит, и я испугалась, что она все поймет, поэтому наврала про твой роман с мистером Лэндри, чтобы отвлечь внимание от моих отношений с ним.

– Я… – совершенно ошеломленная, я не знала, что сказать.

– Я боялась, что мама узнает. Понимала, что она очень разозлится.

– Конечно разозлится! Ты была ребенком, а он – взрослым мужиком! Так нельзя!

Она кивнула, ее глаза наполнились слезами, капли медленно покатились по щекам.

– Знаю, нельзя. Тогда я думала, что у нас любовь, но ты права, это было недопустимо.

Да, учитель ей воспользовался, но меня подставлять было вовсе не обязательно. Если бы взрослые узнали, Бриджит самой стало бы только лучше.

– Значит, ты соврала про меня, чтобы твоя мама ничего не узнала?

– Она воспитывала меня без отца и всегда чересчур опекала, постоянно переживала, что со мной что-нибудь случится. Правда о мистере Лэндри ее бы убила. Я не могла с ней так поступить, не хотела причинять такую боль.

– А мне хотела?

– Нет, конечно, нет! – Она потянулась меня обнять, но я уклонилась, и Бриджит безвольно опустила руки. – Когда его уволили, я думала, слухи постепенно улягутся, и внимание привлечет к себе какой-нибудь другой скандал.

– Но этого не случилось, – напомнила я. – Эта ложь преследовала и мучила меня. Люди годами меня осуждали – и до сих пор продолжают. Ты испортила мне репутацию.

– Я знаю! Когда ты уехала и поступила в колледж, я убедила себя, что теперь все будет хорошо, и вытеснила эту историю из памяти. А когда ты вернулась, я собиралась тебе рассказать. Но мы начали видеться все чаще, и я поняла, что мне очень нравится проводить время с тобой и Сьеррой, поэтому не хотела жертвовать нашей дружбой. Я так много раз пыталась начать этот разговор, но в последний момент пугалась. И чем дольше откладывала, тем тяжелее было решиться.

В этом я ее понимала, но все равно следовало мне рассказать.

– Надеялась, я никогда не узнаю?

– Сама не знаю, на что я надеялась. Наверное, вообще об этом не думала. – Она пожала плечами. – Саванна, прости, мне очень жаль. Я понимаю, словами делу не поможешь. Понимаю, что поступила неправильно и подло по отношению к тебе, и перед Мейсоном, наверное, тоже стоит извиниться. В критический момент я приняла очень плохое решение. Одна из причин, по которой я боялась тебе признаться после возвращения в Плайя-Пласида, в том, что мне пришлось бы объяснить все маме, чтобы она услышала это от меня, а не от кого-то другого, а я не хотела разбивать ей сердце. Я не знала, как рассказать ей обо всем. До сих пор не знаю.

Я очень сочувствовала и Бриджит, и ее маме, понимая, как им будет тяжело, но они не единственные пострадавшие в этой истории.

– Все эти годы я винила Мейсона. Ты разрушила наши с ним отношения.

– Я не знала! – дрожащим голосом убеждала она. – До того вечера в ресторане я и понятия не имела, что ты считала, будто слух пустил Мейсон. Я почувствовала чудовищную вину за то, что вы поругались из-за меня, потому что слышала от Сьерры, что ты была сильно влюблена в него в школе и эти чувства были очевидно взаимными. Я ненавидела себя за то, что вы не вместе.

На дне живота заворочалась острая ноющая боль. Бриджит так долго меня обманывала… Теперь я даже понимаю почему. С ней плохо обошлись, но она была всего лишь подростком, ей не хватало жизненного опыта, чтобы с этим справиться. Нельзя ее за это винить. В минуту отчаяния она приняла глупое решение. Мои решения порой не намного умнее, так что я не могла на нее за это обижаться.

Но тут я подумала о том, что она у меня отняла: все те годы, которые мы с Мейсоном могли провести вместе, наше счастье. Подумала о том, какую боль она причинила нашим семьям из-за того, что я так злилась на него…

Я не хотела на нее обижаться. Последние шесть лет я провела в обиде на Мейсона, ненавидела его, но Сьерра права: этот тяжкий груз постоянно на меня давил. Я не хочу, чтобы это повторялось. Вот бы найти способ оставить все позади и жить дальше… Но только где его искать?

Я шагнула назад и встала на верхнюю ступень крыльца.

– Ужасно. Сочувствую, что тебе пришлось через это пройти. Учитель повел себя неподобающим образом, и мне жаль, что ты побоялась обо всем рассказать. Понимаю, как тяжело тебе было. Но я не знаю, как мне самой теперь пережить произошедшее. Наверное, мне лучше уйти.

– Саванна, подожди! Ты имеешь полное право на меня злиться… – начала Бриджит, но я не дала ей закончить мысль.

Я очень не хотела на нее обижаться, но чувствовала, как внутри меня поднимается гнев.

– Спасибо большое, что разрешила мне злиться. Но ты ведь причинила боль не только нам с Мейсоном, но и моей семье! Украла время, которое я могла бы провести с ними, вместо того чтобы сидеть одной и проклинать Мейсона. Меня обвинили в том, чего я не делала, и это съедало меня изнутри. Да еще кто? Парень, которого я так любила! Из-за тебя я перестала доверять людям и закрылась.

– Я пыталась все исправить: пошла в полицию и написала анонимное заявление против мистера Лэндри, предоставила доказательства. Я не готова была предстать в суде, но его хотя бы уволили. Устроившись в новую школу, он начал непристойную переписку с одной ученицей, только на самом деле это была полицейская под прикрытием, и его арестовали. Ему предъявили обвинения, сейчас он в тюрьме.

Этого я не знала.

– Ты молодец, что рассказала полиции, лишив его возможности навредить кому-то еще.

Похоже, она решила, что мой гнев стихает.

– Скажи, как мне загладить свою вину? – спросила она. – Я на все готова.

Как же тяжело… Мне очень хотелось пообещать ей, что все будет хорошо и мы справимся. Только вот рана была слишком свежей и глубокой.

– Ты все равно ничего не исправишь. Ты причинила людям боль, заставила страдать и переживать потери. Надо мной целый год все смеялись. Ты даже не представляешь, каково мне было слышать перешептывания и смех за спиной – мне, стремившейся быть лучшей во всем, всегда искавшей одобрения. Ты и понятия не имеешь, какие отвратительные сообщения я получала от неизвестных. Это меня едва не сломило. Я ухожу, больше не в силах продолжать этот разговор. Я… не могу относиться к тебе, как прежде.

Я пошла к машине. Думала, Бриджит окликнет меня или пойдет следом, но та лишь тихо вернулась к маме.

– Отвези меня домой, пожалуйста, – попросила я Мейсона, сев в машину.

Он снова взял меня за руку и не отпускал всю дорогу, и я была благодарна за эту поддержку. Я разревелась, и все мое тело сотрясалось от постоянных всхлипываний. Я рыдала до рези в глазах и боли в легких.

Мейсон свернул на дорожку к моему дому, а затем отстегнул сначала свой ремень, а потом мой. Он обнял меня, прижав к груди, а я все продолжала лить слезы, пока он гладил меня по голове, утешал, говорил, что все будет хорошо, и целовал в макушку.

Успокоившись, я вдохнула побольше воздуха, после чего сказала:

– Я… Кажется, я должна, ну, попросить прощения. У тебя.

Я не увидела, но почувствовала, как он улыбнулся.

– Хочешь извиниться?

– Ты же знаешь, у меня не очень хорошо получается признавать, что я была неправа.

– Знаю, – согласился он. – Бросаться тяжелыми предметами у тебя выходит гораздо лучше.

Я подняла голову и поцеловала его в почти зажившую ссадину.

– Прости, пожалуйста.

– Надеюсь, останется шрам. Я бы показывал его нашим… Показывал его и говорил бы, что это твоих рук дело.

– Ты же не будешь всем рассказывать, что я…

Он поцеловал меня, прервав на полуслове. Я ответила на поцелуй, а потом мои губы растянулись в улыбке.

Правда, поцелуи ничего не меняют. Я понимала, как ему было больно, когда я выбросила его из своей жизни, потому что моя боль при этом была не меньше. Я отстранилась, посмотрела ему в глаза и сказала:

– Я так долго винила тебя в том, чего ты не делал. Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить?

– Синклер, тебе я готов простить все что угодно, – сказал он, и, несмотря на то что я была совершенно измотана эмоционально, на душе у меня впервые за долгое время полегчало.

– Жаль, что я не узнал об этом раньше.

– Мне тоже.

Мейсон потянулся и достал с заднего сиденья пакет с подарком. Я уже даже забыла о том, что мы провели этот вечер вместе.

– Не понимаю. Если Сьерра не сказала тебе, что я приду, как ты успел приготовить мне подарок?

– Когда твоя сестра устроила шумиху по поводу своей победы на аукционе, я сразу понял: она что-то затеяла. Предполагал, что вместо нее появишься ты, но не был уверен. Я заказал китайскую еду на тот случай, если придет все-таки она.

– Ты правда сразу меня узнал?

– Как только открыл дверь. Тебя я узнаю из тысячи, – сказал он томным голосом, от которого мое сердце затрепетало. – Но ты помогла, явившись вовремя.

Сьерра всегда опаздывала. И почему я об этом не подумала? А главное, почему она об этом не подумала? Сестра так гордилась своим планом и радовалась, что я на него согласилась, – ей, наверное, просто в голову не пришло, и она поспешила выпроводить меня за дверь, пока я не передумала.

– Ты прав, Сьерра и на собственные похороны опоздает.

Он улыбнулся и сказал:

– Чего я не понимаю, так это зачем Сьерра устроила спектакль из своей победы на аукционе?

– Это долгая история.

Я рассказала ему про Тимоти, официальное предупреждение и родственные связи Вивиан с мистером Франклином.

– Я боялась, что, если кто-нибудь подумает, что ты мой клиент, и увидит нас вместе, могут пойти слухи. Комиссия сразу обо всем узнает и отберет у меня лицензию.

Он взял мою руку и поднес к губам, чтобы поцеловать.

– Спасибо, что доверилась и поделилась со мной. Я знаю, как много значит для тебя эта работа и как тебе важно, что думают другие. Поэтому ты сказала, что у нас не может быть ни свиданий, ни поцелуев?

– Ага, поэтому. И еще потому, что ненавидела тебя.

– Ненавидела? – переспросил он. – А сейчас?

– Буду с тобой откровенна: мне очень сложно переключиться. Я так долго на тебя злилась, что сейчас не знаю, как себя вести. Особенно после твоих признаний в любви.

Да чего там, все карты на стол!

– А еще меня преследуют паранойя и иррациональные мысли, нашептывая, что ты так говоришь, только чтобы усыпить мою бдительность и разрушить в итоге мою карьеру.

– Зачем мне так поступать? Я вроде не злодей и не псих какой-нибудь. А если сложно переключаться, попробуй сублимировать.

Термин я знала, но не была уверена, что именно Мейсон в него вкладывает.

– Ты о чем?

– Выражай нежелательные эмоции желательными действиями. Разозлишься – поцелуй.

– Очень умно, – сказала я, и он ухмыльнулся, явно довольный собой.

– Синклер, я понимаю, тебе тяжело. Как я вчера уже говорил, я хочу завоевать твое доверие и буду терпеливо идти к этой цели. Не будем спешить. Дождемся, когда ты сможешь мне доверять.

Идеальные, добрые, невероятно романтичные слова – как раз то, что нужно. После них ждать и не спешить казалось уже не такой хорошей идеей.

– Ты специально так говоришь? – спросила я. – Чтобы мне еще сильнее хотелось затащить тебя на заднее сиденье и посублимировать немного?

Очередная ухмылка.

– Как бы заманчиво ни звучало, вынужден отказаться. Пока что. В рамках моего плана завоевать твое сердце и другие части.

– Какие еще части? – я легонько стукнула его по плечу.

Он расхохотался и пояснил:

– Разум и душу, конечно! Что же еще?

Мейсон явно имел в виду другое, но он так радовался своей шутке, что я не стала развивать эту тему.

– Допустим, я поверила.

Он перестал смеяться, нежно посмотрел на меня, погладил по щеке, а затем спросил:

– Знаешь, каково это: быть влюбленным в человека, который очень хочет нанести тебе какое-нибудь увечье?

Неожиданный поворот.

– Ну не так уж и хочет.

– И все равно наносит.

– Я случайно! Сам виноват, что проник в чужой дом.

– Залезть в открытое окно – не преступление.

– Конечно-конечно, а потом у людей вещи пропадают.

Как бы мне ни хотелось остаться с ним, я понимала, что сейчас у меня нет на это ни физических, ни моральных сил.

– Я пойду. Попросить Сьерру отвезти тебя домой?

– Я вызову такси.

Хорошо, что он выбрал такси. Сестра учинила бы ему допрос с пристрастием, а я пока не готова ей все рассказать. Поступок и вранье Бриджит разобьют ей сердце, а ведь у Сьерры сегодня было такое прекрасное настроение, она так искренне радовалась, что привела свою задумку в действие.

– Хорошо. Все эти переживания меня совершенно измотали, так что мне нужно поспать.

– Хочешь, я приду и уложу тебя в кроватку? – с надеждой предложил он.

– Боюсь, это пойдет вразрез с твоим планом «не спешить».

– Пожалуй, ты права, – он ухмыльнулся. – Тогда позвоню тебе завтра.

– До завтра, – согласилась я и выбралась из машины.

Направляясь к дому, я поняла, что с нетерпением жду новой встречи с Мейсоном.

Давно я себя так не чувствовала.

Глава 28

Вечером мой первый завтрашний клиент отменил сеанс, так что я порадовалась возможности поспать подольше и отключила будильник. Мне нужно было хорошенько отдохнуть.

Вот только эта мечта так и осталась мечтой. Рано утром я проснулась, чтобы сходить в туалет, а потом снова лечь, но, вернувшись, обнаружила в комнате Сьерру.

– Я услышала, что ты встала, поэтому пришла за подробностями!

– Дай мне поспать, – попросила я, забираясь в кровать.

Сестра сдернула с меня одеяло.

– Не дам. Рассказывай, как провела вчерашний вечер.

Я села, зевая. Сьерра иногда бывала очень настойчивой.

– Я пришла, и он меня сразу узнал. Он подозревал, что мы с тобой поменяемся ролями, потому что ты слишком явно привлекала внимание в своей победе на аукционе. Мы поели китайской еды, посмотрели старый фильм, и у нас случился разговор.

– Об этом? – спросила она, подбирая под себя скрещенные ноги.

– Он сказал, что любит меня?

Я не хотела, чтобы моя фраза звучала вопросительно, но как-то само вышло. Я приготовилась к бурной реакции, но так ее и не дождалась. Выдержав пару секунд, сестра сказала:

– Ой, прости, я где-то потеряла свою маску удивления. Дай-ка поищу, может, под кровать завалилась.

– Ладно, ладно.

– Нет, серьезно. Хочешь услышать «Я же говорила!» прямо сейчас или дашь мне сначала отрепетировать?

Она рассмеялась, а я легонько стукнула ее подушкой.

– Ты была права, – сказала я, подкладывая подушку под спину. – Это ты хотела услышать?

– Конечно! Как все прошло? Ты спросила его про слухи?

Вечером меня посетила мысль, что Бриджит попытается поговорить со Сьеррой, но, судя по полному надежды и предвкушения взгляду, сестра ничего не знала.

– Спросила, и у меня плохие новости. Не про Мейсона.

Она задумчиво нахмурилась.

– А про кого?

– Я не знаю, как сказать это помягче, поэтому скажу как есть. Это Бриджит распустила про меня слухи. Она была с Мейсоном, когда тот увидел, как мы с мистером Лэндри обнимались, и это у нее на самом деле был роман с учителем. Она пустила слух, чтобы ее никто не заподозрил.

Сьерра стала бледной как полотно.

– Бриджит?

– Она мне обо всем рассказала и попросила прощения. Она не хотела, чтобы ее мама узнала, потому что боялась причинить ей боль. И я ее понимаю.

– И все это время она молчала? – возмутилась сестра. – Ни словом не обмолвилась?

– Да.

– Мне нужно прилечь. – Сьерра растянулась на своей стороне кровати. – Я, конечно, понимаю: все мы ошибаемся и делаем глупости, особенно в юном возрасте, но эти слухи причинили тебе столько зла! Критика учительницы по балету привела меня к РПП. Это живой пример того, как чужие слова могут разрушить твою жизнь, а тебя ежедневно изводили сотни человек.

– Если честно… Когда я винила во всем Мейсона, предательство ощущалось совершенно по-другому.

– Правда? – Сестра, похоже, удивилась. – Но ты же любишь Бриджит.

– Люблю, – кивнула я.

Однако я ведь никогда не была влюблена в нее. А в Мейсона – была! Влюблена и сейчас.

Я поняла это ночью, пока пыталась уснуть. Его признание в любви не отпугнуло меня, как в случае с другими мужчинами. Наоборот, оно казалось таким естественным.

Чем больше я думала о своих чувствах к нему, тем больше понимала, что сказала правду. Переход от ненависти к любви был для меня очень странным, и я подозревала, что Сьерра и здесь оказалась права: я так яростно его ненавидела только потому, что всегда очень сильно любила. Даже в гневе я была не готова его отпустить.

Можно было бы подумать, что я просто увлеклась Мейсоном в старших классах, но я убеждена, что мои чувства были гораздо сильнее обычного увлечения.

Правда, я пока не уверена, что готова ему признаться. Это большой шаг, о котором я сейчас не хочу сообщать даже сестре. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с этими мыслями и унять бурю эмоций, – тогда я смогу высказать все, что у меня на душе.

Я наконец поняла и приняла свои чувства к Мейсону, однако часть меня все еще боялась давать ему такую власть надо мной. Допустим, я скажу ему, что люблю…

А вдруг он снова разобьет мне сердце?

Я понимала, что сам-то он открыто признался, не побоявшись дать мне эту власть и стать уязвимым.

И все же мне было страшно.

– Что будешь делать с Бриджит? – спросила Сьерра.

– Не знаю.

– Не против, если я с ней поговорю?

– С чего мне быть против? Она и твоя подруга.

– Ну ты же не хотела, чтобы я дружила с Мейсоном, – заметила сестра.

Верно. Но это другое!

– Дружба с Бриджит – твое личное дело.

– Вот это да! Вы только посмотрите! Вот что я называю личностным ростом. Наконец-то слова взрослого человека. К слову о взрослении, а что ты чувствуешь к Мейсону?

Какое отношение это вообще имеет к взрослению?

Но я все равно ответила:

– Я все еще пытаюсь в этом разобраться.

– Неловко, конечно, получилось. Ты так долго злилась на него за то, чего он даже не делал.

– Надо было послушать тебя и давно с ним поговорить, – сказала я.

Она задумалась.

– А может, и не надо: всему свое время.

– Что ты имеешь в виду?

– Допустим, ты бы знала, что в слухах виновата Бриджит. Ты бы ее возненавидела, и мы никогда не познакомились бы поближе ни с ней, ни с ее мамой, и не узнали бы, какие они на самом деле замечательные.

Справедливо. Я кивнула, соглашаясь.

– А если бы вы с Мейсоном начали встречаться, то потом все равно разъехались бы в колледжи в разных концах страны. Какова вероятность, что ваши отношения выдержали бы разлуку? Он бы погнался за славой писателя, ты бы металась, пытаясь найти себя и занятие по душе. Вы вполне могли бы расстаться. Но сейчас вы оба здесь, и момент для серьезных отношений подходящий.

– Возможно, – согласилась я. – А может, мы с ним уже были бы женаты и радовали бабулю долгожданными внуками.

Мысль о детях совершенно не пугала меня, как это было в прошлых отношениях. Раньше, едва я понимала, что дело принимает хоть сколько-нибудь серьезный оборот, тут же разрывала связь.

Сейчас, по крайней мере, у меня хватает духа признать, что это было из-за любви к Мейсону. Несмотря на всю мою злость и обиду, глубоко в душе я понимала, что мне никто, кроме него, не нужен.

– А еще, – продолжала Сьерра, – поговорив с ним обо всем на сеансе гипноза, ты бы ему просто не поверила.

– И то правда.

Могла и не поверить. Для того чтобы выслушать его, да еще и поверить, мне необходим был особый настрой. Я ведь уже решила, что виноват именно он, поэтому начни он все отрицать, только утвердилась бы в своем подозрении.

Мои очки ненависти лишили меня объективности. Тогда я была не готова услышать правду.

– Значит, если где-то в параллельной вселенной ты можешь представить себя замужем за Мейсоном… ты его тоже любишь?

Неудивительно, что Сьерра зацепилась за эту мысль даже после того, как я сказала, что все еще пытаюсь разобраться в своих чувствах.

Наверное, она просто слишком хорошо меня знала.

– С чего ты сделала такой вывод?

Я не стала отрицать ее предположение.

– Мейсон замечательный! Заботливый, добрый, умный, веселый, верный. К тому же он очень хорошо на тебя влияет.

– Хорошо на меня влияет? – переспросила я. – И как же?

С тех пор как он вернулся, я в его присутствии вела себя далеко не лучшим образом.

– Ты любишь из всего устраивать соревнование. Тебе не подходят парни, не способные бросить вызов.

– Я не…

Неужели я такая?

– Тебе нравится, что Мейсон все время держит тебя в тонусе. Нравится, что он не так предсказуем, как другие. Нравятся его шутки, даже когда ты на него очень зла – я слышала, как вы друг друга подкалывали! Это было невероятно мило!

Когда это?

– Ты что, подслушивала?

– Ну а зачем еще нужны сестры?

Мама услышала голоса в моей спальне и заглянула в комнату.

– Так рано проснулись? Спускайтесь – позавтракаем вместе.

Телефон зажужжал, пришло сообщение.

– Иду, – откликнулась Сьерра и подмигнула. – А Саванне нужно сначала сообщение прочитать.

Я хотела ей было сказать, что это, может, и не Мейсон, но это был он.

Думаю о тебе.

Сьерра с пониманием улыбнулась, а я в ответ лишь покачала головой.

Когда сестра с мамой ушли, я отправила:

Я тоже думаю о тебе. Приходи сегодня

в 15:00 в домик на дереве.

С нетерпением жду нашей встречи.

Я тоже.

* * *

Через час у меня был онлайн-сеанс, и я подумала, что это ограничение поможет мне удержаться от чрезмерного увлечения Мейсоном. Я все приготовила: постелила в домике покрывало, принесла корзинку со сладостями, которые наверняка растают от такой жары. Надо было подождать до вечера, но мне не терпелось поскорее его увидеть.

Как я могла забыть, что домик совершенно не продувается? Мейсон еще даже не пришел, а я уже вся обливалась потом.

Ровно в 15:00 я услышала шаги, и мое сердце забилось, радуясь встрече. Он поднялся по лестнице, открыл дверцу и забрался внутрь.

Выпрямиться в полный рост он не мог.

– Сегодня на улице больше сорока, – сообщил он. – А здесь, наверное, все пятьдесят, но, глядя на тебя, я понимаю почему.

Кое-что изменилось. Теперь, когда он был мил со мной и флиртовал, я уже не спешила его подозревать.

– Все из-за меня?

– Да, – сказал он с игривой улыбкой. – Очень уж ты горяча.

Я махнула в сторону покрывала.

– К слову о жаре, я принесла конфет, но они все растаяли.

Он сел рядом со мной.

– Ну и ладно. Самая сладкая здесь все равно ты.

Мейсон поцеловал меня. В других обстоятельствах это могло бы показаться мне неприятным: мы оба вспотели и от тел исходил жар, но сейчас его губы так и манили. Целовался он великолепно, как будто наверняка знал, чего и когда я хочу: нежность и ласка, требовательная страсть – он постоянно переключался с одного на другое, не давая мне прийти в себя.

И здесь Сьерра была права. Я очень хорошо его знала, но он все равно оставался непредсказуемым, и мне это нравилось.

Интенсивность нарастала, но он вдруг отстранился.

– Почему мы тайно встречаемся в домике на дереве?

– А у тебя есть идеи получше? Где нам еще встречаться, чтобы нас не увидели?

– Ну необязательно же в этом террариуме, можно было снять номер в каком-нибудь миленьком отельчике с кондиционером.

– Но если бы мы поехали в отель… – Я не закончила предложение.

– Ты права, – сказал он, целуя меня в запястье прямо над бьющимся пульсом, который зачастил, стоило Мейсону коснуться моей кожи. – Мы договорились не спешить. Террариум так террариум.

– Ну и жара! Я просто плавлюсь от этого зноя.

– Ха! Размякла от хорошей погоды?

Он провел вверх по моему плечу, остановившись у лямки сарафана. Затем склонил голову и поцеловал все, до чего дотронулся.

– А ты действительно мягкая.

– Мягкая, – хрипло согласилась я. Мне нравилось, что он делает, но я чувствовала некоторую неловкость из-за своего состояния. – Прости, я вся потная. Давно у меня не было тренировки, на которой я так потела.

– А знаешь, что еще можно считать отличной тренировкой?

– Плавание? – ляпнула я и только тут поняла, о чем он. – А-а…

– Вот именно, «А-а…»

Мейсон улыбнулся и опять начал целовать мои голые плечи. Я откинула голову, чтобы ему было удобнее, а еще потому, что мне становилось все труднее держаться в вертикальном положении, ведь теперь поцелуями покрывали мою шею.

– Синклер, я должен тебе признаться.

Я почувствовала эти слова совсем близко к коже, и внезапная паника быстро вернула меня в реальность.

Мне казалось, мы все прояснили. В чем еще он собирается мне признаться?

И тут он окончательно все испортил:

– Я тебя обманул.

Глава 29

– И в чем же ты меня обманул? – шепотом спросила я, с ужасом представляя, как он сейчас нарушит перемирие, которое мы только-только установили.

– Сказал, что больше не дам себя загипнотизировать. Я соврал. Ты меня околдовала. Стоило мне вернуться, и я попал в твои сети. Ты наложила заклятие, которое я не могу и не хочу развеивать. Ничего удивительного, что ты загипнотизировала меня на сеансе, да я от одного взгляда на тебя даже собственное имя забываю.

Сначала мне захотелось стукнуть его за то, что напугал, а потом меня накрыло облегчение, и я решила сублимировать, как он и советовал. Я поцеловала его, и он тут же ответил, его губы были влажными и настойчивыми.

– Я люблю тебя, – сказал он напористо, но в то же время так нежно, что я растаяла.

– Но за что? – спросила я, не в силах поверить в реальность происходящего.

– Синклер, – прошептал он, улыбнувшись, – ты всегда была мне лучшим другом. Однажды я взглянул на тебя и понял, что очень хочу поцеловать, но не могу. Я боялся рисковать нашей дружбой. Так было до того вечера на причале, когда я осознал, что ты сводишь меня с ума, я хочу прикасаться к тебе, быть рядом. Вот почему я позвал тебя на танцы.

– А сам не пришел, – напомнила я.

– Да, это было глупо.

– Очень глупо, – согласилась я.

– Мне жаль упущенного времени.

– У Сьерры есть теория на этот счет. Она уверена, что все случилось в подходящий момент, потому что сейчас мы с тобой здесь, а не в разных концах страны, и можем быть вместе.

Только теперь я поняла, как мечтаю, чтобы он остался во Флориде. Не хочу, чтобы он возвращался в Нью-Йорк, но я также не хочу мешать строить ему свою жизнь и карьеру так, как он того желает. Этого мы еще не обсуждали.

– Правда я не знаю, надолго ли ты приехал.

Он достал из кармана телефон, открыл приложение и показал мне.

– Вот, смотри.

На картинке была груда коробок.

– Что это? – спросила я.

– Мамин гараж, забитый моими вещами. Я отказался от аренды в Нью-Йорке и перевез все сюда. Я никуда не уеду. Хочу быть там, где ты.

Его слова меня так поразили и в то же время тронули, что я лишилась дара речи. Он неверно истолковал мое молчание и поспешил успокоить:

– Прости, если напугал. Компанию для переезда я нанял сразу после нашего сеанса. Увидев тебя снова, я понял, чего мне не хватает в жизни: тебя. Я ходил на свидания, встречался с другими и все это время думал, что мои воспоминания о тебе преувеличены. Не могла же ты и в самом деле быть такой замечательной? Но знаешь что, Синклер? Все воспоминания блекнут пред реальностью. Поэтому я не собираюсь дальше молчать. Знай, я хочу быть здесь, с тобой.

Как я вообще могла подумать, что он меня ненавидит? И как он может говорить так спокойно, без дрожи в голосе, когда меня просто разрывает от счастья? Слезы радости навернулись на глазах, затуманивая все вокруг.

– Но ведь стать писателем и жить в Нью-Йорке – твоя мечта?

– Моя мечта – это ты, Синклер.

– И ради меня ты откажешься от Нью-Йорка?

– Ради тебя я готов отказаться вообще от всего.

На меня снизошла такая любовь, что я боялась утонуть в ней и в то же время чувствовала, как она окрыляет. От радости внутри все покалывало и щекотало словно задорными пузырьками шампанского. Я и не знала, что могу быть такой счастливой.

– Только обещай больше не пропадать без звонков и объяснений, – попросила я.

Он усмехнулся.

– Ты мне этого никогда не забудешь, да?

– Возможно.

– Значит, я тоже могу напоминать тебе, как ты меня ложно обвинила в распускании слухов?

Я обняла его горячими руками и сказала:

– В твоих же интересах вообще об этом забыть.

– Неужели? – Похоже, ему стало любопытно, к чему я веду. – И что же ты собираешься делать, чтобы я поскорее обо всем позабыл?

– Например, это, – сказала я и поцеловала его.

Стоило нашим губам соприкоснуться, как мое тело завелось с пол-оборота. «Да, вот это. И не останавливайся, пожалуйста», – кричало оно.

Мейсон издал что-то среднее между вздохом и стоном.

– Или, может, это, – добавила я, целуя его еще крепче.

Лишь через минуту он наконец сказал:

– Такие условия мне подходят. Ну что, продолжим переговоры или, может, я просто послушаю, что скажет твое пугающе быстро бьющееся сердце?

Я улыбнулась. Как же я его люблю!

– Мейсон, я должна тебе кое-что сказать… – мой голос дрогнул. Так, нужно собраться с духом и произнести. Может, если я озвучу свои чувства, они уже не будут меня так сильно пугать? Я просто объяснюсь, мы со всем разберемся и двинемся дальше. «Я люблю тебя, ты любишь меня, давай посмотрим, куда это нас приведет».

Однако я лишь молчала, пока Мейсон не нарушил тишину:

– А вот теперь ты меня пугаешь. Скажи что-нибудь.

– Я пытаюсь понять…

Слова по-прежнему не шли.

Наверное, стоит ему просто показать.

Даже если решительность и жадность моего поцелуя удивили Мейсона, он не подал виду. Лишь ответил тем же, с готовностью встречая и повторяя каждое мое движение. Он заставил меня почувствовать, как кровь пульсирует в венах, распространяя дразнящее напряжение от губ к груди, по рукам и ногам, вызывая дрожь желания.

Он уложил меня на пол и сам опустился следом. Я посильнее прижалась к нему. И неважно, сколько там сегодня градусов – пятьдесят? Да хоть все семьдесят! Лишь бы чувствовать его рядом. Мы источали жар, и каждая клеточка моего тела кипела страстью и предвкушением.

Горячий воздух душил и обволакивал. Я прикасалась к обжигающей коже и с наслаждением любовалась, как сильные мышцы Мейсона сокращаются под кончиками моих пальцев. Мне нравилось, как он нависал надо мной, прижимая к твердому деревянному полу.

От чудовищной жары кожа стала липкой и скользкой. Невозможно было сказать наверняка, чем вызван этот пожар между нами: летним зноем или взаимным притяжением, – но чем дольше мы целовались, тем сильнее и горячее разгоралось пламя.

Меня не смущали ни жесткий пол, ни духота – лишь бы Мейсон прикасался, целовал и обнимал покрепче.

– Ты соленая, – пробормотал он.

– Как и ты, – ответила я.

Его губы снова прижались к моим, и если конфеты до сих пор не растаяли, то теперь-то уж точно.

– Саванна? – послышался внизу мамин голос, и мы разомкнули поцелуй, тяжело дыша.

– Тс-с-с, – прошептала я.

– Что твоя мама…

Я закрыла ему рот ладонью.

– У тебя низкий голос. Она услышит!

Я опустила руку, и он потерся носом о мою шею и прошептал еще более соблазнительно:

– Меня? Это не я так сексуально постанываю.

Я что, правда стонала?

Мама позвала еще пару раз, а мы с Мейсоном лежали, не двигаясь, в объятиях друг друга.

Потом она ушла, хлопнула дверь, и я облегченно вздохнула, что нас не застукали.

– Мне нужно домой, – с сожалением сказала я. – Она как ищейка, все равно найдет меня по следу.

– Откуда она знает, что ты дома? Ты припарковалась во дворе?

– Да.

– Ты что, никогда раньше не встречалась тайком? – Мейсон наигранно удивился. – Нельзя бросать машину на видном месте.

– А ты свою спрятал?

– Конечно! Она стоит за квартал отсюда.

– Ты такой умный, – восхитилась я.

– Да, я такой. – Он быстро меня поцеловал. – И это хорошо. Если бы твоя мама узнала, чем мы тут занимаемся, они с моей уже с утра пораньше выписали бы каталоги невест.

– Каталоги невест?

Он попытался пожать плечами, что было непросто, ведь мы по-прежнему лежали в обнимку.

– А что, разве не бывает каталогов невест? Ну таких, где можно заказать все для свадьбы.

– Ты, наверное, про свадебные журналы. Или веб-сайты. А каталог невест – это что-то про заказ самой невесты.

– Только не говори моей маме, что невесту можно заказать по каталогу, а то я и до дома не успею добраться, как стану мужем.

– И какую бы она тебе заказала?

Он улыбнулся, с обожанием глядя на меня.

– Темноволосую, высокую, умную, добрую, с отличной подачей.

– Я в волейбол уже сто лет не играла.

– С чего ты взяла, что я про спорт? Я имел в виду твое умение подать себя.

Еще один быстрый поцелуй, слишком уж быстрый, на мой взгляд.

– Надо спуститься и узнать, чего она хотела, – сказала я. – А то на смену приятному возбуждению от того, что ты рядом, пришло тревожное возбуждение от того, что нас чуть не поймали с поличным.

Мейсон одарил меня фирменной сексуальной улыбкой, практически лишив силы воли.

– Это легко исправить.

– Может, в другой раз.

– В другой раз, – согласился он, легонько целуя. – Попробую незаметно добраться до машины.

Он поцеловал меня еще раз десять, снова и снова повторяя, что ему пора, а потом наконец ушел. Я осталась лежать на полу, пытаясь успокоить безудержно колотящееся сердце.

И мне это, может, и удалось бы, но дверца домика вдруг резко распахнулась.

– А, вот ты где! – сказала Сьерра.

Я вскрикнула, прижимая руку к сердцу.

Сестра забралась в домик и заметила романтическую обстановку.

– Ой… что здесь происходит? Или, может, произойдет в ближайшее время?

– Заходил Мейсон, мы тут посидели.

– «Посидели»? Так это теперь называется? – спросила она, удивленно выгибая бровь.

Придется ввести ее в курс дела, да мне и самой нужно выговориться.

– Ладно, признаюсь: мы все обсудили и решили действовать рационально, как взрослые люди, то есть не спешить, пока я не начну снова ему доверять. Но каждый раз, когда мы видимся, все наши договоренности улетают в трубу и я на него набрасываюсь. Мало того, что он подбирает самые романтичные слова, которые только можно вообразить, так он еще и выглядит, как… ну, как Мейсон, так что от поцелуев удержаться совершенно невозможно.

– Понятно. Подавленные чувства и эмоции рвутся наружу, – сказала сестра. – Тебя мама искала.

– Знаю, слышала. Сейчас приду.

Я собиралась минут пять полежать, пока мои нервные окончания не успокоятся, а потом пойти домой. И провести целую вечность под ледяным душем.

– Ладненько.

По ее странному выражению лица я поняла, что она хочет что-то сказать, но переживает, нужно ли это делать прямо сейчас.

– Говори уже.

– Как будет минутка, зайди на школьную доску объявлений, в раздел выпускников. Тебе это стоит увидеть.

Сестра начала спускаться и закрыла за собой дверцу, а я потянулась за телефоном. Открыв объявления, о которых она говорила, я почувствовала резкий приступ тошноты. Я сразу поняла, что именно Сьерра хотела мне показать.

Сообщение от Бриджит.

Глава 30

Только через пару минут я собралась с духом, чтобы прочитать ее сообщение. Ни одна другая публикация даже близко не набрала столько комментариев – их были сотни. Однако я не нашла в себе сил прочитать сообщение сразу, мне нужно было собраться с духом. Придя домой, я поблагодарила небеса за изобретение кондиционеров и отправилась в душ.

Я чуть не забыла про онлайн-сеанс гипноза. Пришлось накинуть что-нибудь, чтобы выглядеть более-менее профессионально, собрать мокрые волосы в пучок и надеяться, что клиент ничего не заметит.

После сеанса я достала телефон и открыла публикацию Бриджит – «Вся правда о мистере Лэндри». Она описала все, что мне рассказала. Взяла на себя ответственность за свои действия, извинилась передо мной и признала, что была неправа. Некоторые девушки писали, что с ними он тоже вел себя неподобающе, но они молчали, опасаясь, что сами виноваты, что им никто не поверит или что они неправильно интерпретировали ситуацию.

Многие оставляли Бриджит слова поддержки, и я искренне за нее порадовалась. Случившееся с ней было ужасным, и я надеялась, она когда-нибудь найдет в себе силы забыть и двигаться дальше.

Злость и ощущение, что меня предали, все еще не прошли, но после того, как я узнала, что это был не Мейсон, обида стала не такой личной. Поступок по-прежнему отвратительный, но все же совершен из страха, а не желания мне навредить.

Подозревая Мейсона, я думала совсем иначе. Как будто он сделал это намеренно по причине, которую я не понимала, поэтому предательство казалось мне таким чудовищным и я не могла его простить.

Я уже поняла, что отчасти это было вызвано моей сильной влюбленностью, и, разумеется, я не чувствовала ничего такого в отношении Бриджит – в то время мы с ней даже подругами не были.

Как бы мне хотелось, чтобы эта боль, а вместе с ней и злость ушли. Но я никак не могла перестать о них думать. Вот бы взять и все простить, как взрослый человек, но над этим мне еще работать и работать. Я пока не готова.

Рана, которую мне нанесла Бриджит, еще слишком болит.

Вечером зашла Сьерра и застала меня за книгой – любимым способом сбежать от реальности.

– Читала сообщение Бриджит? – спросила она, садясь на кровать рядом.

Я отложила книгу.

– Ага. Ей наверняка было очень сложно решиться – сначала ведь пришлось сознаться маме, а это тоже непросто.

Сестра посмотрела на меня и сказала:

– Ты восприняла все намного лучше, чем я ожидала.

– Мне больно и обидно от того, что она так поступила, а потом молчала, но я понимаю: она не специально, просто растерялась, став жертвой совратителя.

Мне бы хотелось отнестись к этому проще, чем к ситуации с Мейсоном. Нельзя же вечно наступать на одни и те же грабли? Однако мои чувства были задеты, и с этим я тоже поделать ничего не могла.

– Похоже, – сказала сестра, – она опубликовала это во всех соцсетях и обратилась в полицию. Не уверена, примут ли заявление за давностью лет, но Бриджит хочет убедиться, что мистер Лэндри останется за решеткой. Она пытается придать дело огласке.

Слова Сьерры подтвердили мою догадку, что они с Бриджит не перестали общаться.

– Я это очень ценю, – ответила я.

Сестра какое-то время молчала, серьезно глядя на меня. Я ждала, потому что понимала: она хочет сказать что-то важное.

– Один из самых ценных уроков, которые я извлекла за эти годы, связан с прощением. Ради себя и других. Мы почему-то считаем, что прощение – это проявление слабости, неправоты.

Я кивнула: кому как не мне это знать.

– Простить – не значит забыть и смириться. Это даже не значит, что ты должна и дальше разговаривать с человеком или видеться с ним. Прощение – это когда только ты контролируешь свою жизнь. Ты, и никто другой. Ты вольна оставить позади все тяжелые мысли и чувства, которые на тебя давят, и сосредоточиться на собственном счастье. Сделанного не воротишь. Ни ты, ни Бриджит не в силах изменить прошлое, зато ты можешь изменить свое отношение к нему.

– Это хороший совет. И откуда в тебе столько мудрости? – поинтересовалась я.

– Терапия, долгие годы терапии, – ответила сестра. – Я очень хотела, чтобы ты простила Мейсона, потому что видела, какой несчастной делает тебя злость. Я очень люблю тебя и снова прошу простить – не потому, что Бриджит наша подруга, а потому, что не хочу, чтобы ты опять попала в этот замкнутый круг.

Может, я злилась на Бриджит не так сильно, потому что обстоятельства изменились. Я нашла человека, который заполнил мою пустоту внутри, побуждал меня становиться лучше и лучше, так что простить Бриджит уже не казалось мне невыполнимой задачей.

– Кто знает, может, со временем мне это удастся, – сказала я. – Сначала нужно с другим разобраться, работы непочатый край.

– Только дай знать – посоветую хорошего психотерапевта.

Интересно, вернулась ли Камилла. Надо ей написать – вдруг она на связи. Очень хотелось бы с ней поговорить.

– Если нужно будет, скажу.

Сьерра кивнула и обняла меня.

– Ты моя любимая сестра.

– А ты – моя.

* * *

Следующие несколько дней были наполнены работой и тайными свиданиями с Мейсоном. Мы договорились не спешить, и нам в принципе это даже удавалось, не считая пары случаев на грани. Ну а что делать, если он такой сексуальный? Сьерра, наверное, и здесь была права, как и во многом другом: нам нужно проработать подавленные чувства и эмоции – только тогда страсти поутихнут.

Интересно, наступит ли такое время, когда я перестану бросаться Мейсону на шею в первые же секунды встречи…

Мейсон тоже убеждал меня простить Бриджит по тем же причинам, что и Сьерра: он думал, будет лучше оставить эти переживания в прошлом. Его слова много для меня значили, ведь он в полной мере испытал на себе мой незаслуженный гнев. Я, конечно, очень сопротивлялась такому личностному росту, но, по крайней мере, была готова попробовать.

Я доверяла Мейсону все больше, и мне становилось проще сосредоточиться на своих чувствах. Это нельзя было назвать влюбленностью, ведь на самом деле я и не переставала его любить. Мои чувства – словно книга, которую я когда-то читала и забыла. Мы просто открыли ее на закладке и продолжили с того места, где остановились.

Камилла наконец-то вернулась, и мы условились встретиться за обедом. Едва она пришла, я тут же выложила ей все про Мейсона, Бриджит и другие события последних дней.

Она внимательно слушала, иногда что-нибудь спрашивала, но прежде всего давала мне выговориться. Я рассказала о том, что Вивиан и мистер Франклин – родственники, и о своих переживаниях, что кто-нибудь увидит нас с Мейсоном.

– Я помню твои предостережения: нужно быть очень осторожной и не давать им в руки оружие, но… – Я так ни разу не произнесла это вслух, даже наедине с собой. Может, если я скажу Камилле, мне будет чуть проще? – Я люблю его.

– У вас были другие сеансы? – спросила она.

– Нет.

– Было ли в твоем поведении во время работы что-нибудь неподобающее?

– Ну пару раз я думала воткнуть в него нож, но мне удалось сдержать эти порывы, – призналась я.

Она улыбнулась.

– Мысли не считаются, только слова и поступки. Делала ли ты что-нибудь такое, что Ассоциация может назвать неподобающим?

– Думаю, нет.

– А еще, говоришь, он тебе так и не заплатил? Денежный вопрос – это серьезно.

Разве что мы перейдем на оплату натурой – уж поцелуями он мне сполна компенсировал.

– Не заплатил. Он проводил исследование для статьи.

Когда Камилла задавала вопросы, все казалось предельно очевидным. Я цеплялась за то, что он «клиент», чтобы не смотреть в глаза фактам: меня просто очень к нему тянуло, и хотелось проводить с ним побольше времени.

Теперь я это признавала, и одной потенциальной проблемой стало меньше.

– Значит, Мейсон – не клиент, и ты не нарушила профессиональную этику. А если мистер Франклин с этим не согласен, мы ему все объясним. Ты помогала журналисту с исследованием для статьи. Как думаешь, Мейсон подтвердит это, если понадобится?

Я была уверена, что Мейсон и чечетку на столе станцует, если его попросить.

– Да, он придет и скажет, как все на самом деле.

Мейсон оказался прав: он мне не клиент, а значит, последнее препятствие между нами пало. У меня не было причин скрывать, что я его люблю.

Эта мысль меня больше не страшила: я была готова отдать ему свое сердце и знала, что с ним оно в надежных руках.

– Забавно! Не испугайся я, что он впал во внушаемое состояние и я должна предостеречь его от плохих решений – ничего этого бы не случилось.

Камилла недоуменно на меня посмотрела.

– Но ему и так ничего не грозило. Как только он проснулся, с ним все было в порядке. Вовсе не обязательно было ходить за ним по пятам.

Ой.

Хорошо, что тогда я этого не знала. Я сидела и думала, как бы все сложилось, если бы знала, и Камилла спросила:

– А как у тебя с Бриджит?

– Ее признание меня потрясло. С того момента мы с ней не разговаривали. Она извинилась и публично взяла на себя всю ответственность, а еще выдвинула против учителя обвинения, и к ней присоединились другие девушки, с которыми произошла похожая история.

Если бы меня попросили, я бы с превеликим удовольствием дала показания.

– Хорошо. Я рада, что она старается обрести покой и разобраться со своим прошлым. Ты же знаешь, что я думаю о полном прощении.

Конечно, знаю. За последние годы у нас было много разговоров о нем, особенно когда речь заходила про Мейсона.

Это заставило меня задуматься о том, какие отношения были у нас с Мейсоном сейчас и чего мы хотели.

У меня появилась идея, и я написала Мейсону, предложив встретиться вечером у нас дома. Он спросил:

Тайное свидание? Хочешь, чтобы я залез в окно?

Нет, воспользуйся дверью.

Приведя свой план в действие, я поинтересовалась у Камиллы, как прошла поездка. У моей наставницы уже были заготовлены фотографии на такой случай, Перу – красивейшее место. Я всегда восхищалась Камиллой, брала с нее пример, хотела быть на нее похожей. Она придерживалась комплексного подхода к психотерапии, так что конференция, на которую она ездила, казалась мне довольно необычной. Думаю, мне бы там не понравилось.

Хотела ли я стать психотерапевтом? Я всегда стремилась помогать людям, как моя сестра. Но сейчас благодаря гипнозу у меня в любом случае появилась такая возможность. И мне совершенно не обязательно быть для этого лицензированным психотерапевтом, моя помощь не станет от этого более эффективной.

Если я хочу получить диплом только потому, что меня беспокоит реакция других людей на выбранную мной профессию, значит, я позволяю своим страхам контролировать мою жизнь. Проводя сеанс гипноза, я искала глубинную причину, мешавшую клиентам достигать целей, а все это время моя глубинная причина была у меня перед носом.

И Мейсон мне на нее указал, хотя я ни за что не признаю, что он прав, иначе он станет совершенно невыносим. Однако я действительно слишком сильно переживала о том, что подумают другие. Это началось еще в старших классах после слухов про мистера Лэндри и так и не отпускало меня все эти годы. Меня бесило, что люди посмеиваются над моей работой, поэтому я решила стать психотерапевтом: не только из-за того, что им была Камилла, но и потому, что хотела серьезного к себе отношения. Я потратила столько времени и денег лишь для того, чтобы добиться признания у воображаемой публики, но стоило ли оно того?

Нужно подумать.

Эти мысли не покидали меня до самого вечера. Вернувшись домой, я потратила много времени на приготовления: хотелось, чтобы все прошло идеально.

Я ждала у двери, поэтому сама открыла Мейсону.

Тот, увидев меня, тихонько присвистнул.

– Выглядишь сногсшибательно. У такой красотки непременно должен быть парень.

– Ну, если кто-нибудь попросит меня стать его девушкой, я, может, и подумаю.

Я взяла Мейсона за руку и повела в столовую.

Сегодня клуб шитья собирался у нас, поэтому Хизер, мама и все крупные поставщики сплетен Плайя-Пласида были тут как тут. Папа читал в гостиной, Сьерра готовила перекус на кухне.

Увидев собравшихся, Мейсон насторожился.

– Синклер, что…

Но я не дала ему закончить фразу, поцеловав на виду у всех.

Первой отреагировала Хизер: радостно вскрикнув, побежала нас обнимать. Мама осталась сидеть, и ее тут же засыпали вопросами, ответов на которые она не знала, но улыбалась она при этом так широко, что рот того и гляди порвется. Папа посмотрел на нас поверх книги, покачал головой и продолжил чтение.

– Ну наконец-то, – только и сказала Сьерра и пошла в свою комнату.

– Это значит то, что я думаю? – спросила Хизер, перестав нас обнимать.

– Синклер теперь моя девушка, – заявил Мейсон, держа меня за руку.

– Ну вообще-то ты так и не спросил, хочу ли я ей стать. Но да, мы встречаемся.

– Я так рада! – воскликнула Хизер и снова бросилась обнимать нас. Затем она пошла к маме и обняла ее тоже.

– Ты ведь понимаешь, что они уже планируют свадьбу? – спросил Мейсон.

Я пожала плечами. Они ждали этого двадцать четыре года, с самого нашего рождения – пусть порадуются.

– Что тебя к этому подтолкнуло? – спросил он, целуя мне руку.

Он постоянно находил способ обнять или прикоснуться, напоминая, что он здесь, со мной, и готов оказать любую поддержку – и это качество я в нем просто обожала.

– Я сегодня поговорила со своей наставницей Камиллой, и мы разобрали всю ситуацию.

Он ухмыльнулся.

– Значит, теперь можно не скрываться?

– Ты меня так и не спросил! – напомнила я.

Мейсон обнял меня обеими руками за талию.

– Синклер, станешь ли ты моей? Зная, что я и так в тебя влюблен?

Мне нестерпимо захотелось поделиться с ним моими чувствами, но я этого не сделала. Я не хочу, чтобы мое первое признание Мейсону в любви произошло в комнате, полной не в меру радостных мамаш, которые следят за каждым нашим шагом.

– Только твоей? Я подумаю, – сказала я.

– Это все, о чем я прошу, – ответил Мейсон и нежно меня поцеловал.

Идеально.

Но ничто идеальное не вечно.

Глава 31

– Мама собирается к сестре в Орландо, – сообщил Мейсон, когда мы созванивались с ним через неделю после нашего официального явления миру.

– В гости?

– Ага. Останусь дома один, совсем один.

– Ужасно, – прокомментировала я.

– Ну в общем я подумал, может, заглянешь часиков в семь? Я бы ужин приготовил. Что скажешь?

Я бы сказала, что меня от такого и целая армия не удержит, потому что я-то понимала, к чему он клонит. Романтический ужин, во время которого нам никто не сможет помешать. Я признаюсь ему в любви, а там уж посмотрим, насколько у него хватит сил не спешить.

– Я принесу что-нибудь на десерт, – сказала я.

Последовала долгая пауза. Жаль, что я не видела его лица и не могла оценить реакцию.

– Если ты о том, о чем я подумал, то ты, скорее, соленая, чем сладкая.

– Ну ты же любишь соленые десерты.

– Еще как. Может, зайдешь прямо сейчас?

Я рассмеялась и сказала:

– Увидимся в семь.

– Не опаздывай, Синклер, – проворчал он, как будто уже не в силах был ждать.

– Я никогда не опаздываю, – напомнила я и попрощалась.

В этот раз я надела красивое белье из одного комплекта.

Я доехала до дома Мейсона, но не успела даже постучать, как он распахнул передо мной дверь и жадно поцеловал, отчего у меня закружилась голова и перехватило дыхание.

– А ужинать нам обязательно? – спросила я.

– Ну я так старался, – сказал он. – Ожидание лишь делает десерт слаще. К тому же я хочу тебе кое-что показать.

– Я так и поняла. Поэтому и пришла.

Он рассмеялся и провел меня в гостиную. На столике стоял ноутбук.

– Присаживайся.

– Надеюсь, я не увижу ничего ужасного? – спросила я, осторожно садясь за стол.

– Нет. Я тут все думал о том типе, что наврал про тебя с три короба.

– Тимоти?

– Ага. И о том, как он создавал новые учетки, чтобы занижать тебе оценку. Уверен, этот идиот не додумался использовать разные IP-адреса, и если я попрошу проверить, мы обнаружим, что все плохие отзывы написаны одним человеком.

– Значит, сегодня у тебя по графику – помочь мне?

– Ну да, – подтвердил он, закрепив это поцелуем. – Синклер, твоя война – моя война.

В кухне запиликал таймер.

– Сейчас вернусь, и мы выведем этого тролля на чистую воду.

Глядя ему вслед, я почувствовала неописуемый прилив радости – я никогда еще не была так счастлива. Как же мне повезло вернуть его в свою жизнь!

Будто я наконец обрела давно потерянную часть себя.

Ноутбук пикнул, и я посмотрела на экран. В центре рабочего стола была папка под названием «Синклер». Интересно, что там?

Может, статья? Или что-нибудь еще? Не мое дело.

Мейсон занимался на кухне ужином, напевая вполголоса.

Мои попытки побороть собственное любопытство редко оказывались удачными.

Я решительно потянулась к ноутбуку, но вдруг остановилась, руки замерли над клавиатурой. Чертовски хотелось узнать, что там. Я двинула мышь, переместила курсор и зашла в папку.

В ней был один-единственный документ. Я открыла его и принялась читать.

Люди знакомы с гипнозом уже не одну сотню лет, и все эти годы мошенники обманом выуживают деньги, заставляя поверить, будто «волшебные слова» помогут сбросить лишний вес или побороть бессонницу и тревожность.

Желудок камнем рухнул вниз. Сердце быстро и тяжело забилось, а во рту стало кисло.

Причем некоторые из этих шарлатанов не смущаясь называют себя терапевтами, чтобы удобнее было обдирать клиентов до нитки, из года в год записывая на бесконечные сеансы гипноза и обещая решить все проблемы.

Кровь прилила к ушам, заглушая звуки. А ведь он меня спрашивал, как долго длится гипнотерапия и не потребуется ли для нее несколько лет. Я точно это помню, как и свой ответ, что многолетняя терапия – это миф, а моя цель – помочь людям как можно скорее. Чем больше я читала, тем чаще билось мое сердце.

Как Мейсон мог такое написать? Он что, действительно так плохо обо мне думает?

Не в силах читать дальше, я закрыла лицо трясущимися руками. Попыталась дышать – вдох, выдох, – но легкие отказывались работать. Мне было очень тошно.

С того момента, как я узнала про Бриджит, внутри меня поселилась какая-то ноющая боль, которую я никак не могла унять. Я-то думала, что уже более-менее с ней свыклась, но сейчас она проела во мне зияющую рану – такую огромную, что я не могла вздохнуть.

Как он мог так поступить? Хладнокровно, бесчеловечно!

А я ведь себя предупреждала, что он выкинет что-нибудь подобное. Использует меня и разобьет мне сердце ради своей карьеры.

Часть меня отказывалась верить, хотела дать ему шанс все объяснить, но кто бы ее слушал! Доказательство было прямо передо мной: его жестокие, язвительные словечки. Он собрал все, что меня тревожило – все ложные представления о моей работе – в своей статье на потеху читателям. Голова шла кругом, внутри все сжалось в комок.

Вот почему я не могла сказать ему, что люблю. Как будто глубоко внутри я знала все наперед и пыталась сохранить хотя бы крупицу достоинства.

Мейсон написал ужасную статью-разоблачение, приправив «фактами», которые я опровергла. Я боялась, что он использует меня ради своей работы – и вот тому доказательство. Черным по белому.

Он говорил, что любит, только чтобы выудить из меня что-нибудь скандальное и написать сокрушительный памфлет, а я-то, дурочка, поверила.

Меня трясло от переизбытка адреналина – не то упаду в обморок, не то просто стошнит.

Из кухни вернулся Мейсон с двумя бокалами вина. Один взгляд на меня – и его улыбка сразу померкла.

– Синклер? Что случилось?

– Что случилось? – переспросила я, вставая. Ноги дрожали, и я вообще не была уверена, что выстою. – Что случилось? Я прочла твою статью. Этот гнусный пасквиль!

Он растерянно смотрел на меня.

– Я не писал…

– То, что ты сочинил, – откровенная ложь. И как только ее опубликуют, моей репутации конец. Я доверилась тебе, рассказала, как для меня важна работа. А ты? Предал меня, чтобы получить фору – лишь бы повысить продажи следующей книги. Какой же ты подлец!

Его лицо наконец озарилось догадкой, и он поставил бокалы на стол.

– Ты не понимаешь, я написал…

Моя привычная злость на него моментально вернулась, яростно рыча внутри, точно пробуждающийся дракон.

Голос дрожал, руки тоже тряслись. Вот почему я так сопротивлялась. Его сладкие речи и мнимое совершенство оказались ложью, и он все это время водил меня вокруг пальца.

– Говорил, что любишь, а сам воспользовался моей подростковой влюбленностью, чтобы я поделилась секретами для твоей желтушной статейки. Поставил мою работу под угрозу ради собственной карьеры?

– Слушай, ты не так поняла, позволь я все…

Его спокойствие и рациональность только подливали масла в огонь.

– Ты обещал, что никогда не обманешь! А сам соврал! Использовал меня. Как скорпион!

Это, похоже, отвлекло его от попыток рационально объяснить свой поступок.

– Какой скорпион?

– Как в той притче! Про лягушку, которая переносила скорпиона через реку, а он обещал ей не жалить, а сам ужалил, и они оба утонули, – вот ты и есть тот самый скорпион. Я знала, какой ты на самом деле, но все равно помогала тебе переплыть реку. Поверить не могу, что совершила такую глупость.

Я пошла в прихожую и схватила сумочку.

Мейсон попытался развернуть меня за плечи.

– Прошу, дай мне объяснить.

Я дернулась, сбрасывая его руки.

– Нет! Никаких больше объяснений, оправданий и вранья. Не хочу ничего слышать.

Он оставил попытки удержать меня.

– Послушай, я понимаю, ты боишься…

– Думаешь, все дело в страхе?

Он стоял, засунув руки в карманы.

– Да, – спокойно подтвердил он, – я думаю, ты ищешь отговорки, потому что боишься.

Все это время я считала, что Мейсон знал меня лучше всех, а он, оказывается, меня совершенно не понимал.

Не говоря больше ни слова, я вышла и направилась к машине. Услышав, как он идет следом и зовет меня, я побежала.

– Ты обещала так не делать! – крикнул он.

Эти слова причинили мне боль и разозлили еще сильнее. Я не позволю ему использовать мое обещание против меня.

Даже не обернувшись, я добежала до машины, поскорее завела ее и помчалась домой.

Я все сильнее накручивала себя, в ярости от его поступка. Прикидывался добреньким, заставил влюбиться, а сам только и думал, как меня использовать!

Ни-ког-да! В жизни больше никогда не поверю ни ему, ни кому другому.

Гнев подпитывал меня до самого дома. Едва я вошла, меня окликнула мама, но я не останавливаясь понеслась наверх. Хочу быть одна, когда плотину прорвет. Что и случилось, стоило мне только переступить порог своей комнаты: я начала безудержно всхлипывать.

Я думала, что выплакала все слезы, узнав про обман Бриджит.

Как бы не так! Сейчас было еще хуже. Намного хуже. Я рухнула на гору вещей на полу и разрыдалась в три ручья. Когда туман гнева начал рассеиваться, за ним я обнаружила лишь отчаяние и разбитое сердце.

Я доверяла ему. Любила. А он все это время замышлял против меня такую подлость.

– Саванна? – Дверь спальни приоткрылась, и я обрадовалась, что пришла именно Сьерра.

– Я думала, тебя сегодня домой можно не ждать, – игриво начала она, но потом заметила, что я плачу. Она опустилась рядом и обняла меня. – Ох, что же случилось? Что он сделал? Хочешь, я пойду и побью его?

Я рассказала ей всю историю, прерываясь на рыдания, а она лишь покрепче прижимала меня к себе. Тело трясло, в груди саднило, а мир вокруг рассыпался в прах.

Он кропотливо, шаг за шагом, разрушил всю мою защиту, а теперь, когда она мне так нужна, от стены осталась лишь груда камней, не способная сдержать боль предательства.

– Что он сказал в ответ на твои обвинения? – спросила сестра.

Я рассмеялась бы, если б могла. Моя интуиция не ошиблась, и все, что я о нем думала, едва он снова появился в Плайя-Пласида, оказалось верным. Почему я должна выслушивать его оправдания? Опять обманет – и глазом не моргнет. С меня хватит! Хватит меня использовать, смеяться надо мной. Хватит мне врать.

– Я не стала дожидаться его оправданий. У него на все найдутся отговорки.

– Или рациональные причины.

– Отговорки, – повторила я. – Пытался сбить меня с толку – мол, я так реагирую не из-за чертовой статьи, а потому, что боюсь.

Сестра удивленно на меня посмотрела, и на ее лице я прочитала мысль, которая и так звучала в моей голове: возможно, он прав. Прав, что мне было страшно и я искала повод отдалиться, только бы не подпускать его слишком близко.

Прав, что это я ищу отговорки, а не он.

На меня навалились неуверенность и сомнения, заставляя по-новому взглянуть на все мои слова и поступки. Я была так увлечена своими ранеными чувствами, что не могла действовать рационально, а теперь начинала подозревать, что ошиблась.

Сьерра сделала только хуже:

– Я тебя люблю и понимаю, что тебе сейчас очень больно, но неужели ты еще не усвоила, что иногда нужно дать человеку все объяснить? А не делать скоропалительных выводов? Ты ведь даже не выслушала, что он скажет.

– А что тут можно сказать? – спросила я, пытаясь собрать свою защитную стену из обломков.

Он написал статью. Я ее увидела. Все, разговор окончен.

– Не знаю, – сестра пожала плечами. – Именно поэтому его и стоило выслушать.

– Нет!

Я не хотела никого выслушивать. Может, потому, что не желала признавать свою ошибку, а может, боялась, что мне будет нестерпимо больно, когда я узнаю, что он намеренно так со мной обошелся.

– Ты иногда становишься такой упрямой! Ухватишься за свою мысль и держишься еще упорнее, чем въевшиеся пятна из рекламы порошка, – раздраженно сказала она. – Может, не сейчас, а когда ты немного успокоишься, ты все-таки сходишь и выслушаешь, что он скажет? Я могу пойти с тобой. Или вместо тебя…

– Он поймет, что это ты, – слабо пробормотала я.

«Даже если у меня откажут все чувства, я все равно тебя узнаю» – память услужливо подкинула мне его слова. Как он мог быть таким романтичным, а после – написать эту отвратительную, гнусную статью? Статью, которая меня уничтожит.

Мое разбитое сердце болезненно трепыхалось, а голова раскалывалась.

– Тогда сама сходи и поговори с ним, – сказала Сьерра.

– Я видела доказательства, черным по белому. С этим не поспоришь, не объяснишь. Я не выдумываю!

– Верю.

Проблема в том, что я сама себе не очень верила. Что произошло? Неужели мне действительно стало страшно и я попыталась сбежать от него?

Но это не объясняет ни статью, ни боль, которую он мне намеренно причинил, чтобы укрепить свою пошатнувшуюся карьеру.

А потом я вспомнила его последние слова – как он звал меня, напоминал, что я обещала не делать поспешных выводов.

Я никак не могла понять свое отношение ко всей этой ситуации. Да, я была очень зла, но еще меня подтачивало какое-то смутное чувство вины.

Я совсем запуталась.

Вконец измотанная переживаниями, сейчас я хотела только одного – спать.

– Я очень устала. Мне нужно прилечь.

Сьерра помогла мне подняться, а потом уложила в кровать и накрыла одеялом.

– Побудешь со мной? – спросила я. – Не хочу оставаться одна.

Она тоже забралась на кровать рядышком.

– Я никуда не уйду. Поспи. Все будет хорошо.

Вот только я уже сильно сомневалась, что это «хорошо» когда-нибудь наступит.

Глава 32

Потеря Мейсона вызвала у меня тупую, монотонную боль, которая не отступала ни на миг, не давая забыть о себе. Даже на работе я постоянно о нем думала. Говорят, время лечит, но вместо этого оно каждую минуту напоминало мне, как болит мое разбитое сердце, как пуста моя жизнь и мрачен мир без Мейсона. Словно он был моим солнцем, и я поняла это, только очнувшись в кромешной тьме.

Родители знали, что что-то случилось. Хизер с моей мамой наверняка провели совет по этому вопросу, но меня никто ни о чем не спрашивал. Интересно, это Мейсон им рассказал?

Или Сьерра?

Я стала призраком, плывущим из одного места в другое. Несуществующим привидением, которое никто не замечает. Тенью былой себя. Я изо всех сил пыталась подавить мои чувства к нему – как хорошие, так и плохие, – но ничего не получалось.

Слова Сьерры запали мне в душу, а сама она проводила со мной все свободное от работы время: смотрела старые фильмы, как мы когда-то делали с Мейсоном, и подавала салфетки, когда кино неизбежно заканчивалось для меня рыданиями.

Мейсон не пытался со мной связаться, и это тоже вызывало во мне самые разнообразные эмоции. Сначала меня вполне устраивало, что он не звонит и не пишет, потому что я решила, что никогда не заговорю с ним снова. Стоило гневу немного утихнуть, и мне стало обидно, что он даже не поинтересовался, как у меня дела. Затем опять пришла злость от того, что я, наверное, всегда была для него пустым местом. Злость сменилась грустью о том, что мы потеряли.

Я понимала, что эти эмоции иррациональны, но не могла их не чувствовать.

Я периодически искала его имя в интернете, ожидая выхода статьи, но без толку. Интересно, сколько времени нужно изданию или редактору на публикацию?

И это заставляло меня задаваться вопросами. Может, Сьерра и здесь оказалась права? Может, надо было дать ему объяснить? Может, он решил не выпускать статью? Может, его чувства все-таки были настоящими?

Может, я совершила чудовищную ошибку, обвинив его?

Или же публикация задерживалась по другим причинам?

Столько вопросов – и ни одного ответа. Мне было не с кем обсудить свои сомнения. Сестра и родители просто отправили бы меня к нему поговорить, Бриджит я позвонить не могла, а Камилла была занята, и я не знала, что делать.

Но томиться вечно в этой неопределенности, чувствовать себя ни живой, ни мертвой я тоже не могла.

– Я сегодня порвала с Джозефом, – сообщила мне сестра, когда мы поедали мороженое прямиком из контейнера за просмотром очередного фильма с Кэри Грантом.

– Правда? Молодец.

– Ага, решила, что хоть одна из нас должна наладить свою жизнь и не уклоняться от разговоров.

Я хотела узнать, как все прошло и что он сказал, но ее слова отбили у меня всякую охоту задавать вопросы. Если раньше она переживала и была полностью на моей стороне, то сейчас будто бы сместилась ближе к центру. А может, даже перешла на сторону «бедного-несчастного» Мейсона.

– Я рада, что ты на это решилась, – сказала я Сьерре, не обращая внимания на ее намеки. – Как я и говорила, ты заслуживаешь большего.

Она бросила на меня многозначительный взгляд, но промолчала.

Когда сестра вот так умолкала, я еще глубже погружалась в мысли о Мейсоне, хотя и так все время думала о нем.

Самое ужасное во всей этой ситуации – я очень по нему скучала. Как будто я механизм, из которого вынули важную деталь, и он перестал работать.

Я не могла без него.

– Пойду наверх, полежу, – сказала я сестре, и та кивнула.

Я бросила грязную ложку в раковину и пошла к себе в комнату.

Едва забравшись в кровать, я услышала стук в дверь. Я удивилась и села. Моя семья не имеет никакого понятия о личных границах, так что у нас не стучат.

Сердце медленно и тяжело забилось в груди.

– Войдите!

Я хотела, чтобы это был Мейсон. Желание было настолько велико, что я даже подумала, будто смогу воплотить его в жизнь одной силой воли.

Но когда дверь отворилась, за ней оказалась Бриджит.

Я была так удивлена, что пару секунд просто смотрела на нее, раскрыв рот. Наконец собравшись, я спросила:

– Что ты здесь делаешь?

Она выглядела не менее встревоженной.

– Хочу поговорить с тобой, если ты не против.

– Ладно, заходи.

Я махнула на стул возле стола, она подошла и присела на краешек, словно готовясь при первой необходимости вскочить и убежать. Я обняла подушку, прижала к груди, будто отгораживаясь и защищаясь от остального мира.

Последовало долгое молчание. Мы, наверное, целую минуту просидели в тишине, прежде чем она наконец заговорила.

– Я хочу еще раз перед тобой извиниться. Понимаю, это ничего не изменит, но все равно прошу, выслушай меня. Мне очень стыдно за то, как я поступила – и тогда в школе, и позже, когда мы снова начали общаться. Я должна была рассказать правду, и мне очень жаль, что я причинила боль тебе и твоей семье. Ты не заслужила такого обращения.

– Спасибо, – произнесла я. Постоянные рыдания из-за Мейсона настолько меня вымотали, что эмоций практически не осталось. – Я видела твое сообщение на доске объявлений. Сьерра рассказала, что ты обратилась в полицию.

Она робко улыбнулась.

– Вовремя успела, еще два года – и его бы уже не смогли привлечь к ответственности.

– Я дам показания, – сказала я. – Он ко многим приставал. Не знаю, поможет ли это, но я готова.

– Правда? – удивилась Бриджит. – Спасибо. Я передам окружному прокурору. Но я пришла к тебе не за этим. Я только что от Мейсона.

Мой пульс к тому времени уже успокоился, но когда Бриджит произнесла его имя, сердце снова рвануло галопом, и я даже опустила взгляд, чтобы посмотреть, не пробьет ли оно себе дорогу наружу.

– Да?..

– Саванна, я хочу загладить свою вину. Надеюсь, ты не обидишься, но Сьерра рассказала мне о статье и о том, что вы с Мейсоном расстались. Тогда я совершила ошибку, и сделанного уже не вернуть, но я подумала, вдруг мне удастся наладить ваши отношения сейчас.

Я хотела тут же возразить ей, что их невозможно наладить, но сдержалась, чтобы послушать, что она скажет дальше.

– Я извинилась перед Мейсоном, и он великодушно меня простил.

В словах Бриджит явно не было никакого укора, и все же они больно кольнули мое и без того стремительно бьющееся сердце.

– Я спросила его про статью, – продолжила она, – и он сказал, что написал ее еще до того, как приехал в Плайя-Пласида. У него было совершенно неверное представление о гипнозе, а редактору нужна была скандальная публикация. Поэтому Мейсон написал то, о чем его просили.

И что это меняет? Ничего. Только подтверждает мои подозрения: он готов пожертвовать моей карьерой ради своей.

– Потом он приехал сюда и понял, что его представления ложны, и отказался писать в этом ключе. Он осознал, насколько ошибочными были все его знания о гипнозе, и сказал, что никогда не выпустит статью, которая может тебе навредить.

Белое сияние ярко вспыхнуло у меня в голове: все мысли померкли, в ушах зазвенело, и я замерла. Мейсон отказался писать статью?

Эти слова меня оглушили, будто я пропустила удар под дых. Голова пошла кругом, а я в панике пыталась сообразить, что сказала Бриджит.

– Так значит, я открыла черновик, который он и не собирался дописывать?

Эта мысль камнем ухнула в желудок.

Бриджит кивнула.

– Да. Он тебя любит. И Сьерра считает, ты его тоже.

– Я очень люблю его, – призналась я, и по лицу ручьем потекли слезы. – Прости. Не могу перестать плакать. Как будто кто-то открыл кран.

Бриджит встала и принесла мне с прикроватной тумбы упаковку салфеток.

– Тебе не за что извиняться, – возразила она. – Просто я не хочу, чтобы ты совершила ошибку и потеряла человека, которого так любишь. Если бы не любила, не плакала бы так сильно.

Она была права, я кивнула.

– Не трать на это еще шесть лет, – сказала она. – Тебе будет жаль упущенного времени.

Я снова кивнула, а потом высморкалась.

– А что, если он врет?

Она в недоумении посмотрела на меня.

– А зачем ему меня обманывать? Он же в курсе, что ты со мной не разговариваешь. Вопрос в том, доверяешь ты ему или нет. Я, конечно, не эксперт в отношениях, но ты очень долго боялась ему поверить, столько лет не хотела видеть в нем хорошее. Я понимаю, с этой привычкой сложно расстаться, но ты должна найти в себе силы, чтобы не потерять Мейсона. А я уверена, ты не хочешь его потерять.

Иногда, чтобы увидеть и узнать себя лучше, нужен другой человек, который подержит перед тобой зеркало. Я боялась доверять Мейсону. Я верила только своей семье, и никому больше. Бриджит – одна из немногих, кому я открыла свое сердце, – и то все закончилось предательством.

Но так жить нельзя. Можно, конечно, держать всех на расстоянии вытянутой руки – тогда люди не смогут мне навредить, но и я в таком случае не испытаю счастье любви.

Не разобравшись в ситуации, я сделала самые ужасные выводы из-за вечного страха, что Мейсон причинит мне боль. Я считала, что мои худшие опасения сбылись, хотя сама мысленно направляла ход событий в это русло, искала повод обидеться и снова незаслуженно обвинить, чтобы не доверять и дальше.

Я ведь обещала ему не делать поспешных выводов, а сама ухватилась за первую же возможность. На меня обрушились вина и стыд – тяжело придавили, сжимая все внутри.

Нужно положить этому конец. Не хочу отгораживаться стеной от внешнего мира. Я хочу впустить его, радоваться жизни, любить.

– Я не хочу его потерять, – признала я. – Один раз я уже выбросила его из жизни, это было чудовищной ошибкой, и я не хочу повторять ее. Людей, которых я люблю, не так уж и много, но он точно есть в списке, как и ты.

– Я? – потрясенно спросила она.

– Конечно ты, Бриджит. Мне потребуется какое-то время, чтобы успокоиться, но тебя я тоже не хочу терять.

Теперь уже она смахивала со щек слезы.

– Ты меня не потеряешь. Я буду ждать сколько нужно.

Я протянула руки, чтобы обнять ее, и она крепко ко мне прижалась. Как же я по ней скучала!

Люди все время совершают ошибки, и я не исключение. Чего-чего, а ошибок в моей жизни было предостаточно – они причиняли людям боль. Тогда кто я такая, чтобы винить за ошибки Бриджит?

А тем более Мейсона?

Я чувствовала себя полной идиоткой.

Нужно с ним поговорить. Может, удастся все исправить.

Словно прочитав мои мысли, Бриджит сказала:

– Если что, он сейчас дома. Не упусти его.

Один раз я уже упустила и потом шесть лет страдала без него.

Наверняка я наделаю еще немало глупых ошибок в жизни, но эту пришло время исправить.

Глава 33

Наряжаться я не стала, даже не умылась. Сказала Бриджит, что напишу, и проводила ее до машины. Затем села в свою и поехала к Мейсону, пока не придумала причин этого не делать.

Я не хотела стучать в дверь – боялась, что он захлопнет ее у меня перед носом. Я незаслуженно обвинила его, хотя сама же обещала так больше не делать.

Еще одна ошибка. А что, если он не захочет меня прощать? Может, я и не заслужила.

Похоже, настала моя очередь совершать романтичные и импульсивные поступки.

Я обошла дом в поисках лестницы, с которой он грозился прыгать после ресторана с аллигаторами. Казалось, это было целую вечность назад. Лестница выглядела не очень безопасной, но надо – значит надо.

Я приставила ее к окну спальни на втором этаже, понадеявшись, что оно не заперто. Вниз я старалась не смотреть, и, к счастью, лестница не тряслась, пока я поднималась. Я отодвинула сетку с окна и прильнула к раме, пытаясь открыть.

Ура! Не заперто! Я распахнула окно, перекинула ногу и навалилась на подоконник. Мейсон сидел на кровати с книгой и смотрел на меня так, будто я пришелец с двумя головами.

– Привет, – сказала я и, потеряв равновесие, рухнула на пол.

Он двинулся, но я подняла руки:

– Все в порядке! Сиди, где сидишь.

Пусть лучше не подходит слишком близко, иначе я забуду свои заготовки, которые отрепетировала, карабкаясь по лестнице, а мне хотелось, чтобы все прошло, как надо.

– Если ты не заметила, я не стал кидать в тебя кубком, – весело сказал он, но я не уверена, то ли это был сарказм, то ли его позабавило, что я забралась в окно.

– Заметила. Спасибо. Нам нужно поговорить.

Он отложил книгу, приготовившись слушать. Теперь, когда он был передо мной, внимательно смотрел, не ругался и не гнал прочь – вот тут-то меня наконец догнал адреналин: руки затряслись, дыхание перехватило.

– Я понимаю, что ты, наверное, не хочешь со мной разговаривать, но выслушай меня, пожалуйста, – попросила я. – И не говори ничего, пока я не закончу. Мне так много нужно тебе сказать.

Он склонил голову набок, будто показывая, что слушает.

Мое сердце бешено колотилось.

– Хорошо. Отлично. Спасибо. – Я растерялась, не зная, с чего начать. – Заходила Бриджит. Она рассказала мне про статью. И я поняла, что неверно оценила ситуацию, а Сьерра заметила, что я даже не дала тебе все объяснить, и они обе правы. Мне не стоило переходить к выводам, не выслушав тебя. Огромная ошибка с моей стороны, тем более что я обещала так не делать. Все это время я только и думала, почему так произошло. Почему, вместо того чтобы усомниться в твоей виновности, я с легкостью поверила, что ты способен на ужасные вещи.

Я тяжело вздохнула и подумала, что он будет делать дальше: попробует оправдаться или начнет обвинять меня, – но он молчал, как я и просила.

– Потом я поняла: ты был прав, когда в тот вечер говорил, что я боюсь. Так и было, я до сих пор боюсь. Мне страшно от того, какой властью ты надо мной обладаешь. От того, как ты мне дорог и важен. Но больше всего – от того, как сильно я люблю тебя. И всегда любила, даже когда еще не знала, что такое любовь.

Он что-то тихо промычал, изменившись в лице, но ничего не сказал.

– Я правда люблю тебя. И мне очень стыдно за то, что я поторопилась с выводами. Думаю, я подсознательно пыталась уберечь себя от переживаний, но это не то, от чего нужно бежать. Я хочу говорить «да», рисковать, быть уязвимой и сказать тебе правду. Прости, что обвинила в том, чего ты не совершал. Я знаю, каково это, и у меня сердце разрывается от того, что я с тобой так поступила. Не уверена, смогу ли я загладить вину, но знай: мне очень жаль. Хотела бы я пообещать, что никогда так больше не буду. Я, конечно, попытаюсь, но…

– Уже можно говорить? – спросил он.

Во мне боролись страх и облегчение, и я просто кивнула. Он поднялся, взял меня за руку и провел обратно к кровати.

Мы сели друг напротив друга, и я почувствовала, как страх берет верх.

– Не скрою, я немного злился и обижался до того, как вернулся в Плайя-Пласида, – начал он. – Потому что ты не хотела со мной разговаривать и потому что я, как дурак, послушал Сьерру и держался на расстоянии, а этого делать не следовало. Редактор предложил мне это задание, и я согласился, ведь оно было про твою работу. Когда я начал писать, у меня не было никаких фактов. Черновик статьи – это воплощение моих предвзятых представлений, страхов, обиды и боли.

Ох… Я и не знала, что думать.

– Но стоило мне тебя увидеть, все это исчезло без следа. Я понял, что не закончу эту статью никогда, поэтому предложил редактору изменить тон на положительный. Тогда он просто отказался ее публиковать.

– Я не знала.

– Ну да, я тебе не рассказывал. Помнишь вечер во «Флавио»? Я пытался уговорить редактора одобрить мои изменения, но тот отказался. Поэтому с тех пор я больше не заикался о статье.

Я тут же начала вспоминать, когда последний раз слышала от него про публикацию. К тому времени он занимал все мое внимание, и я даже не заметила.

– Я очень рада, что ты согласился со мной поговорить. Боялась, ты разозлишься и откажешься.

– Почему ты так думала? – спросил он.

– Потому что я опять это сделала: обвинила тебя в том, чего ты не совершал. Пообещала, что постараюсь доверять тебе, а сама облажалась при первой же возможности.

Мейсон задумался.

– Ну, если быть до конца честным, в этот раз ты обвинила меня в том, что я все-таки сделал, просто не удосужился удалить, хотя и следовало. Но нет, я не собирался отправлять эту статью. Я бы никогда не причинил тебе такую боль.

Мейсон взял меня за руки, и я испытала восторг и облегчение от того, что прикасаюсь к нему, поэтому без тени сомнения поверила его словам.

– Я не обманывал, когда говорил, что люблю. Я буду любить тебя всегда, даже когда ты злишься. Я не обиделся на обвинения и никогда не перестал бы с тобой разговаривать. Один раз я через это уже прошел и повторять не хочу. Я понимал, что тебе просто нужно время, чтобы успокоиться, проникнуться доверием ко мне и разобраться в своих чувствах, в наших отношениях. Вот почему я отстранился.

– Поэтому ты не писал?

– Да. – Он кивнул. – Хотел дать тебе время. Но имей в виду, что на сей раз я не собирался ждать шесть лет. Ну, может, недельку, а потом тайком залез бы к тебе через окно, чтобы поговорить. Я не хочу снова тебя потерять. Синклер, так просто ты от меня не избавишься. Я всегда буду рядом – терпеливый, если нужно, и настойчивый, когда придется.

Я снова заплакала.

– Я тебя не заслуживаю, – бормотала я, рыдая.

– Когда на сеансе гипноза я спросил, что, на твой взгляд, мне нужно поменять, я удивился, что ты считаешь, будто я всегда говорю «нет». Это заставило меня задуматься: потеряв тебя, я действительно закрылся и начал себе во многом отказывать. Мне это не понравилось. Тот сеанс… Как будто ты разрешила мне стать тем, кем я всегда хотел быть, освободила из заточения лучшую версию меня. Ты постоянно бросала мне вызов, держала в тонусе – и это помогало мне расти над собой. Так, как ты, меня никто не понимает и не любит. Я не устаю восхищаться, как тонко ты все чувствуешь.

– Нас слишком много: меня и моих эмоций, – возразила я.

Он погладил меня по щеке, и в его взгляде было столько нежности, ласки и любви, что я снова дала волю слезам.

– Синклер, как тебя может быть много, когда тебя так не хватает?

Я заревела еще сильнее, и он добавил:

– Это я про себя. Мне тебя не хватает.

Он пытался меня рассмешить, и у него получилось. Разрываемая противоречивыми эмоциями, я смеялась и плакала одновременно.

Восстановив, наконец, дыхание, я сказала:

– Мне давно надо было признаться, что я люблю тебя.

– Может, Сьерра права, и всему свое время. Нельзя тратить жизнь на сожаления. Нужно жить настоящим и двигаться дальше. Я рад, что ты это сейчас сказала. Но я всегда знал.

– Что? – удивилась я.

Он посмотрел на меня так, будто я задала очень глупый вопрос.

– Твои поцелуи, касания, взгляды – все говорило мне о любви. Мне были не нужны слова, Синклер. Но я все равно рад, что ты сказала.

Он подался вперед, и мы соприкоснулись лбами. Вдох, выдох – мы дышали вместе, и это наполняло мою душу невероятным спокойствием.

– Я тоже, – сказала я.

– Я всегда был на твоей стороне. И всегда буду. Даже если ты злишься, поговори со мной. Я хочу знать все, что ты думаешь и чувствуешь.

– Хорошо, – пообещала я. – Потому что… я тебе доверяю.

Услышав мои слова, он отодвинулся и пристально на меня посмотрел, будто искал на моем лице какой-то ответ.

– Правда?

Можно подумать, доверие ему важнее моей любви.

– Правда. И никогда в тебе не усомнюсь.

На его лице снова появилась та хитрая улыбка, от которой у меня сводило все внутренности.

– Помнится, – сказал он, – ты как-то обещала загладить свою вину за ложные обвинения.

Нетрудно было догадаться, к чему он клонит.

– Ты прав, обещала.

Я начала его целовать, и он был явно рад такой компенсации.

– Значит, ты меня любишь? – спросил он, нежно целуя меня в щеку.

– Да, люблю, – ответила я, гладя его широкие плечи.

– Тогда ты наверняка полюбишь и то, что я сейчас сделаю.

Его поцелуи спустились от щеки на шею.

И тут я поняла, что он повторяет сцену в папином кабинете, только теперь вместо ненависти мы говорим о любви.

– О да, чудовищно, – подтвердила я.

– Ты очень убедительна, – с явным наслаждением сказал Мейсон.

Подбородку было щекотно от касаний его ресниц.

– А это тоже любишь?

Я кивнула.

– Еще как. И тебя тоже.

За этим последовал долгий поцелуй, а когда наши губы разомкнулись, он спросил:

– А это?

Теперь уже я пристально посмотрела ему в глаза, чтобы он понял, как я его обожаю, и то, что сейчас между нами, – лучшее, что есть у меня в жизни. Я легонько коснулась его губ своими и сказала:

– Люблю тебя больше всего на свете.

Эпилог

Полгода спустя…

Мейсон не сказал, куда мы едем. Я уже и забыла, как он любит сюрпризы, – еще одна особенность, о которой он мне напомнил, когда мы начали встречаться. Не то чтобы он был таким уж романтичным, но не упускал шанса удивить меня цветами и заверить в любви и обожании. Именно из таких знаков внимания складывался мой язык любви, на котором он говорил весьма бегло.

Я взяла академотпуск на семестр – нужно было решить, хочу ли я продолжать обучение. Мейсон сказал, что поддержит меня в любом случае, и я знала, что так и будет. Мои сеансы гипноза стали пользоваться такой популярностью, что пришлось нанять еще одного гипнотерапевта в помощники. Это были приятные хлопоты, и я была рада, что взяла отпуск по учебе, получив возможность сосредоточиться на развитии любимого дела.

Мейсон только и делал, что всем рассказывал о моей работе и профессионализме. Благодаря ему я перестала смущаться того, чем зарабатываю на жизнь. А если кто-нибудь вдруг бросал на меня косые взгляды, он всегда был рядом, чтобы шепнуть мне, что чужое мнение значения не имеет, а лично он считает, что я замечательная.

Оказалось, это единственное, что мне было нужно: поддержка и любовь мужчины, созданного исключительно для меня.

В его карьере тоже наметилась белая полоса. Мейсон нашел другой сайт, который согласился опубликовать хорошую статью о гипнозе, а кто-то записал про нее ролик – и статья разлетелась по социальным сетям. Это принесло Мейсону десятки тысяч новых подписчиков и возможность перейти на площадку покрупнее. Он закончил роман о сестрах-близнецах, которые поменялись местами, чтобы совершить идеальное убийство, и издательства вступили в борьбу за право публикации. Новый издатель обещал приложить все усилия к продвижению романа, и я безумно гордилась Мейсоном.

– Куда ты меня привез? – спросила я.

Начинало темнеть, и по меркам Флориды было прохладно. Кому-то двадцать градусов покажутся жарой, но мне было уже достаточно холодно, чтобы не выходить из дома без свитера. Мейсон припарковал машину и заглушил двигатель.

– Надень, прежде чем мы пойдем, – сказал он, протягивая мне повязку на глаза.

Я изумленно подняла брови, и он рассмеялся.

– Ну давай. Ты что, мне не доверяешь?

– Доверяю, – проворчала я. – Не стоило тебе в этом признаваться.

– Быть может, и не стоило, – весело согласился он. – Повернись.

Я сделала, как он просит, и он завязал мне глаза и велел сидеть на месте, а сам вышел из машины и обежал ее, чтобы открыть дверцу с моей стороны. Мейсон протянул руки, помог мне выбраться, а потом подхватил под локоть.

– Сюда.

– Если заведешь меня в какое-нибудь странное место, я ухожу, – сообщила я.

– Сегодня я за рулем, – напомнил он. – Ключи у меня, так что далеко не уедешь.

– Это ты так думаешь. Пешком пойду. Я-то не боюсь аллигаторов, в отличие от некоторых.

Он крепко прижимал меня к себе, и мне хотелось, чтоб так было всегда. После того как я забралась к нему в окно, чтобы извиниться, мы виделись каждый день.

– Как дела у Сьерры? – спросил он.

– Она почти накопила денег на собственную квартиру. Надеется подыскать что-нибудь на Харпер-стрит поближе к пляжу. А еще агент по недвижимости оказался очень милым, так что она немного с ним флиртует. Вроде неплохой парень.

Знаю я, что он делает: отвлекает меня, чтобы я не поняла, куда мы идем, не начала задавать вопросы и подглядывать из-под повязки. Умно придумал.

– А у Бриджит что нового?

– Встречается все с тем же. Уже целых два месяца! То ли влюбилась, то ли он источает какие-то феромоны, которые заставляют ее забыть о существовании других мужчин.

Бриджит и длительные отношения – удивительное сочетание, но больше всех удивлялась сама Бриджит.

После того как Мейсон великодушно простил мою глупейшую ошибку, было бы как-то неправильно держать обиду на Бриджит. Через пару недель я позвонила ей и предложила возобновить нашу дружбу, что мы и сделали. Мы начали опять каждый день встречаться с Бриджит и Сьеррой за чашечкой кофе, словно ничего и не было.

– А у ее мамы?

Самое смешное, что Мейсон и так все знает, просто хочет, чтобы я пересказывала ему новости и не задавала вопросов.

– Подала заявку на участие в клиническом исследовании, на него возлагают большие надежды. Чем теперь меня отвлечешь? Спросишь про Вивиан?

– А я-то думал, ты не заметила.

– Ха! Я знаю тебя лучше всех, – напомнила я.

– Это правда.

Асфальтовая дорожка закончилась, и у меня под ногами оказались доски. Мы шли по какому-то деревянному настилу, и я все гадала, где мы. Может, в «Магазине-ресторане аллигаторов Мерфи»?

Это было бы очень мило. Наше первое как-бы-свидание.

– А теперь садись, – сказал он и помог мне опуститься на доски.

Я почувствовала, как сам он сел рядом, а затем снял с моей головы повязку.

Открывать глаза я не спешила. Любопытство сводило с ума, но если за последние несколько месяцев Мейсон меня чему-то и научил, так это небывалой силе предвкушения. Чем дольше ждешь, тем больше радости, когда ожидание заканчивается.

Я наконец открыла глаза и потрясенно ахнула.

Любимое место Мейсона.

Причал, на котором мы в юношестве проболтали всю ночь. Я сделала глубокий вдох, наполняясь свежим воздухом и невероятным блаженством. Какой же он чуткий и романтичный!

– Светлячков нет, – сказал он, извиняясь, – сейчас не сезон. И костра тоже, потому что поблизости нет подростков, которые любят все поджигать. Но остальное…

Я легонько стукнула его по руке.

– Да ладно тебе! Здесь просто великолепно.

Даже лодочка была привязана к причалу, как тогда. Все выглядело таким, как раньше.

Нет, еще лучше. Потому что сейчас рядом со мной любимый мужчина.

– Здесь я впервые понял, что влюблен в тебя, – сказал он.

– Я к тому моменту уже давно знала.

Теперь уже он призвал меня замолчать:

– Эй, мы же не в соревновании участвуем. Это еще не все.

Он потянулся в карман, и мое сердце отказалось биться дальше. Я проклинала себя за то, что не удосужилась сделать маникюр.

Я отмахнулась от этой мысли. Глупости! Для предложения еще рановато.

Мейсон достал круглый серебряный предмет, умещавшийся у него на ладони, и я попыталась прогнать разочарование.

– Что это? – спросила я.

– Карманные часы. – Он поднял их за цепочку, а затем начал раскачивать передо мной. – Тебе очень хочется спать.

– Неужели? – усмехнулась я.

– Хочется. Моя власть над тобой становится все сильнее.

– Ты хоть сам-то слышишь, что говоришь? Хочу убедиться, что ты осознаешь, какую сейчас несешь чушь. – Я решила его подразнить.

– Просто смотри на часы, – сказал он в ответ.

– Вот видишь? Полная ерунда. К тому же ты все равно ничего не добьешься.

– Добьюсь, и ты у меня закрякаешь уточкой.

– Очень в этом сомневаюсь. В жизни не крякала.

– Не стоит недооценивать силу моего убеждения.

Я ухмыльнулась.

– Ты прав, не стоит.

– Расскажи мне о своих тайных желаниях. – Мейсон продолжал размахивать часами у меня перед носом.

Я хорошенько обдумала его вопрос, прежде чем ответить.

– Я ничего не желаю. У меня и так есть все, чего можно желать.

– Все?

– Ага.

Любящая семья, обожаемая работа и родственная душа, что как раз сидит передо мной и пытается провернуть старый, добрый фокус с гипнозом.

Все.

– Уверена? – спросил он.

– Абсолютно.

Он все не прекращал размахивать часами туда-сюда.

– Ты уже чувствуешь сонливость?

– Не-а. Только любовь к тебе.

Мейсон отложил часы и склонился, чтобы поцеловать меня.

– Ты уже знаешь, что это для меня особенное место, где я чувствую себя счастливым и в безопасности. Когда я представляю его себе, думаю только об этом.

– О том, как будешь размахивать часами у меня перед носом? – спросила я.

– Нет.

Тут я увидела, что в другой руке он держит коробочку для украшений. Я даже не заметила, когда он успел ее достать.

Может, он меня и правда загипнотизировал?

Я закрыла лицо руками, а каждую клетку моего тела наполнили восторг и радость.

– О том, что ты должна стать моей женой, Саванна Роуз Синклер. Потому что я люблю тебя и хочу провести с тобой всю жизнь. Хочу просыпаться от твоего храпа и засыпать, чувствуя твои холодные ноги рядом. Хочу, чтобы ты бросала мне вызов, была на шаг впереди и заставляла меня становиться лучше. Хочу вернуться сюда через шестьдесят лет и все так же сидеть вдвоем на пирсе и держать тебя за руку. Хочу детей, счастья и жизни, полной приятных хлопот.

Ну разумеется, я разревелась. Огромными слезами счастья.

– Значит ли это, что ты согласна? – поддразнил он.

Я попыталась восстановить дыхание, чтобы говорить, не задыхаясь. Так быстро я не сдамся.

– Шесть месяцев – не рановато ли для помолвки? К тому же ты не спросил как полагается.

У Мейсона в глазах зажглись шальные искорки: он понимал, что я его дразню.

– Я был готов просить тебя об этом уже через шесть дней после возвращения в наш городок. Ожидание длиной в шесть месяцев показалось мне вечностью. Ладно, Синклер, ты выйдешь за меня замуж?

– Да, – ответила я и бросилась ему на шею, покрывая всего поцелуями.

– Осторожно, – сказал он смеясь. – Мы же с тобой не хотим упасть в воду. Кто знает, кого в ней можно встретить.

Я ослабила объятия и улыбнулась.

– Ничего, я тебя спасу.

– Это я тебя спасу, – парировал он.

– Посмотрим. Кстати, твой гипноз, похоже, сработал. Ты заставил меня сказать «да».

– Ну вот, я же говорил! Никогда не сомневайся в моих способностях. Для пущей убедительности не хватает лишь одного.

Я улыбнулась, поцеловала его, а затем сказала то, что он хотел услышать больше всего на свете:

– Кря-кря.

От автора

Спасибо, что прочитали мой роман! Надеюсь, Мейсон, Саванна и их история любви понравились вам так же, как и мне. Если хотите своевременно узнавать о моих новых книгах, подпишитесь на рассылку на сайте sariahwilson.com. Обещаю, писем много не будет! (Хорошо, если одно в месяц!)

Буду рада, если вы оставите отзыв на Amazon, в блоге соседки по комнате двоюродной сестры парикмахера, самолетом на небе, в виде граффити на стене книжного магазина, на обороте счета за электричество или там, где захотите. Буду вам очень благодарна! Спасибо!

Благодарности

Спасибо всем, кто это читает. Я пишу книги уже восемь лет, и это невероятный опыт. Я искренне благодарна всем тем, кто мне пишет и рассказывает, как вам нравится мое творчество. Огромное спасибо за поддержку и за то, что помогаете мне продолжать мои начинания.

Прежде всего, как обычно, спасибо моему редактору Элисон Дешоу: без тебя, твоих советов и энтузиазма ничего бы этого не было. Спасибо за поддержку и за то, что любишь мои истории так же, как я. Надеюсь, впереди у нас будет еще много совместной работы. Отдельная благодарность команде Montlake за то, что сделали все возможное, чтобы книга вышла успешной. Шарлотте Хершер: обожаю получать твои заметки. Я их каждый раз очень жду, чтобы мои истории стали еще лучше. А еще я очень рада, что тебе понравились завершающие строки последней главы и эпилога. Твои комментарии бесценны.

Спасибо редакторам и корректорам издательства за то, что нашли все мои ошибки и противоречия и бережно направили меня в нужную сторону (особенно Келли, которая всегда понимает, что я хотела сказать, и разделяет мои чувства к любимым сериалам). Отдельное спасибо Кэролайн Тигл Джонсон за совершенно невероятную обложку.

Спасибо моему агенту Саре Янгер, самой яростной поборнице моих интересов. Спасибо, что всегда была рядом и подбадривала, когда я теряла самообладание. Спасибо за понимание и поддержку. Надеюсь, мы проработаем вместе еще много лет.

Спасибо Джессике и Кристин из Leo PR. Я благодарна за помощь и советы!

Отдельная благодарность отправляется Дженис Хупс из Utah Hypnotherapy за то, что встретилась со мной и рассказала о гипнозе, принципах его работы и возможностях. Любые связанные с гипнозом ошибки в книге исключительно мои либо были придуманы специально для сюжета. Спасибо, что разрешили мне рассказать о ваших методах работы и о том, что вы говорите клиентам, а также за то, что объяснили, чем отличается сценический гипноз от настоящего.

Спасибо моим детям: вы дарите мне радость и любовь, и я благодарна за то, что мне довелось быть вашей мамой.

И спасибо Кевину: кря-кря.

Примечания

1

Пожалуйста! (исп.)

(обратно)

2

Небольшое млекопитающее, похожее на белку своим пушистым хвостом и заостренной мордочкой. Обитает в Юго-Восточной Азии.

(обратно)

3

Американский актер, сыгравший в фильме Стэнли Крамера «Угадай, кто придет к обеду?».

(обратно)

4

Строчка из «Баллады о Востоке и Западе» Р. Киплинга в переводе В. Потаповой.

(обратно)

5

Роман Ноэль Стритфилд про трех девочек, удочеренных палеонтологом: Паулину, Петрову и Поззи.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Эпилог

От автора

Благодарности