Подарок для Императора. Меж двух огней (СИ) (fb2)

- Подарок для Императора. Меж двух огней (СИ) 715K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мара Черная

Мара Черная
Подарок для Императора. Меж двух огней

1

Обледенелая трава жалобно похрустывала от каждого удара сапога о землю. Голые деревья Меранского леса мерно покачивались и скрипели. Из-за горизонта показались первые лучи солнца. Зима вот-вот наступит — уже чувствуется её дыхание. Я не чувствовала ни ног, ни рук, ни биения своего сердца. Только промёрзшие от сбитого жадного дыхания лёгкие и резкую боль в правом ребре. Сколько я так бежала: Час? Два? Десять? Едва ли минут двадцать. Но по ощущениям — целую, мать её, вечность. Нужно было скрыться как можно дальше от этих проклятых беорхийцев: бандитов, грабителей, работорговцев, контрабандистов и прочего сброда, который безнаказанно разгуливал по территории провинции Эллесан за внушительную плату в казну нашей дорогой империи. И надо же было на них нарваться прямо у города! Да ещё и такого маленького, у самой границы с Мераном. Ещё пару часов и я была бы в безопасности, далеко от этих мерзопакостных тварей! Видите ли, у них договор с Императором: Эллесан — свободная территория для них и их чёрных дел, процент — в карман империи (судя по всему они и держали путь в столицу, чтобы этот процент сдать), но только сунутся в другие провинции — будет война. И для разбойников мирно «следить» за Эллесаном выгоднее, нежели воевать. Но завела же меня нелёгкая в лапы этих… Агхр-р!

В голове мелькали воспоминания побега, придающие сил, мотивации и азарта, чтобы бежать дальше, не останавливаться. Ведь не могу же я сдаться после того, как искусно вырвалась из захвата!

| Пришла глубокая ночь, последние костры в лагере погасли, шелест листьев тихой колыбельной убаюкивал моих надзирателей. Я очень надеялась, что этого шелеста хватит, чтобы заглушить мои коварные делишки. Пора было выбираться из повозки, в которую меня любезно затолкали утром. А толкали знатно, кажется, сломали ребро. Не похоже на простой ушиб. Мне ещё повезло, что моими сокамерниками оказались мешки золота и прочий хлам. Остальные клетки с людьми были плотно забиты, да и я предназначалась как «личный дар Императору от Ки-Рана — вождя дикого народа острова Беорхия» и «негоже ей сидеть как холопке с простолюдом, вон какая красивая, будет Калантиэлю очередная смазливая подстилка». И эта перспектива мне не нравилась, поэтому пришлось решительно действовать. Достала из ботинка тонкую шпильку, загнула и вставила в замок. Поворот, ещё поворот, ещё немного прокрутить…*щелчок* замок открылся. Эти недоумки думают, что им всегда будут попадаться беспомощные напуганные пленники и пленницы. Ха! Не на ту нарвались! Я тихо выскочила, сложила свой плащ на мешки так, чтобы это выглядело как спящий человек, закрыла замок и скользнула во тьму, пока никто не проснулся и не спохватился. Чем позже обнаружат мою пропажу, тем лучше! |

Судя по тому, как далеко мне удалось убежать, не слыша за собой шум погони, смена охраны ещё долго храпела. Хохотнула про себя. Какие же идиоты! Но нельзя было останавливаться. Часть Меранского леса была ещё в зоне Эллесана, и я не знала пересекла ли уже границу. Ноги несли меня, но из последних сил. Совсем последних. Иногда предательские корни оказывались под ногами совсем некстати, и я падала на холодную землю. По всей классике жанра, масл… лицом вниз. Лес начал идти холмами, а лиственные деревья стали сменяться хвойными — значит рядом гора Интесара. Значит, я совсем близко. За очередным холмом я разглядела пещерку. Сладкое чувство надежды растеклось от горла до ступней, согревая бедные промороженные лёгкие. Осторожно подойдя к ней, вслушалась. Тишина. Опасного зверья внутри нет. Меранская местность всегда отличалась обилием дичи и малым количеством хищников. И в данной ситуации это радовало ещё больше. Шанс встретить опасное животное стремился к нулю, к тому же можно было и поохотиться. Но сначала отдых! И тут очень кстати пришлась эта пещера в низине, в окружении густых елей, спрятанная в глуши и такая невзрачная — отличное укрытие. Я зашла в своё долгожданное пристанище. Внутри оказалось довольно просторно, хоть и очень темно, был укромный угол за валуном, куда сами боги велели спрятаться. Что я и сделала. Стоило опуститься на землю, как в голову полезли мысли о том, что делать дальше.

Мой путь лежал через Кархейм. Но теперь соваться туда — глупее мысли не придумаешь. Разбойники тоже идут через Кархейм, в частности столицу Кандевуд, и уж если они меня увидят — второй раз вряд ли удастся так легко улизнуть. Наверное, стоило бы идти сразу в Меран, но потом придётся лишний раз ездить туда-сюда, а заказчики очень ждут весточку от дочери. А с другой стороны, без лошади и припасов далеко не уедешь. Рисковать или не рисковать?..

Сознание начало рисовать картины того, что будет, когда я встречу беорхийских псов в Кандевуде: сколько ещё рёбер мне сломают, избивая за побег, в каких условиях будут транспортировать, каким отменным дерьмом будут кормить, если вообще будут. И вот меня заламывают, ведут через табор, вслед летят сальные фразочки, кто-то смеётся, пытаюсь вырваться, удар по голове, вспышка света…

Я вскочила на месте и попыталась понять, что происходит. Ох, я в пещере. Хвала богам! Это был сон. Я просто уснула от переутомления.

— Интересно, сколько я проспала… — буркнула себе под нос, шевеля затёкшими ногами.

— Не меньше десяти часов, я полагаю.

Подскочила на месте от внезапного мужского голоса из темноты.

Неужели нашли⁉ Как? Чёрт!..

2

Я судорожно вжалась в камень, у которого лежала. Внутри похолодело, когда тёмный силуэт начал приближаться.

«Ну, всё, конец мне!» — пронеслась последняя мысль.

Выследили, пока я тут путешествовала по сонному царству. Взвыла про себя. Путей отступления не было, со всех сторон окружили стены, а единственный выход загородил незнакомец, оружие конфисковали разбойники, и защищаться было совсем нечем. Громко сглотнула.

— От белок прячешься или от кроликов? — насмешливо спросил силуэт. Лица было не разглядеть, но дикий народ в такой броне не ходил и так прилично обычно не разговаривал.

Да я и сама сейчас сидела и тряслась, как белка загнанная!

— От шайки бандитов беорхийских, — рискнула признаться.

Заслуживал ли он доверия, не знаю, но скрывать от кого сбежала смысла не было.

— И что шайка бандитов могла делать в Меране? Неужели ты — столь ценная пленница, что они решили нарушить условия мирного соглашения двух государств, рискуя снова развязать войну? — снова насмешка.

Да он издевается надо мной!

— Так значит я уже в Меране, — с облегчением вздохнула, подавив желание высказать ответную колкость. — Они схватили меня ещё в Эллесане, почти на границе. Не повезло оказаться не в то время не в том месте.

Силуэт сделал ещё пару шагов в мою сторону, пока не оказался совсем близко, и протянул руку. Большую руку. Я снова засомневалась, не дикарь ли он из той банды. Но куда уж деваться теперь. Протянула руку в ответ, и меня мягко выдернули наверх. Ребро пронзила боль, и я едва выдержала, чтобы не застонать и не схватиться за бок. Нельзя показывать слабые места! Затёкшие ноги подогнулись, но я устояла. На пол упало что-то мягкое. Только теперь я заметила, что всё это время была укрыта тёплой накидкой с меховым воротником. Мужчина поднял её, отряхнул, накинул на свои плечи и молча направился к выходу из пещеры.

Кто он такой, чёрт возьми? И почему сидел здесь столько времени? Ждал, пока я проснусь? Что ему надо от меня?

На минуту замешкалась, но взяла себя в руки и неуверенно скользнула в узкий выход из укрытия вслед за странным незнакомцем. В глаза ударил неяркий, но такой ослепляющий после кромешной тьмы, свет уходящего солнца. Закат. Я действительно проспала весь день. Осмотрелась. Полянка, скрытая за небольшими холмами, поросшими густыми уже голыми зарослями кустов и деревьев, выглядела весьма уютно в тёплом освещении последних солнечных лучей и костра. Взгляд остановился на незнакомом мужчине. Он стоял, наклонившись к огню, что резво развевался чуть левее от входа, и что-то помешивал в котелке. На нём красовалась броня империи. Так значит он солдат армии Иллеманы? А почему тогда один? Да ещё и здесь. Хотя странно смотрелись тёмные, почти чёрные кожаные нагрудник, наручи и поножи. Похожая форма встречалась только у элитных войск. Или, может, он вообще помогает дурацкому Ки-Рану и его псам, а броню украл у убитого солдата или добыл при грабеже. Сомнения усилились. Хотя, с другой стороны, если бы он был из шайки, зачем сторожить меня целый день? Он мог просто схватить меня и утащить. Что ему мешало? Ох уж эта моя излишняя подозрительность.

— Как твоё имя, беглая ты наша? — вопрос с налётом издёвки вытянул из раздумий.

Можно подумать, я тут действительно от белок пряталась, а не от толпы вооружённых дикарей.

— А сами Вы представиться не хотите, прежде чем у дамы имя расспрашивать? Негоже солдату императорской армии этикет не знать! — хмыкнула.

Решил, что ситуация позволяет пренебрегать этикетом или правда не знает правил?

— Солдату? А-ха-ха! — басовитый низкий смех вырвался из его груди.

Ну, всё, точно пёс Ки-Рановский. Пропала!

— Прошу прощения за это досадное упущение. Позвольте представиться: Хельвдан де-Мирт, главнокомандующий армией империи Иллеманы, — мужчина склонился в почтительном жесте и чёрные длинные волосы, убранные назад, водопадом стекли по плечам на грудь.

Что? Главнокомандующий? Тот самый Хельвдан де-Мирт⁈ Быть этого не может! Если это так, то он должен послушно сидеть у ног своего хозяина Калантиэля, вылизывать его сапожки и туфельки его любовниц, а не шляться по лесам и пещерам так далеко не то, чтобы от Винтарры (столицы главной провинции — Валлона), а и от самого Валлона. Аж на другом конце материка!

Представляю, какое красноречивое выражение лица у меня сейчас было, ведь солдат смотрел на меня со снисходительной улыбкой. Наверняка привык, что женщины едва ли не обморок ловят при упоминании его имени и звания. И моя реакция для него не в новинку. Пфф. Подумаешь, генералишка какой-то! Я тут же стёрла изумление со своего лица и приняла невозмутимый вид.

— Я представился. Жду ответ.

— Мирана. Просто Мирана, без именитой фамилии, титулов и привилегий, — брезгливо бросила, показывая своё презрение к высшим чинам, внимательно наблюдая за реакцией.

Конечно же, фамилия у меня есть, но мало ли, вдруг он и не де-Мирт вовсе. Лучше не рисковать. Всё-таки родители не последние люди были в родной провинции, и он мог слышать нашу фамилию раньше.

— Что ж, приятно познакомиться, просто Мирана без именитой фамилии, — сказал он без какой-либо негативной реакции на мой выпад. — Нужно поесть и выдвигаться. Если ты и впрямь от беорхийцев бежишь, то они скоро будут здесь. Кстати, ты куда путь держишь? — спросил и приглашающим жестом указал в сторону костра.

— Мне в Кархейм, пару городов там объехать надо, но для начала лошадь бы раздобыть в ближайшем поселении, — пояснила и шагнула к огню.

Вечерело, стало зябко, поэтому отказываться было бы глупо.

В котелке варилось что-то очень вкусное и мясное. От изумительного аромата закружилась голова, и болезненно сжался желудок. Только сейчас осознала, что не ела два дня. Мы сели на ствол поваленного дерева в метре от очага. Мужчина откуда-то выудил серебряную ложку и протянул мне, снял котелок с огня и поставил на ствол рядом со мной, а сам сел с другой стороны. Непонятно откуда появилась еще одна такая же ложка. Красивый узорчатый прибор блеснул в ловких изящных руках. На холоде еда остывала быстро, поэтому ждать он не стал — сразу же зачерпнул немного ароматного варева и отправил в рот. Значит ничего не было подмешано. Я осторожно сделала то же самое. На вкус еда оказалась ещё лучше, чем на запах, и я набросилась на пищу, наплевав на все приличия. Хельвдан, если это действительно он, с явным весельем наблюдал за этим зрелищем и иногда даже умудрялся сам «своровать» из своего котелка немного еды, пока я всё не уничтожила единолично.

— Как ты попала в плен? — мужчина нахмурился, пристально глядя на меня.

— Я же сказала, оказалась не в то время не в том месте, — равнодушно пробубнила, дожёвывая очередную порцию.

Я не видела, но почувствовала шестым чувством, как собеседник закатил глаза.

— Что ты делала в Эллесане и почему одна, без сопровождения, в таком опасном месте оказалась? — голос выдавал лёгкое раздражение.

— Это допрос? — я, наконец, смогла оторваться от процесса поедания и подняла взгляд на де-Мирта.

Тёплый свет от костра мягко подсвечивал лицо, языки пламени плясали в глазах, пристально наблюдающих за мной. Почти чёрные и слегка волнистые волосы приобрели тёплый оттенок и красиво спадали за спину. На секунду залюбовалась. Если бы не ехидные фразочки, насмешки и надменность, мог бы сойти за вполне приличного мужчину, даже очень красивого. Действительно, не просто так вся женская половина империи по нему сохла. Жаль, что только обёртка красивая.

— Нет. Но ты должна понимать, что я отвечаю за порядок в Иллемане. Поэтому сведения о нарушениях закона со стороны жителей Беорхии на наших землях для меня весьма интересны, — скулы на мужественном лице сжались.

Кажется, я его раздраконила. И почему-то от этой мысли вдруг стало очень весело. Попала в лапы опасных разбойников, сбежала из их лагеря, встретила в глуши в пещере и разбесила главнокомандующего императорской армией и друга самого Императора, осталась без лошади, тёплой одежды и оружия, и всё это за двое суток. А ещё меня ожидал очень долгий путь домой. Приключений на задницу мне всегда хватает. Ха-ха!

— Плохо, значит, отвечаете за порядок, раз такой беспредел происходит, — не скрывая презрения ответила. — Я езжу между городами и провинциями по небольшим поручениям. Посылки, письма, передачки, весточки, поиск потерявшихся и пропавших. Да, трудно. Да, опасно. Но это моя работа. Не все могут натирать Императору сапожки до блеска и получать за это горы золота, — я скривилась, и вслед прозвучал самый громкий скрежет зубов, какой я только слышала когда-либо.

Больше он ничего не сказал и даже не смотрел в мою сторону, сосредоточившись на содержимом котелка, которого, после моего набега, стало удручающе мало.

Когда мы закончили ужин, было уже довольно темно, огонь пришлось потушить, чтобы не привлекать лишнее внимание возможных гостей леса и врагов. Я поспешно поблагодарила де-Мирта за еду и быстро направилась к тропе, идущей к горе. Стало гораздо холоднее, поёжилась.

Всё же нужно было поскорее добраться домой. А именно в небольшую деревушку, где живёт Сальвия — моя подруга и сводная сестра в одном лице. Иначе я просто замёрзну. До Кархейма дорога гораздо дальше. Интесару хорошо видно, значит шанс добраться есть. Жаль, что лошадь отобрали, пешком идти очень долго по времени.

— Мы едем в Валлон через Кандевуд! И это в другой стороне! По этой тропе придется крюк делать, а погода сейчас не для прогулок. Могу предложить продолжить путь до Кархейма вместе! — крикнул мужчина, выбив меня из размышлений.

Я опешила. Могла ли я ему доверять или нет? Он не давал мне повода для дурных мыслей, но… Ай, всё равно нам в разные стороны. Обернулась и как можно более вежливо ответила:

— Мой путь в Кархейм лежит через другую местность. Прямая дорога мне не подходит. Так что нам в любом случае не по пу… — не успела договорить.

Одновременно с началом моей реплики Хельвдан с напряжённым лицом стремительно направился в мою сторону и резко остановился в пятнадцати сантиметрах. Фразу я не договорила: воздух из лёгких вышибло, тело парализовало, и всё, что я могла сделать — это ошарашено смотреть и судорожно хватать ртом воздух, пока он раздражённо смотрел в мои глаза. Да, я испугалась. Уж больно выражение злое у него стало после моего пренебрежительного отношения. Он, видимо, ожидал более тёплой отдачи и более искренней благодарности. Спустя минуту, его лицо смягчилось, он выдохнул и, сорвав плащ с себя, закутал меня в него как в кокон. На секунду я почувствовала горячее дыхание на своей шее, когда он наклонился застегнуть фибулу. Мурашки пробежали по всему телу. Мужчина выпрямился, несколько секунд изучающе вглядывался, а затем так же резко развернулся и удалился к лысым зарослям какого-то кустарника. Оттуда он вывел вороную лошадь (и как я её раньше не заметила), ловко запрыгнул на неё и свистнул. Вмиг между деревьев на холмах стали появляться всадники в форме императорской армии. Я ошалело обвела взглядом это зрелище и в конце снова посмотрела на Хельвдана. Теперь я была уверена, что это тот самый де-Мирт. Сидя на лошади, он статно возвышался надо мной, и чувствовалась та самая «порода», о которой мечтали все молоденькие девушки. Только не я. Мой вид из ошалевшего сменился угрюмым. Тот самый главнокомандующий императорской армией и друг Императора Калантиэля де-Сурта, Хельвдан де-Мирт собственной персоной, наконец, отвёл свой взгляд, пришпорил лошадь и скрылся. Его отряд сорвался за ним. А я осталась стоять в смятении. Я ведь должна быть благодарна за помощь. Так почему тогда мне так тошно? Потому что я ненавижу власть и презираю порядки империи? Потому что считаю людей, приближённых к Калантиэлю, его лицемерными шавками? Потому что обидно за Эллесан, родных и друзей, что погибли там от рук беорхийцев? Или потому, что невозможно испытать благодарность ко всем, кто причастен к соглашению, в котором Эллесан — мою дорогую и любимую родину — отдали на растерзание грязным выродкам с острова дикарей?

Вдали послышался еле различимый шум, который постепенно нарастал. Нужно было убираться отсюда поскорее! Я тяжело вздохнула, развернулась и убежала прочь.

3

Чем ближе была гора Интесара, тем холоднее становилось. Даже тёплый плащ де-Мирта не очень-то и спасал от пронизывающего ветра. Хотя без него я бы, наверное, уже давно превратилась в ходячую сосульку.

Устало шаркала ногами по земле, припорошенной снегом, кутаясь в меховой воротник накидки по самый нос. Аромат от него исходил волшебный: хвойный лес после дождя и сладкий сандал, смешанные воедино, с лёгкими терпкими нотками. Вдыхаешь — и на мгновение становится уютнее. Но противный мороз всё равно пробирался под одежду, заставляя дрожать и стучать зубами. Если у Эллесана ещё была осень, пусть и поздняя, то в этой части Мерана уже вовсю царила зима. Снег, хоть и неглубокий, но уже лежал. Огонь разводить стало сложнее. Отсыревшие дрова разгораться упорно не желали, хоть танцы с бубном вокруг пляши, само пламя получалось небольшим и быстро гасло. Так что на поддержание костра уходило сил не меньше, чем на целый день монотонного шагания по холмистому лесу. Каждый ночлег превратился в настоящее испытание. Полноценный приём пищи без возможности охотиться — в мечту. Лук бы мне сейчас очень помог, но гады же отобрали. А ставить ловушки и ждать времени не было. Заметать следы костра и лежанок из хвойных ветвей на белоснежной земле стало практически невозможно. Но я делала всё возможное, чтобы меня не выследили. И, вроде как, успешно. Но с каждым днём я чувствовала себя всё слабее. Неужели я погибну вот так глупо? Смогла сбежать из плена от банды преступников, столько раз лицом к лицу встречала опасность в виде зверей, дралась с невоспитанными пьяными мужланами во всех провинциях Иллеманы, спасалась от разбойников на дорогах, столько путешествовала в разных условиях, а просто дойти до дома не смогу? Не-е-ет! Нельзя сдаваться!

На лошади я бы добралась за несколько дней, а так прошло уже около недели. Тело изрядно истощилось, сломанное ребро беспрерывно ныло и не давало достаточно отдохнуть. И, кажется, я заболела. Кроме холода, стала улавливать озноб, горло запершило, и навалилась дикая усталость с ломотой в костях. Согревали лишь плащ и мысли, что я совсем близко и вот-вот выйду к долгожданным деревянным заборам и домикам. Скорее бы… Скорее…

Мысли заполнили воспоминания:

| Солнечный мягкий свет пробивался сквозь зелёную шторку окна в моей комнате на чердаке. Я открыла глаза и сладко зевнула. В воздухе витал приятный аромат свежих булочек с корицей. Тётя Анна знала, как сделать утро очень даже добрым.

— Мира, золотце! — приятный мелодичный женский голос позвал меня снизу. — Пора завтракать!

— Уже встаю! — крикнула в ответ и плавно сползла с кровати.

Деревянный пол жалобно скрипнул под тяжестью моего подрастающего организма. Быстренько встала и босыми ногами пошлёпала по узкой лесенке вниз на первый этаж. За столом уже все собрались. Тётя Анна спешно накладывала в глиняные тарелки яркую кашу (м-м-м, сегодня тыквенная, обожаю!), сдувая с лица светлый локон, выбившийся из-под платка. Дядя Хатвор задумчиво смотрел в какие-то бумаги, почёсывал вьющиеся каштановые волосы на затылке и забавно шевелил усами, сидя в своём любимом бордовом кресле. Оно единственное никогда не вписывалось в светлый интерьер объединённых гостинной и кухни, которые были оформлены в нежных жёлтых тонах. Как по мне, то газеты, усы и это кресло дядю Хатвора знатно старили, и он больше был похож на старшего брата тёти, чем на её мужа. За столом уже сидела Сальвия. Она перебирала пальчиками свежие голубые, прямо как её глаза, цветы в вазочке и мечтательно напевала нежную мелодию себе под нос.

— Доброе утро, — счастливо пролепетала я и через секунду оказалась в объятиях любимой сводной сестры — родной дочери тёти и дяди.

— И тебе доброе утро, дорогая, — тётя Анна ярко улыбнулась из кухни и стала разливать травяной чай.

Мужчина же только на секунду оторвался от бумаг, приветливо кивнул, улыбнулся и снова погрузился в чтение. После разговора о родителях, когда я случайно узнала, что с ними произошло, он стал более замкнут, хотя по-прежнему относится ко мне с теплом.

— Мира! Мира! Пойдём сегодня после завтрака к реке? — ведя меня за руку к столу, запищала восторженная подруга. — Я тебе тако-о-е покажу! — и заговорщически подмигнула.

— Пойдём, конечно, — согласилась я.

Отказывать Сальвии было чревато серьёзной обидой. Хотя нам уже и было по 15 лет, но она была совсем как ребёнок. Такая же наивная и ветреная, лёгкая, как и несколько лет назад. Мне и нравилось в ней это чувство непринуждённости и беззаботности. С ней я могла отвлечься от всего, что навалилось за последнее время, почувствовать себя снова ребёнком, а не слишком рано повзрослевшим подростком. Её лучезарная улыбка и вечное стремление проказничать не оставляли шанса серьёзности и угрюмости.

Тем временем стол был накрыт, и мы приступили к завтраку. Тётя Анна хоть и была довольно молодой женщиной, но хозяйкой была изумительной. То, что она готовила, всегда вызывало восторг — настоящие шедевры. Казалось бы, простая каша, а таяла во рту и играла на языке целую симфонию вкусов, а её фирменные булочки идеально дополняли любой завтрак. Даже травяной чай у неё был особенный, слегка сладковатый, немного пряный, и пах летним лугом.

Я улыбалась. Как же хорошо!.. Родной дом, близкие люди. Пусть и не родители, пусть я теперь маму и папу больше никогда не увижу. Но я смотрела на дядю, тётю, сводную сестру и мне ставало тепло на душе, и я знала, что здесь мой дом, и мне всегда есть с кем поговорить. Я выросла с ними, они приняли меня как родную, поэтому я никогда не буду одна. Они сидели рядом и улыбались мне в ответ. |

Ароматы и вкусы стали куда-то исчезать, картинка счастливой семьи за столом смазалась и потемнела. Тепло и уют сменились пронизывающим холодом и болью.

Я что, лежу? Нет! Нет! Только не это! Вставай! Надо дойти! Сознание отчаянно забилось в панике. Попыталась привстать на руках, локти подогнулись, и я завалилась на землю. В голове помутилось. Проклятье!

— Эй, кто это там? Смотри! — донёсся приглушённый тонкий девичий голос из темноты.

— Где? — грубый мужской.

— Там, смотри! В снегу кто-то шевелится! — Хруст снега под сапогами становился всё ближе.

— Это же накидка с гербом нашей империи! — прозвучало немного ближе.

Я попробовала открыть глаза, но увидела лишь невнятные смазанные силуэты.

— Она ещё жива. Бери её быстрее! Отнесём в дом, — приказал обеспокоенный женский голос.

Большой силуэт склонился надо мной, поднял на руки, и мир погрузился в темноту окончательно.

4

Дверь еле слышно скрипнула. Тихие шаги приблизились. Лба коснулась прохладная рука. По телу прошла дрожь, и выступили мурашки. Шаги постепенно удалились. Снова раздался скрип. Глаза разлепились с трудом, а картинка оказалась размытой. Проморгалась. Увы, но это не особо помогло — картинка стала чётче совсем незначительно. Попыталась оглядеться и понять, где я нахожусь: комната маленькая и почти пустая, пол и стены сплошь из потемневшего дерева безо всякого покрытия. Смогла разобрать очертания шкафа в левом дальнем углу, дверь посередине стены напротив кровати, на которой лежала, и прикроватную тумбочки с одиноким подсвечником и стаканом воды у изголовья.

Ужасно хотелось пить. Горло першило, было больно сглатывать густую слюну. Прислушалась к телу: прохладно, хотя укутана я была очень хорошо, ребро побаливало, кажется, стянули тугой повязкой. Достала руку из-под одеяла и прикоснулась к лицу. Влажное. Скривилась от неприятного ощущения.

Где же я? Дошла или заблудилась… Так, ладно. Раз уж меня спасли, то вряд ли до меня добрались недруги. Значит можно будет всё разузнать. А пока надо дотянуться до воды. Во рту будто пустыня застыла.

Попробовала осторожно опереться на руку и приподняться. Бок заныл сильнее. Будьте прокляты беорхийцы! Поморщилась, но боль пришлось пересилить. Жажда душила куда сильнее. Можно было и потерпеть, не принцесска. Подтянулась всем телом ближе к тумбочке, превозмогая новый приступ боли в сломанном ребре. Рука потянулась к стакану…

— Эй, что это Вы делаете! Вам нельзя напрягаться!

Дверь распахнулась, и в проходе застыла черноволосая молодая девушка с большой глубокой миской в руках.

Зрение потихоньку приходило в норму, и я увидела, как её яркие голубые глаза расширились от удивления, а лицо приняло крайне обеспокоенный вид. Эту девушку я раньше не видела. Значит, едва ли я в своей деревне. И куда же меня занесло… Неужели всё-таки заблудилась?

Я тут же поникла, одёрнула руку и спряталась в одеяло по самые глаза, как шкодливый ребёнок. Да чёртово ребро! Скривилась от резкой боли. Девушка этого не заметила, по всей видимости: её лицо смягчилось, а губы тронула мягкая улыбка.

— Я Вам сейчас подам, — она спешно, но изящным лёгким шагом, подошла к тумбе и поставила миску на табурет около кровати.

Грации этой девушки могла позавидовать любая аристократка. Не была она похожа на простую деревенскую девку, пусть даже облачена в простое рабочее платье и фартук.

Её нежные руки стянули моё укрытие, легли мне на плечи и помогли приподняться и сесть. Она протянула мне стакан с водой и мило улыбнулась. Однако на лице девушки читалось явное беспокойство.

Под пристальным взором я начала пить. О да! Свежая, чистая, вкусная вода! Залпом пить было очень больно, но я не могла остановиться. Капли проливались и текли по шее, обжигая прохладой разгорячённую жаром кожу. Я, наконец, оторвала стакан ото рта и, пока отдышалась, не заметила, как ловко у меня из рук этот стакан выудили.

— Я принесла воды, чтобы умыть Вас, госпожа. Но Вы пришли в себя. Я оставлю её здесь, чтобы Вы смогли сами, если Вам стало полегче… — она неловко опустила взгляд, подвинула миску ближе к кровати. — Я пока принесу ужин, — и шустро скрылась за дверью.

И как только она так быстро и тихо передвигалась? И что ещё за госпожа? Мы ведь походили на ровесниц, и я уж точно не была похожа на даму высокого происхождения. Скорее это мне её стоило называть госпожой.

Пока мысли о нынешнем положении дел роились в голове, решила, что действительно стоит освежиться и привести себя в порядок. Наверняка выглядела как кошка облезлая. Откинув одеяло, обнаружила, что одета в длинную ночную сорочку из тонкого льна. Приятная на ощупь, почти белая, не из дешёвой ткани. Надеюсь, мою одежду не выбросили, сочтя её лохмотьями.

Вода оказалась слегка прохладная. Я умылась, помыла руки и причесала пальцами свои спутавшиеся длинные волосы, на большее сил не хватило. Стала ждать возвращения… Служанки? Хозяйки? Дочери хозяев? Нужно было её расспросить, что да как. А ведь и правда, я даже не знала кто меня спас. На мгновение вспомнились последние моменты перед отключкой. По телу пробежала толпа мурашек, разнося жуткое чувство тревоги по всему телу. Не окажись рядом этих людей, я бы могла запросто погибнуть. Сразу вспомнилось предложение де-Мирта. Пошла бы с его отрядом, уж точно такого бы не случилось, но тогда пришлось бы добираться из Кархейма в Меран пешком, а потом снова возвращаться в Кархейм, что гораздо дольше и сложнее. И я могла легко встретить тех уродов, от которых сбежала, тогда бы мне уже не помог никто. Они бы дождались, пока мы разъедемся в разные стороны, и выследили бы меня. Знаю я этих принципиальных. Интуиция подсказывала идти с ним, неведомая сила прямо таки тянула ехать с чёртовым де-Миртом. Но в то же время странное ощущение и отталкивало. Ай! Мысленно махнула рукой. Я всё равно свой внутренний голос никогда не слушала и вечно оказывалась в какой-то заднице. Выжила и ладно. Спасибо добрым людям.

Размышления прервала всё та же девушка. Она внесла на подносе ароматный суп. Желудок скрутило, едва запах еды донёсся до носа. Мда. Опять та же ситуация. Я чёрт знает сколько не ела, и тут появляется фея с волшебной едой. Не смогла сдержать улыбку, представляя главнокомандующего армией всея империи с розовыми крылышками и волшебной палочкой с блестящей звездой на конце. И лицо такое серьёзное-серьёзное. Ух!

Моя нынешняя фея с вполне себе дружелюбным выражением бережно поставила поднос мне на колени и села рядом на табурет, отставив миску на пол. А я принялась жадно поглощать пищу. Заодно решила расспросить черноволосую спасительницу. А то мало ли, вдруг больше не подвернётся такой возможности. Вон как быстро из комнаты убегала, будто боялась меня. Так что, раз она решила составить компанию пока я трапезничаю, то грех не воспользоваться такой возможностью.

— Как тебя зовут? Ты здесь хозяйка? — поинтересовалась я между тем.

— Альвана Гордин, госпожа. Дочь Манса Гордина — хозяина этого дома, — смущённая улыбка Альваны выдавала высокий статус её отца. Видно, что гордилась им, но не зазнавалась.

— А я Мирана, можно просто Мира, — осторожно протянула руку для рукопожатия, но, увидев ошарашенный взгляд девушка, убрала обратно. — Расскажи мне, пожалуйста, где мы? И кто твой отец? И, пожалуйста, не называй меня «госпожа». Я же не высокородная дама, и не особо старше тебя, если вообще старше, — сделала как можно более дружелюбное выражение лица.

— Но как же⁈ На Вас была накидка высших чинов империи! Такую только они и их жёны могут носить, а это короткий перечень из высокородных мужчин и женщин! Вы что, её украли? — удивительные глаза девушки расширились до невозможных, как мне раньше казалось, размеров. От испуга она отшатнулась, прижимая руку к груди, и продолжила строить догадки одну другой страшнее. — Украли? Сняли с мёртвого? Убили и забрали как трофей? — на последнем она приложила руку ко рту, ахнула и чуть не свалилась со стула.

— Нет-нет, что ты! Мне её дал солдат. Я сбежала из лагеря беорхийцев в Эллесане. Без оружия и одежды. И он помог мне, чтобы я насмерть не замёрзла. И я намерена вернуть плащ при первой возможности! А шла я, кстати, в Мангор — деревушка такая у подножья Интесары.

Девушка ответила, мягко сжав мои пальцы:

— От самого Эллесана шли? — она была в полном шоке. — Вы… Вы дошли сюда, — она хлопала густыми ресницами. — Неудивительно, что Вы заболели и ослабли, и вообще, я поражена, что Вы не свалились ещё на полпути, это же такое расстояние!

— Так мы в Мангоре⁉ Ты или кто-то из твоей семьи знает Сальвию, Анну или Хатвора Вьерра? — я так разволновалась, что подскочила с кровати бежать их искать. Но Альвана мягко меня отправила обратно.

— Прошу, успокойтесь. Да, Сальвию мы знаем, она работает у нас. Мы приезжие, год как здесь. Сбежали из Кархейма во время войны, ездили по городам, нигде не могли осесть. А здесь отец выкупил таверну, восстановил и нанял несколько человек. В том числе и Сальвию. Такая милая девушка. Вы спрашивали — мой отец был главой в Карстеде. А война всю нашу жизнь порушила, — девушка сокрушённо помотала головой, отчего чёрные кудри упали на лицо. — Я позову Сальвию! Она будет очень рада! Она так много о Вас рассказывала, — Альвана спохватилась и быстро ретировалась за дверь, а я и сказать ничего не успела, только сидела и переваривала информацию.

Как всё менялось… Война всё перевернула с ног на голову. Меня два года не было дома, а появились новые люди в деревне. Глава города уехал с семьёй в глушь. Как тут верить новой власти, когда такое творится с людьми. Даже богачи теряют всё, что уж о бедняках говорить. И всё же я дошла. И скоро увижу Сальви. Мою родную Сальви. Так давно не виделись. Накрыло чувство облегчения, а за ним жуткая усталость. Веки сомкнулись сами собой.

5

Проснулась от того, что в дверь тихонько постучали, затем она отворилась, жалобно скрипнув. В комнату вошла невысокая блондинка с не менее жалобным выражением лица. В руках она сжимала подол светло-синего платья с белым фартуком. По её щеке скатилась слеза. Девушка резко кинулась к кровати, упала на колени перед ней и бережно взяла мою ладонь трясущимися руками.

— Мира! Где ты была? Что с тобой, дорогая⁈ — она обвела меня взглядом, полным беспокойства, а по щекам скатывались крупные солёные капли.

Я перехватила её руки и вяло улыбнулась:

— Сальви. Я так по тебе скучала!

— А я по тебе, малышка! Что с тобой случилось? — Сальвия не унималась, вглядываясь своими светлыми глазами в моё осунувшееся лицо.

— Да ничего особого. Всего лишь попала в плен к банде беорхийских тварей, встретила и разбесила — тебе понравится — Хельвдана де-Мирта, примерно неделю выживала в зимнем Меранском лесу. Сущие пустяки, — махнула рукой и широко улыбнулась, чтобы подбодрить подругу.

— Господина Хельвдана де-Мирта? Того самого? — ахнула девушка и прикрыла рот рукой от изумления.

Слезы с её красивого лица вмиг исчезли.

— Боги, Сальвия. Я еле выжила, а тебя интересует только какой-то мужик? — Я расхохоталась и тут же осеклась, схватившись за занывший бок, но улыбаться не перестала. — Ты в своём репертуаре!

— Вообще-то я за тебя очень даже переживаю! Это, во-первых. А во-вторых, он не какой-то там. — И тут же её осенила догадка: — Так вот в чьём плаще ты была!

— Да сдался вам всем этот плащ. Обычная накидка, — фыркнула я.

— Об этой «обычной» накидке вся деревня гудит. Генеральский плащ, Мира! Ты что, отметелила де-Мирта и отобрала его? Или по-тихому умыкнула и скрылась во тьме ночной? Или за два года путешествий ты изменила взгляды, соблазнила нашего главнокомандующего и теперь расхаживаешь в его одежде?

Я снова засмеялась, но в этот раз тише, предвосхищая новую боль от ребра.

— И ты туда же! — перевела наигранно осуждающий взгляд на Альвану, всё ещё стоявшую у двери. — Он мне сам его отдал, — честно сказала я, но, кажется, мне не поверили.

— Под ментальным влиянием? Или ты его морально задавила? Или пытала? Или соблазнила всё-таки… — строила догадки моя подруга.

— Сальви, — перебила её. — Я никого не пытала и не давила. И тем более не соблазняла! Мы встретились случайно в лесу, он накормил меня ужином и дал плащ, когда мы уже выдвигались каждый в свою сторону. Потому что у меня не было тёплой одежды. Отобрали псы мерзкие, когда в клетку пихали. Видимо, ему стало жалко меня. Жалко меня мужику, понимаешь? И всего-то, — скривилась.

— Угостил ужином⁈ — подруга мечтательно прикрыла глаза, а я свои закатила. — А какой он? Очень красивый, да?

Она ни капли не изменилась, осталась всё той же девочкой-подростком, вечно мечтающей о мальчиках и романтике.

— Ну да, признаю, симпатичный. Волосы длинные чёрные, глаза янтарно-зелёные, прямо в душу смотрят, мужественное лицо, волевой подбородок и милые ямочки на щеках, когда улыбается, — невольно замечталась, но быстренько взяла себя в руки и стёрла довольное выражение с лица. — Всё по стандарту, в общем, как любят девочки. А ещё… А ещё надменный вид и недовольство без особой причины, высокомерие — типичный сноб в красивой обёртке, — поспешила спустить Сальвию, да и себя, с небес на землю.

— Надо же? А говорят, что самый галантный мужчина во всей Иллемане. Абсолютно каждая мечтает оказаться его избранницей. Даже Император уступает ему в популярности, хотя тоже очень хорош собой и харизматичен. И забота де-Мирта о тебе означает, что не такой уж он и сноб. И плащ вот тебе свой отдал, и ужином накормил, — девушка хмыкнула. — Ну, и ладно! Мы тебе и получше найдём жениха, раз де-Мирт не угодил. А почему бы и не сам Император Калантиэль? — что-то не понравилась мне эта хитринка в её взгляде.

Не то, чтобы я была против отношений, но о себе в этом ключе я никогда особо и не думала. Тем более с кем-то из правительства. Сумасшествие! А Сальвия с детства бегала за мальчишками, дружила с ними, интересовалась, мечтала о красивой свадьбе и прекрасном принце. Я этого всего не понимала. И о замужестве не мечтала. Тем более с Императором. Тьфу!

— Сальвия, — рыкнула я. — Даже не думай! Ты знаешь моё отношение к нынешней власти и всем приближённым к ней. Да и какие мне женихи? Посмотри на меня. Вечно где-то шляюсь, постоянно в ссадинах и царапинах, подолгу пропадаю, абсолютно не женственная, да ещё и детей не хочу заводить, вредная и своевольная. Кому нужна такая жена?

— Богатому и красивому, малышка. Других возле тебя и не вижу. Мне кажется, ты слишком к себе критична. И лицо гармоничное, и глаза зелёно-голубые — такая редкость в наших краях, а волосы, волосы чего стоят! Как распустишь, так истинно женственная и роскошная дама. Хоть и обычные русые, но на солнце так красиво переливаются золотом. Не понимаю, зачем ты их всё время в косу прячешь. А фигура? Ты себя видела вообще? Идеальная осанка, подтянутая, стройная! Да я бы и сама на тебя запала, если бы ты не была мне сестрой! — она бойко улыбнулась, а я скептически покосилась на неё. — А характер… Ну, у всех свои заскоки. Покорные и тихие могут быстро наскучить, а с тобой всегда будет весело и интересно.

— Ага, уворачиваться от летящих в голову предметов интерьера при каждой ссоре, коих будет много, очень весело, точно не заскучаешь.

В дверь постучали. В комнату вошла Альвана. И когда она только успела уйти⁈ Точно кошка.

— Прошу прощения, что потревожила вас. Но Сальвии пора идти работать. А Вам, Мирана, стоит отдохнуть, — она подошла и приложила прохладную ладонь к моему лицу. — У Вас всё ещё жар.

Сальви ушла работать, напоследок обняв меня со всей силы, но пообещала заглянуть после смены. Альвана принесла травяной чай и тоже оставила меня в покое. Я же выпила ароматный напиток и снова уснула.

Следующие несколько дней прошли одинаково. Подруга приходила каждый день. Они с Альви заботились обо мне. С ней мы, кстати, подружились тоже. Она, наконец, расслабилась и перестала обращаться ко мне на «Вы». Оказалась скромной, милой и очень интересной девушкой. Жизнь в семье высокого положения сделала её начитанной и образованной. Мы смогли найти общий язык в темах о путешествиях и различных культурах провинций нашей дорогой империи. И теперь каждый вечер у нас были девичьи посиделки.

Спустя неделю я уже почти выздоровела и переехала домой. Болело только ребро, но и с ним дела уже обстояли получше. Одежду мою мне вернули, но пришлось её ремонтировать. Сапоги, на удивление, остались целы, но штаны и шерстяная туника были ободраны.

Тётя Анна встретила меня с теплом и очень радостно. В этом доме по-прежнему пахло теми самыми её фирменными булочками. Дядя Хатвор, как оказалось, уехал работать в соседний город. Приезжал домой он довольно редко, особо не разговаривал, оставлял немного денег и скорее уезжал обратно. Тётя об этом говорить не хотела, но мы подозревали, что он там не только ради более высокооплачиваемой работы.

Здесь всё очень изменилось за последние два года, пока я скиталась по миру. Тётя Анна и Сальвия как раз рассказывали мне о новых семьях, переехавших в нашу деревню, когда из приоткрытого окна донеслись истошные женские крики. Мы выбежали из дома, и пред нами предстала картина бегущей из леса женщины и голосящей во всё горло:

— Помогите! Люди добрые! Украли! Забрали! Мальчика моего загребли ироды эти! Помогите!

А дальше её охватила истерика, она упала на землю и разрыдалась.

6

Кроме нас, повыходили люди и из соседних домов. На их лицах читался испуг. Никто не понимал, что происходит. Мы же побежали к несчастной, я и тётя принялись её поднимать.

— Прошу, успокойтесь! Мы сейчас зайдём в дом, и Вы всё расскажете! Вставайте, — я старалась сделать как можно более заботливый тон, но говорила с нажимом, чтобы меня услышали сквозь истерику.

Мы взяли женщину под руки и повели к нашему дому. Она, к счастью, сопротивляться не стала. Сальвия побежала впереди нас, чтобы открыть дверь и подготовить стул. Дойдя с нашей помощью до кухни, женщина обессиленно плюхнулась на стул и ухватилась руками за голову. Я кивнула тёте Анне в сторону чашек, чтобы она помогла своей дочери сделать успокаивающий отвар, а сама села сбоку и положила ладонь на плечо женщины.

— Расскажите, что произошло? — спросила как можно ласковее.

Она покачала головой, сильнее вжимая пальцы в волосы, и на глаза нахлынула новая волна слёз. Чуть сжала её плечо и серьёзно проговорила:

— Если Вы не возьмёте себя в руки и не объясните, что случилось, мы не сможем Вам помочь. Возможно, на счету каждая секунда. Так что…

Женщина наконец-то подняла на меня взгляд. Испуганный, взволнованный. Карие глаза сделались совсем тёмными, из-за чего русые с густой проседью волосы казались совсем светлыми на их фоне. Бедная женщина! Сколько она пережила, что в таком возрасте, а уже с сединой. И сколько ещё предстоит пережить.

Сальвия и тётя Анна закончили с отваром, на столе появились четыре чашки. Я взяла одну из них и всунула в руки потерпевшей. Она сделала судорожный глоток, едва не подавившись и начала, наконец, говорить:

— Мы гуляли, там, в лесу, — указала пальцем в сторону Меранского леса, примерно там же, где нашли меня Манс и Альвана Гордин. — Я и мой мальчик, сын, совсем маленький. Восемь лет ему всего. Он отбежал к можжевеловым зарослям, а я… а я немного отстала, отвлеклась. Всего на минуту, — её пальцы впились в чашку. — А потом крик. Я побежала и увидела лишь спины. Мужчины, очень большие, одетые в грязный мех, волосы растрёпаны. Я сразу поняла, что они из Беорхии родом. Дикари. Они закинули моего мальчика на лошадь, вскочили верхом и ускакали прочь. Я… — голос женщины сорвался. — Я не смогла… ничего не смогла сделать, — последние слова утонули во всхлипах.

— Маиса… — тётя Анна сжала её руку, и у неё самой навернулись слёзы.

Маиса опустила голову и снова тихонько зарыдала.

Я решительно встала, и стул подо мной чуть не опрокинулся.

— Сальви. У тебя ведь ещё есть лошадь?

Она неуверенно закивала.

— Идём, — отрезала я, и мы пошли к выходу под изумлёнными взглядами тёти Анны и Маисы.

Сальвия повела меня к конюшням. Мы не шли — бежали. Ребро отдавало тупой болью на каждый шаг, но я, сжав зубы, игнорировала. Не до этого сейчас. Нужно было спасать мальчишку.

Как только мы вбежали в помещение, подруга ткнула тонким девичьим пальчиком в светло-серого жеребчика и сказала:

— Помнишь Самайна? Снаряжение висит на деннике. Я сейчас, я быстро, — и куда-то испарилась.

Я же бросилась седлать коня. Моё нервное состояние передалось и ему, и он всё никак не хотел стоять смирно: перебирал ногами по деревянному полу, мотал головой и вертелся на месте.

— Потерпи мальчик, нам просто нужно сделать кое-что важное, — пыталась его успокоить, спешно оглаживая светлую шею между делом.

Я закончила минут за пятнадцать, а на выходе из конюшни нас встретила Сальвия. Она держала в руках набитую чем-то сумку и лук со стрелами в колчане. На мой изумлённый взгляд она ответила:

— Я сбегала в лавку кузнеца, объяснила ситуацию, попросила одолжить оружие. И представляешь? Он дал бесплатно! Сказал ничего не нужно. А потом забежала к миссис Понти, она провизией поделилась. Ну, и Альви плащ притащила. Без него опять замёрзнешь, а ты только выздоровела, — она сунула мне всё это добро в руки.

Я лишь кивнула, быстро всё водрузила на себя и взобралась на лошадь. Вмиг ранее чужой мужской запах от плаща показался чем-то неотъемлемым, родным. В груди заныли чувство сожаления и тоска. Очень странные ощущения. Но я быстро от них отмахнулась и посмотрела внимательно в глаза Сальви:

— Я не прощаюсь, но и не гарантирую, что вернусь вместе с ребёнком. Его верну, а сама… Как получится. Я не знаю, что там будет. Будьте рядом с Маисой, поддерживайте друг друга, — и, не дождавшись ответа, выслала коня.

Не хочу делать ей больно. Эти прощания всю душу выедают. Она и так знает, что это опасно, и второй раз я от разбойников могу не спастись. Она и так знает, что я их с тётей Анной люблю. Не хочу давать надежды. Не хочу, чтобы они ждали меня и потом разочаровались. Лучше уехать молча и не поднимать эмоции. Так проще. Для всех нас.

Деревня осталась позади. Стук копыт размеренно отбивал ритм, кажется, где-то внутри меня. Весь мир звучал глухо, сквозь пелену. Я была жутко зла. На нашу власть, на этих проклятых беорхийцев, на себя, что привела их к деревне. Они ведь за мной ехали, меня выслеживали, и мальчика ради принципа ухватили, лишь бы не с пустыми руками возвращаться. Внутри всё клокотало. Сейчас они направятся в Кархейм и будут догонять основной табор. Хорошо, что прошло мало времени — был шанс нагнать. Но плана у меня не было. Придётся разбираться по ситуации.

Я выехала на возвышенность и остановилась. Обзор оказался хорошим, получилось осмотреться, но беорхийцев не увидела. Прислушалась. Шум послышался очень далеко и невнятно. Откуда — распознать не удалось. Чёрт! Спустилась с холма в гущу кустов и заметила пару обломанных веток. Пришлось слезть с лошади, чтобы рассмотреть получше. И не зря! Между веток едва проглядывались следы от копыт на земле! Значит, они проезжали здесь. Стало примерно понятно, в каком направлении стоило двигаться дальше.

Первое время нужно было вглядываться в следы на тропе, но, когда мы с Самайном выбрались на более открытое пространство, уже стало хорошо видно и отпечатки копыт на снегу, и широкую дорогу. Я снова выслала лошадь и помчалась вперёд.

Потихоньку вечерело. Сэм вымотался, да и я тоже. Усталость вынудила остановиться на ночлег. Не думаю, что у моих противников были какие-то особенные лошади, способные сутками без отдыха находиться в пути. Так что, ничего страшного не случится, если мы немного отдохнём и поедим. Они тоже на ночь где-то станут. Самайна я расседлала и привязала там, где из-под снега выглядывало много травы. А амуницию сложила так, чтобы быстро потом собраться. Костёр удалось разжечь, но маленький. Конечно, можно было бы его побольше организовать, но опасно. Могут увидеть, и тогда мне крышка. Да и сложно, много сил уйдёт. Они ещё пригодятся.

Вечер прошёл спокойно, но ужин был скудный. Я решила не тратить много припасов сразу. Легла спать, укутавшись в плащ де-Мирта. Интересно, увижу ли я его ещё когда-нибудь? Было бы неплохо вернуть эту вещь. Всё же атрибут его статуса. Ненавязчивый мужской аромат от меха окутал меня, и стало гораздо уютнее и спокойнее. И я провалилась в сон.

Встала очень рано, только светало. Быстро перекусила, стала собирать вещи, накинула лук и стрелы за спину и пошла отвязывать коня.

— Минутку. А где Самайн? — в недоумении проговорила вслух.

Огляделась, но его нигде не было. Уздечка, на которую конь был привязан, тоже пропала. И остальная амуниция. Сам бы он точно не мог её утащить.

Сзади послышался шорох. Я резко обернулась, хватая лук и выставляя стрелу на тетиву. Сердце бешено забилось, ноги предательски задрожали.

Беорхийцы!

7

Беорхийцы!

Зарычала про себя. Двое здоровых смуглых мужчин стояли прямо на дороге и самодовольно усмехались. Растрёпанные волосы паклями свисали до плеч, одежды были измазаны засохшей грязью, на лицах белыми полосами застыли глубокие шрамы, переплетённые грубой вязью татуировок на южный манер, в ушах висело по несколько серёжек, на головах были повязаны чёрные банданы. У одного красовался шикарный фингал на половину лица — наверняка, получил из-за моего побега. Второй держал под уздцы жеребца Сальвии. Они смотрели на меня своими тёмными глазами, в которых плескалась сама тьма. Переглянулись, прокручивая изогнутые мечи в руках.

— Не эту ли лошадку ищешь, а? — противно прохрипел тот, что с фингалом.

Оба ехидненько так премерзко заулыбались, вкушая сладкое чувство превосходства и наслаждения от своего идеального плана поимки меня. Могли просто схватить, пока спала, но решили поиграть в великих стратегов. Что ж.

Я натянула тетиву и прошипела:

— Ещё шаг в мою сторону… — ухватила лук чуть крепче и удобнее. — Сами понимаете, у меня преимущество. Могу застрелить на расстоянии.

Один из мужчин хмыкнул. Но идти в мою сторону никто не стал.

— Успеешь только одного, — уверенно и кровожадно захрипел побитый.

Прав чёрт, однозначно прав. После первого же выстрела рискую получить незамедлительный ответ от второго разбойника.

— Вас ведь меня искать отправили? — скорее констатировала факт, чем спросила.

— Ну и? — рявкнул всё то же.

— Тогда у меня к вам предложение. Я знаю, что вы увели мальчика из моей деревни, но вам он ни к чему. Он мелкий совсем, работать ещё не может, ценности большой не несёт. А вот я вам ой как нужна. Вам же приятнее будет, если снова по головушке не получите за то, что упустили меня.

Разбойник с фингалом скрипнул зубами, морща лицо. А второй заинтересованно посмотрел, склонив голову набок, и сложил меч, давая понять, что готов слушать дальше.

— Так вот. Я добровольно сдам вам оружие, себя, не буду сбегать и сопротивляться. А вы всего лишь посадите ребёнка на мою лошадь и отправите домой, — я постаралась сделать спокойно-деловой и максимально уверенный тон, хотя сердце в груди колотилось о рёбра.

Тишина повисла над головами, даже ветер перестал колыхать голые кроны. Два внимательных взгляда противно облизывали с ног до головы в поисках подвоха. Но его не было. Я не могла рисковать чужой жизнью, только своей.

Менее разумный из беорхйцев вдруг зарычал и бросился в мою сторону. Стрела точным звонким попаданием по мечу в сантиметре от рукояти выбила его из руки подонка. Мгновенно вложила новую стрелу на тетиву, и наконечник резво нацелился уже в голову, а разбойник осёкся и остановился. Тело колотило, то ли от испуга, то ли от холода, то ли от досады, что я всё-таки успела бы завалить двоих, но упустила шанс. Другой беорхиец, более рассудительный, дёрнул товарища назад и пнул в бок.

— Мы согласны, — произнёс он предельно серьёзно.

— Тогда я попрошу ещё одно. Не забирайте плащ и припасы. И без грубой силы, пожалуйста. Вы же не хотите ценный подарок Императору привезти в помятом, полуживом или вообще мёртвом виде? — старалась подчеркнуть свою ценность и важность.

— А это уже не нам решать. До основного каравана, так и быть, заберём только оружие, но там уже будут решать Ки-Ран и Анаих-Риз.

Тот, что поумнее передал поводья выскочке и невнятно на своём языке пробормотал указания ему на ухо. А сам остался стоять здесь, подобрав меч товарища с земли.

— Чтобы всё было честно, Майран приведёт парня на лошади и сам тоже будет верхом. Мы отпускаем его, а ты бросаешь лук в сторону, да подальше. Обманешь — Майран догонит и убьёт мальчишку на месте.

— А что мешает вам всё равно его потом догнать и убить? — недоверчиво покосилась.

— Я даю своё слово, — всё тем же деловым тоном ответил разбойник.

— Не хочу никого обидеть, но я словам беорхийцев не могу доверять, особенно не доверяю твоему вспыльчивому другу.

Ну не верю я в их честность!

— Понимаю, но что остаётся? Мы ж тоже не можем быть уверены, что ты опять не дашь дёру через пару километров.

И ведь он прав. Ничего не поделаешь. Остаётся полагаться на то, что не обманут. Ну… Главное, чтобы не убили парнишку, а даже если заберут вместе со мной, я найду способ его освободить.

Тем временем на поляну вышли две лошади. Испуганный заплаканный мальчик сидел на Самайне, на гнедой лошади горделиво возвышался Майран.

— Ничего не бойся, мой хороший, — обратилась к бедному запуганному ребёнку. — Ты поедешь домой. Конь знает, где дом, он довезёт. Мама ждёт тебя. Передай Сальвии и тёте Анне, чтобы не ждали меня. И что со мной всё хорошо, — только проговорила, как мужчина на лошади отпустил поводья Сэма и шлёпнул серого по крупу. Тот весь поджался и рванул галопом прочь.

Я тут же отбросила лук в сторону в кусты. Ну вот, снова осталась безоружна. Страх подкатил комом к горлу. Но утешало хотя бы то, что погоня за ребёнком не состоялась. Надеюсь, он благополучно доберётся.

Пришлось сдаваться. Беорхиец спрятал мечи за пояс, медленно подошёл ко мне и протянул руку. Явно не для дружеского приветствия. Отдала сумку, неохотно сняла плащ и подняла руки. Стало зябко. Но Саган — так звали этого мужчину — быстро меня осмотрел и отдал вещи обратно, так что долго мёрзнуть не пришлось. Руки, конечно же, стянули длинной верёвкой и, как собаку за поводок, повели к лагерю.

Интересно, я всю дорогу буду так идти? Тогда мы и за месяц не догоним караван.

— Поедешь на лошади со мной, — пояснил разбойник, будто прочитав мысли. — Потом пересядешь к Майрану, когда мой конь устанет. За несколько дней догоним остальных, там уже тебя определят в одну из клеток. И не надейся, второй раз не сбежишь.

Мда. С Саганом ещё куда ни шло ехать, но вот второй меня до жути напрягал. Простонала про себя и обвела их ненавидящим взглядом. За что мне это⁈ За то, что с де-Миртом не пошла? Видимо, надо было соглашаться. Его компания была бы всё же поприятнее.

А вот из-за кустов показался угольно-чёрный круп. Высоченный вороной конь, крепкий и очень сильный стоял и мирно копал снег носом, выискивая пропитание. Чем-то он был похож на коня де-Мирта. Даже дышать стало легче. Такой не скоро вымотается, а значит и к Майрану не скоро придётся перебираться. Хоть что-то позитивное, если это вообще можно считать таковым.

Взобраться на лошадь с завязанными руками, конечно, стало той ещё задачей. Первая попытка успехом не увенчалась: конь шагнул в сторону, а я завалилась на больной бок и едва не отдала душу богам от боли, что копьём пронзила ребро. Мерзкий хохот заполнил всё пространство поляны. Смешно им, придуркам. Ну, ничего, вам это ещё вернётся бумерангом, псы проклятые! Со второй попытки забралась. Следом сел и Саган, привязал меня покрепче к седлу, и понеслась.

Держаться без рук и стремян было тяжело. Особенно на такой скорости. Дважды чуть не сползла, поэтому меня стали придерживать одной рукой. Так неприятно быть прижатой к отвратительному существу. Человеком даже язык не поворачивался его называть. Стоило ли говорить, что воняли эти мужланы прескверно? Наверное, не знали, что существуют столь прекрасные занятия как мытьё и стирка. Фу!

Первый день пути прошёл довольно быстро, мы почти не останавливались, не разговаривали, лишь местами сбавляли темп и давали лошадям попить и поесть, немного перевести дыхание.

На ночлег стали в укромном месте. Пока они там забавлялись охотой с моим луком, я сидела привязанная к дереву и жевала свои припасы. Мысли то и дело возвращались к Сальвии, Анне и мальчику. Я знала — они очень сильно переживали. Но надеялась, что им хватило ума не отправлять никого за мной.

Яркий лунный свет залил лес, превращая поляну в сверкающее озеро. Зима набирала обороты, и становилось всё холоднее. Единственным спасением от колкого мороза стали близость костра и мех, подстеленный на хвойные лапы для сна.

Интересная всё-таки жизнь. Столько опасностей вокруг. И только мы выбираем — проблема это или очередное приключение. Что было бы с другими на моём месте? Что делала бы Сальвия? Или даже Альвана? Или дядя Хатвор? А что бы делал де-Мирт? Забавно было представить такого грозного мужчину в столь сложном положении. Ему бы хватило силы и отбиться, и вызволить пленника, и, наверное, даже повязать их и отправить в казематы Солнечного дворца. А что я могла сделать? Я же одна. В конце концов, убивать меня вряд ли станут. Отвезут во дворец, а там видно будет. Оттуда тоже сбежать можно на крайний случай. Безвыходных положений не бывает!

Глаза сомкнулись. Мысли постепенно ушли. Вид ночного неба сменился темнотой. Уснула.

8

Второй день пути ничем не отличался от предыдущего. А вот на третий день я ехала половину пути на вороном коне, а ещё половину — на гнедом вместе с этим противным с фингалом. Казалось, что он нарочно прижимался теснее. Буэ!

К вечеру мы нагнали основной караван. Они уже вовсю разбивали лагерь и готовились к ночлегу. Везде стояли большие шатры и маленькие шалаши — все из тёмной плотной ткани. Между ними горели костры, на которых жарилось мясо, а вокруг сидели разношёрстные разбойники, навеселе, естественно. Везде ходили местные стражники в кожаной броне с открытыми плечами и с такими же изогнутыми мечами, какие были у сладкой парочки, забравшей меня. И не холодно же им…

Встретили меня, конечно, о-о-очень «радушно». Освистывали, смеялись, вслед летели оскорбления и крепкие словечки, сальные взгляды. Зато псам за меня кинули косточку.

— Саган, можешь взять себе на ночь одну из рабынь. Заслужил. Майран, запри эту вертихвостку, приставь побольше толковой охраны и тоже иди отдыхать! — тяжёлый бас Анаих-Риза гремел, как гром, без усилий перекрикивая весь шум лагеря.

Мужчины переглянулись и хищно обвели взглядом клетки с людьми. Бедные девушки. Что им придётся пережить за эту ночь… Как жаль, что я им ничем не могла помочь. Да я даже себе уже помочь не могла… Пока не могла. Но сдаваться так легко — не в моих правилах.

Ненавистный надзиратель пнул меня в спину.

— Шевелись, дрянь! Не отнимай моё время!

Я лишь рыкнула себе под нос и пошла. Пришлось. На этот раз мне подготовили абсолютно пустую клетку. Металлическую. И замок повесили повнушительнее — такой уже шпилькой не открыть. Майран отворил дверку, а я уже шагнула к месту заточения, как вдруг мужчина резко одёрнул меня за руку.

— Снимай сумку и плащ. Не положено! — зыркнул и ехидненько оскалился.

— Ваш высокоуважаемый соплеменник ни слова об этом не сказал. Вы же обыскали меня, никакой запрещёнки нет, — попыталась отстоять себя.

— Ничего не сказал — значит мне решать! А ну снимай!

Майран бесцеремонно стал стягивать с меня вещи, не обращая внимания на протесты и попытки отбиться. И у него бы получилось, если бы не…

— Хватит! Пусть сидит в своём плаще.

Я аж вздрогнула от неожиданности. Майран вмиг отскочил на полтора метра от меня. Не думала, что у кого-то может быть голос ещё жёстче, чем у Анаих-Риза. И здесь можно было не гадать. Ки-Ран. Только у вождя дикарей могло быть такое нечеловеческое рычание.

Взгляд мучителя потемнел, но он таки кинул мне сумку обратно в руки, и я шустренько засунула себя за решётку, и даже дверцу прикрыла сама.

— Иди, вайелар*. Дальше сам разберусь, — пробасил вождь.

— Как прикажешь, гулар**, — пробубнил Майран и моментально скрылся из виду.

А я лишь сильнее вжалась в угол и вцепилась в прутья. А вдруг он передумал меня во дворец везти и решил оставить в своё личное, так сказать, пользование?

— Я вот не пойму, — начал Ки-Ран, сложа руки на груди, — что тебе не нравится? Я даровал тебе возможность стать фавориткой Императора, а может и больше, если ума хватит, разбогатеть, дорваться до высокого положения, иметь всё, что захочешь. На твоём месте мечтают оказаться почти все, если не все. А ты сбегаешь, противишься. Чем плоха для тебя такая участь? Не лучше ли лечь под смазливого правителя, чем под кого-нибудь из нас, а?

Густая чёрная бровь скептически приподнялась, а лицо в шрамах скривилось в непонятной гримасе.

— Мне не по душе быть чьей-то, цитирую, «подстилкой». Пусть даже самого Императора, — гневно фыркнула я.

Кто бы сомневался — Ки-Ран закатил глаза.

— Ла-а-адно, дело твоё, гордая девка, — протянул Ки-Ран. — Мне не понять. Но тебе всё равно деваться некуда — как миленькая перед де-Суртом ножки раздвинешь. Хотя выбор у тебя всё-таки есть. Попробуешь снова сбежать — себе заберу. Люблю укрощать строптивых кобылок.

Он расхохотался, небрежно махнул на меня рукой и горделиво удалился. А спустя минуту к повозке с моей клеткой вышли пятеро беорхийцев и расселись по разным сторонам.

Ну вот. Так у меня точно не было шанса сбежать, даже при очень сильном желании. Но его и не было. И даже не так меня страшили угрозы Ки-Рана, как то, что они знали теперь откуда я. Что им помешает убить моих близких или вообще сжечь к чертям всю деревню? Запрет на разбой далеко не везде соблюдался. А уж в такой глуши, если исчезнет крохотная деревушка, кому до этого есть дело? Никто не заметит. Ребёнка же выкрали. И что их остановило? Ничего! Лучше уж перетерпеть путь с ними до дворца, а там уже буду придумывать выход и действовать по обстоятельствам.

Ужин мне не перепал — пришлось тратить свои запасы. Настала пора укладываться спать. Нужно было беречь себя и хорошо отдыхать. Тем более этот день жутко вымотал. Тело ныло, будто по мне стадо пробежало, да и ребро ещё не восстановилось. Я поплотнее укуталась в свой, вернее де-Миртовский, плащ, вытянула ноги, насколько позволяли размеры клетки, и провалилась в сон.

Дни в пути до Кандевуда тянулись, не было никакого разнообразия. Утром подъём, скудный завтрак из абсолютно отвратительной безвкусной каши, складывание шалашей и провизии, монотонная мучительно медленная дорога, и всё время пристальные взгляды моих «верных» конвоиров. Менялся только пейзаж: хвойных деревьев ставало всё меньше, а лиственных — всё больше, местность постепенно менялась на степную, даже мороз стал немного меньше по ощущениям. Из этого я поняла, что мы подъезжали к границе Кархейма с южной стороны. Днём был небольшой привал, кормили и поили лошадей, беорхийцы устраивали себе перекус, а вечером снова разбивали лагерь, ужинали и укладывались спать.

В селения мы не заезжали, держась всегда южнее. Не любят холод, гады. Может поэтому Калантиэль назначал встречи с ними всегда зимой или поздней осенью? Зато к столице подъехали впритык и устроили ночлег прямо у стен города. Часть отряда отделилась и с половиной поклажи заехала в Кандевуд. Наверное, продавать награбленное добро. Утром в город собрался ещё один отряд. В этот раз готовили повозки с пленными.

К моей охране подошёл невзрачный пожилой мужчина с белой лошадью и что-то сказал одному из них. Они ушли. Мужчина стал запрягать лошадь в мою повозку. Меня что, тоже повезут⁈ Вот это поворот! Сердце бешено забилось в груди от внезапно нахлынувшего волнения, разум забился в панике. Я не могла ни понять, ни определиться: радоваться мне или огорчаться?

Когда последние ремни были застёгнуты, а вожжи небрежно бряцнули о клетку, подошёл Анаих-Риз, взял коня под уздцы, и мы двинулись вслед за ещё двумя повозками. И что же это будет, раз товарищ-правая-рука-вождя самолично везёт меня в город?

За городскими воротами сразу стало шумно. Люди сновали туда-сюда, торопились по своим несомненно важным делам, по улочкам бегали дети и бродячие собаки. Коты же, возвышаясь над смертными, сидели, где повыше, изображая властителей мира. Будто каждый из них император. А ведь похожи на Калантиэля. Такие же самолюбивые, хитрые и высокомерные. Но заметив нежданных гостей и коты, и собаки, и люди старались поскорее убраться в дом или неприметный закоулок, спешно закрывались ставни, запирались на замки хлипкие двери. На что беорхийцы лишь ухмылялись, купаясь в чувстве собственного превосходства. Тьфу! Псы горбатые!

Копыта мерно цокали по брусчатке узких улочек, поворот за поворотом мы двигались к центру. Старые побитые жизнью деревянные домики сменялись более дорогими и новыми. Очередной поворот — мы оказались на главной торговой площади.

Вокруг располагались десятки палаток с различным добром: продукты, ткани, одежда, специи, всяческое рукоделие, украшения, бытовая утварь, отдельно даже палатка с целебными травами и снадобьями стояла. Глаза разбегались! А вон там дальше, за большим фонтаном по центру площади расположился вчерашний отряд. Молодцы, переоделись, только вот лица мерзкие бандитские стереть не вышло, чтобы вас перестали бояться. Народу на площади было очень много, но всё равно было прекрасно видно, как они старательно обходили стороной эту точку.

Внезапно по коже пробежал холодок. Спина покрылась мурашками. Будто кто-то пристально наблюдал за мной в упор. Я резко обернулась, стараясь найти причину внезапного необъяснимого беспокойства.

— Что, никогда такой роскоши не видела? — ухмыльнулся Анаих-Риз, демонстрируя свой нелицеприятный оскал.

Я лишь фыркнула в ответ на колкость и продолжила вглядываться в толпу в поисках источника тревоги. И между прочим, эта тревога стремительно росла. Будто чей-то сосредоточенный взгляд впился острым шипом между лопаток и прожигал насквозь. Столько народа — попробуй, пойми ещё, где искать.

Я обернулась в очередной раз, и, наконец, увидела. Сердце пропустило удар…

* * *

*вайелар — обращение к низшему чину воинов Беорхии

**гулар — обращение к правителю Беорхии

9

Время замедлилось. Он смотрел прямо в мои глаза. Пристально. Внимательно. Пронзительно. А я оцепенела и не могла отвести взгляд, чтобы разорвать этот странный контакт. Боги, кто это⁈

Чёрная мантия скрывала лицо незнакомца, только глаза и было видно. Но какие глаза! До дрожи пробирал этот взгляд. До мурашек. До ощущения полной беспомощности и неизбежности чего-то до жути пугающего. Он стоял неподвижно в движущейся толпе и походил на наёмного убийцу.

— Эй, ты кого там высматриваешь⁈ — громыхнуло рядом.

Клетка сотряслась под тяжёлой рукой, а я от испуга подскочила. Этой секунды хватило, чтобы потерять того человека из виду. И сразу странное чувство отпустило, оставив лишь смутный осадок. Забегала глазами по толпе в попытках снова отыскать его. Тщетно.

— Да так! Никого… Побрякушки на той стороне просто понравились, разглядеть пытаюсь, — наигранно мило улыбнулась и захлопала ресницами.

Вот честно-честно! Как сорока — на блестящее реагирую! На эти блестящие внимательные глаза, поднявшие внутри бурю из тревоги и паники.

Мои доводы получились такими нелепыми и ненатуральными, что я бы и сама себе не поверила. Но, видимо, моего личного провожатого такой ответ устроил, и тот от меня отстал.

Мы добрались до места назначения. Это был укромный угол площади. Две повозки с невольниками разместились здесь одна за другой. А меня почему-то рядом не поставили. Интересно, почему это? Ответ себя долго ждать не заставил. Анаих-Риз отреагировал на моё немое недоумение:

— Я лично привёз тебя сюда, чтобы найти сносное платье и прочую шелуху для красивого вида. Нельзя тебя дарить Императору в таком виде — оскорбится, — разбойник обвёл меня критическим взглядом и недовольно оскалился. — Оборванка.

Я в ответ передразнила его гримасу, а затем наиграно задумалась, потирая пальцами подбородок.

— Ах! Так значит, Ки-Ран приказал красивую упаковку мне купить? Как мило с его стороны! — фыркнула.

Анаих-Риз принял страдальческий вид и закатил глаза. А кто сказал, что со мной будет легко?

— А ну не ёрничай! Смотри лучше, выбирай, пока добрый, не то сам выберу на свой вкус, и тогда уж не жалуйся!

Ой, какие мы страшные и грозные! Боюсь-боюсь!

Анаих-Риз дал быстрые указания тем, кто остался торговать награбленным добром, и повёл мою лошадь в сторону палаток с одеждой.

Весьма оригинальная картина получилась: нечеловеческого вида громадный воин вёл лошадь, запряжённую в повозку, на которой красовалась железная клетка с девицей внутри. Они выбирали ей одежду и украшения, скандаля, словно настоящая семейная пара. Идеально! Нужно было видеть реакцию местных торгашей: глаза, аки тарелки, бедные нервничали и заикались, аж товар из дрожащих рук валился.

Выбор, конечно, был небогатый. Продавцы предлагали платья покраше да подороже, я присматривала варианты незаметнее и практичнее, а беорхийский командир и вовсе смотрел только на яркое и дешёвое, годное больше для куртизанок. На этом мы все и не сходились…

— Ты выбираешь какие-то мешки, а не платья. Я теряю терпение! — угрожающе прошипел мужчина.

— Это благородный серый! И фасон очень изысканный. Ты ничего не понимаешь в моде! — огрызнулась в ответ.

— Господин! Леди! Может быть, вас удовлетворит этот вариант? — перебил нас испуганно-нервный торговец, протягивая очередное роскошное пышное платье нежно-розового оттенка.

— Ну ей же не на бал в этом идти! К чему такая вычурность⁈ — зарычал Анаих-Риз.

Я только молча закатила глаза и сложила руки на груди. Продавец аж стушевался, бедолага. А Вам, господин-воин, не угодишь. Даже удивительна такая разборчивость в предметах женского туалета.

— А к Тёмному Богу всё!

Товарищ-провожатый не выдержал напряжения, вырвал злосчастное платье из рук торговца, швырнул в того мешочек с золотом со словами «Сдачи не надо!» и, злобно пыхтя, повёз меня обратно.

— Э-э-эй! А побрякушки? — жалобно завопила я.

Не то, чтобы мне нравилось кататься по площади и разыгрывать спектакль. Но не лишним было потянуть время, чтобы ещё раз найти странного человека в балахоне.

— А побрякушки у нас найду! С такими успехами, мы тут неделю будем выбирать и всё золото спустим. А Калантиэлю по большей мере всё равно, он эту мишуру под лупой рассматривать не будет!

И всё. После этого он ни слова больше не сказал. Даже у своих соратников не остановился, лишь злобно зыркнул вскользь в их сторону.

Так мы и добирались до места стоянки, не произнося ни слова. Под цокот копыт, скрип колёс и шуршание миллиона слоёв платья. Розовая материя, смятая в огромной лапище Анаих-Риза, выглядела весьма комично, люди то и дело оборачивались, тихонько посмеиваясь, что нервировало его ещё больше.

Какое всё-таки кошмарное платье он взял. Я же буду как кусок зефира! Сальвия была бы в восторге, но я⁈ Да я такое по доброй воле никогда бы на себя не надела! В нём ни сбежать, ни отпор дать, ни с толпой слиться не получится! Я не уверена, что в нём даже банально двигаться и дышать возможно. Взвыла от досады, глядя на это пышное недоразумение.

Лагерь. Нас встретил всё тот же мужичок, который запрягал лошадь. Видимо, местный конюх. Он спросил, планируется ли ещё какая-либо поездка и, получив отрицательный ответ от командира, распряг коня и увёл.

Беорхийский генерал швырнул платье на клетку и притащил большой обтянутый кожей сундук. А вот и побрякушки подъехали. Он открыл замок, поднял крышку, и его глаза вспыхнули золотом. Анаих-Риз сел перед сундуком, как ребёнок перед ящиком любимых игрушек, и стал перебирать драгоценности. Я же с интересом наблюдала за этим зрелищем. Забавно, когда суровый брутальный мужчина так любовно и бережно обращается с вещами. Это даже заставило меня улыбнуться. А затем я увидела кулон: светло-голубой и почти прозрачный длинный кристалл в изящном серебряном переплетении ветвей и листьев. Мамин кулон! Сердце больно сжалось в груди. Но я постаралась не подавать вида. Нужно попробовать его заполучить! Вдруг получится.

— А можно во-о-он тот кулончик? — посмотрела щенячьими глазами.

— Какой? — даже не взглянув буркнул Анаих-Риз.

— Ну, тот, серебряный, с камушком. Красивый, к платью очень подойдёт, — я взялась за прутья решётки и для убедительности поочерёдно всматривалась то в платье, то в кулон. — Да, точно! Идеальное сочетание оттенков!

— Нет.

— Почему? — еле сдерживалась, чтобы не выдать голосом отчаяние.

— Гхр… Серебро, слишком дёшево.

— Ну, пожа-а-алуйста! Если уж и быть подарочком, то хоть выглядеть не как дешёвая проститутка! И раз уж платье уже приблизило меня к такому виду, то хотя бы украшениями позволь исправить ситуацию! Золото совершенно не идёт к розовой тка… — оборвали на полуслове.

— Послушай! — Анаих-Риз резко поднялся, золото со звоном упало на землю с его колен. — Мне не в удовольствие с тобой возиться! Так что засунь свои капризы себе… кхм… в общем, ты поняла куда. А серебро в сундук вообще случайно попало, — прошипел беорхиец и сунул мамино украшение к себе в поясную сумку.

Он гневно пригладил густую бороду, откинул толстые дреды за спину, сгрёб платье и ушёл прочь. Едва тот скрылся за деревьями, подбежали его прихвостни, быстро, но аккуратно собрали сокровища и унесли.

И всё. Я осталась одна. Даже надзор не приставили. Так до самой ночи и просидела наедине с собой, думая о родителях, опекунах, сестре и мучительной несправедливости, которая забрала моих отца и маму и не оставила мне даже ярких воспоминаний о них. Этот кулон и мамины глаза одного цвета с камнем — последнее, что я запомнила, перед тем, как меня маленькую посадили в карету и отправили к тёте с дядей, по сути, к чужим людям. Иногда не удавалось сдержать слёзы, я поддавалась своим слабостям и утопала в страданиях. Мне хотелось выпустить всю скопившуюся боль и жалеть себя, жалеть долго, и смаковать каждую эмоцию. Ведь больше некому. Не хочу быть сейчас сильной! Не хочу!

А ещё мучил вопрос: что случилось с родителями? Как они умерли? Думали ли они обо мне? Скучали? Хотели увидеться ещё хотя бы раз? Снова солёные дорожки побежали по щекам, обжигая кожу. Ком в горле застрял и душил своей горечью. Зачем я истязала себя этими мыслями! Зачем⁈ Как отпустить и забыть наконец?

А в следующий миг кто-то жёстко схватил меня сзади через прутья и закрыл рот рукой, беспощадно вырывая из воспоминаний и мыслей. Слёзы испарились, как и желание замордовать себя переживаниями до смерти.

10

Я забарахталась в чужих руках в попытке вырваться, но хватка была так сильна, что даже вздохнуть удавалось с трудом. По логике, меня сейчас либо задушить должны, либо шею свернуть, однако злодей почему-то не торопился поскорее меня прикончить.

— Тише! Тише! Я отпущу, но ты только не кричи, иначе обоим достанется. Я друг, — тихий мужской шёпот показался смутно знакомым.

Рука мягко ослабила хватку, и неизвестный, видимо, убедившись, что я не буду орать, аккуратно убрал руку. Я резко обернулась, отскочив на другую сторону клетки. Де-Мирт!

— Ты… Ты… Ты что здесь делаешь⁈ — зло зашипела я.

Конечно, злиться на него особых причин не было, но он же меня до чёртиков перепугал! Причём дважды! Это ведь он в толпе в городе стоял и смотрел так, что хотелось под землю вместе с повозкой и клеткой провалиться. Теперь я это поняла по его одежде — тот же чёрный балахон. И тот же цепкий взгляд.

— Это я должен спросить у тебя, не находишь? — всё ещё шёпотом продолжил и невесело улыбнулся мужчина.

Он растёр пальцы, очевидно, почувствовав влагу моих слёз на них, и внимательно посмотрел в глаза. Неужели его это волновало?

— Не нахожу. Тебе-то вообще какое дело? — сложила руки на груди, собирая всю волю в кулак и делая максимально невозмутимое лицо.

— Раз спрашиваю, значит есть какое-то дело! У нас мало времени, Мира. Некогда препираться и играть в эти игры. Ты знаешь, какие у них планы на тебя? Почему тебя держат отдельно?

— Ну, как же. Зефирный тортик для Императора везут. Отдельно от «мяса», чтобы не испортился, — проговорила с насмешкой, а самой противно стало.

— Ясно, — Хельвдан нахмурился и на мгновение задумался. — Значит тебя трогать не будут. Но на всякий случай вот.

Мужчина протянул между прутьев тонкий кинжал, больше похожий на огромную иглу. Когда я потянулась забрать его, перехватил мою руку и осторожно сжал. Мы оказались очень близко друг к другу, разделённые только рядом толстых прутьев клетки. Дыхание сбилось, сердце пропустило удар.

— Спрячь надёжно, чтобы не нашли в случае чего. И знай — весь путь до дворца я буду неподалёку. Буду рядом. Так что не бойся, и береги себя, Мира, — проговорил с нажимом, но и в то же время так нежно, что отчаянно захотелось броситься к нему в объятия и попросить забрать отсюда подальше.

Та-а-ак, Мира, спокойно! Ты просто сейчас на эмоциях! Не нужно бросаться на шею каждому, кто проявил немного внимания и заботы! Слишком уж странно я реагирую на этого человека…

Хельвдан оглянулся за мою спину, выпустил мою руку и бесшумно скрылся во тьме за деревьями.

Через несколько секунд двое разбойников вышли к моей клетке. Саган и Майран. Вот ведь принесла их нелёгкая сюда! Прищурившись, они огляделись вокруг. Майран, как собака, принюхался к запахам в воздухе.

— Ты здесь одна? — недоверчиво спросил он.

— Конечно, нет! У меня вон там, за кустами, целый отряд императорской армии во главе с генералом, — лучезарно улыбнулась.

Правда была настолько абсурдна для понимания этих двоих, что даже врать не пришлось для введения в заблуждение.

— Оставь свои шуточки! Будешь мне тут ещё огрызаться — зубы повыбиваю, — зарычал Майран и с силой грюкнул по клетке.

Противный металлический звон заставил содрогнуться и скривиться. Чтоб у тебя руки поотсыхали, пёс проклятый!

— Перестань, — отозвался Саган. — В конце концов, это просто девчонка. Найди себе уже объект для агрессии твоего уровня, — и подмигнул мне. — Не хочу из-за тебя снова по башке получить! Видишь? Нет здесь никого. Проверили — пойдём обратно.

А этот Саган был не так уж и плох. По крайней мере, зачатки разума имелись, в отличие от напарника. Не повезло бедному оказаться в паре с таким недоумком. Отмыть, приодеть, этикет привить — приличный человек будет.

Ещё секунд тридцать Майран стоял, вперив в меня раздражённый взгляд, скалился, на лице читалось презрение. Но товарищ дёрнул его за плечо и практически уволок прочь.

От душивших меня слёз и великой печали не осталось и следа. Завтра мы отправимся в Солнечный Дворец. Дорога будет очень долгой. Радовало одно — дворец находится на Юго-Востоке материка, у самого моря. Там сейчас ещё относительно тепло. Он стоит на краю скалы, возвышаясь над бескрайними синими горизонтами. Бело-золотые своды и впрямь выглядят как второе светило. К тому же, его видно из всех точек города и окрестностей. Высокие колонны, светлые витражи, узкие высокие окна. Настоящее произведение искусства. Я была в столице один раз, увидела эту красоту и запомнила на всю жизнь. Действительно восхищает. Лишь бы не заболеть второй раз в пути. Хорошо, что плащ разрешили оставить. Всё же спасибо де-Мирту за него… Уже не первый раз спасает.

Сама не заметила, как мысли перетекли совсем в другое русло. Он будет рядом… Сразу стало тепло и спокойно. Приятно было осознавать, что ты не остался один в трудной ситуации. Почувствовала себя увереннее. Недалеко затаился целый отряд, готовый прийти на помощь. Отряд лучших воинов во главе с де-Миртом. Внутри на миг возникло волнующее чувство и тут же исчезло. Как странно этот мужчина на меня действовал. Когда он находился рядом, хотелось его отправить куда подальше, а когда далеко — душа жаждала его присутствия. А может, виной всему стали сложные обстоятельства? Может, мне просто не хватало собственных сил, чтобы справиться со столь неприятным положением? И поэтому меня тянуло к нему, как к сильной личности. Логично! Но с другой стороны, я всегда справлялась сама. Хотя… Сейчас дела обстояли куда сложнее, чем обычно.

А зачем это ему? Зачем помогать, спасать? Не бывает же так, чтобы один раз увидел и взялся оберегать. Вот зачем человеку столь высокого положения с огромным количеством серьёзных обязательств нянчиться со мной и вытаскивать из передряг? Ну не влюбился же! Можно сказать, второй человек после Императора. От девушек отбоя нет, к тому же высокородных и покладистых, а не таких как я — бездомных авантюристок со скверным характером. Наверняка, ему просто нужно проследить за беорхийским караваном, а я так, просто случайная жертва бандитов. На моём месте мог оказаться любой другой человек, и его бы де-Мирт спасал точно так же. А я уже надумала себе всякого. Ну, конечно! Здесь же и Ки-Ран, и Анаих-Риз — главные цели империи. И кто вообще сказал, что он к другим пленникам не проявлял такого же внимания?

Вздохнула. Почему меня это вообще волновало? Стоило обдумывать план собственного спасения, а не о мужике думать и рассуждать о его мотивах. Потому что для кого-то, может, роль любовницы Калантиэля — мечта, но меня к такому жизнь не готовила. А из дворца, тщательно охраняемого, где на каждом шагу десяток солдат, незаметно можно только испариться. Причём только буквально.

Настроение вновь как-то поникло. Я перестала себя узнавать. Куда делась моя стойкость? Где затерялась прежняя рассудительность? Своими же мыслями себя расстроила. И теперь усталость накатила с новой силой. Сколько времени я уже сидела в этой клетке? Всё тело болело и ныло. Ни спину выпрямить, ни ноги вытянуть, ни пройтись, ни размять затёкшие мышцы. Раздражали эти вечно мельтешащие перед глазами смуглые разрисованные морды. Раздражала пресная жижа, которую здесь почему-то, по абсолютным непонятным мне причинам, называли едой. Сами-то мясо ели, ягоды, рыбу, грибы по пути собирали. А нам ни крошки человеческой пищи не перепадало. Раздражали косые взгляды и насмешки. Раздражали мысли о том, что меня ждёт, если меня таки вручат Калантиэлю в виде пышного тортика. Я устала! Стало невыносимо! Просто сидеть и ждать жуткой участи…

Внутри разбушевался настоящий вулкан, обжигающая лава растеклась от сердца по венам и артериям по всему телу. Дышать стало совсем трудно. Всё нутро обжигало вырвавшимися на волю эмоциями, которые долго и упорно копились столько лет ненависти к Беорхии и всему, что с ней связано.

Я со всей силы несколько раз пнула ногой прутья. Не было больше ни сил, ни желания сдерживать мой праведный гнев. Громкий вопль рассёк воздух. С соседнего дерева сорвалась стайка птиц. Тут же сбежалась толпа воинов с факелами, и все уставились на меня.

— Что за шум?

На поляну вышел Ки-Ран, расталкивая зевак. За ним шагал угрюмый Анаих-Риз. Вайелары же почтенно склонялись перед ними и шустро отскакивали в стороны, пропуская вождя вперёд.

— Ты что творишь, девка⁈ — злобно рыкнул вождь.

— А на что похоже? — с вызовом бросила в тон его речи.

Не знаю, я так осмелела из-за срыва или из-за знания, что де-Мирт близко, или же я просто совсем страх потеряла. Но мне сейчас было уже всё равно, что со мной могут что-то сделать, даже смерть не страшила.

— Ты! Заткнись и веди себя тихо! — он указал пальцем на меня.

— А то что? Что ты мне сделаешь? — мой гнев достиг, кажется, максимального уровня, а страх ушёл окончательно и бесповоротно.

Мне уже просто стало глубоко безразлично. Усталость от тяжёлых условий, чувства, которые самой непонятны, перепады настроения, ужасное отношение ко мне и никаких позитивных перспектив сделали своё дело. Накрыло…

Глухой рык громыхнул, будто гроза в погожий день.

— А то с жизнью попрощаешься! А перед этим познаешь таких страданий, что сама будешь молить о смерти! Думаешь, не найду замену тебе?

— Найдёшь, конечно! Ты что? Я не сомневаюсь. Ведь именно поэтому твои придурки искали меня по всему Мерану и своровали ребёнка. И, если бы я не выторговала его свободу взамен себя, тебе бы привезли мелкого мальчишку, которого даже как раба никому не продашь. А вам всем теперь прилетит. Де-Сурт и де-Мирт по головке не погладят за разбой вне Эллесана. Так уж ли я неважна, раз такие меры по моей поимке? Грозные разбойники, которых все боятся, не могут с девчонкой беззащитной совладать! — продолжила огрызаться. — Тьфу на вас, позорное отребье! — смачный плевок полетел в сторону вождя и приземлился аккурат между его ног.

Лицо Ки-Рана переменилось, глаза потемнели, брови сдвинулись настолько, что почти соединились на переносице, губы скривились в страшном оскале, дыхание стало тяжёлым и неровным. Он вырвал ключи из рук Анаих-Риза, спешно открыл замок, выломал дверцу клетки и схватил меня за горло. Вытянул, как кусок мяса. Я зависла в воздухе, мотая ногами, которые не доставали до земли. Даже испугаться не успела.

Стало резко трудно дышать. С каждой секундой хватка усиливалась. В глазах начало темнеть. В последний момент я уловила взгляды Сагана и Анаих-Риза, в которых читалось сожаление, и ликующий взгляд Майрана. Все поплыло…

11

Мир утратил чёткие очертания. Яркие цвета костров лагеря и факелов в руках беорхийцев потускнели. Свет луны, озаривший всю поляну, стал еле видимым. Кожа немела и больше не ощущала холода. Ещё немного и от сознания не останется ничего. Уйдёт шум ветра, скрип деревьев, тихие перешёптывания окруживших нас разбойников, потрескивание дров в огне.

Мира! Ну что же ты… Вот так сдашься? Не-е-ет! Нужно хоть что-то сделать, бороться до последнего… Точно! Кинжал!

Из последних сил снова забарахталась, рука незаметно скользнула по ноге и выхватила кинжал-иглу из сапога. Резкий рывок… Рука с клинком взметнулась в сторону наугад. Алые капли разлетелись в стороны, окропляя снег практически чёрными брызгами. Пальцы на моей шее разжались, а я свалилась наземь и неистово закашлялась. Горло раздирало после жёсткой хватки, а лёгкие горели огнём от недостатка воздуха. Откуда-то сверху послышалось яростное шипение.

— Ах ты, паскуда! Ты… — жёсткий голос оборвался.

Затихли все. А за спиной нарастал топот копыт. Пересилив боль, обернулась. К месту моей казни подъезжал на своём вороном жеребце невозмутимый Хельвдан де-Мирт, а вместе с ним прибыл и весь его отряд — превосходные воины империи в сияющих доспехах.

Не обманул… Пришёл.

— И как мы будем решать сложившуюся ситуацию? — металлический звон в голосе де-Мирта разрезал воздух.

Его суровый и величественный, даже немного высокомерный, взгляд обошёл всех и остановился на вожде. Ки-Ран же исподлобья взирал на генерала, аж искры из глаз летели. Если бы взглядом можно было убивать, упали бы без чувств оба. С каждой секундой напряжение нарастало всё больше и больше. Можно было ощутить, как сгущался вокруг нас воздух.

— Не лезь не в своё дело. Рабыня взбесилась. Наказываем. Наше право.

Судя по тону, вождя явно раздражало существование де-Мирта.

— Я не спрашивал, что произошло, и что вы делаете. Я всё видел и слышал прекрасно. Я спросил, как мы будем сложившуюся ситуацию решать, — с нажимом повторил мужчина.

Он спрыгнул с лошади и абсолютно бесстрашно зашагал в мою сторону. Беорхийцы тут же вытащили мечи, на что отряд Хельвдана ответил тем же. И ни капли страха в глазах ребят не было. Полные решимости, они готовы были стать на защиту командира без лишних вопросов.

Де-Мирт протянул мне руку, но продолжал смотреть на вождя.

— Раз ты ничего не можешь предложить, кроме меча, тогда скажу я. Никому эта драка не нужна. Только глубже себя закопаете. Нападение на отряд главнокомандующего армией — это уже не кошель украсть и не рабыню избить. Я забираю девчонку, и мы уезжаем, а вы дальше себе спокойно держите путь в Солнечный Дворец. — Он сделал небольшую паузу. — Я слышал всё, что здесь происходило, и моего слова хватит, чтобы подтвердить ваши грехи перед Императором. Так что не советую делать себе же хуже.

Его голос был твёрдый и крайне уверенный. Даже я вжалась в землю и опасалась подать руку в ответ. Хотя с холодной земли встать очень хотелось.

— Какие ещё грехи? Мы не нарушали соглашения. Эта рабыня из Эллесана. А то, что сбежала, и пришлось ловить в Меране, так что, надо было отпустить и закрыть глаза?

— Не выдумывай Ки-Ран. Даже если учесть, что поймали вы её в Эллесане, это не отменяет того, что она является жительницей неподконтрольной вам территории. А значит, она не рабыня, а случайная пленница. Получается — нарушили, — де-Мирт хитро улыбнулся. — А теперь вторая, но не менее интересная часть. Вы не смогли вернуть пленницу и решили, что взять взамен мальчика из глухой деревни на окраине Мерана — это отличная идея. Ведь империи нет дела до таких далёких и глухих мест, да? Ошибаетесь. Теперь вам спуску не будет, потому что я взялся за расследование всех ваших преступлений. Мой предшественник закрывал глаза на подобные инциденты, но я не стану. Так что в твоих интересах проявлять благоразумное подчинение, иначе можно дорого заплатить и потерять то, что вы так упорно пытались навоевать на наших землях.

Ки-Ран обвёл его ненавидящим взглядом. Он понимал, что Хельвдан прав, и ничем не мог ему возразить. Резкий разворот, и вот уже он со всей силы пнул ногой злосчастную клетку вместе с повозкой и зверски зарычал. Неудивительно, почему беорхийцев называли животными. Клетка с грохотом упала и разлетелась осколками. Сила вождя по-настоящему впечатляла. Его огромная спина скрылась в толпе беорхийского сброда, и вся процессия потихоньку удалилась.

Мужская рука мягко подхватила меня под локоть, так и не дождавшись ответа на жест помощи. Я смогла встать, но голова ещё кружилась, а ноги походили на вату.

— Ты можешь идти? — металлические нотки пропали, как и нарочитая надменность, и голос Хельвдана снова стал тихим и бархатистым, таким, каким я его знала.

— Кажется, да, — неуверенно прошептала.

— Пойдём.

Де-Мирт осторожно приобнял меня за плечо, и мы подошли к его вороному жеребцу.

— Э-э-э, снова вдвоём на одну лошадь? — посмотрела на мужчину щенячьими глазками.

— А у тебя есть другие варианты?

Бровь мужчины в удивлении поползла на лоб. Кажется, он не ожидал, что девушка может быть не в восторге от столь близкого контакта с ним. Наверняка, ещё ни одна придворная дамочка не отказала ему в подобной прогулке.

— Нет, — обречённо вздохнула и стала карабкаться на лошадь.

После рук Ки-Рана мне было всё ещё нехорошо. Де-Мирт помог мне и взобрался следом. Очень ловко и легко. Крепкая рука в кожаном наруче обвила мою талию. Внутри что-то кольнуло, и тепло расплылось там, где пальцы осторожно сжали мой стан. Однозначно, такая компания была куда приятнее, чем беорхийские всадники, но странные ощущения от столь тесного взаимодействия всё равно не давали расслабиться.

— Мы не будем сейчас уезжать далеко. Нужно отойти подальше от лагеря и сделать привал. Всем нам нужно отдохнуть, а тебе особенно, — поспешил успокоить меня Хельвдан.

Отъехали мы действительно недалеко. Остановились на роскошной живописной поляне. Высокие сосны устремлялись припорошенными снегом верхушками в звёздное небо. Они обступили поляну, как самые настоящие стражники. Лунный свет залил всё вокруг. Под его спокойным холодным освещением снег мерцал россыпью алмазов. Вот где настоящие сокровища, вот где настоящее богатство! Никогда бы не променяла моменты свободы и созерцания красоты природы ни на какие деньги этого мира.

Люди из отряда без какой-либо команды начали готовиться к отдыху. Кто-то ушёл патрулировать окрестности, кто-то занялся лошадьми, кто-то разбирал припасы и раздавал остальным. Вот это я понимала слаженная команда и налаженная работа. Все понимали друг друга с полуслова, полувзгляда и даже полужеста. Генерал разместил меня под огромную сосну, вручил свёрток с сушёным мясом и сам примостился рядом. Так мы и сидели в молчании: он смотрел на снег, я — на небо.

— И что это было там? — внезапно прозвучал вопрос.

— А… Э-эм. Что? — растерялась я.

— Я, конечно, понимаю, что ты почувствовала себя в безопасности после моего визита. Но, Мирана, ты чуть не погибла! Это не игры и не шутки! Эти твари непредсказуемы и агрессивны, — распалился мужчина.

Вот тебе и забота. Хоть бы спросил, в порядке ли я. А то сразу отчитывать. Стало обидно.

— Ну, извините, — развела руками. — Никаких нервов не хватит сдерживать себя, когда сидишь днями напролёт в клетке, где даже ноги не вытянуть нормально, терпишь постоянные издевательства, оскорбления и предложения развлечься, ешь жижу болотную и смотришь, как невинных людей избивают, насилуют, продают… и ждёшь своей такой же участи… — голос дрогнул. — Тут уже ничего не будет страшно. Ждать подобного конца куда страшнее, чем умереть в борьбе за свободу.

Я потупила взгляд. Поляну окутала полнейшая тишина. Даже ветра не было, и никакого «уху» ни от сов, ни от господина главнокомандующего в ответ. Я отложила то, что не успела доесть. Аппетит моментально улетучился.

— Спасибо, я наелась, — буркнула и легла, поплотнее укутавшись в плащ.

Корень упёрся между рёбер, из-за чего я тихонько взвизгнула и заёрзала, дабы улечься поудобнее, а не больным местом на кочку.

— Извини. Я не хотел… Просто переживаю за тебя. С ними так поступать — безрассудство. Я мог не успеть, — рука коснулась моего плеча. — Что болит?

Кажется, голос у него и вправду был обеспокоенный.

— Ребро, сломанное этими тварями ещё до нашей первой встречи, — буркнула в меховой воротник.

— Значит, мне тогда не показалось, — задумчиво протянул. — Плохо дело, раз болит до сих пор. Я сейчас.

Он тотчас поднялся и скрылся в неопределённом направлении. Секунды наедине с собой показались вечностью. Он правда извинился? Это его голос был такой заботливый и неравнодушный? После открытых претензий? Хотя, я могла понять его злость вначале. Я действительно вела себя неадекватно в лагере. Да ещё и подставила его и весь его отряд. Хорошо, что дело не дошло до открытой стычки.

Хельвдан вернулся с меховым и крайне увесистым свёртком, разложил его рядом и сел.

— Мирана, — тяжело вздохнул. — Ложись на мех. Нужно себя беречь. И лучше бы перевернуться на здоровый бок, чтобы не тревожить травму, — он сделал паузу, ожидая реакции, но, не дождавшись, продолжил. — Может, давай осмотрю?

— Не надо! — подскочила как ошпаренная. — Не надо ничего осматривать! Лягу, куда и как скажешь, только не надо! — сердце вмиг заколотилось как сумасшедшее от одной мысли, что он будет касаться моего тела.

— Уверена? Я неплохой военный медик. Даже в полевых условиях.

— Совершенно уверена!

Я повернулась на здоровый бок и оказалась на плотной шкуре, густо покрытой длинной пушистой шерстью. Тепло и мягко. То, что нужно!

Тем временем де-Мирт встал и застыл в нерешительности, его тревожный взгляд не отрывался от меня. Простояв с минуту, всё же решился лечь рядом со спины и обхватить меня за талию.

— Что это ты делаешь? — голос предательски дрогнул.

— Ночи уже совсем холодные стали, нужно сохранять тепло, — тихонько выдохнул возле уха.

Мелкая дрожь пробежалась по телу. Вот бесстыдник! Видит же, что смущаюсь и нервничаю. Ему доставляет удовольствие изводить меня таким образом? Я привстала, чтобы развеять это наваждение, заодно расстегнула плащ и укрыла им и его, и себя. Однако в чём-то он был прав. Сейчас особенно важно было сохранять здоровье.

Закрыла глаза и попыталась уснуть, но сон упорно не шёл. Было жутко неудобно, но вертеться и искать более удобное положение не решалась. Не хотелось мешать спать воину. Мало ли, какие у него рефлексы выработаны. Да и хороший отдых ему был необходим, а тут я под боком не могу улечься. Можно было и потерпеть. Зато было время разобраться с мыслями. О кулоне матери, который остался у врага, о непонятном положении, о странном поведении де-Мирта. Я уже не была в статусе подарочка, что несомненно радовало. Но куда судьба унесёт меня дальше? Какие у де-Мирта планы на меня?

— Хельвдан… — тихонько позвала, в душе надеясь, что он всё-таки спит.

На миг рука на талии сжалась чуть сильнее.

— Что, Мирана? — ответил мужчина тихим шёпотом.

12

— Хельвдан… — тихонько позвала, в душе надеясь, что он всё-таки спит.

На миг рука на талии сжалась чуть сильнее.

— Что, Мирана? — ответил мужчина тихим шёпотом.

Тёплое дыхание защекотало волосы на затылке. Не спит… Значит, я смогу спросить то, что меня так беспокоит. От волнения в груди защемило.

— Зачем ты меня забрал оттуда? — даже шёпот выдавал взволнованность.

— Как зачем? Они бы убили тебя.

— Но ты ведь сам сказал, что меня не тронут.

Мужчина осторожно перебрался на другую сторону и лёг так, чтобы видеть лица друг друга. Теперь, в холодном лунном свете, его черты лица были более строгими, а глаза из янтарных преобразились до невероятного неопределяемого оттенка. Невольно засмотрелась, пытаясь понять, на что похоже. На призрачные воды Лайгорского озера? Или на роскошные пандорские раухтопазы… Да, точно! Одни из самых красивых и дорогих камней.

Внезапно осознала, что бесстыдно рассматривала мужчину. Нельзя же так откровенно… Пришлось срочно опустить взгляд ниже.

— С ними нельзя быть уверенным полностью. Тем более, от тебя я тоже не ожидал подобного. Очень смело. Я бы даже сказал слишком, — уголки его губ приподнялись в полуулыбке.

Ну вот, теперь я пялилась на тонкие красивые губы! И, судя по улыбке и двусмысленной фразе, он это заметил! Как провалиться сквозь землю прямо сейчас?

— И что ты теперь со мной дальше планируешь делать? Что меня ждёт? Домой меня не отправишь, я так полагаю, — вышло слишком провокационно.

— Правильно догадываешься, — усмехнулся, уловил подтекст. — Тебя отпусти — завтра опять увижу в клетке, и триста беорхийцев вокруг. В любом случае, мы поедем во дворец. Если будут разбирательства — нужны и твои показания. Мне, конечно, поверят, но живой свидетель бесчинств этих нелюдей — ещё лучше. Думаю, ты с удовольствием поучаствуешь в расследованиях, чтобы выдворить, наконец, этот сброд из Иллеманы, и навести порядок на утраченных землях.

Моё лицо помрачнело, а тело напряглось.

— Я не хочу попасть в руки к Калантиэлю. И оставаться в замке не хочу!

Хельвдан со всей осторожностью прижал меня поближе к себе и переплёл ноги с моими. Кровь мгновенно прилила к лицу, внизу живота завязался тугой узел. Сладкое чувство разливалось от него вверх по телу. Если бы не ночь, я бы не знала куда себя деть со стыда, но темнота скрывала раскрасневшееся лицо.

— Устрою тебя прислугой на кухне. Придётся побыть там какое-то время. Всё равно я не отпущу тебя раньше, чем Ки-Ран со стадом вернутся на свои территории. Но ты не волнуйся, грузить тяжким трудом не будут. Зато на глаза никому не попадёшься.

Ответить мне было нечего. Разве у меня был другой выход? Те варианты, что я обдумывала самостоятельно, казались на порядок хуже и сложнее. Стоило признать, что без помощи де-Мирта у меня было гораздо меньше шансов остаться живой, целой и по итогу свободной.

Он же моё молчание расценил по-своему. Просунул руку мне под голову и сказал:

— Расслабься, всё будет хорошо. Я ведь сказал, что буду рядом. И от своих слов не отказываюсь.

Почему-то стало очень тепло внутри. И спокойнее. Я вжалась в де-Мирта и, наконец, выдохнула. Его размеренные дыхание и сердцебиение гипнотизировали и усыпляли, но малейшие движения мужчины заставляли вздрагивать, и сон мгновенно проходил.

Чем ближе было наше знакомство, тем меньше он мне виделся высокомерным снобом. Может Сальвия была и права, когда говорила, что он весьма галантный и хороший мужчина. И… неужели я ему понравилась? Он так обеспокоился моей жизнью. В который раз помогал, хотя вела я себя совсем не мило. Какие же глупости я себе надумывала, боги! За ним вся империя бегает и слюни пускает. Зачем ему сдалась я, когда вокруг всегда хватает прехорошеньких барышень-аристократок? Он ведь ясно сказал — дать показания. Государственные дела. Но почему я думала, что не могла ему понравиться?

Мысленно представила себя со стороны, обвела взглядом, попыталась представить, что смотрела глазами мужчины. Девушка как девушка. Не страшная, но и не первая красотка. Могла бы зацепить командира? Не знаю… Ох, без Сальвии не разобраться! Это она понимает во всех этих любовных вопросах. А я даже себя и свои чувства понять не могла. Почему я так странно реагировала на Хельвдана? Почему так будоражил любой контакт? Особенно сейчас, когда он мирно спал так близко, когда его дыхание щекотало волосы на макушке, а мой нос уткнулся ему в шею, когда я чувствовала, как билось его сердце в груди, а крепкие руки не давали отодвинуться ни на миллиметр. Что это? Страх? Влюблённость? Благодарность за спасение? Любовь? Влечение? Или дело не в нём, и я просто так реагировала на близость любого мужчины?

За спиной послышался шорох. Я обернулась и посмотрела, что там, но никого не увидела. Может смена караула или какое-то животное? Луна ярко освещала поляну, ветер успокоился, и было очень тихо. Слишком, не учитывая тот шорох. Ночь принесла с собой сильный холод, поэтому поспешила спрятаться обратно в тёплые объятия. Снова шорох. Уже будто ближе. Накатило тревожное чувство, в горле скрутился тугой комок, тело оцепенело. Даже если бы сильно захотела осмотреться снова — не смогла бы себя заставить. «Спокойно… Мы все под охраной. Поляну караулят лучшие воины чуть ли не во всём мире. Бояться нечего» — твердило моё рациональное мышление. «Шум был странный, и вообще всё вокруг странное. Нужно разбудить кого-то! Я чувствую неладное!» — кричала недоверчивая интуиция.

— Х-хельвдан, — хотела сказать громче, но голос будто растворился в вязком воздухе, и получилось почти беззвучно.

Я слегка толкнула его. Крупное тело перевернулось на спину, но мужчина не проснулся. Тогда ударила сильнее, но и на это реакции не последовало. Внутри начала разрастаться самая настоящая паника. Внимательно начала всматриваться, дышит ли он вообще, и в этот момент почувствовала резкий рывок назад. Грубые руки оттащили меня в сторону и перевернули на спину. Сильный испуг дезориентировал. А потом я увидела противное лицо Майрана, искажённое в хищном самодовольном оскале. Его глаза, налитые кровью, источали ненависть и предвкушение.

— Ну что? Поговорим теперь серьёзно?

Он прижал меня за шею к земле своей лапищей.

— Хел… — попыталась крикнуть снова, но получился лишь невнятный хрип.

— Молчи, тварь! — его рука сжалась сильнее. — И слушай сюда! Я убью тебя, и никто не поможет, не спасет твою паршивую жизнь. Но до этого ты познаешь все прелести моей мести. Ты, дрянь, стала причиной моих несчастий, значит я стану твоим персональным кошмаром! — подонок плевался в меня своим ядом, сыпал угрозы и давил на шею так, что я почти не дышала.

Он наклонился так близко к моему лицу, что можно было почувствовать зловоние из его поганого рта. Он смаковал каждую секунду своего превосходства. Он ликовал от своей победы, от унижения своего обидчика в моём лице.

— Ты никуда уже не денешься от меня. Поплатишься за все мои унижения! И он, — разбойник ткнул пальцем в сторону де-Мирта, — ничего мне не сделает! А-ха-ха-ха-ха! — он залился безумным смехом.

Псих! Как он сюда попал? Где все? Что с Хельвданом? Боги! Он ведь и правда убьёт меня! Если он смог сюда пробраться и обезвредить лучший отряд империи вместе с генералом, то его уже ничего не остановит…

Сильный удар тяжёлой ладонью пришёлся по лицу. Щека заныла, кожа горела, сознание помутилось. Пока я отходила от пощёчины, этот гад стянул с себя штаны и навалился всем весом сверху. Жёсткие руки стали срывать мою одежду. Самое моё отчаянное сопротивление не давало результата. Я потянулась к кинжалу в сапоге, и почти успела выхватить его, но в последний момент Майран перехватил руку и больно выкрутил её. Пальцы разжались сами собой, и кинжал выпал.

— Второй раз этот трюк не сработает, — он откинул оружие подальше.

С одеждой он тоже покончил быстро и грубо силой раздвинул мне ноги своим коленом. Громко сглотнула, в глазах застыл ужас. Я осознавала, что сейчас произойдёт. И ему это нравилось. Мой страх его только подначивал.

— Вот ты и попалась! — прорычал в ухо беорхиец.

И в следующий момент…

— Нет! Нет! Не-е-е-е-ет!

13

— Нет! Нет! Не-е-е-е-ет! — голос охрип от истошного крика.

От отчаяния забилась в истерике, пытаясь вырваться из крепкой хватки со всех сил. Глаза застилали слёзы, сквозь которые ничего не было видно. Вырывалась и пиналась наугад, но безуспешно.

— Мира!..

— Нет!

— Мирана! Посмотри на меня!

Сильно тряхнули за плечи.

— Нет!

— Ну же! Открой глаза. Это сон. Мира, это сон, — голос Майрана сильно исказился, стал совершенно другим.

И я заставила себя открыть глаза. С трудом раскрыла слипшиеся ресницы. Та же поляна, та же Луна, тот же размытый силуэт… Нет, не тот же! Вместо уродливого бандита передо мной оказался обеспокоенный де-Мирт. Живой! В сознании! К горлу подкатил горький ком, и слёзы хлынули новой волной. Вцепилась руками в одежду мужчины и со всей силы вжалась в него. Сознание ещё не до конца оправилось от кошмара. Всё ещё ощущения казались реальными. Было страшно, и хотелось убедиться, что всё позади. Мужчина взял моё лицо в руки, прижался лбом к моему лбу и шептал:

— Это сон. Это всего лишь сон. Я здесь. Я рядом. Смотри мне в глаза. Слышишь? Ты просто испугалась. Всё закончилось…

Когда до моего сознания, наконец, дошло, что я всё-таки уже не сплю, и кошмар закончился, стало стыдно за свою истерику. Тут же стала судорожно вытирать слёзы и подавлять разбушевавшиеся эмоции.

— Нет! Не смей! Тебе больно. Выпусти это. Плачь сколько нужно — тебе станет легче. Не сдерживайся. А я буду рядом. Буду вытирать твои слёзы сколько понадобится.

И он ласково меня обнял. А я всхлипнула и закуталась в него, как в одеяло, спряталась, как в самое безопасное убежище. И рыдала. Долго. Пока не уснула.

Ранним утром Хельвдан меня разбудил, легко поглаживая по плечу.

— Нам уже нужно ехать, — прошептал.

После этой кошмарной ночи было крайне сложно вставать и что-либо делать. Голова не соображала, тело не слушалось. Благо, ото всех сборов я была свободна. Требовалось только встать, надеть накидку и сесть на лошадь. Но все ждали меня одну. Было неловко перед ребятами.

В стороне зашуршали ветки. Внутри всё напряглось. Но стоило на поляну выехать двоим всадникам на рыжей и гнедой лошадях, от сердца отлегло. Свои. Они направлялись в нашу сторону. Молодой парень на рыжем коне коротко кивнул и стал докладывать:

— Отчёт о разведке. Вражеский караван отправился раньше нас, но они не успели отойти далеко, движутся медленно. В их лагере хватает недовольных после вчерашнего происшествия, сетуют на нас, что мы портим им планы. Ки-Ран в бешенстве. А его советник настаивает на том, чтобы забыть об этой ситуации и не доводить до крайностей. Так же много тех, кто поддерживает Анаих-Риза, но Ки-Ран всем затыкает рты.

— Советник разумен. А вот жадность, жестокость и мстительность Ки-Рана ни к чему хорошему никого не приведёт. Но я молчать не стану. Вождя нужно свергнуть, иначе не будет никому покоя. Даже ценой войны, — воины в ответ одобрительно загудели, но Хельвдан их прервал и продолжил. — Молодцы, ребята. Продолжайте следить за ними, старайтесь себя не выдавать. Важны любые сведения. Выезжаем вместе, в лесу отделитесь от нас и будете держаться поближе к беорхийцам.

Хельвдан отдал последние распоряжения остальным солдатам, и мы отправились в дорогу. Лошади спокойно шагали по узкой тропе между деревьев. Голые ветки кустов задевали ноги. Солнце раскидало вокруг яркие тёплые лучи, которыми ласкало землю, лошадей и моё лицо. Из-за этого веки опускались сами собой, но я настойчиво боролась со сном.

— Поспи. Я придержу тебя, — раздалось над ухом.

— Спасибо, — тихонько ответила.

Но стоило Хельвдану сильнее ухватить меня за талию и теснее прижать к себе, сон сразу прошёл, уступая место волнению смешанному со странным удовольствием.

После кошмарной ночи стало неловко начинать разговор с Хельвданом. Мы вроде как сблизились, но это только усиливало смущение перед мужчиной. Воспользовавшись тем, что он первый заговорил, я решила ненавязчиво разузнать его мотивы в отношении меня.

— Почему ты решил забрать только меня? Как же остальные?

С минуту мужчина молчал, задумчиво вглядываясь вдаль, а затем ответил:

— Не было возможности. Во-первых, мы бы не смогли их ни забрать с собой, ни быстро организовать временное пристанище. Во-вторых, они все, скорее всего, действительно рабы из Эллесана. Тебя они не имели права трогать. За остальных я не знаю.

— Рабы из Эллесана… До прихода этих псов все были свободными людьми, — тихо рыкнула себе под нос.

— Согласен. Мне тоже всё это не нравится. Поэтому я и взялся основательно следить за ними и собирать доказательства всех нарушений. Нет сил смотреть на страдания людей. Так быть не должно.

Мда, Мира. Много же ты узнала. Разговор ушёл совсем в другое русло.

— Хоть кому-то действительно не всё равно на людей. Не даром за тобой вся женская половина Иллеманы убивается, — выпалила я.

Какого Тёмного Бога я вообще несу⁈ Зачем я это сказала⁈ Моментально сжалась и начала искать глазами, в какие кусты ретироваться. Вон те вроде были ничего.

— Сейчас ты от меня никуда не денешься, — шепнул де-Мирт у самого уха, крепче сжав руку на талии. Он что, мысли читать умеет⁈ — А что до поклонниц… У меня на это нет времени. Других забот хватает.

— Так значит слухи не врут, что у тебя их много?

Тонкий лёд, Мира. Очень тонкий.

Мужчина тихо рассмеялся.

— Не знаю. За этими слухами не слежу. Кажется, у тебя обо мне не слишком позитивное мнение ещё с нашей первой встречи. Или мне показалось?

Раньше я и впрямь думала про него крайне плохо. И к своему ужасу осознала, что теперь всё совсем наоборот.

— Раньше я презирала всю верхушку.

— А теперь?

— А теперь я презираю всю верхушку, кроме главнокомандующего армией Иллеманы Хельвдана де-Мирта.

— Благодарю за оказанную мне честь оказаться вне Вашего чёрного списка, — де-Мирт снова засмеялся. — Раз уж мы тут задаём личные вопросы… Что тебе снилось? — произнёс уже более серьёзным тоном.

Я замялась. Приподнятое настроение слегка поникло. Думать о кошмаре не хотелось, а говорить тем более.

— Если не хочешь говорить, я не имею права давить на тебя, — не дождавшись ответа сказал Хельвдан, нежно поглаживая большим пальцем в месте травмированного ребра. — Подумал, что тебе будет полезно поделиться с кем-то переживаниями.

— Я расскажу, — положила ладонь поверх руки Хельвдана, продолжая нашу маленькую игру, от чего он громко выдохнул. — Сон был чересчур реальным. Я вообще будто не засыпала, а просто лежала и размышляла о своём. Услышала шум — обернулась. Никого. Второй раз не рискнула. Да и не смогла бы. Внутри была жуткая паника. Пыталась разбудить тебя, но ты был как… как мёртвый, — это слово далось мне очень трудно. — Потом появился Майран. Он отшвырнул меня в сторону. Ударил, скрутил, залез сверху. Я пыталась отбиваться, но не получалось. Он хотел… убить, отомстить, а до этого… — в носу снова защипало, глаза стали мокрыми, я не смогла выговорить до конца, что со мной собирался сделать этот гад.

Но и не потребовалось. Хельвдан понял меня.

— Майран — это кто? Твой бывший возлюбленный? Или нынешняя пара? — в голосе появились металлические нотки.

— Нет! — опешила я от догадок мужчины. — Это один из псов беорхийских. Сильно я ему насолила. Не специально, конечно. Просто получил за то, что я сбежала у него из-под носа. До сих пор с синим лицом ходит. Вот и точит зуб.

— Это был только сон. И он никогда не сбудется. Если долго зубы точить — без них можно остаться, — прозвучало будто угроза.

Дальше мы путешествовали в молчании. Наконец, удалось поспать, откинувшись спиной на Хельвдана. Правда, выспаться окончательно всё же не получилось. Вскоре мы выехали на Великую Равнину. В этом жутком месте деревьев даже на горизонте не было видно из-за чего постоянно дул сильный ветер, который в прямом смысле сносил нас с лошадей. Радовало, что снег здесь ещё не выпал. Когда перед глазами есть трава и горизонт, хотя бы как-то можно выдержать этот путь, а если бы всё занесло белым покрывалом… Даже представить — в дрожь бросает. День и ночь вокруг одинаковый однотонный пейзаж, земля с небом сливаются, будто идёшь в пустоте. И только хруст снега напоминает о том, что под ногами есть земля. И так не одну неделю. Запросто можно умом тронуться.

Нас окружили только долгие километры пожухлой травы, одинокая дорога, бескрайнее небо, монотонный топот копыт, гул в ушах и пугающая пустота. А где-то впереди шёл беорхийский караван. Грустно было осознавать, что многие пленённые люди не переживут переход через Великую Равнину. Это очень сложный отрезок пути, где из еды можно добыть только травы и коренья, а вода бывает лишь от дождя и утренней росы. Разбойники никогда не беспокоятся о своих рабах, поэтому бедным людям не стоит даже надеяться на помощь и заботу.

* * *

Дни проходили одинаково. Шагание по ровной дороге, отчёты о разведках, бесконечные размышления и всепоглощающая тишина. Да и ночи не особо отличались разнообразием. Но кое-что и радовало. На нескольких лошадей нагрузили ветки и брёвна, собранные в лесу, чтобы можно было разводить огонь, и набирали сухую траву здесь, поэтому вечера были тёплыми, у костра. Но общаться никто не желал. Вся атмосфера этого места давила и угнетала. Чувствовалась всеобщая усталость. Как сказал однажды дядя Хатвор: «Это место погружения в себя и общения с духами и богами, но никак не для прогулки с друзьями». Только сейчас я прочувствовала на себе и поняла, о чём он говорил.

Наступил последний вечер на Равнине. Завтра нас ожидало пересечение границы Валлона, а там должны начаться поселения, и до Винтарры рукой подать. Хельвдан был необычайно сосредоточен и хмур. Интересно, о чём он думал всё это время? Похоже, это место даже на него влияло достаточно сильно. Хотелось бы мне подойти, поговорить с ним, узнать, что его так беспокоило. Но даже думать об этом было страшно. Я не решалась. Поэтому мы каждый вечер играли в переглядывания. То я ловила его взгляд, то он мой. И сразу опускали глаза к огню, где языки пламени облизывали вечерний свежий воздух. По ночам он обнимал меня, грел в своих объятиях, был рядом во всех смыслах. А днём был холоден и отстранён. Мучительная неопределенность…

14

Утро встретило нас хмурым затянутым небом и пронизывающим ветром. Радость предвкушения окончания пути по Равнине заглушалась мрачными видами и пасмурной прохладной погодой. Тёмные тучи клубились над головой, предвещая проливной дождь. На обочине в высокой сухой траве стали встречаться мёртвые тела. Те самые пленники, что не дотянули до конца перехода. От угнетающей атмосферы и жутких видов истерзанных тел кожа покрывалась мурашками. Худые, измождённые люди, серая кожа, покрытая грязью, обтягивала практически голые скелеты без мышц. И без того поникшие лица солдат стали совсем угрюмыми.

Нас с Хельвданом догнал один из самых юных парней. На его лице был сильный испуг, а глаза покраснели.

— Господ-д-дин де-Мирт, — бедный аж заикался. — Т-там, — он указал дрожащим пальцем куда-то назад. — М-можно на минуту, в-всего м-минуту.

Хельвдан поднял руку, останавливая всю вереницу всадников.

— Веди, посмотрим что там.

Кажется, я стала отвыкать от этого низкого бархатистого голоса. За всё время пути по Великой Равнине мужчина почти ничего не говорил. Лишь изредка отдавал команды или перекидывался парой слов с кем-нибудь, и то чисто по делу. И сейчас его было непривычно слышать.

Мы отъехали немного назад, где в траве лежала немолодая женщина с исхудавшим лицом и впалыми глазами. Несчастная была вся в ссадинах и царапинах. Её слегка поседевшие волосы были растрёпаны, сбиты в колтуны и торчали во все стороны. Страшно подумать, как она страдала перед смертью.

Парень весь дрожал. Он слез с лошади, на подогнутых ногах подошёл к этой женщине, а потом упал перед ней на колени и отчаянно зарыдал, сжимая грязный ворот её платья. Хельвдан тоже спрыгнул с коня, подошёл сзади и положил руку на плечо юноши. Он дал парню достаточно времени на эмоции, позволив выпустить боль.

— Мы не сможем сжечь её и развеять прах, но можем попробовать похоронить в земле, — голос его стал тихим.

Он искренне сочувствовал парню. Будто и сам когда-то переживал такие же чувства.

Парень резко встал, вытер слёзы рукавом и с благодарностью посмотрел в глаза де-Мирту.

— Спасибо, господин де-Мирт. Я сделаю всё, чтобы этот беспредел в Иллемане закончился, положу свою жизнь на это дело. Я счастлив служить у Вас, — он коротко поклонился и снял с седла топор.

— Всем, у кого есть, взять топоры! Роем могилу для матери Вэна! — громогласно пронеслось по рядам всадников.

Человек пять спешились и принялись за дело. Когда яма была выкопана, Вэн бережно укутал мать в свой плащ и осторожно опустил её в могилу дрожащими руками. Вокруг царило угнетающее молчание. Вэн поцеловал женщину в лоб, уложил её и начал присыпать землёй. Старший по возрасту воин тоже взял немного земли, но парень жестом указал, что хочет сделать всё сам. Когда дело было закончено, де-Мирт начертил на образовавшемся холмике какие-то символы. На его лице отразилась непонятная мне эмоция: то ли боль, то ли сожаление, то ли злость. Мужчины по очереди подходили, чтобы приободрить Вэна, хлопали его по плечу и выражали слова сожаления.

Зря я под одну гребёнку всех их ставила вместе с правительством. Всё гораздо сложнее, чем я думала. И Хельвдан, и его отряд воинов хорошие. По крайней мере, им не всё равно друг на друга и на других людей.

Поразительно, как у генерала получилось так сплотить людей и добиться тонкого взаимодействия. Столько разных личностей было в его отряде: кто-то совсем молод, а кто-то уже повидал жизнь; кто-то горячий, готов всегда в бой, а кто-то рассудителен и вдумчив; кто-то заядлый воин, а кто-то миролюбивый мыслитель. Нужно быть поистине выдающимся лидером и мудрым человеком, чтобы собрать дружную команду, в которой все гармонично дополняют друг друга, уважают друг друга и поддерживают не только в бою, но и в обычной жизни.

В конце, после Хельвдана, я тоже подошла к парню. Всё ещё влажные чёрные глаза смотрели на меня вопросительно, даже с удивлением. Я почти не видела мужских слёз за свою жизнь, но я не увидела в этом ничего постыдного или слабого. Наоборот, это был взгляд сильного волевого человека. И я обняла его со всей силы, поддавшись спонтанному порыву. В груди сердце заныло тупой болью.

— Я понимаю твои чувства, — шептала ему на ухо. — Тоже потеряла родителей от лап этих уродов. Так что знай, что ты здесь не один в этом горе, и всегда можешь со мной поделиться. Будь уверен, что я пойму.

Он сжал меня чуть крепче и отпустил.

— Спасибо, — парень слабо улыбнулся и провёл рукой по коротким чёрным волосам. — Командир идёт. Пора ехать. Мы и так сильно задержались из-за меня.

Вэн отвёл в сторону ещё влажные и опухшие глаза, будто стыдясь, что позволил себе показывать эмоции дольше положенного. Я ещё раз посмотрела на парня ободряюще и улыбнулась ему.

Все вернулись к своим лошадям и стали в строй. Мы с Хельвданом выехали вперёд всей колонны.

— Нам нужно ускориться, чтобы не отстать от каравана Ки-Рана. Так что держись, — пояснил Хельвдан.

И выслал лошадь в галоп, надёжно обхватив меня рукой. Мне же оставалось только ухватиться руками за гриву вороного жеребца и довериться этим двоим.

Нагнали разбойников уже за первым поселением Валлона. Лошади устали бежать, поэтому, как только стало видно на горизонте вереницу беорхийских коней, сразу перешли на шаг. Все вздохнули с облегчением, ведь скакать пришлось довольно долго.

После Великой Равнины, уже на территории главной провинции, народ стал заметно веселее. На очередном ночном привале все уже спокойно общались, отовсюду звучали смех и весёлая болтовня, напряжённой атмосферы будто и не бывало. Мужчины копошились вокруг, занятые своими делами, а я сидела на бревне у костра и грелась. Погружённая в созерцание огня, даже не заметила, откуда вышел Вэн.

— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? — вежливо спросил парень, обнажая белые зубы в очаровательной улыбке.

Небольшая родинка над губой делала лицо парня очень милым и приятным, запоминающимся.

— О! Нет. Конечно, — улыбнулась в ответ и пригласила сесть рядом.

— Спасибо, что поддержала меня, — он неловко потёр руки. — Мне и вправду стало гораздо легче после твоих слов и… объятий.

— Рада, что смогла помочь тебе.

Парень вдруг нырнул рукой за спину, достал небольшой букетик сухоцветов и протянул мне. Мои глаза округлились, сердцебиение участилось. Даже охватил лёгкий трепет. Никто раньше мне не дарил цветы. Тем более я не понимала, где он их нашёл. А Вэн будто прочёл мои мысли и поспешил ответить:

— Последний вечер на Равнине. Сложно было найти нормальные цветы, но я старался. Жаль только, что все сухие, — он виновато потёр затылок.

Взяв цветы из рук Вэна, бережно провела пальцами по сухим хрустящим листьям и лепесткам. Они были похожи на букетики трав, которые сушила тётя Анна для своих фирменных чаёв. Они висели рядами по всей кухне и вечно осыпались на пол и столы мелкой крошкой, из-за чего ворчал дядя Хатвор, то и дело наступая босыми ногами на эту шелуху по утрам.

— Ты сказала, что твоих родителей тоже погубили беорхийские тва… кхм… твари, — почти выплюнул последнее слово. — Расскажешь?

— А что рассказывать, — печально усмехнулась. — Когда война началась, я была мелкая совсем. Чтобы уберечь, мама и папа отправили меня подальше из Эллесана, а сами остались помогать оборонять свой город — Элисту. Понятно, что с ними стало. Я узнала об их смерти уже проведя больше десяти лет в приёмной семье, а до этого каждый год молилась всем богам, чтобы они вспомнили обо мне.

— Ты думала, что они тебя бросили?

— Нет. Я не гадала о причинах. Просто ждала. И мечтала с ними ещё хотя бы разок увидеться. Хоть и мало что помню о них, но очень сильно люблю. И очень сильно хочу, чтобы страдали те, кто забрал их у меня и сломал жизнь нашей семье.

— Понятно. Ты молодец. В смысле, что не сломалась, — Вэн неловко заламывал руки, явно не зная, что ещё сказать.

— А твои родители из Эллесана?

— Да. Из столицы. Папу убили сразу. А мама… Она решила остаться. Меня только отправила в Валлонский сиротский приют. К своей сестре, — парень скривился. — Оттуда я и попал сначала в военную школу, а потом на службу. И сразу повезло попасть к господину де-Мирту.

— Повезло? Я вижу, вы очень цените его.

— Да! — Вэн оживился. — Лучшего командира не найти. Справедливый и мудрый. И воин отменный. Учиться у него и работать с ним — большая честь. Как видишь, не только для меня — глупого юнца, а и для опытных бойцов, — он кивнул в сторону, где сидело старшее поколение, живо что-то обсуждая.

Наступила неловкая пауза. Ни он, ни я не могли найти, что ещё сказать. В голове образовалась пустота, поэтому я просто сидела и мило улыбалась, любуясь подаренными цветочками.

Парень поднял испуганный взгляд куда-то выше моей головы. И оттуда прозвучало низкое:

— Я помешал?

Хельвдан стоял за моей спиной, лицо было спокойное, не выражало ничего, но ощущение сложилось, будто мы — два влюблённых подростка, которых застукал строгий злой взрослый. Вэн медленно-медленно поднялся и тут же почтенно склонил голову.

— Господин де-Мирт. Я благодарил Мирану за помощь. Для меня это было крайне важно. С Вашего позволения, я пойду ужинать и готовиться ко сну.

— Что ж. Похвально. Благодарность — дело чести. Иди, Вэн, — сказал мужчина парню, а затем обратился ко мне. — Голодна?

Кивнула. Он подошёл ближе к костру, и только сейчас я увидела в руках командира небольшой котелок. Он подвесил его над огнём и разместился рядом со мной, где только что сидел Вэн.

— Завтра к вечеру уже прибудем в Солнечный Дворец. Боишься?

— Боюсь, — не стала скрывать. — Боюсь оказаться в ловушке, боюсь остаться без выбора, без свободы.

— Поэтому после побега ты снова угодила в разбойничьи руки? — усмехнулся де-Мирт.

Боги, ну вот почему? Почему нельзя было просто посочувствовать, заверить, что всё будет хорошо? Он был просто невыносим в такие моменты! То слишком серьёзный, то слишком весёлый. Золотая середина будет когда-нибудь?

— Между прочим, я не собиралась даже дышать в их сторону! Ты же слышал, что я себя взамен ребёнка? Мне пришлось! Даже план не успела продумать, и вынуждена была действовать по ситуации. Что я могла ещё сделать одна против двоих? — распалилась в ответ на провокацию.

— Ты поступила достойно, Мира. Но с твоим талантом попадать в неприятности, тебе стоит поучиться владеть оружием. Хотя бы каким-нибудь. Иначе ты не сможешь себя защитить. А я не всегда смогу быть рядом, — и на губах снова заиграла лёгкая усмешка.

Что? Это он мне говорит? Лучшей лучнице западного края? Ох, как же захотелось стереть эту глупую улыбку с его лица!

Я скорчила недоумевающе-злое лицо. Негодование внутри возрастало с каждой секундой. Смешинки вы его глазах сработали как красная тряпка на быка, и я рывком дёрнулась к нему, толкнув со всей силы руками. В последний момент он успел схватить меня за плечи, и мы рухнули вместе: он на землю, а я на него. Не упустив возможность, я приподнялась и стала избивать его руками по груди.

— Я тебе покажу «не сможешь защитить себя!!!» Да я из лука тебя с любого расстояния застрелю, как оленя несчастного! — отчаянно кричала.

— Мира… — он пытался прижать меня к себе, чтобы я не могла продолжать драться, но безуспешно. Я вырывалась со всех сил.

— Я тебе понасмехаюсь! Я тебе поиздеваюсь надо мной! Мы столько времени не общались, пока пересекали Равнину, и вот, что ты мне говоришь чуть ли не первым⁈ — продолжала трясти душу из надменного солдата, сжимая руками его одежду.

Он вдруг перехватил мои руки и резко перевернул на спину, оказавшись надо мной. Прижал всем телом, придавливая кисти к земле над головой. Тёплое дыхание коснулось лица.

— Мира…

15

— Мира…

— Х-хельвдан? — громко сглотнула.

Воздух будто выбили из лёгких. Под странным пристальным взглядом невероятно красивых глаз я вдруг почувствовала себя слабой и уязвимой. Стало неуютно и захотелось прервать наш затянувшийся зрительный контакт. Просто закрыть глаза — глупо, в сторону не дёрнешься — нагло прижали, оставалось только… податься навстречу и… Нет! Нет! Нет! Не думать о таком! Боги, да что со мной происходит? Я тут же выудила из памяти то, за что разозлилась минуту назад.

— Почему ты не воспринимаешь меня всерьёз? — Злость сменилась чувством горькой досады. — К чему все эти насмешки? Унизить меня хочешь? — закончила почти шёпотом.

— Нет. Беспокоюсь, — так же тихо сказал мужчина и обвёл глазами моё лицо.

К коже прилила кровь, щёки горели от интимной атмосферы, развернувшейся вокруг нас. Каждый вдох давался с трудом. Разговор начал очень смущать. Как и близость мужского тела. Я затаила дыхание, когда мужчина наклонился совсем близко. Неужели он сейчас это сделает? Сердце бешено заколотилось, внизу живота сладко ёкнуло.

— Покажи, что умеешь, — прошептал почти у самых губ де-Мирт и замер.

Он серьёзно⁈ Он хочет чтобы я его поцеловала? Боги! Да я же не знаю, как это правильно делается. Но… Будь как будет!

Как только я потянулась к нему, сокращая между нами и без того крошечное расстояние, он тут же вскочил на ноги и рывком поднял меня.

— Принесите лук и стрелы! — крикнул уже не мне.

Я растерялась от резкой перемены интонаций. И готова была сгореть со стыда! Ох, провалиться бы мне сейчас сквозь землю! Ну или на крайняк действительно сгореть. Хотя бы вон в том костре. Я всерьёз думала, что он меня поцелует? Дура наивная. Он же то и делал, что дразнил меня. Или мне показалось? Ну, почему я никогда не обращала внимание на то, как Сальвия общается со своими мальчиками? Хоть бы немного научилась понимать их поведение!

Хельвдан помог мне отряхнуться. Через несколько минут один из солдат принёс оружие. Ещё человек десять пришли следом, чтобы посмотреть, что тут происходит. Среди них затесался и Вэн. Он с интересом наблюдал и ободряюще улыбался, когда ловил мой растерянный взгляд. Тем временем де-Мирт, передав мне лук со стрелами в красивом кожаном колчане, взял какие-то куски ткани и отошёл к дереву метрах в двадцати от меня. Там он подвесил один кусок материи на ветку так, чтобы он висел прямо над головой, а два взял в обе руки, и развёл их в стороны.

— Стань у бревна. У тебя три попытки. Вперёд! — сухо приказал.

— Господин де-Мирт! Может не нужно⁈ Давайте лучше я стану туда! — вдруг вызвался молодой солдат.

— Право, Хельвдан. К чему рисковать собой? Это неразумно. Пусть стреляет просто по мишеням, — выступил вперёд мужчина со светлой длинной бородой. Не старый, но уже и не молодой.

— Я уже стою здесь и запрещаю оспаривать моё решение. Мирана, я жду. Хотя бы одна мишень, — он сверкнул глазами.

Мужчины переглянулись между собой, но никто не посмел продолжить отговаривать командира. Строгая дисциплина, слово старшего по званию — закон.

И тут мне стало действительно страшно. Я должна стрелять в сторону главнокомандующего императорской армией на глазах у его товарищей и подчинённых, рискуя его жизнью. А если я его раню⁉ Или ещё хуже… Я, конечно, стреляю идеально, но тут моя уверенность в себе вдруг сильно пошатнулась. Ведь целиться во врага или в дичь на охоте — это одно, а в человека, который ничего плохо не сделал, а тем более жизнь мне спас — это вообще не сопоставимо.

Но чем дольше я стояла и сомневалась, тем сильнее нагнеталась обстановка, и тем сильнее начинали дрожать руки. Все ждали от меня действий. Ждали и опасались их одновременно. Пришлось перебороть себя. Вложила одну стрелу на тетиву. Гладкая идеально ровная поверхность древка приятно коснулась руки. Вытянула тетиву на максимум. Руки совсем не хотели слушаться, но долгие годы тренировок делали своё дело, подчиняя мышцы и заставляя их действовать как обычно. Вдох. Выдох. Затаила дыхание. Глаза нашли цель — ткань в правой руке. Пальцы плавно скользнули с тетивы… Стрела со свистом пролетела мимо мишени и врезалась в землю.

Сзади послышались облегчённые вздохи и тихие смешки. Чудесно! Теперь я для них посмешище.

На второй попытке руки задрожали ещё сильнее, а в последний момент я нервно дёрнулась. Стрела вылетела криво. Хельвдан резко опустил голову и сжал кулаки. В темноте было сложно сразу понять, что случилось, но спустя пару мгновений все узрели, как по его запястью потекла тёмная струйка, и тяжёлые капли стали падать на землю. Стрелы ведь не тренировочные. Очевидно, стрела пролетела вскользь, и острый наконечник полоснул кожу. Я и несколько солдат сорвались бежать к мужчине.

— Стоять! — рыкнул он. — Ещё одна, Мирана.

Все резко застыли на местах. А я мгновенно выпустила третью стрелу куда-то выше, даже не целясь, лишь бы не в голову. Тряпица пошатнулась от потока воздуха. Не попала, да и не пыталась. Нарочно выстрелила вверх наобум, лишь бы не попасть в де-Мирта. Я развернулась и зашагала прочь. Никогда ещё не было так стыдно и обидно за себя. Надеюсь, де-Мирт, ты доволен собой. Всем доказал, что я ни на что не годная лучница. И вообще лучше мне в руки ничего не давать, а то ненароком своих поубиваю.

Дошла до самого дальнего костра, подальше от всех, и села на землю спиной к лагерю, отбросив лук с колчаном в сторону. Пламя успокаивало бушующую внутри злость и обиду. Искры, взмывающие вверх, весело плясали под Луной, увлекая внимание за собой. Треск дров заставлял мысли замолчать.

Чья-то ладонь мягко тронула за плечо.

— Вэн? — удивилась, обернувшись и увидев юношу.

— Не пугайся. Я решил, что поддержка тебе не помешает, — голос у него был очень спокойный и доброжелательный.

Сразу стало легче.

— Как я должна была показать, что умею? Ничего общего с реальным боем! Одно дело, когда перед тобой стоит манекен или враг, а другое — когда это хороший человек, которого ценишь и уважаешь. Я перенервничала. Это… это сбивает…

— Ты не обязана оправдываться передо мной. Да и вообще перед кем-либо, — перебил парень. — Я верю, что ты хорошо стреляешь. К тому же, то, что ты так уверенно держишь лук — уже само по себе впечатляет. Большинство девушек, которых я знаю, уже в обморок бы упали, едва взяв в руки оружие, — лучезарная улыбка озарила его лицо.

— Спасибо, Вэн, — облегчённо выдохнула.

Понимание и поддержка от парня немного убавили терзания.

— Да и вообще, я даже не поверил, что ты осмелишься. Это надо хорошо в себя верить, чтобы в его сторону стрелять.

— Эй! Это уже мало походит на комплимент!

— Не злись! Я имел в виду…

— Я поняла, что ты имел в виду, — вспылила и сразу смягчила тон: — Извини, я просто на взводе. А хочешь покажу, что могу?

Почему-то захотелось доказать хотя бы кому-то, что я действительно хороша в стрельбе. Не дожидаясь ответа парня, я подтянула оружие к себе.

— Смотри на во-о-он то тонкое деревце меж двух сосен. А теперь на пышный куст перед ним. Листик жёлтый на ветке видишь?

Вмиг выпустила стрелу в сторону леса даже не вставая. Вэн только глазами хлопал.

— Сходишь?

Парень мигом сбегал к деревцу, в которое я легко и метко попала, и вернулся к костру уже держа в руках стрелу, на которой болтался маленький сухой листик. Вэн победно потряс ею и с изумлением улыбнулся.

— Да ты талантище! Не знаю, завидовать твоему будущему мужу или пожалеть его, но стреляешь ты отлично. Я в восторге! — Вэн смущённо отвёл глаза, сел снова рядом и отложил стрелу. — Можешь остаться ночевать со мной, если тебе хочется побыть в отдалении от всех. Я как раз тут на окраине лагеря обитаю. Обещаю вести себя прилично, — тихонько рассмеялся, поднимая руки вверх.

Я лишь благодарно кивнула и улыбнулась ему.

— Ты никогда не интересовалась, где сейчас твои родные? Ну, их могилы… чтобы, там, навестить, — парень неловко посмотрел, стушевался, поняв, что ляпнул неуместную ерунду. — Я не настаиваю, но, если захочешь поговорить об этом, буду рад.

— Я… думала об этом, но это невозможно к сожалению.

Парень заметил, что я слегка дрожу, и приобнял за плечи.

— Тебе холодно?

— Немного. Но сейчас согреюсь от костра, — протянула руки к пламени, будто действительно греюсь, хотя холодно скорее было внутри из-за нервов.

Воспоминания резанули по сердцу. Родители. Я даже не знала, кем они были. Ни тётя, ни дядя никогда не рассказывали, а на все расспросы отвечали: «Повзрослеешь, поймёшь нас, почему не рассказываем. А может и сама узнаешь о них что-то». Хотя однажды проговорились, что люди были не совсем простые. Мне так хотелось послушать хоть что-нибудь о них, хоть маленькую историю узнать. А сейчас я представления не имела, где искать о них информацию.

— Ты знаешь как и где они погибли? Может, можно найти какие-то данные? Твои опекуны же должны хоть что-то знать.

— Они сгорели в массовом пожаре. Когда эти упыри штурмовали столицу Эллесана. Я никогда не смогу навестить маму и папу. Они превратились в пыль под ногами, смешались с песком на улицах, — дыхание сбилось и руки невольно сжались в кулаки.

Вэн перехватил их и сжал в своих ладонях. На удивление, плакать не хотелось, при всей моей эмоциональности. Внутри лишь тлели угли жажды мести.

— Спасибо, что поделилась, — парень погладил меня по спине. Его проявления заботы были слегка небрежными, но он пытался быть милым, и я была ему благодарна. — Они обязательно получат своё, за все свои злодеяния. Я всё отдам за это.

— Спасибо, что спросил и выслушал. Я немного отвлеклась, — выдавила из себя улыбку.

Не хотелось расстраивать парня и показывать, что после разговора я только больше погрузилась в болезненные раздумья. — Нужно ложиться, Вэн. Уже давно пора спать.

Есть не хотелось, поэтому подождала, пока поужинает Вэн, и мы стали готовиться ко сну. Я так привыкла к Хельвдану, что сейчас чувствовала себя странно рядом с другим человеком.

— Буди, если что-нибудь понадобится, — сказал мне напоследок парень и повернулся на бок.

Сон не шёл. Я только то и делала, что ворочалась на толстой шкуре и мешала спать бедному парню. Решила пройтись, чтобы не мучить своей бессонницей ещё и его. И так лёг позже, чем положено.

Ночной воздух дурманил голову своей чистотой и свежестью. Костры догорали, некоторые из них уже еле тлели. Лагерь выглядел очень странно по меркам кочевника. Ни тебе палаток, ни крупной поклажи, запасы минимальны, даже постелить себе нечем для нормального сна. Только шкуры, которыми укрывали лошадей в холодную погоду. Хотя, может, для воинов это и нормально. Сама себе пожала плечами и двинулась дальше. Вдалеке послышалось «уханье» совы, и совсем близко, пугающе близко, из ниоткуда прозвучало низкое:

— Мирана.

Я вздрогнула всем телом и дёрнулась бежать, но чей бы он ни был, голос продолжил.

— Думаю, нам стоит поговорить.

Из тени вышел де-Мирт. Его хмурое лицо было особенно напряжённым, на скулах играли желваки, а взгляд пугал. Он взял меня за руку и увлёк за собой в темноту. Я почувствовала кожей, что его кисть была перемотана бинтом. Неужели такая серьёзная рана?

— Как твоя рука? Я сильно тебя?..

— Царапина, затянется, — коротко отрезал. — Мира, — он развернулся ко мне, все ещё держа за руку. — Пойми уже, наконец! Всё, что я делаю — это только с целью сделать как можно лучше. У меня нет цели тебе вредить, обижать, унижать, высмеивать. Пусть это может выглядеть глупо со стороны для других, но мне всё равно. Мой приоритет — твоя безопасность. Точка!

— И почему ты так зациклен на этом? В конце концов, моя безопасность — это мои личные заботы.

— Мне не безразлично.

— Что?

— Кто, Мира. Ты. Мне небезразлична твоя жизнь, — Хельвдан тяжело вздохнул.

— Тогда почему ты держишь меня на расстоянии? Почему так тяжело вздыхаешь сейчас после этих слов? Я не понимаю. Мы вроде нравимся друг другу… — я выдала себя с потрохами.

Ну вот, теперь он знает, что я очередная влюблённая в него дура, которая навязывается и ждёт от него взаимности и внимания.

— На это есть свои причины. Ты скоро всё поймёшь, — он сделал небольшую паузу, а затем продолжил. — Мне жаль, что своими действиями я сделал тебе неприятно. Мне жаль, что всё сложилось так. Я очень хотел бы, чтобы всё было иначе, но как есть. Нам остаётся только принять действительность, как бы печально это ни было. Но позволь помочь тебе, пожалуйста, — чуть крепче сжал руку.

Я не до конца поняла, что он имел в виду. Мы стояли в молчании несколько минут. Я не смогла проронить ни слова. Внутри бушевали противоречивые эмоции. О чем он сожалел? Как бы он хотел, чтобы всё складывалось? Что за причины держаться на расстоянии? У него есть кто-то? Но я так и не решилась озвучить ни один из этих вопросов.

Боги, Сальви, малышка моя, почему ты не рядом, когда так нужна мне⁈ Я обязательно напишу тебе при первой возможности! Иначе я никогда не разберусь с любовными делами без твоей помощи…

16

Последний день пути. Для меня он прошёл в крепком сне после утомительной ночи. Жалко, что не смогла насмотреться на красивые пейзажи тёплой Винтарры — столицы Валлона и всей Иллеманы. Растения здесь росли весьма экзотические и удивительные, было на что посмотреть. Они ещё не успели завять от приближающихся холодов. Сквозь сон чувствовала крепкие объятия Хельвдана. Последние мгновения я могла ими насладиться, пусть даже и не так чётко, как наяву.

Разбудили уже на подъезде ко дворцу. Огромные золотые кованые ворота, украшенные вьющимися ветвями металлического винограда, распахнулись перед нами. Стражники, одетые в броню и алые накидки с гербом Иллеманы — золотым фениксом в короне — в почтении склоняли головы. Меня будоражило от одной только мысли, что я еду на одном коне с человеком столь высокого положения, что пред ним преклоняются все, кроме, наверное, самого Императора. Уж с беорхийцами некоторое время назад вряд ли так любезничали.

Перед нами открылся вид огромной площади, устланной камнем. В центре красовался высокий трёхэтажный фонтан, сверху на нём стояла фигура женщины с крыльями, вместо рук, и лебедя у её ног. Слева и справа симметрично расположились сады с фигурно подстриженными кустами и деревьями, статуями, камнями, цветами и коваными лавочками. А в центре за фонтаном возвышался сам Солнечный Дворец. Белоснежные стены из дорогого мрамора отражали солнечный свет, золотые высокие оконные рамы сверкали в ярких лучах, витражи привлекали внимание красочностью — вблизи это всё выглядело ещё более роскошно, излишне роскошно. Дух захватывало от величия этого места!

Пока впечатлялась дворцом, даже не заметила, что у центральной лестницы стояли разбойничьи повозки. Анаих-Риз собственной персоной проверял их, а справа у небольшой двери, очевидно, для прислуги, потихоньку разгружали рабов. Один из служителей дворца тщательно осматривал каждого человека, прежде, чем пропустить в этот вход. Кто-то оставался на улице после осмотра. На миг поймала взгляд Анаих-Риза на себе, нервно вжалась в де-Мирта. Но беорхиец быстро отвёл глаза в сторону, а Хельвдан поспешил успокоить:

— Здесь они связаны по рукам и ногам, так что ты в безопасности, — шепнул на ухо.

Он кивнул отряду, и они поехали дальше на левую сторону, а мы направились ко входу справа, где принимали рабов.

— Смотритель Делис, эту девушку определите на кухню к Парисе. Осматривать не нужно, я за неё ручаюсь целиком и полностью. И повежливее с ней, будьте добры, — Хельвдан многозначительно посмотрел в глаза строгому человеку.

Это был невысокий худоватый мужчина, облачённый в не менее, чем он сам, строгий костюм. Усы и густая проседь в коротких волосах добавляли пару лишних лет и так не молодому человеку. Лицо выражало безразличие ко всему происходящему. Будто он каждый день выгружает и принимает сотни людей.

— Что ж, придётся немного подождать, — заважничал смотритель. — Сначала я закончу дела, а затем займусь ею лично, — он пытался казаться вежливым, ну или по крайне мере не грубым, но брезгливость от него исходила изрядная.

Командир лишь коротко кивнул ему в ответ, будто такое отношение смотрителя его нисколько не волновало, спрыгнул с лошади и помог слезть мне.

— Мира, всё будет хорошо. Тебя проведут к хорошей женщине. Расскажи ей всё, она тебе поможет обустроиться. Я зайду позже, — он стиснул моё плечо и тут же отпустил.

А я молча огладила на прощанье коня, успевшего стать мне практически родным за время путешествия, и проводила взглядом, когда де-Мирт повёл его в сторону, куда раньше ускакал весь отряд.

Хотелось бы верить тебе, Хельвдан, что всё будет хорошо. Но предчувствия у меня собирались не самые радужные.

Ожидание было мучительно долгим. Смотритель дотошно проверял каждого пленника. Время тянулось, ноги устали, а бесконечный поток рабов всё не прекращался. Часть из них шла во дворец, но большинство оставались на улице. Их не взяли. Не думаю, что их ждёт безбедная и беззаботная жизнь. Думается мне, что попасть слугой во дворец в их положении было бы счастливым билетом. Но не вышло… И что же с ними будет дальше? Какова их ждёт судьба?

Наконец-то, настала и моя очередь. Господин Делис, отпустив последнего человека, устало обвёл меня колючим взглядом.

— Ну что ж, раз господин Хельвдан де-Мирт распорядился лично с вами возиться, пойдёмте. Но не рассчитывайте, что Вас встретят с почестями и позволят бездельничать. У нас всё строго, и лентяев у нас не жалуют. Прошу, — сухо продекламировал смотритель и жестом указал на ту самую скромную дверь.

С удивлением отметила, что при всём высокомерии он обращался ко мне на «Вы», когда к остальным — на «ты». Даже здесь просьба де-Мирта выполнялась как приказ.

Каково же было моё потрясение, когда за дверью я увидела узкий тёмный проход. Видимо, ходы для прислуги находились в стенах, чтобы простые смертные не мозолили глаза важным аристократам. Видок мягко сказать был жутковатый. Будто не светлый Солнечный Дворец, а тюрьма или подземелье.

Идти пришлось довольно долго. Ещё бы, в обход половину дворца прошагать. Незаметный боковой выход в стене вывел на небольшую кухню, посреди которой стоял длинный деревянный стол. Над ним висели многочисленные кастрюльки, черпачки, лопатки, сковородки, вязки чеснока, лука и каких-то трав. Здесь было довольно светло, невзирая на то, что окошки оказались совсем небольшие и находились практически под потолком. На столах у стен стояли тарелки, кубки, бокалы, баночки с разными крупами и специями, лежали некоторые продукты, недоготовленные блюда. А в углу комнаты расположилась небольшая печь. Ароматы в воздухе витали сказочные. Живот отозвался на них жалобным урчанием.

— Ого. И здесь готовят еду на весь дворец? — вопрос был скорее риторический, ведь отвечать было некому.

Уж Делис вряд ли стал бы напрягать себя лишними пояснениями.

— Конечно, милая. А как ещё? — ответил мне задорный женский голос из кладовой.

От неожиданности подскочила на месте.

— Париса, это твоя новая головная боль. Приказ де-Мирта. Привёз лично, осмотр запретил, попросил передать в твои надёжные руки, — бросил мужчина небрежно, будто говорил не о человеке, а о вещи.

Сразу же после окончания фразы он развернулся на пятках и скрылся в проходе.

— Не обращай на него внимания. Свалилась на него куча дел, вот и бесится, — из-за двери показалась черноволосая голова с добродушной улыбкой, а затем женщина вышла полностью, держа в руках приличный такой мешок муки.

Милая тучная невысокая тётенька в фартуке лет пятидесяти, сбросила свою ношу на стол, опёрлась на локти, сложила голову на руки, наклонившись над столом, и спросила, сверкая своим озорным взглядом:

— Ну что, милая, расскажешь, как это так получилось, что наш Хельвдан тебя лично сюда привёз?

— Да, он и сам попросил рассказать Вам. А ещё просил передать, что скоро сам зайдёт.

— Не мудрено, к своей-то невесте нужно наведаться, — хитро улыбнулась кухарка.

А я опешила. Так, стоп! Как невеста? Кто невеста? Я невеста? Или она? Заметив мой ошалевший взгляд, женщина громко рассмеялась.

— Ой, да что ты! Я слишком стара для него. Хотя и безумно хороша, — она нежно похлопала пальчиками по румяным щекам. — Его невеста — Лея. Комнаты убирает, в столовой прислуживает. Всё уже мечтает поскорее выйти замуж и забыть об этой работе. Скоро познакомитесь. А пока, я слушаю твой рассказ, красавица.

Внутри всё оборвалось. Ну, конечно! У него есть невеста. А как иначе? Только… Из прислуги? Не знатная дама? Не роскошная аристократка? Простая служанка?

С одной стороны, он только возвысился в моих глазах. Высокое положение, друг Императора, впору выбрать и невесту своего круга, а он без гордости связал жизнь с простой девушкой. А с другой — стоило мне влюбиться в, кажется, хорошего человека, как он оказался занят. Одна сторона рождает надежду, а вторая тут же топит её, словно слепого новорождённого ненужного котёнка.

Пришлось приложить усилия и собраться. И я начала говорить. От самого начала со всеми подробностями своих приключений, кроме только моментов между мной и Хельвданом. Пока шёл рассказ, вокруг собралась приличная толпа слушателей в виде слуг. Они то удивлённо ахали, то испуганно охали, то хохотали над беорхийскими неудачниками.

— Повезло тебе, что всё-таки выбралась и не попала в списки наложниц Императора. При всём уважении к нему, если сам этого не хочешь, то участь страшная. А у нас тут не обидят, — подбодрил высокий мужчина, когда я закончила.

— Да, Хели очень добрый. Всем поможет, если есть возможность. Вот и тебе повезло, — отозвалась миниатюрная светло-русая девушка.

— Ах да! Мирана, это и есть невеста нашего господина де-Мирта. Лея. Наша красотка и умница, и будущая аристократка. — Париса весело крутанулась на месте и присела в изящном реверансе.

— Приятно познакомиться, Лея. Кажется, вы очень подходите друг другу. Тебе повезло, у нас в деревне о господине де-Мирте каждая мечтает, — улыбнулась девушке со всей вежливостью.

И только потом поняла, что от нервов сморозила какую-то ерунду. Внутри забушевал океан эмоций, который огромной волной цунами захлестнул всё моё спокойствие. Смешались стыд, страх и ревность. Стало боязно говорить что-то ещё, чтобы не сделать хуже.

— А ты тоже мечтаешь? — Лея тоже явно занервничала, но пыталась всячески скрыть волнение за милой улыбкой.

— Нет. Я вообще никогда не думала о замужестве и мужчинах, — ответила ей мягко, давая понять, что я не конкурентка.

Девушка пристально изучала моё лицо, и, кажется, немного расслабилась.

Теперь я своими глазами увидела и в полной мере осознала, что именно имел в виду де-Мирт. Догадывалась, конечно, но теперь всё стало на свои места. И я не собиралась рушить чужое счастье. В груди неприятно заныло, отдавая горечью во рту. Ничего, стерплю, переживу. Всё равно я здесь ненадолго.

— Так, а ну все кыш отсюда! Гостью нужно покормить и расположить, ввести в курс дела. Не мешайте! Все за работу! — деловито захлопала в ладоши и ругалась кухарка.

И хотя тон её был скорее шуточным, все тут же ретировались, исполняя её «приказ». Отметила для себя, что эту женщину здесь очень уважают. Париса положила мне ароматной каши и немного мяса, и стала рассказывать о здешних порядках, пока я жадно поглощала её великолепную стряпню.

17

Солнечный Дворец, Тронный зал.

Хельвдан

Только я вошёл в тронный зал, повисла гробовая тишина. Вождь Беорхии провожал меня злобным взглядом, пока я направлялся к Императору. Погодите… Что это? Я вижу страх во взгляде? Боится, что я стану подначивать Калантиэля на войну? Боится, что я наконец обращу внимание нашего Великого на их деяния? Не зря боишься, старина. Я устал терпеть твои выходки. К концу года вы совсем обнаглели.

— О! Хельвдан де-Мирт! Друг мой дорогой, ты уже прибыл. Рад тебя видеть. Присоединяйся к нашему уютному приёму, — запел Император, встав с трона и распахнув руки как для объятий.

Калантиэль сегодня выглядел крайне строго в чёрном мундире, плотно сидящем на его худощавой фигуре. Острые наплечники, как и невысокая корона, усыпанная чёрными сапфирами, подчёркивали резкие черты лица. Весь образ внушал опасность и строгость. Однако внешний облик сильно контрастировал с его чересчур радостным настроением. Как и его мрачное одеяние с яркими рыжими волосами.

— И я рад Вас видеть в здравии, Ваше Величество, — коротко склонил голову.

— Брось этот пустой этикет. Мы же не на балу. Проходи, присаживайся. Мы тут важные вопросы обсуждаем. — Слишком весёлое настроение Калантиэля насторожило. — Например, этот господин утверждает, что у него для меня был ценнейший подарок, но кое-кто этот подарок у него из-под носа у-во-лок.

Вот оно что. Ки-Ран так боялся, что я на него пожалуюсь, поэтому решил сам сразу наябедничать? Мы что, снова в детство вернулись?

— А этот господин не уточнял, что это за дар и где он его взял? — спросил я, с подозрением поглядывая на бесстыжую рожу Ки-Рана.

— О, мой друг. Он утверждает, что нашёл для меня целую претендентку в жёны, — Калантиэль важно поднял палец вверх, — в Эллесане. Между прочим, весьма и весьма интересную особу. И что ты её «украл» без веских на то оснований, — он сел на трон в расслабленной позе, сложив ногу на ногу. — Ты же знаешь, как мне трудно найти жену, — демонстративно вздохнул. — А тут такой вариант, и пропал. Я расстроен.

В такой позе, взирая на всех из-подо лба, он выглядел как настоящий хищник, выбирающий себе жертву на ужин.

— Эта девушка в Валлоне, Мой Повелитель. Она прибыла сюда как свидетель по делу о бесчинствах беорхийского народа на землях империи Иллеманы. И уж свободный человек, незаконно попавший в плен за пределами ввереной беорхийцам провинции, не тянет на рабыню в дар, кому бы то ни было. Даже Вам, — я говорил спокойно и размеренно, неотрывно глядя прямо в глаза Ки-Рана, зная, что я прав.

Наблюдал за каждой его реакцией, за каждым вздрагиванием мышц на широкой роже, за всполохами гнева в практически звериных глазах. Как же ты вождём стал, если не умеешь лицо держать? Или думал, что все поверят в твоё враньё?

— Незаконно, говоришь? И где она сейчас? — Калантиэль подозрительно сощурил глаза.

— В безопасном месте, Повелитель. Мой долг — обеспечить безопасность свидетелю в столь важном деле. Господин Ки-Ран наверняка забыл упомянуть, что девушка была поймана у границы Эллесана с Мераном, естественно, со стороны Мерана. А второй раз в западной части Мерана. Там же они выкрали ребёнка из её деревни. Так что, преподносить её как подарок я бы не торопился на месте вождя, это вне закона. Разве что по её личному согласию. Но, насколько мне известно, у неё были совершенно другие планы, — я пытался сохранить спокойный деловой тон, но одна мысль о том, что Калантиэль заберёт Миру себе, зарождала сильное раздражение.

Кого угодно. Но не её. А ведь и я не мог её забрать. Дурацкая свадьба с Леей. Зачем Калантиэль вообще её удумал? А главное, зачем я согласился? Дурак — поддался на уговоры.

«Всякому мужику нужна женщина. Сейчас не любишь — потом полюбишь или привыкнешь. Да и любить не обязательно».

И всё ведь хорошо было, спокойно. Лея была неравнодушна ко мне, несмотря на то, что я особого тепла ей не давал в ответ. Я свыкся и принял наш союз как данность, а теперь запала в душу эта девчонка. И что делать? Если бы я знал раньше, что способен такое чувствовать… Теперь в любом случае придётся кому-то делать больно.

— Мудро, Хельвдан. Горжусь, что меня окружают такие ответственные товарищи, — и глянул на меня мельком, давая понять, что мы ещё поговорим об этом. — Что до вас, господа, — он перевёл взгляд на разбойников. — Советую вам как можно скорее убираться назад в свою Беорхию и молиться, чтобы де-Мирт меня не убедил вас наказать. Если главнокомандующий моей армией говорит, что недоволен вашим поведением, я склонен ему верить. Будем разбираться, — Император склонил голову набок.

— При всём уважении, Калантиэль, не надо нам угрожать! Мы не потерпим такого отношения, будто мы тебе подчиняемся и не имеем влияния, — беорхийский вождь покраснел от ярости. — Мы на равных! — выпалил он злостно, сверкая безумными глазами.

— Ну что вы! Никаких угроз! Дружеское предупреждение. А теперь убирайтесь. Подарки можете оставить у входа, — Император небрежно взмахнул рукой. — И да, мы не будем на равных, пока вы пользуетесь нашими землями.

— Так значит ли это, что нам пора делать эти, и не только, земли нашими⁈ — зарычал вождь, вскидывая закруглённый меч в сторону Калантиэля.

Стража мгновенно подскочила, направив алебарды на беорхийцев. В зале сгустилось напряжение. Едкий плотный туман страха. Не за свою жизнь, нет. За жизнь главы империи. И за всех тех парней, которым достанется первым. Почти никто из них не выживет. И я не имею права выйти к ним вперёд, чтобы помочь. Я должен оставаться у Калантиэля и защищать его лично. Кровь запульсировала в висках, мышцы напряглись в готовности броситься вперёд, ладонь сжала гладкую гарду меча. Секунда… Вторая… Третья…

— Я что, так тихо сказал? — театрально удивился Император. — Пошли вон из моего зала, моего дворца и моей империи! — гаркнул так, что стёкла фигурных витражей задрожали.

Ки-Ран со своей свитой с недовольными лицами последний раз прожгли нас свирепыми взглядами налитых кровью глаз, развернулись и пошли прочь из тронного зала. По жесту императорской руки стражники двинулись следом за ними.

Гора свалилась с плеч. Но как надолго? Калантиэль вёл себя крайне неосторожно, Ки-Ран открыто говорил о намерениях захвата территорий. Очевидно, новая война неизбежна, но зачем дразнить зверя, зачем засовывать ему пальцы в пасть?

— Рассказывай, — с загадочным видом ухмыльнулся Калантиэль, играя пальцами по подлокотнику, когда все ушли.

— Они и впрямь обнаглели, Кал. Гонялись за ней по всему Мерану, украли мальчишку, избивали и насиловали пленных, морили голодом и жаждой. Ты бы видел, сколько трупов лежит на Великой Равнине. Гораздо больше, чем в прошлый раз. Среди них была мать моего бойца! Они берут больше, чем дозволено, и там, где уже нельзя. Люди возмущены и в страхе. Я только за то, чтобы ставить этих выродков на место. Пора уже. Но нужна подготовка.

— И твоя армия уже готова? Мы сможем приструнить их без вреда для экономики и народа? Не хотелось бы видеть в упадке и другие провинции.

Ага. Сначала кашу завариваем, а потом думаем, сможем ли осилить. Что один, что второй. Правители чёртовы.

— Я не могу утверждать точно, поскольку не знаю, как хорошо они восстановились и развились, и какие именно у них аппетиты на наши земли. Но у нашей армии всё очень недурно. Силы прилично приумножились. Я лично привнёс в тренировки новые методики и техники. Воины подготовлены по высшему разряду. Но нужно провести тщательную разведку для начала.

— Я в тебе не сомневался, друг. Значит, на днях на совете будем разбираться, достаточно ли у нас оснований их притеснить. Но выгонять их совсем я бы не стал. По крайней мере, пока нам выгодно такое положение, — он задумчиво потёр подбородок. — А что там девчонка эта? Ты ведь не всерьёз говорил, что скрывать её от меня будешь?

По поводу занятых беорхийцами земель мы ещё поговорим, но сейчас я не стану поднимать эту тему. Слишком острая. Лучше сразу на совете обсудить. А вот за Миру придётся пободаться уже сейчас.

— Вообще-то всерьёз. Это не кража пирога на кухне. Это бесчинства по отношению к твоему народу, к свободным людям, Калантиэль. И да, моя работа — следить за выполнением закона. Даже касательно тебя.

— Фу, какой ты дотошный стал на службе, — скривился Император. — Где мой лучший друг? Куда ты дел моего весёлого Хельвдана?

Я демонстративно закатил глаза.

— Ла-адно! Играйся в прятки, если так хочешь. Но, если я случайно её найду, то ты мне не помешаешь, — фыркнул друг. — И всё будет по закону, — один уголок его рта потянулся вверх, создавая хитрую улыбку на лице.

— Я прослежу, чтобы по закону. Отчёты передам через кого-нибудь из своих. А пока к прислуге заскочу и с дороги себя в порядок приведу, — сказал устало и двинулся к выходу.

— Кстати, передавай привет Лее. Зимний бал уже скоро, — донеслось вслед.

Выйдя из зала, я быстрым шагом кинулся в сторону кухни. Звук шагов гулким эхом разносился по коридорам.

Зимний бал на носу. Официальная помолвка, которую я теперь не хочу. Осталось совсем мало времени, чтобы разрешить сложившуюся ситуацию. А ещё возможная война. И чёртов Калантиэль заинтересовался Мирой. И он ведь её найдёт рано и поздно, в своём-то замке. Как я её защищу от Правителя? Одно дело прятать просто женщину, но скрывать обещанную претендентку в его жёны… Самоубийство.

Все эти мысли круговоротом неслись в голове, не давая спокойно вздохнуть. Я знал, что Мира тоже что-то чувствует ко мне, иначе бы так не прижималась по ночам, не смотрела бы так проницательно в глаза, будто выискивая ответ на вопрос, который так и не озвучила мне, не вздрагивала бы от прикосновений. А ведь она, можно сказать, призналась в ту ночь. Я так хотел отгородиться, не давать надежд, но уже и самого посещало сладкое чувство искреннего интереса. Вдруг получится? Нет. Вряд ли. От нервов и напряжения руки сжались в кулаки.

Даже не заметил, как обошёл половину дворца и оказался перед дверью на кухню. Сердце застучало сильнее. Она там…

Силой толкнул дверь. Она с грохотом распахнулась. Четыре пары глаз уставились на меня с крайним удивлением.

18

Мирана

Я встала из-за стола, чтобы убрать за собой посуду. Высокий мужчина и Лея вернулись, чтобы забрать первые блюда к ужину Императора. Париса что-то спешно готовила около печи. Вдруг дверь резко открылась, стукнувшись об стену. Я так испугалась, что выронила тарелку из рук. Она громыхнула об пол, ложка зазвенела следом.

В следующий миг Лея с радостными воплями кинулась к пришедшему. Кухарка отвлеклась на шум и повернулась к нам, сложив руки на груди.

— Хели-и-и! Наконец-то ты здесь! Я так скучала! — она бросилась на шею к де-Мирту и повисла, вжимаясь в него всем телом.

Стало неприятно лицезреть эту милую картину.

— Здравствуй, Лея, — судя по обескураженному выражению лица, он был не слишком рад яркому проявлению чувств избранницы, но быстро собрался и добавил довольно тихо: — Будь добра, соблюдай этикет. Официально мы друг другу пока только господин и прислуга. Даже помолвки не было. И я ведь просил тебя не называть меня этим дурацким сокращением, — Хельвдан мягко отстранился от девушки и с укором посмотрел ей в глаза. Не со зла, но давая понять, что палка перегнута.

— Простите, господин де-Мирт, — она стушевалась и поникла. — Я лишь очень тосковала без Вас. Мечтала поскорее увидеть, — руки Леи стали нервно перебирать ткань белого фартука.

Он сменил взгляд на снисходительный, слегка улыбнулся, на его щеках проступили еле заметные ямочки. А мне… а я… а меня кольнула неприязнь. Ревность — ужасное чувство. Я ведь первый раз к кому-то привязалась. Лея, похоже, его действительно сильно любит. Получается, я лишняя. Чужой мужчина! Чужой, Мира! Дала себе мысленную оплеуху.

— Я хочу попросить выйти вас, — он обвёл взглядом мужчину и свою невесту.

Они потоптались в нерешительности, но всё же молча скрылись за дверью, осторожно прикрыв её за собой.

— Де-Мирт! Ты что это дверь мне тут выламываешь⁉ — стоило им выйти, Париса пригрозила Хельвдану черпаком.

Я опешила от фамильярности этой женщины.

— Извини, Париса. Я весь на нервах. Нужно обсудить ситуацию с Мирой. Она рассказала? — тон мужчины был взволнованным.

Я же продолжала удивляться, что он никак не отреагировал на вольное обращение Парисы.

— Да, рассказала. А дверь починишь! Лично! — она строго указала черпаком в сторону входа.

— Справедливо, — согласился мужчина. — Теперь к делу. До определённого времени никто не должен знать кто такая Мирана и откуда она. Ни при каких обстоятельствах!

Мы с женщиной испуганно переглянулись.

— Что? — встревожился мужчина.

— Тут такое дело… — резко захотелось спрятаться под стол, но меня бы это не спасло. Пришлось продолжить. — Когда мы разговаривали, тут собрались остальные слуги. Они слышали часть.

— Мир-р-ра… — взвыл от досады мужчина, но сразу же взял себя в руки. — Так, ладно. Париса, я могу рассчитывать на тебя, что ты поговоришь с прислугой? Они тебя уважают и слушаются.

— Конечно, Хельвдан, — кухарка живо закивала головой. — Не волнуйтесь оба. Никто не выдаст эту тайну.

— Отлично! Лею я на себя беру. И личная просьба, Париса: не нагружай, пожалуйста, Миру работой. Я её только спрятать хочу, чтобы она не попала к змеям этим, будь они неладны.

— Да уж, нечего ей среди потаскушек делать, — Париса скривилась. — Будет подрабатывать как моя личная помощница, для виду, чтобы другие не болтали лишнего. Не обижу. Девка то хорошая, и история у неё под стать твоей будет, — хохотнула женщина.

Значит, у него тоже есть какая-то сложная история?

— Эй! Я вообще-то здесь! — Стало неприятно, что обо мне говорили, будто меня нет рядом.

— Мы же любя, милая! Вон, посмотри, как беспокоится о тебе, — она бесцеремонно указала пальцем на командира, совершенно уничтожая все приличия общения, и очень широко улыбнулась, — Небось влюбился! — дразнила то ли меня, то ли его.

Я не могла сердиться, когда мне искренне улыбались. Париса умело разрядила обстановку, отомстив Хельвдану тем же — говоря о нём в третьем лице. Стало легче. Но сердце кольнуло от этого «влюбился». Я хотела этого больше всего на свете, но это было абсолютно невозможно.

— Посмотри на эту тётку. — ткнул мужчина пальцем в Парису. — Разве она может говорить что-то любя? Ни манер, ни совести. — не остался в стороне Хельвдан, за что тут же получил черпаком по голове.

Мы все дружно рассмеялись. В этот момент вошла Лея. Её лицо побледнело, позеленело, а потом и вовсе покраснело.

— Я… Эм… Император ждёт свой ужин, — она поспешила оправдаться, схватила пару ближайших к ней тарелок на раздаче и выбежала в проход для прислуги.

Я почувствовала себя неловко. Веселье тут же пропало. Я её явно сильно напрягала своим присутствием и тем, что Хельвдан уделяет мне много внимания. Кажется, она не поверила мне, что я не собираюсь рушить их отношения. А может, услышала шутку Парисы.

— Что ж. И я пойду, тоже поесть надо и отдохнуть, — Хельвдан коротко откланялся нам и вышел через противоположную дверь, приняв уже привычный нахмуренный вид.

Париса заметила моё замешательство.

— Не забивай свою прекрасную головку. Пройдёт немного времени и всё встанет на свои истинные места. Уж мне-то поверь. Я его как облупленного знаю, — снова эта усмешка и хитринка во взгляде.

— Неужели так заметно? — произнесла с досадой.

— Меня не обманешь, милая моя. Я же вижу твой взгляд, — женщина слегка улыбнулась.

— Лее не за что переживать. Я принципиально не стану разрушать чужое счастье. Ну, влюбилась, и влюбилась. Кто-то вот вообще каждую неделю в нового парня влюбляется, — вспомнила о влюбчивой подруге, которая никогда не грустила о парнях.

— Ты брось это всё. Мир сам всё по местам расставит как надо.

* * *

Следующие несколько дней проходили в монотонной работе. Париса не заваливала меня работой, как и обещала Хельвдану, но просто сидеть мне было скучно. Выходить никуда нельзя, а доброй женщине помочь — дело хорошее. Кухарка поговорила с прислугой, и все поклялись хранить молчание. Да и вообще, отношение этих людей меня зацепило — все дружные и друг за друга горой. Так что я была уверена, что мою тайну сохранят. Даже Лея первое время ходила, косилась, но спустя день-другой уже оттаяла, разговаривала со мной и даже делилась придворными сплетнями. Хотя холодок от неё в мою сторону маленький ощущался, особенно, когда она видела нас с де-Миртом рядом. Хельвдан иногда заходил рассказать, как продвигаются дела, спросить как я тут и, конечно же, увидеться с будущей невестой. Я узнала, что совет уже состоялся, и суть проблемы была изложена на всеобщем собрании, но все эти разбирательства — дело очень небыстрое, поэтому моя очередь давать свои показания может наступить не скоро. С одной стороны меня это немного расстроило. Я пребывала в большом напряжении, опасаясь, что в любой момент меня могут раскрыть. А с другой — тихонько порадовалась, что ещё немного пообщаюсь с Хельвданом и новыми друзьями.

Париса всегда меня веселила или делилась мудростью. А женщиной она оказалась весьма и весьма мудрой. Тот самый высокий зрелый мужчина, худой и слегка сутулый — Тобс — поддерживал и относился всегда очень вежливо, как к родной дочери. Вэн тоже постоянно заходил поболтать и передать что-то от Хельвдана, когда тот сам не мог прийти. А ещё забирал мои письма и отправлял их Сальвии и тёте Анне. С виду простой парень оказался интересным разносторонним человеком и отличным собеседником. Как же я привыкла ко всем этим людям…

В очередной приход Вэна, мы пили травяной чай и беседовали о забавных казусах на службе.

— И представь себе! Выходит на тренировочное поле огромный такой мужик, уже издали громко орёт на нас нецензурной бранью, горделиво взмахивая плечами, и тут поскальзывается на мокрой траве и падает прямо в грязь! Вот смеху-то было! Никогда не забуду, — парень еле сдерживался, чтобы не рассмеяться раньше времени.

— А дальше что? Что он делал, когда встал? — заинтригованная я не могла усидеть на месте.

— А дальше он встал, чтобы надрать нам задницы, потому что мы ржали как кони. Прошёл метров пять и снова упал! — и вот тут мы хором заорали как дикие утки. Вэн даже чай чуть не пролил на себя. — Так нас потом заставили вручную все лужи осушивать на поле, — отдышавшись после смеха продолжил парень.

В этот момент резко распахнулась дверь. На кухню влетели четверо стражников, одетых в тёмную броню с гербом Иллеманы, и направились в мою сторону.

— Госпожа Мирана, Вы должны пройти с нами. Вас ждёт Его Величество Император Калантиэль, — безэмоционально отчеканил один из них, хватая меня за руку.

И эти слова прозвучали как приговор, как гром среди ясного неба, словно на этом моя жизнь должна окончиться. Они эхом расходились в моей голове, а сознание никак не могло за них ухватиться. Мой испуганный взгляд поймал Вэн.

— По какому праву вы врываетесь сюда и что-то требуете⁈ — подскочил парень, выводя меня из ступора.

— А ты, парнишка, не лезь на рожон! — второй стражник толкнул Вэна в сторону.

— Я представитель господина Хельвдана де-Мирта. И я здесь по его приказу охраняю госпожу Мирану, — горделиво выпрямился Вэн. — Она останется здесь, пока господин де-Мирт не даст иные распоряжения.

Какой смелый. Хельвдану есть чем гордиться. У него замечательные подданные.

— Ты будешь перечить слову Императора, щенок? — стражник, который меня держал, неприятно оскалился. — Она пойдёт с нами, и ничего ты не сделаешь! Так что вали отсюда, не мешай работать! Совсем распоясались. Думают, раз в личном отряде де-Мирта служат, так можно расслабиться и кухню обхаживать по сто раз на дню.

— Хельвдан де-Мирт и ваш командир тоже! Хотите его разозлить⁈ — не сдавался Вэн.

— Ещё меньше я хочу разозлить Его Величество. Тут, уж извини, слово де-Мирта, как бы его ни уважали, весит меньше. Хочешь разозлить Императора? — припечатал страж, отвечая тем же аргументом.

Оставшиеся двое обошли меня сзади и взяли под руки, поднимая со стула. Я пыталась отпираться, но против этих мужчин всё было бесполезно.

— Мира, не бойся, я попробую что-нибудь придумать! — крикнул мне парень напоследок и выбежал в дверь для прислуги.

А меня повели… Нет, не так. Потащили на встречу с моими страхами, на личную пытку, на казнь… Всё-таки тортик подадут к императорскому столу.

19

Выйдя за двери кухни, я даже сопротивляться перестала. Несмотря на темноту в коридорах, освещаемых только тусклыми настенными светильниками, разглядеть богатое убранство дворца не составило труда. Высоченные своды, мозаики на стенах из дорогого камня, мраморный пол. Я крутила головой во все стороны и заставляла себя дышать. От сказочных видов захватывало дух. После стольких дней на бедно обставленной кухоньке, мой мозг отказывался понимать, что роскошные залы и комнаты прислуги — помещения одного здания.

Пройдя по тесному коридору, мы вышли к более широкому и светлому. Свернули налево. По левой стене до самой двери расположились огромные окна от пола до потолка, образуя панораму. Отсюда было видно крыло дворца, откуда меня привели, крутые скалы обрыва, на краю которого находился дворец, и длинный песчаный пляж, омываемый морем. Чудные деревья ещё сохраняли листву, украшая пейзаж зелёным кружевом. Невольно засмотрелась на местные виды природы, за что тут же получила тычок в спину от одного из стражников.

За двустворчатыми дверьми в конце галереи скрывалась винтовая лестница. Мы поднялись по ней наверх и очутились в прекрасном холле. Полы здесь были устланы бордовым ковром, оконные рамы покрыты позолотой, вместо обычных стёкол — светлые витражи с изображением гербов каждой провинции, стены окрашены в тёмно-серый, почти чёрный цвет. Справа располагались многочисленные двери, в промежутках между ними стояли роскошные чёрные диваны. Посреди холла установили гигантский длинный аквариум, в котором плавали красочные рыбы, рачки, черепашки и прочая яркая водная живность. Наверняка это была коллекция всех водных обитателей Иллеманы. Ведь все существа разделялись секциями с отличающимися условиями, их было невозможно много и они почти не повторялись. Стоило признать — обустроено со вкусом. По сравнению со столь роскошной обстановкой, даже снаружи дворец выглядел обычным таким, средним поместьем.

В самой дальней стене красовалась широкая двойная дверь из ценной тёмной древесины. Вся резная, в витиеватых узорах причудливых растений, каких нет в нашем мире. Ручка была сделана из золота в виде ветви, один из листов которой был подвижным и служил для стука. Изящный способ оповестить о намерении войти. По обе стороны от входа стояли ещё двое стражников в боевом облачении, с оружием. Несложно догадаться, кого они охраняли.

Один из тех, что вели меня, подошёл к охране, что-то еле слышно промямлил. Страж постучал листом и вошёл в помещение, когда за дверью послышалось низкое опасное «Прошу!», от которого резко подкосились ноги. Спустя пару секунд тот выскочил и приглашающим жестом указал на проход. Снова толчок в спину. Едва не споткнувшись о порожек, я влетела в просторный кабинет, за спиной захлопнулась дверь. Я в ловушке!

Несколько секунд оглушающей тишины, звон в ушах, а затем пугающий голос:

— Так вот какая ты, шустрая птичка! — весело воскликнул Император. — Не обманули беорхийцы — красив цветочек!

Я лишь стояла, вперив взгляд в Калантиэля, нервно сглатывая слюну. Руки стали дрожать.

Передо мной сидел молодой мужчина с длинными яркими огненными волосами, которые сильно контрастировали с мрачными строгими одеяниями. Слухи не врали — он был действительно красив, но что-то в его внешности устрашало. Острые черты лица и лукавый блеск в необычного цвет глазах создавали впечатление, будто он демон, а не человек. Я чувствовала каждой клеточкой своего тела исходящую от него опасность. Или это самовнушение?

— Давай знакомиться, подарочек? — мужчина попытался составить дружелюбное выражение на лице, но глаза выдавали его недобрые помыслы.

— Никакой я не подарочек, — несмело выдавила из себя. — Это ошибка.

— Ошибка? И кто же ты тогда?

Его улыбка была больше похожа на оскал. Калантиэль видел и чувствовал мою панику. А я никак не могла усмирить бушующий внутри ужас.

— Никто. Просто рабыня. Прибыла с беорхийским караваном. Слу…

— Не страшно врать Императору? — голос стал более грозным. — Можно было бы мне это петь, если бы я не знал точно, где и кого искать. Не ври мне, птичка. Не испытывай терпение мужчины, от которого зависит твоя судьба.

— Свидетель. И… жертва. Жертва незаконного нападения беорхийских разбойников, — исправилась, но голос был неровным от волнения.

— Вот как? И всё? — наигранное удивление.

Калантиэль встал с кресла, обошёл свой рабочий стол из чёрного дерева, скользнув тонкой бледной рукой по гладкой поверхности, встал прямо передо мной, оперев руки о край. Самодовольная ухмылка говорила о том, что его безумно веселит моё состояние.

— А ещё временная помощница по кухне. Помогаю госпоже Парисе, чтобы отработать все траты на моё пребывание в замке, — постаралась унять дрожь в голосе.

Так, молодец Мира, бери себя в руки, иначе он нас с потрохами сожрёт!

— Ой-ой! Как же так⁈ Мои гости не должны работать за элементарные блага. За кого ты меня принимаешь? — театрально оскорбился Император. — Сейчас всё устроим. Стража!

Кажется, я сделала глупейшую ошибку… Ляпнула, не подумав. В кабинет влетели в полной боевой готовности два воина, что стояли у входа, но завидев, что Императору ничего не угрожает, опустили оружие и склонились в ожидании приказа.

— Когда девушка освободится, её должны провести в покои на верхнем этаже южного крыла. Те, что с террасой с видом на море. Подготовить идеально! Это важная гостья, — он сделал акцент на слове «важная».

Стража мигом кинулась исполнять волю своего господина. А я мысленно отвесила себе с десяток оплеух.

— Но… Я же здесь ненадолго. Это не обязательно, Ваше Величество. Меня устраивает всё, как есть. И…

— Тш-ш-ш. Возражения не принимаются, — оборвал меня Калантиэль.

Мужчина отстранился от стола и медленно зашагал к панорамному полукруглому окну, встав ко мне спиной.

— Пойми, девочка моя, тебе выпал великолепный шанс обустроить свою жизнь подле меня. Богатство, роскошь, власть, исполнение любых самых смелых мечт. Всё, что пожелаешь.

— Кроме любви, — отметила я.

Сама не знаю, зачем это выпалила. Я ведь всю свою жизнь об этом не думала, всегда считала, что любовь — это что-то необязательное, без чего вполне себе можно обойтись.

— Что? Любви? — Император громко рассмеялся и сложил руки за спиной. — Чего стоит твоя любовь против безграничной власти и жизни в достатке? Она не даст тебе всего того, что предлагаю я. Ты ещё очень юна, мечтательна, наивна. Поверь мне, от любви толку нет. Она кратковременна, но туманит разум на долгие годы: сначала ты счастлив, потом разбит. Лишние эмоции мешают жить, забирают удовольствие, даруя призрачные надежды и жестоко их отнимая, — голос Калантиэля снизился, стал грубее, пропала игривость.

Кажется, я нащупала болезненную точку. А что, если надавить?

— А как же нежный трепет от прикосновений, сладость объятий, искренность, открытость, доверие? Как же твой безопасный островок в этой жизни, где можно отдохнуть от всех интриг, предательств, заговоров и прочих трудностей, коих предостаточно в жизни императоров? — вспоминала слова Сальвии, которые она говорила мне каждый раз, когда я отнекивалась от её затей с мальчиками. — Да и власть не сказать, что вечная. Никто не знает, когда можешь лишиться всего. Зато рядом будет любимый и любящий человек, на которого можно опереться даже в самые тёмные времена.

— Брось, птичка! Все эти телячьи нежности — кратковременное сомнительное удовольствие, которое делает тебя крайне уязвимым. Я предпочитаю уверенность и стабильность, и тебе советую, — мужчина вернул в свою речь спокойствие, но я заметила, как его плечи напряглись ещё сильнее.

— Я тоже предпочитаю уверенность и стабильность, а не статус любовницы. Тем более одной из десятков… или сотен… или сколько их у Вас там. И всё же, нуждаюсь в надёжном плече рядом, с которым и в огонь, и в воду не страшно. Нуждаюсь в человеке, перед которым не будет страшно стать уязвимой.

Он молчал. И я молчала. Решила, что дальше говорить на эту тему будет уже слишком. Чересчур личные темы для первого знакомства, от которого у меня холодный пот по спине ручьями. Калантиэль же ещё пару минут простоял, философски разглядывая пейзаж за окном, а затем резко развернулся и строго посмотрел.

— Полно. Тебе пора. Советую очень хорошо подумать о моём предложении и передумать. Ты ведь никуда не денешься, подарочек, — один уголок рта пополз вверх, создавая хищное выражение лица. — Стража! Проводите девушку в покои!

В кабинет вошли всё те же амбалы. Но теперь они переменили грубость на учтивость. Дорога до новой комнаты была долгая, чуть ли не через весь дворец, по многочисленным лестницам, коридорам и холлам. Но рассматривать красоты уже не хотелось. «Ты ведь никуда не денешься…» — эхом разносилось в моей голове, не утихая ни на миг, затмевая все мысли. Я попала! Осознание, что я не вернусь домой, никак не хотело доходить до сердца, но головой я понимала, что отсюда мне уже не выбраться. По крайней мере, живой.

Хельвдан

Вэн ворвался в кабинет, словно бежал от погони. Таким испуганным я его ещё не видел. Несмотря на молодость и неопытность, он был довольно спокойным и смелым человеком. А тут влетел весь на взводе.

— Господин! Беда! — чуть ли не кричал тот.

— Тише, Вэн. Отдышись сначала, — я протянул ему стакан воды, который он осушил залпом.

— Мирану увели к Повелителю, прямо из кухни, только что.

— Что⁈ — из лёгких будто весь воздух выбили.

— Я пытался их остановить, но что им моё слово. Даже Ваш приказ им не стал помехой. Я сразу к Вам побежал.

— Спасибо, Вэн. Ты молодец. Ты всё правильно сделал, — я встал и похлопал парня по плечу.

— Рад стараться для Вас! — он вытянулся и ударил кулаком в грудь. — Но что нам теперь делать?

— Пока ничего. Нужно подумать. Хотя… — я задумался на минуту. — Ты можешь узнать, куда её определят после визита к Калантиэлю. Доложи, когда получится выяснить. Только не шуми и не показывайся — это всё между нами.

— Так точно! Считайте, уже приступил! — он коротко кивнул и мигом выскочил за дверь.

Мда. Не думал я, что он так быстро вычислит. И кто же мог сдать? Калантиэля мало кто в замке любит. Разве что кто-то захотел получить его расположение и подняться. Но Париса сказала, что своим можно верить. А я верю ей. Узнаю кто — лично придушу сволочь!

Прямо сейчас суетиться не было ни малейшего смысла, поэтому я сел разбираться дальше с бумагами. Вэн всё разузнает, тогда уже будет яснее, что предпринимать.

Но сконцентрироваться на работе всё никак не получалось. Сознание рисовало в голове Миру. Как она смотрит на меня своим горящим взглядом полным надежды. Или как крепко прижимается ночью после кошмара. Или как завороженно наблюдает за искорками из костра, провожая их взглядом до самого неба. Мы вдвоём, в лесу, я нежно обнимаю её, такую маленькую и отважную, провожу рукой по волосам, глажу бархатистую кожу лица, второй рукой провожу вдоль спины, а она вздрагивает и смущается. Я беру её за подбородок, наклоняюсь и…

— Тук-тук, мой милый друг!

Унёс бы тебя Тёмный бог!

— Я тебе тут подарочек принёс, — Калантиэль лучезарно улыбнулся и кинул на стол белую коробку, обвязанную красной лентой. — Ты мне не рад?

— Я работал. Задумался.

— А я нашёл птичку! — поспешил похвастаться Император. — Она и впрямь хороша. Ки-Ран не ошибся в выборе.

— Не могу сказать, что я рад за тебя, — мрачно отозвался я.

— Зачем прятал, а? Хотел девочку себе оставить? Поэтому расстроился? Хотя… понимаю. Я б такую тоже прятал, особенно от такого, как я, — Калантиэль коварно прищурился.

— Не говори глупостей. Я уже говорил зачем. Она свободный человек, а не рабыня. Её нельзя подарить. И, конечно же, я должен защитить её как важного свидетеля.

— Ты действительно стал занудой, дружочек-пирожочек, — показательно надув губы, Калантиэль упал в кресло. — Служба тебе не к лицу. Может, тебя разжаловать?

Напрягся. Вот к чему эти разговоры?

— Я тебе так мешаю?

— Расслабься, я шучу. Куда мы тут без тебя. Девчонку же ты мне не помешал найти, а я даже не особо старался искать, — Император захохотал.

Не знай я его, подумал бы, что он полный безумец. Душевнобольной. Но нет. Просто характер скверный и своеобразные повадки.

— Даже когда ты такой несговорчивый и серьёзный, с тобой всё же лучше, чем умереть со скуки в одиночестве среди тех, кто не то, чтобы перечить, а даже посмотреть на меня боится.

— Ну, спасибо, — кинул в ответ осуждающий взгляд.

— Даже не откроешь подарок? Ну и правильно. На самом деле он не тебе. Отнеси его птичке. Я буду ждать её на ужин сегодня. В этом, — он указал пальцем на коробку. — Заметь, как я хорошо к ней отношусь: дал лучшие покои сразу после моих, дарю подарки, приглашаю на ужин.

— Ты всем своим наложницам даришь подарки, — возразил я.

— Но не такие. И с ними я поступаю несколько иначе, нежели все эти ухаживания и ужины, — хитрая похотливая улыбка тронула губы Императора. — Так что всё по закону и никакого принуждения. Только сладкие уговоры и заманчивые предложения.

— Манипулятор ты, Кал. Хитрожопый манипулятор.

— Вот за что я тебя и люблю, мой дорогой друг! Ты не боишься меня и имеешь смелость высказать мне то, что думаешь.

Ох, если бы ты знал, что я думаю, ты бы меня казнил, друг.

— Императору никуда без таких качеств. Иначе всё посыпется, а беорхийцы наведут свой беспорядок на всём континенте. Приходится вилять, водить за нос и бессовестно пользоваться всеми доступными преимуществами, — он самодовольно расправился и погладил себя по груди.

— Верно, — согласился я.

Но мысленно я был не согласен. Можно иначе. И другие методы не менее эффективны, просто ты о них не знаешь или считаешь их глупыми. А мог бы и попробовать для разнообразия.

Мирана

Войдя в комнату, я сразу уселась на пол возле кровати, откинулась назад и судорожно перебирала мысли одну за другой, пока не остановилась на отчаянном «Побег!». Но куда? Как? Когда? Просто наобум — бесполезно. Нужно сначала изучить дворец, проследить, как сильно меня охраняют, как стража патрулирует улицу и коридоры, тщательно продумать план. Так что сейчас стоит расслабиться и отдохнуть — в нервном и уставшем состоянии ничего дельного не получится.

Утешала себя мыслями о прошлом, о красавице-сестре и добродушной тёте Анне, вспоминала прекрасные дни путешествий, охоту, когда остаёшься один на один с лесом, природой. На душе постепенно становилось спокойнее, в ней поселилась надежда, что это всё ещё ждёт меня впереди. Я закрыла глаза и постаралась представить варианты приятного будущего. Красивый домик у леса, кристально чистое озеро, яркую сочную зелень вокруг освещает ласковое солнышко, в руке уютно устроилась деревянная рукоять лука. Я стою и жмурюсь — тренируюсь прицельно стрелять даже в сложных условиях, когда слепит. Знакомый силуэт заслоняет свет, крепкая рука ложился на плечо. Хельвдан. В груди приятно ёкает… Но… Нет! Только не он!

Тук-тук!..

Тук-тук-тук!

Так глубоко задумалась, что не сразу поняла, что за стук, и опомнилась, когда дверь уже открыли грубой силой. Хорошо хоть не сломали.

На пороге стоял мрачный главнокомандующий с большой круглой коробкой в руках, перевязанной алым бантом. Он постоял так немного, а затем нерешительно сделал пару шагов внутрь и захлопнул дверь.

— Ты провела всё это время вот так, сидя на полу? — он удивлённо поднял брови.

Я молчала, лицо не выражало ничего, лишь пару раз моргнула, пристально глядя на де-Мирта.

— Мира, не молчи, ты меня пугаешь этим странным взглядом, — мужчина был напряжён, но смягчился.

— Ну, хорошо. Только ты сам попросил, так что не жалуйся, — проговорила, медленно поднимаясь, сжала кулаки и набросилась на Хельвдана, толкая и метеля руками изо всех сил. — Гад ты такой! Лжец! Сдал меня с потрохами! Ты с самого начала планировал меня отдать ему! Ты всё знал и обманул!

— Мира, нет! Успокойся! — мужчина пытался перехватить мои руки и выронил коробку.

— Соврал мне! Предал! Дал ложную надежду! Ну конечно, ведь у тебя есть невеста! Зачем тебе было покрывать меня. Незачем! А теперь выслужился перед своим хозяином! Что он тебе дал? Как задобрил? А⁈ Дал своему верному псу самую вкусную косточку?

— Мир-р-ра! Пожалуйста!

— Гадко! Как низко ты со мной поступил! Я тебе верила! А ты! Ты… — я смогла вырвать одну руку из захвата, она взметнулась и со всей силы ударила де-Мирта по лицу так, что даже самой стало больно.

Я тут же осеклась, замолчала и отступила на пару шагов, испугавшись своего же поступка. Руку жутко саднило, ладонь горела, но я не могла даже схватиться за нее, пребывая в оцепенении. Глаза Хельвдана недобро сверкнули, на скулах заиграли желваки. Сделал шаг вперёд, чуть наклонился ко мне и прорычал:

— Через два часа Его Величество Император Калантиэль ждёт тебя в этом, — указал на полуразвалившуюся коробку, — на ужин. Стража проводит, — де-Мирт сощурил глаза, поджал губы, развернулся на пятках и зашагал прочь со своим невозмутимо-уверенным видом.

Будто он вовсе может быть только таким, либо мрачным. От того заботливого, неравнодушного и доброго Хельвдана, который был в дороге, ничего не осталось. Теперь только грубый сноб де-Мирт. Ну и пожалуйста! Тогда всё была игра, а настоящий он вот сейчас. Лживый лицемер. Предал и бровью не повёл. Ещё и наглости хватило после этого прийти и в глаза мне смотреть, будто ничего не случилось.

Взгляд упал на пол, где валялась алая ткань и два белых картонных круга. Зачем он так поступил? Зачем говорил с Парисой, чтобы все молчали? Хотел получить награду за меня и при этом отвести от себя подозрения? Дура глупая! Чувства действительно ослепляют. Надумала себе, что ему не всё равно, а он без зазрений совести сдал меня! Ещё и невеста есть! Бедная девушка, связала жизнь с недостойным человеком! Ведь он влюбил меня в себя и воспользовался, чтобы задобрить своего Повелителя. Злость и обида наполнили глаза горячими солёными каплями. Рука сама схватила невесомый клочок ткани с пола, которым утёрла слёзы. Время для решительных действий! Я себя в обиду не дам! Сама справлюсь! Своими методами!

20

В комнату вошла служанка с подносом. Увидев меня, она невольно опустила руки, и поднос со всем содержимым рухнул на пол. В одночасье из моих рук выпало красное платье, в котором меня ждали к ужину. Лея. Судя по всему, она совсем не ожидала застать здесь меня, как и я удивилась её появлению. Девушка неловко бросилась собирать посуду и фрукты, усеявшие пол разноцветными пятнами.

— Мирана, мне так жаль, что ты сюда попала. — Лея подняла взгляд, её огромные зелёные глаза всё ещё выражали то ли испуг, то ли шок.

— Да уж. Приятного мало, — соласилась я.

— Если я смогу чем-нибудь помочь — ты только скажи. Меня приставили прислуживать к тебе. — Она закончила с уборкой еды и отставила поднос на столик.

— Мы можем поговорить?

— Да, конечно! — девушка энергично закивала.

Я пригласила её присесть на небольшой диванчик у окна, и она не стала отказываться.

— Я вижу с каким недоверием и напряжением ты смотришь на меня. Пытаешься быть милой и общительной, но я чувствую настороженность с твоей стороны. Ведь так? — я решила начать сразу с главного.

Лея лишь опустила взгляд.

— Тебе незачем скрывать. Я вижу, — старалась говорить как можно вежливее и дружелюбнее.

— Я люблю его. Очень. А после приезда он почти не уделяет мне внимания. Зато вокруг тебя крутится! Что мне остаётся думать⁈ — она слегка повысила голос, но тот сразу же потух. — Прости…

— Я понимаю, это выглядит не очень, но дело только в…

— Вы были близки? — её глаза налились слезами.

— Нет! Лея, я не претендую на него. Я хочу, чтобы ты сейчас поняла это. Я хочу свободу, хочу домой! Мне ни Хельвдан, ни Калантиэль даром не нужны. Я дам свои показания по беорхиским нападениям и всё — ускачу в закат. И чем быстрее это произойдёт, тем лучше! — уже и сама сорвалась на эмоции.

— Правда? Но ведь Хели всё свободное время старается тебе посвятить.

— А это уже его проблемы. Я его не зову, — сложила руки на коленях и нервно перебирала подол рабочего платья. — Лея, я хочу доверия между нами. Ты теперь будешь здесь часто. Возможно, когда-нибудь нам понадобится помощь друг друга. Я не хочу враждовать. Ты очень милая и хорошая девушка, я не стану рушить твоё счастье.

— Я бы хотела верить, но…

— Но не веришь, — констатировала я итог. — У меня сейчас столько проблем, что на любовные приключения нет ни сил, ни времени, ни желания. Но заставить тебя доверять мне я не могу. Надеюсь, что со временем ты сможешь изменить своё мнение.

— Я очень постараюсь. Мне бы тоже хотелось с тобой дружить, на самом деле, — она мягко улыбнулась. — Просто я боюсь потерять его.

— Я это понимаю. И заверяю тебя, что я тебе не враг. — Я надеялсь, что она скоро это поймёт. — Ты Парису видела уже?

— Ещё нет. Я убиралась в комнатах для гостей на втором этаже, а потом меня встретил управляющий в коридоре и сразу вручил поднос, велел сюда идти, сказал, что новая фаворитка ждёт, и я приставлена к ней. Вот и пришла сюда.

И когда это уже успели меня в фаворитки записать без моего ведома и согласия? Никакого уважения к личным границам свободного, между прочим, человека!

— Тогда передай ей, что я в порядке и постараюсь прийти, как только смогу. Пусть не волнуется.

Девушка лишь тряхнула русой головой в знак согласия.

— Помочь с платьем и причёской? До ужина Императора совсем мало времени осталось, — Лея заламывала пальцы в нерешительности.

— Нет, спасибо. Я сама справлюсь.

— Тогда до встречи, и удачи тебе, Мирана.

Девушка встала, коротко поклонилась и вышла. Я, наконец, подняла платье и подошла к зеркалу. Растянув ткань руками, тяжело вздохнула. Разве это можно вообще назвать платьем? Полупрозрачный клочок несчастный. Но раз такая ситуация, придётся надеть и будь, что будет. Раз де-Мирт решил меня сдать, пусть видит последствия. И Калантиэль пусть видит, что я его не боюсь. И не боюсь его провокаций. Я была застигнута врасплох, растерялась в его кабинете, но теперь… Теперь я ни в коем случае не должна трусить перед ним. Ох! Ну что за разврат? Нацепив кое-как красную материю, оглядела себя. Ужасно!

Порылась в шкафу и нашла другое красное платье. Довольно милое, на самом деле. Что ж, прости платьице, придётся тебя немного растерзать. Ножницы, нитки и иголки нашлись в тумбочке около зеркала. Сев на полу посреди комнаты, принялась за работу.

От полноценного платья из шкафа остались только корсаж и один слой юбки, обрезанный коротко спереди, и длинный, почти до пола, сзади. А наверх уже натянула прозрачное недоразумение, что принёс де-Мирт. Спущенные с плеч широкие лямки, длинная юбка с разрезом до самого бедра, теперь это лишь красивый элемент элегантного наряда, а не костюм представительницы всем известных домов.

За оставшееся время убрала волосы в высокую причёску и пустила один красивый локон спереди. Хорошо, что шпильки нашлись на туалетном столике, хорошо, что Сальвия мучила меня своими дурацкими девичьими штучками. Пригодилось. Кстати. Косметики совсем никакой не нашлось, но в детстве, я помню, мы красили губы ягодами. Я подхватила с подноса, принесённого Леей, маленькую тёмно-красную ягодку, немного сжала и нанесла яркий алый сок на губы. Получилось довольно чувственно, ещё и вкусный аромат. Ещё по капельке нанесла пальцами на щёки для лёгкого румянца. Идеально! А туфли я не нашла, так что решила остаться в своих сапожках. Тем лучше. Удобнее.

Закончив все приготовления, подошла к двери и стала прямо перед ней. Как раз в этот момент она отворилась. Хельвдан. Он довольно быстро обвёл оценивающим взглядом мой марафет, но задержался на глазах. Несмотря на внутреннюю щекотку глубоко в груди, которую он вызывал во мне, и смущение, внешне я оставалась невозмутимой и взгляд не отводила, хотя очень хотелось. Выдержать суровый вгляд было нелегко. На скулах мужчины играли желваки, глаза буквально искрили гневом. Чего это он так злился? Из-за пощёчины? Или бесит, что я быстро взяла себя в руки и приняла новую реальность?

Он первым разорвал контакт, шагнув в сторону и дав понять, что пора на выход. Горделивой походкой я прошла мимо и даже голову не повернула в его сторону. Не знаю, правильно ли я поступала, не перегибала ли, но я была так зла на него! В любом случае — сам виноват!

— Идём, он ждёт, — отрезал де-Мирт и двинулся вперёд.

Мы вышли к лестнице и поднялись на этаж выше. Судя по тому как мы шли, покои Императора находились прямо над моими. На удивление, стражи здесь не было. Мы остановились у двери.

— Надеюсь, ты понимаешь, чем могут обернуться подобные выходки, — не поворачивая головы в мою сторону, сказал мужчина.

— Надеюсь, ты теперь понимаешь, чем могут обернуться твои, — парировала.

— Я ничего не делал, — прошипел де-Мирт.

— Всего лишь дал надежду, поиздевался и предал. Причём и свою невесту, как женщину, и меня, как человека, потому что как женщине ты мне ничего и не обещал. Ну, ничего. Я сама как-нибудь справлюсь.

Толкнув тяжёлую дверь я вошла в комнату, оставив де-Мирта позади.

21

Император сидел на большом уютном бордовом бархатном диване, максимально раскинувшись и запрокинув голову на спинку. Чёрный шёлковый халат свободного кроя не смог скрыть в полной мере хоть и худощавое, но сильное и тренированное тело. На низком столике перед ним слуги организовали настоящий мини-пир. Разнообразие закусок, несколько бутылок разного алкоголя, несколько накрытых клошами горячих блюд, уложенные уровнями десерты на специальном многоярусном блюде, фрукты, орехи в маленьких мисочках, а ещё нарезка сыров и хлеба. Я столько видов хлеба за всю жизнь не видела!

— Здравствуй, птичка. Ты пришла, — не поднимая головы поприветствовал мужчина.

— А я смотрю Вы не слишком надеялись, судя по наряду, — съязвила.

— Почему же? Наоборот. Если я желаю отдыхать, то полностью. Даже от формальностей и тесных парадных одежд, — он всё же соизволил поднять свой взгляд на меня, который тут же потемнел. — Не понравился подарок? — сказал уже жёстче.

— Предпочитаю ходить по дворцу одетой, в отличие от Вас, Повелитель. Мне кажется, сейчас платье более походит на платье, нежели тот клочок ткани, что мне принесли. А Вам не нравится? Ох, а я ведь так старалась! — хлопнула в ладоши, притворно сокрушаясь.

Калантиэль сощурил глаза, но промолчал. Да, я играла с огнём, но моё злое настроение и обида на де-Мирта не имели границ. Меня уже поймали, я уже здесь, в этой клетке, и выбраться практически невозможно. Так что я теряю? Убьют? Ну, я и так была на грани несколько раз, пока была в беорхийских лапах. Да и вряд ли. Калантиэль настоящий охотник — не отступит, пока своего не добьётся. И пока я буду его дразнить, но держать на расстоянии, у меня будет время на разведку, размышления и составление плана побега. Ему, очевидно, нравится эта игра в неприступную капризную дамочку. По крайней мере, пока что он мне позволяет это. Нужно пользоваться.

— Прошу к столу, — вырвал из размышлений Император. — Прошу прощения, если неудобно, но я люблю ужинать на полу.

Он с грацией кошки скользнул на мягкий бежевый ковёр. Я же небрежно плюхнулась с другой стороны стола, скептически обводя взглядом еду. Взяла несколько странных рулетиков и кусочек сыра с самым диковинным ломтиком хлеба, который там был.

— В какую игру ты играешь со мной, птичка? — не сводя изучающего взгляда спросил Калантиэль. — Набиваешь себе цену? Хочешь показаться сильной и недоступной? Выделиться среди соперниц?

— О чём Вы, Повелитель? Вы позвали меня ужинать, я ужинаю. Разве не в этом суть? — сделала вид, что не понимаю о чём речь.

Снова промолчал, но взгляд так и не отвёл. Небрежно жевать непонятные блюда под столь внимательным наблюдением было тяжело, но я не подавала вид. Особенно, когда я откусила тот самый странный хлеб. Он оказался безумно острым, а запить, кроме алкоголя, было нечем. Пришлось срочно заедать виноградом.

— Вина? — наконец с насмешкой спросил мужчина.

Я помотала головой. Уж что-что, а спаивать я себя точно не дам. Он же за всё время не притронулся ни к одному блюду. Только открыл вино, налил в свой бокал и медленно потягивал время от времени. Пристальный взгляд начал прилично нервировать. Напряжение росло с каждой секундой. Наконец, я не выдержала и вскочила, так и не притронувшись к горячему, хотя пахло очень аппетитно.

— Всё, я сыта. Благодарю за вкусный ужин. Хлеб вообще огонь! А теперь мне пора спать. Ужасно устала. День, знаете ли, выдался непростой. Доброй ночи, — и быстро побежала к выходу.

Калантиэль громко расхохотался и медленно встал, сложив руки на груди.

Я дёрнула ручку двери и поняла, что сама не выйду так просто. Император подошёл сзади, я развернулась, уперевшись в стену, и он поставил руки по обе стороны от меня, заключив в импровизированную клетку. Приблизился очень близко лицом к моему лицу. Нас разделяли буквально сантиметров пять. Я чувствовала его дыхание. Внутри всё сжалось в крошечный комок, засевший в горле.

— Ты обдумала моё предложение, Мирана-птичка? — горячий шёпот обдал лицо.

Было безумно страшно, воздух напрочь выбило из лёгких, но я стойко продолжала смотреть на него. Пронзающий взгляд безумных тёмных глаз проникал внутрь, и, казалось, этот мужчина уже всё знал обо мне, моих мыслях, страхах и чувствах.

— Я всё ещё считаю предложенную роль недопустимой для себя, — вышел шёпот, сквозь который пробивался истеричный писк.

Колкий взгляд стал ещё острее.

— И какую же роль я тебе предложил?

— Любовницы, наложницы, фаворитки, особой служанки, девушки по вызову. Называйте как хотите — суть одинакова.

— Ты так вкусно пахнешь, моя птичка, — голос мужчины стал хриплым, а сам он наклонился к шее и тяжело втянул воздух.

Рука слева от моей головы сжалась в кулак и постучала по гладкой деревянной поверхности. Дверь отворилась, и я вылетела из покоев словно ошпаренная. Проигнорировав своё сопровождение позорно бежала в панике, не разбирая дороги.

Не помню, как оказалась в своей комнате, но была безумно счастлива очутиться здесь. Наконец-то смогла выдохнуть. Коленки дрожали. Калантиэль, бесспорно, знает свою силу и пользуется ею очень умело. Сейчас, наверное, самое время отказаться от идеи играть с ним. Он умнее, сильнее и хитрее. С другой стороны каша уже заварена. Отступить — значит признать, что я слабая, что я сдаюсь. И тогда он будет вертеть мной как захочет. Но ведь и у него есть слабые места. Нельзя о них забывать даже под таким давлением, тогда шансы точно будут.

Дверь внезапно распахнулась. Да что ж такое! Обернулась и отшатнулась.

— Что он тебе сделал? — де-Мирт ворвался весь на взводе. — Я же говорил, Мира, это была плохая идея дразнить его!

Ах вот как! Теперь он ещё будет врываться и читать мне морали⁈

— Знаешь что⁈ — я грозно вперила в него взгляд. — Сначала сдал меня, а теперь делаешь вид, что беспокоишься? Не твоё дело, что он там со мной делал! Я сама разберусь со своими проблемами!

— Да не сдавал я тебя! Агхр-р-р! — зарычал Хельвдан.

— Да? И как же тогда меня так быстро нашли? Получил уже свою косточку от хозяина, а? — не знаю откуда во мне взялось столько жестокости, но сдерживаться в выражениях я уже не могла.

— Мира, я бы никогда так не сделал! Услышь меня! Неужели ты не понимаешь?

— Не понимаю что? — зло выплюнула. — Что ты втёрся в доверие, притащил меня сюда и…

Он дёрнулся вперёд, схватил меня за плечи и впился в губы. Жадный поцелуй, полный отчаяния. Сначала грубый и несдержанный, с каждой секундой он становился всё мягче, нежнее и ласковее. Пальцы мужчины разжались и заскользили по коже вверх к шее, к волосам, вытянули все шпильки, выпуская пряди на свободу, зарываясь в них, поглаживая, снова спускались к шее, гладили лицо, создавая толпы мурашек и дрожь по всему телу. И не было сил оттолкнуть его, остановить это безумие.

Он отстранился, медленно, будто ему было физически больно отпускать. А я осталась стоять в полной растерянности, только пальцами коснулась разгорячённых губ, не веря в произошедшее. Он что, только что поцеловал меня?

— Это, — хрипло почти шёпотом отозвался Хельвдан. — Мне казалось, что между нами что-то было. Я думал, ты чувствовала то же. Задавала вопросы, которые наводили на эти мысли, реагировала на меня. В конце концов, разговор на поляне. Ты явно дала понять, что я тебе не безразличен. Думаешь после такого я мог бы тебя отдать тому, кто не поставит тебя выше игрушки для своих утех?

Он только что признался мне в чувствах? Почему всё это выглядит таким нереальным? Будто плохой сон, кошмар, в котором Тёмный Бог шутит над моими чувствами и нагло ими пользуется, чтобы сделать как можно больнее.

— А как же невеста?.. — только и смогла выдавить, вспоминая, что ещё пару часов назад я убеждала Лею в верности её жениха и отсутствии между нами какой-либо связи.

И это беспокоит меня сейчас больше всего?

— Это то, с чем мне предстоит разобраться. Это ошибка, которая привела к затруднениям. Калантиэль хотел, чтобы я женился, но я ни к кому не испытывал чувств, поэтому выбрал самый простой вариант. Девушка, с которой знаком, которая не требовала бы многого и просто жила тихой жизнью. Лея в меня была влюблена, поэтому я решился. Думал, что буду просто уважать её, а со временем слюбится. Я ошибся. Поторопился. А потом встретил тебя. Маленькую, отважную, гордую и местами очень безрассудную, Мира. В первую встречу ты меня разозлила и заинтриговала, а во вторую, там, на площади, когда тебя везли в клетке, я понял, что хочу быть рядом, что не могу тебя больше оставить. Я был переменчив с тобой. Я сам не мог понять себя. С одной стороны, меня тянуло к тебе, с другой — обязательства перед невестой. Я не мог решить как поступить, не знал, как будет лучше для всех. Я и сейчас не знаю. И мне очень трудно открыться перед тобой и говорить о своих мыслях. Но надеюсь хотя бы они помогут понять, что я не мог тебя предать и выдать рыжему мерзавцу. — Хельвдан очень нервничал, он был сильно напряжён, черты лица стали острее и жёстче, а голос на тон ниже.

Мне стало страшно. Я не знала, что ответить. Мысли хаотично пролетали в голове, а сознание не могло ухватиться ни за одну.

— Прости, — прошептала, и из глаз покатились крупные слёзы.

Хельвдан осторожно обнял меня большими сильными руками, стал ласково приглаживать волосы, пытаясь успокоить.

Я обвинила его, ударила, оскорбила. Сделала из него козла отпущения. А за что? За то, что влюбилась, как идиотка, и не получила в ответ того, чего сама себе придумала и на что надеялась? К тому же сама его задирала и отталкивала. За то, что он просто оказался рядом в неподходящее время? А ведь он просто хотел помочь. Я никогда не была особо глупой, но мои мозги будто в кисель превратились последнее время. Я творила какую-то бессмысленную ерунду, которая создала всем кучу проблем. Я сама виновата… Не он, не тот, кто меня сдал, а я сама.

— Я не злюсь, — так же тихо прошептал он в ответ. — Всё очень запутано сейчас.

— Я с-сама виновата, — всхлипывала ему в плечо. — Я не д-должна была в-винить тебя.

— Тебе сейчас больно и страшно, — он продолжал нежно поглаживать, перейдя на спину. — Забудем о том, что произошло. Это прошлое.

— Нужно думать, что делать дальше, — сказали в один голос.

— Скоро бал, — продолжил мужчина. — Бал моей помолвки с Леей. На нём я объявлю, что она не состоится. Для начала.

— Ты уверен? — испугалась я.

— Да. Если я соглашусь на брак, то испорчу жизнь троим людям. А если откажусь — то больно будет только одному и недолго. Лея — девочка хваткая, сможет найти себе партию. На балу она будет блистать, и ею будут любоваться множество высокопоставленных мужчин. После объявления о разрыве, половина из них будет мечтать утешить её в своих объятиях.

Ладно. Успокоил.

— А мы… как дальше… — не смогла выдавить из себя что-то внятное.

Говорить «мы» было слишком самонадеянно. И страшно. Сердце колотилось.

— Не знаю, — честно ответил Хельвдан. — Я не могу открыто претендовать на тебя, пока тобой интересуется Калантиэль. Он собственник. Не посмотрит на нашу дружбу, казнит или вышлет куда подальше в Северные горы хотя бы из принципа. Для него это дело чести. Он не потерпит унижения. Да и что скрывать, ты ему однозначно приглянулась.

Я только сильнее прижалась к нему, не найдя, что ответить. Почему так трудно? У Сальвии с любовью всегда получалось легко и приятно. Мальчишки за ней бегали, а она бегала от них окрылённая и счастливая. С кем-то встречалась, а потом расставалась, и на его месте тут же появлялся другой. И по новой: свидания, признания, цветы, подарки, и никакого сожаления. Никакой боли, никаких страданий, никаких неопределенностей и разочарований. А я с первой влюблённостью и так вляпалась. Император, главнокомандующий армией, плен, любовные треугольники, страх, боль, и непонятно, что дальше.

— Ничего. Мы выпутаемся. Всё образуется, — утешал тот самый главнокомандующий армией Иллеманы.

А мне хотелось ему верить. Как в тот день, когда он принёс кинжал к моей клетке в беорхийском лагере, когда сказал, что будет рядом. Как когда он держал меня верхом на лошади, чтобы я могла поспать в пути. Хотелось положиться на него, довериться. Несмотря на борьбу во мне моей сильной и независимой стороны, сейчас постепенно открывалась слабая часть, которая искренне нуждалась в опоре, в поддержке, в сильном и надёжном человеке рядом. И жуть как не хотелось теперь отпускать этого человека. Но время безжалостно, всему приходит конец.

— Мне нужно идти, Мира, — Хельвдан мягко отстранился. — Как бы я не хотел остаться, у меня целая гора дел. И долгое нахождение в твоей комнате может вызвать ненужные подозрения.

Он осторожно вытер мои мокрые щёки большими пальцами и, напоследок, нежно прижался губами ко лбу.

Уже у двери, он обернулся:

— И, Мира. Положись на меня, пожалуйста. Я лучше знаю Калантиэля. Не хочу, чтобы ты случайно сделала хуже. Он опасен и порой непредсказуем даже для меня.

После его ухода внутри осталась лишь пустота. Эмоции съели всё, что там было. Мне придётся положиться на Хельвдана де-Мирта. Придётся. Нельзя позволять себе вставлять ему палки в колёса. Нужно посоветоваться с Парисой! Она же хорошо знает и его, и Калантиэля, и Лею, в конце концов. Во всяком случае, хотя бы выслушает и поможет обуздать беспокойный разум.

22

— Париса! Я идиотка! — Я влетела на кухню, едва дыша — торопилась, пока меня кто-нибудь не захотел остановить. — А ты где?

— Да тут я, — она на мгновение показалась из каморки вся перепачканная в муке и вернулась к своему занятию. — Мышь дыру в мешке прогрызла, убираюсь вот. Мне Лея передала, что случилось. Дело, конечно, дрянь, но ничего! Выпутаемся, моя хорошая! — весело пролепетала женщина.

А я вот не разделяла её оптимизма.

— Да не в этом дело, — перебила Парису. — Тут кое-что похуже!

— Похуже? — Париса вышла на кухню, наспех вытерла руки и лицо о фартук и поставила чайник на тлеющие в печи угли. — Сейчас чайку сделаю, а ты давай, голуба моя, присаживайся и рассказывай, что уже стряслось?

— С чего бы начать… — я призадумалась, опуская пятую точку на тонкую скамью у стола. — Мозгов у меня нет, вот с чего! Я Хельвдана сильно обидела, наговорила лишнего, по лицу ещё ударила…

— Ты что сделала? Ударила? — Париса резко бросила занятие чаем и повернулась ко мне, брови её устремились вверх.

Ещё немного и того, гляди, пределы головы покинут.

А мне так паршиво стало. Огонь стыда прокатился от пят до самой макушки. И, хоть в голосе женщины не было укора, а только искреннее удивление, мне хотелось забраться под стол и просидеть там до конца дней своих.

— Я знаю, я тупица. Я не разобралась как следует, сразу обвинила, а потом он… он… — воспоминания о поцелуе замелькали перед глазами, сердце гулко забилось о рёбра, щёки моментально вспыхнули.

Я закрыла лицо руками, но это не помогло. Казалось, что я вся пылаю ярким алым цветом и сливаюсь с клятым платьем.

— Да что, в конце концов, произошло? — женщина не выдержала, села рядом и силой оттянула мои руки от лица, чтобы взглянуть в глаза.

— Я подумала, что это он сдал меня Калантиэлю. В тот момент я не нашла другого объяснения происходящему.

Я рассказала Парисе о реакции де-Мирта, об ужине у Императора и о том, что произошло уже после в комнате. Париса молча и очень вдумчиво выслушивала, иногда лишь коротко кивая.

— Ясно, моя хорошая. Нервы у тебя сейчас не в порядке, потому что свалилось на твою головушку слишком много. Гораздо больше, чем она может переварить за раз. — Париса мягко сжала мои ладони, и враз стало легче, отступило то титаническое напряжение, отступил страх, что меня осудят и я останусь одна в замке, одна против всех.

— Я думала, ты ругать меня будешь, — неловко заёрзала на скамье.

— Да за что же? Что ты влюбилась, и в голове каша? А-ха-ха-ха! — раскатистый смех разошёлся по помещению. — Ну, насмешила! Да оно ж всегда так поначалу. Чем быстрее перестанешь сопротивляться своим чувствам, тем быстрее пройдет «кисель вместо мозгов», — она ободряюще улыбнулась и погладила по руке.

Вода в чайнике активно забурлила, брызги шумно тушили угли. Кухарка наспех набросала трав в деревянные чашки, залила кипятком и вернулась на своё место с горячими напитками.

— Вот что, голуба. Значит, раз у тебя не сложилось доверие к Хельвдану за время вашего общения, я расскажу тебе о нём маленько. Хельвдан бы никогда не сдал тебя нашему Императору. Когда он был маленьким, то был единственным, кто дружил с Калантиэлем, но это не уберегло его от беды. Почивший в бою император Болдуил де-Сурт — отец нашего, прости Светлый Боже, Калантиэля — к старости лет умом тронулся, всё ему мерещились заговорщики и предатели. Отец и мать Хельвдана были близки к власти. Отец — правая рука императора, и мать, как его жена, тоже была много где задействована в делах империи, хоть и больше в «женских», но в совете участвовала. И вот старому императору показалось, что они решили его свергнуть. Ну, и… казнил он их, прямо у их маленького сына на глазах, а Хельвдана оставил жить только потому, что Калантиэль слёзно выпрашивал. Старший де-Сурт сына очень любил, баловал, не мог оставить без единственного друга, с которым тот мог общаться. Казалось бы, Хельвдан должен чтить и любить нашего Повелителя за спасение, но… — она сделала глоток чая. — Но проблема в том, что Калантиэль уже сейчас смахивает на отца, и Хельвдану очень не нравится, что происходит и в голове Императора, и в Иллемане из-за его выкидонов. Он не может в открытую выступать против, но с позиции друга и верного помощника может контролировать и направлять его, хотя бы пока тот прислушивается и поддаётся. Он уже давно не питает к этому паршивцу тёплых чувств.

— Выходит, он просто привязан к нему из-за чувства долга? Чтобы не дать натворить дел…

— Да, и чтобы чтить память о родителях. Он не забыл, он очень хорошо помнит. И ждёт подходящего времени, чтобы поквитаться за их бессмысленную смерть. Они ж и правда ничего дурного не замышляли и старались для блага нашей империи. На редкость порядочные люди у власти, да и просто как люди, и Хельвдан весь в них. Так что, девочка моя, не думай о нём плохо.

Теперь я чувствовала себя ещё большей дурой.

— Как мне теперь в глаза ему смотреть, Париса? После всего, что я натворила, его не отвернуло от меня, он даже не злился особо, признался в чувствах, целовал, утешал…

А лучше бы разозлился и послал меня куда подальше. Осознание силы боли, которую я ему причинила, тяжёлым камнем упало на плечи.

— Ох, Мира, — Париса сжала кружку в руках, посмотрела в тёмный омут отвара. — Он влюбился в тебя, сильно. Вижу по глазам. И раз так уж получилось, то чувства его вряд ли что поменяет. Он может разозлиться, внешне быть холодным и отстранённым, но не перестанет оберегать и беспокоиться. Вот уже… И что мне с вами двумя делать?

— А как же Лея?

— А что Лея?

— Ну, она же любит его. И невеста всё-таки.

— А он любит тебя, а ты любишь его. И что теперь, нам всем отречься от чувств, чтобы в мире не пострадала ни одна Лея? — Париса хмыкнула. — Переживёт! Но пока что ей об этом знать не обязательно.

В комнату я возвращалась с полным раздраем в душе. Вот, что имела в виду Париса, когда говорила, что мы с ним похожи. Он тоже рано лишился родителей и ищет справедливости. И поступает всегда по совести. А ещё держит на своих плечах так много ответственности. И я добавляю ему только больше проблем. Потому что… влюблён… в меня. Не может не быть рядом… Как в это поверить? Как осознать, что это действительно происходит со мной? И как успокоить неугомонную совесть, что бьёт по голове молотком каждый раз, когда я смею думать о Хельвдане, как о своём мужчине? Париса, как всегда, права — мне нужно просто принять чувства как факт и перестать выносить мозги и себе, и ему. В конце концов, переживания не помогают решить проблемы, а только увеличивают их количество.

— О! Здравствуй, Мирана… верно? — навстречу из-за угла выплыла молодая высокая брюнетка, прерывая размышления.

Её наряд мало чем отличался от первоначального варианта моего платья, подаренного Калантиэлем, и совсем не оставлял места для фантазии. Стало быть, наложница. И что же ей надо от меня?

— Да что ты такая перепуганная? Просто хочу познакомиться с новенькой и помочь влиться в коллектив. Я — Шайла, первая и главная наложница Повелителя, — пропела она нежно. — Его Величество в основном проводит вечера со мной, но, если будешь себя хорошо проявлять, замолвлю за тебя словечко — будешь попадать к нему чаще остальных в дни, когда я сама не могу.

— А с чего тебе со мной знакомиться? Я не наложница вообще-то, — буркнула недовольно.

Меня что, уже весь замок прописал в куртизанки для этого сноба патлатого⁈

— Вот как? Только прибыла, а уже поставила себя выше всех?

Сил спорить у меня совершенно не было. Буду ещё каждому встречному доказывать что-то! Один раз сказала, что не наложница, если человек не поверил — это его проблема! Не моя!

— Не строй иллюзий! Знаешь, сколько у нас таких было, которые думали, что особенные, что с ними Калантиэль изменится, остепенится. Ха! И где они все? Это я первой приняла его суть, за что он меня и ценит. Я поняла его, смотрю на мир так же, как и он, поэтому стала первой среди всех…

Дослушивать этот бред не стала, молча пошла дальше под недовольные причитания Шайлы. И только плюхнувшись на мягкие перины в своей комнате смогла вздохнуть с облегчением. Наконец-то, кошмарный день позади, хвала богам.

23

Снег крупными хлопьями опускался на неспокойные волны и мгновенно растворялся в тёмных водах. Приятная ласковая летняя лазурь осталась лишь в памяти, уступая место мрачной бескрайней серости зимнего океана. Вот холода добрались и до Юго-Запада материка. И никаких тебе белых мягких сугробов, хрустящих под ногами тропинок, наспех протоптанных нетерпеливой до радостных зимних игр детворой. Всё тает быстрее, чем метель успевает насыпать. Серо. Мокро. Уныло.

Я стояла облокотившись на подоконник и разглядывала меланхоличный пейзаж. То ли он вгонял меня в лёгкую апатию, то ли тоска по родным заснеженным горам и лесу, то ли приближение бала в честь помолвки Хельвдана и Леи. Через несколько часов начнут собираться гости со всей империи.

Я держала в руке два смятых письма. Одно из них — приглашение на бал в качестве сопровождения Его Величества. Чёрный конверт с вычурными серебристыми узорами и сургучной печатью с оттиском личного символа Калантиэля. Не распечатывая, уже знаешь от кого и зачем. Этот чёрт патлатый зачастил меня к себе звать. Каждый совместный ужин превращался в самый настоящий фарс, который нравился Калантиэлю, раззадоривал его, но и позволял мне держать дистанцию, которую Император всё пытался при каждой возможности сократить. Я больше его так не боялась, но играла этот страх, чтобы он продолжать думать, что я у него на крючке и никуда не денусь. А теперь это приглашение. Одно дело, когда подобные игры не выходят за рамки закрытых личных разборок, пусть даже весь замок обсуждает нерадивую наложницу, которая сама себя таковой не считает. Но показаться на масштабном мероприятии и показать себя спутницей Калантиэля на весь высший свет Иллеманы⁈ Это уже слишком!

Второе письмо было из дома. Вэн помог мне тайно передать несколько писем домой в обход стражи и в тайне от Калантиэля. Должны же они знать, что я жива и здорова. И вот, наконец-то, ответ. Когда я читала строки, выведенные идеальным изящным почерком Сальвии, сердце сжималось в комок и не хотело расправляться обратно. Нет, дома всё было хорошо! Просто я безумно скучала. В своих путешествиях по работе я была слишком занята для этого, не было ни сил, ни времени думать о расставании с родными. А здесь дни и ночи проходили напролёт в одном месте, не находилось увлекательных занятий, которые бы не наскучили за день-два, а мысли о родном крае согревали и сжигали душу одновременно.

Хельвдан… Он так и не отказался от идеи расторгнуть помолвку прямо на балу. И я должна бы радоваться, что он перейдёт в статус свободного мужчины, но нехорошее предчувствие нарастало всё больше. А что будет после? Вдруг Лея обозлится и вздумает сделать какую-нибудь глупость. И Калантиэль не дурак, вероятно, догадается в чём дело.

С этими тревожными мыслями пошла собираться. На кресле раскинулось огромной розовой пышной кучей то самое платье, что Анаих-Риз купил для меня на рынке. Это уже самая натуральная издёвка! Уж лучше кандалы, чем напялить на себя подобную гору безвкусицы. Я принялась искать в столике ножницы и нитки. А что! В прошлый раз тоже пришлось немного постараться, чтобы выглядеть сносно! Что мешает в этот раз поступить так же?

И я принялась самозабвенно перебирать сотни полупрозрачных слоёв, беспощадно отсекать лишнее, оставляя лишь несколько воздушных прослоек, чтобы платье казалось ещё невесомее, и при этом скрывало от глаз всё, что должно скрывать. Так-так. Из остатков было бы неплохо сделать прозрачные объёмные рукава, чтобы добавить немножечко строгости и целомудрия в образ.

Ткань летела во все стороны, катушки ниток были разбросаны по полу, и в центре всего этого безобразия сидела я, с великолепным творением в руках. Немного распихав бардак, встала, повертела платье на весу и довольная результатом стала переодеваться. Село как родное! Я больше не была похожа в нём на торт, вышло довольно элегантно и необычно. Если уж и привлекать внимание своей персоной подле Повелителя, то лучше при этом походить на юную скромную принцессу, а не на вульгарную наложницу, что всеми силами пытается привлечь внимание. Калантиэлю гарантированно не понравится новый вариант. Уже представляю, как он будет испепелять меня взглядом весь вечер! Интересно, а понравится ли Хельвдану? Надеюсь, он оценит мои старания сохранить достоинство даже в столь затруднительном положении…

Покрутилась ещё немного у зеркала, потёрла пальцем подбородок. Чего-то не хватает. Чего-то аристократически утончённого. Схватила с пола отрезок ткани, обернула вокруг шеи… Идеально! Следом на ноги надела белые туфли на низком каблучке. Довольно удобные, стоит признать.

— Госпожа! Вы что это здесь… — старая служанка схватилась за сердце, застав комнату в разрухе. — О Светлый Боже! Платье! — перевела она строгий взгляд на меня.

Я мягко улыбнулась женщине.

— О, не переживайте! Я всё уберу, — заверила её. — А платье в таком варианте больше похоже на платье леди, нежели изначальный его вариант. Ну согласитесь! — Я изящно крутанулась на месте и присела в реверансе.

Немного отойдя от шока, излишне худая старушка оценивающе пригляделась.

— А знаете, госпожа, и правда. Так вам больше к лицу, — она опустилась до тихого шёпота, подходя ближе. — Я рада, что Вы сохраняете свою личность, не продавливаетесь под мужские капризы. Вы молодец, госпожа.

И хоть строгий вид не сходил с её лица, она умудрилась мне подмигнуть. Неожиданно.

Женщина помогла мне с причёской, шнуровкой на корсете и с тем, чтобы убрать разбросанные материалы в аккуратную кучку. Время близилось к вечеру. Первые кареты уже начали подъезжать на площадь у входа во дворец. Я в последний раз бросила взгляд в окно, глубоко вдохнула и…

— Выйди, — дверь распахнулась, на пороге стоял Калантиэль.

Служанка словно тень скользнула за спину Императора и исчезла, прикрыв дверь. Я же безмолвно разглядывала наряд Калантиэля, в ожидании объяснений причин неожиданного визита. Как всегда, чёрный строгий костюм, острые наплечники, высокий воротник тонкого плаща, камзол, расшитый серебром, высокие натёртые до блеска сапоги. На голове красовалась изысканная корона из тёмного золота, украшенная рубинами и обсидианами, тонкие шпили которой больше походили на готический замок Лайгора. Себя-то он одевает великолепно, а мне подкидывает тряпки, купленные на базаре дикарями. Супер вообще!

— Я решил, что раз ты моя спутница на этот вечер, то было бы чудесно появиться вместе, моя птичка, — ухмылка хищника на его лице уже не пугала, так я к ней привыкла. Но он впервые пришёл в мою комнату, на мою территорию, где раньше я могла чувствовать себя в безопасности. Хотя, о чём это я, здесь всё его собственность, для него нет закрытых дверей. — Вижу, ты уже подготовилась, — он покосился на кучку ошмётков платья в углу. — Надо бы приказать убрать отсюда принадлежности для шитья.

— Что, снова не понравилось? — театрально надула губки. — А ведь так хорошо получилось, так изящно. Я лишь хотела соответствовать Вам, мой Повелитель.

Он медленно приблизился, а у меня сердце замерло, как замирало каждый раз, когда он оказывался слишком близко. Тонкие пальцы скользнули по плечу сквозь тонкую ткань, прошлись по импровизированному платку, второй рукой он попытался притянуть меня к себе за талию, но я успела увернуться и отскочить.

— А-ха-ха! — он тут же расхохотался. — Ты такая недотрога, подарочек. Как же ты будешь со мной танцевать?

— А кто сказал, что я буду с Вами танцевать?

— Я, — взгляд его тут же помрачнел. — А ты с кем-то другим собралась танцевать?

— А что, не имею права? Я свободный человек. Есть Вэн, есть де-Мирт, есть Тобс в конце концов. Они мои друзья.

— Нет. Это не прилично. Ты сопровождаешь меня. Танец с другим будет публичным оскорблением, — отчеканил Калантиэль.

— Это бал, или тюрьма?

— Это и твоя репутация, птичка! Ты хочешь, чтобы о тебе говорили как о загадочной аристократке, что завоевала сердце Императора, или как о новой распутной наложнице, которая пытается через его постель найти выгодную партию среди высоких чинов? — он бросил жёсткий взгляд, губы поджались в тонкую линию.

— К Вашему сведению, мне неприятны обе роли. Предпочитаю оставаться свободным человеком, не обременённым глупыми условностями, — зыркнула недовольно на этого тиранища. — Пойдёмте, Повелитель. Гости ждут появления своего правителя.

Он прожёг меня испепеляющим взглядом, сложил руки за спиной и двинулся по коридорам. Так быстро шёл, что приходилось чуть ли не бежать следом.

— Да стойте же Вы… — пыталась не отставать от Калантиэля, сбегая вниз по лестнице. Собрала подол платья в руки, но даже после переделки он был довольно пышным и мешал обзору. Я просто не видела, куда ступаю. — Куда Вы так торопитесь⁈

Носок туфельки не нашёл край ступеньки. Тихий вскрик. Картинки перед глазами сменялись в замедлении. И вот я в кольце крепких рук, утыкаюсь носом в копну огненных волос, что пахнут летним лугом.

— Не ушиблась? — донеслось серьёзное сверху.

— Нет, — попыталась тут же отстраниться, но мужчина не спешил меня отпускать.

— Замечательно, моя непокорная птичка.

Спустя секунду он уже нёс меня на руках, и опустил на землю лишь перед высоченной двустворчатой дверью. А я даже не пыталась сопротивляться — знаю, что бесполезно. Из зала уже доносились голоса, играла музыка. Калантиэль приосанился, протянул руку в приглашающем жесте.

— Готова?

Я промолчала, на что Император лишь усмехнулся. А что я могла ответить? Конечно, не готова. Я бы предпочла вообще здесь не находиться сегодня, а спокойно переждать этот вечер в своей уютной комнатке или с Парисой на кухне. Помогла бы ей, отвлеклась от насущных тревог.

Осторожно взяла Калантиэля пол локоть. Он в очередной раз хищно оскалился, кивнул стражникам, и те спешно ринулись впустить нас на праздник. Музыка стихла, громкий неприятный мужской голос огласил:

— Леди и господа! Его Величество Император Иллеманы Калантиэль де-Сурт в сопровождении очаровательной госпожи Мираны.

Воздух вокруг сгустился, каждый шаг давался всё сложнее, будто захожу в вязкий кисель. Сотни глаз оценивающе впились в мою скромную персону. Во взглядах дам отчётливо читалось пренебрежение, мужчины же в большинстве своём не стесняясь спутниц взирали крайне заинтересовано.

— Ты составляешь мне конкуренцию, подарочек. Все они должны были пожирать взглядами меня, — с долей раздражения усмехнулся Император. — Наивные болваны думают, что смогут заполучить тебя после того, как ты мне надоешь. Их ждёт разочарование, — шепнул уже мне на ухо.

А меня передёрнуло. Нет, как же это мерзко! Я не кусок мяса и не собственность, но сотни людей, включая Калантиэля, уже успели поделить меня и придумать, что будут делать со своей добычей.

— Первый танец нового года! — объявил тот же неприятный голос, и сразу после зазвучала музыка.

Народ медленно расступился из центра зала. Остался лишь десяток пар, готовых разделить с нами традиционный танец начала года.

Калантиэль рывком прижал меня к себе, крепко обхватив за талию. Воздух из лёгких враз выбило. Горячая ладонь прожигала платье, добираясь жаром до кожи. Медленная тягучая мелодия разжижала пространство так, что окружение смазалось в кашу. Простой медленный вальс. Поворот за поворотом. Шуршание длинных платьев вокруг. И невыносимо пристальный взгляд, пробирающий до костей, до дрожи, до мурашек. Я пыталась изо всех сил абстрагироваться, но Калантиэль то и дело сжимал крепче мою ладонь, слегка проводил пальцами по спине, вынуждая меня обратить на него внимание, смотреть на него. На тонких губах застыла насмешка, хищные глаза излучали предвкушение и наслаждение моментом. Чувство безысходности пробиралось под кожу неприятным холодком. Мне так не нравилось то, что происходит, и я не могла просто взять и уйти.

Наконец, музыка стихла. Но Калантиэль не сразу выпустил меня из своих рук.

— Спасибо, подарочек, что не оттоптала мне вторую ногу, — опять, гад, издевается! Знает же, что я ни разу на балах не была. — Жду тебя после этого замечательного вечера у себя. А пока иди, развлекайся, но, смотри мне, чтобы без сюрпризов! Держись от незнакомых мужчин подальше! — настоятельно предупредил, склонил голову и удалился к трону.

Я сиротливо оглянулась по сторонам в поисках знакомых лиц.

24

Снова на весь зал разразилась музыка, и я поспешила уйти подальше от танцевальной площадки, чтобы не нарваться на потенциальных кавалеров. Император занял место на своём роскошном чёрно-золотом троне, свысока наблюдая за действом, с интересом ожидая, кто же с кем встанет в пары на этот раз. Хельвдан мрачно выглядывал из-за плеча Калантиэля. Его губы сжались в тонкую полоску, а напряжённые брови образовали небольшую складку на переносице. Наверное, думал о том, какую речь будет говорить, когда будет объявлена помолвка с Леей. Да и мне что-то было не по себе от предстоящего события. Как он будет выкручиваться, чтобы не вызвать гнев Императора?

Я почувствовала, как руки сами крепко сжались в кулаки. Так-так. Нужно было срочно отвлечься и успокоиться. Куда бы пойти… О! Вэн! Парень одиноко скучал в самом углу у небольшого столика с шампанским. Он лениво покручивал напиток в своём бокале и потягивал время от времени, кидая рассеянные взгляды то в одну, то в другую сторону. Обойдя половину зала, подошла к нему сзади и легонько тронула за плечо.

Момент, и он жёстко схватил меня за руку. Я осеклась, но высвободить руку уже не смогла и лишь растерянно хлопала ресницами, глядя на парня.

— А, ой! Прости, Мира. Рефлексы, — парень неловко отвёл взгляд, отпуская руку.

— Да ничего. Бывает, — добродушно ответила, давая понять, что не обижаюсь. А сама потёрла запястье. Больно же! — А ты чего не танцуешь? Столько свободных девушек, на любой вкус — выбирай, кого хочешь и сколько хочешь.

— Не хочется, — он повернулся к залу и снова принялся бросать брезгливые взгляды во все стороны.

— А чего угрюмый такой?

Вэн тяжело вздохнул.

— Расскажешь? — я заглянула ему в глаза самым жалобным взглядом.

— Просто настроения нет.

— Так уж просто? — не поверила ему.

— Да.

— Ну Вэ-э-эн! — недовольно буркнула.

— Мира, у тебя своих проблем хватает. Зачем тебе мои ещё?

— Как раз таки, чтобы отвлечься! — раздражённо выпалила. — А ещё вижу, что у тебя не всё в порядке. Друг ты мне или кто в конце концов⁈

Вэн ошарашенно посмотрел на меня. Ой, можно сказать, я ему в любви призналась!

— Ну что ты так смотришь? Рассказывай давай, почему молодой милый парень не может на таком пышном балу себе красивую девушку подцепить? — по-хозяйски взяла его под локоть.

— Да кого тут цеплять? Одни фифы, половина из которых любовницы Императора, — перешёл на шёпот Вэн, чтобы нас не услышали, но презрение в его словах ощущалось даже так. — Точнее, или были ими когда-то, или мечтают об этом. Их интересует красивая жизнь, богатство, балы, дорогие наряды с украшениями и статус. А что я им могу дать? Да даже если бы было, что предложить, зачем мне они? Я искренности хочу, а не притворных любезностей ради эгоистичных целей, — он недовольно фыркнул куда-то в сторону.

В очередной раз поразилась, какой у Хельвдана талант, собирать вокруг себя замечательных людей. Раньше думала, что здесь все до единого высокомерные выскочки, слабые до денег и безразличные к морали и совести. Слепые до бед простого народа «великие деятели». Но слепой оказалась я.

— Вэн, слушай! — на меня внезапно снизошло озарение. — У тебя бывают выходные? Ну или командировки там?

— Ну, да, — удивился парень резкой смене темы, в его глазах читался немой вопрос. — Скоро будут увольнительные. А что?

— Отлично! А как надолго? И скоро — это когда?

— Не знаю. Могу попросить у господина де-Мирта, он отпустит по возможности в ближайшее время. Так что ты хотела?

— Я письмо написала домой, очень важное, хочу тебя попросить доставить. Лично.

— Так есть же посыльные, — недоумевал парень. — Я уже передавал. Там свои люди, сохранят всё в секрете.

— Да нет, так не пойдёт. Нет-нет! Ты не подумай! — поспешила заверить парня в том, что нет никаких злых умыслов, увидев его подозрительное выражение лица. — Просто там кое-что личное для сестры. Деликатная женская тема. Боюсь, такое я смогу только о-о-очень близкому другу доверить, — смущённо опустила взгляд, дабы придать убедительности словам.

А на деле тихонько злорадствовала внутри себя: не только тебе, Сальвия, сводничеством заниматься!

— Ну, если так сильно надо, съезжу, — расслабился парень. — Всё равно бы дома сидел да тренировался безвылазно, а так развеюсь, может, ещё какие поручения развезу от господина де-Мирта.

— Вот и отлично! Спасибо! — чмокнула Вэна в щёку, наплевав на все приличия, и широко улыбнулась. — Ты лучший друг!

Он ответил подняв лишь уголки губ.

— Я тебе расскажу, куда можно будет сходить в нашей глухомани, чтобы для тебя это маленькое дельце не стало обузой. Мест мало, но зато как там красиво! — стала наиграно восхищаться я, уже предвкушая, как Сальви будет ему экскурсию проводить. — Тебе правда понравится. Сможешь отдохнуть немного. Меня только одно волнует.

— Что? — удивился Вэн.

— Ну, как что. Равнина!

— Почему? — а вот теперь он напрягся.

— Ну, ты сам знаешь. Тебе, наверное, не хотелось бы лишний раз там бывать.

А тот в ответ хитро хмыкнул. Странный!

— Думаешь из Валлона только один путь к другим провинциям?

— А разве нет? — изумилась я.

— Конечно, нет, — уже более явно и довольно улыбнулся парень, ощущая свою важность. — Иначе как бы срочные письма так быстро доставлялись! Только знают о нём десятка два человек, не больше. Но я тебе ничего не говорил, — тут же театрально осёкся.

Вот так да! Работала посыльной и не знала о других путях доставки. А сколько было выгодных дорогих заказов в столицу, которые пришлось отклонить! Даже обидно. Но причины секрета понятны: если о другой, более быстрой и простой, дороге узнают беорхийцы — это даст им огромное преимущество и дополнительный вариант для наступления в случае войны.

— Я всё понимаю. Можешь рассчитывать на моё молчание. И извини, если моя просьба тебе в тягость. Я передам в письме своим, чтобы хорошенько тебя развлекли и устроили отличный отдых, — подмигнула парню, а сама ликовала.

Ну а что? Сестра хоть и вертихвостка, но порядочная. Лишнего себе не позволяет. Это просто у нас в деревне нет хороших надёжных парней в достатке, а явится Вэн, может и получится что. Она же только играет в сердцеедку, а на деле мечтает о большой и искренней любви, одной на всю жизнь. Как и Вэн.

Раздался громкий трёхкратный стук. Калантиэль встал со своего места и широко распахнул руки. Все, кто был в зале, моментально повернули головы в сторону трона.

— Дорогие гости! — начал речь Император.

Я сильно напряглась. Скачок адреналина огнём прошёлся по венам. Весёлое настроение улетучилось мгновенно. К горлу подкатил ком, во рту пересохло. Я схватила бокал со столика и залпом осушила. Вэн понимающе сжал мою руку. Но он не знал, из-за чего именно я сейчас так нервничала. И это самое сейчас начнётся!

— Все вы с нетерпением ждали главное событие года! Не скрою гордости — это лучший бал, что мне доводилось видеть за мои скромные года! — он величественно задрал подбородок.

Каждый акцент Калантиэля заставлял вздрагивать. Сердце бешено колотилось в ожидании. Когда же он скажет?

— Я благодарен каждому, кто принял приглашение. Ведь именно вы делаете праздник ярким и наполненным жизнью!

Толпа одобрительно загудела, барышни тихонько похлопали веерами по ладошке в знак согласия.

— Хочу пожелать вам всем, господа, весь следующий год жить в достатке, властвовать над своей судьбой и, — он сделал драматическую паузу, хищно оглядывая всех. А затем остановил взгляд на мне и, ухмыльнувшись, продолжил, — найти свою любовь.

Меня пробрала дрожь и захотелось провалиться сквозь землю. Не хочу, чтобы на меня смотрели, как на очередную подстилку «Его Величества», а он делает всё для этого!

Калантиэль прижал кулак к груди и коротко поклонился гостям, словно артист на сцене. Да когда же, чёрт возьми, ты уже начнёшь говорить по делу! Только сейчас заметила, что искусала в кровь нижнюю губу.

— Кстати, о любви! — гости готовились уже было аплодировать пламенной речи, но вновь заинтересованно вперили взгляды в Императора. — Сегодня у нас с вами двойной повод для праздника! Не только конец года, но и помолвка моего давнего друга! — Калантиэль подозвал Хельвдана и Лею к себе. Хельвдан был чернее ночи, на суровом лице не отражалось ничего, кроме напряжения, чего не скажешь о Лее. Девушка выпорхнула из толпы в нежно-бирюзовом платье, счастливая, окрылённая, невероятно красивая. Серые наряды прислуги хорошо скрывали хрупкую фигуру, а сейчас можно было оценить по достоинству её утончённость. На мгновение в голове промелькнула мысль, что Хельвдан делает огромную ошибку, отвергая девушку. Она великолепна, и как никто лучше подходит ему.

Все внутренности сжались, неприятный холодок пробежался по позвоночнику. Нутро вопило от ужаса. Будто сейчас произойдёт что-то неправильное и непоправимое! И я ничего не могу сделать!

Вэн обеспокоенно погладил меня пальцами по тыльной стороне ладони.

— Мира, ты в порядке? Ты вся бледная, — тихонько шепнул.

— Не знаю, — неуверенно промямлила в ответ.

— Пойдём выйдем, подышишь, — парень бережно обхватил меня за плечо и повёл из зала.

Я пыталась сопротивляться, упираясь ногами в пол, но он упёрто меня тащил к выходу.

— Вэн, нет!

— Не бойся. Ничего не пропустим. Просто поднимемся на уединённый балкончик, самый верхний, видишь? — Вэн махнул головой наверх. — Там никто ничего не увидит, сможешь выпустить пар. А то лопнешь сейчас!

Мы вышли в широкий коридор, устланный тёмным бордовым ковром, и свернули на белую мраморную лестницу, что вела наверх. Даже здесь было слышно, что творится в зале.

Доносился громкий голос Калантиэля:

— Поприветствуйте юную красавицу невесту Лею Моранго.

Громкий шум аплодисментов взорвался, казалось внутри меня, разрывая на куски сердце.

— Я хочу кое-что сказать, — перебил ликование толпы де-Мирт. — Помолвки не будет.

Вот так сразу и в лоб? Не мог хотя бы смягчить как-то? Я споткнулась, но Вэн удержал. В зале воцарилась мёртвая тишина. Мы одолели уже два пролёта, а молчание затянулось, и ещё никто его не посмел нарушить.

— Это была ошибка, я не хочу портить жизнь юной девушке, — всё же решился продолжить де-Мирт.

Надеюсь, он не скажет о таинственной другой? Это будет провал!

— Я не буду тешить вас и себя надеждами и скажу прямо. Ситуация с нашими известными врагами сейчас не лучшая. Если со мной что-то произойдёт, что вполне вероятно, я не хотел бы оставить вдовой молодую красивую девушку. Она достойна счастья с человеком, который будет рядом, а не в постоянных опасных разъездах. Я хочу и должен думать о безопасности нашей Иллеманы, а не отвлекаться на мысли о бедной девочке, которая проливает слёзы, дожидаясь меня в пустом дворце. Надеюсь на ваше понимание. Прости Лея, так будет лучше, — голос Хельвдана звучал будто из другой реальности.

Мы оказались у двери на балкончик. А я даже не помнила, как шла, так внимательно ловила каждое слово. Он ответил достойно, хоть и подпортил людям праздник. Но с другой стороны… А как можно было его не испортить, привселюдно разрывая помолвку на самом крупном балу года. И упоминая надвигающуюся войну… Но… Лея вышла в свет, её заметили богатенькие аристократы. Кто-нибудь да утешит бедную брошенную почти невесту в своих объятиях. Вздохнуть с облегчением не удалось. Невнятная тревога никуда не делась почему-то.

— Мира, ты из-за этого так нервничаешь? Из-за господина де-Мирта? — Вэн слегка тряхнул меня за плечи.

— Что-о-о? Н-нет! — совсем неправдоподобно заикалась я.

— Между вами что-то есть, — загадочно протянул парень, пристально вглядываясь в мои глаза, будто хотел в саму душу проникнуть и выведать там правду.

— Вэн, нет! Прошу! — я жалобно посмотрела на дверь.

— Ну мне-то ты можешь довериться, — обиделся он. — Дружба работает в обе стороны, вообще-то.

— Давай потом поговорим об этом. Я всё-всё расскажу, — не унималась я. — Давай зайдём, мне тут очень неспокойно.

Парень лишь кивнул в ответ и направился к двери.

Как Калантиэль успокаивал гостей и переводил тему я уже не слушала и не обращала внимания. Мы открыли дверь, и я буквально влетела на балкончик, столкнувшись с какой-то тенью. Здесь было довольно темно, и я не сразу поняла, что напоролась на человека. А потом до сознания дошла боль от живота. Я шагнула назад и упала в руки Вэна. Он что-то кричал, но слова доносились невнятные, будто сквозь густой туман, а глаза постепенно застилала тьма.

25

Хельвдан

— Ну и какого чёрта, де-Мирт? — Калантиэль негодовал. — Как это понимать?

Он стоял, опираясь на стол двумя руками, и просто таки пылал яростью. Глаза налились неестественной краснотой, отчего можно было подумать, что он не спал месяц, хотя бессонной была лишь одна ночь. Можно его понять. Я бы так же злился, попади в мой дворец наёмный убийца, который пришёл по мою душу.

— Я не снимаю с себя ответственность. Мы расследу…

— Меня! Могли! Убить! — выкрикнул, жёстко перебив меня. — Ты это понимаешь? Если бы Мирана за каким-то чёртом не попёрлась на тот клятый Тёмным Богом балкон, я был бы уже мёртв, твою мать!

— Никто не умер, а Мирана поправится, — говорил твёрдо, но внутри разрывало от злости. Я допустил, что под удар попала Мира, а не Калантиэль. От его смерти я бы вряд ли так расстроился, как от ранения моей девочки. На сердце накатывала ледяная волна при каждой мысли о чудовищном происшествии. — Я найду откуда растут ноги, и больше эта ошибка не повторится. За ночь мои люди прочесали весь дворец, вся прислуга опрошена, все гости отправлены в город в постоялые дворы, убийца мёртв, и я найду след.

— Что происходит? — Калантиэль плюхнулся в кожаное кресло и заговорил уже более спокойно. — Что, мой друг любезный, с тобой происходит?

— Мы все люди, Кал, каждый может ошибиться. Моя ошибка была серьёзной, но я ещё имею шанс её исправить.

— Не-е-ет. Я о причинах спрашиваю. Что заставляет тебя так отвлекаться? Неужели разрыв долгожданной помолвки пошатнул твою хвалёную непоколебимость? За что же ты так с бедной девочкой? А? Может дело в том, что появилась другая? А почему я об этом не знаю? Почему твои душевные терзания мешают твоей работе⁈ Почему ты не можешь поговорить об этом со мной? Как прежде. Или… Постой… Я сам отвечу, — он вскочил с кресла, нервно дёрнул бровью и вышел из-за стола. — Конечно! Объект твоей страсти ночует в покоях фаворитки? Тех самых, лучших, что недалеко от моих. Конечно, ты не можешь рассказать лучшему другу, что желаешь его женщину.

Повисла гнетущая тишина, которую нарушал лишь глухой стук его каблуков о пол.

— Так, значит, мы соперники, дружочек? — Калантиэль расхаживал по кабинету из угла в угол.

— Я отменил помолвку не поэтому, — почти не соврал. — Она изначально была плохой идеей. Просто я понял это только сейчас.

— Я не слеп и не глуп, Хельвдан. Я вижу, как она смотрит на тебя, как ты смотришь на неё, и как она смотрит на меня, — он скривился.

— Ты же не веришь в любовь.

— Не верю, — но раздражение в интонации и в каждом жесте говорило обратное.

— Зато я верю. И влюбился. Ещё задолго до прибытия во дворец. И стоит помнить, Кал, что она — не рабыня, нельзя её заставить быть твоим развлечением. Ты имеешь на неё столько же прав, сколько и я, и ты это сам прекрасно знаешь, — знаешь, иначе бы не стал ей подыгрывать и взял бы сразу, даже силой, если бы понадобилось. Но закон — есть закон, против него и ты не попрёшь, дорогой друг.

Как же захотелось врезать ему от всей души при мысли, что он мог бы её принуждать. Смыть кровью с лица самодовольство и спесь. Но нет, нужно держать себя в руках.

— Может, ты и прав, но у меня привилегий поболее будет, я могу предложить ей большее. Я красив, богат, у меня безграничная власть, я могу дать ей абсолютно всё, чего ей захочется! Да зачем ты ей вообще сдался? Что у тебя есть такого, чего нет у меня⁈ — в нём говорили уязвлённая гордость и бессилие. Оказывается, чувствовать превосходство действительно приятно. — Я заставлю её полюбить меня! Она будет моей, де-Мирт! Слышишь? Моей!

— Кал, ты — правитель целой империи, а ведёшь себя как деспотичный ребёнок. Тебе не дают игрушку, и ты тиранишь всех вокруг, чтобы получить её наконец. Только это так не работает! Когда ты уже поймешь?

— Не смей! Так! Со мной! Разговаривать! — он резко обернулся, обжигая яростным взглядом. Почти ненавидящим.

— Я сейчас говорю как твой друг, а не как подчинённый. Твой единственный друг. Потому что только я смог вынести твой тяжёлый характер. Ты всегда был таким. Не помнишь? Неужели ты никогда не задумывался, почему другие дети со мной хотели общаться, а с тобой нет? Ты всё тот же ребенок, Калантиэль. Вечно на всех давишь, принуждаешь и ждёшь, что тебя будут любить просто так. Но принуждение вызывает только обратную реакцию.

— Заткнись! — он прижал уши руками.

— Не заткнусь.

— Заткнись… — его голос потух и стал совсем тихим.

— Кому, как не мне, открыть тебе глаза на правду. Ты — тиран. Может быть, в государственных делах это и хорошо в какой-то мере, но это уничтожает хорошее отношение к тебе, как к человеку. Ты взошёл на престол слишком молодым и неопытным. Тяжело выноси́ть этот груз, я понимаю. На публике ты всегда уверен в себе, всегда себя контролируешь, но я знаю правду, что за закрытой дверью ты ломаешься. Тебе стоит пересмотреть отношение к себе и к людям, которые тебя окружают.

Калантиэль подвис. Он нервно заламывал пальцы и смотрел сквозь пространство. Я даже сразу не заметил, как его лицо стало влажным. Мокрые дорожки прочертили путь от глаз к гладкому острому подбородку. В один миг грозный правитель превратился в того маленького мальчика, которого все сторонились, который сидел в саду под ивой, скрытый в её длинных ветвях, и плакал. Его отвергла девочка. Он лишь хотел поиграть с ней, но она предпочла «гадкого хулигана». Это была наша первая встреча, он смог мне довериться, не убежал, поделился со мной своей горечью. Я сыграл очень грязно, надавив на одну из самых болезненных для него точек, но нужно было напомнить, кто он на самом деле. Он заигрывается, теряя рассудок. Слишком рано его несёт по наклонной.

— Ты мне всё ещё друг? — внезапно хриплым голосом отозвался Калантиэль.

Сердце обожгло льдом. Именно эту фразу Болдуил де-Сурт сказал моему отцу перед тем, как принял решение о казни. Этот поступок Калантиэля был ещё подлее моего напоминания о детстве. Детские обиды ни в какое сравнение не идут со смертью родителей. Невиновных родителей. Я перестал чувствовать твердь под ногами, шквал ненависти объял с головой.

— А ты? Ты так сильно хочешь, чтобы я примкнул к тем мальчишкам, которые отвернулись от тебя из-за твоего скверного характера? Ты так упорно к этому стремишься, Кал. Хотя я всегда был рядом с тобой, что бы ты не вытворял. Я всегда давал тебе шанс. Столько шансов, сколько потребовалось, чтобы ты понял свою ошибку и исправил её. Так тебе ли во мне сомневаться⁈

Я сделал глубокий вдох и глубокий выдох, чтобы немного остыть.

— Просто перестань так давить. Люди не обязаны хотеть с тобой общаться. Тебе тоже нужно заслуживать их доверие и расположение. Дай ей свободу и право выбора. Она оценит.

— Она выберет тебя! — в голосе Калантиэля снова зарождалось тревожное раздражение.

— Ты не можешь этого знать. Не нам решать.

И я ушёл. Просто ушёл, оставив его наедине с новыми мыслями. Не было сил больше выносить напряжение, царившее в комнате. Не то, чтобы я сильно хотел, чтобы у Калантиэля получилось наладить общение с Мирой, но, если он будет продолжать вести себя как капризное дитя по отношению к ней, у нас с ней никогда ничего не получится. И он, зацикливаясь на ней, будет только больше тонуть в своём недуге. Сможет ли Калантиэль вообще выстоять против болезни своего отца? Он сходит с ума. В его мировоззрении происходят перемены в самое неудачное время, когда Беорхия скрыто объявила войну, перекладывая ответственность на нас, когда Иллемана больше всего нуждается в стабильности и твёрдом правлении. Я всегда старался выдерживать золотую середину между личными и государственными делами, но, кажется, что сейчас это уже невозможно. Как бы самому выдержать и не свихнуться.

То, как привычный порядок вещей рушился — однозначно пугало. Но изменения рано или поздно всё равно бы произошли. Остается лишь подстраиваться и придумывать лучшие варианты ходов, чтобы выплыть из этого бурного потока. Куда же он нас несёт? Куда?..

Я шёл к кабинету. Безумно хотелось бросить все дела и бежать в покои Миры, но сначала — раздать поручения. Вэн стоял у двери, неловко переминаясь с ноги на ногу, и старательно избегал зрительного контакта. Мне бы хотелось его обвинить и сбросить гнев, накопившийся за последние сутки, но он ведь не виноват.

— Господин де-Мирт, — тихо отозвался парень.

— Слушаю тебя, — нужно постараться не грубить, он не виноват. Не виноват!

Открыл дверь ключом и пригласил Вэна войти в кабинет вместе со мной. Лишних ушей нам не надо, а их после инцидента развелось. Ох уж это людское любопытство.

— Господин де-Мирт. Я… Я… Мне так жаль, — бедный, пожирал себя чувством вины.

— Вэн, — шумно втянул воздух. — Ты не должен себя винить, — как же трудно давались эти слова.

Так хотелось сказать вместо них: «Ты должен был её защитить! Любой ценой!». Но это неправильно.

— Нет! Это я потянул её на тот чёртов балкон! — парень уже начал распаляться. — Я должен был убедиться в безопасности, а потом уже пропускать её.

— Отставить, боец! — тот сразу вытянулся по струнке и замолчал. — Ты не знал. Никто не знал, что там мог быть убийца. Это моя оплошность. И только моя. За безопасность отвечаю я, в конце концов.

— Но…

— Никаких «но». Однако, если ты хочешь избавить себя от мук совести, можешь мне помочь.

— Я хотел попросить… — я вопросительно вскинул бровь, и он продолжил. — Я хотел бы выполнить просьбу Миры и доставить лично письмо её сестре. Если это возможно, я бы был благодарен за небольшие выходные. Я очень хочу сделать это, для неё. И могу ещё по вашим поручениям съездить куда нужно.

— Если тебе это поможет, я подпишу увольнительные раньше. Съезди, отдохни немного. Тебе не помешает. Только, чтобы никто не знал о её ранении, ясно?

Парень энергично закивал. Молодец, Хельвдан, не сорвался, даже смог порадовать юнца. Незачем ему, молодому, носить в душе такое бремя вины.

— Никто не узнает, клянусь честью воина! И спасибо Вам. Вы так много сделали для меня, и даёте мне второй шанс, хотя я вас подвёл. Я очень благодарен судьбе, что служу у Вас, — он стукнул себя кулаком в области сердца и коротко поклонился. Славный парень растёт.

— Постой, Вэн, — остановил его раньше, чем тот покинул комнату. — Прежде, чем ты пойдёшь собирать вещи, нужно разнести распоряжения начальнику личной императорской стражи, тюремщику, капитану Дарвэну и в городскую гвардию.

— Слушаюсь!

Я быстро собрал и заполнил нужные бумаги, подписал, проставил печати и вручил стопку Вэну. Теперь к Мире!

Я вошёл в её комнату с обжигающим страхом в горле. Она лежала под одеялом, бледная, морщилась от солнца, падающего прямо на лицо. Натянутые нервы гулко отзывались на каждый её вздох. Как хорошо, что стрела не задела органы, и яд не успел распространиться. Иначе тебя бы уже не было со мной, милая… Слава Светлому Богу, что ты жива, что ты поправишься.

26

Мирана

Яркий солнечный луч беспощадно прожигал дыру на лице. Я скривилась и попыталась скрыться от него под одеялом, но то почему-то не поддавалось.

— Мира! — тихий обеспокоенный голос раздался у самого лица, а лба коснулась тёплая рука.

Еле заставила себя разлепить глаза. Хельвдан. Он сидел на краю кровати, склонившись надо мной. Чёрные тени пролегли под глазами, губы сложились в тонкую жёсткую полоску.

— Ты как? Воды?

Таким нервным я его ещё не видела. Дёрганые движения, крайне напряжённое лицо, осипший голос. Что же случилось?

В ответ я утвердительно кивнула. Мужчина помог мне приподняться, быстро подхватил стакан воды с подноса на прикроватной тумбочке и поднёс к губам. Я сделала пару маленьких глотков и откинулась обратно на подушки. Тупая ноющая боль внизу живота нарастала от каждого движения, поэтому пришлось снова полностью расслабиться.

— Что случилось?

Память предательски не хотела мне выдавать подробности. Я помнила только Вэна, который тащил меня по лестнице наверх, наш разговор, а потом… туман. Будто ничего не было.

— Ты не помнишь? — голос его слегка дрожал.

— Помню, как шли по лестнице с Вэном, стояли у двери, а потом не помню. Он не рассказывал?

— Рассказал, конечно. Но было бы неплохо послушать и твою версию. Не напрягайся, — поспешил успокоить мужчина, заметив моё смятение. — Я ему доверяю. Если ты не помнишь — не мучай себя, не заставляй вспоминать насильно. Я тебе позже расскажу всё, что мне доложил Вэн. Но тебе нужно сначала немного восстановиться.

Выдохнула. Я была крайне благодарна, что он на меня не давит. Сидит весь такой взволнованный и заботливый, за руку держит. Ох! Он же отменил помолвку!

— Хельвдан! — неожиданно вскрикнула я.

Он сразу напрягся и стал до крайности серьёзен.

— Что?

— Хельвдан, ты отменил помолвку! — голос мой всё ещё звучал испуганно.

— Боги, Мира! — облегченно вздохнул. — Да, отменил.

— И что? И как Калантиэль и Лея к этому отнеслись? Тебе сильно перепало? — я пересилила себя и сжала руку Хельвдана, насколько смогла.

Вышло, конечно, очень слабо, но он заметил и начал поглаживать мои пальцы в ответ. Такая маленькая ласка, но сколько трепета вызвала. Даже боль слегка поутихла и выместилась порханием бабочек. Сальвия много раз упоминала об этом, но я и представить себе не могла, как оно ощущается. Странное чувство, но очень приятное. Волнительное. Сладкое.

— Мне сильно перепало от Парисы, — усмехнулся он. — За то, что поступил не слишком деликатно и рисковал своей головой перед Императором. Калантиэль отреагировал… Злился. Я удивился, что он не стал снова заводить старую излюбленную песню о том, что любовь — это ерунда, а брак — это удобство и выгода для двоих. Но ему и не до этого было после поку… Не важно.

Поку… что? Покушение? Из-за этого я в постели раненная и ни черта не помню⁈ Я было хотела перебить, но Хельвдан не дал этого сделать, продолжая.

— Лея, конечно, сильно расстроилась. Но Париса с ней поговорит и втолкует, почему для неё же так лучше. А чуть позже объявится целая толпа кандидатов на её сердце, и она вообще перестанет обо мне думать.

— Покушение? Ты это хотел сказать? — вернулась я к волнующему вопросу.

— Давай не сейчас, лучше отдохни, — глаза Хельвдана налились нездоровым блеском и потемнели.

— Прошу, расскажи, — взмолилась я.

Он закатил глаза. Будто прямо сейчас в его голове звучит: «Боги, за что мне это!»

— Ты не отстанешь, да? И будешь изводить себя тревожными мыслями? — обречённо выдохнул.

— Ты знаешь меня лучше, чем я думала.

— Да. А ещё я знаю… не важно, — на миг запнулся, но быстро продолжил. — На Калантиэля было покушение. И ты его сорвала, подставив себя под удар. Вы с Вэном не вовремя появились на балкончике, на котором скрывался убийца.

— И чем меня?..

— Отравленной стрелой, которая должна была попасть в Калантиэля. Вы застали стрелка врасплох, он растерялся и… воткнул в тебя эту чёртову стрелу. — На острых скулах заиграли желваки, взгляд стал колким. Хельвдан мастер в сдержанности, но сейчас не смог скрыть ни одну эмоцию. — Вэн должен был войти первым, — прорычал, не сдержав злость.

Так вот значит как всё было. В памяти всплыл чёрный силуэт на балконе, крики, и всё равно все воспоминания были туманными и невнятными. Голова начала болеть.

— Я думал, что потерял тебя, — тяжёлый вздох.

Рука скользнула вверх по моей руке, погладила шею, пальцы мягко коснулись лица.

— Я не смог защитить ни тебя, ни Калантиэля. Не предотвратил. Не нашёл вовремя притаившуюся крысу. Не справился со своей основной задачей, — глубокое сожаление передавалось даже в голосе.

Хельвдан действительно сильно переживал об этом промахе. Но его ли это промах?

— Ты слишком много от себя требуешь, — перехватила его руку и мягко сжала. — На тебе столько обязанностей, какой ещё человек смог бы справиться хотя бы с половиной? А с недавних пор ещё и я свалилась на твою голову. Вечно неприятности создаю.

— Мира, ты… горе и чудо. — Нежный поцелуй коснулся лба, а затем серьёзный взгляд прямо в глаза. — Будешь моим горем и чудом?

Волна трепета прокатилась от низа живота до самого горла, застыв горечью на корне языка. Сердце бешено забилось, норовя проломить дыру в груди. Так хотелось закричать «Да! Конечно, Хельвдан!», хотелось кинуться ему на шею и целовать, но… Хельвдану и так непросто. Я уверена, что это маленькое обстоятельство создаст уйму неприятностей, по большей мере именно ему. Наверное, стоило бы сначала разобраться со всеми проблемами, чтобы не тешить себя слепыми надеждами. Вдруг не получится отвертеться от Калантиэля, что тогда? Он ведь псих, может что угодно сделать. Разумно ли так рисковать?

— Сомневаешься? — с долей горечи в голосе спросил Хельвдан.

— Боюсь, — ответила честно.

— Маленькая, — сердце кувыркнулось от этого обращения. — Мы справимся. Возможно, нам придётся пережить много трудностей, но я уверен, что мы сможем их все пережить вместе, — он ласково гладил большим пальцем по виску, от чего хотелось растечься лужицей по постели. — Я не хочу больше жить каждый день в страхе, что он тебя заберёт себе. Пусть он и дальше думает, что у него есть шанс, но я хочу точно знать, что ты моя! Моя смелая и сильная девочка.

— Я тебе верю, — выдавила сквозь подступающие слёзы.

— Расцениваю твой ответ, как положительный, — слегка улыбнулся мужчина. Его тёплая улыбка топила лёд всех моих сомнений и согревала израненное сердце.

Мягкие губы легко коснулись моих, кончики его волос щекотали обнажённые ключицы, а пальцы осторожно пробирались сквозь спутанные волосы. Короткое сладкое мгновение оборвалось.

— Отдыхай. Тебе нужно выздоравливать.

— Хел… спасибо. За всё, что ты для меня делаешь, — слабо улыбнулась, взвыв в душе от досады, что он снова уходит.

— Хел, — попробовал он новый вариант имени. — Мне нравится. Называй меня так почаще, пожалуйста, — ответил широким хитрющим оскалом и вышел из покоев.

Вместе. Теперь мы вместе.

* * *

За пару недель я почти полностью пришла в себя. Так надоело лежать, что решила прогуляться хотя бы по коридорам. Осторожно поднялась с постели и начала собираться. Выглянула из-за двери. Никого, даже стражи не было. Тем лучше. А то вообще никакой свободы, даже по замку спокойно не погулять, не говоря уж о том, чтобы выйти во двор или сад. Еле отвоевала право навещать Парису на кухне. Тихо выскользнула в темноту прохода. Пожалела, что не накинула тёплую шаль. Это в комнате топил камин, а здесь гулял прохладный сквозняк. Но возвращаться не стала, дабы не терять драгоценное время и не шуметь лишний раз. Кто знает, как быстро обнаружат мою пропажу и ринутся искать.

За очередным поворотом послышались приглушённые шаги. Я быстро прошмыгнула в нишу стены, потесняя небольшую статую воина с мечом, и молилась, чтобы меня не заметили, кто бы там ни шёл. Стук сапог приближался, и с тем, как усиливался звук, сердце билось всё менее охотно. Пока окончательно не замерло, едва шаги стихли совсем близко.

— Зачем прячешься? — непривычно тихо спросил Император, так и не показавшись из-за угла.

— Я? — глупый вопрос, я ведь тут одна. — А я не прячусь. Я тут это, статую рассматриваю. Жуть какая интересная!

— Да? Настолько, что нужно рассмотреть её в самых откровенных ракурсах и как можно ближе? — Калантиэль всё же выглянул, застав меня стоящей лицом прямо к, ну… к месту чуть ниже спины статуи.

— Скульптор хорошо проработал кольчугу, — как ни в чём не бывало отозвалась, выбираясь оттуда.

— Тебе стоит быть осторожнее, птичка, — сделал уже серьёзный тон. — Гуляешь одна, мало ли что. Ещё и без тёплой одежды, — он скинул с себя камзол и накинул на мои плечи. — Прогуляемся в сад?

Я не стала отпираться от заботы, ведь, действительно, начала прилично замерзать.

— Погода не слишком располагает, или дождь уже закончился?

— Это вполне решаемая проблема, — он подставил локоть, за который я ухватилась.

Конечно, он не самая приятная компания для прогулок, однако препираться и отстаивать свои границы сейчас мне попросту не хватило бы сил. Да и прогуляться куда-то за пределы этих стен безумно хотелось.

Мы вышли во двор, слуга поднёс большой чёрный зонт. Калантиэль предпочёл нести его сам, а слугу отправил обратно. Что ж, наедине, значит, будем гулять. Влажный воздух приятно холодил кожу лица. В зимнем камзоле с меховой подкладкой было совсем не зябко, зато дождевой свежестью так легко дышалось.

— Как ты себя чувствуешь?

Невозможно было не заметить, что с ним что-то произошло. Калантиэль вёл себя не как обычно. Более тихий голос, задумчивость, угрюмость. Пропала куда-то игривость, напористость. С таким Императором я совершенно не знала, как себя вести. И это напрягало.

— Неплохо. Почти ничего не болит уже, — мягко улыбнулась.

— Мира, — почти шёпотом. — Я благодарен тебе. Хоть это и вышло случайно, ты спасла мою жизнь. Я в вечном долгу перед тобой.

Мы остановились, и я поймала на себе пристальный взгляд. Голые кусты шуршали ветвями от переменчивых порывов ветра. Тяжёлые капли отбивали свою странную мелодию о натянутую ткань зонта и светлую черепицу на многочисленных крышах дворца. Я обвела взглядом серое небо, отражающееся в высоких окнах, мельком прошлась по самим окнам. Хел. Он стоял и наблюдал из своего кабинета. Я помнила про наш уговор вести себя как и раньше, подыгрывая Калантиэлю. Но также знала, что ему больно видеть нас вдвоём. И он сейчас смотрел, как мы мило прогуливаемся в саду, и я в чужом камзоле, а не в его плаще. Сердце сжалось в комок. Прости меня, Хельвдан.

— Вы можете вернуть его сразу, Ваше Величество. Отпустите меня домой, пожалуйста.

Попытка — не пытка. Но в тёмных глазах отразилась боль, будто что-то в его душе надломилось.

— Я так тебе противен?

— Нет, но…

— Тогда зачем ты просишь меня о том, что убьёт меня?

По глазам было видно, что он не шутил. Куда-то не туда завела нас эта игра.

— Я просто хочу домой, Повелитель. Я должна быть с семьёй, защищать их и помогать. Вам сложно понять, но они там, на краю империи, выживают в глубоких снегах, пока мы тут с Вами едим перепелов и изысканные десерты.

— Я могу осыпать золотом всю вашу деревушку, они не будут ни в чём нуждаться, только бы ты была со мной. Скажи, и я сделаю всё для их благополучия.

— Я не товар, чтобы меня купить! Я прекрасно справлялась с обеспечением своей семьи, пока не попала в лапы беорхийцев, которых, между прочим, Вы допустили на нашей земле! — я уже почти кричала на этого упёртого барана. — Если бы они не заявились ко мне домой, нарушая за компанию кучу законов, я бы вообще здесь не оказалась! Кстати, я ведь уже дала показания на Совете, когда же меня отпустят домой, как и обещали? Почему решения по вопросу беорхийского произвола всё нет и нет?

— Решение давно принято, Мирана. Войне быть. Идёт подготовка, но пока что без официальной огласки, птичка, — прошипел Император.

— Замечательно, так почему я ещё здесь⁈ Вы всё ещё надеетесь, что я куплюсь на побрякушки и заманчивое будущее потаскушки, коими называют каждую, что побывала в вашей постели⁈ — меня конкретно несло.

Я так устала от этого плена! Из одной клетки в другую! Я столько раз повторяла, что не хочу такой участи, что сил уже не было держать всё в себе. Пусть знает, что уже в печёнках у меня сидит со своим «будь моей»!

— Прости… птичка, — губы его задрожали. — Ты можешь быть свободна, — ну, слава богам! — Ходить, где захочешь, выходить во двор, в сад, в город, но в город только с сопровождением. Я не буду тебя заставлять приходить ко мне, только по твоему собственному желанию. Но в Меран я тебя не могу отпустить. Прости.

Рано обрадовалась. Индюк недоделанный! Я пожертвовала собой, чтобы он жил, а он, видите ли, не может меня освободить. Ну и что, что я не специально подставилась. Я пострадала за его задницу, а он! Он! Я швырнула ему в лицо ненавистный камзол и бросилась к замку. А вот не выйду из комнаты вообще! Нет свободы, так пусть не будет полностью. Что это за полумеры, которые только дразнят ощущением надежды.

— Мира! Стой!

Щас же! Ага!

— А как же де-Мирт⁈

— Что? — обернулась, так и не добежав до крыльца.

— Ты готова уехать и оставить его? Так сильно ты хочешь домой? Или ты хочешь сделать видимость, чтобы получить свободу и спокойно быть с ним?

— Я Вас не понимаю! Вы не верите в любовь, но зачем-то заставляете меня любить Вас. Потом Вы говорите о любви в отношении меня и главнокомандующего, но готовы всё это разрушить, чтобы я была с вами без любви, ведь её, вроде как, не существует. Определитесь уже, существует любовь всё-таки или нет. И ответьте себе на вопрос, чего Вы хотите на самом деле! Потому что я знаю, чего я хочу, и не Вам, уважаемый Повелитель, решать, кого мне любить, кого не любить, и чего хотеть!

— Существует! — рыкнул в ответ. — Иначе я бы так не убивался за тобой, Мира! Неужели не поняла, глупая, почему я так добиваюсь тебя? — он истерично усмехнулся. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя как в клетке, птичка, но не могу отпустить. Я никогда ни к кому не привязывался, кроме Хельвдана и теперь тебя.

— У Вас целый гарем есть. Так, просто напоминаю. Выбирайте кого хотите, — кричать через весь двор уже не приходилось, Калантиэль снова оказался рядом.

— Ни одной не было в моих покоях с тех пор, как ты оказалась во дворце. Ни одной. Потому что… я… тебя… тебя, чёрт возьми, Мира, люблю! — он резко дёрнулся ко мне, едва зацепив губами мои. Я отшатнулась и как можно скорее скрылась за входной дверью.

Сердце вырывалось из груди. Какое-то безумие! Я не хочу! Нет! Не хочу ответственности за его чувства. Мокрое платье тяжёлым грузом тянуло плечи вниз, будто оно и есть эта ответственность.

До конца дня я просидела у камина, успокаиваясь живым пламенем, что резво танцевало на обугленных поленьях, отвлекая от навязчивых мыслей. Так и уснула прямо на полу.

27

Плеча нежно коснулись горячие пальцы. Слипшиеся глаза открылись с трудом. Тело будто всю ночь подвергалось пыткам. Я приподнялась и поёжилась от прохладного воздуха в комнате.

Хельвдан отреагировал мгновенно: закинул пару дров в уже тлеющие угли и ловко разжёг огонь. Сразу стало теплее.

— Калантиэль письмо передал, вот. — С самым мрачным видом он сел рядом и протянул мне чёрный конверт с серебряными вензелями. — Не нравится мне, куда всё катится.

— Хел, я…

— Я не на тебя злюсь, не оправдывайся. Мне страшно, что я могу потерять тебя. Злюсь на него, что он не хочет тебя отпускать, и на себя, что не могу ничего сделать. — Прислонился лбом к моему. — Или могу. Но пока не готов.

— Что ты задумал?

Вдруг стало тревожно и неуютно.

— Ты правда хочешь уехать домой?

— Хочу, но я не собиралась бросать тебя. Съездила бы повидать тётю Анну, Сальвию, Альвану, а там бы вернулась. Уже как свободный человек. И мы бы придумали как дальше быть.

Он слегка расслабился, и складочка между бровей разгладилась.

— Слишком рано говорить о моих планах. Но, когда придёт время, я тебе всё расскажу. Пока что не уверен. — Невесомый поцелуй, и он поднялся. — Но есть и другая проблема. Война на носу, я уеду рано или поздно. Пока будет горячо, тебе лучше отсидеться здесь. Как бы мне ни было неприятно оставлять тебя здесь одну, это самое безопасное место в империи. Да и Кал тебя будет оберегать как зеницу ока. Я точно вернусь, если буду знать, что ты меня ждёшь живая и невредимая.

— Я сделаю всё, как ты скажешь. Но как же мои в Меране?

— Переселим временно в горы. В Лайгор беорхийцы не сунутся. В каждой провинции будет усилена охрана. И я постараюсь не допустить, чтобы место битвы сдвинулось дальше уже пострадавших провинций. У меня есть большой план, подготовку к которому веду уже очень давно. Даже если что-то пойдет не так, у нас есть запасные варианты. Достаточно связей, ресурсов и подготовки, чтобы закончить наконец кризис во всеобщую пользу.

Я тоже поднялась и обняла его сзади, втягивая носом родной запах. А он обхватил мои руки.

Кто знает, сколько мы ещё так стояли, но отпускать его не хотелось. Будто он сейчас уйдёт, и не вернётся больше. Он очень уверен в своих силах, но всегда есть вероятность, что может что-то случиться. Я не могу потерять его, не сейчас. Войны — это так страшно. Нахлынули воспоминания о родителях, о той боли, которую я пережила, когда мои надежды увидеть их снова рухнули в бездну, когда я узнала об их гибели.

Хельвдан развернулся, подхватил меня на руки, бережно прижимая к себе, и чему-то тепло улыбался. Обвила руками крепкую шею. Вдохнул аромат моих волос. Чувствовала его учащённый пульс. Нежно касался губами макушки. Растворились в моменте, перестали ощущать время, мир вокруг исчез. Только он. Только я. Два сердца, что бились в унисон. Две души, что переплелись навек крепким узлом. Я люблю тебя, Хел. Надеюсь, ты это чувствуешь.

Будто в ответ, он прижал меня крепче к широкой груди и захватил в сладкий плен губы. Невесомость сменилась мягкой периной под спиной. Он навис сверху, не прерывая поцелуй. Долгий, томительный поцелуй, жадный, властный. Волна мурашек накрывала от каждого прикосновения. Лицо, шея, рука, талия. Кожа горела под его пальцами, а низ живота всё туже стягивало болезненным узлом. Я выгибалась, чтобы сократить расстояние и почувствовать его тело ещё ближе. Хотелось раствориться в нём, ощутить каждой клеточкой. Тихий стон сорвался с губ, когда Хельвдан отстранился.

— Нужно остановиться, — сказал хрипло, почти задыхаясь. — Рана ещё не зажила. И не хочу тебя торопить.

Я смогла только прикрыть раскрасневшееся от желания и стыда лицо руками. Что он обо мне подумал? Что я развратная девка? Ни капли приличия! Я была почти готова ему отдаться, жаждала большего. Это безумие остановил он, а не я! Боги, ужас какой!

— Мира, посмотри на меня, — серьёзным тоном попросил, и, не получив в ответ реакции, силой убрал руки от лица, переплетая наши пальцы.

Я крепко зажмурилась.

— Ты чего? — спросил, но я только помотала головой. — Раньше подобных ситуаций в твоей жизни не бывало?

Ответила тем же.

— Тебе нечего стыдиться, я ведь тоже чувствую влечение. Одно твоё слово, и мы продолжим, или прекратим. Я сделаю всё, что ты захочешь, только не бойся меня, открой глаза, — вкрадчиво шептал на ухо.

И я послушно открыла глаза, превозмогая дикое стеснение. Наши взгляды встретились, и рот снова накрыл поцелуй. В этот раз нежный и безумно чувственный.

— Спасибо, Хел, — я уткнулась носом в его плечо. — Спасибо, что ты со мной такой…

— С тобой нельзя иначе. — Нежно поцеловал тыльную сторону ладони, слегка отстранившись. — Отдыхай, Мира. Набирайся сил, пожалуйста. Я ещё зайду.

Когда осталась одна, развернула конверт. Листок был исписан ровным витиеватым почерком, идеальным, выверенным до миллиметра.

'Прекрасная Мирана!

Я искренне прошу прощения за безобразное поведение. Мне жаль, что я не сдержал шквал эмоций, взвалив на твои хрупкие изящные плечи столь непосильную для них ношу в виде моих чувств к тебе. Я совершенно не желаю обременять тебя или приносить неудобства. Поверь, птичка, я пытаюсь меняться ради тебя, но за один день невозможно стать другим человеком. Смею надеяться на твоё великодушие и понимание.

Ты ничем мне не обязана. Я не намерен тебя ни к чему принуждать более. Ты свободный человек. По закону и по сердцу.

Я лишь смею тебя просить дать мне шанс. Ты вольна выбирать оставаться или нет. Но, прошу, останься хотя бы до окончания зимы. Если за это время ничего в твоём отношении ко мне не изменится, я не посмею более удерживать тебя в Солнечном Дворце, в Валлоне или где-либо ещё. Вы с де-Миртом получите моё благословение на ваш союз, если твоё сердце всё ещё будет отдано ему.

Никакого давления, клянусь. Это моё слово тебе.

Навечно твой Калантиэль де-Сурт'

Он попросил остаться. Дал выбор. И я останусь, но не по его просьбе. Хел считает, что мне лучше переждать бурю здесь. А Калантиэль, наверняка, расценит это в свою пользу и решит, что я даю ему ещё одну возможность. Нет. Так не пойдёт. Нужно поговорить с ним и расставить все точки.

Преисполненная решимости я привела себя в порядок, сменила вымятое платье на свежее и направилась в покои Императора, превозмогая остаточную слабость. С каждой секундой уверенность таяла, но я делала глубокий вдох и настраивала себя заново. Мысли не хотели формулироваться, витая в голове бесформенными ощущениями. Что говорить?

Краем глаза заметила яркое красное пятно, что выбило из глубокого потока размышлений. Подняла взгляд… Девушка? Она резво шагала в другую от меня сторону. Тёмные волосы подскакивали на каждый шаг, невесомая ткань наряда развевалась словно на ветру. Не та ли это Шайла из гарема, что хотела познакомиться? Вот значит как. Ни одной наложницы, значит, не было в императорских покоях… Видимо, до этого дня.

— Повелитель не желает видеть своих женщин сегодня, — пробасил стражник, когда я подошла к двери в покои.

— Я только поговорить пришла. Это важно.

— Нет, — глухо отозвался второй.

Что ж, если ему хватило этой бестии, я лезть не буду. Может, хоть так отвлечётся от меня и оставит в покое. Я развернулась и направилась обратно.

Но саму, почему-то, грызло непонятное чувство. Ревность? Но ведь он мне не нужен. Или мне просто хочется чувствовать себя выше и лучше девиц из гарема? Пожалуй, кому было бы приятно, если бы ему признавались в чувствах, но шли спать с другой. Отдали предпочтение другой. Интересно, Лея чувствует себя сейчас так же? Нет, наверное, ей гораздо хуже, ведь у меня к Калантиэлю чувств нет, а у неё к Хельвдану есть. Клятое чувство вины!

Не успела я сделать и пары шагов, как дверь резко распахнулась.

— Она не из гарема, идиоты! — отчитал стражу Калантиэль и уже учтиво склонил голову ко мне. — Прошу простить, Мирана, проходи. Ты хотела поговорить?

Мне не послышалось? Он перестал меня считать наложницей? Я вежливо кивнула ему и направилась в комнату. Калантиэль был взволнован, волосы беспорядочно лежали на плечах, чёрный шёлковый халат был завязан неаккуратно, из-за чего сидел складками, добавляя неопрятности образу.

Я позволила себе без приглашения сесть в кресло у камина. Огонь меня всегда успокаивал, я надеялась, что и сейчас он поможет мне сохранять самообладание. Император, по своему обыкновению, предпочёл мягкий ковёр и развалился рядом, упираясь спиной во второе кресло.

— Я получила письмо, — нарушила неловкое молчание.

— Надо же! Я думал де-Мирт его сожжёт, — невесело усмехнулся Калантиэль.

— Мне приятно, что Вы, наконец, стали воспринимать меня как свободную личность, — проговорила, не отрывая взгляд от пламени.

— Я осознал свою ошибку. Дорогая Мирана Фарр, властительница земель Эллесана, дочь погибших Эйна и Лауры Фарр, — почти прошептал мужчина.

Откуда… он… знает… Имена родителей эхом пронеслись в голове, на глаза выступили слёзы, пальцы впились в подлокотники, дыхание сбилось. Еле подавила всхлип, что так и остался горьким комом в горле.

— Прими мои сильно запоздалые соболезнования, — на серьёзном лице пролегла тень сожаления. — Пусть и случилось это очень давно, я обязан был это сказать. Мне жаль.

— Мой разрушенный дом… — горько всхлипнула, не сдержалась.

Я прокручивала в голове разные варианты, но не ожидала, что диалог зайдёт в такое русло. Меня колотило, и огонь совершенно не справлялся со своей задачей успокаивать.

— Мира, позволь тебя… обнять… — Калантиэль оказался на коленях передо мной.

Но я молчала, упорно вперив взгляд в пламя, сосредоточившись на том, чтобы всеми силами сдержать рыдания. Чужие руки осторожно потянули вперёд, и я утонула в тёплых объятиях. Плач вырвался наружу, высвобождая долгие годы надежды и разочарования, боли потери и жалости к себе. Накопленное напряжение выходило болезненно и тяжело, разрывало изнутри.

— Ненавижу, как же я ненавижу! — кричала, барабаня кулаками по широкой груди. — Зачем ты отдал тварям мой дом… — жалость к себе поглотила меня полностью, и я отдалась ей, но властные руки только сильнее вжимали меня в горячее тело.

— Мы всё исправим. Мы победим в войне, ты станешь во главе Эллесана, по праву это твоё место. Мы вернём твой дом, обещаю, — утешал Калантиэль.

И на мгновение я поверила ему. Тепло его тела уже не казалось настолько чужеродным и отталкивающим. Сейчас он был другим человеком. Не заносчивым, не самовлюблённым, не дерзким. Простым, участливым, заботливым. А затем вспомнился образ уходящей от его покоев девушки. Нет, лжецам верить нельзя.

— Как я могу Вам верить⁈ — оттолкнула Калантиэля, и тут же осталась беззащитной и одинокой. Тепло бережных объятий сменил холод, что пробирался под кожу. — Как Вы можете что-то обещать, солгав мне в лицо накануне!

— Солгав? — растерялся мужчина. — Ты можешь думать обо мне что угодно твоей душеньке, птичка, но я не солгал тебе ни одним словом, — он гордо выпрямился.

— Да? — продолжала давиться слезами. — Значит до сегодня Вас девицы из гарема не посещали, а сегодня акция праведности окончилась?

Глаза Императора округлились, он мягко взял за плечи и сверкнул уставшими глазами.

— Я не лгал, и сегодня тоже не принимал никого. И не собираюсь, — холодно отчеканил. — Я не желаю тревожить твою ревность, и уж тем более делать тебе больно похождениями.

— Да что б Вас, Повелитель! — пыталась вытереть лицо рукавами. — Это уязвлённая гордость, а не ревность.

Я пыталась успокоиться, глубоко дышала, собирала мысли по одной из безумного вихря в сознании. Я должна сейчас причинить боль человеку, что нежно поглаживает мои плечи и смотрит внимательными преданными глазами. Как бы он меня не раздражал раньше, сколько бы не пугал и не давил на меня, боли я ему не желала. Возможно, это его первые проблески любви к женщине, и я должна сейчас разбить только ожившее сердце.

— Я не могу Вас ревновать, потому что ничего не чувствую к Вам, как к мужчине.

— Значит, не останешься?

— Останусь, — устало вздохнула, а в его глазах вспыхнул огонёк надежды. — Но это была просьба Хельвдана. — И вмиг потух. — Я не могу предложить Вам чувства, но вполне могу стать Вашим другом.

Пальцы на плечах на мгновение сжались чуть крепче, но Калантиэль сразу же их отпустил, чтобы встать и протянуть руку для рукопожатия.

— Что ж, птичка. Дружба — это лучше, чем презрение или ненависть. Значит, отныне друзья.

Его лицо приняло нечитаемое выражение, но я знала, что это маска, за которой скрывается буря. А у меня отлегло. Я мягко пожала руку Императора и откланялась. Уже у двери услышала вслед:

— Я не забираю слов обратно. О том, что Эллесан будет твоим.

Сердце дрогнуло. А затем остановилось, когда выходя из покоев я наткнулась на Хельвдана. Он стоял в метре от входа и был чернее ночи.

28

Хельвдан

Я стоял у входа в покои Калантиэля, как полнейший идиот, и слушал их откровенный разговор. Сердце колотилось о рёбра, как у ревнивого мальчишки. Стиснул зубы, чтобы не ворваться и не натворить дел. Невыносимо. Невыносимо было слышать её плач, знать, что он утешает её в своих объятиях. Краем уха уловил, как она предъявляла ему обвинение в связях с наложницами. Я бы посмеялся с абсурдности этого обвинения, если бы не было так горько. Она же его ревнует! Я не мог больше это слышать. Пытался заглушить другими мыслями, но мозг подкидывал отвратительные картинки, где они вместе. В саду, в его покоях, в её покоях, и Тёмный Бог знает, где ещё.

Дверь тихонько отворилась. В проходе застыла Мира. Красные опухшие глаза, влажные щёки, она сжимала складку на платье и затравленно смотрела прямо на меня. Я шагнул в сторону, пропуская её, и она медленно, осторожно, словно добыча перед хищником, прокралась мимо, чтобы через секунду сорваться на бег. Испугалась? Как смело она бросалась в объятия смерти, как бесстрашно и вызывающе себя вела при первой встрече, как дерзила беорхийцам, так же сейчас боялась меня, Калантиэля и своих чувств.

Хотелось сорваться за ней, но ей нужно побыть одной и прийти в себя. Потом мы поговорим. Но это потом, а сейчас я собрал в кучу весь свой гнев, засунул поглубже и вошёл в покои. Калантиэль выглядел не лучше, чем Мира. Весь осунувшийся, потрёпанный и на взводе.

— Хельвдан? — он посмотрел немного отрешённо и явно не был рад моему приходу.

— Я пришёл отчитаться о делах, не вовремя?

— Всё слышал? — усмехнулся Император, проигнорировав вопрос.

Кивнул.

— Дружба. Она предложила мне дружбу. Мне. Дружбу, — он всё продолжал ухмыляться. — Ты сказал дать ей свободу и право выбора, что я и сделал. И она выбрала не меня. Мне больно, Хельвдан. Любовь — это слабость, и теперь у меня их аж две: ты и она.

Он поправил халат и важно уселся в кресло, закидывая ногу на ногу. Я сел в соседнее.

— У тебя хватает мужества признать свои слабости, в этом куда больше силы, чем ты полагаешь, — заметил я.

— Возможно, ты прав. Однако последнее время всё рушится. Привычный мир раскалывается на кусочки. Нам необходимо держать контроль более, чем обычно, — он устало потёр виски. — Так, что там о делах?

Чувствовалось его паршивое настроение, потому решил немного разбавить гнетущую атмосферу приятной новостью.

— Я смог выйти на того, кто впустил наёмника во дворец. Пришлось пытать, но теперь я знаю, где искать заказчика, который его нанял. Ясно, кто за этим стоит, но для суда неплохо было бы живого беорхийца притащить, чтобы показать насколько всё серьёзно. На последнем заседании Совет не слишком охотно согласился на необходимость военных действий, и то только благодаря показаниям Мираны. А тем временем тучи сгущаются.

— Да они вообще сидят в своей башне и света белого не видят. Распустить бы, да забыть, — он раздражённо стукнул кулаком по подлокотнику.

— Народ не согласится и не простит. Если не останется ни одной силы, способной хотя бы для видимости контролировать корону, люди будут считать себя обманутыми. Тебя и так недолюбливают.

— Меня так раздражает, что без кучки плешивых стариков я не могу принимать решения, — рявкнул Калантиэль. — Пока эти тугодумы спохватятся, уже поздно лапками шевелить. Вот чего народ не понимает.

— Пока волноваться не стоит, подготовка идёт полным ходом, почти окончена. Но, если они начнут растягивать и мешать, мы на них надавим. Я думаю, проблема не столько в наличии Совета, сколько в его составе. А это уже в твоих руках.

— Займусь на досуге, благодарю за хорошую мысль, — губы Калантиэля на мгновение тронула хищная улыбка.

— Кстати, если тебе интересно, убийцу впустил один из твоих «пёсиков», — невольно вспомнил, как говорила Мира обо всех приближённых к Калу.

Удачное сравнение. Вот уж кто действительно сидит у ног и лижет ручки Императору, да и не только их, так это его личная стража. Ничего, придёт время — я ими плотно займусь.

— Да? Но ведь и ты над ними главный, разве не так, друг любезный? — Калантиэль раздражённо передёрнул плечами. — Я дал тебе власть над всеми, даже немножечко надо мной.

Да, я над ними главный, но ты же, друг, сам дал им слишком много свободы, из-за чего не всегда получается добиться от них послушания. Они всегда прикрываются словом Повелителя. Своенравные ребята. Не буду же я жаловаться на то, что не справляюсь с их своеволием. Потому пришлось благоразумно промолчать.

— Ладно, чёрт с этим всем. Я так устал. Поужинаем, как в старые добрые? — Калантиэль хлопнул ладонями по коленям. — Нужно возрождать наши добрые традиции.

И я согласился. На самом деле я скучал по тому старому рыжему бесу, с которым мы часто проводили вечера вместе, душевно беседовали и долго и от души смеялись над его шутками. Он мог быть прекрасным человеком, за которого я когда-то готов был отдать жизнь, но последнее время на нас взвалилось слишком много. Чересчур мы стали серьёзными и зарылись в проблемы по самую шею. Возможно, поэтому Калантиэль не справляется со своим недугом. Где-то глубоко в душе вспыхнула надежда, что возрождение былой дружественной атмосферы могло бы помочь вернуть Калантиэлю твёрдый рассудок и, как итог, нашу дружбу.

Мирана

Перед глазами стояла одна и та же картина: хмурый взгляд Хельвдана, наполненный злостью. А самое страшное было то, что я не представляла, что именно вывело его из себя, что именно он услышал. Хотела всё решить, чтобы стало спокойнее, а по итогу снова во что-то вляпалась!

Уже двое суток я сидела в своей комнате и не впускала никого, даже служанок. Ждала, когда те оставят подносы с едой у двери и быстро забирала сама. Под дверью скопилось несколько писем от Калантиэля, к которым я даже не притронулась. Хельвдан, естественно, приходил и под всякими разными важными предлогами просил открыть ему. Но я не была готова его видеть, а тем более разговаривать. Ощущение, что он застукал меня за изменой не отпускало. Хотя всё было совсем не так. Вела ли я себя глупо? Конечно! Могла ли я поступать иначе? Нет. Мне было впервые в жизни так страшно. Страшно услышать, что я ему больше не нужна, что он во мне разочарован. Сразу после того, как мы обрели друг друга.

И Калантиэль узнал о моём прошлом. Я совсем не хотела, чтобы о нём кто-то знал, тем более он. От этого делалось очень тревожно. Призраки прошлого меня настигли, и я оказалась слишком слаба, чтобы с ними совладать. Здесь прошлое ощущалось иначе, больнее било под дых каждый раз, как всплывали в памяти образы родителей и опекунов, острее ранило, подкидывая картинки из детства в Эллесане, и всё чаще и чаще подкрадывалось, касаясь стылым дыханием волос на затылке. Почему вообще Калантиэль назвал меня властительницей земель и обещал усадить на престол родной провинции?

Стоило признать, что я зашла в тупик и решительно не справлялась. Я нуждалась в помощи, но почему-то не могла о ней попросить. Будто это сломало бы меня окончательно, ведь я всегда все трудности переносила одна.

В дверь громко постучали. Нутро сжалось, лишь в солнечном сплетении будто бы лопнул мыльный пузырь, разливаясь неприятным зудом. Если это снова де-Мирт, я умру на месте.

— Мира, девочка моя, ты там? — обеспокоенный голос Парисы разрезал воздух.

Париса? Она вышла аж сюда из своего закутка?

— Да, я здесь! Ты там одна? — оторвала голову от подушки, с которой не расставалась всё время своего заточения.

— Одна я, кому б тут ещё быть!

Я ринулась к тумбочке, схватила ключ и бегом к двери. Кухарка буквально влетела в комнату и прижала меня к своей большой груди.

— Что ж ты, милая, так нас пугаешь? — она запричитала, бегло осматривая меня. — Ой-ой! Личико осунулось, совсем расклеилась!

Я только виновато потупилась.

— Вот что, милая. Всё расскажешь позже, а пока пойдём ко мне, я тебе заварю нужных травок. Не нравится мне твой вид. И отказ не принимается! Надо будет — силой потащу! — добавила, не увидев на моем лице должного воодушевления её идеей.

Не стала спорить, просто медленно поплелась вслед за женщиной, искоса поглядывая в плохо освещённые дали коридоров, опасаясь напороться на кого-то ещё. Но, к счастью, никто на пути нам больше не попадался. Как только дверь на кухню закрылась, я устало плюхнулась на скамью, а Париса принялась за приготовление отвара.

— Что ж ты, моя хорошая затворницей сидишь? Почему никого не впускаешь к себе? — она бормотала, спешно хватаясь то за один пучок, то за другой, срывая листики и соцветия, и бросая их в чайничек.

— Страшно, — промямлила. — Я чем-то разозлила Хельвдана, и теперь… боюсь, что он может мне сказать то, к чему я не готова, — блеклый голос едва был слышен.

— С ума сошла, девка? Да он же места себе не находит — на стены чуть не лезет от волнения! — Укор от Парисы, которая никогда ни за что не осуждала, неприятно резанул по сердцу. — Вот ведь молодёжь! Берите да любите друг друга, а они нервы мотают один другому.

— Было бы так просто…

— А что сложного? Лея давно уж не преграда, Калантиэлю Хельвдан мозги правил-правил да добился, что тот тиски свои на тебе разжал. А ты всё накручиваешь себя… — она тяжело вздохнула и поставила перед носом исходящий паром деревянный кубок.

Жидкость внутри пахла восхитительно: лёгкий цветочный аромат с нотками лесных ягод. Отпила глоточек. Отвар растёкся по венам приятным теплом, расслабляя тело и отгоняя тревогу.

— Парис, у меня не получается. Всё, что я прятала глубоко в душе, здесь стремительно рвётся наружу.

— О родителях?

— Да! А когда я и так в полном раздрае после разговора о них вышла из покоев Повелителя и увидела сверкающие злостью глаза, я испугалась! Я не сделала ничего, за что мне могло быть стыдно перед Хелом, но… Мне трудно. Всё смешалось, — ещё глоток, чтобы заглушить подступающие слёзы, и стало немного легче.

Париса нахмурила чёрные брови, и какое-то время мы сидели в тишине. Казалось, что она ищет ответ глубоко внутри себя.

— Я понимаю, моя девочка, я очень тебя понимаю. Но ты его не отталкивай и не бойся. Тебе же будет проще, если будешь к нему открыта. Любовь не терпит секретов. Он тебя и выслушает, и поддержит. И ты его слушай — не делай выводы так сразу. Всегда сначала нужно поговорить, — она объясняла тихо, вкрадчиво, отчего смысл слов возымел особый вес.

— Ты права. Нужно взять себя в руки, — я задумчиво вертела кубок в руках, мысленно купаясь в умиротворяющих волнах травяного отвара. Не знаю, что Париса туда положила, но успокоительный эффект у него получился потрясающий. — Я струсила, а нужно было объясниться.

— Вот и молодец, — она по-матерински погладила меня по плечу и мягко улыбнулась. — Обещаешь сегодня с ним встретиться?

— Обещаю!

Раздрай в душе немного поутих. В самом деле, не могу же я прятаться и избегать этого разговора вечно. И лучше уж всё выяснить раньше, чем позже. Мы просидели с Парисой ещё часа два за весёлой беседой. Она успокоила меня и воодушевила, потому возвращалась я в относительно хорошем настроении.

Внезапно из-за угла появились руки и затащили меня в небольшое подсобное помещение. Дверь захлопнулась, стоило оказаться внутри. Свет еле-еле освещал моих похитителей. Вернее, похитительниц. Две девушки. Одна — высокая черноволосая, с густыми кудрями до плеч, вторая — блондинка с длинной косой почти до пола. Уже знакомая Шайла прижала меня к двери и злобно оскалилась.

— Закричишь — убью! — пискнула блондинка за её спиной, демонстрируя столовый нож, зажатый в хрупкой ручке.

Я было сначала испугалась, но увидев гневные лица дам, быстро смекнула в чём дело и смогла успокоить тревожный ум, что подкидывал варианты развития события один страшнее другого.

— А зачем мне кричать? Ясно же, зачем вы меня сюда затащили. Хотели бы убить — уже бы сделали это, — произнесла предельно невозмутимо.

— Молчи! Говорить будем мы, — зашипела Шайла и сильнее придавила. — Отстань от Повелителя, дрянь! Как ты появилась, он никого из нас не звал к себе больше. Ты — грязная подстилка. Он наиграется тобой, а ты останешься ни с чем! Ты меня поняла⁈ Откуда бы ты ни приехала — вали обратно! Ты поняла меня⁈

Надо же, оказывается, Калантиэль не врал, даже тогда, когда я видела Шайлу у его покоев. Выгнал её, вот и бесится!

— Так, если он наиграется и бросит, чего вам переживать? Он же сразу к вам вернётся. Или вы чего-то не договариваете, и переживать действительно есть о чем? — начала поддразнивать их, сделав акцент на последних словах.

Они действительно думали, что я испугаюсь любовниц Императора, вооруженных до зубов… столовым ножом?

Щёку моментально обожгло от удара, и тут же девушка впилась пальцами в моё лицо, закрывая рот. А вот это они зря. За рукоприкладство Император их по головке не погладит. Но то, что произошло дальше совершенно выбило из колеи, ибо не вписывалось ни в одни рамки моего понимания адекватности.

— Ты пожалеешь. Очень пожалеешь. Ответишь за свою дерзость, гадина, — чуть ли не плевалась девушка в моё лицо.

В коридоре вдали послышались шаги. Блондинка полоснула ножом по руке свою сообщницу, а та в свою очередь хорошенько приложилась рукой к лицу блондинки. Обе заверещали так громко, что бедным ушам стало больно. Шайла отшвырнула меня в сторону и с визгом «Помогите!» чуть не вырвала дверь. Крепко хватаясь друг за друга, девушки вывалились из тесной комнатушки, продолжая визжать, как резаные, барахтаясь по гладкому полу в пышных платьях.

Естественно, такое представление не могло не привлечь внимание. Они специально подгадали момент, чтобы стража проходила недалеко. Мужчины мигом прибежали на помощь дамам и увидели меня с ножом в руках, растерянную и забитую в угол. Так, стоп! Нож? Откуда он взялся в моей руке⁈ Разбираться никто не стал. Схватили, скрутили и увели.

29

Длинные коридоры становились всё менее освещённым и более холодными. Однозначно, вели в темницу. Однозначно, глубоко под землю, где зябко и сыро, а я в одном лёгком платьице.

Звякнули ключи, кованая металлическая дверь в узком проходе со скрежетом отворилась. Мы прошли ещё пару десятков метров вдоль камер для заключённых. В каких-то были люди, но большинство пустовало. Меня определили в одну из самых приятных, если это слово можно применить к камере заключения. Здесь хотя бы была солома, а не голый пол.

— Посидишь пару дней без еды, подумаешь над своим поведением, а там посмотрим. Покушение на достопочтенных дам — любимых наложниц Императора — серьёзное преступление. Молись, как бы не казнили или не вернули беорхийцам, — отчеканил стражник, замыкая дверь.

— Но я не…

— Все вы «не». Так что мне уж не рассказывай, — отрезал и ушёл.

Ну вот, Мира. Такого ты точно не ожидала. Какие коварные женщины однако. Нет, ну, каковы, а⁈ Подстроить такое представление, даже не испугались поранить друг друга. И что делать теперь? Уповать на Хельвдана или Калантиэля? Если они убедят Калантиэля, что я на них действительно напала, то даже Хел мне вряд ли поможет. А они убедят. Как такому не поверить? Порезы есть, синяки, наверняка, тоже будут. А я вот целая и невредимая…

Та-а-ак. Спокойно. Возвращаемся к истокам. Для чего всё это было изначально? Правильно, нужно было спасти мальчика! Я его спасла? Да, он сейчас в целости и сохранности. А ещё моей деревне не угрожают беорхийцы. Значит я всё это терплю уже не зря. Я ведь не знаю, что будет дальше. Вдруг получится доказать свою невиновность. А буду сейчас накручивать себя — только нервы зря потрачу.

Я постаралась взбить солому, чтобы было чуть мягче и теплее спать. Колючие остюки впивались в кожу, царапались, от пыли зудела кожа, без конца хотелось вертеться, но приходилось себя останавливать, чтобы не вызывать новую волну чесотки и не обзаводиться новыми царапинами. Так прошла первая ночь.

Днём ко мне никто так и не пришёл. Ни стражники, ни служанки, ни Хельвдан, ни Император. Вообще никто. Как обещали, еды не принесли, но не принесли и воды, а пить уже изрядно хотелось. Ног и рук я не чувствовала из-за холода. Пыталась согреться, разминаясь, но остальным заключённым не понравилось обилие шума, и меня грубо «попросили» угомониться. Только ближе к ночи зашёл весьма неприятный тип.

— Ну что, сознаваться будем? — спросил он визгливым голосом.

— В чём?

— Дуру не строй!

— Я не нападала! Это я им чем-то не угодила! — пыталась объяснить.

Но кому? Тому, кто изначально пришёл за признанием? К тому же они видели то, что видели, убедить их в обратном вряд ли возможно. Но и каяться в том, чего не совершала, тоже не собиралась.

— А я уж хотел воды тебе дать, но раз правды от тебя не дождёшься, сиди дальше, осознавай, — и он демонстративно взял кувшин и плеснул воду на пол, прямо в камеру.

Так что теперь меня окружал не просто холодный, но и мокрый пол. Несколько брызг попало на платье. Сволочь!

Хельвдан

Я послушал Парису и перестал ломиться к Мире. Она обещала поговорить с моей девочкой. Чтобы не изводить себя ожиданием погрузился в работу. Подготовка к войне, будь она неладна, отнимала очень много времени и сил, но сейчас это было мне на руку. Потому как думать, как там Мира и что с ней происходит, было абсолютно невыносимо.

В дверь постучали и, после приглашения, в кабинет зашёл Дарвэн — начальник дворцовой стражи. Бросил на него вопросительный взгляд.

— Происшествие, господин де-Мирт, — пышные усы на полном бледном лице подрагивали то ли от волнения, то ли от нетерпения.

Не так уж часто у нас случаются нарушения порядка в замке. Любопытно.

— Что-то серьёзное? — я всё же подал голос, не отрываясь от бумаг.

— Достаточно, господин. Покушение.

— Калантиэль⁈ — я вскочил, как ошпаренный. Если я снова что-то упустил, не прощу себе.

— Нет-нет, простите! На двух любимых наложниц Его Величества.

— А, это… — я немного успокоился и снова сел. — Давненько не было.

— Нападавшая поймана, в темнице, вину не признала. Допрашивать будем для отчётности?

— А что говорит?

— А есть разница? Она была поймана на месте преступления с ножом в руках. У одной из пострадавших довольно сильный порез на руке, у второй — ссадина на половину лица.

— Ясно. Ладно. Пойдём смотреть, что там за буйная, — я аккуратно сложил документы в стопку и подвинул на край стола.

Мы вышли из кабинета и направились в темницу.

И что на них нашло? Мирно жили, и опять за своё. Не то время выбрали. Столько проблем, а они ещё больше создают. Говорил я Калантиэлю распустить гарем, так не-е-ет. Ему же нужен «цветник», чтобы «глаз радовать».

О, лёгок на помине.

— Де-Мирт, твою мать! — он летел разгневанный, словно коршун на добычу.

— Ваше Величество, — поклонился.

Ох, если б не Дарвэн, я бы ему высказал! Но при подчинённых только официально и крайне учтиво.

— Какого Тёмного Бога на моих наложниц нападают с ножом в моём замке средь бела дня! А если бы они серьёзно пострадали⁈

— Мне только что доложили, как раз иду разбираться с этим вопросом, Ваше Величество, — я сохранял самообладание как мог.

— Меня бы прирезали, ты бы тоже был так спокоен⁈ Могу ли я так же доверять вам двоим безопасность меня и моего замка⁈ — Калантиэль кричал чуть ли не на весь дворец. — Только на личную стражу и могу положиться!

Как же его это задело. Ну, ничего. Сейчас он зол, потом успокоится, и нормально поговорим. Не буду ему напоминать, что и личной страже ему нельзя довериться на все сто процентов.

— Нет причин беспокоиться. Это женские разборки. Всего лишь, — я сделал акцент на словах «женские» и «всего лишь», чтобы припомнить Калантиэлю его же слова, когда я предупреждал, что в его «гареме» будут возникать проблемы. «Это лишь женщины, Хельвдан. Думаешь, безделушки не поделят?» Ну-ну!

Злится. Ой как злится. Глаза сейчас вылезут. Даже забавно.

— Разобраться с этим немедленно! И доложить мне сегодня же! — он зыркнул на нас, будто это мы на его женщин накинулись, и стремительно нас покинул.

Дарвэн стоял весь белый от испуга, усы скрывали плотно сжатые губы, на морщинистом лбу выступила испарина.

— Расслабься, не бери на свой счёт. Он зол, но отойдет быстро. Ему столько приходится себя контролировать и сдерживать, что при возможности он просто взрывается. Пойдём, допросим виновницу.

Мирана

Желудок болезненно заурчал уже третий раз за минуту. Ему в унисон заскрежетала входная дверь в темницу. Я приподнялась на своём «ложе», чтобы посмотреть. Вдруг за мной! Но нет. Оказалось, привели мальчишку. Грязный весь, оборванец. Наверное, украл что-то. Я снова зарылась поглубже в солому. Телу сложно было справляться с новыми условиями, поэтому всё время клонило спать, и я не видела причин сопротивляться. Но погрузиться в глубокий сон было не суждено. Снова скрежет двери. Я узнала этот тихий голос. Радостная бросилась к решётке и вцепилась в прутья руками.

— Хельвдан!

— Мирана? — мужчина обвёл меня ошалелым взглядом, подходя к камере. — Ты? Что ты… Вы что, с ума сошли? — это он кричал уже мужчине, который пришёл с ним. — Девушку, в одном платье, в холодную камеру! Немедленно перевести в покои!

Мужчина стушевался.

— Так ведь… Не положено, господин. Серьёзное преступление, отказ от признания вины.

— Она — гостья Императора, и отправится в свою комнату под стражу, я сказал. Здесь ей не место, — прорычал Хел и одарил меня таким гневным взглядом, что невольно вжалась в прутья. — Сам отведу! Направь двоих самых адекватных стражников наверх.

Хельвдан был очень зол, он был в бешенстве! Всю дорогу не проронил ни слова, только шёл широченными шагами и буравил жёстким взглядом пространство перед собой. Не успели разобраться в прошлом недопонимании, как я снова его вывела из себя. Отлично, Мира! Так держать!

Но стоило нам зайти в мою комнату, он бросился ко мне и сгрёб в охапку.

— Мирана, ты в порядке? — сталь из его голоса исчезла, заменяясь нежной бархатистостью.

— М-хм, — промычала ему куда-то в грудь, так как отлипнуть от твёрдого напряжённого тела и сказать что-либо членораздельно не получалось.

— Ты меня очень напугала. Я не знал, что и думать, когда ты заперлась и не впускала никого… А теперь это.

— Я сама не знала, что думать, когда наткнулась на тебя, выходя из комнаты Калантиэля, на твой взгляд. Мне казалось, что ты больше не захочешь меня видеть, — прижалась к нему и впитывала кожей тепло его тела.

Родной. Почему-то именно это слово ворвалось в сознание с его объятиями. Он стал мне необходим. Как вода, которой мне не хватало в заточении, как воздух, без которого я умерла бы спустя считанные минуты, как солнце, без которого я бы долго-долго чахла и загибалась, теряя силы и всё больше бледнея с каждым днём.

— Просто я ревнивый дурак, который взбесился от одной мысли, что к тебе прикасался другой мужчина, — спокойно и ласково объяснил Хельвдан. — Ты сводишь меня с ума, Мира, — шумно втянул воздух, обхватил ладонями лицо и коснулся губ нежным поцелуем.

Колени подогнулись, закружилась голова, тело била мелкая дрожь, а горячие губы всё не отпускали из сладкого плена.

Не хотелось портить момент, но…

— Наверное, стоит объяснить, как я оказалась за решёткой? — отстранилась и попыталась унять сошедшее с ума сердце, что колотилось о рёбра.

— Было бы неплохо, да, — Хел неохотно выпустил меня из объятий и усадил на небольшой диванчик у окна.

Он стянул с кровати одеяло, укутал меня, подал стакан воды и примостился рядом.

— Не скажу ничего нового, но я их и пальцем не тронула. Понимаю, поверить сложно, но они сами!

— Сами себя порезали и избили? — бровь Хельвдана медленно поползла вверх.

— Да!

Нахмурился.

— Так, давай по порядку. Что произошло?

И я рассказала, от начала и до конца, со всеми подробностями. Взгляд Хельвдана стал абсолютно нечитаем, брови сдвинулись на переносицу, казалось, даже радужка потускнела.

— Хел, я не делала этого, — сказала совсем шёпотом. — Ты веришь мне?

— Мне очень хочется тебе поверить, но даже если я поверю, то других мы не убедим, — тон был ледяным, колючим. Казалось, что сомневается во мне, или даже разочарован. — Калантиэль в ярости и готов растерзать того, кто это сделал. А весомых доказательств твоей невиновности у нас нет. Сама понимаешь, как звучит твоя правда против видимых увечий наложниц, — тяжёлый вздох вырвался из его лёгких, отрезвляя.

Он прав, в правду никто не поверит. Слишком уж она абсурдна.

— Скорее всего тебя не ждёт ничего хорошего. К сожалению, наши жизни в руках взбесившегося психа, — холодно констатировал, выразительно посмотрев.

Сердце обожгло колким страхом. Нос предательски защипало. Почему я с ним позволяю себе столько слабости? Расклеиваюсь, плачу, теряю все силы держать себя в руках.

— Я не делала этого, Хел! Не делала! Я говорю правду…

Изящные пальцы скользнули по лицу, очертили овал, остановились на подбородке и приподняли его.

Было видно, что ему не всё равно, что он хочет разобраться. Сердце снова забилось быстрее. От его голоса, от прикосновений, от близости его тела, от его небезразличия.

— Иди сюда, маленькая. — Хельвдан сильнее прижал меня к груди. — Я скучал по тебе. Хотя бы короткое мгновение хочу ощущать тебя рядом.

Я не знала, что ответить. Я тоже скучала. Но не смогла выдавить ни слова, только вцепилась пальцами в камзол и прижалась щекой к мерно вздымающейся груди.

— Пообещай, что хорошенько отдохнёшь, поешь и выспишься, — он строго заглянул в мои глаза.

— А ты куда? Уходишь?

— Мне нужно расследовать это дело и доказать, что ты не причиняла никому вред, или хотя бы, что защищалась. Пообещай, — повторил с нажимом.

— Обещаю.

Лёгкий поцелуй в макушку, и он отпустил меня. А затем ушёл.

Почти сразу вошла Лея. На её красивом личике виднелись сочувствие и печаль. Она молча поставила поднос с едой на столик, присела рядом, где пару минут назад сидел Хельвдан, и участливо сжала моё плечо.

— Сожалею, Мира…

Хельвдан

Паршиво. Очень паршиво. Ситуация не из лёгких, но, кажется, она действительно не врала. Не может же она так хорошо играть. Хочется верить в невиновность. Но как доказать Калантиэлю? Даже я не знаю, как он поступит, когда узнает, что Мира замешана в эту историю в столь невыгодном положении. Нужно допросить пострадавшую сторону.

Голова разболелась, но работу нужно выполнить. Я приблизился к первой двери на этаже наложниц. Дарвэн уже доложил о том, кто именно пострадал. Постучал. Открыли сразу же. Очевидно, ждали.

Обе девушки были в одних покоях, первая лежала на кровати, вторая сидела на диванчике.

— Дамы, времени мало. Попрошу одну из вас пройти с капитаном Дарвэном в отдельную комнату.

Ага, растерялись. Блондинка рассеяно кинула взгляд в сторону подруги, неуверенно встала и вышла с капитаном.

— Ну, рассказывай. Что произошло?

— А Вам не доложили ещё? Кошмар! Самый настоящий кошмар! — девушка подскочила и уселась на край кровати, протягивая раненую руку. — Ой, ну, там под повязкой! Ужасное ранение! Как же теперь Император на меня посмотрит! Огромный шрам будет! — эмоции стремительно перерастали в истерику.

— Попрошу спокойствия. Меня интересуют события, а не переживания.

— Эта девка шла по коридору, когда мы с Элеттой заметили её. Раз уж среди наложниц пополнение, то должны же мы были нормально познакомиться, подружиться в конце концов. Мы и подошли поговорить. А она высокомерно так отвечала, что мы не её поля ягоды, что она станет единственной для Его Величества, а нас из дворца выкинут, так что незачем знакомиться нам с ней. Мы хотели всё же попробовать ещё разок. Она согласилась, но сказала, что нужно поговорить в уединённом месте. Повела нас в эту каморку. Боги, ужас! Там было так темно, тесно! И она с этим ножом в руках! Мы так испугались! Вы не представляете, какой это стресс! — она раскраснелась и чуть ли не рыдала уже, обмахивая себя руками.

— Спокойно. Что было дальше? — не дал ей снова сорваться в истерический припадок.

— Ну, я и закричала от испуга. А она ножом меня по руке, а Элетте пощечину, потому что та тоже закричала, увидев кровь. А потом всё как в тумане. Паника, крики, кровь, удары, мы еле сбежали из этой комнаты! Хорошо, что стража была неподалёку, не то нас бы уже не спасли!

Я несколько минут ещё смотрел на неё пристальным изучающим взглядом, под которым девушка явно смущалась. Некомфортно ей, нервничает, смотрит на реакцию.

— Шайла, давай на чистоту, — решил попробовать вывести на откровение. — Ты учиняла столько драк с девушками, кровью выборола своё место старшей наложницы перед толпами, а тут тебя, по твоим словам, чуть не убила одна единственная, при том, что ты была, скажем так, с «подкреплением». Думаешь, я поверю?

— Да она же дикарка! Сумасшедшая волчица, что прикидывается невинной овечкой, а Вы её ещё и защищаете! — она недовольно надула губки.

Актриса.

— Хорошо, я понял тебя, Шайла. Скорейшего выздоровления.

Девушка в ответ удивлённо захлопала глазами, открывая рот, чтобы что-то сказать, но так и не сказала.

На выходе меня встретил Дарвэн. Мы обменялись с ним рассказами девушек.

— Всё сходится, господин де-Мирт. Что думаете?

— Склонен верить в невиновность обвиняемой.

Глаза капитана округлились.

— Вы уверены?

— Этим двоим я верю ещё меньше, чем обвиняемой. Сходиться должен не только рассказ, но и эмоции, мимика, мелкие детали. Вспомни все проделки Шайлы. Думаешь, её так просто обидеть? — я скептически хмыкнул. — А вот по рассказу кажется, что проще некуда. К тому же их было двое, против одной Мираны. И по рассказу они встретились случайно, сами подошли к Миране, значит это не было спланировано обвиняемой. Тогда что у неё делал столовый нож? Едва ли она решила просто так прогуляться со столовым прибором по коридорам. Пища для размышлений тебе, и на сегодня ты свободен, Дарвэн. Перед Императором отчитаюсь сам.

— Доброй ночи, господин де-Мирт, — Дарвэн поклонился и ушёл с озадаченным лицом.

Уж давно капитан, а никак не поймёт что к чему в разборках императорского «цветника». Теперь к Калантиэлю.

— Кто? — громогласно прозвучало, только я вошёл в покои.

— Тебе не понравится.

— Кто⁈

— Прежде, чем я скажу, хочу…

— Кто⁈ — перебил Калантиэль, ударив по столу кулаками с такой силой, что на бледной коже выступили алые капли.

Я тяжело вздохнул.

— Мирана. Но…

— Свободен.

— Калантиэль.

— Нет, свободен, — сталь в его голосе резала воздух.

Чёртов псих! Почему нельзя просто взять и выслушать⁈

Широкими шагами я молниеносно преодолел расстояние, разделявшее нас, пальцы сжались в крепкий кулак, который стремительно врезался в острую скулу Императора. Он завалился на подлокотник кресла, корона слетела и закатилась под рабочий стол, тонкая струйка крови вырвалась из уголка рта, застывшего в злобном оскале.

30

— Нет, ты меня выслушаешь, Кал, — выплюнул ему в лицо, схватив за чёрную рубашку на груди.

— Думаешь, я бы сейчас пошёл её убивать? Серьёзно? — хрипло отозвался Калантиэль, потирая ушибленную скулу. — Какой же ты глупец, Хельвдан.

Он силой оторвал мои руки от себя, осторожно стёр кровь с лица, облизнув тонкий палец, и развалился в кресле, словно довольный кот.

— Откуда мне знать, что в твоей голове, когда ты так зол, когда ты орал на весь дворец, что убьёшь любого, кто напал на твоих стерв! Так сложно выслушать? Я не рядовой пацан, Калантиэль, ты не можешь так просто меня затыкать и выгонять, когда тебе вздумается. Ты можешь принять своё решение, но после того, как получишь достаточно информации от твоего главнокомандующего. Не повторяй. Ошибок. Своего. Отца!

Нервы были натянуты до предела. Сбитое дыхание никак не получалось выровнять. Лицо человека, бывшего мне когда-то самым близким другом, вызывало в этот непростой момент только отвращение и желание снова хорошенько врезать. Как много в нём читалось черт сбредившего родителя.

— А ты уверен, что у тебя достаточно информации, дружочек? — сощурил глаза Император.

— На что ты намекаешь?

— Ну, например, известно ли тебе, кто такая на самом деле птичка? — лукавый блеск глаз сбил с толку.

Куда он ведёт?

— Мне известно достаточно, чтобы утверждать, что она не совершала преступление, в котором обвиняется. Разве этого мало в сложившейся ситуации?

Ловким движением Калантиэль вскрыл резную шкатулку на столе, подцепил пальцем тонкую цепочку и победно вытянул руку, покачивая из стороны в сторону кулон. Голубой камень в обрамлении серебряных ветвей. Я искал его! Так-так, значит, любезный друг тоже решил действовать за моей спиной и добрался до заветного украшения быстрее.

Но неужели Калантиэль действительно думает, что я могу чего-то не знать о людях, которые меня окружают? Недооценивает. Как и я его недооценил. Зря! Однако, пусть и дальше думает, что он на шаг впереди меня, пусть тешит своё безразмерное эго. Посмотрим, куда это приведёт.

Не дождавшись моей реакции, он продолжил:

— Фамильная реликвия. Пусть и дешёвенькая безделица, зато красивая и с историей, а главное, что её законная хозяйка — Мирана Фарр. Потерянная наследница Эллесана. Неплохая партия, не так ли? А, дружочек? — ехидная усмешка снова вывела из себя.

Вдох. Выдох. Спокойно Хельвдан. Вдо-о-ох, Вы-ы-ыдох.

— Ну, что ты так взираешь на меня скорбно? Не стану я убивать свою будущую невесту. Отругаю, отшлёпаю, но не убью. Гляди, ей даже понравится, — он залился издевательским звонким смехом, а у меня кровь вскипела в жилах, захлестнула жгучей волной последние попытки всплыть на поверхность, не захлебнувшись в гневе окончательно.

— Оставь при себе свои грязные фантазии. Мира тут не причём. Лучше иди шлёпай своих потаскушек, — прорычал. — Они только этого и ждут. Целый спектакль устроили для привлечения твоего внимания. Но не Мира. Не смей к ней и пальцем прикасаться, она не твоя наложница, не твоя невеста, и никогда не будет твоей! — указательный палец упёрся в упрямое острое плечо.

Взгляд Калантиэля упал на мою руку, вмиг потускнел, шутливость испарилась, будто и не было.

— Не забывайся. И никогда не смей указывать мне, — я не обманывался тихим полушёпотом Императора. Та самая тишина перед всеразрушающей бурей, которая заставляла сердце замирать в тревоге и ожидании неотвратимого. — Ты — мой раб. Ты жив только из-за моей прихоти. Забыл?

— Да неужели? — едкая усмешка сорвалась с губ.

Не думал, что он решится сказать это вслух. Понимает ли он, что слов обратно не взять? Понимает ли, что зашёл слишком далеко, и этого я ему уже не прощу?

— На колени и благодари! — Калантиэль встал, вышел из-за стола и повелительно указал на пол перед собой.

— Ты считал, сколько раз я тебе спасал жизнь? И не только от смерти, — сердце колотилось, голос рваными ошмётками вырывался из горла.

Как ему только совесть позволяет говорить такое⁈ Осталась ли она у него или его разум застилает густой туман безумия? Настолько густой, что ни проблеска не добирается до сознания.

— На колени, отродье предателей, поднимай корону и благодари за мою милость! Или отправишься к таким же неблагодарным маменьке и папеньке, — псих ядовито скривился, а на плечи будто груда камней осыпалась.

Либо я сейчас уйду, либо убью его. Меч в ножнах так и просился в руку, так и зудело в груди, в висках пульсировала жажда снести чёртову голову ублюдка. Пальцы подрагивали в ожидании момента, чтобы выхватить оружие и броситься вперёд. Ещё капля, и сосуд переполнится, и вслед за собой эта капля необратимо утащит остатки самообладания.

Нет! Нельзя! Не время! Терпи Хельвдан, недолго осталось! Будь мудрее, будь спокойнее и не поддавайся на эти жестокие провокации!

Я рвано дёрнулся в сторону и выскочил за дверь, захлопнув её за собой так, что грохот пронёсся по пустым коридорам оглушающей волной.

К чёрту этого больного! Нет сил больше с ним возиться. С каждым днём всё хуже и хуже, и эти разговоры о родителях, о предательстве, напоминания о его «великодушном» спасении моей жизни не сулят ничего хорошего. Я никогда не зависел от тебя, Калантиэль, и не буду. Ты не верил, что я могу уйти, а я уйду.

Пора. Пока не поздно. Нужно забирать Миру и бежать. Мы ещё добьёмся правды и справедливости, отстоим Иллеманну, подавим беорхийские натиски, и не допустим упадка из-за спятившего Императора. Сыграем тихо и хитро, но сначала нужно выбираться из опасной хватки.

Мирана

Лея сидела совсем близко и чутко гладила меня по руке. В её бездонных глазах не отображалось ни капли злости, осуждения или обиды.

— Эти мегеры кого угодно со свету сживут, — тонкий голос светловолосой красавицы вернул в реальность. — Не повезло тебе, конечно, впасть в их немилость.

— Лея, ты… — нужные мысли никак не лезли в голову. — Ты меня не презираешь? После того, как Хельвдан… И я…

Я боялась ранить нежное девичье сердце ещё больше, оттого слова застревали в горле. Но на лице девушки ни один мускул не дрогнул при упоминании неприятной темы, будто она не испытывала сожаления из-за случившегося. Не понимаю…

— Знаешь, поначалу я злилась. Очень. Что скрывать, я хотела тебя прибить! — она поморщила аккуратный носик, а ладошкой разгладила складку на белоснежном переднике. — Но затем поставила себя на твоё место, — короткий вздох. — У тебя такая судьба трудная: вечно какие-то неприятности, вокруг опасность, и всё наперекор твоим желаниям. Пусть хотя бы любовь тебе достанется. Ты не выбирала оказаться здесь, ещё и почти в заложниках, а я даже работу служанки выбрала сама, чтобы попасть во дворец, — тяжёлая пауза повисла в комнате густым полотном, оседая на хрупкие плечи. — Да и вообще, Париса и Хели правы — я не была бы с ним счастлива, ведь его сердце уже занято тобой. Уверена, он меня никогда не любил, просто согласился на брак и старался привыкнуть. Нет более несчастной женщины, чем та, что стучит в закрытую дверь, не так ли?

Сочная летняя зелень её глаз согревала, напряжение между нами стремительно таяло от ласкового взгляда. Она действительно больше не держала зла. Я чувствовала это. Удивительно, как легко человек может отпустить обиду и встать на сторону своего обидчика.

— А про стерв этих даже не думай, — между тем продолжила Лея, игриво теребя золотистый локон. — Хели скоро докопается до истины и ничего тебе не будет. С радостью посмотрю, как их накажут за интриги и клевету.

— Ты веришь, что это не я?

— Конечно!

— Но столько доказательств…

— Ай! — она махнула рукой. — Поверь, они и не на такое способны, лишь бы не потерять свою позицию при Повелителе. Уж я их знаю. Это во-первых. А во-вторых, — она взяла с подноса пару ягод и закинула в рот, второй рукой пододвигая ко мне глубокую тарелку с чем-то горячим, — у тебя не было причин это делать. Я знаю, что ты влюблена в Хели, и как ненавидишь, когда тебя причисляют к любовницам Повелителя. Так что делаю вывод, что тебе не нужен наш Император. А значит, устранять тебе этих дамочек незачем.

— Ты права, не нужен, и устранять незачем, — согласилась с её доводами и приняла еду. Желудок истошно забурчал, напоминая, как давно мы с ним не ели.

Тушёное мясо с овощами пахло изумительно, как и всё, что готовила Париса. Я с удовольствием поглотила содержимое посудины в считанные минуты, тишины которых Лея не прерывала, позволяя вдоволь насытиться, не отвлекаясь на болтовню. Девушка тем временем изящно подхватила заварник и разлила по расписным чашкам ягодный отвар.

— Не возражаешь, если я останусь на чай? — она подмигнула. — Будем тебя отвлекать от печальных мыслей о нехорошем.

Я благодарно кивнула, а Лея задорно захохотала.

— Вот и отлично!

Мы забрались на кровать с ногами: я откинулась на подушки, а она легла поперёк на живот, опираясь на локти. Внезапная союзница шутила, раскрывала тайны придворных, делилась последними сплетнями и своим мнением по их поводу, и снова шутила. Мы заливались смехом, активно обсуждали новый вид усов смотрителя Делиса, его тайные чувства к Парисе, которые уже давно ни для кого не тайные, как каждая из нас познакомилась с де-Миртом. Отвар в чашках заканчивался раза три, пока не закончился и в заварнике. Настроение заметно улучшилось. Как минимум, уже не хотелось зарываться под одеяло подальше от мира, даже появился некий оптимизм и надежда на то, что история с наложницами закончится хорошо. Лея вселяла чувство уверенности и спокойствия, заражая своим примером. Душевный разговор с подругой — лучшее лекарство от хандры. Могу ли я теперь считать Лею своей подругой?

— Не хочется, но уже нужно уходить, — с нотками сожаления в голосе констатировала Лея, взглянув на холодный лунный свет, медленно растёкшийся по ковру бледной лужей. — И тебе нужно отдыхать, и мне бы тоже не помешало. Завтра ещё зайду! Я же теперь буду жить совсем рядом, представляешь? Поскольку замуж за аристократа я так и не вышла, и меня приставили служить на этом этаже, то дали новую комнату.

— Ого! Ничего себе! Надеюсь, эта комната будет лучше предыдущей. И на новом месте приснись жених невесте! — улыбнулась в ответ.

— Спасибо, Мира. А тебе пусть приснится красавчик Хели. Я не против, — она тихонько захихикала, соскочила с кровати, ловко сгребла посуду на поднос и двинулась на выход.

— Приятных снов, Лея. Буду ждать рассказ о прекрасном мужчине из сна, — я хитро сощурила глаза.

Глаза девушки тут же вспыхнули, а губы расплылись в широченной улыбке.

— Обязательно!

— Уже есть тот, кого ты надеешься увидеть сегодня ночью?

— А это мы обсудим уже в другой раз, — лукавый блеск глаз, мечтательный вид, необычайная легкость в каждом движении — очевидно, Лея имела на примете как минимум одного кандидата. — Доброй ночи, Мира!

Она выпорхнула из покоев, а я наспех скинула потрёпанное платье, схватила первую попавшуюся ночную сорочку из шкафа и упала в мягкие подушки с глупой улыбкой на лице.

Мы так мало виделись с де-Миртом, что я была бы счастлива чаще видеть его хотя бы в своих ночных грёзах. Глядя на яркие серебристые огоньки в небе, невольно вспоминала ночи, проведённые в объятиях Хельвдана под открытым небом. Как он прижимал меня к себе, его тёплое дыхание на моих висках, нежный заботливый взгляд наедине, неуловимые искорки между нами, шкалящие эмоции, мысли о поцелуе. Как мне хотелось его тогда поцеловать! Почувствовать больше, чем шаткую неопределённость, и поддаться противостоящему ей невыносимому притяжению. Я и сейчас хочу!

Щемящее чувство в груди столкнуло меня с широкой перины, вынудило найти небольшой фонарь, зажечь его и пойти на поиски любимого мужчины. Я нуждалась в нём, в его прикосновениях, в тихом бархатном голосе, в чувстве безопасности, которое испытывала только в кольце его объятий.

Я не могла больше сидеть и вздыхать. В конце концов, сколько можно грызть себя тревогой и чувством вины? Я люблю его и буду бороться за свои чувства, пусть даже со всем миром. Дала себе время расклеиться — и хватит. Я ведь никогда не была слабачкой! И отныне я буду слабой только в руках Хельвдана.

31

— Куда? — довольно тихо пробасил стражник, стоило мне шагнуть в темноту за дверью.

Волосы на затылке моментально вздыбились. Стража! Я и забыла, что меня никто не освобождал. Вот так провал!

— Я… э-э-э… давайте я Вам честно признаюсь, а Вы меня пропустите? Сопроводите, может, даже, чтобы убедиться, что я не вру и зла никому не замышляю. Что скажете?

— Не велено выпускать из комнаты, — отозвался мужчина.

Мда. Просто не будет.

— Ну, прошу! Клянусь, я не задумала ничего дурного. Просто хочу увидеть господина де-Мирта. Это важно!

— Среди ночи? Для каких целей? — устроил допрос стражник.

Вот до чего же упёртый и дотошный!

— Для личных, — неловко покачнулась на пятках, старательно изображая саму невинность.

— Не думаю, что господина де-Мирта интересуют личные дела с девицами, — стражник пригвоздил осуждающим брезгливым взглядом. — Тем более в поздний час.

— Его что, интересуют дела только с мужчинами? — нарочито сильно удивилась и прикрыла рот ладошкой.

Лицо строгого стражника вытянулось:

— Нет! То есть, я не то хотел сказать! Не со всеми, только… — он замешкался, но быстро принял привычный грозный облик и буркнул. — Не велено! Рекомендую вернуться в покои, а утром я ему передам, что Вы желали нанести визит.

— Ладно, спасибо, — мягко отступила назад с самым расстроенным печальным видом, играя в покорность.

Чёрт! Сбить с толку не удалось, и лучше не давить дальше.

Но слушаться и сидеть на месте я не собиралась. Что-то незримое, жгучее толкало меня поскорее увидеться с Хелом. Чуйка подводит редко. Поэтому я подошла к окну, открыла красивую створку и перелезла на довольно узкий карниз. Сердце ухнуло в пятки, когда порыв холодного ветра всколыхнул и кинул распущенные пряди волос на лицо, закрывая обзор, обжигая кожу колючими иглами. Пришлось собрать волосы и зажать их зубами. Ничего, Мира! Ты молодец! В жизни всякое бывало, а это такой пустяк.

Шаг за шагом, неспешно, осторожно заглядывая в каждое из окон соседних покоев, которые попадались мне на пути, чтобы убедиться, что я останусь незамеченной, я продвигалась к заветному балкончику, который вёл прямиком в один из коридоров. Ещё немного и босые ноги мягко опустились на холодный мрамор. Бесшумной кошкой я скользнула во тьму за витражной дверью балкона.

Повороты, лестницы, многочисленные пустующие коридоры. Ночью яркий светлый дворец превращался в мрачное и даже слегка пугающее местечко. Фонарь пришлось оставить, поэтому пробиралась почти на ощупь, всматриваясь в каждый тёмный закуток, надеясь не встретить ни одного стражника.

Без обуви ноги не издавали ни звука. Я кралась от двери до двери, где предполагала покои Хельвдана, вслушивалась в звуки за большими деревянными дверями. Тишина, тишина, тишина… Шестая дверь скрывала громкий храп, врезавшийся в уши разочарованием. И уже хотелось бросить глупую затею искать де-Мирта в череде неизвестных комнат, но что-то неумолимо толкало вперёд, проверить ещё хоть одну!

Седьмая. Руки легли на гладкую поверхность досок, затем приложила ухо. Тихо. Прильнула к двери всем телом, чтобы точно убедиться, как вдруг она отворилась внутрь, а следом за ней ввалилась в комнату я, растянувшись по полу красивой пятиконечной звездой.

— Мира, какого Тёмного Бога… — почти шёпотом раздалось из угла крошечной комнаты.

Хел вскочил с узкой кровати, молниеносно закрыл дверь и помог подняться.

— В одной ночной сорочке! С ума сошла? Как ты через стражу пробралась? — он ошарашенно вглядывался в моё лицо, крепко держа за плечи, а я только глупо улыбалась, утонув в плену красивых глаз. — Мира! Тебя кто-то видел? Ответь хоть что-то!

— Я… Нет, никто не видел, — еле нашла силы ответить.

— Зачем ты здесь? — вопрос больно кольнул в сердце, отрезвляя.

Не рад меня видеть? Я ошиблась в своём решении?

— Просто хотела увидеть тебя, — завороженно коснулась кончиками пальцев его влекущих губ, ощущая, как напрягается сильное тело. — Я устала бояться, прятаться в ракушке и страдать. Это никогда не было в моём характере. Мне надоело думать о морали, о том, как будет лучше для других. Я выбираю себя. И тебя. Я хочу быть рядом, — сказала уже твёрже, обвивая руками мощный торс. — Поэтому стража — не проблема. В конце концов, есть окна и…

— Сумасшедшая! — выдохнул Хельвдан в сантиметре от лица и впился поцелуем, полным жажды и нетерпения.

Сладким мёдом разлилось по телу неведомое доселе чувство, стекая в низ живота. Горячие пальцы жгли кожу на спине. Коленки подогнулись. Умелым движением Хельвдан подхватил меня на руки, не прерывая поцелуя и уложил на своё узкое ложе. Прижал. Острый язык ворвался меж губ, сплетаясь с моим. Тихий рык.

— Останови меня, Мир-р-ра, — сорвалось тихое у самого уха, когда мужчина прервался.

— А если я не хочу останавливаться? — зарылась лицом в плечо, сгорая от стеснения, и обняла ногами, боясь, что Хел отстранится.

Неловко. Стыдно. Но я хочу его. Хочу продолжения, чувствую, что готова и, что он тот, с кем должна пройти эта ночь. Моя первая ночь с мужчиной.

Сорочка сползла, оголяя бархатную кожу ног. Рука де-Мирта скользнула по бедру, вызывая дрожь предвкушения и одновременно страха. Горячие губы стелили дорожку от уха до ключицы. Сбитое дыхание и тугой узел, болезненно сжавшийся от одного только лёгкого касания к груди сквозь тонкую ткань, вырвали сознание прочь из реального мира. Пальцы впились в сильные плечи, а с губ сорвался тихий стон. В ответ Хельвдан тесно прижался бёдрами и слегка качнул ими. Я подалась навстречу, выгибаясь, но мужчина сгрёб в крепкие объятия и застыл. Каменные мышцы выдавали крайнее напряжение, которое пугало. Беспокойный разум сразу заметался в поисках причины, рисуя тревожные картины.

— Нет, Мира… — еле прохрипел Хел. — Не надо. Не здесь. Не сейчас.

— Почему? — выдавила из себя шёпотом, подавляя всхлип.

Его сердце бешено колотилось сквозь рёбра прямо в ухо, заглушая пустоту и не давая слезам пролиться.

— Родная, — тёплое дыхание согрело влажный от испарины лоб, — я не хочу, чтобы ты жалела.

— Не буду жалеть.

— Я чувствую твой страх, ты вся трясёшься.

— Да, мне страшно, но жалеть я не буду! — сжала до белых костяшек его рубашку на груди.

— Это случится, обещаю, но не здесь, — в его голос вновь ворвалась соблазнительная хрипотца, и я сильнее вжалась всем телом в де-Мирта, желая снова хоть на мгновение прожить те жгучие ощущения, что дарили его прикосновения. — Но если ты продолжишь, я не сдержусь.

Нежная улыбка тронула любимые губы. Наши глаза встретились. В его взгляде читалась любовь, желание и что-то едва уловимое тревожное.

— Ты в порядке? Что-то не так? — решила озвучить свои догадки.

А он закрыл глаза и протяжно вздохнул.

— К чему ты готовишься, Хел? — я выдернулась из его объятий и села, опираясь спиной о стену.

Нервы вмиг натянулись и противно задребезжали в груди, задевая зудящей вибрацией всё нутро.

— Я уйду, — он кивнул на стол, где сиротливо лежал лист бумаги, расписанный размашистым почерком. — Уйду, сделав вид, что отказываюсь от всего. От звания, от привилегий, от денег и… от тебя.

Сердце сжалось в комок.

— Я знаю, ты что-то придумаешь, чтобы вытащить меня, — прошептала с надеждой.

— Да, — камень свалился с плеч. — Но мне нужно будет время, чтобы сделать это аккуратно, без лишнего шума, не подвергая тебя опасности, — он всё лежал с закрытыми глазами. — Пока меня не будет, тебе нужно быть крайне осторожной с Калантиэлем и его личной стражей. Держись поближе к Парисе и к моим людям. В случае чего, они тебе помогут. А сейчас, свет мой, тебе лучше идти к себе. Никто не должен знать, что ты покидала покои.

Я молча кивнула. Сама понимала, что, если кто-то узнает о ночном визите к де-Мирту, последствия могут быть ужасными. Хотя, и его уход неизвестно чем закончится. И от этого тревожно.

Оттолкнулась от стены, чтобы встать, но Хельвдан поймал, заточил в кольцо своих рук и упал вместе со мной на твёрдую подушку. Сколько мы так лежали? Не знаю… Луна медленно подкрадывалась к высшей точке своего пути по чёрной небесной бездне. Тонкий холодный луч коснулся лица главнокомандующего армией Иллеманы, подчёркивая острые черты.

— Мне ведь нужно идти, — тихо пробормотала.

— Да.

— Тогда я пойду?

Тишина. Я тоже не хотела его отпускать. Он нехотя отстранился и поднялся на ноги, потянув меня вслед за собой. Хельвдан бережно укутал меня в тёмный плащ и открыл дверь.

— Я пойду с тобой и помогу со стражей, — он ловко взял за руку, переплёл наши пальцы и уверенно шагнул в темноту.

Уже за поворотом к моим покоям он остановился, отпустил руку и жестом попросил оставаться на месте, а сам шумно зашагал к стоящему у двери стражнику.

— Приветствую, господин де-Мирт!

— Вольно, Гейс.

Я не видела их, зато отчётливо слышала разговор.

— Докладываю. Преступница предприняла попытку покинуть комнату один раз. Была отправлена обратно.

— Причину называла?

— Просилась к Вам, господин.

— Почему не провёл ко мне?

Воцарилась минута тишины. Стражник вновь растерялся, не найдя, что ответить на неожиданный вопрос.

— Нехорошо беспокоить господина в такой поздний час, особенно по мелочам.

Во стелит! Я, значит, мелочь. Ну, спасибо!

— Это могло быть важно, солдат. Меня нужно беспокоить в любое время, если этого кто-то требует. Как видишь, мне и по ночам иногда не спится.

— Так точно, господин де-Мирт. Исправлюсь.

Ещё короткая пауза.

— Ладно. Я пока разберусь, что она хотела от меня, а ты можешь отправляться в казарму на отдых и позвать замену.

Чёткие шаги удалились в один из дальних коридоров, и я вышла из укрытия. Интересно, не заподозрит ли чего этот стражник? Хотя, в любом случае, он вряд ли станет болтать о своём генерале всякие глупости.

Быстро, пока не пришёл второй, я шмыгнула в комнату, стянула плащ с плеч и просунула в щель приоткрытой двери. Хельвдан его забрал и мягко сжал мою ладонь, пока я не успела убрать её.

— Я не знаю, когда мы снова увидимся. Может быть, это случится не очень скоро, но знай — я за тобой приду. Жди меня и знай, что я тебя никогда не брошу, кто бы что ни говорил, — привычно серьёзное лицо сделалось совсем хмурым и жёстким. Боль, с которой он это говорил, струилась горечью по моим венам, подкатывая к горлу. — Я люблю тебя, Мирана Фарр.

— А я люблю тебя, Хельвдан де-Мирт, — солёные капли прочертили дорожки до подбородка.

32

Тонкий лист с шорохом скользнул по дорогому столу из редкой палмиранской древесины.

— Что это? — удивлённо вскинул бровь Калантиэль, мазнув взглядом по ровным строкам.

— Рапорт. Я ухожу, Кал, — отрезал я.

Император не спешил отвечать. Уставился невидящим взглядом в пустоту и водил изящным указательным пальцем по губам. Пауза затянулась.

— Я уже передал все дела одному из капитанов. Дарвэн прекрасно знает обо всех нюансах подготовки к войне, достаточно опытен, и его уваж…

— Довольно! — взревел Калантиэль, вскочив с кресла. — Чего ты добиваешься⁈ А, друг? Скажи мне! Что тебе всё не сидится в последнее время?

Ярость в глазах полыхала столпами пламени, напряжённые пальцы перебирали край рукава, губы сжались в тонкую полоску.

— Твои приступы гнева участились, Кал.

— Да что ты? — хлопнул в ладоши Император. — Давно не было, да?

— Давно, — согласился я. — Это меня и тревожит.

— А что ещё тебя тревожит⁈ Беорхийцы? Поэтому ты накаляешь своими ручонками с ними отношения⁈ Тебе так и чешется новую войну с ними развязать, да⁈ Я тебе верил и прислушивался, слепо следовал твоим советам, советничек, но сейчас… Так ли ты прав, что нам нужна эта война? Почему мы не можем просто навести порядок в пострадавшей провинции и наладить отношения с Беорхией? А?

— Всё-то у тебя просто, — буркнул себе под нос, но Калантиэль услышал.

— Да, просто! А зачем усложнять? — он искренне удивился.

— Ты не ездил в эти города, ты не видел своими глазами, что они творят, ты не пытался с ними найти общий язык и договориться. Ки-Рана бесит твоё высокомерие и желание управлять им. Он такой же независимый упрямец, как и ты, который не терпит компромиссов. И он сам ждёт удобного случая, чтобы напасть. Так лучше напасть первыми и получить преимущество, чем потом половину империи восстанавливать. Зачем позволять им втягивать другие, ещё не пострадавшие провинции? Если бы было так легко навести порядок и договориться, мы бы уже давно это сделали.

— Твоё мнение меня теперь не интересует, де-Мирт. Совет уже всё решил, твоими стараниями. Ты довёл нас до войны и уходишь, а исправлять всё оставил на наши с капитаном Дарвэном плечи.

Конечно, для него это так и выглядело, он ведь не знал, что мой план будет работать и без меня. И что бросать всё я тоже не собирался. Что убегал только от его бессмысленного контроля, но не от ответственности.

— Молчишь? Ну и молчи, безответственный ты… баран! За разрыв помолвки ты тоже не ответил! — вкрай осверепевший Калантиэль чуть ли не плевался. — Думал я не видел с первого дня твоего приезда, как ты трясёшься при одном упоминании о птичке⁈ Лгал мне, убеждал, что это лишь важное дело. Думал одурачить меня⁈ — он всё сильнее и сильнее распалялся, хотя казалось, куда ещё. — Ты забылся, Хельвдан де-Мирт! Ты плюнул на нашу дружбу, плюнул мне в душу, предал своего Императора. Ради девицы, которую подобрал в канаве, ради бродяжки. Или ты всё же с самого начала знал о её происхождении? Поэтому решил оставить её для себя? Мало власти? Захотелось вытурить беорхийцев из Эллесана и подмять его под себя при помощи союза с наследницей? А что потом? Вернуть Эллесану звание столицы? Переманить на свою сторону всю империю и свергнуть мою власть? Что ж, очень выгодно, весьма ловко придумал. Только я не идиот, и провести меня тебе не удалось, дружочек!

— Ты же спал и видел, как бы поскорее женить меня. Мне нельзя самому выбрать, кого сделать своей женой и с кем провести всю свою чёртову жизнь?

— У тебя была Лея, разве нет?

— Которую я не любил никогда. А у тебя, между прочим, целый гарем наложниц, который с завидной регулярностью пополняется. Мало?

— Опять про любовь! — Император закатил глаза. — Засунь её знаешь куда? Нет её! Вдолби эту простую истину в свою бедовую головушку!

— Почему тогда ты вцепился в Мирану мёртвой хваткой? Раз любви нет, тебе должно быть всё равно.

— Зато есть влечение! И выгода от союза, — он гордо отвернулся, заложив руки за спину.

— А у меня влечения быть не может? Только у тебя? Раньше я был твоей любимой игрушкой, которой ты ни с кем не делился, теперь на Миру переключился? Тебе пора повзрослеть, Калантиэль. Люди тебе не принадлежат. Я — свободный человек, и она тоже.

— Нет в Иллемане свободных людей! Я владею всеми Вами! — он схватил рапорт, разорвал в мелкие клочья и швырнул мне в лицо. — Хотел разбираться с Беорхией? Валяй! В полночь отправитесь к южному побережью! И нет, мой дражайший друг, не надейся, что будешь командовать. Ты уже показал себя во всей красе. Сквозь твою хвалёную защиту уже пробирались враги. Прямо в замок. Всегда безупречный Хельвдан де-Мирт даёт осечку за осечкой, — Калантиэль выпрямился и ходил туда-сюда. Плавно, извиваясь, будто змей. Кричать он перестал, но едкий тон резал слух. — Рядовой. Да. Отныне обычный рядовой.

— Как скажете Ваше Величество. Я могу идти собираться? — я старался сохранять спокойствие, не давая нарастающей злости прорываться сквозь ледяной тон.

Пререкаться сейчас было бесполезнейшим занятием.

— Собираться? В форме главнокомандующего? Ну, не-е-ет, дружочек, — протянул ехидно Император — Снимай! Ты теперь никто! Пешка. И одежда должна соответствовать статусу, вернее, его отсутствию, — в тусклом освещении хищный оскал его сделался совсем зловещим.

Он пытался меня задеть и вывести на эмоции. Его бесило, что я остаюсь спокоен, что не боюсь его. Раньше он этим восхищался и любил меня за это. Сейчас он надеялся, что я буду спорить, не буду подчиняться. А я взял и принял всё, что он сказал. Он хотел продолжения конфликта, а я ему не дал повода. И это распалило его ещё сильнее. Теперь я стою в его кабинете и раздеваюсь. Стягиваю плащ с гербом Иллеманы, с символом моего собственного элитного отряда, и ещё с одним гербом — знаком императорской стражи. Снимаю броню, которую он мне подарил в день, когда я стал главнокомандующим его армией и его личным советником. Скидываю и сапоги с серебряными пряжками из лучшей кожи, которую только можно найти в Меране. Пусть забирает. Под дорогой мишурой я всегда носил простые штаны и рубахи. Вот и сейчас остался в них. «Нет разницы в какой ты одежде, если ты хороший человек», — этому меня учил отец.

Я швырнул под ноги Калантиэлю всё, что снял с себя и пошёл на выход.

Вслед донеслось:

— Убирайся! Более не желаю тебя видеть! Надеюсь, эта война принесёт тебе славную смерть!

По спине пробежал холодок. Мгновенно обрушившийся на сознание ураган за секунду вынес из лёгких весь воздух, оставив лишь давящую удушающую пустоту. Желать смерти низко. Ниже некуда.

Уже в коридоре меня догнал капитан Дарвэн.

— Господин де-Мирт! Господин! Да подождите же Вы, я не успеваю.

Из-за старого ранения, он бежал прихрамывая. Я замедлился.

— Какой я тебе теперь господин, Дарвэн, — усмехнулся, указывая руками на свой внешний вид. — Это мне тебя впору называть господином.

— Право слово, что Вы такое говорите! В форме или без, Вы всегда останетесь моим господином. Мудрым, сильным и справедливым.

— Спасибо, Дарвэн, — уголки губ непроизвольно поползли вверх.

— Несомненно, господин де-Мирт. Я с Вами и за Вас. И не только я, — он несмело улыбнулся и позволил себе фамильярно похлопать меня по плечу.

— Мне нужно было снять доспехи, чтобы ты хоть раз расслабился в моём присутствии? — я от души засмеялся. — Может, ещё назовёшь меня по имени?

— Что он сказал, Х… Хельвдан? — пухлые щёки залились румянцем.

Смена ролей оказалась сложным испытанием для бывалого воина.

— Спасибо, что на месте не убил.

— Отпустил? — глаза мужчины загорелись надеждой.

— Нет, Дарвэн. Понизил. Ты теперь в прямом смысле мой господин.

— Да как же так, да что же это, — запричитал старый капитан. — Неужели и впрямь нас ждут большие перемены? Осторожнее, господ… Хельвдан. В прошлый раз, когда Император Болдуил поссорился с лучшим другом, дело закончилось трагедией.

— Не волнуйся, сразу не убил, значит с этим разберёмся позже. Сейчас главное — освободить Иллеману.

Дарвэн положил руку мне на плечо и тепло, по-отцовски, улыбнулся в седые усы.

— Ты так молод, мальчик, но так мудр и силён духом. Что бы ни сказал этот рыжий ирод, все пойдут за тобой без сомнений.

Надеюсь, так и будет. Надеюсь, они поддержат меня в моей опасной авантюре. Калантиэль думает, что лишил меня власти, но какое дело воинам до звания на поле битвы, когда я столько лет был наставником и проводником для них.

Вернувшись в комнату, первым делом сел за стол и схватил перо. Взгляд упал на смятую постель, которая ещё хранила лёгкий осенний аромат моей девочки. Корица, свежесть прохладного ветра и пряность опавших листьев.

'Мирана, моя родная душа.

Калантиэль не дал мне уйти просто так. Но не волнуйся, я предусмотрел и этот вариант. В полночь я уже буду идти в рядах армии Иллеманы, очищать наши земли от тех, кто так долго травил твоё маленькое сердечко своими злодеяниями. Я отомщу за тебя, за твои мучения в плену, за твоих родителей, за твоё измученное израненное детство. И я верну тебе твой дом. Обещаю.

Ты получишь это письмо позже нашего отъезда. Гораздо позже. Ведь знаю, что бросишься искать меня, а я не желаю доставлять тебе боль горестным прощанием. Всё, что ты должна знать — я вернусь. Дождись. И береги себя.

Навеки твой уже не главнокомандующий Хельвдан де-Мирт.

p. s. Смею надеяться, что без высоких званий и богатств всё ещё буду тебе нужен'.

До вечера пролежал на кровати и гнал подальше мысли о Миране, забивая голову детальным обдумыванием ситуации, изменением планов, моральной подготовкой к тяжёлой дороге и предстоящим битвам. Ещё я знал, что за мной будут следить, возможно, будут пытаться навредить. Это пожелание смерти от Калантиэля… думаю, не просто так он это сказал. Угроза или предупреждение? Нужно быть начеку.

Сборы прошли быстро. В казармах выдали тёплые вещи для рядового солдата, подготовил своего коня и помог товарищам. Парни весело напевали песни, шутили, посмеивались. Кто-то молча отстранённо паковал вещи. А кто-то суетился, терялся, нервничал. Юнцы, для которых это был первый боевой опыт. Не учение, не тренировка. В этот раз всё по-настоящему. Я старался их поддержать, подбодрить и рассказывал, как справиться с сильным волнением. Париса со слугами принесли припасы, и пока их раздавали, незаметно передал ей все письма и распоряжения, которые она позже передаст Вэну.

— Храни тебя Светлый Бог, сынок. Мы будем ждать, — промолвила кухарка сквозь слёзы, скупо обняла и поспешила удалиться из казарм.

Стемнело.

Под покровом темноты войско вышло на плац. Витражные окна дворца тускло мерцали на фоне мрачной пустоты неба. Глаза невольно скользнули в сторону покоев Мираны, но не увидели её. Зато взгляды сцепились с Калантиэлем, чей чёрный силуэт с рыжей копной кудрей застыл в соседнем окне. Капитан Дарвэн во главе нашего отряда подал знак, мы сели верхом и зашагали в сторону скального перехода — тайного короткого пути из столицы к южному побережью материка.

Широкий проход меж двух скал привёл нас к мосту над одним из ущельев. Под ним чернела и бушевала вода. Холодная, опасная, она готова была поглотить и навсегда унести на глубину тех, кто ненароком сорвётся вниз. Порывистый ветер шатал хлипкий деревянный мост, чем только усиливал и без того обострённые чувства тревоги и предвкушения неминуемых потерь.

Дарвэн остановил коня, и его примеру последовали все остальные всадники. Капитан развернулся, строгим взглядом обошёл ряды мужчин в доспехах и, сдвинув брови на переносицу, и заговорил:

— Воины! Здесь начинается наш путь, но я не имею права вести Вас дальше.

Растерянный народ стал переглядываться в недоумении. Ещё утром им приказали повиноваться капитану Дарвэну, а теперь он оставляет их одних в полном смятении. Шёпот прошёлся по толпе, словно ветер в поле ковылей, и стих в задних рядах.

— Я лишь старый капитан, который последний десяток лет перебирал бумажки в кабинете да решал бабские разборки, — он криво усмехнулся и небрежно хлопнул себя по коленям. — Вас готовил к этой битве другой человек. И пусть сегодня он не в броне главнокомандующего, не в плаще с гербами, и с обычным мечом, я думаю, он будет лучшим предводителем для нас всех.

Я вышел вперёд к Дарвэну, и он крепко пожал мою руку.

— Что ж, братья, долго рассуждать не стану. Пусть выступят вперёд те, кто не готов идти за мной в этой войне, — сказал твёрдо, но сердце трусливо замерло.

Томительные минуты ожидания тянулись, словно кисель. Мужчины переглядывались, выискивая движение в толпе. Однако, вопреки их, да и что скрывать, моим ожиданиям, никто не шелохнулся.

— Мы пойдём за Вами, господин де-Мирт, — промолвил бывалый беловолосый вояка, стоявший в переднем ряду, опершись на луку седла. — Чёрт возьми, пойдём. Чем Тёмный Бог не шутит. Вы нас не подводили, и мы Вас не подведём, — и толпа за его спиной одобрительно загудела.

— Все мы сделали свой выбор и обратного пути нет. Остаётся сказать одно: Вперёд, братья! Во имя Иллеманы! — крикнул, что есть мочи.

— Э-хе-хей! — отозвалось войско, а в груди знакомо защекотало от удовольствия.

Из-за валуна около тропы неспешно вышел облачённый в тёплые меха Анаих-Риз.

— Приветствую, Хельвдан де-Мирт, — пробасил беорхиец.

33

Мирана

Обитая старой сухой кожей рукоять удобно расположилась в руке, тонкая шершавая тетива привычно впилась в пальцы, гладкое древко стрелы проскользило по пальцу.

Еле слышный свист. Глухой стук. В яблочко! И только теперь можно опустить лук и убрать вторую руку от лица.

— Зачем ты тренируешься каждый день? — Вэн стоял в стороне, опёршись плечом о столбик деревянного забора. — С твоими умениями…

— Это не тренировка, Вэн, — тяжело вздохнула, закинув косу на плечо. — Это способ не выжить из ума.

С тех пор, как Хельвдан уехал, сердце было не на месте. Каждое утро начиналось с резкого тревожного пробуждения и отчёта стражи об успехах на поле битвы. Каждое утро после очередного «нет вестей от господина де-Мирта» я шла в тренировочный лагерь и мучила старый обшарпанный лук, который нашла в закромах оружейной. Плечи его тягуче скрипели, когда пальцы хватко обнимали тетиву и оттягивали её к подбородку.

И вот, уже которое утро я стояла у мишеней и выполняла свой рутинный ритуал, представляя голову очередного стражника «без вестей» на месте красного круга по центру.

— Мира, — тёплые руки легли на напряжённые плечи, вырвав тяжёлый вздох из лёгких. — Уже четыре месяца прошло, лето на носу. Пора бы думать о себе хоть немного. Посмотри на себя.

— А что со мной не так? — выкрутилась из цепких рук и опалила гневным взглядом парня.

Тот отскочил, подняв руки в примирительном жесте.

— Хотя бы это, — он скептически обвёл взглядом мою боевую стойку.

Он был прав. Чертовски прав. Но смелости открыто признать это у меня не нашлось.

— Твой взгляд потускнел, птичка ты наша, одни штаны да рубахи носишь, волосы в косу, лук через плечо. Во дворце только ночуешь, и то не всегда. Неужели сено в конюшне удобнее мягких перин, обшитых шелками? Слушай, может, и мне попробовать? — ослепительная улыбка озарила лицо Вэна.

Демонстративно закатила глаза, подавив рвущийся на волю смешок. Этот плут кому хочешь настроение поднимет, даже если оно мертво, сожжено, а прах рассеян.

— До дворца я всегда так жила, дружочек, — передразнила попытку Вэна подражать манере Калантиэля. — Так что это, скорее, дворец сделал из меня сахарную леди и заставил носить длинные пышные юбки. Как, кстати, дела с малышкой Сальви? — поспешила перевести тему, зацепившись за упоминание девичьих штучек, которые дорогая подруга так любит.

Лицо парня вспыхнуло, и он неловко отвернулся, сложив руки на груди, не найдя им другого удобного места.

— Какие такие дела у меня могут быть с твоей сестрой? — буркнул парень куда-то в сторону.

— Это ты мне расскажи. Она мне уже пишет реже, чем тебе, — хлопнула его по плечу и пошла в сторону оружейной.

Не зря я тогда Вэна попросила съездить в Меран к своим. Сальвия всё время пыталась меня с кем-то свести, настал мой черёд. Спокойный, весёлый, ответственный и перспективный Вэн, который перенимает у своего наставника все лучшие качества благородного мужчины. Кому-кому, а ему я смогла бы доверить взбалмошную Сальвию. Не то, что мальчишки в нашей деревне, которые как появлялись, так и исчезали.

Большое чёрное пятно возникло перед носом внезапно. Машинально отскочила в сторону, стиснув лук железной хваткой. Глубокий вдох, выдох. Пульс в висках сразу стих, а окаменевшие мышцы смягчились.

— Неужели я всё ещё пугаю Вас, госпожа Мирана? — Калантиэль стоял в проходе предельно строгий и хмурый.

— Прошу прощения, Повелитель. Я задумалась и не увидела Вас. Реакция, — неловко пожала плечами, краем глаза заметив, как Вэн ретировался куда-то за конюшню.

Предатель!

— Это не ответ, — пронзительный взгляд зацепился за мой.

В солнечном сплетении защекотало, мышцы снова напряглись. Нет, Мира. Очередное бегство не поможет. В конце концов, сколько можно сбегать, избегать и прятаться? Он ведь перестал играть в кошки-мышки, перестал наседать и требовать, давить властью и силой.

— Откровенно говоря, Ваше Величество, опасаюсь. Но сейчас, правда, просто не заметила Вас. Будь на Вашем месте кто-угодно, я бы так же испугалась, — ответила честно.

Уголок тонких губ дёрнулся, взгляд смягчился и уплыл в сторону бескрайнего голубого неба.

— Позвольте… — сделала шаг к проходу, но Император всё ещё загораживал его.

— Госпожа Мирана, — прошелестел глухой голос. — Я… Позвольте сделать Вам подарок. — Только пикнула, чтобы возразить, но Калантиэль не дал: — Раз уж Вы предпочли землю и солому мягким коврам и покрывалам, хотя бы тренируйтесь с достойным оружием. Мне горестно видеть трухлую палку в столь талантливых руках.

Калантиэль убрал руки из-за спины, в одной из которых оказался лук. Искусную работу лучших мастеров-оружейников я отметила сразу: чёрная прочная древесина, гибкие идеально отполированные плечи, рукоять, оформленная мягкой кожей с объёмным тиснением в виде ястреба. Лук мягко блестел на солнце, притягивая взгляд.

— Испробуете? — изящная рука потянулась вперёд, призывая взять оружие.

Пальцы скользнули по совершенному изогнутому плечу, мягко обхватили рукоять, что легла в руку точно родная.

— Это… Это произведение искусства, — я не могла оторвать глаз от великолепного творения, осторожно проворачивая его в руках и осматривая со всех сторон. — Превосходная работа! Благодарю, Ваше Величество…

— Надеюсь, завтра смогу наблюдать Вас уже с ним, — он удовлетворённо кивнул и шагнул в сторону. — Чудесного дня, госпожа Мирана. — подхватил мою руку, запечатлев на ней невесомый поцелуй, и оставил наедине с подарком.

А я, честно, даже дышать боялась на него. Так ошеломлённая и поплелась во дворец, чтобы спрятать сокровище в покоях. Такой лук нужно хранить при себе, а не среди пыльной свалки старого оружия.

На столике в пустующей комнате обнаружила свежий букет алых роз из императорского сада и записку. Тёмный пергамент, серебряные чернила, сургучная красная печать с гербом Иллеманы и знакомые завитки в уголках. Развернула бархатный лист.

'Прекрасная госпожа Мирана!

Смею надеяться, подарок пришёлся Вам по душе. Только не думайте, что я жду от Вас ответной милости! Я лишь желаю сгладить недопонимания прошлого и наладить общение. В смутные времена до́лжно держаться вместе.

Ваш Калантиэль де-Сурт'.

Смяла в руке расписанный клочок бумаги. Мысли пролетали одна за другой, пока сознание не выцепило одну из них:

«Держи друзей близко к себе, а врагов ещё ближе».

Прости, Хел, не получится держаться от него подальше. Не в его дворце. Я пыталась, но прятаться уже нет сил, как и сидеть довольствоваться лишь крохами информации о ходе войны.

* * *

— Мира? — в комнату впорхнула Лея.

Серое платьице и белый передник слились с бледностью лица девушки. За эти месяцы она тоже заметно извелась. Лицо осунулось, блеск во взгляде угас, под глазами выступили тёмные круги.

— Я услышала шум и пришла проверить, кто тут. А тут ты, — губы её расплылись в печальной улыбке. — Сегодня будешь ночевать здесь?

— Здравствуй, Лея! Ещё не знаю… Послушай, Император где сегодня планирует ужин?

Глаза девушки округлились, на губах застыл немой вопрос, так и не сорвавшись вслух.

— О нет-нет-нет! Не подумай! Я лишь хочу положить конец глупому бегству от проблем. И ещё узнать, что на самом деле происходит на поле боя. Неизвестность сводит с ума.

Лея вздрогнула, глаза моментально налились влагой, плечи поникли. Я осторожно приблизилась к ней и обняла. Маленькое сердце трепыхалось в груди девушки. Я знала, как ей больно, я чувствовала то же самое. Только тренировки помогали сохранять самообладание. А что могло помочь ей?..

Я сжала её хрупкое тело покрепче.

— Он вернётся, Лея. Он обещал мне. Всё будет хорошо.

— Повелитель будет ужинать у себя, — прошептала еле слышно она и отстранилась, пряча раскрасневшееся лицо. — Я передам кухне, что ты присоединишься.

— Не надо! Пусть мой визит будет неожиданным. Но я бы не отказалась перекусить сейчас, если тебе не будет сложно. А лучше поручи кому-то другому всё принести, а сама отдохни, — не хотелось её нагружать работой в таком состоянии.

Девушка лишь кивнула и вышла, кинув напоследок взгляд, полный надежды.

— Я выясню, как там Хельвдан, — дала обещание и ей, и себе.

Усталость накатила внезапно. Ранние подъёмы, плохой сон, переживания, изнурительные тренировки, пропущенные время от времени завтраки и ужины. Всё это скопилось и разом свалилось на плечи целой грудой валунов.

Первым делом на помощь пришла ванна. Горячая вода обволокла тело, тёплый пар заполонил воздух, делая его густым. Напряжённые ноги постепенно расслабились, начала уходить боль в руках от каждодневных нагрузок, затёкшая шея от сна на полу в соломе перестала ныть. Позволила себе добавить в воду масел вербены и жасмина. Слегка сладкий аромат с терпкими нотами навевал неуловимые мысли о месте, которое казалось родным. Перед глазами мелькали образы светлых каменных домиков, узких улочек, устланных пёстрой брусчаткой, радостных жителей, что беззаботно плыли по течению жизни с приветливой улыбкой на устах под крики прибрежных птиц. Захотелось отыскать его, испытать это чувство безопасности и уюта, но образы ускользали при малейших попытках сконцентрироваться и поймать чёткие картинки.

За ситуацию с девушками из гарема меня так и не наказали. После отъезда Хельвдана Калантиэль совсем поменялся. Через пару дней я уже свободно гуляла во всех местах, каких только могла хотеть. «Досадное недоразумение», — всё, что мне удалось услышать в ответ на многочисленные вопросы об этой ситуации. А вот Шайлу с её беловолосой приспешницей я больше не встречала. Император перестал называть меня птичкой, подарочком и другими фривольными словечками. Теперь я выросла до госпожи Мираны Фарр, и всё наше общение было в рамках строгого этикета. Учтиво, сдержанно, соблюдая дистанцию. И только горечь в голосе и печаль в глазах говорили о том, что Калантиэль всей душой желал стереть эту черту между ним и мной, но предпочёл не рисковать. Он наблюдал за мной из окна своего кабинета, невзначай оказывался в саду, где я прогуливалась вечерами, но не донимал своей компанией, часто оставаясь в стороне. Он отбросил маску шута, став необычайно молчаливым и задумчивым. Будто что-то съедало его изнутри. Сожаление о ссоре с близким другом? Или он не врал о чувствах ко мне? Уже слуги стали шептаться, что Повелитель позабыл о своём «цветнике» и то и дело просиживает целые дни в кабинете, и ходит мрачнее тучи. А может дело в войне? Отстранил от командования генерала, который вёл подготовку, и всё пошло по наклонной. И если так, то… Нет! Не стоит накручивать себя. Скоро будет возможность узнать правду.

Еле заставила себя подняться из тёплой воды. Лежала бы до самой ночи и варилась, как суп весь день, но желудок недвусмысленно намекал гулким урчанием, что суп — это хорошо, но когда он внутри. Тем более, звон посуды за дверью был слышен ещё полчаса назад.

Париса, видимо, так обрадовалась, что я сама изъявила желание нормально питаться, что слегка перестаралась. Грибная похлёбка, рагу из неведомых овощей, три вида мяса на выбор и несколько десертов. Стол был накрыт почти так же нескромно, как для Правителя или каких-нибудь высоких чинов. Ужасно хотелось перепробовать каждый шедевр, но съесть всё было бы мне не по силам, а переводить блюда и продукты мне не позволила совесть. Так что съела лишь самые притягательные для меня, а остальное аккуратно завернула и отнесла конюху с оружейником, к которым успела прикипеть. Вечерами мы валялись на сене, пили горячую воду с мёдом, и я взахлёб слушала истории молодости двух совершенно безбашенных, как оказалось, мужчин. Иногда к нам присоединялись Вэн или Париса, и компания становилась ещё веселее, а атмосфера ещё уютнее.

— Слыхала? Весточка из Беорхии! — оживлённо лепетал пухлый усатый мужичок, забирая свой обед и удобно усаживаясь на сложенные в углу тюки сена.

— Правда? Что пишут⁈ — спохватилась я.

Стало быть, если пишут из Беорхии, то дела продвигаются неплохо? По крайней мере, наши смогли туда перебраться, значит есть надежда, что поле боя смогли сместить на территорию противника. Теперь потребность откровенного разговора с Калантиэлем возросла ещё сильнее. Довольно с меня сидеть в неведении.

— Да шо пишут, шо пишут… Если ж бы, милочка, писали и докладывали нам, я б с радостью тебе поведал. А так… Шо с нас взять, с простых трудяг. Парой слов обмолвились, шо наши туда добралися, да и всё на этом, — мужик впился зубами в сочный кусок мяса, пожав плечами. — Ты не грузися, дитя, думаю, шо скоро поболее расскажут, шо там да как. Если б сильно плохое шо было, мы б уже знали.

— Спасибо, господин Ард, — от души улыбнулась ему, пряча беспокойство куда подальше.

— Сколько раз говорить, Эйнар меня клич! — насупил брови мужчина.

Только с виду грозный, а на деле добряк. И за животиной присматривает, точно за детьми родными.

— А я как сказала? — нарочно наиграно удивилась. — Ну, не скучайте господин Эйнар, приятного аппетита!

— Вот же ж… — только и успел воскликнуть конюх.

А я уже бежала обратно во дворец, на ходу строя разные предположения, что может значить такая новость. Добрались до острова врага. Разведка? Пленные? Вывод битвы на территорию этих мерзких чудовищ? И Хельвдан… где он? В Иллемане или Беорхии? Жив ли? Цел ли? Всё ли идёт по его плану?

И вот, вечер. Луна запустила первые тусклые лучи в окна, растворяя их в тёплом свете свечей на стенах. Я стояла у двери в императорские покои, разглаживала воображаемые складки на простеньком невзрачном платье тёмно-синего цвета, больше похожего на длинную тунику, которые обычно под броню надевают, и ожидала, когда стража доложит о моём визите. Через пару мгновений грозный мужчина вывалился из покоев и пригласил пройти внутрь.

Чувство дежавю. Небольшой низкий столик по центру просторной комнаты, белый пушистый ковёр, богатый выбор блюд и он — в том же шёлковом халате нараспашку сидит на полу, откинувшись спиной на большую подушку.

— Я не ждал гостей, госпожа Мирана, — без намёка на благодушный настрой проворчал Император.

— Я поняла Вас, Ваше Величество. Приятного вечера, — торопливый реверанс, резвый разворот на пятках, куда только что провалилось сердце, и мигом зашагала на выход.

— Стойте! — окликнул Калантиэль. — Я не ждал гостей, но Вам рад всегда. Присаживайтесь, — указал кивком на противоположный край стола.

Обрадовало меня это или огорчило? Сложно сказать, но последняя возможность отступить растаяла только что.

Я осторожно приблизилась к столу, села на колени, чинно сложила руки перед собой, опустила взгляд. Поняв мой намёк и приняв правила игры, Калантиэль запахнул халат и подвязал поясом, тоже сел ровно и привычным властным голосом изрёк:

— Прошу, разделите со мной сей чудесный ужин, госпожа Мирана.

— Благодарю, Ваше Величество, с удовольствием, — ответила ему не менее важным тоном.

И снова дежавю. Я сидела и ела первое, за что зацепится взгляд, лишь бы не было неловких пауз, сподвигающих начать разговор, а Император лениво пригублял рубиновый напиток из кубка, ловя взглядом каждое моё движение. И я продолжала есть, изображая полное спокойствие, пока мой желудок болезненно сжимался и упорно отвергал всё, что я в него заталкивала. Благо, на столе не было того незабываемого хлеба, который мог стать последней каплей.

— Вина? — Калантиэль будто намеренно повторял сюжет первого совместного ужина.

— Благодарю, но должна отказаться. Не люблю подобные напитки, — набралась смелости взглянуть на мужчину напротив.

— Понравился подарок? — рука Императора мерно покачивалась из стороны в сторону, взбалтывая жидкость в золотом кубке.

— Более, чем Вы можете себе представить, Повелитель. Ума не приложу, чем я могла бы отблагодарить Вас, но я бы хотела обсудить вовсе не это.

Последнее слово стало комом в горле, в ушах зазвенела тысяча мерзких цепей, пальцы вцепились в подол платья, будто только оно могло перенести меня отсюда подальше.

— Я тоже, — донеслось глухо, будто из глубин океана. — Мира, — Калантиэль сжал кубок до побелевших костяшек, — Хельвдан, он… Ты должна знать. Де-Мирт пал в бою.

В глазах потемнело, словно перед штормом. Глубокое дыхание не помогало унять разразившуюся в душе бурю. Чёрные тучи нависли над головой, заполонили весь горизонт сознания. Кожу будто опалило холодным пронизывающим ветром. Воздух в комнате резко закончился. Горячий горький дождь пролился из глаз, и я тотчас утонула в нём.

34

Сквозь пелену наощупь схватила первое, что попалось под руку и, что есть мочи, отчаянно швырнула в сторону, будто это могло помочь достать и выбросить боль из глубины раны. Бутылка несколько раз крутанулась в воздухе и со звоном разбилась на мелкие осколки, столкнувшись со стеной. Багровые брызги вместе с острыми стекляшками разлетелись во все стороны. А вместе с ними и моё сердце.

Как? Почему? Почему, чёртовы боги, вы не уберегли его⁈ Он же обещал! Обещал вернуться…

Весь мир рухнул в одно мгновение. Хельвдан… Я ведь люблю тебя, кажется, с самой первой встречи в том чёртовом лесу. Твой пронизывающий взгляд, в котором танцевало пламя костра. Твой глубокий низкий голос и сдержанный смех. До сих пор ощущаю на себе тяжесть твоего плаща и этот лёгкий, ставший уже родным, аромат тела, которым тот был пропитан. Каждый шаг лошади, на которой мы ехали вдвоём, бил в такт моему сердцу, трепетавшему от твоих прикосновений, от того, как ты меня прижимал к себе, чтобы я не свалилась. И твоё тёплое дыхание у виска согревало меня всю. Хельвдан… Чёртов де-Мирт! Я не прощу этим тварям! Они забрали у меня родителей, моё детство, мою нормальную жизнь, а теперь и тебя! Я не прощу богам, что не сохранили тебе жизнь. Этого не должно было случиться! Только не с тобой.

Тело, будто чужое, встряхнулось. Снова.

— Мира! Мирана! Посмотри же на меня! — взволнованный голос умолял совсем близко.

Глаза словно слиплись, но усилием приоткрыла их. Калантиэль стоял на коленях рядом и держал меня за плечи, слегка потряхивая.

— Пей! — безапелляционно заявил мужчина, и что-то холодное коснулось губ.

Инстинктивно сделала глоток. Пересохшее горло мгновенно обожгло огнём, который тут же провалился глубже и выжег избыток чувств, превращая их в пустоту. Вино. Крепкое и безжалостное. От него закружилась и совсем перестала соображать голова, а во рту застыла вязкая горечь. Я ощущала только мягкие руки, что обхватили меня в уютный кокон, и беспокойный стук сердца Императора.

— Эта утрата ужасающа для нас двоих. Раздели её со мной, Мира. Никто не поймёт нас сейчас лучше, чем мы можем понять друг друга, — шептал он на ухо. — Он был моим лучшим другом, несмотря ни на какие ссоры. Я тоже любил его. Единственный, кого я уважал и кому позволял абсолютно всё. Единственный, кому я мог довериться. Он не бросал меня, не отворачивался, что бы я не делал. Он прощал мне то, чего никто не простил бы. Даже отец не был мне так дорог, — его голос дрогнул, руки напряглись, дыхание сбилось, на щеку с его подбородка упала крупная капля.

Я высвободилась из объятий, взгляд упал на опухшие красные глаза мужчины. Безэмоциональное лицо, словно восковая маска, не выражало ничего, но град слёз беспрерывным потоком лился по точёным бледным скулам, стекал к острому подбородку и падал на дорогой шёлк смятого халата. Всегда собранный и безупречный, сейчас Калантиэль был похож на склеенную однажды вазу, которая вот-вот снова расколется. Словно всё, что держало эти осколки вместе, вдруг растворилось.

Он взял вторую бутылку, ловко откупорил её и разлил содержимое в два бокала до самых краёв. Несколько капель пролилось на белый ковёр. Так похоже на кровь. Сердце дрогнуло. Под пристальным взглядом Императора дрожащими пальцами неуверенно взяла свой бокал. А он сжал свой посильнее и влил в себя всё его содержимое залпом. Повторила за ним. Рот обожгло терпкой горькой жидкостью, которая смешалась с солью на губах. Опьянение резко ударило в голову, тело мгновенно стало ватным и непослушным. В глазах задвоилось. Но останавливаться не хотелось. Этого было мало, чтобы заполнить пустоту в сердце. И я схватила бутылку, отпивая ещё несколько глотков прямо с горла. Я уже не могла иначе. Уже было всё равно. Атмосфера угнетала. Только вино хотя бы на мгновения уводило внимание от реальности.

Тоненькая струйка напитка потекла от краешка губ, стекая на подбородок после очередного глотка. Я даже не поняла, как Калантиэль оказался так близко. Его тонкие изящные пальцы взяли мой подбородок, чуть наклоняя голову назад, а влажный язык уже проходил по линии, по которой текло вино, медленно поднимаясь к губам. Тело оцепенело. Прохладные пальцы мягко коснулись щеки. Терпкий привкус напитка слился с привкусом чужих губ.

Распахнулась дверь в покои. На пол упал поднос и тарелки, что шумно разлетелись в стороны. На пороге застыла Лея, прикрыв рот рукой.

— Прочь! — зло гаркнул Калантиэль.

Содрогнулась от его резко изменившегося голоса и оттолкнула от себя.

Девушка испарилась.

Сердце замерло, а затем бешено забилось, нагоняя пропущенные удары. Что это сейчас было⁈

— Прости, Мира. Кажется, я натворил лишнего — тихо простонал Император. — Нам двоим необходим отдых, но я не позволю тебе в таком состоянии бродить по дворцу. Оставайся. Я сегодня лягу на полу, дабы не смущать тебя.

Я бы, может, и хотела уйти к себе, но даже попытка самостоятельно подняться не увенчалась успехом.

Мужчина на удивление крепко встал на ноги, на скорую руку поправил постель, а затем помог мне подняться и доковылять до предоставленного для ночлега места. Себе взял всего одну из многочисленных подушек и просто кинул на ковёр у подножия кровати.

Тяжёлые веки сомкнулись сами собой, как только голова коснулась подушки. Сквозь гулкие удары сердца в ушах слышалась спешная возня, звон посуды и её осколков, торопливые шаги. А потом всё стихло, комнату наполнил обожаемый мной аромат задутых свечей, свет перестал ломиться в закрытые глаза. Сознание заполонило неверие. Всё это не по-настоящему, всё это просто глупый жестокий сон. Завтра я проснусь на своей кровати, в очередной раз услышу, что нет новостей, и пойду расстреливать мишени. А потом он вернётся… Вернётся…

* * *

Утро встретило меня жуткой головной болью. Глаза никак не хотели открываться. Еле разлепив правый глаз, я стала искать кувшин с водой. К счастью, его заботливо оставили на тумбочке прямо у кровати. Но я не успела до него доползти. В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, вошёл Император.

Кошачьей походкой он приблизился к тумбочке, налил воды в стакан, добавил несколько капель зеленоватой жидкости из пузырька, что стоял рядом, и протянул мне, не проронив ни слова. Мне оставалось только принять помощь. Прохладная вода с лёгким привкусом летних трав остудила раздражённое горло. Глоток за глотком в каждую частичку измученного тела возвращалась жизнь. Остановиться было невозможно.

Калантиэль тем временем стал ко мне спиной, подставляя лицо лучам утреннего солнца, проникавшим в комнату из высокого окна. Яркий свет пробивался сквозь медные локоны мужчины, будто пламя застыло вокруг его головы. Его руки были сомкнуты за спиной, что, вместе с агрессивной эстетикой одеяния, придавало мужчине особенно строгий вид.

— Прости меня за вчера, — как-то глухо произнёс Калантиэль.

Непривычно было видеть его таким. Голос совершенно не был похож на голос обычного властного Императора. Пара мгновений, и он продолжил:

— Я был пьян и, вместе с тем, очень расстроен. Не понимал, что творю. Я очень виноват перед тобой.

Осознание, что известие о смерти Хельвдана и весь вчерашний день — не сон, болезненно ворвалось в голову. Удушающий ком перекрыл доступ к воздуху. Тело забила мелкая дрожь. Глаза налились слезами.

— Эй-эй-эй! — встревоженный Калантиэль в мгновение ока оказался рядом и мягко прижал к себе. — Я не хотел! Мне так жаль.

— Это правда? Он умер? — выдавила сквозь всхлипы.

— Мира… Я бы тоже не хотел, чтобы это было правдой. Но его больше нет с нами, — мужчина отпустил меня и потупил взгляд. — Нам придётся это принять.

— Принять… — повторила бездумно.

Принять. Как? Если я до сих пор не могла даже до конца поверить. Если сердце упрямо продолжало ждать, что вот-вот он появится, обнимет и больше никуда не денется. Принять. Убить в себе веру в любовь, уничтожить последние капли надежды, вырвать и растоптать часть души. Да. Его Величество был прав. Чем выше мы взбираемся, окрылённые любовью, тем смертельнее травмы от падения. Кого любовь сделала счастливым? Сальвию? Нет. Сколько за ней бегало парней, и никто так и не остался. А она наивно ждёт и ждёт, когда к ней явится хоть кто-то, кто не сбежит через неделю искать новую юбку для развлечения. Может, тётя Анна? Я всё ещё помнила её горестный взгляд при упоминании дяди Хатвора. Оставил её, уехал к другой, ничего не сказав. Я? Угу, я, которая умудрилась впервые влюбиться в занятого мужчину, пережила с ним целую гору трудностей, а потом узнала, что он умер. Умер! Знаю ли я хоть одного счастливого любящего человека? На задворках памяти такого не нашлось. Ни одной действительно счастливой пары за время моих путешествий я не встретила. Судьба всем подставляла подножки.

С каждой такой мыслью сердце покрывалось новой коркой льда, пока не обросло совсем, пока не стало холодной глыбой, запечатавшей внутри все горевания. Слёзы на глазах иссохли. Сидеть затворницей и плакать больше не хотелось, но очень хотелось заглушить чувство неопределённости. Я вскочила с кровати, и, как есть, в мятом платье, рванула на выход. Мне жизненно необходимо было поговорить с Парисой. Только её мудрость могла мне сейчас помочь найти нужный путь и понять, что делать дальше. Что будет правильным. Что, наконец, прервёт череду моих неудачных попыток выбраться из тьмы.

— Ты куда? — поднялся вслед за мной Калантиэль.

— Принимать реальность, — отчеканила твёрдо и развернулась к выходу.

— Постой! — остановил Император. — Прежде, чем уйдёшь, я обязан сказать, — он запнулся, неуверенно мазнув взглядом по комнате. — Мирана Фарр, я прошу твоей руки.

— Что? Руки? — застыла в недоумении.

— Де-Мирта больше нет, мы уже ничего не сделаем с этим. Я не буду требовать и ждать твоей любви. Это по-прежнему деловое предложение лишь с той разницей, что в этот раз я могу предложить свои чувства, если они будут тебе угодны. Я не буду торопить тебя, настаивать, принуждать. Лишь покорно буду ждать твоего решения, — он изучающе вглядывался в моё лицо. — Тебе не нужны богатства и роскошь, но при власти у тебя будет возможность отомстить за всех, кто был тебе дорог, вернуть свой дом, изменить мир к лучшему, в конце концов. После Хельвдана, ты — второй человек, которому я готов позволить всё.

— А Вам это зачем, если знаете, что сердцем я всё равно принадлежу другому?

Калантиэль досадливо поморщился.

— Ты — наследница Эллесана. А кроме того, весьма не глупа. Сейчас — самое время укреплять Иллеману, и наш брак — великолепный шанс. Я смогу отдать тебе часть правления, а сам всецело займусь вопросами обороны империи. Мы можем даже почти не видеться, если ты так пожелаешь. Но Иллемане нужна вторая твёрдая рука. Раньше ею был де-Мирт, теперь же предлагаю тебе. Просто подумай об этом. Союзы правителей редко бывают заключены по любви. Наши цели никак не конфликтуют, я бы даже сказал вполне пересекаются и «дружат». И мы можем помочь друг другу их достичь. Холодный расчёт.

— Подумаю, — пообещала и скрылась за дверью.

К своему ужасу поняла, что подобные перспективы больше меня не пугали. Страшно ли мне было стать женой человека, которого я опасалась столько месяцев, который был мне противен? Нет, скорее безразлично. Боялась ли я за своё будущее рядом с ним? Плевать на будущее. Всё, что я могла себе напридумывать и напланировать — всё в один миг могло безвозвратно просыпаться сквозь пальцы. Даже смерть не вызывала никакого трепета или даже малейшего волнения в душе. Видимо, у богов на нас свои планы. Видимо, боги любят забавляться нашими мучениями. Нет никакого Светлого, нет никакого Тёмного. Они оба чернее бездны.

Дверь на кухню была приоткрыта. Париса сидела на лавке спиной ко входу и на мгновение обернулась, услышав тихий скрип половиц.

— Уходи, Мирана. И больше не приходи сюда, будь так любезна, — холодный тон женщины резанул по сердцу. Почти не больно.

— Что случилось? Почему? — я уже догадывалась, но хотелось верить, что Париса хотя бы выслушает меня.

— Да уж, девка. Никогда я ещё так не ошибалась в людях. Думала, тебе хотя бы ума и совести хватит самой понять, — она раздосадовано покачала головой.

— Понять что?

Кухарка вскочила, грюкнув кулаками об стол, и зло сверкнула глазами.

— Пока мы тут оплакиваем Хельвдана, ты, только узнав, что его не стало, прыгаешь в постель этого ирода! И хватает же смелости и наглости заявиться после такого сюда, да ещё и спрашивать, что не так! Играешь на публику с первых минут, как появилась здесь, под стать тому, с кем связалась! Уходи! Глаза б мои тебя не видели…

— А мою версию не интересно узнать? Послушали одну служанку, сделали выводы и возненавидели, значит, не дав даже шанса оправдаться. Хельвдан бы выслушал всех, и только потом искал правду, — я распалялась всё больше. — А вы с порога рот затыкаете, не зная всего, что случилось за той клятой дверью!

— Не смей своим грязным ртом, девка, имя его упоминать! Да простят меня боги, — она толчком выпроводила меня наружу и заперла дверь, за которой тут же послышались глухие завывания.

— Да твою ж… — руки дрожали, сердце ухнуло в пятки.

— И правильно она тебя выставила, — раздалось за спиной.

Тонкий голос девушки был неровным и резким, словно звон металла.

— Лея, ты всё не так поняла, — стиснув зубы, старалась сохранять тон ровным.

— А по-моему, там иначе нельзя было понять, — личико скривилось в отвращении. — Я уступила тебе его, ведь верила в вашу светлую взаимную любовь, верила, что он будет счастлив, а ты просто предала его.

— Лея, — угрожающе зашипела. — Не было никакого предательства! Я понимаю, как это выглядело, но это был единственный короткий поцелуй, который я не ожидала, не хотела и понять ничего не успела. Больше ничего не было! Я же оттолкнула его!

— Поэтому ты провела в покоях Его Величества всю ночь? — тонкая бровка взмыла вверх.

— Он спал на полу, отдельно! — кровь вскипала в венах, пробуждая натуральный гнев.

— Император? На полу? Не смеши. Кто поверит в эти жалкие оправдания? — скепсис в её голосе смешался с горечью. — Оставь нас всех в покое, Мирана, дай спокойно проститься с Хели. Не мозоль глаза, не делай нам больнее. Ты предала не только господина де-Мирта, ты предала и Парису, и всех, кто хорошо к тебе относился. Никто из нас не ожидал, что ты окажешься такой…

— Так значит? Вы здесь все святые, а я предательница? Хорошо. Будь по-вашему. Если уж вы обвинили меня, то пусть это не будет беспочвенно! — чуть ли не плюнула в неё и почти бегом рванула в темноту коридора.

Да что они вообще вообразили⁈ Выставили меня продажной тварью! Вот именно! Пришла бы я к Парисе, если бы действительно было так, как рассказала Лея? Да я… Да мне бы духу не хватило показаться им на глаза. Какой же нужно быть падшей, чтобы сотворить такое. Неужели Париса и впрямь поверила в то, что я могла бы так поступить?

Выбежала на улицу. По узкой тропе сада, подальше от случайных взоров, добралась до площадки на высоком утёсе. Дошла до края. Вдохнула полной грудью. Внизу плескались штормовые волны, а высоко в небе тревожно кричали птицы. Прохладный ветер ловил растрёпанные волосы, игрался ими, перебирая, ласкал лицо прядями. Потемневшие тучи клубились над головой. Первые капли траурного дождя тронули кожу, утихомиривая бурлящий внутри гнев.

Отчаянье поглотило полностью. Наверняка и Вэну на хвосте весточку уже принесли, так что нет даже смысла идти к нему за помощью. Меня ненавидит весь дворец. У меня не осталось союзников. Я осталась одна. А была ли я хоть когда-нибудь по-настоящему не одна? Спросила у океана. А в ответ он лишь маняще пенил волны, то скрывая, то открывая свою глубинную темноту. Призывно бил в скалу, то с одной стороны, то с другой. Прикрыла глаза и почувствовала, как дрожит земля под ногами от каждого удара водной стихии.

— Прости меня, Хельвдан. Я всё время ошибаюсь. Будто проклятье. Будто болото, в котором я лишь глубже тону от любой попытки выбраться. Чем сильнее гребу, тем быстрее затягивает ко дну. А есть ли дно у этой трясины? Или мне теперь вечно тонуть? Как бы там ни было, я всё равно не могу сидеть сложа руки и наблюдать, как в лёгких кончается воздух. Надеюсь, ты оттуда видишь, что я не предавала тебя. Надеюсь, веришь, что я твоя. Была, есть и всегда буду. Хотя бы ты… Я клянусь тебе. Клянусь…

Подставила лицо небу, раскинула руки в стороны. Дождь послушно смывал тяжесть сомнений и страха. С каждой каплей тело становилось легче, а чувство вины растворялось холодной водой и стекало к ногам.

— Мира! — крепкие руки обхватили сзади и дёрнули назад. — Ты в своём уме? Ты что делаешь? — испуганный взгляд Калантиэля наткнулся на мой, абсолютно спокойный.

— Я согласна.

— Что? — он непонимающе уставился, крепко удерживая меня за плечи.

— Я согласна, Калантиэль.

35

Свадьба была назначена на четвёртый день, сразу после трёхдневного траура по Хельвдану де-Мирту. На эти дни Солнечный Дворец окрасился чернилами из тёмных одеяний всех жителей и служащих. Мрачными тенями сновали туда-сюда люди под окнами, а я так же мрачно безвылазно сидела в своих покоях в чёрном платье, провожала взглядом капли, что наперегонки стекали по стеклу, и считала секунды, минуты, часы. Не хотелось ни с кем сталкиваться, терпеть кривые взгляды и перешёптывания.

Время тянулось медленно и тревожно. По ночам начали сниться кошмары, в которых проигрывались самые жуткие сцены смерти Хельвдана. Мечи, протыкающие тело насквозь. Копьё, что из раза в раз разрезало воздух с тошнотворным свистом и вонзалось в грудь. Обломки стрел в теле, из-под которых сочилась кровь. Тонкое лезвие кинжала, рассекающее плоть обездвиженного пленённого главнокомандующего. Было страшно ложиться спать, и не спать тоже было страшно. Пропал аппетит. Иногда сквозь безразличие пробивались мысли «а правильно ли я поступаю?», но аргумент, что у власти я смогу хоть что-нибудь сделать, быстро запихивал все сомнения туда, откуда они вылезали. В голове строились разные вариации будущего. И ни одна мне по-настоящему не нравилась. Нигде не было не то, чтобы счастья, а даже простого спокойствия. Нигде не было Хельвдана. Но я знала для чего и ради кого это делала. И, если мне помешает сам Калантиэль, я найду способ от него избавиться.

Последнюю ночь совсем не сомкнула глаз. Дождь выбивал о металлический козырёк печальную прощальную песнь и прекратился только под утро, умолкнув теперь, казалось, навсегда. Как и мои чувства. Внутри воцарилась всепоглощающая пустота.

Быстро помылась, натянула бельё, корсет, который затянула до боли в рёбрах. А затем в ход пошли лиф, три слоя чёрных юбок и невесомая кружевная вуаль, что покрывала всю голову, ниспадала на плечи и растекалась шлейфом у ног. Волосы под ней остались в привычной косе набок. А лица не тронула ни капля средств красоты. Для кого-то сегодня праздник, но не для меня.

Завтрак уже давно стоял на столике, призывно источая ароматный пар, но притронуться к нему так и не получилось. Перед глазами стояли картины, как заботливая кухарка заваривала свежий отвар, перемешивала древянной ложкой кашу, не отмеряя, ловко набирала специи и бросала в казанок. Париса… Как ненавистно ей было готовить этот клятый завтрак, зная, кому он предназначался.

Села на край дивана, сложила руки на колени, закрыла глаза и застыла безмолвной куклой в ожидании. А сердце отсчитывало мгновения.

Еле слышный стук каблуков ворвался в вязкую тишину.

— Войдите! — крикнула, опережая просьбу пришедшего.

В комнату важно вплыл смотритель Делис.

— Доброго утра, госпожа Мирана. Если Вы готовы, пора идти, — он скептически обвёл меня строгим взглядом, а потом покосился на огромную коробку, что покоилась у платяного шкафа. — Не понравился подарок? Его Величество заказал специально для Вас.

— Даже не открывала. Хочу остаться в траурном платье, господин Делис, — сорвалось потухшим голосом.

— Воля Ваша, госпожа Мирана. Прошу, — мужчина приосанился и услужливо склонился, пропуская меня вперёд.

Шаги эхом разносились по пустым коридорам, вторя ритму сердца. Такому же неровному и неспешному. Время превратилось в густой кисель, тянулось, всё вокруг стало будто в замедлении. Каждый шаг давался с трудом, но я упрямо шла, игнорируя назойливые порывы сбежать куда подальше. Двор. Затянутое серыми тучами небо. Смотритель Делис нервно пыхтел за спиной, недовольный моей медлительностью, и не позволивший себе упрекнуть меня в ней. Сад. Остановилась у пышных цветущих кустов и сорвала алую розу. Только распустившийся цветок трепетал нежными лепестками на ветру. До боли сжала шипастый стебель и двинулась по каменистой дорожке дальше. У выхода на утёс послышался первый негромкий гомон толпы, что собралась посмотреть на торжество. А дальше лица. Знакомые, напряжённые, уставшие и просто скучающие. Как и я, многие предпочли остаться в траурных нарядах, в память о том, кого они любили и уважали. Даже императорская свадьба не заставила их отвлечься от горевания. Теперь я действительно почувствовала себя предательницей и стало тошно от себя. Многочисленные взгляды встретили меня, как только я появилась у парковых ворот, оплетённых тёмным плющом. Париса и Тобс старательно отворачивались, дабы случайно не столкнуться взглядом, когда я проходила рядом. Зато Лея, не скрывая отвращения и презрения, с вызовом и с ненавистью смотрела прямо в глаза. Вэн стоял в самом конце, на краю утёса у церемониальной арки, на скулах играли желваки, а пальцы были сжаты в крепкие кулаки. Нечитаемый взгляд буравил во мне дыру. Кажется, парень был во мне глубоко разочарован. И я не могла его осудить за это.

Калантиэль, кажется, был единственным, кто пришёл на церемонию не в чёрном. Тёмно-синий плащ с гербом Иллеманы, в тон ему кафтан, расшитый серебряной нитью, чёрные высокие сапоги, натёртые до блеска. Рыжие волосы были убраны в аккуратный хвост и завязаны бархатной синей лентой. На голове красовалась высокая корона с рядом идеальных сапфиров, какие можно добыть только в горах северного хребта Фростмар. Чем ближе я подходила к нему, тем меньше воздуха оставалось в лёгких.

— Госпожа Мирана, рад приветствовать Вас, — старший советник вежливо склонил голову и кивком указал на место подле Императора. — Прошу, время начинать церемонию.

Старик величественно вынул книгу из многочисленных складок своей торжественной мантии и приложил морщинистую руку поверх потёртой кожаной обложки.

Тяжело сглотнув, шагнула к Калантиэлю и стала рядом. Ватные ноги не слушались. Тёмные глаза внимательно отслеживали каждое движение, что нервировало ещё больше.

— Во имя богов, во имя предков наших, — начал нараспев зачитывать советник, а моё сердце остановилось, — что предстанут свидетелями действа сего, — закружилась голова, — что благословят союз сей, — онемело всё тело, — я беру на себя милость и бремя соединить две судьбы людские во единую судьбу, — скрипучий голос старика врезался в уши и отпечатывался ужасом необратимости происходящего в сознании. — Отныне не порознь, а вместе, рука об руку, сердце подле сердца, — лёд, окутавший моё, дал трещину. — Отныне нерушима будет связь ваша от мира, для мира и единомыслия. И ежели хоть одна живая душа против сего союза, пусть выйдет же сюда и немедленно произнесёт причину или же замолчит до скончания веков.

В воздухе повисла гробовая тишина. Лишь шум волн и далёкие раскаты грома доносил ветер. Они были против, но кто это услышит, кроме меня?

— Да станут сии браслеты символом нерушимых уз, — советник протянул ладонь, на которой красовались два тонких браслета из светлого золота.

Калантиэль взял тот, что поменьше и потянулся к моим дрожащим рукам.

— Мира, ты поранилась! — мужчина встревожено схватил меня за руку, в которой был цветок.

Он разжал бледные пальцы. На ладони, куда впивались острые шипы, выступили красные капельки крови. Мужчина выхватил из кармана платок и стал судорожно вытирать ладонь, не заметив, как на землю выпало что-то маленькое и блестящее. Я вырвала ладони и наклонилась, чтобы поднять.

— Это должен был быть сюрприз — подарок на нашу свадьбу, — пояснил Император.

Мамин кулон! Тонкие серебряные ветви и яркий голубой камень. Я подхватила цепочку и приподняла, не веря своим глазам.

— А меня, значит, дорогой друг на свадьбу не пригласил! А я ведь тоже подарки привёз! — расталкивая толпу, на площадку выехал всадник. — Еле успел.

Не может быть…

Толпа в унисон ахнула. Всадник спрыгнул с грязного замыленного коня, отвязал от седла пропитанный уже запёкшейся кровью мешок и бросил под ноги Императора. Из него выкатилась голова Ки-Рана. Искажённое смертью лицо выглядело тошнотворно. Но из мешка на Калантиэля упал ещё один взгляд пустых глаз.

— На его месте ты надеялся увидеть меня? Да, дружочек? — ехидный грубый голос доносился словно сквозь толщу воды. — Интересно ты придумал. Это по мне траур здесь затеяли? Все в чёрном… Я тронут!

Злые родные глаза устремились на меня. Он стоял передо мной живой. Смотрел на меня и не верил. Как и я не верила. Нет, это бред. Это сон. Очередной кошмар.

Хельвдан сделал шаг ко мне и рывком сдёрнул чёрную вуаль с головы. Ноги сами попятились назад.

Шаг.

Ещё шаг…

Следующий…

Пятка не нашла опору, и край обрыва стал стремительно отдаляться. А перед глазами застыл взгляд полный гнева и боли.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35