Древесный маг Орловского княжества (СИ) (fb2)

- Древесный маг Орловского княжества (СИ) (Орловское княжество - 1) 896K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Игорь Васильевич Павлов

Игорь Васильевич Павлов
Древесный маг Орловского княжества

Глава 1
Знакомьтесь, Мир, Дарьюшка и люди добрые

— Вам помочь? — Раздаётся заботливый женский голос.

— Благодарю, я справлюсь, — отвечаю, но так ненавижу это делать.

— Не холодно в одном свитере? — Пристаёт и дальше. — Вы сидите здесь уже третий час. И дрожите.

Это не от холода. От страха.

— Всё хорошо, за мной скоро придут, — говорю отстранённо.

Дамочка, наконец, уходит. И теперь под вечер у озера не остаётся ни одного человека. Ни одного, кто бы вызвал помощь или полез спасать меня сам в этот холодный первый день весны.

Выкатываюсь в инвалидной коляске на лёд. Разгоняюсь и примерно с середины ухожу под воду. Сердце ухает, и так вдруг хочется жить. Но я уже проходил это, и не раз. Когда инстинкт овладевает телом и даже сознанием. Сейчас не тот случай, потому что я устал. Беспокойство в сплетении с ужасом сменяется безмятежностью. Морозная толща окутывает беспомощное тело, идущее ко дну.

Я был двукратным олимпийским чемпионом.

И вот я иду ко дну жалким инвалидом.

Всегда был жизнерадостным, никогда не унывал, но даже бойцы порой ломаются.

Тьма надвигается, и хочется поскорее уже… Вода быстро теплеет, она становится горячей! Осознаю вдруг, что кто — то душит меня! Не пытается спасти, просто душит.

Да что происходит⁈

Отрывая цепкую руку от горла с трудом, отталкиваюсь от песчаного дна. Достаточно выпрямить спину, принимая сидячее положение, чтобы вынырнуть из воды. В уши врывается птичья трель и прочие звуки живой природы, каких на озере сейчас уж точно быть не может!

Сижу в какой — то голубой луже по грудь. Вокруг совершенно незнакомый зелёный лес, и явно не начало весны. А разгар лета!

Отскочившая девица, которая меня и душила, полулежит в нескольких метрах на траве и смотрит на меня ошалело.

Глазища неестественно крупные изумрудами горят, губа верхняя приподнята, как у малолетки, края ровных белых передних зубов видно, носик аккуратный остренький, на щеках здоровый румянец, медные косы из — под серой шляпки до земли тянутся. Довольно симпатичная, на вид лет двадцать. Одета по средневековому. Рубашка серая, жилетка тёмно — зелёная, светлые штанишки, поясок с чехлами, где рукояти ножей торчат.

Рука назад оттянута, будто камень бросить хочет. Только вместо камня над ладонью завис клубок самого настоящего зелёного огня!

— Сплю? — Спрашиваю, а голос — то не мой! Подростковый совсем!

— Зрачки нормальные, — шепчет девушка и дальше с удивлением: — говорит.

— Говорю, — соглашаюсь. — Зачем топила?

— Споры по — другому не вывести, но я думала, что поздно. Думала, что олешился ты.

— Чего? Олешился?

— Стал древесным зомби, — поясняет.

— Что за бред, — усмехнулся.

— Бред — это то, что ты в Заговорённый лес пошёл, — заявила девушка, нахмурив бровки, убирала свой огонёк и поднялась. — Так и будешь прохлаждаться в луже? Или снова за цветком полезешь?

О, у неё ещё и лук самопальный за спиной, да котомочка раритетная. Вот же сознание шалит. Ущипнул себя, нет, не сплю. Косплейщица? Толкиенистка? Глюк?

Хороший такой глюк, девушка стройная, всё при ней.

— За каким цветком? — Недоумеваю. И впервые обращаю внимание на свои руки. Они хилые, загорелые. И уж точно не мои! А чувствую всё, как наяву.

— За Лазурной розой, — отвечает девушка. — Для Марьяны своей ненаглядной, которая уже не знает, как от тебя избавиться. Управы на неё нету. Бессердечная злюка.

— Не знаю никакую Марьяну.

— Ярослав, хватит придуриваться, а ну вставай, — подошла, ухватила за руку и потянула грубо.

Поднялся, по привычке ноги сгруппировав, чтоб не надломились. А она меня на бережок потащила. Так и шагнул, хотя должен был завалиться.

Сердце задолбило бешено. Сила в ногах появилась!

Отдёрнул назойливую руку. Под ноги глядя, второй ногой в луже шагнул. И вышло!

— Что? — Насторожилась девушка.

Рассмеялся, не сумев сдержаться. Хожу! Могу ходить!!

— Дурачиться вздумал? А ну вылезай из лужи, — ворчит незнакомка с руками на боках.

Водная гладь чуть упокоилась, сфокусировался на своём отражении. А там и не я вовсе. Пацан растрёпанный белобрысый на меня смотрит крупными глазами удивлёнными. И цвет их такой необычный: бирюзовый с каёмкой синей. Ого!

За лицо взялся, потёр щёки. Всё ж чувствую, как наяву.

Осматривать себя начал, худое тело, одежда деревенская.

— Ярослав, ну что с тобой? — Взвыла девушка.

Смотрю на неё встревоженно. Это ж она меня таким именем назвала. А вдруг я в мир другой переместился? Нет, ну серьёзно.

Из лужи полез, да с непривычки споткнулся. Выполз, встал, затаив дыхание.

Примерно на полголовы я выше девушки. Ну хоть не ребёнок, уже неплохо.

— А парень, получается, умер? — Шепчу себе под нос. — Я там умер, он здесь. Вот и…

— Чего бормочешь? — Хмурится незнакомка и хватает за плечо грубо. — А ну пошли. Бабка твоя мне все мозги склевала. В руки передам, потом уже беги куда хочешь. У меня до вечера ещё дел невпроворот.

Киваю, убирая её руку. И девушка теряет ко мне интерес.

— А где мы? — Спрашиваю, за ней подаваясь на тропку в сторону пригорка. Неуклюжие, неуверенные шаги быстро сменяются нормальными.

— В смысле? На опушке Заговорённого леса, — отвечает, не оборачиваясь.

Оглядываюсь. Действительно, лес какой — то жутковатый за спиной, цветы излишне красочные, что на ветках, что на кустах, меж деревьев дымка непроглядная, блестит всюду золотом, будто пыльцу растревожили, чернота гуляет в глубине какими — то кляксами марева.

— Понял, это хреновый лес. А страна какая? Мир как называется? — Интересуюсь.

Встала, как вкопанная, посмотрела на меня снизу — вверх хмуро.

— Ща как дам! — Замахнулась ладошкой.

Такая забавная. Улыбка на губах моих так и тянется.

— Девушка, я честно, ничего не помню. Головой, наверное, ударился, — оправдываюсь.

— Девушка? Какая я тебе девушка? Бездарь. Я сама Дарья Василискина! Лучшая сыщица на деревне. Подожди? Как не помнишь? Совсем ничего?

Киваю. Вздыхает тяжело.

— Да ты вообще помереть был должен. А точнее обратиться в древесного да зарыться до ночи. Тебя спорами так нашпиговало, я уж и не надеялась на чудо. Вода — это ж последнее средство. Дай посмотрю.

Рубаху мне задрала бесцеремонно.

— Вылезли голубчики, — прокомментировала, осматривая красные точки. — Ох, Ярослав, это, скажу я тебе, чудо на всё Орловское княжество. Самый бесполезный деревенский охламон после спор выжил.

— Орловское княжество?

— Оно самое, — отмахивается и вперёд идёт. — Не отставай.

— А страна? Русь?

Я в прошлое попал⁇

— Ты что, сдурел? — Усмехнулась Дарья. — Российской империи мы подданные. Если такие вопросы в деревне будешь задавать, тебя в яму посадят до прихода академического патруля. Давай — ка лучше проспись в избе, похлёбки поешь бабкиной, да вспомни всё помаленьку.

— А что за академический патруль?

— Адепты Академии в наряды ходят, за округой следят, нечисть гоняют. Хотя и к ним претензий много.

И всё это она мне вполне серьёзно втирает.

Но вскоре надоело, видимо, потому что поспешила по тропе от леса. Пара неуклюжих шагов, приводящих в неописуемый восторг уже повторно, и я устремляюсь за ней, быстро вспоминая, как вообще ходить.

Поднялись на пригорок. Откуда вид раскинулся сказочный. Луга зелёные впереди сменяются полями пшеничными, где колоски, что море волнами от ветра ходят. Дальше речка извилистая поперёк идёт, по оба берега деревья с густыми кронами растут. Два мостика вижу, пруд. За речкой рощицы, огороды, домики деревенские. Мельница! А вдалеке по левое плечо на горе целый замок обосновался!! А по правое — дворец белокаменный с красными и синими крышами на башнях, как небоскрёб целый на фоне округи.

Дарья посмотрела, видимо, на моё удивлённое лицо. И на замок указала:

— Там князь наш живёт, — произнесла с явной иронией, затем на дворец тыкнула. — А там Орловская Академия магии. А между ними деревня Малорыжково, куда мы, собственно, и направляемся, чтоб бабка тебе по шее надавала.

— А город есть?

— До Сосково двадцать пять километров, до Орла все девяносто. Всё, урок географии окончен. Топай.

Подтолкнула грубо.

Под горку пошли, с тропки на дорогу просёлочную выходя. Тут и указатель деревянный сколочен, где стрелочка на Малорыжково, в другую — на Сосково. И с выжженной черепушкой указатель в «Заговорённый лес».

— Вспомнил? — Спрашивает Дарья вымученно и шурует по дороге, пыль немного поднимая.

— Неа. И всё — таки не понимаю, зачем ты меня утопить хотела, — интересуюсь, догоняя девушку.

И мне чертовски нравится бегать!

— Спорам мёртвое тело негодное, — отвечает деловито. — На этот раз они испугались раньше, чем ты испустил дух. Обычно это крайняя и даже отчаянная мера. Споры просто покидают труп. Так что тебе очень повезло, дураку.

К сожалению для Ярослава это не совсем так, судя по всему.

Шагаем по дороге, от мошек и шмелей отмахиваюсь. До чего ж красочная поляна по обеим сторонам. Всё в цветах. Васильки, ромашки. Точно в сказку попал. А что если в рай?

Солнце палит, жарко с непривычки. Зато быстро высохла на мне серая крестьянская одёжа.

— Слушай, Дарья, а как ты огонёк зелёный сделала? Что за эффекты? — Пытаю барышню.

— Боевая магия изумруда, я адепт третьего ранга, если что, — отвечает важновато. — Благодаря изумрудному щиту шестого уровня могу в Заговорённый лес на целых три минуты заходить. Так тебя и вытащила, дурака.

Мдя, похоже, парня здесь совсем не уважают. И действительно.

Телега навстречу. Лошадка дряхлая тянет, мужичок седой в льняной рубахе с поводьями сидит, да девочка лет десяти на тюках. Оба на меня уставились. Я на них.

— Дарья, голубушка, — снимает шляпку мужчина, мимо проезжая. — Спасла — таки идиота.

— Спасла, дядь Мить, — посмеивается Дарья, на меня поглядывая с иронией, а затем спохватывается и в след уже: — дядь Мить?

— Ау? — Оборачивается.

— Ты мне бечёвки с Сосково привези той самой, два матка заберу.

— Обязательно Дарьюшка.

— Бе — бе — бе, — дразнится девочка, глядя чётко на меня. — Ярик — козий шарик, на глазу фонарик. Пошёл Ярик за цветком, обернулся зомбаком. Бе — бе — бе.

Красивая девочка, а такая злая. Смотрю на неё пристально. А она уже отдаляясь, вдруг прекращает дразниться.

Строю ей рожу, высовывая язык.

Смотрит с недоумением.

— Пошли, — дёргает Дарья. — Всю деревню на уши подняла твоя бабка.

Метров через сто на дорогу с поляны три мужичка загорелых до черна и тётка матёрая вышли с косами на плечах, как раз нам наперерез и встали, чтоб встретить.

Все перездоровались с Дарьей. Ну и я доброго дня пожелал. Тётка на меня, как на дебила смотрит и выдаёт с руками толстыми на боках:

— Ярик, что ты за бездарь. Опять вчера бабка Нюра за тебя деревенских коров пасла. Не совестно? Тебе ж и косу доверить нельзя безрукому. Ооо, никакого толку.

— Он же баронский, — буркнул один из мужичков. — Кровь, ведь не пропьёшь. Белые ручонки.

— Да толку что с дурака, — усмехнулся второй. — Поместье брошено, заросло терновником.

— Нечисть всякая ютится там, по ночам беснуется, — ворчит женщина, прожигая меня взглядом. — Давно пора домище баронское сжечь.

— Идём, — прошептала Дарья участливо и ускорилась. Я аж побежал вперёд неё, слушать такое, что нюхать вонь из общественного туалета. Фу, что за люди.

А эти за нами.

— Займись делом, пацан! — Кричит вслед тётка. — Шастанье у дрянного леса к добру не приведёт. Нюру пожалей, ирод.

— Бабку пожалей, бездарь!

— Пропади уж насовсем…

Фух, оторвались. Через речку пошли по мосту деревянному, доски ходуном, глядишь провалимся.

— Что значит «баронский»? — Спрашиваю Дарью. — Я что, барон?

Вздыхает тяжело.

— Ну, прицепился. Да, барон. Но недоделанный.

— Это как?

— Обнищало твоё хозяйство. От барона лишь титул батьки.

— А родители?

— Так! Всё хуже, чем я думала, — снова Дарья встала в позу. — Не помнишь и этого?

Отрицательно мотаю головой.

— Что — то с тобой явно не так, — смотрит с подозрением.

Оторопел я что — то, хорошая деваха. В чемпионские годы, она уже была бы моя.

Пожимаю плечами.

— Померли они давно, — заявляет. — Нечисть напала прямо в поместье, всех погубив. Тебя ещё грудничком бабка Нюра успела вынести. Вот и вся твоя история.

— А что за нечисть? — Спрашиваю, впервые почуяв на сердце этот липкий страх.

— Одни говорят, что оборотни, другие, что упыри, третьи, что лешие. Но ходит один слушок, что тёмный маг всех перебил, а особняк проклял. Именно поэтому там призраки злые и живут.

— Не понял⁈

— Что непонятно? В поместье никто твоё не суётся, потому что призраки там живут.

— А я…?

— А ты с бабулей в избёнке живёшь, как весь нормальный люд! Ау, есть кто дома? — Потянулась стучать мне по голове костяшками.

Придержал, ухватив за запястье.

— Осмелел да? — Хмыкнула Дарья, легко вырвала руку и дальше пошла. — Не отставай, барон.

В деревню вошли и по центральной улице двинули. Домов сорок навскидку, как в целом селе. Детвора носится, женщины бранятся, деды на лавочках сидят, покуривая. Куры кудахчут, гуси гогочут, жизнь кипит. Мне почти под ноги таз с пенной водой через забор льётся.

— Ярик вернулся! — Кричит мелкота. — Дарьюшка спасла недоноска!!

Остаётся не принимать близко к сердцу. Похоже, юношу, в тело которого я вселился, здесь не жалуют.

— Избу хоть помнишь? — Шепчет Дарья, кажется, что даже немного ко мне прониклась.

Отрицательно мотаю головой.

— Дарьюшка, у меня коза снова сбежала! — Кричит бабка, выскакивая с крыльца дома, мимо которого идём.

— Поищу, баб Люб! — Отвечает Дарья бодренько.

— А у меня муж, — воет тётка с другой стороны.

— Найдём, тёть Клав, — и этой говорит.

— Эй, Ярик! — Слышу из окна подростковый, но грозный голос. — Ты помнишь, что мне должен?

— Помнит, помнит, — обозначился толстый русый парень лет семнадцати на вид с другой стороны улочки, куда я и посмотрел сдуру.

Руки свои крупные на забор облокотил, травинку в зубах держит и щурится. Ну и ряха. Даже здесь акселераты ходят. На парном молоке отъелся.

— Чего глазеешь, Ярик? — Скалится на меня толстяк. — Пока долг не отдашь, не вздумай помирать.

— Борь, заняться нечем? — Вмешалась Дарья, щурясь.

— Прости Василискина, сегодня он — твоя добыча, — поднял здоровяк лапы кверху, демонстративно сдаваясь, и рассмеялся.

— Вот на ком пахать надо, — хмыкнула себе под нос моя спасительница и ускорилась.

— Я на тебе скоро женюсь! — Крикнул ей в след толстяк и заржал дебильно.

— Мечтай, дубина, — усмехнулась Дарья и встала вдруг. — Иди, кайся, горе луковое.

Бабушка худощавая и крохотная на встречу бежит, чуть ли не запинается. Синеглазая, совсем дряхлая. Вроде как Нюра зовут. Прямо вцепляется в меня, целует в обе щеки и плачет.

А я не знаю, куда и деться. По сторонам из — за изгороди люди посмеиваются.

— Идём, ба, — тащу её сам подальше от злых глаз. Дарья уже ретировалась, я даже не понял куда. И не поблагодарил, что довела сюда.

Не я кашу заварил, не я отличился. А чувствую всё, будто наоборот.

Удивлённо старушка посматривает, когда под руку беру и веду по дорожке.

— Внучок, обещай, что больше не полезешь в этот проклятый лес. Забудь ты об этой дурочке уже. Она ж издевается над тобой, — причитает баба Нюра.

— Хорошо, — отвечаю односложно.

— Как сын умер, вся деревня распоясалась, — бубнит себе под нос.

— У меня с памятью проблемы. Где наш дом, подскажи, — растерялся я под взглядами соседей. Они, как специально, с обеих сторон за своими заборчиками стоят и смотрят, взглядами провожая.

Как будто все и ненавидят.

— Ох, беда, — комментирует бабуля и дальше ворчит. — Ну ничего, мы всё переживём. Всё наладится. Это они нам за барона покойного мстят. Управы на них больше нет.

На самой окраине оказалась наша изба. Самая захудалая и покосившаяся. Двор в разрухе, из живности пара полудохлых кур. Сарай на заднем дворе разваливающийся. Огородик крохотный. Зато корова своя есть, бабуля её Милавой с любовью называет, подавая мне молока прямо с порога.

Ем хлеб чёрствый, молоком запивая. Половицы поскрипывают, бабуля хлопочет. Легко на душе вдруг стало.

Ведь это шанс начать всё с чистого листа. Пусть и с такой репутацией мне достался парень. Но он же ещё молодой. Шестнадцать лет, вся жизнь впереди.

К закату бабуля печку растопила, чай сделала и яичницу, куда лука зелёного постругала со словами:

— Как ты любишь, Ярушка.

После ужина в комнатушку парня вошёл, где койка, стул, да тумба. Коморка за шторкой, которую и комнатой нельзя назвать.

Стал вещи парня изучать. Ведь теперь они мои. В верхнем ящике тумбы: резцы по дереву всех мастей, фигурки и заготовки. В среднем: кошель тряпичный, думал с монетами, а там пуговицы всякие. И зачем они ему? Там же связка поржавевших ключей. А в нижнем безделушки мелкие, две брошки металлические, пошарпанные и платок бледно — розовый с вышивкой незамысловатой.

Бабуля с тазиком воды приковыляла.

— Ярушка, давай ноги помоем, — предлагает и сама корячится, чтоб мне лапти снять.

— Я сам, бабушка, — отвечаю ей.

Смотрит с ужасом в глазах.

— Да как же, ты ж наш барин, — недоумевает даже.

— Сам, сам, — отправляю её.

Мда, похоже, парень на бабке и отыгрывался. Только она его барином и считает. А вся деревня ржёт. Но нельзя же так.

Получается, не простой я человек здесь. Наряду с тем, что дураком считают, у меня баронский титул и поместье, где нам страшно жить из — за каких — то призраков. Иначе что мы тут с бабулей делаем в самой дрянной халупе?

— А далеко до поместья, ба? — Спросил, выходя на кухню, где бабушка над свечкой сидит, сгорбившись и вообще не двигаясь.

Со спины её вижу скрюченную. Десять секунд без всякой реакции, и у меня в груди похолодело, ибо в фильме ужасов себя ощутил. Но потом раздалось тихое:

— Недалеко, Ярушка. Но ты обещал мне, что никогда туда больше не пойдёшь.

— Хорошо, ба, — соврал ей.

Если я теперь здесь насовсем, с такой жизнью точно мириться не буду.

— В уборную сходи заранее, не забудь, — слышу от неё угрюмое. — И укладывайся, во двор ночью ни ногой, с нашей стороны нечисть всякая и повадилась бродить. Обереги поганцы все перетаскали, поздно увидела. Но один схоронила на запас, нас в избе сбережёт.

Вернулся к себе, так во двор и не наведавшись в уличный туалет.

Стал снимать штаны, а трусов никаких и нет. Оставил всё, как было. Так и прилёг на жёсткую койку в одежде, потому что противно было укрываться явно не свежим одеялом.

Темнеет, сверчки затрещали. Но сердце беспокойно, и оно не даёт уснуть. За стенами лают собаки, слышен шорох, изредка хлопают двери и скрипят калитки. Тело устало, но разум не хочет спать.

А что если я уже не проснусь? А что если всё это сон, и завтра я снова окажусь в жестокой реальности в своей инвалидной каталке.

Резкое кудахтанье кур вырывает из накатывающих грёз. На улице вроде спокойно, больше нет суеты. Но это не так!

Волосы на руке дыбом встают отчего — то. Некая волна аж накатывает, всколыхнув сам воздух. Собака гавкнула где — то неподалёку от дома и заскулила жалобно. Слышу топот копыт! И он стремительно приближается.

— Нет! Не вздумай! — Раздаётся в мозгу писклявый голосок.

— Что за⁇ — Озираюсь по комнате. — Кто здесь?

— Не здесь, а в тебе, я лесной дух, вы называете нас спорами.

— Не все вылезли что ли?

— Я рискнул и выжил. Но случилось нечто вопреки законам Заговорённости. Я не овладел разумом, и остался заключён в твоём сердце. Теперь если умрёшь ты, умру и я. Поэтому не вздумай высовываться. Первый Вой «страха» должен был предостеречь тебя сильнее. Второй, очень близкий, заставит трепетать и сделает уязвимым. Чую в стае есть Старший, а он очень опасен. От его воя не устоять.

Протараторило так быстро, что едва разобрал слова.

— Какой Старший? Что ты несёшь? — Спрашиваю, болтая будто сам с собой.

Затаив дыхание, на ноги поднимаюсь. Ха! Стою, хожу. А значит и мир перевернуть сумею.

— Прорвёмся! — Добавляю радостно.

Лошадь на улице разжала отчаянно! Подскочил к окошку, вопреки писку лесного духа в башке, который силой мысли удалось заглушить. Угораздило же подцепить местный трипер!

Мимо избы по дороге всадник пронёсся стремительно на дымчатой лошади. А за ним и золотые волосы с голубым плащом пронеслись ветром. Это девушка! Следом с массовым топотом пробежали серо — чёрные твари, похожие на гиен! Семь размером с обычную собаку и одна раза в два больше.

Недолго соображал. Эти гадины гонятся за девушкой! Выскочил из избы, дверь протаранив, ибо с семью замками возиться некогда. Засовы, амбарные замки… всё разлетелось с трухлявой дверью. Не знаю, что на меня нашло. Жажда поучаствовать, не иначе.

Воет самая крупная тварь на бегу, вой перерастает в противный технический звук, который заставляет встать волосы дыбом на башке, и едва не подкашивает мои чудесные рабочие ноги.

Но я стою на морально волевых бывшего инвалида! А вот всадница перелетает через споткнувшуюся лошадь. А там и гиены настигают. Слышу, как и в домах попадали на пол грузно. Вероятно, от воя зеваки.

На месте падения блондинки засверкало синим, затрещало и зазвенело, но судя по отчаянному крику и булькающему рычанию, женщина в большой опасности.

Выдираю кол с забора и иду разбираться.

— А ну твари паршивые, сюда! — Кричу на странных волков, и беру разбег.

Глава 2
Немного об оборотнях и моих скромных возможностях

— Стой человек, — воет дух у меня в башке. — Ты кем себя возомнил? Да у тебя ж и сердце слабое. Кое — как держу на таком ритме!

— Вот и держи! — Кричу и лечу на первого пса в замахе.

Может я форму и растерял, но боевой дух всё ещё со мной.

Впереди всё во льду и снеге, который активно тает. Лето всё — таки никто не отменял! Первая псина на пути по середину туловища в ледышку цилиндрической формы закатана, ползёт на передних лапах к лежащей лошади, в шею которой вторая вцепилась, ничем не обременённая. Вблизи в них точно распознаётся что — то сверхъестественное. Зубы большие, глаза жёлтые, но как будто человеческие, мышцы на плешивых шкурах так и бугрятся.

По башке первой и бью! Глухой стук, псина падает.

Тем временем к нам кто — то ещё на лошади стремительно приближается с криками:

— Графиня! Защищать графиню!! Я защищу графиню!! Графиня будет защищена!!

И это всё один человек. Успеваю обернуться, верзила в доспехах зеркальных скачет грузно, лошадь под ним хоть и мощная, но хрипит устало.

Рык угрожающий приближается. Псина, что лошадь жрала, на меня пошла. С быстрым рывком, как на ринге, тыкнул её прямым ударом палки. Та и растерялась. Пользуясь моментом, подскочил и наотмашь по челюсти слюнявой врезал. Та клацнула, и тварь повалилась.

Девушка вскрикнула в очередной раз и ледышки посыпались дождём, морозной крошкой и меня окатило. Заревела тварь, стоящая за лошадью! Туда я и рванул, увидев попутно, что парочка мелких приспешников уже дохлые лежат, а повсюду глыбы ледяные. Об которые бы не споткнуться ещё! Брр! Как же холодно вдруг стало.

Главная псина, которая вблизи оказалась ещё страшнее, от ледышек, как собака отряхнулась, и замахнулась уже на сидящую на заднице блондинку, которая, вероятно и есть графиня. Та с выпученными синими глазами ножками отталкивается, пытаясь отступить. Да в залитой водой траве буксует.

Даже в лунном свете не скрылось её очарование. Красива девка, жалко, если пропадёт такой генофонд.

— А ну иди сюда, нечего на слабую барышню роток разевать! — Окликнул я главную псину, понимая, что мне всего — то надо её отвлечь. Потому что рыцарь спешит, продолжая орать на всю деревню о спасении графини.

Только долго он что — то, как на беговой дорожке.

Тварь в мою сторону обернулась, посмотрев жуткими жёлтыми зенками с подозрением. И на задние лапы вдруг встала, ещё больше походя на человека и став верзилой на две головы выше меня! Пасть удлинённая, чуть ли не крокодилья.

— Беги отсюда, дурачок, это вервульф! — Вскрикнула графиня, видимо, только сейчас меня увидев.

Вервульф пасть огромную разинул, где зубы сантиметров по пять!

— Даму в беде не брошу! — Объявил я и рубанул наискось колом, который тут же о лапу и разлетелся, как трухлявый. Зверь ловко сблокировал и радостно оскалился.

А затем чуть выгнулся и стал выть противно. В ушах аж зазвенело и коленки затряслись. Девушка тоже вой подхватила, скорее, потому что плохо ей стало совсем. Позади лошадь с рыцарем кувыркнулась. И дядька упал с грохотом, дальше покатившись.

Сколько раз я такое проходил, когда перед выходом на ринг коленки тряслись. Но после первого удара по морде всё налаживалось.

Здесь от твари с когтями, как у медведя, такой роскоши ждать не стоит. Сразу голову оторвёт. Поэтому наступаю на воющего зверя. Быстрый подшаг вперёд. Удар лоу — киком под колено, от которого моя хилая нога отскакивает, как от арматуры, сразу немея. Но атакующую связку не прерываю, прописываю двоечку руками! Один удар в печень, прерывающий, наконец, этот псионный вой. Ффф, как по бетону ударил, что до локтя прострелило. Тварь кашлянула коротко и выхватила второй удар в челюсть.

Клац! Чуть морда в сторону. Зуб у вервульфа вылетает, под треск моих нежных костяшек.

Урод поплыл от удара. Только собрался коленкой по яйцам добить. А тут из его груди стремительно вырастает пика! Ха! Это моя барышня шпагой его сзади проткнула. Зашипело, задымилось. Горло у твари забулькало.

— Берегись! — Кричит рыцарь, спеша нам на помощь. Быстро он очухался.

Обернулся, а на меня стандартного размера волк уже скалится, готовый вот — вот прыгнуть. Ну всё, приплыли. Ногу себе отбил, кулак левой руки распух.

Сбоку что — то мелькнуло, и в псину серую белая шавка врезается, сшибая. Обе катятся, пробив забор. Я за ними, чтоб добить, или хотя бы на хвост наступить.

Вцепились друг в друга, белая воде побеждает. Но в ногу ранена. Дух перехватывает, когда в полумраке родимое пятно на шее замечаю. У бабы Нюры такое же!

Нет, ну серьёзно⁈

— А я знал, знал! — Торжествует в башке дух. — Чуял подвох! Лупи обоих скорей, как умеешь!

Сбоку заваруха в пользу наших пошла. Визг звериный стоит, серо — чёрных добивают.

Отрываю кол от забора, на этот раз с гвоздями. И с двух колющих ударов башку серому пробиваю. Белая собака сама отваливается лапками кверху. Вся в крови супостата.

И тебя прибить? Ну нет.

— Ох, бабуль, — шепчу и поднимаю тощую на руки. Запоздало подумал, что может укусить. Но обошлось.

Хромая скрываюсь во тьму, дабы не попасться.

Мало того, что Ярик дебил на деревне, так у него, похоже, бабуля ещё и оборотень. Да нас обоих на костре сожгут и порадуются. Им только повод дай.

— Во — во, — поддакивает дух в уме.

— Где пацан! Найди пацана! — Кричит графиня своему рыцарю звонким голосом. — Что ты за идиот такой!! Узнай, кто это!! Он страхо — вой на ногах отстоял!

Да пипец. Ещё хлеще. Запытают до смерти.

Сам хромой — косой, собачонку тащу, которая не пикает. Спит будто, а как к избе окольными путями со двора дошёл, заговорила сипло:

— Убей и закопай, внучок, а всем скажи, что сбрендила да в лес старая ушла.

— Да ну, конечно, русские своих не бросают, — бурчу.

— Повзрослел ты, спокойнее на душе бабке, — шепчет Нюра и жмётся по — собачьи.

— Я такой же, ба? — Спрашиваю, затаив дыхание, до избы пару метров не дойдя.

— Нет, напасть эта не по роду, я так подхватила. Ещё тогда.

— Когда семью барона, в смысле мою… — догадавшись, выдаю.

— Да, тогда и укусил вервульф.

— Понял, покажи, где бинты взять.

— Подожди, — взбрыкнула, пришлось выпустить, на землю уложив у избы.

Застонала вдруг, закорчилась. Да в бабулю обратно превратилась, в калачик свернувшись. Рубаху снял, накрыл.

В избу зашли уже, как люди с чёрного хода.

Надо отдать должное, нашёлся и спирт, и бинты. Пока бинтую несколько ошалевшую бабулю, снаружи ещё больший переполох. Засияло за окном, завибрировало от половиц. Конницы набежало на целый отряд. Кричат друг на друга, рыщут, в дома стучатся. Собаки разошлись в лае.

Так пол ночи и просидел, опасаясь, что и к нам ворвутся, отыскав следы.

Нюру полуобморочную уложил на печку, сам на койку рухнул без сил. Утром с криком петуха открыл глаза, левая рука, как клешня краба, правая нога, как у слона. Чувствую себя развалиной.

— Выпей, выпей три яйца, я помогу, — шепчет мне дух слабенько. — Плох ты, очень плох. Тело дрянное, слабенькое, резерва, как у мышки.

Бабки на печи уже и нет, дверь приоткрыта. На задний двор выполз никакущий. Пошёл в сарай курей терроризировать. По обстановке вроде ушли всадники, графини с рыцарем тоже не слышно.

— Вторую девушку встречаю и тоже с магией, — бурчу под нос. — Совпадение? Не думаю.

— А чего удивляешься? У человеческих женщин врождённый талант к магии и резерв от природы больше, — объясняет дух. — Мужчины руками орудуют, их конёк — это физическая сила, женщины же осваивают магическую силу сапфира, рубина, изумруда и бриллианта.

— Что, мужики вообще ничего не умеют колдовать?

— Умеют, но слабо. Хотя появляются изредка на веку такие маги, какие любую женщину одолеют.

— И откуда ты всё это знаешь, «спора»? Тебя ж выстрелили разок мне в грудь. И это вся твоя жизнь, — посмеиваюсь, залезая в небольшой, но очень засранный курятник.

— Зря ты так, Ярослав. Я часть сущности леса, память у меня издревле идёт.

— Дурень, опять сам с собой разговаривает! — Слышу девичий голос из — за забора примыкающего участка.

Выглядываю. Девке лет пятнадцать, пухленькая, розовощёкая и русая. Кровь с молоком, ну и маслом. Хрустит огурцом, чавкая. Смотрит вызывающе.

Раз такая борзая, явно ничего не просекла ночью. Они ж все от воя и повалились.

Возвращаюсь к своему делу, проигнорировав задиру. Яйца быстро нахожу в гнёздах. Четыре штуки, и это всё, что куры нарожали.

— Пей скорее, — нудит дух.

Разбиваю, пью, проливая часть. Фу, какая гадость. Второе, третье. Беее.

— Ещё! — настаивает дух.

— Не могу, — вою. — Хоть убей.

— Всё, расслабься, ляг.

Выполняю.

Лежу на затоптанной траве, как дурак, гляжу на светлеющее от рассвета небо.

Слышу, как толстенькая корову погнала из своего сарая.

— Да куда лепёшки, да подожди, ух дура рогатая, — ругается на свою бурёнку девка. А там всё шлёпает и шлёпает.

Минут через десять действительно полегчало. Силы появились, боль отступила.

Нашёл воду в ведре, переставил, стал умываться у пошарпанного зеркальца на столбике. Заодно посмотрел на бессовестную рожу, что мне досталась. Глаза большие за счёт худого лица, бирюзовые с каёмкой синей, желтизной отдают. Взгляд действительно вызывающий. Диковатый, перепуганный. Без эмоций на такого не взглянешь. Бровями поводил, лицо состроил так — сяк. Нет, определённо нужно что — то менять в выражении. А ещё эти белые лохмы до плеч, кое — как причесался рукой. И понял, что без стрижки уже не обойтись. В целом, есть потенциал сердцееда, но брутальности явно не хватает.

Что ж, поработаем над собой.

Умылся, пошёл бабушку искать. А она вскоре домой вернулась. Оказывается корову выгоняла, пасут их каждый день в общем стаде по очереди. Наша была недавно. И охламон Ярослав её пропустил.

Бабуля хромает, с палочкой идёт, под платьем не видно ран. Но я — то знаю.

— Негодная я стала, — закряхтела Нюра, тяжело усаживаясь на стул в кухне. — Сейчас передохну и за кабачком схожу, чтоб пожарить с яичком.

— Да я сам, ба, ты только скажи где…

До обеда сам хлопотал по хозяйству. Спустился к колодцу за водой. С огородом нашим скудным познакомился, прополол, как смог. Чуть расходился, спасибо, дух своими силами подлатал. Дров даже сумел наколоть топором тупым. Косу нашёл ржавую.

Чуть пораскинул мозгами, и понял, что деньги нам позарез нужны. Нюра в основном товарообменом и обходится, меняя молоко коровье на прочие товары у местных. И это совершенно ни о чём. Без нормального питания ни бабушка не восстановится. Ни я не наберу сил. Так и буду дохлым ходить. А для поднятия физической силы уж точно нужно мясо.

Сперва Нюра возражала, а затем рассказала, как хоть рубль нам на хлеб заработать.

— За покос сотки для общака староста деревни десять копеек даёт, — рассказывает Нюра. — Но страшно мне за тебя, внучок, порежешься ведь.

— А ты научи косить, подскажи.

Бабуля согласилась, хоть и ломалась поначалу.

Оказалось, ничего сложного, главное держать правильно и работать корпусом. А это я умею. Косу Нюра сама наточила, очень ловко. Вроде чужая мне женщина, но возгордился, как родной. Проникся сильно.

После обеда деревня оживилась. Видимо, все отошли от ночного набега тварей и воя страха или «страхо — воя», как они тут выражаются.

По совету Нюры накинул шляпку соломенную, чтоб солнечный удар не получить. Взял узелок, что бабушка с перекусом собрала, и пошёл к дому старосты, где надо отметиться перед работой да участок застолбить.

Пока шагал по главной улочке с косой на плече, вся деревня обсудила меня. Каждый посчитал своим долгом прокомментировать Ярика с опасным инструментом. Мимо места ночной драки прошёл: следов крови нет, некогда мокрая земля уже потрескалась, имеются борозды, вырван дёрн. Все собачьи трупы убрали и кровь всю буквально выскребли. А вот зуб, который я выбил у альфы или как там его — вервульфа, они не нашли. Он мне прям под ноги и попался. Не брезгуя, взял свой трёхсантиметровый трофей и убрал в кармашек рубашонки.

Дошёл до пункта назначения быстро. Домина у старосты в два этажа на небольшом пригорке в стороне от деревни, над всеми возвышается. Виден обширный сад с яблонями, широкое крыльцо и соседей рядом нет, будто вокруг всё его. Первые дома метрах в пятидесяти только начинаются, вполне солидные. И что заметил, фасады у всех красиво расписаны и ярко разукрашены, аж загляденье.

Вижу через забор у старосты и сараи крупные, и куры с гусями целыми табунами ходят. Похоже, не бедствует семейка.

У забора кованного встал, калитка закрыта. Ни звонка, ни колокольчика.

Пока репу чесал, из — за дома вышла целая группа из четырёх молоденьких девиц в светлых платьях. Звонко смеются, секретничают. Глаза у всех горят, щёки румянятся. Две заурядные, одна очень милая и одна прямо красавица.

Залюбовался, пока они вдруг не встали на полпути к крыльцу, как вкопанные, и меня не прострелили с недовольными минами.

— Ярик пялится, — прокомментировала пышечка в ярком платье, вычурная за счёт густых бровей.

— Ну что Ярик? Где обещанный цветок? — Заявила красавица издевательски ласковым тоном с хитрой улыбкой.

Стройная, утончённая, с большими голубыми глазами и волосами светло — русыми в косах. Вылитая принцесса, классическая славянская краса. Определённо, самая завидная невеста этой деревни.

Значит, это и есть та самая Марьяна из — за которой дурачок в Заговорённый лес и пошёл.

— Лазурная роза — то? — Переспрашиваю, не выказывая никакого очарования.

— Ну, дурак, — протянула её милая русая подружка, самая фигуристая, бойкая на вид и двинула в дом.

— Пошли, Марьян, обед стынет, — потянули девушку подруги.

— Не придуривайся, — бросила надменно Марьяна. — Пока цветок не принесёшь, не будет тебе моего платка.

— Замётано! — Крикнул я ей уже в спину. — Староста где?

— До чего ж наглый! — Воскликнула толстушка с бровями, как у Брежнева, оборачиваясь. — Отец занят, чего надо⁈

Так, понял. Толстушка его дочка.

— Участок на покос взять, — объявляю.

— А ничего себе не отрежешь, голубчик? — Выдала фигуристая и сама же засмущалась.

Девки захихикали гадко, краснея ещё больше.

— Да зачем ему то самое? — Захихикала ещё одна полненькая дурочка, лицом чем — то напоминающая хрюшечку.

Пройдя по деревне, могу уже сделать вывод, что это у них четыре местные «красавицы», которые ручки свои берегут. Потому что все остальные пашут. Что ни девка молодая встречная, то с тарой в руках и взмыленная. А эти кайфуют в особняке у главы района, ничем не обременённые. Женихов ждут. На выданье бабёнки.

— Семён! Это к тебе, — позвала всё же по — хозяйски дочка старосты.

Марьяна хмыкнула недовольно, гривой всколыхнув и скрылась.

Нет, ну хороша зараза. Однако, сердце не ёкнуло.

Вышел дед с недовольной рожей и незажжённой трубкой в зубах.

— Чего надо, дурачок? — Крикнул с порога.

— Ярослав моё имя! — Рявкнул в ответ я, впервые зубы показав. — Будьте так любезны Семён, обращайтесь ко мне по имени.

— Не понял? — Аж присмотрелся ко мне мужик, прищурившись.

— Что непонятного, уважаемый? — Продолжаю наезд. — Я за участком для покоса пришёл. Займитесь делом.

Мужик глазами захлопал, пошёл ко мне ближе, рассматривая пристально. Но на середине пути выпрямился, остановившись.

— Нет, обознался, — прокомментировал. — Ну так что тебе надо, дурачок?

— Сам ты дурачок! Коль второй раз повторять я должен! Участок на покос мне давай!!

Пнул забор для большего эффекта. Тот аж отскочил с перепуга.

— Ну! Я жду! — Прикрикнул ещё.

— Да не шуми ты так, — переменился в лице Семён. — Сейчас бумажку принесу.

Ушёл, на лестнице споткнувшись.

— Так с ними и надо, — прокомментировал дух. — Молодец, Ярик.

— Согласен.

Ждать пришлось минут двадцать. Потом вышел мужик с недовольной рожей, уже покуривая трубку. Подошёл и, на меня не глядя, вручил бумажку через прутья.

— На, коль просил.

Смотрю на листок. На талон похожий. Небрежно цифры написаны.

— Шестой столб — это что? — Уточняю.

Семён рот раскрыл и чуть трубку не выронил.

— Ты ж не умеешь читать, — ахнул.

— Шестой столб, Курочкино поле, куда идти? — Спрашиваю, прочитав.

— Это… это туда, за Ангелову рощу, — указал в сторону растерянно. — Эм… спросишь там у деревенских.

Похоже, обескуражила мужика моя грамотность. Козырнул, двинул по направлению.

Добрые люди подсказали дорогу, посмеиваясь. Вышел на то самое поле, огромное, густым лесом обрамлённое. Трава до плеч, половина уже скошена. Человек десять трудятся, ещё столько же под кустарниками полёживают.

— Ярослав с косой, — выдал один прохлаждающийся мужик лет сорока хрипатым голосом. — Завтра вся нечисть из диких орловских лесов сбежит.

Засмеялись остальные.

Ага, и рак на речке свиснет, и снег пойдёт, как ночью.

— Доброго дня, — киваю с улыбкой, игнорируя подковырку. — Не подскажете, как мне участок для покоса свой найти?

Машу талоном.

А эти ржать начинают.

— Участок! Га! Га! Га!

— Шестой столб, — уточняю.

— Шестой⁈ — Ахнули и вообще по земле покатились, за животы держась.

Но вскоре один щуплый старичок указал, не разделяя особой радости остальных, указал мне мой фронт работы. Потопал я сперва по кошенному полю, затем по заросшему. Метров триста в сторону леса пришлось идти под атакой мошкары и оводов.

Оказалось, Семён мне дал самый дрянной клок на покос. Кустарники каждые пять метров, кочки всюду. Все участки рядом ещё не тронутые, людей по близости нет.

Отложил узелок, снял шляпку. Два раза косой махнул и в первую же кочку остриё вогнал.

— Угораздило же, — бросил себе под нос недовольно.

Из — за ночных приключений усталость навалилась уже оттого, что сюда добрался. А тут ещё косить собрался. Ещё три раза махнул и в куст уткнулся, со злости, вырвал его. Вроде пошло дело и снова в муравейник какой — то вошёл.

— Давай помогу, — шепчет дух.

— Да что ты можешь? — Кряхчу, косу выковыривая.

— Что — то могу, — отвечает таинственно. — Но сил в тебе нет сейчас, всё на восстановление уходит. Жертва нужна, с кровью.

— Какая жертва? — Насторожился. — Если ты, дружок, решил так моё сознание на тёмную сторону перетащить, лучше заткнись. А то пойду я поплаваю подольше.

— Это уже не поможет, Ярослав. Да и дела мне нет куда — то тебя склонять. У нас своя, третья сторона. Ни под кем не ходим. Мне без старшего духа лесного тоже легче живётся.

— Смотри мне. Но про кровь не заикайся больше, понял?

— А ты послушай сперва, — продолжает уговаривать. — Чую я дух испустит зверь вот — вот. Заяц в ловушке сидит совсем рядом. Его хватит, чтобы чудо сотворить.

— А, ты об этом. И какое чудо?

— Увидишь.

Смотрю на нежные руки Ярослава никогда работы не знавшие, уже мозоли вздулись, угрожая лопнуть. Не очень хочется в антисанитарии деревенской с ранами на руках ходить. Да и Нюре тяжелее помогать будет.

— Ну хорошо, — сдаюсь. — Где заяц?

Почуял интуитивно, куда идти. Это явно дух повёл таким способом, будто всё больше с моим сознанием сливаясь. На тропку вышел и буквально в двадцати метрах от участка нашёл клетку плетёную, куда ушастый угодил, а обратно уже не смог. Попытался через прутья пролезть и придушил себя, судя по всему.

Посомневался немного, поспорил, но в итоге согласился лезвием косы его добить. Сломал ловушку и подцепил косой шею. Кровь хлынула, и почувствовал я, как дух внутри меня затрясся, видимо, взыграв от жажды. Руки я подставил, как он просил, и умыл их в крови зверя, борясь с рвотными позывами.

А дальше чудеса начались. Вернувшись на участок с поганеньким чувством на душе, я присел и дотронулся кровавыми руками до травы, как дух сказал. И она стала валиться, как подкошенная и тут же сохнуть. И так почти три сотки скосилось само, пока у меня руки чистыми не стали.

— Всё, — раздалось от духа усталое.

— Ничего себе, — усмехнулся я, не сумев удержаться от восторга. — А что ещё можешь?

— Любой каприз за ваш резерв или кровь жертвы, — выпалил дух . — Но только с растениями, зато в любом виде. С живыми и неживыми, если они не под защитой других духов или магической силы.

— А что с резервом делать? Его можно тренировать?

— Да, периодическим опустошением. Но не в нашей нынешней ситуации.

— Ясно! А давай моим резервом хотя бы горстку травы!

— Возжелай, и будет, но не увлекайся…

Ещё три погонных метра зарослей высушил и повалил за милую душу, но рухнул уже без сил. Зато счастливый.

Ярослав на всю округу дурак? Ха! Ну я вам покажу, где раки зимуют.

Десять минут лежу спокойно, а затем вибрацию с земли от частого топота чувствую. Вскоре и шуршание совсем близко стало доноситься.

— Вон он! Нашли! — Кричит мелкий мальчишка, завидев меня.

За ним целая банда вываливается во главе с тем толстяком по имени Боря, который мне угрожал ещё вчера.

Похоже, они Ярославу уж точно не друзья.

Глава 3
Местное хулиганье и кое-что пострашнее

Три сопляка и шесть парней от шестнадцати до восемнадцати лет. Судя по наглым рожам, местное деревенское хулиганьё. Налетели на меня, как рэкетиры. Только и успел подняться, сразу боров передо мной возник.

— А ты я вижу, делом занялся, Ярик, — произнёс и намеренно сильно похлопал по плечу. — Хвалю.

— Только не тем, какое нам надо, — раздалось угрожающее.

Обозначился высокий крепкий блондин с выразительными синими глазами. Одет в чистую кофту, самый настоящий русский Ванька из сказки. А то и будущий богатырь. Сбоку подошёл, оказавшись на полголовы выше меня и в два раза по плечам шире. И под публику рассевшихся со всех сторон малолетних бандитов начал по моим карманам нагло шарить.

Это тот самый, кто кричал из окна, что я ему должен.

Можно его вырубить попробовать, но тогда меня отпинают здесь быстренько. Мне ли, бывшему спортсмену не знать, что травмы свои лучше не усугублять. Никогда не было зазорным вовремя сдаться и отказаться от продолжения поединка.

Здесь похожая ситуация. Но это вызывающее поведение рвёт у меня изнутри какого — то беса. Едва держусь, чтоб не вмазать.

А белобрысый в кармане зуб вервульфа нащупал:

— О, а это что у нас такое?

Забрал себе преспокойненько. А больше у меня ничего и нет. Ах да, узелок с едой. Его мелкота уже распатронила.

— Хороший зуб, неужели вервульфа, и где нашёл, а, дурачок? — Наезжает белобрысый.

— Дай, гляну, — подлетает ещё один хулиган.

— А ну брысь, — не даёт белобрысый и замахивается на пацана. — За такой рублей пять дадут. Ну так что, Ярик?

— На дороге валялся, — ответил я сквозь зубы.

— Это с ночной заварушки, — раздалось от дружков. — Чёрная стая графиню Морозову гнала. Приспешников и самого вервульфа они раскатали прямо у нас. И искали какого — то удальца с деревни, который им помог. Вроде как не слабо удружил госпоже.

— Ну я помог, — усмехнулся белобрысый. — Вот доказательство.

Зуб в руке подбросил.

— Да не возьмут тебя в Академию, Олег, даже не мечтай, — посмеялся Боря.

И скукожился, потому что белобрысый и на него замахнулся. Похоже, он здесь главарь.

— Мда, — протянул один из банды. — Давно в Малорыжково вервульфы не шастали. У нас от его воя половина кур передохла.

— А у нашей коровы молоко прокисло, — выпалил мелкий пацан.

— А у нас пёс со вчера не жрёт, похоже издохнет.

— Наш тоже трусится до сих пор, лаять перестал…

Олег за грудки меня схватил под страховкой Борьки.

— Ты помнишь, что обещал, дурачок? А?

Пожимаю плечами, глаз с него не отрывая, и понимаю, что так только больше провоцирую. Увожу взгляд запоздало.

— Смотри, какие монетки мы тебе нашли, — показывает толстяк на раскрытой ладони разной формации пуговицы из металла и дерева. — Хочешь такие? А?

Так, вот как они его дурят. Вспомнил тот мешочек с пуговицами в тумбе. Похоже, Ярик был даже не забитым мальчишкой, а просто умственно отсталым.

— Он ещё за те не расплатился, — посмеиваются дружки.

— Вот именно, — говорит Олег и толкает меня резко.

Отставляю ногу на рефлексах и удерживаюсь на ногах, лишь отступив на шаг.

— О, хо! Хо! А наш ирод восстал, — комментирует боров.

Олег уверенно идёт на меня. Но больше не толкает. А прямо в упор прислоняется, к уху опускается и шепчет:

— Коль обещал в Рощу паука сходить за яйцом, слово своё держи, Ярик. А иначе я старосте о твоей бабке расскажу.

Отступаю, потому что неприятно чувствовать его так близко. Смотрит победно.

— Яйцо паучье обещал? — Говорит боров. — Обещал. Утром не будет, пеняй на себя.

— Вот именно, — поддакивают дружки, разлёживаясь и поедая мои запасы.

— Куда идти, — спрашиваю спокойно, а внутри ураган.

— Ты дурачком не прикидывайся, — усмехнулся Олег и на дружков своих посмотрел гадливо. Те заржали.

— Туда, — указал Боря направление.

— И зачем вам яйцо? — Интересуюсь.

— В академии алхимикам услужить, — посмеивается мелкота. — Да и рублей…

Олег на них цыкает, те замолкают.

— Что — то наш Ярик совсем осмелел, — раздалось с подозрением от старших дружков.

— Ага, сам не свой, — согласился Олег, прищурившись. — Поумнел что ли?

— Есть немного, — соглашаюсь.

— Так ещё лучше. Тогда не жёлтое, а зелёное яйцо с тебя, — наседает Олег. — Утром к порогу принесёшь. Если нет, знаешь, что я сделаю.

Расскажет, что Нюра оборотень. Вот урод. Откуда он узнал⁈

— Поколотим его, что тут знать, — выкрикивает мелкота, которая похоже, не в курсе.

Киваю. Лишь бы уже убрались.

Скрежет противный раздаётся. Один из дружков, длинный, худощавый и рыжий мою косу взял и какой — то ржавой пилкой по лезвию орудует.

— А ну прекрати! — Возмутился я.

— Но, но, но, — обозначился боров. — Придержи коней, Ярик. Колюшка её только лучше сделал. Теперь будет косить, как бритва.

— Во! Можно и кусты пилить, — выдал Коля, демонстрируя дружкам косу, и засмеялся гадко.

Другие подхватили.

Едва сдержался, чтоб не вмазать рыжему. Сжал зубы, пытаясь не выказывать гнев. Не сейчас. Время ещё придёт.

— Всё, пошли, — скомандовал своей шайке Олег и двинул на тропку первым.

— Я сейчас, — поскакал в кусты мелкий и оттуда аж вскрикнул: — Батюшки, что творится!

Побежала и прочая мелкота.

А ну да. Они ловушку с зайцем нашли.

— Я позавчера поставил, — слышу лепет. — Кто ему голову так. Изверги. А не этот ли? Да нечисть его знает. А вдруг гадина другая, и она ещё здесь. Пошли отсюда поскорее. Вот же зараза, ловушку испортили. Да хрен с ней. Бери зайца — то. С дуба рухнул? Такого уже есть нельзя, отравленный он. А шкура? Порченная…

Вскоре свалили. Смотрю на разбросанные остатки еды, что Нюра мне собирала. На косу нашу единственную в зазубринах глубоких.

И кулаки сжимаю. Попались бы вы мне, когда я был на пике. Ну ничего, ещё не вечер. Пора начать тренироваться, да поскорее, чтобы этим упырям навалять. Физики мне явно не хватает. Но это дело поправимое, лишь бы не лезли.

Вот только теперь проблема нарисовалась большая. Каким — то образом Олег пронюхал про бабушку. А я, значит, укрыватель. Законов местных не знаю, что тут за такое полагается.

— Смерть, — подсказывает дух.

— Ну вообще отлично, — бросаю зло. — Где эта Паучья роща?

— Пока не чую, но ты иди, куда указали.

— И что меня там ждёт?

— Смерть, если меня не будешь слушать, — отвечает дух с иронией. — Однако, там есть чем поживиться. Признаться, сородичи у тебя дрянные. Никакого уважения.

— Так, если Роща паучья. И яйца там какие — то. Значит есть и пауки? Насколько укусы их ядовиты? — Пытаюсь разобраться на месте.

— Ярослав, ты видимо забыл. А может и никогда не интересовался подобным вопросом, раз легко дал обещание этим невежам. Там не пауки, а паук. И в роще давно он живёт. И жил ещё до вас всех.

Меня аж передёрнуло.

— И какого он размера? — Спрашиваю, затаив дыхание.

— Мне сложно судить, но одно знаю точно, много крови человеческой в той роще пролито.

— И как ты поможешь?

— Для начала найди жертву, желательно покрупнее. Так мы пополним резерв.

Ничего на ум не приходит, только собственных кур грохнуть.

— Подожди, я кое — что чую! — Восклицает дух. — Иди на звук!

— Какой звук? — Опешил. И всё же прислушался.

Где — то коза блеет! Ну нет…

— Ну нет, — так и говорю.

— Коза или ты с бабкой — оборотнем, выбирай, — раздаётся от духа сварливое.

Выбор очевиден. Собравшись с духом, беру косу и иду на блеяние. А вскоре и колокольчик слышу.

Белая ухоженная коза меж двух кустарников дикой смородины стоит и что — то жуёт невозмутимо. На шее ошейник с висящим колокольчиком. Смотрю на неё, она на меня. Блеет мне, здоровается.

Ну привет.

— Нет, не могу, — отворачиваюсь. — Просто не могу, хоть убей.

— Хорошо, — выдаёт дух. — Как скажешь.

Что — то из стопы через лапти резко вылезло и пошуршало по траве!

— Что⁈ Стой, стой! — Спохватываюсь. Но поздно.

Коза валится в месте с осколком ствола ветки, которая отделилась и её пронзила. А следом падаю и я, ибо ноги подкосились. В глазах запульсировала тьма.

— Так и будет, пока резерв плохой, — ворчит дух. — Скорее ползи до козы, пока кровь вся не выбежала, пока она тёплая. Скорее…

А что делать? Сотворённого не воротишь. Пополз в полуобмороке. И спасибо, что плывёт всё в глазах, убитую козу хоть не вижу. Но прощупываю.

— К шее, к шее ладони подставляй, — подсказывает дух и ворчит хуже сварливой жены. — Ну что ты возишься⁈

Легчает. Силы вновь наполняют тело. Вся трава в крови, целая лужа вытекла, в которую я и вляпался. Сонную артерию пробил?

— Да, большой кровяной канал, — подтверждает дух своими словами.

Ладони на потоке держу, кровь всё вытекает. Рукам горячо, а мне мерзко. Но это же долбаное средневековье. Мечи, луки, нечисть. Так все и живут, крови не страшась. Я чем хуже?

Переборол себя, продышался.

— Отлично, часа на два нам сил хватит. Но потом развеется, а всё потому что…

— Резерв маленький, я понял, — рычу, поднимаясь и отступая. Штаны, рубаха, всё в крови. Руки по локоть.

Недалеко ушёл я от места преступления. Новая проблема нарисовалась.

— Зойка! Зоечка! — Слышу голос Дарьи Василискиной. — Сюда, сюда, милая! А знаешь, что у меня есть! Твоё любимое наливное яблочко! Зойка! Бээээ!

Зацокала языком.

Точно! Она ж козу ищет, её вчера ещё просили, пока со мной шла.

Твою мать! Падаю на четвереньки и пытаюсь скрыться за высокой травой. И только больше шороху навожу, на который она и спешит.

— Зойка! — Зовёт неожиданно близко. Ничего себе она быстро двигается.

Выходит на затоптанный мной участок, и приходится замереть. Разделяет нас не более метра скудной травы и ещё пара — тройка шагов. Я вижу через стебли её тёмно — зелёную жилетку и медью отливающие волосы в косе.

— Демоны, — ахает Дарья, вероятно, заметив дохлую козу.

Через секунду она уже держит лук и медленно, но с затаившимся треском натягивает тетиву со стрелой. Ничего себе она ловкая.

Ведёт наконечником по периметру, затаив дыхание.

Я и сам не дышу! Да стоит только засопеть, и она меня продырявит практически в упор. Вижу, что перед ней ещё что — то мутное поблёскивает маслянисто. Магический щит?

Около минуты на прицеле держит заросли, и, похоже, не сумев рассмотреть меня, опускает лук. А затем подкрадывается к козе. Пытается быстро осмотреть, а затем от лужи крови взглядом уходит по земле.

Ёпрст, следы!! Они же ведут прямо ко мне.

— Без паники, — шепчет дух.

— Не трогай её, — шиплю. И Дарья замирает!

Услышала⁈ Ёмаё! Я ж с поличным попадусь, стоит ей меня в крови увидеть.

— Да не буду я трогать человека. Тем более у неё защита магическая такая, что сгорим мы оба совершенно легко, — утешил дух. — Просто отвлеку.

Из — под пальцев на ноге по ощущениям снова что — то вылезло. И в груди моей похолодело. Только бы не…

Зашуршало в стороне, отвлекая Дарью!

— Выходи! — Крикнула девушка. — Предупреждаю лишь раз! Выходи!

Зашуршало дальше.

— Ну держись, нечистый, — хмыкнула Дарья, явила шарик в руке и пустила его по направлению. Полыхнула зелёная волна, закрутилась в смерч, вырывая и заматывая в вихрь всю растительность. Похоже, целую дорогу прорубила одним махом. Вот кого на сенокос надо было. Хотя не, от травы, похоже, труха да опилки.

Под шумок стал отходить. Заметил, что и на земле следы крови распылились.

— Всё, больше тратить силы нельзя, — раздалось от духа.

Судя по шуму, девушка швырнула ещё пару раз свои вихри в другую сторону. Но я уже не увидел эффекта. А помчал со всех ног прочь. Причём в направлении Паучьей рощи, если ничего не перепутал со страха.

Вышел на тропку старую. Побродил немного по незнакомой не заросшей роще и вышел на просёлочную дорогу. Увидел трёх всадников, скачущих в сторону деревни, и метнулся обратно, присев за большой листвой борщевика.

Пронеслись трое мужчин в кожаных доспехах с мечами, арбалетами, экипированные грозно. Солдаты, воины, наёмники. В любом случае серьёзные парни, которые умеют своими средневековыми штуками орудовать в совершенстве. Не то, что я.

Перебежал дорогу. А дальше куда? Побрёл, удаляясь от деревни. Пока до развилки не дошёл, где поперёк невзрачная тропка. Зато указатель, как раз для меня.

Дальше Орловская Академия магии, подписано «пять километров», Налево — кладбище, направо — Паучья роща.

Пошёл по тропе, с обеих сторон крапива с малиной, терновник угрожающе подступил. Но дорожка всё ведёт и ведёт. Природа всё больше дичает, кричит живность смелее, трещат насекомые, мухи с комарами нагло лезут.

Как красная шапочка скачу. А точнее красная от крови рубашечка. И мысли в голову лезут совершенно безрадостные. Особенно в свете последних событий, когда из моей ноги, как оказалось, какие — то корни лезут без моего ведома. И управляют другой растительностью.

— А ты случаем меня не в зомби древесного превращаешь помаленьку? — Решил вывести на чистую воду, пока не стало поздно.

Я примерно представляю, как это может выглядеть, полутруп в корнях, которые поддерживают его двигательные и пищеварительные функции, пока тело не разложится полностью. Как раз зомби и любят кровушку тёплую.

— Не бойся, Ярослав, — поёт мне дух в уши. — Не стал ты древесным зомби, иначе бы мертвел по чуть — чуть, света солнечного бы боялся. Хочешь, верь, а хочешь — нет, три раза я вселялся в живых людей за сто лет и владел телами, вбирая сладкий разум. Первое время хорошо, потом земля окончательно съедала гнилые тела, а меня обратно втягивало по корням в Великий дух леса, как никчёмную букашку. Скажу тебе, Ярослав, скучная то была жизнь. Всего — то за два дня с тобой я повидал уже немало… Замри! Чую!

Да я и сам чую. Вышел на поляну с жухлой травой, везде растёт всё друг на друге, зелено да красочно. А здесь, как будто выгорело. И дальше роща дубовая. Тёмная, серая, зловещая, деревья уродливые, ветки измученных людей напоминают. Над ней будто туча нависла, ни лучика через плотные кроны не проходит. Хотя деревья там склонились, что арка вышла, приглашающая пройти.

— Ты мне скажи, чего ждать, — встал, не решаясь зайти.

За два дня просрать свою новую жизнь не очень — то и хочется.

— Это обитель старого арахнида, память одного из воинов, которую я съел, кое — что о нём ведает, — отвечает дух. — Заходи, не бойся, он ещё далеко. К тому же днём Великий Молох спит.

— Ты его прибьёшь, как козу? — Интересуюсь, делая первые шаги в сторону цели.

— Арахнида высшего уровня? — Посмеивается дух. — Думаешь, Молох бы жил так спокойно близ Академии магов, если бы его могли прикончить?

Разворачиваюсь резко.

— Пожалуй, я пойду.

— Мы заберём то, зачем пришли, — заявляет дух. — Просто доверься мне.

Решаюсь довериться. Он же уберёг меня от магички.

— А ты точно после моей смерти обратно в землю не всосёшься? — Спрашиваю на всякий случай.

— Я потерял связь с Духом леса, а это значит, что мне нет пути назад.

В принципе, после того, как я вместо смерти переместился в тело парня в сказочную Российскую империю средних веков, можно и во всякую лапшу на ушах легко поверить.

Вхожу! Сразу коленки начинают трястись. Внутри нет травы, земля голая и кажется, что сырая. Корни крупные вылезают из земли, как огромные удавы. Лес тихий, птица не поёт, мошка не жужжит. Мёртво всё, затаённо.

Из зелени только кроны, да папоротник крупный, который мешает издали нападающего увидеть

Тридцать метров вглубь, и первые шматы паутины пошли свисающими занавесками с ветвей, будто рваные. Ещё немного прошёл и кроны в паутине встречают.

— Сходи с тропы, — шепчет дух.

Что я и делаю, усаживаясь под папоротник. От страха готов и кучу им тут навалить! Да даже потому, что скрести по стволам стало что — то. То там, то сям, то сзади, то над головой.

— Выводок долго не живёт, потому что голод убивает, — бормочет дух. — Им есть нечего. Никакой зверь сюда не зайдёт.

— Ага, только дебил, вроде меня.

— Не шуми! Замри и не пугайся.

Подождите, какой выводок⁈

Возмутиться не успел, кожа зачесалась по всему телу. А затем полезли из меня ветки!!

— Ты что, — прошипел я, переполняясь ужасом.

— Это временная маскировка, сиди! — Рявкнул дух мне прямо в мозги.

Потянули ветки с листьями отовсюду из тела, прямо на глазах распускаясь. При этом я чувствую лишь зуд и натяжение там, откуда выросло. Но никак не боль.

И вот, буквально за несколько минут я превратился в кустик. На голове даже целым букетом свесились листы папоротника. Однако вопрос в другом.

— А это не меньшее палево, ведь в этом тухлом лесу кустов вообще нет⁇ — Прошептал, отрывая пару листиков с лица, чтобы лучше видеть.

— Не переживай. Просто слушайся и молчи. Только не вздумай кричать.

К чему он это, я понял спустя несколько секунд, когда ворсистые чёрные пауки, размером с крупных кошек стали спускаться по стволам деревьев вокруг меня!

Штук пятьдесят набежало по итогу минуты за три. Они стали бегать и с явным недоумением рыскать по округе, смешно перебирая ворсистыми лапками. Похоже, эти твари вели меня какое — то время, готовые наброситься.

— Главное, ни звука, ни звука, — воет в ухо дух.

Да понял я уже!

Покружили пауки, часть на деревья стала взбираться, другая побежала по лесу. А некоторые начали паутину плести рядышком.

Недолго думая, дух корнями тонкими пошевелил с другой стороны и отвлёк уродцев. Двинули дальше уже под зарослями папоротника.

Несколько раз по команде пришлось замереть, когда пауки целыми табунами пробежали. Похоже, по тревоге.

Дух ведёт уверенно. Лес всё чернее. Дымка меж деревьев витает, кроны паутиной залеплены наглухо. Пауки мелкие вот уже минут двадцать не ползают, пропали совсем. Но на затылок давит знатно. Я уже о заднице не говорю, там поддавливает будь здоров!

И вот спуск пошёл. Вышел к огромной воронке диаметром метров сорок, и замер от ужаса. Ибо внизу всё костями усыпано. Человеческими в основном, но не только. Тут и доспехи, и оружие. Часть в паутине закатано, на ветках у начала воронки скелеты висят.

Центр воронки от груды костей расчищен, там с крон свисает длинная паутина, в которой у самой землю скелеты закатаны в позах, будто они поднос вдвоём — втроём держат. И таких подносов, а точнее гнёзд семь штук. Чем — то колыбели напоминают. И на каждом по яйцу, размером с небольшую дыньку. Сами яйца бежевые, паутинной вен пронизаны, отблёскивающей перламутром. В жёлтых венах почти все. И только одно с зелёными — по центру.

Вот оно и нужно!

— Молох здесь, — шепчет дух, и чую, как сам трясётся под самым сердцем.

Осмотрелся, монстра крупного нигде не видно. Мелкоты тоже. Здесь всё затаилось, будто время замерло.

Делать нечего, нужно идти по костям. Спускаюсь, похрустывают мелкие косточки под подошвой, и звук разносится эхом. Но, сжав зубы и шелестя тихонько листвой, иду к цели, стараясь, обходить кучи и не тревожить всякие конструкции. Под ноги смотрю. Озираюсь. Я кустик, кустик!

Кинжалы попадаются красивые, драгоценные безделушки. Но всё на скелетах, которые лучше не тревожить!

Дохожу до «колыбелек» с яйцами, от напряга семь потов сошло. Ноги трясутся.

Чтоб добраться до зелёного, ещё надо другие «колыбельки» раздвинуть, ибо нужное этими по периметру закрыто. Видимо, самое ценное.

— Бери жёлтое, и пошли, — шепчет дух. — Не будем рисковать.

Э, нет!

Затаив дыхание раздвигаю висящие останки. Уверен, любое лишнее движение, и кости посыплются, уверен. Поэтому зелёное и сложнее достать. Всё вокруг затаилось так, что я потрескивание паутины слышу. А ещё вижу нечто странное, будто чудится.

Из паутины с закатанным скелетом на главной колыбели торчит нагрудная брошь.

Что за… это ж бабкина! Нет, не местной Нюры. А моей родной бабушки из прежнего мира. Овальная серебряная, с выложенными камнями в орнамент. Я бы допустил, что это совпадение. Если бы не знал определённых деталей. Камушка одного нет, царапины в двух местах глубокие. Я когда мелкий был, облобызал эту штуку всю, каждый миллиметр её знаю.

Неужели мой предок погиб здесь?

Брошь оставлять нельзя. Потянулся её вытащить.

— Ярослав, не вздумай, — шипит дух.

Но я не слушаю, ибо мне нужна правда. Видимо, не случайно меня в этот мир перетянуло. И это первая зацепка, чтобы разобраться.

Вроде тянется свободно из паутины, но цепь вдруг цепляется за что — то. Чуть сильнее тащу. И скелет обрушивается с грохотом!!

А с ним и гнездо кренится, где яйцо зелёное, которое сразу и катится. Ловлю уже падающим.

Замер, затаил дыхание. Снова тишь да гладь. Но что — то нарастает из глубины леса! И это не самое страшное, ибо кости метрах в десяти от меня зашевелились и стали проваливаться в дыру. А затем ворсистая чёрная лапа, толщиною с дерево показалась, вытягиваясь из пещеры аккуратным, плавным движением хищника и ударилась с мощной вибрацией, разбивая кости, словно щепочки. За ней вторая вышла! Третья! А следом показалась паучья туша, размером в три слона. Чёрными зенками, где каждый, как арбуз, гигантская тварь посмотрела на меня пристально и пасть разинула, зевая, куда спокойно всадник заскочит.

Не иначе, приглашение мне войти.

— Беги! — Крикнул во мне дух.

И я побежал!!

Думал по костям забуксую, а нет! Из ног корни в почву вгрызаются, как шипы у скалолаза. Раз, два, три. И я уже наверху. Страх гонит, как ветер под парус.

Рёв раздался мощный! Аж воздух задрожал. И рванул я со всех ног, ветками шурша.

По земле паучки за мной бегут, другие перелетают на паутине по стволам, третьи по кронам мчат. Паутина тонкими струями, как лазерные лучи летает, только успеваю пригибаться. От перекрёстного огня спасают только естественные преграды в виде стволов деревьев.

Чую мощную вибрацию с земли. И туша пришла в движение! Ааа!!!

Зигзагами бегу, чтоб прямой наводкой из крупного калибра не выхватить.

На пути паутину свежую сплели, еле увидел, оббежал! Дух подсказывает активно. Чую, мы начинаем срабатываться. С яйцом в руках и брошью бежать не очень — то и удобно. Но деваться некуда, я как хомяк с добычей, умру, но не отдам. Через корень перемахнул и на паучка наступил, на жиже его поскользнулся. Перекатился, встал и дальше поскакал.

Как только впереди увидел просвет, открылось второе дыхание. И я рванул уже на морально — волевых.

Выскочил из леса на солнышко спасительное. И свора паучья на краю тени встала, сбиваясь в кучу из — за продолжающих набегать сородичей. Попускали паутину в меня напоследок, пока я с прямой видимости не ушёл за кусты к тропе.

— Да! — Крикнул на радостях. — Выкусите, твари паршивые!

Треск натягивающейся тетивы раздался весьма неожиданно. И почти у затылка.

— Вот ты и попался, супостат, — произнесла с торжеством Дарья Василискина.

Глава 4
Неспокойно в нашей деревне

— Так, без резких движений, обернись, — скомандовала Дарья.

Как же она меня так легко выследила? И, похоже, только потому что голос подал, не пригвоздила сразу.

Ветки с меня ссыпались, как не с меня выросшие, а так. И только после обернулся. Вот хрен докопаешься теперь. И не докажешь! Видеорегистратора — то нет.

Всю кровь с одежды, кстати, дух тоже выцедил, я чистенький, не прикопаешься.

— Что за бесовщина? — Опешила девушка, выпучив глаза изумрудные. — Я… Ярослав⁈ Опять ты⁈

Опустила быстренько лук. Всматривается в меня, будто подвох найти хочет.

— Ой, — отшатывается. — Яйцо Молоха⁇ Зелёное?!! Ты где его…

— В гнезде, в Паучьей роще, еле ноги унёс, — говорю с улыбкой, и всё отдышаться не могу.

— Чего мелешь такое? Ты и роща⁈ — Возмутилась. — Туда даже я не суюсь со своим адептом третьего ранга.

— Да я ж замаскировался, — киваю на ветки под ногами.

— Ха! — Встрепенулась Дарья. — А говорят, дурак да дурак. Выходит, не такой уж и глупый. А я и думаю, чего Молох пробудился ни с того ни с сего раньше весенних дождей. Не гадала, что так можно.

— Наверное, уже и нельзя, — намекаю, что у неё подобное не выйдет.

Смотрит с подозрением. Своими глазищами, вздёрнутая губа придаёт ей детского очарования, хотя знаю, что барышня на округе серьёзная.

— А яйцо — то тебе зачем? Давай мне, я знаю, что с ним делать.

Ага, дурака нашла.

— Не дам.

— Дай, из него яичницу точно не сжаришь. Я за него тебе леденцов с Сосково привезу. Или хочешь ножик хороший дам прутики резать, а?

— Нет, Дарьюшка, не отдам, — ответил решительно.

— Как ты меня назвал? — Насторожилась и даже напряглась. — Всегда ведь тёткой Дашей была. А ну — ка ответь мне на вопрос. Проверим, не хамелеон ли мне попался.

В груди похолодело. Любой вопрос из детства Ярослава, и я сяду в лужу.

— А как твою бабку зовут? — Выпалила.

— Баба Нюра, — ответил и девушка расслабилась, даже выдохнула с печалью на лице.

— И кому ты яйцо собрался нести? — Спросила, сдаваясь.

— Извини, это моё личное дело, ведь так?

Снова смотрит с прищуром.

— Поумнел ты сильно за последние два дня, — комментирует. — Ладно. Ты давай в деревню, солнце садится. Нечего у рощи разгуливать. И на Курочкино поле не ходи, там, похоже, приспешник разгуливает.

— Что за приспешник?

— Ах да, я и забыла, что ты память потерял. Это слуга нечисти, обычно упыря прихвостень. Такой наделён силами от хозяина и может днём свои злые дела творить.

Твою мать, тут ещё и упыри — вампиры что ли?

— Что такое? Видел его? — Встрепенулась Дарья.

— Нет, просто… а не важно, забудь, — затушевался.

За два дня я узнал, что здесь обитают оборотни, вампиры, гигантские пауки и зомбаки! Какие ещё сюрпризы ждут?

Дарья до просёлочной дороги довела, где указатель. Весь путь, пока шли вместе, то на яйцо, то на меня посматривала. Пыталась выведать, кому я его несу, плутовка.

На развилке и распрощались. В сторону Академии пошла спешной походкой. Интересно, а она там живёт? Или учится?

По дороге в деревню подумал, что жаль мне такое драгоценное яйцо какому — то пацану отдавать. Он его в академию отнести хочет, чтобы его заметили и зачислили? А если и так? Будет магии обучаться? Я бы тоже не прочь.

Надо было два брать.

А ещё эта брошка. Точно бабкина. Вообще сомнений никаких.

Перед входом в деревню Яйцо под рубаху сунул и впервые подумал, что оно может и вылупиться! И не очень — то хочется, чтоб тварь в брюхо вцепилась. А если вытащу на обозрение, вся деревня в горло вцепится. Я помню, как горели глаза у Дарьи. Она и обдурить была готова, лишь бы себе его прикарманить. Но надо отдать должное, силой не стала забирать. То есть право добывшего уважила.

Вечереет. На подходе к деревне ноги стали заплетаться. Снова я — развалина. Есть хочется, пить хочется. Скорее бы просто упасть костьми на койку. Тот ещё работник! Две сотки дух за меня скосил, а я вообще косу профукал. Надеюсь, никто не утащит до завтра. Тем более она с зазубринами вряд ли кому нужна.

По деревне ковыляю. Топот позади стремительно приближается. Всадник едва не сшиб, еле успел.

— Посторонись! — Кричит на скаку. — Тульский князь идёт! Посторонись, простой люд! Дорогу его сиятельству!!

Промчал, и только хуже сделал. Народ из домов стал вылезать, на дорогу выходя и вдоль неё выстраиваясь. Я тоже на обочину встал, как дурак. Деревенские даже не дразнятся, все с раскрытыми ртами озираются в сторону Академии, откуда и примчал всадник, да унёсся в сторону замка нашего орловского князя.

Минут десять ждём. А затем земля начинает дрожать от целого табуна. А вместе с этим вскоре едва ли не дневной свет озаряет нашу деревушку.

Всадники в две колонны рысью идут, как на параде. Стучат копыта, позвякивают шпоры, бьётся металл о металл. Впереди мужчины статные с прямыми спинами и гордо поднятыми подбородками, доспехи и блестят, и пестрят одновременно. Кто в шляпах с хвостом пушистым, кто шлем на боку лошади прицепил. И в сплошном металле, и наполовину, где только вставки. Мечи, шпаги, арбалеты, даже копья у некоторых есть. У всех на щитах красный герб, как и на трёх знамёнах в колонне. Только на полотнах ещё и золотая вышивка.

— Князь, князь, — прокатилось по толпе зевак. — Юрий, Юрий, сам Юрий…

Люд шапки снимает, кланяется. А я пытаюсь рассмотреть этого Юрия, дед чернобровый, нос горбинкой, хмурый, важный. Рядом с ним рыцарь в доспехах матовых синих, мощный, лицо бородатое убийцы, всё в шрамах. Меч здоровенный, метра под два висит.

Дальше ещё три шеренги бравых воинов. Потом самое интересное начинается. Женщины — магички в красочных кофтах, в штанишках и с плащами, покрывающими наполовину лошадь, скачут, через каждые три — четыре шеренги по одной. Вот они свет яркий и дают на всю округу, который у них из посохов лучится.

Магички явно уже не молодые, но ухоженные тётки. Одна совсем старая, но есть и молоденькая чёрненькая девочка, самая сосредоточенная.

— Ох, а витязи, витязи, — шепчется люд. — Тульские витязи. Вон тот, а вот этот…

В общем, не рыцари тут, а витязи. Понял, не дурак.

— Ну красавцы, удальцы, — слышу от бабулек. — Защитники наши. Это не наши, старая, это тульские.

— Да все они наши, богатыри русские…

Пронеслась голова колонны. Дальше лучники пошли в лёгких доспехах, почти на взвод набралось. Потом снова витязи. Парочка вообще огромных! За ними сразу и кареты потянулись. Целых четыре штуки! Все красиво расписаны, но первая самая красочная, голубой орнамент на золоте, лошади запряжены белоснежные. Рядом, чуть впереди шествует и странная охрана: худощавая женщина в чёрной мантии, со смольно чёрными волосами в каре, глаза карие — дикие и злющие, судя по всему, тоже магичка. И витязь на белом коне за ней плетётся. О втором сперва подумал, что тоже женщина из — за длинных распущенных волос. Но слишком уж крепкая фигура с широкими плечами, да и стала бы носить дамочка сплошную броню.

Злющая магичка в чёрной мантии, которой на вид примерно лет сорок, поравнявшись, на меня вдруг посмотрела недобро и с подозрением. Аж в груди похолодело и сердце затрепетало.

— Боюсь, боюсь, — взвыл дух. — Отойди, отойди. Не смотри на неё. Не смотри…

Опустил взгляд, мимо проехала. Похоже, усмехнулась! Фух, миновало. Даже не знаю, отчего я так затрясся.

Пыль поднялась знатно. И с копыт грязь в лицо полетела. А люди стоят с раскрытыми ртами, им хоть бы что. Лучше всякого кинофильма.

Успеваю уловить, как в окошке первого экипажа занавеска дёрнулась. Сперва брюнеточка промелькнула совсем молоденькая, и успел я оценить, насколько она прекрасна. Аж дыхание перехватило. А затем тётка недовольная сунулась и шторку задвинула, драгоценными камнями на украшениях блеснув, что звёздами на небе.

Две следующие кареты наглухо зашторены. А вот из последней даже через массовый топот доносятся хихиканья.

Шторы на распашку, и идёт игривая борьба за окошко. Внутри девиц штук пять накрашенных и милых. Рассматривают всех, машут кому попало.

— О! Беременный! — Воскликнула одна, на меня указав. И рассмеялась.

— Скоро рожу! — Отвечаю и реверанс исполняю лёгкий.

Смеются.

— Как звать тебя, мальчик? — Слышу от другой, самой взрослой на вид среди хохотушек. Лет тридцать ей, ухоженная, обворожительная брюнетка.

Спешно иду за каретой, чтоб ответить.

— Ярослав!

— Славный ты мальчишка, Ярослав. Лови, — говорит женщина и платок выбрасывает.

Подаюсь за ним, чтоб поймать и не дать ему на землю упасть. А позади всадник.

— Посторонись, холоп! — Прогремел мужчина с седла.

Отпрыгнул, и копыто лошадиное прямо на платок и наступило.

Но я не бросил его. Дождавшись, поднял быстро и снова отскочил, ибо второй всадник уже летит. Отряхнул кремовый платок с цветной вышивкой и убрал в карман штанов. Определённо его стоит постирать.

Как кареты с охраной проехали, спустя пару минут обозы потянулись, а за ними копейщики пешие пошли все в пыли, человек сорок, замыкают колонну мужички с собаками на поводках. Целая стая гончих. Идут смирно, некоторые носами в землю, обнюхивают тщательно. Одна с дороги отклонилась и прямо на меня, потянув за собой хозяина, загавкала! Пришлось в толпе раствориться и поскорее ретироваться меж дворов.

За мной никто не погнался. Но высовываться я не стал, пока не стихло шествие.

Стоило колонне выйти из деревни с другой стороны, как сплетни по селению полились песней.

Вскоре стало ясно, что это князь тульский со своим семейством к князю орловскому решил наведаться. Вроде как приём светский у нашего по случаю празднования совершеннолетия сына.

— Вот бы на бал попасть, — слышу с одного двора от молоденьких девиц, собравшихся вместе поворковать, пока до избы Олега иду.

— И кому мы нужны? Вон какие там…

— Я бы в фрейлины к княгине пошла, — слышу мечтательное.

— Да кому ты нужна, безродная.

— А ты на себя посмотри, нос картошкой.

— Чья бы корова мычала. Корова!

Склоки миновал. Дальше с другого двора женщин слушаю.

— Да отвергнет и эту, — шепчутся. — Красив у князя сынок, но с башкой не дружит. Сколько уже обратно дочерей знатных уехало? Из Рязани графини были, из Великого Новгорода целых две княжны. А польская иностранка чем ему не угодила? Всё не милы. И эта уедет, помяните моё слово, девчат.

Так, понятно. Похоже, здесь наоборот. Не мужчина едет свататься, а к нему. Или это частный случай? Может, зависит от самого княжества, чьё богаче то и выбирает женихов да невест.

— Все нашу Академию хотят прибрать к рукам, — слышу ещё сплетни уже от мужиков. — Обойдутся, наш князь не дурак. Всех в кулаке держит.

— А что император?

— А ему есть дело до куска земли, каких под его милостью сотни?..

Про слепую дочь нашего князя обмолвились Василису. Мол, красавица, что глаз не оторвать. А никому не нужная. Поэтому князь Академию озадачил найти средство от недуга. И молится на тамошних учёных. Только я не понял, с детства она такая или со временем зрение потеряла?

Значит, у орловского князя есть сын красавец, который жениться не хочет, и дочка прекрасная, которая не может, потому что слепая.

Прогрел уши, так до дома Олега быстро и дошёл. Избу, из окна которой он кричал я помню, почти на входе в деревню с южной стороны. И действительно, не ошибся.

Сидит перед крыльцом вся банда в полумраке. Большинство весёлые, один Олег грустный. Его по плечу боров Борис хлопает:

— Да ты не расстраивайся так. Вот в Академию возьмут, поймёт она, кого потеряла.

— Да, да, — поддакивает рыжий. — Ты у нас парень видный. А эти… Ну эти. Сам понимаешь.

— Прекрасно понимаю, — шипит Олег, замахиваясь на рыжего. — Отвали, Колян.

— Ты бы ещё дольше тянул, — посмеивается один из мелких. — Марьяна, она ж птица высокого полёта.

— Курица, — прошипел Олег. — Тупая курица. Кому она нужна там? Перья все выщиплют и бросят. А я бы… Эх.

— Может и курица, — подключается ещё один товарищ. — А может и нет. Раз тот витязь её приметил и платок забрал.

— Я слышал, он вернуться к ней обещал на днях, — снова подключается Коля.

— Пусть только попробует, — пробурчал Олег.

Хм, похоже, красавицу на деревне наконец заметил кто — то знатный из тульского княжества? Вопрос второй. Олег что? Тоже сохнет по ней, как и мой несчастный Ярик?

— Всё, не кисни, братец, — обнимает друга Борис и на меня взгляд поднимает.

Я как раз у калитки встаю.

— О, дурачок наш пришёл, — комментирует боров.

— Меня зовут Ярослав, — поправляю его. — Вежливо прошу вас, друзья, звать меня именно так.

— Друзья? — Смеются.

Борис поднимается и идёт к калитке.

— Чего тебе, ирод? Что, не видишь, не до тебя сейчас.

— Невеста от женишка ушла, — посмеиваются мелкие, похоже, вообще взрослых не боятся.

— Я обещанное принёс, но как хотите, — отвечаю и демонстративно ухожу.

— Стой, стой! — Восклицает Олег. — Пусти его!

— Да брешет он, — бурчат товарищи.

Пустили. Вынул из — за пазухи добычу. Хулиганьё дар речи потеряло.

— Дай, дай сюда, — потянулся рыжий.

— Лапы! — Рявкнул Олег, подскочил и сам вырвал у меня яйцо, а затем ахнул: — Настоящее…

— Дуракам везёт, — буркнул Рыжий.

— Как ты его достал, признавайся? — Взял меня сзади за шею боров.

Вывернулся, отступил.

— Чего рыпаешься? Строптивый какой стал, — возмутился Борис и на меня пошёл.

А я уже прицелился его выстегнуть, кулак сжав и чуть корпус повернув для размаха. На один точный удар сил хватит, пусть я, скорее всего, и выбью себе пальцы или кисть. Но этого урода положу демонстративно.

— Придержи коней, — окликнул товарища Олег в самый последний момент.

— Никуда ты от меня не денешься, хмырь, — бросил боров и, плечом толкнув, в сторону пошёл надутый, как индюк.

— Обещанное выполнил? — Спрашиваю Олега.

— Соглашусь, — отвечает вальяжно, сидя на ступеньках.

— Не должен ничего больше? — Продолжаю.

— Вроде бы нет.

— Без «вроде», — настаиваю. Главное, чтоб при пацанах своих озвучил, дальше за слово подтянем, если придётся.

— Олежка, дай я ему всажу в нос уже, — простонал Борис, быстро теряя терпение.

Олег отмахнулся и кивнул:

— Хорошо, в расчёте.

— Доброй ночи, ребята, главное не хворайте и по ночам не гуляйте, — выпалил я с оскалом, развернулся и пошёл поскорее прочь.

Несколько ошарашенные хулиганы уже в след прокричали всякие гадости. Но Олег промолчал.

Ладно, одной проблемой меньше. С этой мыслью вернулся домой к Нюре. А она во дворе хлопочет, доит корову. Стал помогать, курей загоняя. Затем ведро с молоком перехватил, чтоб не надрывалась. Прослезилась аж.

Помню бабушку свою, она мне роднее матери была.

— Внучок, как же ты переменился, — шепчет. — Видел бы тебя барон наш покойный.

Молчу. Вздыхаю, думая о своём родном отце.

— Куры эти совсем негодные стали, — жалуется дальше. — Нестись перестали.

Ой, а это уже я их подставил.

— Не плачь, ба, всё наладится у нас. Ещё заживём, — утешаю, решив, что в ближайшее время наведаюсь в наше поместье. Только сил наберусь.

— Да где ж там, старая я совсем стала, никчёмная. Скоро и твою землю отберут. У князя руки просто не дошли, там поборов накопилась тьма.

— Налог на землю? — Переспрашиваю, тут же взбодрившись.

— По — учёному ты заговорил, внучок. Небось, оно и есть.

Пару дней в деревне ещё обсуждали и обсасывали гостей из Тулы, а я не высовывался, помогал бабушке по хозяйству, починил замки подручными средствами, восстановил забор. И следы нашёл собачьи в огороде.

Бабушка призналась, что в полную луну не может сдержаться и убегает собачонкой. Как и все, ей подобные, оборотни. Вот почему нельзя по ночам шастать в округе. Хотя это лишь в те ночи, когда луна полная. Всё по классике, в общем.

Про найденную брошь у бабушки спросил, знает ли её, та уставилась на находку дико. Замотала головой отрицательно. Убрал, чтоб до инфаркта не довести.

Вечером к исходу третьего дня народ выбежал на салют магический смотреть, который над замком устроили. Вышло не хуже, чем на Красной площади в новый год.

Вот тебе и магия. Не удивлюсь, если там и Дарья Василискина пляшет, очаровывая молодых витязей с Тулы.

В деревне говорят, что праздники целый месяц будут. А потом ещё и охота в диких лесах. Мол, всю нечисть взбодрят, да погонят ещё дальше.

Мне б на бал. Я ведь не простой голодранец, а целый барон.

И совсем не дело, что каждый простой крестьянин надо мной смеётся. Пора с этим кончать.

Набравшись сил и восстановившись ускоренно за счёт сырых яиц, утром отправился к своему поместью, чтоб разведать. Туда отдельная дорога ведёт с центральной улицы. Но как только вступил на тропу, понял, что давно здесь никто не шастал. Несколько заброшенных изб по одну сторону и рощица по другую. Шестьдесят метров по прямой, и вот он забор, обросший колючими кустами наглухо, похлеще всякой колючей проволоки обвило всё терновником.

За ним и особняк трёхэтажный, тёмный, лозой оплетённый. Старый, зловещий. Встал, немного не доходя, и понаблюдал за окнами. Часть разбита, все заколочены досками. Кто — то сильно постарался, чтоб не влезали.

Нюру не стал расспрашивать, чтоб не переживала.

У меня есть, у кого спросить.

— Что думаешь?

— Оберег страха чую, — шепчет дух, подрагивая. — Сильный, давно тут, им уже и стены пропитались и забор. Ты разве не чуешь? Может, уйдём отсюда?

У меня хоть коленки и потряхивает, но я держусь. И отступать не собираюсь.

Раз некий оберег отгоняет всех, значит, ничего отсюда не утащили. А ещё это говорит о том, что некто не желал незваных гостей. Но возможностей хватило лишь на побрякушку.

Уверен, я найду внутри что — то ценное. А ещё разберусь с байкой о призраках.

— Это не байка, — посмеивается дух. — Чуя я…

— Всё равно войду, — обрубаю решительно. — Раз это мой дом, буду бороться за него до конца.

Глава 5
Поместье барона Суслова

Очень быстро понял, что из — за терновника напрямик так просто не пробиться. Да пока и не нужно. Сперва тайком проберусь, а там посмотрим.

Решил по периметру обойти. Территория оказалась немаленькая, на целый стадион. Справа, со стороны поля двинулся, где, то яма, то кочка, то вообще канава, а где ровно, там — кустарник непроходимый, крапивы тьма. Да ещё и куски старого забора встали оборонительными кольями, на которые чуть не напоролся. Продвинулся метров на тридцать, плюнул, вернулся и с другой стороны пошёл, где роща обосновалась.

Если верно ориентируюсь на местности, за особняком как раз через рощу и можно выйти напрямик в Паучье логово, до которого отсюда метров пятьсот. Но по прямой всё равно не пройти через заросли и буреломы.

Слева стал обходить. И вскоре понял, что здесь тропа хоженая. Ветки засохли уже надломанные, трава протоптана местами. Так тоннель в терновнике и нашёл, который к забору ведёт. Так, так, так! Похоже, не всем так уж и страшно. Кто — то здесь шастал.

Примерился, и понял, что не пролезу без жертв, одежду изорву и поцарапаюсь. Поэтому к духу обратился:

— Ты можешь что — нибудь сделать?

Вместо ответа под подошвой шевельнулось, и вскоре на моих глазах весь куст на пути истлел и ссыпался.

Ощутив мимолётную слабость, двинулся к забору. Осмотрев его, обнаружил, что две доски свободно болтаются на гвоздях, и их можно отодвинуть. Похоже, некий мародёр здесь и проходил. Затаив дыхание, полез и я!

Миновав забор, вышел к боковине особняка, до которого мне метров тридцать. Сразу наткнулся на старые коряги, следом затянутую лозой беседку с проваленной крышей, которую обошёл. Территория внутри уже более свободная, вот только много сухих листьев и веток.

Задний двор видно, высохшие деревья смотрятся зловеще. Особенно коряги, обрамляющие небольшой бело — мраморный фонтан, будто там гнездо монстра. Туда пока решил не соваться.

Когда подошёл к крыльцу дома и увидел приоткрытую двойную дверь, стало страшновато. Одно утешает, я не один. Несмотря на то, что моя поддержка теперь трясётся под сердцем ещё больше.

Поднялся по мраморным ступеням, оценив монументальность особняка. Похоже, он из добротного кирпича или камня, отделан известью снаружи, внутри деревом. Приоткрыл дверь и вошёл, затаив дыхание.

Но вскоре встал, как вкопанный в изумлении.

Свет даже из заколоченных окон бьёт достаточный, чтобы рассмотреть на полу пуговицы. А точнее выложенный тоннель из них по холлу прямо до лестницы наверх. И по ней тоже до первого пролёта точно идёт дорожка из пуговиц. Интервал выдержан примерно одинаковый, в цепи между пуговицами не более ладони.

И тут до меня доходит.

Ярослав собирал пуговицы не просто так! Он и был здесь.

— Зачем он так делал? — Шепчу себе под нос, взывая к своему союзнику.

— У меня есть предположение, — слышу от духа трепетное. — Это условие призрака, поселившегося здесь.

— То есть Ярослав мог передвигаться только по этой дорожке из пуговиц, шаг влево, шаг вправо, и расстрел?

— Скорее гнев, негодование. Стрелами призрак не пользуется, только проклятьями.

— А ну это совсем меняет дело, — комментирую с иронией и решаю обследовать дом без всяких ограничений.

Потому что в призраков всё равно не верю!

Однако, переступив мысленную границу, выстроенную прежним Ярославом из пуговиц, я ощутил, как всколыхнулся воздух. В груди похолодело, но отступать не собираюсь. Иначе какой смысл сидеть в разваливающейся избе и дрожать? Надо бороться за своё благо. За этот шикарный дом.

Затаив дыхание и навострив уши, вышел в гостиную. Не ошибся, она и есть. Диван, кресла, столик, вся мебель на месте, солидный камин на всё это смотрит. Даже посуда в серванте не тронута. А значит, никто не осмелился ничего здесь украсть. С другой стороны, подозрительно, что всё аккуратно расставлено, и нет следов борьбы. Если верить всем рассказам, здесь случилось страшное, всю семью растерзали оборотни. Но где следы?

Хотя, если это было ночью, следы ждут меня в спальнях наверху. От мысли волосы на холке аж встали дыбом.

Пол в пыли, половицы поскрипывают. И это мне совсем не нравится, ибо в такой тишине, если вдруг кто — то здесь действительно поселился, он уже знает обо мне.

Пройдя гостиную насквозь, вышел в смежную комнату, судя по длинному столу, это обеденный зал. Тоже всё на месте, нет следов мародёрства. Дальше две двери. Обе приоткрыты. Вход в кухню игнорирую. Другой — это, похоже, кабинет.

Но там уже темновато. Всё равно толкаю дверь, которая с протяжным скрипом отворяется. К мраку привыкнуть не сложно. Однако в первое мгновение мне кажется, что в углу комнаты кто — то стоит! Оттого в груди сердце обваливается со страха.

К чёрту. Иду назад, так с пороком сердца у парня можно тут и остаться. В гостиной нахожу масленую лампу с фитилём, которую прежде приметил. Взболтнул её, масла, похоже, на донышке, но мне хватит. У камина цепляю огниво в виде цепочки из кремния.

Вскоре удаётся зажечь лампу. И жёлтый свет озаряет помещение, добавляя деталей. Теперь я вижу и шикарную готическую люстру и картины на стенах. Думаю, всё это стоит огромных денег. И всё это моё.

Возвращаюсь к кабинету.

И сразу подсвечиваю угол, ожидая увидеть там одёжную вешалку. Но там ничего нет. Таак… мурашки начинают гулять по коже. Опасливо захожу в комнату. С большой долей вероятности это кабинет барона.

Стол массивный из резного дерева, стул тоже дорогой, даже по меркам моего прежнего мира. Поставив на край столешницы лампу уселся за барский стол, где на углу лежат книги и чернильные принадлежности. Смахнул толстый слой пыли. Полез по ящикам внизу наощупь. В одном много всяких рулонов бумаги, прямые листы стопкой, ниже какие — то гильзы разных калибров, мотки нитки, куски, похожие на смолу. Пузырьки чернил, перья. В общем, канцелярия всякая. С другой стороны тоже ящик, полез и сразу укололся до крови.

Оказалось, напоролся на шило, тут же бритвенные принадлежности, пара неплохих ножей. В среднем сбруя кожаная, ремень. В нижнем… ох, ёпрст. Взведённый арбалет! Небольшой, металлический, судя по всему, карманный и не дешёвый. Вот только тетива уже истлела, стрела просто приняла заднее положение, присохнув к лунке.

Выпрямился, закончив с обыском ящиков, и сердце в пятки упало. Вижу через приоткрытую дверь, что в столовой, с той стороны на входе тёмная фигура стоит и на меня пялится!

Беру дрожащей рукой лампу, чтоб лучше подсветить. Пропала.

— Дух? — шепчу. — Ты видел?

— Я не вижу, я чувствую, — отвечает тоненьким вибрирующим голоском. — Вернись — ка ты за барьер пуговичный, пока поздно не стало. Оно негодует.

Так, зря что ли зашёл. Оборачиваюсь на полку, где есть немного книг и очень много свитков, уложенных по гнёздам. Интересно, а где сейф? Или секретная ниша? У барона должен быть тайник. У Ярослава нашёл целую связку ключей, и они не от избы. Пара ключей очень сложные на вид, от непростых замков. Не нашёл же он их где — то в деревне. Надеюсь, не зря я их прихватил.

Ощупал полку, вывалив часть ветхой бумаги, которая стала на глазах разваливаться. От пыли чихаю.

— Будь здоров, — раздаётся за спиной мужской низкий голос.

— Спасибо, — говорю, и в груди морозит.

Страшно обернуться!

Слабая тень от лампы падает на полку. И я не вижу посторонней, только моя. Три раза вдохнув глубоко, резко оборачиваюсь.

Никого!

— Эй! — Зову. — Давай поговорим?

Молчание. Может, тут грибы распыляют споры, и у меня уже глюки.

— Это мой дом! — Кричу вдобавок. — Мой по праву. Но я тебя не гоню. Будем жить вместе.

Над головой заскрипели половицы! Медленные удаляющиеся шаги, как раз к лестнице. Если до этого я видел только тень и слышал голос, то теперь ощущаю и физику.

— Скорее, Ярослав! — Кричит дух. — К пуговицам, к пуговицам! Это последнее предупреждение…

Поддавшись панике, помчал, лампу прихватив.

Сверху тоже заскрипело быстрее! А когда в коридор выскочил, нечто по скрипучим ступеням лестницы стало спускаться мне навстречу в холл.

Перепрыгнул, вставая в тоннель из пуговиц.

— Выкуси, я в домике! — Воскликнул с чувством маленькой победы.

Тень замерла в пролёте, высунувшись наполовину.

Подношу лампу, а она уносится прочь.

Так, так, так. Неужели это нечто подобное «Вию» Гоголя? У того мел, здесь пуговицы.

— Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! — Объявляю громко и следую по тоннелю из пуговиц на лестницу.

Надо же, на каждой ступеньке по две пуговицы с обеих сторон. Поднимаюсь до второго этажа с характерным скрипом. Ярослав заворачивает свою дорожку на третий этаж, на пятой ступени пуговицы кончаются.

Позади меня посмеиваются. Оборачиваюсь, тень резко сваливает в комнату.

— Смешно тебе? — Спрашиваю. — Ты домовой или призрак? А может дух убитого здесь человека? Ау? Давай переговорим? Без меня тебе будет скучно, разве не так?

Замолчал я. Стал вслушиваться. Скрипнуло один раз.

— Трус несчастный! — Объявляю громко. — Ха, мне только по дорожке из пуговиц можно идти? И куда собирался Ярослав добраться?

Тишина, причём затаившаяся.

Что ж, я не собираюсь пуговицы копить, которых в деревне явно дефицит. Спускаюсь быстро обратно и собираю все по сторонам. Чую, как над головой дрожат половицы. Злишься? Да плевать. Хотел бы мне что — то сделать, давно бы сделал. Мог бы? Давно бы сотворил.

Поднимаюсь быстро, собирая остальные. И на втором этаже выкладываю себе тупик, а точнее начало нового старта. Пуговиц теперь много.

— Я в домике, да? — Посмеиваюсь. — Всё по правилам?

— Хитрый, — слышу уже низкое с третьего этажа.

— Какой есть! — Отвечаю. — Встречай, дружок!

Выложил путь до третьего этажа по четыре пуговицы на ступеньку. До верха едва хватило, спустился, собрал, новый тупик отгородил в пролёте. И так вышел в холл третьего этажа.

Двери в обе стороны приоткрыты. Справа веет недобро, от мысли, что туда через порог шагну, хочется вообще бежать. Поэтому туда и иду, переставляя пуговицы, как гусеницы танка. Принцип, когда сам себе прокладываешь дорогу, никто не отменял.

Прохожу! Коленки трясутся, зубы стучат. Тёмная комната похожа на гостиную. Вся мебель на месте, но чувствуется, что здесь небольшой погром.

Неужели тут и убили семью Ярослава, настигли кого — то из родни?

У камина в углу тень с человеческий рост.

Свечу туда, а она никуда не девается. А в человека превращается. Худого, будто бы бесцветного, с большой головой и ртом рваным, где вместо глаз дыры, которые на меня и смотрят.

— Беги, а то сожру, — говорит неведомая тварь. Но рот его не шевелится.

— Хотел бы сожрать, не предупреждал бы, и «будь здоров» бы не желал, — парирую, едва подавляя дрожь в голосе.

Молчит.

А я сосредоточен до предела. Могу убежать отсюда, рванув в любой момент. Вот только чувство такое, что разгадка всего этого близка. Давит прям в левое ухо, оборачиваюсь. Окно заколоченное, занавески собраны по краям аккуратно, дальше полочка, ещё правее дымка чёрная.

Что за…

Даже свет от лампы не пробивает. Дух мой трясётся под сердцем, никак не отзывается.

Понимая, что остался один, шевелюсь скорее. Пуговицами дорожку до затемнения прокладываю. И вот я уже у места, рукой подать. Что и делаю с холодеющей грудью. И нащупываю что — то висящее на верёвке.

Снимаю это. И вижу амулет из мелких, похоже, что птичьих, косточек, на которых ещё и гравировка. За спиной воздух колыхается, будто нечто огромное дышит.

Но я неумолим. Прямо с размаха бью об пол эту хреновину!

Разлетается, как миленькая. И весь страх, как рукой снимает.

Оборачиваюсь к тени у камина. А там вместо призрака какое — то худощавое существо высотой в метр, рылом похожее на мышь, только на двух ногах, да в штанишках детских. Жмётся и дрожит, толстый крысиный хвост поджав.

— Домовой? — Спрашиваю.

Кивает, рожу лапками закрывая.

— Не бойся, я добрый. Предлагаю дружбу, что скажешь?

— Не верю, — отвечает сиплым, бесцветным голосом. — Людям верить нельзя.

— Людям нельзя. Но я не человек, — говорю и взываю к духу. — Покажи ему.

Мой симбионт понимает всё верно. И впервые я вижу, как из моей стопы стремительно вырастает тонкий бежевый корень и тянется, как змея к двуногой крысе. И прямо перед ней распускается целый куст с зелёными листочками, вызывая у меня волну слабости.

— О мать лесная, дух великий! — Восклицает домовой. — Повинуюсь!

Падает на колени и бьётся лбом о пол. Раз! Два! Три! Семь раз стукнулся.

Подхожу к существу и опускаюсь на корточки.

— Эй, как тебя звать? — Спрашиваю.

— Баш, о, великий. Возжелай, и я исчезну из обидели сею секунду! Навсегда.

— Меня Ярославом зови. Давай всё — таки подружимся и жить будем здесь вместе. Мне нужны друзья. А тебе?

— Прости великий, одичал я совсем. Но такую честь приму с радостью.

Поговорили ещё. Выведал, что поселился домовой уже после трагедии, привлёк его оберег «страха», который для него как зов оказался. Сам он его не делал, и не знает, кто сотворил. А я вот думаю, тот, кто состряпал это чудо, очень не хотел, чтобы здесь рыскали. Он же убил родителей Ярослава? Не факт, но вероятность большая.

Хотя, судя по рассказам Нюры, это сделали оборотни. Вот только способны ли собакоподобные монстры со своими кривыми лапами состряпать такой оберег? С этим надо разобраться. Дарью расспросить или ту же бабушку.

Возможно, барона заказали. И за всем стоит Некто более умный и хитрый.

Ну а пока есть время, решаю порыскать в доме уже на правах хозяина. Теперь Баш ходит за мной, как собачонка, и всё рассказывает.

И про пуговицы тоже. Оказывается, они от волн оберега «страха» частично защищают. Вот и весь прикол. Баш мог в любое время убрать все пуговицы и запрятать, но боялся их касаться.

На вопрос, куда я прежде хотел попасть, Баш указал на спальню родителей. Дальше пожал плечами. Туда и двинул.

Постель не убрана, по углам паутиной всё затянулось. Обыскал все ящики и даже трюмо. Шкатулка с драгоценностями нетронутая оказалась кстати. И серебро, и золото. Похоже, это вещи матушки Ярослава. Вот так сходу всё не сбагришь в деревне, надо ещё доказать, что ты не украл. В первую очередь нужно плавно подвести людей к тому факту, что я снова вернулся в свой богатый дом и имею титул. А это дело не быстрое.

Но и тянуть нельзя. Оберег я уничтожил, скоро сюда полезут воры.

Стены пощупал, в надежде найти тайник. Ничего.

— Что ты ищешь, Ярослав? — Спрашивает домовой деликатно.

— Тайный ход, нишу, сейф, я не знаю…

— Тут есть такое, я покажу!

Как и предполагал, сейф оказался в кабинете барона, как раз за крайним стеллажом со свитками. Баш подсказал, где ниша, а уже дальше я сам поизголялся, как туда добраться. Оказалось, что часть полки открывается, как дверь, но подцепить вышло только с помощью шила. И, похоже, я сломал петли. Потому что полка завалилась на стол.

Но с этим разберёмся позже. Потому что я вижу сейф!

Домовой мне лампой светит. А я ключи подбираю, затаив дыхание.

И один подходит! Туго идёт, но идёт. Четыре щелчка, и дверь со скрипом отворяется. А там… пусто. Провёл руками по двум полкам. Всё выгребли.

Тьфу!

Присмотрелся к замочной скважине. Нет, не ковыряли. Не уверен, что вскрыли отмычкой. А что если ключом? Кто — то свой⁇

Может, Нюра этими же ключами? Отметать эту версию нельзя. Нужно просто спросить. Но зачем ей это? Если она бежала без оглядки с грудничком на руках, ещё и покусанная? Значит, это был тот, кто оберег сюда повесил. Вот только зачем его вешать тогда, если всё выгреб?

Скрыть сей факт? Или…

Он ничего не нашёл!

— Какие ещё есть тайники⁇ — Обращаюсь к Башу.

— Есть подвал.

Повёл за лестницу, где сбоку отодвигается доска, а там люк на верёвке. Потянул, пришлось воспользоваться своей новой «древесной» магией, помогая корнями. Баш аж взвыл от восторга.

А я вдруг подумал. Кто убирал отсюда тела? Убитых лордов, возможно детей и слуг? Уцелевшие слуги? Или кто — то из деревни? Почему отличную посуду не забрали или подсвечник добротный не стырили? Это ж можно умыкнуть за милую душу попутно. Всё добро на месте.

В общем, странное дело. Шестнадцатилетней давности.

Домовой первый спустился очень ловко, даже с лампой в руке. Полез и я, чувствуя запах плесени.

А внизу целый винный погреб! Ну неужели его бы оставили, если бы добрались сюда? Хотя подвал не так уж и сильно замаскирован. Торопились?

Баш ведёт уверенно меж стеллажей и бочек, шагаю по частично прогнившим доскам. Слышно, как капает вода. Прошли помещение площадью метров сорок. И домовой уткнулся в тупик.

— Там, — кивнул и лампу приподнял к стене кирпичной.

Стена, как стена. Вот только огонёк тревожится, клонясь к стене. Вытяжка?

Стал стену ковырять с азартом. Ножик, шило, все подручные средства с собой прихватил. Домовой подсказал, какие кирпичи ковырять, они очень легко дались, будто и без цемента вовсе. Полчаса возни, и уже дыра целая. А дальше проход, выложенный из других.

Домовой снова первый полез, забавно виляя толстым крысиным хвостом. Я за ним, выполз в небольшую комнату, где есть проход и дальше. Оттуда веет сыростью, слышна капающая вода. Но продолжать путь я не спешу. Здесь в стену вмурован ещё один сейф! Сам он ржавый, плесенью уже покрылся, а рамка, вероятно, от картины, прикрывающей его, валяется внизу. Здесь и трухлявый столик, покосившийся на одну ножку, и несколько стульев. Всё отсырело.

И сразу возник вопрос. Неужели барон бы здесь комнату организовал при такой сырости? Что — то явно не так.

Но в первую очередь меня интересует сейф!

С волнением я подбираю ключ. И один подходит. Всего два щелчка, дальше не идёт. Пробую ещё, с силой. И так, и сяк. Ну не в какую. Ковыряю шилом стыки дверцы и рамы. А дверца берёт и отходит.

Внутри нет плесени. Похоже, коробка здесь цельнометаллическая. Только у двери рама проржавела и чуть плесенью окрасилась, но дальше не пошла.

Мешочки по стенам вижу.

— Обереги с солью, — комментирует домовой. — От плесени.

То есть барон знал, что здесь может затопить?

В сейфе три большие деревянные коробки, стоящие друг на друге. Вынимаю первую и ставлю на стул. Тяжёлая какая.

— Дуб, пропитанный маслом, внутри что — то ценное, — комментирует дух.

Крышка с петлями легко открывается, петли даже не поржавели. Внутри мешочки! Открываю первый, уже наощупь понимая, что там монеты. И действительно, серебряные рубли. В двух даже золотые.

Не сказать, что прыгаю от счастья. Пока такие богатства для меня — это скорее проблема. Любой спросит, откуда у дурака Ярика это, однозначно украл.

Откладываю. Второй ящик вынимаю, этот полегче. В нём цилиндры, длинной сантиметров под двадцать. А в них рулоны бумаги, в одних плотно сидят, из других легко вываливаются.

Вытащил бумагу из одного, какие — то векселя на бланках.

— Нужен мешок, — говорю мысли вслух.

— Сейчас принесу, Ярослав, — подхватывает домовой и исчезает, оставив лампу на полу.

Третий ящик самый тяжёлый, вынуть даже не смог, пришлось так копошиться. А там по отсекам: в одном золотые самородки, в другом мешочки с каменьями, в третьем украшения из золота. Немного, но ничего простого не увидел. А в четвёртом отсеке бардовый бархатный мешочек, в котором хранится один единственный перстень — печатка из какого — то тёмного, тяжёлого металла.

Совершенно новый, ни царапины, похоже, запасной. Попытался рассмотреть, что за тиснение, как раз Баш подоспел с мешком льняным.

Рисунок на перстне сложно распознать в таких условиях. То ли дерево, то ли паутина. Надо смолу растопить в кабинете и отпечатать на ней, чтобы разобрать рисунок до мельчайших деталей. Но это сейчас не в приоритете.

— О, кольцо из вулканического металла, — заговорил домовой. — Родовое, не иначе.

Запасная печать барона, понятно. Померил, на большой палец самый раз. Перевернул печатью вовнутрь, вид невзрачный, кольцо и кольцо. Так и оставил. Теперь это моё, как и все ценности здесь.

Взял один мешочек серебряных рублей с собой и пересыпал все цилиндры с бумагами в мешок, чтобы изучить их наверху. Остальное обратно убрал и на ключ закрыл.

Любопытство взыграло, решил следующее помещение посмотреть прежде, чем возвращаться. Заглянул, а там уже арочный свод и по центру вода в бассейне плещется. А нет, это даже не бассейн, это лестница куда — то ещё ниже.

— Затоплено, — огорчился Баш. — Но я могу проплыть, только скажи, великий.

— Опять за своё, просто Ярослав. Нет, не надо. Я подумаю, что с этим делать.

Скорее всего, барон при жизни как — то выкачивал регулярно воду. Или же убирал её отсюда для прохода в нужный момент. Такой способ оградить от незваных гостей некую обитель вполне годен. Там может быть тоннель заполнен, а выход уже нет. Я бы так сделал.

— Не знаешь, что там? — Спрашиваю.

— Нет, — ответил Баш. — Но чую, что глубоко всё уходит.

А что если там нечто поважнее вещей из сейфа? За что барона с его семьёй и убили? Так, с этим ещё предстоит разобраться.

А пока я возвращаюсь обратно в особняк, быстро заложив кирпичами вход. Последний кирпичик тоненькими пальцами ювелирно затолкал сам домовой.

На третьем этаже нашёл светлую комнату и читальный столик. Похоже, для этого и предназначено помещение. Здесь и сел разбираться с бумагами. Всё ж на русском языке, пусть и с «Ъ» излишними. Ну и ещё с парочкой загогулин.

Векселя, акции, какие — то договора и долговые расписки. Много всего интересного, но чернила местами уже рассосались. В одном цилиндре карту вытащил плотную и развернул. Оказалось, как раз, наше местоположение со значками всякими. Тут ещё и пометки барона, судя по всему. Границы отчерчены, где надо. Шкала имеется.

Обозначен внутренний периметр, как понял, это земля поместья. А другие куски уже вокруг с пометками владельцев.

Основной ориентир — наша река, пригорки, низменности. В общем то, что никуда не денется, в отличие от тех же домов.

В какой — то момент меня осенило, ибо ряд фамилий уже видел! Полез обратно пересматривать бумаги и нашёл! Долговые расписки. Все должны барону Суслову. Кстати, это фамилия Ярослава.

Полез дальше копать. И вот оно! Сделки передачи участков на бумаге. Раз, два, три, четыре господина — должника, пусть и в разное время, но передали свои земли барону за долги. Очень ветхая бумага и уже едва заметные чернила поначалу расстроили меня. Но я увидел кое — что интересное. На каждом договоре розовая, пусть и невзрачная шестиугольная печать.

«Заверено имперской канцелярией». Вот и всё, господа. В любом случае, можно обратиться к власти, и они всё подтвердят.

У меня аж с сердца камень упал. А ещё я вдруг осознал, что деревенька — то Малорыжково, где каждая собака считает своим долгом меня шпынять, стоит на моей земле.

Какие я там налоги князю должен? С этим, думаю, разберусь быстро. А вот крестьяне, живущие на моей земле, интересно, кому поборы платят? И не только за землю под их домами, но и за поля, с которых они и сено, и зерно собирают.

Кто за Суслова теперь дань собирает? Какая хитрая морда?

Там ещё много бумаг, с которыми предстоит разобраться.

Но одно ясно, мне пора готовиться к визиту к князю.

Глава 6
Благоустраиваем дом, осматриваемся

Следующие несколько дней я благоустраивал свой особняк, стараясь не светиться и не сильно шуметь, дабы не привлечь любопытных. Расчищал местами внутренний двор, в основном, чтобы готовить площадку для тренировки. Нашёл не без помощи домового много хорошего инструмента в доме барона и кучу гвоздей. Сколотил перекладину, брусья, повесил на ветку пусть и примитивную, но вполне годную грушу. Набил соломы поплотнее в мешок, со слабыми кистями Ярослава — пока только так. А потом и на песок перейдём.

Стал отрабатывать атакующие связки. Акцент на быстроту и постановку удара, на выносливость. Занялся растяжкой, чтоб хай — кики пробивать, увы, Ярослав — полное бревно, работы непочатый край. Отжимания начал, руки ходуном, подтягивания попробовал, ужас, ну и дохлятина… приседания и выпады ещё куда ни шло, простейшие упражнения с собственным весом даются с трудом. А я уже соорудил гантели из подручных средств, чтобы бицепс и плечи качать.

Хотя и так всё качается, когда я то метлой, то граблями на территории орудую, как проклятый.

Вокруг забора терновник оставил, выход через те же шаткие доски меня пока устраивает. С окон тоже не стал доски снимать, пусть думают, что всё заброшено.

Нюре дал серебряный рубль и понаблюдал, что будет. Сразу вцепилась, где взял. Сказал, что нашёл в лесу. Вскоре в избе появился сыр и даже конфеты. Практичная Нюра и курей докупила, потому что поняла, кто сырые яйца по утрам ворует.

Когда дал второй рубль, насторожилась ещё больше.

А потом увидела родовое кольцо и за сердце схватилась. Пришлось признаться.

— Убьют они тебя, если узнают, — залепетала бабуля сама не своя. — Бежать надо.

Метнулась к печке зачем — то, придержал.

— Никуда не побегу, ба, — заявил хмуро. — Всё, хватит дрожать. Если знаешь, кто враг, говори.

— Не знаю, — насупилась.

— А я думаю, что знаешь.

Отвернулась, сжалась вся.

— Из Академии кто — то, — пробурчала. — Но это всё, что мне ведомо, внучок. И если он прознает, что сообразительный ты стал, расправится без жалости.

— Ну и что теперь? В избе этой помереть, ба? Я буду аккуратен. Постепенно во всём разберёмся. Не переживай.

— Изменился ты совсем, Ярушка. На барона стал похож.

— Ба, всё будет хорошо.

— Жизнь твоя, — отмахнулась вдруг сварливо. — Делай, что хошь.

Вот именно.

А у нас в округе всё интереснее. Всадники солидные через деревню носятся туда — сюда. Иной раз целые отряды легковооружённых удальцов своей стремительностью распугивают кур с дороги. Один раз и карету богатую увидел, проезжающую в направлении Академии.

В деревню витязи из замка князя повадились приезжать и приходить. В основном, гости тульские, некоторых узнаю с недавней колонны, о других сплетничают. Красуются мужчины перед девками нашими, ходят по центральной улице, как павлины. Оттого местные хулиганы во главе с Олегом вообще забились куда — то в норы, совсем их не видно.

Зато звезда Малорыжково Марьяна сияет вся, расхаживая с подругами. То букет цветов у неё, то новое платье. Все четыре «невесты» с венками жёлтыми на голове.

Мне всё на руку, потому как от меня хоть отвлеклись. За неделю вообще никто не трогал и не лез.

И ещё. Стоило тульским приехать, об оборотнях вообще забыли. Видимо, маги тульские всех тварей распугали. Полная луна, не полная. Никто вечерами и ночами не дрожит, затаившись. Даже поздней ночью теперь доносятся хихиканья со дворов, где и костры жгут и алкоголь попивают.

У людей, похоже, рубли лишние появились. И не мудрено, щедрые витязи серебром сыплют, выпячиваясь перед девками на выданье.

Стал я корову вместо Нюры выгонять к пастбищу по утрам, и теперь стабильно в поле пьянь всякая спин, а потом от женщин своих получает. В общем, у нас одна большая деревня, друг другу кости перемывают.

Узнал на днях, что при Академии целое село есть под названием Звягинки с рынком и богатыми лавками. Особо не популярное среди деревенских, ибо всё там дорого, потому что основная клиентура — это знатные господа из Академии или приезжие. Поэтому наши крестьяне предпочитают двадцать пять километров пилить до Сосково, нежели пять до села.

Ещё при замке князя село стоит под названием Каменцы, где кузня хорошая имеется и хлеб пекут, но туда лучше не соваться молодняку, как мне дед один шепнул, который хлеб оттуда возит. Ошиваются там дружинники князя, и они очень задиристые…

Одиннадцать дней прошло с момента, как я в особняк залез.

Окреп, подтянул физическую форму. С быстрым восстановлением от симбионта, пошёл ускоренный прогресс. Правда, от яиц тошнит уже.

Прежде, чем к местной власти в замок князя наведываться, нужно с внешностью поработать. Как известно, встречают по одёжке. Несмотря на то, что в особняке её много оказалось, старая и не по размеру — совсем не годится.

Тут ещё озадачился проблемой мировой. Мне постричься надо. А кому доверить такое дело в деревне? Бабуле? Или какой — нибудь девке с гадливой улыбкой, что по любому поводу готова посмеяться над дураком?

Вот и решил отправиться утром в Звягинки. Заодно на Академию вблизи посмотреть да расспросить местных, которые меня, по крайней мере, воспримут всерьёз.

Оделся в барскую одежду, выбрав на свой вкус. Ибо совета спросить не у кого, разве что у домового. Но Баш любой мой образ хвалит.

А мне что штаны велики, что сапоги. Да и жилетка висит, как на вешалке. Зато в шкафу наверху нашёл пояс хороший и шапку барскую с колпаком и козырьками по бокам.

Снарядившись в путь, дал инструкции домовому. Главная его задача — это чужаков продолжить пугать. Пару новых фишек я ему посоветовал.

Вылез через дыру в заборе и пошёл в сторону деревни, чтоб на развилке повернуть направо и выйти на просёлочную дорогу.

В одежде такой чувствую себя неловко. И, как назло, народа ошивается много.

На первой же развилке суета. Оказалось, Олега всей деревней провожают в Академию! Вот и сбылась мечта хулигана. А парень разоделся, как барин, шурует, что на параде, грудь выпятил, взгляд устремлён вдаль. Дарья Василискина с ним рядом идёт и впереди какая — то тётечка в красной мантии с посохом из ветки довольно засаленным и на камень смахивающим. На лицо не сильно старая, а вот волосы уже седыми косами.

Карета их ждёт на въезде, невзрачная, но лошади чёрные и солидные.

Олег прощается с матушкой и отцом, они его, будто на фронт провожают. Пока церемонятся, я слушаю, о чём люд перешёптывается. На факультет паладинов его хотят взять. Видимо, он им напел, что и оборотню в морду дал, и пауку средний палец показал.

Вижу, как Олег озирается, до последнего медлит. А Марьяны его и нет. Не пришла провожать красавица. О другом теперь думает.

Пользуясь отвлечением, надвинул шапку на нос и потопал за каретой. Никто и не окликнул.

Иду и думаю, а не поздновато ли учить такого лба? Какая ему Академия?

— Талант к магии у людей проявляется в разном возрасте, — объясняет по дороге дух. — У девушек раньше, у мужчин позже. В среднем в четырнадцать — шестнадцать лет. Учат до двадцати пяти.

— Откуда ты всё знаешь?

— Кажется, один из трёх, кем я владел, был сильным магом.

— О как.

— Да, сам удивляюсь, что с тобой начинаю всё это вспоминать. О! Я даже знаю, как он ко мне попал. Его загнали другие маги, и он был вынужден прятаться в заговорённом лесу, будучи уже без сил.

— А какой магией тот владел, помнишь?

— Здесь провал, Ярослав. Прости.

— Ты давай, поднатужься, повспоминай. Оно нам пригодится, мало ли.

Карета уже унеслась, и скрипа колёс не слышно. От знака с развилкой метров сто пятьдесят прошёл прямо, оставляя деревенский люд далеко позади, и что — то расслышал со стороны леса.

Странный шелест листьев, будто они кричат.

— Что это? — Спрашиваю, замерев.

— Лес жалуется.

— А я тут причём?

— Стрелы кору губят, кровь землю портит. И дева невинная кричит, — выпалил дух.

— Что ж ты сразу не сказал, — прошипел я и, услышав новую волну шелеста, свернул с дороги налево да занырнул в лес.

Редкие деревья и скудный кустарник быстро сменились гущей, которая вскоре стала непроходимой. Пришлось обходить поваленные уже давно заросшие мхом деревья, плотные кусты терновника и небольшие разломы в земле.

Когда вышел на тропу, по ней и побежал на усиливающийся шелест листвы.

Пара десятков метров и расслышал лязг металла, пыхтения и крики! Вот тут — то я притормозил и двинулся уже осторожнее.

На небольшой поляне драка. Тульский витязь в броне из слоёв кожи в одиночку дерётся с тремя какими — то темноволосыми мужчинами, одетыми в грязное тряпьё. Он мечом размашисто орудует, против ржавой шпаги, двуручного топора и копья. Видно, что устал, кусок стрелы из бедра торчит.

Вокруг восемь тел разглядел в траве: два витязя, истыканные стрелами, остальные, похоже, их оппоненты. Деревья вокруг тоже в стрелах, под одним девушка с нашей деревни пухленькая в частично порванном платье лежит на боку. Грудь обхватила, моргает с видом перепуганным.

Быстро анализирую ситуацию. Вероятно, разбойники решили изнасиловать девушку, которая пошла за грибами. Вон корзина частично заполненная. И тут подоспели витязи. Но откуда столько стрел? Может, злоумышленники заманили их в засаду её криками?

Всё! Пора помогать, ибо витязь выдыхается.

Шагов десять не добежал, из моей стопы вырвался корень и по земле, в траве шурша, пошёл на разбойников! Сбил одного с копьём, предотвращая его успешный удар. У меня тут же в груди задавило от пустоты, и ноги чуть не подломились.

— Да стой ты, — выдавил, обращаясь к духу, чуть не растеряв всю решимость. — Я сам разберусь.

На меня обращают внимание все трое стоящие ещё на ногах, а следом и поднимающийся сбитый оборванец. Глаза у разбойников болотные да чёрные, явно не местных пород ребята.

— Оружие на землю, полиция! — Выдал я то, что первое в голову пришло с перепуга.

— Беги отсюда, пацан! Зови подмогу! — Прогремел витязь, который раза в три шире меня и на голову выше. Белая борода, глаза синие безумные, ну прямо викинг.

Отбился он от выпала топора из последних сил, отступил, тяжело дыша. Эти снова полезли. Поднявшийся с копьём на меня пошёл. Вероятно, сдачи давать.

Вижу, что устал противник, и тычок его неожиданностью для меня не стал. С резким шагом я ушёл в сторону с линии атаки и рванул на сближение.

— Какой прыткий, — возмутился мужик и получил в челюсть боковым хуком.

Кисть прострелило, а этот рухнул, как подкошенный.

Не теряя драгоценного времени, подлетел к следующему сзади и под колено лоу — кик рубанул. Тот на меч витязя и напоролся, осев. Ой — ёй!

Последний враг, пользуясь тем, что увязло оружие нашего, рубанул по нагруднику и зацепил руку витязя. Тот сдержанно рыкнул и попятился, оставив свой меч в осевшем на землю враге. Дальше хуже! Витязь о труп споткнулся и упал. Разбойник замахнулся, чтоб добить. А я наскочил сзади и подсёк! Этот так и рухнул лицом в траву. Не зная, что с ним делать, сел сразу сверху с целью хотя бы повязать.

— Отходи! — Взвизгнула вдруг поруганная крестьянка на бегу и опустила на его затылок булыжник. Хрясь!!

Едва успел отскочить и в ужасе сесть на задницу.

— Получи собака половская! — Бросила девка сквозь зубы и снова прикрыла свободно болтающуюся крупную сиську. — А ты куда смотришь, дурачок⁈ Приоделся, думал, не узнаю⁇

Нашла, на кого собак спускать, невменяемая, только что убившая человека!

— Придержи коней, крестьянка! — Прогремел витязь, поднимаясь и ахнул, глядя на свои бусы, намотанные на левое запястье. — Тёмный маг близко! Не расслабляемся!

— Это он о нас, — слышу в голове от духа через бешено бьющуюся в перепонки кровь. — Потихоньку отходим. Чую я, ой чую…

Отползаю, листва шелестящая топот доносит до моих ушей. Да и вижу, как витязь озирается, прижимая девку к себе ближе.

Если намечается новая драка, то я готов продолжить. Да хотя бы чтоб картинку смачную в голове перебить! Мдя, не знал я, что на Руси бабы такие злые.

Целый отряд солдат на поляну вышел, два витязя впереди. Фух, свои. Спасённые тоже расслабляются, а я из — за кустика уже подглядываю.

— Уходим, скорее, — воет дух. — Опять эта грымза!

Магичка в чёрной мантии, которая в колонне тульского князя нас уже покошмарила, снова появилась! Влетела, как Дартвейдер с развевающимся плащом и красным посохом.

— О! Велес! Куда ты полез, Глеб⁈ Что я скажу князю теперь⁈ — Наехала на раненного витязя голосом пропитым. — А как перед Родомиром за людей его сам слово говорить будешь?

— Мертвы, — подтверждают витязи, осматривая своих.

Слышу стоны растревоженных лежащих разбойников!

И уползаю потихоньку, затаив дыхание.

— Да это ж половцы, — заговорил виновато витязь раненный. — Засаду устроили.

К нему и другие подошли, по плечу хлопать стали.

— Во дела, — заговорили.

— И верно, половцы. И чего они так обнаглели?

— Оставь этого, допросим…

— Руку давай сюда, залечу, — произнесла магичка снисходительно. — Так, а здесь что? Штанину рви. А ты что, девка, смотришь? Пошла отсюда, безродная!

Помчала та с рыданиями. Солдаты только посмеялись, расползаясь по поляне.

— Зачем ты так, тёть Чернава, — Укорил витязь Глеб.

— А ну не болтай! Притихни! — Встрепенулась магичка и стала рыскать меж трупов, принюхиваясь почти, как собачонка. — Чую магию чёрную! Чуууую!! Кто ещё здесь был⁇

— Да паренёк какой — то, шустрый…

Ой, мама моя родная!!

Будучи уже за кустами, пополз на четвереньках ещё дальше, и вскоре перестал слышать разговоры. Встал за зарослями плотными и драпанул прочь, не оглядываясь.

Поплутал, выскочил на тропку. Шелест листьев подсказывает, передавая шум с дороги, где то лошадь проскачет, то карета проедет. Просвет спасительный уже впереди, а в заднице всё зудит!

И не зря. Магичка Чернава в чёрной мантии из — за дерева выходит деловито, преграждая путь. Встаю за пять шагов до неё, замираю.

Ничего се она даёт!

— И куда спешишь, добрый молодец? — Спрашивает с нажимом, впившись тёмно — карими бездонными зенками, как сущая дьяволица.

Увидел на верхушке посоха огонёк красный, аж в пот бросило.

— Я… я это, в Звягинки хотел, — стал заикаться.

Прищурилась.

— А чего шмотьё не по размеру, мальчик? — Спросила с ещё большим подозрением и на меня пошла! Ниже меня на пол головы, но такая страшная!!

— Отцово, — ответил уверенно.

— Да? А яйцо зелёное было чьё?

— Паучье, — выпалил. Похоже, узнала с того раза.

Встала в двух шагах, вздёрнув брови.

— Сам достал? — Поинтересовалась с нажимом.

Кивнул, сглотнув.

— И целый остался? — Уточнила, едва скрывая ухмылку.

— Я забежал и выбежал.

— О, как, — раздалось с сарказмом.

— Именно так, — ответил, набираясь смелости. Наверное, потому что огонёк пропал.

Ещё шаг сделала и стала обнюхивать. Отшатнулся.

— А ну замри, — скомандовала резко. Замер.

— Простите, я не сделал ничего дурного, — прошептал неуверенно. — Просто помог…

— Веет, — протянула хищно, перебив, и вдохнула демонстративно, закатив глаза, как наркоманка. — Веет младенцем безвинным. И как?

— Доброе утро, госпожа Чернава, — раздалось с дороги беспокойное от Дарьи Василискиной!

Сыщица взмыленная, в полной экипировке.

— А тебе чего? — Бросила Чернава недовольно, даже не обернувшись.

— Да это ж наш Ярослав, — заговорила девушка чересчур заискивающе, поспешив к нам. — Дурачок отроду, вот и безвинный.

В голосе её даже дрожь проскочила. Мдя… Видимо, всех эта ведьма страшит.

— Не похож он на дурачка, совсем не похож, — произнесла Чернава с опаской.

— Да он на днях чуть не помер, сама его вытащила из Заговорённого леса, — продолжила Дарья, встав сбоку, как рефери перед ударом гонга. — И как не дурачок, если сам туда полез?

— А куда ещё он полез? — Спросила с нажимом, продолжая рассматривать моё лицо.

— В Паучью рощу. Играл в прятки, сам с собой, — доложила Дарья без утайки.

— Да?

Киваю, как дебил. Улыбку растягиваю.

Хмыкнула Чернава, повернулась и пошла в сторону, бросив мне напоследок:

— За Глеба ты цел. Но берегись.

Дарья ей в след какое — то время смотрит, а затем выдыхает с облегчением.

— Ты как успел на Чернаву нарваться? — Спрашивает с претензией, тоже меня рассматривая.

— Там витязи дрались с половцами, а я, — осёкся. — Мимо проходил.

— Машка — то как? Успели?

Пожимаю плечами, уводя взгляд. Изнасиловали её, что тут скажешь.

— Ох, плохо, — отшатнулась аж, будто прочла мои мыли. — Не поспела я на помощь. А эта дура чего туда полезла. Говорила же им, следы странные.

— Да целая она, — ворчу и решаюсь всё же на дорогу выйти, придя в себя. А то, как оцепенел с этой сорокалетней грымзой.

— Берегись её, — слышу в след. — Она рубиновый маг, мастер высшего ранга, за секунду в пепел превратит, если зло в тебе почует.

— А с чего ей зло во мне чуять? — Огрызнулся, не оборачиваясь.

— Как чего? Ты больше по местам злым ходи, тогда поймёшь чего. Сам не заметишь, как на ту сторону станешь. Понял?

— Да понял, понял. Довезли хоть Олежку до Академии? — Хочу сменить тему.

— Должны были, я на беду по дороге соскочила.

Вышла за мной на дорогу. Смотрит пытливо, никак не отстаёт.

— А чего она про своего Глеба тебе сказала? — Допрашивает дальше.

— Шкуру я его спас, понятно? — Выдал с досадой.

Помог, ещё и виноват. Злюка должна была хотя бы «спасибо» сказать, а не прожигать глазами, и тем более не угрожать.

— И зачем в драку полез? Нюру пожалей, — эта ещё начинает раздражать.

— Это моё дело, договорились? — Огрызнулся.

— Как бы дала! — Замахнулась. Но опешила, потому что я никак не отреагировал.

Глазища зелёные очень уж у неё красивые. Особенно, когда удивлённо вытаращены.

— Завязывай уже с этим, тёть Даш, — заявил вымученно и двинул в сторону Академии, оставив опешившую магичку на дороге.

Ага, да щас.

— Подожди, я с тобой! — Спохватилась девушка.

Глава 7
Село Звягинки

— А где ты господскую одежду откопал, а Ярик? — Жужжит Дарья в ухо по дороге.

Вот как знал!

— Баба Нюра дала, чтоб в Звягинках поприличнее выглядел.

— И зачем ты туда вообще попёрся?

— А ты туда зачем прёшься? — Парирую.

— За тобой присмотрю, а то ты любишь в истории попадать. И вообще, чего ты такой важный стал?

— Я ведь барон, не так ли?

— А понятно, новая игра у тебя, значит. В образе ты.

— Да, в образе, — отмахнулся.

До чего ж приставучей оказалась эта Василискина. Поначалу виделась мне мудрой и рассудительной. Но по факту я ощущаю себя старше. Мне было тридцать два, когда плюхнулся в озеро. На такой возраст теперь себя и осознаю. Хотя в столкновении с грымзой, наоборот, готов хоть Яриком дураком стать, лишь бы отстала.

— Слушай, а Олега действительно за один только зуб вервольфа взяли на учёбу в Академию? — Пытаю уже я, когда прошли примерно половину пути. — Просто поверили на слово?

— Хм, ну ты и спросил, — посмеялась, засуетившись. — Он саму графиню Морозову спас, главу факультета Сапфира. Она под своё покровительство и берёт.

— За то, что зуб выбил? А где талант к магии — то? И без него берут?

— Таланты в магии бывают разные, — вещает Дашка важно. — Есть атакующие, есть защитные. Он страхо — вой третьего уровня на ногах перестоял, в этом и главная его заслуга. Не каждый мастер сможет.

— А это самый мощный страхо — вой? — Уточняю, заинтересовавшись.

— Нет, что ты. Седьмого уровня в летописях упоминается. Но при таком жуть, что делается, глаза полопаются и мозги из ушей вытекут у всякого.

— Так, и возвращаясь, к вопросу об Олеге. А не обознались ли они? — Спрашиваю, потому что не могу успокоиться. Вот же козлина, а.

— Нет, графиня его узнала, — ответила магичка уверенно.

Что за бред⁇

— Ну а вдруг не он. Как они проверили его? — Не могу скрыть иронии.

— Я подтвердила, этого достаточно, — ответила важновато дурында.

— Эх, Дарья, Дарья.

— Что не так? — Насторожилась.

— А если он в бою их подведёт?

— Не будет такого, его обучат, оберегами снарядят, — запела девушка. — Я подсоблю, где надо, не чужой мне человек.

Понял я вдруг, что она из себя ту ещё дуру строит. Специально пристроила его, найдя повод. Поэтому вместе с ним и поехала

Эх, Дарьюшка, был я о тебе другого мнения.

Сменил неудобную для неё тему на более полезную. Поспрашивал о магии. Дарья и рада рассказать.

Есть четыре вида белой магии. Изумруда — ветра, сапфира — воды, рубина — огня, бриллианта — молнии. И один вид чёрной (или тёмной) — магия аметиста, которая включает в себя всё, что связано с кровью и пасокой (жидкостью в растениях). Здесь управление и растениями, и животными, и даже сознанием людей. Про оборотней и вампиров спросил. Всё туда же — магия крови.

Получается, я как раз тёмный маг, пусть и начинающий.

Когда Дарья полезла в дебри, рассказывая про леших, понял, что нам дороги не хватит. Да и я не переварю столько информации сразу. Достаточно пока понимать общую картину.

Немного про зачарования и обереги послушал. Оказывается, любые штуки всякой магией начиняют. Получается, любой человек может воспользоваться, если ему ту или иную штуку зарядить. Но всё не дёшево, ёмкости — это драгоценные камни или металл, на худой конец — кости, их в деревне и используют. Всё прочее — не удержит. И такая магия не бесконечна, всё работает по принципу батарейки: пока заряд есть, можно тратить.

Не думал, что Дарью так прорвёт. Оказалась та ещё болтушка.

Но увы, мы дошли до Звягинок.

Ещё на подходе над кронами всё выше и выше стали тянуться белые башни Академии с купольными крышами из синей и красной черепицы. А лес начал расступаться, постепенно уступая место большому лугу с холмиками и озером вдалеке, поблёскивающим синевой.

Академический дворец — по левую руку со своей огороженной высоким тонким кованым забором немалой территорией. По правую руку как раз село, которое стоит через дорогу напротив и захватывает ещё и часть берега озера. Над другой частью водоёма нависли монументальные корпуса этажей на пять, и даже виднеется облагороженный в камень берег.

Село по первому впечатлению занимает в три раза больше площади, чем наша деревня, и состроит в основном из двухэтажных домов. Если в нашей деревне не особо видно, то здесь в противовес современным белокаменным корпусам Академии прослеживается уже чисто древнерусское зодчество. Всё бревенчатое, несимметричное. Но есть и прямоугольные здания.

Могучих деревьев с густыми кронами здесь достаточно, большая часть значительно возвышается над крышами. Судя по плотности застройки, домашним хозяйством тут и не пахнет. Хотя на границе ближе к лесу всё же видны избы с огородами, и просто огороженные участки с грядками.

Сейчас примерно половина десятого утра. Людей немного, суеты никакой. Всадники неспешно скачут, несколько карет стоит на обочине, народ в ярких одеждах маячит изредка, гуляя небольшими группами и по отдельности.

Встали мы, как дураки у въезда.

— Так, ну и куда тебя Нюра послала, признавайся? — Выпалила Дарья.

— В цирюльню, — ответил.

— Ого! Серьёзно? А копейки — то есть? Удовольствие не дешёвое. Хотя да, тебе бы лохмы обкорнать. Хочешь, я бесплатно сделаю? Зачем было сюда плестись.

— Даш, — поворачиваю к ней голову.

— А? — Захлопала глазами изумрудными с удивлением.

— Где цирюльня?

Повела по улочке. Оказалось, их целых две.

— Мне бы тоже не мешало подровнять чёлку, — бурчит себе под нос, накручивая медную косу.

И чего она со мной увязалась?

— У тебя совсем нет дел? — Спрашиваю по дороге с подозрением. — Или дело — это со мной нянчится? Олега бросила своего.

— Да мне всё равно за ворота нельзя, — чешет затылок и признаётся: — так то, меня баба Нюра попросила присмотреть за тобой.

— И как успехи?

— Спасла тебя от Чернавы, — отвечает деловито. — С ней шутки плохи. Она в Тульском княжестве самый сильный маг, правая рука князя и защитница их княжны. В Академии нашей любой магистр её опасается. И даже ректор уважает. А он ого — го, высший сапфировый маг.

Ясно, глава Академии водой повелевает.

— Я понял. А что за половцы? Почему такая суета с ними в лесу? — Спрашиваю, вспоминая тех злых бомжей.

— Точно с дерева упал, — посмеивается Дарья. — Кочевники это. Мелкие набеги совершают на деревни иногда. Раз в пять лет примерно войско большое скапливают и идут на южные княжества, чтоб разграбить. Те просят помощи, наш князь собирает дружину, и ходим на помощь.

— И ты?

— Не, я деревню от них охраняю, — отмахивается. — Но если жареным запахнет, могу и с дружиной пойти. Лучник я отличный…

Сам себя не похвалишь.

— Так и что половцы сюда лезут? Здесь же грозная Чернава, — уже подкалываю её, подходя к первой цирюльне с деревянной вывеской.

— Ходит слух, что чародей злой с помощью них козни нам строит. Я сама видела у некоторых половцев обереги чёрные на крови. Откуда, спросишь. А вот оттуда. Тёмный маг гадливый и снабжает. Слушай, Ярослав. Тебя сюда даже не пустят, дальше пошли.

— Сюда хочу, — заявляю и вхожу.

Салон с низенькими потолками смотрится прилично, всё прибрано, инструмент профессиональный, зеркала чистые и большие. Две дамочки с хмурыми лицами встречают.

— Доброе утро, мальчик, — говорит худощавая. — Здесь цирюльня для господ, или ты передать что пришёл?

— Доброе, барышни. Я постричься хочу, — заявляю, снимая шапку и демонстрируя лохмы.

— Батюшки, — ахнула худощавая.

Вторая покрупнее, на хомячка похожая, смеяться начала.

— Он у нас немного того, — выпалила Дарья, заходя следом.

— Оно и видно. Тут стрижка три серебряника стоит, — выкрикивает вторая, посиживая на кресле мягком. — Мальчик, ты хоть раз видел серебряник?

Оборачиваюсь к подружке.

— Сама ты того, понятно? — Фыркаю на неё хмуро. Достаю кошель — мешочек и вынимаю три серебряных рубля. — Вот, пожалуйста.

Две дамочки и заткнулись сразу. Дарья с подозрением посмотрела.

— Украл где? — Выпалила.

— Я вообще — то барон, всё, надоела, — потолкал магичку из цирюльни.

— Эй, эй, сама пойду. Сильный какой стал. И богатый!

— За языком следи, тётя, — пригрозил. Захлопала глазами, которые заблестели, как мне показалось.

Вышла. К работницам оборачиваюсь. Шёлковые уже стоят.

— Мне самую модную стрижку, — заявляю. — За старания ещё рубль дам. Договорились, дамы?

— Какой обходительный, — растаяла худощавая.

— Присаживайтесь, ваше благородие, — прочирикал хомячок.

Обкорнали в горшок, обозвав это некой новомодной стрижкой для господской молодёжи. В целом, я остался доволен и дал чаевые, спросив, где тут одежду можно купить хорошую.

На улице Дарья стоит, которую не ожидал уже увидеть. Насупилась, как маленькая.

— А тебе идёт, — произнесла с неподдельным восторгом.

Согласен, я преобразился. Даже шапку надевать не стал, уже незачем.

— Так, тёть Даш, — сразу с наездом. — Давай проясним кое — что.

— И что же? — Снова запорхала своими глазками.

— Ещё раз дурачком меня назовёшь прилюдно, да и так. Можешь ко мне вообще не подходить больше. Поняла?

— Да ладно, ладно, — сразу сдалась. — Ну чего ты в самом деле. Я ж переживаю, чтоб тебя за вора не приняли. Тут если посадят в темницу, то надолго. Бабка твоя не переживёт.

— Вот! — Показываю ей кольцо баронское на большом пальце. — Видишь печатку баронскую?

Дарья ротик так и раскрыла. Закивала живенько. Призадумалась.

Узнав, что я хочу приодеться, магичка предложила рынок, который уже совсем близко, буквально на следующей улице. Но к чёрту рынки! Дамы посоветовали хорошую лавку в доме, где одеваются ученики с академии на свои гулянки вне занятий, мол, мой размер там точно найдётся.

Дом солидный на вид. Рядом карета припаркована расписная и два солдата при ней караулят в кожаных доспехах с гербами красно — жёлтыми тульскими на небольших щитах. Оба какие — то напряжённые и подозрительные. В Дарью сразу взглядами впились.

Вошли, а внутри целый павильон. Всё в стопках ткани всякой яркой. И только в одном закутке виднеются висящие барские одежды. С другой же стороны, где толпятся женщины в одеждах богатых, похоже, намного больше одежды для них.

На фейсконтроле нас сразу задержал один из продавцов, но отскочил, когда я ему кольцо баронское продемонстрировал.

Надо же, работает!

Дарья в женскую сторону пошла, а я к кафтанам, где вообще никого. Поначалу всё показалось мне одеждой для сценических образов в театре. Но напялив первый же кафтан не без помощи обходительного лощёного и пухленького продавца средних лет, я переменил мнение.

Вместо зеркала у них отполированный металл, но отражает он неплохо. Достаточно, чтобы понять: был оборванцем, а стал барином.

Собрался брать первое попавшееся, а продавец отговорил, выразив своё экспертное мнение. И вскоре предложил ещё варианты. Да так обставил, что каждый последующий лучше предыдущего. Соответственно и дороже. Поясок мне подобрал шикарный и туфли летние с носами — лодочками для полного образа.

После грубого льна я чуть не расплылся от кайфа, ощутив на коже китайский шёлк. Из него здесь всё самое дорогое. Но скупиться я был не намерен. Поэтому легко расстался с золотой монетой и пятью серебряными рублями. Набрал себе ещё рубах хлопковых и штаны повседневные. Всё мне в узелок тканевый ловко перевязали. Старое тряпьё им оставил, обещали сжечь.

— Какая ваша карета барин? — Спросил продавец. — Слуга отнесёт поклажу.

— Я дал всем выходной, — брякнул и сам подхватил.

— Вы так добры и рассудительны, ваше благородие, — продолжают облизывать торгаши, даже когда уже расплатился.

Ну а я плечи расправляю, подбородок выше поднимаю.

Дарья с другой стороны павильона застряла. Пошёл за ней, минуя двух дамочек в красивых платьях, которых рассмотрел только со спины. Заметил уже по шелесту платья, что одна даже обернулась.

Магичка с женщиной невзрачной стоит и платки с вышивкой красивой разглядывает, разложенные на столе. Глаза изумрудные горят, мается она что — то, выбирая из товаров средней паршивости.

На меня взглянула, опешила. Конечно, я ж преобразился! Красавчик хоть куда. Пусть пока ещё и щегловатый.

— Вот эти посмотри, — предлагаю ей шёлковые, как ни в чём не бывало.

— Да куда ей, — посмеивается продавщица с глазами восточными. — Такие серебро стоят, а Дарьюшка с копейками медными. Сколько ты мне уже должна, голубушка?

Дарья вышла из оцепенения не сразу.

— Да отдам всё, — заворчала. — Вот этот беру.

Копейки в ладошке пересчитывает неуклюже, подаёт.

— Двух недостаёт, голубушка, — посмеивается продавщица.

— А сколько она должна? — Интересуюсь.

— А тебе какое дело, барин? — Кривляется продавщица.

— Хамить вздумала барону? — Возмущаюсь на неё и смотрю пристально.

Похоже, здесь всех надо воспитывать.

— На три серебряных рубля наберётся, — отвечает сразу, хлопая перепуганными глазами.

— На, — бросил ей на платки четыре монеты и подружке: — выбирай шёлковый.

Дарья в шоке стоит, слова в горлышке, похоже, застряли.

— Какой ей понравился? — Спрашиваю продавщицу.

— Вот этот, ваше благородие, — показывает на шёлковый с зелёной и розовой вышивкой. — Ещё серебряник накинь только.

Покупаю ей платок. Дарья подарок приняла, но раскраснелась, как варёный рак.

— Я верну, честно, — пробурчала.

— Не надо, это за спасение тебе награда. От всего сердца, Дарья.

Заулыбалась. И тут вдруг подалась да в щёку меня чмокнула. Теперь жар к щекам подкатил у меня. И с чего так⁈ Я ж не школьник уже давно. А всё равно так тело реагирует.

Вышли на улицу. У кареты четыре дамочки стоят в ярких нарядах, в том числе и две, которые в павильоне стояли. Тканей шёлковых набрали, воркуют стоят, пока солдаты всё это укладывают в багаж.

Брюнетку я узнал. Это та, которая в последней карете ехала в той колонне, направляющейся к нашему князю. Та, что платок кинула мне, они меня ещё «беременным» обозвали.

— О! Беременный! — Воскликнула женщина, сияя.

Она и оборачивалась в павильоне, вероятно, распознав меня. Высокая, симпатичная женщина с глазами серо — голубыми лет тридцати на вид с несколько развратным и игривым выражением на лице заставила меня даже оторопеть.

Вышла вперёд, остальные подружки на меня уставились с интересом. Ни одной дурнушки, все приятные и с изюминами.

— Ярослав, только по глазам шикарным и узнала, — выпалила женщина. — И что же ты в тряпье на дороге делал среди простого люда?

— Да я иногда в народ выхожу переодетым, — выпалил, посмеиваясь, и представился: — Барон Суслов, к вашим услугам, миледи.

Поклажу на землю сбросил, чтоб выглядеть солиднее.

— Ого, Московские замашки, — усмехнулась. — А я баронесса Веселина Барсукова из Тульского княжества, первая фрейлина княгини Боянки Великотульской.

— Очень приятно познакомиться, — ответил учтиво, кивнув головой, как в фильмах делали.

Исполнила реверанс, вызывая у меня невольный восторг.

— Надо признать, барон, кафтан вам этот очень идёт, — прочирикала.

И тут другие дамочки знакомиться набежали. Все баронессы оказались!

— А почему вас на балу князя не видно? — Начали меня пытать. — А на большую княжью охоту приедете? А кто ваш папенька? А поместье где… А почему ваша охранница такая скромная? А почему убежала?

Спасла Веселина:

— Всё, курочки! Отчаливаем. А то княгиня вместе с княжной нас в клочья разорвут.

Распрощались. Я даже остался доволен, что начинаю так быстро вливаться в их общество. Чтобы чуть позже уже ни у кого не осталось сомнений кто я такой.

Дарью через три дома нашёл, примерно зная, куда умотала. В открытой лавке траву сушёную смотрит.

— Ты чего? — Спрашиваю.

— Да мне неловко было, — отмахнулась. — Я с высокородными дамочками не очень лажу.

— Понятно, что — то я проголодался. Есть здесь таверна какая — нибудь?

— Трактир «Охотник» стоит за озером, но там дорого.

— Ничего страшного, веди.

Рынок стороной обошли, где народ весь и копится, похоже. И простой люд, судя по одёжке, и солдаты, и барышни. А ещё странная на вид молодёжь ошивается, выбиваясь из обшей массы своими мантиями с золотой вышивкой и плащами.

Не сложно догадаться, что это ученики Академии магии. Возможно, прогуливающие занятия. Их не так много, один — два в минуту мелькнёт.

Впереди странный домик, весь из себя расписной, своды вырезаны из дерева ажурно. Дарья сразу взвыла:

— Давай обойдём.

Оттуда как раз три девицы — магички вышли небольшого росточка и два парня высоченных. Одной стайкой навстречу двинулись, посмеиваясь и что — то бурно обсуждая. В основном все светлые. Парень с девушкой белоснежные блондины, один темнее всех. Возраст вроде студенческий, плюс — минус. Все в мантиях синих разных оттенков с красивыми золотыми узорами и эмблемами.

Дарья дёрнула на перекрёстке скрыться. Но поздно. Эти нас заметили. А точнее её.

— Василискина! Опять здесь ошиваешься? — Раздалось вызывающе от блондина.

— Курочек или кошечек ищешь? — Подкалывает брюнет с гадкими смешками.

— Она скот покрупнее ловит, — загнусавила одна из девиц, которая по старше других на вид. — Коз, коровушек и пьянчуг. А это нужное дело, между прочим.

Дарья язык прикусила, вжалась вся, тянет за собой, оставляя мою идею встретить и поздороваться.

И не пойму, куда моя сыщица растеряла весь свой боевой дух?

— Василискина! — Раздалось уже в спину гадливое от одного из парней. — Академия всё ещё помнит твои заслуги. А мальчонка барский на что тебе? Парень, не стоит полагаться на Василискину, это недалёкого ума, недомаг.

— Точно недомаг, — выпалила и гундосая, захихикав, как идиотка.

— Парень, зачем сам таскаешь поклажу? — Дальше подкалывают адепты. — Отдай Василискиной, с этим она уж точно справится.

Метров на семь разошлись, как раз на перекрёсток они вышли, с которого мы свернули. Обернулся высказать придуркам за подругу. И заробел, чего никак от себя не ожидал! А всё потому, что третью девушку разглядел, которая всё это время молчала. Да и теперь не разделяет веселья товарищей. Задумчиво смотрела вперёд, но повернулась на меня, когда я обернулся.

Обезоруживая полностью.

Нет, не магией. А своей красотой. Светло — русая, стройная милашка с безупречным ангельским личиком заставила биться моё сердце в разы быстрее, что даже древесный дух затрепыхался. Эти ослепительные голубые раскосые глаза лишь на пару мгновений задержались на мне, а затем одарили своим светом подружку. Вот так, легко и просто.

— Да пошли уже, — дёрнула Дарья грубо, вырывая меня из оцепенения.

Отвернулся, потопал прочь. И понял, что кроме неё никого и не рассмотрел, ибо на фоне такой красотки все прочие лица размыты.

Вот чёрт, нет! Только не это. Нельзя же вот так просто взять и влюбиться⁈ Мой типаж, мой вкус, будто всю жизнь её и искал. Таких сказочных глаз в жизни не встречал. До кучи локоны волос золотым сиянием окутывают, будто её для меня некая магия свыше подсвечивает, мол, эта девушка для тебя. Хочется сразу же узнать о ней побольше, да хотя бы поздороваться и представиться! Голос услышать! Но Василискина тянет за собой. И сама улепётывает, поджав хвост.

Блин, и я с тюком этим, который мой новый имидж только портит.

Отдышался, собрал мысли в кучу. Девушка, как девушка. Но таких красоток в жизни не встречал! Теперь я знаю место обитания этой милой зайки и не упущу возможности подкатить. Но позже!

Потому что мне надо подругу поддержать.

— Дарья, с чего они так невежественны? — Поинтересовался, когда мы перешли на прогулочный шаг, скрывшись от стайки.

— Не обращай внимания, некоторых терпеть ещё год и свалят в Москву или хотя бы в Орёл.

— Я не об этом. Почему ты позволила так с собой разговаривать?

Вздыхает тяжело, молчит. Ярика она дураком за милую душу называла, и сама получила. Её в Академии шпыняли? Нет, я не злорадствую. Почему — то кольнуло и моё самолюбие.

— Даша? — Зову уже ласково, когда проходим по улочке безлюдной к лугу.

— В трактире расскажу, — бурчит, сдаваясь.

Глава 8
История Дарьи и немного о магическом барахле

Трактир «Охотник», до которого через луг шли минут пятнадцать, стоит на берегу озера обособленно. От него просёлочные дороги уходят в лес в нескольких направлениях. Похоже, по одной из этих дорог туляки и въезжали на наши земли. У заведения свой постоялый двор на целый табун, хотя только три лошади привязаны. А внутри как раз три витязя за одним столом. Внутри просторно, места много. Второй этаж есть и открытая веранда.

Пахнет вкусно, у меня сразу слюнки потекли. И даже наплевать стало на то, что на нас пялятся все трое.

Очаровательные работницы налетели почти сразу и проводили по моей просьбе на открытую веранду, чтоб насладиться видами и погодой.

Дарья сняла котомку, и уложила лук с колчаном у своего стула. За этим занятием понял, как она дорожит своей экипировкой. Шляпку сняла, наконец. Присела за столик, сделавшись милой и очаровательной.

Никакого меню, местная девочка звонким голосом наизусть озвучила, что у них есть, как стихотворение.

Подружка скромно попросила хлеба и мисочку мёда, как буратино со своими тремя корочками. Но я скромничать не стал, заказал нам на двоих полноценные обеды с жаренным мясом индейки. Уж очень захотелось, ибо в этом мире ещё подобных деликатесов не ел. То яйца, то каши, то картошка.

Кваса нам сразу принесли по большой деревянной кружке. Дарья накинулась пить без церемоний. Я следом. Ммм, какая вкуснятина! Холодненький.

Выдул пол кружки, отдышался. Дарья на меня пытливо смотрит.

— Откуда рубли, Ярик? Клад нашёл?

— Наследство привалило, — ответил недовольно. — Может, хватит допросов? Ты мне обещала рассказать, почему те недоноски позволяют себе такое.

Вздохнула. Хлебнула ещё.

— Да что рассказывать, — пробурчала. — Не доучилась я в Академии, вытурили меня.

— И это даёт им право общаться так с тобой?

— А, ты об этом, — дурочку из себя строит, но всё же начинает по существу. — В Академию берут всяких в ученики, и богатеев и бедняков. Одних за талант, других за знатный род и деньги. Во мне талант разглядели изумрудной магией владеть, в пятнадцать лет и взяли. Из семьи я бедной, мне чтоб инвентарь магический купить на практику, отец должен был калымить и днём, и ночью. Вот я и занималась мелкими поручениями адептов — богатеев за деньги. Искала всякое пропавшее, и даже находила почти утраченное. Всё было хорошо целых три года, пока меня не подставили те два оболтуса, которых ты видел. Да так подставили, что я вылетела с позором.

— А как так вышло?

— Они соврали, что потеряли один драгоценный артефакт. Я нашла его в кабинете у ректора. Вышло, что артефакт и был ректорский. Вот и всё.

— А вошла ты к нему как?

— Прокралась, как ещё?

— И даже не подумала, что это чревато?

— Мне подсказали, что артефакт ему подложили. Вот я и…

Растёр лицо. Всё — таки Дарья простовата. Не дура уж совсем, но наивная, похоже, от природы.

— И ты так просто сдалась? — Спрашиваю дальше.

— Четыре свидетеля, всё против меня. Да и эти… один внук главы факультета Алмаза, второй племянник нашего князя. Третий вообще сын ректора.

— Понятно, мажоры, — вздыхаю. И всё же чувство справедливости точит.

— У меня потом всё до кучи, — призналась Дарья уже сама. — Отца удар хватил, и теперь он еле ходит. Без меня пропадёт совсем.

— А дедушка с бабушкой? Матушка?

— Старики померли не своей смертью ещё в моей юности. А матушка ушла давно, отец загулял сильно, когда я родилась. Тогда она всех решила бросить. Я отца не виню, мои соседки бабки говорят, что злая она была. Подозревали в чёрном колдовстве, а ещё говорили, что ведьма. Одни мы с отцом теперь живём. Соседка, правда, помогает, но ей платить надо время от времени, иначе ворчит.

Еду принесли! И как накинулись мы, будто неделю не ели. Как же вкусно!

Дарья кушает, аж глаза закатывает. Жалко её. Вроде умения боевые есть, а такой хренью, похоже, занимается. Иначе что она тут уже полдня без дела ошивается.

— У тебя работа хоть есть? — Уточнил на всякий случай.

— Мелкие поручения деревенских, — отвечает с набитым ртом. — Иногда удаётся дичь хорошую подстрелить, которую я выгодно обмениваю у Старосты. В целом, не густо. А что?

— Набираю персонал, в смысле постоянную охрану, — заявил. — Интересует?

— И от кого тебя охранять? — Спросила, посмеиваясь. — От Борьки что ли? Я и так ему подзатыльников навешаю, чтоб к тебе не лез. Олег вот уже от хулиганских дел отошёл, ему не до Малорыжково теперь.

— Кстати, а что семья Олега вам не помогает? Вы же тоже родня.

— За Олега, авось, и начнут помогать, кто их знает. Раньше не допросишься, жадные они все.

— Понятно. Ну так что? Будешь на меня работать?

— А что делать надо? Охранять?

— Охранять, делиться боевым опытом, — пожимаю плечами.

Задумалась Дарья.

— Если медяк в день, — заговорила вслух. — Это шесть в неделю, если один выходной. Двенадцать медяков за две…

Я примерно разобрался в местной валюте, хотя и ума особого не надо. Сто медных копеек — это как один серебряный рубль, который в свою очередь равен одной пятидесятой золотого. То есть надо пятьдесят монет серебра, чтобы обменять на золотой рубль.

— Плачу восемь серебряников в месяц, по два в неделю, — прервал её умственный штурм, который порядком затянулся.

Дарья поперхнулась. Подскочил, побил по спинке. Откашлялась, и уже в процессе закивала живенько. Мол, согласна.

Как успокоилась, присел обратно и руку протянул.

— Договор?

— Ты такой серьёзный стал, — прокомментировала с нескрываемой гордостью и пожала мою тощую лапку. И надо признать, крепенько так.

— Аванс, — отсчитал ей четыре серебряника, и у Дарьи загорелись глаза.

Вскоре развалились мы на стульях сытые и расслабленные. Пытаюсь рассмотреть, что на той стороне берега творится. Примерно в трёх сотнях метров от нас. Помимо того, что часть набережной облагорожена, довольно солидный кусок захвачен самой Академией, чтоб дополнить их прогулочный парк. Или что там у них?

— Там полигон, — подсказала Дарья, заметив мой интерес. — Как раз идут занятия.

А я и вижу, народ в мантиях по кучкам и что — то сверкает то синим, то красным.

Наверное, та раскосая крошка тоже сейчас там.

— В той шайке невеж ты всех знаешь? — Спросил, понимая, что Дарье этот разговор не очень приятен. Но мне не удержаться.

— Новенькую не знаю, — выдала магичка недовольно. Она мои мысли читает⁈

— Это та, которая… — уточняю, и снова сердце разгоняется. Да что ж такое⁇

— Которая молчала в тряпочку, — перебила сварливо.

Она новенькая, значит!

— И почему она с ними водится?

— Скорее всего один из тех оболтусов её временный наставник. Их назначают со старших курсов на первые полгода. И чего это ты так заинтересовался? Влюбился что ли? — Спросила, и у самой глаза изумрудами засияли.

— С первого взгляда, конечно, — язвлю. — Просто понравилась.

— Я не разглядела, может, мымра какая. Хотя у тебя всегда был странный вкус.

— А что они в том домике делали? — Перевожу тему.

— О, — протянула Дарья и откинулась на спинку стула с мечтательным видом. — Это самое сладкое место для магов. Точнее, одно из таких.

— Это каких?

— Там лавка магических артефактов, зачарованных вещей и оберегов. Лучшая в округе. Товары в ней гоже всяких побрякушек, какие подпольно продают в Академии.

— И только магам такое продают? — Спросил, затаив дыхание.

— С чего ты взял? Кто платит, тому и продают, — усмехнулась Дарья и тут же на меня внимательно посмотрела: — хочешь заглянуть?

— Конечно хочу, — отвечаю, мысленно облизываясь.

Может, и мне что — нибудь пригодится. А то физически я могу надавать, но неведомая мне пока магия, честно говоря, напрягает.

Расплатился, оставив два серебряника, и двинули к расписному домику. Дарья, аж вприпрыжку помчала, позабыв о всех обидах. Вероятно, она знала, что сейчас студентов там точно нет.

Лавка с забавным названием «Чудо барахолка». На вывеске ромбик нарисован, где углы — это камни всех типов магии. Не настоящие, краской обозначены, но с гранями нарисовано, очень красиво и довольно правдоподобно.

Вошёл за Дарьей, которая рванула туда первой. И сразу в нос запах ударил растёртых еловых иголок. Тут же и дух под сердцем скукожился совсем, и перестал отзываться на мысли. Похоже, это действие некоего оберега. Но сам я в обморок не упал, и на пол с корчами не кинулся.

Несмотря на то, что снаружи домик кажется маленьким, внутри места на удивление много. Будто внешнее строение — это иллюзия. И магазин не выглядит, как лавка, скорее, как библиотека, где на стеллажах вместо книг всякая всячина, от мелочёвки для быта до крупных предметов интерьера. А по центру за полукруглой столешницей продавец щуплый и очень старенький сидит с очками странными на лбу с пирамидой из всяких линз на одном глазу. Над чем — то возится с пинцетом. У него стамеска, инструмент разный и рабочий бардак из всякой мелочёвки, похожей на мусор. Но очень уж блестящий мусор.

Покупателей, похоже, кроме нас здесь и нет.

— Дарьюшка, — произнёс старичок, не поднимая глаз и не отрываясь от своего занятия. — Давно не видел тебя.

— Доброго здравия, Тимофей Иванович, — поклонилась Дарья качественно, выказывая большое уважение. — Как поживаете?

— Помаленьку, Дарьюшка, помаленьку. А ты зачем пожаловала?

— Да я вот привела друга посмотреть на ваши товары.

— Доброго здравия, Тимофей Иванович, — повторил за Дарьей и также поклонился.

Впервые старичок поднял свои светло — светло голубые глаза и устремил чётко в мои. А затем седые филинские брови вздёрнул в удивлении.

— Барон Суслов, — констатировал продавец, и в груди похолодело.

— Как вы…

— Кольцо родовое прочёл, — ответил спокойно вроде, но всё равно нутром чувствую некую угрозу. — Не по размеру вижу.

— Отцово, — поспешил я ответить.

А то мало ли, очередной маг, который мне как вдарит!

— Могу за три серебряника подогнать на указательный палец без потери свойств, а как вырастишь на мизинец зайдёт, как принято, — предлагает обыденно, и я расслабляю булки.

— Буду благодарен, Тимофей Иванович, — отвечаю, снимаю и подаю.

Смотрит сосредоточенно на него секунд десять, я уже было подумал, что — то не так сделал. Затем принимает морщинистой тонкой рукой. Рассматривает его тиснение.

— Помню, помню, — бурчит себе под нос и мне с улыбкой уже официально: — Это не займёт много времени, ваше благородие. Желаете посмотреть мой товар?

Киваю, как завороженный.

— Пойдём скорее, — шепчет Дарья и тянет за собой. — Он не любит, когда смотрят за его работой.

Прошли за первый стеллаж, за второй, третий. В общем, углубились сразу от греха подальше. Местами лавка напоминает настоящую барахолку или магазин старинных вещей. Вот только над всем какая — то дымка нависла. Сперва подумал радужная, а нет, просто перемешалась, ибо над кувшином голубая, нам фонариком красная, над чем — то ещё зелёная.

Есть ряды, где только голубая или только красная. Как раз последнее, как коридор в аварийном свете выглядит. Забавно, учитывая средневековье, пусть даже переплетённое с магией.

Дарья видит, что я растерян.

— Ты чего — то определённого хотел? — Спрашивает деловито.

Ясное дело! Защититься от той грымзы и её испепеления. А то ощущение такое, что любой маг может мне поддать. Особенно после встречи с теми наглыми учениками, которые, похоже, вообще ничего не боятся. Стадо непуганых идиотов.

От ощущения уязвимости мужиком себя перестаю чувствовать.

— А что тут есть интересное? — Не стал раскрывать карты.

— Да всё, — отвечает Дарья с горящими глазами и берёт с полки кувшинчик, где их целая куча. — Так, так, так.

Осматривается и находит на противоположном стеллаже жёлтые круглые губки, каких там секция разной величины.

— Смотри, — льёт из кувшина на губку. И я готов поклясться, что воды там не было!

А она льётся и льётся. А губка всё впитывает и впитывает. Должна уже переполниться, а вода начать капать между пальцев у Дарьи. А нет.

— Это как так? — Недоумеваю.

Дарья прекращает процесс. И отвечает деловито:

— Магия сапфира, — показывает на кувшин, ставя обратно, и на губку. — Магия изумруда.

— Исчерпывающе, — съязвил, ничего не поняв толком.

— Зачарованный кувшин с бесконечной водицей. Точнее от резерва зависит. И зачарованная пенька, которая выпивает всю воду. Здесь резерв не нужен, она его от воды и берёт.

— А если ведро вылить, она тоже всё выпьет?

— Не сразу, зависит от величины самой пеньки, — указывает на секцию, где есть шарики величиной с теннисный мяч и с баскетбольный парочка.

— А если в большую лужу с водой такую кинуть?

— Выпьет, — пожимает плечиками Дарья.

Вот губки как раз мне и нужны! Чтоб из подвала особняка воду выкачать и посмотреть, куда проход ведёт.

— Теперь сюда смотри, — ведёт дальше магичка, не давая мне передышки.

Зажигалку мне показывает в виде мелкого жезла, от которой сама Дарья в неописуемом восторге. Просто стучишь по поверхности, и пламя на кончике загорается в виде свечи. Она жезлом машет, а тот не гаснет, пока девушка резко не задувает.

— А вот здесь, вот здесь, — тянет дальше, перебегая до конца полки.

А там вещички всякие. Котомка, которая вмещает больше, чем на вид кажется. Значительно больше! И подобной тары целый стеллаж. Туфельки, в которых ноги не устают, но жрётся резерв на ура. Пояса стройнящие, плащи, которые в воде не тонут и можно на нём реку переплыть. Удочки без наживки ловящие рыбу, сети, которые никогда не путаются, верёвки, которые ножом не режутся, только магическим, морозящий сосуд, вероятно, чтоб медовуху со льдом пить, не бьющаяся стеклянна посуда, светильники магические, шкатулки с двойным дном…

Устал за полчаса слушать и разглядывать всякий хлам.

— А плащ — невидимка есть? — Спросил с иронией, придерживая Дарью.

— Да был как — то, но князь запрещает такое продавать, — ответила магичка деловито.

— Может и скатерть — самобранка найдётся?

— А это что? — Опешила.

— А метла, чтоб летать?

— Ярослав, ты верно, сказок начитался, откуда такое чудо может быть? — Засмеялась.

— А это вам не чудо? — Развожу руками. — Кстати, сколько пенька будет стоить? Мне такое пригодится. А то сыро в поместье стало.

— Серебряник малые, — раздалось над головой от старца, будто ветром принесло. — Три серебряника большие, десять — самые крупные.

Я аж голову в тело вжал. Он подслушивает⁈

Дарья ухмыляется.

— А зажигалка?

— Тридцать серебряников.

Приспособился, стал спрашивать, если что заинтересовало. Замок амбарный, который пищит если его ломать начать, как раз мне нужен. Часы магические наподобие маятниковых приглянулись, но я поперхнулся от цены в пять золотых.

В отдельный зал сам вышел. И глаза мои загорелись уже по — настоящему.

Потому что я дошёл до секции вооружения.

— Тульское зачарованное! — Ахнула Дарья, как делают девушки при оргазме, и вперёд меня к экспонатам понеслась.

К лукам своим, себе под нос бормоча:

— Мои милые, мои драгоценные, вот накоплю…

А я сразу к центральной витрине, где, будто в янтарь закатанный, зеркально — блестящий меч красуется, стоящий на лезвии вертикально. Лезвие чуть больше метра длиной, гарда широкая, ручка, перебинтована кожей коричневой, задняя её часть с большим камнем встроенным. Поначалу посчитал, что синим, но он стал ещё и зелёным отблёскивать, стоило под другим углом глянуть.

— Какой красивый, — комментирую восторженно.

Ну прямо «меч — Кладенец»!

— Это зачарованный меч для паладинов, — говорит Дарья. — Сколько себя помню, всё здесь он, ждёт своего хозяина. В нём и изумруда, и сапфира магия. Сила двукратная, скорость полуторная, морозящий эффект. «Морозко» зовётся. Мечта любого витязя.

— Замораживает при ударе? — Уточняю.

— Ого, разбираешься? Может заморозит, может только охладит. Всё зависит от защиты оппонента. И твоего резерва.

— И сколько такой стоит?

— Двести золотых, — отвечает Тимофей Иванович с иронией в голосе.

В ответ я пылью поперхнулся и прокашлялся. Спесь сразу и пропала. Вот почему его до сих пор никто не купил. У меня в принципе наберётся столько. Но это всё наследство и выйдет!

— А вы самородками принимаете? — Вырвалось из меня.

— Ими даже охотнее, — ответил продавец.

Блин. Хочется его купить! И начать размахивать! Но! Сколько у меня останется денег после того, как я долг по налогам перед князем погашу⁇ Может, ничерта и не останется. Хотя есть надежда, что получится Старосту на бабки поставить за то, что он дань собирает с моих земель. Есть надежда, что то на то и выйдет.

Тогда я сюда вернусь и… ага. Размечтался. Не умею я фехтовать — это раз. А во — вторых резерв нужен магический. А у меня он слабый. Два раза ударю и сам завалюсь опустевший.

— Дарья? — Подзываю и на ухо шепчу: — есть способ резерв увеличить магический какими — нибудь побрякушками?

— Резерв? Конечно, есть! — Кричит дурочка громко и бежит в другую сторону магазина. В секцию, где столы стоят, усыпанные ювелиркой. Причём не под стеклом большинство. А так. Трогай, что хочешь.

В основном всё из серебра и золота, но есть и подороже из вулканического металла. Принцип становится быстро понятен: какой камень в основе — такая и магия. Если сапфир и ему подобные — это защита или усиление магии воды. Если рубин — огня. И так далее.

Есть комбинированные варианты.

Но всё так дорого, что мне никакого золота не хватит!

Если поначалу решил, что мне защиту от испепеления нужно какую — нибудь, чтоб от грымзы не дрожать так, то понял в последствии, что резерв магический в первую очередь нужно увеличивать. А уж потом защищаться. А то и защищающий предмет не будет так эффективен, выпив из меня всё за пару вражеских ударов.

Дарья в шоке от моих вопросов. Для неё я слишком хорошо во всём шарю. Для меня же это логичные, элементарные вещи.

Я даже быстро сообразил, чем артефакт от зачарованной вещи отличается. Первый силу магическую не от человека берёт, а изнутри, потому что сконструирован из металлов и камней по неким мудрым формулам. Артефакты дороже и зачарованных вещей, и уже тем более оберегов. Артефакты — это редкие штуки, которые стоят целого состояния.

И то, что Дарья обмолвилась вначале, что здесь продаются и артефакты, не значит, что здесь всё ими усыпано. Ни одного мне подружка так и не показала. А может, её предостерегли от этого.

Тем не менее, от магички, как от источника знаний, не отстаю теперь. Увлёкся с расспросами, позабыв о внимании Тимофея Ивановича. Ну а что с ним сделаешь?

Помню, как Дарья меня предостерегала о лишних словах в деревне, мол, в яму посадят, что я Российскую империю Русью назвал. А тут она, чересчур комфортно себя чувствует. Вероятно, хозяин лавки с ней в очень хороших отношениях.

Погуляли по рядам, и вернулся я к столу продавца в несколько расстроенных чувствах. Потому что хочется много чего купить, а в итоге смог приобрести не так много.

Две большие губки за двадцать серебряников, зажигалку за пятнадцать.

Браслет из серебра с камушком лунным, который резерв увеличивает на три единицы, при том, что у меня своя одна, судя по утверждениям Дарьи. Цена его целых две золотые монеты! Вот что значит, иметь свой большой резерв! Экономия огромная. Но мне деваться некуда.

Кулон на серебряной цепи с рубином, который от огня защищает, погашая пятнадцать процентов его силы. Это против грымзы мера. Как объяснила магичка, с таким могу руку над костром держать секунд десять, потом только жечь начнёт. Пять золотых запросил старый спекулянт.

Ну и сумка приглянулась с огромной вместительностью, не смог удержаться. Даже трёх золотых не пожалел, выгребая из кошеля уже почти все взятые с собой монеты.

Зато какое счастье, от узелка со шмотьём избавиться, переложив всё туда.

Старик с радостью принял оплату.

— Носите на здоровье, ваше благородие, — произнёс с полуулыбочкой и подал ещё перстень на красной тряпочке. — Теперь и вулканический металл заработает, как надо, повышая ваш магический резерв.

— Спасибо вам, Тимофей Иванович, — поклонился и даже засиял.

Ух, ещё резерв⁈

— Какой вежливый, — прокомментировал продавец. — А тебе Дарьюшка чего?

Подружка купила какую — то руну в виде камушка и верёвки на свой лук за один серебряник. И тут же её нацепила на край древка.

Попрощались, вышли. Спохватился, вспомнив про духа. Неужели убил его тот оберег⁈ Но обошлось. Снаружи запищал радостно. И даже прокомментировал мои приобретения, похвалив.

От родового перстня ещё три единицы к резерву прибавилось. Итого, я прокачался до семи единиц. И сам почуял уже на улице, как некие силы понемногу наполняют мою расширившуюся пустоту в груди. Чистейшая магическая энергия, которую я теперь ощущаю совершенно иначе. Это как особая заряженность перед боем.

Сложно побороть желание всё крушить. Вот только чем? Корнями?

Ха! Да меня тут же разорвут адепты, разгуливающие по округе.

Тульский меч «Морозко» хочу!

Хотя с моими навыками любой витязь у меня его отберёт, как у хилого школьника наглый старшеклассник. Вот только в моём случае мамки, которой пожаловаться можно, у меня нет.

Есть только князь. Да староста, к которому я теперь путь держу.

Посмотреть хочется на его рожу.

Глава 9
Визит к Старосте и новые проблемы

Обратный путь вышел ещё быстрее. Особенно за разговорами. Засыпал Дарью о магических вещах уже конкретными вопросами. Она аж запинаться стала, будто я её экзаменую.

Призналась, что у неё лук магический, зачарованный магией изумруда, со скоростью взведения тройной. Вот почему так быстро доставала. А с новой руной ещё и сила удара стрелы возросла на треть. Когда сболтнула, что у неё свой резерв на девяносто единиц, я понял, что тот ещё лох со своими побрякушками.

Расспросил про императора. А Дарья не в зуб ногой, только и знает, что в Великой Москве он сидит. Сама дальше города Сосково не была. Даже до Орла не доезжала. Как они тут вообще живут⁈ Скукота же.

По дороге мимо три раза всадники пронеслись. А следом и мысль, что мне бы верхом научиться. А то не солидно барину так. Или карету себе замутить.

До деревни дошли, время уже к вечеру. Меня вообще никто не узнаёт. Глаза вылупили, рты раскрыли, кланяются. Дарья чуть позади идёт, посмеивается.

На участке у старосты праздник. Судя по привязанным к забору пяти солидным лошадям, у них там тульские гости. Со двора доносится гам, сквозь который периодически прорывается звонкий девичий смех. Голоса мужчин слышны, которые о своих боевых приключениях колоритно и с юмором рассказывают.

Калитка нараспашку, чем и пользуюсь. На крыльце дедок Семён сидит и дымит из трубки, задумчиво глядя на облака. Поэтому не сразу меня замечает.

А когда видит, тут же вскакивает и кланяется с перепуга.

— Илларион где? — Спрашиваю вызывающим тоном, не здороваясь.

— Там это, свататься приехали. Я сейчас доложу, — дёрнулся в сторону заднего двора и споткнулся.

— Подожди, — придерживаю его, вспомнив про талон на покос. — Учётом в деревне не ты случаем занимаешься?

— Ну я, — ответил и сглотнул. Так, здесь я в точку попал.

В принципе мне и староста пока не нужен.

— Я граф Орлов, ревизор, то есть проверяющий по казённым делам из Москвы. По поручению его императорского величества, — выпалил заранее заготовленное.

— Батюшки, — отшатнулся Семён.

Дарья усмехнулась и подала голос.

— Да это наш Яр…

— А ну цыц! — Рявкнул на неё. — Дура что ли? На каторгу захотела?

— Ты чего? — Захлопала глазами магичка.

— Идите, барышня, постойте — ка на входе, экипажа моего дождитесь. Давайте, давайте, — подпихнул её и подмигнул.

— А, — растянула улыбку, как дурочка.

Повернулся к ошарашенному Семёну. И давай дальше по накатанной давить.

— Мой экипаж с дружиной застряли по дороге, я решил не тянуть до ночи и поспешил сюда, — говорю ему важно. — У нашего славного императора имеются вопросы по налогам с деревни. Отрывать твоего начальника не будем пока. Давай — ка книги учёта посмотрим, расскажешь, что да как.

— Но как же, без Иллариона…

— С ним ты сразу в темницу и сядешь. Он же на тебя всё и спихнёт. А так можем без него всё решить. Я же понимаю, кто здесь ворует. Явно не ты.

— Не я, не я, барин! Богом клянусь, не я.

Чуть на колени не упал, трубку выронив.

— Веди в кабинет, или где все записи хранятся. Да поживее, когда дружинники подъедут, будет уже поздно что — то доказывать. Император в бешенстве. Вижу мужик ты хороший, жаль будет, если пропадёшь.

— Скорее за мной! — Повёл в дом живенько.

Дарья за нами было пошла, рукой нервно махнул, чтоб не лезла.

Так, пока сработало. Главное уверенно врать и выглядеть понадменнее.

Внутри девицы с деревни хлопочут, блюда варганят. На меня глазками стреляют да шарахаются. Через кухню прошли в подвал. На пути Семён фонарь снял дрожащей рукой, чуть не выронил. По ступенькам пошёл, чуть не покатился.

Мдя, мужик пересрал знатно. С другой стороны, по — другому никак. Илларион может и более ушлый, так просто не поддался бы. Лучше по слабому звену бить.

В подвале закуток с дверью на амбарном замке. Семён завозился, а потом с шеи ключ нервно сдёрнул, верёвку разорвав.

— У, окаянная, — запричитал. — Знал я, что этим кончится. Знал, барин.

— Тише, тише, — говорю ему в спину. — Ты главное дай показания раньше него. И записями подкрепи, тогда ничего тебе не будет, слово графа Орлова.

Вошли! Внутри бардак, но стул со столом по центру хотя бы не поломаны.

Пока Семён фонарь вешал, я второй нашёл, и огниво магическое испытал успешно. Чем ещё больше нагнал страха на мужика.

Уселся за его стол, как король. И стал наблюдать, как он в ящиках возится.

Стопку амбарных книг достал. А это свитки сшитые вместе. Записей тьма, нихрена не разобрать.

— Сейчас, сейчас, — зашептал Семён воровато. — Я всё покажу. Всё покажу, барин. Этот змей давно меня со свету сжить хочет. Он сразу мне пригрозил. Я ж невольный участник, я ж…

— Тише, тише, верю. Давай по существу.

— Вот гляди барин, оброк с домов…

Стал разбираться, въехал быстро. Отец Ярослава налог назначил один, а староста стал стричь в два раза больше. С сорока двух домов по десять — сорок медяков в месяц или эквивалентно товарам, в зависимости от участка. Итого общая сумма сбора в месяц со всей деревни — сто двадцать шесть серебряников. Передаёт староста князю тридцать пять монет. И это даже меньше половины. Остальное в карман.

И получается, что князь к землям барона претензий не имеет, все налоги платятся, потому что эту функцию взял на себя староста. Вот только один нюанс есть!

— У барона сын остался, — стал выкладывать Семён, когда с дебитом и кредитом разобрались. — Сопляк с головой не дружит, шестнадцать ему сейчас. Илларион сразу смекнул, что делать. Когда баронёнку восемнадцать стукнет, а это через полтора года, тот заставит его земли отписать, потому что по закону раньше пацан не может ничего решать.

— Ах он хитрец.

— Вот, вот! Он бабку его Нюру запугал уже давно, что налог большой на поместье том, чтоб не заикалась вообще. Но всё платится князю, всё, всё.

— Тридцать пять серебряников в месяц, я понял. Так, а ты не знаешь, кто оберег страха в особняке барона повесил?

Семён посмотрел на меня глазами по пять копеек. Нервно затряс головой.

— Ладно, там сами разберёмся. Юному барону всё вернём. У него родня влиятельная в Москве, они и пожаловались императору. Лично знают его величество.

— И что теперь будет, барин? — Завыл мужик.

— За твои показания и содействие помилуют, — лью в уши уверенно. — Но надо ещё провести дополнительную проверку, поэтому книги учёта я изымаю.

Как раз сумка у меня магическая всё это спокойно вмещает.

Дед смотрит с ужасом, как вещи в никуда пропадают. Судя по реакции, деревенские не шарят в магии вообще. А зачарованные вещи им только снятся.

— О нашем разговоре никому, понял?

— Богом клянусь! — Взвизгнул аж Семён.

— Благодарю за службу империи, — выпалил я и вышел услышав, как тот бессильно рухнул на стул.

Надо бы с него письменные показания взять. Да передумал я, посчитав, что провожусь с перепуганным человеком очень долго, пока добьюсь результата. По книгам всё и так понятно.

Прошёл через кухню и на улицу, где Дарья стоит и уже с тульским солдатом мило беседует. На него без слёз не взглянешь, а она такая красавица в принципе, но щёки уже розовые от смущения. Носочком ещё чертит по земле, как дитё малое.

— Дарья, — окликаю. — Проголодалась?

— С такими запахами — то конечно, — усмехнулась магичка.

— Пошли поздороваемся да поедим.

— Это как же без приглашения? — Ахнула.

— Это моя земля, а он мне столько должен, что теперь и не расплатится, — ответил я и двинул на задний двор уверенно.

А там под кронами яблонь на лужайке пир на весь мир. Балалайка уже играет. Пляски идут вовсю. Стол длинный буквой «Г» ломится, человек сорок собралось. Приметил даже подружек красавицы Марьяны, а вот её самой нет.

Во главе стола расселись дочь старосты, толстушка с бровями Брежнева и витязь в броне металлической. Крупный лысый, лет сорок ему на вид. А взгляд такой тупой, что на смех пробирает.

— Кто Илларион? — Спрашиваю Дарью, идущую за мной совершенно неуверенно.

Показывает. А тот на меня взгляд уже бросил из — за стола. Около витязя сидит темноволосый мужчина лет пятидесяти, харя злодейская, хитрая. По сторонам ещё женщины крупные восседают, такие же выражения на лицах. И двое мальчишек лет тринадцати и пятнадцати на вид, похожих на старосту. Вероятно, сыновья. У витязя скопились.

Остальные приезжие — просто солдаты, судя по всему, в сторонке покуривают, глядят на пляски девиц.

— Гуляем⁈ — Спрашиваю громко и вызывающе. — А чего без меня⁈

— А ты кто таков, барин? — Спрашивает Илларион нагло, и я понимаю, что с Семёном провернул всё верно. Этого так просто развести бы не вышло.

— Догадаешься или подсказать? — Усаживаюсь напротив на чьё — то место. — Ну — ка, что у нас тут?

Щёлкаю пальцами.

— Вижу, стол у вас ломится. На чьи гуляем, люд простой? — Подкалываю. — Не на мои ли рубли шикуем? А?

Дал по столу кулаком, опрокидывая кувшин. Балалайка играть перестала. Все на меня уставились.

— Что Илларион? Не узнал? — Продолжаю наезд.

Оторопели все, даже витязь в шоке со своей невестой.

— На Ярика похож, — прошептала его дочка.

— И верно, — подтвердила женщина рядом.

— Это ж Ярик наш, дурачок, — начали обсуждать с лужайки. — А кафтан откуда такой дорогой. Небось, украл…

— Ты что себе позволяешь, дурачок⁈ — Рявкнул на меня староста. — А ну пшёл отсюда, пёс!

Не реагирую. Взял кусок курицы демонстративно, надкусил отбросил.

— Это моя земля, так что варежку закрой, — ответил ему с набитым ртом.

— Ты кому дерзишь, щегол? — Прогремел витязь и поднялся, оказавшись метра под два ростом.

Усмехнулся я на это, замотав головой.

— А ну притормози коней, витязь, глаз лишний? — Обозначилась Дарья, натягивая тетиву.

Вот молодец подружка. Функции свои выполняет.

— А ты что за чудо? — Опешил витязь.

И солдаты его стали стягиваться на драку.

— Это Дарьюшка наша, — обозначился какой — то вроде как адекватный мужик. — Её не тронь, своя она. Да и этот.

— Что этот? — Огрызнулся витязь, но его невеста за руку придержала, спохватившись.

— Да он с головой не дружит, не гневайся, Негостав, — прочирикала милым тоном толстушка.

— Это твой батька с головой не дружит, — заявил я, поднимаясь. — Илларион? А, Илларион? Налоги с моей земли стрижёшь уже пятнадцать лет. Или я не прав? Не моя земля? Не барон я? Перстень родовой чей это?

Демонстрирую.

— Перстень⁈ — Ахнул староста.

— Барона Суслова. А я его сын, — комментирую.

— Всё так, — подтвердил мужичок из состава гостей.

— Так — то да, — раздалось и от Дарьи. — Он же баронский сын, вся деревня знает.

— Баронский, — согласились и девки, которые только что плясали.

— И уже не дурачок, — подытоживаю я. — Значит так, книги учёта изъяты и направлены в императорскую канцелярию.

За столом ахнули. Илларион в лице переменился тут же.

— По предварительной проверке следственной группой выяснено, — продолжаю громко и официозно. — Что крестьянин без титула Илларион Суздалев, пользуясь вверенной ему властью барона и! Воспользовавшись беспомощностью молодого барона, собирал незаконно удвоенный налог с местных крестьян и передавал лишь часть орловскому князю. Посему заключение таково. Долг передо мной, как хозяином здешних земель, бароном Сусловым с учётом уплаченного оброка его сиятельству за пятнадцать лет недоимки составляет на сегодня шестнадцать тысяч триста восемьдесят серебряников. Или триста двадцать семь золотых монет.

Народ ахнул. Одна тётка, что за столом, осела и в обморок рухнула, её даже никто не удержал.

Илларион побелел весь, за сердце схватился и нахмурился, глядя уже вниз.

Витязь на него посмотрел. На меня, снова на него. И выпалил:

— Свадьба отменяется! Бесчестная семья! Барон, моё почтение и мои извинения. Уходим!

Собрал живенько своих солдат под рыдания дочки и двинул прочь.

А я окинул взглядом стол, весь ошарашенный люд с видом наставническим. И Иллариону сказал строго:

— Завтра с рассвета ты в поместье явишься. Будем решать сами, что с тобой делать. Если не придёшь, донесение уйдёт в Москву в имперскую канцелярию. Ты понял меня?

Закивал нервно, на меня не глядя.

— Как же, барин, — взвыла старушка, похоже, его мать. — В поместье призраки, на смерть засылаешь ведь.

— Нет там никого, я разобрался, — ответил снисходительно и объявил уже громко: — так, всё! Чтоб больше я не слышал в свой адрес оскорблений. И всем передайте, кто рот откроет на меня, налог удвою. Не нравится? Валите отсюда, с моей земли. Если же уважение буду видеть, оброк уменьшу, как при отце было. Поняли меня, люди⁈

— Да, барин.

— Да, ваше благородие…

— Так, ты, — высмотрел я девку из прислуги. — Собери нам еды со стола, а то я с дороги. В Москву мотался.

Три минуты, вручил корзинку ошарашенной Дарье и вместе с ней отправился в поместье.

— Не узнаю тебя, — бурчит магичка с явной критикой. — Зачем было так жестоко, помолвка ведь.

— А не жестоко, что я с бабкой в покосившейся избе пятнадцать лет жил, ни копейки не имея. Три курицы, дохлая корова. А этот… ты вообще слушала?

— Да так, сложно ты говорил, не всё понятно, — призналась.

Отмахнулся, смысла повторяться нет.

— Мне дружина нужна, есть у тебя проверенные наёмники? — Спрашиваю.

— А меня мало? — Укорила.

— И днём, и ночью охранять меня будешь? — Посмеиваюсь.

— Это надо в Сосково ехать. Здесь всё под князем. Правда есть несколько бездельников в деревне, которые за копейку удавят родную мать. Крепкие опытные охотники.

— Хорошо, дуй за ними.

— Не поняла? Прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас. Скажи есть работа на сутки, по два серебряника на рыло. И сама возвращайся к поместью.

— Я думала, ты шутишь на счёт поместья.

— Нет, теперь я там живу, — признался.

— К чему такая спешка, Ярослав? — Спросила Дарья уже на перекрёстке, где собрались разминуться.

— Сегодня ночью меня попытаются убить, — выдал предположение.

— Ты чего⁈ Ерунду говоришь такую. Пятнадцать лет не пытались, и вот сегодня попытаются.

— Я бы на месте Иллариона постарался решить проблему именно так, — прошептал ей, озираясь и замечая, что люд на нас подозрительно смотрит. — Поэтому пусть оружие прихватят какое есть.

— Ладно, сделаю, как скажешь, — проворчала. — Рубли ж твои. Как и барские прихоти.

Разошлись, условившись позже встретиться на развилке. Я за бабушкой Нюрой поспешил к старой избе. Её нельзя оставлять там, иначе будет слишком уязвима для злодеев.

Впервые меня не было весь день. И этим живо воспользовались. Ещё на подходе понял, что — то не так. И поспешил в распахнутую настежь дверь. Внутри погром! Стол, стулья, всё перевёрнуто и переломано. Даже печку разломали, сволочи.

— Чую злой след! — Слышу от духа. — Уходи скорее!

— Никогда бы не подумал, что часть духа леса будет таким трусливым, — ответил зло и стал бабушку звать.

Заглянул в свой закуток, а там не только тумбу в щепки разбили, ещё и стены соскоблили. От следов когтей стало жутко.

— Оборотни? — Спросил негромко и, получив, положительный ответ уточнил. — Ещё ж только солнце садится? Как они днём?

— Это уже необратимые, самые злые.

Страшно стало за Нюру. Выскочил во двор. А там… корову разорвали в клочья, сарай снесли. К соседскому забору бросился, чтоб свидетелей позвать. А в соседнем доме, будто все вымерли. В окнах свет не горит.

Отдышался, собрался с мыслями. Осмотрел двор повнимательнее, дотронулся до туши: ещё тёплая! Значит, были недавно. Кровавые следы ведут вниз к реке.

Стоило бы Дарью подождать, да за Нюру страшно. Медлить нельзя.

Огород прошёл, дальше через пролом в заборчике. Эти твари даже здесь всё перекопали. И что же они искали так тщательно?

На середине поляны с покошенной травой видимый след обрывается, и дальше ведёт уже дух, не переставая пилить меня, чтоб я развернулся. К счастью, моим телом он не управляет, хотя очень хочет, я уверен.

Следы собачьих лап — не очень большого размера, это обнадёживает. Но настораживает другое. Мой симбионт утверждает, что Нюра с ними пошла сама. Её не тащили.

Под горочку двигаюсь быстро, по сторонам небольшие берёзовые рощицы начинаются. А внизу уже видны заросли у реки, которые идут на всём её видимом протяжении. Солнце ещё не село, но окрасило небо в красный и напомнило тем, что вечер и тьма неминуемо близко. К счастью у меня есть зажигался.

У реки след повёл против течения, в сторону от моста и всё дальше от местной цивилизации. Судя по тому, что тропы не видно, сюда местные не суются. Всё какое — то дикое. Метров через сто чуть выше берега реки началась канава с разломом, которая вскоре переросла в овраг с обрывом. Земля буквально вылезла из ровной и красиво заросшей зелёной почвы серо — бежевым пластом.

Двинулся под ним, темень от зарослей надвинулась. Корни толстые уродливо потянулись на пути, под них след ведёт. Подошёл, наклонился. Метр в высоту, не больше. И тут уже по земле сырой множественные следы лап видно, уходящие в черноту. Где, похоже, проход в пещеру.

Твою мать, да там целая стая.

Но я не отступлю.

— Справимся? — Спрашиваю симбионта. — У нас же резерв в семь раз возрос. Должны же мы этих шавок, как овец перещёлкать?

— Резерв — это хорошее подспорье, но там пещера, где дёрна нет, — констатирует дух. — А значит и мелких корней не найти.

— Из ноги же у меня что — то там убийственное вылезает?

Почему только сейчас я стал задумываться о том, какими средствами поражения обладаю с этой спорой…

— Это всего лишь нить, которая управляет корнями, — заявляет союзник.

Знал бы, хоть вилы бы взял! На худой конец дубину.

— И что делать? И не говори мне, что без дёрна ты бесполезен? Может, кустиком притворимся и зайдём?

— Бесстрашный же ты, Ярослав. Есть другая идея.

Глава 10
Кто здесь Альфа⁈

К кустам подошёл вплотную по просьбе духа. Мол, чем дальше от цели, тем больше магических сил тратится. А нам надо экономить.

Не успел глазом моргнуть, почва затрещала, а кусты зашевелились, что чуть сердце не обвалилось со страха. Ведь оборотни могут затаиться где угодно!

— Не бойся Ярослав, здесь есть, чем поживиться.

Ага. За две минуты вытянул целую охапку корней и к туфлям моим присосал по букету щедрому. Вид со стороны, наверное, ужасный. И это при том, что от земли очищены. Два шага сделал, шаркая вениками, тянущимися из пяток.

— Нет, такая порнография нам не нужна, — заключаю.

— Я оживлю их, когда нужно будет бить.

— Оборотни от смеха скорее передохнут. Уплотнить корни можешь?

— Постой — ка, могу, — выдал дух с неожиданным восторгом.

Он что? Тоже своих возможностей не знает⁈

— Но тогда не будет нужной эластичности, — добавляет союзник.

— А мы скомбинируем, — отвечаю, потирая ладоши.

Снимаю сумку, скидываю дорогой кафтан, чтоб не испачкать. Всё это кустиком без корней мертвеющим заваливаю. И начинаю вместе с духом экспериментировать с деревянной бронёй и средствами поражения. Щитки на ноги из дерева вполне годные выходят, с наколенниками пришлось возиться, в итоге на чашечку нарастил сплетённых и сжатых корней. Дальше уже по согласованной технологии нарастили щит на грудь. Следом на предплечья. Если вначале тяжело довести до духа желаемое, то к концу он уже понимает без слов.

На руки сперва по три штыря сделали, как у «росомахи», вышло слишком жёстко даже против псин. Подумал, что кровавую бойню тоже затевать не стоит. Округлили да уплотнили над костяшками корни — по старинке попробуем всем зубы выбить.

Пока усиливался, треть резерва сожрало.

И тяжелее идти стало. По комфорту я не больше килограмма корней могу таскать постоянно. Так прикинул навскидку. И понимаю, что нужно тренироваться, чтобы больше защиты с собой было на постоянной основе. А сейчас, получается, на марш бросок похоже. Временные трудности и напряг. Поднатужиться на бой, а потом избавиться от довеска.

Упал на коленки и пополз по следу в пещеру. Ощущение такое, будто я хоккейный вратарь. Шлема для полной картины не хватает.

— Сделать? — Отозвался дух бодренько.

— Не! Не!

Когда мрак накрыл, и пришлось идти наощупь, зажёг заранее заготовленный жезл. Очень полезная вещь, кстати. Под разломом в почве с породами, в дыру прошёл, завешенную тонкими корнями, как занавесом. Оказавшись в пещере, сумел встать в полный рост и двинуться уже, как человек. Прислушался, принюхался. Водица капает и журчит, псиной воняет. Двинулся дальше, держа ухо востро.

По стенам пошли острые тонкие слои пород, сверху корни с паутиной гладят мою модную стрижку, а туфли хлюпают по глине, где периодически видны и блестящие спины булыжников, на которые я периодически встаю, дабы миновать грязь. Но вскоре, смирившись с тем, что испачкаюсь, иду уже более уверенно по тоннелю.

До первой развилки.

Все следы смывает грунтовыми водами, что идут навстречу ручьём.

Вскоре пришёл к выводу, что надо идти в правый тоннель, и не прогадал. Жёлтый свет стал постепенно заполонять пространство и отблёскивать на торчащих гладких камнях по стенам.

А за ним стали доноситься и голоса! Замер, перестал дышать и навострил уши.

— Почему я должен тебе верить? — Слышу мерзкий рычащий голос, будто у хозяина его ком у горла встал.

— Сущности донесли, что Молох потерял свой ключ, — шепчет кто — то.

— И какое совпадение, дурачок принёс зелёное яйцо Олегу, — раздаётся голос Бориса!

— Он не брал, я бы почувствовала, — слышу смиренный лепет Нюры.

Живая, уже хорошо!

— Надо наведаться в дом, — слышу сиплый звериный ещё более мерзкий голос. — Страх больше не властвует там.

— Ты уверена⁈ — Гремит рычащий.

— Истина, лорд! Но когда об этом узнает Могута, мы навсегда потеряем надежду и не сможем попасть в Мёртвый город.

— Ключ в доме, я уверен, — распознаю голос рыжего Николая из той же банды хулиганов.

Они искали в избе некий ключ⁈ И привязали это к тому пауку? А что я стащил? Яйцо? Но речь ведь не о нём. Неужели та брошь⁈ Моя родовая брошь из родного мира? Они ведь её называют ключом.

— Всем тихо! — Прогремел рычащий и добавил елейным тоном. — Здесь чужак.

— Окружён, мой лорд! — Раздаётся за спиной торжествующее с причмокиванием, и сердце моё падает!

Оборачиваюсь, псина на двух ногах стоит и скалится в трёх метрах позади. Как подкралась, ума не приложу. Полутораметровая, худощавая. И, твою мать, человеческим голосом разговаривающая.

Спешу от неё и вскоре выскакиваю на открытое пространство.

Округлая пещера размером с добротный ангар, высокий круглый свод. Пол здесь твёрдый, из застывшей расплавленной породы, скорее всего, некогда лавы. Из щелей в сплошной каменной стене вода сочится и по нескольким лункам бежит. По центру алтарь, выложенный из отполированных человеческих черепов, а в центре его сталактит тонкий, на кончике порода жёлтая на лунный камень похожая, горит, излучая щедрый свет. Которого хватает, чтобы разглядеть всё сборище.

На небольшой возвышенности на троне, сложенном из костей, крупный вервульф восседает в лохмотьях с металлической короной на башке. По сторонам сидят его псы приспешники, двое с одной стороны и четверо с другой. Размерами с обычных людей, ничего впечатляющего, разве что глаза жёлтые и вытянутые морды с клыками настораживают. Нюра перед троном стоит, уже обернулась. Обычная, щуплая старушка.

Банда хулиганов неподалёку от трона на всяком барахле примостилась. Трое взрослых ребят и двое мелких, все знакомые лица, которые устремились на меня.

— Ярослав! Внучок! — Закричала бабуля, и поспешила было к алтарю зачем — то, но Борис подскочил и придержал её за руку.

— На ловца и зверь бежит, — выдал вервульф с трона, раскрывая пасть и облизываясь.

— Вы не можете его тронуть! Это же Ярослав! — Закричала Нюра.

— Мы нет, а эти смогут, — кивнул главный на шайку деревенскую.

Ребята на меня пошли. Обернулся быстро, оборотень, который меня спалил, так и остался выход охранять.

— Димочка, останови их! — Взвыла бабуля.

— Не зови меня так, жалкая! — Гавкнул на неё вервульф. — Ярославу давно уже пора стать нашим.

— И волочить жалкую жизнь у камня? — Продолжила спорить Нюра.

— В Мёртвом городе есть другой камень! — Прогремел главный, аж стены задрожали, и с потолка посыпалось. А все приспешники по флангам хвосты поджали.

— Так! — Вмешался я. — Давайте проясним!

Такого от меня явно никто не ожидал. Вся свора опешила.

— Вам нужен ключ от чего? — Продолжаю.

— Не говорите ему, — рыкнул вервульф. — Довериться сможем только обращённому. Бориска!

— Будет исполнено мой лорд! — Отчеканил боров.

— Нет! — Завизжала бабушка, и её грубо отбросили на пол.

Вместо того чтоб сразу пойти на меня, деревенская шайка двинула к алтарю. Манёвра я не понял сразу, но насторожился.

Коснувшись сияющего жёлтым камня, один за другим ребята стали падать, стонать, корчиться и превращаться в волков — мутантов.

— Ну замечательно, — прокомментировал я, готовясь к бою против пятерых псов.

Тихие рыдания бабули никак не могли приободрить. Но хотя бы разозлить меня так конкретно.

Борис, как самый крупный среди шайки, вырос до вервульфа почти под два метра! Остальные не так впечатлили. Вид троих мелких так вообще на смех пробрал. Истерический.

Не дав опомниться, бросились на меня, как стая волков!

Не думал, что так резво прыгнет первый. Худощавый, рыжий, он в образе мутанта тоже с тонкими длинными лапами и рыжей шерстью. Со встречным ударом я чуток не успел, и Коля своей удлинённой челюстью вцепился на лету в запястье. Зубы впились в деревянную броню, которая затрещала.

Упав болезненно на спину, я не растерялся, а влепил свободной рукой прямо в ухо. Раз! Два! Три быстрых удара. И мутант заскулил, отпустив руку.

Дух решил вмешаться сразу же и, выпустив тонкие корни, пронзил ими глаза. Рыжий затрепыхался и вскоре вытянулся как струна, ибо юркие щупальца прошли прямо в мозг.

Я, конечно, хотел за косу ему отомстить, но не так жестоко!

Ещё одна шавка вцепилась в ногу и попыталась её трепать. Пнул по рёбрам от души так. А затем третью встретил ударом по морде, как по футбольному мячу. Зубы посыпались с треском на вулканический пол.

Четвёртого летящего мелкого я всё же сумел подловить встречным. Кисть прострелило, конечно, но благодаря деревянной броне пришлось и этому не сладко. Мутант упал, глотая воздух, но уже не смог шевелится. Увы, сломана шея.

— Слабаки! — Закричал Борис и прыгнул на меня, как конь.

Блокировать не стал! Рванул в сторону, едва успев уйти. Корни, пружиной выскочившие из пятки, удачно подтолкнули. Мутант ощетинился вновь и сразу бросился во вторую атаку! Рубанул когтями по груди наискось. Нагрудный щиток затрещал, но когти, углубившись, не смогли разбить его полностью.

После удара Борис открылся, и я, проскочив стороной, дал ему по морде встречным крюком. Думал, вырублю, а хрен! Только себе хуже сделал: часть брони с кулака в щепки. А этот только мордой встряхнул и снова нацелился.

Вероятно, решив, что я спёкся, боров второй раз прыгает на меня сверху!

В этот момент я с духом ощутил себя уже единым целым. А может он просто мои мысли читает. Выпустил целый ворох корней, как «спайдермен», и на лету сковал тварь. От связи с корнями пришлось избавиться, когда перекатился, избегая контакта с большой массой, которая при падении едва меня не накрыла.

Тут один дружок оклемавшийся решил меня куснуть под шумок. Вцепился в правое предплечье, где у них, похоже, мёдом намазано. И выхватил в ухо нокдаун.

Не теряя времени, я подскочил к запутанному в корнях Борису, который легко стал их рвать, но замешкался. Сел сверху на его холку и надавал по башке серией ударов, со второго уже пошли добивающие.

Когда поднялся с бездыханной туши, ещё один оклемавшийся пёс поджал хвост и передумал прыгать. А я двинулся к трону уверенной походкой. Хотя с таким довеском из брони вымотался не хило. И ноги, и руки забились. Пробую растрястись и продышаться, как на последних раундах. Но при этом ни в коем случае не показывать противнику своей усталости.

— Ну что? Кто здесь теперь альфа⁈ — Прогремел я на всю пещеру.

И действительно сработало! Вся оставшаяся свора поджала хвост и уши.

Вот только главный остался невозмутим. Продолжил сидеть на троне даже, когда я к нему подошёл.

— Давно хотел избавиться от бесполезных приспешников, — прожевал все слова главный, и как завоет!

Ультразвук врезался в уши, вызывая неистовую боль и добавляя слабости. Все вокруг попадали, закорчились и начали извиваться. Но я лишь покривился, устояв на ногах. Тот первый вой был посильнее, чем у этого.

Чуть попривыкнув, двинулся вперёд уверенно. И вервульф захлопнул пачку, приподнимаясь.

— Вот как! — Произнёс он восторженно.

Для него я приготовил ворох корней, собранных с брони всего тела. Чтоб оплести и сразу во все цели залезть! Только замахнулся, а этот глаза свои жёлтые закрыл. И даже лапами не стал закрываться. Он, будто сдался.

— Не смей! — Взвизгнула бабуля, явно мне. — Это мой сын! И твой отец!

Что⁈

— А они… твоя матушка, твои братья и сёстры, — добавила Нюра уже сипло.

Это она про тех самых, кто хвосты поджал, а теперь неуклюже поднимается.

И все они смотрели, как я со стайкой бьюсь? Хотели, чтоб Ярослав ещё одной шавкой к ним в строй присоседился?

— Да плевать мне! — Заявил я, готовый всё же вдарить, как следует. — Смотри, сколько людей вы погубили! Собаки такие.

— Деревенских он не трогал, — бабуля подошла, шатаясь. — Только половцев и разбойников, бароном своих земель был, им и остался. Убьёшь его, и сюда другой старший вервульф придёт со своими, и он жалеть твоих людей не будет.

Отступил на шаг. Выдохнул.

Вервульф на меня заинтересованно посмотрел.

— И кто вас всех заразил? — Спрашиваю, окидывая взглядом родственничков.

— Приспешник Могуты, — ответил мой папаша. — И больше того, прокляты мы на волчьем лунном камне самим Могутой.

Кивнул на алтарь в центре.

— Как снять проклятье? Давайте камень разобьём? — Предлагаю.

— Нет!! — Завизжали со всех сторон.

— Разобьёшь, и нам смерть, — поник главный.

— Кто такой Могута? — Спрашиваю дальше.

— Мы помним мало, тёмный маг в обличии светлого, — ответил верфульф. Кажется, бабушка назвала его Дмитрием. Так и есть, Дмитрий Суслов на бумагах везде.

— А что за Мёртвый город? — Спрашиваю дальше, пока удаётся поговорить.

— За тайну эту мы и расплачиваемся, — ответил главный и предостерёг. — За неё и тебя уже не спасти.

— Не важно, я всё слышал.

— Будь по — твоему, — вздохнул верфольф. — Это древнее место, там есть артефакт, способный снять любое проклятье. Тогда мы будем свободными. Тогда сможем не забывать, сможем иметь обличие людей до полной луны.

— А стать людьми?

— Уже невозможно, — поник Дмитрий и рухнул обратно на трон.

Остальные заскулили.

— Без облика людского мы забыли… и теперь уже наполовину звери, наш разум во многом утрачен, — добавил бывший барон.

— Вы искали ключ, речь о броши? — Спросил и описал её.

У родственничков загорелись глаза, закивали, как полоумные, языки свесив. А вот вервульф поник ещё больше.

— Я думал, спасать тебя надо, — выдал он. — Но теперь ты надежда моего рода. Ты напомнил мне об этом. Но скоро я вновь забуду, и тогда берегись.

— Вам нужен другой камень, артефакт? — Вспомнил я разговор, озадачившись проблемой. — Давайте принесу? Тогда вы сможете возвращать человеческий облик хоть на время? Просто скажите, где искать.

— Под землёй, — прохрипела, похоже, мамаша Ярослава.

Вервульф посмотрел на неё угрожающе. Та поджала хвост. Это уже давно не люди, жаль это признавать.

— Нет, ты туда не пойдёшь, ты забудешь об этой тайне, иначе берегись, — зарычал Дмитрий и неожиданно ощетинился. — А теперь уходи, матушку я не трону. Она своя, и теперь останется с нами. А ты… ты — чужой. Тот, кем и должен быть в нашей жалкой жизни проклятых.

Получается, Нюра не завязана на этот камень. И может принимать человеческий облик. Этих прокляли вдобавок, а её просто укусили. А хулиганы? Обычные приспешники, которых укусила уже моя семейка? Только подумал о них…

Позади застонали побитые мною псы, Борис и ещё один стали подниматься.

— Ну берегись, — прошипел боров, разминая шею.

— Пусть уходит, — бросил главный властно.

— Как скажешь, лорд, — ответил Борис хищно, в сторону отступая, и мне шепнул, когда я мимо пошёл: — мы ещё не закончили.

— Это я с тобой ещё не закончил, — ответил ему, кивая на рыжего, который так и остался лежать без каких — либо признаков жизни.

Заметив на полу свой жезл — огниво, который выронил вначале боя, поднял его.

— И за Колю поплатишься… — добавил Борис уже вслед.

Преграждавший прежде путь мутант в сторону отошёл на своих четверых с поджатым хвостом и едва заметно кивнул мне. Похоже, один из братьев Ярослава.

Вышел я оттуда вроде важно, как победитель, а за первым же поворотом помчал, как в задницу ужаленный. Да ещё и как старый дед, на костылях, потому что ноги ватными стали.

Выбравшись из пещеры, отряхнулся и выругался на порванные дорогие штаны. Забрал вещи и поспешил обратно уже по темени. Жезл активировал и чуть не рухнул без сил. Только теперь осознал, что резерв мой на дне. А тот удар по вервульфу Дмитрию мог стоить мне полного провала. Растерзали бы обессилевшего. Может, родня бы и не тронула, а Борис с удовольствием.

И вроде же не тратил магию, всё сам вытворял. А нет! Любая мелочь с двигающимися корнями сжирала по чуть — чуть. Впредь надо быть внимательней.

Тело устало, как после чемпионского боя. Вот это я дал стране угля! В такое логово лезть надо было с огнемётом. А не с кулаками.

Думаю по дороге о своей непутёвой семейке. Некий злой маг Могута, который, скорее всего, в Академии сидит, о чём мне бабушка Нюра ещё в прошлый раз проболталась, заразил их подосланным вервульфом прямо в доме. Проклял их, что теперь они не могут вернуть человеческий облик и, похоже, привязаны к тому светящемуся камню. А ещё злодей установил оберег страха, дабы никто не посягнул на особняк и не нашёл там нечто важное. Потому что он сам этого не нашёл! Или нашёл, если это дверь, но не смог пройти через неё.

Вероятно, мне действительно не стоит открыто спрашивать у местных о подземном городе, накличу на себя беду. Вряд ли кто вообще о нём в деревне знает. У нас народ любит посплетничать, я бы уже услышал хотя бы упоминание.

А теперь о другой стороне вопроса.

Как только папаша Ярослава понял, что брошь уже не у паука Молоха, отправил родню в избу на обыск. Чтобы потом с помощью этой броши, которую они и назвали «ключ» пройти в Мёртвый город. Неужели тот самый затопленный переход в подвале особняка и ведёт туда?

Так получается, вся заваруха с семьёй барона и связана с тем, что под его домом есть некий тайный проход.

Допустим, оборотням нужен определённый камень оттуда. А что нужно там Могуте? Если это подземный город, да ещё и мёртвый, там наверняка есть чем поживиться помимо какого — то конкретного артефакта. Настолько ценным добром, что даже барона с семьёй не пожалели. И под носом у Академии всех заразили и выгнали.

Остаётся аккуратно пробить, кто такой Могута.

Нет, до него ещё проблем куча! Старосту надо приструнить. И к князю наведаться, чтоб признал уже и простил. Тогда легитимность моей власти будет установлена. И можно уже на всяких магов лезть. Точнее разведать и подумать, как с ним разобраться.

А пока я возвращаюсь в деревню. В разорённой избе переодеваю штаны, заменив на купленные, что попроще. Рубаху тоже приходится заменить, слишком грязная. Штаны на выброс из — за рваных дыр. А грязную рубашку завернул, чтобы постирать.

Пока шевелюсь, дух требует сырых яиц и заставляет меня идти в разбитый курятник, учуяв там две штуки. Что ж, ради скорого восстановления, готов и дальше глотать эти сопли.

Прикрыл дверь, чтоб люди не наведались вынюхивать. И двинулся к особняку.

В деревне на удивление тихо. На развилке, где метров сто до особняка люди стоят. Дарья с корзинкой еды и двое мужчин.

Одному лет пятьдесят, лицо пропитое, сам худой, мелкий и жилистый, топор с собой, которым разве что дрова колоть. Второй покрупнее и помоложе. Лет тридцать, светлый и серьёзный на вид мужик с луком и колчаном, набитым стрелами до отказа. Этот больше на профессионала смахивает.

— И точно наш Ярик, — усмехнулся мужик с топором, когда я пары метров не дошёл.

— Всё, птица важная, барон теперь, — подковырнул и второй наёмник, глядя на меня слишком уж снисходительно.

— А ну цыц, — шикнула на них Дарья и мне ласково. — Ярослав, ты же помнишь дядьку Ефима и охотника Крезо?

— Нет, конечно, — ответил спокойно. — Крестьяне у меня теперь все на одно лицо.

— Я ж говорила, — прошептала прям при мне. — У него всю дурость отшибло после леса. Умный теперь. Строгий.

— О, как! Всё по серьёзному, — потёр ладоши алкаш с топором по имени Ефим.

— Про рубли не надурил? Полтора часа стоим, как дураки, — проворчал Крезо.

Из кошеля последние монеты достал и раздал мужикам:

— Это аванс. Утром остальное. Пошли.

Дарья по дороге интересуется:

— Что так долго, Ярослав, проблемы какие?

— Стаю оборотней разогнал, — ответил совершенно непринуждённо.

— Шутишь что ли? — Выдала магичка с укором. Пожал плечами.

— Вот же заливает, — посмеиваются мужики.

Ещё до особняка не дошёл. А уже со стороны от деревьев шелестом листьев донесло. Что собирается в округе что — то недоброе.

Что ж, Илларион. Сам напросился. Ем из корзины у Дарьи холодную курицу прямо на ходу, чтоб хоть как — то восполнить свой резерв.

Глава 11
Нападут, не нападут?

По дороге объясняю моим новым наёмникам, что в особняк хотят влезть злодеи. И нужно покараулить эту ночь.

Заранее не подготовился к гостям, поэтому пришлось импровизировать с зарослями на воротах.

— Всё срубили, но не убрали, — выдал, что первое в голову пришло, и поспешил вперёд троицы.

А они и не торопятся, топают неуверенно. Даже бесстрашная Дарья притормозила.

Подскочил к воротам и единицу резерва отдал, чтобы колючки убрать, которые тут же ссыпались. Ворота на старом замке, петли проржавели, поэтому не составило труда отломать его. Но дальше я завозился, воротина поддалась на чуть — чуть и застряла.

Оборачиваюсь, эти метрах в двадцати стоят, озираются. Видимо, проверяют свои ощущения.

— А мне кто — нибудь поможет? — Зову сварливо.

Дарья с Крезо, недолго думая, подтолкнули алкаша с топором.

— Я на такое не соглашался, — взвыл Ефим. — Да он там ещё не бывал. А ты сказала, что он там уже всех прогнал.

— Да прогнал я всех. Не трусь.

— Брешешь ты всё, — заворчал алкаш, неуверенно подступая.

— Дам ещё по серебрянику всем троим, давайте уже шевелитесь! Давайте, давайте! Живенько.

Приблизились неуверенно.

— И вправду, больше не страшно, — поделилась ощущениями Дарья и дальше уже посмелее: — а ну сторонись.

Сверкнул зелёный огонёк. В темноте сразу стало видно, как он на лету преобразуется в смерч. Ворота вышибаются с грохотом, вихри ещё в разные стороны ударной волной сносят остатки терновника с передней стороны забора.

— Ну Дарьюшка даёт, — похвалил алкаш, посмеиваясь.

— Да уж, — пробурчал Крезо недовольно. — Только призрака ещё больше раззадорила.

Вошли. Попросил дров собрать по двору, каких у меня навалом. Три костра зажёг по периметру, чтоб мышь не проскочила. В доме переоделся в повседневное, голенища лаптей замотал сукном потуже, кинжал отцов в чехле на пояс зацепил. Нашёл его недавно в спальне, чем — то кортик напоминает.

Спустя час возни мы ужинаем продуктами с пирушки Иллариона за гостиным столом у зажжённого камина. Подмывало достать моей новой команде вина из погреба, но мне они нужны трезвыми.

В особняке мы с Башем уже прибрались, поэтому комнаты не выглядели заброшенными, гости и расслабились. Пока сверху не затопали! А следом над камином не заскребло.

Разговор резко прервался, и наступила гробовая тишина, где каждый дышать перестал. Глаза все выпучили, даже Дарья. У алкаша волосы на руках вздыбились от мурашек.

— Подождите, я разберусь, — говорю поднимаясь.

— Стой, — Дарья резко накрывает мою ладонь своей горячей. — Нам его не одолеть.

— Да это кот соседский! — Прокомментировал я громко. — И он уже уходит!

Оставив гостей на время, помчал на верхний этаж переговорить с домовым. Договорились заранее, что он переселится на крышу, где оборудовали спальное место и досуг. А ещё решили, что он продолжит изображать призрака, если в дом нагрянут чужаки. Понял он меня не до конца. Они ж со мной пришли.

Уладив дело, вернулся. А моя команда уже в гостиной оборону держит.

— Всё, я прогнал кота, — объявил им. — Давайте за стол.

— Похоже, ты с призраком в ладах, — укорил Ефим, ставя топор в сторонку. — Как договаривались, я до утра. И если доживу, то потом уже ни ногой. Если нет, рубли мои племяннице отдашь.

— А на моей шее забот нет, — вздохнул Крезо. — Мои рубли Светке Лисичкиной отнеси, и за меня прощения…

— Всё, хватит, — обрубил я. — Ноете, как бабы! Вот Дарья стойко и мужественно держится. А вы? Стыдно, господа.

Не верят, трясутся, как банные листы на ветру. Плюнул, двинулся в погреб. Ухватил первую попавшуюся бутылку, вернулся и на стол поставил.

— Вот, столетнее вино из родовой коллекции Сусловых. Прибавляет смелости и значимости, потому что стоит сто золотых монет. Ефим?

— Ау?

— Открывать умеешь? Сейчас и бокалы найдём барские. Из хрусталя ещё вкуснее пьётся.

Оформил, как в ресторане. Деревенский люд в восторге. По полбокала бахнули, и расслабились. Я только пригубил, мне ж нельзя, я маленький.

Начали моё детство вспоминать, как гоняли меня хворостинами. И всё ж по — доброму рассказывают, не прикопаешься.

В разгар очередного коллективного смеха, где даже Дарьюшка не смогла удержаться, сверху затопало вновь. Все резко заткнулись и посмотрели на меня вопросительно.

— Я сейчас пойду и прибью этого кота! — Крикнул Башу.

А он в ответ топнул ещё раз.

И тут до меня дошло. Домовой зафиксировал нарушение периметра. Твою мать!!

— Все по местам, на территорию влезли, — встрепенулся я.

— Каким местам? — Развёл руками Ефим. — Сейчас прогоним, делов — то.

К окну подошёл, ко второму.

— А это что за⁈ — Ахнул, пригнувшись резко, и прошептал: — там какие — то разбойники, все в чёрном.

Крезо уже с луком на изготовке подскочил к тому же окну.

— Прошли во внутренний двор, — прокомментировал с настроем боевым и даже азартом. — Вроде троих видел. Как ты ловко просчитал супостатов, Ярик.

Дарья ринулась в другую сторону. И через проход знак мне подала, что ещё четверых заметила с другого фланга.

— Держите оборону, я на крышу, — скомандовал и рванул по лестнице вверх на цыпочках.

Сердце бешено заколотилось. Не успел оклематься от драки в пещере, а тут новая намечается. Мне бы со стороны посмотреть, что они намереваются делать. Может, Илларион решил здесь всё поджечь! Хотя зачем столько народа нанимать на такое дело?

— Я с тобой, — раздалось от Дарьи.

Поднялись на третий этаж, дальше я по вертикальной лестнице взобрался на чердак, перетерпев тупую боль в мышцах. На низком потолке под острым углом окошко — люк, который я уже открывал. Через него и вылез наружу, оказавшись на крыше.

Дарья поспешила следом.

Разошлись в разные стороны. Осмотрелся, и пришёл к выводу, что злоумышленники уже к дому прижались. Но не все! Чёрная фигура в мантии с посохом показалась с той стороны, где я обычно пролазил сюда.

— А эта что здесь забыла? — Ахнула магичка. И лицо в жёлтом свете костра устремилось резко на нас!

Голубое следом сверкнуло. И Дарья дёрнула меня через ребро крыши назад. Едва успел скрыться, крышу сотрясло с треском, а следом окатило ледяной крошкой со стеклянным звоном.

Ух! Хорошо так проморозило. И почувствовал, что моё тело снова на боевом взводе. Похоже, на адреналине уже.

Внизу с внутреннего двора раздался шум от вышибленной двери чёрного хода. И толпа ринулась в особняк, где, похоже, сразу завязалась драка! Но прежде раздалось несколько вскриков. Видимо, кому — то прилетели стрелы.

Дарья высунулась и сразу же пустила вниз стрелу! Отчаянный звон раздался от стрелы отскочившей. Похоже, в магический щит влетела.

— Василискина⁈ — Раздалось снизу с усмешкой звонкое. — И ты здесь? Значит, не соврали, что за дурачка встала. Интересно почему? У вас обоих мозгов точно бы не хватило.

— Маша, уходи по добру! — Ответила моя магичка. — Или не жди пощады!

— Против Ижеслава пойдёшь? — Раздалось снизу на фоне шумной потасовки в доме.

Киваю Дарье, мол, кто это.

— Сотник нашего князя, один из, — шепчет мне с глазами вытаращенными.

Князя⁈ Вот и приплыли! Неужели и власть здесь замешана⁈ Илларион побежал к покровителям и сразу получил дружину. Что ж. Это ничего не меняет.

— Маша! — Кричу уже я. — Я барон Суслов Ярослав Дмитриевич, хозяин поместья и здешних земель. Вы вторглись сюда незаконно! Даю вам предупреждение! И возможность отступить, пока не наворотили дел! Иначе пеняй на себя!

— Олух! — Бросает Маша с усмешкой.

И снова по крыше бахает, осыпая нас ледышками.

— Даша, я, правда, не хочу тебя убивать! — Кричит магичка. — Но пацану приговор уже вынесен. Мы его труп просто в паучий лес отнесём и шито — крыто. А тебе премию от сотника в три золотых рубля. Как тебе такое?

— Я друзей не предаю! — Заявила Дарья и пустила ещё три стрелы, так быстро, что едва успел уловить движения! Прям, как из пулемёта.

Но с тем же успехом всё в щит влетело.

Развожу руками, мол, что.

— Пусть на щит тратится, дурочка, — шепчет в ответ Дарья уже взмыленная.

Шум драки внизу не стихает. На мебель с утварью плевать, мужиков жалко. Но пока внизу хаос, есть надежда, что мои ещё стоят.

В ответ два раза бахает морозными шарами! И я понимаю, что она скорее всего отвлекает нас, надеясь, что её команда, покончив с сопротивлением, прорвётся наверх и достанет нас.

Дёргаюсь в сторону, Дарья придерживает.

— Ты куда? — Шипит.

— Разберусь с ней, прикрывай отсюда.

— Дурак что ли⁇ Она боевой маг, адепт шестого ранга.

— Сказал, прикрывай, — прошипел зло, отдёрнув её руку, и пошёл на четвереньках к дереву, которое примыкает к крыше как раз с нашей стороны скоса.

Затаив дыхание, полез по стволу вниз.

Шум драки хорошо скрыл мой спуск. Да и Дарья оказалась не промах, стала ей зубы заговаривать с крыши.

Спустившись на землю, прокрался до угла дома и выглянул. А Маша прямо на меня и смотрит. Ой! Глаза синим пламенем горят, личико прелестное, но такое злобное!

Махнула своим посохом! Из верхней части у руки, как раз и вылетел морозный шар размером с баскетбольный мяч! Ринулся обратно за угол и едва успел убраться! Разлетелось всё на ледышки, окатывая забор и накрывая костёр, который тут же зашипел и задымился. Не успел отдышаться, сверху посыпалось что — то острое дождём под её хихиканье! Новый сюрприз от Машеньки! Побежал прочь, потому что долбит, как градом, хоть и высота образования ледышек не такая уж и большая, чтоб скорость такую набрать.

— Сюда иди, дурачок! Обхитрить меня вздумал⁈ — Слышу приближающийся голос.

Правее увожу, за яблоню прячусь, перебегаю за вторую.

Сверху стрелы в Машу летят и от щита незримого отлетают, как зубочистки.

В тупик себя загоняю, прямо под кусты терновника, выманивая её под яблоньку.

Вражеская магичка торжествует и уже варганит некий мощный снаряд. Круговые движения небольшой амплитуды посохом как раз намекают на это.

— Даша! Ветром вдарь! — Кричу.

И подруга не подводит, выпускает сразу три вихря! Магичка отвлекается на это, колдуя сразу огромную ледяную плиту, куда всё это и бахает безрезультатно.

Но мне это и надо! Корни яблоньки взрываются тут же и дерево падает на магичку, накрывая её вместе с плитой. Четыре единицы резерва корова как языком слизала.

Не теряя времени, рвусь к ней, чтоб повязать. И вижу, как дерево моё на глазах инеем покрывается. А затем раздаётся мощный взрыва, рождающий целую пургу. Но я на морально волевых перекатываюсь вперёд на сближение.

И оказываюсь неожиданно близко от девки! А ведь совсем ещё молодая, лет восемнадцать ей на вид. В синих глазах мимолётный ужас, а следом злорадство.

Хватает меня за руку, и она леденеет, мгновенно отнимаясь.

— Вот ты и попался, гадёныш, — хихикает Маша всё ещё в лежащем положении.

И корни пронзают её в живот. Магичка дёргается поражённая, хмурит лобик от непонимания. В глаза наплывает безысходность. Посох из руки выпадает.

Следом два вихря проносятся, сшибая часть замороженных веток и оголяя наше маленькое поле брани. Главное, вовремя. Глухой стук, и крик возмущения. Даша, похоже, поспешила ко мне и сорвалась.

Надеюсь, не поломала себе ничего.

— Тёмный, — промямлила вражина, кашлянула кровью и закатила глаза, выдохнув в последний раз.

— Чем это ты её? — Подскочила Дарья.

— Копьём, млять! — Выругался. — В дом скорее!

Ворвались с парадного и застали противника врасплох. Наши устало бьются уже на лестнице второго этажа в полумраке. Ефим орудует топором размашисто, но видно мастерство. Тем более он один против троих справляется. А Крезо, стоя выше, выцеливает, прикрывая.

Оставшихся троих Дарья валит своим вихрем. Ефим тут же с лестницы спрыгивает и череп одному раскраивает, вид вздрюченный, глаза кровью налитые. Крезо спускается и пускает во второго стрелу.

Третьего на полу уже просто зажимает Дарья, опустив колено на холку.

— Не двигайся, всё, — рычит.

В холе ещё четыре трупа, стрелами нашпигованные и изрубленные. Наши тоже не отделались лёгким испугом. Ударив лежачего насмерть, Ефим сам осел, и кровь из него ручьём побежала. Рванул я лоскут со своей рубахи, чтоб его перевязать. Следом и Крезо повалился, держась за бок, да по лестнице на заднице почти до низу проехался.

Да они все изрубленные! И как ещё держались⁈

Кое — как перевязываю Ефима дрожащими руками. А тот улыбается и выдаёт с трудом:

— Ты мне лучше винца своего барского налей напоследок.

— Скажешь тоже, — шиплю на него.

— Вернись к поверженной магичке, — пищит дух. — Скорее!

Послушался, рванул.

А там Маша уже шевелится со стонами. Вроде ж померла⁈

Дух корни пустил, её сковывая. Полезла лоза, туго опутывая тело, рот стянуло, создавая кляп. Так, она не сможет колдовать.

— Амулет с шеи забери, — настоятельно советует дух. — Он лечит раны!

Нащупываю щепочку, срываю. Кривится Маша, ужас в глазах.

— Прости, моим людям он тоже нужен, — говорю ей и спешу назад.

Прикладываю магическую штуковину к телу Ефима, как советует дух. Резерв сразу же уходит на дно.

— Дай я! — Перехватывает амулет Дарья и, соприкасаясь ладонью, отдаёт свой резерв. А я валюсь на задницу, потому что ноги слушаться перестали.

Третий пленённый почему — то мёртв. Я и не спрашиваю, кто его добил.

Удаётся помочь обоим нашим. Крезо мужественно терпит, пока латаем Ефима.

Когда появляются силы, возвращаюсь к вражеской магичке. А она уже не дышит, истекла кровью окончательно. Потому что не долечилась. Блин, жаль.

До самого рассвета разбираемся с трупами. Двоих приходится добить, мои наёмники не дают слабину. Ещё до утра Ефим находит повозку с лошадью, куда их грузим, а дальше оба моих наёмника везут их к Паучьей роще. Как я вычислил ранее, от моего поместья своя тропа туда ведёт, путь кратчайший.

Хотели нас, а получилось наоборот.

Дарья, на которой лица нет, молча вернула мне лечебный амулет. И не стала зариться на трофеи.

От Маши остались ещё магическая мантия, которая погашает любую атакующую магию на пятнадцать процентов, как сказал дух. Понятно, почему такие и носят маги. Посох, усиливающий магию сапфира на двадцать процентов — второй аксессуар. Того же эффекта и кольцо из золота с россыпью крошечных синих камушков, усиливающее магию сапфира на пятнадцать процентов.

И кошель с монетами. Куча медяков, двенадцать серебряников. Не густо, не пусто.

Девку жалко, но что поделать, сама нарвалась. А я предупреждал.

От нападавших остались мечи, кинжалы, броня из высушенной кожи. Всё годное сложил в сарай до лучших времён. Ефим себе хотел там что — то выбрать, оговорился, что надо только символику княжескую соскоблить. Я не против. С бойцов ещё сорок медяков наскрёб, и всё на этом.

Похоже, от безысходности полезли.

Моя магичка подтвердила, что это не разбойники, а самые настоящие солдаты из сотни некоего витязя Ижеслава, состоящего на службе у самого орловского князя.

— Думаешь, князь не в курсе? — Спрашиваю Дарью, когда уже сели мы на крыльцо после всех этих грязных дел.

— Ижеслав своенравен, а князь наш справедлив. Нет, витязь действует сам, — ответила с болью в голосе.

— То есть, ты считаешь, что крыша нашего старосты — сотник Ижеслав?

— Покровитель, — поправляет Дарья и с укором мне лепит: — а ты жесток стал не по годам.

— А как было иначе?

— Никак, — согласилась магичка и вздохнула тяжело.

— Может, всё — таки посох заберёшь? Или мантию? — Предлагаю в очередной раз.

— Мне ни к чему вещи Маши, продай в «Чудо — барахолке», Тимофей Иванович с большим удовольствием забирает боевые трофеи, — ответила с грустью. — И мантию продай или сам носи, как плащ.

Дико уставшими и разбитыми мы встречаем рассвет.

Как раз и оба моих воина возвращаются, вымотанные, грязные, но целые.

— Теперь мы повязаны, Ярослав, — заявляет Ефим, присаживаясь прямо на землю передо мной. — За такое князь нам не простит, если узнает. Тогда по одиночке выловят нас, как крыс.

— Да, отныне нам лучше держаться вместе, — добавляет и Крезо. Вероятно, по дороге они уже это обсудили.

— Переезжайте сюда жить, — предлагаю без раздумий. — Комнат много, за охрану мою и поместья буду платить по два серебряника в неделю. Что скажете?

Смотрят ошарашенно, и думаешь: а чего тогда хотели?

— Я согласен, — заявляет Ефим. — Но мне племянницу оставить не на кого, мать её, сестра моя скончалась той зимой, а свояка давно в лесу загрызли.

— А сколько ей? — Спрашиваю.

— Семнадцать от роду, а зачем спрашиваешь, барин? Вы ж с ней водились совсем недавно. Это ж Ленка.

Пожимаю плечами.

— Память у него после гадкого леса отшибло, — вмешивается Дарья деловито.

— Аааа, — протянули наёмники понимающе, но на меня посмотрели недоверчиво, мол, подшучиваю над ними.

— Экономка в дом нужна, платить буду, — поясняю, возвращаясь к делу.

— Леночка всё умеет! Всё могёт! Девка ловкая, юркая, без мыла куда угодно влезет, — рекламирует Ефим племянницу.

— Влезать не надо никуда, — посмеиваюсь. — Готовить, убирать, за порядком следить, за продуктами ходить.

— Это легко.

— Тогда и Леночке твоей найдём место, — отвечаю и киваю охотнику. — А ты как?

— Я согласен, — отвечает тот без сомнений. — Со своей халупы переехать в барский дом только дурак откажется.

— А с роднёй что?

— Один я, — отвечает Крезо. — Есть пара баб в деревне, с какими шуры — муры, шпана может от каких моя. Но мне дела нет, одиночкой был, им и остался…

Вот и команда образовалась. Пусть и минимальная пока. Но особняк охранять сгодится, в бою испытана. Главное, погреб от них закрыть. Правила составить. Но это уже позже и в спокойной обстановке подумаю.

С рассвета час проходит, второй на исходе. А Иллариона всё нет.

— Да не придёт наш староста, — усмехнулся Ефим. — Рыльце — то в пушку.

— Небось, он к князю уехал, выжидает теперь, — добавляет Крезо.

— Они ещё не знают, что Маша с их людьми провалили дело, — проговорила Дарья угрюмо.

— А когда узнают, что будут делать? — Интересуюсь я.

— Неизвестно захочет ли сотник говорить что — то князю, — делится соображениями Ефим.

— Потерю семи дружинников он ещё скроет, а вот боевого мага — нет, — заявила Дарья. — Князь узнает, даже не сомневайтесь. Но как ему Ижеслав доложит ещё не ясно. Может, скажет, что я с Яриком напала на отряд. Нас же видели вместе на помолвке. И я в витязя целилась, защищая его.

— И что теперь будет? — Запаниковал Ефим.

— Нам? Ничего, — ответил уверенно я. — Подготовлю кое — что и схожу к князю сам. Дарья, как думаешь, сколько у нас есть времени?

— Пара дней, пока не убедятся, что Маша мертва.

— Вполне достаточно, — заключаю.

— Сотник может устроить засаду по дороге или настропалить караул в селе, мимо которого ты всё равно не пройдёшь, — предположил Крезо. — Официально ехать нельзя.

— Решим.

В любом случае пора уже выходить в свет, пока не прибили, как бомжа, которого никто не хватится.

Глава 12
Хлопоты в поместье

Глаза слипаются, но я не могу так просто взять и завалиться спать. Потому что всё висит на волоске. И эту кашу заварил я сам. У меня и мысли не возникло, что Илларион действует под крышей кого — то повыше. Выходит, что и делится с ним.

Получается, я поставил на бабки и Ижеслава. Вот он и не стерпел. Проще никому не нужного дурачка убить, чем возвращать столько.

А потом тело в Паучью рощу отнести. Аж в груди похолодело вдруг.

Что если мой предок с брошью туда не сам сунулся? Его могли убить и замести следы, оттащив туда труп!

Так, об этом потом подумаем. Сейчас не время, когда Дамоклов меч над головой висит.

Вспоминаю пословицу: без бумажки — ты какашка, а с бумажкой — человек. Вот и думаю, что слова к делу не пришьёшь. Надо бумагой подкрепить. Да такой, чтоб князь охренел от написанного.

Если в моём прежнем мире любая кляуза не так впечатлит. То в здешнем средневековье — должно быть всё совершенно по — другому. Да даже потому, что грамотных мало. А значит, написанное — это признак знатного рода. Остаётся только с буквами некоторыми разобраться и словосочетаниями. В целом, русский язык не особо изменился.

Пока Дарья проведывает отца, Ефим отлучился за своей племянницей, а Крезо охраняет территорию, я устраиваюсь в кабинете барона. Где есть что почитать для начала. Примерно за полчаса разбираюсь в азах, в оборотах, в обращении к князю. И начинаю уже думать над своим донесением.

Когда нашёл лист, озадачился по поводу чернил, но Баш подсказал, что высохшие баронские можно в воде разбавить. Пока в особняке нет посторонних, домовой мне помогает.

Пером писать — сущая каторга, чуть не распсиховался, листов драгоценных шесть штук загадил. Но потом пошло дело.

«Его сиятельству, князю орловскому Вячеславу… Я барон Суслов Ярослав, сын Дмитрия… встал на путь истинный, да стал разбираться в делах. И выяснил…»

Чуть поразмыслив, не стал упоминать Ижеслава, потому что нет доказательств его причастности. Все стрелки на коварного старосту. Пусть это будет мой предложенный компромисс, ибо против сотника идти с тремя бойцами — это самоубийство. А так, Ижеслав с удовольствием сольёт Иллариона, если я предложу сделку.

По коварному старосте всё в письме расписал, простейшую математику применил, с которой обосновал долг. Попросил благословения на службу княжеству, а также наказать виновных за то, что жил пятнадцать с половиной лет, как собака.

Красные чернила разбавил и печаткой с перстня закрепил свою размашистую подпись с расшифровкой.

Немного поразмыслив, написал ещё одно письмо. Только уже не в адрес князя. А в адрес императора! Для этого нашёл в черновиках отца прошения и взял их за образец. Ещё с Дарьей пообщавшись по дороге со Звягинок я уточнил и имя, и адрес. Москва, Кремль, ничего не меняется. Вот только имя странное, явно не из истории. Златозар Ясный взор. Вот так здешнего императора и императора — царя и кличут.

Да и какая тут история? Скорее всего, это параллельный мир, которого ещё в древности коснулась магия. И всё пошло наперекосяк.

Составил два письма, перечитал по нескольку раз, завернул в трубочки и в тубусы засунул. Сургуч растопил и опечатал.

К обеду стало рубить уже не по — детски. Дарья вернулась встревоженная, немного взбодрила. Застала меня в гостиной на диване, где я растёкся, не в силах заняться приборкой.

Увидев симпатичную девушку с большими изумрудными глазищами, подумал с теплом, что без её поддержки, я бы сейчас здесь не сидел спокойно.

— Иллариона нет, со вчера ещё не возвращался от князя, — докладывает, поспрашивав соседей.

— То есть в ночь умотал скотина, — комментирую. Дарья рядом плюхается впритирку, как своя в доску.

— Что это у тебя? — Интересуется, когда показываю один из тубусов.

— Надо императору передать, есть соображения?

— Чего удумал, — усмехнулась. — Узнаю старого Ярушку.

— Эй, эй, — возмутился. — Неужели нет способа передать донесение Златозару Ясному взору? Он же отец народа, как он ещё нас услышит, если не через письма всякие?

— Лично поедешь, тогда примет.

— А гонца если отправить?

— Знаешь, сколько со всей империи к нему писем в день приходит? Забот у Златозара помимо твоего Малорыжково хватает.

— А ты откуда знаешь?

— В Академии училась, там кремлёвские водились болтуны, — ответила Дарья, вздыхая.

— Тогда ты должна знать, что жалобы и предложения не сам император принимает, а канцелярия, которая наверняка фильтрует важное от неважного. Или я не прав?

— Похоже, и ты общался с кремлёвскими, — бурчит, посматривая с подозрением.

— Где гонца найти, скажи? — Продолжаю свою линию. — В Звягинках?

— Там не знаю. В Сосково есть наёмные скороходы. Хочешь, чтоб я туда отправилась? Тогда кто тебя защищать будет?

— А дядя Митя? — Вспомнил я мужичка с повозкой и девочкой, которая меня дразнила в мой первый день новой жизни.

— И точно, дядя Митя смог бы помочь.

— Поручишь ему? Я рубли дам и ему за услугу, и оплачу гонца.

— Хорошо, — приняла тубус. И на печать взглянула. — Ого, с таким оттиском точно серебряников десять запросят.

— Не важно, действуй.

Дарья ушла по заданию. А я решил — таки прилечь. На третьем этаже родительскую спальню обжил. Там кровать самая большая и самая удобная. Плюс есть тайный ход в полость меж стен, откуда можно попасть и на чердак, и в смежную комнату, и вниз. Его мне Баш показал.

Рассчитывал, что подремлю на пару часиков. А проснулся только вечером! И то от настойчивого стука в дверь.

Кое — как принял сидячее положение, всё тело болит.

— Да, войдите!

— Барин, — прочирикала незнакомка. И вошла так вошла!

Даже скудного света фонаря масленого, что она с собой прихватила, достаточно, чтобы оценить, насколько она привлекательна и свежа. Глазища серо — голубые чуть раскосы, толстенная коса соломенного цвета, щёки румяные, сама милая. Ростом с меня примерно, в платье лёгком опоясанном, под которым довольно крупная и стойкая грудь свободно болтается, есть и талия, и бёдра сочные. Деревенская кобылка, так бы я охарактеризовал кратко.

Лицо удивлённое сделала, ещё милее стала. Ну прям няшка няшкой. Такую только на сеновале и зажимать, тиская за пышные дойки.

— Ярик? И ты здесь? — Спросила нагловатым тоном, будто знает меня всю жизнь. — И зачем такой дурачок барину понадобился? Мне сказали, что он тут? Так и куда ты его дел?

Голос совсем ещё девичий.

— А ты случаем не Леночка? — Осенило меня.

— А ты случаем головой не ударился, когда с дуба падал? Э — эх, помню, и в любви признавался в детстве, и обещал жениться. А потом эта вобла тебе голову вскружила, что на меня, как баран на новые ворота теперь смотришь. И где Марьяна теперь? Умотала с витязем на бал. А ты? Спишь тут на кровати барской, кстати, с какого перепуга? И что у тебя с волосами?

Хм, она это серьёзно? Ярик и к этой клеился⁈ А губа у пацана не дура.

— Хуже стало? — Спрашиваю с улыбкой.

— Нет, как — то непривычно, — замялась сразу. — Тебе идёт. А чего ты такой?

— Какой?

— Какой — то не такой, — выдала, поставила лампу на тумбочку у входа и бесцеремонно плюхнулась сочной задницей на кровать рядышком.

Приобняла за плечи, потрепала по волосам, как давняя подружка.

— Соскучилась я по тебе, дурачок. На вот, — горсть пуговиц из кармашка достала. — Платить не надо, я добрая, потому что барин служить позвал.

— Уже не надо, — бурчу, оторопев от тактильных ощущений. Потому что грудь тяжёлая и нежная прямо к руке прислонилась.

— А чего не надо — то? Нашёл уже свой «Змеевик»?

— Какой ещё «Змеевик»⁇ — Насторожился.

— Ну, лук магический вроде. Ты ж мечтал, чтобы все тебя боялись.

Чего⁈ Ах вот что Ярослав здесь искал. И если дурачок не придумал, этот «Змеевик» всё ещё в доме!

Снаружи доносится шум. Подрываюсь, вырвавшись из сладких объятий с трудом. Через окошко вижу суету. Мужики незнакомые мусор разгребают, сжигая на костре, метлой работают, граблями. Так, похоже, территорию поместья решили вылизать.

Кто инициатор, долго искать не пришлось.

— Это дядька мой подсуетился, пьянчуг своих попросил, — раздалось от Леночки деловитое. — Коль барин вернулся, не гоже ему в мусоре таком жить. Хотя это мне больше помощь. Я ж теперь хозяйка тут!

Воскликнула и спиной на кровать мою плюхнулась, распластавшись. И сиськами огромными встряхнув.

— Мягкая, барская! Мне б такую, — взвыла. — Интересно, а моя кровать какая?

Конечно, перина сохранилась в лучшем виде, да и вся мебель также. И не только потому что качественная. Просто оберег страха не только людей отгонял, сюда даже моль не совалась.

Рассматриваю девушку украдкой. И слюна сама сглатывается. А щёки начинают гореть. Нет, это явная пытка, когда видишь, что у девки грудь особо и не растеклась, а подол задрался, что бёдра с середины голые.

— Представляешь, Ярик, — нежится, на меня поглядывая. — Сам барон меня приметил.

— Повезло тебе, однако, — посмеиваюсь и налюбоваться не могу.

Но увы. Слышу через приоткрытую дверь, как по лестнице кто — то поднимается. А вскоре засовывается Ефим:

— Ярослав, там это, без тебя разобраться не могут, спустишься?

Киваю, иду. А он своей племяннице:

— А ты что разлёживаешься на барской кровати, а? Уже сосватали?

— Подожди дядька, недолго барину холостым ходить, — захихикала та, поднимаясь.

— Распутная девица, — хмыкнул Ефим, сторонясь и меня выпуская. — Тебе чего сказали делать?

— Барина позвать, — ответила в недоумении.

— Так и чего лясы точишь? Дел других нет?

— Так жду его, отстань!

— Ярослав и есть барин, клуша, — бросил Ефим и за мной стал спускаться.

Сверху раздался глухой стук, как будто с кровати кто — то упал. Ага, скорее всего, Ленка и рухнула.

Поначалу думал возмутиться по поводу инициативы Ефима нанять мужиков. Но следом решил, что так даже лучше, больше свидетелей возвращения барона. А они двор вычистили, что не узнать. Территории в три раза больше стало. И теперь в недоумении группа из шести работяг встала у моей спортплощадки.

Наверняка все знали Ярослава дураком, судя по тому, как стали с интересом рассматривать его новый образ. Но судя по тому, что никто не вякнул в мой адрес какой — нибудь шутки, их уже проинструктировали.

— С этим что делать, Ярослав? — Спросил Ефим, кивая на мои снаряды.

— Ничего, это уже я соорудил для тренировок.

— Ловко, — похвалил один из работяг.

Стали рассматривать и явно льстить. Но мужичок ушлый выдал:

— Нам бы таких же гвоздей, забор живо подлатаем, ваше благородие.

— Вон там, — указал на ящик под сараем. — Кстати, сарай бы тоже подлатать.

— Сделаем, ваше благородие!

Пока эти суетятся, Ефим деликатно шепнул на ухо:

— Надо бы мужикам по три копейки на лапу дать.

Кивнул. Любой труд должен оплачиваться.

— А с колодцем что делать, барин? — Обозначился один из работяг, проявляя инициативу.

Колодец я уже осматривал, вода на самом дне плещется, камушками проверял.

Если удастся его почистить, чтоб заполнился, может, часть грунтовых вод сюда перельётся с подвала. Я пока не кидал в переход магические губки. Неподходящее сейчас время, врагу подсказки давать. Но в уме это держу.

— Для начала надо от веток и прочего мусора очистить, — ответил я по — хозяйски и отсчитал Ефиму копеек в ладошку загребущую: — по десять раздашь за старания. А это тебе за хлопоты.

Ему серебряник, как прорабу.

Немного повозившись, мужики заключили, что время работ подошло к концу. Под светом от костра много не сделаешь. Обещали утром доделать и забор, и сарай, и с колодцем помочь.

Ушлый Ефим раздал всем часть оплаты и отправил по домам.

Дарья к этому времени уже пришла с продуктами, и они вместе с племянницей Ефима захлопотали на кухне. Поздним вечером присели уже всей командой за стол. Леночка смирная и шёлковая вообще не подкалывает, посматривает с интересом. Дядька её умиляется, мне подмигивая.

Да ну конечно!

Две бутылки из погреба поднял на стол, стали праздновать новоселье. И ничего ведь, что ещё и дня не прошло, как трупы с первого этажа убрали. Да и кровь не всю оттёрли. Но не беда, мир здесь воспринимает смерть как — то иначе. Это не видно сразу, это чувствуешь чуть позже.

За общим столом решил некоторые организационные вопросы, в том числе с размещением. На втором этаже пять спальных комнат примерно одинаковых, там и предложил всем жить. Кому какая, пусть сами разбираются.

На первом ещё барак имеется, где видимо, раньше размещались слуги: восемь кроватей в ряд стоит. Как раз для дружинников, если выйдет нанять таких.

Ефим, Крезо и Дарья разделили ночь на троих в карауле. Первым ушёл на улицу Ефим, подобрав себе экипировку из трофейной. Ещё и лук нашёл со стрелами. Мне сразу стало спокойнее. Крезо двинул на боковую, потому что весь день на ногах простоял. Леночка занялась уборкой со стола. А мы с магичкой вышли прогуляться, потому что я позвал на личный разговор.

— Как там в деревне? — Первое что спросил, когда остались наедине.

Вижу, что Дарья уставшая, медленно моргает. Но бодриться, не выказывая слабости.

— Слухи пошли про тебя, — отвечает без утайки. — Все кто с помолвки сорвавшейся разболтали, как есть. Деревенские, прознав, что староста налог увеличил по своей инициативе, а не по наказу князя, очень недовольны теперь.

— Это нам на руку.

— Надеюсь, что так. Как бы они не сорвались на его семье теперь.

— Ты всегда о всех думаешь, да?

— Ко мне в деревне все хорошо относились, и я отвечала тем же. Всем помогала. Но связалась с тобой, и пришлось принять сторону.

— Жалеешь?

— Нет, так даже лучше. Илларион не прав, это же ясно, как день. Я переживаю за невинных.

— Для всех хорошим не будешь, и всех не убережёшь, — говорю ей, присаживаясь на перевёрнутую корзинку к догорающему костру.

— Всё не могу свыкнуться, что ты вдруг стал мудр не по годам, — комментирует подружка, устраиваясь на брёвнышке от яблоньки.

— Озарение случилось, — посмеиваюсь и дальше, вздыхая: — что — то перестал князь салюты по вечерам пускать.

— Да, не сияет небо над замком, — согласилась Дарья.

— Думаешь, затаился?

— Не знаю. Может, в северные леса на большую охоту уехали. Оно и видно, витязи в деревне уже несколько дней особо не шастают.

А что если этим и воспользовался Ижестав⁈ Пока князя нет, решил меня раздавить, как клопа.

— Кстати, получилось с дядей Митей переговорить? — Этот вопрос меня очень волнует. Донесение императору — это моя страховка.

— Да, но он только через два дня в Сосково поедет, а там уже гонцам передаст.

— Ты сказала, чтоб не болтал?

— Конечно, серебряник за молчание лучше всяких наказов.

Посидели немного в тишине.

— Слушай, а что за лук такой «Змеевик»? — О другом уже спрашиваю.

— Хм, — озадачилась сразу девушка. — Узнаю старого Ярослава. Ты и тогда мне все уши прожужжал, и вот снова вспомнил.

— Так что за лук?

— Тёмный Артефакт, о котором лучше вообще не упоминать. Злые языки говорили, что отец твой служил чёрному магу и получил от него это оружие. Мой же отец рассказывал, что твой батька в бою взял его как трофей, но соблазнившись его силой, схоронил.

— Так а что с луком не так? Запрещённое оружие?

— Ещё какое. Всё, что тёмной магией создаётся — это зло. А ты сам посуди. «Змеевик» любую стрелу в змею превращает, когда та цели достигает. И не простую иллюзию, а самую настоящую, которая ещё и ядом отравит.

— Жуть какая.

— А при должном навыке этот лук самонаводящимся становится. Куда смотришь, туда и летит.

— Откуда ты так много знаешь о нём?

— Изучали в Академии. Это один из тринадцати Тёмных артефактов Чернобога.

Ого, и такое у них есть!

— Так и зачем мне такой лук понадобился? — Пытаю дальше.

Дарья закатывает глаза с явным недовольством. Но всё же отвечает:

— Не знаю, Паука убить им грозился. Да и вообще тянуло тебя то в Заговорённый лес, то в Паучью рощу, то в дикие чащи. То в дом этот с призраками. Сейчас не чувствую, а раньше сюда никто на сто метров приблизиться не мог. Ни человек, ни муха. А ты спокойно лазил.

— А артефакты ничего не излучают? Если бы «Змеевик» был здесь, кто — то мог бы почуять?

— Нет, тёмные артефакты всегда молчат, пока не коснутся живой плоти. Но и тогда увидеть его может только очень опытный маг.

Поговорили ещё немного. И позвал обратно в дом.

Пожелав доброй ночи и спокойного дежурства, подружке, поднялся к себе. И чуть не вскрикнул от неожиданности.

В полумраке, на моей кровати, Лена устроилась. Лежит на животике, на локти опирает подбородок и ножками болтает, глядя чётко в мою сторону. Явно подкараулила. И не сильно утешает, что в платье, буфера через оттопыренное декольте видно, попка облепленная тканью торчит.

— А помнишь, как мы в траве на Курочкином поле дурачились? — Воркует миленько.

— Нет, если честно, — отвечаю с растерянностью, замерев на входе.

— И как поцеловал не помнишь?

— Слушай, — начинаю, собравшись с мыслями. — Ничего не помню, поэтому давай — ка ты будешь вести себя посдержаннее. А то перед Ефимом мне неловко.

— А он мне не указ, — ответила и на спину перевернулась. — Обниматься и целоваться никто не запрещал. Что? Бабу испугался, Ярушка?

Похоже, вшторило её от вина. Я бы с радостью накинулся, возбуждение накатывает, как и волнение юношеское. Гормоны, похоже, играют в теле ого — го. Но и мозг работает не хуже.

Я ж не мальчик, чтоб поцелуями ограничиваться. Заведусь сам и её заведу так, что всё будет по — взрослому. А потом и свадьба на простолюдинке, ибо с меня родственник уже не слезет, и прощай свобода с перспективами.

— Ну Ярушка, милый мой… — шепчет, извиваясь.

— Елена, будьте так любезны, покиньте мою опочивальню, — произнёс я строго.

И с огромным трудом.

Две секунды девушка соображает, а затем подскакивает, как ретивая кобыла и проносится мимо меня на выход, как ураган со словами:

— Да больно хотелось. Барином стал, зазнался. Ваше благородие. Тьфу!

Ночь вышла беспокойной, раза три вставал. Но дух всё время отзывался и обещал, что разбудит в случае опасности.

Поднялся чуть позже рассвета, потому что с улицы ощутил суету. Окна у меня на фасад выходят, и показалось даже через немытое стекло, что мелькает за забором кто — то. Но через заколоченные окна смотреть просто постеснялся. Вот как отреставрируем всё…

Спустился. Думал, что у Леночки взыграет женская гордость, и она свалит из особняка. А нет. На первом этаже застал её в хлопотах на кухне. Поздоровались, как ни в чём не бывало. Она даже сдержанно улыбнулась мне. А я пошёл рожу умывать во внутренний двор.

Мужики уже хлопочут. Здороваются с радостными улыбками. Один мне даже ведро поднёс и залил в рукомойник, который примостили на стволе дерева.

— Колодезная, барин, — сказал с восторгом. — Прочистили всё.

Умылся, Леночка полотенце принесла заботливо. И на ухо шепнула:

— Там весь люд деревенский у ворот собрался. Надо бы тебе показаться.

Чего⁈

Глава 13
Добро пожаловать в Каменцы

Прошмыгнув обратно в дом, переоделся в парадный кафтан, присачелся. Посмотрел на себя, щегла такого, в зеркало с трюмо. Отрепетировал важный вид, чуть не поперхнулся от смеха. Сделал три глубоких вдоха и пошёл к народу.

За воротами целая толпа крестьян! Человек сто. Аж страшно.

— С тобой пойду, — обозначилась Дарья при полной боевой выкладке.

— И я, — подскочил следом Крезо.

Уж легче. Наёмник открыл мне калитку. Народ притих и расступился, приглашая выйти. В основном люди в возрасте за тридцать — сорок лет, да пожилые. Все уже жизнь повидавшие.

— И вправду наш дурачок, — заохали. — Ярик, ты⁈

Снова загалдели. И кажется, вот — вот набросятся да разорвут к чертям.

Крезо руку поднял.

— А ну тихо! — Рявкнул наёмник вдобавок.

Все сразу и замолчали.

Посмотрел я поверх голов, выдерживая паузу в три — четыре секунды. Много стариков, тех, кто и барона старого помнить должен.

— Я барон Ярослав Дмитриевич Суслов, — заявил повышенном тоном, но без крика, иначе выйдет пискляво. — Отца моего барона Дмитрия Суслова многие из вас ещё должны помнить.

— Да помним, помним, — выкрикивают и по — доброму, и сварливо. — Как же его забудешь!

— Поэтому настоятельно попрошу вас обращаться ко мне соответствующе, — продолжаю мысль. — По имени Ярослав или «Ваше благородие», как полагается порядком и правилами.

— О, как! — Снова комментируют. — Важный какой… Ходил дураком и тут на тебе.

— Я притворялся! — Прикрикнул всё же. — Мою семью убили, и меня могли. А дурака вот пожалели. Но теперь всё по — другому. У меня есть верные соратники. Да и я могу за себя постоять. Кто что — то хочет мне сказать, прошу обратиться лично, а не кричать из толпы. Вы не стадо, вы люди. А я ваш барон. Всем всё ясно⁈

Притихли. Некоторые аж головы вжали.

— По вопросам, жалобам и предложениям принимаю индивидуально, — добавил уже снисходительно и собрался уже уходить.

— А правда, что староста все рубли себе прикарманил? — Выкрики снова пошли. — А оброк удвоенный тоже его рук дело⁈

Так. Чувствуя, что хожу по тонкому льду, решил не злить народ. Думаю, пары фраз достаточно, чтоб толпа пошла и растерзала всех, кто там у Иллариона сейчас в доме. Верно сказала Дарья, нельзя, чтоб пострадали невинные.

Поднимаю руку, останавливая галдёж. Люди послушно замолкают, в рот смотрят. Все те, кто смеялся над Яриком. Многие и на моей памяти гадости всякие говорили, подшучивали и обсуждали в открытую.

Но всё изменилось.

— Вопрос по Иллариону Суздалеву ещё не закрыт, — говорю, стараясь сгладить. — По вопросам оброка решать я буду с князем.

Загалдели недовольно.

— Но раз есть определённые предпосылки! — Перекрикиваю. — За следующие два месяца оброк отменяется. Если выяснится, что слухи не лгут, отменю и на больший срок, покуда не вернётся вам незаконно взятое.

Притихли сразу. Переваривают. Наверное, я заумно сказал.

— О, как, — снова пошла реакция. — Без оброка? А молодой барин дело говорит. Справедливо лепит. Молодец какой…

— Всё, расходитесь, люди! — Объявил я и двинул обратно.

Стали возмущаться.

— Барин! Жалоба есть! И у меня! Рассуди нас, ваше благородие!

— Так! — Обернулся обратно. — Очередь организуйте, в доме приму.

И началось! Челом забили все кому не лень. В кабинете принимаю, как босс. Но стоило первые вопросы выслушать, сразу и пожалел, что вякнул о подобном. Надо было посоветоваться с кем — нибудь, а не лепить отсебятину. Жалобы да предложения мне подавай. Но поздно! Похоже, всем нужно было выговориться. Особенно бабулям старым.

До самого обеда ко мне на приём ходили крестьяне со своими проблемами.

Единственное, что я мог сделать, это всё записывать на бумагу и обещать, что решу в ближайшем будущем. Этого почти всем оказалось достаточно. Выходили довольные от меня.

Очень порадовало, что с многими индивидуальный разговор вышел намного теплее, чем когда на людях. Личные беседы идут на пользу всем. Особенно, когда не нужно играть на публику всяким идиотам.

Кстати, об идиотах. Под конец ко мне наведался Борис! Дверь плотно закрыл за собой, хотя половина крестьян этого не сделала.

И не побоялся же после того, как я ему надавал. Или считает, что я добрячок?

Оставшись с ним наедине в кабинете, я быстро прикинул ущерб от нашей возможной потасовки. Мебель, конечно, жалко ломать. Но опасения не в этом, просто связи с почвой у меня нет, а заранее я не подготовился, корней не собрал для драки.

Интересно, догадывается ли оборотень о том, что я сейчас не так силён? А точнее вообще беспомощен перед ним. Дух пискнул там что — то, мол, прорвёмся, ага. Один укус, и я заражён хрен знает чем. Мне с ним броня во всех местах нужна, а не жалкая лоза из пятки, которая проткнёт ему шею при удачном раскладе, вот только эту живучую тварь такое не остановит. Уже проходили.

Постарался не выказывать страх. Только уверенная и циничная улыбка.

— С чем пожаловал, Борис? — Спрашиваю, как ни в чём не бывало.

Не станет же он прямо белым днём, когда вокруг столько людей!

— Жалоба у меня имеется, ваше благородие, — заявил вдруг, встав перед столом и нависнув надо мной вызывающе.

— Излагай, коль не шутишь, — ответил спокойно.

— Друга моего, Кольку, прикончил тёмный маг один, — язвит сразу. — И я вот не вразумлю, к кому теперь жаловаться идти, чтоб виновника изловили. Знаю, кто он, где сидит. И совсем не боится ведь, супостат. Может, к князю сразу?

Припугнуть меня решил? Иду в атаку.

— А Колька твой не оборотень был случайно? — Язвлю в ответ. — А ты сам? Вдруг у князя обереги есть, которые живо твою собачью шкуру выявят, не думал об этом?

Уверенный взгляд Бориса сменяется на растерянный.

— Знаешь, что я думаю, дружок, — продолжаю наращивать успех. — В следующий раз я вам просто головы оторву, чтоб уж наверняка. Договорились?

Отступил гадёныш, оскалился. А я поднялся медленно и угрожающе.

— Что? — Скалюсь в ответ. — Без стаи своей не такой ретивый? Кстати, а Дарья, к которой ты яйца свои собачьи подкатывал, знает, что ты приспешником стал?

— Не вздумай ей сказать, — пробурчал, опуская морду.

— Ты что припёрся — то вообще? — Бросил ему с сарказмом.

— Отдай ключ и живи спокойно, — произнёс неуверенно.

— А где вход в Мёртвый город, знаешь? — Спрашиваю, затаив дыхание.

— Найду, — заявляет, но явно с безнадёгой в голосе.

— И зачем тебе туда? — Посмеиваюсь.

— Излечиться хочу, — выдаёт вдруг в сердцах. И впервые я вижу в его глазах отчаяние.

— Уверен, что получится?

— Там возможно всё, мне твой отец говорил.

— А для него… тоже возможно всё?

— Нет, для проклятых слишком поздно. А у нас ещё есть время до зимы.

— Кстати! А что на счёт твоего дружка Олега, который в Академию магии поступил. Неужели тоже оборотень?

— Не твоё дело, понял? — Огрызается ещё.

— А если его вычислят?

— Не вычислят, — ответил, тем и выдавая друга. И выскочил, как ужаленный.

Только сейчас до меня дошло, что перекинуться в оборотня он не смог бы в моём кабинете. Сейчас не ночь, луна не полная. Да и как я уже вычислил, если без всех этих условий, то только камня надо касаться того, что в пещере. Коснулся, мутантом стал и побежал куда глаза глядят. И надолго ли хватает силы той? Долго так оборотнем пробегаешь?

Избу нашу разломали, а значит, и сюда добегут.

— Эй! — Раздался возмущённый голос Лены снаружи. — Зараза!

Небольшая потасовка насторожила, собрался уже выйти и разобраться.

— Ау! — Следом прозвучало от Олега. — Ты чего, Ленка?

— Лапы свои больше не распускай, понял⁈

— Да понял, понял, по яйцам — то зачем? Дура! — Это уже издалека.

— Осёл, — фыркнула, и в кабинет вошла.

Взмыленная, разрумяненная, глазища раскосые горят. Улыбается мне кокетливо, а на груди платье натянулось так, что соски проступают вставшие. Твою ж мать, Лена.

— Ваше благородие, обед накрыт, — произнесла ласково, как ни в чём не бывало.

— Посторонись — ка, — обозначилась и Дарья в своём походном костюмчике, но без оружия и котомки.

Вытолкала Лену, которая покрупнее магички будет, закрыла за ней дверь.

— Что — то случилось? — Насторожился.

— Узнала я всё, — начала Дарья загадочно и несколько встревоженно. — Уже третий день наш князь с тульским на охоте, там же и все гости. Они лагерем обычно километрах в пятнадцати на севере от замка встают, там хорошие угодья.

— То есть смысла в замок ехать нет?

— Как раз это я и хотела обсудить, — говорит, усаживаясь напротив. — Ижеслав с дружиной в замке. Его князь за старшего оставил.

— И что ты предлагаешь?

— Поговорить с ним, — пожимает плечами. — Зачем устраивать распри внутри княжества? Нам леших с оборотнями мало или половцев? Сейчас самое подходящее время, при князе он может и заерепениться.

— Прямо сейчас предлагаешь отправиться?

— Пообедаем и соберёмся, — пожимает плечами.

— Хорошо, что — то ещё? — Спрашиваю, потому что вижу, что не уходит.

— Что нужно было Борьке? В последнее время он какой — то странный, — выдаёт Дарья. — И Коля, с которым они были не разлей вода пропал. Мамка его метается по деревне второй день уже.

Так! Получается, деревенские хулиганы недавно обратились! Дарью не хочется расстраивать, рассказывая горькую правду. По крайней мере, сейчас.

— Боря хотел убедиться, что я всё тот же дурачок, — солгал ей.

— Похоже на этого задиру, — вздыхает и дальше интересуется деловито: — на что деревенские жаловались? Да ещё столько народа.

— Шестьдесят три жалобы, — подытожил я, подсмотрев в свои записи.

— Ого, ты всё записал. И сумел ведь, откуда грамотный такой?

— Да пометил кое — как, — отмахнулся.

— И на что люд жалуется? — Проявила интерес Дарья, не желая уходить.

— В основном на мост через речку, который надо чинить. На воров, на плохой инвентарь, — отвечаю, просматривая записи. — У одних корову кто — то сожрал белым днём, обвиняют пастуха на смене, пастух обвиняет лешего. У других соседские мальчишки в саду воруют, долги просроченные друг перед другом вернуть не могут. Мужчины на охоте пропали, искать не кому.

— Дед Егор с дружками? Опять?

— А ты искала этих раньше?

— В Каменцах они пьют, — прокомментировала Дарья, вздыхая. — Сколько раз из трактира пьянчуг доставала. Белок настреляют, туда сразу шкуры везут в обход баб своих. И рубли все пропивают.

Каменцы. Как раз это село и стоит под замком князя, мимо него не проедем.

Пообедали вкусно, Леночка очень постаралась угодить.

Собрались и двинули в путь. Крезо с нами навязался. Ефима одного с племянницей оставлять в поместье не хотелось. Поэтому дал ему указания нанять сторожами по территории нескольких толковых мужичков, из состава рабочих. Пока на время, там посмотрим. Ефим поддержал, сказав, что деревенским только за радость лишнюю копейку заработать.

По деревне иду, все, кто на дороге, расступаются в стороны и кланяются. Даже как — то неловко. Девицы по — другому смотрят, намного больше заинтересованности во взглядах и смущения. Таких на митинге у моего особняка было мало. И как хорошо, что приезжие бравые витязи всех не перетаскали. И, надеюсь, что не потаскали.

Всем счастья желаю и любви. Настроение на высоте. Мир всё светлее.

На выезде уже мужичок Митя на телеге нас догоняет, где всё та же малышка сидит, которая меня дразнила.

— В Каменцы? — Интересуется.

— Да дядь Мить, — отвечает Дарья.

— Садитесь, довезу.

Взобрался первый, магичке руку подал. Посмотрела с подозрением, с ухмылкой приняла. А как вздёрнул, удивилась. Я и сам с себя удивляюсь, мышцы растут быстрее обычного, и всё благодаря споре под сердцем.

Крезо последним влез, запрыгнув очень ловко. Пристроился скромно с краю. Всё больше прихожу к выводу, что это мужчина не прост. Молодого Дольфа Лундгрена мне чем — то напоминает.

— Ну привет, — говорю девочке.

А та глазища голубые распахнула, ротик раскрыла.

— Это барин наш, Ярослав, — подсказал мужичок.

— На дурачка нашего похож, — прошептала малышка.

— А ну цыц! — Прикрикнул на дочку и стеганул клячу яростно. — Но! Пшла!

И понеслись мы с ветерком по просёлочной дороге, периодически подпрыгивая на кочках. В целом, лучше, чем пешком, ибо три километра по жаре идти не лучшая идея.

Снова мысль пришла о том, что нам и самим надо повышать мобильность.

— Верхом умеете? — Спрашиваю наёмников.

Кивают оба.

— И я могу! — Встревает девочка.

— Айка всё умеет, — посмеивается мужичок Митя.

— А что вы её всё с собой возите? — Интересуюсь.

— Там матушка в полях, я на разъездах, куда её? То со мной, то с женой.

Ладно. К своим, продолжая прежнюю мысль:

— Нам надо лошадей в хозяйство. Где можно купить и сколько это будет стоить?

— Клячу можно и за шестьдесят копеек найти, — отвечает Крезо и, видя, что я серьёзен, добавляет: — Серебряников десять — пятнадцать хорошая стоит.

У нас в поместье есть свой постоялый двор, а точнее его признаки. Но починить дело недолгое, судя по интенсивности восстановительных работ.

— Пять — шесть штук надо, где можно купить? — Перехожу к конкретике.

— В Каменцах хорошую не продадут, — встревает в разговор Митя. — Надо в Сосково брать. Я могу взяться, барин.

— Хорошо, решим, — отвечаю ему и разглядываю мельницу, мимо которой проезжаем сейчас.

Метрах в семидесяти по правому флангу целое предприятие. Сама мельница мощная, сараи длинные, похоже, склады, забор с домиком и вышка караульная, где дружинник почему — то спин, одну только шляпку соломенную и видно над стенками.

Никто не возится в полдень, всё тихо. Под стогом сена подальше два крестьянина дрыхнут.

Развилку проезжаем прямо, направо дорога к мельнице и дальше ведёт в поля. Вдалеке густая шапка леса виднеется.

Вскоре мельница уже не интересна, впереди замок князя. Вполне себе мощный и большой, из крупного серого камня, как в феодальной Европе были. Стены метров двенадцать в высоту, с зубцами, башни по углам граней, только на фасаде целых четыре со сквозными проходами, ворота арочные, из центра крупная башня тянется с главным шпилем. Флаги длинные треплются ветром.

Стоит замок, как скала, на небольшой возвышенности, да ещё и на островке, вокруг которого вода пущена, судя по всему, искусственно вырыли канал, который в речку впадает, ту, что по левое плечо. Сама река, огибает полукругом, протекая в двух — трёх сотнях метров от дороги, и впадает в нашу.

Под замком село Каменцы и стоит, в основном по эту сторону берега канала. Но есть и с той стороны домики под горочкой. Если Звягинки смотрятся, как нечто яркое и сказочное, то здесь всё серое и угрюмое даже белым днём.

А всё, видимо, из — за плотного дыма, витающего над крышами одноэтажных и двухэтажных домов. Плотность построек высокая, в три ряда дома стоят на этой стороне и в один на той. Двориков и сельского хозяйства особо не видно. Разве что по сторонам, где подальше от горки с замком. Что ещё заметил сразу, деревьев вообще нет в округе, всё под ноль вырубили. Только кустики по бережку.

Наша дорога в сам замок через мост и тянется, у которого несколько каменных башен, одна полуразрушенная, деревом залатанная. Но стоит караул на обеих. Дальше дорога наверх уже крутая: в три отрезка в виде зигзага, где на каждом углу ещё посты, и завершается аркой с открытыми воротами.

Больше мостов через канал не видно, по самому каналу несколько мелких лодочек ходит. Со стороны замка под горочкой и пристань видна, где шесть — семь лодок пришвартовано. Хотя думаю больше, их просто не видно с моего ракурса, который всё больше открывается по мере приближения.

На развилке на главной улочке Митя налево завернул, где видно сразу рынок и основную суету. Гам, лошадиное ржание, коза какая — то блеет истерично, и непрекращающиеся перестукивания звонких молотков сразу с нескольких точек. Крестьяне в основном ошиваются, дружинников много, все какие — то расхлябанные и неопрятные на вид.

Перед рынком мы и высадились.

— Благодарю за помощь, — отсыпал копеек мужичку.

— Да брось, барин, я ж без корысти, — заартачился было.

— Айке на сладости, — настоял я, подмигивая девочке, и напомнил крестьянину негромко: — про Сосково не забудь.

— Помню, барин, помню. С рассвета завтра и отправлюсь уже без этого сорванца.

Мужичок откланялся, поспешив на рынок по делам, Айка в повозке осталась.

А мы двинули по дороге обратно до развилки и к мосту. Солиднее было бы на лошадях верхом. Но я ещё не научился.

Смотрю, тут периодически витязи вразвалочку в сёдлах проходят с важными лицами. До моста трое одиночек встретились. Все в броне красивой с гербами на щитах разными, по полной боевой выкладке с мешками перевязанными по бокам лошадей да сумками походными, напоминают скорее не наёмников, а искателей приключений, которые проделали уже немалый и нелёгкий путь.

По мосту через пост прошли спокойно, никому до нас дела нет.

А вот скачущего за нами витязя остановили.

— Кто таков!

— Богучар моё имя! — Прогремел здоровяк с седла. — С Ростовского княжества я! Князя Вячеслава видеть хочу!

— По какому делу, его сиятельству докучать решил? — наезжают постовые.

— Половцы на Ростов напали, бьёмся из последних сил. Помощь нужна.

— И так каждое лето, — усмехнулся один из дружинников.

— Не в этот раз, — продолжил ростовский витязь. — Большая орда, не сдюжим. Дальше на север пойдут и до вас дойдут. А коль так, надо одним кулаком выступить, иначе поодиночке всех перещёлкают.

Удаляемся, стараясь не показывать интереса, и не лезть не в своё дело. Но пока их ещё слышно.

— На охоте князь, — вышел из башни какой — то более адекватный дружинник. — Там и тульский заодно. В обход налево скачи и на север по прямой, там спросишь…

В гору метров на пятьдесят поднялись, весомый такой подъём. Хрен тут какой штурм пройдёт, если вдруг половцы действительно решат напасть.

Орда целая? Неужели у них тут своё манго — татарское иго намечается⁈ Но раз есть император, почему гонец сюда пришёл? А не в Москву поехал? Странно.

Поднялись до арки, где уже нас стража и остановила. Сразу три наглые рожи в кожаных доспехах со щитами и пиками метра под три в высоту.

— Чего надо⁉ Замок закрыт!

Дарья сразу отстала, за спину мою спрятавшись. А вот Крезо за словом в карман не полез:

— Это барон Суслов, чего грубишь, отрепье⁈

— Впервые слышу, — нахмурился один.

— Помер Суслов давно, а ты барин, чей? — Вмешался второй постарше.

— Сын Дмитрия Суслова, Ярослав моё имя, — представился важно.

— А ну это, и чего надобно, ваше благородие? — Выдал первый издевательским тоном.

— Я к сотнику Ижеславу пришёл, — говорю прямо. — Доложите о моём приходе.

Засмеялись.

— Аки птица важная, — стали комментировать. — Нашего командира ему подавай. Правая рука князя сейчас прям и прибежит.

— Эй, барон! — Раздалось со стены мощно.

Голову поднял. Оттуда дедуля в кафтане красно — фиолетовом на меня смотрит. Борода белоснежная переходит в бакенбарды, а под шляпкой с изогнутым козырьком, похоже, лысина.

— В трактире «Золотой гусь» его ищи, — говорит басисто. — Второй день оттуда не вылезает. И передай от коменданта привет пламенный. Если до вечера не воротится, князю всё доложу.

— Спасибо добрый человек! — Ответил ему. — Передам обязательно.

Прищурился дедуля, посмотрев на меня пристально.

— Суслов, говоришь?

— Сын барона Дмитрия Суслова! — Повторяюсь уже.

— От Ижеслава вернёшься, заходи. А то я было подумал, что врут барышни про тебя.

— Вы о баронессе Веселине?

— О ней, о ней, ваше благородие! — Посмеялся дедуля. Похоже, он и есть комендант.

Ну уже легче.

Пошли обратно, и за мостом налево повернули в другую сторону от рынка.

Когда нырнули в серую улочку, совсем стало не по себе. Вся движуха в Каменцах с другой стороны, где рынок. А здесь угрюмый, спальный райончик. Да ещё и земля на утрамбованную чёрную глину похожа. Чует мой дух, что с такой нам особо не сманеврировать в случае чего.

Идём, из окон на нас смотрят с дикими глазами, как звери из кустов. Прохожих мало, в основном сидят на лавках или на крыльце. Крезо, который вёл уверенно к трактиру, притормозил.

Впереди повозка у дома стоит, куда грузят истерзанные трупы.

— Оборотни? — Спрашиваю Дарью тихо, стараясь побороть непроизвольную дрожь.

— Нет, упыри, — отвечает девушка. — Главная напасть Каменцов.

— Как вурдалак завёлся два года назад, так каждую неделю по трупу, — комментирует Крезо обыденно. — А если затишье, потом вот так: целую семью находят.

— А почему князь ничего не делает? — Возмущаюсь. Больно на сердце, когда тела не только взрослых вижу.

— У него в замке всё хорошо, — отвечает Крезо, когда мы мимо телеги проходим, и шляпу снимает.

— Не наговаривай на князя, — бурчит Дарья, снимая и свою. — Награда за вурдалака десять золотых была, потом князь до тридцати поднял. Ищут его, как могут. Я и сама искала.

— А в нашей деревне безопасно? — Спохватываюсь.

— У нас оборотни, — посмеивается Крезо. — Малорыжково их территория.

Что ж. За отца гордиться можно.

Массивный двухэтажный трактир «Золотой гусь» аж в конце села оказался. Обособленно на берегу канала, частично нависая над ним и стоя на сваях, а дальше постоялый двор и выезд, как раз в сторону северных угодий.

Судя по шуму из окон и количеству припаркованной конницы, внутри половина его сотни гуляет.

Только собрался уже входить в трактир, чтоб с Ижеславом познакомиться. А тут Крезо за лошадьми что — то заметил и позвал.

Справа стали обходить. А там на столбе мужик за руки подвешенный к перекладине на коленках стоит, рубаха изодрана, вся в крови. Свежие рубцы видно на спине.

— Секли, — заключает Крезо сразу же.

— Так это ж… — Дарья обходит его. — Илларион⁈

В ответ только невнятные стоны. Я и сам вижу, что это наш староста.

Похоже, по — хорошему с сотником не получится.

Глава 14
Сотник Ижеслав

По моей просьбе Крезо освобождает старосту. Передаю амулет Дарье, которая живенько его лечит. Несмотря на то, что это подрывает нашу боеспособность в виде улетучивающегося резерва боевой магички, оставить так по сути своего гражданина я не могу.

— Что случилось? — Спрашиваю Иллариона, пришедшего в себя.

А он отдышаться не может, воду всё хлебает и трясётся.

— Это Ижеслав всё затеял, — заговорил, наконец. — Он заставил меня прибрать всё к рукам и платить ему. С князем он всё уладил, не знаю, как. Но поостерегись молодой барон.

— Разберёмся, — хмыкаю, наполняясь гневом.

— Я уже не жилец, меня так и или иначе достанут. Да и тебя. Потому что Ижеслав на хорошем счету у князя, он его самый верный витязь, который с ним с самого начала.

— Разберёмся, — повторил. — На рынке Митя, он тебя довезёт. Сможешь дойти?

— Смогу барин, а ты?

— Буду с ним разбираться. Сколько там их? — Уточняю на всякий случай.

— Человек сорок.

— Всё, иди, не маячь.

— Спасибо, барин, прости меня…

Отпустил Иллариона, понимая, что если не решу с сотником, старосте действительно не жить. Возможно, и его семье придётся худо.

По большому счёту сотник уже ко мне с мечом пришёл. Должен от меча и схлопотать. И меня не страшит, что руки запачкаю в крови. Сказочный мир уже плавно меня туда окунул.

— Что ты собрался делать? — Спрашивает обеспокоенная Дарья, возвращая амулет, который я живенько надеваю на шею.

— Да хотел всех положить, если честно, — отвечаю сквозь зубы, встав перед крыльцом. — Упырь орудует, тела грузят, а эти жрут второй день, срать им на свои обязанности и долг. Совершенно бесполезные люди. Но люди князя.

— Вот именно, — предостерегает Крезо. — Нужна веская причина, чтобы нападать. Если бы он сам полезет, это другой вопрос.

— А он и полез, — фыркает Дарья.

— За то нападение ещё поди докажи, тем более мы сами все следы замели, — парирует Крезо.

— Хорошо, сделаем по — другому, — заключаю. — Ваша задача…

Обсудили всё быстро. Несмотря на то, что оба оказались против затеи, всё равно согласились следовать плану.

Вхожу в трактир один. Сразу в нос бьёт блевотное зловонье вперемешку со стойким мужским потом. Зал большой, половина со сдвинутыми безобразно столами занята дружинниками. Вторая пустует, похоже, всех прочих посетителей они разогнали.

Но и на людной стороне уже как — то грустно. Кто спит прямо на столе, другие на полу. Часть продолжает бухать и создавать массу неадекватного шума. Сам стол завален помоями, за таким сидеть даже противно, не то, чтобы жрать.

Пытаюсь вычислить, кто Ижеслав, судя по всему, он должен быть уже в возрасте.

Брюнетка лет тридцати ко мне подходит растрёпанная, на вид очень уставшая.

— Барин, это не лучшее сейчас место для трапезы, видишь, кто здесь?

— Нет, не вижу, я проездом здесь. А что не так?

— Ижеслав со своей дружиной, не знаешь такого?

— А кто из них, покажи? — Киваю на свиней.

— Вот, самый здоровый, жрёт брагу, как конь воду, и всё не валится, — ворчит женщина. — И так каждый раз, когда князь наш уезжает из замка. Сил больше нет, прости барин. Уходи по добру. Они злее упырей, когда нажрутся.

— Да я и сам не сильно добрый, — хмыкаю и иду к их столам уверенно, не отрывая взгляда от сотника.

Здоровяк с плечами широченными и мощными, бицепсом, больше моей ляжки, сидит во главе стола и втирает что — то пошарпанной сисястой официантке, которая уже клюёт. Седые волосы выдают, что уже не молодой, а так и не скажешь. Морда квадратная, одна только челюсть на пол лица. Судя по кривому носу, порванному уху и длинному шраму на скуле, любит продраться. В рубахе сидит нараспашку, грудь волосатая в шрамах.

Меня увидел ещё на подходе и впился синими несколько диковатыми глазами.

Свободным мест достаточно, но я решил показать свою наглость сразу. Выбрал мужичка подохлее, спящего на помойном столе. Взял его за плечо и рванул на себя, скидывая.

Тот стал было возмущаться. Но я ещё и подопнул.

— Пошёл отсюда, смерд, — рыкнул ему и уселся за два стула до Ижеслава.

— Ах ты! — Полез на меня обиженный.

— Уймись, Деян, — раздалось от сотника тихое, но угрожающее.

И тот отступил.

— Чего надо, малец? — Кивнул мне Ижеслав со взглядом совершенно трезвым, но всё же усталым.

— Да так, хочу на тебя посмотреть просто, — пожимаю плечами.

— И не боишься в логово медведя? — Скалится сотник.

— Ты что ль медведь? — Ухмыляюсь.

— Дерзкий, небось, барин какой. С тульскими приехал? Сын графский? — Начал перебирать.

— Местный я, — отвечаю и брезгливо на стол смотрю. — Да какой ты медведь? В этой помойке только пёс жрать будет. А ты тут второй день.

— Нарываешься, щегол? — Усмехнулся Ижеслав и запрокинул кружку, залив в свою кабину сразу половину, а вторую на грудь пролив.

Другие смотрят на меня ошалело. Даже официантка.

— А мне показалось, что нарываешься ты, — отвечаю ему. — Семь дружинников, боевой маг сапфира. Как же так, пёс? А прости, медведь.

Ижеслав меняется в лице, глазами хлопает. Дружки его переглядываются.

— Жалко девку, — кольцо Маши демонстрирую.

— Ты! — Гремит сотник, глаза выпучив.

— Я, — соглашаюсь с улыбкой и дальше. — И чего ты хотел? Давай говори. Видишь, я сам пришёл.

Чувствую, как напрягся весь стол. За мечами валяющимися, где ни попадя потянулись. Ижеслав и сам свой нащупал. Вижу, отстранившись.

— Обосрались что ли уже? — Посмеиваюсь, кивая на его меч.

Конечно, мне нисколько не смешно. Но я импровизирую.

— Ижеслав, вот скажи мне, ты витязь или хрен собачий? — Дальше провоцирую.

Особенно хорошо такое заходит, когда при своих людях.

Подрывается с места сотник, оказавшись метра под два ростом. И меч свой молниеносно на меня целит. Я едва успел уловить движения, и заключил насколько он быстрый.

— У меня нет оружия, прошу заметить, — говорю спокойно.

— Язык у тебя острый, как мой меч, — скалится Ижеслав.

— Может на кулаках? Пойдём, выйдем? — Предлагаю.

Дружинники переглядываются в недоумении, сотник секунды три смотрит, оторопев. А затем начинает ржать, убирая меч.

Поднимаюсь с места.

— Ну что, пошли. Или струсил?

Ижеслав резко прекращает смеяться.

— Да я тебя в бараний рог заверну, щегол.

— Все слышали? — Обращаюсь к окружающим. — Сотник князя орловского слов на ветер не бросает. Пошли, удалец.

Спешу на улицу, пока меня в помещении не порвали.

Выхожу на свежий воздух. И вдыхаю, наконец, полной грудью.

За спиной потасовка, половицы трясутся, передавая вибрацию от мощных шагов.

Следом вываливаются пьяные дружинники. А со стороны улицы тоже люд подходит на зрелище. Молодцы, хорошо сработали.

Перед крыльцом достаточная площадка, чтоб развернуться. К забору иду, снимая кафтан, и подаю его Дарье. Подмигиваю встревоженной девушке.

— У него защита от магии бешеная, — шепчет мне, увидев на входе верзилу. — Я его только ветерком обдую.

— Просто делай всё, как договорились, — отвечаю ей и наблюдаю, как ещё толпу ведёт сюда Крезо и объявляет шоу дня:

— Кулачный бой! Между сотником Ижеславом и бароном Ярославом!

Всё, теперь не отвертится.

А он, похоже, и не собирается. С таким ростом до челюсти мне сразу и не достать. Но уязвимых точек на теле достаточно. Особенно таких, в которые по правилам бить нельзя. Однако сейчас никаких плавил.

Конечно, я рассчитывал, что витязь пьяный в доску и уставший. Но вот ему на голову лью целое ведро воды, и он встряхивает гривой очень даже живенько.

— Хорошо — то как! — Восклицает, фыркая.

Рубаху через верх сдёргивает, обнажая торс. И у меня чуть челюсть не отпадает. Потому что там такая машина! Как её вообще пробить⁈

Подмечаю серебряную цепь с кулоном, похоже, лечащим. Браслет на левой руке, вероятно, с защитой от магии. Два тёмных кольца на пальцах обеих рук без камней, вроде простенькие, но научен определять: вулканический металл. Следовательно, это они дают внешний магический резерв для побрякушек.

Люд образовал целый круг во дворе и разглагольствуют:

— Да какой же это честный бой?

— Что за хилый малец?

— Давайте на мечах, так больше шансов.

— А малец его подымет?

Посмеиваются ещё. Так, ладно.

Выхожу на центр, разминаюсь. Но недолго. Ижеслав сразу рвётся в бой. Просто идёт на меня убивать, даже кулаки не выставив. Ухожу от него по кругу приставными шагами, завершая разминку.

— Беги, малец! — Смеются зеваки.

— Ты ж хотел подраться, так дерись! — Кричат мне уже дружинники и своему: — да прихлопни ты его скорее и пошли купаться!

Резкий выпад сотника не стал неожиданностью, по глазам я всё увидел. Поэтому успел уйти от лап загребущих, поднырнув. Дух быстро среагировал на пожелание и корни, что во мне, укрепили левую руку, кулаком которой я и зарядил по печени, но вскользь! И, тем не менее, ощущение такое, что в стену ударил. И этому хоть бы что. Лишь оскалился под крик толпы и снова на меня пошёл.

Только на этот раз он сгорбился и стал махать ручищами, что как мои ноги, на пол этажа пониже. Новый выпад и снова попытался меня огреть размашисто. Поднырнул ещё ниже и на этот раз по голени огрел в уязвимую точку. Ногу укрепил, да толку! Как по берёзе долбанул, отлетела у меня нога, сам захромал сразу же.

Зато сдержанный рык услышал! И оханье толпы, подтверждающее нечто неожиданное для них. Обернулся, а сотник на колено рухнул, пытаясь за мной пойти.

И всё же гад силён! Представляю, если бы он свежий был. А не как сейчас после второго дня пьянки. Вряд ли бы были шансы его уложить.

Три шага я сделал, расходился немного, и полегчало. Помчал на него, чтоб добить. Хай — кик в челюсть любого быка бы вырубил, если бы достиг цели. Но в самый последний момент Ижеслав резко поднырнул, подавшись вперёд. И моя нога пронеслась мимо.

Не давая возможности схватить меня, перекатился и поднялся, готовый снова ринуться в бой. Толпа загалдела радостно. Меня начали хвалить, отчего сотник разозлился ещё больше. И двинулся уже как борец с широко расставленными руками, но хромоты скрыть ему не удалось.

Почти зажатый к толпе, я сделал ложный выпад вправо и бросился влево, долбанув снова по той же ноге! Он бы мог успеть меня заблокировать, если бы опорная нога не шалила. Но, увы.

Ижеслав коротко вскрикнул, впервые не сумев сдержаться. В толпе стали посмеиваться и подкалывать сотника.

Тот зарычал как медведь, рванул было снова, но захромал сильно, после чего его спесь сошла на нет.

Но мне этого не нужно.

— Ноешь, как твоя Маша, — ухмыльнулся я.

И тут же пожалел о сказанном! Ижеслав неожиданно резво бросился на меня, больше не хромая!

Твою ж мать! Я не взял в расчёт, что лечащий амулет может сработать так быстро! Деваться некуда, пришлось встречать. И у меня лишь одна попытка.

В последний момент я мотнулся, воспользовавшись толчком корней, как пружиной, и его кулак прошёл вскользь по щеке. Провалив противника, я выбросил руку вперёд и угодил кулаком прямо под скулу. В такую квадратную ряху промахнуться в принципе невозможно. Кисть прострелило от острой боли. Но Ижеслав не вырубился, только на мгновение потерялся и осел.

Но этого мне было достаточно, чтобы вырваться из тисков. Оказавшись за спиной, рванул с него цепь, ощущая некое магическое сопротивление, взял его шею в замок и обвил ногами живот. Понимая, что он вот — вот скинет меня как котёнка, легко расцепив хват, я обвил его шею всеми корнями, что во мне сидели и стянул сильнее!

И только тогда противник захрипел да задёргался. Пару раз попытался дать мне кулаком, но собственные мышцы помешали, да и я прижимал голову, получая лишь вскользь. Затем он попробовал расцепить, и легко бы справился, если бы не сросшиеся корни. Так и сел на задницу, а затем на меня завалился тяжёлой тушей уже без сознания.

Вылез из — под него кое — как под восторженные крики зевак. И посмотрел на ошалелые лица дружинников.

— Мал да удал, — высказались из толпы.

— Раз плюнуть, — усмехнулся я и кивнул дружинникам. — Что, олухи?

Отшатнулись морды. Никто не вякает. А я едва скрываю дрожь, мышцы все забились. Сил не осталось.

Но первая часть плана успешно реализована, с этой мыслью я прикарманил себе его амулет.

Дружки подскочили и быстро растормошили Ижеслава.

— Ну ты и слабак, — бросил я ему.

Толпа разразилась хохотом.

— Ах ты нечисть! — Взревел сотник и сорвал со спины товарища арбалет.

— Эй! Ты что! — Крикнул я. — В барина целишься после честной драки!

— Уймись, витязь! — Загалдели и из толпы.

— Умри, подлый змей! — Крикнул сотник под аханье зевак.

Встретившись глазами с обеими своими наёмниками, готовыми действовать, я резко поднырнул.

Через мгновение две стрелы пронеслись над моей головой в сторону обидчика!

С его стороны тоже раздался щелчок, и в груди похолодело!

А следом произошло нечто не планированное. Треск с визгом от зевак, вспышка с раскатом грома. Лёжа на земле, я успел уловить, как обе стрелы, не дойдя до тела сотника рассыпаются, обдавая его грудь пеплом. С другой стороны тоже самое происходит с арбалетным болтом.

На площадку, которая неожиданно стала свободной, ибо все шарахнулись метров на десять, вышел тот самый седобородый дедуля со стены в кафтане красно — фиолетовом. Ростом совсем невелик, даже ниже меня.

— Что ты здесь учудил, Ижеслав⁈ — Прогремел басисто комендант, который оказался ещё и магом бриллианта! — А ты, юный барон, зачем его злил?

У мага ни мантии, ни посоха. Хрен догадаешься, что чародей!

— Да он, да он, — стал заикаться сотник, отплёвываясь от пепла. Глазами захлопал ошалело, похоже, уловил, что в него сразу две стрелы летело.

Я поспешил его перебить:

— Он послал своего боевого мага по имени Маша и семерых дружинников ко мне в поместье, чтобы убить. Или будешь отрицать, Ижеслав?

— Я подтверждаю! — Раздалось от Крезо уверенное. — Один перед смертью сознался!

— И я, — обозначилась Дарья с волнением в голосе.

Маг вздёрнул брови. И на меня хмуро посмотрел, выдав угрожающе тихо:

— Ты о Марии Сосновой?

— О ней, она сама напала, — вмешалась Дарья, подступая ко мне ближе, и помогая подняться на ноги.

Чувствую, что трясётся, а всё равно в сектор его обстрела встала.

— И где она сейчас? — Спросил комендант испытывающее.

— Всё дядька, нету Машки, — выдал Ижеслав печально и на меня оскалился.

Дядька⁈ Тьфу ты!

Маг задумался с хмурой миной, а затем рявкнул на людей.

— Расходитесь, нечего тут смотреть! Ижеслав, со мной. А ты… — посмотрел на меня с глазами бегающими и почерневшими. — С тобой ещё поговорим. Барон.

Титул мой назвал, будто выругался. И не осталось сомнений, чью сторону он примет.

Громовержец двинулся спешно прочь. Ижеслав, как пёс с поджатым хвостом поковылял следом. Дружинники за лошадьми поспешили.

— Ижеслав! — Крикнул я ему в след. — Ты мне триста двадцать семь золотых монет должен! За незаконно собранный оброк с деревни за пятнадцать лет! А теперь ещё и проценты!

Пусть и комендант слышит, и народ местный. Общественное мнение во все времена спасало. Теперь им уже не так просто будет меня убить, потому что все стрелы на Ижеслава и покажут.

— Это что за новости? — Спросил дед родственничка уже едва слышно.

— Брешет он всё, ничего я ему не должен…

Дарья заботливо отряхивает волосы, смотрит, как родная. Чувствую, как переживает за меня.

Сложно скрыть досаду. Потому что я планировал прикончить урода за покушение после драки. Не зря же людей согнали на зрелище, с таким количеством свидетелей никто бы не сказал, что его убили специально. Просто защищали барона.

А вышло, что не убил гада, пока он ослабший после алкоголя, а сделал сильнее. Потому что он теперь знает, в чём моя фишка. Пусть и не до конца. И дядьке своему всё расскажет. А потом оба пойдут к князю челом бить. И настучат на меня.

Я ведь тёмный маг, управляющий растениями. Зло для местных.

Собственно, как и моя семейка, которая скрыто защищает деревню от других оборотней и упырей.

— Плохо вышло, — делится мнением Дарья, когда и мы уходим от таверны в сторону центра. — Говорила же.

— Молодец барин, — не разделяет её скептического настроя Крезо. — Если бы не Безсон, всё бы получилось. Подскажи, кто так драться научил? Что за диво такое иноземное?

— По китайским свиткам научился, — посмеиваюсь.

— Вот же заливает, барин.

— Не знала, что Безсон его дядя, — произнесла Дарья, видимо, не собираясь расхваливать, какой я удалец. — Сильный маг, такой во врагах нам не нужен.

— А к погибшей магичке он как относится? — Спрашиваю. Реакция на смерть Маши непонятная.

— Да откуда мне знать. Явно уж не дочь, — усмехнулась Дарья с нотками нервозности.

Как оказалось, амулет Ижеслава с лунным камнем в основе не так прост. После быстрого изучения Дарья заключила, что он в большей степени обезболивает, лечит на порядок дольше машкиного. Прицепил вторым, мне любая побрякушка на усиление пойдёт.

Дошли до развилки. В сторону моста посмотрел, куда уже понеслись дружинники Ижеслава. По дороге они нас обогнали, вызывающе проносясь впритирку.

— Похоже, новой драки в барском доме нам не избежать, — заключил Крезо, провожая взглядом конницу. — Если ты дружину с деревни наберёшь, мы выстоим. На шестерых у нас оружия наберётся. Плюс охотников найдём, я троих знаю, кто за серебро и не спросит, в кого стрелы пускать. У нас есть сутки. Сегодня Ижеслав проспится, а с утра уже будет думать, как тебя достать. Чтоб шуму не наделать во вторую ночь и пойдут.

— Согласна, надо возвращаться и готовиться, — слышу и от Дарьи.

— Будут жертвы, — заключаю я, вздохнув.

— Ну иди, сдавайся, тогда их не будет, — усмехнулся Крезо. — Только одна.

— Не мели ерунды, — возмутилась магичка. — За барона постоим. Потому что за ним правда.

— Что верно, то верно, — согласился Крезо угрюмо.

— У меня другой план, — говорю, заметив по левому флангу под стеной довольно много кустов.

— И какой же?

— В замок проберусь ночью и добью Ижеслава.

— Сбрендил? — Ахнула магичка. — Ещё вчера ты от хулиганов деревенских шарахался, а сегодня лезешь на сильнейшего витязя округи.

— И как? Получается у меня? — Язвлю, нарываясь на комплимент.

Глаза закатывает и головой мотает, мол, что за хвастун.

— Идея не лучшая, тебя схватят, — поддержал её и охотник.

— Не схватят, если расскажете всё, что знаете о замке, караулах, возможных оберегах и лазейках.

— Можем поспрашивать у местных, — усмехнулся Крезо и получил локтем от Дарьи.

— Я не отступлю, — заявляю решительно.

Этой ночью в замок и отправлюсь. Пока этот подонок не сделал свой шаг, его надо ликвидировать.

Глава 15
Наша первая вылазка

Удостоверившись, что я не шучу, наёмники занялись делом. По, крайней мере, мозгов хватило спрашивать у местных витиевато, без намёка на злые деяния. Народ оказался на редкость болтлив, особенно продавцы. Не оказалось секретом, что Ижеслав живёт в северной башне, с верхушки которой любит испражниться прямо в речку. Иногда достреливает, иногда нет.

Послушали про сотника всякое. Когда выпьет, может высечь любого крестьянина, попавшего под руку. Одна продавщица булок рассказала, что он изнасиловал чью — то невесту, которая потом и утопилась с горя в канале.

Такого гада кончать не жалко.

Пока ходим по круге, следим, чтобы Ижеслав из замка куда — нибудь не уехал, тогда всё сорвётся. Удобно, что выездные ворота одни.

Прежде, чем отправиться, на рынке нашёл одежду попроще и попрактичнее. Тёмные штаны, кофту, всё заграничное. Попутно отыскали гостиный дом, где сдают комнаты, чтоб на улице не ошиваться всю вторую половину дня и не вызывать лишнего подозрения.

К вечеру заселились, поужинали скромно там же на первом этаже. В комнате обсудили детали плана, который я составил довольно быстро.

Дождавшись ночи, отправились втроём, выйдя через чёрный ход, чтоб не увидела нас хозяйка. Как не настаивал, товарищи одного не отпустили.

Оделся уже, как чёрный ниндзя, всё тело обтянуло, эти смеются. Дарья, когда улыбается, вообще красотка. Следуя моему примеру, и соратники замаскировались. Дарья плотно завязала волосы платком, закрыла нижнюю часть лица. Крезо наоборот повязку на глаза сделал чёрную с вырезами для глаз и стал походить на «Зорро».

— А ты чего? — Посмеивается Крезо. — Волосы белые любой свет отражают. Собрался на вылазку, барин, а науки не знаешь.

— А не пошли бы вы, — выругался, и снова попытался перевязаться серым платком.

В итоге Дарья сжалилась и помогла.

Уже на выходе из гостиницы наёмник спросил:

— При тебе оружия никакого, как ты собрался его кончать? Или снова придушишь по — восточному?

— Кулаком в морду даст, делов — то, — подковырнула магичка, озираясь по сторонам.

— Держи, — подал Крезо один из своих кинжалов в чехле коричневом. — Это трофей, половский клинок. Как разберёшься с ним, оставь его на полу. Им всё равно придётся искать виновных.

Об этом я не подумал. Принял оружие, зацепив за пояс, двинули по темени через улицу. Снаружи тихо, ни души. Лишь изредка доносится скрип, будто ветер ставни свободно болтающиеся тревожит.

Примерно два ночи. И такое впечатление складывается, что селяне затаились, боясь шуметь. Ни ребёнок не плачет, ни животное не кричит.

Пересекли дорогу, меж домов прошмыгнули и вышли на набережную к каналу.

Со стороны моста с башнями, до которых метров семьдесят, теперь слышны отголоски разговоров и смех. Уходим левее, удаляясь от часовых. Пристань мы уже подметили ещё днем, к ней и спускаемся. Три лодки, выбираем крайнюю. Я первый усаживаюсь, за мной Дарья, Крезо последним, отвязывая. Он же налегает на вёсла.

Вода вроде движется, но будто стоит, волны не плещутся, поэтому всплеск от наших вёсел слышен хорошо. Сжав зубы, под покровом мрака переплываем канал шириной метров сорок. Свет только на башнях у моста. Но его недостаточно, чтобы мы были, как на ладони.

На другой стороне нет пристани, Крезо аккуратно спускается в воду, оказавшись сразу по пояс, и швартует лодку за корягу, подтягивая ближе. Спрыгиваем на берег. Затаив дыхание, осматриваемся.

В горку приходится подниматься наощупь не по тропе, а абы как. То кочки, то трава, то щебень. Хотя ещё при свете мы подметили несколько троп. Камушки скрипят под подошвой и создают шум, два раза приходится останавливаться и ждать. На стене ходит часовой с факелом. Но ему хоть бы что.

Поднявшись, прижимаемся спинами под стену. От соратников только силуэты мелькающие вижу, общаемся знаками, как условились.

Вдоль стены уходим на запад. Вскоре свет луны, отражающийся от воды, даёт нам хоть какое — то освещение. И я понимаю, что древесного материала больше не предвидится.

Оба спешат дальше, а я остаюсь у кустов, которые приметил днём.

— Ты чего? — Шепчет Крезо.

— Я быстро, догоню.

— Раньше не мог сделать дела? — Бурчит Дарья и просто отворачивается, не уходя никуда.

— Можешь подальше отойти, я стесняюсь? — Шепчу ей.

— Дурак что ли? Я тебе как мать родная.

— Даш.

Уходит за Крезо.

Из ноги вытягиваются древесные жилы, пронизывая почву, и вскоре достигают корней кустарника, создавая магический контакт. Вытягиваю всё, что можно, но бесшумно не выходит! Почва трещит, листва трясётся.

Ощущение такое, что новый килограмм корней, впитанный моим телом, не так уж и ощутим. Похоже, я сумел достичь нового уровня. Но дальнейший процесс показывает, как чувствуется довесок.

— Ты что там делаешь? — Шипит Дарья с дистанции в пятнадцать метров.

— Задницу решил подтереть, — посмеивается Крезо, перебирая верёвку. — Только чего переживать? Всех собак князь с собой на охоту забрал.

Это он в том смысле, что вонь моя никого не смутит.

Поспешил за ними, чувствуя тяжесть. Дошли до середины южной стены, чуть дальше центральной башни этой стороны встали. Крезо примерился и стал верёвку с кошкой накручивать. Мы в трёх метрах затаились, наблюдая за периметром.

Со стороны реки что — то происходит. Не вижу, не слышу. Просто чую. Но наёмники ничего не говорят. Главное, что по близости тишь да гладь.

Кошка звякнула! И сердце чуть не обвалилось. Крезо дёрнул и крюк не удержался.

Свет на стене появился. Часовой наверху пошёл в нашу сторону! Прижались к стене, затаив дыхание. А тот мимо и дальше. Крезо дождался пока уйдёт за поворот, скрывшись в тоннеле угловой башни, и снова попытался закинуть.

Со второго раза вышло! Первым он и полез.

Я — то рассчитывал по корням взобраться. Но разве теперь могу палиться со своей чёрной магией? Нет, конечно.

Крезо влез быстро, скрылся. Ждём, затаив дыхание. Наёмник высовывается, знак подаёт. Дарья следом лезет. Тоже ловко, но значительно медленней ползёт.

Свет наверху возвращается!

Дарья замирает на середине стены. А Крезо практически бесшумно перелезает на внешнюю сторону, цепляясь за зубец в пол его роста. Стражник приближается, и проходит мимо! Как только минует зубец, Крезо вылезает. Лёгкая потасовка, и вскоре он по второй верёвке спускает вниз труп.

Твою ж мать!

Дарья живенько поднимается. А мне приходится его развязывать. Ни в чём не повинный дружинник с дыркой в груди. Как только освобождаю, наёмник вздёргивает верёвку и подаёт сигнал взбираться уже мне.

В процессе слышу беспокойный шёпот соратников, и даже треск натягивающейся тетивы.

По верёвке лезть такое себе удовольствие. Ползу, как черепаха, наверху уже затаскивает Крезо чуть ли не за шиворот. Руки защипало, гляжу, а у меня сорванные мозоли, зашибись. Но мои проблемы уходят на второй план, когда вижу, как Дарья оттаскивает в сторону труп со стрелой в шее.

Давлю внутреннее негодование. Сопутствующих жертв всё равно не избежать.

Движемся в арку башни. Один факел оставили меж зубцов, второй внутри повесили в гнездо. Ещё одну грань нужно пройти до северной башни, где наш клиент. И как назло третий часовой сюда идёт. А мы, затаившись в темени тоннеля ждём.

— Есеня? — Зовёт товарища дружинник. — Ты что, спишь? Комендант же велел глядеть в оба. Эй? Что до смены дотерпеть не можешь?

Не услышав ответа, часовой явно насторожился!

Затейливый Крезо изобразил храп.

— Что за ленивая скотина, — усмехнулся дружинник и двинул в арку уверенно.

Пропустив вперёд, Крезо подскочил сзади молниеносно, и, зажав рот, резанул по горлу столь профессионально, что у меня волосы дыбом встали. Бедолага дёрнулся, но быстро стал слабнуть, жизнь за считанные секунды покинула его вместе с вылитой лужей крови.

Вышли за крупное строение в центре замка, похоже, цитадель, из которой башня самая высокая вырастает, и стало намного светлее. Снизу с внутреннего двора теперь доносятся голоса и музыка. Отдельный летний павильон в саду светится огнями и там вся движуха. Похоже, праздник никто не отменял даже ночью. На охоту убыли не все. Судя по всему барышни и остались. Смех женский разносится на весь сад, который простирается на треть территории замка. А это примерно несколько футбольных полей. Дальше бараки, конюшни за деревьями видно, сараи какие — то. В общем, внутри есть, где разгуляться. А со стороны и не скажешь, что в этой крепости такие огромные площади.

Снаружи, за стеной уже крутой обрыв и канал прямо под стеной течёт с водой почерневшей. И кажется, что очень далеко внизу он. Ощущение такое, что стены здесь ещё выше.

Не зеваю, двигаюсь за соратниками, которые расчищают мне путь беспристрастно, пряча трупы искусно в тёмных местах. В основном Крезо исполняет всю грязную работу, но и Дарья, похоже, не сильно впечатлена, действуют слаженно.

Заныриваем под арку нужной башни. Лестница кирпичная по краю площадки к стене примыкает, и вверх, и вниз ведёт. Крезо показывает, что надо спускаться.

Дарья остаётся прикрывать отход, прячась за ящиками. Как раз здесь оружейная стенка, и копья есть, и стрел целая куча.

Факела на стенах горят. И это с одной стороны хорошо, а с другой — не очень, ибо нас видно. Спускаемся по крутым ступеням на цыпочках, крадёмся, затаив дыхание. Взываю к духу, его чуйка мне сейчас нужна, как никогда.

Внизу склад. Крезо, ушедший чуть дальше, подаёт знак, и я замираю вначале пути. Да и сам слышу голоса! Выглядываю из — под платформы. И вижу двоих, на бочке в карты рубятся, весело болтают. Вокруг ещё куча бочек и ящиков.

Наёмник сразу две стрелы натягивает. Вижу, как молодые парни на треск тетивы лица с недоумением поворачивают! Щелчок! И две стрелы в телах, один падает плашмя, создавая шум. Второй же оседает, продолжая цепляться за бочку. Крезо не ждёт, рвётся к нему добить кинжалом. Ничего себе он ловкач. А ещё совершенно безжалостный наёмник.

Полминуты, и всё спокойно. Оттаскиваем трупы за бочки, убираем карты. Ставим бочки на пятна крови.

Спускаемся ещё на этаж. Здесь никого, иначе бы услышали, что творится сверху. Выходим в небольшой холл, где двери в две стороны. Крезо осматривает обе, ищет следы.

— Левая, чую его запах, — шепчет дух, подсказывая.

Киваю наёмнику, всё больше убеждаясь, что он профессиональный убийца или опытнейший лазутчик, который в деревне сидел под прикрытием и ждал своего часа.

Осмотрев дверь, соглашается. Смотрит в замочную скважину, подаёт мне сигнал спрятаться. Отворяет быстро, ибо она не закрыта.

— Что за… — раздаётся оттуда.

Короткий вскрик. Выскакиваю в новое помещение следом за Крезо, а он уже держит часового с ножом в глазу, медленно спуская, чтобы тот не повалился и не создавал тем самым лишний шум.

Следующая дверь деревянная, но обита кованым металлом.

— Закрыта изнутри, — шепчет наёмник. — Ключ вставлен. Можно попробовать через окно по внутренней стене. Весь периметр стражи мы вырезали, до смены ещё двадцать минут.

— Дай, попробую, — шепчет дух.

— Не спеши, — говорю соратнику и подхожу к двери вплотную.

Пальцем закрываю замочную скважину. И чувствую, как из кончика вытягиваются тонкие корни, опутывают ключ, лавируя меж простейших механизмов. Пробуют сдвинуть, но они слишком хрупкие. Уплотняю, впервые взяв процесс в свои руки, а точнее в мысли. Пробую снова. Ключ дрогнул и пошёл вращаться!

Первый щелчок. Замираем оба! Ждём! Крезо даже ухо к двери приложил. И затем кивнул продолжать.

Второй щелчок! Третий!

Крезо сам толкает дверь аккуратно. Но стоит появиться щели, придерживает её! Осмотрев по периметру, продолжает толкать аккуратно. Скрип бьёт по нервам, сжимаю зубы, затаив дыхание.

— Стой, волокно натянуто! — Кричит в мозгу дух. И я сразу же придерживаю дверь. Крезо послушно замирает, не отрывая от меня взгляда. Смотрю в образовавшийся прорех сверху, и точно! На середине двери просматривается натянутая нить.

Наёмник тоже её видит. Поднимает руку, двумя пальцами протискивается к нитке и зажимает её. А затем ножом отрезает сторону, которая тянется от двери, придерживая в натяг вторую часть. Кивает мне.

Толкаю понемногу дверь, от придерживает. Вслушиваемся при этом, чтоб при любом щелчке обратно дверь закрыть. Явно там арбалет какой — нибудь заряжен, который смотрит на нас.

Дверь приоткрыли достаточно, и Крезо кивнул мне проходить первым, ибо сам продолжает держать нить.

С бешеным сердцем протискиваюсь. Крезо проходит следом, огибая дверь и не выпуская из руки нить. А я уже вижу, как она тянется по потолку в противоположной стене, где не один, а целых три арбалета нацелены на вход и висит грузило на крючке, которое и должно сорваться, спуская курки!

Комната большая, справа обычные окна во двор замка, ставни распахнуты, слева бойницы, из которых лунный свет бьёт, и его достаточно, чтобы рассмотреть в конце комнаты широкую кровать. И на ней как раз и лежит наш голубчик! Вот только почему в летнее время он полностью закрыт одеялом⁈

И что там за шевеления…

— Осторожно!! — Визжит дух.

Крезо успевает отпрыгнуть, а на меня сверху опускается меч с торжествующим рыком!

С перепуга валюсь назад, пуская навстречу несколько десятков тонких щупалец из запястья! А следом ещё и ещё!! За долю секунды выплетается целая сеть, которую клинок проходит, как масло, но всё же начинает тормозить.

Понимая, что меч всё равно добирается до меня, отпускаю сети, прерывая связь, и чувствую, как в груди внезапно опустело. Твою мать! Что — то пьёт из меня силы⁈

Тем же временем раздаются щелчки, потому что Крезо выпустил нить. Один болт проносится прямо у моего носа и втыкается в дверь, а два других поражают самого Ижеслава! В плечо и в бедро.

Вот же придурок.

— Нечисть! — Кричит тот, запутываясь в моих сетях и падая на четвереньки от ранений.

Отползаю и вижу, как путы на Ижеславе неожиданно быстро ссыпаются в труху.

— Защита у него! — Кричит дух. — Спасайся!

Поднимаюсь быстрее витязя, и слышу внезапный визг со стороны кровати! Девка полуголая вскакивает из — под одеяла резко и накрывает им Крезо.

Ижеслав, вероятно, желая избежать повторной атаки корнями, машет мечом наотмашь, не поднимаясь, и случайно подрубает дурочку, соскочившую с кровати. Которая как раз решила мимо пробежать на выход.

С учётом того, что ставни окон во двор нараспашку, истошный вопль теперь оповещает о нападении всех. Но обратного пути нет!

— Дура! — Орёт сотник, пиная воющую девушку, которая осталась без ноги от колена.

Прыгает через неё, занося меч над головой, и рубит сверху так быстро, что спасают меня только корни, которые помогают отпрыгнуть. Но не совсем удачно, потому что я бьюсь головой о край деревянной кровати. Да так, что звёздочки перед глазами блестят.

Чуть потерявшись, понимаю поздно, что сотник уже почти надо мной!!

— Гадина! — Кричит вдруг он, хватаясь за шею, куда прилетел кинжал от Крезо.

Ничего себе как точно охотник метнул!

На адреналине поднимаюсь быстро. И пускаю новую порцию пут в здоровяка, целясь в голову. На этот раз не прерывая с ними связи через нить, и уже целенаправленно управляя ими. Витязь хрипит, пытается отодрать их с лица и шевелюры, падает на бок, выронив меч. Корни лезут в глаза и проходят дальше. Мне мерзко это делать, но иного пути закончить с ним не вижу. Когда древесные змеи ссыпаются от защиты, Ижеслав валится бездыханным. Они успели его убить.

Крезо подскакивает и ловким движением вынимает из шеи свой кинжал, который тут же вгоняет в сердце пытавшейся уползти девушки.

Её вопль прерывается. И теперь слышно через окна суету с улицы.

— Чем ты его? — Интересуется наёмник, не отдышавшись, глядя на зияющие дыры вместо глаз.

— Магия рубина, — лгу, опасаясь, что он и в меня сейчас вгонит клинок по накатанной.

Соратник мотает головой с укором, вытирая кинжал о рубаху сотника.

— Воткни в шею половский клинок, — подсказывает.

А у меня руки дрожат. Столько крови и мяса… Это мне не собак мочить! Да и с магичкой Машей всё как — то быстро вышло.

— Дай сюда, — фыркает Крезо, когда мешкаю, и втыкает сам.

Рвотные позывы застают врасплох. Три непроизвольных толчка, и ужин уже у горла. Отшатываюсь, чтобы отдышаться.

— Ты чего⁇ — Зовёт наёмник.

— Нормально всё, — выдавливаю.

— Скорее!! — Слышу крик Дарьи. Со стороны лестницы шум! Стража снизу поднимается.

— За мной, — шипит Крезо и рвётся вперёд, уносясь из комнаты, только пятки сверкают. А меня вдруг повело.

— Обереги здесь, силы тёмные сосут, — шепчет дух умирающим голоском. — Скорее уходи.

Треск электрический доносится! Из проёма сверкнуло. Крезо вскрикнул, но затем рявкнул мне:

— Засада!! Не лезь!

А вот и комендант пришёл.

Лихорадочно озираюсь, пытаясь сообразить, куда отсюда деться, если не через выход. Метнулся к кровати, где шкаф. От промелькнувшей мысли, что могу спрятаться в нём, самому стало смешно.

Чую приближение, будто шаровая молния уже заплывает! Или гудящая трансформаторная будка сюда идёт. Из проёма продолжают доноситься суета и крики, шум постепенно стихает, удаляясь от меня. Похоже, мои отстреливаются, отступая вверх. Хочется верить, что Крезо всё же ушёл из — под удара. Обратным путём они оба должны уйти. А я…

Кратчайший путь из замка — это через бойницу. Но я точно не пролезу, слишком узкая. Вариант остаётся один — через окно во внутренний двор. Чёрт! Следы кровавые, я ж в лужу крови вляпался. Об одеяло подошвы вытираю быстро и бросаюсь к окну, оценивая высоту. Третий — четвёртый этаж! Внизу пустырь и темень, по которой линиями мелькает свет от факелов пробегающих стороной стражников. А их всё больше!

Перелажу наружу и свешиваюсь. Ногами нащупываю выступ, ухожу в сторону по рёбрышку, цепляясь за прорехи меж камней. И вскоре слышу, как в комнату врываются, дав мне секунд пять форы!

— Ижеслав! — Кричит старик и начинает громко рыдать. А затем орёт бешено: — изловить! Живьём тварей поганых!! Сам пытать буду!

От такого резонанса чуть ноги не ослабели, и не сорвался. Слышу, как по стене берут, перестрелка продолжается. Вроде два лука работает со стороны убегающих. Блин, как же я Крезо и Дарью подставил! Только бы ушли.

Силы стали наполнять грудь, когда от комнаты удалился метров на десять. Видимо, из — под радиуса действия вражеского оберега ушёл.

Из окна вдруг высунулся белобородый комендант, аж сердце в пятки упало! И рявкнул во двор:

— Окружите канал! Они не должны уйти!

Не успел договорить, из замка конница целым табуном понеслась в открывающиеся со скрипом ворота.

— Их трое! — Кричат со стены.

— Ищите одного в замке! — Раздаёт указания комендант и сплёвывает вниз. Каким — то чудом не повернув голову в мою сторону, скрывается обратно в комнате.

Правее на пару метров башня заканчивается, перерастая в стену, по которой уже бегут непрерывно и свет мелькает каждую секунду. Похоже, наверх мне точно не забраться.

Шум боя стих. Остался только топот и встревоженные крики со стороны стражи, мечущейся по периметру и на территории. Похоже, мои товарищи добрались до своей верёвки и спустились. И если не дураки, уйдут в направлении реки.

Не думал, что до такого дойдёт. Но мы условились, что встретимся в гостинице, если придётся разделиться.

Понимая, что долго так не смогу оставаться незамеченным, ищу варианты. До сада с павильоном метров тридцать ещё. По открытой местности прошмыгнуть, а дальше кустиком притвориться. Чтоб хотя бы перевести дух и немного отдохнуть.

В саду уже тихо, огней ещё хватает, но гостей, похоже, распугали. Тем лучше.

Корни вырастают из ноги. Осталось не так много, всё остальное растранжирил в схватке, но хватает, чтобы они достигли земли.

Упор слабый, однако его достаточно, чтобы начать спускаться со страховкой. Слажу и прижимаюсь к земле! Да я готов с ней даже слиться, когда совсем рядом двое дружинников крепких проходят и глазами рыщут по округе, никуда не торопясь.

Дождавшись, когда удалятся, пополз в сторону сада, как ящерица. Пересекая первый забор из густого кустарника, выдыхаю с облегчением. Платок покосился и съехал, теперь рожа моя напоказ, но не страшно. Зелёными листиками зарасти недолго.

Как раз почва богатая на корни, втягиваю материала отовсюду по чуть — чуть, чтобы кусты слишком быстро не завяли. Восполняю свои два килограмма, впитывая древесный материал через пятки и ещё сверху килограмм пять — оптимальная масса для возможного боя. Это моё оружие и защита. Местами и мобильность, если через стену перемахнуть и попрыгать кузнечиком.

После таких встрясок, процессы становятся для меня более понятными. Древесные жилы пронизывают всё моё тело, как связки, да они идут с ними в параллель. При этом они совершенно не портят шкуру и не изменяют форму мышц, их не видно. Их будто нет.

Поначалу было мерзко осознавать внутри себя такое, а теперь это моё выживание. Оказавшись среди растительности, чувствую себя намного лучше. И уже осязаю не только телом, но и природой. Пусть пока порывами, обрывками, мимолётными всплесками. Я просто ищу свою волну, настраиваюсь.

Немного успокоившись, поддаюсь угрызениям совести. Девушку, которая попала под раздачу, жаль. Но это вынужденная жертва. И чует моё чёрное сердце, будет таких ещё не мало.

В какой — то момент вдалеке меж стволов деревьев промелькнуло что — то быстро. Сердце ухнуло со страха, подумал, что собака. А вроде и нет. Да и пошла совершенно в другую сторону. Какая — то она странная, двигалась, как человек, но на четвереньках.

Подождал чуть — чуть, вслушался. Вроде никого. Приподнялся и пошёл уже гуськом в полумраке, стараясь миновать светлые участки, освещаемые факелами на столбах. Оставаться на месте нет смысла, нужно искать выход из замка. И чем скорее я из него свалю, тем проще будет обеспечить себе алиби.

Потому что комендант в первую очередь о нас и подумает.

От стражи, патрулирующей сад, я ловко ушёл. Но за размышлениями не заметил девушку. Выскочил на неё и замер, как статуя в паре метров.

Не знаю, почему не учуял в своей стихии незнакомку. Вероятно, у неё обереги, зачарованные предметы защиты. Не знаю…

Милейшее создание лет пятнадцати в лунном свете сидит на лавке с прямой спинкой, будто натянута, как струнка. Утончённая, белокожая, волосы в кудрях золотых до пояса, одета богато, драгоценности на ней блестят. Как минимум дочь богатого лорда, или барина, как здесь говорят, и не подумаешь, что такую можно найти в столь поздний час, да ещё и при тревоге.

От взгляда, устремлённого в меня, перехватывает дыхание. Её личико это… нечто невероятное! Даже в полумраке не смог усомниться, что это вторая сказочная красавица, какую встречаю в своей новой жизни. Ещё ребёнок, но такой прекрасный, что глаз не оторвать.

— Кто вы? — Спросила она милым детским голоском.

И больно вдруг стало, и тоскливо. Ибо я неожиданно понял, что мне придётся с ней разобраться.

Потому что она видит мою непокрытую рожу.

Глава 16
Мои новые умения и знакомства

— Или мне послышалось? — Спрашивает девочка, и я понимаю, что разговаривает сама с собой!

Этот взгляд… он становится растерянным. Поднимается с лавки, совсем ведь кроха, метр пятьдесят от силы.

И теперь я вижу её трость, которую она ловко берёт и выставляет вперёд, приминая светлый подол шикарного платьишка.

Господи, да она слепая!!

Как жаль. Такие невероятные голубые глаза с оранжевыми и жёлтыми узорами, в них смотришь и видишь взрыв сверхновой звезды. Большие и ослепительные, ну прямо, как у анимешки из мультика. Нет, они не выглядят, как у слепой. Такими сам Бог велел видеть. Девочка не смотрится чересчур накрашенной, в ней естественная красота и невинность. Аккуратный носик, лёгкий румянец, по — детски пухлые губы.

И совершенно нет печали. Только любопытство и азарт!

Она делает шаг. И мне приходится сделать свой назад! Она замирает.

— Ага, попался, — говорит негромко и тянет ко мне руку!

Делать нечего, превращаюсь в куст, а точнее маскируюсь под него. Поры на коже расширяются, и вылезают тонкие древесные жилы, за мгновение набирающие объём и разветвляющиеся по форме в веточки. Тут же образуется зелёная листва, которой и касаются её нежные пальчики.

Фух, еле успел.

Но от этого не легче.

— Надо же, ещё вчера здесь его не было, — рассуждает вслух вполне как взрослая. — И кто решил подшутить надо мной сегодня?

Не удержался. Листы по умолчанию растут, которые для меня самые привычные. А значит, это моё подсознание срабатывает. Пробую представить розовую розу, и она появляется на глазах, вырастая на моей веточке! Бутон вытягивается и распускается в крупный цветок.

Стоит немного опустить руку и бутон попадает в лапку девочки.

— Ой, что это, — ахает. За такие эмоции можно и душу дьяволу отдать. Вот такое мимолётное у меня чувство.

Легко отделяю от веточки, и бутон в её руке.

— Ай, как жаль, — выпалила. — Оторвалось.

Нюхает.

— Настоящая роза, — комментирует с восхищением и обращается вдруг ко мне. — И как вы это делаете? Не молчите, шелест листвы выдал вас.

Ращу целый букет, подаю, уже шелестя с явным намёком на присутствие.

— Вы очень добры, — принимает в обе руки, выпуская трость, которую я тут же ловлю. — Но мне всегда так жаль сорванные цветы.

— Они всё равно завянут, — шепчу.

Улыбается широко.

— Вы есть, — заключает радостно. Но так огорчает этот растерянный взгляд.

— Да, я настоящий, — отвечаю, больше не в силах молчать.

Совсем недавно я убил человека, и теперь со дна тянусь к свету. Ей это нужно? Нет, скорее мне самому.

— Скажите, а какого они цвета?

— Розовые, как ваши губы, — отвечаю ласково.

— Вы смущаете меня, — говорит с укором. Нет, она всё же не совсем ребёнок. В таком возрасте замуж и выдавали раньше.

— Извините, не хотел.

— Что вы, не стоит. А можно рассмотреть вас? — Спрашивает и подаётся.

— Вы же…

— Да, я слепая, поэтому вижу иначе. Подержите, пожалуйста.

Принимаю букетик обратно. А она тянется руками к моему лицу, которое я, вероятно, выдал голосом.

Спешно стряхиваю растительность с рожи. И нежные пальчики касаются меня. Она изучает неспешно, и сама так близко, что я чувствую её дыхание. И млею. А ещё внимательно смотрю за её реакцией, за каждым пунктиком на лице.

В какой — то момент её руки замирают, а сама она хмурится.

— Вы… — начинает, но запинается. — Что ж, тем лучше.

— Простите, что не оправдал ваших надежд, — выпалил. И осознал, что впервые веду такую милую светскую беседу!

— Нет, наоборот. Вы так молоды, и так красивы, — говорит, отпуская меня.

Тоска…

— Вы тоже, очень красивы, — говорю честно.

Улыбается кроха, обдавая новой волной очарования.

— Снова смущаете. Я помню, как выглядела в детстве. Тогда бы поверила, а теперь не знаю.

— Поверьте мне.

Не отвечает. Отступает ещё. В глазах я вижу страх. Опускается и ищет свою трость. Что с ней?

— Вот, возьмите, — подаю ей и трость, и букет.

— Благодарю вас, — кивает растерянно.

Чувствую, что она сейчас уйдёт. Поковыляет по своей привычной дорожке, которой ходит уже давно. И ей не важно ночь сейчас или день. Для неё всё равно.

И это грустно. Но мне так хочется, чтобы она напоследок хотя бы разок ещё восхитилась или улыбнулась незнакомцу.

Я не знаю, выйдет или нет. Но я пробую новое чудо. Представил мандарин, его сладкий вкус, и поднатужился. А он стал зреть на моих глазах, становясь жёлтым и сочным! Срываю, спешу к девочке, которая уже двинула прочь, и подаю.

— Подождите, это вам.

— Что за запах? — Спрашивает настороженно.

Принимаю назад трость и цветы. А она вытягивает ладошки неуверенно, принимая плод. Хватает и вертит. Неужели они тут мандаринов не ели⁈

— Вот так, — показываю и разламываю его вместе со шкуркой.

А затем спохватываюсь! Что если он вышел кислый⁈ Фух, по крайней мере не гнилой.

— Какой изумительный запах, — комментирует девочка, приходя в восторг.

Ковыряю пару долек в её ладошках и подношу ко рту. Только когда мандарин касается губ, она приоткрывает свой ротик. И закусывает самый край.

Неуверенно жуёт, пока я не дышу. Улыбка тянется, глаза становятся шире.

— Мандарин! — Восклицает. — Какой сладкий.

Выдыхаю с облегчением.

— Даже слаще, чем те, какие возят с китайских земель, — комментирует и жует сразу две дольки.

Так! Значит, пробовала.

Интересно, а бананы⁈

Ращу один, и чувствую, как одну единицу резерва на все эти забавы уже израсходовал. А банан такой крупный, жёлтый, ароматный вышел.

— Попробуйте это, — подаю, быстренько очищая от кожуры. — Интересно, угадаете, что за фрукт.

Сам в ротик подаю, кусает скромненько. Бровки вздёргивает.

— Ой, что за чудо, не знаю.

— Это банан.

— Банан⁇ Забавное название.

Раззадорившись, иду дальше. И за вторую единицу резерва рожаю манго! Незнакомка уже с полной уверенностью хватает руками сама и впивается в него прямо с кожурой.

— Никогда в жизни не пробовала такой вкуснятины, — закатывает глаза, опуская плод.

Да она откусила чуть — чуть совсем.

— У вас на щеке, — подсказываю, увидев немного сока.

— Ой, какая растяпа, вынимает платочек из — под рукава и вытирается спешно. — Возьмите обратно.

— Но вы ничего не съели.

— Мне достаточно, — отвечает и вздыхает, а затем выдаёт неожиданно и строго: — вот и появилось дело до меня.

Моё недоумение быстро сменяется беспокойством. Потому что издалека раздаётся беспокойный женский голос:

— Василиса! Деточка!

Какая — то женщина бежит сюда, мелькая меж деревьев. Ещё метров сорок ей преодолеть. Спешно отступаю к кустам, зарастая обратно. В груди стремительно холодеет. Заигрался я!!

— Не беспокойтесь, я вас не выдам, — говорит Василиса мне тихо и оборачивается к зовущей, затем добавляет, обескураживая: — вы один из тех, кто напал на северную башню. Скажите, Ижеслав действительно мёртв?

— Как вы узнали? — Шепчу.

— Запах крови, — бросает хмуро. — Не заставляйте повторять вопрос.

— Да, мёртв, — отвечаю, поднапрягшись.

Вздыхает.

— Вам покажется странным, но я понадеялась вы покончите и со мной. До того, как покормили чудесными фруктами, — заявила Василиса, будто уже жизнь целую прожила. Тут ребёнком и не пахнет.

— Рука не поднимется, — отвечаю уже через шелест листьев.

— Обещайте, что навестите меня вновь, — просит вдруг с такой надеждой.

Что я отвечаю, несмотря на риск быть услышанным посторонними:

— Обязательно.

— Я не узнала вашего имени… — спохватывается девочка.

Поздно.

Сливаюсь с кустами и через тонкие корни в почве расщепляю следы моих чудес. Выбегает пухлая женщина в строгом тёмном платье, похожая на няньку.

— Василиса, снова ты здесь! И что княгине с тобой делать? — Запричитала.

— Сегодня стена занята, — произнесла девочка бесцветно. Но тут же заулыбалась, обнимая букет.

— Дура, — воет женщина и заключает Василису в объятия. — Ты рвёшь мне сердце. И бабушке, и отцу.

— Я же сказала, — прошептала Василиса. — Сегодня стена занята.

— Выбрось дурные мысли из головы, слышишь меня? — Затрясла она малышку за плечики, отстранившись.

— А за что держаться на этом свете? Кому нужна такая?

— Прекрати! Ох, а что это у тебя такое? Розы⁇

— Значит, мне не показалось, — заключила Василиса и снова заулыбалась.

— Откуда, — ахнула женщина, отшатнувшись.

— Не знаю, ветром принесло, — бросила Василиса хитро.

— Стра…

Попыталась закричать женщина, и девочка резко подалась и тут же зажала ей рот.

— Не вздумай, — прошипела малышка. — Или я возненавижу тебя.

Та захлопала глазами, отстранилась и выдала негромко вибрирующим голосом:

— Где — то здесь тёмный маг.

— Амулет не обжигает, а значит, нет в саду нечисти. Или я не права?

Женщина кивает, сглатывая слюнку.

— Ты стала улыбаться, — добавляет нянька с нотками укора.

— Назло всем, — язвит девочка в ответ.

Стража бежит сюда! Двое в кожаных доспехах, амуницией гремят. Готовлюсь к бою, если женщина что — то вякнет, придётся убить мужчин. Но Василиса с нянькой смиренно уходят от меня навстречу дружинникам. Без зазрения совести, малышка отшвыривает мой букет.

И этот жест я понимаю однозначно. Она не желает, чтобы они всполошились, увидев такие цветы.

Убедившись, что удалились достаточно, меняю место дислокации, переходя на другую клумбу подальше от людей.

Вспоминаю, что судачили деревенские. Неужели это та самая Василиса? Слепая дочь орловского князя⁈ Получается, так и есть. Но что с ней не так? Похоже, у неё суицидальные мысли, о которых знает и нянька, и родители.

Я встретил её в неподходящий момент для себя.

И в самый подходящий для неё самой. Потому что она ждала глубокой ночи, чтоб тайком пробраться на стену и спрыгнуть с неё. А тут мы устроили заварушку.

Эйфория от встречи прошла. Я вновь ощутил себя в смертельной опасности и стал углубляться во мрак под кроны деревьев сада. Хотя уже почуял, что небо скоро начнёт светлеть! Стражники на стенах, как назло, встали статуями на видимых расстояниях друг от друга. Да ещё и светом факелов всё покрыли.

До кучи патрули не успокаиваются. То с одной стороны пробегут, то с другой, постукивая щитами и латами. Совсем не расслабиться и не собраться с мыслями. Ощущение такое, будто меня заключают в незримое кольцо, прижимая всё ближе к летнему павильону, стоящему прямо посередине сада.

На открытой длинной веранде всё ещё накрытые столы, над которыми хлопочет несколько служанок, убирая всё после ночной гулянки. Похоже, гостей удалось разогнать только, когда подняли гарнизон «в ружьё».

Крадусь вдоль него, перебегая от куста к кусту, от деревца к деревцу. Успел приметить, конюшни с сараями уже обшарили, поэтому спешу туда, пока ещё темно. Вскоре подмечаю телегу наполовину гружёную отходами. Делать нечего, придётся закапываться в них и ждать, когда вывезут.

Но так не хочется!

Только собрался уже лезть, а туда лопатой навоз стали закидывать из телеги. Чуть брызги в лицо не попали. Мдя.

Шарахнулся в сторону, чтоб не приметил меня мужичок, а там дальше стражник стоит с длинным копьём, факелом и щитом за спиной! За сарай двинул, где уже стена, и всё это вместе образует коридор, из которого никуда не деться. Благо, есть кусты, где я и спрятался, чтобы выждать ещё.

Небо побагровело. Всё, допрыгался. Придурок в чёрном трико уж точно не останется незамеченным.

На конюшне суета, по голосам человека четыре. Лошадь ржёт. Ухожу дальше. Меж сараев бельё женское развешено. Из щели следующего сарая слышу какие — то шуры — муры.

— Алёнка, ну не жмись, давай по — быстрому, — клянчит мужчина.

— Да что ты такой нетерпеливый, — хихикает девушка игриво.

— Невмоготу по утрам, а ещё такая ночка, — отвечает. Сено шуршит, охи пошли.

— Ох, Стёпа, отпусти, — стонет. — Тётка Ягла с меня три шкуры спустит, если я к рассвету двух кроликов не принесу.

— Полчасика… — клянчит.

— Их ещё готовить надо, — говорит, но продолжает стонать.

— Пять минуточек. У меня смена заканчивается, потом клетку до рынка донесу.

— Хитрый какой, а обратно?

— И обратно…

Так! Понял! Рвусь к белью. Щупаю, что высохло лучше, и снимаю с верёвок платье, платок, панталоны. Напяливаю живенько и прячу своё шмотьё в куст, корнями в почву утягивая! Так точно не найдут. Перевязываю платок, как Дарья делала. Надеюсь, похоже на правду! Всё бы хорошо, обувь у меня чёрная. Крадусь в сарай, где эти уже кувыркаются вовсю.

Из тюков сена только ноги и торчат. Подползаю, затаив дыхание. Мужик, только не заканчивай сейчас, потерпи ещё! Один тапок упал с женской ноги, второй ещё держится. Аккуратно подцепляю, чтобы кожи не касаться. Сдёргиваю, в такт её надрывных стонов, перехватываю на лету. В сторону отползаю, свои сапоги запихиваю в сено, напяливаю тапки. Тесные, но пойдёт.

На выходе из сарая оставлена клетка, вероятно, и есть та самая для кроликов. Там же и открытая воротина, обитая листом металла, где на свою смазливую перепуганную рожу я и посмотрел в отражении. Ничерта я на девку не похож! Спалят меня у основных ворот.

А что если?.. Мысленно представил, как это выглядит и нарастил ресницы! Получилось, как из остинок ржаного колоска. В принципе любую растительность могу изобразить, главное чётко представлять, что нужно. Завернул ресницы немного, во, отлично. Да просто шикарно! Дальше румянец от зрелого персика, по сути это и есть кожа персика поверх моей. Ну и губы спелыми черешнями нарастил. Похоже, переборщил, но либо так, либо никак. В спешке фантазии не хватает. Хрен с ним, пусть будет герпес.

Ухватив клетку, поспешил к воротам. И вовремя, ибо солнце уже стало подниматься, озаряя небо.

Мимо цитадели поковылял, где целая улочка в брусчатке, по которой навстречу стражник вышел. Он по правой стороне, я по левой. Сгорбился, взгляд опустил и, затаив дыхание, продолжил движение. Тот ничего не сказал, видимо, о своём задумался. Хотя я уже был готов его разорвать, пока никого поблизости.

Ага, чуть не прокололся. Ещё трое следом за этим идут! Эти меня рассматривают нагло. Ещё больше сжимаюсь.

— Новенькая что ли? — Болтают между собой, не замедляясь. — Стройная, задница ничего так.

Это уже в след.

Самому смешно. Если заловят, моя задница будет в вашем полном распоряжении, господа!

После цитадели начинается площадь, где стоит четыре кареты в ряд, как раз за ними я и спешу дальше. Вскоре по прямой до ворот остаётся сорок метров, и прятаться уже не где. Воротины хоть и распахнуты наружу, где зияет спасительный просвет. Но решётка опущена! А под ней сразу двое с копьями. И на стене над аркой несколько лучников мелькают. Уверен, их там больше.

Сердце долбит бешено, но иду уверенно.

Один смотрит чётко на меня, пока приближаюсь, второй в сторону выхода через кованую решётку.

— Что? Снова за кроликами? — Спрашивает, когда ещё не дошёл.

Киваю.

— Тульские бабы совсем обнаглели, — хмыкает второй. — Крольчатину на завтрак подавай.

Снова киваю.

— Ты из новых? А где Алёнка? — Первый сразу докапывается, в лицо моё всматриваясь.

Твою мать!

Киваю.

— А с рожицей что? Пчёлы покусали? — Спрашивает деловито.

Киваю.

— Подожди, новеньких на рынок не пускают, — встрепенулся дальний. — Где Алёнка?

— Со Стёпой кувыркается на сеновале, — бубню, исподлобья поглядывая через ресницы.

— О, видать знатно покусали, — смеётся первый над моим подделанным голосом.

— Целый рой напал, — лепечу.

— Что⁈ — Возмущается второй, и у меня чуть сердце не падает в трусы. — Моя Алёнка⁈

Быстрыми кивками отвечаю, будто очень сильно хочу побежать в туалет.

— Врёшь! Я убью его! — Мгновенно приходит в бешенство второй часовой.

— Ловецкий отряд с академии! — Объявляют со стены протяжно. — Отворяй ворота!!

Засуетились стражники, подскочили к штурвалу на стене и стали крутить.

— Скорее, шевелись! — Рычит преданный Алёнкой хахаль на другого. — Магов нельзя заставлять ждать.

Заскрипели механизмы, зазвенели цепи. Решётка вверх поехала со щелчками нехотя.

Пользуясь отвлечением, прошмыгиваю по стеночке и выскакиваю наружу.

— Баранок купи! Да помягче! — Кричат мне со стены. — Копейки отдам.

Киваю, не оборачиваясь.

И в сторону шарахаюсь, ибо на меня конница летит, как ураган, поднявшись в горку. Мимо проносятся целых пять всадников в мантиях и с посохами на белых и чёрных лошадях, и ныряют в арку. А за ними пыль столбом, и сразу дымка шлейфом! Голубая, красная и зелёная.

Дыхание перехватило тут же, ибо обдало холодом, следом жаром и под конец ветерком, чуть платок с волос не сдув.

Кажется, я успел увидеть ту самую графиню с золотыми волосами, которую от вервульфа спас. Но сейчас ей это не объяснишь.

Помчал под горочку от замка подальше, ноги сами понесли. И после первого же отрезка пути подкосились. Упал на коленки, хватая воздух, как рыба. Пипец, я перетрусил. Это ж ловецкая команда с Академии магии! Меня искать примчали!

Нашёл в себе силы, поднялся поскорее и двинул дальше. На мосту на меня даже не посмотрели, прошёл уверенно. Село ещё пробуждается, но со стороны рынка народа уже не мало шныряет. Как и дружинников!

Но я иду в том направлении, постепенно склоняясь в сторону домов, и в какой — то момент прошмыгиваю в проулок, где быстро нахожу нужный двор, где ещё совсем тихо. Дверь чёрного хода в гостиницу закрыта на щеколду, поэтому я прибегаю к помощи корней, которые пролезают в щели на ту сторону полотна и спокойно отодвигают засов.

Опасаясь засады, я всё же поднимаюсь на второй этаж и подхожу к нужной двери. Ключ был у магички, поэтому я просто толкаю опасливо, и она отворяется со скрипом.

Именно скрип и заглушил треск натягивающейся тетивы!

Но это свои. Дарья опустила лук и с недоумением посмотрела на меня.

— А ты чья… — начала было.

Спешно втянул маскировку, лицо опустив. Изобразил, что стираю грим.

— Да это я, — отвечаю устало.

— Ярослав! Цел! — Воскликнула и бросилась в объятия. Чего никак не ожидал.

Обхватила крепко, обнял в ответ. Зашмыгала носом. Ну ёшкин кот. Сам чуть не расплакался. Отпряла, в щёки расцеловала, будто я с войны вернулся. По глазам вижу, что ревела. Во дела!

Глазищами изумрудными смотрит прямо в душу.

— Ну чего ты, — вою и уже сам её снова прижимаю к себе.

— Испугалась я сильно, — зашептала, положив мне голову на плечо. — Думала, всё. Они ж ещё ловцов с академии позвали, решив, что тёмный напал. Во дурачьё.

— Крезо где⁉ — Спохватился я, отстранившись.

— Мы разделились. Он увёл погоню за речку, в поместье вернётся, там свидимся.

— Уверена, что его не схватили?

— А ты видел, что его в замок повязанного привели?

— Нет.

— Да и я здесь не видела. Хотя вот ходят, всполошились, как муравьи с растоптанного муравейника.

Переоделся, стали выдвигаться в деревню. За село вышли, сперва через тропку по заросшему сорняками полю, затем на дорогу только вышли спустя километр. Прошли немного, и Дарья повела в сторону мельницы, с основной магистрали уводя. По пшеничному полю двинули, уходя всё дальше на восток. Добрались до Ангеловой рощи, а там и тропка до дороги довела.

Получилось, что мы как будто со стороны Академии и Звягинок пришли. Так деревенский народ и увидел, приветствуя своего барина.

В особняке Крезо не появлялся. А так всё спокойно.

Ефим отрапортовал о проделанной работе, затребовав копеек на лапу, Леночка встретила уютным завтраком и тёплой улыбкой. Мне даже захотелось её обнять, как родную. Едва сдержался.

Умылся, переоделся в домашнее, поел. Расслабился и немного поразмыслил.

Исходя из нового боевого опыта решил, что надо бы снова в Звягинки наведаться в лавку магического добра и посмотреть себе защиту от молнии. Может, какие — то зачарованные вещи, блокирующие высасывание резерва. Вытащу из заначки самородок, есть на что разгуляться.

Но это точно не сегодня.

Старое письмо князю кинул в камин, ибо оно потеряло актуальность. Нет смысла всё вешать на Иллариона. А вот после публичной драки с Ижеславом стоит настучать на него. Вряд ли мне кто — то теперь вернёт средства за собранный незаконно оброк. Это скорее для оправдания конфликта.

С другой стороны, я скоро узнаю (официально), что сотник умер, глупо доносить на мертвеца. И что остаётся?

Сижу, продумываю текст, наподобие того, какой писал императору. Мол, вот он я есть, прошу любить и жаловать.

Устроился в кабинете и даже перо в чернила макнул. Суета с соседнего зала сразу вызвала беспокойство и дурное предчувствие.

— Они здесь, — возникла Дарья в проходе с видом боевым.

— Кто⁇ — Спросил с холодеющей грудью.

— Комендант с дружиной, — ответила магичка сквозь зубы.

Глава 17
Сила в людях, которые за тобой стоят

— Они напали? — Уточнил я на всякий случай, выходя из кабинета.

— Нет, пока стоят у ворот, — отвечает Дарья.

— Ну уже неплохо, — говорю вроде спокойно, а у самого сердце долбит, как у зайца.

Рыльце — то в пушку!!

Леночка сбоку стоит в платьишке коротком (с каждым днём оно всё короче), взгляд очаровательно — беспокойный. Щёки румянцем пышут, пышная грудь торчком.

— Ай да бражки барин? — Предлагает, не подозревая в какой мы заднице. — Всего кружечку? Маааленькую.

— А давай, — машу рукой. А то коленки трясутся.

Опрокинул кружку примерно ноль семь. Сразу и похорошело. Дарья смотрит на меня с подозрением.

— Может, я с крыши прикрою? — Предлагает решительно.

Ох и боевая она сейчас самка, не налюбоваться.

— Да подожди, — отвечаю сварливо, и Ефима подзываю, стоящего в холе: — скажи всем, что мы здесь и ночевали, понял?

Закивал понимающе.

— Может, в Звягинках были? — Предлагает свою версию Дарья.

— Так что в итоге, барин? — Разводит руками мужчина, растерявшись.

— Ночевали, а утром сходили до Звегинок, — подытожил я, не уверенный что вообще меня что — то спросят.

Кивнул наёмник, умчал через чёрный ход. А мы с Дарьей из парадного вышли.

За воротами человек двадцать! Все верхом. Пара витязей широкоплечих в броне металлической, остальные копьеносцы — лучники. Все заряженные, разорвут в клочья, даже сомнений нет. Учитывая, что и Безсон здесь уже в мантии и с посохом. А значит, усилился для драки.

Пока идём до ворот, смотрят с сёдел через прутья забора презрительно. Особенно комендант. Вид решительный, морда слегка перекошена. Но половина вертящихся беспокойно лошадей портит весь эффект.

Кивнул, Дарья воротину толкнула, чуть по морде лошади коменданта не заехал, пришлось им отступить.

Дальше мы оба встали в проходе.

— С чем пожаловали, господа? — Спросил официозно.

— Надо же, сам вышел, каков наглец, — прокомментировал комендант, немного расслабившись.

— Простите, вы, собственно, кто? — Поинтересовался с натянутой улыбкой.

— Я кто? — Ахнул комендант. Окинул взглядом своих, те рассмеялись.

— Вы, вы, — огрызнулся.

— Комендант замка Каменцы Безсон Соболев, — произнёс негромко, но угрожающе.

— А титул дворянский есть? — Спрашиваю с сарказмом.

— Что⁈

— Может, вы граф? — Уточняю с издёвкой.

Мотнул головой с некоторым недоумением.

— Или хотя бы барон? Не? — Продолжаю наезд.

— Не довелось.

— А, даже так? — Ахнул я наигранно и дальше с возмущением: — тогда какого лысого чёрта ты, простой человек без титула, в седле перед бароном⁈ А⁈ Что за наглость⁈

— Попутал, пацан? — Отшатнулся Безсон, с ним и лошадь попятилась. — Я, я! Я правая рука князя орловского!

— А чего не левая нога? — Усмехнулся в ответ.

Кто — то из его отряда даже подхихикнул.

— Да ты… — начал было старик с глазами выпученными.

— Я! Его благородие, барон! Суслов! Ярослав Дмитриевич! Хозяин здешних земель! От речки и до Курочиного поля, включая часть угодий северных лесов! А ты, просто какой — то безродный мужик, который со своими холопами топчет мою землю без спроса, и моего дозволения! Понял⁈

О как хорошо вышло наорать. Да под хмелем.

— Да что, да я… — чуть слюной не поперхнулся бедный.

— Комендант ты? Вот и коменданть в крепости! Строй дружину, кошмарь спящих часовых, баб в сараях зажимай, только своих. Тех, кто в замке, ибо твои полномочия там и заканчиваются. А здесь ты никто, понял⁈

— Всё, хватит! Взять его! — Взревел дед.

— Размечтались, — хмыкнула Дарья, прицеливаясь в него из лука.

— Барина в обиду не дадим, — обозначился и Ефим позади с пятью мужиками, у которых лопаты да молодки.

— Ярослава не отдам! — Взвизгнула Леночка со сковородой в руках и сбоку вышла. — А ну пшли отсюда, княжьи прихвостни!

— А вы чего тут взбеленились? — Бросил Безсон, оскалившись.

Смотрю, дружинники — то засомневались. Переглядываться стали. Но тут комендант кивнул им, стали с лошадей слезать!

— По какому праву? — Отступил я, расставив руки и отводя своих назад.

— Ты убийц ночью подослал, смерть сотника князя витязя Ижеслава и четырнадцати моих людей на твоей совести! Тебе и отвечать!

— А где доказательства⁈ — Возмутился я. — Прошу предъявить!

— Они и не нужны, всё очевидно, — усмехнулся комендант. — После ссоры, ты решил с ним покончить.

— Зачем мне его убивать? Он мне кучу золота должен. Какой смысл? С кого теперь спросить триста монет? — Выдвинул я свой аргумент. — С тебя, как с его дяди? Кстати, почему бы и нет?

Дружинники снова переглянулись, явно засомневавшись.

— А вообще! — Снова заговорил я с позиции силы. — По какому праву ты решил меня силой брать? Самоуправством занялся? Стал судьёй? Где письменное княжеское распоряжение? Бумага на бланке, подпись и печать? А? ну — ка показывай. Нету? Ой, вот незадача. И не удивительно, что ты не знаешь таких вещей, потому что безродный и необразованный мужик. И, конечно, не в курсе, что такое презумпция невиновности. Расшифрую тебе на старости лет, комендант. Это значит, что человек не виновен, пока не доказано обратное.

— Барин дело говорит, — пробурчал один из витязей другому.

— Молчать! Взять их! — Взвизгнул Безсон и даже посох приподнял.

— Донесение уже в канцелярии императора, прямиком в Кремль и доставлено! — Восклицаю, выдвигая последнее, что у меня есть.

— Что за донесение? — Спросил комендант с недоумением. Спесь сразу же сошла на нет.

— О том, что твой племянник оброк собирал с моих земель пятнадцать лет незаконно, и о том, что людей подослал, чтобы меня убить! Или ты не в курсе, что твой сотник творил? А, комендант? Полезешь ко мне, сойдёшь за соучастника!

— Всё, надоело! За племянника смерть! — Рявкнул дед и затрясся, вознося посох, на котором заискрило.

Дружинники его сразу разбежались в стороны, при том, что витязи даже с коней не слезали.

Дарья ко мне прижалась, и щит полупрозрачный салатовый чуть впереди возник, который едва троих закрыл своим маслянистым отблеском.

— Первый удар сдержу, — прошептала. — Потом, как пойдёт.

— Эй! Не лезь на барина! — Раздалось позади от какой — то бабули.

— Супостаты, что удумали! — Ещё одна выкрикнула.

И тут как загалдят! Дружинники оборачиваются. А к нам целая толпа с деревни стягивается. Простой люд, да не с пустыми руками. У кого вилы, у кого коса, у кого кол в руках. Человек семьдесят!

Стали стягиваться ближе и окружать воинство.

Дружинники озираются, лошади беспокойно ржут и упрямятся.

Безсон смотрит по сторонам с глазами бешеными.

— А ну расходитесь, отрепье! — Орёт дед, брызжа слюной.

— Пошёл отсюда, комендант! — Кричат в ответ. — Вали в Каменцы свои! Иди князю задницу лижи, барона нашего не тронь!

Посох искрить перестал, дед насупился. На меня посмотрел угрожающе.

— Сам не сдашься, потом хуже будет! — Гаркнул уже через гам.

— Угрожаешь барону, комендант⁈ — Кричу в ответ, да погромче.

Люди в плотное кольцо берут, вообще бесстрашные.

Дружинники без команды на лошадей обратно вскочили суетливо.

— Посторонись! — Прогремел один из витязей, кивнув мне с неоднозначным выражением на лице, и без команды поскакал прочь. За ним и все остальные, едва не затаптывая смелых крестьян.

Комендант выругался себе под нос и развернулся, уносясь последним.

Люд аж заликовал им в след, будто победу празднуют. Не успел дух перевести, из толпы, хромая Илларион вышел, а с ним и Крезо. Ха! Похоже, они и собрали людей, предвосхищая беду.

Поблагодарил народ. Стали расходиться, но не все.

— Тебе дружину свою надо, — предложил Крезо, выводя с собой девятерых крепких мужчин из деревенских. — Что думаешь, барин?

Взгляды решительные. Похоже, добровольцы. Если учесть наших пятерых работяг, которые согласились и в охране работать, будет четырнадцать бойцов. Крезо, Ефим, Дарья да Леночка со сковородкой — уже восемнадцать.

— Жалование по два серебряника в неделю, — подогрел интерес новеньким, и не думая отказывать.

Засияли, закивали. Крезо по очереди представил, пожал каждому руку крепко. Чему мои новые дружинники подивились и ещё больше расцвели.

— К Ефиму пока идите в распоряжение, — кивнул я на своего хозяйственника, отправляя новобранцев.

Разместить этих можно пока в доме. Но, похоже, надо казарму свою строить, благо территории достаточно и рукастые дядьки есть. А ещё нам бы хороших доспехов закупить да оружия. И побрякушек защитных, хотя бы минимального эффекта, так — то на всех не напасёшься денег. Поставим на инвентарь, как казённые, и выдадим во временное пользование. Как и боевое имущество. Кстати, хорошая идея.

— Есть лучники неплохие, трое удальцов, но они на охоте сейчас, — добавил Крезо. — Знаю мужиков давно, готов поручиться.

— Нужны, — согласился сразу, и похлопал по плечу наёмника.

Вижу, что замученный, одежду заменил, но заметны кровоподтёки. Поэтому зову его скорее в дом, чтобы полечить амулетом. А заодно расспросить, как он вырвался.

Илларион не вовремя полез прощения просить, выпроводил его со словами:

— Потом поговорим. Завтра приходи.

К старосте вопросов много, но они не первоочередные. Главное, убедился, что люди с деревни его не разорвали. А всё потому, что я не стал его голословно обвинять.

Крезо полечили в гостиной. Пока Леночка хлопочет, можем посекретничать.

— На канале меня чуть не выловили, — рассказывает он, как прорывался. — Стал переплывать, а на той стороне уже засада. Благо, не опытный всадник попался, стал пробовать с седла меня колоть, ну я его и скинул. Лошадь отнял и помчал на восток к речке. Дальше по ней на север, чтоб подозрение от нас отвести. И про брод я один знал, по которому и перешёл. За мной пятеро увязалось и полезли следом. Ну я и встретил, как полагается уже на берегу.

— Что с лошадью? — Спрашивает Ефим уже как истинный хозяйственник.

— Спрятал в сарае у соседей, они свои. Переклеймим, обождём пока заживёт, и можно в поместье забрать.

— А ты как выбралась? — Спросил наёмник Дарью.

— Пришлось ветровой рывок применить, чтоб канал с востока перейти.

Чего⁈

— Это ж сколько резерва, — укорил Крезо со знанием дела. — Рисковала ты.

— Ты ж шуму навёл, а я спокойно шла. То ли дело Ярослав.

— А я что?

— Всю ночь в замке провёл, — отвечает Дарья, глаз с меня не сводя. — Собиралась под утро обратно, ждала пока резерв подкопится. А потом увидела ловцов с Академии, и поняла, что не нашли они нашего барина.

— Так и как ты вырвался — то? — Интересуется Крезо.

Дарья захихикала.

— Вы бы его видели, — прокомментировала и ещё сильнее разразилась.

— В барышню я замаскировался и вышел через ворота, — признался, не томя любопытных.

— Ещё в какую! — Заржала Дарья уже как лошадь. — Краше на свете не видела.

И давай описывать. Мужики стали смеяться.

— Эй, а мне рассказать? — Подошла Леночка под шумок.

— Ярослав оказывается такая красивая барышня, — ответила магичка сквозь смех.

— А ну цыц, заразы, — сам смеюсь.

— Ай, ну вас, дураки, — фыркнула Леночка и ушла непонятно на что обиженная.

К вечеру поместье буквально ожило, будто отсюда и не уходили пятнадцать лет назад. А всё потому, что деревенский люд вскоре вернулся. И что на них нашло спрашивается: все с гостинцами. Кто с корзиной яиц, кто с выпечкой своей, кто с кувшином молока, кто с овощами из своих огородов.

А Леночка только и рада, рулит куда что тащить и где оставлять. Дарью ещё припрягла в помощницы. Коль продуктов теперь с запасом, пришлось в подвал пустить, ведь там похолоднее.

После ужина всех посторонних выпроводил и собрал в столовой команду на совещание.

В первую очередь благоустройство поместья обсудили с учётом гарнизона. И не просто, а с перспективами.

— Коль я за деревню отвечаю, — новую мысль излагаю за общим столом. — Нам бы дружину организовать отдельную, чтоб патрулировать округу. Плюс группу быстрого реагирования, чтоб в подкрепление прибегала, если вдруг что. Не обязательно таких включать в мою дружину, достаточно назначать дежурную группу на сутки, которая будет сменяться другой. За оплату естественно, без этого никак, но не за постоянную службу, а за смены.

— Дело говорит, барин, — выдала Леночка, разливая всем заботливо чай.

— Так люди себя в большей безопасности чувствовать будут, — продолжаю. — И половцы не полезут. А то тут недавно нарвалась одна в лесу по дороге в Академию.

— Знаем, — вздохнул Ефим и тут же с удивлением: — неужто и ты там поучаствовал, барин?

— Мимо проходил, — отмахнулся.

— Так уж и мимо, — укорила Дарья.

— Идея хорошая, — согласился Крезо, не тратя время на сплетни. — Вот только ни оружия у нас, ни доспехов. Так, крохи.

— Закупим, — развожу руками, но в уме уже прикидываю, что мой бюджет с такими успехами скоро начнёт трещать по швам. Это с учётом того, что доходов по сути никаких.

Содержать свой отряд довольно накладно. Что уж об армии говорить!

— В Каменцах нам много оружия не продадут, — говорит Ефим.

— А теперь тем более, — добавляет Крезо. — Надо в кузню Сосковскую ехать. Но и там вопросы будут, если просить много. По княжьим порядкам без его ведома нельзя.

— Это да, — согласилась и Дарья. — За один лук не спросят, за три обязательно. А о сотне стрел заикнёмся, сразу донесут сосковскому графу, который князю и передаст.

— Что — нибудь придумаю, — подытоживаю недовольно. — Это один вопрос. Меня больше волнует, умеют ли наши деревенские драться? А то толку от оружия не будет.

— Охотники некоторые с луков стрелять мастера, — отвечает Крезо. — С копьём может, как с вилами управятся. А вот мечников у нас не водилось.

— Надо подумать над обучением и тренировками. Кто может этим заняться? — Спрашиваю. — Естественно за дополнительную плату.

— Я могу, ещё помню дело ратное, — обозначается Крезо.

— Да и я на половцев ходил, и не раз по молодости, — подключается Ефим.

— Ой, ой, — кривляется Леночка. — Где ты там пропадал, дядька, ещё не известно.

— А ну цыц, баба…

— Так, всё, — обрубил я строго.

Мне бы и самому с мечом научиться управляться. Да и не только с мечом. Как раз Дарья заявляет:

— Я лучников буду обучать.

— Да я и сам могу, — посмеивается Крезо.

— Лучше меня стреляешь? — Спрашивает Дарья испытывающе. И мне показалось, что как — то даже нарывается. Можно же было обойтись без этой оговорки. Но нет.

— Думаю, да, — пожимает плечами охотник, явно, подтрунивая.

— Не соглашусь, — хмыкает магичка.

— Поспорим? — Скалится Крезо.

— Так! — Вмешался я в спор. — Потом разберёмся, у кого длиннее… в смысле, кто из вас лучший стрелок. И меня заодно поучите.

Что — то они все друг на друга, как собаки лаять начали вдруг. И это не дело.

— Ладно, — бурчит Дарья, опуская голову, будто я её отчитал.

— Замётано, — комментирует и Крезо и шумно хлебает чай.

Неловкая пауза длится недолго. Леночка усаживается, сдувая светлую чёлку со лба, и заявляет:

— Война войной, а жрать все хотят. И смекаю, что ртов всё больше в нашем королевстве. Поэтому мне помощница нужна на кухню да по хозяйству. А то если прихорашиваться перестану за неимением времени, прибью вас всех.

— Есть кто на примете? — Спрашиваю, рассматривая взмыленную хозяюшку.

— Инка, дочь соседки нашей, — предлагает сразу. — Очень работящая и не болтливая.

— Хорошая девка, бери барин, — поддерживает Ефим.

— Я не против, на втором этаже разместите, где свободно.

— Спасибо, Ярослав! — Подпрыгивает Леночка радостная и уходит с довольным видом, бормоча себе под нос: — ух, я её запрягу.

Ленку бы и саму запрячь, с такими — то ляжками. Уф, кобыла!

Ефим следит за моим взглядом, ухмыляется себе под нос. Сразу нагнетаю, чтоб не думал чего зря:

— Что с комендантом делать? Он же не успокоится.

— Можно вылазку повторить, — посмеивается Крезо. — Кончим его, и концы в воду.

— Шутник нашёлся, — бурчит Дарья, при этом грызёт баранку, уставившись в свой чай.

Ефим тоже не особо рад от упоминания Безсона, сжался весь.

— Я о том, что он предпримет? — Уточняю вопрос.

— Пока не удостоверился, кто напал, будет укреплять оборону замка, — предполагает Крезо. — За то, что нападение допустил. Вдобавок, смерть сотника, ему князь и самому голову снимет. Ведь всё свершилось на глазах у тульских. А это двойная пощёчина князю.

— И точно, — вздыхает Ефим, который этому, похоже, больше всех не рад.

Ну а что? Это мы сами за себя отвечаем. А у него племянница, которая тут в большой опасности теперь.

— Теперь Безсон без князя ничего делать не будет, — продолжает Крезо. — Пока его сиятельство Вячеслав не вернётся с охоты, можно спать спокойно.

— А вернётся он не раньше, чем через неделю, так у них заведено, — говорит Ефим.

— Уверен? — Спрашиваю с наездом, ибо мне тут сплетен не нужно, только факты.

— Каждый год так, — отвечает за него Крезо. — Праздник «охотника», это как ритуал, в котором соблюдаются сроки. Что — то на восходе делается, что — то на закате. Дни недели важны. Нельзя, к примеру, зверя в четверг убивать.

— Да что размусоливаешь? — Посмеивается Ефим. — Барину проще надо. Из — за оплошностей коменданта не уважить гостей — для князя дело последнее.

— Оплошности коменданта, — повторил я задумчиво, вспоминая, как он стрелы в пепел превратил, ковыряясь в носу. — Как с этим гадом справляться? Он же мастер магии бриллианта. Всю мою дружину одним махом. Как с его молниями бороться⁇ Дарья? К тебе вопрос.

— Мне его не одолеть, — отвечает девушка не хотя. — Да и в Академии таких, кто сможет, не много. Но есть Магический устав «Бирса», трактующий непреложные законы применения магии, которые обязаны соблюдать все светлые маги. За нарушение кара неминуема. За этим следит главный магический Магистрат империи, в который входит и ректор Академии, между прочим.

— Отлично, продолжай, — киваю с важным видом.

Дарья смотрит и вижу, что смущается. Даже краснеет, но выдаёт:

— Я к тому, что Безсон не может применять магию против простого люда княжества своевольно. За такой силой и ответственность.

— А неплохо, — радуюсь я. — Что ещё там есть полезного? В этом уставе «Бирса».

— Вообще он не для простых ушей, — выпалила магичка и совсем замялась.

Ай, ну и ладно.

К слову, комендант — это моя не самая большая проблема. Некий Могута, скрывающийся под другим именем в Академии магии угрожает мне больше. Когда я между делом озвучил его имя Дарье, она развела руками, мол, не знает такого вообще. Долбаный Могута. Этому магический устав не писан. Он на глазах у людей изничтожил всё семейство барона Суслова, превратив его особняк в злое место. И все тут же обосрались.

Как с таким бороться? А придётся, судя по всему.

Сдаваться я точно не намерен.

Нужно усиливаться и укреплять своё положение. Всеми возможными способами и средствами. Это сейчас моя главная цель.

Мысль промелькнула, что Безсон и может быть Могутой. Но этот служит князю в замке, а тот в Академии был. И всё же версию эту нельзя отметать…

Леночка вернулась к столу с корзиной булок сдобных. Запах изумительный.

— Тётка Клава принесла только что, — прокомментировала. — Прежде не допросишься. А теперь вон как для барина постаралась. Угощайтесь, пока не остыли.

К чаю самое то! Жую и думаю. Комендант в любом случае гонца уже отправил в лагерь князя с донесением. Стоит и мне отправить весточку, где я своё слово замолвлю. Дабы упредить неприятные моменты.

У нас неделя на раскачку. Или около того. Хотя булки расслаблять не стоит. Наоборот, усиливаться.

— Какая вкуснятина, — стонет Ефим с набитым ртом.

— Люд наш прям переменился, — слышу от Дарьи. — Подобрел.

— И всё потому, что барин принял да выслушал, — хвалит Ефим.

— И пока только на словах им помог, — говорю я недовольно.

— Ну а когда заниматься? Ни дня покоя, — смеётся хозяйственник.

— Это точно, — вздыхает Крезо.

— Вот как они за меня встали. Значит, и для них надо что — то сделать, — говорю решительно.

— Мост разве что починить, — посмеивается Ефим.

— Завтра и займитесь, за работу отдельно заплачу, — поддержал я идею.

Дарья смотрит неоднозначно. С надеждой что ли.

— Что такое?

— Мост — это не самая главная проблема деревни, — заявляет магичка. — Вторая корова за неделю разодрана.

— А чего они туда прутся, — раздаётся сварливое от Ефима.

— А куда без озера к полудню? — Говорит Дарья. — Пастух стадо к озеру гонит, чтоб скотинка попила и освежилась. А там и до леса рукой подать. Раньше нечистый так близко белым днём не подходил. А теперь видать изголодался.

— О ком речь? — Встрепенулся я.

— Есть напасть в деревне одна, — продолжает Дарья загадочно. — Давняя напасть. Старый леший разросся хорошо за озером. Кусок леса себе оттяпал с угодьями, раньше на него только охотники жаловались, мол, не даёт к зверью хорошему подобраться. А теперь вот коров стал утаскивать. Я пыталась уже его прихлопнуть. Но тварь хитрая, то прячется, то атакует исподтишка.

— Да ладно, хочешь сказать, совалась прямо в его лес? — Возмущается Крезо, который, похоже, начал некоторое время назад на Дарью зуб точить.

— Совалась, — бурчит, опуская взгляд.

Хм, точно между ними разлад.

— Так, — вмешиваюсь я. — Прекращайте уже. Леший, значит, леший. Завтра на него и пойдём.

— Опасный он, барин. Может, не надо? — Предостерегает Ефим.

— Ярик, я тебя не пущу, — слышу от Леночки с кухни.

— Не обсуждается! — Объявляю громко, ибо нечего на меня хомут вешать. — Убьём лешего, и люди оценят, что не зря за меня стоят. Ефим, с тебя завтра мост, а мы втроём на нечисть.

Глава 18
Охота на древнего лешего

Ночью спал, как убитый. С рассвета начали ломиться ко мне в комнату, пришлось вставать.

Уже снарядившиеся по полной выкладке Дарья и Крезо смотрят, как я неспешно умываюсь, как Леночка мне на руки заботливо водицу льёт.

— Что с рукомойником? — Попутно спрашиваю.

— Переделывают же, барин. Как там его, водопровод пытаются изобразить, вот ты затейник.

Давайте, давайте, я и с электричеством что — нибудь придумаю.

Перехватываю завтрак прямо на ходу. Ефим сапоги охотничьи приволок, штаны, ремень хороший с перевязью. Всё это у меня в сарае и раскопали.

Дарья лук вручает и колчан со стрелами. Смотрю на всё это дело скептически.

— Покажите хоть как стрелять? — Стону.

— По дороге всё, — ворчит Крезо, который ещё меч прихватил и щит где — то надыбал. — И так уже поздно выходим. Ты как баба собираешься, барин. Мы с рассвета должны были уже на кромке стоять.

Магичка помогает всё примостить за спину. Как же неудобно такое таскать!

Выдвинулись из поместья.

Через деревню, где уже движуха вовсю идёт. Кого на дороге видим, кланяются с улыбкой. Другие к заборам подбегают и здороваются. Всем желаю хорошего дня.

— Идём заозёрного лешего убивать! — Объявляет людям Дарья.

— Не говори гоп, — шипит на неё Крезо. — Потом что будем крякать, если оплошаем?

— Вот и не плошай, — огрызается магичка.

Завернули на тропу и под горочку. Слева изба моя разорённая показалась, о Нюре вспомнил. Надо бы до оврага дойти да с оборотнями ещё раз переговорить, может, выйдет договориться. А то, как на пороховой бочке сидим. Что им в голову взбредёт неизвестно.

Спустились левее основного моста метров на триста, пройдя меж двух огородов, а затем и поле уже выбритое от травы. Тропка выводит на участок речки, который сужается, и есть небольшая кладка из брёвен, по ней и переходим, встречая женщину с коромыслом и вёдрами, полными воды.

Дальше тропка по лугу мимо небольшой топи, где камыш высокий. Проходим его, и начинается озеро, где ключи бьют. К колодцу под берегом как раз деревенские и ходят, где сейчас трое женщин и один мужичок образовали очередь.

Все кланяются, здороваемся в ответ.

Озеро небольшое, противоположная сторона, где густой лес не так уж и далеко, метров через двести. Крезо уводит левее в горку, где берег крутой вскоре начинается. Поднимаемся на самый верх пригорка, и теперь местность, как на ладони.

Озеро круглое, дальняя сторона, где лес обрамляет, разделена низиной болотистой, где камыш растёт, сильно углубляясь в лес. С противоположной стороны от пригорка берег низенький, дальше поле, тропы и основная дорога, ведущая в Сосково.

— Оттуда пастухи корову гонят, — показывает Крезо на ту сторону. — А он поджидает там.

Указывает левее на рощицу, похоже, с дикими яблоньками, переходящую уже в густой лес.

— К обеду там и будет, — добавляет Дарья. — А мы обойдём болотце и сзади на него зайдём.

— Если бы с рассвета пришли, успели бы засесть у логова, — ворчит Крезо. — А теперь стороной пойдём. Да и… когда он корову утащил последнюю?

— Четыре дня как, — отвечает магичка.

— Мог ещё не проголодаться.

— А почему пастухи стадо ниже не пригонят, ближе к речке, и от гада подальше? Вон сколько берега, — возмущаюсь я.

— Там топь, — отвечает охотник. — Коровы расползутся и увязнут, кто их вытаскивать будет? Или ты передумал на лешего охотится, барин?

— Не передумал. Как стрелять, показывайте.

Неподалёку на пригорке скудная роща из берёзок, к ней и повели.

Дарья первая полезла объяснять. И вскоре за голову схватилась, когда я первый выстрел произвёл, а точнее попытался. Стрела так и осталась у меня в руке.

До шестой попытки я творю всякую хрень, а магичка начинает понемногу беситься.

— И куда ты собрался с такими навыками? — Не выдерживает девушка, когда стрелу в землю пускаю. — Нам не за лешим, а за тобой следить надо.

— Ага, чтоб какой — нибудь веткой не прибило, — посмеиваюсь сам. И уже жалею, что раскрыл свою городскую нерасторопность.

Судя по всему, у них тут каждый мальчишка с детства учится стрелять, чтобы потом уходить на охоту. Они ещё не знают, что я и с седлом вообще не дружу.

— Думаю, наш Ярослав и без лука справится, — выпалил Крезо и ко мне подошёл. — Но коль задал задачу. Вот смотри…

Охотник объяснил по — другому, будто уже учил таких, как я. И стало получаться.

— Долгие тренировки, — заключил Крезо в итоге. — А пока даже не пытайся его применить против лешего, только хуже сделаешь.

Соглашаюсь молча. Идём на дело уже без энтузиазма, ибо слишком много времени провозились на виду. Мол, тварь хитрая нас уже вычислила и ждёт.

И после таких слов от товарищей становится только жутко!

— Как он хоть выглядит? — Шепчу Дарье, затаившись, когда заходим в лес, который сразу встречает непроглядными зарослями. И отсутствием всяких троп.

— Не знаю, — выпалила магичка.

Заходим в лес левее болотца. Сосны высокие, ели пышные и дубы широкие составляют его основу. Всё в мелких зарослях, видимость метров на десять от силы. Оба наёмника сосредоточены и напряжены, это уже совершенно другие люди. Может, такими и были в нашу недавнюю вылазку, просто не рассмотрел и не акцентировался. Но теперь это прямо в глаза бросается.

— А ты знаешь, как леший выглядит? — Спрашиваю Крезо в надежде, что хоть он объяснит, кого мы ищем конкретно.

Отрицательно мотает головой!

— Вы чего⁇ — Возмущаюсь.

— Тс, — шипит на меня охотник и ищет следы, стараясь не шуметь.

Углубляемся, буреломы пошли, деревья поваленные, уже высохшие и обросшие мхом и кустарником. Вскоре чувствуется общий контраст. Птицы распелись, шуршаний много всяких да треска сухих веток вокруг. Лес здесь чересчур живой, населённый совершенно непуганым зверьём.

Так и есть. Белки бесстрашно на нас с ветвей сосновых смотрят глазками — пуговками чёрными. Довольно зловеще!

Взываю к духу под сердцем. Вроде ведь моя стихия, да что — то не так. И верно, другой дух здесь властвует, блокируя моего.

— Чую, но не вижу, — шепчет мой в подтверждение. — Вернись Ярослав, древняя лесная сущность здесь. Старший дух. И ему уже известно о вас.

Обратно не представляю, как идти. Эти двое крадутся уверенно вперёд, то меж кустов продираются, то под низкие кроны ныряют, периодически останавливаются. Дарья постоянно на меня оглядывается, видимо, боится, что утащат.

Я и сам начинаю бояться!

А ещё меня раздражает, что ветки по морде то и дело хлещут и за тетиву лука цепляются.

— С тебя шума, как с конского табуна, — ворчит Дарья, когда под сапогом очередная ветка трескает. — Иди след в след. Трудно?

Ещё как! Это надо вниз смотреть, тогда ветка прилетит.

— Придерживай ветки, трудно? — Огрызаюсь.

— Тише вы, — шипит Крезо, идущий чуть в стороне, и заявляет вдруг: — я след нашёл.

Кровь, почерневшая на листьях, похоже, коровья.

Охотники сразу меняют направление. Куда именно идут, да хрен его знает. Вроде на север, судя по солнцу, лучи которого скупо пробиваются через кроны периодически.

Мелких зарослей становится меньше, а вот сухих коряг всё больше. Дубы могучие на пути, у одного из которых и встаём.

— Это его знак, — комментирует Крезо, глядя на треугольник, выложенный из коряг.

— А вернее предупреждение, — шепчет Дарья. — Дальше охотники не заходят.

Осматриваю строение, палки по метру, внутри ещё крест выложен, всё мелкой лозой переплетено, туго, корзинное плетение.

Метров десять прошли, и наёмники встают у ямы с кольями. Верхний маскирующий слой уже обвалился, глубина метра два.

— А это уже интересно, — говорит Крезо.

— Пытались поймать? — Спрашиваю.

— Скорее он защищал своё логово, — отвечает Дарья.

Теперь товарищи крадутся, затаив дыхание. Здесь уже и птица не поёт, и мошка не летает. Неожиданно мёртво всё стало. Вскоре вонь разложившейся падали в нос ударила.

А этим хоть бы что, идут дальше. Пока не встают, как вкопанные, уставившись на что — то впереди.

Увидев полутораметровую рожу, высунувшуюся из ветвей, я чуть не обделался! Но присмотревшись, понял, что это лишь силуэт из мха болотного цвета. За ней, дальше и правее обглоданные коровьи рёбра виднеются.

Наёмники вслушиваются, знаками переговариваются. А затем медленно взводят свои луки, расходясь в стороны. Дарья мне знак подаёт, чтоб за дерево спрятался.

А я и не против переждать, потому что мой дух совсем перестал говорить, истончился во мне, забился куда — то глубоко. И, похоже, не собирается помогать.

Ветер подул позади, листва зашелестела. Оборачиваюсь! И в груди холодеет.

Вижу в трёх метрах от меня огромный медвежий череп, зависший на уровне моего лица! И я готов поклясться, что его там не было, когда проходили. Он смотрит на меня, как живой! Дальше я соображаю, что он вплетён в нечто, напоминающее огромное тело из коряг, лозы и кары. Но в основе всё равно некие кости! По крайней мере, ещё просматриваются почерневшие рёбра крупного животного, оплетённые деревом.

Ну и образина! Метра под три с половиной в высоту, и непонятно, что у неё с конечностями. Да и башка не на самом верху, а из груди торчит.

Ловко в спину нам зашла. А главное, что вообще не шумела. И сейчас, затаившись, на меня смотрит!

— Ребят, — шепчу, не реагируют. — Ребята!

— Да чтоб тебя, — шипит Дарья и прикусывает язык, вероятно, увидев тоже, что и я.

Через мгновение тварь, будто ветром сдувает в сторону! Только ветви всколыхнулись в том же направлении.

Магичка не ждёт! Бросает мощный вихрь с упреждением, снося все кусты и коряги на пути. Сразу становится ясно, что леший сделал лишь короткий рывок, его выдаёт череп медведя, через который он, похоже, и жрёт коров!

Стрекот мощный раздаётся.

— Ложись! — Кричит Крезо бешено.

Падаю без лишних вопросов, и с ураганом свист проносится надо головой! Что — то сильно бьёт о стволы деревьев и рвёт ветки. Слышно несколько звенящих ударов, похоже, о магический щит. А ещё об деревянный. Но следом падающее тело и стон Крезо:

— Меня зацепило…

Леший куда — то исчез, ползу до раненного соратника. И вижу, как всё вокруг посекло, будто шрапнелью. Щепки засаленные разной величины в стволах ближайших деревьев торчат. Одна небольшая пика голень Крезо пробила.

— Прикрою! — Кричит магичка и лупит вихрями по периметру, пытаясь достать тварь, которая спряталась. Но пока единственная от этого польза, что сносит все укрытия, чтоб леший близко не подобрался.

Подползаю к наёмнику. Он сам щепку вынимает, кривясь. Кровь тут же хлынула ручьём. Раздумывать нет времени. Перетягиваю выше раны, как жгутом, живым корнем, вырывающимся из земли. Смотрит на меня с ужасом.

Амулет прислоняю. Минус одна единица резерва, вторая…

Треск раздаётся неподалёку мощный! Из земли с корнем дерево небольшое вырывается и в нас летит, ломая все ветки на пути!

Дарья вихрь пускает, сбивая траекторию, и дерево стороной врубается, лишь веткой нас зацепив. Слышу, как она из лука стреляет, как из пулемёта. Тетива жужжит отчаянно.

Крезо вырывается из — под ветки, не дождавшись, пока долечу. И тоже начинает палить прямо из лежачего положения.

Думал, чего это они. А леший впереди встал на четвереньки, и к чему — то готовится. Дистанция метров пятнадцать! Слышу шелест листьев. Похоже, он новую древесину в себя вбирает, набирая массу и броню.

— Ваши стрелы бесполезны! — Кричу идиотам, наблюдая, как они тупо втыкаются в кару и древесину, из которой тот состоит.

— Ну как сказать! — Отвечает Кризо и очередным выстрелом сшибает крупный кусок кары с груди, на которой уже стрел десять.

— Вижу сердце! — Визжит Дарья.

Приподнимаюсь и присоединяюсь к обстрелу! Всё, как учили. Первая стрела мимо! Но вторая попадает уже прямо в черепушку, отскакивая.

Треск прекращается. В следующий миг тварь начинает движение и вскоре уже несётся на нас, как локомотив. Наёмники отпрыгивают в разные стороны. А я прижимаюсь к земле. Туша проносится надо мной, обдавая зловоньем.

Но рано я обрадовался, что миновало. Дёргает следом! Ветка за шиворот подцепила. Тащит меня за собой, унося в заросли и долбя по кочкам. И это не очень приятно, поэтому выпускаю корни, которые успешно цепляются за его задницу. По ним поднимаюсь по твари! Ветки хлещут меня, толстая сшибает обратно! Но я снова влезаю на спину гадины, ловко присасываясь тонкими корнями, которые выпускаю ещё и ещё.

Леший замедляется, а вскоре останавливается вообще. И крики моих соратников слышу уже не так близко. И это хреново, ибо я остался с тварью один на один!

Леший разворачивается, не обращая на меня внимания. И на то, что я буквально врос в его спину своими корнями. Если вначале он походил на человека, то теперь скорее на паука с большим количеством конечностей. И вот наблюдаю, как из его тела с мерзким скрипом и дёрганьями выдвигается новая порция щепок, из плеч, из лап и головы. Это старые, засаленные деревяшки, которые в его теле уже какое — то время.

— Ложись! — Кричу своим.

И раздаётся тот самый свист, что теперь оглушает! Следом местами искажается пространство на теле лешего, и около сотни щепок вылетает вперёд, выкашивая всё на своём пути. Даже тонкие деревья с треском стали валится.

А ещё раздался крик Дарьи!

Тварь завибрировала подо мной. И мне показалось, что это она так радуется. Если вначале спина была плотно закрыта деревом, то теперь я увидел костный хребет и рёбра, а ещё какую — то пульсирующую коричневую массу внутри размером с мяч. Похоже, это и есть сердце!

Каким — то чудом в колчане не все стрелы вывалились, осталась одна, которую я быстро в прорех и вгоняю! Но увы, не достаю. Учуяв опасность, леший завертелся беспокойно, угрожая стряхнуть меня.

И тут Крезо выскакивает с фланга с мечом, отвлекая на себя! Бьёт прямо по толстой лапе, срубая её к чертям. Ха! Да леший трухлявый.

Монстр поворачивается на него и медвежью пасть разевает, пытаясь ухватить! Одновременно с этим из его тела с другой стороны тянется ко мне ветка с таким треском, будто изламывается. А ещё я вижу, как с земли подтаскиваются сухие ветки, прилепляясь к телу, и к тому месту, где торчит моя стрела. Опасался, что он перехватит управление моими корнями, но вроде бы они меня слушаются. И кстати, без отклика духа, как оказалось.

Похоже, этот леший может управлять только мёртвым деревом! И теперь пытается залатать свои дыры.

Выпускаю тонкие корни и с помощью них продавливаю стрелу дальше! Леший стрекочет! Его начинают бить конвульсии. Он оседает.

Из кустов выходит магичка, пошатываясь, из плеча её торчит пика! Только ей плевать. Выбрасывает руку, и целенаправленный тонкий поток почти в упор сносит и срывает с тела медвежий череп, с которым, похоже, до этого момента боролся Крезо.

Тварь ещё не сдохла, лапы всё ещё шевелятся, пытаясь нас достать. Высвободившийся наёмник с отчаянным рыком продолжает рубить лешего в щепки, пока тот не перестаёт подавать признаков жизни.

Вонь стоит такая, что в ноздрях щиплет. Сползаю к Дарье и подаю ей амулет. Мужественная девица вынимает щепку сама и быстро лечится. Тем временем Крезо доламывает рёбра твари и кромсает уже до конца медленно бьющееся сердце.

Вместе с чёрной жижей, из сердца вытекает ядрёно зелёная жидкость, которая тонкой струйкой ползёт по сухой веточке, что змея. И вижу я на самом кончике потока такого же цвета зёрнышко. Которое кажется мне живым! А ещё стремящимся поскорее впитаться в землю. И тем самым сбежать.

— Забери, забери, пока он слабый я сумею его подчинить, — шепчет дух, у которого внезапно голос прорезался.

Не раздумывая хватаю, и чувствую, как зерно проходит в мою плоть и дальше идёт по венам, создавая неприятное натяжение, а местами боль от трения. Вскоре уже нет сомнений, что оно движется именно к сердцу. А когда доходит, силы внезапно оставляют меня, и я заваливаюсь, отчаянно борясь с чернотой.

Но без толку. Неужели дух меня обманул⁈ Или он просто проиграл…

Очнулся я, когда выволокли из леса и сели передохнуть на опушке.

— Да тёмный он, я ж говорил, — ворчит Крезо, тихо переговариваясь с Дарьей.

— Он тебе жизнь спас, так что молчи, — отвечает магичка воровато.

В полуобмороке я уже слышал часть их спора в лесу, прежде решив, что погрезилось. Чтобы ни говорили, наёмник исполнил свой долг совести, вытащив меня лично. И теперь они оба, спохватившись, затыкаются. И сидя напротив, смотрят, как я принимаю сидячее положение.

И меня сейчас в большей степени беспокоят внутренние ощущения. А потом уже мнение соратников. Или их осуждение.

Вроде ничего не поменялось, только резерв до девяти единиц увеличился.

— Я нормально выгляжу? — Это первое что спрашиваю, ибо меня вдруг стало волновать, не превратился ли я в трухлявого лешего. Может, задатки какие уже имеются.

— Вполне нормально, — отвечает Крезо с хмурой миной.

— Для покойника лучше не придумаешь, — бросает и Дарья.

— Чего?

— Сердце твоё не билось, вот чего, — огрызается магичка.

Смотрю, они ещё с собой черепушку медведя прихватили, с которой стружка не вся отлипла, и несколько кусков коры висит.

— Это мне приготовили корону? — Киваю на трофей.

— Нет, в деревне показать хотели, — бурчит Дарья, не оценив шутку, и дальше с надеждой: — Ярослав? Крезо правду говорит? Ты его ногу корнями из земли перетянул? А до этого убил такими же Ижеслава?

— Ну и дальше — то что? — Возмущаюсь, этим и давая ответ.

— И не отрицаешь даже? — Взвинтилась Дарья.

— Он тёмный, вот и всё, — вздыхает Крезо, взгляд уводя. И вижу, как примеряется к кинжалу.

— Владение тёмной магией не характеризует меня, как тёмного, — спешу выразить свою позицию. — Да, после того, как Дарья вытащила меня из Заговорённого леса, я изменился. Приобрёл умения, которые сегодня спасли нас от провала. А ещё до этого с их помощью я спас девушку и витязя от половцев. Дарья, помнишь, как докопалась до меня Чернава?

— Помню, — отвечает с наездом.

— Ну вот и отлично. А ты Крезо? Я служу злу по — твоему? Знаешь, я может молодой и неопытный ещё, но могу увидеть в человеке не просто охотника. А профессионального убийцу.

— Ты о чём? — Встрепенулся наёмник.

— В замке ты расправлялся со стражей, как опытный лазутчик. Если ты не состоял в дружине, значит, ты промышлял в другом. Или я не прав?

Дарья посмотрела на него испытывающе.

— Я чего — то не знаю? — Спросила она друга, будто я ей глаза раскрыл.

— Это в прошлом, — замялся Крезо, вскочил, взял череп и двинул обратно.

— Всё, претензий больше нет? — Крикнул ему в след.

— Да какие претензии, ваше благородие! — Усмехнулся Крезо, не оборачиваясь.

— У меня есть, — буркнула Дарья и стукнула меня кулачком по груди. — Куда полез, сказала же спрячься.

— Переживаешь за меня, — язвлю, поднимаясь. — Я ж тёмный.

— А ну цыц, даже не вякай об этом, — прошипела магичка, придерживая меня под локоть.

Стали спускаться с горочки. Лук в руки перехватил, который они мне за спину зацепили. И даже стрелы пособирали, какие практичные.

Но сейчас не это меня волнует. А то, что древко прежде не очень удобное в месте хвата для пальцев вдруг стало, как влитое.

И тут меня осенило!

— Да, Ярослав, теперь и мёртвое дерево нам подвластно, — выдал дух в подтверждение.

Как же я рад слышать именно твой голос!

Деревенские встретили нас, как победителей. К вечеру начались гулянья по случаю избавления от большой напасти. У них для этого даже специальная поляна имеется, где костры разожгли и устроили пляски да пения под балалайку, расстелили прямо на земле скатерти с едой скромной, но своей. Русь, романтика… Девки венков наплели всем и заставили даже мужиков напялить на лохматые макушки.

Увидел Машу, которую половцы в лесу пытались изнасиловать, а потом она камнем голову раскроила одному. Пляшет с молодым парнем, как ни в чём не бывало. На меня с интересом поглядывает. Рад, что не сломалась, что всё у неё хорошо. Вот он русский дух.

Тут и моя экономка, бросив хозяйство на Инку, скачет впереди всех, высоко задирая подол. В какой — то момент устроилась ко мне ближе на брёвнышко отдышаться и меня за голову к себе на пышную грудь склонила. Ух как сердце у неё бешено стучит.

— Хочешь, молочком напою, барин? — Выпалила Леночка несколько взволнованно.

— В смысле? — Встрепенулся.

— Парное, свежее, только из — под коровы, — прокомментировала, кувшин подавая, стоящий неподалёку.

Засмеялся себе под нос.

— Чего ржёшь? — Спросила с обидой, отталкивая.

— Такие вы все бесхитростные, — выдал, не сумев сдержаться.

Чувство такое, что камень с души упал. Потому что Крезо и Дарья теперь знают мой секрет. И надеюсь, понимают, что мы всё ещё друзья.

Уже поздним вечером витязь в броне зеркальной прискакал на поле. Вроде молодой и светлый на вид, а борода, как у Деда Мороза.

— Барон Суслов где⁈ — Прогремел у самого крупного костра, и лошадь на дыбы встала. Балалайка сразу и заглохла. Народ плясать перестал.

Дарья, сидящая в стороне, поднапряглась. Крезо обозначился с луком, хотя на какое — то время я потерял его из виду, и даже мысль промелькнула, что он всё же умотал от меня.

— Я здесь! — Поднялся на зов.

— Моё почтение, ваше благородие! — Поприветствовал незваный витязь и произнёс торжественно: — княгиня Истислава приглашает тебя на званый вечер. Явишься в замок завтра!

Доложил и помчал прочь, не дожидаясь моей реакции.

Официальное приглашение, нет, скорее приказ. А там, в замке…? Милое знакомство с женой или мамой князя, аль ловушка коменданта Безсона? Вот что теперь делать?

Крезо подошёл и по плечу похлопал дружески со словами:

— Не отвертеться тебе, барин. Её сиятельство, сама старая ведьма позвала.

И с чего такой сарказм⁈

Глава 19
Истислава — княгиня Орловская

И что же мамаше орловского князя от меня надо⁈ И спросить не у кого. От любого упоминания об Истиславе, даже Дарья шарахается. Что ж… Узнаю, когда явлюсь.

Спокойно собраться к княгине на поклон не вышло. С самого раннего утра не дают покоя деревенские со своими жалобами.

Илларион снова наведался, пришлось принять в кабинете и выслушать. Староста доложил о деревенском хозяйстве. О складах общих и состоянии дел на полях. Нам же и урожай скоро собирать, и сено готовить скотине на зиму. Столько нюансов!

Впервые задумался о том, сколько же у меня в деревне крестьян. Староста и это знает. Триста тридцать пять душ оказалось! Половина старики да малые детки, остальные пригодные к труду. И это на сорок изб! Хотя не мудрено, ютятся здесь и в три поколения, и по две семьи.

До обеда с ним провозился. И не зря. Организацию патрульных дружин и группы быстрого реагирования на него скинул. И снова та же проблема.

— С вилами да топорами пойдут, барин? — Спросил Илларион вроде без иронии. Но с явным намёком.

— Сходим в Заговорённый лес, — предлагает дух. — Там всякого добра навалом.

— Шутишь? А что на счёт зомбаков — леших и спор всяких? — Отвечаю мысленно. Оказывается, так можно.

— Со старшим духом в помощниках легче будет.

— Хочешь меня в этот лес затащить, чтоб избавиться? Надоело со мной нянчиться?

— Что ты, Ярослав, наоборот…

К обеду уже не до чего. Даже незнакомая щуплая девушка с тёмно — русыми волосами и перепуганным выражением на лице, бегающая по моей территории, не вызвала вопросов. Похоже, та самая Инка, которую Лена попросила в помощницы.

Потом с ней пообщаюсь.

Надо к княгине собираться. А у меня из парадной одежды только шёлковый кафтан. Вот только какого хрена я о шмотках думаю? Стоит о головушке своей подумать. Князь на охоте. Княгиня в замке? И времени нет, чтоб проверить эту информацию, может, это уловка коменданта? Сцапает меня и дело с концом. Но ведь на людях витязь озвучил приказ княгини. Второй вариант, что она с ним в сговоре.

А значит, гонца с донесением к князю надо уже отправлять, пока не стало поздно. Поэтому занялся написанием кляузы, а то всё руки не доходят.

Состряпал письмецо, с третьего раза… упаковал и передал человеку из своих дружинников, которого Ефим посоветовал, как самого смышлёного. Если с рассвета отправится, до ночи должен в охотничий лагерь дойти. Вот где бы лошадь пригодилась.

По большому счёту надо было самому уже ехать прямиком к князю и представляться. Да когда всё успеть? То леший, то сотник. Подловила меня княгиня, что уж тут говорить.

Проинструктировал людей в поместье на случай, если задержусь.

И стал собираться в путь. Голову с мылом помыл, подмылся, причесался, надел шёлковый наряд. Инка посудой гремит, Леночка вокруг меня вьётся, помогает.

Только за ворота высунулся, а экипаж тут как тут. Хм, целую карету за мной прислали. Уже какое — то время ждёт. И кучер при виде моей свиты недовольно заявляет:

— Повезу только барина! Наказ княгини!

Вот и первый звоночек.

— До Каменцов добрось хоть, — настоял Крезо взвинчено.

Он и Дарья решили меня сопровождать. Но увы.

— Не велено! — Встал намертво упёртый дед.

Ну хоть без конвоиров приехал, а значит, теплится надежда.

Выказывать неуважение — повода нет. Как и показывать опасения, это выдаст мои недобрые помыслы. А так, большая честь для меня, какой я должен только радоваться. И уж точно не бояться, что меня прихлопнут.

Вот и полез один. Не успел дверку прикрыть, карета нервно тронулась.

Товарищи пешими за мной двинули. Что ж, останутся в Каменцах на подстраховке. Тем более, как без спроса заходить в замок, знают.

Домчали с ветерком, кто бы сомневался. Через арку замка проехал, и ворота за мной захлопнулись да решётка сверху упала. Одно радует, разобрался с новыми навыками. И лучше поздно, чем никогда. Пока ехал, в экипаже с лавкой попрактиковался, разломав вторую в щепки одним только касанием. Склеить удалось, но коряво. Застелил тканью, чтоб сразу не спалили контору, выскочил, посвистывая.

— Что за рухлядь ваша карета? — Выдал возмущённо кучеру.

Оказался на площади перед цитаделью, из — за которой доносится музыка из сада.

Встретил широкоплечий витязь в зеркальной броне ростом под метр восемьдесят с бородой, как у Деда Мороза, тот самый, который на коне и прискакал с приглашением.

Обратил внимание сразу и на стражу, которая по периметру площади стоит, по восемь человек в оцеплении с обеих сторон, но явно не меня караулят, а скорее обеспечивают безопасность местных.

— Ваше благородие, за мной, — бросил и пошёл в цитадель первым.

Двери массивные нараспашку, пусть и обитые металлом, но всё же из дерева. И это хорошо. На Руси всё из дерева! Просто отлично. Обожаю дерево.

Если снаружи выглядит как крепость, то внутри скорее дворец, обросший роскошью. При том, света столько разливается, что можно вполне насладиться каждым пунктиком. Позолота на колоннах, на картинах, на статуях голых ангелочков. Мраморный пол, расписные стены и высокий белоснежный арочный потолок. Прям — таки прослеживаются задатки Екатерининского дворца в Питере.

Зал большой, просторный, куча арок во все стороны, совершенно пусто и безлюдно. Здесь и бал провести можно масштабный и в футбол поиграть и на самокате покататься.

Зазевался, так до беломраморной широкой лестницы и дошли в конце зала. Тут сразу подмечаю, что спуск вниз есть и первые два стражника на один пролёт ниже стоят. Видимо, там темница. И мы туда не идём. А поднимаемся наверх.

В обе стороны подъём закруглённый. Промежуточный пролёт, ещё один. Второй этаж начинается на уровне стандартного третьего. По стенам картины с витязями, в свете факелов убивающими всяких монстров. Художники дают жару.

На третьем пролёте лестницы и завершаются, тут целый пост из четырёх крупных верзил с пиками и щитами массивными прямоугольными. Такие по двое встанут и оба подъёма перекроют легко.

— К княгине, — бросил проводник негромко.

— Оружие есть⁈ — Рявкнул один из стражников.

— Нет, — ответил витязь спокойно. Думал, обыскивать станут. Не стали.

— Проходи! — Объявил, отворяя двойную дверь толчком со скрипом.

— А у тебя, Зоран? — Обратились к моему встречающему, который первым двинул.

— Нет, — ответил витязь с усмешкой, держась за двухметровый меч.

— И не может ведь не брехать, — проворчали в след, пропуская и его дальше.

Зал на втором этаже раза в два меньше и потолок не так высок. Колонны уже заметно притесняют, арки со всех сторон смотрят. Пафоса поменьше. И теперь прослеживается траурная атмосфера.

Направо повёл, прошли арку, дальше небольшой коридор и вышли в новый зал. Удлинённый, уже уютный, с большим количеством арочных окон в сторону сада — справа, и широким камином — слева. В полумраке по центру стоит длинный стол персон на тридцать. Из очень качественного светлого дерева, похожего на камень. Чистый, не накрытый. Людей никаких нет. Только в том конце стоит худощавый слуга, которого сперва я принял за статую.

— Суслов! — Объявил витязь.

Слуга кивнул и исчез в дальней арке.

— Сюда, — позвал меня Зоран с заметной строгостью и отодвинул стул, как барышне, предложив сесть во главе стола с ближайшей стороны.

— Благодарю вас, — принял ухаживания с иронией.

— Ага, — ответил витязь с нотками претензии и в сторонку отошёл, встав перпендикулярно.

Минут десять сижу, как дурачок, под пристальным взглядом молчаливого витязя, подсвечники на готических люстрах пересчитываю. А затем начинается суета, со всех сторон в зал заходят люди и быстро заполняют стол яствами всякими. Посуда для здешних мест высшего качества, серебро да хрусталь, похоже. Накрывают с моей стороны и с противоположной, оставляя центр пустым. Запахи, как в новогодний праздник. Слюнки текут. Но я покорно жду хозяйку.

Вскоре и она появляется на горизонте.

Белоснежные кудри, это первое, что я вижу. А затем уже утончённую невысокую фигуру в тёмно — зелёном платье. Худощавой бабуле на вид лет под семьдесят. И, похоже, она в парике. Издалека можно разглядеть скомканное морщинами лицо, выпученные светло — серые глаза и множественное сияние от обилия драгоценностей, которыми она увешана, что новогодняя ёлка.

Под руку её держит матёрая женщина, смахивающая на сотрудницу гестапо. Вместе вышагивают из — под арки. Бабуля еле ноги волочит, и сразу становится ясно, почему она на охоту не поехала.

Поднимаюсь, чтобы поприветствовать.

— Сиди! — Раздаётся старчески — сварливое. — Без формальностей обойдёмся!

Все слова так в горле и застряли. Вот она какая, эта старая ведьма Истислава.

Усаживается напротив во главе стола. Удаётся ей это тяжело, не без помощи гестаповки. Бабка накрашенная и всё равно страшная, как смерть. Дух в сердце воет, мол, чует в ней магическую мощь такую, что лучше поскорее бежать. Неужели эта страшилища родня той слепой девочки Василисы?

— Вот он ты какой, новый барон Малорыжково, — слышу от бабули с иронией, метров восемь между нами. — Ты кушай, кушай. Небось, никогда не видел таких барских яств.

Ну как сказать.

— Спасибо, ваше сиятельство, — отвечаю и вижу, как ко мне подходит вина налить да поухаживать… Марьяна⁈

Та самая, которая Ярослава послала за розой волшебной в Заговорённый лес.

В выражении очаровательного лица нет высокомерия, как прежде, лишь покорность. Теперь она служанка в замке⁈ Неловко как — то стало, делаю вид, что не узнал её. Она же всё в лицо пытается заглянуть.

Ещё две служанки хлопочут около княгини, которая ворчит недовольно. Гестаповка тем временем отошла в сторонку и перпендикулярно своей госпоже встала, аналогично, как мой витязь. Дисциплина на высоте, надо признать. И оттого атмосфера ещё более гнетущая.

Аппетит пропал. Но я изображаю бурную деятельность на тарелке. И вскоре замечаю, что Истислава очень внимательно наблюдает за мной.

— Ну что Марьяна, похож на твоего дурака? — Спрашивает вдруг она, когда девушка мне вино в бокал хрустальный наливает.

— Да, это наш Ярик, — отвечает тоненьким голоском та, будто помирающая птичка.

Ну конечно, зачем ещё её позвали!

Княгиня расцветает на глазах, начинает улыбаться неестественно широко, обнажая свои золотые пластины вместо зубов, но опомнившись, зажимает губы.

Глаза у неё то чернотой, то желтизной отдают. Точно ведьма!

Молчу, дабы не сказать чего лишнего.

— Помню твоего отца ещё совсем юным бароном, — начинает Истислава наставническим тоном, как своя, ещё и на бок голову дряхлую склоняет, парик чуть съехал. — Из четырёх землевладельцев он сразу выделился своей находчивостью, пронырливостью, умом. В итоге он прибрал к рукам их земли, разорив и опустив на дно. Сам бы он не смог этого сделать без последствий. Ему помогала я. Покровительствовала, радовалась его успехам. И теперь, когда отпрыск предстал предо мной таким… беспомощным и нуждающимся в защите. Как я могу остаться равнодушной?

Что эта карга несёт⁈

— Спасибо, ваше сиятельство, вы очень добры, — ехидствую.

Княгиня переглядывается с Марьяной. Девушка пожимает плечами.

Так! Так! Так! Эти всё ещё думают, что я дурачок⁇

Смеюсь, как дурак. Коротенько и невпопад. А то ещё выпорет первую красотку на деревне за дезинформацию.

Поначалу решил, что вот — вот выпрыгнет из засады Безсон и выложит обо мне горькую правду. Но что — то подсказывает, они явно не на одной стороне. Раз бабуля верит, что я дурак, комендант с ней никакой информацией обо мне не поделился.

— Ты живёшь в опасном месте, Ярослав, — продолжает петь Истислава. — Я говорила твоему отцу, но он не слушал, и однажды поплатился. Боюсь, и тебе грозит беда. Поэтому желаю, чтоб отныне ты жил с нами в этом большом и надёжном замке под охраной могучих витязей и моей заботливой опекой. Будешь кушать так вкусно каждый день. Что скажешь?

Я чуть желе не поперхнулся, которое всё же решил поклевать.

Закивал активно. Протекцию предлагает? Или подмять под себя да в клетку, как Марьяну. Интересно, где тот тульский удалец, который красавице цветы дарил?

— Замечательно, как замечательно! — Воскликнула княгиня и защёлкала пальцами.

Через арку слуга с подносом выскочил и ко мне поспешил. Долговязый, темноволосый и уже в возрасте. Тем же временем сразу три молодые и пугливые на вид служанки ловко освободили мою часть стола от яств, переставив всё дальше.

— Покушал? — Заботливо спросила карга.

А слуга раскатал бумагу перед моим носом, поставил и две плашки с чернилами: чёрными и красными.

— Вон у тебя колечко, обмакни его в красные и оставь след на бумажонке, — подсказывает княгиня. — А потом закорючку свою ещё. Любую. Прозор, подсоби ему. Зоран, а ты свидетельствовать будешь.

Услышав команду, долговязый слуга лезет своими тощими длинными пальцами ко мне и пытается ухватить руку, чтоб за меня всё сделать.

Успеваю прочесть часть текста, с такой загогулистой каллиграфией, сразу и не разберёшь. Но в целом мысль ясна. Я передаю земли в пользу княгини, достигнув совершеннолетия. А пока перехожу под её опеку по добровольному согласию. Ну примерно полтора года ещё поживу счастливо, потом меня кончат по тихой.

— Подождите, — вырываю руку и тянусь к вину. — Можно попить? Попить не успел.

— Дайте ему попить! — Гремит Истислава истерично. — Поживее!

Марьяна подскакивает первой.

— Не подписывай, убьют, — шепчет мне едва слышно. И подаёт бокал.

— Хорошая бумажонка, а что тут нарисовано такое красивое? — Выдаю и хлебаю звучно.

А следом и давлюсь специально, брызгая на бумагу.

— Ой! — Спохватываюсь наигранно. — Сейчас, сейчас.

Растираю тканевой салфеткой, превращая буквы в месиво.

— Прозор! Что ты стоишь! — Спохватывается карга. — Забери бумагу, пока он… Поздно! Растяпы!

— Растяпы! — Подхватываю и я, беру бумагу, комкая, и швыряю в слугу. — Переделай!

Мужик успевает поймать, отступает к княгине, глядя на меня хмуро и с подозрением.

— А он точно не умеет читать? — Шепчет он разъярённой княгине, подойдя к ней вплотную.

— Конечно, нет, дубина, — отвечает та не сильно тихо, и мне. — Ярослав? Ещё вина хочешь? Испей, испей, пока переписывают.

— А можно звать вас своей бабушкой? — Выдаю я, позволив себе распоясаться.

Слышу, как витязь в левое ухо зарычал. А у гестаповки под глазом задёргалось.

Истислава и сама переборола бешенство и растянула свой мерзкий рот в улыбке.

— Ну конечно, Ярославушка, — начала елейно. — Но! Как только подпишешь бумажонку.

— Устал я сидеть, — стону и поднимаюсь. — На свежий воздух хочу. Бабуль, не гневайся.

— Из зала нельзя! — Гремит княгиня и кивает в сторону окон. — Вон балкон!

И действительно, средняя арка, похожая на все окна в ряд, с выходом на платформу во внутренний двор с садом, где как раз веселятся.

Направившись уже по дозволению, ощущаю, что витязь почти меня догнал, но остановился за пару метров.

Балкон метров десять в ширину, перила мраморные. Вниз лететь этажа три — четыре, на корнях сумею улизнуть. Но тогда и спалюсь по полной программе.

В саду огни, женский смех заливистый. Судя по всему, народа не так много, человек двадцать на огромный павильон. Под крышей их не видно, только по звуку и можно определить.

Слышу, бабуля подгребает, чего никак не ожидал! Придерживает её гестаповка до входа. Дальше уже сама идёт, шаркая.

Сбоку от меня пристраивается. И веет от её не только сладкими духами ещё и плесенью отчётливо. Либо она сама уже покрылась ею под платьем, либо из подземелья только вернулась, где они кого — нибудь неугодного пытали.

— Ко мне Безсон недавно приезжал, — начинаю жаловаться, вылавливая реакцию. — Только я и не понял, что ему было надо.

— Олух, куда полез? — Прошипела себе под нос и мне ласково: — не обидел он тебя, Ярославушка?

— Не, — отмахнулся.

— А чего хотел?

— Он думал, это я его племянника убил, — заявил и снова ржанул, как дебил.

— Ах он… — снова зашипела.

— Страшный у вас комендант, придушить меня грозился. Из — за него боюсь здесь жить, — добавляю.

— Не бойся, Ярославушка, он уехал.

— А куда?

— Сослала, — отвечает снисходительно, и чувствую, что врёт.

— За что хоть, бабуль? — Спрашиваю и чую, как она кипит от злости.

— Было за что. И за тебя, Ярославушка.

Так! Меняю тему:

— А там у вас весело, всегда так будет? — Указываю на тусовку в саду.

— А как же, Ярославушка. Каждый вечер будем устраивать званые ужины, приглашать гостей всяких, — распинается княгиня. — Любых, каких пожелаешь. А ещё скоморохов, плясунов, музыкантов.

— Хочу туда, сходим? — Капризничаю помаленьку, прощупывая степень эластичности бабки.

— Ой, не стоит, голубчик, — спохватилась княгиня, озираясь в сторону слуг.

Видимо, поскорее хочет вручить мне новую бумагу. Надоело ей стелиться передо мной. А слуга бедолага, похоже, очень старается живее всё переписать, скорее всего, волнуется и делает ещё больше ошибок.

— А чего не стоит, бабуль? — Продолжаю строить из себя дурака.

— Сейчас там вредные тётки из Тулы, — начинает мне объяснять, как маленькому. — Но они скоро уедут.

— Сильно вредничают? — Интересуюсь.

— Фрейлины княжны особенно сильно. На охоту их не взяли, вот и приходится выполнять все прихоти, нарушая общепринятые порядки и святую тишину, — ответила.

Замечаю Василису! Узнал со спины по тоненькой фигурке и золотым кудрям до пояса. Она как раз заходит в сад со стороны цитадели. Женщина сопровождает под руку, и следом две служанки плетутся.

— Ну что он там возится⁈ — Орёт в зал бабка.

— Уже почти, ваше сиятельство! — Пищит одна из служанок.

Понимаю, что так уже не проканает избежать подписания. Похоже, бабка готова и витязю команду дать, чтоб тот моей отрубленной рукой и расписался, и печатку влепил.

— Бабуль? А почему у девочки палочка? — Разворачиваю новую авантюру.

— Слепа наша горемыка уже давно, — отвечает княгиня на удивление спокойно и, вздыхая, добавляет: — не уберегли.

— Красивая, — вздыхаю и я.

— Ещё какая, — посмеивается бабка. — А ты что ль, глаз на неё уже положил? И не разглядел ведь.

Да разглядел.

Молчу, княгиня сопит, а затем говорит уже с болью:

— Не мило ей здесь. Те тульские хохотушки, как над ней и смеются. Раньше она хоть улыбалась, беседовали мы много. А теперь только о погибели и думает. Кому она нужна такая, слепая, беспомощная.

— Мне, — говорю уже серьёзно.

Искал я как закрепить своё положение, пока всё не отобрали и самого не прибили. Объективно — дочь князя для меня лучшая партия, тем более такая красивая. В моём мире не так страшно, если женщина слепа. Это здесь у них какие — то жестокие предрассудки.

Да и сейчас речь не идёт о том, что я хочу провести с ней остаток дней! Мне бы просто выжить сегодня. И способ, где я ветками пару — тройку людей похреначу мне совсем не нравится. Если выживу, мне останется только бежать куда глаза глядят. Окрестят официально тёмным магом, и об Академии с той зайкой вообще можно будет забыть. Поэтому есть идея получше.

Только бы Василиса меня не выдала!

— Что ты сказал? — Насторожилась бабка. И чую, как стала сверлить меня взглядом.

Всё, нет смысла и дальше притворяться дурачком.

— Я знаю, ваше сиятельство, что вы хотите отобрать у меня всё, — заявляю, явно ошарашивая княгиню, но продолжаю смотреть, как удаляется в саду моя надежда. — Я умею читать, и дураком никогда не был. Это всё притворство в целях безопасности. Но теперь скрывать такое не стану. Я — барон, мои земли — это мои земли.

— Ах ты! — Рявкнула княгиня и схватилась тут же за сердце, кривясь.

Подскочила гестаповка, придержав, чтоб не упала, а следом и витязь в проходе обозначился с мечом наголо.

Бабка воздух глотает, сказать ничего не может. К ней подбегает служанка с бокалом какого — то раствора. И та живенько хлебает, продолжая с ужасом смотреть на меня.

Чуть успокоилась, явно готовится дать вердикт своим прихвостням.

— Ваше сиятельство, я хочу взять в жёны Василису, — продолжаю уже по существу. — Если она ещё мала, давайте обсудим помолвку.

— Наглец! — Взвизгнула и замахнулась. На руке заискрил красный шар!!

Кто бы сомневался, что старая ведьма, с которой пепел сыплется, огнём управлять может.

Тут же и меч здоровенный обозначился мне в бок. Витязь тоже не стал стоять, сложа руки.

— Презренный! Даже слепой она не опустится до такого жалкого сопляка, как ты! — Добавила бабка, и у неё аж глаза загорелись пламенем!

— Ой вдарит! Бежим!! — Визжит дух.

Ясное дело! Они и хотели! Днём раньше, днём позже.

— Василиса! Ты помнишь мой банан!! — Кричу с балкона. И едва видимая за кустами шевелюра замирает.

А кто — то за кадром посмеивается.

— Готово! — Кричит бегущий к нам слуга с новой бумажонкой.

— Подписывай, — шипит княгиня, чуть успокоившись.

Её взгляд становится нормальным, когда она переводит его вниз. Ибо там из сада без трости мчит слепая Василиса на мой голос, а за ней едва поспевают три служанки.

— Где вы, мой друг⁈ — Кричит звонко и с таким волнением озирается, что сердце рвётся явно у всех, кто сейчас это видит.

— Я здесь! — Кричу в ответ. — Сейчас спущусь, только ждите!

— Я буду ждать вас, мой милый друг, сколько пожелаете! — Заявляет Василиса.

Её счастливое, прекрасное лицо устремлено на наш балкон. Уверен, что свет его сиянья развеивает сейчас тьму во всех наших душах.

Глава 20
Василиса прекрасная

Бабка смотрит на Василису ошарашенно и с восторгом, затем на меня непонимающе.

— Вы знакомы⁇ — Ахает, опуская руки.

— Возможно, — отвечаю витиевато.

— Это ничего не меняет, — бурчит неуверенно. — Подписывай, сосунок. Или прощайся с жизнью. Успел заморочить ей голову? Гадёныш.

— Василиса ещё никогда так не улыбалась, — комментирует витязь, убирая меч. — Пущай встретятся, ваше сиятельство?

Княгиня посмотрела на витязя непонятно с чего перепугано.

— Прошу простить, ваше сиятельство, меня ждёт княжна, — заявил я и прошмыгнул мимо витязя, пользуясь заминкой.

Конечно, они могут мне и вдогонку вдарить, и на лестнице задержать с помощью стражи. Всё это бабке известно. Наверное, поэтому она даёт мне уйти.

А может, в её голове какие — то дельные мысли рождаются. С умным Ярославом так просто уже не выйдет с землёй Сусловых решить.

На лестнице меня никто не держал, и в зале тоже не выскочили враги навстречу. Лишь не оставляло ощущение, что за мной бежит целый табун слуг. Уже на выходе я притормозил и увидел, как на площади с коня помогают слезть коменданту. С ним ещё пятеро бойцов в доспехах кожаных, явно непростые ребята. Судя по пене на лошадиных мордах и хрипу, скакали они непрерывно довольно долго.

Сбежав по лестнице, я шмыгнул вдоль стены, пройдя мимо стражника нагло, и завернул поскорее из поля зрения приехавших. Вроде как комендант с дружиной не заметили меня.

Вот те и сослала княгиня коменданта.

Думаю, бабка просчиталась лишь в том, что не расспросила Безсона обо мне. Как — то не согласованно они действовали. Он ведь должен был сказать ей, что я уже не дурачок? Или она просто не посчитала нужным посвящать его, как мелкую сошку, в свои планы. Вероятно, он как исполнитель ей нужен.

А ведь Марьяна, при всей своей прошлой надменности, вопреки всему попыталась меня спасти своей подсказкой. Если она работает в замке, её судьба теперь полностью зависит от этой ведьмы.

Похоже, после подписания бумаги меня бы тут же и кончили. Безсон первым бы прибежал кромсать, а потом вывез бы в лес, да закопал. И почему я говорю так, будто меня уже всё это миновало⁇

Наивный! Собственно, как и молодая слепая княжна, с надеждой ожидающая своего волшебного принца.

Вокруг девушки собралось уже пять служанок. А мне наперерез вышли сразу двое стражников.

— Не велено приближаться! — Прогремели почти хором.

— Это мой друг! — Воскликнула Василиса, будто почувствовала меня, и сама двинула навстречу.

Ох ты ёшкин кот, какая же она красивая. Словами не передать.

Стража отпускает, иду навстречу. Слыша шаги, она тянется рукой. И я подаю ей свою.

Без всяких церемоний, сближается и сразу же трогает моё лицо со внезапно встревоженным видом. От нежного лёгкого касания тонких пальчиков хочется расплыться прямо на этой брусчатке.

— Я знала, — заулыбалась вновь. — Что вы сдержите обещание.

— Тсс, — прижал палец поперёк её губ.

— Вы правы, — согласилась.

— Ты бы руки убрал от неё, — прорычала матёрая тётка, которая и была тогда с ней.

— Всё в порядке, оставьте нас, — скомандовала Василиса надменным тоном.

Перехватил её под руку и повёл уже сам в сторону сада, задницей чуя, что за мной уже надвигаются злыдни всякие.

Конечно, ни у кого и мысли не было нас оставить, вся толпа двинулась хвостиком. Пусть и на расстоянии. К служанкам присоединились стражники, витязь Зоран и, похоже, двое людей коменданта, прибывших с ним. Думаю, после доклада, и сам Безсон присоединиться к преследователям.

— Вы напряжены, — слышу от Василисы, когда идём уже по земляной дорожке вдоль кустарника.

Первые пять — семь минут молчали. Она вслушивалась, я озирался.

— Всё хорошо, Василиса.

— Вы знаете моё имя. А как же зовут вас?

— Ярослав.

— Ярослав, — повторила с улыбкой. — Вам подходит.

Помолчали немного. Княжна тянет меня подальше от павильона, а мне наоборот хочется, чтобы было побольше свидетелей из тульских, чтоб эти не осмелились схватить, как только Василиса нагуляется со мной.

— С момента нашего расставания прошло несколько дней, — снова заводит она грустный разговор. — Для меня это вышло целой вечностью. Я даже заскучала по вам. Но спрошу иначе, после всего, что случилось вы осмелились так скоро явиться сюда. Почему же?

Озираюсь снова. Вроде никто уши не греет по близости, свита ещё больше отстала.

Раз она не сдала меня в прошлый раз, значит, ей можно доверять.

— Я сын барона Суслова Дмитрия, ныне покойного. Живу в деревне Малорыжково, это недалеко от Каменцов.

— Я знаю, где это… — прокомментировала настороженно.

— И Сусловых знаете?

— Слышала жуткие истории о их… вашем доме. Выходит, всё выдумки?

— Нет, мою семью действительно убили в собственном доме.

— Это ужасно.

— Не печальтесь, это было давно.

— Выходит, вы и есть новый барон Суслов? — Ахнула, будто её только осенило.

— Всё верно.

Схватила меня крепче.

— Тогда остерегитесь, — прошептала. — Я может и не зрячая, но слух у меня отменный. Моя бабушка задумала недоброе, хочет ваши земли прибрать к рукам.

— Да знаю, — усмехнулся. — Как раз вы меня от неё и спасли.

Задумалась Василиса. Вздохнула.

— А если бы не княгиня, вы бы не позвали меня, — прошептала себе под нос удручённо. Какая она умная, вывод быстро сделала.

— Так или иначе позвал бы, — отвечаю честно.

Улыбается, но вскоре снова серьёзна.

— Будьте осторожны, — науськивает, как маленького. — И не переоценивайте свои силы. Здешние люди коварны. Спасибо вам, что одним гадом стало меньше. Но из — за успеха, не стоит терять бдительности.

— И вы не боитесь, что я убийца?

Усмехнулась.

— А кто в наше время не убивал? Даже я недавно раздавила мышь.

— Позвольте поинтересоваться, что вам такого сделал Ижеслав?

— Мне ничего. Но судеб сгубил немало. У меня была хорошая служанка, единственная подруга. Он взял её силой, и она покончила собой. Не сумела вынести позора, потому что была помолвлена.

Замолчала, под конец фразы почувствовал в тоне ком.

— Может угостить вас чем — нибудь сладеньким? — Меняю тему, когда углубились под кроны в полумрак.

— Я бы очень хотела, но не стоит. Ищейки из Академии нашли следы вашей магии и расспрашивали меня. Но ничего не добились. Кто — то из них наверняка остался в замке, вы можете выдать себя, если продолжите свои развлечения.

— Какая серьёзная, — корю её мягко.

— Не хочу терять вас, — признаётся и прижимается ближе.

Замедляемся. А вот и лавочка, на которой она в прошлый раз и сидела.

— Ловко вы, — посмеиваюсь.

— Я знаю этот сад очень хорошо. Он — весь мой мир.

Понимаю, что хочет присесть со мной. Тогда нас просто окружат, а потом меня утащат в какие — нибудь кусты под шумок.

— А давайте расширим ваш мир хоть на немножко, что скажете? — Спрашиваю и тяну её уже по своему пути.

— И что вы предлагаете? — Насторожилась Василиса и даже попыталась упереться.

— Идёмте, зачем такой красавице сидеть в темноте?

— Нет! Я к ним не хочу, — взвинтилась тут же, и нахмурилась.

Сразу ведь поняла, что хочу пойти с ней в павильон к тульским барышням.

— Василиса?

— Хотите туда? Идите. Оставьте меня, привыкла. Из тьмы голоса и руки появляются, туда и уходят, — высказалась и присела на лавку, насупившись.

Стягивается свита к нам. Ещё и с другой стороны стража подступают. Плохо дело! Так в тьму и утянут.

Присаживаюсь рядом.

— Василиса, — зову, толкая тихонько в плечико.

— Зачем вам слепая? У нас миры разные, — бурчит. — Сходите, повеселитесь.

— Только с вами, — шепчу ей на ухо и вижу, как по нежной шее идут мурашки. — Мир один, просто у людей принято делить его на части.

— Вы не знаете, каково это, — корит.

— Каково что?

— Когда от вас отворачиваются все. Мне было восемь лет, когда потеряла зрение. Постепенно меня покинули все мои прежние друзья и много родни, которая приезжала гостить всё меньше и меньше интересовалась мной, пока не перестала вовсе. Даже гости из тульского княжества прогуливаются днём, не замечая меня. Они думают, раз я их не вижу, то и слышу.

Вздыхаю тяжело, борясь с ощущением, что нам с ней не по пути. Потому что мне больше не хочется вспоминать былое. Ведь от Василисы веет тем самым нежеланием жить. С которым я в коляске и пошёл на дно озера.

Но мне так хочется ей помочь. И сил нет, чтобы сдержаться.

— А знаешь, у меня тоже есть своя история, — начинаю, накрывая её руку своей.

— Я бы с удовольствием послушала, — отвечает Василиса тихо.

Чувствую, что скоро нам уже не дадут откровенно поговорить, поэтому спешу ей рассказать без всякой шелухи:

— Когда — то я был чемпионом мира. По — вашему это лучшим воином, лучшим единоборцем, равных которому не было. Почёт и слава быстро стали мне привычны. А потом случилась беда, которая навсегда отняла у меня способность ходить. Поначалу надежда теплилась, но с каждым годом она угасала. Сотни людей отвернулись от меня. А в конце даже родня. Лишь бабушка заботилась обо мне до самого конца. Пока и её не стало.

Замолчал. Почувствовал, как насторожилась Василиса.

— Это странная история, — прошептала девушка. — Она не ваша?

— Моя.

— Тогда в чём мораль? Или вы хотите сказать мне, что чувствовали всё, что чувствую я?

— Да, это и хочу сказать.

— Выдумщик, — усмехнулась с болью. — Рассуждаете, будто вам уже много лет. Но вам не больше моего.

Поднимаюсь.

— Мораль моей истории не хотите узнать? — Спрашиваю.

— Выдуманной истории, — уточняет девочка язвительно.

— Я решил закончить свою жалкую жизнь и утопился в озере. А мораль сей басни такова. Уходя уходи.

— Потешаетесь над слепой? — Вскочила следом. — Жаль, что не вижу выражение на вашем лице.

Подался к ней, взял руки и поднёс ладони к своему лицу. А затем продолжил:

— Но если остался, гордись этим. Потому что ты сильнее многих. И раз ты, Василиса прекрасная, осталась на этом свете, гордись собой. Не прячься, не сторонись, не плачь и не грусти. Наслаждайся тем, что ты сильнее их, поняла?

Задумалась, убирая свои пальчики.

— Идёмте, моя милая подруга, — добавил по существу и взял под руку.

Ничего не ответив, Василиса последовала за мной в сторону павильона, оставив трость на лавке. Но перед входом выпалила:

— Ярослав, мне страшно.

— Почему же?

— Я выгляжу жалко.

— Нет, ты выглядишь сногсшибательно, очаровательно и мило, — достал этот официоз. — Ты красавица. Улыбайся и очаровывай окружающих. А заодно думай, как жаль, что ты не видишь их ошарашенных рожиц.

Усмехнулась, прикрыв ротик рукой. И кивнула решительно.

Двинули!

Поднялись по деревянным ступеням. Василиса сделала это с едва заметной неуклюжестью. Подсказал ей о последней ступеньке, и она не выглядела глупо. За что поблагодарила меня кивком.

В павильоне человек тридцать, все нарядные, богато одетые. Как и предполагал, девушек намного больше. Но есть и юноши в красивых фраках. И вот так сюрприз: здесь двое парней да девчонка в ученических мантиях из Академии, которых впервые вижу. А ещё та самая графиня, которую я спас от вервульфа. Золотые кудри поверх боевой мантии собраны в хвост, посох из отполированного местами бордового дерева, по виду явно мощнее, чем у щеглов.

Столики расставлены по сторонам, где многие и восседают. Одни кушают, другие играют в карты. На отдельных лавочках сидят и просто болтают. Все на расслабоне, лишь слуги гоняют по удлинённой площадке, как ужаленные. Только и слышно топот, да скрип половиц.

Описал Василисе быстро обстановку, кто где сидит и как выглядит. На мои описания девушка заулыбалась. Но когда двинули дальше, сразу заволновалась и натянулась, как струна.

— А маги здесь всегда? — Спросил, пытаясь хоть немного отвлечь.

— Нет, после недавних событий Академия выделяет сюда патруль.

— Так всполошило нападение?

— Что вы, не стоит переживать на свой счёт, — прошептала. — Поводом послужила давняя напасть Каменцов. Упырь пришёл в ту же ночь на запах крови и укусил служанку. Благо с академии прибыли утром и нашли её в подвале, до того, как она могла натворить бед.

Твою мать! В ту же ночь здесь разгуливал и вампир⁈ Вспоминаю, как что — то промелькнуло в ту ночь в саду, похожее на собаку. И мурашки пошли по рукам.

Теперь напрягся и я!

В свете факелов нас не сразу заметили, но когда стали поднимать головы, взгляды удивлённые уже не отрывали, пока мы шагаем мимо.

— А кто это такие? — Зашептались гости. — Впервые их вижу…

И я понял, что Василиса всё это время пряталась от чужих, как могла.

Фрейлина тульской княгини Веселина Барсукова узнала меня быстро, подорвалась с игрового стола, бросив карты, и поспешила с двумя подружками навстречу, пока другие ещё не отошли от лёгкого шока.

— Да это слепая дочка орловского князя, — выдал какой — то гад за спиной и даже посмеялся.

Я обернулся, перебарывая желание вмазать. Мужику лет тридцать, кудри, румяна, расфуфыренный, как педик.

— А что с ней за пацан? Важный, как индюк, — пошли сплетни. — Несёт её, как фарфоровую статуэтку. Такая краса, жаль, что не зрячая…

Василиса поднапряглась, явно всё это слушая.

Притормозил перед фрейлинами. Шепнул на ухо подруге, кто к нам пожаловал. Раскрасневшаяся Василиса улыбнулась сдержанно с растерянным взглядом. И сердце моё сжалось. Нахрен я её сюда вытащил⁈ Нет, мне не стыдно с ней идти. Просто не подумал о боли, что ей сейчас приходится испытывать.

Высокая и симпатичная брюнетка Веселина сразу же напала на меня с расспросами. И как баран на новые ворота посмотрела на девушку, а следом быстро вычислила, что та слепая.

— Вы очень хорошо смотритесь, как пара, — выдала она. — Двое молодых, красивых, жизнерадостных людей.

— Ой, а вы не зря… — начала было её подруга и проникновенная Веселина зажала ей рот. А затем и вторую курицу прострелила взглядом.

А другие фрейлины действительно как курицы, из разряда гадких сплетниц. По их переглядкам всё понятно становится.

— Я хочу отсюда уйти, — прошептала мне на ухо Василиса, продолжая улыбаться во тьму.

— Мы не сдадимся так просто, ладно? — Шепчу ей в ответ, вылавливая снисходительный взгляд баронессы Барсуковой.

Молчит, чувствую, терпит. Не может расслабиться, потому что шушукаются со всех сторон!

— Так! — Восклицаю я. — А что здесь за траурная атмосфера, гости дорогие⁈ Эй ты с балалайкой!

Там мужичок уже на стульчике слюну пустил до пола, инструмент там же.

Служанка подскочила и пнула его по сапогу, тот и встрепенулся, глазами захлопал.

— Да какая это балалайка? Это домра, — смеётся Веселина, другие подхватывают.

— Вот, уже лучше! — Начинаю хлопать в ладоши. — Эй! Музыкант! Бери ритм, да поскорей.

И берёт ведь! Что — то типа: раз — два — три, раз — два — три. Как раз на парный танец.

Хватаю Василису за талию бесцеремонно.

— Что вы делаете? — Ахает та.

— Что ты делаешь, — поправляю её.

— Что ты делаешь, Ярослав? Это непристойно…

— Потанцуй со мной, — заявляю и веду её сам, чувствуя, как вновь сгущаются надо мною тучи в виде стягивающихся к павильону коршунов. Стоит княжне закричать, и меня схватят в тот же миг и с радостью.

Но Василиса вдруг отвечает, готовая к моей авантюре.

— Я не… я не умею.

— Просто положи руки на мои плечи и следуй за мной, — говорю, и она выполняет, пусть и неуверенно, а я дальше уже с азартом: — ножку в сторону, вооот, теперь подшаг за мной, двигайся, будто скачешь.

— Я не знаю, куда двигаюсь. Мне страшно.

— Так уж и страшно? Я же держу.

— И действительно, ты же держишь меня, — язвит.

— Ты такая красивая, забудь обо всём. Просто потанцуй со мной.

И Василиса больше не упирается. Мы начинаем кружиться всё более и более уверенно, гармонично и плавно. Поначалу были смешки, затем все заткнулись. И не мудрено, получается вполне себе красиво, особенно когда распускается её подол и разлетаются волосы.

Для них, возможно, это нечто новое, вот так просто танцевать, обнимая друг друга.

Когда подружка начинает улыбаться, я понимаю, что полностью отпускает ситуацию.

Слышу, как Веселина хлопает в поддержку вместе с фрейлинами. Вскоре подхватывают и другие.

Раззадорившись, я ускоряю темп, а затем подхватываю партнёршу и отрываю от земли легко. Потому что она весит, как пушинка. Княжна коротко взвизгивает, но не сопротивляется. Кружу её уже так.

— Я лечу, — заявляет Василиса восторженно под рукоплескания множества гостей. И начинает смеяться, совершенно не сдерживаясь. И этот смех так мелодичен и заразителен, что улыбка уже не сходит с моего лица.

В один момент музыка обрывается. И раздаётся сварливый старческий голос:

— Что ты здесь устроил? А ну отпусти мою внучку. Как непристойно!

Стража, витязь Зоран и Безсон с кучей бойцов уже окружили меня. Гости в недоумении уходят на второй план. Расходятся или усаживаются за столы неуверенно. А вот трое адептов с графиней наоборот подступают ближе.

Поставив послушно подругу, отпускаю её. Но Василиса сама хватает меня прямо за руку. Своей тонкой лапкой сжимает мою сильно. И заявляет гордо:

— Мы танцевали, ваше сиятельство! Не было ничего непристойного. Это заграничный танец, не так ли, Ярослав?

— Всё верно, Василиса, — соглашаюсь.

— Какая она тебе Василиса⁈ — Взвизгнула бабка. — Как ты смеешь так обращаться к княжеской дочери, сосунок!

— Сосунки некоторые у вас тут собрались, но это точно не я, — ответил ей, уже не сдерживаясь.

— Мы друзья, я сама попросила обращаться по имени, — заявила Василиса гордо.

— Ты кого сосунком назвал, юноша? — Прогремел Зоран.

— Ну уж явно не тебя здоровяк, — говорю вызывающе. — Однако, если есть ко мне претензии, мы можем решить их по — мужски.

— Да с радостью, — усмехнулся витязь.

— Придержи коней, — вмешался Безсон. — Этот злодей не так прост, как кажется.

— Да какой он злодей⁈ Светлее юноши я здесь ещё не видела, — вмешалась Веселина, которая и не подумала уходить.

Наоборот встала поближе, приняв мою сторону.

— В дела орловского княжества вмешиваться вам не стоит, баронесса, — прошипела карга, трясясь и мне: — а ну отпусти её по добру и пошли отсюда, чтоб без скандала.

— Это я его держу. И он с вами, никуда не пойдёт! — Воскликнула Василиса, готовая, похоже, и подраться за меня. — Безсон, слышите меня?

— Да, ваше сиятельство…

— Неужели и вы решили, что этот прекрасный юноша, сын барона Суслова заслуживает быть убитым за свои земли? Вы не уберегли его семью пятнадцать лет назад и теперь вас совесть совершенно не гложет? — Выпалила прекрасная княжна правду — матку.

— Да что ты несёшь, дурочка⁈ — Взвизгнула бабка.

— Я всё слышала! — Крикнула Василиса в ответ. — Вы хотите заставить Ярослава подписать дарственную на земли, а затем убить его.

Гости заахали, услышав такое. У княгини глазки забегали.

— Схватить их! — Объявила бабка и, взявшись за сердце, осела. Гестаповка подхватила вовремя.

А на нас пошли с трёх сторон.

— Первый, кто тронет меня или мою невесту, сдохнет! — Объявляю я, концентрируя силы для удара.

Раньше бывало, что у меня сносило крышу на ринге. И сегодня тот самый случай, когда я готов разорвать любого, а дальше хоть трава не расти.

Угрозу все приняли всерьёз и замерли.

— Вы сказали «невесту»? — Прошептала Василиса, явно ошарашенная.

— Ты простив? — Выпалил я несколько накрученный.

— Нисколько, — заявила вдруг княжна. — Но без дозволения папеньки…

— Вот и открылась твоя истинная суть, — ухмыльнулся Безсон гадко.

— Решил зацепиться за слабое место, по — мужски ли такое? — Вмешался и витязь, меня критикуя. — Беззащитную Василису вмешал в свои злодейские дела.

— Давай один на один, а, Зоран? — Скалюсь я. — Ты ж не испугаешься какого — то слабенького пацана? А то вас тут слишком много собралось, что стервятников.

— Я готов!

— Всё, хватит! — Прогремел строгий женский голос, и все расступились, пропуская в круг трёх магов во главе с графиней.

По — своему привлекательная златовласая женщина примерно моего роста впилась строгими синими глазами почему — то сразу в коменданта.

— Насколько я поняла, — продолжила она с нажимом. — Этот юноша Ярослав Суслов, барон Малорыжково и хозяин земель от реки до Ангеловой рощи. И титул его роду даровал не князь, а его императорское величество. Судя по всему, молодой барин ещё не присягал на верность нашему властителю князю Вячеславу. И вам он не должен подчиняться. Или я что — то путаю?

— Всё верно, госпожа Морозова, — прохрипела карга, приняв своё снадобье. — Но вы здесь по другому поручению. Прошу не вмешиваться во внутренние дела двора.

— Простите за вынужденную дерзость, ваше сиятельство, — не отступила графиня, впившись уже в княгиню. — Но я и пытаюсь донести, что этот юноша — не ваши внутренние дела двора. Насколько вижу, Василиса пришла с ним сюда добровольно, и они очень мило станцевали. В последний раз я слышала, как смеётся наша девочка ещё, когда она была зрячей. Прости, Василиса.

— Всё нормально, Галина, — ответила моя подруга негромко.

Похоже, они очень хорошо знакомы! Ещё бы! Если слухи верны, князь Академии задачу поставил слепоту дочери вылечить, там всё руководство должно о девочке знать.

— Есть предположение, что этот юноша владеет тёмной магией, — выпалил Безсон. — И это он…

— А ну заткнись, — фыркнула вдруг надменно графиня Морозова и обратилась к окружающим: — у кого — то загорелся оберег на тёмного?

— Да нет, нет… вроде нет, — загалдели.

— Вот и у меня камушки спокойны, — добавила женщина и на меня посмотрела, аж в груди похолодело от такого взгляда. — А ты Ярослав, не тёмный, сам как думаешь?

— Не тёмный, госпожа, — ответил кратко, чувствуя, как сильно прижимается ко мне Василиса.

— Я это так не оставлю! — Рявкнула бабка и пошла прочь.

За ней стала неуверенно удаляться стража. Безсон остался. И витязь тоже, уже глаз с меня злых не спуская.

— Попозже сразимся, здоровяк, — выдал я ему. — Поживи ещё немного, помереть успеешь.

— Замётано, — оскалился Зоран, явно намекая, что я переигрываю и двинулся за бабкой.

— Не злил бы ты его, — прошептала мне Василиса, чуть расслабившись.

— Меня б кто не злил, — усмехнулся я. — Да, Безсон?

— Договоришься, юноша…

— Не юноша, а ваше благородие, понял? Что смотришь? — Наезжаю сам, как и надо было сразу.

Комендант посмотрел на графиню, та пожала плечами с улыбкой саркастической.

— Да, ваше благородие, — процедил комендант и отступил, опустив голову.

Собирался уходить, но графиня жестом придержала его и шепнула на ухо что — то угрожающее, ибо у того почти сразу затряслась нижняя губа. Похоже, громовержец не так уж и крут по сравнению с ней.

Комендант пулей вылетел, поджав хвост. За ним и народ стал расходиться, покидая павильон.

— Оставьте нас, — бросила Морозова фрейлине, не отрывая от меня взгляда.

— Да ваше сиятельство, — откланялась Веселина Барсукова покорно, подмигнув мне.

С ней и служанки, прикреплённые к моей подруге, отступили подальше и стали хлопотать на столах, помогая другим девушкам.

Графиня без зазрения совести изучает меня, а я не отрываю взгляда от неё. Около минуты мы смотрим друг на друга, играя в «гляделки». Тут ещё и адепты подтянулись со взглядами растерянными, как не пришей к кобыле хвост.

— Благодарю вас, Галина, — первой прервала неловкую паузу Василиса.

— Если вы сказали правду, то не стоит благодарить, — ответила графиня.

— Правду, за которую мне стыдно самой.

— В любом случае Вячеслав всё справедливо рассудит, — добавила Морозова с неловкостью в голосе.

— Поэтому они и не хотели ждать отца, — заключила Василиса и дёрнула меня. — Простите, мы вас оставим.

— Лиска, на самом деле у меня к тебе разговор, — спохватилась Галина.

Хм, забавно она Василису назвала. А ей идёт.

— Я слушаю.

— Тебя так редко удаётся выловить даже в замке. Я хотела поговорить наедине, — излагает графиня.

— Без Ярослава никуда не пойду, — заявляет, продолжая стоять за меня горой. — Пока не буду убеждена, что он благополучно убрался за эти холодные и злые стены.

— Ему более ничего не грозит, поверь мне, — отвечает графиня, хотя на её уверенность я только усмехнулся. На что она нахмурилась в ответ, мол, не порть малину.

— Сомневаюсь, зная Безсона. Он не успокоится теперь, — стоит на своём княжна.

— Что ж, вряд ли это останется секретом, тянуть больше нельзя, — вздохнула графиня и призналась. — Мы уже третий день собираем сведения об упыре. В ночь нападения он был здесь. Убийцы сотника нас не касаются по большому счёту, если не доказано, что среди них был тёмный. А вот упырь высшего уровня — это уже проблема наша. Этот выродок дерзнул сотворить своё зло, когда мы уже были здесь.

— Об упыре я знаю, — ответила Василиса спокойно. — Его жертву нашли. Это Алёнка, которая до рассвета на рынок у нас обычно ходила.

— Сейчас не об этом. Ты гуляла до поздней ночи и с кем — то говорила, когда была без присмотра, — продолжила графиня несколько взволнованно. — Может, ты что — то знаешь?

— Вы полагаете, я общалась с упырём? — Усмехнулась девочка, сжимая мой тощий бицепс.

Ситуация всё больше проясняется. В то утро ловцы из Академии сюда прибыли по большей степени не по мою душу. Похоже, обереги стражи сработали на крутого упыря, за которым они и примчали. И когда патруль явился, гадёныш ещё был здесь.

Упырь со мной по замку и разгуливал. Мдя, вот так приходишь куда — то хищником, а на тебя другой хищник находится. От такой мысли не по себе становится.

— Может, я смогу помочь? — Не выдержал.

— Зачем юнцу вроде тебя озадачиваться такими проблемами? — Удивилась графиня.

— Юнцу вроде меня, — усмехнулся.

— Не прими за оскорбление, мысль ты понял, — бросила Морозова сварливо.

Решил ответить достойно:

— Недавно я гулял по Каменцам и увидел, как в телегу сгружали трупы. И стариков, и женщин, и детей, упырь никого не пожалел. Уже тогда я возмутился, что власти ничего не делают, чтобы изловить его. Но тут появились вы. Я готов помочь, да даже потому, что вы сегодня заступились за меня.

Адепты захихикали себе под нос.

— И чем же ты можешь нам помочь? — Заговорила Морозова с иронией. — Я в таких делах уже десять лет, мои ученики совершают рейды целый год с заметной регулярностью не только в ваши земли. И даже несмотря на такой опыт, мы завязли в поиске. А тут юноша, у которого молоко на губах не обсохло, предлагает свои услуги. Если знаешь что — то, говори. А иначе, лучше не трать наше время зря.

— Знаю, но пойду с вами, — заявил. — Будем искать упыря вместе. Договорились?

Графиня нахмурилась.

— Это не шантаж, ваше сиятельство, я просто хочу найти эту тварь не меньше вашего, — добавил уже с надеждой.

Потому что помимо доброго дела это мой шанс заручиться поддержкой Академии! Морозова ведь начальница кафедры магии Сапфира. Олега вот запихнули за меньшие заслуги на ура.

— Ярослав вам пригодится, поверьте мне, — вмешалась Василиса, поддерживая меня.

И я приобнял её, наконец, за тоненькую талию уже не стесняясь.

— Хорошо, — выдавила графиня.

Адепты закатили глаза. Особенно один парень с длинным носом бесячий.

— Когда начнём? — Спросил деловито.

— Прямо сейчас, — усмехнулась графиня, попрощалась с Василисой и двинула прочь, бросив уже из — за плеча. — Но сперва на разговор, юноша.

Она думает, я перед Василисой выделываюсь? Но у меня действительно есть кое — какая зацепка.

Глава 21
Охота на высшего упыря

Обнялись с Василисой на прощанье. Поцеловал в щечку румяную застенчиво, расцвела ещё больше малышка. Пообещал, что свидимся в скором времени и что буду очень осторожен.

На счёт невесты я, конечно, дал стране угля. Но на то она и помолвка, чтоб договориться о намерениях, а не совершить действие. А там год, а то и два протянуть. Потом разберёмся, что с этим делать.

Потому что я не уверен в своих чувствах к ней. Вроде всё хорошо, но она мне скорее, как младшая сестрёнка, за которую я сам голову оторву.

Графиня нетерпеливо подождала в сторонке, по виду готовая придушить меня за заминки. Похоже, упырь их давно уже порядком достал, раз сама графиня Сапфира этим занимается.

— Лиску не обижай, понял? — Первое, что сказала.

— И не собирался.

Смотрит заинтересованно с полуулыбкой.

— А ты смелый, — говорит с лёгким укором. — И даже витязя не испугался.

— Да я его голыми руками порву, — смеюсь. — Тоже мне богатырь нашёлся.

— Зоран хороший мечник.

— И меч в узелок завяжу, — добавляю сварливо.

Адепты на это хихикают. Графиня качает головой и уже по делу:

— Выкладывай, что у тебя, и выведем из замка. Ты верхом? Скакать лучше через поле галопом до самого дома. Понял. Ярослав? А то нечисть что — то за эти дни разошлась.

Адепты рядом стоят и посмеиваются. Обе морды кулака просят. Девушка полненькая, не очень симпатичная смотрит заинтересованно.

— Мы же договорились, что я с вами, идёмте, — ответил, снял со столба ближайшего факел и двинул уверенно к сеновалу.

Если не ошибаюсь, речь идёт о той самой Алёнке, которую Степан приходовал на сеновале. Той, что за кроликами должна была идти. Но за неё пошёл я.

— Какой настырный, ладно, — раздалось вслед спустя секунд десять.

К сараю подошли уже впятером. Помню, как переодевался здесь в барышню. Разговор той парочки прокручиваю.

— Вы нашли Алёнку в подвале? — Спрашиваю.

— Да, примерно к обеду.

Поначалу графиня отвечает нехотя. Но всё по факту. После укуса жертва сразу слабеет и дичает. Следовательно, на рассвете она ещё была не тронута. Напал он уже после того, как Алёнка распрощалась со Степаном.

— На рассвете упырь бы сумел тут находиться? — Спрашиваю, подсвечивая место в сарае, где резвилась парочка. Сена чуть убавилось, но эта область не тронута.

— До попадания прямых лучей солнца, — отвечает адептка, которая живенько включилась в дискуссию. — Но от светлого неба он бы уже стал мучиться.

— Высший бы не стал, — поправляет её носатый ученик важновато.

— И к чему ты клонишь? — Наседает графиня.

— Я был в тот день в Каменцах. И слышал о скандале. Алёнка всегда ходила на рынок с рассвета, но в то роковое утро не пошла, потому что осталась со Степаном, который сменился после ночи. Вот здесь они и резвились, когда ещё солнце не встало.

— Откуда ты знаешь? — Ухмыльнулся второй парнишка с глазами карими, смахивающий на монгола.

— Птичка донесла, — намекаю, что у меня есть доносчики. — Нужно найти Степана и поскорее.

— Стража! Коменданта сюда! — Рявкнула графиня.

У меня чуть сердце в трусы не упало. Прибежал Безсон, как обосравшийся.

— Степан ваш, стражник, где? — Наехала сразу.

— У нас их три, который?

— Который на смене в ночь нападения был, — уточнила.

— Он это… пропал, — замялся комендант.

— А когда? — Спросила с явным сарказмом.

— Тогда и пропал.

— И почему не доложил, олух⁈

— Ну это… у нас дезертирство — дело обычное. По человеку в неделю убегает.

— У Алёнки был жених, — вмешиваюсь я. — Один из стражников у ворот в то же утро. Они — то не сбежали?

— Ээээ, нет вроде, я сейчас узнаю у десятника.

— Поживее, — прошипела графиня и кивнула мне одобрительно. Глаза её синие загорелись.

Через десять минут прибежали оба с зенками навыкате.

— Кто из вас был женихом служанки по имени Алёнка, которую обратил на днях упырь? — Спросила графиня, и все живенько отрицательно замотали головами.

— Я думаю, этот, — указываю на одного, которого узнал. Он и возмущался тогда.

— Не, не, я не…

На верхушке посоха Галины заискрило синим.

— Да, это я, — переменил сразу показания стражник.

— Узнав, что они кувыркаются здесь, какие действия ты предпринял? — Спрашиваю уже я.

Этот смотрит на меня с подозрением.

— Что уставился? Отвечай барону, — прорычал я.

— Отвечай, — согласилась графиня.

— Когда я пришёл, они уже закончили, — начал неуверенно. — Увидев меня, Степан сразу удрал, как нашкодивший пёс. А Алёнка не успела, я надавал ей тумаков и ушёл.

— Она пошла за тобой? — Уточняю.

— Нет, она завалилась здесь. Так и оставил.

— Где именно она завалилась? — Спросил, затаив дыхание. — Показывай точно.

И стражник повёл. Прошли несколько рядов кладок сена и завернули в узкий прорех к дальней стенке.

— Здесь, — указал место.

— Сверху плотная крыша, по сторонам сено до потолка, — комментирует графиня и стражнику: — всё, пошёл отсюда.

— Слушаюсь, госпожа.

— Думаете, здесь и укусил её, мастер? — Спрашивает носатый, обращаясь к Морозовой заискивающе.

— Поджидал, прятался, и подвернулась жертва, — соглашается с версией и девушка адептка.

— А вы здесь вообще не смотрели? — Интересуюсь я.

— Нет, — отвечает графиня лаконично и начинает осматривать сено вокруг, пользуясь подобием огнива, но только на кольце.

Ничёсе техника на грани фантастики. Надо бы и мне такой фонарик.

— Не здесь, — шепчет дух. — Чую, но не здесь.

Ухожу из этой области и захожу в следующее свободное пространство. Благодаря новым навыкам могу управлять не только мёртвым деревом с касания, но и чувствовать его на расстоянии. И не только дерево, но и мёртвую траву. Переводя на русский — сено.

Капли крови на соломинах нахожу быстро, а затем и следы на дощатом полу.

— Сюда, — зову остальных.

Графиня появляется намного быстрее, чем предполагал.

— Молодец, — хвалит и присаживается на пол, к следам поближе. — Вот ты сукин сын и попался.

— Думаете, он всё ещё здесь? — Выпалила девушка.

Меня аж передёрнуло. А что если…

— Посохом тебе по горбу, — выругалась графиня. — Не накликай.

Ухожу по следу.

— Он кусал её утром, — предлагаю свою версию событий. — Но уйти из сарая уже не смог. Повторюсь, вы искали здесь?

— Не было смысла, — слышу от графини. — Отсюда он не ушёл бы с рассвета, а днём бы сжарился от лучей с такой дырявой крышей. Тогда сейчас вместо сарая остался бы пепел.

— Но он кусал здесь утром. И сарай стоит, как стоял, — констатирую.

— Видим и без тебя, — посмеивается носатый.

— Прикуси язык, — рычит на него графиня. — Ярослав, к чему ты ведёшь?

Осматриваю место, где следы обрываются. По бокам тюки сена не полные, их скоблили когтями.

Так, так, так. Наваленная куча сразу меня смутила. Слишком мелко порубленное сено. В таком состоянии оно плотнее ложится слоями и меньше пропускает солнце.

Сердце бешено заколотилось. Но твари я тут не почуял. Лишь четверых магов, один из которых упыря может в ледышку превратить легко. На что очень надеюсь.

Что ж. Версия рождается сама собой.

— Он укусил её тут, но не смог выпить из — за надвигающегося солнца, — проговариваю всё. — Алёнка вырвалась и побежала прочь, а вскоре поняла, что обращается и спряталась в подвал. Упырь же тоже понял, что оплошал и остался в сарае. Вот только не просто так. Он закопался вот тут.

Все встали у места, на которое я указал.

— Полагаю, он уже здесь прятался, когда пришла жертва, — предлагает свою версию ученица. — И не смог устоять от запаха крови. Степан ведь избил Алёнку, пустив ей кровь.

— Согласна, — кивнула графиня и напряглась. — Не всё так складно. Мы бы почувствовали его днём. Ему ведь деваться некуда. До ночи сидел в сарае?

— А может и не сидел, — заявляю я и начинаю копать, ибо дух передаёт, что не всё так просто!

— Помогите ему, — скомандовала графиня стоящим, как столбы адептам. — Ручонки марать всё равно придётся. А то я вам баллы за этот рейд не засчитаю. Насколько помню, у вас троих по предмету проблемы.

Молодёжь зашевелилась живенько. Что с них взять, студенты!

Раскопали люк, по краям которого следы когтей. Графиня первой полезла осматривать, присев на корточки.

— И свежие следы, и старые, — комментирует задумчиво. — Похоже, наш упырь живёт здесь уже давно.

— Но сейчас ночь, вполне вероятно, что он на охоте, — выпалил монгол.

— Он орудует в Каменцах, это может быть не просто подвал, — выдвинул версию я.

— Тайный выход из замка? — Спросила графиня.

Кивнул.

— Что ж, проверим, — произнесла Морозова с нотками иронии и кивнула ученикам. — Ковыряйте белоручки.

Оба парня полезли нехотя и неуклюже стали возиться. Но безрезультатно, крышка не поддаётся.

— Закрыта изнутри, — доложили в итоге.

— Сейчас, испепелю её, — заявила ученица.

Ага, эта огневичка.

— Нет, слишком много шума, — обрубила графиня. — Упырь должен как можно дольше быть в неведении. Тем более тут солома вокруг, устроишь пожар. Зовите стражу.

— Давайте я, — предлагаю услуги на свой страх и риск.

А что делать? Если не пытаться пробовать магию в подобных ситуациях, когда жизни будет угрожать опасность, я могу замешкаться. С этой мыслью сделал вид, что подцепляю руками. А сам наладил контакт с мёртвым деревом.

От связи с досками в крови стало мерзко, но я перетерпел. Почувствовал с той стороны, где петли и, поднатужившись, силой мысли вытолкал крепежи. Это моя новая практика, которая прошла успешно. Затаив дыхание, я дёрнул, и крышка поддалась.

— Как это он⁇ — Заохали ученики.

Графиня посмотрела с подозрением. Я пожал плечами. Что? Индикаторы ваши не показывают тёмного? Отлично.

Ещё от Дарьи слышал, что обереги на леших не реагируют, иначе бы их ловили легко. А тут как раз сила лешего и сработала.

Парни подскочили и помогли поднять чисто символически.

Осветив подвал сверху насколько это возможно, на моё удивление первой полезла графиня. На посохе заискрило синим, похоже, готова вдарить. Но обошлось.

Я двинулся вторым по крутой лестнице, уже довольно старой. Графиня посмотрела на выпавшие петли, покачала головой и стала осматриваться.

Внизу оказался целый погреб с полками по сторонам, где в ящиках уже давно всё сгнило. Следы повели дальше вниз по ступеням, выложенным из кирпича.

Пока неуклюже спускаются ученики, графиня снова прожигает меня взглядом.

— Ты же не маг. И не взял никакого оружия? — Спрашивает.

— Вот моё оружие, — показываю кулаки.

— Пфф, против упыря? — Усмехнулась графиня. — Не смеши. Хотя был один случай недавно в твоей деревне, один бесстрашный юноша дал в морду вервульфу, выбив у него зуб.

— Какой молодец, — язвлю я.

Галина отодвигает полог мантии, под которой она, как оказалось, экипирована не хило. Обтягивающие штанишки, жакет, пояс по талии и второй наискосок, кинжалы на них всякие, амулеты прикреплены. Ещё и шпагу с собой носит.

Вынула один из кинжалов — сай и подала.

— Держи, чистое серебро.

— Благодарю вас, — принял.

— Это не подарок, — произнесла важно и пошла дальше в сторону единственного хода. Как раз спустились и ученики с видом пришибленным и глазами вытаращенными.

Небольшая арка из кирпича, дальше спуск по ступеням. И начинаются катакомбы с ходами в несколько сторон.

— В таких мы не были, — комментирует графиня в первом же помещении с развилкой.

— Надо взять план у коменданта, — предлагает пышка, у которой по шее идут мурашки от страха.

— Нет времени, — обрезает графиня жёстко и ищет следы на кирпичном полу. А там столько песка да земли, что и не разглядеть ничего.

Ищут остинки соломы в надежде, что с вампира они сыпались на протяжении какой — то части пути. На первой развилке нашли и полезли дальше. На новой развилке — увы, нет.

Но пыль незримую почуял уже я своей древесной магией и повёл, достав огниво. Минут двадцать мы плутали по лабиринтам из кирпичных стен, свай и каменных плит с заметной осторожностью, ибо в любой момент упырь мог выскочить! По дороге нашли собачьи кости.

Монгол взвизгнул от пробежавшей мимо жирной крысы и чуть не выхватил от графини посохом по лбу.

— Почему так воняет, — каждые две минуты жаловалась пышка на плесневый запах и шарахалась от шматков паутины.

— Не спешите так, — выл носатый, постоянно спотыкаясь на ровном месте и шаркая своим тоненьким посохом.

Только я не говорил ни слова, осязая поднимающиеся с земли частицы остинок, которые тревожили мы. По ним вырисовывался мой воображаемый путь.

Дошли до спуска с лестницей уже из выложенных неровных камней. Снизу доносится шум воды и хреначит уже добротная вонь.

— Почему так воняет, почему, — передразнил носатый девушку.

— Канализация, — взвыла ученица, не обращая на него внимания.

— Можешь возвращаться, Мария, — усмехнулась графиня.

— Я заблужусь, — ещё больше заканючила.

Первым пошёл я, спустился в помещение с низким потолком метра под полтора, что пришлось пригибаться. Дальше канава, по которой и течёт тонкой струйкой дерьмо. И какое счастье, что мы по ней не движемся дальше. Пыль от сухого сена, которая осела на сочащихся от влаги стенах ведёт в похожую комнату напротив, где ход уводит вниз.

Перепрыгиваю. А все четверо у канавы встают.

— Ну и завёл же ты нас, — ворчит носатый, постукивая посохом по хлипкой стене из кирпича, который тут же и посыпался.

— Выыыы, тараканы, — ноет пышка, заметив парочку у воды.

Подаю руку невозмутимой графине.

— Я бы порекомендовала говорить тише, — произнесла та, взяла меня за руку и, приподняв мантию, перешагнула. — Благодарю.

Хват сильный, но кожа нежная. Успел уловить её взгляд в полумраке. Определённо мне импонируют инициативные и властные женщины. В прошлой жизни я бы назвал её милфой в самом соку.

Подал руку и девушке. Приняла с удовольствием.

— Эй? — Окликнул монгол, когда я не стал ухаживать за парнями, а поспешил дальше.

Даже лень этим соплякам что — то втолковывать.

В следующей комнате и на подъём лестница, и на спуск дыра. Но следов уже никаких, тут и обрываются.

— Что? — Настороженно шепчет графиня, заметив, что я замешкался.

— Подождите, ищу.

— Логично продолжить спуск, — выдал носатый.

— Помолчи, — бросила ему Морозова.

Вот именно, что логично. Но! Внизу в тоннеле не чувствую пыли. Ни одной частицы. Зато след от трёхпалой лапы могу разглядеть. И сразу в дрожь бросает. Что же это за тварь⁈

— Вон же следы, — соглашается и монгол, настаивая, что надо вниз.

Странно. Изучаю подъём. На верхней ступеньке что — то микроскопическое блеснуло! Есть!

Поднимаюсь наверх, затаив дыхание. Подсвечиваю своим огнивом новую комнатку, эта широкая, сухая. И витают пылинки! Но вдалеке. А это значит, что не мы их растревожили…

— Он был здесь недавно, — шепчу графине, которая буквально подпирает сзади.

Выходят за мной маги уже ощетинившиеся. Свет он голубых, зелёных и красных искр заиграли на стенах. Но обошлось.

Путь наверх здесь закрыт мощной решёткой с навесным замком. Но есть ещё несколько вариантов пути, и пыль повела по узкому тоннелю, который вывел уже в какую — то полость, похожую на пещеру.

Спуск вниз здесь никак не обеспечен, поэтому приходится, цепляться за всё подряд. На два метра вниз спустился до небольшого балкончика и стал помогать остальным.

Графиня полезла следом и чуть не сорвалась. Подхватил её, руки проскочили под мантию, получилось прямо под задницу ухватить. Сексуально выпуклую и очень упругую. Спустил аккуратно, вылавливая гневный взгляд.

— Какой сильный, — прошептала и добавила хмуро. — И очень наглый для юноши.

— Простите, ваше сиятельство, — ответил, нисколько не сожалея.

— Ну, ну.

Пышка полезла, тоже ухватил так, еле удержал. Весит в полтора раза больше графини!

На этот раз и пацанам помог, а то со своими палками они совершенно неуклюжи.

Пока возился с ними, графиня уже спустилась дальше, оказавшись на полтора этажа ниже нашего уровня на большой площадке. А на своём я обнаружил, штыри, торчащие из породы, а ниже обвалившуюся проржавевшую, сваренную из тонких металлических прутьев лестницу.

Внизу из стены выпирают монолитные камни по метру в диаметре, из двух торчат кольца, с которых висят куски толстых цепей. Здесь же и старый, прохудившийся, прогнивший матрац. А с другой стороны целая гора костей, где копошатся крысы.

Маги в ужасе, графиня же невозмутима. Сконцентрировано осматривает пещеру метр за метром, щупает цепи, осматривает кости. Вроде черепов, рёбер и копчиков человеческих нет. Мелкий скот скорее всего. Я тоже не оглядываюсь и быстро прихожу к выводу:

— Здесь кого — то держали.

— И кормили, — добавляет Морозова с брезгливостью.

Пещера не тупиковая, есть трещина узкая, из которой уже поддувает, судя по колыхающемуся пламени на огниве. Пройти можно, если на четвереньки встать.

Присаживаюсь у прохода и отчётливо вижу веющую пыль от сена.

— Нам туда, — объявляю, что напал на след.

— Я не пролезу, — снова завыла пышка.

— Попробуй только не пролезь, — прошипела на неё графиня. — Добавлю в график вдвое больше атлетических занятий.

— У меня от них освобождение, — парировала Мария.

— А то и видно, — выпалил носатый.

— Что за козёл.

— Так, прекратили, — рыкнула Галина и кивнула мне.

Мда, у них тут школьная экскурсия что ли⁈ Пошли на упыря желторотые птенцы, за которыми следить надо.

Полез первым, и вскоре земля по сторонам посыпалась прямо на голову. Стали гладить корни, паутина, пыль поднялась. Повеяло свежим воздухом, и я ускорился. Вылез из расщелины, толкая заслонку в сторону с дёрном, которая её и маскировала.

Быстро стряхнув грязь, осмотрелся. В полумраке под светом луны быстро вычислил, что оказался под пригорком: позади замок, до канала метров тридцать. Судя по скудным огням с Каменцов, это северо — восточная сторона.

Второй выползла графиня. Помог ей подняться и отряхнуться.

— Благодарю, что у нас тут? О, Велес, такой путь проделали, зря.

— Может и не зря, — комментирую, вылавливая магией на траве знакомые частички сена. Очень скудно, уже почти нет. Но главное направление известно.

Двое парней вылезли со стонами и фырканьем. Минуты две ждали пышку, от которой хныканья доносятся, пока она не продирается наружу.

Ученики ржут над ней, как кони. Я помогаю отряхнуться.

— Спасибо, Ярослав, — благодарит она, всхлипывая.

— Да не за что, держись, Мария, — отвечаю ей, поддерживая и снова к следу.

— О, новая любовь, а как же прежняя невеста? — Слышу подкол носатого.

— Всё, тише, распоясались совсем, — прорычала графиня и двинула вперёд в указанном мной направлении.

К каналу здесь пологий спуск, у самой воды несколько сараев и поломанный пирс. Света никакого, всё во мраке. На той стороне берега плотные дома обрамляют улицу, как раз на ней примерно напротив и грузили в телегу трупы.

Графиня пригнулась, подавая всем знак. И группа покралась дальше, затаив дыхание.

Судя по пришвартованной лодке на этой стороне, возможно, он ещё не переплыл.

В сарае, что правее в десяти метрах от нас, что — то происходит! Замираем, вслушиваясь, на траве отражается свет от боевых посохов. Маги готовы вдарить.

Вскоре лёгкая потасовка оканчивается коротким вяком и хрустом ломающихся косточек. Пышка вскрикивает, зажимая себе же рот. Лишь невозмутимая графиня устремляется вперёд уже с искрящимся вовсю магическим оружием.

Упырь здесь! И он нашёл себе очередную жертву.

Глава 22
И нет нам покоя…

Сарай разносится в щепки ещё до того, как графиня успевает нанести удар! Это упырь, протаранив стену, вываливается наружу, делая кувырок.

Сгорбившаяся тварь на четвереньках, похожая на обнажённого взрослого человека сразу же делает второй прыжок, бросаясь наутёк вдоль канала. Белая кожа, синие вены, проступающие кости и налитые кровью глаза — это не самая большая жуть. У него когти на руках, сантиметров под пятнадцать! И движется он неестественно быстро, рывками нервными.

Но графиня не лыком шитая, под крики своих учеников, бросает какую — то синюю волну, которая несётся с фланга по кругу ему наперерез, и упырь врезается в вырастающую за мгновение ледяную стену!

Нихрена себе Морозова даёт. Хочется похлопать в ладоши радостно. Но никому не смешно сейчас. Ибо тварь быстро ориентируется и уходит вдоль преграды.

Мы всей толпой несёмся зажимать! Графиня впереди, я следом, ученики бегут, практически не отставая.

По стене летят ледяные пики, барабанит, как из пулемёта! Это графиня пытается достать улепётывающего упыря! Интенсивность увеличивается, когда подключается носатый адепт. Но тварь настолько быстрая, что никакое упреждение не помогает. Уже в конце Морозова вынуждена вырастить новую двухметровую стену перпендикулярно первой. Но на этот раз тварь перепрыгивает её на ура, оставляя магов с носом.

Думал, что пока мы будем обходить упырь смоется. Эти тоже так думают. Поэтому графиня кричит:

— Мария! Пробивай!

— Но это весь мой резерв, — воет толстушка и пускает мощную огненную волну шириной метров десять прямо на бегу, которая врезается в стену и плавит её на глазах.

После удара Мария заваливается прямо носом в траву. А мы проскакиваем в пробоину, махнув на неё рукой.

Упырь отрывается от погони, уже метров на двадцать ушёл. Но графиня колдует с упреждением что — то мощное. Первое мгновение я вижу марево метрах в семи над землей, а дальше оттуда сыплет ледяной дождь, будто порталом его берёт с некой бушующей стихиями планеты. И теперь это не такой кошачий пердёж, что был у магички при нападении на мой особняк, а целый град ледышек размером со стрелу. Звон стоит мощный на всю округу! Упырь лавирует ловко первые мгновения, но одно попадание решает всё! Его отбрасывает и тут же накрывает ещё тремя стрелами чётко по хребтине. Он таких ударов должно прошить насквозь! Это и из — за скорости и массы. Вообще без шансов.

Но упырю хоть бы что! Рыча, он катится в сторону реки. Поднимается уже сильно хромая. Как так — то⁈

Взревело что — то за спиной, чуть не обделался! Три вихря вырываются у меня с левого фланга и сносят тварь в воду.

— Идиот! — Кричит графиня на монгола, устремляясь вперёд.

Надо отдать должное, бегает она как спортивная лошадь, мы еле поспеваем.

Подскакиваем к воде. Дышим тяжело, выравниваем дыхание. Волны успокаиваются, а упыря всё нет.

— Вон он! — Восклицает носатый, первым увидев гада, вынырнувшего с середины. Упырь поплыл по — собачьи практически беспомощно. Но понемногу удаляясь.

— Сейчас я его утоплю! — Воскликнул монгол и пустил ещё три урагана, буквально разрезая канал пополам.

Вместо того чтоб утопить, вышло выбросить упыря волной на противоположный берег.

Раздался смачный удар.

— Ау, — взялся недомаг за затылок.

Это графиня дала ему затрещину.

— Некрас, — кивает Морозова носатому. — Мост.

— Я потрачу весь резерв, — воет и этот.

Оборачиваюсь, толстушка идёт, шатаясь.

— А какого рожна вы мне ещё нужны! — Рявкнула на ученика графиня уже порядком вздрюченная. — От Ярослава больше пользы!

Носатый послушно колдует посохом, делая несколько оборотов. И с верхушки вылетает с десяток тонких синих потоков, которые устремляются в воду. Первые бьются и делают тонкую корку льда, которая тут же ломается. Но врезаются новые, замораживая разломы и наращивая толщу.

Мост формируется за полминуты в виде нестабильной дороги из ледышек, по которому без всякой подготовки устремляется графиня.

Оборачиваюсь на учеников, эти уже никуда не идут. Вид разбитый, ни энтузиазма, ни боевого настроя. Резервы у них на мели.

— Проверьте жертву в сарае, может, удастся ещё помочь, — командую я им.

Кивают живенько.

А я иду за графиней! Однако ничего у меня не выходит. Только ей удаётся проскочить, а после лёд трескается и начинает уноситься течением. Делаю три шага и плюхаюсь в воду, соскальзывая.

Приходиться выплывать обратно, ещё не ушедшая к останкам сарая толстушка, помогает выбраться на берег.

— Спасибо, Мария, береги себя, — благодарю и спешу к лодке, переживая за графиню.

В одиночку с упырём она может и не справиться.

Добегаю до лодки, вроде не худая, вот только вёсла поломаны! Пробую склеить магией один, стягиваются легко. Всё по велению мысли. Лепи, как пластилин, пока никто не видит. Махнул рукой, сделал лопасти, замутив целый винт. Опустил в воду, представил, что он крутится. Пошло тяжело, но пошло!

Моторная лодка моего производства ускорилась буквально метров через десять и домчала меня с ветерком ценой трети резерва. По пути заметил, что и в замке уже всполошились, вероятно, из — за шума и световых эффектов здесь. Через мост конница пронеслась несколько раз. В Каменцах тоже оживление.

А значит, подкрепление не за горами! Это радует, но не сильно. Практика показала, что рассчитывать можно только на себя.

Выскочив на берег, я рванул на шум. Мелкий звон ледышек не оставил сомнений, что графиня уже бьётся с ним вплотную.

В небольшом пустыре меж домов она настигла его. Прохлюпав по воде, я поскользнулся на мокрой глине и упал на задницу, до них не дойдя.

Но чётко увидел, как Морозова протыкает забившуюся под стену и дрожащую от холода тварь шпагой. У той подморожена вся нижняя часть тела. Что ж, ловко придумано. И такое маги умеют.

Упырь захрипел. Закипела плоть, зашкворчала, как на сковородке. Завоняло тошнотворно.

Застрекотал он вдруг мерзко. Клацнул челюстью и успокоился.

— Галя, ты помнишь меня? — Раздалось полузвериным сиплым тоном от твари.

— Светослав? — Ахнула, отшатнувшись.

Через мгновение тварь рванула на неё, сшибив с ног! И плевать ей на шпагу в груди, которая продолжила кипятить вокруг плоть.

Замахнулась уже своей лапой с когтями нестриженными.

— А ну отвали от неё, придурок! — Кричу, чтоб выиграть секунды.

В моменты, когда надо быстро действовать, работают инстинкты бойца. А не какого — то там воина с кинжалом. Именно поэтому я лечу на него с ногой в прыжке. Это не удар, а скорее толчок, в мерзкую клыкастую рожу, но его хватает, чтобы тварь слезла с графини и завалилась.

Дальше снова рвусь на тварь, пока она на спине. Сажусь сверху в маунт. Опомнившись через миг, стягиваю его руки корнями, приживая к земле, куда и вгрызаются корни, чтоб так просто не вырвался. Вампир в шоке от такого поворота. Лезет кусаться. И получает кулаком в челюсть.

Ощущение, что ударил по черепушке терминатора, но не останавливаюсь, укрепив кулаки насколько это возможно. После второго удара спесь твари сходит на нет. С третьего он получает нокдаун. А я врубаю уничтожение. Долблю кулаками, даже когда перестаю их чувствовать.

Зубы летят в разные стороны, а вскоре хрустит и челюсть.

— Осторожно! — Кричит графиня, вынимает из груди шпагу и втыкает её в почти высвободившуюся руку.

Ещё бы чуть — чуть и гад бы воткнул в меня свои когти.

Поднимаюсь живенько. Нахер, нахер!

Графиня смотрит на меня ошарашено. Благо, здесь трава, вряд ли она увидела корни. Но что — то явно заподозрила.

— И вправду, зачем тебе кинжал, — смеётся горько и этому. — Прости, Светослав. Покойся с миром.

Вынимает шпагу и ловким движением рубит тут же по горлу с трудом приподнимающегося упыря. Тот хрипит и кашляет уже не в силах сопротивляться, она рубит ещё и ещё. С четвёртого раза голова отделяется.

— О, Велес, — выдаёт графиня, ещё не отдышавшись, и смотрит в сторону берега. — С созывом он успел.

— Каким созывом? — Спрашиваю, и вижу всё сам.

Ещё две твари пожаловали! Похожие на первую, но чуть поменьше.

— Отомстим за хозяина, — булькающим мерзким тоном заявляет одна.

— Отомстим, — соглашается другая.

— Есть силы? — Шепчет графиня, пятясь. — Беги.

А с другой стороны ещё одна! Похоже, целая банда упырей здесь орудовала.

— Так, придётся драться, — заключает Морозова. — Ты как? Не сильно устал?

— Размялся только, — посмеиваюсь, чувствуя, что руки отваливаются.

— Хорошо, тогда держись. Эти мои, твоя сзади.

Киваю и иду на него! Упырь явно опешил от такой наглости. Нет, он просто охренел от синей вспышки и потока горизонтального града, который полетел в его собратьев с ошеломляющим звоном.

Упырь двинулся на меня, пригнувшись для прыжка. Пользуясь отвлечением графини, я тут же пустил в него корни из тела. Уродец вряд ли ожидал такого поворота и сразу в них запутался, но стал тут же рвать. Пока связь не прервалась, я полез лозой прямо ему в красные зенки, с трудом лопая их. В мозг пройти не успел, тварь с визгом вырвалась. От когтей корни ссыпались, как миленькие, похоже, они по всей длине, как лезвия.

Потеряв зрение, упырь заметался и стал махать лапами вхолостую. Попытался сзади зайти, а этот не даёт.

Надвигающаяся конница обнадёжила. Но придурки пронеслись мимо. А нет, всё верно, за ними следом пять упырей промчало.

Похоже, созыв всех тварей сюда подтянул.

Графиня ко мне идёт со шпагой в одной руке и с посохом в другой, чёлку сдувая. Оба уродца уже без голов. Быстро она их.

— Чем это ты его огрел? — Спрашивает совершенно спокойно.

— В глаза потыкал, не помогло, — демонстрирую её кинжал.

— А ты для деревенского простака совсем нечисть не страшишься, да? — Выдала с укором и пустила небольшой морозный шар в гада, который его заморозил на время.

— А чего её бояться? Они ж все несчастные, — посмеиваюсь я.

— Что верно, то верно, — говорит и срубает безглазому башку одним махом.

Пятеро упырей, которые гнались за всадниками на наш пустырь вышли. С берега ещё трое.

— Хороший улов, — комментирует графиня, начиная вращать посохом.

С крыши на нас новые два упыря прыгают!

— Осторожно! — Кричу и сшибаю Морозову с ног, предотвращая беду.

Нечисть приземляется рядом и, получив от графини с лежачего положения, отлетают в стену с ледышками.

Лежу сверху на ней. Смотрит на меня встревоженно. А я на неё, чувствуя нашу первую искру, на губы взгляд перевожу. С таким бешеным адреналином сейчас бы и покувыркался.

— Не так быстро, юноша, — выдаёт и отталкивает вдруг.

И кстати вовремя, упыри поскакали на нас, и были отброшены очередной волной, пущенной Морозовой.

— Ярик! — Слышу вполне знакомый визг. Дарья бежит сюда!

— Даша! С дороги заходи! — Кричит в ответ графиня, быстро вскакивая.

Не успели глазом моргнуть, вампиров штук двенадцать уже набежало. И соображать — то некогда!

Упырь на меня летит, лапой сверху накрывая. Уходу в сторону и встречаю прямым в нос. Запрокидывается его голова. Хочу добить, но не до него. Второй тут же подворачивается, успеваю убрать плечо и только кафтан мне режет. А следом получает ногой по башке с разворота. Первый снова поднимается и выхватывает пинок под челюсть. Третий с крыши прыгает! Перекатываюсь, вскакиваю, прыгаю на спину очередной твари, отталкиваюсь и с прыжка в нос разряжаю следующему. Когти новые летят, приходится блокировать! Успеваю нарастить дерево плотного, оно и встречает со скрипом. Кафтан только жаль…

Превратившись на поле боя в летающего дракона — каратиста из китайского фольклора, я разматываю тварей, как могу, попутно поглядывая не нужна ли подстраховка Морозовой.

Графиня, которой вероятно надоело смотреть на моё представление, подскакивает и начинает всех добивать уже на смерть.

Выскакивает, наконец, Дарья и давай засыпать стрелами всех подряд. И ещё живых, и уже мёртвых. Был упырь, стал ёжик. С другой стороны и Крезо подтянулся, тоже стал расстреливать, только прямо в глаз упырю угодил.

Всех добили быстро, никто не ушёл. Один залётный упырёнок подскочил уже в конце и встал, как вкопанный, не зная, что и делать. Графиня ему голову прямо снарядом снесла, не глядя, будто отмахнулась.

Как раз всадники вернулись пробежавшие мимо. И с другой стороны стража примчала во главе с Зораном. Но он оказался не самой заметной фигурой.

— Защищать графиню! — Рявкнул знакомый витязь, закованный в броню, как рыцарь средневековья. Тот самый, которого я видел в первую ночь в замесе с вервульфом.

— Как меня достал этот дуралей, — прошептала себе под нос запыхавшаяся графиня. — Ты где должен быть, Теодор?

— Да я мимо проходил, — замялся с седла, шлем сняв. — А вы всё?

Дарья подскочила взмыленная.

— Госпожа Морозова, — присела в коротком реверансе явно не к месту и ко мне устремилась. — Ярослав, миленький, не покусали, дай посмотрю?

Прям как мамка, вгоняя в конкретную неловкость перед другими. Как раз дружины собралось уже человек двадцать. От факелов светло, как днём.

— Да нормально всё, — отпихнулся я от назойливой.

— Моё почтение, ваше сиятельство, — поздоровался с графиней и Крезо.

— И вам не хворать, — усмехнулась та и мне с нотками восхищения. — Твои люди?

— Да, на подстраховке были, — ответил важновато, глядя как вытянулось лицо Зорана от обилия трупов нечисти.

А их, похоже, больше тридцати набралось в итоге.

— Хорошо сработали, — похвалила графиня, и её рука опустилась мне на плечо. — Знаешь, хоть на вид ты ещё зелен. Но в бою показал себя получше многих опытных воинов.

— Спасибо за похвалу, ваше сиятельство, — ответил с полуулыбкой.

— Жаль, что магических способностей в тебе нет, а то бы взяла на обучение.

Вау! Ничего себе.

— Вы ошибаетесь, госпожа, — встряла вдруг Дарья. — Я должна кое в чём признаться.

— Подожди, — перебил, опасаясь, что она скажет лишнего. — Ваше сиятельство, Дарья хочет сказать, что я страхо — вой спокойно переношу. Есть опыт в драке с лешим, мы как раз озёрного завалили недавно. Ну и с упырями я познакомился, сами знаете.

— Страхо — вой? — Ахнула графиня. — Подожди, голос мне твой знаком. Кого — то ты мне напоминаешь, где — то я тебя недавно уже видела. Не припомню.

Самому смешно, потому что не знаю, как меня, щегла, с Олегом можно было перепутать? Или её так сильно контузило от воя?..

Карета ворвалась, народ чуть ли не сшибая. Даже нам пришлось отступить.

Василиса с экипажа выскочила, едва подхватить успели.

— Ярослав! Как мой Ярослав⁈ — Забеспокоилась княжна.

— Да тут я, моя хорошая! — Не сдержался.

Последние годы жизни в мире полном боли до меня никому не было дела. А тут не прошло и месяца, я вижу слёзы по мою душу.

Ну вот как тут не растрогаться. Бегу к ней. И заключаю в объятия нежное, тоненькое и горячее тельце. Жмётся в ответ, как липучка.

Какие — то отцовские чувства прорываются. Да откуда⁈

— Ты моя лапонька, — шепчу ей. — Цел я, цел.

— Что за краса неписанная⁈ — Ахают стражники. — Это ж Василиса наша! Из замка не ногой. А тут выскочила…

— Ярослав! — Кричат со стороны незнакомцы. — Упыря убил! Каменцы от напасти избавил!

Чуть отстраняюсь от невесты.

— Да не я! — Кричу в ответ. — Это госпожа графиня всё сделала.

Я ж тот ещё джентльмен.

— Ой, да не скромничай, — усмехнулась Морозова и к толпе. — Знайте люд! Если бы не Ярослав Суслов, не изловили бы мы всех упырей! Если бы не он, и меня бы покусали!

— Слава Суслову! Слава Морозовой! — Закричали со всех сторон.

Мдя, вот это поворот. Теперь никакая бабка с комендантом меня тихо не закопают.

Графиня отвела в сторонку, еле от княжны оторвав, которую перехватила гестаповка. И на ухо шепнула строго:

— Имя высшего упыря забудь, понял?

— А я его и не слышал, ваше сиятельство, — отвечаю, как и нужно.

— Какой понятливый, — хвалит и дальше по делу. — А ты в Академию загляни в декабре. Со второго семестра могу оформить на факультет паладинов. Начало обучения в январе. Что скажешь?

Спрашивал я у Дарьи, что из себя паладин представляет, на которых учат в Академии. Оказывается, это тот же витязь, но использующий много тяжёлых по весу магических штук и владеющий магией чуть больше минимального значения. Короче говоря, недомаг, но и не совсем олух. Такие служат при дворе в охране. Они же берутся в отряды магов на охоту на нечисть, как прикрывающие физической силой или своим накаченным телом.

— Обязательно буду, госпожа, — отвечаю с радостью.

Да неужели!! Сразу подумал о той красотке с младшего курса и разволновался. Вот не выходит она из башки, и всё тут.

— Мне нужны такие люди, — заявляет Морозова Галина, хлопая по плечу, и ретируется, не прощаясь.

Как раз подгребают трое учеников.

— Ну что, всё? — Лепечет толстушка. — В общагу хочу, с ног валюсь.

— Бездельники, — рычит на них графиня. — Толку от вас, как с козла молока, всем минус!

— Всё из — за этого выскочки, — слышу недовольное от носатого.

Но мне уже плевать! Я снова спешу к Василисе.

— А хочешь, ко мне в поместье поедем? — Спрашиваю, хватая её за нежные лапки.

— В тот самый дом?

— В тот самый дом, — соглашаюсь. — Со мной жить будешь. Что скажешь?

Блин, и кто меня за язык тянет⁈

— Без дозволения папеньки не могу, — отвечает, давая мне некоторое облегчение. — Но погостить готова. Поехали!

— Не вздумай, — слышу от Зорана, который вплотную ко мне уже подъехал и угрожающе навис.

— Что мне не вздумать? — Смеюсь, подпихивая княжну обратно в экипаж. — Займись своими функциональными обязанностями, понял?

— Чего⁇

— Всё, неси службу, как полагается, — бросил ему и закрыл за собою дверку, устраиваясь с княжной на одной лавке.

— Зоран хороший, мне так не хочется, чтобы вы ссорились, — лепечет Василиса.

— Мы и не ссоримся, я просто его воспитываю, — отвечаю и высовываюсь к кучеру. — В Малорыжково поехали.

— Да, барин! — Отчеканил мужичок бодро.

Обнимаю за талию княжну и хочу уже поцеловать, хотя бы немного побаловаться, как в созревшие школьные годы. Зашатался экипаж, ещё не тронувшись. Дарья засовывается:

— Я не помешала?

— Нет, располагайся, — отвечаю вздыхая. — Знакомьтесь…

Слышу, как Крезо кучера потеснил и поводья себе забрал. Тронулись!

За нами целый табун всадников поспешил. И, похоже, ещё одна карета с фрейлинами да служанками. Куда такую ораву размещать, ума не приложу.

Придётся потесниться.

Выехали из Каменцов. Ещё на подъезде к деревне почуяло моё сердце, что недоброе случилось.

Народ целой толпой прямо в ночи на въезде встречает с лесом факелов.

Выскочил из экипажа с бешеным сердцем. Вдалеке дома горят!

Илларион впереди всех бежит и в ноги падает.

— Беда барин! Половцы напали к полуночи, три дома сожгли, дюжину девок увели наших.

— И Леночку, — раздаётся от Ефима с отчаянием.

И сердце моё обваливается.

— Что ты несёшь⁈ И в поместье залезли⁈ — Не сумел сдержаться, ухватив его за грудки.

— Она случайно подвернулась в доме Клавы, — залепетал.

— На кой хрен она туда ночью пошла⁈

— Муж пьяный Клаву бил, разнимала…

— Что за дура! Куда увели⁇ — Шиплю сквозь зубы.

— За речку ушли на юг, там, видать, лагерь у них в лесах, — отвечают деревенские.

Крезо спрыгивает. Кивает мне, мол, что делать будем. Дарья рядом встаёт, стрелы за спиной наощупь перебирая.

— Навестим половцев, — излагаю своё предложение. — Прямо сейчас.

— Надо дружину бы собрать, — предлагает Илларион.

— Нет времени, втроём пойдём, — отвечаю решительно.

— Я с вами, — обозначается Зоран с седла.

Киваю ему.

— Что случилось, Ярослав? — Высовывается Василиса.

— Я отлучусь до утра, ты только дождись.

— Хорошо, мой суженый, выполняй свой долг, только будь осторожен.

Продолжение следует!

Оглавление

Глава 1 Знакомьтесь, Мир, Дарьюшка и люди добрые

Глава 2 Немного об оборотнях и моих скромных возможностях

Глава 3 Местное хулиганье и кое-что пострашнее

Глава 4 Неспокойно в нашей деревне

Глава 5 Поместье барона Суслова

Глава 6 Благоустраиваем дом, осматриваемся

Глава 7 Село Звягинки

Глава 8 История Дарьи и немного о магическом барахле

Глава 9 Визит к Старосте и новые проблемы

Глава 10 Кто здесь Альфа⁈

Глава 11 Нападут, не нападут?

Глава 12 Хлопоты в поместье

Глава 13 Добро пожаловать в Каменцы

Глава 14 Сотник Ижеслав

Глава 15 Наша первая вылазка

Глава 16 Мои новые умения и знакомства

Глава 17 Сила в людях, которые за тобой стоят

Глава 18 Охота на древнего лешего

Глава 19 Истислава — княгиня Орловская

Глава 20 Василиса прекрасная

Глава 21 Охота на высшего упыря

Глава 22 И нет нам покоя…