Дар ведьмы (fb2)

- Дар ведьмы [The Change] (пер. Елизавета Игоревна Шагина) 2987K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кирстен Миллер

Кирстен Миллер
Дар ведьмы

© 2022 by Kirsten Miller

© Шагина Е., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Посвящение

Посвящается Эрике Уолдроп, моей подруге и моему вдохновению на всю жизнь, а также той еще ведьме.

Одичав

Никто не видел женщину, которая жила на Вудленд Драйв 256, с начала ноября. Сейчас был конец апреля, и дом выглядел заброшенным. Этот шедевр современной архитектуры, расположенный в стороне от дороги и окруженный садом, когда-то был самой большой достопримечательностью района. Риелторы, привозившие клиентов, раздумывающих о переезде в пригород, проезжали мимо него специально, даже если им было не по дороге. Теперь сад разросся, а с крыши свисал кусок водосточной трубы. Дети из дома напротив предположили, что хозяйку, как и многих несчастных старушек до нее, вероятно, съели кошки. Мать заверила их, что этого не могло случиться, бросив обеспокоенный взгляд на собственного питомца.

Хозяйку звали Гарриетт Осборн, и хотя она давно там жила, мало кто на Вудленд Драйв мог утверждать, что знает ее. На протяжении более десяти лет они с мужем каждое утро рано уходили на работу, а если и возвращались, то поздно вечером. Иногда они исчезали на несколько дней, но пока их не было, дом редко казался пустым. Дважды в неделю в девять часов утра дом захватывала небольшая армия уборщиков и садовников. Шторы на высоких окнах, выходящих на улицу, распахивались, и внутреннее убранство дома становилось видно всем. Проезжающие мимо машины часто притормаживали или останавливались. Дом стал пользоваться популярностью в социальных сетях после того, как инфлюенсеры окрестили его памятником хорошему вкусу.

Когда об Осборнах написали в самом престижном в стране журнале об архитектуре и дизайне, продажи журнала в газетных киосках в окрестностях Маттаука, штат Нью-Йорк, резко возросли. У пары не было ни детей, ни собак, которые заставили бы их разговаривать с людьми вокруг, и не было желания общаться с соседями на популярных в приморском городке фестивалях, посвященных морепродуктам. Поэтому жители Маттаука довольствовались тем, что смогли почерпнуть из статьи. Чейз Осборн был креативным директором в рекламном агентстве на Манхэттене, наиболее известном благодаря долгоиграющей кампании с участием семьи говорящих свиней. Гарриетт Осборн руководила отделом по развитию бизнеса в конкурирующей компании.

Они оба неплохо сохранились для возраста под пятьдесят. У Чейза была татуировка на шее, и он носил синий костюм без носков. Массивные черные очки Гарриетт обрамляли умные глаза, а ее матовая красная помада оттеняла едва заметную улыбку. Когда эта привлекательная пара не путешествовала по миру, они проводили время либо в Маттауке, либо в не менее потрясающем пентхаусе в Уильямсбурге. Осборны, намекал автор статьи, вели такую жизнь, какую хотели бы вести читатели журнала.

Как-то в сентябре уборщики и садовники не пришли на работу в дом Осборнов. Не явились они и позже на неделе. Когда соседи сравнили свои наблюдения, стало ясно, что Чейза Осборна не было дома целый месяц. Вскоре после этого, в ночь перед Хэллоуином, какая-то блондинка была замечена на Вудленд Драйв в промокшей под дождем вельветовой юбке, без пальто, босиком, с туфлями на восьмисантиметровых каблуках фирмы Acne в руках. Только когда она достала связку ключей и отперла входную дверь, наблюдавшие за ней поняли, что это и есть Гарриетт Осборн.

После этого интерьер дома 256 по Вудленд Драйв оставался скрытым от глаз, как и сама Гарриетт. Она точно была жива. Прохожие часто замечали тень в саду по ночам. Днем, когда светило солнце, ее регулярно навещали посетители. Каждый день, кроме воскресенья, приезжал курьер из службы доставки и выставлял перед ее дверью кучу коробок. Они стояли там часами, а потом как-то сразу исчезали, пока никто не видел. По вторникам и пятницам молодой человек из продуктового магазина появлялся, как по часам, в четверть седьмого вечера, нагруженный бумажными пакетами. Дверь открывалась, и он переступал порог, чтобы ровно через час выйти оттуда с пустыми руками.

В один из таких вечеров в четверть восьмого Джереми Аверсано выгуливал чужого кокер-пуделя возле дома Осборнов. Он позволил собаке порыться в листве, пока курьер отъезжал от дома Гарриетт. Как только машина подъехала к обочине, Джереми помахал молодому человеку рукой и жестом попросил его остановиться. Окно опустилось, и Джереми наклонился к нему с добродушной улыбкой.

– Да? – Курьеру было двадцать с небольшим лет, и он был похож на кинозвезду.

– Там все в порядке? – спросил Джереми.

Молодой человек широко улыбнулся, обнажив впечатляющий набор зубов: «Где?» Казалось, ему весело и неловко одновременно. От машины несло травкой.

– Леди, которая там живет, она в порядке?

– Ты в 25 метрах от ее двери, чувак. Почему бы тебе самому не спросить?

После секунды ошеломленного молчания Джереми стряхнул с себя смущение. Парень явно был идиотом: «Забудь. Извини, что побеспокоил».

Джереми отошел от машины и подождал, пока она отъедет. Затем он посмотрел на дом. Солнце опустилось за горизонт, но, как обычно, свет в доме так и не зажегся. В наступающей темноте обильная листва казалась дикой и опасной. Одному Богу было известно, что она может скрывать. Жена Джереми недавно подала на развод, и их дом по адресу 261 по Вудланд Драйв выставили на продажу. Это безобразие, расположенное прямо рядом, могло серьезно сбить цену. Нужно было что-то делать.

Джереми уже готов был подойти к входной двери и предложить женщине подстричь газон самому. Но когда он потянул за поводок, собака засопротивлялась. Ее голова все еще торчала из кустов, которые разрослись вокруг газона этой Осборн. Джереми раздраженно дернул за поводок. Собака зарычала, но не сдвинулась с места, и Джереми пришлось вытягивать ее, как рыбу на удочке. Когда голова зверя наконец показалась целиком, Джереми понял, что у нее что-то зажато между зубами. Это что-то было мясистым, тускло-серым, и с него свисали пять безжизненных пальцев. Собака, имя которой он никак не мог запомнить, бросила находку к ногам Джереми.

Позже, когда Джереми быстро шел домой, он составил мысленный список соседей, которые могли видеть, как он упал задом в канаву, пока собака издевательски ухмылялась, роняя слюни. (Как оказалось, только один человек был свидетелем этой сцены. К сожалению, этим человеком оказался двенадцатилетний подросток с популярным аккаунтом на TikTok, чье видео инцидента побило все рекорды платформы.) После падения, в результате которого его докерсы испачкались в грязи, Джереми подкрался к этой штуке, прикрыв глаза ладонью. Он был на сто процентов уверен, что находка недавно была частью человеческого тела. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что это разновидность гриба. «Вот мерзость!», – кипел яростью Джереми, рассекая свой собственный идеально ухоженный газон. Если эта Осборн собирается выращивать такие грибы, придется быть с ней пожестче. Неважно, что о ней говорят. Он не боялся с ней сразиться. Поэтому, зайдя в свой дом в стиле Кейп-код 1950-х годов, Джереми сразу достал телефон и набрал номер старого друга Брендона Бейкера.

До марта Брендон Бейкер не пропускал ни одного собрания ТСЖ^[1] Маттаука. Его энциклопедические знания правил и стремление к их соблюдению помогли ему в рекордно короткие сроки пройти путь от члена Ассоциации до ее казначея и президента. Когда он переехал в Маттаук за пять лет до этого, он был потрясен безразличным подходом города к благоустройству. Весной трава на половине газонов вырастала намного больше положенных двух сантиметров. Осенью кучи листьев оставались лежать месяцами. Брендону понадобилось одно собрание ТСЖ, чтобы выявить проблему. Правление состояло из бывших домохозяек, которые, похоже, были гораздо больше заинтересованы в поиске органического дерна для детской площадки или организации пляжей для малышей, чем в том, чтобы следить за соблюдением правил. Когда Брендон решил баллотироваться в члены ТСЖ, он ходил по домам каждые выходные, когда знал, что дома будут мужья. Как он убеждал мужчин, с которыми встречался: пора наконец-то заняться Ассоциацией домовладельцев всерьез.

Как только Брендона избрали председателем, он выполнил свое обещание. Все, с кем он говорил, соглашались, что Маттаук выглядит лучше, чем когда бы то ни было. В марте осложнения после операции по удалению геморроя вынудили его провести дома целый месяц. Брендон никогда не доверял своим коллегам по ТСЖ и знал, что за время его отсутствия накопится много работы. Но он и представить себе не мог, что такая тяжелая ситуация, как на Вудленд Драйв, 256, так долго останется без внимания.

В свой первый день после закрытия больничного Брендон пришел на заседание правления ТСЖ с десятиминутным опозданием и опустил кожаную сумку на стол с довольным глухим стуком. Вместо того чтобы занять место за столом, он скрестил руки на своей мощной груди и встал, прижав бедра к краю стола и выставив промежность на обозрение пяти ожидавшим его женщинам. Он часто так делал, даже до того как болезнь стала мешать ему сидеть. Его коллеги по правлению не могли быть уверены, что он выбирал эту позу специально, но все соглашались в том, что она совершенно отвратительна.

Как обычно, обошлось без пустой болтовни. Брендон предпочел сразу перейти к делу.

– Кто-нибудь из вас в последнее время проезжал по Вудленд Драйв? – рявкнул он на своих коллег. Все проезжали. По Вудленд Драйв пролегал основной маршрут к железнодорожной станции. Но никто ему не отвечал. Они знали, что этот момент наступит, и кое о чем договорились. Их молчание только усилило негодование Брендона. – Кто-нибудь здесь знает, – он опустил взгляд на свой телефон и записи, которые сделал, – женщину по имени Гарриетт Осборн?

Несколько пар глаз непроизвольно устремились в одном направлении.

– Селеста? – спросил Брендон.

– Да, я знаю ее. – Селеста Говард получила место в правлении предыдущей осенью, после того как ее младший ребенок начал ходить в детский сад. Она была идеальным примером того, каких женщин привлекает ТСЖ, считал Брендон. Ее недавний опыт работы ограничивался сменой подгузников и чтением детских стишков. Он подозревал, что, как и все остальные, Селеста не испытывала никакого интереса к ТСЖ. Для нее правление было клубом по интересам и печальной попыткой оправдать свое шикарное образование, которое она потратила впустую.

– Эта Осборн – твоя подруга? – спросил он.

– Гарриетт работала с моим мужем. Я не могу назвать нас друзьями.

Селеста считала себя, скорее, ее тайной поклонницей. Много лет назад, когда Селеста с мужем начинали работать в рекламном бизнесе, большинство их коллег были женщинами. Затем Эндрю избрали в качестве протеже операционного директора. Чем выше он поднимался, тем меньше эстрогена оставалось в атмосфере. Гарриетт была одной из немногих женщин, которые не поскальзывались на ступеньках и не падали с карьерной лестницы. Ей удалось продержаться гораздо дольше, чем Селесте. На самом деле, некоторое время все предполагали, что Гарриетт станет первой женщиной-президентом компании.

– Вчера вечером я получил анонимные сведения от одного из соседей Гарриетт Осборн, – объявил Брендон. В качестве одолжения он пообещал не упоминать имя Джереми. Подобные ситуации могут перерасти в скандал. – Должен сказать, что мне было трудно поверить в то, что сказал мне этот джентльмен. Тогда я проехал мимо дома, и оказалось, что это правда. Там настоящие джунгли. Что, черт возьми, случилось со всеми садовниками?

Вопрос был адресован Селесте. Она знала, что он будет ждать, пока она не ответит.

– Похоже, они перестали там появляться.

– Да ты что. А где ее муж? – спросил Брендон. – Мой источник говорит, что он не появлялся в городе с прошлой осени.

На этот раз Селеста отказалась отвечать. Она не понимала, какое отношение семейное положение Гарриетт имеет к ее газону.

– Он уехал, – подтвердил кто-то другой. Чейз Осборн, судя по всему, жил в бруклинской квартире супругов вместе с начальницей производственного отдела своего агентства.

Брендон кивнул, как будто все вдруг обрело смысл.

– Я думаю, что Гарриетт, возможно, переживает не лучшие времена, – предположила Селеста. Она не собиралась давать ему больше информации.

В октябре прошлого года муж Селесты Эндрю утверждал, что видел, как два сотрудника службы безопасности вывели Гарриетт Осборн из рекламного агентства, где они работали, и бросили ее на обочине улицы. Ходили слухи, что ссора произошла за закрытыми дверями кабинета генерального директора. Повышение, которого ожидала Гарриетт, не состоялось, и она не смогла достойно принять эту новость. После окончания рабочего дня Эндрю заглянул в офис, чтобы убедиться в правдивости услышанного. Рекламные награды вернулись на подоконник, но заметные выбоины в штукатурке подтверждали, что их действительно бросали в стены.

– Я не понимаю, почему они ее уволили? – Селеста знала, что говорит как поклонник, чей кумир пал. – Ты всегда говорил, что она превосходный работник.

– Так и есть, – ответил Эндрю, – но иногда хорошо работать недостаточно. Президент – это лицо компании. Они решили выбрать кого-то помоложе и посвежее.

Селеста уже собиралась задать вопрос, который естественным образом вытекал из предыдущего, но ухмылка на лице у мужа остановила ее.

– О Боже, они выбрали тебя? – ахнула она.

– Да, – подтвердил он.

Она должна была что-то сказать: – Я понятия не имела, что ты участвовал в конкурсе!

– Да и я не имел! – Он был в таком восторге, что у нее не хватило духу усомниться в разумности принятого решения. Эндрю был приличным бухгалтером, и язык у него был подвешен отлично. Но даже она знала, что он не Гарриетт Осборн.

Только после того, как шампанское было открыто, налито и выпито, Селеста вернулась к вопросу, который собиралась задать.

– А сколько лет Гарриетт?

– Не знаю. – Эндрю был уже навеселе. – Сорок семь, может быть? Сорок восемь?

– Тебе сорок четыре! – Селеста на короткое время оказалась на грани паники. Ее уволили с работы, когда она была беременна вторым ребенком. После его рождения Эндрю посоветовал ей не искать работу и ухаживать за детьми. Теперь семья зависела от его зарплаты. – Значит ли это, что еще через несколько лет ты можешь остаться без работы?

Эндрю усмехнулся, как будто это предположение было глупым: Не волнуйся об этом, дорогая. У мужчин все немного по-другому. – Он протянул руку, чтобы погладить ее по щеке. Когда Селеста вздрогнула, он, должно быть, понял, что сказал что-то не то. – Это ужасно, но это правда. Теперь, когда я вошел в руководство, я сделаю все возможное, чтобы изменить ситуацию.

Селеста была достаточно взрослой, чтобы почувствовать вранье. Недавно ей исполнилось сорок два года.

За полгода с того момента Эндрю редко бывал дома. Он позже заканчивал работу. Деловые поездки длились дольше. Он всегда извинялся. Президент рекламного агентства должен работать больше всех, говорил он ей. Селеста знала, что это ложь. Он трахал кого-то у себя в офисе. Больше всего ее расстраивало то, что он, казалось, забыл, что она когда-то тоже работала в рекламе.

Когда Брендон Бейкер поворачивал на Вудленд-Драйв в своем Subaru, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать волнение. Посещение домов было его любимой частью работы. В течение рабочей недели он был во власти клиентов и комитетов, в бесконечном, безнадежном поиске консенсуса. Будучи президентом Ассоциации домовладельцев, он ясно дал понять, что решения здесь принимает он. Для начала он оштрафовал пожилую даму в Кедровом переулке, которая была печально известна тем, что не снимала рождественские украшения круглый год. В конце концов ее долг вырос настолько, что ТСЖ лишило ее прав на дом. После этого слово Брендона стало законом в Маттауке. Он мог заставить людей унижаться перед собой, если он этого хотел, а хотел он всегда.

– Я передумала, – сказала Селеста с пассажирского сиденья. – Я не хочу туда идти.

– Это ради твоей же подруги, – напомнил он ей. – Миссис Осборн будет легче, если там будет другая женщина.

– Я же говорила тебе, мы с ней не друзья. – Селеста знала, что он хочет, чтобы она была рядом на случай, если Гарриетт заплачет. – Я даже не знаю, вспомнит ли Гарриетт меня.

Возможно, будет еще хуже, если вспомнит.

– Сколько жалоб на дом Осборнов мы получили, пока я болел? – поинтересовался Брендон. В обязанности Селесты как секретаря входило отслеживать их.

– Несколько, – неохотно призналась Селеста. Она перестала считать после двенадцати.

– Эти жалобы могут стать проблемой для тебя во время следующих выборов, – добавил он. – Если не разобраться с этой Осборн в кратчайшие сроки, ситуация может ухудшиться. Пойдут слухи, что именно ты позволила ситуации выйти из-под контроля, и к этому времени в следующем году снова будешь печь кексы для родительского комитета.

Брендон припарковался на обочине перед домом 256 по Вудленд Драйв. Ряд кустов роз, посаженных параллельно улице, разросся и образовал непроходимые заросли, пронизанные прекрасным красностебельным сумахом и блестящими листьями ядовитого плюща. Вьющиеся лианы облепили дом, а папоротники доисторических масштабов свесились с крыши, скрывая от глаз внутреннюю отделку.

– Как все могло прийти в такое состояние так быстро? Дом выглядит как в фильме «Серые сады»^[2], а ведь еще даже не май. – Он повернулся к Селесте со злорадной ухмылкой. – Эта леди ведь не собирается выходить в купальнике и с платком на голове, верно? – Селеста не удостоила этот вопрос ответом. Чувство юмора Брендона исчезло в тот момент, когда провалилась его первая шутка. – Ладно, давай покончим с этим, – приказал он.

Селеста осталась на месте. Она прикидывала расстояние от дома 256 по Вудленд-Драйв до машины, которую оставила в центре города. Почти можно дойти пешком, подумала она. Но не совсем.

– Селеста?

Она не хотела знать, что случилось с Гарриетт. Она хотела помнить Гарриетт такой, какой она была. Не могла смириться с тем, что еще одна женщина оказалась униженной. Одинокой и брошенной. Подавленной и побежденной. Если это могло случиться с Гарриетт, это может случиться с кем угодно. Селеста боялась, что, когда откроется входная дверь, она увидит свое собственное будущее.

– Пошли, – приказал Брендон.

И она пошла.

Брендон позвонил в дверь, и Селеста затаила дыхание. Пчела опустилась ему на спину. Селеста смотрела, как она кружит по ней, и пыталась усилием воли заставить ее ужалить.

– Чем я могу помочь?

Высокая женщина, стоявшая в дверях, мало походила на ту, с которой Селеста общалась на вечеринках. Парикмахер не прикасался к волосам Гарриетт уже несколько месяцев, и их естественные волны больше не выпрямлялись утюжком. Седина отросла, и серебристые пряди смешались со светлыми. От правой скулы до уха тянулся мазок черной грязи. На ней был зеленый комбинезон механика, рукава которого были закатаны до локтей, а молния расстегнута ровно настолько, чтобы было видно верх черного спортивного бюстгальтера. Ее руки выглядели худыми и сильными. В одной из них она держала полусъеденное яблоко.

– Селеста Говард, – произнесла Харриет, обнажив в улыбке заметную щель между передними зубами. Это была такая яркая отличительная черта, что Селеста удивилась, что не заметила ее раньше. Вместе с глазами, которые казались необычайно сосредоточенными, и ртом, растянутым от уха до уха, щель между зубами придавала Гарриет дикий, голодный вид. – Как я рада тебя видеть.

– Гарриетт, – Селеста не ожидала, что ее вспомнят, и оказалась в растерянности, – ты так изменилась.

– Да, – с готовностью согласилась Гарриетт, – я себя запустила.

– Я не это имела в виду, – поспешила уточнить Селеста.

Гарриетт положила руку на плечо более молодой женщине, посылая по ее руке волну тепла:

– Я поняла, что ты имела в виду.

Брендон шагнул вперед. Селеста заметила, что он выглядит менее уверенным в себе. Он нашел совсем не то, что ожидал:

– Мы хотели бы поговорить с вами, если вы не возражаете. Можно войти?

Внимание Гарриетт медленно переместилось на мужчину, но улыбка осталась у нее на лице.

– Я вас знаю? – спросила она, наклонив голову, как кошка, рассматривающая таракана.

Брендон протянул руку, которую Гарриетт с интересом рассматривала, не решаясь дотронуться.

– Меня зовут Брендон Бейкер, – он опустил руку, – я президент Ассоциации домовладельцев Маттаука.

– Ах, вот оно что, – произнесла Гарриетт, как будто этого было достаточно и ей не нужно было знать больше. – Так как ты поживаешь, Селеста? Ты хорошо выглядишь.

Селеста покраснела. Она осознала, что прошла целая вечность с тех пор, как ей уделяли должное внимание.

– У меня все хорошо. А ты как?

– Я была занята. – Гарриетт откусила от яблока и неторопливо прожевала кусок, прежде чем продолжить. – Очень занята. Наверстывала пробелы в чтении. Столько увлекательных предметов, которые я так и не успела изучить. Ботаника в первую очередь, но также и…

– Простите, миссис Осборн, – вклинился Брендон.

– Мисс, – поправила его Гарриетт, не глядя в его сторону.

– Конечно. Мисс Осборн. Мы здесь, чтобы поговорить с вами о состоянии вашей собственности. Боюсь, что мы получили множество жалоб. Я знаю, что вы переживаете не лучшее время, но вы должны возобновить уход за домом и газоном, иначе мы будем вынуждены наложить на вас штрафы.

Сгорая от стыда, Селеста перевела взгляд на крыльцо, где колония черных муравьев проложила извилистую тропку вверх по перилам. Затем она услышала смех Гарриетт, а подняв глаза, поняла, что он был искренним.

– Как вам такое? Мы только познакомились, а вы уже столько обо мне знаете. – Гарриетт вальяжно прислонилась к дверной раме. – Как вам это удается, мистер Бейкер? Вы экстрасенс? Вы взломали мои соцсети? Или вы просто один из тех мужчин, которые считают себя экспертами по женщинам?

Селеста не в первый раз выезжала к собственникам на дом вместе с Брендоном. Она слышала, как испуганные домовладельцы умоляли его или льстили ему. Гарриетт первая, кто просто не принял его всерьез. Она должна была знать, что Брендон способен превратить ее жизнь в ад, но не собиралась преклонять перед ним колени.

– Я прошу прощения, если мои предположения неверны, – Брендон залился краской по всей шее, – но независимо от вашего финансового положения нужно что-то делать с состоянием вашего газона.

– Нет, – она произнесла это твердо, без гнева и без волнения.

– Нет? – переспросил Брендон, как будто это слово было ему незнакомо.

Гарриетт взмахнула рукой в сторону горизонта:

– Он такой, каким хочет быть.

– Меньше года назад этот дом был гордостью Маттаука. – Брендон попробовал сменить кнут на пряник. – Садовники приходили дважды в неделю.

– И отравляли землю своими средствами для уничтожения сорняков и пестицидами. А все для того, чтобы мой бывший муж мог чувствовать себя покорителем природы. Чейз был так счастлив, когда вы возглавили ТСЖ, мистер Бейкер. Он звонил по телефону с анонимными жалобами по несколько раз в неделю. Вы бы понравились друг другу. Он тоже заносчивый маленький мудак. Несомненно, вы комплексуете по одному и тому же поводу.

Сначала это не прозвучало как оскорбление. Просто констатация факта. Затем Гарриетт опустила взгляд на промежность Брендона, где он задержался на мгновение, а затем вернулся к его покрасневшему лицу.

Брендон напряг спину и выпятил грудь, словно пытаясь казаться больше:

– У вас есть юридическое обязательство по содержанию этой собственности и соблюдению правил благоустройства, принятых в местном сообществе.

– Вы ошибаетесь, мистер Бейкер. – Гарриетт изучала яблоко в поисках места, где его можно укусить. – Мой дом существовал еще до создания Ассоциации домовладельцев. Мой бывший муж добровольно подписал соглашение, когда собственность была оформлена на его имя. Теперь дом принадлежит только мне, а я ничего не подписывала.

– Но вы все еще связаны обязательствами…

Гарриетт вздохнула и покачала головой, как будто он зря тратил ее время:

– Нет. Я проверила. Впервые в жизни я ничем не связана.

– Посмотрим, – проворчал Брендон. – Наши адвокаты будут на связи. Пойдем, Селеста.

Гарриетт впилась зубами в яблоко и весело наблюдала, как Брендон топает по дорожке.

– «Пойдем, Селеста?» – повторила она, жуя. – Почему кто-то вроде тебя должен выполнять приказы такого человека? – Гарриетт говорила об этом как об одной из великих загадок Вселенной.

– Честно говоря, не знаю, – призналась Селеста. Брендон сел в машину, захлопнул дверь и включил двигатель. – Я, наверное, пойду. Я приехала вместе с ним.

– Я думаю, ты будешь гораздо счастливее, если останешься здесь со мной. – Гарриетт протянула руку и скользнула вниз от плеча Селесты к ее локтю. Она задержалась там на мгновение: пальцы обхватили сустав, а большой палец прижался к пульсирующей вене на сгибе руки.

Хотя предложение казалось достаточно ясным, Селеста была уверена, что ослышалась.

– Но ты же знаешь моего мужа…

Гарриетт снова наклонила голову и усмехнулась:

– Какое отношение все это имеет к нему?

Селеста была ошеломлена тем, что не знала, что ответить. Конечно, подумала она, это как-то связано с Эндрю. В конце концов, она вышла замуж по любви, и эта любовь не умерла. Она по-прежнему любила своего мужа. Она просто научилась видеть в романтике то, чем она была на самом деле, – слащавую фантазию, которой она развлекалась в юности, как сказки о феях или пасхальный кролик. Хотя она испытывала ностальгию по тем далеким дням, ее брак превратился в финансовую сделку. Она по-прежнему стремилась выполнять свою часть договора. Заботилась о том, чтобы дети были счастливы и здоровы, а их дом продолжал эффективно функционировать. В течение нескольких замечательных лет соглашение включало эксклюзивный доступ к телам друг друга. Но в последнее время тело Селесты снова стало принадлежать только ей. Вот почему ее не задевала измена Эндрю, вдруг поняла она. Именно поэтому она никогда не спрашивала мужа, с кем он встречается после работы или кто сопровождает его во всех деловых поездках. Какое-то время она думала, не боится ли она ответа на эти вопросы. Теперь она знала правду: до тех пор, пока Эндрю выполнял свою часть сделки, ей было все равно. Эндрю был ее деловым партнером. Гарриетт предлагала нечто совершенно иное.

– Я уволилась из Ассоциации домовладельцев, – сообщила Селеста мужу позже тем же вечером.

– Да? – промолвил он, не поднимая глаз от телефона. Теперь, когда его зарплата составляла большую шестизначную цифру, ее решения не имели большого значения. – Рад за тебя, дорогая.

– Сегодня я общалась с Гарриетт Осборн.

Это привлекло его внимание:

– С Гарриетт? Бедняжка. Как она поживает?

– Ну, – протянула Селеста, – я думаю, теперь мы с ней будем встречаться чаще.

– И чем вы будете заниматься? – Отсутствие у него воображения всегда ее забавляло.

– Дамскими делами, – ответила Селеста с улыбкой.

– Ты уверен, что она не… – Он запнулся. – Я имею в виду, не думаешь ли ты, что она может… – Он был достаточно умен, чтобы не озвучивать свою догадку о том, что Гарриетт хочет расквитаться с ним за работу, которую она потеряла. Если уж на то пошло, она должна была знать, что дружба с его женой может его обеспокоить. Зачем еще такой женщине, как Гарриетт, проводить время с Селестой?

Его жена весело усмехнулась:

– Нет, Эндрю, мои отношения с Гарриетт никак тебя не касаются.

Встревожившись

– Ни хрена себе! – Джо Левисон гоготнула и притормозила свою Toyota Highlander. – Что за херня там происходит?

– Перестань, Джо, – простонал ее муж. – Следи за языком.

– Это ерунда, – пробурчала одиннадцатилетняя Люси с заднего сиденья. – Она выражается похуже, когда тебя нет рядом.

– Ябеда! – Джо высунула язык в зеркало заднего вида.

– Она не единственная, – укорил Арт дочку. – Я слышал, как вы разговариваете друг с другом, когда думаете, что одни. Это все равно что слушать «Ангелов Ада»^[3].

– Да, но иногда «херня» – единственное подходящее слово, – сказала Джо. – Ты бы знал, насколько оно уместно в данном случае, если бы потрудился отложить свой гребаный телефон.

Арт закончил печатать и посмотрел наружу поверх оправы очков для чтения. Когда он расхохотался, Джо ничего не оставалось, как присоединиться к нему. Его заливистый смех был одной из причин, по которым она вообще влюбилась в него. Временами он бывал таким занудой, что было приятно знать, что у него все еще есть чувство юмора.

– Какого черта он делает?

Брендон Бейкер стоял у себя на лужайке, дергая за стебель огромного сорняка, который поглотил всю цветочную клумбу. Джо проезжала мимо его дома накануне и не заметила ничего такого. И уж точно не заметила гигантского, злобного растения с зубчатыми листьями, длинными белыми цветами и яйцевидными стручками в шипах.

– Это выглядит как что-то из «Парка Юрского периода», – изумилась Люси.

Теперь они наблюдали за тем, как Брендон пытается выкорчевать растение под другим углом. Он наклонился, чтобы ухватить стебель у основания, обнажив бледную и заросшую волосами задницу. Люси и Джо изобразили, будто их сейчас вырвет.

– Как бы ты определила тему этой сцены? – обратился Арт к дочери.

– Эпическая борьба человека с природой?

Арт повернулся к Джо и приподнял бровь. В последнее время он помогал Люси с домашними заданиями.

– Я хотел сказать «кармическая справедливость», – объяснил Арт, – но, конечно, «эпическая борьба» тоже подходит.

Предыдущим летом семья Левисонов была вынуждена заплатить штраф в двести долларов, после того как Арт так и не нашел в себе сил покосить траву. В то время Джо не могла понять, кто ее больше бесит: муж, которому в буквальном смысле больше нечего было делать, или садист, который ждал, пока Арт проигнорирует эту обязанность.

– Ну, я бы сказала, что этот ублюдок получает по заслугам.

– Джо, – Арт жестом указал на ребенка, сидящего позади них, – ты правда хочешь, чтобы она стала так разговаривать?

– Я не знала, что мы растим ее для брака с членом королевской семьи, – парировала Джо. – Люси, дорогая, кого из принцев ты предпочитаешь? Красавчика Джорджа или соблазнительного Луи?

– Кто из них станет королем? – спросила Люси с характерной прямотой.

– Джордж, – сообщила ей Джо.

– Тогда я бы предпочла Джорджа, бросила его в тюрьму в первую брачную ночь и захватила бы Соединенное Королевство.

Джо повернулась, чтобы дать своей дочери «пять».

– Ты подаешь плохой пример. – Арт был абсолютно серьезен. Он никогда не знал, когда пора остановиться.

– Как именно я подаю плохой пример? – Джо почувствовала, что ладони, лежащие на руле, стали влажными. А жар в груди начал распространяться по всему телу. – Я воспитываю свою дочь так, чтобы она была сильной и не боялась высказывать свое мнение.

– Ты воспитываешь нашу дочь так, чтобы ее выгнали из шестого класса.

Джо развернулась к нему, готовая огрызнуться.

– К черту шестой класс, – сверкнула взглядом Люси. – Разве мы только что не решили, что я буду королевой?

В машине воцарилась тишина. Затем все трое завыли от смеха. В тридцати футах от них Брендон Бейкер приостановил свои труды и оглянулся через плечо. Люси пригнулась так, чтобы ее не было видно через окно, и семья Левисон засмеялась еще громче, а потом Джо нажала на газ, и они умчались прочь.

Позже вечером, стоя на кухне со вторым бокалом красного вина в ожидании, пока закипит кастрюля с водой, Джо обдумывала их разговор. Они с Артом с трудом избежали конфронтации, но это не первый и не последний раз. Даже когда Джо ожидала ссоры, она все равно не была к ней готова. Ее никогда не покидало ощущение, что в нее врезались на перекрестке, и непонятно, кто из них проехал на красный свет. С тех пор как она стала единственным кормильцем в семье, ссоры стали обычным делом. Арт чувствовал себя бесполезным и критиковал Джо, чтобы опустить ее до своего уровня. Все это было так прозрачно и выглядело так жалко, что от несправедливости Джо хотелось разорвать его на куски. Она взвалила на себя бремя содержания семьи, а теперь ей приходилось заботиться и о его хрупком эго. Она слишком сильно любила Арта, чтобы указывать ему на это. Ей просто хотелось, чтобы он нашел чертову работу.

Джо услышала крик Люси и обернулась на мужа и дочь. Люси стояла на ногах, победно потрясая кулаками над доской для игры в скрэббл, а Арт склонился перед ней. Он был прекрасным отцом – теплым, внимательным и отличным учителем, как и ее собственный отец. Джо хотела, чтобы дочь наслаждалась всем этим, даже если это означало, что ей придется отвечать за семью. Когда ее бизнес пошел в гору, Арт уволился из редакции, чтобы осуществить свою мечту – стать драматургом. Она одобрила этот план, полагая, что он возьмет на себя больше обязанностей по дому и уходу за ребенком. Вместо этого она приходила в грязный дом к голодному ребенку и мужу, который иногда по несколько дней не принимал душ.

Когда начались ссоры, Арт пообещал, что будет стараться. По его словам, он просто не смыслил в домашнем хозяйстве. Ужины подгорали. Счета не платились. Люси часто забывали в школе. И постепенно Джо снова взяла на себя всю работу по дому. Тем временем пьесы Арта не ставились. Его агент отказался с ним работать. А из-за писательского ступора он месяцами не печатал ни слова. Джо не хотела добавлять ему забот. Она молилась всем богам, которые могли бы ее услышать, чтобы Арт добился успеха и они смогли вернуться к нормальному партнерству до того, как ее гнев уничтожит их обоих.

В два часа ночи Джо проснулась вся в поту, как и почти каждую ночь на протяжении последнего года. Она вылезла из постели, сняла майку и штаны для йоги и бросила их у кровати. Без лифчика и в одних трусах она вышла на балкон спальни и встала, раскинув руки, чтобы подышать прохладным воздухом поздней весны. Джо готова была поклясться, что видит пар, поднимающийся от ее накачанных рук и ног. Она больше не сомневалась в том, что это возможно. Ее тело стало постоянным источником удивления и даже гордости. Она не стала возвращаться в дом, когда увидела слабый свет на краю лужайки. Он становился все ярче, пока не показались фары автомобиля. Легкий поворот головы, и водитель увидит Джо и ее обнаженную грудь, выставленную на всеобщее обозрение. Но ей было слишком хорошо, чтобы уходить. Кроме того, ей давно было наплевать на такие условности.

Как только температура ее тела упала до нормального для человека диапазона, Джо вернулась в спальню и села на пол, скрестив ноги. Она чувствовала, как пульсирует каждый атом у нее в теле. Нервы гудели, связи между нейронами пощелкивали, а заряженные кровяные тельца мчались по сосудам. Она не сможет сразу уснуть. Джо закрыла глаза и положила руки на колени, ладонями вверх. Она представила, как энергия струится по ее телу, поднимается вверх и выходит через макушку головы, а затем каскадом серебристых искр рассыпается вокруг нее. Все это входило в ее обычную медитацию. Но вдруг она впервые испытала странное ощущение в ладонях. Почувствовала присутствие огненного шара, парящего прямо над ними. Если бы ее глаза были открыты, она бы увидела, как мерцает свет в ванной.

Когда она забралась обратно в постель, Арт перевернулся и обнял ее за талию:

– Все в порядке, голая тетя?

– Да. – Она не собиралась больше ничего говорить, но все вырвалось само собой. – Я медитировала, и вдруг мне показалось, что у меня в руках возник огненный шар. Клянусь Богом, Арт, я буквально почувствовала его.

– Хммм, – сонно пробормотал Арт. – Это здорово, милая. Но могу я быть с тобой откровенен?

– Конечно. – она насторожилась.

– Это самая дурацкая суперсила, о которой я когда-либо слышал.

Джо не переставала смеяться, пока он целовал ее, и не перестала, пока он не снял трусы и не оказался внутри нее. Этот аспект их отношений становился только лучше.

В течение многих лет единственный тренажерный зал в Маттауке выглядел как рынок невест и женихов для недавно разведенных и скоро планирующих стать таковыми, где женщины носили спортивные костюмы за тысячу долларов и тщательно красились, а мужчины средних лет качались и пялились на себя в зеркало. Джо ездила в старый захудалый спортзал в соседнем городке, чтобы избежать этого зрелища. Одевшись в десятидолларовые треники и армейскую майку, она садилась на велотренажер и крутила педали, пока гнев в ней не утихал. Зрелище не для слабонервных. Тогда она еще управляла отелем на Манхэттене. Помимо долгих рабочих часов она каждый день после работы проводила час в спортзале. Арт ворчал и ныл, пока она не объяснила ему, что ее тренировки, вероятно, спасли ему жизнь. Чем больше времени она проводила в спортзале, тем меньше была вероятность того, что он окажется зарытым на заднем дворе, который так и не удосужился постричь газонокосилкой.

Шли месяцы, и Джо стала замечать в обветшалом спортзале все больше своих соседок. Все они были женщинами ее возраста. Тренажеры они выбирали разные. Некоторые придерживались беговой дорожки, другие питали странную преданность к конкретному эллипсу. Пока они тренировались, Джо наблюдала, как их губы произносят беззвучные ругательства, а кулаки бьют по воздуху. Она видела, как они входили в зал в строгих профессиональных костюмах, а затем направлялись в душ с пунцовыми лицами и прилипшими к лицу волосами. И Джо поняла, что все эти женщины проделали долгий путь по той же причине, что и она. Они выпускали пар, чтобы не взорваться.

Джо увидела в этом возможность и впервые в жизни ухватилась за нее, пока никто не успел ее отнять.

Она назвала свой спортзал «Яростный фитнес». Он занимал два этажа бывшего фикспрайс-магазина на главной улице Маттаука и принимал в свои ряды только женщин. Джо переманила двух самых сексуальных мужчин-тренеров из дорогого спортзала для проведения частных занятий, но все остальные ее сотрудники были женщинами. Несмотря на то, что Арту не разрешалось находиться в здании в рабочее время, он с самого начала поддерживал предприятие. Пока спортзал не окупился, она не признавалась, что открыла его на свои пенсионные накопления. К счастью, на то, чтобы раскрутить бизнес, ушло не так много времени. Джо знала, как дать своим клиентам именно то, что им нужно, и это были не физические упражнения. Почти все они хотели бить, колотить и пинать. Даже в разгар зимы ее счет за кондиционирование воздуха часто превышал арендную плату. Энергия, выделяемая в этом маленьком здании, могла бы питать почти весь Маттаук – или, как иногда фантазировала Джо, сжечь весь этот гребаный город.

Джо стояла за стойкой регистрации, когда зашла новенькая. Новичков она узнавала за километр. Им почти всегда было 45–50 лет, и все они приходили с потерянным видом. Неудивительно, думала Джо. На протяжении десятилетий они послушно следовали карте, составленной миром. Школа вела к работе. Свидания вели к браку, а затем к материнству. Но теперь эти вехи остались позади, и они вступили на неизведанную территорию. Где-то вдалеке лежал конечный пункт назначения, но до него оставались десятилетия, а пока впереди простиралась безлюдная пустошь. Эти женщины, сделавшие все, что от них требовалось, теперь чувствовали себя покинутыми. В тот момент, когда они достигли пика силы, им казалось, что жизнь сбила их с пути.

Новенькая подошла к стойке, где Джо помогала другой клиентке. Она выглядела симпатичной и казалась крепкого здоровья, с черными локонами до плеч и большой красивой задницей. На ней были леггинсы и шелковая розовая рубашка, которую явно нельзя было стирать в машинке.

– Я подойду к вам через минуту, – сказала ей Джо, полагая, что женщина пришла за клубной карточкой. Обычно она брала новичков под свое крыло на время первого визита. – Осмотритесь тут пока, если хотите. Если я буду слишком долго, просто выбирайте любой тренажер и вперед.

– Хорошо. – Женщина застенчиво улыбнулась, обнажив милые ямочки на щеках, а затем отошла.

Джо краем глаза наблюдала за тем, как она передвигается по первому этажу. Увидела, как та остановилась у подножия лестницы, бросила тревожный взгляд в сторону второго этажа, а затем направилась к беговой дорожке возле входа. Забралась на нее и стояла, держа палец в нескольких сантиметрах от экрана.

– Просто начните двигаться, и тренажер сам настроится, – посоветовала Джо.

– Спасибо, – произнесла женщина с такой благодарностью, словно ее вывели из крайне неловкого положения. Джо наблюдала за ней, пока та не начала идти уверенным шагом, и вернулась к предыдущему клиенту. К тому времени, когда она подошла к новенькой, та уже хромала.

– Что случилось? – Джо подошла к панели управления и остановила беговую дорожку. – Вы что-то повредили? Я могу помочь?

– О нет, ничего страшного, – женщина улыбнулась с видом мученицы, – просто судорога в икре. Вы мало чем можете помочь.

Джо поняла, с кем имеет дело. Ей часто попадались стоики с мягким характером. Они теряли сознание от боли, но ни на что не жаловались.

– Не возражаете, если я все же попробую? – спросила Джо. – Мне говорили, что у меня волшебные руки.

Женщина таращилась на Джо с такой силой, что Джо задалась вопросом, не пытается ли она прочесть ее мысли.

– Хорошо, – наконец согласилась она и присела на край тренажера.

Джо зажала икру женщины между ладонями и сумела их разогреть.

Женщина широко распахнула глаза:

– А вы не шутили. Как вы это делаете?

Джо подмигнула:

– Я направляю приливы жара в руки. Не знаю, как у вас, но когда у меня такое случается, клянусь, я могу сварить яйцо в пригоршне.

Женщина рассмеялась:

– Меня приливы жара обошли стороной. Вместо этого я набрала вес. Хотите верьте, хотите нет, но раньше я была совсем крошечной.

– Как и все мы. Не знаю, как вам, а мне нравится занимать больше места. Кстати, я Джо Левисон.

– Несса Джеймс. – Женщина зажмурилась, когда Джо направила усилия прямо на источник ее боли.

– У вас часто бывают такие спазмы, Несса?

– Я никогда раньше не занималась спортом, – призналась Несса.

Джо никогда не смеялась над тем, что рассказывали клиенты. Она знала, что для многих «Яростный фитнес» был едва ли не единственным местом, где к ним всегда относились серьезно.

– Что ж, это все объясняет. Почему решили начать сегодня?

– Я не решила. То есть не совсем. У меня иногда бывают импульсы, и сегодня я оказалась здесь. – Несса вскинула руки, как бы говоря, что она с причудами, но не сумасшедшая. – Но я рада, что так получилось. В последний раз, когда я была у врача, он сказал, что мне нужно больше заниматься спортом, потому что, по его словам, у меня… – тут она прочистила горло – лишний вес.

Джо часто задавалась вопросом, не выбрали ли некоторые врачи в окрестностях Маттаука эту профессию, чтобы иметь повод унижать женщин. Она советовала своим клиенткам не проходить через менопаузу с врачом-мужчиной, который, скорее всего, будет рассматривать ее состояние как болезнь, которую нужно лечить, а не как эволюционный процесс, который нужно принять.

– Ну, это его мнение, – сказала она. – Кто-то еще говорил вам такое?

Несса хихикнула, как девчонка:

– Нет.

– Тогда пошел этот засранец в жопу. – Эти слова как-то сами вырвались у Джо, и она нервно глянула на Нессу. – Простите за такие выражения.

– Почему? – спросила Несса. – Я что, похожа на какую-то ханжу?

– Нет, но вы производите впечатление благовоспитанного человека, который ходит в церковь.

Несса никогда не получала штрафов за превышение скорости, и каждое воскресенье ее можно было увидеть на третьей скамье городской баптистской церкви.

– Я читала Библию несколько раз, – призналась Несса. – Не могу сказать, что я эксперт в том, что касается Священного Писания, но насколько я знаю, Иисус не против слова «жопа».

На этот раз Джо не выдержала и рассмеялась.

– Это первый раз, когда вы произносите это слово вслух? – спросила она по наитию.

Несса усмехнулась:

– Не совсем.

Но регулярно она такими словами не пользовалась.

Джо заговорщически наклонилась к ней.

– Приятно было выплеснуть свои чувства наружу, правда же? – произнесла она театральным шепотом и села на корточки. – Что скажете, если мы с вами добавим немного старой доброй ругани в нашу тренировочную программу?

– Вы тренер? – спросила Несса. – Я думала, это ваш зал.

– Да, но тренерство дает мне повод заниматься спортом. Я бы не открыла спортзал, если бы не нуждалась в нем больше всех. – Возможно, это и было правдой, но Джо не принимала клиентов уже больше года. А Несса была новичком. Даже менее опытный тренер мог бы многому ее научить. Но что-то в Нессе успокаивало Джо. За те пять минут, что они болтали, она почувствовала себя удивительно спокойно. В поле зрения не было никого, кого бы она хотела убить.

Она перестала разминать икру Нессы:

– Получше?

Несса посмотрела на свою икру, как будто почти забыла, что она там есть:

– Еще как. Вы потрясающая.

– Не напрягайте ее до конца дня. – Джо встала и протянула Нессе руку. – Тогда, может быть, начнем завтра в пять?

– Звучит неплохо, – Несса, похоже, была удивлена, что разговор уже окончен, – но прежде чем вы уйдете, я хочу вам кое в чем признаться. Я пришла сюда не ради упражнений. Кажется, я здесь, чтобы поговорить с вами.

– Со мной? – удивилась Джо, но тут мимо нее пронесся мужчина, за которым бежала помощница старшего менеджера.

– Сэр, сэр! – кричала она, но мужчина продолжал бежать вперед. Несмотря на табличку на входной двери, которая ясно давала понять, что «Яростный фитнесс» только для женщин, к ним все равно иногда заходили мужчины. Некоторым из них было трудно понять, что в мире есть места, где их не ждут.

– Извините меня, – сказала Джо Нессе, – я сейчас вернусь.

Она догнала свою сотрудницу и дала ей знак, что сама с этим разберется. Затем встала на место и стала ждать. Большинство мужчин, которые заходили в «Яростный фитнес», делали это, чтобы поглазеть на женщин. Этот, похоже, пришел с какой-то конкретной целью. Его голова вертелась из стороны в сторону на толстой шее, как будто он кого-то искал. Он был среднего роста, но мощно сложен. Выглядел как человек, который зарабатывает на жизнь мускулами. Джо наблюдала, как он уткнулся в заднюю стену первого этажа и снова вышел к лестнице, чтобы подняться на второй.

– Могу я вам помочь?

Мужчина пронесся бы мимо, если бы Джо не преградила ему путь вытянутой рукой. Он остановился, наткнувшись на ее ладонь. Удивленно посмотрел на ее руку, а затем в глаза. Джо, не мигая, смотрела на него, пока он не отвел взгляд. Она почувствовала, как энергия струится по артериям ее руки к пальцам. В спортзале воцарилась тишина, не считая поп-музыки, звучащей из динамиков. Ее клиентки приостановили тренировки, чтобы понаблюдать. Их лица сияли, глаза блестели, а уголки ртов подергивались от удовольствия. Они хотели увидеть, как этот человек будет уничтожен. Джо хотела бы чувствовать себя так же уверенно, как ее клиентки. До этого она использовала свою силу всего два раза и оба случайно. Она все еще не была уверена, что речь не шла о простом везении.

– Я уверена, что моя коллега сообщила вам, что этот тренажерный зал предназначен только для женщин, – сказала Джо.

– Да! – подтвердила взбешенная помощница менеджера. – Я говорила ему об этом пять раз!

– Я ищу кое-кого. – Мужчина смотрел куда угодно, только не на ее лицо. Он хотел, чтобы она знала, что этот разговор ниже его достоинства.

– Кого? – потребовала ответа Джо. Кто бы это ни был, Джо хотела предупредить ее.

Мужчина не видел необходимости отвечать. Она была для него лишь сиюминутным неудобством. Он ворвался в ее заведение, игнорируя знаки и оскорбляя ее сотрудницу. В конце концов, они просто женщины, и он ничего им не должен, тем более уважать их.

– Боюсь, вам придется уйти. – Джо внимательно смотрела на мужчину, надеясь, что обойдется без драки.

– Я проверю, – сказал он ей, – и тогда уйду.

Прилив раскаленной ярости пронесся по ее венам и заставил закипеть жидкость у нее в клетках.

– Прости. Возможно, ты не понял. Под словом «уйти» я имею в виду проваливай на фиг. Сейчас же.

– Уйди с дороги, – приказал мужчина. – Это тебя не касается.

Джо оглянулась на Нессу, которая уже прижала телефон к уху.

– Надеюсь, вы набираете номер «Скорой помощи»! – крикнула еще одна клиентка с беговой дорожки. – Потому что если этот ублюдок тронет Джо, ему понадобится именно она.

Не успела Джо обернуться, как он налетел на нее, слегка опустив плечо, словно выламывая дверь. Сила удара отбросила Джо на несколько шагов назад. Затем ее тело словно по собственной воле рвануло вперед. Она ударила его низом ладони в лицо, схватила за руку и без труда перевернула на спину. Он упал на пол лицом вверх, а кроссовок Джо прижал его шею к полу. Кровь хлынула у него из носа и потекла струйками по обеим сторонам лица. Ярость и страх охватили тело Джо. Каждая ее клетка вибрировала от энергии. Мышцы приподнятого бедра дрожали от напряжения. Она могла уничтожить его. И хотела это сделать. Когда она сильнее прижала кроссовок к его шее, разрядка была подобна оргазму.

Женщины, наблюдавшие за происходящим, были заворожены. Все они оказывались на ее месте в то или иное время. Они тоже хотели, чтобы она его убила.

– Не надо, – мягкий, успокаивающий голос Нессы прошелестел над ней. – Не сейчас.

И тут Джо почувствовала, что на нее смотрит еще одна пара глаз. Она подняла взгляд мимо обеспокоенного лица Нессы и увидела женщину, застывшую на лестнице. Розамунда была одной из тех клиенток тренажерного зала, которые приходили только в теплое время года. Джо не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь видела ее зимой. Поздней весной и летом Розамунда приходила каждый день в четыре часа дня и полтора часа подряд бегала на дорожке. Она не обменялась ни с кем в зале и двадцатью словами, насколько Джо могла судить. Бегая, Розамунда не надевала наушники и не смотрела телевизор. Ее взгляд был устремлен на воображаемую точку вдалеке, и только будильник на смарт-часах заставлял ее остановиться.

Сейчас она встретилась взглядом с Джо. Пальцами она вцепилась в перила лестницы так крепко, что костяшки побелели. Не оставалось сомнений в том, что охотятся именно за ней. Джо кивнула, и ее клиентка бросилась вниз по лестнице, за дверь в вечернюю мглу. Тут на потолке отразились красные огни, а перед спортзалом остановилась полицейская машина.

Вошли два офицера. Один был опытным копом по имени Тони Перретта, он учился в школе вместе с Джо, а его младший сын был одноклассником Люси. Его сопровождал долговязый парень по имени Джонс, который выглядел слишком юным, чтобы носить униформу. Перретта выпроводил нарушителя на улицу, а Джонс остался в помещении и нервно строчил в блокноте, пока Джо рассказывала о случившемся. Параллельно она следила за Перреттой, чей разговор с подозреваемым на стоянке быстро превратился из профессионального в дружеский. Через несколько минут полицейский вернулся в спортзал, оставив мужчину небрежно прислонившимся к машине и вытирающим окровавленный шнобель салфеткой.

– Какого черта ты делаешь! – возмутилась Джо. – Этот придурок ворвался в мое заведение и напал на меня, а вы оставляете его там одного?

– Джонс, выйди на улицу и присмотри за нашим парнем, пока я переговорю с мисс Левисон, – приказал Перретта младшему. Затем он жестом попросил Джо отойти подальше от клиентов и сотрудников.

– Он толкнул меня, Тони, – пожаловалась Джо, когда они остались одни. – Я знаю закон, черт возьми. Это нападение.

Когда Перретта ответил, понизив голос, Джо поняла, что сейчас он выведет ее из себя. Мужчины всегда понижали голос, когда пытались образумить женщин.

– Он утверждает, что ты загораживала выход, а он просто пытался пройти.

– И ты веришь ему на слово? Ты потрудился опросить хоть кого-нибудь из пятидесяти женщин, которые были свидетелями произошедшего? Хочешь взглянуть на записи с камер наблюдения? Кто такой этот парень вообще, Тони? Один из твоих гребаных приятелей по покеру?

Полицейский поднял брови, давая понять, что она переходит грань:

– Его фамилия Чертов, и я вижу его первый раз в жизни. Я ясно дал понять, что он будет в полном дерьме, если когда-нибудь вернется сюда. Хотя, учитывая, какую взбучку ты ему устроила, вряд ли он еще появится. Я не думаю, что тебе нужно беспокоиться о своей безопасности, Джо.

– Он охотился на мою клиентку. Что вы собираетесь сделать, чтобы защитить ее?

– Ты о Розамунде Хардинг? – уточнил Перретта, и Джо кивнула. – Тогда нет необходимости защищать ее. Чертов работает на ее мужа.

– Мне плевать, кто платит этому бандиту зарплату. Она выскочила за дверь, когда увидела его. Она явно не хотела, чтобы он ее нашел.

Перретта устало вздохнул и наклонился ближе к Джо:

– Слушай, я арестую Чертова, если ты хочешь. Но он выйдет из тюрьмы меньше чем через час, а ты начнешь то, что тебе будет сложно закончить. Поверь мне на слово, Джо, не нужно давать этому делу ход.

– Почему?

– Муж твоей клиентки – Спенсер Хардинг, – ответил полицейский.

– И что? – настаивала Джо. – Это имя должно мне что-то говорить? Кто он?

– Помнишь тот пустой участок на Оушен-авеню, где раньше был итальянский ресторан?

– Да. – Джо была озадаченна неожиданным поворотом разговора.

– Пять лет назад мужчина, которому он принадлежал, вышел на пробежку с собакой. Проезжавшая мимо машина свернула на обочину и сбила собаку. Это мог быть несчастный случай, но водитель поехал дальше и даже не потрудился остановиться. Как ты можешь себе представить, хозяин собаки был чертовски зол, поэтому он провел небольшую детективную работу и нашел камеру наблюдения, которая все это засняла. Он узнал номер машины и подал иск против ее владельца. Дело было улажено за несколько тысяч долларов, и парень решил, что все позади. Но в тот же день, когда он получил чек, ему сообщили, что здание, в котором располагался его ресторан, продано анонимному покупателю и у него есть два дня, чтобы освободить помещение. В ту же ночь, когда ресторан закрылся навсегда, здание снесли бульдозером. Последние пять лет участок пустует.

– Дай угадаю. Машина, которая сбила собаку, принадлежала Спенсеру Хардингу?

– Верно, а Чертов – его телохранитель.

– Телохранитель? – Джо насмешливо хмыкнула. – Кто, черт возьми, этот парень – какой-то мафиози?

– Нет, – сказал Перретта, – просто человек, у которого столько денег, чтобы всегда получать то, что он хочет.

Прошло несколько дней, а Джо все еще была в ярости. Даже смузи в руке и присутствие Нессы не могли ее успокоить.

– Что я должна была сделать? – вопрошала она, пока они ехали по извилистой дороге через район, где жила Несса. – Потерять все, что я построила за последние три года, только чтобы настоять на своем?

Женщины быстро подружились, несмотря на то, что у них не было ничего общего. Прошло меньше недели с момента их знакомства, а у них уже сложился определенный распорядок дня. Каждый день после обеда Несса шла в спортзал, они занимались в течение часа, потом пили смузи, после чего Джо отвозила Нессу домой.

– Ты позвонила жене этого Хардинга, – сказала Несса. – Ты предупредила ее.

– Да. – Розамунда Хардинг вежливо поблагодарила Джо за звонок и заверила ее, что это всего лишь недоразумение. Но в спортзал она больше не ходила. – Может, у меня просто паранойя. Я нашла Спенсера Хардинга в интернете. Он же торговец произведениями искусства, а не какой-то суперзлодей. Но почему тогда он посылает какого-то головореза выслеживать свою жену? Это похоже на начало криминальной хроники. Вот из-за такого дерьма женщины и страдают. Я не должна была позволять его телохранителю выйти сухим из воды.

– Ну, ему не все сошло с рук, – заметила Несса. – Ты надрала ему жопу.

Джо ахнула:

– Несса, ты только что произнесла слово «жопа»?

– Да, – гордо ответила Несса, как ребенок, протягивающий маме дневник, полный пятерок.

– Милая, это, блин, прогресс.

– Спасибо, детка, – проворковала Несса. – Всем этим я обязана тебе.

Джо перевела взгляд на дорогу и присвистнула.

– Вы только посмотрите на это, – она притормозила машину, чтобы насладиться видом двора Брендона Бейкера. Прошла неделя с тех пор, как она видела Брендона, сражающегося с гигантским растением у себя на газоне. Теперь от идеального зеленого ковра травы не осталось и следа. На каждом квадратном сантиметре пространства за место под солнцем боролись сорняки, которые ломились от колючих стручков и блестящих черных ягод. Ядовитый плющ увивал деревья, толстые зеленые стебли пробивались из земли и взрывались зонтиками маленьких белых цветов на высоте трех метров. – Этих гигантских цветов не было здесь, когда я проезжала мимо в последний раз. Мне они нравятся. Похожи на растения из страшной сказки.

– Похоже, ты городская девочка, – сообщила ей Несса. – Если тронуть это растение, останется шрам на всю жизнь. Остальные растения тоже опасны. Паслен. Дурман. Болиголов. Парень, который стрижет мой газон, сказал мне, что все ландшафтные дизайнеры считают, что на Бейкера наложили проклятие. Это одна из причин, почему никто не хочет заниматься его лужайкой.

– Одна из причин? – Джо была в восторге. – А какие еще?

– Ну, посмотри на это! Никто не хочет убивать такую красоту. Тирана из ТСЖ вышвырнули за несоблюдение собственных правил? Это же просто песня, – улыбнулась Несса. – Он заслужил наказание за то, что мучал ту женщину.

– Гарриетт Осборн, – вспомнила Джо.

Это имя, произнесенное вслух, само звучало как заклинание.

– Ты с ней знакома? – спросила Несса.

– Видела ее давным-давно. Если бы я считала, что она меня вспомнит, я бы постучала ей в дверь и пожала бы руку. Выгнать Брендона Бейкера из правления ТСЖ – это лучшее, что случалось с Маттауком за последние годы.

– Он до сих пор рассказывает всем, кто готов слушать, что это она виновата в том, что произошло с его газоном. – Несса посмотрела на Джо. – А ты что думаешь?

– Я думаю, что если ты собираешься говорить такую чушь, то лучше иметь доказательства. Между их домами должно быть не меньше тысячи камер наблюдения. Насколько я знаю, ни одна из них не засняла Гарриетт Осборн. – Джо ухмыльнулась. – Хотя я не уверена, что это означает, что она невиновна. Ты видела, как выглядит ее двор?

– Она живет меньше чем в километре от меня. Я прохожу мимо ее дома каждый вечер, – ответила Несса.

– Гарриетт очень любит зелень.

– Это еще одна причина, по которой никто не хочет убирать двор Брендона. Говорят, у Осборн есть особые способности. Никто не хочет вставать у нее на пути.

– А ты как думаешь, у нее есть способности? – осторожно спросила Джо, прощупывая почву. Она подумывала рассказать Нессе об огненном шаре, но пока не хватало духу.

– По-моему, это совершенно очевидно, – кивнула Несса. – Брендон Бейкер не на ту напал.

Тихая жизнь

Как только Несса зашла домой и закрыла за собой входную дверь, ее окружила тишина. Как всегда, она замерла в прихожей, закрыла глаза и прислушалась. Он все еще был там. Когда она впервые услышала его несколько недель назад, звук был настолько слабым, что Нессе понадобилось несколько дней, чтобы понять, что это. Теперь он стал громче, и это был шум волн. Некоторое время она надеялась, что это просто океан. Она спросила соседей, слышат ли они звук. Они вежливо напомнили ей, что ближайший пляж находится более чем в пяти километрах.

А вчера Несса услышала нечто новое – шепот, который, казалось, накатывал вместе с волнами. «Здесь», – произносила девушка. Прошло больше тридцати лет с тех пор, как уши Нессы улавливали нечто подобное. Тем не менее она знала, что это послание, и понимала, что оно означает. Кто-то потерялся и хотел, чтобы его нашли.

Ее бабушка Долорес называла это даром. Еще до рождения Нессы Долорес установила традицию, от которой никто в семье не смел отказаться. Каждый раз, когда одной из внучек Долорес исполнялось двенадцать, девочка должна была провести лето с ней в Южной Каролине. Несмотря на протесты, внучек привозили со всей страны. Кузину Нессы Мелинду, у которой оба родителя служили в армии, привезли из Японии. Несса была шестой по счету ученицей. До того, как сесть в поезд, она видела свою бабушку всего два раза.

Это был год, когда она узнала, что унаследовала. Однажды ночью она проснулась от женского стона. Это была не ее бабушка, а в доме они были одни. Она чувствовала, что звук доносится издалека, откуда-то из болотистой глуши за городом. Но в этом стоне было столько страдания и боли, что игнорировать его было невозможно. Женщина там, в темноте, нуждалась в помощи. Когда Несса пошла за бабушкой, она застала Долорес в гостиной, обутой в сандалии.

– Ты слышала это? – спросила бабушка двенадцатилетнюю девочку. Несса кивнула, неуверенная, хорошо ли это. – Мне следовало догадаться. Это всегда тихони, – сказала ее бабушка. – Иди. Обувайся.

Воздух снаружи был таким густым, что они плыли в нем, как в воде. В небе над головой была видна целая Вселенная. Они не взяли фонарик. Никто из них никогда не боялся темноты. Вокруг жужжали комары, но, казалось, кусали только Нессу. Она отмахивалась от них и ни разу не подумала о том, чтобы вернуться. Ее бабушка была серьезной, трудолюбивой женщиной, которая никогда не была склонна фантазировать. Если она куда-то направлялась, значит, это было важно, и она бы не позволила Нессе пойти с ней, если бы ее присутствие не было необходимо.

Они следовали за звуком по одной дороге, потом по другой. Бабушка, казалось, слышала его более отчетливо. Она шла прихрамывая – сломанная в юности нога не зажила как следует, – но двигалась быстро, даже когда асфальт сменился гравием, а гравий – грязью. Когда бабушка Нессы свернула к болоту, они были уже за много километров от города, и вдали виднелся лишь один заброшенный дом.

Они пробирались через воду глубиной по пояс, в которой, как Несса точно знала, водились змеи и аллигаторы. Но бабушка шла вперед без страха, и Несса не отходила от нее ни на шаг. Они нашли женщину лицом вниз в болотных зарослях. Долорес осторожно перевернула тело и убрала мокрые волосы с ее лица. Женщину избили слишком сильно, чтобы ее можно было опознать. Ее оранжевое платье было разорвано спереди. Его рваные края трепыхались в воде.

Несса заметила молодую женщину в оранжевом платье с рюшами, которая сидела на дереве в нескольких метрах от нее и смотрела вниз на тело. Долорес тоже увидела ее и вздохнула.

– Боже милостивый. Это дочь Лоретты. – Она склонила голову и произнесла тихую молитву. – Можешь идти, детка, я скажу твоей маме, где ты, – позвала она, и девочка на дереве исчезла.

– Она мертва. – Несса была в ужасе. – Мы не успели вовремя.

– Она уже была мертва, когда позвала нас, – сказала ей бабушка. – Просто хотела, чтобы ее нашли. Она бы оставалась здесь, пока кто-нибудь не наткнулся бы на нее. Я пойду к ее семье сегодня вечером. Пусть знают, где она.

– Кто-то сделал это с ней. Разве мы не должны позвонить в полицию? – спросила Несса.

Бабушка посмотрела на Нессу тем же взглядом, которым смотрели все с тех пор, как она приехала на юг: в нем была смесь печали и удивления с оттенком зависти. Мир, из которого она приехала, был неидеальным, далеко не идеальным. Но он все равно сильно отличался от их мира.

– Нет, детка. Вот почему она хотела, чтобы мы за ней пришли. Этим людям все равно, что произошло с такой бедной девушкой.

– Все равно. – Несса не могла так это оставить. – Тот, кто это сделал, должен быть наказан.

– Это не наша работа. Есть другие женщины, которые позаботятся об этом.

– Кто? – потребовала ответа Несса.

– Здесь это будет моя подруга мисс Элла.

Мисс Элла – пожилая белая женщина, жившая в рыбацкой хижине, которую ее дедушка построил на острове посреди болота. Чтобы добраться до нее, нужна была лодка, а учитывая популяцию аллигаторов, еще и ружье. Но в ее дверь все равно непрерывно стучали посетители, и всем, у кого хватало смелости прийти, всегда были рады. Она единственная в округе знала, где достать растения, способные успокоить лихорадку, или как измельчить специальные корни, чтобы у врага обожгло нутро. Несса уже встречала ее однажды возле церкви, где бабушка Нессы сидела на второй от алтаря скамье каждую среду и воскресенье. Мисс Элла внимательно осмотрела девочку.

– Эта твоя внучка особенная, – сказала она бабушке Нессы, прежде чем направиться к болоту. У мисс Эллы не было времени на церковь – да ее бы и не приняли там, если бы она пришла.

Теперь Несса наконец поняла, что имела в виду старушка.

– То, что мы делаем, называется худу^[4]? – спросила Несса, когда они шли к дому матери умершей женщины. Она слышала разговоры об островах у побережья, где жили шаманы и колдуны.

– Худу принадлежит людям, живущим здесь. Но во всем мире есть женщины, которые могут делать то же, что и мы с тобой. В других странах это называют по-разному, но у всех нас есть общий дар.

– Дар?

– Мертвые взывают к нам, – объяснила бабушка Нессы. – В нашей семье в каждом поколении всегда была женщина, которая могла их слышать. Я услышала своего первого духа, когда мне было столько же лет, сколько тебе. Моя тетя рассказала, что делать, если это случится. Я пошла на поиски и нашла тело, выброшенное на берег реки. Ее звали Белинда. Любовник утопил ее, когда она сказала ему, что ждет ребенка. После Белинды я не находила мертвых девушек в течение тридцати пяти лет.

– Сколько всего духов взывали к тебе? – спросила Несса.

– Четырнадцать, – ответила ее бабушка.

– Теперь они будут взывать и ко мне?

– Пока нет, Несса. Если у девочки есть дар, он дает о себе знать до начала первых месячных. Потом духи затихают, чтобы ты могла создать свою собственную семью. Они не будут звать тебя снова, пока ты не повзрослеешь и не поймешь, что делать.

– Повзрослею насколько? – продолжала спрашивать Несса.

– У всех по-разному. Но однажды твоя жизнь затихнет, и тогда ты снова сможешь их услышать. Как говорила моя тетушка, дар приходит после того, как кончается проклятие.

Мертвые не исчезли полностью. Несса всегда чувствовала их присутствие. Время от времени она улавливала что-то, как помехи на радио. Однажды, когда она училась в колледже, она проезжала мимо аварии на шоссе и увидела молодую девушку, которая стояла возле искореженного автомобиля и наблюдала, как врачи «Скорой помощи» лихорадочно пытаются извлечь ее тело из-под обломков. Девушка посмотрела через плечо на Нессу, когда та проезжала мимо, но не произнесла ни слова.

Когда Несса начала работать медсестрой в Квинсе, она стала чаще видеть мертвых. Проходила мимо больничной палаты, где скончался пациент, и видела, как он стоит у своей кровати. Они всегда казались смирившимися со своей участью. Большинство призраков даже не замечали ее. Они знали, где находятся, и не нуждались в ее даре.

Однажды вечером она остановилась, чтобы отдать дань уважения пациентке, которая умерла незадолго до того, как Несса начала смену. Она ухаживала за этой неизвестной в коме больше недели, меняя повязки и очищая ее измученное наркотиками тело, зная, что женщина вряд ли когда-нибудь очнется. Когда Несса вошла в палату, она увидела фигуру, стоящую у кровати со шляпой в руке. Это был не пациент, а офицер полиции по имени Джонатан. Именно он обнаружил женщину восемь дней назад. Она была секс-работницей в районе, который он патрулировал. Клиент избил ее до потери сознания и вытолкнул полуголой из движущейся машины. Несса наблюдала с порога, как полицейский молится над телом женщины. Он не торопился и делал все правильно. Знал он об этом или нет, но его молитвы были единственными, кроме молитв Нессы, которые прозвучали по бедной женщине.

Через полгода они поженились, и пятнадцать лет, которые Несса провела с Джонатаном, были лучшими в ее жизни. Затем, вскоре после того, как их девочкам-близнецам исполнилось десять лет, она проснулась ночью и обнаружила, что Джонатан стоит у ее кровати с лицом, полным печали. В этот день он должен был работать допоздна, допрашивая свидетеля по делу. Когда она увидела его там, то поняла, что он пришел попрощаться.

Именно благодаря взволнованному звонку Нессы тело Джонатана обнаружили. Другой детектив, мужчина по имени Франклин Рис, позже сказал Нессе, что Джонатан мог быть еще жив во время ее звонка. Эта мысль не давала ей покоя на протяжении девяти долгих лет. Она была бессильна спасти человека, которого любила больше всего на свете.

После смерти Джонатана Несса с дочерьми переехала жить к родителям. Они работали учителями в бруклинской школе и познакомились на пляже близ Маттаука, когда были еще подростками, а спустя пятьдесят лет переехали на остров. Несса устроилась на работу в клинику, где никто не имел причин умирать, и в течение многих лет не получала вестей от умерших. Она думала, что, возможно, утратила эту способность, но ее мать считала иначе. У Нессы все еще был дар. Просто ее жизнь была слишком шумной, чтобы им пользоваться. Потом девочки уехали в Барнардский колледж. Через год, после того как у ее матери обнаружили рак, Несса уволилась с работы. Ее родители помогали ей растить дочерей, и теперь пришло время помочь им умереть. Мама быстро ушла из жизни, а вскоре за ней последовал и отец. В доме, где когда-то жила шумная семья, теперь царила тишина. Если бы Джонатан был там с ней, все было бы по-другому. Но без него одиночество стало тяготить ее.

Несса занялась ремонтом дома, который оставили ей родители, но эти усилия только усугубили ее чувство отрезанности от прошлого. Большинство ее друзей остались в городе, а без работы у нее не было возможности знакомиться с новыми людьми. Когда она училась в школе, деревня к западу от Маттаука была достопримечательностью – местом отдыха, куда на протяжении столетия приезжали чернокожие семьи, такие как семья Нессы. Но теперь большая часть этого оживленного местечка оказалась погребена под кондоминиумами и отелями. Дамам, сидевшим на скамьях в церкви, которую посещала Несса, было уже за семьдесят и восемьдесят. Когда они умрут, Маттаук и его окрестности станут белыми, как нарезной хлеб из пакета.

Оказавшись на острове без друзей и семьи, которые могли бы стать ей опорой, Несса почувствовала себя потерянной. Ее дни были безрадостными, а цели в жизни не было. Она занималась с психотерапевтом до тех пор, пока в один прекрасный день не утратила силы доехать до места встречи. Перестала одеваться по утрам. Позволила раковине заполниться посудой. Когда ей приносили продукты, она не обращала внимания на симпатичного разносчика. Кроме девочек, единственным человеком, с которым она общалась, был Джонатан. Наконец она решила, что пора присоединиться к нему. У дочек все будет хорошо. Все, что она делала, слоняясь без дела, это проедала их наследство.

Ночью, когда она проглотила слишком много снотворного, к ней во сне пришла бабушка. «Какого черта ты делаешь, Несса? Тебя избрали не просто так, – ругала ее старая женщина. – Тебе жить еще лет тридцать. Ты должна оставаться на земле и использовать эти годы. Джонатан будет ждать столько, сколько потребуется».

На следующий день Несса проснулась в четыре часа дня, во рту у нее пересохло, а голова раскалывалась. Она впервые за неделю приняла душ и больше не думала о самоубийстве.

Через десять минут после того, как Джо высадила ее у дома, Несса снова вышла за дверь. Она позволила ногам самим вести ее, и, как и в тот день, когда она встретила Джо, они повернули прочь от пляжа, в глубь острова. Несса догадывалась, куда они ее ведут, но почему – оставалось загадкой. Она всегда полагала, что поймет, что делать, когда дар вернется. Мудрость и зрелость должны были идти рука об руку. В феврале Нессе исполнилось сорок восемь лет, а она так ничего и не поняла.

Во всех домах, мимо которых она проходила, окна были темными. Завыла собака, другая ей ответила. Сенсорные фонари включались, когда она шла мимо, и выключались, как только она проходила. На дороге не было ни одной машины. Несса знала, что женщине опасно гулять одной так поздно, но не волновалась. Что-то подсказало ей оставить дома перцовый баллончик и перочинный нож. Этой ночью ее никто не тронет.

Впереди на небольшом возвышении показалась цель Нессы. Луна висела прямо над джунглями, захватившими печально известный дом Осборнов. Листья всех размеров и видов светились в ее серебристом свете. Плотная кайма из кустарников отпугивала всех незваных гостей и защищала сад от посторонних глаз. Несса подошла к границе участка и остановилась перед колючей баррикадой. Она никак не могла найти в ней проход.

– Здравствуйте, – послышался голос женщины откуда-то с другой стороны зарослей. – Вы ко мне?

– Думаю, да, – ответила Несса. – Я не вовремя?

– Отнюдь, – заверила ее женщина, как будто в этом не было ничего необычного. Ее голос напоминал о черноземе и золотистом меде, – я просто садовничаю.

– Вы всегда делаете это так поздно? – спросила Несса.

– Некоторые растения предпочитают лунный свет. Как и некоторые люди.

Несса ее прекрасно поняла:

– Моя бабушка была такой. У нее никогда не было фонарика. Когда лампочки перегорали, она неделями не удосуживалась их заменить.

– А вы? Вы не кажетесь мне человеком, который боится темноты. – В голосе Гарриетт слышалась улыбка.

– Нет, и никогда не боялась.

– Я тоже. Хотите, покажу вам свой сад?

– Да, пожалуйста. – Несса почувствовала прилив детского восторга, как будто ее пригласили на экскурсию в волшебный мир.

– Тогда проходите. Перешагните через заросли. Я знаю, что они выглядят кровожадными, но клянусь, они не кусаются.

С той ночи, когда они с бабушкой нашли мертвую женщину, Несса всегда ощущала в себе холодное спокойствие кладбища. Встретив Джо, она потянулась к ее теплу. Они уравновешивали друг друга. А эта женщина была другой – гораздо более сильной и бесконтрольной. Она притягивала Нессу, хотя та не боялась и не сопротивлялась, зная, что сопротивляться было бы бессмысленно. Некоторые силы настолько могущественны, что единственное, что можно сделать, – это подчиниться им.

Когда Несса проходила через заросли, ни один шип не оцарапал ее, а когда она оказалась на другой стороне, то поняла, что нашла ту, с которой должна была встретиться. Гарриетт была высокой, с проседью в волосах, блестевшей в лунном свете. Несмотря на прохладу в воздухе, она полностью разделась. Она стояла перед Нессой голой со следами земли на теле. Вокруг нее буйствовали растения. Лопух, маки, белена, бругмансия. На локте у нее висела корзина, наполненная бледно-серыми грибами, напоминавшими нежные руки молодых девушек.

– Я никогда раньше не видела таких грибов, – сказала Несса, решив, что было бы неприлично комментировать наготу женщины.

Гарриетт бросила на них взгляд:

– Я так и думала. Они здесь не растут.

– Что вы собираетесь с ними делать? Они ядовиты, я полагаю.

Гарриетт взяла один из них за ножку и покрутила между пальцами.

– Это зависит от того, как понимать слово «ядовитый». Грань между тем, что лечит и что убивает, очень тонка. Пойдемте, – добавила она, – у меня редко бывают гости. Я очень рада вам. Позвольте вам все показать.

Гарриетт повела Нессу по дорожке, петляющей через сад. Клумбы на небольших возвышениях расходились по спирали вокруг огромного кургана в центре того места, где когда-то был газон.

Несса подумала о том, не ритуальный ли это алтарь.

– Здесь я приношу человеческие жертвы, – сказала Гарриетт, словно прочитав мысли Нессы. Несса комично сглотнула, и Гарриетт рассмеялась. – Шучу. Это компостная куча. Здесь, у меня в саду, внешность обманчива. Нужно смотреть не глазами. – Она остановилась у грядки с невыразительными сорняками высотой по пояс с зубчатыми листьями. – Вот это, например, крапива жгучая. Ее листья и стебли ощетинились тысячами микроскопических иголок. Если к ним прикоснуться, они выделяют химические вещества, которые вызывают болезненную сыпь. Тем не менее крапива – одно из самых полезных в мировой медицине растений. С ее помощью можно лечить все – от артрита до диабета. – Она перешла к кустарнику, с которого свисали пухлые оранжевые плоды, похожие на капли слез. – Это растение ибога из Западной Африки. Его экстракт используется в других частях света для лечения опиоидной зависимости. Здесь, в Соединенных Штатах, он запрещен. – Напоследок она указала на царственное растение на другой стороне тропинки: верхушка его высокого стебля была усеяна нежными фиолетовыми цветами. – Это разновидность аконита, также известная как борец или волчье лыко. Все его части очень ядовиты. Прикосновение к нему приведет к онемению пальцев. Съешь хотя бы малейший кусочек – и захлебнешься собственной рвотой. А рядом с ним растет базилик священный, который используется в качестве лекарства вот уже два тысячелетия.

Несса огляделась. В саду у Гарриетт росли, кажется, тысячи различных видов растений.

– Что вы собираетесь делать со всем этим? – спросила она.

Гарриетт задумалась над этим вопросом, как будто он никогда не приходил ей в голову.

– Полагаю, готовить лекарства для тех, кто в них нуждается.

– Или наказывать людей типа Брендона Бейкера? – уточнила Несса.

Лицо Гарриетт расплылось в улыбке, обнажив довольно большую щель между двумя передними зубами:

– Возможно.

– Он заслужил то, что получил. Он не очень хороший человек.

Гарриетт пожала плечами.

– Хороший, плохой – в основном это бессмысленные понятия. Бейкер – вредитель, – вынесла вердикт она. – Я должна была поступить с ним более строго. И поступлю, если захочу.

Несса почувствовала, что пора переходить к причине визита:

– Я знавала женщину, похожую на вас, когда была маленькой.

– Да что вы? – Улыбка Гарриетт не выдавала ее мыслей. – И что же это была за женщина? – Казалось, она подначивает Нессу, чтобы та назвала ее ведьмой. Несса знала, что ей нужно тщательно подбирать слова.

– Ее звали мисс Элла. Она жила неподалеку от нашей семьи в Южной Каролине. Бабушка рассказывала, что она проработала библиотекарем тридцать пять лет. Но однажды мисс Элла ушла от мужа и переехала из города в старую хижину своего деда посреди болота. Единственное, что она взяла с собой, это книги. Она смогла подчинить себе природу. Говорили, что она могла исцелять или убивать в зависимости от настроения. Один мой дядюшка уверял, что однажды видел, как мисс Элла разговаривает со змеями.

– Я никогда не пробовала разговаривать со змеями. – Идея явно заинтересовала Гарриетт.

– Дело в том, что мисс Элла иногда работала вместе с моей бабушкой. Над некоторыми задачами, скажем так. Я надеялась, что мы с вами тоже поработаем вместе.

– У вас есть для меня задача? – Гарриетт внимательно посмотрела на нее.

– У океана лежит мертвая девушка, которой нужна наша помощь. Она взывает ко мне, и ее не найдут, пока я не отправлюсь на поиски. – Несса остановилась и вздохнула. Она никогда не рассказывала никому о своем даре. Она даже не смогла признаться Джо. – Простите. Звучит как бред?

Несса ждала ответа Гарриетт. Женщина восприняла информацию без малейшего признака недоверия. Несса ожидала долю здорового скептицизма. Но, возможно, все это казалось совершенно нормальным для ведьмы, которая предпочитала заниматься садоводством в обнаженном виде.

– Если мертвая девушка зовет вас, почему вы уже не пошли к ней?

Несса задавалась тем же вопросом. Она дала Гарриетт единственный ответ, который нашла:

– Дар хотел, чтобы сначала я нашла вас. Я думаю, что ситуация может оказаться опасной. До вас меня послали к другой женщине, обладающей мощной энергетикой. Думаю, она сможет нас защитить.

– Значит, вы найдете тело. Она воспользуется своей мощной энергетикой. А что буду делать я? – спросила Гарриетт.

– Вы накажете того, кто виновен в убийстве девушки.

Гарриетт кивнула, как будто все это звучало вполне логично:

– Когда отправимся туда?

– Завтра с утра.

Тридцатилетняя война Джозефины Левисон

Джо пробегала восемь километров каждое утро, независимо от погоды. Каждый день она выбирала новый маршрут и за месяц бывала почти на всех улицах городка. Только когда земля покрывалась снегом, она прибегала к помощи беговой дорожки. Бег помогал ей вспомнить, на что она способна. Кроме того, она хотела, чтобы Маттаук видел, какой она стала.

Она выросла здесь же в семье местного специалиста по подбору очков. В те времена петляющие улицы, площади и тупики Маттаука казались ей лабиринтом, который Джо редко позволяли исследовать. Все ее детские воспоминания, казалось, происходили в одном и том же тесном уголке, где стоял их семейный дом. Именно этого места в городе Джо изо всех сил старалась избегать. Как только в поле зрения появлялся кирпичный особняк в тюдоровском стиле, воздух становился душным и у нее начиналась клаустрофобия. Джо ждала восемнадцать лет, чтобы выбраться из этого дома, молча наблюдая, стиснув зубы, как один за другим сбегают три ее старших брата. Тогда она утопилась бы, если бы знала, что однажды вернется в Маттаук, чтобы создать семью.

Джо было интересно, воспринимает ли ее кто-нибудь из соседей до сих пор как ту девочку, которой она была раньше, – рыжую тихоню с чопорной властной матерью. Девочку, чья мама выбирала ей одежду и писала записки, чтобы освободить ее от уроков физкультуры. Девочкой, которую дети в девятом классе называли Кэрри.

Такое не забывают никогда, как и то, что от тебя воняет, или что родители стригут тебе волосы дома. Джо носила это унижение в себе тридцать три года. Оно стало частью ее самой.

Когда в старших классах ее впервые назвали Кэрри, она не поняла, почему. Казалось вполне правдоподобным, что девочка, прошептавшая это слово, просто забыла ее имя. Джо никогда не привлекала к себе внимания. Она рано поняла, что если молчать и не двигаться, люди часто забывают о твоем присутствии. С такой матерью, как у нее, это казалось правильной стратегией; каждое движение привлекало внимание к какому-то ее недостатку, который нужно было исправить. В конце концов, Джо была уверена – она выпорхнет на свободу вслед за своими братьями. А пока она изо всех сил старалась оставаться незамеченной.

И вот однажды все в школе уставились прямо на нее.

– Кэрри? – переспросила она девочку, которая пробормотала это имя, когда они стояли бок о бок у раковины в туалете.

– Как в книге, – пояснила девочка, закатив глаза, как будто все остальные в девятом классе ее читали. Это откровение ничего не значило для Джо. Она прослонялась по школе до конца учебного дня, а когда прозвенел последний звонок, побежала через весь Маттаук в библиотеку, достала с полки экземпляр «Кэрри» и помчалась домой без остановок. В общей сложности пришлось пробежать восемь километров, но Джо пришла домой раньше, чем ее мать успела что-либо заподозрить.

В тот вечер она заперлась у себя в спальне, игнорируя требования матери открыть дверь, и прочитала сцену, после которой все поняла. Шестнадцатилетняя Кэрри, чокнутая мать которой блюдет ее целомудрие, убеждена, что умирает, когда у нее начинаются первые месячные. Пока Джо дважды перечитывала главу, все ее тело горело от стыда. Она поняла, что произошло. Подлиза Эллен Гудвин сдала ее за минуту славы.

Лишь спустя годы Джо прочитала остальную часть «Кэрри». Она задавалась вопросом, что бы произошло, если бы она не отложила книгу тогда, в школе. Она подозревала, что все могло бы сложиться иначе для нее и совсем иначе для Эллен Гудвин.

Эллен сидела перед ней за два дня до этого, когда Джо почувствовала, как из нее что-то течет посреди урока алгебры. Она сразу же поняла, что это. Мать не пускала ее на уроки гигиены, которые посещали другие дети, но не для того, чтобы оставить Джо в неведении, а чтобы она могла сама объяснить все дочери самыми цветистыми словами.

Джо до сих пор вздрагивает, когда вспоминает, как ее мать наклонилась вперед и сжала руки Джо, словно сообщая ей какую-то тайну.

– Скоро у тебя начнутся месячные, – объявила она тихим, вкрадчивым голосом. – Это особенный день в жизни каждой девочки. В этот день ты становишься женщиной.

Джо в ужасе отпрянула. Она не хотела вступать ни в один клуб, в котором состояла ее мать. Когда она увидела, что густо накрашенные мамины губы больше не улыбаются, она изо всех сил постаралась скрыть свои чувства. Это оказалось нелегко. Потому что она рассказала еще много чего. Очень много. В течение часа женщина, которая учила Джо сидеть прямо, изящно скрещивать ноги и вести себя как леди, сообщила ей (в гораздо более изящных выражениях), что кровь будет сочиться из ее влагалища раз в месяц до тех пор, пока Джо не выйдет замуж за мужчину, которого она «очень любит», и тогда он использует свой пенис, чтобы наполнить ее влагалище своим «семенем». Затем на девять месяцев она превратится в голодную, монструозную, «сияющую» версию самой себя, пока из нее не выскочит «чудесный маленький ребеночек» и кровь снова не начнет извергаться. Что оказалось еще страшнее, мать Джо дала понять, что весь процесс может быть запущен, если Джо хоть раз ослабит бдительность. «Мальчики, которые не в состоянии сдержаться», будут делать все возможное, чтобы обойти ее защиту, а у девочек, которые не проявляют осторожность, в итоге появляются дети, которых они не могут прокормить, болезни, которые невозможно вылечить, и их жизни остаются разрушены навеки.

В конце беседы Джо разрыдалась.

– Боже мой, Джозефина, в чем дело? – Ее мать прочитала несколько книг о том, как общаться с подростками, и не могла понять, что пошло не так. – Все мы через это проходим.

– Нет, – настаивала Джо, сжимая кулаки на коленях, – только не я. – Ни один из ее тайных планов побега не предусматривал заботу о протекающих интимных местах пять дней в месяц. И в самых страшных кошмарах она не представляла себе жизнь, в которой будет защищать дырочку, о существовании которой она едва знала, от похотливых мальчишек, сочащихся гнойников и пищащих младенцев.

– Именно ты, – твердо признесла мать. – Этого никак не избежать. Это просто часть того, чтобы быть женщиной.

– Это мы еще посмотрим, – ответила Джо.

Последующие три года были наполнены ужасом, так как Джо ждала, когда пророчество ее матери сбудется. Хотя она никогда не общалась с другими девочками, она подслушивала их разговоры и к началу девятого класса знала, что большинство из них посетило «проклятие», как они его называли. Джо молилась, чтобы проклятие обошло ее стороной, как, например, у ее тети Эйми так и не выросли зубы мудрости. Вместо этого оно ждало, пока ее бдительность ослабнет. И нанесло удар, когда она меньше всего этого ожидала, прямо посреди урока алгебры, навсегда испортив ее лучшие джинсы Forenza.

Она продолжала сидеть на стуле после того, как все остальные дети вышли из класса, пока не остались только она и Эллен Гудвин. Джо лишь смутно осознавала, что Эллен не отходит от стола мисс Абрам. Ее мозг больше не мог обрабатывать шквал раздражителей внешнего мира. Она чувствовала жар и головокружение. Вся ее нервная система гудела, перегруженная страхом.

Позже Джо вспоминала обеспокоенное выражение лица мисс Абрам, когда учительница внезапно склонилась над ее стулом, и багровый след, оставшийся на стуле, после того как учительница вместе с Эллен уговорила Джо встать. Затем обстановка сменилась, словно прошло много времени, и она обнаружила, что плачет в кабинете директора, а вокруг талии у нее обернута шаль мисс Абрам. Проходившие мимо мужчины старались не обращать на нее внимания. А женщины в приемной улыбались и пытались поднять ей настроение.

– Это случается со всеми нами рано или поздно, – прошептала одна из школьных секретарш. – В этом нет ничего постыдного.

– Тогда почему вы говорите шепотом? – прошипела Джо в ответ. С этого момента секретарша ее возненавидела.

Дома Джо заперлась в ванной с набором, который приготовила для нее мама, – белой деревянной корзинкой с розовым атласным бантом, которая была спрятана под раковиной за упаковками туалетной бумаги и ждала того самого момента. Внутри лежали шесть огромных гигиенических прокладок, пушистый мешочек, в который их можно было запихнуть, и маленькая бутылочка Мидола^[5]. Джо вывалила все это на пол и зарыдала. Она никогда не чувствовала себя такой обманутой. И в течение двух недель, когда все называли ее Кэрри, она не винила ни Эллен Гудвин, ни свою мать, ни даже Бога. Вместо этого она направила свой гнев на тело, которое она не смогла ни натренировать, ни проконтролировать.

Война, начавшаяся в девятом классе, продолжалась тридцать лет и три года. На протяжении этих лет Джо жила в состоянии непрерывной осады. Она вела секретный календарь, чтобы помочь ей предвидеть наступление месячных, но они устраивали ей сюрприз на несколько дней раньше. Она придумывала хитроумные методы, как проносить громоздкие прокладки в школьный туалет и маскировать их под одеждой. Изобретала хитроумные оправдания, чтобы не снимать шорты на пляже, и носила свитера, завязанные на талии. Искала тайники для тампонов, которые ее мать отказывалась покупать, и копила монетки, чтобы покупать их в общественных туалетах.

Но самым трудным было сохранить эту войну в тайне. Никто не должен был знать, что происходит. Ни отец, ни братья, ни, боже упаси, мальчики в школе. Но даже женщины не были ей союзниками. Другие женщины словно не участвовали в этой борьбе. Казалось немыслимым, что все они – учителя, официантки, подростки, продавщицы и уборщицы, с которыми она сталкивалась каждый день, – страдают так же, как и она. С Джо явно было что-то неладно.

Она рассчитывала одержать хотя бы одну маленькую победу, когда уедет из Маттаука и от матери в колледж. По крайней мере, тампоны больше не придется прятать. Реклама уверяла Джо, что ее ждет беззаботная жизнь, полная верховой езды и белоснежных штанов. Затем Джо потеряла девственность, и у войны открылся новый фронт. Ставки стали выше. Страх унижения заставлял ее быть начеку в старших классах. Теперь же нужно было избегать венерических заболеваний и беременности. Когда она просыпалась, сердце у нее колотилось от кошмаров, в которых ее заставляли признаться матери в своих грехах. Кошмары не мешали ей заниматься сексом, но послевкусие от него было не таким приятным. Теперь первые пять дней цикла она проводила в борьбе с месячными, а последние пять – в молитвах о том, чтобы они пришли.

Потом она начала встречаться с Артом и работать, ей больше не грозила подростковая беременность, и она могла сама выбирать и оплачивать противозачаточные средства. Однако ее тело отказывалось сдаваться. Ее первый начальник обращал больше внимания на ее задницу, чем на ее работу. Ее второй начальник спросил, не хочет ли она кунилингус, и назвал ее «сукой без чувства юмора», когда она пожаловалась в отдел кадров. Клиенты в отелях, где она работала, хватали, щупали и гладили ее. Она видела, как мужчины целовали любовниц в фойе, а на следующей неделе возвращались туда же с женами. Не раз, когда она была одета в костюм и рубашку, ее принимали за эскортницу. Чего бы Джо ни добивалась в жизни, ее тело и тело окружающих ее женщин заставляли ее сомневаться в том, чего эти достижения стоят.

Все это закончилось, когда она забеременела. Как только у нее округлился живот, свет прожекторов словно погас, и Джо исчезла. Она боялась беременности всю свою жизнь, но оказалось, что это передышка, которую она так долго ждала. Пока ее тело было занято беременностью, а мужчины обращали свое внимание на других женщин, ей удалось совершить подвиг, который ее коллеги долгое время считали невозможным.

За месяц до того, как она объявила о своей беременности, ее назначили менеджером по персоналу в отеле, где она проработала два года. Повышение стало для Джо неожиданностью. Хотя она знала, что ее работа была образцовой, ей с трудом удавалось привлечь внимание высшего руководства. Через шесть часов после того, как объявили о ее повышении, коллега сообщил ей, что это тупиковая позиция в компании, которой принадлежит отель.

Джо успела убедить себя, что это всего лишь завистливые сплетни, когда ей позвонила репортер из New York Times. Знает ли она, спросила репортер, что текучка среди женщин, работающих в отеле, в три раза выше, чем среди мужчин? Джо ответила, что не владеет информацией, которая указывала бы на то, что это правда, и направила журналистку к PR-директору организации. По словам журналистки, руководство компании знало о проблеме, и вряд ли она была характерна только для нью-йоркского отеля. Менеджеры по персоналу, похоже, становились козлами отпущения всякий раз, когда акционеры или СМИ обращали на нее внимание. Куда, по ее мнению, делся ее предшественник? Если Джо когда-нибудь захочет обсудить этот вопрос, сказала газетчица, она с радостью ее выслушает.

В тот вечер Джо просмотрела документы отдела кадров и поняла, что все это правда. Только за прошлый год уволились 15 женщин. Тринадцать из них подписали соглашение о неразглашении и были отправлены домой с зарплатой за несколько месяцев в кармане. Две подали иск против отеля за то, что он не защитил их от сексуальных домогательств. От откровенных рассказов о приставаниях и насилии у Джо свело живот. Официантку, обслуживающую номера, несколько часов держали в заложницах в ванной. Уборщица едва избежала изнасилования со стороны гостя. Джо сделала копии всех файлов. Она хотела, чтобы это прекратилось, а если этого не произойдет, она пустит копии в ход. Предыдущие менеджеры ценили клиентов и считали сотрудников расходным материалом. Но женщины, с которыми работала Джо, тоже были для нее важны.

На следующий же день Джо ввела несколько новых правил. В дальнейшем уборщицы будут работать в командах по три человека. Ни одна женщина никогда не должна входить в комнату клиента в одиночку. Уборка номеров для гостей-мужчин будет осуществляться мужчинами. Обслуживанием гостей-женщин будут заниматься женщины. Гостей, пристававших к официанткам в ресторанах и барах отеля, нужно отметить и передать на обслуживание мужчинам. Тем, кого дважды заметят за приставаниями, будет запрещено пользоваться услугами отеля.

Все это казалось слишком очевидным и слишком простым. Наверняка подобная политика провалилась в прошлом. Но за полгода после того, как Джо привела свой план в действие, ни одна сотрудница не уволилась. Не было выплачено никаких компенсаций, и новых исков тоже не было. Когда она впервые узнала о том, что беременна, то забеспокоилась, не уволят ли ее после декретного отпуска. Как она обратила внимание, чаще всего случалось именно так. Вместо этого ее встретили с распростертыми объятиями и повышением. Политика, которую она ввела в Нью-Йорке, сэкономила корпорации столько денег, что ее начали внедрять по всему миру. Через два года Джо стала генеральным менеджером отеля на Манхэттене.

Тело Джо не приветствовало такого развития событий. После годичного перемирия оно вернулось в бой с жаждой мести. Месячные, которые долгое время были просто непредсказуемыми струйками крови, теперь превратились в потоки. Три дня подряд из Джо выходило несколько сгустков размером со сливу, каждый из которых был наполнен кровью настолько, что хватало на тампон сверхбольшого размера и прокладку толщиной с матрас. Ее гинеколог заверил ее, что она не умирает. Это обычная проблема. «Обычная проблема» – отметила Джо вслух, для которой ни один гинеколог не удосужился найти решение.

Она задавалась вопросом, как другим женщинам удается выживать на рабочих местах без сотен туалетов. По крайней мере раз в месяц Джо проскальзывала в один из свободных номеров всего за несколько секунд до того, как ее тело испускало такой объем крови, что хватило бы на съемки фильма ужасов. Она знала, что наступит день, когда она не успеет в туалет, поэтому хранила сменную одежду за папками в нижнем ящике стола. Пока анемия лишала ее воли к жизни каждый месяц, она глотала железо в таблетках и ела рубленую печень, чтобы пережить эти дни. Она выучила расположение всех общественных туалетов между работой и домом. Она обнаружила, что можно – хотя это и неудобно – носить два тампона одновременно. Она с нетерпением ждала холодов, когда зимнее пальто скроет все, что может просочиться сквозь трусы.

Она считала себя молодцом, поскольку справлялась со всем этим. Но тут начались приливы жара. Тогда Джо окончательно сломалась. Ей было тридцать девять – слишком рано для менопаузы. Когда гинеколог сказал ей, что никто толком не знает, чем они вызваны, она чуть не взорвалась. Давление резко скакало вверх. Она теряла литры пота каждый день.

– Я больше не могу так жить, – сказала она.

– Попробуйте заняться спортом, – был ответ.

Эти необдуманные слова врача, который смотрел прямо на ее влагалище, когда произносил их, были единственным советом, который действительно изменил ситуацию.

Джо было сорок лет, когда она впервые ступила на порог спортзала. Она встала на беговую дорожку и начала избавляться от мучающего ее гнева. Восемь километров спустя она уже чувствовала себя почти человеком. Пятнадцать километров спустя она почувствовала, что что-то происходит. Ее тело, которое так долго сдерживало ее, наконец-то ее отпустило. За следующие три года она стала сильнее, чем считала возможным. Джо ощущала, как в ней нарастает сила, но не представляла, чем это чревато. Пока не появилась Лурдес.

Через три года после того, как Джо назначили генеральным менеджером, молодая женщина пришла к ней в офис около одиннадцати утра. На ней не было лица, а униформа была растрепана. Она была новенькой и успела отработать всего три дня. Джо колебалась, брать ли ее на работу. Она чувствовала себя ужасно, но Лурдес была очень симпатичной, и ее фигура даже в униформе могла привлечь нежелательное внимание. Джо провела короткое собеседование, ожидая, что не сможет принять ее на работу. Потом девушка спросила, сможет ли она работать по утрам. По вечерам она училась.

– Что вы изучаете? – непринужденно спросила Джо.

– Гостиничный менеджмент, – ответила Лурдес. – Когда-нибудь я хотела бы устроиться на такую работу, как у вас.

Джо наняла ее сразу же. Границы того, что ей доступно, становились все более очевидными. Ей нужна была целая армия женщин, чтобы изменить ситуацию в отрасли.

– Приходите в восемь, – сказала она. – Первые два часа каждой смены будете помогать мне. Если все получится, я найду возможность устроить вас на полный рабочий день.

Теперь перед ней стояла та же самая молодая женщина, выглядевшая так, словно ее душа выплеснулась наружу. От трех верхних пуговиц ее униформы осталось лишь несколько болтающихся ниток. В кулаке она зажимала то, что осталось от ее рубашки.

– Лурдес, – Джо подбежала к ней и стала искать следы травм, – что случилось? – Лурдес открыла рот, но не могла произнести ни слова. – Где другие люди из твоей команды? – Молодая женщина покачала головой. Каким-то образом она оказалась одна. – Звони 911, – приказала Джо мальчику, который стажировался на должность топ-менеджера, – скажи им, что у нас была попытка изнасилования. Пусть пришлют «Скорую помощь» и полицию.

– В каком номере она была? – спросил стажер. Он считал себя выше Джо во всем, кроме должности, поскольку был лично отобран руководством. – Это был VIP-номер? – В корпорации существовали правила, которые предполагалось соблюдать в подобных ситуациях, но Джо плюнула на них.

– Делай, что я говорю, – приказала она.

Она нашла тележку Лурдес на тридцать девятом этаже, возле второго по уровню номера отеля. Воспользовавшись своим пропуском, она вошла внутрь. В гостиной ее встретил мужчина лет пятидесяти, голый, в распахнутом гостиничном халате. Его вялый красный член торчал из хохолка седоватых волос.

Он оглядел ее с ног до головы.

– Где кофе? – потребовал он. У него в голосе отчетливо звенели деньги.

– Я не обслуживаю номера. Я менеджер отеля и вызвала полицию.

– Правда? – Он был заинтригован и явно веселился. – Зачем? – Он запахнул халат и затянул пояс, а затем сел на край кровати и скрестил ноги.

Пульс Джо участился, и она почувствовала, как ее начинает охватывать жар. Ей хотелось убить его, и она боялась, что так и сделает.

– Вы напали на женщину, которая пришла убраться в комнате.

– Эта девушка – истеричка. – Он отмахнулся от обвинения изящным взмахом руки. – Я не оставил на ней ни следа.

– Но когда я вошла, член у вас был выставлен наружу.

– Но я ждал не вас! – Мужчина рассмеялся. – Спросите у своего босса, – добавил он, как будто это все прояснит. – Он знает, что я очень набожный человек, который никогда бы не стал делать такие вещи. И не очень-то гостеприимно с вашей стороны врываться ко мне в номер и предъявлять мне такие обвинения. – Тональность его голоса изменилась, когда он перешел от защиты к нападению. Джо вспомнила, что гость был кем-то важным. Она приняла бронь прямо от генерального директора. Она не могла вспомнить, кто он. Мафиози, диктатор, финансовый магнат или лауреат Нобелевской премии? Это не имело значения. Он был VIP-персоной. А для VIP-персон правила были другими. – Ваше лицо, – продолжал мужчина, приняв озабоченный тон, – так покраснело. Боюсь, вы нездоровы. Может быть, вы поняли, что совершили ошибку?

Жар, зародившийся в груди у Джо, пополз вверх по шее и охватил голову. Вдоль линии волос у нее выступили бисеринки пота. Ей отчаянно хотелось сорвать с себя пиджак, но она понимала, что тогда пятна пота под мышками ее шелковой рубашки станут видны.

В дверь постучали. Полиция, предположила она, но потом поняла, что полиция Нью-Йорка не могла так быстро добраться до отеля. Дверь открылась прежде, чем она успела к ней подойти. Прибыла охрана отеля во главе со стажером. Облегчение, которое она почувствовала, длилось меньше секунды.

– Джо, можешь пройти с нами на минутку? – обратился к ней стажер.

Что-то было не так.

– Где Лурдес? – спросила Джо.

– Она в полном порядке, – проворковал стажер. – Все это одно большое недоразумение.

– Это решит полиция, – возразила Джо.

– Нам не нужна полиция. Как я уже сказал, это было недоразумение. Лурдес сейчас в отделе кадров и решает, что ей делать дальше.

Трое мужчин в возрасте за сорок и за пятьдесят будут давить на двадцатидвухлетнюю женщину, чтобы та согласилась на компенсацию в обмен на соглашение о неразглашении информации.

– Я хочу увидеть ее перед этим.

У стажера хватило наглости улыбнуться:

– Я уже поговорил с руководством. Это невозможно.

Тогда она поняла то, что должна была знать с самого начала. Его наняли, чтобы присматривать за ней.

– Ты чертов предатель, – прошипела Джо.

– Говори что хочешь, но нам пора идти. Я очень сожалею о причиненных неудобствах, сэр, – повернулся стажер к гостю.

– Не извиняйтесь. – Мужчина встал с кровати и благосклонно положил руку молодому человеку на плечо. – Эти бедные женщины находятся во власти гормонов. Нам с вами повезло, что мы мужчины. Я могу только представить себе их страдания.

Позже Джо сказала Арту, что что-то внутри нее загорелось, словно пороховая бочка, которая очень долго переполнялась. Сила взрыва успела перебросить ее через всю комнату, прежде чем она поняла, что происходит. Одной рукой она схватила VIP-персону за горло и впечатала его в стену. Свободная рука отпрянула назад и сжалась в кулак, летящий прямо ему в лицо. В последнюю долю секунды кулак отклонился влево и ударил в стену в паре сантиметров от его уха. Когда рука наконец остановилась, она была по запястье погружена в гипсокартон. Стало ясно, что удар убил бы мужчину, которого она схватила. Чудесным образом Джо совсем не чувствовала боли.

Когда охрана оттащила ее назад, туфли на каблуках свалились с нее. Она не сопротивлялась. Она смотрела, как мужчина сползает по стене на пол, прямо в лужу мочи. На его шее виднелся ожог второй степени в форме ее руки.

Сорок пять минут спустя Джо потрясенно стояла перед табло поездов на Центральном вокзале, сжимая в руках те немногие личные вещи, которые ей разрешили забрать со своего рабочего стола. У нее не было возможности сменить тампон перед отъездом из отеля. И тут она почувствовала, как он потяжелел внутри нее и выскользнул, и поняла, что плотина прорвалась. В то время как вокруг нее сновали сотни пассажиров и туристов, Джо почувствовала, как тепло переполняет запасную прокладку, которую она приклеила к нижнему белью утром, и начинает просачиваться сквозь брюки. Ближайший туалет находился в другом конце главного зала и вниз по лестнице. Она знала, что не успеет.

– Я сдаюсь, – сказала она Вселенной. Она проиграла войну. Это было неизбежно. Она ничего не могла сделать, чтобы избежать этого момента.

Прозрение пришло, когда кровь свободно потекла по ее ногам. Не надо было пытаться бороться с этим.

Сколько лет – сколько сил – она потеряла, пытаясь контролировать то, что невозможно контролировать? Как долго она боялась, что все поймут, что она женщина? Сколько разочарований она пережила, живя в мире, который не был предназначен для таких, как она? Как долго она молилась о том, чтобы ее увидели и приняли как нечто большее, чем просто тело? Как сильно она пыталась исправить то, что просто не поддавалось исправлению?

Внутри Джо накопилось столько ярости. Но наконец-то она узнала истинного врага. Она вела войну с самой собой с четырнадцати лет. Но проблема была не в ее теле. Проблема была в компаниях, которые продавали фиговые гигиенические прокладки. В кажущихся разумными взрослых, которые считали, что тампоны крадут девственность. Во врачах, которые не удосуживались решать обычные проблемы. В противозачаточных средствах, которые могли привести к летальному исходу. В парнях, которым говорили, что они не могут себя контролировать. В обществе, которое не могло смириться с тем, что примерно у половины людей в мире в какой-то момент жизни наступает менструация.

Настоящей проблемой был отель, где женщин пытались насиловать, корпорация, которой он принадлежал, и мужчины, которые им управляли. В шкафу с документами в ее кабинете дома лежала папка со всем необходимым, чтобы сжечь это место дотла. А в ее контактах был номер телефона той журналистки из NYT, которая позвонила после повышения Джо.

Из вежливости Джо села на пластиковый пакет во время поездки на поезде домой. Она не потрудилась скрыть пятно на брюках.

– Мэм, вы в порядке? – прошептала женщина-кондуктор. – Могу я вам чем-то помочь?

– Не надо шептать, – проговорила Джо. – Это дерьмо случается со всеми нами.

На следующее утро Джо отправила кадровые документы отеля в New York Times. Затем она отправилась на пробежку. Впервые за последние десятилетия Джо почувствовала, что ее тело наконец-то принадлежит ей. И оно не только принадлежало ей, но и чертовски ей нравилось. Оно несло ее через весь город без всякой усталости. По дороге она пробежала мимо дома Эллен Гудвин, как делала это не меньше раза в неделю в течение следующих пяти лет.

Девушка в голубом

– Это же шутка, да? – спросила Джо с полуулыбкой на лице, вытирая пот со лба и обмахивая живот нижней частью майки. Она только что вернулась с утренней пробежки и, как обычно, была вся мокрая.

Несса жестом указала на свою машину на подъездной дорожке Джо. На пассажирском сиденье сидела женщина с торчащими во все стороны волосами.

Джо ахнула:

– Вот блин. Это та, о ком я думаю?

– Угу, – кивнула Несса.

– Я думала, что она махнула на себя рукой. Но она выглядит потрясающе. – Джо отступила назад и еще больше понизила голос. – Итак, давай посмотрим, правильно ли я поняла. Ты слышишь мертвых людей?

– Да, – подтвердила Несса. Она не знала, подходящий ли это момент, чтобы признаться, что она часто не только слышит их, но и видит.

– И ты, я и Гарриетт, блин, Осборн собираемся отправиться на поиски трупа, который взывает к тебе с того света?

– Именно так. – Несса начинала нервничать.

Джо задумчиво кивнула:

– Что ж, это круче всего остального, что я планировала на сегодня. Если я найду кого-нибудь, кто подменит меня в спортзале, то все будет хорошо. Но сначала мне нужно принять душ и отвезти ребенка в школу. Ты не против?

Несса почувствовала такое облегчение, что согласилась бы на все:

– Принимай душ. Мы подвезем Люси, когда ты закончишь.

Джо взглянула на Гарриетт и рассмеялась:

– О, боже. Дочка будет в восторге.

– Что за женщина сидит в машине у Нессы? – спросила Люси, когда они шли по подъездной дорожке к машине.

– О, это особенная гостья, – прошептала Джо. – Я бы не хотела портить сюрприз.

Она открыла дверь на заднее сиденье и позволила Люси забраться на него первой. – Привет. Я Джо Левисон. – Она протянула руку между передними сиденьями. – А это моя дочь Люси.

– Гарриетт Осборн. – Женщина взяла Джо за руку, но не отпустила. Вместо этого она повернула ее, осмотрела с обеих сторон и проследила линию жизни Джо указательным пальцем. – Очаровательно, – сказала она. – И как давно это с тобой происходит?

– В каком смысле? – спросила Люси, вытягивая шею, чтобы взглянуть на руку матери.

– Вот уже несколько лет, – ответила Джо.

– Твоя сила будет расти, – предсказала Гарриетт. – Она станет очень мощной, но не продлится вечно. Успей ею воспользоваться.

– Откуда ты это знаешь? – Джо с интересом посмотрела на женщину.

Та пожала плечами:

– Разве это имеет значение? Мы обе знаем, что это правда.

– Подождите секунду, – перебила Люси. Будучи единственным ребенком в семье, она слишком много времени проводила в компании взрослых, чтобы их бояться. – Вы сказали, вас зовут Гарриетт Осборн?

– Да, – подтвердила Гарриетт. Затем она снова повернулась к Джо. – Когда-нибудь она тоже станет одной из нас.

– Та самая Гарриетт Осборн? – уточнила Люси со скептицизмом. Дети в школе шептались о ней на переменах. Один из мальчиков, который жил через дорогу от Гарриетт, утверждал, что видел ее мертвое тело, наполовину съеденное кошками.

– Ты поверишь мне, если я закатаю штанины и покажу тебе кошачьи укусы на икрах?

Глаза Люси чуть не вылезли из орбит.

– Она шутит, детка, – заверила ее Джо, – думаю, что шутит.

– Так и есть, – подтвердила Гарриетт с широкой зубастой улыбкой, которая одновременно притягивала и настораживала. – Когда животные едят человека, они не начинают с ног. Сначала они едят нос, губы и анус. Видимо, это самые вкусные кусочки.

Несса поморщилась, посмотрев в зеркало заднего вида на реакцию ребенка. Ее собственные дочери в этом возрасте пришли бы в ужас. Джордан и Бреанна были замечательными девочками и по-своему крепкими, как гвозди, но они избегали разговоров о смерти, как и все обычные люди. Несса с самого начала знала, что ни одна из них не унаследовала ее дар. И верно, пару лет назад они узнали, что он перешел к ее племяннице Сейдж. Утром в день своего двенадцатого дня рождения девочка обнаружила женское тело, плавающее лицом вниз в бассейне в пригороде Атланты. Муж женщины был арестован за убийство еще до того, как Сейдж успела попробовать первый кусочек праздничного торта.

Люси смотрела на мать. Казалось, этот ответ ничуть ее не обеспокоил.

– Как думаешь, анус может подойти для научного эксперимента в школе?

– Но где мы возьмем труп? – спросила ее мать.

– Может, Несса знает, – сострила Гарриетт.

Сидя на водительском сиденье, Несса прочистила горло, чувствуя себя неловко.

– Вы действительно знаете, где взять труп? – спросила девочка.

– Люси, – нервно рассмеялась Джо, – Гарриетт опять пошутила.

Женщина на пассажирском сиденье лукаво улыбнулась и промолчала.

Движение замедлилось, когда они подъехали к начальной школе, где училась Люси. Тротуары были заполнены родителями и детьми, которые жили неподалеку от школы и могли позволить себе ходить в нее пешком. Одна из мам увидела Гарриетт первой и остановилась как вкопанная. Несколько детей натолкнулись на нее. Вскоре целая вереница людей уставилась на дорогу. Когда Гарриетт поприветствовала толпу королевским взмахом руки, большинство взрослых выглядели смущенными. Дети же были вне себя от радости и махали в ответ.

Несса хихикнула:

– Ты знаменита, Гарриетт.

– Похоже на то, – ухмыльнулась та.

– ОМГ, сегодня я буду самой популярной девочкой в школе. – Люси сияла, когда Несса подъехала к месту высадки. Гарриетт обернулась и подмигнула ей:

– Скажи своим одноклассникам, что они могут навещать меня в любое время. Я всегда обожала детей. Они такие аппетитные.

На памяти местных жителей на пляже Данскаммер не было ничего, кроме песка и зарослей. Это узкий барьерный остров, расположенный недалеко от южного берега главного острова, который исчезал под волнами во время сильного шторма. Та полоска океана, на которую он выходил, не годилась для купания, а пустая восьмикилометровая дорога, проходившая рядом с пляжем, часто закрывалась на ремонт.

На дальнем конце острова, за чертой Маттаука, дорога проходила через мост, а затем сворачивала в глубь острова, в сторону от моря. На дальней стороне моста высокие стальные ворота преграждали единственный вход на длинный узкий участок земли, вдающийся в воду. Проход через ворота был разрешен только владельцам особняков в поселке, известном как Каллин Пуант^[6]. До Дня поминовения (30 мая) Пуант был городом-призраком. Даже летом легко можно было забыть, что там кто-то живет. Изредка можно было заметить ухоженную женщину, прогуливающуюся по магазинам в Маттауке. Но в основном миллионеры и миллиардеры держались особняком и не пускали постоянных жителей Маттаука в Каллин Пуант.

Они были на середине Данскаммер Бич Роуд, когда Несса внезапно свернула на обочину:

– Голос стал намного громче. Мы должны остановиться и посмотреть.

– Я постоянно бегаю здесь трусцой, – сказала Джо. – Жутковато думать, что я могла пробегать мимо чьего-то мертвого тела.

Несса припарковалась, и женщины вылезли наружу. Сотня метров непроходимых зарослей отделяла шоссе от пляжа. Засохшие от соленой воды и побуревшие от ветра деревья тесно прижались друг к другу, и их листья шептались друг с другом под дуновением ветерка. Несса поспешила вдоль обочины дороги, прислушиваясь к голосу девушки за шумом волн. Гарриетт и Джо шли следом.

– Ты правда думаешь, что Несса может слышать мертвых? – спросила Джо у Гарриетт. Она присоединилась к ним ради приключения и все еще сомневалась в экстрасенсорных способностях Нессы.

– Нет причин не верить ей, – ответила Гарриетт. – Она кажется вполне вменяемой, и я не думаю, что она способна лгать. – Казалось, ей больше нечего добавить по этому поводу, и с минуту они шли в полном молчании.

– Ты, наверное, не помнишь, но мы с тобой однажды встречались, – продолжила Джо. – Много лет назад. В продуктовом магазине.

– Да, я помню. Ты въехала в мою машину задним ходом.

Джо почувствовала, что краснеет:

– Это было сразу после рождения Люси, и я была не вполне в себе. Помню, я все еще истекала кровью, как заколотый поросенок, и у меня была детская отрыжка на рубашке, а ты вышла в потрясающем платье, похожая на модель из журнала, и сказала, что обо всем позаботишься. Я так обрадовалась, что моя страховка не подскочит до небес. Я и представить себе не могла, что ты пришлешь кого-нибудь ко мне домой, чтобы починить заднюю фару, которую я разбила.

– Не говори так, словно я отдала тебе почку, – пошутила Гарриетт. – Я просто позвонила куда надо.

– Гарриетт, это я врезалась в твою машину, а ты прислала человека ко мне домой, чтобы починить заднюю фару. Он даже не взял с меня денег. Сказал, что ты уже заплатила ему. Зачем ты это сделала?

– Кто знает. – Гарриетт пожала плечами, как будто ее мотивы были загадкой даже для нее самой. – А почему бы и нет? Мне показалось, что у тебя есть другие заботы. – Насколько Джо могла судить, Гарриетт не скромничала. Она действительно не считала свое поведение выдающимся. Однако для Джо оно имело огромное значение. Она часто думала об этом на протяжении последних десяти лет.

– Мне нравится, что ты сделала со своим садом, – продолжила Джо.

– Спасибо, – радостно улыбнулась Гарриетт. – Я с удовольствием проведу для тебя экскурсию.

– А еще мне нравится, что ты сделала с лужайкой Брендона Бейкера. Этот ублюдок именно этого и заслужил.

– Да, – охотно согласилась Гарриетт, – этот ублюдок, конечно, этого заслужил.

– Когда ты обнаружила свою… – Джо колебалась, – …способность?

– Мой адвокат по разводам помог мне ее заметить. Но я подозреваю, что она была у меня задолго до этого, – размышляла вслух Гарриетт, как будто это было что-то, о чем она часто задумывалась. – Хотела бы я не терять столько времени, прежде чем понять, что она у меня есть. Мне кажется, что первые двадцать лет своей жизни я потратила на то, чтобы разобраться в себе. Вторые двадцать я потратила не на тех людей – на мужа, на мудаков, с которыми работала. А потом я достигла нового этапа своей жизни, и все это отступило. Впервые в жизни я была одна. И впервые в жизни я знала, какого черта я делаю. А ты? – Она повернулась к Джо и взяла ее за руку. – Когда ты обнаружила, что можешь генерировать энергию?

– Когда пробила дыру в стене, – сказала Джо. – Я управляла отелем на Манхэттене, и на на одну из моих уборщиц напал мужчина. Я пошла к нему, а он сидит там в халате с членом на всеобщее обозрение. Клянусь Богом, я как будто взорвалась. Не успела я опомниться, как прижала этого засранца к стене правой рукой, а левой пробила штукатурку возле его лица.

– Надеюсь, после этого он стал более уважительно относиться к женщинам, – заметила Гарриетт.

– Сомневаюсь. Но я заставила его описаться, что было забавно, – улыбнулась Джо. – Отель пытался скрыть этот инцидент. Поэтому я передала кучу компромата на них в New York Times.

– Так это была ты? Как здорово! – У Гарриетт в глазах сквозило ликование. – Я помню, как читала эту историю в газете. Ты так впечатляюще закрыла это место – аккуратно и профессионально, словно снос старого здания, который обычно показывают в вечерних новостях.

– Да, и точно так же, как при взрыве, тараканы выбрались оттуда живыми, – вздохнула Джо.

– Ну, это пока, – не согласилась Гарриетт. – Смотри. – Она указала вперед, и обе женщины тут же перешли на бег. Там, впереди, Несса остановилась:

– Я думаю, эта девушка там, – сказала Несса. Ее взгляд был прикован к неприметному участку кустарника. Голос стал громче и настойчивее, как будто его обладательница знала, что они наконец-то пришли за ней.

Джо искала проход через заросли, в которых колючки и ветки сплетались плотно, как сеть:

– У кого-нибудь есть с собой нож?

– Подождите. Не нужно насилия. – Гарриетт взяла на себя инициативу, без труда проскользнув в листву. Джо и Несса последовали за ней, уверенные, что она укротила природу с помощью своей магической силы. На самом деле Гарриетт заметила узкую тропинку, которой давно не пользовались. В чаще растительность сомкнулась вокруг них. Оглянувшись назад, Несса поняла, что больше не видит дороги. Шум волн, разбивающихся о берег, подсказал ей, что прямо по курсу лежит океан. Когда она подняла глаза вверх, то увидела кусочки неба. В остальном не было ничего, что могло бы их сориентировать. Они попали на чужую территорию. Это было похоже на секретный мирок, на который можно случайно наткнуться в детстве. Но этот мир был плохим. По крайней мере, один человек вошел в эту чащу и не вышел оттуда.

Джо остановилась на тропе и с отвращением сморщила нос:

– Чувствуете запах? Я правильно понимаю, что это?

– Да, – подтвердила Гарриетт, не останавливаясь. – Это запах смерти.

Несса натянула воротник футболки на лицо, но тошнотворно сладкий запах успел въесться в нос. Она уже приготовилась увидеть тело, но вонь застала ее врасплох. Та девушка с юга, много лет назад, была мертва не настолько долго, чтобы завонять. А эта бедняжка ждала уже довольно давно. Утром Несса проснулась на рассвете и молилась на коленях, чтобы голос, который она услышала, оказался галлюцинацией – результатом нездоровой мозговой деятельности женщины средних лет. Но тошнотворный запах смерти лишил ее последней надежды.

Пока другие женщины продолжали идти вперед, Нессу словно что-то удерживало.

«Здесь» – казалось, шептали ей на ухо. Она повернула голову и увидела девушку, стоящую в нескольких метрах от тропинки. Несса отпустила футболку, и воротник соскользнул вниз. Мертвая девушка была совсем ребенком. Ей было семнадцать, может быть, восемнадцать, не больше. Столько же, сколько ее дочерям. Она была наряжена как на вечеринку – в бледно-голубое платье, которое облегало ее тонкое тело. Маленькая стеганая кожаная сумочка свисала с плеча. Черные кудри девушки были заплетены в косички. Кто-то потратил девять долгих месяцев на выращивание этого чуда в животе. Кто бы ни были ее родители, она, должно быть, приносила им большую радость. А потом какое-то чудовище убило ее и бросило здесь, в ее лучшем платье, на обочине пустынного шоссе.

– Где ты, детка? – Несса изо всех сил старалась не заплакать. Ее бабушка предупреждала, что сердце у нее слишком мягкое и ей придется много работать над собой, чтобы справляться. Задача Нессы заключалась в том, чтобы находить девушек, семьи которых могли их оплакать.

– Здесь, – сказала девушка, не раскрывая рта. Она указала на черный пластиковый пакет, который лежал, прислоненный к дереву, метрах в пяти от тропы. Несса полезла в кусты. Ядовитый плющ хлестал ее по лодыжкам, а ветки цеплялись за волосы. Вонь становилась все сильнее по мере того, как Несса приближалась к мусорному пакету.

Второй по важности частью работы было засвидетельствовать раны девушки. Нужно увидеть всю правду, говорила Нессе бабушка, какой бы ужасной она ни была. Призракам нужно, чтобы кто-то узнал, что произошло, прежде чем они смогут двигаться дальше. Несса уставилась на черный мусорный пакет. Она не должна была плакать, но ничего не могла с собой поделать. Чья-то дочка была завернута в этот полиэтилен. И только по милости Божьей это была не одна из дочерей Нессы.

– Господи, дай мне силы, – прошептала она. Она знала, что ей придется открыть пакет, но была готова на все, лишь бы не делать этого.

– Ты нашла ее, – констатировала Гарриетт. Они с Джо появились рядом с Нессой.

– Не могу поверить, что это на самом деле происходит. – До этого момента Джо казалось, что все это не вполне реально. – Надо позвонить в полицию.

– Еще не время, – возразила Несса. – Мне нужно посмотреть, что с ней сделали.

– О боже, зачем? – воскликнула Джо. – Чтобы поломать себе психику до конца жизни? – Она понятия не имела, что Несса видела за годы работы в больнице. И не знала того, что знала Несса: что Богу нужны люди, которые посмотрят в лицо тому, чего остальной мир боится.

– Мне нужно увидеть ее, чтобы она могла уйти и успокоиться, зная, что есть кто-то, кто никогда не забудет этого.

Несса присела на корточки рядом с мусорным мешком. Красный пластиковый шнурок на нем был завязан в причудливый бант. Она сделала несколько снимков, прежде чем ослабить бант и открыть верх пакета с помощью ветки. Несса услышала, как Джо вырвало позади нее, но не стала отворачиваться. Внутри лежал свернувшийся в клубок гниющий труп. Если бы не волосы девушки, Несса не узнала бы ее. Ее гладкая, прекрасная кожа теперь была зеленого цвета, а от ее красивого голубого платья не осталось и следа. Голая и сломанная, она была использована и выброшена.

Несса поднялась и вернулась к тому месту, где оставила призрака на обочине тропы. Она потянулась к руке девушки, и хотя не могла ее взять, все равно чувствовала ее присутствие.

– Теперь ты можешь идти, – сказала она девушке. – Я обещаю, что найду твою семью и мы с подругами накажем виновного.

В Южной Каролине мертвая девушка исчезла, как только бабушка Нессы заговорила с ней. А эта стояла на месте. Она не была готова уйти.

– Там, – сообщила она Нессе. Она подняла одну из своих длинных голых рук и указала вниз по тропе в сторону океана.

– Детка, я же говорю тебе, что нашла твое тело, – заверила ее Несса. – Тебе больше не нужно быть здесь.

– Там, – повторила девушка, не опуская руки.

– Несса? Что происходит? – осторожно спросила Джо. – С кем ты разговариваешь?

– Я разговариваю с призраком девочки, – сказала ей Несса.

– Что? – Джо резко обернулась. – Вот черт. Ты можешь видеть ее? Где она?

Несса указала на нее движением подбородка. Показывать пальцем было бы невежливо:

– Они должны уходить, когда ты их находишь, но эта девушка осталась. Она хочет, чтобы мы пошли дальше по тропинке. Стоит ли?

Она отчасти надеялась, что кто-то из подруг скажет «нет».

– Конечно, – согласилась Гарриетт. – Она привела нас сюда. Мы должны найти то, что она хочет, чтобы мы нашли.

«Гарриетт легко говорить», – с сожалением подумала Несса, пока они втроем продолжали идти по узкой тропинке к океану. Когда ветви наконец раздвинулись и показался дневной свет, Несса вздохнула с облегчением. Других девушек в зарослях не было. Затем она вышла на пляж и поняла, что они с Гарриетт и Джо были далеко не одни.

– Пожалуйста, скажите мне, что вы их видите, – умоляла Несса своих спутниц.

– Кого? – спросила Джо, успев подхватить ее, прежде чем Несса упала на колени.

В воде стояли еще два призрака. Волны разбивались о них, но они стояли неподвижно, как столбы, глубоко погруженные в песок. Одна девушка была белой и одета в черное платье. Другая, судя по всему, азиатского происхождения, была одета в красную толстовку. Единственное, что объединяло всех трех погибших девушек, – это их молодость. Ни одна из них не выглядела старше восемнадцати лет.

– Где вы? – Несса окликнула девушек. Их тела должны были находиться где-то поблизости. У девушки, стоявшей ближе всех, были бледная веснушчатая кожа и длинные рыжие волосы. Она указала на океан.

– Как мне вас найти?

Ни у одной из девушек не было на это ответа.

– Несса? Что ты видишь? – спросила Гарриетт, но Несса была слишком ошеломлена, чтобы ответить.

Они были мертвы, и их тела лежали на дне океана. Как могли две молодые женщины умереть и никто об этом так ничего и не узнал? Где были их матери? Почему никто не пошел на поиски?

– Несса? – это была Джо. – Расскажи нам.

– Кто-то убивает молоденьких девочек, – сказала Несса, и колени у нее снова подкосились. На этот раз Джо не смогла удержать ее, Несса рухнула на песок и заплакала.

– А что вообще вы, дамы, делаете здесь сегодня утром? – потребовал ответа полицейский. Он был новеньким в этом районе, и Нессе не понравился его тон. Она добилась в жизни более чем достаточно, чтобы заслужить уважение.

– Наслаждаемся общественными землями, которые содержатся на наши федеральные налоги, – ответила Гарриетт.

– Мы направлялись на пляж, – добавила Несса. – Мне нужно было в туалет, и я сошла с тропы. Тогда я и нашла ее.

– Мусорный пакет был закрыт, когда вы его нашли? – спросил офицер.

– Да, – подтвердила Несса.

– И вы решили открыть его?

– Я не знала, что там внутри. – Несса вздрогнула. – Кто-то мог вычистить морозилку и выбросить пакет в чащу. Я не хотела звонить в 911, чтобы вы убирали кучу прогорклого мусора.

– Вы нарушили целостность места преступления.

– Ничего подобного! – возразила Несса.

– Если она говорит, что не нарушала, значит, не нарушала, – вдруг произнес голос позади нее. – Несса Джеймс – дипломированная медсестра и кандидат наук. Ее муж работал детективом в полиции Нью-Йорка. Она знает, о чем говорит.

Обернувшись, Несса увидела мужчину за пятьдесят в синем костюме. Ростом он был около метра восьмидесяти, но благодаря идеальной осанке казался гораздо выше. С тех пор как она видела его в последний раз, он немного располнел, но так, что казался, скорее, крепким, а седина в его коротко подстриженных волосах добавляла ему авторитета, который и раньше у него был. Теперь он носил очки, но темные глаза с искоркой остались прежними.

– Приношу извинения, мэм, – услышала Несса слова молодого полицейского. В голосе раскаяния не слышалось, но, по крайней мере, должные слова были произнесены.

– Можешь идти, – разрешил пожилой мужчина.

– Привет, Франклин, – поприветствовала его Несса, когда второй полицейский скрылся из виду.

– Несса, – казалось, он нисколько не удивился, увидев ее в таком окружении, – я как раз задавался вопросом, здесь ли ты еще после стольких лет. Я всегда думал, что когда-нибудь мы снова встретимся.

Она и сама знала, что встретятся.

– Что делаешь на острове?

– Переехал сюда около полугода назад. Не мог выносить жизнь в городе после смерти Айеши.

Несса положила ладонь ему на руку:

– Мне так жаль слышать, что ее больше нет.

Несса встречала его жену однажды, давным-давно, на похоронах своего собственного мужа. В тот день Айеша развлекала девочек Нессы рассказами о своем детстве в Кении. Если бы Несса осталась в городе, они могли бы стать подругами.

– Смерть приходит ко всем нам. Айеша болела целый год. У нее было время подготовиться. Что касается бедной девочки, которую вы нашли сегодня утром… – Тут он посмотрел мимо Нессы туда, где Джо и Гарриетт наблюдали за тем, как команда криминалистов собирается на обочине дороги. – Это те две дамы, которые были с тобой?

– Джо! Гарриетт! – позвала их Несса и помахала им рукой. – Франклин Рис, это Джо Левисон и Гарриетт Осборн.

– Мисс Левисон, мисс Осборн, – он пожал им руки, – я детектив из полиции Маттаука. В свое время я работал с мужем Нессы. Я буду вести это дело.

Несса заметила, как Гарриетт оценивающе оглядела Франклина. Учитывая обстоятельства, это было не очень уместно. Но Несса не была слепой. Франклин выглядел отлично.

– Что вы можете рассказать нам о девушке, которую мы нашли, детектив Рис? – Джо не теряла времени даром.

– На данный момент немного, – признался Франклин. – Похоже, она пробыла здесь довольно долго.

– Учитывая погоду, я бы сказала, что не более двух недель, плюс-минус день, – предположила Гарриетт.

– Как вы пришли к такому выводу? – удивился Франклин. В его вопросе не было вызова. Он прозвучал с искренним любопытством.

– Я заметила, что личинки мясных мух перестали развиваться, а вместо них появились домашние мухи.

– Боже мой! – В голосе Джо звучала тошнота.

Франклин с уважением кивнул:

– Ну, мы узнаем, верна ли ваша гипотеза, когда получим результаты анализов.

– Она верна, – заверила его Гарриетт.

– Кто-нибудь заявлял о пропаже девочки за последние две недели? – поинтересовалась Джо.

– Никто из местных жителей, но мы обязательно проверим все базы данных.

– Когда вы разыщете ее семью, я бы хотела поговорить с ее матерью, – сказала ему Несса. В тот вечер в Южной Каролине она ждала в коридоре дома умершей девочки, пока бабушка разговаривала с семьей. Когда бабушка вышла, она выглядела намного более старой и хрупкой, чем когда входила в дом. Это та часть работы, которая и убьет ее, сказала она тогда Нессе. Но именно она самая важная.

– Если мы найдем мать, я передам твою просьб, – Франклин старался мягко остудить ее пыл, как будто она была слишком наивна, – но не особо надейся. Мы время от времени находим таких неопознанных девушек. Большинство из них – секс-работницы и наркоманки, многие сбежали от жестокого обращения в семье. Даже когда нам удается установить личности жертв, их семьи часто не хотят ничего о них знать.

Несса посмотрела мимо Франклина. Девушка стояла позади него. Она слушала все, что он говорил. И не собиралась уходить. Только не она.

– Эту девушку любили, – сообщила ему Несса, – и не то чтобы это имело значение, когда речь идет о таких вещах, но она не была наркоманкой. Когда она умерла, она была сильной и здоровой.

Франклин изучал лицо Нессы.

– Почему ты так в этом уверена? – спросил он тихо, словно знал, что вступает на опасную территорию.

В ночь смерти Джонатана Франклин был тем офицером, который ответил на лихорадочный телефонный звонок Нессы. Мало кто из других полицейских прислушался бы к чьей-то интуиции. Но Франклин выслушал ее и отнесся к ней достаточно серьезно, чтобы проверить, что с Джонатаном. Он опоздал всего на несколько минут. Когда кто-то должен был сообщить Нессе дурную весть, это вызвался сделать Франклин. Связь, которую они установили во время этих звонков, сохранилась до конца их жизни. Позже, на похоронах ее мужа, Франклин пришел постоять рядом с Нессой у гроба.

«Ты знала, что что-то должно произойти» – сказал он.

«Да. – Она не отводила глаз от лица мужа. – И это ни хрена не изменило». – Это был один из немногих случаев, когда она произнесла слово «хрен».

«Когда-нибудь изменит», – Его не отталкивало ее горе и не пугала ее ярость. – Бог не раздает таких даров, как твой, просто так».

В течение нескольких лет после похорон они поддерживали связь. Но однажды письмо осталось без ответа, а следующее так и не было отправлено. Как бы она ни любила Франклина, его голос всегда напоминал ей о самом ужасном дне в ее жизни. Но сейчас, стоя на обочине дороги с телом мертвой девушки в пятнадцати метрах от нее, она больше не испытывала желания сбежать.

– Несса, что еще ты можешь мне рассказать? – настаивал Франклин.

Она отвернулась от него и смотрела, как фотографа и криминалиста поглотили заросли вдоль пляжа Данс-каммер.

– Я все еще не уверена, что знаю, а что нет. – Это не было ложью, доказывала она себе, но это определенно не было и правдой.

К тому времени, когда женщины освободились, солнце уже начало свой путь к океану на противоположной стороне континента. Они провели на пляже почти целый день. Вернувшись в машину, все трое погрузились в свои мысли – по крайней мере так полагала Несса. Затем, как только автомобиль выехал за черту города, Гарриетт нарушила молчание:

– Этот Франклин хочет переспать с тобой, Несса.

– Что, прости? – Несса не верила своим ушам. – Я думала, ты размышляешь о смысле жизни, а вместо этого ты думаешь о сексе? Ты что, забыла, где мы провели день?

– Это совершенно нормально – думать о жизни в присутствии смерти, – ответила Гарриетт. – Не знаю, обращала ли ты внимание, но твой друг неплохо выглядит.

– Наверное. Я как-то не думала об этом. – Ну, не совсем. Не думала, пока Гарриетт не заговорила об этом.

– Ты должна заняться с ним сексом, – подбодрила ее Гарриетт. – Возможно, сейчас тебе будет гораздо приятнее, чем когда ты была моложе. И конечно, теперь тебе не о чем беспокоиться. Я стараюсь заниматься сексом при любой возможности.

Джо, потрясенная утренним открытием до глубины души, рассмеялась на заднем сиденье.

– Что? – Несса чуть не свернула с дороги. – Гарриетт, я замужем!

Смех Джо оборвался, и на машину словно опустилась пелена. Независимо от того, видела его Несса или нет, было ясно, что призрак Джонатана не переставал преследовать ее. Внезапно все они почувствовали его присутствие. Теперь он был рядом с ними.

– Ты думаешь, секс с живым мужчиной заставит тебя меньше любить своего мертвого мужа? – Гарриетт не побоялась затронуть эту тему.

– Нет, – надулась Несса, – просто это было бы неправильно.

– Почему? – спросила Гарриетт. – Секс – это естественно. Это физиология.

– Я слишком стара для этой физиологии, – проворчала Несса.

– Правда? – Гарриетт усмехнулась, как развратная школьница. – Кто тебе это сказал?

– Никто не должен был мне ничего говорить. – Несса начинала раздражаться. – Некоторые вещи просто знаешь.

– Знаешь, потому что женщин нашего возраста приучили так думать, – продолжила Гарриетт.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – разозлилась Несса. – Никто меня не приучал.

– Тогда ты будешь делать все что захочешь, – подстрекала Гарриетт, – и тебе будет наплевать, что бы кто ни говорил.

– Чертовски верно – будет, – подтвердила Несса.

– Ты займешься сексом с Франклином Рисом, если тебе этого захочется, – заключила Гарриетт.

– Да, черт возьми, займусь! – заявила Несса.

– Хорошо, – Гарриетт пожала плечами, – потому что только об этом я и прошу.

– Хорошо, – повторила Несса, внезапно осознав, что направление разговора сменилось на совершенно противоположное. – Может, теперь поговорим о чем-нибудь другом? Например, о личинках мух или серийных убийцах?

Очищение Гарриетт Осборн

В офисе рекламного агентства, где работала Гарриетт, была центральная лестница, соединявшая между собой все три этажа компании. Лестница была великолепной, ее спроектировал известный архитектор, и она состояла из прозрачных стеклянных ступеней, которые создавали впечатление, что человек поднимается по воздуху. Хотя это было гораздо менее удобно, женщины в офисе предпочитали пользоваться лифтом. Лестница, о которой писали бесчисленные журналы по дизайну, была известна еще и тем, что на ней было удобно заглядывать женщинам под юбку. Это, как объяснили Гарриетт, когда она впервые обратила на это внимание, было особенностью, а не недостатком.

Так получилось, что в день возвращения из отпуска она была в юбке. Она не говорила, куда ездила, но все в офисе решили, что в какое-то экзотическое место. Так поступали богатые женщины, когда их браки распадались. Они отправлялись в духовные скитания или в смертельно опасные приключения. Поднимались на Эверест. Ели, молились и любили. Теперь и Гарриетт вернулась, стройная и с бронзовой загорелой кожей греческой богини. Словно охотница, преследующая оленя, или волшебница, окруженная свиньями^[7]. Никто бы не догадался, что Гарриетт приобрела этот загар, гуляя обнаженной среди растений на собственном заднем дворе.

Юбка была неудачной попыткой вернуться в привычный ритм жизни. Она не носила одежду две недели и совсем по ней не скучала. В то утро она стояла в своей огромной гардеробной и разглядывала все свои красивые вещи. Когда-то Гарриетт считала их своего рода призами. Заполучить нового клиента – купить смокинг от Ив Сен-Лорана. Убедить креативную команду принять ее идеи за свои – получить браслет от Hermès. Отвязаться от распускающего руки клиента, никого не разозлив, – привезти домой крутую кожаную куртку от Rag & Bone. И вдруг она поняла, что ни одна из этих вещей больше ничего для нее не значит. И не была уверена, что они вообще когда-нибудь что-нибудь значили. Юбка, которую она выбрала, была винтажной, времен Тома Форда от Gucci. Она не могла вспомнить, зачем купила ее.

Именно из-за этой юбки она последней из своих коллег вошла в офис к новому креативному директору. Ей сообщили о том, что взяли его на работу, в начале месяца, но он приехал, пока она была в отпуске, и ей еще предстояло встретиться с ним лично. Войдя в комнату, она увидела, что он уже сидит в окружении поклонников. Крис Уитман был шотландцем, как и Макс, генеральный директор агентства. Они с Максом работали вместе еще в Лондоне, а теперь Макс за огромные деньги привез своего протеже в Нью-Йорк. Полоса везения у агентства длилась последние два года, и после того, как они удвоили прибыль, их холдинговая компания, которая до этого выжимала из них каждый цент, решила, что лучше позволить Максу поступать так, как ему хочется. И она, и пресса приписывали успех агентства бесшабашному руководству Макса. Он был высоким, смуглым и брутальным. Независимо от обстановки он носил одну и ту же одежду – черную футболку и джинсы. Он соответствовал представлению рекламного мира о непонятом гении. Тот факт, что череда удач началась только после того, как Гарриетт была назначена директором по развитию бизнеса, считался случайностью. Когда Макс решил, что ему нужен единомышленник в компании, никому, кроме Гарриетт, не пришло в голову, что вообще-то такой человек здесь уже есть.

Уже с порога Гарриетт оценила Криса. Он был привлекательным, но невысоким. Максу нравилось, когда рядом с ним были симпатичные люди, но он старался не нанимать никого выше или талантливее себя. Крис не отличался ни ростом, ни претенциозностью генерального директора, а вот эго у них было почти одинаковое. Как и его босс, Крис чувствовал себя как дома в Нью-Йорке среди американских подхалимов, следящих за каждым его словом, произнесенным с акцентом.

В комнате было четверо мужчин, все на несколько лет моложе Гарриетт. Когда она появилась в кабинете, они с тревогой переглянулись. Ее присутствие всегда меняло атмосферу в комнате – как возвращение в класс учителя после того, как он выходил в туалет, или появление чьей-то матери на пивной вечеринке.

Крис сделал паузу в истории, которую рассказывал, и повернулся к Гарриетт:

– Так когда он будет?

Боковым зрением Гарриетт заметила какое-то движение на диване. Эндрю Говард, менеджер по клиентам, поежился от смущения.

– Когда кто будет? – не поняла она.

– Макс, – произнес креативный директор с легким отчаянием, словно пытаясь вразумить милого, но туповатого ребенка.

– Откуда мне знать, когда приедет Макс? – Гарриетт сохраняла спокойный и приятный тон. Креативный директор оглядел мужчин, собравшихся в его кабинете. Внезапно все они отвели взгляд.

– За кого вы меня принимаете? – Гарриетт знала, за кого, просто хотела услышать это от него. Он думал, что она администратор. Если бы она подыграла ему, он мог бы попросить ее принести чашку кофе.

За три месяца до этого такой диалог поколебал бы уверенность Гарриетт в себе. Что в ее внешности напоминает обслуживающий персонал? Ей не хватает авторитетности? Она выглядит неподходящей для своей работы?

Руководитель отдела клиентских услуг поспешил ему на помощь:

– Крис, это Гарриетт Осборн, руководитель нашего отдела по развитию бизнеса. Последние несколько недель она была в отпуске.

– О, конечно! – Крис направился к ней, протягивая руку, причем у него на лице не было ни следа стыда или раскаяния. Казалось, он даже не догадывается, что сделал или сказал что-то не то. – Какая честь наконец-то встретиться с вами лично. Я слышал, вы были замужем за Чейзом Осборном. Он снял рекламу про «Маленьких свинок». Я его большой поклонник. Этот человек – гений.

– Я уверена, что Чейз согласится с вами, – ответила Гарриетт. – Я бы передала ему ваши добрые слова, но я его редко вижу. Он слишком занят, трахаясь с начальницей своего производственного отдела.

Мужчины в комнате, казалось, перестали дышать. Они все знали это. Они бы выложили Крису все, как только она вышла бы из комнаты. Но никто из них не ожидал, что она их опередит. Гарриетт широко улыбнулась. Годами виниры маскировали щель между ее передними зубами. Во время отпуска она решила избавиться от них. Теперь они все смотрели на щель, пытаясь вспомнить, была ли она там с самого начала. Это было забавно, подумала она, заставлять их гадать.

– Я полагаю, мы все собрались здесь, чтобы обсудить новых клиентов. – Гарриетт села в одно из белых кожаных кресел, которые мог выбрать только мужчина. – А я как раз директор по развитию бизнеса. Макс нам для этого не нужен, так что давайте начнем. Кто ведет совещание?

– Я. – Эндрю Говард, сидевший на диване, подвинулся вперед. Маленький самодовольный засранец, подумала Гарриетт. Ему наплевать на качество работы, зато он обладает удивительным чутьем на стейк-хаусы, поля для гольфа и стриптиз-клубы. Макс любит его, потому что он делает клиентов счастливыми, а счастливые клиенты не звонят Максу. – Пока тебя не было, нас пригласили принять участие в двух презентациях. Первая – это «Pura-Tea». Это новая линейка газированных чаев от «Кока-Колы». Они хотят вернуть аудиторию женщин старше тридцати лет, обещая им великолепный вкус и пользу для здоровья. Они уверены в своей стратегии и очень хотят увидеть ее реализацию. Крис и его команды хотят показать нам кое-что.

– Кто-нибудь пробовал продукт? – спросила Гарриетт.

– Да, – ответил стратег, – вкус не очень, поэтому мы сосредоточились на пользе для здоровья.

– А есть ли там польза для здоровья? – поинтересовалась Гарриетт.

– Без сахара, отлично восполняет водный баланс и насыщен антиоксидантами.

– А что вообще такое антиоксиданты? – пошутила Гарриетт. – Кто-нибудь знает?

Эндрю фыркнул и пожал плечами. Остальные в комнате покачали головами.

– Так что по сути мы продаем дерьмовую газированную воду, в которую добавлено несколько витаминов.

– Вот почему им нужна реклама, – вмешался Крис. – Дерьмовая газированная вода сама себя не продаст. Мы собираемся убедить этих женщин, что это то, чего им не хватало всю жизнь.

Гарриетт повернулась к нему лицом.

– Блестяще, – восхитилась она. Мужчины в рекламе любили объяснять, как все устроено. – Макс говорил – вы гений. Мне не терпится увидеть, что у вас получилось. Это оно? – Она указала на высокую стопку досок из пенокартона, лежащую лицевой стороной вниз на столе Криса. Идея была ясна. Ее не интересовала лекция о рекламе.

Улыбка, которой он ее одарил, не была особенно теплой или дружелюбной. Она постаралась, чтобы ее ответная улыбка излучала чистый свет и радость.

– Да, у меня есть четыре разные идеи, которые я хочу представить вам сегодня. – Крис взял первую доску из стопки на столе и перевернул ее, показав кадр из видеорекламы. Очень молодая женщина в очень маленьком купальнике лежала у сверкающего голубого бассейна в окружении леса, а рядом с ней на камнях стояла бутылка «Pura-Tea».

– Черт, это не то, с чего я хотел начать. Эндрю, можешь переставить их, как я просил?

Когда Эндрю вскочил с дивана, как хорошо обученный щенок, Гарриетт указала на изображение девушки в бикини:

– Вы сказали, они хотят привлечь женщин старше тридцати. А сколько лет женщине на фотографии? Выглядит она на шестнадцать.

– Это некий идеал для нашей женской аудитории, – объяснил Крис. – Подтянутая, здоровая красотка.

Забавно, подумала Гарриетт. Двадцать пять лет в рекламе, а образ идеальной женщины так и не изменился. Это всегда кто-то, кого хочет поиметь арт-директор. И по счастливой случайности ее можно найти только в тех экзотических местах, куда мечтает отправиться креативная команда.

– Женщины после тридцати не стремятся быть шестнадцатилетними, – произнесла Гарриетт. – Мы можем быть подтянутыми, здоровыми красотками в любом возрасте. К тому же, когда нам стукает тридцать, многие из нас наконец могут позволить себе хренову тучу дорогостоящего чая со льдом.

– Давайте не будем сейчас зацикливаться на кастинге. – Крис передал доски Эндрю. – Просто представьте наших героинь такими, какими бы вы хотели их видеть.

– Крутыми стервами, на которых держится весь мир и которые никогда не получают по заслугам? – улыбнулась Гарриетт.

Крис свирепо посмотрел на нее:

– Конечно, почему бы и нет.

– Отлично! – воскликнула Гарриетт. – Мне уже нравится.

Эндрю передал перетасованные между собой доски Крису, который взял несколько из них сверху стопки и поднял первую так, чтобы все ее увидели. К счастью, в рекламе, которую он выбрал для начала, была изображена не полуодетая девочка-подросток, а обычная деревянная дверь.

– Итак, – начал объяснять Крис, глядя на доску, – мы начинаем с того, что камера фокусируется на двери квартиры. Дверь немного потерта, краска местами облупилась. Это явно квартира, где вы жили в двадцать. – Тут он перешел ко второй доске. – Затем мы видим молодого человека, который идет по коридору с бутылкой вина в руке. Он стучит в дверь, симпатичная девушка открывает ее и затаскивает его внутрь. Затем дверь открывается, и он выходит. Бутылки у него больше нет, а одежда и волосы взъерошены. Очевидно, он провел ночь с девушкой.

Он опустил эту доску, а на следующей была еще одна картинка той же двери.

– Мы наблюдаем за тем, как дверь с течением времени становится все более грязной и потертой. Пока мы на это смотрим, появляется другой парень и стучит в дверь. Дверь открывается, и та же девушка обнимает его и затаскивает внутрь. Он тоже уходит, проведя с ней ночь.

Крис улыбался, как будто ему не терпелось перейти к развязке.

– И вот мы видим, как то же самое происходит еще несколько раз. Это всегда разные парни и одна и та же девушка. Каждый раз, когда она прощается с ним на следующее утро, она кажется немного менее довольной. В последний раз она остается у двери, после того как он уходит, и выглядит слегка несчастной. У нее в руке бутылка «Pura-Tea». Камера фокусируется на том, как она подносит ее к губам. Мы видим, как блестит ее кожа, когда очищающие антиоксиданты начинают действовать. Когда камера отдаляется, она оказывается в обрамлении не дверного проема, а свадебной арки, и мы видим, что она одета в струящееся белое платье невесты. Одной рукой она держит за руку своего нового мужа. Другой – все еще сжимает бутылку «Pura-Tea». Появляется надпись: Pura-Fide^[8].

Крис разразился смехом, и остальные мгновенно последовали его примеру. Гарриетт наклонилась вперед в кресле, чтобы изучить последнюю доску. Вот это да. Если бы она не знала, кто это сделал, то могла бы поклясться, что все это было создано инопланетянами. «Они живут рядом с нами, – подумала она. – Некоторые работают с нами. Некоторые трахают нас. А некоторые делают и то, и другое. И все же, похоже, они абсолютно ничего о нас не знают».

– В чем дело? – спросил Эндрю, предчувствуя неладное.

Гарриетт откинулась на спинку кресла и сплела пальцы:

– Мне кажется, я не понимаю.

– Что ты не понимаешь? – спросил Крис.

– Ничего. Итак, эта цыпочка спит с разными парнями, и это ее расстраивает. Потом она пьет чай. Он очищает ее, и вдруг какой-то мужчина хочет на ней жениться.

– Именно так! – На лице Криса отразилось облегчение. – Ты все поняла!

– Значит, то, что она спала со всеми подряд, сделало ее грязной?

Он прочистил горло:

– Это ирония. Мы подшучиваем над общественными заморочками.

– Ах, – усмехнулась Гарриетт, – понятно. Вы обыгрываете распространенное заблуждение, что женщины, которые любят заниматься сексом, – шлюхи, а мужчины не женятся на шлюхах. Возможно, девушке в рекламе следовало бы не пить чай «Pura-Tea», а подмываться им? Ну, то есть вы же хотите, чтобы дамы очищали то, что действительно загрязнилось? Сколько чая им нужно купить на каждого парня, с которым они спали?

Четверо мужчин в комнате уставились на нее.

– Мне кажется, ты принимаешь это слишком близко к сердцу, – наконец возразил Эндрю.

Гарриетт весело улыбнулась:

– Вот ты женат. Как ты убедился в чистоте Селесты, прежде чем надеть кольцо ей на палец?

Эндрю побелел:

– Можно не вмешивать в это Селесту?

– Ну и кто теперь принимает все близко к сердцу? – Гарриетт рассмеялась. Не над своей шуткой, а над его наглостью: это же надо вести себя так, будто она порочит его жену, в то время как все в агентстве знали, что он трахается с одной из копирайтеров. – Покажи рекламу Селесте. Посмотрим, что она скажет.

– Селеста ушла из рекламы.

– Насколько я помню, Селесту ушли из рекламы, – поправила его Гарриетт. – Кто целевая аудитория этой кампании еще раз? Могу я взглянуть на бриф? – Она прочитала раздел про целевую аудиторию, хотя можно было и не читать. – Их называют «Осознанные матери». Обеспеченные, следящие за своим здоровьем женщины в возрасте тридцати с лишним лет. Они любят йогу, пьют травяные чаи и выступают за социальную справедливость… Черт возьми, прямо как будто Селесту описывают, правда же?

На самом деле описывалась любая женщина в Маттауке. С точки зрения гигантских корпораций все они были одним и тем же человеком. Все они были «Осознанными матерями».

– Кстати, – добавила Гарриетт, – сколько лет девушке в рекламе? Она выглядит слишком молодой для «Осознанной матери». Где она прячет своих детей, пока трахается со всеми в округе?

– Максу нравится этот сценарий, – вмешался Крис. – Он считает его гениальным. – По тому, как прозвучали эти слова, было совершенно ясно, что он хотел, чтобы на этом разговор закончился. Но Гарриетт не собиралась останавливаться.

– Макс – пятидесятипятилетний шотландец. Я бы предпочла услышать, что скажет жена Эндрю Селеста. Предположительно, именно она будет покупать эту дерьмовую газированную воду.

– Мне плевать, для кого эта реклама, – усмехнулся Крис. – Макс думает, что этот ролик может что-то выиграть, а для этого он и перевез меня сюда. Чтобы выигрывать награды. А ты здесь для того, чтобы продавать те работы, которые, по моему мнению, выиграют эти награды.

Гарриетт почти восхищалась им за то, что он произнес вслух то, о чем они все думали.

– Я здесь, чтобы продавать работы, которые тебе нравятся?

– Я думаю, что я лучше смогу рассудить, что хорошо, а что нет. Сколько «Золотых львов» ты получила? – поинтересовался Крис.

Тринадцать – таков был ответ. Ее идеи, ее реплики, ее сценарии выиграли тринадцать «Золотых львов» в Каннах. Но ее имени не было ни на одном из этих трофеев. И если на трофее не было твоего имени, а сам трофей не стоял на подоконнике в твоем офисе, ты – такой же неудачник, как и все остальные. Это была одна из многих ошибок, которые Гарриетт совершала на протяжении долгих лет. Она позволяла мужчинам присваивать себе заслуги за ее работу, полагая, что они будут благодарны и признают ее вклад. Но в рекламном сообществе была распространена избирательная амнезия. Большинство мужчин, которым она помогла, даже не помнили об этом. Остальные воспринимали ее щедрость как признак слабости.

– С тех пор как я пришла в это агентство два года назад, я привлекла семнадцать новых клиентов, – сказала ему Гарриетт. – Я бы хотела, чтобы «Pura-Tea» стал восемнадцатым. Мы можем обсудить этот сценарий позже с Максом. Давай посмотрим, что еще ты приготовил.

Гарриетт знала, что все это плохо кончится. И уже предвкушала развязку.

Где-то в программном заявлении каждого рекламного агентства в Нью-Йорке был реверанс об уважении к «потребителю». Гарриетт всегда казалось, что хорошим способом проявить уважение было бы не присваивать ярлык, вызывающий в памяти безмозглых всеядных животных. Во всех пяти агентствах, где Гарриетт работала на протяжении своей жизни, она давала понять, что эти безликие «потребители» – женщины из плоти и крови. По всему миру, говорила она всем, кто готов был слушать, женщины покупают или непосредственно влияют на покупку 80 процентов всех товаров, и те женщины, которые могут больше всего поменять ситуацию, обычно старше тридцати пяти лет. Когда какой-то мужчина ставил ее слова под сомнение, она спрашивала его, когда он в последний раз покупал туалетную бумагу. Какой марки она была? Сколько стоила? В девяти случаях из десяти он не мог ответить.

Когда Макс нанял ее в качестве директора по развитию бизнеса, первым шагом Гарриетт стала подготовка презентации на эту тему. Макс не особенно хотел показывать ее. Он беспокоился, что у агентства сложится репутация, что оно специализируется на женских брендах. Но потом стало очевидно, что «женский козырь» Гарриетт, как называл это Макс, привлекает клиентов. Люди, чья работа зависела от того, чтобы продукт продавался, одобряли то, что предлагала Гарриетт. Она стала приманкой, которой агентство размахивало перед ними, пока не подписывало договор. Затем Гарриетт передавала новых клиентов организации, в которой работали в общей сложности шесть женщин старше тридцати пяти лет. Две из них были административными помощницами. Одна была офис-менеджером. Еще одна вела бренды женской гигиены. Еще одна была арт-директором среднего уровня. Шестая возглавляла отдел по развитию бизнеса.

Вне отдела по развитию бизнеса агентство на сто процентов посвящало себя созданию качественной рекламы. Приняв в свои руки трещащую по швам организацию, Макс ясно дал понять, что только это имеет значение: «Важна только работа». Каждый год он заседал в жюри различных наград вместе с другими рок-звездами креативной индустрии. Его коллеги-судьи почти всегда были мужчинами, почти всегда в возрасте сорока-пятидесяти лет и почти исключительно белыми. Эта шайка богатых белых парней решала, что является «хорошей рекламой», а что – нет. Чужие мнения значения не имели. Их одобрение могло привести к крупным призам, всеобщему обожанию и семизначным зарплатам. Когда креативный отдел садился за разработку новой кампании, эти люди неизменно становились его настоящей целевой аудиторией. Задания, которые не считались перспективными с точки зрения получения наград, быстро передавались отделам более низкого уровня и не в фаворе, часто состоящим из женщин.

Гарриетт провела свои первые годы в рекламном бизнесе в одной из таких команд. Это было в середине девяностых годов, в эпоху, которая, как она позже поняла, была золотым веком в рекламе. В то время телевизионная реклама часто рассматривалась как короткометражный фильм, а отмеченная наградами работа могла дать старт к карьере киносценариста или режиссера. Это была мечта, которую Гарриетт никогда не смогла бы осуществить напрямую. Она училась с детьми, чьи родители помогали им финансово, чтобы те могли сделать карьеру в кино или издательском деле. А Гарриетт нужна была работа, которая бы оплачивала счета.

Так она оказалась в роли автора рекламы тампонов. Конечно, не для телевизора. Этим занималась команда более высокого уровня. На своей первой работе Гарриетт писала рекламные статьи в форме вопросов и ответов, которые печатались в журналах для девочек-подростков. Читательницам предлагалось присылать свои вопросы, ответы на которые должны были появиться в следующих номерах. «Все узнают про меня? – спрашивали девочки. – Останусь ли я девственницей? Что мне делать, если случится самое худшее?»

Гарриетт когда-то сама задавалась такими же вопросами, и некоторое время она была рада давать на них ответы. «Никому не нужно знать, что сейчас то самое время месяца, – говорила она своим читательницам. – Новую линию компактных тампонов бренда можно легко спрятать в кармане или на ладони. Они оставят твою девственность нетронутой и разработаны таким образом, что впитывают настолько хорошо, что худшее точно не случится». Она считала свидетельством своего таланта тот факт, что ей удавалось писать о тампонах в течение нескольких месяцев, ни разу не употребив слова «менструация», «месячные», «влагалище» или «кровь». В какой-то момент она поняла, что уже больше года отвечает на вопросы о месячных. Она придумывала все новые эвфемизмы. Все новые формы маскировки. Но вопросы продолжали поступать. Испуганные, пристыженные, несчастные девушки записывали свои самые мучительные вопросы на линованной тетрадной бумаге и отправляли их по почте в безликую корпорацию. Тогда Гарриетт поняла, что не предлагает решение. Она часть проблемы.

Однажды ей пришлось ответить на новый вопрос. Почему это происходит со мной? – спрашивала 13-летняя Дженнифер из Питтсбурга. Ее отчаяние было настолько физически ощутимым, что Гарриетт разрыдалась. Ты НЕ одна, – написала она в ответ. – Это происходит и со мной тоже. Это происходит с каждой женщиной, которую ты знаешь. С актрисой на телевидении и с женщиной, живущей напротив. Это происходит, происходило или будет происходить с большинством женщин на земле, и нам всем пора прекратить прилагать столько усилий, чтобы скрыть это.

Гарриетт не могла перестать писать 13-летней Дженнифер из Питтсбурга. К концу недели она подготовила серию рекламных объявлений, которую назвала «Полмира». В рекламе говорилось о менструации так, как будто месячные – такое же обыденное дело, как чистка зубов. В ней использовались все слова, которых Гарриетт учили избегать. Когда показывали жидкость, она была красной, а не синей. И самое главное, она призывала девочек разговаривать друг с другом и делиться тем, что они знают.

Гарриетт отнесла материалы кампании креативному директору агентства. Она назначила время, чтобы представить ее наедине, но когда пришла в кабинет, обнаружила там директора по развитию бизнеса и старшего копирайтера, расположившихся на диване.

Директор по развитию бизнеса, скрытый гей по имени Нельсон, с мягким характером и старомодной любовью к обедам с тремя мартини, подмигнул Гарриетт и подтолкнул копирайтера:

– Давайте уйдем. Гарриетт здесь, чтобы снести ему крышу.

– Нет. Останьтесь, – небрежно потребовал креативный директор к ужасу Гарриетт. – Ей нужно привыкнуть выступать перед группой людей.

Итак, Гарриетт представила свою кампанию «Полмира» трем мужчинам, двое из которых были в ужасе.

– Тебе не приходило в голову, что есть причина, по которой мы используем синюю жидкость вместо красной? – спросил креативный директор, когда она закончила. – Ни один парень не хочет думать о том, что это на самом деле и из какой дыры оно вытекает.

– Но эта реклама не для парней, – ответила Гарриетт.

– Мы парни, как и большинство людей, которые продают тампоны. Знай свою аудиторию, Гарриетт.

Час спустя ее лицо все еще горело, когда Нельсон постучался к ней в кабинку.

– Пойдем работать ко мне, – предложил он. – Мне нужна правая рука.

– Но я хочу писать.

– Мне понравилось, как честно ты все написала. Поэтому я буду так же честен с тобой. Ты знаешь, что происходит с женщинами-креативщицами? – спросил он ее. – До тридцати пяти лет ты вкалываешь на дерьмовых заданиях и отбиваешься от мужчин, которые хотят с тобой переспать.

– А после тридцати пяти? – Гарриетт надеялась, что сможет продержаться.

– В творческом отделе нет женщин старше тридцати пяти. Переходи ко мне. Будешь работать со всеми лучшими клиентами и увидишь, как твои идеи воплощаются в жизнь. Я даже дам тебе хорошую должность и прибавку к зарплате. – Тут он прикрыл рот рукой и театрально огляделся вокруг. – И тебе не нужно будет беспокоиться о том, не попытаюсь ли я с тобой переспать.

Следующие шесть лет были лучшими в карьере Гарриетт. Вместе с Нельсоном они составляли впечатляющую команду. Он обхаживал клиентов. Гарриетт придумывала идеи. Поскольку она приводила новых клиентов, то знала всех, с кем работало агентство. Когда у нее в голове возникала идея, она рассказывала о ней креативной команде, которая могла воплотить ее в продукт. У нее был талант убеждать креативщиков в том, что это их идея. Так она познакомилась с Чейзом. Он был одним из двух копирайтеров, назначенных на тендер, который она вела. Другой парень был мудаком, поэтому Гарриетт подсунула идею, над которой работала, Чейзу. Она вставила ее в разговор, повторив дважды, чтобы убедиться, что он все уловил. После этого Чейз всегда советовался с ней по рабочим вопросам. Когда они оставались наедине, он называл ее своим счастливым талисманом.

Гарриетт преуспела в рекламе. В сорок восемь лет у нее до сих пор была работа с шестизначной зарплатой. Люди шептались, что она станет следующим президентом агентства, хотя она никогда не поощряла такие пустые разговоры. Между тем Чейз был настоящим феноменом, он получал множество наград и ежегодно зарабатывал миллионы. Гарриетт точно не помнила, когда он перестал благодарить ее в своих речах. Скорее всего, примерно в то же время, когда начал ей изменять.

Когда Чейз бросил ее, Гарриетт имела полное право быть в ярости и была. Но при этом ее не покидало странное чувство, словно она вновь обрела себя. В качестве эксперимента она взяла три недели отпуска. За двадцать пять лет она никогда не отдыхала так долго. Она провела это время у себя в саду, игнорируя электронные письма, которые продолжали накапливаться у нее в почтовом ящике. Впервые за долгие годы она ни с кем не делила себя. Только когда ее магия начала возвращаться, она поняла, как много себя она отдавала.

Было почти шесть, когда Гарриетт вызвали в кабинет Макса. Когда она пришла, он обнял ее:

– Как дела, моя дорогая? Как прошел отпуск? Ты выглядишь загорелой и отдохнувшей.

Гарриетт знала эту игру. Притвориться, что ничего не произошло, и поболтать минут десять, пока страсти не утихнут. Она столько раз попадалась на эту уловку!

Два года назад она приняла предложение Макса о работе, надеясь, что их рабочие отношения будут такими же, как когда-то были у нее с Нельсоном. Если Максу и не хватало таланта, он с лихвой компенсировал эту нехватку харизмой. Макс был из тех мужчин, которые заставляли других чувствовать себя членами эксклюзивного клуба. Гарриетт, конечно, в этот клуб не приглашали, но это ее вполне устраивало. Пока Макс с клиентами потешали самолюбие друг друга, она могла заняться работой. Когда она пришла в агентство, оно стремительно теряло клиентов. Они вдвоем спасли его. Но Макс все еще считал, что руководит агентством в одиночку.

– В чем дело, Макс? Я хочу домой и знаю, что ты позвал меня сюда не для того, чтобы обсуждать мой загар.

– Ко мне приходил Крис. Он сказал, что тебе не нравится его работа по «Pura-Tea».

– Звучит так, будто ты спрашиваешь моего мнения. Это так?

– Конечно, – кивнул он.

– Я видела четыре рекламные раскадровки. Три не оставили никакого впечатления. Четвертая – один из самых оскорбительных сексистских роликов в моей жизни. А я однажды работала с пивным брендом из Бразилии.

– Это Pura-Fide? – спросил он, как будто не мог в это поверить. – А мне показалось смешно. Ты должна признать, что это находчиво. Я показал ролик жене. Она хохотала до упаду.

Это была очевидная ложь. Она знала его жену. Эта женщина не смеялась уже много лет.

– Сколько лет твоей дочке? Семнадцать?

Его сияющая улыбка значительно потускнела:

– Перестань, Гарриетт.

– Серьезно, Макс. Я выросла на фильмах, которые учили меня, что женщины, получающие удовольствие от секса, – шлюхи. Что мы должны стараться быть такими, какими нас хотят видеть мужчины, а не такими, какие мы есть на самом деле. Это сломало мне психику. И многим женщинам, которых я знаю. Ты этого хочешь для своего ребенка?

– Значит, это личное.

– Конечно, личное. Все в этом мире личное. Любой, кто скажет тебе, что это не так, пытается тебя надуть.

– Ну, Крис беспокоится, что вы с ним не сможете работать вместе. Тебе нужно сгладить ситуацию. Просто забудь про это, Гарриетт.

Сколько всего она уже забыла? Сколько себя уже отдала?

– Почему я?

– Потому что ты не права.

– Я женщина из целевой аудитории. А еще я женщина с двадцатипятилетним опытом работы в рекламе, которая за два года не упустила ни одного нового клиента. И ты мне говоришь, что это я не права?

– Да, – ответил он, – ты не в курсе, что молодые люди сейчас считают смешным.

Это был удар ниже пояса, но она ожидала его:

– Ну, раз ты так думаешь. Но я не буду презентовать эту рекламу клиенту.

– Судя по тому, как идут дела, тебе и не придется.

Смех Гарриетт словно положил его на обе лопатки.

– Без меня ты не получил ни одного нового клиента, – сказала она, – а сейчас тебе нужна победа, чтобы оправдать тот факт, что ты притащил этого парня из Лондона. Я слышала, что ты платишь ему в пять раз больше, чем мне. Будет не очень хорошо, если он провалится с первого же раза. Ты уверен, что готов рискнуть?

– Знаешь, ты не так хороша, как тебе кажется, – ответил Макс.

– Нет, – согласилась Гарриетт. Она знала, что он перейдет на личности. И ждала этого. – Я лучше.

Его губы скривились в усмешке, и Гарриетт увидела страх, скрывавшийся под его презрением:

– Ты можешь этого не понимать, но есть причина, по которой я гендиректор этого агентства, а не ты.

Гарриетт снова рассмеялась. Она увидела, как это его взбесило, и рассмеялась еще сильнее:

– О, я как раз понимаю. Причина есть, но она не имеет ничего общего с талантом.

– Крис Уитмен стоит дюжины таких, как ты.

– Ты меня боишься, – заметила Гарриетт. Трудно было поверить, что ей потребовалось столько времени, чтобы увидеть это. – Вот почему ты все время указываешь мне на мое место.

– Я боюсь тебя?

– Да, ты боишься меня, потому что я умнее тебя. И если ты дашь хотя бы одной талантливой женщине власть, которую она заслуживает, за ней последует другая. А потом еще одна. И вместе они докажут, что их путь лучше. И тогда весь ваш фальшивый мир рухнет. – Гарриетт взяла со стола очередную рекламную награду и бросила ему: – У тебя не было бы ее, если бы не я.

Макс поймал золотой карандаш и сразу швырнул его в стену, где тот оставил в гипсокартоне приятную вмятину. Затем Гарриетт бросила в него еще парой наград:

– И вот этих бы тоже не было.

Они тоже полетели в стену.

– Все это произошло благодаря мне. Без меня тебя бы давно отправили в утиль.

– Да пошла ты, сука! – прорычал он.

Дверь открылась, и двое охранников зашли как раз в тот момент, когда Макс приготовился швырнуть в стену еще одного каннского льва.

– Вам лучше выпроводить меня отсюда, – посоветовала она им. – Если этот придурок сделает со мной что-нибудь, я за себя не отвечаю.

В тот вечер она сняла туфли в поезде и не потрудилась надеть их снова, когда он прибыл на станцию Маттаук. Когда Гарриетт шла домой с вокзала босиком под дождем, она знала, что соседи подглядывают за ней через жалюзи, но ей было наплевать. Впервые в жизни она чувствовала себя абсолютно свободной.

Спустя несколько месяцев Гарриетт получила по почте приглашение. Ее звали на открытие выставки в Центральном парке. На обложке приглашения была знаменитая статуя Шекспира, переделанная в Элеонору Рузвельт:

«Из двадцати девяти статуй в Центральном парке только одна – женская. В этом году, в Международный женский день, мы исправим эту ошибку. Присоединяйтесь к Финансовым советникам Манхэттена, чтобы отметить вклад женщин в мировое развитие».

Внизу была рукописная записка от Макса:

«Ты нас вдохновляла. Пожалуйста, возвращайся».

Гарриетт прислала отказ вместе с букетом цветов, собранных у себя в саду.

Близнецы

Несса припарковала машину на подъездной дорожке и сидела, уставившись прямо перед собой на свой белый дом в колониальном стиле. Ей потребовалась минута, чтобы найти в себе силы выйти из машины. Затем она отперла входную дверь, закрыла ее за собой и молча встала в прихожей дома, который достался ей в наследство.

За последние годы у нее было много плохих дней, но ни один из них не казался таким беспощадным. Сначала мертвые девушки на пляже Данскаммер, затем появление Франклина и наконец странное требование Гарриетт переспать с мужчиной, которого она не видела целую вечность. Если все так и будет продолжаться, Несса не была уверена, что хочет провести здесь еще тридцать лет.

Она окинула взглядом прихожую, прислушиваясь к плеску волн на далеком пляже. В горестные месяцы после похорон родителей ее дочери умоляли ее обратиться к психотерапевту. Вместо этого Несса сначала занялась декором дома. Она потратила несколько недель на то, чтобы купить антикварный стол и фарфоровую лампу. Разорилась на обои с ручной росписью в виде цветущей вишни, чтобы гости, входя в ее дом, сразу видели что-то красивое. Ей и в голову не приходило, что самый милый уголок ее дома однажды станет тем местом, где лучше всего слышно мертвых.

После смерти родителей и отъезда дочерей в университет бывали моменты, когда тишина почти сводила ее с ума. Теперь некогда тихий дом наполнился шумом океана, и Несса с ужасом думала о том, что она может услышать в следующий раз. Пройдя через гостиную на кухню, она включила телевизор. Порывшись в холодильнике, нашла бутылку белого вина, которую подруга принесла несколько месяцев назад. Откупорила ее и налила себе бокал. Сев за кухонный стол, она положила телефон перед собой экраном вверх. Затем набрала последний номер, по которому звонила.

– Привет, мама. – В голосе Бреанны звучало беспокойство. – У тебя все в порядке? – Она была старшей из близнецов Нессы, первенцем в семье первенца, и у нее всегда было особое чутье. Даже будучи младенцем, она настолько точно улавливала настроение матери, что Несса не была уверена: она его понимает, вызывает или предсказывает.

– Да, детка. – Несса старалась говорить ровно, хотя слезы текли у нее по лицу. Это были слезы не печали, а, скорее, благодарности. Ее дети были в безопасности. На протяжении многих лет близнецы были единственным источником утешения для Нессы. Они оставались рядом с ней после смерти отца. Ни одна из них не оставляла ее одну больше чем на несколько минут. – Где твоя сестра? С ней все в порядке?

– Джордан в порядке, мама. Она в библиотеке.

– Хорошо, хорошо. – Несса сделала паузу, чтобы высморкаться. – Так расскажи мне, что у вас происходит. Как жизнь?

Она хотела услышать, как ее дочь говорит о нормальных вещах. О мальчиках, книгах и корейских мыльных операх, которые девочки просто обожали.

– Как жизнь? Ты меня очень беспокоишь, мам.

Не было смысла притворяться, что ничего не случилось. Бреанна видела ее насквозь.

– Ладно, хорошо. Я звоню, чтобы вы обе знали, что не стоит расстраиваться, если вы увидите меня в новостях сегодня вечером.

– О боже, мама!

– Нет-нет-нет. Не делай поспешных выводов. Со мной ничего не случилось. Я просто… – Несса вздохнула. – Сегодня я нашла мертвую девушку.

Бреанна замолчала. Следующие слова она произнесла шепотом:

– Кто это был?

Несса никогда ничего не скрывала от дочерей. Они знали все о семейном наследии. Она усадила их обеих в возрасте десяти лет и рассказала им все истории, которые могла вспомнить, об их прабабушке Долорес и мисс Элле. Когда Несса призналась, что у нее тоже есть дар, Бреанна прорыдала несколько часов.

– Я пока не знаю, кто это был, – призналась Несса, – просто кто-то, кого нужно было найти.

– Значит, все началось?

– Полагаю, что да. – Несса вдруг почувствовала себя обессиленной.

– Было ужасно? Ты можешь мне рассказать.

Несса уже представила, как ее дочь съежилась на другом конце линии. Бреанна не хотела слушать подробности. Как и все нормальные люди, она предпочитала избегать темы смерти. Но Несса знала, что дочь выслушает ее, если ей это будет необходимо.

– Да, это было ужасно, – подтвердила Несса. – Это совсем молоденькая девушка. Они убили ее и выбросили на обочину шоссе, как мусор.

Они. Это слово сорвалось с ее губ. Она всегда считала, что убийца был один. Но правда заключалась в том, что она не знала этого наверняка.

– О боже, мама, это ужасно, – простонала Бреанна. – Хочешь, мы вернемся домой, чтобы побыть с тобой?

– Нет! – Несса не собиралась им этого говорить, но меньше всего ей хотелось, чтобы ее девочки оказались в городе, где кто-то убивает девушек их возраста.

– Хотела бы я, чтобы твой дар достался кому-то другому. Ты уверена, что тебе не нужна наша помощь?

– У меня уже есть помощь, – заверила ее Несса.

Бреанна знала, что это значит:

– Ты хочешь сказать, что нашла ведьму, как мисс Элла?

– Я нашла двух. Защитницу и карательницу.

– В Маттауке? Подожди. Джордан вернулась. – Бреанна положила трубку, но Несса слышала, как она разговаривает с сестрой. – Мама нашла мертвую девушку. – Затем она услышала шум, когда телефон перешел из рук в руки.

– Где ты ее нашла? – Это была Джордан – совсем как ее отец-полицейский. Любящая и теплая, но всегда сразу переходит к делу.

– В каком-то кустарнике между пляжем и дорогой.

– На каком пляже? И какой дорогой?

– Данскаммер.

Следующий вопрос Джордан последовал так быстро, что застал Нессу врасплох:

– У этой девушки рыжие волосы?

– Нет, – ответила Несса, думая только о девушке в голубом. – А что?

– Эй, Бреанна. – Несса услышала, как дочь отвела телефон в сторону. – Мама нашла девушку на пляже Данскаммер, – сказала Джордан сестре.

– Да ты что! – воскликнула Бреанна.

– Ты помнишь Мэнди Уэлш? – спросила Джордан у мамы.

– Нет, – задумалась Несса, – кажется, нет. А должна? – Бывали периоды, когда Несса не замечала ничего, кроме дочерей, родителей и пациентов.

– Она пропала, когда мы с Бреанной учились в 11-м классе.

Это прозвучало знакомо и неприятно.

– Напомнишь мне? – попросила Несса, выпрямляясь на стуле.

– Говорят, она ушла из дома однажды вечером и не вернулась. Последнее место, где ее видели, – это пляж Данскаммер. Полицейские утверждают, что она сбежала из дома. Но никто в школе им не поверил. Мэнди была не из таких.

Несса вздрогнула:

– Ты сказала, что кто-то видел ее? Кто это был?

– Кто-то рыбачил на пляже. Он сказал, что видел, как Мэнди проходила мимо одна и в красивом платье. У нее даже не было с собой чемодана. Никто не наряжается, чтобы убежать из дома.

– Как думаешь, почему она была на пляже Данскаммер? – затаила дыхание Несса.

– Без понятия, – ответила Джордан, – но это было где-то в апреле, так что она точно не купалась.

– Как выглядела Мэнди Уэлш? – Несса почувствовала, как внутри нее поднимается ужас.

– Белая девочка с рыжими волосами и в веснушках. Когда мы были маленькими, она была похожа на ту девочку из книг.

– Анну из поместья «Зеленые крыши»! – воскликнула Бреанна.

– Подожди минутку, детка… – Несса встала и открыла ноутбук, который оставила на кухонном столе. Она загуглила имя девочки. На первом же изображении был плакат о ее пропаже. У Нессы екнуло сердце.

– Сегодня я видела ее призрак, – сообщила она. – Она стояла на пляже недалеко от того места, где мы нашли другую девочку.

На мгновение все, что Несса могла слышать, было дыхание Джордан.

– Боже мой. Значит ли это, что Мэнди мертва? – произнесла дочь.

– Думаю, да. Я не нашла ее тело. Должно быть, оно где-то в океане.

– Мама, – Джордан заговорила своим самым серьезным голосом, – это не то, чем занималась прабабушка, это уже не поиск женщин, чьи мужья забили их до смерти. На этот раз мертвых девушек больше одной. Это похоже на серийного убийцу. Тебе это не по плечу. Ты рассказала полиции, что видела рыжеволосую девушку?

– А что я им скажу без трупа? Как думаешь, что они сделают, если я скажу им, что вижу мертвых людей?

– Мама. Кто-то убил двух девушек.

У Нессы не хватило духу рассказать ей, что на пляже была и третья девушка.

– Франклин Рис – детектив по этому делу, – сказала она. – Я позвоню ему.

– Франклин Рис? – с сомнением переспросила Джордан. – Это который нашел папу? Он детектив по этому делу?

– Да, – ответила Несса со вздохом, – теперь он работает здесь.

– Ты шутишь. – Голос Джордан звучал испуганно. – Мам, это становится слишком странным. – Она отодвинула трубку от рта. – Помнишь Франклина Риса? – спросила она сестру. – Мама говорит, что он работает в полиции Маттаука.

Бреанна выхватила телефон:

– Он все еще красавчик?

– О, господи, Бреанна, и ты об этом? – Ее мать вздохнула.

– Похоже, все еще красавчик, – сообщила Бреанна сестре, передавая телефон обратно.

Джордан это не позабавило:

– Да даже если он гребаный Идрис Эльба. Просто пообещай, что расскажешь ему о Мэнди Уэлш.

– Обещаю, – простонала Несса.

Она выпила второй бокал вина, прежде чем найти номер Франклина. Надеялась, что алкоголь расслабит ее. Вместо этого сердце у нее забилось быстрее.

– Несса, – ответил на телефон Франклин, – мы годами не разговаривали, а теперь я слышу твой голос дважды за день. Все в порядке?

– Я выпила два бокала вина и немного навеселе, – призналась Несса. Она не знала, что с ней происходит. Сначала начала ругаться, а теперь стала пить в одиночестве. Неизвестно, что будет дальше.

– Я находил много трупов, и иногда бокальчик или два – единственное, что помогает.

У Нессы напряглась спина. Она не хотела переходить на личности.

– Что нового по девочке? – спросила она.

Франклин вздохнул:

– Передозировка фентанила. И признаки того, что незадолго до смерти у нее был половой акт. Скорее всего, она была секс-работницей, которая приняла слишком много таблеток во время свидания с клиентом. Когда она умерла, он не знал, что делать, и выбросил ее тело на обочину дороги. Такое случается здесь гораздо чаще, чем хотелось бы думать.

– Как часто? – спросила Несса.

– Несколько раз в год, – ответил Франклин.

– В Маттауке?

– В его окрестностях.

Статистика пугала.

– Тогда почему я об этом не слышала? – удивилась Несса.

– Потому что о смерти наркозависимых секс-работниц редко говорят в новостях, – объяснил Франклин. – Мне бы хотелось, чтобы это было иначе, но что есть, то есть. Ты медсестра, Несса. Ты знаешь, что я прав.

Она знала. Медсестры лучше других знают, насколько мрачным бывает мир.

– Хорошо, но с этой девочкой случилось что-то другое, – не согласилась Несса. – Она не принимала наркотики.

– Тест показал высокий уровень фентанила в организме.

– Значит, кто-то накачал ее наркотиками, – ответила Несса.

Франклин молчал слишком долго:

– Не хочешь сказать мне, откуда ты это знаешь, Несса?

Ответ вырвался сразу же:

– Я видела ее.

– Ты видела ее?

Несса планировала рассказать ему все, но в последний момент у нее сдали нервы. Она хранила свои секреты тридцать пять лет. И не была готова раскрыть их все сразу.

– Я видела ее во сне, – солгала Несса. – Так я узнала, где искать тело. Она звала меня. Ждала, когда я найду ее. – На этот раз пауза, последовавшая за ее словами, была такой долгой, что Несса почувствовала необходимость заполнить тишину: – Девушка, которую я видела, выглядела на семнадцать или восемнадцать лет, но могла быть и моложе. Она была одета в бледно-голубое платье и черные туфли на каблуках, а в руках у нее была маленькая стеганая сумочка из черной кожи. Волосы были закручены в косички и выглядели так, будто их только что уложили. Она была одета так, словно собиралась на вечеринку.

– Под телом была сумка, похожая на ту, которую ты описываешь, – сказал Франклин. – В ней ничего не было, но на этикетке было написано «Офелия». Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Офелия? Никогда не слышала.

– Я тоже. Но согласно Google это популярная карибская сеть магазинов. Мы проверяем архивы на предмет пропавших девушек, у которых там могут быть родственники. На данный момент это наша лучшая зацепка, если только ты не подскажешь мне что-нибудь еще.

Она подсказала:

– Во сне она была не одна. Там была еще одна девушка – из Маттаука, которая пропала два года назад. Тот, кто убил ее, должно быть, выбросил ее тело в океан. Она была ровесницей моим дочкам. Они ходили в одну школу. Кажется, ее звали Мэнди Уэлш.

– Ты хочешь сказать, что в твоем сне эта девушка, Мэнди Уэлш, тоже была мертва? Ты уверена, Несса?

– Нет, я не уверена! – огрызнулась Несса. – Я новичок во всем этом. Все, о чем я прошу, это чтобы ты проверил информацию. Ты сделаешь это или нет?

Она ожидала отказа, но его не было.

– Сделаю, – пообещал он.

– Хорошо, – хмыкнула Несса. От алкоголя и эмоций у нее голова шла кругом. – А теперь, если ты не возражаешь, я повешу трубку и пойду спать.

– Спасибо, – поблагодарил ее Франклин. – Спасибо, что доверилась мне и рассказала сон.

Она помедлила, ошеломленная его словами.

– Не за что. – Ей казалось, что она не заслуживает его благодарности. Ей следовало рассказать ему больше. – Не заставляй меня пожалеть об этом.

Час спустя она отключилась, положив голову на обеденный стол с пустой бутылкой вина перед собой.

Цветочный обстрел

После того как Несса подвезла ее до дома, Джо зашла домой и увидела Люси, играющую в «Зельду» на огромном телевизоре, который ее отец купил для видеоигр. Всякий раз, когда Джо возвращалась домой с работы в течение дня, она обычно обнаруживала Арта именно там.

– Прости, что опоздала. – Джо поцеловала Люси в макушку. – Ты, наверное, умираешь с голоду, бедняжка. Я принесла тебе сэндвич из гастронома на Главной улице.

– Спасибо, – сказала Люси, не поднимая глаз. – Я возьму его завтра в школу на обед. Мы с папой приготовили равиоли с говядиной.

– Правда? – изумилась Джо. – Это было съедобно? Живот не болит?

– Нет. Было очень вкусно. А ты не могла бы как-нибудь сводить меня в гости к Гарриетт?

– Посмотрим. Где папа? – спросила Джо.

– В спальне, – ответила Люси, все еще не отрываясь от экрана.

Наверху, проходя по коридору, Джо старалась шуметь как можно больше. Она знала, что лучше предупреждать мужа заранее о своем приходе. Тем не менее она обнаружила Арта на кровати с ноутбуком на коленях. Он закрыл крышку, когда она вошла.

– Может, лучше подождать, пока ребенок ляжет спать? – Джо было наплевать, что Арт время от времени смотрел порно, но она не могла скрыть своего отвращения к тому, что считала пустой тратой времени. Видеоигры и порно отнимали у мужа столько времени, что просто чудо, как ему удавалось кормить себя и их дочь.

– К твоему сведению, я работал. – В голосе у Арта звучало возмущение. Кто знает, может быть, на этот раз он даже говорил правду. – Где ты была? Люси сказала, что ты тусовалась с Гарриетт Осборн. Что это за история? Она действительно ведьма?

– Да. – Джо посмотрела на часы на своем телефоне. Это был самый удачный момент, чтобы вернуться домой. – Включи местные новости.

– Ты имеешь в виду по телевизору? – уточнил он, словно она попросила его включить радио.

Джо схватила пульт с прикроватной тумбочки и переключила телевизор на четвертый канал. Начались новости, и там показывали кадры событий прошедшего дня. Из зарослей на краю Данскаммер Бич Роуд появились два могучих врача «Скорой помощи», которые несли черный пластиковый мешок с телом. В нескольких метрах от них Несса разговаривала со своим другом-детективом, а Гарриетт слушала разговор. Джо увидела и себя в стороне от подруг, ее взгляд был прикован к мешку для трупов. Между местом преступления и камерами проехала машина. Когда она удалилась, медики уже перекладывали мертвую девушку на носилки, но Джо не сдвинулась ни на сантиметр.

– Боже мой, Джо. Ты кого-то убила?

– С ума сошел? – Когда она увидела лицо Арта, то могла бы поклясться, что он спрашивал абсолютно серьезно. – Нет! Мы нашли труп.

Когда до него наконец дошло, у него глаза полезли на лоб:

– Правда?

– Ты действительно подумал, что я могла кого-то убить?

– Ну, этого нельзя исключать. – Он явно пытался замять все шуткой. – У тебя скверный характер. Но да, конечно, я пошутил. Что, черт возьми, произошло? Где вы с подругами нашли тело?

Джо хотелось рассказать ему все. Нехорошо было скрывать от Арта важные детали. Но они с Нессой и Гарриетт договорились придерживаться официальной версии:

– Мы шли к пляжу Данскаммер, и Несса сошла с тропы, чтобы пописать, и нашла черный мусорный пакет с телом внутри.

– Господи Иисусе. Кто это был?

Это был такой простой вопрос, и Джо ожидала его услышать. И все же она была не в силах ответить. День прошел так быстро, что у нее не было времени осознать ужасную правду:

– Это была девочка. – Только когда она услышала свой собственный надтреснутый голос, она поняла, что плачет.

– Иди ко мне. – Арт отложил ноутбук в сторону, взял Джо за руку и притянул ее к себе на кровать.

– Это была девочка, – прорыдала Джо ему в плечо. – Ей было лет семнадцать. Просто маленькая девочка, на несколько лет старше Люси. Голая, использованная и выброшенная на обочину дороги.

Он крепче прижал ее к себе:

– О, Джо, мне так жаль.

– Кто мог сделать что-то подобное? – Она прослушала сотни криминальных подкастов. Она знала, что есть люди, которые охотятся на женщин, но всегда представляла их злодеями из комиксов или из страшилок, жертвами которых были лишь безымянные тела.

– Я даже представить себе не могу, – ответил Арт, и она знала, что он говорит правду.

Арт Левисон при всех недостатках никогда в жизни намеренно не причинял вреда другому человеку. Она положила голову мужу на грудь. Когда они были моложе, то часами лежали, сплетясь телами. Джо пыталась сосчитать, сколько лет прошло с тех пор, как она в последний раз искала утешения у Арта. Тепло его тела и тяжесть его рук так успокаивали! Запах, который когда-то сводил ее с ума, теперь служил утешением. У нее отяжелели веки, и она могла бы заснуть, если бы не заметила, как в комнату заглянула Люси.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила Джо.

– Нет, просто хочу убедиться, что вы не убили друг друга.

– Тогда твоя работа закончена, – сказал Арт. – Пожалуйста, продолжай заниматься тем, чем ты занималась до того, как почувствовала желание поиграть в детектива.

Когда Джо попыталась сесть в кровати, он сопротивлялся, но после пары секунд борьбы освободил ее:

– Куда ты идешь?

Джо вытерла глаза.

– Мне нужно заскочить в спортзал на несколько минут, – сказала она мужу, пока Люси спускалась обратно в гостиную.

– Разве это не может подождать? У тебя был тяжелый день. Ты уверена, что тебе нужно туда ехать?

– Уверена. – Она поднялась с кровати и посмотрела на мужа. – Мне нужно проверить, как дела у Хизер. Она работает помощницей менеджера всего три недели, и я в первый раз оставила ее одну.

– Ну, если так нужно… – Арт сдался и потянулся к ноутбуку. Когда он открыл его, Джо увидела на экране документ Word.

– Что это? – поинтересовалась она.

– Просто кое-что, над чем я работаю. Будь осторожна, ладно? Похоже, там ходит убийца.

Была половина восьмого, когда Джо села за руль своей машины, а «Яростный фитнес» закрывался в девять. Хизер писала ей сообщения в течение дня, уверяя, что все идет гладко. Но Джо еще никогда не пропускала целый рабочий день и не собиралась начинать.

Она стояла на светофоре на Главной улице прямо перед ее машиной. Светло-русые волосы женщины выбивались из неаккуратного пучка на макушке, и она выглядела так, словно приготовилась ко сну: на ней был топ на бретельках и мужские трусы-боксеры. Не было сомнений, что она пьяна.

Джо с растущим беспокойством наблюдала, как женщина топает в центр одной из клумб возле полицейского участка, вырывает растение с корнями и бросает его в окно здания. Джо опустила стекло машины как раз вовремя, чтобы услышать, как растение с громким стуком шмякнулось о стекло и осыпало землей все вокруг.

– Ты чертов ублюдок! – закричала женщина, вырывая с корнем небольшой куст. – Я же говорила тебе! Я говорила тебе, что кто-то убил мою девочку!

Джо ахнула, когда дверь открылась и оттуда вышел офицер с револьвером наизготовку. Однако, узнав нападавшую, он его опустил.

– Миссис Уэлш? Отпустите бегонию!

Женщина швырнула растение ему в голову. Целилась она удивительно метко, но он вовремя успел увернуться.

– Я, блин, говорила Рокке, что кто-то убил ее, а вы, ублюдки, так ничего и не сделали. А теперь убили еще одну девушку. Вы, блин, бесполезные куски дерьма! Это на вашей совести!

Джо вырулила на парковку участка и вышла из машины. Чутье подсказывало ей, что эта женщина – мать одной из девушек, которых Несса видела на пляже.

– Миссис Уэлш! – Второй полицейский с пистолетом выбежал на улицу. Кто-то мог получить пулю.

– Да пошел ты! Давай, стреляй в меня, ты, бесхребетный кусок дерьма! Ради чего мне вообще жить?

Женщина потянулась за большим камнем, и Джо поняла, что пришло время вмешаться. Она бросилась к клумбе и схватила женщину за запястье.

– Не надо! – услышала она свои слова, сказанные пьяной женщине. – Не сейчас.

Железная хватка Джо, казалось, убедила женщину, что драться не стоит. Она уронила камень, и Джо отпустила ее. Женщина пошатнулась и упала на спину:

– Кто ты такая, мать твою?

– Меня зовут Джо Левисон. – Она протянула руку, чтобы помочь женщине встать на ноги. Земля с клумбы прилипла к ее боксерам.

– Я вас уже видела, – сказала женщина. – Вас показывали в новостях.

– Показывали, – подтвердила Джо. – Я была среди тех, кто нашел мертвую девушку.

– Моя девочка тоже где-то там. – Челюсти женщины были стиснуты так сильно, что можно было сломать все зубы. От ее тела исходил запах алкоголя. – А эти никчемные ублюдки даже не ищут ее!

– Я помогу вам ее найти, – пообещала Джо женщине.

У той челюсть упала от удивления. Она не знала, что и думать про предложение Джо:

– Поможете?

Один из полицейских осторожно приближался к ним с таким видом, словно они были террористами с бомбами на груди, а не двумя гражданскими лицами, вооруженными бегониями.

– Миссис Уэлш, – обратился он к женщине. – Вам нужно пройти со мной. Мне придется оформить протокол за уничтожение государственного имущества.

– Да ладно, – заступилась за нее Джо. – Она бросила пару растений. Какое имущество она уничтожила?

– В окне теперь трещина.

– Я починю ее, – сказала Джо. – Я владелица «Яростного фитнеса». Завтра я пришлю своего ремонтника, чтобы он посмотрел окно. Сколько бы это ни стоило, я оплачу счет. А теперь избавьте себя от бумажной волокиты и позвольте мне отвезти эту даму домой. И как только мы уйдем, вы сможете вернуться к просмотру голых теть на телефоне.

Она сказала это наобум, но выражение его лица подсказало, что она не ошиблась.

– Почему вы мне помогаете, богатая дамочка? – прошептала женщина, когда Джо уводила ее.

– Почему вы думаете, что я богата? – ответила Джо вопросом на вопрос.

Женщина проговорила с пьяным смехом:

– Если бы вы не были богачкой, этот коп пристрелил бы вас. Откуда вы, кстати?

– Отсюда.

– Я тоже! И как же вы докатились до того, что выглядите как эти богатенькие сучки, которые приезжают сюда на лето?

– Я не знаю. Наверное, мне просто повезло. – Это было единственное объяснение, которое Джо могла ей предложить.

Как только ее погрузили в машину, миссис Уэлш сразу же уснула. Джо набрала Нессу, но звонок сразу же переадресовался на голосовую почту, а когда она проезжала мимо ее дома, свет был выключен. Не в силах тащить женщину к себе домой, она поехала по Вудленд Драйв и остановилась перед пресловутым домом.

Гарриетт открыла дверь в льняном халатике, который не скрывал обнаженного тела под ним.

– Давно не виделись, – поприветствовала она Джо.

Та старалась не пялиться.

– Привет, да, извини, что побеспокоила. Я ехала в свой спортзал и наткнулась на женщину, которая бросалась растениями в полицейский участок. – Она знала, как безумно это звучит, но продолжал: – Я думаю, она мать одной из девушек, которых видела Несса. Она пьяна в стельку и выглядит больной. Ей нужна наша помощь.

– Конечно. Дорогой? – обратилась к кому-то Гарриетт. – Не мог бы ты надеть брюки и помочь мне?

Джо с изумлением наблюдала, как самый сексуальный мужчина, который когда-либо работал в продуктовом магазине Маттаука, появился голым у Гарриетт в гостиной со старыми джинсами в руках. Джо отвела глаза, пока он их не надел.

– Что я могу для тебя сделать? – спросил он Гарриетт.

– У моей подруги в машине лежит пьяная женщина. Не мог бы ты занести ее в дом?

– Конечно. – Он одарил дам улыбкой кинозвезды. Они обе смотрели, как он выходит на дорогу босой и с голым торсом.

– Ты моя героиня, Гарриетт, – восхитилась ею Джо, – но если уж на то пошло, я могла бы занести ее в дом сама.

– Я знаю, просто Эрику нравится чувствовать себя полезным. И вообще, ему давно пора одеваться и ехать домой. Заходи и устраивайся поудобнее.

Оглядевшись, Джо не могла поверить, что находится в помещении. Стены дома были усажены растениями, а из контейнеров на полу росли деревья с необычными плодами. Джо рассмотрела травы, росшие в подвесном горшке, прикрепленном к ближайшей стене, но не смогла определить ни одну из них. Книги с торчащими обрывками бумаги, которыми были заложены важные страницы, громоздились высокими стопками на журнальном столике и поднимались с пола рядом с диваном, как колонны. На самом верху ближайших к ней стопок лежали книги «Рабочее колдовство: путеводитель по магии худу», «Очистительные ритуалы латиноамериканского шаманизма» и «Shen Nong Ben Cao Jing». Белки строили массивное гнездо в камине гостиной, а стая маленьких зеленых попугаев гонялась друг за другом под высокими потолками.

Поклонник Гарриетт снова появился с обмякшим телом миссис Уэлш на руках.

– Просто положи ее на диван, пожалуйста, – попросила Гарриетт.

Когда женщину уложили в позу спящей красавицы, Гарриетт отдала мужчине рубашку и ботинки, а затем наклонилась, чтобы осмотреть новоприбывшую. Она приоткрыла ей один глаз, оглядела ее ногти и принюхалась к дыханию, вырывавшееся у нее из легких.

– Джо, не могла бы ты заглянуть в бельевой шкаф в прихожей и принести запасное одеяло для нашей гостьи?

Джо сделала то, о чем ее попросили. На обратном пути в гостиную она подождала, пока Гарриетт закончит тепло прощаться со своим ухажером.

Услышав звук закрывающейся двери, Джо направилась к дивану и накрыла спящую женщину одеялом. Гарриетт надела очки и устроилась за деревянной стойкой, которая когда-то служила баром, но теперь, похоже, превратилась в рабочий стол. На полке позади нее все еще стояли наполненные спиртным бутылки, но туда были добавлены листья, коренья и другие ингредиенты, про которые Джо даже не хотела знать, что это. В стеклянных банках с пробками лежали сушеные грибы, разноцветные ягоды и что-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось сушеными гусеницами.

– Не сочти за грубость, но твой парень очень секси, – небрежно заметила Джо.

Гарриетт ухмыльнулась, сорвав с ветки сухие бутоны чего-то и бросив их в мраморную ступку вместе с горстью свежих зеленых листьев.

– У меня давно уже нет никаких парней, нет желания никем обладать. И я точно не хочу, чтобы кто-то думал, что обладает мной. Мы с Эриком просто наслаждаемся обществом друг друга. По крайней мере, два раза в неделю.

– Два раза в неделю? Черт, Гарриетт! Я даже не могу вспомнить, каково это – заниматься сексом по два раза в неделю.

– Я занимаюсь сексом с Эриком два раза в неделю. Он не единственный. – Гарриетт, казалось, наслаждалась потрясенным выражением на лице Джо. – Я наверстываю упущенное время. Мне не хватило секса до замужества, – объяснила она. – У меня консервативная семья, и все считали, что секс – это целая проблема. Моя бабушка убеждала меня, что я заражусь СПИДом, залечу и меня заклеймят, как городскую шлюху, как только я спущу штаны. Долгие годы я слишком беспокоилась о том, что попаду в ад, чтобы понять, как сильно мне нравится трахаться. А теперь я больше ни о чем не беспокоюсь.

Гарриетт добавила в ступку горсть стручков и растолкла содержимое в кашицу, которую перелила в стакан. Затем она добавила бледно-зеленую жидкость из одной из бутылок с алкоголем, налила сверху немного бутилированной воды и размешала.

– Что ты готовишь? – поинтересовалась Джо.

– Противоядие от алкоголя, который находится в организме нашей гостьи, и еще пару средств, которые помогут ей почувствовать себя лучше. Но что ей действительно нужно, так это месяц хорошего питания и много отдыха. Ее организм на грани срыва, – определила Гарриетт. – Налицо явные признаки алкоголизма, а цвет ее языка говорит о том, что она сильно недоедает. Проблемы у нее, скорее всего, начались задолго до исчезновения дочери. Жизнь у этой женщины была нелегкой. Она слишком молода, чтобы быть такой болезненной.

– Молода? Как ты думаешь, сколько ей лет? – тихо спросила Джо.

Гарриетт подняла голову и еще раз взглянула на женщину, лежащую на диване:

– Под сорок.

– Да ты что. – Джо не могла в это поверить. Это значит, что женщина намного моложе их обеих.

– Ничто так не старит человека, как бедность и несчастья, – пояснила Гарриетт. – Несмотря на рекламные заверения, не крем для кожи помогает некоторым женщинам сохранять сияние. Единственная настоящая сыворотка молодости состоит из двух ингредиентов – удачи и денег.

Гарриетт закончила смешивать этот странный травяной коктейль и посмотрела его на просвет. По всей видимости, результат ее удовлетворил, потому что она вышла из-за барной стойки и присела на край дивана. У миссис Уэлш затрепетали веки, когда Гарриетт осторожно приподняла ей голову.

– Пейте, – приказала Гарриетт, вливая тонкую струйку ей в рот. Пациентка сглотнула и поморщилась. Уже через несколько секунд она села прямо, взяла стакан из рук Гарриетт и выпила его содержимое так быстро, что по обеим сторонам ее подбородка стекали струйки зеленой жидкости.

Она откинулась на спинку дивана и вытерла рот ладонью:

– Это было отвратительно. Что, черт возьми, вы мне дали?

– Просто кое-что приготовила. Полагаю, оно сработало?

– Вы могли бы разбогатеть, продавая это.

– Зачем мне обменивать такое чистое творение, как это, на такую грязную вещь, как деньги? – Гарриетт рассмеялась.

Женщина посмотрела на Гарриетт так, словно та с ума сошла. А потом выпучила глаза.

– Черт возьми! Вы и есть та ведьма? – Тут она поежилась и отпрянула, осознав, что именно сказала. – Простите-простите-простите, не хотела вас разозлить. Просто так вас называют у нас на работе.

Улыбка Гарриетт стала еще шире, открыв щель между зубами:

– Меня это не обижает. Ведьма – это ярлык, который общество навешивает на женщин, которых оно не может понять или проконтролировать. Можете называть меня Гарриетт. А вы кто?

– Эмбер Уэлш.

Джо подалась вперед:

– А я Джо Левисон. Я нашла вас возле полицейского участка. И привезла сюда.

Это воспоминание заставило Эмбер вздрогнуть:

– Спасибо. Уверена, что если бы не вы, я бы сейчас спала на полу в камере. И не в первый раз. Но клянусь Богом, я больше не такая. Я почти три месяца в завязке. Каждый день разговаривала со своим спонсором^[9]. А потом кто-то прислал мне видео про этот труп, и я сорвалась.

– Мне кажется, у вас есть веская причина злиться на полицейских, – прокомментировала Джо. – Похоже, что с вашей дочерью что-то случилось.

Эмбер глубоко и с дрожью вздохнула.

– Мэнди исчезла два года назад примерно в это время года. Когда я обратилась в полицию Маттаука, они сказали, что такие девочки, как она, постоянно убегают. Я сказала им, что они не знают мою дочь. Она была ответственной. Всегда готовила ужин, когда я приходила домой с работы. Помогала с младшими детьми. После того, как их отца отправили в тюрьму, не знаю, что бы я делала без нее. Честно говоря, не знаю, что я делаю без нее сейчас. – Эмбер опустила голову. – Может быть, она не была отличницей или королевой бала, но Мэнди была хорошей дочерью. Я говорила им об этом. В ту ночь, когда она не вернулась домой, я сразу пошла в полицию и сказала им, что с моей девочкой что-то случилось. Но они не слушали. Они уже много лет имеют зуб на мою семью. Они знают, что у меня были неприятности, знают, что ее отец сидел в тюрьме из-за наркотиков, и решили, что это все, что им нужно знать о Мэнди. Они сказали, что посылать кого-то на ее поиски – пустая трата ресурсов.

– Вот ублюдки! – Кулаки у Джо сжались, и в них запульсировала кровь. – Это не им решать, кто достоин их внимания, а кто – нет.

– А как вы думаете, что случилось с Мэнди? – спросила Гарриетт.

Эмбер вытерла слезы краем одеяла:

– Кто-то убил ее, конечно же. Точно так же, как ту девушку, которую нашли сегодня на пляже. Именно там Мэнди видели в последний раз. Она шла по дороге, которая проходит рядом с пляжем Данскаммер.

– Она шла одна? Как вы думаете – куда?

– Ну, есть только одно место, куда она могла пойти, верно? Это Пуант. На ней было платье, которое мы купили на похороны ее бабушки. Я думаю, что она шла устраиваться на работу. Но знаете, что? Копы так и не удосужились спросить ни одного долбаного человека, видели ли ее там.

– Пуант далековато расположен, чтобы девушка ее возраста могла дойти туда пешком. А на какую работу она могла там устраиваться? – уточнила Джо.

– Не знаю. Может быть, уборщицы? Она хорошо ладила с детьми. Возможно, собиралась работать няней.

– Она вам не говорила?

– У меня тогда был тяжелый период. – Эмбер перевела взгляд на пальцы ног, которые впились в мягкую губчатую подошву шлепанцев. – По правде говоря, может, она мне и говорила, но я не запомнила. Но когда я поняла, что она пропала, я сразу пошла в полицию. Если бы они отправились искать ее в ту же ночь, они могли бы ее найти. – Эмбер смотрела в пол. Ее лицо выражало такой ужас и скорбь, что Джо пришлось отвернуться.

Она не могла представить, что видит перед собой эта женщина. Если бы это был ее ребенок, Джо бросала бы в окна полицейского участка не только растения. Эмбер обратилась в полицию, потому что потеряла самое дорогое, что у нее было, а они даже не удосужились заняться поисками. Они назначили цену жизни Мэнди Уэлш и решили, что такая девушка, как она, не стоит их времени.

– Мы найдем Мэнди, – пообещала Джо.

Эмбер безнадежно покачала головой:

– Она мертва.

– Мы знаем, – признала Джо, не было смысла притворяться, что это не так, – но мы вернем ее вам, чтобы она могла покоиться с миром. А затем позаботимся о человеке, который убил ее, и сделаем так, чтобы он больше никогда никому не причинил вреда.

Эмбер покачала головой, как будто эта мысль была столь нелепой, что жестоко было даже упоминать о таком:

– Как вы собираетесь это сделать?

– Это мы нашли девушку сегодня на пляже Данскаммер, – сообщила ей Гарриетт. – Это наша подруга услышала ее зов.

Эмбер моргнула.

– Простите, – произнесла она безжизненным тоном, – что?

– У нашей подруги Нессы есть дар, – объяснила Джо. – Когда мертвые теряются, они зовут ее, и она их находит.

Эмбер медленно поднялась со своего места, как будто заметила змею, ползущую к ней по полу.

– Вы очень милые дамы, и я ценю вашу помощь, но я знаю здешних полицейских, и они не послушают ведьму, женщину-ниндзя и даму, которая разговаривает с мертвецами. – Поднявшись на ноги, она направилась прямо к двери. – Спасибо за все, что вы сделали для меня, но мне нужно вернуться домой к детям. Мой тринадцатилетний сын не такая хорошая нянька, какой была его сестра.

– Гарриетт дала вам напиток, который протрезвил вас за десять секунд. Раньше вы бы поверили, что такое возможно? – спросила Джо.

Эмбер остановилась в дверях.

– Я могу сделать гораздо больше, – добавила Гарриетт. – Для этого нужно больше, чем выпить стакан напитка, но я могу восстановить ваше здоровье. Все, что вам нужно сделать, это нанести мне еще несколько визитов. Когда в последний раз вы не чувствовали себя разбитой?

Достаточно давно, чтобы Эмбер восприняла это предложение всерьез.

– И что я должна буду сделать взамен?

Джо надеялась, что Гарриетт понимает, что сейчас не самый подходящий момент для шуток о продаже души сатане.

– Просто поговорить с нашей подругой завтра, – сказала Гарриетт. – Расскажите ей то же самое, что рассказали нам о Мэнди, и все остальное, что вспомните.

– И это все? – удивилась Эмбер.

– Это, и позвольте подвезти вас до машины, – добавила Джо. – Уже поздно, а кто-то в Маттауке убивает женщин.

– К какой машине? – не поняла Эмбер. – Машина у меня давно не работает. Я пришла в город пешком. И если вы не заметили, кто-то всегда убивает женщин.

Дом Эмбер представлял собой одноэтажный трейлер, припаркованный на песчаном пустыре. Вокруг него были разбросаны сломанные игрушки, а перед ним стояла разбитая «Королла» с тремя колесами и без номерного знака. Ржавая сетчатая дверь трейлера выглядела так, будто ее много раз выбивали, а разбитое окно было заклеено скотчем. Джо всегда знала, что в окрестностях Маттаука живут люди не очень обеспеченные, но она и представить себе не могла, что такая нищета существует в нескольких километрах от ее района с домами среднего класса или особняками в Каллин Пуант. Маттаук хорошо прятал бедняков. А может быть, поняла Джо к своему огорчению, она просто никогда их не искала.

Джо интересовалась, какая работа могла заставить шестнадцатилетнюю девушку пройти восемь километров по пустынной дороге в лучшем платье. Теперь она знала ответ и готова была биться головой об стену. Девушка, живущая в таком месте, прошла бы восемь километров ради любой работы, за которую ей бы заплатили. Какой бы ни была зарплата, деньги были крайне необходимы.

По другую сторону сетчатой двери стоял маленький пузатый мальчик в баскетбольных шортах. На стене позади него мерцал телевизор. Он смотрел, как подъезжает машина, держа руку в пакете с чипсами. Когда фары погасли и он увидел на пассажирском сиденье маму, он тут же скрылся из виду.

– Это Дастин, – пояснила Эмбер.

– Симпатичный, – улыбнулась Джо. – Сколько ему лет?

– Семь. – Эмбер вздохнула. – Черт побери! Он был в постели, когда я уходила. Брат не должен был его выпускать. Держу пари, что все трое не спали все это время. Мэнди бы… – Тут она осеклась и уставилась в лобовое стекло, не видя ничего перед собой.

– Мне очень жаль, – сказала Джо. – Если я могу что-нибудь сделать… – Ей хотелось бы предложить помощь, не задев гордость Эмбер.

Эмбер повернулась к ней:

– Вы уберегли меня от тюрьмы сегодня. Это лучшее, что кто-либо сделал для меня за очень долгое время. И если ваша подруга сможет найти тело Мэнди, это поможет больше всего. Я не могу никуда уехать, пока не буду знать, что она точно не вернется домой.

– Во сколько вы завтра уходите с работы? – спроси-ла Джо.

– Моя смена в магазине заканчивается в семь, – ответила Эмбер.

– Хорошо, – кивнула Джо. – Мы с моей подругой Нессой заедем за вами после работы.

Как Эмбер Крейг стала поджигательницей

В десятом классе Эмбер Крейг как репортера газеты «Геральд Маттаука» послали взять интервью у старейшей местной жительницы, которой недавно исполнилось 102 года. Женщина жила в доме, который раньше выполнял функции гостевого флигеля при особняке конца XIX века, который когда-то построила ее семья. Когда Эмбер позвонила в звонок, она ожидала, что дверь откроет сиделка или домработница. Вместо этого на пороге стояла сама женщина, настороженная и взвинченная, как охотничья собака. Они провели почти час, болтая об истории Маттаука, прежде чем Эмбер перешла к к банальному вопросу, на котором настаивал ее преподаватель журналистики:

– Так в чем же секрет счастливой и долгой жизни?

Женщина слегка наклонилась вперед, как будто ждала именно этого вопроса:

– Тебе нужно сделать все возможное, чтобы избавиться от невезения. – Эмбер вежливо хихикнула, вообразив, что это какая-то старческая шутка. – Если оно найдет тебя, то прилипнет намертво. – Старушка была совершенно серьезна, и Эмбер поняла, что она считала этот совет действительно необходимым. – Если это случится, не нужно бояться. Сопротивляйся всеми силами. Делай все необходимое, чтобы освободиться, иначе тебе не выбраться из неудач.

Эмбер сидела с открытым ртом не в силах вымолвить ни слова.

– Я говорю это тебе, потому что ты милая, умная, красивая девушка. Когда-то и я была такой, как ты, – сообщила женщина. – Неудачи подстерегают таких женщин, как мы, за каждым углом. Когда невезение нашло меня, я быстро с ним расправилась. И это единственная причина, по которой мы с тобой сегодня разговариваем. – Затем она улыбнулась, словно поделившись тайным знанием, это принесло ей облегчение. – А теперь не хочешь ли еще немного яблочного штруделя, дорогуша?

Полгода спустя именно этот совет побудил Эмбер поджечь любимую яхту своего тренера по софтболу.

Отец Эмбер всегда хотел мальчика. Это знали все. Он не жаловался, но и не делал ничего, чтобы скрыть свое презрение к женоподобному созданию, которое они с женой произвели на свет. Он был рыбаком, ловил омаров и проводил долгие дни в море. Его жена работала на полную ставку администратором в одной из городских клиник. Каждый вечер она приходила домой, где ее ждали готовка, уборка и уход за ребенком. Эмбер должна была помогать маме по хозяйству, пока отец сидел, пил пиво и смотрел бейсбольный матч, который шел по телевизору. После выполнения домашних обязанностей Эмбер часто сидела рядом с ним, болея за ту команду, которую он предпочитал. Если она не приносила ему свежее пиво, отец и не замечал ее присутствия.

Вспоминая то время, Эмбер не могла припомнить, чтобы она чувствовала себя обделенной. Ее семья не была богатой, но у нее было все необходимое. Она ела здоровую пищу три раза в день. У нее была чистая одежда, которую она каждый вечер раскладывала в изножье кровати. Она хорошо училась и получала награды в школе. У нее было много друзей, и она не могла назвать ни одного врага. А потом она вошла в команду по софтболу.

Она сделала это забавы ради. Консультант по профориентации посоветовал ей заняться спортом, чтобы улучшить свое резюме для поступления в колледж. Эмбер никогда не ожидала, что добьется успеха в спорте. Она была так же удивлена, как и все остальные, когда с первого раза выбила мяч за пределы поля. Когда тренер поставил ее на горку, она пропустила всего один удар. Она видела, что он наблюдает за ней со скамейки запасных, скрестив руки на груди. Как обычно, его лицо ничего не выдавало. Только изумление девочки, сидевшей рядом с ним, дало Эмбер понять, что произошло на самом деле. Джейми Робертс была лучшим питчером команды на протяжении двух предыдущих сезонов, и ее только что отодвинули назад. Эмбер не могла не заметить, что девочка в восторге.

– Продолжай подавать так же и получишь стипендию в любой колледж по своему выбору, – сказал тренер Эмбер после тренировки.

До этого момента Эмбер имела скромные надежды и сдерживала свои амбиции. Ее отец не был юристом. Ее мать не была врачом. У нее не было именного банковского счета с деньгами, отложенными на колледж. А теперь тренер лучшей на острове команды по софтболу говорит, что скоро ее возможности могут стать безграничными. Джон Рокка был не из тех, кто лжет. В тридцать лет он уже был орденоносным офицером полиции и дьяконом в церкви Святого Франциска. Его чопорная красавица-жена и трое маленьких мальчиков приходили на каждую игру. Хотя Рокка был на десять лет моложе ее отца, он был из тех людей, которых отец уважал.

– Ваша дочка играет феноменально, – сказал Рокка отцу Эмбер в день ее дебюта на поле.

Прошло больше двадцати лет, но Эмбер все еще вспоминала гордость на лице отца. Пока ее не отправили в колонию для несовершеннолетних, он не пропускал ни одной игры с ее участием.

Все шло хорошо, и Эмбер боялась сглазить. Поэтому, когда это началось, она изо всех сил старалась просто отмахнуться. Появление Рокки в раздевалке, когда она выходила из душа, было случайностью, как и то, что его рука часто оказывалась слишком высоко у нее на бедре. Она списывала все слишком долгие объятия на его дружелюбие. То, что он всегда находил повод прикоснуться к ней, было лишь плодом ее воображения. Другое объяснение просто не имело смысла. Красивый, счастливо женатый офицер полиции никак не мог приставать к пятнадцатилетней неуклюжей девчонке. Вместо того чтобы поднимать шум или жаловаться, ей всегда удавалось просто сбежать.

Питчер Джейми, которая сидела рядом с Роккой в тот день, когда Эмбер пробовалась в команду, ушла из нее через две недели после начала сезона. Она выпускалась в этом году и хотела получить удовольствие от последнего года в школе. По крайней мере, так она говорила другим девочкам из команды. Но когда Эмбер видела ее, Джейми не казалась веселой. Она сидела одна за обедом и каждый день ходила домой одна. Эмбер ловила на себе ее взгляды, когда они встречались в коридоре. Однажды Джейми протянула руку, ухватилась за свитер Эмбер и потянула ее к себе.

– Ты уже каталась на его лодке? – спросила Джейми тихо и серьезно.

– Нет, – ответила Эмбер. Не было никаких сомнений, что Джейми имела в виду Рокку. Кроме софтбола, он только о лодке и говорил.

– Он скоро пригласит тебя, – сказала Джейми. – Не ходи.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Эмбер.

– Ты что, тупая? – удивилась Джейми. – Просто не ходи, хорошо? И никому не говори, что я тебя предупредила.

Это казалось абсурдом. Зачем Рокке приглашать ее к себе на лодку одну? Что скажет его жена? А ее родители? Они никогда не согласятся на такое.

Две недели спустя Рокка остановил ее с родителями, когда они шли к машине после очередной победной игры:

– В этот понедельник начинаются весенние каникулы, – сказал он. – Вы, ребята, не хотите покататься с нами на лодке, чтобы отпраздновать великолепное окончание сезона?

Ее родители, конечно, не могли. Им обоим нужно было работать.

– Тогда вы не будете возражать, если мы с семьей возьмем Эмбер на часок-другой? Она много работала. И заслуживает того, чтобы развлечься. Что вы думаете? Вы не против?

Ее родители считали, что ей повезло, и так и сказали. Эмбер была не согласна. Она все еще видела лицо Джейми перед собой. Что она должна была сказать? Какие волшебные слова помогли бы освободить ее? Двадцать лет спустя она все еще не знала ответа на этот вопрос.

В тот понедельник она прошла три квартала до пристани, где была пришвартована лодка Рокки. Когда она подошла ближе, он вышел на палубу один.

– А где все остальные? – она почувствовала, как внутри нее нарастает ужас.

– Мальчики заболели чем-то вчера вечером, – сказал Рокка. – Джульетте пришлось остаться дома, чтобы присмотреть за ними. Не волнуйся. Все равно без них будет веселее.

Первые двадцать минут все казалось совершенно нормальным, и Эмбер почти расслабилась. Но когда они вышли в открытый океан, откуда виднелся только краешек Каллин Пуант, Рокка остановил лодку и отошел от руля. Он вынул пенис из штанов, и Эмбер поняла, что деваться некуда.

Он позволил ей сохранить девственность. Дефлорацию он приберег для другой лодочной прогулки. С того дня оральный секс всегда вызывал у нее морскую болезнь.

Обращение в полицию не казалось ей выходом из ситуации. Уйти из команды означало бы отказаться от своего будущего. Но она не могла вернуться на лодку. Тогда ей пришло в голову решение – способ избавиться от невезения раз и навсегда. В ночь после очередной прогулки на лодке она тайком выбралась из дома в два часа ночи и прошла три квартала до пристани, сжимая в руках канистру с бензином, которым ее отец заправлял семейную газонокосилку. Она вылила бензин на палубу лодки, зажгла спичку и перебросила ее через поручень.

Конечно, она никогда ничего не поджигала. Она и не подозревала, что взрыв будет достаточно мощным, чтобы спалить ей брови и разбудить соседей.

У Эмбер не было доказательств того, чем занимался Рокка, а Джейми отказывалась рассказывать правду. Но двое свидетелей видели, как Эмбер выбегала с пристани в ту ночь, а полиция нашла канистру ее отца в воде. Этого было более чем достаточно, чтобы отправить Эмбер в колонию для несовершеннолетних до конца ее школьных лет.

Тем временем омары в окрестностях Маттаука гибли стадами, и масса людей обанкротилась. Однажды днем, когда Эмбер отбывала второй год своего заключения, ее отец перепрыгнул через борт своей рыбацкой лодки и уплыл в море. Не имея возможности выплачивать ипотеку после самоубийства мужа, мать Эмбер в том же году потеряла семейный дом. Через шесть месяцев после этого она переехала к новому парню, который выбил ей передние зубы и подсадил на наркотики. Пожилая женщина, у которой Эмбер брала интервью, умерла за несколько недель до того, как девушка вышла из тюрьмы. Эмбер, вероятно, никогда бы не узнала об этом, если бы шокирующая находка в доме у женщины не попала в новости. В подвале нашли два трупа – оба мужчины. Один из них был дядей старушки, который исчез, когда ей было четырнадцать лет. Второй оказался первым мужем женщины, который, предположительно, сбежал в год, когда ей исполнилось тридцать.

Спустя два десятилетия после пожара Эмбер все еще фантазировала о том, что могло бы быть. Она уже давно решила, что если бы могла прожить жизнь заново, то изменила бы только одну вещь. Она бы все равно отправилась на лодочную прогулку с Роккой. Но как только они оказались бы достаточно далеко от берега, она столкнула бы ублюдка за борт. У нее был шанс, и она его упустила. Теперь она ничего не могла сделать. Неудача нашла ее и прилипла, как клей.

Они среди нас

Было уже поздно, когда Джо наконец вернулась домой. Все уже спали, но родные оставили для нее свет в гостиной. Домашние задания Люси были разложены на журнальном столике, а полупустой стакан молока и миска с крошками от крекера «рыбки» служили в качестве пресс-папье. Плед ручной работы, который Джо купила в бутике в Бруклине, был буквально завязан узлом, а огромный телевизор был поставлен на паузу на сцене из мультика «Закусочная Боба». Джо без труда представила, что произошло вечером. В какой-то момент, ближе к десяти, Арт крикнул Люси, что ей давно пора спать. Люси проигнорировала его слова, пока он не появился на лестнице в гневе. Он начал выкрикивать угрозы, но не привел их в действие. Возможно, дочка почистила зубы, хотя, скорее всего, нет. Люси определенно надулась и спрашивала, когда вернется мама. Арт поцеловал ее в лоб и сказал, что не знает. «Увидишь маму утром», – наверняка сказал он их дочери, как будто нет ничего более определенного. Как будто матери и дочери всегда возвращаются домой.

Джо взбежала по лестнице в панике. Промчалась мимо тускло освещенной комнаты, где храпел муж, и распахнула дверь в конце коридора. Девочка в полосатой пижаме лежала, свернувшись калачиком на голом матрасе, потому что простыни и одеяло сбились на пол. Бодрствуя, Люси играла роль миниатюрного взрослого. Она грубила матери и ругалась как матрос, когда отца не было рядом. Только когда Люси спала, Джо видела, насколько она еще маленькая и как легко кто-то может ее обидеть.

Джо легла рядом с дочерью и обняла ее. Их мир всегда казался таким безопасным и предсказуемым. Но на самом деле им просто до сих пор везло. Джо плакала по Мэнди Уэлш и по матери, которая не смогла защитить ее. И хотя она не часто молилась, Джо умоляла любого бога, который мог бы ее услышать, дать ей силу уберечь от беды собственного ребенка.

На следующее утро, когда она проснулась, Люси все еще лежала у нее в объятиях. Одеяла были любовно подоткнуты вокруг них обеих, и она почувствовала запах овсянки. Джо погляделась в зеркало в ванной и стерла следы туши под глазами, прежде чем спуститься вниз.

Арт стоял у плиты, помешивая замороженную чернику в кастрюле с кипящей овсянкой. Она не стала его прерывать. Ей просто хотелось на него посмотреть. Было что-то успокаивающее в том, как он стоял без тапок и в трусах, со взъерошенными после сна волосами и потеком черники на майке. Но не успела она остановиться у входа на кухню, как Арт повернулся к ней, словно почувствовав ее присутствие:

– С тобой все будет в порядке?

– У меня нет выбора.

– Почему бы тебе не взять выходной? – предложил он.

– Сегодня я не пойду в спортзал.

– Правда? – Он был удивлен. – То есть я хотел сказать, – отлично. Я думаю, это разумно. Мы можем заняться чем-нибудь, только ты и я. Можно… – Тут он замолчал, заметив страдальческое выражение на лице Джо.

– Мне нужно выяснить, кто убил ту девушку.

Арт закрыл глаза и покачал головой, словно ругая себя за то, что раньше не догадался:

– Джо, полиция…

– Никто не собирается мешать им делать свое дело, – сказала Джо, – а я буду делать свое.

– Но почему? – возмутился Арт. – Почему ты должна что-то делать?

– Потому что я видела тело девушки, гниющее в мусорном пакете. И клянусь Богом, Арт, я никогда не выкину эту картинку из головы. Надеюсь, кто-нибудь сделал бы то же самое для меня, если бы убили мою дочь.

– Нашу дочь, – машинально поправил ее Арт. Она приготовилась к спору, но муж просто кивнул. – Хорошо. Я понял.

– Ты не считаешь меня сумасшедшей? Не будешь пытаться остановить меня?

Арт улыбнулся с безнадежным выражением на лице:

– А от этого будет толк?

Джо подошла к нему и крепко обняла.

– Нет, – признала она, положив голову ему на грудь.

– Между прочим, я действительно считаю тебя сумасшедшей, – Арт поцеловал ее в волосы, – но это всегда было частью твоего очарования. Просто пообещай мне, что будешь осторожна.

– Постараюсь. Прямо сейчас я собираюсь выйти на пробежку. Нужно быть в форме, если я собираюсь сражаться со всеми этими плохими парнями. Я вернусь вовремя, чтобы отвезти Люси в школу.

Джо трусцой бежала по Данскаммер Бич Роуд, ожидая, что она будет такой же пустой, как обычно. Она знала, что не встретит духов, которых видела Несса, но ей хотелось, чтобы Мэнди и другие девочки знали, что она здесь. Их не забудут. Конечно, она не сказала Арту, куда именно направляется. Он бы предостерег ее от этого, и правильно. Тот, кто убил девушку и бросил ее тело в кустарнике, мог вернуться туда. Женщина, бегущая ранним утром по пустому шоссе, может стать превосходной мишенью. Убийца мог затаиться там прямо сейчас, поджидая очередную жертву, которая забредет в его ловушку. На это Джо и надеялась. Она фантазировала о том, что сделает с этим придурком, если найдет его, и прикидывала, достаточно ли у нее сил, чтобы разорвать его на части.

Мимо пронесся грузовик с двумя мужчинами в кабине. Он свернул на середину дороги, чтобы объехать ее, но не затормозил. Через минуту проехала еще одна машина с опущенными стеклами, в которой сидела компания молодых женщин. За ней проехали еще машины, одна за другой, и все они направлялись прочь из города. Джо не могла представить, куда все они могут ехать. Даже в летние выходные дни на пляже Данскаммер было не так много купающихся и загорающих. Дорога была в стороне от всего, кроме Пуант.

И тут ее внимание привлек блеск вдалеке. Когда она приблизилась, то смогла разглядеть капот автомобиля, в котором отражалось утреннее солнце. Машины, которые проезжали мимо нее, тоже стояли там, припарковавшись по обе стороны дороги. Люди толпились возле зарослей. Джо прибавила скорость, с размахом шлепая кроссовками по тротуару. Должно быть, нашли еще одно тело. Она помчалась к паре средних лет, стоявшей спиной к океану. И уже почти добежала до них, когда увидела, что мужчина поднял телефон и улыбнулся. Останавливаться было поздно. Она подбежала как раз в тот момент, когда он щелкнул селфи. Они встретили ее с изумленными лицами.

– Что здесь происходит? – задыхаясь, произнесла Джо.

– Вчера здесь нашли тело, – объяснила женщина, заглядывая через плечо мужу, который рассматривал сделанную фотографию.

– Давай попробуем еще раз, – сказал он, обнимая жену и снова выставляя вперед телефон.

– Зачем вы здесь фотографируетесь?

– У меня друг – врач «Скорой помощи». – Женщина продолжала улыбаться и смотреть в камеру. – Он сказал, что это похоже на серийного убийцу. Этот пляж станет знаменитым.

– Ради бога, перестань болтать, – нахмурился ее муж.

Джо оставила их заниматься фотосессией и пробралась через толпу остальных людей, собравшихся поглазеть. Несколько смельчаков осматривали край зарослей, ища путь внутрь. Никто из них не заметил входа на тропу, который Джо теперь видела ясно, как день.

– Вы были здесь вчера, когда нашли тело. – Какой-то парень пристроился рядом с ней. Его одежда выглядела слегка растрепанной. Под глазами у него были мешки, а щетину на подбородке уже можно было принять за бороду. Он выглядел так, словно спал у себя в машине. – Я видел вас в новостях. Вы одна из тех женщин, которые нашли тело. – Джо проигнорировала его. Для парня будет безопаснее, если он просто уйдет. – Джо Левисон, я прав?

Ей так и хотелось кому-нибудь врезать, и он только что стал самой подходящей мишенью.

– А ты кто, черт возьми, такой?

– Меня зовут Джош Гиббон, – продолжал он, не теряя самообладания. – Я веду первоклассный подкаст о преступлениях. Может быть, вы слышали о нем? Он называется «Они среди нас».

Джо, естественно, слышала о нем. Она слушала его постоянно, когда подкаст только запустился. Сначала это было обрывочное шоу, которое вел один человек. К тому времени, когда она перестала слушать, «Они среди нас» спонсировали страховые компании, системы домашней безопасности и производители мужского нижнего белья. Серийные убийцы и мертвые девушки были прибыльным бизнесом.

– Я знаю, знаю, – улыбался он немного сально, – название подкаста немного перегибает палку. Но уверяю вас, мы очень серьезное шоу. Мы анализируем нераскрытые убийства и ищем в них общее. Нам удалось предупредить власти о существовании пяти серийных убийц, орудующих на северо-востоке США. Одного из этих парней схватили два месяца назад. Вы слышали об Охотнике за головами? Это имя мы придумали.

– Потому что убийцам нужны броские имена? – усмехнулась Джо. – Что дальше, коллекционные открытки с их фото?

Джош покачал головой.

– Мы не пытаемся прославить серийных убийц, – произнес он заученный ответ. – Мы хотим, чтобы люди услышали о них, чтобы привлечь внимание к их преступлениям.

– И какие же преступления совершил Охотник за головами? – спросила Джо.

– Он убил с десяток женщин, может быть, больше. Он подбирал их возле приютов, накачивал наркотиками, расчленял и оставлял их головы по всему Провиденсу, штат Род-Айленд. Он был очень плохим парнем, и именно благодаря нам он больше не орудует на улицах. Сегодня утром я приехал сюда из Бруклина, потому что похоже, что на острове завелся очередной злодей. Если я прав и вы одна из тех, кто нашел тело, я бы хотел задать вам несколько вопросов. – Он уже доставал телефон из кармана.

– Те десять женщин, которых зарезал Охотник. Как их звали?

Лицо Джоша покраснело, но он не сомневался в ответе:

– Вы меня раскусили. У меня лучше получается давать имена, чем запоминать их.

– Но я готова поспорить, что вы сможете сказать, где нашли все головы, не так ли? У вас наверняка есть целая папка с фотографиями.

На этот раз ему потребовалось чуть больше времени, чтобы придумать ответ:

– Уверяю вас, что все жертвы были названы в подкасте.

– Тогда, возможно, вам стоит переслушать его, – Джо почувствовала, как ее руки пульсируют от энергии, – а мне нужно закончить пробежку.

Она промчалась мимо зевак, надеясь напылить им всем прямо в лицо. Подгоняемая яростью, она могла бы мчаться бесконечно, но тут перед ней появились ворота Каллин Пуант, высокие металлические брусья которых тянулись к небу. По ту сторону забора, где находилась Джо, был только песок и кустарник, но перед ней простиралась роскошная дорога в зелени. Прибрежные особняки Пуант были скрыты от глаз. Джо пришло в голову, что она никогда не видела их вблизи. В интернете можно было найти множество фотографий, и любой, у кого есть лодка, мог полюбоваться ими с моря. Но ворота Пуант ни разу не открывались, чтобы пропустить Джо. Тут гул вертолета привлек ее внимание к небу. Она смотрела, как вертолет спускается из облаков и пролетает рядом с ней, причем его посадочные полозья почти касаются волн. Затем он пролетел над Пуантом и скрылся из виду.

За тем, как Джо бежала к воротам, наблюдали два человека в форме, находившиеся в кондиционированном помещении для охраны. Когда она подбежала ближе, один из них вышел, чтобы встретить ее у ворот. Это казалось излишним. Она не могла прорваться сквозь железо. Пока не могла.

Но он не попытался прогнать ее, а протянул ей бутылку воды через брусья ворот.

– Вы из самого города прибежали? – спросил он, когда она открыла бутылку и залпом выпила ее содержимое.

– Спасибо, – выдохнула она, – да, из города.

– Все эти стервятники все еще там, на пляже?

– Да.

Охранник покачал головой, скривив губы от отвращения:

– Я видел их, когда ехал сюда, они ждали, пока взойдет солнце. Что за люди делают селфи там, где нашли труп?

– Мудаки, – констатировала она. Охранник рассмеялся, дав Джо зеленый свет для других вопросов. – Ребята, вы видели здесь что-нибудь странное за последние несколько недель?

Охранник поднял палец, затем жестом указал на наушник в ухе. Он принимал какое-то сообщение.

– Извините, мэм, – проговорил он, закончив слушать. – Не могли бы вы отойти на минутку в сторону? Мне только что сообщили, что прибыл один из жильцов поселка.

Пока ворота открывались, Джо наблюдала, как черное пятнышко вдалеке быстро превращается в огромный внедорожник. К тому времени, как он подъехал, ворота были широко распахнуты. Автомобиль ненадолго остановился, пока охранник проверял удостоверение водителя. Заднее стекло было опущено, и Джо увидела, что внутри сидит Розамунда Хардинг. Джо подняла руку в знак приветствия, но Розамунда смотрела сквозь нее. Джо была уверена, что это не намеренное оскорбление. Глаза Розамунды казались стеклянными и безжизненными. Через секунду внедорожник проехал, и ворота закрылись.

– Спасибо, – сказал охранник.

– Дама на заднем сиденье, – пояснила Джо, – моя клиентка. Я немного беспокоюсь о ней. Она живет здесь?

– Мне очень жаль, мэм, – охранник оглянулся через плечо на своего коллегу, – но я не имею права обсуждать жильцов.

Это было все, что из него удалось вытянуть. Охраннику было наплевать на Розамунд Хардинг. Его работа – защищать Каллин Пуант.

– Спасибо за воду. – Джо повернулась к ним спиной и побежала обратно в город.

Каллин Пуант

Добравшись до дома, Джо едва успела заскочить в душ. Она натянула чистую одежду и взяла ключи, пока Люси ждала ее в машине.

– Слушай, у меня к тебе вопрос, – начала Джо, садясь на водительское сиденье. – Что бы ты сделала, если бы незнакомый человек предложил тебя подвезти?

Люси бросила на мать презрительный взгляд:

– Ты думаешь, я дура?

– Ладно, хорошо. – Джо попыталась снова: – Представь, что твой папа забыл забрать тебя из школы, и кто-то предлагает отвезти тебя домой. Допустим, это кто-то кого ты знаешь, но не очень хорошо.

Люси не была впечатлена таким сценарием:

– У меня есть телефон, мама. Я бы просто позвонила тебе, чтобы ты меня забрала.

– А если бы мужчина попытался затащить тебя в машину?

– Тогда я бы закричала во весь голос, ударила бы его по яйцам, укусила бы и ударила бы еще раз и заставила бы этого извращенца пожалеть, что он не выбрал какого-нибудь другого ребенка. – Голос Люси звучал так, словно большего удовольствия она не могла себе представить.

– Хорошо, – кивнула Джо, хотя этот разговор нисколько ее не успокоил. Мертвые девочки на пляже, должно быть, тоже вели подобные разговоры со своими матерями. – Но есть еще кое-что, что тебе нужно сделать, если кто-нибудь попытается причинить тебе боль. Я хочу, чтобы ты посмотрела им прямо в глаза и сказала: «Если ты будешь со мной шутить, моя мать убьет тебя на хрен». Обязательно используй слова «на хрен» и постарайся выглядеть чокнутой, когда будешь это говорить.

– Конечно. Это я могу. – Люси выглядела уверенной в себе.

Скопление машин перед школой Люси было больше, чем обычно, а детей без родителей было меньше. Вереница машин остановилась.

– Покажи мне, – приказала Джо.

Люси опустила подбородок и посмотрела на мать с отвратительной ухмылкой:

– Если полезешь ко мне, моя мамочка убьет тебя на хрен. Она вырвет твои кишки из задницы, засунет их в глазницы и выпустит через рот.

– Точно. – Джо кивнула с искренним восхищением. – Если это не поможет, то я уж и не знаю. Последнюю часть ты придумала сама?

– Да! – Очаровательная одиннадцатилетняя девочка вернулась. – Круто, правда?

– Очень пугает, – похвалила Джо девочку. Вереница машин подвинулась вперед, пока они не доехали до места высадки детей. – Но серьезно, Люси, будь осторожнее. Я не могу тебя потерять. И я не хочу никого убивать. Так что, пожалуйста, береги себя, хорошо?

– Хорошо, мам. – Люси потянулась и поцеловала маму в щеку. А потом она вышла, дверь машины захлопнулась, и самое ценное, что было у Джо, ускакало от нее через школьный двор. Только когда внедорожник позади нее посигналил, Джо наконец нажала на газ.

Ее беспокойство только усилилось, когда десять минут спустя она остановилась перед белым двухэтажным колониальным особняком Нессы. Хотя она знала, что ее подруга рано встает, внутри не было никаких признаков жизни. Джо почувствовала первый проблеск паники, поспешив по выложенной камнем дорожке к входной двери. Она должна была проверить, как дела у Нессы, вчера вечером, когда ее звонок перевелся на голосовую почту. В конце концов, в городе завелся убийца, и как известно всем, кто смотрел передачи типа «Dateline» или «Newsnight»^[10], живописный домик Нессы с симпатичной красной дверью и белым заборчиком был идеальным местом для жуткого убийства.

Джо позвонила в звонок шесть раз и подергала дверную ручку. Она уже начала стучать в дверь кулаком, когда Несса наконец открыла дверь во вчерашней одежде. Солнечный свет ударил ей в лицо, и она отпрянула с шипением, как вампир.

Джо схватилась за дверной косяк. От облегчения у нее подогнулись колени:

– О боже мой, я думала, ты умерла.

– Это было бы неплохо, – сказала Несса. – Который час?

– Без четверти девять, – сообщила ей Джо. Затем она наклонилась к ней и принюхалась. – Ты пахнешь как винодельня. Устроила вечеринку после того, как я высадила тебя у дома?

– Не надо меня обнюхивать, – проворчала Несса. – Вчера я видела трех мертвецов. Мне нужно было снять напряжение.

Джо обняла ее.

– Сколько бутылок ты выпила, красотка? – прошептала она на ухо Нессе.

Несса оттолкнула ее.

– Всего одну, – сказала она, поморщившись, – но, видимо, это был перебор.

– Бедняжка. Слава богу, я знаю, где тебя можно подлечить, – усмехнулась Джо. – Не трудись переодеваться. Просто садись в машину.

– Отвези меня в больницу, – потребовала Несса, шаркая по подъездной дорожке. – Если я буду без сознания, когда мы туда приедем, скажи им, чтобы дали мне кислород и подключили к капельнице с физраствором.

– Поверь мне, – покачала головой Джо, – мы едем в место гораздо лучше, чем больница.

Несса пристегнула ремень безопасности и закрыла глаза. Едва она успела устроиться, как машина снова остановилась.

Тогда Несса приоткрыла один глаз и увидела джунгли Гарриетт, жмущиеся к границе участка, словно желая захватить еще больше территории.

– Это сюда ты меня привезла?

– Доверься мне. – Джо помогла Нессе выйти из машины и проводила ее к дому, поддерживая за локоть, словно ей девяносто лет. Джо уже поднимала руку, чтобы постучать, когда дверь открылась и Гарриетт появилась из ароматного дыма травки, словно фокусник, вышедший на сцену. На ней было что-то наподобие голубой льняной шали с отверстием для головы и винтажный пояс от YSL, стягивающий талию. Бледное облако потянулось за ней на улицу и рассеялось в атмосфере.

– Господи, Гарриетт, – Джо отмахнулась от дыма, – еще нет и девяти.

– Ты пришла сообщить мне, который час? – Гарриетт снова улыбнулась, обнажив щель между зубами. – Я знаю, что это может тебя удивить, но у меня есть часы.

– Да? И где же они? – огляделась Джо.

– Понятия не имею. Возможно, в одном из ящиков.

– Ты курила травку? – Несса повернулась и посмотрела в глаза Джо. – Это то, что, по-твоему, поможет мне справиться с похмельем?

Джо закатила глаза.

– Никто не собирается заставлять тебя принимать наркотики, принцесса, – заверила она Нессу. – Я привела еще одного пациента, – сообщила она Гарриетт, подталкивая Нессу к дому, – если только ты не слишком обкурилась.

– Я была под кайфом, когда ты привезла мне последнюю пациентку, – заметила Гарриетт, – но я ведь не убила ее, правда?

– Какую пациентку? – посмотрела на нее с подозрением Несса. – О ком ты говоришь? Чем вы двое занимались без меня?

– Садись, – приказала Джо. – Мы все расскажем, когда тебе станет лучше.

Гарриетт надела очки и заняла свое место за рабочим столом. Джо изо всех сил старалась отвлечь Нессу, пока Гарриетт забрасывала в блендер листья, корни и что-то выглядевшее так, будто оно могло быть живым. Жидкость, которую она налила в фужер для шампанского, была густой и мутно-коричневой.

– Что это? – спросила Несса, когда Гарриетт передала ей лекарство.

– Всего лишь пара растений из моего сада, – непринужденно ответила Гарриетт.

– Ты ведь не положила туда эти мерзкие грибы? – спросила Несса.

Гарриетт усмехнулась:

– Я пытаюсь вылечить похмелье, а не отправить тебя на Луну. Выпей это. Обещаю, тебе станет легче.

Несса сделала робкий глоток и сморщила нос.

– На вкус как какашка, – тут она выпучила глаза, – только не говори мне, что в этом есть какашки.

– Хорошо, – Гарриетт подняла очки на голову, – я не буду тебе этого говорить.

– Надеюсь, это одна из твоих шуток. – Несса сунула в напиток палец. Он был покрыт коричневым налетом, когда она вынула его обратно. – Гарриетт! Это похоже на результат ректального осмотра! – Затем она замолчала, и ее лицо застыло в замешательстве. Позже Джо клялась, что видела, как вены в налитых кровью глазах Нессы уменьшались, пока не исчезли совсем.

– Да, но как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Гарриетт.

– Достаточно хорошо, чтобы не волноваться о том, что там внутри. – Несса зажала нос и допила остаток. Потом поставила фужер на журнальный столик и откинулась на спинку стула, поджав губы от отвращения.

– К твоему сведению, ни одно мое зелье не содержит фекалий, – сообщила ей Гарриетт.

Несса подняла глаза к небу.

– Спасибо тебе, Иисус, – пробормотала она. – Обещаю, что отныне я буду вести чистую, здоровую жизнь. – Затем она снова обратила взгляд на землю. – Итак, вы готовы рассказать мне, что делали без меня?

– Возможно, мы опознали одну из девушек, которых ты видели на пляже. – Джо достала телефон и показала фотографию бледной рыжеволосой дочери Эмбер Уэлш. – Выглядит знакомо?

Несса подняла удивленный взгляд:

– Да это Мэнди Уэлш.

Настала очередь Джо удивляться:

– Ты ее знаешь?

– Нет, но мои дочери знали. Они учились в одном классе. И да, ее призрак был вчера на пляже. Как вы узнали о ней? Мои девочки сказали, что полиция убедила всех, что Мэнди сбежала.

– Ну, мать Мэнди они не убедили, – сказала Джо. – Я встретила ее вчера вечером. Она увидела репортаж о мертвой девочке и ушла в запой. Когда я ее нашла, она была пьяна в стельку и бросала растения в окна полицейского участка. Я привезла ее сюда, и Гарриетт ее протрезвила. Она сказала нам, что ее дочь исчезла на Данскаммер Бич Роуд, а копы так и не удосужились ее разыскать.

– Вы познакомились с матерью Мэнди? Почему вы не позвонили мне? – надулась Несса.

– Я звонила, но ты не ответила. Я даже проезжала мимо твоего дома, и у тебя все огни были погашены. Если бы я знала, что ты там бухаешь, я бы постучала. Но я решила, что тебе нужен отдых. Мы сказали матери Мэнди, что ты захочешь поговорить с ней сегодня вечером. Она работает в магазине «Стоп энд шоп». Мы можем заехать за ней сразу после ее смены.

Несса не была полностью согласна с этой стратегией:

– Мне кажется, это не слишком логично. Обычно сначала находишь тело, а потом разговариваешь с семьей. А что, если я ошибаюсь и там не Мэнди?

– Как ты считаешь, есть ли вероятность этого? – спросила Гарриетт.

– Нет, – признала Несса, – но не стоит ли подождать несколько дней, прежде чем с ней разговаривать? Я позвонила Франклину вчера вечером и сказала ему, что думаю, что тело Мэнди Уэлш находится там, в океане. Он пообещал, что разберется.

– Он сказал, сколько времени может потребоваться, чтобы найти ее? – уточнила Джо. – Океан немаленький.

Вчера вечером, когда здравый смысл Нессы был затуманен двумя бокалами вина, она решила, что полиция отправится на поиски прямо с утра. Теперь она поняла, насколько такое предположение нелепо.

– Если бы это была твоя дочь, ты бы хотела подождать еще денек, чтобы узнать, что с ней? – спросила Джо.

Если бы это была одна из ее дочек, подумала Несса, она бы уже сходила с ума от горя и вырывала волосы от беспокойства. Даже мысль об этом была слишком тяжела для нее. Она прикусила губу, чтобы та не дрожала. Крупные слезы скатывались у нее с подбородка и оставляли кляксы на блузке.

– В чем дело? – мягко спросила Джо.

– Какой-то монстр убивает девочек, а я должна рассказывать об этом их мамам. Что я сделала, чтобы заслужить такое?

– Ты свет, который сдерживает тьму, – объяснила Гарриетт. – Такие женщины, как ты, существовали всегда. Без вас мир был бы выведен из равновесия.

Джо и Несса перевели взгляд на Гарриетт, которая вернулась к своему рабочему столу, где наполняла маленькую стеклянную бутылочку сиропообразной черной жидкостью.

– Что не так? – спросила она, когда подняла голову и увидела, что подруги смотрят на нее. – Я много читаю.

– Если я – свет, то кто вы, ребята? – Несса шмыгнула носом.

– Я наказание, соответствующее преступлению. – Гарриетт вернулась к своему занятию. – А Джо – это ярость, которая сжигает все дотла. Нессе придется поговорить с матерями погибших девочек. Но мы все должны сыграть свою роль.

Последовало молчание. Затем Джо нервно хихикнула.

– Гарриетт чертовски обдолбана, – констатировала она.

Та усмехнулась:

– Несса знает, о чем я говорю.

Она знала. Она уже слышала нечто подобное в тот день, когда спросила свою бабушку, не жалела ли та когда-нибудь, что родилась с этим даром.

– Ты не тратишь время на сожаления, когда у тебя есть дело, – изрекла старушка. – Наша работа важна. Мы поддерживаем равновесие.

– Гарриетт права, – Несса вытерла лицо и взяла себя в руки, – нам нужно приступить к делу. Есть что-то еще, что мне нужно знать?

– Сегодня утром я пробежалась трусцой до пляжа Данскаммер, – сообщила Джо. – Там были машины, припаркованные вдоль шоссе, и толпа людей, слонявшихся вокруг места преступления и делавших селфи.

– Селфи? – У Гарриетт глаза полезли на лоб.

– Ради всего святого! – В голосе у Нессы звучал ужас. – Зачем?

– Думаю, стало известно, что появился новый серийный убийца, и все вурдалаки в восторге. Один паренек остановил меня и сказал, что видел меня в новостях. Спросил, может ли он взять у меня интервью для своего подкаста о преступлениях. Я стояла в нескольких метрах от того места, где мы нашли тело бедной девушки, а этот маленький засранец хочет заработать на этой истории.

– Ты ему врезала? – Несса дала понять, что она бы это одобрила.

– Нет. Дело в том, что я знаю его шоу, – призналась Джо. – Мне стыдно, что раньше я постоянно его слушала. Арт заставил меня прекратить после того, как я месяц спала со включенным светом.

– Подобные шоу мне не нравятся, но я не виню тебя за то, что ты их слушаешь, – сказала Несса. – Нужно знать, какие монстры охотятся за тобой, если хочешь их избежать.

– Есть смысл слушать это, если ты женщина. Но это не объясняет, почему истории о серийных убийцах так же популярны среди мужчин, – размышляла Гарриетт. – Подумайте сами: мужчины-натуралы почти никогда не становятся жертвами. Им не приходится волноваться о том, что кто-то порежет их на кусочки. Так в чем же привлекательность для них?

– Для них это чистое развлечение, – фыркнула Джо. – Трупы мертвых женщин удобрили целую индустрию. Книги, фильмы, шоу, подкасты. Все они превращают убийц в суперзлодеев с именами из комиксов. Все дело в убийцах, а не в женщинах, которых они убивают. В Провиденсе был один парень – они называли его Охотником за головами, потому что он отрезал женщинам головы. Паренек из подкаста, которого я встретила сегодня, мог бы, наверное, назвать все места в Род-Айленде, где этот чувак прятал головы, но не помнил ни одной жертвы. Женщины – просто реквизит в историях про убийц.

– Вы все время говорите о серийном убийце, – вмешалась Гарриетт, – а мы уверены, что всех этих девушек убил один человек?

Нессе было интересно услышать ответ Джо. Та же мысль пришла в голову и ей.

– А какое еще может быть объяснение? – пожала плечами Джо.

– Слишком рано делать выводы, – задумчиво произнесла Несса. – Мне нужно вернуться на пляж Данскаммер. Мне не удалось хорошо рассмотреть третью девушку. Хочу зарисовать их всех.

– Как ты думаешь, разумно ли рисовать мертвых девушек, пока полгорода рядом делает селфи? – засомневалась Джо.

– Мы поедем туда по морю, – объявила Гарриетт, словно это уже давно было решено. – У одной моей подруги есть лодка. Во сколько вы хотите выехать?

В тот день Селеста наблюдала с носа своей лодки за тем, как три женщины спускались к причалу, причем Гарриетт шла впереди. Даже в простой белой рубашке, заправленной в старые джинсы, Гарриетт выглядела как гостья из другого мира. Две женщины, шедшие бок о бок за Гарриетт, были очень разными. Одна была симпатичной и пухленькой, с широкой улыбкой с двумя девичьими ямочками по бокам. Судя по маникюру, она не занималась ручным трудом, а ее модная шелковая блузка не подходила для плавания. Ее спутница была компактной рыжеволосой женщиной с рельефными мышцами и тугим высоким хвостом, и одета она была так, чтобы в любой момент можно было сделать тридцать отжиманий. Однако то, что эти три женщины должны быть вместе, было совершенно ясно. Они подходили друг другу.

Было время, когда Селеста могла бы приревновать, увидев Гарриетт в компании других интересных людей. В молодости она требовала полной отдачи от своих близких. Каждую крупицу внимания. Каждой секунды свободного времени. Теперь ее желание обладать угасло, и она знала, что пытаться завладеть Гарриетт было бы бессмысленно. То, что Гарриетт отдавала безвозмездно, было гораздо ценнее, чем то, что Селеста могла бы попытаться взять. Ее общение с Гарриетт изменило ее отношения с Эндрю, хотя и не так, как она себе представляла. Они по-прежнему были счастливы вместе. И были так же счастливы врозь. Впервые в жизни Селеста не боялась быть самостоятельной. Время, проведенное с Гарриетт, многому ее научило. У Гарриетт была шестилетняя фора перед Селестой. Она добралась до вершины холма, на который они все поднимались, и знала, что находится по другую его сторону. Селеста видела, как другие женщины пугались и отступали или разваливались на части, достигнув вершины. Гарриетт же стала сильной. Селеста не знала наверняка, что произошло. Гарриетт утверждала, что просто решила посмотреть на мир своими глазами. Что бы это ни значило, Селеста хотела того же. И она могла сказать, что две женщины, сопровождавшие Гарриетт, тоже на что-то решились.

Гарриетт поприветствовала Селесту объятием, от которого у той подогнулись колени. Она почувствовала у себя на пояснице руку Гарриетт, которая прижимала ее. Никому из них не было дела до того, кто за ними наблюдает, хотя Селеста боялась, что Гарриетт попытается увести ее в каюту. Она украдкой взглянула на подруг Гарриетт, старавшихся выглядеть невозмутимо.

– Привет, – она мягко отодвинула Гарриетт, – я Селеста.

– Ой, простите, – сказала Гарриетт. – Селеста, я хочу познакомить тебя с моими подругами Джо и Нессой. Дамы, это Селеста.

– Красивая лодка, – неловко произнесла Джо, пытаясь скрыть удивление.

– Спасибо, – поблагодарила Селеста. – Это подарок моего мужа самому себе на сорок пятый день рождения. Как он мне сказал, это то, что нужно всем большим шишкам, даже тем, кого тошнит при виде океана.

Селеста увидела, как у Нессы глаза полезли на лоб при слове «муж». Гарриетт тоже заметила это и подмигнула подруге:

– Мы с ее мужем, Эндрю, когда-то работали вместе. Теперь у него работа, которую я заслужила по праву, а я провожу время с его женой. Мне кажется, выиграла тут я, а вы как считаете?

Несса уже начала привыкать к тому, что Гарриетт дразнит ее.

– Не могу сказать, – ответила она равнодушно. – Я никогда не работала в рекламе.

Джо захихикала.

– Неплохой ответ, – констатировала она, и на этом лед был растоплен.

– Ну что, ребята, вы готовы к отплытию? – спросила Селеста. – Гарриетт сказала, что вы хотите отправиться на пляж Данскаммер, чтобы понаблюдать за китами? Я предупредила ее, что в это время года китов может быть не так много.

Селеста почувствовала, как чья-то рука обхватила ее за талию.

– А я в ответ пообещала Селесте, что она не будет разочарована, – произнесла Гарриетт. – Я позвонила заранее и предупредила китов, что мы приедем.

Нессе и в голову не пришло отнестись к замечанию о китах серьезно. Она решила, что Гарриетт шутит, чтобы развлечь красотку в матроске и жемчужных серьгах, которые делали ее похожей на Джеки Кеннеди. Но как раз в тот момент, когда пляж Данскаммер Бич появился в поле зрения, Несса увидела, как массивный кусок темно-серого тела показался над водой по правому борту лодки и брызги воды взлетели высоко в воздух.

– Боже! – вскрикнула она, почувствовав, как брызги попали на ее голую кожу.

– Что это? – Если что-то такое большое могло появиться без предупреждения, кто знал, что еще может скрываться под волнами.

– Это кит, – пояснила Гарриетт со знающей ухмылкой. – Самка горбача.

– Вам, ребята, повезло! – крикнула Селеста, стоя у руля. Гарриетт подняла бровь, и ее ухмылка переросла в широкую улыбку.

– Ты правда можешь разговаривать с китами? – не поверила Несса.

– Ты сказала, что подруга твоей бабушки мисс Элла разговаривала со змеями. Я подумала, что могу попробовать пообщаться с китами. Пыталась говорить с этой китихой, но не могу утверждать, что она меня выслушала. Она сильная и молчаливая. Я болтаю и болтаю, но она никогда не отвечает.

Кит плыл рядом с лодкой, как бы провожая их до места назначения. Когда они приблизились к пляжу Данскаммер, Несса почувствовала, что ее тело холодеет. Две девушки были там, внизу, и их лица смотрели на нее из мутной воды.

Она положила руку на руку Гарриетт.

– Ты не могла бы попросить Селесту остановиться здесь, – попросила Несса, – и занять ее на некоторое время, если можно.

Они не обсуждали важность осторожности; само собой разумелось, что никому не нужно знать, что они ищут призраков, а не китов.

– Без проблем. – Гарриетт направилась к Селесте, стоявшей на другом конце лодки. Она покачивалась на волнах с выключенным двигателем. Китиха кружила вокруг судна, подпрыгивая вверх, крутясь в воздухе и выбрасывая в небо струи воды, когда опускалась на поверхность.

– Она устраивает шоу специально. – Джо заняла место рядом с Нессой. – Как будто прикрывает нас.

– Да. – Несса достала из сумочки блокнот и карандаш. У нее не было настроения болтать.

– Ты видишь девочек? – тихо спросила Джо.

Несса подняла взгляд, ее лицо было мрачным:

– Да. Похоже, что их тела были брошены в одном и том же месте. Если это так, то я не думаю, что это совпадение. Должно быть, их обеих убил один и тот же человек.

Они плыли чуть ниже водной глади, и их длинные волосы развевались на волнах. Бледное лицо Мэнди Уэлш сияло, как луна. У нее были честные, искренние глаза цвета лесного мха. Остальная часть ее тела, облаченная в развевающееся черное платье, сливалась с водой. В интернете было столько ее фотографий, что Нессе не нужно было рисовать Мэнди. Ее моделью была азиатская девушка в красной толстовке, с длинными черными волосами и приоткрытыми губами, словно она вот-вот заговорит. Она выглядела даже моложе Мэнди, подумала Несса. Ей было не больше шестнадцати. «Не смей плакать, Несса», – укоряла ее бабушка.

– У тебя хорошо получается, – отметила Джо. – Я не знала, что ты художница.

– Я не художница, – Несса набрасывала контур девушки в толстовке, – я уже много лет не открывала блокнот.

В последнее утро лета, которое Несса провела в Южной Каролине, ее бабушка за завтраком положила на стол конверт с деньгами. У нее никогда не было лишних денег, поэтому Несса знала, что эта сумма предназначена для чего-то важного.

– Когда вернешься домой, найди кого-нибудь, кто научит тебя рисовать, – сказала она. – Тебе не нужно становиться Леонардо да Винчи, но ты должна уметь нарисовать лицо так, чтобы люди знали, на кого они смотрят. – Несса никогда не проявляла никаких художественных способностей, но не осмеливалась признаться в этом. – Ты не всегда будешь знать людей, которые взывают к тебе, – объяснила ей бабушка, – а тела иногда слишком изуродованы, чтобы опознать их самостоятельно. Тебе понадобится зарисовка призрака, чтобы понять, кто это.

Бабушка Нессы встала из-за стола и вернулась с альбомом, который раскрыла на нарисованном карандашом портрете девочки. Ее брови были выщипаны до тонких черных дуг над круглыми, ярко подведенными глазами. Она изо всех сил старалась скрыть свою молодость, но пухлые щеки и озорная улыбка выдавали ее. Может быть, портрет и не был идеальным, но он производил неизгладимое впечатление. Один взгляд, и Несса поняла, кем была эта девушка и как много потеряла ее семья.

Несса пролистала альбом и просмотрела портреты других умерших женщин. Она печально покачала головой. Она не справится с такой задачей.

– Я не думаю, что смогу. Почему нельзя просто описать их и попросить кого-то другого нарисовать? – Она посмотрела на бабушку.

– Потому что это больше, чем просто рисунки, – ответила та. – Это контракт. Когда ты рисуешь призрака, частичка его души переносится на бумагу, где она смешивается с частичкой твоей собственной. Мертвые будут доверять тебе, если будут знать, что тебе есть что терять. Если они будут верить, что ты будешь настойчива в поисках, они смогут отдохнуть.

– А если я не смогу найти их родственников? – задумалась Несса.

– Тогда ты потеряешь ту частичку себя, которую оставила на бумаге. Поэтому позаботься о том, чтобы рисунки вышли хорошо.

Пока волны раскачивали лодку, Несса закончила набросок неопознанной девушки. Все детали, которые не попали на бумагу, остались в ее голове. Как только она окажется дома, то превратит набросок в портрет. Она была слишком измучена, чтобы довести рисунок до ума там же. Чересчур много ее собственной души попало на бумагу. Она передала блокнот Джо, которая все это время стояла рядом с ней, и смотрела, как Джо изучает листок с рисунком.

– Она совсем не похожа ни на Мэнди Уэлш, ни на ту девушку, которую мы нашли вчера, – заметила Джо. – Разве у серийных убийц не должно быть типажа?

– Думаю, можно с уверенностью сказать, что убийца предпочитает молодых девушек, – заметила Несса.

– Верно, – кивнула Джо. – А еще у него есть своя лодка, и он знает, что вода здесь глубокая. Может быть, это рыбак?

– Может быть, – устало согласилась Несса.

Джо сжала плечо подруги.

– Ладно, мы можем поговорить обо всем этом позже, – Джо передала блокнот обратно Нессе, – но прежде чем мы уйдем отсюда, быстро нарисуй кита, – попросила она, – чтобы мы могли показать нашему капитану, чем ты занималась все это время.

Пока Несса рисовала, слышно было только свист ветра и болтовню женщин на другом конце лодки. Когда она закончила рисунок, появился третий звук – слабое жужжание, которое становилось все громче. Джо посмотрела на небо, но из-за солнечных бликов трудно было определить его источник. Затем сверху опустился какой-то летающий объект и пролетел вдоль лодки, а затем снова взмыл в чистое голубое небо.

– Что за черт? – Джо вскочила и направилась к капитанскому штурвалу. – Это НЛО, что ли?

Гарриетт встретила ее на полпути.

– Это был дрон, – пояснила она. – У нас есть поклонник. Камера могла запечатлеть то, что не должна была?

– Только это, – к ним присоединилась Несса. Ее блокнот был закрыт, в руке она держала рисунок кита. Она протянула рисунок Селесте. – Я нарисовала это для тебя. В благодарность за то, что привезла нас сюда сегодня.

– Какая красота! – восхитилась Селеста. – Но ты уверена, что с тобой все в порядке? Выглядишь не очень хорошо.

– Сейчас приду в себя. Думаю, это дрон так напугал меня. Откуда он прилетел?

– Похоже, из Каллин Пуант, – предположила Селеста.

– Как думаешь, он шпионил за нами? – спросила ее Джо.

– Маловероятно, но если вы, ребята, хотите посмотреть, я могу направить лодку в ту сторону.

– У нас будут неприятности, если мы поплывем туда? – засомневалась Несса.

– С чего бы, – возразила Селеста. – Океан общий.

Особняки, выстроившиеся вдоль девственных пляжей Пуант, становились все больше по мере того, как лодка приближалась к ним. Некоторые из них были классическими, другие – современными, но все эти дворцы пустовали. Короли, построившие их, не правили странами. Они управляли фармацевтическими компаниями или фирмами по обработке личных данных, замаскированными под социальные сети. Миллионы подданных ежемесячно платили им дань, но мало кто знал их имена.

– Я читала книгу об истории этого места, – начала рассказывать Гарриетт. – Знаете ли вы, какая история скрывается за названием Каллин Пуант? – Тут она посмотрела на остальных, и они покачали головами. – Еще в семнадцатом веке англичане пытались основать здесь колонию. Они истребили большую часть коренных жителей острова и построили форт на месте Маттаука. Однажды несколько колонистов охотились в лесу, где заметили пару оленей, стоящих на задних ногах. Люди, жившие на острове веками, могли бы сказать им, что в этом нет ничего необычного. Животные научились добираться до фруктов, растущих на деревьях. Но европейцы решили, что олени одержимы сатаной. Поэтому они убили всех животных и выбросили их туши в океан. Когда все закончилось, они обвинили местную повитуху в том, что она привела в город дьявола, и повесили ее как ведьму. Она отомстила им следующей зимой, когда почти все колонисты умерли от голода, и только двое избежали смерти.

– В те времена люди были такими варварами, – прокомментировала Селеста.

– Мы не изменились, – парировала Гарриетт, – просто пахнем немного лучше.

– Ты была в Пуант? – спросила Джо.

– Вообще-то я раньше ездила туда каждое лето, – сообщила Гарриетт. – Мой бывший муж занимается рекламой «Маленьких свинок BBQ». Генеральный директор компании – человек по имени Джексон Данн. У него есть дом в Пуант, и он приглашает всех своих любимых прихвостней на большую вечеринку каждый День памяти.

– Слыхала я об этой вечеринке, – усмехнулась Селеста. – Эндрю говорит, что люди готовы убить ради приглашения на нее.

– Я не удивлюсь, если кто-то уже убил, – улыбнулась Гарриетт. – Все соседи Джексона – миллиардеры и руководители компаний. Если ты ищешь клиентов или инвесторов, то это идеальное место. На этой вечеринке заключается много сделок. Так они набирают людей в свой клуб.

– Я всегда знала, что здесь полно богатых людей, но не миллиардеров. И это в нескольких километрах от моего маленького белого домика? – Несса не могла в это поверить.

– Пуант, может, и находится в восьми километрах от нас на карте, но на самом деле это параллельная вселенная, – сказала Гарриетт. – Он не принадлежит нашему миру. Люди, которые там живут, выглядят обычными, но они не такие, как мы. Они перекладывают все неприятности жизни на других, а все, чего они пожелают, появляется волшебным образом. Через некоторое время это меняет их. А больше всего это меняет то, как они воспринимают нас.

– Посмотрите вон туда. Я думаю, это хозяин беспилотника. – Селеста указывала на крошечную фигуру человека на краю пристани.

Джо рассмотрела его в бинокль, который Селеста держала в кабине лодки. На вид ему было лет пятьдесят пять. На нем были старые штаны хаки и джинсовая рубашка, закатанная до локтей. Должно быть, он увидел, что они направляются в его сторону, потому что приветливо помахал рукой. Джо передала бинокль Нессе, не помахав в ответ.

– Он кажется нормальным, – задумалась она. – Довольно симпатичный, хотя и немного помятый.

– Он напоминает моего школьного учителя математики, – добавила Несса.

Когда они подплыли ближе, то не увидели ничего нового: просто человек, у которого есть несколько твидовых пиджаков и который знает, как выбрать хороший сыр.

– Здравствуйте! – поздоровался он. – Простите, что спикировал на вас. Я только что купил этот дрон и все еще разбираюсь в нем. Я думал, у меня будет больше времени, чтобы попрактиковаться. Киты обычно приплывают в эти воды только в конце сезона.

– Вы наблюдали за китами? – спросила Джо.

– Да, мы с девушкой приехали на денек. Она организует вечеринку для одного из жителей, и я решил испытать свой новый дрон. Я и не думал, что мне повезет. Как вы узнали, что киты будут там сегодня?

Несса прижала к груди свой альбом. Он думал, что они тоже наблюдали за китами.

– Я не знала, – ответила Селеста. – Я сказала им, что для китов еще слишком рано, но они доказали, что я ошибалась.

– Нам повезло, – добавила Джо.

– Да что вы? – ухмыльнулась Гарриетт.

В тот вечер солнце уже клонилось к горизонту, когда Джо свернула на Вудленд Драйв. Она взглянула на часы на приборной панели, которые показывали 6:33, и прибавила газу. Им с Нессой нужно было высадить Гарриетт и к семи добраться до «Стоп энд Шоп», чтобы встретиться с Эмбер Уэлш. Когда они подъехали к дому Гарриетт, Джо снова замедлилась.

– У тебя на крыльце сидит бродяга, – заметила Несса.

– Правда? – На мгновение Гарриетт стало любопытно. Но это мгновение длилось недолго. – Это просто Чейз, – произнесла она разочарованно.

– Чейз? – переспросила Несса.

– Мой бывший муж.

– Вот черт, – нахмурилась Джо. – Мы только что говорили о нем. Ты…

– Вызвала его? Нет. У меня такое чувство, что он здесь из-за грибка. Я собиралась отправить ему лекарство по почте несколько месяцев назад. Наверное, забыла. Ай-ай-ай.

– С тобой все будет в порядке? – забеспокоилась Джо. – Тебе нужна поддержка?

– Поддержка? – Гарриетт рассмеялась. – Если бы дело дошло до боя, на кого бы ты поставила – на бродягу или на меня?

– Не убивай его, – попросила Несса. – У нас троих слишком много работы.

– У меня нет намерения убивать его, – заверила ее Гарриетт. – Это желание давно прошло.

Она выскользнула с заднего сиденья и направилась к дому по подъездной дорожке. Соленый воздух и ветер раздули ее волосы в ужасающий клубок из серебра и золота, отчего она казалась невероятно высокой, словно ожившая статуя богини, – подумала Несса.

Чейз поднялся, чтобы поприветствовать ее, и Гарриетт упивалась его удивлением. За несколько месяцев, прошедших с тех пор, как они виделись, он, казалось, уменьшился в размерах, в то время как она стала выше. Лицо Чейза заросло бородой, а брюки выглядели так, словно он не раз в них спал. И все же она почувствовала фантомную боль, похожую на спазм в удаленном органе или судорогу в отрезанной конечности. Боль быстро прошла, и она поняла, что это последний приступ такого рода. Женщина, похожая на нее, когда-то любила мужчину, похожего на него. Ни того, ни другого больше не существовало.

– Здесь очень красиво, – неловко солгал он. Честность никогда не была сильной стороной Чейза.

– Мне не нужно, чтобы ты мне льстил, – усмехнулась Гарриетт. – Я очень довольна тем, что меня окружает.

– Знаешь, если тебе не нравился ландшафтный дизайн, ты могла бы просто сказать об этом.

– Я и говорила, – напомнила ему Гарриетт без горечи в голосе. – Заходи внутрь, отдам тебе то, за чем ты пришел.

Она прошла мимо него и повернула ручку входной двери.

– Ты ее не запираешь – удивился он. – Кто-нибудь может войти и все забрать.

Гарриетт усмехнулась. Он всегда был немного туповат.

– Все в Маттауке знают, что лучше им этого не делать. – Она переступила через порог. – И на случай, если у тебя появятся сомнения, тебе тоже не стоит. Заходи.

Чейз мельком взглянул на интерьер и застонал.

– Боже мой, – произнес он, следуя за ней, – я заплатил целое состояние за эти стулья. Что на них растет?

– Мы заплатили целое состояние за эти стулья, – поправила его Гарриетт, заходя за рабочий стол и роясь в шкафу, где когда-то хранилась выпивка, – и это мох. Вот, держи, – она протянула Чейзу банку, наполненную прогорклой жижей. – Втирай это в пораженные участки. Сыпь должна исчезнуть к утру. Скажи Бьянке, что это только для наружного применения, если она планирует иметь детей.

– Спасибо, – Чейз поставил банку на стол. – Нам удалось избавиться от грибковой инфекции самостоятельно. На это ушло несколько месяцев и восемь визитов к специалисту по тропической медицине, но наконец-то все прошло.

– Тогда почему ты здесь? – удивилась Гарриетт. – Я не видела тебя целую вечность. Не притворяйся, что это светский визит.

Грудь Чейза приподнялась, когда он сделал глубокий вдох:

– Мне нужно, чтобы ты сняла проклятие.

Идея показалась Гарриетт забавной:

– Я не занимаюсь проклятиями, Чейз. Грибками – да. Сыпью – конечно. Вредителями – безусловно. Но не проклятиями.

Он сделал шаг вперед, сплетя пальцы рук, словно в молитве.

– Гарриетт, я в отчаянии, – признался он. – Если ты хочешь, чтобы я умолял тебя, я это сделаю. Я отдам тебе квартиру в Бруклине. Ты можешь взять «Мерседес». Я сделаю все, что ты захочешь.

– Похоже, ты настроен серьезно. – Гарриетт искренне наслаждалась разговором. – О каком проклятии идет речь?

– У меня уже целую вечность не было хороших идей, – сказал он так, словно был уверен, что она уже знает ответ. – Мои инстинкты полностью отключились. Агентство потеряло трех клиентов. За десять месяцев мы не выиграли ни одного тендера. «Маленькие свинки» собираются пересмотреть свои отношения с компанией. Если мы потеряем этого клиента, меня уволят. Они уже сказали мне. Я работаю по шестнадцать часов в день и сплю в офисе. Мне нужно, чтобы ты сказала мне, что я могу сделать, чтобы исправить ситуацию. Пожалуйста, Гарриетт.

– Помнишь, как ты участвовал в тендере на «Свинок?» – спросила Гарриетт. – Помнишь блестящий слоган, который помог заполучить клиента?

– Конечно. И это все, что мне нужно, Гар, – придумать еще несколько таких же замечательных идей.

– Но у тебя не получится, и не потому, что ты проклят.

– Тогда почему?

– Потому что это была моя идея, – твердо произнесла она. – Я подала ее тебе.

Чейз вздрогнул, явно обиженный тем, что она могла предположить такое.

– Нет, это не так, – возразил он. – Я помню, как был в офисе в тот вечер. Все сотрудники агентства собрались в главном конференц-зале.

– Да. И ты позвонил мне в слезах, потому что было три часа ночи, а никто из них не придумал ничего путного. И я сказала тебе, что подумаю и пришлю что-нибудь.

– Нет, – настаивал он, – я такого не помню.

– Ради всего святого, Чейз. У меня все еще хранится имейл, который я тебе написала, – сказала ему Гарриетт. – Я позволила тебе забрать эту идею. Я даже позволила тебе думать, что она твоя. То же самое с кампаниями водки и дезодоранта, которые принесли тебе все эти награды. Я стояла рядом с тобой и слушала, как люди называли тебя гением, и ни разу не поправила их и не выдала твой секрет. Но в глубине души я всегда задавалась вопросом: что за человек может присвоить себе заслуги, которые ему не принадлежат? Теперь я знаю. Это такой человек, как ты.

Чейз выглядел как семилетний ребенок, который только что заметил, как Санта вылезает из костюма:

– Если все действительно так и было, почему ты так и не сказала?

– Я не считала, что это необходимо. Видишь ли, Чейз, я думала, что мы партнеры. Ну, знаешь, два человека, которые работают вместе для достижения общей цели. Но ты воспринимал все не так. Ты убедил себя в том, что это благодаря тебе все произошло. Это твои обаяние, ум и красивая внешность купили этот дом, машины и прекрасный костюм, который ты испортил. Теперь ты здесь, чтобы попросить меня снять проклятие, потому что тебе легче поверить, что я околдовала тебя, чем принять тот факт, что я сделала тебя гораздо лучшим копирайтером, чем ты мог бы стать сам по себе.

– Ты права. – Чейз кивнул. Он не собирался спорить. – Я был идиотом. Я не должен был допускать, чтобы все закончилось так, как закончилось. Мне жаль.

Она рассмеялась – над его откровенной попыткой манипулировать ею и над тем, что когда-то она могла на такое купиться. Иллюзии ее молодости были удалены без анестезии. Она не ожидала, что переживет этот опыт. Но пережила. И стала абсолютно неуязвима.

– Не стоит сожалеть. Время пришло. Я ни о чем не жалею.

– Гарриетт! – умолял он. – Ты должна помочь мне.

– Нет, – отрезала она, – не должна. Ты получишь все, что тебе нужно. Но на этот раз тебе придется заплатить за это справедливую цену.

– Я дам тебе все что угодно.

– Что угодно? – переспросила она. Он выглядел таким нетерпеливым!

– Что ты хочешь?

– Твоего первенца, – предложила Гарриетт.

Чейз покраснел.

– Я не знаю, – сказал он. – Я должен поговорить с Бьянкой. – Гарриетт не смогла сохранить серьезное лицо. – Так ты пошутила? – Чейз выдохнул.

Гарриетт завыла от смеха.

– Я не хотела ребенка, когда мы были женаты. Какого черта он был бы мне нужен сейчас? Я хочу, чтобы ты взял меня и моих друзей на вечеринку Джексона Данна в честь Дня памяти.

Он ей не поверил:

– Это все, что ты хочешь?

– Это все, – заверила Гарриетт. – Уверяю тебя, мне больше нечего от тебя хотеть. Я бы даже потрахаться с тобой не хотела. Честно говоря, я нахожу тебя отвратительным.

Она не хотела быть с ним жестокой. Просто констатировала факты.

– Знаешь, ты действительно изменилась. – Тон Чейза звучал уязвленно. – Раньше ты была милой.

– Это было до того, как ты спалил дотла наш брак и пытался украсть мой дом. – Гарриетт подошла к двери и открыла ее для него. – Я думала, что все это уничтожит меня, но этого не случилось. Это просто превратило меня в нечто новое. А теперь, когда мы заключили нашу маленькую сделку, тебе лучше убраться из моего дома. Мои подруги скоро вернутся.

– Значит, у этой дамы нет машины? – спросила Несса. Магазин «Стоп энд шоп», где работала Эмбер Уэлш, находился на шестиполосном шоссе. Шестнадцатиколесные грузовики проносились мимо, словно полосы красного и белого света.

Джо подумала о ржавой «Королле», припаркованной перед трейлером Эмбер:

– У нее есть машина, но сейчас она не на ходу.

– Я не понимаю, – Несса огляделась: тротуара тут не было, а ширина обочины составляла чуть больше полметра, – как она сюда попадает?

Джо и сама задавалась тем же вопросом.

– У меня такое чувство, что она приходит пешком, – предположила она.

– Ты шутишь. Она может погибнуть на этой дороге.

Джо проверила время на приборной панели. Было 7:16, и они с Нессой уже полчаса как припарковались перед магазином.

– Где она? – Ею овладело плохое предчувствие – Я зайду и проверю, не струсила ли она.

Внутри магазина мерцала флуоресцентная лампа, а из колонок раздавался яхт-рок. Джо направилась к ближайшему кассиру, женщине с массивной грудью и властным видом менеджера среднего звена. Она пробивала покупки для пожилой пары, которая, казалось, с нетерпением ждала возвращения домой с сумкой, полной овощей фаллической формы.

– Простите, – сказала Джо. – Я ищу Эмбер Уэлш.

– Ну, когда вы ее найдете, скажите ей, что она уволена, – прошипела женщина, не отрывая глаз от сканера. На бейджике она значилась как Линда Сетцер, менеджер. – Я знаю, что у нее проблемы, и я ей сочувствую. Но я просто не могу управлять магазином таким образом.

– Простите, каким образом? – уточнила Джо. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

Женщина наконец подняла на нее глаза:

– Эмбер сегодня не пришла. Я не смогла найти никого на замену, поэтому с полудня работаю на кассе.

– Вот черт, – пробормотала Джо. Она знала, что будет дальше. Все подкасты о преступлениях начинались одинаково: с того, что женщина не выходила на смену.

– Не то слово, – согласилась менеджер. – Вы когда-нибудь работали на кассе? У меня ноги немеют от того, что я стою целый день, а спину сводит спазм. Я до конца недели буду чувствовать себя инвалидом.

– Мне очень жаль, – произнесла Джо, а менеджер пожала плечами. – Так вы сегодня вообще ничего не слышали от Эмбер?

– Нет, – отрезала она, наполняя бумажный пакет овощами для пожилой пары. – И на данный момент я больше не заинтересована в новостях от нее.

Джо поспешно вышла и запрыгнула обратно в машину. Что бы ни случилось с Эмбер, она знала, что ничего хорошего это не сулит.

– Куда мы едем? – спросила Несса, когда Джо выехала с парковки.

– К дому Эмбер.

В первый раз, когда Джо ездила к трейлеру, Эмбер показывала дорогу. Во второй раз найти его оказалось не так просто. Когда она добралась до конца ухабистой грунтовой дороги, оказалось, что она ошиблась. Площадка была пуста. Не было ни ржавеющего прицепа. Ни сломанной машины. Ни пузатого маленького мальчика. Только грязь, обломки и мусор.

– Наверное, я свернула не туда, – задумалась Джо. Но когда она поворачивала машину, свет фар попал на кустарник, и она увидела, что под ним что-то блестит. Она остановила автомобиль и вышла, чтобы посмотреть. Под кустом был припаркован маленький металлический грузовичок без колес. Мальчик написал свое имя на капоте кривыми заглавными буквами. «ДАСТИН».

– Вот черт! – У Джо голова закружилась от осознания. Эмбер с семьей больше не было. Кроме игрушечного грузовика, не было никаких признаков того, что они когда-либо были здесь. В какой-то момент за последние двадцать четыре часа они исчезли.

Шеф

Флуоресцентное освещение придавало интерьеру полицейского участка атмосферу декораций к фильму «Вскрытие инопланетянина». Несса старалась не гадать о происхождении жутких пятен на стульях, которые предложили ей с Джо.

– Целая семья исчезла с лица земли меньше чем за двадцать четыре часа, а вы хотите сказать, что нам не стоит беспокоиться? – Они решили, что говорить будет Несса, но даже ей было трудно вести себя дипломатично.

Судя по табличке на столе, сидящий напротив них мужчина был шефом полиции Джоном Роккой. Полки на стене позади него были уставлены софтбольными грамотами и трофеями. Франклин стоял в стороне и молча слушал, скрестив руки на груди. Он жил в этом районе всего полгода, в то время как Рокка знал всех в городе.

– Это необычно, миссис Джеймс, – согласился Рокка, – но Уэлши необычные люди.

Несса взглянула на Джо и увидела, как у ее подруги сжались кулаки. С того момента, как Франклин привел их поговорить с начальником полиции, она знала, что разговор ни к чему не приведет. Рокке было около пятидесяти, у него было крепкое телосложение триатлета и эмпатия тренировочной гантели. Он должен был их выслушать, но не собирался притворяться, что ему не наплевать на то, что Уэлши пропали.

– У Эмбер трое маленьких мальчиков, шеф Рокка, – добавила Несса. – Они тоже исчезли.

Веки Рокки закрылись и снова открылись медленно, словно моргнула ящерица:

– Насколько хорошо вы знаете Эмбер Уэлш?

Несса позволила Джо ответить.

– Я познакомилась с ней несколько дней назад, – неохотно призналась Джо.

– Ну, я знаю ее почти всю ее жизнь. У нее были неприятности с тех пор, как ее арестовали за поджог, когда ей было пятнадцать. Мужчина, за которого она вышла замуж, Деклан Уэлш, сейчас сидит в тюрьме за организацию лаборатории по производству наркотических веществ в заведении фаст-фуда. Вдвоем они знают немало людей, которые могут помочь всей семье исчезнуть в одночасье. Трейлеры называются трейлерами не просто так. Они часто бывают с колесами.

– Эмбер не могла найти никого, кто бы отвез ее в город, когда ее машина сломалась, но мы должны поверить, что она знала людей, которые могли бы увезти ее трейлер всего за несколько часов? – возразила Джо.

– Вы можете верить во что хотите, миссис Левисон. Я лишь хочу сказать, что Уэлши могли обратиться за помощью к друзьям.

Джо перевела взгляд на Нессу:

– Я на это не куплюсь. Вчера вечером Эмбер сказала мне, что собирается оставаться на месте, пока не будет на сто процентов уверена, что ее дочь не вернется домой. Если бы это была моя дочь, я бы сделала то же самое, а вы?

– О да, – с готовностью согласилась Несса.

– Может быть, она проснулась с утра и поняла, что нет смысла оставаться, – предположил Рокка.

Несса не знала, как понимать это заявление, да и выражение лица шефа не слишком помогало. Его взгляд сдвинулся влево и остановился на Джо.

– Итак, миссис Левисон, раз уж вы здесь, почему бы нам не заняться кое-чем. Мне сообщили, что вы намерены оплатить ущерб, нанесенный окну нашего отделения. Один из моих офицеров заходил к вам на работу сегодня днем, но вас в это время не было. Детектив Рис, не могли бы вы взять копию счета в регистратуре, когда проводите этих двух дам до двери?

Было ясно, что их прогоняли.

– Спасибо за уделенное время. – Несса с трудом выдавила из себя эти слова, поднимаясь со стула. Джо ничего не сказала, пока они не вышли из здания. На парковке она подобрала кусок камня.

– Раз уж я собираюсь заплатить за новое окно, что скажете, если я расширю трещину в старом?

– Она шутит, – заверила Несса Франклина, который провожал их.

– Нет, не шучу, – возразила Джо.

– Я знаю, что вы обе расстроены, – сказал Франклин. – Но он прав насчет Уэлшей. Велика вероятность, что они скоро снова объявятся.

– Что, если он ошибается, Франклин? – Несса была удивлена тем, что он встал на сторону Рокки. – Кто-то в округе убивает девочек, а теперь исчезла семья с тремя маленькими детьми. Что, если с ними что-то случилось? Сможешь ли ты жить с этим?

Франклин понизил голос:

– Я сказал, что Рокка был прав. Я не говорил, что ничего не собираюсь делать. Я посмотрю, что смогу узнать об Эмбер и детях.

– А что насчет Мэнди? Ты сказал мне, что будешь искать ее тело.

– Да, и я провел небольшое расследование. Вода у пляжа Данскаммер очень глубокая. Нам придется привлечь водолазов и специальное оборудование, чтобы провести надлежащие поиски. Сейчас у меня нет никаких конкретных доказательств того, что там есть тела, а Рокка не собирается подписывать разрешение на дорогостоящие поиски из-за чьих-то догадок.

– Это больше, чем догадка, – со значением посмотрела на него Несса.

– Если я скажу ему, что моей подруге Нессе снятся призраки, это не поможет ситуации. Но не волнуйся. Я не сдаюсь.

– Снятся? – воскликнула Джо. Несса бросила на нее предупреждающий взгляд.

– Эмбер Уэлш думала, что Мэнди проходила собеседование на работу в Каллин Пуант, а ее тело выбросили в воду у Данскаммер Бич Роуд, – продолжила Несса. – Девочку, которую мы нашли, оставили неподалеку в кустарнике. В Пуант есть дома, из которых открывается вид на всю береговую линию. Может быть, кто-то там видел что-то подозрительное.

Франклин покачал головой:

– Мы не можем просто ходить и стучать в двери в Пуант.

– Почему нет? – возмутилась Джо. – Вы детектив, расследующий убийство, а они такие же граждане, как и все мы.

– Теоретически – да. Но в реальном мире все обстоит иначе. Я аккуратно навел справки о нашей неизвестной, и мы проверили биографии людей, которые там работают, чтобы узнать, нет ли у кого-нибудь из них криминального прошлого, но мы не будем ходить от двери к двери и задавать миллиардерам кучу неудобных вопросов.

– Здесь может быть серийный убийца, а полиция «аккуратно наводит справки»? – фыркнула Несса.

В этот момент они дошли до машины Джо, но Франклин остановил Нессу прежде, чем она успела сесть на пассажирское сиденье:

– Почему ты думаешь, что это серийный убийца?

– Две девочки были убиты… – начала объяснять Несса.

– На данный момент у нас есть одно тело, и оно принадлежит девушке, которая умерла от передозировки фентанила. У нас нет доказательств, что она была убита, и нет доказательств, что они с Мэнди Уэлш как-то связаны. Или есть? – Франклин сделал паузу. – Несса?

Несса не рассказывала ему о третьей девушке и не была готова раскрыть истинную природу своего дара. На несколько неловких мгновений все трое застыли в молчаливом недовольстве друг другом. Когда стало ясно, что Несса так и не раскроет рта, Джо вздохнула и открыла машину.

Франклин покачал головой и открыл Нессе дверь.

– Нет причин скрывать что-то, – тихо сказал он. – Ты же знаешь, что можешь мне доверять.

Несса забралась на пассажирское сиденье «Тойоты» Джо и оглянулась на него. Он не был похож на ее покойного мужа, но манерами все же напоминал Джонатана. Они были не особенно хорошо знакомы, но Джонатан считал Франклина одним из хороших парней и ясно дал ей понять, что хороших парней мало и встречаются они редко.

– Я буду на связи, – сказала ему Несса. Франклин кивнул и закрыл дверь.

– Какого черта? – воскликнула Джо, выезжая с парковки. – Ты же не сказала ему, что можешь видеть этих девушек?

– Нет, – призналась Несса.

– Почему, черт возьми? – сердито проговорила Джо.

– Просто это как-то неправильно, – угрюмо ответила Несса.

– Ты ему не доверяешь?

– Конечно, доверяю!

– Ну, тогда как он может нам помочь, если ты от него все скрываешь? – потребовала ответа Джо. – Две девушки могут быть странным совпадением. А вот три мертвые девушки в одном и том же месте – это совсем другая история.

– Я знаю, – проворчала Несса в ответ, – и скажу ему, как только буду готова.

Джо наклонилась к ней и положила руку ей на руку:

– Ой, ты только посмотри на нас. Наша первая ссора!

Несса попыталась не рассмеяться, но не сдержала хихиканье:

– Я не шучу, черт возьми, – сказала она своим самым серьезным голосом.

– Я тоже, милая, – Джо слегка сжала руку Нессы. – Тебе лучше поскорее рассказать все Франклину, или я, черт возьми, сделаю это сама.

Беленые заборы

– Будь осторожна с тем, чем делишься с другими, – напутствовала мать Нессу в тот день, когда она окончила сестринскую школу. – Каждый, кому ты поможешь, захочет урвать кусок тебя. Отдавай что можешь, но от тебя будет мало толка, если не удастся сохранить себя целиком. – Только когда Несса устроилась на свою первую работу в больницу, она по-настоящему поняла, что имела в виду мать. К концу первой недели ее вырвало шесть раз, и она пролила ведра слез. Она чувствовала, как работа разрушает ее душу.

Чтобы спасти ее, Несса возвела стену вокруг своего мира. Ее личная жизнь стала убежищем от требований врачей, страданий пациентов и нужд их родственников – местом, где она могла оставить их всех в стороне. В течение многих лет единственными людьми, которым разрешалось входить внутрь, были члены семьи Нессы. Она думала о своем мире как о доме, наполненном воспоминаниями. Некоторые из них всегда были на виду. Другие, такие, как ее дар, хранились в надежном месте до тех пор, пока они ей не понадобятся.

Теперь ее мир принял двух новых обитателей, а третий вот-вот постучится. Несса знала, что Джо права: она должна была открыть дверь и впустить Франклина. Он был здесь не просто так, и ему нужно было узнать, как на самом деле работает ее дар. Но она никогда не ожидала, что пригласит другого мужчину войти в ее личный мир. Как бы безумно это ни звучало, это было похоже на измену.

Вернувшись домой из полицейского участка вскоре после десяти, Несса приняла душ и отправилась в постель. И пролежала там целый час, пока не поняла, что сон не придет. Как бы она ни старалась, она не могла избавиться от ощущения, что не сделала для мертвых все что могла. Одетая в шелковую розовую ночную рубашку и халат, она вышла к машине и села на переднее сиденье с ключами в руке. Улица была пуста, и окна не горели ни в одном доме. Мир должен был быть безмолвным, но это было не так. Волны по-прежнему разбивались вдалеке, и теперь к ним присоединился хор женских голосов. Несса не могла сказать точно, сколько их было, но знала, что больше трех.

– Простите меня, – прошептала она, вставляя ключ в замок зажигания. – Я буду стараться лучше.

Двигатель машины заглушил голоса, но Несса знала, что они никуда не исчезли. Она медленно ехала по пустым улицам Маттаука, глядя на город глазами незнакомца. Это было несложно. Она никогда не чувствовала себя здесь как дома. Все витрины магазинов были очаровательными, рестораны – уютными, а в названиях заведений были забавные каламбуры. Если бы ее попросили, она могла бы нарисовать каждое здание по памяти, но Нессу одолевало странное чувство, что многого она так и не увидела. Она вспомнила, как ее родители решили уехать из города. Несса предупреждала их, что на острове все изменилось. Однажды летом они с Джонатаном и близнецами съездили туда. Все, что осталось от места, которое она помнила, – это несколько маленьких домиков на берегу.

Но ее родители не отказались от своей мечты. У дома, который они купили, не было беленого забора, поэтому они быстро построили свой собственный. Они приехали на остров, чтобы найти то, что им обещали, и получить награду за жизнь, полную добрых дел и тяжелого труда. Но хотя в Маттауке на них не смотрели свысока, они и не чувствовали себя желанными гостями. Они знали, что когда соседи говорят о них, они называют не адрес, не цвет дома и не его ландшафтную планировку. Они были здесь единственной темнокожей семьей. Несса почувствовала, какое облегчение испытали родители, когда она переехала на остров вместе с детьми после смерти Джонатана. Это позволило им не обращать внимания на то, что становилось все более очевидным – Маттаук больше не был тем местом, которое они помнили. Поэтому они баловали внучек и изо всех сил старались не обращать внимания на то, что их смущало.

Несса задавалась вопросом, что бы они сказали, если бы узнали, что в тени их сказочного городка притаился монстр. Кто-то убивал девочек. Не тех девочек, которые жили в больших, со вкусом обставленных домах. Не тех, чьи родители были адвокатами, врачами или инвестиционными банкирами. Он забирал бедных девочек – тех, что жили в трейлерах, которые можно прицепить к грузовику и увезти. Он крал их, использовал и выбрасывал, потому что мир считал их мусором. Стало бы это неожиданностью для ее родителей? Или в глубине души они знали, что так все и происходит – даже в таких милых местечках, как Маттаук.

Несса миновала здание суда и полицейское управление, возле которого все еще стояла машина Франклина. Она направлялась на дальнюю окраину города, за больницу и медицинские учреждения, к зданию 1970-х годов, в которое она никогда не заходила и которого всегда старалась избегать.

Приемная окружного морга была пуста, но как Несса и ожидала, на парковке у здания кто-то стоял. В темноте Несса смогла различить лишь очертания фигуры, но она знала, кто это. Она включила поворотник и завела машину на стоянку. Девушка в голубом платье устремила свой немигающий взгляд прямо на фары Нессы, как будто ждала, когда за ней приедут. Внутри морга ее холодное обнаженное тело уже два дня лежало на выдвижном стальном ящике в холодильной камере. Несса остановилась рядом с девушкой и вышла из машины. Она подошла к пассажирской стороне и открыла дверь. Девушка в голубом платье забралась внутрь.

По дороге домой Несса украдкой поглядывала на свою пассажирку, но та ни разу не оглянулась. Ее взгляд был устремлен на дорогу перед ними. Несса задумалась, каково это – быть запертой между этим миром и другим. Какой бы дискомфорт ни испытывала девушка, она, казалось, была полна решимости выдержать его. Она не собиралась исчезать, пока не будет уверена, что семья найдет ее. Ее связь с семьей была источником огромной силы.

Телефон Нессы пикнул, когда она подъехала к своему дому и припарковала машину. Это было сообщение от Джо с первыми за несколько дней хорошими новостями: Гарриетт удалось получить приглашение на вечеринку в Каллин Пуант. У них будет шанс поговорить с богатыми людьми, которых полицейские Маттаука отказываются беспокоить. Ну, хоть что-то, подумала Несса, обходя машину с другой стороны.

Она открыла дверь с пассажирской стороны и знаками показала мертвой девушке, чтобы та выходила. Затем Несса провела гостью через дом к дивану в гостиной. Когда девушка села, Несса увидела, что ее учили сидеть с прямой спиной, сведя колени вместе и скрестив лодыжки. Свою маленькую черную сумку она держала на коленях, сложив на ней руки. Впервые на шее у девушки Несса заметила золотую цепочку, такую тонкую, что ее почти не было видно. Под скромным вырезом платья был спрятан кулон. Несса предположила, что это крестик.

Ее глаза следили за Нессой, словно ожидая чего-то. Несса села напротив гостьи и открыла блокнот для набросков.

– Я стараюсь, – заверила она, надеясь, что это хотя бы что-то значит. – Я новичок во всем этом, и это гораздо труднее, чем я думала.

Девушка просто сидела, вежливо, но уверенно. Она напомнила Нессе ту девушку, которой она сама когда-то была.

– Твоя мама, наверное, с ума сходит, – продолжала Несса. – Пока мы ее не найдем, оставайся здесь со мной.

Карие глаза призрака не отрывались от Нессы, пока та рисовала контуры ее лица. Она казалась любопытной.

– Не надейся на особенно красивый портрет, – предупредила Несса. – Я не самый лучший в мире художник, но посмотрим, что я смогу изобразить.

Когда она закончила, то показала девушке свой рисунок. По мнению Нессы, сходство было очевидным, лучше, чем те, что она набросала по памяти. Так будет гораздо легче найти семью девочки. Призрак ничего не сказал, но по тому, как ее взгляд задержался на странице, Несса поняла, что она узнала себя. Когда Несса показала девушке наброски, сделанные ею с двух других жертв, ее глаза потухли. Было ясно, что она никогда не видела их раньше.

В пять часов утра Несса разложила свои рисунки на обеденном столе и закрыла блокнот. С рассветом она наконец заснула.

Она проснулась в полдень, точно зная, что ей нужно сделать. Приняв душ и накрасившись, она взяла телефон и набрала номер Франклина. Когда он взял трубку, она услышала шум на заднем плане и, не спрашивая, поняла, что он на обеде.

– Извини, что беспокою, но не мог бы ты зайти, когда будет возможность? – попросила она. – Хочу тебе кое-что показать.

Он не спросил, что это. Не отмахнулся от нее и не сказал, что придет, когда сможет.

– Я буду у тебя через пять минут, – пообещал он.

Она ждала его приезда у окна. Когда Франклин подъехал к дому, она почувствовала, что рада его видеть и это неправильно. У нее участился пульс, когда дверь машины открылась и он показался во весь рост. С того дня, как она встретила Джонатана, обаяние других мужчин разбивалось о невидимую защиту. А теперь в ней появилась брешь. Несса не знала, где, но знала, что уязвима. Однако это не помешало ей спешно поприветствовать его.

– Ты в порядке? – спросил Франклин, поднимаясь по выложенной камнем дорожке к ее двери.

Она не была уверена, что ей стоит отвечать на этот вопрос.

– Заходи, – сказала она вместо этого.

Несса провела Франклина через весь дом в столовую, где на столе были разложены портреты трех погибших девушек.

– Что это? – спросил он.

Несса провела пальцем по портрету девушки в голубом платье.

– Это девушка, которую я нашла в мусорном мешке на пляже Данскаммер. – Тут она перевела палец на два следующих рисунка. – А вот этих девочек я тоже видела там. Они стояли в воде. Я вернулась, чтобы зарисовать их вчера.

– Значит, девушек было три, а не две? – уточнил Франклин. – Несса кивнула. – Это меняет дело. Это Мэнди Уэлш? – Франклин коснулся портрета бледной девушки со светлыми волосами и веснушками.

– Да, – ответила Несса. – Я не знаю, кто третья девушка. Но ее тело погребено рядом с телом Мэнди в воде у пляжа Данскаммер.

– И ты видела их всех во сне?

– Это был не сон. Они были там в тот день, когда мы нашли первую девочку. То, что я видела – и нарисовала, это призраки трех девочек.

– Призраки, – повторил Франклин, и она кивнула. Похоже, все шло не так так хорошо, как она надеялась.

Чувствуя себя под ударом, она боролась с желанием убежать:

– Ты думаешь, что я сумасшедшая, не так ли?

Франклин фыркнул в ответ:

– Может, ты и способна видеть призраков, Несса, но мысли читать ты не умеешь.

Несса всегда помнила, что влюбилась в своего мужа на раз-два. Раз неожиданно произошел в тот вечер, когда она обнаружила красивого молодого полицейского, молящегося над телом ее мертвой пациентки. Этот удар сбил ее с ног, но она встала и отряхнулась. Если бы Господь счел нужным разлучить их тогда, она могла бы жить дальше. Второй удар последовал через несколько недель, когда Несса наконец набралась смелости рассказать ему о своем даре. Эта дилемма терзала ее несколько дней. Джонатан был полицейским. Он потребует доказательств, а у нее их нет. Но она знала, что не может скрывать что-то от мужчины, в которого влюбляется. К тому времени, как собралась все рассказать, она подготовила ответы на все вопросы, которые он мог задать. У нее были фотографии бабушки и альбом, переданный по наследству, в котором были бабушкины наброски, наклеенные рядом с вырезками из новостей о найденных ею телах. Однако Нессе не понадобилось ничего из этого.

После того как она рассказала ему обо всем, Джонатан просто сидел рядом.

– Хорошо, – произнес он.

– И это все? – удивилась она. – «Хорошо»? У тебя нет никаких вопросов?

– У меня их много, но мы можем вернуться к ним позже. Все это ничего не меняет. Я знал, что ты особенная, с того самого дня, как встретил тебя.

В этот момент Несса поняла, что обратного пути нет.

– Ты веришь мне насчет призраков? – спросила Несса, и Франклин кивнул.

Он сделал длинный вдох, давая понять, что у него тоже есть история, которой он хочет поделиться, и присел на край стола.

– В детстве, когда я жил в Бруклине, мне приходилось каждый день переходить канал Гованус, чтобы попасть в школу. Однажды утром я шел по мосту Кэрролл-стрит и увидел женщину, которая стояла посередине него и смотрела вниз на воду. По ее лицу я понял, что что-то не так. Я уже собирался пройти мимо, когда она схватила меня за рубашку и подтащила к перилам. Она указала вниз на канал и спросила, вижу ли я ее. Я смотрел и смотрел, но там никого не было. Но женщина на мосту настаивала. Она была в истерике. Она повторяла: «Там внизу в воде мертвая девушка!» Я сказал ей, что ничего не вижу, и тогда она начала описывать девушку, как будто та стояла прямо перед ней. Черные волосы. Желтые глаза. Родинка в форме штата Флориды на плече. Мне было тринадцать лет, и эта женщина напугала меня до смерти. Поэтому я убежал. Позже в тот же день, когда я шел домой из школы, они вытаскивали тело из канала. Это оказалась девочка из моей школы. Ее звали Линда Кавателли, у нее были черные волосы, желтые глаза и родимое пятно в форме Флориды на плече.

– Думаешь, женщина на мосту могла видеть мертвых?

– Так сказала моя мама, когда я ей рассказал. Она даже не удивилась. Она сказала, что у нее когда-то была тетя, которая постоянно видела призраков. Потом она добавила, что если бы я родился женщиной, то, возможно, тоже мог бы их видеть. Эта способность обычно передается по наследству, но не мальчикам. Я был чертовски зол, когда услышал это. Вскоре после этого я решил стать полицейским. Решил, что если не могу видеть мертвых, то, по крайней мере, могу помочь найти тех, кто их убил.

– Видеть их не так здорово, как кажется, – пожаловалась ему Несса.

– Да я знаю, – кивнул Франклин. – Я не сталкивался с призраками, но видел кучу трупов. Не думаю, что когда-нибудь привыкну к этому.

Несса повернулась к портретам, выложенным на столе:

– Моя задача – найти семьи этих девушек, чтобы их души могли покоиться с миром. И мне нужна твоя помощь.

Франклин взял портрет девушки в голубом платье:

– Я сейчас вернусь в участок и размещу рисунок нашей неизвестной в базе данных. Это все, что я могу сделать на данный момент.

– А что насчет других девушек? – поинтересовалась Несса.

– Маловероятно, что их тела долго пролежали бы на дне, – покачал головой Франклин, – но я обещал тебе, что буду искать, а я выполняю свои обещания. Я нашел рыбака с лодкой, оснащенной гидролокатором. Он только что обновил оборудование по последнему слову техники. Если там есть останки, мы сможем их обнаружить.

Несса наклонилась к нему и поцеловала. Когда она отстранилась, то увидела, что он широко раскрыл глаза от удивления.

– Прости, – она ужаснулась собственным действиям, – я не должна была этого делать. Я несу ответственность перед девочками. И должна оставаться сосредоточенной, и я не могу…

Франклин поднял руку.

– Все в порядке, Несса, – возразил он. – Но для протокола, как только все это закончится, прошу тебя, сделай это снова.

Две недели спустя тел так и не нашли. Девушка в голубом платье все еще сидела на диване у Нессы, и последнее, чего Несса хотела, это целовать Франклина.

На вершине мира

Джо уставилась в зеркало. Она не могла вспомнить, когда в последний раз надевала что-нибудь, не состоящее по крайней мере на 70 процентов из спандекса, или распускала волосы, а не собирала их в постоянный конский хвост. Черный сарафан на завязках, который Гарриетт достала из шкафа, открывал накачанные руки Джо и оттенял волнистые рыжие волосы, которые каскадом рассыпались по плечам.

– Выгляжу сексуально, – сказала Джо зеркалу.

– Я бы с тобой переспала, – согласилась Гарриетт.

– Ты спишь со всеми, – парировала Джо.

– Неправда, на самом деле я весьма разборчива, – поправила ее Гарриетт.

– У тебя есть что-нибудь, в чем я буду выглядеть так же потрясающе? – спросила Несса.

– Да. – Подначивала Гарриетт подругу. – Ты решила пойти с нами?

Несса печально вздохнула. Даже если ей и было интересно посмотреть на Каллин Пуант, она не могла вынести близости к пляжу Данскаммер. Пока девушка в голубом сидела на диване в гостиной у Нессы, две другие девушки все еще были там, дрейфуя под волнами. С каждым днем груз вины Нессы становился все тяжелее, а доказательства ее некомпетентности было все труднее игнорировать. Прошло несколько недель с тех пор, как они нашли девочку в зарослях, а прогресса в деле так и не появилось. Портрет, который нарисовала Несса, опубликовали на сайтах и в газетах по всему штату, и она разместила его на всех сайтах о пропавших людях, которые только смогла найти. Но никто так и не объявился, чтобы забрать тело. Тем временем медицинская экспертиза официально признала причиной смерти девочки случайную передозировку. Начинало казаться, что теория копов была верной, а предчувствие Нессы ошиблось. Лучше бы дар перешел к одной из ее двоюродных сестер. Она не знала, как им пользоваться.

Джо посоветовала ей набраться терпения. Гарриетт оставалась невозмутимой, но Несса подозревала, что это связано не столько с ее доверием к Нессе, сколько с большим количеством травы, которую она курила. Больше всего она боялась потерять доверие Франклина. Он рисковал, поверив Нессе, а она не справилась. Через несколько дней после того, как Несса поделилась своим секретом, они вдвоем отправились на залив. Как и обещал, он договорился с местным рыбаком, у которого была лодка, оснащенная гидролокатором, помочь им в поисках следов двух пропавших девушек. Несса показала им то место у пляжа Данскаммер, где видела девочек, смотревших на нее из воды с рассыпавшимися веером вокруг длинными волосами.

– Там внизу что-то есть. Может, это рыба? – Франклин не сводил глаз с экрана гидролокатора, пока Несса наблюдала за водой.

– Нет, это не рыба, – сказал им рыбак. – Это мусор на дне.

С замиранием сердца Несса поспешила к Франклину. Далеко под ними на дне океана были разбросаны сотни предметов необычной формы.

– Это… – Несса не договорила.

– Я не знаю, что вы ищете, но могу сказать, что вы нашли, – произнес рыбак. Он постучал указательным пальцем по одному из изображений на экране. – Видите вот эти прямые стороны и углы? Это ловушки для омаров.

– Но здесь нет омаров, – возразила Несса.

– Уже нет, – согласился мужчина. – Они все умерли в девяносто девятом году. Пестициды их прикончили. Вот почему здесь так много брошенных ловушек. Это свалка. Называется призрачная рыбалка. Эти ловушки так и не перестали убивать.

Несса уставилась на экран. Она все еще была уверена, что девочки там, внизу.

– Я полагаю, вы не ловушки для омаров ищете. А каких-то людей, верно? – спросил рыбак. Их молчания было достаточно, чтобы это подтвердить. – Тело не сохранится в воде на долгое время, – пояснил он. – Вы можете найти пару костей. Остальное давно стало кормом для рыб. – То же самое говорил и Франклин.

– Даже если бы оно было в мусорном пакете? – уточнила Несса.

– Мертвое тело выделяет газы. Они превратили бы пакет в гигантский воздушный шар, который выбросило бы на берег.

Ей следовало знать, что тела могут находиться уже не там, где их первоначально выбросили. За этим откровением на следующий день последовали новости о том, что то, что осталось от трейлера Эмбер Уэлш, нашли где-то в Нью-Гэмпшире. Кто-то пожертвовал его местной пожарной службе для проведения учений. Имя дарителя оказалось псевдонимом, а все улики, которые могли находиться в трейлере, были уничтожены огнем. Франклин лично навестил мужа Эмбер, который отбывал срок в Синг-Синге^[11]. Он не только не организовывал вывоз трейлера, а, казалось, даже не подозревал, что его жена и дети пропали. Он не получал от них никаких известий уже больше года.

Это было три дня назад. С тех пор Несса спала на диване у Гарриетт. К своему ужасу она обнаружила, что это занятие имеет много общего с кемпингом. Белки в камине цокали по вечерам, а светлячки превращали ночной потолок в звездное небо. Несса ненавидела кемпинг. Но как бы она ни тосковала по собственной кровати, она не могла посмотреть в глаза гостье на диване, но знала, что девушка в голубом никогда не последует за ней к Гарриетт.

Джо плюхнулась на диван рядом с Нессой.

– Поехали с нами в Пуант! – умоляла она. Джо не слышала никаких голосов. Она видела только, что ее подруга отчаянно хотела выбраться из дома. – Бесплатная еда, бесплатная выпивка, и мы сможем оценить все пластические операции у гостей. Почему ты не хочешь с нами?

– Потому что для таких людей, как я, есть два ада, – объяснила Несса, – один с огнем и серой, а второй – с богатыми белыми людьми. И я не хочу, чтобы ты избила первого, кто попросит меня принести ему выпить.

– Теперь мне придется избивать всех этих модных ублюдков просто так, без причины, – парировала Джо.

– Это моя работа. Я карательница, – напомнила ей Гарриетт. – И раз я еду туда, я тоже планирую свести счеты кое с кем. – Тут она похлопала по карманам своего оливково-зеленого летного костюма, которые, как заметила Джо, оттопырились.

– Что, черт возьми, у тебя там? – спросила Джо, когда раздался звонок в дверь. Ей было интересно, насколько далеко готова зайти Гарриетт.

– Это сюрприз. – Гарриетт поиграла бровями. – Ты готова?

Чейз Осборн стоял, прислонившись к своему серебристому «Мерседесу», одетый в синий блейзер, белую рубашку-поло и клетчатые шорты. Он окинул взглядом свою бывшую жену, когда та выходила из дома.

– Ты поедешь в этом? – недоверчиво спросил он. – Выглядишь как Амелия Эрхарт^[12].

– А ты выглядишь как придурок, – парировала Гарриетт. – Но я полагаю, что именно этого ты и добивался, так что браво – вышло потрясающе. Чейз, познакомься с моей подругой Джо.

– Привет. – Джо пожала ему руку.

Чейз отпрянул от ее прикосновения и вытер руку о штаны.

– Вы болеете? – спросил он. – У вас жар. Я не хочу грубить, но…

– Вот и не груби, – отрезала Гарриетт. – Если ты что-то сегодня и подхватишь, то только от того, что носом уткнулся в задницу миллиардеру.

Джо наблюдала за этим диалогом и веселилась. Она полагала, что ничто не сможет пробить брешь в дзене обкуренной Гарриетт. Но, похоже, остался на земле еще человек, который хотя бы на время мог вернуть богиню на землю.

– Мы весь день проведем так? – спросил Чейз.

– Нет, – ответила Гарриетт. – Потому что ты вспомнишь, как ты благодарен мне за то, что я спасла твою карьеру.

Проехав по Данскаммер Бич Роуд, они миновали непрерывную вереницу роскошных автомобилей, припаркованных вдоль обочины, и оставили «Мерседес» у парковщика у ворот Каллин Пуант. Когда они подошли к посту охраны, Джо была готова к тому, что им откажут. Чейз был единственным из них, у кого было настоящее приглашение. Даже в своем летном костюме Гарриетт могла сойти за представительницу высшего класса, но Джо была уверена, что в ней-то охранники распознают самозванку. Она почувствовала прилив облегчения, когда всю их компанию пропустили без проблем. Целый отряд пустых гольф-каров ждал своего часа, чтобы доставить гостей к месту назначения. Они втроем забрались в одну из первых тележек.

– Добро пожаловать в Пуант! – Молодой человек за рулем сверкнул жемчужно-белой улыбкой, которая говорила о том, что ему никогда не отказывали в здоровой пище или дорогом лечении у ортодонта. – Мы будем у дома меньше чем через десять минут.

Вскоре тележка сделала поворот, и показались первые особняки. От ворот до самой оконечности Пуант шла единственная дорога, и дома выстроились вдоль пляжей по обе стороны от нее. Стайка шумных детей на велосипедах несколько минут ехала рядом с ними, пока не скрылась в подъезде к одному из особняков.

Все выглядело слишком идеально, и Джо показалось это несколько жутким. На тротуарах не было прилипшей жвачки, на газонах не было пятен коричневой травы. Все было построено со вкусом. Бассейны были бирюзового цвета, а теннисные корты были загрунтованы. Должно быть, требовались сотни людей, чтобы чистить все дворы и все бассейны. Где же они были спрятаны? И где хранилась вся техника? Джо задалась вопросом, не передвигаются ли работники Пуант по подземным переходам, как под Диснейлендом. Тогда живущие там миллиардеры могли бы делать вид, что их мир создан таким, и вид потеющих, страдающих людей, благодаря которым все это возможно, не нарушал бы иллюзию.

– Тут слишком красиво, – подумала Джо вслух. Она не добавила, что тут еще и чертовски жутко.

– Спасибо, – ответил парень за рулем. – Нам очень повезло здесь жить. – Он был одним из них.

– Это Бог подарил вам жизнь здесь? – спросила Гарриетт.

Джо увидела, как Чейз выпрямился, но парень ничего не понял. Он не заметил ухмылки Гарриетт.

– Да, мэм, – ответил он с безупречными манерами и полным отсутствием иронии. – Меня зовут Арчи. Я один из сыновей Джексона Данна.

Чейз мгновенно подался вперед и перегнулся через спинку сиденья, которая их разделяла:

– Точно, я вас узнал! Я Чейз Осборн. Я делаю всю рекламу для «Маленьких свинок BBQ».

– Я помню, мистер Осборн, – кивнул Арчи. – Я большой поклонник вашего творчества. Мой отец говорит, что я обязан вам своим трастовым фондом. Когда мы с братьями начнем работать в компании, я займусь маркетингом. Может быть, когда-нибудь я буду работать с вами.

– Зовите меня Чейз. Если вам когда-нибудь захочется посмотреть, как все делается изнутри, просто позвоните мне.

Гарриетт фыркнула от удовольствия, услышав, как Чейз бесстыдно подлизывается к своему будущему боссу.

– Я бы с удовольствием, – произнес мальчик, – но мне осталось учиться еще несколько лет. Думаю, можно сказать, что я не тороплюсь.

– Мы предлагаем замечательные летние стажировки. – Может, Чейз и был посредственным копирайтером, но он был первоклассным прохиндеем. – Студенты колледжей со всей страны подают к нам заявки.

В зеркале заднего вида показались большие голубые глаза парня:

– Я не уверен, что буду для них конкурентом. У меня еще нет настоящего резюме.

– Не беспокойтесь, – заверил его Чейз. – Я вижу талантливых людей за версту. Для вас найдется место, если захотите. Сможете работать по удобному вам графику.

– Спасибо, Чейз, – сказал Арчи. – Я ценю эту возможность.

– И вы ее по-настоящему заслуживаете, – добавила Гарриетт, подмигнув Джо.

Чейз сердито толкнул ее локтем, но парень уже не слушал. Он остановил тележку перед элегантным домом, сделанным в основном из стекла. Стены дома обрамляли океан, словно произведение искусства. Джо видела остров насквозь, до пляжа. Они попрощались с Арчи и вышли из тележки.

– Всем приветики! – Краснолицый мужчина в ковбойской шляпе хлопнул рукой Чейза по плечу. Его гавайская рубашка была разрисована красными цветами и маленькими розовыми свинками. Застегнута была только одна пуговица, как будто ему стало скучно, пока он одевался. – Познакомились с моим Арчи?

Джо никогда бы не догадалась, что это отец и сын. За одно поколение семья, казалось, пропустила несколько ступеней эволюционной лестницы.

– Конечно, познакомились, – подтвердил Чейз. – Похоже, его интересует мир рекламы.

– Да что вы? Должно быть, беднягу слишком часто роняли головой об пол, когда он был маленьким. – Последовала пауза, после которой Джексон загоготал над собственной шуткой. – Чейз, друг мой, я так рад, что ты смог приехать. Скажу тебе, сынок, я просто не могу прийти в себя от твоей новой кампании. Просто блестяще. Вижу, у тебя был туз в рукаве. И Гарриетт, я очень рад, что ты снова с нами в этом году. Нельзя позволить такому гению ускользнуть, верно?

Чейз нервно поморщился, ожидая ее ответа.

– Вы же знаете, какой он мастер подхалимажа, – усмехнулась Гарриетт, и мужчина радостно закивал. – Ты знаешь, что я ушла из рекламного бизнеса?

Джо взглянула на подругу. Казалось, не в характере Гарриетт делиться личными подробностями с таким неандертальцем, как Джексон Данн.

– Кажется, я что-то слышал об этом. – Интерес Джексона быстро слабел. – Чем сейчас занимаешься?

– Я садовод. Специализируюсь на инвазионных видах растений. – Хотя Гарриетт, казалось, была готова продолжить, она вдруг резко остановилась и наморщила лоб. – И, видимо, я так много времени провожу в компании сорняков, что забыла, как обращаться с людьми. Джексон, познакомься с моей подругой Джо.

– Приятно познакомиться, Джо. – Джексон положил горячую, липкую руку ей на руку, пробегая взглядом по ее фигуре. – Была когда-нибудь в Пуант?

– Нет. – Джо уставилась на пальцы, которыми он вцепился ей в руку. За три года, прошедшие с тех пор, как она покинула корпоративный мир, ей не приходилось позволять незнакомому мужчине прикасаться к себе. Она почти забыла об объятиях, поглаживаниях и поцелуях, которые когда-то были частью ее работы. Теперь даже мысль об этом вызывала у нее отвращение. Она хотела лишь одного – убрать руку Джексона Данна со своей руки. – Спасибо, что позволили мне присоединиться к вам. Это настоящий праздник.

– Это нам повезло, что вы к нам приехали. – На этих словах он наклонился к ней настолько близко, что Джо почувствовала исходящий от него запах алкоголя. – Как по мне, на вечеринках всегда не хватает рыженьких.

Джо почувствовала, как энергия приливает к ее рукам и ногам. Еще мгновение, и она завалила бы его на задницу, но тут его хватка внезапно ослабла. Пара жужжащих насекомых пролетела между ними со скоростью пули. Джексон вскрикнул и попятился, а его стакан выскользнул из пальцев и разбился о землю. Джо с огромным удовлетворением наблюдала, как он пляшет по лужайке, бешено размахивая в воздухе своей ковбойской шляпой, а две сердитые пчелы летают кругами вокруг его головы. Затем так же быстро, как и появились, пчелы исчезли.

Джексон вернулся к ним, запыхавшись и присмирев.

– Извините за все это. У меня аллергия, – пояснил он. – Однажды в детстве я чуть не умер.

– Да, – невозмутимо промолвила Гарриетт. – Кажется, я припоминаю, что слышала эту историю.

– Ребята, пойдемте внутрь, нальем вам выпить. – Джексон проводил их до входной двери и поднялся по лестнице в огромную пустую гостиную. Стеклянные двери выходили на террасу с бассейном, откуда открывался вид на океан. Джо была уверена, что они находятся на последнем этаже дома, но еще одна лестница вела наверх.

– А теперь, если вы, дамы, отпустите нас на минутку, я хочу познакомить Чейза с парой ребят. Все веселье происходит внизу, у воды. Я предлагаю вам взять пару коктейлей, раздеться до бикини и начать наслаждаться солнцем.

Он положил руку Чейзу на спину и повел его к лестнице. Прежде чем скрыться из виду, Джексон перегнулся через перила. Уверенность вернулась к нему, и он прокричал:

– Когда увижу вас в следующий раз, будьте красными, как омары, и пьяными в стельку!

– Однажды он меня лапал, – призналась Гарриетт, когда мужчины ушли. – Прижал меня к стене и начал трогать промежность. Я оттащила его от себя, но ничего не сказала. Не хотела ставить под угрозу отношения с клиентом Чейза.

– Ты издеваешься надо мной? – Джо представила, как взбегает по лестнице, толкает Джексона Данна к стене и хватает его за яйца. Она хотела увидеть, как он начнет задыхаться и запаникует. Будет ли он хныкать, гадала она, или звать на помощь? На мгновение желание выяснить это стало невыносимо сильным, и она уже не могла ему сопротивляться.

– Конечно, то была прежняя я, – продолжила Гарриетт. – Сейчас я гораздо менее снисходительна.

– Ты только скажи, и я изобью его до полусмерти. – Тело Джо гудело от избытка энергии. – Разве он не знает, что ковбои должны жить по кодексу чести?

– Кодекс чести – это маркетинговая уловка. В любом случае, Джексон не ковбой. Он вырос в Питтсбурге. Его настоящее имя Джо Шартс, а его отец был налоговым инспектором.

– Правда? Шартс? – Джо хмыкнула. – Как ты это выяснила?

– Да все знают, – отмахнулась Гарриетт. – Они просто делают вид, что это не вранье, а очаровательная эксцентричность.

– Им все равно, что все эти ковбойские штучки – притворство?

Гарриетт вытянула свои длинные руки вверх и покружилась, как балерина.

– Дорогая, все здесь просто спектакль, – поведала ей Гарриетт. – Джексон не ковбой, и это не настоящая вечеринка.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Джо. Все это начинало казаться довольно зловещим.

– Это место, где Чейз нашел последних пятерых клиентов. А сейчас он встречается со следующими. Как ты думаешь, кто эти самые «пара ребят»?

Джо не было видно, что находится на вершине лестницы:

– Куда они пошли? Что там наверху?

– Терраса на крыше, – сказала ей Гарриетт. – Никто не признается в этом, но туда ходят только мужчины. Меня никогда не приглашали, и я никогда не видела, чтобы туда поднималась женщина.

– Хочешь сказать, женщинам проход запрещен? – уточнила Джо.

– Конечно, он разрешен, – ответила Гарриетт. – В наши дни женщинам разрешено быть везде. На полях для гольфа, в нудистских барах и теннисных клубах. Был бы скандал, если бы нам все это запретили. Так что вместо этого нас просто не приглашают. – Тот факт, что для Джо это не было новостью, не сделал эту информацию менее шокирующей. – По правде говоря, я не думаю, что многие из них сомневаются в нашем интеллекте или наших способностях, хотя они не против, чтобы мы думали, что сомневаются, – продолжала Гарриетт. – Мы просто ложка дегтя в их бочке меда. Мы портим им праздник. Они не хотят, чтобы мы здесь ошивались.

Джо знала, что все это правда. Каждое слово. За годы работы она обучила кучу смазливых молодых людей, которые стали высокопоставленными руководителями. В то время Джо считала, что это ее вина, что она не поднялась выше по карьерной лестнице. Мужчины, которых продвигали, не совмещали работу и материнство. Им не приходилось искать выход из положения, когда детский сад был закрыт или няня заболела. Поэтому Джо наблюдала за тем, как мужчины, которые не были такими умными, старательными и надежными, как она, пробивались мимо нее к руководящему звену компании. А она делала все возможное, чтобы довольствоваться растущей прибылью, прекрасными отзывами гостей и профессиональными наградами. На следующий день после увольнения за нападение на VIP-персону, который оказался партнером гендиректора по игре в гольф, Джо высыпала эти награды на лужайку у дома и подожгла их. Но все равно, даже после успеха «Яростного фитнеса» она сомневалась, что смогла бы преуспеть в корпоративной Америке.

Теперь же все эти мучительные сомнения сгорели дотла. Правда заключалась в том, что у нее не было ни единого шанса. Джо почувствовала, как все ее тело пульсирует от ярости. Она вспомнила все те вечера, когда допоздна работала над презентациями, которые, как она была уверена, должны были изменить ситуацию. Она вспомнила, как, несмотря на бейджик с именем и должностью, большие шишки из корпоративного офиса неоднократно принимали ее за девушку с ресепшн. Она подумала о десятках тысяч долларов, которые потратила на прически и макияж, надеясь, что это заставит их всех наконец заметить ее. А больше всего она оплакивала то время, которое могла бы провести с дочерью. Она так старалась доказать, что она достаточно хороша! А теперь, с помощью нескольких простых предложений Гарриетт все так просто объяснила. Джо все время была достаточно хороша. Они заставили ее чувствовать себя неудачницей, хотя на самом деле просто не хотели, чтобы она находилась рядом с ними. И она ничего не могла сделать.

Джо остановилась посреди огромной гостиной. Гарриетт уже стояла у стеклянных дверей, выходящих на пляж.

– Этот гнев – как ракетное топливо, – сказала она Джо. – Либо он толкает тебя вперед, либо сжигает заживо.

Джо двинулась вперед, подошла к Гарриетт, и они вдвоем вышли на солнечный свет. Когда они дошли до края площадки, на котором стоял дом, то наконец смогли увидеть присутствующих женщин и детей. С помоста через дюны проходила деревянная дорожка, в конце которой была видна лестница к причалу. Рядом с ними пляж спускался к самой кромке воды. Под зонтиками в сине-белую полоску стояли ряды белых шезлонгов. Большинство женщин расположились в тени, и их волосы были убраны под эффектные соломенные шляпы, которые делали их похожими на героинь «Великого Гэтсби», а глаза скрыты за большими темными очками. Они потягивали яркие разноцветные коктейли и болтали друг с другом небольшими группами по три-четыре человека. Тем временем дети резвились на волнах, пока за ними присматривал отряд спасателей в красных гидрокостюмах в стиле «Спасателей Малибу».

– Они выглядят как обычные люди. – Джо сама не знала, чего она ожидала.

Гарриетт наклонилась к уху Джо, словно собираясь прошептать какой-то секрет:

– Потому что они и есть обычные люди. Это гости. Давай посмотрим, сможем ли мы увидеть здесь кого-нибудь из местных.

Тут Джо услышала взрыв смеха у себя над головой. Прикрыв рукой глаза от солнца, она посмотрела вверх и увидела на крыше нескольких мужчин со стаканами в руках, которые перегнулись через перила и выглядели абсолютно пьяными.

– Хотелось бы мне, чтобы они так не глазели на спасательниц в купальниках, – услышала она незнакомый голос, полный досады. Его обладательница явно не в первый раз наблюдала такое поведение и уж точно не в последний. – Сейчас и так трудно привлечь молодых женщин в Пуант.

Женщина вышла из дома и встала рядом с ними. Она была невысокого роста, носила короткую стрижку и была одета в простую белую футболку и черные шорты. Ее черные волосы были убраны от лица заколкой. Лоб у нее разгладился, когда она увидела, что Джо слушает, и озорная улыбка сменила хмурое выражение лица.

– Привет, я Клод, – представилась она.

– А я Джо. Это Гарриетт. Вы пришли на вечеринку?

– Можно и так сказать. – Смех Клод вызвал у Джо желание посмеяться вместе с ней, хотя она понятия не имела, что тут смешного. – Я ее организовала.

– Вы проделали отличную работу. – Джо знала, сколько труда стоило спланировать мероприятие такого масштаба. – Это выглядит, как сцена на пляже из «Поймать вора»^[13].

– Я им и вдохновлялась! – воскликнула Клод. – Вы первая, кто это заметил. Джексона волнует только, чтобы выпивка была холодная, а дамы полуголые. – Тут она прикрыла рот рукой, ужаснувшись своей откровенности. – Извините. Не стоило этого говорить. Вы, наверное, дружите с ним.

– Нет, – заверила ее Джо. – Мы здесь только для того, чтобы пить его холодную выпивку.

– Так вы работаете на Джексона? – Гарриетт словно услышала что-то многообещающее. – А вы много времени проводите в Пуант?

– Каждое лето, – подтвердила Клод, – но я стараюсь избегать Джексона насколько это возможно. Я приезжаю, чтобы побыть с моим парнем, и заодно жду, пока его модные друзья не подкинут мне работу. Недавно я договорилась, чтобы вся труппа мюзикла «Холодное сердце» прилетела на следующей неделе на день рождения восьмилетнего ребенка.

– Вау. Это, наверное, было непросто, – восхитилась Джо.

– Вы даже не представляете. Переговоры шли тяжело. Несколько женщин слышали об убийстве на пляже Данскаммер. Мне пришлось нанять с десяток дополнительных охранников, что было совершенно излишне. Сам президент не мог бы въехать через ворота Каллин Пуант без письменного приглашения.

Джо как раз размышляла, как им с Гарриетт перевести разговор на тему убийства. Она почувствовала благодарность за то, что женщина сделала за них их работу.

– Вы были здесь, на Пуант, когда нашли тело? – спросила Гарриетт.

Клод мрачно кивнула:

– Да, это был первый день подготовки вечеринки. Какая трагедия. Они уже нашли того, кто это сделал? Я была так занята, что не успевала следить за новостями.

– Им придется искать убийцу, чтобы найти его, – подчеркнула Гарриетт. – Полицейские, похоже, не считают, что тут есть на что тратить время.

– Хотела бы я сказать, что удивлена, – мрачно проговорила Клод. – У моего парня есть благотворительная организация, которая строит школы для детей по всему миру. Во многих местах, по которым мы путешествуем, женщины – это машины по производству детей. Девочки постоянно исчезают, и никто не удосуживается их искать. Нам нравится думать, что здесь все по-другому. Но это не так. Здесь все то же самое.

– Ваш парень занимается благотворительностью? – уточнила Джо.

– Так мы и познакомились. Много лет назад я организовала для него мероприятие. Честно говоря, я думаю, что он влюбился в мою еду. Этот человек никогда не встречал закуску, которая бы ему не понравилась. А вот и он.

Клод указала в сторону океана, где мужчина средних лет с вьющимися седыми волосами возился с толпой детишек. Все они выстроились у кромки воды, пытаясь перепрыгнуть через волны, когда те набегали на берег.

– Это не тот ли парень, которого мы видели на причале в тот день, когда катались на лодке? – спросила Джо у Гарриетт.

– Похож на него, – кивнула Гарриетт.

– А киты в тот день проплывали? – спросила Клод.

– Да, – ответила Джо.

Клод засмеялась:

– Тогда это точно он. Леонард всегда ищет китов. Если я смогу привлечь его внимание, я вас познакомлю.

Клод помахала рукой с помоста и поймала взгляд мужчины. Он сделал ответный жест и оставил детей играть с волнами. Подходя к женщинам, он взял полосатое полотенце с одного из шезлонгов и накинул его себе на шею.

– Ну, здравствуйте! – Он уже поднимался по лестнице, когда узнал их. – Да это же мои товарищи по наблюдению за китами. Я вижу, вы уже познакомились с моей второй половинкой. Я Леонард.

– Гарриетт. – Она протянула руку. – И Джо.

– Вам нравится вечеринка? Клод превзошла себя в этом году. – Он обнял женщину и игриво поцеловал ее в макушку. – Интересно, что подумает Джексон, когда получит счет.

– Я думаю, он решит, что неплохо отмыл деньги, – улыбнулась Джо. – Все, что нужно, это пригласить несколько деловых партнеров на свою вечеринку, и правительство возьмет на себя часть расходов.

Хитрая ухмылка Леонарда говорила о том, что он знает толк в налоговом кодексе.

– Клод! – Все подняли головы и увидели Джексона Данна, перегнувшегося через перила террасы на крыше. – Можешь подняться на секунду?

Клод подняла большой палец вверх и закатила глаза, как только он скрылся из виду.

– Неважно, сколько Джексон тратит денег. Он всегда следит за тем, чтобы их отработали. Извините, мне нужно оправдывать мою зарплату. – Она поцеловала Леонарда в щеку и поспешила прочь.

– Эта женщина творит чудеса! – с восхищением посмотрел ей вслед Леонард. – Она может воссоздать рай Адама и Евы, если вы готовы за это заплатить. Я не знаю, что бы мы без нее делали.

– Клод рассказала нам, что у вас есть дом в Пуант, – обратилась к нему Гарриетт. – Почему вы не на крыше с соседями, не помогаете Джексону списывать налоги?

Молодая женщина в черном платье появилась на помосте с густым зеленым напитком, который она протянула Леонарду.

– Мой дневной смузи, – объяснил он. – Я больше не пью. И у меня нет времени на всю эту возню наверху. Я провел тридцать лет, зарабатывая деньги для других людей. Теперь я предпочитаю общаться с собаками и детьми.

– И китами, – добавила Джо.

При упоминании о китах лицо Леонарда засветилось:

– Вы помните, какое шоу устроила та самка на днях? Я приезжаю в Пуант уже двадцать лет и никогда не видел ничего подобного. Интересно, что на нее нашло?

Джо сдержалась, чтобы не бросить взгляд на Гарриетт:

– Вы часто наблюдаете за китами?

– Когда могу. – Леонард вытер зелень с верхней губы. – Они великолепные существа. Когда-нибудь в будущем, когда наш вид станет более развитым, мы оглянемся назад, и нам будет очень стыдно за то, что мы делали с китами.

– Пока вы искали китов, вы заметили, что в последнее время на пляже Данскаммер толпы людей? – спросила Гарриетт.

Леонард с отвращением покачал головой:

– Эти стервятники не уезжают с тех пор, как нашли тело. Боюсь, такое поведение не говорит ничего хорошего о нашем виде.

– Как и то, что мы бросаем тела мертвых девочек-подростков в кустарнике, – добавила Гарриетт.

– Это правда, – серьезно согласился Леонард.

– Вы случайно не видели ничего необычного за несколько недель до того, как девочку нашли? – поинтересовалась Джо.

– До мая в Пуант почти никого нет. Я иногда прилетаю на выходные, но обычно провожу весну на Карибах. – Леонард помолчал и снова улыбнулся своей лукавой улыбкой: – Так вы собираетесь играть в «Кегни и Лейси»?^[14] Думаете, у вас есть шанс раскрыть дело?

– Нет, просто любопытно, – объяснила Джо. – Меня всегда завораживали серийные убийцы.

– Серийные убийцы? – Тут Леонард, казалось, потерял чувство юмора. – Мне казалось, они сказали, что молодая женщина умерла от передозировки наркотиков. Почему вы думаете, что ее смерть – дело рук серийного убийцы?

Гарриетт пренебрежительно махнула рукой:

– Не слушайте ее. Это просто разговоры в городе. Вы же знаете женщин – всегда ищут повод, чтобы накрутить себя.

Леонард рассмеялся:

– Ну, я очень надеюсь, что дело только в этом. Мне бы не хотелось думать, что в этом районе орудует серийный убийца.

– Разве не для этого нужны ворота Каллин Пуант? – спросила Гарриетт. – Чтобы не пускать плохих парней?

– Да, полагаю, что так. – Эта мысль, казалось, подняла Леонарду настроение. С пляжа внизу донеслись возбужденные крики. На песок что-то вымыло, и дети звали Леонарда посмотреть.

– Похоже, вас вызывают, – сказала Джо.

Леонард театрально вздохнул:

– Пенсионеры работают не покладая рук. Наслаждайтесь вечеринкой, дамы!

Пока Леонард трусцой бежал обратно к воде, Джо осмотрела толпу:

– Так что же нам теперь делать? Если на пляже только гости, они ничего не знают об убийстве.

– Давай прогуляемся, – предложила Гарриетт. – Я бы с удовольствием посмотрела на местную флору – а с южной стороны Пуант должен открываться хороший вид на пляж Данскаммер. И кто знает? Может быть, мы даже встретим местных жителей.

Джо смотрела в оба, пока они прогуливались вдоль кромки воды мимо загорающих и детей. Как только они обогнули оконечность острова, крики и вопли детей стихли. Перед ними простирался длинный пустой пляж, где слышалось только ритмичное плескание волн. Первый особняк, мимо которого они прошли, стоял в стороне от пляжа. Он был построен в традиционном стиле с опоясывающим крыльцом, с которого открывался вид на кустарник. Шезлонги у бассейна стояли пустые, а песок на пляже казался нетронутым.

– Где все? – спросила Джо.

– Наблюдают, – ответила Гарриетт. – Сейчас на нас смотрит человек с биноклем.

– Черт! – Джо не решалась повернуться и посмотреть.

– Не нервничай. – Успокаивающий тон Гарриетт одновременно гипнотизировал и напоминал рыцаря-джедая. – Мы не нарушаем границы. Чтобы тебе все сошло с рук, достаточно убедить себя, что ты не сделал ничего плохого. Мы ушли с вечеринки, чтобы поговорить наедине, не более того.

Тут они перешли границу участка, и пейзаж резко изменился. Над дюнами нависал суровый современный дом, стены которого были обшиты черным кедром. Местная растительность была выкошена, а на ее месте расстелен идеальный зеленый ковер из травы. Вдоль участка до самого пляжа тянулась длинная клумба, огороженная бетоном. На ней росли сотни зеленых стеблей высотой чуть больше метра, каждый из которых был усеян бледно-желтыми цветами. Переход от одного участка к другому был настолько резким, что трудно было представить, что у их владельцев может быть что-то общее.

– Какой интересный ландшафтный дизайн, – размышляла вслух Гарриетт, но Джо ее не слушала. Ее внимание привлекла женщина в белом купальнике, одиноко сидевшая на помосте, который нависал над лужайкой; ее светлые волосы развевались на ветру, а в зеркальных очках отражалось солнце. На столике рядом с ней стояла миска с яркими фруктами и графин с водой. Она была так неподвижна, что Джо решила, что та уснула. В доме позади нее над мебелью в гостиной висела картина. На ней молодая женщина в нижнем белье смотрела на океан. Ее глаза, казалось, настороженно следили за зрителем, словно ожидая его следующего шага. Белая медицинская маска скрывала ее лицо, а старомодная шапочка медсестры была приколота к начесу в стиле шестидесятых.

Джо снова перевела взгляд на загорающую блондинку, и ее осенило:

– Я знаю эту женщину. Ее зовут Розамунда Хардинг.

– Ты знаешь Розамунду Хардинг? – Гарриетт приподняла бровь. – В каком интересном обществе ты вращаешься.

– Она клиентка, а не друг, – объяснила Джо. – Ты ее знаешь? Она известная?

– Розамунда Хардинг когда-то была одной из лучших ныряльщиц в мире. Она должна была взять золото на Олимпийских играх в Лондоне. Потом травма оборвала ее карьеру, и она вышла замуж за Спенсера Хардинга, торговца произведениями искусства.

– Я никогда не встречалась со Спенсером Хардингом, но знаю, что он мудак, – заявила Джо.

– Это логичное предположение, – кивнула Гарриетт. – Он коллекционирует Ричарда Принса.

– Кого? – не поняла Джо.

– Жуткие картины с медсестрами. – Гарриетт указала на дом. – Вот это Ричард Принс.

– Фу. – Джо поморщилась. – Как будто он нарисовал все свои грязные фантазии того времени, когда был школьником-извращенцем.

– Именно поэтому его картины так популярны среди бывших школьников-извращенцев, – фыркнула Гарриетт. – Так что еще ты знаешь о Хардинге?

– Несколько недель назад он послал телохранителя в мой спортзал в поисках Розамунды, и она определенно не хотела, чтобы он ее нашел. Я позвонила ей после этого, и она вела себя так, будто ничего страшного не произошло, но с тех пор не возвращалась в спортзал.

– Итак, Спенсер фетишизирует медсестер и посылает головорезов за своей женой. Похоже, бедняжка Розамунда проиграла в брачную лотерею.

– Без шуток. Я собираюсь подойти и поговорить с ней. Убедиться, что с ней все в порядке. – решила Джо.

Скрывшись за очками, Розамунд, должно быть, наблюдала за ними. Когда они сошли с песка на лужайку, то словно задели невидимую проволоку. Розамунд внезапно села и взяла яблоко из вазы с фруктами на столе. Склонив голову, она ножом срезала кожуру яблока.

– Что она делает? – пробормотала Джо. – Она пытается притвориться, что не видит нас?

Они уже почти дошли до деревянного помоста, когда Розамунд вдруг встала и швырнула ненадкусанное яблоко в траву, как будто это был мусор. Оно упало в паре метров от Джо. Когда она подняла голову, Розамунда уже спешила в дом.

– Так, это было странно, – констатировала Джо.

Гарриетт подошла и подняла яблоко. Затем протянула его Джо. На кожуре яблока было ножом вырезано слово ВЕРА.

Джо сделала шаг вперед и протянула руку за яблоком. Но Гарриетт небрежно поднесла его ко рту и откусила кусок.

– Зачем ты это сделала? – удивленно помотрела на нее Джо.

Гарриетт подбородком указала на мужчину, который спешил по лужайке в их сторону. В Пуант его темно-синий костюм сразу говорил о том, что он сотрудник, а не житель.

– Черт, – простонала Джо.

Гарриетт сглотнула:

– Еще один твой друг?

– Это телохранитель, о котором я говорила. Он не будет рад меня видеть. Мне пришлось надрать ему задницу, когда он появился в спортзале несколько недель назад.

– Хммм, – промычала Гарриетт. – Похоже, тебе придется сделать это снова. – Мужчина набрал скорость и теперь бежал прямо к ним. – Посмотри, сколько усилий он прилагает. Давай сначала посмотрим, чего он хочет, а?

Вид женщин, терпеливо ожидающих его, казалось, сбил Чертова с толку, и он замедлил шаг. К тому моменту, как он добрался до них, лицо у него раскраснелось.

– Ну, давно пора. Мы повсюду искали официанта. – Гарриетт откусила еще кусочек яблока. – Я бы хотела банановый дайкири, а моя подруга – пинья-коладу.

Чертов проигнорировал Гарриетт.

– Вы вторглись на частную территорию, – обратился он к Джо. – Как вы прошли через ворота?

– Я прошла пешком, как и все остальные, – ответила Джо.

– Что ж, пора идти. – Он протянул к ней руку. – Мистер Хардинг знает, что вы здесь, и хочет с вами поговорить.

Джо посмотрела на руку мужчины, и та замерла в воздухе:

– Вы что, не усвоили урок?

Рука, направлявшаяся к ней, изменила курс и исчезла под пиджаком мужчины. Когда она вновь появилась, в ней был пистолет.

– Вперед, – приказал он.

– Пошел ты. – Вся эта сцена казалась Джо нелепой, и она не собиралась подыгрывать.

– Все в порядке, Джо, – успокоила ее Гарриетт. – Я бы тоже хотела поговорить с мистером Хардингом. Если уж на то пошло, мы должны хотя бы попытаться убедить его покупать другие произведения искусства.

Местные жители вышли на террасы, чтобы посмотреть, как Гарриетт и Джо вели обратно в особняк Данна. Очевидно, жители Каллин Пуант не привыкли к тому, что нарушителей порядка хватают у них на территории. Когда Джо и Гарриетт подходили к дому, где продолжалась вечеринка, все гости замерли и переглянулись. Только детям, казалось, было все равно.

– Вот вы где! – раздался голос позади них. – Я повсюду вас искала. Что здесь происходит?

– Вы знаете этих женщин? – рявкнул Чертов.

– Конечно! – воскликнула Клод, как будто Гарриетт и Джо были почетными гостями. – Они пришли на вечеринку. Они обе подруги Леонарда.

Эта маленькая ложь, казалось, заставила телохранителя задуматься:

– Они вторглись на частную территорию. Мистер Хардинг хочет их видеть.

– Что? Почему? – спросила Клод с растерянной улыбкой, как будто все, что он произнес, не имело никакого смысла.

– Все в порядке, – заверила ее Гарриетт. – Мы тоже с нетерпением ждем встречи с мистером Хардингом.

– Все равно, в этом нет необходимости. – Клод кокетливо указала на пистолет. – Я отведу дам на встречу со Спенсером прямо сейчас. – Когда Чертов заколебался, Клод достала свой мобильный телефон. – Можете поговорить с боссом, – предложила она. – Я могу позвонить ему, если хотите.

Телохранитель выглядел неуверенным, и Клод начала набирать номер.

– Хорошо. – рявкнул он. – Просто скажите мистеру Хардингу, что я их привел.

– Конечно, – медоточиво произнесла Клод.

– Спасибо, – сказала ей Джо, когда телохранитель, топая, удалился.

– Мне очень жаль. Некоторые из здешних охранников опьянены властью. Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы загладить свою вину? Может, пару очень крепких напитков? Массаж от горячего молодого спасателя? – предложила Клод.

– Мы бы хотели встретиться со Спенсером Хардингом. И заглянуть наверх, – объявила Гарриетт, указывая на крышу.

Клод выглядела озадаченно, но тем не менее рассмеялась:

– Спенсер – скотина, и есть дома с гораздо лучшим видом, если вас интересуют виды.

– Не интересуют, – отрезала Гарриетт. – Я ходила на вечеринку Джексона Данна в День памяти каждое лето последние пять лет, и меня ни разу не приглашали подняться на крышу. Я бы хотела посмотреть, что там.

Сдержанная улыбка Клод выражала скорее уважение, чем радость:

– Я бы хотела отвести вас, но сейчас не могу позволить себе, чтобы меня уволили с работы. Давайте возьмем Леонарда и попросим его отвести нас. Он может делать здесь все что захочет. Хотя я обещаю, что если вам не нравятся морщинистые старики, вы не много потеряли.

Она позвала Леонарда, который все еще резвился в прибое с детьми гостей. Заслышав, как Клод его зовет, он побежал к ней, прихватив рубашку и полотенце с шезлонга.

– Извини, что побеспокоила тебя, дорогой, – улыбнулась Клод.

– Ты никогда меня не беспокоишь. – Он поцеловал ее в губы. – В чем дело?

– Дамы хотели бы посмотреть крышу и познакомиться со Спенсером Хардингом, – ответила Клод. – Ты не мог бы нас проводить?

Леонард поморщился, вытирая полотенцем волосы.

– Хотите подняться на крышу? Давайте поднимемся на крышу. Но какого черта вам встречаться с Хардингом? У него характер как у гремучей змеи.

– Я же говорила, – напомнила Клод.

– Мы беспокоимся о его жене, – ответила Гарриетт.

– О? Вы знаете Розамунду? – удивился Леонард.

– Она моя клиентка, – пояснила Джо.

– А. Прекрасная девушка. Слишком хороша для этого придурка.

– Да, мы согласны, – подтвердила Джо.

– Ну, тогда пойдемте, – Леонард повел их в дом Данна, – но если он откусит вам головы, не говорите, что я вас не предупреждал.

Когда они вчетвером вышли на крышу, Джо на мгновение задумалась, из-за чего вся эта суета. Около пятидесяти мужчин среднего возраста общались в группах по пять-шесть человек. Большинство из них были в шортах и сандалиях. Кроме часов на запястьях не было заметно никаких показных признаков богатства. Это было похоже на корпоратив. Затем, когда Джо начала вглядываться в лица, ее охватило странное чувство. Она знала почти всех, несмотря на то, что никогда ни с кем из них не встречалась. Большинство были известными людьми, но ни один не был актером и не работал в сфере развлечений. Папарацци из таблоидов прошли бы мимо них. Их действия подробно освещались не таблоидами, а репортерами из Wall Street Journal и New York Times. Это были люди, которые управляли миром.

Никто из мужчин на крыше не замолчал и не уставился на них, пока Клод, Джо и Гарриетт пробирались сквозь толпу. В конце концов, на крыше были и другие женщины. Две девушки-спасательницы в купальных костюмах стояли в группе мужчин. Когда Джо проходила мимо, она уловила обрывок разговора о частных уроках плавания. Но после их появления атмосфера изменилась. Спины выпрямились. Смех зазвучал чуть менее громко, а разговоры стали чуть более вежливыми.

– Побудьте здесь с Клод минутку, а я попробую найти Хардинга, – попросил Леонард.

Гарриетт неспешно подошла к перилам на той стороне террасы, откуда открывался вид на Пуант. Она вынула руки из карманов, и Джо увидела, что она что-то сжимает в кулаке.

– Мне всегда было интересно, какие тайные вещи происходят здесь, на крыше, но я не хотела мешать. Поэтому тусовалась внизу со всеми остальными женщинами. Так я познакомилась с докторами. Судьями. Актрисами с «Оскаром» за плечами. – Она оглянулась и перевела взгляд на Клод. – Знаешь, о чем мы все говорили?

– О чем? – Клод подошла и встала рядом с Гарриетт.

– Мы говорили о том, что происходит здесь, на крыше.

– Ты ожидала чего-то подобного? – уточнила Клод.

– О, да. – Ухмылка, которая поползла по лицу Гарриетт, напугала Джо.

– Гарриетт? – Это был голос Чейза. Джо увидела, как он пробирается по крыше с мучительным оскалом на лице, который пытается выдать за улыбку. Гарриетт не удосужилась даже обернуться. – Что вы здесь делаете? – сердито прошептал он, подойдя поближе.

Клод повернулась к нему лицом:

– Их привел Леонард.

Чейз отпрянул назад, и напиток у него в руке перелился через край бокала.

– Мои извинения. Я их сопровождающий, – представился он. – Чейз Осборн.

– Очень приятно, – проговорила Клод без особой убежденности в голосе.

– Вы не возражаете, если я минутку поговорю со своей женой?

– Бывшей женой, – поправила его Гарриетт, не оборачиваясь.

– Конечно. Я заодно выясню, куда делись Леонард и Спенсер.

Клод пошла на другой конец крыши, но Джо не потрудилась сдвинуться с места.

– Какого черта, Гарриетт, – услышала Джо шепот Чейза, – мы же договорились. Мы обещали не вмешиваться в дела друг друга.

– А теперь я тебя подвела, – отозвалась Гарриетт. – Какая я бесцеремонная. Не волнуйся, я скоро уйду.

Джо взглянула на Гарриетт как раз вовремя, чтобы увидеть, как та раскрывает руки и бросает с балкона в воздух тысячу крошечных семян. Обе женщины смотрели, как они летят вниз и оседают на землю внизу.

– Что это было? Что, черт возьми, ты задумала? – Чейз перегнулся через перила, чтобы посмотреть.

– Отвали, а? – попросила Гарриетт. Ветерок с океана уже нес семена вглубь острова.

Джо потянула Гарриетт в сторону, подальше от Чейза.

– Ты сказала Джексону, что работаешь садоводом, – прошептала она. – Что бы ты сейчас ни сделала, он поймет, что это была ты.

Когда Гарриетт посмотрела на нее, Джо увидела лед в глазах подруги:

– Поэтому я и сказала ему. Чтобы, когда придет время, он все понял.

– Джо, Гарриетт. Леонард привел кое-кого поздороваться. – Клод вернулась. Рядом с ней стоял красивый мужчина в голубой рубашке и белых джинсах. Его кожа имела оттенок, который Джо назвала бы «патина частного острова», и хотя у него на лице не было ни морщинки, волосы уже приобрели металлически-серый оттенок. Бледные глаза мужчины не желали ни на ком задерживаться. Выражение его лица оставалось пустым, но глаза выдавали раздражение. Клод он, похоже, не особенно жаловал, и у него не было желания разговаривать ни с Джо, ни с Гарриетт.

– Мистер Хардинг, я хочу познакомить вас с новыми друзьями Леонарда – Джо Левисон и Гарриетт Осборн.

– Здравствуйте, мистер Хардинг. – Гарриетт повернулась и прислонилась спиной к перилам. – Мы только что имели удовольствие провести некоторое время с вашим телохранителем.

– Какой у вас красивый дом, – добавила Джо, – и какая прекрасная испуганная жена.

Спенсер Хардинг сжал челюсть, явно проглотив все слова, которые просились на язык. Он продолжал смотреть на Гарриетт и, казалось, даже не подозревал о существовании Джо.

– Приношу свои искренние извинения за поведение моего сотрудника, – произнес он равнодушно. – Боюсь, что моя жена в последнее время нездорова, и мы все оберегаем ее. Но похоже, что мой директор по безопасности перегнул палку. Я прослежу, чтобы подобных ошибок больше не было.

– Честно говоря, меня гораздо больше беспокоит ваша жена, мистер Хардинг, – продолжала Гарриетт. – Я слышала, что она уже несколько недель не ходит в спортзал. Для бывшей олимпийской чемпионки несколько необычно пренебрегать своей физической формой, вы не находите?

У Спенсера Хардинга заметно напряглась спина.

– Моя жена получила болезненную травму, которая положила конец ее спортивной карьере, – пояснил он. – Боюсь, что в недавнем прошлом у нее была зависимость от некоторых веществ, и сейчас она находится под наблюдением врача. Как только восстановит здоровье, я уверен, что Розамунда вернется к своему обычному графику. А до тех пор мы следим за ней и с опасением относимся к любым неожиданным посетителям.

– И что же она принимала? – спросила Джо. – Оксиконтин? Фентанил?

Спенсер Хардинг бросил на Джо взгляд, полный ненависти.

– Это еще что такое? – прорычал он.

Джо пожала плечами:

– Я просто беспокоюсь за Розамунду.

– Мы ее большие поклонницы, – объяснила Гарриетт. – Если с Розамундой что-нибудь случится, я буду очень, очень недовольна. – Угроза хотя и прозвучала вежливо, была явной.

– Я тоже, – добавила Джо, – а ваш телохранитель знает, какой я бываю, когда расстроена.

Спенсер Хардинг моргнул.

– Спасибо за вашу заботу, дамы, – пробурчал он. – Боюсь, мне нужно вернуться к разговору, который я прервал. Еще раз приношу свои глубочайшие извинения за отвратительное поведение моего сотрудника. Я надеюсь, что вы получите удовольствие от оставшейся части вечеринки. – Тут он повернулся к Кло: – Передай Леонарду, что у него странный вкус на друзей.

Они смотрели, как он уходит. Клод подождала, пока он не скрылся из виду:

– Я ненавижу этого самодовольного засранца.

– Интересно, почему? – с иронией произнесла Джо.

– Вы не сказали мне, что видели Розамунду, – мягко упрекнула Клод. – Она уже несколько дней не выходила на улицу. Я знаю, что у нее сейчас какие-то проблемы личного характера, но беспокоюсь, что она застряла в доме с этим подонком.

– Если она когда-нибудь захочет избавиться от него, то найдет все, что ей нужно, в клумбах у себя во дворе, – заметила Гарриетт.

Клод прищурила глаза:

– Что ты имеешь в виду?

– Там растет корейский аконит. Его еще называют волчьим. Этот яд уже тысячи лет спасает женщин от подонков.

Джо нервно посмотрела на Гарриетт:

– Она шутит.

– Не шучу, – отрезала Гарриетт. – Попроси Розамунд погуглить аконит, ладно?

Джо и Гарриетт сели на заднее сиденье машины Чейза. Обе хранили молчание, пока один из сыновей Джексона Данна вез их обратно к воротам. Но как только двери машины захлопнулись, Джо не смогла больше сдерживаться.

– Почему ты… – начала она, прежде чем Чейз скользнул на водительское сиденье и закрыл дверь.

– Какого черта? – перебил он Джо. – Я что, теперь еще и ваш шофер? Почему вы обе на заднем сиденье?

– Нам есть о чем поговорить, – огрызнулась Джо.

– Вы мне расскажете, что произошло там, у Джексона? – потребовал Чейз.

Гарриетт закатила глаза, повернувшись к нему лицом.

– Нет, – отрезала она, – и не спрашивай больше. – Затем она снова обратила внимание на Джо. – Что ты говорила?

– Почему ты стала говорить про то, как, – тут она прижалась губами к уху Гарриетт и прошептала, – избавиться от Спенсера?

Гарриетт отстранилась и пожала плечами:

– Почему бы и нет? В конце концов, кто-то должен это сделать, ты не находишь? Почему не Розамунда? У нее прямо во дворе подрастает небывалый урожай волчьего аконита.

Джо вздохнула. Бесполезно было пытаться вразумить Гарриетт:

– Ты, наверное, смутила Клод.

– Сомневаюсь, – не согласилась Гарриетт. – Мне кажется, что она сама несколько раз подумывала убить его.

– Не думаю, чтобы она зашла так далеко, – парировала Джо, – кроме того, я уверена, что она привыкла терпеть дерьмо со стороны жителей Каллин Пуант.

– Подождите, вы серьезно?

Они подняли головы и увидели в зеркале заднего вида смех в глазах Чейза.

– Твои игры скучны, – сказала ему Гарриетт.

– Я не играю в игры. Ты действительно не знаешь, кто такая Клод Маршан?

– Женщина, которая организует вечеринки Джексона Данна, – ответила Джо.

Чейз рассмеялся, как человек, проклятый судьбой:

– Я провел весь день, набивая себе цену и ничего не добившись, а вы оказались лучшими друзьями Клод и даже не знаете, кто она такая?

– Меня начинает это утомлять, – промолвила Гарриетт с преувеличенным зевком. – Просвети нас или заткнись, ладно?

– Она дочь Антуана Маршана.

Гарриетт не смогла скрыть любопытство:

– Правда?

– И девушка Леонарда Шоу, – добавил Чейз.

– Да? – подняла бровь Джо. – И что?

– Леонард – король Каллин Пуант.

– Отставной финансист, о котором я никогда не слышала, – король Каллин Пуант? – Джо насмешливо хмыкнула.

– Он основал всю эту общину. Построил здесь первый дом еще в девяностых годах.

– Ты уверен, что мы говорим об одном и том же парне? – Джо не могла взять в толк, о чем идет речь. – О том милом маленьком еврейчике с волосатой грудью?

– Этот еврейчик – один из самых богатых людей в мире, – сообщил Чейз, – а теперь вы, похоже, стали друзьями его давней подружки.

– Может, замолвим за тебя словечко, когда увидим ее в следующий раз. – Гарриетт рассмеялась. – Стоп, кого я обманываю? Ни в коем случае.

– Клод пригласила тебя приехать еще раз? – Чейз поморщился, как будто эта мысль причиняла ему физическую боль.

– Не совсем, – уточнила Гарриетт, – но Каллин Пуант скоро могут потребоваться мои услуги.

Джо почувствовала, как ее улыбка померкла, вспомнив горсть мелких семян, которые Гарриетт сбросила с крыши Джексона Данна.

– Твои услуги? – усмехнулся Чейз. – Я слышал, ты популярна и в Маттауке. Тебе платят за эти услуги?

– Знаешь, жаль, что ты так неуверен в себе, Чейз, – парировала Гарриетт. – Твой пенис не такой уж маленький…

Клод Маршан выкладывает карты на стол

Клод стояла с фужером шампанского в руке, ожидая начала тоста. Справа от нее толпа расступилась, и она увидела молодого человека, который направлялся к ней через весь зал. Он прекрасен, подумала она. Его рост, осанка и походка свидетельствовали о породе на протяжении многих поколений.

Он нашел свободное место рядом с ней. Пара секунд прошла, прежде чем он будто случайно повернулся в ее сторону. Он хотел, чтобы это выглядело естественно.

– У вас была возможность посмотреть коллекцию? – спросил он, улыбаясь. Даже на каблуках она была почти на 30 сантиметров ниже его. Мужчины всегда чувствовали себя выше, стоя рядом с ней.

– О да. Именно по этой причине я здесь. Меня зовут Клод. – В глазах у него не мелькнуло узнавания. Он был искренне заинтересован. – Я изучаю искусство, – добавила она.

– Оуэн, – представился он. – Где вы учитесь?

– В Йеле. Я приехала на выходные. Что вы думаете о картинах? В наши дни в моде презирать Сингера Сарджента как светского портретиста-подхалима.

– Я всегда был его большим поклонником, – возразил Оуэн. – На самом деле это моя прапрабабушка. – Он склонил свой бокал с шампанским к портрету царственной пожилой женщины, чье затянутое в корсет тело было задрапировано жемчугом. – Он был очень плодовит. Я уверен, что ваша бабушка тоже где-то здесь.

Клод мило покраснела.

– Нет, вряд ли. – Он думал, что она одна из них. Скоро он узнает правду. – Значит, вы потомок леди Уилкотт. Я где-то читал, что ее портрет нашли в хранилище, которое не открывали десятилетиями. Должно быть, она рада, что наконец-то обрела хороший дом.

– Возможно. Только жаль, – тут Оуэн понизил голос, – что она и остальные прекрасные люди на портретах проведут следующие несколько десятилетий, глядя на это.

Клод проследила за его взглядом до того места, где стоял хозяин дома, беседуя с небольшой группой гостей. Он был самым крупным мужчиной в комнате, с животом, который освобождал широкий проход для остальных частей его тела. Густые черные волосы у него на голове были уложены, но на щеках темнело предвестие завтрашней бороды. Вечеринка началась всего час назад, но на рубашке у него уже появилось пятно. Паштет, догадалась Клод. Такое же пятно было и на подбородке, куда еда попала в первую очередь, вылетев изо рта.

– Надо узнать имя его портного, – сказал Оуэн. – Если он может впихнуть гориллу в смокинг, то для меня сотворит чудеса.

Клод спрятала хмурый взгляд за глотком шампанского.

– Вы его знаете? – спросила она.

– Мой отец вкладывает деньги в его проекты, – ответил молодой человек. – Он говорит, что тот гениален. Вырос во Франции в послевоенные годы. Рассказывал моему отцу, что ел крыс, чтобы выжить. Судя по всему, у него нет никакого формального образования, и все же… – Свободной рукой он обвел большой бальный зал.

– А говорят, что американская мечта умерла, – усмехнулась Клод.

– Да, только в Америке французский крестьянин, питавшийся крысами, может покупать портреты американской аристократии девятнадцатого века. Забавно, я бы принял его за любителя Кунса или Херста^[15]. Да еще этот дом. Он великолепен. Я полагал, что он женился на ком-то со вкусом, но отец сказал мне, что он холост.

– Кажется, его жена умерла много лет назад, – вспомнила Клод.

– Интересно, кем она была, – размышлял Оуэн. – Должно быть, тяжело было каждую ночь ложиться с ним в одну постель.

– Нет, если она тоже была крысоедкой и французской крестьянкой, – пошутила Клод, и Оуэн от души рассмеялся, в то время как хозяин дома вышел в центр комнаты.

– Мечтаю услышать, что он скажет.

– Добрый вечер, – начал хозяин. – Большое спасибо всем вам за то, что пришли сегодня вечером. Я человек цифр, а не слов, поэтому вместо того, чтобы утомлять вас ужасной речью с густым французским акцентом, позвольте мне представить вам человека, благодаря которому все это стало возможным, – мою очаровательную и талантливую дочь Клод Маршан.

– Извините, – обратилась Клод к Оуэну, ужас которого начинал отражаться на лице. – Папа ждет меня. Как, вы сказали, ваша фамилия?

Молодой человек прочистил горло:

– Ван Берген.

– Приятно познакомиться, Оуэн Ван Берген. Я попрошу кого-нибудь передать, как зовут портного моего отца.

Позже вечером, когда гости ушли, Клод прижалась к отцу на диване в его кабинете. Когда они оставались вдвоем, то часто не обращали внимания на то, что происходит в остальном доме. При выключенном свете и пылающем камине кабинет напоминал им обоим маленький домик в Бретани, где Клод родилась. Они были счастливы там вдвоем, так же как и в особняке, который ее отец купил, когда Клод было тринадцать лет. Клод считала, что пока они есть друг у друга, они могут быть счастливы где угодно. Время от времени она испытывала сожаление из-за того, что ей так и не довелось узнать мать, которая умерла во время родов. Но ее отец всегда делал все возможное, чтобы компенсировать эту потерю. Ни один отец не смог бы любить ребенка сильнее.

– Ты нашла идеальную службу доставки еды, моя дорогая. – Хваля ее, отец похлопал ее по колену. – Еда была восхитительна.

– Я вижу по твоей рубашке, как тебе понравился паштет, – поддразнила она.

Он потянул рубашку вверх, чтобы посмотреть, и вздохнул, увидев розовое пятно.

– Твой отец – свинья. Не знаю, как ты приобрела дар ко всему тому, что ты умеешь, – сказал он дочери.

– Так любой может. – Она отмахнулась от его похвалы. – Все, что для этого нужно, это деньги.

– Нет, – отец был непреклонен, – вкус нельзя купить. Это редкий дар. Мы оба знаем, что я им не обладаю. Ты заставляешь меня выглядеть презентабельно, и за это я тебе благодарен.

– Достаточно благодарен, чтобы исполнить мое самое заветное желание? – Она пыталась сохранить спокойный тон.

– Конечно. Что бы ты ни пожелала, оно станет твоим.

– Я хочу работать с тобой в хедж-фонде. Хочу узнать все о твоем бизнесе и прийти к тебе работать по окончании учебы.

Он нахмурился. Это был не первый раз, когда поднималась эта тема, и они оба знали, что не последний.

– Нет, – отказал он. – Деньги – это грязь. Красивая девушка должна держать руки чистыми. – Она знала, каким будет его ответ, но все равно было больно его слышать. Отец Клод взял ее за руку и сжал ее. – Я всегда буду заботиться о тебе, – пообещал он.

Она не сомневалась в этом. Но дело было в другом.

– Ты считаешь, что я не способна позаботиться о себе?

– Это не имеет никакого отношения к твоим способностям, Клод. Доверие – ключ к моему бизнесу. Я не нанимаю женщин, потому что мужчины доверяют свои деньги только другим мужчинам. Я бы хотел, чтобы это было не так, но это так. Я бы не стал тебе лгать.

– Значит, все было бы по-другому, если бы я родилась мальчиком?

– Да, было бы. – Он повернулся к ней лицом, и его глаза под густыми черными бровями увлажнились. – Ни один мальчик не смог бы сделать то, что можешь ты, Клод. Я могу нанять людей для работы в своем фонде, без проблем. Но я никогда не смогу заменить тебя. Ты мой посол, мой переводчик, мой гид. Я не говорю на языке, на котором говорят эти люди. Я не понимаю их нелепый мир. Но ты понимаешь. Ты знаешь, как сделать их счастливыми. Еще два инвестора подписали контракт сегодня вечером на вечеринке, которую ты устроила. Ты так же важна для бизнеса, как и я.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Если хочешь помочь бизнесу еще больше, можешь сделать своему отцу большое одолжение и выйти замуж за кого-нибудь впечатляющего. Тогда я смогу выделить ему долю в фонде и поставить его имя рядом с нашим на двери.

– Ты действительно хочешь выдать меня замуж за какого-нибудь сноба с модной фамилией? – пошутила Клод. – Что это? Девятнадцатый век?

– Игра не поменялась, – сказал ей отец, и она поняла, что он говорит серьезно. – Тебе выпали хорошие карты. Ты можешь либо бросить их в воздух и уйти, либо позволить мне научить тебя, как играть, чтобы выиграть. – Он сделал паузу и задумчиво посмотрел на стакан с виски. – Если честно, тебе еще повезло, что я позволяю тебе самой выбрать мужа.

Клод вытащила из-за спины подушку и шутя ударила его по голове. Они оба так смеялись, что в дверь просунул голову кто-то из прислуги.

– Никого не убивают. Мы просто развлекаемся, – объяснил отец обеспокоенному слуге. Ее отец всегда был добр к прислуге. Когда Клод не было дома, он даже ел вместе с ними.

– Люди, которые были здесь сегодня вечером, смотрят на нас свысока, – констатировала Клод, беря бокал шампанского, который оставила на приставном столике. – Что бы мы ни делали, так будет всегда.

– Пусть они нас недооценивают. – Отец пожал плечами. – Так мы и победим.

Клод задумчиво кивнула и допила шампанское:

– Как тебе нравится фамилия Ван Берген?

– У меня есть клиент по имени Ван Берген. Самый аристократичный из всех. Раньше я думал, что он и пукает цветами. Теперь я понял, что это не так.

– Правда? – Она приподняла бровь. – Расскажи мне, что ты про него знаешь.

– Поспрашивай и узнаешь. Это не то, что девушке стоит слышать от отца.

– Хорошо, но ты так и не ответил на мой вопрос. Как ты смотришь на то, чтобы написать на двери «Ван Берген»?

Ее отец нахмурился:

– Вот урод. Он что, сделал тебе предложение? Эти старики думают, что могут заполучить любого, кого захотят.

– Успокойся! У Ван Бергена есть сын. Я с ним познакомилась сегодня вечером.

Ее отец расслабился и выдохнул:

– И он тебе понравился?

– Он очень красив, – признала Клод, – хотя и говорил о тебе неприятные вещи. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить его за это.

– Прости, – посоветовал ей отец.

– Зачем же?

– Он будет для тебя отличной страховкой. Если со мной что-нибудь случится, у тебя будет свое состояние и другое имя.

– Что с тобой может случиться? – Она резко посерьезнела.

Отец похлопал ее по колену:

– Ничего, моя дорогая. Не забивай свою хорошенькую головку ерундой.

Через два года Клод обручилась. Разговор с отцом, который она вела в тот вечер, был забыт. Она давно простила Оуэну его снобизм, и ей нравилось жить среди Ван Бергенов. Отец Оуэна устроил ее на работу в лучшую художественную галерею в Челси, а его мать доставала ей приглашения на все торжественные приемы в городе. Клод, конечно, слышала слухи о старшем Ван Бергене, но они не отличались от того, что она слышала о других титанах Уолл-стрит, включая ее отца. Она не винила сплетников. Слухи были способом очеловечивать миллиардеров.

Однажды днем, пока Клод была на работе в галерее, стажер с мрачным лицом позвал ее в конференц-зал. На мониторе показывали местные новости. Какой-то огромный человек выполз с пешеходной дорожки Бруклинского моста на одну из балок над шестиполосной дорогой. Прохожие кричали, пока какой-то турист снимал происходящее. Когда человек добрался до конца балки, он встал, покачнулся и спрыгнул. Другая камера запечатлела падение и удар, когда отец Клод бухнулся в воду.

Позже она узнала, что ее отец покупал кофе в гастрономе под офисом на Мейден-лейн, когда уборщица сообщила ему, что ФБР проводит рейд у него в офисе. Пока сотрудников загоняли в конференц-зал, отец просто выскользнул на улицу. С десяток камер наблюдения запечатлели, как он шел на Ист-Сайд, где присоединился к толпе туристов на Бруклинском мосту.

Он прыгнул, потому что знал, что обнаружат федералы. Не было никаких инвестиций. Его хедж-фонд был финансовой пирамидой. Каждый цент потрачен на картины и дворцы. Он должен был понимать, что рано или поздно его поймают. Вот почему он хотел, чтобы у нее была страховка, поняла Клод. И погиб до того, как она успела ею обзавестись.

Оуэн отменил свадьбу, пока Клод ждала допроса. Галерея уволила ее по электронной почте. Ее особняк на Семьдесят четвертой улице изъяли в тот же вечер. Картины Сингера Сарджента были упакованы и погружены в кузов правительственного фургона без опознавательных знаков. За сутки Клод лишили всего, чем она владела. Отчаявшись, она отправилась к отцу Оуэна, чтобы умолять одолжить ей денег. Его ответное предложение ясно показало, как низко она пала и насколько правдивы были все слухи о нем.

Разбитая и униженная, она ускользнула оттуда с небольшим конвертом денег. Пока власти не убедились в ее невиновности, она пряталась от папарацци в номере мотеля рядом с автострадой в Квинсе. Впервые в жизни она познала усталость и голод. Но сильнее всего она ощущала ненависть к себе. Она презирала себя за то, что была так доверчива. Отец говорил, что они играют в игру, и выставлял себя ее мастером. Но он ни разу не сказал ей, насколько высоки ставки, а она даже не подозревала, что он жульничает. Тем не менее она все еще любила его. Когда она плакала, то не по Оуэну, а по нему.

Клод наконец-то разрешили уехать из Нью-Йорка в субботу, на которую когда-то была назначена ее свадьба. Она села на поезд и сошла в Филадельфии. У нее не было денег, чтобы ехать дальше. Она не собиралась больше возвращаться в город.

Шесть недель спустя она была на обеденном перерыве в свадебном бутике средней ценовой категории, где она теперь работала, когда ей позвонили.

– Это Клод Маршан? – Голос был женский.

– Без комментариев, – ответила Клод.

– Нет-нет! – воскликнула женщина, прежде чем Клод успела повесить трубку. – Я не репортер. Меня зовут Дженнифер. Мой муж изобрел ChitChat. – Тут она сделала паузу. Клод молчала. – Я узнала ваш номер от друга из галереи, в которой вы работали. Я буду благодарна, если вы уделите мне минутку своего времени.

– Слушаю. – Клод не хотела быть грубой, но перерыв почти закончился.

– Надеюсь, это не прозвучит слишком прямолинейно, – продолжила женщина, и Клод поняла, что именно так и будет. – Я купила ковер на аукционе «Сотбис». – Тут она сделала нервную паузу, как будто ожидая, что Клод взорвется. На этом аукционе была продана обстановка дома Маршанов. – Это Обюссон семнадцатого века. Насколько я понимаю, его первоначально приобрели вы?

– Да.

– Не могли бы вы помочь мне найти еще несколько ковров в том же стиле?

– Я не декоратор интерьеров, – объяснила Клод.

– Нет-нет, конечно нет! – поспешила сказать женщина. – Но вы могли бы проконсультировать меня с большой пользой. – Клод ничего не ответила. Она размышляла над этой возможностью. – По правде говоря, я понятия не имею, что делаю, – призналась женщина с сожалением. – Я выросла в двухэтажном доме в Кливленде. Мое любимое блюдо – запеканка из тунца. Я не отличаю Обюссон от фирмы West Elm. И отчаянно нуждаюсь в руководстве. Все эти люди так ужасно ко мне относятся! Я просто не умею быть богатой.

– Я помогу вам. – Если время, проведенное в Филадельфии, чему-то и научило Клод, так это тому, что быть богатой – единственное, в чем она преуспела.

– Правда? – воскликнула женщина. – Фантастика! Назовите цену. Я заплачу, сколько попросите.

– Мы можем обсудить компенсацию позже, – остановила ее Клод, – но сначала у меня есть условие, с которым вы должны согласиться. Вы и ваш муж никогда не должны впускать в свой дом никого с фамилией Ван Берген.

– Это не проблема, – согласилась женщина. – Я понятия не имею, кто такие Ван Бергены.

– Еще узнаете, – пообещала Клод. – Я была помолвлена с Оуэном Ван Бергеном. Я могу подтвердить, что все, что говорят о его отце, правда.

– Боже мой. А что говорят? – Дженнифер попалась на приманку.

– Мне невыносимо повторять это. Просто поспрашивайте.

– Обязательно! – пообещала женщина, как будто Клод оказала ей услугу.

Так она разговаривала со всеми своими клиентами. Несколько лет ее усилия, казалось, не имели никакого эффекта. А затем нахальный финансист из Бруклина нанял ее для благотворительного мероприятия.

– Оуэн вас надул, да? – прямо спросил он. Будучи старше ее на пятнадцать лет, он очень напоминал Клод отца. Он тоже был чужаком.

– Да, – призналась она. С ним она чувствовала себя в безопасности.

– В таком случае, мне будет приятно заставить его страдать, – пообещал ей Леонард.

Она подумала, что он просто хочет произвести на нее впечатление, но тот день ознаменовал конец белой полосы семьи Ван Берген, которая длилась почти три столетия. К радости Клод, старший Ван Берген вскоре оказался замешанным в многочисленных скандалах – финансовые злоупотребления, уклонение от уплаты налогов и сексуальные домогательства к бывшей секретарше. Младший Ван Берген, которого не хотели видеть нигде, где он раньше проводил время, по слухам, жил в Новой Шотландии^[16]. Клод тем временем процветала. С таким партнером, как Леонард, она получила реальную власть. Но она поклялась, что никогда больше не будет воспринимать свое положение как должное. Женщина должна уметь позаботиться о себе сама.

Искра

Дома у Гарриетт Несса весь день провела на диване. Как только Гарриетт и Джо выехали в сторону Пуант, голоса стали звучать громче. Они достигли пика около двух часов и оставались почти оглушительными большую часть дня. Когда головная боль снова стала терпимой, Несса поняла, что ее друзья уже возвращаются. Вскоре мертвые вновь превратились в унылый шум на заднем плане.

Входная дверь распахнулась, и появилась Гарриетт.

– Дорогая, я дома! – позвала она. – О, вот ты где, дорогая. Неужели провалялась весь день?

– Где Джо? – спросила Несса.

– Чейз отвез ее домой, чтобы она повидалась с Люси перед сном. Она зайдет утром. – Тут взгляд Гарриетт упал на что-то в комнате, и ее губы скривились от отвращения. – Что это?

Несса проследила за взглядом Гарриетт до стеклянной вазы, полной великолепных белых лилий.

– О, их принесли около получаса назад. От одного из твоих поклонников, что ли? – Нессе до смерти хотелось заглянуть в открытку, но хорошие манеры взяли верх.

– Никто из тех, кто мной восхищается, не присылает мне мертвых цветов. – Гарриетт подошла к букету, словно к трупу, и выцепила из него открытку. Ее взгляд задержался на карточке гораздо дольше, чем было необходимо.

– Ну? – нетерпеливо спросила Несса.

Открытка пронеслась по воздуху и упала Нессе на колени лицевой стороной вверх.

«Очень приятно познакомиться с вами», – гласила надпись, сделанная плотным наклонным почерком.

– Цветы от Спенсера Хардинга, – пояснила Гарриетт.

– Арт-дилера? Придурка, который женат на клиентке Джо? – Несса была в недоумении. – Зачем ему посылать тебе цветы?

– Мы познакомились с ним на вечеринке.

– Должно быть, ты произвела впечатление, – поддразнила Несса.

– Наверняка. – Гарриетт улыбнулась какой-то мысли, которой не захотела поделиться. – Цветы – хитрый способ мистера Хардинга сообщить мне, что он знает, где я живу. Надеюсь, он скоро навестит меня. Я с удовольствием проведу для него экскурсию по саду. – Гарриетт прикрепила открытку к стене за рабочим столом и взяла вазу. – Сейчас вернусь. Это нужно отправить в компостную кучу. – Через несколько минут она возвратилась в облаке дыма от травки и с зажатой между двумя пальцами самокруткой. В левой руке она сжимала бутылку шампанского.

– Что мы празднуем? – поинтересовалась Несса.

– Каждый день – это праздник, – ответила Гарриетт. – Возьми бокал и устраивайся поудобнее. Я хочу рассказать одну историю.

Гарриетт сняла босоножки и расположилась на диване, подложив локоть под голову. Она оставила достаточно места для Нессы на другом конце дивана, где облако дыма от травки было не таким густым. Несса никогда не курила вместе с Гарриетт, но ценила кайф от легкого контакта с дымом. К тому времени, как Гарриетт закончила рассказ о событиях, произошедших за день, Несса отставила шампанское и переместилась в соседнее кресло подальше от дыма. Ей нужно было прояснить сознание, чтобы осмыслить услышанное.

– Ты сказала, что нашего наблюдателя за китами зовут Леонард Шоу? – Несса набрала его имя в Google и прокрутила результаты. – Послушай, в интернете полно его фото. – Несса протянула телефон Гарриетт.

Гарриетт сделала длинную затяжку, прищурившись на экран.

– Да. Это Ленни. А кто этот забавный парень, с которым он стоит?

– Ректор Массачусетского технологического института. – Несса прокрутила страницу вниз. – А вот фотография Леонарда с президентом Гарварда.

Гарриетт выдохнула дым в сторону Нессы:

– У Ленни много умных друзей.

Несса помахала рукой, рассеивая дым, и продолжила прокручивать страницу другой.

– Вот его фотография с Клинтонами. А вот с Дональдом Трампом. Говорю тебе, Гарриетт. Твой друг Леонард может оказаться самым популярным человеком на Земле. – Тут она сделала паузу, чтобы просмотреть газетную статью. – И мне кажется, я только что поняла, почему все его так любят. По словам Times, Леонард пообещал отдать на благотворительность десять миллиардов долларов перед смертью. Этот человек – святой.

– Святой стал бы раздавать деньги анонимно, – возразила Гарриетт. – Люди, которые заявляют о своих намерениях в Times, стремятся завести друзей. Скажи всему миру, что ты планируешь раздать десять миллиардов долларов, и тебе будет очень трудно обрести врагов.

– Разве это плохо? – удивилась Несса.

– Нет, – признала Гарриетт. – Скорее, любопытно.

– Знаешь, что странно? – Несса опустила глаза и пролистала статьи, которые нашла. – Я не могу понять, чем Леонард зарабатывал на жизнь.

– Ничем, – ответила Гарриетт. – Он занимался финансами. Просто переводил деньги туда-сюда. Кстати говоря, ты помнишь Антуана Маршана?

Несса начала печатать:

– Маршан пишется через «а»?

– Ты что, правда не узнаешь имя? Он руководил одной из крупнейших финансовых пирамид в девяностых. Мэйдофф^[17] украл его славу десятилетием позже, но именно Маршан был первопроходцем.

– В девяностых я училась в сестринской школе. У меня не было времени на новости.

– Должно быть, школа была на Марсе, если ты пропустила историю Маршана. Он прыгнул с Бруклинского моста. Съемочная группа, снимавшая фильм неподалеку, засняла все на камеру. Видео стало одной из первых вирусных сенсаций интернета.

– Я помню человека, прыгнувшего с моста, но почему мы про него вспомнили?

– Антуан Маршан – отец нашей новой лучшей подружки Клод.

– Значит, ее отец покончил жизнь самоубийством? – уточнила Несса. – Как печально.

– Он украл сотни миллионов долларов, – сообщила Гарриетт. – Если я правильно помню, бедную Клод держали в неведении о его делишках, а после его смерти она оказалась на мели. Я представляю, как это подкосило ее психику. Теперь загугли Спенсера Хардинга и составишь полное представление о наших новых знакомцах.

Несса провела несколько минут, просматривая результаты:

– Есть много статей о картинах, которые он продал, но о самом Хардинге в сети не так много. Зато много о его жене. С тех пор как они поженились, она нечасто появляется на публике, и люди не в восторге от этого. Как думаешь, она действительно пристрастилась к обезболивающим?

– Я думаю, что зависимость от обезболивающих – это отличный повод держать жену под домашним арестом.

Несса подняла взгляд:

– Помнишь, девушка в голубом умерла от передозировки фентанила? Это обезболивающее.

– Этот факт не ускользнул от меня, – ответила Гарриетт.

– Итак, Спенсер Хардинг держит жену под наблюдением, его телохранитель угрожает любому, кто к ней приблизится, и он посылает тебе цветы, чтобы показать, что знает, где ты живешь. Он похож на убийцу, которого мы ищем.

– Может быть, а может и нет, – задумчиво произнесла Гарриетт. – В любом случае, он представляет угрозу для женщин, и с ним нужно разобраться. Я надеюсь, что его жена избавит меня от хлопот и убьет его сама.

Несса не слушала.

– А в реальной жизни он такой же симпатичный? – Она протянула телефон Гарриетт.

Фотография была старой, и у мужчины на экране волосы еще были черные с небольшой проседью. Его глаза, которые смотрели прямо в камеру, были необычайно светлыми. На нем был прекрасно скроенный темно-синий костюм, и у него было враждебное выражение лица. Казалось, он возмущен тем, что его фотографируют.

– Да, он красив, – Гарриетт сделала еще одну затяжку, – но твой друг полицейский сексуальнее. С людьми с душой веселее заниматься сексом. Кстати, о Франклине: надо попросить его приехать, чтобы мы могли все ему рассказать.

Несса потянулась за телефоном, и Гарриетт вернула его владелице.

– Я отправила Франклину сообщение полчаса назад, – сказала Несса, пролистывая свои сообщения. – Я не знаю, почему он мне не ответил.

– Расслабься, – Гарриетт снова растянулась на диване. – Ответит.

Несса предчувствовала, что будет дальше, и вдруг пожалела, что Джо ушла домой. Когда они оставались одни, Гарриетт могла заставить Нессу рассказать то, о чем она предпочла бы промолчать.

Гарриетт сделала еще одну затяжку:

– Он тебе нравится. Признай это. Когда ты планируешь заняться с ним этим делом?

– Что? – Несса почувствовала, как горит лицо. – Никогда!

– Почему нет? – Гарриетт, казалось, наслаждалась тем, что мучает ее. – Ты ведь поцеловала его, не так ли?

Одна мысль о том, как губы Франклина касались ее губ, заставила Нессу вздрогнуть:

– Мы можем просто поговорить о Спенсере Хардинге и финансовых пирамидах?

– Я рассказала тебе все, что знаю на данный момент. Так почему бы нам не воспользоваться этой возможностью и не поболтать о твоей сексуальной жизни? Я не думаю, что ты на самом деле стесняешься. Мы обе слишком стары для этого.

Несса задумалась.

– Ты права. Я не стесняюсь, – заключила она. – Наверное, я бы сказала, что я в замешательстве. Я всегда думала, что женщины исчезают, когда достигают нашего возраста.

– Исчезают? – Гарриетт закашлялась и сделала еще одну затяжку.

– Ну, я имею в виду для мужчин, – пояснила Несса. – Все время, пока я работала медсестрой, меня хватали за задницу грязные старые мерзавцы в больничных халатах. Частенько мне хотелось исчезнуть. Для меня облегчение, что больше у меня нет таких проблем.

Гарриетт откинула голову назад и выпустила кольцо дыма, как Гусеница из «Алисы в Стране чудес».

– Если ты хочешь стать невидимкой, можешь ею стать, – проговорила она, – но почему ты хочешь спрятаться от такого красавчика, как Франклин Рис?

Несса пожала плечами:

– Я не знаю, что его во мне интересует. Я уже далеко не так привлекательна, как раньше.

Гарриетт опустила голову и уставилась на Нессу:

– Под привлекательностью ты подразумеваешь молодость и худобу?

– А что еще я могу подразумевать?

– Когда кто-то называет тебя привлекательной, это значит, что ты притягиваешь к себе людей, – объяснила Гарриетт. – Ты думаешь, что тонкая талия и кожа без морщин – единственное, что может дать этот эффект?

– Знаю-знаю. Я прекрасный человек.

– Я не шучу. Знаешь ли ты, как прекрасно жить? Ты хоть представляешь, как мало людей на самом деле живут? У тебя есть искра. И даже сейчас, после всего, через что ты прошла, она сильна, как никогда. Вот что заставляет Франклина порхать вокруг тебя, как влюбленный мотылек.

– Ты под кайфом, Гарриетт.

– Это так, – кивнула она. – Я действительно обкурена. Но я также двадцать пять лет проработала в рекламе. Рекламщики вроде меня убедили женщин, что быть привлекательной – это значит иметь румяные щеки и красные губы. И знаешь, почему? Потому что так мы могли продать помаду, румяна, ботокс и соки. На привлекательности, о которой говорю я, не заработаешь. Поэтому мы продавали ту версию привлекательности, которую можно купить и продать. А со временем люди забыли о существовании другого ее типа. Но некоторым из нас не нужна вся эта ерунда из магазинов косметики, чтобы привлечь к себе других. И нравится тебе это или нет, но ты одна из таких людей, дружок.

– Так ты думаешь, это то, что Франклин видит во мне? Мою искру?

– Ты чертовски сексуальна, Несса. Прямо как Джо. Или я. И в отличие от нас с Джо у тебя великолепная большая задница.

– Спасибо, – хихикнула Несса.

– Как давно у тебя это было в последний раз? – спросила Гарриетт.

Несса не хотела отвечать. После смерти Джонатана она запрятала эту часть себя подальше. Пока она была в браке, то никогда не фантазировала ни о ком другом. По правде говоря, она даже никогда не смотрела на другого мужчину в таком ключе. Несса почувствовала на себе взгляд Гарриетт и забеспокоилась, как это прозвучит, если она произнесет это вслух. Она не ожидала, что Гарриетт ей поверит. Но все пятнадцать лет, что они были вместе, Несса была полностью верна Джонатану телом, разумом и душой. После его смерти ничего не изменилось. Когда ей перевалило за сорок пять, она решила, что и не изменится.

– Время пришло, – сказала ей Гарриетт.

В этот момент у Нессы зазвонил телефон. Она посмотрела на экран и увидела имя Франклина.

– Это твои проделки? – изумилась она.

– Вы, дамы, сильно переоценили мои способности. – Гарриетт закатила глаза. – Вы даже купились на эту чушь про китов пару недель назад.

– Ты не разговаривала с китом? – Несса приуныла.

– Конечно, разговаривала. Но до этого я читала газету Маттаука и увидела, что китов как раз заметили недалеко от Пуант.

– Черт бы тебя побрал! – выпалила Несса, готовясь ответить на звонок. – А я так впечатлилась.

– О, у меня масса навыков, которые произведут на тебя чертовски сильное впечатление, – заверила ее Гарриетт, – но отправка телепатических сообщений детективам не входит в их число. А теперь ответь на звонок.

– Да, Франклин. – Сердце Нессы забилось чаще. Она отвернулась от Гарриетт, чтобы та не увидела широкую улыбку у нее на лице.

– Я позвонил, как только смог. – Голос Франклина звучал измученно. – В деле есть некоторые подвижки. Появилась женщина, которая утверждает, что она мать нашей неизвестной.

Несса вскочила со стула:

– Ты серьезно?

– Она увидела портрет, который мы разместили в интернете, и считает, что это может быть ее дочь, которая исчезла несколько недель назад. Завтра я пришлю машину за этой женщиной в город, чтобы она смогла опознать тело. Если это окажется ее дочь, она говорит, что хотела бы встретиться с человеком, который ее нашел.

– Я буду готова, – задыхаясь, сказала Несса. – В любое время.

– Я просто предупреждаю тебя, Несса, что даже если это та женщина, которую мы ищем, она может сказать не то, что ты надеялась услышать.

– Неважно. Если она мать девочки, приводи ее ко мне домой.

– Ты уверена, Несса? – настаивал Франклин. – Подобные вещи – худшая часть моей работы. Я не знаю, почему ты хочешь разделить их со мной.

– Я буду ждать тебя завтра утром. – Несса положила трубку и посмотрела на Гарриетт, которая выпускала в воздух очередное идеальное кольцо дыма. – Франклин говорит, что они, возможно, нашли мать девочки.

Гарриетт приподняла бровь.

– Две крупные зацепки за один день, – констатировала она. – Ну разве нам не повезло?

В одиннадцать утра следующего дня раздался звонок в дверь. На крыльце дома Нессы рядом с Франклином стояла истощенная женщина. Несса наблюдала за ними с тех пор, как они подъехали к дому. У женщины были такие же выдающиеся скулы, как у мертвой девушки, и одинаковый с ней нос. Но глаза были другими. Глаза девушки были избавлены от ужасов, которые довелось видеть старшей женщине. Стоя с ней рядом, Несса могла сказать, что когда-то эта женщина была красива. Это было видно не только по ее лицу, но и по тому, как она держалась – сгорбленная и застенчивая, как будто у нее отняли ее единственное сокровище.

– Спасибо, что нашли моего ребенка. – Женщина с порога обняла Нессу и разрыдалась. Несса обняла ее, удивляясь, как возможно, чтобы человеческое тело функционировало с таким малым количеством плоти. Они так и стояли на пороге, и женщина цеплялась за Нессу, как за спасательный круг, пока Франклин не прочистил горло позади них.

– Проходите в дом, – пригласила Несса, – я только что приготовила кофе. Хотите?

– Да, спасибо. – Она достала платочек из пачки, предложенной Франклином, и вытерла тушь под глазами.

– Детектив Рис, устраивайтесь поудобнее в гостиной, мы принесем вам чашку, – обратилась к нему Несса, когда все трое оказались внутри. Она осторожно взяла гостью под руку и повела ее в сторону кухни. – Я Несса Джеймс, если вдруг детектив вам не сказал.

– Лаверна Грин.

– Вы голодны, мисс Грин? Сегодня утром я приготовила масляные булочки, и если вы мне не поможете, я съем весь противень, а эти калории будут выглядеть гораздо лучше на вас, чем на мне.

– Я бы с удовольствием, – с жадностью в голосе ответила женщина.

На кухне Несса разложила посуду и приборы для гостей. Женщина наблюдала за ней. Казалось, она не знала, чем себя занять.

– Детектив сказал, что это вы нарисовали портрет, который разместили в интернете.

– Да, – ответила Несса. – Я старалась изо всех сил. Надеюсь, получилось похоже.

Женщина достала из кармана конверт и достала из него фотографию, оставив внутри еще несколько снимков:

– Ее звали Венера. В честь богини, а не теннисистки^[18].

Волосы девушки были причесаны иначе, но это была она. На ней было красное платье с рюшами, которое выглядело очень старомодно.

– Вы выбрали для нее правильное имя. Она была красавицей. Могу я посмотреть другие фотографии? – спросила Несса.

– Конечно. – Женщина передала ей весь конверт. На фотографиях девушка позировала перед одним и тем же зеркалом в разных нарядах. Что-то на одной из них привлекло внимание Нессы. Цепочка, которая была на девушке, когда она умерла. Подвеска внизу оказалась не крестом, как предполагала Несса. Это была свернувшаяся змейка, сделанная из золота.

– Какое красивое распятие на ней! – прокомментировала Несса. Если бы эта женщина была настоящей матерью девочки, она бы знала, что девушка носила не крестик.

– Спасибо. – Лаверна смахнула слезу. – Это подарок от дедушки.

Несса положила фотографию в центр стопки и передала ее обратно женщине.

– Похоже, Венера любила фотографироваться, – прокомментировала Несса, – к тому же она очень фотогенична.

– Она хотела стать моделью, – сообщила женщина, – как и ее мама в свое время. Я знаю, что сейчас выгляжу не очень, но в ее возрасте я была на обложках журналов.

Несса подняла глаза и увидела, что Лаверна пристально смотрит на нее.

– Охотно вам верю, – кивнула Несса.

– Потом папа Венеры бросил меня, когда она была маленькой. Сказал, что я растолстела. С тех пор все пошло к черту. А теперь еще и это…

В те дни, когда она работала медсестрой, Несса видела слишком много родителей, потерявших детей. Одни выли от боли, других смерть заставила замолчать. Несса знала, что горе бывает разных видов. Но, по ее опыту, так оно не проявлялось никогда.

– Мне очень жаль.

Лаверна посмотрела на нее еще пристальнее. Несса продолжила раскладывать еду, но все еще чувствовала на себе ее взгляд.

– Хотела бы я лучше позаботиться о ней. Когда она сбежала из дома три месяца назад, это не стало для меня неожиданностью. Венера зарабатывала собственные деньги, и я попросила ее начать платить за квартиру, но она хотела тратить их только на наркотики. После этого она просто взяла и ушла.

– Как она зарабатывала деньги? – спросила Несса.

Лаверна уставилась на масляные булочки.

– С мужчинами. Я говорила ей, как это опасно. Я говорила ей, что она может погибнуть. Но вы же знаете молоденьких девушек. Я была такой же.

Время пришло. Несса нагрузила поднос кофейными чашками и тарелками.

– Не могли бы вы отнести тарелку с булочками? – попросила она.

Они отнесли все в гостиную, где Франклин уже ждал в кресле.

– Присаживайтесь на диван, – предложила Несса гостье. Сама она села в кресло рядом с Франклином.

Несса наблюдала, как женщина села рядом с девушкой в голубом, которую, как Несса была почти уверена, звали не Венера Грин. Призрак медленно повернул голову, чтобы взглянуть на женщину. Затем снова повернулся лицом к Нессе. Ничего не изменилось.

Час спустя, когда гости ушли, Несса карандашом подцепила кофейную чашку, которую использовала Лаверна Грин. И аккуратно положила ее в пластиковый пакет.

– Это была не ее мать, – сказала Несса Франклину, когда он позвонил вечером.

– Она принесла свидетельство о рождении, фотографии и папку, полную документов, – сказал Франклин.

– Это не имеет значения, – настаивала Несса. – Я сохранила кофейную чашку этой женщины. Вам нужно сравнить ее ДНК с ДНК девочки.

– Несса. – Тон Франклина предполагал, что он хочет образумить ее. – Мне не удастся придумать этому объяснение. У Лаверны Грин были все нужные документы. Почему ты думаешь, что она не мать девочки?

– Все время, пока эта женщина была у меня в гостиной, она сидела прямо рядом с девочкой, которая, по ее словам, была ее дочерью. И та ее не узнала.

– Подожди секундочку. Хочешь сказать, что призрак той девушки у тебя дома?

– Похоже, чтобы я шутила?

Франклин замолчал, чтобы осмыслить новость:

– Несса, я никак не смогу объяснить, зачем мне понадобился тест ДНК. Я верю тебе, но насколько известно департаменту, эта девушка – Венера Грин.

– Хорошо, – надулась Несса, – я сама сделаю тест. Она оставила ДНК на моей чашке.

– Тебе понадобится и ДНК девушки, – подчеркнул Франклин. – Как ты ее получишь?

– Я попрошу пару прядей ее волос, когда буду ее хоронить.

– Когда будешь ее хоронить? – Франклин был озадачен.

– Теперь, когда тело девочки опознали, его выдадут из морга. Лаверна Грин собирается забрать его?

Франклин глубоко вздохнул:

– Она сказала, что у нее нет денег на похороны. Тело похоронят на средства государства.

– Мммммммм… – Догадка Нессы подтвердилась. – Я знала, что эта женщина ни за что на свете не станет платить за похороны незнакомой девушки. Скажи властям, что они могут сэкономить деньги налогоплательщиков. Я позабочусь об этом ребенке.

Лаверне Дугласс возвращают долг

Энтони пришел домой в час ночи, и от него воняло другой женщиной. Она не спала. Спать было невозможно. Она не успела дойти до продуктового магазина, и в доме не осталось еды. А ребенок мучал ее, если она не кормила его каждые несколько часов.

Ей было плохо, когда он открыл дверь. Но она не кричала на него. Она научилась этого не делать. На него такие приемы больше не действовали.

– Ребенок хочет есть, – сообщила она ему.

– Тогда покорми его. – Он прошел мимо нее. – Ты его мать.

– Почему ты так ведешь себя?

– А чего ты ждала, после того как так себя запустила?

Она шумно собралась уходить, но он не остановил ее:

– Иди. Беги домой к папочке. Но если сбежишь, не вздумай возвращаться.

В те времена беременная женщина, идущая по улице в три часа ночи, была легкой добычей для убийц. Господь уже давно не обращал внимания на Лаверну, но в ту ночь он, должно быть, улыбался ей. Она добралась до дома тети как раз к тому моменту, когда взошло солнце. На другой стороне улицы, в доме у родителей на кухне уже горел свет. Ее отец готовился к смене в больнице. Но она не осмелилась постучать. Он ясно дал понять, как относится к ее возвращению домой. У них приличная семья, и Лаверна там лишняя.

Когда она рассказала о случившемся, ее тетя неодобрительно поцокала языком:

– Мерзавец.

Бывали моменты, когда было видно, что когда-то она была такой же красивой, как племянница. Это проявлялось все реже и реже.

– Что случилось с тетей? – однажды спросила Лаверна свою мать.

– Она попала в ловушку, в которую попадают все красивые женщины, – ответила мать. Выражение ее некрасивого лица говорило о том, что урок должен быть усвоен. – Она была уверена, что ее красота будет длиться вечно. Поэтому она не стала искать другие источники силы. И когда ее красота увяла, как это всегда бывает, твоя тетя обнаружила, что у нее ничего не осталось.

Раньше Лаверна никогда не верила рассказам матери.

На противоположной стороне улицы в спальне у сестры зажегся свет. Жанель была на пять лет младше и училась в Хантер-колледже на Манхэттене. Поездка на метро до Верхнего Ист-Сайда занимала целых два часа. Скоро она выйдет из дома в джинсах с высокой талией и простых кроссовках.

Энтони считал Жанель гадким утенком. Утенком она не была. Просто она не была лебедем, как Лаверна. С пяти лет на Лаверну оборачивались на улице. В девять лет она впервые появилась на обложке каталога. В двенадцать снялась в первой рекламе. К шестнадцати годам она потеряла счет ухажерам. В ее присутствии у мужчин всех возрастов от волнения отнимался язык. Ей было двадцать три, когда Энтони стал ухаживать за ней с подарками и драгоценностями.

Когда Лаверна забеременела, они поженились. Но вместо того, чтобы привязать его, ребенок разрушил чары.

– Может, я сделаю аборт, – пробормотала она, глядя, как Жанель уходит в институт. Она уже начала ненавидеть то, что росло внутри нее.

– Поздновато, милая, – возразила тетя, – но через несколько месяцев сможешь получить алименты на содержание ребенка.

После этого Лаверна не выходила на улицу. Она не хотела, чтобы кто-то в ее старом районе видел, что с ней стало. Ее родители давали тете Лаверны достаточно денег, чтобы прокормить ее, но ни разу не постучали в дверь.

Однажды ночью, на седьмом месяце, она проснулась в луже крови. К тому времени, как она добралась до больницы, ребенок уже умер. Врач прочитал ей лекцию. Сказал, что у нее была преэклампсия^[19], и это чудо, что она вообще выжила. Заболевание нашли бы, если бы она обратилась за помощью сразу, как ей стало плохо.

– В следующий раз я так и сделаю, – пообещала она.

– У вас больше не будет детей, – сказал он ей.

Она думала, что будет наслаждаться свободой, но после этого уже никогда не была прежней. Моделью ее больше не брали. Когда врачи вырезали ребенка, они повредили ей живот. Не один мужчина «потерял» ее номер, увидев шрам. Она все еще иногда участвовала в съемках, но этого было недостаточно, чтобы оплачивать счета. Лаверна работала в магазине Target, когда ей предложили деньги, чтобы она притворилась мамой той девочки. Она согласилась без раздумий. С ее точки зрения этот ребенок компенсировал ей то, что другой ребенок когда-то украл.

Вера

На службе в похоронном бюро Маттаука присутствовали шестнадцать человек. Это были родные Джо, а также дочки Нессы – Бреанна и Джордан, которые приехали на поезде. Остальные присутствующие были дамами из группы Нессы по изучению Библии. Даже со слезами на глазах некоторые из них с трудом отводили взгляд от Франклина, пока пастор читал проповедь. Только Гарриетт пропустила службу. У нее были дела на кладбище, сообщила она.

В том же черном платье, в котором она хоронила родителей, Несса сидела на первой скамье в церкви и оцепенело смотрела на гроб. Хоронить пришлось в закрытом гробу. Бросив один взгляд на труп, гробовщик сообщил ей, что замаскировать пятна не удастся. Тем не менее Несса потратила целый день на то, чтобы купить ей новое платье подходящего оттенка голубого, и попросила сделать девушке макияж, хотя его и не будет видно. Затем она сама уложила девушке волосы. Когда она закончила, то подняла глаза и увидела призрак девочки, наблюдавший за ней из-за стола гробовщика.

– Прости меня, детка, – прошептала она девочке. Она не знала, что еще сказать. Призрак все еще стоял там, когда она уходила. Когда Несса вернулась домой вечером, ее диван был пуст. Призрак решил остаться вместе с телом.

Два дня Несса чувствовала, как горе давит на плотину, которую она построила внутри себя, чтобы сдержать слезы и успеть сделать все дела. Когда пастор начал молитву «Отче наш», плотину прорвало, и Несса зарыдала в открытую. Мать девочки должна была быть с ними, чтобы проводить ее в последний путь, но Несса не смогла ее найти. Она провалила свое первое испытание. Даже ее слезы доказывали, что она не заслуживает того дара, которым ее наделили.

– Мама, – прошептала Бреанна ей на ухо, обняв ее. Как всегда, она почувствовала, почему матери больно, – эта девочка знает, что ты сделала все что могла. Я уверена, что она тебе благодарна.

Несса не могла найти в себе силы возразить, поэтому просто покачала головой. Это было неправдой. Она так сильно плакала, что Франклину пришлось поддерживать ее под руки после службы. Она продолжала плакать на пассажирском сиденье машины Франклина, когда они ехали к могиле, а ее дочери тихо сидели на заднем сиденье.

– Ничего, если я поговорю с вашей мамой? – спросил Франклин у девочек после того, как припарковался. – И если вы не возражаете, попросите остальных не беспокоить нас несколько минут.

Ослепшая от слез, Несса услышала, как открываются и закрываются двери машины. Затем она почувствовала, как Франклин взял ее за руку. Пальцы, которыми он обхватил ее руку, были теплыми.

– Эй, – приободрил ее он, – это еще не конец.

– Конец, – всхлипнула Несса. – Даже ее призрак исчез. Я не видела ее с тех пор, как сделала ей прическу перед похоронами. Она отказалась от меня, Франклин. Она знает, что я не могу ей помочь.

Франклин не стал торопиться с ответом. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, и, казалось, все обдумывал.

– Ты причесала ее перед похоронами? – спросил он.

– Конечно! – Нессе пришлось сделать паузу, чтобы высморкаться. – Я не могла позволить ей встретиться с Богом в таком виде, будто ее причесал какой-то пожилой белый человек.

– А ты не думала о том, что, возможно, этого доказательства ей было достаточно? Я думаю, это показало ей, как сильно ты заботишься о ней. Она доверяет тебе довести дело до конца.

Несса посмотрела на него, чтобы убедиться, что он говорит серьезно, хотя никогда не замечала за ним легкомыслия. Она достаточно долго работала с больными людьми, чтобы понимать разницу между словами, призванными улучшить самочувствие, и словами, призванными передать правду. Франклин не просто пытался ее подбодрить. Прав он был или нет, он имел в виду ровно то, что говорил.

– Ты думаешь? – спросила она.

– Думаю.

Несса всхлипнула:

– Но что мне теперь делать, когда она в земле и дело закрыто? Как мне найти человека, который ее убил?

– Ты взяла образец ДНК в похоронном бюро, как собиралась? – задал вопрос Франклин.

Она бросила на него настороженный взгляд, прежде чем ответить.

– Да, – призналась она. Он не одобрял ее план, но она все равно взяла несколько прядей волос девушки.

– И я полагаю, у тебя все еще есть кофейная чашка Лаверны Грин?

Она кивнула:

– Она лежит в пластиковом пакете на кухонном столе.

– Хорошо, после похорон давай отнесем волосы и чашку в лабораторию. Первое, что нам нужно будет сделать, это доказать, что эти две женщины не родственницы.

– Ты хочешь сказать, что поверил мне?

– Да. – Франклин произнес это слово так тяжело, как будто точно знал, сколько оно весит. – Я послал Лаверне Грин приглашение на похороны, как ты и просила. И даже предложил подвезти ее. Но она мне так и не ответила.

– Это потому, что она лгала.

– Если так, то тест это подтвердит.

– У тебя будут неприятности? – спросила Несса. – Дело ведь считается закрытым.

По его глазам она видела, что неприятности могут быть. Франклин не был бунтарем. Он был терпелив, методичен, действовал строго по правилам. Он верил в процедуры. Он верил в закон. И все же она знала, что он собирался сказать. Он собирался плюнуть на все это ради нее.

– Ты сказала мне, что девушка была убита и что есть еще две девушки, чьи тела не были обнаружены. Я верю тебе и хочу поймать виновного, пока он не убил еще кого-нибудь. Если из-за этого у меня будут неприятности, пусть будет так. – Это было именно то, чего она от него ожидала. Несса посмотрела вниз на их руки, все еще сплетенные вместе. – Бог дал тебе дар, Несса, – продолжал Франклин, – а теперь он дважды свел нас вместе. Думаю, совершенно ясно, что я должен помочь тебе. Думаю, именно для этого я и был послан на эту землю.

Франклин вытер слезу с ее щеки свободной рукой. Затем он наклонился и поцеловал ее. Его поцелуй не был поспешным или тревожным, как поцелуй Нессы. Франклин не испытывал противоречий. Он знал, чего хочет, и у Нессы возникло ощущение, что он хотел этого уже очень давно.

– Прости. – Он отстранился. – Сейчас не время и не место.

– Я не думаю, что ты сожалеешь, – возразила ему Несса.

Франклин улыбнулся:

– Ты права. Я не сожалею.

Он снова наклонился к Нессе, и на этот раз она тоже придвинулась к нему. Она подумала об искре, которая, по словам Гарриетт, была внутри нее. Тогда Несса приняла ее слова за метафору, но теперь не была в этом уверена. Что-то внутри нее словно ярко горело.

Поцелуй длился всего несколько секунд. Затем Франклин встал со своего места и обошел машину, чтобы открыть ей дверь. Она просунула руку ему под локоть. Когда они шли бок о бок через кладбище, она все еще сияла. Когда-то раньше она могла почувствовать себя виноватой за то, что ощущала себя такой живой, когда вокруг нее были мертвые. Теперь она знала, что этот свет понадобится ей в грядущей тьме.

Гарриетт хотела похоронить девочку в своем саду, но это нарушило бы с десяток законов, и морг отказался доставить тело на Вудленд Драйв. Поэтому она купила место на местном кладбище. Когда она отвела Джо и Нессу посмотреть участок, они с удивлением обнаружили, что Гарриетт выбрала для последнего пристанища девочки бесплодный уголок на холме с видом на шоссе.

– Ты уверена, что это подходящее место? – засомневалась Несса. Здесь не было ни следа тени, а трава под ногами была коричневой и ломкой. – На другой стороне кладбища есть участки с цветами и деревьями.

– Я купила три участка рядом друг с другом, – сообщила ей Гарриетт. – Так будет достаточно места для того, что я задумала. Не беспокойтесь о траве. Скоро ее будет много.

Теперь бурая трава исчезла. На ее месте был луг, заросший оранжевым лилейником, фиолетовыми вернониями и белой дикой морковью. Дорожка, по которой едва могли пройти носильщики, вела к поляне в центре зарослей цветов. У изголовья открытой могилы лежала куча земли, а по обе стороны собрались скорбящие. На дне ямы лежал гроб из биоразлагаемого картона, поверх которого был накинут льняной саван. Гарриетт вообще хотела отказаться от гроба. Погребение должно вернуть человека природе, горячо доказывала она. Заворачивать тело девушки в токсичный кокон из пластика и химикатов противоречило самой сути процесса. В итоге они пришли к этому компромиссному варианту. Несса настояла на льняном саване, зная, что ее друзья из церкви, взглянув на картонный гроб, решат, что она выбрала самый дешевый вариант.

Джо смотрела, как Несса идет под руку с Франклином, мужественно перенося свое горе. Они с Артом и Люси стояли среди друзей Нессы по церкви. Хотя Джо и гордилась своим происхождением, она не была религиозной. В детстве она чаще бывала в церквях, чем в синагогах. Обряды и ритуалы христианства были хорошо знакомы ей, но так и не стали для нее родными. В детстве она была очарована христианским представлением о рае с Иисусом в белых одеждах и пухлыми херувимами. Одна подруга как-то сказала ей, что в рай попадают методисты, которые прожили хорошую жизнь. Ее мать покачала головой, когда Джо повторила эти слова:

«Тот, кому нужна награда, чтобы быть хорошим, не является таковым. Ему просто хочется получить награду. Хорошие люди поступают правильно, потому что это правильно».

Эти слова засели у Джо в голове на сорок лет и были там до сих пор, спустя долгое время после того, как ее мать получила свою собственную награду. Джо по-прежнему скептически относилась к тем, кто кичился своей религиозностью. Но в отношении Нессы у нее не было никаких сомнений. Если и был на свете человек, чья доброта могла противостоять мировому злу, то это женщина, которая только что пришла хоронить девушку, с которой не была знакома лично.

Гарриетт – это другая история, подумала Джо. Она купила участок на кладбище. Посадила там цветы. Джо бы не удивило, если бы Гарриетт сама выкопала эту яму. Но она сделала это не только из лучших побуждений. Мотивы Гарриетт было не так легко понять, но Джо была уверена, что она тоже преследует какую-то цель. Пока пастор читал молитву, Джо позволила взгляду задержаться на высокой, царственной женщине с гривой серебристо-русых волос. Она была одета в длинное платье без рукавов из небеленого льна, и хотя ее ног не было видно, Джо знала, что они не обуты.

Как только пастор закончил, Несса с дочерьми ушли раньше остальных, чтобы успеть вернуться домой до того, как гости придут на поминки. Гарриетт, похоже, не спешила уходить, а Люси, казалось, хотела остаться рядом с Гарриетт.

– Ты сотворила чудеса на могиле, – похвалила Джо, – выглядит прекрасно.

– Да, – Гарриетт не стала изображать ложную скромность, – но я еще не закончила.

– Хочешь, подвезу тебя до дома Нессы? – предложила Джо Гарриетт. – Мы как раз едем.

– Если не возражаете, мне бы не помешала помощь, пока вы не уехали. – Гарриетт подняла две лопаты, лежавшие на куче земли, и протянула одну из них семье Левисонов.

– Вы шутите, – посмотрел на нее Арт Левисон с нервной усмешкой. А вот его жена и дочь знали, что это не шутка.

– Я помогу! – радостно предложила Люси.

– Отлично! – Гарриетт без раздумий дала вторую лопату девочке. Люси, одетая в свои лучшие туфли, тут же принялась за работу.

Арт посмотрел на жену.

– Ты не против? – пробормотал он.

Джо пожала плечами:

– Я знаю, что это странно, но, думаю, это все равно считается мицвой^[20].

– Надеюсь, что так. – Он наблюдал за тем, как их одиннадцатилетняя дочь кидает землю в открытую могилу. – Разве на кладбище нет человека, которому платят за это? – спросил Арт у Гарриетт.

– Есть, конечно, но если ты хочешь, чтобы что-то было сделано правильно, делай это сам. И найди одиннадцатилетнего ребенка, который тебе поможет. Я права, Люси?

– Да! – воскликнула Люси.

Когда яма была почти засыпана и Люси с Гарриетт были покрыты грязью, Гарриетт достала из сумки небольшой мешочек из рогожи:

– Я закончу сама. Возьми одно семечко и посади, когда я закончу.

– Что это такое? – спросила Джо.

– Бругмансия. – Гарриетт открыла пакет и достала странное семя, которое положила на ладонь Люси. – Удивительно, не правда ли? Одно из этих крошечных семян вырастет в четырехметрового монстра. Каждый из его цветков будет размером с праздничную шляпу, а все части растения будут полны яда.

– Вот это да! – изумилась Люси, рассматривая семя вблизи.

– Ты сажаешь огромный ядовитый куст на могиле этой девушки? – Джо не знала что думать.

– Да, потому что, когда растение цветет, его невозможно не заметить. – Гарриетт махнула рукой за ограду кладбища на шоссе, которое тянулось от города до конца острова. – Я хочу, чтобы все проезжающие мимо видели его. Я хочу, чтобы тот, кто это сделал, знал, что девушка, похороненная здесь, не забыта. Я хочу, чтобы он увидел, что мы можем. И я хочу, чтобы этот ублюдок заволновался.

– Ух ты! – радостно воскликнула Люси.

Джо почувствовала, как телефон зажужжал у нее в кармане. Когда она достала его, то увидела, что звонят из ее спортзала, где она оставила за старшую свою помощницу.

– Извините, что беспокою вас, – Хизер говорила так тихо, что Джо напрягалась, чтобы расслышать, – но вам нужно приехать в спортзал как можно скорее. Здесь полиция.

– Что? Почему? – ужаснулась Джо.

– Одна из наших клиенток скончалась. Они хотят получить доступ к ее шкафчику. Я сказала им, что не могу ничего сделать без вашего разрешения.

Джо почувствовала, как энергия течет у нее под кожей. Ее тело почувствовало, к чему идет разговор. Телефонная связь ненадолго прервалась.

– Какая клиентка? – спросила Джо.

– Розамунда Хардинг, – ответила Хизер.

Второй всплеск напряжения вызвал треск на линии:

– Попроси всех клиентов уйти. Скажи им, что произошла авария в туалете. Я буду в спортзале через три минуты.

– Неприятности на работе? – спросил Арт, когда она повесила трубку. Гарриетт отвлеклась от своих трудов, чтобы узнать, что случилось.

– Умерла моя клиентка, – объявила Джо, не сводя глаз с Гарриетт.

– Розамунда Хардинг. – Гарриетт разочарованно покачала головой. – Муж ее опередил.

– Видимо, – подтвердила Джо. – Теперь полиция хочет получить доступ к ее шкафчику в спортзале.

– Какая трагедия. Беги скорее, – сказал Арт жене. – Я помою ребенка из шланга и разберусь со всем.

Гарриетт слегка кивнула Джо. Она дала Спенсеру Хардингу обещание и собиралась его сдержать.

Когда Джо приехала в «Яростный фитнес», Тони Перретта и его молодой напарник уже ждали ее у стойки регистрации. Молодой мужчина держал в руках болторез. Они собирались получить то, что им нужно, так или иначе.

– Много лет я не видел тебя в платье. – Тони окинул Джо оценивающим взглядом. – Ты хорошо выглядишь в роли девушки.

– В платье или без платья, мы оба знаем, что я смогу положить тебя на лопатки максимум за десять секунд.

– А без платья – это вариант, – пошутил Тони. Они встречались несколько раз в старших классах, что, по мнению Тони, давало ему право говорить все, что ему вздумается.

Джо стиснула зубы и пропустила это замечание мимо ушей. Ей было кое-что нужно от него:

– Слушай, Тони, можно тебя на пару слов в мой кабинет?

Она провела старшего полицейского за угол и открыла перед ним дверь.

– Это не кабинет, – сказал он. – Это кладовка.

– Ого, – изумилась Джо, сделав большие глаза. – Шерлок Холмс не сравнится с тобой, Тони. – Затем она жестом указала на кладовку. – Давай поболтаем, я не слишком тебя затрудню.

Полицейский пробормотал что-то себе под нос и вошел внутрь.

– Как ее убили? – спросила Джо, как только дверь закрылась.

– Что? Никто не убивал Розамунду Хардинг, – удивился Тони. – Она врезалась на машине в столб на Данскаммер Бич Роуд сегодня утром.

– Она была под наркотиками?

– Я не знаю, какие вещества были у нее в крови, – ответил Тони. – Токсикологический отчет еще не готов. Но это одна из причин, по которой я здесь. Муж сказал, что она злоупотребляла опиоидами. Он думает, что в шкафчике могут быть припрятаны наркотики.

– Розамунда не возвращалась в спортзал с тех пор, как на нее охотился телохранитель мужа. Даже если у нее и лежат наркотики в шкафчике, они не имеют никакого отношения к ее смерти.

Тони вздохнул:

– Послушай, Джо, я здесь не для того, чтобы болтать. Я просто пришел забрать вещи миссис Хардинг для ее мужа.

– Ах, так вот оно что: это не часть расследования. Ты просто подбираешь за ними мусор. Подрабатываешь в Каллин Пуант? – Она попала в точку. Перретта потянулся к дверной ручке. – Извини, Тони, – сказала она. – Не надо было этого говорить.

– Да уж, – отозвался Перретта, но руку опустил. – Если ты хочешь знать правду, Джо, я предложил приехать сюда из вежливости. Мистер Хардинг хотел послать своего телохранителя забрать вещи из шкафчика, но я знаю, что ты не самая большая поклонница этого парня. Может, теперь ты хоть на минуту перестанешь вести себя как тварь и позволишь мне делать мою чертову работу?

– Хорошо, – смягчилась Джо, – но я хочу посмотреть на все, что там лежало.

– Я не могу согласиться на это, Джо. Я не веду расследования. Ее смерть явно была несчастным случаем. Так что вещи в ее шкафчике – частная собственность. Рокка велел мне сметать все в пакет не глядя.

– Да ладно тебе, Тони, – попросила Джо, – позволь мне быстренько взглянуть. Иначе мне придется настаивать на том, чтобы ты покинул мой зал и принес мне копию свидетельства о смерти, прежде чем я сообщу, какой из трех-сот шкафчиков в моем заведении арендовала Розамунда Хардинг.

– Ты такая заноза в заднице! – не без восхищения произнес Тони.

– Ты не представляешь какая, – усмехнулась она.

– Мне жаль твоего бедного мужа.

Джо рассмеялась:

– Правда? Я думаю, он бы сказал тебе, что у него все отлично. Теперь пойдем. Возьми болторезы и оставь того парня у стойки. Дальше все между нами.

Джо заглянула в раздевалку, чтобы убедиться, что там пусто. Затем она подвела Тони к шкафчику № 288, который был закрыт обычным кодовым замком. Одно движение болторезом, и замок упал на пол у их ног. Джо стояла в стороне и смотрела, как Тони достает оттуда пару кроссовок, три спортивных бюстгальтера и мягкий фиолетовый предмет, похожий на маленькую воронку.

– Что это, черт возьми, такое? – Он поднес предмет к свету.

– Это, мой неандертальский друг, менструальная чаша.

– Ты хочешь сказать, что она была… – С гримасой отвращения он швырнул чашку через всю комнату в мусорное ведро.

– Наверное, стоило надеть перчатки, – заметила Джо. – И это все?

Тони обернулся и провел рукой по дну шкафчика.

– Похоже на то.

– Ни наркотиков, ни пачек денег, ни любительского порно. Тем не менее не могу сказать, что время было потрачено зря. – Джо похлопала его по спине. – Сегодня ты узнал кое-что новое, не так ли, дружок?

Она проводила Тони обратно к стойке регистрации, где его ждал молодой партнер, который выглядел немного обиженным, что пропустил все самое интересное. Джо провожала их взглядом, пока машина отъехала. Затем она резко перестала улыбаться и повернулась к молодой женщине за стойкой:

– Сделай мне одолжение. Распечатай список всех шкафчиков, которые сдаются в аренду помесячно.

Со списком в руках и пачкой стикеров Джо вернулась в раздевалку. Около трети шкафчиков арендовались помесячно. Остальными могли пользоваться все желающие, если у них был свой собственный кодовый замок. Оставлять вещи в шкафчике на ночь было запрещено правилами, если он не арендован, но Джо никогда не следила за соблюдением правил особенно строго. Иногда она даже использовала шкафчики для хранения подарков на день рождения и Хануку, когда не хотела, чтобы их нашла ее дочка-детектив.

Джо подозревала, что именно поэтому полицию послали обчистить шкафчик Розамунд всего через несколько часов после известия о ее смерти. Ее муж беспокоился, что она там что-то спрятала. Джо задалась вопросом, надеется ли он, что они вернутся с чем-то конкретным, или, наоборот, обрадуется, когда они чего-то не найдут.

Джо обходила шкафчик за шкафчиком. Она открыла те, что были без замков, и не нашла ничего, кроме пары тампонов или тапочек для душа. Каждый раз, когда она натыкалась на кодовый замок, то сверяла номер шкафчика со списком арендаторов. Она взяла с собой пачку стикеров, чтобы отмечать каждый шкафчик, который официально не был арендован, но использовался. В итоге их оказалось всего два, и в одном из них хранилась пара ботинок для верховой езды, которые она купила в качестве сюрприза для Люси, которая скоро отправится в летний лагерь. Второй шкафчик находился в неудобном месте в середине нижнего ряда. Замок открывался комбинацией из четырех букв, и его было легко вскрыть болторезом. Джо достала телефон, чтобы написать помощнице, чтобы та сходила за инструментом в хозяйственный магазин. Затем остановилась на полуслове и положила телефон на ближайшую скамейку. Села на корточки перед замком и набирала буквы до тех пор, пока не получилось слово «ВЕРА». Затем она закрыла глаза, взялась за основание замка и потянула вниз. Когда он открылся, Джо от удивления упала на спину.

Не успев полностью прийти в себя, она встала на колени и поползла вперед. Заглянув в шкафчик, она тут же захлопнула его снова. Пальцы дрожали так сильно, что она едва смогла закрыть замок. Затем она схватила телефон и побежала в противоположный конец раздевалки. Она хотела быть как можно дальше от того, что только что увидела.

– Несса, – произнесла она, когда подруга ответила, – бери Гарриетт и беги в спортзал.

– Но я тут…

– Оставь дочерей за старших, – попросила Джо. – Вам нужно срочно приехать сюда.

Затем она положила трубку и вышла на улицу. Через десять минут она все еще ходила туда-сюда, когда подруги заехали на парковку.

– Пойдемте со мной, – сказала она им.

Несса поймала взгляд Гарриетт. Она никогда не видела Джо в таком состоянии.

– Розамунда Хардинг погибла сегодня утром, – сообщила Джо, проходя через зал. – Говорят, она врезалась в столб на машине. Ее муж попросил полицию забрать ее вещи из шкафчика. Когда полицейские уехали, я начала думать, не пользовалась ли она другим шкафчиком, о котором никто не знал. – Тут Джо указала вниз на шкафчик 165. – Этот никогда официально не арендовался. Невозможно узнать, чьи вещи находятся внутри. Но одно указание все же есть.

Она показала им кодовый замок, на котором был набран код «ВЕРА».

– Ого, – произнесла Гарриетт.

– Точно, – согласилась Джо. – Это еще не все.

Она сняла замок и сделала шаг назад.

Несса колебалась:

– Скажи мне, что там не лежит отрубленная голова.

– Просто посмотри, – потребовала Джо.

Несса шагнула вперед и открыла шкафчик. Внутри лежал снимок с изображением обнаженной девушки. Она равнодушно смотрела в камеру, ее руки свисали по сторонам, как будто кто-то приказал ей не прикрываться.

– Боже мой! – Несса опустилась на скамейку. – Это она?

Гарриетт, надев пару латексных перчаток, которые нашла в кладовке, достала фотографию.

– Это она, – подтвердила она.

Девушка на фотографии была той самой, которую они только что похоронили.

Несса потерла глаза, словно пытаясь стереть увиденное:

– Откуда у твоей клиентки эта фотография?

– Я думаю, фотографировал ее муж, – размышляла Джо. – Розамунда, должно быть, нашла ее и…

– Джо, – перебила ее Гарриетт, – подожди секунду. Откуда эти цветы?

Все три головы повернулись к огромной вазе с белыми лилиями, которая стояла в углу раздевалки. Таким же, как те, которые получила Гарриетт.

– Я не знаю. – Джо почувствовала, как кровь отхлынула от лица. До этого момента она не замечала цветов. Она высунула голову из двери раздевалки и позвала Хизер, которая тут же бросилась к ней. – Ты не знаешь, откуда этот букет? – спросила Джо.

– Понятия не имею. Когда они пришли, я спросила Арта, но он сказал, что не присылал их. Поэтому я поставила их сюда. Не могу поверить, что они все еще выглядят так хорошо. Они продержались больше недели.

– В какой день пришла доставка? – спросила Гарриетт.

– В День поминовения, – ответила Хизер.

Розамунда Хардинг была сама не своя

Розамунда лежала абсолютно неподвижно, пока эти женщины шли к ней по пляжу. Она не была уверена, что они настоящие. А если они не настоящие, то кто они, черт возьми? Сердце затрепетало у нее в груди. Одна из них была похожа на женщину из спортзала. Но как это возможно? Почему она здесь? И почему она продолжает приближаться?

Розамунда надела солнцезащитные очки и закрыла глаза. Темноте можно было доверять. Темнота была настоящей.

Когда она открыла глаза, ее сердце ударилось о ребра. Женщины были всего в нескольких метрах от нее, а Спенсера не было дома. Рядом не было никого, кто мог бы сказать, что это плод ее воображения. Никто не мог сказать, что звук их шагов ей послышался. В этот раз Розамунда должна была думать своей головой.

Это знак, решила она. Она положила ту фотографию в шкафчик на хранение. А теперь появилась женщина, которая руководила спортзалом. Однажды она уже спасла Розамунду. Возможно, она сможет сделать это снова.

Тут из дома вышел Чертов, и вид у него был сердитый. Это означало, что он тоже их видит. Это означало, что они реальны. У нее был только один шанс передать сообщение женщине из спортзала, прежде чем телохранитель поймает ее. Розамунда взяла яблоко из миски на столе и вырезала слово, которое засело у нее в голове.

Люди всегда говорили, что не могут представить, через что ей пришлось пройти. Розамунда знала, что это не искренне. Конечно, они могли себе это, блин, представить. То, что случилось с ней, было самым худшим кошмаром. Ты оказываешься на пороге славы и известности. Девушка, берущая у тебя деньги на кассе в супермаркете, теряет голову, когда понимает, что ты на обложке журнала People. Известные бренды буквально умоляют позволить тебя проспонсировать. Nike готова запустить кампанию с тобой в главной роли. Ты разработала собственную линию купальников и нижнего белья, которая выйдет сразу после игр. И вдруг – бам! Однажды ты поскальзываешься на льду и рвешь связку. И вдруг все, ради чего ты трудилась всю свою жизнь, исчезает.

Конечно, люди могли себе это представить. Просто не хотели. Потому что никто не хочет признать, что их мир настолько хрупок. Никто не хочет думать, что меньше чем за год можно превратиться из любимицы Америки в алкоголичку, злоупотребляющую наркотиками. Но представить себе такое несложно. Однако Розамунда никогда не трудилась их поправлять. Ей хватало своей личной бездны забвения, и она не жаждала чужого общества.

Она встретила Спенсера, когда ей было хуже некуда. Она так напилась на их первом свидании, что до сих пор не могла понять, почему он пригласил ее на второе. Потребовался год, чтобы отучить себя от обезболивающих, которые она продолжала принимать долгое время после заживления лодыжки, и от алкоголя, который окутывал ее острую депрессию облаком ваты. Когда тяга к наркотикам становилась невыносимой, она отправлялась в спортзал. Когда они поженились, она уже полгода не употребляла.

Избавиться от тревоги оказалось сложнее. Ей было трудно общаться с людьми, но Спенсер, казалось, не возражал. Он постоянно улетал на встречи с клиентами то в одно, то в другое экзотическое место. Было всего несколько мероприятий, на которых она должна была присутствовать каждый год. В остальное время Розамунда сидела дома в окружении прекрасных вещей, которые он собирал.

Она чувствовала себя виноватой в том, что еще недостаточно окрепла, чтобы всегда быть рядом с ним.

– Розамунда, не мучай себя, – говорил он ей. – Я люблю тебя такой, какая ты есть.

Она обожала Спенсера. Она искренне верила, что он спас ее. И так старалась стать лучше для него.

Она заметила листовку на доске объявлений в «Яростном фитнесе», когда они приехали в город, чтобы посмотреть, как дизайнер обставил новый дом, который Спенсер купил в Пуант. «ПЕРСОНАЛЬНЫЙ АССИСТЕНТ, СИДЕЛКА, НЯНЯ» – гласил заголовок. Внизу страницы была фотография девочки-подростка, похожей на Анну из «Зеленых крыш». Розамунда рассмеялась. Вот кто ей нужен. Она будет отвечать на письма поклонников, которые все еще приходили. Будет готовить ей смузи, которые помогут прийти в форму. Будет удерживать ее на краю пропасти. Внизу страницы один и тот же номер телефона был напечатан с десяток раз на бумажной бахроме. Розамунда оторвала номер и набрала его, когда снова села в машину.

Девушку звали Мэнди, и звонок застал ее врасплох. Никто больше не ответил на объявление. Услышав это, Розамунда предложила ей вдвое больше, чем планировала. Она чувствовала, как отчаянно девушка нуждается в деньгах, и ей было приятно, что она может их дать. Положив трубку, Розамунда ощутила прилив надежды на лучшее. Мэнди собиралась приехать во второй половине дня.

Близился вечер, Розамунда ждала и ждала, но девушка все не появлялась. Она продолжала набирать номер Мэнди и готова поклясться, что один раз услышала звонок где-то в доме.

Она рассказала об этом Спенсеру, когда тот принес ей чашку чая.

– Ложись спать, дорогая, – посоветовал он. – Ты расстроена, и твой мозг сыграл с тобой злую шутку. Утром тебе станет лучше.

Но ей не стало лучше. Она чувствовала себя вялой и больной.

После той ночи она начала видеть странные вещи, например, длинные черные волосы у него на халате. Слышала странные звуки в темноте. Было похоже, что кто-то приходил к нему посреди ночи.

– Ты ведешь себя как сумасшедшая, – сказал тогда ее муж. Он очень беспокоился о ней.

А потом она обнаружила те фотографии. Три штуки лежали в портфеле. Внизу одной из них кто-то написал «ВЕРА». Розамунда взяла ту, на которой подписи не было, и спрятала в шкафчике в спортзале. Даже тогда она не была уверена, что это то, что ей кажется. Может, это какое-то странное искусство. А потом в спортзале появился Чертов, и она поняла, что нашла что-то по-настоящему важное.

Это было последнее четкое воспоминание Розамунды.

– Депрессивный психоз, – поставил диагноз доктор. Он прописал таблетки, которые пришли в баночке без этикетки. И научил Спенсера вкалывать успокоительное в экстренных ситуациях.

Она перестала принимать таблетки после того, как женщина из спортзала появилась на пляже. Когда голова прояснилась, она уже не могла перестать думать о фотографии. А чем больше думала, тем больше пугалась своего мужа. Если женщина из спортзала не вернется в ближайшее время, она попросит Клод помочь ей сбежать из Пуант.

Инвазивные виды

Каждые несколько минут в «Яростном фитнесе» появлялась еще одна клиентка в тренировочной экипировке и со спортивной сумкой, перекинутой через плечо.

– Мне очень жаль, – говорила Хизер, вручая очередной из них подарочный сертификат на смузи в кафе на соседней улице, – у нас проблемы с водопроводом, поэтому мы будем закрыты в течение следующего часа. Побалуйте себя, пока будете ждать.

Со своей позиции прямо у раздевалки Джо одним глазом следила за входом, а другим – за местом преступления. Она с тревогой наблюдала, как очередную клиентку отправляют на выход с купоном. Пришлось раздать уже тридцать два.

– Сколько еще это займет? – спросила она Франклина. – Я не уверена, что смогу позволить себе столько смузи.

– Похоже, они скоро закончат, – сказал Франклин, когда криминалист начал упаковывать оборудование. Кодовый замок забрали в качестве улики, как и фотографию. Техник прошелся кисточкой внутри и снаружи шкафчика, но обнаружил только два частичных отпечатка. Джо, Несса и Гарриетт предоставили отпечатки пальцев для сравнения.

Тут Джо услышала, как входная дверь снова открылась. На этот раз шеф Рокка ворвался в зал, даже не взглянув на девушку, которая придержала для него дверь. Он стремительно направился к раздевалке, поприветствовав Джо лишь формальным кивком.

Она последовала за Роккой и увидела, как он удивился, заметив Нессу и Гарриетт на скамейке в раздевалке в нескольких метрах от шкафчика, в котором была найдена фотография.

– Все трое были здесь? – бесцеремонно обратился начальник полиции к Франклину.

– Да, – ответил тот.

– Вы, конечно, дали понять дамам, что все, что они видели и слышали сегодня, конфиденциально в интересах раскрытия дела.

– Это будет трудно, – встряла Гарриетт. – Всем известно, что дамам сложно удержаться от желания посплетничать.

– Добрый день, миссис Осборн, – холодно приветствовал ее шеф. – Вы решили немного отдохнуть от садоводства?

– Зовите меня «мисс», – поправила его Гарриетт.

В ответ он лениво моргнул, словно ящерица на солнце, и снова обернулся к Франклину:

– Это тот шкафчик, где нашли фотографию?

– Точно, – подтвердил Франклин, а Рокка присел на корточки перед шкафчиком. – Мисс Левисон – владелица спортзала. Она считает, что шкафчиком пользовалась Розамунда Хардинг.

Рокка резко развернулся и посмотрел на Джо:

– У вас есть записи о том, что это миссис Хардинг арендовала шкафчик?

– Нет, – ответила Джо. – Он использовался без договора аренды.

– Вы обнаружили какие-то вещи миссис Хардинг в шкафчике?

– Нет, – на этот раз ответил Франклин.

Рокка встал:

– Тогда откуда мы знаем, что Розамунда Хардинг вообще прикасалась к этому шкафчику?

– Комбинация замка была «В-Е-Р-А», – объяснила Джо. – Я смогла взломать его только потому, что Розамунд подбросила нам с Гарриетт яблоко с вырезанным на нем словом.

Шеф Рокка в ответ фыркнул:

– Простите, что?

– Она…

– Нет-нет. – Рокка оборвал ее, как будто у него не было ни времени, ни интереса слушать то, что она скажет. – Я все понял с первого раза, и одного раза было более чем достаточно. Будем надеяться, что кто-то оставил отпечатки на этой фотографии.

– Но…

– Не то чтобы я вам не верю, миссис Левисон, – шеф давал понять, что, конечно, не верит, – но я не хочу быть тем человеком, который расскажет эту историю окружному прокурору, не подкрепив ее судебно-медицинскими доказательствами. Пока у нас нет отпечатков пальцев, я рекомендую вам ни слова не говорить про все это. В противном случае вам могут предъявить очень дорогостоящий судебный иск. Некоторые люди готовы пойти на многое, чтобы защитить свою репутацию.

– Да, закон отлично справляется с защитой богатых преступников, – констатировала Джо, – но что вы делаете, чтобы защитить девушек, которых они убивают?

– Девушка на фотографии была проституткой, которая избрала рискованный образ жизни, – проговорил шеф Рокка. – Она злоупотребила своим телом и умерла от передозировки фентанила. Судмедэксперт заявил, что она одна виновата в своей безвременной кончине, и мы не нашли никаких доказательств обратного.

– Знаете, что я нахожу самым примечательным? – вмешалась Гарриетт. – Как девушка завернула собственное тело в мусорный пакет, завязала шнурок аккуратным бантиком, а затем избавилась от себя в кустах. Для этого нужен настоящий талант.

Тут Шеф Рокка обратил внимание на высокую женщину по другую сторону раздевалки. Улыбка, которую подарила ему Гарриетт, обнажившая щель между зубами, казалась вызовом. Придержал ли он язык от презрения или решил, что с ней лучше не связываться, неясно, но шеф полиции ничего не сказал в ответ.

Результаты тестов пришли на следующий день. Несса и Джо были в разгаре тренировки, когда Франклин зашел в «Яростный фитнес» с новостями. Лаборатория не обнаружила отпечатков пальцев на фотографии. Частичные отпечатки внутри шкафчика не принадлежали Розамунде Хардинг. Не было никаких доказательств того, что шкафчик когда-либо использовался, кроме странной истории с яблоком, на кожуре которого было вырезано слово «ВЕРА». Франклин сообщил всем троим, что нет ничего, что могло бы связать Спенсера Хардинга с девушкой на фотографии. Даже присланные им лилии не удалось отследить. Доставку оплатил наличными неизвестный мужчина, которого покрытый татуировками флорист описал словами «неестественно обычный».

– Разве не ясно, что произошло? – не сдавалась Джо. – Розамунда нашла фотографию и заподозрила мужа в убийстве девушки. Она спрятала фотографию в спортзале для сохранности, но он знал, что она его раскусила, и убил ее, чтобы заставить замолчать.

Франклину было явно тяжело сообщать плохие новости.

– Хотя все это вполне возможно, нет ни одного доказательства в пользу этого, – сказал он. – Мы можем вызвать Хардинга на допрос, но если он не настроен на чистосердечное признание, мы ничего от него не добьемся.

– Так это все? – Несса выглядела подавленной. – Все эти молодые женщины умирают, мы понимаем, кто их убил, но ему ничего не будет?

– Закон – это разум, свободный от страстей, – изрек Франклин. – На интуиции далеко не уедешь ни с окружными прокурорами, ни с присяжными. Нам нужно не торопиться и собрать доказательства, необходимые для вынесения обвинительного приговора. Не падайте духом. Правосудие бывает медлительным, но оно неумолимо.

Здравые мысли, подумала Несса. Затем свои доводы привела Джо:

– За то время, которое потребуется, чтобы собрать доказательства того, что мы уже знаем, может быть убита еще одна девушка. Мне кажется, что закон хорошо защищает права сильных мира сего и очень плохо заботится о людях, которые больше всего нуждаются в его защите.

Это тоже было правдой, и Несса это знала. Хотя большинство полицейских, которых она встречала, выполняли свою работу из лучших побуждений, система была создана для того, чтобы наказывать, а не защищать.

– Наша правовая система далека от совершенства, – согласился Франклин, – но это все, что у нас есть. Если избавиться от нее, останется лишь хаос.

Джо чувствовала, как каждая молекула внутри нее вибрирует от негодования. Ей нравился Франклин, и она знала, что он значит для Нессы, но его аргументы были смехотворны, и она не боялась на это указать:

– Значит, мы должны играть по правилам, пока такие мужчины, как Спенсер Хардинг, делают все что им заблагорассудится. Ты ведь знаешь, почему он прислал цветы нам с Гарриетт?

– Мы не уверены, что это он послал цветы.

Это заявление поставило Джо в тупик:

– Подчиняться закону означает отказаться от здравого смысла? Это букет за четыреста долларов. Кто, черт возьми, по-твоему, купил его? Конечно, это Хардинг. И конечно, это угроза. Что еще это может быть?

Франклин вздохнул:

– Я не умею читать мысли, Джо, и, честно говоря, я сомневаюсь, что большое жюри истолкует цветы как угрозу.

– Говорю тебе, если этот ублюдок или любой из его наемных головорезов хоть на минуту придет ко мне в спортзал или домой, я убью их всех и получу от этого удовольствие.

– Пожалуйста, не бери закон в свои руки, – предупредил ее Франклин. – Тогда это ты можешь оказаться в тюрьме.

– За самозащиту?

– Нет такого понятия, как упреждающая самозащита, Джо.

– Значит, мы знаем, кто плохой парень, но ничего не можем сделать. Это делает меня, Гарриетт, Нессу и всех молодых женщин в Маттауке легкой добычей.

Франклин посмотрел на Нессу и неловко потоптался на месте. Несса знала, что в словах Джо есть правда, и он тоже:

– Джо, клянусь тебе, я сделаю все возможное, чтобы это дело продвинулось вперед и чтобы вы втроем были в безопасности.

Он был так серьезен. Так целеустремлен. Джо не сомневалась, что Франклин говорил искренне. Ей хотелось, чтобы этого было достаточно. Но достаточно не было. Не было даже близко.

Франклин отвез Нессу домой, но Джо осталась. Она попросила Хизер присмотреть за спортзалом, затем поднялась по лестнице и заняла место на беговой дорожке у окон второго этажа. Бег обычно сжигал ее гнев, но прошел час, а руки у нее все еще были сжаты в кулаки. Поднимая руки вверх, она била по невидимому лицу. Сначала это было лицо Спенсера Хардинга, потом Джексона Данна. Шеф Рокка получил свое, и даже Франклина не пощадили. Как мужчинам сходило с рук убийство стольких женщин? Почему закон стоял между ними и правосудием? Неужели можно было рисковать смертью еще одной девушки? И почему, когда энергия бурлила в каждой ее мышце и каждой вене, она все еще была бессильна что-либо сделать?

Через двадцать пять километров Джо замедлила шаг, и окружающая ее действительность снова попала в фокус ее зрения. Женщина на беговой дорожке справа поймала ее взгляд и помахала ей рукой. Слева от нее в быстром темпе бежала миниатюрная брюнетка. Что-то в осанке этой женщины заставило Джо разглядеть ее получше. Большие серебристые наушники не позволяли разглядеть лицо в профиль, но Джо смогла увидеть достаточную его часть, чтобы почувствовать себя заинтригованной.

Она подождала у свободных весов, пока беговая дорожка под женщиной не остановилась. Когда та сошла с дорожки, Джо направилась к ней. При взгляде спереди тонкие черты лица женщины узнавались безошибочно.

– Клод? – позвала Джо.

Женщина подняла палец и сняла наушники.

– Не знаю, помните ли вы меня. Меня зовут Джо Левисон. Мы познакомились на вечеринке Джексона Данна по случаю Дня памяти.

– Конечно, я вас помню! – Клод широко улыбнулась, вытирая полотенцем пот, выступивший на лице. – Вы одна из приятелей Леонарда по наблюдению за китами. Вас зовут Джо, а подругу – Гарриетт.

– Верно, а это мой спортзал. Я не видела вас здесь раньше. Когда вы стали членом клуба?

– Это ваш спортзал? Как здорово! Я только сегодня днем записалась, – ответила Клод. – Я обычно не бегаю в помещении, но как вы, наверное, слышали, у нас в Пуант возникли некоторые проблемы, из-за которых занятия на улице стали немного затруднительными.

– Я ничего не слышала. – напряглась Джо. – Что там происходит?

– Инвазивный сорняк вырос на участке у Даннов и распространился по всему району. Цветы пахнут восхитительно, и они действительно очень красивые. Единственная проблема в том, что они привлекли довольно большой рой пчел.

– Пчел? – Джо едва смогла выговорить это слово.

– Да. Тысячи. Леонард никогда им не навредит. Я думаю, он любит пчел почти так же, как китов. Сейчас в Пуант лучшие пчеловоды Восточного побережья пытаются собрать их всех. Но из-за пчел и туч пыльцы в последние несколько дней мы избегаем упражнений на свежем воздухе. Так подождите, получается, вы ничего не знаете и о Джексоне?

Джо почувствовала, как у нее сводит живот. Она догадалась, к чему ведет эта история, как только услышала слово «пчелы»:

– Нет, а что случилось?

– Он в реанимации в городе. Похоже, вчера он был у себя на крыше, когда на него напал рой пчел. К сожалению, у него смертельная аллергия. Врачи не уверены, что он выживет.

– О Боже. – Когда Гарриетт сбрасывала семена с крыши дома Джексона Данна, она точно знала, что делает. Это был не розыгрыш. Это было покушение на убийство.

– С Джексоном, пчелами и Розамундой Хардинг лето выдалось тяжелое. Полагаю, вы слышали печальные новости о Розамунде?

– Да. Она была моей клиенткой.

– Помню, – кивнула Клод. – Вы разговаривали с ее мужем на вечеринке. Вы с подругой были убеждены, что с ним Розамунда не в безопасности. Я думаю, что вы были правы, и мне жаль, что я не смогла сделать больше, чтобы помочь ей. – Клод на что-то намекала, и Джо охотно ей подыграла.

– Почему вы думаете, что мы были правы?

– Леонард терпеть не может Спенсера. Он слышал, что Спенсер отмывает деньги для очень плохих людей. Речь о наркобаронах, диктаторах, олигархах.

– Что? Я думала, Спенсер Хардинг торгует произведениями искусства.

Клод вздохнула:

– В колледже я изучала историю искусства. И даже некоторое время курировала коллекцию отца. Тогда я думала, что богатые люди покупают картины, потому что любят искусство. Может быть, некоторые так и делают. Но для многих мир искусства – это рэкет. Допустим, вы хотите продать тонну наркотиков или кучу нелегального оружия. Как вы получите деньги? Вы не можете взять наличные и положить их в банк. Власти захотят узнать, откуда взялись деньги. Поэтому вместо этого вы покупаете дорогое произведение искусства, а затем продаете его анонимному покупателю с огромной прибылью. Теперь все эти деньги идут прямо к вам в карман, и никто не смотрит на вас с укором. Леонард говорит, что именно благодаря таким сделкам Спенсер так быстро разбогател. Ходят слухи, что он также разделяет с клиентами некоторые дурные привычки.

– Это какие?

– Наркотики. Женщины – хотя я не знаю, можно ли назвать это женщинами. Ему нравятся девочки помоложе. Это одна из причин, по которой Леонард его презирает. Он ясно дал понять, что хочет, чтобы Спенсер покинул Пуант. Может быть, последний поворот событий наконец-то вдохновит Леонарда на то, чтобы дать ему отпор. У меня нет никаких сомнений в том, что Спенсер Хардинг виновен в смерти жены.

– Каким образом? – спросила Джо. – Я думала, она въехала в столб.

Клод фыркнула:

– Думаете, Спенсер не знает людей, которые могут взломать компьютерную систему автомобиля? Но я бы не стала ждать, когда копы это поймут. Они все равно никогда не повесят на него убийство. Такие богатые люди, как Спенсер, делают все что им заблагорассудится. Каждый раз, когда они попадают в неприятности, они решают проблемы за деньги. Спенсер платит лучшим адвокатам в мире.

– Правосудие восторжествует, так или иначе, – заверила ее Джо. – Я вам это обещаю.

Клод словно изучала лицо Джо:

– Гарриетт сказала, что если с Розамундой что-то случится, виновного ждет ад. Вы думаете, она правда что-то предпримет?

Джо подумала о пчелах:

– Спенсер Хардинг понятия не имеет, во что он ввязался.

– Ну, я, например, очень рада это слышать, – темные глаза Клод не отрывались от глаз Джо, – и сделаю все возможное, чтобы помочь. Если вам, ребята, захочется надрать кому-то задницу, просто позвоните мне, и я приглашу вас в Пуант. Можете посмотреть мой номер у меня в членской карточке.

«Яростный фитнес» находился в пяти километрах от дома Гарриетт. Джо надеялась, что этого расстояния будет достаточно, чтобы выплеснуть энергию, которая все еще бурлила в ней. Она в быстром темпе бежала по тротуарам города. Добежав до Вудленд-Драйв, она прижалась к обочине. Там было более чем достаточно места для проезда машин, но черный внедорожник, который свернул на Вудленд после нее, ехал прямо за ней. Тогда она остановилась и подождала, пока машина проедет мимо. Извращенцы всегда оглядывались, проезжая. Женоненавистники ухмылялись, плевались или выкрикивали оскорбления. Но быстро стало ясно, что парень за рулем машины не принадлежал ни к той, ни к другой группе. На нем были рубашка-поло и солнцезащитные очки. Его небрежная стрижка была в стиле, который Джо прозвала «профессиональный засранец». Многие соседи Джо выглядели так же, но почему-то она чувствовала, что этот мужчина не из их числа.

Как только машина скрылась из виду, Джо продолжила пробежку вверх по холму в сторону дома Гарриетт. Заходящее солнце окрасило небо в яркий оранжевый цвет, и на горизонте показались очертания джунглей Гарриетт. Джо остановилась на дороге и сделала снимок. Когда вернется домой, покажет Арту и спросит, видел ли он то же самое. Сцена выглядела, как на старых плакатах к фильму «Апокалипсис сегодня».

Приближаясь к дому, она услышала, как Гарриетт разговаривает с кем-то в саду. Ее голос звучал тихо, почти заговорщически. Джо пришла не шпионить, а даже если и так, она не смогла бы разобрать ни слова. Она не была уверена, что Гарриетт говорит по-английски.

– Привет! – крикнула Джо. – Ты здесь?

Голос замолчал на несколько секунд. Затем Гарриетт ответила:

– Да, в саду, проходи.

Джо легко прошла сквозь стену растительности, окружавшую участок, и обнаружила, что Гарриетт сидит, скрестив ноги, в зарослях высоких желтых цветов, при этом глаза ее закрыты, а руки сложены на коленях, словно она собирает какую-то невидимую субстанцию, падающую сверху. С головы у нее спускались нити серебристых волос, а тонкий слой земли покрывал ее кожу, словно искусственный загар. Похоже, из одежды на ней была шелковая наволочка, и смотрелась она отлично.

Джо оглядела сад на предмет посетителей.

– С кем ты только что разговаривала? – спросила она.

Глаза Гарриетт медленно открылись. Джо запомнила их карими, но сейчас они казались изумрудными.

– Я разговаривала с сильфием^[21]. – Она с нежностью провела рукой по цветам вокруг себя. – Совсем недавно он считался вымершим, и его нужно немного подбодрить.

– Не похоже, чтобы ты говорила по-английски, – заметила Джо.

– Все верно, – признала Гарриетт. – Эти семена нашли в могиле, которой более двух тысяч лет. Сильфий понимает только древнегреческий.

– Ты хочешь сказать, что знаешь… – начала Джо, но замолчала. – Неважно. – Отвлекаться было нельзя. – Гарриетт, что это были за семена, которые ты сбросила с крыши дома Джексона Данна?

– Разновидность ракитника, – ответила Гарриетт. – Этот сорняк очень трудно искоренить, но у него прекрасные цветы.

– Ракитник, – повторила Джо. – А пчелам он нравится?

– Конечно. – Гарриетт поднялась из цветов, как кобра из корзины заклинателя змей. Даже без обуви она была выше Джо по крайней мере на десять сантиметров. – Ты что-то хочешь у меня спросить, Джо?

Джо изучала нависшую над ней ведьму. Она никогда не боялась Гарриетт, не испугалась и сейчас. Но ее настораживала сила Гарриетт. Джо поняла, что с Гарриетт нужно обращаться осторожно. В ее подруге было что-то не вполне человеческое.

– Ты знала, что у Джексона Данна аллергия на пчел. И все же рассыпала семена растения, которое их привлекает.

– Верно.

– Он в больнице, – продолжила Джо.

– Да ты что? – произнесла Гарриетт с радостью в голосе, но без капли беспокойства.

– Ты пыталась… – Джо не хотела произносить эти слова.

– Убить его? – Гарриетт пожала плечами, как будто вопрос был спорным. – Не обязательно. Не больше, чем он пытался разрушить мою карьеру, исключив меня из своих сборищ на крыше. И не больше, чем он пытался травмировать меня, хватая за письку.

Джо поморщилась от этой фразы:

– Да, но…

– Но что, Джо?

– Я думала, мы хорошие ребята.

– Нет. – ответила Гарриетт, и Джо поняла, что та больше не шутит. – Несса хорошая. Я делаю то, что считаю нужным.

Джо почувствовала, как атомы внутри нее вибрируют как сумасшедшие и врезаются друг в друга:

– Я защитник. Я тоже отношу себя к хорошим ребятам.

– А ты уверена, что ты именно такая? – спросила Гарриетт. – Скоро тебе придется решать. Хочешь ли ты следовать правилам, которые были установлены для нас, или предпочитаешь избрать путь, который предназначен лично тебе?

– Я просто хочу сделать мир более безопасным для дочери, – был ответ Джо.

– Понятно, но ты уверена, что готова для этого на все? – продолжила Гарриетт. – Что, если мир в его нынешнем виде никогда не будет безопасным для нее? Что, если ты поймешь, что придется сжечь все дотла и начать заново?

Они услышали звук машины, быстро подъезжающей к входной двери. Двигатель выключился, дверь машины хлопнула.

– Гарриетт! – крикнула Несса. – Где ты? Джо! Вы здесь?

– Мы в саду, – отозвалась Гарриетт. Ее взгляд был устремлен на Джо. Джо решать, рассказывать ли Нессе о пчелах или нет.

Джо не разжала губ, когда Несса вышла из зарослей и направилась к ним, держа в руке телефон.

– Лаборатория только что прислала по электронной почте результаты теста ДНК, который заказали мы с Франклином. – Слова вырвались прежде, чем она успела дойти до Гарриетт и Джо, как будто Несса больше не могла их сдерживать. – Лаверна Грин, которая утверждала, что она мать нашей девочки, не является ее родственницей. Она лгала.

– Есть ли вероятность, что она могла ошибиться? – уточнила Джо. – Может быть, она увидела сообщение о пропаже человека и искренне подумала, что девочка – ее дочь.

– Не-а, – Несса покачала головой, – не может быть, чтобы она ошиблась. Помните, у нее был конверт с фотографиями. Это были полароидные снимки, как и то фото в шкафчике. Она должна была знать, что девочка на этих снимках ей не дочь.

– Франклин слышал обо всем этом? – спросила Джо.

– Он узнал сегодня днем и пытался связаться с Лаверной Грин. Она исчезла.

– Если она не родственница девочки, то кто она? – продолжила Джо.

– Я думаю, что актриса, но Франклин не верит в это. Он говорит, что очень дорого нанять хорошую актрису и подделать свидетельство о рождении и медицинскую карту для выдуманного ребенка.

– Человек, который может себе позволить такое, должен быть очень богат и с отличными связями, – сказала Джо. – Как Спенсер Хардинг.

– Думаешь, он способен организовать что-то подобное?

– Девушка Леонарда Шоу, Клод, была сегодня у меня в спортзале. Судя по всему, Спенсер – по-настоящему плохой парень. Она уверена, что это он убил Розамунду, и думает, что он знает людей, которые могут сделать для него практически все.

– Девушка Леонарда Шоу была в «Яростном фитнесе»? – удивилась Несса. – Но с чего бы?

Глаза Джо были устремлены на Гарриетт, когда она отвечала на этот вопрос:

– Она сказала, что ей нужно было где-то побегать. Очевидно, у них в Пуант проблемы с пчелами.

– С пчелами? – переспросила Несса. – Как странно.

– Да, – согласилась Джо, все еще глядя на Гарриетт. – Очень.

Позднее тем же вечером, после того как ей доставили продукты, Гарриетт не стала одеваться. Она вышла из дома обнаженной, чтобы прогуляться среди своих растений в лунном свете. Она вспомнила растерянность на лице Джо днем, когда та не выразила никакого сожаления по поводу того, что случилось с Джексоном. Гарриетт задалась вопросом, как долго Джо будет думать в категориях добра и зла. Ее подруга была умной женщиной, и такие упрощенные понятия были ниже ее достоинства. Но некоторые люди, даже умные, полагались на эти ярлыки, чтобы разобраться в мире. Они навешивали их на все подряд, не понимая, что они совершенно произвольны.

Когда Гарриетт была маленькой, ее учили жить в страхе перед злом. Бабушка и дедушка, которые ее воспитывали, предупреждали ее, что мужчины будут нашептывать ей на ухо ложь и похитят ее целомудрие, как только она ослабит бдительность. Ей говорили, что желания, которые она испытывает, греховны. Мальчики, которые их удовлетворяют, грязные. А девочки просто отвратительны. Окончив школу, Гарриетт сбежала со Среднего Запада в Нью-Йорк. Но даже там, за тысячу километров от дома, куда бы она ни посмотрела, на всем висели ярлыки.

Все изменилось в тот день, когда она узнала, что ее муж трахается с начальницей своего производственного отдела. Она знала множество женщин, которые подозревали своих мужей в неверности. Она слушала их рассказы о супружеском шпионаже в стиле Нэнси Дрю^[22]. Гарриетт не тратила месяцы на слежку за Чейзом. Она не устанавливала шпионские программы ему на телефон. Она считала их отношения взаимовыгодными и верила, что он их не испортит. Ей и в голову не приходило задаваться вопросами о том, где он находится. А потом его любовница устала играть вторую скрипку и отправила видео Гарриетт на телефон.

Она заперла за собой дверь кабинета и посмотрела каждую секунду видео: с того момента, как они вошли в кадр, сцепившись губами и судорожно пытаясь снять с себя одежду. Она видела, как женщина оперлась на локти и колени, а муж Гарриетт встал позади нее. Она слышала, как женщина охнула, когда его член скользнул в нее, и как ее муж тяжело дышал, двигаясь быстрее и быстрее. Гарриетт пятнадцать минут наблюдала за их неистовым совокуплением, а потом еще час и двадцать одну минуту слушала тишину, пока парочка спала в объятиях друг друга. Это была не первая их встреча. И даже не десятая. Им было комфортно друг с другом. Гарриетт знала, что они занимались тем, чему она стала свидетелем, уже очень долгое время.

Когда Гарриетт нажала кнопку воспроизведения, ее мир казался ей прочным, крепким, надежным. Когда видео закончилось, ее окружали обломки. Несколько месяцев она бродила среди этих обломков, растерянная и дезориентированная. Она больше ни во что не верила.

В августе Чейз бросил ее окончательно. Его девушка хотела ребенка, сообщил он ей во время их последней размолвки. Двух детей, если получится. Бьянке было тридцать пять, и ее часики тикали. Эта новость потрясла Гарриетт почти так же сильно, как и видео. Они с Чейзом с самого начала договорились, что у них не будет детей. Она всегда считала, что это одна из тех вещей, которые связывают их как пару. Возможно, Чейз когда-то действительно не хотел детей. А может, поняла Гарриетт, он просто не торопился. В конце концов, это ее тело работало по расписанию. А у него было сколько угодно времени. Теперь им обоим было по сорок восемь, и она увидела у него в глазах, что он правда хочет ребенка. И в этот момент отпустила его.

В течение двух последующих месяцев Гарриетт передвигалась по миру по заученному плану. Сначала она придерживалась расписания: пробуждение, работа, сон, повторить. Прошло несколько недель, и распорядок начал нарушаться. Она перестала спать, а значит перестала просыпаться. Взяла три недели отпуска на работе и наблюдала за тем, как разрастается ее сад. Трава выросла так высоко, что ей приходилось пробираться через нее. Цветы, которые не поспевали за ней, погибли от недостатка солнечного света. Колонии радужных жуков перелетали с растения на растение, пожирая их листья и оставляя после себя кружевные останки. Ястреб бросил к ее ногам растерзанную тушку белки, а койот однажды поздно вечером остановился, чтобы обнюхать ее. К тому времени, когда тридцатого октября Гарриетт ушла с работы, сад почти полностью преобразился. Утром первого ноября она выглянула в окно и увидела его таким, каким он должен быть. На всю оставшуюся зиму она отгородилась от внешнего мира и начала свое собственное преображение.

Гарриетт задержалась, чтобы погладить листья филодендрона, которым недавно отравилась соседская кошка. Растение действовало не по злому умыслу. В мире природы нет зла. Только удовольствие и боль, жизнь и смерть. Растение отравило кошку, чтобы она грызла листья и писала в другом месте. Это был акт выживания, не более того. С Джексоном она поступила так же. Может быть, он выживет. А может, и нет. В любом случае, он знал, кого в этом винить. Он связался не с той женщиной и теперь дважды подумает, прежде чем снова обижать женщин.

Следующий ученик Гарриетт уже припарковался через дорогу от ее дома. Он стоял там уже несколько часов, ожидая, пока машина Эрика уедет. Телохранитель Хардинга считал себя умным. Он полагал, что его никто не видит. Гарриетт все это время знала о его присутствии. Пока он держался на расстоянии, Гарриетт было все равно. Он мог наблюдать за ней сколько угодно. Ей нечего было скрывать. Но она знала, что он не останется в стороне, и поэтому ждала его прихода.

Дверь машины тихо открылась и закрылась. Она услышала шаги по подъездной дорожке. Шаги стихли, когда мужчина дошел до зарослей и стал искать путь через них. Она наблюдала из тени, как он зашел в сад. Шип процарапал длинную красную линию по его толстой шее, и струйка крови оставляла растущее пятно на воротнике. Она наслаждалась тем, как он разглядывал окружающую обстановку, округлив глаза от удивления. Потом он направился к двери дома, которая была открытой. Она не пыталась помешать ему войти. И не стала тратить время на размышления о том, что бы он сделал, если бы встретил ее внутри.

Вскоре после этого он снова вышел в сад. Сзади него Гарриетт протянула руку и легонько провела ему по шее там, где шип оставил рану. Его пальцы мгновенно метнулись к ране и оказались покрыты густой зеленой жижей, перемешанной с кровью.

– Вы нашли то, что искали у меня дома, мистер Чертов? – спросила Гарриетт.

Он попытался достать оружие, спрятанное под пиджаком, но мышцы больше его не слушались. Гарриетт забрала у него пистолет и отбросила в сторону как раз перед тем, как колени у него подкосились и он упал на землю.

Она опустилась на колени рядом с ним.

– Не сопротивляйтесь. Вы только что получили большую дозу болиголова. У вас не так много времени, пока паралич не достигнет сердца, – предупредила она. – Расскажите мне, зачем вы здесь, и я подумаю, дать ли вам противоядие.

Разумеется, никакого противоядия не было. Но ему-то откуда об этом знать.

Взяв дело в свои руки

Джо сидела, скрестив ноги, на полу своей спальни, одетая только в футболку и трусы. Она включила кондиционер на полную мощность и накинула на спящего мужа второе одеяло. Ее половина кровати превратилась в озеро, а простыни утром снова придется стирать. Ее подушка, как и многие другие до нее, скорее всего, окажется в мусорном ведре.

Джо чувствовала, как ледяной воздух клубится вокруг нее, не принося облегчения от волн жара, которые ее накрывают. Перед тем как она проснулась в поту, ей снилось, что она привязана к столбу, и пламя ласкает ее голые икры. Она видела, как загорелся подол ее белого платья. Через несколько секунд все ее тело объяло пламя. Джо хорошо знала этот сон. В течение многих лет она жила в страхе перед ним. И только в последние месяцы начала понимать его. Теперь, когда сон приходил, она позволяла себе гореть. Огонь был энергией, а энергия – силой. Ей было интересно, сможет ли она научиться управлять ею – направлять в нужное русло ярость и негодование, которые ее обуревали. Она хотела выяснить, как далеко сможет зайти.

Закрыв глаза, Джо представила сияющую голубую сферу энергии, парящую над ладонями, сложенными на коленях. Она только что запустила ее во вращение, когда звук из другой комнаты нарушил ее концентрацию – едва слышный звук раскрывающегося окна. Она открыла глаза, и шар исчез. Она мгновенно поднялась на ноги.

– Арт! – Джо потрясла мужа. Он ответил храпом. – Арт!

– Что? – пробормотал он.

– Тссс! В доме кто-то есть. Звони 911.

– Куда ты идешь? – спросил он, пытаясь сесть.

Джо босиком направилась к двери:

– За Люси.

– Ты что, с ума сошла? – Арт полностью проснулся. – Я сам! Вернись!

Но Джо была уже за дверью и на полпути по коридору. Проходя мимо, она заглянула в ванную. Там было пусто, как и в спальне для гостей. На втором этаже была еще только одна комната – та, что находилась возле лестницы в конце коридора. Та, где висел постер корейского бойз-бенда. Та, где спала ее одиннадцатилетняя дочь.

Дверь оказалась закрытой, а значит, там был злоумышленник. Люси всегда спала с открытой дверью. Но щель между дверью и косяком подсказала Джо, что защелка не закрылась. Она приготовила руку – локоть согнут, ладонь направлена наружу. И ударила ей по одной из деревянных панелей. Дверь отлетела назад, в стену, где и застряла ручкой в штукатурке, которой было не меньше тридцати лет. Джо бросилась через порог, рассчитывая, что элемент неожиданности сработает в ее пользу. За долю секунды, в течение которой комната была открыта, она увидела свою дочь на кровати с руками в пластиковых наручниках, выпученными глазами и с плюшевой свинкой, с которой она спала с младенчества, во рту в качестве кляпа. Мозг Джо зафиксировал, как Люси бешено жестикулировала в направлении слева от двери. Затем мир Джо потемнел.

Она очнулась от того, что правая сторона ее лица вдавлена в ковер, голова пульсирует, а руки связаны. Большое тело закрывало ей обзор комнаты. Она узнала знакомую дырку на спине любимой футболки Арта с логотипом Колумбийского университета и задалась вопросом, какого черта он тут делает. Затем она услышала, как отрывают клейкую ленту, резко вернулась в спальню, и поняла, что действовать надо быстро. Инструктор по самообороне, который проводил еженедельные занятия в спортзале, всегда показывал новым ученикам, как высвободиться из пластиковых наручников. Джо считала это салонным трюком, не имеющим практического применения, но три простых шага засели у нее в мозгу. Затяните пластиковый ремешок зубами. Поднимите руки над головой. Рваните руки вниз и вбок с максимально возможной силой. Ярость, страх и бессилие захлестнули ее, когда она начала подносить руки ко рту. Ее тело горело, а руки были мокрыми от пота. Она почувствовала запах горячего пластика, когда наклонила голову к рукам. Прежде чем она смогла зажать свободный конец ремешка между зубами, он растянулся, как жевательная резинка, и лопнул.

Мужчина был занят тем, что обматывал лодыжки Люси второй полосой клейкой ленты, когда Джо внезапно поднялась с пола. Она схватила новую теннисную ракетку своей дочери и встала позади него.

– Убери свои поганые руки от моего ребенка! – прорычала она.

Когда он повернулся, она ударила его по лицу боковой стороной ракетки. Этого оказалось недостаточно, чтобы сбить его с ног, и он ударил ее кулаком в висок. Колено Джо врезалось ему в пах, а удар ногой в живот отправил его в стену спальни. Как только он упал на пол, она вскочила на него верхом и прижала рукоятку теннисной ракетки ему к горлу. Он был крупным мужчиной, ростом выше двух метров и с такой широкой грудью, что она едва могла его обхватить. Она внимательно посмотрела на него, пытаясь запомнить его внешность. Самой отличительной его чертой, похоже, было отсутствие таковых. Даже если бы она видела его лицо тысячу раз, оно не оставило бы впечатления.

– Ты кто такой? – потребовала ответа она, когда его голова уже приобрела фиолетовый оттенок. Когда он не смог ответить, она неохотно ослабила давление.

– Отвали. – У мужчины изо рта брызнула кровь, и он зарычал, оставляя алые брызги на белой футболке Джо.

Джо врезала ему коленом в пах и присела над ним, словно животное:

– Если ты сейчас же не заговоришь, я оторву тебе голову.

Она на самом деле собиралась это сделать. Она чувствовала это. Представила себе, как сухожилия лопаются одно за другим, когда она отделяет его голову от шеи. Она заставит его страдать.

– Джо, – это был голос Арта. Он пришел в сознание, – не убивай его. Ты нужна Люси.

Она услышала вой сирен вдалеке.

Джо не интересовали ответы этого человека. Она все знала и так. Она все видела и чувствовала так остро, как будто все это уже произошло. Она знала, кто его послал, и знала, почему он здесь. Она прижала ладонь к лицу мужчины.

– Чувствуешь? – Жар потек по ее рукам, как расплавленная лава. Она положила руку ему на лицо и услышала, как его кожа зашипела. – Я помечаю тебя. Потому что когда они выпустят тебя – а я знаю, что выпустят, – я найду тебя и убью, – объяснила Джо. – И я хочу, чтобы ты передал Спенсеру Хардингу сообщение. Я собираюсь вырвать кишки этого ублюдка, засунуть их ему в глазницы и выпустить через рот. Обязательно передай ему. И напомни ему, что я тоже знаю, где он живет.

Затем полицейские зашли в дом. Потребовалось сразу трое, чтобы оттащить ее от мужчины, на лице которого остался ровный отпечаток ее ладони. Позже на руках у офицеров образовались волдыри в тех местах, где они соприкоснулись с кожей Джо.

Джо сидела на ступеньках перед домом, крепко обхватив Люси руками. Внутри дома царила суматоха: полицейские, техники и фотографы изучали место происшествия. Соседи вышли поглазеть со своих лужаек. Но у Джо перед глазами застыла одна картинка: ее одиннадцатилетняя дочь, лежащая связанная и с кляпом во рту на разноцветных простынях, которые она любила с детского сада.

– Ничего подобного больше никогда не случится. Слышишь меня? – сказала Джо, поставив Вселенную в известность.

– Я знаю, мама, – прошептала Люси. – Со мной все будет хорошо.

Джо еще крепче прижала ее к себе. Хотя жизни ее ребенка больше не угрожала непосредственная опасность, неизгладимый ущерб был нанесен. Они все трое будут жить с воспоминаниями об этой ночи до конца своих дней. Если повезет, воспоминания Люси со временем станут более туманными. Но Джо знала, что их с Артом всегда будет преследовать образ их связанной дочери и мысли о том, что еще могло произойти. Виновные будут наказаны. Но Джо никогда не сможет простить себе, что привела Спенсера Хардинга прямо к своей семье.

Арт появился на лестнице со своим старым армейским вещмешком в одной руке и чемоданом Люси в другой. Его глаза блестели от усталости.

– Куда мы едем? – спросила Люси.

– Папа отвезет тебя в безопасное место, – ответила Джо.

Глаза у Люси чуть не выскочили из орбит:

– Нет, мама! Мы не можем оставить тебя здесь одну! Папа, она тоже должна поехать с нами!

Арт посмотрел в темноту:

– Мама говорит, что должна остаться.

Впервые за много лет Люси разрыдалась, и Джо почувствовала, как у нее разрывается сердце. Не имело значения, насколько сильной станет Джо: Люси всегда будет ее криптонитом^[23]. Вот почему они пришли за ней. Они знали, что ребенок Джо – ее слабое место. Если что-то случится с Люси, это уничтожит ее. Наверное, поэтому у супергероев никогда не было детей.

– Послушай меня, милая. – Джо сохраняла спокойствие в голосе. Она поплачет, когда они уедут. – Вы с папой просто отправляетесь в небольшое путешествие. Как только здесь все уляжется, вы сразу же вернетесь, обещаю.

– Но куда мы едем?

– В одно интересное место, – пообещала Джо. Они с Артом решили держать место назначения в секрете от всех, пока они с Люси не устроятся. Они направлялись в дом на озере в Вермонте, который принадлежал его брату. Люси его обожала.

– Почему ты не едешь с нами? – воскликнула Люси.

Джо поймала взгляд Арта. Он тоже не понимал, почему:

– Потому что мне нужно остаться здесь и убедиться, что ничего подобного больше не случится.

– Но как ты собираешься это сделать?

– С помощью твоих тетушек Нессы и Гарриетт, – ответила Джо.

– Тебе будет помогать Гарриетт? – Люси вытерла глаза. Внезапно все стало казаться возможным. Любовь ее дочери к Гарриетт всегда удивляла Джо. Теперь она все поняла: они видели мир одинаково. Гарриетт одичала, а одиннадцатилетняя Люси все еще жила по законам природы.

– Да, тебе от этого стало легче? – спросила Джо.

Люси всхлипнула и кивнула. Затем ее руки соскользнули с талии матери, и одной рукой она взяла за руку отца. Джо поцеловала их обоих и пошла в дом.

Она стояла у окна спальни и смотрела, как двое полицейских помогают Арту укладывать вещи в багажник его внедорожника. Люси посмотрела на дом, прежде чем забраться на заднее сиденье, и Джо быстро скрылась из виду. Она не хотела, чтобы дочь видела ее рыдания и ужаснулась зарождающейся в ней ярости. Она не хотела наказывать Спенсера Хардинга – она хотела уничтожить его. Планировала разорвать его кости по суставам, размозжить череп в кашу и поджечь его тело. Она знала, что любой здравомыслящий психиатр, узнав о таких фантазиях, отправил бы ее в психушку.

– Миссис Левисон?

Джо вытерла глаза, прежде чем обернуться:

– Да?

В дверях стоял офицер, который выглядел так, будто только что окончил школу:

– Просто хотел, чтобы вы знали, что я проезжал мимо и проверил, как там ваши подруги. С ними все в порядке.

– Вы уверены? Вы видели Нессу Джеймс своими глазами? Убедились, что с ней все в порядке? – уточнила Джо.

– О да, – сказал парень с неуместной ухмылкой. – На самом деле она более чем в порядке. Миссис Джеймс попросила, чтобы вы позвонили ей, когда будет возможность.

– Спасибо. – Джо поискала телефон и нашла его на тумбочке, где она его и оставила вчера вечером. За последние тридцать минут она пропустила десять звонков от Нессы. Она прочистила горло, прежде чем поднять трубку и набрать номер.

– Джо? – Несса ответила сразу же, задыхаясь от волнения. – Что случилось?

– Какой-то мужчина вломился ко мне около трех утра. Он собирался похитить Люси.

– Боже правый! – ахнула Несса. – Она в порядке? Ты в порядке? А Арт?

– Мы потрясены, но в порядке. Полиция уже здесь, и его задержали. Но мне нужно, чтобы ты позвонила Франклину и попросила его встретить нас у дома. Я заеду за Гарриетт по дороге.

– Что происходит?

– Я не могу ничего сказать по телефону. Скажу, когда увижу тебя лично. И будь осторожна: я уверена, что они знают, где ты живешь.

– Они? – переспросила Несса.

– Люди Спенсера Хардинга, – объяснила Джо. – Они идут за нами. Буду у тебя, как только смогу.

Когда Джо повесила трубку, Несса стояла у кровати в халате и смотрела на телефон. Чья-то теплая рука скользнула от ее лопаток к пояснице, посылая мурашки по позвоночнику.

– Я еще раз все проверил, – сказал Франклин. – Все должно быть надежно заперто. Но сегодня вечером я собираюсь установить здесь систему безопасности. Ты связалась с Джо? У нее все в порядке?

Несса кивнула:

– Думаю, да. Она сказала, что нам троим нужно поговорить с тобой. Она собирается забрать Гарриетт из дома и заехать.

Франклин взял с пола свою рубашку и просунул руки в рукава:

– Рад, что она предупредила заранее. Я планирую быть одетым, когда гости нагрянут в следующий раз.

Несса поморщилась:

– Думаешь, тот парень, который приходил, будет держать рот на замке?

– Нет. Я уверен, что все в отделе уже знают о нас.

– У тебя будут проблемы? – спросила она.

Франклин закончил застегивать рубашку и наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Мне все равно. – Он поцеловал ее в губы.

Несса отправила девочек в университет на следующее утро после похорон девушки в голубом. Как бы она ни была благодарна за то, что они были рядом с ней, Маттаук не безопасен для молодых женщин. Она не стала выражать свою тревогу словами. Формально Бреанна и Джордан были уже взрослыми, но Несса все равно делала все возможное, чтобы оградить их от уродливого мира вокруг.

Провожая их на поезд, она взяла с них обещание быть в безопасности. Держитесь вместе, попросила она. Доверяйте своей интуиции и не рискуйте. Это было то же самое предупреждение, которое она всегда говорила близнецам, и, учитывая мрачную церемонию, которую они посетили накануне, они, похоже, восприняли его чуть серьезнее, чем обычно. Но не настолько серьезно, как хотелось бы Нессе.

– Мы знаем, почему ты так быстро нас отсылаешь, – произнесла Джордан. – Хочешь остаться наедине с Франклином Рисом.

– Простите, что? – Несса притворилась возмущенной, и обе девочки весело переглянулись.

– Да, мы видели, как он смотрит на тебя. Как большая собака, пускающая слюни на толстый сочный стейк, – поддразнила Бреанна.

Несса почувствовала, как щеки у нее загорелись, и обмахнула себя ладонью, как веером.

– Для старичка он очень ничего, – проговорила Джордан. – Хорошая работа, мама.

– Я не знаю, откуда вы берете эти идеи, – проворчала Несса. – Вы никогда не задумывались о том, что я могу быть собакой, а он – куском мяса?

Было таким облегчением слышать смех своих девочек. Она беспокоилась о том, что почувствуют Бреанна и Джордан, когда узнают, что в ее жизни появился новый мужчина. Но такая перспектива не вызвала ни у одной из дочерей ни малейшего беспокойства.

– Мне он нравится, – сказала Бреанна матери. – Рада за тебя.

– Я тоже, – добавила Джордан. – Тебе давно пора с кем-то замутить.

– Должна вам сообщить, что ни с кем я не замутила. – На тот момент это еще было правдой. Даже в чопорном и правильном мире Нессы два поцелуя украдкой не считались мутками.

– Пока, – хитро посмотрела на мать Джордан, и обе девушки снова разразились смехом.

– Посмотрите на ее лицо! – хихикнула Бреанна.

– Вы что, общались с Гарриетт? – потребовала ответа Несса.

Лица девочек приняли свои самые милые и невинные выражения.

– С чего ты взяла? – спросила Бреанна.

– Но если серьезно, мама, мы рады, – подхватила Джордан. – Ты ввязалась в опасное дело. Мы рады, что есть кому о тебе позаботиться.

Эта фраза рассердила ее. Несса заботилась о себе сама уже почти десять лет. Она проводила своих детей во взрослую жизнь, а родителей – в жизнь иную. Она сделала все это сама и чертовски хорошо. Ей не нужно было, чтобы кто-то о ней заботился. И все же в тот день, когда Франклин подвозил ее домой из «Яростного фитнеса», она посмотрела на свой дом и поняла, что больше не хочет быть одна.

После похорон осталось много еды, поэтому, после того как Несса проводила девочек, она пригласила его в дом. Была уже почти полночь, когда они съели пополам блюдо разогретых макарон с сыром.

Теперь Несса наблюдала за тем, как Франклин завязывал шнурки, сидя на кровати. Его движения были размеренными, всегда идеально точными. На рубашке не было никаких признаков того, что она провела ночь на полу. Бантики шнурков были идеально ровными. Только когда он обернулся и подмигнул ей, она смогла поверить, что это тот самый мужчина, который всю ночь был на ней, под ней или за ней. В темноте ей не на что было отвлечься. Она ни разу не подумала о детях. Ни разу не задумалась о том, что это может привести к браку. То, что они делали, было естественным, животным, примитивным. Гарриетт права: с возрастом секс становится лучше. Со временем она призналась бы во всем подругам. Но после того, что случилось с дочкой Джо, сегодня явно не тот день.

Джо остановила машину за черным внедорожником, припаркованным через дорогу от дома Гарриетт. По выходным нередко можно было увидеть машины вдоль Вудленд Драйв, но к утру понедельника они почти всегда уезжали. Джо вышла из машины и заглянула в окна внедорожника. Внутри никого не было. Почувствовав покалывание во всем теле, она перевела взгляд на дом Гарриетт, который стоял на противоположной стороне дороги в тишине и покое. Паника заставила ее броситься к входной двери, которая открылась одним поворотом ручки.

– Доброе утро. – Гарриетт сидела за своим столом, перемалывая в блендере ярко-красные кусочки чего-то.

– Ты в порядке. – Джо согнулась пополам от облегчения.

– Ты выглядишь удивленной, – прокомментировала Гарриетт. – Хочешь смузи?

Джо покачала головой. Когда содержимое кувшина блендера стало ярко-красным, Гарриетт нажала кнопку выключения.

– Что в нем? – спросила Джо.

– Свекольный сок. – Гарриетт налила себе стакан смеси. – Вкусно и полезно.

– На другой стороне улицы припаркован странный внедорожник, – сообщила ей Джо.

Гарриетт сделала глоток коктейля.

– Правда? – она не потрудилась посмотреть в ту сторону. Ее зубы были красными, когда она улыбнулась. – Если он будет стоять там слишком долго, мои любопытные соседи отбуксируют его. Кстати, сегодня рано утром ко мне заходил малыш-полицейский. Он сказал, что его прислала ты. Он не сообщил мне, зачем приехал, но сказал, что с тобой все в порядке.

– Никто не беспокоил тебя вчера вечером?

– Что ты имеешь в виду под «беспокоил»? – уточнила Гарриетт, изогнув бровь.

– Неважно. – Джо была не в настроении выносить чувство юмора Гарриетт. – Кто-то вломился ко мне домой около трех часов ночи. Этот кто-то пришел за Люси. Связал ее и… – Тут ее голос дрогнул. Она замолчала, прижала палец к губам и заставила себя не плакать. Затем закончила рассказ.

– С Люси все будет хорошо, Джо. Даю тебе слово. – Голос Гарриетт смягчился, а лицо стало моложе, как будто она связалась со своим внутренним ребенком. – Когда я была в ее возрасте, я тоже пережила нечто ужасное. Я выжила, и она тоже выживет. У Люси есть три вещи, которых не было у меня: хорошие родители, любящая семья и я. Ты ведь не убила злоумышленника?

– Нет, – ответила Джо. Она хотела это сделать. Против этого желания было почти невозможно устоять. Но сдержалась.

Гарриетт кивнула:

– Правильно. Это моя работа – заставить его страдать, – заявила она, – но, надеюсь, пару раз ты ему врезала?

– Да. Я сделала ему больно.

– По-настоящему? – В голосе у Гарриетт звучала надежда.

– Очень, – кивнула Джо. – Я не думаю, что он будет пользоваться своим лицом какое-то время.

– И как оно?

Джо ответила не сразу:

– Лучше, чем секс.

– Превосходно. – Гарриетт сверкнула щелью между зубами. – Важно, чтобы Хардинг получил наше послание.

– Послание? – переспросила Джо.

– Что мы не собираемся терпеть эту ерунду, – объяснила Гарриетт. – Он знает, что мы его раскусили. В полицейском управлении есть крот. Кто-то сказал ему, что мы нашли фотографию.

– Быстро ты это поняла. – Джо была впечатлена. У нее ушло все утро на то, чтобы прийти к такому же выводу.

Гарриетт усмехнулась. Она получила информацию от Чертова менее чем за пять минут, но Джо не обязательно было это знать.

– Но зачем посылать парня ко мне? Почему не к тебе или к Нессе?

– Я полагаю, что машина детектива, припаркованная перед домом Нессы, могла отпугнуть его.

Джо нахмурила брови:

– Я говорю о вчерашней ночи.

– И я тоже.

– О, – Джо широко раскрыла глаза, когда поняла, что это значит. – Как ты… – Тут она остановилась. – Ты имеешь к этому какое-то отношение?

Гарриетт покачала головой и закатила глаза:

– Вы с Нессой, похоже, думаете, что я несу ответственность за все. А я просто стою в стороне и позволяю жизни идти своим чередом.

Они уже все знали. Едва открыв дверь, Несса поняла, что признание не понадобится. Сплетни это или колдовство, но Джо и Гарриетт уже знали, что она переспала с Франклином. Джо была не в настроении для шуток и не заметила, как Гарриетт подмигнула Нессе, когда та проходила мимо.

– Ребята, могу я предложить вам кофе? – неловко спросила Несса.

– Нет, спасибо, – ответила Джо, прежде чем наброситься с критикой на Франклина. Они все знали, что случится что-то плохое. Джо не знала, мог ли он предотвратить это. Но что она знала наверняка, так это то, что он и не пытался. – Кто-то из вашего отдела сообщил обо всем Спенсеру Хардингу. Он послал одного из своих головорезов ко мне домой прошлой ночью. Тот прошел прямо в комнату к дочке.

– Что? – Нессе стало плохо. Она повернулась к Франклину. – Ты не все мне рассказал.

– Мы не знаем наверняка, что за взломом стоял Спенсер Хардинг, – стоически прокомментировал Франклин.

– Человек, который вломился ко мне домой, надел на Люси пластиковые наручники и засунул ей в рот мягкую игрушку. Как ты думаешь, что бы с ней случилось, Франклин? Изнасилование? Пытки? Нашли бы мы ее через несколько месяцев в мусорном мешке на обочине дороги?

– Господи Боже! – Глаза Нессы наполнились слезами, а Франклин неловко переступил с ноги на ногу.

– Не хочешь об этом думать, да? Очень плохо, Франклин, потому что это все, о чем я смогу думать следующие тридцать лет.

– Послушай, Джо…

Джо сделала шаг к нему, и Франклин слегка отступил. Может, она и была меньше него, но ярость была на ее стороне.

– Не надо, – предупредила она его. Несса видела, как тело ее подруги вибрирует, словно скороварка, которая вот-вот взорвется. – И не говори мне, что я не знаю, что это был Спенсер Хардинг, потому что я знаю. Как и Несса, как и Гарриетт, как и ты.

– Я говорил с шефом Роккой до вашего приезда. – Голос Франклина оставался прохладным и спокойным. – Человек, который вломился в твой дом, отказывается говорить. Но в конце концов он расколется, а пока он в безопасности за решеткой.

– Да ты хоть представляешь, сколько еще людей Спенсер Хардинг может позволить себе нанять? У него сотни миллионов долларов, Франклин. Он богат, как суперзлодей из комиксов. Он может заплатить кому-то, чтобы охотиться за каждой из нас. Может послать кого-нибудь и за девочками Нессы. Я же говорила тебе, что мы все легкие мишени для него. Моя одиннадцатилетняя дочь могла закончить как та девушка на пляже. А теперь ты просишь меня подождать, пока система сработает? Закон нас не защитит. Мы должны защищать себя сами.

– Вам нельзя брать дело в свои руки, – возразил Франклин.

– Почему нет? – возмутилась Джо.

– Джо… – начала Несса.

Джо повернулась к ней:

– Это моя задача, не так ли? Взять дело в свои руки? Если бы система работала так, как должна, я бы не была нужна. Никто из нас не понадобился бы.

Гарриетт опустилась на диван, где когда-то сидела девушка в голубом. Несса вопросительно посмотрела на нее, надеясь на помощь, но в ответ получила лишь ухмылку.

– Что именно ты имеешь в виду? – спросил Франклин у Джо.

– Я начинаю думать, что мне не стоит тебе говорить, Франклин. Если ты собираешься и дальше придерживаться этой линии, то, наверное, тебе лучше уйти. Лучше тебе не принимать участия в этом разговоре. И если честно, я не хочу, чтобы то, что я собираюсь сказать, просочилось к Спенсеру Хардингу. Найди крота в отделе, или мы с подругами возьмем дело в свои руки.

– Джо, не нужно так разговаривать, – вмешалась Несса.

– Почему нет? Что бы ты сказала, если бы тот мужик пришел за одной из твоих дочерей? – Джо остановилась и покачала головой. – Нет, знаешь что, это твой дом, Несса. Так что решай сама. Либо Франклин уходит, либо я.

Нессе не хотелось этого говорить, но она недолго колебалась. То, что случилось с Люси и девочками на пляже Данскаммер, не должно повториться. Перед ней стояла задача, и для того, чтобы ее выполнить, ей нужна была Джо.

– Франклин, мне жаль, но тебе лучше уйти – обратилась она к нему. – Обещаю позже позвонить.

– Несса, скажи, что ты это не всерьез, – не поверил Франклин. – Я здесь, чтобы помочь тебе, помнишь?

– Сначала Бог послал ко мне Джо и Гарриетт, – напомнила она.

Франклин только кивнул, словно не доверяя словам, которые могут сорваться с языка, и направился к выходу. Несса не могла поверить, что отпускает его.

Как только он ушел, Джо обняла Нессу. Она знала, на какую жертву пошла ее подруга, и у нее разрывалось сердце от того, что она попросила ее об этом.

– Мне так жаль, – пробормотала она.

Несса всхлипнула:

– Нам нужно делать то, что мы должны. И нельзя позволять сексуальной жизни вставать на пути.

– Я была права? – Гарриетт поднялась с дивана. – Это то, что тебе нужно?

– О боже, – простонала Несса. – Похоже, что лучший раз может оказаться последним, но, черт возьми, оно того стоило.

– Это был не последний раз, – возразила ей Гарриетт. – Даже близко не последний.

– Ты думаешь, Франклин простит меня за то, что только что произошло? Я просто выгнала его из своего дома, чтобы мы втроем могли нарушить закон.

– Франклин – хороший парень, – сказала Джо, – но мы потратили слишком много времени, позволяя полиции удерживать инициативу. Пришло время надрать злодеям задницу.

– Клод говорила, что нас всегда ждут в Пуант, это правда? – уточнила Гарриетт, и Джо кивнула. – Тогда почему бы нам не вырвать проблему с корнем.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Несса.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Давайте убьем Спенсера Хардинга. Какой смысл ждать дальше?

Джо ожидала, что эти слова вырвутся из уст Гарриетт рано или поздно. Единственное, что ее удивило, так это то, насколько привлекательно они прозвучали. Она взглянула на Нессу, на чьем лице отразилось бесконечное удивление. Она не знала о пчелах. Насколько было известно Джо, Несса никогда раньше не видела Гарриетт с такой стороны.

– Ты серьезно? – спросила Несса.

– Все еще слишком рано? – Гарриетт пожала плечами, как будто они все знали, что рано или поздно дело дойдет до убийства. – Хорошо. Тогда что нам делать?

– Мы должны предать дело огласке, – предложила Джо. – Оказать серьезное давление на власти и рассказать людям, что мы знаем.

– А что мы знаем? – с сомнением произнесла Несса. – Франклин прав: у нас не так много веских доказательств.

– Мы знаем, что у жены Спенсера Хардинга была фотография убитой девушки в шкафчике в спортзале. Мы знаем, что фотография была полароидной, как и те, которые женщина, называвшая себя Лаверной Грин, показывала, когда лгала, что она мать девочки. Мы знаем, что Розамунда Хардинг мертва, а Лаверна Грин пропала. Эмбер Уэлш, чья дочь пропала на Данскаммер Бич Роуд, тоже исчезла. Мы знаем, что после того, как я рассказала полиции, как Розамунда Хардинг дала мне комбинацию к замку в спортзале, ко мне ворвался мужчина с намерением похитить мою дочь. Я думаю, любой человек с каплей здравого смысла согласится, что за всем этим стоит Спенсер Хардинг и что кто-то в полиции ему помогает.

– Значит, ты хочешь передать нашу историю в СМИ? – Несса никак не могла взять в толк, о чем говорит Джо. – Я полагаю, мы могли бы позвонить в «Таймс» или на один из местных каналов. Ты действительно думаешь, что они нас послушают?

– Конечно нет, – вздохнула Гарриетт, впервые внося лепту в разговор после того, как предложила казнить Спенсера Хардинга. – Эта история никогда не пройдет проверку фактов. И мы подвергли бы риску крупного судебного иска того, кто бы согласился опубликовать эту историю.

– Но, может быть, мы могли бы убедить СМИ начать собственное расследование, – возразила Джо.

– Люди, которые руководят информационными холдингами и газетами, все знают Спенсера Хардинга, – продолжила Гарриетт. – Они сидят рядом с ним на благотворительных вечерах. Обмениваются остроумными шутками на коктейльных вечеринках. Чокаются бокалами с виски на вечеринках Джексона Данна. И они покупают произведения искусства в галереях Хардинга. Даже если бы мы смогли убедить репортера провести расследование, история никогда бы не вышла в свет. Боссы ее зарежут. Вы все еще зависите от системы, которая, как вы обе знаете, не работает. Планируйте сколько угодно, вы просто оттягиваете неизбежное.

Несса прикусила губу. А вот Джо оживилась:

– Я знаю кое-кого с большой аудиторией и без корпоративных боссов. Кого-то, кто уже хочет поговорить с нами.

– Правда? – с надеждой спросила Несса. Гарриетт только улыбнулась.

Джо достала телефон и открыла страницу подкаста «Они среди нас»:

– Вот кто нас послушает.

Куда деваются все девушки

Во время лета, которое она провела у бабушки в Южной Каролине, Несса подружилась с соседской девочкой по имени Джинни. Каждое утро, пока не становилось слишком жарко, чтобы что-либо делать, они проходили три километра по пыльной грунтовой дороге в город. Родители Нессы посылали ей десять долларов в неделю на расходы, что в те времена было целым состоянием. Девочки покупали две бутылки газировки и по пакетику чипсов, которые затем съедали, не торопясь, как настоящие леди, сидя возле библиотеки на лучшей в городе скамейке.

Однажды они сидели там поздно утром, когда заметили мисс Эллу, идущую к ним со стопкой библиотечных книг под мышкой. Ей было около семидесяти пяти лет, а ростом она была почти метр восемьдесят. Двенадцатилетней Нессе она казалась невероятно старой и невероятно высокой. У нее были серебристые волосы убранными в пучок, а ее юбки развевались по земле. Ожерелья стоимостью в сундук с сокровищами свисали с ее шеи, но ни одно из них не было золотым. Они были сделаны из ракушек, ягод и корешков, которые цеплялись за ее плоть, будто живые. Это были драгоценности природы, а не безделушки, сделанные человеком.

Дойдя до скамейки, где сидели девочки, мисс Элла остановилась.

– Эй, ты! – Ее голос, резкий и четкий, прорезал влажный воздух. Поднятый ею шишковатый палец был направлен на машину, припаркованную на противоположной стороне дороги. Мужчина в ней сидел, сгорбившись, на водительском сиденье и наблюдал за ними, а его шляпа была надвинута так, что отбрасывала тень на его лицо. – Если я еще раз поймаю тебя с высунутым членом, этот мерзкий маленький червяк сморщится и отвалится. Слышишь меня?

Должно быть, слышал. Машина мгновенно тронулась с места, и мужчина выехал с парковки.

– Вы знаете этого извращенца? – спросила мисс Элла у девочек.

– Да, мэм, – почти с гордостью ответила Джинни. Казалось, она наслаждалась ролью информатора. – Это Эрл Фрейди. Он работает в магазине кормов.

– Если кто-нибудь из вас увидит его вне магазина, сразу же скажите мне. Слышите?

– Да, мэм, – Джинни посмотрела не нее с широкой ухмылкой на лице. Когда женщина ушла, Джинни наклонилась к Нессе. – Она скормит его аллигаторам, как скормила мистера Когдилла.

– Кто такой мистер Когдилл? – удивилась Несса.

– Еще один старикашка, которому нравились маленькие девочки, – объяснил ей Джинни.

Несса умирала от желания расспросить о мистере Когдилле, но ее предупредили не говорить вне семьи о трех вещах: о даре, о мертвых девушках и о мисс Элле.

– Неужели мисс Элла скормила мистера Когдилла аллигатору? – спросила Несса бабушку, как только вернулась домой. Она ожидала, что ей ответят, что это всего лишь досужие сплетни.

– Это тебе Джинни рассказала? – уточнила бабушка.

– Это правда? – допытывалась Несса.

– Да, – ответила бабушка, – вот только они никогда этого не докажут.

Как-то летом Кэрролл Когдилл, гробовщик, любитель верховой езды и столп общества городка Лоу Кантри, пропал во время рыбалки на болоте. На следующее утро огромный аллигатор выбрался из водосборника на поле для гольфа загородного клуба и прошелся по лужайке, остановившись у десятой лунки, чтобы выкашлять парик. Никто не сомневался, что он мог принадлежать только пропавшему мужчине. А когда аллигатора вскрыли, то нашли его останки. Он был разрублен на куски, которые аллигатор впоследствии проглотил.

Официально с мисс Эллы сняли все подозрения. Никто не мог предоставить никаких доказательств того, что она когда-либо встречалась с Кэрроллом Когдилом, и у нее не было мотива для его убийства. Кроме того, предполагалось, что женщине за семьдесят не хватит силы, необходимой для того, чтобы распилить тело человека. Неофициально все в городе были уверены, что она это сделала. Однако кроме мисс Эллы единственными людьми, знавшими, что произошло на самом деле, были бабушка Нессы и мать двух маленьких девочек, которых изнасиловал Кэрролл Когдилл.

– Значит, она убила его. – Несса хотела удостовериться.

– Да, – подтвердила бабушка. – Я не буду тебе лгать.

– Но в Библии сказано «не убий», – напомнила Несса бабушке.

– Заповеди относятся только к людям, – объяснила пожилая женщина. – Никто не попадет в ад за то, что убил монстра.

– Что-то ты все время молчишь, – заметила Джо. Они с Нессой ехали в город на встречу с ведущим «Они среди нас». Джош Гиббон сразу же ответил на письмо Джо и предложил встретиться в одном из городских кафе. – О чем думаешь?

Нессе было интересно, что бы Джо сказала о мисс Элле. Но за тридцать пять лет, прошедших с того разговора на кухне у бабушки, Несса не поделилась этой историей ни с одной живой душой. И не поделится. Она считала, что это ее долг по отношению к мисс Элле – старухе без гроша в кармане из Южной Каролины, которая рисковала всем, чтобы мстить за молодых и беспомощных. Мисс Элла заслуживала конфиденциальности, хоть она и мертва уже двадцать долгих лет:

– Просто думаю обо всех этих плохих людях и о том, что нам с ними делать.

Джо взглянула на подругу:

– Я уверена, что Гарриетт пошутила насчет убийства Спенсера Хардинга.

Она лгала. Гарриетт не шутила, и Джо эта идея становилась все больше по душе. Она фантазировала об этом все утро.

Несса ответила улыбкой. Джо защищала ее. С одной стороны, это было мило, а с другой – снисходительно. Каким-то образом Джо узнала правду о Гарриетт, и она боялась, что эта правда напугает Нессу. Но Несса всегда знала об истинной природе Гарриетт. Таких женщин, как Гарриетт и мисс Элла, не существовало бы, если бы мир был таким, каким должен быть. Несса понимала, что в таких ситуациях сначала нужно следовать правилам. Ходить по проторенной дорожке. Ставить все точки над i. И только когда это не сработает, приходит время выводить на сцену чертовых аллигаторов.

– Ты думаешь, Гарриетт пошутила? – многозначительно произнесла Несса.

– Нет, – призналась Джо. – Не совсем.

– Вот и я тоже.

Как раз в тот момент, когда разговор принимал интересный оборот, Джо припарковалась перед кафе, где за столиком у окна сидел молодой человек.

– Это он. – Джо заглушила двигатель.

– Этот волосатый студентик? – насмешливо прокомментировала Несса. – Ты уверена, что именно с ним нужно разговаривать? Он выглядит так, будто всю ночь смотрел порнофильмы и играл в видеоигры.

– У этого волосатого студентика тридцать миллионов слушателей, – парировала Джо.

– Ну что ж, – Несса была должным образом впечатлена, – тогда идем поболтаем.

Несмотря на то, что он ухватился за возможность встречи, Джош явно не собирался оставлять прошлое в прошлом. Он собирался заставить Джо заплатить за грубость. Пока они с Нессой рассказывали о поисках убитой девушки и обо всех странных вещах, произошедших с тех пор, он сидел и слушал, скрестив руки на груди и с пустым лицом.

– Ух ты, вот это история, – сказал он, когда они закончили. – Жаль, что никто в это не поверит.

– У нас есть доказательства, – возразила Джо. – Есть тест ДНК, который доказывает, что девочка, которая умерла, не была родственницей женщины, которая представилась ее матерью. У нас есть фотографии, которые мы нашли в шкафчике в спортзале. И в тюрьме сейчас сидит человек, который вломился ко мне домой.

Джош Гиббон наклонился вперед:

– Да, и согласно истории, которую вы мне только что рассказали, у вас также есть подруга, которая утверждает, что она экстрасенс, и еще одна подруга – городская ведьма, а втроем вы обвиняете одного из самых богатых людей в Нью-Йорке в том, что он серийный убийца.

– По мне, так это история, которую захотят услышать миллионы людей. – Несса пыталась заманить его пряником. – Она может превратить популярный подкаст в культурный феномен.

– Да вы что? – Джош повернулся к ней лицом. – Как по мне, так это история, которая приведет меня к банкротству.

– Тогда позвольте мне задать вам вопрос, – Джо внимательно посмотрела ему в глаза. – Вы верите нам?

Она с трудом сдерживала гнев, когда Джош сел, откинувшись на спинку кресла, напыщенно сплетя пальцы и положив их на свой объемный живот. В какой испорченной вселенной этот двадцатилетний любитель комиксов получил право выносить приговор ее истории? Джо захотелось поднять стол и швырнуть его через всю комнату.

– Да, – наконец ответил он. – Это полное безумие, но я вам верю. Но это не значит, что я расскажу про все это у себя на шоу.

Джо закрыла глаза. Только так она могла удержаться, не перепрыгнуть через стол и не задушить его. Три девушки погибли. Ее дочь чуть не похитили. Только этого маленького засранца это не интересовало. К счастью, Несса сохранила спокойствие.

– Сколько убитых женщин и девочек попало в ваш подкаст? Сколько тех, кого калечили, пытали и рубили на куски? – спросила Несса. – Сотни?

– По крайней мере, – признал Джош.

– Тысяча или больше?

Он кивнул:

– Возможно.

– Все эти мертвые девушки сделали вас знаменитым, – продолжила Несса. – Разве вы не чувствуете себя в долгу перед ними? Мы только что сообщили, что на свободе находится монстр. Вы поможете нам остановить его или просто хотите заработать на трупах?

Джош напрягся. Несса явно задела больное место. Ему не нравилось, когда его мотивы или его героизм ставили под сомнение:

– Я начал вести этот подкаст, чтобы привлечь внимание к убийцам, которые остались незамеченными. Я хотел спасти жизни, и мне это удалось.

– И держу пари, вы заработали на этом кучу денег, – прокомментировала Джо. – А теперь вы собираетесь сидеть сложа руки, позволив серийному убийце убить еще больше девушек, потому что боитесь, что на вас подадут в суд.

– Я не боюсь, – огрызнулся Джош, – но я не могу выдвигать обвинения, если у меня нет реальных доказательств. Сейчас есть только одно тело. Одно тело не является доказательством того, что в Маттауке орудует серийный убийца. – Он посмотрел на Нессу. – Вы говорите, что в воде у пляжа Данскаммер есть еще два тела. Сомнительно, что они все еще там, но, возможно, стоит взглянуть. Вы знаете, где они могут быть?

Джо почувствовала проблеск надежды. Он стал теплеть к этой идее. Не мог допустить, чтобы кто-то ставил под сомнение его рыцарские побуждения. Несса гений!

– Да, но дно океана усеяно ловушками для омаров, – объяснила Несса. – Там гигантская свалка. Возможно, поэтому убийца и выбрал это место.

– Может быть, тела находятся внутри ловушек для омаров?

Несса тоже об этом подумала. Но от этого ситуация не стала бы менее безнадежной:

– Там могут быть тысячи ловушек. У нас нет ресурсов, чтобы вытащить их все.

Джош нахмурил брови:

– Зачем поднимать их на поверхность? Почему бы кому-нибудь не спуститься и не посмотреть?

– Вы имеете в виду полицейских водолазов? – уточнила Джо. – Мы не можем обратиться к копам. Мы думаем, что кто-то из полицейских стучит Спенсеру Хардингу. А даже если крота и нет, полиция не стала бы посылать водолазов только потому, что Несса говорит, что видит мертвых людей.

– А почему это обязательно должна быть полиция? – Джоша явно посетило откровение. – Нам просто нужно найти кого-то, у кого есть сертификат на подводное плавание.

Джо упала обратно в кресло, когда ее осенила мысль:

– У меня есть такой сертификат.

Именно это она получила от работодателя однажды вместо повышения – курсы подводного плавания и снаряжение. Не желая признавать оскорбление, она научилась нырять. Этот навык она использовала ей каждую весну, когда они с семьей навещали мать и отчима Арта в Южной Флориде, что позволяло Джо уединиться на несколько часов в день.

– Тогда, полагаю, нам нужно только оборудование, – решил Джош.

Джо на мгновение замешкалась, прежде чем добавить:

– У меня и оно есть. В гараже. Мне нужно только почистить его и купить баллоны с воздухом в магазине для дайвинга.

– Вы правда готовы искать мертвые тела на дне океана? – Джош, казалось, вдруг стал относиться ко всему этому предприятию более серьезно. – Да кто, черт возьми, знает, что еще может быть там внизу.

– Если волнуетесь, можете составить мне компанию, – предложила Джо.

– Да нет, спасибо, – отказался Джош, – но я с радостью предоставлю вам камеру GoPro.

Когда они вернулись домой к Гарриетт, то обнаружили ее обкуренной на диване, в наушниках, подключенных к iPhone.

– Знаете ли вы… – Гарриетт сняла наушники и затянулась, – что триста тысяч женщин и девочек были объявлены пропавшими без вести в прошлом году? Двести сорок тысяч – это девушки до двадцати одного года. Половина – цветные женщины. Допустим, девяносто девять процентов вернулись домой живыми и невредимыми. Остается двадцать четыре сотни девушек. Где они? ФБР утверждает, что в США в любой момент времени действуют пятьдесят серийных убийц. Так сколько же девушек забрали эти всеми любимые злодеи? Пятьсот? Тысячу? А что происходит с остальными?

– Откуда ты берешь всю эту статистику? – спросила Несса.

– Из «Они среди нас», – ответила Гарриетт. – Решила, что надо послушать. Джош Гиббон фанатеет от серийных убийц, верно?

– Какого черта, Гарриетт? – Джо уставилась на устройство на коленях Гарриетт. – Мы проделали весь этот путь, чтобы рассказать тебе новости, а ты лежишь здесь и слушаешь подкаст? Да с каких пор у тебя есть телефон?

– С очень давних. У меня есть и воздуходувка для листьев, но я редко ею пользуюсь. Как прошла ваша встреча?

– Он заинтригован, но ему нужны доказательства. Как ты думаешь, Селеста согласится завтра утром покатать нас на лодке?

– Да. Ее муж отвез детей к родителям, так что я буду с ней всю ночь на яхте. Встретимся на причале в восемь.

Джо бросила взгляд на Нессу.

– Ты уже обо всем договорилась? – спросила она Гарриетт.

– Сразу после вашего отъезда. Я предполагала, что твой друг-подкастер захочет поискать тела. Перед такой сенсацией было бы слишком трудно устоять.

– А как ты объяснила Селесте, зачем нам нужна лодка? – поинтересовалась Джо.

– Я сказала ей правду. Я знаю, что мы договорились держать все в тайне, но Селеста близкий мне человек, а секреты – это так скучно. Кроме того, она и так скоро все узнает.

– И она не против? – усомнилась Несса.

– Найти доказательства того, что две девочки были убиты? – Гарриетт казалась совершенно спокойной. – Да, она не против. Она доверяет мне. А я верю, что она скажет мне, если я сделаю что-то не то.

В ту ночь Джо металась и ворочалась в гостевой комнате у Нессы. Она не могла перестать думать о том, что сказала Гарриетт. В два часа ночи она написала сообщение Арту и обнаружила, что он тоже не может заснуть. Он позвонил из дома у озера, и в течение следующих трех часов Джо рассказала ему все. Она не упускала деталей и не приукрашивала страшную правду. Арт периодически останавливал ее, чтобы задать вопросы, но когда Джо закончила, он молчал. Она чувствовала боль в его молчании и ненавидела себя за то, что причинила ему эту боль.

– Мне так жаль, Арт, – сказала она сквозь слезы. – Это я виновата в том, что тот человек ворвался к нам в дом. Я пыталась поступить правильно, но подвергла нашу семью опасности. Я никогда не прощу себе того, что случилось с Люси.

– Послушай меня. Ты не посылала этого человека за нашей одиннадцатилетней дочерью, и я отказываюсь позволить тебе брать на себя ответственность за действия такого психопата, как Спенсер Хардинг, – уверенно произнес Арт. – Чего я до сих пор не понимаю, Джо, так это почему ты не рассказала мне обо всем этом раньше. Ты боялась, что я сделаю что-нибудь, что все испортит?

– Нет! – Она ужаснулась его интерпретации событий. – Я просто чертовски хотела поступить так, как мне нужно, и боялась, что ты попытаешься меня остановить.

Он прочистил горло.

– Чего именно ты добиваешься? – спросил он.

– Сделать мир лучше для таких девочек, как наша Люси. Но мои усилия не увенчались успехом. Теперь я должна разобраться со Спенсером Хардингом, иначе наша семья больше никогда не будет в безопасности.

– А почему ты решила, что я встану у тебя на пути? – уточнил Арт.

– Чтобы защитить меня, – предположила Джо.

– Тебе не нужна защита. Думаешь, я этого не знаю? Эта твоя новообретенная сила не такая уж новая. Ты всегда была сильной, Джо. Это одна из тех вещей, которыми я восхищаюсь в тебе больше всего. Но у тебя есть ахиллесова пята. Ты расстраиваешься и проявляешь нетерпение, когда все делается не так, как ты бы сделала сама. Тогда ты взваливаешь на себя все бремя в одиночку. И будешь продолжать взваливать одно бремя за другим, пока они окончательно не раздавят тебя.

Как бы ей ни хотелось с ним поспорить, она не могла игнорировать правду в его словах.

– И что мне делать?

– С этого момента рассказывай мне все и позволь мне помочь тебе, – попросил он. – И позволь мне делать все по-своему. Какой бы сильной ты ни была, вместе мы сильнее. Если ты бетон, то я арматура.

Последнее предложение он произнес в шутку, но оно не выходило у Джо из головы до самого рассвета. В те годы, когда она работала на Манхэттене, Арт каждое утро рано вставал, чтобы сварить ей кофе. И каждый вечер, когда она возвращалась домой, он приветствовал ее выпивкой. Возможно, это были мелочи, но Джо могла бы перечислить тысячу подобных жестов. Может быть, Арт не стал успешным в ее понимании. Может быть, он не овладел искусством уборки дома или ухода за газоном. Но на протяжении всего их брака он оказывал Джо поддержку, которая была необходима ей для развития. Она знала, что какой бы сильной она ни была, без него она бы сломалась. Если Джо хотела выжить, ей нужно было вернуть его.

В семь утра, сжимая в руках кружки с дымящимся кофе, Джо и Несса сели в машину. Прежде чем отправиться на пристань, они заехали домой к Джо, чтобы забрать снаряжение для подводного плавания. Когда Несса подъехала к дому, Джо посмотрела на темные окна верхних этажей, выходящие на улицу. Два из них были в комнате, в которой Люси спала с младенчества. Джо сильно закусила губу, чтобы сдержать слезы.

– Ты уверена, что готова к этому? – спросила Несса. – Мы можем найти другого водолаза.

– И что мы ему скажем? – ответила вопросом на вопрос Джо.

– Не знаю. Что-нибудь придумаем.

– Нет. Я наконец-то знаю, почему меня избрали для всего этого. Я знаю, что мне нужно делать.

– И что же? – уточила Несса.

– Все, что потребуется.

Джо сжигает мост

Через три месяца после увольнения Джо стояла в одном в лифчике в туалете банка, а одна из подмышек ее блузки была натянута на сушилку для рук. Волна жара, захлестнувшая ее в зале ожидания, наконец отступила, оставив под мышками соленые, пахнущие лавандой озерца.

Красиво переплетенная копия ее бизнес-плана стояла на краю раковины, грозясь упасть в любой момент. На телефоне завибрировал беззвучный будильник. Только одна подмышка блузки частично подсохла, но пора было возвращаться на свое место в зоне ожидания. Она надела блузку и поморщилась, когда оставшееся мокрое пятно прилипло к коже под левой рукой. Поверх блузки она надела свой лучший черный пиджак. Пригладила волнистые рыжие волосы, нанесла слой любимой помады и вяло похвалила себя за то, что отлично справляется.

Она уже собиралась присесть на кушетку в зоне ожидания, когда Джереми Аверсано вышел из одного из стеклянных кабинетов и направился к ней, протягивая руку.

– Вот это да! То-то мне показалось, что я узнал имя в календаре встреч! Мама Люси Левисон, я прав?

Джо изо всех сил старалась сохранить улыбку на лице. Ее фотография украшала несколько документов, которые она направила ему по почте перед встречей. Если бы кредитный инспектор удосужился прочитать их, он бы не удивился, увидев ее лицо. Когда Джо выясняла информацию о нем, она сразу же поняла, что Аверсано – отец одноклассника Люси, которого дочка терпеть не могла. Но ее больше интересовала история кредитования банка, чем детородные подвиги кредитного инспектора.

– Да, – подтвердила она. – Я мама Люси. Помимо всего прочего.

– Да вы что! Это прямо какая-то эпидемия. – Он оглядывался через плечо, пока провожал ее к себе в кабинет. – В последнее время к нам приходит много мам учеников начальной школы. Как только дети начинают подрастать, дамы из Маттаука превращаются в предпринимателей. И моя жена не исключение. Она мечтает открыть здесь, в городе, детскую кулинарную академию.

Сердце Джо упало еще ниже. Если он считал Джо домохозяйкой, то он точно не удосужился прочитать ее резюме. Она хотела спросить его, не будет ли это пустой тратой времени. Но не стала.

– Я думаю, что кулинарная академия – это прекрасная идея, – произнесла она вместо этого. – Я всегда ищу для Люси занятия после школы и на каникулы. И ей бы понравилось что-то подобное.

– Ну, я велел жене составить бизнес-план, – сказал он со снисходительной усмешкой. – Посмотрим, что ей удастся придумать.

Улыбка застыла у Джо на губах. Она встречала жену Аверсано на родительских собраниях, и та всегда казалась ей довольно умной. Было ли в ней что-то такое, чего Джо не замечала, – какой-то ментальный дефект, который не сразу бросался в глаза?

– Итак! – продолжил Аверсано, присаживаясь за стол. – Я знаю, что вы пришли сюда не для того, чтобы болтать о детских поварах. Давайте поговорим о бизнесе, который вы хотите открыть. Женский тренажерный зал, не так ли?

«Слава богу», – подумала Джо, выдвигая стул напротив него. Все-таки что-то он читал. Джо немного расслабилась, затем открыла принесенный с собой блокнот и повертела в руках серебряную ручку Tiffany, которую ей как-то подарили вместо премии. Еще есть шанс, что все получится. Начальные расходы будут высокими, поскольку ей придется приобрести все необходимое оборудование, но она изучила рынок и прикинула, что у клуба есть более двухсот потенциальных членов. Прогнозируемый доход от тренажерного зала будет высоким, даже в первый год. Ее коммерческое предложение звучало убедительно. Аверсано – полный идиот, но это не имеет значения, если она уйдет отсюда с деньгами, которые ей нужны. «Сохраняй спокойствие», – умоляла она себя. – «Хотя бы раз подыграй ему».

– Тренажерный зал для женщин, да, – ответила она с напускной радостью в голосе. – Я регулярно посещаю спортзал уже много лет и за это время заметила пустующую нишу на рынке. Большинство тренажерных залов здесь, на острове, рассчитаны на определенную клиентуру. Я называю их «тщеславными ребятами». Те из нас, кто больше заинтересован в фитнесе, чем в красивой экипировке для тренировок, вынуждены ездить за тридцать километров и довольствоваться залами, которые вряд ли можно назвать современными.

Телефон Аверсано зажужжал. Он взглянул на него и задержался на нем взглядом на несколько секунд, прежде чем снова обратить внимание на Джо:

– Если спросить мою жену, то красивая экипировка – единственная причина ходить в спортзал.

– Вы действительно спрашивали жену насчет моей идеи? – уточнила Джо; ее любопытство разгорелось. Она подумала, что его жена была бы идеальным кандидатом в члены клуба. Женщина, вышедшая замуж за такого высокомерного мудака, как Аверсано, должна иметь в запасе десяток-другой лет сдерживаемой ярости.

Аверсано откинул голову назад и растянул губы в усмешке.

– Мы с Тилли не обсуждаем работу.

– Ну, я не знаю Матильду достаточно хорошо, чтобы сказать, подходит ли она для целевой аудитории «Яростного фитнеса», но согласно моим маркетинговым исследованиям на острове достаточно таких женщин, как я, чтобы открыть крупную сеть тренажерных залов. Если вы откроете страницу восемь…

Но он этого не сделал. Вместо этого он откинулся на стуле, сцепив пальцы на столе:

– Я не уверен насчет названия. «Яростный фитнес». Звучит сердито.

– Правда? – У нее вспотели ладони. В ушах отдавался стук сердца. «Скажи что-нибудь! – приказала она себе. – И продолжай улыбаться». – Может, это и хорошо. На свете много сердитых дам.

Он отверг эту мысль, покачав головой:

– Нет, люди ходят в спортзал, чтобы выглядеть привлекательнее. В толпе злых женщин нет ничего привлекательного. Что сказал ваш муж, когда вы сообщили ему, как думаете назвать это место?

Она почувствовала, как улыбка сползает у нее с лица:

– Мой муж не любитель женского фитнеса. И не предприниматель. Мы обсуждали название, потому что мы живем вместе, но он первым скажет вам, что его мнение не имеет значения с точки зрения бизнеса.

– Не имеет значения? – усмехнулся Аверсано. – Похоже, что большая сумма его денег пойдет на вашу затейку.

Контрольная лампочка внутри Джо ярко вспыхнула. Жар заструился у нее под грудиной и распространился до самых пальцев ног. Руки объяли огненные сферы.

– Я основной кормилец в семье, – сказала Джо. – Деньги наполовину принадлежат ему, но заработала их я. Мой муж знает, что я отличный бизнесмен, и доверяет мне принимать правильные решения. А теперь, пожалуйста, мистер Аверсано, вы не будете возражать, если я расскажу вам о своем бизнес-плане для «Яростного фитнеса»?

– Нет необходимости. Я заглянул в него, пока вы были в зоне ожидания. В следующий раз рассмотрите возможность пригласить специалиста со степенью MBА, чтобы проверить документы. Есть много молодых ребят, которые помогут отшлифовать план.

Ручка Tiffany, зажатая у нее в правой руке, словно стала мягкой.

– У меня есть степень MBA, – сообщила ему Джо. – Из Университета Стерна. Это есть в моем резюме.

Аверсано перелистнул его.

– Точно, – Он приподнял одну бровь. Затем бровь опустилась, и на его лице осталась только покровительственная улыбка. – Очень впечатляет.

– У меня также есть двадцать лет практического опыта ведения бизнеса.

– Управления отелем. – Он явно был уверен, что это не считается деловым опытом.

– Это был третий по величине отель в Нью-Йорке. За время работы я сократила расходы на двадцать пять процентов, а доходы увеличила на двадцать. Текучка кадров снизилась более чем на шестьдесят процентов. А если все это не имеет отношения к делу, в отеле были большой тренажерный зал и прилегающий спа-салон, которые приносили прибыль каждый год.

– А потом вас уволили, я прав? – Он явно приберегал этот вопрос напоследок. То, что ее уволили, не было общеизвестно, и в статьях в «Таймс» не использовалось ее настоящее имя. Аверсано знал кого-то внутри отеля. – Вы в порядке, миссис Левисон?

Она чувствовала, что кровь прилила к ее шее и, возможно, дошла до подбородка. Бусинка пота щекотала ей лоб, скатываясь по линии роста волос.

– Я в порядке, – ответила она. – Это было увольнению по обоюдному согласию сторон.

Аверсано закрыл папку и похлопал по ней ладонью:

– Что ж, я думаю, у вас очень интересная идея. Дайте нам несколько дней на рассмотрение, и мы дадим ответ. Сможете ли вы найти поручителя для кредита?

– Зачем мне поручитель?

– Мы обычно требуем поручителя в подобных ситуациях.

– Это в каких? – потребовала ответа Джо, и к этому моменту каждая клетка ее тела кипела. – Я получила степень MBA в одной из лучших бизнес-школ страны. У меня два десятилетия опыта работы. Мой кредитный рейтинг – 806. И если бы вы потрудились не просто просмотреть документы, вы бы увидели, что у меня расставлены все точки над i.

– И уверяю вас, мы примем все это во внимание.

Не примут. Все было решено еще до того, как она переступила порог офиса Аверсано. Она не получит деньги. Раньше Джо попыталась бы подлизаться к нему, надеясь, что он передумает. «Не сжигай мосты», – всегда советовали ей.

– Хрен тебе. Засунь себе в жопу этот кредит. – Джо встала из-за стола. Когда она протянула правую руку, чтобы взять со стола свой бизнес-план, расплавленный металл вытек у нее из ладони, образовав серебристую лужицу, которая впилась в поверхность его гладкого черного стола. Чудесным образом остальные части ее тела стали прохладными. Вся энергия ушла в ручку, расплавив ее.

– Что это, черт возьми? – вскрикнул Аверсано. Он вытащил салфетку, чтобы вытереть лужицу, и тут же отдернул руку с криком боли. – Горячо!

Джо уставилась вниз на серебристое пятно, которое уже начало твердеть. Это было все, что осталось от ее ручки Tiffany. В этот момент она начала смеяться. Все это было так нелепо! Если она могла делать такие вещи, ей не нужен был Джереми Аверсано. И все же она сидела здесь и изо всех сил подлизывалась к хаму, который не растопит шоколадный батончик у себя в заднице.

– Мэм? – У двери появился охранник. Должно быть, Аверсано нажал на тревожную кнопку.

Она не могла перестать смеяться.

– Я ухожу, – заверила она его, умирая от смеха. Ей нечего было делить с охранником, который просто зарабатывает себе на жизнь, хотя она без труда совладала бы с ним. – И не волнуйтесь, – добавила она. – Я позабочусь о том, чтобы вы больше никогда – никогда – не были вынуждены выслушивать еще одну маму школьника.

Выйдя из здания, она достала телефон и позвонила своему финансовому консультанту.

– Ликвидируйте мой пенсионный план, – приказала она.

Раньше она никогда не осмеливалась трогать свои сбережения. Было очень важно, чтобы деньги лежали на счету, где ими могли бы питаться паразиты вроде того человека, которому она звонила по телефону.

– Что? – Он был в ужасе. – Полностью?

– До последнего цента, – подтвердила она.

– Будут очень серьезные налоговые штрафы, – предупредил он ее. – Сколько денег вам необходимо? Нужно попробовать инвестировать остаток суммы на счету.

– О, я все инвестирую, не волнуйтесь, – успокоила его Джо. Путь вперед казался яснее, чем когда-либо прежде. Удивительно, как далеко вперед она могла видеть теперь, когда все сгорело.

Как только она повесила трубку, то пролистала переписку с родительским комитетом в поисках адреса Матильды Аверсано.

– Слышала о вашей бизнес-идее, – написала она женщине. – Блестяще. Я бы хотела вложить в нее деньги.

Все, что потребуется

Джо с Нессой встретились с Джошем на причале, и они втроем пошли к лодке, где их ждали Селеста и Гарриетт. Селеста сменила свой морской наряд на черную футболку и леггинсы. Гарриетт выглядела потрясающе в безрукавке, которая, похоже, раньше была мешком.

– Боже мой, – пробормотал Джош себе под нос. – Кто это, черт возьми? – Трепет у него голосе не оставлял сомнений в том, что он говорит о Гарриетт.

– Это наша подруга Гарриетт. Она была с нами, когда мы нашли труп, – сказала Несса. – Если вы видели репортаж об этом в новостях, то наверняка видели и ее.

– Если это та женщина, которая была с вами, то она изменилась с тех пор, – отметил Джош.

– Правда? – Несса прищурилась в солнечном свете.

И тут Джо тоже обратила на это внимание. Преображение было настолько постепенным, что осталось незамеченным, но женщина, стоявшая на носу лодки с одной грязной босой ногой на перилах, была уже не той, что сопровождала их на пляж Данскаммер в тот ужасный майский день. Ее кожа стала бронзовой, а волосы отросли и стали еще более непокорными. Даже на расстоянии ее глаза казались золотыми. Она постепенно превращалась в кого-то другого, но процесс еще не был завершен. Кем станет Гарриетт в итоге, задалась вопросом Джо.

– Здравствуйте, – поприветствовала Гарриетт их гостя. – Вы, должно быть, Джош Гиббон. Я Гарриетт Осборн, а это моя подруга Селеста Говард. Я слушала ваш подкаст.

– Спасибо. – Джош улыбнулся с напускной скромностью. Казалось, он ждал похвалы. Улыбка померкла, когда он понял, что похвалы от Гарриетт он не дождется.

После этого Джо заметила, что Джош не терял бдительности и не отводил глаз от Гарриетт дольше, чем на пару секунд. Похоже, он попал под власть ее чар. Она же, напротив, выглядела совершенно незаинтересованной в нем. Пока Селеста суетилась в лодке, Гарриетт спокойно наблюдала за водой. У Джо возникло ощущение, что для Гарриетт их план был лишь одним из шагов к развязке, которую она давно предвидела. Интересно, насколько ясно видела будущее Гарриетт? Знала ли она, что произойдет? Или просто уловила знакомую закономерность?

Когда лодка доплыла до нужного места, Несса попросила Селесту остановить ее. Судно покачивалось на волнах, пока Джо надевала водолазную маску. Она привязала конец веревки к поясу, а Джош передал ей GoPro, закрепленную на плавающей рукоятке. На ней были ласты, а на поясе висел нож в ножнах. Она увидела, как Несса открыла рот, чтобы попросить ее не делать этого, если она не хочет. Прежде чем подруга успела произнести эти слова, Джо нырнула в воду.

Гидрокостюм не помог смягчить шок от холодной воды. С минуту она барахталась, пока не привыкла к температуре. Затем погрузилась под воду. В верхних слоях вода была мшисто-зеленого цвета. Она становилась тем темнее, чем глубже Джо погружалась, пока не стало видно только то, что попадало в конус света, исходивший от ее фонарика. Вода была наполнена крошечными частичками, которые блестели, как пылинки в освещенной солнцем комнате. Она приказала себе не представлять, что может проплыть мимо. Если вода была достаточно глубокой для китов, то неизвестно, что еще может там скрываться.

Джо спускалась все глубже, и единственным звуком было ее собственное дыхание. Она проверила свой глубиномер и увидела, что находится уже на глубине двенадцати метров. Даже во Флориде она не опускалась глубже двадцати пяти. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой и напуганной. Но она не могла придумать другого способа защитить ребенка, которого любила больше всего на свете. Маленькую девочку, которую она подвергла опасности. Она помнила выражение глаз Люси, когда та лежала связанная и с кляпом во рту в своей полосатой пижаме. Все, что потребуется, напомнила себе Джо. Когда слезы страха и бессилия покатились по ее щекам, маска начала запотевать. Несколько секунд она уже не видела вообще ничего. Затем она почувствовала, что ее тянет вниз какая-то невидимая сила. Конденсат внутри маски начал рассеиваться, и в свете фонарика она увидела гору ловушек для омаров.

В общей сложности там были тысячи ловушек, некоторые из дерева, другие – из проволоки, и все они были забиты водорослями. Несмотря на то, что большинство из них были заброшены лет двадцать назад, они продолжали ловить и убивать. Джо освободила краба и рыбу, а затем почувствовала, что веревка натянулась. Ее друзья смотрели видео с камеры GoPro и передавали ей сообщение: «Займись делом». Она знала, что они правы. У нее не было времени, чтобы освобождать всех попавших в ловушку существ. Она поплыла вокруг горы ловушек, направляя луч фонарика на каждую из них. А затем заметила капкан, лежащий на боку в самом низу, как будто упавший с вершины кучи. Всего несколько водорослей цеплялось за проволоку, но у нее никак не получалось заглянуть внутрь. Когда она подплыла поближе, то поняла, что внутри находится черный пакет.

Джо достала нож и отрезала небольшой кусок пластика. Из отверстия выплыл локон длинных рыжих волос и затрепетал в воде, как пламя. Череп, к которому он был прикреплен, выглядывал наружу, как будто девушка, которой он принадлежал, стеснялась показаться на свет Божий. Тело уже лишилось и глаз, и плоти. Джо зависла на месте, держа перед собой камеру GoPro. Девушка не двигалась, глядя на Джо из пустых глазниц, словно терпеливо ожидая, когда ее сфотографируют.

Джо почувствовала, как ее сильно дернули за веревку, прикрепленную к поясу, – так ее звали вернуться на поверхность. Но она продолжала двигаться вперед. Теперь, когда она знала, что искать, найти вторую девушку будет проще. И всего пару раз шевельнув ластами, она обнаружила еще одну ловушку, более новую, чем предыдущая, с черным пластиковым пакетом внутри. Джо сделала надрез между двумя проволоками, обнажив кости руки с кусочками отслаивающейся плоти, которая еще не успела разложиться. Джо постаралась, чтобы камера на мгновение задержалась на длинных бледных пальцах. И начала медленный, осторожный подъем на поверхность.

Когда она поднялась по трапу на лодку, она увидела мрачные лица. Ей не нужно было рассказывать остальным, что она нашла: они все видели. Она сняла маску и молча ждала, пока ее друзья помогут ей снять ласты. Когда она повернулась, чтобы дать им снять баллоны с воздухом, то заметила в воде неподалеку серую фигуру.

– Это кит! – Изумилась она. Трудно было поверить, что она была так близко к этому великолепному созданию. – Я не видела его, когда поднималась.

– Китиха все время была рядом, – поведала ей Несса. – Такое ощущение, что ее послали сюда, чтобы присматривать за тобой.

Джо взглянула на Гарриетт, которая пожала плечами, словно она тут ни при чем.

В тот вечер они превратили столовую Нессы в студию подкастинга: три стула вокруг круглого стола и микрофон, аккуратно поставленный перед каждым креслом. Гарриетт смотрела, как они устанавливают оборудование, но отказалась от возможности дать интервью в подкасте. Она сообщила им, что ее роль будет исполнена уже скоро. А пока ей нужно заняться садоводством, компостная куча нуждается в уходе.

Прежде чем уйти, она подошла к Джошу. Это был мужчина среднего роста со среднего размера пузом. Но в сравнении с Гарриетт он напоминал маленького пушистого зверька. Когда она протянула руку и положила ему на плечо, он с трепетом посмотрел на нее.

– В этой войне нет Швейцарии, – сказала она ему. – Нет такого понятия, как нейтралитет. Приходится выбирать сторону. Вам очень повезло, мистер Гиббон. У вас есть шанс решить, каким вас запомнят, и я уверена, что вы сделаете правильный выбор.

Пока Гарриетт шла по улице босиком, серебряные пряди ее волос сверкали в лунном свете, а Джош наблюдал за ней из окна Нессы. Когда она скрылась за поворотом Вудленд Драйв, он глубоко вздохнул, как будто с его груди сняли тяжелый груз. И обернулся к Джо и Нессе, которые ждали, сидя за столом. Его кожа казалась восковой.

– Она постоянно говорит что-то такое. Вы привыкнете, – успокоила его Джо.

– Ну что, начнем? – вежливо спросила Несса.

Они все заняли свои места за столом. Несса и Джо ждали, пока Джош, склонив голову и нахмурив брови, возился с регуляторами на компьютере. Когда он снова поднял голову, он словно стал другим человеком. Пока шла запись подкаста, он был в своей стихии, и к нему вернулась уверенность в себе.

– Здравствуйте, искатели справедливости. Это Джош Гиббон, и сегодня у нас специальный выпуск «Они среди нас». Я записываю шоу в прямом эфире, и по причинам, которые скоро станут понятны, оно будет выложено полностью, без редактирования, сразу после записи. Я нахожусь в Маттауке, штат Нью-Йорк. Многие из вас узнают этот пляжный городок, потому что именно там недавно было обнаружено тело молодой женщины, завернутое в черный пластиковый мешок для мусора. Со мной в студии Несса Джеймс и Джо Левисон, две женщины, которые сделали это ужасное открытие, и сегодня у них появилась новая взрывоопасная информация, которой они хотят поделиться с нами. У них не только есть доказательства того, что здесь, в этом живописном месте, орудует серийный убийца; они считают, что знают, кто это. – Тут он сделал паузу и перешел на проникновенный тон. – Честно говоря, друзья, я думал, что к этому моменту я уже видел и слышал абсолютно все. Я не думал, что меня еще можно удивить. Но рассказ этих женщин и доказательства, которые они предоставили, потрясли меня до глубины души. Начнем с вас, Несса. Утром шестого мая вы сделали ужасную находку на пляже Данскаммер.

– Да. – Голос Нессы прозвучал как шепот, и Джош жестом попросил ее говорить громче. Она нервно прочистила горло. – Да, – повторила она.

– Что это было?

– Это было тело молодой девушки, завернутое в мешок для мусора. На вид ей было около семнадцати лет, и она была обнажена.

– Как вы наткнулись на тело? – спросил Джош.

– Мы с подругами шли по тропинке от дороги к пляжу, и я заметила пакет в кустарнике. Я медсестра и раньше работала в больнице. Мне знаком запах смерти. Я знала, что в пакете что-то ужасное. Так и оказалось.

– Полиция утверждает, что молодая женщина была проституткой и умерла от передозировки.

– Они до сих пор не могут сказать нам, кто она, но знают, что она была работницей секс-индустрии? – Возмущение в ее голосе прозвучало отчетливо, пробиваясь сквозь вежливый тон. – Какая разница, была ли она секс-работницей? Неужели убивать секс-работников нормально?

– Конечно нет. – Джош выглядел ошеломленным. – Я не то хотел сказать.

– Если бы полиция сказала, что она была кассиршей в магазине, вы бы тоже это упомянули?

– Нет. Наверное нет, – согласился Джош.

– Полиция утверждает, что девушка умерла от передозировки, находясь с клиентом, который запаниковал и избавился от тела. Но это не согласуется с тем, что я видела. Сумку не выбросили из машины. Кто-то потратил время на то, чтобы завернуть девушку как подарок и отнести ее вниз по тропе. Ленты на пакете были завязаны аккуратным бантом.

Джош поднял палец, показывая Нессе, что нужно сделать паузу.

– Фотографии этого банта, сделанные Нессой, размещены у нас на сайте и будут оставаться там до тех пор, пока мы не будем вынуждены их убрать. Несса, вы с подругами вызвали полицию. Но когда она приехала, было кое-что, чего вы им не сообщили. Это правда?

– Да. У меня было предчувствие, что поблизости есть и другие тела.

– Вы имеете в виду предчувствие экстрасенсорного характера?

Они успели обсудить, как лучше рассказать о даре Нессы. Джош решил, что нужно говорить максимально обтекаемо.

– Можете называть это как хотите. Я буду называть это женской интуицией. Каждая дама, слушающая меня сейчас, точно знает, о чем я говорю. У меня было предчувствие, от которого я не могла избавиться. Я рассказала о нем своим дочерям вечером, когда вернулась домой, и они напомнили мне, что два года назад на пляже Данскаммер пропала девушка их возраста.

– Девочка по имени Мэнди Уэлш.

– Мои подруги Джо и Гарриетт поговорили с миссис Уэлш. Она сказала им, что уверена, что ее дочь убили. Но два года спустя полиция все еще списывала ее исчезновение на побег.

Джош повернулся к микрофону:

– Мы пытались связаться с матерью Мэнди Уэлш для этого подкаста, но нам не удалось ее найти.

– Несколько недель назад Эмбер Уэлш и ее дети исчезли в одночасье, – пояснила Несса.

– В одночасье?

– Буквально, – подтвердила Несса. – Менее чем за двадцать четыре часа женщина, трое маленьких мальчиков и целый трейлер бесследно исчезли. Когда мы обнаружили их исчезновение, мы с Джо сразу же обратились в полицию.

– И что там сказали?

– Они сказали, что в этом нет ничего удивительного, учитывая происхождение Уэлшей.

– Это какое?

– Они бедняки.

– Несса, как вы думаете, что случилось с Мэнди Уэлш?

– Я считаю, что ее убил тот же человек, который убил девушку, которую я нашла, а тело выкинул в океан у пляжа Данскаммер.

– Когда Несса впервые рассказала мне эту теорию, я отнесся к ней скептически. Поэтому сегодня днем с помощью местного аквалангиста я смог снять на видео дно океана у пляжа Данскаммер. Это видео размещено у нас на сайте. Все дно в том месте замусорено сотнями старых ловушек для омаров, которые забросили еще в девяностых годах. Большинство ловушек пустые. Но две из них – нет. Внутри этих ловушек находятся тяжелые черные пластиковые пакеты, подобные тому, в котором нашли первую жертву. Когда водолаз вскрыл эти мешки, мы смогли увидеть внутри то, что, по нашему мнению, является останками двух девочек. Ссылку на видео отправили в местные правоохранительные органы и в ФБР. Понимаете ли вы, что это значит, Несса?

– Да, – ответила Несса. – Это значит, что на острове орудует серийный убийца.

– И вы полагаете, что знаете, кто это.

– Да, знаем, – подтвердила Несса.

– А сейчас я поговорю с Джо Левисон, владелицей популярного спортзала в Маттауке и одной из двух женщин, которые были с Нессой Джеймс в то утро, когда она обнаружила тело на пляже. Мисс Левисон, в тот день в новостях показывали вас с подругами, верно?

Джо подалась вперед и наклонилась к микрофону:

– Так и есть.

– На самом деле, именно так мы с вами и познакомились, верно? Я увидел вас в новостях и на следующий день обратился с предложением дать интервью.

– Верно.

– А вы меня послали к черту.

– Это еще мягко сказано, – признала Джо.

– Так почему вы решили поговорить со мной сейчас?

– Потому что больше никто не хочет слушать, – пожаловалась Джо. – Мы обратились в полицию. Мы сделали все правильно, но не можем заставить власти принять какие-либо меры. Мы не хотим, чтобы и другие молодые женщины оказались убиты.

– Недавно вы обнаружили улику, которая, по вашему мнению, может помочь идентифицировать убийцу трех девушек.

– Да. Как вы уже говорили, мне принадлежит тренажерный зал здесь, в Маттауке. Одна из моих клиенток погибла в автокатастрофе шестого июня. Внутри шкафчика, которым, как я полагаю, она пользовалась, был полароидный снимок голой девушки, тело которой Несса обнаружила на пляже Данскаммер.

– И вы знаете, кому принадлежал шкафчик?

– Да. Официально она его не арендовала, но я знаю, что шкафчик принадлежал моей покойной клиентке, потому что она дала мне комбинацию к замку. Мою клиентку звали Розамунда Хардинг.

– Речь об олимпийской ныряльщице?

– Да.

– И вы говорите, что она дала вам комбинацию от замка?

– Она дала мне яблоко с вырезанным на нем словом «ВЕРА». В то время я понятия не имела, что эти буквы – комбинация к замку.

– А когда вы поняли, что это именно она?

– После смерти Розамунды. В тот же день пришла полиция, чтобы вычистить шкафчик, который она арендовала на месяц. Там не было ничего, кроме ее спортивной одежды и принадлежностей.

– Подождите, полиция пришла вычистить ее шкафчик?

– Да, мне тоже показалось это необычным. Почему было так важно освободить шкафчик в тот самый день, когда она умерла? Я подумала, не искали ли они что-то конкретное. Когда они ушли, мне пришло в голову, что Розамунда могла спрятать что-то в другом шкафчике – в одном из тех, которые сдаются посуточно, который не был арендован на ее имя. Я посмотрела, и точно: там был не арендованный шкафчик с замком с комбинацией из четырех букв. Я чуть было не пошла покупать болторезы, пока не вспомнила о том самом яблоке. Попробовала слово «ВЕРА», и замок сразу же открылся.

– И полароид девушки, найденной на пляже Данскаммер, был единственным предметом в шкафчике?

– Да. И на фотографии девушка была обнажена.

Джош остановился и прочистил горло. Джо поняла, что они вот-вот пройдут точку невозврата. У большинства людей не хватило бы духу продолжать. Но у Джоша хватило:

– Давайте повторим для ясности: вы нашли эту фотографию голой девушки в шкафчике, которым, по вашему мнению, пользовалась Розамунда Хардинг, недавно погибшая жена Спенсера Хардинга, известного торговца произведениями искусства?

– Да. Я убеждена, что Розамунда спрятала фото у меня в спортзале, чтобы обеспечить ему сохранность. Я думаю, она боялась мужа и людей, которые на него работают.

– Вы считаете, что Спенсер Хардинг может быть как-то связан со смертью девушки, тело которой было найдено на пляже Данскаммер?

– Я не могу придумать никакой другой причины, по которой у Розамунды могло быть это фото.

– Вы позвонили в полицию, когда нашли фотографию?

– Конечно, – подтвердила Джо. – Они сказали, что у них нет достаточных улик, чтобы заняться Спенсером Хардингом.

– Они его допрашивали?

– Насколько мне известно, нет, – сообщила Джо.

– Почему бы им не допросить его?

– Я не знаю, – призналась Джо. – Знаю только, что после того, как я нашла фотографию, кто-то ворвался ко мне посреди ночи. Я застала его в комнате дочери. Он… – Тут она прервалась, чтобы вытереть слезы. – Когда я ее нашла, она была связана и с кляпом во рту. Сейчас он сидит в тюрьме Маттаука и отказывается говорить.

– Как вы думаете, почему он вломился к вам в дом?

– Я убеждена, что Спенсер Хардинг послал его туда, чтобы похитить мою дочь. Я считаю, что он хотел отпугнуть меня и моих друзей от расследования смерти той девочки на пляже Данскаммер.

– Ваша дочь сейчас в безопасности?

Это был простой вопрос, но он сильно задел Джо. Несса протянула руку и взяла ее за руку, а Джо подавила рыдание.

– Пока что да. Единственный способ обезопасить ее навсегда – отправить этого мерзавца Спенсера Хардинга в тюрьму, и я не успокоюсь, пока это не произойдет.

– Я тоже, – сказал ей Джош Гиббон. – И я не успокоюсь, пока у девушек на пляже Данскаммер не появятся имена. Всем спасибо, что слушали. В этой истории есть еще много интересного, и мы соберем все воедино в ближайшие дни.

Первый и последний раз, когда Мэнди Уэлш нарушила данное слово

Мэнди никогда раньше не видела «Майбах». Насколько она знала, это был просто еще один красивый автомобиль с затемненными стеклами. Когда он остановился рядом с ней на дороге, идущей вдоль пляжа Данскаммер, она сделала шаг в сторону кустарника. Меньше чем за километр до этого места она заметила тропинку, пролегавшую сквозь деревья к воде, и старика, рыбачившего там, где волны встречались с берегом. Мэнди всегда бегала очень быстро. Если она скинет туфли, то сможет вернуться туда за несколько минут.

Затем окно машины опустилось:

– Вы, должно быть, Мэнди.

Мужчина за рулем был красив. Мать Мэнди предупреждала: не доверяй красивым мужчинам.

Она ничего не сказала в ответ. И уже наполовину высунула ногу из одной туфли.

– Вы едете к моей жене. – Мужчина произнес это медленно, словно она умственно отсталая. Она не хотела, чтобы он считал ее дурочкой, поэтому прочистила горло.

– Как ее зовут? – Ее голос прозвучал не так твердо, как ей бы хотелось.

– Розамунда Хардинг. Она очень ждет встречи с вами. А я мистер Хардинг, – представился он, – я направляюсь домой. Залезайте, я вас подвезу. Холодно, а вы хромаете.

Холод не беспокоил ее, но ноги болели после пяти километров в похоронных туфлях. Тем не менее она не согласилась.

– Ничего страшного, – вежливо сказала ему Мэнди. – Мне не помешают физические упражнения.

Мужчина вздохнул.

– Вот. – Он открыл бумажник и достал права. Она наклонилась вперед, не двигаясь с места ни на сантиметр. На удостоверении стояло имя «Спенсер Хардинг». – Мой адрес – Каллин Пуант Роуд, дом восемнадцать.

Это был адрес, который ей дали. Тем не менее она осталась на месте.

– Не втягивайте меня в неприятности, – умолял Спенсер. – Розамунда убьет меня, если узнает, что я позволил вам пройти остаток пути пешком.

Мэнди вспомнила добрый голос на другом конце линии. Миссис Хардинг действительно казалась человеком, которого расстраивают такие вещи. И было очень холодно, раз уж он об этом упомянул. И ноги она стерла в кровь.

– Хорошо, – согласилась Мэнди, пытаясь улыбнуться и берясь за ручку двери. – Спасибо.

– С удовольствием помогу вам, – заверил он ее.

Когда она наконец поняла, что происходит, Мэнди заплакала из-за мамы, которая всегда была такой грустной. Всякий раз, когда Эмбер напивалась, она брала с Мэнди обещание всегда быть очень осторожной. Она боялась, что невезение могло передаться ее девочке.

Мэнди не собиралась говорить маме, что это все-таки произошло. Поэтому она решила не бороться и просто перетерпеть. А когда все закончится, подумала она, она сохранит все в тайне.

Вот только не ей было принимать это решение.

Сигнал бедствия

Джо проснулась от звука дверного звонка. Она откинула одеяло, которым ее накрыла какая-то добрая душа после того, как она отключилась от усталости. Оглядев аккуратную гостиную, она пришла к выводу, что спала у Нессы на диване. Даже не смогла дойти до комнаты для гостей. Ей снилась гора тел на дне океана, и все они были девушками. Она поднимала их на поверхность одну за другой. Последней была ее собственная дочь, связанная по рукам и ногам и с плюшевой свинкой во рту. Джо чувствовала себя еще более уставшей, чем до того, как лечь спать.

Телефон показывал почти девять утра. Джо села на диване и посмотрела на входную дверь, размышляя, не стоит ли ей посмотреть в глазок. Затем стук в окно позади нее заставил ее резко вскочить на ноги. Занавески были приоткрыты, и сквозь щель Джо увидела женщину. Она стояла, прикрыв глаза руками, и смотрела через стекло.

– Извините! – пробормотала она и жестом попросила Джо открыть окно.

Джо схватила телефон и начала набирать 911.

Женщина снова постучала. Когда Джо подняла голову, она прижимала к окну экземпляр газеты «Нью-Йорк Пост». В газете была ее же фотография возле заголовка статьи. Она оказалась репортером.

Джо подошла к окну, но не открыла его:

– Что вам нужно? – потребовала ответа она.

Женщина оглянулась через плечо, как будто не хотела, чтобы ее подслушали. Вместо ответа она стала возиться с телефоном, а затем приложила его экраном к окну. Там показывали новости, заголовок гласил: «Спенсер Хардинг предположительно мёртв».

Джо открыла окно:

– Что случилось?

– Вчера поздно вечером вертолет Спенсера Хардинга разбился в гавани Нью-Йорка. Предполагается, что на борту больше никого не было. Не хотите дать комментарий?

У Джо не было комментариев. Только вопросы. Была ли его смерть достаточно болезненной? Испытал ли он тот страх, который пережили они с дочкой?

– А почему вы обратились ко мне?

– Учитывая серьезность обвинений, которые вы выдвинули против него вчера, трудно поверить, что его смерть и ваша история не связаны между собой.

Джо сдержала желание разразиться радостным криком.

– Вот черт! – изумилась она вместо этого.

– Можно я вас процитирую? – уточнила репортер.

– Нет, – Джо пыталась вспомнить ответ, который она всегда слышала от людей по телевизору. – На данный момент у меня нет комментариев.

Она захлопнула окно, закрыла его и задернула шторы. Затем помчалась наверх, в спальню Нессы. Постучала в дверь, но не дождалась ответа.

– Просыпайся!

Несса подскочила в кровати. На ней была та же одежда, которую она надевала для поездки на лодку. Похоже, она не нашла в себе сил переодеться в пижаму.

– Что случилось? – спросила она. – Все в порядке? Что такое?

– Спенсер Хардинг погиб, – сообщила Джо.

– Господи. – Несса плюхнулась обратно на кровать. – Ты чуть не довела меня до сердечного приступа.

– Кто-то позвонил в дверь, а когда я встала, у окна стояла репортер. Она сказала, что Спенсер Хардинг мертв, и люди думают, что это может быть как-то связано с подкастом.

– Снаружи стоит репортер? – Ее любопытство разгорелось, и она поднялась с кровати и подошла к окну. Несса фыркнула, выглянув на улицу через жалюзи. – Ты сказала, что на улице один репортер?

Джо подошла к ней. Улица перед домом Нессы была забита фургонами телевизионщиков.

– Они испортят мне двор, – сокрушалась Несса.

– Если тебе станет легче от этого, я уверена, что Гарриетт сможет все исправить. Не возражаешь, если я включу новости? – спросила Джо.

Несса вздохнула:

– Я бы сказала, что это хорошая идея.

Местные новости снимались перед домом Нессы. Когда они подняли жалюзи и посмотрели вниз из окна спальни, то увидели ту самую репортера-блондинку посреди лужайки.

– Эти ребята совсем обнаглели, – проворчала Несса, а Джо прибавила звук на телевизоре.

«…Ошеломляющие обвинения, выдвинутые против Хардинга, привели местную полицию в замешательство. В настоящее время водолазы обследуют дно океана у пляжа Данскаммер в поисках двух тел, снятых Джошем Гиббоном, ведущим подкаста «Они среди нас». Франклин Рис, ведущий детектив по делу о смерти неизвестной девушки, говорит, что, несмотря на убедительную историю, рассказанную мисс Джеймс и мисс Левисон, делать выводы пока рано».

Тут программа переключилась на интервью, которое было записано на пляже Данскаммер, когда солнце еще только вставало на востоке. Франклин стоял перед камерой с мешками под глазами и чашкой кофе в руке.

– С самого начала полиция Маттаука усердно искала улики, которые приведут нас к правде о том, что произошло в Маттауке весной. Хотя мы серьезно относимся к обвинениям мисс Джеймс и мисс Левисон, в суде их будет недостаточно. Мы должны найти доказательства их слов, прежде чем принимать меры. Мы ищем эти доказательства прямо сейчас.

Камера вернулась к репортеру у Нессы во дворе:

– Это интервью было снято сегодня рано утром, и похоже, доказательства, которые они искали, наконец-то найдены. Я передаю слово моей коллеге Фрэнсис МакДэниел, которая ведет прямой репортаж с пляжа Данскаммер.

– Спасибо, Мэдлин. То, что вы видите позади меня, это две ловушки для омаров, поднятые со дна океана. Похоже, что это те же ловушки, которые мы видели на видео, опубликованном вчера вечером Джошем Гиббоном из «Они среди нас», которое быстро стало вирусным. Согласно подкасту, в ловушках находятся тела еще двух девушек, и это может стать доказательством того, что на острове орудует серийный убийца. Главным подозреваемым на данный момент является Спенсер Хардинг, чей особняк в Каллин Пуант виден вдалеке. Вчера поздно вечером, через несколько часов после выхода последнего эпизода шоу «Они среди нас», вертолет мистера Хардинга разбился в гавани Нью-Йорка. Власти считают, что причиной крушения стала не механическая неисправность. Хардинг объявил сигнал бедствия незадолго до падения воздушного судна, и предполагается, что во время пилотирования вертолета у него могла возникнуть проблема медицинского характера.

Передача переключилась на кадры крушения, снятые пассажиром парома на Статен-Айленде. Крошечный красный огонек в небе становился все больше и ярче, пока вертолет не материализовался из ночного неба и не упал в воду в нескольких сотнях метров. Похоже, человек, который все это снимал, упал, так как волны раскачивали паром. Когда он смог снова встать на ноги, единственным признаком того, что вертолет когда-то существовал, были пузырьки, поднимающиеся на поверхность воды.

Джо почувствовала, как Несса обвила ее рукой.

– Все кончено, – сказала ей подруга. – Ты нашла тела, хотя остальные не справились. Ты рассказала нашу историю. Кто знает, сколько жизней ты спасла? Ты герой, Джо Левисон. Люси может тобой гордиться.

Джо обняла Нессу и уткнулась лицом подруге в плечо. Два дня она сдерживала слезы. Теперь они хлынули потоком. Никогда прежде она не чувствовала себя такой напуганной. Но после смерти Спенсера Хардинга ее семья наконец могла вернуться домой. На свете не было ничего, чего бы она хотела больше, а то, на что она была готова пойти, чтобы вернуть их, удивило даже ее саму.

– Эй, – вдруг подтолкнула ее Несса, – кажется, к нам присоединилась Гарриетт.

– Гарриетт? – Джо вытерла глаза рукавом и посмотрела в окно. Босая женщина в джутовом мешке шла по Вудленд Драйв в сторону дома Нессы. Толпа расступалась перед ней, явно ошеломленная этим зрелищем, пока она пробиралась к парадной двери.

Внизу раздался звонок в дверь, и Несса поспешила ответить на него, а Джо спустилась следом за ней.

– Рановато для вечеринки на лужайке, тебе не кажется? – спросила Гарриетт, когда Несса открыла дверь.

– Заходи, заходи. – Несса быстро втолкнула Гарриетт внутрь, во дворе мелькали камеры. – Ты слышала? Спенсер Хардинг мертв. Все кончено.

– Спенсер, может быть, и мертв, – продолжила Гарриетт, – но все отнюдь не кончено.

Джо почувствовала, как ее сердце упало:

– Что ты имеешь в виду?

– Вы думаете, что Спенсер Хардинг сам посадил девушек в ловушки для омаров и увез их в море? Здесь явно замешаны другие люди.

Джо выглядела раздавленной.

– Я не хотела вас расстраивать. – Гарриетт в кои-то веки говорила серьезно и была абсолютно трезвой. – Пока нас хотя бы никто не будет преследовать. На данный момент мы в безопасности. Ты можешь привезти малышку Люси домой.

– Но что нам делать с остальными?

– Те, кто заслуживает наказания, получат его, – заверила ее Гарриетт.

– Мне уже надоело ждать правосудия, – нахмурилась Джо.

– Правосудие, может, и неумолимо, как говорит Франклин, но оно сковано правилами, – заметила Гарриетт. – Вот почему я выбираю месть. Она единственная госпожа, которой я служу.

В начале июля они похоронили Мэнди Уэлш. Судмедэксперт округа Херефорд не смог установить причину смерти. Отец Мэнди был единственным родственником, которого полиции удалось найти, и он разрешил Нессе организовать службу и похоронить дочь рядом с девушкой в голубом. Поскольку ему оставалось два года до окончания срока в Синг-Синге, ему не разрешили присутствовать на похоронах. Уэлши не ходили в церковь, и Несса провела службу там, куда ходила она. На нее пришло более тысячи человек. Она попросила, чтобы все места были зарезервированы для местных жителей, но, к ее ужасу, на скамьях оказались и репортеры тоже.

Как только пастор закончил молитву, Несса встала с места, где она сидела между своими дочерьми, и направилась к алтарю. За свою жизнь она много раз была на похоронах, но никогда раньше не произносила надгробную речь. Когда умер Джонатан, она была слишком убита горем, чтобы говорить. Когда умерли родители, за семью говорили Бреанна и Джордан. На похоронах девушки в голубом она чувствовала, что не должна ничего говорить. Но теперь поняла, что ошибалась. На этот раз она планировала выступить перед всем городом и сказать пару слов о Мэнди Уэлш, чья семья не смогла проводить ее в последний путь.

Когда Несса взглянула на собравшихся с церковной кафедры, ее страх исчез. Она не только больше не чувствовала его, но и не могла представить, как он раньше так ее тяготил. Несса поправила микрофон, который пастор установил слишком высоко. Затем оглядела мрачную толпу, прочистила горло и начала.

– Позвольте мне кое-что прояснить, – сказала она тем, кто сидел на скамьях и столпился в проходах, – мы собрались здесь не для того, чтобы говорить о человеке, который убил Мэнди Уэлш. Сегодня вы не услышите от меня его имени, и я прошу вас тоже его не произносить. Мы собрались здесь, чтобы поговорить о Мэнди. Я разговаривала с десятками людей, которые знали ее – некоторых вы сможете услышать позже, и все они сказали мне одно и то же. Это была хорошая девушка. Девушка, которая начала заботиться о своих братьях, когда сама была еще совсем маленькой. Девушка, которая, несмотря на то, что у нее ничего не было, всегда была готова поделиться любовью и добротой. Мэнди, может, и была милой и мягкой, но эта девушка была и сильной, очень сильной. Каждый свой день Мэнди бралась за столько дел, сколько большинство из нас не может сделать за неделю. В тот день, когда ее похитили, она шла за восемь километров в Каллин Пуант, чтобы пройти собеседование на работу, которая могла бы помочь ее семье свести концы с концами. Мэнди только исполнилось шестнадцать лет, но она уже содержала троих маленьких детей. И все же, когда эта девочка – лучшая из всех девочек – пропала, никто, кроме мамы, не стал ее искать. Они сказали, не имея на то никаких оснований, что Мэнди, должно быть, сбежала из дома. Теперь, два года спустя, мы знаем, что ее похитили и надругались над ней. После этого она была убита и выброшена в море. Если бы она была богата, ее бы стали искать. Если бы она жила в одном из особняков в Каллин Пуант, все офицеры острова разыскивали бы ее. Но Мэнди была бедной, а ее отец сидел в тюрьме, и для них это означало, что не стоит тратить время на ее поиски.

Несса сделала паузу, чтобы вытереть слезы носовым платком:

– Сейчас мы ничего не можем сделать для Мэнди. Трагедия уже случилась. Но есть два способа почтить ее память. Мы можем установить личности других девочек, найденных возле пляжа Данскаммер, и мы можем сделать все, чтобы подобное никогда не повторилось – ни с одной девочкой, независимо от того, кто она и откуда родом.

Пока она шла обратно к своей скамье, она кого-то высматривала в толпе. Люси помахала ей рукой, а Джо гордо подняла большой палец вверх. Арт снял очки, чтобы промокнуть глаза, и не видел этого. Только когда Бреанна и Джордан вскочили, чтобы обнять ее, Несса заметила человека, которого искала. Франклин стоял у дверей церкви, высокий и невозмутимый. Она не разговаривала с ним с того дня, когда попросила его уйти из ее дома. Он встретил ее взгляд и не отворачивался, пока она не повернулась, чтобы сесть. Когда служба закончилась, она снова стала искать его глазами, но он уже ушел.

Бругмансия, которую Гарриетт посадила на могиле девушки в голубом, выросла почти два метра в высоту и расцвела. Ее огромные огненные цветы были видны с шоссе внизу. В городе растение стали называть неопалимой купиной. После того как гроб Мэнди опустили в землю, а присутствующие стали расходиться по своим машинам, Гарриетт и Люси засыпали могилу и посадили на ее вершине еще одну бругмансию.

– Будет выглядеть так, будто весь холм горит, – заметила Люси.

– Так и задумывалось, – пояснила Гарриетт. – Пусть это служит предупреждением.

Джо молча стояла, держа мужа за руку, пока их дочь заканчивала хоронить Мэнди Уэлш. Эта история, может, и закончилась, но история ее собственной семьи оставалась далека от развязки. Человек, который вломился к ним в дом, сумел нанять одного из лучших адвокатов по уголовным делам на Манхэттене и выйти под залог в два миллиона долларов. В настоящее время он находится под домашним арестом, с браслетом на лодыжке, который отслеживал его передвижения. Беспокоясь о том, на что способна Джо, Арт умолял ее не ходить к нему домой.

Хотя преступник продолжал хранить молчание, теперь уже не было сомнений в том, что произошло с девушками, похищенными для Спенсера Хардинга. Когда полиция провела обыск в доме Хардинга на пляже, они нашли сейф, заполненный полароидными снимками. На фотографиях в мельчайших подробностях были изображены преступления, которые он совершил. Джо с Артом знали, что их дочь, возможно, избежала той же участи. И они оба согласились на то, чтобы Гарриетт наказала всех причастных к этому преступлению так, как сочтет нужным.

Третья жертва преступника оставалась в морге Маттаука, ожидая, пока кто-нибудь заберет ее. Под руководством Нессы судебный художник создал цифровой портрет девушки, и Несса готова была поклясться, что это вылитая она. Это была потрясающая красавица с чертами лица, которые, по мнению экспертов, могли указывать на китайское происхождение. СМИ продолжали активно освещать эту историю в течение нескольких недель. Она попала на все крупные сайты, в журналы и газеты. Но никаких родственников девушки так и не нашлось. Она словно упала с неба.

Вечерние новости

Вечером после похорон Мэнди в эфир вышел специальный выпуск вечерних новостей, посвященный убийствам на пляже Данскаммер. Всю неделю кричащие рекламные ролики предвещали эксклюзивные подробности и невиданные ранее улики. Когда пришло время выпуска, Джо, Несса и Гарриетт собрались перед огромным телевизором дома у Джо. После смерти Спенсера Хардинга полиция была нехарактерно молчалива. Расследование все еще продолжается, говорила она в ответ на вопросы СМИ. Теперь они предоставили программе доступ к материалам дела. По крайней мере, так предполагали Джо, Гарриетт и Несса. Никто из шоу не связывался с ними троими. Даже Джош Гиббон, который из кожи вон лез, чтобы продолжить расследование дела, не имел ни малейшего представления о том, какими будут эти самые откровения.

Программа началась с фотографии, вырванной из журнала. На ней был запечатлен Спенсер Хардинг у себя в картинной галерее. На стенах висели картины на миллионы долларов, но Хардинг, казалось, не обращал на них внимания. Его костюм, как и его поза, демонстрировали власть и силу. Он смотрел в камеру, скрестив руки на груди, как бы рекомендуя держаться на расстоянии.

Сегодня вечером в нашей программе: Спенсер Хардинг был бесспорным королем нью-йоркского мира искусства. За два десятилетия он поднялся из безвестности и стал самым могущественным и влиятельным торговцем предметами искусства на Манхэттене, а может, и во всем мире. Умный, красивый и феноменально богатый, он имел среди друзей и клиентов богатейших людей мира. Те, кто работал со Спенсером, говорят, что он обладал безупречным вкусом и сверхъестественным чутьем на таланты. Никто из его коллег или клиентов никогда не подозревал, что Спенсер Хардинг скрывает зловещую тайну или что особняк на берегу моря, где он устраивал гламурные вечеринки, также служил местом бойни, куда он заманивал невинных молодых женщин, а затем лишал их жизни.

– Господи Иисусе. Они делают его похожим на злодея из «Джеймса Бонда», – простонала Джо, когда на экране показались титры. – Неужели нам нужно смотреть это дерьмо?

Несса поставила трансляцию на паузу и повернулась к Джо:

– Да. Нужно.

– Держи, – Гарриетт передала Джо свой косяк. – Это поможет.

Джо взяла косяк. Арт узнает запах, когда вернется домой после кино с Люси, но в сложившихся обстоятельствах она знала, что он не будет злиться.

Джо сделала затяжку, когда на экране появился ведущий программы. Ветер трепал его серебристые волосы, а позади него волны разбивались о пляж Данскаммер.

Падение Спенсера Хардинга началось солнечным утром в один из последних дней весны. Именно тогда три местных жительницы остановились здесь, на этой пустынной дороге, идущей вдоль пляжа Данскаммер, недалеко от идеального городка Маттаук в штате Нью-Йорк. Они сказали полиции, что вышли прогуляться по берегу. То, что они обнаружили на узкой тропинке, спускающейся к воде, потрясло местных жителей до глубины души. К концу лета ни Спенсера Хардинга, ни его жены, знаменитой ныряльщицы Розамунды Стилгоу Хардинг, не будет в живых. Тела трех молодых женщин будут лежать в окружном морге. А заголовки газет будут прикованы к человеку, который станет известен всему миру как «Коллекционер».

– Что? – Травка не особенно улучшила настроение Джо. – Единственная газета, которая назвала его «Коллекционером», – это гребаная «Нью-Йорк Пост». – Другие СМИ не осмелились последовать ее примеру. Джо, Гарриетт и Несса с самого начала дали понять, что будут давать интервью только тем изданиям, которые согласятся на ряд условий, оглашенных Джо. Условие номер один: никаких прозвищ из комиксов.

– На твоем месте я бы приготовилась и к другим неприятным сюрпризам, – предупредила Гарриетт.

– Почему? – возмутилась Джо. – Что тебе известно?

– Мне известно, как устроен мир, – ответила Гарриетт.

Джо закатила глаза:

– Отлично. Мне лучше не знать.

На экране появилась фотография: абсолютно обычный ребенок, который не проявлял никаких признаков того, что вырастет в такого красавца, каким был Спенсер Хардинг.

– О, отлично, вот и история происхождения суперзлодея.

– Ш-ш-ш! – шикнула на нее Несса.

Спенсера Хардинга при рождении назвали Джоном Андерсоном, и он был единственным ребенком манхэттенского ортодонта. Первые пятнадцать лет своей жизни он провел в этом доме для представителей среднего класса на Верхнем Вест-Сайде. Квартира семьи с тремя спальнями была просторной по нью-йоркским стандартам, но едва ли богато обставленной. Одноклассники из школы № 333 помнят юного Джона как внимательного, чуткого ребенка со страстью к искусству. Говорят, что он начал собирать свою собственную коллекцию в возрасте десяти лет, купив работу, которая позже будет оценена более чем в шесть миллионов долларов. Но идиллическому детству Джона Андерсона быстро пришел конец. Вскоре после его шестнадцатилетия его родители были убиты во время ограбления дома. Убийцы так и не были пойманы. Джон получил значительную сумму по страховке, которая была помещена в трастовый фонд до его совершеннолетия. Он жил в семье одноклассника до тех пор, пока не окончил среднюю школу. А затем Джон Андерсон исчез.

– Как вам такое? – усмехнулась Джо. – Его родителей убили. Да он гребаный Бэтмен.

– Если бы он был гребаным Бэтменом, это было бы гораздо интереснее, – пошутила Гарриетт, и они обе рассмеялись.

– Вы двое явно не слушаете, – вмешалась Несса. – Старый добрый Спенсер, должно быть, прикончил родителей.

– Ты считаешь? – спросила Джо.

– Абсолютно уверена, – ответила Несса.

– Да, похоже на правду, – согласилась Гарриетт. – Никто не становится богатым так быстро без крови на руках.

Похоже, никто не видел и не разговаривал с Джоном в течение следующих десяти лет – до того дня, как он снова появился на Манхэттене. Теперь, однако, он называл себя Спенсером Хардингом. И благодаря обширной пластической хирургии его было почти невозможно узнать. Он придумал себе новую личность, которую яростно защищал.

В 2001 году в Челси открылась новая галерея. Ее молодой симпатичный владелец, казалось, имел неисчерпаемый источник финансирования. Вскоре список его клиентов сравнялся со списками более именитых торговцев. Проявив любопытство, некоторые из его конкурентов наняли частных детективов. Но никто так и не смог ничего узнать о загадочном Спенсере Хардинге. Хотя его часто фотографировали в городе с моделями и актрисами, он избегал публичности и никогда не давал интервью. Те, кто его знал, говорят, что он редко рассказывал о себе и своей жизни. Те фрагменты информации, которые он иногда мог обронить, никогда не складывались в нечто большее. Один из клиентов Спенсера был уверен, что он вырос в Лос-Анджелесе. Другой думал, что он англичанин по происхождению. Но экспертиза ДНК подтвердила, что Спенсер Хардинг – это действительно Джон Андерсон, осиротевший подросток из Верхнего Вест-Сайда.

К 2005 году Спенсер Хардинг стал одним из самых богатых людей в стране и красавцем-плохишом нью-йоркского общества. Но многие американцы впервые услышали его имя четыре года назад, когда он женился на олимпийской спортсменке Розамунде Стилгоу. По общему мнению, у них был бурный роман. Страдая от депрессии после того, как разрыв связок не позволил ей участвовать в Олимпийских играх, Розамунда была сражена наповал лихим мультимиллионером, в пентхаусе которого, как известно, была собственная вертолетная площадка. Она и не подозревала, что ее прекрасный принц окажется чудовищем, или что вертолет, на котором он с ней совершал полеты, однажды станет его гробом.

– Кто пишет это дерьмо? – возмутилась Джо. – Есть ли какое-то руководство по стилю, которое можно можно купить, если тебя наняли писать для «Промышленного комплекса мертвых женщин»?

– А мне нравится музыкальное сопровождение, – вмешалась Гарриетт. – Это печальное соло на гитаре заставляет задуматься о разворачивающейся трагедии.

– Дамы, – укорила их Несса. – Сосредоточьтесь.

«Далее в программе: Розамунда Хардинг оборвала связь с семьей и исчезла из поля зрения общественности. Было ли ее исчезновение добровольным? Или она оказалась в плену у мужа?»

Джо мгновенно протрезвела при виде свадебной фотографии Хардингов.

– Бедная Розамунда, – пробормотала она. – Если бы мы только знали, что она пыталась сказать нам этим яблоком. Мы могли бы спасти ее из Пуант в День поминовения.

– Мне бы тоже этого хотелось, – согласилась Гарриетт. – Я недооценила ее мужа. Не думала, что он убьет ее. Я не могу себе позволить повторить эту ошибку.

– Значит, ты не знаешь, что произойдет в будущем? – уточнила Джо.

– Я вижу войну, а не отдельные сражения, – ответила Гарриетт.

– Что, черт возьми, это значит? – переспросила Джо.

– Прекратите! – Несса снова призвала их к порядку. Программа возобновилась с новостных кадров, снятых в тот день, когда Несса обнаружила девушку в голубом.

Шестого мая три местные жительницы остановились на пляже Данскамер. Они пошли по плохо протоптанной тропинке, которая вела от дороги к воде. По дороге они обнаружили труп голой девушки в плотном черном мешке для мусора, завязанный замысловатым бантом. Тело принадлежало молодой чернокожей женщине, которой, по оценкам властей, было от семнадцати до девятнадцати лет. На теле были обнаружены следы полового акта, но никаких ран или кровоподтеков.

Шеф полиции Маттаука Джон Рокка сказал, что судмедэксперт без труда определил причину смерти.

Джо отшатнулась от экрана при виде шефа полиции в униформе напротив ведущего шоу. Обладатель мощной челюсти, ладно скроенный и красивый, Рокка принадлежал к тому типу мужчин, которому кино и телевидение приучили ее доверять. Она знала, что миллионы зрителей вечерних новостей воспримут его слова как истину в последней инстанции.

– Как умерла эта девушка, шеф Рокка?

– Она умерла от передозировки фентанила.

– Учитывая причину смерти, у вас есть какие-либо теории о том, что могло произойти?

– Да, сэр. Изначально мы полагали, что тело принадлежит секс-работнице, которая, вероятно, приняла слишком большую дозу, находясь с клиентом. Мы думали, что мужчина, должно быть, запаниковал и выбросил тело на Данскаммер Бич Роуд. Эта теория казалась нам вполне логичной, когда внезапно появилась женщина и заявила, что девочка была ее дочерью.

– Это было правдой?

– Нет. Когда я впервые увидел эту женщину, что-то в ее истории меня смутило. Тест ДНК позже подтвердил, что она никак не связана с нашей неизвестной.

– Тогда кто же была эта загадочная женщина?

– Актриса, которой заплатили, чтобы она выдала себя за мать девочки.

В этот момент дело, которое казалось таким ясным, вдруг стало выглядеть гораздо запутаннее.

– Вы нашли эту женщину и привели ее на допрос?

– Да, – подтвердил Рокка.

– И что она вам рассказала?

– Что ее нанял человек по имени Даниил Чертов.

Джо приостановила программу на изображении Чертова.

– Телохранитель Спенсера Хардинга! – воскликнула Джо. – Так я и знала!

– Да, но что-то тут не то. – Несса выглядела испуганной. – Полиция утверждает, что делала анализ ДНК. Но тест делали мы с Франклином. Полиция как раз отказалась.

Гарриетт фыркнула.

– Что? – потребовала ответа Джо.

– Ничего, – ответила Гарриетт.

– Нет, серьезно. – Несса привыкла к странному чувству юмора подруги, но на этот раз Гарриетт зашла слишком далеко. – Что, по-твоему, смешного во всем этом?

– Увидите, – ответила Гарриетт. – Продолжайте, пожалуйста.

– Полицейское управление Маттаука в то время уже было знакомо с мистером Чертовым?

– Да, сэр. Нашему департаменту уже доводилось сталкиваться с мистером Чертовым по меньшей мере один раз. Мы знали, что он работал телохранителем у Спенсера Хардинга.

– Считаете ли вы, что в данном случае мистер Чертов действовал по приказу своего работодателя?

– Да. Когда та самая актриса пришла опознать тело, она принесла документы, которые было бы очень трудно подделать. Свидетельство о рождении. Список прививок. Это была недешевая операция. И только кто-то с большими деньгами мог ее оплатить.

– Это был Спенсер Хардинг?

– Думаю, да, сэр.

– Зачем богатому, известному торговцу искусством платить актрисе, чтобы та выдавала себя за мать мертвой девочки?

– Чтобы убедить мой отдел закрыть дело.

– А зачем ему закрывать дело?

– На этот вопрос мы и хотели ответить.

– В какой момент Хардинг стал лицом, представляющим интерес в деле об убийстве на пляже Данскаммер?

– В тот день, когда актриса назвала Чертова своим работодателем, мы установили наблюдение за Чертовым и Хардингом.

Несса нажала на паузу.

– Что за черт? – возмутилась она. – Это не может быть правдой.

– Он утверждает, что подозревал Спенсера Хардинга еще в начале июня? – уточнила Джо.

Гарриетт засмеялась. Затем смех перешел в хохот, а хохот – в вой.

– Я предвидела этот поворот сюжета за километр! Продолжайте! Нажимайте на «плей»!

– Над чем ты смеешься? – потребовала ответа Джо. – Это ни черта не смешно.

– Она под кайфом, – проворчала Несса.

– Да, и все же я здесь единственная понимаю, что происходит.

Шестого июня, ровно через месяц после обнаружения тела на пляже Данскаммер, курьер, направлявшийся в Каллин Пуант, наткнулся на аварию на Данскаммер Бич Роуд. Когда полиция прибыла на место происшествия, Розамунда Хардинг была обнаружена на водительском сиденье мертвой. Как позже установит судмедэкспертиза, она погибла от травмы головы. Судя по всему, в момент аварии она была одна.

– Шеф Рокка, было ли в этой аварии что-то, что показалось вам странным?

– Начнем с того, что это необычное место для аварии. Данскаммер Бич Роуд прямая и ровная. Мы не часто видим там аварии, а если и видим, то они связаны с алкоголем. Миссис Хардинг не была в состоянии алкогольного опьянения в момент аварии. Но только когда мы обнаружили, что внутренняя компьютерная система автомобиля была взломана, мы заподозрили, что миссис Хардинг стала жертвой злого умысла.

– Значит, кто-то удаленно взломал машину и вызвал смертельную аварию?

– Авария произошла в четыре пятнадцать утра. Черный ящик автомобиля показал, что за несколько мгновений до столкновения машина постоянно ускорялась, пока не стала двигаться со скоростью более ста шестидесяти километров в час. За три секунды до столкновения фары были выключены. Восход солнца в то утро был в пять сорок шесть утра. На Данскаммер Бич Роуд нет уличных фонарей, и ночь была безлунной. Миссис Хардинг вела машину вслепую.

– Нужно быть очень хорошим хакером, чтобы организовать нечто подобное.

– Верно.

– Хорошие хакеры стоят недешево, не так ли?

– Нет, сэр, недешево. В даркнете цены на убийство такого рода обычно начинаются с шестизначных цифр.

– Для большинства людей такая сумма – целое состояние, но для такого человека, как Спенсер Хардинг, это гроши.

– Именно.

– Когда вы сообщили мистеру Хардингу о смерти его жены, какова была его реакция?

– Он воспринял новость без особых эмоций. Офицер, который звонил ему, назвал его «роботом».

Зная, что Спенсер Хардинг сделает все возможное, чтобы помешать любому расследованию смерти его жены, полиция начала разбираться в жизни Розамунды Хардинг. Поиски привели их в спортзал для женщин в центре Маттаука – туда, где офицеры впервые встретили Даниила Чертова. Однажды днем, когда Розамунда Хардинг занималась на беговой дорожке, Чертов ворвался в спортзал, разыскивая ее. После перепалки с владелицей заведения вызвали полицию. Шеф Рокка догадывался, что в спортзале может быть ключ к разгадке судьбы Розамунды Хардинг.

– И что вы нашли?

– В шкафчике, который она арендовала? Спортивную одежду. Пару кроссовок. Но интуиция подсказывала мне, что должно быть что-то еще. Я попросил своих людей обыскать шкафчик, который миссис Хардинг официально не арендовала, но, тем не менее, он был заперт. Там я и нашел фотографию.

– Вы в курсе, что владелица спортзала утверждает, что именно она обнаружила фотографию в шкафчике Розамунды Хардинг?

– Она впустила меня и моих людей в раздевалку.

– И это все?

– Это была степень ее участия на тот момент.

– Они издеваются, что ли? – Джо показалось, что она не расслышала.

– Он что, все это выдумал? – Несса сжала руку Джо.

И профессиональный законник попал прямо в яблочко, наткнувшись на полароид с голой девушкой. Как только шеф Рокка увидел его, он понял, что это та самая девушка, которую нашли мертвой на пляже Данскаммер за несколько недель до этого. В правом верхнем углу криминалисты обнаружили частичный отпечаток большого пальца.

– Кому принадлежал этот отпечаток?

– Он принадлежал господину Чертову.

– Как, по-вашему, фотография оказалась в шкафчике?

– Мы полагаем, что миссис Хардинг обнаружила ее дома среди вещей мужа и положила ее туда на хранение. К сожалению, именно эта находка, вероятно, и привела к ее преждевременной смерти.

– Что вы сделали после того, как установили, кому принадлежит отпечаток?

– Мы сразу же попытались вызвать господина Чертова на допрос. Но мы хотели сделать это по-тихому, не информируя его работодателя, который, как мы знали, мог скрыться.

– Вы беспокоились, что Спенсер Хардинг узнает о плане и сбежит.

– Именно так.

Джо убавила громкость, когда началась очередная рекламная пауза.

– Я попала в альтернативную вселенную? – спросила она. – В моем мире ничего этого не было. Я права?

– Абсолютно, – кивнула Гарриетт.

– Франклин сказал, что на фотографии не было отпечатков пальцев – только два частичных отпечатка внутри шкафчика, которые оказалось невозможно идентифицировать, – заметила Несса.

– Очевидно, кто-то из них лжет, – заметила Гарриетт, – и я уверена, что это не Франклин.

– Но это же начальник полиции. Как он мог выдумать что-то подобное? – изумилась Несса.

– Кто назовет его лжецом? Дело закрыто, – заявила Гарриетт.

– Мы и назовем! – возразила Джо.

– Он ни разу не упомянул наших имен, – пробормотала Несса, – как будто нас вообще не существует.

– Он переписывает историю, – объяснила Гарриетт таким тоном, словно это всем и так должно быть понятно. – Вы, ребята, не лыком шиты. Разве вы не знаете, чем они занимаются? К концу передачи у нас будет совершенно новый набор героев и злодеев. – Тут она указала на телевизор. – Давайте включайте.

К сожалению, Даниила Чертова оказалось не так-то просто поймать. Только вечером восьмого июня его остановил полицейский из Маттаука, стоявший на Данскаммер Бич Роуд. В течение следующих двадцати четырех часов Чертов сделал признание, которое выбило из колеи даже такого опытного сотрудника правоохранительных органов, как шеф Рокка.

– Он сказал нам, что Розамунда Хардинг была убита, потому что обнаружила доказательства тайного фетиша своего мужа.

– Это какого фетиша?

– У Спенсера Хардинга были своеобразные сексуальные предпочтения. Ему нравились очень молодые женщины.

– Девочки?

– Некоторые из них были несовершеннолетними, да.

– Но на этом его извращения не заканчивались, не так ли?

– Не заканчивались. Хардинг любил, чтобы девушки были без сознания, пока он над ними надругался.

– Как будто они мертвы?

– Да.

По словам Чертова, Хардинг знал людей, которые поставляли ему молодых женщин в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет. Некоторые из них были секс-работницами. Других девушек похищали из тех мест, где они жили. Их накачивали наркотиками и подвергали сексуальному насилию в особняке на берегу моря, пока жена Хардинга отсутствовала. В тех случаях, когда его жена оказывалась дома в неподходящий момент, ей тоже давали препараты.

– Сколько всего было девушек?

– По словам Чертова? Не сосчитать.

– И что со всеми ними случилось?

– Большинство из них отвезли домой в состоянии наркотического опьянения с несколькими сотнями долларов в карманах и без воспоминаний о том, что с ними произошло.

– Но некоторые так и не добрались до дома.

– Верно.

По крайней мере, три девушки умерли от передозировки в доме Хардинга на пляже. Когда это случалось, Чертов оборачивал тела в прочные мешки для травы и отвозил их на забытую тропу у пустынного пляжа Данскаммер. В ту же ночь, под покровом темноты, местный рыбак по имени Рэндалл Даффи причаливал к пляжу Данскаммер, забирал мешок и засовывал его в старую металлическую ловушку для омаров. Затем выбрасывал ловушку и ее содержимое поверх кучи других заброшенных под водой ловушек для омаров.

– Сколько ловушек там, внизу?

– Тысячи. После того, как все омары погибли в девяносто девятом году, местные рыбаки затопили свои ловушки именно там.

– Значит, когда он выбрасывал очередное тело, Рэндалл Даффи знал, что шансы на то, что его никто никогда не найдет, довольно высоки.

– Это была иголка в стоге сена.

К сожалению, идеальный план зависел от менее чем идеального человека. Рэндалл Даффи использовал деньги, заработанные на захоронении трупов, для покупки наркотиков. Полиция считает, что он умер от передозировки всего за несколько часов до того, как должен забрать последний труп с пляжа Данскаммер. По словам Даниила Чертова, он не знал, что тело, которое он оставил в кустарнике, все еще находится там и ждет, когда его найдут.

Джо остановила видео на изображении Рэндалла Даффи, стоящего на рыбацкой лодке, которую он использовал для сброса тел, в одних плавках. На вид ему было около пятидесяти лет, и он мог похвастаться идеально круглой безволосой головой и таким же идеально круглым безволосым животом.

Несса прищурилась на экран:

– Я никогда раньше не видела этого парня.

– Я тоже, – согласилась Джо.

К вечеру вторника девятого июня шеф Рокка услышал от Даниила Чертова более чем достаточно. Он выдал ордер на арест Спенсера Хардинга. Но к тому времени, когда миллиардеров в Каллин Пуант разбудил вой сирен под окнами, человек, изнасиловавший бесчисленное количество молодых женщин и убивший, по меньшей мере, четырех человек, уже исчез, а его вертолет направлялся на Манхэттен. Без десяти двенадцать он рухнул в гавань меньше чем в километре от знаменитой статуи Свободы.

– Что случилось? Как ему удалось сбежать?

– Его предупредили, – ответил Рокка.

– Кто-то из вашего отдела?

– Нет, сэр. Это был подкаст.

Несса ахнула:

– Что за лживый ублюдок!

В тот самый вечер популярный подкаст «Они среди нас» выпустил, как выразился его автор, «специальный эпизод». В нем было интервью с двумя женщинами, которые обнаружили первое тело. Они утверждали, что знают местонахождение еще двух тел на дне океана у пляжа Данскаммер. Ведущий подкаста Джош Гиббон послал аквалангиста проверить это утверждение. Видеозапись была опубликована в интернете в тот же вечер, когда вышел подкаст. На ней отчетливо видны останки двух тел внутри ловушек для омаров.

– Откуда эти женщины знали, где искать тела, за которые Даниил Чертов заплатил Рэндаллу Даффи, чтобы тот выбросил их в океан?

– Это печально, но их предупредил детектив, занимающийся этим делом. Очевидно, у него был роман с одной из женщин.

– Речь о детективе Франклине Рисе?

– Совершенно верно.

– И что случилось с этим детективом?

– Он был освобожден от своих обязанностей.

И не зря. Благодаря этой утечке Спенсер Хардинг смог сбежать из Каллин Пуант до того, как власти приехали его арестовать. Пока тело Хардинга не будет найдено в гавани Нью-Йорка, мы не сможем узнать, почему его вертолет разбился. Пока мы знаем только, что человек, который принес страдания и душевную боль стольким людям, навсегда останется безнаказанным.

Несса рыдала.

– Я не могу больше смотреть на это, – провозгласила Джо.

– Но нужно, – настаивала Гарриетт. Она больше не смеялась. Она говорила серьезнее, чем когда бы то ни было. – Ты должна своими глазами увидеть, на что они готовы пойти.

После смерти Хардинга из воды у пляжа Данскаммер были извлечены два тела. Одно из них принадлежало местной девушке Мэнди Уэлш. Второе тело до сих пор не опознано. В доме Спенсера Хардинга также был проведен обыск, и благодаря информации, полученной от Даниила Чертова, была обнаружена потайная комната.

– Ее назвали секс-темницей.

– Я считаю, вполне справедливо.

– Что вы там нашли?

– Сейф, заполненный фотографиями. Тысячи полароидов девушек, безжизненно лежащих на кровати в секс-темнице.

– Фотографий вроде той, что Розамунд Хардинг спрятала в шкафчике?

– Да, сэр.

– Почему это были именно полароиды?

– Отсутствие цифровых файлов означает, что вас не смогут взломать. Вы можете хранить физические фотографии под замком, и вам не нужно беспокоиться о том, что кто-то их увидит.

– Но похоже, что Розамунда Хардинг все же нашла одну из них.

– Да. Похоже, одна из фотографий так и не попала в сейф Хардинга. Его жена, видимо, случайно наткнулась на нее.

– Должно быть, это ее очень обеспокоило.

– Я уверен, что так оно и было. Некоторые из фотографий, которые мы извлекли из того дома, будут преследовать меня до конца жизни.

– Почему Розамунда Хардинг спрятала фото в шкафчике в спортзале? Почему она сразу не обратилась в полицию?

– Мы считаем, что она жила в страхе перед своим мужем. Это был очень умный, влиятельный человек, у которого было больше денег, чем он мог потратить. Из истории ее браузера мы выяснили, что она отчаянно пыталась сбежать. Но никто не пришел ей на помощь, и в итоге человек, за которого она вышла замуж, оборвал ее жизнь.

– Как вы думаете, как Хардингу удавалось так долго оставаться безнаказанным?

– Никто и никогда не мог предположить, что такой человек, как Спенсер Хардинг, совершит те преступления, которые он совершил. Он был монстром с идеальной маской.

– А Даниил Чертов? Что с ним случилось?

– Мистер Чертов исчез в ту же ночь, когда погиб Спенсер Хардинг. Он улетел первым рейсом в Белоруссию на следующее утро.

– Значит, оба человека, ответственные за эти ужасные преступления, избежали правосудия.

– В этом мире – возможно. Но я думаю, что они заплатят за свои преступления в мире ином.

– Ну что ж, – промолвила Гарриетт после того, как Несса с отвращением выключила телевизор. – Теперь у нас есть доказательства, что Рокка – один из плохих парней.

– Мы точно знаем, что он лжец, – добавила Несса.

– Нет, здесь скрыто нечто большее. Он каким-то образом причастен к убийствам.

– Откуда ты знаешь, что он не лгал, просто чтобы не выглядеть совсем уж некомпетентным? – спросила Джо.

– Потому что Рокка сказал, что арестовал Даниила Чертова в ночь на восьмое июня. Он утверждает, что они держали его под стражей, пока Чертов не донес на своего босса. Рокка сказал, что использовал информацию Чертова, чтобы получить ордер на арест Хардинга. Но я точно знаю, что ничего этого не было.

– Откуда? – интересовалась Несса.

Гарриетт усмехнулась:

– Чертов проник ко мне в дом седьмого июня. С тех пор он лежит у меня в компостной куче.

В комнате воцарилась тишина.

– Значит, нам крышка, – наконец выдавила Джо.

– Почему? – не поняла Несса.

– Разве ты не видишь? Мы не можем доказать, что Рокка солгал, не сообщив, что Гарриетт кого-то убила.

– А вы-то верите, что Рокка замешан в убийствах? – спросила Гарриетт подруг.

– Конечно, – не колебалась Джо.

– Тогда зачем нам убеждать еще кого-то?

Волки в овечьей шкуре

Больше запросов на интервью не поступало. После выступления шефа Рокки в вечерних новостях эпизод «Они среди нас» с участием Нессы и Джо был удален с сайта подкаста и заменен постом с извинениями от Джоша Гиббона. Он отказался объяснить свои действия Джо по телефону, опасаясь, что разговор может быть записан. Позже в тот же день Несса увидела его на одной из бензоколонок в городе с нелепой неухоженной бородой и в темных очках. Джош признался, что, хотя он знал, что все сказанное ими с Джо правда, он больше не мог позволить себе поддерживать их. Его репутация серьезно пострадала. Он потерял спонсоров и получил гневные письма от тысяч слушателей. Он умолял ее оставить его в покое.

– Просто возьмите мой номер. – Она сама записала его на клочке бумаги, когда он и не подумал доставать телефон. – Если узнаете что-нибудь новое или вам сообщат о каких-то уликах по делу, пожалуйста, дайте мне знать.

– Зачем? – спросил он. – Спенсер Хардинг мертв. Он больше никому не причинит вреда. Разве вы трое не получили что хотели?

«Пока нет», – подумала Несса, глядя, как Джош уезжает. Гарриетт, казалось, была уверена, что Рокка будет наказан, но Несса не могла понять, как это произойдет. Если у Гарриетт и был какой-то план, она им не делилась. «Я буду делать свою работу, – сказала она Нессе, – а ты сосредоточься на своей». Работа Нессы заключалась в установлении личности жертв Спенсера Хардинга, а две из трех девушек по-прежнему оставались безымянными.

Эта истина мучила Нессу несколько дней спустя, когда она толкала тележку по проходу продуктового магазина, где ее рука тянулась за привычными товарами, словно сама по себе. Она настолько погрузилась в свои мысли, что прошла всю дорогу от отдела фермерских продуктов до отдела консервов, прежде чем почувствовала, что за ней следят. Тогда она обернулась, надеясь застать затаившегося человека врасплох. Позади нее стояла женщина, которую Несса уже видела на парковке, где та пристально посмотрела на нее.

– Вы мисс Джеймс? – робко спросила женщина.

– Да. – Несса готовилась к тому, что может произойти дальше.

– Меня зовут Мэри Коллинз, и я слышала, что вы ясновидящая, – полушепотом произнесла она. – Моя девочка пропала год назад. Мы из Куинса^[24], но она была на острове, навещала подругу, когда исчезла.

Женщина достала из бумажника помятую фотографию и протянула ей. Несса взяла ее, чтобы рассмотреть, хотя это и стоило ей труда. С фотографии улыбалась девочка-подросток с косичками и брекетами.

– Она прекрасна. – Несса погладила лицо на фотографии большим пальцем и приказала себе держаться. – Как ее зовут?

– Лена. Мне сказали, что она сбежала из дома, как та девушка, Мэнди Уэлш. Я никогда им не верила, но что я могла поделать? Вы видели Лену, мисс Джеймс? Вы можете сказать мне, что с ней случилось?

– Мне очень жаль, – у Нессы разрывалось сердце от этих слов, – но я не видела вашу девочку. Но я обязательно поищу. Обещаю.

Мать девочки выглядела такой расстроенной, когда убирала фотографию обратно в бумажник, что Несса шагнула к ней и обняла.

– Я так по ней скучаю, – прошептала миссис Коллинз, уткнувшись Нессе в плечо. – Все это время я не могу обрести покой.

Они стояли в проходе с консервированными овощами, где Несса обнимала женщину, которую только что встретила, и обе плакали.

Позже Несса лежала на диване у Гарриетт, и голова у нее раскалывалась. Мигрени становились регулярными. Гарриетт делала тоник, который помогал снять боль, но та обычно возвращалась на следующий день. В этот раз мигрень была невыносима.

– Боль говорит тебе о чем-то. Она пройдет, как только ты поймешь, о чем.

– Ради бога, о чем же? – прохрипела Несса. У нее была догадка, но она не хотела ее озвучивать.

– Я не знаю, – ответила Гарриетт. – Это предназначено не для меня.

Разговор прервался, когда в дверь Гарриетт постучали.

– Извини, я на минутку. Это, должно быть, моя следующая посетительница.

За последние несколько недель в дверь Гарриетт Осборн постоянно кто-то стучался. Аннет Мур следила за посетителями. Она жила в одном из домов напротив дома 256 по Вудленд-Драйв с тех пор, как двадцать лет назад вернулась домой после медового месяца на Гавайях. За все те годы, что они с Гарриетт Осборн жили по соседству, эти две женщины обменялись ровно шестьюдесятью двумя словами. Но досье Аннет на Гарриетт было исчерпывающим. Она считала себя глазами и ушами Вудленд Драйв, а Гарриетт Осборн была единственной на этой улице, за кем стоило наблюдать. За июль и август Аннетт заметила постоянный поток посетителей к Осборнам. Женщины – а это всегда были женщины – парковали свои машины в нескольких кварталах вниз по улице и остальную часть пути проходили пешком. Они явно не хотели, чтобы их авто заметили у дома ведьмы, как его стали называть во всем Маттауке. Они стояли на крыльце, нервно постукивая ногой и оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает, и ждали, когда откроется входная дверь. Конечно, за ними всегда наблюдали. Это была не только Аннет. И некоторые из посетителей вызывали бурное обсуждение. Среди них Аннет узнала дрянную невестку мэра и чопорную Джульетту Рокка, жену начальника полиции. Но после того, что случилось с главой Ассоциации домовладельцев, Аннет держала язык за зубами. Брендон Бейкер по-прежнему появлялся раз в месяц, чтобы поплакать на ступеньках перед домом ведьмы. Все в Маттауке знали об этом, и никто не смел связываться с Гарриетт Осборн.

По наблюдениям Аннет, гости Гарриетт обычно задерживались на двадцать минут. А некоторые исчезали в ее джунглях на несколько часов. Но когда женщины выходили, они неизменно несли с собой маленький коричневый пакет. Когда они быстро шли обратно к своим машинам, сжимая этот пакет так, как будто это был самый ценный предмет в мире, все они казались чуть более спокойными и уверенными в себе.

– Знаешь, мне кажется, Гарриетт Осборн продает травку, – предположила Аннет, заглядывая в щель жалюзи.

– Нет, ее продает Эрик. И грибы тоже, – возразила ее дочь-подросток, глядя в телевизор.

– Кто такой Эрик?

– Ну, знаешь, тот красавчик из продуктового магазина. – Больше объяснений не потребовалось. Мать и дочь неизменно стояли у окна, когда Эрик доставлял Гарриетт продукты.

– Откуда ты знаешь, что он продает наркотики? – потребовала ответа Аннет. Ее дочь закатила покрасневшие глаза:

– Все знают. У него очень низкие цены.

– Не знаю, кто тебе это сказал, – прошипела Аннет, – но тебе больше нельзя с ними общаться. – Тут она повернулась к окну как раз в тот момент, когда еще одна женщина стучала в дверь Гарриетт Осборн. Аннет ахнула и прижалась лбом к стеклу. – Боже мой, кажется, эта женщина работает на твоего отца. – Она помнила ее с вечеринки по случаю Хэллоуина в стоматологической клинике мужа. Он заставил своих медсестер одеться в костюмы бэк-вокалисток из клипа «Addicted to Love», который никто из них не помнил по причине молодости.

– Это дамочка с большими сиськами или та, у которой сладкая попка? – спросила дочь.

– Прости, что? – Аннет оглянулась через плечо и увидела, как на экране взорвалась голова инопланетянина. – Мы не говорим так о других женщинах.

– Правда? Тогда скажи об этом своему отвратительному мужу. Именно так он говорит о своих «девочках», когда рядом его друзья.

Аннет затошнило. По правде говоря, ее тошнило уже много лет:

– Мой отвратительный муж, кстати, еще и твой отец.

– Да, не напоминай мне, – огрызнулась дочь.

Аннет наблюдала, как Гарриетт здоровается с медсестрой, чья задница даже в сестринской униформе из штанов и халата действительно выглядела очень аппетитной.

– Если Гарриетт Осборн не продает наркотики, то что покупают все эти дамы?

Ее дочь хмыкнула:

– Расплату.

Дочь Аннет никогда не отличалась способностями к пророчеству, да и вообще к чему-либо, кроме резни инопланетян. Но в одном этом слове Аннет вдруг увидела все свое будущее. Она опустила жалюзи и больше ничего не сказала.

На следующий вечер Аннет уже лежала в постели, когда ее муж поздно вернулся с работы. Она молча и неподвижно смотрела, как он направился в ванную, как делал всегда. Он любил мыться перед сном. Эти мелочи, с которыми она всегда беспечно мирилась – позднее возвращение домой, душ перед сном – приобрели новый смысл. Когда через полчаса он зашел в спальню, Аннет включила прикроватную лампу, готовая встретить его лицом к лицу. Но ее взгляд сразу же привлекла огненно-красная сыпь, выглядывающая из-под резинки его трусов и прокладывающая себе путь вверх по животу.

– Что это? – в ужасе воскликнула она.

Ее муж достал из ящика рубашку и натянул ее, скрывая сыпь.

– На что это похоже? – огрызнулся он. – Ты опять купила не то мыло.

У него всегда хорошо получалось убеждать ее в том, что она не видела того, что было очевидным. Но Аннет подозревала, что сыпь – дело рук Гарриетт. Возможно, это была та самая месть, за которой пришла медсестра. Что он мог сделать этой женщине, чтобы заслужить такое наказание?

– Нет, – на этот раз Аннет не собиралась допустить обмана, – это не от мыла. Это от чего-то другого, к чему тебе не следовало прикасаться.

В ту ночь и во все последующие ночи она спала в комнате для гостей.

К концу недели сыпь покрыла грудь мужа и его шею до самого воротника рубашки. Аннет случайно зашла в ванную, когда он собирался принять ванну с овсянкой, и увидела, что у него обсыпало все тело, вплоть до лодыжек. В ту ночь она проснулась от того, что муж на цыпочках прошел мимо комнаты для гостей, спустился по лестнице и вышел через парадную дверь. Она была заинтригована и заняла свое любимое место у окна гостиной. Оттуда и увидела, что он стоит на коленях на крыльце дома Гарриетт Осборн, при этом его покрытые сыпью руки сплетены в умоляющем жесте. Было непохоже, чтобы Гарриетт слушала его мольбы. Глазами она нашла Аннет в окне на противоположной стороне улицы.

На следующее утро, после того как муж ушел на работу, Аннет вышвырнула его одежду на лужайку перед домом и позвонила адвокату. Когда днем раздался звонок в дверь, Аннет открыла ее и увидела на крыльце Эрика из продуктового магазина. Один его вид в обтягивающей футболке и джинсах сам по себе был подарком. Но он сверкнул своей улыбкой кинозвезды и протянул ей небольшой коричневый бумажный пакет. Аннет взяла его и заглянула внутрь. На дне лежало несколько сморщенных грибов.

– Гарриетт говорит, они помогут от депрессии.

– Откуда она знает, что у меня депрессия? – удивилась Аннет.

– Если бы не она, вы бы уже давно вышвырнули этого засранца из дома. – Эрик снова улыбнулся. – Это ее слова, не мои.

– Позвольте мне достать кошелек, – засуетилась Аннет.

– Не нужно, – отказался Эрик. – Это подарок. И если захотите поболтать, Гарриетт сказала, что вы можете зайти к ней после рабочего дня в любое время на этой неделе.

После фиаско в вечерних новостях посещаемость в «Яростном фитнесе» ненадолго снизилась. Несколько женщин отменили членство в клубе, а некоторые стали заметно прохладнее в общении. Но большинство клиенток Джо приходили и уходили как обычно. Некоторые даже подходили, чтобы выразить ей свою поддержку. В первый раз, когда это случилось, Джо сразу же побежала в душевую кабинку и включила холодную воду. Она встала под холодные струи прямо в тренировочной экипировке и кроссовках. Пар поднимался от ее кожи, пока она плакала.

Люси оказалась на удивление стойкой, как и предсказывала Гарриетт. Они стали проводить вместе по несколько часов в неделю. Джо не знала, что они обсуждали, а когда она спрашивала, Люси находила способ уклониться от ответа. Но она казалась сильнее и увереннее в себе каждый раз, когда возвращалась домой, перепачканная землей из сада Гарриетт. А вот Джо не могла забыть о случившемся. Каждое утро она пробегала по пятнадцать километров и часами тренировалась после того, как Люси ложилась спать. Но ничего не помогало. Человек, за которым они охотились, скрылся от правосудия. И большинство жителей Маттаука считали, что во всем виновата она.

Самодовольное лицо шефа Рокки преследовало ее. Его она представляла себе, когда била по боксерской груше. Его она лупила кулаками, пока бегала. Мало того, что он был лживым мешком дерьма и соучастником убийства, он использовал интервью, чтобы нагло присвоить себе все то, что сделали они с Нессой и Гарриетт. Никто из них не ожидал похвалы. Но видеть, как все, что они сделали, игнорируют, а их имена очерняют – это уже слишком. Джо думала, что оставила все это позади, когда наконец вырвалась из корпоративного мира. Но, похоже, не имело значения, где находится женщина – всегда будет кто-то, кто только и ждет, чтобы вытолкнуть ее из центра внимания в кучу дерьма.

Теперь она проводила меньше времени в спортзале и больше – с Люси. После попытки похищения Джо почти не выпускала ребенка из виду. Каждое утро Арт обнаруживал их обеих в двухместной кровати Люси. Джо установила систему безопасности, а на все окна и двери поставила новые замки. Их дом стал настоящей крепостью, но Джо никогда не чувствовала себя в безопасности. Арт все понимал, но она видела, что он беспокоится. В какой-то момент потребность Джо защитить их дочь принесет больше вреда, чем пользы. Она уже отменила лагерь, потому что не могла расстаться с дочерью.

– Все в порядке, – сказала на это Люси Арту. – Маме нужно, чтобы я была здесь.

В тот вечер Джо часами занималась на велотренажере, который установила в подвале. Она могла бы доехать на нем до Луны и обратно, но это ничего не изменило бы. Она никак не могла избавиться от гнева и ужаса, который подпитывал гнев.

В последний день августа Джо рано подняла Люси с постели. Арт отправлялся на встречу в Манхэттен, поэтому Джо взяла дочь с собой, когда поехала открывать спортзал. Они были уже у входной двери и Джо вставляла ключ в замок, когда вдруг заметила чье-то отражение, приближающееся к ним сзади.

Прежде чем Джо успел среагировать, Люси развернулась на сто восемьдесят градусов, как миниатюрный ниндзя, сжав кулаки и готовясь к бою.

– Приветик, – сказала женщина в черных леггинсах и ветровке. Она протянула руку Люси: – Я Клод. – В этом жесте не было ничего покровительственного.

– Люси, – ответила девочка, разжимая кулак, чтобы пожать женщине руку.

– А у вас неплохой телохранитель, – улыбнулась Клод Джо. – Я бы не стала с ней связываться.

– Она крепкий орешек. – Джо с гордостью обняла свою дочь, затем оглядела Клод. – Выглядишь так, словно уже готова тренироваться. Обычно мы открываемся только через час или около того. Пчелы все еще мешают?

– С тех пор как Джексон попал в больницу, они оставили нас в покое, – ответила Клод.

Джо поморщилась:

– О боже. Он все еще там?

– Леонард сообщил мне, что его скоро выпишут. Я знаю, это прозвучит ужасно, но без него в Пуант гораздо приятнее. Это мое первое лето без домогательств за кучу времени.

– Доброе утро! – Хизер, помощница Джо, тоже пришла на работу, и Джо отошла в сторону, чтобы она могла открыть двери. – Ну, здравствуйте, мисс Люси. Мне нужна помощь в подготовке зала. Если мы сделаем работу быстро, я смогу угостить вас смузи перед открытием.

– Отлично! – Люси помчалась внутрь, чтобы начать работу.

– Ты просто мать Тереза, но ты не обязана нянчиться с моим ребенком, – улыбнулась Джо Хизер.

– Нянчиться? – Хизер усмехнулась. – Да Люси – одна из лучших работниц и уж точно дешевле всех.

– Тогда ладно, – разрешила Джо, – но как только тебе понадобится свободное от детей время, дай мне знать. – Она придержала дверь, чтобы Хизер прошла, и подождала, пока Клод тоже зайдет внутрь.

– Вообще-то, я здесь не для того, чтобы тренироваться, – призналась Клод. Ее тон изменился, и казалось, что часть ее уверенности в себе улетучилась. – Я подумала, не найдется ли у тебя пары минут. Хочу кое-что обсудить.

– Хорошо. Что именно?

– Пойдем выпьем чашечку кофе в кафе напротив? – предложила Клод.

– Давай, – согласилась Джо, – пара минут у меня есть. – Она открыла дверь спортзала и заглянула внутрь. Хизер и Люси разворачивали выстиранное белье. – Я скоро вернусь.

– Не беспокойся, – сказала Хизер, – мы с Люси справимся. Не торопись.

Кафе открылось всего несколько минут назад, и они были первыми и единственными посетителями. Клод купила кофе, а Джо взяла сок. Затем они выбрали столик у окна.

Утренний свет был неумолим. Клод выглядела бледной и на грани слез:

– Прежде всего я хочу сказать, что я очень сожалею.

– О чем? – спросила Джо.

– О том, что случилось с твоей прекрасной дочерью… – Клод сделала паузу, чтобы вытереть глаза и взять себя в руки, – и со всеми остальными девочками. Я знала, что Спенсер – гнилой человек. Я знала, что он как-то причастен к смерти Розамунды. Но я не представляла, что он способен на такие зверства. И подумать только, это происходило прямо у меня под носом! Я не могу уснуть уже несколько недель.

– Я думаю, в последнее время многие люди не могут спать. – Джо надеялась, что они смогут перейти к другой теме.

– Ну, я хочу что-то сделать, – продолжила Клод. – Я хочу быть уверена, что ничего подобного больше не случится.

Эти слова прозвучали знакомо. Джо сказала Люси то же самое.

– Ты что-то придумала?

– Пока нет, но я уверена, что мы могли бы придумать что-нибудь вместе. Что-то значительное.

– Значительное? – Джо улыбнулась, гадая, к чему все это приведет. – Я слушаю.

– Леонард обещает профинансировать эту затею. Он тоже чувствует себя ужасно.

Улыбка Джо померкла. Клод была серьезна.

– Между нами говоря, я никогда не трогала ни цента его денег, – призналась Клод, – но это дело очень важно для меня. Никто не учит девочек заботиться о себе. Мы учим их быть красивыми, добрыми и вежливыми, прежде чем выпустить их в мир, полный волков. А потом удивляемся и ужасаемся, когда некоторых из них съедают. После смерти отца я была очень близка к тому, чтобы стать одной из этих девочек. Единственное, что меня тогда спасло, – это удача.

Джо подумала о своем собственном воспитании. Ее добрая, почтенная мать из среднего класса так старалась сгладить ее углы и винила себя, когда понимала, что ей это не удается. Эти углы не понравились многим людям. Но почему-то Джо всегда чувствовала, что это не те люди, которых она хотела бы видеть рядом с собой. А когда она стала старше, то поняла, что те, кто хотел, чтобы девочки были послушными и дисциплинированными, часто потом использовали их в своих интересах.

– Что, если мы создадим программу для девочек, которая будет сочетать в себе тренировки для обретения уверенности в себе, самооборону и боевые искусства? – предложила Джо. Именно об этом она мечтала в прошлом. – Так что в следующий раз, когда какой-нибудь придурок схватит чьего-нибудь ребенка на улице, он сразу же получит по заслугам.

– Да! Мне нравится! – воскликнула Клод. – Можно провести пилотный проект здесь, в Маттауке. А потом мы используем деньги Леонарда, чтобы вывести его на национальный уровень. Может быть, даже мировой.

Все шло слишком быстро и звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Это довольно амбициозно, – заметила Джо. – И дорого.

– Леонард сказал, что даст нам двадцать миллионов, если мы придумаем что-то хорошее.

Этого точно не может быть:

– Двадцать миллионов долларов?

– Он отдает сотни миллионов на благотворительность каждый год. Двадцать миллионов – это просто капля в море для него. К тому же у него есть скрытый мотив. Ему нужно смыть с Каллин Пуант хотя бы часть пятна на его репутации.

– Боже мой, Клод.

– Мы можем получить и больше, если у нас все получится. Мы могли бы основать организацию, занимающуюся подготовкой девочек к жизни в мире. Ты могла бы стать ее генеральным директором.

– Я? – У Джо кружилась голова.

– Почему бы и нет? Ты успешный бизнесмен. Ты знаешь мир фитнеса и надерешь задницу любому. К тому же у тебя есть дочка. Я знаю, что все это звучит безумно, но если Леонард скажет «да», тебе интересно такое предложение?

Джо решила, что будет выглядеть не очень профессионально, если она вскочит из-за стола и будет прыгать от радости.

– Мне нужно будет обсудить это с мужем.

– Конечно! – согласилась Клод. – Может быть, стоит провести небольшое исследование рынка, чтобы доказать себе и нашим партнерам, что эта идея может сработать. Как думаешь, можно использовать твои социальные сети, чтобы разослать приглашение на бесплатный урок самообороны для девочек? И можно посмотреть, сколько девочек придет и сколько их мам вступят в фитнес-клуб.

– Конечно. Я займусь этим прямо сейчас, – решила Джо.

Больше всего ее привлекал не должность генерального директора и не миллионы, которые они могли бы потратить. Сама программа может стать именно тем, что ей нужно – способом научить Люси постоять за себя. Решение казалось таким простым. Облегчение, которое оно принесло Джо, опьяняло, а благодарность, которую она испытывала, не поддавалась выражению.

– Замечательно! Полагаю, теперь пора дать тебе вернуться к работе, – закончила Клод, собирая свои вещи. – Кстати, не могла бы ты попросить свою подругу Гарриетт связаться со мной? Мы все очень страдаем от цветущих кустов, которые захватили Пуант. Я надеюсь, что она знает, как нам помочь.

Джо почувствовала, как хмурится помимо воли:

– С удовольствием.

Арт тоже приехал домой с хорошими новостями: он нашел спонсора для своей последней пьесы. Кастинг начнется в конце месяца. Ему должны были на удивление много заплатить, но радость Джо не имела ничего общего с семейными финансами. Наконец-то Арт снова стал для нее партнером. В тот вечер Джо приготовила всеми любимую лазанью, Арт испек клубничный пирог, и Левисоны насладились лучшим семейным ужином за последние годы.

После того как посуда была вымыта, Джо заехала за Нессой, и они вдвоем поехали к Гарриетт. Они застали ее в саду на четвереньках, где она собирала семена из стручков большого тропического растения, покрытого шипами. Увидев их, она села на корточки.

– У вас есть новости. – Гарриетт встала и пристально посмотрела на Джо. – Достать шампанское? Чейз оставил заначку в погребе.

– Не помешает. – Джо весь день не могла перестать улыбаться.

– Я принесу бутылку. – Гарриетт передала корзину Нессе.

– Что это? – Несса провела пальцами по красновато-коричневым семенам. – Они красивые.

– Касторовые бобы, – объяснила Гарриетт.

– Из них делают касторку? – уточнила Несса. Бабушка втирала ей касторку в кожу каждый вечер перед сном и давала столовую ложку масла каждое утро, чтобы внучка регулярно ходила в туалет.

– Мммм… – Гарриетт поспешила в сторону дома. – Подождите здесь.

Несса смотрела, как она удаляется, пока не убедилась, что Гарриетт не услышит их.

– Тебе не кажется, что она слегка не в себе? – спросила она Джо.

Джо рассмеялась:

– Ты шутишь? Гарриетт никогда не была в себе.

– Ты никогда не задумывалась, что она знает такого, чего не знаем мы? – продолжила Несса.

– Каждый день. Я почти хочу позвонить ей, когда просыпаюсь утром, и спросить, стоит ли мне вставать с постели.

Гарриетт вскоре снова появилась в саду с бутылкой шампанского в одной руке, тремя фужерами в другой и еще двумя бутылками под мышкой. Несса бросилась ей на помощь.

– Боже, Гарриетт, как думаешь, у нас достаточно шампанского? – пошутила Джо.

– Посмотрим, – улыбнулась Гарриетт. – Там еще много чего есть. Присаживайтесь. Я разожгу огонь.

Джо и Несса сели бок о бок на деревянную скамью напротив места для костра, которое Гарриетт соорудила в саду. Этот день в конце августа выдался жарким, но вечерний бриз, прилетевший с океана, был прохладным и приятным. Вскоре в круге из камней, напоминавшем место для языческих ритуалов, заплясал огонь.

– А теперь, – произнесла Гарриетт, когда бокалы были наполнены, – расскажите мне все.

– Ты уверена, что готова? – пошутила Джо. – Не хочешь сделать сосиски в тесте или связать грелки для бокалов?

– Я готова. – Гарриетт, казалось, потеряла чувство юмора.

– Тогда ладно. – Джо бросила быстрый взгляд на Нессу, которая смотрела на шампанское жадными глазами.

Пока Джо рассказывала о событиях, произошедших утром, Гарриетт внимательно слушала. Она не задавала никаких вопросов. Просто впитывала информацию, как почва впитывает дождь.

– Я знаю, что это значит для тебя после того, что случилось с Люси, – прокомментировала Гарриетт, когда Джо закончила. На мгновение она показалась ей более человечной, чем обычно, как та женщина, которую Джо встретила на парковке много лет назад. – Выпьем за вас обеих. – Она подняла свой бокал и одним глотком осушила его. Это был на удивление мрачный тост.

– Ничего себе, – заметила Джо.

– Да, за Джо. – Несса подняла бокал с шампанским и изобразила веселую улыбку.

– Skål^[25]. – Гарриетт выпила второй бокал шампанского, затем без улыбки налила себе третий и выпила и его.

– Спасибо, ребята. – Джо задумалась, не вызвало ли ее заявление плохие воспоминания у Гарриетт. Возможно, ей следовало быть более деликатной. Она знала, что карьера Гарриетт в рекламе закончилась внезапно. Но трудно было поверить, что такая обыденная вещь, как работа, могла все еще причинять боль той женщине, которой стала Гарриетт.

Пока Джо болтала с Нессой, Гарриетт никак не могла усидеть на месте. Она быстро осушила почти всю первую бутылку шампанского, но не выглядела пьяной. Она ходила среди растений в саду, как генерал, осматривающий войска, останавливаясь, чтобы понюхать лист или оценить спелость ягоды. Ее волосы стали более серебристыми, чем светлыми, и в них отражался мерцающий свет луны.

– А что думает Арт по этому поводу? – поинтересовалась Несса у Джо. – Он, должно быть, гордится тобой.

– О, определенно. – Джо засияла. – Не помешало и то, что сегодня он сам получил хорошие новости. Его пьесу будут ставить! Он встретился со спонсорами сегодня утром.

– Это замечательно! Я так рада, что у вас все налаживается. Я уже начала думать, не прокляты ли мы все. – Веселье Нессы угасло, и она потянула руку к голове, чтобы помассировать виски. Она была уверена, что ее мозг вот-вот взорвется.

– Как твои мигрени? – тихо спросила Джо.

Несса хотела бы сказать, что ей стало лучше. Но правда заключалась в том, что большую часть сегодняшнего дня она провела в спальне с задернутыми шторами. Она оставляла зелья Гарриетт нетронутыми, надеясь, что наконец поймет послание, которое ей пытались передать головные боли. Боль была похожа на клубок хаоса, состоящий из неразборчивых голосов. Иногда, когда она внимательно прислушивалась, казалось, что сквозь них может прорваться какое-то слово или мысль. Но затем так же быстро оно погружалось обратно и терялось в гуле голосов.

Несса подняла голову и увидела нависшую над ней Гарриетт. Та протянула Нессе крошечную бутылочку с зеленой жижей.

– Выпей это, – приказала она и проследила, чтобы приказ был выполнен. Затем она присела у огня и обратила свое внимание на Джо. В глаза Гарриетт вернулось неземное золотистое сияние.

– Она упоминала о сорняках? – Гарриетт спросила у Джо.

– Кто? – переспросила Джо.

– Клод, – пояснила Гарриетт, – упоминала ракитник?

– Вообще-то, да. Очевидно, растения захватили Пуант. Клод спросила, не можешь ли ты помочь с этой проблемой. Я была бы очень благодарна, если бы ты помогла, Гарриетт. Я знаю, что ты ненавидишь тех, кто там живет, но это моя личная просьба.

– Ты можешь связаться с ней? – спросила Гарриетт.

– Конечно, – ответила Джо. Она скопировала номер телефона Клода из ее членской карточки.

– Скажи ей, чтобы кто-нибудь встретил меня на причале у Джексона Данна завтра в восемь утра.

День, когда Гарриетт наконец открыла глаза

Гарриетт лежала в саду на спине, глядя на дерево целомудренника. Она наблюдала, как оно выросло прямо из саженца, а в начале года достигло расцвета. Всего несколько месяцев назад на нем красовался венец из сиреневых цветов. Теперь же эти цветы увяли, опали и вернулись в землю. Плоды были собраны, и дерево уже сбросило листья на зиму.

Воздух был теплым для октября, но предыдущей ночью уже были заморозки, и земля под ней все еще хранила прохладу. Ее халат был совсем рядом, наброшен на ближайший куст, но она так и не потянулась к нему. Гарриетт любила, когда между ее телом и землей ничего не было. Летом она обнаружила, что в земле находится другой мир. Более оживленный, чем город в час пик, но спокойный и темный, как берег моря перед рассветом. Она чувствовала, как грибница плетет сеть прямо под поверхностью земли, корни растений проникают все глубже, а дождевые черви скользят по почве, как шелковые нити.

Три недели назад она впервые купила травку. В прошлом она много раз курила ее вместе с Чейзом, но ей никогда не нравилось то, как наркотик замедлял ее. Тогда она наслаждалась им как вынужденным отпуском – нехотя, не отрывая глаз от часов. Но впервые за последние десятилетия Гарриетт некуда было идти и не с кем встречаться. И больше всего на свете ей хотелось, чтобы мир остановился.

После ухода Чейза в августе Гарриетт решила взять себя в руки. Ей показалось, что в прошлом ей удавалось преодолевать более серьезные препятствия, чем ему. Она намеревалась с головой окунуться в работу и заставить Макса признать в ней партнера, которым она давно уже была де-факто. Но не успела она подобрать подходящие слова, как прозвучало объявление. Партнер мечты Макса скоро начнет работу в агентстве. После месяцев уговоров он наконец убедил Криса Уитмана переехать в Нью-Йорк из Лондона.

Гарриетт попыталась закопать свое разочарование, как делала это в прошлом, но на этот раз оно отказалось оставаться в земле. Вместо этого оно отрастило щупальца, которыми обвило ее и сдавило. К началу октября она обнаружила, что с трудом функционирует как личность. Как раз тогда позвонили из аптеки и сообщили, что ее противозачаточные готовы к выдаче, и Гарриетт поняла, что у нее не было месячных уже больше четырех месяцев.

И без того травмированная, Гарриетт была ошеломлена таким оскорблением. Она всю жизнь избегала беременности. По причинам, которыми она не делилась ни с одной живой душой, она никогда не задумывалась о деторождении. Теперь муж Гарриетт был занят тем, что пытался обрюхатить другую женщину, а ее собственное тело объявило бунт на корабле. Не то чтобы она хотела, чтобы месячные возобновились: у нее по-прежнему не было желания иметь детей. Но ей хотелось было иметь хотя бы такую возможность, а теперь, в эпическом акте жестокости, Вселенная отказала ей даже в этом.

На следующий день после громкого заявления Макса Гарриетт купила 50 граммов травки и заявила, что берет отпуск на несколько недель. Она намеревалась поехать в одну из двух Каролин на теплое море. А потом вышла в сад, чтобы выкурить косяк, и все вокруг замерло. Три недели спустя она все еще не уехала.

После того как в сентябре она уволила ландшафтных дизайнеров, Гарриетт позволила саду разрастись. Чейз всегда следил за тем, чтобы все было подстрижено и подрезано под корень. Но теперь, когда Гарриетт освободилась, она решила, что сад тоже должен получить свободу. Растительность вмиг пришла в буйство, а она обнаружила, что ей нравится сидеть и наблюдать. Изящные кусты роз по периметру сада больше не сдерживались и проявили свою истинную сущность, перенаправляя энергию не на цветение, а на рост стеблей и шипов, которыми угрожали потенциальным нарушителям границ. Маленькие симпатичные многолетники, созданные для того, чтобы радовать глаз человека, обнаружили, что их клумбы захватили более выносливые виды, которым земля принадлежала по праву сильного. Обкуренная Гарриетт существовала во временных рамках растительного мира. Ее спутники были медлительны, но теперь она видела, что они обладают разумом, чувствами и вполне себе живы.

После того как тротуар перед домом исчез из виду, она часто слышала, как прохожие говорят о ней. Даже когда ее не было видно, она, казалось, не давала покоя соседям.

– Кто-нибудь проверял, как она в последнее время? – услышала она слова одной женщины.

– Она сошла с ума, – поставил диагноз кто-то другой.

– Брендон Бейкер с ней разберется, – пообещал мужчина своей спутнице.

– Майло сказал мне, что ее съедят кошки, – добавил ребенок на другой день.

Лежа на земле, Гарриетт слушала и думала, что, может быть, они правы. Она вела себя не так, как должна вести себя женщина в возрасте за сорок. После того первого косяка в саду она всегда была под кайфом и серьезно приложилась к дилетантской коллекции вин, которую оставил ее бывший муж. Когда вьюнки закрыли последние бреши в стене из листвы, окружающей дом, она растянулась на шезлонге на лужайке в нижнем белье. Потом и эти несколько полосок ткани исчезли, а затем исчез и шезлонг. «Это ненормально», – часто говорила себе Гарриетт. А потом ее взгляд останавливался на бабочке и следовал за ней, пока та лениво порхала от одного растения к другому.

Впервые за долгие годы она нашла место, которое приняло ее, – место, где она чувствовала себя как дома. Казалось, что многое в мире людей отвергает ее. Мужчины ценят женщин за их молодость и плодовитость. Тех, кто больше не может производить потомство, отбрасывают в сторону. Но теперь Гарриетт знала, что природа не склонна к ошибкам. Ее бабушка и дедушка искали в Библии слово Божье, не понимая, что оно написано везде в окружающем их мире. И это Писание говорило Гарриетт, что она все еще существует по какой-то причине – и будет существовать еще десятилетия. Если она собиралась провести эти годы в своем саду, Гарриетт хотела узнать о нем больше.

Из редких книжных магазинов по всей стране стали приходить посылки. Каждый вечер она заносила в дом коробки из высоких стопок у порога и в нетерпении разрывала на части. Она потеряла всякий интерес ко всему, что выходило за пределы ее сада. Внутри него было вполне достаточно интересного. Она покупала книги, чтобы определить новые растения, захватившие клумбы, и книги, в которых можно было найти лекарство от необычной сыпи на ноге. Она заказывала учебники по энтомологии и биохимии, чтобы узнать, почему жуки никогда не едят мяту и почему тимьян приводит в бешенство пчел. После того как ястреб уронил у ее ног труп белки, она прочла книгу XIX века о древнем искусстве предсказаний. В дневнике одной ворожеи колониальной эпохи она нашла дозировку семян дурмана, а затем провела всю ночь, наблюдая за созвездиями, плывущими по небу. Она проглотила дневники Катрин Монвуазен, печально известной отравительницы, и дополнила их биографиями Агриппины Младшей и Лукреции Борджиа. А потом разработала рецепт великолепного песто.

Однажды вечером она читала о магии худу, когда вдруг раздался звонок. Не отрывая глаз от книги, она открыла дверь.

– Ну, здравствуйте! – На пороге стоял красавец-доставщик с тремя набитыми продуктовыми пакетами в руках и ехидной ухмылкой на лице.

С его последнего визита прошла неделя, и за это время Гарриетт отказалась от одежды.

– Простите! – Она потянулась за пакетом и использовала его, чтобы прикрыть свою наготу, уверенная, что сквозь кожу было видно ее сморщенные, старые яичники.

– Не стоит извиняться, – заверил он ее. – Кстати, я Эрик.

Она думала о себе как об отвратительной старухе. Но Эрик не показывал признаков отвращения. Может быть, подумала она, она ошиблась. Может быть, на самом деле все не так.

В последний день трехнедельного отпуска Гарриетт грелась на солнышке, когда услышала, как к ее дому подъехала машина. Звук дверного звонка не поднял ее на ноги, и ей удалось проигнорировать даже настойчивый стук, который последовал за звонком.

– Гарриетт Осборн! – наконец позвал мужчина. – Вы там? Вы меня слышите?

Грубое вторжение мужчины в ее мысли заставило Гарриетт резко подняться. Он отчаялся дозваться до нее, стоя у двери. Теперь она слышала, как он ощупывает растения, окружающие сад, в поисках способа преодолеть ограду Она схватила халат и прижала его к груди.

– Кто там? – потребовала ответа она.

– Это Колин Кларк! – Последовала долгая пауза, пока Гарриетт ломала голову, пытаясь вспомнить роль этого человека в ее жизни. – Я адвокат, представляющий ваши интересы при разводе. – Его голос звучал обеспокоенно, как будто она забыла имя президента. Это важный человек. Ей следовало знать, кто он.

– Да-да, конечно! – Гарриетт вскочила на ноги и плотно завернулась в халат, но почему-то не могла понять, что ей делать дальше.

– Мои сотрудники пытаются связаться с вами уже несколько дней! – прокричал он через растения.

– О нет, мне так жаль! – Она понятия не имела, где в последний раз видела свой телефон. Она решила не объяснять ситуацию.

– Миссис Осборн… – начал он снова, явно волнуясь.

– Мисс. – Она не собиралась этого говорить. Слово просто соскользнуло с языка.

Возникла пауза:

– Мисс Осборн, могу я войти? У вашего мужа и его адвоката есть предложение, которое они хотели бы представить.

– В дом? – Там было не убрано и воняло травкой.

– Нельзя? – Его голос уже балансировал на грани между беспокойством и разочарованием. – Мисс Осборн, у вас все в порядке?

– Встретимся у входной двери, – сказала она, хотя была уверена, что пожалеет об этом.

Когда она открыла дверь, то поняла, что облажалась. Она встречала этого человека на пороге своего дома ровно три раза, и каждый раз, когда он уходил, она провожала его в слезах. Репутация Колина Кларка была ей известна задолго до того, как она наняла его. Все говорили, что он лучший адвокат по разводам в Маттауке. Он специализировался на представлении интересов обеспеченных женщин, чьи мужья нанимали манхэттенских «тяжеловесов». Кларк был холоден и формален. Он ясно давал понять клиентам, что они никогда не станут друзьями. Вопросы, которые он задавал, порой казались жестокими. Ему могло понадобиться знать то, чем они не хотели делиться. Но если они были честны и откровенны, он гарантировал, что они выйдут из брака с каждым центом, который заслужили. Сейчас он стоял в дверях дома Гарриетт в прекрасном итальянском костюме и с выражением лица, которое ясно давало понять, что он ею недоволен.

Уже несколько недель Гарриетт не заботилась о своей внешности. В ее волосах, скорее всего, были листья, а на ногах выросла шерсть. После того как она несколько дней ходила обнаженной, халат казался ей трезвой уступкой условностям. Но мистер Кларк явно не был согласен с таким видением ситуации. Он приподнял брови и откинул голову назад. На мгновение она задумалась, не воняет ли от нее.

– Вы уверены, что сейчас подходящее время для визита? – спросил он.

– Вполне. Пожалуйста, проходите.

Когда он проходил мимо нее, она почувствовала, как его спина напряглась. Оглянувшись на гостиную, она поняла почему. Почти каждый сантиметр поверхности был занят горшками, в каждом из которых стояли растения разного размера, цвета и формы. Только журнальный столик использовался по назначению. На нем лежали остатки последней трапезы Гарриетт, а также большая канистра, когда-то наполненная травкой. Рядом с ней лежали пустые пакеты из-под бумаги для скручивания самокруток.

– Я занялась садоводством, – пояснила Гарриетт.

– Похоже на то, – проговорил Кларк успокаивающим тоном, как будто она умственно отсталая или опасная для других людей.

– Благодаря окнам, выходящим на юг, гостиная превратилась в идеальную оранжерею, – По какой-то не вполне очевидной причине ей необходимо было, чтобы он ее понял.

– Вы знаете, что это за растения?

Вопрос поверг ее в смятение. Такой вопрос можно было задать ребенку.

– Конечно, – застенчиво ответила Гарриетт. – Я сама купила или собрала семена. К апрелю растения будут готовы для пересадки в землю.

– Ах да, ваш сад, – произнес он со вздохом. – Я каждый день проезжаю мимо по дороге на работу.

– Внутри все гораздо интереснее. Я покажу вам все, а потом мы сможем поболтать, – предложила Гарриетт. – Сад прекрасен в это время года.

Эта идея не показалась ему привлекательной:

– Вы уверены, что нам будет где присесть?

Это был еще один странный вопрос.

– Конечно, – заверила она.

До приезда адвоката она лежала на участке голой земли в центре сада. Она сама расчистила эту землю накануне. Позднее на этом месте она соорудит компостную кучу. Отпечаток ее обнаженного тела остался на земле. А вокруг него вырос сказочный круг из тринадцати белых грибов.

– Вы только посмотрите на этих красавцев! – Гарриетт присела на корточки, словно приветствуя старых друзей. – Так вот что росло подо мной. Хлорофиллум свинцовошлаковый. Очень ядовитый. Моя мать была заядлым грибником. Она называла его «рвотным».

– Осторожно, – предупредил адвокат, протягивая руку, словно хотел оттащить ее назад.

– Почему? – Гарриетт рассмеялась и подняла голову. – Я не собираюсь их есть.

Ее веселье улетучилось, когда она заметила, как глаза мужчины блуждают по ее саду. Он видел ее сад как нечто дикое и опасное. Она поднялась и направилась к двум стульям, стоявшим напротив друг друга на последней оставшейся в саду бетонной плите. Когда она села напротив адвоката, ей бросились в глаза ее грязные ступни и покрытые волосами ноги, и она пожалела, что не может спрятать их под себя. Когда она заговорила, то изо всех сил старалась казаться здравомыслящей:

– Итак, мистер Кларк. Что хочет от меня мой бывший?

Кларк открыл портфель и достал документ:

– Ваш муж предлагает купить этот дом и землю, на которой он стоит. Учитывая нынешнее состояние имущества, я бы сказал, что его предложение довольно щедрое.

Гарриетт покачала головой. Предложение было глупым.

– Это мой дом, – объяснила она. – Я предоставила Чейзу право выбора недвижимости. Его подруга решила, что ей нужна квартира в Бруклине. Так что дом достался мне. Все было решено несколько месяцев назад. Насколько я понимаю, все сложилось как нельзя лучше.

– Очевидно, он получил несколько звонков от обеспокоенных соседей. Я сам наблюдал за тем, что творится у вас в саду, и, боюсь, слышал, о чем шепчутся в городе. Все в Маттауке говорят о сорняках.

– О каких сорняках? – переспросила Гарриетт.

Временно потеряв дар речи, Кларк откинулся на спинку стула. Затем он глубоко вздохнул, видимо, решив довести свою миссию до конца:

– Обычно я не даю рекомендаций такого рода, мисс Осборн, но в данном случае чувствую необходимость. Вы явно не справляетесь с уходом за своей собственностью. И когда я пытался связаться с вами через ваших коллег, мне сообщили, что вы взяли отпуск. Возьмите деньги, которые предлагает ваш муж, мисс Осборн. Это значительная сумма. Купите себе квартиру и наймите кого-нибудь в помощь. Вы сможете безбедно жить до конца своих дней.

Гарриетт уже видела такое выражение лица раньше. После смерти родителей оно было у ее бабушки с дедушкой. Она напугала его так же, как когда-то напугала их. Не проронив ни слова об этом, они дали понять, что что-то в ней не так. Похоже, мистер Кларк справлялся со страхом так же, как ее дедушка и бабушка, – превращая его в отвращение.

– Я не понимаю, – продолжила она, пытаясь говорить логично, – почему вы думаете, что мое жилье выглядит не так, как я хочу?

– Ради всего святого, оглянитесь вокруг, мисс Осборн! – вскричал он, словно в последний раз взывая к тому, что осталось от ее здравомыслия. Он поднялся со своего места и взял в руки гроздь пурпурных ягод, которые свисали с конца алого стебля. – Я не знаю, что это такое, но моя жена тратит половину своего времени на выкорчевывание подобных растений из нашего сада. А вы позволяете им вырасти до гигантских размеров.

– Это лаконос, и я его посадила. Ягоды обычно считаются ядовитыми для людей, но есть целители, которые заверяют, что они могут лечить кожные заболевания и различные формы воспаления. Я решила провести исследование.

То, что, как она была уверена, было вполне разумным ответом, было встречено тонко завуалированным презрением:

– Вы решили провести исследование? У вас есть медицинское образование?

– Нет, – ответила Гарриетт без особой уверенности в себе, – но я достаточно читала на эту тему, и, как вы отметили, у меня есть свободное время.

Кларк уставился на нее так, словно она объявила, что строит космический корабль для полета на Марс, а затем опустил взгляд на землю.

– Что это? – Кончиком ботинка он подтолкнул спутанный комок зелени, свисающий с края кадки, которую они с Чейзом купили во время медового месяца в Провансе.

– Это красный клевер.

– Разве клевер не считается сорняком?

– Те, кто в этом не разбирается, считают его сорняком. Этим летом я собирала его цветы, чтобы делать чай.

Он комично округлил глаза:

– И вы его пили?

Гарриетт почувствовала спазм в горле, а на глаза навернулись слезы. Если бы она знала, почему на нее напали, она могла бы дать отпор. Тот факт, что жестокость Кларка ничем не была вызвана, делал ее еще более болезненной. Какой в этом смысл, задалась она вопросом. Почему этот человек, которого она едва знала, человек, которому она платила, – пришел к ней домой, чтобы попрекать и унижать ее?

– Женщины пьют чай из клевера уже сотни, а может быть, даже тысячи лет. Он помогает регулировать гормоны в период пременопаузы.

Кларк скривился от неловкости и быстро сменил тему:

– А эти чудесные заросли? – Он провел рукой по растеням, чьи ярко-желтые зонтики пожухли и стали коричневыми. – Для какой цели служат эти растения?

Гарриетт вздрогнула:

– Это болиголов. И он очень не любит, когда его трогают.

Растение содержало мощный фототоксин. Нужно было дать ему мазь, чтобы успокоить сыпь, которая к концу дня покроет всю его руку.

– Значит, вы хотите сказать, что специально вырастили все сорняки в этом саду?

– Я этого не говорила. – Он вкладывал слова ей в уста.

Она отвела взгляд от его лица и позволила глазам блуждать по саду. Не было ни одного листа, который она бы не узнавала, ни одного семени, которое она не знала бы, как использовать. Как только в середине ноября наступят холода, растительность погибнет, что порадует соседей. Но следующей весной, когда в саду появятся растения, которые сейчас живут у нее в гостиной, великолепное видение Гарриетт будет воплощено в жизнь. Это ее земля, напомнила она себе, и все же этот человек настаивает на том, чтобы она смотрела на сад его глазами. Там, где она видит перспективы и возможности, он видит доказательство безумия. Гарриетт знала, что ей никогда не удастся убедить его в своей разумности, поэтому она оказалась перед выбором. Она могла либо верить своим глазам, либо видеть то, что заставляет её видеть этот человек.

По правде говоря, это было бы не так уж и сложно. Она уже много лет смотрела на вещи глазами мужчин. Все время, пока она строила карьеру, мужчины говорили ей, что хорошо, а что нет. И она всегда считала, что они правы. Даже если реклама была рассчитана на таких женщин, как она, креативный директор-мужчина решал, достойна ли она эфирного времени. Они выслушивали ее мнение, но окончательный выбор оставался за ними. После того как решение принято, ты либо рискуешь воплотить его в жизнь, либо ищешь себе другую работу.

Почему они были так уверены в своем видении, задавалась вопросом Гарриетт. И что мешало ей настоять на своем? Ей никогда не нравился садовый дизайн Чейза. Каждую весну она спрашивала, нельзя ли попробовать что-то другое. И каждый гребаный год мнение Чейза побеждало.

– Половину растений в этом саду высадила я, – объяснила Гарриетт, – а другая половина появилась сама по себе.

– Странный способ растить сад, не находите? Неудивительно, что он вышел из-под контроля.

– Это природа, – возразила Гарриетт.

– Это отвратительно, – парировал Кларк.

Гарриетт улыбнулась и наклонила голову. Внезапно ей все стало ясно.

– Мистер Кларк, мой сад вас оскорбляет, потому что вы не можете им управлять?

– Сады – это место, где природа одомашнивается и регулируется. А вы позволили ей разгуляться. Вы хотите, чтобы соседи считали ваш участок бельмом на глазу?

Гарриетт кивнула. Наконец-то она поняла, зачем он пришел. Ему не нравилось смотреть на ее сад, следовательно, сад не должен существовать. И он нашел решение, которое, по его мнению, устроило бы всех. Чейз получит дом. Город получит памятник хорошему вкусу. А Гарриетт и сад снова окажутся под контролем.

– Скажите, мистер Кларк, есть ли причина, по которой меня должно волновать ваше мнение?

– Простите?

– Мне искренне любопытно. – Она закинула одну ногу на другую, чтобы он мог хорошо рассмотреть, насколько она мохнатая. – Вы можете назвать мне хоть одну вескую причину?

– Я не единственный, кто обеспокоен, Гарриетт.

– Мисс Осборн.

– Мисс Осборн. Большинство ваших соседей разделяют мою точку зрения.

– Возможно, но я взрослый человек и это мой дом. Я могу выращивать у себя в саду то, что мне нравится. И носить то, что захочу. Какая разница, что вы или кто-то другой считает нормальным? Какого хрена меня должно волновать, одобряете ли вы это?

– Я просто беспокоюсь…

Гарриетт остановила его. Ее улыбка расплылась по лицу, как солнечный свет. Она давно не чувствовала себя так хорошо:

– Вы беспокоитесь? Как мило с вашей стороны. Мы как-то связаны? Мы друзья? Я была у вас дома на ужине? Кто-нибудь из ваших детей назван в мою честь?

– Нет, – признал он, – но вы мой клиент.

– Да, и я полагаю, что вы получили хорошую компенсацию за свои услуги, не так ли? Я не оплатила какой-то ваш счет?

– Нет.

– Тогда я не понимаю, в чем причина вашего беспокойства. Получают ли ваши клиенты-мужчины такой же уровень обслуживания?

– Боюсь, вы неправильно поняли…

– Нет, – огрызнулась Гарриетт, прерывая его, – я все правильно поняла. Вы пришли сюда, чтобы выгнать меня отсюда. Я плачу вам за каждый час вашего рабочего времени, чтобы вы занимались моим разводом, а вы пришли и тратите мое время и мои деньги. Вы слишком долго сидите у меня на шее, мистер Кларк. Дом мой. Как только вы уйдете, я найду нового адвоката. И не смейте присылать мне счет за этот визит!

– Мисс Осборн… – Кларк остановился и потянулся рукой к коже на левой стороне шеи, где чуть выше воротника был заметный черный узелок. Мгновением раньше это было всего лишь пятнышко. Она видела, как пятнышко растет, наливается кровью, а лицо адвоката белеет. – Боже мой, это же клещ!

Она думала о паразитах прямо перед его появлением. Неужели она его наколдовала? Если да, то что еще она может сотворить? Клещ был размером с десятицентовую монету, гораздо больше, чем все, которых она видела раньше. Его головка застряла в плоти адвоката, и, несмотря на его неистовые попытки вытащить ее, паразит отказывался его отпускать.

«Насколько больше он может стать?» – задалась вопросом Гарриетт. Облизнула губы и стала ждать.

– Я знаю, что это такое, мистер Кларк, – сказала Гарриетт. – Я вполне способна распознать кровососа с первого взгляда. Возможно, вам стоит последовать моему примеру и избавиться от этого гада, пока он не высосал из вас всю кровь.

Позже, после захода солнца, в дверь постучали. Гарриетт сразу же распахнула ее, полностью готовая к следующему вызову. По ту сторону двери стоял красавец-доставщик с пакетами продуктов в руках. Они стояли лицом к лицу. Эрик ничем не напоминал ей Чейза, и он был так мало похож на Кларка, что трудно было представить, что они принадлежат к одному биологическом виду.

– Могу я задать вам вопрос? – спросила Гарриетт.

– Конечно, – ответил он.

– Что вы думаете о моей гостиной? – Она отошла в сторону, чтобы он мог хорошо ее рассмотреть. И наблюдала, как он осматривает ее домашний сад.

– Да, я как раз хотел спросить вас об этом, – неверенно проговорил он.

– Правда? – Гарриетт приготовилась к разочарованию. Возможно, все мужчины одинаковы.

– Похоже, вы неплохо умеете обращаться с растениями.

Ухмылка вернулась на ее лицо:

– Наверное, так можно сказать.

– В общем, у меня возникли проблемы с гнилью в комнате, где я все выращиваю, и я подумал, может быть, вы взглянете. У меня не так много денег, но я могу заплатить вам натурой.

Гарриетт засияла:

– Пожалуйста. Проходите в дом.

На следующее утро он еще спал у нее в постели, когда она натянула юбку от Гуччи времен Тома Форда и села на поезд до Манхэттена, где, как она уже внутренне знала, пройдет ее последний рабочий день.

Киты

Эндрю Говард отвез детей к своим родителям, а Гарриетт и Селеста провели ночь в каюте у Селесты на яхте. На рассвете Гарриетт поднялась с постели. В этом не было ничего необычного. Казалось, она не нуждалась во сне. Но когда прошел час, а она так и не вернулась, Селеста поднялась наверх, чтобы поискать ее. На палубе никого не было, но она не стала паниковать. Затем услышала слабый плеск вдалеке и осмотрела горизонт в бинокль. И увидела там абсолютно голую, плывущую брассом Гарриетт. Вдалеке всплыл кит, а затем исчез под волнами.

Теперь Гарриетт стояла на носу лодки, которая стремительно приближалась к Пуант, и белое платье облепило ее тело. Ее длинные, загорелые руки и ноги словно были вырезаны из дуба, а голову обрамлял серебристый нимб волос. Селеста подвела лодку к причалу Джексона Данна, где Леонард Шоу уже ждал, чтобы поприветствовать гостью.

Когда Гарриетт обняла Селесту, то показалась ей какой-то напряженной.

– Забери меня отсюда в десять, пожалуйста, – попросила она. И сошла на пристань.

Стоя у руля лодки, Селеста вдруг вспомнила историю о том, как Каллин Пуант получил свое название. Может быть, она все еще немного под кайфом, подумала Селеста. Она представила, как оленей загоняли в воду и топили – лишь потому, что они осмеливались ходить на задних ногах. На выступе скалы над пляжем женщина в черном платье раскачивалась на виселице. Мужчины, которые ее повесили, смотрели, как затихают ее предсмертные спазмы. Она, конечно, была не ведьмой. А просто женщиной, которую научили приносить в мир жизнь и отсрочивать смерть с помощью трав.

Теперь, четыреста лет спустя, в Каллин Пуант приехала настоящая ведьма. Селеста улыбнулась при этой мысли. Они даже не подозревали, что их ждет.

Леонард протянул руку, и Гарриетт взяла ее. Его кожа была теплой и гладкой, как у восковой куклы. Как только она оказалась на суше, он отдернул руку, словно коснулся чего-то неприятного. Год назад она могла бы счесть его очаровательным, этого пятидесятипятилетнего миллиардера, одетого в футболку и забрызганные краской штаны. Она бы многое увидела в его взъерошенных волосах, умных глазах и располагающей к себе улыбке. Когда-то такие вещи много значили для нее. Теперь они не значили вообще ничего.

– Здравствуйте, – поприветствовал он ее. – Я так благодарен, что вы приехали.

– Спасибо, что встретились со мной, – сказала Гарриетт, а в нескольких сотнях метров от нее всплыл на поверхность кит. – Я привела вам кое-кого.

Леонард улыбнулся.

– Похоже, она действительно следует за вами повсюду, – пошутил он.

– Я познакомилась с ней прошлым летом. На следующий день после того, как муж ушел от меня, я пошла посидеть у воды, и появилась она. С тех пор мы дружим.

– Я полагаю, что вы шутите, но самки горбачей действительно довольно общительны, – сообщил Леонард. – Они часто устанавливают длительную дружбу с другими самками.

Гарриетт весело улыбнулась, покачав головой:

– Я вовсе не шутила.

Леонард улыбнулся ей в ответ. Его нелегко было сбить с толку. Он интриговал Гарриет, хотя она и не понимала почему. Это была одна из причин, по которой она приехала. Были, конечно, и другие. Некоторые из них все еще обретали форму у нее в сознании.

– Вы много знаете о китах? – спросил он непринужденно.

– Я знаю, что они водятся в океане, – ответила ему Гарриетт. – Кажется, что большинству людей трудно осознать, что в море живут огромные существа, которых они не могут увидеть. Они предпочитают сидеть на пляже, любоваться восходом солнца и делать вид, что под волнами ничего нет.

– Но вы-то знаете, что это не так.

– Знаю. А когда узнаешь, что там, уже не забудешь, – ответила Гарриетт.

– Я иногда слышу их летом, – продолжал Леонард. – Самцы поют. Никто не знает, почему самки молчат.

– Потому что они слушают, – объяснила Гарриетт, – и запоминают. К тому времени, когда они достигают моего возраста, они знают все песни, как и всех исполнителей.

Леонард рассмеялся:

– Теперь я понимаю, почему вы нравитесь Клод. Она утверждает, что тоже знает все песни.

– Еще бы. Кстати, где она?

– Осталась дома. Я проведу вам небольшую экскурсию по Пуант, и мы встретимся с ней за завтраком, если вас это устроит.

– Вполне, – кивнула Гарриетт. – Подруга заедет за мной в десять.

– Это какая – дама или китиха?

Гарриетт приподняла бровь:

– Кто из них приедет первой.

Причал заканчивался деревянной дорожкой, которая вела к лестнице, а затем продолжалась над дюнами. Меньше чем в километре от них слева по берегу стоял дом Спенсера Хардинга, который сейчас пустовал, с заросшим газоном и исчезнувшими клумбами. Справа стоял стеклянный дом Джексона Данна. Ребенок и собака резвились на песке, а мать мальчика наблюдала за ними с крыльца, держа в руке чашку с дымящимся кофе. В своих белых матросских брюках с широкими штанинами и тельняшке с вырезом лодочкой она излучала классический голливудский шик. Когда-то Гарриетт завидовала таким женщинам – идеально ухоженным. В юности она представляла себе, как птицы и лесные существа каждое утро помогают им в стиле мультика про Золушку. Став старше, она поняла, что секрет не в волшебстве. Он в дешевой прислуге.

– Это дочь и внук Джексона, – пояснил Леонард. Тут он поднял голову, и Гарриетт последовала его примеру. Кто-то, стоявший у перил на крыше, быстро сделал шаг назад.

– О боже, похоже, Джексон избегает меня, – заметила Гарриетт.

– Напротив, – возразил Леонард. – Это он рекомендовал вас в качестве садовода. Он, наверное, идет поздороваться.

И действительно, когда они завернули за угол, там стоял Джексон, словно одетый в вещи гораздо более крупного мужчины. За несколько недель, проведенных в больнице, он будто сморщился. Его кожа, когда-то коричневая и упругая, как сосиска, выглядела рыхлой и увядшей. Позади него из земли вырвалось несколько огромных кустов, ветви которых пылали ярко-желтыми цветами.

– Привет, Гарриетт, – произнес он с приличного расстояния, касаясь своей ковбойской шляпы в знак приветствия. – Выглядишь… В общем, рад тебя видеть.

– Джексон, – Она пожирала глазами то немногое, что от него осталось, – слышала, ты провел некоторое время в больнице. Приятно видеть, что ты идешь на поправку.

– Да, случай был тяжелый, но я чувствую себя гораздо лучше, спасибо. И большое спасибо, что приехала сегодня в Пуант, – произнес он дрожащим голосом. Сейчас он ее боялся, и она наслаждалась этим. Такие существа, как Джексон, понимали только силу и страх. Наконец-то она достучалась до него. – Я знаю, что Леонард уже рассказал о нашествии ракитника. – Он телевизионным жестом указал на кусты рядом с собой. – Мне тяжело это признавать, но похоже, что это началось прямо здесь, у меня на участке. Я чувствую себя ужасно из-за этого и готов потратить сколько потребуется, чтобы справиться с проблемой.

Гарриетт подозревала, что чековая книжка у него в заднем кармане.

– Это очень мило с твоей стороны, Джексон, но я возьму с тебя ту же плату, что и с любого другого.

Джексон улыбнулся с облегчением, и тут ему в голову пришла мысль.

– О, и тебя наверняка порадует, что в следующий День поминовения мы откроем террасу на крыше для всех гостей. Чтобы это перестало быть чисто мужским клубом.

– После всех этих лет вы наконец-то решили нарушить традицию? – удивилась Гарриетт.

– Да, давно пора, – кивнул Джексон.

– Ну, это, конечно, очень оптимистично с вашей стороны, – изогнула бровь Гарриетт. – Предполагать, что будет следующий год.

Из кустов послышалось слабое жужжание, и Джексон нервно оглянулся через плечо. Пара пчел лениво кружила у него над головой.

– Извините, мне действительно пора возвращаться в дом.

– Спасибо, Джексон, – вступил в их диалог Леонард. – Я свяжусь с тобой по поводу гонорара позже.

– Эта встреча понравилась мне гораздо больше, чем я ожидала, – весело объявила Гарриетт, когда они направились к тротуару.

– Вы явно его терпеть не можете, – заметил Леонард. – Могу я спросить – почему?

– Раньше я ненавидела Джексона, – объяснила Гарриетт, – но теперь я знаю, что такие чувства бессмысленны. Я больше никого не ненавижу, мистер Шоу. Я просто считаю Джексона Данна отбросом человечества.

Когда они дошли до тротуара, Гарриетт остановилась и полюбовалась видом. В День поминовения все газоны Пуант были ровными зелеными пятнами. Теперь же на каждом участке росло не менее четырех ярко-желтых кустов.

– Ракитник определенно пустил корни, – произнесла Гарриетт.

– Как вы наверняка знаете, это инвазивный вид, и он распространяется невероятно быстро. Я не помню ни одного куста в Пуант весной. А теперь посмотрите. Садовники тратят полдня на выкорчевывание растений, а на следующее утро их становится еще больше. Никто не хотел использовать гербициды, ведь этим летом здесь было столько детей, так что ракитник творил здесь, что хотел.

– Он такой красивый. – Гарриетт перешла дорогу к ближайшему кусту и погладила одну из его ветвей, усыпанных цветами. – Искоренить его нелегко. А пчелы со временем улетят. Может быть, вам стоит подумать о том, чтобы научиться жить с ним?

Леонард пожал плечами:

– Лично я не против этой идеи, но многие мои соседи считают это растение несколько аляповатым.

– Аляповатым? – Гарриетт рассмеялась.

– Знаю, знаю. – Леонард поморщился от смущения. – Богатые люди – чокнутые. Если бы вы пришли ко мне, когда я рос в Бруклине, и сказали, что я буду проводить все свое время с этими модными засранцами, я бы отправился прямо на Кони-Айленд и спрыгнул с колеса обозрения. Но в данном случае они оказались правы. Ракитнику здесь не место. Может быть, он и красив, но он и пожароопасен. Загорается, как хворост, а, вы можете себе представить, как в наши дни мы заботимся о безопасности. После всего, что случилось этим летом, все мамы здесь принимают больше антидепрессантов, чем когда-либо.

– Если бы я была на их месте, я бы хотела держать глаза широко открытыми и не терять голову, – сообщила Гарриетт. – Я слышала, что антидепрессанты ведут к слабоумию, но здесь, в Пуант, они, похоже, заставляют людей слепнуть.

Леонард странно посмотрел на нее. Чувство юмора Гарриетт не всегда было просто понять.

– Все семьи уедут на следующей неделе после Дня труда, верно? – преположила она.

– Да, – подтвердил Леонард. – Джентльмены иногда прилетают на выходные в межсезонье, но дети уедут с мамами. Школа начинается в среду. Ко вторнику они все разъедутся.

– Тогда следующая неделя будет самой подходящей, чтобы избавиться от вредителей. Вы можете гарантировать, что Пуант будет пуст? Мой процесс запатентован, и я не хочу появляться со стопкой договоров о неразглашении, которые должны подписать ваши соседи.

– Я позабочусь о том, чтобы нас было только трое. Так как вы считаете, у вас получится? – спросил Леонард.

Гарриетт осмотрела окрестности, внимательно примечая ярко-желтые кусты в каждом дворе.

– О да, я уверена, – заверила она его. – На самом деле, я думаю, что это станет интересным испытанием для меня.

– Замечательно! – сказал Леонард. – А теперь как насчет завтрака?

Они сели в гольф-кар, припаркованный у обочины, и Леонард поехал в направлении высокой белой стены на самой восточной оконечности Пуант. Ни в одном из других поместий не было заборов, тем более такой крепостной стены.

– Кто-то любит уединение, – заметила Гарриетт.

– Это мой дом, – признал Леонард. – Я возвел стену в девяностых годах, когда он был одним здесь. Тогда стена была единственной защитой в Пуант. Полагаю, теперь в ней нет необходимости, но она хорошо помогает отпугивать нежданных гостей. Боюсь, я немного интроверт, – добавил он со смущением.

– И все же вы окружили себя людьми.

– Профессиональная деформация, – пояснил он. – В бизнесе главное – налаживать контакты.

Ворота в стене открылись, когда они подъехали, и Леонард направил гольф-кар по длинной дороге. Его дом располагался на восточной оконечности Пуант, а ближайшие соседи находились на расстоянии километра с обеих сторон.

– Значит, это все ваше? – уточнила Гарриетт. Территория дома казалась размером с Версаль. Высокая белая стена не избавила ее от ракитника; Гарриетт отметила, что кусты здесь были такими же обильными, как и на остальной территории Пуант.

– Это одно из преимуществ того, что я здесь первопроходец, – объяснил Леонард. – Я приехал сюда первым, поэтому выбрал для себя лучшую землю. А потом сдал в аренду другие участки.

– Участки сданы в аренду? – изумилась Харриет. – Здесь нет ни одного особняка, который бы стоил меньше десяти миллионов долларов. И вы хотите сказать, что люди, которые их построили, не владеют землей под ними?

– Не-а. Участки арендуются на пять лет, и Ассоциация жильцов решает, какие договоры продлять. Я хотел иметь возможность избавить жильцов от нежелательных соседей, если понадобится. До сих пор в этом не было необходимости. Я стараюсь выбирать соседей очень тщательно. Все здесь прошли доскональную проверку. Поэтому так обидно, что кто-то вроде Спенсера Хардинга проскользнул сквозь щели. Клод была в ярости, когда узнала об этом.

Он остановил тележку перед прекрасным каменным особняком, где их ждала Клод.

Всегда радушная хозяйка, она приветствовала Харриет как старую знакомую, и пока Леонард возился с чем-то в задней части тележки, она провела гостью по первому этажу дома к террасе на берегу океана. Интерьер был оформлен с исключительным вкусом. Блестящая голубая плитка образовывала головокружительный узор на полу, а с открытой деревянной балки на потолке свисала люстра. Гарриетт глядела во все глаза, но слуг не было видно.

– Вы живете здесь вдвоем? – спросила она.

– Да, – ответила Клод, – когда у нас нет гостей.

– Я предполагаю, что в таком большом доме может быть одиноко без других людей.

– Этот дом когда-то принадлежал моему отцу. Я всегда чувствую себя здесь как дома.

Шея Гарриетт напряглась, как у собаки, уловившей какой-то запах:

– У меня сложилось впечатление, что Леонард построил этот дом в девяностых годах.

– Он купил его в девяностых, через несколько лет после смерти моего отца. Папа перевез его камень за камнем из Бретани. Я чуть не бросила Леонарда, и это был его способ извиниться. Он предложил его мне в подарок, но я никогда бы не смогла заплатить налоги на такое поместье, поэтому Леонард оставил его на свое имя.

Комната для завтрака выходила окнами на океан. Стол был уставлен костяным фарфором^[26], а в центре стоял серебряный кофейник.

– Хотите чашечку? – спросила Клод, когда они заняли свои места.

– Нет, спасибо. – Гарриетт достала из кармана косяк. – Вы не возражаете?

– Нет, – Клод развеселилась, – если только вы готовы поделиться.

Гарриетт зажгла косяк, сделала затяжку и передала его Клод.

– Я заметила, что те прекрасные цветы перед домом Хардингов все пропали.

– Да, там полный бардак. – Клод уклонилась от прямого ответа на вопрос и сделала затяжку. – Вы видели Джексона Данна по дороге сюда? – Она, выдыхнула облако серебристого дыма.

– Да, – подтвердила Гарриетт. – Я полагаю, это вы подтолкнули его к разрыву с традициями?

Клод рассмеялась:

– Шутите? Он никогда бы меня не послушал. Я просто сказала Леонарду, что он, возможно, захочет убедиться, что между вами с Джексоном нет вражды. Ему известно, что у Джексона есть некоторые неприятные наклонности.

– Так иронично, – заметила Гарриетт. – Леонард сказал мне, что всех здесь проверяют. Было бы логично предположить, что склонность к сексуальным домогательствам будет одной из первых вещей, которые вы обнаружите в ходе проверки.

– Леонард делает все возможное, но правда в том, что пара хороших адвокатов и картотека, полная договоров о неразглашении, творят чудеса. Удивительно, сколько грязного белья можно спрятать за несколько сотен миллионов долларов, – пояснила Клод. – Кстати, забавно, что вы упомянули о сексуальных домогательствах. Джексон случайно не хватал вас за промежность?

– Вообще-то, хватал, – подтвердила Гарриетт.

– Да, однажды он пытался и со мной это проделать, когда был очень пьян. Леонард проследил, чтобы он больше никогда не переступал черту. Таких мужчин нужно дрессировать, как собак.

– Зачем их дрессировать? – не согласилась Гарриетт. – Не лучше ли усыпить их?

В этот момент из дома вышел Леонард, держа на одной руке поднос с едой. Дойдя до стола, он подал фрукты, круассаны и вареные яйца всмятку на красивых голубых подставках, причем у него ни разу не дрогнула рука.

– У вас отлично получается, – заметила Гарриетт.

– Я не из богатой семьи, как Клод, – объяснил Леонард. – Пока учился в колледже, я работал официантом.

– Леонард – олицетворение американской мечты. – Клод игриво похлопала его по заднице. – Ребенок уборщицы выучился в Гарварде на стипендию и дошел до самой вершины.

– Впечатляет. В чем секрет вашего успеха? – спросила Гарриетт.

– В пенисе, – пошутил Леонард, и Клод разразилась смехом.

– В нем и в почти сверхъестественной способности чувствовать, что нужно другим, – добавила Клод. – Леонард может заглядывать в сердца и умы людей.

– Да, я заметила, – сказала Гарриетт. – Вы двое, кажется, уловили самые сокровенные желания моей подруги Джо.

Клод побледнела:

– Я была в ужасе от того, что случилось с Люси. Хотела сделать что-нибудь, чтобы помочь.

– С Люси все будет в порядке, – заверила ее Гарриетт. – Я позабочусь об этом. Но программа самообороны – это как раз то, что нужно Джо.

– Академия по набиванию задниц – просто гениальная идея. – Леонард сиял от гордости.

– Джо заслуживает всяческих похвал, – сообщила Клод. – Это была ее идея. В следующий раз, когда такой человек, как Спенсер Хардинг, будет охотиться за девушкой, его может ждать сюрприз.

– Вместо того, чтобы обучать каждую девушку в стране, почему бы просто не избавиться от горстки таких мужчин, как Спенсер Хардинг? – предложила Гарриетт.

– Почему бы не сделать и то, и другое? – в свою очередь предложила Клод.

– Она так амбициозна, – пошутил Леонард. – Кстати об амбициях: разве у вас не было успешной карьеры в рекламе, прежде чем вы бросили ее ради мира растений?

– Она могла бы быть успешной, – сказала Гарриетт, – но оказалось, что мне не хватает чего-то важного.

– Чего именно? – спросил Леонард.

– Пениса, – усмехнулась Гарриетт, и все они расхохотались.

– Ну, мы, конечно, рады, что вы обратились к садоводству, – вернулась к главной теме разговора Клод. – Если вы сможете избавиться от сорняков в Пуант, то называйте свою цену. Леонард проследит, чтобы Джексон заплатил.

Гарриетт закурила косяк. К еде она не притронулась. Она достала кусок граната из фруктового салата и сжимала его до тех пор, пока красный сок не окрасил кончики ее пальцев.

– Деньги имеют для меня очень мало значения. Я беру столько, сколько считаю справедливым – ни больше, ни меньше. Наверное, поэтому я никогда не буду достаточно богата, чтобы купить дом в Пуант.

– О, не будьте так уверены, – покачал головой Леонард. – Я тоже никогда не ожидал, что стану богат. Просто случайно наткнулся на прибыльную сферу деятельности.

– Вы занимаетесь финансами, не так ли? В эту сферу не так-то просто попасть.

– Я ушел из финансов десять лет назад, – напомнил он ей. – Теперь я обычный пенсионер.

– Обычный пенсионер, который располагает таким влиянием, что Джексон Данн трясется от страха.

Леонард рассмеялся:

– Он боится, что я не продлю ему аренду. После того, что случилось с Хардингом, я стал более жестким. Это семейное сообщество. Я не хочу проблем.

Гарриетт перевела взгляд на стаю чаек, клевавших песок. Когда она сделала еще одну затяжку, три из них взлетели и полетели прямо к французским окнам, которые Леонард оставил открытыми. Вскоре раздался звук бьющегося стекла.

– Черт! – Леонард вскочил на ноги. – Там еда на кухонном столе.

Клод застонала:

– Вы извините нас на минутку?

– Конечно, – кивнула Гарриетт. – Вы не возражаете, если я немного прогуляюсь по территории?

– Вовсе нет, – разрешил Леонард. – Только не топчите амарант^[27]. У нас один из самых больших участков, где он растет, на Восточном побережье.

Гарриетт кивнула, но ее внимание уже было сосредоточено на маленькой пожилой женщине, которая появилась на том месте, где только что была стая чаек. Посетительница подошла к краю кустарника, отделявшего блестящую зеленую траву от пляжа, и помахала рукой. На ней было мрачное серое платье домработницы, а волосы были спрятаны под косынкой из той же ткани. Она была на двадцать лет старше Гарриетт и носила свой возраст, как знак почета.

Гарриетт прошла через лужайку к месту, где стояла женщина.

– Здравствуйте, – обратилась к ней она. – Вы меня ищете?

– Да, я вас ждала. Когда я увидела сорняки и пчел, я поняла, что вы скоро придете, – ответила женщина.

– И вот я здесь. Меня зовут Гарриетт.

– Я Изабель. – Женщина не сводила глаз с дома, но не выглядела испуганной.

– Что вы делаете в Пуант, Изабель? – спросила Гарриетт.

– Я ухаживаю за комнатными растениями и забочусь о местных работниках. Я знаю, как лечить лихорадку и заживлять раны, и защищаю самых слабых среди нас от вреда.

Гарриетт была в восторге:

– Вы такая же, как я. Я сразу поняла, как только увидела вас.

– Да, такие женщины, как мы, узнают друг друга.

– Знаете, зачем я здесь?

– По той же причине, что и я. Девушки мертвы, – сказала Изабель. – Вы здесь, чтобы отомстить за них. Спенсер Хардинг умер, но весы не пришли в равновесие.

– Нет, – согласилась Гарриетт. – Конечно нет.

– Люди, которые работают здесь, в Пуант, летом, видят все. Но когда семьи уезжают домой, уезжают и работники. Зимой, когда никто не смотрит, здесь происходят ужасные вещи. Когда люди возвращаются в мае, почва словно пропитывается ядом. Я чувствую, как он просачивается в мою обувь. Мистер Хардинг был плохим человеком, но он не единственный здесь.

– Кто еще плохой? – задала вопрос Гарриетт.

– Мистер Данн. Два лета назад молодая женщина по имени Розалия приехала сюда со своей матерью на сезонную работу. Я не знала ее лично, но видела фотографии. Она была красавицей. Однажды вечером в доме мистера Данна была вечеринка, и Розалию попросили подать напитки мужчинам. На следующее утро девушка исчезла. В полиции сказали, что она сбежала. Но бежать ей было некуда. Охранники увидели бы ее, если бы она прошла через главные ворота. Покинуть Пуант можно было только по воде, а Розалия не умела плавать.

– Где сейчас ее мать?

– Ей не разрешили остаться. Она вернулась в Мексику. Там мы и познакомились. Это она попросила меня приехать сюда. Она винит мистера Данна в том, что случилось с ее дочерью.

– И это логично. Есть еще кто-нибудь, о ком, по-вашему, я должна знать?

– Да, полицейский из вечерних новостей. Он постоянно навещает мистера Данна. Я смотрела передачу и слышала, как он сказал, что не успел приехать в Пуант, чтобы арестовать мистера Хардинга. Но это неправда. Одна из уборщиц в тот вечер работала по соседству с домом мистера Хардинга. Она сказала, что полицейский был с мистером Хардингом до того, как улетел вертолет.

– Можно ли это как-то доказать? – поинтересовалась Хэрриетт.

– Должна быть видеозапись, – сказала Изабель. – Мистер Шоу все записывает. – Тут ее взгляд переместился на точку где-то позади Гарриетт. Леонард и Клод вернулись к столу. Леонард откусил круассан и приветливо помахал им рукой.

– Вы ухаживали за растениями у Хардингов? – спросила Гарриетт.

– Да, ухаживала.

– Вы знаете, что случилось с бледно-желтыми цветами, которые росли перед домом?

– С аконитом? – Изабель сразу поняла, о чем спрашивает Гарриетт. – После смерти мистера Хардинга мисс Маршан попросила одного из садовников все это вырвать.

– Зачем, по-вашему, она это сделала? – продолжала расспрашивать Гарриетт.

– Может быть, чтобы никто не увидел, что некоторые растения были выкорчеваны накануне вечером.

– Я так и подумала. – Гарриетт протянула ей руку. – Спасибо, Изабель. Когда вы будете готовы уехать из Пуант, просто отправляйтесь в город и спросите ведьму. Любой человек в Маттауке знает, где меня найти. Если вы сможете остаться еще на неделю или две, я буду рада видеть вас у себя в гостях. Подозреваю, что смогу многому у вас научиться.

Изабель закрыла глаза и радостно кивнула:

– С удовольствием.

Пока Гарриетт шла по лужайке к дому, она думала о видеозаписи. Сейчас было неподходящее время спрашивать о ней. Пока было достаточно просто знать о ее существовании.

Другие

Несса сидела у себя в машине напротив старого коттеджа на берегу моря. Снаружи дом выглядел уютно. Его окна с голубой окантовкой и переполненными цветочными ящиками составляли приятный контраст с обветренной серой черепицей. Несса никогда не была внутри, но за последние недели несколько раз проезжала мимо. В какое бы время суток она там ни оказывалась, на дороге всегда стоял серебристый внедорожник. До сих пор она не поддавалась желанию притормозить.

Несса держала руки на руле и оставила машину работать на холостом ходу. Она боялась. Не того человека, который жил в коттедже, а того, что он скажет ей, когда она постучит в дверь. Она понимала, что это один из тех моментов, когда решается ее судьба. Если он прогонит ее, вернуться не получится. Если он пригласит ее войти, она останется.

Несса уже повернула к подъездной дорожке и переключилась с тормоза на газ, когда входная дверь коттеджа открылась и Франклин вышел на улицу. Что бы ни случилось, она знала, что всегда будет благодарна за те несколько мгновений, которые последовали за этим. Одетый в старую футболку и джинсы, Франклин босиком прошел по дорожке из щебня и перешел через дорогу к ее машине. Затем он наклонился, облокотившись локтями на ее окно:

– Ты следишь за мной?

В тот же миг Несса поняла, что все будет хорошо.

– Я скучала по тебе, – призналась она.

– Не стоило. Я все время был здесь. Я видел, как ты проезжала мимо. И рад, что ты наконец-то решила остановиться.

После того, как ее машина въехала на подъездную дорожку, Франклин провел ее по тропинке, огибавшей дом, к заднему крыльцу. Это был всего лишь деревянный помост, на котором стояли два шезлонга и стол. Дюны начинались прямо за ним, а дальше простиралось море.

– Таких мест почти не осталось, – заметила Несса. Когда она была маленькой, на этом участке берега стояли сотни подобных коттеджей, и все они принадлежали семьям чернокожих, которые приезжали сюда каждое лето. Прадедушка Нессы научился плавать на этом острове. Ее родители познакомились на пляже неподалеку. Теперь такие семьи, как ее, давно исчезли, и осталось лишь несколько коттеджей. Остальные снесли, чтобы освободить место для особняков и кондоминиумов на берегу океана.

– Этот дом принадлежал моему двоюродному дедушке, – рассказал Франклин. – Он тоже был полицейским. Когда в городе становилось слишком многолюдно, он приезжал сюда один, чтобы порыбачить. В течение многих лет застройщики предлагали ему за землю целое состояние, но он говорил, что уединение бесценно.

– Ты согласен? – спросила Несса.

Франклин рассмеялся:

– Мне нравится дом. А вот одиночество переоценено. Присаживайся. Хочешь пива?

– Конечно, – кивнула Несса, усаживаясь на один из деревянных стульев и пытаясь вспомнить, когда она в последний раз пила пиво.

Она слышала, как Франклин суетится на кухне, открывая холодильник и откупоривая бутылки, и поняла, что чувствует себя как дома. Она ожидала, что будет ощущать неловкость, но этого не произошло. Это было похоже на погружение в теплую ванну в холодный день.

На помосте появился Франклин с двумя бутылками в руках. Он передал одну из них Нессе и сел рядом с ней. Несколько минут они сидели в тишине, потягивая пиво и наблюдая за волнами.

– Мне жаль, что мы так расстались, – нарушила молчание Несса.

– Ты сожалеешь о том, что сделала то, что должна была сделать? – уточнил Франклин. – Если бы вы, ребята, послушались моего совета, Спенсер Хардинг до сих пор убивал бы девушек. И Джо имела полное право быть в ярости после того, что случилось с ее дочерью. Это я должен извиняться перед вами троими.

– Мне жаль, что шеф Рокка солгал и сказал, что это ты слил информацию подкасту. Я знаю, что из-за этого ты потерял работу.

Франклин посмотрел на нее:

– Неужели ты думаешь, что я хотел остаться на этой работе после всего, что произошло? Вы с подругами были правы. Система прогнила. Если вы ищете справедливость в наши дни, придется искать ее другими способами. Вы так и поступили. А они взяли и свалили на вас побег Хардинга. То, как они поступили со мной, плохо. Но это было просто низко.

– Могу я спросить, правда ли то, что сказал шеф в программе новостей? Действительно ли Даниил Чертов был их информатором?

Ей хотелось бы выразиться более открыто, но если она не хотела, чтобы Гарриетт арестовали, она не могла сказать, что Чертов мертв.

– Насколько мне известно, нет, – ответил Франклин. – Я был ведущим детективом по этому делу. Если Чертова привели на допрос до смерти Хардинга, то хорошо спрятали, потому что я его не видел. Половина из того, что шеф говорил в программе, было призвано скрыть его некомпетентность. Я просто не нашел способа доказать это.

– Он не прикрывал некомпетентность, – сообщила Несса. – Они с Хардингом работали вместе. Гарриетт сегодня утром ездила в Пуант и разговаривала с женщиной, которая там работает. Та сказала, что Рокка был у Хардинга перед тем, как вертолет взлетел той ночью.

– Что он там делал? – спросил Франклин; его любопытство явно разгорелось.

Несса пожала плечами и сделала глоток:

– Понятия не имею. Но это значит, что шеф солгал, когда сказал, что Хардинг сбежал после того, как услышал подкаст. Рокка был у Хардинга. Он мог арестовать его в любой момент, но не сделал этого. Должны быть записи с камер наблюдения, которые могут это доказать. Мы попробуем найти их.

– Я впечатлен, – признал Франклин. – Вы, ребята, оказались лучшими детективами, чем я.

Несса смотрела на воду:

– Мы все еще не знаем большую часть истории. Я чувствую это. У дара есть пределы, и бабушка не учила меня использовать его таким образом. Думаю, ты был прав, Франклин, мы должны работать вместе. Мне не следовало прогонять тебя. Нам нужна твоя помощь. Мне нужна твоя помощь.

– Это правда?

Несса кивнула:

– Да.

– Тогда пойдем. – И он поднялся со стула.

– Да? Прямо сейчас?

Франклин засмеялся:

– Смотрите, у кого грязные мысли в голове.

Несса почувствовала, как у нее вспыхнули щеки:

– Я слишком много времени провожу с Гарриетт.

– По-моему, мисс Осборн оказывает на тебя отличное влияние, – заметил Франклин, протягивая руку, чтобы помочь Нессе встать. – Этим мы займемся позже, после того, как я приготовлю тебе ужин. Сначала хочу кое-что показать тебе.

Он провел ее через раздвижные двери в гостиную, оформленную со вкусом в голубых тонах. Гостиная переходила в старомодную кухню с белыми шкафами и техникой, которая выглядела такой же старой, как и дом. На прилавках не было ни крошки, в раковине – ни единой тарелки.

– Для мужчины ты очень опрятен, – похвалила его Несса, хотя Джонатан тоже был чистюлей. – Я прихожу к тебе без предупреждения, а у тебя дома полный порядок.

– Вот что с человеком делают десять лет службы в армии. К твоему сведению, я еще и мастерски владею утюгом. – Он обернулся и подмигнул ей, и Несса прижала руку к сердцу, словно падая в обморок.

Короткий коридор выходил в две спальни. Дверь в одну из них была открыта, и Несса увидела идеально заправленную кровать и тумбочку рядом с ней. Франклин открыл вторую дверь, и улыбка сползла с лица Нессы. Стены были увешаны фотографиями девушек. Там были как белые, так и темнокожие, и все они казались Нессе младенцами. У стен стояли коробки с документами, три компьютерных монитора загромождали старый стол.

– Что все это значит? – поразилась увиденному Несса.

– После выхода в эфир вашего интервью для «Они среди нас» я понял, что мои дни в полиции сочтены. Поэтому я сразу же отправился в отделение и начал делать копии файлов, которые, по моему мнению, могли оказаться полезными, – объяснил он.

– Кто эти девушки?

– Это дела о пропавших без вести за последние несколько десятилетий. Всех их в последний раз видели на острове. Большинство жили здесь, но некоторые приехали откуда-то. Всем им от тринадцати до восемнадцати лет.

– Сколько их всего?

– Сначала были сотни, но мне удалось сузить круг до нескольких десятков девушек, которые могут быть связаны между собой. Примерно две трети исчезли за последние пару лет.

Могут ли все они быть жертвами Спенсера Хардинга? Несса вздрогнула от этой мысли.

– На днях в магазине ко мне подошла женщина. Она сказала, что ее дочь пропала год назад, когда она приезжала на остров из Квинса. Ее звали Лена. – Несса постучала пальцем по виску, пытаясь вспомнить фамилию девочки.

Франклин уже вспомнил.

– Ты, должно быть, имеешь в виду Лену Коллинз. – Он прошел через всю комнату к фотографии, прикрепленной к дальней стене. Несса шагнула вперед и узнала девушку с фотографии, которую ее мать достала из бумажника. – Семнадцать лет. Капитан футбольной команды. Приехала с подругой, у которой бабушка и дедушка живут недалеко отсюда. Это было за две недели до ее школьного выпускного. У нее в деле написано, что она сбежала, но ничто не указывает на то, что девушка была несчастлива дома.

– А Гарриетт упоминала девушку, которая работала в Каллин Пуант пару лет назад. Она исчезла после того, как разносила напитки на вечеринке, устроенной человеком по имени Джексон Данн.

– Розалия Кортес. – Он сделал несколько шагов и коснулся фотографии роскошной молодой женщины с пышными черными волосами и ласковыми глазами. – Тоже семнадцать. Они с матерью приехали сюда по визе H‐2B, чтобы работать в Пуант. Она копила деньги, чтобы поступить в сестринскую школу в Гвадалахаре. В деле есть ее школьные документы. Девушка была чертовски умна – не из тех, кого легко обмануть.

– Ты знаешь их всех, – изумилась Несса.

– Конечно, – согласился Франклин. – Если ты кого-то ищешь, полезно знать, кто это такой.

– Похоже, раньше никто их не искал.

– Нет, – подтвердил Франклин. – Часто считается, что девочки в этом возрасте сбегают из дома. Но девочки не убегают, если они готовятся к поступлению в школу медсестер. И они не убегают, если им осталось две недели до окончания школы.

– И ты думаешь, что все эти исчезновения могут быть связаны со Спенсером Хардингом?

– Не все, – признал Франклин. – Но несколько могут быть. И если это так, то их семьи заслуживают того, чтобы знать об этом.

– А могут среди них быть те девушки, которых мы нашли и которых еще не опознали? – Может быть, их призраки и исчезли, но девушка в голубом и девушка в красном не стирались из памяти Нессы. Их лица возникали в ее воображении каждое утро, когда она просыпалась. Они были с Нессой каждую ночь, когда чувство вины и разочарования не давало ей уснуть.

Франклин покачал головой:

– Это одна из самых странных вещей во всем этом деле. Я не нашел ни одной зацепки, когда дело касалось этих девушек. Но не волнуйся, я буду продолжать искать, пока не найду.

Несса удивленно смотрела на него:

– Так вот чем ты занимаешься с тех пор, как потерял работу?

– Все время, каждый день, – подтвердил он. – Я решил, что когда приду к каким-то выводам, поделюсь ими с вами.

– Я не могу поверить, что ты проделал такую работу, – поразилась Несса.

– Надгробная речь, которую ты произнесла на похоронах Мэнди Уэлш, вдохновила меня. Я хотел сделать что-то, чтобы заслужить твое доверие. – Он обнял Нессу за плечи и мягко вывел ее из комнаты. – Предлагаю продолжить утром. У меня есть несколько важных вопросов к тебе по поводу той совместной работы, про которую ты говорила.

Франклин закрыл за ними дверь в кабинет. Они прошли через дом к террасе, откуда открывался великолепный вид. Несса остановилась. Мигрень, которая была ее постоянным спутником в последнее время, прошла. Впервые за несколько недель она почувствовала ясность в голове.

– Что ты хочешь узнать? – спросила Несса.

– Ты любишь стейк? – спросил Франклин.

Несса вспомнила шутку дочек про стейк. Она подошла к Франклину и обняла его за шею.

– Обожаю.

Раньше полуночи им поесть не удалось.

– Ну и как прошел второй раз? – поинтересовалась Джо на следующий день, когда они делали приседания перед зеркалом в «Яростном фитнесе». – Лучше, чем первый?

Несса оглянулась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

– Это было похоже на религиозный опыт, – прошептала она. Никогда раньше она не делилась с другими женщинами такими личными мыслями.

Джо рассмеялась так сильно, что чуть не уронила свои пятикилограммовые гантели:

– Ты имеешь в виду пение ангелов и игру на арфе?

– Если честно, – Несса остановилась и улыбнулась воспоминаниям, – то да. Я не знаю, что в этом человеке такого. Он просто точно знает, что надо делать.

– Ну, что бы он ни делал, тебе это определенно было нужно. Когда ты вошла в зал сегодня, ты выглядела новым человеком.

– Это потому, что у меня прошла головная боль, – пояснила Несса.

– Еще бы, – усмехнулась Джо.

– Нет, дело не в сексе. – Несса вдруг стала серьезной. – Мигрень исчезла после того, как Франклин показал мне всю работу, которую он проделал. Я думаю, что здесь есть еще мертвые девушки, которых нужно найти, и они взывали ко мне все разом. Они были расстроены, что никто их не ищет.

Джо отложила гантели.

– Черт, – вздохнула она, потому что ее опасения подтвердились. – Помнишь то утро, когда мы поехали на пляж Данскаммер искать первое тело? Я думала, что это будет худший день в моей жизни. А теперь мы оказались в центре гребаного заговора. Ты говоришь, что есть еще мертвые девушки, и мы знаем, что начальник полиции и Джексон Данн как-то в этом замешаны. Да и бог знает кто еще. И каким-то образом мы должны привлечь их всех к ответственности.

– Я знаю, но что делать? – вздохнула Несса. – В полицию обращаться нельзя. А после того выпуска вечерних новостей никто из СМИ не станет с нами разговаривать.

– Как только закончим тренировку, давай обратимся к Джошу Гиббону и узнаем, не хочет ли он реабилитировать свою репутацию. Наверняка его заинтересуют записи с камер наблюдения в Пуант, если они попадут к нам в руки.

– Думаю, можно попробовать, но на что ты готова поспорить, что он заблокировал наши номера? – спросила Несса.

– Если это так, то нам придется просто выследить этого маленького ублюдка, не так ли?

– Джо? – Дверь в тренажерный зал открылась. Это была Хизер, которую как раз повысили до менеджера утром. – Ты просила меня напомнить тебе о занятиях по самообороне для молодых женщин.

Накануне Джо разместила приглашение в социальных сетях. Переживая, что придет недостаточно людей, чтобы впечатлить инвесторов, она постаралась выбросить приглашение из головы.

– Уже пять? – Джо взглянула на свои смарт-часы, которые показывали, что еще только без четверти.

– Нет, – ответила Хизер, – но я подумала, что ты захочешь выйти немного раньше. Твоя подруга Клод только что приехала, и тут уже много людей.

– Правда? – Джо почувствовала прилив возбуждения. Она отложила гантели и трусцой выбежала из тренажерного зала, Несса последовала за ней. С лестницы, ведущей на второй этаж, она увидела толпу девочек и их матерей, столпившихся на ресепшне тренажерного зала. Очередь, чтобы попасть внутрь, тянулась до самой парковки.

– Вот это да! – ахнула Несса. – Дело пошло.

Клод практически подпрыгивала от радости, приветствуя их у подножия лестницы:

– Боже мой, Джо, я думаю, что все матери Маттаука здесь со своими дочерьми!

– Я и не думала, что это окажется так популярно, – удивилась Джо. – Хизер, ты не могла бы позвонить Арту и попросить его привезти Люси?

Впервые Джо смогла представить себе день, когда Люси будет ходить в спортзал самостоятельно. Страх, который был постоянным спутником Джо с момента рождения дочери, больше не казался ей непобедимым врагом. Долгие годы он таился внутри нее, вырываясь наружу в тот момент, когда Джо теряла Люси из виду в продуктовом магазине или когда Люси слишком долго шла домой от подруги. За несколько секунд страх мог перерасти в нечто чудовищное. Джо обвела взглядом толпу матерей, пришедших в «Яростный фитнес» с дочками. Джо знала, что всем им знаком тот же ужас, что и ей. Как и она, они борются с этим ужасом каждый день. Но теперь казалось, что эта война может подойти к концу.

– А я знала с самого начала. – Клод протянула руку Нессе. – Добрый день, меня зовут Клод.

– Черт, извини, – выругалась Джо. – Это моя лучшая подруга Несса Джеймс. Несса, это Клод.

– Какое замечательное дело вы делаете для этих девочек, – похвалила Несса. – Я так горжусь Джо. Думаю, она нашла свое призвание.

– Возможно, но я не знаю, готова ли я регулярно работать с таким количеством девочек, – призналась Джо, теряя уверенность в себе. – Здесь не меньше двухсот человек, а сейчас нет и пяти.

– Предоставь логистику мне, – вызвалась Клод. – Я привыкла заниматься благотворительными мероприятиями Леонарда.

– А что у него за благотворительные мероприятия? – поинтересовалась Несса.

– Сейчас мы занимаемся строительством школ в развивающихся странах. В начале этого года были на Карибах. До этого провели месяц в Непале. На день открытия школы пришли четыреста детей. Так что у меня большой опыт работы с такими большими толпами.

– Отлично. Так куда отвести этих девочек? – задумалась Джо. – Их слишком много, в зале не поместятся. Парк всего в нескольких кварталах отсюда. Почему бы не пойти туда, и мы проведем один большой общий урок.

– Видишь? У тебя уже получается! – подбодрила ее Клод. – Пока ты будешь учить их, как надирать задницу, я обойду всех девочек и по возрасту распределю их по классам. Думаю, что всего будет шесть классов, и каждая девочка будет заниматься по разу в неделю.

Джо окинула взглядом толпу, которая продолжала расти, пока они с Клод и Нессой разговаривали. Здесь были и маленькие девочки в майках с изображением единорогов, и угрюмые подростки с красным блеском для губ и подводкой для глаз. Здесь были представлены все типы девушек. Богатые девочки, бедные девочки, хорошие девочки, плохие девочки. Это будет грозная армия. Она научит их всему. Она сделает их непобедимыми. Это то поколение, которое наконец-то изменит ситуацию. Может быть, когда родятся их собственные дочери, им не придется проводить дни в борьбе со страхом.

Джо посмотрела на Нессу:

– Похоже, у меня будут заняты руки до конца дня. Может, свяжешься с Джошем Гиббоном, как мы обсуждали?

– С тем парнем из подкаста? – уточнила Клод. – Разве вы не покончили с ним после того фиаско с вечерней программой?

– Я бы с удовольствием с ним покончила, – призналась Джо, – но он все еще единственный человек в СМИ, который может ответить на наши звонки.

– Я свяжусь с ним, – пообещала Несса, – а вы идите развлекайтесь.

– Спасибо, детка. – Джо обняла Нессу и поспешила на улицу, чтобы встретить свою армию. – Ну что, дамы, готовы надрать задницу? – крикнула она в толпу, и девушки и их матери одобрительно закивали. – Тогда пора захватить город!

Когда Джо вела свою армию к парку, машины притормаживали, а водители глазели на них. Джо надеялась, что они все хорошо рассмотрели. «Вы предупреждены, ублюдки», – подумала она.

Несса сразу же позвонила Джошу Гиббону, но он не брал трубку, а его голосовая почта была переполнена. В тот вечер она предприняла еще пять попыток позвонить из дома Франклина. Джош не отвечал ни на ее настойчивые сообщения, ни на электронные письма. «Пожалуйста! – гласило ее последнее сообщение. – У меня есть новости!»

На следующее утро Несса попивала кофе, наблюдая за восходом солнца с террасы дома Франклина. Не теряя надежды, она открыла свои сообщения. Там было шесть от Джо, два от ее дочерей и одно от Джоша Гиббона.

«Я в городе. У меня тоже есть новости. Вы дома?»

Взволнованный визг Нессы заставил Франклина выбежать на деревянный помост в одних боксерах:

– Дай угадаю. Гиббон написал?

– Мммм… – Несса уже печатала сообщение: «Когда мы можем встретиться?»

– Сейчас четверть седьмого. – Франклин устроился в кресле рядом с ней с чашкой кофе в руке, – а Гиббон производит впечатление человека, который не встает раньше полудня.

Несса как раз отложила телефон в сторону, как звук входящего сообщения доказал, что Франклин ошибается: «Возвращаюсь в Бруклин. Заскочить к вам домой перед отъездом?»

«Дайте мне пятнадцать минут», – написала Несса.

– Мне нужно одеться и вернуться домой! – Несса поднялась с шезлонга и направилась к раздвижным стеклянным дверям. – Джош заедет перед тем, как отправиться обратно в город.

– Он здесь, в городе? – удивился Франклин. – Я думал, он больше не хочет иметь ничего общего с Маттауком.

– Я не знаю, что он здесь делает, но говорит, что у него есть новости.

Франклин поднялся со своего места:

– Я поеду с тобой.

– Нет, оставайся здесь и наслаждайся кофе, – велела Несса. – Парень и так очень нервный. Если я приду с командой поддержки, он может не захотеть разговаривать.

– Я все равно не понимаю: почему он хочет видеть тебя? Почему не Джо?

Это был справедливый вопрос, но Несса почувствовала раздражение от невысказанного предположения, которое явно было в этом вопросе.

– Потому что это я переписываюсь с ним, а Джо пугает людей. – Несса скорчила гримасу. – Ты думаешь, я не смогу справиться сама?

– Я думаю, что ты можешь справиться практически со всем, – заверил ее Франклин, – но меня учили быть осторожным. Расскажешь мне, что он скажет?

Она перегнулась через кресло и поцеловала его в лоб:

– Шутишь? Как только я закончу с Джошем, сразу же вернусь сюда. Теперь тебе будет очень трудно избавиться от меня.

Несса собралась как никогда быстро, но остановилась, как вкопанная, как только ключ оказался в замке зажигания, и достала из кармана телефон. Не странно ли, что Джош захотел заехать к ней домой так рано утром? Она пролистала все сообщения, которыми обменивалась с ним, пока не дошла до самого первого. Она отправила его Джошу, как и второе, третье и четвертое. Не было никаких сомнений, что ответы писал он.

Она заглушила двигатель и еще несколько секунд неподвижно сидела в машине, глядя на дюны. Что-то было не так. Франклин почувствовал это, а теперь и она тоже. Еще в больнице Несса научилась полагаться на свою интуицию. Та всегда знала, когда история не соответствует действительности. Это чувство подсказывало ей, когда синяк под глазом появился от удара кулаком, а не от падения. Интуиция шепотом предупреждала, если посетитель желал пациенту зла. Время от времени она настаивала на том, чтобы Несса перепроверила назначенное лекарство, даже если рядом с ней стоял врач, который его назначил. Интуиция Нессы, возможно, и задела эго нескольких врачей, но иногда она спасала жизни.

Теперь интуиция говорила ей, что нужно действовать осторожно. Но она не велела ей вернуться и взять с собой Франклина или заехать по дороге к Джо. Что бы это ни было, Несса была уверена, что справится с этим. Она включила задний ход и выехала на улицу.

Подъехав к своему красивому белому дому, Несса остановилась напротив него и оставила двигатель работать на холостом ходу. Машин на дороге не было. Ее гость еще не приехал. Окна были темными, и все в доме выглядело так же, как когда она уехала. Но что-то подсказывало ей, что дом не пустует. Внутри ее кто-то ждал. Сообщение было ловушкой, подсказывало ей чутье. Джош не посылал его. Кто бы ни был внутри, он заманил ее сюда.

Тут в тусклом свете гостиной появился силуэт. По мере того как он приближался к окну, он приобретал цвет и размер. Появилось знакомое лицо – бледная кожа, кустистая борода, неухоженные волосы. Под глазами залегли фиолетовые мешки. Несса откинулась на спинку кресла, положив руку на колотящееся сердце, и с облегчением поняла, что ошиблась. Это был Джош.

Несса едва не подняла руку, чтобы помахать ему. Но тут же вспомнила: дома никого не было и некому было впустить Джоша. Она нажала на газ и рванула с места. Отъехав на безопасное расстояние, она набрала номер Франклина:

– У меня дома кто-то есть. Сообщение – ловушка.

– Я сейчас приеду.

– Меня там не будет, – сказала она. – Ключ спрятан за выпадающим кирпичом в первой ступеньке.

– Я не понимаю, – удивился Франклин. – Куда ты едешь?

– В Бруклин. Я позвоню тебе, как только приеду.

Она нашла адрес студии Джоша и ввела его в GPS. Она переживала всю дорогу, пока ехала в город. Добравшись до адреса в Гринпойнте, Несса не увидела ничего, кроме мрачного промышленного здания. Она припарковала машину и медленно подошла ко входу, давая своему чутью время предупредить ее в случае необходимости. Но ничего необычного не наблюдалось, и теперь, когда было уже почти восемь часов, тротуары и улицы заполнились людьми. Несса поискала звонок, но нашла только старую красную кнопку. Она нажала на нее, ничего не ожидая, но почти сразу же появился паренек лет двадцати пяти. За его спиной Несса увидела залитую солнцем мансарду, заставленную современной мебелью. А благодаря Гарриетт она смогла быстро определить, что за запах доносится из дверного проема. Пару месяцев назад она бы решила, что это скунс.

– Простите, это студия Джоша Гиббона? – уточнила она.

– Боже мой, это же вы! – взволнованно пискнул парень.

Несса нервно шагнула назад:

– Вы меня знаете?

– Конечно, знаю! – сказал он так, словно собирался обнять ее. – Я Чет. Я помогаю Джошу с сайтом. Это я разместил все фотографии, которые вы сделали на пляже Данскаммер, и кадры, которые были сняты после того, как вы нашли первое тело. Вы Несса Джеймс, я прав?

– Да, – подтвердила Несса. – Так это его студия?

– Раньше это был дом Джоша и его студия по совместительству. Но он переехал в апартаменты получше на соседней улице. Он сейчас там, если вы его ищете. Был там всю ночь. Днем там работает строительная бригада, так что Джош трудится по ночам.

– Вы хотите сказать, что Джош находится прямо здесь, в Бруклине, в студии на соседней улице? – переспросила Несса. – Прямо сейчас?

– Должен быть. Если только он не выскочил перекусить. Знаете, так забавно, что вы здесь. Вчера вечером, перед тем как Джош ушел на работу, он дал мне посылку, чтобы я отправил ее вам.

– Мне? – уточнила Несса. «Происходит что-то неладное, – подумала она. – Глубоко неладное».

Тут Чет поднял указательный палец: «Подождите здесь», – и на мгновение скрылся в доме. Когда он вернулся, в руке у него был плотный конверт.

Покрасневшие глаза Чета широко раскрылись, когда он протянул конверт гостье. На лицевой стороне черным карандашом был нацарапан адрес Нессы.

– Выглядит жутковато! Но вы, должно быть, привыкли к подобным вещам, раз вы ясновидящая и все такое.

Несса протянула руку, взяла пакет и пощупала его. Он оказался пустым, если не считать небольшого прямоугольного предмета внутри.

– Во сколько вчера вечером Джош ушел на работу?

Чет пожал плечами:

– Не знаю. Около восьми.

– И вы что-то слышали от него с тех пор?

– Нет, но я ничего не ожидал от него услышать, – пояснил Чет. – Последние несколько дней он не пользуется телефоном. Считает, что его взломали. Он стал параноиком, как по мне. Я, конечно, люблю Джоша, но, согласитесь, он не образец психического здоровья. Думаю, вся эта хрень с серийными убийцами повредила ему мозг.

– И кто, по его мнению, взломал его телефон? – уточнила Несса.

Чет снова пожал плечами и покачал головой:

– Это вы у него спросите. Он мне ничего не скажет. Как я уже сказал, полный параноик.

Глубоко нехорошее предчувствие побуждало Нессу действовать быстрее:

– Мне нужно срочно поговорить с Джошем. Какой адрес у новой студии?

Чет указал вниз по улице на старую кирпичную фабрику в конце квартала.

– Вход за углом. Не уверен, работает ли звонок. Там еще идет стройка.

Несса почувствовала тошноту.

– Спасибо, – поблагодарила она парня.

– Не за что. Продолжайте в том же духе! – весело воскликнул он, когда она поспешила прочь.

Перед самым перекрестком Несса прошла мимо недавно нарисованной вывески «Гиббон Медиа» на стене фабрики, прямо над выцветшей рекламой давно не существующего похоронного бюро. Свернув за угол, Несса заметила молодого человека в грязных шортах и бейсболке с нестриженой бородой, сидевшего на маленькой лестнице, ведущей к входной двери.

– Джош! – крикнула она, и он поднялся. Он на мгновение задержался на верхней ступеньке, словно ожидая, что она его догонит. Затем прошел прямо через стеклянную дверь и вошел в фойе.

– Господи, – прошептала Несса, когда ей стало ясно, что это значит. Она уже подозревала это, когда увидела Джоша у себя в гостиной, но всю дорогу до Бруклина молилась, чтобы ее подозрения оказались ошибочными. Поднявшись по лестнице, Несса подергала ручку и обнаружила, что дверь не заперта. Внутри здания строительная техника загромождала вход. Протиснувшись между ней, Несса бегом поднялась по лестнице на второй этаж и успела как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джош исчезает через деревянную дверь с табличкой «Студия».

Эта дверь была заперта. Удивляясь самой себе, Несса ударила по ней ногой. Потребовалось четыре попытки, прежде чем дерево разлетелось на куски и дверь распахнулась.

Студия представляла собой выбеленную комнату, в которой не было никакой мебели, кроме стола и шести стульев. Стены были обшиты звукопоглощающими панелями, а в центре стола, словно паук, примостился шестиголовый микрофон. С потолка свисали промышленные трубы. На одной из них, с электрическим шнуром вокруг шеи, висел Джош Гиббон.

– О нет, – простонала Несса.

Она вскарабкалась на стол, чтобы проверить, нет ли признаков жизни. Пульса не было, а кожа была холодной. Джош явно был мертв уже несколько часов. Его призрак стоял в дверях студии и смотрел на труп, словно завороженный его распухшей головой и посиневшим лицом. Потом он посмотрел на пакет, который Несса сунула в сумочку, и она поняла, что именно ради этого и приехала в Нью-Йорк. Она слезла со стола и вскрыла пакет. Внутри оказалась микрокассета без подписи. Когда она подняла глаза, призрак уже исчез, и в комнате остался только один Джош.

Несса схватила телефон и набрала 911. Как только полиция выехала, она начала делать снимки. Она не собиралась позволять кому-либо снова переписывать историю.

Когда она подняла телефон, чтобы сделать фото, на него пришло новое сообщение с телефона Джоша.

«Извините, мы разминулись, – говорилось в нем. – Позже встретимся».

Это явно была угроза.

Несса вернулась в Маттаук в четверть первого ночи. Гарриетт, Джо и Франклин ждали ее у дома: Джо вышагивала по тротуару, а Гарриетт сидела на лужайке, покуривая косяк и потягивая «Шато Лафит-Ротшильд». Как только машина остановилась, Джо распахнула дверь и обняла Нессу. Когда Джо наконец отпустила ее, Гарриетт шагнула вперед и протянула Нессе пустой бокал, который та наполнила вином до краев.

– Мне очень жаль, – произнесла Джо. – Не нужно было просить тебя поговорить с Джошем наедине.

– Все в порядке. – Несса сделала паузу, чтобы отпить вина. – Думаю, мне удалось неплохо за себя постоять.

– Да, – согласилась Джо. – Кстати говоря, вы с Гарриетт заставляете меня комплексовать. Если вы обе так хорошо защищаете себя, то для чего, черт возьми, я здесь?

– Скоро узнаешь, – пообещала Гарриетт.

Джо повернулась к ней:

– Это что, шутка? Если нет, то что это значит? Если ты что-то знаешь, Гарриетт, лучше скажи мне!

– То, что знаю я, и то, что откроется тебе, может быть не одно и то же, – туманно проговорила Гарриетт.

– Может, хватит говорить загадками? Ты рекламщица, а не гребаный дзен-мастер.

Несса оставила их ругаться и пошла навстречу Франклину, который ждал ее у входной двери. Как только она оказалась в пределах досягаемости, он притянул ее к себе:

– Ты в порядке?

– Да, – ответила она. – Бедный Джош. Его призрак был здесь сегодня утром. Он приходил, чтобы предупредить меня. Я не знаю, что бы со мной случилось, если бы не он.

– Я не вижу никаких признаков того, что кто-то проник в дом, но мне нужно, чтобы ты посмотрела сама. Готова или через несколько минут?

– Давай сейчас, – решила Несса.

Она обошла весь дом, тщательно отмечая расположение каждого предмета, изучая каждую потертость и отметину. Она не заметила ничего странного, пока не дошла до гостиной. Там на журнальном столике лежал бабушкин альбом, заполненный не семейными фотографиями, а газетными вырезками и зарисовками всех найденных ею женщин. Посыл был ясен. Кто бы ни проник к ней в дом, он знал о ее даре.

Джо провела весь день, перебирая коробки в подвале спортзала в поисках микрокассетного плеера, который купила еще в девяностые годы, когда такие устройства были передовой технологией. Она нашла его в коробке, вместе с коллекцией микрокассет, которые использовала для отработки ответов на вопросы на собеседованиях.

Затем Несса, Франклин, Гарриетт и Джо собрались вокруг обеденного стола Нессы, в центре которого поставили кассетный проигрыватель. Джо наклонилась вперед и нажала на кнопку воспроизведения.

– Хорошо, мы записываем. – Это был голос Джоша Гиббона.

– Что это за штука? – спросил женский голос. Девушка была молодой и нервной.

– Это? Это микрокассетный магнитофон, – пояснил Джош.

– Как в Средние века?

– Как в те времена, когда люди еще не умели взламывать телефоны. Итак, давайте начнем. Я стою в чулане на Бруклинском блошином рынке с молодой женщиной и ее матерью, которые подошли ко мне и представились. Не могли бы вы повторить все, что вы мне только что рассказали, начиная с самого начала?

– Хорошо. Ммм. Меня зовут…

– Так, стоп, – произнес Джош. – Не используй свое настоящее имя. Кто твоя любимая знаменитость?

– Бейонсе?

– Отлично. Мы будем звать тебя Бейонсе.

– Хорошо, – сказала девушка, как будто подозревая, что он сошел с ума. – Меня зовут Бейонсе. Мне четырнадцать лет, и я живу здесь, в Бруклине.

– Я хочу на минутку прерваться, чтобы сказать, что мама Бейонсе здесь, с нами. Правда, мама?

– Да, это так, – ответила женщина.

– Хорошо, Бейонсе. Продолжим.

– Да, я большая поклонница вашего подкаста. Я слушаю «Они среди нас» каждую неделю, а в прошлом году мы с мамой ходили на вас в «Белл Хаус». Как я уже говорила, я увлекаюсь серийными убийцами, и со мной произошло кое-что, о чем, я думаю, вы захотите услышать.

– Расскажите мне свою историю.

– Так, в начале июля я была на острове, навещала подругу… – Тут она сделала паузу. – …Ким Кардашьян.

– Молодец, – похвалил ее Джош. – Никаких настоящих имен.

– Итак, мы с Ким задержались на пляже, общались с ребятами. Перед тем как пойти домой, она пошла пописать в общественный туалет, а я ждала ее на парковке. Уже начало темнеть, когда рядом со мной остановился этот человек.

– На какой машине он приехал?

– Я не очень разбираюсь в машинах, – призналась девушка, – но она была черная и дорогая. В общем, он вышел и сказал, что он полицейский. Сказал, что кто-то настучал на меня, что я поцарапала ключом одну из машин на стоянке. И сказал, что я должна проехать с ним в участок, чтобы свидетель мог меня опознать.

– И что ты ответила?

– Я решила, что он все врет, и сказала, что хочу посмотреть его удостоверение. Мама сказала мне, что когда полицейский не в форме, он должен показать свое удостоверение. Но этот чувак не стал этого делать. Тогда я сказал ему, чтобы он шел к черту.

– И что он сделал, когда ты это сказала?

– Он схватил меня за руку и попытался затащить в машину.

– Как тебе удалось вырваться?

– Я дала ему коленом по яйцам, как учила мама. Потом побежала в туалет и стала стучать в дверь. Подружка впустила меня внутрь, и мы позвонили ее родителям, чтобы они нас забрали.

Тут их разговор прервал стук в дверь.

– Минутку! – крикнул Джош Гиббон. – Ты узнала этого человека? – обратился он к девушке.

– В тот момент, когда это случилось, – нет. Но на следующий день я смотрела телевизор и увидела его в рекламе программы вечерних новостей. Это был полицейский, который рассказывал об убийствах на пляже Данскаммер.

– Эй! – крикнул кто-то на заднем плане. – Вам нельзя там находиться!

– Хорошо! – крикнул в ответ Джош. – Ты уверена? – спросил он девушку.

– О да. На сто процентов.

– Спасибо, Бейонсе. У меня есть твой номер. Я позвоню тебе сегодня вечером, и мы договоримся о встрече в студии, чтобы записать все по-настоящему.

После этого запись закончилась. Джо наклонилась и нажал кнопку «стоп».

– Эта девочка была бы мертва, если бы не сопротивлялась. Сколько девочек-подростков ударили бы полицейского по яйцам? Каждая девчонка в Америке должна иметь возможность сделать то, что сделала она.

– Теперь мы знаем, как Рокка замешан в этом деле, – сделала вывод Гарриетт. – Он использовал свою работу для похищения подростков.

– Девушка на пленке сказала, что Рокка обратился к ней в начале июля, за день до эпизода новостей, – заметила Джо. – Это целых три недели спустя после падения вертолета Спенсера Хардинга.

– Что это значит? – переспросила Несса.

– Это значит, что Рокка не только вовлечен в это дело, но и не остановился после гибели Спенсера, – заключил Франклин.

Запятнанные

– Джо. – Арт легонько потряс ее.

– Что! – Она так быстро села в кровати, что чуть не столкнулась с ним головами. – С Люси все хорошо?

– Она в полном порядке. Я не хотел тебя напугать.

Солнце проникало в окна спальни. Впервые за много лет она пропустила его восход.

– Боже мой. – Она потянулась рукой к телефону на тумбочке. – Который час?

– Полдевятого. Я знал, что ты поздно вернулась домой, поэтому дал тебе поспать. Люси накормлена и сама себя развлекает. Но мне пора ехать. В одиннадцать у меня встреча на Манхэттене.

– Разве сегодня не суббота?

– В обозримом будущем каждый день – рабочий, – сообщил Арт. – Это же шоу-бизнес.

– Ладно, без проблем. – Джо зевнула и поцеловала его в подбородок, после чего подвинулась к краю кровати. – Иди и твори. Я всем займусь.

Она взяла леггинсы из корзины для грязного белья и натянула их.

– Эй, прежде чем ты убежишь, я хотел бы кое о чем поговорить.

– Конечно. – Она стала искать топ, чтобы надеть его поверх спортивного бюстгальтера, в котором спала. – О чем?

– В дальнейшем в моем календаре будет гораздо больше встреч. Будут моменты, когда мне придется проводить в городе целый день. А через некоторое время мне придется быть там и всю ночь.

Если бы он не уходил, она бы запрыгнула на него и занялась сексом прямо сейчас. Это был тот самый Арт, в которого она влюбилась: он мог сутками не спать, если делал проект. И у него всегда было три проекта в запасе. Этого Арта не было так долго, что Джо начала сомневаться, не был ли он плодом ее воображения. И вот он здесь, сидит на краю ее кровати. Он даже выглядел на несколько лет моложе того человека, за которым она была замужем еще несколько недель назад. Можно было подумать, что она жена путешественника во времени.

– У нас достаточно денег, чтобы снять второе жилье, – предложила Джо. – Почему бы тебе не подыскать небольшую квартирку на Манхэттене или в Бруклине?

– Джо, – произнес он серьезным голосом.

– Что?

– Я не думаю, что это хорошая идея для нашей семьи – жить отдельно. Стало слишком опасно. Ради всего святого, вчера убили Джоша Гиббона.

Неприятные воспоминания о прошедшем дне снова нахлынули на нее.

– В Бруклине, – без уверенности заметила Джо. Она знала, куда клонит Арт, и понимала, что он прав.

– Его убили из-за того, что произошло здесь, в Маттауке, – ответил Арт. – Ты говорила мне, что все гораздо серьезнее, чем думают люди, что в том, что произошло в доме Хардингов, замешаны и другие. И знаешь что? Ты совершенно права. Один из них только что убил ведущего подкаста. Неужели ты думаешь, что наша семья в безопасности, пока мы остаемся здесь?

Джо почувствовала, как пол проваливается у нее под ногами.

– Итак, ты хочешь уехать из Маттаука. А как же «Яростный фитнес»? Как же моя карьера?

– А как же Люси, Джо? – потребовал ответа он.

– Даже не трогай эту тему, – мрачно предупредила Джо мужа. Он задел ее за живое. – Ты же знаешь, что я всегда ставлю Люси на первое место.

Арт кивнул:

– Ты права, и мне очень жаль. Послушай, тебе не нужно закрывать спортзал насовсем. Давай снимем помещение в городе на несколько месяцев, пока я буду работать над пьесой. Отложи свой клуб самообороны, а пока пусть Хизер руководит «Яростным фитнесом». Ты сможешь заезжать и проверять, как дела, когда захочешь. Но у меня было бы гораздо легче на душе, если бы вы с Люси были со мной в городе.

– А что я буду делать весь день, пока ты на работе? – уточнила Джо.

– То же, что и я последние несколько лет, – ответил ей Арт.

Джо изо всех сил постаралась скрыть, в какой ужас ее привела эта мысль.

Через два часа она уже молотила ногами по беговой дорожке, спасаясь от зияющей пустоты, которая разверзалась под ней. Люси сидела на подоконнике одного из окон второго этажа «Яростного фитнеса», которое выходило на улицу, и читала потрепанный экземпляр «Кэрри». Несколько обеспокоенных посетительниц уже сообщили Джо, что содержание книги не подходит для одиннадцатилетних. Но Джо придерживалась правила, которое ввел ее отец, когда она была в возрасте Люси. «Если ты достаточно взрослая, чтобы понимать все слова, – говорил он, – значит, ты достаточно взрослая, чтобы читать». Это правило сводило ее мать с ума, но она ни разу не оспорила его.

Насколько Джо помнила, отношения ее родителей представляли собой диаграмму Венна с тонкой полоской пересечения. У каждого из них были свои сферы влияния. Ее отец управлял семейными финансами, образованием детей, расписанием телепередач и всем, что происходило во дворе. Мать же была бесспорной королевой всех общественных мероприятий, детской одежды, питания и манер. В доме, который они делили на протяжении пятидесяти лет, единственными общими местами для ее родителей были обеденный стол и кровать. В юности Джо считала такое положение вещей старомодным и закостенелым. Она поклялась, что ее брак будет другим. Но это было не так. Не совсем так. Теперь Арт попросил на время поменяться сферами влияния. Это была разумная просьба. Вполне логичная. Но на самом деле она просто не хотела этого делать.

Она убегала от этой мысли, когда увидела, как Люси машет рукой кому-то, кто только что поднялся по лестнице. Затем рядом с ней появилось взволнованное лицо Клод, и Джо выхватила наушники из ушей.

– Джо! Ты чуть не довела меня до инфаркта! – воскликнула Клод. – Люди мрут, как мухи! Сейчас не самое подходящее время для того, чтобы перестать отвечать на звонки!

– Извини. – Джо нажала на кнопку уменьшения скорости, и беговая дорожка замедлила ход. Как только она пришла в спортзал, то сразу же сунула телефон в один из ящиков в столе у администратора. Она знала, что Арт будет писать ей про свой план, а она не была готова к разговору. – Ты слышала о Джоше Гиббоне?

– Об этом говорят во всех новостях! Говорят, его нашла твоя подруга – женщина, которую я встретила здесь недавно.

– Несса.

– Это ужасная трагедия. И какой кошмар, что твоей подруге пришлось это увидеть. Это не Несса нашла девушку на пляже Данскаммер? – уточнила Клод. – У нее есть какая-то сверхспособность находить мертвых или что-то в этом роде?

– Это я виновата в том, что Несса нашла Джоша. – Джо уклонилась от ответа. – Я попросила ее поговорить с ним.

– Я знаю. Я была с вами, когда ты об этом просила, – напомнила Клод. – Но я одного не понимаю: разве он не сделал из вас козлов отпущения, когда извинялся за то, что пригласил вас на шоу?

– Да, но мы узнали кое-что новое об убийствах и не могли обратиться с этим в полицию или в газету. Мы надеялись, что Джош сможет помочь.

– Боже мой. Что вы выяснили?

Джо не колебалась с ответом:

– Помнишь шефа Рокку – полицейского, у которого брали интервью в программе вечерних новостей? – Клод кивнула. – Он утверждал, что Спенсер улетел на вертолете до того, как полиция успела его арестовать. Но Рокка был в доме у Хардингов как раз перед тем, как Спенсер скрылся.

– Я знакома с Роккой, – сообщила Клод. – Он был на нескольких вечеринках в Пуант. Ты правда думаешь, что он позволил Спенсеру сбежать?

– Именно так я и думаю. Он должен был арестовать Спенсера, но не сделал этого, возможно, потому, что сам замешан во всем этом. А мы знаем, что Рокка неравнодушен к молодым девушкам. В июле он пытался затащить подростка в машину.

– В июле? – Клод была поражена. – Но Спенсер погиб в июне.

– Именно, а Рокка продолжает в том же духе.

– Как ты узнала обо всем этом?

– Из надежных источников. Как ты думаешь, может быть, есть записи с камер наблюдения в Пуант, на которых видно, что Рокка дома у Хардинга?

– Конечно, – кивнула Клод, – там все набито камерами. А ребята у ворот ведут журнал регистрации всех, кто приезжает, включая время их приезда. Так что да, если Рокка был там в ту ночь, мы точно сможем это доказать. Я буду рада собрать доказательства.

– Это было бы здорово, – сказала Джо, – потому что пока мы не разберемся со всеми плохими парнями, есть вероятность, что меня могут убить. У меня нет никаких сомнений в том, что Рокка виновен в смерти Джоша Гиббона.

– Тогда давайте уничтожим этого ублюдка, – предложила Клод. – Я не собираюсь стоять в стороне и позволять ему убивать кого-то еще. Если он тронет хоть один волос у тебя на голове, я сам его убью.

– Мой муж предпочел бы, чтобы меня вообще не трогали. Вся эта история его очень беспокоит, – призналась Джо. – Арт работает в городе, и он хочет, чтобы мы с Люси переехали туда на некоторое время. Я знаю, что многого прошу, но, может быть, мы могли бы приостановить нашу программу самообороны, пока все не придет в норму?

– Ты не можешь поехать на Манхэттен, – заявила Клод, скрестив руки на груди и явно приняв решение.

– Не могу? – Джо почувствовала, как у нее замирает сердце.

– Конечно нет. В Бруклине сейчас гораздо лучше жить. У Леонарда есть там свое здание. На первом этаже можно разместить первый нью-йоркский филиал «Яростного фитнеса». Если мы откроем там клуб, к нам будут приходить девушки из всех возможных слоев общества, а это как раз то, что нам нужно. К тому же я знаю, что на десятом этаже есть отличная трехкомнатная квартира. Мы могли бы предложить ее в счет оплаты.

– Ты серьезно? – спросила Джо.

– Абсолютно, – заверила Клод.

– Почему ты готова сделать это для меня?

Клод сморщила нос, как будто разговор начал пованивать:

– Это вопрос, который не задаст ни один мужчина. Я не твоя фея-крестная, если ты об этом. Я делаю это потому, что никогда не смогу найти такого партнера, как ты.

Через пять минут после того, как Франклин встал, чтобы приготовить завтрак, Несса открыла глаза и увидела перед окном Бреанну и Джордан у изножья ее кровати. Солнечный свет струился вокруг них, образуя свечение вокруг их тел. Несса выпрямилась и вскрикнула от этого зрелища.

– Мы живы, мама! – Джордан протянула руку, чтобы Несса ущипнула ее.

– Не делайте так больше, – приказала Несса. Стук сердца все еще отдавался у нее в ушах. – Что вы здесь делаете? Почему вы не в университете?

– Разве ты не знаешь правила? – спросила Бреанна. – Когда твоя мама находит очередное тело, тебе дают выходной.

Джордан присела на край кровати:

– Полиция говорит, что Джош Гиббон покончил жизнь самоубийством. Это так?

– Нет.

– Как ты думаешь, кто до него добрался?

Несса покачала головой:

– Я не хочу, чтобы вы ввязывались во все это. Вас вообще не должно быть здесь. Здесь небезопасно.

– Ты думаешь, мы уже не ввязались? – спросила Бреанна.

– Ты думаешь, в городе сейчас безопаснее, чем на острове? – добавила Джордан. – Последние две ночи один и тот же человек паркуется напротив общежития.

На лице Нессы, должно быть, отразился ужас, потому что Бреанна вставила:

– Не волнуйся, мама. Мы знаем, что делаем. Мы видели этого человека, но позаботились о том, чтобы он не видел нас.

– Мы подумали, что будет лучше, если мы немного побудем вместе, пока все не уляжется.

– Будет хуже, пока не станет лучше. – сказала Несса девочкам. Она чувствовала это всем своим телом.

– Мы знаем, – произнесла Джордан, как раз когда раздался звонок в дверь.

Через несколько минут они услышали, как Франклин поднимается по лестнице.

– Несса? – Он говорил тихо. – У двери стоит женщина. Ей нужно поговорить с тобой на деликатную тему. Она говорит, что ее зовут Аннет.

Джордан и Бреанна подбежали к окну.

– У тебя появились странные друзья за то время, что нас не было, – констатировала Бреанна.

Несса накинула халат и спустилась вниз. Прежде чем открыть дверь, она заглянула в глазок. На крыльце ее ждала незнакомая белая женщина в таком же халате, как у Нессы.

– Здравствуйте? – произнесла Несса.

– О, здравствуйте. – Женщина нервно улыбнулась. – Вы меня не знаете. Меня зовут Аннет Мур, и я живу через дорогу от Гарриетт Осборн. Я недавно видела вас обеих в новостях и знаю, что вы часто бываете у нее дома, поэтому я подумала, что вы, наверное, хорошие подруги.

– Так и есть, – осторожно подтвердила Несса, гадая, что могла сделать Гарриетт с двором любопытной соседки, и слегка досадуя на то, что та без труда нашла дом, где живет чернокожая подруга Гарриетт.

– Я готовила себе чай около часа назад, когда услышала сирены на улице. Они не проехали мимо, поэтому я выглянула через жалюзи, и перед домом Гарриетт стояли три полицейские машины.

Несса закрыла глаза и потерла их ладонями.

– Черт возьми, – простонала она.

– Гарриетт открыла дверь и впустила полицейских. Я подумала, что, может быть, она их зачем-то вызвала. Но минут пятнадцать назад двое из них вытащили ее из дома и затолкали в кузов полицейской машины. В ее саду до сих пор находятся трое полицейских. Поскольку травка теперь легальна, они, наверное, ищут грибы.

– Вы говорите о псилоцибине? Они их не найдут, – заверила Несса. – Гарриетт не выращивает такие грибы у себя в саду.

– Я знаю. Эрик выращивает их для нее, – сообщила Аннет. – На днях она дала мне пакет с ними. Мы с Гарриетт попробовали несколько штук, чтобы отпраздновать мой развод. Он изменил мою жизнь.

– Гарриетт! – Несса снова застонала. – Спасибо, что сообщили мне об этом, мисс Мур. Я оденусь и поеду за ней.

– Подождите. – Женщина потянулась и схватила Нессу за руку. – Есть еще кое-что. Если нужно внести залог, он будет за мой счет. Боюсь, мне придется настаивать.

– Почему? – удивилась Несса.

– Я у нее в долгу. – Дама не стала объяснять дальше, но Несса видела, что она относится к этому очень серьезно. – Такие женщины, как мы, должны держаться вместе.

– Ладно, – Несса не собиралась спорить, – я прослежу, чтобы вы получили счет.

Несса закрыла дверь и, обернувшись, обнаружила, что все подслушивают. Они уставились на Нессу, ожидая, что она все объяснит.

– Вы слышали, что она сказала. Мне нужно одеться.

– Я пойду присмотрю за офицерами в саду у Гарриетт. – Франклин уже натягивал кроссовки, которые оставил в прихожей. – Прослежу, чтобы они не нашли ничего такого, чего до их приезда там не было.

– Я с тобой! – Джордан вышла за дверь вслед за Франклином.

– Я поджарю тебе бейгл на дорогу, – пообещала Бреанна Нессе. – Ты не сможешь надрать им задницу, если не позавтракаешь.

После того как они все разошлись, Несса на мгновение замерла в прихожей и прислушалась. Всего несколько месяцев назад ее жизнь была спокойной. И вдруг она снова наполнилась происшествиями. Но шум волн был громче, чем когда-либо. Надвигался шторм.

Несса протопала по парковке полицейского управления Маттаука, как солдат на задании. Хотя она никогда не считала себя тряпкой, но всегда предпочитала вежливость, когда это было возможно. Но только не сегодня. Сегодня она не собиралась брать пленных.

Она ворвалась в дверь полицейского управления, где ее обдало такой вонью, что она остановилась, как вкопанная. Здание пахло, как древняя могила, с верхней нотой гнили и базовой – черной плесени. Молодой офицер по фамилии Джонс сидел за столом, натянув на нос майку, что точно противоречило правилам ношения формы.

Она подошла к столу, бросила на него свою сумочку и демонстративно обвела комнату взглядом:

– Мою подругу Гарриетт Осборн арестовали сегодня днем. Где она находится? Я хотела бы знать, в чем ее обвиняют.

– Нужно посмотреть, – послышался приглушенный ответ.

– Посмотреть, как же. Готова поспорить на что угодно, что она здесь единственная женщина. За что она здесь? И не заставляйте меня повторять вопрос.

– Хранение наркотического вещества, входящего в список I, – ответил Джонс.

– Я вас не слышу, – произнесла Несса, хотя прекрасно слышала. Он нехотя стянул майку с носа.

– Хранение вещества, внесенного в список I.

– Вы имеете в виду галлюциногенные грибы? – Она насмешливо хмыкнула. – Сколько?

– Двадцать миллиграммов.

– Двадцать миллиграммов? Это проступок класса А, – убежденно заявила Несса. Прежде чем выйти из машины, она изучила нью-йоркские законы о наказании за хранение наркотиков. – Кроме того, это лишь вопрос времени, когда хранение псилоцибина будет декриминализировано в этом штате. Вы не можете задерживать ее за что-то подобное.

– Можем и задержим, – раздался голос позади нее. Она обернулась – в здание только что вошел шеф Рокка. – В настоящее время проводится обыск дома у мисс Осборн. Если мы найдем более шестисот двадцати пяти миллиграммов, вашей подружке грозит пожизненное заключение.

Если он ожидал, что Несса испугается, то был разочарован. Трудно было смотреть на этого человека, не врезав ему по морде. Она бы не сдерживалась, если бы думала, что получится оставить синяк:

– Вы думаете, я не знаю законов? Я пятнадцать лет была замужем за полицейским. Пока вы что-то не найдете, вы не имеете права держать ее взаперти. А если вы рассчитываете что-то подбросить, то знайте: там будут свидетели. Где она?

– В камере, мисс Джеймс. – Он остановился и принюхался. – Что это за запах? – спросил он у дежурного.

– Я думаю, это плесень, сэр, – прохрипел Джонс. – Это продолжается уже около часа.

– Шеф Рокка, вы хотите сказать, что посадили Гарриетт Осборн за хранение нескольких жалких грибов в камеру в здании, где полно плесени? Вы только посмотрите на это! – Несса показала пальцем на потолок, где из-за двери в задней части комнаты пробиралась мохнатая черная плесень и ползла по потолочным плиткам. – Вы же знаете, что черная плесень ядовита?

Как по команде, дверь в камеру открылась, и появился еще один молодой офицер.

– Сэр? – Лицо у парня было неестественно бледным, и он держался рукой за горло. – Сэр, мне кажется, у нас проблема в камере.

– Так разберись с ней! – рявкнул шеф Рокка.

Молодой полицейский на мгновение замер с открытым ртом и вздымающейся грудью. А затем с тяжелым стуком упал на землю.

– Вытащите его на стоянку! – приказала Несса. Когда Джонс и Рокка застыли, как вкопанные, она поняла, что настало время заорать по-настоящему: – Делайте, что я говорю, черт побери! Я медсестра!

Оба мужчины бросились к упавшему офицеру, подхватили его под руки и потащили пациента к выходу.

– Вы, – приказала она Джонсу, когда они все оказались на улице, – подержите парня. Нам нужно удерживать его в вертикальном положении. Шеф Рокка, вызовите «Скорую помощь».

Пока Рокка звонил, Несса быстро обыскала пациента. Как она и ожидала, в кармане брюк лежал ингалятор. Парень был астматиком. Она встряхнула ингалятор и открыла ему рот, убедившись, что язык не перекрывает дыхательные пути. Затем зажала ему нос, вставила ингалятор в рот и распылила.

– Вдыхай медленно и задерживай дыхание, милый, – сказала она едва пришедшему в сознание мальчику. Когда он начал кашлять, она досчитала до шестидесяти. – И еще разок, хорошо?

После второго вдоха дыхание парня оставалось затрудненным, но, по крайней мере, воздух в легкие начал поступать. Вдалеке послышался шум машины скорой помощи. Она оставила мальчика с Джонсом и подошла к Рокке.

– Если вы будете держать мою подругу взаперти в кишащей плесенью камере, я продам все, что у меня есть, чтобы оплатить самый крупный судебный иск, который когда-либо видел этот полицейский округ.

– Выведи ее! – приказал Рокка Джонсу.

– Шутите? – фыркнула Несса. – Этот парень остается на месте. Он должен удерживать пациента в вертикальном положении, пока не приедут медики. Если вы слишком трусливы, чтобы вернуться в участок, просто отдайте мне чертовы ключи.

С ключами в руках она протопала обратно в здание, идя по следу густой черной плесени на потолке к двери, ведущей в камеры. Когда она открыла дверь, на нее повеяло зловонием, подобного которому она не встречала. Заглянув внутрь, она подумала, не открыла ли портал в космос. За порогом все было черным-черно. Она сделала неуверенный шаг вперед и почувствовала, как плесень хлюпает под ногами, как грязный ковер. Через некоторое время ее глаза стали различать стену справа, пол под ней и тюремную камеру слева. Опасаясь худшего, она судорожно оттирала плесень от прутьев камеры, пока не нашла замочную скважину. Распахнув дверь она, увидела то, чего так боялась. На скамье сидела человеческая фигура, каждый сантиметр которой был покрыт плесенью. Казалось, плесень облепила ее почти мгновенно, как фигуру, погребенную под пеплом в Помпеях. Тело застыло, а рот был широко раскрыт в предсмертном вопле.

– О Господи! – всхлипнула Несса. – Гарриетт.

– Я уверена, что это не Господь, и это точно не я, – раздался голос из соседней камеры.

Волна облегчения вынесла Нессу из камеры и пронесла по проходу. Гарриетт сидела, скрестив ноги, на полу в центре идеально чистого от плесени круга с закрытыми глазами. До этого момента Несса видела только доброжелательную сторону таланта Гарриетт. Цветы, которые манили соблазнительными ароматами. Эликсиры, излечивающие головную боль и похмелье. Теперь Несса наконец воочию увидела темную сторону. Она всегда знала, что эта сторона есть. Но явно недооценивала, на что та способна.

– Какого черта, Гарриетт? Ты меня до смерти напугала! – Она указала назад, в ту сторону, откуда пришла. – Ты что, специально это сделала?

– Что? – Гарриетт медленно открыла глаза. В тусклом свете камеры ее радужная оболочка казалась покрытой золотыми блестками.

– Убила человека в той камере, – прошептала Несса.

– Мне пришлось. Я обещала Люси.

– Люси? – Несса была в замешательстве.

– Ты знаешь, кто это? Это человек, который вломился в дом к Джо.

– Я думала, он под домашним арестом в ожидании суда, – удивилась Несса. – Почему они привезли его обратно?

– Может быть, потому что знали, что я скоро окажусь в соседней камере? – предположила Гарриетт. – Кто знает, что у Рокки на уме, но перед смертью мы с этим парнем интересно побеседовали. Я предложила ему исповедаться в своих грехах. Наверное, я могла бы помочь ему пережить нашествие плесени, но, узнав все про его грехи, я перехотела. Его наняли, чтобы запугать нас троих и выгнать из Маттаука. Он думал, что убийство Люси поможет в этом.

– Он так и сказал?

– Люди становятся болтливыми, когда смерть берет их за горло. Он также сообщил мне, что ему очень хорошо заплатили за молчание.

– Кто заплатил?

– Он не знал. Он сказал, что никогда не встречал своего работодателя, и утверждал, что никогда не слышал о Спенсере Хардинге. – Когда Гарриетт поднялась на ноги, она казалась на несколько сантиметров выше, чем была до этого. – Так ты считаешь, что я поступила неправильно?

Нессе показалось, что этим вопросом ее проверяют. Но она знала правильный ответ, и ей не составило труда его дать:

– Нет. Этот человек был чудовищем.

– Плесень съела его заживо, – сообщила ей Гарриетт. – Он умер в страшных муках.

– Он собирался убить ребенка Джо. Я уверена, что он убивал и других. Он получил по заслугам.

Гарриетт кивнула:

– Я так рада, что мы сходимся во мнениях по этому вопросу.

Несса смотрела, как Гарриетт выходит из камеры и идет по полицейскому участку, а ее босые ноги оставляют за собой черные следы. Только что было решено что-то важное. Несса не была до конца уверена, что именно. Но точно знала, что дальше все будет по-другому.

Снаружи, на парковке, молодого офицера, которого спасла Несса, грузили в машину скорой помощи. Начальник полиции поджидал Нессу и Гарриетт.

– Что вы сделали с моим участком? – набросился он на Гарриетт.

– Простите, – ответила Несса, – но проблема с плесенью, с которой вы не справились, только что убила человека. На вашем месте я бы сейчас была очень осторожна в высказываниях. Мы рассматриваем возможность крупного судебного иска.

Рокка проигнорировал Нессу и сосредоточился на Гарриетт:

– Я только что разговаривал по телефону с больницей. Все офицеры, которые проводили обыск в вашем саду, госпитализированы. Двое из них подверглись нападению муравьев, а один коснулся чего-то, что причинило ему такую боль, что ему пришлось вколоть транквилизатор.

– О боже, – пробурчала Гарриетт. – Я предупредила их, чтобы они были осторожны с моими растениями, особенно с мала-мухер^[28]. Я знаю, что растение красивое, но оно будет сопротивляться, если его трогать. Похоже, один из ваших людей не послушался. Нашли они грибы, которые искали?

Лицо Рокки приобрело тревожный оттенок красного:

– Клянусь Богом, с этого момента я буду следить за вами. Может, в этот раз вам и повезло, но в следующий раз не повезет.

Гарриетт усмехнулась:

– Я не юрист, но это похоже на угрозу. А тебе, Несса, это кажется угрозой?

– Да, Гарриетт, кажется, – согласилась Несса, – как и то, что тебя посадили за хранение нескольких грибов и заставили ждать в заплесневелой камере. Я уверена, что твой адвокат хотел бы знать, на каком основании был произведен обыск в доме.

– Ее муж, Чейз Осборн, сообщил мне, что она продавала наркотики у них во дворе.

У Нессы от такого предательства отпала челюсть, но Гарриетт ничуть не смутилась.

– Чейз не мой муж, и двор, о котором он говорил, принадлежит мне. Он не живет в этом доме уже почти год. Что касается моего бизнеса, то все, что я продаю, – это душевное спокойствие женщинам, которым приходится иметь дело с такими жалкими маленькими мужичками, как вы с Чейзом. Поскольку вы с моим бывшим мужем, похоже, регулярно общаетесь, может быть, вы спросите его, что вас ждет в будущем. Он уже видел, на что я способна.

– Ты угрожаешь мне, чертова ведьма?! – гаркнул Рокка.

– Чертова ведьма. Как будто это оскорбление, – с иронией произнесла Гарриетт. – К вашему сведению, я не собираюсь больше с вами встречаться.

Они обошли его, прошли к машине Нессы и забрались внутрь.

– Ты стала настоящим зверем, дорогая, – заметила Гарриетт, когда Несса выезжала с парковки. – Приятное ощущение, не правда ли? – Тут Гарриетт залезла в волосы и вытащила толстый косяк.

– Гарриетт, ты пронесла косяк в тюрьму? – изумилась Несса. – И когда, черт возьми, вы с Эриком начали выращивать грибы?

– Когда я узнала, что они помогают лечить депрессию, – ответила Гарриетт. – Зачем подчиняться законам, которые не отвечают ничьим интересам?

Несса не собиралась спорить:

– Ну, я не знаю, где ты спрятала свой тайник, но мы обе знаем, что тебе чертовски повезло, что они его не нашли.

– Да, – согласилась Гарриетт, – а это значит, что пришло время праздновать.

– Убери это, пока я не довезу тебя до дома! – приказала Несса.

– Только если ты согласишься попробовать, – предложила Гарриетт. – Если тебе понравится, я отправлю тебя домой с небольшим подарком. Несколько затяжек перед сексом, и, клянусь, ты увидишь самого Господа Бога.

Несса взглянула на нее.

– Отлично, – согласилась она, и Гарриетт торжествующе усмехнулась. Но когда через несколько минут они подъехали к дому Гарриетт, то увидели знакомый «Мерседес», припаркованный на подъездной дорожке. Чейз Осборн прислонился к багажнику с понурым и похмельным видом.

– Фу, – проворчала Гарриетт при виде своего гостя. – Я предчувствовала, что он появится. Его всегда ненадолго мучает совесть после того, как он совершит какую-нибудь гадость.

– Ты собираешься его убить? – спросила Несса.

– Нет, – ответила Гарриетт, как будто результат не стоил бы затраченных усилий. – Если бы я убивала людей за то, что они идиоты, я бы убила Чейза много лет назад. – Она открыла дверь и выскользнула наружу. – Но если мне понадобится помощь с телом, я тебе крикну.

После того как Несса уехала, Гарриетт встретила Чейза с тем энтузиазмом, который она проявила бы к волосам на подбородке. Когда они впервые познакомились в возрасте двадцати с лишним, он показался ей такой увлекательной загадкой. К сожалению, разгадка не заняла много времени. К тому времени, как они поженились, Гарриетт поняла, что все его поступки абсолютно предсказуемы. Он любил деньги, секс, статус и еду – именно в таком порядке. Чейз был очень простым существом.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил он ее. – Когда я подъехал минут тридцать назад, в саду были полицейские, и все они кричали. Потом приехали машины скорой помощи и увезли их.

– Кто-нибудь из них подходил к компостной куче? – спросила Гарриетт.

– Насколько я знаю, нет, – ответил Чейз.

– Тогда я тебя прощаю. Езжай домой.

– Я не понимаю. Ты хочешь сказать, что это я виноват?

– Я знаю, что ты сдал меня полиции, Чейз. Это довольно подло даже по твоим меркам.

Либо он вложился в уроки актерского мастерства, либо Чейз был искренне шокирован этим обвинением.

– О чем ты говоришь? – воскликнул он.

– Последние несколько часов я провела в камере полицейского участка в Маттауке. Начальник полиции сказал мне, что ты лично сообщил ему, что я продаю грибы у себя дома.

– Что? Я не… – Он побледнел. – Этот парень – начальник полиции?

– Как этот факт ускользнул от тебя? – усмехнулась Гарриетт.

– Он не был в форме! – воскликнул Чейз. – На нем были шорты и рубашка-поло! Я бы не сдал тебя полиции. Ты думаешь, я настолько глуп?

– Да, – честно призналась она.

– Я был пьян и разговаривал с Джексоном…

– Джексоном Данном? – Ну конечно. Все начинало обретать смысл.

– Это из-за него я здесь, на острове. Он пригласил меня погостить на выходные в честь Дня труда. Вчера вечером устроил небольшую вечеринку. Всего пара ребят. Я разговаривал с Джексоном и еще одним парнем, когда всплыло твое имя – и проблема с сорняками в Пуант. Джексон сказал, что ты умеешь обращаться с растениями, и я, кажется, пошутил, что ты выращиваешь в саду всякую дрянь. Я никогда не думал, что кто-то может использовать эту информацию против тебя. Не то чтобы Джексон и его друзья – добропорядочные граждане. На самом деле…

Он сделал паузу с испуганным видом.

– Продолжай, – приказала Гарриетт.

– Я поэтому и приехал. Вчера вечером Джексон спросил, не интересует ли меня девушка на вечер.

– Девушка?

Чейз внезапно побледнел:

– Я был пьян, но у меня было ощущение, что он говорит о чем-то подозрительном.

– И что ты ответил? – спросила Гарриетт.

– Я сказал «хорошо».

– Ты сказал «хорошо»?

– Я был пьян, а он оплачивает мои долбаные счета, Гарриетт. У меня скоро будет ребенок, я не могу… – тут он остановился.

– Поздравляю, – сказала Гарриетт, удивленная тем, что ничего не почувствовала. Похоже, рана полностью зажила. – Ты успешно передал свою ДНК новому поколению.

– Мне жаль. Я не так хотел тебе об этом сообщить.

– Я знала, что это лишь вопрос времени. Давай вернемся к девушке, которую тебе предложили.

– Джексон ничего не говорил про возраст девушки или что-то такое, но у меня возникло ощущение, что… – Чейз выглядел по-настоящему больным. – Я уехал сегодня утром. Сразу после этого возвращаюсь в Бруклин. Мне уже наплевать, если я потеряю этого клиента. Мне плевать, если я потеряю работу. Я чувствую себя так, будто только что столкнулся со злом. Я знаю, что ты имеешь отношение ко всему тому, что случилось со Спенсером Хардингом, и я подумал, что должен тебе сказать. Я думаю, что Джексон тоже может быть каким-то извращенцем.

Для Чейза Осборна это было максимально близко к самоотверженному поступку. По наблюдениям Гарриетт, мужской вид не был до конца испорчен. Время от времени кто-то из них может тебя удивить. Такие поступки, конечно, не искупают их вину, но заставляют задуматься, действительно ли они заслуживают, чтобы их стерли с лица земли.

– Спасибо, Чейз.

– Как ты думаешь, Джексон может что-то сделать со мной? В последнее время происходит много странного.

– Нет, – заверила его Гарриетт. – Даю тебе слово. Джексон ничего тебе не сделает.

Телефон Чейза пиликнул, и у него засветился экран. Он опустил взгляд, а затем резко поднял голову. – Джексон мертв. Это ты сделала, Гарриетт?

– Езжай домой, – сказала она ему, – и не возвращайся на остров какое-то время. Здесь может быть небезопасно для тебя.

Серый кардинал

Телефон Джо зазвонил как раз в тот момент, когда она положила его на стойку ресепшн в «Яростном фитнесе». Это было сообщение от Клод:

«Получила видеозапись с камер наблюдения у Хардингов. Только что подъехала к спортзалу. Мы можем поговорить?»

Джо выглянула в окно. Действительно, Клод сидела в машине на противоположной стороне улицы и держала в руках что-то похожее на флешку. Джо помахала ей рукой, чтобы она заходила.

– Ты в порядке? – спросила Джо, когда Клод протиснулась в дверь. Она едва напоминала ту женщину, которую знала Джо. Кожа у нее была бледной, а глаза опухшими.

– Я не спала ночью, – сказала Клод. – Ты была права. Рокка был в доме у Хардингов за несколько часов до того, как Спенсер разбился. Взгляни на файл номер один.

Джо немедленно вставила флешку в компьютер. Она содержала два видеофайла с пометками «ОДИН» и «ДВА». Когда она щелкнула на файл «ОДИН», то увидела черно-белые кадры, на которых был запечатлен дом Хардингов со стороны улицы. Три ребенка проехали мимо на велосипедах, а женщина в серой униформе прошла через кадр в направлении ближайшего соседнего дома. В правом нижнем углу стояла отметка времени: 9 июня 19:00.

– Файлы рассчитаны на двенадцать часов. Вертолет Спенсера Хардинга упал незадолго до полуночи девятого июня, верно?

– Да, – подтвердила Джо.

– Сейчас ты видишь то, что происходило в семь часов. Перемотай вперед до 21:38.

Джо переместила курсор на нужную точку и нажала кнопку воспроизведения. На тротуаре появился мужчина в рубашке-поло и шортах и свернул на подъездную дорожку к Хардингам.

– Это Рокка, не так ли? – Клод постучала пальцем по экрану.

Джо переместила курсор на несколько секунд назад и остановилась на кадре, где было видно лицо мужчины. Если бы она прошла по тротуару мимо него, одетого в штатское и в нетипичном для него месте, она, возможно, и не узнала бы его. Но эта походка определенно принадлежала шефу Рокке.

– Значит, он был у Хардинга за три часа до падения вертолета.

– Был, – подтвердила Клод, – а ты заметила, с какой стороны он пришел?

Джо рассмотрела стоп-кадр:

– Похоже, что он шел со стороны дома Джексона Данна.

– Я тоже так подумала, – сказала Клод, – поэтому я просмотрела еще несколько файлов. Открой тот, который помечен «ДВА».

Джо щелкнула по второму файлу. На этот раз камера была направлена на дом Даннов. В 21:32 шеф Рокка вышел из дома. Он шел бодро и целеустремленно. Даже издалека было видно, как он хмурится.

– Ты знаешь, что произошло за сорок восемь минут до того, как Рокка решил нанести визит Хардингу? – спросила Клод у Джо. Джо на мгновение задумалась, затем покачала головой. – Вышел специальный эпизод подкаста «Они среди нас» продолжительностью сорок три минуты – тот самый эпизод, в котором вы с подругой обвинили Спенсера Хардинга в убийстве.

– Значит, Рокка в тот вечер был с Джексоном Данном. Как только подкаст закончился, он направился к дому Спенсера Хардинга. Через три часа вертолет Хардинга разбился в Нью-Йоркской гавани. Через час после этого полиция Маттаука официально прибыла в Пуант.

– Да, – подтвердила Клод, – и теперь у вас есть доказательства того, что Рокка позволил Спенсеру сбежать.

– И довольно убедительные доказательства того, что Джексон Данн тоже причастен к этому.

– Да, но уже слишком поздно заставлять Джексона платить за свои преступления. Это еще не стало достоянием гласности, но вчера он умер.

– Пчелы? – догадалась Джо.

Клод кивнула:

– Он был у себя на крыше, когда это случилось. Одна из сотрудниц была свидетелем всего этого. Она сказала мне, что рой налетел ниоткуда. Джексона ужалили сотни раз, но ее не тронули. Бедная женщина была так травмирована, что мне пришлось дать ей отпуск до конца недели. Она сказала, что Джексон ужасно страдал.

Джо на мгновение замолчала.

– Хорошо, – пробормотала она.

– Мне нужно показать тебе еще кое-что, – продолжила Клод. Ее рука заметно дрожала, когда она наклонилась и нажала на кнопку воспроизведения второго ролика. И снова шеф Рокка вышел из дома Данна. Как только он подошел к тротуару, Клод нажала на паузу.

– Видишь? – Она показала на окна. За задернутыми шторами виднелась пара силуэтов. – Внутри остались еще двое мужчин.

Джо склонилась над экраном. Клод была права. В гостиной у Данна стояли две фигуры. По заметному брюшку можно было определить Джексона. Второй мужчина выглядел более худощавым.

– Это не может быть Спенсер, – проговорила Клод, – и мы только что видели, как Рокка ушел к Хардингу.

– Как думаешь, кто это может быть? – Джо повернулась и увидела, что Клод плачет. – Боже мой, что случилось? – Она обняла Клод.

– Я думаю, это может быть Леонард.

– Леонард? – переспросила Джо. Это казалось нелепым. Когда Клод наконец отстранилась, Джо протянула ей салфетку. – На записи было видно, как Леонард входит к Джексону?

– Я просмотрела несколько часов видеозаписи, но на ней ничего не было, – сообщила Клод, вытирая глаза салфеткой, – но в ту ночь Леонард пошел смотреть на китов. Я спустилась с ним на причал, но ушла, когда стало скучно. Он мог войти к Джексону с пляжа. Запись с камеры над этим входом отсутствует.

– У тебя есть основания подозревать, что Леонард может быть причастен к этому?

– Нет, но это не первый случай, когда мужчина скрывает от меня правду. Если выяснится, что Леонард лгал, то после всего, что я пережила, я убью его, Джо. Я серьезно. Я забью его до смерти своими собственными руками.

Не было никаких сомнений, что она говорила серьезно.

– Хочешь узнать правду? – пристально посмотрела на нее Джо.

Клод скомкала салфетку и кивнула:

– Да.

В этот момент в «Яростный фитнес» ворвалась Хизер:

– ОМГ, вы опять пришли на работу раньше меня! Вы что, вообще не спите?

Нелегко произвести впечатление на босса, если он работает так, как Джо.

– Зал в твоем распоряжении, – сказала ей Джо. – Я как раз собиралась выйти на пробежку. Ты со мной? – спросила она Клод.

– Я догоню, – ответила Клод, и Джо выбежала на улицу.

К тому времени, как Клод догнала ее, Джо пробежала уже полквартала, работая руками, словно поршнями, – ярость внутри нее толкала ее вперед.

– Куда мы бежим? – уточнила Клод.

– В полицейский участок, – бросила ей Джо.

– К Рокке? – удивилась Клод. – Ты действительно думаешь, что он расскажет правду?

– Расскажет, если я ее из него выбью, – заявила Джо.

Но когда они добежали до участка, стоянка была забаррикадирована козлами для пилки дров, а входная дверь оцеплена желтой лентой. Предупреждение казалось излишним, учитывая, что все здание было покрыто мохнатой черной плесенью.

– Черт, я и забыла об этом, – пожалела Джо. – Стоило предполагать, что участок закрыт.

– Что случилось? – Клод задыхалась.

– Копы связались не с той телкой, – пояснила Джо. – Пойдем пробежимся до Грасс Бич.

– Грасс Бич? – Клод не отрывала глаз от плесени.

– Там очень красиво, – ответила Джо, – да и все полицейские живут там.

На окраине Маттаука мост перекинулся через море высокой травы на болотистой местности, отделяющей город от пляжа. Это был спокойный участок шоссе, где едва ли встретишь человека с утра пораньше. Воздух еще не утратил своей ночной прохлады, и бриз, дувший с океана, пускал по траве рябь. Взгляд Джо остановился на участке в центре болота, который, казалось, двигался против ветра. Что-то было там, среди камышей. Вдруг оно резко повернуло влево, затем еще и еще, пока не направилось в обратную сторону.

Джо остановилась посмотреть. Клод промчалась мимо нее, затем затормозила и вернулась назад.

– Наверное, собака, – предположила она.

– Может быть. – Джо должна была убедиться в этом на сто процентов. – Эй? – позвала она, и стая птиц взлетела в небо от звука ее голоса. – Есть там кто?

– Помогите! – закричала в ответ обезумевшая девочка. – Я заблудилась! Не могу найти выход!

– Не паникуй! – крикнула ей в ответ Джо. – Просто иди прямо, чтобы я знала, в какую сторону ты идешь. – Она внимательно следила за тем, как шевелится трава. – Хорошо, стой! Теперь повернись на пять часов. И двигайся вперед.

Трава наклонилась в другую сторону.

– Я все делаю правильно? – закричала девочка. – Я ничего не вижу!

– Ты идешь в правильном направлении! Продолжай идти, до края болота осталось несколько сотен метров.

Вскоре из травы появилась девушка с залитым слезами лицом, ее серые шорты и майка были испачканы зеленым и черным. Ее кожа казалась покрытой родинками, пока Джо не поняла, что они двигаются. Девушка вскрикнула, заметив клещей, и начала судорожно смахивать их обеими руками.

– Бреанна? – Джо бросилась ее встречать. – Боже мой, ты в порядке?

– Это ты. – Девушка начала всхлипывать.

– Почему ты была там? – Джо развернула ее, чтобы смахнуть клещей со спины. – Что, черт возьми, произошло?

– Обычно мы с Джордан бегаем вместе, но сегодня утром они с мамой спали допоздна. Я всегда бегаю здесь, когда остаюсь одна. Считается, что здесь безопасно, потому что тут живет вся полиция. Я перебегала через мост, когда рядом со мной остановилась полицейская машина. Он сказал, что с моей мамой что-то случилось и что подвезет меня до дома.

– Нет-нет-нет! – Джо не хотела представлять, что могло бы случиться с дочкой Нессы, если бы она села в машину.

– Потом я поняла, что это был тот полицейский из новостей – тот, который врал про вас с мамой. Я сказала ему, что сама сбегаю в дом, и он стал выходить из машины. Я поняла, что не смогу убежать, если он выхватит пистолет, поэтому я спрыгнула с моста и спряталась в траве. И пролежала там до тех пор, пока не услышала, как он уезжает. Но когда он уехал, я не смогла найти выход.

Эта история звучала слишком знакомо.

– Было ли что-то особенное в его патрульной машине, что позволило бы опознать ее, если бы мы увидели ее припаркованной где-то? – спросила Джо.

– Да, – ответила Бреанна. – На капоте была нарисована большая цифра 1.

Джо достала телефон.

– Что будешь делать? – спросила Клод.

– Пора вытаскивать маму Бреанны из постели.

Несса уже проснулась и сидела за компьютером. Пока она спала, пришло письмо. В теме письма автор написала «Девушка в голубом». Через несколько дней после того, как она нашла тело на пляже Данскамер, Несса разместила портреты девушки на всех крупных сайтах, посвященных поиску пропавших людей. В начале лета приходило несколько откликов, но это было первое письмо, которое она получила за последние несколько недель.

«Заинтересованным лицам:

Я уверена, что девушка в голубом – моя племянница. Ее зовут Вера Рид, она родилась 29 марта 2004 года. Прилагаю ее фотографию. Пожалуйста, свяжитесь со мной при первой же возможности.

Дана Рид

Монтего-Бей, Ямайка»

Вера. Это не могло быть совпадением. С замиранием сердца Несса открыла приложенную Даной Рид фотографию и оказалась лицом к лицу с девушкой, которую нашла на пляже Данскаммер. Она наклонилась, чтобы рассмотреть кулон, который Вера носила на шее, когда раздался звонок от Джо.

Несса оставила машину заведенной, а дверь со стороны водителя – открытой. Босиком, все еще одетая в ночную рубашку, она схватила Бреанну и прижала к груди. Джордан, которая успела запрыгнуть на пассажирское сиденье, прежде чем Несса успела отъехать, стояла, обхватив руками мать и сестру. Слезы, стекавшие по лицу Нессы, были обжигающе горячими. Никогда раньше она не задумывалась о том, чтобы убить другого человека. А теперь она только об этом и думала. Впервые она поняла, что именно чувствовала Джо в ту ночь, когда тот человек пришел за Люси.

– Джордан, отвези Бреанну к тете Гарриетт, – приказала она. – Расскажи ей, что случилось, и попроси ее снять клещей с сестры и убедиться, что с ней все в порядке.

– Ты не поедешь с нами, мама? – спросила Джордан.

– Не сейчас, – ответила ей Несса.

– Нам с твоей мамой нужно кое-кого навестить. – Джо переминалась с ноги на ногу. Ей было трудно стоять на месте. Энергию, бурлившую у нее в теле, было трудно сдерживать. Ее нужно было выпустить, пока она сама не разлетелась на куски.

– Начальника полиции? – Джордан насмешливо хмыкнула. – Шутите? Что вы собираетесь делать? Этот парень – грязный полицейский. Он может вас пристрелить.

– Не волнуйся. Я поеду с ними, – сказала Клод. – Позабочусь о том, чтобы снять все на камеру. Пока я там, Рокка не наделает глупостей.

Это не слишком убедило Джордан. Она продолжала смотреть на мать:

– Как она собирается тебя защищать? Богатые белые леди в наше время создают собственные силовые поля?

– Езжайте! – приказала мать. – Сейчас же, Джордан.

– Я не готова остаться сиротой, – огрызнулась Джордан.

– Живее! – взревела Несса.

Джордан посмотрела на нее сердито, но промолчала. Затем она забралась в машину Нессы со стороны водителя и захлопнула дверь. Джо обняла Нессу, и они смотрели, как девушки уезжают.

– Сейчас произойдет что-то очень плохое, – произнесла Несса. – Я это чувствую.

Джо сжала плечо подруге:

– Я знаю. Ты готова?

– Пойдем, – кивнула Несса.

Они обнаружили полицейскую машину с цифрой 1 на капоте, припаркованную перед массивным домом, который стоял на сваях и нависал над дюнами. К входной двери было не подобраться. Запертые ворота блокировали лестницу, ведущую на крыльцо. Это была крепость.

– Следуйте за мной. – Джо обошла дом и взобралась на покрытую травой дюну, выходящую на террасу дома. Раздвижные двери, ведущие в дом, стояли открытыми, и их занавески трепетали на ветру. Рокка сидел за столом с чашкой кофе перед собой.

– Доброе утро, ублюдок! – крикнула Джо, сложив ладони рупором у рта. – Ты готов к тому, что мы расскажем всем в Маттауке, чем ты на самом деле зарабатываешь на жизнь?

Несса взобралась на дюну рядом с Джо. Внизу, на пляже, двое бегунов приостановились, чтобы посмотреть, что будет дальше. Сосед появился на крыльце в одних трусах.

– У шефа Рокки очень красивый дом, не правда ли? Вы никогда не задумывались, как он может позволить себе так жить на зарплату полицейского в маленьком городке? – обратилась Джо к зрителям. – Я могу вам сказать! Он платит по счетам, затаскивая маленьких девочек в свою полицейскую машину и продавая их извращенцам вроде Спенсера Хардинга.

– Это правда! – крикнула Несса. – А десять минут назад он пытался похитить мою девочку. На этот раз он связался не с той мамой.

Рокка зевнул в ответ:

– Что вы несете? И почему беспокоите меня в мой выходной день? Убирайтесь с моей территории, пока я вас обеих не арестовал.

– Давай, пусть нас арестуют, – с вызовом посмотрела на него Джо. – Это даст нам возможность показать твоим коллегам записи с камер наблюдения в Пуант. На них совершенно ясно видно, что ты был со Спенсером Хардингом в течение трех часов, прежде чем он покинул Пуант на своем вертолете.

– Дорогой? – На палубе появилась миниатюрная женщина с тарелкой, которую она поставила перед Роккой. Когда-то она была красивой и могла бы стать такой снова, если бы ей помогли справиться с болезненным цветом лица и редеющими волосами. – Что здесь происходит?

– Пара сумасшедших женщин утверждает, что у них есть то, чего не существует, и их задницы скоро окажутся в тюрьме – Рокка взял кусок кофейного пирога, который только что принесла жена, и неторопливо откусил бо́льшую его часть.

– У них действительно есть записи с камер наблюдения в Пуант. Я им их отдала.

Тут в поле зрения появилась Клод, и лицо Рокки мгновенно осунулось.

– Какого черта вы здесь делаете? – потребовал ответа он.

– Они знают, что вы с Данном и Хардингом делали в Пуант. Похищали девушек и убивали их. Леонард тоже был замешан? Вот что я хочу знать! – Сила ярости Клод застала врасплох даже Джо. Она жаждала крови.

– Это что, шутка? – гаркнул Рокка.

– Джон, – вмешалась жена Рокки, – о чем она говорит?

Он кашлянул.

– Возвращайся в дом, Джульетта, – приказал он. – Тебя это не касается.

– А не имеет ли это отношение к той пятнадцатилетней девочке, которую ты изнасиловал у себя на яхте?

– Что… – Рокка поднял глаза на жену, но, похоже, не мог закончить мысль. Его рука поднялась к горлу, а рот раскрылся в отчаянной попытке дышать.

– Возьми еще кофейного пирога, милый, – сказала женщина, запихивая остатки завтрака Рокке в его широко раскрытый рот. – Я приготовила его сама специально для тебя.

Последнее блюдо Джульетты Рокка

Джульетта Рокка начала печь каждый день, когда ее трое мальчиков еще были маленькими. Уже тогда их отец работал допоздна, и солнце часто вставало раньше, чем он возвращался домой. Когда они еще только встречались, Джон сообщил Джульетте, что намерен стать начальником полиции Маттаука. В то время помолвка с будущим столпом общества казалась прекрасной перспективой. Еще в пятом классе Джульетта придумала, какого цвета будет каждая комната у нее дома, когда она вырастет. Она уже знала имена всех своих будущих детей. И была в восторге, узнав, что Джон тоже умеет планировать. Ей и в голову не приходило, что он будет добиваться своей цели с таким упорством.

Когда Джон не патрулировал окрестности, он занимался местной школьной командой по софтболу. Видимость – это главное, говорил он ей. Горожане должны видеть отдачу от будущего шефа полиции. По субботам проходили игры. По воскресеньям после церкви Джон отправлялся на лодке в залив, чтобы расслабиться. Джульетта презирала софтбол, но они с мальчиками посещали все игры. Джон говорил, местным важно знать, что за игрой следит вся семья. Но Джульетта жертвовала своими субботами не из-за этого. Кроме церкви игры в софтбол были единственной возможностью для ее мальчиков видеть отца три часа подряд каждую неделю.

Чтобы компенсировать отсутствие Джона, Джульетта вливала свою любовь к мальчикам в каждый пирог, торт и печенье, которые пекла. Только она могла почувствовать горькое послевкусие своей вины. Она наблюдала, как они росли, и с облегчением отмечала, что ни один из мальчиков не пострадал от пренебрежения отца. Может, они и унаследовали рост, вес и внешность Джона. Но по сути они были ее детьми, закормленными матерью и наполненными любовью и нежностью.

Выпечка стала больше, чем просто хобби, через год после того, как сгорела лодка. Девушка, которая ее подожгла, сидела в тюрьме. Ее обвинения были полностью опровергнуты: сослуживцы Джона этого добились. Однажды Джульетта спросила Джона, есть ли во всем этом хоть доля правды. Он уставился на нее с глубоким презрением и сказал, что не может быть женат на женщине, у которой в голове такие отвратительные мысли. Устыдившись своего поведения, Джульетта попросила прощения. Развод никогда не входил в ее планы. Она даже не представляла, что может случиться с ней и мальчиками, если их семья распадется.

В следующем году Джон стал больше времени проводить дома и направил все свои силы на то, чтобы мир семьи Рокка казался идеальным. Мальчики никогда не были чище. Газон никогда не был пышнее. Рождественские украшения никогда не были веселее. Сфера деятельности Джульетты свелась к кухне, и в течение двенадцати месяцев она не переставала печь. Каждый пирожок был кирпичиком в стене, которую она возводила, чтобы оградить своих детей от пренебрежения отца. На оскорбления Джона она отвечала банановым хлебом. После шлепков она украдкой приносила им коржики. К тому времени, когда снова наступило лето, наказания за провинности в церкви или возвращение домой с пятнами от травы на джинсах стали настолько драконовскими, что никакая выпечка не могла их компенсировать. Джульетта с детьми жили в страхе. Они так обрадовались, когда на подъездной дорожке появилась новая шикарная лодка, что Джульетта так и не решилась спросить у мужа, где он нашел на нее деньги.

Но она уже не могла остановить процесс. Продолжала печь день и ночь. Пекла шоколадные круассаны для воскресной школы, кексы для родительского комитета и практически в одиночку обеспечивала все распродажи выпечки в городе. Все говорили Джону, что он женился на идеальной домохозяйке. Каждое утро он брал на работу поднос с выпечкой жены. Его игроки в софтбол жевали канноли на скамейке запасных. Она позаботилась о том, чтобы каждый полицейский в Маттауке получил на день рождения домашний торт. Ее высоченные сыновья и их друзья объедались горами кексов и километрами штруделей.

Когда самый младший сын уехал в колледж, выпечка и десерты стали накапливаться. Не в силах смириться с тем, что ее работа пропадает зря, Джульетта начала поглощать собственные творения. Джон позволил ей набрать пару килограммов, прежде чем сообщить, что она растолстела. Но Джульетта не могла перестать есть. И ей не оставалось ничего другого, как начать блевать.

Какое-то время это помогало. Затем волосы стали выпадать клочьями. Кожа воняла луком, а на деснах и губах образовались язвы. Их семейный врач был приятелем Джона по рыбалке, поэтому к нему она пойти не могла. К счастью, она нашла помощь в женском туалете при церкви. Там она услышала, как Роза и София Манчино шептались о ведьме на Вудленд Драйв.

– Гарриетт Осборн может все исправить, для нее это не проблема, – заверила Джульетту Роза, когда та показала сестрам растущую лысину на голове. – Возможно, она даже сделает это бесплатно. Когда я ходила к ней, она не взяла с меня денег.

Поэтому на следующий день Джульетта пришла к ведьме с тортом «Сникерс».

– Меня зовут Джульетта, – сообщила она женщине одичалого вида, открывшей дверь. – Мне нужна ваша помощь.

– Я знаю, кто вы. Я надеялась, что вы придете. – Гарриетт воткнула палец в центр торта, а затем облизала его. – На вкус как забытье с соусом из отрицания, – сказала она. Затем отнесла торт на задний двор и бесцеремонно выбросила его в компостную кучу.

– Будете продолжать есть это дерьмо – умрете, – сообщила ей ведьма. – Вы этого хотите?

– Нет, – Джульетта начала всхлипывать, – но я не могу остановиться.

– Вы обжираетесь, потому что есть что-то, чего вы изо всех сил стараетесь не видеть, – сказала ей ведьма. – Если хотите выздороветь, первое, что вам нужно сделать, – это открыть глаза. В течение следующих трех дней вы не будете пить ничего, кроме воды, и не будете потреблять ничего, кроме воздуха. Каждый день по восемь часов будете смотреть на океан. По истечении этого времени все должно проясниться.

– И это поможет?

– Нет. – прямо сказала Гарриетт. – Вот что поможет, – она протянула Джульетте маленький коричневый пакетик.

Джульетта открыла его. Внутри лежали три маленькие белые морковки и две карточки. На одной была одна-единственная ссылка. На другой – набор инструкций. Первая строка гласила: «Приобретите пару неопреновых перчаток».

Джульетта подняла глаза:

– Это заклинание? – спросила она. – Не знаю, готова ли я к такому. Я не такая, как вы.

– Считайте, что это рецепт последнего блюда, которое вам когда-либо придется испечь в своей жизни, – проговорила ей Гарриетт, – но на самом деле, мисс Рокка, – и я подозреваю, что в глубине души вы это уже знаете, – каждый рецепт – это заклинание. А все повара – ведьмы.

Глядя на океан, Джульетта вспомнила первую лодку своего мужа. И девушку, которая подожгла ее. И когда солнце зашло на третий день поста, она увидела то, к чему была слепа все эти годы. У той девушки не было причин лгать. Эмбер Уэлш говорила правду.

Джульетта зашла в дом и открыла маленький коричневый пакетик, который дала ей ведьма. Вбила ссылку в поиск в телефоне. На экране появились три нарисованных карандашом портрета. На одном из них была девушка, которую они нашли на пляже Данскаммер. Второй была дочь Эмбер Уэлш, которая пропала без вести. Когда она поняла, что знает третью девочку – ту, что осталась неопознанной, Джульетту в последний раз стошнило. Затем она пошла в магазин и купила пару неопреновых перчаток.

Часть третья

Утром в День труда раздувшееся тело в рваных остатках костюма стоимостью двенадцать тысяч долларов выбросило на берег острова Говернорс, где его заметила группа туристов, приехавших на пикник. Два брата-подростка из города Акрон, предположив, что фигура – манекен, а запах – просто аромат Нью-Йорка, выложили фотографии в социальные сети. Фотографии сразу удалили, как только выяснилось, что это разлагающийся труп. Однако к тому времени Джо успела сохранить скриншот одного из постов у себя на телефоне.

Она забрала Нессу и поехала по Вудленд Драйв к дому Гарриетт. Дверь открыла женщина, которую никто из них раньше не видел.

– Здравствуйте, Джо и Несса, – поприветствовала она их. – Я Изабель. Гарриетт ждет вас в саду.

Гарриетт собирала в корзину золотистые стручки с лозы, похожей на фасоль. Каждый изящно изогнутый стручок был длиной с палец и покрыт бархатистыми золотистыми волосками.

– Это мукуна, – предупредила Изабель, когда Несса подошла поближе. – Не трогайте.

Гарриетт, похоже, была в прекрасном настроении.

– Я вижу, вы все уже познакомились, – констатировала она. – Изабель раньше работала в Пуант, но в этом году уехала немного раньше. Она поживет здесь, у меня и будет завтра держать оборону.

– Ты куда-то едешь? – спросила Джо.

– Мы с Селестой покатаемся на лодке. У меня назначена встреча в Каллин Пуант.

Гарриетт отложила корзину и села в кресло у костровой ямы.

– Так что нового? – спросила она. – Спенсер Хардинг разбился в Гудзоновом заливе. У Джона Рокки случился сердечный приступ во время поедания кофейного пирога. Джексона Данна прикончил рой пчел. И по выражению ваших лиц ясно, что вы принесли еще новости.

Несса нервно взглянула на Изабель.

– Изабель – одна из нас, – объяснила Гарриетт. – Она все знает. Собственно говоря, она была у Джексона и поливала его растения, когда он умер.

– Я была травмирована этим событием, – невозмутимо произнесла Изабель.

– Итак, – продолжила Гарриетт, – что вы, дамы, хотите мне сказать?

– Девушку в голубом зовут Вера Рид, – сказала Несса. – Ее тетя прислала мне письмо с Ямайки.

– Ямайка? Как интересно, – задумалась Гарриетт. – Ты все ближе к истине.

– А тело Спенсера Хардинга сегодня утром выбросило на берег в Нью-Йорке. – Джо достала свой телефон и открыла снимок экрана, после чего передала устройство Гарриетт.

– О боже. Похоже, что-то съело его лицо. – Гарриетт, улыбаясь, подняла на них глаза. – Подходящий для него конец, вы согласны?

– Хардинг, Данн и Рокка мертвы. Все кончено? – неуверенно спросила Несса.

– Это ты мне скажи, – ответила Гарриетт. – Как твоя головная боль?

– Все еще мучает меня, – призналась Несса, – на какое-то время она ослабла, но сейчас сильна, как никогда.

– Хммм. Вот вам и ответ, я полагаю, – молвила Гарриетт совершенно спокойно.

– Это та, которая видит мертвых? – Изабель обратилась к Гарриетт, и та кивнула. Было ясно, что они обсуждали Нессу до ее прихода.

– Иди сюда, дитя, – попросила Изабель Нессу, – и сядь рядом со мной.

Несса повиновалась, и старшая женщина взяла ее за руку. Изабель закрыла глаза, как бы прислушиваясь к току крови, текущей по венам Нессы.

– Я чувствую, как тебя призывают, и чувствую, как ты сопротивляешься. Это и есть источник твоей боли, – сообщила она Нессе. – Тебе нужно что-то увидеть, а ты боишься.

– Что это? – прошептала Несса.

– Я не знаю, и они тоже. – Изабель жестом указала на Джо и Гарриетт. – Вот почему твои способности важнее, чем наши. Ты способна видеть то, что было сделано. Без этого знания мы не знаем, кого наказывать, а кого защищать, и преступления против нас остаются без внимания. Теперь нам нужно, чтобы ты перестала сопротивляться и направила нас туда, куда нужно.

– Как мне это сделать?

– Прими, что то, что ты узнаешь, может оказаться хуже, чем ты могла себе представить. И поверь, что у тебя хватит сил посмотреть этому в глаза.

– Но я не уверена в этом, – призналась Несса.

Изабель сжала руку Нессы:

– Это то, для чего ты рождена. Как ты думаешь, почему женщины живут дольше мужчин? Почему мы продолжаем жить в течение тридцати лет после того, как наши тела уже не могут производить потомство? Неужели ты думаешь, что природа хотела бы, чтобы эти годы были бесполезными? Нет, конечно нет. Наша жизнь состоит из трех частей. Первая – это образование. Вторая – созидание. А в третьей части мы используем свой опыт и защищаем тех, кто слабее. Эта третья стадия, в которую ты вступила, может быть невероятно мощной.

– Может?

– Всегда были те, кто хотел отказать женщине в силе. И есть также женщины, которые отказываются принимать свою силу. Некоторые, овладев играми, в которые играют мужчины, решают предать свой род. Эти женщины – наши самые опасные враги. Но многие женщины просто слишком напуганы, чтобы видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, – или чтобы принять тот факт, что мир, созданный мужчинами, должен быть разрушен.

– Разрушен? – Джо внимательно слушала.

– Этот день приближается, – продолжила Изабель. – Когда я была девочкой, плохим мужчинам не нужно было скрывать, что они делают с женщинами. Теперь они должны делать это за закрытыми дверями. Нас стало больше, чем когда-либо. На каждую женщину моего поколения приходится три таких, как вы.

– Да, но неужели мы действительно должны разрушить наш мир? – переспросила Джо.

– Не наш мир – их мир, – объяснила Изабель. – Мир, который мужчины построили для удовлетворения своих потребностей и желаний. Как только он превратится в пепел, мы сможем построить на его месте лучший мир.

– Верно, – согласилась Гарриетт. – И наша работа не закончится, пока этого не произойдет. – Она повернула голову в сторону подъезжающей машины.

– Это Селеста, – сообщила она, поднимаясь со своего места. – Изабель, хочешь, я тебя представлю?

– С удовольствием, – согласилась Изабель.

– Увидимся завтра, дамы, – сказала Гарриетт Джо и Нессе. – Выспитесь хорошенько.

Джо подождала, пока они не скрылись в доме, оставив ее наедине с Нессой:

– Что это, черт возьми, было?

– Я не знаю, – призналась Несса, – но думаю, что скоро мы все узнаем.

На следующий день, во вторник после Дня труда, Люси впервые пошла в седьмой класс. Джо подвезла ее к новой школе. Дети, толпившиеся у входа, были разного роста – от карапуза до гиганта. Люси была где-то в середине спектра. Она быстро поцеловала маму в щеку.

– Не забирай меня после школы. Я пойду домой пешком.

– Только если ты пойдешь с подружкой, – настаивала Джо, – а если папы не будет дома, убедись, что все двери заперты, и никому их не открывай. Ты знаешь, что делать, если случится пожар или переполнится унитаз?

– Мама, – Люси открыла дверь школы, – расслабься. Я справлюсь.

Джо не оставалось ничего другого, как отпустить ее.

Придя в спортзал, Джо планировала сразу направиться к беговым дорожкам, но Хизер окликнула ее, когда она проходила мимо стойки регистрации:

– Джо! С тобой хочет поговорить какая-то женщина.

– Запиши ее имя и номер, – попросила Джо. – Сначала мне нужно сжечь пару сотен калорий.

– Она не хочет называть свое имя. Сказать ей, что тебя нет?

Джо остановилась на лестнице.

– Нет, я сама с ней поговорю, – решила она.

Когда она вернулась к стойке регистрации, Хизер передала ей телефон.

– Это Джо, – сказала она в трубку.

– Он действительно умер? – спросила женщина. Голос был странно знакомым.

– Простите?

– Этот кусок дерьма Рокка. Это он убедил всех, что Мэнди сбежала.

Джо почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Это была Эмбер Уэлш.

– Да, – подтвердила она. – Он умер от сердечного приступа, когда мы с подругами стали расспрашивать его о связи со Спенсером Хардингом.

– Он помог этому злобному ублюдку убить Мэнди?

– Вполне вероятно, но мы не знаем наверняка, – честно ответила Джо.

Эмбер отложила трубку, и Джо услышала, как она всхлипывает на заднем плане.

– Мне очень жаль, – сказала Эмбер, снова взяв трубку. – Я должна была догадаться, что он в этом замешан, после того, что он со мной сделал.

– С вами? – переспросила Джо.

– Да, со мной и, по крайней мере, еще с одной девушкой до меня. Вот как долго Рокка этим занимался. Клянусь богом, я бы прямо сейчас всадила бы пулю в этого извращенца, если бы он не был уже мертв.

Тут Джо тихо произнесла:

– Не знаю, слышали ли вы, Эмбер, но мы нашли тело Мэнди.

– Да, я слышала. Спасибо, – отозвалась Эмбер. – Вы с подругой выполнили свое обещание. Простите, что назвала ее ведьмой.

– Гарриетт не обиделась. Мы волновались за вас. Ваша семья так внезапно уехала. У вас с мальчиками все в порядке? Вы ведь не попали в беду?

– Нет-нет. На самом деле я все лето не пью, и у мальчиков впервые в жизни есть настоящий дом. Единственное, чего не хватает, – это Мэнди. Но, по крайней мере, теперь я немного успокоилась. Я надеюсь, моя малышка обрела покой.

– Мы похоронили ее в прекрасном месте, Эмбер. Я отвезу вас к ней, когда захотите.

– Я не могу вернуться, – сквозь слезы произнесла Эмбер. – Никогда. Это было частью уговора.

– Какого еще уговора? – воскликнула Джо.

– Благотворительная организация хочет, чтобы я начала все с чистого листа. Без оглядки. И теперь, когда мне наконец повезло, я не собираюсь все портить.

– Благотворительная организация? – повторила Джо. – Какая благотворительная организация?

– Спасибо вам, мисс Левисон, – заторопилась Эмбер. – Я всегда буду благодарна вам за то, что вы сделали.

– Подождите…

Затем связь оборвалась.

Джо выскочила через главный вход «Яростного фитнеса». Только когда она была на полпути к дому Нессы, она поняла, что телефон тренажерного зала все еще у нее в руке.

Несса встретила ее у входной двери.

– Ты прочитала мои мысли? – воскликнула она.

Джо перевела дыхание.

– Нет, – едва выдавила она.

– Я переписывалась с Даной Рид – женщиной с Ямайки. Дана сказала, что ее племянница, Вера, жила в Монтего-Бей, когда исчезла. Она понятия не имеет, как та попала в Штаты. У Веры даже не было паспорта. Но каждый раз, когда я начинаю думать, что имя может быть совпадением, я возвращаюсь и смотрю на фотографию, которую она прислала, и не сомневаюсь, что это та самая девушка в голубом. На ней даже тот самый золотой кулон в виде змеи. Мисс Рид говорит, что это семейная реликвия.

– Вообще-то это вполне логично, – заявила Джо. – Вот почему ее так и не опознали. Никто здесь ее не знал. Она не жила в Америке.

Несса не выглядела убежденной.

– Ты в порядке? – спросила она. – Выглядишь так, как будто у тебя вот-вот случится инсульт.

Джо села и протянула ей беспроводной телефон, зажатый в кулаке:

– Я взяла не тот телефон. Можно твой на секунду?

Несса ввела пин-код и передала Джо телефон. Джо набрала запрос в поисковой строке и начала прокручивать результаты поиска.

– Что ты ищешь? – спросила Несса.

Джо внезапно остановилась на групповом снимке. Она увеличила его, проверяя каждое лицо по очереди. И ахнула. Передавая телефон обратно Нессе, она побелела:

– Узнаешь кого-нибудь на этой фотографии?

Несса посмотрела на фотографию на экране.

– Вижу Леонарда Шоу. Это фотография с одного из его благотворительных мероприятий?

– Да, – подтвердила Джо. – На Ямайке. Это он с местными волонтерами. Посмотри внимательнее. Есть ли еще кто-нибудь, кого ты узнаешь?

Несса снова вгляделась в лица. На этот раз она остановилась на лице во втором ряду. Это была девушка лет шестнадцати-семнадцати, с большими черными глазами, румяными щеками и ямочками. Несса узнала Веру.

– Клод уже задавалась вопросом, не замешан ли во всем этом Леонард. Поэтому мы и ехали утром к Рокке, чтобы расспросить его об этом. Но столько всего произошло, и это казалось таким маловероятным… – Джо остановилась. – Мне следовало отнестись к ее догадкам более серьезно.

Головная боль Нессы, до этого тупая и пульсирующая, внезапно переросла в полномасштабную атаку на мозг.

– Гарриетт сейчас едет в Пуант. Надо увести ее подальше оттуда. У меня голова сейчас взорвется. Ты сможешь вести машину? – спросила она Джо.

– Да, – ответила та.

– Мам, куда вы едете? – спросила Бреанна из дома.

– В Пуант. У тети Гарриетт могут быть проблемы.

Голоса

Череп Нессы был похож на комнату, переполненную людьми: одни просили ее внимания, другие требовали его криком. Пока она пыталась сосредоточиться на одном голосе, его заглушал другой. Они становились все громче, как будто каждый из них бешено хотел донести до нее свою мысль.

– Ты уверена, что сможешь? – спросила Джо, проезжая по пляжу Данскаммер. Она видела муки на лице Нессы и понимала, что ее подруга-стоик ужасно страдает.

– Я должна. – Это было все, что Несса смогла вымолвить, но смысл был ясен. Гарриетт могла уже быть в Пуант. Они не могли оставить ее там одну. Джо взяла Нессу за руку и держала ее, пока не подъехала к воротам Каллин Пуант.

– Странно, – пробормотала Джо. Ворота были заперты, и охранников не было видно. Она отпустила руку Нессы и достала телефон, чтобы позвонить Клод.

– Джо? – Клод взяла трубку.

– Я пытаюсь найти Гарриетт. Это срочно. Она с тобой?

– Нет, пока нет, – ответила Клод. – Леонард на пристани, наблюдает за китами. Он подвезет ее, когда она приедет. Я надеюсь, что все в порядке. Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Да. Мы с Нессом у ворот. Можешь нас впустить?

– Конечно. Дайте мне пару секунд.

Джо припарковала машину на обочине Данскаммер Бич Роуд. Потом вылезла из нее и встретила Нессу у противоположной двери. Теплое солнце светило им в лицо, а волны лениво плескались о берег, пока они шли к воротам. Несса остановилась в нескольких шагах от них.

– Мне не нравится это место, – заявила она, глядя на тротуар перед собой так, словно он был посыпан серой.

– У тебя такой вид, будто тебя сейчас стошнит, – прошептала Джо в ответ. – Почему бы тебе не подождать в машине?

Крики у нее в голове были настолько оглушительными, что Несса не слышала собственных мыслей, и слова вылетали у нее изо рта необдуманными.

– Они меня ждали, – произнесла она. – Мне давно следовало приехать.

Несса услышала звук двигателя. Затем показалась тележка для гольфа с Клод за рулем. Ворота открылись, и Несса вошла на территорию поселка. Голоса смолкли. Они поняли, что она приехала.

– Что происходит? – спросила Клод. – Все в порядке?

– В порядке. Гарриетт никогда не носит с собой телефон, а нам нужно найти ее по семейному делу, – объяснила Джо. – Почему у ворот нет охранников?

– Сезон закончился. Все разъехались по домам, – объяснила Клод. – Гарриетт не хотела, чтобы кто-то был рядом, когда она приступит к работе с растениями, поэтому мы дали персоналу выходной. Залезайте в машину, и поедем на причал, посмотрим, не приехала ли она еще.

Джо забралась на переднее сиденье тележки рядом с Клод, а Несса устроилась сзади.

– Это Гарриетт хотела, чтобы в Пуант никого не было? – удивилась Джо.

– Ага. – Клод нажала на газ и развернула гольф-кар. – Она сказала, что у нее секретные методы и она не хочет, чтобы кто-то подглядывал за ней.

Они свернули за поворот, и перед ними открылся Пуант. То, что раньше представляло из себя лоскутное одеяло из идеально ухоженных газонов, стало желтым морем. В каждом дворе росло не менее трех кустов.

– Ничего себе, – впечатлилась Джо.

– Это все ракитник, – сообщила Клод. – Я понятия не имею, как Гарриетт планирует от него избавиться, но вы же понимаете, почему она не хочет, чтобы кто-то был рядом и мешал ей.

Несса перегнулась через переднее сиденье и вцепилась в руку Джо.

– Господи, они повсюду, – прошептала она.

– Да, – подтвердила Клод. – Это настоящее вторжение.

Несса снова откинулась на сиденье.

– Остановите тележку, – потребовала она. – Меня сейчас стошнит.

– Прямо здесь? – Пока Клод смотрела в зеркало заднего вида, Джо положила руку на приборную панель. Шлейф черного дыма поднялся к небу, и кар остановился.

– Что за черт? – Клод уставилась на руль.

Несса выскочила из гольф-кара, и ее стошнило в ближайшем дворе.

– Мы сейчас вернемся, – пообещала Джо Клод. Она подождала, пока Несса опорожнит желудок, а затем отвела подругу в тень одного из кустов, покрытых желтыми цветами. – Ты в порядке? Что ты видела? – тихо спросила она.

Несса покачала головой. Невозможно было описать всех девушек, которые собрались вокруг нее. Ни одной из них на вид не было больше семнадцати лет. Все оттенки кожи, цвета волос, все фигуры были представлены среди них. Несса узнала некоторые лица со стен кабинета Франклина. Там была Лена Коллинз, на голову выше большинства остальных. Неподалеку она заметила миниатюрную Розалию Кортес. На первый взгляд между ними не было ничего общего, кроме молодости. Но Несса знала, что у них есть еще одна общая черта. Это были девушки, на которых мир не обращал внимания. Девушки, чьи семьи не были достаточно богаты, чтобы требовать внимания. Их выбирали потому, что люди, у которых было все, считали, что их жизнь не стоит ничего.

А они все это время были здесь, всего в нескольких километрах от нее. Несса и не подозревала об этом. Пока она возилась в своем симпатичном домике с белым заборчиком, у матерей крали девочек почти такого же возраста, как и ее дочери. Молодые женщины были принесены в жертву чудовищам, о присутствии которых она даже не подозревала.

– Сколько их там? – спросила Джо.

– Больше дюжины, – ответила Несса. – Они все мертвы.

– Дюжина? Как? – Как можно было убить столько девушек там, где камеры постоянно следят за всем? И тут до Джо дошло. Она поняла, чем занимались мужчины в Каллин Пуант, когда их семьи уезжали в город. Речь шла не о паре отморозков. Они все были замешаны. Все до единого. Эти люди, правившие миром, получали удовлетворение только от запретного плода.

– Ребята? – Клод подошла к ним с выражением озабоченности на лице. – Что тут происходит?

Джо распрямилась. Она не видела причин лгать. В дальнейшем им понадобится помощь Клод:

– Здесь было убито больше девушек, чем мы думали. Несса их видит.

У Клод кровь отхлынула от лица, но, похоже, она не сомневалась в утверждении Джо.

– Убито? Сколько? – спросила она.

– Несса говорит, что не менее двенадцати, – сообщила Джо.

Клод приложила руку к сердцу, словно пытаясь удержать его в груди. Затем она прочистила горло:

– Вы знаете, кто их убил?

Джо не хотелось говорить ей об этом вот так, на обочине дороги, рядом с лужей рвоты, но ей не оставили выбора:

– Клод, мне очень жаль. Ты была права насчет Леонарда. Я должна была отнестись к твоим догадкам более серьезно. Вот почему мы поехали в Пуант. Мы нашли улики против него и беспокоимся, что Гарриетт может оказаться в опасности.

– Леонард? – Клод повторила это имя так, словно не вполне узнала его, но обвинение, похоже, не удивило ее. – Вы уверены, что он причастен к их смерти?

Джо взглянула на Нессу, которая кивнула.

– Да, – произнесла она.

Клод прикусила нижнюю губу, которая начала дрожать. Она отвела взгляд от лица Джо и сфокусировалась на океанской глади, видневшейся между двумя особняками. И молчала так долго, что Джо начала переживать. Затем она сказала:

– Он, черт возьми, солгал мне.

В этих четырех простых словах Джо услышала горе. Они прозвучали тяжело и безнадежно. Они исходили от женщины, которая сдалась. Женщины, которая поставила на кон все и проиграла. Она перепробовала все, что только можно было придумать, и все равно потерпела неудачу.

– Мне очень жаль. – Джо сделала шаг к ней, но Клод отступила.

– Он сказал, что больше не подведет меня, – произнесла она безжизненным голосом. – Он обещал. И я ему верила.

– Клод, – начала Джо, но ее подруга отвернулась.

– Подожди секунду, – попросила Клод.

Она вернулась к сломанному гольф-кару и достала из сумки клюшку. Затем оставила Джо и Нессу и пошла по улице.

– Куда ты идешь? – позвала Джо.

– Найти его, – ответила Клод.

Джо протянула руку Нессе:

– Не думаю, что мы такое пропустим. Как думаешь, сможешь встать и идти?

Они добрались до причала Джексона Данна, выходящего на пляж, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Клод спускается на причал, прислонив к плечу железную клюшку для гольфа. Леонард стоял на краю причала и смотрел в бинокль на волны. Он повернулся на звук ее шагов, но не поднял глаз. Он не знал, что за ними наблюдают.

– Их было больше трех, – произнесла Клод. – Сколько девушек здесь погибло?

– О чем ты говоришь? – Леонард опустил бинокль. У него на лице еще не до конца пропала улыбка, как будто оставался шанс, что все это просто шутка.

– Скольких девушек ты позволил убить этим богатым засранцам? – потребовала ответа Клод. – Скажи мне правду.

Леонард перевел дыхание. Джо и Несса ждали, какое оправдание он придумает.

– Не знаю, – наконец признался он. – Рокка обо всем позаботился. Не волнуйся. Больше никаких сюрпризов не будет. Спенсер был больной на всю голову. Он хотел, чтобы его трупы были неподалеку. Но другие тела исчезли. Их не найдут.

– Как и твое. – Клод сняла клюшку с плеча.

– Ну что ты, Клод, – проворковал Леонард, протягивая руку, чтобы защититься.

Клюшка блеснула в лучах утреннего солнца, рассекая воздух. Последовали удар и крик. Бинокль упал на причал, а Леонард попятился назад, прижимая к груди поврежденную руку.

– Вот черт! – ахнула Несса.

– Ого! – произнесла Джо, радостно фыркнув. – Она сделала это. – Насилие ничуть не обеспокоило ее. Она чувствовала покалывание в каждой клеточке своего тела.

– После всего, что я для тебя сделала! – Клод шагнула к нему.

– О, так ты делала это для меня? – Леонард усмехнулся сквозь боль. – Значит, деньги здесь ни при чем? Если со мной что-нибудь случится, ты не увидишь ни цента. Все, что у меня есть, пойдет на корм китам.

– Я любила тебя, – сказала Клод как раз перед тем, как клюшка соприкоснулась с его головой. Брызги крови окрасили ее одежду.

– Меня? – прошипел Леонард. – Или папочку?

Она снова замахнулась и попала ему в живот. Он едва успел согнуться пополам от боли, прежде чем Клод ударила его в промежность. Он упал на колени, и она ударила его сзади по шее. А когда он уже лежал на земле, она продолжала замахиваться, поднимая над головой клюшку и лупя его неподвижный труп.

Она остановилась, только когда ее ноги покрылись кровью Леонарда, как яблоко карамелью. Затем посмотрела на клюшку и выбросила ее в залив.

Несса закрыла рот рукой.

– Боже мой, – прошептала она.

– Этот придурок помог убить всех этих девушек, – заявила Джо. – Он заслужил то, что получил.

Но Несса была поражена не столько жестокостью. Когда Клод шла обратно по причалу и поднималась по лестнице с пляжа, она была не одна. Несса увидела призрак красивой девушки в голубом платье, которая следовала за ней.

Когда змея на шее у Веры Рид придержала язык

Ожерелье подарила ей мама на тринадцатилетие. Свернувшаяся змейка, свисавшая с тонкой золотой цепочки, двадцать пять лет до этого висела на груди у матери. С самого детства Вере рассказывали, что кулон передается по наследству и у него есть своя история. Однажды и кулон, и история будут принадлежать ей. И вот этот день настал.

– Ты знаешь историю об Эдеме? – спросила ее мама.

– Конечно. – Вера с мамой каждое воскресенье ходили в церковь.

– Только та версия, которую ты слышала, неверная. – Мать протянула руку и приподняла кулон со змеей у нее с груди. – Говорят, что змей пришел и искусил Еву съесть яблоко с Древа познания и из-за греха Евы человечество было изгнано из Эдема. Но все было совсем не так.

– Но так написано в Библии, – возразила Вера. – Это слово Бога.

– Может быть, Бог и продиктовал Библию, но на бумагу ее записали люди. И с годами люди изменили то, что их не устраивало. В первоначальной истории Ева была настоящей героиней, а змей – ее другом.

Она отпустила кулон на его новое место на груди у Веры.

– Хочешь знать, что произошло на самом деле?

– Да, – сказала Вера. Она хотела. Больше всего на свете.

– Ну, говорят, что Бог создал мужчину раньше, чем женщину. Это правда. Но когда он закончил создавать Адама, то решил, что у него может получиться и получше, и попробовал еще раз. Второе творение превосходило первое во всех отношениях, кроме силы. Ева бы не справилась со всеми местными львами и медведями. Поэтому Бог решил оставить в живых их обоих.

– Я думала, что все животные в Эдеме были ручными, – возразила Вера.

Ее мать приподняла бровь:

– Не обманывай себя, девочка. Ни одно животное никогда не бывает полностью ручным. Они либо слишком ленивы, чтобы съесть тебя, либо ждут подходящего момента.

– Да? А как же змея?

Мать отмахнулась от этого предположения:

– Змея жила на Древе познания. У нее было сколько хочешь сочных красных яблок.

Вера рассмеялась. Она любила странные мамины истории.

– И вот однажды, когда Ева дремала под этим самым деревом, к ней сполз змей. Он ждал, пока Адам отлучится, чтобы поговорить с ней наедине.

– А куда делся Адам? – спросила Вера.

– Это неважно, – ответила мать. – Ева – героиня этой истории. И это первое, что сказал ей змей. «Ты лучшее из творений Бога, – сказал он. – Сначала появились животные, потом Адам, потом ты. У Бога с каждым разом получалось все лучше и лучше. Он бы и тебя сделал сильнее. Но у него закончился материал. Так что тебе придется быть начеку».

– Чтобы отбиваться от всех этих голодных животных? – уточнила Вера. Какие еще опасности мог таить в себе сад?

– Нет, – покачала головой мать. – Самым опасным зверем в Эдеме был Адам.

– Адам?

– Это была первая попытка Бога создать человека, помнишь? И внешне он был великолепен. Высокий и сексуальный, со сверкающей кожей, упругими ягодицами и…

– Хватит, мам, – рассмеялась Вера.

– Я хочу сказать, что Адам был прекрасен. Но что-то с ним было не так: поэтому Бог и решил попробовать еще раз. Он только что закончил создавать животных, когда взялся за Адама, и забыл изменить одну маленькую вещь. Как и животные, Адам был движим телесными потребностями. Когда Адаму хотелось спариваться, его рассудок испарялся. Для животных секс естественен. Опасность Адама заключалась в его желании доминировать.

Вера в ужасе уставилась на мать.

– Знаю, знаю, – сказала мать. – Ты не хочешь про это слушать. Поверь мне, Ева тоже не хотела! Но она слушала, потому что знала, что змей хочет помочь, и потом спросила его, что ей делать. «Вкуси от Древа познания, – посоветовал он ей. – Если хочешь выбраться из Эдема целой и невредимой, надо будет думать головой».

– И она съела яблоко, и Бог выгнал ее и Адама из Эдема.

– Нет, – круглые сережки ее матери зазвенели, когда она покачала головой, – когда Ева съела яблоко, она поняла, что за пределами Эдема есть целый мир. Змей сказал ей, что она может провести всю жизнь в саду, удовлетворяя ненасытные потребности какого-то мужчины, а может посмотреть, что еще есть на этой земле. Тогда она облачилась в одежду и отправилась в мир. Что бы ты сделала, если бы оказалась на ее месте?

Вере не понадобилось ни секунды, чтобы обдумать вопрос:

– Послушала бы змею.

– Хорошо, – теперь мать была серьезна, – потому что с этого момента она будет говорить с тобой. Это голос в твоей голове, который шепчет тебе, когда ты в опасности. Обещай мне, что всегда будешь его слушать.

– Обещаю, – сказала Вера.

– В своей жизни ты встретишь много мужчин, и большинство из них будут безобидными. Некоторые – даже хорошими. Но держись подальше от тех, кто руководствуется только своими желаниями. Не будь одной из тех женщин, которые думают, что смогут насытить таких мужчин. Тех, кто это делает, ждет одна из двух судеб. Их либо съедают, либо они превращаются в чудовищ.

На следующий год умерла любимая мать Веры, и четырнадцатилетняя девочка отправилась жить на другую сторону острова, к тете. Туда стекались туристы, и там было в два раза больше мужчин, которых следовало остерегаться. В течение следующих трех лет змея оберегала Веру. Она всегда знала, кто из них плохой. Иногда ее предупреждения удивляли, но Вера всегда к ним прислушивалась. Когда змея посоветовала ей держаться подальше от дружелюбного мужчины средних лет, который руководил благотворительным фондом, она так и сделала.

Однажды днем в ресторан, где работала Вера, пришла женщина и села за столик с видом на Карибское море. Она была хрупкой и симпатичной, но голос у нее был сильным, а улыбка – широкой. В течение всего обеда, который Вера ей подала, они беседовали о надеждах и мечтах Веры. Она была впечатлена тем, что Вера работает весь день и учится по ночам.

– Почему бы тебе не поехать со мной в Штаты? – предложила она. – У меня в Бруклине есть свободная квартира, а еще у меня есть связи в лучших университетах.

На этот раз змея молчала.

Чудовище

Клод завернула за угол и остановилась. Кто-то опередил ее и уже плескался в бассейне. Обнаженная девушка лежала на надувном матрасе с закрытыми глазами, закинув одну руку под голову, а другую – лениво свесив в воду. На мгновение Клод восхитилась красотой девушки. В Нью-Йорке такое физическое совершенство будет приносить прибыль лет десять, если не больше. Здесь же, в южной Флориде, срок годности молодой женщины пройдет раньше. На юге все созревает и гниет гораздо быстрее.

– Привет! – крикнула Клод. Они с Леонардом прилетели меньше часа назад, и кто-то из прислуги явно об этом не знал. Клод не возражала, но вот Леонард будет не в восторге. Персонал его нью-йоркского дома был обучен таким образом, чтобы его было незаметно.

При звуке голоса Клод девушка резко выпрямилась, и матрас чуть не опрокинулся. Когда она заметила Клод, то сползла в воду и прижала его к груди.

– Извините! – Клод изо всех сил старалась не рассмеяться. – Я не хотела вас напугать. Я подумала, что вы захотите узнать, что хозяин скоро приедет. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности.

Брекеты на зубах у девушки сверкнули. Она была моложе, чем показалось Клод. Ей было лет пятнадцать. Может быть, шестнадцать. Только-только смогла получить разрешение на работу. Возможно, это ее самая первая работа.

– Вы его жена? – спросила девушка.

Клод рассмеялась:

– Нет, – заверила она. – Я здесь, чтобы помочь с ремонтом. – Они с Леонардом обсуждали брак, но все было прекрасно и так. Она не хотела разрушать это волшебство. Клод подошла к краю бассейна и протянула полотенце, которое взяла с собой. – Как вас зовут?

Девушка замешкалась, затем подплыла к краю бассейна и взяла полотенце.

– Я Клио, – представилась она.

– Чем вы здесь занимаетесь? – спросила Клод.

– Что? – Глаза Клио на мгновение расширились. – О нет, я здесь не работаю. Я живу в городе.

Клод перестала улыбаться. Город был в пятнадцати километрах:

– А ваша мама знает, что вы здесь?

– Она меня привезла.

– Как вы попали на территорию? Кто вас впустил?

– Леонард дал мне код доступа, когда был здесь в последний раз, – объяснила Клио.

– Леонард, – повторила Клод.

– О нет, – простонала Клио. – Вы его девушка, что ли?

– Сколько вам лет, Клио? – спросила Клод.

Она не доверяла ему. В доверии не было необходимости. Леонард спас ее. С того дня, как они встретились, он ни в чем ей не отказывал. Он отдал ей свое состояние, свое время и свое сердце. Леонард засыпал каждую ночь, обнимая ее. Каждое утро он просыпался пораньше, чтобы приготовить ей кофе. Если он уезжал больше чем на день, то всегда привозил что-нибудь для нее. Он умел выбрать именно то, что она хотела.

Клод поняла, что все, что у нее было, дал ей Леонард. Счастье, свободу, уважение. Она заново построила весь свой мир на предложенном им фундаменте. А теперь этот фундамент заходил ходуном. Она чувствовала, как образуются трещины и трескается бетон. Перед ней разверзлась зияющая пропасть, и она покачнулась, пытаясь удержать равновесие.

Клод схватила с травы крокетный шар, пробираясь от бассейна к дому. У нее потекла тушь, а зрение затуманилось, когда она бросила мяч в голову Леонарду. Иначе она бы не промахнулась.

– Что за черт? – спросил он, завороженно глядя на дыру, которую крокетный шар оставил в стене.

– Я встретила Клио! – рявкнула она.

Это напугало его по-настоящему. Леонард поднял руки ладонями вперед:

– Клод…

– Я вызову полицию, ты, гребаное чудовище. Этой девочке шестнадцать лет. – Она никогда бы не подумала, что он окажется одним из этих мужчин. Ни за что на свете.

– Шестнадцать – это возраст согласия во многих штатах.

– Но не здесь.

Леонард кивнул. Он сохранял спокойствие.

– Если ты считаешь, что нужно вызвать полицию, то так и делай, – сказал он, – но это будет конец твоей карьеры.

– Ты угрожаешь мне, что ли?! – завопила Клод.

– Нет-нет, – заверил ее Леонард. – Я бы никогда не стал. Клянусь, что бы ты ни решила, я приму это. Я не буду предпринимать никаких действий против тебя. Но всем, с кем ты работаешь, есть что скрывать. Я не единственный мужчина, которому нравятся молодые женщины. Они все похвалят тебя за храбрость, но никогда больше не пригласят к себе в гости. Ты вернешься на ту же точку, где была после смерти отца.

Это не приходило ей в голову:

– Мне все равно. Я не могу допустить, чтобы ты делал жертв из молодых девчонок.

– Жертв? – Леонард насмешливо хмыкнул. – Тебе показалось, что Клио несчастна? Деньги, которые я ей даю, помогают ей не оказаться на улице. Черт, да мать Клио платит одной из наших уборщиц, чтобы та сообщала ей, когда я приеду в город. Потом она завозит дочь ко мне домой. Каждый получает то, что хочет. Ты хоть представляешь, что может случиться с этой девочкой, если ты обратишься в полицию?

А что, собственно, может случиться? Клио останется с матерью, которой точно не дадут награду «Мать года». Леонард наймет лучших адвокатов и отделается порицанием. Клио останется без денег, как и Клод. Какое бы правосудие они ни получили, оно обойдется очень дорого.

– Вот как все устроено, Клод. Этой девушке повезло. В мире есть люди гораздо хуже меня.

– Кто, например? – поинтересовалась она.

– Ты действительно хочешь, чтобы я тебе рассказал?

– Да, хочу. Но сначала выпиши мне чек, – приказала Клод.

– На какую сумму? – спросил Леонард, как будто для него это было пустяком.

– Достаточную, чтобы Клио никогда не пришлось сюда возвращаться.

– Хорошо, – пожал плечами Леонард. Для него это не имело никакого значения.

– А потом сядь и составь мне список.

– Какой?

– Всех мужчин, которые хуже тебя.

Леонард поклялся, что больше никогда не будет лгать. Он обещал полную прозрачность. Он приобрел особняк ее отца на побережье Бретани и тайно собрал его, камень за камнем, на купленной им земле у побережья Нью-Йорка, на полуострове, выступающем в море. Это был такой прекрасный подарок. Может быть, подумала Клод, у них все получится.

Правила Каллин Пуант были таковы: лето – семейное время. Девушки приезжают только в межсезонье. Не допускались девушки моложе шестнадцати лет, и не допускалось насилия. Ни одну девушку нельзя было привозить в Пуант больше одного раза. Каждой платили столько, чтобы она никогда не чувствовала необходимости возвращаться. Каждый мужчина в Пуант должен был ежегодно отчислять пять миллионов долларов в благотворительные фонды Леонарда. Клод следила за тем, как расходуются эти деньги.

Девушки, которых она выбирала, должны были соответствовать трем критериям: они должны были нуждаться в деньгах; их родители должны были быть заняты другими делами, принимать наркотики, или их просто не должно было быть в живых. А еще девушки должны были быть наивны: элемент неожиданности должен был работать в пользу Клод. Где бы она ни путешествовала, она искала девушек. И где бы она ни была, она их находила. Большинство из них были достаточно умны, чтобы избегать мужчин среднего возраста. Но никто из них никогда не сомневался в мотивах Клод.

У нее была заготовлена ободряющая речь, которую она произносила перед девушками, которые потом плакали. «То, что вы только что получили, – это прививка, говорила она. – Небольшая доза уродства. Вы подглядели, как все устроено в этом мире на самом деле. Вы выжили, и теперь вы не только защищены на будущее, но и стали сильнее, чем были раньше. Возьмите деньги, которые заработали, и мудрость, которую приобрели, и используйте их с пользой. Именно так поступила я», – говорила она. Клод повторяла это столько раз, что стала верить своим словам.

С теми немногими, кто собирался обратиться в полицию, она разговаривала по-другому: «Вы знаете, что с вами будет? На нас работают лучшие адвокаты страны. Если бы когда-нибудь состоялся суд, вы бы, конечно, проиграли. После этого каждый раз, когда кто-то будет искать ваше имя в интернете, он будет знать, что вы проститутки. Мы сделаем так, чтобы эта история никогда не забылась. Мы подадим на вас в суд за клевету и заберем все деньги, которые вы когда-либо заработаете. Мы будем преследовать вас до конца жизни». Клод пришлось сказать это всего пару раз. Но она и сама верила в это.

Все шло как по маслу. Лучше не придумаешь. Клод нашла способ сделать так, чтобы каждый получил что хотел.

Пока не появился Спенсер Хардинг.

Она никогда не хотела видеть его в Пуант. До нее доходили слухи о его образе жизни еще во времена ее работы в мире искусства. Тогда стажеров в его галерее заставляли подписывать огромные договоры о неразглашении, и мало кто оставался там надолго. Спенсер никогда не был женат, и у него не было семьи. Даже будучи в возрасте, он не мог похвастаться безупречной репутацией. Клод сказала Леонарду, что у них недостаточно рычагов, чтобы держать его под контролем. Нет никакой гарантии, что он будет подчиняться правилам Пуант. Предполагалось, что последнее слово в таких вопросах остается за ней, и это слово было «нет». Потом Спенсер женился. Он обещал вдвое увеличить годовой взнос. Она по-прежнему отвечала «нет».

– Я думаю, нам следует быть немного более гибкими, – сказал ей Леонард.

Позже Клод узнала, что он уже подписал договор аренды со Спенсером. После того как Розамунда рассказала ей о девушке, которая так и не появилась, Клод сама обратилась в полицию. Шеф Рокка заверил Клод, что девочка была из плохой семьи и, скорее всего, сбежала. Однако он все равно выехал в Пуант, чтобы поговорить с Хардингами. Девушку так и не нашли, но Рокка остался с ними.

Мужчин Пуант присутствие Рокки поощряло. Он отказывался смотреть Клод в лицо или говорить с ней хоть с намеком на уважение. Остальных мужчин было легко держать в узде. У нее были досье на каждого из них, если бы ей вдруг понадобились рычаги давления. Но на Рокку у нее не было ничего. От Клод, чьей благосклонностью когда-то дорожил каждый в Пуант, теперь хотели избавиться, как от досадной помехи.

Затем она нашла Веру. Девушка привлекла внимание Леонарда на Ямайке, но отказала ему. Клод привезла ее, чтобы передать мужчинам послание: только она смогла договориться с этой упрямой красавицей. Она сделала для Леонарда полароидные снимки. Вера была особенным подарком, и было уместно позволить ему выбрать упаковку для нее. Но Леонард опасался, что девушка будет сопротивляться. Он попросил Клод отдать Веру Спенсеру.

– Маленький подарок, чтобы завоевать его, – попросил он.

На следующее утро девочка пропала.

– Где Вера? – потребовала ответа Клод. – Ты убил ее? Где тело?

– О нем позаботились, – заверил Спенсер. – Вот почему нам нужен Рокка. Ни у одной женщины не хватит духу сделать то, что делает он.

Клод знала, что на этом дело не закончится, и оно не закончилось. Спенсер приказал убить Розамунду. Две мертвые девушки были найдены на дне океана. Болезнь распространялась.

Поэтому Клод загуглила «аконит». Затем сорвала несколько растений, о которых упоминала Гарриетт Осборн, и бросила их в соковыжималку. Заменить жидкость, которую использовали для дезинфекции вертолета Спенсера, не составило труда, и она проследила, чтобы уборщица надела свежий комплект перчаток.

Дотла

Среди цветущих кустов, которыми зарос двор Джексона Данна, Джо и Несса ждали, пока Клод поднимется по лестнице с пляжа. Брызги крови покрывали ее шорты и белую рубашку, а ярко-красный мазок протянулся от одного виска до другого, после того как она вытерла глаза тыльной стороной ладони.

– Он знал, – пробормотала она, как будто этот факт все еще поражал ее.

– Ты сделала то, что должна была сделать, – заверила Клод Джо. – Мы с Нессой поможем тебе избавиться от тела.

– О нет, не поможем, – заявила Несса. Она видела то, чего не видела Джо. Ее взгляд остановился на призраке Веры Рид, который следовала за Клод по лестнице.

Несса вспомнила полароидные снимки Веры, позировавшей перед зеркалом. Перед смертью девушка была одета для чего-то важного. Кто-то сделал эти фотографии. Кто-то хотел убедиться, что она выбрала именно тот наряд, который нужен.

– Нет? – переспросила Джо, когда Клод остановилась перед ними, а Вера – рядом с ней. – Почему нет?

– Это Клод сделала ту фотографию, которую ты нашла в шкафчике. – Они все замолчали, окруженные яркими цветами и пьянящим ароматом. Губы Клод оставались сомкнутыми.

– Откуда ты знаешь? – спросила Джо.

– Вера мне говорит, – сказала Несса. – Клод привезла ее сюда. Вера не стала бы доверять мужчине, но с тобой поехала, не так ли, Клод?

Лицо Клод было мрачным.

– Я не ожидала, что Спенсер убьет ее, – пробормотала она.

Признание поразило Джо, как удар в живот.

– Боже мой! – ахнула она. – А чего ты ожидала?

– Я ожидала, что она уедет из Пуант с достаточным количеством денег, чтобы построить светлое будущее. Так должно было произойти.

– Должно было произойти? – повторила Джо.

– Но вместо этого ее убили, – сказала Несса. – Как Мэнди Уэлш и дюжину других девушек, которых привезли сюда.

– Я не знала, что кто-то, кроме Веры, погиб. У мужчин были правила, которым они должны были следовать. Но не последовали.

– Так ты заправляла всем этим? – Джо почувствовала, как внутри нее разгорается ярость.

– Она поставляла девушек, – продолжала Несса. – Они доверяли ей, потому что она женщина. А она их предала.

– Я следила за тем, чтобы девушки, которых я привезла сюда, не пострадали, – возразила Клод. – Это Рокка все испортил.

– Позволь мне прояснить ситуацию: ты была не против того, чтобы девочек насиловали, но вот убивать их – это уж слишком? – уточнила Джо.

– Им нужны были деньги, и они их получали! Я даже заставляла мужчин жертвовать в благотворительные фонды, которые строят школы для девочек по всему миру. Я заставила Леонарда передать миллионы долларов на обучение молодых женщин навыкам самообороны.

– Чтобы они могли защитить себя от таких, как ты?

Несса скрестила руки на груди:

– Пока девочек насиловали и убивали, эта сука жила как королева. А извращенцы называли себя филантропами.

– Ничто не помешает им делать то, что они хотят, – возразила Клод. – Это богатейшие люди в стране. Ради всего святого, сам начальник полиции приводил им девушек. Единственное, что я могла сделать, это позаботиться о том, чтобы из всего этого вышло что-то хорошее. Черт, Джо. На их деньги мы учим девочек защищать себя от хищников! Часть их денег пошла на финансирование новой пьесы твоего мужа!

Джо почувствовала, как огонь полыхнул у нее в венах, а по рукам и ногам пробежали волны энергии. Она видела, как жар исходит от ее кожи, и чувствовала запах травы, горящей у нее под ногами. Она изо всех сил старалась контролировать это. А теперь просто закрыла глаза и расслабилась. Ничто и никогда не доставляло ей такого удовольствия. Она поняла, что должна была сделать. Поняла, почему Несса нашла ее. Несса была светом во тьме. Гарриетт была наказанием, соответствующим преступлению. Она была яростью, которая сожжет все дотла.

– Ты ведь знаешь, что произойдет? – обратилась она к Нессе.

– Да, – сказала ей Несса. – Теперь знаю.

– Джо, – взмолилась Клод, – подумай, сколько добра ты можешь сделать!

– О, я об этом и думаю, – заверила ее Джо.

Когда Джо снова открыла глаза, ее взгляд упал на один из желтых кустов. Она протянула руку и зажала в пальцах кончик ветки, покрытой цветами. От нее поднялась тонкая струйка дыма. Когда Джо отпустила пальцы, на кончике ветки зажглось маленькое пламя. Она наклонилась, дунула, и весь куст вспыхнул. Пламя перекинулось на соседний куст, и тот вскоре тоже запылал.

Джо начала смеяться. Началось все с хихиканья, но потом она просто не могла остановиться. Уже горели несколько кустов.

– Представляешь, а мы волновались за Гарриетт! – Джо с трудом выговаривала слова от смеха. – Она посадила эти чертовы кусты. Она знала, что произойдет, с самого Дня поминовения.

В этот момент Клод бросилась бежать зигзагами между горящими кустами, вскоре исчезнув в направлении особняка, который ее отец купил после того, как наворовал свое первое состояние. Дома, который ее партнер переправил через океан и отстроил заново, чтобы извиниться. Поместья, которое она делила с человеком, которого только что убила.

– Мне побежать за ней? – спросила Джо.

Несса посмотрела на Веру, чей призрак растворялся в воздухе. Девушка улыбнулась, покачав головой.

– Нет, пусть идет, – ответила Несса. – Гарриетт все предусмотрела. Клод долго не протянет.

Затем обе женщины рука об руку прошли через горящие кусты и направились по дороге к воротам.

Гарриетт стояла на палубе лодки и ела яблоко, наблюдая за дымом, поднимавшимся от Пуант. Один за другим вспыхивали особняки вдоль южного пляжа.

– Огонь распространяется так быстро. – Селеста наблюдала за происходящим в бинокль. – Удивительно, что ни в одном из домов нет системы полива лужаек.

– Есть. Изабель разобралась с ними, когда в последний раз поливала растения, – объяснила Гарриетт. – Можно мне взять бинокль? Хочу посмотреть, как будет гореть одна картина.

Приставив бинокль к глазам, она с чувством глубокого удовлетворения наблюдала за тем, как медсестра Ричарда Принса отходит в мир иной. Слегка повернувшись вправо, она увидела, как крышу дома Джексона Данна поглотило пламя.

– Пора. – обратилась Гарриетт к Селесте. – Встретимся на пляже Данскаммер?

– Увидимся там, – пообещала Селеста.

Гарриетт стянула с себя платье, схватила с палубы пустой рюкзак и нырнула в воду.

Когда Гарриетт было двенадцать лет, она видела, как отец столкнул мать с лестницы. Она слушала, как он беззастенчиво лгал, когда приехала полиция. И она знала, что его друзья из полиции никогда не усомнятся ни в одном слове ее богобоязненного отца. Никто из полицейских не потрудился спросить у Гарриетт, что произошло. Она просидела с трупом матери до тех пор, пока не пришли люди из морга.

Вечером после похорон Гарриетт приготовила ужин для себя и отца. Стейк, картофель и грибы, которые она собрала во дворе. Она съела ровно столько грибов, чтобы ее всю ночь протошнило. Ее отец умер через несколько часов.

Только Гарриетт точно знала, что случилось с матерью, но все в городе наверняка догадывались об этом. Такие люди, как ее отец, не могли скрывать свою сущность от всех. Поэтому ее действия были вполне оправданны. Ее отец должен был быть наказан. Он обманом избежал наказания, а она сделала все по справедливости.

Проблема заключалась в том, что никто больше так не считал. Ни бабушка и дедушка Гарриетт, которые дважды в неделю сопровождали ее в церковь. Ни другие прихожане, которые отказывались сидеть с ней на одной скамье. Именно одноклассники в воскресной школе дали ей прозвище, которое прилипло на всю среднюю школу. Даже после того, как она научилась не высовываться и играть по правилам, ее продолжали называть «плохим семенем».

После окончания школы она переехала за тысячу километров, чтобы избежать насмешек, но и через тридцать лет после отъезда на восток она все еще слышала их. Она даже не хотела заводить детей, боясь того, что может им передать. И вот однажды, в возрасте сорока восьми лет, Гарриетт обнаружила себя в саду в полном одиночестве. Куда бы она ни посмотрела, всюду она видела борьбу за выживание. Жуки опрыскивают птиц дурно пахнущими веществами. Растения борются с грибами, используя внутренний яд. И тут ее взгляд упал на скопление бледных поганок возле одного из деревьев. Она вспомнила, о чем думала в тот день, когда собрала эти грибы: о том, что отца надо остановить, иначе он убьет кого-то еще. Кто знает, сколько жизней было спасено благодаря ее разрушительному поступку? Сколько страданий принес бы один человек? Может быть, другие женщины смогли бы уберечься от него, но Гарриетт точно знала одно: она бы не выжила, если бы не сделала то, что сделала.

Другие женщины приносили в мир жизнь. В тот момент Гарриетт поняла, каким будет ее дар.

Клод успела выбежать из особняка за пару секунд до того, как он обрушился. Услышав, как провалилась крыша, она не оглянулась. Она знала, что это зрелище уничтожит ее.

У нее на ноутбуке было достаточно данных, чтобы жить безбедно. Имена, фотографии, видеозаписи – каждая стоимостью в целое состояние. Она собирала их годами. В глубине души она знала, что этот день настанет. И даже хранила ноутбук в водонепроницаемом чехле.

Клод положила чехол в байдарку, которую они держали там, где прилив не мог ее унести. Затем подтащила ее к кромке воды. По спине у нее пробежала волна жара, и она поняла, что трава на пляже загорелась.

Тут ее напугал какой-то всплеск в воде, она обернулась и увидела женщину, вылезающую из волн абсолютно голой, но с рюкзаком за плечами. Обнаженная гигантского роста Гарриетт радостно улыбалась.

– Я же обещала, что избавлюсь от кустов, – напомнила она.

Клод поняла, зачем пришла Гарриетт.

– Позволь мне уйти, – умоляла она. – Клянусь, я отдам все, что угодно.

– Спасибо! – Гарриетт залезла в лодку и забрала чехол с компьютером. – Этого хватит, – она расстегнула молнию и открыла ноутбук. – Пароль?

– Ты правда меня отпустишь?

– Я всегда выполняю свои обещания, – сказала Гарриетт. – Лодка твоя.

– A-M-шесть-семь-девять-восемь.

– Инициалы отца и день его смерти. Как трогательно. – Гарриетт набрала пароль и кивнула. – Спасибо!

Она снова засунула ноутбук в чехол и положила его в рюкзак. Затем повернулась и снова нырнула. Через несколько секунд она исчезла под водой.

Клод затащила лодку в воду и забралась в нее. Отплывая от берега, она была вынуждена посмотреть на горящий дом. И увидела, как взорвался любимый гриль Леонарда и как взлетел на воздух баллон с пропаном.

Гарриетт всплыла на безопасном расстоянии от катастрофы, но достаточно близко, чтобы насладиться последним воплем Клод Маршан, когда баллон с пропаном устремился прямо к ее лодке.

Франклин мчался по Данскаммер Бич Роуд, когда увидел Нессу и Джо, идущих в сторону города, а за ними – бушующий пожар. Он остановил машину и, оставив ее на холостом ходу с открытой дверью, подбежал к Нессе и обнял ее.

– Ты в порядке?

– В порядке, – ответила ему Несса. «Лучше, чем в порядке», – подумала она.

– Девочки сказали мне, что ты здесь. Почему ты мне не позвонила? – спросил он.

– Сегодня там должны были быть только мы с Джо, – объяснила Несса. Как и Джо, она теперь знала, что это правда. Гарриетт все спланировала. – Скоро придет время и тебе сыграть свою роль. Там дюжина девушек, которым нужно вернуть имена.

– Смотрите! – Джо указала на воду. Кто-то плыл к ним.

Они прошли через кустарник к пляжу, где из волн выходила женщина, обнаженная, если не считать рюкзака. Ее тело блестело под солнцем, как бронза.

– Весело было, правда? – улыбнулась Гарриетт.

Эпилог

Джо наблюдала, как ее двенадцатилетняя дочь направляется к машине, одетая в шикарную черную униформу, которую она надевала на занятия по самообороне. Благодаря щедрому финансированию из наследства Леонарда Шоу каждая девочка в постоянно растущей программе Джо получила такую форму.

– Там осталось всего три газеты! – Люси забралась во внедорожник. – Все в Маттауке читают рецензию на папину пьесу!

Джо взглянула на стопку «Нью-Йорк Таймс» на коленях у дочери.

«ДЖОН УИЛЛИС, МИЛЛИАРДЕР-ФИЛАНТРОП, УШЕЛ ИЗ ЖИЗНИ НА ШЕСТИДЕСЯТОМ ГОДУ ЖИЗНИ». На фотографии под заголовком знаменитый титан индустрии в очках стоял на террасе на высоте сорока девяти этажей над улицей Манхэттена, где было обнаружено его тело. Запись с камер наблюдения зафиксировала странную смерть еще не старого магната. Орнитологи знают еще только один пример, когда человека убила стая чаек. Судя по сплетням, которые доходили до Джо, животные действительно в первую очередь набрасываются на губы, нос и анус мертвеца.

– Хороший день для рецензии в «Таймс», это точно, – заключила Джо. День становится еще лучше, если театральный критик называет твою первую постановку в авангардном театре «триумфом». – Напиши папе, пусть возьмет еще семь экземпляров, пока не уехал из города.

Она свернула с главной улицы Маттаука на дорогу, которая шла в обход города и вела прямо к пляжу. Люси все еще была приклеена к телефону, когда Джо резко остановила машину.

– Вот это да, – произнесла она. – Выходит, это правда. – Одна из ее клиенток упоминала об этом, но она не поверила.

– Что? – Люси подняла голову и охнула. Чудовищные сорняки вокруг дома Брендона Бейкера исчезли, а табличка «Продается» на переднем дворе теперь гласила «Продано!» – Как будто ничего и не было. Куда он переехал?

– Вернулся в город, – сказала Джо. – Я слышала, он сказал агенту, что хочет жить в окружении асфальта.

Люси засмеялась.

– Тупица, – вынесла вердикт она. – Разве он не знает, что это не остановит Гарриетт?

– Я думаю, Гарриетт слишком занята, чтобы заморачиваться таким человеком, как Брендон Бейкер.

– Но ведь она придет на обед? – Люси забеспокоилась. Она принесла пирог, который научилась делать в новой популярной кулинарной академии для детей в Маттауке. Ежевика попала в пирог прямо из сада Гарриетт.

– Она ведь обещала, правда? – напомнила Джо. – Гарриетт всегда выполняет свои обещания.

Несса сидела бок о бок с Франклином на песке на пляже Данскаммер. Несмотря на то, что они оба вышли на пенсию, дисциплина, которой они придерживались всю жизнь, заставляла их рано вставать с постели. Каждое утро, как только выходило солнце, они отправлялись на прогулку. И нередко возвращались домой во второй половине дня. Сегодня утром они пошли от коттеджа на восток, вдоль береговой линии мимо общественных пляжей, пляжа Грасс-Бич и пристани Маттаук. Когда они прошли половину пути по пляжу Данскаммер, Несса остановилась.

– Хочешь вернуться? – спросил Франклин. Ее дочки приезжали на выходные, и Несса пригласила Джо и Гарриетт на обед.

– Почему бы нам не отдохнуть здесь немного, – предложила Несса. Она часто приезжала на машине, чтобы посидеть на этом самом месте. Мертвых девушек уже не было, их духи успокоились. Семьи Веры и Мэнди знали, что произошло. А вот третью девочку оплакивать было некому, поэтому ее оплакала Несса.

Как выяснилось, ее звали Мей Джонс. Пятнадцатилетняя девочка, потерявшая родителей в автокатастрофе, приехала в Маттаук, чтобы жить с начальником полиции и его женой в качестве приемного ребенка. По словам Джульетты Рокка, девочка исчезла в ночь после приезда. Как ей говорили, нередко приемные дети сбегают, не успев освоиться в новом доме. Джульетта настояла на том, чтобы муж открыл дело о розыске, но никаких зацепок не было. После исчезновения Мэй Джульетта несколько месяцев пыталась найти хоть кого-то из родственников. Позже она узнала, что дело о пропаже человека так и не было открыто.

Судмедэксперт не мог с уверенностью сказать, как именно ее убили. Но не было никаких сомнений в том, что Мэй умерла в Каллин Пуант. Несса обвела взглядом обугленный полуостров. Ничто не уцелело после пожара. И здесь ничего больше не построят. Леонард оставил землю группе по сохранению китов. Они уже подтвердили, что Каллин Пуант навсегда останется незастроенным пустырем.

– Ты в порядке? – Франклин взял Нессу за руку. Обручальное кольцо, которое она так долго носила на пальце, теперь висело на цепочке у нее на шее.

Несса посмотрела на него и улыбнулась:

– Да, все хорошо.

Гарриетт посмотрела на солнце. Каждая минута, проведенная с Люси, была драгоценна, и она не хотела опоздать на обед. Если они с Селестой быстро доберутся до лодки, то к полудню смогут вернуться в Маттаук.

Сад, который они посетили, был прекрасен – возможно, лучший в Ист-Хэмптоне. В конце весны он открывался для посетителей на два дня. Гарриетт видела, что сад устал от публичности. Он хотел освободиться от ножниц и косилок. А человек, проводивший лето в особняке на его территории, не заслуживал того, чтобы наслаждаться его цветами и ароматами.

Она уже встречала этого человека однажды, много лет назад. Он был генеральным директором холдинговой компании, которой принадлежала треть рекламных агентств Манхэттена, в том числе и то, которое только что уволило Макса, и то, в котором все еще работали Чейз и его вторая жена, которая вскоре должна была родить первенца. Имя генерального директора бросилось Гарриетт в глаза, когда она просматривала документы Клод. Она всегда думала, что он просто обычный козел, как ее бывший босс и бывший муж. Вместо этого она узнала, что он был частым гостем в Каллин Пуант.

– Красиво, – вынесла вердикт Гарриетт. Они подошли к деревянной беседке со скамейкой, наполовину укрытой глицинией.

– В статье в «Гарденс иллюстрейтед» говорится, что он приходит сюда подумать, – сказала ей Селеста.

– Отлично, – ответила Гарриетт, – давай дадим ему повод для размышлений.

Она достала из кармана стеклянную трубку. Селеста сделала шаг назад, когда Гарриетт, стоя на коленях, открутила металлическую крышку, в которой просверлила несколько маленьких отверстий.

– Вот, пожалуйста, дамы, – она положила трубку на землю и с удовольствием наблюдала, как три ее восьминогие обитательницы проворно устремились к скамейке.

Примечания

1

ТСЖ – Товарищество собственников жилья.

(обратно)

2

Главные герои фильма «Серые сады» живут в полуразрушенном особняке.

(обратно)

3

Ангелы Ада – клуб мотоциклистов, известный своей провокационной деятельностью.

(обратно)

4

Худу – это смесь магии, суеверия и народной медицины афроамериканцев, практикуемая на юге США.

(обратно)

5

Мидол – лекарство, которое принимают при месячных от боли и других симптомов.

(обратно)

6

Поселок назван так неслучайно: to cull – убивать животных, отбраковывать скот.

(обратно)

7

Кирка (Цирцея) – в древнегреческой мифологии колдунья с острова Эя, которая с помощью зелья превратила спутников Одисея в свиней.

(обратно)

8

Игра слов с bona fide (англ.) – надежный.

(обратно)

9

В программе по реабилитации анонимных алкоголиков.

(обратно)

10

«Dateline» и «Newsnight» – телевизионные передачи. Первая рассказывает о преступлениях и происшествиях, вторая представляет собой обзор новостей.

(обратно)

11

Синг-Синг – тюрьма строгого режима в штате Нью-Йорк.

(обратно)

12

Амелия Эрхарт – пионер авиации.

(обратно)

13

«Поймать вора» – романтический детектив Альфреда Хичкока.

(обратно)

14

«Кегни и Лейси» – американский телесериал в жанре полицейской драмы.

(обратно)

15

Дэмиен Херст и Джефф Кунс – представители современного массового искусства.

(обратно)

16

Новая Шотландия – канадская провинция.

(обратно)

17

Бернард Мейдофф – это известный американский бизнесмен, который был осужден за создание крупнейшей финансовой пирамиды в истории США.

(обратно)

18

Винус (Венере) Уильямс – известная американская теннисистка.

(обратно)

19

Преэклампсия – редкое заболевание беременных женщин, характеризующееся быстро растущим артериальным давлением.

(обратно)

20

Мицва – доброе дело в иудаизме.

(обратно)

21

Сильфий – вымершее древнегреческое растение.

(обратно)

22

Нэнси Дрю – книжный персонаж, девушка-детектив.

(обратно)

23

Криптони́т – это вымышленный материал вселенной DC Comics, искусственный минерал с уникальными свойствами. Является единственным уязвимым местом Супермена.

(обратно)

24

Куинс – это один из пяти районов Нью-Йорка, расположен на острове Лонг-Айленд.

(обратно)

25

Skål (дат.) – «Ваше здоровье!». Произносят при тосте в скандинавских странах.

(обратно)

26

Костяной фарфор – это вид фарфора, который состоит из каолина, кварца, полевого шпата и других минералов, а также костной муки или измельченной кости.

(обратно)

27

Амарант – однолетние растение с небольшими цветами, которые образуют густые соцветия, похожие на колосья.

(обратно)

28

Книдосколус узкозубчатый или mala mujer – ядовитое растение, которое вызывает сильное воспаление на коже. Дословно переводится с испанского как «дурная женщина».

(обратно)

Оглавление

Посвящение

Одичав

Встревожившись

Тихая жизнь

Тридцатилетняя война Джозефины Левисон

Девушка в голубом

Очищение Гарриетт Осборн

Близнецы

Цветочный обстрел

Как Эмбер Крейг стала поджигательницей

Они среди нас

Каллин Пуант

Шеф

Беленые заборы

На вершине мира

Клод Маршан выкладывает карты на стол

Искра

Лаверне Дугласс возвращают долг

Вера

Розамунда Хардинг была сама не своя

Инвазивные виды

Взяв дело в свои руки

Куда деваются все девушки

Джо сжигает мост

Все, что потребуется

Первый и последний раз, когда Мэнди Уэлш нарушила данное слово

Сигнал бедствия

Вечерние новости

Волки в овечьей шкуре

День, когда Гарриетт наконец открыла глаза

Киты

Другие

Запятнанные

Серый кардинал

Последнее блюдо Джульетты Рокка

Часть третья

Голоса

Когда змея на шее у Веры Рид придержала язык

Чудовище

Дотла

Эпилог