Сценарий убийства (fb2)

- Сценарий убийства 2223K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Шувалов

Александр Шувалов
Сценарий убийства

© Шувалов А., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Можете считать все рассказанное в этой книге бредом сивой кобылы или плодом разгулявшегося воображения автора. Спецслужбы России никогда ничем подобным не занимались. Так же как и спецслужбы других стран – наших уважаемых партнеров.

Эпилог, оказавшийся на месте пролога

Москва. Начало нулевых.

– Привет! Ты где?

– Уже на месте.

– Отлично, скоро буду.

– Жду.

Ночь, улица, фонарь, дорога. Автобусная остановка. Не поймешь, не присмотревшись внимательно, где все это происходит. А потом присмотришься – ба, Россия-матушка! Дорога как после бомбежки. На обочинах горы мусора. Краткие, но выразительные комментарии на великом и могучем на двух оставшихся стеклянных стенках остановки. И берущие за сердце слова на приклеенном к стойке листе:

ОПИЛКИ, ПЕСОК, ГРАВИЙ.

КОРОВЫ, КОНИ, НАВОЗ.

Несмотря на позднее время, остановка не пустовала. Некто в темном плаще до пят и надвинутой на нос кепке замер на скамейке в углу – то ли дремал, то ли ждал кого-то.

И дождался.

Мимо него сначала пронеслась, подпрыгивая на ухабах, «Газель». Потом чинно прокатила «музыкальная шкатулка» – тонированная «девятка», – облагораживая окрестности чудными звуками то ли тяжелого рока, то ли таджикского рэпа, а может, и того и другого одновременно.

А потом подъехал невзрачный темный автомобиль. Медленно опустилось переднее правое стекло. Три хлопка слились в один. Так бывает, когда кто-то торопливый или просто умелый ведет огонь из «ствола» с фирменным глушителем. Все пули попали в цель. После каждого попадания фигура на скамейке вздрагивала, не произнося ни звука.

Закончив стрельбу, водитель вышел из машины и двинулся к остановке. Он был невысокого роста, в темных брюках, темной, скрывающей очертания фигуры толстовке и в надвинутом по самые брови капюшоне. Он приблизился к сидящему, присмотрелся и…

И тут в кармане толстовки высветилось окошко телефона, и он сам забился, как рыба на крючке. Опять же без звука.

Глава 1

Москва. Начало нулевых.

Главное разведывательное управление.

– Мне нужен твой парень, Сергеич. Этот, как его… Ах да, Скоморох.

– Имей совесть, Леша! Он же всего десять дней как из командировки!

Хозяин кабинета, моложавый генерал, тяжко вздохнул:

– А то я сам не понимаю.

– А ежели понимаешь, возьми кого-нибудь другого. Из их отдела сейчас трое в Москве.

– Все-то ты знаешь, Сергеич…

Генерал снова вздохнул и искоса глянул на устроившегося за столом напротив здоровенного седого мужика в надежде, что тот войдет в его непростое положение (впрочем, других положений у начальства не бывает), но с грустью констатировал, что тот не повелся.

– Щас зарыдаю, – хмыкнул тот. – Колись уже, Леха, в чем дело?

Эти двое были знакомы давно и долго, с того самого дня двадцать с копейками лет назад, когда матерый оперативник капитан Федор Кандауров взялся опекать пришедшего в группу молодого и зеленого, как весенний лист, лейтенанта Алексея Краснова. Кое-чему научил его, пару раз серьезно помог, и у того со временем многое стало получаться. Этим и объяснялся тот факт, что наедине Краснов позволял себе обращаться к старшему по должности и званию на «ты» и называть его Сергеичем, сохранил с тех давно прошедших лет чувство уважения и благодарности к старшему товарищу и бывшему наставнику.

– В чем дело, в чем дело… – проворчал генерал. С некоторым усилием (животик мешал) он дотянулся до приоткрытого сейфа, извлек из его недр папку и протянул собеседнику. – Читай, сейчас все поймешь. – Он поднял трубку телефона внутренней связи. – Два черных кофе. Крепкий и очень крепкий. – Столько лет прошло, а вкусовые пристрастия старшего товарища из памяти не выветрились.

– Да-а-а… – Полковник захлопнул папку. – Интересное кино! Даже не знаю, как идти с этим к Стасу. Даже боюсь, если честно.

– Да ладно, – усмехнулся генерал, прекрасно знающий, что Кандауров Ф. С. никогда, ничего и никого не боялся. – Что этот Скоморох с тобой сделает? Забьет насмерть домашней тапкой?

– Утопит, – на полном серьезе ответил тот. – В слезах.

– Искренне сочувствую… Кстати, где он сейчас?

– На даче в поселке Клязьма.

– У парня дача на Клязьме? Однако!

– У меня там дача, а Стас сейчас самый натуральный бомж. После того как кое-кто, – он ткнул пальцем в сторону начальственного кресла, – турнул его со служебной квартиры, а саму квартиру толкнул налево.

– Это не я, Сергеич! – возопил, прижав руки к груди, хозяин кабинета. – Чем хочешь поклянусь!

– Знамо дело, не ты. Генерал Петя Быстриков, твой предшественник, постарался. Только парню от этого не легче.

– Значит, так. – Генерал пристукнул ладонью по столу. – Беру этот вопрос под личный контроль. Как только твой парень вернется…

– Даже не мечтай, – покачал головой Кандауров. – К его возвращению у него уже должно быть жилье, чтобы я вывез наконец его шмотки из своей квартиры. И учти…

– Уже все учел, – отозвался бывший лейтенант Леха. – Завтра с утра едешь к нему.

Полковник глянул умоляюще:

– Давай в понедельник! Пусть парень еще пару дней отдохнет…

– Черт с тобой, уговорил.

Глава 2

– Вот скажи мне, Дункан: если у тебя тысяча лиц и одно из них добрые люди разбили вдрызг, то почему болит исключительно собственная морда? Родная, пусть и переделанная пластикой.

Дункан молча кивнул.

– И еще: если ты все время живешь чужой жизнью, когда наконец-то удастся пожить собственной?

Ничего себе вопросики, согласитесь. Откуда только, с какого перепою?

Все просто. Дело в том, что я оперативник Главного разведывательного управления. А еще притворщик. Что это значит? А то, что я на совесть обучен без проблем вливаться в любое общество и растворяться в нем без осадка, подобно капле водопроводной воды в стакане с той же водой. Меня принимают за своего жители российской глубинки, где в моде до сих пор спортивные костюмы производства братского китайского народа и где самым элитарным напитком по праву считается коктейль «Фантазер» (фанта плюс водка «Пять озер» в произвольных пропорциях). И на светском рауте, где никто не говорит по-русски, среди господ во фраках и дам в вечерних платьях и с бриллиантами я тоже не буду выглядеть белой вороной, если, конечно, успею вымыть шею, скинуть треники и нарядиться во что-нибудь подходящее случаю. А еще я могу в кратчайшее время резко поменять образ и начать существовать в нем настолько естественно, что ни у кого не возникнет и тени сомнения, что я именно тот, кем притворяюсь, а не ряженый. В свое время меня здорово обучили этому и многому другому, о чем говорить не стоит. До сих пор не могу понять, как у меня все это получается. Насколько помню, я никогда, с самых юных лет, не испытывал ни малейшей тяги к лицедейству, не участвовал в художественной самодеятельности и даже не читал стишков со сцены. Да и не стоит называть лицедейством то, чем я занимаюсь. Я ведь не играю, а именно проживаю жизнь персонажа, надев его личину, притворившись им. Этим-то мы, притворщики, – а нас в управлении таких несколько, – и отличаемся от актеров. Ведь на кону в нашей работе стоит не какой-нибудь приз какой-нибудь академии, а успех выполняемого задания, в случае провала которого вряд ли обойдешься одной лишь разбитой мордой.

Кстати о ней, о морде. В конце крайней командировки мне начистили ее трое англоговорящих мажоров. Не слишком сильно, ребята били не для того, чтобы покалечить, а просто с целью слегка унизить и поиздеваться. Возможно, им просто было скучно, и они так развлекались. И ведь я мог бы неприятно удивить всех троих хотя бы потому, что эти засранцы обучались размахивать ручонками и ножонками в спортивных залах и фитнес-центрах, а я учился выживать на войне. На той самой, афганской, которой нынче дома стесняются, как триппера. А выжить на войне можно, только уничтожив того, кто собирается уничтожить тебя. Да и в дальнейшем я еще кое-чему обучался в разных заведениях без вывесок. Так что мог бы, повторяю, ответить им, но делать этого не стал из боязни выйти из образа милого интеллигентного европейского человека – лоха, если по-русски. Поэтому я смиренно принимал на себя удары и униженно просил этих козлов прекратить меня мутузить. Они и прекратили, когда слегка утомились. Или им просто это занятие надоело.

– Вот так-то, Дункан.

Синяки и ссадины уже несколько дней как сошли. Осталось лишь чувство горечи, хорошо знакомое всем, кто хотя бы раз получал «звездюлей». Да и это чувство быстренько прошло, уступив место куда более сильным эмоциям.

Вернувшись, можно сказать, с победой домой, я с удивлением обнаружил, что дома-то у меня больше и нет. Генерал, начальник нашего управления, перед тем как его за все хорошее с почетом выперли на заслуженный отдых, забацал самый настоящий дембельский аккорд: за какой-то месяц умудрился переоформить четыре числящиеся за управлением служебные квартиры и тут же их продать. И мою в том числе. Все нажитое непосильным трудом было перевезено на квартиру моего куратора, и я переехал к нему на дачу в поселок на Клязьме. Здесь я и живу вот уже вторую неделю в компании Дункана – здоровенного ирландского волкодава, чем-то отдаленно напоминающего своего хозяина. Мы виделись года три назад, когда он был еще щенком, сидел у меня на коленях, жевал мою руку и настойчиво требовал внимания и вкусняшек. И он вспомнил меня, отнесся ко мне вполне доброжелательно.

Жизнь потихоньку наладилась. Утром «крошка» Дункан будит меня вежливым лаем, мы завтракаем и отправляемся на речку. Возвращаемся и опять идем спать: я – на диван, он – куда-нибудь в тень. По вечерам после ужина я усаживаюсь в кресло-качалку на веранде. Пес ложится рядом, мы разговариваем. Дункан отличный собеседник, смотрит с пониманием, иногда кивает. И никогда не перебивает.

– Ты классный парень, дружище, хоть и иностранец.

Я почесал пса за ухом. Тот постучал хвостом по полу в знак одобрения.

В первый день, когда я сюда заехал, мы с Сергеичем, моим куратором, как следует отметили окончание командировки, – а заодно и новоселье, – водочкой под вареную картошечку, огурчики-помидорчики и грибочки его собственного посола.

После его отъезда я постепенно перешел на чай. Душа успокоилась. Все мерзкое и гнусное осталось где-то в прошлом. Совершенно не хотелось думать о том мерзком и гнусном, что ожидает в будущем. Наступило редкостное состояние, именуемое гармонией.

– И пусть оно длится подольше! Верно, Дункан?

Пес глянул с пониманием, еле слышно вздохнул и уронил башку на вытянутые лапы. Наверное, намекнул, что хорошее никогда не длится долго.

Глава 3

Мерзкие предчувствия, к сожалению, сбываются гораздо чаще, чем надежды на что-нибудь хорошее. Я догадался, что мой заслуженный отпуск накрылся большим медным тазом, как только Сергеич вылез из машины – сильно подержанной «Волги», ровесницы горбачевской перестройки.

Дункан рванул к хозяину, встал на задние лапы, положил передние тому на плечи и застыл.

– Ну как вы тут без меня, Дуня? Не сильно баловались?

Мимикой и жестами пес дал понять, что вел я себя в основном прилично. Естественно, под его чутким руководством. Не хулиганил и, уж конечно, ни разу не позволил себе назвать его Дуней.

– Вот и славно. – Сергеич повернулся ко мне: – Пошли в дом, Стас, чайку попьем, о делах потрещим.

– Скорбных? – догадался я.

– Точно. – Он вздохнул. – Извини уж. Я, как мог, старался тебя отбить, но… – Он махнул рукой. – Короче, пошли пить чай.

Кураторов назначают, но если бы мне разрешили выбирать самому, я бы точно выбрал Сергеича. Полковник Кандауров Ф. С. – личность в нашем управлении известная. Кто-то даже считает, что легендарная. Высоченный, плечистый и очень сильный. Язык не поворачивается назвать его ветераном, несмотря на стремительное приближение к предельному возрасту нахождения на службе.

По конторе ходит множество легенд о том, что он вытворял, работая в поле. Например, как в конце семидесятых взял и сбежал от сотрудников хваленой MI5 в горах Шотландии с вареной курицей под мышкой и полными карманами ворованных секретных документов. Птичку Сергеич по дороге, ясное дело, слопал, а секреты через три дня оказались в нашей резидентуре во Франции.

Или как в восьмидесятых его жестко брали на тайниковой операции в Турции. Избили при этом, что называется, в мясо, но Кандауров отбился и ушел, не забыв прихватить с собой извлеченную из тайника закладку в полпуда весом. Через неделю, когда он объявился на Родине с контейнером, его даже не сразу узнали, уж больно непохож он был на себя прежнего. Если приглядеться, то до сих пор можно заметить на его лице явное доказательство того, что медицина все-таки не всесильна.

А еще он как-то в Африке в буквальном смысле поломал одного шибко крутого перца из МОССАДа, большого спеца в области крав-маги. Тот, говорят, повел себя очень неправильно. Мне рассказал об этом под очень большой стакан один отставной диверсант, приятель Сергеича.

Кто-то может подумать, а кто-то просто уверен, что полковник Кандауров – обычный костолом из прошлого, осколок давно прошедшей эпохи. Я тоже так думал поначалу, поэтому пропускал мимо ушей его советы до тех пор, пока в один прекрасный день не убедился, что прав чаще оказывается он, а не я. Постепенно я осознал, что у моего куратора прекрасно развита не только мускулатура.

– Ну что, – Сергеич отставил в сторонку персональную полулитровую кружку. – К делу?

– К делу так к делу, – голосом только что обесчещенной отрядом революционных матросов гимназистки отозвался я.

Еще тлела в глубине души надежда, что дядя Кандауров расчувствуется, усядется в свою машину-обманку (якобы престарелое детище якобы Горьковского автозавода. От «Волги», чтобы вы знали, у нее остался только корпус. Она без напряга разгоняется по шоссе до двухсот пятидесяти. Никогда не замечали, что не только собаки, но и автомобили зачастую похожи на собственных хозяев?) да укатит в столицу. А я останусь на даче с Дунканом, которого, может, и хочу, но опасаюсь называть Дуней. Но крик моей истерзанной души явно не был услышан.

– Один наш толковый парень вычислил местоположение достаточно интересного персонажа и даже собрал на него кое-какую информацию.

– Ух ты! – Я склонил голову. – Молодец, однако!

– Еще какой молодец. Не ты один трудишься за кордоном в поте лица.

– А что за персонаж?

– Тот, кто пишет сценарии.

– Какие сценарии? – Я понял, что раз отвертеться от работы не получится, надо включаться.

– Сценарии террористических актов и острых операций по всему миру. Потом продает их тем, кто в состоянии заплатить.

– И?..

– Парочка таких сценариев уже была реализована у нас в Поволжье и Ханты-Мансийске.

– Ты имеешь в виду?..

– Совершенно верно. И еще один раз не срослось в Краснодарском крае.

Глава 4

– Погоди, я кое-то вспомнил. Это не тот, случайно, кого называют Режиссером?^[1]

– Не тот. Режиссера уже грохнули. – Сергеич ехидно улыбнулся. – Два раза штатники и один раз наши. И те и другие с полным набором доказательств.

– Тогда кто?

– Некто Тобиас Штейнер. – Он извлек из портфеля папку со шнурками, какие уже сто лет не делают, достал из нее несколько фото и разложил на столе.

Худощавый блондин лет сорока с небольшим. Ничем не примечательная физиономия, разве что нос длинноват. Одет со вкусом и недешево, у товарища явно полный порядок с деньгами.

– Бывший сотрудник австрийского Федерального агентства по защите Конституции и борьбе с терроризмом.

– Трудился в поле?

– А черт его знает. Может, в полях геройствовал, а может, в бухгалтерии штаны просиживал. Лет пять назад вышел в отставку и принялся сочинять романы.

– Успешно?

– Увы. Ни Флеминга, ни Клэнси из парня не вышло. А вот со сценариями срослось. Каким-то образом он вышел на заказчиков и с тех пор печет их как пирожки… Теперь это твой объект, Стас.

– В каком смысле?

– В буквальном. С товарищем нужно разобраться раз и навсегда. А потому…

Я не дал ему договорить:

– Надо его грохнуть?

Сергеич молча кивнул.

– Почему именно я? Не понимаю.

– Ты не дослушал, – мягко укорил меня Кандауров. – Не просто, как ты выразился, грохнуть, а сделать так, чтобы то, что останется от этого сочинителя, никто и никогда не нашел. Времени у тебя на это всего ничего. – И тут же ответил на вопрос, который я не успел задать: – Пока информацией по нему владеют немногие, но кто может гарантировать, что она не просочится?

– Никто. Текло, течет и впредь будет протекать.

– Вот. А тогда из нашей Генпрокуратуры обязательно отошлют запрос в страну пребывания этого деятеля с просьбой о задержании, копия пойдет в Интерпол. Ответ, думаю, тебе известен.

– Естественно. Нас крайне корректно пошлют на хрен.

– А после этого нам Тобиаса будет уже никак не достать. Потому как ежели с ним хоть что-нибудь произойдет, даже если он сам упадет по пьяни и расквасит нос, один черт обвинят в этом Россию.

– Ну да. После того случая, когда кого-то там обсыпали с ног до головы полонием…

– Молодец, сам все понимаешь. Задачка, конечно, не из простых, но с твоими возможностями вполне выполнима.

– В одиночку мне трудновато будет. Может…

– Может. – Он протянул мне еще одно фото. – Вот, Стас, твой напарник. Вернее, напарница. Узнаешь?

Узнал, конечно же.

– А можно кого-нибудь другого?

– Нельзя. Наш парень – еще тот ходок, и эта дамочка как раз в его вкусе. Нравятся ему, понимаешь ли, женщины-статуэтки. Западал бы на атлеток и всяких бой-баб – подобрали бы другую. Была кандидатура – классная девчонка, выпускница разведшколы в Сибири. Рост метр восемьдесят пять, вес под восемьдесят. Дважды победительница первенства Сибири и Дальнего Востока по смешанным единоборствам. Спортивные достижения частично на лице.

– Ой, ладно тебе, Сергеич…

– Нет, ты дослушай. Отличный стрелок, умело владеет холодным оружием. Прекрасно маскируется в горно-лесистой местности. Иностранными языками вот только совсем не владеет, да и по-русски изъясняется исключительно с помощью мата. Знаешь, что она ответила, когда ей объявили благодарность перед строем?

– Даже боюсь предположить.

– «Служу, б…ть, России», – она ответила! А за неделю до выпуска зверски отметелила в баре двоих парней, предположительно из братвы.

– Приставали с глупостями?

– Ни черта подобного! Выжрали всю водку, которую она им выставила, и нагло отказались домогаться… Как тебе теперь кандидатура?

– Возражения снимаются. Принял, осознал, исправлюсь.

– Последнее слово несправедливо осужденного?

– Не дождешься… Хотя, если честно, очень не по душе мне этот парный конферанс.

– Всего один-единственный концерт. Так, кажется, у вас, мастеров разговорного жанра, говорят?

– Ладно. – Я встал. – Будем работать с той, которую назначили. Поехали.

Кандауров просиял:

– Вот и отлично! Сейчас Дуню домой забросим – и сразу в контору.

Я сел на переднее сиденье, Дункан вольготно устроился на заднем. Сергеич аккуратно вырулил со двора.

– Уже начал думать?

– Начал прикидывать, как буду ловить господина сочинителя на Бульдожку.

– Бульдожку? – удивился он. – Вроде не похожа…

– Еще как похожа, если как следует присмотреться.

Концерт первый. Господин сочинитель

Часть первая

Глава 1

Днем в этом кафе в Старом городе^[2] обычно малолюдно, но я, миновав несколько свободных столиков, без спроса подсел к скучающей в одиночестве даме. Или нескучающей, неважно. Светловолосую очаровашку такая наглость не возмутила. Напротив, девушка расцвела в радостной улыбке.

– Привет, Алекс!

– Хорошо, что не Юстас, – буркнул я и тоже изобразил радость от «нечаянной» встречи. – Здравствуй, Гертруда. – Я поднял руку, подзывая официанта. – Говори по-английски, пожалуйста.

Она слегка покраснела.

– У меня же акцент…

– Во-первых, он почти незаметен, а во-вторых, здесь все говорят с акцентом.

В подтверждение своих слов я сделал заказ подошедшему официанту прямо-таки на нигерийском варианте языка гордого Альбиона. Он меня прекрасно понял.

– Как скажешь, дорогой. – Глянула, как рублем одарила. В смысле, полновесной шведской кроной. – Кстати, рада тебя видеть. И работать с тобой.

– Взаимно, – почти не соврал я. Вернее, соврал, но ровно наполовину.

Я был бы совсем не против пересечься с ней где-нибудь дома, в России, выпить кофе или еще чего-нибудь, поболтать, проводить ее до подъезда и отправиться к себе, целомудренно не напрашиваясь в гости с целью совместно позавтракать утром. Но не здесь и не сейчас. Почему? Постараюсь объяснить.

Мы уже встречались раньше. Время от времени нас, действующих оперативников, привлекают к преподаванию в разного рода интересных учебных заведениях без вывесок (не напрасно считается, что будущим Джеймсам Бондам, Джейсонам Борнам и разным прочим полезно обучиться ремеслу именно в России, дабы дальнейшая судьба слушателей сложилась не так печально, как у несчастной простушки Маты Хари). К моменту нашего знакомства отучившаяся полтора года Инна уже была одной из лучших слушателей курса. И в дальнейшем не без моей скромной помощи стала самой лучшей.

Она на удивление быстро научилась менять не просто внешность, а целые образы и свободно существовать в любом из них. Хоть в виде закомплексованной страшненькой старой девы, хоть холодной высокомерной светской красавицы. Даже разбитной шалавистой девки из проблемного района без тормозов и с заниженной до уровня плинтуса социальной ответственностью.

Инна буквально схватывала на лету все, чему ее учили, и не просто бездумно проглатывала, а дотошно докапывалась до сути, а потом задавала вопросы. За эту настырность она и была прозвана Бульдожкой. Именно так я и буду ее называть впредь.

В меня она вцепилась мертвой хваткой и, надо признать, выучилась еще кое-чему помимо умения притворяться.

Учебу она закончила лучшей из лучших, руководство учебного заведения выдало ей наилучшую характеристику и выразило твердую уверенность в том, что девушку ожидает блестящее будущее в профессии. Здорово, правда? Только я не слишком рад этому. Почему? Да потому что учеба и работа – это не просто две большие, а две огромные разницы.

Не выходит из памяти история одного начальника. Товарищ окончил с золотыми медалями ясли, детский сад, среднюю школу, военное училище и целых две академии – общевойсковую и Генерального штаба. А потом умудрился за какие-то полгода бездарно развалить порученную ему работу. Выправил ситуацию за то же приблизительно время гэкающий и матерящийся через два слова на третье хулиганистый мужик родом откуда-то с юга России, твердый троечник, по словам бывших соучеников.

Есть и собственный пример перед глазами. Я ведь тоже был лучшим из полутора десятков себе подобных и почему-то решил, что и в дальнейшем буду исключительно первым номером всегда и во всем. Реальная жизнь и работа в поле быстренько восстановили статус-кво, а меня с размаху усадили на задницу. Отдельное спасибо старшим товарищам – с их посильной помощью я осознал, что никакой я не гений и не звезда разведки, а ровным счетом никто и звать меня соответственно. Пришлось срочно поумнеть. Вроде получилось: тружусь второй десяток лет и до сих пор еще живой. И всего одно проваленное задание в послужном списке.

Бульдожку природа наградила способностями, полагаю, бо́льшими, нежели меня. И добьется она в нашем ремесле многого, если в нужное время нарисуется старший товарищ и отвесит ей хорошего пенделя, чтобы не особо заносилась и чтобы ее не унесло не туда. Вот только никого не обрадует перспективка стать кузницей кадров напарнику. И меня не обрадовала.

Так что…

– А ты франт, Алекс, – вторглась в мои невеселые мысли Бульдожка.

– Стокгольмский стиль, дорогуша. Мужчины здесь трепетно относятся к шмоткам. А женщины…

– Знаю, – она поморщилась. – Сплошь скучные «серые мышки».

– Молодец, пять с плюсом. Поэтому сходи-ка ты, подруга, в toalett и смой с личика косметику, чтобы не бросаться в глаза.

Бульдожка закусила губку.

– Прямо сейчас? Можно я хотя бы кофе допью?

– Можно… Тебе уже сняли жилье?

Она кивнула и назвала улицу.

– Где это?

– Район Тенста, кажется, – она снова поморщилась. – Грязновато, и народ там какой-то странный. Большинство не шведы.

– Суки, – тихо, но с чувством проговорил я. – Хорошо еще, что не в Ринкебю.

– Ты о ком?

– Опер из посольской резидентуры решил срубить денег, поэтому снял квартирку подешевле. А в отчете укажет сама понимаешь что.

– А что в Ринкебю?

– Плохо там, – грустно отозвался я. – Там бы тебя, подруга, в первые же десять минут попытались ограбить, изнасиловать и грохнуть. Причем в любой последовательности.

– Ни фига себе…

– Ты у нас девочка резкая, навалила бы там трупов и тут же попала бы под колпак местной полиции. Такие районы – не поверишь! – неплохо освещаются.

Бульдожка кивнула:

– Верю.

– Поэтому сейчас ты идешь умываться, а потом едем к тебе, забираем вещички…

Она выдвинула из-под стола среднего размера сумку. И как я ее раньше не заметил?

– Уже.

– Молодец, соображаешь.

Пока что все идет нормально. Глядишь, сработаемся.

Глава 2

– Можно вопрос?

– Валяй.

– Почему здесь только мы? Где помощь? Согласно инструкции номер… от… они обязаны… – Она принялась цитировать по памяти, да так бойко – как будто с листа зачитывала.

– Видишь ли… – я замялся.

В Москве мне клятвенно пообещали помощь, особенно на предварительном этапе. На нас с Бульдожкой должны были в поте лица трудиться оперативники резидентуры при посольстве и, может быть, кто-нибудь из нелегалов. Но не срослось. Всех троих нелегалов срочно перебросили в Норвегию – там что-то уж слишком сильно зашевелились активисты одной из запрещенных в России исламских организаций. Прошла информация, что эти красавцы готовят через своих единомышленников очередную пакость на территории нашей страны, вот и бросили все имеющиеся в регионе силы, чтобы через них накрыть всю сеть. А посольские просто послали меня на хрен. Началось с того, что резидент не нашел времени и возможности принять меня. Занят, дескать, дел по горло, прости, если можешь. Явившийся вместо него на рандеву заместитель только и делал, что виновато улыбался, разводил руками и что-то бормотал. Улыбался, бормотал и разводил. Меня.

– Неужели ничего нельзя сделать, Юра?

Мы были знакомы не первый год, и до сих пор я считал устроившегося в кресле напротив меня полнокровного румяного блондина порядочным мужиком и толковым оперативником.

– Прости, старик, никак. – Тот в очередной раз сделал движение руками. – Народу у нас сейчас – всего ничего. Из них двое в отпусках, один приболел. Трое, прости господи, редкостные му… в смысле, идиоты. Не знаю, чему их там в консерватории^[3] учили и как их туда вообще приняли.

– И что, больше никого?

– Есть еще один, – признался Юра, – только я его в поле не пущу.

– Это почему?

– Засветился недавно по полной. Его сейчас все КРО^[4] страны пасут.

– Да что ты говоришь! – изумился я. – Жуть какая!

– Нас вообще в последнее время по полной обложили. Как дальше работать?..

– Искренне сочувствую.

Я поправил свисающую с ушей лапшу и притворился, что поверил в сказку дедушки Ганса Христиана. В последний раз наши попали здесь под колпак лет пять назад, когда в территориальных водах Швеции обнаружили российскую подводную лодку. Держали ее под плотным надзором целый месяц даже после того, как выяснилось, что это не наша подводная лодка, а финское грузовое судно класса «река – море».

– Вот такие дела. – Юра, не вставая, дотянулся до холодильника, достал пару банок, одну протянул мне. – Скажи еще спасибо, что помогли с жильем.

Я едва не подавился халявным пивом.

– Благодарствую, – не вставая, я изобразил низкий поясной поклон. – Твоя работа, кстати?

– Нет, а что?

– Ты хоть знаешь, где находится это жилье?

Юра изобразил живейшее внимание.

– В Тенста, б…!

– Да ладно! – Он обалдел, причем, похоже, совершенно искренне. – Ну, Боренька! Ну, сука, делавар!

– А в отчете небось укажет, что арендовал пентхаус в Диндерюд^[5], – ехидно заметил я. – Ловкость рук и штук сто здешних шекелей в кармане.

– Крон, – машинально поправил он. – Но в целом так оно и есть.

– Итак. – Я отпил пива. – Что мы имеем?

– Полную жопу, – честно ответил Юра. – Обратись еще раз к резиденту, мой тебе добрый совет.

– Еще раз спасибо.

Я допил пиво, смял банку и, подводя итог нашей полезной беседе, снайперски точным броском отправил пустую тару через всю комнату в урну. Промахнулся.

– Видишь ли…

– Увижу, если все объяснишь, – нахмурила брови Бульдожка.

А что тут объяснять? Посольские увлеченно играют в свои игры, и им сильно не до нас. Резидент Павел свет Иванович и раньше-то не слишком напрягался по работе. Швеция – страна тихая, можно сказать сонная. А сейчас, когда до дембеля осталось чуть меньше года, он вообще перестал ловить мух. И ни хрена ничем, кроме собственного мелкого бизнеса, он не занимается, а держится который год на теплом месте только благодаря волосатой лапе. Юра не первый, кто пытается сковырнуть с начальственного кресла этого «титана разведки». Поговаривают, что в этот раз у него может получиться – лапа Павла Ивановича по-прежнему украшает ГРУ, только сильно потеряла в последнее время в волосатости. А Юрин тесть, наоборот, сильно попер вверх, и Юре очень хотелось бы, чтобы я по возвращении в Центр в цветах и красках расписал, как ударно вкалывают здешний резидент и подчиненная ему служба. Может, именно поэтому они меня так красиво обломали во всех вопросах.

Касательно квартирки в том самом нехорошем районе – подозреваю, что снять ее Юра поручил кому-нибудь из любимцев резидента и теперь дожидается, когда тот подаст ему финансовый отчет с суммой прописью, и тогда шандец котенку. А может, просто слупит с него долю. Я усмехнулся.

– Чего ты смеешься? – не унималась Бульдожка.

– Ничего. Это я о своем, о девичьем. Значит, так. – Я нахмурил брови. – Десять дней мы с тобой отработали. Думаю, этого достаточно.

– Уверен?

– Более, чем менее. Пришло время итожить, как говаривал незабвенный Михаил Сергеевич. Помнишь Горбачева?

– Смутно.

– Счастливая.

– Добрый вечер!

– Возможно.

– Господин Ло? Это…

– Я узнал вас, друг мой.

Собеседник, дорогой Патрик, не стал называть меня по имени. Потому что, видимо, он абсолютно не имел понятия, как в данный момент меня называть. Вот что значит опыт!

В дверь тихонько поскреблись, и на пороге объявилась Бульдожка. Она явно что-то хотела сообщить мне, но не успела. Я сделал страшное лицо, и девушка исчезла. Я продолжил разговор:

– Скажите, ваша фирма до сих пор занимается клинингом?

– Совершенно верно.

– Тогда у меня есть для вас работа.

– Где?

– В Стокгольме. Это возможно?

– Вне всякого сомнения. Сколько комнат подлежат уборке и каковы сроки?

– Нужно прибраться в эту пятницу. Комната одна. Но, – я сделал крохотную паузу, – помещение нуждается в особо тщательной уборке. Чтобы ни пылинки никто не смог обнаружить.

– Ну разумеется, дружище! – заверил меня старый оптимист и жизнелюб. – Иначе и не работаем!

– Сколько это будет стоить?

– Для вас со скидкой…

Он назвал сумму. А мне страшно стало представить, во что бы обошлась его работа, не будь мы близкими друзьями.

– Договорились.

– Отлично. В пятницу мои люди будут там. С вами свяжутся по этому номеру.

– Хотелось бы, чтобы вы лично руководили работой.

– И это возможно, – обрадовал меня Патрик. – Только будет на двадцать процентов дороже.

– Хорошо, – вздохнул я. – До встречи.

– С нетерпением ее ожидаю.

Разговор закончился, и я принялся размышлять о том, что так и останусь нищим до самого бушлата, потому что выбрал не ту профессию.

Глава 3

– Чтобы понять, как работать с клиентом, прежде всего надо разобраться, что он, черт подери, из себя представляет.

– Лох, – сделала весомый вывод Бульдожка.

– Не обязательно. Просто обычный человек, совершенно незнакомый с правилами конспирации, хоть и отработал немало лет в спецслужбах. Такое случается. Живет себе беззаботно, певчей птичке подобно.

– А что бы делал ты на его месте?

– Я или любой другой оперативник постарался бы затеряться.

– Где?

– Лучше всего среди людей. Это, кстати, не так уж и сложно. Укатил бы, к примеру, в Испанию, поселился бы поближе к морю, подальше от модных курортов. Сейчас там – не поверишь! – полно бездельников со всей Европы, согласных существовать в спартанских условиях, лишь бы загорать, купаться и больше ни хрена не делать.

Бульдожка мечтательно улыбнулась.

– Пожалуй, поверю.

– Ходил бы себе в драных джинсах и застиранной футболке, зарос бы как дикобраз. Тратил бы на жилье и питание не больше тридцати евро в неделю, пока…

– Пока что?

– Пока не скопил бы достаточно деньжат.

– И что потом? – Бульдожка уселась с ногами в кресло.

– А потом бы исчез. Поменял бы документы и обязательно мордашку. Переехал бы куда подальше или, напротив, совсем недалеко и продолжил жить скромно, ничем не выделяясь.

– Скучно. – Она с трудом сдержала зевок.

– Зато не стал бы облегчать работу тем, кто примется меня разыскивать.

– Таким, как мы?

– А также заказчикам этих талантливых сценариев. Авторов время от времени полагается менять.

– Мило. Ничего личного, как говорится. А наш клиент меж тем…

– Ведет себя с точностью до наоборот. Поселился в самом дорогом районе Стокгольма – не самого большого города, кстати, – и напоказ ведет жизнь зажиточного бездельника.

– Почему зажиточного?

– Потому что только богатые селятся на Лазурном Берегу или в других подобных местах. Кстати, как бы ты охарактеризовала его поведение?

– Понты, – мгновенно отозвалась Бульдожка.

– Истину глаголешь, дочь моя, – признал я.

Именно понты. Одна охрана чего стоит. Наш клиент разъезжает по городу в арендованном «Мерседесе» с водителем и охранником в одном лице. По понедельникам и средам тело возит и охраняет пятидесятилетний обрюзгший мужик, по виду отставной полицейский. По вторникам и четвергам – складный сухощавый парень лет двадцати пяти. Вечером по пятницам они работают вместе и вместе же отдыхают по выходным. Я поначалу даже грешным делом думал, что не все так просто и где-то на заднем плане работают умелые и хваткие ребята, готовые разобраться с теми, кто проявит повышенный интерес к милашке Тобиасу. Но потом присмотрелся как следует и понял, что дело обстоит именно так, как выглядит. Почему, спросите, он тогда вообще держит охрану? Видимо, потому, что может себе это позволить. На хрена? А для того, чтобы напустить побольше тумана вокруг собственной персоны и взять тем самым реванш у прежней тусклой бюджетной жизни. Ну и на здоровье, пусть себе тешится. Пока.

– Ближе к телу, дорогой. Как и где ты запланировал нашу «случайную» встречу?

– Все будет предельно романтично, – заверил ее я и глянул на часы. – Вернемся к этому вопросу после ужина. Что у нас в холодильнике? Ты, надеюсь, не против небольшого перерыва?

Напарница оказалась категорически против. Решительно, с нотками стали в голосе заявила, что по горло сыта разогретыми в микроволновке полуфабрикатами и потребовала мяса – жареного, с кровью и побольше. При своих достаточно скромных габаритах Бульдожка, надо отметить, отличалась отменным аппетитом. После недолгого сопротивления я сдался. Сам, если честно, соскучился по нормальной вкусной еде.

Ох и напрасно я это сделал…

Чудное мясо подавали тем вечером в «Grill». Насытившись до состояния проглотивших стадо коров удавов, мы попивали красное вино и лениво, вполголоса делились мнениями, хватит ли сил еще и на десерт или уже нет.

Я мельком глянул в висящее на стене зеркало, допил вино и, ласково приобняв девушку за плечи, нежно поцеловал ее в щечку. Бульдожка приятно порозовела.

– Давно бы так. А то я боялась, что никогда не решишься, – и она прижалась ко мне упругой грудью.

За первые полтора года учебы она, как и многие другие, прошла путь от гадкого утенка до прекрасного лебедя и, внезапно ощутив власть над мужиками, принялась напропалую кокетничать буквально со всеми подряд. Только двоим удалось избежать ее чар: гипсовой облупившейся статуе вождя мирового пролетариата у входа в учебный корпус и директору учебного заведения, не покидавшему госпиталей по причине изношенного на царевой службе здоровья. Не знаю, дошло ли у кого-нибудь с ней дело до постели – свечку не держал, да и нравы там были достаточно суровые, – но мужики бегали за ней табунами, даже до драк дело пару раз дошло. Так что мой романтический порыв девушку совершенно не удивил. Мне лично авансы она раздавала регулярно.

Свободной рукой я нежно погладил ее по личику и тихонько прошептал на ушко:

– Глянь в просвет между пальцами. Видишь двоих у входа?

– Что? О чем ты?

Я покрепче прижал ее к себе.

– Это совсем не те люди, с кем стоит встречаться. Вечер теперь точно закончится томно.

– Да кто это?

– Бородач с пузом, который слева, – албанец. Зовут Лека. – Я лизнул ее в ушко. – Второго не знаю.

– Здоровый, черт…

– Приготовились.

Я нехотя разжал объятия и взял бокал. Выпить, однако, не удалось. В этот момент я сделал вид, будто только увидал тех двоих. Рука дрогнула, на белой скатерти появилось пятно. Как будто снег окропили кровушкой. Лека поймал мой печальный взгляд, ласково улыбнулся и повел головой в сторону двери, дескать, кончай банкет и двигай на выход. Я вытер лицо салфеткой и кивнул. Здоровяк тут же вышел наружу, Лека остался в дверях. Бульдожка осторожно погладила меня по голове.

– Какие проблемы, дорогой? Их же только двое.

Меня начала бить крупная дрожь.

– Потом все объясню.

Я поднял руку, подзывая официанта.

– Кофе с десертом подам через пять минут! – радостно сообщил тот.

– Ничего не надо, будьте добры счет.

– Как скажете.

Бульдожка обняла меня за шею.

– Что они хотят с нами сделать?

Я снова принялся вытирать салфеткой рот, а следом и лицо.

– Из меня вытрясут все деньги, потом грохнут.

– А меня?

– Тоже грохнут, но потом.

– Перспектива – загляденье, – улыбнувшись, проговорила она. – А ты не можешь перестать трястись? А то, честное слово, смотреть противно.

– Рад бы, но иначе никак.

Недовольный официант принес счет. Я расплатился.

– Пора.

– Да, конечно. – Она взяла сумочку и встала.

– Будешь обходить столик – постарайся замереть ненадолго, будто надумала что-то сказать. Заслони меня от Леки.

– Поняла. Мне тоже начинать бояться?

– Скорее расстраиваться – вечер-то испорчен.

На улице нас ожидали. Всего двое, слава богу.

– Роджер, дружище, как же я рад тебя видеть! – Албанец обнял меня так сильно, что хрустнули косточки. – Познакомь меня со своей прекрасной спутницей…

– Труди, это Лека. Лека, это Труди, – почти пропищал я. – Может…

– Ни слова больше, дружище! Сейчас поедем, отметим нашу встречу.

– Но…

– Я настаиваю.

Он кивнул здоровяку, и тот распахнул дверцу здоровенного праворульного внедорожника.

– Что делать, – голосом умирающего проговорил я. – Поехали!.. Но все-таки…

– Все разговоры потом.

Лека сел за руль. Мы с Бульдожкой устроились на заднем сиденье. Здоровяк, которого нам не представили, расположился между нами. Я оказался справа от него, она слева.

– Какой все-таки прекрасный вечер! – Лека радостно расхохотался.

Щелкнул блокатор дверей, негромко заурчал мотор. Мы стартанули навстречу неизвестности.

Глава 4

Внедорожник чинно прокатил мимо уличного кафе. Всего в нескольких шагах от нас сидели за столиком беззаботные счастливые люди, выпивали, смеялись, радовались жизни. И невдомек им было, что рядом с ними в компании злодеев едут навстречу собственной кончине двое приличных, ни в чем не повинных людей.

Машина свернула в переулок. Скоро будет мост. Я догадался, куда нас везут. Тот еще, блин, райончик.

Бульдожка всхлипнула. Терпи, девочка, терпи, работа у нас такая!

Мы миновали мост и поехали вдоль парка. Я наклонился к водителю:

– Послушай, Лека, отпусти девчонку, она не при делах. Мы только сегодня познакомились.

– Заткнись, – прозвучало в ответ.

Здоровяк въехал мне чугунным локтем в грудь. Я вжался спиной в сиденье, крякнул от боли, закашлялся и заткнулся.

– Пожалуйста! – раздался жалобный голосок Бульдожки. – Позвольте мне выйти! Я никому ничего не скажу, честное слово!

– Ну конечно, – рассмеялся Лека и прибавил газу.

– Я сделаю все, что вы захотите!

– Обязательно сделаешь, – подал голос здоровяк. – Еще как.

– Я могу прямо сейчас, – не успокаивалась она.

– Сиди смирно!

– Вы такой большой и сильный…

– Отстань, тебе сказано!

Он повернулся к ней и на какое-то время упустил меня из виду. Это было очень вовремя, надо сказать. Я достал из бокового кармана пиджака горстку красного молотого перца и буквально втер его в правый глаз здоровяка. Сладкой музыкой прозвучал в ушах переходящий в рев крик. Я влепил ему кулаком в кадык, проорал по-русски: «Кончай с ним!» – и повернулся к водителю.

Лека всегда был толковым парнем, он и тут быстро сообразил. Даже не стал задумываться, как сидящий сзади трус и тюфяк вдруг превратился в бойца. Он резко затормозил, разблокировал двери и отстегнул ремень безопасности. Провернул все это за считаные секунды. В смысле, почти провернул – только он дотянулся до ручки дверцы, как я врезал ему в висок. Удар пришелся вскользь, поэтому Лека не вырубился, а просто замер. После второго удара он потерял сознание.

– Как дела?

– Готов, – на удивление спокойно отозвалась Бульдожка.

Я выскочил из машины. С трудом (тяжелый, черт!) перетащил Леку на левое сиденье и окончательно закрыл спор хозяйствующих субъектов – сломал ему шею. Затем я запрыгнул на место водителя, и мы поехали дальше.

– Куда мы едем? – прозвучал вопрос с заднего сиденья.

– К трамвайной остановке. Тут недалеко.

– А, понятно… Слушай, а чем это воняет?

– Когда тело человека покидает душа, следом выходит содержимое мочевого пузыря и прямой кишки. Неужто не знаешь? – пояснил я голосом лектора из общества «Знание».

– Только в теории.

– Вот тебе теперь практика. – Я принялся искать, где бы припарковаться. – Кстати, ты молодец. Чем это ты его?

– Вогнала в ухо заколку.

Я остановил машину, сполоснул руки водой из бутылки, достал из перчаточного ящика тряпку и протер все, к чему прикасался. Потом открыл заднюю левую дверцу и выпустил Бульдожку.

– Заколку не забыла?

– Вот она.

Она протерла той же тряпкой орудие убийства и уложила его в карман ветровки. Я по-отечески приобнял ее за плечи.

– Пошли.

– С тобой – хоть на край света.

– Опять молодец, только прекрати уже говорить по-русски.

– Как скажешь, командир… А все-таки лучше питаться дома!

Точно. И еще надо почаще обращаться к пластическим хирургам. А то в последнее время появилось много желающих тесно со мной пообщаться. И покойный Лека не самый опасный из них.

Глава 5

Мы устроились в хвосте пустого салона трамвая. Я по-прежнему обнимал ее за плечи, Бульдожка смотрела в окно.

– Как ты?

– Пока держусь… Поговори со мной.

– С удовольствием. О чем?

– Кто это был?

– А, – я махнул рукой. – Уже никто.

– Ты так изобразил испуг, что я даже поверила. Так противно стало.

– Стараюсь, – скромно ответил я. – Турнут с работы – устроюсь в большие и малые академические театры.

– На роль «кушать подано»? – с натугой рассмеялась она.

– Умница. – Я погладил ее по голове. – Ты же прекрасно понимаешь, что мы могли грохнуть этих уродов прямо на улице.

– Только тогда пришлось бы рвать когти из страны. Я все понимаю.

В нашей работе ни в коем случае нельзя выходить из образа. В единственном сорванном мною задании я именно так и сделал^[6]. В результате пришлось в спешке делать ноги на Родину, где меня ожидала полная корзина пряников и плюшек от руководства. И никому не было дела до того, что если бы я остался тем, кем притворялся, то, вероятнее всего, стал бы трупом.

С Лекой мы пересеклись два с лишним года назад в Будапеште. Агент MI6 проводил в этом милом городе операцию по продаже оружия жгучим брюнетам из одной исламистской организации. Лека состоял при нем, а я притворялся посредником. Запомнился всем как типичный европейский прохиндей, который привык решать все конфликты в суде и звать полицию при возникновении угрозы получить по сусалу. Лека с двумя подручными, боснийцем Тахиром и македонцем Дежаном, тогда двое суток продержали меня в номере именуемого отелем клоповника. Особо не били, по большей части запугивали. Лихие балканские хлопцы хотели кинуть покупателей и остро нуждались в моей помощи. Ее я им, размазывая по личику слезы и сопли, клятвенно пообещал. В итоге все разрешилось вполне благополучно. Меня схватили какие-то люди в масках прямо посреди сделки, англичанина, Тахира и Дежана грохнули, а Лека смылся. Толковый был парень, ничего не скажешь.

Мы вышли из трамвая, перешли через дорогу и быстро двинулись к дому. Успели.

Бульдожку затрясло, едва я запер дверь. Она плюхнулась в кресло в прихожей и забилась в истерике. Я дал ей время прорыдаться, потом сорвал с нее одежду, затащил в ванную и врубил душ. Сначала горячий, потом холодный и снова горячий. И так несколько раз.

– Полегчало?

– Вроде да… – прозвучало в ответ. – Хотя…

– Без всяких «хотя». Сейчас чуток накатим, и окончательно придешь в себя.

Накатили, посидели, помолчали. Опять накатили. Бульдожке действительно полегчало.

– А скажи, – она опять перешла на язык родных осин. – Каково тебе было в первый раз?

– Намного хуже, чем тебе, – честно признался я.

В первый раз я грохнул сразу двоих, а может, и больше^[7]. Дело было в Афгане. Было мне тогда аж восемнадцать лет, и прослужил я чуть меньше трех месяцев. В Советской армии в мирное время таких, как я, презрительно называли духами и не поручали ничего серьезнее чистки сортиров.

– А теперь спать. – Я проводил Бульдожку в ее комнату, уложил в кроватку и заботливо укрыл одеялом. – Спи.

– Мухтар постарается, – прошептала она и повернулась на правый бок.

Вот и славно. Я еще чуток накатил в гордом одиночестве и тоже направился баиньки.

Но не успел закрыть глаза, как дверь распахнулась и в комнату влетела Бульдожка.

– Не спится?

– Какое-то странное чувство, – призналась она.

– Значит, надо еще чуток выпить.

– Какое, к черту, выпить! – и набросилась на меня, как продотряд на деревню.

Я ошалел, признаться.

– Ты…

– Заткнись! – прорычала Бульдожка, срывая с себя то немногое, что на ней было надето.

Я и заткнулся. А что было делать? Не вопить же: «Помогите! Спасите!» Да и кто бы мне помог?

Часть вторая

Глава 6

Несколько лет назад в личном деле Кондратьева, тогда еще капитана, появилась пометка о наличии аквафобии, то есть панической боязни воды. Сие означает, что я категорически против погружения в нее собственного тела. Даже душ стараюсь принимать непременно в спасательном жилете и под наблюдением как минимум двоих спасателей, а лучше спасательниц. И обязательно из Малибу.

На деле же с водой у меня сложились достаточно неплохие отношения. Некогда даже вполне хорошие. До определенного возраста я вполне успешно тренировался в бассейне ЦСКА под руководством известного тренера Лисицина в достаточно продвинутой группе, из которой многие ребята и девчонки уходили прямиком в сборную. Я тоже ушел. Точнее, меня попросили. С вещами на выход, после того, как сочли бесперспективным.

Запись в личном деле была сделана исключительно в интересах моей безопасности, чтобы никто не смог связать меня с одной проведенной в Крыму операцией^[8]. Но не помогло – узнали правду те, кому не следовало, и из-за этого у меня случились серьезные неприятности. Бывшему напарнику отдельное спасибо. Сдал, сука такая, как пионер макулатуру.

Гребок руками, толчок ногами, вдох, выдох. Я плыл по дорожке длинного (пятьдесят метров) бассейна не самым плохим, скромно надеюсь, брассом, уверенно обгоняя бодрых старушек на дорожке слева и стараясь не обращать внимания на то, как мелькают мимо меня, подобно торпедам или дельфинам, ребята и девчонки на дорожке справа. Интересная, доложу я вам, страна Швеция! Здесь профессиональные пловцы, даже члены сборной, тренируются в обычных городских бассейнах, иногда даже на одной дорожке с откровенными «чайниками», полагающими, что ежели они заплатили за вход, то имеют право плавать – в смысле, бултыхаться – где угодно и как угодно. Не могу понять, как они при этом умудряются брать медали на разных чемпионатах и даже Олимпийских играх.

В ушах стоял привычный с детства гул, пахло хлоркой. Здесь ее тоже добавляют в воду, хотя не так щедро, как у нас, по причине чего глаза у детей постоянно красные, как у кроликов или вампиров.

Я проплыл очередные пятьдесят метров и, притворившись уставшим, повис на разделяющем дорожки тросике с поплавками. Глянул на часы – пора. Самое время появиться клиенту. С противоположной стороны бассейна за мной внимательно наблюдала Бульдожка.

А вот и он, красавчик. Я вылез из воды и присел на скамейку у стенки. Бульдожка тут же поплыла к лестнице, вылезла из воды, сняла очки и шапочку. И не торопясь, плавной походкой, двинулась ему навстречу.

Смотрелась она, прямо сказать, весьма и весьма: милая мордашка, светлые волосы до плеч, выгодно подчеркивающий достоинства фигуры закрытый купальник цвета бирюзы, совершенно не скрывающий недостатков по причине полнейшего их отсутствия.

«Не торопись!» – мысленно скомандовал я. Она замедлила шаг, пропуская вперед двух теток – под два метра ростом одну и килограммов под сто весом вторую и суммарным возрастом лет под восемьдесят.

И вот она, первая встреча. Бульдожка плавным шагом прошла мимо клиента, наградив его безразлично-вежливой, ни к чему не обязывающей улыбкой. Здесь все всегда так улыбаются. Потом она остановилась, обернулась, посмотрела и улыбнулась еще раз глядящему ей вслед Тобиасу – на сей раз совершенно иначе – и тут же скрылась в раздевалке.

– Ну, что скажешь?

Я потер руки, как перед рюмкой водки с мороза.

– Процесс пошел.

– Точно?

– Точнее не бывает. Клиент клюнул.

Недаром вчера она перемерила множество купальников, пока не остановилась на том самом. И не напрасно я битый час ставил ей ту самую походку («Шаг от бедра». «Не верти задницей, ты порядочная девушка». «Не выворачивай ступни». «Разверни плечи, грудь вперед… Да не так!»). Клюнул, голубчик, никуда не делся.

– Что дальше? – спросила она.

– Дальше вы еще раз «случайно» встретитесь.

Для того чтобы «совершенно случайно» встретиться с человеком в большом городе, требуется знать, где и когда он наверняка появится. В случае с Тобиасом таких мест, к счастью, было не так много.

– Давай на корте, – предложила Бульдожка. – Я, кстати, неплохо играю.

Я отрицательно покачал головой.

– Знаю. Видел, не подойдет.

– Почему? – удивилась она. – Не понимаю…

– Все просто. Ты вполне прилично играешь, а клиент только учится стучать по стенке.

– И?..

– Не стоит ущемлять его самолюбие.

Я не стал говорить девушке, что при ее росте и телосложении она смотрится со стандартной ракеткой отнюдь не сексуально, а приблизительно так же, как герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов со стандартным палашом кавалергарда. Говорят, в начале службы он каким-то образом угодил в тяжелую кавалерию, пробыл в кавалергардах недолго и быстренько покинул их ряды, не выдержав насмешек рослых, как на подбор, красавцев сослуживцев по поводу своего невысокого роста. А в гусарах он, наоборот, прижился, да еще как!

– Тогда где же мы встретимся? – не унималась она.

– Где, где… Где надо! Скажи-ка мне, подруга, умеешь ли ты управляться с приборами?

– С какими приборами?

– С ложкой, вилкой и ножом.

– Обижаешь, начальник.

– Прекрасно. Тогда слушай и запоминай…

– Добрый вечер, друг мой, – прозвучал в трубке голос господина Ло, который для меня просто Патрик.

– Добрый. Наша договоренность в силе?

– Вне всякого сомнения. Буду на месте вечером в четверг.

– Замечательно. Позвоните, как прибудете.

– Обязательно.

Глава 7

– Знаешь, а я до самого последнего момента не верила, что все получится, – призналась Бульдожка.

– Еще ничего не получилось, – вернул я ее с небес на грешную землю. – Самое главное только начинается. Но пока все идет по плану.

По этому плану она сегодня вечером должна отправиться на романтический ужин с клиентом и после этого ужина принять его предложение ненадолго – в смысле, до утра – заехать к нему в гости. Порядочных женщин наш сочинитель имеет обыкновение после ужина приглашать к себе домой. Женщин, оказывающих услуги за деньги, он водит в отель и ужином не кормит.

То, что клиент серьезно запал на Бульдожку, я понял еще позавчера, когда он, придя на обед в «Oaxen Shipp», вдруг натолкнулся взглядом на «ту самую красотку из бассейна». На его простом и честном лице отразились поочередно удивление, радость, а потом смущение. В прошлой его жизни этим бы все и закончилось: сидел бы себе поодаль, тупо что-то жевал и молча пускал бы слюни. Но слава богу, нынче совсем не то, что прежде. Подошел, заговорил, присел рядом. Откуда, вы спросите, я все это знаю? Я сам там был – устроился через три столика от девушки-красавицы. Все прекрасно видел и слышал и даже кое-что подсказывал.

В общем, отобедали. Креветки, палтус, белое вино. А еще лимонад (он там просто прекрасный!), парфе, пралине и карамельное мороженое.

Восторг клиента от девушки с каждой минутой усиливался. Еще бы: молодая, хороша собой, в точности его тип. К тому же немка – можно не напрягаться, строя фразы на школьном английском. Ко всему прочему красавица кое-чего добилась в жизни: окончила бизнес-школу в Монтрё и трудится финансовым аналитиком в мюнхенском банке «у папы». А тот, ежу понятно, в этом банке точно не швейцаром подъедается.

Разговор плавно перетек в сферу искусства. Наш Тобиас обнаружил, что его новая знакомая далеко не профан в области живописи. Она в восторге от ван Вейдена и Боттичелли, имеет собственное мнение касательно творчества Эль Греко и, что приятно, не путает Питера Брейгеля с Яном, тоже Брейгелем.

О себе распушивший хвост клиент говорил мало. В основном пускал туман и тонко намекал – скромный, дескать, государственный служащий, в Стокгольме в длительной командировке.

Официант принес счет.

– Плати сама, – негромко скомандовал я.

Девушка машинально поправила локон, скрывающий ухо и крохотный приборчик в нем, и полезла в сумочку за бумажником. И правильно сделала, потому что романтик Тобиас уже приготовился оплачивать исключительно собственный счет. Это Европа, ребята! Ни один здешний мужчинка не будет платить за даму, которую не приглашал. Это русский мужик и счет случайной знакомой оплатит, и официанту на чай не пожалеет. Просто не сможет иначе, даже зная, что потом целую неделю придется питаться исключительно «Дошираками».

Из ресторана они вышли вместе.

– Ну что, завтра в одиннадцать в бассейне? – спросил клиент.

– Почему нет, – улыбнулась девушка.

Водитель, он же охранник, меж тем вылез из автомобиля, открыл заднюю правую дверцу и замер. Для чего, подозреваю, и был нанят.

– Хорошая машина, – заметила Бульдожка. – В меру скромная, но породистая. У папы точно такая же.

– Вас подвезти? – учтиво спросил кавалер.

– Не стоит, хочу немного пройтись. – Девушка улыбнулась и покачала головой. – Значит, «скромный государственный служащий»? Ну-ну…

У клиента даже задница, подозреваю, покраснела от удовольствия.

Они, конечно же, встретились на следующий день. Поплавали в бассейне, а вечером посетили национальный музей. Тобиас рассказал девушке кое-что интересное о творчестве Гогена, та в ответ поведала ему нечто пикантное из биографии Гойи.

Меж тем она начинала потихоньку нервничать. Время шло, а клиент молотил всякое и разное, совершенно ее не интересующее. В гробу она видала в тот момент все высокое искусство, вместе взятое. А он все восхищался, гад такой, коллекцией русских икон и ни гу-гу о главном. В смысле, о пятничном вечере.

Но наконец-таки он произнес главные слова – в баре, куда они заглянули после музея выпить по чашечке кофе.

– Какую кухню предпочитает милая фройляйн?

– Хм-м-м… – задумалась Бульдожка. – Даже не знаю… Средиземноморскую, может быть. Или греческую… Да, пожалуй, греческую.

– Бывали в Греции? – поинтересовался Тобиас.

– У нашей семьи есть домик на Родосе.

– В Грецию, боюсь, в этот раз съездить не получится, – притворно огорчился кавалер. – А как начет «Maestro»?

– Что это?

– Неплохой ресторанчик, – небрежно бросил Тобиас. – Кстати, там хорошая кухня, греческая в том числе.

– Ну, не знаю… – Бульдожка с трудом сдерживала вздох облегчения.

– Средиземноморская кухня там тоже на высоте, – продолжал змей-искуситель.

– Ладно, уговорили.

– Прекрасно. Куда заехать за вами часов, скажем, в восемь?

– У меня на завтра намечены кое-какие дела. Часов в семь я вам сама позвоню.

На том и расстались. Ликующий клиент укатил на авто, а девушка отправилась пешком прямиком ко мне.

Глава 8

– Я действительно боялась, что этот козел соскочит, – призналась Бульдожка.

– С тебя? – удивился я. – Покажи мне такого идиота.

– Глянь в зеркало. Вторую ночь я оставляю дверь в спальню открытой. И что?

– Не время, дорогая, – сурово молвил я. – И не место. Родина в опасности. А насчет «соскочит» – помнишь, с кем клиент ужинал в позапрошлую пятницу?

– С какой-то туристкой из Чехии.

– А в прошлую пятницу отужинал в гордом одиночестве, после чего тупо снял профессионалку в баре.

– И что?

– Что у них, по-твоему, общего?

– Ну… – Она поправила прическу. – Обе невысокие, светловолосые…

– Фигуристые, – добавил я.

Она кивнула.

– Ага, есть за что подержаться.

– И обе немного напоминают тебя. Напоминали бы, – я поправился, – если бы были лет на семь-восемь помоложе и на пару порядков покрасивее.

– Льстец, – рассмеялась Бульдожка. – И что?

– А то, что ты настоящая жемчужина в коллекции завоеванных им женщин. Поэтому сегодня тебя ожидают романтический – ненавижу это слово – ужин с танцами и разговорами, потом прогулка по парку (он всех приличных дам выгуливает после ужина) и, наконец, поездка в гости.

– Подкладываешь невинную девушку под клиента? – скорбно спросила Бульдожка. – Совесть не мучает? – И тут же расхохоталась: – Ладно, дорогой, не волнуйся. Обнимая его, я закрою глаза и представлю, что это ты.

Я слегка нахмурил брови, давая понять, что разговор пошел серьезный.

– Особо там обнимашками не увлекайся. Вот. – Я положил перед ней на стол заколку, очень похожую на ее собственную, только чуть крупнее. – Как войдешь в квартиру, сразу распустишь волосы. Клиент пустит слюни – он уже который день на тебя облизывается, – ты обнимешь его за шею и кольнешь.

Девушка пододвинула к себе заколку.

– Осторожно!

Она отдернула руку.

– А если, не дай бог, сразу насмерть?..

– Всего-навсего отключится минут на десять. Мне клиент нужен живым на первое время.

– Вопросы накопились? – догадалась Бульдожка.

– Точно… Значит, отключаешь его и сразу сообщаешь мне. Потом…

– Спускаю в окошко капроновую нить, ты привязываешь к ней тросик. Поднимаю, закрепляю, ты поднимаешься ко мне. Как романтично.

– Молодец, все правильно. Далее я по-быстрому общаюсь с клиентом и закрываю вопрос. Пакую его и спускаю вниз. Там его будут ждать.

– Что потом?

– Гримируюсь, притворяюсь нашим сочинителем. Мы выходим под ручку из дома, садимся в машину. Той же ночью разъезжаемся, ты – паромом в Хельсинки, я – в другую сторону.

– Обязательно паромом?

– Лучше всего. Не надо предъявлять документы для покупки билета.

– А вместе поехать нельзя?

– Никак.

– Жалко.

– Мне тоже, – почти искренне признался я. – Так, через час звони клиенту, назначай встречу в «Hotel Rival».

– Что я там делаю?

– Встречаешься с папиным деловым партнером. Будешь ждать клиента в лобби отеля.

– В шикарном вечернем платье, которое ты купил…

– Отставить – будешь в элегантном брючном костюме. На всякий пожарный.

– Уговорил. Это все?

– Все.

– Так просто?

– Именно. Большинство удачных операций проходит просто: пришел, сделал дело и сделал ноги, пока тебя не запомнили в лицо. – Я достал из сумки сверток, натянул перчатки, развернул его. – А сложно пусть будет в кино и в книжках про суперагентов.

– Что это? – удивилась свертку Бульдожка.

– «Двадцать шестой» «Глок». Не узнала?

– Зачем?

– На случай, если что-нибудь пойдет не так, как планируется. Такое случается.

Часть третья

Глава 9

Бульдожка с ужасом уставилась на меня.

– Ты… ты чего? Не надо!

Кажется, меня неправильно поняли.

Как же хорошо начинался тот вечер! И как мило проходил. Изысканная еда, вино, пара медленных танцев под живую музыку, долгие взгляды глаза в глаза, проникающие в самую душу, негромкий душевный разговор и растущая, как на дрожжах, взаимная симпатия.

Я там, кстати, тоже был, но на некотором расстоянии. Чисто символически выпивал, умеренно закусывал. И хотя все происходившее было спектаклем, он был сыгран Бульдожкой настолько убедительно (моя школа), что ей верилось. Даже было слегка грустно, что не я сижу в приятной компании и таю от любви, а, как всегда, притворяюсь тем, кем никогда не был, и шпионю. Такая, блин, судьба, что поделаешь.

Приятный вечер продолжила романтическая прогулка по парку целой компанией. Один охранник впереди, воркующая влюбленная парочка следом и второй охранник, постарше и потолще, в арьергарде. И кое-кто пятый – я не стал ждать в машине окончания оздоровительно-романтического моциона и увязался следом, брел на некотором расстоянии среди деревьев и кустов, как шпиён из дурацкого кино. Тихонько, так, чтобы не только увлеченные друг дружкой эти двое, но и охрана меня не слышали. Я умею передвигаться бесшумно в любой ситуации, поверьте. Еще в ранней молодости добрые люди научили на давно забытой войне.

Все шло прекрасно, как по маслу. Оливковому, естественно, – основе греческой кухни. А потом вдруг вся эта романтика взяла да и накрылась чем-то очень неприличным. Как только компания вышла на освещенный пятачок у лодочной станции и двинулась в сторону моста, из кустов появились четверо и с ходу открыли огонь. Причем только по Бульдожке и шедшему впереди охраннику, что интересно.

Несколько хлопков – стреляли из пистолетов с глушителями, – и рванувшуюся было в сторону девушку развернуло влево, а потом она упала. Тобиас замер и так и остался стоять столбом до самого конца эпизода.

Толстый охранник рылся за пазухой в поисках пистолета и никак не мог его отыскать. А вот его напарник оказался на удивление резким парнем. Он ушел перекатом с линии огня, и тут же загремели его выстрелы. За какие-то несколько секунд ему удалось сократить число нападавших аж на полторы единицы. Один из злодеев упал и остался лежать неподвижно, второй опустился на колено, но из общего веселья выпадать не спешил.

И тут свое веское слово наконец-то сказал толстяк: он нашел все-таки свою пушку, хорошенько прицелился и… прострелил голову собственному напарнику. После чего бросил «ствол» на землю и поднял руки, без лишних слов давая понять, что свою часть работы выполнил и готов к получению заслуженного гонорара. И немедленно его получил в виде нескольких пуль в грудь.

Я все это долго рассказываю, но на деле все произошедшее уложилось в несколько коротких секунд, за которые я успел нацепить перчатки, присоединить глушитель к своему «Глоку» и активно включиться в общее действие.

Еще на войне я выучился более-менее прилично стрелять из всего, что стреляет. Тогда казалось, что научился скорее более, чем менее. Но когда попал в контору, выяснилось, что вовсе наоборот. Инструктор по огневой подготовке из учебного подразделения, куда я угодил (крайне неприятный мужик, но тот еще умелец), очень скоро дал мне понять, кто я есть на самом деле – обычный любитель, не более того. Он же научил меня работать по нескольким целям одновременно быстро и эффективно и тратить не более двух пуль на каждую.

Двое оставшихся на ногах получили от меня те самые две пули и упали. А тот самый раненый, которого я на некоторое время упустил из внимания, не преминул последовать их примеру до того, как очередь дошла до него. Стоя на колене, он открыл по мне огонь. Не слишком удачно, но вскользь по бедру угодил.

Я подобрал пистолет одного из убитых злодеев и рванул туда, где валялась девушка и стоял, как памятник самому себе, Тобиас.

– Что происходит? – удивленно проговорил он.

Так получилось, что это были его последние слова. Я вогнал ему две пули в грудь и еще одну в голову, когда он уже упал, контрольную. Лишнюю, скажете? Ан нет, потом объясню.

Бульдожка, слава богу, была жива и в сознании, лежала на спине и расширенными до невероятных размеров глазами смотрела на меня. Не знаю, но могу догадаться, что она к этому моменту себе напридумывала.

– Ты… ты чего? – И закричала: – Не надо!

В ответ само собой напрашивалось: «Это не то, о чем ты подумала». Дежурная фраза застигнутого супругой супруга в постели с другой. Я с трудом сдержался и спросил вместо этого:

– Встать сможешь?

– Попробую, – прозвучал тихий ответ.

Я в темпе рванул на поле боя. Предстояло сделать так, чтобы никто из участников перестрелки не остался в живых, и кое-что еще, чтобы у приехавшей на вызов полиции сразу же появилась наиболее правдоподобная версия произошедшего.

Я на секунду остановился у валявшегося под фонарем мужика, который успел в меня пальнуть. Пригляделся, удивленно присвистнул и покачал головой – ну и встреча, однако!

Бульдожка стояла, обхватив руками деревце. Идти самостоятельно она не могла. Пришлось схватить девушку в охапку и рвануть, как изюбрь, напрямик через кусты туда, где я оставил машину.

Я достал из перчаточного ящика телефон, набрал номер и заголосил как потерпевший:

– Алло, полиция? Тут такое творится! Такое творится! Стреляли! Убили много людей!

– Где творится? – прозвучал в трубке усталый казенный голос.

– Как это где? В парке!

– В каком? – терпеливо поинтересовался служивый.

Я объяснил, в каком.

– Где конкретно?

– У лодочной станции, – пояснил я и выбросил телефон в окошко.

Я заехал в переулок, остановил машину и достал аптечку. Перевязал Бульдожку как смог. Девушка пришла в сознание, открыла глаза.

– Что скажешь? – тихо спросила она.

– Ерунда, – бодро ответил я. – Жить будешь.

Будет, если в ближайшее время получится найти неразговорчивого врача. Одна из пуль угодила ей в плечо и прошла навылет, а вторая, судя по всему, застряла в бедре. А еще она разбила голову, когда упала.

Я схватился за другой телефон.

– Патрик?

– Слушаю вас, друг мой.

– Скажите, как оплачивается ложный вызов?

– В размере семидесяти пяти процентов от договорной суммы.

– Согласен, – вздохнул я. – А скажите, у вас в команде случайно нет хирурга?

– А как же, – прозвучало в ответ.

Я понял, что еще не все потеряно.

– Хороший хирург? – уточнил я.

– Как-то неудобно хвалить самого себя, – признался сердечный друг Патрик. – Некоторый опыт я имею.

– Отлично! – обрадовался я. – Жду вас по адресу… Когда сможете приехать?

– Минут через двадцать.

– Жду.

Бульдожка тихо застонала.

– Все будет хорошо, – с гораздо большей уверенностью заявил я. – Сейчас тебя подлатают, и мы поедем домой.

– Вместе?

– Вместе. Куда же я теперь без тебя?

– Хреновый получился вечер, – пожаловалась она. – Каблук еще, ко всему прочему, сломала…

– Ерунда. Главное – оба живы. А туфли еще купим. Какие угодно, самые лучшие. Согласна?

Бульдожка ничего мне на это не ответила, потому что опять отключилась.

Глава 10

– После всего, что между нами было, ты обязан на мне жениться, – заявила девушка.

– Вернее, удочерить тебя.

Друг Патрик с лихвой отработал каждую вложенную в него еврокопейку. Сделал все как надо: извлек пулю, промыл и обработал рану, зашил, обработал вторую и оставил запас лекарств. А через два дня от него прибыл человек со всем необходимым. Так что мне не пришлось светиться, скупая по аптекам перевязочный материал и пытаясь прибрести за хорошие деньги то, что продается исключительно по рецептам.

– Удочерить? – удивилась Бульдожка.

– Именно.

Все прошедшие дни я вился вокруг нее, как кокосовая пчелка вокруг пальмы. Менял подгузники, обмывал, кормил с ложечки, заставлял принимать по часам лекарства и даже ставил уколы – словом, ухаживал за ней, как мамаша за любимым дитятей.

– Просьбы, пожелания? – Я вытер ей рот и убрал салфетку с груди.

– Стакан водки – желательно паленой – и сигарету.

– Зачем паленой?

– Чтобы стало еще хреновее.

– С чего такая грусть?

– Следы останутся на таком молодом и красивом теле, – пожаловалась Бульдожка.

– Ерунда, – отмахнулся я. – Врачи у нас прекрасные, очень скоро твои шрамы если и можно будет разглядеть, то только в электронный микроскоп. И то вряд ли.

– Как у тебя на груди? – ехидно спросила она.

– Его я заработал еще до того, как попал в контору.

Почти двадцать лет назад, на афганской войне, где я был обычным пушечным мясом. Таким, как я, пластические хирурги не полагались. Да и обычные далеко не всегда.

– Может, поспишь?

Бульдожка осторожно покачала забинтованной головой. Приложилась об камушек, когда падала. В результате много потерянной крови и минимум реального ущерба.

– На неделю вперед отоспалась.

– Не грусти, скоро встанешь на ноги, и мы поедем домой.

– Вместе?

– Уже ведь обсуждали. Конечно, вместе.

– За «звездюлями». – Бульдожка употребила другое слово, аналогичное по смыслу, но более, по ее мнению, подходящее.

– Почему за ними?

– Как это почему? Задание-то провалено! – Она еле слышно вздохнула. – Первое мое задание, кстати. Обидно, черт.

– Кто тебе сказал, что оно провалено?

Я налил в чашку кофе и глянул на нее. Девушка еле заметно покачала головой.

– Как хочешь.

– Я не поняла, – она приподняла бровь. – Клиент ведь никуда не пропал, он просто убит.

– А, вот ты о чем. – Я добавил в чашку сахару. – «Звездюлей» на Родине не ожидается, хотя и орденов с медалями тоже не будет. Виновные, уверен, уже известны. И это точно не мы. В смысле, не Россия.

– А кто же тогда?

Глава 11

– Как кто? Те, кто на вас напал.

Я, со своей стороны, сделал кое-что, чтобы придать картине битвы у озера должное правдоподобие: выкинул в воду «пушку» толстяка-охранника и вложил ему в руку собственный «ствол», а из пистолета его молодого напарника вогнал по пуле в тех нападавших, которые еще подавали признаки жизни. Пусть теперь полиция разбирается. Хотя, уверен, не будет никакого расследования.

– Кто же это был? – не унималась Бульдожка.

– Есть, знаешь ли, на Ближнем Востоке одно маленькое, но очень обидчивое государство. Настолько обидчивое, что немедленно высылает ответочку, ежели кто сотворит ему каку. И плевать там хотели на всю мировую общественность и права человеков. Хотелось бы, чтобы и мы так поступали, хотя бы изредка.

– Израиль, что ли? – удивилась она. – Это что, были бойцы МОССАДа?

– Они самые, – кивнул я.

– Почему ты так решил?

– Ничего я не решал. Просто узнал одного из них – встречались когда-то. Еле ноги от него унес.

Болгария, София. Три года назад.

Нас было пятеро в насквозь прокуренном люксе на третьем этаже отеля. Двое притворявшихся честными бизнесменами агентов иранской разведки и двое охранников, тоже иранцев. Плюс тоже кого-то там изображавший ваш покорный слуга. Встреча проходила в теплой дружеской обстановке, но как-то напряженно. Так всегда бывает, когда каждая из сторон пытается облапошить другую.

В дверь негромко постучали.

– Кто? – рявкнул из угла охранник.

– Обслуживание номеров, – прозвучало в ответ на плохом английском.

И сразу же всем присутствующим захотелось что-нибудь съесть и обязательно выпить, чтобы перебить горечь во рту от бесчисленного количества выкуренных сигарет. Охранник подошел к двери. Щелкнул замок, и, толкая перед собой столик на колесах, в номер вошел официант – невысокий худощавый брюнет лет тридцати пяти. За ним следовала миловидная темноволосая девушка.

Увидев официанта, я аккуратно стряхнул пепел и тут же метнул ему в голову тяжеленную пепельницу из литого стекла. А сам выпрыгнул, закрыв лицо руками, на балкон. Вскочив на ноги, перелез на соседний балкон, а оттуда начал спуск вниз. Из покинутого мною номера доносились характерные хлопки – звуки выстрелов из оружия с глушителем. И тут же загремели пушки без глушителей охранников. Потом все стихло. Сидя тем же вечером с расцарапанной физиономией и забинтованными руками в совершенно другом районе города, я услыхал в новостях о четырех застреленных гражданах Ирана и одной женщине без документов в «Hotel Rila Sofia».

Почему, спросите вы, иранцы попали под замес, а я нет? Элементарно: я узнал официанта. За полтора года до того случая мы оба принимали участие в каком-то экологическом конгрессе. «Авигдор Бегерман, Университет Хайфы», – было написано на бейдже этого защитника окружающей среды.

– Обрати внимание вон на того недомерка, – не разжимая губ, проговорил мой напарник и старший товарищ. Был он вполне гвардейских статей и искренне считал карликами всех, в ком не было по крайней мере двух метров роста без десяти сантиметров. – Очень интересный тип.

– Кто такой? – поинтересовался я.

– Боевик из МОССАДа. Тот еще зверюга. Руки по плечи в крови. И ноги тоже по… тебе по пояс будет.

– Жуть какая. – Я повел плечами и присмотрелся. – Бедная природа, несчастная окружающая среда…

– Точно, – ухмыльнулся напарник. – Что-то точно произойдет, чует мое сердце.

Он не ошибся. На следующее утро в отеле, где поселились делегаты, были обнаружены двое арабских «экологов». А Авигдор пропал, как Фома хреном слизал.

Так почему, спросите вы, я узнал в официанте того эколога, а он меня нет? Да потому что за год до нашей второй встречи я не только успел обзавестись новой мордашкой, но и как следует разносить ее. Авигдор же остался с прежним лицом.

Да, получается, что две последние наши встречи удачи ему не принесли. В результате первой пошла под откос его карьера. Никогда не поверю, что он командовал той операцией в парке, иначе дождался бы, когда влюбленные вместе с охраной поднимутся на мост, и тогда просто погнал бы их, как дичь. А получилось так, как получилось. Ничего удивительного, в МОССАДе, видать, тоже порой назначают командиром не самого талантливого и опытного, а того, кто больше нравится начальству.

А вторая наша встреча подвела черту не только под его карьерой, но и под жизнью.

У Бульдожки округлились глаза.

– Хочешь сказать, ты в одиночку уделал четверых оперативников МОССАДа? Всегда знала, что ты крут, но чтобы настолько…

– Во-первых, не четверых, а всего двоих с половиной. Во-вторых, мне помогла охрана Тобиаса. И в-третьих…

– Что же в-третьих?

– В-третьих, не надо считать нашу контору слабее любой другой. По-моему, я когда-то тебя этому учил.

Девушка посмотрела на меня с восхищением.

А мне вдруг стало немного грустно. Несколько дней назад не повезло умелому и резкому мужику по имени Авигдор. А когда-нибудь, возможно очень скоро, точно так же не подфартит и мне. Такое в нашей работе сплошь и рядом. И буду я валяться копытами кверху, а кто-то другой, более удачливый, на всех парах покинет место нашей встречи… Не хочу об этом думать.

– Знаешь, я только сейчас поняла, в какую передрягу влипла… Очень хочется выпить. Можно, а? Немножко!

– Не сейчас, – сурово ответил я. – Вот доберемся до дома, тогда пей, сколько влезет. А пока, – я достал из пакета таблетки, – прими вот это. И баиньки. Ты мне нужна на ногах и как можно скорее. Пора валить отсюда.

– Думаешь?..

– Уверен.

Не сомневаюсь, что сюда уже прибыла и приступила к работе команда спецов из того самого маленького государства на Ближнем Востоке. И моя поспешная инсценировка их вряд ли убедит. А потому самое время встать на лыжи.

Эпилог. В смысле антракт первый

До чего же я все-таки люблю возвращаться домой! Еще со времен той самой войны, хотя тогда моим домом был всего-навсего гарнизон на враждебной земле.

Как только мы пересекли границу, Бульдожка тоже воспряла духом и радостно зачирикала с заднего сиденья. Сперва стала орать: «И Родина щедро поила меня!..» (откуда она только эту песню знает?), а потом совсем расшалилась.

– И все-таки, Алекс, ты взял меня в жены! Перед богом и людьми!

– Как ты меня назвала?

– Ой, извините, Олег Игоревич.

– Смотри у меня!

Не стоит испытывать судьбу, если можно этого не делать. Поэтому, как только девушке стало полегче, я надел на ее левую ногу лангетку, и раненая конечность тут же притворилась травмированной. Бульдожка встала на костыли и бодро заковыляла.

До Хельсинки мы добрались на пароме. В кафе у порта добрый человек с трудно запоминающейся физиономией вручил мне паспорта, ключи от машины и передал кое-что на словах.

– Документы на тачку в бардачке, – сообщил он напоследок и убыл, даже не выпив кофе.

Супруги Олег Игоревич и Оксана Дмитриевна Синицины в тот же день стартовали домой. Как бы в Колпино. Я сел за руль, девушка расположилась на заднем сиденье.

– Никогда не думала, что буду так рада оказаться дома, – начала она и тут же продолжила фразой из тех, что пишут исключительно на заборах.

Здоровенный, размером чуть ли не с грузовик, внедорожник проскочил вплотную, едва не столкнув нас в кювет, и спокойно продолжил свой путь. Водитель, видно, очень куда-то торопился.

– Вот мы и дома, – заметил я.

– Оно и видно. Нас встретят в Питере?

– В Москве нас встретят, на вокзале. – Я аккуратно объехал раскорячившиеся посреди дороги древние, как этот мир, «Жигули». – И разъедемся мы с тобой в разные стороны. Только сначала отчеты напишем.

Правду, чистую правду и ничего, кроме правды. К сожалению. Был бы я в Стокгольме один, без напарницы, точно не постеснялся бы слегка отредактировать произошедшее. И тогда получилось бы, что израильтяне убили насмерть милашку Тобиаса и его охрану, а охрана, перед тем как погибнуть, поубивала нападавших. А я стоял за деревцем и наблюдал. Что-то, знаете ли, совершенно не хотелось вешать на себя уничтожение сотрудников той самой организации из той самой маленькой, но крайне мстительной страны. Причем в который уже раз.

– Во сколько наш поезд? – спросила Бульдожка.

– Они отправляются в Москву каждый час.

– Вот как… – Она положила руку мне на плечо. – А может, уедем завтра, а сегодня снимем номер в гостинице? Поедим, выпьем как следует и…

– Даже не думай, – одернул ее я. – У тебя нога прострелена.

– Я что-нибудь придумаю, – проворковала Бульдожка.

Черта с два она придумала после столького выпитого.

Антракт второй

Все тот же дачный поселок на Клязьме.

Смеркалось, негромко пели птички. Где-то неподалеку шумно радовалась жизни компания – стояли мат, крики, нетрезвый бабий визг и «Кольщик», бессмертный хит на все времена.

– Еще? – спросил Сергеич.

Я покачал головой.

– Не могу больше.

– Даже полчашечки, с вареньем?

– Ну разве что с вареньем, – согласился я.

Мой куратор заваривает прекрасный чай. Крепкий, ароматный и, что самое главное, без всяких там травок. Терпеть их не могу.

– Ну что, – Сергеич подложил мне варенья. – Молодец! Сработано нормально, замечаний у руководства не отмечается.

– Это радует, – поддакнул я.

Нас было трое на веранде: куратор, дремавший у его ноги Дуня и ваш покорный слуга.

Я угостился конфеткой.

– Скажи-ка лучше, как тебе удалось выбить из генерала квартиру?

– Он выбил ее из предшественника.

Душка-генерал, тот, который до недавнего времени командовал управлением, катапультировался на заслуженный отдых раньше, чем собирался, поэтому он не успел толком оформить и продать украденные квартиры. В том числе и ту, счастливым обладателем которой я стал. «Однушка» в «сталинском» доме на Соколе, можете себе представить? Комната двадцать пять «квадратов» с эркером, прихожая – пятнадцать, лоджия, потолки три с половиной метра. Вот только заселиться в нее я пока не мог: жилью настоятельно требовался ремонт. Так что пришлось вернуться на Клязьму к Дункану и догуливающему последнюю неделю отпуска Сергеичу.

– Однако везет тебе на израильтян! – заметил куратор. – В который раз уже с ними сталкиваешься.

– Можно подумать, я этого хотел, – огрызнулся я.

Сергеич взял со стола кусочек колбаски и бросил Дункану. Пес поймал его, не раскрывая глаз и не переставая храпеть.

– Как тебе девочка, кстати?

– Нормальная девочка. Для первого раза сойдет.

У нас в конторе не принято рассыпаться в похвалах. Неплохо, даже более того, но только для первого раза. Потому что кто его знает, что будет во второй.

Концерт второй. Через реки, горы и долины

Часть первая

Глава 1

– Господи, как голова-то болит! – Обхватив ее, многострадальную, руками, я согнулся и застонал.

Ситуация развивалась со скоростью кошачьего романа, я влетел в нее совершенно для себя неожиданно, что называется с колес, и вляпался в итоге как кур в консоме. Меня выдернули прямо посреди сдачи планового ежегодного зачета по секретному делопроизводству и инструкциям по безопасности и конспирации, что меня, впрочем, совершенно не расстроило.

А дело было так. Вице– или вице-вице-президент одной из отечественных госкорпораций решил слетать на выходные в Берлин. Зачем, спрашивается? А черт его знает. То ли решил зарегистрироваться для участия в тамошнем международном марафоне, то ли пройтись по историческим местам. А может, шалун такой, задумал вечерком направиться на местную улицу «красных фонарей» с красивым названием Ораниенбург.

Неважно по большому счету, как он собирался провести конец недели. Главное то, что в понедельник топ-менеджер на работу не вышел. А во вторник на личный номер президента корпорации позвонили. Искаженный с помощью специальной программы голос сообщил, что Вадим Игоревич (так звали пропавшего) до сих пор находится в Германии, в гостях у хороших людей, и вполне прилично себя чувствует. Хотя несколько уже поднадоел хозяевам, и те совсем не против, чтобы он покинул их дом. С радостью готовы отпустить его и даже проводить в аэропорт за чисто символическое вознаграждение в размере трех миллионов евро. Наличными, разумеется. Сообщив это, аноним пообещал выйти на связь в то же время на следующий день и отключился.

Перед руководством корпорации во всем величии встал извечный русский вопрос: что, блин, делать? Заплатить по-тихому – тем более что сумму запросили вполне для них подъемную – или, задрав штаны, бежать в органы, дабы переложить проблему на них. После недолгих размышлений был выбран третий вариант. Точнее, полуторный. Было решено заплатить, но сообщить об этом куда надо и попросить помощи. Органы – в смысле, моя контора – в содействии не отказали и направили меня поработать посредником при обмене свободно конвертируемой валюты на особо ценного работника.

Утром в пятницу я прибыл в Берлин, заскочил ненадолго в гостиницу и отправился в посольство. Проторчал там добрых два часа в ожидании нужного мне человека, обговорил с ним все вопросы и с чистой совестью отправился обедать.

Меня красиво свинтили прямо на улице буквально в двух шагах от ресторана. Никто из прохожих, уверен, и внимания не обратил. Не успел я и глазом моргнуть, как оказался на заднем сиденье серого неприметного автомобиля.

– Сиди спокойно, – на чистом русском скомандовал попутчик, расположившийся справа от меня. А сидевший слева молча ткнул меня в шею электрошокером. Поэтому всю дорогу я вел себя очень спокойно, как они и просили.

– Просыпайся, дружок, – прозвучал на языке родных осин чей-то негромкий ласковый голос.

С усилием я открыл глаза и принялся осматриваться. Ничего особенного, скромная гостиная: шкаф, стол со стульями, пара кресел, телевизор в углу и диван, на котором я, собственно, валялся.

Я постарался перейти в сидячее положение. Получилось, но не сразу.

– Как чувствуешь себя? – поинтересовался сидевший за столом.

– Спасибо, хреново. – Я мельком глянул на него и тут же, обхватив голову руками, согнулся и застонал: – Господи, как голова-то болит! У вас, случайно, нет аспирина или еще чего?

Наглая ложь. Я, к вашему сведению, офицер доблестной Российской армии, и голова у меня может болеть, только если по ней как следует треснуть, и то недолго. Но как еще я мог спрятать свою вытянувшуюся от удивления физиономию при виде того, кто сидел за столом в нескольких метрах от меня и ласково улыбался, как будто у него брат родной из тюрьмы вернулся? Темноволосый, худощавый, коротко подстриженный мужик лет сорока. Ничем с виду не примечательный.

Глава 2

Перед отъездом я просмотрел пару десятков досье на тех, кто занимается разными интересными делами в Европе и мог бы быть причастен к похищению: бывших наших, бывших «соседских», бывших милицейских оперов – всех тех, кому надоело горбатиться на державу за голую зарплату, а потому они принялись работать сами на себя, пользуясь навыками, которым сама же держава их и обучила. Плюс еще просмотрел нескольких более-менее толковых самоучек из числа братвы.

Юра Кувакин, бывший афганец, а позже офицер спецназа ГРУ, переметнувшийся еще в первую чеченскую, среди них не значился по причине того, что покойники проходят по отдельному списку. А он покойником считался вполне официально. Я в этом уверен, поскольку лично грохнул его около четырех лет назад в Бухаресте – вогнал ему две пули в спину. До сегодняшнего дня я был уверен, что больше мы не встретимся. В этой жизни, по крайней мере.

Я опустошил стакан с шипучим лекарством и замер. На пару минут обо мне как будто забыли, но потом опять вспомнили. Оживший покойник раскрыл мой паспорт.

– Казимиров Владислав Иосифович. Ну как, полегчало, Владик?

Я откашлялся и притворился частично исцеленным.

– Да, спасибо.

– Вот и отлично. Тогда давай поговорим.

Я обреченно кивнул.

– Вопрос первый: кто ты такой?

– Заместитель начальника отдела юридического департамента, – с комичным в данной ситуации достоинством ответил я и приосанился.

– Вопрос второй.

Он встал и подошел поближе. «Сейчас начнутся кнут и пряник, – догадался я, – строго по методике».

– Вопрос второй: где мои бабки, дружище? Говори, мне интересно.

– А где Вадим Игоревич? – набравшись смелости, пискнул я.

– Невежливо отвечать вопросом на вопрос, – укоризненно заметил Юра и вдруг сжал мне горло как тисками. Начал, получается, с кнута. – Повторяю: где мои бабки?

Ничего я ему не ответил. Я просто был не в состоянии выговорить хоть что-нибудь. Только хрипел и кашлял, кашлял и хрипел. Сучил ручонками и даже пустил слезу. Вполне искреннюю, к слову.

– Ну все. – Убедившись, что перед ним кто угодно, только не герой, Юра быстро перешел к прянику. – Успокойся. – Он отпустил мое горло и ласково похлопал меня по щеке, как будто лопатой приложился.

– Зачем вы так? – Я всхлипнул. – Вы ведь обо всем договорились, – и зарыдал в голос.

– Соберись, Владик, ты же мужчина!

– Мужчина, – подтвердил я и по-плебейски утерся рукавом. Платка не было – эти злые люди опустошили мои карманы. А еще сняли часы и перстенек с пальца.

– Я максимально внимательно тебя слушаю.

– Деньги в посольстве, – сообщил я.

– У шпионов, конечно?

– Нет, в хозяйственном отделе у Андрея Пашина.

– Это такой маленький и кругленький? Который провожал тебя до выхода?

– Он самый.

– А теперь напомни-ка мне, дружок, как должен пройти обмен?

– Встречаемся в центре в людном месте. Вы показываете мне Вадима Игоревича, я звоню Пашину, и тот подвозит деньги.

– Ага. А вместо него прибывает группа боевых завхозов, – усмехнулся Юра.

– Ну что вы! Корпорация хочет решить вопрос исключительно цивилизованно. Для этого я и приехал. А вы… вы… – Я опять заплакал.

– На, возьми. – Он вручил мне свой носовой платок. Чистый, что не могло не радовать.

Я дотронулся до горла, скривился от боли и повел себя как настоящий мужчина из числа белых воротничков, то есть взял себя в руки и прекратил рыдать. Только время от времени тихонько немелодично подвывал.

– Как по мне, мы общаемся вполне цивилизованно. Иначе бы… Лучше тебе об этом не знать.

Я икнул и заткнулся.

– Не обижайся. – Он потрепал меня по плечу. – Будешь вести себя правильно – все закончится хорошо. Скоро встретишься со своим Игоревичем, и полетите вы оба в Москву.

– Правда? – повернув к нему заплаканное личико, с надеждой спросил я. – Вы обещаете?

– Клянусь! – торжественно заявил он. – Нам, знаешь ли, тоже…

Я так и не узнал, что им «тоже», потому что в этот момент зазвонил лежавший на столе телефон. Юра взял трубку.

– Да… И тебе привет, дорогой. Какие новости?.. Да что ты говоришь! Это точно?.. Спасибо, учту при расчете! Обнимаю!

Он положил трубку на место и принялся с интересом меня разглядывать.

– Что? – не выдержал я.

Он вернулся за стол и достал из-за ремня за спиной пистолет.

– Вытри сопли и пересядь вон туда. – И указал «стволом» на кресло.

Кресло оказалось настолько глубоким, что я за малым не ударился задницей об пол.

– Что, собственно, происходит?

– Ничего не происходит. Кроме того, что ты у нас лицедей, приятель. Прямо-таки народный артист.

Глава 3

– Может, вы все-таки мне объясните, в чем, собственно, дело? – заныл я, уже догадываясь, что моя легенда только что, грубо выражаясь, квакнулась.

– В том, что никакой ты не плакса-юрист, а самый настоящий оперативник ГРУ.

– Что вы такое говорите? – чувствуя себя последним идиотом, «удивился» я.

– Может, мне назвать номер кабинета, где ты вчера проходил инструктаж? – и назвал, сука такая. – Кстати, ты приперся туда без галстука, за что огреб. Что ты скажешь теперь?

А что тут сказать? Я молча развел руками, искренне сожалея, что нахожусь сейчас здесь, а не в родной конторе в процессе сдачи очередного зачета.

– А я ведь тебе почти поверил, – усмехнулся Юра. – Умелец, однако! Мы раньше нигде с тобой не встречались?

Я покачал головой.

– Не довелось. Я бы запомнил.

Четыре года назад у меня было совсем другое лицо. А мой голос он не смог распознать по той причине, что, когда я отправляю кого-нибудь к праотцам, я делаю это по возможности молча. Не произношу, понимаете ли, трагических монологов ни до, ни после, ни в процессе.

– А теперь я хочу знать, как на самом деле планируется обмен. Сам расскажешь или?..

– Сам, – кивнул я. – Только дай закурить.

– Неужели все должно пройти так, как ты сказал ранее? – внимательно меня выслушав, спросил Юра. – Как-то не очень верится…

– Именно так и никак иначе. – Я не выдержал и сплюнул на пол. – В противном случае здесь было бы уже полно ловких ребят с пушками. – И добавил от всей души: – …ные коммерсанты!

– Они такие, – согласился он.

Повисло молчание.

В комнате незаметно появился еще один персонаж – тощая тетка с косой. По мою, подозреваю, душу.

С восемнадцати лет я занимаюсь разными интересными делами, и играми в догонялки-убегалки со смертью в том числе. Всякое бывало. Но даже в Афгане, когда нас здорово прижали под Новый год духи и мой первый командир Костя, сержант Буторин, заявил, оскалившись, что время жить, по ходу, закончилось и пришла пора красиво умереть. Даже тогда не верилось, что все, поезд следует в тупик, просьба освободить вагоны. Может, потому, что я был неприлично молод. А сейчас, изрядно повзрослевший и набравшийся опыта, я понял, что вариантов нет. Вернее, есть, но все равно с грустным для меня концом.

– Ты профессионал и все понимаешь. – Юра встал из-за стола.

Все я понимаю. И что Вадима Игоревича уже нет в живых, и что меня с самого начала отпускать не планировалось. Ни в качестве юриста, ни в моем истинном качестве.

– А можно последнюю просьбу?

– Дай угадаю, – улыбнулся он. – Ты очень хочешь жить и у тебя есть что нам предложить.

– Иди в жопу! – душевно молвил я. – Всего-навсего чашку кофе покрепче и еще одну сигарету.

– Это можно.

Он треснул кулаком по стене. В дверях тут же нарисовалась круглая, чисто славянская ряха.

– Два кофе, живо!

– Есть, шеф! – и ряха исчезла.

– Ну что. – Юра протянул мне мой собственный телефон. – Звони давай. И никаких кодовых слов, иначе сам понимаешь.

– Понимаю, не мальчик. – Я взял трубку и набрал номер.

– Слушаю вас! – ударил в ухо звонкий, почти мальчишеский голос.

– Андрей, это Владислав. Вы готовы?

– Всегда готов! – бодро отозвался завхоз, совершенно не подозревая, что этот день может стать последним в его жизни.

– Выезжайте в центр.

– Прямо сейчас?

– Да. Минут через сорок перезвоню.

– Вас понял. Это все?

– Да. – Я отдал трубку Юре. – А ты боялся…

– Допивай свой кофе и поехали, – скомандовал он. – И помни…

Да помню я, помню: если сработаю по их правилам, умру быстро и без мучений за компанию с пухленьким Андрюшей из хозяйственного отдела (вот только его-то за что?). Только ни хрена у вас, ребята, не выйдет. Я все же озвучил кодовое слово, назвав этого маленького человечка по имени, поэтому никуда он не поедет, если, конечно, он запомнил то, что я повторил ему целых три раза. Поэтому убивать меня будут вдохновенно и креативно, и уже очень скоро.

В подземном гараже их было пятеро, не считая нас с Юрой. Все молодые, здоровенные парни, лет на десять-пятнадцать моложе нас. Трое истинно славянского вида. Оружие никто не доставал – смысла не было. Не меня же им опасаться.

Юра достал рацию.

– Макс, как обстановка?

Тишина в ответ.

– Макс, где ты, чтоб тебя?!

Юра, как и я, начинал с Афгана, поэтому успел среагировать раньше молодых. Не успели в гараже появиться посторонние и начаться пальба, как он потянулся за пистолетом, при этом попытавшись прихватить меня сзади за шею. Юре был нужен заложник, чтобы начать древнюю, как этот мир, игру: «Я убью его! Дайте мне уйти, не то я убью его! Оружие на землю, а то я обязательно убью его!» И так далее. В кино такое прокатывает редко, почему-то никак не может отыскаться стрелок, который не боится ухлопать своего. В жизни, что интересно, такие стрелки попадаются гораздо чаще.

Но я тоже начинал с Афгана, а не с роты почетного караула, поэтому имею собственное мнение касательно продолжения этой истории. Я развернулся, нырнул под его руку и со всей дури приложился лбом по его физиономии. А потом…

Никогда не был в восторге от дзюдо. Даже по телевизору терпеть не могу смотреть, как возятся на татами, пыхтя, сопя и потея, босоногие персонажи в удлиненных куртках и портках, издали напоминающих расклешенные кальсоны. А тут вдруг взял да и провел классический зацеп изнутри на «иппон», после чего уселся верхом на оглушенного спарринг-партнера и принялся от души молотить его с правой, потом с левой и опять с правой. Лупил не для того, чтобы убить или покалечить, просто бил морду за все хорошее.

Звуки стрельбы тем временем стихли. Только я один продолжал воевать.

– Хватит! – прозвучал сзади и сбоку знакомый звонкий голос.

– Ага, как же! – прорычал, не прерываясь, я.

– Хорош уже!

– Нах!

И тут меня легко, как котенка, подняли, оттащили в сторону и поставили на ноги.

– И снова здравствуйте, – сердечно поприветствовал меня Андрей из хозяйственного отдела, достал из нагрудного кармана телефон и протянул мне: – На, поговори.

– Стас! – прозвучал голос Сергеича. – Честное слово, я не знал!

– Суки. – Это все, что я мог сказать.

– Ты как?

– Уже лучше.

– Коли так, помоги ребятам. А как закончишь, в контору не возвращайся – благодарность тебе от командования в виде отпуска. Или ты предпочел бы медаль?

– К черту медаль, – оживая на глазах, отозвался я.

Глава 4

Запускать в такую темную операцию, как новорожденного котенка в ведро с водой, специалиста моего уровня – все равно что забивать гвозди микроскопом. Кто знает, может, у руководства в тот момент не оказалось под рукой молотка. А может, я просто слишком высокого о себе мнения. Главное, что все у нас получилось. Я отработал, сам того не подозревая, живцом, которого проглотил, не разжевывая, зубастый хищник Юра Кувакин. Он с самого начала следил за мной, а наши следили за ним. Классика жанра! И надо все-таки признать: совершенно правильно, что меня не ввели в курс операции. Задавать вопросы Юра мог по-разному, а я, при всем желании, не мог проболтаться о том, чего не знаю.

Вот и все, конец истории. Тощая тетка с косой со словами «может, в другой раз» двинула дальше по своим делам. Все счастливы, все улыбаются. Кроме Вадима Игоревича.

Мы вернулись в дом и расположились так же, как два часа назад, только за столом теперь сидел я, а в кресле устроился Юра.

– Это было неспортивно, – заявил он, поднося полотенце к лицу скованными руками. Рожу, надо заметить, я ему разбил нехило.

– Зато от всей души, – отозвался я.

Разукрашенная морда – такая мелочь по сравнению с тем, что он собирался сделать со мной.

– Что дальше? – поинтересовался он вроде как без особого интереса, чисто для поддержания разговора.

Я так же небрежно отозвался:

– Твоих мальчиков сейчас разделывают на окорочка и пакуют в пластик для дальнейшей утилизации.

Он скривился.

– Ужас. Просто ужас.

– Эти ребята никогда не оставляют следов – такие у них методы. Слышал что-нибудь о группе Купоносова?

Тут он перестал скалиться.

– «Мясники»?

Именно. «Мясники» полковника Купоносова. Их так прозвали за исключительно жесткую и эффективную работу, а также за то, что крови эти ребята совершенно не боялись.

– Они самые. И сейчас только от тебя зависит, разделишь ты судьбу своих нукеров или полетишь живым на Родину.

– На пожизненное? – грустно хмыкнул Юра. – Хрен редьки как-то не слаще.

– Возможны варианты, – возразил я.

– Это какие?

– За честное и плодотворное сотрудничество тебе обещана «двадцатка». А там, глядишь, и УДО нарисуется. А то и амнистия к очередному юбилею Победы. У тебя же есть правительственные награды?

– Побольше, чем у тебя, – буркнул он.

– Вот и подумай о хрене и редьке, только быстро.

Он вздохнул:

– Уже думал.

– Отлично. Тогда сейчас поедем в одно хорошее место, там напишешь сочинение о своих друзьях в нашей конторе и о прочих других. А также о том, кто сообщает тебе о приезде ВИПов – уверен, это не первый случай. А еще о том, на кого и с кем ты работал в Европе. И о многом другом.

– Это будет долго.

– А ты кратенько. Подробности поведаешь в Москве.

Юра молча кивнул.

Когда его уводили, он вдруг остановился в дверях и обернулся.

– У тебя лично вопросов разве нет?

– Ни единого, – честно ответил я.

Можно было бы поинтересоваться, как он так сподобился не окочуриться с двумя пулями в организме в Бухаресте, но спрашивать было лень. Да и инструкциями по безопасности и конспирации подобное категорически не приветствуется.

Часть вторая

Глава 5

Где-то в Европе некоторое время спустя.

Если указывается только время и место, значит, встреча должна состояться между теми, кто знает друг друга в лицо.

– Привет. – Я присел, не спрашивая разрешения, на скамеечку в сквере рядом с крупным мужчиной лет пятидесяти. – Немного удивлен, если честно.

– И тебе, Стас, добрый день. – Сергеич, он же полковник Кандауров, аккуратно сложил местную спортивную газету и отложил ее в сторону. – Что конкретно тебя удивляет?

– Хотя бы то, что ты здесь.

За долгие годы оперативной работы мой куратор много где побывал и много чего натворил. Поэтому, учитывая традиционную злопамятность спецслужб разных стран, ему категорически не рекомендовалось покидать пределы Российской Федерации. Он их и не покидал. До этого момента.

– А меня здесь и нет, – отозвался он. – В данный момент я догуливаю последнюю неделю очередного планового отпуска у себя на даче в компании Дуни.

– Свидетели есть?

– Найдутся, если потребуется, – спокойно ответил он. – И потом, в этой стране я впервые. Вроде бы.

– Понятно.

– А ты неплохо выглядишь, – заметил Сергеич. – Загорел, посвежел.

– Ты тоже красавец.

В футболке на пару размеров больше и широченных, как душа россиянина, шортах ниже колен он выглядел не таким здоровенным и почти не был похож на того, кем на самом деле является. А пестрая панама и очки в роговой оправе со стеклами без диоптрий гармонично дополняли образ европейца средних лет на отдыхе.

Он снял панаму и положил на газету.

– И где ты так красиво отдыхал?

Пару недель назад я отработал то самое похабное мероприятие в Германии и не успел отбыть домой, как получил лично от него рекомендацию в виде поощрения, а точнее, приказа не ехать домой, а залечь где-нибудь и ждать дальнейших указаний.

– На Адриатическом побережье, – ответил я. – Представь: маленький городок, маленький пляжик, крохотный рыночек с микроскопическими ценами. Ни кабаков, ни дискотек. Туристов – минимум. Народ рано ложится спать. Тоска, короче! Очень не хотелось оттуда уезжать.

– Здорово! – восхитился Сергеич. – Тоска и скука – это то, что надо. А у нас тут…

– Что?

– Творится что-то непонятное.

Глава 6

– А если поконкретнее?

– Две недели назад пришел запрос на все документы по операциям с твоим участием.

– В Стокгольме?

– И там тоже. А также в Будапеште двухлетней давности и еще твое первое личное дело.

– Предоставили?

– Личное дело нет вроде бы. Остальное пришлось.

Я покачал головой.

– Интересненько…

– Тонко подмечено. Именно это слово.

– Кто запрашивал?

– Служба внутренних дознаний. А для кого, черт его знает.

– В первый раз на моей памяти такое… Это все?

– Если бы! Через несколько дней после этого меня срочно вызвали в кадры, и один очень суровый подполковник настоятельно предложил написать рапорт на увольнение. Пора, дескать, на давно заслуженный отдых. Тем более что…

– Что?

– Что делать мне в управлении совершенно нечего, если не считать курирования одного оперативника.

– А ты что?

– Я удивился. Странно, говорю, я ведь еще и начальник отдела, к вашему сведению.

– А он?

– А он в ответ, что это совершенно неважно. Решение о моем увольнении, дескать, принято, – он ткнул пальцем в голубое летнее небо, – на самом верху. Так что, мол, вот вам лист бумаги и ручка – пишите прямо сейчас. Не заставляйте ждать высокое начальство.

– И ты написал…

– Щас! – усмехнулся куратор. – Буквы, говорю, позабыл от волнения, пойду вспоминать. – Он мне потом всю неделю по несколько раз на день звонил и торопил.

– И что было потом?

Цирк какой-то с дрессированными сардинами, честное слово. Насколько мне известно, лично знакомый с Кандауровым начальник всей нашей конторы как раз таки очень заинтересован в том, чтобы тот продолжал службу. А когда в прошлом году Сергеич поссорился с тогдашним начальником нашего управления, которому непосредственно подчинялся, и написал рапорт на увольнение, лично звонил ему и просил остаться в кадрах.

– Потом вернулся из командировки шеф. Я сразу побежал к нему.

– Подозреваю, он сильно удивился? – догадался я.

– Это мягко говоря. Он тут же прямо при мне позвонил в кадры. Там ответили, что они не в курсе проблемы, а подполковник, который со мной общался, пять дней назад был переведен на новое место службы в распоряжение командующего Приволжско-Уральским военным округом.

– И что ты теперь собираешься делать?

– Постараюсь разобраться что к чему.

– А я?

– А ты убываешь в… – Он назвал страну и город. – Спасать девушку.

– Какую еще девушку?

Сергеич усмехнулся.

– Помнится, ты называл ее Бульдожкой.

– А что с ней?

– Ничего хорошего.

Глава 7

– Желаете расслабиться, мужчина?

– Еще как желаю.

В разведке существует не так мало видов связи – от новейших до насчитывающих многие сотни лет, казалось бы устаревших и неэффективных. Но именно к таким порой приходится прибегать. Я пытался в свое время донести эту мысль до слушателей. Поначалу без особого успеха.

– Нанесенная губной помадой линия или просто царапина могут нести достаточное количество информации, – сказал я и повернулся к классу.

Одиннадцать пар выражающих скептическое недоверие глаз и только одна – интерес. Эти небесно-голубые глаза принадлежали миниатюрной девушке за первой партой. Соученики называли ее Бульдожкой.

– Позапрошлый век, старье! – безапелляционно заявил один из слушателей (когда дело идет к выпуску, все они считают себя опытными и закоренелыми). – К чему все это, когда есть…

– А если нет? – перебил его я.

– Как это нет?

– А вот так.

– Разве такое бывает?

– К сожалению.

Местный театр оперы выглядел с фасада просто прекрасно. Я обошел его против часовой стрелки и обнаружил на обшарпанной стене сбоку то, что, собственно, и искал – глубокую царапину длиной около пяти сантиметров, заканчивающуюся петелькой. Бульдожка дала знать, что она в городе и ждет встречи.

Я вернулся на площадь и, проходя мимо третьего по счету столба слева от центрального входа, нанес на него губной помадой линию на высоте опущенной руки. Косую, справа налево, сверху вниз. Это означало, что я буду ждать ее в установленное время ежедневно на точке № 3.

Я развернулся и припарковался в нескольких метрах от неработающего киоска. Сзади начиналась местная «аллея любви» со стоящими в завлекательных позах девицами с разной степени привлекательности формами и несколько ограниченной социальной ответственностью. За аллеей начинался район, заслуженно именуемый проблемным, в котором добропорядочным гражданам не стоит появляться даже днем, а ночью туда не рискует заглядывать и полиция без поддержки армии, авиации и флота.

Я коротко посигналил. Подпирающее киоск существо, неопрятного вида лохматая девица, эротично, как ей самой казалось, виляя бедрами, приблизилась и заглянула ко мне внутрь.

– Желаете расслабиться, мужчина?

– Еще как желаю. Залезай скорее назад и ложись на сиденье.

Бульдожка проворно запрыгнула в салон.

– Трогай!

Что я и сделал, предварительно открыв все четыре окошка.

– Пованиваю? – раздалось сзади.

– Есть такое дело, – признался я. – Сигаретку?

– С удовольствием… Давно в городе?

– Утром приехал.

– И куда мы теперь?

– В одно тихое место.

– Душ… – мечтательно проговорила она. – Нет, лучше ванна с пенкой часа на три. И потом пожрать. – При этих словах у нее так заурчало в животе, что было слышно снаружи. – Ну и выпить, конечно.

– И кое-что мне рассказать, – добавил я.

– Обязательно. А потом упасть и проспать часов двенадцать.

– Принимается, – согласился я. – А пока едем, давай-ка…

В ответ послышалось негромкое сопение – девушку вырубило.

Глава 8

– Ну, за присутствующих здесь дам!

Бульдожка лихо опрокинула рюмку и тут же вгрызлась в многослойный бутерброд размером с собственную мордашку. Отмытая до блеска, приятно порозовевшая, в банном халате не по размеру и с замотанным в виде тюрбана на голове полотенцем она уже совершенно не напоминала ту замарашку, которую я подобрал несколько часов назад возле б… ской аллеи.

– А ты почему не пьешь?

– Извини, задумался.

Задуматься было о чем. Все началось с того, что ее, выражаясь языком отечественных парламентариев, подписал на «мокруху» местный резидент, в чье распоряжение она поступила, и Центр подтвердил его полномочия.

Все спецслужбы, кроме самых отмороженных, подобного рода акций стараются избегать, а если и прибегают к ним, то категорически, «честно» глядя всем подряд в глаза, отрицают собственную причастность, даже если исполнители взяты за филейные части и поют, как птички по весне. Наши службы, сами понимаете, не исключение. Однако бывают иногда совершенно особые случаи – как недавно в Стокгольме, например (кстати, ту бойню окончательно и бесповоротно списали на израильтян. Даже их посла вызвали, высказали «фе» и вручили ноту протеста).

Или как вот в этом случае: кандидат на устранение нагло и лично убил двоих наших из посольской резидентуры. Такое никем и никогда не прощается.

Разобраться с клиентом планировалось в ресторане, где тот привык ежедневно обедать. Переодетая официанткой Бульдожка должна была принести ему за столик графин с водой, после чего немедленно покинуть заведение, сесть в машину ожидавшего ее резидента и убыть с победой. Остальное – исключительно дело техники. Вернее, диабета, которым страдал будущий покойник, почему он и хлестал воду, как верблюд.

– Но все пошло не так, – заявила она. – И это мягко говоря.

– Прожуй сначала.

Ей, как выяснилось, даже не дали подойти к его столику. Пара крепких мужиков – охрана клиента – попыталась ее схватить. Девушку такое продолжение сюжета категорически не устроило. Бульдожка разбила графин об голову одного здоровяка, ткнула пальцем в глаз второму и сбежала от всех сразу, в том числе и от ожидавшего ее резидента.

– Я все правильно сделала? Ты ведь так учил?

– Именно так. Теперь вопрос: почему они тебя с ходу вычислили?

– У меня две версии. – Девушка принялась сооружать новый бутерброд (и куда в нее столько влезает?). – Все официантки в этом кабаке – здоровенные кобылы с тебя ростом и выше.

– Интересно. А почему ты об этом не знала?

– Резидент мне об этом не сказал.

– А самой съездить и осмотреться влом было?

– Он сказал, что не следует светиться. Отсюда вторая версия: меня там ждали.

Она не стала продолжать. И так все предельно ясно: ее ждали, потому что до этого сдали с потрохами. И сделать это мог только один человек.

– Что было потом? – нарушил молчание я.

– Дала деру. Хорошо еще, что в кроссовках была – много бы я на шпильках набегала? Отзвонилась по аварийному номеру из автомата, потом нырнула на дно, как ты учил. – Она горько усмехнулась. – Жаль только, что без телефона, денег и документов.

– Продолжай.

Чтобы разжиться денежкой, она заявилась на ту аллею. Быстренько, пока не потеряла товарного вида и пока «коллеги» не всполошились, сняла клиента, села к нему в тачку и уехала.

– И сколько он тебе заплатил, интересно?

– Мы заехали с ним куда-то во дворы. Там я его слегка придушила и… – она изобразила на лице гримаску, – ограбила.

– Успешно?

– Если бы! У мужика было всего ничего наличными, остальное – на картах.

– Ими ты пользоваться не стала, – догадался я. – Похвально.

– Если честно, – она потупилась, – я собиралась. Попробовала привести мужика в чувство, чтобы спросить пин-код. А он не очнулся.

– Мило. Не успела приехать, а уже организовала труп.

– И не один, – созналась она. – Сегодня ко мне утром в ночлежку вломился араб под кайфом.

– Тоже хотел любви?

– Он не сказал, чего хотел. Просто начал ставить в неприличную позу и душить.

– Понятно. – Я покачал головой. – Значит, два трупа. Ай-яй-яй…

– Знал бы ты, как мне стыдно! – Она налила себе, а потом и мне. – Что дальше будем делать?

– Сейчас доешь, допьешь и отправишься на боковую. А завтра я тобой займусь.

– В смысле?

– Постригу и покрашу тебе волосы.

– А шугаринг входит в программу?

– Перебьешься. Хватит и маникюра. Потом съезжу и подберу подходящие шмотки. И освежитель воздуха в машину, а то ты там все провоняла.

– Ты что, действительно все это умеешь – стрижку, окраску, маникюр?.. – удивилась Бульдожка.

– А то! Выгонят из конторы – уйду в визажисты. Такие, блин, бабки поднимать буду!

– Всегда в тебя верила. – Она не сдержалась и с воем зевнула. – Извини, действительно пора на боковую…

– Спи спокойно.

Черта с два у нее получилось спать спокойно. Бульдожка вломилась ко мне посреди ночи, заявила, что после всего пережитого ночевать в одиночестве она категорически не может – ей, дескать, недавние мертвецы снятся, – и тут же предприняла серию атак на мою нравственность. Одну или две из них я с успехом отразил.

Часть третья

Глава 9

Она встала со стула и принялась вертеться у зеркала.

– Мило, – вынесла приговор девушка. – Немного коротко, но все равно мило. Теперь я похожа на персонаж японского аниме.

– Прическа называется рваный каскад, – блеснул я эрудицией и выложил на стол три парика. – К тому же она очень удобна – теперь ты в любой момент можешь быстро стать брюнеткой, платиновой блондинкой…

– …или рыжей, – договорила эта отличница боевой и политической подготовки. – Наденешь такой, – она указала на парик отчетливо морковного цвета, – и сразу бросишься в глаза. Снимешь – и тут же потеряешься из виду. Оптический эффект, однако! – Тут она что-то осознала и на секунду замолчала. – Погоди, а разве мы не возвращаемся домой?

– Возвращаемся, но чуть позже – после того, как разберемся с делами. Приказ Центра, понимаешь ли.

– Буду требовать подтверждения, – заявила Бульдожка чисто из принципа. – Имею право.

– Имеешь. Вперед и с песней.

Девушка схватила телефон и, шипя что-то себе под нос, удалилась в соседнюю комнату. Вернулась не скоро – пока связалась, пока получила сообщения, пока расшифровала… Пока немного пришла в себя.

– …ть! – Она от души размахнулась и только в последний момент сдержалась, чтобы не приложить аппарат об стену. – Надо же! Всю малину – и так жидко!

– Это жизнь, девочка, – философски заметил я.

Хотя меня самого, если честно, очень тянуло домой. Не потому, что уж больно соскучился по родным березкам и елям, а просто очень не хотелось здесь задерживаться. Что-то настойчиво подсказывало, что ничего хорошего не выйдет.

Бульдожка вдруг спросила:

– Тебе не кажется, что нам слишком мало платят за весь этот экстрим?

– Еще как кажется. Но, во-первых, платить от этого больше не станут, а во-вторых, дело не в деньгах.

– А в чем, позволь спросить? В любви к Отчизне?

Я и сам когда-то мучился этим вопросом, поэтому с ответом особо не задержался и по-отечески погладил ее по только что подстриженной головке.

– Отчизну, девочка, у нас любят многие, почти все, можно сказать, включая тех, кто валяется с пивком на диване и ни хрена для нее, любимой, не делает. И даже те, кто из нее успешно сдристнул, предварительно кое-что скрав на красивую жизнь.

– А кто тогда ее не любит? – ее явно заинтересовал ход моей мысли.

– Те, кто сдристнул налегке или мается на ее просторах, не в силах скрасть хоть что-нибудь.

– А мы? Только серьезно.

– Изволь. – Я присел за стол напротив нее. – Мы занимаемся всем этим точно не из-за денег, иначе давно сбежали бы в ближайший бизнес. Мы просто не можем жить иначе. Посади тебя за компьютер в офис – ты точно свихнешься через пару месяцев или займешься черт знает чем сразу на несколько статей Уголовного кодекса.

Бульдожка прищурилась:

– Имеешь в виду адреналин? Типа нам его не хватает в повседневной жизни и все такое?

– Адреналинщики на нашей работе быстро переезжают на кладбище или уходят в альпинисты. Все просто: нам нравится наша работа, сколько бы мы ни ныли об обратном. Все, точка.

– Все равно, – упрямо заявила Бульдожка. – Нам слишком мало платят.

Я не стал спорить. Мне тоже хотелось бы побольше деньжат. А еще виллу на побережье желательно не Белого моря, приличную тачку, может быть, даже личный самолет – словом, все то, что имеет любой приличный агент. В смысле в кино.

Глава 10

Бульдожка нервно закурила.

– Получается, нам придется разобраться с резидентом и тем мужиком из ресторана. С кого начнем?

– Начнем с резидента. Только для начала будем разбираться не с ним, а с ситуацией вокруг него.

– И так все понятно, – решительно заявила она. – Он просто меня слил.

– А мне непонятно. И пока я во всем не разберусь, выводы делать не буду. И тебе настоятельно не советую.

Бульдожка вздохнула.

– Жираф большой, ему виднее.

– Вот именно. Поэтому давай-ка с самого начала.

– Ну что ж. Он меня встретил, повез на квартиру. По дороге все шутил. Когда приехали, сразу потащил в койку…

– Внаглую?

– Нет, что ты! Мужчина воспитанный. Просто сказал: душ налево, спальня прямо и тоже налево. А по окончании процесса телесного знакомства пообещал отвезти на ужин в хороший ресторан. На ужин отвез, а в койку я не пошла.

– Облико морале или просто не понравился?

– Не то чтобы совсем не понравился… – задумчиво проговорила Бульдожка. – Мужчина видный, обаятельный, только уж больно древний. Постарше тебя.

Я еле слышно крякнул.

– Торопился он с этим делом, как будто на маршрутку опаздывал. Терпеть не могу, когда сразу в койку – без конфет, букетов и приятных слов.

– Узнаю старину Стефана, – усмехнулся я. – Всегда был слаб на это дело.

– Вы что, знакомы?

– Можно и так сказать… А в какой, скажи, ресторан он тебя повез, такую неуступчивую?

– В «Корону». Милое заведение с домашней кухней и без лишних понтов. Близко к центру, но не в центре. Мне понравилось.

– Его там знают?

– О да! Мэтр подошел, поздоровался за руку. Официант спросил, почему он не пришел на обед как обычно.

– Понятно.

Действительно, все ясно как божий день. Резидент – это, как правило, не Джеймс Бонд, а обычный кабинетный работник. И, пробыв долгое время в одной стране, он быстро забывает о том, что такое конспирация. Можно сказать, он попросту на нее забивает. С годами чувство опасности притупляется, а то и вообще сходит на нет. Вспомнить хотя бы великого Абеля и его квартиру, битком набитую компроматом на него же самого.

– Что будем делать?

Бульдожка не сдержалась и зевнула – вроде проспала до обеда, а поди ж ты…

– Для начала съездим пообедать.

– В «Корону»?

– В совершенно другой ресторан в другой части города. Потом я отвезу тебя домой. Как ты смотришь на то, чтобы еще немного отдохнуть после всего, что с тобой было?

Она радостно улыбнулась.

– Двумя руками за… Кстати, меня зовут София. А тебя?

– Влад.

– Прекрасное имя, Влад. Рада познакомиться. А сейчас вези меня в ресторан, Влад. Очень хочется жрать, Влад.

Глава 11

В средней паршивости баре курили, наплевав на запреты, буквально все. А может, никто и не знал о запретах, потому что из-за дыма плакатик на стене с перечеркнутой крест-накрест сигаретой попросту невозможно было рассмотреть.

– Нику?

Сидящий за угловым столиком лицом к двери невзрачный остроносый тип лет пятидесяти кивнул. Даю рубь за сто – местного специалиста по деликатным делам так не звали.

– Это вы звонили?

Я кивнул и присел напротив него.

– Уважаемый…

– Борислав, – подсказал я.

– Напомните, пожалуйста, уважаемый Борислав, кто вам меня рекомендовал?

– Один немец. – Я поднял руку, подзывая официанта. – По имени Дидрих.

– Дидрих… – задумчиво проговорил он. – Такой стройный высоченный блондин? Или я ошибаюсь?

– Немного. Мой приятель, мягко говоря, среднего роста, полноват и уже лет двадцать лыс как колено.

– Как же я мог забыть! – Нику сделал вид, что застеснялся. – А, кстати, напитки здесь заказывают у барной стойки. Кофе и спиртное брать категорически не рекомендую, советую заказывать бутылочное пиво.

Он закурил, я следом – исключительно в целях конспирации (некурящие посетители здесь явно вызывают подозрение).

– Прежде всего хочу извиниться за то, что принимаю вас здесь. В офисе идет ремонт. – Он развел руками.

– Понимаю.

Ага, как же! У человека его профессии, то есть специалиста по деликатным делишкам, офиса не должно быть по определению. Так же как и банковских счетов и визитных карточек. И в этом баре он небось появляется крайне редко. А может, и вообще впервые.

Он отпил пива из горлышка, презрительно проигнорировав сомнительной чистоты бокал. Я тоже сделал глоток из горлышка. Пиво оказалось хуже, чем хотелось бы, но намного лучше, чем ожидалось.

– Итак, слушаю вас.

– Надо бы последить за одним человеком в круглосуточном режиме, посмотреть, где он работает, как живет и с кем встречается.

– Сколько дней работать?

– Два. Может, три. Но не больше.

– Понятно. Это будет стоить… – Он назвал сумму несколько бо́льшую, чем я ожидал, но меньшую, чем я опасался. – Половина авансом, остальное – по завершении работы.

– Принимается. Я могу быть уверен?..

– Не беспокойтесь, – с гордостью ответил Нику. – На меня работают лучшие специалисты – выпускники советской Высшей школы КГБ.

– Даже так? – удивился я.

– Когда-то мы состояли в одном социалистическом лагере.

Не совру, если скажу, что услышал в его голосе нотки ностальгии.

– Мы были в том лагере самым толковым бараком.

– Ну, если так, то я спокоен.

– У вас есть фото клиента?

– Я покажу этого человека вам или вашему сотруднику завтра. Прихватите с собой фотоаппарат.

– Непременно.

Нику принял от меня под столом конверт с авансом, но не стал заглядывать внутрь. Видимо, в этом баре подобное не принято.

– Это все?

– Нужен «ствол» – не «мокрый», без номера, глушитель к нему и средства связи. – Я объяснил, какие конкретно.

– Это же незаконно! – почти искренне возмутился он и тут же озвучил цену вопроса.

Цена кусалась не хуже косяка пираний. Я вздохнул и кивнул.

– Получите завтра.

– Замечательно. – Я встал. – С вами приятно иметь дело.

– На том стоим! – с достоинством ответил он.

Глава 12

– Алло, Стефан?

– Совершенно верно.

– Привет, дружище! – радостно воскликнул я. – Это…

– Я узнал! – поспешил ответить он. И радости в его голосе было ничуть не меньше.

– Я проездом в вашем чудесном городе. Хотелось бы встретиться!

– Ну конечно! Буду рад увидеть тебя!

– Давай пересечемся минут через тридцать-сорок? Где-нибудь в центре.

– Не получится. – Он искренне расстроился. – Я сейчас за городом. Освобожусь поздно и вернусь в лучшем случае ближе к полуночи.

– Дела? – участливо спросил я.

– Бизнес, будь он неладен.

– Как я тебя понимаю! Тогда давай завтра, часиков в десять утра?

– Отличная идея! – Стефан продолжил излучать радость в преддверии грядущей встречи.

– Где тебе удобно?

– Давай в том самом парке, на аллее. Посидим, поболтаем, в кафе заглянем.

– Давай!

– Как же я все-таки рад слышать тебя!

– Взаимно! До встречи!

– Пока!

Я отключил телефон от ноутбука, вытащил симку и бросил в пепельницу.

– Вот видишь! – торжествующе заявила Бульдожка. Она слышала наш разговор от начала до конца.

– Что?

– Этот Стефан – настоящая сука!

– Не факт, – возразил я. – Совсем не факт.

– Какое, к черту, не факт? Он же взял тайм-аут!

– И что?

– И то! Ему нужно время, чтобы сообщить о вашей встрече куда надо! – Она фыркнула. – За городом он, видите ли!

– Может, действительно за городом. А может, пошел по бабам, как всегда. Наш Стефан, несмотря на древний возраст, – я хмыкнул, – тот еще ходок. Топчет все, что шевелится. А что лежит неподвижно, шевелит и топчет.

– Да ладно!

– Истину говорю. Ты же въехала в страну серой мышкой?

Бульдожка кивнула.

– Точно. Страшненькой серой мышкой.

– А он все равно возжелал тебя.

– Ну да…

– Вот. – Я воздел палец к потолку. – А ты говоришь.

Я достал из пакета приобретенные в секонд-хенде шмотки, разложил их на столе и принялся обрабатывать – дырявить и обмазывать грязью из пластикового ведерка.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась она.

– Дабы не пасть, как говаривал один умный человек^[9], смертью бесшабашных, то есть не запалиться, надо подготовить реквизит. – Я закончил работу и критически оглядел дело рук своих. – Пусть сохнет.

Затем я достал из пакета бутылку местного джина – самого дешевого и мерзкого, который удалось найти, – открыл, понюхал и едва удержал в желудке ужин. По сравнению с этим запахом казарма зимней ночью благоухает горными цветами. Вылил бо́льшую часть содержимого в раковину и долил воды так, чтобы бутылка была наполнена на треть.

– Какая гадость. – Бульдожка повела носом и скривилась.

– Джин, дочь моя! – наставительно провозгласил я. – Даже будучи зверски разбавленным, он все равно пахнет джином.

– Пахнет! – фыркнула она. – Тоже мне, нашел слово.

– Итак, слушай боевой приказ. – Я вывел на экран ноутбука план города и принялся тыкать в экран пальцем за неимением указки. – Здесь в десять часов состоится встреча. А здесь, за мусорным баком, ты оставишь эти шмотки. Сама будешь ожидать в машине вот здесь.

– Чего ожидать?

– Когда я выйду на связь.

– А если не выйдешь?

– Ты все будешь видеть. Если меня свинтят, немедленно уезжай оттуда, ложись на дно и связывайся с Центром. Все ясно?

– Да.

– Оденься завтра поудобнее – футболка, джинсы, кроссовки. Возможно, придется побегать. И не забудь взять «ствол».

– Есть, сэр, – Бульдожка козырнула.

– Сейчас переоденусь, и ты отвезешь меня.

– Куда?

– В ночное, милая, в ночное.

– А завтра с утра нельзя?

– Можно. Но не стоит.

– Последний вопрос. – Она прищурилась. Всегда так делает, когда разговор принимает серьезный оборот. – Что ты знаешь такого, что мне неведомо?

– О чем ты, радость моя? – удивился я.

– Ты ушел ночью и почти час не возвращался.

– Следила?

– Скучала… – призналась она. – Так что ты делал? Выходил с кем-то на связь?

– Просто думал. Прикидывал одно к другому.

Не соврал, что интересно.

Глава 13

Самара. То же самое время.

Войдя в квартиру, подполковник разделся в прихожей и аккуратно повесил форму на вешалку. В футболке и сатиновых трусах до колен типа «Верность» он проследовал в кухню, выгрузил содержимое двух объемных пакетов в холодильник и, что-то негромко напевая, направился в гостиную. Впереди его ожидал долгий и приятный вечер. Можно было интересно провести время с девушкой по вызову (достойное качество, бюджетные расценки) или комфортно устроиться с пивком на диване. В тот вечер по спортивному каналу транслировались сразу два футбольных матча за Кубок Европы. После недолгого размышления он выбрал второй вариант.

Подполковник включил свет и вдруг замолчал, как будто подавился напеваемой мелодией.

– Какого черта вы здесь делаете?!

– Разве ты мне не рад? – удивился расположившийся в кресле полковник Кандауров. – Бывало, названивал по пять раз на дню, требуя явиться пред ясны очи, а теперь нос воротишь…

Не до конца въехавший в ситуацию хозяин квартиры попытался, что называется, включить командира.

– Немедленно покиньте помещение! В противном случае я буду вынужден…

– Вынужден что? – Кандауров легко поднялся из глубокого кресла и неторопливо приблизился к подполковнику. – Озвучь, будь добр.

Бравый кадровик, взвизгнув, толкнул его. Точнее, попытался это сделать. В ту же секунду здоровенная ладонь ухватила его за загривок, удар в живот заставил согнуться пополам, а несильный толчок прицельно направил пострадавшее тело в только что покинутое незваным гостем кресло.

Кандауров прогулялся по квартире и вскоре вернулся.

– Как ты? – участливо спросил он.

Как-как – неважно! Разинув рот, подобно выброшенной из воды рыбе, бедняга старательно пытался дышать. Выходило не очень, вдох еще как-то получался, а вот выдох – никак.

– Успокойся, болезный, сейчас полегчает. – Полковник потрепал его по голове, нарушив тем самым сложный, прикрывающий лысину на макушке зачес. – Давай: легкий вдох и сразу выдох…

– Кх-х-х, – прозвучало в ответ. Как знак согласия, видимо.

Полковник принес из кухни пару бутылок охлажденного местного пива. Очень даже неплохого, кстати. Сковырнул пальцем пробки. Выставил одну бутылку на журнальный столик перед хозяином квартиры и сделал пару глотков из горлышка второй.

– Трехкомнатная служебная квартира в приличном районе, – задумчиво проговорил он. – Персональное седло под задницей. И все это какому-то подполковнику. А в Москве, между прочим, целые генералы, случается, ездят на работу и с работы общественным транспортом. Их поэтому и зовут трамвайными генералами. Все-таки есть своя прелесть в службе подальше от столицы. Неплохо тебя сослали, ничего не скажешь.

– Всего на три месяца, – задушенным голосом возразил ссыльный. – Покуда все не утрясется.

– Я тебя умоляю! – расхохотался Кандауров. – Запомни, паренек: если тебя куда-то, пусть и ненадолго, переводят из конторы на Хорошевке, значит, хрен ты когда-нибудь туда вернешься!^[10]

– Я вам не верю, – пролепетал ссыльный. – Со мной такие люди разговаривали – вы бы только знали!

– Вот сейчас и узнаю, – потер в предвкушении руки Кандауров, – что это были за люди, о чем они с тобой беседовали и что такое должно в скором времени утрястись.

– Я ничего не скажу.

– Еще как скажешь, паршивец, – ласково прозвучало в ответ.

Бравый боец кадрового фронта недолго прослужил в ГРУ, поэтому он не знал, кто такой полковник Кандауров и на что он способен. А способен он был на многое, в том числе умел располагать к себе людей и вызывать их на откровенность. Что он тут же и продемонстрировал хозяину квартиры.

Дальше все пошло так, как должно было пойти. Сначала ссыльный кадровик не хотел говорить, однако потом вдруг воспылал желанием делать это, но некоторое время по ряду причин не мог. Наконец, и захотел, и смог. И рассказал все, что знал. Жаль только, знал он немного.

Часть четвертая

Глава 14

Опять где-то в Европе.

Народу на аллее парка по причине утреннего времени было не так много. Увлеченно читал газету ухоженный, недешево одетый господин лет пятидесяти. Азартно резались в шахматы через две скамейки от него двое невзрачных мужиков лет под тридцать каждый. Еще один, плечистый парень чуть моложе, дремал, подставив лицо солнышку. Старательно орудуя метлой, убирал мусор с дорожки крепкого сложения дворник. Дополнял картину спящий на картонке бомж – ноги и частично задница в кустах, остальное наружу. Он же освежал воздух ядреным запахом местного алкоголя, напрочь перебивающим аромат цветов на клумбе.

Страж порядка, высоченный пузатый красномордый усач (такие заросли под носом кое-где в Европе именуются «английскими», а в одном, шибко незалежном, государстве Восточной Европы – «слезами Украины»), медленно и торжественно следовал по аллее. Поигрывая дубинкой, он подошел к похрапывающему бомжу и, ни слова не говоря, пнул его в бок ногой. Бедняга от удара крякнул, раскрыл глаза, молча извлек из кармана засаленной куртки мятую банкноту достоинством в два евро и протянул ее полицейскому. Попытка дачи взятки должностному лицу при исполнении настолько это лицо возмутила, что оно еще раз пнуло нарушителя закона. Тот все понял сразу и правильно – достал еще одну банкноту того же номинала. Полицай удовлетворенно хмыкнул, наклонился и принял из не очень чистой руки все честно заработанное, после чего пнул взяткодателя в третий раз – не сильно, а просто для порядка, в виде приходного ордера, так сказать, – и важно удалился охранять закон и защищать граждан. Бомж перевернулся на другой бок, закрыл глаза и опять захрапел с полным на то честно оплаченным правом.

В 10.05 читавший газету господин аккуратно сложил ее и отложил в сторонку. Шахматисты завершили очередную партию и принялись по новой расставлять фигуры. Одиноко сидевший на скамейке парень глянул на часы и закурил. Дворник вернулся и принялся в очередной раз наводить чистоту.

В 10.11 сидевший возле господина с газетой персонаж тоже закурил, достал телефон и принялся кому-то названивать, но без особого успеха. Один из шахматистов сделал вид, что впал в задумчивость, второй встал и принялся прогуливаться. Одиноко сидевший опять глянул на часы и по-снайперски метко запустил окурок в урну. Промахнулся. Дворник ненадолго прервал работу и с удивлением посмотрел на джентльмена с газетой. Тот едва заметно пожал плечами.

К 10.47 обстановка серьезно накалилась. В воздухе, как пишется в бульварных романах, повисло напряжение. Находившиеся на аллее серьезно разволновались. Все, кроме бомжа в кустах. Тот к тому времени уже пробудился, почесал поочередно задницу и заросшую диким волосом физиономию, сделал несколько глотков чего-то омерзительного из бутылки в бумажном пакете, достал из служившего ему подушкой засаленного рюкзака мятую сигарету, бережно расправил ее, щелкнул зажигалкой, перевернулся на спину и принялся пускать дым в голубое, без единого облачка небо.

Глава 15

В 11.23 все четверо покинули скамейки, подошли к забросившему метлу в кусты дворнику и после короткого, но энергичного обмена мнениями разошлись в разные стороны – джентльмен все с той же газетой налево, остальные направо.

Где-то через час бомж тоже встал, собрал шмотки и двинулся куда-то по своим бомжовым делишкам. Вышел из парка и пошел вверх по улице.

– Не спишь? – спросил я, обращаясь к собственному левому запястью.

– И в мыслях не было, – прозвучал в ответ голос Бульдожки. – Кстати, за тобой хвост.

– Поподробнее.

– Их было двое в микроавтобусе: тетка за рулем и мужик. Мужик сейчас топает за тобой.

– Высокий, худой, в джинсах и серой футболке?

– Он самый. Наши действия?

– Замолкаем. Как выйду на связь, загляни в гости к тетке и постарайся с ней подружиться. Она мне нужна живой и более-менее невредимой. Понятно?

– Предельно.

Припадая на правую ногу, я медленно двигал по улице. Политкорректные граждане брезгливо и осторожно, чтобы не запачкаться, обтекали меня с обеих сторон. Иногда ворчали вслед, но пинка никто не отвесил. Вот что значит Европа!

Тот самый высокий и худой шел следом прогулочным шагом, отставая метров на тридцать. Потом чуть подсократил расстояние – видимо, ждал сюрпризов.

И дождался. Я вошел в подъезд, проскочил лестничную клетку, вышел во двор через противоположную дверь и тут же заблокировал ее, стянув ручки обувным шнурком. После чего, мигом излечившись от хромоты, перешел, минуя рысь, сразу на галоп, перебежал дворами и обогнул строящееся здание.

У стоявших в ряд мусорных контейнеров я остановился, достал из-за одного из них сверток, быстрее, чем в армии много лет назад, переоделся, выбросил парик, снял с лица накладную щетину и кое-что еще, серьезно меняющее внешность, вымыл руки и умылся водой из пластиковой бутылки, нахлобучил на голову кепку с длинным козырьком и, почувствовав себя совершенно другим человеком, направился к выходу из переулка.

И надо же, нос к носу столкнулся с тем самым мужиком! Как, интересно, он здесь оказался?

– Джин… – Он повел носом. – Определенно мерзкий местный джин.

И крепко приложил мне с правой в грудь, угодив в место аккурат над солнечным сплетением. Я попятился, врезался в стену между контейнерами и сполз на землю.

– Привет! – Он подошел и склонился надо мной. – Как самочувствие?

Какой, однако, интересный акцент у парня. Неужто польский?

В ответ я закашлялся.

– Неважно, я так понимаю, – сочувственно заметил он и сунул мне под подбородок «ствол» с глушителем. – Вставай.

– Сейчас… – Прокашлявшись и проохавшись, я сделал попытку подняться. – Черт, не могу…

– Не играй со мной. – Он немного вдавил глушитель мне в горло. – И заканчивай симулировать. Не так уж сильно я тебя ударил.

– Я бы так не сказал, – хрипло возразил я.

На самом деле все действительно обстояло не так хреново, как я изо всех сил изображал.

Он огляделся по сторонам, потом навис надо мной и сделал страшное лицо, старательно нагоняя на меня жуть. А я, в свою очередь, не менее старательно принялся бояться.

– Слушай внимательно. Сейчас ты встанешь и пойдешь со мной. Тут неподалеку припаркована машина. Сядешь в нее, ответишь на несколько вопросов и будешь свободен. Только не дергайся, а то мигом словишь пулю! Ты меня понял?

– Да, – кивнул я.

Обидно, когда тебя держат за болвана. Вдвойне – когда за полного идиота. Они «просто хотят со мной поговорить». Ну-ну!

– Вставай!

– Не могу.

– Почему?

– Потому что ног не чувствую. Похоже, слишком сильно приложился о стену копчиком.

Он отвесил мне оплеуху с левой.

– Не люблю, когда мне пудрят мозги.

– Скоро пройдет! – заныл я. – Подожди немного!

Он еще раз огляделся.

– Вставай, кому говорю! – Он схватил меня за шиворот и начал поднимать.

Что и требовалось доказать, как, помнится, говаривала Александра Антоновна, моя первая учительница математики в средней школе № 3. Мерзкая тетка. Меня невзлюбила с первого взгляда. Убейте, не пойму, за что и почему.

Царапая шею, я отвел дуло в сторону левой рукой, а правой всадил ему под ребра нож, который достал из кармана еще во время полета к стене. Терпеть не могу валить людей без нужды, но сейчас тот самый случай, когда других вариантов нет. Он увидел мое новое лицо, поэтому, как говорится, ничего личного. Черт, ненавижу это выражение.

Глава 16

Я вышел из переулка и направился теперь вниз по улице.

– Ты где?

– Уже в машине, – отозвалась Бульдожка. – Как ты и приказал.

– Поподробнее.

– Темно-зеленый микроавтобус марки «Мерседес». Номерной знак… Стоит в двухстах метрах от нашей машины.

– Что с теткой?

– Спит.

Я вздохнул с облегчением.

– Молодец. Ну-ка, дай взглянуть, – потребовал я, подойдя и заглянув в салон.

Крупная, носатая, мосластая тетка валялась на полу в позе ветоши.

– Она сидела за рулем и дымила как паровоз. Я подошла и попросила огонька.

Суду все ясно. Есть у нас в арсенале такие как бы сигареты. На самом же деле это очень похожие на них трубочки. Дунешь в такую, и вылетит иголка. Клиент после ее попадания либо засыпает богатырским сном, либо помирает, в зависимости от того, какой «сигаретой» вы воспользуетесь.

Я приложил палец к теткиной шее. Нормально, клиент спит. Может быть, даже видит сны. Я принялся обматывать спящее тело скотчем.

– Что ты делаешь? – удивилась девушка.

– Сама, что ли, не видишь?

– Она же еще минут сорок не проснется.

– Все может случиться, – философски заметил я. – А вдруг возьмет и очухается раньше? Оно нам надо? – Я закончил работу. – Теперь поехали.

– Куда?

– Есть тут одно тихое местечко. Садись в нашу тачку и следуй за мной.

Мы выехали за город, прокатили по шоссе, свернули на грунтовку и километров через пятнадцать оказались в нужном месте. Когда-то здесь жили одни люди, но не знаю, что с ними стало. А потом заселились и не так давно съехали какие-то засранцы, оставившие после себя кучи мусора и дерьма – умудрились загадить жилой дом, два сарая и гараж. Ребята точно были без комплексов – особо не заморачиваясь, они справляли всяческую нужду прямо там, где жили.

Мы заехали в гараж. Бульдожка высунулась наружу и поморщилась.

– Ну и вонь…

– Покрутись снаружи. – Я принялся лупить тетку по щекам. – И повнимательнее! Я буду занят.

– Интимной беседой с дамой?

– Именно.

Бульдожка наморщила лоб.

– А где спецсредство? Не помню, чтобы ты брал с собой что-то такое.

– Брал, – буркнул я. – Еще как брал… Все, иди уже.

Не было у меня ни хрена, кроме хорошо отточенного ножа. Ну и ладно. В Афгане мы как-то обходились без всяких сывороток правды. И ничего.

Тетка застонала, открыла глаза и рот.

– Ах, курва!

А дама-то из Польши! Как и ее напарник. Странно, я вроде там не работал и никому мозоли не оттаптывал. Очень странно.

Я присел рядом.

– У меня есть несколько вопросов. В твоих интересах отвечать честно и с ходу. Поняла?

Все она поняла. Потому что взрослая, битая. Как и я сам. Такой не надо вешать на уши лапшу и обещать долгую и счастливую жизнь. Только быструю смерть без лишней боли. То, что, по всей видимости, было бы обещано мне, сложись все иначе.

– Вопрос номер один, – начал я и прочел в ее взгляде самую что ни на есть искреннюю ненависть.

– Говори, – хрипло приказала она.

Мы отъехали совсем недалеко, когда в гараже громыхнуло.

– Много узнал? – поинтересовалась Бульдожка.

– Меньше, чем хотелось бы, – ответил я, выглянув в окошко.

– Тогда не все так плохо.

– Не все, – согласился я, бездарно соврав.

Она рассмеялась.

– Что?

– Стареешь. Скоро начнешь рыдать над каждым убиенным.

– Смотри на дорогу, – буркнул я.

Раньше не рыдал и сейчас не начну. Я начал убивать людей в том возрасте, когда еще не все даже начинают бриться, и с переменным успехом продолжаю. Но только тех, кто хочет убить меня самого или представляет реальную угрозу для страны или для меня лично. Но каждый раз на душе, на удивление, паскудно. И совсем не утешает тот факт, что это не мы такие гады и суки, а такая сука жизнь. Потому что я не супермен из геройского романа с персональным кладбищем, а обычный, нормальный, надеюсь, человек. Просто работа у меня такая.

Вечером я вышел в сеть, подключил «прокси» и настроил локацию. Если кому и удастся отследить наш разговор с куратором, он выяснит, что я в этот момент находился в Нигерии, а он и вовсе в Антарктиде. Сергеич кое о чем мне поведал и кое-что узнал от меня.

– Мало что пока понимаю, – заявил он в конце разговора, – но дело точно дрянь.

– А когда было иначе?

– Но кое-какие зацепки появились.

– Та же фигня.

– Просьбы, пожелания?

– Есть кое-что…

– Постараюсь помочь, – пообещал Кандауров.

На том и распрощались.

Глава 17

Не знаю уж, что по кабакам, но бабы и чрезмерная любовь к ним ни к чему хорошему не приводят. Особенно в нашей профессии.

– Где же ты, моя любимая? Я заждался!

Голый мужчина томно раскинулся в спальне на сексодроме три на три метра. Не уверен, что смог бы стать любимой для жизнелюба и выдающегося бабоукладчика, здешнего резидента Стефана, но в спальню вошел именно я.

– А где Милена? – удивился он, стыдливо прикрывая прелести простынкой.

– С девушкой все в порядке, – поспешил успокоить его я. – Просто немного устала и прилегла вздремнуть.

– Кто вы такой, черт подери? – взревел он.

– Не узнал? – удивился я. – Значит, когда-нибудь я все-таки стану богатым.

– Голос знакомый… Неужели?.. Ты что, сменил лицо?

– Точно. Иногда приходится ложиться под нож, сам понимаешь…

Он внимательно вгляделся в мою обновленную физиономию.

– А ведь я тебя недавно где-то видел… Бомж в парке, три дня назад!

– Он самый. А ты сдал меня, сучий потрох. Не стыдно?

Он вильнул взглядом.

– Ну, сдал, не отрицаю. Так получилось.

– Хочешь поговорить об этом?

– Не очень. Но вижу, что придется.

– Еще как придется.

– Понимаешь ли… – начал он.

Как не понять. Человек больше двадцати лет проработал в тихой, относительно сытой европейской стране с мягким, полезным для здоровья климатом, женился, обзавелся потомством, раскрутил на деньги конторы позволяющий не страдать от бедности бизнес – жизнь удалась! Тревожило только одно: вдруг перебежит от нас к ним какая-нибудь гнида? Гниды, чтобы вы знали, постоянно, прямо как трамваи, курсируют от нас к ним и в обратном порядке – на то они и гниды.

Можно было, конечно, вернуться в Россию, благо возраст и выслуга лет позволяли, из двухэтажной, площадью порядка двухсот метров, квартиры – в однокомнатную в Бескудникове. Хотя какое, к черту, Бескудниково? Заработанных здесь денег с лихвой хватило бы и на возврат с процентами долгов Отчизне, и на собственное благополучие.

Но дело не в этом. Как бы отнеслись жена и дети к тому, что их муж и отец ведет двойную жизнь? И что никакой он, оказывается, не добропорядочный европейский бизнесмен, а полковник российских, наводящих ужас на весь цивилизованный мир спецслужб?

Перед ним встал извечный русский вопрос: что делать? Милашка Стефан решил сдаться местным спецслужбам. Поначалу дело пошло совсем не так, как он ожидал, но потом помогли добрые люди, и все устаканилось. Он даже получил иммунитет на некоторых условиях.

– Вот так, понимаешь ли, – повторил он.

Понимаю, только совсем не одобряю.

– А как бы ты поступил на моем месте? – вдруг спросил он. – Знал бы ты, каково это – каждый день бояться!

– Тоже боялся бы, но продолжал бы работать.

– Ну-ну! – кажется, он мне не поверил.

– И давно ты так?

Он потупился.

– Где-то с год. Даже чуть больше.

Я помолчал.

– Ладно, вставай, надевай портки.

– Мы куда-то едем? – живо поинтересовался Стефан.

– Просто встань и прикрой портками срам. Уж больно ты красив, сил уже нет любоваться.

– Как скажешь, дружище.

Стефан присел на краешек кровати, натянул снежной белизны трусы и потянулся за валяющимися на полу брюками. И вдруг глянул мне за плечо.

– А это кто?

В ту же секунду брюки полетели мне в лицо, а сам он бросился в атаку. Не знаю, что он собирался сделать – убить меня мощным ударом ноги, сломать мне шею холеными ручонками, сбить на пол сытым животиком, усесться на меня верхом и терпеливо ожидать, когда я сам помру от голода и тоски по Родине, а может, просто вырваться на волю и убежать в одних трусах куда подальше. Можно было только догадываться.

Только в кино и книгах резидент – это Бонд, Борн или Рэмбо, способный уложить в рукопашной слона и отстрелить задницу комару в полете. На деле очень часто он и драться не умеет, потому что это ему на хрен не надо. И стрелял он в последний раз тогда же, когда и в первый – …дцать лет тому назад.

Стефан открыл глаза, обвел мутным взглядом окрестности и застонал:

– Это было обязательно?..

– Так будет с каждым, кто покусится, – огрызнулся я.

– Шутник, б…

Он попытался подняться и тут с удивлением обнаружил, что сделать этого никак не может по причине того, что плотно примотан к креслу скотчем и, можно сказать, являет одно общее с ним.

– Послушай…

– Еще как послушаю, даже не сомневайся. – Я достал из кармана пакет.

Вчера я старательно светился в уличном кафе в панаме и с журналом на столе. Потом направился в торговый центр неподалеку. Вышел оттуда на удивление не только не обворованным, но даже наоборот. Какой-то ловкий и добрый человек прижался ко мне в толпе и, вместо того чтобы спереть бумажник, вложил что-то в боковой карман ветровки.

– Подожди, мы же можем договориться, – торопливо проговорил Стефан.

– Ну разумеется, вот прямо сейчас и договоримся. Хорошие у тебя вены, однако.

Он раскрыл глаза через несколько минут.

– Ты слышишь меня? – спросил я.

– Да, слышу, – голосом механической куклы ответил он.

– Как тебя здесь зовут?

– Здесь меня зовут Стефан, – заявил он, глядя прямо перед собой.

– Скажи мне, Стефан… – начал я.

Через час с небольшим он отключился. А когда пришел в себя, был грустен.

– Ох, чувствую, выпотрошил ты меня! Прямо как селедку на закусь, – Стефан пытался шутить.

– Не настолько.

Я взглянул на часы. Ого, что-то я загостился! Пора и честь знать. Тем более что в самое ближайшее время должна проснуться прелестная Милена.

– Что дальше? – его голос дрогнул.

– Хочешь пить?

– Очень.

Я поднес стакан к его губам. Это было последнее, что я мог сделать для приличного в прошлом профессионала и хорошего, тоже в прошлом, мужика Стефана. Думаю, после второго глотка он все понял.

Гнездышко влюбленных, загородный домик на побережье, я покинул чисто по-шпионски – через окно. И по-английски, не прощаясь. Все равно прощаться было уже не с кем.

Я поднялся по узкой извилистой дорожке вверх, миновал рощицу, вышел на дорогу и остановился у обочины. Дождался, пока появится из-за повороты темно-синяя «Ауди» и, скрипнув тормозами, остановится рядом. Открыл дверцу и уселся на переднее сиденье рядом с водителем.

– Поехали, – застегивая ремень, скомандовал я.

– Как прошла встреча? – поинтересовалась Бульдожка.

– Познавательно.

Глава 18

– Жаль, что ты не взял меня с собой, – заявила Бульдожка.

– Зачем?

– Морду бы ему набила за подставу в ресторане.

– Во-первых, это непрофессионально, а во-вторых, не было никакой подставы.

У девушки брови поползли вверх.

– Как это?

– Да так. Стефану было глубоко плевать, уделаешь ты клиента или облажаешься. Он, кстати, и не ждал тебя, подвез до места и сразу уехал.

– Ни черта не понимаю.

– Потом объясню.

– Нет, давай сейчас, – решительно потребовала она. – Мы, между прочим, напарники, и ты просто обязан…

Ого как заговорила! Девушка начинает взрослеть. Вот только не понимает пока, что мы ни разу не напарники. Я в нашей маленькой, но сплоченной команде начальник, а она – всего лишь личный состав, который, к слову, в последнее время несколько разболтался. Информировать ее можно и должно, но в свое время и исключительно в тех частях, которые ее касаются. Только так и никак не иначе.

– Как было бы здорово, если бы тот мужик в кабаке оказался просто левым и меня на него бы просто ловили. Сейчас бы мы уже катили в аэропорт.

– Да, здорово, – поддакнул я.

– Чует мое девичье сердце, валить отсюда надо. И чем раньше, тем лучше… У меня, кстати, скоро день рождения. Ты, естественно, приглашен.

– Спасибо, – я поклонился.

– Ресторан – на твой вкус и за твой счет.

– Как мило.

– Соглашайся, дорогой. Поужинаем, выпьем, потанцуем…

– Стар я уже для танцев, ты сама говорила.

– А мы медленно и печально.

– Тогда другое дело.

Мы оба знали, что вряд ли встретимся в Москве, но мечтать никто не запрещал.

Но чуйка у девушки тоже прорезалась. Валить отсюда действительно надо. Только, уверен, это будет непросто. И кстати, действительно кое-кого ловили. Только не ее.

– Мне бы тоже этого хотелось, и очень сильно. Но, к большому сожалению, тот мужик – совсем не левый. Отработать его точно придется. А потому отправляйся-ка баиньки…

– К тебе? – вскинулась она.

– К себе, – отрезал я. – А я…

– А ты опять будешь половину ночи хлестать на кухне чай и думать разные мысли.

– А кто сказал, что жизнь – сплошной праздник? – печально проговорил я.

В Москве было хорошо за полночь, когда Сергеич вышел на связь.

– Умеешь ты, Стас, влипать во все вонючее, – заметил он, выслушав мой доклад.

– Можно подумать, я исключительно по собственной инициативе, – огрызнулся я. – Расскажи лучше, что ты накопал.

– Есть кое-что.

Лучше бы он мне ничего не рассказывал.

– Какая жопа… – пролепетал я. – И почему все всегда происходит со мной?

– Судьба такая, – сурово молвил Кандауров. – Ладно, не рыдай, прорвемся.

– Хорошо бы…

Я пришел к себе, разделся и упал в постель. И тут же получил острым локтем в бок.

– Осторожно! – шикнула Бульдожка. – Раздавишь же, медведь такой!

– Я куда тебе сказал идти?

– Не помню! – на голубом глазу заявила она.

– Спи давай, – без особой надежды распорядился я, поворачиваясь к ней спиной.

– Обязательно, – согласилась она. – Но чуть позже. – И взяла меня в стальной захват.

Часть пятая

Глава 19

– Сука! – с чувством воскликнула Бульдожка и треснула кулаком по сиденью. – Долбаная жирная сука!

– Полностью с тобой согласен.

Клиент, которого звали Богдан, как будто нарочно старался затруднить выполнение поставленной перед нами задачи: без лишнего шума его грохнуть и быстренько убраться с места происшествия.

Дом, где он жил, неплохо охранялся. Лично я насчитал четырех мордоворотов с оружием. Передвигался по городу он тоже с охраной. И были это не те, прости господи, «секьюрити», которые оберегали тело господина сочинителя в Стокгольме, а грамотные профессионалы, средних лет мужики, явно отставные сотрудники спецслужб. Ко всему прочему, он не так много и ездил: дом – ресторан – офис – дом. Один раз посетил бордель.

– В ресторан соваться нельзя, – заметила Бульдожка.

– Уже кто-то совался, – напомнил я. – Офис тоже отпадает.

В подземный гараж офиса он въезжает через шлагбаум, который охраняет бдительный тип с оружием.

О борделе и вовсе не стоит говорить, потому что владеют им бандиты, и войти туда можно только при поддержке как минимум взвода пехоты.

– Стоп! – скомандовал я.

Она плавно припарковалась у обочины, а я полез в бардачок – sorry, в перчаточный ящик – за биноклем.

Первый телохранитель вышел из машины, осмотрелся, что-то проговорил в микрофон. Затем появился его напарник. Он раскрыл зонт, хотя на небе не было ни облачка. Первый помог клиенту выбраться с заднего сиденья, и они пошли: первый охранник, следом второй и клиент под зонтом. Сзади их движение контролировал водитель, тоже мужик не промах.

– Зонтик у них, видите ли, – проворчала девушка. – Чтобы сверху снайперу не достать.

– Да у нас и винтовки нет.

Если честно, в тот момент меня волновало совсем другое. Точнее, кое-кто, один в один повторяющий наши маневры.

– Ты тоже заметила?

Бульдожка глянула в зеркало заднего вида.

– А то. Некогда белая «Шкода», номер… Стекла затемнены, водилу разглядеть невозможно.

– И еще бывший светло-зеленый «Опель», – добавил я. – Внимательнее надо быть, девочка.

– Точно, – сконфузилась она.

«Опель» вскоре отвалил, а мы двумя экипажами проводили клиента до дома.

– Все на сегодня? – спросила Бульдожка.

– Вроде да. Но сначала…

– Что?

– Вот сейчас и увидим.

«Шкода», обогнав нас, затормозила. Водитель, молодой азиат, выбрался наружу, слегка поклонился нам и улыбнулся. Потом вернулся за руль и сделал знак рукой, приглашая следовать за ним.

– Двигай следом, – скомандовал я.

– Как думаешь, что ему надо?

«Шкода» остановилась в переулке. Парень вышел и, не оборачиваясь, двинул вперед. Я открыл дверцу.

– Ты знаешь, что делать. – И отправился следом.

Миновал один дом, второй… И тут мне в затылок уткнулся «ствол». Чего-то подобного я как раз и ожидал.

– Брось оружие, – прозвучала команда на английском с легким акцентом.

– Нет у меня ничего. А вот…

Сзади прозвучало что-то вроде «ой» или слова на другом языке. Я повернулся и забрал у парня пистолет – не снятый с предохранителя, что интересно. Он не протестовал, учитывая тот факт, что в его собственный затылок упирался глушитель пистолета Бульдожки.

– Ну как дела? – поинтересовался я.

– Глянь себе на грудь – поймешь, – прозвучало в ответ.

Маленькое красное пятнышко двинулось вверх-вниз и застыло там, где у офицера российской военной разведки располагается его пламенное сердце. Я поднял голову. С крыши двухэтажного дома напротив на меня смотрели молодая серьезная азиатка и снайперская винтовка.

– …ть! – пискнула Бульдожка и быстренько спряталась за спину пареньку.

– Дернешься, и она выстрелит, – спокойно проговорил он.

– Да что ты говоришь.

Девушка на крыше, по-прежнему держа меня на мушке, поднесла к уху телефон, что-то выслушала и принялась собирать винтовку. Зазвенел телефон в кармане у парня.

– Вы позволите?

Я кивнул.

– Только говорите по-английски.

– Как скажете. – Он поднес трубку к уху и тут же передал ее мне. – Спрашивают вас.

– Слушаю внимательно, – проговорил я.

– Мне кажется, пришло время пообщаться, – сказал, судя по безукоризненному произношению, диктор Би-би-си.

– Почему бы и нет, – согласился я. – Где и когда?

– Вам покажут.

Глава 20

Следуя за парнем на «Шкоде», мы подъехали к кафе.

– Если через пять минут не позвоню, вали отсюда. – Я открыл дверцу и выбрался наружу.

Парень перевернул табличку на двери, и теперь вместо «OPEN» красовалось «CLOSED».

– После вас. – Он предупредительно раскрыл передо мной дверь.

– Благодарю.

Я вошел в зал и сразу понял, кто желает со мной побеседовать. Он был один в совершенно пустом зале. Мелковатый азиат в возрасте… да хрен его поймет, в каком возрасте. Может, ему пятьдесят лет, а может, и все семьдесят.

– Рад встрече. – Незнакомец легко поднялся и протянул небольшую, но крепкую ладонь. – Чай, кофе?

– Кофе, пожалуй. – Я присел.

– Позвольте представиться. – Он слегка поклонился. – Моя фамилия Пак, я кореец. А вы?..

– А я эстонец, и зовут меня Мойша, – сердито отозвался я. – Может, хватит уже устраивать цирк? Вы и ваши люди – китайцы.

– А вы и ваша спутница – русские, – улыбнулся мой визави.

– Как вы догадались? – удивился я. – Что-то не наблюдаю на себе ни флага, ни герба.

– Опыт, просто опыт. Интересно, а как догадались вы?

– Тоже не первый день живу на свете.

Я посмотрел на часы, извинился, достал телефон и набрал номер. Потом снова положил трубку на стол.

– А еще ваш сотрудник, когда ему приставили к затылку «ствол», пробормотал что-то вроде «ta ma de»^[11]. Даже такой хреновый лингвист, как я, способен понять, что это значит. – И тут же вспомнил, что сказала Бульдожка на родном и великом.

– Что ж, вы правы. Я китаец, и зовут меня Ван.

– Тогда я русский, и зовут меня… скажем, Ваня.

– Пусть лучше будет Вася, – предложил Ван. Получилось «Васья».

– Почему?

– Для разнообразия.

Я так и не понял, для какого разнообразия.

– Кстати, можете пригласить сюда вашу очаровательную спутницу. Переговоры будут мирными, обещаю.

– Переговоры будем вести один на один, – отказался я.

– Как скажете.

Нам принесли кофе. Китаец сделал глоток и поднял руку. Тут же в зале появился уже знакомый парень, молнией метнулся к тумбочке под изрядно надоевшим запрещающим курить плакатом, достал пепельницу, принес нам и тут же исчез.

– Ну что, поговорим?

– Ничего не имею против.

– Сперва мы решили, что вы занимаетесь контрнаблюдением. Потом поняли, что это не так.

– То же самое.

– Поэтому хотелось бы знать, каковы ваши намерения относительно господина Богдана.

– Сначала хотелось бы узнать ваши планы.

– Резонно, – легко согласился он. – Этот человек серьезно обидел двоих граждан Китая, проживающих здесь.

– Ограбил? – уточнил я.

– До нитки. Перед тем как убить их обоих вместе с семьями. Поэтому мы здесь, чтобы его как следует наказать.

– Насмерть? – предположил я.

– А как иначе?.. Теперь ваша очередь.

Я немного помолчал, быстро прикидывая возможные варианты и последствия сотрудничества, даже если оно будет успешным. А также как и в каких позах будут иметь меня в Центре за нарушение святых правил конспирации и веру в такую ерунду, как собственная интуиция… А, будь что будет! В гробу я видел эти правила. Сто раз нарушал, но до сих пор жив и временами успешен. Нарушу и в сто первый.

– Очень похожая история.

Трамвайный билет против годовой зарплаты, что он не удивился. Как будто знал что-то.

– Сколько вас?

Я не стал врать, не тот случай:

– Так получилось, что только двое. Зато вас здесь небось целый батальон. Зачем вам мы?

Напрашивался только один ответ, очень китайский: сделать дело и выставить виновными нас. Ван как будто прочел мои мысли:

– Думаете, мы хотим «убить чужим ножом»? – рассмеялся он. – По заветам Сунь Цзы?

– Что-то в этом роде. Разве нет?

Он покачал головой.

– Не в этот раз. Во-первых, нас здесь тоже двое – та девушка на крыше не в счет. Без вас нам не сработать.

– А что же во-вторых? – спросил я. Что-то он меня пока не убедил.

– Здесь проживает некоторое количество наших соотечественников. Поэтому мы собираемся сработать так, чтобы, если кто-нибудь соберется в будущем обидеть кого-нибудь из них, он сто раз подумал, стоит ли это делать. Это значит, что акция будет в некоторой степени демонстративной: все должны знать, что сработали китайцы и что так будет с каждым. Вам же, как я понимаю, светиться нельзя. Тут наши интересы совпадают.

– Мне кажется, есть еще и «в-третьих», – предположил я. И, как выяснилось, не ошибся.

– Есть. Давным-давно, когда еще обе наши страны числили друг друга в основных противниках, мне довелось сражаться против нашего общего врага бок о бок с советским офицером. Он был из спецназа ГРУ, насколько мне известно. Я называл его тоже Васей.

– И как? – заинтересовался я, так как никогда ни о чем подобном не слышал.

– Мы победили. С тех пор я отношусь к русским с большим уважением. Да и наши страны больше не враги.

– Интересное предложение. Неплохо бы его обдумать.

– Если согласитесь, встречаемся в это же время на этом же месте, – предложил Ван.

– А если?..

– Почему-то я думаю, что вы согласитесь, – улыбнулся китаец. – Кстати, мы нигде не встречались раньше?

Я покачал головой:

– Не думаю. Я бы вас точно запомнил.

Глава 21

– Что ты делаешь?

– Думаю. Прикидываю одно к другому.

– Ты что, поверил китайцам? – не унималась Бульдожка.

Я утомленно поднял глаза от блокнота, в котором делал заметки.

– Дорогая, я никому и никогда не верю. Кроме самого себя, разумеется. И то далеко не всегда.

– Но ты решил принять их предложение?

Я кивнул.

– Точно.

– Как хочешь, но знай: я категорически против. А потому…

– А потому замолчи и слушай сюда. – За последние часы я так и не придумал ничего интересного, поэтому пребывал в несколько растрепанных чувствах. – Мы на службе, а не в парламенте, поэтому дискуссии здесь неуместны. Свое особое мнение можешь отразить в рапорте по возвращении на Родину.

– Не забуду, – буркнула она.

– А сейчас будешь выполнять то, что я скажу.

У Бульдожки нехорошо сощурились глаза.

– Даже так?

– Даже так.

Девушка замолчала и ушла в себя. Однако вернулась достаточно скоро.

– Ну хотя бы объясни…

– Что объяснить?

– Почему?

Я с удовольствием отложил в сторону блокнот с исчерканными страницами – все равно ничего толкового в голову не приходило.

– Все просто. Они нужны нам для того, чтобы сделать дело и быть как бы не при делах. Мы же нужны им, чтобы сделать дело и показать, что все произошедшее – акция возмездия за гибель их соотечественников.

Бульдожка задумалась.

– А тебе не приходило в голову, что после этого они попытаются избавиться от нас?

– Не думаю, что это будет иметь смысл. И потом, их же тоже двое.

– А если их будет больше, чем двое? – не унималась она.

– Если бы их было больше, они бы поступили с нами совсем иначе.

– Как?

– Просто убедительно попросили бы отвалить и не путаться под ногами. И это был бы для нас наилучший вариант.

Она еще немного подумала.

– Не то чтобы ты меня убедил… Ладно, почти убедил.

Я, не вставая, изобразил средний поясной поклон.

– Спасибо.

– Ты еще не решил, что мы будем делать потом? Сразу сорвемся из страны или заляжем на дно?

– Об этом чуть позже.

Я несколько покривил душой, потому что сам не знал, что будет дальше. Иудушке Стефану за это отдельное спасибо.

– Действовать надо быстро, потому что полиция сразу перекроет выезды из города. У них же тоже есть всякие там «Перехваты»?

– Что ты сказала? – вскинулся я.

– План «Перехват», сказала.

– Нет, до этого.

– Полиция.

– Умница ты моя! – вскричал я, подошел и ласково поцеловал ее в пахнущий шампунем затылок. – Что бы я без тебя делал!

– Твоя, конечно, чья же еще… А ты о чем вообще?

Сергеич работал со мной не первый год, поэтому выслушал меня спокойно, почти не перебивая. Затем вынес приговор.

– В случае успеха – строгий выговор, и это как минимум. – Он вздохнул. – Любишь ты, Стас, сорить своей головой.

– Хорошо бы, – вздохнул и я.

– Что хорошо?

– Удачное завершение операции и всего лишь «строгач» в награду.

– Это еще заслужить надо, – вернул меня с небес на грешную землю Сергеич.

– В смысле «строгач»?

– В смысле завершение операции.

– А что, есть еще новости?

– Не без этого. Только они тебя не очень обрадуют.

Глава 22

– Рад, что вы согласились.

В этот раз Ван встретился со мной в отдельном кабинете над кафе. Туда меня проводил молодой китаец – тот самый, вчерашний.

– Рад, что вы рады. – Я присел в глубокое кожаное кресло напротив него.

– Кофе? – на правах хозяина спросил он.

– С удовольствием.

– Позвольте за вами поухаживать.

Он лично наполнил из кофейника мою чашку. Сахар я добавил сам, по вкусу.

– М-м-м, неплохо… – Я одобрительно покачал головой и сделал еще пару глотков.

Он последовал моему примеру.

– Готов до начала обсуждения ответить на ваши вопросы.

– Первый и он же основной: почему вас только двое?

Ван закурил.

– До недавнего времени Богдан вел себя достаточно беспечно, и ликвидировать его не составило бы труда – я бы и один справился. Но несколько дней назад его спугнули, и он тут же усилил охрану.

– Сочувствую. А вы не пробовали усилить группу?

Ван еле заметно поморщился.

– В Центре несколько другое мнение, – неохотно проговорил он.

Вопросов нет. Центр – он и в Китае Центр. Как всегда, берет на себя самую трудную часть работы – отдает приказ. А нам остается сущая ерунда – его исполнить. Причем силами собранной с бору по сосенке, вопреки всем правилам и инструкциям, «Dream Team» – сплава опыта и молодости. То есть двоих взрослых, одной соплячки и одного сопляка. И почему это меня совсем не удивляет?

Китаец молча курил, глядя на меня. Интересно, о чем он думал в этот момент? Полагаю, о том же самом.

– Значит, перед нами стоит задача малыми силами провернуть громкую акцию, я правильно понимаю?

– Абсолютно, – кивнул Ван. – Есть идеи?

– Имеется кое-что, но пока в самых общих чертах, – заскромничал я. – Требуются доработка и привязка к местности.

– Слушаю.

Я начал:

– Как установлено, клиент обычно выезжает из дома в десять двадцать…

– Неплохо, – заметил китаец, когда я закончил монолог. – Очень даже неплохо. Мой собственный план был не хуже, но требовал большего количества участников.

Тут я понял, что Центр не только отказался усилить его команду, но и категорически запретил привлекать к работе местных.

– Нужна кое-какая одежда, транспорт. Одну из машин требуется как следует закамуфлировать. Ну, и оружие, конечно.

– Не вопрос.

– Хорошо. Тогда позовем молодежь и обговорим детали.

Глава 23

Полицейский «Форд», светя огнями мигалок и крякая спецсигналом, обогнал снежно-белый внедорожник «Лексус» и развернулся поперек дороги, заставив того прижаться к обочине и остановиться. Страж порядка вышел наружу и важно направился к «Лексусу».

– Что это такое, черт подери? – удивился на заднем сиденье Богдан.

– Сейчас выясним, – отозвался сидящий рядом с водителем охранник.

Темноволосый усатый полицейский подошел к автомобилю и вежливо постучал в окошко. Стекло медленно поползло вниз.

– В чем дело, офицер?

Отвечать ему я не стал. Хотя бы потому, что в принципе нормально понимаю местный язык, а вот изъясняюсь на нем с чудовищным акцентом. Вместо слов я перешел к действиям: бросил правую руку к козырьку фуражки и тут же открыл огонь с левой. Две пули – в голову и в грудь водителю. Столько же сидящему рядом. Следом в салон полетела светошумовая граната, а сам я, подобно рыбке-дельфину, нырком ушел в сторону.

Из подкатившего между тем микроавтобуса нежно-голубого цвета с логотипом фирмы по доставке воды выскочили двое в черных комбинезонах и балаклавах и принялись поливать салон «Лексуса» из «калашей» старого образца калибра 7,62 миллиметра. Потратив магазины, эти двое сбросили автоматы, произвели контрольные выстрелы по находившимся в салоне (не уверен, что это было необходимо) и кое-что оставили внутри «Лексуса» – так сказать, на память и для сведения. Все это безобразие заняло не больше минуты.

Мы запрыгнули в салон. Сидевшая за рулем Бульдожка втопила педаль газа в пол. Микроавтобус резко стартанул с места. Все сидевшие в салоне начали торопливо переодеваться.

Мы бросили машину в переулке и без лишних слов разбежались в разные стороны. Китайцы запрыгнули в потрепанный зеленый «Ниссан», а мы с Бульдожкой вышли на одну из улиц в центре и неторопливо, нога за ногу, побрели в обнимку в сторону ближайшего кафе.

– Хочу мороженое, – капризно заявила девушка.

Мне понравилось, как она вела себя во время акции – без лишней суеты, спокойно и действовала при этом с похвальной быстротой. За то время, что мы не виделись, она явно успела набраться полезного опыта.

– Счастливая, – вздохнул я.

Лично мне в тот момент больше всего хотелось водки, желательно отечественного разлива, теплой и побольше. Лучше всего паленой.

Она обогнала меня и заглянула мне в глаза:

– Почему ты такой грустный? Животик болит или опять душа?

– Скоро узнаешь.

– Опять секреты, – надула губки девушка. – Не надоело?

– Знала бы ты как.

Часть шестая

Глава 24

Где-то на северо-востоке несколько дней спустя.

– Я ознакомился со сводками новостей. Вчера он закончил там все дела.

– Какой молодец, – с легкой иронией заметил собеседник. – А что говорит по этому поводу резидент?

– Он уже три дня не выходит на связь.

– Понятно. Значит, с ним он тоже закончил.

– Как вы думаете, он уже покинул страну?

– Никоим образом.

– Почему?

– Попробуй пошевелить мозгами.

– Ах да, конечно… И что он будет делать дальше?

– Займется горным туризмом.

– Мои действия?

– Выезжаешь встречать. Люди уже на месте, наш парень в том числе.

Глава 25

Снова где-то в Европе вечером следующего дня.

– Привет! – Я вошел в комнату, рухнул в кресло и бросил на стол газету. – Полюбуйся, что мы вчера натворили.

– Весь день по ящику крутят, – сообщила Бульдожка. – Я, правда, ни черта не поняла.

– Учить языки надо, девочка. – Я снова взял газету в руки.

С первой страницы на меня смотрело фото: четыре искромсанных пулями тела и разбросанные по салону машины фото азиатов – мужчин, женщин и детей.

– Читай.

– Не буду вдаваться в подробности, они тебе известны. Смысл таков: «Несмотря на очевидные экономические успехи, китайцы до сих пор те еще дикари. Вместо того чтобы решать дела цивилизованным путем, то есть через суд, они прибегают к кровной мести. Посреди бела дня убивают того, кого в чем-то подозревают. Виновность подозреваемого при этом юридически не доказана». – Я бросил газету обратно на стол и попросил воды.

– Какие страшные люди эти китайцы, – заметила девушка. – И как опасно с ними связываться. Не удивлюсь, если эта заметка проплачена их диаспорой.

– Умница. – Я отпил водички и почувствовал, что проголодался. – А что у нас нынче на ужин?

– Разве ты не ведешь меня в ресторан?

– Не веду.

– Тогда чай и бутерброды.

– Что-то ты какой-то напряженный, – заметила Бульдожка, дождавшись, когда последний бутерброд с колбасой разделит участь двух предпоследних, то есть будет мною съеден. – Что-то не так?

– Все так. – Я допил чай. – Просто обстановка удивительно напоминает жесткое немецкое порно, когда к хозяйке дома приходят одновременно сантехник, электрик и почтальон, а потом подтягивается муж с грудастой медсестрой и козочкой.

– Как образно! – восхитилась она. – А если поконкретнее?

– Изволь. Скажи мне, когда ты принимала душ перед романтическим свиданием со Стефаном…

– У нас ничего не было! Говорила же!

– Хорошо. Когда ты просто принимала душ, где были твои документы?

– В сумочке. Я ее оставила в кресле в гостиной.

– Хорошо. А когда ты вся чистая и розовая вышла из душа, он предложил тебе воды или сока?

– Сока.

– Где был стакан?

– На столе. – И тут она, что называется, въехала в тему. – Ах ты ж козлина!

На следующий день я прикупил униформу цвета салатного листа и, притворившись курьером «Пони-экспресс», посетил поочередно аэропорт, железнодорожный вокзал и морской порт. Лично наблюдал, как у всех убывающих невысокого роста, не страдающих ожирением женщин снимают с помощью специального прибора отпечатки пальцев. У криминалистов этот прибор называется, дай бог памяти, живым сканером.

Я сидел в пивной у порта и слушал, о чем говорят местные. А изъяснялись они преимущественно гнусным матом и на тему того, что выход в открытое море запрещен категорически вот уже несколько дней, а тем, кто рискнет нарушить запрет, грозит встреча с кораблями береговой охраны.

– Так что же делать? – загрустила девушка. – Может…

– Автомобильные переходы у границы тоже перекрыты, – окончательно расстроил ее я. – Информация достоверная.

– И что же делать?

– Займемся спортом, – попытался утешить ее я. – Горным туризмом и обычным.

– Я серьезно. – Бульдожка нахмурилась.

– А я – еще серьезнее. Пройдем километров тридцать лесом – он здесь густой, но проходимый. Потом горным перевалом. И все, будем уже в другой стране.

– А что будет там? – грустно спросила она.

– Там нас встретят и разместят.

– Кто?

– Я. Сам завтра с утра смотаюсь туда и все приготовлю.

Девушка поморщилась.

– Не желаю топать через горы. Я не ишак и не горная коза.

– Можешь покинуть страну дипломатической почтой, по частям.

– Черт. Черт, черт! – Она принялась стучать кулачком по столу. Потом повернулась ко мне: – Ты ведь знал об этом раньше?

– Скажем, догадывался, но не был уверен.

Она проговорила торжественно, будто давала клятву:

– Сегодня ночью ты будешь спать один!

Я с трудом сдержал вздох облегчения и рвущийся из души наружу вопрос: «Я точно могу на это рассчитывать?»

Глава 26

– Вы готовы?

– Да.

– Сколько человек у вас в группе?

– Трое.

– Полагаете, этого достаточно?

– В самый раз. В этом месте ширина прохода через перевал – метров тридцать, не больше. Перекроем так, что мышь не проскочит.

– А вы уверены, что он пойдет именно в этом месте?

– Процентов на девяносто.

– Поясните?

– Перевал номер один легко перекрывается силами дислоцирующегося рядом полицейского участка.

– Но ведь никто его перекрывать не будет.

– Наш клиент в этом не уверен. Далее – перевал номер два. Чтобы преодолеть его, нужны специальные навыки и снаряжение. Он альпинист?

– Нет.

– Значит, он выберет для перехода границы именно то место, о котором я говорю. Если он, конечно, не самоубийца и не идиот.

– Он точно не идиот.

– Отлично. Тогда мы выдвигаемся на позицию.

– И все-таки я хотел бы немного усилить вашу группу хотя бы одним человеком.

– Хозяин – барин.

Глава 27

Как все-таки прекрасны здешние леса! На склонах окружающих их гор цветут и пахнут красивые цветы, а вековые деревья вонзаются, как в песне поется, в небо. В тени развесистых крон ощущается настоящее единение с природой. Лиственницы, буки, пихты, ясени, дубы и даже орешники – все вместе и рядом. Какое счастье любоваться этой прелестью! Но желательно издали.

Никакого, поверьте, нет удовольствия в том, чтобы часами переть через всю эту прелесть с рюкзаком за спиной, когда хвойные иголки не только приятно пружинят под ногами, но и порой скользят, подобно льду, так что при спусках и подъемах можно запросто навернуться. Повсюду встречаются буреломы, пробираясь через которые легко можно переломать кости. Ветки деревьев то и дело норовят выколоть глаза, с размаху хлестнуть по физиономии или намертво вцепиться в одежду. Паучки с муравьями постоянно лезут за шиворот. Комары, подобно вампирам, с наслаждением пьют кровь и все никак не могут напиться. Паутина норовит облепить потное лицо и забраться глубоко в уши. А еще здесь, говорят, водятся клещи. В общем, никогда я не понимал пламенной любви к дикой природе у некоторых людей.

Мы остановились на ночлег в лощине. Переоделись, развесили мокрые от пота футболки на ветках, собрали хворост, уселись, развели костер.

– Как ты? – спросил я, хлопоча по хозяйству. Помогать мне у девушки не было ни сил, ни желания.

– Усталая, грязная, насквозь пропотевшая. Как я, по-твоему? Просто, блин, прекрасно! И вообще…

Я прервал крик ее измученной души:

– Есть хочешь?

– Ты знаешь, да. Что у нас нынче на ужин?

– Фуа-гра под ежевичным соусом, стейк из семги, икра белужья, фрукты, шампанское. В смысле макароны с тушенкой, чай с сахаром и хлеб.

– Какая гадость! – с чувством проговорила Бульдожка.

– То есть от ужина ты отказываешься? – уточнил я.

– Не дождешься.

Мы оба в свое время прошли курс выживания. Шлялись днями и ночами по неокультуренной природе, питались тем, от чего гарантированно вывернет наизнанку нормального человека, ночевали не на перинах – то есть трудности общения с природой переносить научились. Но кто, черт подери, сказал, что нам это нравится?

– А макароны тебе удались, – выдала мне комплимент девушка. – Даже не ожидала, признаться.

– Тонко намекаешь на добавку? – смекнул я.

– Если не жалко.

Чай, кстати, тоже получился весьма и весьма – крепкий, с легким запахом дыма и минимумом плавающих в нем мошек и комаров.

– Наелась?

– От пуза, – призналась Бульдожка. – Сейчас бы еще…

– Тогда иди сюда, – позвал я ее, не дослушав.

Я достал из рюкзака ноутбук, включил и вывел на экран крупномасштабную карту.

– Где мы? – спросила девушка, подсев поближе.

– Вот, – я ткнул в экран веткой. – Мы здесь. А вот тут – переходы через границу. Всего три штуки.

– И через какой мы пойдем?

– Через этот.

– Почему?

– Потому что вот этот, – я ткнул в карту, – самый сложный и дальний от нас. Кое-где здесь просто отвесные скалы. Оно нам надо, тем более ночью?

– Почему именно ночью?

Я еле заметно поморщился. Иногда стоит дослушать, а потом уже задавать вопросы.

– Потом объясню. – Я опять ткнул веточкой в экран. – Вот этот переход ближе к нам и самый легкий. Но через него мы тоже не пойдем.

– Объясни.

– Потом. Мы выбираем переход номер три. Он чуть подальше и посложнее второго, но на скалы лезть не придется. Ты справишься.

– Я все-таки хотела бы знать. – Бульдожка прикурила от веточки из костра. – Зачем ты все усложняешь?

– Ответ простой, радость моя: ждать тебя будут именно на третьем переходе.

– Бросаешь девушку под танки, – вздохнула она. – Неужели тебе меня ни капельки не жалко?

Я тоже закурил.

– Еще как жалко. Прости, но иначе нельзя. Кажется, мы об этом уже говорили.

– Говорили. Но все равно как-то боязно.

– Все будет хорошо, – успокоил я ее и себя. – И потом… Впрочем, ты помнишь.

– Помню. – Она зевнула. – Сегодня никакой романтики, извини. Очень спать хочется.

– Ну так спи… – Я глянул на часы. – До двух ночи еще целых шесть часов.

– А ты?

– А я буду охранять твой сон. В два ты меня сменишь.

Возражений с ее стороны не последовало. В лесу всякое может случиться, поэтому лучше одному смотреть и слушать, чем обоим не проснуться.

Глава 28

Бульдожка скинула на землю рюкзак, рухнула следом и принялась наблюдать, как я изображаю прислугу.

– А ты неплохо держишься для своих лет, бодренький такой. Неужели совсем не устал?

– Опыт, дочь моя, – отозвался я, бросил на землю охапку хвороста и принялся разжигать костер.

Папа с мамой обожали природу, почти каждые выходные выводили меня на встречу с ней с увесистым рюкзаком за спиной. И хоть любить ее меня не заставляли, кое-чему научили. Прежде всего тому, что костер сам не разжигается, а еда сама не готовится, поэтому человек должен все это делать, даже если он устал и больше всего на свете ему хочется упасть и не двигаться.

Девушка меж тем немного пришла в себя и принялась наносить мазь на лицо и открытые участки тела. Потом принюхалась и изобразила гримасу.

– Воняет, однако…

– Зато кусать меньше будут, – отозвался я.

– Хочется верить… А что у нас на обед?

После обеда девушка не то чтобы вздремнула – проспала без задних ног до самого ужина.

– Все бы ничего, но идти теперь совершенно не хочется.

– А придется. – Я посмотрел на часы. – Поваляйся еще пару часиков, так и быть, и стартуй. Пойдешь медленно, чтобы поспеть к перевалу к моменту, когда окончательно стемнеет.

– Говорил уже.

– И еще раз повторю.

Я немного добавил металла в голос. Беда с этими юными разведчиками – проработают в поле год-другой и уже начинают чувствовать себя умудренными опытом асами.

– Значит, идешь медленно и как человек, которого специально не обучали.

Идти подобным образом – совершенно не значит ломиться через заросли подобно стаду слонов, да еще распевая при этом песни и стуча в барабаны. Достаточно просто не соблюдать основные правила передвижения, то есть ставить ногу с пятки на носок и не заморачиваться тем, что находится под ногами. Тогда обязательно разок-другой-третий наступите на сухую ветку, и та хрустнет. А если как следует не размяться перед выходом, вполне возможно, что хрустнет какой-нибудь сустав. Все это и многое другое прекрасно слышно в лесу. Поэтому если на перевале нас ждут, – а нас там должны ждать, если я все рассчитал правильно, – Бульдожку обязательно возьмут под наблюдение. Или просто захватят и начнут задавать вопросы. Полагаю, случится первое, если против нас работают настоящие профессионалы – у них терпения хватает.

До перевала мы (Бульдожка в авангарде и я метрах в ста сзади) шли часа четыре. Девушка несколько раз останавливалась на отдых, пила водичку, массировала натруженные ноги и продолжала путь.

Перед последним подъемом она остановилась, перевела дыхание и двинулась, скользя по камням, в проход между двумя здоровенными валунами. Я наблюдал за ней из-за бука в закрывающей лицо балаклаве и с биноклем ночного видения на лбу. Я приобрел его накануне аж за 850 евро в охотничьем магазине. Правда, пока особой нужды в нем не было – луна светила так, что запросто можно собирать иголки. Или читать газету.

Фигура в темном показалась из-за валуна и бесшумно двинулась за ней. Я замер. И не напрасно, как выяснилось. Прошло несколько тянувшихся, как часы, минут, и из-за второго валуна вылезла вторая фигура. Человек долго и внимательно всматривался вниз (я даже дышать на всякий случай перестал), потом устремился следом за напарником. Я выждал немного и пошел следом за ними.

Мы шли где-то с час. Что интересно, один из этой команды оказался таким же «чайником», каким притворялась Бульдожка, то есть производил столько же шума, сколько и она. Непонятно, но интересно.

Пока все шло именно так, как я и планировал. Девушка шла к месту ночлега, эти двигались следом, а за ними шел я. Скоро они рассредоточатся на местности в ожидании меня, а я начну разбираться с каждым из них поодиночке, не суетясь и не торопясь – ночь ведь длинная.

Глава 29

На бумаге всегда все гладко. Жизнь же, сука такая, всегда вносит коррективы. Когда я все это планировал, то полагал, что буду иметь дело с профессионалами.

Кто же мог представить, что в их ряды затешется дурак с инициативами и события начнут разворачиваться с непредсказуемой глупостью?

Бульдожка остановилась посреди крохотной полянки, испуганно огляделась и, конечно же, ничего и никого не заметила.

Скинула рюкзак и наклонилась над ним. И в этот момент из кустов на нее коршуном бросился некто в камуфляже, сбил на землю и уселся верхом.

– Где твой напарник, сука? – заорал он на весь лес.

– Ой! Ай! – вскрикнула девушка.

– Говори, б…! – и влепил ей пощечину, достаточно увесистую.

На полянке показалось еще трое.

– Ты о…л?! – рявкнул один из них, среднего роста и широкий, как комод.

– Сейчас она мне все расскажет! – продолжал орать только что абсолютно правильно охарактеризованный. Он встал и несколько раз пнул ее ногами.

Пока они орали и шумели, я подобрался поближе и приготовился вмешаться, если понадобится.

– Уйди на хрен! – Тот самый здоровяк – видимо, старший группы – присел возле нее на корточки. – Не бойся, девочка, больше тебя никто не обидит. Просто отвечай на наши вопросы.

Черт, а ведь я где-то слышал этот голос! Когда-то очень давно…

– Ы-ы-ы! – зарыдала в голос Бульдожка. – У-у-у!.. Ой! За что вы меня так?

– Я тебе покажу, за что! – опять рванулся к ней первый – высокий тощий мужик лет тридцати.

– Уймись! – Старший слегка махнул рукой, и тот отлетел на несколько шагов. – А ты успокойся, – повернулся он к Бульдожке. – Скажи мне, где твой друг?

– Не друг он мне, а-а-а! – орала благим матом несчастная.

Я подобрался еще ближе и как следует рассмотрел всю честную компанию. Глаза мои полезли на лоб.

Вот и не верь после этого, что мир тесен, как телефонная будка. Совсем недавно в Германии я нос к носу столкнулся с тем, кого убивал за несколько лет до этого и почему-то не убил, а сейчас судьба вдруг взяла да и свела меня с человеком, которого убивали очень давно, еще в прошлой жизни, люди в широченных портках и модных пуштунских шапках. За компанию со мной, кстати.

Итак, их было четверо: старший, двое молчаливых мужиков помладше, которые ждали нас на перевале, и длинный носатый тип – инициативщик хренов, обгадивший мне всю малину.

– Где твой напарник? – терпеливо повторил старший.

Бульдожка достала платок, вытерла слезы и трубно высморкалась.

– Его здесь нет.

– Это я уже понял, – по-прежнему спокойно проговорил тот. – Где он?

– Не знаю. – Девушку затрясло, слышно было, как клацают ее зубы. – Он появится завтра. Сказал найти место для ночлега и ждать его.

– Врешь, сучка! – опять подал голос неугомонный длинный.

То ли он старательно играет роль плохого полицейского, то ли просто идиот.

– Как вы должны связаться?

Бульдожка всхлипнула.

– Рация в рюкзаке.

Старший протянул руку, один из его парней поднес к нему рюкзак.

– В кармашке, – подсказала она.

– Выключена, – заметил он. – Почему?

– Он обещал выйти на связь завтра в полдень, – сдала меня с потрохами напарница. – Пожалуйста, не убивайте меня! Я все сделаю, что скажете!

Старший по-отечески потрепал ее по плечу.

– И в мыслях не было. Есть хочешь?

– Не-е-ет! – от этих добрых слов девушку опять пробило на истерику. Такое бывает.

– Слышь, народ! – опять подал голос длинный. – А может, чуток развлечемся перед сном?

– Чего?.. – с отвращением в голосе переспросил старший.

– Что чего – пустим девку по кругу, и баиньки. Она же не против. – Он глянул на Бульдожку так, что она сжалась от страха. – Чур, я первый!

– Засохни! – весомо оборвал его старший. – Иди собирай хворост.

– Может, ты забыл, кто здесь главный? – снова завелся тот.

– В лесу командир – я. А ты… сам знаешь кто. Марш за хворостом!

Ворча что-то себе под нос, длинный развернулся и двинулся в сторону леса. Он прошел так близко от меня, что я прекрасно расслышал, что он говорил. Услышанное внушило надежду.

Глава 30

Вахта длинному выпала с 1.30 до 3.30. Что я понял про него? Он лох, причем лох с понтами. Явно представитель заказчика. Мужик попал в компанию профессионалов, и, вместо того чтобы молчать, слушать и что-то пытаться понять, он тут же изо всех хилых силенок принялся доказывать, что ничуть не дешевле остальных. И еще он явно решил как следует оттянуться на природе, чтобы было о чем потом вспомнить и таким же уродам рассказать.

Он подошел к валяющейся под кустиком Бульдожке и присел рядом на колени.

– Орать будешь?

Она замотала головой так, что я, лежащий в нескольких метрах, всерьез перепугался, как бы она не соскочила с плеч.

– Смотри у меня! – Он отодрал пластырь с ее рта. – Пить хочешь?

– Очень.

– А что мне за это будет? – не унимался длинный. Бедняга еще не знал, что будет ему много чего и очень скоро.

Бульдожка сделала несколько жадных глотков.

– А что тебе надо?

– Вот сейчас и узнаешь.

Он забрал фляжку и опять заклеил ей рот. Потом отложил «ствол» в сторону и взялся за дело. И тут же сделался беззащитным, как любой мужик, начавший думать не головой, а другим местом. Он так был занят тем, что одновременно переворачивал Бульдожку, расстегивал на ней брюки и сам освобождался от порток, что перестал что-либо видеть и слышать. Поэтому мне не стоило большого труда подобраться поближе и аккуратно тюкнуть его рукояткой пистолета по затылку. «Любитель клубнички» обмяк.

Я извлек из-под него несостоявшуюся жертву насилия, убрал пластырь и освободил конечности.

– Козел, – одними губами произнесла она. Я не понял, к кому из нас двоих это относилось.

– Держи. – Я вручил ей ставший бесхозным «ствол» и принялся паковать отключенного Ромео.

Затем подошел к троим спящим.

– Рота, подъем!

Они дружно открыли глаза. Уверен, им очень не понравилось то, что они увидели: уверенно держащая пистолет девчонка, та самая «лохушка», недавно старательно пускавшая слезы и сопли, и мужик, которого они ждали только на следующий день. Тоже, кстати, с оружием, направленным в их сторону.

– Не дергайтесь, – уже спокойнее проговорил я. – И держите лапки на виду.

Двое так и сделали, а старшему вздумалось почесать правую ногу – типа от волнения.

– Замри, Хилый. Не надо.

И он действительно замер. Потому что обалдел.

Глава 31

– Поговорим?

– Давай, – согласился Серега Хилков по прозвищу Хилый – младший сержант, командир 3-го отделения моего взвода. – Ловко вы нас…

Он окинул мрачным взглядом картину: упакованный, как бандероль, половой страдалец и двое его парней, сидящие у костра со скрещенными по-турецки ногами – в положении, из которого не сразу выпрыгнешь. И внимательно наблюдающая за всем Бульдожка, очень сердитая.

– Откуда знаешь кликуху?

В наше время так и говорили: «кликуха». А не «погоняло», как сейчас модно.

– Откуда, откуда… – отозвался я. – Помнишь кишлак Лангар?

– Еще бы.

И мы оба как будто вернулись на много лет назад.

Прошла информация, что в кишлак вошли остатки разбитой накануне банды – штыков двадцать. Поэтому туда направили мотокопытную роту нашего полка и роту правительственных войск. Бравые афганские сорбозы вошли в кишлак вслед за нашими и, обнаружив, что никаких душманов здесь нет, тут же принялись вдохновенно грабить местных. Наши с трудом это непотребство остановили, но благодарные дехкане в ответ сдали нас, как пионеры макулатуру, – подали сигнал своим, и на обратном пути мы угодили в засаду. Афганская рота дружно дала деру, но их никто и не преследовал. А нашим ребятам пришлось невесело. И дело закончилось бы для нас совсем паскудно, если бы не подоспели вертушки. Две пары огневой поддержки как следует отработали по супостату, а доставленный «Ми-8» наш взвод окончательно зачистил поляну.

– Вот только тебя я что-то не помню, – заявил он. – Хотя голос…

– Так у меня вся башка была в бинтах, – бодро отоврался я. – Только один глаз наружу. Ты ж меня и грузил в вертушку вместе с еще одним пацаном.

– Узнал, значит… – Хилый прищурился. – Спустя столько лет…

– Уж больно у тебя, бача, личность приметная, – ухмыльнулся я.

Что да, то да. Увидишь и хрен когда забудешь: среднего роста, поперек себя шире. И личико: несколько раз сломанный, свернутый вправо нос (на левшу, видать, нарвался), одно ухо торчит, как ручка у кастрюли, второе, сломанное, вдавлено в череп. Такой вот красавчик, москвич, хулиган из Чертанова.

– И кто-то сказал, что зовут меня Хилым? – догадался он.

– Точно. Коренастый такой, с челочкой. Ваш замкомвзвода, кажется.

Серега выслушал этот бред и сплюнул.

– Глазастый ты, пацанчик. И врешь складно.

– Да ладно!

– Вот тебе и ладно. Я улетел в одной вертушке с тем парнем в бинтах.

– И что? – не сдавался я, почувствовав, однако, как трещит по швам моя наспех сочиненная легенда.

– А то, что живым его не довезли.

– Черт. – Я покачал головой. – Вот уж влип так влип.

Хилков глянул исподлобья:

– Соври еще что-нибудь.

– Помнишь, как мы разбирались за офицерскими модулями с Мироном?

Мирон, прапорщик Мирошниченко, откуда-то из Краснодарского края. Ворюга, жополиз, стукач и полное дерьмо по жизни. Большой любитель, ко всему прочему, метелить молодых и вымогать у них деньги.

– Об этом только трое знали плюс сам Мирон.

– А вспомни-ка, кто там был из взвода?

– Костя Буторин, я, ну и… Хочешь сказать, что ты Стас Кондратьев?

– Он самый.

Он недоверчиво покачал головой.

– Не может такого быть.

– А помнишь, как мы с Буториным тебя боксу учили? Ты потом духа с одного удара наглухо вырубил, а нам с Костей выкатил литр кишмишовки.

– Как ты назвал тогда кишмишовку? – быстро спросил он.

– Душмановкой.

– Все равно не верю.

– Включи мозги, Хилый! – взмолился я. – Откуда я мог знать, что встречусь именно с тобой? И откуда я мог набраться всего этого из прошлого?

– Неужто это ты?.. – До него, что называется, начало доезжать. – Кто бы сказал такое, хрен бы я поверил! А почему морда другая?

– Морду изменили добрые люди в белых халатах. Скажи лучше, чего тебе такого обо мне наболтали?

– Что вы с этой бабой, – он кивнул в сторону Бульдожки, – кинули на бабки хороших людей. Скажешь, это не так?

– Совсем не так. Я до сих пор под погонами и все еще хожу на ту сторону. А кто-то очень не хочет, чтобы я возвращался.

– Блин. – Он сел на землю, закурил и перебросил мне пачку. – Башка идет кругом.

– Такое случается. – Я присел рядом и дал ему прикурить. – Гребаная наша жизнь…

– Одно скажу: сделали вы нас технично. Хотя если бы не этот…

Его прервал переходящий в визг крик. Не спуская глаз с других двоих, Бульдожка оформила длинному «ответочку» – наступила туда, где очень больно, и принялась энергично «тушить окурок» на этом месте.

– Имеет право, – заметил я.

Хилый кивнул, соглашаясь.

– Кто это кстати? «Шестерка» заказчика?

Визг перешел на стон.

– Он самый.

– А ты сам кто?

– Военный пенсионер. Уволен три года назад.

– А был?

– Командиром отдельного батальона разведки. Обе Чечни и все такое.

– Где живешь?

– В Чертанове, где и раньше.

– Чем занимаешься?

– Всем понемногу. Иногда работаю по найму на контору.

– Как тебя подписали на это дело?

– Это что, допрос, Стас? – огрызнулся Серега.

Я покачал головой.

– Нет. Просто ответь. Потом объясню, что к чему.

– Все как всегда – предложили работу, провели инструктаж. Мы с ребятами и поехали.

– Много пообещали?

Он назвал сумму.

– Скуповато. А сколько дали авансом?

– Десять процентов. Сказали, у них временные трудности с обналичкой. Расплатиться обещали сразу и полностью, как тебя возьмем.

– Суду все ясно, Хилый. – Я хлопнул его по плечу и встал.

– Что тебе ясно?

– Скоро все узнаешь.

– Что узнаю, Стас?

– Терпение, мой друг. Всему свое время.

– А что будет с моими ребятами?

– Дружить будем с ними и сотрудничать… Да, и не называй меня по имени при… при всех присутствующих здесь.

Часть седьмая

Глава 32

Хилый глянул на часы и включил рацию.

– Одиннадцатый вызывает командира.

– Это командир, – прозвучало в ответ через несколько секунд. – Докладывайте.

Слышимость была просто прекрасная, как будто командир стоял в паре шагов от нас.

– Мы взяли обоих, клиента и девку.

– Прекрасно. А почему докладывает не Первый?

Ответ Сергея был достоин истинного спартанца.

– Стреляли, Первый вышел из игры.

– Клиент цел? – в голосе засквозило волнение.

– Только слегка помят.

Пауза.

– Значит, так. Девка мне не нужна. Совсем не нужна, это понятно?

– Да.

– А клиента доставите через три часа на первую точку. Помните, где это?

– Помню.

– Конец связи.

Длинный «любитель клубнички» по имени, как выяснилось, Михаил, подобно всем диванным суперменам, сломался сразу же. Увидел нагретое до красноты на костре лезвие ножа и тут же развязал язык. Наговорил много разного, даже в ущерб самому себе, но, к сожалению, интересного для меня среди всего этого разного оказалось не так много, как хотелось бы.

Выговорившись и ответив на мои вопросы, он тут же сделался «совсем ненужным». Не в тех мы были условиях, чтобы позволить себе роскошь возиться с пленными. Так что Сергей совсем не покривил душой, доложив, что Михаила (то есть Первого) больше с нами нет. Но что-то подсказывало мне, что его собеседника это не особо расстроило.

Хилый убрал рацию в рюкзак.

– Что теперь?

– Действуем по вновь утвержденному плану, – заявил я. – Вопросы, возражения?

Сергей и двое из его команды переглянулись. Самый молодой из них, среднего роста худощавый мужик слегка за тридцать, нарушил молчание:

– Я так понял, мимо бабок мы уже пролетели.

– Со свистом, – добавил его напарник – невысокий крепыш лет на пять постарше.

– А вот и нет! – возразил я. – Бабки подойдут в течение двух суток, это я вам гарантирую. А еще будет бонус.

– Какой? – поинтересовался Хилый.

– Вам точно понравится!.. Да, если у кого-нибудь вдруг возникла мысль о продолжении сотрудничества с нанимателем…

– Мы вроде обо всем договорились, – буркнул Сергей.

– Так вот, – будто не слыша его, продолжил я. – Настоятельно делать этого не советую.

Двое из его команды переглянулись.

– Почему? – спросил тот, который постарше.

– Очень скоро узнаете почему. А сейчас пора в дорогу. Далеко топать до точки рандеву?

Хилый ехидно усмехнулся:

– Метров пятьсот.

Глава 33

– Где мы?

– Вот здесь.

Сергей указал место на карте. Как человек старой формации, он предпочитал пользоваться бумагой, а не ноутбуком. Может, потому, что ее можно смело ронять на камни. И батарейки никогда не сядут по причине их отсутствия.

Загородное шоссе, отходящая от него грунтовка. Через пять километров – выезд на поляну.

– Он точно ждет вас здесь?

– Точно.

– Хорошее место, удобное, – заметил я.

– Для чего? – поинтересовалась Бульдожка.

Сергей ни о чем меня не спрашивал, но ему тоже было интересно.

– Скажи мне, дружище, – задумчиво проговорил я. – Тебе не приходило в голову, что в один прекрасный момент вся ваша команда тоже может стать «совсем ненужной», прямо как она?

Я кивнул в сторону Бульдожки. Девушка фыркнула.

– А хрен его знает… Вообще-то мы не первый день работаем на контору.

Парни Хилого молча кивнули.

– Хотя… – продолжил было он. Но замолчал.

И так все предельно ясно. С теми, кто не в штате, то есть с наемниками, могут сотрудничать долго и плодотворно, а могут взять да и списать их без сожаления на боевые потери.

– Если все пойдет так, как я предполагаю, на выходе из леса вас могут встретить.

– Покойный ничего такого не говорил, – возразил Сергей.

– Потому что он и сам не знал.

– Ну, допустим. Что тогда? – Ему явно надоели пустые разговоры.

– Тогда скажи, где бы ты разместил стрелков?

– Хм-м-м… – Он окинул взглядом местность. – А сколько их, по-твоему, может быть?

– Двое. Максимум трое.

– Тогда там и вон там, – он показал рукой. – И еще вон там, если бы был третий.

Его ребята дружно закивали. Я глянул на часы.

– Тогда по местам, джентльмены. Скоро появятся очень вооруженные гости.

– Уверен? – спросил Хилый.

– Более чем.

Он тоже глянул на часы.

– Вот и проверим.

Если я все рассчитал правильно, то комитет по встрече должен прибыть на точку заранее, чтобы успеть занять и обжить позиции. Если же нет, то какого, спрашивается, черта я почти два десятка лет делаю в разведке?

Сергей махнул рукой, двое встали и двинулись в сторону леса. Бульдожка сидя приняла стойку «смирно».

– Тебе вон туда, в ямку, – указал я ей. – Нарви веток, укройся и лежи тихонько. Если клиент попытается нас покинуть, прострели ему колеса. В салон не стреляй, он мне очень нужен живым, даже непоцарапанным.

Девушка кивнула, подобрала с земли рюкзак и отправилась обустраиваться.

– Ну а мы, значит, здесь, в кустиках, – сказал Хилый. – Лучше места не придумаешь.

– Ну да. – Я встал. – Попробуем прихватить клиента в тачке. Еще раз повторяю: живым, невредимым и готовым к общению.

Устроились мы в засаде с комфортом, почти как в отеле. Если бы еще не мокрая от росы трава, вообще не жизнь бы была, а сплошная повесть о счастье.

– Хорошая у тебя команда, – негромко одобрил я.

– Все свои, из одного батальона. Ротный и начальник штаба. Уволились следом за мной.

– Как устроились в Москве?

– Лучше, чем в армии.

– Значит, своим ребятам ты полностью доверяешь?

– Они обе Чечни со мной прошли и на гражданке не скурвились.

– Это хорошо, – с удовлетворением заметил я.

– Что хорошо?

– Терпение, мой друг.

– Достал ты уже со своими загадками.

– Всему свое время… Чу! Ты тоже это слышишь?

– Уже с минуту как, – ехидно ответил Сергей.

Звуки шагов становились все громче и отчетливее. Двое с большими рюкзаками за спиной прошли совсем рядом с нами и углубились в лес.

– Так вот что ты имел в виду, – прошептал Хилый.

Ну да, именно это. Что же еще?

Следом минут через десять на поляну выехал самый настоящий паркетный внедорожник, «KIA Sorento». Не лучший, хочу заметить, транспорт для выезда на природу. Выехал и остановился буквально в нескольких шагах от нас с Хилым – лишнее подтверждение тому, что кое-кто из здесь присутствующих в качестве пассажиров не рассматривается.

– …ть, – негромко прокомментировал ситуацию Сергей. А чего он, собственно, хотел?

– Целиком и полностью с тобой согласен, – так же шепотом отозвался я, убедившись, что водитель не собирается покидать салон.

Мы подошли к машине. Сергей вежливо постучался «стволом» в водительское окошко, а я распахнул переднюю правую дверь и уселся на свободное сиденье рядом с водителем.

Самый настоящий добрый молодец из сказок или старого кино – крупный, широкоплечий, русоволосый, голубоглазый, носик пуговкой, ротик сердечком, пухлые щечки, как красные яблочки, – испуганно глядел на меня и вертел в руках блестящий новехонький «Глок». И все никак не мог решить, что делать – то ли немедленно открыть по нам беглый огонь, то ли героически застрелиться самому, чтобы не достаться врагу.

– Ой ты, гой еси… – нараспев проговорил я, направляя свой «ствол» прямехонько ему в живот.

– Ш-ш-што? – высоким, как горы Кавказа, голоском спросил он и стал еще более румяным, а потом сразу же бледным.

– Гой, говорю, еси тебя, красавчик. Пушку отдай.

– Нате.

Он протянул мне «Глок» стволом вперед с подрагивающим пальцем на спусковом крючке. И тут я заметил, как он, сука такая, нажимает на этот самый крючок. Вся моя жизнь, временами лихая, временами скучная и в основном неправедная, понеслась, как в ускоренной съемке, перед глазами. И вдруг картинка встала на паузу.

Глава 34

– Было бы неправильно пройти Афган и все остальное и гикнуться от этого, – заявил Хилый, указав мизинцем в сторону валяющегося на траве и хнычущего добра молодца.

Он только что как следует огреб, причем дважды. Сначала я от души настучал ему по пузу, потом добавил по почкам Сергей.

– С предохранителя забыл снять, гаденыш.

Наплевав на правила политеса, я вытер рукавом пот со лба. Хилый подошел к лежащему в позе ветоши стрелку и пару раз пнул его ногой в поясницу.

– В киллера решил поиграть, урод?

– Н-н-не знаю, – пролепетал тот. – Я… я, честное слово, не хотел…

– Что за шум? – спросила подошедшая Бульдожка, внимательно осмотрела несчастного. – Хорошенький такой – прямо картинка! А почему он плачет? – Она наклонилась над ним. – Успокойся, малыш, тетя не даст тебя в обиду.

Из леса показались двое. Я даже не стал спрашивать о результатах.

– Нам бы лопату, – молвил тот, который постарше. – А лучше две.

– Что-то мне подсказывает, что шанцевый инструмент в багажнике, – предположил я.

И не ошибся. Там даже были кирка и какая-то химическая дрянь в канистрах. Парни молча разобрали все это и ушли обратно в лес.

Сергей негромко вздохнул.

– Такой, значит, бонус?

Я кивнул. Жизнь, сами понимаете, тоже чего-то стоит.

– Как догадался?

– К тому все шло.

– Ты говорил, нам заплатят. Это этот?

Он кивнул в сторону пленного. Тот сидел, привалившись к колесу, и вытирал платочком честно заработанные кровь и сопли с физиономии.

– Этот. – Я ткнул себя в грудь пальцем. – Может, не всю сумму, но без денег не останетесь.

Добрый молодец негромко взвизгнул и сжался в комочек, когда я подошел к нему.

– Вставай.

– Вы меня убьете? – задал он давно мучивший его вопрос.

– А сам как думаешь?

Он покачал головой. Парень быстро пришел в себя.

– Думаю, что нет. Я вам живой нужен.

– Зачем? – Я сделал вид, что удивился. – Сейчас выпотрошим, удавим портянкой и устроим рядышком с теми двумя.

Он покачал головой и даже попробовал улыбнуться.

– Нет, вам нужны показания. А я свидетель.

– Соучастник, – уточнил я.

– Это как договоримся.

Интересная, однако, подросла молодежь, подметки на ходу рвет. Воевать толком не умеют, зато торгуются лихо.

– Значит, сдашь своего шефа.

– Ну разумеется, – без колебаний откликнулся он.

Вот и верь после этого близким и особо доверенным.

– Тогда слушай как можно внимательнее. Сделаешь все, как я скажу. Надумаешь вилять или попытаешься играть свою игру…

– …вы меня тут же убьете, – закончил он мысль. – Понимаю.

Я покачал головой.

– Ни хрена ты не понимаешь. Когда твой шеф поймет, что операция сорвалась, он тут же начнет рубить хвосты. И за твою жизнь тогда никто не даст и копейки. Врубился?

– Врубился.

– Будешь вести себя правильно?

– Буду.

Ему сразу захотелось поверить. Парень сориентировался, как говорится, в новых реалиях и списал собственного шефа. Так же легко он спишет и меня, если появится возможность.

– Отлично. Когда у тебя выход на связь?

Он глянул на скромные, стоимостью в мою годовую зарплату, часы.

– Через сорок минут.

– Звони прямо сейчас. Скажи, что встреча с группой переносится на два часа.

– Причина? – деловито спросил он.

– Старший группы доложил, что у меня сломана нога, самостоятельно идти не могу.

– Понял.

– Где телефон?

– В сумке на заднем сиденье.

– Докладывай, и едем на базу.

Тем же днем ближе к вечеру.

– Привет, Грек.

– И тебе того же.

– Какие новости?

– Два дня назад меня взорвали в машине, так что ты разговариваешь с покойником. А так все по-прежнему.

Мой друг Толя Фиников под псевдонимом Грек живет достаточно насыщенной жизнью. Настолько насыщенной, что минимум раз в полгода разные злодеи всячески пытаются отправить его к праотцам с праматерями. Пока без особого успеха. И пусть так и дальше будет.

Когда-то мы служили в одном отделе, но потом наши пути разошлись в Швейцарии в начале девяностых. Нам приказали тогда отвезти в один город достаточно крупную сумму американских денег и кое-кому ее передать. Грек решил, что ему жирно будет, и переиграл ситуацию персонально под себя. Всадил мне пару пуль в бок, выкинул из машины и оставил подыхать. А сам укатил с деньгами в сторону богатой и счастливой жизни. В то время подобное было не в новинку, убивали, случалось, и за меньшую сумму, поэтому в историю поверили все и сразу.

Только несколько человек в конторе знали, что, как и с какой целью произошло на самом деле. Самое интересное, что на роль вора, предателя и подонка изначально планировался я, наши роли переиграли в самый последний момент. Поэтому подозреваю, что к тому времени семейная жизнь моего друга и напарника успешно накрылась большим медным тазом.

– У меня проблемы, Грек, – захныкал я. – Очень нужна твоя помощь.

– Какого рода? – деловито осведомился он.

– Финансового.

– Сколько? – спросил он и присвистнул, услыхав ответ. – Нехило!

– Это реально?

– Разве что половина. Может, чуть больше.

– Жмот ты, Грек, – вздохнул я. – Ну давай хоть столько.

– Скидывай реквизиты. Через час бабки придут, лови.

– Мерси! – с чувством произнес я.

– Грабитель, блин, с большой дороги, – проворчал Толя. – Когда увидимся-то?

– Увидимся, – заверил его я. – Мир тесен. Теперь я это точно знаю.

Глава 35

– Как тебя зовут?

– Ярослав.

Вполне подходящее имя для добра молодца.

– Хочешь что-нибудь спросить?

– Почему мы сменили базу?

– Все просто, Ярик, – начал я, не заметив, как тот поморщился от вольной трактовки своего имени. – Твой теперь уже бывший шеф наверняка начал тревожиться. И, уверен, связался с кем надо и попросил выяснить, что к чему. Кто тебе снял дом?

– Посольские.

– Кто конкретно?

– Резидент, Зиновий…

– Владимирович, – подсказал я. – А машину кто арендовал?

– Он же.

– Вот видишь!

– Погодите! – вскинулся он. – А видеорегистратор…

– Успокойся, с ним я уже поработал. Давай лучше поговорим.

– Давайте. Только хотелось бы кое с чем определиться до начала разговора.

– С чем конкретно?

– С моей ролью во всей этой истории.

– Понимаю, ты хотел бы выступить в роли свидетеля.

– Нет, – твердо заявил он. – Такой вариант меня совсем не устраивает.

Я несколько оторопел от такой наглости.

– А какой, позволь спросить, тебя устраивает?

– Тот, в котором я с самого начала выполнял задание командования под прикрытием.

Лихой мальчонка, однако.

– А как ты посмотришь на то, – вкрадчиво проговорил я, – если прямо сейчас тебе начнут ломать пальцы, герой ты наш прикрытый?

По его лицу пробежала гримаска сострадания. Подозреваю, в отношении меня. Он молвил слегка через губу:

– Вы подумайте, одно дело – группа в составе нескольких человек…

– По предварительному сговору, – подсказал я.

Он кивнул.

– И совсем другое дело, когда… Ой!

Это я отвесил ему звонкую оплеуху.

– Это чтобы ты не сильно борзел.

– Но в принципе же да?

– Да, – был вынужден согласиться я. Этот засранец был абсолютно прав.

Я положил на стол перед ним несколько листов бумаги и ручку.

– Пиши. Честно и в деталях.

– Только сразу предупреждаю: информация ни в коем случае не должна уйти в службу внутренних дознаний.

– Это еще почему?

Он ответил почему. А я слегка охренел.

За неимением ванны Бульдожка с добрый час отмокала в душе, после чего быстренько перекусила и отправилась на боковую, строго предупредив меня, что спать намерена в одиночестве, но не обидится, если я его нарушу. Пленный Ярослав старательно изливал душу у себя в комнате. Двое Серегиных ребят тихонько выпивали у себя.

Мы с Хилым накатили по чуть-чуть, запили сорокоградусную чаем и дальше уже продолжали пить просто чай.

Сергей скривился:

– Может, еще по соточке? Имеем право…

– Чуть позже. – Я тоже приложился к чашке и тоже без особого удовольствия. – Помнишь, я спрашивал, насколько ты доверяешь своим парням?

– Помню. Я им доверяю.

– Тогда сейчас они переоденутся в шмотки из секонд-хенда и двинут в аэропорт. Их рейс отбывает в три часа ночи.

– Куда они летят?

– В Прагу.

– И на хрена нам эта Прага?

– Там лежат ваши деньги, в тамошнем отделении… банка.

– Почему именно там?

– Потому, дружище, что именно его пражское отделение по неизвестной широкой публике причине не имеет привычки информировать кого бы то ни было, откуда и к кому пришли те или иные деньги. Запомни это на будущее. – Я положил перед ним на стол клочок бумаги. – Вот реквизиты счета. С него твои ребята могут снять наличные, больше десяти тысяч евро на брата. Надеюсь, провезти их в Россию они смогут?

– Даже не сомневайся. А я что, с ними не лечу?

– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться – поможете перетащить этого персонажа в Россию. Надеюсь, вы не против, подполковник?

– Не против. – Хилый засмеялся. – Но я всего лишь майор.

– Комбат, но майор? Как это?

– Не сработался с юными начальниками, выпускниками столичных академий.

– А, бывает, – с пониманием заметил я. Сам который год хожу в подполковниках.

Остаток вечера я посвятил чтению. По ходу прочитанного задавал вопросы, выслушивал ответы и снова спрашивал. Морщил лоб в раздумьях, анализировал услышанное и прочитанное.

Мой новый соратник Ярослав, первый по-настоящему информированный человек из всех, что попадались мне в последнее время, сообщил много всего интересного. Достаточно, чтобы понемногу начала складываться общая картина сортира в профиль и анфас, в который я сподобился угодить.

– И никаких внутренних дознаний! – в который раз напомнил я.

– А я-то думаю, с каких это пряников у меня завелись клопы? Причем и дома, и на работе.

– А ты сейчас где?

– В скверике на Гоголевском.

– На Гоголевском… – с тоской протянул я. – Давненько так не тосковал по Родине.

– Не суетись. На вокзал и в аэропорт пока ни ногой, – распорядился Кандауров.

– Сам знаю. Но валить отсюда надо, и побыстрее.

– Со здешней резидентурой…

– Понял.

– Терпи и не высовывайся. А я обязательно что-нибудь придумаю.

– Только на это и надеюсь… Ты уверен, что до моего первого личного дела не добрались?

– После твоих слов уже не очень, – признался Кандауров.

– Вот и я не очень. Отсюда просьба. Даже две. Проверь мне кое-кого.

– Постараюсь. Это срочно?

– Очень.

Глава 36

Россия, Москва.

– Добрый день! – Кандауров не стал представляться, справедливо полагая, что его и так узнают.

Когда-то, еще в начале заката великой империи, судьба столкнула его в Германии с «соседским» коллегой, оперативником Первого главка КГБ. Мужик оказался вполне вменяемым, без сплошь и рядом встречающихся комитетских понтов да еще и умным. В общем, эти двое сработались. А потом, в один далеко не прекрасный день, «сосед» угодил в довольно серьезную неприятность. На кону стояла не только его карьера, но и сама жизнь. Коллеги выручать его не спешили, опасались. Чего опасались, спросите? А всего сразу. Время было такое – насквозь «бздливое», если кто помнит. А Кандауров рискнул, причем многим и сразу.

Годы промчались как метеор. Бездарно развалился Союз. Наступило новое время. К власти пришли совершенно другие люди, хотя и прежних хватало. Держались за кресла, как утопающие за спасательный круг, и гадили как могли.

В один прекрасный весенний вечер на дачу к Кандаурову заявился старый знакомец. До этого они много лет не виделись, только изредка перезванивались. «Сосед» привез кое-что с собой, Сергеич выставил на стол закуску, в том числе огурчики и грибочки собственного засола.

– А ведь я тебе жизнью обязан, – заявил после очередной рюмки гость.

Кандауров кивнул.

– Закусывай.

– Погоди… Что я могу для тебя сделать? Генералом, к примеру, стать хочешь?

Сергеич шевельнул метровым плечиком.

– Нет уж.

Генерал, сами понимаете, – это не столько звание, сколько характер, круг общения и образ жизни. Ни того, ни другого, ни третьего Сергеич менять не желал.

– Ну, если вдруг что… – Гость выложил на стол визитку. – Этот номер мало кому известен. Звони, не стесняйся. Помогу, чем смогу.

А мог он в то время очень и очень многое. Сняв погоны в двухтысячном (а может, и оставшись при них), он переехал из «Леса»^[12] прямиком в Кремль, где занял скромную должность с несоразмерными с ней полномочиями и возможностями.

– Добрый день!

– Привет! Рад тебя слышать. – Кандаурова узнали сразу. – Как дела?

– Неплохо, но с твоей помощью могут стать еще лучше.

– Приезжай, посмотрю, что можно сделать.

– Лучше ты ко мне. Водки выпьем, о жизни потрещим…

– А что, хорошая мысль! Я у тебя сколько уже, года три, наверное, не был. Как там твой пес? Помню, он все на колени ко мне лез.

– Нормально пес, увидитесь. Только на коленях у тебя он уже не уместится. Ну так что?

– Жди, приеду ближе к вечеру.

Глава 37

Снова в Европе.

Бульдожка начала капризничать.

– Может, лучше вина? От пива полнеют.

– С такой фигурой, как у тебя, пиво можно хлестать с утра до вечера и с любой закуской, – заявил я.

– Намекаешь на то, что я тощая, как вобла?

– Прямым текстом заявляю, что ты идеальна.

– Да? – Девушка нашла наконец повод для небольшого скандала. – Тогда скажи на милость, почему ты не навестил меня ночью?

– Навестил, – честно глядя ей в глаза, соврал я. – Но ты крепко спала.

– Так разбудил бы.

– Мы несколько отвлеклись, – мягко заметил я. – Значит, так: вечером ты пьешь пиво вместе со всеми. Считай это приказом.

Девушка пожала плечами.

– Хорошо, если ты настаиваешь…

– И вот еще. – Я вручил ей две таблетки – серого цвета побольше и белого цвета крохотную. – Прими прямо сейчас.

– Я… – начала она.

– Прямо сейчас.

– Достал уже. – Она забросила таблетки в рот и запила водичкой.

– Молодец. А теперь пошли.

– Куда?

– На кухню, там Серега картошку чистит.

– А что у нас к картошке?

– Ты соорудишь салат, а я пожарю картошку и стейки. Пиво уже в холодильнике.

Ужин прошел в непринужденной, можно сказать дружеской, обстановке. Поели, попили, перекурили (Ярик морщился, но терпел), посмотрели телевизор и разбрелись по комнатам.

– Не верю своему счастью! – воскликнула при виде меня Бульдожка и полезла обниматься. – Сам пришел, даже зазывать не пришлось!

– Терпение, девочка. – Я мягко, но решительно выскользнул из ее объятий. – Не время для романтики. Родина в опасности.

– Опять? – разочарованно спросила она.

– Она всегда в опасности. Сейчас пойдем рыться в вещах Сережи и Ярика, вдруг найдем что-нибудь интересное.

– А они не будут против?

– Они спят и видят сны.

– Пиво и таблетки? – догадалась она.

– Верно. Все пили пиво из одного кувшина, а таблетки приняли только мы с тобой.

Результаты обыска не особо меня удивили. Ничего из того, чего не ожидалось, обнаружить не удалось. А то, что обнаружилось, вполне вписывалось в то, что ожидалось.

– Добрый вечер.

– Уже ночь, Стас.

– Ты где?

– В скверике у памятника героям Плевны, – сердито ответил Сергеич. – Там, где собираются педики. Боюсь, скоро начнут принимать за своего.

– Ты будешь чертовски мужественным их представителем, – польстил ему я.

Кандауров вынес приговор:

– Доболтался. Три раунда в полный контакт по возвращении!

– А стоит ли тогда возвращаться? – скорбно заметил я.

Мы несли эту ахинею не по причине страстной любви к тупому армейскому юмору, а для того, чтобы не впасть в коллективную истерику. Нервы, понимаете ли, звенели как струны.

– Что узнал нового? – спросил он.

– То, что и ожидалось.

– Жаль, что не могу прислать тебе кого-нибудь в помощь, – огорчился Сергеич. – И сам приехать не могу. Пасут меня, Стас.

– А как же тогда?..

– Не та у ребят школа, – пояснил он. Впрочем, я и сам это понял.

Я начал было засыпать, когда с легким скрипом отворилась дверь. Еле видимая фигура проскользнула в комнату и улеглась мне под бок.

– Ты почему не спишь? – Я не сдержался и зевнул.

– Не спится мне после твоих таблеток, – ехидно заявила Бульдожка.

– А я сил нет как спать хочу, – и попытался отвернуться лицом к стене.

– Не волнуйся, сейчас пройдет. И силы появятся, – утешила она меня.

И не соврала.

Глава 38

Россия, Москва.

– Добрый вечер, адмирал.

– Здравия желаю, Сергей Ильич.

– Вам удобно говорить?

– Безусловно. Одну минуту. – Главком ВМФ России прикрыл трубку ладонью. – Товарищи офицеры, перерыв! Прошу пройти в приемную! – Дождался, пока шесть адмиралов и два капитана первого ранга покинут кабинет. – Слушаю вас.

– Мне нужна ваша помощь, адмирал.

– Все, что в моих силах.

Главком прекрасно знал, что скромному чиновнику из Кремля в просьбе отказывать не стоит. Кроме того, он крепко ему задолжал, как и весь, собственно, флот России. Три года назад этот самый Сергей Ильич не без труда, но отбил у группы эффективных менеджеров судостроительный завод на Дальнем Востоке, один из крупнейших в стране. Те собирались быстренько его обанкротить и к чертовой матери закрыть, а запасы титана толкнуть налево или перепрофилировать на производство легких и прочных раскладушек. А за теми шустрыми ребятами стояли достаточно серьезные дяди. Дальневосточный завод был в их планах первым, с чем следовало разобраться подобным образом. Следующим на очереди стояло предприятие на Севере.

– Какие корабли сейчас находятся в Средиземном море?

– Минуточку. – Адмирал нажал несколько клавиш на ноутбуке. – Всего шесть. Какой район вас интересует?

– Поближе к Адриатике.

– Сторожевой корабль «Сметливый» Черноморского флота.

– Куда он следует?

– В Калининград, на судоремонтный завод «Янтарь».

– То, что надо. Теперь слушайте, что требуется…

– Вас понял. – Адмирал закончил делать пометки в блокноте. – Сейчас назначу ответственного…

– Ни в коем случае. Об этом будете знать только вы и командир корабля. Когда вам перезвонить?

– Через два часа.

– И еще: выясните, пожалуйста, где сейчас находится яхта «Infanta Olga».

– Сделаем.

– До связи.

Глава 39

Снова Россия и опять Москва.

Добрая половина ресторанов в Москве прогорает, не успев толком открыться. Причины случаются разные: неважная кухня, завышенные цены, плохое обслуживание, неудачное место или просто черт его знает почему.

В практически пустом зале одного из таких ресторанов в районе Земляного Вала встретились двое. Один из собеседников добирался до места больше трех часов, чуть ли не через ближнее Подмосковье, сменил по пути несколько видов транспорта, пробежался дворами и целых четыре раза отметился на удобных для проверки наличия наружного наблюдения точках. Второй прибыл к месту встречи на метро. Слежки за собой он не ждал. Конечно, они могли пересечься на служебной квартире, но делать это по причине взаимного недоверия не стали.

– Рад вас видеть, – протянул руку один, ухоженный моложавый блондин лет тридцати пяти, выглядящий лет на пять моложе.

– Взаимно, – ответил второй, не менее замечательно выглядящий рыжеволосый мужчина приблизительно того же возраста.

– Касательно нашей сделки… – начал блондин.

– Слушаю вас.

– По третьему пункту возникли некоторые затруднения, но они решаются.

– Замечательно.

– Но все-таки хотелось бы знать: если третий пункт не будет выполнен…

– Мы очень заинтересованы в выполнении всех пунктов нашего соглашения, – твердо заявил рыжеволосый.

– Уверен, что именно так и будет, но в нашей работе время от времени происходят различные случайности, способные повлиять на конечный результат. Именно поэтому хотелось бы знать, возможно ли вернуться к третьему пункту чуть позже? Скажем, через три-четыре месяца.

– Вынужден вас разочаровать, но нет.

– Хорошо. – Блондин несильно пристукнул ладонью о стол. – Я извещу вас о результатах через пару дней.

– Буду ждать с нетерпением.

Собеседники пожали друг другу руки и распрощались. Рыжеволосый ушел сразу, блондин – минут через сорок, выпив кофе и съев чизкейк.

Их беседа, что интересно, проходила на русском языке. Оба владели им безукоризненно, хотя только для одного из них он был родным. И что еще интереснее: их беседа тщательно фиксировалась. Велась съемка. Причем настолько профессионально, что ни один, ни другой ничего подобного не заметил.

Глава 40

Веселье на скромной (не более шестидесяти метров в длину) яхте «Infanta Olga» еще только набирало обороты, поэтому проходило достаточно спокойно. Девушки из приличного, как бы модельного, агентства вели себя как полагается – не визжали, как вокзальные шлюхи после портвешка на милицейском «субботнике», не приставали с разговорами и не норовили внаглую залезть мужчинам в штаны. Мужчины пили много, но умело и достаточно чинно, в драку никто не лез, не норовил наблевать на палубу или начать разрывать тишину воплями и похожими на них песнями. Неслышно сновали разносящие напитки и легкие закуски стюарды. Охрана, человек десять, службу несла бдительно, но деликатно, не бросаясь в глаза.

На яхте отдыхали от непосильных трудов приличные и солидные люди при больших чинах, деньгах и власти, а не какие-то там вылезшие в девяностых из «бандюков» или барыг авторитетные, как они сами себя называют, бизнесмены с уголовным прошлым, проблемным настоящим и туманным будущим.

Неспешную беседу серьезных людей в кают-компании нарушил молодой человек секретарского вида, единственный из всех присутствующих в костюме и при галстуке. Неслышно, на цыпочках он подошел к сидящему во главе стола монументальному мужчине, высокий статус которого не смогли скрыть ни легкомысленные шорты, ни расстегнутая до пуза гавайская рубашка, что-то тихонько прошептал ему на ухо и передал трубку спутникового телефона.

– Вынужден вас ненадолго покинуть, господа.

С мужчины в гавайской рубашке мгновенно, как последний лист с дерева в декабре, слетела вся монументальность.

Он вскочил, быстро проследовал в пустующее помещение по соседству и плотно закрыл за собой дверь.

– Добрый вечер, Сергей Ильич.

– И вам здравствуйте, Евгений Матвеевич. Как здоровье? Как обстановка в руководимой вами области?

– Нормальная обстановка, Сергей Ильич, – отрапортовал мужчина в рубашке. – Правда, я сейчас в отпуске. Но все равно держу руку на пульсе.

– Отдыхаете небось, как всегда, на малой родине? – медовым голоском спросил собеседник. – Травку косите, карасиков в речке ловите, грибочки с ягодками собираете?

Губернатора прошиб крупный пот. Такой в народе почему-то называют цыганским.

– Я… – начал было он, но собеседник его перебил:

– А я могу с точностью до градуса и минуты назвать координаты, где в данный момент располагается эта ваша малая родина. Не далеко ли вы, любезный, отъехали от руководимой вами области, да еще и накануне выборов? И, кстати, давно ли у вас в собственности яхта океанского класса? Эта, как ее… «Infanta…»

Лицо губернатора покрыл предынсультный румянец.

– Она не моя, – с трудом выдавил он. – Меня друзья пригласили, на недельку буквально.

Перед глазами несчастного замелькали картины, одна другой паскуднее: потеря поддержки со стороны Москвы, вдрызг проигранная избирательная кампания, приход к власти молодого, жадного и голодного кандидата от КПРФ, шум в переметнувшейся на сторону победителя прессе, возбуждение уголовного дела и, самое худшее, тюремное заключение с конфискацией всего того, что еще не переписано на бывшую жену и тещу.

– Ясно, – прозвучал негромкий, но весомый голос из столицы. – Все с вами ясно.

Предынсультный румянец на лице Евгения Матвеевича сменила предынфарктная бледность.

– Но, может, оно и к лучшему, – продолжил голос из Москвы.

– Что?

– Я могу вам доверять?

Губернатор с трудом сдержался, чтобы чисто по-русски не рвануть на груди импортную рубашку.

– Клянусь, Сергей Ильич! Все, что в моих силах! Жизни не пожалею!

– Хватит, – брезгливо остановил его собеседник. – Замолчите и слушайте внимательно. В ближайшем порту высаживаете всех посторонних. Всех до одного, это понятно?

– Да.

– После этого выдвигаетесь в… – Он назвал широту и долготу. – С вами выйдут на связь и передадут от меня привет. Примете на борт четырех человек и будете выполнять все распоряжения старшего команды. Вопросы, возражения?

– Есть. В смысле никак нет, – по-ефрейторски гаркнул ни разу не служивший слуга народа.

– Я на вас надеюсь, – весомо промолвил собеседник из Москвы и отключился.

Он не питал иллюзий в отношении этого персонажа, но прекрасно знал, что тот сдохнет, но выполнит его скромную просьбу. Порвет, если потребуется, на мандариновые дольки собственное седалище, но сделает все, что ему сказано.

В окошке трубки Евгения Матвеевича высветились цифры – те самые широта и долгота. Прижав телефон к сердцу, как пропуск в счастливое будущее, он галопом поскакал прочь из кают-компании в сторону рубки капитана. Непонятно откуда взявшийся секретарь следовал за шефом, как говорят на флоте, в кильватере.

Часть восьмая

Глава 41

Где-то в Средиземном море.

– Я говорю, а ты не слушаешь! – заныла Бульдожка. – Свинство какое!

– Да слушаю, слушаю!.. – Я отсоединил проводок от ноутбука и забросил наушник под подушку. – Что?

– Я долго еще буду просить тебя открыть шампанское? У меня сегодня день рождения, если ты не забыл!

– Не забыл.

– Только открой брют, а не этот компот.

Я выдернул пробку из бутылки и наполнил бокал.

– А себе?

– Видишь ли, радость моя, если для тебя мускатное шампанское – это компот, то для меня твой брют – просто как уксус.

– Ну так открой еще и мускатное, – распорядилась именинница.

– Чуть позже.

– Ждешь, когда заявится Хилый?

– Уже почти дождался.

– Ну, за красивую жизнь! – Бульдожка осушила бокал и томно раскинулась в кресле. – Яхта, каюта-люкс, полный бар элитного бухла. Все, чего душа желает! А кстати, когда подадут ужин?

Я постарался ее успокоить:

– Скоро, очень скоро.

Хотя лично у меня имелись серьезные сомнения касательно ужина и всех, кто собирается на нем присутствовать.

Днем раньше мы с ней в образе сладкой парочки – не первой молодости лоха с деньгами и окучивающей его хваткой девицы – посетили порт, где катера и яхты выстроились в ряд, прямо как девицы известных достоинств на панели. Ходили, внимательно смотрели, разве что на ощупь не пробовали, судили, рядили, искали. Наконец нашли. Катер метров десять длиной, не старый и не новый, не лучше и не хуже расположившихся по соседству «товарищей». Зато у персонажа в фуражке с крабом, двухметрового здоровяка, рожа была откровенно бандитская. Как и у второго члена экипажа, моториста. Со всеми возможными, легко читаемыми на них статьями Уголовного кодекса.

– Капитан Дробняк, – пророкотал главный, протягивая огромную, как сковорода, лапу. И стиснул мою ладошку так, что едва не раздробил косточки. – Можете называть меня Мирко. – И добавил после паузы: – Сэр.

Мы быстренько договорились о выходе в море ближе к полуночи («Хочу купаться голой при свете луны!» – орала на всю округу девушка), выплатили задаток и пошли дальше.

В том, что выбор катера и команды был удачным, я убедился очень скоро, когда увидал краем глаза, как седой толстяк с соседнего катера откровенно рассмеялся нам в спину, а его напарник покрутил пальцем у виска. Не знаю уж, как собирался поступить с нами экипаж катера, но когда мы вчетвером взошли на борт, ребята сразу поняли все правильно и стали вести себя как надо. Вот что значит многолетний опыт.

Часа через три с копейками катер заглушил двигатель и лег в дрейф.

– Ждем.

Я сложил спутниковый телефон и поманил пальчиком капитана. Тот подошел вразвалку и замер в ожидании. Ожидал он явно всего, чего угодно, даже самого грустного.

– Держи. – Я протянул ему четыре банкноты по пятьсот евро – на две больше, чем договаривались. – И…

– Я все и всех уже забыл, – поспешил уверить меня он. – Да и не было ничего и никого.

– Очень на это надеюсь. Друзьям при случае тебя порекомендую.

С такими ребятами, как этот Мирко, можно иметь дело, если, конечно, не расслабляться и не поворачиваться к ним спиной. Они не всегда в ладах с законом и с полицией сотрудничают крайне неохотно, а если и сотрудничают, то без экстаза, то есть лишнего не болтают.

За нами прислали большую резиновую лодку с бесшумно работающим двигателем, очень напоминающую десантную. Буквально через несколько минут мы уже были на яхте. Нас встретили капитан и вальяжного вида мужчина, хозяин этой посудины. Где-то я его видел раньше, кажется, по телевизору. Он очень старался показать, как он нам рад, но верилось в это с большим трудом. На судне оказалось много свободных кают. Две каюты по правому борту мы и заняли: Сергей заселился с Яриком, а я – с Бульдожкой.

На вторые сутки плавания у девушки случился день рождения, и мы решили его скромно отметить вместе с Хилым.

В дверь постучали: раз-раз, два, раз-раз. Свои, значит.

– Войдите, – проговорил я. И тут же сразу: – Не понял…

Глава 42

Хилый почему-то был не один – вслед за ним в каюту вошел Ярик.

– С днем варенья! – Он очаровательно улыбнулся Бульдожке. – Извини, что без подарка.

– Как это понимать? – спросил я у Сергея.

Ярик в это время должен был находиться у себя в каюте, прикованным к кровати.

– Сядь за стол, – не попросил, а скомандовал Хилый. – И девушка рядом.

– С чего бы это? – спросил я, делая вид, что ничего не понимаю.

– Сядь, – повторил он и подкрепил требование пистолетом в правой руке, которую до этого держал за спиной. Дуло, однако, не стал направлять на меня.

Вообще-то оружия при нем не должно быть. Перед тем как пересесть на яхту, все огнестрельное отправилось ко дну в сумке.

– Как скажешь.

Я сел за стол. Бульдожка устроилась рядом. Эти двое заняли места напротив.

– Говори, Хилый.

– Лучше скажу я. – Ярик развалился на стуле, разве что ноги на стол не забросил. – Была такая старая «совковая» комедия, там еще все время пели и плясали. Так вот, один персонаж постоянно повторял: «Власть переменилась». Сейчас как раз тот самый случай.

– Значит, сговорились за моей спиной, – догадался я. – Быстро же ты, Хилый, перекрасился.

– Афганское братство, – с пафосом произнесла Бульдожка. – Салам, бача и все такое прочее.

– Спокойно, – шепнул я.

– Цыц! – скомандовал Сергей.

Ярик осторожно похлопал того по плечу.

– Расслабься. Дай девушке выговориться. Upset у нее. Разочарование, говоря по-русски. Работала с ним, – он указал на меня мизинцем, – спала бесплатно. Думала, что дядя ас, а он оказался просто селезнем с мокрой жопой. – Он повернулся ко мне. – Никто, дурачок, ни в кого не перекрашивался. Так все было задумано с самого начала.

Я нахмурился.

– Передай при случае респект разработчику.

– Ты сам только что это сделал, – радостно сообщил Ярик. – Эту замечательную игру придумал я. Поясняю для особо тупых: ты думал, что действуешь по собственному плану, а на самом деле просто шел, куда тебя вели. И вот финал: мы все там, где надо было мне. Вопросы?

– Значит, до моего первого личного дела все-таки добрались, – заметил я.

– А как же! Информация – мамаша планирования, даже ты это должен знать. Там, кстати, такого о тебе понаписано, ты у нас прям-таки суперагент какой-то. А на деле – тупой армейский совок.

– Да что ты говоришь? – оскалился я.

– Сам все видишь. Сделали тебя, дядя, обули, как самого последнего лоха. Прими и распишись.

Сидящая рядом со мной Бульдожка готовилась действовать резко – опрокинуть, например, стол на этих двоих, а дальше… А никакого дальше. Столы здесь намертво прикреплены к полу. В смысле, к палубе. А стреляет Хилый быстро и без промаха.

– Сиди тихо, – сказал я ей.

– Точно, – подтвердил Ярик. – Не дергайся, и будет тебе, шлюшка, счастье. День рождения все-таки!

Та в ответ что-то прошипела сквозь зубы.

Я почесал нос.

– Ладно. Поговорили, все выяснили. Ты, Ярик, голова, я лох.

– Просто твое время прошло, – с долей сочувствия сообщил он. – Раньше что-то получалось, а теперь – хренушки. Новое поколение ведь умнее. Эх, посмотрел бы ты сейчас на свою рожу!

– Много текста, – поморщился я. – Что дальше?

Глава 43

– Деловой подход, одобряю. Дальше мы с тобой идем к капитану, и ты приказываешь ему поменять курс на тот, который я озвучу.

– А если я не пойду?

– Предлагаю джентльменское соглашение, дружище. Если сделаешь, как я скажу, через двенадцать часов мы втроем пересядем на другой борт, а она, – Ярик кивнул в сторону Бульдожки, – останется здесь.

– Значит, сдаете меня англичанам.

Ярослав сложил пальцы в кукиш и с удовольствием его мне предъявил.

– Обойдутся. Знаешь, что мне за тебя обещано? Звание подполковника через месяц досрочно, а через год – полковника и генерала.

– Так мало?

– Думаю, через неделю после возвращения меня просто грохнут – слишком до фига я знаю.

– А потому ты решил…

– Для начала я как следует изучил твое личное дело. Ты, оказывается, за эти годы многим подгадил. Потом я связался кое с кем. Ребята пообещали реальные деньги. Нам двоим, – он кивнул в сторону сидящего с каменным лицом Хилого, – хватит на несколько жизней.

– А не обманут? – забеспокоился я. – Люди-то разные бывают!

Он снисходительно улыбнулся:

– Не боись. Я ведь из нового поколения – значит, грамотный. Бабки уже на безвозвратном депозите. Перевод на наши счета проходит нажатием одной кнопки. Кнопка нажимается в момент предъявления тебя. Учись, старый!.. Хотя к чему это тебе теперь?

– Значит, всех поимел – и меня, и собственного шефа. И гордых сынов Альбиона.

– Точно! – Он прямо-таки расцвел от счастья. – А не пошли бы вы все куда подальше! Очень, знаешь ли, хочется пожить по-человечески.

– Желание вполне разумное. Понимаю, но не одобряю.

Ярик хлопнул ладонью по столу.

– Хватит лирики, дедуля. Поднимай жопу и шагом марш к капитану. Я с тобой, если не возражаешь.

– Вообще-то возражаю, – негромко проговорил я. – Никуда я с вами, ребята, не пойду.

Ярик нехорошо улыбнулся.

– Как знал… – Он повернулся к Сергею: – Ваш выход, маэстро.

Тот взял пистолет со стола.

– Сиди смирно, малая.

– Для начала он прострелит ей руку, – объяснил Ярик. – Потом плечо. А потом видно будет.

Хилый вскинул пистолет. Бульдожка непроизвольно сжалась. Щелк, щелк, щелк… Сергей передернул затвор, поймал на лету патрон. Щелк, щелк…

– Не стреляет? – спросил я. – А знаешь почему? Потому что неисправен. А вот этот, – я достал свой пистолет из-за ремня сзади, – в полном порядке. Власть опять переменилась – так, кажется, в кино говорили, где поют и пляшут?.. Ох, видел бы ты сейчас, Пердислав, свою рожу!

Глава 44

А посмотреть было на что: удивление, обида, злость и медленное-медленное осознание того, что произошло. А еще разочарование.

– Говорил же, парень очень непростой, – буркнул Хилый. – Не поверил! Теперь хлебай полной ложкой.

Все замолчали.

– Да-а-а, – молвил наконец Ярик. – Сделал ты нас.

Я поднял бровь:

– Прошу прощения?

– Я говорю, сделал ты нас. Давно заподозрил?

Многое хотелось объяснить этому самодовольному щенку. Добрые два десятка лет в поле – это еще не старость, зато большой опыт. И если ты считаешь, что вокруг тебя сплошные лохи, то, как правило, лох ты сам. Только объяснять ничего я не стал. Потому что сам уже далеко не щенок. А Ярику эти знания уже точно не понадобятся.

Я просто ответил на вопрос:

– Сразу.

– А действовать начал только сейчас. Почему?

Я пожал плечами:

– А куда торопиться? Все же шло по моему плану. Я подождал, пока вы начнете, и сам все закончил. Делов-то.

– Мои комплименты. – А парень быстро переобулся. Можно сказать, прямо в полете. – Прежние договоренности еще в силе?

– Пока не знаю. Обдумаю и сообщу. А теперь заткнись. – Я посмотрел в глаза Сергею. – Как же так, Хилый?

– Да вот, так как-то, – глухим голосом отозвался он. – Сначала Афган, дырка в организме, контузия, медаль. Немного подучился, и добро пожаловать в гарнизон за Байкал. Оттуда – в Германию. Через полтора года пнули оттуда прямиком в палатку в чистом поле. Потом Чечня, первая, вторая. Две дырки в тот же организм, орден вместо квартиры. Уволился – и домой, в Чертаново, в коммуналку. Пока меня везде носило, мама померла, а папаня проиграл в карты две комнаты из трех.

– И так захотелось наконец-то «пожить по-человечески», да? – продолжил я.

– Вот и пожил… Скажи мне кто тогда, за речкой, что до такого дойдет…

– Последний вопрос: твои ребята в курсе?

Он медленно, не поднимая глаз, покачал головой.

– Нет.

– Ладно. Сейчас спровадим этого, – я указал на умника мизинчиком, как он на меня недавно, – и будем решать, как все это разрулить.

Сергей покачал головой.

– Уже ничего не сделаешь, поздно.

– Не факт.

– Пустое все это… И вообще, пора заканчивать. Надоело.

Я всегда знал, что он парень резкий, но чтобы настолько… Не успел я и глазом моргнуть, как в руке у него очутился нож.

– Хилый, не надо! Ты что делаешь, дурак?

Пока я хватал пистолет со стола, он вогнал нож себе в грудь, прямо в сердце, по самую рукоять. В роте войсковой разведки нас когда-то хорошо научили работать со всем колющим и режущим. Сергей что-то пробормотал и обвис на стуле.

– Ничего себе день рождения… – Бульдожка нервно хихикнула, потом схватила со стола бутылку шампанского и принялась прямо из горлышка топить накатывающую истерику. Вроде получилось.

– Мне… – пролепетал Ярик. – В смысле, я…

– Завали хлебало! – рявкнула она. – Наговорился за сегодня! – Она толкнула меня в бок. – По-моему, товарищ заслужил комплимент от шеф-повара. Ты, надеюсь, не против?

– Только за, – честно ответил я. – Но не до смерти.

Бульдожка мерзко улыбнулась. Точнее, оскалилась.

– Значит, «шлюшка»?

Ярик вскочил.

– Предупреждаю: я профессионально занимаюсь бразильским джиу-джитсу.

– Чудесно! – И девушка, как птичка, перелетела через стол.

Ярик шагнул вперед, чтобы встретить ее в момент приземления, но опоздал – Бульдожка сразу же ушла на нижний уровень и оттуда всадила свой небольшой кулачок туда, куда джентльмены стараются не бить.

И началось. Господи, как же она его метелила! Многие мускулистые, местами спортивные мужчины искренне верят в то, что дамочки ростом около ста шестидесяти сантиметров и весом менее пятидесяти кило ничего с ними сделать не смогут. И я, каюсь, когда-то так думал, пока не столкнулся с особью подобных габаритов, которую мне было приказано захватить живой. Неслабо я тогда от той пичуги огреб, пока все-таки ее не скрутил. Синяки сходили почти месяц.

– Уф! – Бульдожка присела на стул рядом с Хилым. – Хорошо-то как!

– Рад за тебя.

– А как тебе-то по роже дать хочется!

– Это еще за что? – удивился и одновременно обиделся я.

– За все хорошее.

– Какая у нас жестокая молодежь подросла, просто ужас.

Я встал, подошел к валяющемуся и тихо постанывающему несостоявшемуся победителю.

– Как дела, дурачок?

Не разобрал, что он прошепелявил в ответ. Я раскрошил прямо на столе три таблетки, забросил их в стакан, добавил воды и протянул ему. Он попытался ослабевшей рукой отпихнуть стакан. Тогда я зажал ему нос и влил все, что было в стакане, в окровавленный, качественно разбитый рот. Потом поднял его за шиворот и поставил на ноги.

Перед тем как отключиться у себя в каюте, он попытался изложить мне очередной гениальный план, как выставить виновным за все произошедшее Серегу. Видно, это пришло ему в голову в тот самый момент, когда по ней лупили. Но он не договорил и провалился в сон. Да я его особо и не слушал.

Глава 45

Я сходил к капитану и вернулся груженым.

– Что это?

– Сама, что ли, не видишь? Два лома с аварийно-спасательных щитов.

Я постелил простыню поверх ковра, уложил на нее Серегу Хилкова и приступил к упаковке – обернул его простыней, положил сверху ломы и крепко перевязал веревкой. Присел рядом и бросил взгляд на настенные часы.

– Через тридцать минут – то есть с девяти сорока – на верхней палубе по правому борту никого не будет… Намек поняла?

– Поняла. – Девушка опять отхлебнула шампанского. – Будешь?

– Обязательно, только чего-нибудь покрепче.

– Коньяк подойдет? – Она взглянула на этикетку. – Двадцать пять лет выдержки, ого!

– По хрену. – Я как следует глотнул. – Дай сигаретку.

Она присела на стул, на котором еще недавно гнул пальцы умница Ярик.

– Скажи, ты действительно давно догадался?

– Ага. – Я сделал еще глоток. – Понимаешь, они оба – и Ярик, и Хилый – играли. Старательно, но не очень умело. А я их слушал.

– А почему мне не сказал? Мы же вроде как напарники…

– Просто опасался, что Ярик что-то заметит. Он у нас парень глазастый.

– С каким удовольствием все-таки я бы и тебе разбила морду! – с чувством произнесла она.

– Как-нибудь в другой раз.

Хилый ушел в воду почти без всплеска и ногами вперед.

– Только не плачь, – толкнула меня в бок Бульдожка.

– Постараюсь. – Я повернулся и пошел.

– Ты куда?

– Посижу на корме. – Я наклонился и взял початую бутылку.

– Пожалуй, я тебя провожу.

– Благодарю за заботу.

Я устроился в шезлонге, сделал глоток и закурил.

– Иди уже.

– Последний вопрос: ты бы его отпустил? Только честно.

– Скорее всего, да.

Девушка наклонилась надо мной.

– Ты хоть понимаешь, что он отсиделся бы у себя в Чертанове на коммунальной кухне с тараканами и начал бы старательно тебя разыскивать, чтобы грохнуть, потому что такое не прощается?

– Скорее всего, да, – как попугай, повторил я. – Но это была бы уже совсем другая история.

– Если бы я не знала тебя столько лет, решила бы, что ты слюнтяй, – вынесла приговор Бульдожка.

– Может, и так.

– А классно все-таки вы все изгадили мне день рождения!

– Точно, лучше просто некуда.

– Поэтому, когда мы вернемся, ты просто обязан отвести меня в кабак. И плевать с размаху я хотела на все правила и инструкции.

– Обязан, – не стал спорить я. – Позвоню и приглашу.

– Ты же моего номера не знаешь.

– А ты мне сейчас его скажешь.

– Тогда слушай: восемь, девятьсот три… Жаль, записать негде.

Я тяжко вздохнул.

– Хоть я и старый совок, но одиннадцать цифр как-нибудь запомню. А теперь будь человеком, исчезни.

– Так и быть. – Бульдожка сделала несколько шагов и вдруг остановилась. – А он ведь правильно сказал. Вам, всему твоему поколению, пора в отставку. Уж больно вы сентиментальны. А это первый признак слабости. – Она отпустила шпильку и растворилась в темноте.

А я остался. Сидел и хлестал коллекционный коньяк из горлышка, как какое-то плодово-ягодное вино моей юности. Мы еще называли его «плодово-выгодным», или «слезами Мичурина». Не горланил старых песен родом из той войны, не вспоминал ничего из прошлого – просто прощался с некогда хорошим парнем Серегой и кусочком себя, умершим сегодня вместе с ним.

Допив, я выбросил за борт поочередно пустую тару и докуренную до фильтра сигарету. Встал и даже не покачнулся. Вытер рукавом выступившие слезы. Наверное, это они от сигаретного дыма, попавшего в глаза.

Часть девятая

Глава 46

Россия, Москва. Два дня спустя.

Тот самый блондин, который несколькими днями ранее имел приятную беседу с неким русскоговорящим джентльменом, вышел из здания на Хорошевском шоссе и сел в персональный автомобиль.

– На Пресню, – скомандовал он, устроился поудобнее на заднем сиденье и закрыл глаза.

Со стороны он выглядел расслабленным и абсолютно спокойным. Потому что умел владеть собой, чем втайне гордился. На деле же импозантный моложавый блондин был в панике. Его человек уже в третий раз не вышел в установленное время на связь, и это означает… Означает что угодно. Например, яхта, на которой он находился, угодила в шторм и благополучно пошла ко дну. Или посудину захватили пираты. Или, что наиболее вероятно, тот мужик все-таки переиграл его человека. И Ярослав, особо приближенный и доверенный, на деле оказался не таким уж и мудрым. А значит, тщательно разработанный многоходовый план полетел к черту. И теперь уже ему самому предстоит неприятный разговор с человеком, от которого зависит его собственная судьба.

Водитель припарковал машину у пятиэтажного дома старой постройки.

– Завтра как всегда.

Блондин покинул машину и зашел в сквозной подъезд. Пройдя Большим Трехгорным переулком, он оказался в крохотном, плотно уставленном автомобилями дворике, отворил дверь в провонявший кошками подъезд и поднялся пешком на пятый этаж.

Обшарпанная дверь в нужную ему квартиру была заперта аж на три замка. Непонятно, кстати, зачем – внутри квартиры царила честная бюджетная бедность: мебель родом чуть ли не из семидесятых годов прошлого века, громоздкий, как валун, телевизор, хилая люстра под потолком, холодильник «ЗиЛ-Москва» на кухне, лет на десять старше московской Олимпиады, разнокалиберная, собранная с бору по сосенке посуда. Каждая несчастливая семья несчастна по-своему, как метко заметил классик, а все служебные квартиры одна в одну повторяют друг дружку.

Он присел в продавленное кресло, закурил, что позволял себе крайне редко, и достал из кармана сшитого явно не на фабрике «Большевичка» пиджака простенький дешевый телефон. Такими пользуются на потеху одноклассникам детишки из неблагополучных семей.

– Ну что скажешь? – спросил голос на том конце.

– У нас внештатная ситуация, – доложил блондин.

– Насколько внештатная?

– Боюсь, что…

– Жаль.

Собеседник, как сейчас принято говорить, встал на паузу. Замолчал и сам блондин. Больше всего он опасался услышать, что с этой минуты они незнакомы и каждый теперь сам за себя.

– Значит, так, – произнес наконец собеседник. – Хорошенько спрячься. Дней через десять выйди на связь по резервному номеру. Я за это время постараюсь что-нибудь придумать.

Воспрявший духом блондин докурил сигарету и кремировал с помощью зажигалки сим-карту. Принял душ, переоделся – сменил более чем приличный костюм и туфли за восемьсот тридцать долларов на потертые джинсы, видавшую виды застиранную толстовку и почтенного вида, явно не брендовые кроссовки. Переложил кое-что из портфеля в рюкзак, надвинул на нос козырек бейсболки и покинул квартиру.

Не все, как оказалось, еще потеряно. Сейчас он поймает «левака» на улице 1905 года и скромно покинет столицу. Десять дней – совсем не срок. Он проведет их в скромной «двушке» на окраине одного тихого подмосковного городка. Будет читать книги, смотреть кино и думать, как жить дальше. Прямо сегодня обязательно как следует выпьет пива или чего-нибудь покрепче для успокоения нервов. Холодильник в той квартире битком набит, есть что выпить и чем закусить. А потому – выше голову!

Из подъезда он вышел спокойным и собранным, миновал расположившегося на скамеечке аборигена с пивком. Вернее, почти миновал, потому что тот вдруг цепко ухватил его за руку.

– Здравия желаю, товарищ генерал. Далеко собрались?

Блондин открыл было рот, чтобы спросить наглого алкаша, что тот себе позволяет и откуда он, собственно, узнал… Но так и замер с открытым ртом. На лавочке перед ним восседал собственной персоной полковник Кандауров. У генерала было время ознакомиться с его личным делом и понять, что позволить себе тот может многое, даже не спрашивая чьего бы то ни было согласия.

А тут и транспорт прибыл – средних лет темно-коричневый микроавтобус. Блондина вежливо, в смысле не пинками, препроводили в салон.

Глава 47

Где-то в Средиземном море.

– Старший помощник командира корабля третьего ранга Чемрат. Добро пожаловать на поющий фрегат! – поприветствовал меня невысокий подтянутый офицер с роскошными усами цвета воронова крыла.

– Почему поющий? – удивился я.

– Если повезет, не узнаете, – последовал ответ. – Нам сообщили, что вас будет четверо.

– Один сошел по дороге.

– Дежурный по кораблю капитан-лейтенант Горбачев, – представился худощавый офицер среднего роста. Ну, Горбачев так Горбачев.

На следующий день после всего произошедшего, еще до заката, яхта легла в дрейф. На воду спустили резиновую лодку.

– Удачи, – протянул мне руку тот самый важный и вальяжный мужчина. Задавать вопросы касательно того, что нас стало меньше, он благоразумно не стал.

С борта сторожевого корабля «Сметливый» сбросили шторм-трап – такую веревочную лестницу. Когда-то с помощью таких шторм-трапов много веков назад благородные господа под покровом ночи навещали не менее благородных добродетельных дам.

– К сожалению, для вас удалось освободить только одну каюту. Девушку можем разместить в санчасти, – сказал старпом.

– У меня несколько другое предложение. – Я вежливо взял его под локоток и отвел в сторонку.

Он выслушал меня и слегка удивился.

– Можно и так… Теперь что касается питания…

– Приносите сразу на троих. Мы сами разберемся.

Он пожал плечами, дескать, любой каприз по вашей просьбе, и удалился, оставив с нами дежурного с перестроечной фамилией.

– У вас найдется навесной замок? – поинтересовался я.

– Найдем.

Я открыл дверь и втолкнул Ярика внутрь.

– Каюта-люкс для тебя, дружок.

– Да я же здесь не помещусь! – заныл было он.

– Вентилятор помещается, и ты как-нибудь втиснешься. Сейчас принесут матрас с подушкой – спи себе на здоровье.

– Тут же толком и не ляжешь… – продолжил ныть он.

– Спи сидя.

Честное слово, мне было абсолютно все равно, как он разместится в помещении с вентилятором, именуемом, собственно, вентиляторной. Одно знал точно: спать он будет крепко и всю дорогу. Об этом я позабочусь.

Я мечтал провести все пять дней плавания как можно скучнее, так как был по горло сыт новостями и приключениями. Так и получилось. Три раза в сутки нам приносили еду. С первым блюдом и на обед, и на ужин, как на флоте принято.

Мы ели, спали, без разбору читали принесенные из корабельной библиотеки книги, почти не разговаривали. Я лично относил Ярику его порцию, щедро сдобренную полезными для его здоровья добавками. Три раза в сутки конвоировал его в туалет – гальюн по-флотски.

– А если мне захочется еще? – как-то спросил он, зевая во весь рот.

– Дуй в штаны, – с полнейшим равнодушием отозвался я.

Да, едва не забыл: на третьи сутки плавания выяснилось, почему наш корабль называют «поющим». Оказывается, это из-за звуков, которые издает его газотурбинный двигатель при повышении скорости. Вернее, из-за свиста, такого громкого, что нас с Бульдожкой чуть не сдуло с коек.

А еще я обогатил свой словарь богатым словом «коффердан». Так называется помещение, в которое я собирался устроить на постой Ярика, но предпочел ему вентиляторную.

Глава 48

На рассвете шестого дня пути, когда на горизонте показался Калининград, мы пересели на пограничный сторожевой корабль.

– Добро пожаловать! – поприветствовал нас седой верзила с погонами мичмана. – Рад видеть вас живыми.

– Взаимно, Сергеич, – отозвался я.

Часов через двенадцать мы пришвартовались к пирсу местного погранотряда. У Сергеича, видать, и здесь друзья.

– Мы здесь немного задержимся, а вас отвезут домой.

Услыхав это слово, Бульдожка фыркнула.

– Вон и машина ваша, «Вольво», номерной знак… До встречи!

Он, грустный Ярик и еще двое мужиков лет под пятьдесят, тоже с погонами мичманов, направились в сторону одноэтажных кирпичных построек. А мы пошли к машине.

– Привет! – Водитель, откровенно деревенского вида мужик лет сорока, покуривал, облокотившись на капот.

– Здравствуйте, – мило улыбнулась Бульдожка.

– Добрый день, – сказал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не назвать его по имени. Геша Садко, сослуживец и добрый приятель. Тоже, кстати, притворщик.

– Падайте.

Он щелчком отправил окурок в сторону урны и попал, затем уселся за руль. Я пристроился рядом, а девушка с комфортом разместилась на заднем сиденье.

– Поехали! – скомандовал я.

Господи, как хорошо ехать по родным российским дорогам! И черт с ними, что с ухабами. Чувствуешь, что все мерзкое и смертельно опасное позади, а впереди только хорошее и приятное. Может, даже отпуск.

Нам оставалось всего ничего до выезда на трассу Санкт-Петербург – Москва, когда это произошло. Следовавший за нами в левом ряду внедорожник вдруг принялся истошно сигналить и мигать всем, что мигало.

– Ах ты, … с отворотами!

Геша свободно владеет несколькими иностранными языками, но по-русски выражается исключительно изящно. Дело в том, что он родом из Александрова, а там иначе разговаривать не принято.

Уступая дорогу торопыге, он повернул руль вправо. Тут же мимо нас просвистела темная иномарка, и что-то ударило нам в бок. Джип укатил дальше, а иномарка затормозила перед нами, перекрыв дорогу.

Я покачал головой и негромко высказался в стиле Геши, хотя мне до него далеко.

– Инструмент на месте?

– А то! – отозвался он и раскрыл бардачок.

Мы разобрали инвентарь, проверили его готовность к работе.

Из иномарки меж тем вылезли трое. Я только глянул на них, и сразу потеплело на душе. Никакие это не работающие на противника спецы, а обычные подставщики, да еще и деревенские. Ребятам, знать, перманентно не хватает денег на сладкую жизнь. Нас они явно приняли за подарок судьбы и взялись за дело со всей серьезностью.

Бульдожка проснулась.

– В чем дело?

– Оставайтесь в машине, девушка, – распорядился Геша. – Сейчас поговорим с пацанами и дальше поедем.

Все закончилось, не успев начаться. Крутые ребята районного разлива, увидав, что у нас с Гешей в руках, быстренько сдулись, загрузились в свою тачку и укатили. Даже обмылок забирать не стали – рабочий инструмент, так сказать. Тот самый, которым запустили нам в бочину.

Антракт первый

– С днем рождения, дорогая.

– Спасибо! – Бульдожка аж порозовела от удовольствия. – Прекрасные цветы!

– Замечательно выглядишь. – Я ничуть не покривил душой. – И платье красивое.

– Ты мне его купил в Стокгольме, – напомнила она. – Кстати, здорово смотришься в костюме. Прямо модель из глянцевого журнала.

У нас приняли заказ, цветы поставили в вазу. Девушка осмотрелась.

– Милый ресторанчик. Хрусталь, столовое серебро, живая, черт ее дери, музыка. И публика под стать… И я вся из себя!

– Самая красивая, – поддакнул я.

– Даже не верится, что не так давно я перла через лес вся в поту и паутине, а потом меня били ногами.

Я пожал плечами.

– Издержки профессии, привыкай.

– И все равно, – упорно не желала сойти с темы она. – Как-то, знаешь ли…

Я ее прервал:

– Секунду! Как насчет подарка?

У нее тут же загорелись глаза, как фонари на Тверской ближе к вечеру.

– Обожаю подарки!

Я положил перед ней банковскую карту.

– Вот. Сэкономил на прошлом мероприятии. В этом году ты уже была в отпуске?

– Со вчерашнего дня там. Как только закончила с отчетами. – Она пошевелила пальцами. – Скажи, а почему их заставляют писать непременно от руки?

– Их потом проверяют графологи. Вдруг ты где соврала?

У нее округлились глаза.

– Серьезно?

Я покачал головой.

– Нет, конечно. Просто до сих пор не отменили инструкцию от двадцать какого-то года прошлого века. Так, значит, ты в отпуске?

– Ну да.

– Отлично. Денег здесь достаточно, чтобы купить несколько купальников и, не особо экономя, выгулять их у теплого моря.

– А сдача останется? – живо поинтересовалась она.

– Это как гулять будешь. А что?

– Хватит, чтобы снять квартиру?

Я произвел в уме ряд арифметических действий.

– Если не на Золотой миле, не на Арбате и не на Кутузовском, тогда на год в скромном приличном районе должно хватить. А зачем тебе? Ты же вроде москвичка…

– Бабушка, мама и сестра в двух комнатах. Сестра всю дорогу закатывает истерики, пару раз пыталась свести счеты с жизнью.

– Зачем? В смысле, почему?

– Девушке перманентно не везет с мужиками. Предпоследний на моей памяти позиционировал себя как успешный стартапер из Европы, а оказался обычным старпером из Львова.

– Украина це Европа, – заметил я. – Не соврал, получается.

– А последний – якобы прекрасный принц с Востока – оказался просто фуфлыжником в тюбетейке. Вот так это достало! – Она резанула себя ребром ладони по горлу.

– Искренне сочувствую.

– Ладно, не будем портить вечер. Скажи-ка лучше тост!

– Легко!

– А ты неплохо танцуешь, – сделала она мне комплимент.

– Умею, но не люблю, – признался я.

– Ну так и не мучайся! Пошли отсюда. Надеюсь, ты снял номер в приличной гостинице?

– Абонировал койку в восьмиместном номере в доме колхозника, – отрапортовал я.

– Как романтично! – восхитилась Бульдожка – Поехали!

– Неужели надоело здесь?

Она покачала головой.

– Здесь очень здорово, честно. Просто привыкать не хочется.

Антракт второй

– Не верю своим глазам!

– Я тоже, признаться, в шоке, – заявил Сергеич.

Только что я, забывшись или просто временно потеряв рассудок, назвал Дункана Дуней, а тот, вместо того чтобы откусить мне голову, лизнул мне руку и растянулся на полу, намертво пригвоздив обе мои ступни.

– Ну, с возвращением!

Рюмки с хрустальным звоном встретились и устремились по назначению.

– Итак?

– Итак, – начал Кандауров. – Все это замутил генерал Кинфеев, один из замов нашего Первого. Товарищ курировал службу внутренних дознаний.

– Это многое объясняет.

– Знал его?

Я покачал головой.

– Не довелось.

– Мало потерял.

– Продолжай.

– Налицо… – Он сделал паузу.

– Обычное предательство, – продолжил я его мысль. – Я так понял, этот крендель задружился с англичанами?

Он медленно покачал головой.

– А вот и нет, Стас. Все гораздо интереснее.

– А как? – опешил я. – Что тогда?

– Парень решил сделать карьеру и быстро занять кресло нашего Первого. Для этого, сам понимаешь, его надо было как следует подставить. Обычное дело, сейчас такое в любом, даже захудалом офисе сплошь и рядом.

Я налил персонально себе и откушал.

– Давай дальше.

– Когда Кинфеев был в командировке в Великобритании, он сошелся с таким же, как он сам, молодым карьеристом из MI6, и ребята решили провернуть сделку по бартеру.

– То есть?

– Англичанин обязался сдать нашему энное количество их полевых агентов, а наш мальчуган, соответственно, наших.

– Лихо, – признал я.

Кандауров налил нам обоим.

– Но их сторона потребовала, чтобы среди сданных наших в обязательном порядке был ты. Понимаешь, почему?

– Ага. – Мы опять чокнулись и выпили. – Будапешт.

– Он самый. Там, оказывается, погиб не просто их агент, а персона жуть каких благородных кровей.

– Не хрен было в разведку лезть, коли такой благородный, – проворчал я. – Наша служба – исключительно для плебеев.

– В Британии думают иначе, – возразил Сергеич. – Самое интересное, что если бы этот бартер состоялся, оба этих хлопца запросто смогли бы взлететь до самых верхов.

Я случайно уронил под стол кусочек колбасы. До пола он не долетел.

– У них такое может быть. А у нас очередь на должность Первого.

– А вот и нет. У этого Кинфеева, мать его, серьезный покровитель есть наверху.

– Почему ты так решил?

– Хотя бы потому, что поработать с генералом мне толком и не дали.

Я поперхнулся и тут же огреб ласковой ладонью по спине, как будто кирпич с крыши свалился.

– Лихо, – произнес я, откашлявшись. – Получается, все стрелки перевели на Ярика? Типа он все это придумал?

– Неплохо, кстати, – признал Сергеич.

– Это да. Сначала те двое поляков. Потом… все остальные.

– Они правильно все просчитали.

Кандауров бросил взгляд поочередно на графин, потом на меня. Я отрицательно покачал головой – решил взять паузу.

– И ты до поры действовал строго по их плану. Сначала была объявлена охота на девушку, и тебя, как успешно работавшего с ней раньше, отправили на выручку. Надо было покинуть страну, но порты и вокзалы оказались перекрыты, и вам ничего не оставалось, кроме как пешком идти через границу.

– И там нас ждал парень, с которым я служил в Афгане.

– Красивый ход. И главное – беспроигрышный. Хоть он прихватывает тебя, хоть ты его – один черт этот… как его?

– Хилков, – подсказал я. – Сергей Хилков.

– Этот Хилков и его команда просто должны были перейти на твою сторону.

– Потом и сам Ярик грамотно подставился. И все, мы победили. Зачем он только тянул до последнего? Не мог спеленать меня раньше?

– Мог, запросто. Только они не смогли решить проблему с твоим вывозом. Мы смогли, а они – нет.

– А англичане?

– Англичане не захотели рисковать, поэтому согласились принять тебя только в Западной Европе. А до нее было еще пилить и пилить.

– А потом Ярик решил переиграть операцию в свою пользу. Кому он, кстати, собирался меня продать?

Сергеич вздохнул.

– Тебе лучше не знать, Стас.

– Да и черт бы с ним, – согласился я. – Лишние знания – лишние морщины, а это некрасиво. Обидно только, что на суде крошка Ярик пойдет паровозом, а генерал – только свидетелем. Хорошо еще, что не потерпевшим.

Сергеич поморщился и тут же налил нам обоим.

– Не будет никакого суда, Стас. Этот майор…

– Ярик?

– Он самый. Он два дня назад помер в СИЗО. Сердечная, видите ли, недостаточность.

– Бывает. – Я вспомнил румяную физиономию этого прохиндея. – Сердцу не прикажешь. А что с генералом?

– Уже две недели как у нас не служит.

– Уволился?

– Перешел на другую работу.

– Куда же?

– Да куда угодно мог – в Генштаб, в МЧС, на таможню. А может, и вовсе в аппарат президента – при таких-то покровителях!

– Дело житейское, – вздохнул я.

И сразу вспомнил, сколько было навалено трупов из-за этого коммерсанта. Точнее, карьериста в погонах с зигзагами. И сколько еще планировалось. Даже своих не пожалели – того длинного по имени Михаил и двоих, которые должны были встретить нас на выходе из леса. Легко пожертвовали ими во имя достоверности, как пешками в шахматной партии.

А еще вспомнился Хилый с ножом в груди… Я так и не понял, что он хотел сказать мне напоследок.

– Стас! Эй, Стас, ты где?

– Да здесь я, Сергеич, на Родине.

– Надеюсь, на этом история закончилась? – строго спросил он. – Ответки с твоей стороны не последует?

– Не последует. – Я честно посмотрел ему в глаза. – Конец истории. Я не самоубийца и не идиот.

– Очень хотелось бы в это верить.

Антракт третий

Указ Президента

Российской Федерации №…

от…

Наградить:

– Орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени:

1. …

2. …

3. Генерал-майора таможенной службы Кинфеева В. М.

Антракт четвертый

«…подвергся нападению предположительно группой лиц, очевидно, с целью ограбления. От полученных травм руководитель организационно-инспекторского управления Федеральной таможенной службы генерал-майор таможенной службы Кинфеев В. М. скончался, не приходя в сознание. Дело взято под контроль Генеральной прокуратурой. Проводятся оперативно-следственные мероприятия».

Выход четвертый. …И зайцы

Часть первая

Глава 1

Где-то в Европе за пару недель до описываемых событий.

В этот день все они были как никогда равны и едины: банкиры и студенты, бизнесмены и безработные, политики и пенсионеры. Потому что в этот день играла их любимая команда, а все они – ее преданные болельщики. Настоящие патриоты родного клуба, а не полупьяное быдло, заявляющееся на игру с единственной целью – вести себя как можно паскуднее и тем самым испакостить настроение приличным людям.

– Позвоню, ждите.

Высокий полноватый мужчина в футболке черного цвета с красными рукавами (форма любимой команды) вышел из автомобиля и направился к станции метро. В вагоне было тесновато, но никого это не смущало, ведь люди ехали на футбол! Целых два тайма по сорок пять минут надежд, радости или разочарования, как пойдет игра. А потом обязательно в ближайшем баре час-другой за кружкой пива они будут заново переживать самые яркие моменты в обществе старых или новых знакомых, будут шумно праздновать победу или топить в пенном напитке горечь поражения и детально, по косточкам, разбирать игру от стартового свистка до финального. Конечно же, будут споры – оживленные, но без пошлого мордобоя. А поздним вечером болельщики расстанутся самыми лучшими друзьями, чтобы не узнать друг друга уже на следующий день.

Наш мужчина, довольно, к слову, не мелкий, оказался зажат еще более крупными особями. Когда вагон качнуло на стыке рельс, кто-то на секунду навалился на него сзади, и он тут же ощутил острую боль в спине слева. Попытался вдохнуть – получилось неважно. Чувствуя, как немеют ноги и темнеет в глазах, он ухватился за поручень. Хотел закричать, позвать на помощь, но не смог.

Женщина, которая стояла у него за спиной, покинула вагон на ближайшей станции, вышла из метро и свернула в ближайший переулок. Там она быстро, без лишней суеты, произвела ряд манипуляций, поменявших ее внешность, вывернула наизнанку куртку и перестала сутулиться. Из переулка вышла уже не яркая щекастая брюнетка в красной ветровке, а коротко стриженная блондинка с продолговатым худым, даже лошадиным лицом и в темно-синей ветровке. И изрядно, ко всему прочему, подросшая.

Она доехала на трамвае до автовокзала, забрала из камеры хранения сумку. До отправления ее автобуса оставалось достаточно времени, так что женщина смогла побаловать себя стаканчиком кофе сомнительного качества в буфете.

А что же, вы спросите, произошло с мужчиной, которому так внезапно поплохело в вагоне? Добрые люди помогли ему выйти из вагона и вызвали «Скорую». Но было поздно – он умер до ее приезда. Как показало вскрытие, причина смерти крылась в сердце, абсолютно, к слову, здоровом, с таким он запросто мог бы прожить еще лет сорок, если бы кто-то не загнал ему туда тонкое, как шило, лезвие стилета и не обломил это лезвие у самой рукоятки. Крови вытекло совсем немного, да и на черной футболке ее трудно заметить.

Автобус тронулся. Блондинка достала из сумки ноутбук и немного поболтала в мессенджере с каким-то Джеком: «Погода хорошая, чувствую себя нормально, на работе тоже полный порядок». Закончив разговор, она убрала ноутбук и достала вместо него толстую книгу в мягкой обложке. И взахлеб читала ее до самого конца поездки.

Глава 2

Все та же Европа, то же время.

Классики настоятельно советуют грабить города рано поутру, до наступления жары, дабы не слишком утомиться и не вспотеть под тяжестью приобретенного на халяву добра. Музеи и картинные галереи, напротив, рекомендуется обносить по ночам, когда сон охраны особенно сладок и крепок. А офисами лучше всего заниматься в обед – и народу поменьше, и охране на все и на всех наплевать.

Молодой человек вошел в офисный центр минут через пятнадцать после начала обеденного перерыва. Типичный представитель тамошнего планктона низшего звена: очень дешевый костюм, рубашка и галстук явно с вещевого рынка, клеенчатые остроносые туфли. Под мышкой – похабного вида портфель из натурального дерматина. Во рту – пластиковая карточка пропуска. А руки заняты пирамидой картонных стаканчиков с кофе, упирающейся своей вершиной прямехонько ему в лоб. Он подошел к турникету, осторожно высвободил правую руку, достал изо рта пропуск и приложил к окошечку, вернул его на прежнее место и проследовал к лифту.

Поднявшись на пятый этаж, парень первым делом заглянул в туалет, где смял в комок стаканы (ни капли кофе не пролилось, поскольку его там на самом деле не было). Далее он набрал СМС-сообщение и вскоре получил ответ: «Старт». Включил таймер на часах и быстрым шагом проследовал в левое крыло. Видеонаблюдение на этаже только что вышло из строя и должно было включиться через тридцать секунд – достаточный срок, чтобы расправлявшийся с бутербродом охранник в аппаратной не успел поднять шум.

Он остановился у дверей кабинета под номером 511. Мельком глянул на часы: 00.09. Достал из портфеля футляр, извлек оттуда пару изогнутых проволок и взялся за дело. Дело свое молодой человек знал прилично, потому что был профессиональным вором, не так давно украшающим собой это почтенное ремесло, но подающим большие надежды.

В 00.14 раздался приятный для слуха профессионала щелчок. Дверь отворилась. Вор вошел внутрь и осмотрелся: стол с навороченным компьютером, дорогое офисное кресло, сейф в углу, шкаф с файлами у стены. Молодой вор достал из портфеля инструменты и приступил к работе. Вскрыл системный блок, вынул оба жестких диска и вернул крышку на место. Уложил диски и инструменты в портфель. Опять отослал и принял сообщение. Вышел и захлопнул за собой дверь. Он провел в кабинете чуть больше трех минут.

Поправляя прическу, он миновал турникет и направился к выходу. Занятый собственными мыслями охранник даже не взглянул в его сторону. Таких, как он, за день мимо него проходят сотни.

Прохиндей заскочил в кафе на соседней улице, с низкими ценами и плохонькой кухней, где имеют обыкновение вкушать бизнес-ланч самые молодые и низкооплачиваемые представители офисного сообщества – все, как один, акулы международного делового мира в самом ближайшем будущем, но пока что просто с важным видом рассуждающие о проблемах большого бизнеса, строящие планы и раздувающие щеки. Проходя мимо одного из них, блондина лет двадцати трех с прыщами и наглыми водянисто-голубыми глазами, он едва заметно к нему прикоснулся. Пластиковый пропуск, взятый у него взаймы несколько минут назад, вернулся на свое законное место в правый боковой карман пиджака.

В туалете фальшивый офисный клерк достал из закутка с тряпками и швабрами рюкзак и устроился в одной из свободных кабинок.

Никем не замеченный и никому не интересный парень в потертых джинсах, толстовке, кроссовках, синего цвета кепке с длинным козырьком и рюкзаком за спиной покинул кафе, перешел через дорогу и направился к автобусной остановке. По пути он то и дело бросал взгляды на витрины – то ли любовался собой, то ли проверял, не идет ли кто за ним.

Он доехал на автобусе до вокзала и вскоре занял место у окошка в полупустом вагоне. До пункта назначения, города в другом государстве, ему предстояло ехать два часа сорок минут с тремя короткими остановками.

Крепко придерживая рюкзак на коленях, молодой вор повернулся к окну. На душе громко пели птицы в сопровождении хора и оркестра. Он сделал это! Сам, с небольшой, правда, хотя и недешевой помощью спеца, дважды за несколько минут отключавшего видеонаблюдение на этаже. А это значит, что парень с большой долей вероятности только что вошел в Высшую Лигу, туда, где много платят и не утомляют пустяковой работой.

Какой-то недотепа плюхнулся на сиденье рядом с ним, больно заехав локтем в ребро. В глазах у вора потемнело.

– Что за… – произнес он и замолк, не закончив фразу, потому что заснул и вскоре даже начал похрапывать.

Проводник с трудом разбудил его, когда поезд прибыл на конечную станцию. Парень встал, зевая во весь рот, закинул рюкзак за спину и покинул вагон.

В ближайшем баре он заказал двойной крепкий кофе, достал телефон и набрал номер заказчика. Абонент оказался недоступен. Как и в последующие разы. Холодея от внезапного предчувствия, он расстегнул молнию рюкзака. Инструмент на месте, кое-что из личных вещей тоже… А оба жестких диска отсутствуют. Зато появился достаточно пухлый конверт. Вор раскрыл его и заглянул внутрь: банкноты по сто евро в банковской упаковке. Десять тысяч, ровно столько, сколько было обещано за работу. Что ж, и на том спасибо. Могли вообще не заплатить.

Парень заказал двойной виски и употребил залпом, как русские в кино, с горечью осознавая, что переход в Высшую Лигу со всеми ее вкусняшками откладывается на неопределенное время. Его сегодня просто поимели, и достаточно технично, надо признать. И тот мужик, который сделал это, в Высшей Лиге точно состоит.

Глава 3

Почти там же, в то же время.

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

Я плюхнулся на сиденье рядом с уставившимся в окно парнем, от души заехав ему локтем в ребро – настолько сильно, что боли от укола в бедро он не ощутил. Бедняга начал было что-то сердито мне выговаривать, но отключился, не закончив фразу. Вот и славно. Никто не обращал на нас внимания, поэтому я без проблем достал из его рюкзака то, что мне было надо, и вложил то, что он честно заработал. Понимаю, что поступил с ним не совсем красиво, но другого выхода не было. Личная встреча с исполнителем не входила в мои планы, а то, что он спер, не стоило передавать безлично.

Парень продолжал крепко спать, когда я покинул поезд. Недалеко от вокзала в городке, где я оказался, когда-то была парочка ресторанов с достаточно приличной кухней. Как выяснилось, за прошедшие годы ничего не изменилось, рестораны остались на прежнем месте. Я устроился в углу в ближайшем из них и заказал овощной салат, стейк с картошкой по-французски и чашку черного кофе с рюмкой коньяка.

Телефонный звонок застал меня между салатом и стейком. Я посмотрел на номер и слегка удивился. Вообще-то это я должен был звонить и докладывать о результатах.

– Добрый день! Это я.

– А это я. – Терпеть не могу, когда меня отвлекают от еды.

– Ну как? – с волнением в голосе спросил Симон.

Меня, если честно, несколько удивила эта суета.

– Все в порядке. Товар у меня. Высылай курьера.

И тут он меня удивил еще сильнее:

– Будет лучше, если ты привезешь товар лично.

– И это не обсуждается?

– Боюсь, что нет – распоряжение главного офиса.

– Охренели они там, что ли? – проворчал я. – Куда везти?

– В Варшаву. Позвони, как приедешь, назову место и время.

– В таком случае и то и другое выбираю я.

Это не прихоть, а один из пунктов инструкции. Странно, что Симон забыл об этом.

– У тебя у самого все в порядке? – спросил я.

– Нервы, – пояснил он. – И еще предчувствие дурацкое…

– Бывает.

Такое действительно случается, буквально на ровном месте или в преддверии чего-то крайне неприятного.

– Ну, до встречи.

– Постой! – опять заволновался он. – Надеюсь, ты?..

– Что я?

– Эти диски… – пробормотал он. – Надеюсь, ты не пытался…

– Принимай бром, дружище.

Меньше всего меня интересует как содержание дисков, так и все остальные чужие секреты. Своих, не поверите, за глаза хватает.

– Даже если бы я хотел разузнать, что там, когда бы я этим занялся?

– Извини, дружище, что-то я действительно…

– Отдыхать надо, – посоветовал я.

– Когда? – скорбно спросил он. – Дел навалилось выше головы!.. Ладно, пока. Увидимся.

Странный получился разговор. Впервые на моей памяти Симон так волновался и задавал странные вопросы… Впрочем, мало ли что у него там произошло. Может, слишком плотно поужинал, а может, его в очередной раз бросила очередная подруга – ему с ними не везет. В общем, к тому времени, когда подали кофе с коньяком, я выбросил этот разговор из головы и стер из памяти.

Глава 4

Все та же Европа. Две недели спустя.

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

То, что у обывателя считается признаком паранойи, для людей моей профессии является одним из правил, которым необходимо следовать, чтобы оставаться в профессии или хотя бы среди живых. За добрых три десятка лет работы на державу и на самого себя мне, конечно же, приходилось нарушать некоторые пункты, но только в случае явной необходимости.

Сегодня таковой не наблюдалось. Подсоединившись к вайфаю кафе напротив, я общался с клиентом в мессенджере, сидя в библиотеке национального музея и наблюдая в окошко за всеми посетителями того самого кафе, в котором за все время пребывания в этом городе я ни разу не был и не собираюсь идти туда и в дальнейшем.

«Условия прежние», – напечатал я. Дождался ответа: «Принято». Я аккуратно закрыл ноутбук, уложил его в чехол, встал, вежливо раскланялся с библиотекарем – молодящейся теткой на исходе пятого десятка лет. Та, утомленная навязчивыми знаками невнимания посетителей, расцвела в улыбке, продемонстрировав полный рот снежно-белых, явно не собственных зубов, настолько крупных, что ими без проблем можно перекусить арматурину или даже железнодорожный рельс.

Я вышел на улицу, перекинул через плечо ремешок чехла и двинулся вниз по улице. Мельком глянул на собственное отражение в витрине и остался вполне доволен увиденным. Худой, чуть выше среднего роста, сухощавый, можно сказать стройный, коротко стриженный, самую малость седой. Лет пятидесяти с небольшим на вид, а то и чуть моложе, благодаря в основном здоровому образу жизни и мастерству пластических хирургов.

Я присел за столик уличного кафе. Заказ делать не стал – знакомый с моими привычками здешний официант, Драгослав из Боснии, и так прекрасно знал, чего моя душенька желает. Буквально через пару минут на столе оказались большая чашка крепчайшего кофе и сигара на блюдце, настоящая кубинская. Несколько раз в сутки я позволяю себе эту роскошь. Развалившись в ротанговом кресле, я смаковал мелкими глотками чудесный кофе, выпускал в воздух колечки дыма – словом, полностью расслаблялся душой и телом. Ни о чем не думал, и ничто меня не беспокоило…

Нет, на самом деле все обстояло не совсем так. На самом деле меня вели – подхватили у выхода из библиотеки и не обделяли вниманием. Кто это был? Трое молодых парней от восемнадцати до двадцати пяти лет, по виду афганцы. В свое время я вдоволь на них насмотрелся, поэтому не спутал бы эту троицу даже с арабами. Ребята расположились у фонарного столба и бездарно притворялись, что увлечены беседой. Время от времени кто-нибудь из них бросал взгляд в мою сторону, чтобы убедиться, что я на месте и никуда не делся. Интересно, что им надо? Ограбить? Почему именно меня? Меньше всего я похожу на набитого деньгами лоха. И точно не произвожу впечатления дряхлой развалины, то есть явно могу дать отпор при случае или попросту сбежать.

Сигара курилась вполне себе неспешно, да и сам я никуда не торопился. А вот ребята уже начали нервничать. Напасть на меня прямо в кафе они не могли. Наезд, как говорят у меня на Родине, – дело сугубо интимное, не терпящее лишних глаз и ушей. А вокруг меня и того и другого с избытком. Ко всему прочему, еще и полицейские подкатили – аж два экипажа. Проголодались, видать, на службе той, что дни и ночи.

Но все имеет свой конец. Я допил вторую чашку кофе и раздавил в пепельнице все, что осталось от сигары. Встал, подхватил ноутбук, оставил на столе две банкноты по пять евро и покинул кафе.

Шел я, не особо торопясь, даже ногу начал приволакивать. Перейдя через дорогу, думал направиться к ближайшему супермаркету, чтобы стряхнуть эту троицу с хвоста, но передумал. Подобное проходит только с профессионалами, которые ведут слежку с приличного расстояния, а эти чуть не дышат мне в затылок…

Значит, план Б. Не совсем желательный, но единственно реальный.

Я направился в сторону квартала, где много девушек с формами на все случаи жизни и четких пацанчиков, готовых поделиться с прохожими их же ценностями. И там нет видеокамер. Точнее, были когда-то установлены, но в тот же день сняты и проданы по дешевке.

Из-за поворота показался трамвай, и я, развив прямо-таки неприличную для пожилого терпилы скорость, перебежал через дорогу прямо перед ним, выиграв несколько необходимых для себя секунд, и тут же нырнул в ближайший переулок, сердечно эту троицу обрадовав, – ребята изучили этот район ничуть не хуже, чем родной кишлак, а потому прекрасно знали, что никакой это не переулок, а самый настоящий тупик.

Как быстро, однако, летят годы! Каких-то двадцать лет назад я бы ушел от них как от стоячих. А теперь… Придерживая рукой ноутбук, я, то есть будущая жертва ограбления, пробежал метров сорок и остановился у превратившей переулок в тупик глухой стены. Сзади отчетливо слышался приближающийся топот.

Трое остановились под фонарем у самой стены и принялись вертеть в разные стороны головами, озадаченные одним вопросом на троих: куда подевался этот мужик?

А я никуда не пропадал. Просто ненадолго нырнул в темноту и спрятался за кустиком. Не стоило ждать, пока меня начнут искать и, конечно же, найдут.

Я возник из темноты внезапно, как появляются в нашей жизни неприятности. Стоявший ко мне спиной самый молодой из троицы словил удар в основание черепа и улетел в глубокий нокаут. Удар у меня, не буду зря хвалиться, вполне приличный, а если надеть на руку кастет, точную копию французского полицейского, то он превращается прямо-таки в убойный.

Второй, так и не успевший въехать в изменившуюся ситуацию, стоял ко мне боком, и удар пришелся точнехонько в висок.

Самый старший из троицы, надо отдать ему должное, среагировал с похвальной быстротой – буркнул на пушту что-то касательно всех моих родственников по материнской линии и выхватил нож. Я решил немного позлить горячего южного парня, поэтому сообщил, что он, по моему мнению, самый настоящий «бача бази», то есть мальчик, которого у него на родине используют в качестве девочки. Услыхав такое, любой афганский мужчина непременно смертельно оскорбится и постарается смыть это оскорбление кровью обидчика. Однако если я ожидал, что он, шипя и визжа, набросится на меня сломя голову, то здорово ошибся. В ответ на мои слова он только усмехнулся. И взялся за меня всерьез. И дела мои сразу пошли неважно. Режущий удар, выпад, укол, снова режущий. Этого парня явно учил обращаться с ножом не дедушка в родном кишлаке. Его точно готовили опытные инструкторы там, куда строго-настрого закрыт вход для посторонних с улицы. Рука с ножом работала быстро и грамотно, ноги не отставали.

И все равно, думаю, я смог бы с ним разобраться, если бы тоже имел при себе что-нибудь колющее и режущее. Меня ведь тоже обучали работать с ножом и против ножа сначала в армии, потом в войсках специального назначения. А еще я целых полгода мотался каждые выходные в Ленинград к Яхонтову (говорят, он тренирует до сих пор). Поэтому я уяснил, что лучше всего защищаться от умелого бойца с ножом, имея в руках тоже что-нибудь колющее и режущее. А еще лучше – огнестрельное.

Мах, выпад, снова мах. Я нырнул под руку, отпрыгнул и снова нырнул. Отступил, попытался прихватить в мертвой точке его руку и сам едва не остался без пальцев. Он ускорился, а у меня начались проблемы. Прошли те несколько секунд, пока я мог побыть тем, кем был полтора десятка лет назад, и я с огорчением осознал, что перестаю за ним поспевать. Он работал технично, связками. Такие в боксе называют многоударными. Самое обидное, что я их прекрасно видел, читал, как говорят, но сделать ничего не успевал. Он не был подготовлен лучше меня, просто моложе и быстрее. К тому же у него был нож, а у меня нет. Лет пятнадцать-двадцать назад я бы точно что-нибудь придумал, но, к сожалению, уже не сейчас.

– Ответишь на пару вопросов – может быть, оставлю в живых, – сказал он. Черт, у парня даже «дыхалка» не сбилась!

Я отрицательно покачал головой. Молча, чтобы не показывать, что сам я потихоньку задыхался.

– Ну, как знаешь.

Я прыгнул назад и поменял стойку на левостороннюю. Мой противник усмехнулся и неторопливо двинулся ко мне. Он почти прижал меня к стене, спокойно готовя знакомую до боли связку, результатом которой для меня станет нож в печени. Пытаясь сохранять дистанцию, я сделал шаг в сторону. Он лениво двинулся за мной. Игра в кошки-мышки явно доставляла ему удовольствие. Еще бы, ведь он в ней кошка!

С возрастом мы теряем скорость и силу, но приобретаем осмотрительность. Я расстегнул молнию на правом боковом кармане. Где же она?.. А, здесь. Маленькая электронная указка, последний с моей стороны довод в этом явно проигрываемом поединке. Просто смешно. Я сковырнул пальцем крышку в торце, извлек свое оружие на свет божий и нажал кнопку слева. Ему стало по-настоящему смешно, когда он увидал ее в моей руке. На середине его лба появилось маленькое красное пятнышко. Я нажал теперь кнопку справа… и все.

Звук выстрела прозвучал совсем негромко, как будто воробышек чихнул или соловушка пукнул. Мой противник, по-прежнему улыбаясь, замер, а потом упал на землю лицом вниз с маленькой дыркой во лбу – там, где совсем недавно было пятнышко от указки. Раз в год, гласит народная мудрость, и незаряженное ружье стреляет. А уж одноразовый, закамуфлированный под невинную указку пистолет – тем более. Несколько лет я таскал его в кармане на всякий случай, и не напрасно, как только что выяснилось.

Я подобрал спрятанный в кустах ноутбук и покинул место происшествия, оставив в тупике три единицы холодного груза: двоих с проломленными черепами и еще одного с простреленным.

После скромного низкокалорийного ужина я устроился с чашкой чая на балконе. Свет зажигать не стал – мне всегда лучше думается в темноте. Поразмышлять было о чем. В кармане своего недавнего спарринг-партнера я обнаружил собственное фото и сразу вспомнил, где и когда оно было сделано. Стало понятно, почему он решил закончить бой именно так: убрать руки за спину, перехватить нож в левую и загнать его мне в печень, хотя распороть горло или ткнуть под ребро было бы проще. Просто в этом случае я бы умер не сразу. Мне можно было бы задать несколько вопросов и без особых проблем добиться честных ответов.

Согласно инструкции, я должен первым делом доложить в Центр о произошедшем и его причинах, после чего немедленно залечь на дно, а еще лучше – покинуть страну. Первое я сделаю сегодня же. Но что касается второго… Нет, на дно я, конечно же, залягу, но не слишком глубоко, даже всплывать буду время от времени. Иначе просто нельзя – работы у меня здесь полно, основной и той, которая служит прикрытием и дает средства на жизнь.

Суета ни к чему хорошему не приводит. Сколько раз он повторял это другим, а теперь еще и убедился сам. Впал в панику, заторопился и начал делать то, что точно не стоило. А теперь пожинает плоды.

Исполнитель не вышел на связь ни вечером, ни на следующий день. Это означает, что он мертв, а Этьен до сих пор жив. Стало по-настоящему страшно.

Гостиница, в которой он остановился, была достаточно скромной, если не сказать паршивой. Мини-бар в номере отсутствовал, поэтому антидепрессант пришлось приобрести в супермаркете. Он устроился за столом с ноутбуком и бутылкой виски стоимостью в недельное проживание в этом, извините за выражение, отеле и принялся стучать по клавишам.

Этьена ни в коем случае нельзя оставлять в живых, вопрос с ним требует немедленного решения. Поэтому нужен другой исполнитель, более умелый и потому дорогой. Не беда, с недавнего времени деньги для него – не проблема.

И еще: нанимая в спешке исполнителя, он распорядился задать Этьену всего один вопрос. Это было ошибкой. Со старым знакомым, почти приятелем, надо работать плотнее. Вопросов к нему должно быть больше.

Глава 5

Латвия, Юрмала. Несколько дней спустя.

Начало темнеть. Сидящая на веранде дома светловолосая, коротко подстриженная женщина лет сорока с худым, несколько лошадиным лицом отложила в сторону книгу и принялась, попивая чай из высокой керамической кружки, смотреть, как одна за одной накатывают на песчаный берег свинцово-серые волны Балтийского моря.

Почему именно Балтийского, а не, скажем, Средиземного? Эта женщина отличается отменным здоровьем, одинаково хорошо переносит и жару, и холод, но предпочитает второе первому.

Именно поэтому каждый мертвый сезон она проводит здесь, на Балтийском взморье, а на время курортного сезона уезжает в Финляндию, в домик у озера посреди леса, где даже летом мало комаров, которых она терпеть не может, и редко встречаются люди, к которым она относится немногим лучше.

Женщина посмотрела на часы и вернулась в дом, где ее ждал включенный компьютер с сообщением от желающей пообщаться близкой подруги, Милой Марты.

«Здравствуй, дорогая!»

«Привет! Какие новости?»

«Я встретила мужчину всей своей жизни! – радостно сообщила Милая Марта. – Завтра помолвка, приедешь?»

«Приеду», – ответила блондинка.

«Я могу быть уверена?» – не унималась та.

«Да, – повторила хозяйка дома. – А кто жених?»

«Гляди».

В чате появился файл.

«Обязательно гляну. До встречи!»

«Пока, целую!»

Она раскрыла файл. С фото на нее посмотрел действительно симпатичный мужчина лет пятидесяти. Она не стала распечатывать ни фото, ни текст, просто посмотрела, прочитала и сразу все запомнила. И тут же принялась собираться в дорогу.

Жизнь – как шкура у зебры: черная полоса, светлая и так далее. Целых три месяца у нее был простой, даже приходилось тратить деньги из собственного пенсионного фонда. И тут вдруг такая удача: заказ от Милой Марты, срочно и дорого. А до этого была работа от Джека – простенькая, но неплохо проплаченная. Почаще бы так!

Часть вторая

Глава 6

Россия, Москва. Несколько дней спустя.

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

Я стоял у окна и, прихлебывая воду из бутылки, с удивлением наблюдал выросший подобно грибу после дождя билборд. Вчера его точно здесь не было.

ТОЛЬКО СЕГОДНЯ!

ТОЛЬКО У НАС!

ВЫГОВНО!

Чего? Я едва не подавился полезной для здоровья натуральной минеральной водой с предгорий Кавказа, произведенной в Химках. Ну-ка еще раз:

«ТОЛЬКО СЕГОДНЯ!» – так, все верно.

«ТОЛЬКО У НАС!» – отлично, дальше.

«ВЫГОДНО!» – а, вот в чем дело…

А дело в том, что пить надо меньше. Вчера один из наших, Благородный Дон, отмечал собственный день рождения и заодно обмывал полковничьи погоны. Эти два события он объединил в одно вовсе не по причине природной скупости. Просто нас крайне редко удается собрать вместе в количестве больше двух человек. А тут все сложилось более чем удачно, и за столом нас оказалось аж пятеро: четверо мужиков из нашего отдела и Сергеич. Мы неплохо посидели в ресторане «для своих» в одном из Тверских-Ямских переулков и вышли оттуда относительно трезвые. Выпито было меньше, чем хотелось, – одному из нас на следующий день предстояло убыть в командировку, а двоих ожидал плановый медицинский осмотр.

Компания собралась было расходиться по домам, но тут Геша Садко предложил заглянуть на минутку в кубинский бар за углом и освежиться на ночь глядя чудным кофе. Сердечное ему за это спасибо.

Народу в баре было мало, день был будний, а вечер еще недостаточно поздний. Мы сели у стойки и потребовали кофе.

– Есть ром, – задушевно, как своим, сообщил вынырнувший из дремоты бармен. – «Гавана Клаб», родной.

– Родом из Осетии, – хмыкнул Геша. – А белорусскую текилу, случайно, не завозили?

– Ах так? – задетый за живое труженик прилавка наполнил стаканчик и выставил перед Гешей. – За счет заведения!

– Прощайте, братцы.

Он осторожно пригубил, можно сказать лишь оросил губы. Но тут же крякнул и осушил посуду до дна. И тут же постучал стаканом по стойке, потребовав повторить.

– Ну как? – поинтересовался Благородный Дон.

– Он самый! – удивленно воскликнул тот. – Родной, даже не верится!

Ром действительно оказался настоящим, с присущим только ему вкусом и ароматом, а не разбавленным спиртом сиропом, которым торгуют в родном Отечестве от Калининграда до Владивостока. Давно не пробовал такого. В общем, мы дружно выпили и так же единодушно потребовали добавки. И пошло веселье. К концу вечера накидались мы знатно.

Я принял душ, скромно позавтракал, без особого удовольствия затолкал в организм чашку кофе, глянул на часы и решил еще поспать до полудня или даже до обеда, как получится.

И тут очень некстати зазвонил телефон, к сожалению, тот, не ответить на звонок по которому я никак не мог.

– Да? – хриплым голосом промямлил я.

– Здорово, алкаш, – как молотом, ударил в ухо бодрый голос куратора. – Проснулся?

– А сам как думаешь?

– Хреново небось после вчерашнего? – не унимался Сергеич.

– Ничего такого вчера не было! – возмутился я. – Или все-таки было?..

– В пределах нормы, – успокоил меня Кандауров. – Хотя текила после рома – это слишком.

Вот этого я уже не помнил.

– По лестнице ты поднялся сам, – пролил елей на похмельную душу Кандауров. – И даже разделся без посторонней помощи.

– Откуда ты это знаешь?

– А кто, по-твоему, развозил вас по домам?

Хорошо все-таки выпивать в компании моего куратора. И сам вне зависимости от количества залитого в трюм останется на ногах, и других в беде не бросит. Старая школа, понимаете ли!

– Спасибо за заботу. – Я зевнул. – Если это все…

Мечты, мечты… Даже малой толикой работающих мозгов я понимал, что это не все, а только начало. Стал бы Сергеич просто так названивать с утра пораньше после того, что было вчера!

Глава 7

Где-то в Европе.

Первое впечатление о человеке, как известно, часто бывает наиболее верным. Ничего особенного – именно так приехавшая из Прибалтики женщина оценила «избранника» Милой Марты и своего нынешнего клиента в самом начале их знакомства, пусть и носящего односторонний характер. Где-то слегка за пятьдесят, явно не бедный, одетый скромно, но со вкусом, стройный и подтянутый. Видно, что мужчина посещает пивную гораздо реже, нежели спортзал. Вполне возможно, что бегает трусцой по утрам и не объедается на ночь. Действительно, ничего особенного. Таких живчиков сейчас в Европе полным-полно. Здоровый образ жизни прочно вошел в моду.

А еще он ведет себя как обычный человек. «Подруга» говорила, что он или в прошлом имел отношение к спецслужбам, или до сих пор состоит в штате. Ничего подобного! Она работает по клиенту вот уже неделю и ни разу не заметила, чтобы он хотя бы раз проверил, не идет ли кто за ним. Шпионы, пусть даже сто лет как бывшие, никогда себе такого не позволяют. И оружия при нем точно нет, она заметила бы.

«Не расслабляйся, подруга!» – потребовала Милая Марта, когда та поделилась с ней впечатлениями. А она и не думала. Гуляет на приличном расстоянии от клиента (дом – офис – магазин – библиотека национального музея) и не забывает менять обличие.

За все время наблюдения женщина из Прибалтики могла раз десять устранить клиента, из них три раза с возможностью беспрепятственного отхода после акции. Но заказчик поставил перед ней совершенно другую задачу. Для выполнения ее с клиентом надо было войти в контакт. И у нее назревала идея, как это сделать.

Глава 8

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

Там же. Тогда же.

Хоть я мужчина не первой уже молодости и не красавчик, подобный тем, чьи фото украшают глянцевые журналы, отвращения у противоположного пола я не вызываю. Милые в той или иной степени дамы с той или иной охотой идут со мной на контакт, принимают ухаживания, кокетничают и порой, как сейчас принято говорить, вступают в отношения. Но ни разу меня еще так упорно не преследовали. До недавнего времени.

Высокая жгучая брюнетка с отчетливо выраженными формами; рыженькая, на полголовы ниже ее, худышка; и, наконец, страшненькое создание с пегими волосами в платье до пола. Рост последней определению не поддается по причине переходящей в легкую горбатость сутулости. Целых три особи одновременно прониклись ко мне самыми горячими чувствами и упорно следуют за мной везде, куда бы я ни направлялся, представляете?

Не вместе, конечно, каждая поодиночке. А все потому, что воспылавшая ко мне чувствами женщина всего одна, просто она то и дело меняет внешность, иногда по несколько раз за день. Заскакивает в следующий за ней автомобиль, и через пару минут являет себя миру в совершенно другом виде. И продолжает таскаться за мной. Неплохо у нее получается, даже очень. На твердую четверку с крохотным минусом.

Работает дамочка по мне на удалении, позволяющем одновременно не бросаться мне в глаза и не потерять меня же из виду. В целом грамотный подход, где-то когда-то ее неплохо натаскали. За последние пару дней она несколько подсократила расстояние между нами. Видимо, просчитала меня и решила, что можно.

Кто она такая, интересно, и какого черта ей надо? Ликвидировать меня? Может быть, но точно не сразу. Даже тот парень, которого в спешке послали по мою душу, собирался задать мне пару вопросов перед тем, как закончить дело. А сейчас со мной точно хотят поработать не торопясь, скрупулезно и вдумчиво. А для этого надо вступить со мной в общение. Кому? Думаю, фигуристой брюнетке. И в самое ближайшее время у нее это должно получиться. С моей, разумеется, посильной помощью.

Глава 9

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

Все там же.

Все-таки здорово, что при библиотеке здешнего национального музея имеется курилка, иначе конспиративную, как у нас говорят, встречу пришлось бы проводить в другом месте. Возможно, даже в туалете.

Средних лет джентльмен южноевропейского вида вошел в комнату, одарил меня равнодушно-приветливой улыбкой и устроился напротив. И нас стало аж двое.

– Извините, – на языке родных осин начал я, – у вас случайно не продается славянский шкаф?

Он поморщился.

– Славяновский шкаф, неуч, славяновский. Назван так в честь мастера-краснодеревщика по фамилии Славянов.

Это был отзыв на мой такой оригинальный пароль.

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай. Еще в учебке я вместе с другими ребятами штудировал операции «сотрудника М», которые не были засекречены, и не мог представить, что очень скоро окажусь с этим М в одном отделе. Однако это произошло. М, он же Мазай, – человек, который вывел меня в свет, если так можно выразиться. С его же помощью я осознал, что, несмотря на успехи в учебе, в практической работе я представляю собой величину бесконечно малую. Осознал, устыдился. С этого, собственно, и началось мое становление как специалиста. Потом наши пути разошлись: его направили на длительное оседание в одну из стран Европы, а я продолжил трудиться в режиме туриста и челнока – туда, обратно и опять туда. Последний раз мы пересекались лет пять назад, когда у меня была совсем другая физиономия.

Николай принялся распечатывать сигару. Он точно меня узнал.

– Ну, говори.

– Я прибыл для оказания посильной помощи.

– Давно?

– Пару дней назад. Успел прогуляться, полюбоваться твоими поклонницами. В смысле поклонницей. Лихо девушка работает. Хотя, как по мне, несколько грубовато.

Он кивнул.

– Согласен. Сколько вас?

Я вздохнул.

– Все перед тобой.

Сам не понимаю, почему на подмогу Мазаю отправили одного меня. Его вообще-то собираются ликвидировать, один раз даже уже попытались. Видимо, в Москве решили, что пара притворщиков вполне заменит собой если не пехотный батальон, то уж группу спецов точно. Никогда не понимал логики высокого начальства. Может, поэтому никогда не пополню собой его ряды.

Он приподнял бровь.

– Однако!

– Режим экономии ресурсов. – Ничего умнее в голову мне не пришло. – Ресурсы – это мы с тобой. И еще мне разрешили задействовать оперов из здешней резидентуры.

– Круто! – Мазай усмехнулся. – Они, конечно, в восторге?

– В полнейшем. Обещали помощь в количестве аж одного штыка. Остальные типа очень заняты.

– Узнаю родную контору. – По-моему, он не очень удивился. – Продолжай.

– У тетки на подтанцовке один мужик с двумя автомобилями – «Фордом» и…

– И «Рено», – договорил он.

– Сначала я решил, что она… Ну, ты понял.

– Тоже так поначалу думал, – задумчиво проговорил Мазай. – Вооружился, подобрал место, где ей было бы удобнее работать. Не повелась.

– Балованый нынче киллер пошел. Ну, или все-таки…

– Не волнуйся, обязательно постарается грохнуть. Но не сразу.

– Будут задавать много вопросов?

Я мог бы и не спрашивать, и так было ясно. Он грустно улыбнулся в ответ. Перспектива быть выпотрошенным до донышка, а потом отправленным к праотцам моего собеседника совершенно не радовала.

– Есть идеи? – полюбопытствовал я.

– А то! Слушай внимательно, два раза повторять не буду. Эта баба считает меня лохом. На этом и сыграем.

Часть третья

Глава 10

Все получилось на удивление просто, даже не пришлось ничего придумывать. «Избранник подруги» явно был еще тот ходок в молодости и совершенно не поменялся с годами. Этот шалун щупал, можно сказать, нагло лапал глазами каждую встречную особь женского пола от более симпатичных до менее. Особое его внимание привлекали дамы с ярко выраженными формами, о которых принято говорить: «Есть за что подержаться». Вот он и держался взглядом. Порой настолько сальным, что он, казалось, оставляет след в воздухе. Бедная, бедная Милая Марта! Ей точно не повезло с мужчиной всей ее жизни.

Грудастая яркая брюнетка, покачивая широкими бедрами, проследовала за клиентом до его любимого кафе. Тот расположился за привычным столиком под развесистым платаном. Заказ делать не стал – его предпочтения здесь хорошо известны. Очень скоро официант, высокий плечистый брюнет, самый настоящий мачо из латиноамериканских сериалов, принес кофе, крошечное пирожное и сигару на блюдце.

Брюнетка устроилась через стол от него, подозвала официанта и сделала заказ. Поймала оценивающий взгляд плейбоя по соседству, удостоилась его улыбки и сама вежливо улыбнулась в ответ. Достала из сумочки пачку сигарет и принялась разыскивать зажигалку. Таким образом дамы в наше время демонстрируют готовность к новым знакомствам. Несколько веков назад то же самое изображалось с помощью веера.

– Вы позволите?

Перед ней возник тот самый симпатяга средних лет и с зажигалкой в руке, ни сном ни духом не ведающий, что на него открылся сезон охоты.

– Благодарю вас. – На сей раз ее улыбка была на много градусов теплее.

Глава 11

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

Все там же и тогда же.

Все получилось на удивление легко. Мы втроем – я, та женщина в образе сексапильной брюнетки и микроавтобус – бодро проследовали по центральной улице. Я занял свой привычный столик в кафе и принялся беззаботно глазеть по сторонам и с охотничьим прищуром разглядывать проходящих мимо женщин.

Вскоре появилась и дамочка – объект моей будущей огнедышащей страсти. Прошла мимо меня походкой фланирующей пантеры и присела за столик неподалеку. Вежливо, не более, улыбнулась мне. Я тут же, подобно натасканной на дичь охотничьей собаке, сделал стойку – принялся бросать сначала робкие, потом все более откровенные взгляды сверху вниз и в обратном порядке, надолго задерживаясь на едва прикрытых куцей юбчонкой ногах. Они того стоили: ровные, длинные, хотя, на мой изысканный вкус, чересчур мускулистые. Смотрелся я при этом со стороны уж если не сексуальным маньяком, то точно закоренелым бабником, подавая тем самым моей будущей знакомой сигналы, что настало время начинать становиться моей близкой знакомой.

Дамочка мои сигналы поняла правильно: достала сигареты и тут же продемонстрировала полную неспособность добыть огонь. Тут я и нарисовался.

– Вы позволите?

Она улыбнулась и милостиво позволила.

Слово за слово, и вот я уже перекочевал за столик к моей новой знакомой по имени Катарина и принялся в старомодно-изысканном стиле ее обольщать. В смысле кадрить. Дамочка подыгрывала мне как по нотам. Не стала сразу же бросаться на шею и требовать отвести ее в номера или куда-нибудь еще для перевода общения на более тесный уровень, но в то же время не отпугивала меня излишней холодностью, чтобы я, не дай бог, не сбежал в поисках другой жертвы собственного обаяния.

Мы разговорились. В смысле я острил и фонтанировал речами, а брюнетка Катарина мило улыбалась и кивала. Кстати, вблизи она оказалась не так уж симпатична и лет на семь старше, чем смотрелась издали. Да и косметикой она пользовалась, прямо скажем, не слишком умело. Я запросто мог бы поучить искусству визажа тех, кто учил ее. Но неважно, все это неважно. «Бабник Этьен» твердо встал на путь обольщения, и свернуть его оттуда не смогли бы даже танки!

– Как вам, кстати, здешний кофе? – небрежно, как бы вскользь поинтересовался я. На самом же деле, подобно опытному рыболову, отработанным броском я закинул удочку.

– Хм-м-м… – Она задумалась, что бы такое сказать. – Неплох в общем-то, но…

Умница. То, что надо.

Я ткнул перстом в небо.

– Вот именно. Неплох, но не более того. Скажите, вы любите кофе по-аравийски?

– Интересно было бы попробовать.

Уверен, ответ был бы точно таким же, если бы я поинтересовался ее отношением к овсяному киселю или к квасу с хренком.

– С удовольствием вас угощу. Мой давний деловой партнер время от времени привозит мне зерна с Востока. А правильно заваривать их меня научили арабы. Скажу без лишнего хвастовства, получается неплохо.

Она одарила меня улыбкой. Зубы у моей новой знакомой оказались белые и ровные. Свои, что интересно.

– Искушаете?

– Искушаю, – признался я и улыбнулся в ответ.

Зубы и у меня вполне приличные. Ровные, в меру белые, без дешевого фаянсово-унитазного оттенка. Именно поэтому за них содрали бешеные деньги в одной швейцарской клинике лет пятнадцать назад. А свои собственные я потерял во время длительной командировки в Анголу – частично из-за мерзкой еды и воды, частично благодаря прикладу, которым меня отоварили одни добрые люди. Мы тогда нагло влезли в их операцию, вот они и обиделись. Я в ответ тоже обиделся и убил двоих. Остальную работу доделали ребята из команды подполковника Большакова, живой легенды ГРУ.

Он, кстати, до сих пор жив, насколько мне известно, только давно уже не в кадрах. В начале девяностых в нашей конторе наступили вполне анекдотические времена, и легенды пришлись не ко двору.

– Итак? – с замиранием сердца спросил я. – Идем?

Катарина взяла короткую паузу, опасаясь, что немедленное согласие может навести меня на мысль, что она профессионалка и пить кофе со мной собирается с почасовой оплатой. А это для настоящего ловеласа неприемлемо. Но и долгое колебание могло убедить меня в тщетности стараний. В рыбной ловле, как и ловле человеков, нельзя суетиться, а то добыча сорвется с крючка. Но и медлить не стоит, а то она махнет хвостиком и уплывет.

– Ну, не знаю… – протянула она. И тут же махнула рукой: – А, пойдемте! Надеюсь, кофе того стоит.

– Еще как стоит! Клянусь, не пожалеете!

Мы расплатились каждый за себя, чисто по-европейски. Я нежно приобнял только что обретенную любовь чуть выше талии. Рука ощутила стальные мышцы спины, как будто я, наплевав на правильную ориентацию, взялся тискать мускулистого юношу.

– Куда мы идем? – самую малость удивилась дамочка.

Вот вы и попались, Штирлиц! Мое жилье находится совсем в другой стороне.

– В мою берлогу, – томно проворковал я ей на ушко. И заодно осмотрелся.

– Разве вы женаты? – Катарина сделала вид, что удивилась, но отстраняться и не подумала.

– Нет, душа моя, но у каждого холостяка обязательно должна быть берлога. Эта квартира находится совсем рядом с одним из моих офисов, – нагло соврал я. – Время от времени я там ночую и пью кофе.

– Да вы настоящий соблазнитель, сударь! – рассмеялась она.

– Где уж мне, – все так же на ушко прошептал я.

И убедился, что машина черепашьим шагом движется за нами.

Глава 12

Да здравствуют траченные молью бабники и случайные связи! Ей даже не пришлось напрягаться, мужик все сделал сам. Зачирикал, включил обаяние и, недолго думая, пригласил к себе как бы на чашечку кофе. Ей оставалось только изобразить заинтересованность. Впрочем, если бы выяснилось, что она терпеть не может кофе, у этого потертого красавчика наверняка оказался бы на кухне элитарный чай крупной нарезки. Или какао.

Он по-хозяйски приобнял ее, решив, что дело уже в шляпе. Из этого положения она запросто могла бы сломать ему руку в двух местах, но торопить события не стала. Просто негромко хихикнула и ласково прижалась к кавалеру упругим бедром.

Что интересно, он вел ее не к себе домой, не желая, понятное дело, «палить» собственное жилье ради мимолетной встречи. На случай скоротечных любовных отношений у Этьена есть специальная квартира. «Холостяцкая берлога», как он сам признался. Ну, тем лучше.

– Вот мы и пришли, – сообщил кавалер.

Приличного вида двухэтажный дом, построенный в начале прошлого века, оказался всего в нескольких минутах ходьбы от кафе – постоянного, видимо, места охоты этого большого жизнелюба. Консьержа в подъезде не было. Парочка поднялась на второй этаж.

– Прошу вас, дорогая. – Этьен отворил перед ней дверь.

Готовая ко всему (вдруг набросится, кто его знает) дама шагнула вперед. Зажегся свет. Она с интересом осмотрелась. Действительно холостяцкая берлога, но довольно ухоженная. Прихожая, далее гостиная, она же столовая. Дверь из нее ведет еще в одну комнату – в спальню.

– Проходите, а я приготовлю кофе. Приятный сюрприз гарантирован!

Она ничего не имела против сюрпризов, за ними она и пришла. Расстегивая на ходу сумочку, дама направилась в комнату – к креслу, в котором она решила расположиться, чтобы оказаться лицом к двери. Кофе пить она не собиралась – мало ли, что может подмешать туда этот сексуально озабоченный.

Пистолет лежал на дне сумочки. И отдельно глушитель. Она коснулась пальцами рукоятки. Это было последнее, что она успела сделать перед тем, как вырубиться.

Глава 13

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

Я отключил ее ударом в основание черепа и успел подхватить падающее тело. Приложился, честно сказать, от души. Тетка – настоящая атлетка, да еще и при оружии. Я перетащил ее в кресло, которое она собиралась занять, и принялся фиксировать ее конечности пластиковыми шнурами. Полезная вещь в хозяйстве. Хотя лично я предпочитаю скотч.

– Как дела?

В дверях показался Мазай с подносом: пузатая бутылка темного стекла, пара крохотных рюмок, блюдце с нарезанным лимоном – любимой закуской последнего российского императора. И никакого кофе. Вот и верь после этого разным и всяким обещаниям!

– Нормально, – доложил я, заканчивая работу. – Клиент упакован. Можно работать, когда очнется.

– А когда она очнется? – Он поставил поднос на стол.

– А ты торопишься?

Он рассмеялся.

– Абсолютно никуда не тороплюсь. Вся жизнь впереди. Просто интересно, успеем ли мы слегка освежиться до начала работы.

Мы выпили по рюмке, и тетка негромко застонала и попыталась пошевелиться.

– Конец веселью. – Я забросил в рот дольку лимона и скривился.

– За работу, товарищ! Труба, понимаешь, зовет!

Водителю микроавтобуса зверски хотелось курить. Тридцатилетний здоровяк, смуглый, курчавый, темноволосый, очень похожий на итальянца (на самом деле армянин из Ливана) – он уже час страдал от недостатка никотина в организме.

Выйти из машины он не мог, а дымить в салоне эта стерва категорически запретила, будучи старшей в их маленькой группе. Она же приказала ему сидеть ровно, не дергаться и ждать звонка.

В водительское окошко робко постучали. Он опустил стекло.

– Извините… – пропищала невысокая девица в мешковатом платье, с рюкзачком за спиной и в громадных очках с толстыми стеклами, делавшими ее похожей на сову. Вернее, на совенка. – Не подскажете, где находится «Арт-кафе»? Я, кажется, заблудилась…

– Понятия не имею, – буркнул водитель и нажал кнопку. Стекло поползло вверх.

И тут же отворилась дверца рядом с ним.

– Тс-с, тихо! – прошипел худощавый мужчина на несколько лет старше его и поднес палец левой руки к губам. – Замри!

В правой руке он держал пистолет, удлиненное глушителем дуло которого было направлено прямиком в живот водителю.

Хлопнула задняя дверца. Девушка, уже, что интересно, без очков, расположилась на заднем сиденье. Водитель с тоской посмотрел в сторону бардачка. Сидящий рядом понял его правильно, достал оттуда «ствол» и положил его себе на колени.

– Денег нет, совсем.

Надежда, как известно, умирает последней – водитель еще продолжал верить, что нарвался на обычных грабителей.

– Своих девать некуда, – отозвался сидящий рядом.

– И с тобой можем поделиться, если будешь вести себя хорошо, – добавила девица с заднего сиденья. – А теперь звони.

Тот даже не стал спрашивать кому. И так было ясно. Гудок, второй, третий… и так далее. До автоматического отключения.

– Значит, мужик справился, – на языке, непонятном армянину из Ливана, сделал вывод сидящий рядом с ним.

– А я тебе что говорила? Непростой он дядя, ох непростой! Что делаем? Сидим, ждем?

– Уезжаем.

– Это неправильно, – возразила она.

– Мне решать. Езжай, – на языке, понятном водителю, скомандовал он.

– Куда?

– Прямо и сразу направо. Потом скажу, куда дальше.

Глава 14

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

– Как тебя называть? А то неудобно как-то получается, – поинтересовался я.

– Какая разница? – устало проговорила она.

Приятно иметь дело с профессионалом. Знает правила, не пытается изображать героиню. Потому что смысла нет, все равно ведь расколют, только лишний раз сделают больно. А дамочка оказалась непростая, настоящий, представьте себе, киллер с опытом и репутацией. Вот только в отношении Мазая ее наняли совсем для другого: захватить и удержать в укромном месте до прибытия тех, кто страстно желает с ним пообщаться.

– Как происходит связь с нанимателем? – спросил Мазай.

– С моего компьютера.

– Где он?

– В отеле. – Она усмехнулась. – Вас туда не пустят.

– Мы что-нибудь придумаем, – успокоил ее Николай.

Зазвонил телефон.

– Кто это? – спросил я и поднес телефон к ее уху.

– По этому номеру звонит только напарник. Но звонить ему должна была я. – На лице дамочки появилось удивление.

– Сейчас скажешь ему, что…

– Стоп! – скомандовал Мазай. – Никто ни с кем не разговаривает.

– Почему?

– Сходи посмотри, что к чему. Только через черный ход, – скомандовал он.

Я вышел и тут же вернулся.

– Ну?

– Водила смылся.

– Он не мог… – начала было пленница, но замолчала, задумавшись.

Настало время и нам включить мозги. Но сначала…

Мазай кивнул, и я принялся один за другим перерезать сковывавшие ее шнуры.

– Пошла вон! – с чувством проговорил он.

– С удовольствием, – отозвалась она и двинулась к выходу.

Когда тетка-киллер проходила мимо меня, я с размаху влепил ей подзатыльник – достаточно обидный для ее самолюбия и сильный, чтобы она не ощутила легонький укол в район шеи.

– Пошляк, – буркнула она.

Я запер за ней дверь.

– Что скажешь?

– Скажу, что дело становится все более и более интересным. А я – все более и более популярным.

– Намекаешь, что в дело вступил еще кто-то?

– Не исключаю.

– Что будем делать?

– То же самое, молодой, – молвил он.

Давненько никто не называл меня так. Сразу вспомнилась дурная молодость.

– Убивать сразу, как я понимаю, меня не будут, а поэтому постараемся максимально упростить работу противнику.

– Это как?

– Слушай и наматывай на ус. Помнишь, как ты из учебки к нам с усами приехал, красивый такой?

– Помню, – заулыбался я. Эх, молодость, где ты?..

– Вот на него и наматывай. Да, и свяжись с Центром – появились вопросы.

Никто ее у дома не ждал. Помахивая сумочкой, женщина направилась в сторону центра. Села в такси на стоянке, назвала адрес. Сейчас она заедет в отель (о нем даже напарник не знает), свяжется с заказчиком и определится, что делать дальше. Ничего страшного, у каждого случаются проколы. Главное – сделать правильные выводы из произошедшего. Эти двое – очень непростые ребята, но и она тоже не из детской лиги. Игра еще продолжается, и скоро они сильно пожалеют, что так с ней обошлись!

Вдруг сильно закололо в груди, дыхание сбилось, навалилась слабость. Последнее, что она успела подумать перед тем, как наступили тишина и темнота, – это то, что жизнь действительно напоминает шкуру зебры: темная полоса, светлая полоса, опять темная… И тут же задница.

Глава 15

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

Я, в принципе, допускал, что в игру вступит еще кто-то. Помню, как удивилась моя недавняя «любовь» Катарина тому, что ее напарник сначала принялся ей названивать, а потом дал деру, поэтому к встрече с этим «кем-то еще» я был готов. Но не предполагал, что это произойдет так скоро.

Двое молодых людей – невысокая, хрупкая с виду девчушка и здоровенный накачанный парень – сплелись в страстных объятиях прямо на моей лестничной клетке. Занятые исключительно друг другом, они совершенно не обратили на меня ни малейшего внимания. Выглядели при этом так правдоподобно, что я мгновенно поверил в охватившую их рядом с моей квартирой страсть. Я развернулся и двинулся к лестнице – мне вдруг захотелось прогуляться.

– Куда это вы?

Я замер. С верхнего этажа неторопливо спускался мужчина – невысокий, худощавый, русскоговорящий. И вооруженный.

Молодежь с явной неохотой разжала объятия.

– Как ты не вовремя, дядя! – Парень приблизился ко мне и двинул с правой в живот.

Я охнул и обмяк, подобно тряпке, на его крупном трудовом кулаке.

– Вы не против? – Девушка вынула из моей ослабшей руки ключи и принялась отпирать замки.

Я был только за.

Молодой качок придал мне настолько мощное ускорение ногой под зад, что в собственную гостиную я влетел подобно пушечному ядру. Снес по пути журнальный столик и остановился, только уткнувшись головой в диван.

Он подошел ко мне, легко поставил на ноги и опять приложился от души – на сей раз по печени с левой. Лупил меня с таким энтузиазмом, как будто между нами было что-то давнее и крайне личное.

На достигнутом этот гуманист явно не собирался останавливаться. Он сгреб меня, скорчившегося от боли на диване, за шиворот, размахнулся и…

– Отставить, – прозвучало негромко.

Парень поморщился и слегка придушил меня.

– Я только…

– Кому сказано, отставить!

Давление на шею ослабло. Третий, явно в этой небольшой, но сплоченной группе старший, подошел ко мне.

– Как вы?

– Как-то не очень, – признался я, не покривив душой. – А главное, за что?

– Не за что, а для чего. Чтобы быстро въехали, что к чему. Въехали?

– Всеми колесами, – вздохнул я.

– Тогда встаньте, пожалуйста, – попросил, в смысле приказал, старший.

Я, кряхтя, поднялся на ноги.

– Обыщи его, Антон.

Любитель обижать пожилых джентльменов поднес ладонь к уху.

– Есть, шеф!

Ошмонал он меня вполне грамотно. То ли служил когда-то в конвойных войсках, то ли просто набрался опыта.

– Без обид, старый, – похлопал он меня после обыска большущей ладонью по щеке так, что я едва устоял на ногах.

Искреннее спасибо ему, такому сильному и брутальному. Пролетая над гнездом кукушки – тьфу ты, по собственной гостиной! – я успел достать из кармана куртки то, что не следовало показывать посторонним, и забросить под диван.

– Без обид, – ответил я. – Все путем.

Вы не поверите, как приятно было в этот момент общаться с соотечественниками и говорить на родном языке!

– Вот и ладно, – усмехнулся супермен Антон и несильным толчком вернул меня на диван.

– А у вас здесь уютненько, – впервые за все время подала голос вольготно расположившаяся в моем любимом кресле девушка. – Вот только встретили вы нас как-то неласково.

– Да что вы? – удивился я. – Почему вы так решили?

– Даже кофе не предложили.

– Точно, – согласился старший. – Кофе был бы в самый раз.

– С коньяком и бутербродами! – встрял здоровяк.

– Не вопрос.

Мне даже стыдно стало. Действительно, гости в доме, а я на диване валяюсь!

– Антон, проводи товарища на кухню, – распорядился старший.

– Легко! – Тот хлопнул меня по плечу – вполсилы вроде как, но вполне ощутимо. – Подъем, старый!

Я с хорошо заметным трудом поднялся на ноги.

Глава 16

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

Если на просьбу о помощи тебе выделяют всего одного оперативника, то это обычно не самый лучший из них.

Что удивительно, машину этот парень возле дома Мазая поставил вполне грамотно. И в глаза особо не бросается, и обзор нормальный. Просматривается и подъезд Николая, и соседний.

Я открыл дверцу и плюхнулся на сиденье рядом с водителем.

– Как дела, Юра?

– Нормально, – отозвался полноватый вихрастый парень, с виду тюфяк.

– Докладывай.

Парень посмотрел на часы.

– Клиент прибыл сорок семь минут назад и с тех пор никуда не выходил.

– Что еще?

– В подъезд из посторонних никто не заходил.

– А откуда ты знаешь, кто посторонний, а кто нет?

– Хватило времени изучить. А вот в третий подъезд где-то за час до клиента по отдельности вошли трое, два мужика и девка. Зафиксированы видеорегистратором.

– Посторонние? – уточнил я.

– Ага. Сами посмотрите. Ноутбук на заднем сиденье.

Троица зашла в подъезд с интервалом в две-три минуты. Здоровенный парень лет двадцати пяти, невысокий худощавый мужик лет на десять его постарше и… Я давно живу, не первый год в поле и вроде отвык уже от сюрпризов. Но не в этом случае.

– Кого-нибудь узнали? – спросил Юра. И тут в животе у него забурчало так, что на улице было слышно. – Давно не жравши, извините, – застеснялся он.

– Кто же садится в наблюдение на голодный желудок? – мягко укорил я младшего товарища.

– Харчи с собой были, как положено, только я давно уже все съел.

– И все это время из машины ты ни ногой?

– Ну да… А сейчас можно отлучиться? Я ненадолго.

– Поесть? – догадался я.

– Так точно, только сначала в сортир – приперло не по-детски.

– Валяй, – милостиво позволил я.

Он забросил в пакет две пластиковые бутылки явно не с пивом и покинул авто. А я достал телефон.

– У аппарата, – отозвался после третьего звонка Сергеич. – Как там у вас?

– По-разному, – честно ответил я. – Но все еще живы… Скажи мне, нам кого-нибудь в помощь выделили?

– Нет, – без колебаний ответил он. – Не сочли нужным.

– Точно? – с надеждой усомнился я.

– Абсолютно. Я бы знал. А что такое? – Он внимательно меня выслушал. – Ничего не понимаю…

– Та же фигня. Мои действия?

– На собственное усмотрение. И особо не стесняйся.

Глава 17

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

Гости устроились у меня вполне по-хозяйски. Поели, попили, немного даже выпили. И меня угостили, большое им за это мерси. После этого отправили меня под конвоем на кухню мыть посуду.

А потом мы просто сидели и чего-то ждали. Здоровяк по имени Антон радостно продолжал меня кошмарить – то ли задание у него такое было, то ли ему это просто нравилось. Старший, Иван, смотрел на развлечения подчиненного сквозь пальцы и только изредка, когда тот делал мне совсем больно, одергивал его.

Девица, Оксана, вообще на меня глубоко наплевала. Внимание ее было полностью сосредоточено на красавце-богатыре Антоне. Ребята, видимо, совсем недавно перешли от конфетно-букетного периода в отношениях к постельному, поэтому никак не могли друг от друга оторваться. Пару раз, когда им становилось совсем невтерпеж, с разрешения старшего они ненадолго закрывались в моей спальне. Возвращались оттуда томными.

Разговоров со мной не вели, особого внимания не обращали, если не считать время от времени отсыпаемых мне Антоном тычков и оплеух. Чем я был занят? Тем, чего от меня и ожидали: взвизгивал, втягивал в плечи голову и в целом вел себя достойно – не рыдал, не молил о пощаде и даже не наложил в штаны.

В общем, все вместе мы проводили время интересно. Можно сказать, продуктивно.

Телефон Ивана зазвонил где-то на четвертом часу нашего приятного знакомства.

– Да… Порядок… Клиент на месте и готов к сотрудничеству. – Он взглянул на меня.

Я жалко улыбнулся ему и закивал головой. Со мной работали примитивно, но жестко. Такое часто приносит плоды.

Теперь я должен быть готов рассказать все, что знаю, вспомнить, что забыл, и догадаться о том, чего не знаю. Лишь бы мне сохранили жизнь. Почему-то все всегда на это надеются.

– Номер рейса?.. Хорошо, вас встретят… Девушка с плакатиком с фамилией… пусть будет Браун… До встречи.

Он закончил разговор и повернулся к Оксане.

– Все слышала?

– Да.

– Езжай в аэропорт за клиентами. Прямо сейчас.

– Ты хотел сказать, за клиентом? – переспросила она.

– Что я хотел сказать, то и сказал. Вперед.

– Я с ней! – заявил Антон.

– Остаешься со мной.

– Охранять этого?

Парень махнул рукой в мою сторону. Я вздрогнул.

– Именно.

– Я тебя не понимаю, – заныл мускулистый Ромео. Мысль о расставании с любимой, пусть и недолгом, его не радовала.

– Не будем рисковать, – подвел итог дискуссии старший.

Антон грустно и в сердцах тут же отвесил мне оплеуху.

Глава 18

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

Девушка вышла из подъезда и, эротично покачивая бедрами, двинулась к припаркованному неподалеку автомобилю.

– Пора начинать.

– Мои действия? – деловито поинтересовался Юра.

Не знаю, чем он так не угодил здешнему резиденту, что его бросили ко мне на усиление, но вел себя парень вполне достойно. И незаметно было, чтобы он особо боялся. Волновался, но не вибрировал. Я дал себе слово замолвить за него словечко. Не здесь, не резиденту, а прямо в Центре.

– Сидишь в тачке, бдительно сечешь обстановку и ждешь моего звонка. Если девчонка вернется до него, пришлешь СМС без текста. Все понял?

– Да. – Он глянул на меня с удивлением и, кажется, даже с восторгом. – А ловко у вас получилось!..

– Все, что смог на скорую руку. Сойдет, надеюсь. Начинаем!

Я вышел из машины. Я, да уже не я – дед лет так хорошо за семьдесят, седой, сутулый, с мохнатыми бровями, плохо выбритый, тощий, но с выпирающим пузцом. И с единственным оружием, которое удалось раздобыть в спешке, под мышкой. Шаркая ногами, я направился к подъезду.

С трудом поднявшись на второй этаж, тяжело дыша, я подошел к двери и вдавил палец в кнопку звонка.

Глава 19

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

В дверь позвонили один раз, другой, третий. И снова после короткой паузы: один-два-три.

– Кто это? – спросил Иван.

– Сосед, наверное, – отозвался я.

– Что ему надо?

– В это время мы обычно играем в шахматы.

– Сиди тихо.

Звонки прекратились. Но не успели двое моих новых друзей с облегчением вздохнуть, как в дверь принялись колотить.

– Господин Этьен! – раздался снаружи дребезжащий старческий голос. – Откройте, это я, Нико!

– Тс-с!

Иван приложил палец к губам. Я понятливо кивнул.

– Господин Этьен, у вас все в порядке? Ответьте! Вы дома, у вас свет горит.

Антон беззвучно матернулся.

– Вам плохо? – не унимался дотошный сосед.

– Скажи, чтобы уходил, – скомандовал Антон.

Старший покачал головой.

– Нельзя, он может что-то заподозрить.

Дед перед запертой дверью вошел во вкус и заблажил в полный голос:

– Я сейчас вызову «Скорую» и пойду к управляющему! Надо срочно вызвать слесаря вскрыть дверь! Или позвонить в полицию!

Антон поднялся со стула.

– Сейчас я его угомоню.

– Отставить! – скомандовал Иван. – Я сам. А вы, – повернулся он ко мне, – сидите тихо.

Он направился к двери. Антон подошел ко мне и встал рядом, всем своим видом показывая, что будет со мной, если вдруг, не дай бог…

Старший вышел в прихожую. В окошке домофона показался старикан с шахматной доской в руках. Он вздохнул и отпер дверь. В работе он старался избегать лишних жертв, но этот старый дурак сам напросился.

Послышался сдавленный, чуть слышный стон. Звука от падения тела не последовало, значит, пострадавшего подхватили на лету.

– Ну вот, а ты боялся! – Антон рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

Это как же надо не уважать противника, чтобы так потерять бдительность! Я прихватил его руку, немного подкрутил. Парень со стоном рухнул на пол лицом вниз.

Я уселся ему на спину, оглушил недавнего мучителя ударом в основание черепа и сломал ему шею. Честное слово, не в качестве асимметричного ответа за все те непотребства, которые он со мной вытворял, в нашей работе и не такое приходится терпеть со смирением. Просто милашка Антон в группе является мускулами, а не мозгами, поэтому он оказался не нужен в живом виде.

– Жили у Мазая два веселых зая.

В дверях показался Стас. С грузом.

Глава 20

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

Дверь отворилась.

– Добрый вечер, – вежливо поприветствовал меня невысокий худощавый мужик. – Чем могу служить?

Я икнул и сделал крошечный шажок назад.

– Могу я видеть господина Этьена?

– Ну разумеется.

Он шагнул ко мне навстречу и только-только собрался было еще что-то сказать, как я врезал ему в глаз углом шахматной доски. От боли тот еле слышно застонал, а я тут же добавил ему с правой в подбородок. Подхватив во второй уже раз за день обмякшее тело, я затащил его в квартиру и запер дверь.

– Жили у Мазая два веселых зая, – схохмил я, затаскивая тело в гостиную.

И понял, что сморозил глупость. Один «зая», который валялся на полу, явно в живых уже не числился, а того, которого я тащил, при всем желании трудно было назвать веселым.

Мазай посмотрел на меня и хмыкнул.

– Халтурщик.

– Ну извини! Слепил из того, что было. И получилось, как видишь.

– Все равно халтурщик.

Спорить со старшим – себе дороже, поэтому я кивнул в знак согласия и глубокого раскаяния и полез за телефоном.

– Юра, как ты?

– Порядок. Сижу в дозоре.

– Молодец. Не забудь отзвониться, как прибудут гости.

– Вас понял.

Мой «зая» – оказывается, его зовут Иван – начал потихоньку приходить в себя. Негромко застонал, дрыгнул ногой и опять застонал. Мы в ответе за тех, кого покалечили, поэтому пострадавшего с комфортом устроили на полу у дивана и выдали ему полотенце, которое он прижал к глазу. Морду лица я ему раскурочил вполне качественно. Вот и говори после этого, что шахматы – не спорт!

Левую ногу и правую руку мы сковали ему наручниками из той сумки, которую дорогие незваные гости принесли с собой. Там вообще нашлось много чего интересного и полезного в хозяйстве: стальные браслеты (целых два комплекта), пара «стволов» с глушителями, а также полевой набор юного правдоискателя – шприцы, таблетки и какая-то химия в ампулах. Запасливые попались ребята.

Я подошел к Ивану и присел в разумном отдалении на корточки.

– Как ты, болезный?

– А сам как думаешь? – огрызнулся он и тут же добавил с тоской: – Во, блин, попали! Кто ж мог подумать?..

Не стоит судить о вкусе конфеты по обертке и о человеке по внешнему виду. Я, как уже упоминал раньше, изучал когда-то операции Мазая, а после работал с ним. На месте этих ребят и я мог бы купиться. Ну никак не верится в то, что безобидный, беззащитный, даже где-то трусливый с виду человек способен представлять угрозу. А он, уверен, при желании мог бы и сам, без посторонней помощи, уделать эту троицу.

– Тебе не пора? – спросил Николай.

Я глянул на часы.

– Успею. – И повернулся к Ивану: – Покажи-ка личико?

– Зачем?

– Делай, что говорю.

– Любуйся.

Он убрал полотенце, по щеке сразу поползла струйка крови.

– Доволен?

– Вполне.

– А не испить ли нам кофе? – на правах хозяина предложил Мазай.

– Хорошо бы, – согласился я.

– А мне чего-нибудь покрепче, – попросил пленник.

– А к тебе вопросы накопились, – сказал я.

– Спрашивай, – вздохнул Иван.

– Начнем с…

Мне, если честно, было глубоко до фонаря то, что он наговорит напоследок. Надо было послушать его голос. И запомнить.

Глава 21

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

В спальне у меня висит большое зеркало. Прямо как у стареющей кокотки. Стас поколдовал перед ним, потом появился, преобразившийся во второй раз за день.

– Ну, что скажешь?

– А поворотись-ка.

Он послушно принялся вертеться.

– Пройдись.

– Ну скажи уже!

– Твердая тройка, – вынес я приговор. – Когда будешь запускать гостей, свет в прихожей не включай на всякий случай.

– А голос?

– На четверку, – сжалился я. – Вот с таким минусом. – И развел руки в стороны, как делают рыбаки, когда хвастают уловом.

Как медленно порой тянутся минуты и как быстро пролетают года! Еще вчера, кажется, к нам в отдел заявился один смешной пацан – лучший в выпуске, а потому уверенный, что знает и умеет абсолютно все. Однако работа в поле быстренько расставила все по своим местам. Хорошо это помню, потому что именно я начинал его натаскивать. Должен признать, парень быстро все понял и принялся учиться ремеслу. И у него ведь все получилось.

– Еще кофе, юноша?

– Запросто! – Скоморох заулыбался, видать, тоже вспомнив прошлое. – Насчет груза…

Двое «двухсотых» в дальней комнате плюс… а хрен его знает, сколько еще прибавится.

– Заказ следует сделать заранее, – заявил я. – Кстати, господин Ло еще в деле?

– Для меня он просто Патрик и хороший друг, – похвастался Стас.

– А для меня – должник. Поэтому когда будешь с ним разговаривать, передавай привет.

– От кого?

– От Пола.

И тут подал голос телефон.

Глава 22

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

Вот и попили кофейку. Я взял трубку со стола.

– Да, Юра.

– Трое идут к подъезду. Мужик с дамой (дама вся такая из себя) и та девчонка.

– Отлично.

– Что мне делать?

– Посиди пока. Позже перезвоню.

– Ну иди, встречай, братец Иванушка. – Мазай вооружился трофейным пистолетом и занял позицию чуть в стороне, чтобы сразу с порога его не заметили.

– Как скажете, фельдмаршал.

После звонка в дверь я досчитал до десяти и после этого поднял трубку домофона. На экране высветились трое: полноватый мужик возраста Мазая, холеная тетка – точнее, дама – с прической под Мирей Матье, шикарно одетая, в дорогих очках на точеном носике и… Бульдожка. Бывшая ученица, бывшая напарница, бывшая еще черт знает кто. Вот так встреча!

Я щелкнул обоими замками. Дверь отворилась.

– Прошу.

– Все в порядке, он там? – взволнованно спросил мужик.

– В полнейшем. Вам туда.

Они двинулись в сторону гостиной – заказчик, его спутница и следом моя бывшая… хм, напарница. Я догнал ее и приставил ей пистолет к пояснице.

– Тихо.

– В чем дело, Иван? – удивленно спросила она.

– Тихо, я сказал.

Я снял с ее плеча сумочку – достаточно тяжелую, к слову – и придал направленное ускорение в сторону гостиной. Сам двинулся следом.

Троица увидела Мазая, Мазай увидел троицу. В воздухе, как пишется в бульварных романах, повис печальный знак вопроса. А следом начался самый настоящий водевиль.

Первым пришел в себя мужик. С криком «Спасайся, любимая!» он подтолкнул даму к выходу, а сам, размахивая руками, как голубь крыльями, бросился на Мазая. Его спутница, чуть помедлив, бросилась к выходу и угодила в мои ласковые объятия.

– Пусти! – завизжала она и тут же попыталась расцарапать мне ногтями физиономию. Не получилось. Потом нацелилась коленом между ног – помешала узкая юбка. – Сука! – заорала она и сразу стала похожа на базарную торговку. – Козел! Дебил! Такую тему просрал!

Поначалу я слегка обалдел от такого диссонанса, но потом догадался, что эти светские выражения относятся не ко мне. Однако тот, кому адресовался ее крик души, уже ничего не слышал, потому что успел словить в челюсть от Мазая, хрюкнул и прилег на пол.

А Бульдожка… Она быстренько оценила обстановку и приняла единственное правильное решение: резко стартанула, проскользнула между рук Мазая и нырнула рыбкой в растворенное окно.

– Ни хрена себе, – молвил я.

Потом вспомнил о дереве под тем самым окном и проникся некоторой гордостью за эту стерву. Не поленилась, перед тем как войти в дом, все осмотреть и определить пути отхода на крайний случай. Моя, блин, школа.

Глава 23

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

Находясь вдали от Отчизны, начинаешь отвыкать от исконно русских традиций. Таких, например, как банкет до завершения дела. Поэтому мы со Стасом пили кофе, а когда он надоел, перешли на чай.

– Хорошо сидим, – заметил он.

– Главное, что в приличной компании, – поддакнул я, освобождая сигару от обертки.

Двое, Иван и Антон, терпеливо (им уже было некуда спешить) ожидали в дальней комнате прибытия команды нашего со Скоморохом общего друга – Патрика Ло. «Вынос мусора», к его большому огорчению, в этот раз предстояло произвести с существенной скидкой – милейший господин Ло существенно задолжал мне по одному из наших прошлых общих дел.

Новая парочка оккупировала мою спальню. Старинный знакомый и где-то даже коллега Симон молча сидел на полу, прикованный за руку к батарее, в состоянии полнейшей разобранности. Жизнь для него как будто уже закончилась. Его подруга тоже восприняла случившееся близко к сердцу, но по-своему. До того как ее упаковали, как бандероль, она успела расцарапать милому другу лицо и пару раз пнуть его ногой. Еще ей пришлось заклеить рот – превратившаяся в мегеру холеная дама ревела, как пароходная сирена, и выражалась так, что обзавидовались бы портовые грузчики.

– Ни хрена не понимаю, – заявил Стас, отставляя в сторону опустевшую чашку.

– И это правильно. – Я принялся раскуривать сигару. – Офицер разведки должен быть в меру туповат и прекрасно развит физически.

– Чего этому мужику было от тебя надо? И при чем тут эта тетка?

– Все просто, мой юный друг. Душка Симон захотел денег.

– А если подробнее?

Я взглянул на часы над дверью.

– Некоторое время назад я кое-что достал для этого засранца. Носитель информации, если быть точным. И вскоре после этого меня попытались пошло зарезать.

– Круто!

– Да, именно так. Когда все закончилось, в кармане исполнителя я обнаружил собственное фото.

– И что?

– Я сразу вспомнил, где оно было сделано. В Варшаве, во время встречи с Симоном, когда я, собственно, и передал ему носитель. Что из этого следует, могу только предполагать. Например, то, что он не переслал его в Центр, а тупо толкнул налево. Покупателя на такой товар найти не проблема.

– Понятно.

– А потом он задергался. Испугался, что я могу поинтересоваться, получили ли в Москве товар.

– А ты интересовался? – тут же спросил Стас.

Я пожал плечами.

– Оно мне надо? Я сделал дело и тут же о нем забыл. А Симон впал в панику и на всякий случай меня заказал. А когда понял, что ничего не вышло, ударился в бега и заказал меня по новой. Только как-то странно – сначала нанял ту бабу, а потом сразу целую группу. Умелые, кстати, ребята. Особенно…

– Кто?

– Да девчонка. Далеко, уверен, пойдет, если кто-нибудь когда-нибудь не остановит.

– Красиво изложил… Но рассказал ведь не все?

– Ты о чем?

– Перед тем как умертвить, тебя собирались как следует поспрашивать. О чем, позволь спросить?

– О золоте партии.

– Не смешно.

– Ну, тогда о средствах, которые я контролирую. Серьезные, доложу тебе, бабки. Больше шести нулей после цифры.

– И снова не смешно. Никогда не поверю, что ты связан с финансами.

Я засмеялся.

– А Симон в свое время поверил. Я убедительно притворился.

– Но ты знаешь, кто действительно этим занимается?

– К сожалению, знаю, – вздохнул я. – И вполне мог рассказать об этом под химией… Еще есть вопросы?

– Тетка с этим Симоном – это кто?

– Любовь этого деятеля. Длится у них эта черемуха уже месяцев шесть.

– Откуда знаешь?

– Шесть месяцев назад он вдруг начал следить за собой: похудел, сменил гардеробчик и даже сделал маникюр… Что-нибудь еще?

– «Жучки». Почему не сработали «жучки»?

– Точно. – Я воздел палец к потолку. – Хорошо, что напомнил. – Я встал на колени и принялся шарить под диваном. – Вот они. Не успел установить. – И положил на стол пакет.

– Собственно, это все, что я хотел узнать. – Стас еще дальше отставил от себя чашку. – Слушай, а может?..

– Обязательно, – словил я его мысль на лету. – Только сплавим этих и тогда отметим – водочки накатим, закусим килькой или квашеной капустой. Потом выйдем на балкон и грянем «Комбата» в два голоса. Офицеры мы или где, в конце концов?

– У тебя что, водка есть? – поразился Скоморох.

– Шучу, юноша. Только вискарь, ром и коньяк. – Я опять вздохнул. – Сто лет не напивался, а сейчас захотелось. Устал я, Стас.

– От этого? – удивился он.

– Если бы! За неделю до этого водевиля я вернулся из командировки. Вот там, поверь, было весело… Я устал и хочу в отпуск.

Пора.

– Сейшелы, Канары, Мальдивы? Или, может быть, Таиланд?

– В жопу, в жопу все и Таиландом сверху! – с чувством воскликнул я. – В Россию хочу, в глухую деревню подальше от Москвы. Спать желаю до полудня. На речке сидеть с удочкой, и чтобы обязательно не клевало. Обедать непременно гречкой с тушенкой. Ужинать водкой с огурцами. И целый месяц ни с кем не разговаривать – устал я от общения, юноша.

– Так в чем дело? Езжай на здоровье! Глухих деревень в России сейчас хватает. И народу нигде нет – весь, блин, по городам разбежался.

Я в очередной раз вздохнул.

– Нельзя. Там, – я ткнул пальцем в потолок, – считают это нецелесообразным, мать их.

– Грустно. Но поправимо.

– Как же?

– Есть один городишко на Адриатике.

– С барами, ресторанами, шлюхами, дискотеками, переполненными пляжами и толпами на улицах. Плавали, знаем.

– А вот и нет. – Он покачал головой. – Городишко – три дома на две улицы. Ни баров, ни ресторанов, ни дискотек. Шлюх тоже нет. А к восьми вечера улицы вымирают. Я там отдыхал в прошлом году.

– Черт подери, заманчиво! – Я прищурился. – Но ежели соврал, юноша…

– То ты мне больше ни в жизнь не нальешь.

Я налил-таки ему и о себе не забыл – через три с лишним часа, когда уехали уборщики господина Ло. Сам Патрик визитом нас не удостоил, опасаясь, видимо, что его еще раз опустят по деньгам в знак старой крепкой дружбы.

Антракт первый

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

– Ты спрашивал о той девчонке…

Беседа с куратором проходила в лучших горбачевских традициях, то есть абсолютно по-трезвому. Чинами мы с Сергеичем не вышли, чтобы распивать спиртное на рабочем месте.

– Спрашивал, – подтвердил я. – И?..

– Старший лейтенант Солодухина Инна Валентиновна в конце прошлого года подала рапорт на увольнение и покинула наши стройные ряды.

– Причина? – полюбопытствовал я.

– Беременность. Дамочка героически решила рожать и воспитывать ребенка. Не от тебя, кстати?

Ни один мускул не дрогнул на моем мужественном лице, только уши покраснели. Это я сам увидел, в зеркале.

Куратор продолжил:

– Подалась наша Инночка на вольные хлеба. Денег, видать, захотелось. И драйва.

– Можно подумать, ей на службе драйва не хватало, – буркнул я.

– Значит, просто денег.

– Ну и хрен с ней. Хотя, если честно, потенциал у девицы был немалый.

– Вот и будет его реализовывать, пока ее не грохнут, – совершенно справедливо заметил Сергеич.

– А что с теми двумя, с Симоном и его подругой?

– Там все крайне интересно. Этот Симон руководил региональным нелегальным информационным центром и влюбился, как мальчишка, в собственную сотрудницу. Дамочка трудилась под его началом вместе с мужем.

– Служебные романы – это очень романтично, – заметил я.

– Еще как. Собственный законный муж к тому времени надоел дамочке пуще горькой редьки, так что в роман с шефом она въехала с удовольствием. И, как говорится, завертелось. Голубки решили в итоге послать всех на хрен и жить вместе. И не просто так, а богато. А для этого…

– Дальше понятно. Умница Симон все продумал.

Кандауров покачал головой.

– Ни хрена подобного. Этот гениальный план – целиком и полностью дело ее куцего ума. А этот «секонд-хенд» Ромео тупо ему следовал.

– Вот до чего доводит любовь!

– Но самое интересное то, что жить долго, счастливо и богато эта тетка собиралась без своего любовника. К тому времени она успела запасть на совсем молодого парня из посольских.

– Какая-то служебная камасутра получается! – возмутился я. – И как только она во всем этом призналась?

– Настойчиво поспрашивали, вот и призналась.

– Последовали оргвыводы? – догадался я.

– Именно. Разогнали весь информационный центр. А теперь слушай мораль.

– Весь внимание, – вскинулся я.

– Никаких служебных романов! И не надо мне заливать, что ничего у вас не было – я сам видел, как она на тебя смотрела.

Я вскинул руку в пионерском салюте.

– Никаких романов больше. Ни за что. Никогда.

Антракт второй

Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

Луч солнца заглянул мне в глаза, и я проснулся с широкой, от уха до уха, улыбкой. Этой ночью, чего давно уже не было, мне приснилась мама. Мы разговаривали, она смеялась. Молодая, румяная, еще не измученная непосильным трудом. Самая красивая женщина на всем белом свете. Как давно это было!

Тогда у меня была совсем другая фамилия, как у нее. Валентина Петровна Ланцетти… Звучит, правда? Откуда, вы спросите, итальянцы в роду? Да нет никаких итальянцев. В городке, где росла воспитанница детского дома Валя, выходцев с Апеннин точно не было. Там вообще ни хрена не было. Фамилию она выбрала себе сама, когда подошло время получать паспорт. Не Иванова-Петрова-Сидорова, как все, а именно Ланцетти. Наверное, мама верила, что с такой яркой и красивой фамилией и сама ее жизнь будет точно не серой и беспросветной.

Появившегося на свет меня зарегистрировали под маминой фамилией, а вот с именем и отчеством (Никколо Паоло) не сложилось. Тетки в загсе встали грудью и не допустили. Так я сделался Николаем Павловичем, двойным тезкой русского императора.

Отец, как мне стало известно много позже, участия в этом торжественном акте не принимал по причине того, что исчез из нашей с мамой жизни еще до моего появления на свет.

Жили мы как все, то есть не слишком богато. Мама вкалывала на двух работах, а я с тринадцати лет убирал по вечерам спортзал, в котором занимался самбо.

Однажды меня застали за работой ребята из секции – рыжий хулиганистый Мишка и братья-близнецы Гоша и Геша. Эти двое самых больших спортивных успехов достигали вне зала – регулярно скручивали в бараний рог собственного папашу. Тот любил распускать руки по пьяни, а пил он практически каждый день плюс у него еще случались запои. Был еще один – долговязый, тощий, слабый Гришка Грубер, унылый сын еврейского народа. Самый слабый и бездарный из нас и единственный, кто достиг серьезных успехов в спорте. Дважды становился чемпионом мира и пять раз выигрывал первенство Союза. Увидав, как я корячусь с тряпкой и шваброй, они без лишних слов разобрали из подсобки инвентарь и бодро включились в работу. Борцы – они такие: ломают друг другу уши на ковре, а вне ковра никогда не оставят в беде.

Я покинул наш городок в восемнадцать лет, когда меня призвали в армию, и с тех пор ни разу туда не возвращался. А перед первой командировкой в Анголу сделался Ланцовым (начальство решило, что нефиг). Мама об этом так и не узнала. За полгода до этого на стройке, где она работала, случилось ЧП, и я стал круглым сиротой…

А все-таки Стас соврал: не три дома на две улицы, а немного больше. Но в остальном все именно так, как он и обещал: крошечный пляж, рынок на три лотка, забегаловка на два столика, где кормят вкусно и дешево. Никаких туристов, народу очень мало. И никому нет до меня никакого дела.

Окончание истории

Станислав Кондратьев, оперативный псевдоним Скоморох.

Я взглянул на экран звонящего телефона – абсолютно незнакомый номер.

– Да?

– Привет, Володечка! Узнал? – знакомый голос, только чуть хрипотцы добавилось.

– Узнал, дорогая Инна Валентиновна. Только почему Володечка?

– В учебке тебя назвали Владимиром Николаевичем, вот я и решила, что… Я в столице проездом. Встретимся?

– Нет.

– Неужели боишься?

– Да, – честно ответил я.

– Успокойся, я просто хочу поговорить.

– А есть о чем?

– Еще как есть!

– Что-то не очень хочется.

– Ну пожалуйста! Мы же не чужие люди!

– Еще скажи, в память о том, что между нами было.

– А что было-то? – искренне удивилась Бульдожка, она же гражданка Солодухина И. В. – Обычная служебная интрижка, не бери в голову. Слушай, мне действительно очень надо тебя увидеть. Ну пожалуйста!

– Черт с тобой, – сдался я. – Ладно.

– Отлично! – обрадовалась она. – Значит, приезжай…

– Стоп, – прервал ее я. – Время и место – за мной. Иначе никак.

– Хорошо, как скажешь.

Вечером следующего дня.

– Привет! Ты где?

– Уже на месте, – сообщил я.

– Отлично, скоро буду, – сообщила Бульдожка.

– Жду.

Ночь, улица, фонарь, дорога. Автобусная остановка. Некто в темном плаще до пят и надвинутой на нос кепке замер на скамейке в углу – то ли дремал, то ли ждал кого-то.

Мимо сначала пронеслась «Газель». Потом чинно прокатила тонированная «девятка». А потом подъехал невзрачный темный автомобиль.

Медленно опустилось переднее правое стекло. Три хлопка слились в один. Так бывает, когда кто-то ведет огонь из «ствола» с фирменным глушителем.

Закончив стрельбу, водитель вышел из машины и двинулся к остановке. Он был невысокого роста, в темных брюках, темной толстовке и в надвинутом по самые брови капюшоне. Он приблизился к сидящему, присмотрелся… И тут в кармане толстовки высветилось окошко телефона.

– Это ты? – с разочарованием в голосе промолвила Бульдожка. – А кого я только что грохнула?

– Манекен в моем плаще, – пояснил я. – Не огорчайся, он мне никогда не нравился, а выбросить руки не доходили.

– Значит, все-таки не поверил?

Я усмехнулся.

– Если это все…

– Погоди! – торопливо остановила она меня.

– Слушаю.

– Хочу, чтобы ты знал…

– Что?

– Пока что ты круче меня, но я быстро набираюсь опыта.

– Рад за тебя. Что-нибудь еще?

– При нашей следующей встрече я устраню тебя, – буднично сообщила Бульдожка.

– Получила заказ или это что-то личное?

– Не угадал, – тихонько захихикала она. – Просто твое время и время таких, как ты, уходит. А мое приходит. И я тебе это с большим удовольствием докажу. И себе тоже.

О чем-то подобном, помнится, мне вещал через губу шибко умный мальчик по имени Ярик. Я не стал напоминать девушке, чем закончилась та беседа и вся история в целом. Сама поймет, если успеет повзрослеть. А не успеет – уйдет под травку молодой и красивой.

– Ты меня услышал?

– Да.

– Если так, постарайся мне не попадаться, – и отключилась.

Действительно, постараюсь. Хотя жизнь – штука непредсказуемая. Всякое может случиться…

Примечания

1

О международном террористе по прозвищу Режиссер рассказывается в романе автора «Оживший».

(обратно)

2

Старый город – район Стокгольма.

(обратно)

3

Консерватория (сленг) – военно-дипломатическая академия ВС РФ.

(обратно)

4

КРО – контрразведывательные органы.

(обратно)

5

Диндерюд – самый престижный район Стокгольма.

(обратно)

6

Этот случай описан в романе «Профи».

(обратно)

7

Об этом также рассказывается в романе «Профи».

(обратно)

8

Эта операция упоминается в романе «Профи».

(обратно)

9

Этот человек – Шебаршин Леонид Владимирович, бывший руководитель Первого главного управления КГБ.

(обратно)

10

Святая правда. За годы службы на окраинах империи автору доводилось встречать не одного и не двоих таких «ненадолго и сразу же назад». Об одном индивидууме, целых десять лет терпеливо ожидавшем, пока пройдут обещанные три месяца, ему поведал приятель, украшавший собственной персоной аналогичную организацию (только чуть восточнее). Целых десять лет тот мужик являл собой плакатный образец советского военного разведчика: не пил, терпеливо сносил все закидоны стервы-жены, служил как пудель, во всем восторженно соглашался с начальством и даже слегка постукивал на сослуживцев. А через десять лет до него, что называется, доперло, и хлопец ударился во все тяжкие: разбежался с женой, с размаху присел на стакан, покаялся перед товарищами по службе и начал пытаться заново построить с ними отношения.

(обратно)

11

Ta ma de (кит.) – популярное ругательство, которое можно перевести как «твою мать».

(обратно)

12

«Лес» – сленговое название СВР. Так же как ГРУ – «Стекляшка».

(обратно)

Оглавление

Эпилог, оказавшийся на месте пролога

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Концерт первый. Господин сочинитель

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

  Часть вторая

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

  Часть третья

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

  Эпилог. В смысле антракт первый

  Антракт второй

Концерт второй. Через реки, горы и долины

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

  Часть вторая

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

  Часть третья

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

  Часть четвертая

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

  Часть пятая

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

  Часть шестая

    Глава 24

    Глава 25

    Глава 26

    Глава 27

    Глава 28

    Глава 29

    Глава 30

    Глава 31

  Часть седьмая

    Глава 32

    Глава 33

    Глава 34

    Глава 35

    Глава 36

    Глава 37

    Глава 38

    Глава 39

    Глава 40

  Часть восьмая

    Глава 41

    Глава 42

    Глава 43

    Глава 44

    Глава 45

  Часть девятая

    Глава 46

    Глава 47

    Глава 48

  Антракт первый

  Антракт второй

  Антракт третий

  Антракт четвертый

Выход четвертый. …И зайцы

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

  Часть вторая

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  Часть третья

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

  Антракт первый

  Антракт второй

Окончание истории