Коронная роль Козы-дерезы (fb2)

- Коронная роль Козы-дерезы [litres] (Евлампия Романова. Следствие ведет дилетант - 54) 1685K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дарья Донцова

Дарья Донцова
Коронная роль Козы-дерезы

* * *

Глава первая

Лучше надолго застрять в пробке, чем мчаться без остановок по городу в «Скорой помощи».

Я быстро ушла из левого ряда, и через секунду мимо меня, отчаянно воя сиреной, пролетел автомобиль с красным крестом. Всякий раз, когда в голову придет мысль, что твоя жизнь ужасна, подумай о тех, кто сейчас лежит в больнице, и порадуйся, что ты жива, здорова и передвигаешься по городу на личной машине, не в переполненном вагоне метро задыхаешься.

Я посмотрела в окно. Глагол «передвигаешься» лучше заменить на «стоишь». На дворе начало декабря, пятница, вечер. В столице случился полный паралич движения. Если верить навигатору, то МКАД и Третье транспортное кольцо превратились в бублики ярко-красного цвета. А мне, госпоже Романовой, приспичило купить подарки под елку, вот я и решила отправиться в торговый центр. Лампа, скажи, зачем это делать в последний рабочий день недели? Но у меня просто нет возможности шляться по магазинам когда захочу. Работа, хлопоты по хозяйству, Киса, которая ходит в школу, муж… В моем случае надо использовать свободный час, когда тот выпал.

Я уставилась на скопление автомобилей, наверное, у всех те же проблемы. И чем ближе Новый год, тем хуже станут пробки, потому что люди отправятся за презентами. Среди моих знакомых есть только одна личность, которая запасается рождественскими подарочками в конце января, вскоре после того, как народ отметил старый Новый год и пытается выбраться из многодневного запоя. Евдокия Абакина, некогда моя коллега по оркестру, а сейчас владелица агентства, которое устраивает праздники, всегда спешит за сувенирами на предстоящий Новый год в двадцатых числах января. Почему? А кому уже нужны все эти хрюшки, зайки, драконы и прочие символы наступившего года? Кто кинется в конце первого месяца наступившего года приобретать набор полотенец с надписью «Дед Мороз желает вам счастья»? Только Дуся. Она бродит по пустому торговому центру, выбирает нечто с нейтральной надписью без указания даты, например комплект: кухонный фартук и варежки с изображением елок. У запасливой Дусеньки при себе есть список друзей с их днями рождений. Подношения на личные праздники Абакина тоже готовит загодя, и, по ее мнению, лучшее время для этого – январь с середины до конца. Почему? Так я уже объясняла, все Новый год уже отметили! И объявят скидки.

Вот только не следует считать Дусю женщиной с пустым кошельком. Она жена очень обеспеченного Григория Константиновича Черногородского, он строитель, возвел тьму коттеджных поселков. Долгое время Абакина говорила:

– Замуж? Я? Зверушка по имени Дуся в неволе не живет.

Свою личную жизнь подруга всегда скрывала, никогда даже при мне не говорила о каких-то ухажерах. Наши общие знакомые считали ее старой девой. Но я знала, что это неправда, у Дуси постоянно меняются кавалеры. А потом она вдруг пригласила друзей-приятелей отметить свою свадьбу.

Григорий произвел очень хорошее впечатление. Спокойный, с правильной речью, приятной улыбкой, хорошо воспитанный, он с обожанием смотрел на невесту. И что особенно приятно, жених никогда ранее не состоял в браке, никаких бывших жен, детей от других союзов у него нет.

Учитывая возраст мужчины, который примерно одних лет с невестой, лично я сомневаюсь, что он жил монахом. Но какая разница, что, у кого и когда с кем случалось. Гриша повел под венец Дусю. Точка. И я знаю, что живут они счастливо. Детей у пары нет, Абакина спокойно сказала мне:

– Безумие обзаводиться потомством в нашем возрасте. И вообще мы оба не чадолюбивы.

Евдокия руководит своим агентством, супруг строит поселки. Два кота и четыре собаки исполняют роль обожаемых малышей.

Плавное течение пустых мыслей нарушил телефонный звонок, меня разыскивал Костин, мой начальник и лучший друг.

– Ты где? – спросил он.

– В аду под названием Третье кольцо, – заныла я, – двигаюсь со скоростью больной, беременной черепахи.

– Ужас! – воскликнул Вова.

– Ничего нового, – вздохнула я.

– Пробки ерунда, – не дал мне договорить Костин, – я про больную беременную черепаху. Жаль несчастную. Каково ей, недужной, детей воспитывать? Ты куда рулишь?

– За новогодними подарками, – тихо ответила я. – А что?

– Носки Максу купить успеешь, до Нового года больше трех недель. Жду тебя в офисе, – заявил Володя.

– Если верить навигатору, то я окажусь в агентстве через четверть часа, – объяснила я.

– Супер, – обрадовался Вовка, – клиентка примерно в это же время прикатит. Лампудель, ты любишь шляться по магазинам?

– Почему спрашиваешь? – в свою очередь, поинтересовалась я.

– Декабрь начался, – пустился в объяснения приятель, – в торговых центрах уже сейчас не протолкнуться. Страшно подумать, что начнется после двадцатых чисел. Предлагаю тебе приобрести подарки без суеты и посещения магазинов. Или ты любишь пихаться в толпе?

– Терпеть не могу, – призналась я. – Но как заполучить сувенирчики?

– Онлайн, – засмеялся Володя, – через интернет-магазины.

– Ааа, – протянула я, – никогда ими не пользовалась. И вообще являюсь компьютерной идиоткой. Могу прочитать новости, посмотреть прогноз погоды, еще деньги со счета на карточку перекинуть. Это все.

– А ты попробуй посмотри, что имеется в онлайн-торговле, – посоветовал Костин.

– Наверное, это сложное дело, – сопротивлялась я.

– Легче, чем воды выпить, – возразил Володя, – начни с небольшого, закажи, например, ну… носки Максу. Ты далеко?

– Через пять минут буду на месте, – заверила я, – въезжаю в наш паркинг.

Глава вторая

– Добрый день, – тихо произнесла женщина, – меня зовут…

Гостья замолчала, некоторое время сидела, ничего не говоря, затем пробормотала:

– Как меня зовут?

В офис детективного агентства, которым владеет мой муж Макс Вульф, приходят разные люди, некоторые из них со странностями. Хорошо помню, как один посетитель вынул из портфеля контейнер и, открыв его, сказал:

– Хочу познакомить всех со своим лучшим другом Чарльзом.

Из коробки медленно выполз здоровенный таракан, размером с мою ладонь. Костин даже не вздрогнул, зато я отличилась по полной программе. С громким воплем:

– Спасите! – Я молниеносно сползла со стула и забилась под стол.

Теперь понимаете, почему сейчас клиентка меня не удивила. Ну забыла она свое имя, эка невидаль. Я сама по утрам не могу сообразить, где я, кто я, зачем проснулась в шесть.

– Не подумайте, что к вам пришла сумасшедшая, – продолжила незнакомка, – у меня в паспорте указано Нина Тимофеевна Осокина. Вот. Но… Возникла уверенность: она не я! Перед вами сейчас Ирина Петровна Мальцева. Понимаете?

– Конечно, – кивнул Костин, и мне стало ясно, что Володе ничего не ясно.

– Попробую объяснить, – тихо продолжила потенциальная клиентка и завела рассказ.

Есть люди, которые утверждают, что они помнят момент своего появления на свет, могут описать акушерку, которая взяла их на руки. Я не принадлежу к их числу, мои детские воспоминания Лампы отрывочны и хаотичны: прыгаю в кроватке, держась руками за бортик, падаю, раздается вопль. Рву на части газету. Какая-то женщина гладит меня по голове. Гора конфет на полу. Это все. Первые осознанные воспоминания связаны со школой. Сентябрь, льет нудный дождь, мама натягивает на меня куртку, сапожки, завязывает шарф, мы едем в машине, оказываемся в большом дворе, там полно детей и взрослых.

– Стой здесь, Фросенька^[1], – говорит Ольга Петровна, подводя меня к толпе незнакомых ребят.

Я пугаюсь, а мама, сунув мне в руки букет из гладиолусов, уходит. Я ринулась за родительницей, но какая-то противная тетка схватила меня и загудела:

– Ты уже взрослая, школьница, пошли в класс.

Я не хотела никуда идти, начала выворачиваться из рук незнакомки, но та держала меня мертвой хваткой.

– Помогите, – заорала я, – больно!

Мамочка оглянулась, бросилась назад, отняла меня у бабы и возмутилась:

– Что вы делаете?

– Звонок прозвенел, первые классы ушли, – ответила та, – а ваша кривляка спектакль устроила.

Я поняла, что меня сейчас разлучат с мамулей, отдадут противной тетке, и заорала во всю мощь детских легких:

– Не хочу туда!

Все взрослые вокруг начали смеяться, кто-то из старшеклассников сказал:

– А уж как я туда не хочу!

Ситуация стала совсем ужасной, я сообразила: дело совсем плохо, и поступила, как опоссум, который в момент опасности всегда прикидывается мертвым. Я упала на асфальт и затихла. Я хорошо знала, что мама не выдержит вида лежащей без движения дочки и вернет ее домой. Так и произошло. В первый класс я пришла в середине сентября после долгих уговоров и обещаний подарить мне на Новый год все, что я захочу. Школьные годы девочка Романова провела, тихо ненавидя учебное заведение, мечтая поскорее его покинуть. Потом, спустя время я сменила имя, стала Евлампией. Но то, что я не один год отзывалась на Фросю, из головы не выбросишь. А у нашей новой клиентки, похоже, беда с памятью.

– Вот смотрите, – продолжала посетительница, – Нина Тимофеевна Осокина.

Гостья протянула Вовке бордовую книжечку.

– Вы абсолютно правы! Именно на это имя выдан основной документ гражданина, – кивнул Костин.

Нина прижала ладони к вискам:

– Внутри головы… голос твердит, что я являюсь Ириной Петровной Мальцевой!

Я быстро взглянула на Володю, тот, сидя с ласковой улыбкой, забормотал:

– Ничего удивительного. Тот, кто живет у нас в мозгу, часто ошибается. Он шутник.

– Вы мне не верите! – с отчаянием констатировала Нина. – Так я и думала! Купила себе какие-то таблетки, но не пью их.

– Почему? – осторожно осведомился Володя. – Лекарства помогают.

– Меня от них в сон клонит, – призналась Нина, – молчу про Ирину, но сердце чувствует: я – она! Ношу не свое имя! Пожалуйста, найдите меня! Найдите! Найдите! Найдите!

Посетительница зарыдала. Я быстро встала, налила из кулера воды, поставила стакан перед гостьей и, решив звать ее Ниной, осторожно спросила:

– Можете рассказать о себе?

– Что именно? – осведомилась женщина.

– Ваши родители, детство, юность, где вы учились, кем работаете, – перечислил Володя и покосился на свой ноутбук.

Я сообразила, что вся информации уже выведена на экран.

– Отец Тимофей Ильич, мама Елена Сергеевна, – начала Нина и ойкнула.

– Что случилось? – насторожился Костин.

Посетительница растопырила пальцы на левой руке.

– Зацепилась за что-то ногтем, испугалась, что сломала!

– У вас красивый маникюр, – похвалила я, – мне тоже очень нравится френч.

– Вчера сходила в салон, – пояснила посетительница, – просидела там три часа! Устала! Зато теперь могу две недели о ногтях не беспокоиться. У меня гель примерно пятнадцать дней всегда держится. Такое покрытие – спасение. Ох, простите, я отвлеклась. Вернусь к родителям, мой папа был оператором на телевидении, снимал всякие передачи. Мама по образованию актриса, но у нее карьера не сложилась, ни в один театр ее не взяли, в телесериалы тоже не попала. Отец пристроил жену на телевидение, туда, где сам работал. Вот там все хорошо сложилось, мамуля стала шефом популярного шоу, нашла себя. Иногда, если нужно по сценарию, сама изображала какого-нибудь гостя. К сожалению, мои родители умерли. Я единственный ребенок. Школу помню смутно, с одноклассниками после получения аттестата не встречаюсь. В институте тоже популярностью не пользовалась. Хотела стать актрисой, но отец воспротивился, поэтому я поступила в институт, изучала иностранные языки. Работаю переводчиком. Живу в квартире, которая по наследству досталась. Собираюсь замуж. Жених – Федор Воробьев, айтишник. Занимается созданием сайтов для фирм и частных лиц, разработкой логотипов и всяким-разным. Федя хорошо зарабатывает, он большой молодец, старается изо всех сил, еще на телевидении подрабатывает. Его туда приятель устроил, он ведущий очень популярной программы, про ДТП рассказывает. Народ такое обожает! Оформить отношения решили, потому что хотим ребенка. Некоторые сейчас и в пятьдесят рожают, но они безумны. Малыша надо на ноги поставить, мы долго тянуть не собираемся.

Нина сцепила пальцы рук в замок.

– О том, что у меня в голове творится, Федя в курсе, давно считаю его мужем, тайн друг от друга у нас нет. Когда после аварии я заговорила про Ирину…

– Подождите, – попросил Костин. – О каком дорожном происшествии идет речь?

– Ой! – воскликнула Нина. – Забыла рассказать. Почему в моей голове голос поселился? Мы с Федей полетели отдыхать на Шри-Ланку. У него там уже много лет живет лучший друг, на местной девушке женился, детьми обзавелся. У Лёни свой дом в селе прямо на берегу океана, до ближайшего городка рукой подать. Мы один раз на базар поехали, сели в тук-тук. Это такая повозка типа мотоцикла, к нему сзади приделан прицеп с лавкой и крышей. Правил дорожного движения там никто не соблюдает, шоферы катят по принципу «еду как хочу». По дороге снуют велосипеды, какие-то повозки, бегают еноты, вараны. Водители гоняют с непозволительной скоростью, ремней безопасности нет. Момент самой аварии вообще не помню. Последнее, что появилось перед моими глазами: слон, который бежал на нас. Я удивилась: на шоссе между населенными пунктами элефанты не редкость. Стоят посередине дороги, машины тормозят, животные хоботы в открытое окно засовывают, просят угощенья.

– Здорово, – рассмеялась я.

– Они милые, – улыбнулась Нина, – вот обезьянки – воровки, уносят все, что им нравится. В дом без стеснения зайдут, утянут еду, вещи. Набезобразничают. Еноты им под стать, они и по городу бегают. А слоны по улицам не маршируют. А тут! Элефант! Бабах! Больше ничего не помню, слышу голос: «Как вас зовут?» Отвечаю: «Ирина». И мой муж возразил:

– Нет, нет! Нина!

Незнакомец ему:

– Подождите. Ирина. А фамилию? Отчество? Помните?

У меня в мозгу четко всплыло:

– Ирина Петровна Мальцева.

Федя опять:

– Ну нет же!

Мужчина его успокаивать начал:

– Главное, она говорит и слышит!

Я в их разговор влезла:

– Ничего не вижу!

Федя перепугался:

– Она ослепла!

Собеседник засмеялся:

– Нина, откройте глаза!

А я лежу и думаю: к кому обращаются?

Федя меня трясти начал:

– Открой глаза, открой глаза, открой глаза.

Я сумела веки распахнуть, муж чуть не зарыдал.

– Жива! Нинуша! Любимая!

Мне так странно стало, я сказала:

– Федюня, какая Нина? Я Ира!

– Интересно, – заметил Костин. – А что с вами случилось?

– В тук-тук, на котором мы ехали, врезался местный автобус, – пояснила Нина, – колымага развалилась на части. Но всем повезло. Водитель отделался ушибами, Федя ссадинами. Я вылетела из тук-тука, упала на дорогу и потеряла сознание, но совершенно целой осталась, без травм, только сотрясение мозга получила.

Глава третья

– Вы попали в аварию, – повторил Володя. – И после этого стали считать себя Ириной?

– Я не стала считать себя Ириной, – тут же возразила женщина, – я Ирина. Тимофей Ильич и Елена Сергеевна не мои родители.

– Так, – пробормотал Володя.

– В какой семье я родилась, не знаю, – продолжала посетительница.

– Вы полагаете, что муж и жена Осокины удочерили вас, – осенило меня, – и дали вам иное имя. В детдоме вас называли иначе.

– Нет, – отрезала собеседница, – дома есть альбомы с фотографиями, имеется снимок: Тимофей встречает Елену из роддома. Вы в детский сад ходили?

– Нет, – ответила я.

– Да, – одновременно со мной произнес Володя.

Нина обратилась к Костину:

– Наверное, в вашем семейном архиве есть жуткие фотки праздников, которые устраивали в детском учреждении? Новый год. Вы зайчик!

– Нет, – засмеялся Володя, – снимки имеются, но я на них несколько лет подряд наряжен умывальником. Наша воспитательница всегда в конце года готовила с детьми спектакль «Мойдодыр». Роль без слов – рукомойник, который выбегает из спальни, всегда была моя.

– Но у Чуковского он бойко болтает, – удивилась я, – если я правильно помню, слова такие: «Ах ты, гадкий, ах ты, грязный, неумытый поросенок…»

– Наверное, но не мог текст выучить, – развеселился Костин, – просто стоял, стихи тараторила Маша Васильева. А вас, Нина, как наряжали на праздник?

– Не помню, – поморщилась посетительница, – вопрос про снимки я задала, потому что в семейном альбоме их полно. В нашем садике почему-то всегда ставили сказку про Козу-дерезу. Мне доставалась главная роль.

– Значит, какие-то воспоминания детства все же присутствуют, – обрадовалась я.

– Фото есть, – отрезала Нина, – я смотрю на них и понимаю, что всегда играла Козу. А больше ничего не помню.

Володя взял телефон.

– Андрей Петрович, зайди к нам.

Дверь в кабинет почти сразу распахнулась, появился мужчина средних лет при полном параде: костюм, галстук, однотонная рубашка.

– Здесь я, – весело сказал он. – Лампа опять забыла где-то сумку и не помнит где?

– Проблема у нашей гостьи, – объяснил Володя. – Садись, расскажем.

Минут через десять Андрей увел Нину, мы остались вдвоем.

– Возможно, она больна, – вздохнула я.

– Подождем, что Андрюша скажет, – ответил Костин. – Пошли поедим.

– Не хочется что-то, – возразила я, – посижу, пороюсь в ноутбуке, хочу научиться делать онлайн-покупки.

– Это очень просто, – хихикнул приятель. – У нас в поселке живет Инесса Альбертовна, злые языки бормочут, что она родилась накануне войны тысяча восемьсот двенадцатого года. Врут, поди.

Я рассмеялась:

– Думаю, да.

– Дама уверяет, что хорошо помнит, как большевики брали Зимний дворец, она в тот день во второй раз замуж выходила, – дополнил Костин. – Так вот, Инесса Альбертовна все себе заказывает в сети, к ней постоянно доставщики приезжают. А ты молодая, резвая, научишься.

– Покупку привезут домой? – уточнила я.

– Зайди в магазин, там указано, как получить товар, имеются разные варианты, – посоветовал Володя и ушел.

Я включила компьютер и притихла. Как ищут в сети лавку? Наверное, надо просто написать в строке поиска, ну, например, «Купить платье на Новый год». Вообще-то я собиралась найти сувениры, но сейчас сообразила: у меня красивого наряда нет. Экран мигнул, появился список. «Платья для женщин», «Одежда для всех», «Счастье можно приобрести». Я нажала на последнее название, увидела слово «Каталог», ткнула в него пальцем, обнаружила позицию «Одежда для леди» и обрадовалась: Лампа, да ты прямо хакер, без задержек бежишь к своей цели. На экране возникли фото. Я начала их рассматривать и через некоторое время сообразила: не надо сразу приобретать дорогую вещь. Лучше потренироваться на чем-то маленьком, дешевом. Если наделаю ошибок, потеряю деньги, то тысяча рублей не разорит. Но что можно купить на этакую сумму?

Время шло, я рылась в интернет-лавке и в конце концов сделала выбор: теплые носочки из ангорской шерсти и зубная щетка. За все вместе хотели тысячу, со скидкой – девятьсот девяносто девять рублей. Следующие полчаса ушли на то, чтобы понять, как оплатить товар. Потом возникла новая задача, следовало выбрать пункт доставки. Но с ней я справилась живо. Оказалось, что заказ можно получить в торговом центре, который расположен неподалеку от нашего офиса.

Я ткнула пальцем в нужную строку, появилось окно: «При добавлении товара из категории «Костюмы для Нового года» скидка двадцать процентов от стоимости первой позиции заказа». Во мне проснулась элементарная человеческая жадность, я кинулась изучать другие наряды. Сразу решив не наряжаться зверушкой из китайского Нового года, я углубилась в изучение сказочных героев. «Баба-яга, метла в подарок». Моя алчность сначала заликовала: веник в хозяйстве всегда пригодится. Но потом рациональность победила жадность. К чему инвентарь для подметания дорожек? У нас нет загородного дома, мы живем в центре столицы, и я не дворник. Спасибо за хорошее предложение, но оно не для меня. Я продолжила изучать каталог. Красная Шапочка. Ну, это хорошо для Кисы, но не для меня. Золушка тоже не подойдет. Русская печь, Щука, Емеля, Царевна Лебедь, Несмеяна, Машенька и три медведя, Щелкунчик… Чем дольше я смотрела список, тем больше расстраивалась. Все перечисленное подходит для школьников младших классов. Да, имеются костюмы черепахи Тортиллы, бабушки Красной Шапочки, мачехи из Морозко. Но первые адресованы пенсионеркам, а исполнять роль злой тетки совсем не хочется. Ну почему мне не везет? Я перелистнула страницу, и хорошее настроение вмиг вернулось. Добрая волшебница! Сколько ей лет, никто не знает, но понятно, что фея не имеет возраста, она вечно молода, определенно не девочка и уж точно не бабуся.

Я пришла в полный восторг и стала рассматривать фото моделей. Мини-платье с глубоким декольте и разрезами по бокам плюс шляпа мне совершенно не понравились. Зачем показывать ноги до пояса? Не такие уж они у меня стройные. И на мой вкус, длина наряда не должна быть равна размеру полей головного убора. Второй вариант: совершенно закрытое, с длинным рукавом, юбкой в пол, на макушке треугольное сооружение, из которого ниспадает до пола нечто вроде занавески, тоже не впечатлило. Третье подозрительно походило на одежду Красной Шапочки, только вместо яркого берета была панамка кислотно-розового цвета. При взгляде на нее делалось понятно: девочка с корзинкой пирожков выстирала свой головной убор, а он полинял.

Я опять перелистнула страницу и заликовала. Вот то, что надо! Небольшое декольте, пышные рукава, верхняя часть сидит по фигуре, ее украшают яркие, «брильянтовые» пуговицы. Юбка умеренной ширины достигает щиколоток девушки-модели. К наряду прилагалась волшебная палочка, и здесь же имелось предупреждение: батарейки А4 продаются отдельно! Я внимательно изучила руководство к аксессуару и пришла в полный, щенячий восторг. Оказывается, если прикоснуться им к человеку, животному и любому предмету, то из острого края начинают вылетать искры. Никаких болезненных ощущений тот, кого «заколдовали», не испытывает.

Я ткнула пальцем в слово «купить». Фото исчезло, появилась надпись: «Три предмета в корзине». Так, что дальше? Способ оплаты, где оформить доставку. С каждым пройденным этапом покупки вещей онлайн мое самоуважение росло. Когда я увидела сообщение: «Ваш заказ номер 757аГ оформлен. Возможна быстрая доставка в течение часа», я чуть не завизжала от восторга. Ай да Лампа, ай да молодец! Все сделала сама, не запуталась, лично разобралась с проблемами, оплатила. Я гениальна! Я герой! Я умею делать онлайн-покупки. И конечно, я непременно, обязательно желаю как можно быстрее получить свои покупки: носочки плюс наряд феи! Палец нажал на кнопку «да», появилось сообщение «Спасибо за покупку, всегда ждем вас», я ощутила себя гениальным компьютерных дел мастером и увидела, что в кабинет входит Костин.

Глава четвертая

– Разобралась с магазином? – спросил Володя.

– Конечно, – фыркнула я, – нет проблем. Все купила. Спасибо за совет. Огромная экономия времени, нет необходимости тудасюда ездить, толкаться в бутике, стоять в очереди в примерочную кабину.

Дверь снова открылась, появился Андрей Реков.

– Клиентка отдыхает, – быстро объяснил он, – чай пьет. Скоро ее Марина к вам приведет. Что могу сказать. Я с таким не сталкивался. Если коротко: создается впечатление, некто «вынул» из мозга Нины все воспоминания до тринадцати лет. Как я ни старался, но у нее в памяти провал. Никаких, даже отрывочных сведений. Ни праздников, ни скандалов, ни проблем в отношениях с родителями – ничего этого я не нащупал. Пытался идти разными путями, но везде дорога закрыта. От применения гипноза посетительница категорически отказалась. После тринадцати лет полный спектр воспоминаний. Я спросил про школу. Нина рассказала, что поступила в другую гимназию в седьмом классе. Дождь первого сентября шел, она промокла, мама вырядилась в нелепое для такой погоды белое платье, да еще с короткой юбкой, на нее остальные родительницы косо смотрели. Учителя показались ей уродами, одноклассники – тупыми. Контакта ни с детьми, ни с педагогами так и не случилось. Класс жил своей жизнью, Нина существовала отдельно. Она троечница по всем предметам, кроме иностранного, русского языков, истории и литературы. Поступила в вуз, там тоже одни придурки учились, в голове у студентов пьянка, гулянка. Нина опять ни с кем не подружилась. Единственная радость: театральный кружок. Его вел Эдуард Дормидонтов-Вольский. Актер благоволил к Нине, считал ее очень талантливой, а его мама, звезда популярного столичного театра, советовала девочке стать актрисой. Нина сама мечтала оказаться на сцене и сообщила об этом родителям. Но те живо задули огонь желания, велели учить иностранные языки. Девушка смирилась, но у нее появилось новое хобби, Осокина начала посещать студию, где учили рисовать, теперь она захотела стать художницей. Но старшее поколение снова оказалось недовольно. Делать нечего, Нина покорно стала студенткой вуза, где готовят переводчиков. Когда девушка перешла на пятый курс, отец и мать погибли в ДТП. После получения диплома Осокина устроилась на работу. Внимание! Ее, сироту, взяли в престижное место, толмачи, состоящие там в штате, летают по всему миру, работают с высокопоставленными лицами. Вам это не кажется странным?

– Мне – нет, – ответила я, – наверное, в конторе ценят не то, из какой ты семьи, а знание иностранных языков.

– Возможно, – не стал спорить Андрюша, – но Нина подробно рассказала мне о коллегах. Ей в коллективе очень неуютно. Почему? Среди сотрудников сын посла, дочь очень известного художника, жена академика, внучка всенародно любимого актера. И все остальные тоже не из простых. Если закрыть глаза на происхождение и оценить их образование, то каждый член коллектива владеет двумя-тремя и более языками. Кое-кто имеет ученые степени. Почему-то у нас принято считать, что дети из чиновных богатых фамилий, наследники великих музыкантов, писателей и ученых обязательно мажоры, наркоманы, лентяи, которые живут на родительские деньги. Да, такие имеются, они герои желтой прессы. Но большинство – нормальные люди, которым достались таланты родителей, им дали хорошее воспитание, внушили, что папа-академик, а мама – певица Большого театра – твоя большая удача, но и огромная ответственность. Нельзя запачкать имена родителей гадкими поступками. И ни в коем случае не следует считать себя выше тех, кому не достались такая генетика и обеспеченные детство-юность. В организации, где служит Нина, все сотрудники из непростых семей. Все, кроме Осокиной. Ее покойные родители были хорошие, честные люди, но самые обычные, без орденов, медалей, погон с большими звездами. И родни, которая выходит на сцену МХАТа или придумала новый вид ракеты, у Нины нет. Поэтому Осокиной неуютно. Она удивлена, что ее взяли в штат, и постоянно задает себе вопрос: «За какие заслуги я попала в элитное место?»

– За идеальное знание двух языков, – подсказала я.

– Это не редкость, – опять возразил психолог, – и у нее английский плюс испанский. А в конторе упор не на Европу, Америку, Англию. Основная сфера интересов организации: Индия, Китай, Япония, Шри-Ланка, Сингапур. И Нина, пожалуй, самая слабая в языковом плане. Там у каждого английский, но он как бы не считается. К нему непременно прилагается китайский, да не один диалект. Например, все северные плюс кантонский. Те, кто специализируется по Индии, в совершенстве владеют хинди. Но в Индии говорят на множестве языков, и диалектов около двух тысяч. Каждый переводчик из фирмы работает на семи-восьми национальных языках. Согласитесь, Нина на их фоне бледно выглядит. Но она работает в элитном коллективе, куда без протекции старших и собственных глубоких знаний никогда не попасть. Почему ее взяли? Этот вопрос не дает Осокиной покоя.

Мы с Костиным переглянулись.

– С кем-то спит, – сделал вывод Володя, – путь на экран часто лежит через диван.

– Не новая мысль, – хмыкнул Андрей, – но, умея лишь выкаблучиваться на диване, скоро слетишь с экрана. Одна плохо сыгранная роль, и, как следствие этого, пустая касса театра или отсутствие кинозрителей, тогда тебя, несмотря на все пролежанные матрасы, более ни в один проект не пригласят. Нину кто-то продвигал. Почему благодетель предпочел остаться в тени? По какой причине не сообщил Осокиной: «Я тебе помогаю»? И повторю, после тринадцатого дня рождения у нее воспоминания как у всех. А до него – пустая яма. Она просто молчала, не имела ответов на мои вопросы.

– Мы тебя поняли, – кивнул Костин. – Что думаешь по сему поводу?

– Есть лишь предположения, – предупредил Реков, – размышлизмы.

– Докладывай, – велел Володя.

– Есть особая техника блокировки травмирующих воспоминаний, – завел Андрей, – психотерапевт не имеет права подсказывать клиенту, как ему следует поступить, чтобы решить некую свою проблему. Например, мужчина сидит дома, работает онлайн, выходит из квартиры раз в неделю, едет в офис на машине, на службе у него контакт только с двумя коллегами сильного пола. Он жалуется психологу: «Хочу жену, детей, но где найти супругу?» Твой ответ, Вова?

– Выползи из своей норы, запишись в фитнес-клуб, самодеятельный театр, на кулинарные курсы, – быстро заговорил Костин, – выйди из тьмы на свет, общайся с людьми и найдешь пару.

– Подобный совет психотерапевт не имеет права давать, – заявил Андрей, – но он должен повести себя так, чтобы клиент сам принял решение: пора вылезти из раковины. Навязанная кем-либо, пусть даже и очень умным человеком, модель поведения не сработает. Личности следует созреть до принятия стратегического решения. Но иногда психолог действует напролом. Происходит это в экстремальных обстоятельствах. Например, девушка, жертва изнасилования, сделала несколько попыток самоубийства. Время идет, а ее воспоминания о преступнике только крепнут. Психологическая травма больнее физической и труднее зарастает. Лекарства пациентке не помогают, немедикаментозная терапия эффекта не дает. Родные и друзья следят за бедной постоянно. Но уберечь человека, который тверд в своем желании покончить с собой, невозможно. В этом случае с согласия близких родственников может быть применено стирание воспоминаний. Плюсы этого решения. Человек реально не помнит о психологической травме. Все забыл, ведет нормальную жизнь. Минус. Если с больным занимался не профессионал, а трехнедельный душекопатель…

– Кто? – удивилась я.

– В интернете сейчас расплодилось всякой твари по паре и еще немножко мышей к ним в придачу, – вздохнул Андрей, – большое количество «гуру» предлагают за три недели сделать из любого человека, даже если он читать, писать как следует не умеет, великого психотерапевта. Он вмиг начнет зарабатывать миллионы в интернете. И ведь кто-то на самом деле начинает работать, берет за сеанс десятки тысяч. Не советую никому обращаться к такому «Фрейду». Психолог из того, кто за двадцать один день обучения получил диплом, как из дерьма котлета. А стирать воспоминания способен лишь человек, который серьезно, не один год изучал психологию, потом работал ассистентом у мастера. И не каждому дан талант для подобной техники.

Глава пятая

– Полагаешь, что с Ниной работал некто, убравший травмирующие воспоминания? – уточнил Костин.

– Если занимался настоящий специалист, то он мог стереть что угодно, – поморщился Реков, – плохое, хорошее, всякое-разное. Интересные результаты у Овчаренко. Но он берет исключительно тяжелобольных, внушает человеку, что тот здоров. Коим образом у него это получается? Не спрашивайте, понятия не имею. Не всем помогает, но кое-кто побеждает болезнь. Речь, как понимаете, идет не об аппендиците, не о том, что требует срочной медицинской помощи. Слышали про деревенских старух, которые «заговаривают» ячмень на глазу, золотуху, параличи?

Мы с Костиным закивали.

– Бабушки эти, я сейчас говорю о настоящих целительницах, – продолжал Андрей, – редкие люди. Знание и умение свои получили от родителей, а те от своих отцовматерей. Такая женщина никогда не возьмется лечить кого-то с онкологией, а вот с аллергией, возможно, справится. Каким образом? Не знаю. Овчаренко не деревенская пенсионерка, он доктор наук, образованный человек, но профессор похож на такую бабулечку, коих сейчас очень мало. Характер у Льва Михайловича своеобразный, иногда Овчаренко душка, иногда полная гадость. Но уникальному специалисту позволительно иметь капризы.

– Ты считаешь его гениальным? – удивился Володя.

– Да, – кивнул Реков, – и это не только мое мнение. С Ниной мог работать кто-то уровня Льва. Почему вдруг у нее начали всплывать воспоминания? Полагаю, мы видим результат сотрясения мозга, которое Осокина получила в ДТП. До происшествия все шло нормально. Поговорите с Овчаренко.

– Думаешь, он промыл мозг Нине? – оживился Костин.

– Нет, – замахал руками Андрей, – профессор таким никогда не занимается, я уже говорил, он берет только очень больных людей. Но у Льва имеются ученики. Я их не знаю, возможно, кто-то из его воспитанников постарался.

– У Овчаренко непростой характер, – пробормотала я.

– На пирожное со взбитыми сливками он никак не похож, – усмехнулся психолог.

– Андрюша, ты же знаком с этим гением, – вкрадчивым голосом произнес Володя.

– Ну… да, – нехотя подтвердил психолог.

– Можешь поговорить с мужчиной, – продолжил Костин, – попросить его поговорить со мной?

– Лучше с Лампой, – возразил Реков.

– Почему? – удивился Костин. – Я думал, он не в восторге от умственных способностей женщин.

– Ты прав, – согласился Андрей, – хотя есть малое количество представительниц слабого пола, которых Овчаренко уважает, считает равными себе, а порой признает первенство дамы. Например, Татьяна Черниговская^[2]. Но она уникум! Лампу Лев посчитает за дурочку.

– Вот поэтому я и хотел сам с ним встретиться, – кивнул Костин.

Андрей улыбнулся:

– Володя, Лев Михайлович мужиков держит за идиотов. И если, по его мнению, в России найдется пара-тройка женщин, которых можно уважать за их знания, работу, то мужчин подобных нет! Дураки все!

– Ну и ну, – пробормотала я, – у него, похоже, мания величия.

– С больными он себя ведет как ласковый папа, – продолжал Андрей, – проявляет нечеловеческое терпение. А здоровых парней, которые начнут задавать всякие вопросы, вмиг пошлет сами догадайтесь куда. С женщинами иначе. Он к ним снисходителен, как к малым детям. Костина он под орех разделает. А Лампа со своими широко открытыми голубыми глазами способна вызвать у него симпатию.

– Мне отведена роль овцы, которую должен за глупость пожалеть Лев Михайлович? – осведомилась я. – И по этой причине поговорить с дурочкой?

– Да, – не стал стесняться Андрей, – чем глупее будешь казаться, тем милее он будет.

– Можешь попросить его встретиться со мной? – продолжила я. – Похоже, ты с ним неплохо знаком.

– Ну… – замялся Реков, – попросить-то можно, но нет ни малейшей гарантии, что он согласится.

– А ты попробуй, – посоветовал Володя.

– Ну, – повторил Андрей, – ну… я побаиваюсь его.

– Он такой страшный? – хихикнула я.

– С виду прямо одуванчик, – вздохнул наш психолог, – когда-то давно мы с ним заговорили о гипнозе. Лев Михайлович говорил, что негипнабельных людей нет. Есть плохие специалисты, они не способны со всеми справиться. Я, тогда студент, не согласился, заявил:

– Меня никто не введет в транс.

Овчаренко уставился на меня, и мои руки сами собой начали вздыматься к потолку.

– Как это сами собой? – не поняла я.

– Представь, что стоишь на дне бассейна, – предложил Реков, – вода верхние конечности поднимет без твоего желания и усилия. Вот и со мной так получилось. Сижу, как идиот, с задранными лапами, пытаюсь их опустить, а не получается. И так дергаюсь, и этак, результата ноль.

Лев Михайлович тихо поинтересовался:

– Как самочувствие? Тебе удобно?

Я в ответ:

– Нет!

Овчаренко моргнул, мои конечности обвалились, ну прямо как кошки с забора шлепнулись. Сижу, молчу. Лев встал.

– Никогда не говори, что тебя нельзя загипнотизировать. Любого можно. Просто не попадался тебе нужный специалист.

После того случая я захотел к нему в ученики, но он меня не взял.

– Почему? – полюбопытствовала я.

Реков пожал плечами:

– Наверное, не счел меня талантливым.

– Позвони Овчаренко, – потребовала я.

– Ладно, – согласился Андрей и ушел.

– Он не хочет при нас беседовать, – удивился Володя.

– Странно, – согласилась я, – простое дело, набрать номер и поговорить.

– У каждого свои тараканы, – решил Володя, – у Рекова они питаются психологическими знаниями, поэтому особенно жирные и чрезвычайно умные.

Раздался звук шагов, в кабинет вернулись Андрей и Нина.

– Он считает, что я заколдована, – объявила Осокина.

– Конечно, нет, – поморщился Андрей, – думаю, с вами в детстве работал психолог. Только и всего.

– И поэтому я ничего не помню? – насела на него клиентка.

– Возможно, да, а возможно, нет, – вывернулся Реков.

– Зачем такое проделали? – всхлипнула Нина. – Поиздевались над девочкой!

– Не отвечу, – быстро отреагировал Андрей, – и Лампа с Владимиром не знают. Вероятно, в вашем детстве возникла некая неприятная ситуация. Поэтому на пороге тринадцатилетия с вами кто-то работал.

Гостья села в кресло, потом вскочила и забегала по комнате.

– Если мое имя на самом деле Ирина, то… то… то…

Осокина замерла.

– Хотите чаю? – предложила я. – У нас есть вкусное печенье.

Посетительница отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.

– Если я Ирина Мальцева, а не Нина Осокина… то… то… Тимофей Ильич не мой отец. Папу звали Петр! Логично?

– Вроде да, но нет, – быстро возразил Володя, – скорее всего, Ирина Петровна Мальцева существует только в ваших мыслях. Она придумана. Фантом.

Раздался тихий звук, Костин посмотрел на экран компьютера.

– Владимир абсолютно прав, – заговорил Андрей, – людям иногда такое кажется!

Глава шестая

– Ты что-то нашел о Нине? – спросила я, когда мы остались одни.

– Юра нарыл, – уточнил Володя.

Я удивилась:

– А куда Валера подевался?

– Уволился, – коротко ответил Костин.

– Значит, у нас новый Юра, – улыбнулась я, – надеюсь, характер у него лучше, чем у тезки Чернова, прежнего шефа отдела компьютерного розыска.

– Юрий прежний, – со вздохом уточнил приятель, – Чернов вернулся.

На секунду я потеряла дар речи, но потом он ко мне вернулся в полном объеме.

– Чернов же ушел со скандалом! Обругал всех, сказал, что вокруг одни идиоты. А от Макса пахнет навозом, поэтому он, Юрий, заработал астму. Его жена, то бишь я, вечно сует свой нос куда не следует, ей надо шнобель дверью прищемить. А ты…

– Спасибо, знаю, – остановил меня Володя, – Юрий ушел в агентство Михаила Кругина, там ему пообещали огромную зарплату, два выходных, отпуск, как при советской власти. И фиксированный рабочий день! В девятнадцать часов шагай домой.

Я заморгала:

– Характер у Юры омерзительный, он не умеет себя вести, речь ужасная. Но в интернете противный парень способен на многое, и с умом у него полный порядок. Чернову не пришло в голову, что таких условий в нашем бизнесе не бывает?

Костин развел руками:

– Мой сосед по поселку – премьер Большого театра. Он нас с женой пригласил на спектакль. Стало ясно, земное тяготение над Ромой не властно, он парит над сценой, великолепный балерун. На днях танцор к нам прибежал в слезах: «Вова, Надя уехала по делам, домработница на рынок. Я один дома! Свет погас! А у меня репетиционный зал без окон, что делать?»

Я пошел к нему, спрашиваю:

– Где у тебя пробки?

Балерун убежал, вернулся с коробкой.

– Вот.

Я подумал, что щиток заперт, мне ключ от дверок дали. Открываю коробку, а в ней… пробки. От винных бутылок!

Костин расхохотался.

– Расскажи мне кто такое, не поверил бы. Но, оказывается, есть мужики, которые понятия не имеют, что такое электропробки и где у них в доме щиток расположен. Можно гениально исполнять партию в балете и ничего не смыслить в электричестве. Можно лучше всех владеть компьютером и ничего не смыслить в житейских вопросах. Юрий поверил, обругал нас всех, включая Макса, тебя, меня, хлопнул дверью и ушел к Михаилу.

– Не плюй в колодец, – язвительно заметила я, – недолго умница работал в идеальных условиях.

– Макс его назад взял, сегодня Чернов первый день на старом месте, – объяснил Костин, – Вульф ему условие выкатил: если он еще раз швырнет дерьмом в Лампу, в меня, вообще в кого-либо из сотрудников, то вмиг окажется за бортом навсегда. Испытательный срок у него полгода.

– Зачем Макс Юрия к нам вернул? – расстроилась я. – Если поискать, можно найти кого-то на него похожего.

– Похожего, но не такого, – возразил приятель, – Вульф его элементарно пожалел!

– Нашлась сирота казанская, – вспылила я. – Значит, мне надо забыть, как Чернов выкопал в интернет-помойке сведения о моем первом муже, которого посадили за нехорошие дела, и разослал их по внутренней почте? Надо улыбаться мужику, который за глаза говорит про меня: «Тупая недоумка, которую муж при себе на службе держит, чтобы на глазах находилась. Такую одну дома не оставишь». Сегодня вечером задам Максу эти вопросы. Парень перебежчик, ушел туда, где пообещали золотые горы, а когда стало ясно, что их не существует, захотел с «тупой недоумкой» снова работать? В Москве есть вакансии для айтишников. Пусть ищет для себя, что ему надо.

– У него жена заболела, – тихо объяснил Вова, – лежит в хосписе, он платный, пребывание кучу денег стоит. У нас самые большие оклады на рынке детективных услуг.

– Ужас, – ахнула я, – видела Олю несколько раз, последний уже после того, как Юрий нас покинул. Она пришла какие-то вещи из его кабинета забрать. Выглядела, как всегда, веселой. Вообще на больную не похожа.

– Тяжелый инсульт у нее случился, – объяснил Володя, – потеря речи, памяти, она не двигается, просто лежит. Юре очень деньги нужны.

– Ужас, – повторила я. – А какую информацию он тебе прислал?

– Петр Николаевич, Агния Львовна Мальцевы и Ирина умерли, когда дочери исполнилось тринадцать, – ответил Володя, – семья жила в центре столицы. Глава семьи археолог, автор нескольких книг, ездил на какие-то раскопки, жена его сопровождала. Это пока все сведения. Подробностей нет, но Юра работает. Теперь о Нине. Отец, Тимофей Ильич, был оператором на телевидении. Мать, Елена Сергеевна, там же работала редактором. У семьи квартира по советским временам очень хорошая, четырехкомнатная.

– Это редкость, – ответила я. – За какие заслуги они ее получили?

– Родители Тимофея – известные люди, – объяснил Костин, – оба почетные строители. Жена на кране работала, супруг каменщиком. В доперестроечные времена руководство страны назойливо подчеркивало, что в СССР рабочие и крестьяне главные. Из этой среды выбирали кого-то и демонстративно награждали. Наверное, родители Тимофея за ударный труд получили роскошное по меркам тех лет жилье. После кончины родителей в апартаментах остались сын и невестка, у пары родилась дочь Нина. Пока все.

– Мальцевы реально существующие люди, – уточнила я, – Ирина умерла в тринадцать лет.

– Да, – подтвердил Костин.

– И Осокины не придуманы, – не утихала я.

– Нет, – согласился Володя.

– Интересно, девочки встречались? – пробормотала я.

– Юрий скоро пришлет информацию, – кивнул мой лучший друг.

– Возраст у них совпадает, они могли сидеть в одном классе, посещать одну и ту же музыкальную школу или спортсекцию, – предположила я.

– Давай не гадать на бобах, у нас пока их адресов нет, – попросил Володя. – У тебя телефон пищит, эсэмэска прилетела.

Я вынула трубку. «Ваш заказ «Быстрая доставка» доступен к получению с пятнадцати часов в нашем магазине, на втором этаже торгового центра «Бум».

– Что-то случилось? – насторожился Володя. – У тебя лицо… такое…

– Какое? – заинтересовалась я.

– Словно тебе на дороге попалась говорящая жаба, – нашел нужное сравнение Костин.

– Вот только ее мне в подругах не хватало, – засмеялась я, – Кисы и Розы Леопольдовны вполне достаточно для создания шумовых эффектов в доме. Пока Юрий работает, схожу в магазин, надо кое-что купить!

Глава седьмая

– Че у вас там? – спросил парень за прилавком.

– Платье, носочки и зубная щетка, – ответила я.

– У меня сегодня только одна доставка, – протянул юноша, беря коробку, – на имя… Ев… Ев… пи…

– Евлампия Романова, – помогла я ему.

– Идите в кассу, – велел продавец и протянул мне листок.

– Я уже отдала деньги, – возразила я, показывая на строку «Оплачено полностью».

– Ааа, – пробормотал паренек. – Мерить станете?

– Хотелось бы, – ответила я.

Собеседник показал на занавеску:

– Там!

Я отправилась в указанном направлении, с большим трудом сумела открыть упаковку и пощупала носочки. Они мне сразу понравились, очень мягкие. И зубная щетка выглядела привлекательно. Потом настал черед платья.

Руки вытащили наряд, на нем болтался картонный прямоугольник. Я подняла его, удивилась, потом вынула из сумочки свой телефон. Магазин обещал покупателю двадцать процентов скидки, но на ценнике и на чеке, который мне прислали эсэмэской, стояла одна цифра. Кто-то забыл уменьшить счет.

Я высунулась в зал:

– Молодой человек!

– Чего? – ответил парень, не отрывая взгляда от телефона. – Размер не тот? Велико? Плохо сидит? Хотите обменять?

– Вопрос иной, почему не срезали цену? У вас в интернете указано: при покупке нескольких вещей – скидка. У меня три позиции! – объяснила я.

Юноша закатил глаза:

– Вы уже не девочка!

– Цена меняется по возрасту покупателя? – не удержалась я от ехидства.

– До такого еще не додумались, – парировал продавец. – Вы заплатили меньшую сумму.

Я всунула ноги в ботильоны, подошла к прилавку и показала бирку.

– Нет. Сколько здесь написано, столько и списали.

– Каждый раз одно и то же! – печально произнес консультант. – Ощущаю себя безумным попугаем в стране дураков. Внимательно смотрим вот сюда. И читаем!

– Скидка – восемьдесят рублей, – огласила я. – Неверно. У меня носки за четыреста, вот их цена, зубная щетка и платье феи. Все на девятнадцать тысяч семьсот рублей. Вам посчитать, сколько мне должны срезать? Двадцать процентов от суммы…

– Девушка, то есть тетя, – скривился продавец, – прямо перед вами на прилавке в красивой рамке указано правило скидки. Двадцать процентов от первой позиции!

– От какой первой позиции? – не сообразила я. – Почему я заплатила всю сумму?

– Вот нет, – снова принялся спорить юноша. – Следовало отдать девятнадцать семьсот, а вы заплатили девятнадцать шестьсот двадцать. Минус восемьдесят рубликов.

– Никогда не отличалась глубокими знаниями по математике, – призналась я, – но даже мне, натуральной блондинке, ясно, что двадцать процентов от девятнадцати тысяч больше, чем восемьдесят целковых.

– Да нет же! – покраснел собеседник. – Вот ваш чек. Сколько в нем товара? Количество?

– Три штуки, – сообщила я, – мы уже это выяснили.

– Первая позиция какая? – наседал на меня консультант.

– Носочки, – ответила я.

Теперь продавец побагровел.

– Их цена?

– Четыреста рублей, – прошептала я.

Консультант схватил калькулятор.

– Четыреста делим на сто, умножаем на двадцать. Итого: восемьдесят. Получите скидку. Носочки очень хорошие, антитравматичные, у них по-особому подошва сделана, если без обуви пойдете, никогда не поскользнетесь. И щетку хорошую нашли, она называется «Зубы блестящие».

– А платье и щетка, о которой вы сейчас вспомнили? – рассердилась я и глянула на бейджик у парня на пиджаке. – Николай, вы про девятнадцать тысяч забыли!

– Ммм, – простонал консультант. – Читаем условия скидки: двадцать процентов от первой позиции в чеке. У вас сначала носки и только потом щетка и платье! Ясно?

– Первая позиция, – пробормотала я, – ааа! Если платье идет вначале, тогда срежут с него?

– Вы очень умная, – похвалил меня Николай, – тетка до вас целый час въезжала в суть, не въехала и пообещала меня за воровство под суд отдать. В другой раз внимательно читайте весь текст и шевелите мозгами, воткните в них флешку с умом. Следовало поставить первым номером наряд феи!

– Ага, – согласилась я, – в следующий раз это учту.

Николай решил приободрить незадачливую клиентку:

– Не расстраивайтесь, зато теперь вы знаете этот прикол. Платье мерить станем?

– Всенепременно, – заверила я и вернулась в кабинку.

При ближайшем рассмотрении наряд оказался не так хорош, как на картинке. Материал жесткий, а под широкой юбкой скрывался узкий чехол, я с трудом сумела влезть в него. Застегнуть молнию тоже оказалось непросто. Кабы за прилавком находилась женщина, проблем не было бы, можно попросить продавщицу помочь. Но щеголять перед парнем голой спиной и верхней частью мадам Сижу желания не имелось. Извиваясь, словно червяк, я ухитрилась ухватить пальцами «змейку» и потащить ее вверх. Потом глянула на себя в зеркало.

М-да! Фея из меня как из капусты ракета. На модели наряд сидел прекрасно, а на мне сейчас как на тощей кошке седло. Узкие до локтя рукава не давали полностью согнуть руки, выше шли «фонарики». Хотя нет, вернее, не фонарики, а прожекторы, здоровенные такие, круглые. Декольте оказалось глубоким. На фото треугольный вырез завершался сантиметров на пять-семь ниже ключиц, а у меня он открывал часть груди. Если учесть, что в связи с нулевым размером бюста я не ношу лифчик, то сейчас я выглядела как дама-нудистка, которая решила выйти в свет частично одетой. Абажуроподобная юбка падала на пол и волочилась сзади шлейфом.

– Ну как? – спросил Николай.

Я вышла из кабинки.

– …! – выпалил парень и спохватился. – Тетя, простите, случайно вылетело. Вам очень идет!

– Меня зовут Евлампия, – представилась я.

– Офигеть, – отреагировал Николай, – никогда такого имени не слышал.

– Очень неудобно вас просить, – смутилась я, – но рукава такие узкие, что я сама не справлюсь. Можете молнию расстегнуть? Закрыть ее сумела, правда, с трудом.

– Следовало сразу консультанта позвать, – засмеялся юноша, – это моя работа, клиента из одежды выдергивать или наоборот – в нее запихивать. Сейчас!

Глава восьмая

Минут через пять я решила осведомиться:

– Не получается?

– Из дерьма шьют, – в сердцах воскликнул парень, – на всем экономят. Молнии барахло, постоянно заедают. Боюсь сильно дергать, сломаю.

– Ну и ладно, – засмеялась я, – все равно платье мне не подходит.

– Если «змейка» повреждена, вам деньги не вернут, – объяснил Николай, – жаль девятнадцать тысяч.

– Жаль, – эхом повторила я. – Можно мылом осторожно зубчики намазать.

– О! Идея! Уно моменто! – обрадовался Коля, поспешил к прилавку и взял мобильный. – Светусь! У меня случился… э… полный… э… случай. На клиентке молнию заело. Нет. На платье. Не могу ее вынуть. Не «змейку», тетку, то есть женщину, даму, покупательницу. Свет, хорош фигню нести, она старая! И если дело так, как ты сейчас подумала, то зачем одежду снимать, и в ней можно! Не идиотничай, вынь тетю! Так оно девятнадцать тысяч стоит, жалко, не вернут ей баблосики. Да не в моем она вкусе! Я только тебя люблю. Сейчас все ей объясню. Чмоки!

Николай положил трубку на прилавок:

– Невеста моя. Свадьба у нас через месяц. Очень хорошая девушка, только жутко ревнивая. Поднимайтесь на пятый этаж, идите по левой стороне, увидите ателье, Светка вас встретит!

Я поблагодарила Николая и пошла, вернее, посеменила по коридору. Узкий чехол, на котором сидела широкая юбка, не позволял сделать нормальный шаг. До эскалатора я добиралась полчаса, а когда подошла впритык к лестнице-чудеснице, то не смогла ступить на бегущую ленту.

Тяжело вздыхая, я развернулась, побрела к лифту и ощутила тычок в спину. Я обернулась и увидела женщину с мальчиком лет восьми.

– О-го-го-го, – закричал он и ткнул в меня кулаком, – о-го-го-го! Я нашел тебя!

На секунду я оторопела, потом поняла: ребенок, скорее всего, не совсем нормален, и улыбнулась.

– Молодец.

– Ну, – запрыгал школьник, – давай! Почему тормозишь?

Я посмотрела на пожилую женщину, которая сопровождала паренька, и удивилась ее поведению. Вместо того чтобы взять больного внука за руку, извиниться перед женщиной, на которую он налетел, и увести мальчика, пенсионерка радостно улыбалась.

– Рома, – представился школьник, – я тебя нашел.

Бабушка по-прежнему не вмешивалась в ситуацию, но ее улыбка стала еще шире. Может, пожилая дама тоже страдает каким-то заболеванием, не понимает, что внуку не следует так себя вести?

– Эмма, – захныкал Рома, – чего она молчит?

– Наверное, так надо по правилам, – неожиданно объяснила бабушка и приблизилась ко мне. – Леди Крокодила, Гоша вас давно караулил, прямо ждал. Давайте!

– Что я должна выдать мальчику? – попятилась я, решив не спрашивать, по какой причине меня обозвали крокодилой.

– Сначала спляшите, потом вынимайте подарок, – потребовала старушка.

Я начала медленно пятиться подальше от безумной парочки, очутилась около лифта, тот открылся, наружу вышла девушка точь-в-точь в таком же платье феи, только оранжевого цвета. Она незамедлительно вцепилась в мое плечо.

– Ты кто?

– Леди Крокодила, – ответил вместо меня мальчик, – я ее нашел. А она не хочет танцевать! И подарок не вручает.

– Безобразие, – высказалась пенсионерка.

– Вы кто? – обратилась ко мне незнакомка. – Почему изображаете леди Крокодилу?

Похоже, в торговом центре случилась эпидемия массового безумия.

– Впервые про нее слышу, – ответила я, – иду в ателье, у платья молния не открывается!

– Чего? – заморгала незнакомка.

– Примерила в магазине наряд, – объяснила я, – снять не могу, «змейку» заклинило.

Девушка начала смеяться:

– Я приняла вас за самозванку, фейковую Крокодилу.

– Ничего не понимаю, – пробормотала я.

Незнакомка посмотрела на ребенка:

– А ты невнимательный. У кого волшебная торбочка?

– У вас, – прошептал Рома.

– Верно, – согласилась незнакомка и показала на меня. – А у нее она есть?

– Неа, – всхлипнул школьник. – Я не получу ничего, да?

Девушка вынула из сумки конверт:

– Держи!

Рома моментально открыл его и завопил:

– Эмма! Подарок! Бежим!

Продолжая кричать, мальчик бросился вперед, старушка поспешила за ним, и мы остались вдвоем с незнакомкой.

– Хозяин торгового центра придумал Леди Крокодилу, она ходит по магазину, – объяснила девушка, – если ребенок ее узнает, он получает конверт, а в нем купон на подарок. Не приобретайте платье, оно жуткое, материал гадкий, фасон пошлый.

– Уже отдала деньги, – пригорюнилась я.

– Не переживай, – решила поддержать меня сотрудница магазина, – у каждой девочки где-то в шкафу затырена страшная шмотка, которая куплена в порыве желания стать красавицей.

Я вошла в лифт, добралась до нужного этажа и нашла ателье. Симпатичная Света быстро справилась с молнией и поинтересовалась:

– А где ваша одежда?

Я ойкнула:

– В бутике осталась! Совсем про нее забыла!

Света взяла мобильный и вскоре сказала:

– Не отвечает. И куда подевался? Натягивайте платье и возвращайтесь к Николаю. Вот вам ватка с кремом, если опять молния застрянет, Коля ее протрет.

Я посеменила назад. Несколько раз ко мне с воплем: «Леди Крокодила!» – неслись дети, но я спокойно отвечала:

– Ошибка. У нее платье другого цвета и есть волшебная торбочка.

– Это вы? – удивился Николай. – Вернулись? Светки на месте нет?

– Ваша невеста починила молнию, – отрапортовала я, – но моя одежда осталась здесь.

– Где? – не понял продавец.

– В кабинке, – объяснила я, – вышла из нее в платье, потом отправилась к Светлане. Сейчас переоденусь, покупку положите в пакет.

– Э… э… э… – забормотал консультант, – тут… короче…

Я не стала ждать, пока он скажет все что хочет, открыла кабинку и удивилась.

– Пусто!

– Баба одна пришла, – затараторил юноша, – нахапала вещей, кабинка одна, потом она ушла, ничего ей не подошло, бросила одежду, я стал ее собирать, а блузки нет.

Николай схватился за телефон:

– Валя, еще брюки и пуловер покупательницы пропали. Она в платье ушла. К Светке. Молнию заело на товаре из доставки. Бабень их тоже сперла. Как, как! Чужое внизу, свое сверху. Воровка. Профи. Юбка у нее до полу, свитер свой на слона… Ну не знаю!

Я подошла к продавцу, тот быстро вернул трубку на место.

– Понимаете… ваше…

– Украли, – договорила я. – И что теперь делать?

– У вас очень красивое платье! – резво соврал Николай. – Офигенски вам идет! Вы помолодели! Вот и уходите в нем! Все, кто увидит, в восторге упадут! Честное слово!

– В вашем магазине украли мою одежду, – возмутилась я.

– Непременно получите ее назад, – пообещал Николай.

Я облокотилась о прилавок:

– Когда?

– Уно моменто, – встрепенулся парень и скрылся в служебном помещении.

А у меня ожил телефон, звонил Костин.

– Скоро вернешься? – спросил он.

Появиться в офисе в образе феи не хотелось. А учитывая, что у нас снова работает гадкий Чернов, желание изображать из себя крестную маму Золушки напрочь улетучилось.

– Примерно через полчаса, – бойко уточнила я.

– Отлично, – обрадовался Володя, – Юра сказал, что спустится к нам минут через тридцать.

В торговый зал с двумя вешалками в руках выбежал Николай.

– На вас были черные брюки и розовый свитерок, – затараторил он, – с принтом, зверушка какая-то. Верно?

– Да, – согласилась я.

– Держите, все то же самое, только на пуловере белка. Прикольная! Пожалуйста! Соглашайтесь! Шмоточки сделаны хорошей фирмой, наш байер ее в первый раз закупил, называется «Все живое».

Пришлось взять штаны со свитером и шагать в кабинку.

До офиса я добралась быстро, вошла в лифт и тут же захотела выбежать. В подъемнике находился Юрий Чернов, которого я распрекрасно знаю и от всей души не люблю.

Глава девятая

– Привет, Лампа, – тихо сказал он.

– Здравствуй, Юра, – ответила я и нажала на кнопку.

Кабина поплыла вверх.

– Вернулся на старое место, – продолжил начальник отдела компьютерного поиска.

– Знаю, – кивнула я, надеясь, что на этом диалог прекратится.

Но нет, он продолжался.

– У тебя красивый пуловер.

– Спасибо.

– Хорошо выглядишь.

– Приятно слышать.

Лифт открыл двери, мы дружно вышли в коридор.

– Мужчина, ваш пропуск, – потребовал дежурный, который работает недавно и не знает компьютерщика.

Юра начал рыться в карманах, а я побежала в переговорную.

– Не стоило так торопиться, – улыбнулся Володя, увидев, как я торможу у кулера и начинаю жадно пить воду, – Чернова пока нет.

– Сейчас появится, – пообещала я, – мы ехали в одном лифте.

– Понятно теперь, почему на тебя жажда напала, – засмеялся Костин. – Привет, Юра.

– Добрый вечер, Владимир, – ответил Чернов, сел за стол, водрузил на него свой ноутбук и сразу начал: – Мальцевы. Петр и Агния, дочь Ирина. Найдены в своей квартире. Глава семьи – археолог, он ездил в разные экспедиции, писал статьи, преподавал в институте. Я полистал его публикации, мужик странный, он хотел найти страну Эльдорадо.

– Есть такая? – удивилась я. – Всегда считала ее сказочной.

По лицу Чернова пробежала улыбка.

– Мифическое государство, в котором имеются несметные сокровища. Мальцев затеял несколько походов, но так ничего и не обнаружил. Похоже, он был с левой резьбой, объяснял свои неудачи глупостью древних монахов, которые дали неверные координаты Эльдорадо. Упоминал о каком-то Асахавиле, который в двести пятом году до Рождества Христова жил в этой стране. Он составил карту пути туда, но за много столетий Земля изменилась…

– Остановись, – попросил Костин, – мы уже поняли, Петр – человек с левой резьбой. Ты вернись в наше время. Ну искал Мальцев Эльдорадо и не нашел.

– Тела обнаружили в кроватях, следов борьбы не было. На столе в гостиной лежала коробка с лекарствами и записка. Слушайте. – Чернов откашлялся. – «Я, Петр Николаевич Мальцев, отравил свою жену Агнию Львовну и дочь Ирину, школьницу. Причина убийства: супруга мне изменяла. Иру я очень любил, не хотел, чтобы она попала в интернат. Жить без семьи не могу. Поймите. Простите!» Далее шли дата и подпись. Рядом лежали два паспорта и метрика Ирины.

– Подготовился, – пробормотал Костин, – заранее все продумал. Личность любовника известна?

– Нет, его имени обманутый супруг не назвал, – пояснил Юрий.

– Бред какой-то, – возмутился Володя, – женщина налево сходила, ну не живи с ней, выгони ее, в конце концов, не давай денег. Зачем убивать? И чем провинилась дочка?

– Отец не хотел, чтобы она попала в интернат, – повторил Чернов, – решил уберечь Ирину от судьбы сироты.

– Кому досталась квартира Мальцевых? – поинтересовалась я.

– Анастасии, старшей дочке Мальцевых, – ответил Чернов. – Она на момент гибели родных училась в медвузе.

Я изумилась:

– Младшую убили, дабы она не ощутила тяготы сиротства. Старшую Петр не тронул. Где логика?

– Студентка отсутствовала дома, – начал разъяснять Юрий, – она вместе с другими ребятами поехала в Питер. И она взрослая.

Теперь удивился Володя:

– Ирину не взяли? Сестры, как правило, дружат.

– У них разница в возрасте большая, – начал рассуждать Чернов, – разные интересы, компании. Старшая могла уже интересоваться мальчиками, ей на момент смерти родителей восемнадцать исполнилось. А может, и не было хороших отношений. Они ходили в разные школы. Настя посещала элитную, с углубленным изучением английского языка. Ира – обычную, около дома.

– Одну дочь отдали в хорошую гимназию, другую в затрапезную, – фыркнула я.

Чернов на секунду оторвался от экрана, посмотрел на меня и продолжил доклад:

– По поводу школ. Обе девочки сначала ходили в ту, где усиленно изучали иностранный язык. Настя там осталась, благополучно получила аттестат со всеми пятерками. Золотая медаль позволила ей сразу поступить в очень престижный медицинский институт, где специализировались на подготовке стоматологов. В соцсетях можно найти воспоминания тех, кто учился в этом вузе. Все выпускники сообщают: педагоги у них были прекрасные. Знания в головы недорослей вбивались намертво, царила строжайшая дисциплина. Крайне требовательная на экзаменах профессура в течение учебного года была открыта для общения. Есть вопрос? Заходи на кафедру, спрашивай, тебе ответят, растолкуют. Анастасия получила красный диплом, сейчас владеет клиникой с лихим названием «Зубы гадкого утенка».

Я рассмеялась:

– Зубы гадкого утенка! Как ей такое в голову пришло?

Юра улыбнулся.

– Стоматолог с фантазией. Если возникнет желание, с Мальцевой, наверное, можно побеседовать. Ира оказалась иной. Девочка сменила несколько школ, получала везде двойки, тройки, не отличалась примерным поведением.

– С Анастасией непременно надо встретиться, – решил Володя, – вероятно, она что-то знает про Ирину этакое, никому не известное. Вопрос возник: Агния кем служила?

– Секретарем у мужа, – ответил Юрий.

– Значит, они всегда вместе ездили в экспедиции, – продолжил Костин.

– Наверное, да, – согласился Чернов.

– Археологи, как правило, живут неподалеку от раскопок, – начал рассуждать вслух Костин, – чаще всего домом им служит палатка. Или снимают комнату в расположенном неподалеку городке или деревне. Коим образом можно изменить мужу, с которым работаешь и живешь в постоянном контакте?

– Если захотеть, можно в космос полететь, – усмехнулся Юрий. – Долго ли умеючи? Супруг пошел в баню, а баба налево поскакала.

– Грязной к другому поспешила? – задала я вопрос.

– Почему? Могла раньше помыться, – возразил Чернов.

Володя засмеялся:

– Ты когда-нибудь в деревне жил?

– Не довелось, – признался Юра.

– В баню супруги, как правило, вместе отправляются, – объяснил Костин, – а уж если парная не своя, постояльцев «угостили», тогда уж точно поодиночке не пойдут, не захотят хозяевам лишних хлопот. Ну и в баньке есть комнатка отдыха, в ней диван стоит, или топчан какой, или кресло старое. На худой конец, можно на пол швырнуть полотенце.

Юра заморгал:

– Зачем на пол швырять полотенце?

Костин округлил глаза:

– Ты в бане паришься?

– Неа, – ответил Чернов. – Зачем? В квартире ванная есть.

Володя засмеялся:

– Как-нибудь расскажу, чем семейная пара любит в комнате отдыха заниматься.

– Ааа, – догадался Юрий, – может, они друг другу до смерти надоели! Поэтому она мужа одного отпустила. А сама к другому порулила. Чтобы налево бабе свильнуть, много времени не надо.

– Лучше поговорю с Анастасией, – остановила я ненужный, пустой спор, – в год смерти приемных родителей она была студенткой. Значит, способна много интересного рассказать. Почему ее удочерили?

– Регина Семеновна, ее биологическая мать, бросила дочь младенцем, – сообщил Чернов. – Это вся информация.

– Мать Насти где находится? – поинтересовался Володя.

– Так глубоко я еще не рылся, мало времени было на поиски, – смутился Чернов.

Я молча смотрела на начальника отдела компьютерного розыска. Неужели он на самом деле изменился? Задай Костин подобный вопрос до того, как Юрий от нас ушел, парень бы сразу встал в позу, повысил голос: «Я что, сведения из рукава достаю? Пальцами щелкаю, и они ко мне в комп падают? Имейте терпение! Слишком много хотите за тот оклад, который я получаю». А сейчас он реагировал иначе.

Глава десятая

– Про Осокину что есть? – перевел беседу на другие рельсы Володя.

– Отец, Тимофей Ильич, был оператором на телевидении, мать, Елена Сергеевна, неудачливая актриса, стала там же редактором, – повторил уже известную нам информацию начальник отдела компьютерного поиска.

– Значит, наша посетительница говорила правду, – отметил Костин.

– Когда Нина родилась, старшие Осокины из коммуналки перебрались в большие апартаменты у метро «Белорусская».

– Ого! – воскликнул Володя. – Адское место! Даже даром мне в том районе жилье не надо: вокзал, полно приезжих, рядом самый конец Тверской улицы, начало Ленинградского проспекта, шум, гам, толчея. И в прежние времена там было беспокойно, но район почему-то всегда считался очень престижным и до сих пор таким является. До этого они где проживали?

– В Красногорске, – уточнил Юра.

– Ну прямо деревня в советское время, – протянул Костин, – медвежий угол, сейчас современный городок. Осокины встретили фею, которая им наворожила хоромы в центре столицы? От родителей?

– Мать Елены – известная актриса, – объяснил Юра, – отец, тоже покойный, знаменитый режиссер. У них имелись огромные хоромы. После свадьбы дочь выписалась к мужу, у того была комната в общей квартире в Красногорске. Родители супруга жили в деревне Павшино. В коммуналке семья с новорожденной провела месяц и переехала в Москву, в многокомнатную свою квартиру. И что интересно, мать Елены Сергеевны тогда уже скончалась, а свои хоромы она завещала театру, где служила.

– Не дочке, которая на общей кухне еду готовила? – удивилась я. – Похоже, между актрисой и ее ребенком стая черных кошек пробежала.

– Родители Осокиной обзавелись четырьмя комнатами плюс гигантской кухней, кладовкой, двумя санузлами, – договорил Юра, – это удивительно. По тем временам семья из трех человек никак не могла рассчитывать на подобные хромы.

– Идея! – воскликнула я. – Надо найти кого-то из одноклассников или учителей и устроить им встречу с Ниной. Вероятно, тогда у нее в голове все встанет на место.

– И возникнет другой вопрос: откуда Нина знает Ирину? – остановил меня Юрий. – Но…

– Спортивная секция, – перебила я Чернова, – лучшие находились при клубах ЦСКА, «Динамо», «Спартак», туда детей родители через весь город возили. Был еще Стадион юных пионеров. Летний лагерь, больница, санаторий, да просто в ГУМе у фонтана встретились! Мамы в очереди за дефицитом душились и дали дочкам двадцать копеек на мороженое. Школьницы сели со стаканчиками на бортик фонтана, разговорились и обменялись телефонами.

– О мобильных тогда и не мечтали, – возразил Костин.

Но я не собиралась сдаваться.

– Городские аппараты в квартирах стояли.

– И что? – ринулся в бой Володя. – Ты живешь на одном конце города, новая подруга на другом. Одних вас ездить по городу не отпустят.

Чернов кашлянул:

– У меня есть ответ, просто я не успел его озвучить. Осокина и Мальцева вполне могли знать друг друга. Если посмотреть на прописку, то узнаем, школьницы жили на разных улицах, но они расположены рядом. Дом номер один по одной магистрали и здание пятнадцать по другой имели общий двор. Ирина и Нина одногодки. Рядом школа, я готов спорить, что они учились в одном классе или в параллельных. Найду списки учеников.

– Подвожу итог, – начал Костин, – Лампе завтра надо поговорить с Анастасией. Юра, найди контакт владелицы стоматологической клиники. Кроме того, необходимо еще раз побеседовать с Ниной.

Я встала и пошла к двери, говоря на ходу:

– Все поняла, жду звонка.

– И надо пообщаться с психотерапевтом Львом Михайловичем, – сказал мне в спину Костин.

– Хорошо, – согласилась я, – договорись со всеми, скажи, мне к кому и во сколько ехать. Адреса, телефоны потом сбрось в «Телеграм».

И тут раздался звонок, меня разыскивала Киса.

Я вышла в коридор и ответила:

– Скажи, что у тебя все хорошо!

– Шикарненько, – затараторила школьница. – Лампуша, отгадай загадку.

– Приеду домой и попробую, – согласилась я.

– Нет, сейчас. Слушай! Это тест, он же домашнее задание, – возразила Кисуля. – Зима. Белка летом запасы на холодное время собирает, птицы на юг улетают, а что медведь делает?

– Это всем известно, – засмеялась я, – он…

– Подожди, – остановила меня Киса, – ты не дослушала до конца условие. Не торопись.

– Хорошо, я никуда не спешу, – согласилась я.

– «Не торопись» – это текст загадки, – пояснила Кисуля, – подумай как следует. Вариант, который сразу приходит в голову, часто неверен. Размышляй. Задание с подвохом.

– А ты как хотела ответить?

– Сначала решила написать: «Медведь зимой спит», – призналась Кисонька.

– Мне тот же ответ пришел в голову, – призналась я, – белка собирает запасы, птицы улетают, медведь спит до весны.

– Но в условии написано, что вариант, который сразу приходит в голову, неверен. Это вопрос теста «Ум и логика. Проверка способности мыслить нестандартно, отстаивать свою позицию».

– Интересно, – протянула я, садясь в машину. – Может, медведь сосет лапу?

– Что? – захихикала моя девочка.

– Принято считать, что медведь зимой сосет свою лапу, – объяснила я, – нам так в школе на уроке биологии объясняли. От голода мишка подобным образом поступает.

– Ты уверена? – с недоверием осведомилась Кисуня.

Я выехала на проспект.

– Терпеть не могла сидеть на уроках!

– Понимаю тебя, – вздохнула Киса.

– Но любила зоологию, – продолжала я, – там про животных диафильмы показывали. Я очень расстроилась, когда узнала, что голодный мишка сосет лапу.

– Это нестандартный ответ, – обрадовалась девочка, – вот то, что Топтыгин дрыхнет, всем известно. Позвоню Лере, разведаю, что она ответила!

– Давай, дорогая, – обрадовалась я, – рада, что сумела тебе помочь.

Глава одиннадцатая

Не успела я войти в дом, как из левого коридора выбежала Киса, а из правого выплыла Роза Леопольдовна Краузе, наша домработница и няня.

– Лерка ответила: медведь танцует кукарачу, – затараторила девочка.

– Навряд ли, – засмеялась я.

– Ей так папа подсказал, – объяснила Кисуня, – а он доктор психических наук! Ты же его знаешь, вы дружите.

– Психологических, – поправила я.

– Это одно и то же, – махнула рукой девочка. – Дядя Жора объяснил: «Если составители хотят некий оригинальный ответ, советую выбрать самый абсурдный».

– Ммм, – пробормотала я, снимая кроссовки. – Георгий, как профессиональный душевед, определенно лучше меня разбирается в подобных заданиях.

– Лерка еще посоветовала Танюше, как ответить, – не утихала Киса, – у Мотыгиной медведь на шесте трюфели выделывает.

Я повесила куртку на вешалку.

– Да уж! До такого точно никто не додумается! Косолапый мастерит конфеты.

Брови Кисы поползли вверх.

– При чем здесь шоколадки?

– Ты сказала, что мишка на шесте трюфели делает, – напомнила я.

– Лампуша, – засмеялась Кисуля, – есть такое выражение «выделывать трюфели». Это вроде как вниз головой висеть, по крышам скакать.

– Я думала, что хорошо владею русским языком, – вздохнула я, – но в последнее время он стал таким богатым, что не успеваю понять, что слова означают. У Лены и Тани интересные варианты, но очень уж креативные и маловероятные.

– Почему? – нахмурилась Киса, которая не любит слов критики в адрес своих подружек.

Я быстро сообразила, как ответить:

– В берлоге не поставить вертикально палку, потолок там низкий. Наверное, ответ должен хоть немного походить на правду. Чересчур фантазии не надо. А ты как считаешь?

– Мне нравится вариант про лапу, – решила Киса. – А что у тебя в пакете?

Я рассказала о своих покупках, показала платье и призналась:

– Уже пожалела, что его купила, хотела только носочки и зубную щетку взять. Думала, на дешевом товаре попрактиковаться. А потом увидела наряд. На картинке он очень красивый, и скидку обещали…

Когда Кисуля услышала про снижение цены на первую вещь в заказе, она расхохоталась.

– Онлайн-покупки такие.

Я взяла носочки:

– Сейчас приму душ и надену их, такие можно вместо тапочек использовать, на подошве пупырышки.

– Пойду доделаю уроки, – вздохнула Киса. – А где папа?

– Домой едет, – объяснила я, направилась в ванную, помылась, влезла в домашние брючки, футболку, натянула новые носочки, старательно намазала лицо кремом, решила пойти поужинать, сделала шаг…

Ноги не оторвались от пола. Не понимая, что происходит, я повторила попытку, она вновь завершилась неудачей. Попытка поднять левую ногу, потом правую не привела к положительному результату. Я словно вросла в пол. Мне стало страшно. Хочу пойти в кухню, но не могу. Недавно мои ножки бодро бегали по коридору, а сейчас отказываются шевелиться. Что случилось?

Дверь в санузел приоткрылась.

– Ты здесь? – осведомился Макс.

– Да, – всхлипнула я.

Вульф живо вошел в ванную:

– Что случилось?

– Паралич, – прошептала я.

– Какого места? – улыбнулся Макс.

Но мне было не до веселья.

– Ног!

Муж развеселился:

– Лампудель, если ты решила кого-то разыграть, то сначала как следует изучи проблему. Парализованные нижние конечности могут находиться в стоячем положении. Но для этого человека следует поместить в вертикализатор или облачить его в особый костюм. Не получилось у тебя напугать мужа.

– Лапки к полу прилипли, – пожаловалась я.

– Сейчас прямо на моих глазах отлипнут, – пообещал супруг, – я заехал в кондитерскую «Фри», купил твой любимый торт безе со взбитыми сливками и клубникой. Поторопись в столовую. У нас есть Роза Леопольдовна и Киса. Они вкусное вмиг уговорят, да и я от куска не откажусь. У тебя никогда не получится меня надуть, даже не пытайся.

С этими словами Вульф ушел. Я осталась в гордом одиночестве. Макс обожает розыгрыши, готовит их тщательно, с размахом, и ему всегда удается обмануть меня, Розу Леопольдовну, Кису и Костина. Вульф шутит только над членами семьи и самыми близкими друзьями. Никогда не забуду, как он один раз принес тот самый торт безе. Меня появление сладкого не поразило. Супруг не из тех мужчин, которые преподносят жене три цветочка на Восьмое марта, хилый букет на день рождения и шоколадку в Новый год. Мой муж очень щедрый человек, он обожает вручать подарки просто так, без повода. Тортик водрузили на стол, я уже хотела отрезать от него кусок, как безе, лежавшее сверху, зашевелилось, упало на скатерть, а вместо него показалась… голова крысы.

Все замерли. Первой очнулась Роза Леопольдовна и с воплем:

– Они наступают, – унеслась в коридор.

Киса молча юркнула под стол, я попятилась, Макс закрыл глаза рукой.

– Ужас какой! Сейчас отвезу десерт в кондитерскую.

– Ляляля! – пропел пасюк.

Потом он ловко вылез из недр безе, спрыгнул на столешницу и принялся плясать, напевая: «Валенки да валенки, ой, да не подшиты стареньки…» Голосящий во всю мощь легких грызун вверг меня в ступор. Признаюсь, в минуту глубокого удивления у меня тормозится мыслительная деятельность. Вот и в тот день я, приоткрыв рот, слушала, как Шушера исполняет песню, и думала: «Коим образом она сумела слова выучить? И ведь не фальшивит! Здорово поет, чисто! Голос крепкий, глубокий, красиво окрашен». Если кто не знает, объясню: у меня хорошее музыкальное образование, некоторое время я играла на арфе в симфоническом оркестре. Солистки из меня не получилось, но плохое исполнение музыкального произведения режет мне слух, а фальшивая нота вызывает зубную боль. Но крыса работала безупречно! И вот уж удивление, ее голос был прямо один в один, как у Надежды Кадышевой, прекрасной исполнительницы, народной артистки России.

Не знаю, как долго я могла упиваться звуками, но тут Киса вылезла из-под стола и закричала:

– У папы в кулаке пульт! Лампа, мышь не настоящая.

Вульф согнулся от смеха:

– Ой, не могу! У вас такой вид!

Грызуна-солиста Кисуля забрала себе. Макс принес из машины второй торт безе, который мы с удовольствием съели.

Я прогнала воспоминания и в очередной раз попыталась оторвать одну ступню от пола. Безрезультатно.

– Лампуша! Все едят торт, – закричала Кисуня.

Потом раздались шаги, и в ванную ввалились все: муж, Краузе и девочка.

– Ты на самом деле не способна двигаться? – насторожился Макс.

Я кивнула. Роза Леопольдовна присела на корточки и начала ощупывать пол.

– Он не липкий.

Киса пару раз подпрыгнула.

– А я спокойно вот так могу скакать.

Макс сел около моих ног и подергал одну ступню.

– Очень странно.

– Надо Лампу тащить, как репку, – предложила Киса.

– Подождите, – попросил Вульф и ушел.

– Хорошая идея, – обрадовалась Краузе. – Лампа, разрешите обнять вас за талию?

– Пожалуйста, – сказала я, – только дергайте посильнее.

– А я схвачу Розу Леопольдовну, – оживилась Кисуля, – давайте на счет «три»!

Краузе обвила меня руками:

– Раз, два…

– Три! – завопила девочка.

В ту же секунду раздался стук и вопль няни.

– Киса! Ты очень сильная. У меня пальцы разжались.

– Следовало вцепиться в Лампу, как Фира в пастилу, – парировала школьница. – Помните, как мопсиха ее украла и вмиг съела?

Я посмотрела на неудачливых вытаскивателей овоща, которые сейчас, кряхтя, вставали с пола.

– Чем вы заняты? – осведомился Макс, входя в санузел с фонарем.

Глава двенадцатая

– Хотели Лампу отклеить, – призналась Краузе.

Макс лег на пол и начал светить на мои ступни фонарем.

– Ага! У носков на подошве какие-то желтые фиговины, они похожи на присоски.

– Это антитравматичные изделия, – вспомнила я слова продавца, – в них никогда не поскользнешься.

– Но и ходить затруднительно, – заметила Краузе.

– Если сии изделия лишают возможности двигаться, то риск удариться, заработать синяки почти равен нулю, – засмеялся муж. – Наверное, эти пупыри ухитряются насмерть прилипать к полу и пропитаны каким-то составом.

– Можно подсунуть под ступни шефнож, – предложила Роза Леопольдовна, – и отрезать…

– Ноги? – ужаснулась Киса.

Макс отвернулся к стене, у него тряслись плечи, похоже, муж беззвучно смеялся.

– Нижние конечности ножиком, даже большим, трудно отколупать, – протянула домработница, – пила нужна. Я хотела срезать пупырышки!

– Нет! – возразила Киса. – Можно поранить Лампу! В кладовке есть растворитель, наберу его в шприц и впрысну под ступни.

– Зачем? – удивился Вульф.

– Ткань расплавится, – ответила девочка.

– Вместе со ступнями Лампы, – усмехнулась Краузе. – Что за дурак придумал такие носки? И что за…

Роза Леопольдовна примолкла, но я поняла, какие слова она проглотила: «…идиоты их приобретают».

– Решить данную проблему можно, – заявил Макс, – процесс трудный, возможно, болезненный. Это непростая задача. Много денег потратим, но выхода нет!

Мы во все глаза уставились на Макса.

– Папочка, а что следует делать? – прошептала Киса.

– Лекарства приготовить? – занервничала Краузе. – Назовите список, я проверю, есть ли они в домашней аптечке.

– Пенициллметилбутакукон, – на одном дыхании выпалил Вульф.

– Впервые о таком слышу! – попятилась няня. – От чего он?

– От всех болезней, включая обострение глупости, – не изменив серьезного выражения лица, сказал Вульф. – Лампуша, просто сними носки, как тапки. Вылези из них!

Я потрясла головой:

– Просто снять?

– Можешь проделать действие сложно, петь в процессе или произносить вслух таблицу умножения, – перечислил Вульф, – но после окончания процесса твоя замечательная покупка останется приклеенной к полу ванной, а ты пойдешь есть торт!

Я стащила сначала один, потом второй носочек и молча вышла в коридор. Почему ни Розе Леопольдовне, ни Кисе не пришла в голову мысль, что носки можно снять? И почему я сама до этого не додумалась?

Ночью мне захотелось в туалет, я вошла в санузел, зажгла свет, увидела свою покупку, по-прежнему приклеенную к полу, и… большую серую крысу, которая сидела около носков. Сначала мне захотелось завизжать, но в ту же секунду я сообразила: дело нечисто! Перед тем как лечь спать, Макс вспомнил, что оставил свою машину во дворе, не загнал в подземный паркинг, ушел, чтобы поставить джип на место, и пропал. Отсутствовал супруг около часа. Я не обратила внимания на время, играла на айпаде в «птичек». Но сейчас, глядя на грызуна, который не собирался в испуге удирать, вспомнила, что Вульф задержался в паркинге.

Крыса села на задние лапки, сложила передние и издала тихий звук. У меня появились вопросы. Сколько минут нужно, чтобы спуститься на первый этаж, перегнать автомобиль и вернуться домой? Мы живем не на сто сороковом этаже, в подъезде обитают несколько семей. Места в гараже закреплены за квартирами, близких друзей ни у меня, ни у Вульфа среди жителей нет. Мы поддерживаем со всеми хорошие отношения, здороваемся, и все, долгих разговоров не ведем. Где Макс пропадал почти шестьдесят минут?

Я на цыпочках прокралась в спальню, взяла свой планшетник, вернулась в санузел и написала в поисковике: «Купить прикольную вещь круглосуточно». Выпали адреса нескольких магазинов. Один из них находился в паре минут ходьбы от нас.

Я вернулась в комнату. Муж решил не упустить момент, помчался, купил игрушку, имитирующую грызуна, и посадил ее в ванной около носков. Вульф рассчитывал, что я утром, как всегда, первой пойду в душ, увижу крысу и закричу… На заре нашего брака я именно так бы и поступила. Но, прожив с Максом не один год, я перестала попадаться на такие простые уловки. И сейчас мне в голову пришла мысль разыграть супруга. Сделаю вид, что ничего не заметила.

Тихо хихикая, я взяла крысу, она так ловко прикидывалась живой, что оказалась теплой, я отнесла ее в свою гардеробную, засунула в шкаф, потом легла спать и проснулась от звонка будильника. Макса на его половине кровати не было. Я пошла в ванную, умылась, привела себя в порядок и лишь тогда вспомнила про носочки и грызуна. Странно, но пол оказался чистым.

Я присела, начала водить ладонью по плитке, нащупала небольшую шероховатость, какие-то круглые кусочки не пойми чего. Я пощупала их пальцами. Да это части пупырышек, из-за которых я вчера была лишена возможности двигаться. Сами носки пропали! Макс вскочил пораньше и убрал их? Почему? Зачем? Ну, посмотрим, кто кого победит! Вульф с муляжом грызуна или я с умом и сообразительностью?

Я вышла из ванной и столкнулась в коридоре с мужем.

– У тебя испуганный вид, – тут же заметил супруг.

– Просто задумалась, – заулыбалась я, – жду сообщения от Костина, он напишет, куда и когда я сегодня еду.

– Я подумал, что тебя в ванной что-то озадачило, – продолжил Макс, – может, что увидела, малоприятное.

Я решила ни за какие пряники не признаваться, что ночью видела игрушечную крысу и убрала ее в гардеробную.

– Нет, нет, все чудесно.

– Лампа, у вас телефон пищит, – крикнула из столовой Роза Леопольдовна, – вы его вчера на буфете забыли, в спальню не прихватили.

– А вот и Вовка, – обрадовалась я и побежала на зов.

Пусть теперь Макс ломает голову, куда подевался грызун! Хорошо, что меня ночью потянуло в туалет и я встретила там Шушеру. Представляю сейчас, какое недоумение охватило мужа!

Тихо хихикая, я схватила мобильный и спросила:

– Ну что? Какие у меня планы на сегодня.

– Анастасия Петровна ждет тебя в районе полудня, – объяснил Костин. – Успеешь?

Я бросила взгляд на часы:

– Конечно, скинь адрес.

И тут до моего слуха долетел обиженный лай Фиры. Я поспешила в холл, увидела Макса, который вытащил из домика мопсихи матрасик, и, сдерживая смех, осведомилась:

– Фируня опять утащила твои носки?

– Ага, – кивнул муж, – синие.

– Они на тебе, – заметила я.

Вульф посмотрел на ноги:

– Нет, те другие.

Но я решила загнать супруга в угол.

– Кто-то подарил тебе носочки?

– Кроме любимой жены, ни один человек не имеет права делать мне подобные подношения, – заверил Макс. – А женщина покупает мужчине носки только в одном случае, когда хочет сказать: «Ты мой и более ничей».

– Я приобрела тебе одну пару цвета итальянского неба, – защебетала я, – остальные: черные, коричневые, темно-синие. Голубые были в единственном экземпляре, и они сейчас на тебе.

– Я ошибся, когда говорил про цвет, – вздохнул Макс, – мопсиха утянула черные. Вытащил из шкафа, не глядя, пару, нацепил, а потом сообразил: это же летний вариант под очень светлые джинсы. Решил переодеть, а темные…

Я внимательно слушала долгое повествование. Макс, похоже, забыл, что один из первых советов, которые он дал мне, когда я стала детективом, звучал так: «Если человек нудно, подробно, с мельчайшими деталями рассказывает тебе, как он хотел почистить ботинки, не нашел нужный крем, отправился в магазин, стоял в очереди за старушкой в красной беретке, пальто, а у кассирши в ушах сверкали золотые серьги в виде крокодилов… Если рассказ о пустяке превращается в длинное повествование, перегруженное ненужными деталями, то стопроцентно рассказчик врет. Чистка штиблет – пустяковое занятие, никто о нем так подробно вспоминать не станет».

– Похоже, Фируся не виновата, поройся в лежанке Муси. Возможно, это она носочный вор, – сказала я весело, когда долгий рассказ Вульфа иссяк.

А потом поспешила в гардеробную, стараясь не расхохотаться. Макс увидел, что в ванной нет грызуна, и решил, что мопсиха утащила его, Фира обожает все плюшевое.

Глава тринадцатая

Прежде чем начать одеваться, я решила посмотреть на крысу, открыла шкаф и… не нашла там игрушку. Сначала я удивилась. Минут пять я рылась на полках и убедилась: крысы нигде нет. Куда она подевалась? В мою гардеробную никто не заходит, потому что она моя, у Макса и Кисы свои места для хранения одежды. И у Краузе в комнате есть громадный гардероб. Единственное, что пришло мне в голову: Кисуне что-то понадобилось у меня, она открыла гардероб, нашла игрушку, пришла в восторг и экспроприировала грызуна. Надо отдать должное, она прекрасно имитирует живую крысу, даже теплая на ощупь. Нынешним детям повезло, сейчас для них делают великолепные игрушки. Кисуля вернется из школы, и я спрошу у нее про крыску. Если она малышке нравится, то пусть забирает симпатичное создание, которое выглядит прямо как живое. А мне пора к Анастасии.

Владелица стоматологической клиники назначила встречу в своем кабинете и, как только я вошла в комнату, сразу приступила к делу.

– Зачем я понадобилась вам?

Тон доктора оказался недружелюбным, кофе-чая она мне не предложила.

Я попыталась наладить контакт.

– У вас очень красивая клиника.

Анастасия демонстративно взглянула на часы:

– Через сорок минут у меня назначена операция, давайте не тратить время на пустую болтовню. Зачем вы пришли?

– Ваша сестра Ирина Мальцева… – заговорила я.

– Она умерла, – махнула рукой Анастасия, – давно. В детстве. От тяжелой болезни.

– У меня иные сведения, – возразила я, – девочку убили.

Стоматолог молча смотрела на меня.

– Ваш отец, – продолжила я, – археолог Петр Николаевич Мальцев, отравил свою жену из-за измены. Одновременно он лишил жизни дочь Ирину, потому что не хотел для девочки жизни сироты. Вы остались живы, так как находились с друзьями в Питере.

– Если вы все знаете, то зачем пришли? – огрызнулась Анастасия.

– К нам обратилась женщина, которая утверждает, что она Ирина Мальцева, – объяснила я.

– Вполне вероятно, – неожиданно приветливо отреагировала хозяйка кабинета, – имя распространенное, фамилия не уникальная.

– В паспорте у дамы другие данные, – продолжила я, – но она уверена, что живет по чужим документам.

Анастасия снова превратилась в злобную кошку.

– Психиатр ей в помощь. При чем тут я?

– По возрасту наша клиентка ровесница Ирины Мальцевой, – дополнила я, – мы бы хотели сделать анализ…

– ДНК? – перебила Анастасия. – Телевизора насмотрелись? Я приемный ребенок.

– Это нам известно, – кивнула я, – Мальцевы удочерили вас после смерти Регины Семеновны.

Глаза доктора превратились в щелки.

– И что?

– Петр и Агния к вам хорошо относились, – продолжила я.

– Откуда такие сведения? – процедила Настя, похоже, она с трудом сдерживала гнев.

– Кабы не пара Мальцевых, жить вам в приюте, – объяснила я.

Дантист засмеялась:

– Вы ничего не знаете, опираетесь на сведения, которые получили от не пойми какой бабы. Ирина мертва. Я видела ее в гробу! Она лежала как живая, словно спала. Не зная истины, не делайте выводов.

Я могу выйти из себя, рассердиться. Но если понимаю, что человек специально доводит меня до гнева, чтобы выгнать со словами: «Не имею желания беседовать с хамкой», но не желает брать на себя ответственность за неэтичный поступок, вот тогда противоположная сторона может грубить сколько угодно, я продолжу улыбаться в ответ, никогда не продемонстрирую ни обиды, ни агрессии.

– Поэтому я и пришла к вам, – продолжила я, – вдруг у вас сохранилась какая-то вещь приемных родителей.

– И что? – перебила меня Анастасия.

– На одежде могли остаться волосы… – начала я.

– Волос для ДНК нужен только с луковицей, – отбрила дантист. – И зачем тряпки беречь? Дорогих не имелось, Мальцевы ничего стоящего не покупали. Ничем вам помочь не могу.

Врач встала:

– Больной ждет, он уже под седацией.

Делать нечего, мне пришлось покинуть кабинет. Стоматолог не пошла провожать меня. Я вышла в коридор, написала Костину: «Ушла», двинулась, как думала, к выходу и оказалась в приемной у стойки ресепшен. Дежурная говорила по телефону.

– Нет, Анастасия Петровна сегодня не в клинике. Она по вторникам никогда не работает, никого не принимает. У вас острая боль. Подождите.

Девушка отложила трубку и схватила другую.

– Простите за беспокойство. Вы в кабинете или уже домой поднялись? Реутова опять нервничает, говорит… Ой, конечно. Но она такая настойчивая. Извините, не хотела вас потревожить. Сейчас попытаюсь ей объяснить.

Секретарь опять поменяла трубку.

– Алло! Прошу прощения за ожидание. Анастасия Петровна недоступна, если боль острая, то приезжайте. Вас примет Владимир Федорович. Сорок восемь лет. Хирург. Прекрасный специалист. Завтра Мальцева будет на месте, но у нее полная запись. Только одно окно есть в восемь утра. В тринадцать невозможно. На это время записан другой человек. Не могу же я его вычеркнуть!

Девушка положила трубку на стол и обратилась ко мне:

– Вы кого-то ждете?

– Я вошла к вам с парковки, а теперь не знаю, как на нее попасть, – призналась я.

– Идите по коридору прямо, второй поворот налево, – объяснила дежурная.

– Спасибо, – поблагодарила я, потом вынула из сумки небольшую коробочку конфет, положила на стойку и продолжила: – Попробуйте, очень вкусные конфеты. Их делает моя подруга Маша, она регент храма Святой Татианы при МГУ. После нервной беседы вам надо себя наградить.

– Ой! Спасибо, – пришла в детский восторг дежурная, – вы первая, кто мне конфеты подарил.

– Там всего шесть штучек, – улыбнулась я.

– Количество неважно, главное – вы захотели мне приятное сделать. Давайте провожу вас. Заодно воздухом подышу, – предложила девушка.

– Спасибо, а то я опять запутаюсь, – засмеялась я, – у меня плохо с ориентацией на любой местности. Не способна запомнить дорогу.

Глава четырнадцатая

– Меня Светланой зовут, – представилась спутница, когда мы очутились во дворе.

– Евлампия, – улыбнулась я.

Света ахнула:

– Не может быть!

– Имя старинное, – начала я, – все обращаются ко мне: Лампа.

Светлана засмеялась:

– У меня бабушка и тетя Евлампии, поэтому я так отреагировала. Сейчас в моде старые имена, но люди знают только самые распространенные из них. Про Евлампию и не слышали.

– Да уж, – согласилась я, – родители назвали меня Ефросиньей. Лампой я стала уже в зрелом возрасте. Сама себя так окрестила, не подумала, как окружающие реагировать станут. И теперь объясняю каждому новому знакомому, что Лампа – это сокращение от Евлампии. Не Торшер я по паспорту, не Люстра.

– А я Фотиния, – уточнила девушка, – имя «Светлана» придумал поэт Жуковский. Поэтому всех Светлан крестят Фотинией. Ой, она уехала!

– Кто? – не поняла я.

– Анастасия Петровна, – пояснила дежурная, – надо же! Внезапно сорвалась! У Мальцевой сегодня выходной, велела ей позвонить, когда появится Романова, тогда она из дома в клинику спустится минут на пять! Это ее слова. А потом приказала больше ее не беспокоить, массажиста ждет. И смылась! Что случилось?

– Доктор живет в этом здании? – уточнила я.

– Да, – понизила голос собеседница, – весь дом ее, здание давно купили, не знаю, как оно Мальцевой досталось. Анастасия в нем клинику открыла и сама тут живет.

– Наверное, у нее хороший автомобиль, – предположила я.

Света нахмурилась:

– А то! Дорогущий «Бентли», по спецзаказу, такой в Москве один. Верх у него белый, низ голубой, сиденье того же цвета. Она на себя никогда средств не жалеет. А когда я попросила десятку к окладу прибавить, так меня послала:

– За твою работу получку урезать, а не увеличивать надо. И вообще…

Светлана обернулась по сторонам и зашептала:

– Доктора здесь дерьмовые, ценник задран. Всем своим подругам я сказала, чтобы не совались сюда. Сама бы ушла куда подальше. Да живу через дорогу, мама больная. Если ей плохо станет, вмиг примчусь. Ну необычно Настя сегодня поступила. А вот и Игорь!

На парковке остановился здоровенный джип, из него вылез крепкий мужик и подошел к нам.

– Девушки, день добрый.

– И тебе привет, – кокетливо ответила секретарь, – Анастасии нет.

– Шутка? – улыбнулся массажист. – Она вчера вечером позвонила, очень просила приехать. Спину у нее перекосило.

– Умчалась твоя больная, – захихикала Светлана.

У мужчины зазвонил в кармане мобильный. Игорь быстро вынул трубку.

– На связи. Ааа! Понял. Ерунда, на телефон бросьте.

Потом он спрятал сотовый.

– Света, у Мальцевой кот есть? Давно к ней хожу, никогда четвероногое не видел.

– Кот? – удивилась, в свою очередь, женщина. – С чего ты взял? Она животных терпеть не может. Людей, впрочем, тоже.

– Анастасия сейчас объяснила: «Котик заболел, срочно в ветеринарку умчалась».

Светлана расхохоталась:

– Держите меня семеро! Котик! Вот врунья!

Я попрощалась со всеми, залезла в свою букашку и позвонила Володе.

– Уехала внезапно? – повторил тот.

– Да, – подтвердила я, – пусть Юра найдет «Бентли» по спецзаказу, верх белый, низ голубой. Владелица Анастасия Мальцева. По камерам надо посмотреть, куда мадам ринулась. Мой разговор с ней пустая забава, я ничего не узнала.

– Сейчас, – буркнул Костин.

Я воткнула телефон в держатель, через секунду увидела эсэмэс и начала читать сообщение.

«Добрый день, Евлампия Романова. Ваш личный менеджер Николай готов ответить на любые вопросы. Лучшие предложения, специально отобранные по вашим желаниям. Платье Бабы-яги. Рекомендуем приобретать вместе с метлой и ступой. Специально для вас и только у нас скидка десять процентов на весь ассортимент, включая обувь и аксессуары. Ждем звонка».

Я несколько раз перечитала сообщение, сообразила, что оно пришло из магазина в торговом центре, где я получила свою онлайн-покупку, и рассердилась. Коим образом Николай узнал мой номер? Зачем предлагает платье Бабы-яги? Это глупая шутка или незнакомый мужчина решил: если женщину именуют Евлампией, то ей как минимум двести лет, и летать даме на венике удобнее, чем рулить в автомобиле?

Трубка опять заворчала, на этот раз звонил Костин.

– Такая машина действительно единственная в столице, – быстро сообщил он, – сейчас колеса стоят во дворе жилого комплекса «Васильевский», адрес…

– Он мне известен, – перебила я, – Галя Доброва, врач из медпункта нашего агентства, там живет. Она замужем за каким-то бизнесменом. Он просил Макса жену на работу взять, сделал ради нее у нас мини-больничку для сотрудников.

– Отлично Галку знаю, – обрадовался Володя, – мужик ее сейчас бизнесом рулит, он меня лет на пять старше. До того как в олигарха превратиться, нашим был, из ментов вышел, на Петровке служил. Между прочим, с Галей его я свел. Она тогда была студенткой медвуза. И еще уточнение: машина куплена на имя Вискина Георгия Матвеевича, а потом подарена Анастасии. Ага, сейчас еще от Юры сообщение примчалось. Во сколько ты из кабинета Мальцевой вышла?

– Ну… минут пятнадцать назад примерно, или точно надо?

– Меня устраивает то, что услышал, – бойко продолжил Костин, – передо мной список звонков стоматолога. До и после твоего визита она ни с кем не беседовала.

– Собиралась остаться дома, ждала массажиста и улетела в спешке, – подвела я черту.

– Наверное, ты в беседе задела какую-то особо болевую точку, – предположил Костин, – Анастасия или испугалась, или разволновалась. А ты сейчас езжай ко Льву Михайловичу. Он ждет. Велю Чернову найти список жильцов комплекса «Васильевский». Отправлю Виктора поговорить с консьержкой, авось поймем, к кому Анастасия направилась.

– Хорошо, – согласилась я, – тоже подумала, что насторожила Анастасию. Но не могу сообразить, чем именно. Врач встретила меня в штыки. Откровенно не хамила, но так держалась, что мне сразу захотелось уйти. Чай, кофе не предложила, прямого ответа ни разу не дала. Когда я поинтересовалась: «Петр и Агния к вам хорошо относились?» – собеседница не поняла, что задан вопрос, приняла его за утверждение и рассердилась. Зачем приглашать человека и так себя вести? Она могла ответить на предложение о встрече со мной: «Извините, я сейчас очень занята, в ближайшие недели нет ни минуты свободного времени». Анастасия же не пожалела свой выходной день. Зачем? Чтобы нагрубить? Надеюсь, Овчаренко окажется иным.

Глава пятнадцатая

– Усаживайтесь поудобнее, – попросил Лев Михайлович. – Андрей просил меня поговорить с вами. Сразу хочу очертить границы беседы. Я не обсуждаю проблемы людей, с которыми когда-либо работал. Если у вас вопросы по конкретному человеку, то не смогу на них ответить. Хотя это неверная формулировка! Не имею права отвечать. Психолог – хранилище чужих тайн, кладбище секретов.

– Нет, нет, – возразила я. – У меня теоретический вопрос: можно ли загипнотизировать человека так, что он забудет свое детство?

– На теоретический вопрос – теоретический ответ: да, – кивнул Лев Михайлович.

– Да? – переспросила я.

– Да, – повторил Овчаренко.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Поскольку Овчаренко не собирался продолжать беседу, мне опять пришлось взять инициативу в свои руки.

– Это трудно?

– Да, – согласился Лев.

– Наверное, не каждый специалист способен это сделать, – не сдалась я.

Овчаренко опять не захотел уточнить подробности.

– Нет!

Меня охватил азарт, я решила прорваться сквозь каменную стену, за которой спрятался психотерапевт.

– В наше агентство обратилась женщина. Она попала в ДТП, получила сотрясение мозга. После того как бедолага очнулась в клинике, у нее появилась уверенность, что она не она, а другая женщина.

– Так, – кивнул Лев.

– Клиентка знает имя, отчество и фамилию этой личности, – не умолкала я, – но та, о ком она говорит, была убита своим отцом в подростковом возрасте.

– Пьянство до добра не доводит, – изрек Овчаренко.

– Нет, дело не в пристрастии мужчины к алкоголю, – возразила я, – отец узнал об измене жены, убил ее, дочь-подростка и себя. Супругу понятно за что, себя в качестве наказания за преступление, а девочку из жалости, не хотел, чтобы она оказалась в приюте.

– Неоригинально, матери и отцы порой забирают отпрысков с собой в небытие, – неожиданно разговорился Овчаренко. – Можете назвать данные вашей клиентки? Или они секретны?

– Нина Тимофеевна Осокина, – сообщила я, – а убитую девочку звали Ириной Петровной Мальцевой.

– Год, когда отец девочки расправился с семьей, помните? – продолжил собеседник. – Если да, назовите его.

Я сообщила ему эти сведения.

Овчаренко подошел к стенному шкафу, открыл его, я увидела стройные ряды коробок с номерами. Хозяин взял с верхней полки амбарную книгу и полистал ее.

– Нет, Нина Тимофеевна Осокина ко мне не обращалась. Ирина Петровна Мальцева тоже. Могу посмотреть по родителям последней.

– Петр Николаевич и Агния Львовна, – сообщила я.

Потянулись минуты.

– Увы. Не могу вам помочь, – объявил Овчаренко, – но даже в случае наличия здесь записей о сеансах с Петром или Агнией я не имею права ничего вам сообщать.

– Они умерли, – удивилась я.

– Обязанность хранить врачебную тайну не имеет срока давности, она действует и после смерти, – возразил Овчаренко.

– Если Нина придет к вам, можете с ней поговорить? – не отставала я.

Лев Михайлович засмеялся:

– Евлампия! Поговорить – это сесть за чайком, угоститься пирожным, выпить рюмочку ликера, бокал коньяка и обсудить с подружками, любовником или мужем некую ситуацию. Вы получите массу ценных, подчас кардинально разных советов. Предположим, вы поймали супруга на измене. Одна приятельница велит: «Немедленно разводись с козлом». Другая выскажет другое мнение: «Сделай вид, что ничего не знаешь. Твой хорошо зарабатывает, шубу недавно тебе купил, у вас дети, на алименты не прожить». Шуба – сакральная вещь для дамы, большое количество браков спасло купленное в нужное время манто. Вам решать, чей совет принять. Сердце велит взять табуретку, опустить ее на макушку изменщика с такой силой, чтобы в разные стороны полетели ножки, сиденье и гвозди. Потом подобрать острые железки со шляпками, схватить некую часть от погибшей мебели и, используя его как молоток, вбить гвоздики в темя гуляки. Мешает так поступить простой расчет: придется хоронить покойника, а это затратно, и как жить одной без денег супруга? Лучше сцепить зубы и молчать. Или разводиться. Вы что выберете?

– Просто уйду, – пожала я плечами. – Зачем кого-то убивать? Если муж завел любовницу, в этом есть и моя вина.

– Интересно! – потер руки собеседник. – И какая?

– Выбрала не того спутника жизни, – объяснила я, – с его стороны была симпатия ко мне, а я посчитала ее за любовь. Частая женская ошибка.

– Неужели скандал не закатите? – засмеялся Лев.

– А смысл? – улыбнулась я. – Истина, возможно, может родиться в споре, как считали древние философы. Но мне кажется, что договориться можно исключительно в процессе дружеской беседы при условии, что все участвующие стороны готовы выслушать друг друга, не обижаться, хотеть наладить отношения. Крик, упреки к хорошему не приведут. И если моя вторая половина уютно устроилась в чужой постели, то о чем беседовать? Когда мужчина на самом деле ценит и любит женщину, боится ее потерять, ему другие не нужны. Но обсуждение вопросов семьи и брака не цель моего визита. Я спросила: можно ли стереть воспоминания детства, юности. Вы ответили: «Да». В каких случаях применяется такой метод?

– Некоторые люди попадают в травмирующие их ситуации, – заговорил Лев, – у каждого она своя. Ваша может показаться кому-то пустяковой, а вы почти убиты психологически и физически. Стресс калечит и душу, и тело. Один угодил в авиакатастрофу, остался жив и в ус не дует. Другой уронил бутылку с водой и впал в истерику. Был у меня случай. Бизнесмен нанял вертолет, отправился с приятелями в горы охотиться на козлов. Винтовая машина упала в ущелье. Холод. Снег. Вокруг никого, средства связи не работают. Все спутники и пилот – покойники. На том, кто затеял полет, ни царапины. Мужчина вытащил у летчика карту, сообразил, где примерно находится, снял с одного трупа теплую куртку, с другого сапоги, рукавицы, шарф, взял свое ружье, патроны, собрал еду, которая у погибших имелась: печенье, бутерброды, флягу с коньяком, а еще сигареты и зажигалку. Нашел сигнальные ракеты в вертолете и пошел к людям. Часов через десять-двенадцать услышал звук, понял: вертолет круги нарезает, начал пулять ракетами. Его увидели. Когда спасатели хотели отвезти парня в клинику, тот отказался.

– Здоров я. Вывозите погибших, их надо похоронить, а я в Москву полечу, дел по горло.

Ко мне его за шкирку притащила мать с криком:

– У мальчика тяжелая психологическая травма. Он убежал с места аварии.

Я поговорил с пятидесятилетним «ребенком».

Тот спокойно объяснил:

– Да, я не остался на месте аварии, ушел. Зачем сидеть там? Все спутники мертвы, от моего присутствия не оживут. Сам тоже могу старуху с косой встретить. Но трястись от страха – это не мое хобби. Помирать – так на бегу и с музыкой.

На вопрос: не страшно ли было в момент аварии и сразу после нее? – последовал ответ: «Когда падать начали, я спал, устал накануне очень. Очнулся, когда башкой обо что-то долбанулся. Ну ё-моё! Встал, понял, что жив, не ранен. Оглядел остальных: не помочь им. Страх – ненужное чувство, надо в любой ситуации сохранять холодную голову. Занервничал уже в Москве, поехал не в офис, а домой поспешил. Две собаки у меня, ударило в голову, что домработница не пришла, не выгуляла их, не покормила, рыдают мои йорки, они очень нежные. Зря волновался, все оʼкей!»

Лев поднял бровь.

– Понимаете?

Я кивнула.

– Для этого мужчины самое страшное – гибель домашних животных, – продолжил психотерапевт. – Да, я уже говорил, у каждого свой страх, и он не страшен для других. Но есть набор типичных женских и мужских психологических травм. Если мы имеем дело с подростком, девочкой, это изнасилование, смерть родных, издевательство ровесников, смена школы, неразделенная любовь, отсутствие модной одежды, прыщи, лишний вес, «со мной никто не хочет дружить»… Список можно продолжить. В подавляющем большинстве случаев проблемы исчезают после сеансов. Да, у меня был пациент, к которому пришлось применить метод стирания травмирующих обстоятельств. Но на момент обращения ко мне он давно вышел из школьного возраста.

– Почему Нине кажется, что она Ира? – удивилась я.

Овчаренко опустил уголки рта.

– Хороший вопрос. Точного ответа нет, имеются предположения. Некоторые дамы – фантазерки, хотят привлечь к себе внимание, для получения которого способны на все. Вот пример. Женщина, мать двоих детей. Замужем. Отношения в семье хорошие. Муж ее любит, но он офисный работник отнюдь не высшего звена, оклад невелик. Глава семьи не пытается найти подработку, не решает никаких домашних проблем, всем занимается жена. Она актриса с именем, получает хорошие деньги, носится как безумная с одних съемок на другие, покупает продукты, руководит прислугой, дети несутся к матери со всеми проблемами. И вот она заболевает, просто чахнет, врачи ничего не находят, по их мнению, дама здорова. Но ей очень плохо. В чем дело? В отсутствии любви, заботы со стороны домашних, которые пользуются матерью и женой, как червяки яблоком, не дают ничего взамен, не говорят хороших слов, считают, что баба обязана их содержать. Вопрос: «А мы что должны для нее сделать?» – ни у кого из членов семьи не возникает. Чтобы получить хоть каплю любви и заботы, безотказная актриса заболевает. Хворь придумал ее мозг. Наивный! Он полагал, что домашние испугаются, проявят заботу, скажут: «Мамочка, отдохни, мы без тебя справимся».

Но такого не произошло.

Овчаренко побарабанил пальцами по столу.

– Поймите меня правильно, актриса не симулянтка. Ей на самом деле худо. Мозг пытался помочь хозяйке.

Психотерапевт примолк, потом договорил:

– Она умерла. Несуществующий недуг мог исчезнуть в случае проявления любви окружающих. Этого не произошло, мозг решил использовать последний шанс. У бедняжки стартовал самый настоящий рак. За любой женской онкологией всегда стоят бесконечная работа, сверхзагруженность, отсутствие любви, заботы, жизнь, которая положена на алтарь семьи, отсутствие радостей, пусть мелких, крошечных. Ну, например, поход в магазин, чтобы купить себе… понимаете, себе купить что-то, не детям, не мужу, не маме.

Лев сложил руки на груди:

– Я не знаком с Осокиной, но будьте осторожны, может, она хитрит.

– Почему вы так решили? – удивилась я.

Овчаренко усмехнулся.

– Не сумею объяснить. И не исключаю варианта, что у Нины в голове на самом деле поселилась Ирина. У школьницы была мощная психологическая травма. Некоторые люди – артисты по жизни, им нравится устраивать спектакли. Девочку отвели к психотерапевту, который практикует гипноз. Возможно, он неплохой специалист среднего уровня. Вероятно, у данного «Фрейда» ощущение собственной гениальности, он решил опробовать на ребенке то, до чего сам не дорос. И у него получилось! Самоуверенный «гений» совершил грубейшую ошибку. Да, он стер память, но не заякорил ее.

Глава шестнадцатая

– Как можно заякорить память? – удивился Вульф, накладывая на тарелку салат.

– Я задала ему тот же вопрос, потому что не разбираюсь в психологии, – вздохнула я, беря чашку, – Лев это прекрасно понял и заговорил со мной, как с малым ребенком. Если вкратце, суть такова. Когда человек проходит через такое лечение, то он на самом деле полностью теряет часть воспоминаний. Но они могут неожиданно проявиться. Ну, например, девушку спасли от маньяка, который издевался над несчастной несколько дней, но убить не успел. Все убрали. Не было преступника. Может позвонить, допустим, один из следователей, который вел дело. Он что-то спросит, ну не знаю что! Или еще кто-то встретится, связанный с тем происшествием, в голове жертвы зароятся смутные воспоминания. Это опасно. Чтобы жертва не начала рыться в дальних уголках своей памяти, ставят блок или якорь. Он срабатывает на определенные слова, запах, место… Дело психолога – точно установить, на что включить стоп-сигнал. Слово «нож», например, не подойдет, оно распространенное.

Макс воткнул вилку в кусок рыбы.

– Непростая задача.

– Я сказала Льву то же самое, – кивнула я. – Он объяснил, если психолог не опытный, нехорошо подобрал «якорь», могут возникнуть ложные воспоминания. У Нины случилось сотрясение мозга, вероятно, кто-то из врачей сказал ключевое слово. И опля, пошли ложные воспоминания. Нина никогда не была Мальцевой, но они знакомы. И возможно, настоящая Ирина побывала в ДТП и рассказывала о нем Осокиной. И та после аварии на Шри-Ланке нынче убеждена – она Ира!

– М-да, – крякнул Макс.

– Я спросила у Льва, не возьмется ли он залезть в голову к Нине и навести там порядок, – продолжила я. – Он ответил, что психотерапевт не хирург. В случае опасности для жизни пациента, потерявшего сознание, при отсутствии рядом его родственников доктор имеет право сделать экстренную операцию, не спрашивая разрешения у больного. Психотерапевт действует исключительно по просьбе человека. Овчаренко свои услуги никому не предлагает, он не хочет вмешиваться в историю, где уже потоптался другой специалист.

– Не захотел связываться, – подытожил Вульф.

– Итоги недели. Страшная находка в области! – закричал из телевизора бодрый голос. – Только у нас эксклюзивные кадры! Внимание!

– Почему в нашей столовой постоянно работает телевизор? – рассердилась я. – Да еще криминальные новости.

– Люся, – крикнул Вульф, – подойди, пожалуйста!

А телевизор пел соловьем:

– На дороге найдено тело молодой женщины. Что с ней случилось? Машина сбила? Движения тут почти нет, шоссе сельское. Зато известно, кто она, есть паспорт. Звали беднягу Нина Тимофеевна Осокина!

Я в эту секунду как раз сделала глоток компота, подавилась и вскочила. Макс неотрывно смотрел в телевизор.

– Звали меня? – спросила заведующая кафе, подходя к столику.

– Потом, – хором произнесли мы с мужем.

– Несчастная Нина, – во весь голос вещал парень с микрофоном, – навряд ли она думала, что вот-вот погибнет. Мы пока не можем сообщить подробности. Когда умерла несчастная? Из-за чего она скончалась? Как долго лежала на дороге, которой мало кто пользуется!

Камера показала носилки, на них лежал черный мешок с расстегнутой молнией, из него свисала рука, кисть болталась из стороны в сторону, на ногтях сверкал алый лак…

Я вздрогнула:

– Нет!

– Повторяю: Нина Тимофеевна Осокина, – еще громче сообщил журналист, – при ней найден паспорт. Программа «Новости на колесах» всегда первой рассказывает вам о самых интересных событиях, которые происходят на дорогах. С вами был Алексей, рулевой эфира. Мы временно прощаемся. Следующее включение наших новостей через два часа. Я полетел искать для вас самые свежие, захватывающие вести.

– Идиот! – в сердцах воскликнул Макс. – Что Нина делала на шоссе? Куда оно ведет? Люся!

– Здесь я, – отозвалась хозяйка кафе.

– Сделай одолжение, включи музыкальный канал, а еще лучше тот, где рассказывают про животных, – попросил Макс.

– У нас тут всегда криминал идет, – начала оправдываться Людмила, – народ смотрит. И это логично для посетителей, которые пришли в детективное бюро.

– Тут нет никого, кроме нас, – остановил ее Макс.

– До вашего прихода все столики были заняты, а потом услышали, что Вульф идет, и удрали, – бесхитростно объяснила Люся.

– Не знал, что я такой страшный, – усмехнулся мой муж. – Сделай одолжение, выключи телик.

– Сейчас, только пульт найду, – пообещала Людмила.

– Подожди, – остановил ее Вульф. – У нас здесь и посетители едят?

– Конечно, – кивнула заведующая, – на них основную кассу делаем. Народу каждый день полно.

У Макса зазвонил телефон.

– Слушаю, – сказал муж, – да уже знаю. Случайно у телевизора оказался, когда сюжет показали.

Потом отложил мобильный и объяснил:

– Чернов это с сообщением о находке тела Осокиной. В интернете только что новость прочитал. Тебе не кажется странным, что Нина побывала у нас и стала жертвой аварии?

– Нет, – ответила я.

– Что-то тут не так, – продолжил муж.

– «Нет» относилось к словам «жертва аварии», – объяснила я, – на носилках не Нина лежала.

– А кто? – удивился Вульф.

– Информации о погибшей не знаю, – продолжила я, – на ее ногтях лак! Алый! Очень красивый. У Нины имелся френч.

– Что? – переспросил супруг. – Когда она произнесла это слово, я не понял, о чем речь.

– Вся пластинка покрывается или бесцветным, или нежно-розовым лаком, а на краю ногтя белая полоска. Такое окрашивание называется французский маникюр, или френч. У Нины он гелевый, запечен под лампой.

Вульф встал:

– Хорошо, что я мужчина, нет необходимости часто бегать в салон. Ты очень внимательная. Но лак легко снять и нанести новый.

– Если речь идет о геле, то дома можно его удалить, но трудно. Лучше отправиться к мастеру. Помнишь, как Нина отреагировала, когда я похвалила ее маникюр? – спросила я.

– Нет, – после короткой заминки ответил Вульф.

– Она сообщила, что сделала его вчера, просидела почти три часа в салоне, устала, – продолжила я. – Зато теперь две недели, а то и больше, ей не надо о руках думать. В салонах за эту процедуру дорого просят. И зачем сдирать только что положенный гель-лак? У Нины универсальный вариант, он подойдет к любой одежде, ко всем обстоятельствам.

Макс встал:

– Может, ей захотелось перемен! Сейчас попрошу Юру найти ее жениха. Наверное, ему уже сообщили о беде.

И тут ко мне на мобильный посыпались эсэмэс.

«Добрый день. Специально для вас, только у нас. Скидка на весь ассортимент», «Особенно советую костюм Бабы-яги, метла в подарок. Удивите родных и близких креативом», «Скоро Новый год! Время подарков и веселья», «Жду вас, Евлампия, с особой радостью. Роман, ваш личный менеджер, консультант, психолог, коуч по шопингу».

– Кто тебе пишет? – полюбопытствовал муж.

– Личный менеджер из торгового центра, – объяснила я, – Роман. Раньше я уже получала подобное сообщение, удалила его. Вроде человека, который занимался мной, звали иначе. Еще сообщение… О! Оно из школы. «Евлампия Андреевна, настоятельная просьба зайти сегодня до двадцати часов в гимназию. Жду вас в кабинете номер три. Серафима Львовна Краскина». И что Кисуля на сей раз натворила? Последний раз подобное сообщение приходило весной, тогда девочка выпустила всех лягушек из зооуголка, пожалела их.

– Молодец, – одобрил дочь Макс. – Езжай в гимназию.

– Пожелай мне удачи в школе, – попросила я.

Макс обнял меня:

– Не переживай, я в возрасте Кисы нещадно хулиганил! Все дети безобразничают.

– Сомнительно, что педагоги помнят свои шалости, – приуныла я. – Киса активная, с богатой фантазией, просто фонтанирует идеями. А у нас теперь новая классная дама, пожилая, ее раздражают громкие голоса, шумные дети.

– Если не получаешь удовольствия от общения с детьми, не надо работать в гимназии, – отрезал Вульф, – нормальный педагог радуется егозе, значит, она здорова. Есть гадкие школьники: вруны, злые, наркоманы, хулиганы, излишне избалованные. Но настоящий учитель обязан к любому подобрать ключ. Антон Макаренко набрал полный интернат беспризорников, малолетних бандитов, ребят, чье детство искалечили революции, Гражданская война, голод и смерть родных. Это были не дети, а несчастные волчата, которые не видели ничего хорошего, досыта не ели. Никто ими не занимался, большинство в подростковом возрасте ни читать, ни писать не умели. Учителя их боялись, а Макаренко не испугался. Он этих детей полюбил, пожалел, и получились из них замечательные люди. Для педагога главное – любовь к тем, кого он учит. И если школьники на твоем уроке вертятся, в телефоне сидят, болтают, то не они в этом виноваты. Это преподаватель не способен интересно материал подать, не заинтересовал рассказом. Когда учитель ставит ребенку двойку, не детские знания, а свой труд так оценивает. На два балла преподаватель сработал, ничего в голову школьнику не вложил, бубнил новый материал, как усталый пономарь. Самому ему скучно, и все мухи в классе от тоски крылья склеили.

Глава семнадцатая

– Я собрала вас здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, – начала Серафима Львовна.

– К нам едет ревизор? – с самым серьезным видом поинтересовался Жора, папа Леры, лучшей подружки Кисы.

– Какой ревизор? – нахмурилась Краскина. – Вы кто?

– Георгий Семенович Волков, отец Валерии, – представился мужчина, – рядом со мной сидит Лампа.

Щеки Серафимы Львовны покраснели.

– Кто?

– Евлампия Романова, – уточнила я, – сокращенно Лампа.

– Такого имени нет, – отрезала классная дама.

Я вынула из сумочки рабочее удостоверение и предъявила его Краскиной.

Та вскинула брови:

– Детектив?

Я кивнула.

– Полицейский? – продолжила Серафима. – Только этого нам в классе не хватало. У Фокина отец – бандит, сидит в тюрьме.

– Максим Петрович не отбывает срок на зоне, – пояснила я, – он дома, и не подозреваемый, а свидетель по делу. Кстати, я не служу в полиции, работаю в частном детективном агентстве.

– Доктор наук, профессор, – быстро рассказал про себя Жора, – кстати, все сведения о родителях есть у директора. Что девчонки натворили?

– Нам очень сложный разговор предстоит, – вздохнула классная руководительница, – тяжелый, неприятно такое сообщать. Но надо. Арина и Валерия УО.

– УО? – воскликнула я. – А это что?

– Да, что? – присоединился ко мне Жора.

Серафима закрыла глаза ладонями:

– Ой, прямо не знаю, как объяснить! Начну издалека. В тысяча триста двадцать пятом году…

Георгий крякнул:

– Извините, я ограничен по времени, давайте ближе к делу. Что натворили дети?

– Скажу прямо и откровенно, ваши дети УО. Сейчас таких иначе называют, интеллигентно. Но УО – это УО, как ни виляй хвостом, они УО! И точка, – припечатала классная дама.

– Ты понял? – шепнула я Жоре.

– Вообще ничего, – признался профессор.

Я вынула телефон, открыла поисковик.

– Романова! А ну дай сюда трубку, – взвизгнула Краскина, – нашла чем на уроке заниматься. Ох! Простите! Я случайно высказалась! По привычке. Увидела мобильный, и сама собой включилась программа.

– УО – умственное отставание, – объявила я.

Георгий покраснел:

– Лера ни от кого не отстает. Девочка в пять лет сама читать научилась.

– Киса учится на одни пятерки, – добавила я.

– Они тест провалили, – возразила Серафима.

– Какой? – хором спросили мы с Жорой.

– Психологический, – взвизгнула Краскина, – его рекомендовала лаборатория «Развитие ума и определение направленности всех способностей». Она работает при академии психологии, ментальности, воспитанности и обучения.

– Воспитанности, – повторил Георгий, – замечательно! Нет такой академии!

Серафима вытащила из ящика стола лист:

– Есть, просто вы не в курсе. Вот письмо. Читаю вслух. «В связи с указанием правительства и министерств наша лаборатория создала анкеты для аттестации учеников первого и второго классов. В ней перемешаны разные задания, от серьезных, над которыми следует крепко подумать, до веселых, с юморком. Первые помогут оценить знания ребенка, вторые – его сообразительное умение отстаивать свой угол зрения и бороться за истину и чистоту своих словес. Родители поймут: их ребенок лидер или лузер!»

– Там так и написано, «лузер»? – не поверил Жора.

– Это литературно, – объяснила бабуля, – от слова «луза».

– Все для бильярда, – усмехнулся Георгий. – Поднимите мне веки!

– Ваши глаза открыты, – удивилась старушка.

– Вий, – объяснила я.

– Ой, как вы неприлично высказались, – ахнула Серафима, – даже на собачьих соревнованиях такого не услышишь.

– «Вий» – мистическая повесть Николая Васильевича Гоголя, – отчеканил Георгий, – фраза «Поднимите мне веки» – цитата из данного произведения. Я же ее использую в момент удивления.

Серафима постучала кулачком по столу:

– Давайте не углубиваться в другие темы. Ваши дети на вопрос: «Что делает зимой медведь?» – ответили. Версия Леры: «Выделывает на шесте трюфели». Вариант Вульф: «Сосет лапу».

Георгий засмеялся:

– Валерия хотела написать «фортели». Я читал ей недавно книгу, там попалось выражение «фортеля выделывать», дочке очень понравилось. Но она никак не может запомнить слово «фортель».

Серафима нахмурилась:

– Вашему ребенку снизили за трюфель баллы. И теперь их только на УО хватило. Но ваш вариант еще ничего. А у Вульф просто катастрофа. У нее медведь! О господи! Сосет лапу. Ее вариант оценили так. «Не способна отстаивать правильную точку зрения: «Медведь спит». Ребенок не имеет понятия о гигиене, аккуратности, не владеет зубной щеткой…

Я вскочила, выбежала из кабинета, ринулась на первый этаж, без стука влетела в кабинет директора, набрала в грудь побольше воздуха, но не успела начать разговор, потому что послышался топот, в комнате оказался Жора, он рявкнул:

– Немедленно забираю Валерию из гимназии. Романова тоже уходит, да?

Вопрос адресовался мне.

Я кивнула.

– Прямо сейчас!

– Господи, что случилось? – растерялась местная начальница.

– Они обиделись на тест, – доложила Серафима, бочком входя в кабинет, – все хотят слышать про гениальность собственных чадушек. А когда им честно и откровенно показывают результат: УО, начинают хамить педагогу.

– Ничего не понимаю, – призналась Марина Игоревна. – Какой тест?

– Психологический, – заявила Краскина, – я хочу понять, кого мне натаскивать. И холодильник сломался.

– А холодильник здесь с какого бока? – вкрадчиво осведомилась я.

Серафима подбоченилась.

– Знаете, сколько новый стоит? У меня столько денег нет! Спасибо, Антоша помог. Золотой мальчик! Не то что дочь родная! Адскую работу матери предложила.

Марина Игоревна вскочила:

– Серафима Львовна, замолчите.

– Еще чего, – пошла вразнос старушка, – мать бьется, как собака о землю, а ей смешно. Да, Антоша попросил протестировать его новый тест для тестирования на тестируемых детях! Он мне хорошо заплатил! Полхолодильника уже есть.

– Кто у нас Антон? – вклинился Жора в страстную речь бабули.

– Сынок мой, – улыбнулась та, – пишет диссертацию на тему ума школьника. Анкета – его исследование для научной работы!

– Мама! – простонала Марина Игоревна. – Замолчи.

– Ты мне рот не затыкай, – взвилась старушка, – набрала детей УО, нормальные сюда не идут.

Глаза Георгия сфокусировались на пресс-папье в виде орла, оно находилось на столе директора. Я дернула профессора за рукав и шепнула:

– Не вздумай!

Жора выдохнул и тихо ответил:

– Мы на первом этаже, давай Шапокляк в окно выкинем.

Я вцепилась в доктора наук и еле слышно велела:

– Стой смирно.

А Серафима продолжала бушевать:

– Мне за каждый опрос заплатили. Эти анкеты надо по всем классам раздать!

Марина Игоревна вскочила:

– С меня хватит. Ты уволена!

– Родную мать гонишь? – взвизгнула бабуля. – Ну я тебе устрою! Всем правду сообщу: Маринка спит с женатым! Владелец гимназии тебя под зад шваброй выкинет.

– Да никогда такого не случится, – прошипел Георгий, – нет у меня жены. Моя супруга умерла в родах. Валите отсюда, тетя! И больше к моей школе не приближайтесь!

Старушка громко ойкнула и унеслась прочь. Я стояла молча, пытаясь переварить полученную совершенно неожиданно информацию.

Глава восемнадцатая

Когда за Серафимой захлопнулась дверь, местная начальница простонала:

– Евлампия, умоляю, никому не рассказывайте.

– Да Лампа неболтлива, – успокоил ее Волков, – гони мамашу в шею. Впервые сегодня эту жабу увидел, впечатление сногсносительное: баба-яга натуральная, только метлы не хватает.

У меня звякнул телефон, я вынула трубку. «Уважаемая Ева Лапия, приглашаем вас посетить наш магазин. Чумовые скидки! Тридцать процентов срезаем на весь товар. Вам понравится костюм Бабы-яги с метлой. Он просто создан для Евы Лапии. Ваш личный менеджер Константин». Однако число моих консультантов возрастает.

Я повернулась к Жоре:

– Если вам нужна метла, то могу ее подарить.

Георгий засмеялся.

– Ты хозяин гимназии? – уточнила я. – На сайте указано, что учебным заведением владеет Марина Игоревна.

– В интернете правда, – уточнил Жора.

– Ой, да ладно, – шмыгнула носом директриса, – Георгий на свои деньги учебное заведение открыл и мне подарил. А вы знакомы?

– Много лет, – ответил Жора, – но поскольку ты не хочешь, чтобы кто-либо знал о наших отношениях, то я никому о них не сообщал. Странно немного, что ты стыдишься меня, вроде я не бомж, не преступник, холост. Чем не жених?

– Видел мою мамашу? – всхлипнула Марина Игоревна. – К ней прилагается братец. Серафима потеряла работу, сейчас все расскажу!

Слушать про чужие неприятности мне совершенно не хотелось, но Жора взглянул на меня, и стало понятно: он просит остаться.

– Отец мой профессор, – завела Марина, – занимался детской психологией, написал тьму учебников. Работал Игорь Геннадьевич со сложными, неуправляемыми подростками: ворами, наркоманами, склонными к побегу от родителей. У папы была мечта: открыть центр для таких ребят, желательно в Подмосковье. Отец пытался вести беседы в разных кабинетах, его слушали, одобряли идею, но дальше разговоров дело не шло. Мечта осуществилась лишь в начале девяностых, Игорь Геннадьевич купил в Подмосковье здание заброшенной психиатрической больницы.

Марина засмеялась:

– Когда меня спрашивают, где прошла ваша юность, я отвечаю: «В психушке», и это правда. Место чудесное. Большой дом плюс здание, где жил персонал. Вокруг парк. Игорь Геннадьевич позвал своего друга, архитектора Вадима Суворова, тот постарался, сделал проект. Не знаю, где папа денег раздобыл, я в те годы училась в младших классах. Понятно, с ребенком никто финансовые вопросы не обсуждал. Хорошо помню, как проводили летние теплые вечера на террасе. Папа, мама, я, дядя Игорь с тетей Катей, дядя Петя, это еще один папин товарищ. У него была дочка, чуть старше меня. Но она постоянно куда-то убегала, не сидела со всеми. Как жену дяди Пети звали, не помню, имя редкое, вроде вашего. Не Таня, не Маша, не Оля. Прямо как в сказке ее звали. Потом Антон родился, папа хотел сделать из сына свою смену. Но брат очень плохо учился, с трудом его устроили в институт. Антон психолог, кандидат наук…

– А говорила, брат – двоечник, – засмеялся Жора, – а он ученым стал!

Марина махнула рукой:

– Папа считал, что кандидатское звание сыну в жизни поможет. Поэтому сам диссертацию написал, через ученый совет лентяя протащил, на работу устроил. Мама сына всегда больше меня любила и любит, она его считает гением, а я… так, глупое создание. Отец умер пару лет назад, он просил Антона не бросать центр, продолжить его дело. Мама никогда не работала, хотя у нее педагогическое образование: учитель начальной школы. Папа понимал, умирает.

Марина отвернулась к окну:

– Брат и мать все рассчитали. Серафима Львовна всегда большое влияние на отца имела…

Я быстро посмотрела на свой мобильный. И зачем я слушаю эту историю? Не стоило обращать внимание на взгляды Жоры, а прямо сказать: «Не обладаю большим количеством свободного времени, надеюсь, моего ребенка в вашей гимназии более не станут называть умственно отсталым» и уйти.

– Антон и мама выждали, когда я улетела на неделю на море, и уговорили папу составить завещание. Центр он отписал сыну, жене досталась московская квартира. А мне что? Угадайте. Ничего, кроме письма, в котором папа упрекал меня за нелюбовь к родителям, отсутствие заботы о них. Это неправда! Игорь Геннадьевич тогда был совсем плох, наверное, мама его обработала.

Марина Игоревна всхлипнула:

– Антон живо продал дом, землю, открыл в Москве институт, учит там за большие деньги на психолога. Дело жизни папы погибло. Не знаю, что теперь в здании находится. Брат маму взял в одну свою лабораторию, она там оклад получала, правда, небольшой. Характер у Серафимы тяжелый. По всем вопросам у нее имеется личное мнение, и только оно верное, железобетонное, никогда не меняется. Ну и привыкла еще, что она супруга владельца центра, все ей кланяются, приседают. Некоторое время Серафима сидела тихо, потом развернулась, начала свои порядки в лаборатории наводить. Народ знал, что Краскина – мать владельца учебного заведения, конформисты с ней соглашались, но их оказалось немного. Народ начал уходить. Когда до Антона дошло, что мамаша сотрудников выживает, он ее уволил. Я, спасибо Георгию, владею гимназией. Ну и взяла мать к себе. Она плакала, говорила: «Доченька, я все сердце Антону отдала, а он у меня заработок отнял, сказал: «Тебе нельзя с людьми работать, ты не умеешь с ними обращаться». И что было дальше? Мамаша в моей школе начала свой характер показывать. Теперь тупые опросы распространяет, Анжелику и Леру умственно убогими обозвала. Нет таких детей! Даже больных, непонятливых, если ими правильно заниматься, можно обучить, дать им профессию. Между прочим, дети с синдромом Дауна или те, кто с ДЦП, очень талантливы, они прекрасно рисуют, поют, играют на разных музыкальных инструментах.

– Мою дочь зовут Арина, – уточнила я, – не Анжелика.

– Ой! Простите, – смутилась Марина Игоревна, – знаю, конечно, что Вульф Арина. И чего мне Анжелика на ум взбрела?

Я поняла, что больше не могу сидеть в кабинете директора гимназии и слушать ее рассказы. И тут мне на радость ожил мной телефон, примчалось сообщение от Макса: «Ты где? Если до сих пор в гимназии, то Киса, наверное, сожгла ее и исполняла на пожарище неприличные танцы. Помощь нужна?»

Я вскочила:

– Прошу прощения, мне необходимо срочно ехать на работу.

– Вспомнила, почему Анжелика в голову пришла, – воскликнула Марина, – так звали…

Кому принадлежит это имя, я уже не слышала, потому что удрала в коридор и, ощущая себя бабочкой, которая сумела улететь из гербария, побежала к своей машине.

Глава девятнадцатая

На следующее утро мы, как всегда, собрались в офисе, к нам присоединился и Андрей Реков.

– Первая новость, – произнес Макс, – погибшая женщина одета вот так!

Экран на стене засветился.

– Что скажете о наряде? – спросил Вульф.

– Я плохо разбираюсь в шмотках, – признался Костин. – Лампа, твое мнение?

– Брюки как брюки, – ответила я, – цвет черный. Осокина к нам в таких пришла или в очень похожих.

Теперь на плазме возник ярлык «МКТР».

– Это наш российский бренд, – объяснила я, – штанишки шерстяные. Можно их купить отдельно, а можно в комплекте с кофтой. У меня есть такой костюм, только светлый. Замечательная вещь для зимы. Пуловер голубой, ботинки белые на «манной каше», это не похоже на одежду Нины, в которой она у нас была.

– Ты уверена? – прищурился Костин. – Мне непонятно, как можно запомнить чужие вещи?

– Дома в моей гардеробной висят такие брюки, – начала объяснять я, – считается, что черный можно сочетать с любым другим. Но! Черный низ, красный верх – и ты будешь похожа на лошадь, которую запрягли в похоронные дроги.

– Что она тащит? – не понял Чернов, который молча сидел перед своим ноутбуком.

– Похоронные дроги, – уточнил Макс, – это погребальная повозка, или колесница для транспортировки гроба на кладбище. В доавтомобильные времена дроги тянули лошади, их наряжали в черно-красные попоны.

– Голубой свитер запал в память, потому что мне всегда казалось, что этот цвет плохо смотрится с черным, – продолжала я, – но, увидев Нину, я поняла: это неправда, очень даже хорошо Осокина выглядела. А такие белые сапожки я тоже хотела себе купить, но моего размера не нашлось. Если судить по наряду, то погибла не Нина. Или она успела переодеться.

– Зачем постоянно менять прикид? Между прочим, я сегодня в той же рубашке, что и в момент появления Осокиной в офисе, – заявил Костин.

– Большинство женщин не станет таскать одну и ту же блузку постоянно, – улыбнулась я, – Нина не показалась мне неряхой. Но наличие паспорта говорит, что на дороге обнаружили тело Осокиной. Почему у нее красный лак на ногтях? Напомнить вам еще раз нашу беседу? Как я хвалила ее френч?

– Не надо, – выпалил Макс.

– Опознавать человека по одежде можно, но лучше посмотреть на лицо, – не утихала я.

– Да тут такое дело, – забубнил Юра, – лица на фото не видно. Надо ехать в морг.

– Ты можешь влезть в компьютер патологоанатомов, – не утихала я, – там определенно найдутся снимки.

– Убожество, – отмахнулся Юра, – заведение при царе Горохе открыли, там сейчас даже патологоанатома нет. Один в отпуск отчалил, другой заболел. Небось и защита у компа толковая отсутствует, но сегодня у них интернет не работает.

– Почему? – удивилась я.

Чернов поморщился:

– Я не в курсе. Может, не заплатили?

– Наверное… – начал Костин, и тут зазвонил внутренний телефон.

Володя взял трубку:

– Да, конечно, пусть входит.

Потом он объяснил нам:

– Приехал муж, вернее, жених Нины. Сейчас зададим Воробьеву вопросы.

Федор оказался симпатичным мужчиной атлетического телосложения. Он сразу начал разговор о Нине.

– Мне позвонили, я все знаю. И в курсе, что жена приходила к вам. Давайте оплачу ваши расходы, и конец истории.

– Мы пока ничего не потратили, – объяснил Володя.

– Нина больна, – выпалил Федор и добавил: – Была. Голоса в голове у нее говорили. Порой они долго молчали, а потом оживали, тогда я прямо не знал, куда деваться. Настроение у супруги часто менялось. Сначала думал: вот такая она, нервная. Потом предложил: «Давай к невропатологу сходим? Таблетки попьешь! Или к психологу обратимся!»

Ух, что тут началось! Скандал! «Я не сумасшедшая», я попытался объяснить, что психолог не психиатр, но только разозлил супругу. С Ниной жить – словно на гранате сидеть!

– И как ее на работе терпели? – удивилась я.

– Так она там лишь числилась, на службу не ходила. Когда-то считалась хорошим работником, а затем эта ерунда началась: то плачет, то смеется, – тихо объяснил Федор.

– Ваша жена внешне выглядела нормальной, вела себя адекватно, – отметила я, – мы не заметили у нее признаков душевного заболевания.

– А никто их, кроме меня, не видел, – объяснил Воробьев. – Нина хотела пойти в театральный вуз, да родители восстали. И мать, и отец считали, что нет таланта у дочери. Ну устроят они ее на актрису учиться, а потом что? Ни в один театр Козу-дерезу не возьмут, в кино не пригласят, чем заниматься? Отправили дочь иностранные языки учить.

– Козу-дерезу? – повторила я.

– Это персонаж народных сказок, – уточнил посетитель. – Нина рассказывала, что в детстве она на Новый год всегда играла в спектакле. Потом родители ее стали так называть – Коза-дереза. Отец с матерью, похоже, не очень девочку любили, Коза-дереза в разных историях отвратительно себя ведет. Старшие ждали от школьницы пятерок, требовали послушания, а Нина-то живая, не способна быть идеальной. И не могла настоять на своем. Мечтала о театральном вузе, но покорилась родителям, стала переводчицей. Когда мы познакомились, она иначе себя вела, никаких закидонов. А потом началось. Сначала мелочовка, зайдем в магазин, Нинуша ищет, ну, например, сапоги. Понравились ей одни, а нет ее размера. Подумаешь, горе, я предлагаю:

– Пошли в другой бутик, там еще лучше найдем.

Нина сядет на скамейку и давай плакать.

– Нет, хочу эти, только эти, непременно эти! Эти! Эти!

Сначала меня ее поведение умиляло, ну чисто ребенок. Потом надоело, а вскоре злиться начал. А уж когда истерики стартовали, громкие скандалы, вот здесь я сообразил, что дело плохо. Привел домой врача, попросил прикинуться моим другом, ну и узнал… э… забыл название. Болезнь… нервоз!

– Невроз? – переспросил Андрей, который сидел до этого времени молча.

– Точно, – кивнул Федор, – какой-то нервоз!

– Невроз, – поправил психолог и дополнил: – Истерический?

– Верно, – обрадовался Федор.

– Жить с такой женщиной нелегко, – покачал головой Реков, – у нее нарушение психики, которое сопряжено с желанием привлечь к себе внимание. Такая дама эмоциональна и неуравновешенна. Любое изменение ситуации провоцирует у нее бурную реакцию. Добавьте сюда повышенную впечатлительность и нарциссические наклонности. Данную больную характеризуют театральность, демонстративность, эгоцентризм, требование бескрайнего внимания к своей персоне, инфантилизм, завышенная самооценка, драматизация всех событий. Большинство актеров в той или иной степени истерики. Но у них для выплеска эмоций есть сцена или съемочная площадка. А у вашей любовницы – только близкие люди.

– Родных она не имела, – тихо уточнил Федор, – родители скончались, только я у нее был.

– Вы считаете Нину своей женой? – перешел к другой теме Володя.

– Да, – кивнул посетитель, – я так называл ее, но она не хотела оформлять отношения.

– Почему? – влезла я со своим вопросом.

– Я неправильно выразился, – спохватился Федя, – она хотела, но такую свадьбу, которую я не потяну. Не один раз предлагал ей пожениться, поехать на неделю в Турцию. Нина сразу начинала плакать: «Нет! Я мечтаю о бракосочетании в Версале…»

Воробьев потер затылок.

– Это город неподалеку от Парижа, там дворец, где короли жили. Да, на территории, кроме большого замка, имеется маленький, его сдают под свадьбы и всякие праздники. Но цена! М-да! Не по моему карману. А Нина была, как скала, непоколебима, на любое мое предложение скрепить отношения ногой топала.

– Или в Версале, или нигде!

Федор опустил голову:

– И вон что получилось, не хочу, чтобы ее в морге резали… вдруг она боль почувствует.

– Человек после смерти ничего не ощущает, – уточнил Андрей.

– И кто вам такое сказал? – нахмурился Воробьев. – Вдруг мертвые просто не способны закричать, пошевелиться, а на самом деле мучаются? С покойными не поговоришь. У вас, наверное, есть знакомые в местах, где трупы держат?

– У нас нет. Может, ты кого подскажешь? – ответил Костин, поворачиваясь к Андрею.

– Ммм, – пробормотал Реков, – вот так навскидку не скажу. А зачем вам?

– Если подскажете, к кому можно обратиться, заплачу ему, – начал излагать свой план действий Федор, – пусть отдадут труп без вскрытия, и дело с концом.

– Что вам сказали, как погибла Нина? – заморгала я. – ДТП? Где ее машина?

В глазах посетителя промелькнула тень.

– Я ничего не знаю. В интернете нашел сообщение, а там причина не указана. Сразу к вам помчался. У меня нет связей в полиции. Помогите! Съездите в морг! Я сам не могу. Вообще-то я должен находиться в Твери у заказчика. Слинял по-тихому к вам. Если клиент узнает, что в оплаченное им время я личным вопросом занимался, он меня вытурит. Да еще в соцсетях растрезвонит, что я договор нарушаю. Если откажусь – уволят. Знаете, как сейчас трудно выгодного работодателя найти? Нина умерла, а мне жить надо. Давайте я оплачу вашу работу.

– Мы пока ничего не потратили, – повторил Костин уже один раз сказанную фразу, – а помощь оказываем бесплатно.

– Спасибо, – пробормотал Федор и неожиданно воскликнул: – Какого черта ее к вам понесло? Вот же характер какой! Придумает хрень! Да такую, что никому, кроме нее самой, в голову не придет. Я даже представить не мог, что она в детективное агентство попрется. И ведь считала себя самой умной!

Глава двадцатая

– Что-то с Осокиной не так, – неожиданно произнес Вульф на следующий день за завтраком.

– А что именно? – не поняла я.

– Не знаю, – честно ответил муж, – это просто мое ощущение, ничем не подтвержденное. Тебе эсэмэска прилетела.

Я взяла телефон. «Многоуважаемая Ева! Платье Бабы-яги ждет вас в нашем торговом центре, бутик «Сказочный герой». Спешите купить наряд и забрать подарок – метлу. С уважением, ваш личный менеджер Станислав».

– Кто тебя ищет? – поинтересовался супруг.

– Очередной консультант, – засмеялась я и показала мужу телефон.

– Непременно прямо сегодня утром зайди в лавку, – посоветовал Макс, – если не ошибаюсь, это здоровенный торговый центр неподалеку от офиса. Потребуй, чтобы тебя исключили из рассылки объявлений. Можно, конечно, позвонить туда, но толку мало, по телефону все наобещают и ничего не сделают. Хочешь, я составлю тебе компанию?

– Сама справлюсь, – отказалась я и пошла в ванную.

Муся и Фира последовали за мной.

Я начала вынимать из шкафчика свою малочисленную косметику, мопсихи наблюдали за хозяйкой.

– Девочки, не следует надеяться, что на пол упадет нечто, а вы его сломаете! – засмеялась я и в ту же секунду уронила губную помаду, от удара о пол футляр открылся.

Собаки кинулись к трофею, Фира, несмотря на то что ее попа в разы больше, чем у Муси, ухитрилась первой схватить добычу и ринулась в коридор. За ней, повизгивая от огорчения, метнулась сестрица. Я продолжала рыться в шкафчике, услышала шорох, повернула голову и увидела игрушечную крысу, которая вылезала из-под мойдодыра. Вульф до сих пор не оставил мысли напугать меня с помощью интерактивной игрушки. Интересно, как он ею управляет? Игрушка села на задние лапки, вытянула передние и запищала.

Я прошептала:

– Когда мужу надоест забава с грызуном, заберу тебя себе. Будешь жить в спальне на окне.

Зверек опустил голову и начал тыкаться мордочкой в капли воды, которые остались на полу.

Я взяла банку с кремом, открутила крышку, протерла ее изнутри бумажной салфеткой, налила в импровизированную миску воды и поставила на пол. Интересно, что будет дальше?

Крыса принялась изображать, что пьет воду. Потом посмотрела на меня, издала звук, похожий на чихание, и исчезла под рукомойником. Я захихикала. Ну, Макс, ты хочешь, чтобы я, на радость тебе, сейчас полуголая выскочила из ванной с воплем: «Помогите, она меня съест?»

Да никогда.

– Эй, – послышался из коридора голос Вульфа, – ты там как?

Я чуть не расхохоталась. Вот муж себя и выдал. Макс находится за дверью. Что он там делает? Почему не заходит? Обычно он начинает беседу, войдя в санузел. Надо ответить достойно.

– Прекрасно!

– Фира не у тебя? – спросил супруг.

– Она удрала с моей губной помадой, – объяснила я, – наверное, сейчас они с Мусей делят добычу.

– Упаковка из пластмассы, – занервничал муж, – разгрызут ее, проглотят острые куски, беда случится.

– Футляр резиновый, – остановила я Макса, – это особая коллекция, ее делали совместно с каким-то дизайнером.

– А-а-а, – пробормотал супруг. – Загляни под рукомойник, я запонку потерял. Может, в ванной уронил и не заметил?

– Нет там ничего, – ответила я, используя все силы, чтобы не расхохотаться.

Да, Макс не носит рубашки с пуговицами на манжетах, он любит запонки, аксессуар, который почти перестали использовать мужчины. Но они очень тяжелые, сделаны из металла, если одна упадет на пол, раздастся громкий звук, его невозможно не услышать.

– Посмотри, – настаивал муж.

– Только что самым внимательным образом изучила пространство под мойдодыром, – соврала я, – там пусто!

– Да? – удивился Вульф. – Куда же она подевалась?

Ага! Вот он во второй раз себя и выдал. Сначала упорно просил меня посмотреть под рукомойником, а когда я сказала, что там ничего нет, удивился: «Куда же она подевалась?» Муж очень хотел, чтобы я заглянула под раковину, заметила там крыску и заорала… А не получилось.

Я решила доиграть свою роль до конца.

– Скорее всего, запонка лежит в твоей гардеробной.

Дверь открылась, вошел Вульф, одетый в брюки от костюма и сорочку. Не говоря ни слова, супруг опустился на колени, пошарил рукой между ножками мойдодыра и встал со словами:

– Нету!

Я пожала плечами и повторила:

– Поищи в своей гардеробной.

Когда Макс ушел, я открыла кран, пустила мощную струю воды, посмеялась от души и вышла в коридор. Из моего мужа мог получиться прекрасный актер! Плюшевая крыса определенно под рукомойником, наверное, у нее сели батарейки. Конечно, он тайком поменяет питание. Вечером крыса выбежит из-под рукомойника. Но пока что два ноль в мою пользу. Интересно, что Вульф еще придумает? Давай, Лампа, поторопись, тебе надо зайти в торговый центр, а потом заняться работой.

В магазине, где продают наряды сказочных героев, сегодня работал другой продавец.

– Здрасте, – обрадовался он. – Что вы хотите? На Новый год костюмчик? Сейчас покажу Бабу-ягу! Это новинка!

Я вынула телефон:

– Молодой человек, не знаю вашего имени, не вижу бейджика.

– Виктор, – улыбнулся консультант.

– От вашего магазина на мой номер постоянно идут разные сообщения… – начала я.

– Верно, – кивнул юноша, – мы оповещаем наших любимых покупателей о новинках, скидках…

– А тех, кого не любите, тоже забрасываете эсэмэсками? – перебила его я.

– Нет, нет, – начал лгать юноша. – Зачем они нам?

– Убедительная просьба, переместите Евлампию Романову в разряд тех, кого терпеть не можете, и выключите у меня свои эсэмэс-сообщения, – потребовала я.

– Ладно, – не стал спорить Виктор, – скажу нашему компьютерщику. Понимаю вас! Самому не нравится, когда реклама на телефон сыплется. В лотерею сыграете?

Парень показал на прозрачный барабан:

– Крутаните. Билеты беспроигрышные, получите маленький сувенир: брелок, ручку, календарик. Есть выигрыши получше: домашние тапки, футболки. И мегасуперприз – костюм Бабы-яги со ступой и метлой.

– Транспортное средство летает? – развеселилась я.

– Да, – неожиданно подтвердил продавец, – она сделана по подобию воздушного шара, рассчитана на подъем ребенка или одного взрослого. Таких, как вы, двоих поднимет. Длительность нахождения в воздухе зависит от разных факторов. Например, в помещении вы или на свежем воздухе. Я ступу в действии не видел. А на картинке она интересно выглядит! Дорогая только, но сейчас родители детям все готовы купить.

– А где баллон с газом взять? – спросила я.

Виктор показал рукой на дверь с табличкой «Служебное помещение».

– У нас. Да вы не надейтесь, что главный приз огребете. Барабан здесь неделю стоит, все его крутят, календарики забирают. Может, самого главного выигрышного билета и нет? Приврали просто. Перед Новым годом, числа тридцатого, кому-то из сотрудников ступу поставят и сообщат: «А вот и победитель, обладатель уникального костюма». Так как? Крутанете барабан?

– Давайте, – решила я.

– Календарик всегда пригодится, начинайте, – велел парень.

Я толкнула прозрачную трубу, та завертелась и вскоре остановилась.

– Открывайте окошко, можете порыться в билетиках и тащите тот, который понравится, – поторопил меня продавец.

Все крохотные билетики лежали кучей, а один почему-то не присоединился к общей массе, он остался наверху. Я просунула руку в окошко и схватила тот, что не пожелал оказаться со своими товарищами.

– Отрывайте по линии, – посоветовал юноша, – аккуратно. Отлично, теперь разворачивайте, читайте, что вам досталось? Календарик? Ручка? Значок?

– Поздравляем, – произнесла я, – вы стали обладателем главного приза: бесплатного костюма Бабы-яги с летающей ступой и метлой. Обратитесь к консультанту для получения выигрыша.

– Вы шутите? – обрадовался Виктор. – Просто надоели люди, которые увидят слово «календарь», и давай злиться на меня. А я при чем? Люди сами барабан крутят, я не прикасаюсь к нему!

Я протянула ему билет:

– На самом деле выиграла главный приз.

– Ух ты! – подпрыгнул Виктор. – Ну ваще! Я должен записать ваши данные и телефон.

– Зачем? – насторожилась я.

– Костюм дорогой, – затараторил парень, – вам его торжественно вручат.

– Пишите на тот номер, который у вас уже есть, – разрешила я, – и отключите меня от рассылки.

Глава двадцать первая

Первым, кого я увидела, войдя в офис, был Костин.

– Не понравился мне Федор, – поморщился он, – рассказывал, как любил жену, терпел ее выходки, все прощал, мало таких мужиков найдется. На подкаблучника парень не похож. Ладно, предположим, что Воробьев – натуральный Ромео, готов целовать следы сапог Нины. Я, правда, с подобными экземплярами не встречался, но теоретически могу представить, что они где-то существуют. Я человек от сохи, простой, как валенок, мыслю примитивно: понравилась женщина? Женись. Если ты ей кольцо предложил, а девица в ответ: «Дешевый подарок! Бриллианта хорошего нет, я достойна лучшего из лучших. Принеси многокаратник», тогда подумаю…

Володя повернулся к Юре:

– Ты как отреагируешь, услышав подобную речь?

Чернов почесал затылок:

– Ну… не потяну такую бабу. Сначала дорогое украшение, затем ей понадобятся квартира, машина, загородный особняк, отдых на дорогих курортах, шуба… И если девушка до свадьбы так себя ведет, то ей нужен не муж, а кошелек бездонный. Смоюсь по-тихому, заблокирую ее соцсети и мобильный. Знаешь, Вова, такая бабень раньше откроется. Станет нос воротить, если не в пафосный ресторан ее пригласил, разозлится, почему ей букеты из тысячи роз не даришь. Сбежишь быстро, кольцо дарить не захочешь. Согласен с тобой, встречаются мужики, которым такие тетки нравятся, но я не с ними.

– Со слов Федора, Нина была истеричка, не способная собой управлять, – продолжал Костин, – но Воробьев говорил, что он ее любит! Женщина погибла. И как себя ведет ее сожитель? Он спокойно с нами беседует, просит съездить в морг и договориться, чтобы тело не вскрывали. Сам не может туда скататься, у него работа. И фраза «Пусть отдадут мне труп» резанула. Внезапно ушедшую, горячо обожаемую женщину трупом не назовут.

– Было еще высказывание: «Нина умерла, а мне жить надо», – напомнила я.

У Володи зазвонил телефон.

– Слушаю, – произнес Костин, заморгал, включил громкую связь и положил трубку на стол.

– Что за прикол, – закричал знакомый голос, – кто распустил слух о моей смерти?

– Нина! – ахнула я. – Вы живы!

– Нет, с вами беседует мертвая, – взвизгнула Осокина. – Что происходит? Закажите мне пропуск, я внизу.

Не прошло и пяти минут, как в кабинет ворвалась наша клиентка и с порога закричала:

– Как мой паспорт оказался у какой-то тетки на дороге?

– Именно этот вопрос мы хотим задать вам, – произнес Володя. – Где ваш основной документ?

– Не знаю, – понизила тон посетительница, – последний раз держала его в руках неделю назад, получала посылку. Народу на почте было тьма! Отправление выдавала девица, спавшая на ходу. Может, там кто из сумки вытащил? Ох! Оформят быстрый кредит на мое имя.

– Значит, в морге не вы, – подвел итог Чернов.

– Правильное умозаключение, – хмыкнула Осокина. – Налейте мне воды!

– Интересный поворот, – не мог успокоиться Юрий. – Кто тогда в холодильнике?

Нина залпом осушила стакан.

– Федор решил, что вы скончались, – объяснила я. – Где вы провели ночь?

– Записалась на суточный психотерапевтический курс «Исправь прошлое», – вздохнула клиентка, – провела время с группой людей, которые хотят изменить свою судьбу.

– И не предупредили Воробьева? – удивилась я.

Нина поджала губы:

– Не на год расстаемся. Ну, забыла. И что?

Когда Осокина ушла, я сказала:

– Говорила же, что не ее рука из мешка вывалилась, цвет лака не тот!

Чернов подпер подбородок кулаком:

– Дозвольте слово рабу вымолвить.

– Говори уже, потом поюморишь, – процедил Володя.

– Я залез в морг, – затараторил Чернов, – интернет у них ожил. Думаю, надо кому-то в трупохранилище отправиться, поговорить с теми, кто принимал тело.

Я сразу поняла, в чью сторону ветер дует, и попыталась избежать неприятного путешествия.

– Ничего интересного мы так не выясним.

– А вдруг? – не сдался Чернов.

– М-да, – вымолвил Костин и встал. – Лампудель, поехали. Я бывший мент, поговорю с местным генералом. А ты пообщайся с санитарками, дамы низшего звена подчас более информированы, чем начальство. Юра, адрес!

– Поселок городского типа Кульск, – сообщил Чернов.

До места мы добрались за два часа. Костин пошел по длинному коридору. Я осталась в небольшом помещении с железными стульями и попыталась понять, где найти информатора.

– Милая, – раздался за моей спиной ласковый голос, – есть проблема?

Я обернулась, увидела полную тетушку лет пятидесяти в одноразовом бумажном халате, и ответила:

– Да, но не знаю, к кому обратиться.

– Рассказывай, в чем печаль, – продолжила она, – как тебя звать?

– Евлампия, – представилась я.

– Имя какое красивое, – восхитилась незнакомка, – а я Зинаида. Что у тебя случилось? Ищешь кого?

– Да, да, – закивала я и в порыве вдохновения соврала, – сестру.

– Лет ей сколько? – деловито осведомилась Зинаида.

Я продолжала фантазировать:

– По виду тридцать с небольшим.

– Приметы какие есть?

– Да нет, – осторожно ответил я.

– Ну-ка опиши ее, – потребовала Зина.

– Фигура как у меня, – завела я, – внешность обычная. Мы с ней давно не виделись, может, и появились какие отметины, о которых я не знаю. У нее на ногтях был ярко-красный гель-лак.

– Чего ты так? – проявила любопытство тетушка. – С родней дружить надо.

Я опустила голову и, ощущая себя автором любовных романов, уточнила:

– Да мужа она у меня отбила.

– Етит твою налево, – возмутилась собеседница, – неродственное поведение. Ты в Кульске живешь? Или в Лаврино?

– В Москве, – на сей раз честно сообщила я.

– А чего к нам? – не отставала Зина.

– Подруга в Кульске живет, она сказала, что видела здесь Люсю.

– Ой, здорова ты врать, – покачала головой Зинаида. – Книги писать не пробовала? Говори честно, чего сюда пришла?

Я помолчала и решила перестать лгать.

– В ваш морг поступила девушка.

– И? Давай дальше, – поторопила меня служащая.

– У нее на руках ярко-красный лак, – объяснила я, – хочу выяснить какие-нибудь подробности о покойной.

– Ты кто? – сменила тон женщина.

Я вынула удостоверение.

– Детектив, – прочитала Зина. – Тебя мне сам Господь послал! Ответил на мои молитвы. Пошли.

– Куда? – на всякий случай уточнила я.

– Не дрожи, сделаешь то, о чем попрошу, заплачу тебе пять тысяч. Хорошая сумма.

– Неплохая, – согласилась я, – но не знаю, что вам надо.

Зина схватила меня за руку:

– Шагай быстро. По дороге объясню. Потом на все твои вопросы отвечу. Без меня здесь ни один таракан не пробежит. От Лукиной никто и ничто не скроется.

Глава двадцать вторая

– На фиг ты меня разбудила? – простонал парень лет двадцати. – Только задремал!

– Люди по ночам спят, – отрезала Зина.

– Мать, отвали, у меня выходной, что хочу, то и делаю, – рассердился юноша.

– Да уж знаю твою жизненную позицию, – рассердилась Зинаида, – «творю что хочу». К тебе детектив пришел.

– Добрый день, Никита Владимирович, – сурово произнесла я, – меня зовут Евлампия Андреевна. В ходе расследования особо тяжкого преступления к вам возникли вопросы.

Никита начал сереть.

– Ниче не знаю, никуда не хожу, только в колледж и на работу. Мам, скажи!

– От армии тебя отмазала, – запричитала Зина, – умоляла, упрашивала учиться. Что в ответ? «Хочу жить как хочу». Устроила тебя туда, где сама много лет служу. Лукину там уважают, сделали старшей в смене. А ты меня опозорить решил?

– Да ничего плохого я не совершил, – заныл Никита.

Я постаралась изо всех сил изобразить из себя сотрудницу полиции.

– Нам стало известно, что вы отдали тело Нины Тимофеевны Осокиной гражданину с неустановленной пока личностью. Но женщина с такими паспортными данными жива. Возникли вопросы: где вы взяли паспорт Осокиной? Кому выдали покойную?

– Вот как ты додумался? – зарыдала Зинаида. – Я работаю много лет в одном месте, на хорошем счету. В морге у нас порядок, никто ничем плохим никогда не занимается. Я прихожу всегда к началу рабочего дня. Никто уже неделю за усопшими не обращался. Откуда эта девушка? Какая твоя роль в этом безобразии?

– Вообще не знаю, о чем речь, – солгал Никита.

Я решила тоже соврать.

– У нас есть видеоматериалы, которые подтверждают ваше участие.

– …, – выпалил парень, – так я и знал, что ничего хорошего не получится.

– Не смей при женщинах материться! – взвилась Зина.

– Проститутка она, от передоза копыта откинула, – пошел в атаку Никита, – ее все равно в общей могиле зароют. Паспорт у нее был в кармане. Я вообще тут ни при чем. Честное слово! Просто помог хорошему человеку.

Из уст парня полился рассказ, который перебивала своими замечаниями Зина. Не сразу, но у меня сложилась картина произошедшего.

Никита после окончания одиннадцатого класса не попал ни в один вуз на бюджетное отделение. Мать затянула пояс, устроила недоросля в медицинский колледж, там всегда нехватка мальчиков, а директриса – соседка Зины. Никита теперь вроде как учится. Почему «вроде как»? Потому что юноша постоянно прогуливает занятия и попал в малинник. На курсе всего один представитель сильного пола – Никита. Девочки открыли охоту на симпатичного парня. Лукин то с одной гуляет, то с другой. Зина поняла, что сыночек балбесничает, слишком много у него свободного времени, и решила закрутить гайки, пристроила лентяя санитаром к себе на работу. Занятия заканчиваются в три часа дня, а в четыре Никита должен появиться на службе. Главный в морге – Владимир Никитович Лукин, отец парня, бывший муж Зины. Несмотря на развод, пара сохранила прекрасные отношения. Добрый папаша оформил сыночка к себе и теперь пытается обстругать полено, надеется, что из него хоть Буратино получится. В скорбном месте у юноши завелся приятель Илья Григорьев. Он старше Никиты и намного успешнее санитара, ездит на новой иномарке, модно одевается. Как это ему удалось при весьма маленькой зарплате в морге? Илюша не состоит в штате учреждения, он гример. Мало какой покойный выглядит красиво, а Григорьев делает из мертвеца ну прямо красавчика, который улыбается родне. Лицо у мертвеца чистое, с румянцем, брови соболиные. Прямо как живой, нет, лучше живого. Кроме того, Илья служит в московском театре, имеет много частных клиентов, слава о его умелых руках разбежалась по Москве и даже по другим городам. Илья живет очень хорошо, он трудится в морге, гримирует актеров перед спектаклями, делает макияж невестам и именинницам. Никита напросился к приятелю в подмастерья, он решил тоже украшать умерших с помощью косметики, парень пока только осваивает ремесло, но и у него неплохо получается. В морге Григорьев бывает отнюдь не каждый день, приезжает по вызову. Никита помогает Илье. Если санитар понимает, что родственники сильно горюют, они не пьяницы, не отморозки, нормальные люди, то он тихо шепчет тому, кто занимается похоронами: «Есть прекрасный гример, внешний вид покойного будет безупречным. Вот вам телефон». Если к Илье обращаются, десять процентов от гонорара стилист отдает приятелю. В четверг вечером он звякнул Никите и предложил:

– Хочешь заработать?

– А то! – обрадовался Кит.

Он подумал, что Григорьев наконец-то возьмет его с собой к какой-то клиентке, чтобы раскрасить ее подружек.

Но у приятеля был иной план, и он его озвучил.

– У вас в холоде лежит бабенка с дороги, ее недавно доставили.

– Ага, – кивнул Никита. – И что?

– За ней завтра рано утром приедут, – продолжил Илья, – надо оформить ее поярче. Макияж, как на сцену. Я тебе все про актерский грим объяснял.

– Зачем так? – удивился Никита. – Сам же постоянно твердишь: «Не увлекайся тональным кремом и консилерами. Люди не любят, когда у родных на лице словно маска натянута.

– Это особый случай, – понизил голос Илюша. – Хочешь заработать пятьдесят тысяч?

– Сколько? – обомлел санитар. – Да, очень! Все за такие деньги сделаю.

– Катафалк приедет рано утром, еще до открытия морга. Ты сегодня в ночь дежуришь. Заранее раскрась ей физиономию, потом живо переодень в то, что водитель даст, – объяснил Григорьев, – и пусть укатывает.

– Тела можно забирать только в определенное время, – напомнил Никита.

Илья громко вздохнул и пропел:

– Мани, мани, денежки в кармане. А кто у нас папочка? Начальничек! Кого папочка любит? Сыночку! Мальчик ему сказку расскажет, как в дверь морга дядечка постучал, плакал, просил ему трупик любимой жены выдать. Никиточка пожалел несчастненького и вручил тельце! Не дрожи, никто не забеспокоится. При бабе паспорт имеется, кто-то начал искать ее родню?

– Ну, нет, – признал Никита, – морг у нас крошечный, вот-вот его закроют, порядка никакого здесь нет. А ты откуда про нее узнал?

– Репортер раз в неделю программу свою про фигню на шоссе делает, – объяснил приятель, – а я перекусить сел, телик включил… Мы хорошее дело провернем, девчонку мужу отдадим, она получит место на нормальном кладбище.

Но Никита колебался. С одной стороны, ему очень нужны деньги. С другой – возникают вопросы.

– Зачем мужу до открытия морга прикатывать? – спросил Лукин. – Странно. Вдруг он и не супруг вовсе. Выдадим девчонку, а за ней завтра родня прикатит?

Григорьев скорчил рожу:

– Сколько ты в морге работаешь?

– Больше года, – ответил Никита. – Почему ты спросил?

– Как часто сюда приезжают посторонние? Москвичи? – засмеялся приятель.

Никита порылся в памяти:

– Ни разу при мне.

– И я такого не помню, – заявил Илья, – городок Кульск не особо большой. Если кто в нем помер на улице, в магазине, на дороге, то через пару часов члены семьи находятся. Кто у нас в морг попадает? Бомжи, девки с дороги, гастарбайтеры. Полежат установленный срок и отъезжают в ров на полигон. Кто-то их ищет?

– Ну нет, – пришлось признать Никите, – хотя и с паспортами попадаются, иногда с иностранными.

– Лень полиции ими заниматься, – подвел черту Григорьев. – С девчонкой так же будет. Никому она, кроме мужа, не нужна. Был труп, и нет его, мигом про тело забудут.

Никита замялся. Илья оценил состояние приятеля:

– Стремно? Без тебя обойдусь. Если не хочешь огрести пятьдесят тысяч за ерундовую работку, сам все сделаю, и мани-мани-мани, денежки в моем, а не твоем кармане.

– Нет, я тоже в деле, – быстро решил сын Зинаиды.

Илья оказался прав, афера прокатила как по маслу. На рассвете приехала машина с гробом и увезла покойную. И тут же деньги упали на телефон, Никита от радости ошалел. Илья не ошибся, все прошло спокойно. И сейчас парень в глубоком недоумении, каким образом мать узнала о его участии в произошедшем?

– Да очень просто! – заорала Зинаида. – Водитель катафалка заплутал, увидел бабку, та ни свет ни заря куда-то топала, и спросил:

– Где тут морг?

– Езжай прямо, в него упрешься, – ответила старуха.

И пошла за машиной. Шофер не знал, что задал вопрос Алевтине Ивановне, которая даже сейчас, в очень солидном возрасте, работает санитаркой. Понятно, что многолетней сотруднице показался странным визит Харона^[3] в машине в столь ранний час, она заподозрила: дело нечисто, в ее голове затолпились вопросы. Похоронный транспорт имел московские номера. Зачем вызывать машину из столицы? При морге открыта контора ритуальных услуг, все местные только в нее обращаются. Цены там ниже, чем в Москве, и жителям городка скидка. К тому же санитарка знала, что за покойным надо приезжать после открытия скорбного учреждения и на сегодня никакая выдача не назначена. Алевтина Ивановна решила разузнать, что происходит, быстро шмыгнула в морг, встала у окна в женском туалете, увидела катафалк, каталку с телом, Никиту, а потом нашептала Зинаиде, что ее сын участвовал в деле, за которое могут сурово наказать. За свое молчание бабуля попросила хороший пуховик и заморские валенки-угги.

Зина метнулась на рынок, приобрела все, обрадовалась и свое слово держит, никому не сообщила о том, что видела. А Зинаида потеряла покой. Устроить сыну скандал она побаивалась. У Никиты стали водиться деньги. Начнет мать наступать на отпрыска, а он разозлится, уйдет из дома, натворит глупостей и окажется за решеткой. Сейчас же парень под присмотром, Зина может притормозить безбашенного наследника. Почему она не помчалась к бывшему мужу? У них же хорошие отношения! Верно. Но у Владимира Никитовича есть дурная привычка: если сын совершал неправильный поступок, отец его выручал, плохое не поминал, говорил:

– Никита, в другой раз думай головой, а не местом, на котором сидишь. Если твоя башка не способна в какой-то момент на мыслительный процесс, я всегда поделюсь своим умом, просто обратись к отцу.

И Никита пребывает в уверенности, что у него добрый папа. Юноша не знает, что происходит после того, как он уходит.

Едва за отпрыском захлопнется дверь, старший Лукин нападает на бывшую жену.

– Вот оно, твое воспитание! Вседозволенность. Потакание любым желаниям идиота.

И бубнит он, и зудит, и считает, что Зина плохо следит за Никитой. Но самое неприятное – прекрасная память Владимира. Обычный мужик тоже рад сбросить бремя ответственности за воспитание детей на жену. Но он позлится, покричит, постучит кулаком по столу, утихнет, обнимет супругу и тихо заворчит:

– Ну хорош рыдать, ну чего я опять не так сказал? Только по делу выражался. Ну хватит, успокойся. Ты лучшая жена и мать. Просто устал я, ну и понесло. Давай в магазин сходим, чего-нибудь тебе купим.

И сильная часть пары все живо забудет. Вот слабая сторона в нужный ей момент может воскликнуть:

– А помнишь, как ты меня ни за что оскорбил?

И обычный мужчина искренне ответит:

– Да не было такого!

Он не лжет, он и правда давно выбросил из памяти все. Но встречаются индивидуумы, которые могут постоянно предъявлять спутнице жизни список всех ее больших и малых грехов. Владимир Никитович из этой породы. Любая, даже самая незначительная ссора в семье Лукиных всегда проходила по одному сценарию. Разбила Зина случайно тарелку из сервиза, который подарила молодоженам в день свадьбы свекровь. Зинаида поохает, соберет осколки и выкинет. А Владимир Никитович мигом заведется:

– У тебя руки дырявые, помнишь, как на мое двадцатипятилетие ты блюдо кокнула? А когда Никите год отмечали, сахарницу убила! И свитер мне так постирала, что он на кулак не налезет.

Пока все промахи не перечислит, не остановится. Даже после развода Владимир не изменил своего поведения. Поэтому Зина решила сама разобраться с происшествием, и тут ей попалась я!

Глава двадцать третья

– Можешь назвать номер машины, которая за покойной прибыла? – спросила я у Никиты.

– Нет, зачем он мне, – спокойно ответил любитель приятно шуршащих купюр.

Я ему поверила и поинтересовалась:

– Одежду для покойной где взяли?

– Шофер дал, – опять без особых эмоций объяснил алчный студент медицинского колледжа.

– Девушку в морг голой привезли? – осведомилась я.

– Скажете тоже, – хихикнул Никита, – одетая она приехала. Шмотье положено в специальном месте хранить.

– Значит, все там лежит, – сделала я вывод.

– Не, – протянул парень, – Григорьев велел: «Когда катафалк уедет, быстро, пока никто не пришел, вытащи все, что при этой было, унеси домой и уничтожь! В морге не выкидывай».

Никита начал чесать нос.

– Хорошо ему говорить! У меня мать прямо офицер спецназа. Только в доме окажусь, мигом увидит, что я что-то припер. Допрос устроит, не отстанет.

– И как ты поступил? – поинтересовалась я.

– Зашел тайком к тете Клаве, – ответил Никита, – у всех давно биотуалеты стоят, а она жадится, бегает в сортир на огороде.

– С ее пенсией только новомодный толчок заводить, – фыркнула Зинаида, – как раз на сменные блоки денег хватит. А может, и нет, дорого сейчас все.

– Вещи кинули в выгребную яму, – кивнула я. – А сумку?

– Ее не было, – ответил парень.

– Телефон? – не утихала я.

– Не нашел, – признался Лукин.

– Искал? – уточнила я.

– Да, – после небольшой паузы признался Никита и сразу попытался обелить себя: – В книжке записаны номера родных, документов при ней не было, я подумал, вдруг найду контакт «мама». Но и аппарат кто-то спер.

– Серьги, кольца, браслеты, бусы, – перечислила я.

– Нет, нет, нет, – быстро заговорил юноша, – ничего такого дорогого, откуда оно у… Ой, простите, у той, кто на дороге клиентов ловит.

– Можешь вспомнить, во что неопознанная девушка была одета? – попросила я. – Что ты в туалет бросил?

– Ну, – забормотал Никита, – джинсы черные, вельветовые, наверное, дорогие, я видел такие в магазине в Москве. Свитер, пуховик, обувь короткая из меха, на боты тети Кати похожа. Все. Если надо, можно глянуть в карте. Ее на труп завели, все с фотками.

– Точно ничего не было? – спросила я. – Только вещи носильные?

– Да, да, да, – быстро начал твердить Никита, – честное слово!

Стало ясно: он врет.

Зинаида вскочила и выбежала из комнаты. Мне хотелось задать парню следующий вопрос, но тут вернулась мать алчного парня.

– Вот! – воскликнула она и положила на стол цепочку, на ней висело необычное украшение: голубь с одним крылом.

Я картинно всплеснула руками:

– Никита, откуда у вас ювелирное изделие?

– Ерунда, – отмахнулся юноша, – купил в торговом центре, триста рублей отдал.

– И зачем оно тебе? Девушкой ты пока не обзавелся. Ладно врать, ты это под матрацем спрятал, – остановила его мать. – Не пришло тебе в голову, что постельное белье меняют, а тюфяк пылесосят. Нашла я красоту. Фото сделала, в Москву специально поехала, зашла к ювелиру. Он на снимок глянул и сказал:

– Точно оценить по фотографии не могу. Сейчас делают замечательные подделки. Вот тут видите, клеймо. Это личный знак Сильвии Карлал. Очень талантливый мастер, она придумала в начале двадцатого века голубя любви. Для тех лет это новаторство: парная подвеска, которую может носить и один человек. Шла Первая мировая война, изделие Карлал начали дарить своим женам, невестам, мамам офицеры, которые уходили на фронт. Много лет оно пользовалось успехом, но после кончины Сильвии появилась масса дешевых вариантов. В семидесятых годах прошлого века интерес к голубю любви пропал. Если у вас оригинальная работа ювелира из золота, глаза – бриллианты, рот – рубин, когти на двух лапах усыпаны алмазной крошкой, то лучше выставить ее на аукцион.

Видите углубление сбоку?

Последний вопрос относился ко мне. Я кивнула.

– Сейчас таких штук нет, – продолжила хозяйка, – а в моем раннем детстве они во всех табачных и газетных ларьках у метро продавались. Парные символы любви. Здесь отверстие, а у кого-то такой же голубь, но со штырьком. Носить их можно поодиночке, только птичка получится с одним крылом. А если присоединить вторую часть, тогда у вас будет целый голубок любви. Не знала, что придумал это украшение очень знаменитый ювелир. Их везде продавали: серебряные, железные, пластмассовые, деревянные, каменные изделия. Каких только не выпускали. Была традиция: уходя в армию, мальчик дарил девочке такую птичку и забирал свою половинку. Если чувства за несколько лет не угасали, после демобилизации играли свадьбу, соединяли пернатых. Потом почему-то украшения исчезли из продажи, народ стал вешать замки на перила моста. Глупее ничего не придумали! Замок! Словно тебя в клетку посадили и заперли.

– Ты забрал подвеску с цепочкой у покойной, это не вопрос, – сказала я, – ответ уже знаю. Зинаида вспомнила металлические, пластмассовые поделки. Они дешевые, их невозможно отследить. То, что принесла твоя мама, похоже на очень дорогую вещь. Покажем ее эксперту, узнаем точную стоимость. Может, ты сразу сообщишь правду? Глупо врать и отпираться. Просто скажи, где взял цепочку с медальоном.

– Она у нее на шее висела, – нехотя признался парень, – дорого выглядела. Когда тело доставили в морг, мне велели его раздеть, одежду складировать. Если есть что ценное, надо описать и отдать маме, она в сейф спрячет. Ага! Если родня потребует ювелирку, им ее отдадут, а если члены семьи не знают, что на трупе было, то молча покойника увезут. А куда дорогая вещь денется? Начальство в свой карман засунет.

– Ах ты, прощелыга! – не сдержалась Зинаида. – На нас с отцом наехать решил? Да мы никогда даже чужого носового платка не взяли! Вор у Лукиных только ты!

– Ни тебя, ни папу я в виду не имел, – начал оправдываться сын. – Мам, кроме тебя, Полина есть, она все тырит! Я хотел подарить Таньке, а она от меня ушла. Поэтому спрятал, не знал пока, что с ювелиркой делать. В скупку не пошел, там паспорт потребуют.

– Тяжела жизнь вора, – саркастично заметила Зинаида, – спер, а теперь и подарить некому, и продать страшно.

Глава двадцать четвертая

– Поздравляем с выигрышем нашего глав- ного приза, – улыбаясь изо всех сил, произнес мужчина в костюме, – рад вашей удаче.

– Спасибо, – ответила я.

Воцарилось молчание, первым его прервал представитель фирмы:

– Давайте познакомимся, Филипп.

– Евлампия, – сообщила я и добавила: – Романова.

– Очень приятно, – сказал собеседник.

– Мне тоже, – сообщила я. – А когда я получу выигрыш?

– Лотереи проводят регулярно, не было случая, чтобы кого-то обманули, – заверил меня сотрудник, – вам придется заполнить анкету.

– Зачем? – удивилась я.

– Так положено, – ушел от прямого ответа Филипп, – не я придумывал правила. Фирма существует триста лет. Конкурсы, лотереи стабильно проводят несколько раз в году. Мы гордимся нашей историей и традициями. Анкету составил сам государь Михаил Федорович Романов, он же провел в Петербурге в Зимнем дворце первый розыгрыш.

Я уставилась на говорящего. Я ничего не смыслю в математике, химии, физике, на этих уроках школьница Фрося тихо спала. А вот литературу, биологию и историю я очень любила. Хорошо помню, как наш преподаватель, Григорий Макарович, один раз объявил:

– Сегодня тема – первый русский царь из династии Романовых. И вероятно, в нашем классе сейчас находится ученица, которая является его родственницей. Романова, встань.

Я поднялась, а историк продолжил:

– Фамилия у тебя царская, значит, надо прилежно учиться, чтобы не опозорить предков.

Не знаю, по какой причине педагог решил, что у меня в жилах течет голубая кровь. Став взрослой, я выяснила, что моих однофамильцев полным-полно. Но в детстве мне очень понравилось, что я царевна. Я заинтересовалась династией Романовых, записалась в юношеский зал Ленинской библиотеки, ходила туда тайком от мамы, которая никогда не отпускала девятиклассницу одну гулять по центру столицы. Хорошо, что мы жили недалеко от книгохранилища. Как я удирала от мамочки, сейчас рассказывать не стоит. Хочу, чтобы вы поняли: я узнала все о царской фамилии, все, что тогда можно было выяснить советскому подростку. И до сих пор помню, что первый русский государь из Романовых, Михаил Федорович, сел на престол в тысяча шестьсот тринадцатом году. Если фирма, которая устроила лотерею, существует триста лет, то Михаил никоим образом не мог затеять первый розыгрыш, да еще в Зимнем дворце. Это сооружение находится в Петербурге, а город основан в тысяча семьсот третьем, фаланстер^[4] построили не сразу, его возведение завершилось в тысяча семьсот шестьдесят втором.

Но уличать собеседника в незнании истории не стоило, поэтому я молча слушала мужчину, а тот наконец дал мне бланк, ручку и предложил:

– Давайте сядем, я сразу объясню, если вам что-то будет непонятно.

Мы устроились за столом напротив друг друга. С первыми вопросами про имя, отчество, фамилию, год рождения, гражданство и прописку я справилась легко. И место работы указала быстро, и призналась в замужестве. Трудности стартовали на второй странице: «Укажите ваш ИНН».

– Вроде он у меня есть, – пробормотала я, – сейчас выясню. Кто может сообщить про этот ИНН?

– Ваш бухгалтер или банк, – подсказал Филипп.

Я обрадовалась, схватила телефон и минут через пять написала в опроснике цифры из сообщения от главбуха, посмотрела на следующий вопрос и очень удивилась.

– «Укажите всех совместно проживающих с вами, сообщите их мобильные телефоны». Зачем такая информация?

– Анкету составлял Михаил Федорович Романов, – напомнил Филипп, – уважая традиции, мы ее не меняем.

– Сомнительно, что во времена первого Романова были сотовые, – не выдержала я.

Филипп заморгал:

– Э… э… наверное, это опечатка. Просто укажите данные тех, кто…

– Я живу одна, – быстро сообщила я и перешла на следующую страницу.

– «Размер вашей жилплощади, количество комнат».

Я удивилась. Ну при чем тут моя квартира, но потом поняла: если не хочу провести в офисе несколько суток, не надо говорить правду. Рука быстро написала: «Семь метров в подвальном помещении, одна спальня». Минут через сорок, отдавая анкету, я представила, как удивится человек, который станет ее читать. Евлампия владеет всеми африканскими наречиями, увлекается баскетболом, карате, из одежды предпочитает фирму «Ботинки медведя», «Платья Винни Пуха», «Пальто черепахи». А мои пристрастия в еде: наггетсы «Петя-Петушок» и «Картофель бри». Еще Лампа в восторге от пива «Зеленая табуретка», пользуется бытовой техникой «Родные дрова», и дальше идет большой список фирм, названия которых я придумала.

После того как с опросником было покончено, Филипп протянул мне визитку:

– Пожалуйста, запишитесь на курсы.

– Какие? – оторопела я.

Раздался ответ:

– По управлению летательными средствами малой высоты и дальности.

– Это шутка? – уточнила я.

– Ступа по своей сути вертолет, – пустился в объяснения представитель фирмы.

– Она может доставить человека из Москвы в Питер? – не поверила я.

– Нет, – улыбнулся собеседник, – это нечто вроде воздушного шара, только у него корзина, а летательная часть сверху. Ступа же поднимается в воздух после того, как пространство под ее полом и между стенками заполняется газом. Вес седока ограничен, но вы…

Мужчина ощупал меня взглядом.

– Можете прихватить с собой даже крупную собаку. Шутка. Как управлять кораблем Бабы-яги, расскажут на курсах. Я не имею права выдать вам приз, пока не увижу свидетельство о прослушивании лекции и прохождении семинарского занятия. Попрошу Веронику Андреевну прямо сейчас заняться вами. Вникнете в суть – получите диплом и свой приз.

Я не успела отреагировать на его предложение. Филипп вскочил, убежал и почти сразу вернулся. С ним пришла полная пожилая женщина в ярко-красном платье.

– Оставляю вас вдвоем, – прощебетал Филипп.

– Замечательно, исчезни побыстрее, – хмыкнула тетушка. – Садись, Евлампия. Краткий курс езды в ступе. Первое. Запомни, летай там, где нет чего-то острого, типа забора с острыми пиками. Усекла?

Я кивнула.

– Весло – руль, – продолжила Вероника.

Я кашлянула.

– Говори, – велела инструктор.

– У ступы нет весла, – осторожно напомнила я.

– Тьфу, веник, – уточнила педагог, – отталкивайся им от стен. Усекла?

– Да, – прошептала я.

– Не набирай большую высоту, – продолжала Вероника, – меня эта фигня еле от земли оторвет и, если такое случится, разом шмякнется. Или моя туша дно прорвет и вниз ухнется. А тебя, канарейка костлявая, утянет до Америки. Хочешь туда?

– Не очень, – призналась я, – английским не владею. Лучше дома останусь.

– Правильно мыслишь, – похвалила меня учительница. – Как включить ступу? Расправила, встала на дно, держа в руках баллон с газом. Открыла клапан, он в полу, привинтила источник газа, наполнила летательное средство. Сняла баллончик, завертела клапан. В комплекте есть веревка с крюком. Если одна решила веселиться, зацепись за что-то в момент заправки, иначе тебя унесет раньше, чем хотела. Захочешь приземлиться – швыряй канат, якорись крючком. Усекла?

– Усекла, – повторила я.

– Время в полете полчаса, – отрапортовала Вероника, помолчала и добавила: – Примерно туды-сюды десять-пятнадцать минут гуляют. Усекла?

Я кивнула.

– Говори словами, – приказала тетушка.

– Ясно, – отрапортовала я.

– Страховку оформим? – уже другим тоном осведомилась собеседница.

– Какую? – поинтересовалась я.

– На оказание медицинских услуг, – проворковала инструктор, – перелом костей, сотрясение мозга с потерей ума, содержание в палате интенсивной терапии в состоянии глухой комы.

Глухая кома? Не стоит интересоваться, что это такое.

– В придачу рекомендую оформить похоронный вклад, – соловьем пела Вероника, – когда звезданетесь со ступой о камень, помрете на месте, у родных не будет проблем. Отправят на погост красиво, с лошадками, оркестром, мило оденут трупик. Денег хватит и на гульбу после того, как вас зароют. Подумайте о своей семье, оформите погребение загодя. Условия королевские! Платите небольшую сумму в месяц, на выходе получатся миллионы.

– Подумаю над вашим предложением, – пообещала я.

– Глупости это, – заявила инструктор полета в ступе, – хорош мозги напрягать, давай оформим!

Не дождавшись от меня ответа, Вероника Андреевна вытащила из своей сумки бланки и принялась задавать мне вопросы.

Глава двадцать пятая

– Хронические заболевания есть? Думаю, нет!

Я быстро сообразила, что наличие недугов является отводом от страховки, и затараторила:

– Да полно их!

– На вид вы здоровее меня, – пробубнила собеседница. – Чем страдаете?

И тут у нее звякнул телефон.

– Секундос, – бросила пожилая дама и начала с кем-то переписываться.

Наверное, у нее в связи с возрастом оказалась не очень хорошая моторика, и зрение испортилось. Вероника щурилась, тыкала пальцами в экран, потом покраснела, прошептала:

– Идиотское занятие, – встала и убежала со словами: – Сиди, не уходи, сейчас вернусь.

Наверное, мне тоже следовало подняться и уйти. Но я уже потеряла кучу времени и сейчас преисполнилась решимости во что бы то ни стало заполучить костюм Бабы-яги со всеми аксессуарами. А еще у меня родилась идея отомстить Максу за его шутку с плюшевой крысой. Несколько раз в неделю Вульф занимается на тренажерах. Фитнес расположен в бельэтаже старомосковского здания. Многие знают, что такое бельэтаж в театре, а в жилом доме это помещение ниже второго, но чуть выше первого этажа. В стародавние времена там размещался зал для балов, комнаты, в которых принимали гостей. Я надену костюм ведьмы, взлечу в ступе на уровень окон фитнес-зала и постучу в стекло метлой. Интересно, как отреагирует Вульф? Навряд ли он узнает меня. Муж многократно подшучивал надо мной, а я ни разу не смогла достойно ответить. И вот она, возможность отомстить! Нет, не уйду, дождусь инструктора, мне необходим костюм и летательный аппарат. И куда подевалась Вероника?

Я отвела взгляд от двери и увидела телефон резвой дамы, который она бросила на столе, устав заниматься таким сложным делом, как отправка сообщения. Сейчас Вероника, наверное, говорит по городской трубке. На белом фоне экрана четко выделялись крупные черные буквы. Похоже, со зрением у инструктора беда, шрифт сильно увеличен, поэтому я легко прочитала: «Она согласилась на страховку?» Я не принадлежу к людям, которые суют нос в чужую переписку, если та случайно оказалась в зоне моей видимости. Но этот разговор нужно узнать.

Я схватила мобильный. Сразу стало ясно, что текст от Филиппа.

«Она согласна на страховку?»

«Обрабатываю», – ответила Вероника.

«Сгусти краски».

«Да».

«Приведи статистику. Каждый полет в ступе завершается смертельным исходом».

«Тогда только похоронная, и все, наш процент маленький. Надо оформить медицинскую с содержанием в коме, с полным обслуживанием. Получим улетный навар…»

Переписка оборвалась, и через мгновение в помещение вплыла Вероника с широкой улыбкой во все лицо.

– Дорогуша, я принесла эксклюзивное предложение.

Мне стало любопытно, что же придумала парочка, которая получает от страховой компании бакшиш за каждого приведенного клиента. Поэтому я изобразила радость.

– Какое?

– Уникальное! – пропела обманщица. – Полное лечение от комы с применением луч- ших лекарств, аппаратов, врачей, в условиях санатория и похоронное обеспечение с устройством поминок. Как только вы ухнетесь со ступой о камни, у родственников никаких забот не будет, только плакать им придется. Оформляем?

– Нет! – весело ответила я. – Зовите Филиппа, я забираю свой выигрыш и ухожу.

– Вот сломаете шею, тогда пожалеете, – зашипела Вероника, – попадете в муниципальное заведение, там даже воды из-под крана не дадут. Заплачете, да поздно. Подруга моя внучку потеряла. Ушла девка и не вернулась. Отвратительная шалава! Всю кровь сначала из родителей, а потом из Милы выпила! Сперла семейную ценность. Людмила ее на черный день берегла. Гадюкино отродье. Говорила я Милке: «Не пускай змею домой, неспроста она нежная-ласковая. Задумала плохое». И точно. Удрала с реликвией, Мила мне в слезах позвонила, говорит что-то, а я не понимаю. Оказалось, у нее инсульт. И лежит она теперь в общей палате. А почему? Страховку пожадилась купить.

– Филипп, – крикнула я.

Дверь открылась, мужчина вошел в комнату.

– Ну как? Договорились?

– Если человек не хочет ничего инвестировать в свое здоровье, то я бессильна ему помочь, – отрезала Вероника, – отдай ей костюм.

Спустя некоторое время я с большим трудом впихнула в багажник своей букашки картонный ящик, приехала домой и была встречена радостным воплем Кисы.

– Лампуша, Симка-Фимка у нас больше не работает. Ее из гимназии выгнали.

– Серафиму Львовну уволили, – кивнула я, – знаю, мне дядя Жора сообщил.

– Ура! – ликовала Кисуля. – Можно мы с Лерой пряники съедим?

– Пожалуйста, – разрешила я и добавила: – Только не все сразу. Вы уроки сделали?

Киса умчалась, не ответив. Я решила выяснить, как обстоит дело с домашним заданием, пошла в детскую, открыла дверь и увидела на полу замок, рядом сидели девочки.

– Что это? – удивилась я.

– Мы его собрали, – гордо сказала Киса.

– Новый конструктор, мне его подарили, – добавила Лера, – в коробке нет руководства, есть лишь картинка на крышке и гора деталей. Это конкурс!

– Надо собрать дворец, сфоткаться, отправить снимок на «Ватсап» и получить подарок! – затараторила Киса. – Мы все выполнили.

Мне стало жаль наивных детей, сомнительно, что им отправят презенты.

Лера вскочила и бросилась к столу.

– Тетя Лампудель, смотрите.

Лучшая подружка Кисы схватила белую картонную коробку и подняла крышку.

– Глядите! Птица дружбы!

У меня онемели кончили пальцев. На красной бумажной салфетке лежала ярко-желтая цепочка, которая старательно прикидывалась золотой. На ней имелась подвеска: белая чайка с распростертыми крыльями. Глаза у нее – бусинки, клюв выкрашен в красный цвет, на когтях лап серебряная краска.

– Смотри, смотри, – радовалась Кисуля. – Лер, покажи!

Подруга взяла птичку, сделала быстрое движение, и чайка разделилась на части.

– Их можно носить по отдельности, – восхищалась Киса, – или целиком. Нам нужна вторая цепочка! Лампуша, можно ее купить?

– В коробке нет никаких объяснений? – уточнила я, от неожиданности не обратив внимания на вопрос.

– Собирать надо наобум, – объяснила Лера, – зато есть рассказ о птице дружбы. Хотите почитать?

– Конечно, – согласилась я.

Лера подала мне небольшую книжечку. Я села в кресло, глаза побежали по тексту. «Давным-давно жила девочка Катя. У нее не было друзей, потому что у Катюши болели ноги и она не могла быстро бегать, высоко прыгать. Дети смеялись над неуклюжей девочкой, но она ни на кого не сердилась. Катя ходила в школу, а после уроков гуляла в парке, садилась там на скамейку и читала книжку. На соседней лавке часто отдыхала другая школьница, она зимой и летом носила большие уродливые ботинки. Сначала Катя и незнакомка не обращали друг на друга внимания, потом стали здороваться, беседовать и поняли, что у них одна болезнь. Только у Лены она тяжелее, чем у Катюши, поэтому ей приходится пользоваться неуклюжей ортопедической обувью. Школьницы подружились, ходили друг к другу в гости, а потом родители Лены уехали жить в другой город, где врач обещал вылечить ребенка. Катя очень не хотела расставаться, Лена тоже плакала при мысли о том, что их дружба разорвется. А потом они вдвоем придумали птицу дружбы. Переверни страницу и узнаешь, как из одной чайки получаются две».

– Где вы раздобыли замок? – не ути- хала я.

– Это подарок, – хором повторили девицы уже известную мне информацию.

Потом Киса добавила:

– Сайт Лёка чайка точка ру.

Лера кивнула.

– Да, папа мне его там купил. Ему очень понравилась идея складывать дворец без руководства. Это развивает ум и сообразительность.

Глава двадцать шестая

– Есть такой адрес, – обрадовал меня Чернов.

– Кто им владеет? – продолжила я.

– Елена Николаевна Котова, – после небольшой паузы сообщил Юра, – бизнесвумен. Она сама придумывает и выпускает всякие настольные игры, устраивает фестивали, соревнования по сбору пазлов, открыла школу любителей головоломок. Кроме того, Котова пишет детские книги и сборники коротких рассказов. Неплохо, кстати, продаются. Активно ведет блоги в соцсетях. У нее два высших образования: педагогическое, учитель начальной школы, и психологическое, она помогает детям и родителям найти общий язык. Популярна в интернете. Живет не в Москве, а в селе Разинское.

– Разинское, – повторила я. – Где оно расположено?

Чернов уткнулся в экран компьютера.

– Слушай. Разинское – одно из сел, которое фактически принадлежало купцу Евграфу Дубчину. До большевистского переворота оно славилось своими ярмарками тканей, которые производили на одной из фабрик Дубчина. Сам Евграф вместе со своей семьей, женой Евдокией и единственной дочерью Еленой, жил в поместье, которое располагалось между двумя деревнями – Разинским и Кульским. Первое село исчезло, а Кульское превратилось в подмосковный городок Кульск.

– Там морг, куда привезли девушку с паспортом Осокиной, – оживилась я.

Юрий кивнул и продолжил:

– Конец девятнадцатого, начало двадцатого века, эпоха успеха Дубчина. Почти все жители работали на ткацком предприятии, оно располагалось в Разинском, его основал Евграф. Местный люд уважал купца, он построил школу, больницу, возвел храм, содержал все на свои деньги. Мужчина хотел помочь детям из бедных семей, он добился разрешения открыть городское училище. С тысяча девятьсот двенадцатого года его переименовали в высшее начальное училище. По тем временам там давали прекрасное четырехклассное образование. После окончания мальчики могли продолжить учиться, стать в конечном итоге педагогом, военным, писарем, поступить в духовное училище. А при больнице купец организовал женские курсы, девочки становились медсестрами и завидными невестами со своим заработком. После прихода к власти большевиков купца, его жену и дочь расстреляли. Храм закрыли, больница и школа стояли заброшенными. В тридцатых годах в зданиях расположился дом ветеранов Гражданской войны и старых большевиков. После Великой Отечественной войны там селили инвалидов, у которых не было семей. Интернат просуществовал до начала перестройки. Сейчас здание бывшего приюта находится в частном владении.

Юра оперся ладонями о край стола.

– А эта информация уже из другого источника. Хозяйка дома – Елена Котова. Она организовала в здании детский центр. В нем живут и учатся дети с трудной судьбой. Например, те, кто пережил физическое или психологическое насилие, ребята, над которыми издевались взрослые и их одногодки, а еще бездомные, любители убегать из дома. Правила приема на сайте не указаны. Если хотите пристроить туда кого-то, нужно приехать к Елене на беседу. Кроме постоянно находящихся в благотворительном учреждении подростков, там есть приходящие, они занимаются в кружках. Вот для них посещение платное. А это логотип заведения, гляньте на плазму.

Мы все повернулись. На экране появился разноцветный круг, на его фоне парила белая чайка.

– Птица дружбы, – произнес Юра, – символ любви, заботы и милосердия. О личной жизни Елены в сети нет никаких сведений. Замужем она, имеет ли детей, чем увлекается, хобби – ничего не известно. Котова тщательно прячет личную жизнь от любопытных.

– Думала прикинуться журналисткой, которая хочет написать о детском центре, – призналась я.

– С прессой она общается, – сказал Чернов, – в сети выложены ее интервью, но в них лишь рассказы о всяких детских конкурсах, праздниках, головоломках, загадках. Ни слова о себе.

Чернов замолчал, потом тихо прибавил:

– Я плохо разбираюсь в людях, они загадочны. Но почему-то мне кажется, что с Еленой надо говорить откровенно, прямо спросить: «Украшение из золота, голубь, который распадается на двух однокрылых птиц, имеет к вам отношение?» Рассказать ей про девушку, которая оказалась в морге. Возможно, Котова ответит честно.

– Давайте попробуем, иногда тактика «информация в лоб» срабатывает, – оживился Костин. – Юра, можешь найти мобильный Котовой?

– Он у тебя уже есть, – ответил Чернов, – я сбросил в «Телеграм», набирай.

Через несколько секунд в комнате раздались длинные гудки, потом мужской голос, и начался диалог.

– Детский центр, дежурный Борис. Чем могу помочь?

– Добрый день, вас беспокоит Владимир Костин, генеральный директор детективного агентства Максима Вульфа.

– Слушаю вас внимательно.

– Хочу побеседовать лично с госпожой Котовой.

– Секундочку!

После небольшой паузы я услышала красиво окрашенное контральто.

– Добрый день, Владимир.

– Здравствуйте, Елена Николаевна. К нам попало ювелирное изделие, – начал Костин, – эксперт определил, что оно золотое с драгоценными камнями. Не новодел. Предположительно это работа ювелира Сильвии Карлал, голубь, который можно разделить на две части…

– О господи! – простонала Котова.

– Вам известно это украшение? – осведомился Володя.

– Да, – ответила собеседница, – это наша семейная реликвия. Украшение очень дорогое, но его стоимость в денежном выражении не главное. Я очень хочу получить назад птичку, она принадлежала моей умершей матери. Но, к сожалению, я не имею никаких доказательств того, что медальон – собственность Веры Игнатьевны, моей мамы. Есть лишь одно старое фото мамы, сделанное на юбилее их свадьбы с отцом. Вот там она при полном параде с этой подвеской. Боже! Варвара! Почему я сразу не сообразила! В каком состоянии красавица? Пьяная? Или наркотики?

– Кем вам приходится упомянутая девушка? – уточнил Костин.

– Единокровной сестрой, – ответила Котова, – Варвара Николаевна Смычкова. У нас внушительная разница в возрасте. Если я приеду к вам, привезу снимок мамы с украшением, отдадите мне птицу? Ничем не могу доказать, что ювелирное изделие – семейный раритет. Но если вы серьезно побеседуете с Варварой, строго объясните, что за воровство ей придется ответить, она испугается и признается, что украла его из моего дома.

– К сожалению, владелица дорогого изделия скончалась, – наконец-то сообщил правду Володя, – при теле обнаружен паспорт на другое имя.

– Так, – протянула Елена. – Она в морге? Других родных у Варвары нет. Как получить тело? Нехорошо, если дочь моего отца похоронят в общей могиле.

– К вам приедет наш детектив Евлампия Романова и все расскажет. Или хотите сами в агентстве появиться? – уточнил Володя. – Повторяю, паспорт оформлен не на Смычкову. Возможен такой вариант: ваша родственница взяла без спроса ценность у вас и продала. А погибла покупательница. У нас пока нет ясности.

– Неловко утруждать вашу сотрудницу, – объяснила Елена, – но, конечно, мне удобнее, если она сама подъедет.

– Вы ответите на наши вопросы? – уточнил Володя.

– При условии, что знаю ответы, непременно, – заверила Котова. – Сейчас пришлю адрес по навигатору.

Володя положил трубку на стол.

– Давай, Лампудель. Чем дольше мы пытаемся разобраться в этой истории, тем сильнее сгущается тьма.

Мобильный Костина затрезвонил.

– Да, Дима, – откликнулся Вова. – Точно? Ничего не перепутал? Когда? Ясно.

– Что случилось? – насторожилась я.

– Илья Григорьев уволился из морга, – объяснил наш начальник.

Чернов посмотрел в один из своих ноутбуков:

– Нет, он числится среди сотрудников.

– Я отправил в учреждение сегодня к открытию Еремеева, – объяснил Костин, – велел ему потрясти стилиста. И оказалось, что тот в день, когда труп неизвестной нам молодой женщины увез неизвестный нам катафалк неизвестно куда…

– М-да, – буркнул Чернов, – со всех сторон пока «неизвестно нам».

– Вот в этот день вечером Григорьев позвонил начальнику морга, сообщил, что более не может приезжать по вызовам, улетает к матери в Тбилиси, заболела она, очень ей плохо. Торопится сыночек, хочет успеть с родительницей проститься, услышать ее последние наставления ребеночку. Он в аэропорту, рейс у него в полночь.

– Сейчас, сейчас, – забормотал Чернов, – пять минут. Илья Карлович Григорьев, отец в документах не указан, мать – Лариса Карловна Григорьева скончалась год назад от инсульта. Замуж никогда не выходила, работала администратором в гостинице, жила в коммунальной квартире, там же с рождения прописан сын. Похоже, женщина дала ребенку отчество по имени своего отца Карла Ивановича Григорьева. В полночь рейса в Тбилиси нет. Последний улетел в семь вечера. Когда Илья на работе сообщил об отлете?

– В районе двадцати одного часа, – уточнил Костин. – Официально он в морге в штате не состоял. Илье звонили, когда кто-то заказывал гримера. Деньги ему отправляли на ИП, он честно свои шесть процентов отдавал. Никакого горя его отъезд у Владимира Лукина не вызвал и хлопот не доставил никаких. Захотят люди нанять стилиста для мертвых, им в похоронном агентстве контакт дадут.

– Стокгольм! – воскликнул Юра. – Он туда рванул, без пятнадцати десять вечера отчалил. Небось уже из дьюти-фри звонил.

– Швеция, – процедил Володя, – эта страна не выдает преступников России. Да и мы не можем ни в чем Григорьева обвинить. Однако здорово он перепугался, раз в такой спешке смылся. И как ухитрился визу получить?

– Ему она не нужна, Григорьев имеет вид на жительство, потому что в восемнадцать лет женился на тридцатишестилетней Вильме Андерссон, – сообщил Юра, – постоянно туда-сюда летает. Ему надо только билет купить. Он взял место в бизнесе. Там билет дорогой, поэтому в салоне первого класса всегда есть свободные места. Думаю, в ближайшее время парень в Россию не вернется.

У меня зазвонил телефон, я посмотрела на имя того, кто хотел поговорить со мной, и незамедлительно ответила, не забыв включить громкую связь.

– Добрый день, Зинаида.

– Подонок, – заплакала женщина, – вот уж наградил меня господь сыном! Нашла сейчас у него в тайнике за ковром в комнате визитницу, а в ней карточку на имя Варвары Николаевны Смычковой. «Звони, я согласна на все». И телефон. Я спросила: это кто? Никита сначала врал: – «Не знаю, подобрал коробочку на улице, она золотая, сдам ее в скупку».

Потом признался. Коробочка выпала из одежды, которую он в сортир выкинул. Он ее себе оставил. Идиот! Решил, что она из драгметалла. Я поспешила вам рассказать.

– Спасибо, Зинаида, – поблагодарила я.

Чернов посмотрел на Костина:

– Мы уже слышали про эту девушку. Ну, теперь появляется предположение, как она оказалась на шоссе, по которому не ходят пешеходы и не очень часто машины ездят. На визитке указано: «Звони, я согласна на все». Вероятно, клиент потребовал от нее что-то этакое, а проститутка отказалась и лишилась жизни.

Глава двадцать седьмая

Елена Николаевна приветливо встретила меня в комнате, которая походила на столовую и выглядела уютно. Единственное, что мне не понравилось: лазерная панель, которая демонстрировала жертву ДТП. Хозяйка быстро заговорила:

– На улице холодно, погода промозглая. Зима теперь в Москве почти как в Европе, слякоть, грязь и сырость.

– У нас все-таки бывают морозы и снег, – возразила я.

– Давайте поговорим за чашечкой вкусного капучино, – предложила хозяйка, – сейчас похвастаюсь, я прекрасно его готовлю, зерна выбираю придирчиво, покупаю исключительно те, что из Бразилии.

Я не любительница арабики, но решила ею прикинуться.

– С удовольствием. Вы правы, при такой погоде капучино – прекрасный вариант.

– Еще лучше, когда сопровождается настоящим бельгийским шоколадом, – подмигнула мне владелица детского центра и вынула из буфета коробку.

– Обожаю такой, – на этот раз искренне воскликнула я.

– Мы с вами сошлись во вкусах, – улыбнулась Елена, – я могу вставать на работу в пять утра, не обедать, не ужинать. Но от шоколадки отказаться не могу.

– У вас, наверное, здесь трудные дети, – решила я подобраться к нужной теме.

– Наши ребята прекрасны, но, к сожалению, им достались мерзкие родители, – вздохнула Котова, – или они рано стали сиротами, попали не в самые хорошие интернаты, к жестоким приемным родителям. Оказавшись здесь, все они сначала были очень насторожены, многие озлоблены. У нас есть несколько девочек, которых с самых юных лет снимали для порнофото. Эта информация тщательно закрыта от всех, кроме психолога, который с ними занимается. Никто из воспитанников понятия не имеет, какая судьба у его товарища. Мы строго храним тайны. Рано или поздно все подопечные оттаивают, начинают учиться, отвечают любовью на добро и заботу. Все! Кроме Варвары. А Смычкова горя никогда не видела. Зато сама столько бед принесла. С самого рождения!

Котова сделала глоток кофе:

– Нехорошо я сказала, ребенок не виноват в глупости и подлости взрослых. Мой отец, Николай Петрович Котов, был известным врачом, потом в придачу стал психологом. Папа задолго до моего рождения начинал карьеру заведующим домом престарелых, потом стал директором интерната для одиноких пожилых людей, мне об этом рассказывала мама. Вера Игнатьевна постоянно пыталась подрихтовать мужа. Она обожала супруга, была предана ему, как собака, испытывала бескрайнюю благодарность за то, что он предложил ей руку и сердце.

Елена поставила передо мной чашку с капучино:

– До сорока пяти лет отец не состоял в браке. Сейчас я уверена: он вел веселую холостяцкую жизнь. А когда папу сделали главврачом интерната для ветеранов, то он, наверное, ощутил себя падишахом в гареме. Откуда я все это знаю? Объясню в процессе рассказа. Учтите, Николай Петрович был из очень обеспеченной семьи. Мой дед тоже медик, да не простой, доктор наук, академик, гениальный психиатр, автор учебников, пособий, научных книг. Светило. Бабушка – замечательный детский врач. Их единственный сын Коля ни голода, ни холода никогда не знал, родители мальчика обожали. Этакое домашнее божество, которое поставили на пьедестал и поклонялись ему. Любое желание Николеньки считалось приказом, выполнялось мгновенно. Бабушка не родила других детей, чтобы сыночек не ревновал. Все Николаше, все для него, родимого, все ему, самому лучшему.

Елена поморщилась:

– Следует быть справедливой. Мальчик прекрасно учился, знания хватал на лету, всегда был отличником. Золотая медаль открыла для абитуриента двери медицинского вуза, который он окончил с красным дипломом. У семьи имелась огромная квартира в столице, но жили все здесь в прекрасном особняке при интернате.

А мама моя, Вера Игнатьевна, росла в других условиях. Бабушка с материнской стороны – уборщица в деревенском сельсовете и клубе, заодно и почтальон. Кто у нее был муж? Тайна, покрытая мраком. Баба Поля на мой вопрос: «А где дедушка, как его звали?» – всегда давала разные ответы. Моряк, который погиб, спасая во время шторма пассажиров корабля. Летчик-герой, он сумел отвести горящий самолет от Москвы, чтобы истребитель не упал на столицу, дедуля позаботился о населении, а о себе забыл, поэтому погиб в пламени. Лет в семь я поняла: бабка просто врет. Детство маленькая Верочка провела безо всякого присмотра. В те годы трехлетнего декрета не давали, материнского капитала не платили. Полина брала младенца на работу, клала кулек с ребенком где придется и принималась за дело. Малышка могла обораться, к ней никто не подходил. А лет с трех Вера оставалась одна. Мать уходила рано, запирала избу, боялась, вдруг неразумная девочка начнет играть со спичками и спалит дом. В теплое время года семья переезжала в летнюю кухню, избу сдавали дачникам. Москвичи попадались разные, одни жалели брошенку, кормили ее, дарили сношенную их детьми одежду. Другие гнали ребенка, не хотели видеть чумазую, вечно голодную крошку. В школу Вера пошла в девять лет, мать все никак не могла собраться и записать ее в первый класс. До шестого года обучения Вера была троечницей. «Удовлетворительно» ей ставили лишь по одной причине: двойка в четверти автоматически делала ученицу второгодницей. А никому из педагогов не хотелось, чтобы Калугина долго ходила в гимназию. Побыстрее дотащить такую до восьмого класса, и пусть идет работать, полы моет.

На шестом году обучения Вера с трудом читала, кое-как считала, сидела на последней парте, вела себя тихо, от скуки рисовала в тетради цветочки и домики. Калугину к доске не вызывали, домашние задания у нее не проверяли, за все контрольные она сразу получала тройки.

Летом после того, как дочь окончила шестой класс, Полина Ивановна сдала на год избу учительнице из столичной школы, у той была какая-то проблема с легкими. Наталья Сергеевна утром уезжала на работу в Москву, а вечера, выходные и каникулы проводила в селе. Совсем молодая женщина ужаснулась, поняв, что Вера почти Маугли, и стала с ней интенсивно заниматься. За три летних месяца Наташа подтянула Веру до настоящей крепкой тройки. А во второй четверти седьмого класса девочка выбилась в хорошистки. Восьмилетку Калугина завершила на пятерки, поступила в училище, получила профессию медсестры и нанялась в интернат, где царствовала семья Котовых.

Почему Николай, бонвиван, холостяк, богатый человек, любимец дам, щеголь, красавчик, обратил внимание на тихую, молчаливую представительницу среднего медперсонала?

Елена Николаевна допила кофе:

– Нет у меня ответа. Может, свою роль сыграла смерть его родителей? И отец, и мать скончались в один год друг за другом, сын остался без привычной опеки, заботы, фонтана любви. Думаю, он решил: лучше жениться, чем обзаводиться домработницей. Супруга ему требовалась исключительно для исполнения хозяйственных обязанностей. Но где найти такую, которая безропотно станет стирать, убирать, готовить и ублажать в постели, когда царь временно окажется без достойной любовницы? Дамы, с которыми привык иметь дело Николай, не пожелают стать рабынями. Верочка нанялась на службу в тот момент, когда Котов уже всерьез собирался обратиться к свахе. Да, да, они существуют при всех режимах, и в советской России их услугами пользовались. Муж потом сам Вере сказал: «Хотел найти супругу с помощью свахи и тут тебя увидел».

Глава двадцать восьмая

Елена улыбнулась:

– Мамочка не раз рассказывала, как она встретилась с мужем.

События разворачивались, как в сказке. Главврач пришел на работу, столкнулся в коридоре с молоденькой девушкой, которая несла бутылку с физраствором. Медсестра испугалась, уронила ношу, склянка разбилась, жидкость разлилась, капли осели на ботинках начальника.

– Простите, извините, не сердитесь, я случайно, – залепетала Верочка.

Потом она присела, вынула из кармана чистый отглаженный носовой платок и вытерла штиблеты мужчины. Именно в эту секунду решилась ее судьба. Николай Петрович окинул взглядом медсестру, понял, что она очень молода, не особо хороша собой, а сейчас и вовсе вся красная от смущения, и ласково произнес:

– Ну что вы, встаньте. Я сам виноват, выбежал навстречу. Как вас зовут?

Котову хватило недели, чтобы Вера влюбилась в него на всю жизнь.

Елену Николаевна вынула из коробки пустую гофрированную бумажную «корзиночку» из-под конфеты и начала складывать из нее кораблик.

– Папа не обижал маму. Одевал ее, обувал, делал ей подарки, собирал гостей на ее дни рождения, никогда не кричал на нее, всегда уважительно обращался. Но никогда не испытывал к маме страсти, не хранил верности. У отца всегда были любовницы. Но законная половина всегда стояла на пьедестале, если кто позволял слово критики или пренебрежительное замечание в адрес Веры, Котов прекращал с ним общаться.

Елена заправила за ухо прядь волос:

– Ко мне отец относился так же. Не помню, чтобы он повышал голос, меня хорошо одевали, кормили, учили. Мама водила меня по театрам, выставкам, на лето вывозила к морю, жили мы там с июня по август. Папы никогда не было рядом. Не могу назвать ни одного случая нашего с ним похода куда- либо или семейного посещения какого-то мероприятия. Поскольку родители отца умерли до его женитьбы, бабушку, дедушку со стороны папы я никогда не видела. А Полина, бабушка со стороны мамы, у нас не появлялась после моего восьмилетия. Сейчас, вспоминая порой детство, я понимаю: Полина пила. В бытность, когда мама меня к ней изредка приводила, женщина вела себя странно. Говорила всякую чушь, смеялась без причины, иногда с ее языка слетали непонятные слова, и еще она самозабвенно лгала. Она могла сообщить, что ее отец князь, а через пять минут сказать: «Папаша умер, когда нанялся дрова колоть». И о моем деде тоже разное болтала. Ну да я это уже говорила. У нас в семье не было алкоголиков, и вокруг никто не пил. Я не понимала, что Полина находится под действием водки. Как-то раз мама оставила меня, восьмилетнюю, с бабкой, сама куда-то вышла. Полина начала говорить:

– Верка, б…, продалась, б…, богатому. Мне, б…, денег не дает!

Слово, которое начинается со второй буквы алфавита, я ранее не слышала. Полина его не произносила. Но, с другой стороны, мама впервые оставила меня наедине с бабкой. При дочери Полина вела себя тихо. А сейчас в ней прямо клокотала злоба. Когда мы с мамой поехали домой, я, наивная девочка, спросила:

– Мама, кто такая б…? Тебя так бабушка называла.

Вера Игнатьевна, не отрывая глаз от дороги, спокойно ответила:

– Она немолода, носит вставные зубы, речь поэтому стала нечеткой. Ты не расслышала, что она говорила. Не повторяй глупость.

И больше я Полину не видела.

Елена Николаевна резко выпрямилась:

– Став старшеклассницей, я поняла, что жизнь моих родителей не совсем обычна, но что может поделать школьница? И я видела, что мама до потери пульса обожает папу. Слова «до потери пульса» – это не шутка. Когда муж уезжал в командировку, мама места себе не находила, у нее начиналась бессонница, пропадал аппетит. Сейчас я понимаю, что мама знала про отца все, принимала его таким, каков он есть, и очень боялась, что папа уйдет к другой. Но ничего такого не случилось. Отец был намного старше жены, но она умерла первой. Папа скончался не так давно глубоким стариком, ему требовался постоянный уход. Николай Петрович жил со мной. На момент его смерти интернат уже не существовал. Главврач приватизировал здание и землю. Не знаю, как ему это удалось, многие вопросы решаются с помощью денег. Я открыла детский центр.

Котова потерла рукой шею:

– Когда назревает смена погоды, у меня голова не поворачивается. Видно, мне на роду написано никогда не жить в тихом мещанском уюте и спокойствии. Вскоре после смерти отца сюда приехала Анна Константиновна, она была намного моложе Веры Игнатьевны, имела дочь-подростка, которую родила, едва став совершеннолетней. Первым делом Анна выложила на стол свидетельство о появлении на свет Варвары Николаевны Смычковой. Фамилия у подростка материнская, а вот отчество от отца Николая Котова. Он признал «левого» ребенка, был вписан в документ как родитель.

Анна вела себя вежливо, объяснила:

– Варя по закону тоже наследница, но мы не собираемся подавать в суд, устраивать дележ имущества. Заберите ее к себе в центр. Я с оторвой не справляюсь. Девочка пьет, курит, ругается матом, таскается по парням, глотает таблетки, не учится. Ваше учреждение хвалят, помогите мне, пожалуйста!

Я была не рада наличию сестрицы, выдвинула условие – Варвара станет ученицей, только если мать и дочь подпишут отказ от всех претензий на наследство. Анна согласилась, я сразу вызвала нотариуса. Потом любовница отца уехала, а Варвара осталась.

Котова провела ладонью по волосам:

– Забыла сказать. Перед смертью мама отдала мне медальон «Птица любви» и объяснила:

– Николай подарил его мне в день свадьбы. Доченька, не злись на папу. Я его очень любила, он меня тоже любил, как умел. Нельзя требовать от слона, чтобы тот летал, как комарик. Вещь очень дорогая, старинная. Папе она досталась от его матери. Спрячь ее подальше, береги украшение на черный день.

Я убрала медальон. Мне достались и другие драгоценности Веры Игнатьевны. Но она их редко надевала, а «птичку» постоянно носила.

Котова закрыла глаза ладонью:

– К сожалению, Анна Константиновна ушла из жизни почти сразу за Николаем Петровичем, мне пришлось терпеть выходки дьявольского отродья до ее совершеннолетия. Что она творила! Курила в спальне, по ночам удирала в расположенную неподалеку деревню, переспала со всеми местными парнями. Напивалась в лохмотья, ругалась матом в столовой, не хотела учиться. Когда единокровной сестре исполнилось восемнадцать, я выдохнула и велела:

– Ты совершеннолетняя, уезжай по месту прописки в квартиру покойной Анны.

Хулиганка стала плакать:

– На что мне жить?

Да слезами меня не разжалобить, я нашла нужный ответ: «Где берешь деньги на сигареты, выпивку, гульбу? Вот там и попроси на самостоятельное существование».

И выгнала девку. Да только не избавилась от нее, она прикатывала неожиданно, вела себя отвратительно. Потом, на мою радость, она пропала.

Глава двадцать девятая

Елена Николаевна вытянула вперед руку:

– Вот же ерунда! Только начну нервничать, как пальцы трясутся, надо успокаивающее пить. Я долго не видела мерзкое создание, успокоилась, и тут девица неожиданно приехала. Она была не пьяная, не в трясучке от того, что ее ломает, вид приличный. И вот уж изумление, денег клянчить не стала, не затеяла скандала с припевом: «Подам на тебя в суд, меня незаконно лишили наследства, продавай дом, землю, деньги поделим пополам». Меня эти заявления не волновали, есть официально сделанный отказ от всего, что незаконнорожденная дочь Николая Петровича могла бы получить. Но сам процесс беседы злил. А сейчас Варвара тихая, улыбается. Волосы модно пострижены, макияж спокойный. Я привыкла видеть ее лицо размалеванным во все цвета радуги. Мы впервые за долгое время хорошо поговорили. Хотя я и раньше не позволяла себе крика, это Смычкова начинала вопить и ругаться прямо с порога. Но в тот раз ее как подменили. Вместо юбки до пупа, сетчатых колготок, ботфортов или мини-платья в обтяг, шортиков, которые смахивают на стринги, вместо нарядов девушек, которые стоят на дороге в поисках клиентов, на ней были простые черные брюки, пуловер, обычный пуховик и обувь по сезону. Я сначала растерялась, вопрос возник: с какой целью Смычкова заявилась?

Но она быстро объяснила цель своего визита: выходит замуж.

Рассказчица замолчала.

– На вашем месте я бы испугалась, – заметила я, – забеспокоилась, кто сделал предложение девушке, которая ведет раскованный образ жизни.

– Вот-вот, – обрадовалась Елена, – вы правильно поняли. Но, с другой стороны, Варвара изменилась внешне, скорее всего, это влияние жениха.

– Она сказала, кто он? – осведомилась я.

– Иностранец, – охотно объяснила владелица детского центра, – вроде живет в Германии, ведет бизнес в области торговли, владеет супермаркетами. Я так растерялась, что не очень хорошо отреагировала, ляпнула: «Господи! И где такой мужчина с тобой познакомился?»

Ее реакция дала понять, что в душе Варвары действительно произошли изменения, девица не стала орать: «Ты всегда была готова оскорбить свою единственную сестру». Нет, она просто ответила:

– Я пошла в магазин, трясло меня всю, крутило, ломало, денег не было ни копейки. Хотела спереть бутылку. Или мужика найти, который мне спиртное или нюхнуть купит. За работу так заплатит. Стояла в винном отделе, и тут под зад как стукнут! Я упала. Меня поднимает какой-то парень, чуть не плачет:

– Простите, я случайно вас задел. Как могу загладить свою вину?

Я потребовала водки, он взял дорогое вино… Вот так и началось. Мой жених русский, его родители уехали жить за границу, когда мальчику исполнилось семь. Дома у него говорят на родном языке. Пришла сейчас к тебе попросить прощения за свое поведение. Мы тихо распишемся и уедем к мужу. Не знаю, встретимся ли еще. Стыдно сейчас очень за то, как жила, что творила. Ты правильно поступила, когда отказалась отрезать кусок наследства в мою пользу. Продать землю, дом, пропить деньги можно быстро. Навряд ли наш отец хотел, чтобы младшая дочь старшую ограбила.

Мы обнялись, я заплакала. На дворе уже был вечер, поэтому я предложила ей:

– Оставайся, уже стемнело. Устраивайся в своей комнате!

Утром постучалась к ней в спальню. Ответа не дождалась. Открыла дверь, никого. В помещении полный порядок, кровать убрана. На столе записка: «Спасибо. Ушла на автобус. Может, когда-нибудь встретимся». Я расстроилась. Лучше Варе позавтракать, и я хотела сама отвезти сестру на станцию. Но она решила иначе. А сейчас вы фото «Птицы любви» показали. Она точно мамина. Мерзкое отродье прекрасно знала дом, участок, не один год тут жила.

Рассказчица сцепила пальцы рук в замок:

– И в курсе, что я сплю крепко. Завожу аж три будильника, просыпаюсь тяжело. Дрянь разыграла спектакль, оделась прилично, навела марафет, удачно исполнила роль девицы, которая глубоко раскаивается в своем поведении, просила прощения. Господи, я купилась на дешевое представление. Нет никакого жениха-иностранца! Есть воровка, она пришла за «Птицей любви», украшение хранилось в моем кабинете в секретере. Я его не ношу, боюсь потерять.

Котова постучала ладонью по лбу:

– Дура я, дура! Так мне и надо. Коттедж, где я живу, стоит неподалеку от здания центра. Да я входную дверь часто забываю закрыть! У нас тут тихо, никто не ворует, все свои. «Птица любви» для меня очень много значит. Очень, очень. Когда я придумывала торговый знак для своей фирмы головоломок, то украла чужую идею. Голубя не имела права использовать, а чайку сколько угодно. Я не держала украшение в сейфе. Да и нет у меня дома несгораемого шкафа! И никогда не было, такой только в здании центра есть. Полусестра приехала, чтобы обворовать меня! Спасибо, что вернете мне память о маме. Простите. Больше не могу вести беседу. Бесконечно благодарна вашему агентству. Но… сил нет! Пойду сейчас в свой коттедж, надо прийти в себя.

Я изобразила смущение:

– Извините, что выбила вас из колеи.

– Нет, нет, нет, – живо возразила хозяйка, – вы же возвращаете птичку. Просто я наивно поверила в раскаяние Варвары. У меня нет других родственников, вот я и решила: в юности каждый совершал поступки, за которые потом стыдно в зрелости. И понятно, почему Смычкова так себя вела. У нее была глупая мать, которая отдала неуправляемого подростка в учреждение, которым руководит старшая сестра. Тетка не справилась с воспитанием Варвары. Отец один, а дочери совсем не похожи ни внешне, ни по характеру. Анна рыдала, рассказывала, что Варьку вытурили из всех школ. Она воровала вещи, деньги, подбивала других детей на гадкие поступки, устраивала лекарственные вечеринки. Знаете про эту забаву?

– Впервые о них слышу, – призналась я.

– Когда мать была на работе, школьники собирались у Варвары дома. Каждый приносил с собой какие-то медикаменты, – начала объяснять Елена, – все таблетки перемешивались, а потом участники тусовки брали горсть смеси и глотали. Как вам сия забава?

Я не нашлась что ответить.

– Мне не хотелось брать под крыло сие ангельское создание, – призналась Котова, – я так и сообщила мамаше. Та поняла, что Варвара останется с ней, и, когда я предложила отказ от наследства, согласилась. Поймите, не из жадности я об усадьбе беспокоилась, боялась лишиться дела всей своей жизни. Ну зачем папа упоминал Смычкову в завещании? Пойдемте, дорогая, ко мне в дом, там есть бочоночек на три литра, в нем уникальный коньяк. Мне его много лет назад подарили родители мальчика, который хотел их убить за принуждение ходить в школу. Пожив в центре, подросток стал другим, вот он искренне просил у отца и матери простить его. Мы до сих пор дружим, все у семьи прекрасно. Я не пьяница, но, когда случается совсем уж жесткий стресс, открываю кран, наливаю на дно фужера благородный напиток, медленно выпиваю и… засыпаю. Когда просыпаюсь, снова спокойна и весела. Мне говорили, что спиртное со временем выдыхается, но мой бочоночек хранит и аромат, и вкус. Ох, я еще та пьяница! За десять лет и трети емкости не осушила. Редко коньяк пью. Давно им не угощалась, а сегодня тяпну капелюшечку! А вы чем стресс снимаете? Пойдемте, покажу, где я живу.

Я встала и ощутила усталость. Длинный разговор меня не утомил. Но работающий все время телевизор, который постоянно демонстрировал какие-то ДТП, очень раздражал.

Тихо беседуя, мы дошли до небольшого двухэтажного дома. Елена дернула за ручку, дверь распахнулась.

– Ну вот! Видите? Опять не заперла. Может, зайдете? Оцените содержимое бочонка?

– Спасибо. В другой раз непременно, – пообещала я, – специально приеду на автобусе, не на своей машине.

– Хорошей вам дороги, без пробок, – пожелала Котова и вошла в дом.

А я уехала в Москву.

Глава тридцатая

Утром ко мне примчалось сообщение с незнакомого номера. Я ткнула пальцем в экран. «В центре «Мишкин дом» лучшие велосипеды для новорожденных. Скидка девять процентов на все изделия из носорога». Я несколько раз перечитала удивительный текст. Велосипед для новорожденных? Но они сидеть не умеют и тем более крутить педали. Изделия из носорога? О чем речь? Любопытство было сильнее меня, я нажала на указанный номер телефона.

– Мы рады вашему звонку, – закричал визгливый голос, потом заиграла музыка, и прорезалось хриплое сопрано:

– «Мишкин дом». Анна. Слушаю вас.

– Велосипед для новорожденного… – начала я.

– Вы получили эсэмэс? – не дала мне договорить сотрудница.

– Да, – подтвердила я, – очень удивилась, поэтому решила узнать, о чем идет речь.

– Девушка, – затараторила Анна, – случился глюк, программа, которая дает рекламу, сначала зависла, потом отвисла и принялась рассылать чушь. Великов для младенцев пока не придумали. Изделиями из носорогов мы не торгуем, но можем предложить вам памперсы по особой цене, костюмчики, на них, кроме общей, получите еще и скидку от меня…

– Спасибо, не надо, – выпалила я.

– Не отказывайтесь, узнайте все наши роскошные предложения для ваших новорожденных.

– У меня дочь-школьница, – невесть зачем сообщила я.

– О! Прекрасно! – заликовали в трубке. – Для нее есть одежда с розовыми монстрами от фирмы «Принцесса Бляха-муха»!

– Бляха-муха? – повторила я. – Но это…

– Нет, нет, – зачастила девица, – это цензурное выражение! Оно является высшей степенью разочарования, удивления, огорчения. Дизайнер специально консультировался у специалистов. Российская принцесса Бляха-муха – новая героиня современных сказок. Какой размер желаете?

– Спасибо, не надо, – отказалась я.

– Чистый хлопок, всего восемьдесят процентов синтетики, – пело сопрано, – если не хотите, я не настаиваю. Клиент всегда прав. Возьмите своей красавице трикотаж с тематическими надписями: «Не зовите замуж», «Не хочу жениться, не хочу учиться», «Дай кассирше в нос два раза, получи один раз на сдачу». Это современный подростковый юмор, очень популярный, от него все в восторге. Какой размер отложить?

– С кем ты беседуешь? – спросил Макс, входя в столовую.

– С интернет-магазином, – прошептала я, – надоел ужасно.

Вульф отнял у меня трубку и выключил звук.

– Все. Теперь ты свободна!

Я выдохнула:

– Спасибо. Ой!

– Что? – поинтересовался супруг.

– Восемь новых эсэмэсок, – вздохнула я, – и все с каких-то непонятных номеров. О! Еще одна прилетела! «Еда для кошек с плохим аппетитом. Экологически чистый корм из Мясопотамии».

– Откуда? – поразился Вульф.

Я показала ему экран телефона.

Муж начал смеяться.

– Лампуша! Месопотамия…

– Регион на Ближнем Востоке, – перебила я Макса, – в долине двух рек – Тигра и Евфрата, колыбель человеческой цивилизации.

– Не всякий мужчина способен похвастаться умной женой, – не упустил возможности похвалить меня Вульф, – только в сообщении в названии после первой буквы «м» стоит не «е», а «я». Из Мясопотамии.

– Есть такая страна? – изумилась я.

– Нет, конечно, – веселился Макс, – у современных рекламщиков огромное желание заработать деньги. Никогда не отвечай на подобные сообщения. Обещают урезать от стоимости товара девяносто девять процентов и в подарок за покупку квартиру? «Позвоните нам и станете обладателем личного острова!» Не верь! Любой презент, снижение цены, а главное, стоимость рекламных услуг включены в цену товара. И никогда не оставляй своего номера телефона нигде.

– А если говорят: «Без указания контакта не доставим заказ»? Тогда как? – поинтересовалась я.

– Успокой продавца, скажи ему интересное слово: самовывоз, и не поленись приехать сама в магазин, не делай покупки онлайн, – посоветовал муж, – если где-то засветишь контакт, потом на телефон обвалится ураган рекламы.

– Сейчас просят заполнить анкеты и когда ты до прилавка ногами дошла, – вздохнула я, вспоминая, как получила наряд Бабы-яги и ступу с метлой.

– Тогда уходи, – пожал плечами Вульф, – найдешь то, что нужно, в другом месте. И уверен, едва продавец поймет, что жертва ускользает, тебя остановят и продадут все, что хочешь, без всякой писанины. Есть еще вариант. Завести второй телефон и оставлять везде этот контакт, включать трубку только для покупок.

Я собралась рассказать про лотерею, но вовремя прикусила язык. Нет, нет, очень хочу разыграть мужа!

В столовую вошла Роза Леопольдовна и с порога начала:

– Заглянула вчера в вашу ванную, полотенце меняла и увидела крысу!

Краузе это сказала, глядя в упор на Макса, а тот мигом отреагировал:

– Настоящую?

Роза Леопольдовна закатила глаза:

– Огромная! Жуткая! Страшная!

Вульф повернулся ко мне:

– Надо вызвать тех, кто поможет избавиться от грызуна. Как ты считаешь?

Больше всего мне хотелось сейчас рассмеяться и ответить: «Давно поняла, что ты управляешь игрушкой, которая отлично имитирует настоящую крысу. Краузе – плохая актриса, неубедительно исполнила свою роль. Где страх в ее голосе? Где паника во взгляде? Когда осенью в квартиру залетел большой комар, наша няня залезла под стол и отказывалась выползать, пока Вульф не выгнал незваного гостя в окно. Такой комар не имеет острых зубов, опасных когтей, он не способен ни укусить, ни оцарапать, просто внешне противный. Крыса намного страшнее, а Роза Леопольдовна не впала в панику. Я поняла: Макс, ты решил разыграть меня».

Но я не стану произносить эту речь. Пусть Макс сначала увидит за окном Бабу-ягу и растеряется. А потом я объясню ему: «Это мой ответ на твою плюшевую крысятину».

– Лампа, что ты думаешь по поводу изгнания Шушеры из квартиры? – поторопил меня с ответом муж.

– Не видела ее ни разу, – соврала я. – Может, Розе Леопольдовне показалось?

Глава тридцать первая

– После того как Лампа рассказала о своем визите к Елене Николаевне, мне захотелось побольше узнать о любвеобильном Николае Петровиче, – начал Костин, – пока у нас нет стройного плана расследования, есть у меня ряд соображений, но пусть сначала Юра сообщит, что ему удалось выяснить.

Чернов пригладил торчащие на макушке волосы:

– Елена Николаевна сообщила правду. У врача и психолога была только одна жена: Вера Игнатьевна. Она родила дочь Лену. Кроме нее, у профессора есть еще несколько детей.

– Несколько? – повторила я.

– Родная девочка – Варвара Смычкова, – продолжал Чернов, – и несколько крестных чад. Среди них Анастасия Петровна Мальцева, нынче врач, дантист, владелица клиники.

– Так, – протянул Макс, – интересно.

– Крестный ребенок, как правило, не является родственником по крови, – продолжал Юра, – это отпрыск друзей родителей. Хотя бабушка, дедушка, дядя или тетя тоже могут крестными стать. Как я выяснил информацию о крестниках? Нашел завещание Котова. В документе указано: «Все мое движимое и недвижимое имущество нужно разделить в равных долях между моими дочерьми Еленой Николаевной Котовой, Варварой Николаевной Смычковой и крестными детьми Анастасией Петровной и Ниной Тимофеевной Осокиными».

– И где можно найти этот документ? – поразилась я.

– Да это просто, – хмыкнул Юрий, – в нотариальной палате.

– И ты смог к ним влезть? – продолжала я удивляться.

– В данном случае сработало правило: не имей сто ноутбуков, а имей сто друзей, – ответил Чернов, – там работает мой лучший друг.

– А мы-то никак не могли понять, что объединяет многих действующих лиц, которые упоминаются в этом расследовании, – обрадовался Володя.

– Подожди, – остановил его Чернов, – я сообщил только о вершине айсберга, есть еще подводная часть. Я хотел посмотреть аккаунты этих лиц «ВКонтакте», «Телеграме» и прочих местах. Там ничего особенного нет, друг на друга они не подписаны. Возможно, они понятия не имеют о том, что у них один крестный отец, но ведь есть еще и крестные матери. Кто они? Я установить их имена не смог. Но выяснил кой-чего. Анастасия – приемная дочь Петра Николаевича и Агнии Львовны Мальцевых. Петр убил жену, младшую девочку Ирину, а потом покончил с собой. Насти тогда не было в Москве. Ее родной матерью является Регина Семеновна Опкис. Она умерла вскоре после появления дочки. Девочку удочерили Мальцевы, Ирина тогда еще не появилась на свет. Опкис – редкая фамилия, Регина не самое частое имя. Я нашел сведения о матери Анастасии. Она жила вместе со своей младшей сестрой Вандой Семеновной Опкис в коммунальной квартире на улице Росина. Сейчас улицы нет, на ее месте квартал новостроек. Угадайте, где работала Регина?

– Просто назови место, – велел Макс.

– В селе Мухино, – быстро уточнил наш компьютерный ас, – от него до здания, где сейчас располагается детский центр, минут десять езды на рейсовом автобусе.

– Биологическая мать Насти служила посудомойкой в интернате, которым руководил Котов. Ванда намного ее младше. Родителей у сестер нет, старшая – опекун младшей. Потом Регина уволилась, взяла декретный отпуск, и почти сразу после этого Опкис получают квартиру в районе метро «Речной вокзал». Хорошие апартаменты, не кооперативные, их выдало государство. Сестры имели право на бесплатное жилье. Они вдвоем занимали десятиметровое помещение. А у маленькой Ванды во время беременности Регины обнаружилась астма. Хорошему жилью старшая Опкис радовалась недолго. Вскоре после рождения девочки у матери случился инсульт. И вроде она вылечилась, ее выписали, но через некоторое время Регину опять свалил мозговой удар. На этот раз все закончилось плохо. Младенца определили в дом малютки, но девочка быстро нашла приемных родителей: Петра и Агнию Мальцевых, они назвали дочку Анастасией. Ванде не повезло, школьница не приглянулась никому, прожила в приюте до поступления в медучилище. Потом стала врачом, сейчас работает в частном медцентре эндокринологом. Живет по-прежнему в районе метро «Речной вокзал». Если нужно, мы можем пообщаться с ней по Zoom. Ванда – человек интернета, она больных консультирует онлайн три раза в неделю. Сегодня как раз такой день.

– Давай, – скомандовал Макс, – соединяйся с ней.

Чернов взял телефон, и вскоре мы услышали спокойный женский голос.

– Слушаю!

Юра посмотрел на Костина.

– Добрый день, – начал Володя. – Можно получить ваш совет?

– Да, – согласилась эндокринолог. – Вы знаете мои расценки?

Юра быстро закивал.

– Конечно, – ответил Костин.

– Сбросьте сумму за первичную консультацию на телефон, что указан в «Телеграме», и я сразу пришлю вам ссылку на конференцию, – пообещала врач.

Чернов поднял руку и растопырил пальцы.

– Через пять минут сумма будет на месте, – пообещал Вова.

– Хорошо, – согласилась Ванда, – жду.

И спустя некоторое время экран на стене показал приятную женщину в белом халате, она улыбнулась.

– Массовая консультация возможна, но каждому участнику придется заплатить. Имейте в виду, ваши вопросы и мои ответы услышат все.

– Добрый день, мы все хотим слышать ваш рассказ, – ответил Макс, – но речь пойдет не о здоровье. Перед вами сотрудники детективного агентства. Нас интересует ваша старшая сестра Регина.

– Она давно скончалась, – ответила Ванда и добавила: – Никогда не имела дела с сыщиками.

– Почему после смерти Регины Анастасию удочерили, а вас нет? – сразу спросил Вульф.

– Надеюсь, вы честные люди и после окончания конференции сбросите мне гонорар за общение с каждым участником, – спокойно произнесла эндокринолог. – А я была не нужна Мальцевым. Чужая им совсем. Я ведь сестра Регины.

– Хотите сказать, что Настя приемным родителям родная? – влезла я в разговор.

– Да, – кивнула Ванда, – когда меня определили в приют, несмотря на юный возраст, я понимала, что, скорее всего, Настю Агния заберет. История такая. Один раз к нам в коммуналку приехал мужчина. Мы в квартире жили одни, остальные комнаты были заперты. Я никогда соседей не видела. Меня Регина отправила поиграть во двор, дала денег на мороженое. Но я очень любопытная, сделала вид, что ушла, дверью стукнула, потом в туалете спряталась и все услышала…

Наше общение с Вандой затянулось. Когда беседа с ней завершилась, Володя попросил:

– Лампуша, позвони Котовой. Задай ей вопрос: знает ли она Нину Тимофеевну Осокину и Анастасию Мальцеву?

– Она о них не упоминала, – протянула я, – это странно. Елена читала завещание, видела фамилии. Хотя, может, Осокина и Мальцева отказались от наследства?

Я взяла телефон.

– Детский центр, Борис, слушаю вас, – ответил на вызов мужской голос.

– Простите, наверное, я перепутала цифры, – удивилась я, – Котова дала мне номер личного мобильного, а…

– Все верно, – остановил меня мужчина, – она в больнице.

– Что случилось? – насторожилась я.

– Пока неясно, – тихо объяснил Борис, – сегодня Елена Николаевна утром не пришла, как обычно, в восемь. Я решил, что она хочет отдохнуть, выспаться, хоть такого на моей памяти не случалось. Около полудня я забеспокоился и отправился в дом Котовой. Нашел ее без сознания в кровати. Сейчас Елена Николаевна в Москве в клинике «Нок», она чем-то отравилась! Простите, вокруг много народа, я вынужден прервать нашу беседу. Да я больше ничего не знаю.

– Бочонок с коньяком, – пробормотала я после того, как Борис отсоединился.

– Что? – не сообразил Макс.

– Звони в «Нок», – попросила я Чернова, – соединись с их главным врачом, дай мне трубку.

– Нашел его личный мобильный, – сообщил вскоре Юра, – Иосиф Осипович Кранц.

– Какой бочонок? – уточнил Володя.

– Слушаю, кто вы? – сказал ноутбук Чернова.

Я быстро пересела поближе к Юрию.

– Добрый день! Евлампия Романова, детектив агентства Макса Вульфа. У вас сейчас находится Елена Николаевна Котова…

– Никакой информации по телефону не даем. О состоянии больных сообщают только родственникам, – отрезал Кранц.

– Не нужны мне сведения от вас, – остановила я медика, – наоборот, я хочу сообщить информацию, она может понадобиться лечащим врачам. Вечером накануне дня госпитализации Котова выпила немного коньяка. Напиток содержится в небольшом бочонке у нее в доме. Есть предположение, что в алкоголь подлили нечто отравляющее. Возможно, лекарство. Сейчас наши люди съездят за бочонком, мы постараемся определить, что добавили в его содержимое. Готовы предоставить вам нужное количество спиртного для исследования.

– Премного благодарен, – ответил главврач, – очень жду.

Володя взял трубку внутреннего телефона, а я продолжила беседу с Иосифом Осиповичем.

– В каком состоянии Елена?

– Приезжайте, – велел доктор, – по телефону я не беседую. Возьмите документы: паспорт, рабочее удостоверение.

– Никто не отвечает, – сказал себе под нос Чернов.

– Ты куда звонишь? – не понял Костин. – Осокину нашел? Вопросы к ней есть.

– Давно пытаюсь с ней связаться, но мобильный отключен, – пустился в объяснения Юра, – а к домашнему никто не подходит. У Федора сотовый бубнит: «Абонент вне зоны действия сети». Куда Нина подевалась?

Володя нахмурился:

– Так, может, они улетели отдыхать?

– Нет, я проверял аэропорты, железную дорогу, автобусы, – возразил Чернов, – нигде их не засек.

Я вздрогнула:

– Вдруг с ними что-то плохое случилось?

Глава тридцать вторая

Спустя несколько дней в нашем офисе сидели Анастасия Петровна Мальцева и Нина Тимофеевна Осокина. В кресле в углу устроился психолог Андрей Реков, Костин занял место около меня, а Чернов расставил свои ноутбуки в левой части стола.

– Чай, кофе? – вежливо предложила я.

– Хочется выяснить, по какой причине меня оторвали от больных, – сердито заговорила Анастасия Петровна.

– Извините, пожалуйста, – забормотала Нина, – весь сыр-бор из-за меня. Я прописала сама себе таблетки от нервов. Очень хотела избавиться от мысли, что я Ирина Мальцева. В аптеке продавщица посоветовала «Ирогалолин»^[5]. Начала их принимать, и в голове прямо катавасия началась. До больницы дело дошло! В реанимацию попала. Не подумайте, что я хотела с собой покончить. Нет, нет, нет! Никогда о смерти не думала. Устала очень, чушь всякая в голове поселилась. Врачи когда узнали, что я принимала… Ох!

Нина опустила голову:

– Оказывается, мне это лекарство противопоказано! Категорически! Да еще я подумала: таблеточки крохотные совсем, разве от одной легче станет? Выпила две разом, потом еще одну. А что делать, если пара пилюлек не помогает?

– Прекратить прием, отправиться к врачу, – сердито объяснила Анастасия, – сдать анализы, которые назначит доктор, и никогда не заниматься самолечением. Даже аспирин имеет массу побочных явлений и может отправить человека на тот свет. Эрозивно-язвенные поражения желудочно-кишечного тракта в фазе обострения, геморрагический диатез при лечении антикоагулянтами, подагра и много чего еще является отводом для приема аспирина. А вы нажрались лекарств, которые использует большая психиатрия. Бабе, что вам их без рецепта продала, надо наподдать, строго наказать идиотку.

– Больше никогда так не поступлю, – затрясла головой Нина.

– Вы знакомы? – спросил Макс.

– Впервые ее вижу, – фыркнула Анастасия. – Что здесь происходит?

– Вы Настя? – робко поинтересовалась Нина.

– И что? – скривилась Мальцева.

– Сестра Ириши? Да? – прошептала Нина.

Потом она коснулась своей шеи чуть пониже уха:

– У вас тут шрамик круглый, как от ожога.

Мальцева вскинула брови и произнесла уже другим тоном:

– Почему вы проявили интерес к рубцу?

Нина повеселела:

– Ирочка Мальцева – моя одноклассница, мы крепко дружили с ней. Когда я вас сейчас увидела, сразу подумала: «Как женщина похожа на Настю, старшую сестру Ириши, прямо копия. У той была на шее крупная родинка. Она ее удалила, остался шрам, прямо как у вас. Папу ее звали Петр Николаевич. Вы – Анастасия Петровна. У Иры была старшая сестра, Настенька. Очень красивая, умная.

– Интересно! – не выдержала я. – Вы нас уверяли, что понятия не имеете, кто такая Ирина Петровна Мальцева. А сейчас вспомнили Анастасию.

– Да, да, – закивала Осокина, – простите. Напилась таблеток, стала неадекватной. Федя меня в клинику отвез. Там меня в чувство привели, и как молнией стукнуло: не Ира я. Она была моей подругой. А я давным-давно о ней забыла. Все на место встало. Доктор объяснил, что на Шри-Ланке после аварии у меня мозг сдвинулся. А когда я вредные пилюли проглотила, он еще раз поехал, но в обратную сторону. Клин клином вышибло! Я вспомнила, когда и почему вытеснила Иру из головы! По какой причине давно-давно о Мальцевой забыла.

Настя вдруг улыбнулась:

– Нинка! То-то мне твое лицо показалось знакомым. Привет, поросеночек!

Осокина вскочила, бросилась к креслу, в котором устроилась Анастасия, плюхнулась на колени и обняла ноги доктора.

– Настюша! Ты помнишь мое прозвище.

– Хватит блажить, – велела ей Мальцева, – встань.

Потом стоматолог уже иным тоном обратилась к нам:

– Нинулька и Иришка, моя сестра, учились в одном классе. Осокина у нас дома была постоянной гостьей. Родителей никогда не было, отец археолог, мать его помощница, они вечно где-то пропадали: то на лекциях, то в библиотеке. Детьми занималась няня.

– Мои мама и папа на телевидении жили, – добавила Нина, – работали там. Одной дома было плохо и страшно. У меня няни не было. Я в детском садике всегда последней оставалась. Папа хотел меня отдать в первом классе в интернат. Там ребята всю неделю живут, а на выходные, праздники и каникулы дома. Но мамочка сказала, что так не положено, в интернат нельзя, необходимо каждый вечер девочку забирать, иначе можно лишиться квартиры.

– Лишиться квартиры? – повторил Макс. – Почему?

Нина опустила голову:

– Не знаю. Мамочка так всегда говорила, когда папа начинал на меня просто так злиться. Училась я не очень хорошо, когда за тройки наказывали, не обижалась, понимала: заслужила. Но когда папа очень уж на работе уставал, он начинал на меня по ерунде кричать. Ботинки по прихожей разбросала, полотенце в ванной не расправила. Чашку за собой не помыла. Вроде тоже по делу получаю, но неприятно, когда за пустяк полоскают. Если отец совсем уж в раж впадал, мама говорила:

– Остановись, если не хочешь опять на одной кухне с соседями толкаться. Что делать станем, когда квартиру отнимут?

Папа всегда замолкал.

Нина всхлипнула.

– Нет! Не любил меня отец. В детском саду я на Новый год всегда исполняла роль Козы-дерезы. Мне она ужас как не нравилась! Другие девочки – принцессы, снежинки, феи, а я… с рогами на голове и в шкуре. Один раз я расплакалась, сказала:

– Не пойду на елку, меня все потом Козой-дерезой дразнят.

Мама занервничала, а отец велел:

– Собирайся! Не все в жизни радует.

И тоже стал меня называть Козой-дерезой. Вроде шутил так! Но на самом деле хотел мне больно сделать. А потом они с мамой один раз сильно повздорили, она мужу опять про апартаменты заявила. И тут он возьми да и скажи:

– Хватит меня пугать. Никто нас не выселит. Нина тут тоже прописана. Ее без площади он не оставит.

Мама схватила заварочный чайник и хрясь его об пол.

– Твоя идея! Я молчу, спокойно воспитываю дочку. А ты вечно недоволен. Все! Я ушла.

И убежала из квартиры. Отец за ней. Только утром вернулись, больше не ругались, папа на меня перестал кричать. Мне повезло, а Иришке нет. У нее мама была добрая, ласковая, хорошая. А дядя Петя злой, он детей не любил. Ни Настю, ни Иру!

Анастасия набрала полную грудь воздуха, резко выдохнула и тряхнула головой.

– Ладно. Объясните, зачем нас сюда позвали?

Глава тридцать третья

– Нина Тимофеевна попросила нас разобраться, почему ей кажется, что она на самом деле Ирина Мальцева, – объяснил Володя. – Психиатры знают не один случай, когда человек считает себя кем-то другим, как правило, великим. Как это ни странно, но бред больного зависит от моды. В середине девятнадцатого века сумасшедшие именовали себя Наполеонами, в начале двадцатого века в России развелось много живых членов невинно убиенной в Екатеринбурге царской семьи: Николай Второй, его супруга, дочери, цесаревич Алексей. После первого полета в космос в палатах психиатрических клиник поселилась толпа Гагариных. А конец двадцатого и начало двадцать первого века – это засилье звезд эстрады, театров, кино. Назовись Нина Майклом Джексоном, мы бы не удивились, могли бы вызвать сюда доктора по профилю заболевания. Но Осокина вела себя не как психически нездоровая женщина. Она полагала, что является обычным человеком, Ириной Петровной Мальцевой. Поэтому мы решили найти эту женщину и узнали о трагедии, смерти всей семьи от рук отца. Естественно, вы в курсе этой печальной истории.

– Конечно, – подтвердила Настя, – попробую разложить информацию по полочкам. Сразу предупрежу: то, что вы услышите, покажется бредом, безумной фантазией, но это правда. Я стоматолог, далека от психиатрии, но хорошо знаю, что внутреннее состояние человека способно его убить или сделать неадекватным. А может, наоборот, превратить в счастливого вопреки всему.

Анастасия замолчала, потом тряхнула головой и начала рассказ.

Маленькая Настя рано поняла, что папа ее не любит. Нет, Петр не обижал ребенка, он просто старался поменьше общаться с девочкой. Мама побаивалась мужа, который мог устроить скандал из-за плохо выглаженной рубашки. Сорочка выглядела идеально, но Петр Николаевич придирался даже к крохотной морщинке на ткани. Настю кормили, одевали, учили, не били, у нее имелись игрушки, книжки. Когда родители отсутствовали дома, девочка могла позвать подругу. Настеньке нравилось отсутствие Петра Николаевича. На отца часто нападали вспышки гнева, рук он не распускал, но мог сказать много злых слов. Мама потом уходила в ванную и закрывалась там. Настя никогда не видела, чтобы муж обнимал маму, целовал ее, не слышала от отца ласковых слов в адрес матери. Впрочем, он и с дочерью вел себя так же. Несмотря на холодность Петра, Агния забеременела, и на свет появилась Ирина. Новорожденной стала заниматься няня Валентина, она воспитывала Настю, а теперь перешла к младшей. Сестры не стали подругами, у них была солидная разница в возрасте, она мешала общению. Настя хорошо относилась к Ире, но общения у девочек почти не имелось.

После появления на свет Ирины Петр Николаевич просто расцвел. А Настя поняла причину вечно дурного настроения отца и знала, почему он сейчас ласковый. Старшая сестра имела не самую хорошую привычку, она подслушивала по вечерам разговоры родителей. Отец полагал, что дочь спит, и начинал беседу с женой. Почти всегда он жаловался: «Нет денег на экспедицию». Но один раз дочка услышала такую речь.

– Нет денег на экспедицию! – привычно заныл Петр.

– Милый, будем надеяться, что они найдутся, – робко ответила жена.

– Ты знаешь, что надо сделать, – зашипел супруг, – он даст столько, сколько надо.

– У нас уже есть Настя, – неожиданно твердо заявила Агния, – ты обещал любить ее. И что получилось? Девочка тебя раздражает, я постоянно гашу конфликты.

– Анастасия чужая, не мой и не твой ребенок, – отрезал отец.

Беседа длилась долго. Ошарашенная информацией школьница теперь каждый вечер стала незримо участвовать в разговорах старших. Мало-помалу ей открылась вся неприглядная правда.

Петр Николаевич считал себя гениальным археологом, во много раз умнее Генриха Шлимана, ученого, который нашел легендарную Трою.

– У этого средненького копателя имелись деньги, – злился Мальцев, – отсюда и гениальность. А у меня пустой кошелек. Получи я финансовые возможности дурака Шлимана, давно бы мог прославиться на весь мир.

– Я принесла тебе приданое, – оправдывалась Агния, – благодаря ему ты организовал несколько экспедиций, защитил докторскую диссертацию. Я отдала все, что получила от покойных родителей.

– Вспомнила про копейки! – негодовал супруг. – Хочу стать известным во всем мире! Знаю, где находится Эльдорадо^[6]. Она не в Южной Америке! Могу стать открывателем страны. Но нет денег! Ты должна родить от Николая!

Услышав эту фразу, Настя изумилась. Какой Николай? Папа хочет, чтобы у мамы появился ребенок от другого мужчины? Что происходит? И на все вопросы Настенька в ту ночь получила ответы.

Когда Петр потратил все деньги Агнии на несколько своих экспедиций, он впал в глубокое уныние. В России баснословные суммы платят только тем ученым, которые работают на оборону, остальные просто получают неплохие оклады. Но археологические раскопки требуют больших вложений, и никто средств на поиск Эльдорадо не даст!

Петр спустил все, что имела Агния, и теперь в его голове, словно птица о прутья клетки, билась лишь одна мысль: где найти средства? Археолог не сомневался: он теперь точно знает, где нет Эльдорадо. И у него есть несколько вариантов места расположения страны. Дело за малым: поехать и выяснить это. Дураку Шлиману повезло, а ведь он действовал методом тыка! Петр же все рассчитал! Он найдет страну счастья! Дайте денег!

От невозможности осуществить мечту археолог потерял аппетит, сон, похудел и в конце концов был вынужден обратиться к врачу. Терапевт отправил больного к Котову и сказал:

– Он вас примет частным образом, никто не узнает, что вы посещаете психиатра. Да, врач дорого берет, но может справиться с любой проблемой.

Петр усмехнулся, он пребывал в уверенности, что здоровье вернется к нему, когда найдутся деньги на экспедицию, но к Котову пошел, хотел попросить рецепт лекарства от бессонницы.

Врач оказался любезным, милым, хорошо воспитанным человеком с чувством юмора. Петру понравилось, что доктор сразу понял: к нему обратился гений, разговаривал почтительно, повторял: «Вы, как выдающийся ученый…» Визиты стоили недешево, но Петр продолжал ходить к Котову, мужчины подружились, археолог рассказал о поиске Эльдорадо, об отсутствии средств. И психиатр сделал ему неожиданное предложение. У него есть внебрачная дочь Анастасия. Девочка совсем крошка, ее мать тяжело больна. Взять ребенка себе Николай не может, он женат. Любовница вот-вот умрет, малышка очутится в интернате. Настенька удивительная, у нее уникальная генетика, полученная от отца. У девочки определенно редкий ум, она обретет успех на любом поприще, который выберет. Если Петр удочерит крошку, Котов устроит финансирование экспедиции и станет давать деньги на содержание малышки.

Согласитесь, необычное предложение. Но Петр мигом воскликнул:

– Да!

Он жаждал денег, ради них был готов на все. Анастасия оказалась в семье Мальцевых. Она не помнила родную мать, выросла в уверенности, что является дочерью Петра и Агнии.

Глава тридцать четвертая

Экспедиция завершилась ничем. Эльдорадо не нашлось. Петр вновь начал грызть локти. Чужой ребенок его раздражал, но куда деваться? В ночь, когда Настя впервые услышала правду о своем появлении на свет, Петр велел Агнии:

– Ты должна родить Николаю ребенка.

– С ума сошел? – воскликнула жена, которая раньше никогда так не беседовала с супругом.

Археолог стал уговаривать Агнию:

– Николай обещает организовать мою новую экспедицию. Я точно откопаю Эльдорадо. А Котов получит малыша, которого мы воспитаем как надо. Он хочет иметь много детей от разных женщин: красивых, умных, с прекрасной генетикой. Ты полностью годишься для его эксперимента.

– Какого? – опешила Агния.

– Николай послан на землю из космоса с особой миссией, – затараторил супруг, – он прародитель новой расы людей!

У любого человека, который услышал подобное высказывание, вмиг зароятся сомнения в нормальности Котова, но Агния Львовна обладала ангельской внешностью и мозгом курицы, она тихо заныла:

– Мне придется спать с мужчиной, которого я не знаю!

– Ерунда, – отмахнулся супруг, – если любишь меня, то согласишься. Я точно вычислил местонахождение Эльдорадо.

– Пусть он договорится с кем-то другим, – стонала супруга.

– Николай подбирает своим чадам разных матерей, – объяснил Петр, – кому-то очень умную, кому-то красивую. И он предлагает хорошее денежное вознаграждение за работу.

– Какую? – пролепетала Агния. – Рожать от него? Не хочу!

– У Котова есть девочка Лена от законной жены, чья родословная уходит корнями в глубь веков, она станет начальной веткой аристократов, – объяснил археолог, – от покойной любовницы Регины у него очень умная Настя, у нее генетика гения.

– Верно, – согласилась Агния, – с девочкой нет проблем в школе. Она вмиг усваивает любой материал, даже физику и химию. Жаль только, что Анастасия внешне не удалась.

– Петр всегда творчески подходит к выбору той, что родит ему ребенка, от которого пойдут новые ветки человечества, – заявил Петр. – Законная жена с голубой кровью, от нее родилась аристократка Елена. Анастасия от Регины Опкис. Мать просто не получила должного образования, но она принадлежала к фамилии, из которой вышли известные ученые. Просто с приходом к власти коммунистов Опкис открыто заявили о том, что большевики – убийцы, воры. Понятное дело, добром для них это не закончилось. Одних членов семьи посадили, других расстреляли. В живых осталась только самая младшая дочь, она спряталась в деревне, вышла замуж за простого работягу, родила Регину. Та росла в селе, образования не получила, пила… Но генетика блестящих ученых ей передалась. А вот Настя, которую родила Регина, оказалась почти с пеленок у Мальцевых, девочкой занимались, ее способности раскрылись. Внешность у нее затрапезная, но ее роль – передать свой ум новому человечеству, зачем ей лицо ангела. А ты очень хороша внешне, но мозг в голову тебе вложить забыли. Но на тебя другой план: тебе надо родить красавицу.

Настя сообразила: человек, которого она считала папой, и неизвестный ей доктор Николай Петрович Котов – оба они люди со странностями. Агния Львовна же не отличалась сообразительностью.

– Да, – кокетливо произнесла мать, – куда ни приду, везде я самая красивая. В школе одноклассницы меня ненавидели, мальчики только вокруг меня роились, на других девочек внимания не обращали. И педагоги на меня засматривались.

Петр принялся уговаривать жену принять предложение Николая, но она упиралась. В конце концов в тот день пара легла спать, так и не договорившись.

Но через некоторое время археолог добился своего. Спустя полгода Агния начала полнеть, стало ясно, что она беременна. В положенный срок на свет появилась Ира. Расчет Николая оправдался. Даже в младенчестве, когда дети редко блистают красотой, они щекастые, лысенькие, с маленькими глазками, толстыми животиками, даже в этот период Ира выглядела как принцесса. К году она обзавелась красивыми локонами и черными густыми ресницами над огромными голубыми глазами. Малышка полностью оправдала все надежды Котова. А вот Петр в очередной раз не нашел Эльдорадо.

Шло время, Агния обожала Иру, хорошо относилась к Насте. Старшая сестра упорно училась, она решила стать стоматологом. Почему? Девушка хотела как можно быстрее уйти из дома, обрести самостоятельность, но прозябать в нищете не собиралась. При выборе профессии Настенька опиралась на голый расчет. Она хотела стать востребованной и сообразила, что хороший стоматолог никогда не останется без дела. Зубы у людей болели, болят и будут болеть во все времена, при любом режиме. Анастасия стала ходить на курсы «Юный дантист» при медвузе. На умную, старательную школьницу обратили внимание преподаватели, им понравилась чрезвычайно серьезная, не особенно симпатичная внешне Настенька, этакий гадкий утенок с амбициями.

Школьница с золотой медалью в кармане без проблем оказалась на студенческой скамье. Вскоре выяснилось, что она прилежна, умна, не бегает по вечеринкам, усердно учится. Как-то раз, сидя в туалете, она услышала разговор своих сокурсниц. Одна из них с завистью заметила:

– Мальцева опять первая по успеваемости, Настьке повышенную стипендию выписали.

– Зато она последняя по красоте, – захихикала другая, – ей надо открыть клинику с названием «Зубы гадкого утенка».

– Вроде у водоплавающих нет зубов, – протянула третья.

– А у этой страшной дочери утки их полно, – ответила первая, – по всей морде растут, поэтому кожа вся в рытвинах.

Слышать подобные речи было неприятно, но Настя никогда не давала понять, что она обижена. В тот день она вышла из кабинки и сказала смущенным одногруппницам:

– Девочки, вы правы. Красоты у меня нет, навряд ли я когда замуж выйду. Поэтому и стараюсь быть первой на курсе. Хочу получить красный диплом и работу в хорошей клинике. Подлизываюсь к профессору Лагину, он всех нынешних успешных дантистов выучил, если я понравлюсь старичку, он пристроит меня к кому-то из них в клинику. А теперь пошли в столовую, попьем чаю с пирожками, у меня деньги есть.

То, что Настя не обиделась на однокурсниц со змеиными языками, ее откровенность, критичная оценка собственной внешности поразили сплетниц. Девочки начали дружить, на момент получения диплома у Анастасии сложился обширный круг общения. Все было хорошо, но потом жизнь студентки изменилась кардинальным образом.

Семья Мальцевых никогда не покидала Москву, Петр экономил деньги. Анастасии же очень хотелось куда-нибудь поехать, и один раз она с друзьями отправилась в другой город. Девушка вернулась через несколько дней, нашла дома три тела и записку отца. Он сообщал, что узнал об измене жены, поэтому решил убить ее и себя. Младшую дочь папаша тоже прихватил на тот свет, не желал, чтобы Ирина оказалась в детском доме.

Настя вмиг поняла, что послание – ложь. Петр Николаевич давно в курсе, что Ира – дочь психиатра Котова. Более того, он долго уговаривал Агнию родить ребенка от доктора. Тот в качестве платы за услугу обещал оплатить экспедицию археолога и не обманул. Что случилось на самом деле? Почему Петр решил лишить жизни супругу и подростка?

Полиция допросила Настю. А та сообразила, что не следует сообщать правду о рождении Иры. Ей никто не поверит, и Котов – богатый человек, со связями. Он скажет, что Анастасия больна психически, придумала фантастическую историю, оболгала уважаемого человека. Ну и кому поверят? Доктору наук, профессору с безупречной репутацией, семейному человеку или студентке? Котов выждет некоторое время, а потом отомстит девушке за глупый язык, поговорит со своими приятелями, уж наверное, они найдутся среди педагогов вуза. И не видать Анастасии красного диплома, не получить хорошей работы, обретет она славу интриганки. Кто такую на службу возьмет?

Трезво оценив ситуацию, Настя сообщила следователю:

– Папа очень ревнивый, а мама невероятно красивая. У нас дома постоянно шли скандалы. Они возникали даже после визитов слесаря, отец упрекал жену во флирте, которого не было.

На том расследование и завершилось.

Через пару недель к Анастасии пришла Нина Осокина, лучшая подруга Иры. Девочка жила по соседству, часто забегала в гости. С Настей у нее никаких отношений не имелось, разница в возрасте мешала сердечной дружбе.

Войдя в прихожую, Нина заплакала и отдала сестре покойной тетрадь. Это оказался дневник Иры.

Рассказчица схватила стакан и начала пить воду.

– Отдохните немного, – попросил Володя, – а мы пока поговорим с Осокиной. Нина, как к вам попали записи Иры?

Глава тридцать пятая

– Ну… того… самого, – начала наша клиентка, – мы дружили. Много общего у нас было. Все говорили, что мы внешне разные… но… так получилось… ну… короче…

Запинаясь почти на каждом слове, Нина говорила долго. Если отсеять слова-паразиты, убрать паузы, то получится такой рассказ.

Мама Елена Сергеевна несколько раз в году привозила Нину в медцентр для полного обследования. Врач, который занимался малышкой, нравился ей. Николай Петрович никогда не делал девочке больно, не лез ей в горло железной лопаточкой, не вынимал шприц. Он лишь легонько стучал небольшим молоточком по телу, загадывал загадки, просил нарисовать картинку, придумать рассказ и расспрашивал о желаниях.

С набором слов у Ниночки дело обстояло плохо. А вот рисовала она с восторгом, и у нее это неплохо получалось. Но доктор говорил Нинуше:

– Советую тебе писать картины для удовольствия в свободное время. Думаю, ты станешь прекрасным переводчиком, у тебя талант к языкам.

Один раз приехав к врачу, Нина увидела, что у двери кабинета сидит очень красивая девочка, и удивилась. Обычно они с мамой оказывались в коридоре одни.

– Ты к доктору? – спросила у девочки Елена Сергеевна.

– Да, – ответила та, – он с моей мамочкой беседует.

– Ирина, побудь тут, никуда не уходи, – велела женщина, – я в туалет схожу.

Дети остались вдвоем, разговорились, выяснили, что они живут в соседних домах, осенью пойдут в одну школу. И за ними наблюдает врач Николай Петрович.

Вот так началась дружба, которая продолжалась до смерти Иры. Нина так часто забегала в гости к Мальцевым, что в конце концов Агния стала считать ее кем-то вроде племянницы. Ниночка видела, как проходил последний вечер семьи. Ее родители, Елена Сергеевна и Тимофей Ильич, как всегда, находились на работе. Девочка прибежала к Мальцевым, Агния напоила детей чаем с пирогом, школьницы ушли в комнату Иры, начали играть. Часа через два дверь распахнулась, вошел Петр Николаевич и зло произнес:

– Ирина, немедленно убери спальню. Нина, хватит у нас ошиваться постоянно, надоела ты всем. У тебя есть свои родители, пусть они тебя кормят и развлекают. Нечего у нас торчать.

Ниночка чуть не заплакала от обиды, но поспешила в прихожую. Отец Ирины пошел за ней, стоял, смотрел, как она надевает уличную обувь, наверное, хотел удостовериться, что гостья уйдет. Через пару мгновений в холл выбежала Ира, она протянула подруге тетрадку.

– Вот! Ты забыла!

Ниночка удивилась, хотела напомнить, что пришла с пустыми руками, но поймала взгляд Иры и поняла: подруга хочет, чтобы она унесла то, что ей отдают.

– Ой! Спасибо, – залепетала школьница, – совсем про нее забыла.

Дома она открыла тетрадь и поняла, что перед ней дневник Иры, прочитала первую фразу, которую Мальцева сделала месяц назад: «Папа нас хочет убить», испугалась, но продолжила чтение. Голова у нее закружилась, оказалось, что дядя Петя очень злой, постоянно ругал тетю Агнию. И… Вот уж настоящий ужас, заставил ее родить Иру от врача Николая Петровича.

Анастасия перебила рассказчицу:

– Совет всем родителям: если в вашей семье есть серьезные тайны, не ведите беседы в спальне, уходите на улицу, там все и обсуждайте. У всех детей есть уши! Ира, как и я, узнала правду: Петр не ее отец.

– Да, – кивнула Нина, – Ирина была так шокирована, что даже мне ничего не сообщила. Оказалось, что Петр обратился к Николаю с предложением: «Агния готова родить еще одного наследника. Цена вопроса – оплата моей экспедиции. Теперь я точно знаю, где расположена страна Эльдорадо!» Врач ответил, что второй младенец от госпожи Мальцевой ему без надобности. Девочка с генетикой красоты уже есть. И особенно умная девушка тоже в наличии. Набор тех, кто станет основателем нового человечества, составляется. Когда он сформируется, Николай заберет молодых людей, поселит их в специально построенном доме, составит из них пары, на свет станут появляться отборные экземпляры homo sapiens. Каждой девушке подберут идеального мужа… Не хочу повторять весь бред. У Ирины был красивый почерк, буковка к буковке. Но последняя запись сделана кое-как: «Нина, спрячь. Если отец нас убьет, отдай следователю».

Осокина всхлипнула:

– Вот и все!

– Вы не отнесли дневник в полицию? – пробормотала я.

– Нет, – прошептала наша клиентка, – показала его маме, та изучила текст. А я спросила: «Мы ездим к Николаю Петровичу, в коридоре у его кабинета я познакомилась с Ирой. Я тоже дочь доктора?» Мама ответила:

– Ты уже взрослая, наверное, надо рассказать тебе правду. Да. Так вышло.

Потом она мне рассказала, что папа в детстве тяжело заболел, вся семья думала, что мальчик умрет, но он выжил, вот только потерял способность иметь детей. Родители решили, что это даже хорошо, сын не женится, станет за отцом с матерью ухаживать. Но Тимофей встретил Елену. А мама моя росла как сирота, бабушка, Тамара Владимировна, была актрисой известной. Она один раз дочери сказала: «Родила тебя, потому что не знала про свою беременность. А когда дошло, что толстею не от пирожных, по другой причине живот растет, аборт уже делать было поздно. Ты меня изуродовала, из-за тебя кесарево мне делали». И внимания бабка на дочь не обращала, но была недовольна, когда та на актерский поступила. Елена Николаевна очень боялась ребенка заводить, вдруг ей тоже кесарево сделают, и она во время операции от боли умрет?

– Его же раньше под наркозом производили, – не выдержала Анастасия, – правда, для ребенка это риск. А сейчас под эпидуральной анестезией.

Нина вздохнула:

– Когда мама узнала, что у Тимофея детей не будет, очень обрадовалась и вышла за него замуж. Родители Тимофея разозлились, что он женился, и выгнали сына. А Тамара Владимировна, которой никто правду про бесплодие зятя не сообщил, в истерику впала, она не желала бабкой становиться. Актриса скандал закатила и выставила дочь вон. Ну и оказались родители на улице, снимали жилье, потом отцу дали комнатушку в коммуналке, вот там и поселились. После окончания института маму не взял ни один театр, в кино ее тоже не звали. Тимофей пристроил жену на телевидение, вот там у них карьера сложилась. В шоу, где Елена быстро шефом стала, пришел психолог Котов. Ну и случился у них с мамой роман, Николай предложил родить от него, пообещал за ребенка четырехкомнатную квартиру и не обманул.

Мама мне тоже сообщила про новые ветви человечества и про то, что мне отводилась роль полиглота, Котов решил, что девочка выучит минимум двадцать языков. Но со мной у него осечка случилась. Иностранная речь в моем мозгу не умещалась.

Нина всхлипнула:

– Я мечтала актрисой стать, художницей. После беседы стало понятно, почему мамочка произнесла фразу: «Квартиру отнимет». Котов был недоволен, что я не интересуюсь языками, говорил: «Сделал квартиру тебе, Елена, а кого получил? Воспитывай девочку правильно, а то лишитесь жилья».

– Понятно, – медленно произнес Костин, – похоже, вы нас обманули, когда говорили, что не знаете Ирину.

– Нет, нет, – заплакала Нина, – я забыла! Я все забыла! А потом вспомнила! Сначала авария с тук-туком, потом эти таблетки!

Анастасия сложила руки на груди:

– Похоже, она не врет! У Осокиной истероидный тип личности. Да, я стоматолог, но отлично училась в институте и хорошо помню лекции по психологии. Нине следовало идти в вуз, где готовят артистов.

– Я хотела, – всхлипнула Осокина и повторила: – Но мать не разрешила. Потом я начала рисовать, так меня и в художественное не пустили. Когда я прочитала дневник Иры, перестала есть, спать, покрылась красными пятнами. Мамуля меня отвела к Николаю Петровичу. И я забыла про Иру! Забыла, забыла!

Нина уткнулась лицом в ладони.

– Котов, наверное, убрал у Нины все травмирующие воспоминания. Но не так давно Осокина получила травму головы, – впервые за все время беседы подал голос Реков, – у нее стало оживать в уме прошлое. Оно проявлялось кусками, Нина растерялась, не понимала, кто такая Ирина Мальцева, что она делает в ее голове. Лекарство, которое Осокина сама себе прописала, довело ее до больницы, но сыграло и положительную роль. Нина вспомнила Иру, а сейчас сообразила, что у подруги была старшая сестра.

– Теперь понятно, почему у вашей клиники название «Зубы гадкого утенка», – пробормотала я, – это как ответ тем девочкам из туалета.

– Все мы родом из детства, – заметила Анастасия, – и желание утереть нос тем, кто в юности смеялся над твоей внешностью, исчезает не сразу. Когда я открывала свой бизнес, не удержалась. А вот вам «Зубы гадкого утенка»! Умрите от зависти! Злые языки не добились успеха, а я на коне! Потом я расстроилась: ну и глупость пришла мне в голову, хотела изменить название медучреждения, заказала опрос, решила узнать, какое название привлечет клиентов. И выяснилось, что стоматологи не отличаются особой фантазией. В столице масса дантистов, которые работают под вывесками, где в тех или иных вариантах повторяются слова: «Дента», «Стоматология», «Смайл», а вот «Гадкого утенка» нет. Мой проект выбивается из общей массы, привлекает внимание. Мы сделаем анализ ДНК и выясним: точно ли состоим в близком родстве с Осокиной. Надеюсь, что мне и Нине не передалось безумие Николая Петровича, который хотел создать популяцию особых людей, чей прародитель – великий и гениальный Котов. Не зря считается, что психиатры порой сами с большим ку-ку.

Чернов оторвался от компьютера:

– У Николая была законная дочь Елена. Вы с ней общаетесь?

– Один раз я позвонила женщине, – объяснила Настя, – успела сказать: «Добрый день, я ваша единокровная сестра…» Она в ту же секунду отсоединилась и заблокировала мой номер.

– Простите меня, – всхлипнула Нина, – теперь все на места встало. Извините, что зря побеспокоила. Давайте чек на оплату проделанной вами работы, расходов.

Юра уточнил:

– Он у вас в почте, там все реквизиты.

Когда Анастасия и Нина ушли, Костин подвел черту.

– Значит, конец истории. Что мы имеем? Психически странного мужика, обуреваемого идеей стать Адамом нового человечества. Шиза многообразна. Лампа, почему ты молчишь?

– Так мне сказать нечего, – призналась я, – какая-то неприятная история. Каким образом Котов собирался руководить своими детьми? Где намеревался их поселить? Решил создать коммуну и руководить ею? В завещании Котова указано несколько женщин, как теперь стало ясно, они его дети. Он упомянул всех? Или есть еще отпрыски? Сколько у него всего наследников? Елена Николаевна сообщила мне про то, как вела себя Варвара Смычкова. Судя по информации, которую изложила владелица центра для детей, девочка эта определенно не удалась, просто сборище всех пороков, и, как мы знаем, она умерла. У меня нет подарков на Новый год, поеду поищу кружки с пожеланиями счастья. Заодно отвлекусь от бреда, о котором сейчас узнала.

– Только не чашки, – взмолился Чернов, – надоела посуда с надписями. Двадцать третье февраля, Рождество, Пасха…

– У меня кое-какие дела в агентстве, хочу быстро их завершить и поеду домой, – пообещал Макс.

– Помчалась в магазин, – воскликнула я и поспешила к двери.

Теперь моя основная задача добраться до квартиры раньше Макса. Костюм Бабы-яги, ступа, метла и все необходимое уже находится в моей гардеробной.

Глава тридцать шестая

Первое, что я увидела в прихожей, – записка от Краузе, которая лежала на столике: «Уехала в восемнадцать часов за посылкой в СДЭК. Вернусь не знаю когда. Киса сейчас на репетиции. Заберу ее в восемь вечера». От радости я подпрыгнула, до возвращения девочки много времени. Осталось прояснить еще один момент. Я схватила мобильный.

– Бюро услуг к вашим услугам, – произнес Макс. – Не очень красиво высказался: услуг к услугам.

– Зато понятно, – ответила я. – Ты где?

– Должен оказаться дома минут через тридцать-сорок, – объяснил муж. – Почему ты спрашиваешь?

– Застряла в магазине, – соврала я, – ношусь между стеллажами. Роза Леопольдовна отправилась в СДЭК, Киса – на репетицию новогоднего спектакля. Ты будешь в квартире один.

– Ужасно, – простонал Вульф, – даже не знаю, как пережить травмирующий шок. Один дома! А вдруг я захочу чаю попить? Милая, где у нас ведро?

– Какое? – удивилась я.

– С которым ты к колодцу ходишь, – ответил Вульф.

– Вернусь, вместе пойдем, – пообещала я.

– Сяду у входной двери, глаз с нее не спущу, – прошептал Макс. – Один дома! Невозможно такое пережить!

Завершив разговор, я понеслась в свою гардеробную. Времени у меня не так много, а процесс наполнения ступы газом может оказаться непростым. Но баллон безо всяких проблем заработал, и вскоре летательный аппарат оказался готов. Внешне он походил на очень большой надувной матрас, из которого сложили гигантскую кастрюлю.

Костюм Бабы-яги смотрелся эффектно. Длинное платье-рубашка серого цвета, которую сшили из материала, здорово смахивающего на мешковину. К наряду прилагалась странная конструкция: очень короткая жилетка с одной пуговицей чуть пониже горла. А вот спинка у нее была длиной до пола. Я не сразу сообразила, что держу в руках плащ ведьмы. Еще в комплекте отыскалась черная треугольная шляпа с круглыми полями, к ним приделали искусственные седые волосы, маску с огромным крючковатым носом и отверстиями для глаз и рта. В качестве обуви предлагались здоровенные короткие сапоги, сверху у них болтались длинные шнурки. Для таких непонятливых, как я, приложили картинку с объяснением, как облачиться в наряд. Я справилась с задачей быстро. Обувь была без подошвы, ее следовало натягивать поверх своей и привязывать к лодыжке тесемками.

Завершив процесс облачения, я глянула в зеркало и пришла в восторг. Никто, никогда, ни за что не узнает госпожу Романову. Сейчас я полечу по коридору, потренируюсь управлять ступой. Затем использую крюк на веревке, который исполняет роль якоря, и припаркуюсь в кухне. Макс войдет в столовую, и ему навстречу выпорхнет ведьма! Как бы вы отреагировали на подобную ситуацию? Вульф точно онемеет!

Я тихо засмеялась. На моей стороне эффект неожиданности. Я знаю, что Макс обожает розыгрыши, поэтому любой телефонный звонок от супруга с вопросом: «Когда ты вернешься домой?» – включает у меня обострение подозрительности. Зачем Максу знать время моего появления в квартире? Ответ прост: он придумал очередную шутку и хочет успеть все приготовить до того, как я войду в дом. Я всегда жду подвоха. А вот я не особая любительница класть в сахарницу рафинад, из которого в чай начинают вываливаться червяки. Вопрос о времени прибытия Макса домой я задаю ему постоянно. Обусловлен он желанием примчаться в квартиру одновременно с мужем и сесть за совместный ужин. Вульф совершенно спокойно войдет в комнату. И тут… Ведьма! Как вы отреагируете на подобное зрелище? Точно знаете, что сейчас один дома, и вдруг перед глазами возникает Баба-яга! Вы подумаете, что видите свою свекровь или тещу, которые случайно предстали перед вами без макияжа, и спросите:

– Мама, это ты?

Или с громким воплем, визгом и воем залезете под стол?

Я влезла в ступу, выкинула из нее собрание сочинений Милады Смоляковой во многих томах, которые положила в летательный аппарат в качестве балласта. И в ту же секунду взметнулась к потолку, стукнулась о него макушкой, оттолкнулась метлой от стены, полетела к двери, опять врезалась головой в натяжное покрытие. Как опуститься пониже? Да очень просто!

Я уперлась в стену ладонями, начала перебирать ими, оказалась на нужной высоте и вылетела из гардеробной. Очутившись в коридоре, я, энергично орудуя метлой, орлом влетела в столовую, где на диване мирно спали мопсихи. В комнате оказалось прохладно, войдя домой, я решила проветрить помещение, приоткрыла окно и забыла про него, увлеклась переодеванием в Бабу-ягу. Декабрь не тот месяц, когда следует распахивать обе створки стеклопакета. Я чихнула. Фира села, зевнула, повернула голову, увидела хозяйку…

Большие выпуклые глаза мопсихи стали медленно вываливаться из орбит. Ее сестра зашевелилась, тоже приняла сидячее положение и начала громко икать. Желая удивить до остолбенения мужа, я ввергла в бескрайнее изумление собак. Надо их успокоить.

– Девочки, – самым ласковым голосом завела я, – не впадаем в транс, перед вами мама! Да, у меня немного странный вид, но это только внешность. Внутренность осталась прежней!

Фира – по-прежнему храня молчание, а Муся – громко икая, сползли с дивана и кинулись под стол. На мягкой мебели остались две ароматные кучки. В ту же секунду раздался голос Макса:

– Вовка, я домой пришел. Давай договорим позднее.

Я вмиг забыла про безобразие, которое устроили мопсихи, и живо оттолкнулась метлой от стены. Я намеревалась влететь в кухню. Но что-то пошло не так. Меня потащило к распахнутому настежь окну. Я попыталась рулить метлой и… очутилась на улице. Дунул ветер, ступу поволокло налево. Понимая, что ситуация выходит из-под контроля, я сначала запаниковала, но потом вспомнила про веревку с крюком, бросила «якорь» и зацепилась за водосточную трубу около чужого окна.

В декабре в ветреный день очень холодно даже в пуховике. А на мне сейчас ведьмино платьишко из мешковины и куцая жилетка, которая прикидывается плащом. Я застучала зубами и сообразила: или я решительно действую, или превращаюсь в замороженную тушку детектива, матери семейства.

Я ухватилась за веревку, подтянула ступу к окну и начала стучать в него метлой. Занавески раздвинулись, появился сосед, который живет этажом выше. Нельзя сказать, что мы с ним дружим, просто всегда вежливо здороваемся, если сталкиваемся в лифте или на первом этаже. Я ему улыбаюсь, военный отвечает кивком. Где он служит, понятия не имею, но у него на погонах одна большая звезда.

Глава тридцать седьмая

Поняв, что это хозяин дома, я безмерно обрадовалась и помахала ему рукой. Мужчина не шевелился, он не моргая смотрел на меня.

– Здрасте, – закричала я. – Как дела? Надеюсь, у вас все отлично. Пожалуйста, впустите меня, я замерзаю!

Военный закатил глаза, потом закрыл их и пропал из вида. Ну что за странный человек? Неужели он не понял, что соседка медленно, но верно превращается в сосульку? Как объяснить ему, что надо просто открыть окно и втащить меня в свою квартиру.

И тут, на мое счастье, за стеклом замаячила симпатичная блондинка, жена непонятливого дядьки. Она тоже смотрела на меня, но в отличие от супруга приоткрыла рот.

– Привет, привет, – завопила я, – извините, что мешаю отдыхать, будьте добры, разрешите войти, вернее, влететь.

Блондинка уперлась лбом в стекло, да так и застыла в этой позе. Пришлось постучать в окошко ручкой метлы. Женщина отшатнулась и умчалась. Я не успела расстроиться, потому что хозяйка почти сразу вернулась, но не одна, а с бабушкой, та начала безостановочно креститься, потом что-то сказала молодой спутнице. Блондинка опять куда-то метнулась, вернулась с иконой и пятилитровой баклажкой. Пенсионерка, держа в руках изображение какого-то мужчины с бородой, принялась крестить его портретом стеклопакет. Потом прижала образ к груди и махнула рукой… Блондинка подняла бутыль и выплеснула ее содержимое на стекло. Мне показалось, что вода сейчас выльется прямо мне в лицо, и я резко отшатнулась. Крюк отцепился, дунул ветер, ступу понесло вправо. Я схватила веревку, размахнулась и бросила ее вперед в надежде на то, что железная загогулина куда-нибудь прикрепится. Веревка натянулась. Не веря собственному счастью, я ухватилась за нее и поняла, что нахожусь на уровне последнего этажа. Кто-то приоткрыл окно, и мне сейчас повезло так, что слов нет. Якорь ухитрился влететь аккурат в щель и зацепился внутри комнаты за подоконник. И это еще не вся удача.

Стеклопакет можно открыть под наклоном, а можно обычным образом, чуть распахнув одну створку и закрепив ее с помощью железной планки с прорезями. Последний вариант – старая конструкция, сейчас подобную редко встретишь. Но у тех, кто устроился под крышей, была именно такая рама. Я подтянулась вплотную к стене, просунула руку в щель, откинула стопор, открыла окошко, вылезла из ступы, оказалась в чужой квартире и поняла: у меня замерзло все, даже язык.

Пару секунд стояла, наслаждаясь теплом, потом обрела способность шевелиться и сообразила, что нахожусь в спальне. В ней стояла кровать под балдахином, на которой кто-то лежал. Я кашлянула один раз, потом второй, мне не хотелось напугать хозяев.

– Говорила тебе, – произнес женский голос, – не распахивай окно, простудишься.

– Мне тепло, – ответил мужчина.

– Но ты кашляешь! – продолжило сопрано.

– Нет! – возразил баритон, и диалог продолжился.

– Я решила, что ты простыл!

– Думал, это ты простудилась.

– Я здорова.

– И я никогда не болею.

– Кто тогда дохал?

Одеяло зашевелилось, я увидела брюнетку и блондина. Они уставились на меня во все глаза.

– Добрый день, – ласково промурлыкала я, – извините, что помешала! Понимаете, пролетала мимо и зацепилась за ваш подоконник. Замерзла! Холодрыга на улице! Зашла погреться. Извините, влезла без приглашения.

– Мама, – взвизгнула брюнетка, – ведьма! А-а-а-а!

Продолжая кричать, она покинула кровать и бросилась вон из комнаты. Блондин вцепился в одеяло и прошептал:

– Вы кто?

– Лампа, – ответила я.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – твердил юноша, – не забирайте меня!

– Куда? – растерялась я.

– Туда, – всхлипнул блондин, – честное слово, я вообще ни при чем! Это ее идея! Пообещала, что мужа дома не будет. Соблазнила. Я не такой! У меня бабушка в церковь ходит. Очень вас прошу, не утаскивайте меня! Больше никогда, клянусь! Даже не посмотрю на чужую бабу.

– Лешенька! – закричал из коридора женский голос. – Ты рано вернулся!

– Да, – произнес сердитый бас, – сейчас разуюсь и погляжу, чем ты дома без мужа занималась.

– Он меня убьет! – прошептал юноша.

– Хватай одежду, – еле слышно велела я, – лезем в окно! Там моя ступа!

Юноша сжался в комок.

– Баба-яга! Нет!

– Хочешь попасть в руки обманутого супруга? – осведомилась я. – Сейчас твое желание осуществится.

Парень вскочил, сгреб в комок вещи, схватил кроссовки. Я быстро вылезла в окно и оказалась в ступе, незадачливый Ромео через мгновение тоже стоял в летательном аппарате и немедленно задрожал.

– Одевайся, – велела я, отталкиваясь метлой от стены.

– Ага, – прошептал блондин и начал натягивать трусы, которые вытащил из брюк.

Ступа стала медленно опускаться, вес двух людей был для нее велик. Мы не падали, просто снижались и неожиданно оказались непосредственно у окна нашей квартиры.

С воплем:

– Швыряй швартовы, – я бросила веревку и велела блондину: – Лезем внутрь!

– Вы уверены? – спросил парень. – Что-то мне страшно.

Я вцепилась пальцами в раму и очутилась дома. Макс, который пил чай, уронил бутерброд.

– Спокойно! – воскликнула я, попыталась стащить шляпу с маской, но не сумела этого сделать.

– Лампа? – уточнил муж.

– Ага, – кивнула я и рухнула на диван, на котором уже не лежали кучки, которые оставили мопсихи.

В столовую влез блондин, он успел надеть трусы, а остальную одежду нежно прижимал к груди, кроссовки, похоже, остались в ступе.

– Ого! Да ты не одна! С Адонисом^[7], – восхитился Вульф. – Лампудель, а это кто?

– Не знаю, – прошептала я.

– Откуда он взялся? – не успокаивался муж.

– Лежал в постели с чужой женой, – с трудом произнесла я, – неожиданно пришел муж. Мне их стало жалко, я улетела с парнем. Как его звать, не успела узнать.

– Лампуша, ты женщина до последнего ногтя, – сказал Вульф, – поняла, что рогоносец сейчас устроит аутодафе любовникам, схватила мужика и уволокла его. А бабу кинула. В принципе верно. Какой толк от тетки? А парнишка всегда в хозяйстве пригодится. Молодой человек, моя супруга не любопытна, и по менталитету она помесь Чипа с Дейлом, которые спешат на помощь, не выяснив: а надо ли поддерживать субъект в сложной ситуации. Я же обладаю подозрительным умом, посему осведомляюсь: как вас зовут?

– Антон Филимонович Никитин, мне двадцать лет, имею диплом циркового училища, я «опилочный ребенок», акробат, трансформер, – выпалил юноша.

– Что такое «опилочный ребенок»? – не понял Вульф.

– Это значит, что я вырос в опилках, ими арену раньше посыпали, – начал объяснять Антон, – вся моя родня циркачи.

– Одевайся, – скомандовал Макс, – а то посинел уже. Лампа, на чем ты летаешь?

Я хотела ответить, но язык не захотел двигаться.

– Ваша жена – Баба-яга, у нее метла и ступа, – объяснил Антон, – сейчас все на улице припарковано.

Макс встал, подошел к окну, выглянул наружу и расхохотался.

– Прикол! Всегда подозревал, что супруга по ночам на Лысую гору летает. Антон, хочешь чего-нибудь горячего? Типа кофе с коньяком?

– Очень, – обрадовался парень. – А вы ее муж?

– Верно подмечено, – согласился Макс. – Кощей Бессмертный перед тобою. Штаны натяни!

– Бабушка говорила, что Яга живет с Лешим, – возразил Антон, влезая в брюки, – с Кощеем она просто дружит.

– Это тебя по малолетству за нос водили, – возразил Вульф. – Как объяснить ребенку, что старуха с метлой развратница? И с тем, и с этим? Может, еще кто третий у нее имеется, типа домового.

– У нас работала воздушная гимнастка Люся, – затараторил Антон, – у нее первый, второй, третий бывшие мужья и четвертый, действующий. Они все Люсю бросали, потому что та очень увлекалась… э… ну…

– Интимными отношениями, – подсказал Вульф.

– Ага, – кивнул юноша, – но разошлись они все только на бумаге. А в жизни нет, моя мама Люсю жалела, она одна, а мужиков армия. Все акробаты. Это ж сколько трико каждый день Людмиле надо стирать?

Глава тридцать восьмая

Утро началось в девять. Я выспалась, приняла душ, позавтракала. Киса уже сидела на занятиях, Роза Леопольдовна убежала за продуктами, Макс пил кофе.

– Может, мне сегодня выходной взять? – вздохнула я. – Давно пора навести в шкафах порядок.

И тут раздался звонок в дверь, Вульф встал.

– Не открывай, – быстро попросила я, – мы никого не ждем. Возможно, на лестнице муж любовницы Антона! Ступа до сих пор припаркована у нашего окна с внешней стороны дома. Легче легкого вычислить, куда подевался Ромео!

Вульф засмеялся и ушел, некоторое время в квартире стояла тишина, потом Макс крикнул:

– Лампа, иди сюда.

Я вышла в прихожую и увидела Костина. Около него стояла заплаканная Нина с опухшими веками и носом.

– Поговорить надо, – объяснил Володя.

– Пошли в кабинет, – велел Вульф, – там и побеседуем.

– Что случилось? – спросила я, когда все расселись.

Костин повернулся к Осокиной:

– Рассказывайте.

Гостья вынула телефон, положила его на столик между креслами и постучала пальцем по экрану.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалось контральто.

– Нормально, – ответила другая женщина, – голова немного кружится.

– Это пройдет.

– Конечно.

Я превратилась в слух, не хотела пропустить ни слова.

– Представь, эта дрянь украла птичку!

– Да ты что?

– Ага! Сперла. А я еще сомневалась, может, мы неправильно поступить решили. Надо ее пожалеть.

– Полюбить змею?

– Вроде того!

– Никогда! Давай вспомним, как дела разворачивались. Варвара тебя постоянно шантажировала: «Подам в суд, заберу часть наследства». Так?

В ответ раздался тяжелый вздох.

– Да. Будь она нормальной, я могла с ней поделиться. Но девка пьянь, рвань, что-то нюхает. Вмиг продаст свою часть, пропьет, прогуляет, опять на мою шею сядет. Отец был очень богат! Но я считала, что Смычкова знает лишь про этот дом и сад. А она наняла юриста, жука ушлого, тот все раскопал. И московские квартиры, и дом за рубежом. Умнейший человек был Николай Петрович! Что не просядет в цене, а всегда, наоборот, дорожать будет? Недвижимость. Вот он ее и скупал! Пол-Москвы приобрел.

– Ну ты загнула!

– Тридцать восемь квартир! Все в центральных районах, на арендной плате миллионы за месяц делаются. Кофейку еще?

– Давай! Нинка, …! К детективам побежала. А я предупреждала, говорила тебе! Надо что-то радикальное придумать.

– Федор боялся, что при смертельном исходе дело заведут даже на Шри-Ланке. Но он все отлично организовал. За границу Нинку увез, водителя тук-тука кофе угостил, накапал туда чего надо, мужик с управлением не справился. Улетели все в канаву. Нинка головой тюкнулась, чувств лишилась. Шофер плохо соображал, не врубался, что случилось. Федя Осокину пару раз башкой о камни тюкнул. Полиция местная к туристам лояльна и своих не чморит. Авария без жертв. Осокина без сознания. Она, по нашим расчетам, должна была превратиться в овощ. Спустя несколько месяцев умрет, но уж тогда это никого не взволнует. Лежала Нинка парализованная, такие быстро уходят. Никого она в аварии не покалечила, не убила, других участников не было. Смысл полиции встревать? Дура сама себя изуродовала. Все я хорошо продумала. И Федя все устроил как надо! А тебе сначала не понравился мой план подключить его к делу.

– К Феде у меня претензий нет.

– А ко мне есть?

– Не кипятись.

– Я все верно рассчитала! Мой план замечательный! – воскликнула собеседница.

Другая женщина протяжно вздохнула:

– Дорогая, ты склонна преувеличивать свой ум. А с Варварой как вышло?

Собеседница опять не упустила возможности похвалить себя любимую.

– В этом случае я тоже все гениально придумала. Договорилась с Ильей. Он любую бабу способен окрутить за пару дней. Давно с ним знакома, он отличный стилист, но очень деньги любит, поэтому еще и покойников в морге обихаживает. Илюшка ради бабла на все соглашается. План был такой. Григорьев знакомится с Варварой, роман у них зажигается, потом на самой горячей точке амура Илья от нее внезапно уходит, говорит: я женат. И это правда, у него оформлен брак с иностранкой. Союз фиктивный, там своя история, дело такое…

– Только не надо сейчас чужие истории сообщать, – перебила ее собеседница, – по нашему случаю говори.

– Илья заявит: «Мы с тобой повеселились, и хватит. Укатываю к супруге в отпуск». Варвара отравится!

Раздался смех.

– Кто у нас автор офигенной идеи?

– Я, – гордо ответила рассказчица, – и план великолепен.

– Н-ну, – продолжала веселиться собеседница. – Что же получилось?

– Ну… она ко мне приехала! Ей какой-то адвокат объяснил, что наследство можно получить после смерти отца, даже если много лет прошло! Пригрозила! Мол, сделает анализ ДНК, докажет родство. Но хватит и того, что отец ее в завещании упомянул. Неожиданная гостья! Нагло себя вела! Требовала денег! Драгоценности моей мамы хотела!

– Не утопилась она, не повесилась, не отравилась? – осведомилась другая тетка. – Не сошла с ума от горя, когда Илья ее бросил?

– Она должна была так поступить! Должна! Я все продумала!

– Угу! Понятненько! Наша Леночка рассчитала, а Варька-то по-иному поступила. Не та она личность, чтобы под поезд прыгать! Не Анна Каренина! Ваще не она. И как ты дальше поступила, а?

– Дала ей «Птицу любви»!

– Какого черта? Это память о твоей маме! Мне бы такую родительницу!

– Ну… Весь мой центр в курсе, что Варвара – пьяница и наркоманка. Старые сотрудники помнят, как Вера Игнатьевна с ней мучилась, пыталась в человека превратить! Пока гадюка требовала наследство, я на раз придумала, как избавиться от хамки! Вот же тварь она!

– Да, с Варварой у Николая Петровича ничего хорошего не получилось. Хотя, может, он решил, что идеальное человечество это скучно? И для перчика захотел добавить дерьмеца? Какая гениальная мысль пришла в твою мудрую голову для исправления очередной гениальной ситуации, которая не гениально сложилась?

– Я напоила ее чаем, бросила в чашку лекарство. Потом спать уложила. Беседовали у меня дома. Думала, что утром найду труп, заберу птичку. Дрянь сразу ее на себя повесила. Все я правильно сделала! Она схватила ювелирку, успокоилась и повеселела. Пообещала ей, что после завтрака поедем к юристу, она получит все, что хочет. Продумала детали! Полиция приедет, начнет сотрудников опрашивать, а те в один голос заявят, что Варька дно, наркоманка, проститутка, когда денег у нее на кокс нет, жрет таблетки. Бросила на столик у кровати около чашки упаковку из-под того, что ей в чай кинула. У нашего участкового сразу понимание появится: наркоша доигралась!

– И что вышло?

– Ты же все знаешь!

– Повтори, охота послушать.

– Она удрала! С маминой птичкой!

– Опять не по твоему плану покатило.

– Не знаю, почему так получилось, не знаю!

– Потому что ты хотела все сама без меня сделать! Ты мне позвонила ночью, когда обнаружила пустую постель. А как только я включаюсь, сразу колеса в нужную сторону крутятся. Время час ночи! Леночка в соплях, слезах, докладывает про свою идею отравить Смычкову. И дальше уже моя работа! Дороги почти пустые! Федька за полчаса сюда примчался. Я сразу поняла, что далеко Варька после твоей заварки не утопает. Следует где-то рядом ее искать! Нашел он ее мертвую, закопал!

– Ага, ты всегда все прямо супер организуешь, – с издевкой произнесла женщина.

– Разговор ведут Елена и Анастасия. Они очень даже близко знакомы! – пробормотал Макс.

А Елена продолжала:

– Федька похоронил тело?

– Да, – процедила Настя, – позвонил мне, отчитался: все ок, все убрано, далеко упрятано.

– Как же так получилось, что труп на шоссе обнаружили? – пропела Елена. – Теперь не по твоему плану пошло. И телевидение туда приперло.

– Да … просто, – выругалась Настя, – Федор онемел, когда я ему рассказала, что ты репортаж увидела.

– Есть польза в постоянно работающем телевизоре, – отметила Котова, – телик у меня фоном всегда гудит, я успокаиваюсь.

– От криминальных новостей твои нервы в порядок приходят?

– Ага, – подтвердила владелица детского центра, – я сразу поняла, кого на дороге нашли, сумка Варькина на мешке лежала. Жуткая! В виде кошки!

А я вспомнила, как во время нашей беседы меня постоянно отвлекала бормотавшая лазерная панель и раздражала программа, где демонстрировали жертв ДТП. Вот кошелку в виде кошки я не заметила. Увидела руку с красным лаком на ногтях и сосредоточилась на ней.

– Можешь объяснить: почему тело на дороге валялось? – не утихала Елена.

– Вероятно, она очнулась после того, как Федя ее закопал и ушел, – начала фантазировать Настя, – такое случается. Воробьев не врач, он принял глубокий обморок за смерть. Земля на могиле была рыхлая, и неглубоко Варьку зарыли. Она вылезла, сумела добраться до шоссейки, упала и только тогда умерла. Нам просто не повезло, что телевидение там очутилось.

– Федя забыл мою птичку снять. Понимаешь, что я испытала, когда сюда приперлась баба из детективного агентства с маминой ювелиркой? Еле выкрутилась!

– Кто тебя за язык тянул правду про отца сыщице рассказывать?

– Испугалась очень.

– Чего?

– Вдруг она догадается, что я Варваре кой-чего в чаек добавила? Вот и наболтала Евлампии побольше, закидала ее словами!

– Ага! Какого черта сама прикинулась отравленной?

– На самом деле немного хлебнула, чуток приняла, с коньяком!

– Зачем???

– Ну… я жертва, которую Варвара отравила. Если меня убить хотели, значит, я ни в чем не виновата.

– …!

– Не ругайся!

– Приличных слов не нахожу. Варвара умерла. Через сколько дней после ее смерти Евлампия к тебе заявилась?

– Ну… через два, может, три…

– И ты, Ленка, только после ее ухода яду хлебнула? Нескладуха со временем!

– А вот и нет! Я Евлампии сказала: «Редко коньяк пью. Давно им не угощалась, а сегодня тяпну капелюшечку!» Когда сыщики узнают, что я в клинике лежу отравленная, то подумают, что Варвара напихала в бочонок яда, а я спустя несколько дней решила коньячком побаловаться. Все нормуль со временем.

– Давай успокоимся и трезво оценим ситуацию. Нинка не станет требовать кусок наследства, у нее голова после травмы дурная, – начала говорить Анастасия. – Да, она жива осталась, но сейчас не понимает, что к чему. Если в себя придет и начнет права качать, тогда и решим проблему. Федька с нами, он за работу хорошие апартаменты получит, если Осокина активность проявит, ее дорогой-любимый решит проблему. Основной докуки, Варьки, которая агрессивно себя вела, уже нет! Мне твой центр не нужен. Давай поделим квартиры отца. Как он и рассчитывал, я получилась умной, нашла тебя. Кабы не Нинка, которая сдуру поперла к детективам, и не Варька с ее аппетитом на деньги, не случилась бы вся эта нервотрепка. Отец наш скончался не так давно, много лет прожил. Угораздило ж его всех в завещании упомянуть!

– Под конец папа совсем с ума сошел, – вздохнула Елена, – жил здесь, на территории, в отдельном доме. Обезумел он окончательно, хотя неизвестно, что с нами случится, если, как Николай Петрович, сто с лишним лет на земле проведем.

– Но он формально считался владельцем всего, а мы наследники, – засмеялась Анастасия. – Много не прошу, половину квартир, и конец истории. Остальное все твое. Идет?

– Да! – быстро решила Елена. – Согласна.

– Верю тебе, – продолжила Настя, – но на всякий случай, когда папа был еще жив, я анализ ДНК сделала. Есть бумага, она подтверждает: я тоже наследница.

– Никогда не обману тебя! – заверила Елена.

– Конечно, родная, – ласково произнесла Анастасия, – мы с тобой одной крови. Нам следует держаться друг за друга.

– Давай выпьем кофейку, – предложила хозяйка.

– С удовольствием, – согласилась гостья, – я привезла тебе конфет. Итальянских, настоящих!

– О-о-о! А у меня арабика из Милана. Можно…

Телефон замолчал.

– Я приехала к Елене поговорить, – всхлипнула Нина, – не предупредила заранее. Подошла к дому, окошко приоткрыто. Настя и Елена много курят, вот и решили впустить свежий воздух. Некрасиво в этом признаваться, но очень захотелось узнать, о чем они болтают. Я притаилась, сделала запись… И остолбенела. Елена отравила Варвару! Я не знала ее! Но все равно девушку жалко. И оказывается, Федор с этими двумя заодно! Он меня убить хотел, аварию на Шри-Ланке подстроил. Все затеяно из-за наследства нашего биологического отца. Вообще не хочу ни денег, ни жилья! Пусть только ко мне Анастасия и Елена не приближаются. С Федором отношения разорву. Ой, страшно как! Вдруг он меня убить сумеет!

Макс встал:

– Лампуша, едем в офис.

И мы стали решать разные проблемы. Макс нашел для Нины временную квартиру. Костин проконсультировался с юристом. А я старательно развлекала Осокину. Через некоторое время в переговорную вошли два крепких неулыбчивых парня, одетых в темные костюмы.

– Вот ваша подопечная, – сказал Макс, – глаз с нее не спускайте.

Домой мы вернулись усталые.

– Неприятная история, – заметил Вульф, – в придачу и нелепая, похожа на плохой винегрет. В него свалили все, что накануне не доели гости…

Я замахала руками:

– Давай спокойно поужинаем. Не хочу больше думать об этой мерзкой компании женщин, способных ради денег на все!

И тут раздался звонок в дверь.

– К вам пришли, – сообщила через минуту Краузе.

Мы с мужем переглянулись, молча встали, вышли в прихожую и увидели Луизу, соседку, которая с недавнего времени живет под нами.

– Добрый вечер, – смущенно произнесла она, – простите за визит без предупреждения.

– Мы вам рады, – вежливо отреагировал муж.

Я поняла: он тоже решил, что в гости опять заявилась Осокина, и быстро предложила:

– Давайте чаю попьем!

Мы сели за стол, и Луиза заговорила:

– У вас случайно в квартире не появляется крыса?

Я чуть не уронила чашку. Макс сумел договориться с едва знакомой женщиной? Появление соседки – это очередной розыгрыш мужа?

– Я думал, мне кажется, – ответил Вульф, – порой в ванной мелькал кто-то серый с хвостом.

– И я встречала грызуна, – дополнила из коридора Роза Леопольдовна, – полагала, что Кисе купили новую игрушку, которую девочка повсюду бросает. Интерактивная забава, на батарейках, сейчас таких полно.

– М-м-м, – пробормотала я.

Неужели Вульф организовал масштабную акцию? Включил в нее и Луизу, и Краузе?

Соседка умоляюще сложила руки:

– Извините за просьбу, можно зайти к вам в санузел? Микки отзывается на имя. Он очень умный, ласковый, обожает собак и котов. У нас йорк и британец. Микки никогда никого не укусит.

Я встала:

– Конечно, пойдемте!

– Подождите, – попросила Роза Леопольдовна, – гляньте на Фиру и Мусю! Они сейчас спят с новой забавой девочки.

Луиза подошла к дивану, наклонилась над мирно храпящими мопсихами, вытащила плюшевую крысу, которая лежала между собачками, и заликовала:

– Микки!

Игрушка открыла глаза, обхватила передними лапками подбородок Луизы и начала тереться о него головой.

– Живая! – ахнула Краузе. – Боюсь грызунов до обморока, но этот милый!

– Микки стал исчезать, – объяснила соседка, прижимая к себе животное, – дочка нервничает, мы с мужем разволновались. Потом супруг подумал: вдруг наш крыс наведывается к соседям. И не ошибся.

– Можно его погладить? – спросила я.

– Конечно, – разрешила Луиза, – ума не приложу, как он к вам пробирается и каким образом заделать его тайный ход?

– Не надо лишать Микки возможности ходить в гости, – засмеялся Макс, – мы ему рады.

– Здрасте, – произнес звонкий голос.

Я вздрогнула, обернулась и увидела Антона Филипповича. Из моего рта помимо желания вылетел вопрос:

– Что тебе надо? Как ты сюда попал?

– Дверь открыта, Макс велел приехать, – быстро заговорил Антон, – думал, вы ждете меня, открыли дверь заранее. Вульф меня на работу берет. А еще, Лампа, прости, я свои носки потерял! Ты меня жуть как торопила, потому что тогда муж с работы неожиданно пришел. Я из кровати голый выскочил, шмотки схватил…

У Розы Леопольдовны на лице появилось выражение детского изумления, у Луизы загорелись глаза. Макс отвернулся к стене, плечи его начали трястись, похоже, он погибал от смеха.

– Замолчи, – процедила я.

Но «опилочный ребенок» не утих:

– Влезли в ступу, ты велела мне трусы натянуть. Потом сюда пришли, я в брюки влез. А носки где? Я ушел без них, постеснялся спросить. Но, знаешь, с голыми лапами в ботинках в декабре прохладно. Можно, я в ступе пошарю?

– Она пустая, – прошипела я, – газ выпущен, емкость сложена! Никаких носков в ней не было! Купи себе другие.

– Зачем? Старые хорошие, – возразил Антон, – не люблю деньгами расшвыриваться.

– Сейчас подарю тебе новую пару, – пообещал Макс и расхохотался, – в конце концов, в потере тобой нижнего белья виновата моя жена. Не следовало ей тебя, голого, в ступу запихивать.

– Простите, спасибо за Микки, побегу домой, – пролепетала Луиза и исчезла вместе с крысом.

Я посмотрела вслед соседке. Вот так рушится репутация. И ведь Антон говорил правду! Вот только Луиза неправильно поняла парня. Правда – такая хитрая вещь, она легко может показаться ложью. Но и ложь без труда прикинется правдой. На самом деле муж блондинки не вовремя домой вернулся. И я, пожалев юношу, без одежды его в ступу запихнула.

Эпилог

Прошло полгода. Мы с Максом стояли в аэропорту, рассматривали табло, хотели понять, не задерживается ли наш рейс.

– Успели, – прочирикал сзади веселый, знакомый голос.

Я обернулась и вздрогнула. На расстоянии вытянутой руки находилась Нина. На Осокиной красовался очень красивый твидовый костюм, на который я давно заглядывалась, но так и не купила по причине элементарной жадности. В правой руке наша бывшая клиентка держала сумку. А я знаю, что это кожгалантерейное изделие названо в честь одной актрисы, удачно разрекламировано и стало показателем успешности и мечтой многих женщин. Поэтому стоимость кошелки зашкалила даже за все неразумные пределы. Туфли Осокиной тоже оказались не из дешевых. Но мое внимание привлекла не одежда и аксессуары, а украшение, которое горело на шее Нины: золотая птичка с ярко сверкающими глазами-бриллиантами и красно-кровавым клювом-рубином.

Пару секунд мы с Ниной смотрели друг на друга, потом Осокина всплеснула руками:

– Лампочка! Вот так встреча! Чудесно выглядите!

– Вы тоже, – пробормотала я и не удержалась от вопроса: – Елена подарила вам украшение своей мамы?

– Вы ничего не знаете? – изумилась Нина. – Елена скончалась. И Анастасия тоже! Помните, как я примчалась к вам с записью разговора сестер?

Я кивнула.

– Они обе умерли, – всхлипнула Осокина, – от инсульта. Я стала единственной наследницей имущества отца и всего, что находилось в центре и коттедже Елены. Они не успели переоформить недвижимость на себя. Ой, это долгая история, нет ни времени, ни желания ее вспоминать.

– Нинуша, мы опаздываем на рейс, – подал голос мужчина.

– Бежим, Феденька, – засуетилась Нина. – Пока, Лампочка! Хорошо вам отдохнуть.

Я молча смотрела вслед паре.

– Нина не ушла от Федора, – произнес Макс.

Я вздрогнула:

– Похоже, Осокина хитрее всех. Она вела свою игру, прикидывалась глупой и больной. Сумела обмануть Настю и Елену, знала об их планах, подождала, пока они избавятся от Варвары, и отравила единокровных сестер. Как она их на тот свет отправила, понятия не имею. Но тихая Ниночка это сделала. И теперь она богатая дама.

– Судя по присутствию Федора в ее жизни, он ей помогал, – предположил Макс, – втерся в доверие к Анастасии, хорошо сыграл роль супруга-предателя. Елена решила отравить Варвару, а та не сразу погибла, исчезла. Котова испугалась, позвонила Анастасии, та вызвала Федора, он обшарил окрестности, нашел тело. Солгал Мальцевой, что закопал его, а сам…

– Вынес труп на дорогу, – перебила я, – оставил там лежать и позвонил своему приятелю. Помнишь, как Нина говорила: «Мой жених еще работает на телевидении, его туда близкий человек устроил, он в очень рейтинговой программе про всякие ДТП рассказывает».

– Да, – кивнул Макс, – проболталась она, а мы мимо ушей ее слова пропустили. А еще Федя позвонил Илье, попросил того помочь с моргом. Стилист все сделал и удрал в Швецию, испугался, вдруг полиция узнает о том, что милый Илюша помог концы в воду прятать. Вот и решил пересидеть в тихом месте. Он действительно на все за деньги готов.

– Одного не пойму, зачем им все это понадобилось? – нахмурилась я. – История с телом?

Вульф взял сумку:

– С какой целью Нина к нам пришла? На самом деле никакого ДТП на Шри-Ланке не было, Федор наврал Анастасии. И нам лапшу на уши навешали. Вся многоходовая история затеяна, чтобы мы вышли на Котову и на детский центр. Федор якобы заодно с Настей и Еленой, а последняя велела ему Нину убрать. Не нужна ей лишняя наследница. Но у Осокиной и Воробьева свой план избавиться от законной и крестной дочерей, получить все наследство в свои руки. Елена и Анастасия молоды и здоровы. Их внезапная смерть вызовет подозрения. Думаю, Котову они хотели отравить, но яд можно обнаружить в теле. Вот уверен. Нина и Федор встретились с Варварой, пообещали ей часть наследства, если та приедет со скандалом в центр. Скорее всего, пара рассчитывала, что Елена отравит самую скандальную наследницу. И вышло так, как они задумали. У нас не было ответа на вопрос: как паспорт Нины попал в карман одежды Варвары! Да просто. Его туда Воробьев сунул. Чтобы мы, у которых уже побывала «жертва ДТП», удивились наличию документа, стали копать в этом направлении и выяснили: Варвара воспитывалась у Котовой, приезжала к ней… И как нам узнать настоящее имя Варвары? Детективам позвонит Нина, зарыдает: «Я жива, мой паспорт украли, знаю кто…» И далее соврет, где они со Смычковой пересекались, отправит нас в детский центр к Котовой. А мы быстро сориентировались, прикатили в морг, нашли Никиту. Тут в истории появляется «Птица любви», которую парень стащил! Мы сами выходим на детский центр и пошли разматывать клубок.

– Воробьев предполагал, что Варвара умрет, – продолжил Макс, – был уверен, его позовут прятать тело. И придумал свой план, чтобы нас направить на убийцу. Но ты увидела яркий лак на ногтях покойной и поняла, что это не Нина. Зря они паспорт использовали. Но никто не мог предположить, что ты насторожишься при виде лака не того цвета, мы поедем в морг и сами выйдем на Котову.

Я потрясла головой:

– Послушай, мы не довели расследование до конца. Нина заявила, что к ней вернулась память, и отказалась от наших услуг. По какой причине Осокина обратилась в детективное агентство, нам точно неизвестно. У нее и Федора был какой-то план, но мы его не знаем. Как они лишили жизни Елену и Анастасию? Ответа нет. Вероятно, парочка поняла, что детективы не идиоты, они быстро бегут по следу, и просто испугалась. Какой информацией мы точно владеем? Елена хотела убить Варвару и сделала это. Осокина и Федор определенно общались с Мальцевой, понимали, что та хочет получить все наследство. Вспомни, как дантист всполошилась, когда я к ней пришла. Может, одна из целей обращения Нины к нам – довести до ужаса своих единокровных сестер? Имейся у нас возможность продолжить работу, мы непременно бы все узнали! Но клиент велел прекратить расследование.

Макс обнял меня:

– Это первый случай в нашем агентстве. Но мы все равно узнали, что Нина и Федор хотели заполучить все наследство Николая Котова. И им это удалось. Почему Осокина к нам обратилась? Думаю, ответ на этот вопрос дал Федор, когда пришел к нам. Помнишь его слова: «Какого черта ее к вам понесло? Вот же характер какой! Придумает хрень! Да такую, что никому, кроме нее самой, в голову не придет. Я даже представить не мог, что она в детективное агентство попрется! И ведь считает себя самой умной!» По глупости она пришла, ничего Федору не рассказала, наверное, хотела с себя подозрения снять. Раз она пришла к детективам за помощью, значит, вообще ни в чем не виновата. Знаешь, мне почему-то кажется, что мы еще вернемся к этой истории. Не знаю когда, не знаю почему, но вернемся. Слушай, у нас же есть ответ на вопрос: как Нина попала в организацию, где работают одни из лучших переводчиков! Ее туда определенно пристроил папенька Николай Котов! Хоть что-то мы знаем. Хотя и это всего лишь догадка! Ну, улыбнись. У каждого детектива случаются неудачи! И я уже сказал: мы еще вернемся к этому делу. Тихий внутренний голос шепчет мне: «Это не конец. Просто остановка в пути». Мне, кстати, очень хочется выяснить, почему в морге Кульска никто не обратил внимания на то, что у них труп пропал. Мертвую девушку увезли, и все?

Я сообразила, что Макс хочет успокоить меня, и чуть не задохнулась от гнева.

– Да в том учреждении нет никакого порядка! Небось Никиту отец не уволил!

– Ты назвал эту историю винегретом из остатков. То, что гости не доели вечером, хозяйка на следующий день порезала, перемешала и маслом залила… Просто гадость! Варвары нет, Елена и Анастасия умерли, все досталось Нине и Федору. Они использовали нас в своих целях! А потом выкинули из расследования. Неужели мы ничего не сделаем?

Макс вздохнул:

– Пойдем, а то опоздаем на посадку.

Я поняла, что муж больше не хочет беседовать об Осокиной и Федоре, но не удержалась и пробормотала:

– Коза-дереза мечтала стать актрисой. Для нас она исполнила свою коронную роль негодяйки.

– Надо признать, коронная роль Козе-дерезе удалась, – вздохнул Макс. – Давай возьмем в самолет бутерброды с рыбкой, вон там кафе.

– Постой около сумки, – попросила я, быстро дошагала до закусочной и попросила:

– Дайте четыре сэндвича с сыром.

Если ваш супруг захотел прихватить в салон лайнера хлеб со слабосоленым лососем, не надо объяснять ему: «Испачкаешь пальцы или уронишь кусочек рыбки на себя, потом несколько часов нам наслаждаться «ароматом». Просто возьмите что-то другое, никогда не следует спорить с представителем сильного пола. Нет в этом никакого толка, мы же знаем: мужчина всегда не прав. Есть только одна ситуация, когда женщине нужно согласиться с решением супруга. Не стоит возражать, когда он отдает жене целиком и полностью всю свою зарплату.

Примечания

1

Родители назвали Лампу Ефросиньей. О том, как и почему она поменяла имя, рассказано в книге Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника».

(обратно)

2

Татьяна Черниговская – специалист в области нейронауки, психолингвистики, теории сознания. Доктор биологических наук, доктор филологических наук, член-корреспондент РАО. Автор более трех сотен научных работ, читает лекции в университетах разных стран.

(обратно)

3

Харон – в греческой мифологии перевозчик душ умерших через реку Стикс (иногда реку называют Ахерон) в царство мертвых.

(обратно)

4

Фаланстер – устаревшее название дворца. В учении утопического социализма Фурье так назывался дворец коммуны.

(обратно)

5

Лекарства с таким названием не существует. Из этических соображений автор не указывает правильные названия медикаментов.

(обратно)

6

Эльдорадо – мифическая страна в Южной Америке. В ней якобы есть несметные богатства, золото, драгоценные камни. Сначала считалось, что Эльдорадо находится в горах Анды, потом в нагорье Гайаны…

(обратно)

7

Адонис – у древних греков покровитель весны, юноша прекрасен внешне.

(обратно)

Флибуста

Коронная роль Козы-дерезы (fb2)

Дарья Донцова Коронная роль Козы-дерезы

* * *

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

Глава тридцать третья

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать пятая

Глава тридцать шестая

Глава тридцать седьмая

Глава тридцать восьмая

Эпилог

Примечания

1

2

3

4

5

6

7

Оглавление

Дарья Донцова
Коронная роль Козы-дерезы