Дышать счастьем (fb2)

- Дышать счастьем 951K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Рокси Нокс

Дышать счастьем

Держу в руках листы, смятые в жутком волнении, и вчитываюсь в бездушный черно-белый текст. Приходится анализировать каждую строку, каждое слово, каждую запятую — ничто не может ускользнуть от моего внимания.

Пункт 1. «Женская сторона добровольно соглашается не отказывать в сексуальных экспериментах»…

Фантазия услужливо преподносит картины, от которых кровь стынет в жилах: подвешивание к потолку, стеки, плетки, наручники и прочая БДСМ-атрибутика.

С меня довольно! Пошел он к черту со своим контрактом! Швыряю тощую папку в угол комнаты и сверлю ее презрительным взглядом. Моя собака с недоумением смотрит на меня глубоко посажанными глазками, а затем приносит папку обратно.

— И как это понимать? — спрашиваю. — Ты хочешь, чтобы я это подписала? Там разве что не написано: передаю свое тело по собственному желанию в длительное пользование мистеру Г.Г. А так… все пункты предусмотрел, звездный говнюк.

Чтобы немного успокоиться, варю себе в турке кофе. Вдыхаю из банки аромат жареных зерен, еще раз открываю папку и дочитываю договор до конца без лишних эмоций.

Итак, чтобы находиться рядом со звездным телом, мне нужно подписать унизительный контракт. НИ ЗА ЧТО! Я пока еще нахожусь в здравом уме, чтобы добровольно соглашаться сдавать свое тело в аренду, пусть и прекрасному мужчине.

«Ты прочла контракт?» — прилетает сообщение в Viber от Него.

Легок на помине!

«Да»

«Подпишешь?»

«Нет!»

«Прошу тебя, подпиши этот чертов договор!» — прямо через текст чувствую, как он нервничает.

Что ж, я тоже отнюдь не спокойна, а очень зла. Глупо, наверное, ожидать, что селебрити заводят нормальные отношения. Полагаю, что половина из них свихнувшиеся на почве своей известности люди. Их не привлекают обычные человеческие отношения, им нужны извращения, чтобы чувствовать себя особенными.

Кто знает, как бы изменилась я сама, если бы вдруг внезапно стала знаменитостью? Чувство вседозволенности портит людей — это факт!

Игнорирую послание. Он не выдерживает моего молчания и перезванивает.

— Только не бросай трубку. Выслушай меня, пожалуйста. Приглашаю тебя на конную прогулку, обсудим все в спокойной обстановке.

— Хорошо, — сразу соглашаюсь я.

Разговора ведь, в самом деле, не избежать. Так чего тянуть? А с конной прогулкой он попал в самое сердце. Разве я могу отказаться от общения с моими любимыми лошадьми? Пока выбирала наряд для верховой езды, то по привычке вспоминала все события, которые предшествовали моей встрече со знаменитостью…

* * *

Иногда по утрам мне приходилось вытаскивать саму себя из постели за волосы. Депрессия — как вязкое болото, накрывала внезапно, с головой, заливала глаза и уши отвратительной жижей. Не оставалось никаких желаний, стремлений, только всепоглощающее чувство слабости. Я тонула, теряла контроль над собственным телом и не хотела покидать облюбованную зону комфорта. А зачем? Ведь в кровати лежит недочитанная книга и пол-плитки молочного шоколада. Здесь можно укрыться от жестокой реальности мягким пледом. Погрузиться в мир героев, напитаться им вдоволь, примерить их жизнь на себя. И чем дольше проводила с ними время, тем горше и больнее было возвращаться в свою жалкую жизнь инвалида.

Если человек не может ходить, постель становится для него лучшим другом. Слишком много времени я провела на черных шелковых простынях, прячась от людей, родственников и своего диагноза, будто бы эти самые простыни помогли бы мне исцелиться. Целый год отрицала, что неизлечимо больна. Не могла и не хотела в это поверить.

Почему сейчас? Ведь я так молода, всего двадцать пять. Откуда эта болезнь взялась? Это какая-то дурацкая ошибка! Но частые головокружения и слабость ног убеждали в обратном. Я теряла время и не понимала этого. Изводила себя жуткими мыслями, неделями, да что там — месяцами — не вставала с кровати, лишала себя прогулок по улице. Даже в окно не смотрела, не желая видеть счастливых людей, которые самостоятельно шли по улице, спешили на работу или домой. Надумывали себе какие-то мелкие бытовые проблемы, не понимая, что они уже безмерно счастливы только потому, что могут передвигаться «на своих двоих». Как же это глупо! Это сейчас понимаю. Но тогда все было по-другому. Моя жизнь треснула и развалилась на две части: «до болезни» и «после».

До болезни я ходила на высоких шпильках, каталась в парке на роликах с рожком клубничного мороженого в руках, танцевала страстное аргентинское танго и устраивала пробежки вдоль озера по утрам. Ноги никогда меня не подводили. Но в один далеко не прекрасный день внезапно почувствовала себя плохо: ступни онемели, голова закружилась. Упала на асфальт прямо посреди улицы и больно ушибла колено.

— Пьяная! Наркоманка! — отчетливо услышала где-то совсем рядом.

Люди могут быть очень жестокими…

В отчаянии понимаю, что нужна помощь, но дикий страх мешает попросить об этом безучастных прохожих. Вокруг шумит психованная столица. Я спешу в школу языкознания, где преподаю английский язык. Машины неугомонно сигналят, мимо проносятся незнакомые лица, пожилые женщины презрительно смотрят на меня, растекшуюся словно подтаявшее сливочное масло на тротуаре. И лишь только один человек — молодой парень, бросился в мою сторону. Успела рассмотреть его карие глаза и широкие брови, прежде чем пришлось закрыть глаза, чтобы избавиться от сильнейшего головокружения.

Мой подоконник в пыли, а на улице хлопьями падает снег. И я совершенно счастлива, что могу рассказать тебе, мой дорогой читатель, эту чудесную историю. Впереди нас ждет много испытаний. Приготовь себе вкусный чай и пройди этот нелегкий путь к великому счастью вместе с этой книгой.

Глава 1

— Алена, как ты себя чувствуешь? — голос, полный нежности и заботы звучит в телефонной трубке.

— Все отлично! Какие у нас планы на сегодняшний вечер? — отвечаю живо.

Всегда бодро с ним разговариваю, даже если с самого утра чувствую тошноту и головную боль. Не хочу показывать слабость мужчине, с которым познакомилась всего три недели назад.

— Сегодня после работы заеду за тобой, и пойдем в ресторан. Выбирай любой, какой хочешь. Скинь только номер телефона на мобильник, чтобы я позвонил и забронировал для нас лучший столик.

— Ты лучший! — вскакиваю со стула и посылаю поцелуй в воздух.

Саша — я это чувствую — улыбается и ждет, когда дам отбой. Ни разу еще он не клал трубку первым.

Пока просматриваю странички ресторанов Москвы в соцсетях и выбираю платье на вечер, думаю о том, как же быстро у нас с ним все закрутилось. Когда я упала посреди оживленной улицы, Саша вызвал скорую помощь, и почему-то поехал вместе со мной в больницу.

«Красивой девушке была нужна помощь, я не мог пройти мимо. Ждал скорую, и гладил тебя по мягким волосам. Говорил тебе, что все будет хорошо. Я почувствовал ответственность за тебя», — сказал он после.

Я пререкалась с ним в машине скорой помощи, а он проявил недюжинную выдержку. Перед глазами вертелся калейдоскоп: Сашкино лицо, окно, деревья, опять Сашкино лицо. Закрыла глаза и услышала:

— Только не отключайся.

— И не подумаю. У меня все хорошо, — чувствую, что в горле пересохло и першит. — Воды, пожалуйста, — прошу едва слышно.

Воды у врачей скорой помощи не оказалось. Тогда Саша потребовал остановить машину возле магазина. Принес бутылку с водой, и, приподняв мою голову, напоил меня. Пила жадно, проливая жидкость на одежду, потом нащупала Сашкину руку, сжала ее и ненадолго отключилась.

В больнице меня осмотрели. Сашка все это время дожидался вердикта врачей, и только когда узнал, что моему здоровью ничто не угрожает, отправился по своим делам. А на следующий же день вихрем ворвался в палату с букетом желтых лилий, которые, к несчастью, пришлось отдать санитарке, так как у моей пожилой соседки по палате обнаружилась на них аллергия.

И потом всегда приходил с розами: мелкими, крупными, алыми, розовыми и даже голубого цвета. Я еще тогда смеялась, что удачно гармонирую с цветами, лежа на койке в больничной пижаме цвета выцветшего неба.

За две недели госпитализации Александр не пропустил ни одного дня, чтобы не появиться у меня. Признался, что в самый первый раз посетил меня в больнице только из вежливости. Просто хотел увидеть своими глазами, что все хорошо. Мы разговорились, и разговор вышел настолько непринужденным, что оба почувствовали, будто знакомы уже давно.

— Это твой голос свел меня с ума, — в пылу признался Саша.

— У меня просто отличная дикция. Как никак, учитель английского», — отшутилась я.

И он стал ко мне захаживать. Сначала болтали в палате, потом стали прогуливаться в больничном сквере. И только букет роз в его руках всегда оставался неизменным.

— Саш, хватит тратиться на цветы! Ты что — миллионер? Мне их уже некуда ставить, по всей палате расставлены. Хоть цветочный магазин открывай, — сетую, когда вижу в дверном проеме скромно улыбающегося мужчину с огромным букетом белых роз.

На самом деле мне приятно получать цветы, розы поднимают настроение, а их аромат заглушает едкий больничный запах. Просто неудобно как-то создавать человеку дополнительные траты. По Сашке видно, что никакой он не олигарх, а обычный москвич со средним достатком.

— Но не приходить же мне с пустыми руками, — неуверенно улыбается мужчина.

— Фруктов лучше бы принес, — буркнула себе под нос моя соседка по палате тетя Галя.

Но Саша услышал и смутился. И на следующий день принес большую корзину экзотики. В ней лежали манго, и папайя, и личи, и еще какие-то неизвестные мне кислотного цвета фрукты. Тетя Галя расплылась в улыбке. Она уже знала, что львиную долю всего этого великолепия отдам ей.

— Какой у тебя мужик хороший, Аленка! И цветы таскает, и корзину вон какую дорогущую припёр. Хватай его зубами, пока прохвостка Машка не увела, — предостерегла тетя Галя, когда Саша ушел.

— Какая еще Машка? — грызя сочное яблоко, интересуюсь я.

— Санитарка, молодая которая. Давно уже хахаля себе ищет, да все никак не найдет. С претензией барышня — богатого ей надобно. Только где ж их, богатых, сыщешь-то днем с огнём? А тут, надо же, сам пришел в больничку. Какой подарок судьбы! Видела я, как она торопливо марафетилась, губищи красной помадой мазала, когда Сашку твоего издали заприметила. Так что смотри в оба, мое дело предупредить.

— Хорошо, теть Галь, — смеюсь в ответ, — только Маша ошиблась, Саша вовсе не богач.

— Ага! А замашки-то барские.

— Теть Галь, уж поверьте мне. Мой босс, владелец школы английского — вот он богач. На Майбахе рассекает по Москве, костюмы на заказ шьет у известного портного, зимой с африканским загаром ходит.

— Так у тебя с боссом любовь?

— Нет, что Вы. Он женат.

— И «пральна», не нужны нам женатики. Ты бы поцеловала Сашку хоть разок, одними разговорами сыт не будешь. Мужик-то надеется, а ты его френдзонишь, — громко добавила женщина.

Подивилась словечкам, которые имела в своем лексиконе простая женщина из пригорода столицы, но задумалась над ее словами. Саша мне нравился. Он обходительный, сдержанный, внимательный. И внешность интересная: высокий, спортивный брюнет с добрыми карими глазами.

— Ты, конечно, девка видная, на актриску похожа. И фигурой Бог не обидел. Беленькая, стройная, глазищи голубые, — перечисляла тетя Галя мои достоинства, — вы с Сашкой составите красивую и ладную пару.

— Спасибо на добром слове, — улыбаюсь, — мне он нравится, если честно.

— Тогда бери быка за рога. Чего воду в ступе месить? — пожала плечами простоватая соседка.

После вечернего променада с Сашкой по надоевшему уже больничному скверу, страшно волнуясь, остановилась и поцеловала его. Впрочем, Саша не удивился, будто только этого и ждал. Долгое время я была одинокой, и уже успела истосковаться по мужской ласке и романтике.

Где-то около получаса мы целовались под мрачными окнами, слова стали лишними, мир вокруг потускнел. Время словно остановилось. Под ногами таял снег. В воздухе отчетливо кружился запах ранней весны, а в клумбе робко показались первые подснежники.

Тетя Галя смотрела на нас из окна и улыбалась. Маша прекратила полы мыть и тоже подошла к окну — взглянуть, что же такого забавного увидела несносная грубоватая тетка на улице? А увидев обнимающихся нас с Сашей, сжала красные губы в нитку, резко развернулась, споткнулась об ведро с водой, нецензурно выругалась и опрометью выскочила из палаты.

— Не по Сеньке шапка, — громко крикнула ей вслед тетя Галя и вывернула огромный кукиш.

День своей выписки ждала с нетерпением. Не в силах провести лишнюю минуту в серых больничных стенах, ушла раньше времени. На руках выписка из медкарты без точного диагноза — так и не смогли определить. Предстоял еще ряд обследований, но я старалась об этом не думать. Мысли всецело занимал Александр.

И вот он — мой новый знакомый, выходит из машины, замечает меня, торопится, забавно перепрыгивая через огромные лужи. В руках охапка пестрых тюльпанов — выглядит очень празднично. Его лицо расплывается в симпатичной улыбке, и я чувствую себя самым счастливым человеком.

Едем в мою квартиру. Хорошо, что мама успела побывать здесь и навести хоть какой-то порядок, иначе было бы стыдно перед мужчиной. Наскоро сооружаю бутерброды с сыром, нахожу на полке шоколадные конфеты и выкладываю на стол. Удобно располагаемся за барной стойкой на высоких стульях, друг напротив друга.

— За твое здоровье, Алена! Не болей больше. Ты нужна мне здоровой, радость моя.

А больной, значит, не нужна? — тут же мелькнула странная мысль.

Больной человек не нужен никому, зачем-то отвечаю сама себе, кроме своих родителей и детей, которые, по всеобщему убеждению, обязаны нести свой крест. Это жизнь — таковы ее правила. Но бывают и исключения, когда любимые люди становятся единственной опорой в жизни.

Ласково улыбаюсь ему и говорю:

— Конечно, я здорова! Это был просто приступ. Наверное, переутомилась, ведь много работала в последнее время. Еще и итальянский взялась изучать. Перегрузила себя информацией и вот результат — загремела на больничную койку.

— Придется теперь за тобой присматривать, чтобы больше не переутомлялась, — заявляет Сашка и крепко сжимает мою руку.

Приятно слышать эти слова, приятно его внимание. Как же хорошо, что встретила Сашу. А ведь случайных встреч не бывает. Мы не выбираем время, когда любовь обрушивается на нас — она всегда приходит внезапно. Где-то там, в Небесной канцелярии, решили, что хватит мне уже быть одной и устроили судьбоносную встречу с Сашей. Сразу поняла, что это «мой человек». Оба молоды, красивы, горячо любим жизнь. Мы одинаковые. Никогда не копаюсь в других людях и не ищу в них изъяны, а положительные качества всегда находятся на виду.

Мы занимаемся любовью так, как заниматься ею могут только влюбленные: бережно, нежно, страстно, заботясь друг о друге в каждом прикосновении.

— Никак не насмотреться мне на тебя — не налюбоваться, — признается Саша, перебирая мои светлые волосы.

Мы лежим в кровати лицом к лицу — утомленные, счастливые, по уши окутанные романтикой. И кажется нам, что впредь так будет всегда. Не люблю говорить банальности, поэтому просто молчу. Пусть мои сияющие глаза скажут обо всем за меня.

Три дня пролетели, как одни сутки. Мы вместе готовили завтрак, пытаясь хотя бы раз в минуту прикоснуться друг к другу, прижаться, поцеловаться. Слушали радио и устраивали зажигательные танцы на кухне с бутылкой шампанского в руке, или стояли в обнимку у подоконника и смотрели на вечерний город, который загорался тысячами огней.

Не выходили из квартиры три дня, а на четвертый Саша сказал:

— Пойдешь за меня замуж, Аленка?

— Не, не, не! Так не бывает! — жмурюсь и прячу лицо в ладонях.

— Это значит, нет? — обиделся Сашка.

— Это значит, подумаю.

Он отнимает мои руки от смеющегося лица и страстно целует меня. Так просто быть счастливой, подумалось мне.

Глава 2

Когда мы находим своих любимых, наша жизнь круто меняется. Больше нет одинокого «я», теперь есть командное «мы». Мы счастливы с Сашей. Много гуляем, любуемся огненным закатом солнца по вечерам и белым рассветом по утрам. После таких длительных прогулок изрядно пошатываюсь от жуткой усталости, а он называет меня «моя морячка». Да уж, я действительно напоминаю пьяного моряка своей походкой.

Иногда ноги холодеют, и я перестаю их ощущать. Затем все проходит. Сигналы организма упорно мною игнорируются и не берутся в расчет.

В школу языкознания теперь хожу дважды в неделю на пару часов. В основном веду занятия английским дистанционно по Zoom прямо из дома. Очень удобно. Ведь в перерывах между работой могу отправиться на кухню и приготовить что-нибудь вкусное для своего любимого страхового брокера. Саша занимался страховками автомобилей, и хотя неплохо зарабатывал, я все равно хваталась за любые предложения — брала тексты для перевода и писала статьи на заказ.

Мы с Сашей планировали грандиозное путешествие в Италию, собирались завести собаку породы хаски и работали над проектом строительства нашего общего дома. В общем, дел был невпроворот, соответственно и здоровьем заниматься было некогда.

Меня немного смущали Сашины привычки. Он как будто застрял в лихих 90-х годах: кнопочный телефон, «БМВ» старой модели, слегка потертая кожаная куртка, которую он носил все 9 месяцев в году. Не пользовался интернетом и не интересовался социальными сетями. Твиттер и Вайбер у него ассоциировались с «загнивающим Западом». Американцев оскорбительно величал «пиндосы» и всячески демонстрировал стойкую нелюбовь к ним.

Оставалось только недоумевать. Я — человек толерантный и знаю точно, что хорошие люди есть и среди иностранцев, и чернокожих, и азиатов.

Несмотря на небольшие разногласия, целый год мы были счастливы вместе безо всяких потрясений и стали своим внешним видом напоминать пару, которая прожила душа в душу десять лет. Правда, до загса так и не дошли. Ведь это предрассудки! Можно любить друг друга безо всяких штампов в паспорте. Зачем нам ставить государство в известность о том, что мы проводим ночи вместе?

Единственное, что по-настоящему расстраивало — это то, что Сашка отказывался знакомиться с моей мамой. Несколько раз она приходила к нам в гости, но он всегда находил причину отсутствовать на тихом семейном ужине.

— Саш, я не понимаю, у тебя что фобия — ты боишься будущих тещ? — приправив голос иронией, пытаюсь вызвать его на откровенный разговор.

— Нет, — коротко отвечает он.

Кожей чувствую, что он раздражен темой разговора, всячески пытается увильнуть и скрыть свое настроение.

— Тогда что? Мама хочет понять: в чем причина? Почему не представляю ей своего избранника? Да и я, честно говоря, тоже не понимаю! Чего ты боишься, Саш? Моя мама сама добрая и лучшая на свете.

— Я пока не готов.

— Что ж, уважаю твои желания. Нет, так нет, — пожимаю плечами и переключаю внимание на только что вымытые Сашкой тарелки. Досуха обтираю их полотенцем и выставляю на полку.

Серьезно обижена и никак не могу взять в толк, почему он пренебрегает знакомством с моей мамой? Будь бабушка жива, то сказала бы, что Саша не готов к серьезным отношениям — вот и вся недолга. Но мы жили вместе и строили планы на будущее — разве это не серьезные отношения?

Закончив с посудой, завариваю Сашке чай и сажусь рядом. Готова ждать столько, сколько нужно.

* * *

Я замечаю, что когда понервничаю, то опять начинаются проблемы с ногами — они немеют, покалывают, холодеют и не слушаются. Уделять должное внимание своим симптомам опять нет времени, да что там — желания. Отмахиваюсь от головной боли, выпив «Нурофен». Не настораживаюсь даже тогда, когда не могу встать с первой попытки из кресла, просидев в нем за работой два часа.

Я ослеплена любовью и своими развивающимися отношениями, и меньше всего на свете хочется болеть. Но коварная болезнь развивалась внутри и однажды ударила по организму во всю мощь…

В тот день как обычно выбралась в супермаркет за продуктами. Всегда хожу по магазинам сама. Ибо если попросить об этом Сашу, то непременно чего-то из списка будет не хватать. А еще он берет первые попавшиеся под руку продукты, не особенно смотря на цену. Так, в корзине может лежать дорогущий сыр с голубой плесенью рядом со спредом, который принял за сливочное масло, не изучив этикетку; филе красной рыбы может соседствовать с колбасой отвратительного качества. Поэтому отстранила Сашку от обязанности закупать провизию и занималась этим сама.

Уже на обратном пути пожалела, что набрала слишком много продуктов, и теперь тяжело нести пакеты. Лифт, как назло отключили, а квартира, на минуточку, на девятом этаже.

Пыхтя и проклиная управляющую компанию за безалаберность, медленно поднимаюсь по лестнице. Каждый пролет отдыхаю. На шестом этаже понимаю, что ноги подкашиваются, а силы покидают тело. Первыми летят вниз увесистые пакеты с овощами, затем оседаю я. Ног как будто нет. Снимаю кроссовок и шевелю пальцами — ничего не чувствую! Страшно, как же страшно.

Нужно достать телефон и позвонить Саше. Лихорадочно хлопаю по карманам и вспоминаю, что мобильник остался дома на подзарядке. Яйца разбились и потекли по ступенькам, да и черт с ними! Не могу встать без посторонней помощи — вот что сейчас главное. Хватаюсь за перила и пытаюсь подняться, но ноги отказываются выполнять приказы своей перепуганной хозяйки.

Сижу и реву в пустом подъезде. Даже позвать на помощь некого — будний день, все соседи на работе. Как назло в доме нет бездельников, все при деле. Массирую ноги, чтобы вернуть им былую чувствительность. Со злости щиплю за икры и ничего не ощущаю! Лицо уже мокрое от слез, джинсы в пыли, которую собрала со ступеней, повсюду разбросанные продукты и порванный пакет — хороша же картина!

— Помогите, хоть кто-нибудь! — но никто не слышит мой жалобный писк.

Меня нашла соседка. Женщина ахнула, но быстро сориентировалась в ситуации и вызвала неотложку. Я попала в руки опытным медикам и вот тут-то мой персональный ад начался…

Сотня анализов, МРТ, исследования, консультации, консилиум врачей и пожилой профессор выносит вердикт: рассеянный склероз. Сначала ничего не понимаю, ну подумаешь диагноз, сейчас лечат все и везде. Неприятно, но не смертельно. Но потом, когда нахожу информацию в интернете про свою болезнь, паника овладевает мною.

Рассеянный склероз не имеет никакого отношения к старческой забывчивости. Эта болезнь совершенно иного формата. Это хроническое, прогрессирующее и неизлечимое заболевание ЦНС, которое приводит к тяжелой инвалидности за счет параличей, поражения мозжечка, нарушения зрения и психики. При развитии рассеянного склероза иммунные клетки начинают атаковать оболочку нервных волокон, так называемых миелин. Без миелина нервные окончания хуже проводят сигнал и начинают «замыкать», что приводит к разным последствиям — от легкого онемения конечностей до паралича и полной слепоты. Эффективных способов лечения данной болезни еще не существует.

Шок, паника, боль, проклятия всемогущим небесам…

За что? Почему?

Это не лечится! Это на всю жизнь! Стану инвалидом и никогда больше не смогу ходить! Сначала превращусь в сумасшедшую и слепую тетку, а затем и вовсе стану овощем и умру.

Вот такой невеселый интернет прогноз. Никогда, слышите, никогда, не «гуглите» свои симптомы во всемирной паутине! Доверяйте только мнению вашего лечащего врача и своей интуиции. У страха глаза велики. Знайте, что пока вы живы, всегда есть шанс на выздоровление. Всегда!

Рассеянный склероз. Отныне это жуткое словосочетание набатом бьет в голове, не замолкая ни на минуту. Снова в больнице, теперь уже с точным устрашающим диагнозом, и не хочу возвращаться домой, ведь там Сашка. Как я ему все объясню? Как рассказать человеку о том, что у нас с ним теперь нет никакого будущего? Все перечеркнуто красной жирной линией ужасной болезни.

Никаких жертв не стану от него принимать, если вдруг Саша надумает проявить героизм. Он молод и найдет себе достойную спутницу. А что до меня, то какая разница, как доживать эти последние дни?

Однако пришлось вернуться в свою квартиру, которую я сразу же превратила в мрачный хоспис. Саша, как мог, пытался меня утешить, но сталкивался с очередной истерикой. Для него эта ситуация тоже была не из легких. Я стала с ужасом замечать, что вместо любви, теперь в его глазах плескалась жалость. Это и есть конец.

— Что, неприятно спать с инвалидом? — зло спрашиваю, когда обнаруживаю, что он снова ночевал на диване.

— Алена, пойми, я не могу спать, когда ты ворочаешься и поскуливаешь всю ночь. Мне нужно на работу, — спокойно объясняет Саша.

— Ну и катись на свою чертову работу! А я здесь останусь подыхать в одиночестве, — снова завожусь. Ощущаю смертельную усталость от недосыпа, но и спать не могу, нервная система дает сбой.

— Пожалуйста, прими лекарства, которые тебе прописал врач.

— От них мне не станет легче. Меня мутит, понимаешь? Все время мутит от себя, от тебя, от этих дорогущих лекарств! Мне уже ничего не поможет, слышишь?!

— Не говори так, — гримаса боли искажает Сашкино хмурое лицо.

Не произнеся больше ни слова, прячусь под одеялом и не высовываюсь до тех пор, пока не хлопает дверь. Пусть уходит, не могу видеть этот жалостливый взгляд, обращенный на меня.

Пока я еще могла вставать и немного ходить, но все реже делала это — не было желания. После утреннего разговора с Сашей и ночного бдения ловлю себя на мысли, что хочу проглотить разом все свои дорогостоящие пилюли — прямо горстью. Кое-как встала и выбросила их в окно от греха подальше. Так-то лучше.

Истерики прекратились, и на смену им пришла апатия. Из нашей семьи пропали завтраки, обеды и ужины. Лежала весь день в постели, изводила себя депрессивными мыслями, изучала свой диагноз и понимала, что никаких шансов на спасение нет. Пыталась встать и пойти, но, не пройдя и двух шагов, падала на пол и ревела навзрыд. Болезнь прогрессировала и доводила меня до сумасшествия.

Саша приходил с работы, грустно вздыхал при виде меня, беспомощно лежащей в постели, с грязными колтунами на голове, и шел самостоятельно готовить ужин. Иногда находил меня лежащей на полу. После очередной попытки ходить, уже не было сил подняться и лечь обратно в постель. Поднимал меня на руки и нёс в ванную, а я испытывала отвращение к себе из-за беспомощности. А еще злость на Сашу за то, что ему приходится со мной нянчиться, вместо того, чтобы заниматься любовью.

— Больше не хочешь меня, да? — спрашиваю и смотрю в угол стены отрешенным взглядом.

Замечаю, что плитка в ванной посыпалась и осознаю, что всё рушится вокруг, но в первую очередь — моя жизнь. Саша заботливо протирает мое тело вспененной губкой и вздыхает.

— Алена, ты убиваешь себя, как ты этого не понимаешь?! Почему ты выбросила лекарства? Без них твоя болезнь будет прогрессировать!

— Мне на это наплевать.

— А мне нет! Ты эгоистка. Да, да, думаешь только о себе. Ты считаешь, что тебе одной плохо. А каково мне? Каково мне видеть, в кого ты превращаешься своими же стараниями день ото дня? Твоя болезнь — не приговор, как ты вбила себе в голову.

— Ничего ты не знаешь, Саша.

Нет сил с ним спорить, весь день опять ничего не ела. После купания мой любимый мужчина кормит меня супом с ложечки, как маленькую. Безразлично открываю рот и глотаю, не утруждая себя жеванием.

Сегодня днем приходила сиделка, но я ее прогнала, о чем здорово пожалела, когда захотела в туалет. Пришлось самой тянуться за судном, которое стояло под кроватью. Разве ж это жизнь?!

Не хочу, чтобы Саша видел меня такой. Всякий раз, когда он возвращается с работы, устраиваю ему очередной скандал, швыряю на пол книгу, которую он купил для того, чтобы мне не было скучно лежать в постели и кричу незнакомым голосом:

— Печатные книги уже прошлый век! Что ты мне притащил?! Сейчас все читают электронные — на телефонах, планшетах, читалках! Ты навечно застрял в своих 90-х. Оглянись вокруг, на дворе 2017 год! — намерено кусаю его за живое.

Затем заявляю, что его суп несъедобный и требую заварные пирожные. Наверное, мое безумство достигло своего апогея. Шестеренки болезни завертелись со страшной скоростью, и скоро я познаю все прелести своего страшного диагноза.

— Алена, все будет хорошо, — в очередной раз пытается успокоить меня, но достучаться до меня невозможно.

— Не будет, Саша! Уже не будет. Уходи. Найди себе здоровую женщину и живи нормальной жизнью, а меня оставь в покое.

— Не говори так… Я люблю тебя, мы справимся. Придумаем что-нибудь…

В его словах нет уверенности. Я это чувствую — меня не провести — и слезы градом текут по моим щекам. Не будет нашего дома, не будет общей собаки, не будет Италии! Впереди только беспросветная серость болезни…

Он абсолютно не верит, что стану прежней: красивой, счастливой, задорно смеющейся, любительницей прогулок под дождем без зонтика и нарезающей круги вдоль озера в шесть утра.

— Уходи. Не хочу, чтобы ты запомнил меня такой: слабой, бледной, с грязными волосами и судном с мочой под кроватью! Уходи! Уходи же!

«Если ты уйдешь, я умру. А если умру — так будет лучше. Это спасение от всех мучений».

— Никуда я не пойду, — возмущается он, — останусь с тобой. Как же я брошу тебя в таком состоянии? Не навязывай мне своих решений, ладно? Я принес тебе лекарства. Пожалуйста, прими их.

— Не хочу, чтобы ты всю жизнь был моей сиделкой! Прошу тебя, уйди. Так будет лучше для тебя.

— Почему ты все решаешь за меня? А? Для тебя самой, Алена, как будет лучше?

— Это уже не имеет никакого значения. Все равно я не жилец, — безразлично отвечаю и устало прикрываю веки.

И все последующие дни того нелегкого месяца отталкиваю его, отдаляю от себя все дальше и дальше, извожу капризами и скандалами, если есть на это силы. Чаще не разговариваю с ним вообще, спрятавшись в кокон спасительного одеяла.

И вот он сдался — однажды не пришел домой. Только стал звонить, затем все реже и реже, пока звонки не прекратились совсем. Я ни разу не взяла трубку и не ответила на сообщения, которые он строчил на своем устаревшем телефоне.

Я скрывала свою болезнь от мамы — не хотела ее расстраивать. Если узнает, то у нее поднимется давление, что может спровоцировать инсульт. Пока я лежу с обострением РС, мамы в городе нет, она гостит у моей старшей сестры в другой области. И чем позже она узнает скверную новость, тем лучше — лучше для нее.

Сиделку больше не прогоняю, просто не обращаю на нее внимания, погружаясь все глубже в свое личное горе. Искренне не понимаю: зачем мне мыть волосы и принимать душ? Теряю интерес к еде и окружающему миру. У меня нет больше никаких мыслей, кроме невыносимости. Словно пребываю в состоянии растения: не ем, не пью, не беру в руки телефон. Мне просто плохо. И это перманентное состояние не проходит ни на секунду.

Я перестаю разговаривать и не верю, что нужно еще пожить. Мои икры стали тонкими, тело похудело до неузнаваемости, лицо осунулось, а глаза ввалились. Попросила зеркало у сиделки, и в нем отразился совершенно другой человек. Это была не прежняя знакомая мне Алена, а какая-то посторонняя девушка с ввалившимися в череп пронзительно-голубыми глазами. Велю женщине собрать все мои вещи и раздать их беднякам. Они мне больше не нужны.

— Хочу увидеть улицу и людей. Помоги мне встать, — прошу слабым голосом.

Медработница удивилась и неохотно выполнила мою просьбу, фактически на руках доставила меня к окну, но не уходила. Помогла устроиться на широком подоконнике и стояла рядом, пребывая в готовности моментально меня подхватить, если мне придет охота свалиться на пол.

— Иди. Я только посмотрю на прохожих. Хочу побыть одна. Уходи же! — не выдержав, прикрикнула на нее.

Женщина, имени которой я даже не знала, вздрогнула, нерешительно потопталась на месте, затем все-таки вышла из комнаты, а я потянулась к ручке.

Я ощутила такую невыносимость, опасность, ад, будто в квартире случился пожар, и нужно срочно и во что бы то ни стало спастись. Ведь при пожаре люди прыгают из окон вовсе не для того, чтобы убить себя, а наоборот — они хотят выжить! И я инстинктивно хотела выжить, спастись, но выход был один в этом мире — прыгнуть в окно, все свелось к нему.

Свежий весенний воздух обдал лицо запахом мокрой земли. По проспекту проносились машины, разбрызгивая лужи, дети играли в догонялки на площадке, мамы с колясками величественно сновали по тротуару. Не могу поступить так подло с этими людьми: рухнуть, как беспомощный птенец из гнезда прямо у них на глазах. Это моя жизнь кончена, а у них все только начинается. Не могу травмировать их психику таким бесчеловечным поступком.

Наверное, у меня осталась хоть капля разума, поэтому изо всех сил захлопнула створку. На звук прибежала сиделка, испуганно охнула, но, убедившись, что со мной все в порядке, тотчас успокоилась. Она отвела меня обратно в кровать, ввела успокоительное лекарство в вену и позвонила матери.

Мой дорогой читатель! Если тебе нравится книга, добавляй в библиотеку и не скупись на звездочку. Люблю тебя.

Глава 3

При любой болезни человеку важна поддержка близких людей, которая дает силы бороться, выживать и просыпаться по утрам. Моя мама сделала все возможное, чтобы вытащить меня из глубокой депрессии.

Первым делом она вышла на какого-то хваленого чудо-профессора, который провел с нами консультацию. Он же разработал для меня индивидуальный план лечения и реабилитации, расписанный на долгие годы вперед. Мне хотелось выть от тоски, но ради мамы я храбрилась и создавала видимость своей веры во спасение. Она в меня верила, разве я могла ее подвести?

Спустя несколько месяцев после психического расстройства, я больше не хотела лежать в кровати, но и ходить тоже не могла. Выход был один: сесть в инвалидное кресло. Это значит принять себя, свою болезнь и покориться судьбе. Трудно решиться на этот отважный шаг, но коляска здорово бы облегчила мне жизнь.

Что ж! Какой никакой, а все ж транспорт. Выбираю кресло в интернете и останавливаюсь на недорогом варианте. Все равно меня в нем никто не увидит. Буду только по квартире кататься по своим нуждам, хватит уже с меня унизительного судна.

Инвалидное кресло привезли вечером — черное, как мое настроение. Вряд ли кого-то восхитит сия чудо техника, не меня-то уж точно. Долго не могла решиться пересесть в него. Сидела, смотрела уничтожающим взглядом, словно хотела обратить коляску в пепел. На мне Сашкина серая рубашка, которую впопыхах забыл, и она все еще хранит запах мужчины. В моменты непреодолимой грусти, надеваю ее и сижу часами, вспоминаю наше счастливое прошлое, но больше не плачу. Слез не осталось, ибо пролила их море. Слезы больше не приносили облегчения. Так зачем попросту сырость разводить?

Как он там? Хочу позвонить, спросить: «Как дела»? Но, конечно, не стану этого делать. Зачем бередить старые раны? Вдруг захочет встретиться? Зачем ему видеть неприятное зрелище? Некогда красивая, а теперь беспомощная Алена, с серыми отросшими корнями волос, с ногтями, которые забыли, что такое маникюр, бледное лицо без косметики; только глаза по-прежнему ярко-голубые и излучают вселенскую тоску. Вряд ли со мной «такой» будет приятно общаться. Он сбежал, сделал свой выбор. Так зачем лишний раз напоминать о себе?

— Доченька, тебе помочь? — заботливо спрашивает мама.

— Никак не решусь сесть в него. Может, до конца жизни придется в инвалидном кресле кататься, успею еще.

— Алена, девочка моя, не говори так! Наш профессор сказал, что ты поправишься. Главное, что мы начали лечение. Пойми, что кресло — это временно.

— Нет ничего более постоянного, чем временное, — отвечаю, но нутром чувствую, что мама, в отличие от Саши, глубоко верит в мою реабилитацию. И сама невольно поддаюсь ее настрою.

— Ладно, сейчас протестируем мою новую тачку. Всегда мечтала стать водителем, ха-ха, мечты сбываются! Для этой машины даже права не нужны. Красота…

Мама давно не обращает внимания на мой сарказм — привыкла.

— Я тебе помогу.

С ее помощью усаживаюсь в коляску и пробую управлять ею. Получается, но не сразу. Хорошо, что сижу на успокоительных таблетках, иначе бы разревелась от обилия чувств. Сашкина рубашка на мне, как талисман. Мама ничего не говорит на эту тему, понимает, что слишком болит еще.

Теперь я много читаю. Никогда бы не подумала раньше, что книги по саморазвитию такие скучные! Несколько страниц чтения, и вместо того, чтобы зарядиться мотивацией, клюю носом. Перешла на детективы. И они не зашли — мерзость, убийства на убийствах, маньяки. Может, лучше романы? Нееет, буду плакать, а расстраиваться никак нельзя, эмоции усугубят мое и без того критическое состояние.

Мама настаивает на оформлении моей инвалидности, но и слышать ничего не хочу про унизительные комиссии в Бюро медицинской экспертизы. Оформить инвалидность — это значит смириться со своей болезнью и ущербностью раз и навсегда. Не хочу так. Еще поборюсь.

— Алена, нам нужна помощь от государства, — растерянно говорит мама.

— Заработаю деньги сама, никакой я не инвалид, — возмущаюсь, — а человек с низкой мобильностью. Голова есть на плечах, значит, найду способ найти деньги.

Я объявляю войну своей болезни, и это становится моим образом жизни. По крупицам собираю информацию о своем диагнозе с предельной осторожностью, обходя статьи, написанные дилетантами. Узнаю много нового: оказывается, при рассеянном склерозе нужно постоянно развиваться и изучать что-то новое, давать мозгу нагрузку, чтобы не оставить болезни никаких шансов убить его.

С удвоенным рвением берусь за изучение итальянского языка. Кроме того, снова набираю учеников на дистанционное обучение английского. Почему нет? Мне всегда нравилось делиться с кем-то знаниями, да и любая копейка в скудном бюджете сейчас будет не лишней. Препараты и разные реабилитационные штуки очень дорогие.

Каждый день в моей новой жизни начинается примерно одинаково. Поднимаюсь без будильника в семь утра, пересаживаюсь в коляску, качусь в душ. Привожу себя в относительный порядок, готовлю завтрак себе и маме. Моя кухня теперь адаптирована новым гарнитуром и техникой. Могу жарить блинчики или мыть посуду, сидя в кресле. Эта фантастика стоила немалых денег, но оно того стоило. Теперь не чувствую себя уязвленной на собственной кухне и могла готовить себе еду.

После завтрака провожаю маму на работу и обязательно делаю неброский макияж. Мои ученики не заслуживают неопрятного учителя. Надеваю очки — зрение начинает подводить. Если так пойдет дальше, и острота зрения начнет падать, то нужно будет подумать об операции лазерной коррекции.

До самого обеда у меня занятия, потом перерыв на обед. Я еще слаба и поэтому ложусь в кровать на дневной сон. Просыпаюсь, снова привожу себя в порядок и сажусь за перевод текстов. Скучно, серо и уныло.

Ужин готовит мама. Она хотела бросить любимую работу, чтобы неотлучно находиться при «тяжелобольной» дочери. Но почему она должна отказываться от своей мечты ради меня? Никогда не была эгоисткой и всегда считалась с интересами других людей. А мечта у мамы была благородная — найти лекарство от рака. И я верила, что именно она внесет в науку бесценный вклад.

Не хочу верить в сплетни, что средство от рака давно уже найдено, просто властям невыгодно лечить его. Почему же тогда умирают от онкологии известные люди? Их тоже невыгодно лечить?

Детская онкология самая страшная. Почему должны страдать невинные дети? Мы, взрослые, большей частью виноваты в том, что с нами происходит. Но дети? Они не сделали ничего дурного, за что небеса обрекают их на боль? С самого детства верю, что мама найдет панацею от рака и вылечит всех больных деток в мире.

Весь последующий год каждый мой новый день похож на предыдущий. День сурка. Но не жалуюсь, ибо спасибо высшим силам за то, что еще жива и соображаю. Хотя меня уже начинает подводить память, бывает такое, что помню все, а иногда не могу вспомнить, чем занималась вчера.

— Почему время так медленно тянется? — посмотрев на часы, говорю раздраженно.

— Как ты можешь так говорить? — удивляется мама, — это же замечательно, что время идет медленно, и ты можешь насладиться каждой минутой, из которых и состоит наша жизнь.

— Этой никчемной жизнью я насладилась уже сполна, — мрачно заявляю я.

— Придет время и все изменится к лучшему. Ты сильная и упорная. Поставь перед собой цель и иди к ней мелкими шажками. Начни с малого, например, с прогулки по городу. Думаю, это лучшее лекарство от депрессии.

— Нет. Не могу. Лучше что-нибудь почитаю дома.

Мама коротко вздыхает, она уже знает, что спорить со мной бесполезно.

Каждый вечер мы сидим с ней на кухне в полутьме и пьем облепиховый чай. Иногда даже разговариваем о Саше. Днем я не позволяю себе о нем думать, иначе сдамся, брошу работу и опять слягу в кровать. Здесь нужен четкий самоконтроль. Но вечерами на меня часто нападает меланхолия. Либо взахлеб рассказываю маме о нем, либо замыкаюсь в себе. И тогда ни слова невозможно вытянуть из меня даже раскаленными щипцами. Мама привыкла, она меня понимает, замечает даже малейшие перемены в моем настроении и никогда ни на чем не настаивает.

— А знаешь, какой подарок он сделал мне на 8 марта? — вспоминаю. — Он отвез меня в горы. Ты помнишь, я давно об этом мечтала. Там был снег. Я впервые каталась на лыжах, Сашка научил! Не думала, что можно запросто встать на лыжи и помчаться. Рядом с Сашей ничего не страшно. А вечером мы, уставшие, еле добрели до гостиницы. Я ведь тогда уже была больна и еле стояла на ногах. Он набрал полную ванну теплой воды и высыпал туда целое ведро лепестков роз. Это лучшие воспоминания в моей жизни.

— У тебя будет еще много счастливых дней и новых воспоминаний, — мягко говорит мама. — Дай себе немного времени. Все обязательно будет.

Она гладит меня по руке, и я едва сдерживаю слезы. Когда же перестану быть такой нюней? Совсем расклеилась. Будто на Сашке свет клином сошелся.

После разговора я, поддавшись сиюминутному порыву, набираю по памяти Сашкин номер телефона и нажимаю кнопку вызова. Руки дрожат, как от Паркинсона. Зачем я это делаю? Что изменит этот звонок? Абонент недоступен, отвечает механический голос.

Может быть, он вовсе не бросил меня, а с ним что-то случилось? Попал в аварию, под машину, заболел и скоропостижно умер? Могло произойти все, что угодно, а я ничего не почувствовала. Была слишком занята вытаскиваем себя из эмоциональной ямы, и некоторое время вообще обходилась без телефона.

Почему мы, женщины, сразу думаем о плохом? Человек пропал, а мы уже рисуем страшные трагедии у себя в голове. Вот теперь не усну, хочу удостовериться, что с Сашей все в порядке. Дрожащими руками набираю его номер еще раз — гудков нет. Набранный номер недоступен, недоступен…

Глава 4

Так больше продолжаться не может! Снова загнала себя в депрессию. Одно дело знать, что твой любимый человек жив, здоров, и другое не иметь никакого представления об этом. С горечью понимаю и осознаю, что общих знакомых у нас с Сашей нет. Абсолютно некому задать такой простой, но важный для меня вопрос: как он? В прошлом мы были слишком счастливы вдвоем и не хотели ни с кем делиться своим счастьем. Либо же Саша намеренно оградил меня от своих близких и знакомых.

Мне срочно требовалось сменить обстановку, но как? Я же прикована к инвалидному креслу. Выехать в нем на улицу? Но тогда меня увидят люди, и их сочувственные взгляды убьют меня. Они будут строить догадки и размышлять: почему молодая девица сидит в инвалидном кресле? И одно предположение непременно будет нелепее другого.

Мы, инвалиды, вбили себе в голову, что весь мир только и думает об одном: заметить наш недостаток, лицемерно сочувствовать и неискренне сожалеть, а в глубине души брезговать нами и считать, что мы нарушаем красивый порядок своим убогим существованием. Что вообще смеем существовать и показываться другим на глаза. Много времени мне потребовалось, чтобы осознать, что это величайшее в мире заблуждение!

Никто из моих друзей до сих пор не знал, в каком я теперь нахожусь плачевном положении. Периодически на мой телефон поступают звонки с предложением встретиться и пропустить по бокалу холодного пива. Я всегда была компанейской девчонкой, и мои друзья несказанно удивлялись отказу. «Беременная, наверное. Вышла замуж и муж деспот никуда не пускает» — таковы были их самые невинные предположения. А я и не рассказывала об истинной причине своего домоседства, и большей частью отшучивалась, если было настроение. Не хочу, чтобы они видели меня такой! Это выше моих сил. Пусть они запомнят меня другой — веселой, неунывающей девушкой.

На улице уже лето и пахнет пылью. Хочу встать в тени огромного дерева, вдохнуть полной грудью нагретого солнцем воздуха и пройтись по оживленному проспекту. Зайти в любимый магазинчик и купить на распродаже платье в крупный горох. В примерочной бутика сразу же надеть обновку и отправиться в кафе — пить латте с молочной пенкой и рассматривать прохожих через солнечные очки. Еще хочу посидеть у фонтана, окунуть ноги в воду и почувствовать ее прохладу. Такие простые желания имели сейчас для меня очень высокую ценность, потому что были практически неосуществимы.

В нашей стране инвалиды — люди второго сорта. Их замазывают на фотографиях, если они случайно попадают в кадр, для них закрывают доступ в общественные места, «забыв» установить пандусы, им отказывают в трудоустройстве, а государство платит жалкие копейки, на которые выжить в большом городе нереально.

Улицы заполняются несчастными людьми, понуро сидящими в своих колясках со стеклянной банкой в руках, в надежде собрать милостыню, чтобы обеспечить себе ужин или обед. Иногда их даже грабят… Что может предпринять человек без ног против уличного хулигана?

Часто вспоминаю мудрую персидскую поговорку: «Я лил слезы оттого, что у меня не было обуви, пока не увидел человека, у которого не было ног». Мои проблемы будут казаться несущественными, если посмотреть на них с другого угла. У меня есть ноги, работа, ум, крыша над головой. Но и обесценивать мои страдания тоже нельзя, ведь у меня нет того самого — желанного, что люди гордо называют счастьем. Говорят, что раз Бог послал тебе страдания, значит, ты точно с ними справишься. Слабое утешение, но все же, все же…

Вечером приходит мама и застает меня чересчур задумчивой.

— Что случилось, Алена? Ты сама не своя, лицо, опухшее от слез. Опять плакала?

— Ничего, — безразлично отвечаю, — просто о Саше вообще нет никаких вестей. Я просто хочу знать, что с ним все в порядке, и что он счастлив без меня. Как одержимая набираю его номер каждый день, но он недоступен.

— Аленушка, ну зачем тебе все это знать? Зачем себя мучить? Разве тебе легче станет, если узнаешь, что у него есть другая девушка? Он бросил тебя здесь одну, когда ты так отчаянно нуждалась в помощи! Струсил, сбежал, как собачонка, поджав хвост! Разве ж это мужской поступок? И ни звоночка за целый год. Не стоит этот твой Саша того, чтобы так по нему убиваться. Он просто сменил номер и затерялся в мегаполисе. Не нужно его искать, детка. Борись не для него, а для себя.

— Я просто его люблю до сих пор, мама, и хочу, чтобы у него все было хорошо.

— Ты лучше о себе подумай! Сколько месяцев ты не выходила на улицу? Да что там месяцев — больше года! Там уже лето. Это самое прекрасное лето уже потому, что мы можем наслаждаться ярким солнцем, вкусной едой, наблюдать, как играют дети. Мы живы, пока что-то чувствуем. А ты хоронишь себя в четырех стенах.

— Не могу выйти в люди в таком виде. Они будут смеяться надо мной, показывать пальцем в мою сторону. Или сочувственно кивать головой вслед.

— Боже мой, что ты говоришь?! Никто не будет смеяться над твоим положением. Ты красивая девушка, и это ничего, что временно в коляске. Это не стыдно, и не унизительно. Инвалидное кресло — это просто средство передвижения, которое значительно облегчает жизнь. Прими это, и живи счастливо, родная моя.

Мама не выдерживает и второй раз в жизни плачет при мне. Первый раз был, когда она через несколько часов после звонка сиделки прилетела из другого города на самолете и увидела, в каком я нахожусь состоянии. Ну вот, сейчас давление скакнет, и опять придется вызывать скорую помощь для нее. Теперь настала моя очередь утешать маму:

— Мам, ну ты чего? Маааам. Ну не плачь. А хочешь, прямо сейчас выйдем вместе на улицу?! Ради тебя смогу. Только ненадолго, и туда, где безлюдно. Хочешь?

— Ну, конечно же, хочу, милая! Давно тебя прошу об этом, а ты все отнекиваешься.

Мы синхронно всхлипываем и подбираем мне наряд для выхода «в свет». Хорошо, что медработница тогда не восприняла мою просьбу всерьез и не отдала мои вещи нуждающимся людям. Как же стыдно мне вспоминать этот день! Поддалась отчаянию, с головой утонув в жуткой депрессии, и чуть не совершила страшный грех. Спасала себя. Как будто что-то может быть хуже смерти! Не может. Пусть я больна, зато жива, дышу, и даже могу приносить пользу этому миру.

Из вороха одежды вытаскиваю желтый сарафан. Мне отчаянно хочется буйства красок, ощущения праздника в этот знаменательный для нас с мамой летний день. Интересно, он еще в моде? А впрочем, какая разница? Я решилась выйти на улицу в коляске — это большой и отважный шаг. Это и есть главное на данный момент.

Расчесываю светлые длинные волосы, которые успели заметно отрасти за год. Теперь они всегда чистые и ухоженные. Но все равно Саша запомнил меня другой… Боль пронеслась по сердцу, профукала я свое счастье.

Но хватит себя мучить. Прошлое не вернешь, да и не нужно его возвращать. Зачем? Ведь впереди маячит будущее, только протяни к нему руку. Нужно двигаться дальше, вперед и только вперед! Если я перестану постоянно ободрять себя словами, то сдамся.

Сердце колотится в бешеном темпе, когда мы покидаем квартиру. Мама позади меня, катит коляску, чувствую себя большой маленькой девочкой, которую везут на прогулку. Вызываем лифт. В нашем доме большой — грузовой. Когда мы выкатываемся из подъезда, тут же стыдливо опускаю глаза вниз.

Повсюду снуют люди — соседи или просто прохожие. Не город, а муравейник, но никому нет до меня дела. Облегченно вздыхаю и уже смелее рассматриваю окрестности. Ничего не изменилось, только лето раскрасило все вокруг в зеленые краски. А вот и мой любимый каштан, цветет еще, родимый. Ароматные крупные соцветия напоминают свечи, разбросанные по всей кроне. Потрясающей красоты дерево.

Почти не дышу, смотрю по сторонам, любуюсь. Вот почему раньше не замечала природную красоту? Куда-то вечно спешила, неслась по жизни галопом, вместо того, чтобы жить по-настоящему. Жизнь вокруг нас прекрасна, Создатель обо всем позаботился. А мы живем, словно с закрытыми глазами, не замечая ничего из всего этого великолепия, и забываем благодарить Господа за красоту этого мира.

У торговца напитками под огромным оранжевым зонтом покупаем холодный лимонад. Дневная жара уже отступила, уступив место вечерней прохладе. Напиток «Грушевый» своим вкусом возвращает меня в детство, когда мама с папой водили меня в парк аттракционов и всякий раз покупали мороженое в шариках и разливной лимонад с шипучими пузырьками.

Впервые за последние несколько месяцев искренне улыбнулась. Несмотря на беспокойство за Сашу, чувствую умиротворение. Прекрасный вечер, обязательно повторю прогулку. Может быть, даже одна.

В этот день наш с мамой ритуальный облепиховый чай показался особенно вкусным. Жизнь моя в тот вечер приобрела оттенок эйфории. Многого же себя лишила, добровольно отказавшись от прогулок! Испугалась косых взглядов незнакомых людей. Человек увидит меня, а через пять минут уже забудет о моем существовании. Так какая мне разница, что он подумает?

Я сильная и уникальная личность, и у меня получится победить болезнь. Главное почаще повторять вслух эту фразу. На всякий случай записала это высказывание на самоклеящейся бумаге и прилепила ее к ноутбуку на самом видном месте — пусть мозолит глаза и въедается в мозг.

Жизнь потихоньку входила в свою колею: подъем, завтрак, работа, отдых. Только по утрам снова заставляла себя вставать с кровати и гордо идти навстречу новому дню. А еще от дневного сна отказалась, предпочитая в это время заходить на интернет форум, где сидели такие же обиженные судьбой люди, как и я.

Поначалу их просто читала и узнавала себя в диалогах. Потом осмелела и стала отвечать, делиться своими методами реабилитации. Но по большому счету мы просто жаловались друг другу на свою нелегкую жизнь и искали утешение.

Среди обитателей форума нашлись люди, которым в разы было хуже, чем мне. Они сетовали на тремор рук и ног, недержание мочи, отсутствие поддержки от близких людей и низкую пенсию. С этим у меня было все в порядке. А значит в какой — то мере я счастливая. И грех было жаловаться.

Вечером мы выходили с мамой на прогулку. Заметила, что весь день жду этого момента и прокручиваю в голове, как мы пройдемся по скверу, купим капуччино в стаканчиках, дойдем до тихого озера, где раньше бегала. Посмотрим на уток и улыбнемся от того, как они растолстели от хлеба, которым их подкармливают прохожие, и уже с трудом передвигаются. Затем повернем обратно к дому и непременно встретим соседа с хаски на поводке. Опять вспомню Сашу, и о том, как мы мечтали завести собаку именно этой породы. Хаски такие милые и жизнерадостные, у них есть чему поучиться. Погрущу, уйду в себя, а с новым днем все опять повторится.

Чтобы испортить систему дня сурка, как-то раз утром выбралась из квартиры одна. Мне было страшно, и я постоянно гладила телефон, который лежал в кармане брюк. Если что-то пойдет не так, то просто позвоню маме. Ее НИИ здесь недалеко — в пешей доступности. Она примчится и поможет мне, и не буду больше сидеть беспомощно на лестнице. Теперь у меня есть колеса, они доставят меня к любимому озеру.

Выкатилась из лифта, открыла дверь подъезда и спустилась вниз. По знакомому маршруту гулять было совсем не страшно. Незнакомых людей больше не боялась — давно поняла, что им нет никакого дела до моей инвалидности. А вот встретить знакомых почему-то опасалась. Хотя в таком большом мегаполисе шанс встретить кого-то из прошлой жизни сводился к нулю.

По обычаю купила кофе на вынос и, устроившись под тенью липы, неспешно пила свой напиток. Бариста готовит отличный кофе, у меня такой не получается. Предпочитаю пить капуччино без крышки, отхлебывая через край. Мне кажется, так вкуснее.

Мимо снуют деловитые люди, прогуливаются старички, обнимаются влюбленные парочки. Не то, чтобы завидую, но хотелось бы немного побыть на их месте. Молодой парень и девушка остановились возле меня. Недоуменно смотрю на них, вспоминая: знакомы ли мы? Под смех своей девушки парень похлопал себя по карманам, достал монетку достоинством в один рубль и кинул ее в мой стакан с кофе. Продолжая смеяться, они пошли дальше, а я, сглотнув горький комок, еле сдержала себя от того, чтобы плеснуть напиток ему в спину.

Они приняли меня за побирушку и оценили свою щедрость ценой в рубль. Неужели выгляжу, как нищая? Джинсы, майка, сланцы, волосы аккуратно убраны в конский хвост. За что они так жестоко со мной? За что?

С брезгливостью, словно отравленное зелье, отправляю картонный стакан в ближайшую мусорку и разворачиваюсь к дому. На озеро уже не поеду.

После этого неприятного происшествия просидела дома три дня. Но на четвертый все же пришлось покинуть спасительные стены. У меня была назначена очередная консультация с нашим милым дядечкой профессором. Мама вызвала специальный автомобиль для перевозки колясочников. Улыбчивый медбрат любезно помог пересесть из кресла на сиденье авто. Он вежлив и учтив, потому что ему платят за это деньги.

В абсолютном спокойствии ждала вердикт, даже худшие прогнозы больше не пугали. Буду бороться до последнего вздоха, и использую даже самый малейший шанс на выздоровление. Полностью избавиться от РС не получится, но можно отправить болезнь в стадию ремиссии.

Вопреки ожиданиям, по словам медицинского «светилы» развитие болезни удалось приостановить. Это была наша маленькая победа за последний год, которая, несомненно, предвещала успех. Клянусь неукоснительно соблюдать назначения врача. Ради себя, ради мамы, ради Саши, наконец. Сделаю все, что в моих силах, чтобы побороть эту страшную болезнь.

— И вот еще что, милая девушка, — сказал профессор, — обещайте, что будете радоваться каждому дню без антидепрессантов. В них больше нет никакой необходимости. Самое лучшее лекарство — это вообще обойтись без него. Вы справитесь. Всегда удивлялся тому, что женщины, в отличие от мужчин, лучшие бойцы. А еще любовь творит чудеса, не бегите от нее без оглядки. Не бойтесь отношений, знакомьтесь, общайтесь, поднимайте свой эмоциональный дух и увидите, что болезнь отступит. Желаю Вам скорейшего выздоровления!

В глубине души согласна с каждым его словом, но низкая самооценка скорбно поджимает губы, а внутренний голос уныло твердит: «Кому ты нужна в таком виде? Ты не сексуальна. Твое тело нельзя полюбить». Мне бы очень хотелось чувствовать себя красивой и притягательной. Но как это сделать, сидя в инвалидном кресле?

Добравшись до дома, тут же устроилась за ноутбуком и хотела написать пост со своими новостями на форуме людей с ограниченными возможностями, рассказать им о своем небольшом успехе, но почему-то передумала. Вместо этого прошлась по городским пабликам и просмотрела новости.

Пришла идея вбить в поисковую строку запрос «Александр Абрамов», может, хоть что-то найдется в интернете, связанное с Сашей? Например, его страничка из социальной сети. Почему раньше до этого не додумалась? Просто хочу посмотреть его фото и убедиться, что у него все порядке. Маловероятно, конечно, что за год он стал опытным пользователем интернета и завел аккаунт Вконтакте. А вдруг? Сейчас модно знакомиться в сети, может и Саша попробовал.

Неожиданно по телу пробежал холодок, сердце затрепыхалось, словно птичка, пойманная в силки. Смотрю прямо на Сашкино фото через монитор и, с трудом разбирая буквы, читала текст: «Разыскивается Абрамов Александр Геннадиевич, 1989 г. р, г. Москва. Пропал в марте 2017 года. Всем, кто располагает информацией о местонахождении Абрамова А.Г, просим сообщить по номеру 8-900-00-38-945 Людмила».

Глава 5

Однажды ночью меня мучила бессонница. Многие, наверное, согласятся, что именно ночью в голову иногда приходят гениальные мысли. И хотя наутро они потом кажутся бредовыми, все равно имеет смысл попробовать их осуществить. Так, мне пришла идея создать собственный блог, посвященный борьбе с рассеянным склерозом.

Я изучила разные интернет площадки и остановила выбор на Instagram. Поначалу публиковала старые фото из своей прошлой жизни с различными текстовыми зарисовками в описании. Ко мне потихоньку присоединялись подписчики, в основном мужчины, которые искали не обременяющие знакомства, либо коммерческие странички, которые что-то продавали. Ни то, ни другое меня не интересовало.

Я поняла — то, что делаю — искусственно. Мне хотелось чего-то настоящего, душевного, а это значит, нужно показать себя людям такой, какая есть, то есть в инвалидном кресле. Меня увидят знакомые, друзья, родственники. Смогу ли стойко вынести все расспросы и не обращать внимания на наигранное беспокойство?

Но я чувствовала, что именно в собственном блоге, который буду вести искренне, найду отдушину. Буду писать о том, что лежит у меня на душе. Ведь люди мгновенно чувствуют фальшь и тянутся только к тем, что имеет смелость быть честным с самим с собой и с окружающими. Но для этого нужно показать себя.

Мое психологическое состояние можно сравнить с прыжком, который совершают только один единственный раз. Я назвала его «прыжок спасения». Если найду в себе силы и совершу его, то обратного пути уже не будет. Именно поэтому многие люди готовятся к этому прыжку годами: кто-то несколько раз подходит к краю пропасти, долго стоит там, раздумывая, а потом все-таки возвращается в привычную реальность. Нельзя жалеть о совершенном прыжке и постоянно оглядываться на покинутый берег — велика вероятность увязнуть в страхе, сожалениях и сомнениях навсегда.

Огромного труда стоило пригласить постороннюю девушку домой. Но с чего-то начинать было нужно. Процесс социализации очень долгий и трудоемкий. Важно перестать бояться и переживать о том, что тебя увидят «такой». Пусть видят, что перед ними сильный и выносливый человек, который не сдался и продолжает жить полной жизнью.

Эта девушка — профессиональный визажист и парикмахер. Практически весь день мы оживляли мою природную красоту, покрасили волосы в благородный блонд, на ногтях появился свежий маникюр в пастельных тонах. Благодаря милой Юле брови стали ярче и изящнее, ресницы длиннее. Девушка не донимала меня расспросами, и, казалось, совершенно не замечала моей беспомощности. Люблю профессионалов своего дела!

Юля рассказала, как ухаживать за лицом и кожей, какой макияж мне подходит. Потом обсудили волосы и средства ухода за ними. Это был приятный день, и я чувствовала себя красивой — такой, как раньше. А потом долго рассматривала себя в зеркало и готовилась к завтрашнему дню.

Завтра предстоит позировать фотографу. Здесь уже куда сложнее. Как расслабиться перед камерой и незнакомым человеком? Как вести себя непринужденно, а не таращиться в объектив испуганной совой? Надеюсь, фотограф будет таким же профи, как Юля. Одно неосторожное слово, и прогоню его, честное слово.

Как я уже говорила, в любом деле важна поддержка близких. Мама целиком и полностью поддержала мою идею с блогом:

— У тебя все получится, милая! Ты умница и красавица, тебя будут читать, и ты сможешь принести пользу людям, которые тоже борются с болезнью.

— Спасибо, мама.

Без нее бы не справилась, не решилась бы на подобное предприятие и пряталась ото всех до конца жизни. Но разве ж это жизнь была бы? Лучше быстро сгореть, чем медленно угасать — где-то слышала эту поговорку. К счастью или нет, но болезнь была не смертельной, и с ней вполне можно жить, если смириться.

— Дочь, несмотря на то, что ты прекрасно выглядишь, вижу твои печальные глаза. Что тебя беспокоит?

— Мамочка, Сашу кто-то ищет, видела объявление в интернете. Обычно в социальные сети пишут о пропаже, когда правоохранительные органы бессильны. Что могло с ним произойти? Это что-то страшное, мне так кажется. Где взять силы пережить это и идти дальше? Если бы я была здорова, перевернула весь город и область, и нашла бы его! Если он жив, конечно. Но что могу сделать сейчас?

— Делай, что задумала. Жизнь со временем наладится.

— Знаешь, мама, а ведь я ничего о нем не знаю. Какой у него любимый фильм или книга? Я не знаю. Что он любит больше всего на свете? В какой стране мечтал побывать? Затрудняюсь с ответами. Мы прожили год, и я совершенно не изучила его. Так мало времени было отпущено нам.

— Не расстраивайся, милая, тебе нельзя…

— Мне много чего нельзя, мама! — повысила голос. — Нельзя ходить, нельзя танцевать, нельзя пить алкоголь, нельзя, нельзя…. Вся жизнь теперь состоит из этого слова. Чувствую себя ребенком, которому постоянно твердят: нельзя это трогать, нельзя сорить, нельзя баловаться! Я снимаю с себя все запреты и буду делать, что пожелаю. Жизнь так коротка и быстротечна, что нет смысла загонять себя в придуманные неизвестно кем правила. Прости за резкость, и если обидела.

— Нет, нет, это ты меня прости. Все будет хорошо! Знаешь, я чувствую, что твой Саша жив и здоров. Попробуй поговорить с тем человеком, который его ищет. Там же указана контактная информация?

— Его ищет женщина по имени Людмила. Мать или сестра, — пожимаю плечами. — Может быть, координатор поиска пропавших людей.

— Свяжись с ней, может, узнаешь какую-либо информацию о нем, и, наконец, перестанешь загонять себя в угол.

Еще раз перечитываю объявление о пропаже, читаю комментарии от разных людей и поражаюсь их содержанию: «Загулял мужик», «Устал от семейной жизни, с девчонкой отдыхает». И все в таком ключе. Это значит, он устал от жизни со мной и отправился искать приключения? Не верю! Сашка не такой. Ушел от меня, точнее я его прогнала за несколько недель до пропажи. Саша, Саша… где же ты, милый? Как тебе помочь-то?

На следующее утро решаюсь позвонить по указанному номеру — это единственная ниточка, ведущая к нему. Говорю по телефону с молодой, судя по звонкому голосу, женщиной.

— Здравствуйте, у меня есть информация об Александре Абрамове, — несколько нервозно говорю в трубку.

— Говори.

— Я хотела бы встретиться.

— Говори, где он? — грубо перебивает женщина.

— Я не знаю! Пожалуйста, Людмила, давайте встретимся? Можете подъехать ко мне? По некоторым причинам, не смогу это сделать сама.

— Ладно, — недовольно соглашается женщина, что меня невольно потрясло. Обычно человек, который сильно беспокоится по поводу близкого человека, рад любой зацепке, а здесь словно делает мне одолжение.

— Не раньше, чем через четыре часа, — добивает она.

Совершенно не торопится узнать новости. Может, ошибаюсь, и женщина отнюдь не родственница Александра, а все-таки координатор поиска. Тогда почему так грубо разговаривала со мной? Как бы то ни было, все узнаю через каких-то четыре часа.

Пока ждала оговоренный час, не отрываясь, смотрела на Сашкино фото — то самое из объявления. Какой же красивый! Самый лучший. Пусть он найдется. Из своего телефона удалила все его фото и видео, которые наснимала, а так же нашу переписку — как будто ничего не было. Не хотела случайно натыкаться на фотографии, где мы были счастливы.

Ради встречи с Людмилой отменила все свои дела и перенесла встречу с фотографом на три дня вперед. Считала сначала часы, потом минуты. С некоторых пор не люблю смотреть на время — ненавижу наблюдать за тем, как проходит моя жизнь.

Выезжаю из дома пораньше, чтобы без происшествий добраться до места встречи. Устраиваюсь неподалеку от выхода из метро и верчу головой в поисках женщины. Как я ее узнаю? Нужно было сообщить свои приметы. Почему промолчала, что буду на инвалидной коляске?

Через некоторое время невольно натыкаюсь взглядом на брюнетку в коротком синем платье и с темной, почти черной помадой на губах. У девушки стройные ноги и высокие каблуки. Она тоже вертит головой по сторонам и жует жвачку. Достаю мобильный и набираю номер Людмилы.

— Аллоооу, — звучит в трубке.

— Людмила? Вы где?

— Стою прямо возле станции. Где Саша?! — капризно интересуется женский голос.

Кладу трубку, понимая, что звонила этой самой девушке в синем платье, которая стоит прямо передо мной.

— Это я Вам звонила, — вздыхаю.

Она недоверчиво смотрит на меня, оценивая мой внешний вид, хмурится, морща высокий лоб и, наконец, вопрошает:

— Где Сашка? Кто ты такая?

— Понимаете, я тоже хочу узнать, где он. Умоляю, расскажите мне всё. Вы его сестра?

— Я его жена, — с вызовом отвечает Людмила. — А кто ты такая? Говори быстро, где этот сукин сын?!

Почва уходит из-под ног. Если бы я стояла, то непременно бы упала, ну или осела на землю. Хорошо, что сижу. Очень удобно получать плохие известия, сидя в инвалидном кресле. Не знаю, что и сказать. Но Людмила явно не может пожаловаться на охватившее ее косноязычие.

— Что, язык отсох? Связалась с женатиком и не в курсе? Где этот охламон? Отведи меня к нему, я выцарапаю ему глаза, козлу проклятому. Бросил меня с двумя детьми, за два года ни копейки не дал! С детишками с хлеба на воду перебиваемся, а этот хрен жирует! На счетах ноль, а он на «БМВ» катается! К инвалидке прибился, только чтоб не нашли его, подлеца убогого! Ты вот что ему передай: я его найду, и весь долг ему придется выплатить. Там уже много накопилось. Пусть продает свою сраную «бэху» и расплачивается. Это ведь его дети! Ну что ты на меня таращишься? Поведешь к Сашке или как? Ты ему не верь, он только с виду приличный. Все время работу меняет, счета на других людей открывает, лишь бы детям ничего не досталось! Козел он и есть козел, — разъяренная девушка закончила свой монолог смачным плевком на землю.

— Небось и твоей картой пользуется? Своими-то не может, все счета арестованы судебными приставами, — продолжала она.

Отстраненно вспоминаю, что Саша действительно пользовался моей Visa, клал на нее свои наличные и расплачивался по счетам. В кафе, ресторанах и супермаркетах всегда отдавал наличные. Тогда не придавала этому значения, только посмеивалась над ним, что вот, мол, сейчас продвинутые люди телефонами и часами расплачиваются на кассе, а у тебя по старинке всегда живые деньги. Но я-то привычная к его странностям, и пользование моей картой входило в их число.

Значит, все, что говорит Людмила — правда. Он скрывает свои доходы от жены и детей. Но как же так?! Это ведь дети. Мне искренне жаль Люду.

— Саша не живет у меня больше. Ушел в феврале прошлого года, — это все, что могла сказать.

— Так какого лешего ты меня вытянула, не пойму, если не знаешь, где он? Или все-таки знаешь? А ну говори, — злится Людмила и с ненавистью пинает ногой в изящной босоножке переднее колесо моей коляски.

Меня изрядно встряхивает. Понимаю, что уже с трудом распознаю ее речь, звуки сливаются воедино, смысл слов не доходит — очередная «прелесть» моего заболевания. Наконец, выхожу из ступора, разворачиваюсь и уезжаю прочь. Разговаривать с этой невоспитанной особой больше нет никакого желания. Она напоминает мне птицу фрегат — такое же раздувшееся самомнение, как птичий зоб.

— Мне очень жаль, что Саша так поступил с Вами, — бросаю ей напоследок слова сожаления.

— Ей жаль! — передразнивает она. — Что думаешь, он тебя любит? Да ты кроме жалости и отвращения ничего не вызываешь. И как только он спит с тобой?! Поистине, за деньги возможно все. Тьфу ты! Альфонс несчастный.

С меня хватит! Глотать дальше оскорбления не намерена, и уезжаю подальше от этой ненормальной вульгарной бабы.

— А ну стой, несчастная! Дай денег на проезд, в кармане ни рубля, а детям что-то нужно кушать. Я же приехала сюда, потратилась и ничего толком не узнала, кроме того, что мой муж трахает инвалидку.

Как можно скорее покатилась домой, глотая слезы от обиды. Раньше я бы не позволила ей говорить со мной в таком тоне, мигом поставила бы зарвавшуюся особу на место. А что могу сделать сейчас?

Инвалидка… Какое ужасное, обидное слово! Она еще что-то кричала мне вслед, но я ускорилась до такой степени, будто участвовала в Паралимпийских играх и задалась целью прийти к финишу первой.

Мерзкий осадок от встречи с женщиной Саши никуда не пропал и на следующий день. Я замкнулась в себе и не хотела обсуждать эту ситуацию с мамой. В голове не укладывалось, что такой человек, как Саша способен бросить свою жену и детей на произвол судьбы. Наверное, Людмила озлоблена сейчас на весь мир, и нужно попытаться понять ее и посочувствовать. Наверняка, Люде приходиться вкалывать на двух работах, чтобы вытянуть детей.

Нам, влюбленным, свойственно идеализировать своего партнера. Обращаем внимание на внешность, затем приписываем хорошие качества человеку и, вуаля — влюбляемся в придуманный образ. Потом разочаровываемся, проклинаем судьбу, всех и вся, но раз за разом повторяем совершенные ошибки.

Глава 6

Разбитое сердце не повод вечно грустить и находиться в зоне комфорта, обложившись для удобства мягкими подушками. Откуда ни возьмись, у меня снова появились силы заниматься продвижением своего блога.

Я почти не нервничала перед встречей с фотографом — слишком устала от различного рода потрясений. Перебрала много разных вариантов интерьера и выбрала фотосъемку в студии со скандинавскими мотивами, от которой так и веяло благополучием, комфортом и умением наслаждаться жизнью. Надеюсь, любимый стиль хюгге поможет расслабиться. Этот день помню отлично: обстановка в коричневых и пастельных тонах, я в великолепном длинном бежевом платье, которое ни разу еще не выходило в свет.

Мы договорились с фотографом, что приеду чуть раньше, чтобы освоиться в студии, затем познакомимся с ним и немного поговорим, и только потом приступим к съемке. Я поставила его в известность о том, что «проблемная». Мужчина заверил, что уже работал с людьми с ограниченными возможностями, и для него нет ничего в этом необычного.

Добираться до студии пришлось на арендованном авто. Водитель помог занять пассажирское место, загрузил коляску в багажник, и мы тронулись в путь. Спросила разрешения открыть окно и подставила ветру лицо. Он приятно щекочет кожу и треплет волосы. Погода стоит отличная. И все эти мелочи были отличным поводом радоваться и жить дальше.

Фотостудия великолепна и сразу покорила мое сердце. Оформлена стильно и со вкусом, не зря заплатила за нее такие деньги. Если все получится, то мой блог будет очень изящным. Водитель — перевозчик колясочников, любезно проводил меня в здание, усадил на диванчик и оставил поблизости коляску. На большинстве фотографий буду сидеть в инвалидном кресле. Я твердо решила показать всему миру, что инвалидность — это не конец жизни. Еще важно, поверить в это самой. Но знаю, что впереди у меня еще много счастливых дней — знаю и верю.

Глажу твердую обложку книги, которую прихватила с собой для моральной поддержки и прочитала несколько строк. Это роман Эльчина Сафарли о девушке, узнавшей о своей неизлечимой болезни и нашедшей в себе силы достойно и счастливо прожить остаток жизни. Его купил для меня Саша. И напрасно его ругала за то, что приобрел печатный вариант. Сейчас, как нельзя лучше, меня успокаивал шелест страниц.

Мое душевное состояние не смотря ни на что было спокойным, полностью готова к съемке.

Познакомилась с фотографом. Его зовут Игорь и ему 45 лет. Лысеющий мужчина в очках. Располагает к себе с первых минут. Даю отмашку начинать съемку. Игорь сразу же фотографирует меня с книжкой в руках. Затем помогает пересесть в кресло, и делает серию снимков. Позирую непринужденно. Для меня это полная неожиданность, ведь думала, буду краснеть и зажиматься. Я приняла себя такой, какая есть, полюбила заново, так почему меня должны опасаться или презирать другие люди?

Незаметно прошел час.

— Игорь, спасибо, все было замечательно, — искренне говорю. — Я приглашу Вас в следующий раз на уличную фотосъемку. Мне будут еще нужны фотографии для моего блога.

— Буду рад. Алена, вот честно и без прикрас — Вы прекрасная модель. У Вас скандинавский тип внешности: светлые волосы, белая кожа и голубые глаза. В Вас есть особый шарм, говорю, как профессионал своего дела. Ваша внешность вполне может украсить какой-нибудь европейский журнал. Восхищен Вашей смелостью, и верю, что у Вас все получится. С удовольствием помогу, чем смогу.

— Вы очень добры. Столько комплиментов я не получала за всю свою жизнь, — смущаюсь.

— Я бы за Вами охотно приударил, — подмигивает он, а я предпочитаю сделать вид, будто не расслышала.

Игорь был не обязан, но все же помог добраться до машины и загрузить в багажник инвалидное кресло. Он клятвенно пообещал, что пришлет обработанные фотографии через несколько дней на мою электронную почту. Ехала домой с ощущением, что день прожит не зря.

Нужно больше общаться с людьми, не ждать и не бояться от них подвоха. Все-таки добрых и милых людей на свете больше, чем злых. Люди, вроде Людмилы или того парня, который кинул мне монету в кофе — антагонисты. Их роль проста — сделать нас лучше для того, чтобы мы двигались к своей цели, используя всевозможные способы.

* * *

Я не бросила своих учеников, и с рождением блога не переставала вести занятия дистанционно. На перевод текстов оставалось все меньше времени, но не в моих правилах бросать дела на полпути. Работала по ночам, пока глаза не начинали слипаться от усталости.

Как-то раз поймала себя на мысли, что почти не думаю о Саше. Отпустила прошлое и закрыла сердце на тяжеленный замок. Бог ему судья. У меня теперь другая жизнь, и нет в ней места мужчинам.

На днях получила электронное письмо от Игоря, где он еще раз пожелал мне удачи и приглашал в кинотеатр. Снимки были восхитительны. Долго листала их, не зная, какое фото выбрать для первой публикации в сети. Неужели, выгляжу так на самом деле или это Игорь кудесник- профессионал? Этот взгляд, излучающий уверенность в себе, его ни с чем не спутаешь. Я не жалкая инвалидка, как назвала меня Сашина жена, а самодостаточная девушка с ограниченными возможностями.

Долго писала пост-знакомство, анализируя каждое слово. Под своей фотографией в сети Инстаграм рассказываю о том, как узнала, что больна рассеянным склерозом. Писала о себе, что люблю, чем занимаюсь по жизни и какие у меня планы на будущее. Приглашала единомышленников подписаться на блог и оставить комментарий для обратной связи.

Фотография в инвалидном кресле за сутки собрала кучу лайков. Были и комментарии от друзей и знакомых: «Алена это штука?» «Что случилось?» «Выглядишь супер, но почему в инвалидной коляске? Ты попала в аварию?». Не смотря на признание о неизлечимой болезни, люди продолжали выдумывать небылицы. Приготовилась дать ответ каждому, но так, чтобы никого не обидеть при этом.

На телефон тоже обрушился шквал звонков и сообщений, многие бросились узнавать все мельчайшие детали моей разбившейся на осколки жизни. Знакомые желали из первых уст узнать обо мне, чтобы потом обсудить мое незавидное положение со своими друзьями. Они задают слишком неприятные и откровенные вопросы. Между искренней заботой и обычным любопытством существует тонкая грань, и все те, кто мне написал и позвонил, радостно ее перешагнули.

Не обошлось и без поражений. Некоторые друзья перестали со мной общаться вовсе, чтобы ненароком не обидеть меня. Им не комфортно общаться с человеком, который «не ровня им».

А некоторые даже обиделись, что не сообщила им лично о своей беде, ведь они считали нас близкими друзьями. Можно подумать, что человек, попавший в неприятное положение, торопится составлять списки, чтобы определить, насколько близок тот или иной человек, чтобы немедленно донести до него информацию.

Казалось, что уже никто и ничто не сможет меня обидеть. Обросла толстой бегемочьей шкурой и стойко переживу любое испытание.

Каждый день на мою страницу приходили все новые и новые подписчики. Некоторые из интереса, чтобы подсмотреть за жизнью ограниченного в своих возможностях человека. Подписывались люди, которых тоже не обошла болезнь РС. Многие делали комплименты моей внешности, два раза звали замуж. И я поняла, что блог — это моя стихия.

Виртуальная жизнь стала намного красочней и интересней настоящей. Я полностью погрузилась в Инстаграм. Искала и публиковала качественный материал — контент. Меня читали, уважали, жалели, делали различные предложения, даже коммерческие. С любимыми подписчиками мы обсуждали фильмы, книги, хобби, в общем — находили миллион разных тем.

Три раза в неделю посещаю тренажерный зал, где борюсь с проблемой свисающей стопы. Свою болезнь ни в коем случае не запускаю, а наоборот делаю все возможное, чтобы отправить в ремиссию. Жаждала поскорее слезть с гормональной терапии и отказаться от ПИТРС — препаратов, изменяющих течение рассеянного склероза. Старания в области фитнеса не прошли даром, и теперь я могла встать и сделать несколько шагов с опорой.

Каждое утро на ясную голову медитирую. Мне нравится этот процесс погружения в себя, хотя бы 10–15 минут. При медитации четко представляю картину здоровой себя, ведь от этого никому не будет худо, не правда ли?

Обычно, когда нахожусь в прострации, возникают такие образы: светит солнце, я катаюсь на роликах или совершаю пробежку в большом, почему-то незнакомом городе, катаюсь на лошади в поле, где пахнет травой. Иногда вижу особняк и знаю, что это — мой дом. После «общения с Вселенной» чувствую себя великолепно и с легким чувством берусь за текущие дела, словно они приближают меня к заветной цели. Раньше, то есть до болезни, считала, что медитация — ерунда и пустая трата времени. Я ошибалась — заявляю вам со всей ответственностью.

Жизнь потихоньку налаживается. Для этого полностью абстрагируюсь от плохих новостей, чтобы не жить в постоянном страхе. Создала свой мирок, в котором не было места людям извне. Была только я, мое одиночество и мои виртуальные друзья. Но в один день все снова перевернулось.

Глава 7

Как обычно перед сном проверяла свой Инстаграм. Было интересно, кто поставил лайки и сколько человек просмотрели истории, которые научилась снимать на телефон. С радостью обнаруживала все новых и новых подписчиков — ведь это означало, что на страничке тепло и уютно.

Я улыбалась, просматривая фотографии незнакомых, но близких по духу мне людей, и случайно наткнулась взглядом на знакомое лицо. Дрожащими пальцами открываю профиль и смотрю публикации. В основном картинки с плоским юмором, но было и два фото, на которых мужчина вполне узнаваем. Моей страничкой интересовался человек с ником «abram_alex89».

Саша жив и здоров, пользуется Инстаграмом как ни в чем не бывало и не печалится о том, есть ли сегодня еда у его деток.

Открываю вкладку запросы на переписку и вижу сообщение от него: «Привет, Алена! Вижу, что у тебя все хорошо. 5.000 подписчиков и куча поклонников. Помнишь еще меня? Как видишь, я освоил интернет и выбрался, как ты выражалась, из 90-х. Помнишь, как мы лежали на снегу в горах и смотрели на синее небо, обсуждали тогда идею прыгнуть тандемом с парашютом. Еще не забыла, как мы ездили смотреть участок для нашего дома? Я все помню. Напиши мне, я скучаю».

Руки дрожат, в горле ком, мешающий дышать. Еще совсем недавно мечтала увидеть его, порывисто обнять, отругать за то, что не давал о себе знать столько времени! Потом уткнуться мокрым от слез носом в его шею, ощутить знакомый запах парфюма и провести рукой по коротким черным волосам. Но сейчас жуткая обида на этого человека не позволяла написать ответ.

Он с легкостью бросил своих детей, жену, меня, может быть, еще каких-нибудь женщин, и с такой же непринужденностью написал мне спустя год. Как только у меня все более ли менее наладилось, и научилась жить без него, появляется снова!

Не отвечать. Лучше всего заблокировать — так надежней. Выполняю необходимые манипуляции, чтобы Саша не мог больше просматривать мой профиль. Блокировать старый телефонный номер бесполезно — очевидно, что он просто сменил его. Глупо было накручивать себя и переживать за него. Такие люди, как Саша не пропадут в этом мире.

Ложусь в кровать и долго не могу уснуть. Правильно ли поступила, лишив себя шанса на встречу? Мечты сбываются, стоит только расхотеть. От этой мысли стало горько во рту. Весь год визуализировала себя рядом с ним, представляла, что мы снова вместе — счастливые и влюбленные. И вот, пожалуйста — получите, что просили. Только нужно ли мне все это теперь? Ответ отрицательный.

Мной руководит страх, который загнал в угол, нашептывая, что я никому не нужна в «таком виде». Если опять свяжусь с Сашкой, то есть риск повторить весь этот кошмар с его уходом снова. Разве это пойдет мне на пользу? Однозначно, что нет. Тогда и думать нечего, чтобы вернуть его обратно.

Разные мысли и воспоминания еще несколько часов мучили меня, и, наконец, забылась сном. Но и там не было покоя. В моих снах был Саша и я. А еще его дети — мальчики, почти погодки. Все вместе мы гуляли в парке аттракционов, нам было очень весело. Я чувствовала к его детям огромную нежность и любовь. Знаю, что во сне нами управляет подсознание. Неужели, я действительно способна любить чужих детей?

Утром проснулась разбитой. Не хотелось даже выходить из дома, поэтому заняла себя работой, благо ее было предостаточно. Из задумчивости вывел телефон, который оповестил о том, что в мессенджер поступило сообщение. Отрываю глаза от ноутбука и читаю послание: «Ты не ответила мне. И почему-то заблокировала. Если не хочешь встречаться, давай просто поговорим. Как ты?»

Это снова Саша. Он добрался до Watsapp, и, конечно же, зарегистрировался с нового номера. Жизнь должника-алиментщика сложна и полна приключений, кто бы в этом сомневался! Игнорирую смс, продолжая заниматься своей рутинной работой.

На расстоянии легко держаться холодной, но стоит только увидеться С ТЕМ САМЫМ человеком, как все полузабытые эмоции находят на тебя с новой силой. Так случилось и со мной, когда обнаружила Александра — такого милого и родного, возле своей двери. Можно протянуть руку, потрогать его и убедиться в том, что все это происходит в реальности.

Он еще не успел позвонить в звонок, чтобы оповестить о своем приходе, и маялся на лестничной клетке. Для меня его присутствие стало глубокой неожиданностью. Первой спасительной мыслью было заехать обратно в квартиру и запереться на все замки, затаиться, как мышь и не дышать. Он уйдет. А я спокойно поеду по своим делам, хотела ведь купить набор продуктов для окрошки. Сердце колотится, в голове шумит, и вообще психическое состояние оставляет желать лучшего.

Не успела даже рта раскрыть, как Саша ринулся ко мне, присел на корточки у больных ног и трогательно обнял их. Нас никто случайно не снимает? Отличный бы кадр получился. Но никому не было дела до того, что творилось на лестничной клетке. Мы же не звезды Голливуда, чтобы охотиться на нас с фотоаппаратом.

— Как же я рад тебя видеть! Дай мне шанс все исправить, Алена, — я уже и забыла, как страстно он умеет шептать мое имя.

Пробирает до костей. Молчу, не зная, что сказать, но и прогонять не осмеливаюсь. Однажды уже прогнала его, и потом горько жалела об этом.

— Что тебе нужно? — в моем голосе непроходимый лед.

— Хотел тебя увидеть.

— Мужчины любят встречаться со своими бывшими любовницами, — усмехаюсь, — любят освежать свои воспоминания. Это хорошо влияет на их самооценку.

Кажется, где-то вычитала эту фразу. Здорово, что пригодилось.

— Я очень рад тебя видеть, Алена.

— А вот я вовсе не рада. Что дальше? Ты зайдешь ко мне, и мы подзаймемся любовью, чтобы вспомнить, так сказать, былое? Как видишь, не в том состоянии — совершенно не привлекательна и не вызываю эротические желания. Могу заинтересовать теперь только разве что извращенцев, — слова брызжут из меня, словно яд.

— Ты так ничего и не поняла, — грустно качает головой Саша.

— А что понял ты?

— Что люблю тебя.

Я рассмеялась — громко, некрасиво, на весь подъезд. И смех этот был издевательским, недолгим, застрял в горле сразу, как только посмотрела в его глаза, в которых читалась решимость.

Он кладет голову на мои колени, а я инстинктивно глажу его по волосам. Отмечаю, что начала пробиваться седина. Время идет, а мы только и делаем, что его теряем, тратим драгоценные дни на всякую ерунду. Я уже не холодна, как якутский снег, и во мне просыпаются былые чувства.

С одной стороны рада, что еще могу чувствовать что-то теплое, но с другой, было страшно. Зачем он пришел? Зачем ему «проблемная» девушка, когда вокруг столько здоровых и сексуальных? Он все еще любит меня? Мне же не десять лет, чтобы поверить в подобное. Кто любит, тот не пропадет, не бросит и не убежит при малейшем кризисе в отношениях. Возможно, ему нужна помощь, и единственный шанс узнать это — пригласить его в квартиру.

— Хорошо, заходи, поговорим на кухне.

Он взялся за ручки моей коляски и хотел развернуть ее, но я завопила, как ненормальная:

— Не трогай! Я сама.

— Извини. Я тебя обидел?

Оставляю вопрос без ответа и жестом приглашаю пройти на кухню. Запираю дверной замок и замечаю, что руки ходят ходуном, как у запойного пьяницы.

— Чай, кофе не предлагаю. Думаю, что разговор выйдет коротким. Чего же ты от меня хочешь, Саша?

— Хотел узнать, как ты?

— Зачем? Когда ты в последний раз видел своих детей и интересовался ими?

— Ах, вот оно что! Ты знаешь… — понимающе кивает, — поэтому так холодна со мной. Откуда? Вышла на Милку? Что эта гадина тебе наболтала?

— Ну, если отбросить все матерные словечки и оскорбления, она сказала, что ты человек с низкой социальной ответственностью, — говорю и небрежно пожимаю плечами.

— Я не верю, что ее дети мои. Милка шлюха и спала с другими мужиками, когда жила со мной, — процедил Саша.

— Как это? Она ведь твоя жена.

— Это она так сказала? — усмехается Саша, — тогда и ты можешь называть себя моей женой — гражданской, мы ведь тоже жили вместе, пока ты меня не прогнала.

— Вернемся к теме твоих детей, — перевожу острую тему на нейтральную.

— Несколько лет мы жили под одной крышей, Милка рожала детей, которых сдуру признавал — думал, что мои. Потом узнал, что эта стерва трахалась с другими мужиками. Сразу ушел. Вот и вся история. Делали пацанов все вместе, а платить должен только я?

— Что ты такое говоришь?! Какой цинизм! — поражаюсь его словам. — Если ты сомневаешься в своем отцовстве, то можно провести экспертизу. Это не так дорого стоит, деньги у тебя были, но ты предпочел скрываться. Скажи мне, Саша, благородно ли это с твоей стороны? Уже молчу про то, что ты бросил меня.

— Я тебя не бросал! Ты сама меня выгнала, — возмутился он.

— А ты и рад был поскорее уйти, чтобы избавиться от тяжкого бремени, — говорю и отворачиваюсь, чтобы он не заметил накатившиеся на глаза слезы.

— Не говори того, чего не знаешь! Я любил тебя, Алена, если хочешь знать, и до сих пор люблю, — он сел передо мной на корточки и взял меня за руку. — Дай мне шанс все исправить. Чувствую, что ты тоже все еще любишь меня. Вижу по твоим глазам. Ничто не мешает нам снова быть вместе.

Молчу, пристально глядя в его глаза. Врет? Играет, как талантливый актер?

— Как же я скучал по твоим голубым глазкам и пухлым губкам. Прости, если сможешь, — покрывает мои ладони поцелуями и доверительно заглядывает в глаза.

— Что, даже согласен, как преданная собачка всю жизнь просидеть у моих ног? — не могу удержать себя от едкого вопроса.

— Если нужно, то буду сидеть, — кивает он. — Лишь бы быть рядом с тобой. Можешь, унижать меня словами, сколько хочешь, я это заслужил.

— Тебе лучше уйти, Саша…

— Не прогоняй меня, прошу тебя! Позволь остаться хотя бы ненадолго, побыть с тобой рядом, просто подержать за руку. Мне так не хватало твоего ангельского голоса. Прости меня.

— Если еще раз попросишь прощения, то точно выгоню. Как мне надоело, что все вокруг только и делают, что извиняются! Боятся задеть неосторожной фразой, тщательно подбирают слова в общении со мной, на каждом шагу просят прощения, как будто я какая-то малахольная девица с тонкой душеной организацией! Да я через столько всего прошла, что обросла уже третьим слоем толстой шкуры!

— Я был не прав, — тотчас исправляется Сашка. — Ты очень сильная девушка. А еще самая красивая! Видел твои фотки в интернете. И пишешь интересно.

Боже мой! И мечтать и не смела о таком: Саша здесь, рядом со мной, хочет вернуться назад, признает меня красивой и талантливой. Сон? Нет — явь. Вон как сердце выпрыгивает из грудной клетки, а руки чувствуют тепло его рук.

— Я хочу быть с тобой, — говорит он.

— Я не сексуальна.

— Ты всегда будешь для меня желанной, Алена.

— Я тебе не верю. Ты лживый.

— Поверь мне.

— Докажи, сделай что-нибудь похвальное, — бросаю ему вызов.

— К примеру?

— Переведи прямо сегодня СВОИМ детям двести тысяч. Вижу, что у тебя теперь навороченный смартфон, — киваю на Сашин iPhone последней модели. — Думаю, теперь ты умеешь пользоваться мобильными приложениями для перевода денежных средств.

— Они не мои дети, — Саша качает головой.

— Твои! Так написано в их свидетельстве о рождении. Если сделаешь это — получишь шанс.

— У меня нет сейчас столько денег, — прячет глаза.

— Сколько есть?

— Около пятидесяти.

— Переводи сейчас же при мне. Все!

Саша вздыхает, но по собственному опыту знает, что со мной спорить бесполезно, берет в руки телефон, заходит в приложение мобильный банк и отправляет на счет Мальковой Людмилы Андреевны пятьдесят тысяч рублей с пометкой «Детям». Через несколько минут на его телефон поступает звонок от бывшей жены. Саша морщится и сбрасывает вызов несколько раз.

— Возьми трубку, — требую, — пообщайся со своей вежливой благоверной.

Саша отвечает и несколько секунд слушает бурную женскую речь, затем молча кладет трубку.

— Хм… Даже спасибо сказала. Милка не ожидала от меня такой щедрости. А все благодаря тебе.

— Я это сделала не ради нее, а ради твоих детей, — поясняю я.

— Ты удивительная. Сейчас девушки такие меркантильные, строят отношения исключительно на деньгах, дорогих подарках и путешествиях. Ты добрая, искренняя и надежная. Очень сожалею, что поддался на провокацию и ушел тогда от тебя. Прос… — вовремя осекся и, чтобы больше не наболтать лишнего, поцеловал меня.

Уже и забыла, какими сладкими могут быть Сашкины поцелуи. Вся моя обида и злость на него куда-то испарились.

— Можно? — спрашивает он и, дождавшись моего кивка, достает меня из кресла, поднимает на руки и бережно несет в спальню.

Обвиваю крепкую шею руками и наслаждаюсь запахом любимого человека. Мне так нравится находиться в его сильных руках. Новое, ни с чем сравнимое чувство, когда тебя несут на руках, как ценный приз. Кладет меня на кровать и ложится рядом, перебирает мои волосы и шепчет на ушко, что я самая красивая и желанная для него. Все остальное отступает на второй план. Сейчас есть только мы.

Невероятно, но я забыла на время о своей болезни, как будто вернулась в прошлое, где здорова и счастлива. Не могу и не хочу его отталкивать. Объятия и поцелуи сейчас для меня жизненно необходимы.

Саша покрывает поцелуями мою шею и грудь. Избавляет от одежды. Немного стесняюсь своего обнаженного тела, но таю под его взглядом, который выражает неподдельное желание, и отгоняю дурацкие мысли прочь. Наши тела знают друг друга лучше, чем мы сами, поэтому близость напоминает хорошо отлаженный механизм.

Когда все закончилось, говорить не хотелось, но слова сами лились рекой.

— Признайся, что струсил тогда.

— Ален, ты была в таком жутком состоянии, и я не знал, что мне делать. Мне казалось, ты сошла с ума.

— Так оно и было, — горько усмехаюсь, вспоминая свою жутчайшую депрессию.

— Все позади. Теперь я рядом. Мы поправим твое здоровье, — говорит он возбужденно и крепко стискивает мою руку. — Знаешь, ни дня не прошло, чтобы я о тебе не вспомнил.

— Спасибо, Саш.

— Я узнал, что в Греции есть реабилитационный центр, где врачи за две недели поставят тебя на ноги.

— Ты можешь себе представить, во сколько обойдется лечение?! — не могу сдержать эмоций.

— Успокойся. Мы найдем деньги, родная. Я приложу максимум усилий, чтобы избавить тебя от инвалидного кресла. Просто позволь мне быть рядом. Я все устрою, доверься мне.

Его слова вселяют надежду. Теперь чувствую, что он искренен со мной и действительно верит в успех этого начинания. Невероятно! За что мне такой подарок судьбы? Я хорошо себя вела в последнее время, и Фортуна дала мне еще один шанс? Помогли медитации и аффирмации? Я действительно во все это верю, потому без веры выжить в этом мире очень трудно. Есть еще вера в Бога, но думаю, что у Создателя есть множество других забот помимо моих проблем со здоровьем, поэтому лучше рассчитывать на себя в таких вопросах.

— Почему ты не пришел раньше? — спрашиваю с болью в сердце.

— Честно? Боялся, что ты до сих пор в жутком состоянии, или даже хуже. Но когда увидел твою страничку в Инстаграме, то понял, каким дураком был.

Молчу. Все слова сказаны. Сегодня он уйдет и скорее всего больше не вернется. Потешил свое самолюбие, и хватит.

— Саш, скоро мама с работы вернется. Если ты сейчас же не уйдешь, буду вынуждена вас познакомить.

— Только не это, — смеется трусишка, — как вспомню свою бывшую тещу — Милкину мать, так вздрогну. Бывшая вся пошла в родительницу. Обе на деньгах помешаны, за копейку удавятся.

— А моя мама помешана на идее медицинского характера. Она очень добрая, и зовут ее Наталья Анатольевна.

— Не сомневаюсь, ведь у нее такая добрая дочка, — Сашка нежно гладит меня по щеке.

— А вообще, тебе должно быть стыдно, что ты, прожив со мной целый год, так и не удосужился познакомиться с моей мамой! — говорю с упреком.

— Мне стыдно. Но нам было не до этого, если помнишь — мы были заняты друг другом и никого не хотели впускать в свою жизнь.

— Я помню, Саш, все помню. Такие вещи трудно забыть. Точно не останешься на ужин? — спрашиваю, когда он начинает торопливо одеваться.

— В следующий раз обязательно останусь, но сейчас мне нужно на работу. Я сегодня в ночную смену.

— Когда тебя ждать? — сама себя презираю за этот вопрос, в который вкладываю весь свой страх. Боюсь, что Сашка снова оставит меня с разбитым сердцем.

— Я тебе позвоню, ладно? — чмокает меня в щеку.

— Ты бы меня еще в лоб поцеловал, как покойницу.

Сашкины глаза смеются. Здорово, что это веселит его, возможно, он вспоминает меня прежнюю. Частенько раньше отвешивала ему ядовитые или полные сарказма комментарии, а он говорил ласково «моя злючка».

Страстно целует в губы и уходит. Со мной остается только его запах, который витает по всей квартире. Мама, конечно, обнаружит меня с блаженной улыбкой на губах и непременно обо всем догадается. Да я и не собиралась молчать, в общем-то. Думаю, что только порадуется за нас.

Подписывайтесь, чтобы не потеряться. Будет еще много классных книг! Обняла каждого.

Глава 8

Последующие события развивались столь стремительно, что я была не в силах остановить все хотя бы на минуту. И если бы знала, что время так жестоко, и отпущено нам с Сашей всего ничего, то усилием воли задержала бы несущиеся мгновения.

Любимый не обманул, и все свободное время проводил со мной, был самым нежным и ласковым на свете. О таких отношениях можно только мечтать. Он смотрел на меня с такой заботой и любовью, что я ни разу не смогла уличить его в обмане и усомниться в его чувствах.

Чтобы Саша перестал терзать себя мыслями о чужих детях, я настояла на ДНК тесте. Платила за процедуру сама, Саша же добывал био-материал. Для этого ему пришлось съездить к Людмиле, выслушать в свой адрес много нелестных эпитетов и дать ей еще денег. Его бывшая находилась в странном состоянии — постоянно морщилась, злилась и терла запястья.

— Какого хрена тебе нужно? — подбоченясь, уточнила Людмила у своего гостя.

— Я пришел к детям, — ответил Саша.

— Ой, вспомнил, надо же, папаша года! — хохотнула она. — Гони бабки и проваливай.

— Отойди, хочу увидеть Никитку и Артема, — сердито поджал губы мужчина.

Я купила для его мальчиков робота и машинки, и Саша сказал, что они очень обрадовались новым игрушкам. Незаметно от Люды, любимый взял образцы слюны у детей и упаковал их в пробирки.

— Так я не пойму, ты деньги-то принес? Мама заболела, паралич ее разбил, — всхлипнула девушка, выдавливая из себя скупую слезу.

— На вот, возьми, — Саша протянул ей несколько зеленых шелестящих купюр.

Мила быстро убрала деньги в карман, слезы на лице моментально высохли и на губах заиграла шальная улыбка. Саша прекрасно помнил, в каких отношениях она состояла с матерью. Жили как кошка с собакой, постоянно устраивали склоки, как будто искренне ненавидели друг друга. Вряд ли она клянчила деньги для матери.

— Может, останешься? — безо всякой надежды в голосе предложила Людмила и расстегнула верхнюю пуговицу на его рубашке.

— Меня ждут, — перехватив ее руку, ответил он.

— Кто? Инвалидка? Ты треклятый извращенец! Что нормальные бабы, вроде меня, тебя уже не привлекают? — оскорбилась девушка.

— Не называй ТАК Алену, — схватив ее за шею, процедил сквозь зубы Саша. — Ты ничего не знаешь о ней, подлая, мерзкая дрянь.

— Пошел на хер отсюда! Не то с лестницы спущу, урод! — прокричала Мила, высвободившись из захвата и отойдя от бывшего мужа на безопасное расстояние.

* * *

Спустя неделю мы узнали, что пятилетний Никита приходится Сашке родным сыном, а вот трехлетний Артем имеет совсем другую структуру ДНК. По моей просьбе, Саша не стал оспаривать отцовство Тёмы в суде. Мне было жаль малыша. Вряд ли существует возможность найти его биологического отца, чтобы призвать к ответственности.

Каждую неделю мальчики получали игрушки и пакеты с едой, которую им привозил папа. Дети не виноваты в ошибках взрослых. Дети вообще никогда ни в чем не виноваты!

Всякий раз Милка закатывала Саше скандал, после того, конечно, как получала от него деньги, иначе рисковала остаться ни с чем.

— Мерзавец! Зачем я вообще встретила тебя? Сколько у меня было мужиков нормальных, а я на тебя, проходимец, запала. Ну что мне нужно сделать, чтобы ты остался? Ноги себе переломать, чтоб на твою калеку стать похожей? А?! — в гневе металась по квартире Людмила.

— Дура ты, — сплюнул Сашка. — Ты никогда не станешь похожей на Алену, никогда! В тебе нет ничего святого — ни дети, ни мать. Ты помешанная на деньгах злобная баба! А у Алены светлая и чистая душа. И да, я знаю, что Артем не мой сын. Слышишь?

— Откуда? — ахнула Милка.

— Неважно. Главное то, что по просьбе Алены я не отказался от него и принял пацана, как родного. Так что ты ей в ноги должна кланяться, а не оскорблять!

— Да пошли вы оба в ж…! Проживу и без вас. Трахайтесь, рожайте своих детей, а к моим и на пушечный выстрел не приближайтесь! — как всегда последнее слово было за Милой.

* * *

Сашка работал практически без выходных. Он заболел идеей отправить меня на лечение в Грецию, поэтому проводил много времени на работе. Днем возился со мной, водил меня за руку по квартире и учил заново ходить. Я, конечно, быстро уставала, но кое-какие успехи все же делала. Рядом со мной теперь сильное мужское плечо и я верила, что вдвоем мы справимся с моей треклятой болезнью. У меня есть стимул — моя любовь. Я изменилась, и никогда больше не прогоню этого мужчину, пойму его, если он устанет от меня в скором времени, но сделаю все, чтобы этого не произошло.

С тех пор, как я узнала, что он работает охранником в казино, я потеряла свой сон. Там, где правят азартные игры — ничего хорошего не жди. Я много раз умоляла Александра бросить эту работу, но он оставался непреклонен. Объяснялся тем, что почти понял алгоритм игры и вскоре сможет выиграть большую сумму денег для нас. Мне все это категорически не нравилось, но переубедить любимого не представлялось никакой возможности. Так и жила, вздрагивая ночью от каждого шороха.

На днях маме поступило выгодное коммерческое предложение, но она колебалась из-за меня. Я настояла на том, чтобы она непременно соглашалась и ехала в долгосрочную командировку в Европу. Вместе с командой ученых они будут разрабатывать лекарство от онкологии.

И вот, несколько недель спустя, мы общаемся с ней по видеосвязи, видя друг друга через экран. У мамы счастливые глаза, и разве я имела право портить ей настроение своим самоедством? У нее теперь есть Сергей Евгеньевич — доктор наук. Она помолодела — и внешне, и душой, и я так за нее рада.

В дождливый понедельник Саша поехал к детям и застал в квартире бесчувственную Милу. Не теряя ни минуты, вызвал скорую помощь, и девушку забрали в больницу. Дети были изрядно напуганы, и Саша с трудом успокоил их. Он собрал вещи и привез мальчиков к нам домой, предварительно позвонив мне и спросив разрешения. Я была не против присутствия маленьких гостей и пока ждала их, напекла шоколадных панкейков. Сначала они стеснялись меня, с опаской косились на мое кресло, но потом привыкли.

Передозировка наркотиков — сказал врач в больнице. Милу с трудом вытащили с того света. Сашка, конечно, настоял на ее лечении от наркозависимости. И пока Мила находилась в наркологической клинике, дети моего любимого мужчины жили у нас. Это стало счастливым временем для меня! Мальчишки такие тихие, умные и развитые не по годам. У меня совсем не было опыта общения с детьми, поэтому занималась с ними тем, что умею очень хорошо — учила их английскому. Они быстро все схватывали, буквально на лету. Новый язык казался им волшебством, секретным кодом, которым они теперь смогут общаться между собой втайне от матери. Я выяснила, что Людмила много чего запрещала своим детям и практически не занималась ими. Они привыкли играть друг с другом, поэтому их практически не было слышно, когда я занималась своими делами.

Сердце обливалось кровью, когда я видела, как Никита и Тёма набрасывались на конфеты и торопливо рассовывали их по карманам. Они не верили в то, что шоколадное лакомство будет лежать просто так в вазе на столе, — его обязательно кто-то съест.

— Вот что я вам скажу, дети, сейчас мы вместе пойдем в магазин и купим разных конфет, — улыбаюсь я.

— А можно купить чупа-чупс и шоколадное яйцо? — застенчиво спрашивает старший Никитка.

— Ну, конечно, можно! Только, чур, не бежать, держаться рядом со мной, тетя на колесиках не такая быстрая, как вы, — подмигиваю им.

Через месяц Милу выписали из клиники. Мне так жаль было расставаться с мальчиками! Они тоже привязались к «тете на колесиках», но их мать настоятельно требовала вернуть детей.

Отныне Саша посещал квартиру, где жили дети очень часто. Он не шибко верил в Милкино выздоровление и боялся, что она опять начнет чудить. Но пока все шло хорошо. Она бледной тенью ходила по квартире, но детьми занималась. В холодильнике всегда была домашняя еда, у мальчишек новые игрушки и книжки. На Сашку больше не кричала. Когда он приходил к детям, запиралась у себя в спальне и плакала. Однажды вышла зареванной и попросила у моего мужчины прощения. Сашка простил, он не мог иначе. Они долго говорили в тот день, вспоминали прошлое — ту малую часть хорошего, что было в их жизни. А о плохом он поведал мне несколько позже.

Они познакомились в студенческом общежитии. Саша сразу приметил черноволосую девушку с угольно-черными глазами. Ее называли Цыганочкой. Может, и правда в Милкином роду были цыгане, кто знает? Она об этом умалчивала. Мила не сразу ответила на ухаживания симпатичного студента третьекурсника. Ей казалось, что она достойна большего, например, сына каких-нибудь богатых родителей, чтобы обязательно с собственной машиной и квартирой. А у Сашки ничего — гол, как сокол. Только дядя, говорят, у него имеется какой-то крутой. Затем она увидела Сашку на вечернике в обнимку со своей лучшей подругой, ревность взяла над ней верх, Милка тотчас передумала и пригласила его к себе в комнату. Они стали встречаться, гулять в парке, ходить на студенческие дискотеки. Оба влюбились без памяти.

— Саш, тебе нужно познакомиться с моей мамой, она настаивает, — как-то раз завела Мила разговор.

— Хорошо, поедем завтра в твою Рязань, — с готовностью согласился тот.

Пятиэтажный панельный дом стоял на отшибе, в серой прихожей пахло пылью и травами, на кухне стерильная чистота. Ирина Кирилловна приняла потенциального зятя настороженно. Пока они сидели за столом, молчала и прожигала его взглядом. Саше было неуютно, хотелось встать и уйти, но воспитанность не позволяла поступить столь некрасивым образом. Он откашлялся и вежливо поинтересовался:

— Как Ваше здоровье?

— Не скоро хатку освобожу, и не надейся. Вас обоих переживу еще, — сухо ответила женщина.

— Простите, мне не нужна Ваша квартира, — смутился парень.

— Ну, и какие у тебя планы по поводу моей дочери? Поматросить и бросить? — прищурила черные глаза будущая теща.

— Мы поженимся, как только окончим институт, — заверил Саша.

— Мама, мы никуда не торопимся! — вклинилась в разговор Мила.

— Он поторопит, — Ирина Кирилловна ткнула пальцем в Милкин живот.

— Кто?! — в изумлении открыла рот дочь.

— Ребенок.

— Мила, ты беременна? — забеспокоился Александр.

— Все уже давно предрешено, — сказала странная женщина. — У вас родится мальчик, ваша жизнь будет бурной, но короткой. Еще вопросы есть?

У Саши создалось ощущение, что это не знакомство с мамой невесты, а поход к гадалке. Ох, как он ненавидел разные пророчества! С трудом сдерживая в себе ярость, он с шумом отодвинул стул и быстрым шагом вышел из квартиры вон. Он не собирался больше терпеть неуважительное отношение к себе. Милка с отчаянным криком выбежала за ним следом:

— Не слушай ее! Она полоумная, вечно фигню всякую людям несет. Ее за это ненавидят. Сааааш, вернись!

— И не подумаю, — бросил он в ответ.

Саша никогда больше не бывал в Рязани. Его собственные родители жили в Подмосковье. Точнее остался один отец — старенький худой мужчина. Сашка поздний ребенок в семье, появился на свет, когда его родителям было уже по 45 лет. Ребенок-неожиданность.

Мама умерла, когда он был еще подростком. Папа потихоньку начал сдавать, выпивать, у него появились странности. К примеру, он никогда не покупал продукты, а приносил их с мусорки, куда выносили из магазина просроченную еду. Саша привозил ему свежие продукты, но Геннадий Александрович все равно каждый день обретался на задворках супермаркета. Несколько раз его оттуда прогоняли бомжи, сильно избили, но пожилой мужчина все равно возвращался. Иногда он не узнавал своего сына, чаще обвинял, что из-за его рождения умерла мама — роды в таком возрасте тяжелый удар по женскому здоровью.

Геннадий Александрович старательно взращивал в сыне чувство вины и значительно преуспел в этом. Саша все реже и реже встречался с отцом, и о его смерти узнал от соседей. Оказывается, отец пролежал мертвым три дня, прежде чем его обнаружили.

Пророчества Ирины Кирилловны вскоре начали сбываться — Мила забеременела. Сашка настаивал на аборте, она же рьяно сопротивлялась:

— Не стану выковыривать ребенка!

— Зачем нам он сейчас? Мы не потянем, ведь скоро экзамены. Где я, по-твоему, должен искать работу?

— У тебя же за плечами армия — иди работать по контракту. Нам квартиру дадут, как военным, — мечтала Мила.

— Нет. Я получаю высшее образование не за тем, чтобы снова надеть военную форму. Есть идея получше…

Саша с блеском сдал выпускные экзамены и устроился на работу в страховую компанию, где за пять лет сделал неплохую карьеру. У них появилась машина, квартира, деньги — все, что нужно для комфортной семейной жизни. Правда, ему частенько приходилось бывать в командировках, но ему это даже нравилось — смена обстановки.

Единственное, что огорчало Александра — это отсутствие любви в их семье. Многие пары живут так — страсть давно угасла, люди приспособились друг к другу, притерлись. Нет больше необходимости завоевывать друг друга. Скучно, грустно, но живут же люди. И Саша так жил.

Иногда Милка была невыносимой, особенно, когда забеременела вторым ребенком. Практически каждый вечер она поднимала свою излюбленную тему:

— Саша, когда пойдем в загс? Я хочу быть твоей официальной женой.

— Зачем? — отгородившись от сожительницы ноутбуком, сухо поинтересовался он.

— Зачем люди женятся? Мы должны зарегистрировать брак. Вдруг с тобой что-то случится. Помнишь, мама…

— Еще одно слово о пророчестве твоей матери, и я уйду, поняла? Не верю во весь этот бред. Просто я ей не понравился, вот она и сделала гадость, предсказав мне якобы недолгую жизнь. И вообще, скорее всего твоя мамочка имела в виду нашу супружескую жизнь — она будет короткой. Потому что я устал от тебя! Ты каждый день выносишь мне мозг про свадьбу. Я на тебе не женюсь!!! Я вообще ни на ком никогда не женюсь! — сорвался Саша на крик.

— Потому что боишься того, что предсказания мамы сбудутся, — выплюнула правду Люда, а Саша едва сдержался от того, чтобы ее ударить.

Однажды он вернулся из командировки и в точности, как в заезженных анекдотах, застал в своей супружеской постели голого мужика. Не смотря на наличие двух детей, Милка умудрялась гулять. Испуганный мужик сбежал сразу, прихватив свои вещи и Сашкин одеколон с полки. Саша не тронул ни жену, ни ее любовника, потому что считал себя выше бытовых разборок.

— Если бы ты меня любил, я никогда бы не пошла на измену! Если б женился на мне, признал своей законной женой, — упрекала его растрепанная обманщица.

— Конечно, мужик всегда виноват в том, что ему наставляют рога, — хмыкнул Саша, собирая свои вещи в новенький чемодан.

— Прости меня, прости, — цепляясь за рукав его кожаной куртки, плакала Милка.

Саша только отмахивался от нее, как от назойливой мухи.

— Я никогда не видела любви в своей жизни! Моя родная мать меня никогда не любила, отца вообще не знала. Меня вообще никто никогда не любил. Я просто хотела почувствовать себя любимой… Прости!!!

— Ты не там ищешь любовь, — устало произнес Александр, — у тебя есть, по крайней мере, два человека, которые безумно любят тебя, не смотря ни на что — это твои дети.

Абсолютно без всяких эмоций Саша собрал вещи и вышел из квартиры. Мила выскочила следом.

— Не уходи, прошу тебя, Саааааш! Хочешь, на колени встану перед тобой, чтобы ты меня простил?

Однажды он уже простил ей поцелуй с однокурсником — больше не хотел.

— Не унижайся, это тебе не поможет, — холодно ответил он и быстрым шагом спустился по ступенькам.

— А как же дети? — обратилась в пустоту Мила.

С тех пор она его ждала, искала, бегала от одного мужчины к другому, тщетно стараясь забыть бывшего любимого. Мучил так же острый денежный вопрос. Ее запросы росли, хотелось и красиво одеться, и детям что-нибудь купить. Мила подала на алименты, но ответчика так и не нашли. Саша затерялся от них в большом городе. Может, вообще покинул область, кто знает? Не удалось так же выйти на его родного дядю. Кто-то посетовал ей кинуть клич в социальные сети, написать о том, что мужчина бесследно исчез.

И я единственная, кто позвонил по ее объявлению.

Глава 9

Мне грустно и одиноко в пустой квартире. Саша пропадает на работе вот уже несколько дней. Мое беспокойство за него нарастает. Я не могу нормально есть и спать, жду, когда все это закончится. Умоляю его оставить эту опасную аферу с казино. Уверяю, что мне нормально живется в инвалидном кресле, и не нужно так рисковать ради моего желания встать на ноги. Главное, что сопутствующие симптомы болезни не беспокоят больше. Все нормально, ну и что, что не могу ходить? Я же не единственная в этом мире, кому отказали ноги. Но Саша меня не слушал, он настаивал на лечении в Греции и верил в его успех.

Однажды он вернулся под утро. Глаза лихорадочно блестят, на лице сияет торжествующая улыбка:

— Я это сделал!

— Что? — поднимаюсь в постели на локтях и близоруко щурюсь.

— Я сорвал куш. У нас теперь есть деньги на твое лечение, Аленка! Мы тебя вылечим и станцуем джигу прямо на берегу моря.

Не знаю, что сказать, мне очень страшно. Порывисто обнимаю Сашку и утыкаюсь носом в его гладко выбритую щеку.

— Ну зачем так было рисковать? Я очень за тебя переживала.

— А зря. Я все продумал. Сегодня же свяжусь с клиникой и куплю билет на ближайший авиарейс в Грецию. ТЫ БУДЕШЬ ХОДИТЬ!

Плачу, нет, рыдаю взахлеб. Неужели все позади? Или все только наоборот начинается? Не хочу без него уезжать и прошу, чтобы немедленно уволился из казино. Твердо обещает к моему возвращению оттуда уйти. Обнимаемся, никак не можем наговориться в этот тихий предрассветный час. О том, чтобы лечь спать не возникает и мысли. Оба слишком возбуждены и взбудоражены открывшимися перспективами. Мечтаем о том, как я, вернувшись из Греции, спущусь с трапа на своих ногах — грациозно, с прямой спиной, как балерина. Длинные светлые волосы будут развиваться на ветру, на мне будет короткое платье, которые не скроет красивые и здоровые ноги, обутые в красные туфли.

— Алена, я должен тебе в кое-чем признаться, — говорит Сашка и трепетно сжимает мою ладонь.

— В любви? — шучу я, а сама предчувствую что-то нехорошее.

— И это тоже, конечно. Но дело в другом…

— Так в чем же? Не томи, говори, Саш.

— В общем, я ни дня не проработал страховым брокером. Прости за обман.

— Как же ты зарабатывал на жизнь, когда мы познакомились? — удивляюсь я.

— Я всегда работал на дядю — брата моего отца. Он глава группы, специализирующейся на кражах и грабеже, сколоченная им еще в лихих 90-х годах. Ему под 70 лет, а он все еще держится на плаву. Я исчез год назад, потому что находился под следствием. Меня поймали на организации грабежа крупного супермаркета и держали в СИЗО больше года, поэтому тебе не звонил, не писал и не объявлялся. Легавые не смогли ничего доказать и прямо в зале суда меня отпустили. Ну, там дядя вмешался, конечно, отмазал. Теперь, когда ты знаешь правду, умоляю тебя: не прогоняй меня! Я со всеми этими противозаконными делишками завязал, от дяди отделился, и я реально хочу начать новую жизнь с тобой. Прошу, поверь мне.

Я устало прикрываю веки и чертыхаюсь вслух. Вот только воровской романтики не хватало в моей истории! И что мне теперь делать с этой информацией, скажите на милость? Саша — грабитель. Глупо и по-детски брать сейчас с него слово, что он «больше так никогда не будет делать». У него есть своя голова на плечах, так пусть пользуется ею.

— Скажи, хоть что-нибудь, — умоляет он.

— Пойдем спать, Саша. Сегодня выдался слишком тяжелый день.

* * *

Наступает день моего отлета. Сашка отпрашивается с работы и везет меня в аэропорт. Конечно, с нами едет и моя инвалидная коляска — без нее пока никуда. В Греции меня встретят работники реабилитационного центра, которые уже ждут моего приезда. Саша все проплатил наперед.

Не могу избавиться от нехорошего предчувствия, тело бешено трясет, как в вирусной лихорадке. Еще немного и со мной случится паническая атака. Пару раз у меня была уже эта страшная штука: ощущение близкой смерти, ужаса, невозможность говорить и дышать. Теперь, как огня, боюсь этого состояния и чтобы отвлечься, начинаю тихо напевать детскую песенку.

— Ты чего, Ален? — улыбается Сашка. — Хотя продолжай, мне очень нравится, как ты поешь. У тебя такой приятный голос, как у русалки из сказок. Никогда не думала стать певицей?

— Нет, у меня страх перед публикой.

— Моя любимая вся соткана из фобий и страха, — беззлобно констатирует он, — но это ничего, мы справимся с любым твоим тараканом, даже самым вредным.

— Сааааш, а давай я никуда не полечу, а? У меня плохое предчувствие, — никак не могу унять дрожь во всем теле. Кажется, у меня даже поднялась температура на нервной почве.

— Аленка, все будет хорошо, настройся на позитивную волну, — сжал мою руку Саша.

— Что-то случится, — задумчиво говорю я, — может, мой самолет рухнет?

— Перестань, любимая! На земле аварии случаются чаще, чем в воздухе. Твой самолет очень хорошей авиакомпании — не переживай! Все будет так, как мы задумали: вернешься и величественно, как королева, сойдешь с трапа на своих ногах.

Еще долго обнимаемся в аэропорту, пока, наконец, не объявляют посадку на рейс. Обходительный сотрудник помогает мне занять свое место. Уныло смотрю в окно, и молюсь: пусть все будет хорошо.

Мой полет составлял всего три часа. Мне же показалось — вечность. Самолет мягко приземлился в аэропорту Афин. Пассажиры по традиции аплодируют пилоту и двигаются на выход. Сижу в ожидании помощи и размышляю: что меня здесь ждет? Мне помогут встать на ноги? Во всяком случае, я приложу максимум усилий к тому, чтобы Сашкины деньги не пропали даром. Я отправляю ему смс, что благополучно долетела. Впереди еще примерно 300 километров до Салоников — города, где, собственно, располагается мой реабилитационный центр.

Первое впечатление от этой страны было не очень приятным. Дело в том, что кто-то взял мою коляску и увез ее в неизвестном направлении, подумав, что она общественная. Как же я пожалела, что не придала ей каких-то индивидуальных черт! Можно было, например, заказать диски на колеса со своей фотографией или какой-нибудь рисунок. Обязательно сделаю это в следующий раз.

Сашка ответил, что утрата кресла — знак судьбы. Значит, лечение мне поможет, и оно больше не понадобится. Но я куда более реалистично смотрю на вещи, поэтому жутко расстроилась.

Сотрудник авиакомпании в прямом смысле слова передал меня из рук в руки работнику клиники. Конечно, долго извинялись за неприятную ситуацию, но мне-то что теперь от их извинений. Медработник сказал, что в центре мне выдадут новую коляску и чтобы я не волновалась по этому поводу. Он неплохо говорил по-русски, и это радовало.

На комфортабельном микроавтобусе мы выехали в Салоники. На улице начало октября, и погода отличная — градусов 19 тепла. В Москве сейчас сыро и дождь — все жители давно переоделись в пальто и утеплились шарфами. А здесь люди ходили в легких кофтах. Пляжный сезон еще открыт, но водичка в море бодрящая, если верить интернет прогнозу.

Долгий, изнурительный путь и, наконец, мы на месте. Клиника мне очень понравилась с первого взгляда, сотрудники вежливые, обходительные, много русскоговорящих. Лечащий врач Янис Кесиди подробно расспросил меня о болезни, завел карту и составил план мероприятий. На протяжении нашей беседы он доброжелательно улыбался, и у меня не возникало сомнений в том, что я попала в руки к великолепным специалистам, знающим свое дело.

Территория медцентра зеленая и облагороженная. Личные апартаменты превзошли все ожидания — здесь было все, что нужно для комфорта человеку с ограниченными возможностями. Уютно, со вкусом, ничего лишнего. Кнопка вызова персонала, как и полагается, расположена низко, чтобы сидящий человек мог дотянуться до нее рукой и нажать, если ему потребуется помощь.

Климат в Греции мягкий, средиземноморский, воздух пропитан морской солью — не надышаться. Я находилась в раю. Делаю несколько классных панорамных снимков и отправляю Саше. В ответ он желает мне огромной удачи, пишет, что любит и верит, что у нас все получится.

Впереди меня ждали две недели реабилитации. Послушно выполняю все предписания. Весь день у меня расписан почти по минутам. В свободное время медитирую на пляже, мысленно говорю с морем, а море мне отвечает. Волна шумит, ударяясь о берег, и в этом шуме я различаю ободряющее: «Все будет хорошо. Только не теряй веры, что бы ни случилось». Чувствую себя чуточку сумасшедшей, но мысленные упражнения идут мне на пользу.

С Сашкой общаемся преимущественно сообщениями, и он пишет, что еще не ушел из казино. В который раз с болью в сердце прошу покинуть азартное заведение. Неспокойно у меня душе, когда думаю об этом мрачном месте, где нет часов. Игроки не ориентируются во времени и сидят за столами часами напролет, а то и сутками.

В клинике я познакомилась со многими замечательными людьми, все они проходили реабилитацию после тяжелых заболеваний. Были и страдающие таким же диагнозом, как у меня. Мужчины, женщины, дети — болезни не щадят никого!

Здесь вкусная еда, тихие вечера и потрясающей красоты рассветы. Мне жалко тратить время на сон, хочется как можно дольше насладиться этим райским уголком. Сплю от силы шесть часов, и мне хватает. Чувствую себя абсолютно бодрой по утрам. С чашкой зеленого чая в руках встречаю рассвет и по привычке медитирую. Потом в отличном расположении духа отправлялась на процедуры и занятия в тренажерном зале.

Меня приводит в восторг ходьба в экзоскелете. Это специальное медицинское оборудование крепится к нижней части тела пациента и выполняет те функции, которые утратил больной. Сложно описать свои ощущения, когда встаешь из инвалидного кресла и чувствуешь движение. Сначала — страшно. Паникуешь, представляешь: что там происходит внизу? Но когда получается сделать хотя бы один шаг — пусть даже неумелый, появляется вдохновляющее чувство. Я хожу! Пол мягкий — упасть не страшно. Рядом два реабилитолога, они придут на помощь при первом же затруднении.

Здесь шикарный бассейн с чистейшей теплой водой, парафиновые бочки, ванночки и всевозможные тренажеры. Даже уезжать не хочется отсюда! Две недели пролетели слишком быстро, но дома меня ждет Сашка. Последнюю ночь перед отлетом я не спала и подводила итоги своей поездки. Я могла ходить с опорой. Для кого-то может это мелочи, но только не для меня. Это огромный шаг вперед. Прорыв я бы сказала!

Я рассчитываю на то, что смогу спуститься с трапа самолета самостоятельно, конечно, изящно не выйдет — придется держаться за поручни и смотреть в оба, чтобы не упасть. Но платье с открытыми ногами и туфли я любимому обеспечу, пусть полюбуется! Лишь бы встретил. Из-за его вечной занятости нам не удается нормально пообщаться вот уже несколько дней. Мне не нравится тишина, в которой живет мой телефон. Хоть бы встретил…

Каким-то чудом нашли и вернули мою коляску. Так что я теперь при собственном транспорте. По приезде в Москву обязательно закажу новые диски и стильно украшу свой «трон» на колесах. Одному Богу известно, сколько мне еще в нем кататься.

Собираю свои немногочисленные вещи и выкатываюсь в холл. Сотрудник реабилитационного центра отвезет меня в аэропорт. Я сяду на самолет и полечу к любимому, сойду с трапа на своих ногах, жаль он этого не увидит, потому что в этот момент будет находиться в зале ожидания. Но я ему подробно расскажу, что чувствовала в этот момент. Прощай Греция, я обязательно вернусь сюда снова, чтобы зажигательно станцевать на пляже и, счастливо смеясь, упасть в песок.

Три часа, проведенные в воздухе были для меня мучительными. Мне не терпелось скорее увидеть Сашку. Самолет то и дело попадал в воздушные ямы, заставляя мое сердце трепыхаться и проваливаться в желудок. Меня слегка тошнило, было трудно дышать. Я попыталась погрузиться в медитацию, но ничего не получилось — слишком взволнованна.

И вот все позади. Безо всяких происшествий наш самолет приземлился в аэропорту. Сразу набираю Сашкин номер. Недоступен. Абонент недоступен. Не могу поверить, что он забыл про меня! Он так ждал этого дня, а теперь не смог приехать? Из-за своей чертовой работы?

Происходит что-то неладное — я это чувствую. Как же так? Как мне добираться домой? Мои глаза полны отчаяния. Стюардесса обеспокоенно интересуется: все ли у меня в порядке? Нет, не в порядке, хочется ответить ей, но вежливо говорю: «Спасибо, все хорошо».

С помощью посторонних людей выкатываюсь из здания аэропорта и верчу головой в поисках Сашкиной машины. Вдруг у него просто разрядился телефон, и он все-таки приехал за мной? Всякое бывает.

Моросит мелкий октябрьский дождик, и я чувствую, что нелепо смотрюсь в своем легком коротком платье. Так расстроилась, что забыла о нашей мечте и спускалась с трапа, вцепившись в плечо стюардессы.

Итак, Сашка забыл о моем прилете. Мне предстояло добираться домой самостоятельно. Таксисты не хотели брать девушку с инвалидной коляской и заламывали цену. Наконец, один из них сжалился и согласился меня отвезти, помог мне забраться в машину, погрузил кресло и сумку в багажник. Тишину в салоне нарушали работающие дворники, которые очищали лобовое стекло от дождевых капель. На душе паршиво — хоть плачь. Волосы мокрые — успела изрядно промокнуть, пока договаривалась с таксистами.

Квартира встретила меня гнетущей тишиной. Такое чувство, что она пустовала во время моего отъезда. На книжной полке пыль толщиной с полпальца, пустой холодильник и холодная заправленная кровать.

Еще несколько раз я набираю Сашкин номер. Тщетно. Так и умом можно тронуться. Разбираю вещи, навожу относительный порядок в доме, разбираю бумаги в столе и просто жду. Скоро он придет, будет долго извиняться, что забыл или не смог встретить. Я чертовски обижена, но скажу, что все в порядке. Отругаю его за телефон, который он как всегда забыл зарядить, а потом брошусь в его объятия и зареву. Ведь я так скучала! Где тебя носит, Саша? Неужели снова бросил? Попал в изолятор или еще чего похуже?

Удручающая тишина давит на уши. Включаю телевизор, чтобы избавиться от нее. Сколько же времени я не смотрела в голубой экран? Кажется, полгода. Не вникая, слушаю политические новости, потом начинается полицейский сериал. Я устала, почти не спала и дремлю прямо в неудобном кресле. Сон тревожный, никак не могу скинуть с себя сонное оцепенение.

Среди ночи с трудом открываю глаза и вижу на экране жуткую сцену ограбления казино. Не понимаю — я все еще во сне или уже проснулась? Два человека погибли на месте и один ранен. Вооруженные грабители скрылись в неизвестном направлении, прихватив с собой огромную сумму денег. Двое погибли: охранник и посетитель, которые оказали преступникам сопротивление.

Я все еще ничего не понимаю, а вот сердце окаменело и ухнуло куда-то вниз. Анализирую, сопоставляю факты и не желаю верить в страшную догадку. Это не то казино! Нет! Мало ли в Москве игровых заведений? То самое — подсказывает любящее сердце, которое, как известно, не обманешь. Когда же это случилось? Вчера ночью. 25 октября 2018 года — эта дата навсегда останется в моем сердце.

* * *

Дорогая читательница, спасибо, что посвящаешь свое время этой книге. Люблю тебя!

Глава 10

Если быть предельно откровенной, я не знаю, как пережить потерю близкого человека. Наверное, здесь поможет только время. Понадобится год, а, может, и пять лет, чтобы боль притупилась. Нужно время, чтобы избавиться от тупого ножа, который находится внутри и пилит одеревеневшее сердце на куски.

Ты не знаешь, как жить дальше и не видишь смысла в завтрашнем дне. Мысли черны и печальны, ничего не радует. Не выносишь слова утешения, тебя уже от них тошнит. Кажется, что разучилась смеяться и улыбаться. Намерено окружаешь себя мрачными вещами, не выносишь ярких цветов и не включаешь телевизор. Воздвигаешь надежную защитную стену от внешнего мира и живешь в своей тишине, с плотно закрытыми занавесками и запертой дверью. Каждый день бессмыслен и наполнен пустотой. Во сне еще хуже. Туда приходит он, нежно гладит по голове и требует: «Живи!»

Большую часть времени провожу в церкви, здесь мне спокойнее. Когда служба заканчивается, помогаю по мере своих возможностей уборкой — протираю иконы, убираю огарки свечей, либо провожу время в тихих беседах о вере с батюшкой.

Я не забыла про Сашкиных детей и ежемесячно отправляю Людмиле посильную сумму денег. Ведь Никита и Артем — единственное, что осталось на этом свете от моего любимого. Им нужна помощь. Я бы хотела увидеть мальчиков, но кто же позволит? Мила на похоронах Сашки отсутствовала. Вообще больше не видела ее с того дня, как мы встретились впервые у метро. Как она перенесла смерть близкого человека? Очень хотела бы с ней поговорить, но боялась. Боялась, что меня не поймет, выставит на посмешище или унизит.

Зато на похороны приходил Сашкин дядя. Я сразу узнала мрачного седовласого человека, одетого по моде 90-х годов. Так вот ради кого Сашка одевался в старые бандитские вещи, подумала я. Он хотел быть похожим на своего могущественного, как ему казалось, покровителя. На самом деле, этот старый мужчина мог бы с гордостью носить звание «шпана обыкновенная». Эх, Саша, Саша….

* * *

В один ничем не примечательный день решила разобрать Сашкины вещи. Он принес с собой чемодан, но так и не разобрал, не сложил свои вещи в шкаф, на свободную полку. Он словно не желал «бросать якорь» в одном месте и всегда был готов к побегу.

Фирменные рубашки, разнокалиберные джинсы, носки и белье — вот и все, что осталось от него. Переложила вещи в большой пакет — отдам в церковь. На всякий случай проверила карманы во всех вещах, и в джинсах, которые лежали на самом дне, обнаружила ключи и клочок бумаги. На листе написан московский адрес. Чья эта квартира? Неужели… его? Ведь где-то же он жил до того, как переехал ко мне.

Решение пришло мгновенно — поеду туда. Если квартира его, есть шанс познакомиться с личным Сашкиным пространством, чтобы узнать о нем хоть что-то. Если квартира чужая — извинюсь и верну ключи.

Вызываю перевозку и мчусь по адресу. Слава богу, в этом доме работает лифт, и без проблем поднимаюсь на коляске на нужный этаж. Возле двери с табличкой 110 останавливаюсь, до звонка не дотянуться, поэтому просто стучу в дверь. Тишина. Замок низкий, не нужно прибегать ни к чьей помощи.

Дрожащими руками открываю и вслушиваюсь. Никого. Пахнет свежим качественным ремонтом и затхлостью. Заезжаю в квартиру и запираю дверь изнутри. Просторная трёшка, и только одна комната жилая. В ней спартанская обстановка: кровать, телевизор на стене, шкаф и массивный стол.

Хочу найти хоть какую-нибудь подсказку, поэтому решаюсь обследовать ящики стола. В самом верхнем обнаруживаю различные документы и принимаюсь их изучать. Голова ни к месту разболелась, тру пальцами виски и вникаю в напечатанный текст. Из него следует то, что квартира принадлежит Сашке, но в случае его смерти, он завещает ее детям — Абрамовым Артему и Никите. На мое имя Крапивина Алена Николаевна открыт банковский счет с очень приличной суммой денег. С моими скромными запросами мне и жизни не хватит, чтобы их потратить.

Среди прочих бумаг, на самом дне нахожу листок, сложенный вчетверо. Сердце бешено стучит, предчувствуя, что нашла то, что всей душой мечтала найти. Письмо.

«Здравствуй, моя дорогая Алена. Если ты нашла это письмо и держишь его в руках, то вероятно меня уже нет в живых. Не хотел ничего писать — слишком уж это все сентиментально и не в моем стиле. Но подумал, что ты должна знать кое-что.

Я знал, что ввязываюсь в опасную авантюру, но все равно пошел на этот риск, ведь он оправданный. Все ради тебя, моя Алена. На твоем счету есть деньги, пожалуйста, пользуйся ими по своему усмотрению. Но обещай, что вылечишься, ради моей памяти, сделай это. Живи за нас двоих. Буду рад, если ты встретишь настоящего мужчину, который сделает тебя счастливой.

Не плачь обо мне. Помни, я всегда буду рядом, хотя тебя недостоин, я не самый лучший мужик в мире — безответственный, трусливый. Так что ты немного потеряла, поверь.

Прости меня, если сможешь.

Почему я погиб? Скорее всего, меня убрали свинцом в голову, как ненужного свидетеля. Хотя мой дядя утверждает, что со мной ничего не случится. Мы проиграли. Но я это предвидел, конечно же, ставки были чересчур высоки. Ничего не бойся. Я уплатил цену своей жизнью. Буду счастлив уничтожить это письмо, когда все благополучно закончится. PS. Ну и написал я тут, жуть. Сам от себя подобного не ожидал.

Романтичный вор».

Всю ночь просидела в полупустой Сашкиной квартире и бездумно смотрела в окно. На душе пустота. Как он мог? Деньги… Люди готовы на многое ради этих проклятых бумажек, с головой окунаются в риск и не боятся расстаться с жизнью.

Почему была так слепа и сразу не догадалась, ЧЕМ занимается Саша? Как ему удалось меня провести? Он ходил «на дело», живя в моей квартире, приносил домой ворованные деньги, расплачивался ими за ужин в ресторане, а я ничего не подозревала. Благодарю Бога за то, что он оказался хотя бы не наемный убийца. Я не оправдываю его, нет. Просто любила, не смотря ни на что…

«Живи за нас двоих»…

А нужна ли мне эта жизнь без тебя? У меня ни ребенка, ни котенка — ничего от тебя не осталось. Что ж, думаю, кое-что все же смогу сделать для тебя, Саша.

* * *

Однажды платеж для Никитки и Артема не прошел по банку, и я позвонила Миле, чтобы уточнить ее новые реквизиты. Больше недели не могла связаться с ней. Нужно ехать туда! Может, теперь она не столь агрессивна, как раньше?

На свой страх и риск отправилась по месту проживания Сашкиных деток, у меня остался адрес. На звонок никто не вышел, квартира явно пустовала. Зря сюда приехала. Возможно, они сменили место жительство или уехали в Рязань.

На всякий случай постучала в дверь соседям, чья квартира находилась на той же лестничной клетке. До звонка мне не достать, хотя могла бы встать на ноги, опираясь на стенку, но все реже и реже использовала свои скудные возможности. В моей душе жило черное горе, которое затмило беспокойство о себе.

Дверь открыла маленькая худая старушка.

— Здравствуйте! А Вы не знаете случайно, где Людмила Малькова? Они съехали отсюда? — спрашиваю я.

— Здравствуй, Милка-то? Переехала, на тот свет, прости Господи, — бабушка торопливо перекрестилась.

— Как это случилось? — испуганно спрашиваю. — Где ее дети?

— От наркоты проклятой скончалась. У нее деньги завелись, судя по всему такие огромные, что она плотно подсела на иголку. Ни свет, ни заря наркоши — друзья ейные здесь околачивались. Достали, падлюки. Всех угощала, дура баба, прости Господи, — старушка опять перекрестилась. — И откуда только деньги брались у нее? Сама ж Милка не работала ни дня. Все на Сашкиной шее сидела, пока тот не сбёг от нее.

— А где же дети?

— Так забрали их сразу.

— Куда?!

— В детдом, куда же еще? Кому ж они нужны, сиротки? Сашку еще раньше убили, игорное заведение он охранял от бандюков и доохранялся — они же его и замочили. Я по телевизору видела в новостях. Эх, была какая семья, и что стало! — покачала головой старушка.

Это я виновата в смерти Милы! Снабжала ее деньгами, даже не подумав своим скудным умишком, что она будет тратить их не на детей, а покупать наркотики! Что же испытали бедные малыши, живя с мамой наркоманкой? Она кормила их? Покупала игрушки? Что сейчас с ними?

Детский дом ломает психику ребенка напрочь. У меня была знакомая в далекой студенческой жизни — воспитанница детского дома, и она подробно рассказывала, как ей приходилось выживать там. Бедные, бедные малыши… Я должна их отыскать и помочь, и это самое малое, что могу сделать для этой семьи.

Я нашла это место — серое здание на окраине города, где жили Сашкины дети. Теперь постоянно сюда приезжаю, раз в неделю, чаще не разрешают. Говорят, что мальчики сильно плачут после моего отъезда. Приношу Артемке и Никите игрушки и одежду, разные вкусности. Они каждый раз просят забрать их оттуда. Но кто же мне, одинокому инвалиду, отдаст двух детей? Заведующая детского дома к моей просьбе отнеслась категорично:

— Забудь об этом! Абрамовы будут расти в детском доме. Ты их не потянешь. А если и потянешь, то подумай, что с ними будет, если еще и ты умрешь? Посмотри на себя, дорогая, тебя же горе сожрало. Одни глаза торчат — лицо белое, кожа да кости. Черное не снимаешь… Езжай домой и не приезжай больше сюда, не давай пацанятам ложную надежду. Чем быстрее они свыкнутся с мыслью, что теперь их дом здесь — тем лучше для них!

Мне нечего сказать, она права. Печаль не оставила на мне живого места — болело все.

У меня были деньги. Сашка позаботился обо всем. А теперь его нет — жестоко поплатился своей жизнью, и мою под откос пустил. Забрал надежду на счастливый исход. Наверное, я действительно скоро умру. Зачем мне такая жизнь? Что в ней хорошего?

Мама хочет вернуться из Европы, чтобы поддержать меня здесь, но я говорю, что ее место там — рядом с делом всей ее жизни и с любимым мужчиной. Я сильная и справлюсь со всем сама. Пусть хоть кто-то в нашей семье будет по-настоящему счастлив.

Часто бываю на кладбище у Сашкиной могилы. До сих пор не знаю, любил ли он меня на самом деле или просто хотел помочь? Он был романтик до глубины души, добряк и жутко боялся ответственности за других. Бегство — вот для него наилучший выход из ситуации.

Зачем ты, Саша, только согласился на сотрудничество с криминальными элементами? Мы были бы счастливы вместе и возможно сейчас гуляли в обнимку по парку, кормили булочками голубей на площади и пили бы свежевыжатый фреш на веранде «Версаля». А теперь мне дозволено лишь ставить свечи за упокой и носить розы на твою могилу.

Теперь ты там, рядом с Милкой. Как вы? Не ссоритесь больше? Она, наверное, как всегда поливает тебя грязью? Или уже исправилась? Говорят, на том свете люди быстро осознают свои ошибки. Скоро приду к вам — я это чувствую. Недолго мне осталось. Примите?

Стая ворон, громко каркнув, резко сорвалась с дерева, напугав меня. Мне стало не по себе. Поспешно покидаю обитель мертвых и возвращаюсь к себе домой. Нет, нет, не хочу умирать! Там темное ничто. Душа попадет в бесконечность, из которой не будет уже выхода. Сейчас я могу видеть солнце, но, умерев, лишусь такой возможности. Солнце, хочу встать под твои теплые лучи. В Москве сыро и уныло, но есть одно тихое место, где оно светит чаще…

Связываюсь по телефону с греческой реабилитационной клиникой, они с радостью готовы меня принять. Заказываю билеты на ближайший рейс, и на следующей неделе покидаю Москву. Сашкиных денег хватит, чтобы прожить там несколько месяцев, а то и год, больше мне и не надо.

Глава 11

Греция завоевала мое сердце, пленила душу и заколдовала. Еду знакомым маршрутом и получаю поистине эстетическое наслаждение. Открываю окно в автомобиле и впускаю в салон теплый и свежий запах моря. Эта страна по-своему прекрасна. Все-таки чертовски правильное решение — вернуться сюда.

Дорога из Афин в Салоники на сей раз не показалась мне изнурительной. Меня тепло встретили в реабилитационном центре и поселили в комфортабельной палате с видом на морское побережье. Готова сидеть здесь, у окна, часами и наслаждаться прекрасным видом. Смотреть на голубую лазурь и мечтать о том, что не исполнится никогда. Да, никогда мне не вернуть Сашку. В моих снах он приходит часто, но я-то знаю, что сны — это всего лишь проделки нашего подсознания. Не могу забыть любимого, и память услужливо преподносит его образ по ночам.

Теперь утро начинается в четыре или пять — дольше спать не могу. Опять подсела на антидепрессанты, без них уже не получается жить. Чего же я хочу теперь? Какой смысл моего серого существования? Эти вопросы задаю себе по сотне раз на дню.

А нет больше никакого глубокого смысла, нет того самого, ради чего хотелось бы жить. Существует только здесь и сейчас, нет прошлого, нет будущего — только настоящее. Мне сейчас хорошо сидеть и любоваться закатом — и ладно. Через полчаса поужинаю морепродуктами, наслаждаясь их вкусом, — прекрасно. Закрою глаза от усталости и лягу спать, — и это тоже нормально. Я не думаю о том, что будет завтра или через неделю. Это не имеет никакого значения. Главное то, что происходит в сию минуту.

Мой блог в Инстаграме тоже стал серым и унылым, но меня радовали мои подписчики, которые остались со мной и поддерживали в трудное время. Я тоже делала для них все возможное: помогала советами и добрыми словами, организовывала сборы денежных средств на лечение тяжелобольных. У меня появилась мысль организовать собственный фонд помощи инвалидам, и я обязательно этим займусь после прохождения реабилитации.

Завтраки в нашей клинике всегда роскошны, греки знают толк во вкусной еде. Сегодня стол сервирован кофе, несладким греческим йогуртом, тостами с кусочками сыра феты и слоеным пирогом с сыром. Мне не пришлось завтракать в одиночестве. За столик, где я сидела, на инвалидной коляске подъехала молодая девушка с рыжими вьющимися волосами.

— Меня зовут Джулия, а тебя? — с детской непосредственностью представилась она.

Я удивилась, но виду не подала. Отпила глоток кофе и дружелюбно посмотрела на коллегу по несчастью.

— Алена.

— Да чего уж там, — махнула рукой девушка, — все удивляются моему имени. Русская я. Мамулька моя совсем помешалась на Джулии Робертс, помнишь, в 1999 фильм «Красотка» вышел? Я родилась в 2001 и угадай, в честь кого меня назвали? — захихикала Джулия.

Я вежливо улыбнулась и сказала:

— Красивое имя. И ты чем-то похожа на голливудскую красавицу.

— Рыжиной, — хмыкнула моя новая знакомая, — больше ничем. Но, поверь, меня это мало заботит. Я такая, какая есть. Похожа на себя и немного на мамулю. Знаешь, ведь говорят, если хочешь быть кем-то особенным — просто будь собой, — подмигнула девушка. — Ты надолго сюда?

— Пока не знаю. Все будет зависеть от успехов, — пожимаю плечами.

— А что это у тебя такое кислое лицо? Чай оказался с лимоном? — прыснула Джулия, и я невольно поддалась ее настроению.

— А у меня вечером свидание, — похвасталась Джулия.

— Здорово, — сдержанно порадовалась за девушку и поинтересовалась:

— С кем-то из пациентов колясочников?

— Нет, нет, — замахала она руками, — обычный мужчина. Познакомились вчера на набережной, а сегодня он пригласил меня в гости на свою виллу.

— Ого, будь осторожнее!

— Зачем мне быть осторожной? Думаешь, если я не хожу, меня легко обидеть? Знаешь, совершенно не обращаю внимания на свои недостатки, и при желании превращаю их в достоинства, — гордо сказала Джулия, выпрямившись в кресле и, слегка понизив голос, доверительно сообщила:

— Например, меня можно постоянно носить на руках.

Мы обе засмеялись. Искренне рада, что познакомилась с такой неунывающей девчонкой. Побольше бы таких солнечных людей вокруг, глядишь, и жизнь наладится.

После завтрака процедуры и занятия, которыми занимаюсь без энтузиазма. Доктор Янис чувствует мое состояние и ненавязчиво предлагает психологическую помощь. Пожимаю плечами — мне все равно. Покорно иду на сеанс психотерапии, хуже уже не будет.

Психоаналитик — молодая женщина по имени Деметра с иссиня-черными волосами и добрыми карими глазами сразу вошла ко мне в доверие. Всегда ориентируюсь на первое впечатление от человека, и, как правило, интуиция никогда не подводит.

Мы долго говорим, пытаясь выяснить причину развития у меня рассеянного склероза. Деметра предполагает, что это может быть психосоматическое расстройство. Долго копаемся в моем прошлом, и добираемся до детства. Неожиданно вспоминаю и рассказываю доктору историю, которую предпочла давным-давно забыть.

Мне было семь лет. Я часто гуляла одна на площадке возле дома, где стояли горки и качели — это была моя территория. С соседнего дома на «мою» площадку иногда приводили мальчика лет шести, у которого был синдром Дауна. Я боялась его, презирала и брезговала им.

Всем известно, что то, чего мы боимся — мы ненавидим. Однажды он забрался на горку, где сидела я. Мне не понравилось, что этот странный мальчик вторгся в мое личное пространство, и я разозлилась. Женщина, которая с ним гуляла, ненадолго отвернулась, и я столкнула его вниз. Испугалась, конечно, когда увидела, что он лежит на земле, громко плачет и держится за окровавленную голову. Его няня или мать решила, что он свалился сам, подбежала к нему и стала звать на помощь людей. Ко мне у нее претензий не было.

Когда мальчика увезли в больницу, я побежала домой и в слезах рассказала маме о том, что наделала. Чувство глубокого стыда овладело мною, мне было искренне жаль этого бедного мальчика. Мама рассказала, что такие дети особенные — солнечные, никому не желают зла, несмотря на то, что отличаются от других детей внешним видом. Их нельзя ненавидеть и презирать, а нужно помогать им по мере возможности и относиться к ним, как к равным себе.

После серьезного разговора с мамой мы сходили в магазин и выбрали игрушку для этого мальчика — синий вертолет. Я решила попросить у него прощения за свой гадкий поступок и подружиться с ним, но так и не встретила его больше в нашем дворе.

Через несколько месяцев случайно услышала мамину беседу с разговорчивой соседкой. Тетя Лина рассказывала, что мальчик с синдромом Дауна недавно умер, у него развилась какая-то сложная инфекционная болезнь. Я стала сама не своя после этой новости. Мне казалось, что это я виновата в его смерти. Толкнула его с горки, презирала, и из-за этого он умер. Я была ребенком и мало что смыслила и, как следствие, начала заниматься самоедством — не ела, ни пила, отставала в учебе.

Мама спохватилась и отвела меня к психологу, которая долго и упорно работала со мной. Возможно, даже применяла гипноз, точно уже не помню. И хотя об этом случае предпочла забыть, психологическая травма все же успела нанести мне урон. Всю жизнь я искала в себе изъяны. Если с парнем не сложились отношения — виновата я. Папа умер — тоже моя вина. Всегда и везде брала вину на себя и оттого презирала себя еще больше. К тому же, у меня развился синдром отличницы — стремилась быть лучшей всегда и во всем. Это здорово выматывало.

После общения с психоаналитиком чувствую себя гораздо лучше. Обязательно буду ходить к Деметре на психологические сеансы. Будто камень с души свалился, когда рассказала ей о своем детстве. Она убедила меня сходить на море, чтобы позагорать на солнышке. Купальный сезон уже начался и нужно пользоваться моментом. Купальник есть, взяла его для плавания в бассейне, так что причин для лишения себя пляжного удовольствия я не нашла.

* * *

На следующий день к морю меня сопровождал любезный сотрудник клиники. Я попросила его отвести коляску подальше и оставить меня на какое-то время под большим тентом. Разделась до купальника, удивляясь тому, какое же у меня белое тело, прямо как у альбиноса. Я явно выделяюсь среди других отдыхающих отсутствием загара. Нужно срочно спасать положение. Подвигаюсь к краю лежака и подставляю ноги солнечным лучам.

Купаться не планировала, не на четвереньках же ползти в воду. Обо мне скверно подумают в таком случае — решат, что наклюкалась с самого утра и возжелала освежиться в море. Эта мысль заставляет меня улыбаться некоторое время.

— Привет! — мужской голос заставляет меня вскинуть голову и посмотреть на его обладателя.

Передо мной стоит мужчина с двумя коктейлями в руках и белозубо улыбается. А, продавец напитков. Сейчас предложит купить.

— Добрый день.

— Так и подумал, что ты русская, — говорит торговец.

Мои брови удивленно подпрыгивают вверх, красавчик явно перепутал меня с кем-то. Пристально рассматриваю пляжного мачо: темноволосый, в белых шортах и рубашке поло, в модных солнечных очках и сияющей улыбкой, которая прямо-таки не сходит с лица. Что-то не похож он на пляжного торгаша.

— Верно, я русская, — напряженно соглашаюсь.

— Хочешь выпить? — молодой человек протягивает мне коктейль, украшенный долькой грейпфрута.

— Простите, не пью алкоголь.

— Напиток безалкогольный и отлично освежает, — он ставит бокал на мой лежак и присаживается рядом, — ты не будешь против, если я здесь посижу?

Вместо ответа пожимаю плечами. Просто любопытно, что ему понадобилось от меня? Многие отдыхающие, если быть точнее — лица женского пола, глазеют на парня, как на диковинку и явно не прочь завязать с ним тесное знакомство.

— Одна отдыхаешь?

— Да, — коротко отвечаю и решаюсь попробовать угощение. Надеюсь, мужчина не специализируется на пляжных отравлениях. Напиток действительно освежающий.

— Ты всегда такая разговорчивая? Мне аж как-то не по себе.

— Нет, только с незнакомцами.

— Меня зовут Марк. Представься сама, и будем знакомы. И можешь болтать, сколько душе угодно.

— Знаешь, как-то совсем нет желания болтать. Можешь поискать себе другую компанию, — излишне холодно отвечаю и протягиваю ему стакан, — очень вкусно, спасибо.

— А меня твоя компания устраивает. Терпеть не могу, когда женщины много болтают. У меня начинает болеть голова, приходится отключаться и делать вид, что внимательно слушаю. Так как тебя зовут? Уже минут пять беседуем, а я до сих пор не знаю твоего имени.

Он игнорирует протянутый мною коктейль и рассматривает меня сквозь темные очки. Пожимаю плечами и ставлю бокал на лежак.

— Алена.

Вот какого черта ему надо от меня? Ищет себе спутницу в постель? Да, это же очевидно. Смешно, что подошел именно ко мне — унылому инвалиду, который потерял смысл жизни и совершенно не готов искать приключения. У парня явно нелады с интуицией.

— Красивое имя, прости за банальность, — Марк снял очки и внимательно посмотрел мне в глаза, — у тебя что-то случилось, Алена? Твои глаза холодны, как лед. Мне даже жутко в них смотреть.

— Так отвернись, — советую.

Он хмурится, и на лбу появляется смешная морщинка. Ему чуть больше тридцати, глаза зеленые, удивительно яркие, а тело такое, что позавидует любой спортсмен. И все-таки, почему я? Под его взглядом почему-то краснею, еще чуть-чуть и стану единого цвета со своим купальником.

— Не смотри так на меня, пожалуйста! Мне неловко, — заливаюсь краской и подтягиваю ноги к груди.

— Ты красива, но несчастна. Почему? — допытывается мужчина. Ему явно хочется общения, а мне тишины.

Молчу, отворачиваюсь, хватаюсь за коктейль, как за спасательный круг.

— Хорошо, не буду лезть к тебе в загадочную русскую душу, — сдается он.

— А у тебя душа другой национальности? — во мне проснулся профессиональный интерес, — улавливаю какой-то акцент, не пойму.

— Я из Финляндии.

— Прекрасно, у вас замечательная страна. Хельсинки и группа «Найтвиш».

— Почему-то у всех Финляндия ассоциируется именно с этим. Так значит, с утра ты не пьешь алкогольные напитки? А как насчет вечера? Пропустим по паре бокалов вина? Приглашаю в ресторан. Как к этому отнесешься?

— Отрицательно. Все никак не возьму в толк, почему ты подошел именно ко мне?

— Что за низкая самооценка, Ален? Понравилась, вот и подошел. Заметил твои длинные белые ноги и не смог пройти мимо. Устраивает ответ?

— Не устраивает, потому что наглая ложь. Ответил таким пренебрежительным тоном, только что глаза не закатил, — фыркаю.

— Сказал чистую правду. Дело твое — верить или нет, — сказал Марк и встал с соседнего лежака.

— Что ж, я согласна, — быстро отвечаю, будто испугавшись, что он уйдет. — Только ты жестоко просчитался. Сам потом поймешь почему.

— Ты о чем? — нахмурился он.

— Неважно. Где и во сколько?

Меня разобрала злость. Самоуверенный, наглый парень, особо не скрываясь, ищет себе девушку на ночь среди отдыхающих. Не то, чтобы я возомнила себя пуританкой или еще того хуже — мужененавистницей, просто не люблю, когда парни ведут себя так нахально. Думает, раз он красавец писаный, то любая дева падет к его ногам, а с него лишь небольшие траты за ужин в ресторане.

Мне захотелось проучить выскочку. Заявлюсь в ресторан в инвалидном кресле и посмеюсь, когда увижу выражение его наглого лица. Уверена, он тут же уйдет — не продержится и пяти минут, найдет срочные дела и умотает. А я останусь, выпью бокал вина под сочувственные взгляды посетителей и уберусь к себе — в свою комфортабельную палату с видом на море. Буду всматриваться в морскую даль и вспоминать о далеком и родном Сашке. А потом, если вдруг случайно Марк встретит меня на пляже, то обойдет десятой дорогой. Грустный, но жизненный сценарий.

Марк ушел минут за десять, перед тем, как медработник приблизился ко мне с инвалидным креслом, бережно пересадил и медленно повез обратно в клинику.

Вечером собираюсь в ресторан. Выбираю из своего скудного гардероба короткое черное платье с воздушными прозрачными рукавами воланами и удивляюсь: как оно здесь оказалось? Совершенно не помню того часа, когда собирала чемодан, выходит, что напихала в него все, что только попадало под руку. Подкручиваю плойкой концы длинных светлых волос, наношу вечерний макияж, капельку духов на шею и запястье. Зачем я это делаю? Хочу понравиться Марку? Или себе? Новый знакомый вряд ли оценит мои старания, сбежит тотчас, когда увидит, в какой карете прибыла принцесса. Что ж, к этому более чем готова. Меня совершенно не обидит его поведение — выработался стойкий иммунитет.

Джулия отбыла на свидание с новым знакомым, весело помахав мне ручкой в холле. Она такая жизнерадостная. Видела, как симпатичный грек несет ее на руках к своему авто, ее рыжие волосы свешиваются вниз, платье приподнято так, что видны крепкие бедра. Руками она обнимает мужчину и что-то весело ему рассказывает на ухо. Джулия красивая, и ее совершенно не смущают кое-какие трудности со здоровьем. Во всяком случае, препятствием для любви и отношений инвалидность она не считает.

Она знает, что нравится мужчинам, и беззастенчиво пользуется своим обаянием. Так почему же я должна отказаться от всего? Во имя чего? Я молода, и впереди вся жизнь. Как-то не хочется провести ее остаток в одиночестве. Сашки больше нет, и никогда не будет. Есть только светлая память о нем. Я не забуду его, но буду жить дальше, пробуя не отвергать людей, которые встречаются на пути. Да, определенно Деметра промыла мне мозги, улыбаюсь своим новым, таким непривычным мыслям.

Вызываю такси, сразу предупредив оператора, что багажник должен быть вместительным, и называю адрес ресторана. Это совсем близко. Но почему-то не хочу передвигаться по улице в инвалидном кресле «расфуфыренной». Такое странное дурацкое чувство свербит в мозгу — мне кажется, будто прохожие подумают: «Ноги не ходят, а сама туда же еще — на свидание собралась!» По идее мне должно быть все равно, что там подумают окружающие — не для них живу, а для себя. Когда-нибудь, надеюсь, что очень скоро, перестану лезть в головы к людям, чтобы найти в них крупицы мыслей обо мне.

Прибывший на машине с шашечками грек любезно помогает сесть в машину, складывает кресло и грузит в багажник. Возле ресторана проделывает все то же самое, только в обратной последовательности. Не скуплюсь на чаевые, потому что люблю поднимать настроение другим людям, пусть даже посредством денег. Для кого-то чаевые повод купить новую игрушку своему ребенку или подарок любимой женщине. А это значит, число счастливых людей на Земле сегодня вечером увеличится. Плюсик к моей карме, как сейчас модно говорить.

Глубоко вдыхаю, нацепляю на лицо улыбку, которая, подозреваю, вышла чересчур кислой и заезжаю в пафосный с виду ресторан. Конечно, разве Марк мог выбрать какую-то дешевую забегаловку? Бедняжка старается произвести хорошее первое впечатление. Какая оказия, что дама досталась, эээ… не ходячей. Даже танец не сможет подарить, при котором можно официально пощупать женские прелести пониже спины.

«Хватит себя унижать!»

Мой внутренний голос проснулся и грозно приказал мне заткнуться. Дожили — говорю сама с собой. Нервно хихикаю и откидываю прядь волос со лба. Администратор с доброжелательной улыбкой распахивает передо мной дверь, и я оказываюсь в просторном зале.

Вопреки ожиданиям ресторан вовсе не помпезный, а чрезвычайно уютный. Глаза ищут и тут же находят Марка, который сидит у окна, вперившись взглядом в смартфон. Жаль, что он пропустит мое эффектное появление.

Но, как оказалось, сожалела зря. Едва пересекла половину зала, как он поднял голову и посмотрел прямо на меня. Взгляд его ничего не выражал, то есть ни удивления, ни отвращения, ни страха. Зеленые глаза утаили в своих глубинах все эмоции. Марк встал из-за стола и двинулся навстречу. На лице заиграла любезная улыбка.

— Привет! Не ожидал? — спрашиваю весело.

— Как же — ждал! И да, меня радует, что ты в хорошем настроении. Весело, правда?

— Ага. Ну что, у тебя уже нашлись неотложные дела? — мило улыбаюсь, непроизвольно сжимая пальцами ручки коляски.

— Конечно. Например, выпить с тобой вина. Чертовски неотложное, видишь ли, дело.

Марк отодвинул стул, освобождая место для кресла, и жестом пригласил к столу. Я ухмыльнулась. Забавно и любопытно, но Марк держится молодцом. Что же будет дальше? Наверное, инсценирует срочный звонок, извинится и, может быть, даже заплатит за ужин, который буду поглощать в одиночестве.

— Прекрасно выглядишь, — говорит он и отключает телефон.

— Серьезно? — с сарказмом уточняю, окинув неприязненным взглядом свою коляску.

— Я вообще редко шучу, с чувством юмора туго. Как ты относишься к греческой кухне? Я тут заказал на свой выбор, ничего?

— Обожаю греков, они классно готовят.

— Заранее прошу прощения за свой вопрос: тебе можно немного выпить? — уточняет Марк.

— Не только можно, но и нужно, — отвечаю развязно, — наливай!

Веду себя скверно, будто хочу оттолкнуть его от себя, произвести неприятное впечатление. Все жду, когда же его показушная деликатность кончится и он, сославшись на дела, уйдет.

Марк выключил смартфон, значит, не хочет, чтобы его отвлекали. К чему этот ужин? Разве я могла понравиться такому красавцу? Только, если он чертов извращенец какой-то. Но честно сказать — не похож. Марк очень милый, либо хочет казаться таким.

Нервничаю и качаю туфелькой с острым мыском под столом.

— Боюсь, моя нога не выдержит и сломается, если твоя туфелька еще раз соприкоснется с ней, — говорит Марк.

Мне стало стыдно:

— Прости. Марк, чем ты занимаешься в Греции? Работа, отдых?

Усилием воли заставляю себя не нервничать. Вряд ли этот мужчина станет меня унижать или проявлять агрессию. Моя натренированная интуиция стала безошибочно определять плохих и хороших людей практически с первого взгляда. Можно быть спокойной, но почему-то это плохо получалось. Официант принес вино и греческий салат.

— И работаю, и отдыхаю. Люблю сочетать приятное с полезным. А ты, я так понимаю, проходишь реабилитацию? — уточняет Марк, не прикоснувшись к закуске и наблюдая, как я орудую вилкой и ножом.

— Честно? Просто живу, наслаждаюсь морем, пальмами, оливками, легким бризом и красивыми закатами. Живу сегодняшним днем, и плевать на то, что будет завтра.

— Ты не надеешься вылечиться, — мрачно констатирует.

— Зачем? Мне и так не плохо, — напускаю на себя равнодушие и делаю глоток красного вина, — ммм, вкусное!

— Тебе так нравится себя обманывать, Алена?

— Нет, правда, все окей, Марк! Расскажи о себе, чем конкретно занимаешься?

— Боюсь, что мой рассказ покажется тебе скучным. Я крупный интернет инвестор, создаю мультивалютные роботы, может, ты слышала? Они же биржевые торговые роботы. Скуки ради веду блог, подписчиков там всего ничего — четыре миллиона.

— Ого! Сколько?! Да у некоторых популярных актеров намного меньше фолловеров, чем у тебя, — оживляюсь.

Да уж. Я отдыхаю в сторонке со своими 50 тысячами подписчиков. Хочу его расспросить, чем он привлек столько народу, но стесняюсь.

— И как же тебя найти, король Инстаграма? Стану твоим четыре миллиона первым подписчиком.

— Очень просто, по хештегу Марк Оксанен. Это моя фамилия, если что. Звучит, наверное, немного вычурно для русского уха.

— Нормально звучит. А я Алена Крапивина.

— Дай-ка угадаю: какой у тебя ник в сети? Ммм, наверное, Алена Крапива.

— Что ж, надо признать, что фантазия у меня скудная, — скривилась я.

Ужин проходит в спокойной обстановке. Марк ни словом, ни делом, ни разу не намекнул о моей несостоятельности. Мужчина словно не замечал того, что сижу напротив него в инвалидном кресле. Лишь только один момент не учла, когда собиралась в ресторан — как я буду посещать туалет. Покосилась в сторону, где был расположен санузел, и вздохнула — моя коляска там точно не проедет, слишком узкое пространство. Придется терпеть и желательно не ерзать.

— Что случилось? Что испортило тебе настроение? — забеспокоился Марк и проследил за моим взглядом.

— Тебе нужно в туалет, — проявил он чудеса сообразительности.

— Да, неплохо было бы. Но ничего не выйдет — там слишком узкий проход.

— Это не проблема, — сказал Марк.

Он встал и приблизился ко мне, обдав ароматом дорогого парфюма:

— Я тебя отнесу.

Легко подхватил меня на руки, и для удобства мне пришлось обвить руками его шею. От Марка так хорошо пахло, что захотелось уткнуться носом в его щеку, но я мужественно сдержала свои низменные порывы. Мужчина нес меня, как ценный груз. Смело вошел в женский туалет и аккуратно поставил меня на ноги.

— Дальше справишься сама?

— Конечно, Марк, мне тяжело ходить, но уж устроиться на унитазе у меня как-нибудь хватит сноровки, — вспыхиваю.

— Я буду за дверью, если что — зови.

Захлопываю перед ним дверь и глубоко вдыхаю. Спокойно, Алена. Это что сейчас было? Кто-то размяк в мужских объятиях и напридумал себе черте что? Вернись на землю, детка, писай и уматывай отсюда в свой реабилитационный центр. Лечись, встань на ноги, отпусти прошлое, а уж потом будешь думать о мужиках. Быстро, быстро же ты забыла о Сашке! Встретила первого попавшегося красавчика, и голова пошла кругом. Это так средиземноморский воздух на тебя действует или пример Джулии? Думаешь, ты нужна такому парню, как Марк? Оцени трезво свои шансы — у тебя их нет.

Неприятные мысли вихрем носились в голове, в которой приятно шумело от выпитого вина. Что плохого в том, что я немного поговорю с Марком? Он приятный собеседник. Возможно, даже удастся узнать, как раскрутил свой блог. И ничего более. Ни для каких постелей я не гожусь — это же очевидно.

Открываю дверь и выхожу, держась рукой за стенку.

— Алена, я тебе помогу, — он снова бережно подхватывает меня на руки и несет обратно в зал.

На этот раз шею не обвиваю — у меня мокрые после мытья руки, не хочу причинять ему дискомфорт. Короткое платье задралось и мне немного стыдно перед посетителями за свои оголенные ноги.

— Надеюсь, я не тяжелая, — смущенно улыбаюсь.

— Знаешь, раньше мне как-то не доводилось носить женщин на руках, поэтому сравнить не с чем, — весело отвечает. — Думаю, что легкая.

— Марк, спасибо тебе за занимательную беседу и вкусный ужин, но мне пора возвращаться.

— Я могу тебя отвезти?

— Хотела бы немного прогуляться в одиночестве. Здесь недалеко, всего лишь три квартала.

— И все же я настаиваю, хочу прогуляться вместе с тобой, — мягко возражает и подзывает официанта.

Я предложила поделить счет пополам, чем разъярила Марка.

— Ты издеваешься?! — рыкнул он, злобно сверкнув зелеными очами.

Вжала голову в плечи и больше с ним не спорила. Хочет платить — пусть платит, хочет проводить — пусть идет, лишь бы молнии взглядом больше не метал. Ух, дьявол!

— Иди рядом и только попробуй хоть пальцем притронуться к моему креслу, — пригрозила я.

— Как скажешь.

Шли молча. Мне было неловко, даже стыдно. Хотя это Марку должно быть стыдно прогуливаться с девушкой на инвалидной коляске. Наверное, чувствует себя не в своей тарелке и уже сожалеет, что вызвался провожатым.

— Если ты сейчас думаешь о том, что меня обуревают какие-то чувства, вроде смущения, то ты глубоко заблуждаешься, — рассеял сомнения Марк. — Молчу, потому что мне хорошо. Не хочу портить классный момент пустой болтовней.

Робко улыбнулась в ответ, и мы незаметно пришли к моему временному пристанищу. Что буду делать через неделю, когда курс лечения закончится? Уже думала об этом, и решила снять себе жилье. Поживу в Салониках до самой осени. Все равно меня в Москве никто не ждет. Разве что тоска. Но не хотела бы с ней больше встречаться. Поэтому решено — остаюсь! Буду прикладывать к больной душеньке море и пляж. Глядишь, вылечу душеньку, и ноженьки пойдут. Но это так — мечты. Еще совсем недавно у меня не было никаких желаний. А тут, надо же, появились! И дело вовсе не в Марке. Сомневаюсь, что мы еще увидимся.

— Вот мы и пришли, — говорю, стараясь скрыть грусть в голосе.

— Спокойной ночи, Алена.

Киваю и поднимаюсь по пандусу к входной двери. Вот и все, Алена, вот и все. А ты что хотела? Думала, Марк тебя поцелует на прощание? Попросит номер телефона? Человеку было скучно в этот вечер, разве ты не поняла? Ты нудная Алена, с тобой не интересно…

— До завтра! — услышала за спиной голос Марка и невольно улыбнулась

* * *

Моя дорогие читательницы, если вам нравится роман, ставьте звездочку и делитесь в комментариях своими мыслями. Спасибо вам!

Глава 12

Впервые за последнее время пропустила восход солнца. Спала, как ленивая кошка до самого завтрака. Сегодня по плану занятия в зале, поэтому облачаюсь в спортивную одежду: обтягивающие леггинсы и короткий топ. Волосы убираю назад и фиксирую повязкой на лбу, локоны еще со вчерашнего вечера держат форму спиральки. Сую ноги в удобные кроссовки — готова!

Съезжаю в кресле в зал и ищу глазами реабилитолога. Он почему-то смущенно улыбается и говорит, что я хорошо выгляжу. Такая мелочь, как комплимент, значительно повышает настроение, и я полностью выкладываюсь в упражнениях.

Одно из моих любимых иппотерапия — тренажер, на котором скачешь, как на лошадке. Весело, забавно, как в детстве. Обожаю лошадей всем сердцем! Будучи в подростковом возрасте мы с папой часто устраивали конные прогулки, и нет ничего милее сердцу этих светлых воспоминаний.

Недалеко от меня занимается Джулия и рассказывает мне о своем свидании:

— Алена, он такой классный! Местный, зовут Аристотель. Так, не смейся, это нормальное греческое имя.

— Не буду, просто непривычно.

— У Аристо есть друг Христос. Вот уж чье имя странно звучит!

— Продолжай, пожалуйста, — запечатываю кулаком рот, чтобы не расхохотаться.

— Мой работает гинекологом в частной клинике. Так, перестань, ехидно скалиться, я все вижу. В общем, мы просто разговаривали и пили вино.

— Должно быть, ваша беседа была философской.

— Сегодня опять пригласил! Уже с самого утра голову ломаю, что надеть. Думаю, этот вечер закончится в постели, — широко улыбнулась Джулия.

Закатываю глаза и продолжаю заниматься. В самый разгар занятий меня кто-то окликает. Поворачиваюсь на голос и вижу грека в сопровождении… Марка. Чувствую, как кровь приливает к лицу, краснею, как девочка, которую застали за чем-то непотребным, прерываю упражнения и встаю, опираясь рукой на тренажер. Марк доброжелательно кивает греку и подходит ко мне.

— Привет!

— Привет. А ты случайно не заблудился? Здесь занятия для инвалидов, а для пышущих здоровьем людей фитнес через дорогу.

Воспринимаю его появление в штыки. Я не готова к встрече, поэтому и злюсь. Не накрашенная, потная от физических усилий и в спортивной одежде. С каких-то пор мне не все равно, как выгляжу. Ох уж этот Марк, внес сумятицу в мою жизнь.

— Я к тебе. Есть одно заманчивое предложение, — весело говорит Марк.

Подпирает плечом тренажер и рассматривает меня, и от этого пристального взгляда краснею и становлюсь еще злее.

— Я сейчас занята. Если это возможно, поговорим позже?

— Ладно, извини, не хотел тебя смущать. Навещал здесь одного знакомого и спросил о тебе. Ответили, что ты здесь — занимаешься. Подожду тебя в холле.

— Марк, не раньше, чем через полчаса, — говорю, а сама надеюсь, что уйдет, найдутся дела поважнее меня.

— Совершенно не тороплюсь, — заверяет он и, наконец, удаляется.

Вот скажите на милость, чего переполошилась? Почему мне важно выглядеть прилично перед Марком? Сама себя не узнаю.

— Кто это был? — восхищенно спрашивает Джулия.

— Просто знакомый.

— Так я тебе поверила! А он милашка, и повежливее с ним, пожалуйста. Ты была похожа на Горгону, когда с ним разговаривала, — прыснула со смеху подруга.

Шикаю на нее и смеюсь. Затем поднимаюсь в номер, наскоро принимаю душ, расчесываюсь и подкрашиваю ресницы тушью. Алена, ты смешна в своих потугах понравиться ему. Думаешь, что твои женские штучки помогут заинтересовать такого парня?

Ехидный голос продолжает изводить меня ценными замечаниями. Все понимаю умом, но поступаю иначе. Влечет к нему со страшной силой, просто не могу отказать себе в удовольствии немного с ним пообщаться. От Марка так и веет добродетелью. Он, как человек-солнце появляется и окутывает теплом, от него моментально заражаешься оптимизмом и энергией. Марк красив, как Супермен, богат, успешен, интеллектуал и душа компании. Одного не пойму, что он увидел во мне? Может, сегодня даст вразумительный ответ на этот вопрос.

Спускаюсь вниз. Руки подрагивают, здорово мешая управлять своим транспортом. Марк сидит на диване, закинув ногу на ногу, и совершенно равнодушно смотрит по сторонам. Происходящее вокруг мало его занимает, да и собственно глазеть было не на что — одни больные. Увидев меня, сменил позу и улыбнулся:

— Прогуляемся?

— Хорошо, — нервно пожимаю плечом.

Выбираемся на улицу, медленно бредем к набережной. Не лезу к нему с вопросами, придет время, сам скажет, с чем пожаловал.

— Сегодня отличный день, ты не находишь? — говорит он. — Погода располагает к прогулке по морю.

— Что?

— Я плохо говорю по-русски? Приглашаю тебя покататься на яхте. Как на это смотришь?

— Марк, я не знаю, — предложение застает меня врасплох. — Я же на коляске, какая яхта?

— Нет никаких проблем, донесу тебя на руках, куда нужно. Твое кресло тебе не пригодится, — заверяет.

— Это, конечно, интересно, но я буду чувствовать себя беспомощной. А я так не люблю.

— Не бойся, я тебя не брошу, ни при каких обстоятельствах, — обещает Марк.

— Я тебе верю. Хотя мне и страшно, честно скажу. Но тебе доверяю.

— Отрадно это слышать.

Мы вернулись к медклинике и оставили в холле мое кресло. На руках Марк вынес меня на улицу и усадил в автомобиль. У него спортивная машина ярко-красного цвета, и он так чудесно смотрится за рулем этого шикарного авто. Ловлю восхищенный взгляд Джулии и приветливо машу ей рукой. В ответ она хитро подмигивает.

— А теперь пристегнись. С непривычки будет немного страшно, — предупреждает мужчина и поворачивает ключ зажигания.

— Oh, my Got! — с перепугу перехожу на английский и крепко хватаюсь за дверную ручку.

Тачка взревела и рванула с места. Спустя минут десять безостановочной езды, лавирования в потоке машин и моего дикого страха, оказались в Морском порту. Мне показалось, что после поездки обрела чувствительность ног — так сильно упиралась ими в пол. Подумала, что даже смогу выйти из машины самостоятельно, главное поскорее это сделать. До сих пор не могу нормально дышать из-за страха и притока адреналина. Едва потянулась к ручке, как Марк рыкнул: «Сидеть!» и вытащил меня из адской тачки на руках.

На берегу моря пришвартованы белоснежные яхты, деловито снуют рабочие, пахнет рыбой и солью. Мое белое платье развевается на ветру, как флаг, когда Марк несет меня к яхте. На яхте красивыми голубыми буквами выведено «Елена».

— А вот и мое суденышко. Названо в честь мамы — Елена прекрасная, русская женщина, моя дорогая матушка.

— А папа у нас кто? — интересуюсь.

— Папа финн, и вовсе не прекрасный, — морщится он.

Пожалуй, воздержусь от дальнейших расспросов об отце. Видно же, что ему неприятна эта тема. Марк вносит меня на палубу и бережно опускает на кресло рядом со штурвалом.

— Марк, неужели ты сам ее поведешь? — догадываюсь.

— Да. Обожаю управлять этой посудиной. Это совершенно другой кайф, не такой, когда гоняешь на спорткаре или мотоцикле. Здесь нужно нежно держать штурвал и наслаждаться прелестным видом. Сейчас сама все поймешь.

Мне волнительно. На яхте мы с Марком только вдвоем. Боюсь ли я его? Нет. Даже смешно от пришедшей на ум глупой мыслишки, что он бросит якорь где-нибудь в пустынном месте и покусится на честь инвалида. Такой, как Марк может пожелать любую женщину, и она только сочтет за честь разделить с ним постель.

Я попала под обаяние этого молодого человека и позабыла обо всем: что жизнь потеряла смысл после потери Сашки, что неизлечимо больна. Эти две проблемы отошли на второй план. Смотрела на Марка, который управлял яхтой, и ловила каждое его слово. На щеках и подбородке у него щетина — легкая французская небритость, темные, слегка вьющиеся волосы и выразительные зеленые глаза. Должно быть, его мама истинная красавица.

— Не смотри на меня так, это смущает, — улыбается Марк.

— Прости, увлеклась немного, — тряхнула волосами и посмотрела за борт. Мне показалось, что мимо проплыл дельфин.

— Хочешь шампанское?

— Не откажусь.

Шампанское томилось в ведерке со льдом. Марк принес бокалы и откупорил игристое.

— За приятную прогулку. Благодарю, что согласилась.

— Встречная благодарность за то, что пригласил. Честно говоря, я впервые в открытое море. Больно осознавать, сколько моментов упущено в жизни и столько всего прекрасного прошло мимо меня.

— Что за скептицизм? Ну-ка выше нос! У тебя все впереди.

— Все так говорят, — пожимаю плечами, допиваю шампанское и вздрагиваю. — Прохладно.

— Замерзла? Возьми мою куртку, — накидывает на плечи свою кожаную куртку. Она пахнет Марком, и этот запах заставляет меня блаженствовать.

— Скоро кинем якорь и немного порыбачим. Ты как?

— Согласна.

Яхта «Елена» мерно покачивается на волнах. Марк достает удочки и обучает меня основам рыбалки в открытом море. Подумать только, какое это оказывается увлекательное занятие! Нам даже удалось выловить крупную рыбину, которую пожарили на гриле в рубке. Точнее, обедом занимался Марк, а я пила шампанское и украдкой на него посматривала.

Вот он чистит тушку, ловко орудуя складным ножом, потом фарширует овощами нашу добычу и отправляет на противень жариться. Спустя несколько минут нос улавливает умопомрачительный запах, от которого выделяется обильная слюна.

Ловлю себя на мысли, что Марк — образец идеального мужчины. Его близость будоражит сознание, сбивает дыхание и путает мысли. Хочу остаться здесь с ним, на этой яхте, и больше не вспоминать: кто я и кем была раньше.

От взглядов, которыми меня изредка одаривает Марк, бросает в жар. Налегаю на шампанское, хотя понимаю, что выпила итак уже предостаточно.

Клянусь, шеф-повар нашего реабилитационного центра и в подметки не годится Марку. Его рыба получилась изумительно вкусной, разве что пальцы не облизала, когда доела свою порцию.

— Марк, скажи, пожалуйста: а есть ли что-то, чего ты не умеешь делать?

— О да, конечно есть. Я не умею строить отношения с девушками. Вы все такие сильные, независимые и самодостаточные.

— Тебе что попадались одни феминистки? — улыбаюсь.

— Угу. А мне хочется видеть рядом с собой слабую женщину, чтобы дать ей опору. Хочу, чтобы она безоговорочно приняла мою власть и подчинилась мне.

— Ого! Как все серьезно, Марк. То есть в твоем понимании, женщина — это существо без права голоса?

— Не утрируй, я этого не говорил. Женщина должна подчиняться своему мужчине в любом вопросе.

— Тебе нравится покорность, — понимающе киваю.

— Именно. Меня возбуждают кроткие и смиренные девушки.

— Тогда стоит поискать себе пару в монастыре, — даю бредовый совет.

Мы сидим на белоснежном, как сама яхта, диване в рубке, бок о бок. Я чувствую его вкусный запах, и у меня кружится голова.

— Я тебя напугал своей откровенностью? — дотрагивается до моей руки и нежно смотрит в глаза.

— Нет, что ты, все в порядке.

— Алена, я же вижу, что ты стала напоминать своим видом трогательного воробушка, который ждет, что его вот-вот схватит хищная птица. Черт возьми, и меня это, представь себе, заводит, — голос на последней фразе становится хриплым, и это доказывает, что Марк говорит чистую правду.

Нахожу в себе силы посмотреть ему в глаза, и тут же отворачиваюсь, видя в них плотоядный блеск. Я боюсь Марка, меня трясет в его присутствия, а запах будоражит самые потаенные фантазии. Не говоря ни слова, он приподнимает мой подбородок пальцами и слегка прикасается губами к моим губам.

— Поцелуй меня, — требует он.

И я, конечно же, размыкаю губы и впиваюсь в его рот самым страстным поцелуем, на который только способна. Его руки скользят по моим бедрам, затем нащупывают резинку трусиков и тянут вниз.

— Нет!

Ударила Марка по руке и резко отпрянула от него. Разум постепенно возвращался, и это радовало. Не говоря ни слова, он встал с дивана и поднялся на палубу. Какое свинство! Ведь мне не остается больше ничего, как сидеть и ждать, когда Марк остынет и снизойдет до помощи.

Зачем только согласилась на это путешествие? Наверное, любой другой женщине очевидно, что мужчина потребует секс, но только не мне. Я же привыкла идеализировать людей. А потом еще и удивляюсь: почему они не соответствуют моим ожиданиям? Отвратительная черта характера.

Почувствовала, как яхта снова поплыла. Мы возвращаемся в Морской порт. Конечно, Марк посчитал прогулку завершенной. Что ж, случайные знакомства они такие, чаще приносят разочарования, чем удовлетворение.

— Минут через пятнадцать высадимся на острове. У тебя купальник с собой? — появившись, как ни в чем ни бывало спросил Марк.

Перестаю трястись и удивленно киваю.

— Переодевайся, там вода чистейшая. Искупаемся.

Он снова поднялся на палубу, а я потянулась к своей сумке. Поведение Марка обезоружило меня, и обида прошла. Переоделась в купальник и осторожно поднялась с дивана. Не хочу унизительно ждать помощи, поднимусь сама, ведь мне кажется, что смогу. Иду мелкими шажками, держась за стенку. Один, два, три шага, отдыхаю, четыре, пять…

— Алена, ты что делаешь? — возмущается Марк.

— Хожу, — пожимаю плечами, делаю еще шаг, а потом падаю. У него хорошая реакция, ловит и прижимает к себе.

— Больше так не делай, я в ответе за тебя здесь, на этой яхте. Если свернешь себе шею или упадешь за борт к рыбкам, виноват буду я. Поняла?

— Поняла.

Вот чего злится? У меня же почти получилось! Но Марка мои успехи не волновали. Просунул руку под сгиб моего колена и поднял. И вместо того, чтобы наслаждаться своими королевскими привилегиями, обдумывала глупую мысль: «А не слишком ли откровенен мой купальник?»

На острове Марк может возобновить тот опасный разговор или опять потребует его поцеловать, а сдержаться в этом вопросе очень трудно.

Мужчина пришвартовался недалеко от каменистого берега, и добираться до острова нужно вплавь. Дальше на яхте нельзя, есть риск сесть на мель. Хорошо, что плавала я, как рыбка. Моя неспособность ходить на плавание не распространялась. Спустились по лестнице в море и поплыли. Водичка прохладная — бодрит и освежает.

— Марк, смотри здесь рыбки! — обрадовалась я.

Вода кристально-чистая, виден берег и мелкие рыбешки, которые сновали мимо нас.

— Сейчас будет пилинг, — предупредил Марк.

— Ай, они и правда кусаются. Плывем скорей на берег!

Мы выплыли на берег и растянулись на больших камешках, нагретых солнцем.

— Трусиха, прищурившись, говорит он.

— Кто, я?!

— Ага, мелких рыбешек испугалась.

— Марк, — осеняет меня, — а как я могла почувствовать их укусы? У меня же чувствительность ног очень слабая. Ущипни — не почувствую.

Вместо рассуждений, протянул руку и ущипнул меня за бедро.

— В этих местах я все прекрасно чувствую, — смущаюсь. — Ты бы меня еще за живот ущипнул.

Марк рассмеялся и проверил чувствительность моих икр.

— Очень слабо ощущаю. Странно. Но рыбки кусались очень больно.

— Сила самовнушения. Если бы я ничего не сказал про пилинг, ты бы ничего не почувствовала.

— Может быть… Марк, ты не в обиде на меня? Ну, насчет того, что случилось на яхте?

— А что случилось? Я уважаю твое мнение и принял его за истину. Я не маньяк и не насильник, не собираюсь брать тебя силой или делать с тобой какие-нибудь ужасы. Что ты там себе напридумала? Что я больной извращенец, которого заводят, прости, пожалуйста, инвалиды? Намеренно избегаю этого слова, но в данном контексте просто не могу не применить его. Ведь ты сама думаешь о себе именно в таких выражениях. Любишь поглумиться над собой, мысленно называть себя инвалидом, — Марк сел и скрестил ноги. — Знаешь, Алена, я вижу перед собой только красивую девушку, ты абсолютно нормальна, хоть и кичишься постоянно своей якобы не нормальностью.

— Я кичусь? Ладно, раз уж пошел такой откровенный разговор, то будь добр объясни, зачем меня пригласил? — я тоже приняла позу йога, чтобы видеть его лицо. — Ты, Марк, со своей внешностью и деньгами можешь заполучить любую женщину, но почему-то тратишь драгоценное время на меня. Если ты не извращенец, как утверждаешь, то зачем тебе тогда показываться со мной на людях? Я не классическая красотка, как видишь, ни пухлых, накаченных какой-то дрянью губ, ни попы-ореха, лицо без хирургического вмешательства — совершенно не идеальная. Абсолютно не твой типаж.

— С чего ты взяла, что мой типаж инстаграмные отфотошопленные красотки? С удивительной точностью ты сейчас описала этих дивных див, прости за тавтологию, — он устроил обе руки на моих колени. — Я сыт по горло этими курочками, у которых на уме одни бьюти-хуюти, правильное питание, SMM-продвижение, шмотки, веганство. Ты хоть раз общалась с подобным экземпляром? — усмехнулся Марк, — поверь, дело не из легких. За всю нашу прогулку ты не сделала ни единого фото, хотя тоже блогер. Постеснялась? Вряд ли. Ты просто наслаждалась моментом. А они так не умеют. Будь со мной сейчас инстадива, я бы безостановочно фотографировал бы ее в разных ракурсах, сделал бы сотни кадров, стер бы до крови палец, прежде чем она выбрала более ли менее удачный снимок. Но со мной нормальная девушка, и вместо всех этих лишних телодвижений я сижу, греюсь на камнях и удерживаю зрительный контакт. Теперь понимаешь мои мотивы?

— В некоторой мере, — отвечаю уклончиво и тут же спрашиваю, — ты осуждаешь женщин блогерш?

— Да, если им кроме дутых губ и накаченных ягодиц больше нечего донести до аудитории.

— Но ты тоже блогер и должен знать, что обнаженные части тела используются для того, чтобы привлечь максимальное внимание к посту, — вступилась я за «блогинь».

— Да, но, когда ниже, под голым фото, написано: «Всем привет! Удачного дня!» — такая подпись заставляет задуматься об истинном положении дел.

Я улыбнулась. Марк абсолютно прав. В наше время многие девушки показывают себя в соцсетях на откровенных снимках только ради того, чтобы набрать лайки и потешить свой нарциссизм. Либо пребывают в активном поиске отношений и показывают, что называются, «товар лицом».

— Но скажи, чем же я лучше их? — не отставала я.

— Хотя бы тем, что не встанешь во время секса и не уйдешь.

— Что??!

— Я пошутил, видела бы ты свое лицо. Не злись, это неудачная шутка, — Марк примирительно взял меня за руку и подвинулся настолько близко, что наши колени соприкоснулись.

— Ты такой замечательный любовник, что во время секса девушки от тебя молча уходят? — не упустила возможности его «укусить».

— Было один раз, — рассмеялся Марк, — но как оказалось, ей нужно было срочно отлучиться в туалет.

— Может, сменим тему?

На самом деле мне нравился разговор, который получился таким непринужденным, оживленным и откровенным. Вечно все порчу.

— Хочешь, пройдемся по острову? — кивает в сторону пальмовой рощи.

— Ходить придется тебе, а вот я, пожалуй, прокачусь на сильных мужских руках.

— Я уже начинаю к этому привыкать, — признается Марк.

Островок небольшой и сказочно красивый. Неожиданно начался теплый тропический ливень. Мы с Марком укрылись под пальмой и плотно прижались друг к другу.

— Замерзла? Он сейчас закончится, — Марк обнял меня покрепче, прижимая телом к стволу пальмы. И хотя листья на ней были широкие, нас все равно заливало водой.

— Поцелуй меня, — опять этот требовательный властный тон, от которого мурашки бегут по коже.

Мне не нужно повторять дважды, обнимаю его за талию и целую в губы. Животом ощущаю эрекцию и дико смущаюсь. Все как во сне: ливень, колючая пальма, которую чувствую спиной, сказочный остров, Греция… Боюсь упасть из-за слабости ног, но это пустое — Марк крепко меня держит в своих объятиях. Целуемся долго, страстно, вкусно.

— Я хочу тебя. Скажи «да», — шепчет Марк.

На мне тонкий купальник. Стоит лишь немного отодвинуть ткань в сторону и … Неожиданно ливень закончился, тучи как по волшебству рассеялись, и вышло солнце.

— Марк, — шепчу, гладя его по мокрым волосам, — больше нет нужды прятаться под пальмой, дождь кончился.

— Да? Я и не заметил, — с неохотой оторвался от моей шеи и посмотрел в ту сторону, где была пришвартована яхта, словно хотел убедиться в том, что она никуда не исчезла за то время, пока мы держали друг друга в объятьях.

— Вернемся на яхту? — Марк старательно держал себя в руках, но я не могла не заметить его сильнейшее возбуждение. Неужели это я вызвала в нем такую сильную реакцию? Уровень моей самооценки тотчас взлетел до небес.

— Пожалуй. Не мешало бы немного согреться. Мой купальник промок насквозь, — пожаловалась я, а Марк широко улыбнулся.

— Из-за дождя. А ты что себе вообразил?

Марк хмыкнул и оставил вопрос без ответа. Слава богу, на острове он меня не бросил, безропотно понес в воду на руках и выпустил на глубину, как русалку. Поплыла к яхте, разглядывая дно моря через прозрачную воду, вдруг какая-нибудь живность захочет цапнуть мою бесчувственную ногу. Марк помог подняться на борт, спустил в рубку и дал теплый плед.

— Только сначала мокрый купальник сними. Я отвернусь.

Я вздохнула. Делать нечего, придется раздеваться для своего же блага. Купальник сняла, а вот платье надеть не успела, потому что Марк резко обернулся. Быстро закуталась в плед и поджала под себя ноги. Ситуация двоякая. Сижу нагишом в компании мужчины, и если мы в скором времени не отплывем, то я за себя не ручаюсь.

Марк хмыкнул и стянул с себя мокрые плавки. Вздохнула еще раз, увидев его крепкие ягодицы, и смущенно отвернулась. Он не стал расхаживать передо мной в неглиже, а надел белоснежные «Calvin Klein», легкие штаны и рубашку поло.

— Так и будешь сидеть голенькой под одеялом? — интересуется игриво.

— Ты не позволил мне одеться, — возмущаюсь.

— Разве? Я отобрал у тебя одежду?

— Ты повернулся!

— Я и не знал, что ты такая стеснительная. Ладно, одевайся, буду наверху.

Дождавшись, когда Марк уйдет, облачилась в платье, сунула ноги в балетки и принялась ждать. Сначала хотела повторить свой маневр с самостоятельным хождением, но представила перекошенное от ярости красивое лицо Марка и передумала. Опять разорется, лучше посижу здесь.

Он не заставил себя долго ждать и вернулся за мной. Перенес мое размякшее тельце в кресло рядом со штурвалом и плотнее закутал в одеяло. Яхта плыла по спокойному морю, укачивала. Сама не заметила, как задремала.

— Просыпайся, соня, мы входим в Морской порт, — нежно потрепал меня за ухо Марк.

— Марк, прости, — ахнула я, — как это невежливо с моей стороны — заснуть в твоем обществе.

— Слышу ехидные нотки в твоем голосе. Будешь надо мной подтрунивать — отшлепаю.

— Чего? — вытаращила от изумления глаза.

— Не переигрывай, ты отлично поняла, о чем я.

— Не посмеешь, — отвернулась я, потому что лицо начало гореть от стыда. Никто еще не грозил мне подобным.

— А ты еще раз намекни, что тебе скучно со мной или я плохой любовник — проверим, — подмигнул Марк, ловко вворачивая яхту между двумя другими плавсредствами.

— Я не знаю, какой ты любовник — хороший или плохой, но с тобой не соскучишься — это истина.

— Спасибо и на этом.

— Раз уж наша прогулка подошла к концу, позволь сказать тебе спасибо, — встаю с кресла и опираюсь на штурвал.

— Можешь, просто поцеловать.

— Не могу, здесь люди, глазеют на нас, — делаю «большие глаза».

— Поцелуй меня!

Дрожь пробирает все тело от звука этого властного требования. Забываю о людях, которые якобы на нас смотрят, и приникаю к губам Марка. Они немного соленые от морской воды.

— Маааарк? — жалобно зову.

— Ммм? — нехотя отстраняясь, отвечает он.

— А у нас осталось еще шампанское? Мне для храбрости надо. Боюсь твою бешеную тачку.

Марк рассмеялся и сходил в кокпит за бутылкой игристого.

— Можно я попью прям с горлышка? — спрашиваю.

— Хорошие манеры, — хмыкает он.

— Мне так хочется.

— Пей, чего уж там.

— Я не алкоголичка, — оправдываюсь и делаю огромный глоток напитка.

— Угу. Ну, что избавилась от страха перед поездкой?

— Еще не совсем.

Марк закатывает глаза и принимается за уборку. Стою, опершись на штурвал, и пью шампанское из горлышка. Всю жизнь влюбляюсь в людей: талантливых актеров, героя книги, харизматичного коллегу, лечащего врача или просто в симпатичного парня, живущего по соседству. Чтобы хорошо себя чувствовать, мне непременно нужно находиться в состоянии влюбленности. Моя любовь чаще кратковременна, быстро проходит и приходит следующая. Обожаю любоваться и восхищаться красивыми людьми. Несмотря на красивую внешность, в Марке чувствовался стержень, сила вол и упорство. Этот человек добьется в жизни всего, чего захочет. Уже добился! Завидую этому качеству, и тоже хочу быть такой непробиваемой.

— Ты готова? Не налегай на шампанское, у тебя еще сегодня занятия. Твой врач предупредил, что стребует с тебя по полной программе за прогул.

— К черту врачей, поехали. Теперь да — я готова.

Марк взял меня на руки, а я с удовольствием обвила его шею. Сегодняшний день станет одним из моих счастливых воспоминаний. Давно мне не было так хорошо — банальность, которая как нельзя лучше отражала состояние души. Мне хорошо. Больше не страшусь его спортивной тачки и улыбаюсь, когда Марк маневрирует, резко перестраиваясь из одной полосы в другую. Нахожу его руку и сжимаю, в ответ он кладет ладонь на мое колено.

— Ты часом не перепутал мою ногу с рычагом переключения скорости? — ехидно интересуюсь и стряхиваю его руку.

Марк ухмыляется и берется за руль двумя руками. Мы уже почти на месте. Душе хочется, чтобы эта поездка не кончалась. Так и смотрела бы на его мужественный профиль часами. Глупо отрицать то, что я влюбилась. У меня это дело быстро происходит. Я не боюсь любви, не боюсь страданий, которые якобы она приносит. Не боюсь ничего. Даже того, что Марк исчезнет, и эта встреча станет последней. Он сделал меня счастливой хоть ненадолго, и за это ему благодарна.

Марк резко и шумно тормозит тачку возле реабилитационного центра, и двое прохожих в ужасе шарахаются в сторону.

— Тебе привезти кресло к машине или предпочитаешь, чтобы отнес тебя на руках?

— Спрашиваешь, — хмыкаю, — конечно, на руках. Не упущу такой шанс. Пусть обзавидуются, глядя на то, какой шикарный мужчина несет меня на руках.

— Да ты тщеславна.

— Есть немного, — не стала спорить я.

Марк несет меня в здание, и я замечаю в холле Джулию, беседующую с греком из медперсонала. Увидев меня, приветливо машет рукой. Прежде чем посадить в кресло, Марк ставит меня на пол, крепко сжимает в объятиях, и я уже догадываюсь, что сейчас прозвучит властное: «Поцелуй меня» и опережаю его:

— Только не здесь, прошу тебя.

— Ладно, — нехотя соглашается, наклоняется ко мне и слегка прикусывает ухо.

— До встречи. Веди себя хорошо и слушайся врачей, — наказывает он.

— Не маленькая, — обижаюсь, потирая прикушенную мочку уха.

Жду, когда Марк сядет в машину и уедет. Провожаю его блуждающей улыбкой идиотки. Джулия прощается со своим собеседником и подкатывается ко мне.

— Сгораю от нетерпения узнать, как прошло свидание? Расскажи мне все. Какой он шикарный, Алена! Он русский, да? Хотя не похоже. Наши русские, конечно, парни хоть куда, но до зарубежных малость не дотягивают.

— Марк финн, но изъясняется по-русски. Его мама из России, говорит, что красавица.

— А он, похоже, весь в маман удался — смазливый донельзя. На какого-то актера похож. Ты где его нашла?

— Он меня сам нашел. На пляже.

— Класс! Надо почаще там тусоваться, может, и себе найду приличного красавчика.

— А как же твой доктор?

— А что доктор? Доктор замечательно, ждет меня сегодня на вилле, ванную арома-свечками декорирует, — хихикнула Джулия, — поехали ужинать, Алена. Кстати, от тебя за версту несет шампанским. Может, после еды продолжим? У меня припасена бутылочка греческого игристого.

— Хорошая мысль! — одобряю я.

После вкусного ужина мы c Джулией сидим в ее палате, на широкой кровати и распиваем из чайных кружек шампанское.

— Только бы Янис не зашел и не застукал нас с поличным, — рассмеялась моя новая подруга, — во время лечения ни-ни спиртное — табу.

— Плевала я на их запреты. Можно подумать, что у меня долгая жизнь впереди, чтобы во всем себе отказывала.

— Вот это по-нашему! Слушай, подруга, а у твоего Марка нет случайно такого же симпатичного друга? Хотя, что с них взять, красивых-то? — махнула рукой Джулия, — с лица воду не пить. Знаешь, мой богатый любовный опыт говорит о том, что самые классные любовники — это страшненькие мужчинки. Да-да! — заметив мою улыбку, посерьезнела Джулия. — Вот они по полной программе выкладываются для удовольствия своей партнерши. А эти красавчики только и делают, что ждут от девушки услады, чаще всего какой-нибудь извращенной.

Пригубила шампанское и с любопытством уставилась на болтающую без умолку Джулию.

— Богатый опыт у нее, смотри, девица девятнадцати лет от роду, — все-таки рассмеялась я.

— Да, — с вызовом подтвердила она, — всякие разные мужчины у меня были, даже один кекс, которого инвалиды возбуждают. Еле ноги унесла от него, точнее колеса. Представляешь, заставлял меня ползать голой вокруг него и просить еду. Урод! Встречаются же такие дегенераты! Но я не отчаиваюсь и постоянно ищу классные отношения. Надеюсь, что кто-нибудь полюбит меня такой — не ходячей. Но это пустячки, скажу тебе. Главное, что сами ноги у нас на месте. В постели наши проблемы с ходьбой ничтожны, — заговорщически подмигнула она, — в постели все равны.

Джулия улыбнулась и проверила телефон.

— Аристотель написал, что приедет за мной через полчаса. Поможешь мне уложить волосы?

— Конечно, дорогая.

Расчесываю рыжие волнистые волосы Джулии и любуюсь ею. У нее красивые черты лица и беззлобный характер. Она обжигалась по жизни, но упорно продолжает борьбу за свое место под солнцем. Верю, что она найдет достойного мужчину.

— Так что у тебя с Марком? — спрашивает Джулия, старательно крася ресницы тушью и смешно приоткрыв при этом рот.

— Если скажу, что любовь — это будет звучать смешно и нелепо. Отношения? Тоже мимо. Наверное, просто общение. Ему интересно пообщаться с девушкой, которая не выкладывает свою обнаженную попку в Инстаграм. Может быть, у него спортивный интерес — хочет уложить тихоню в постель. Кто знает? — пожимаю плечами и допиваю шампанское из чашки. — С моей стороны все куда сложнее. Совсем недавно думала, что моя жизнь кончена, но Марк внес свои коррективы. Знакомство на пляже переросло в нечто большее — я чувствую душевный трепет, когда думаю или говорю о нем. Мне это приятно, но страшно втягиваться. Не моего поля он ягода.

— Вот ерунду не говори! — вскинулась Джулия, — ты настоящая красотка. Твои грустные голубые глаза сразу выделяются из общего образа. Я вообще редко знакомлюсь с женщинами, не верю особо в женскую дружбу, а тут захотелось тебя узнать поближе. Все стеснялась спросить: что у тебя случилось? Из-за болезни так расстроена?

— Я недавно пережила смерть человека, которого любила.

— Вот оно что… Одни уходят, другие приходят — это жизнь! Не нужно себя погружать во мрак существования, еще успеем. Мы, с диагнозом рассеянный склероз — настоящие борцы. Болезнь — это испытание на прочность. Если победим эту болезнь, значит, справимся и со всем остальным, — Джулия взяла меня за руку и поднесла к своей щеке. — Знаешь, а я тебя немного понимаю. Я была подростком, когда впервые влюбилась. Представляешь, что с парнем стало? Из окна шагнул. Говорят, несчастная любовь была. На меня даже не взглянул ни разу, но все равно было очень больно. Чертовы самоубийцы! — Джулия резко отпустила мою руку, словно знала обо мне больше, чем я рассказывала. — Они безжалостно и эгоистично травмируют психику других людей. Моя жизнь уже никогда не будет прежней, постоянно представляю его последний короткий полет, и содрогаюсь от ужаса. Но никогда, слышишь, никогда у меня не возникало мысли убить себя! Я слишком люблю жизнь. И себя тоже люблю! Нет причин утверждать обратное.

Я предпочла умолчать о том постыдном факте, что не так давно, поддавшись отчаянию, хотела выйти в окно. Девятнадцатилетняя девчонка рассуждает, как настоящий буддийский мудрец.

— Ну и ну! — покачала головой Джулия, — настроение совсем испортилось от таких разговоров! Давай выпьем еще, ведь у меня впереди романтическая ночь. Аристотель — жгучий брюнет и милашка, надеюсь, он не подкачает. Уж он, как гинеколог, обязан знать строение женских органов и уметь доставить удовольствие!

Джулия уехала на свидание, и я осталась в одиночестве. Если бы Марк попросил мой номер, я бы сейчас, наверное, смотрела на телефон и ждала от него звонка или сообщения. Но не попросил, и мне оставалось лишь прокручивать в памяти моменты этого дня, от которых теплело на душе. Пожалуй, я сегодня много выпила и пора спать.

* * *

Не забывайте подписываться, родные мои! Готовлю для вас кое-то интересное.

Глава 13

За окном хмурое утро, чего нельзя сказать о моем прекрасном настроении. С утра самостоятельно на своих ногах добралась до санузла и, держась одной рукой за раковину, почистила зубы! Мне хотелось закрепить успех, и я прошлась по своей комнате.

Боже, я хожу! Согнувшись в три погибели, судорожно хватаясь за разные предметы мебели и стенку, но хожу! Завтракаю у себя, переодеваюсь в спортивную одежду и отправляюсь потеть в зал. Мой добрый реабилитолог Янис за вчерашний прогул дал мне двойную нагрузку. Успокоила его тем, что не особо сачковала вчера, а плавала в море. Доктор Кесиди одобрил мое времяпровождение и заверил, что морская вода в Греции поставит на ноги кого угодно.

— Раз так, то сегодня снова пойду на пляж, — улыбаюсь.

— Я бы не советовал по такой погоде купаться, — покачал головой доктор, — сегодня прохладно, да и дождь вот-вот начнется.

Эх, ведь только вошла во вкус!

Меня впихнули в экзоскелет. И если раньше побаивалась эту штуковину, то сегодня страха не было. Я ходила в нем прямо, как работ, смотрела только вперед, а не под ноги, разговаривала с врачами и даже жестикулировала. Это было так ново для меня. Немного заспанная Джулия тоже спустилась в зал на занятия и теперь хлопала в ладоши, чем заметно смущала меня.

— Аленка! Ты такая умница! У меня не получается так идеально ходить в этой штуке. Ты сейчас смахиваешь на персонажа из «Звездных войн», — хихикает она.

— Посмотрим, на кого ты будешь смахивать, когда тебя сюда сунут, — подмигнула подруге и еще раз прошлась вдоль зала.

Неужели, я смогу когда-нибудь ходить самой и без поддержки? За эти годы болезни, мне кажется, что уже разучилась ходьбе. А ведь раньше она была такой же естественной потребностью, как, например, прием пищи или разговор.

Доктор Янис хвалит меня за успехи и говорит, что еще недолго мне осталось прохлаждаться в инвалидном кресле.

— Не важно, насколько медленно ты двигаешься, главное, что не останавливаешься, — говорит лечащий врач.

Дальше по плану прогулка со скандинавскими палками. Только представьте себе картину: иду по улице, в руках две палки, на которые буду опираться, и шагать вперед в прекрасное будущее. Зрелище малопривлекательное, и у многих ассоциируется со стариками, но только не у меня. Это прорыв.

Сначала с палками, потом без них. Сначала медленная ходьба, а потом станцую вальс в Вене. Никому никогда не говорила, чтобы не показаться смешной, о том, что мечтаю попасть на фестиваль в Вене. Столица Австрии славится своими музыкальными мероприятиями и балами. Тысячи людей со всего мира едут в Вену, чтобы насладиться атмосферой грандиозного праздника. Мечты должны безумными, иначе это не мечты, а планы на завтрашний день.

После тренировки мы с Джулией спускаемся в столовую, чтобы попить кофе. У нее горят глаза, девушке явно не терпится поделиться впечатлениями от романтической ночи.

— Я вся внимание, — говорю и отхлебываю ароматный кофе со сливками.

— Аристо великолепен! Этой ночью мне показалось, что он не обычный врач, а греческий бог. Он любил меня всю ночь, представляешь? Я тааак хочу спать.

— Какой ненасытный, — улыбаюсь. — Рада за тебя, дорогая. Это здорово, что ты нашла мужчину, который тебе по душе.

Джулия тряхнула пышными рыжими волосами:

— Обожаю, когда меня носят на руках! Знаешь, подруга, даже если я смогу когда-нибудь ходить, все равно буду сидеть в кресле и притворяться больной, чтоб мужики таскали меня на руках. Чувствую себя королевой! Так и вижу вокруг завистливые взгляды женщин. Их-то никто не носит! — засмеялась девушка.

— Скажешь тоже. В основном, на нас смотрят с жалостью, просто мы привыкли этого не замечать. Раньше это заботило и тяготило, но сейчас абсолютно все равно.

— Главное, что мужички чувствуют к нам не только жалость, но и вожделение, — подмигнула Джулия. — Кстати, есть новости от Марка?

— Кажется, сейчас будут, — отвечаю, глядя на то, как вышеупомянутый симпатичный субъект паркует свою машину на стоянке у клиники.

Окна в столовой панорамные, и Марк без труда смог рассмотреть двух девушек в инвалидных креслах, которые хихикали за чашкой кофе. Он поднял руку вверх в знак приветствия. Улыбаюсь и отвечаю тем же. «Выйдешь?» — показывает жестами. Жестами же зову его присоединиться к нам. Марк ставит тачку на сигнализацию, заходит в медцентр, кивает администратору за стойкой и входит в столовую.

— Еще кофе, девочки? — подмигивает нам и берет в автомате три чашки капуччино.

— О чем сплетничаем? — подсаживаясь за столик, спрашивает он.

— О тебе, конечно же, — отвечает Джулия, а я краснею. Не хочу, чтобы счел меня болтуньей, которая делится всеми подробностями своих отношений с подругой.

— О новом парне Джулии. Его зовут Аристотель, — вступаю в разговор, — кстати, Марк, эту рыжую бестию зовут Джулия.

— Приятно познакомиться, — отвечает девушка и подает ему руку. Марк ласково жмет ее маленькую ладошку.

— Я тоже хочу послушать про Аристотеля, — делает Марк заинтересованное лицо.

— Ну уж нет, это женские разговоры, — на этот раз покраснела Джулия. Не думала, что ее так легко смутить.

— Судя по цвету твоего лица, рассказать есть о чем, и весьма в пикантных подробностях, — подтрунивает над ней Марк.

— Марк, не смущай мою подругу, — заступаюсь я.

— Окей, не буду! Какие у вас планы на вечер, девушки?

— Отсыпаться, — зевает Джулия, а я неопределенно пожимаю плечами.

— Алена, ты не занята сегодня? Можно тебя пригласить в ресторан?

— Можно. Но только, если пообещаешь подарить один медленный танец, — пошутила я.

— Конечно, — удивленно приподнимает бровь Марк, — если ты хочешь, то нет проблем.

Марк обещает заехать за мной в восемь. Не знаю почему, но сегодня мне хотелось блистать. Одалживаю у Джулии платье золотистого цвета с длинным разрезом впереди и декольте в форме сердца. Раньше часто выбирала такие откровенные наряды для выхода. Пора вспомнить, каково это — чувствовать себя сексуальной. Джулия уложила мои волосы в вечернюю прическу и водрузила на голову диадему.

— Выглядишь, как королева, — говорит подружка. — Все ради того, чтобы произвести впечатление на Марка? Он шикарный мужчина, вне всякого сомнения. Обычно таких, как он, притягивают девушки совершенно иного формата. Мы с тобой слишком простые для такой птицы высокого полета, — вздыхает Джулия.

— Ты просто завидуешь, — показываю ей язык.

— Нет, Ален, я правда рада, что Марк обратил на тебя внимание. Значит, не такой уж он избалованный деньгами тип. Пусть у вас все получится!

— Я не строю планов относительно Марка, но и упускать его тоже не хочу. Раньше отталкивала мужчин и сожалела потом об этом. Решала за них: нужно ли им встречаться со мной или это тяжкий труд. Как самый строгий судья выносила приговор, что отношения со мной невозможны. Пусть Марк сам выбирает, легкой жизни ему никто не обещает.

— Правильно! Хотя свидания с таким красавчиком отлично должны поднимать самооценку.

— Я и не жалуюсь на ее низкий уровень, — подмигнула Джулии и самой себе в зеркале, — прошли эти времена.

— Хочешь, спросим руны, выйдет ли у вас что-то с Марком? — неожиданно предлагает рыжеволосая бестия.

— Ты занимаешься гаданием на скандинавских рунах? А не боишься? Ведь за все придется заплатить…

— Уже заплатила, — вскидывает голову Джулия и постукивает указательным пальцем по подлокотнику инвалидного сидения. — Своим здоровьем.

Берет в руки черный мешочек, несколько минут молча перемешивает его содержимое и закрывает глаза. Как выяснилось позже, она визуализировала в голове нас с Марком. Затем Джулия достает из мешка черный камешек и показывает его на раскрытой ладони.

— Что это значит? — спрашиваю из чистого женского любопытства, рассматривая красивый золотистый узор в виде буквы R.

— Эта руна называется Райдо — символ движения, путешествий, олицетворение жизненного пути человека. У тебя, Алена, достаточно ресурсов, чтобы сделать жизнь такой, какой тебе хочется. Мечта, которую тебе хочется воплотить в жизнь, вполне реальна, но нужно приложить немного усилий для ее реализации. Ты идешь по верному пути и скоро найдешь свое предназначение и смысл жизни. Тебе удалось достичь духовной гармонии. Если твоя цель — деньги, то заработаешь их в нужном количестве. Они уже рядом, но стоит немного постараться, чтобы их получить.

— И ни слова о любви и отношениях, — говорю разочарованно. Услышанное от Джулии слишком нереальное предсказание. Какие путешествия и движение вперед, когда не могу крепко стоять на ногах? Моему скептицизму не было предела.

— Почему это? Есть толкование. Твои текущие отношения имеют шанс выйти на новый уровень, либо любовь где-то уже маячит на горизонте. В общем, это будет что-то новое после длительного ожидания. Райдо связана с символом лошади. Говорят, что если отпустить вожжи, то лошадь сама найдет правильный путь.

— Мне нравится предсказание с лошадью, потому что очень их люблю. То есть, правильно ли я поняла: пусть все идет своим чередом, так?

— Да, так.

* * *

Я сидела на диване в холле, ослепительно красивая, как отметил доктор Янис, и ждала Марка. Он опаздывал, и у меня закралась предательская мысль, что мужчина уже не приедет. Чувствовала себя глупо примерно полчаса, но потом услышала резкий визг тормозов.

— Ух! В пробке застрял, мчался к тебе на всех парах, — объяснился Марк. — Выглядишь замечательно, принцесса.

Он подхватил меня на руки и понес в свою машину. От меня не укрылся тот факт, что мужчина слишком рассеян, угрюм и витает где-то в облаках.

— У тебя все нормально? — интересуюсь, когда мне надоедает слушать тишину в салоне.

— Да.

— В чем кроется причина твоей мрачной задумчивости? — допытываюсь до него, закинув ногу на ногу. Разрез на платье доходил почти до самого бедра. Но Марка мои телодвижения не впечатлили, и я обиделась.

— Все хорошо, — хмурясь, твердит Марк.

— Скажи хотя бы, что причина твоего хренового настроения не во мне? Либо вези меня обратно, — требую.

— Дело действительно не в тебе. Мы поужинаем, как договаривались. Я сейчас успокоюсь.

Под рев двигателя и кислое выражение лица Марка мы добрались до ресторана, в котором ужинали в нашу первую встречу.

— Марк, хочу зайти в ресторан сама, если можно, взяв тебя под руку, — прошу я.

Мужчина кивает и подает мне согнутую в локте руку. Он выглядит восхитительно: белая рубашка с длинным рукавом, зеленый галстук с золотой запонкой, черный элегантный костюм. Мне показалось, что он приехал ко мне прямехонько с важной встречи. Может, проблемы в бизнесе его так гнетут?

Мы шли медленно, я с трудом переступала ногами, обутыми в туфельки на невысоком каблуке, вцепившись мертвой хваткой в руку Марка. Облегченно выдохнула, когда он отодвинул передо мной стул и, наконец, можно было присесть. Марк сел напротив и сделал заказ, не читая меню. Я его тоже не открыла и попросила заказать что-то на свой вкус, раз он так хорошо знаком со здешней кухней. Едва официант подал приборы, как возле нашего стола материализовалась эффектная черноволосая девушка.

— Так и знала, что найду тебя здесь! — заявляет она. — Можно? — и не дожидаясь ответной реакции, придвигает третий стул к нашему столику.

— Зоя, зачем ты здесь? Кажется, мы все решили, — от хмурости Марка не осталось и следа, теперь его лицо выражало глупую детскую растерянность.

— Ничего мы не решили. Кто эта девушка? Так быстро нашел мне замену? — Зоя осмотрела меня ненавистным взглядом и, похоже, осталась недовольной увиденным.

— Блондинка, — хмыкает она. — С каких пор, дорогой, тебя привлекают пустоголовые дамочки?

— С каких пор цвет волос влияет на интеллектуальные качества? — вмешиваюсь в разговор, бесстрашно посмотрев на брюнетку.

У Зои длинные прямые волосы цвета воронового крыла, пухлые губы, длинные ресницы, аристократичный нос, широкие брови, и красивая, как у спортсменки, фигура. Вот, пожалуй, тот самый типаж, который нравится Марку, подумалось мне. Он выглядел таким жалким в присутствии своей бывшей или, может, даже настоящей возлюбленной.

— Пожалуйста, Зоя, не устраивай здесь сцен и не нападай на Алену.

— Ах, Алена… Что ж, а я Зоя, как ты уже слышала. Мы с Марком любим друг друга, и еще час назад кувыркались в постели на его вилле, а потом он сбежал. Теперь понимаю: куда и зачем. Только вот верность привычкам сыграла с ним злую штуку — я знала, где его искать. Что ж, некоторые привычки все же поменялись — на этот раз блондинка. Но я тебя прощаю, Марк! Забудем старые обиды. Позабавился с этой девочкой и хватит. Мы созданы друг для друга, и ты это знаешь.

Слушала Зоин монолог, не спуская с нее глаз. Мне-то стыдиться нечего. Не я на весь ресторан рассказываю, что час назад занималась сексом с мужчиной.

— Зоя, прошу тебя, — говорит Марк. — Уходи.

— Пусть уйдет она, — требовательно просит девушка и кладет руку на сжатый кулак своего возлюбленного.

Почему она не замечает того, что мужчина сейчас взорвется? Да он же держит себя в руках из последних сил! Заиграла медленная музыка, и Марк вскочил с места.

— Ты хотела танцевать? Пошли! — сказал мне и буквально силой вытащил из-за стола.

От неожиданности я покачнулась, но все же устояла на ногах. Мы отошли подальше от столика, где осталась сидеть приунывшая Зоя, и принялись вяло топтаться на месте.

— Прости, пожалуйста, Ален.

— Марк, ты не обязан ничего объяснять. Хоть Зоя и сомневается в моих умственных способностях, но я не далеко не дура и все поняла.

— Я думал, между нами все кончено, когда Зоя вернулась к своему бывшему, но она прилетела сюда из Америки. Ко мне. Мне тяжело об этом говорить тебе, но я ее люблю.

Кинула очередной взгляд на злющую, но такую красивую Зою. Конечно, она заслуживает любви Марка. Девушка выглядит дорого даже в простом однотонном платье цвета фуксии, которое подчеркивает все прелести фигуры. Она ухожена, уверена в себе и в ней нет изъянов. Такой я вижу Зою.

— Нет никаких проблем, — холодно отвечаю. — Сейчас вызову такси и уеду.

— Ты на меня не сильно обиделась?

— Нет причин для обид. Благодарю за то, что хотя бы потрудился объяснить ситуацию. Я не держу на тебя зла.

— Спасибо тебе за понимание. Знаешь, знакомство с тобой — это лучшее, что случалось со мной за последние месяцы. Ты очень светлый человечек, пусть у тебя все будет хорошо.

— И я желаю тебе счастья…с Зоей, — глотаю комок в горле и усиленно держу лицо.

— Спасибо, что не устраиваешь сцен. Терпеть не могу женские истерики со слезами и битьем столовых предметов, — поморщился Марк.

— Не беспокойся, будь счастлив, — говорю я и, резко высвободившись из рук Марка, иду к выходу.

Сгусток эмоций, катающийся по всему телу, дал мне силы с достоинством покинуть ресторан — не упасть, не завыть от обиды. Один, два, три, четыре, пять шагов — преодолеваю их на автопилоте. Вдыхаю свежий уличный воздух и устало опускаюсь на лавочку. Все, сил больше нет, исчерпала их лимит. Ног не чувствую. Придется просить таксиста посадить меня в машину. Хоть бы не подумал, что в стельку пьяная, хоть какая мне разница…

Главное, что вышла из этой неприятной ситуации с гордо поднятой головой, хоть и проиграла. Реветь не хочу и не буду. Вызываю такси, по телефону объясняя диспетчеру, что я инвалид и мне потребуется помощь.

Вот тебе и руны, обещавшие новый уровень отношений… Все равно не верю ни в никакие гадания и пророчества. У меня есть цель и мечта — буду жить ради этого. Будущее принадлежит только тем, кто верит в красоту своей мечты. А мужчины… Они приходят и уходят. Вскоре эта мелкая проблема станет для меня лишь смутным воспоминанием, так зачем разводить слезную драму, если однажды забуду о ней?

Глава 14

Совсем недавно прочла одну цитату и взяла себе за правило повторять ее вслух каждое утро. Она звучит так: «Каждый день по-своему ценен. Прошлое остается позади, а будущее — всего лишь плод воображения, поэтому сегодняшний день — это все, чем ты владеешь. Так распорядись этим днем мудро».

Прошел месяц моего интенсивного лечения в греческой клинике, и я уже могла похвастаться хорошими результатами. Смело, но неуклюже хожу со скандинавскими палками, могу дойти самостоятельно до пляжа, хотя и перевожу дух на каждой лавочке, но все равно встаю и иду дальше.

В мельчайших подробностях помню тот день, когда решилась выйти одна с палками в руках из здания клиники. В палате стояла неимоверная духота, и мне захотелось глотнуть свежего воздуха. До этого уже занималась ходьбой по залу под пристальным вниманием реабилитологов. Но одно дело зал, с его мягким полом, и другое — улица. Не растеряться бы, не упасть…

Медленно переступаю ногами, обутыми в кеды, прохожу мимо администратора, который с удивлением провожает меня глазами, и выхожу на улицу. Голова немного кружится, но скорее от эмоций, нежели от нехватки сил. Я иду! Иду мимо деревьев с молодой зеленой листвой и пышных ухоженных кустарников, улыбаюсь и щурюсь из-за яркого солнца. Походка у меня старушечья, но это ничего — я же учусь заново ходить! Обхожу здание кругом и сажусь на скамейку. Внутри все ликует и поет — я это сделала!

Доктор Янис Кесиди заверил, что я самая упорная пациентка в клинике и достигла хороших результатов благодаря своей силе воли. Он каждый раз смущает меня заинтересованным взглядом. Моя щуплая фигура набрала массу, благодаря белковой диете, на которую меня посадил спортивный тренер. Она состоит из мяса и молочных продуктов; никаких быстрых углеводов и скрупулезный расчет калорий на каждый прием пищи. Это дало отличные результаты: ноги больше не выглядели тонкими прямыми палками, а округлились в нужных местах, ягодицы из рыхлых превратились в упругие, и мне пришлось покупать новые джинсы.

Так же выполняла еще одно немаловажное упражнение — мысленное. Сидела в тишине, с закрытыми глазами и представляла свой нейрон, который выглядел здоровым. Я точно знала, как он выглядит — видела на картинке, и с точностью воспроизводила в голове фиолетово-голубое ядро с множеством ответвлений. Между ответвлениями располагался желтый мостик из целостных прямоугольников — миелин. При рассеянном склерозе желтые прямоугольники разрушены, но я четко представляла их целыми. Изо дня в день визуализировала свои нейроны, которые в моем воображении выглядели такими же, как у здорового человека.

Я понимала, что болезнь никуда не делась, она просто спит у меня внутри. В этом раунде одержала победу, но это не значит, что так будет всегда.

Джулия покинула клинику сразу же после курса реабилитации и отправилась прямиком на виллу своего возлюбленного Аристотеля. Искренне рада за подругу, но сегодня она навстила меня с грустным выражением лица.

— Что у тебя случилось? — спрашиваю.

— Алена, я залетела от Аристо. Он еще не в курсе, но я-то знаю, что он категорически против детей. Боюсь, что своими собственными руками сделает мне аборт. Вообще, с моей болезнью чудо чудное родить и выносить здорового ребенка. Думаю, он будет давить на этот факт.

— Ну, а ты сама чего хочешь?

— Спрашиваешь… Конечно, хочу семью и детей. И боюсь, дико боюсь. Буду тянуть до последнего, потом расскажу ему.

— Джулия, будь осторожна. Тебе нужно обследоваться, посетить врача и сдать анализы. Пожалуйста, отнесись внимательнее к своему здоровью.

— Не нуди, — сморщила она свой очаровательный носик, — скажи лучше, долго здесь собираешься находиться? Ты ведь уже ходишь, так почему же не покидаешь клинику? Ведь пребывание здесь стоит кучу денег.

— Сложный вопрос. Мне кажется, что как только покину спасительные стены нашего реабилитационного центра, то со мной случится какая-нибудь неприятность, и я опять сяду в коляску. Не знаю, откуда это все взялось, но мне здесь спокойно. Знаешь, — улыбнулась я, — доктор Янис признался мне в любви, теперь по вечерам у меня нескучная компания. На данном этапе мы обсуждаем древнегреческий эпос.

— Да ладно?! В постели прямо обсуждаете?

— Нет, перестань, до этого дело не дошло! Янис хороший мужчина, но не хочу иметь с ним никаких личных отношений. Мне очень неудобно ему отказывать, тоже оттягиваю, как могу, этот момент.

— Все никак не можешь забыть Марка, — закатила глаза Джулия.

— Нет, Марк — это пройденный этап в жизни. Я ведь не успела к нему привязаться, и потом, у нас ничего не было, имею в виду — близости. В моем сердце тот, кого уже нет на этом свете.

— Ален, хуже некуда страдать по мертвым. Отпусти Сашку своего, пойми, что ему там больно от того, что тут страдаешь. Отпусти, не мучай ни себя, ни его. Не дури, прими ухаживания доктора Яниса. Греки — отличные спутники жизни. Темпераментные, щедрые, общительные и обаятельные. Они искренние. Если греку захотелось громко крикнуть посреди улицы — он это сделает и плевать ему на прохожих. Если грек захочет смеяться, он выразит свои эмоции прилюдно и попутно заразит всех окружающих оптимизмом.

— А еще они жуткие бабники, — добавляю, — даже если находятся рядом со своей девушкой, то все равно считают своим долгом проводить томным взглядом проходящую мимо красотку.

— Да ты права, никак не могу к этому привыкнуть. Всегда бешусь, когда Аристо глазеет на других девчонок, меня не стесняясь. Но я не заметила в докторе Кесиди донжуанских черт, честно говоря.

— Да не люблю я Яниса, и никогда не смогу полюбить его! Вот в чем дело! Он совершенно не тот мужчина, по которому можно сходить с ума.

— А тебе обязательно нужны пылкие отношения? Янис — тихая гавань и стабильность. А тебе, видишь, страсти-мордасти подавай, — рассуждает Джулия.

— Такой уж я человек, — развожу руками.

— Хочешь, Аристо познакомит тебя со своим другом Христосом? Он симпатичный, работает стоматологом. Не миллионер, конечно, но и не оборванец.

— Нет! Не надо мне никакого Христоса, прошу тебя, — взмолилась я.

— Ладно, как скажешь. Так что ты решила? Вернешься обратно в Москву?

— Останусь здесь до конца лета. Пляжный сезон в самом разгаре, хожу к морю каждый день и наслаждаюсь. Что ни говори, но жизнь на морском побережье хороша.

— Не проще ли снять жилье? С ценами нашей клиники можно вылететь в трубу, если жить здесь на постоянной основе.

— Знаешь, так и поступлю. Пора делать следующий шаг, и стать самостоятельной, — встаю и целую Джулию в щеку.

Благодаря Сашке теперь могу себе позволить снять виллу на берегу моря. Выходит кругленькая сумма денег, но расстаюсь с ними без сожаления. Чувствую, что если вернусь в Москву, то снова погасну. Здесь в Салониках, у меня горит огонек в душе. Теплое море лечит больные раны, а ноги с каждым днем ходят все увереннее. Пробую выходить на прогулку уже без скандинавских палок, то есть вообще без всякой поддержки. Страшно, но надо. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать — и тоже пожалеть.

Янис расстроен, когда собираю вещи. Просит разрешения отвезти меня на новое место, но я не хочу, чтобы он знал, где живу. Выходка детская, но ничего не могу с собой поделать. Я его не хочу!

Свое инвалидное кресло с легкостью оставляю в медцентре, может, кому-то оно пригодится больше, чем мне. Ни за что в него больше не сяду! Хорошо, что на диски свое фото не приклеила, а ведь собиралась.

В свой первый вечер на вилле, плавно переходящий в ночь, пью мартини из высокого бокала, закусываю оливками и смотрю телевизор. Здесь настроены только греческие каналы. Не понимаю ни слова, но все равно упорно пялюсь в экран. Джулия бы сказала, что я бесцельно провожу время, а могла бы провести его куда интересней в мужском обществе. Она помешана на мужчинах, моя маленькая подружка.

Всегда считала секс второстепенным в отношениях. Для меня важна душевная гармония с избранником. Любовь — это союз двух душ, а не тел. Так вот, с доктором Янисом никакой гармонии и в помине не ощущала. Так зачем встречаться с кем-то только ради того, чтобы не быть одной? Глупо, не правда ли?

Ночь проходит спокойно. Утром собираюсь к морю. Кладу в сумку пару книг, купальник и полотенце, и выхожу на улицу, которая застроена множеством вилл — роскошных и попроще. Иду медленно, прихрамываю, ищу взглядом спасительные лавочки и заметно нервничаю, если не вижу их в поле зрения. Возле роскошной виллы с высоким забором замечаю машину Марка, а потом и его самого. Марк улыбается и держит за талию Зою. Она ему что-то говорит, за что получает шлепок пониже спины. Зоя притворно злится и надувает пухлые губы. Марк наклоняется и властно требует: «Поцелуй меня!» Я не слышу слов, но точно знаю, что он сказал именно это. Девушка тянется губами к его лицу, но тут Марк замечает меня и отстраняется от нее.

— Алена! Глазам своим не верю — ты ходишь! — изумляется Марк.

Зоя хмурится и поворачивается в мою сторону, окидывает презрительным взглядом и жмется телом к своему мужчине, давая понять, что он целиком и полностью принадлежит ей одной.

— Привет, Марк! Здравствуй, Зоя. Врачи сделали чудо — поставили меня на ноги, — прохожу мимо, даже не думая останавливаться возле влюбленной парочки. Пусть себе воркуют, но только не при мне.

— Подожди, подожди! Ты как здесь оказалась? — кричит мне вдогонку Марк.

— Здесь живу, — обернулась и небрежно махнула рукой в сторону арендованной виллы.

— Супер! Так мы теперь соседи. Может, мы с Зоей как-нибудь зайдем к тебе в гости?

— Вряд ли, — усмехаюсь и отворачиваюсь от них.

Зоя шипит на Марка рассерженной кошкой, а я иду дальше. Встреча никак не повлияла на мое эмоциональное состояние, а вот ноги стали ватными. Да что ж такое! Нужно срочно куда-нибудь сесть, иначе упаду. Что за черт? Нет, рада за Марка, просто чудесно, что у него все сложилось с Зоей… Кому я это говорю вообще? Да где же здесь лавочки?!

Нахожу скамейку и с облегчением присаживаюсь на нее, размышляя о том, что одно из моих безумных желаний только что воплотилось в жизнь. Да, я мечтала о том, чтобы Марк посмотрел на меня другими глазами, увидел во мне красивую девушку, которая ходит. Господи, жила этой мечтой последние несколько недель, стискивая зубы в спортзале и заставляя себя ходить! Но почему не ощущаю праздника и торжества? Казалось бы, мечта сбылась — радуйся! Но счастье почему-то ко мне не шло.

В этот раз провожу время в воде дольше обычного. Плаваю, пока ноги не сводит судорогой. Не утонуть бы! Справившись с одолевшим меня страхом, выбираюсь на берег, где меня уже ожидает… Зоя. На ней длинный цветастый сарафан, широкополая шляпа и солнечные очки, закрывающие половину лица.

— Марк мне все рассказал про вас, Крапива. Не бойся, не буду выяснять отношения.

— Я и не боюсь, — хмыкаю, кутаясь в большое полотенце.

— Знаю, что у вас ничего не было, точнее не успело произойти. Ты пошла по верному пути, не кидаясь сразу в его постель. Моя любовь не любит легкодоступных дамочек, — Зоя смерила меня высокомерным взглядом.

— Ты пришла сюда за тем, чтобы обсудить каких дамочек предпочитает Марк? — интересуюсь язвительно.

— Нет. Причина другая. Могу ли я попросить тебя не рассказывать Марку о нашей встрече?

— Можешь не беспокоиться, мы не поддерживаем никакой связи, — заверила я. Мною овладело любопытство: что манерной красотке понадобилось от меня?

— Отлично. Дело вот в чем, Марк сказал, что ты еще месяц назад ездила в инвалидной коляске. Я ему не поверила, обозвала лгуном, но потом посмотрела твой Инстаграм и убедилась в том, что любимый говорит правду. Значит, врачи в этой клинике творят чудеса. Странно вообще, что тогда в ресторане не заметила твоего… эм… недостатка. Ты так резво убежала оттуда. Я тебя напугала, да?

— Не понимаю, чего ты от меня хочешь?

— Подожди, не перебивай, сейчас все расскажу. Давай присядем.

Зоя изящно устроилась прямо на песке и вытянула вперед крепкие ноги, тряхнула черными волосами и начала рассказ.

— У нас с Марком очень запутанные отношения. Когда мы с ним познакомились, я на тот момент встречалась с Артемом Калачевым — одним из лучших бойцов ММА, который впоследствии стал чемпионом.

— ММА — Mixed Martial Arts — смешанные единоборства?

— Поразительное знание, но больше не перебивай, а то собьюсь, потеряю нить. Рассказчик из меня такой себе, — сказала Зоя.

— Артем привел меня в спорт, и я достигла в нем кое-каких успехов. Папа с детства тренировал по различным методикам, а девочка я на редкость способная. Меня заметили, пригласили сниматься в фильме, где требовались навыки бойцовского мастерства ну и, конечно, красота — куда ж без нее? Кинематограф поглотил меня полностью. Это моя стезя! Все шло прекрасно, пока в моей жизни не появился романтичный Марк, и я ушла к нему от Артема, — то хмурясь, то улыбаясь, рассказывала Зоя.

Я жадно следила за выражением ее лица и считывала отражающиеся на нем эмоции. Девушка заправила черную прядь за ухо, и я увидела, что хрящи на маленькой ушной раковине перебиты, как у боксера. Заметив мой взгляд, Зоя снова закрылась волосами.

— Я влюбилась в Марка, — продолжила она, — все закрутилось, завертелось — свидания, страстный секс до рассвета и прочая романтика. Артем не мог смириться с моим уходом, начал меня преследовать, чтобы вернуть обратно. И у него это получилось. Не буду сейчас вдаваться в подробности, как это вышло. Факт остается фактом: я вернулась к Артему, мы купили собственный дом в Брентвуде, но я так и не смогла забыть Марка. Недавно Калачев получил в бою травму, достаточно серьезную. Теперь он парализованный, а может, и нет, но лежит точно — что-то с позвоночником. Я хотела пристроить его в эту высококлассную клинику, где лечилась ты.

— Санта-Барбара какая-то, — вздохнула я, — ну, а от меня чего ты хочешь? Клинику действительно рекомендую, там специалисты высшего ранга, больше ничем помочь не могу.

— Побудь рядом с Артемом, поддержи его, помоги ему выздороветь своим положительным примером. Я не сущая стерва, какой ты меня, могу себе представить, вообразила! Мне его искренне жаль! Но люблю-то Марка и ничего не могу с этим поделать. Не могу сидеть денно и нощно у кровати Артема, а хочу быть с любимым мужчиной и наслаждаться жизнью. Помоги мне, пожалуйста!

— Как ты себе это представляешь? — нахмурилась я.

— Очень просто. Вернись в клинику, как будто на лечение. Все расходы — твои и Артема, я полностью оплачу.

— Деньгами Марка? — не удержалась от шпильки.

— Своими. Марк не должен ничего знать про моего бывшего. Это моя огромная просьба. Если хочешь, можешь забрать Артема себе, когда встанет на ноги. Он, кстати, редкий красавец, только нос сломан в двух местах, но это его ничуть не портит.

— Что ты о себе возомнила? — моментально взорвалась я, — распоряжаешься людьми, как вещами! Оставь меня в покое, ненормальная! Не нужны мне твои царские подачки. Хочешь помочь своему травмированному бойцу — найми ему профессиональную сиделку!

Отвернулась от Зои и принялась лихорадочно собирать вещи в сумку. Идиотка какая-то!

— Теперь понимаю, что в тебе нашел Марк. Знаешь, Крапива, а ведь у тебя почти получилось. Если бы не его великая любовь ко мне, вы могли бы поладить и стать парой. Я видела, как он переживал из-за тебя, страдал, что обидел хорошую девочку. Ладно, прости меня, подруга, я погорячилась.

— Я тебе не подруга!

— Окей, я наговорила кучу глупостей. Ошиблась в тебе, с кем не бывает. От чистого сердца прошу: помоги Артему. У него здесь не будет никакой поддержки. Глеб — его родной брат занят бизнесом. Меня он возненавидел, а я чувствую перед ним глубокую вину. Хочу ему помочь, потому что он хороший человек.

— Зоя, катись к черту, — вздохнула я.

Есть такие люди, которые с легкостью находят в других слабые стороны характера и умело давят на эти рычаги в своих интересах. Зоя прекрасно понимала, что я не смогу отказать в помощи больному человеку, понимала скорее интуитивно, чем знала наверняка. С пляжа я ушла, оставив ее наедине со своими мыслями.

Целую неделю меня никто не беспокоил, и я уже вздохнула с облегчением, подумав, что видимо что-то не срослось с Зойкиным планом. В субботний вечер как раз наслаждалась чтением хорошей книги и не сразу услышала звонок домофона. Никого не ждала и страшно удивилась незваному гостю. Может, хозяйка виллы пожаловала? Включаю камеру наружного наблюдения и вижу недовольное лицо Зои.

«А вот не впущу!» — мстительно думаю, но немного понаблюдав за ней, все же неохотно отозвалась:

— Сейчас выйду.

— Впусти меня в дом. Не хочу, чтобы Марк видел, что к тебе ходила, — вместо приветствия говорит Зоя.

— Нехорошо иметь секреты от любимого человека, — язвительно говорю, распахивая перед ней калитку.

Зоя величественно поднялась по ступеням, цокая каблучками, и остановилась у двери.

— Маленькие можно, даже нужно, — отвечает она. — Маленькие секреты маленьких женщин. У тебя есть коньяк?

— Перебьешься. Если опять пришла, чтобы вербовать меня в сиделки для твоего бывшего, то лучше дальше порога не заходи — разговор выйдет коротким, — предупреждаю.

— Зачем так грубо, Крапива? Но ты мне нравишься почему-то. Смелая такая. Мало кто решается говорить со мной в таком тоне. А ведь я могу и по-плохому с тобой, но не буду, — сказала Зоя и вошла в дом.

— А вот я не могу ответить тебе тем же, в смысле взаимной симпатией, — нагоняя ее, сказала я. — Но так и быть, вином угощу. Крепкие алкогольные напитки принципиально не держу у себя в доме — здоровье не позволяет их пить.

— Ах да, точно, — Зоя дотронулась указательным пальцем до лба, а потом без спроса уселась в мое любимое кресло. — Забыла, что ты страдаешь хроническим заболеванием, но я пришла обсуждать не твою болезненность. В понедельник в вашу клинику привезут Артема, я договорилась обо всем с его братом. Прошу тебя, нет, умоляю быть там в этот день и убедиться, что он согласился на лечение! У Калачева скверный характер, может послать всех врачей в известное место, устроить дебош, или еще чего похуже — запросто! Ты вхожа в этот центр, легко найдешь повод для своего появления.

— Зачем мне это? — пожала плечами и протянула гостье бокал вина, наполненный на четверть.

— Ради Марка. Сделай это ради него.

— Ты сама себя слышишь, Зоя? По твоему плану Марк вообще не должен быть в курсе, что известный ему боец в Салониках.

— Чего ты тогда хочешь за эту мелкую услугу? — устало проговорила она, — хочешь, пристрою тебя в кинематограф? В массовку для начала. Там дальше, как покажешь себя. Может, вырвешь себе роль второго плана. У тебя деловая хватка и простецкая внешность, можно вылепить из тебя кого угодно.

— Не хочу, — помотала головой.

— Денег? — приподняла она изящную бровь. К вину Зоя так и не притронулась. Наверняка опасается, что я в него подсыпала какую-нибудь гадость.

— Их у меня достаточно.

— Но что тогда?!

— Ты уступишь мне Марка на одну ночь, — неожиданно выпалила я.

Глава 15

— Что?! Да как ты смеешь просить меня об этом?! — мгновенно вскипела Зоя. — Больше ничего не хочешь? Может, под белы рученьки отвести тебя к нему в загс? Твоя наглость просто зашкаливает, Крапива!

Спокойно выслушиваю Зоину тираду и отвечаю:

— Ты же привыкла играть судьбами других людей. Тебе это ничего не будет стоить, всего лишь одна ночь. Зато у твоего бывшего появится верный и надежный друг, который поможет ему встать на ноги — это тебе гарантирую.

— Нет! Марк Оксанен мой! Я не хочу его делить ни с кем, — отрезала возмущенная Зоя.

— Значит, разговор окончен. Выкручивайся сама. Мне до твоего Артема нет никакого дела.

— Сучка… Какая же ты стерва! Бездушная, эгоистическая, и нет в тебе ни капли сострадания. Ладно, уступлю тебе Марка на одну ночь. Делай с ним, что захочешь, но когда наступит утро, исчезни из его жизни навсегда!

Не верю своим ушам! Блеф сработал на ура, и Зоя повелась. Мне просто хотелось ее позлить, а тут такие пироги. И что теперь делать? Вот, значит, какая у нее любовь к Марку — самая что ни на есть настоящая! Она готова поделиться им с другой девицей ради собственной выгоды!

— Ты своими собственными руками должна организовать наше свидание, — следующее требование должно было добить Зою, но она отреагировала спокойно.

— Хорошо. Будет по-твоему. Но у меня есть встречная просьба — ты будешь ублажать Артема. Если он захочет тебя, конечно.

Я криво усмехнулась. Если дам ей сейчас слово, что отдамся спортсмену, то вовсе не обязана буду его сдержать. Разберусь потом как-нибудь с этим. Главное, доиграть свою партию до конца.

— Договорились, — подняла бокал с вином и отпила глоток.

— Ненавижу тебя, Крапива! — в сердцах признается Зоя и пьет залпом вино.

— Взаимно.

— Зачем тебе Марк?

— Понравился, — пожимаю плечами, — ты так резко появилась в нашей истории, что испортила мне всю игру. Хочу съесть свой лакомый кусочек.

— Ты не разочаруешься.

— Совсем-совсем не ревнуешь? — прищурилась я.

— Я однозначно лучше тебя, — окинув мою фигуру цепким взглядом, сказала Зоя. — Зачем ревновать Марка к тебе? Посмотри на себя — длинная и тощая блондинка. И хотя ты немного изменилась в теле, но это тебе не поможет! Ну трахнет тебя Марк и что, думаешь, сразу разорвет со мной отношения? Как бы ни так! Напротив, поймет, что я самая лучшая и достойная женщина. Ты глубоко просчиталась, девочка, если надеешься на это.

— Нет, не надеюсь. У меня же теперь другая важная миссия — окучивать твоего травмированного бойца, — саркастически напоминаю ей.

Пора прекращать абсурдный разговор. Выпроваживаю Зою восвояси, но перед уходом она берет с меня честное слово, что в понедельник я буду в клинике и передам ей сведения о Калачеве.

* * *

А вот и понедельник. Бездельники вроде меня совершенно не страшатся этого слова. С самого утра направляю свои стопы к доктору Янису. Снова придется давать ему ложную надежду, но иного выхода нет. Доктор как всегда встретил меня с распростертыми объятиями.

— Как я рад тебя видеть, Алена!

— Здравствуй, Янис. У меня есть жалобы — ноги болят.

— Наверное, слишком много ходишь! Нужно больше отдыхать, ты еще очень слаба. Хочешь снова походить к нам на занятия?

— Хочу. Может, выпьем кофе в столовой? — Яниса удивило и обрадовало одновременно мое предложение, но он быстро сник.

— Сейчас привезут русского, важную персону — бойца UFC с травмой позвоночника. Я должен оказать ему честь и принять лично.

— Хорошо, я никуда не тороплюсь, посижу в холле, подожду тебя.

— Правда? — обрадовался доктор, — постараюсь сделать все быстро.

Взяла себе кофе в автомате и устроилась на диванчике в просторном вестибюле. Администратор не задавал лишних вопросов и лишь дружелюбно посматривал в мою сторону. Здесь меня почему-то любили. Наверное, потому что вбухала в этот медцентр целое состояние. Но и результат был превосходным. Когда мышцы окрепнут, хромота постепенно исчезнет. Главное, что от инвалидной коляски избавилась, хотя и успела к ней привыкнуть, и первое время жутко ее недоставало. Человеческий мозг устроен таким образом, что со временем адаптируется к любым обстоятельствам. Ведь главная наша жизненная цель — выживание. Но отставим лирику в сторону.

Внезапно работники клиники забегали, засуетились, и я поняла, что привезли важного пациента. Молодой мужчина в деловом костюме и врачи в медицинской одежде везли каталку с парнем, который, казалось, дремал. Но приглядевшись, я поняла, что он сквозь ресницы разглядывает обстановку и окруживших его людей. Парень большой — настоящий титан и гора мышц. Казалось, он попал в медицинскую перевозку случайно и теперь мирно лежал, скрестив руки бугристые руки на груди.

Когда ему надоедает прикидываться спящим, мускулистый рассматривает окружающих в открытую. Взгляд останавливается на мне, презрительно осматривает стройные ноги, а затем парень отворачивается. Конечно же, он принял меня за здоровую, ведь в сидячем положении ничем не отличаюсь от других девушек. На мужчине в инвалидной коляске спортсмен задержал взгляд и посмурнел. Я догадалась, что он представил себя на месте этого мужчины, и ему решительно не понравилась картина, возникшая в воображении.

Доктора хлопотали вокруг Артема. (А это был именно он). Насупившись, парень ничего не говорил, и за него держал слово брат. Я услышала номер палаты, в которую определили важную персону — это была моя бывшая палата! Что ж ему повезло, оттуда открывается прекрасный вид на море даже с кровати, но сейчас вряд ли оно интересует отрешенного от всех и вся Артема.

Зря Зойка переживала, парень ведет себя тихо, но, как оказалось, выводы были преждевременными. Спустя несколько минут из моей бывшей палаты донесся отчаянный волчий вой. Медперсонал тотчас сбежался туда и окружил нового пациента. Воспользовавшись суматохой, в комнату Артема проникла и я. Парень лежал на ортопедической кровати и, откинув голову назад, завывал, как волк, спятивший в полнолуние. Рядом метался его брат.

— Он просто валяет дурака. Сейчас успокоится, — краснея, объяснил мужчина, — Артем, давай прекращай.

— Чем тебе не нравится ария одинокого белого волка? — уточнил Калачев.

— Брат, перестань, тут уйма народу, а ты ведешь себя, как младенец. Перед девушками-то не стыдно?

— Зачем ты меня сюда привез? — неожиданно четко и зло проговорил Калачев.

В его голубых глазах плескалась злость и ненависть на весь мир. И козлом отпущения, конечно же, он выбрал самого близкого человека. Все это было до боли мне знакомо.

— Мне не нравится эта комната, разыщи другую. Здесь воняет бабскими духами.

Черт, забыла здесь флакон «Молекулы», у которого потерялась крышка! Поэтому в помещении действительно пахло моими духами. Но это дорогой и классный запах, что не так этому вредному качку? Странно вообще, что их не выбросили при уборке. Очень неловкая ситуация, надо признать. Кто-то подсуетился и распахнул окно.

— Эта палата — самая лучшая в клинике, — не выдержала я.

Врачи передо мной расступились, и Артем уставился на меня жутким взглядом.

— Это кто? Моя сиделка? Не могли подобрать кого-то посексуальнее? — парень обдал меня холодом своих глаз. Такими льдинами можно и заморозить. Я попятилась, пока не уперлась спиной в стену.

— Алена — пациентка нашего медцентра, — вмешался Янис.

Артем поджал губы и отвернулся.

— Оставьте меня в покое, — сказал он. — Я хочу спать. И вот еще что, никаких сиделок не нужно, я ясно выразился?

Доктора закивали и поспешили уйти. Брат заботливо подложил под шею Артема подушку-валик. Я забрала свои духи и тоже удалилась, почувствовав лопатками, как парень прожигает меня презрительным взглядом. Будет очень сложно наладить с ним контакт. Мне хорошо знакома эта стадия — отрицание проблемы. Пройдет много времени, прежде чем он смирится и начнет интенсивное лечение. И чем скорее признает свою проблему, тем больше у него шансов выздороветь.

С чувством преисполненного долга покидаю клинику, так и не попив с доктором Янисом кофе. Вечером жду Зою. Она приедет, чтобы выслушать мой отчет, а потом организует нашу с Марком встречу. Что я ему скажу? Что мое желание насолить его девушке зашло слишком далеко? Я не собиралась с ним спать, но хотела, чтобы Зоя думала именно так — что у нас будет секс.

Хорошо понимаю, что решила не только самоутвердиться за ее счет, но и причинить ей боль. Она привыкла играть чувствами других людей, наносить им страдания, так пусть на своей шкуре испытает каково это. Вместе с тем, я чувствовала к ней необъяснимую симпатию и восхищение. Дьявольщина!

Нужно все отменить! Пожелать Зое счастья и сказать, что мне ничего не нужно взамен, и я помогу Артему бескорыстно. Парень мне понравился, не смотря на свою показушную вредность и выходку с арией волка. Смотрю на него и будто вижу себя, только что узнавшую о своей болезни два года назад.

— Зоя, мне не нужна встреча с Марком, — вместо приветствия говорю девушке.

Она села на диван, вытянув вперед красивые мускулистые ноги, и отпила зеленый чай, приготовленный мною специально для нее.

— Ты больная? Я уже обо всем позаботилась! Привезу тебя сегодня вечером к нам на виллу, а сама уйду на всю ночь, так что дерзай. Только в спальню не лезь — там моя территория. Внизу полно диванов, сделайте это где-нибудь там, да хоть на полу, только не на моей кровати.

Поражаюсь Зойкиному спокойствию — я бы так не смогла.

— Зоя, я правда…

— А теперь рассказывай: как там Артем? — перебивает она.

В деталях передаю все, что видела сегодня в клинике.

— Так я и думала, — мрачнеет Зоя, — он в ужасном состоянии. Ария белого волка?! У него никогда не было вокальных данных. Он что, спятил?

— Выглядит человеком, который находится абсолютно в здравом уме. Ему трудно осознать и принять свое положение, он настроен на худшее — инвалидность или даже смерть. Не смотри так на меня, всех тяжело заболевших посещают подобные мысли. Это пройдет.

— Что же делать? — закусила она губу.

— Сходи к нему, поддержи своего чемпиона. Он чувствует себя брошенным и покинутым.

— Он не захочет меня видеть, — отрезала Зоя. — Но не будем об этом. Я помогу ему на расстоянии. Продолжай в том же духе, войди к нему в доверие и помоги ему, черт возьми! Не сиди, сложа руки!

— Знаешь, мне иногда кажется, что на самом деле ты любишь не Марка, а Артема.

— Тебя это не касается, делай свое дело. Сама разберусь, кого мне любить, — грубо ответила Зоя, тем самым убедив меня в том, что я недалека от истины.

Она встала, поправила поясок на синем костюме, состоящем из коротких шорт и блузки, и сказала:

— Будь готова к восьми, Крапива, я за тобой заеду и сдам на руки Марку. Пока.

Глава 16

— Серьезно?! Решила соблазнить Марка в джинсах и футболке? Где же твое платье с разрезом до пупа? Высокого же ты о себе мнения, Алена Крапива, — критически осматривая меня с ног до головы, изумляется Зоя.

Моя заклятая подруга не могла дождаться восьми часов вечера и примчалась раньше времени. Конечно, я не успела переодеться, но почему бы не пойти в гости в домашнем виде? Коварных планов у меня в помине нет, поэтому наряд может быть любым. Так пусть будут джинсы.

— А я сразу до нижнего белья разденусь, — заговорщически подмигиваю ей, — оно у меня красивое — кружевное, полупрозрачное. Купила специально для сегодняшней ночи.

— Избавь меня от интимных подробностей, а то сейчас стошнит, — скривилась Зойка, — если готова, то садись в машину. Тут ехать десять метров, но я сказала, что мы с тобой пьянствовали в таверне и решили продолжить вечеринку на нашей вилле. Я сейчас поссорюсь с Марком, не встревай, поняла? Иначе он меня не отпустит и все провалится к чертям собачьим. Сделаю вид, что на него обиделась и свалю на всю ночь. Даю карты тебе в руки.

Господи, на что я подписалась? Где моя спокойная размеренная жизнь? Зачем связалась с сумасшедшей Зойкой и стала играть по ее правилам? Зачем мне вообще ее злить и соперничать? Наше соседство не дает нам покоя. А, может, это Марк своим существованием не дает мне покоя, и я готова на многое, чтобы снова к нему приблизиться?

— У тебя ужасная походка, — бестактно заявляет Зойка, когда мы идем к припаркованному в переулке красному «мерсу».

— Меня мало заботит эстетика моей ходьбы. Поверь, в инвалидном кресле смотрелась еще жальче.

— Жаль, я этого не видела.

— А то чтобы бы? Посмеялась бы от души над инвалидом?

Зоя на вопрос не отвечает, проезжает несколько десятков метров и останавливает машину возле ворот. Мы выбираемся наружу и идем в дом. Сердце колотится в безумном припадке. Сейчас я увижу Марка…

— Алена! Рад тебя видеть, — улыбается Марк, разводя руки в стороны, будто желая меня обнять.

— Привет, — скромно здороваюсь я.

— Никак не привыкну к тому, что ты ходишь. Так и стоит перед глазами принцесса на передвижном троне, которую с удовольствием носил на руках.

— А ничего, что я все слышу? — ядовито интересуется Зоя, — меня-то ты ни разу не таскал на руках.

— Потому что тяжела ты, спортсменка моя ненаглядная. Уже забыла, как твою персону несколько раз не допускали к соревнованиям, потому что не проходила по весу в своей категории, а?

— Чего?! Ты назвал меня жирной?! — разозлилась Зойка.

— Алена, проходи в комнату, располагайся. Сейчас принесу выпить. Какой напиток вы пили до этого? — любезничал со мной Марк, будто не замечая, что у его девушки разве что пар из ноздрей не валил.

— Текилу, — ляпнула я.

— Когда жизнь преподносит тебе лимоны, пей текилу, — рассмеялся Марк, — так просто, вспомнил поговорку.

Зоя скривилась, как будто надкусила этот самый лимон, о котором шла речь. Марк вышел в другую комнату, она последовала за ним. Слово за слово, и влюбленные сцепились в словесной перепалке, которая грозила вылиться в битье посуды. Я благоразумно молчала. Милые бранятся, только тешатся. Ничего у Зойки не выйдет, злорадно думаю я, посижу немного и отправлюсь восвояси.

Но спустя минут двадцать из комнаты вылетела раскрасневшаяся Зоя, саркастично пожелала нам счастливо оставаться и умотала в неизвестном направлении.

— Вот какая муха ее укусила? Все ж нормально было, — развел руками Марк, появившись в дверном проеме с бутылкой в руке.

— Девушки не любят, когда мужчины говорят вслух об их весе, — говорю, — это тебе так — на будущее.

— Да она сама заколебала меня своим весом, постоянно ходит и ноет, что толстая, сидит на бесконечных диетах, сушит тело, а потом опять срывается и метет все подряд. Просила даже холодильник на замок запереть от нее.

— Ты указал на ее недостаток при мне, а это очень обидно, — подавив смешок, объясняю.

— Виноват, исправлюсь, — рассмеялся Марк, — вот что значит женская солидарность! И когда вы только успели спеться? Но я рад этому. У Зойки здесь никого нет, кроме меня, а я не всегда бываю свободен. У нее начинает рвать крышу, ищет приключений на свою роскошную задницу. Только представь, она хотела принять участие в каких-то подпольных боях. Она — Зоя Ковец, лучшая из лучших в UFC!

— Зоя — боец смешанных единоборств? — как будто впервые слышу я.

— Да, ее папик с детства тренирует по разным методикам — джиу-джитсу, капоэйра. Даже не смогу перечислить все техники, которыми она владеет.

— И невольно возникает вопрос: а тебе не страшно с ней ссориться?

— Зойка — спортсменка, она никогда не станет драться с человеком, который слабее ее, — рассмеялся Марк, — поэтому не боюсь. Хотя это унизительно — признавать себя слабее женщины, честно скажу тебе.

— Мне, наверное, пора?

— Останься, — возмутился Марк, — ты впервые в моем доме, и я хочу тебя угостить. По текиле?

Я забыла о своем обещании не употреблять крепкие спиртные напитки и кивнула. Спустя несколько минут на столике появилась бутылка мексиканской водки, лимон, лайм, соль, разная закуска.

— Зоя скоро вернется, — наполняя напитком маленькие стопки, сказал Марк. — Максимум час ей потребуется, чтоб остынуть. Она отходчивая. Подождем ее здесь.

— Зоя вспыльчива, — поддерживаю разговор, стараясь унять дрожь рук.

— Дай руку, — неожиданно просит Марк, — нет, не эту, левую. Прижми большой палец к указательному, — он капает в образовавшуюся ложбинку сок лимона и кладет щепотку соли.

— Это нужно слизывать до или после?

— Сначала соль, потом текила.

— Ухх, обожгла горло, как жидкий огонь! — махнув свою стопку, вздрагиваю всем телом.

— Лаймом закуси, — Марк подносит к моему рту кусочек зеленого цитруса, — ну как?

— Чертовски вкусно, — не смею солгать я.

— Алена, ты трезва и не пила с Зойкой в кабаке, — уличает меня во лжи, — так где же вы были?

— Мы сидели у меня, не пили, просто разговаривали. Затем Зоя пригласила к тебе, то есть к вам — в гости. Я согласилась, потому что мне скучно. Это все.

— Что затевает Зойка? — пристально смотрит мне в глаза Марк.

— Боюсь, мне нечего рассказать о ее грядущих планах. Я к ней в подруги не набивалась, если что.

— Я чувствую, что она что-то придумала. Никак не могу раскусить. И скандал этот на ровном месте затеяла. Ей нужно было куда-то уехать, — догадывается Марк.

— Ничего не знаю.

— Знаешь! Потому-то ты и здесь. Она ломанулась к Артему, не так ли? Он здесь, в Греции? Прилетел за ней? Что ж… Грубо сработано. Вычислил вас на раз-два. Зоя не учла одного — ты не умеешь лгать. Твои глаза тебя выдают, расскажи мне правду.

— Вот пусть мои глаза и расскажут, раз они такие честные, — с вызовом отвечаю. — Втянули меня в свои семейные разборки и крайней сделали.

— Я хочу знать. Только один вопрос. Она поехала к Калачеву?

— Нет!

— Я не верю, — качает головой, а я пожимаю плечами.

— Повторим? — Марк снова разлил текилу по стопкам. На этот раз выпили не по правилам.

— А тебя, значит, моя драгоценная Заинька определила в жертву для меня, чтобы не погнался за ней? Как же ты на это согласилась, Алена? Ты вроде девушка не глупая, все сразу должна была понять. Что она тебе наобещала?

— Свою крепкую дружбу.

— Ну-ну, дружить с Зоей занятие очень опасное. Ты не боишься? — Марк придвинулся ко мне слишком близко.

— Не боюсь, — отвечаю и с вызовом смотрю в его глаза.

Я уже успела забыть, какие они красивые, совсем как тихое болото, которое, ясное дело, с чертями, и затягивает в свою трясину все глубже и глубже. Я могла бы сейчас расставить все точки над i, но вместо этого пускаюсь в философские рассуждения, видимо текила ударила в голову.

— Мой жизненный путь — это квест, который нашпигован всякими испытаниями и трудностями. Я не боюсь проходить его, ведь в конце — я верю — меня ждет суперприз. Все люди, появившиеся в моей жизни не случайны. Стало быть, Зоя тоже сыграет свою роль в истории. Мне импонирует одна мысль, которая звучит так: каждый человек является дверью, открывающий путь в новые миры…

— Интересная философия. А какая роль отведена мне в твоем квесте? — спрашивает Марк.

— Ты сыграл роль героя спасителя и простого олигарха. Я почти поверила в то, что на свете существуют порядочные богачи. Ты появился тогда, когда нужно — ни днем раньше, ни днем позже. И своими успехами я обязана именно тебе, как бы странно это не звучало. Для того, чтобы почувствовать себя ровней тебе и Зое, за кратчайший срок встала на ноги. Это была мощная мотивация, которая сработала успешно. И вот я здесь, пришла и уйду на своих ногах.

— И даже не отблагодаришь простого олигарха хотя бы поцелуем? — игриво спросил Марк.

— Нет.

— Почему?

— Ты стал жалким, Марк. Раньше ты не выпрашивал поцелуи — ты их требовал! И от твоего властного голоса тело сводило сладкой судорогой. Сейчас я вижу перед собой влюбленного и несчастного мужчину. Увы, таким ты мне не нравишься!

— А ты изменилась!

— А то. Разве что загар прилип качественно, — съязвила я.

— Зойка, будь она неладна, сделала из меня тряпку, — хлопнул он по столу. — Когда увидел ее впервые на ринге, в знаменитой клетке — восьмиугольнике, она уделала свою соперницу за тридцать секунд. У нее длинные, крепкие ноги и дьявольски красивое лицо. Это дикое сочетание красоты и силы — я не мог устоять. Отбил ее у действующего чемпиона ММА, рискуя быть серьезно покалеченным, а то и трупом, — мрачно ухмыляется Марк.

— Но она того стоила! Я долго таскался за ней, бросал к ее восхитительным ногам все, что она пожелает — машины, драгоценности, платья по пятьсот баксов за штуку. С ней было очень сложно. Зоя говорила, что любит меня, но я понимал, что не тот человек, который ей нужен. Не спортсмен и не силен духом. Все что мог ей предложить — это любовь и деньги. А ей было мало. Она мечтала, чтобы кто-нибудь укротил и обуздал ее дикий нрав, я же был с ней слишком ласков — не умею по-другому. И тогда Зоя снова вернулась к Артему, который умел справляться с ней куда лучше, чем я. Мне пришлось принять поражение и уехать из США сюда, чтобы забыть ее навсегда. Что было дальше, знаешь сама.

— А ты никогда не спрашивал у нее, почему она приехала сюда?

— Спрашивал, конечно. Отвечает одно и то же: осознала, что любит. Калачев не отступится от нее, я чувствую, что он где-то рядом. По Зойкиному поведению это вижу. Она словно мечется меж двух огней. Устал от всего этого, но не могу ее прогнать. Мне нравится, когда она доминирует в постели, никогда не встречал таких раскованных сексуальных женщин. Я позволяю ей делать с собой разные вещи, которые другому мужчине покажутся унизительными. Может быть, зря? Прости, что говорю тебе все это, но мне больше не с кем поделиться, некому выговориться.

— Говори, Марк…

— Все называют ее Опасность. Когда она выходит на ринг, то заплетает свои длинные черные волосы в две косы. Зою Ковец боятся и уважают, и мне безумно льстит, что я сплю с ней в одной постели.

Мы пили текилу и говорили, говорили и пили. Впервые с Марком мы были честны и откровенны друг с другом. После его душевных излияний, я рассказала о своих отношениях с Сашкой, о своей болезни. Незаметно вечер перетек в ночь, мы чересчур пьяные лежим на полу и смотрим в стеклянный потолок на веранде, через который отражаются звезды. Под моей головой сильная рука Марка и мне безумно хорошо.

— Иногда разговоры по душам приносят больше удовольствия, чем секс. Спасибо тебе, Алена.

— За то, что не воспользовалась ситуацией и не соблазнила тебя? Брось, Марк! Секс — это ведь не главное удовольствие в жизни.

— Да что ты говоришь? — изумляется финн, — Может, ты асексуальна? — он приподнялся на локтях и с подозрением на меня уставился.

— Я? Вовсе нет! — мое самолюбие было уязвлено до крайности.

— Так докажи это!

— Хм… У тебя есть медленная музыка?

Не вставая с пола, Марк дотянулся до пульта и включил одну из моих любимых композиций. Это Ignis «Rompasso». Я принялась двигаться в танце, забыв о больных ногах. Алкоголь не только раскрепостил меня, но и на время позволил почувствовать себя здоровой. Завтра мне будет плохо, но сегодня-то хорошо!

Встала перед Марком и принялась извиваться, как змейка, пристально смотря в его расширенные от удивления глаза. Делаю плавные движения, снимаю футболку, и остаюсь в кружевном красном бюстгальтере. Мне не стыдно — текила искоренила во мне это жалкое чувство. Мои соски твердеют и просвечиваются через тонкую ткань.

Вкладываю в танец всю свою страсть и артистизм, как будто это последний танец в моей жизни. Поворачиваюсь к Марку спиной и, призывно смотря на него через правое плечо, плавно снимаю джинсы. Рукой взбиваю распущенные волосы и продолжаю двигаться.

Песня начинается сначала. Чувствую себя легкой, невесомой, соблазнительной. Горящие глаза Марка ревностно следят за каждым моим движением. Еще немного безумства и устало валюсь рядом с ним на пол. Закрываю лицо ладонями и весело смеюсь. Марк подминает меня под себя и впивается в рот жадным поцелуем. Его руки шарят по моему полуобнаженному телу, стаскивает с плеча лямку бюстгальтера, и поцелуй переносится на обнаженную грудь. Выгибаюсь и закусываю губу. Нужно остановиться, пока не поздно…

Кое-как выпроставшись из-под его тела, переворачиваю Марка на спину и сажусь на него сверху.

— Хватит, Марк. Мы не должны этого делать!

— Я хочу тебя! — отвечает он, прижимая меня к своему твердому естеству.

— Зоя скоро вернется. Она и не помышляла тебе изменять. Нет нужды платить ей той же монетой.

— Но я хочу тебя не из мести Зое, а просто потому, что мне нравится твое тело. Ты так классно танцевала, с такой душой, и я подумал, что тоже тебе небезразличен.

— Так и есть. Но я никогда не буду третьей в чужих отношениях. Никогда! У меня есть гордость, можешь себе представить?

— Алена…

— Тссс, — прикладываю палец к его губам и, опустившись вниз, покрываю мелкими отрывистыми поцелуями его грудь, а затем резко встаю и одеваюсь.

— Что ты делаешь? — жалобно стонет Марк, — не оставляй меня в таком состоянии.

— Справишься. Уже почти рассвело. Скоро вернется твоя Опасность, все будет хорошо. Верь ей, Марк.

— Я верю тебе.

— Марк, только один вопрос остался невыясненным. Почему ты тогда не удивился в ресторане, при первой встрече тому, что я приехала в инвалидном кресле?

— Потому что наблюдал за тобой с самого начала, как только тебя привезли на пляж.

Я опускаю ресницы и нежно улыбаюсь.

— Прощай…

— Не уходи… Аленка, стой.

Но меня было уже ничем не остановить. Выхожу из дома, и наблюдаю самый красивейший рассвет в своей жизни. И я безумно счастлива в этот момент, потому что поняла, что навсегда освободилась от прежних чувств к Марку. Это чувство безграничной свободы, похожее на то, что чувствуют люди, вышедшие из длительного тюремного заточения.

Глава 17

Через два дня снова наведываюсь в реабилитационную клинику. Сначала хотела послать к черту наш с Зойкой договор, но совесть почему-то не позволила. Я разыскала Яниса и окольными путями расспросила о новом пациенте.

— Чокнутый русский! — всплеснув руками, воскликнул врач. — Он постоянно воет, как голодный волк. Стоит кому-то из медперсонала к нему войти, как поднимает вой. Мы не сможем ему помочь, пока нас к себе не подпускает. На снимках компрессионный перелом позвоночника поясничного отдела. Это не слишком серьезно, есть 90 % шанс на скорое восстановление, но этот русский не верит нам и обвиняет во лжи. Утверждает, что все мы здесь куплены. Может, ты поговоришь с ним? Вы русские — загадочные души. Быть может, найдете общий язык.

— Хорошо, Янис, загляну к вашему проблемному пациенту, — обещаю и иду в палату Артема.

— Как насчет кофе? — кричит мне вслед, но я предпочитаю сделать вид, что не расслышала.

Стучусь в дверь и прислушиваюсь. Тихо, едва слышно работает телевизор.

— Можно? Только не надо выть, я не лечить тебя пришла, — предупреждаю заранее.

— Да? — заинтересовался Артем, отрывая взгляд от экрана, — а зачем тогда?

— Просто поговорить. Хочешь, почитаю тебе свой дневник? Я всегда его ношу с собой в сумке.

— Меня не интересуют твои девичьи секреты.

— Можно, я присяду? Не могу долго стоять — ноги слабые.

— Садись, — пожимает плечами и демонстративно отворачивается к экрану телевизора, по которому транслируют бой.

Сидя в кресле, пользуюсь случаем и рассматриваю парня. На вид ему лет 25–26, русые короткие волосы, пронзительные голубые глаза, правильной формы нос, с кривой, конечно же, перегородкой, и точеный подбородок. Черт, да Зойкин чемпион действительно красавец! Если бы кому-то пришло в голову исследовать лицо Артема по древнегреческому принципу золотого сечения, к которому так стремятся многие звезды, то результат был бы ошеломительным. Черты лица у Калачева правильные, один царский подбородок сведет с ума любую женщину.

Молчу, пока снова не переводит на меня взгляд.

— Я весь внимание, — говорит.

— Ты сейчас должен быть там? — киваю на экран.

Артем сжимает пальцы в кулак так сильно, что белеют костяшки пальцев, а потом резко ударяет им в стену. Я вздрагиваю, но стена, к счастью, выдерживает.

— Я рассчитаюсь с этим ублюдком, который запрещенным ударом уложил меня на лопатки и сломал позвоночник. Отправлю его в нокаут, и сделаю так, чтобы на больничной койке оказался он, а не я, — зло говорит Артем.

— Конечно, рассчитаешься, — спокойно отвечаю, — но сначала тебе нужно выйти отсюда на своих ногах. Доктор Кесиди сказал, что ты не желаешь лечиться, зачем тогда сюда приехал? Можешь не отвечать. Знаю, что тебе сейчас все равно, где лежать, душой ты находишься в другом месте — в восьмиугольнике. У всех нас, кто сюда попал, есть только один шанс на выздоровление. И ни врач, ни медсестра, ни реабилитолог тебе не смогут помочь, пока ты сам не захочешь восстановиться. Два года я жила в инвалидном кресле, пока однажды не сказала себе: «С меня хватит! Это мое тело и только я одна могу помочь себе выздороветь».

— Твой дневник такой же нудный, как и твои высокие речи?

— И это мне знакомо, — с грустью улыбаюсь, — я так же не воспринимала рациональные идеи, которые мне подкидывали со стороны. Все казалось утопией. Я могла бы встать на ноги еще год назад, но, как и ты, предпочитала лежать и плевать в потолок, целыми днями грустить о том, что любимый человек меня бросил, никому не нужна и будущего у меня тоже нет.

— Откуда ты знаешь, что меня бросили? — изумился Артем.

— Это же очевидно.

Артем промолчал, насупившись, продолжая краем глаза следить за боем.

— Ты выступаешь под эгидой UFC?

— Не выступаю, а выступал, — поправляет, — но я больше никогда не вернусь в клетку. На чем основан твой интерес и знания о боях?

— Друзья из моей прошлой жизни за бокалом пива делали ставки, кто одержит победу в очередном бою: Руслан Нурмагомедов или Конор Максвелл, — пожимаю плечами.

— Я победил их обоих, — слегка улыбнувшись, говорит Артем.

— Ты скоро восстановишься. Полежишь немного в гипсе, не умрешь. Потом ношение корсета и усиленные занятия физкультурой. Через год сможешь вернуться на ринг, если не будешь глупить и перестанешь себя жалеть.

— Уходи, я устал, — вид у него действительно изнеможенный.

— Понимаю, — встаю и иду к выходу.

— Эй, подожди! Как тебя зовут?

— Меня зовут Алена Крапивина.

Артем кивнул и прикрыл глаза. Выхожу за дверь, ободряюще улыбнувшись ему напоследок. Иду по коридору к выходу и сталкиваюсь нос к носу с Янисом.

— О, ты была у русского пациента? Говорила с ним? Или ничего не вышло из этой затеи?

— Говорила. Надеюсь, скоро позволит себя лечить, не так уж он и безнадежен.

— Благодарю. И приглашаю на ужин сегодня вечером. Во сколько за тобой заехать?

— Не нужно за мной заезжать, — вздыхаю, собравшись духом, — извини, Янис, мне очень льстит твое внимание, но я не ищу сейчас отношений.

— Нет проблем. Я все понял! Всегда рад тебя видеть здесь, — быстро проговорил доктор и скрылся в одной из палат.

Вернулась домой и занялась приготовлением греческого салата. В клинике не нужно было думать о еде, а здесь приходится проводить некоторое время на кухне. Хотя, что там мне одной надо? Я неприхотлива в еде и всеядна.

Прихватив салатницу, иду к телевизору, скоро начнется сериал на английском языке. Если не слышать английскую речь и не практиковаться, так недолго и забыть ее. За этим занятием меня застает звонок домофона. Включаю камеру и вижу, конечно же, Зою Ковец. Больше никому не придет в голову меня беспокоить.

Я ее не встречаю, сама знает дорогу. Ковыряюсь вилкой в салате и слежу за сюжетом.

— Привет! Совсем не рада меня видеть? — своим обычным надменным тоном спрашивает моя названная подружка.

— Неа, — не отвлекаясь от экрана, охотно признаюсь.

Зойка плюхается рядом и отбирает у меня вилку.

— Все время хочу есть! — заявляет она.

Наглость — второе счастье. Вне всякого сомнения, Зоя Ковец стала таким частым гостем на моей вилле, что теперь чувствовала себя здесь, как дома. Пора прикрывать эту лавочку.

— Ты что хотела, Зоя? Доедай мой салат и уматывай.

— Что значит уматывай? Расскажи мне, как прошла ваша ночь с Марком. Тебе понравилось?

— Очень.

— Наши отношения значительно ухудшились после той памятной ночи, — пожаловалась Зоя. — Ты добилась своего — Марк от меня отвернулся.

— Только потому, что подозревает тебя, сама знаешь, в чем.

— В ту ночь я дралась на ринге. Хозяин подпольного заведения заработал на мне кучу денег. Еще бы! Чуть ли не весь город сбежался посмотреть на известную Опасность. Побила всех девушек, которые не побоялись со мной выйти, с каждой представляла, что это ты! — мрачно усмехнулась Зоя.

— За что мне выпала такая честь? — присвистнула я, — обычно во время секса представляют других мужчин или женщин, но чтобы во время боя… Это что-то новенькое, Ковец.

— Никакая это не честь — а ненависть. Я тебя ненавижу, потому что ты в это время объезжала моего любимого мужчину!

— Зоя, вот скажи мне, ты реально дура? На кой черт мне надо спать с Марком? Ты за кого меня принимаешь? — разозлилась я.

— Так у вас ничего не было? — оживляется она.

Ее личико просияло, а потухшие глаза заблестели. А мне опять захотелось лгать.

— Не было, и не будет. Мы просто напились и проговорили полночи. Рассказывал мне, как вы познакомились. Успокойся уже, несчастная страдалица, — закатываю глаза и отбираю у нее вилку. А то еще, чего доброго, воткнет мне эту самую вилку куда-нибудь… промеж глаз.

— Гребаная ты стерва! — закричала Зойка. — Столько переживаний мне устроила на пустом месте! Меня два дня тошнило от мысли, что Марк трахался с тобой в нашем доме. Не разрешала ему прикасаться к себе. Теперь понимаю, как ужасна и невыносима мысль об измене. Черт бы тебя побрал, Крапива! Ты внесла в мою жизнь неизведанные ранее эмоции. Но спасибо тебе не скажу, уж больно гадкое это чувство — ревность.

— Ради этого все и затевалось. Цени любовь Марка, и в будущем не делай ему больно. Он не заслуживает такого гадкого обращения с собой, Опасность.

— Разберусь с Марком как-нибудь сама. Ладно, Крапива, я тебе верю, потому что у тебя нет причин лгать. Ну и, само собой, Марк все отрицает. Ладно, рассказывай мне об Артеме! Что-нибудь узнала нового?

— У твоего бывшего бойфренда перелом позвоночника поясничного отдела, сейчас лежит в гипсе. Чуть позже снимут и наденут корсет.

— Меня не интересуют медицинские подробности, — отмахнулась она. — Я знаю от Глеба — его братца, что травма не серьезная.

— Не серьезная?! Ты реально думаешь, что вероятность при таких травмах стать инвалидом на всю жизнь — это не серьезно? — вскипела я, — его душевное состояние только способствует этому! Парень чувствует себя выброшенным на обочину жизни. Лежит и смотрит весь день канал «Матч». И ни один близкий человек не пришел, чтобы его поддержать.

— Это ты мне в укор что ли ставишь? Ты знаешь, что я не могу быть рядом с Калачевым. Для этого и заключила с тобой сделку. Свою часть выполнила, заметь, вот и ты теперь постарайся. Дуй завтра с самого утра в клинику и поддержи Артема! Кстати, он любит осетинские пироги с сыром.

— Ты что, пекла бывшему пироги? Не могу в это поверить! — хихикаю, представляя Зойку, хозяйничающую на кухне. На ней фартук в клеточку, а черные волосы присыпаны мукой. Не сдерживаю себя и громко смеюсь.

— Иди ты к черту! Честно говоря, драться у меня получается лучше, чем изготовлять кулинарные шедевры, — улыбается Зоя. Вот, такой она нравится мне больше.

— Ладно, подкормлю твоего чемпиона домашней едой, хотя в клинике прекрасный повар, готовит, как в ресторане. И может статься так, что твой Артем пошлет меня на три буквы вместе с пирогами.

— Не пошлет. Он любит девчонок твоего типажа — высоких, стройных, беловолосых. Черт, я уже ревную. Жалко отдавать такого парня, но и себе оставить не могу.

— Заткнись, Зоя, бесят твои речи на эту тему. Заведи себе гарем в таком случае, если хочешь нескольких мужчин сразу.

— Марк, хоть и мягкосердечный, но не позволит. А так, я бы с огромным удовольствием насчет двойного проникновения, — подмигнула Зойка.

— Циничная стерва и извращенка! — поражаюсь я и еле сдерживаюсь, чтобы не запустить в нее что-нибудь тяжелое. — И что в тебе только мужики находят?

— Ооо, запахло завистью, — говорит Ковец, — ладно, некогда мне тут с тобой трепаться. Устрою сегодня развлекалочку с Марком и выбью из него все мысли об измене, — похрустела она костяшками пальцев.

— Что значит, выбьешь? — ужасаюсь.

— А то и значит — отхлестаю его стеком или, может быть, плеткой.

— Зачем ты мне говоришь такие вещи?!

— Чтобы ты усвоила: Марк — мой личный раб, а я его Госпожа. И ему нравится играть со мной в подчинение, нравится выполнять мои команды, например, лизать ноги или кое-что другое. Видела бы ты сейчас свое лицо, Крапива, — расхохоталась Зоя.

— Да вы оба психи… Откуда только взялись на мою голову? Артем — тоже твой личный раб? — язвительно интересуюсь.

— Нет. Он нет, — серьезно ответила Ковец, — Калачев само воплощение мужественности и гордого самолюбия. Эти игры не для него.

— И на том спасибо. А то у меня появилась хорошая мыслишка послать вашу шайку извращенцев куда подальше и больше никогда не отпирать тебе калитку. На будущее: никогда ничего не рассказывай мне об унижениях Марка. Не хочу знать подробности вашей противоестественной сексуальной жизни.

— Очень даже естественной. Кое-где раньше был матриархат, женщины имели власть над мужчинами и нередко применяли по отношению к ним грубую силу. Оттуда все и пошло. Неприятно? Понимаю. Ты-то думала он нормальный чувак: богатый, красивый, ласковый. Тяжело разочаровываться в людях.

— Я привыкла. Но ты-то что знаешь о разочаровании?

— Ты права — ничего, — легкомысленно отвечает и встает с дивана. — Ладно, пока Крапива-оптимистка.

* * *

Мои дорогие читательницы! Спасибо вам, что ставите звезды, подписываетесь и комментируете книгу! Ваша поддержка очень важна для автора. Люблю вас!

Глава 18

С утра пораньше на моей кухне творится что-то невообразимое. Не имею ни малейшего представления, как готовить осетинские пироги, поэтому в духовку отправляется самый обычный пирог с сыром. Как будто и правда задалась целью окрутить бедного парня. Это все Зойкино влияние, надо полагать. Пора избавляться от ее гнета. Пирог вкусно пахнет, так что думаю, не придется краснеть перед чемпионом ММА.

Подъезжаю к клинике на такси и иду прямиком в палату, где лежит Артем.

— Привет чемпион! — скалюсь, как можно доброжелательнее, но чувствую, получается не очень.

На приветствие Калачев не отвечает, а его лицо выглядит кислее, чем было в прошлый раз.

— Круглые сутки смотришь «Матч»? Отвлекись ненадолго, принесла тебе поесть.

— Вот уж спасибо, но здесь меня кормят, как на убой.

— Это пирог с сыром, — заговорщически произношу.

— Да ты что, — не впечатлился боец.

Может, Зойка меня надурила, и нужно было притащить сюда кусок жареного на гриле мяса вместо пирога? Выкладываю пирог на тумбу и чуть приоткрываю фольгу, чтобы по палате поплыл вкусный запах. Артем покосился на мое приношение, но ничего не сказал.

— Подать кусочек? — полюбопытствовала я.

— Съешь сама.

— Ну уж нет, для тебя старалась.

Он никак не отреагировал на мое заявление.

— Хочешь, почитаю тебе? — пошелестев страницами своего ежедневника, спросила я. — Только здесь написано на английском языке. Хорошо знаешь английский?

Ответа не последовало.

— Молчание — знак согласия, — оптимистично говорю и начинаю читать Артему свой дневник, который никогда не покидал сумочку. Титульная страница начиналась со слов: «Welcome to my mad world! (Добро пожаловать в мой безумный мир!)

Я с воодушевлением читала Артему о своей беззаботной жизни, о жестокой болезни, которая чуть не угробила меня, о жизни с высоты инвалидного кресла, о казино, где погиб Саша, о маленьких детях, которые попали в детский дом. Когда дошла до строк про Никитку и Тему слезы навернулись на мои глаза. Как они там? Я не забыла о них. Ежемесячно отправляю директору детского дома огромную сумму денег. Она уверяет, что малыши ни в чем не нуждаются. Когда вернусь в Москву, то первым делом посещу интернат, и если она солгала — жестокая кара настигнет эту женщину, клянусь!

— Тебе бы сценарии к сериалам писать, Алена Крапива, — пристально посмотрел на меня Артем, — и хотя мой английский далек от идеала, кое-что все же понял.

Украдкой смаиваю слезу и поднимаю голову.

— Я и к своей-то жизни не могу написать достойного сценария. Попробуешь пирог, пока еще теплый? — спрашиваю, ни на что не надеясь, но Артем едва заметно кивает.

— Есть лежа, опасное занятие, но, так и быть — рискну, — говорит он.

Поднесла кусочек пирога к его рту и улыбнулась:

— Рисковый ты парень. Больше не поешь арию одинокого волка?

— Мои вокальные данные здесь не оценили по достоинству, так зачем же стараться понапрасну? Нет, больше не пою, — тень улыбки легла на его красивое лицо.

Артем медленно прожевал порцию и попросил добавки. На радостях скормила ему целый кусок.

— Я понял, что зря отказался от завтрака, когда почуял запах твоего пирога. За это спасибо. Но так и не понял, для чего все это? И только попробуй сказать что-нибудь про жалость.

— Что тебя жалеть-то? — удивляюсь. — Здоровый бугай, встанешь через месяцок на ноги, куда ты денешься! Не на всю жизнь будешь прикован к кровати. Просто тянет меня в свою бывшую палату, ничего не могу поделать.

— Так возвращайся, с радостью уступлю тебе место.

— Ну уж нет. Пока что чувствую себя довольно неплохо на арендованной вилле.

— Крапива?

— Мм?

— Кто тебя послал?

А он довольно проницательный парень, либо я плохая актриса. Вот что ему ответить? Правду? Я всегда выбираю правду, но это не тот случай. Интуиция подсказывает мне, что про Зойку сейчас лучше смолчать.

— Никто. Может быть, ты мне просто понравился? Может, выбрала тебя, как близкого по духу?

Усмехается, не веря ни единому слову.

— Я нахожусь не в той форме, чтобы крутить романы. Поэтому уходи, Алена Крапива. Уходи и больше не возвращайся.

— А вот это очень обидно, когда тебя прогоняют взашей, — заметила я, — теперь буду знать, что испытывали мои близкие, слыша от меня подобные фразы.

Поднимаюсь и молча ухожу. Они с Зойкой два сапога пара. Оба надменные, грубые, одним словом — бойцы ММА. Все, больше сюда ни ногой! Пусть Зойка сама таскает своему покалеченному чемпиону пироги. Пошли к черту!

Сама не заметила, как пулей пронеслась мимо доктора Яниса, и остановилась только тогда, когда услышала грозный окрик: «Алена!!»

— А?

— Ты уже бегаешь? Если бы все выздоравливали так быстро, как ты, наша клиника бы обанкротилась, — доброжелательно улыбнулся мужчина.

— Здравствуй, Янис. Я что, правда бежала?

— Неуклюже, но очень быстро, — подтвердил он, — я восхищаюсь тобой. Ты снова была у русского? Ты определенно положительно на него влияешь. Он… вы…

— Продолжай, не мнись, что хотел спросить? У нас с ним роман? Нет, конечно. Забежала на минуту, больше к нему не приду. Он грубиян и задавала.

А вечером полезла в сумку за дневником, чтобы написать несколько заметок, пришедших в голову днем, и не обнаружила его на месте. Прокрутив в памяти последние минуты, проведенные в палате Артема, пришла к выводу, что оставила дневник на тумбочке! Когда кормила его пирогом, блокнот лежал возле кровати, потом мы немного повздорили, я разозлилась и убежала, схватив только сумку, а дневник преспокойно остался лежать на месте. Черт, черт! Там все же все написано, и про Зою, и про Марка, и про нашу встречу с Артемом.

Я покраснела, вспомнив о том, что подробно записала события нашей ночи, проведенной с Марком. Дневник — моя новая привычка. Записывала все, что происходит со мной, чтобы заново переживать эти моменты. Иногда увлекалась и фантазировала, писала то, чего никогда не было. Так, например, появилась запись о фестивале в Вене, на котором мы появились вместе с Марком.

Что ж… Завтра просто заберу свою вещь, и что подумает обо мне Артем — неважно. Куда сложнее с Зоей. Ее секреты станут известны бывшему парню, а все благодаря мне. И одному богу известно, что предпримет в отношении меня Опасность. Есть малюсенькая надежда на то, что Артем не дотянется до дневника сам либо попросту его проигнорирует.

Я размышляла обо всем этом, обкусывая ногти, пока звонок телефона не привел меня в чувство. Это была Зойка, которая решила сегодня не баловать меня своим присутствием.

— Даже не спрашиваю, откуда у тебя мой номер, — отозвалась я, — у Вас безграничные возможности, Зоя Ковец. У Артема была, пирог скормила, других новостей нет, — выпалила в трубку, естественно умолчав о своей оплошности.

— Хорошо, Крапива. Да, обязательно скоро встретимся. Тут Марк тебе привет шлет. Ты ему тоже? Ну ладно давай пока, а то мы тут эээ…заняты кое-чем интересным с Марком в спальне.

Зойкина ревность не знает границ! Это что сейчас было? Она позвонила мне для того, чтобы сообщить, что занимается с Марком сексом в данный момент? Поистине девчачья выходка! Интересно, сколько ей лет? На вид 27–28. А ведет себя, как подросток.

Знаете, мне кажется, что Опасность не любит Марка, — ей просто нравится помыкать им и купаться в роскоши. Марк готов бросить мир к ее ногам, а Зойку так и тянет к Калачеву, от которого грубостью и прохладой веет за версту. Пусть она сама разбирается в своих чувствах, а я умываю руки.

На следующий день, прямо с самого утра отправилась в клинику. Моему появлению здесь уже никто не удивлялся.

— Я за своим блокнотом, — предварительно постучавшись, заглянула в палату номер 51.

Артем лежал без движения, телевизор выключен, в палате гнетущая тишина, что несказанно удивило меня.

— Заходи. Я ждал.

Робко протискиваюсь в комнату, беру в руки свой дневник и прижимаю к груди, как младенца.

— Ты, наверное, будешь ругаться, но я читал его, — сказал Артем. — Для начала хочу извиниться перед тобой за то, что неверно истолковал твои намерения. Все оказалось куда проще, чем думал — тебя послала Опасность. Или будешь отрицать?

— Нет смысла лгать, когда тебе бросают правду в лицо.

— Присядь, хочу с тобой поговорить. В кое-то веки у меня есть настроение на разговоры.

Кивнула и села в кресло, закинув ногу на ногу. На мне, как обычно, джинсы, футболка и текстильные кеды. Когда я купила эту футболку с изображением головы красного быка и надписью «CHICAGO BULLS»? Ах да, мне ее подарил Сашка. У него была такая же, как у истинного фаната баскетбольной команды.

— И как я только мог принять тебя за одну из поклонниц? — усмехается Артем, откровенно разглядывая меня, — обычно за мной охотятся девки в коротких юбках, а не в джинсах-бойфрендах. Пока не забыл, скажу: у тебя хороший слог. Зачитался прям. Пиши сценарии к фильмам, мой тебе бесплатный совет.

— Мне льстит твоя похвала. Ближе к делу, Артем. Ты знаешь: кто и я зачем здесь. Что дальше?

— А дальше все будет так, как вы затеяли с Зоей, — пожимает плечами Калачев.

— То есть? — не поняла я.

— Можешь начинать меня соблазнять. Только в джинсах и кедах у тебя ничего не выйдет, снимай их скорей, а вот твоя футболка мне нравится. Можешь оставить. Неоднократно имел возможность насладиться вживую игрой «Красных быков». А еще ты без лифчика, я прав?

Я покраснела, как маков цвет.

— Ты издеваешься надо мной? — рыкнула, как мне показалось грозно.

— Это Зойка издевается надо мной, послав мне тебя — чудо писательское.

— Не устраивает моя компания, могу передать Зое, что хочешь ее видеть, — обиделась я.

— Нет! Не хочу, — слишком поспешно отрицает он.

— Даже знаю причину такого решения. Ты не хочешь, чтобы она видела тебя, гору мышц, в таком плачевном состоянии, — язвительно говорю, заметив, что Артем сцепил зубы.

— Не поэтому, — возразил Калачев, — она мне больше не нужна. Пусть остается там, где находится сейчас — в постели этого смазливого финна Оксанена.

— Так ей и передать?

— Ничего не надо передавать. И не говори, что я все знаю, просто продолжай свою игру. Кстати, я самостоятельно оплатил счет за реабилитацию в клинике, и мне не нужны деньги ее любовника.

— Она уверяла, что будет платить из собственного кармана.

— Ага, как же! Все, что она зарабатывает, тут же спускает на ветер. У нас в Лос-Анджелесе есть общий дом, приобрели недвижимость на заработанные в UFC средства. Это единственное ее удачное вложение капитала.

— Хм, мне вот что интересно, как вы теперь будете делить этот дом?

— Алена Крапива, ты уклоняешься от темы, собираешься меня соблазнять или как?

— Или как! — говорю, вздернув нос.

— Так и знал, что я — малоприятное и антивозбуждающее зрелище — прикованный к кровати мужчина инвалид.

— Что ты несешь? Ты скоро поправишься и станешь здоровее меня, — возмущаюсь.

— Представляешь, сегодня ночью я почти не спал, читал твою печальную историю и, знаешь, чего мне хотелось постоянно? Крепко тебя обнять и погладить по блондинистой головке, как маленькую. Сделай одолжение — приляг рядом.

Сама не зная, зачем это делаю, скинула кеды и забралась на широкую постель с ногами. Артем вытянул руку и сграбастал меня в охапку, затем прижал к себе.

— Одна маленькая девочка, которая называет себя Никто, влюбилась в богатенького красавца, который предпочел ей другую — более успешную, более достойную, более красивую. Но вместо того, чтобы выкинуть мерзавца из головы, Никто мечтает о том, как танцует вальс в его объятиях, — тихо говорит Артем, перебирая мои волосы.

— Но потом эта добрая девочка знакомится ближе с его избранницей и разочаровывается в богатом красавце. И, наконец, поступает благоразумно — влюбляется в другого, более надежного мужчину. И перестает считать себя Никем.

— Такой себе из тебя сказочник, чемпион. Дерешься ты лучше, чем сочиняешь.

Артем рассмеялся и прижал меня к своей широкой груди. А мне стало стыдно за то, что он читал мои откровения. Я действительно называла себя в мемуарах Никто. Кто я? Никто.

— Крапива она и есть крапива.

В таком виде нас и застукал доктор Янис. Я смутилась, выбралась из объятий Артема и пересела в кресло. Вдруг стало неловко: отшила грека, а сама времени даром не теряю — забралась в постель к другому мужчине. Но Янис Кесиди повел себя невозмутимо. Он вежливо попросил меня выйти, так как Калачева ожидал сеанс массажа.

— Алена! Надеюсь, я тебя еще увижу? — крикнул мне в след Артем.

— Надейся, чемпион, — легкомысленно подмигиваю и скрываюсь за дверью.

Глава 19

Я не хотела больше приходить в клинику, но ноги сами несли меня туда. На сей раз, чемпиона посетила вечером, чтобы у нас выдалась возможность поговорить чуть подольше. Вечером пациенты обычно маялись от безделья, так как все занятия и процедуры назначают на первую половину дня. Артем бездельем не страдал, а мужественно лежал, пялясь то в потолок, то в телефон. Собственно и деваться ему некуда, если позвоночник дорог. Только лежать.

— О, Крапива пришла! А я уж думал, что не увижу тебя больше. Слушай, будь другом, помоги стать. Хочу сходить в туалет самостоятельно, видеть больше не могу эту гребаную утку. Мерзко себя чувствую, когда приходится делать в нее дела.

— Артем, ты сумасшедший? — округляю глаза, — потерпи еще немного и встанешь на ноги. Сидеть нельзя будет еще какое-то время, но стоять и ползать на четвереньках сколько угодно.

— Я не собираюсь ползать на четвереньках! — рявкнул Калачев. — Хочу встать и сходить в чертов унитаз! Как нормальный человек!

— Рано. Позвонки еще не срослись. Хочешь все испортить? Остаться калекой на всю жизнь? Что ж, вставай и иди, но я в этом участвовать не буду, — отворачиваюсь, скрестив руки на груди.

— Тогда дай эту долбанную утку и выйди отсюда! — покраснел от злости.

Вышла из палаты, слыша, как он отчаянно матерится по-русски, но почему-то с американским акцентом. Позвала санитарку, чтобы забрала судно, и только потом зашла обратно.

— Благодарю за тактичность, — сказал уже успокоившийся Артем.

— Артем, милый, я через все это прошла. Кому, как не мне понять то, что ты чувствуешь?

— И то верно. Полежишь немного со мной? Чувствую себя скверно.

Снимаю босоножки и ложусь рядом с парнем. Когда еще выпадет такая честь полежать с мировой знаменитостью? Не такой уж он плохиш, каким пытается себя выставить перед публикой.

— А где твоя футболка? — спрашивает. — Сегодня в платье нарядилась. Все для меня?

— Конечно, — не стала разуверять парня. Пусть думает так, как ему нравится, мне не жалко.

— Ценю. Прелестные блондинки в моей постели большая редкость, особенно теперь, — фыркает он.

— Сам говорил, что у тебя армия поклонниц.

— А я из огромного стада выбрал самую паршивую овцу.

— Ты про Ковец? — приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.

— Про нее. И не говори мне ничего, и не рассказывай. Предпочитаю ничего о ней не знать, — сказал он и заправил свисающую прядь волос мне за ухо.

— Не буду.

— Поцелуй меня.

— Что?! — на миг показалось, что эту фразу произнес Марк.

— Ты слышала.

— Артем, нет, — отрицательно качнула головой, потом немного подумала и чмокнула его в щеку.

— Спасибо, что не в лоб, — язвительно поблагодарил Калачев.

Усмехнулась, вспомнив, как однажды выпалила эту фразу Сашке. Я тогда сильно обижалась на него за то, что он мною пренебрегал. Чтобы не обидеть Артема, села, поджав под себя ноги, обняла его рукой за крепкую шею и, наклонившись, поцеловала в губы. У него мягкие, теплые губы, которые тут же жадно впились в меня. Невинный поцелуй неожиданно перерос в глубокий и страстный. Чемпион явно соскучился по женской ласке. Охох…

— Не отстраняйся, пожалуйста. Мне сейчас это очень важно, — прошептал боец.

Я позволила себя целовать, и сама не заметила, как увлеклась этим приятным занятием. Очнувшись, обнаружила себя сидящей на парне верхом, с задранным платьем. Руки Артема скользили по моим ягодицам и пытались содрать нижнее белье.

— Стоп! — говорю, — твой один поцелуй перешел в банальщину. Я не собираюсь отдаваться тебе здесь, на этой койке.

— А где собираешься?

— Нигде, — тотчас вспыхиваю, слезаю с парня и поправляю платье. — Мне пора. И впредь держи себя в руках, пожалуйста. Если тебе хочется секса, могу вызвать шлюху. Эта клиника на редкость благосклонно относится к любым видам реабилитации, если это идет на пользу пациенту.

— Если бы мне нужна была шлюха, я бы не вел с тобой душещипательные беседы, — мрачно отозвался парень. — Ты сама заявляла, что я тебе понравился. Так в чем же дело? Отчего бежишь от меня, как от огня? Напрашивается только один ответ — ты мною брезгуешь.

— Глупости не говори! Скажу тебе честно: я не уверена, что у вас с Зоей все кончено на самом деле. У меня есть подозрения насчет того, что как только у нас с тобой сложатся определенные отношения, она придет и все разрушит.

— Не позволю, — говорит твердо. — Я не Оксанен, чтобы ползать у нее в ногах. Этого не будет никогда. А теперь вернись обратно в постель, мне понравилось, как ты целуешься.

— Что ж, хочу тебе верить.

* * *

Следующие три недели я почти не вылезала из палаты Артема. Доктор Кесиди поначалу взбрыкнул и запретил мне посещения, надо полагать из ревности, но энная сумма денег, полученная в конверте от Артема, решила этот щепетильный вопрос.

Я принимала живое участие в реабилитации спортсмена, читала ему книги, делала массаж, помогала принимать душ, смотрела вместе с ним бои без правил и Формулу-1. Мы стали по-настоящему близки, но дальше поцелуев дело не заходило.

Между нами образовался какой-то непреодолимый барьер — я не могла заняться с ним сексом в клинике и все тут. Артем обижался, но потом смирился и с нетерпением ожидал своей выписки из реабилитационного центра. Секс стал его мощным стимулом, а я и не возражала, так как помнила, что совсем недавно чувства к одному мужчине помогли мне начать ходить. Но все это в прошлом!

Артем мечтал, что целые сутки после выписки мы проведем на вилле, в постели. Ждал этого дня, как подросток первого секса.

В один замечательный летний день пришла в клинику раньше, чем меня ожидали, и безумно удивилась, когда обнаружила в палате своего парня эффектную гостью.

— Привет, подруга! Что, наконец, набралась смелости и пришла? — съязвила я, с удовольствием разглядывая бледное лицо Зои.

Затем перевела взгляд на Артема и увидела на нем маску напускного безразличия. Похоже, Опасность получила от ворот поворот, а я пропустила все самое интересное!

Несмотря на раннее утро, Зоя хорошо одета и при макияже. Значит, готовилась. И я догадалась, зачем она здесь.

— Крапива! И я рада тебя видеть, — неискренне улыбнулась Зоя. — Мы тут с Артемом говорили о…

— Меня это не касается, — обрываю ее на полуслове, скидываю обувь и забираюсь к Артему в постель, как делала это уже десятки раз.

— Я хотела бы остаться с вами друзьями, с вами обоими. Поняла, что у вас отношения, ни в коем случае не буду мешать, — неуверенно заявляет Зоя, напряженно наблюдая, как ее бывший притягивает меня к себе и целует в краешек губ.

— Зоя, к чему эта дружба? Насчет дома в Лос-Анджелесе мы уже решили — первый этаж мой, второй — твой. Хочешь, приводи туда Оксанена и живи с ним, мне все равно, — равнодушно сказал Артем, поглаживая мои волосы.

— Что-то вы быстро снюхались, а Крапива? А еще скромницу из себя строила, утверждала, что тебе не нужен Артем, и ты из врожденного альтруизма ему поможешь. И что я вижу? Ты в его постели, — торжественно заключает она. Всем своим видом Зоя показывала, как недовольна моим поведением.

— Это моя палата и моя бывшая постель, и как видишь, меня так и тянет сюда.

— И мой бывший мужчина! — напоминает она. — Что ж, во всяком случае, мне не нужно больше беспокоиться, что ты уведешь у меня Марка.

— Марк весь твой.

— Надолго ли? Как выяснилось, что ты неразборчива в связях и охотно пользуешься чужими мужчинами.

Может, напомнить ей о том, что сама предлагала мне Артема? Но не стану опускаться до ее уровня.

— Я не чужой мужчина Алене, — вмешался Артем, — так что попридержи язык.

— И все-таки, можно я буду иногда тебя навещать? — Зоя посмотрела на Калачева преданными щенячьими глазами.

— Если Алена не будет против, — сдержанно отвечает он.

— Буду! — заявляю, воинственно взглянув на раскрасневшуюся Зою, и спокойно выдерживаю ее взгляд. — Я против, Зоя.

Ковец сверкает своими блестящими от гнева глазищами и снова обращается к Артему.

— Не ей это решать, а тебе! Ты хочешь меня видеть?

— А сама, как думаешь? После того, как я получил травму, ты попросту сбежала к своему любовнику! — взорвался Калачев.

— Но я тебя не бросила на произвол судьбы и пристроила в эту клинику. Даже девушку тебе нашла, — кивнула на меня, а я нехорошо улыбнулась.

Я для нее пешка, а она значит королева. Ну-ну. Только вот обратно Артема она не получит! Я об этом позабочусь.

— Гениальная Опасность как всегда все продумала, — Артем изобразил жидкие аплодисменты. — Только не учла одного, что я влюблюсь в эту девушку. Можешь, проваливать отсюда, дорогая, на все четыре стороны.

Что я сейчас услышала? Артем в меня влюблен? У меня даже лицо загорелось от такой новости.

— Сволочь неблагодарная! Сукин ты сын, Артем, — злобно проговорила Зойка и рассерженной фурией вылетела из палаты.

Я посмотрела на руки Калачева и увидела, что они дрожат. Оказывается, он не такой спокойный на самом деле, каким старался выглядеть. Артем отлично владеет эмоциями, и только тремор рук выдал, что разговор с бывшей пассией ему небезразличен.

— Хочу, как можно скорее покинуть эту клинику, — говорит раздраженно.

— На следующей неделе снимут гипс. Осталось потерпеть всего несколько дней, — ответила и принялась целовать его так сладко, чтобы забыл о встрече с Опасностью.

Вероятно, он соврал, что любит меня, чтобы сделать Зойке больно. Во всяком случае, разговоров про нашу любовь Артем больше не заводил.

Глава 20

Наконец, это знаменательный и долгожданный день наступил! С утра Артему сняли с поясницы гипс и разрешили пройтись. Какой же он высокий, оказывается. Чувствую себя рядом с ним мелкой и тщедушной. Врачи на сутки разрешили спортсмену покинуть медицинский центр, но потом ждали его обратно, реабилитация будет продолжаться. Ему необходимы занятия физкультурой и плаванием, чтобы поскорее восстановить свой организм и вернуться в спорт.

Я думала, что ничто не испортит этот день, но как вышло, ошибалась. Зоя знала, что сегодня Артему снимут гипс, видимо беседовала с врачом, и не упустила возможности порадоваться за бывшего возлюбленного, примчавшись в клинику.

— А куда это вы собрались? — захлопала Зоя длинными ресницами, застав нас с Артемом в холле. На ней сегодня были надеты джинсы и футболка, ну прямо моя сестра-близнец!

— Мы отправляемся ко мне на виллу, — мрачно поясняю. Понимаю, что Зойкино появление здесь не принесет ничего хорошего, учитывая итоги нашей последней встречи.

— Можно мне с вами? Хочу отметить этот шаг к выздоровлению Артема. Я на машине, так что могу быть вам полезной, — Зойка старалась быть милой, но меня-то не проведешь.

— Мы уже вызвали такси, — сказала я.

— Как всегда будете час его ждать, а Артем уже на ногах еле стоит. Садитесь, я довезу вас.

— Ладно, пусть отвезет, — сдался Артем, который действительно скверно себя чувствовал.

Я помогла ему добраться до Зойкиного красного «мерседеса», и он тут же со стоном улегся на заднее сиденье. Я села впереди.

— Марк знает, что ты здесь? — интересуюсь я.

— Допустим, — уклончиво ответила Опасность. — Я вчера ему рассказала о том, что вы любовники.

— Ты поторопилась, — широко улыбаюсь, — пока еще нет, но раз Зоя Ковец так решила, значит, мы ими станем в скором времени. Почему бы даже не сегодня.

Зоя сверкнула глазами и едва не поцеловала машиной задний бампер резко остановившегося перед нами автомобиля.

— Гребаные греки! — заорала она и ударила по клаксону, — понакупят прав, сволочи!

— Успокойся, Зоя, он остановился, чтобы пропустить пешехода. Будь внимательнее, пожалуйста, — делаю замечание, а она словно и не слышит меня.

— Через неделю мы улетаем с Марком в Лос-Анджелес, — говорит Зоя, ища взглядом лицо Артема в зеркале заднего вида, видимо, надеясь поймать его реакцию на сказанное.

— Очень за вас рада, и не скажу, что буду скучать. Не люблю врать.

— В связи с этим Марк приглашает вас обоих на яхту в знак примирения, — доканчивает Зоя, продолжая вглядываться в зеркало, пропустив мой сарказм мимо ушей.

Я обернулась и увидела белого, как полотно Артема.

— Ты как себя чувствуешь? — обеспокоилась я, — может, вернемся обратно в клинику? Зоя, тормози! Ты не видишь, что Артему плохо?!

— Все нормально, езжай, — махнул он рукой.

— Почти приехали. Так что вы ответите на приглашение Марка? — даже не вздрогнула Зоя.

Вопрос я проигнорировала, мне не нравилось состояние чемпиона. То ли ему плохо из-за болей, то ли слова Зои так на него повлияли, кто ж его поймет? Выясню все, как только избавлюсь от Опасности. А пока оборачивалась каждые полминуты, чтобы оценить самочувствие своего парня.

Красный «Мерседес» резко остановился возле арендованной мною виллы. Не хочу думать о том, что срок аренды подходит к концу, и мне нужно решать: что делать дальше? Возвращаться в Москву? А как же…?

«Отпусти вожжи, лошадь сама найдет правильный путь» — вспоминаю мудрый совет Джулии.

Помогаю Артему вылезти из навороченной тачки и, обняв его, сопровождаю в мое временное пристанище.

— Спасибо, Зоя, — без всякой признательности в голосе бросаю на ходу.

— Так что насчет совместной прогулки по морю? Марк желает убедиться, что у вас серьезные отношения и хочет помириться с тобой, Артем. Что мне ему передать?

— Передай, что может пойти на хер, вместе со своей яхтой, — резко ответил Калачев.

Зоя проводила нас злобным взглядом, села в свою машину и, подняв столб пыли, наконец, умчалась. Вот фурия! Ведет себя так, будто у дитя малого отобрали игрушку, коих у него безмерное количество.

Мы зашли в дом, Артем сразу же прилег на огромный, разложенный к его приходу диван, и с блаженством на лице произнес:

— Сутки. Целые сутки мы будем здесь вдвоем! Никто не будет постоянно заглядывать к нам, мешать своим присутствием, звонить, дергать. Это рай!

— Никто, кроме Зои, — возражаю. — Не впущу ее сюда, у меня уже есть опыт обороны от этой сумасшедшей женщины.

— Иди сюда, — поманил меня пальцем.

— Сначала тебя покормлю.

— Не-ет, сначала любовь, потом все остальное. Слишком долго ждал этого момента. Заранее прошу прощения, если разочарую. У меня давно не было секса.

У меня тоже давно не было того, чем занимаются мужчины и женщины наедине, и сейчас мне просто необходимо урвать кусочек женского счастья, иначе просто зачахну.

Улыбаюсь, включаю тихую музыку для фона, медленно снимаю футболку, джинсы, распускаю по плечам убранные в хвост волосы. Артем наблюдает за моими действиями, подложив руку под голову и слегка прищурившись.

— Иди же ко мне. И если сейчас ты найдешь какую-нибудь отговорку, клянусь, я тебя изнасилую. Иди сюда, позволь мне любить тебя, Алена.

В одних трусиках медленно подхожу к мужчине, который тут же хватает меня, как добычу, и забрасывает на себя. Целует нежно, страстно, долго. Попутно раздевает сам себя. Все, больше ничего нам не мешает.

Я сверху, чтобы не напрягать его спину. Мои волосы свисают Артему на лицо, он собирает их в кулак и держит их на затылке. Он большой, мужественный, устрашающий, одним словом — боец. Артем старается быть нежным со мной, но укоренившиеся привычки все равно лезут наружу.

В эту ответственную минуту мой телефон, лежащий рядом на подлокотнике дивана, начинает отчаянно вибрировать. На экране высвечивается Зойкино фото, которое я откопала в интернете. Не самое удачное фото, надо сказать фото, — Зоя выглядит на нем так скверно, будто с веселого бодуна.

Артем рычит и, размахнувшись рукой, сбрасывает телефон на пол. Судя по хрусту, экран моего iPhone треснул, — такой сокрушительной силы был удар.

— Прости, — шепчет он, целуя меня в шею, — меньше всего хочу сейчас видеть ЭТО лицо.

— Ерунда, — вздыхаю я, сосредоточившись на своих ощущениях.

Телефон издавал звуки вибрации откуда-то из-под дивана еще несколько раз, но никто не обращал на него внимание. Мы были поглощены друг другом, впитывали и смаковали наши чувства — ненасытно, страстно, долго. У моего мужчины красивое тренированное тело с серьезной мускулатурой и тонкой талией. Вся правая рука Артема в татуировках, так называемый рукав из тату, рассматриваю каждый рисунок и провожу по нему пальцем от кисти до плеча. Любуюсь им, и даю клятву самой себе, что никогда не отдам его Зойке. Эта стерва не заслуживает чемпиона!

Бесит, что в такой интимный момент думаю о ней. Она словно третья лишняя незримо вселилась в нашу постель и не хочет отсюда выбираться. Надеюсь, у Артема, который сейчас лежит на мне, совершенно другие мысли и эмоции, касающиеся только меня. Забыв про боли в спине, мужчина двигался во мне, утоляя свою жажду и потребность в любви. Стараюсь не замечать его грубых движений — он просто изголодался и не контролирует себя.

Вскоре Артем вырубился от усталости, а я заварила себе чашечку кофе и включила ноутбук. Зашла в Инстаграм и увидела, что в Директе висит новое сообщение. Некий господин по имени Марк Оксанен с четырьмя миллионами подписчиков приглашал меня и моего друга покататься на яхте. Что они задумали вместе с Зоей? Артем категорично настроен против Марка и утверждает, что ничего путного из этого не выйдет.

«Уважаемый Марк! Вынуждена отклонить Ваше приглашение, так как мой парень против всяческого общения с Вашей персоной, и Вам известно по какой причине», — пишу ему.

«С каких пор мы с тобой на Вы, уважаемая Алена Крапива? Хочу расставить все точки над i с твоим новым другом. Нам ведь больше нечего делить», — мгновенно отвечает Марк.

«Я поговорю с Артемом, но не надейся зря. Покажи Зое тот остров, ей должно понравиться».

«Всенепременно покажу. Как только тебе удастся уговорить своего парня, напиши мне. Хочешь, прорекламирую твой профиль у себя?»

«Что нужно взамен?»

«Читай сообщение выше. Вторая фраза».

Ух! Не хило, если 4 миллиона подписчиков Марка узнают о моем профиле от него! Даже дух захватило от такой заманчивой перспективы. Моим бедным подписчикам нужны меценаты, и я должна их отыскать.

Итак, намечается еще одна сделка, и если бы я знала, что нас ожидает на этой прогулке, то ни за что не стала бы заключать договоренность с Марком. Слишком высокую цену пришлось уплатить.

Когда Артем проснулся, я аккуратно завела разговор о предложении от «наших друзей».

— Ален, ты действительно хочешь выйти с ними в море? — эта мысль не вызывала у него восторга.

— У Зои и Марка нет причин желать нам зла, — пожимаю плечами, — они оба от нас отказались, мы их не предавали. Поэтому, если у кого и есть повод обижаться, так это у нас с тобой.

— Мне неприятно видеть бывшую со своим любовником, — честно признался Артем. — И потом, меня не покидает чувство, что Опасность что-то затевает. Слишком хорошо ее знаю, как правило, одна Зойкина мысль еще безумнее второй.

— И все же я считаю, что вам с Марком нужно встретиться до того, как вы поселитесь в одном доме в Лос-Анджелесе.

Артем помрачнел и обещал подумать.

— А теперь возвращайся в кровать. Я еще не насытился тобою, — велит он.

Хмыкаю, но все же поддаюсь ему, предупреждая:

— Только будь со мной поласковее, пожалуйста. Не выношу грубый секс.

Глава 21

Две недели спустя.

Белоснежная «Елена» лениво покачивается на пристани, ожидая прибытия гостей на борт. В Морском порту тишина, нарушаемая лишь криками чаек. На небе ни облачка, безветренная погода исключительно располагала к прогулкам по морю.

Мы с Артемом приехали сюда на такси и теперь ждали опаздывающих хозяев этого прекрасного судна.

— Нехорошо заставлять двух больных людей маяться на пристани, — укорила я приближающуюся влюбленную парочку.

— Извините нас, ради бога, — смутился Марк, поддерживая за талию Зою, — моя девушка никак не могла определиться с нарядом. Собиралась будто на аудиенцию к английской королеве Елизавете II.

Зоя как всегда безупречно выглядит: в «морском» коротком платье, белых балетках, волосы убраны в тугой узел на затылке, чтобы ветер не смог навести беспорядок в ее прическе, неброский макияж. Я в джинсовых шортах и коротком топе с длинным рукавом, чтобы не обгореть, с распущенными волосами, которые теперь усиленно трепал ветер и вообще без косметики. Вынуждена признать, что Зоя подготовилась к прогулке лучше, чем я. Роскошные женщины красивы всегда.

— Привет, Артем! — подал руку Марк, — рад приветствовать тебя на моей яхте.

— Прибереги свои любезности для девушек, — резко ответил боец, и руки не подал.

— Артем, а давайте вы не будете ссориться, — вмешиваюсь я, примирительно погладив по плечу парня.

— Думаю, мы отлично проведем время все вместе. Ну что, на борт? — оживленно предложила Зойка.

Разбившись по парам и взявшись за руки, мы вошли на «Елену» и сразу же устроились в кокпите, потому что здесь уютно, свежий воздух, и именно отсюда происходит управление яхтой. У Марка с собой объемная сумка, из которой он аккуратно выложил на стол напитки и еду. Зоя села на диван и закурила.

— Не знала, что спортсменки курят, — покосилась я на нее, сервируя стол.

Она не ответила на мое замечание, следила глазами, то за Артемом, задумчиво стоявшим у ограждения, то за Марком, который суетился и готовил яхту к отплыву.

— У Артема все еще болит спина, хотя он это тщательно скрывает. Ему нельзя сидеть — только стоять или лежать, — объясняю Зое.

— Думаю, морская прогулка поможет нам сегодня забыть о своих болях, обидах, несчастьях и разочарованиях, — продекламировала Опасность, — выпьем, Крапива? За наших мужчин!

— Только чур мне вишневый сок, — отозвалась я.

— Артем, ты не подойдешь к нам? — елейным голосом позвала Зоя, — в порядке исключения, разрешаем тебе лежать за столом, а не сидеть, с учетом твоих проблем со здоровьем.

Мой мужчина кисло улыбнулся, приблизился к столу, устроился на диване в полулежачем положении и по-хозяйски обнял меня. Ковец протянула ему стакан с прохладительным напитком.

— Это поможет тебе расслабиться.

Яхта поплыла. Я немного понаблюдала, как удаляется берег, все дальше и дальше. Разговор не клеился, каждый был занят исключительно своими мыслями. Мужчины напряжены присутствием друг друга и ведут себя на редкость недружелюбно. Пора завершать этот спектакль!

— Марк, Артем, порадуйте своих девушек примирением, — сказала я. — Сядьте рядом. Делить вам с некоторых пор больше некого, так ведь, Зоя? Пусть все старые обиды останутся в прошлом. Жизнь коротка, и не нужно тратить ее на мелкие неурядицы и бессмысленные ссоры. Сегодня хороший день, и пусть это восхитительное утро запомнится нам как яркое и приятное приключение. Пожмите друг другу руки, я знаю, вы к этому готовы, иначе бы мы здесь не собрались. Марк, начинай первый.

— Я не буду задвигать здесь ораторские речи, это ни к чему. Артем, предлагаю мир. Рад, что у вас с Аленой все так удачно сложилось. На следующей неделе мы с Зоей улетаем в Лос-Анджелес. Если ты не желаешь меня видеть в вашем доме, просто скажи об этом. У меня есть квартира в Санта-Монике, мы съедем туда.

— Артем, будь справедливым! — вмешалась Зоя, — дом в Брентвуде — это и мой дом тоже! У Марка квартира-студия, нам там будет тесно.

— Что ты предлагаете? — поинтересовался Артем.

— Вы с Аленой займете первый этаж, а мы с Зоей второй, — пожал плечами Марк.

— Минуточку, — опешила я, — мы сейчас находимся в Греции, а обсуждаете вы свой быт в США. А теперь, внимание, вопрос: я-то тут при чем?

— Марк, ты сейчас сморозил глупость. Артем не предложил своей девушке полететь с ним в Лос-Анджелес, — съехидничала Зоя.

— Даже если бы и предложил, я бы никуда не полетела — нет желания. Американской визы у меня тоже нет. Так что, ребят, не берите меня в расчет.

— Алена, скоро моя реабилитация завершится, — наконец, взял слово Артем. — Я благодарен тебе за колоссальную поддержку, без тебя я бы все еще лежал в постели и бог знает, когда бы встал вообще. Ты мой ангел-хранитель.

— Не утруждай себя, пожалуйста, объяснениями. Ты не предложил мне уехать с тобой, меня это не могло обидеть никоим образом, потому что ничего такого я не планировала. Через две недели вернусь в Москву, у меня там важные дела.

— Да подожди ты, дослушай до конца. Меня бы очень обрадовало, если бы ты согласилась поехать со мной в Лос-Анджелес. Я как раз собирался сказать, но не успел. Ален, все нормально? Почему ты молчишь?

Я попыталась стряхнуть с себя сонное оцепление, которое внезапно окутало меня, но ничего не вышло. Голос Артема доносился до меня будто сквозь вату.

— Ален, милая, тебе плохо? — с беспокойством заглянул мне в лицо Артем.

— Да, странно себя чувствую, все расплывается перед глазами.

— Я провожу ее в каюту, пусть полежит немного, отдохнет, — вызвалась Зоя.

— Укачало что ли? — удивился Марк, — странно как-то.

Пол качается подо мной. Понимаю, что Зоя практически несет меня на себе. Мне плохо? Но почему? Моя болезнь внезапно ударила по организму? Вот я уже в кровати, борюсь с круговертью и пытаюсь потрогать свои ноги. Руки слабые, тело ватное. Что за чертовщина?

— Спи спокойно, подруга, — тихо говорит Опасность и уходит.

Хочу ее остановить, что-то крикнуть, но вместо этого погружаюсь во мглу. Что со мной? Мне так страшно…

* * *

— Ну как она? — в один голос спросили встревоженные мужчины.

— Заснула, — отвечает Зоя, — девчонка явно слабачка, унесло с обычного сока. Еще и укачало.

— Странно, когда мы с ней дрейфовали в последний раз, она была более крепкая, — удивился Марк, но тут же прикусил язык, поймав на себе рассерженный взгляд бойца ММА.

— Что ты сказал? — напыжился Калачев, резко встал с дивана и угрожающе навис над Марком. — Ты спал с Аленой?!

— Перестаньте! — закричала Зоя, — хватит обсуждать, кто кого трахал! Мы не за этим здесь собрались!

— Пусть он ответит! — сжал кулаки Артем.

— Нет, у нас не было ничего. Мы просто дрейфовали по морю, — подавляя в себе ненависть к сопернику, ответил Марк.

— Хватит, заткнитесь вы оба! Я не хочу ничего про нее слышать! Давайте успокоимся, — разозлилась Зоя.

— Я дальше не поплыву, — заявляет Марк, останавливая яхту, — финита ля комедия. Сейчас повернем обратно. Дурацкая затея вышла, Зоя. Мы никогда не сможем заключить с ним мир. Он же псих! Наверняка получил травму не только позвоночника, но и мозгов.

— А вот это ты зря сказал, — угрожающим тоном протянул Артем и схватил Марка за рубашку.

— Прошу вас, давайте поговорим спокойно. Марк, Артем… послушайте меня. Мы вернемся в Лос-Анджелес втроем. Алене не место в нашей уютной компании. Мы — знаменитости. Марк — бизнесмен и миллионер, Артем — чемпион смешанных единоборств, я — успешная актриса. А кто такая Алена Крапивина? Чего она добилась в жизни? Чем может похвастать? Никто. Алена — никто, пустое место. Если она будет присутствовать в нашей жизни, мы никогда не сможем жить спокойно, — слова сочились из Зои словно яд.

— Артем, я не верю, что ты всерьез увлекся ею, — продолжила она. — Молчишь, поджав губы. Ну, а ты Марк, как считаешь?

— Не имею ничего против Алены, — пожал плечами мужчина, — в любом случае, решать Артему — полетит она или нет. Я бы мог помочь с оформлением Визы.

— Да как ты не поймешь, Марк! Она не нужна ему, он назло мне с ней спит. Алена — корень зла и нужно от нее избавляться! — твердила Зоя.

— Мне проще избавиться от тебя, сука, выкинуть за борт и вздохнуть спокойно, — схватив Зою за шею, процедил Артем. Она в ужасе схватилась за его татуированную руку и пыталась сделать хоть вдох, но бывший парень надежно перекрыл ей доступ к кислороду.

— Отпусти ее! — потребовал Марк.

— А то что?

Марк кинулся на Артема, тот отшвырнул Зойку, которая ударилась ребрами об штурвал. Завязалась нешуточная потасовка. Марк и Артем готовы были разорвать друг друга, Зойка носилась рядом и пыталась их угомонить, но тщетно. Мужчины словно два петуха сцепились ни на жизнь, а на смерть.

Вот они уже борются возле ограждения. Удушающим приемом Артем схватил Марка и сбросил его вниз. Но хозяин яхты крепко держал своего соперника, поэтому Калачев оказался в воде вместе с ним. Борьба продолжилась в море.

— Идиоты!!! — истошно завопила Зоя и прыгнула следом за мужчинами.

Марк уже топил Артема, крепко держа его за голову. Она с трудом оттащила Марка от бывшего парня.

— Прекратите! Придурки! Хватит! — кричала Зоя и неистово молотила кулаком по мощным мужским телам. Это сработало, кулак у Опасности довольно тяжелый. У Марка налилась кровью скула, Артем, получив под дых, жадно глотал воздух. Оба, наконец, пришли в чувство.

— Нужно подняться на борт. Где трап? — спросила Зоя.

— А никто не додумался, прежде чем учинять драку, спустить трап, — огорошил Марк, отплевываясь морской водой.

— Как же нам теперь подняться? — запаниковала Зоя, — как спустить чертову лестницу?

— Почему борт яхты такой высокий? — выругавшись, нахмурился Артем.

— Потому что это яхта! — оскалился Марк.

— Ублюдок! Это ты все подстроил! — взревел Артем и снова набросился на своего соперника. Мужчины схватились и принялись топить друг друга в воде. Зое снова пришлось пускать в ход свой мощные кулаки.

— Берегите силы, психи! — кричала она.

Кое-как Зоя оттащила Марка подальше, обняла его за шею и всхлипнула.

— Хватит, прошу вас. Вы что, еще не поняли, в какой ситуации мы оказались? Придумайте же что-нибудь.

Они впервые видели плачущую Зою, и это возымело действие — здравый смысл вернулся к ним.

— Эй, яхтсмен, какие есть идеи? — успокоившись, крикнул Артем.

— Попробуем подкинуть Зою вверх, как пловцы в синхронном плавании, она зацепится за борт, поднимется и спустит нам лестницу, — предложил Марк.

Превозмогая ненависть друг к другу, Марк и Артем взялись за руки и попытались подкинуть Зойку верх. Но ничего у них не вышло — она была слишком тяжелой. По Марку девушка также не сумела вскарабкаться, только топила его. Артем естественно не предлагал свою больную спину.

— Нужно докричаться до Алены. Она проснется и поможет нам, — решительно сказал Артем, стараясь не делать лишних движений, чтобы экономить силы. Бог знает, сколько времени им придется болтаться в воде.

— Нет, должны быть еще какие-то способы, — возразила Зоя.

— Чем этот плох?

— Она не проснется, — мрачно заявила Опасность.

— ЧТО?! Ты что сделала с ней?

— Не надо делать круглые глаза. С ней все в порядке, просто она не скоро еще проснется. Мы скорее утонем, чем она встанет.

— Твою мать, Зоя!!! Что происходит? — взревел Артем.

— Успокойся. Я накачала ее снотворным, — хладнокровно заявляет Ковец, — в соке были таблетки.

— Зачем?! — опешил Марк.

— Чтобы она не мешала и не путалась под моими ногами, — зло ответила Зоя. — Мне не мешала! Понимаете? Вы только и делаете, что говорите о Крапиве. Даже драку затеяли из-за нее! Я с трудом выношу ее присутствие, и не могу даже спокойно дышать, когда она рядом.

— Зоя, ты сумасшедшая, — простонал Марк, — чем тебе мешает Алена?

— Меня бесит, что эта гадкая стерва прикидывается доброй и милой девочкой.

— Вот и плавай теперь, пока не утонишь, дура! Хотя лучше я сам тебя утоплю, — сказал Артем и с силой нажал на Зойкины плечи.

Снова завязалась серьезная борьба, на этот раз между двумя бойцами ММА. Вместо того, чтобы искать пути спасения, они тратили последние силы на выяснение отношений и личную неприязнь. Зое удалось освободиться от захвата Артема. Нырнув под воду, она отплыла от него на несколько метров.

Прошло около получаса, а ныряльщики так и не нашли выхода из сложившейся ситуации. Эмоции мешали им трезво думать головой. Марк терял силы, Зоя плавала вокруг яхты, ища за что зацепиться, Артем истошно звал меня. Надежда на спасение угасала с каждой минутой.

— Не зови ее, не надо. Даже если она чудом проснется, то не сможет выйти. Я заперла ее в каюте, — дрожащим то ли от холода, то ли от испуга голосом призналась Зоя.

— Что ж, ты никогда не блистала умом, а ревность и вовсе лишила тебя рассудка, — усмехнулся Калачев. — Никому и никогда не понять логику твоих поступков, Опасность. Это помогает тебе в бою. Но, блин, как ты могла поступить так с моей девушкой?!

— Мы погибнем, — заявил Марк, — погибнем из-за тебя, Зоя.

— Простите меня! Пожалуйста, простите, — всхлипнула она. — Я раскаиваюсь в своем поступке.

— Смотрите, там плывет катер!

И они все трое принялись кричать и махать руками, отчаянно призывая на помощь.

— Эй, вы! Сюда! На помощь! Помогите нам! Сюда!

Но катер проплыл мимо, а люди на его борту, которые приняли их за бесшабашных ныряльщиков, весело помахали им и, не снижая скорости, унеслись по морю, поднимая брызги.

Им стало жутко. Вокруг только синяя водная гладь, берега не видно, рядом огромная яхта, на которую им не попасть без трапа, с запертой в каюте спящей девушкой. Что будет, когда я проснусь? Они могли бы продержаться несколько часов, веря в свое чудесное спасение, но Зоя заперла меня, а вынести дверь такой хрупкой девушке не под силу.

Вот и все, это конец — страшный конец! Все утратило всякий смысл. Даже деньги Марка тут бессильны. От моря невозможно откупиться деньгами. Скоро оно затянет Марка на свое глубокое дно, следом пойдет Артем, после утонет Зоя. У меня есть небольшой шанс спастись. Может, яхту вскоре обнаружат.

Артем беззвучно молился: «Пусть хотя бы Алена спасется. Господи, даруй ей жизнь».

— Не могу поверить, — простонал Марк, — это какой-то дурной сон, — Зоя, скажи, что мы сейчас тоже под снотворным, или под наркотой, да хоть под чем угодно! Признайся, ради бога, что у нас коллективные галлюцинации, лишь бы весь этот кошмар не был правдой!

— Прости, Марк, но это дикая реальность. Боженька, спаси нас! Я поверю в тебя, если мы спасемся, я заглажу свою вину перед Аленой, попрошу прощения за то, что причинила ей столько зла! Я была не права.

— Ты вообще ее не знала, Зоя, — сказал Артем. — Как можно ненавидеть Алену? Она — сущий ангел. Помогает людям бескорыстно. Знаете, если мы все погибнем здесь, заплачут только об Алене. Она помогла стольким людям — не счесть! Эти несчастные буду плакать о ней, искренне горевать. Никто из нас троих не сделал ничего полезного кому-то, кто бы непритворно пустил по нам слезу. Никто, кроме наших близких родственников, которым по статусу положено горевать, не заплачет. Так в чем тогда смысл жизни, скажите? — обратился к поникшим товарищам по несчастью Артем.

Они подавленно молчали.

— Ты права, Зоя, Алене не место рядом с нами, потому что мы не заслуживаем ее. Я — подонок, каких свет не видывал. Финн тоже не ангел, делает бабки на доверчивых лохах. Ты, Зойка — стервозная шлюха. И только она одна добрая и доверчивая, словно не из нашего мира, пропитанного страхом и жестокостью. Алена столько всего испытала на своей шкуре, но не обозлилась, не отрастила зубы, чтобы кусать каждого, кто посмел ее обидеть.

И здесь они не стали спорить. Раз молчат, значит, плохо дело, решил Артем.

— Когда мы окажемся там, — теряющий силы и надежду на спасение спортсмен ткнул посиневшим пальцем в небо, — то наша жизнь будет оценена не по тому, сколько денег и машин мы заработали, а по тому, как мы повлияли на чью-то жизнь…

* * *

…Я пошевелилась и попробовала открыть свинцовые глаза. Сон не выпускает меня из своих крепких объятий, будто душит меня. Тревога нарастает. Понимаю одно: что мне нужно во что бы то ни стало проснуться. Размыкаю тяжелые веки и вглядываюсь в мутную пелену. Ничего не понимаю. Где это я?

— Алена, Алена… — доносится откуда-то издалека, и мне кажется, что этот голос нереальный, потусторонний.

Кому он принадлежит? Шум в ушах. Нужно встать. Оглядеться, понять, где я? Проснуться, желательно умыться холодной водой — ресницы так и норовят сомкнуться. Только бешеный адреналин мешает мне снова погрузиться в спячку. Что-то происходит — я чувствую. Опасность словно витает в воздухе.

Дежавю. Это было, уже было! Пытаюсь вспомнить: где и когда я могла чувствовать себя так же скверно?

Вспомнила! В ту ночь, когда узнала об убийстве Сашки. Так же уснула в кресле и не могла проснуться. А потом давящее чувство страшной безысходности. Сейчас почти все то же самое. Мозг работает, но тело подводит, ужасно клонит в сон.

Нечеловеческим усилием воли сажусь в кровати и осматриваюсь. Яхта. Я в каюте одна. Рядом на тумбочке пластиковая бутылка с водой, тянусь к ней, но кулем падаю на пол, приходится дальше ползти на четвереньках. Наконец, бутылка у меня в руках, лью воду себе на лицо и пью. Немного лучше. Нужно позвать Артема. Кричу, как мне кажется, громко, но никто не реагирует. Куда они все подевались? Нужно приложить все силы и дойти до двери, доползти, если потребуется.

Пересекаю каюту крадущейся пантерой, и, наконец, оказываюсь у двери, толкаю ее, но она не поддается. Нужно давить сильнее. Хватаюсь за ручку, подтягиваюсь за нее и встаю на ноги, упираюсь плечом в дверь и со всей силы толкаю ее. Ни черта! Либо вконец обессилела, либо она заперта. Прищурившись, разглядываю замочную скважину, так и есть — заперто на замок!

Что вообще происходит?! Кому понадобилось меня запирать? Зоя, Марк? Они что-то задумали против Артема и для этого изолировали меня? Неужели решили его убить из-за дома в Брентвуде? Можно строить догадки бесконечно, но выбираться-то отсюда нужно. Может, кому-то требуется сейчас моя помощь.

Цепким взглядом осматриваю каюту — ни окон, чтобы вылезти, ни тяжелых предметов, чтобы выбить дверь или хотя бы пробить в ней брешь, ни острых инструментов, чтобы поковыряться в замке. Ничего. Только бы паническая атака не началась, до жути боюсь закрытых помещений. Нужно собраться, взять волю в кулак — я смогу.

В отчаянии откидываюсь на пол и смотрю в потолок. Глубоко дышу, считаю цифры, чтобы успокоиться, и тут замечаю люк. Он высоко, но если приложить максимум усилий, то можно попробовать до него добраться. Встаю в полный рост на кровати и без труда дотягиваюсь до люка, открываю его, впуская свежий морской воздух. Несколько секунд дышу им, потом хватаюсь за стенки люка и пробую подтянуться.

Моя физическая подготовка оставляет желать лучшего, мрачно думаю я, делая попытки поднять свое же тело. Не получается. Господи, чем же меня опоили? Я слаба, тело ватное, сердце бешено стучит, выбрасывая в кровь порции адреналина. Этот гормон заставляет меня бороться, а не сидеть, опустив руки.

— Артем! Артем! Ты где? — громко кричу в открытое окошко. — Слышите, хоть кто-нибудь? Откройте меня!

— Алена! — не поверил своим ушам Артем, который, то уходил под воду, то снова выныривал. — Алена! Спаси нас! Мы в воде! Спусти нам лестницу!

— Я не могу выбраться из каюты! — кричу в ответ, разобрав только некоторые слова: спаси, в воде, лестница.

Раздаются громкие всплески и отчаявшиеся Зоины крики.

— Марк тонет!

Я, наконец, понимаю, что произошло нечто страшное и начинаю действовать быстро. Сообщение о том, что жизни Марка угрожает опасность, придает мне силы. Спускаюсь с кровати и берусь обеими руками за тумбу. В любой другой ситуации, мне было бы не под силу в одиночку поднять ее и пронести хотя бы метр, но только не сейчас.

Двигаю ее по полу, а затем рывком поднимаю на кровать, становлюсь на нее, держась руками за люк, и высовываю голову наружу. Моим глазам предстает картина словно из триллера: изможденный Артем и Зоя, которая рыдает и держит над водой ослабевшую голову посиневшего Марка, у него закрыты глаза.

— Держитесь! Еще немного! Я сейчас спущу вам лестницу.

Отталкиваюсь ногами от тумбы, которая тут же с грохотом падает на пол, и вылезаю из люка. Скатываюсь вниз и больно ушибаю колено, по ноге течет струйка крови — досадная мелочь. Не теряя ни секунды, устремляюсь к трапу и спускаю лестницу вниз.

— Поднимайтесь!

Первым на борт поднимается Артем, который ни говоря ни слова прижимает меня к себе. Он холодный и мокрый. Целую его синие губы и заставляю снять мокрую одежду.

— Помоги поднять Марка, — кричит Зоя.

Кое-как мужчина смог подняться по лестнице сам и завалился на пол. С него натекла приличная лужа воды.

— Снимайте всю мокрую одежду. Сейчас принесу сухое, — командую я.

Метнулась в каюту капитана и выудила из шкафа комплекты мужской одежды и три пледа. Возвращаюсь и вижу трясущуюся всем телом Зою. Оставляю им одежду, два одеяла, и увожу Артема в рубку. Включаю чайник и готовлю ему горячий чай.

— Пей маленькими глотками, тебе необходимо согреться. Я не спрашиваю, как вы там оказались — уже все поняла

— Я… люблю… тебя, — трясется он.

Вместо ответа крепко сжимаю мужчину в объятиях, затем отпаиваю его чаем и глажу по голове, как маленького.

— Все позади. Все кончилось.

Глава 22

Всю неделю мы с Артемом без зазрения совести пользуемся гостеприимством Марка, потому что моя аренда благополучно закончилась. Настал тот жизненный этап, когда нужно решать: что же делать дальше? Я настаивала на своем возвращении в Москву, но мужчины и даже Зоя ничего не хотели об этом слышать.

— Ты — наш ангел-хранитель, наша спасительница. Если бы не твое мужество, плавали бы мы сейчас в море и кормили собою рыб, — поежившись, сказала Зоя.

— Туристическую Визу тебе сделают за неделю, у меня есть такие возможности, — кивает Марк.

— Я тебя люблю, и хочу, чтобы ты всегда была рядом, — добавляет Артем.

Что тут возразишь против таких железных аргументов? Ничего не мешает мне посмотреть Америку и в частности шикарный Лос-Анджелес. Обязательно первым делом посещу Голливуд — легендарный район, где снимают фильмы.

Я никому еще не говорила о том, что начала писать сценарий к фильму про ковбоев Дикого Запада. Вот так получилось, что полушуточный дружеский совет Артема восприняла всерьез и решила проверить собственные возможности. У меня нет уверенности, что сценарий попадет в нужные руки и по нему когда-либо снимут фильм. Просто это увлекательное занятие на самом деле. Я выросла на американских фильмах и знаю, какими они должны быть в идеале.

После того страшного происшествия на яхте, Зою как будто подменили, она стала относиться ко мне по-другому. Нет, руки не целовала и не благодарила за спасение, просто стала более открытой и дружелюбной по отношению ко мне. Спустя неделю после морской прогулки у нас состоялся откровенный разговор наедине.

— Всего один вопрос меня мучает: зачем ты это сделала? — спрашиваю я.

Зоя молчит некоторое время, подыскивая нужные слова.

— Ревность — дикое первобытное чувство. Оно толкает нас на необдуманные, глупейшие поступки. До встречи с тобой я не знала, что такое настоящая ревность, у меня никогда не было ни одной достойной соперницы. Всегда знала, что я лучше всех. А потом появилась ты: болезная, вся из себя добрая и гордая.

— С чего ты взяла, что я достойная соперница? — усмехаюсь я.

— И Марк, и Артем считают тебя ангелочком, эдакая все понимающая, всех прощающая и святая девушка с красивой внешностью. А я на твоем фоне дьяволица и сущая стерва, и место мое в аду.

— Что ты такое говоришь… Разве мужчины не предпочитают стерв?

— Так-то оно так, но с нашими мужчинами это не работает. Они оба предпочитали тебя! Меня это бесило, выводило из колеи, я понимала, что теряю контроль над обоими. Хотела восстановить свой статус-кво. Ты мне мешала. И я очень жалею о своем поступке. Нет, не потому что мы попали в серьезную передрягу, а просто потому, что ты не заслуживаешь такого с собой обращения. Я думала, что ты будешь требовать от меня прощения, заставишь меня унижаться, чтобы я стояла перед тобой на коленях, ведь я виновата… Но этого не произошло. Ты вела себя так, будто ничего не случилось.

— Не помню, говорила тебе или нет, но у меня создался иммунитет против обид.

— А вообще, нельзя прощать такие вещи. Это тебе на будущее.

— Я запомню, — постучала пальцем по голове, будто сделала себе зарубку.

Отныне мы разговариваем спокойно — без сарказма и взаимных упреков, как старые добрые подруги. Она больше не называет меня Крапивой, а я ее Опасностью.

— Что ты там пишешь? — заинтересовалась Зоя, наблюдая, как я строчу английскими буквами на белых листах.

— Вестерн.

— Да ладно?! Этот Дикий, Дикий Запад. Но почему именно вестерн?

— Мой папа обожал их. Мы с ним пересмотрели практически все фильмы этого жанра.

— Дай-ка взгляну.

Я, смущаясь, подаю ей белые листы, все-таки она первый человек, кто проявил интерес к моему творчеству. Зоя читает, лицо ее не выражает ровным счетом ничего. Я ерзаю на месте, с нетерпением ожидая ее реакции.

— Вау! Как человек, принадлежащий к киноиндустрии скажу тебе честно: получается здорово! Я встречала сценарии гораздо хуже этого. А тут… как будто писал профи. Думаю, стоит кое-кому показать твои листочки, но это по приезду в Лос-Анджелес.

— Да ну, Зой. Не думаю, что кто-то всерьез заинтересуется моим … баловством.

— А я и не обещаю тебе повышенный интерес к твоему труду, просто говорю, что стоит показать. Так что не тешь себя ложными надеждами.

Пожимаю плечами, мол, делай, что хочешь и продолжаю свою работу. Может, Зоя просто захотела сделать мне приятное, раз уж мы теперь подруги № 1.

— Нужно будет набрать текст на компьютере и сбросить его на электронный носитель. Рукописные версии сценариев давно уже безбожно устарели.

— Понимаю, но у меня нет сейчас ноутбука под рукой, вот и работаю карандашом.

— Можешь, использовать мой «Макбук», он все равно лежит без дела, — милостиво разрешила подруга.

— Спасибо! — благодарю от души.

— Слушай, интересненький сюжетец у тебя вырисовывается, — задумчиво проговорила Зоя. — Значит, сначала в их злодейской ковбойской компании было пятеро: простак Алекс, богач Леон, убийца Адам, очаровашка Грегори и соответственно их хромая кобыла, то есть Королевна — Ханна. Разбойничая по городам и весям, они стали известны, как «Знаменитая четверка», потому что чудака Алекса быстро слили — по глупости нарвался на пулю в живот. Их стало четверо, и, конечно, все трое были влюблены в предводительшу своей шайки. Дай угадаю, кого же предпочла в итоге прекрасная хромая Ханна? Наверняка, это лучезарный Грег!

— Твоей проницательности можно только позавидовать.

— Слушай, а персонажа бордель-маман Закиру ты случайно не с меня срисовала? — осеняет Зою.

Вместо ответа я расхохоталась, а Зойка запустила в меня исписанными страницами.

— Между прочим, в Диком Западе проститутки были самыми богатыми и влиятельными людьми, — уворачиваясь, говорю ей.

— Да ладно? Почему это?

— Обычные женщины времен золотой лихорадки были бесправны. У жен не было никакого права на собственность, они сами являлись собственностью мужа. Им разрешали трудиться на ограниченном списке работ с неприлично низкой зарплатой. Владелицы же публичных домов обладали шикарной недвижимостью, высоким доходом и привилегированными правами. Проституткам можно было все, за что презирали обычную даму: танцевать в салуне, пить алкоголь, общаться с мужчинами любой расы, наносить макияж и пользоваться духами.

— Вот как?

— Ага, а еще проститутки всегда имели при себе шестизарядный «Кольт» и неплохо стреляли из него, так что посетителям борделей приходилось следить за своими манерами.

— Я так поняла, что ковбой — это обычный погонщик скота? — с неподдельным интересом расспрашивает меня Зоя.

— Да, самая что ни на есть ковбойская работа. Они перегоняли скот из одного города в другой для продажи. Дневали и ночевали в поле, иногда пару недель не переодевались. В 19 веке ни один уважающий себя американский мужчина не выходил в люди в джинсах, их надевали только для грязной работы. За две сотни лет многое изменилось.

— Да уж, что бы мы делали сейчас без джинс. Особенно ты, которая вообще из них не вылезает.

Я не реагирую на колкое замечание. Главное, комфорт, не правда ли?

— Знаешь, чего в твоем сценарии не хватает? Индейцев-команчей, которые вели жестокую войну против белых.

— На самом деле, это американцы вели против них войну, сильно преувеличивая угрозу, исходящую от них. Я против жестокости, не хочу и не буду писать про насилие.

Зоя немного помолчала, вчитываясь в текст, а затем спросила:

— Если Закира мой прототип, значит, если провести аналогию других персонажей, то можно выявить кого-то еще? Давай попробую. Ну, Ханна — это, разумеется, ты. Кстати, почему она хромает?

— Лошадь наступила в детстве на ногу.

— Какая жалость… Едем дальше. Алекс напоминает мне твоего бывшего, которого прихлопнули в казино. Охотник за головами Адам похож на Артема — такой же грубый и неотесанный. Богач Леон, сделавший свое состояние на добыче золота, чем-то схож с Марком. А вот кто такой Грегори? Красивый, благородный, готовый на безрассудные поступки ради своей Королевы. Разве есть на свете такие мужчины, романтичная ты моя дева?

— Грег — придуман мною «от и до». Вряд ли такой мужчина вообще существует, и я когда-либо его встречу, — с грустью пожимаю плечами.

— Понятно. То есть этот персонаж — мужчина твоей мечты, так?

— Возможно, — не стала отрицать я.

— Мне даже интересно стало сыграть твою Закиру. Бойкая она баба — прям, как я. Но у меня наклевывается рыбка пожирнее…

— Расскажи, — интересуюсь я, — тебе предложили роль?

— Да, и знаешь, кто напарник?

— Понятия не имею.

— Генри Гаррисон. Он сейчас как раз на пике популярности. Значит, и я укреплю свои позиции на кинематографическом поприще.

— Кто он, этот Генри Гаррисон?

— Ты что, серьезно не смотрела ни единого фильма с его участием? И даже не слышала о нем?

Я отрицательно мотнула головой, а Зойка закатила глаза.

— Обещаю, что исправлюсь. Как только будет время, непременно взгляну на твоего звездного коллегу, — даю слово, и естественно, через час забываю о своем клятвенном обещании.

* * *

Последние дни нашего пребывания в Греции проходят в относительном спокойствии. Артем проводит много времени в клинике на занятиях и массаже, Марк в разъездах по работе, Зоя откровенно бездельничает и «сидит» на телефоне.

Из обрывков разговоров становится ясно, что на роль, которая ей приглянулась, претендует много актрис, и если Ковец в ближайшее время не появится на кастинге, то упустит свой шанс. Девушка нервничает и хочет поскорее вернуться в США. Моя Виза будет готова на днях, и мне нужно лишь нанести «визит вежливости» в Американское посольство.

— Мне нужно кое с кем попрощаться, — говорю Зое, — скоро вернусь.

Она буркает в ответ что-то невразумительное и снова набирает очередной номер. Мой путь лежит к вилле, где теперь живет моя дражайшая подруга Джулия. Я о ней не забыла, мы переписывались в сети почти каждый день, так что все новости мне были известны.

Когда Аристотель узнал о беременности Джулии, то пришел в ярость от того, что она так долго скрывала от него новость. Врач обследовал возлюбленную «от и до» и остался доволен результатами исследований — здоровью матери и малыша ничего не угрожало. Только после этого Аристо выдохнул и начал сметать с прилавков детские вещи для своего сына.

Рыжеволосая девушка встретила меня с широкой улыбкой на лице, она заметно поправилась и беременность ей к лицу, Джулия просто светится счастьем, как маленькое рыжее солнышко. Ее уютная комната напоминает цветочный магазин — живые розы расставлены повсюду. Аристотель каждый вечер приносит ей очередной букет.

— Как же я рада за тебя! — говорю и крепко обнимаю сидящую в коляске красотку.

— А я за тебя! Ничего себе — в Америку летишь.

— Да, никогда бы не могла подумать, что моя жизнь повернется в сторону Запада. Но на то она и жизнь — непредсказуемая штука, — не знаешь, за каким поворотом найдешь свое счастье. Я счастлива. Я любима и люблю, лечу в замечательную страну, мои ноги ходят, и болезнь крепко спит. Что еще можно пожелать?

— Может, ребенка тебе не хватает для полного счастья? — улыбается Джулия и поглаживает свой животик.

— Знаешь, я не считаю, что единственная цель в жизни женщины — это деторождение. Может быть, когда-нибудь стану матерью, но не сейчас. Ближайшие годы хочу посвятить творчеству и помощи людям, страдающим хроническими заболеваниями. Подумываю организовать свой собственный фонд.

— Никогда раньше не встречала таких сердобольных людей, как ты, — всхлипывает Джулия, — не обращай внимания, я теперь почти постоянно плачу, беременные гормоны, чтоб их!

— Да брось, нас много таких неравнодушных к чужим страданиям, просто мы не кричим о своих заслугах на каждом углу.

— Наверное, так и есть. Желаю тебе огромной удачи, покори Америку, детка. Там открываются супервозможности. Ну, а мое место здесь, рядом с Аристо. Будешь еще в Греции, навести меня обязательно.

— Я не собираюсь покорять Америку, я не влюблена в нее, — улыбаюсь я, — лечу в Штаты в качестве туриста. И у меня совсем другая любовь.

— И какая же, позволь полюбопытствовать?

— Великобритания. Обожаю эту страну: величественный Лондон, он же туманный Альбион, чопорные дамы и манерные аристократы, ритуальные чаепития и зеленые лужайки, игра в регби, архитектура Англии, Биг Бен, Тауэр и Букингемский дворец. Я мечтаю попасть на оживленные улицы Лондона и увидеть все собственными глазами. Погулять по Кенсингтону и Челси. Могу говорить об этой великой стране часами, но вряд ли тебе будет интересно, вообще мало кто понимает мою безграничную любовь к Соединенному Королевству.

— Лучше синица в руках, чем журавль в небе, довольствуйся Америкой, Аленка, и не чуди, — отмахнулась Джулия.

— Мечтать-то мне никто не запретит, — пожимаю плечами и загадочно улыбаюсь, — когда-нибудь я побываю в стране, язык которой знаю лучше, чем некоторые британцы.

— Держись за своего бойца ММА и не спускай с него глаз, а то эта драная кошка Зойка снова затащит его к себе в койку. Не нравится мне вся эта ситуация, я имею в виду, что будете жить все вместе в одном доме. Любовный четырехугольник какой-то!

— Мне тоже не нравится, но иных вариантов нет. Я доверяю Артему целиком и полностью. Мне кажется, он не способен на предательство. Что ж… Поживем — увидим. До свидания, Джулия! В следующий раз встретимся уже втроем: ты, я и твой малыш, — улыбаюсь и глажу ее маленький животик.

— Удачи тебе, дорогая подруга! Я верю, что ты добьешься офигительных высот. Нужные люди тебе в этом помогут. Знай, что я горжусь тобой, крошка. Ты все делаешь правильно.

Глава 23

Мое знакомство с Америкой состоялось чересчур обыденно, без всякого налета романтизма, восторженных взвизгов и радостных слез. Я не ощутила душевного трепета, который наверняка должен возникнуть у русского человека при въезде в Лос-Анджелес (сокращенно ЛА). После перелета из Салоников в штат Калифорния длиной в 17 часов у меня на это не осталось сил.

Лос-Анджелес у многих людей вызывает ассоциации с красавчиками с белозубой улыбкой, которые носятся по городу на спортивных тачках; с красной ковровой дорожкой в старом кинотеатре «Кодак», где проходит ежегодная церемония вручения премии «Оскар»; с роковыми блондинками, блистающими в кино. Лос-Анджелес — город контрастов. Здесь шикарные особняки соседствуют с трущобами, где бедняки разводят кур прямо во дворе дома, а мимо проносятся машины класса люкс. Здесь удачливые люди утром едут в собственный офис в Даунтаун, а по ночам там разгуливает бесчисленное количество маргиналов. ЛА сочетает в себе и одноэтажную Америку, и небоскребы, и богатые виллы, и малопривлекательные районы.

В состав города Ангелов, хотя городом ЛA назвать трудно, скорее городская агломерация, в которую входит 88 районов, очень сильно отличающихся друг от друга. Это престижные «звездные» Беверли-Хиллз, Голливуд, пляжные Малибу и Санта-Моника, Венис — маленькая Венеция, развлекательный Лас-Вегас. И неблагополучные: Скид Роу, Вестмонд и многие другие, с высоким уровнем преступности.

Двухэтажный особняк Артема и Зои располагается в сердце Брентвуда — района богачей. Меня, как закоренелую россиянку поразила квадратура этого шикарного дома, зеленая лужайка и собственный бассейн во дворе. Но мои друзья считали свои апартаменты весьма скромными, что породило во мне зерно недоверия к ним. Шутить изволят? Как выглядит тогда шикарный особняк?

На «нашем» с Артемом первом этаже была спальня, ванная с туалетом, гардеробная, гостиная и столовая. Один только этаж тянул на четрыхкомнатную квартиру в Москве! Наверху было почти все то же самое, только из спальни на улицу выходила просторная лоджия, на которой Зойка постоянно курила, закутавшись в белый махровый халат с вышивкой, какие обычно предлагают в хороших гостиницах.

Мне пришелся по душе климат Калифорнии. Здесь не бывает снега, и редко идут дожди. Солнце светит примерно триста дней в году, и роскошная погода даже зимой.

Первое время меня повсюду сопровождал Артем. Мы исходили все окрестности Брентвуда, и вскоре мне этого стало мало. Во мне проснулся турист, который поставил перед собой цель посетить все достопримечательности страны, но и месяца не хватит, чтобы побывать во всех достойных внимания местах.

Здесь просто огромные расстояния, которые я преодолевала на метро, иногда заказывала Uber такси, если путь был достаточно близкий. Я побывала в нескольких городах Кремниевой долины и запечатлела себя на фоне известной надписи HOLLYWOOD для своей страницы в Инстаграм. Артем предложил мне совершить экскурсию в Лас-Вегас, но я отказалась, ссылаясь на стойкую неприязнь к игровым заведениям.

Мы побывали в Беверли-Хиллз — роскошном городе на западе округа Лос-Анджелес. Здесь можно пройтись по бутикам и насладиться отменной ресторанной кухней. Беверли-Хиллз просто рай для шопоголиков! Витрины искрятся от ювелирных изделий, выставленных на продажу; платья на манекенах поражают своей изысканностью, а парфюмерия и аксессуары призывают оставить в кассе магазина целое состояние.

Вещи здесь оригинальные — брендовые, соответственно и цены высокие. На автостоянках длинным рядком выставлены шикарные иномарки. Здесь каждый метр пропитан шиком и роскошью. Конечно, я почувствовала себя не в своей тарелке, гуляя по Беверли-Хиллз. Владельцы недвижимости в этом районе просто любимцы Фортуны.

В местном баре впервые пробую «Гиннесс» — черное бархатное ирландское пиво с кремовой пенкой. Говорят, что его качество проверяется монеткой, которую нужно бросить в стакан, — чем медленнее она осядет на дно, тем качественней напиток.

Меня поражали астрономические суммы, которые тратились на еду и коммунальные услуги за содержание дома. Определенно, жизнь в Америке была дорогой. Здесь нужно работать в поте лица, чтобы иметь возможность оплачивать ежемесячные счета, а не праздно шататься, как я. К слову, сценарий я свой дописала и, как велела Зойка набрала печатный текст, скинула на флеш-карту, а потом отдала материалы ей. Но пока на этот счет она молчала, из чего я сделала вывод, что затея с треском провалилась. Не нужны американцам тексты неизвестных писательниц, у них своего добра валом.

Мой милый чемпион нашел для меня врача, у которого я теперь наблюдаюсь. Америка — передовая страна и методы лечения у них тоже самые что ни есть передовые. Я прошла обследование, и к моему удивлению, американские врачи признаков болезни рассеянного склероза у меня не обнаружили.

— Вы ошибаетесь! — говорю им. — Проверьте еще раз.

Доктор только разводил руками и говорил о том, что болезнь не изучена до конца и вообще чудеса в жизни случаются чаще, чем мы себе можем представить. Но я пока не готова поверить в чудо исцеление и знала, что РС продолжает жить во мне.

Артем снова начать пропадать в зале, и теперь по экскурсиям езжу самостоятельно. Он восстановился и готовился снова выступать на ринге, но допустят его к бою не ранее чем через полгода. Этого момента Артем ждал с нетерпением, и все разговоры теперь крутились только об этом.

Зоя целыми днями была на съемках, приходила уставшая и без сил валилась спать. Она счастлива, что получила роль в шикарном проекте, «выгрызла ее зубами», — утверждает Ковец.

Марк занимался расширением своего бизнеса и сотрудничал с американскими партнерами. Иногда мы все вместе встречались за ужином, который, разумеется, готовила я. В основном, это были русские блюда, от которых мои друзья уже успели отвыкнуть. Иногда наши тихие уютные вечера заканчивались грандиозным скандалом, как вот, например, сегодня.

— Артем, передай мне томатный соус, спасибо, — нежным голосом благодарит Зоя и, будто случайно касаясь его руки, берет пиалу.

Артем вздрагивает от прикосновения и отводит от бывшей пассии глаза.

— Наконец-то начались съемки с Генри Гаррисоном, по сюжету мы с ним только что встретились, — щебечет она. — Я играю роль его боевой подруги. Артем, хочешь познакомиться с Гаррисоном? А ты, Марк?

Марк старается не заострять внимание на излишнюю любезность Зои со своим экс-бойфрендом, но все равно злится и ревнует. Ведь Зоя сначала спросила Артема, а уж потом только обратилась к своему любимому. Он понимает, что их связывают общие воспоминания, общий дом и общие планы на будущее.

— Зачем мне твой смазливый Генри? Я же не педик! — грубо отвечает Марк и раздраженно бросает вилку на стол.

После ужина пьем кофе, удобно расположившись на полу гостиной. Зоя постоянно напоминает Артему о каких-то мелочах, которые присутствовали в их совместной жизни, заводит с ним темы о спорте, в котором мы с Марком совершенно не разбираемся, оттого и маемся, упираясь бессмысленным взглядом в экран телевизора.

— Все, вы обсудили всех своих знакомых, и теперь мы можем идти спать, Зоя? — ядовито интересуется Марк.

— Марк, что ты начинаешь? — хмурится девушка.

— Это ты, Зоя, начинаешь все сначала. Я чувствую себя полным идиотом, потому что приехал сюда. Этого следовало ожидать, — горько усмехается Марк.

— Пойдем, — обращается ко мне Артем, — пусть они ссорятся без свидетелей. За каждой ссорой следует бурное примирение. Не будем им мешать.

— А тебя, Калачев, предупреждаю: если хоть на шаг приблизишься к Зойке, я забуду о нашем бессрочном договоре мира, — пригрозил Марк.

— У меня есть Алена, и советую тебе так же не приближаться к ней даже на пушечный выстрел, — моментально набычился Артем, словно соперник помахал у него перед носом красной тряпкой.

— Господи, да перестаньте вы на пустом месте затевать разборки, — не выдерживаю я. — Марк, ты хочешь запретить Зое разговаривать с Артемом? Чтобы они делали вид, что не знакомы только для твоего спокойствия? Не нужно ревновать к прошлому! От хороших не уходят, к плохим не возвращаются. Она сейчас с тобой. Она каждый день общается с множеством мужчин, но ты взъелся именно на Артема! У Зои Ковец куча фанатов, которые мечтают о ней по ночам, но тебя это не волнует. Все свелось к ее прошлым отношениям, и твое поведение здорово смахивает на личную неприязнь к Артему.

— Меня вообще удивляет, что ты спокойно смотришь на то, как эти двое флиртуют у нас на глазах! — злится Марк.

— Ты видишь то, чего нет на самом деле, Марк. Твое воображение работает против тебя.

— Воображение?! С какой планеты ты упала, Алена, если не замечаешь очевидного? Живешь в пресловутых розовых очках. Не удивлюсь, если однажды вернусь раньше времени и застану Зою в постели с ним!

— Все! С меня хватит! — Зоя резко поднимается и выходит, громко хлопая дверью и бросая на ходу:

— Да пошел ты на хер! Придурок!

Артем с безумными глазами подходит вплотную к Марку, но я становлюсь между ними.

— Что, Оксанен, хочешь померяться со мной силой или просто языком болтаешь?

— Я не собираюсь прятаться за зонтиком, когда мне ссут в лицо, — напыщенно отвечает Марк и пытается схватить Артема за грудки.

— Драки не будет, расходитесь, — требую я. — Артем, пожалуйста, ради меня.

Злой боец несколько секунд пристально разглядывает своего соперника, словно решая для себя, как поступить — подпортить финну физиономию или погасить конфликт. И все-таки уходит, намеренно задев Марка плечом.

— Жду тебя в постели, Алена, — даже не взглянув на меня, процедил Артем.

— Марк, это перебор! — возмущаюсь я, когда мы с бизнесменом остаемся наедине в комнате.

— Дай бог, чтобы я ошибался. Но мне кажется, что ты еще вспомнишь однажды этот вечер…

* * *

Знакомство со знаменитым Генри Гаррисоном выпало на мою долю. Стыдно признаться, но я не смогла вспомнить ни единого фильма с его участием. Скорбно признавать тот факт, что за последние два года я не смотрела ни-че-го. Носилась со своей болезнью, как курица с яйцом и упускала лучшие моменты жизни. Согласитесь, что это здорово — включить вечером классный фильм и абстрагироваться от реальности. Некоторые фильмы с глубоким смыслом заставляют ценить нашу жизнь.

Так вот я почему-то забыла, что кроме книг существуют фильмы и сериалы. И теперь мне предстояло воочию увидеть, как снимают кино. Зоя Ковец пригласила меня на съемочную площадку, куда мы отправились на ее машине.

По этому случаю я изменила своему повседневному стилю одежды, состоящему из джинс с футболкой, и приоделась, как подобает россиянке, то есть ярко, стильно и вызывающе — красное платье в мелкий горох с открытыми плечами и широким поясом и красные же туфельки на высоком каблуке. Волосы оставила пребывать в «творческом беспорядке». Плюсом к моему «луку» шла маленькая желтая сумочка.

О, я стала центром внимания среди съемочной группы, потому что Зоя наверняка предупредила, что я — ее русская подруга! Мне предлагали чай, блины, водку и даже сняться в массовке. В наличии у них водки я как-то усомнилась, вся съемочная группа пила кофе галлонами. Я немного посмеялась с того, что американцы всерьез верят в распространенный стереотип, — что русские не могут прожить ни дня без водки!

Насчет массовки тоже маловероятно, насколько я знаю, существует база актеров, откуда выискивают и приглашают людей поучаствовать в съемках. Бытует мнение, что в любой кофейне или службе такси Лос-Анджелеса работают будущие звезды Голливуда. Они постоянно ходят на кастинги, и занимаются подработкой, чтобы как-то прокормить себя в дорогущем городе.

Американцев несколько удивило мое идеальное произношение. Они признались, что сочли бы меня британкой, если бы не знали, что я из Москвы. Мое имя Алена было ужасно сложным для них, и они попросили разрешения называть меня Хелен. С этого дня я стала представляться именно так: Хелен.

Честно признаться, наблюдать за съемками фильма немного скучновато. Режиссер постоянно прикрикивал, останавливал съемку, ругался с операторами и актерами. Впервые вижу, что Зоя не огрызается в ответ, а молча работает над ошибками, с каждым дублем оттачивая свое боевое мастерство. Видимо, правда на съемочной площадке режиссер — царь и бог, раз его слушаются и уважают все без исключения.

Сегодня снимали бой главного героя, которого играет Генри Гаррисон, и его подруги — в роли Зои, с какими-то невообразимо страшными чудовищами, которых спускали к ним сверху на веревках, как марионеток. Брутальный герой на самом деле орудует обрезанным мечом, чтобы никого не поранить, ведь в «драке» участвуют и живые люди, но кинозрители этого не увидят — секреты кинопроизводства, так сказать.

Я любовалась боевыми навыками Зои. Впервые вижу ее в деле, и понимаю, почему в нее влюбился Марк. Она прекрасна. Зоя — брутальная вамп, воплощение эротики и сексуальности. Всерьез ею восхищаюсь.

Фантастика — не мой жанр в принципе, и о моей любви к вестернам не знает только ленивый. В вестернах оживают пафосные ковбои в шляпах, которые залихватски крутят пальцами револьвер, стреляют от бедра; на каждом шагу нарываются на неприятности и хитроумно справляются с ними. В вестернах живут шерифы, безжалостные охотники за головами, колоритные бордель-маман, лошади. Салуны, почтовые дилижансы, ранчо — это мир Дикого Запада, который так полюбился мне. Как бы меня ни привлекал 19 век, я счастлива, что живу в мире современном и изученном, ибо он открывает для нас огромные возможности и перспективы.

Но, кажется, я отвлеклась. После нескольких часов изнуренных съемок мне представили изможденного Генри Гаррисона, который был в гриме и костюме, и едва ли я смогла рассмотреть его лицо или обменяться с ним ничего не значащими фразами, как его тут же украли. Вот и все знакомство, разочарованно думаю я. Говорят, что он настоящий красавчик, а я не смогла толком рассмотреть его из-за обилия краски на лице. Какая жалость!

Впрочем, о Генри Гаррисоне я успела позабыть, когда меня пригласили испить кофе с режиссером, которого зовут Андрей Сахаров. Это имя ввергло меня в девичий трепет. Даже самый отдаленный житель глухой тайги смотрел хотя бы один фильм, который снимался под началом этого талантливого человека. Один сериал про ходячих зомби чего стоит!

Как выяснилось, именно Андрею Зоя показала мой сценарий к фильму про ковбоев. На негнущихся ногах я шла к трейлеру, где ждал меня Сахаров.

Мы устроились на диване с пластиковыми стаканчиками с горячим кофе в руках. Режиссеру больше сорока лет, он немного обрюзгший, с серьезным выражением лица, на котором нет ни тени улыбки.

Было жарко и нервно. Сейчас он разнесет в пух и прах мое творение, подумалось мне, уйду отсюда с позором. Ну, Зоя, ну удружила, к самому Сахарову обратилась, подсунула талантливому режиссеру мой дилетантский текст!

— Я прочитал Ваш сценарий, — перешел к сути дела Сахаров, — конечно, у меня есть масса замечаний, но об этом после.

Я увидела на столике распечатанные листы, сплошь перечеркнутые ручкой и снабженные многочисленными комментариями. Прочитав несколько строк, я поняла, что это мой сценарий. Он недоволен им, и сейчас услышу в свой адрес много неприятного, подумалось мне. Я старалась смотреть на Андрея, но поддерживать зрительный контакт отчего-то было страшно. Я выбрала точку на его подбородке и смотрела на нее.

— В целом, Ваша задумка мне понравилась, у Вас свежий, так сказать, не замыленный взгляд. Приглашаю Вас к сотрудничеству с компанией NВО. Мы снимем сериал по Вашему сценарию, который Вы для нас напишете. Скажем, серии 3–4 будет достаточно. Конечно, мы выделим вам парочку копирайтеров в помощь. Согласны?

Я потеряла дар речи. Руки ослабли, и я чуть не выронила кофе на Андрея. Он говорил на отличном английском, хотя знал русский, так как жил какое-то время в Москве. Это было давно, так давно, что теперь он выглядел как типичный американец.

— Я… конечно, согласна. Простите, все очень неожиданно, — меня бросило в пот, а во рту стало горько от кофе. Одно дело мечтать, а другое получить желанное в реальности.

— Что ж, отлично, не смею Вас больше задерживать. Детали контракта обсудим позже. Хорошего Вам дня, Хелен! — сказал он и протянул свою визитку.

Нужно обязательно отметить красным фломастером на календаре этот день, ведь сегодня родилась Хелен Крапивина — сценарист сериала про Дикий Запад под названием «Знаменитая четверка». Это просто невероятно! Я покидала съемочную площадку в смешанных чувствах, мне казалось — это сон!

А вечером в честь моей неслыханной удачи мы устроили пенную вечеринку возле бассейна. Слава богу, сегодня никому не приспичило ругаться и портить мне настроение. Друзья были рады за меня, поздравляли и желали успехов на кинематографическом поприще. Я пребывала в ступоре. Разве так бывает, чтобы известный режиссер взял в работу сценарий от новичка?

— По знакомству все бывает, — смеясь, сказала Зоя. — Кумовство процветало во все времена. Просто тебе повезло. Андрей уже несколько месяцев ищет приличный сценарий, деньги на сериал есть — а хорошего текста не было.

— У него на столе лежал мой текст, не такой уж и хороший текст. Ты бы видела, сколько всего он вычеркнул оттуда!

— А ты как хотела? Ни один уважающий себя режиссер не пустит в работу сценарий, если хорошенько не порубит его на куски.

* * *

Не забывайте подписываться, мои дорогие читатели. Готовлю для вас еще 2 бесплатные книги!

Глава 24

Теперь у меня не было времени праздно шататься по Лос-Анджелесу. После подписания договора о сотрудничестве с кинокомпанией NВО я, засучив рукава, принялась за любимое дело. Первым делом купила себе ноутбук, — все-таки пользоваться своей вещью куда приятнее, чем чужой.

Сценарий — это мой ребенок. Сколько же сил нужно вложить, чтобы создать героев, придать им индивидуальные черты характера и внешности! Еще нужно учесть пожелания режиссера, многое переделать и исправить. Я писала день и ночь, прерываясь лишь для того, чтобы немного поспать, и не замечала, что творится в нашем доме. Я полностью погрузилась в творческий процесс, создавая свою Вселенную. А творилось тут нечто невразумительное! Зоя вела себя так, будто Марк ей осточертел. Кажется, они так и не помирились после последней ссоры и спали по разным углам.

И однажды Марк попросту не выдержал, собрал чемодан и громогласно объявил о своем отъезде. Зоя восприняла новость хладнокровно, слегка повела плечиком и сказала:

— Что ж, выбор за тобой, прощай! Уходя уходи, Марк, и не надейся, что я вернусь к тебе снова.

— Переживу как-нибудь, не в первый раз, но действительно в последний…

Перед отъездом Марк зашел ко мне, чтобы попрощаться. Он выглядел скверно.

— Алена, я больше так не могу! — сказал он. — Я устал от этой ревности и превратился в комок оголенных нервов. Не могу спать, есть, работать. Я вымотан до предела этими странными отношениями. У нас с Зоей ничего не получается. Она, то говорит, что любит, то игнорирует меня. Знаешь, теперь я жалею, что когда-то вмешался в их отношения, зря я… Если однажды ты почувствуешь тоже самое — езжай в Санта-Монику. Вот ключи от моей квартиры-студии и адрес. Там тебе будет хорошо, я уверен.

— Марк…

Его изумрудные глаза печальны, под ними образовались синие круги. Так выглядит человек, который навсегда теряет свою любовь. Не знаю, как поддержать его, слова здесь бессильны. Просто обнимаю его крепко и по-дружески целую в щеку.

— Есть ли жизнь после любви? — спрашивает он и доверительно заглядывает мне в глаза.

— Есть, определенно есть, — утверждаю я и провожу рукой по его волнистой шевелюре.

— До свидания, Алена Крапива. Давай мне иногда знать, что у тебя все в порядке.

Я киваю и еле сдерживаю слезы. Марк стал по-настоящему близким мне человеком. Как же это несправедливо — мы приехали сюда все вместе, но теперь он улетает, а я остаюсь. Хотя, мое пребывание здесь тоже будет недолгим. Сдам готовый сценарий, получу причитающийся гонорар и вернусь в Москву. Если позволят средства, то слетаю в Швейцарию к маме, так хочется ее увидеть, столько всего рассказать!

В тот вечер Зоя вела себя непосредственно. Ее как будто вовсе не расстроил отъезд Марка, напротив, она пребывала в хорошем настроении. И все последующие дни Зоя порхала, как бабочка. Меня покоробило ее безразличие к финну — так было за него обидно.

— У тебя с кем-то роман? — полюбопытствовала я.

— Да, намечается, — загадочно отвечает Зоя, протирая вымытую мной посуду бумажным полотенцем.

— С Генри Гаррисоном? — закидываю камешек.

— О, нет, он не в моем вкусе, — смеется она, — слишком худосочный, его бы откормить мясом, чтобы набрал массу, может и сгодился бы.

— Посмотрите-ка на эту царственную особу, звезда Голливуда не в ее вкусе! — фыркаю я.

— Моя слабость — спортсмены. Только им под силу укротить мой дикий нрав.

Уж не намек ли это? Наши отношения с Артемом в последнее время разладились. Мне казалось, виной тому моя постоянная занятость, да и он появлялся дома лишь поздним вечером. Так или иначе, но чемпиона ждал серьезный разговор. Заканчиваю мыть посуду и иду в комнату. Несколько часов беспрерывной работы проходят, как один миг. Мой бой-френд вернулся домой и нетерпеливо звал меня в постель. Я отрываюсь от экрана ноутбука и прошу:

— Будь со мной честен. Если наши отношения исчерпали себя или ты хочешь что-то поменять в своей жизни, просто скажи мне. Окей?

— С чего подобные просьбы? От Оксанена что ли заразилась излишней подозрительностью? — удивляется Артем. — Иди-ка лучше сюда, в мягкую кроватку ко мне под бочок, хватит там строчить.

— Полчаса еще, мне нужно срочно придумать, как Леону выбраться из передряги.

— Тяжелый случай. Пусть он всех застрелит и дело с концом, — зевает он.

— И то верно. В любой непонятной ситуации, доставай кольт и стреляй во всех подряд, — хихикаю я и, быстро выключив ноутбук, ныряю к милому под одеяло. Завтра что-нибудь придумаю и вытащу ковбоя, пусть пока посидит, подумает о своем скверном поведении.

Пока Артем был со мной искренен — так подсказывало мне шестое чувство. Научиться бы еще доверять Зое. Вот от кого можно ожидать подвох.

* * *

Приближался мой 28-й день рождения, и я твердо решила не говорить о нем никому, чтобы спокойно поработать в этот обычный для меня день, но Зойка все равно как-то прознала и накануне 20 октября вручила мне билет на концерт одной из моих любимых американских групп «Maroon 5».

— Это тебе, подарок на день рождения, заранее, — улыбается Зоя.

— О, спасибо, конечно! Я действительно люблю Адама Левина и его группу, но билет всего один, а мне бы хотелось пойти на концерт с Артемом, — расстраиваюсь я.

— Он предпочитает шастать на спортивные игры или бои. В концертный зал ты его за уши не затащишь, — пожимает плечами Зоя.

— Ладно, поеду одна. Когда еще выпадет такая возможность послушать вживую хорошую музыку, — вздыхаю я.

Итак, в канун дня своего рождения я иду на концерт группы «Maroon 5» в Лос-Анджелесе. Звучит нереально, но с некоторых пор я перестала удивляться удаче и подаркам, которые сыпались на меня, как из рога изобилия. Еще немного и я останусь здесь навсегда! Но это я так — шучу. Я нахожусь в США по туристической Визе, и срок моего нахождения в стране не должен превышать 180 дней в год. У меня осталось в запасе чуть больше четырех месяцев.

Тысячи людей ждали выхода легендарной группы на сцену, чтобы получить заряд бодрости и драйва. И солист не подвел. От него исходил такой невероятный магнетизм, что публика просто дрожала от восторга. И я, конечно, поддалась всеобщему ажиотажу! Даже не снимала видео на телефон, как делали это многие.

Когда Адам объявил о завершении концерта, яркая девушка, которая стояла рядом со мной громко возмутилась: «Он обязательно должен снять футболку! Так не честно, зачем мы тогда пришли?»

Футболку Адам так и не снял, но меня данный факт ничуть не огорчил, ведь я сюда не за голым татуированным торсом пришла, а за хорошей музыкой. А вот девушка заметно расстроилась.

Возвращалась домой в отличном настроении. На часах уже пробило полночь, и район был погружен в дремоту и темноту. Лишь искусственный свет фонарей тускло освещал улицу.

Свет в нашем доме не горел, видимо ни Артема, ни Зои нет дома, либо они уже крепко спали. Надеюсь, не вместе — мелькнула предательская мысль. Что ж, мой день рождения только начался, и они ничем мне не обязаны. Завтра что-нибудь придумаю, а вообще что-то у меня нет желания его праздновать.

Совершенно спокойно захожу в дом, выпиваю стакан молока на ночь и иду к себе, попутно заглянув в гостиную. На столике стоит бутылка с недопитым шампанским и открытый виски, — кто-то здесь пьянствовал.

Интересно, где Артем? Набираю его номер и слушаю протяжные гудки, а потом вдруг улавливаю ухом мелодию, которая едва слышно доносится со второго этажа, и тут же умолкает. Поднимаюсь на второй этаж и медленно подхожу к спальне Зои. Предчувствие подсказывает, что туда лучше не соваться. Но я должна увидеть все собственными глазами!

Толкаю дверь, дрожащей рукой нахожу выключатель и щелкаю кнопку. Загорается свет, и передо мной предстает довольная Зоя, а за ее спиной робко маячит Артем. На Зойке длинное синее платье с кожаным поясом и ковбойская шляпа. Артем в старомодных брюках, зеленой рубашке и ботинках-казаках, со шляпой на затылке и значком шерифа на груди.

— С Днем рождения!!! — кричат они хором.

У Артема в руках огромный торт, который выполнен в стиле Дикого Запада: ковбой с револьвером на бедре из мастики, держащий под уздцы коричневую лошадь; рядом с ним светлая девушка в длинном платье, чем-то похожая меня.

«КОРОЛЕВА ВЕСТЕРНА, С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! — гласит надпись на торте. Зоя держит в руках огромную коробку, перехваченную красным бантом.

— О Господи, что это? — смеюсь я, все еще не веря в то, что меня попросту разыграли.

— Это тебе! — подруга вручает подарок, — открывай, что ты стоишь, как неродная?

Непослушными пальцами развязываю бант, открываю коробку и вытаскиваю на свет: ковбойскую шляпу, черный платок, белую блузку, кожаные черные бриджи и ковбойские сапоги. И напоследок кобуру, из которой торчал револьвер.

— Он что, настоящий?!

— А как же! Будешь «косплеить» свою героиню, — подмигивает мне Артем.

— Чего? — не поняла я.

— Ну, когда снимут сериал по твоему сценарию, он станет популярным, героев начнут «косплеить» — то есть перевоплощаться в них, одеваться в такие же костюмы, как у персонажей, использовать их атрибутику.

— Поняла, спасибо за разъяснение! Вы не будете против, если я переоденусь в этот шикарный наряд прямо сейчас?

— Конечно! Это же твой день рождения, — они обняли меня с обеих сторон и расцеловали в обе щеки. — Сегодня у нас будет ковбойская вечеринка.

— Господи, Зоя, где ты взяла эту одежду? — любуюсь на себя в зеркало, — я словно девушка из прошлого.

— Нравится?

— Еще бы!

— Ну что, теперь праздновать? — спрашивает Артем.

— Не поздновато ли? — усомнилась я.

— В самый раз! — хором отвечают они.

Это был один из лучших моих дней рождения. Зоя где-то откопала диск с музыкой кантри, под которую мы с ней лихо отплясывали. Под утро мы разрезали торт и ели его большими кусками. Мне казалось, что эти люди на самом деле дорожат нашей дружбой и мне не хотелось бы разочаровываться в этом.

— Жаль, что с нами нет Марка, — сказала я.

— А мне не жаль, — ответил Артем. — Надоело видеть его рожу каждый день.

— Ага, твоя-то рожа посимпатичнее будет, — подмигнула Зойка.

— Ты уже нашла себе нового любовника? — полюбопытствовал у нее Артем.

— Тебе какое до этого дело? — вскинула она бровь.

— Не в твоем стиле больше недели быть одной. Как неделя проходит, так ищешь, с кем бы перепихнуться.

— Что ты несешь?! Кого я когда искала? — завелась Зоя. — Может, тебе напомнить одну некрасивую историю? Про Машу?

— Заткнись, — процедил Артем и покосился на меня.

— Нет, а я все-таки расскажу Алене. Однажды я поймала его…

В два шага Артем одолел расстояние, разделяющее его с Зоей, и запечатал ей рот ладонью. Девушка начала мычать и вырываться. Алкоголь разгорячил нас, и все происходящее мною воспринималось как фильм, снятый замедленной съемкой. Зойка начала драться, и Артему пришлось защищаться. Она словно дикая пантера кидалась на него, стремясь причинить ему боль.

— Хватит, прошу вас. Да хватит вам! — крикнула я, но меня не услышали.

На столике лежал подарочный револьвер, тот самый — из моей коробки. Зойка схватила его и выстрелила Артему в живот.

— Получай сволочь! — крикнула она.

Артем схватился за живот, и рука тотчас окрасилась в багровый цвет. Крови было так много, что ботинки парня тоже стали красными. Ноги Артема подкосились, он упал на пол. Зойка сжимала пистолет обеими руками, в ее глаза стоял дикий ужас.

— Что ты наделала! — я кинулась к Артему, испачкалась кровью, тотчас отпрянула от него и принялась искать свой телефон.

— Как вызвать скорую? Как в Америке вызывают скорую помощь? — я металась в поисках сотового, который, как назло куда-то исчез. — Зоя, где твой телефон? Нужно срочно вызвать врача.

Вместо того, чтобы искать трубку, Зоя начала истерично смеяться и показывать на Артема пальцем. Я обернулась, и вместо умирающего парня увидела веселого Калачева.

— Что происходит? — не своим голосом спросила я.

— Мы тебя разыграли. Это был киношный трюк, — приближаясь ко мне, сказал Артем.

— Зачем? — только и смогла спросить я.

— Ну какая ковбойская вечеринка обходится без огнестрела?

— Револьвер только шум создает, — добавила Зойка. — У Артема на животе был приклеен пакет с жидкостью, имитирующей кровь. После выстрела он схватился за живот и проткнул пакет булавкой, которая была зажата у него в руках. Артем, тебе тоже нужно сниматься в фильмах, натуралистично сыграл.

Артем хотел обнять меня руками, измазанными краской, но я его оттолкнула.

— Гребаные вы психи! — сказала я. — Я спать!

Глава 25

Ноябрь радовал хорошей погодой и ярким солнцем. Столбик термометра днем показывал +15, но по утрам приходилось надевать утепленную куртку. Я снова бегала, вдоль тротуара до парка и обратно, в семь утра. Сонные американцы провожали меня глазами, стоя в пробке на светофорах. Бегала я медленно, часто останавливалась, чтобы перевести дух, но все равно преодолевала намеченный мною маршрут. Самодисциплина, понимаете ли. Болезнь пока меня не беспокоила, и я о ней вспоминала все реже и реже. Сценарий к сериалу для NBO был написан на ¾, и я могла позволить себе немного расслабиться.

Один замечательный день мы с Артемом и Зоей посвятили посещению развлекательного парка Диснейленд. Он расположен в городе Анахайме штата Калифорния.

Диснейленд — это иллюзия и воображаемый мир, но какой же он потрясающий! Заходя в парк, мы сразу окунулись в атмосферу ожившей сказки и праздника. Повсюду мультяшные герои, причудливой формы здания и радужные краски. На головах многих посетителей Диснейленда надеты ушки-ободки Микки и Минни. Мы с Зоей тоже приобрели себе этот забавный аксессуар — ведь ничто девчачье нам не чуждо, а Артем откровенно над нами посмеивался.

Фотографируемся на фоне знаменитого диснеевского замка рядом с монументом его основателя Уолта Диснея и идем на аттракционы. Конечно же, первым делом мы отправились в тематическую зону, которая оформлена в стиле Дикого Запада. Она полностью копирует те славные времена Золотой лихорадки: ковбои и ковбойские шоу, индейцы, музыка кантри, салуны, горная железная дорога и почтовый дилижанс.

После чудовищного розыгрыша я дулась на Артема и Зою пару дней. Тот стресс и страх, что я испытала — не передать словами. Я всерьез подумала, что проклята, и все мои мужчины обречены умирать от пули. Но потом мы поговорили по душам, и я смягчилась.

Дальше в Дисней-парке мы посетили «Главную улицу США» с ее магазинами, ресторанами, кафе и даже пожарным депо. «Мир приключений» — путешествие по Азии, Африке и Южной Америке. И напоследок «Новый Орлеан», где расположен знаменитый аттракцион «Пираты Карибского моря». Проплывая через подземные пещеры, мы стали свидетелями приключений Джека Воробья и его отвязной команды.

Наше странное трио привлекало внимание других посетителей парка. Впав в ребячество, мы с Зоей держали Артема за руки по обе стороны. Часто он наклонялся ко мне и нежно целовал в губы. Зойка притворно обижалась и подставляла моему парню щеку для дружеского поцелуя. На один из аттракционов они отправились вдвоем, и вышли оттуда чересчур смущенные и напуганные.

У меня иногда проскакивала мысль, что «химия» между ними все еще существует. Вон, какими блестящими глазами моя дорогая подружка смотрит на него. И Артем тоже не оставлял Зою без внимания, все время отпускал в ее сторону безобидные шуточки «ниже пояса». Иногда мне казалось, что я занимаю Зойкино место.

Время в Диснейленде проходит незаметно, и с наступлением темноты парк преобразился, засветится множеством огней. Даю себе обещание, что обязательно вернусь сюда с Темкой и Никиткой. Постоянно думаю об этих мальчиках, они должны увидеть своими глазами, что в мире есть столько всего прекрасного.

А через неделю после чудесного путешествия, я застала Артема в Зоиной постели. Все получилось до тошноты прозаично. Я уехала в киностудию на чтение готового сценария, но по пути мне позвонили и сообщили об отмене мероприятия. Пришлось возвращаться назад.

Я немного побродила по эко-маркету, купила продукты и отправилась домой. Первое, что услышала, когда вошла в прихожую — это громкие стоны. Сначала хотела взять сумку и тихо уйти, — судя по всему у нашей Зоиньки гость. Но потом разобрала в потоке какофонии голос Артема, который кричал, что ему безумно хорошо. Не знаю, откуда у меня взялось столько мужества и отваги, но я поднялась, зашла в Зоину спальню и молча села в кресло. Зоя оседлала моего, то есть НАШЕГО мужчину и ритмично двигалась на нем, царапая его плечи в кровь. Он сжимал ее ягодицы и ласкал ртом грудь. Отворачиваюсь к окну, едва сдерживая тошноту — как же противно!

Через несколько минут, когда у них все закончилось, на меня уставились две пары глаз: безумные Артема и торжествующие Зои.

— Это тебе за Марка, — объявила она, даже не подумав прикрыть оголенную грудь.

Я кивнула — ответ принят.

— Когда-нибудь тебе дадут «Оскар» за лучшую женскую роль. Ты очень умело притворялась моей подругой, — сказала я.

— Ну, а ты что скажешь? — перевожу взгляд на Артема.

— Прости я… Чтобы я сейчас ни сказал, будет звучать глупо, — он с досадой отводит глаза, не в силах выдержать мой проникновенный взгляд. Зоя утешает его поглаживанием по татуированной руке.

Я еще раз посмотрела в глаза теперь уже бывшей подруги и молча удалилась. Не собираюсь устраивать скандал, рыдать, бить посуду, таскать Зою за волосы (да и вряд ли она позволит) и отвешивать пощечины неверному мужчине. Хотя, знаете ли, очень хотелось!

И Марку хотелось сообщить, что он был чертовски прав насчет этих двоих, но сдержалась. Я знала, что он позовет себя мне к себе в Грецию, чтобы предложить свою помощь и утешение, а я этого не хотела. Сама как-нибудь справлюсь. Пришло время завершить эту историю, которая начиналась, как четырехугольник. Потом нас стало трое. И наконец, оставлю их вдвоем — так будет правильно.

Собираю вещи, надеваю куртку и вызываю такси до Санта-Моники. Пусть мне придется заплатить круглую сумму денег, но не желаю больше ни минуты находиться в этом доме.

* * *

Апартаменты Марка Оксанена в Санта-Монике пришлись мне по вкусу. Неожиданно уютная маленькая квартира-студия на втором этаже. Здесь была всего одна комната — спальня совмещена с кухней, а туалет с душем. Никакой роскоши, все более чем скромно — в самый раз для меня. Ведь я здесь не задержусь! Как только мой сценарий одобрят и примут в киностудии, уеду отсюда без сожаления. Фактически я осталась без поддержки в чужой стране. Что мне тут делать одной?

Устраиваюсь на широкой постели и обнимаю подушку. Теперь можно безопасно поплакать, здесь никто не увидит моей слабости. Как же горько, черт побери!

Мое теперешнее состояние напоминает неприятные моменты из детства, когда в рот капали живую вакцину от полиомиелита. Эти горькие и противные капли застревали в горле, вызывая тошноту.

До последнего верила ему, и как оказалось, зря! Видимо, их узы настолько сильны, что никому и никогда не удастся их разрубить. Если бы я знала… То собственно что? Я в Америке только благодаря Марку, Зое и Артему — прекрасно отдаю себе в этом отчет. Без них я бы сейчас прозябала в Москве. Что ни говори, а эти известные люди многое для меня сделали. Но и не скажу, что я переполнена чувством глубокой благодарности к ним. Словно, все идет так, как должно быть.

Я не первая, кому изменили, и не последняя. Измену можно пережить, но простить — никогда! Это не тот случай, когда «бес попутал», здесь все было тщательно спланировано. Обидно, больно, неприятно, но не смертельно. Жизнь продолжается! Хотя я снова чувствую себя Никем, наверное, потому что в очередной раз об меня вытерли ноги. Гадкое чувство. Но я-то переживу.

Сама себе напоминаю сейчас отбившуюся от стада овцу, которая несколько лет скиталась по горам и обросла такой толстой шкурой, что волки не смогли прокусить ее и попросту выгнали эту овцу с гор.

Через несколько дней состоялась первое чтение моего сценария к сериалу «Знаменитая четверка». Я выступала в аудитории перед небольшой группой лиц, которые при помощи мимики одобряли почти каждое произнесенное мной слово.

На мне деловой костюм темно-синего цвета и туфли на высоченном каблуке, волосы убраны в высокую прическу, на лице очки в золотой оправе. Мне нравилось читать американцам, а американцам нравилось смотреть на меня. Когда я закончила, они дружно зааплодировали, кто-то крикнул: «Amazing!»

Ах, как же мы любим похвалу. Как детки — конфеты. Похвала тешит наши комплексы. Глупо все это…

Итак, мое творение одобрили вышестоящие редакторы, только нужно будет внести несколько пустяковых правок. Работы меньше чем на неделю. И потом: «Goodbye America»! Спасибо тебе за все! Неизвестную россиянку укажут в титрах после сериала — автор сценария Helen Krapivina. Вот и вся слава, хотя на большее я и не рассчитывала в принципе.

Быстрым шагом иду по длинному коридору офиса и понимаю, что заблудилась, пропустила нужный поворот, резко разворачиваюсь на каблуках и плечом к плечу сталкиваюсь с каким-то мужчиной в сливовом пиджаке. Ох, черт, как больно! Врезалась словно в каменную статую, думаю я, потирая плечо. Хорошо, что столкнулись не лбами, иначе бы я уже лежала без сознания.

— Вы в порядке? — спрашивает меня мужчина. — Простите меня.

— Да нет, это Вы извините, я задумалась.

Собеседник показался мне смутно знакомым: высокий, крепко сложенный, голубоглазый. Скорее всего, он актер. Если бы я безбожно не отстала от мира кино, пропуская все новинки, то наверняка узнала бы его. Вот мимо Леонардо ДиКаприо и Бреда Питта ни за что бы не прошла мимо, но, к сожалению, они мне не встретились.

Не останавливаясь, понеслась к лифту, думая о том, что здесь, в киностудии, каждый второй звезда, если не первый. Наверное, мужчина обиделся, что его не признали, не поздоровались, не попросили автограф. Я заметила его отражение в зеркале — он растерянно смотрел мне вслед. Кто же он такой?

Неделя прошла спокойно, но в субботу в мое личное пространство кто-то пытался вторгнуться. Настойчиво тренькал дверной звонок, но я не спешила открывать, раздумывая: кто это мог быть? Сосед пришел за солью? Смешно… Это не Россия, а Америка. Размышляю дальше. Марк в Греции. Артем не знает адреса. Зоя? А вот не впущу! Не могу и не хочу ее видеть. Мы с ней в расчете.

— Ален, открой, это я Артем, — крикнул мужчина, сотрясая мощным кулаком дверь.

Стою рядом с дверью и молчу.

— Пожалуйста, я знаю, что ты дома. У тебя свет горит, с улицы видно. Давай не будем устраивать светопреставление для соседей, а то услышат русскую речь и вызовут полицию.

— Зачем ты пришел? — спрашиваю через дверь.

— Просто поговорить. И… у меня кое-что для тебя есть. Клянусь, что не буду навязываться и умолять меня простить и все такое. Я знаю, что прощения мне нет. Открой… пожалуйста.

Я немного подумала и щелкнула замком. Артем переминался с ноги на ногу, а рядом с ним сидела собака. Нет, большой щенок черно-белого окраса, похожий на плюшевого мишку, который, наклонив голову, смотрел на меня глубоко посаженными маленькими глазками.

— О боже, кто это? — забыв об обиде, я присела на корточки рядом со щенком:

— Привет! Как тебя зовут большой малыш? Не укусишь, если поглажу? — медленно поднесла к нему руку и дотронулась до мягкой шерсти. Щенок смотрел на меня умными глазами, как бы решая для себя: цапнуть за руку или обойдусь. Не укусил…

— Заходите, — оттаиваю я.

Артем вошел, прикрыл за собой дверь и спустил собаку с поводка, но она осталась стоять на месте, демонстрируя свою воспитанность.

— Алена, я знаю, что ты не простишь меня никогда, да и не заслуживаю я твоего прощения. Хочу подарить тебе этого щенка — это американская акита, самые верные и преданные псы. Пусть она станет тебе настоящим верным другом.

— Это девочка?

— Да. У нее уже есть кличка — Ника, но если хочешь, можешь назвать ее по-другому. Она привыкнет со временем.

— Нет, пусть остается Никой. Мне нравится. Сколько ей?

— Ей четыре месяца. У нее есть все прививки и проведена начальная дрессировка. Ника тихая и послушная. Только тебе нужно будет сразу дать ей понять, кто из вас двоих главный, акиты очень любят доминировать.

— У меня нет никакого опыта дружбы с собаками. Я в растерянности…

— Пожалуйста, возьми ее к себе. В память обо всем хорошем, что между нами было. Может, ты слышала историю о Хатико? Этот невероятно преданный пес породы японской акита-ину приходил 7 лет к станции, где раньше встречал своего хозяина. Хозяин умер, а пес продолжал ходить туда, сидел и ждал его… Эта история потрясла весь мир, по ней даже сняли фильм с Ричардом Гиром. Ника никогда тебя не предаст…

Историю о Хатико я, конечно, знала. У меня сразу заблестели от слез глаза, когда Артем напомнил мне о ней. Я посмотрела на Нику, наверное, это любовь с первого взгляда. «Малышка» весила уже килограммов 15 навскидку. Как мы поместимся здесь? Хотя она дама компактная и не занимает много места. Как потом ее перевозить в Москву? Полет очень долгий, выдержит ли она? Но и отказаться от этого славного медвежонка с умными глазами я уже не в силах. С ней я не буду чувствовать себя такой одинокой.

— Спасибо тебе за собаку, Артем. Прошу, не приходи больше. Как ты узнал адрес?

— Пришлось перед Оксаненом унижаться, — морщится он, как от зубной боли, вспоминая неприятный разговор с Марком.

— Понятно. Значит, он знает….

— Знает. И пребывает в бешенстве. Твой телефон отключен, никто не может до тебя дозвониться. Финн угрожает прилететь сюда.

— Только этого не хватало! Я с ним поговорю. Обещаю, что ни я, ни Марк больше вас не побеспокоим. Живите спокойно. Я не стану держать на вас зла, но для этого нам нужно расстаться навсегда, понимаешь? Больше никогда не встречаться! Еще раз благодарю за щенка.

Я провела по спинке Ники рукой, а она завиляла белым хвостом, который был завит в два кольца и доставал ей до середины позвоночника. Какая она милая! Порода американская акита — впервые слышу о такой. У нее на морде черная маска, маленькие ушки, крепкая шея и красивые мощные лапы.

— Всего хорошего тебе, Алена. И… знай, ты была по-своему дорога мне. Бог свидетель, я пытался стать лучше, благодаря тебе, но у меня ничего не вышло. Если тебе потребуется какая-то помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Как только я проводила Артема, который почему-то не торопился уходить, а бестолково топтался в прихожей, то сразу ринулась к ноутбуку. В интернете нашла несколько объемных статей про американских акит, и спустя час знала об этих собаках почти все. Мда, теперь мне не будет скучно! На обувной полке осталась лежать родословная моей девочки и сертификат о прививках.

— Ну, иди сюда, подруга! — подозвала щенка к себе. Ника тут же подошла ко мне, важно перебирая лапами, и устроилась рядом с моими ногами.

Я гладила ее мягкую плюшевую шерсть и рассказывала о себе. Ника внимательно слушала, а потом, утомившись, заснула.

Ночью вспоминаю, что так и не написала сообщение Марку. А ну как, правда, прилетит в Лос-Анджелес и устроит разбор полетов? Не хочу во всем этом участвовать. Я устала от этой невыносимой дружбы, и с тоской вспоминала, как приятно и легко было общаться с простоватой Джулией. А здесь сплошные скандалы, интриги, расследования. Звездная жизнь не тривиальна, скажу я вам. У них много денег, возможностей, есть мировая известность, но они все равно несчастны. Почему? Да потому что они такие же люди, как и мы — с такими же нормальными эмоциями, как ревность, зависть, страх, недоверие. Эти чувства частенько подгаживают жизнь человека.

Глава 26

С появлением собаки моя жизнь кардинально изменилась к лучшему. Я больше не чувствовала себя девушкой по имени Никто. Теперь я что-то да значу, ведь я — это все, что у Ники есть на свете.

Ровно в 6 утра к моей руке робко прикасался влажный нос, затем шершавый язык, который принимался вылизывать мои пальцы.

— Ника, ну не надо, — вяло сопротивляюсь и одергиваю руку, — еще десять минут посплю, и пойдем гулять.

Она выжидает пару минут, а затем стаскивает с меня одеяло. Если и этот приемчик не срабатывает, то вертихвостка начинает с упоением покусывать мои пальцы на ногах.

— Ай-яй, все встаю, да перестань ты уже кусаться. Встаю!

Мы идем на кухню, где Ника завтракает — медленно, аккуратно, никогда не роняя корм на пол. Затем сопровождает меня в душ. Она не любит, когда я закрываюсь в душевой кабинете, и мне приходится мыться с открытой дверью. Ника никогда не скулит и не лает без причины. Послушно ждет меня дома, если ухожу, но чаще мы выходим на улицу с ней вдвоем.

Съемки сериала по моему сценарию уже стартовали, меня даже пригласили понаблюдать за съемочным процессом, но я благоразумно отказалась. Наверняка, я и режиссер по-разному видим придуманных мною героев, не хочу лишний раз расстраиваться. Я свою работу выполнила и теперь могу отойти в сторону.

Но неожиданно кинокомпания сделала мне еще одно предложение — поучаствовать в написании сценария для другого фильма. Но там предполагалась командная работа, а я не знала, смогу ли работать «толпой». В принципе от меня требовалось только писать остроумные диалоги для молодой девушки, и я согласилась.

Я выгляжу как типичная американка, которая носит только удобную повседневную одежду: джинсы, кроссовки, куртки, толстовки. А моя прическа всегда остается безупречной — длинные светлые волосы, завитые в крупные локоны, которые доходят почти до пояса. Я жутко гордилась ими, и тряслась над ними, тратя немалые деньги на всякие шампуни, бальзамы, маски, масла. Из косметики пользовалась только тушью для ресниц и блеском для губ, мне лень было наносить макияж каждый день.

Мы гуляем с Никой на собачьей площадке достаточно далеко от дома, здесь есть, где порезвиться крупному щенку. Иногда сюда приводят других собак, с которыми Ника с удовольствием дурачится. У нее хорошо развита интуиция — она безошибочно знает, к какой собаке можно подойти, а к которой не стоит. Она кладет лапу на своего сородича, и если за этим не последует агрессия, Ника начинает свою игру.

Сегодня у нее выдалось по-настоящему счастливое утро, ведь на площадку привели американскую акиту — взрослого черно-белого кобеля. Она вертелась перед ним и так, и этак, чтобы меланхоличный собрат обратил на нее царское внимание. Даже мои команды пропускала мимо ушей, за что получила хорошую выволочку.

Этих собак нельзя бить и ругать, но показать, кто здесь самый главный и сильный — нужно. Достаточно прижать щенка к полу или земле, и крепко держать. Я крайне редко демонстрирую свою силу, только когда перестает слушаться. Акиты очень обидчивые, поэтому, немного пожурив Нику, я отпускаю ее.

Кобель, который заинтересовал мою взбалмошную подругу тоже очень красивый и сразу видно, что воспитанный. Он выполнял команды хозяина без всяких вкусняшек, а за обычную словесную похвалу. Я присмотрелась к мужчине и почему-то ощутила легкое волнение. Он заметил мой взгляд и тут же подошел поближе, мило улыбнулся и заговорил:

— Доброе утро, мисс! Как поживаете?

— Доброе утро! Спасибо, хорошо, — отвечаю, чуть напрягшись. Как же я не люблю болтать с незнакомцами!

— Какого возраста Ваша собака?

— Нике 5 месяцев.

— Мой Рой когда-то тоже был таким, — мечтательно улыбается мужчина.

На нем кепка, длинный козырек которой закрывает глаза и не оставляет мне ни малейшего шанса полностью разглядеть его лицо. Взгляд сам собой приклеился к его ямочке посередине подбородка, туда я и смотрела, пока беседовала с мужчиной. Безупречный британский акцент выдавал его с головой. Он не американец, хотя какая мне разница?

— Сколько сейчас ему? — любопытствую только из вежливости. Меня тронуло, как он мило улыбался, вспоминая о щенячьем возрасте своего друга.

— Рою уже 6 лет.

Я замолкаю и наблюдаю за тем, как бегают и резвятся наши собаки. А мужчина исподтишка наблюдает за мной, словно чего-то ждет от меня. Он одет как обычный горожанин — джинсы, кроссовки, жилет. Мужчина, как мужчина, но у меня появилось чувство, что где-то я видела его раньше. Не могу вспомнить, а спросить стесняюсь.

— Собаки такие классные существа, — тихо говорю я, — ты просто делаешь вид, что случилось что-то хорошее, и они сразу же начинают веселиться вместе с тобой, хотя абсолютно не понимают причины веселья. Они просто готовы разделить с тобой радость не смотря ни на что, как настоящие и преданные друзья.

— Вы правы мисс, они удивительные.

Напряжение, которое по неизвестной причине сковало мое тело, не спадает, и мне очень не нравится моя собственная реакция — с чего бы мне так волноваться?

Чтобы избежать неловкой ситуации, позвала Нику и нацепила на нее поводок.

— Уже уходите? — безразличным тоном уточняет незнакомец.

— Да. Нам пора.

— До свидания, мисс.

— Хорошего дня, мистер.

Обменявшись обязательными любезностями, мы ушли, хотя мне пришлось практически силой тащить Нику домой. Она рвалась на площадку к своему новому другу Рою, и я почувствовала себя жуткой стервой — не позволила своей девочке вдоволь наиграться с ним.

Я обернулась и посмотрела, как мужчина в кепке дрессирует свою собаку. И чего я сбежала от него, как от маньяка? Вполне приличный, и это нормально, что в Америке люди заводят беседы и доброжелательно улыбаются, если оказались рядом с тобой на улице или в магазине. Кстати, они постоянно удивляются, почему русские такие угрюмые и никогда не улыбаются незнакомцам? Мы действительно не привыкли расточать улыбки незнакомым людям, но уж если дружба завяжется, то держите нас семеро! Всегда поможем, чем сможем, последние деньги и штаны отдадим — для друзей ничего не жаль.

Я покормила Нику и чтобы загладить свою вину, насыпала ей печенюшек, к которым она питает гастрономическую слабость. Пока она лакомится, связываюсь с координатором проекта и сажусь за работу. Писать остроумные диалоги для глупенькой девицы было занятием утомительным, и к вечеру я заскучала. На улице солнечно, так и тянет подышать свежим воздухом. Хлопаю крышкой ноутбука и нацепляю на обрадованную Нику поводок. Она обожает прогулки.

— Сегодня будем бегать, — сообщаю ей, демонстрируя новенькие ролики. Сколько же лет я не каталась на них? Даже забыла, какое это удовольствие. В последнее время у меня были другие колеса, но не будем об этом. Болезнь отступила, дала мне второй шанс, и теперь я сделаю все, как надо.

На улице переобуваюсь, кладу кроссовки в рюкзак и разгоняюсь на тротуаре. Ника бежит впереди. На мне белые обтягивающие джинсы и вязаный белый свитер. Я же россиянка, черт возьми! Я обязана выглядеть эффектно!

Возле киоска останавливаюсь и покупаю рожок клубничного мороженого. Несемся дальше, и я едва поспеваю за своей гонщицей, но позволяю ей самостоятельно выбирать направление движения. Так, мы оказались на улице, где живут богачи в своих двухуровневых квартирах. Впереди по узкому тротуару навстречу нам идет высокий мужчина с собакой, неумолимо приближается и…

— Ника стой!!!

Но поздно… Она увидела четвероногого сородича и ринулась к нему во весь опор. Я тоже узнала красавца Роя и его загадочного хозяина.

— Стоять!

Бросаю поводок, но все равно не успеваю затормозить и врезаюсь прямо в остановившегося мужчину, размазав мороженое по его черной модной куртке с надписью «NASA».

— Простите, пожалуйста. Ника увидела Вашего Роя и забыла обо всем на свете, опять проигнорировала мою команду, — судорожно извиняюсь.

— Это Вы, мисс? Ничего, пустяки, — он достает из кармана белоснежный платок и протягивает мне, — Вы тоже испачкали свой белоснежный свитер.

Я в некотором шоке опускаю глаза на маленькое пятнышко, которое украшало мою грудь, и перевожу взгляд на его куртку, которая выглядела куда более катастрофично. Недолго думая, беру платок и аккуратно промокаю тканью розовые потеки на дорогой куртке мистера.

— Простите, еще раз, — не знаю, куда теперь деть испорченный платок и мну его в руках.

Сейчас он был в шапке со спортивной эмблемой, и теперь я могла видеть его пронзительные глаза и выразительные скулы. Теряю равновесие, но собеседник подает мне сильную руку, в которую тут же цепляюсь и роняю платок на землю. И опять жуткое волнение, руки дрожат, как у алкоголика. Странная реакция. Наклоняюсь за вещицей мистера, весьма соблазнительно согнувшись перед ним. Я не специально, честное слово!

Наши собаки сидят копилкой и таращатся друг на друга маленькими глазками. Большой медведь и маленькая медведица очень похожи между собой.

— Как Вас зовут? — вежливо спрашивает он.

— Хелен. А Вас?

— Генри.

— Очень приятно. Надеюсь, Вы не расстроены из-за куртки? — ловлю себя на том, что продолжаю держаться за его сильную руку и неловко отстраняюсь.

— Пустяки, не беспокойтесь, мисс. Мне тоже приятно, наконец, с Вами познакомиться, — улыбается он краешком красиво очерченных губ.

— Мы уже встречались? — удивляюсь я.

— Да, сегодня на собачьей площадке, — изящно приподняв бровь, отвечает Генри.

— Ах, это, да помню, конечно. Нам пора, увидимся, — напоминание об утренней встрече произвело на меня неожиданный эффект — мне снова захотелось сбежать.

— Всего доброго, мисс Хелен.

— Приятного вечера, мистер.

Отпад, он назвал меня мисс Хелен, как будто я какой-то подросток! Ника потрусила за Роем, но я была непреклонна, схватила и натянула поводок, оттащив ее противоположную сторону. Мужской платок так и остался у меня в руках, сую его в карман — жалко выбрасывать.

— Сегодня и завтра ты без печенек, поняла? Наказана. И не надо делать грустные глаза. Из-за тебя я попала в неприятность, испачкала человека. Ладно, побежали дальше. Только не торопись!

Вечером чищу Нике зубы пастой для собак, вычесываю ее толстую шубу и попутно читаю лекцию:

— Ну, и что ты нашла в Рое, он же гораздо старше тебя? В отцы годится, можно сказать. Ты еще молодая, не знаешь того, что за мужчинами нельзя бегать и всячески демонстрировать свою заинтересованность. Хотя у вас, собак, свои правила. Знаешь, его хозяин такой вежливый и обходительный. Он англичанин, его зовут Генри. У них в Англии целая династия королей была — Генрихов Тюдоров. Очень занимательная история у этой великолепной страны. Особенно мне запомнился Генрих VIII, у которого было шесть жен. В Средневековье многочисленные браки были огромной редкостью. Как правило, один и на всю жизнь.

Ника зевнула и склонила голову набок.

— Мне так стыдно теперь перед Генри. Ника, он очень красив и неприлично сексуален. Помнишь, я тебе рассказывала про ковбоя Грегори из моего сценария? Так вот, он — точное описание Грега, и внешность, и поведение — все соответствует. Бывают же такие совпадения… Рядом с Генри веду себя, как девчонка — руки дрожат и потеют, сердце стучит и ноги подкашиваются. И это не признаки моей болезни, это что-то другое… Я как-то говорила Зойке, что такого мужчины, как Грегори — не существует. Кажется, я ошибалась…

Я немного помолчала, страшась озвучить вслух свои мысли. Пытаюсь переключиться с Генри на своего выдуманного героя — ковбоя Грега. Без моей искренней любви персонаж не получился бы таким ярким. Грегори покорит весь мир — я уверена. Только бы с актером не подкачали. Американцам ничего не стоит взять на роль чернокожего, хотя в тексте четко прописана европейская внешность героя.

— Интересно, кого из актеров взяли для «Знаменитой четверки»? — продолжаю беседу с ожидаемо хранившей молчание Никой.

— Может, стоило присутствовать на кастинге? Хотя, я думаю, что они пригласили меня посмотреть на каст актеров для проформы, мое слово все равно не будет иметь вес. Пусть тогда сами разбираются. Ну что, спать? И да, забудь про Роя, ты еще маленькая!

«А ты забудь про Генри…» — даю и себе хороший мысленный совет.

Я привыкла болтать с Никой, она отличный собеседник — не перебивает, не вставляет едкие замечания, а покорно со всем соглашается. Ну не красота ли?

— Ладно, так и быть, ложись сегодня со мной. Только, пожалуйста, не придави мне ноги, как в прошлую ночь. Они итак у меня словно хрустальные.

«Но кто он такой, черт возьми? Футболист? Банковский клерк? Певец? Музыкант?» — перед тем, как провалиться в сон, подумала я.

* * *

Снова утро. Опять Ника будит меня своими проверенными временем методами, улыбаюсь и глажу ее по голове. У нее в зубах ошейник и поводок — дама собралась на прогулку.

— Подожди, дай хоть кофе выпить, — ворчу я.

Ника терпеливо ждет, пока я пью кофе и просматриваю новостной портал через ноутбук. Кстати, жизнь с выключенным телефоном мне нравится. Никто, абсолютно никто не может нарушить мой покой, мешать и отвлекать от работы. Да и я меньше времени прокрастинирую в Инстаграме, а занимаюсь делом. Блог мой живет своей жизнью и нет нужды просиживать в нем по несколько часов кряду.

Когда Марк был в Америке, то прорекламировал мой профиль на своей странице дважды, предлагая своим подписчиком поучаствовать в сборе денежных средств для покупки слухового аппарата для одной девушки, и еще инвалидного кресла для молодого парня, пострадавшего в аварии. Деньги мы собрали в нужном количестве, и Марка я поблагодарила перед его отъездом.

Сегодня дождливо. Борюсь с соблазном остаться дома, ведь Ника обидится, если не поведу ее на прогулку. Одеваюсь во все черное, натягиваю на голову капюшон куртки, и выходим с моим питомцем из дома. Ника бежит в сторону собачьей площадки. Здесь сегодня пусто, мало кому придет охота гулять в такую погоду. Моя медведица вяло носится по территории, а потом дает понять, что устала, и мы плетемся по лужам домой. Дома мою ей лапы, после чего она заваливается в кровать и тотчас засыпает. Завистливо вздыхаю, глядя на нее, и принимаюсь за работу — осталось совсем немного.

Ближе к вечеру погода наладилась, и земля немного просохла. Это вообще первый дождь в Лос-Анджелесе, который я застала. Близится католический праздник Рождество, которому американцы уделяют гораздо больше внимания, чем наступлению Нового года. Город готовился к волшебству, засиял гирляндами, на дверях появились венки омелы, а в окнах Санта-Клаусы.

Судя по всему, я встречу здесь Новый 2020 год, и не одна — вдвоем с Никой. Я бы давно уехала, если бы не подвизалась участвовать в написании нового сценария. А может, просто обманываю себя, и в Америке мне нравится? Я здесь другая. И эта новая девушка по имени Хелен мне нравилась куда больше, чем депрессивная московская Алена.

На вечерней прогулке, на площадке для собак Нику поджидал огромный сюрприз в виде красавчика Роя. На сей раз он первый кинулся к ней, а моя глупышка от него убежала. Хм, кажется, она освоила мой урок под названием «Как общаться с мужчинами». А еще говорят, что собаки ничего не понимают! Вздор, они беспредельно умны.

— Мисс Хелен, добрый вечер, рад с Вами встретиться вновь.

Я услышала приятный голос и вздрогнула. Пульс участился и, мне кажется, что даже Генри слышит его сумасшедший темп.

— Здравствуйте, Генри. Как поживаете? — стараюсь укрыться за маской вежливости и не выдавать своих истинных чувств. Почему он не представился по всей форме с фамилией? Я ведь тоже не назвала свою, так что нет смысла ждать от него иного. Так и будет называть меня мисс Хелен, как ребенка. Впрочем, мисс Крапивина звучит ужасно, а мисс Крапива — и того хуже. Пусть уж лучше так.

— Отлично, — улыбается он, — Хелен, я хотел бы пригласить Вас сегодня вечером в бар на пинту пива. Не откажете мне?

Да! Да! Конечно, не откажу. Согласна на все, — хотелось закричать мне. Ну и идиотка! Кстати, здесь принято скромно приглашать в бар на пинту, никаких помпезных ресторанов и пускания пыли в глаза американки и британки не позволяют своим мужчинам.

— Спасибо за приглашение, Генри, но… — пытаюсь найти достойную причину для отказа, но в голову ничего не приходит, — мне не с кем оставить Нику.

— О, собака сможет немного побыть одной, — на его лице расцвела восхитительная улыбка, — хотите, оставим их вдвоем с Роем?

— О нет, ей еще рано оставаться со взрослыми мужчинами наедине, — улыбаюсь шутке. Или он не шутит?

— Почему вы отказываетесь? Вы меня боитесь? — он делает брови домиком, становясь таким жалостливо-милым, что мне тут же хочется свалиться в его объятия.

— Конечно, нет! Вы очень симпатичный, с чего мне Вас бояться? — боже, что я говорю? Чуть ли не в любви признаюсь! А все эти домики-брови.

— Приятно слышать это от Вас. Куда и через сколько за Вами заехать?

Я посмотрела в его чудесные глаза и поняла, что влипла в них, как муха в черничное варенье. Называю адрес и прошу не менее полутора часов на сборы.

— И небольшой нюанс: будьте готовы сегодня прокатиться на мотоцикле, — добавил он.

Я похолодела. Боже, только не мотоцикл! В спортивной тачке можно хоть пристегнуться ремнем, но как зафиксировать себя на мотоцикле, чтобы не слететь с него при первом же повороте? Здесь только полагаться на саму себя — крепко держаться.

Божечки, на что я подписалась? Мне никогда не хватит духу признаться постороннему человеку, что я жутко боюсь этих быстрых железных коней. Придется смириться, закрыть глаза, крепко держаться и как-нибудь вытерпеть поездку.

Как одеться в бар, чтобы не выглядеть смешно? Платье — не подходит. Джины и толстовка — слишком повседневно. Достаю черные узкие джинсы, черную укороченную водолазку под горло, ботинки со шнуровкой и кожаную куртку. Выгляжу, как подруга байкера. Надеюсь, Генри не будет смеяться над моим прикидом, но что-то мне подсказывает, что он слишком воспитан и тактичен для подобного поведения.

В открытую створку окна раздалось характерное урчание мотора подъезжающего мотоцикла. Я спряталась за занавеску и выглянула на улицу. Мотоцикл остановился, с его сиденья слез широкоплечий мужчина, одетый в джинсы и кожаную куртку. На голове черно-красный шлем, который он снял одним неспешным движением. Это англичанин. Сердце часто-часто забилось в моей бедной грудной клетке.

Наказываю Нике:

— Ложись спать без меня! Скоро приду, — и поспешно выхожу из квартиры.

На деревянных ногах подхожу к мотолюбителю, не забывая доброжелательно улыбаться.

— Добрый вечер, Хелен! Отлично выглядишь, — приветствует меня Генри и протягивает мне черный шлем, — надень, пожалуйста.

От его голоса по позвоночнику проскочила молния. Беру шлем и грациозно, как мне кажется, водружаю его на голову. Надеюсь, он не сильно подпортит мою прическу, над которой я билась не менее сорока минут, укладывая локоны. Но безопасность превыше всего!

Седлаю красно-черный мотоцикл Ducati. Не зная, куда деть руки, завожу их за спину и за что-то цепляюсь. Генри улыбается и просит обнять его за талию. У меня перехватывает дыхание, когда обхватываю стальной живот англичанина. Да он весь состоит из твердых мышц! Мне уже ничего не страшно. Генри заводит мотор, оглашая окрестности сильным ревом.

— Надеюсь, я не сильно сжимаю тебя? — спрашиваю, перекрикивая шум двигателя.

Он улыбается, опускает свой шлем и трогается с места. Я прижимаюсь к его широкой спине грудью и закрываю глаза. Невероятно, но вместо страха испытываю наслаждение от поездки, и даже немного расстраиваюсь, когда Генри тормозит возле бара.

— Ты испугалась? — с беспокойством спрашивает он.

— Нисколечко, — улыбаюсь я.

Со шлемами в руках мы вошли в помещение, где его тут же начали приветствовать какие-то люди. Да, похоже, его здесь знают! Мы устроились за лучшим столиком в уголке и взяли себе по пинте темного ирландского пива «Гиннесс».

Некоторые мужчины оценивающе на меня уставились. Быстро поправляю прическу, чтобы выглядеть, как подобает приличной девушке. Почему-то в этом баре выпивают одни мужчины, им не хватает только футболок с надписью «Без баб». В помещении жарко, снимаю куртку и ловлю взгляд Генри на своем животе.

— Что? У меня некрасивый пупок? — озабоченно спрашиваю я.

— Нет, у тебя красивый пупок, — смущается он.

Я замечаю, что на нас нацелил объектив какой-то мужик. Генри тут же улыбнулся и помахал ему рукой. Это типа, как у нас в России клубные фотографы снимают своих посетителей, а потом выставляют фото на сайте «Геометрия»?

— Это кто? — интересуюсь я, чтобы потом поискать фотку в интернете.

— Папарацци, наверное, — пожимает плечами он.

— Зачем он нас сфотографировал? — недоумеваю, косясь на наглого мужика.

— Наверное, для того, чтобы потом выложить фото в интернет, — спокойствию Генри можно только позавидовать.

— Генри, чем ты занимаешься? — подозрительно прищурившись, спрашиваю я.

— Я актер, — гордо извещает он.

— Серьезно? Известный?

— Видимо, нет, раз ты спрашиваешь, — притворно печально отвечает он.

Мне становится неловко. Черт, я действительно плохо знакома с современным кинематографом. А еще туда же — сценарии пишу.

— А ты, мисс Хелен, откуда и чем занимаешься?

— Я из России, здесь, можно сказать, проездом. Закончу писать сценарий для NВО и улечу обратно в Москву.

— Почему не хочешь остаться в ЛА?

— Если бы это была Великобритания, то да — я бы осталась здесь на всю жизнь, — вздыхаю я.

— Моя Родина, — тепло улыбается мистер. — Чем тебя увлекла моя страна?

— Всем. Моя любовь к ней безгранична. Как говорил граф Дракула: «Благодаря книгам я познакомился с вашей великой Англией; а знать ее — значит ее любить».

Генри весело рассмеялся, и я заметила в уголках его глаз очаровательные морщинки. Он отпил глоток пива и сказал:

— Я вижу много сходства между нами. Какие животные тебе нравятся, кроме крупных собак?

— Вообще-то я без ума от лошадей. Вот посмотри, — показываю ему экран своего смартфона, на заставке которого красуется белая лошадка. — То, что я люблю больших собак выяснилось совсем недавно. Щенка акиты мне подарили со словами: «Ника никогда тебя не предаст, в отличие от некоторых людей».

— Кажется, начинаю понимать, — кивает Генри, прикладываясь к тюльпановидному стакану с пивом, над которым высилась кремовая шапочка.

После глотка у него над губой образовались усы из пены, которые мне тут же захотелось… слизать…

Отвлекаюсь от своих скабрезных мыслей и пытаюсь вникнуть в суть разговора.

— Всегда хотел познакомиться с русской, говорят, что вы очень красивые, загадочные и неулыбчивые. С первым аспектом полностью согласен — передо мной настоящая красавица. И загадочная, да, в тебе есть загадка. «Проездом написала сценарий»… Я впервые слышу о таком. Обычно, люди занимаются этим годами, но никак не проездом. И улыбаться ты умеешь очень по-американски.

— Главное, что не умею уходить по-английски, — пошутила я, — хотя признаться честно, очень хочется это сделать. Этот мужик уже достал пялиться на нас. Он просто не отводит от нас глаз ни на секунду.

— Не обращай внимания, — даже не взглянул в его сторону Генри.

— Ты уже привык?

— Еще бы. Меня постоянно фотографируют — на улице, в баре, в аэропорту. Где бы я ни появился, везде отыщется чувак с фотоаппаратом. Потом вижу эти снимки в интернете, и ужасаюсь.

— Я бы так не смогла, — искренне сочувствую ему.

— Тоже раньше так думал, потом привык, — пожимает он широкими плечами. Верхняя пуговица на его черной рубашке едва держится, и образовавшийся зазор на его груди так и притягивает к себе взгляд. Хелен, хватит на него облизываться, — строго одергиваю себя, но все равно снова и снова пялюсь на эту злосчастную пуговицу.

— Кого я вижу, Генри Гаррисон! — воскликнула какая-то симпатичная мулатка, подходя к нашему столику.

— Привет, Мари. Как поживаешь?

Меня словно током бьет. Минуточку… Генри Гаррисон?! И как только раньше я не догадалась, что мой спутник тот самый Гаррисон?! Я настолько невнимательна и глупа, что упустила такой важный момент.

Мне захотелось немедленно бежать отсюда. Что я тут делаю с ним? Он — известный на весь мир кинокрасавчик! Его имя у всех на слуху, даже у меня по недоразумению не видевшей ни одной картины с его участием, потому что Зойка прожужжала им все уши. Но почему Генри не признался, что мы уже встречались на съемочной площадке, когда он героически бился с чудищами обрезанным мечом бок о бок с моей горе-подругой Зоей Ковец? Тоже не узнал? Едва ли… Значит, он просто потешается надо мной.

Мари пожирает меня ревнивым взглядом и напропалую флиртует с Генри. Меня он представил ей, как «знакомая сценаристка Хелен». Я оставила их наедине, сходила в туалет, взяла еще две пинты «Гиннесса» и вернулась к Гаррисону, который уже скучал в одиночестве. Решительно не знаю, как теперь с ним себя вести. Одно дело выпивать в пабе с обычным парнем, и другое — с Голливудской звездой, которому принадлежат многочисленные женские сердца.

— Я подумал, что ты уже научилась уходить по-английски, не прощаясь, — заулыбался он. Он вообще постоянно улыбался — красиво так, по-голливудски.

— Не хотела вам мешать, — боже, куда деть свою идиотскую ревность?

— Мари просто официантка в этом баре. А я здесь обычный завсегдатай, — эротично приподнятая бровь Генри выбивает у меня почву из-под ног.

— Не такой уж ты и обычный! — возражаю, — Генри, в тебя влюблены тысячи женщин из разных стран! Это так, навскидку.

— Как видишь — зря. Я самый обычный мужик — люблю пиво, много и вкусно поесть. А еще, о ужас, геймер, или еще более точнее определение — гик! Я провожу много времени за компьютерными и настольными играми. Обожаю комиксы. Ну, и в довесок к сказанному, сумасшедший болельщик сборной Англии по регби.

— Поразительно, сколько достоинств может умещаться в одном человеке! — без тени ехидства говорю я.

В нем нет ни капли превосходства, зазнайства или раздутого самомнения. Наверное, поэтому до меня долго доходило, что он звезда Голливуда, а не простой англичанин, затесавшийся в Америке. Он мило и обходительно общался с простой официанткой. Генри вообще со всеми любезен.

— Не бойся, я не жду от тебя восторгов, экстазов и ажиотажа по поводу моей персоны. Я из обычной большой семьи, учился в частной школе, даже образование толком не получил — все бросил ради карьеры актера. Кстати, актерского образования у меня тоже нет, — признается мистер Гаррисон.

— Все это не важно, главное, что тебя многие, очень многие женщины считают идеальным мужчиной!

— Серьезно? Я поражен твоими словами. Эти самые женщины считают, что я одеваюсь, как бедный водопроводчик, — усмехается Генри, — ношу одежду годами.

— Так это же здорово. Зачем выбрасывать вещи хорошего качества на помойку после одного единственного выхода на улицу? Даже Меган из Королевской семьи выходила в свет в одном и том же пальто несколько раз.

— За что на нее вылили ушат помоев, — поморщился актер.

— Нелегко быть известной личностью, — вынуждена согласиться я.

— Я прекрасно осознаю тот факт, что существуют другие люди, которые красивее меня, лучше играют, да и вообще удачливее. Не считаю себя идеалом.

— Кого же ты считаешь идеалом, неужели, Тома Круза или Дэвида Бэкхэма? — ляпнула я, даже не подозревая, что попала в самое яблочко.

— Кажется, ты знаешь обо мне больше, чем мои близкие друзья.

— Невероятно! — только и смогла ответить я. — Назвала эти имена наобум, честное слово.

— Такое бывает — чувствуешь человека сразу, чем он живет, о чем думает. Почему ты изменилась в лице и стала неразговорчивой? Что мне нужно предпринять, чтобы вернулась прежняя Хелен? — ласково спрашивает мистер Знаменитость.

— Генри, мне нужно привыкнуть к мысли, что ты не обычный парень.

— Хорошо, я понимаю. Кстати, а чем ты занимаешься в России?

— Преподаю английский язык.

— У тебя отличное знание языка и идеальное произношение, так приятно поговорить с образованным человеком.

— Спасибо, Генри. А мы можем отсюда уйти? Мне не по себе от того, что эти мужчины пялятся на мой зад. Я знаю, что ничего особенного у меня там сзади нет, поэтому это более чем странно.

— Конечно, если хочешь, то мы уйдем отсюда, — соглашается он.

— Если можно, то домой.

— Нет проблем.

Обратно ехали объездным путем, видимо, Генри просто захотелось покататься по городу. Я не возражала, потому что мне было приятно держаться за звездную талию. Пока мы мчались по улицам Лос-Анджелеса, я вспомнила, что видела Гаррисона в киностудии. Мы уже два раза встречались в разных местах, а познакомились только на собачьей площадке. Неслучайная случайность.

— Генри, теперь я вспомнила, что мы уже встречались, — говорю, когда он заглушает мотор возле моего дома.

— Вот как? — иронично приподнимает он бровь.

— Да, сначала нас представили друг другу на съемках, потом я налетела на тебя в киностудии, затем еще раз налетела уже с мороженым… Все это выглядит, как жалкие попытки познакомиться со звездой. Я не сталкерша, честное слово.

— Я сначала тоже так подумал, — улыбается он.

— И почему потом разуверился?

— Потому что немного разбираюсь в девушках. Сумасшедшие фанаты давно бы уже полезли ко мне в трусы, прости за пошлую откровенность. Их интересует только это — что у меня в штанах.

— Но ты интересный человек, с тобой приятно общаться, — изумляюсь я.

— Именно это я и хотел услышать. Что интересен именно я, а не мой звездный член.

Я не выдержала и захихикала.

— Не смейся. Это чистая правда. Очумелые фанатки создают группы в интернете под названием «Мокрые стринги» или «Я схожу с ума по Гаррисону» и сутками напролет обсуждают в интернете мои половые способности. Чего я только о себе не читал! Признаться, — это очень противно, когда незнакомые тебе женщины обсуждают друг с другом, что бы они сделали с Генри Гаррисоном в постели! Меня считают грязным извращенцем, который меняет подруг, как перчатки, не брезгует сексом на одну ночь и имеет свою коллекцию «сабмиссивов».

Я морщусь от услышанного, каждый фантазирует в меру своей распущенности, а Генри своим холостяцким образом жизни только постегивает фанов на новые домыслы.

— Неужели тебе не нравится быть кумиром миллионов? — интересуюсь я.

— Быть чьим-то кумиром — это круто на самом деле. Но люди часто переходят дозволенные границы. Считаю это издержкой профессии, и стараюсь меньше обращать на внимания.

С ним можно болтать всю ночь напролет. Мистер Звезда нравился мне все больше и больше, а общение с ним доставляло неподдельное удовольствие.

— Мне на самом деле было приятно с тобой пообщаться. Передавай привет Рою.

— Всенепременно, а ты Нике.

— Кажется, она нашла себе отца в лице твоего Роя.

— А мне кажется, что она просто влюбилась в моего пёселя, — возражает мистер Гаррисон.

— Она еще щенок! — возмущаюсь я.

— Молодая леди, — парирует он.

— Все, я пошла, мистер Гаррисон, — отворачиваюсь, чтобы спрятать от него радостную улыбку.

— Спокойной ночи, Хелен, — пожелал Генри и завел двигатель. Я помахала ему рукой вслед.

Дома анализирую прошедший вечер. Генри — невероятный мужчина. Я впервые близко знакомлюсь с мировой известностью и понимаю, что он на самом деле нормальный парень. Гоняет по городу на мото, выпивает в ни чем не примечательном пабе, одевается в простую удобную одежду. Разве такое бывает?

О нем мечтают тысячи женщин, а он спокойно выпивает в баре с невзрачной русской (это я о себе, если что) и болтает с полноватой чернокожей официанткой. Я бы никогда не поверила, что такое возможно, если бы не видела все собственными глазами. Он в действительности не высокомерен или талантливо разыгрывает «простого парня»? В этом предстояло разобраться.

Глава 27

А на следующий день, он пришел ко мне вместе с Роем. В нашем доме всего четыре квартиры, и, позвонив в первую попавшуюся, Генри выяснил номер моей. За автограф соседка — молодая американка, без колебаний выдала мое местожительство. Подозреваю, она выдала бы всю мою подноготную очаровательному мистеру Гаррисону, если бы только была знакома с моей биографией.

Встречаю его в коротких джинсовых шортах, в растянутой до неприличия майке и с косой, небрежно заплетенной и брошенной через плечо.

— Хелен, у меня к тебе необычная просьба, — смущаясь, говорит Генри, когда с любезностями было покончено, — можно оставить Роя у тебя на два дня? Мне срочно нужно вылететь на съемки в Канаду, а мой четвероногий друг приболел. Ветеринар сказал, что сейчас ему нужен покой. Он плохо переносит полеты, поэтому можно я оставлю его у тебя? — опять складывает брови домиком.

Эффект получился такой ошеломительный, что я готова сиюминутно выполнить любую его просьбу: написать для него сценарий, завести себе еще пару акит или вообще раздеться догола. Боже мой, придет же дурная мысль в голову! Тру пальцем свой лоб, чтобы избавиться от непорядочных мыслей.

— Ника будет в восторге от такой перспективы, — говорю я. — Слава богу, она еще мала, и можно не переживать, что твой медведь заделает моей медведице маленьких медвежат, — несу какую-то ахинею, потому что не могу толком собраться с мыслями.

— Рой в этом плане не промах, — смеется Генри.

— Есть с кого брать пример?

Я знала, о чем говорила. Полночи провела в интернете, изучая прошлое мистера Гаррисона, и сама себя ненавижу за это. В сети достаточно фото и информации об его прошлых романах. Он выходил в свет: с парикмахершами, спортсменками, швеями, будто специально выбирал для себя девушку как можно проще. И это было странным для меня. Такой роскошный тип, как Генри, достоин королевы красоты.

— У Роя поклонниц больше, чем у меня, — сказал Генри. — Точнее, их у нас одинаковое количество — внимания от фанатов достается в соотношении один к одному.

— Верю, он настоящий императорский пес, — протягиваю руку и провожу ею по толстой шее пса. Неожиданно он лизнул мои пальцы, чем вызвал улыбку у своего хозяина.

— Видишь, он тебя уже любит. Хвали его побольше.

— Я от него в восторге! Знаешь, недаром ведь говорят, что со временем пес и хозяин перенимают друг у друга черты характера и становятся похожими. Вы очень похожи с Роем.

— Спасибо за добрые слова и помощь, Хелен! Мне нужно ехать в аэропорт. Ну, не скучай, Рой. Мы скоро увидимся, — Гаррисон потрепал за холку своего обожаемого питомца. В глазах у обоих стояла невыносимая печаль от предстоящей разлуки.

— Эй, мужики, вы чего? — пытаюсь разрядить обстановку, — Рой, ты отлично проведешь время в компании двух леди, и соскучиться не успеешь по своему хозяину.

— Хелен, можно я тебе буду звонить по видеосвязи, чтобы увидеть Роя и убедиться, что с ним в порядке?

Нет, нет, только не делай брови домиком! А, поздно…

— Конечно. Сейчас напишу тебе номер. Вот держи, и имей в виду, что только ради твоей привязанности к Рою я включаю телефон, который жил в спящем режиме более месяца, — протягиваю ему лист с наспех накарябанными цифрами.

— Спасибо тебе! — Генри поймал мою руку и поцеловал, чем смутил меня до крайности.

— Хорошей тебе поездки. Ни о чем не переживай. Мне без разницы, за сколькими собаками ухаживать, — соврала я, с ужасом представляя, как буду расчесывать шубу Роя и купать его. Он весил, наверное, килограммов пятьдесят! Очень мощно смотрелся рядом с Никой, и отлично подходил своему хозяину — большой мужчина и большая собака. Похоже, мистер Гаррисон даже не подозревает, что привез своего пса в однушку. Как мы тут поместимся? Но два дня уж как-нибудь выдюжим! Вряд ли на Земле найдется такой человек, который в чем-то откажет мистеру Очаровашке.

— Я впервые его не беру с собой. Он обидится, возможно, впадет в депрессию, — расстраивается Генри.

— Ха, ты не еще не знаешь русских, — мы очень веселые и не дадим ему взгрустнуть. Достанем балалайку и научим Роя танцевать на задних лапах, как российского медведя.

Генри улыбнулся моей устаревшей шутке. Вот, так лучше! Чтобы еще бы такого веселенького вспомнить? А то в моем мозгу только непотребные картинки. Стыдно, мисс Хелен, очень стыдно!

— Благодарю за оказанное доверие. Будь уверен, я не подведу тебя, мистер Гаррисон.

— Спасибо! Я буду звонить.

Звездный мужчина ушел, а Рой развалился на коврике возле двери и закрыл глаза. Пес явно грустил.

— Рой, ты чего нос повесил? Скоро на прогулку пойдем, — подмигнула ему.

Но на прогулку мы так и не вышли — Рой не сдвинулся с места. Блин, будет скверно, если он два дня так и пролежит тут, на коврике в прихожей. Что же придумать? Как расшевелить медведеподобного песика? Я предлагала ему любимые Никины печеньки, игры, еду, игрушки. Все тщетно! Ника легла рядом с гостем и уложила свою голову на его лапы, в ответ Рой лизнул ее в ухо. Так они и пролежали там вдвоем всю ночь.

А утром пес с удовольствием позавтракал кормом, который оставил для него Генри, и дал себя пристегнуть к поводку. Мы вышли на прогулку. Я боялась, что Рой рванет куда-нибудь, и я не смогу его удержать, но звездный пес на редкость послушный, если не сказать — апатичный. Рядом с ним моя вечно веселая Ника выглядела чуть пришибленной, потому что пыталась копировать поведение старшего друга. Иду по улице с двумя поводками, как многодетная мать, и широко улыбаюсь. Он оставил мне собаку, он доверяет мне, не смотря на то, что мы знакомы всего ничего.

На всякий случай взяла с собой телефон, если вдруг Генри приспичит позвонить. Так и вышло. Звонок по видеосвязи застал меня на площадке для собак, где два веселых питомца выполняли нехитрые упражнения.

— Привет, Генри! — включаю фронтальную камеру, приветливо машу ему рукой и перевожу объектив на собак, — смотри, у нас все хорошо! Рой умный и послушный мальчик.

Печальные глаза Гаррисона засветились от счастья — с его любимцем все хорошо!

— Спасибо, мисс Хелен. Теперь вижу, что у него действительно все в порядке. Прости, мне нужно идти.

— Удачи, Генри.

Моя фамилия казалась ему труднопроизносимой, поэтому вместо мисс Крапивина, он называл меня мисс Хелен. Московская Алена испугалась бы заводить дружбу со знаменитым англичанином, но американской Хелен было «море по колено и горы по плечу». Неужели можно настолько измениться за полгода? Фантастика. Все проблемы у нас в голове. Как только ты освободишь голову от всякого мусора и хлама, то сразу заживешь спокойно.

Несколько раз звонил Марк, но вызовы так и остались непринятыми. Я понимала, что поступаю некрасиво — живу в его квартире и не желаю с ним разговаривать. Меньше всего мне хотелось бы сегодня обсуждать Зою и Артема. На данном этапе жизни я счастлива без них. Эти люди в прошлом, все мосты сожжены.

Моя влюбленность в Марка давно уже исчезла. А Артема я и вовсе не любила. Чтобы понять, настоящая любовь или нет — нужно расстаться. Так вот, расставшись с Артемом, я поняла, что не вернулась бы к нему ни за что! Мы разные, как два полюса Земли. Чувства вспыхнули и перегорели. Так бывает у многих…

Уютный поздний вечер в компании собак. Мне нравится наблюдать за Роем и Никой. Моя маленькая медведица развлекает его, заводит различные игры и дерзко ставит ему на спину лапы. Рой ей все спускает с «рук». Говорят, что животные копируют поведение своих хозяев, означает ли это, что мистер Гаррисон такой же флегматичный джентльмен? Делаю несколько снимков наших акит и отправляю по Viber Генри, пусть тоже полюбуется этой ванильной парочкой.

«Они прекрасны», — незамедлительно приходит ответ.

«Скучаю», — следующее его сообщение щедро сдобрено грустными эмодзи.

«Возвращайся скорее. Ему тебя не хватает, но он мужественно тебя ждет».

В ответ присылает мне свое улыбающееся и немного уставшее лицо. Мистер Гаррисон сделал для меня селфи?! Я подскочила с места, сердце ожесточенно заколотилось. Или все-таки фото для Роя? На всякий случай показываю псу его папу, но он не понимает, чего я от него хочу.

Значит, все-таки для меня… Эта мысль такая сладкая и подсуживает на самые смелые фантазии. Будь на моем месте его одержимые фанатки, они бы не преминули возможности послать ему в ответ свои голые прелести. Но я не буду этого делать.

Очевидно, что в жизни он совсем другой, не такой — каким его лепят режиссеры и сценаристы. Черт, даже горжусь тем, что не видела раньше Звездного мистера на экране! Вместо обнаженки отправляю актеру зевающего Роя и подписываю фото: «Пора спать. Спокойной ночи».

«Сладких вам снов», — и куча милых смайлов.

Да он просто бог флирта, хихикаю я, отключая телефон. Не хочу никаких ночных звонков. Нечего тут приличных собак беспокоить понапрасну. Застилаю для Роя постельное место рядом с лежанкой Ники. Хоть бы эти двое не успели привыкнуть друг к другу, иначе как их потом разлучать?

Еще один день пролетел незаметно. Я полностью вжилась в роль вожака двух собак. Буду скучать по нему, думаю, глядя на меланхоличного кобеля. Его самое любимое занятие — сон. Видимо, привык коротать время за отдыхом, пока его хозяин занят важными делами. Рой бесшумный и совершенно не доставлял никаких неудобств, кроме того, положительно влиял на Нику. Она стала спокойнее и прекратила грызть столешницу. (Прости за испорченную мебель, Марк!)

Завтра прилетает Генри, и чует мое сердце, что прямо с самолета он примчится сюда, чтобы поскорее забрать своего любимца. И как всегда я не ошиблась. Мое сердце учащенно забилось, и билось в таком темпе до следующего утра.

* * *

Жарю кружевные блинчики по особому рецепту на случай того, если мистер Гаррисон приедет голодным. Рой заинтересовался запахом блинов, и я скормила ему целых пять штук. Ника предпочла погрызть печеньки, — должно быть, блюдет фигуру.

Я ждала мистера Гаррисона вплоть до самого вечера, не в силах заниматься чем-то полезным. В тот момент, когда в дверь позвонили, Ника с Роем катались по полу, хватая друг друга за лапы. Меня бросило в жар. Прощай, спокойная жизнь! И чего ты так бесишься? Подумаешь, звезда Голливуда в гости пожаловала — дело житейское, как утверждал Карлсон.

Открываю дверь и вижу огромную коробку с тортом. Мистер Гаррисон опускает ее и улыбается своей коронной улыбкой. Рой просачивается мимо меня, подскакивает к хозяину и встает на задние лапы, поравнявшись с ним в росте. Хорошо, что он не проделывал этот трюк со мной, иначе я бы лежала на полу поверженная.

Я не стала им мешать и отозвала Нику, чтобы тоже не путалась под ногами, — пусть немного понежатся друг с другом. Отнесла торт на кухню и поставила чайник. Надеюсь, Звезду устроит «Английский завтрак»? По такому случаю достаю красивые чашки и завариваю чай.

— Мистер Гаррисон, проходите на кухню. Хватит вам топтаться в прихожей.

Повеселевший Рой не отходит от Генри ни на шаг и вместе с ним прошествовал на кухню, попутно облизывая его ладони.

— Как прошел полет? — поинтересовалась я.

— Нормально. Только и думал о том, как приеду сюда, зайду и обниму Роя. Разлука тяжело далась нам обоим. Он сильно грустил?

— Минут десять назад носился по квартире за Никой. Она научила его разным скверным штукам.

— Ничего, дело поправимое. Рой — послушный пес, все вернется на круги своя.

— Моей красотке явно не хватает муштры, может, возьмешь ее к себе на воспитание?

— Она еще щенок. Не требуй от нее многого. Ты хочешь себе собаку компаньона или для охраны?

— Конечно, компаньона, друга…

— Тогда просто люби свою питомицу. Не жалей для нее ласки и приятных слов, — посоветовал Генри.

— Любишь сладкое? — спрашиваю, наблюдая, как он уписывает уже второй кусок торта. Вспоминаю, что забыла выложить блинчики на стол, ведь я так старалась, готовила! Исправляю оплошность и ставлю тарелку с аппетитными блинами перед Генри.

— Я люблю и сладкое, и соленое, и алкогольное. Все в больших количествах. Это что? — он с опаской пробует угощение, потом одобрительно кивает и ест один за другим. Я с умилением на него смотрю, как заботливая бабушка на внука. Какие красивые у него губы, природа придала им запоминающийся контур.

— Как твой сценарий? — спрашивает Генри.

— Немилосердно заброшен, так как я подрабатывала нянькой одного милого пса, — отвожу взгляд от жующего Генри, чтобы понапрасну не смущать человека.

— Хелен…

— А? — смотрю прямо в его глаза, и ощущаю себя мороженым, которое тает под лучами солнца.

— А я не только о Рое думал, когда сюда ехал.

Внезапно Генри потянулся ко мне и поцеловал. От неожиданности уронила ложку в горячий чай, который обдал мою руку кипятком. Трясу рукой и совершенно не чувствую боли, обвиваю его шею и жарко отвечаю на поцелуй. У него мягкие и нежные губы, от которых исходит тепло.

Наш затянувшийся поцелуй немилосердно прерывает звонок Google Pixel Генри. Он выпускает меня из своих стальных объятий и отвечает невидимому собеседнику. Мне становится неловко, быстро покидаю зону кухни и подхожу к полке, делая вид, что ищу спрей от ожогов. Рука покраснела. Вот теперь очень больно, анестезия от поцелуя Знаменитости перестала действовать.

Мистер Гаррисон подкрадывается ко мне сзади и неуклюже, совершенно по-медвежьему обнимает. Между нами какая-то химия — сладкий любовный коктейль, состоящий из одних гормонов, иначе и не скажешь. Настоящая страсть — это когда ты не задумываешься о том, переспать или не переспать, не взвешиваешь все за и против, а просто делаешь то, что велит тебе твое сердце.

Пол куда-то плывет. Мне трудно дышать, словно воздух исчез в мгновение ока. Грудь стесняет, и из нее вырывается стон — мой стон. Слышу его будто издалека. Пальцы Генри проскальзывают под ткань футболки и дотрагиваются до моих сосков. Они отвердевают, набухают навстречу околдовывающим движениям чувственных пальцев. Генри что-то шепчет мне на ухо, но я не в состоянии разобрать слова. Я желаю его столь же сильно, как высохшее поле жаждет дождя.

Исступленно целуемся и перемещаемся на кровать. Генри накрывает меня своим телом и целует шею, грудь, плечи. Судорожно срывает с себя одежду, обнажая восхитительные мускулы. Лихорадочно трогаю его тело — его всего, не зная, за что ухватиться. Мне нравится в нем все! Завитки темных волос на смуглой груди, волевой колючий подбородок и губы — четко очерченные и плотно сжатые, губы которые так приятно чувствовать в любой своей точки тела.

Целую его, куда придется, и наши стоны разрывают необычайную тишину позднего вечера. Как в слаженном танго подстраиваюсь под него, двигаясь навстречу, впиваюсь ногтями в широкие плечи, стискиваю ногами его напряженные ягодицы, чтобы теснее ощутить его в себе, стать частью его — слиться воедино, как море с океаном.

Спустя какое-то время нахожу в себе силы открыть глаза и вернуться в реальность. По соседству сидят две любопытные морды и таращатся на нас глубоко посаженными глазками.

— Генриии, — тихо зову я.

— Что?

— Посмотри налево.

Он поднимает голову и тут же, заливаясь хохотом, роняет ее обратно на подушку.

— Они все видели! — укоризненно говорю я, — мы вели себя слишком громко и странно, напугав собак.

— Рой не впервые становится свидетелем этого действа, прости, пожалуйста, и не обижайся. Он понимает, что его папе очень и очень хорошо в такие моменты.

— Да ладно, я ж понимаю, что ты не из монастыря в киноиндустрию прибыл. Давай оденемся, а то мне стыдно перед собаками. Чему я учу леди Нику? Какой пример подаю приличной аките? — хихикаю, нисколечко не жалея о том, что произошло. Наоборот, меня переполняло безумное счастье.

— Очень даже положительный пример. Месяца через два-три она уже сможет подарить тебе щенков.

— Ну уж нет, как ты представляешь мое возвращение в Россию с выводком американских акит?

— Поделим щенков поровну.

— Прошу не покушаться на честь леди Ники. Ищите себе другую невесту, — отрезала я.

—Ты очаровала меня еще тогда, при первой встречи, — неожиданно шутливый тон прерывается серьезным признанием, — я все время смотрел на твои длинные ноги, обутые в красные туфли — они мешали мне сосредоточиться на процессе съемки. Я видел, какие заинтересованные взгляды бросали на тебя другие мужчины и почему-то злился. Мысленно называл тебя Red Shoe — Красная туфелька. Потом мы встретились в киностудии, ты меня не узнала, а я не решился напомнить о нашем знакомстве. Увидев тебя в третий раз с собакой, я точно знал, что приглашу тебя на свидание. Если бы я не встречал тебя ранее, то никогда бы не осмелился подойти на улице. Здесь запросто могут обвинить в сексуальных домогательствах. Поэтому рисково.

— Мне так неловко за то, что я не узнала звезду Голливуда сразу, — оправдываюсь я.

— Какая с меня звезда Голливуда? — прижав меня к себе, говорит Генри. — Я обычный британский актер. Знаешь, мне нравится, что меня приняли за обыкновенного парня. В сущности, я такой и есть — обычный человек.

— Нет, я точно знала, что ты особенный. Наверное, потому что англичанин.

— Разве англичане особенные люди? — удивляется, целуя меня в макушку.

— Для меня да.

— У тебя такие красивые волосы, — восхищается Генри, перебирая мои шелковистые в пряди в руках, — от них исходит такой классный возбуждающий запах.

Меня прямо распирает от гордости за мои волосы, самый лучший комплимент на свете.

— Мне нужно идти, простишь меня? — спустя несколько минут говорит Генри и нежно целует в шею.

Голос у него, то ли уставший от любовной гонки, то ли грустный.

— Конечно, — поднимаясь, отвечаю я.

— Завтра с раннего утра опять съемки. Все неделю работа в режиме нон-стоп. Зато потом целых пять дней свободы.

Мы одеваемся, смущенно отворачиваясь друг от друга, и выходим в прихожую.

— Всего доброго, мистер Гаррисон, — встав на цыпочки, нежно целую мужскую колючую щеку.

Провожаю их с Роем до двери и зябко кутаюсь в плед. В квартире стало неожиданно холодно, как будто Генри забрал все тепло с собой.

— Спокойной ночи, мисс Хелен, — еще один страстный поцелуй и большой мужчина с большой собакой уходят в непроглядную прохладную ночь.

* * *

Спасибо, что вы всё еще со мной.:)

Глава 28

За неделю до католического Рождества заканчиваю написание сценария и отправляю его электронной почтой руководителю. Скрещиваю пальцы и надеюсь, что примут, как есть и не попросят переделывать. Это не мой проект, и зачем только на него согласилась? Я еще не растратила предыдущий гонорар, и уже возжелала нового. Деньги портят людей однозначно. Приеду в Москву и сразу же займусь открытием фонда помощи инвалидам. Пока можно подумать о его названии.

Генри не появлялся несколько дней, хотя звонил и писал сообщения регулярно. Он намекнул, что у него есть ко мне серьезный разговор. И мне почему-то страшно.

Как только мистер Гаррисон расправился с делами, то пригласил меня в бильярдную. Приехала сюда в одиночестве на такси. Худшие подозрения терзали меня с самого начала этого вечера, и, конечно, интуиция меня не подвела. Он встретил меня и первым делом аккуратно снял с моего хвоста резинку.

— Носи волосы распущенными при мне, ладно? — просит он и сует резинку к себе в карман. Тьфу ты, да пусть забирает, у меня дома таких еще сто штук.

— Как тебе будет угодно, — саркастически отвечаю и закладываю длинную прядь за ухо.

Мы встаем возле стола, покрытого зеленым сукном, и начинаем игру.

— С кем будешь встречать Рождество? — интересуется он и делает первый ход. Шарик ударился о шарик и покатился в лунку.

— С подругой, — отвечаю я, нацеливаясь на шар, бью его кием и, конечно же, промазываю.

— С Зои? — Зойку в Америке тоже звали иначе.

— Нет, я про Нику.

— То есть одна? — он немного подумал и предложил:

— Не хочешь присоединиться ко мне и моей семье?

— Генри, нет, — отрицательно качаю головой.

К счастью, настаивать он не стал. Видимо понимал, насколько эта ситуация будет нелепой. Кто я ему, чтобы знакомиться с его семьей? «Знакомая сценаристка Хелен», как он представил меня Мари, а на большее я и не претендую. Англичане очень уважают традиции, и вряд ли буду рады видеть в доме постороннего человека.

— Хорошо, значит, проведем несколько дней вместе после Рождества.

Пожимаю плечами и снова прицеливаюсь, промах. Да, жалкий с меня «бильярдист». Приходится выгибаться перед столом в неудобные позы, но, кажется, этот факт раздражал только меня. Все остальные посетители, включая Генри Гаррисона, затаив дыхание, смотрели на мою откляченную задницу. Мне становится не по себе от столь пристального внимания к моей скромной пятой точке. Я сегодня в белом трикотажном платье-футляре с красным ремешком и в красных туфлях, так полюбившихся Генри при нашей первой встрече.

— Хелен, — сказал он так выразительно, что я поняла — пришел час «серьезного разговора».

— Слушаю тебя, Генри.

Мы расположились за уютным столиком, бутылка мартини уже полупустая. Или наполовину полная, если рассуждать, как оптимист.

— Для дальнейшего развития отношений мы должны подписать договор. Вообще, я заключаю контракт с девушками еще до секса, но с тобой я утратил всякий здравый смысл.

— О каком контракте идет речь? — напрягаюсь я.

— Ничего особенного, стандартные пункты. Конечно, я дам тебе копию для прочтения.

— Давай прямо сейчас, прочту при тебе, — предлагаю я.

— Нет. Хочу, чтобы ты изучила его в одиночестве и приняла правильное решение, — взгляд у него такой, будто смотрит прямо в душу.

— Да что ж там такое?! Генри, ты меня пугаешь. Ты напоминаешь одного небезызвестного персонажа — мистера Грея. Он тоже требовал от своей девушки подписать бредовый договор.

— О нет, ничего такого, — немного расслабился и улыбнулся мистер Звезда, — в основном меня интересует конфиденциальность. Ты можешь мне пообещать, что о наших отношениях никто не узнает?

— Генри, как я могу тебе это пообещать, если нас видят вместе? Во всяком случае, от меня точно не узнают, я не из болтливых.

— Никаких интервью журналистам, никаких фото в Инстаграм и любые другие социальные сети, вообще ничего такого, чтобы могло навредить моему имиджу. Ты можешь мне это обещать?

— Конечно!

— Тогда подпиши этот договор, — безапелляционно заявляет Генри и подает мне тощую папку.

— Подписать, не читая? — изумляюсь.

— Я же сказал тебе, о чем он, — напускает туману Гаррисон.

— Нет уж, меня на мякине не проведешь. Сначала изучу, потом поставлю подпись, — а он хитер, надо признать. Была бы я чуточку глупее, подмахнула бы контракт после первой томной улыбки, адресованной мне, и не задумывалась бы о последствиях.

Спустя некоторое время мы уже под крепким градусом. Генри не только напился сам, но и напоил меня. Вот тебе и мартини… Кажется, сплетни про его пристрастие к алкоголю небеспочвенны. Договор перекочевал ко мне в сумку, и мне не терпелось, наконец, добраться до него.

Возвращаемся в Санта-Монику на такси и страстно целуемся на заднем сидении. Руки Генри свободно путешествует по моим ногам, и нагло проникают под платье.

— Напился — веди себя прилично, — косясь на апатичного таксиста, шлепаю Гаррисона по руке.

Я была уверена, что Генри отвезет меня домой. Ведь контракт не подписан, и Звезда не может быть расслабленным вместе со мной. Вдруг коварная я растреплю все журналюгам. Конечно, ему проще подстраховаться подписью своей любовницы о том, что никому и никогда ни под какими пытками она не признается о том, какой Генри Гаррисон в постели, иначе придется выплатить громадную неустойку.

Неожиданно выяснилось, что мы свернули не туда и направляемся прямехонько в звездную обитель. Надеюсь, папарацци не дежурят возле его квартиры, иначе нас рассекретят раньше, чем я подпишу этот чертов контракт.

Мы входим в холостяцкую обитель чудом никем не замеченные и не сфотографированные. Я с трудом передвигаю ногами — на этих красных туфлях слишком большой каблук. Генри галантно поддерживает меня за талию, у него шаловливо блестят глаза, и я считаю его самым красивым мужчиной на свете.

Навстречу нам выбежал обрадованный Рой. Я присела перед ним на корточки и погладила его по медвежьей голове. Мне вдруг вспомнился стих Сергея Есенина «Собаке Качалова», и я, изменив кличку с Джима на Рой, с выражением продекламировала:

Дай, Рой, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видала сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду.

Дай, Рой, на счастье лапу мне.

Пожалуйста, голубчик, не лижись.

Пойми со мной хоть самое простое.

Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,

Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Хозяин твой и мил и знаменит,

И у него гостей бывает в доме много,

И каждый, улыбаясь, норовит

Тебя по шерсти бархатной потрогать.

Ты по-собачьи дьявольски красив,

С такой милою доверчивой приятцей.

И никого ни капли не спросив,

Как пьяный друг, ты лезешь целоваться….

На глазах у обалдевшего мистера Гаррисона обнимаю его собаку и наглаживаю его толстую шкурку.

— Вот почему такие вещи, как поэзия Серебряного века приходят в голову только по пьяни? — удивляюсь я. — Хотя, лучше читать стихи, чем нести всякий романтический бред.

— Не приставай к Рою, он не понимает по-русски, — смеется Генри. — Это был русский стих, про собаку, да? Я тоже не понял ни слова, но почему-то впечатлен. Кажется, это грустный стих.

— Сейчас попробую перевести его для тебя. Это наш русский поэт написал — хулиган Есенин.

Перевожу стихотворение на английский язык. Мистеру Гаррисону оно очень нравится, хоть и рифма безнадежно теряется. Генри наливает нам еще выпить. Сидим на полу, на бежевом пушистом ковре и поглаживаем Роя. Наши руки встречаются, и от движения его нежных пальцев ползут мурашки по коже.

— До чего же ты милое создание, когда пьян, — едва сдерживаюсь, чтобы не потрепать его за щеки, как годовалого ребенка.

— Это ты, мисс Хелен, пьяна.

— Нет, я просто счастлива. Почему ты выбрал профессию актера? — интересуюсь я.

— Потому что мне это нравится. Началось все со школьного театра, где ставили пьесы. Я понял, что единственное, что у меня хорошо получается — это актерская игра. В самом начале своей карьеры я жил на чемоданах, практически без средств к существованию, ходил на кастинги и жил у друзей. Потом мне повезло — взяли в один сериал, благодаря которому я стал более ли менее известен. Роль, конечно, досталась не главная, и мне приходилось делать неприятные вещи, например, раздеваться догола для съемки постельных сцен, а их было немало. Это очень некомфортно. Но это не значит, что так будет продолжаться всегда. Теперь я сам решаю — раздеваться или мне нет. Знаешь, это абсолютная правда, что на одну удачную карьеру приходится тысяча сломанных судеб. Мне уже 35 и в моей биографии полно белых пятен, о которых я предпочел бы забыть. Мне повезло, я стал тем, кто есть. К своей славе проложил долгий трудный путь и приложил немало усилий. Мои родные и близкие считали, что я занимаюсь ерундой, пока однажды не посетили съемочную площадку. Работа актером — это титанический труд, без преувеличения.

— Ты звезда, — восхищенно протягиваю я.

— А что такое, по-твоему, звезда? — два голубых глаза-озерца с хитрецой уставились на меня.

— Это люди, которые затягивают нас в экран. Мы смотрим на них, любуемся, хотим быть на них похожими. Или даже видим в них тех, кем сами хотели бы быть.

Генри ухмыльнулся.

— Многие деятели кино презирают свою работу, великолепно понимая, что играют всякую дрянь. Проклинают свою работу сценаристы, режиссеры, актеры и даже техники, и только большие боссы Голливуда всегда пребывают в отличном настроении. Им важно не искусство, им важна огромная касса после того, как фильм прокатится по миру. Кинематография — это бизнес, в котором крутятся огромные деньги. Выстреливает гораздо меньше фильмов, чем снимается. Но мне не на что жаловаться. На данном этапе я сам выбираю, в каких картинах мне сниматься, и, как правило, все они успешные.

— Твоя роль вытянет любой сюжет, — замечаю я.

— Многие так считают… Но они слишком приукрашают меня, идеализируют. Потом вдруг появляются фото в интернете, где я запечатлен под градусом. И начинается обсуждение и осуждение: «Гаррисон много пьет». Все мое окружение так же попадает под прицел фотокамеры. Все девушки, с которыми я когда-либо общался, неизменно подвергались публичной порке. Обсуждается все: ее внешность, недостатки, манера поведения и стиль одежды, происхождение. Это сложно. Некоторые наши отношения заканчивались именно из-за этого — девушка не выдерживала пристального к себе внимания и обрывала связь. Я, как могу, держу в тайне личную жизнь, но иногда журналисты прибивают в ней брешь. Так и живем, мисс Хелен.

— Ты влюблялся ранее в актрис? — спрашиваю, мысленно обругав себя за бесцеремонные бестактные вопросы.

— Нет, никогда. Даже в юности не развешивал постеры со знаменитостями, — спокойно отвечает он, — они, как бы это сказать — ненастоящие. Практически все делали пластические операции на лице или теле. Очень многие известные экранные мисс предлагали мне отношения для взаимного пиара. В начале карьеры у меня была парочка таких романов на публику. Мы подписывали контракт и появлялись вместе на людях, иногда был секс. Ничего хорошего, скажу я тебе, в этом нет. А вообще, мне кажется, что любви между мужчиной и женщиной не существует, и это все выдумки писателей романистов.

— Очень даже существует, — возражаю я, — просто тебе тяжело найти своего человека. Ты берешь то, что находится рядом с тобой. Разве не так? Они тебе улыбаются, ты принимаешь от них сигнал и действуешь. Тебе ранее приходилось завоевывать женщин?

— В юности. Когда я был неизвестный, безденежный симпатяга. Но ты права, Хелен, я не подхожу к женщинам и никогда не знакомлюсь с ними по своей инициативе. Они сами ищут со мной встреч. Как же мне это все надоело! Я хочу настоящую женщину, пусть не идеальную, хочу создать большую семью, такую же, как создали мои родители. А ты, Хелен, хотела бы огромную дружную семью?

— Когда ты возвращаешься к своей родне в Великобританию? — спрашиваю, избегая ответа на щекотливый вопрос. Вряд ли мне позволит здоровье родить более одного ребенка, но не буду же я об этом рассказывать Генри.

— Послезавтра. Может, все-таки полетишь со мной?

— Нет, даже не будем это обсуждать.

— Как скажешь. Иди ко мне…

Он зарывается лицом в мои волосы и крепко сжимает мою талию.

— А как же договор? — напоминаю и слегка отстраняюсь от него.

— Черт с ним… Хочу тебя сейчас, Хелен. Ты такая сексуальная. Стоит лишь подумать о тебе на расстоянии, как мое тело охватывает возбуждение. И представь себе, что я чувствую, когда ты рядом? Хочу сжать тебя до хруста костей и не отпускать всю ночь. Позволишь?

— Позволю, Генри, — шепчу ему в губы.

Мистер Вселенная берет меня на руки и несет куда-то наверх. У него огромная двухуровневая квартира. Еще в коридоре мы принимаемся безудержно целоваться, ураганом врываемся в спальню, и чуть было не падаем на пол — нас переполняет похоть, страсть, желание.

Мы срываем одежду друг с друга, покрываем голые тела поцелуями и только тогда замечаем внимательно наблюдающего за всем происходящим безумием Роя. Генри закрывает дверь спальни прямо перед его носом.

— Прости, друг… — извиняется Генри, — но сегодня ночью постель занята.

— Он обиделся.

— Ничего. Он меня понимает, — страстно шепчет мистер Гаррисон и задирает мое платье.

— Кажется, мы перебрали со спиртным, — смотрю вверх и наблюдаю, как кружится над головой потолок, — у меня голова идет кругом.

— У меня тоже, но вовсе не от алкоголя.

— Не надо было нам пьянствовать, мы могли бы общаться и на трезвую голову, — укоряю его, наблюдая, как он бережно вешает снятое с меня платье на стул.

— Все, — говорит он властно, — ни слова больше, Красная туфелька.

Голос какой-то незнакомый, словно надтреснутый, будто не у меня одной проблемы с дыханием. Эти слова заставили струну, в которую я превратилась, завибрировать, задрожать. Делаю жадный вдох, и с этим вдохом ноздри заполняет его невероятный запах: хорошей парфюмерии, немного мужского пота и чего-то еще, присущего только ему одному.

Он очень нежный и требовательный любовник. И только с ним я поняла, что значит отдаваться по-настоящему…

Утро было невеселым. Бодрый мистер Гаррисон варил кофе, а я боролась с тошнотой и головной болью. Я забыла, что мне нельзя много пить и теперь мучилась острым похмельем. Посмотрев на Генри, который в одних трусах хозяйничал на кухне, я покраснела, потому что вспомнила, чем мы занимались ночью.

Я — типичный пример декаданса, определенно качусь по наклонной. Это Америка так развращает. Ну и мистер Гаррисон тоже хорош со своими экспериментами. Я повторно покраснела, припомнив еще некоторые пикантные детали. Мне становится жарко в халате, который выделил мне звездный Генри.

— Мисс Хелен, тебе нехорошо? — спрашивает мужчина, ставя передо мной чашку кофе, омлет и стакан клубничного смузи.

Я повела носом — пахнет так вкусно, даже тошнота отступила. Сбрасываю с себя халат и остаюсь в одних трусиках и красных туфлях, к которым один известный мужчина воспылал необъяснимой любовью.

— Мне лучше не бывает, мистер Гаррисон.

Из-за его пристального взгляда смущаюсь, съеживаюсь и утыкаюсь носом в чашку. Но теперь, как говорится, поздно пить Боржоми — буду завтракать стоя в неглиже.

Генри заулыбался, отобрал у меня чашку и прижал к столу. И прямо на этом самом столе мы повторили кое-что из того, что уже проходили ночью…

Спустя час я засобиралась домой. От квартиры Генри Гаррисона до «моей студии» было рукой подать, по местным меркам, конечно же. Он вызвался меня провожать, что было само по себе явлением удивительным, если близко знать британцев.

Мы отправились пешком, игнорируя машину, стоящую в гараже, и прихватили с собой Роя. Идем по улице, как едва знакомые люди, и перебрасываемся редкими фразами. Мне кажется, что я смотрюсь нелепо, шастая ранним утром по американским улочкам в платье и красных вечерних туфлях.

Откуда ни возьмись, появился бойкий парнишка и спросил у меня:

— Вы новая девушка мистера Гаррисона?

— Я няня его собаки, — не задумываясь, отвечаю я.

Генри едва сдерживает смех, а мальчишка недоуменно смотрит нам в след. Но, кажется, он успел все-таки сделать пару снимков. Представляю свое лицо на фото: с отсутствием косметики и с отпечатками бурной ночи, и заблаговременно ужасаюсь.

Я переживаю за Нику, как она там одна? Наверное, испытала стресс. Гаррисон ждет меня внизу, мы договорились выгулять собак вместе. Я поднимаюсь к себе и отпираю замок. Ника бросается ко мне с такой радостью, будто я пришла освобождать ее из сорокалетнего тюремного заключения.

Быстро переодеваюсь в безуспешных попытках отбиться от прыгающей Ники, надеваю на нее поводок и вывожу на улицу. Вчетвером идем на собачью площадку, а за нами опять плетется тот парень.

— Меня напрягает этот охотник за сенсациями, — жалуюсь я.

— Не обращай внимания, — как всегда апатично отвечает Генри.

Мы весело проводим время, играя с собаками, но держимся друг от друга в стороне. Не хочу давать лишний повод для сплетен, и даже не подозреваю в этот момент, что скоро стану предметом обсуждения фанатами мистера Гаррисона.

Фотки с нашей прогулки с собаками разлетятся по всему интернету и плотно осядут в фангруппах, посвященных моему Инглишмену. Особенно их возмутит моя куртка «NASA», точно такая же, как у Генри, которую я недавно обляпала мороженым. Я ж не виновата, что этот космический бренд захватил весь мир, и тоже прикупила себе классную вещицу. Тем более в Штатах трендовые вещички стоят гораздо дешевле, чем в России.

На прогулке мы пялимся друг на друга голодными глазами, как будто ночью крепко спали, а не занимались любовью.

— Подпишешь договор? — ласково интересуется он.

— Как только прочту, сразу дам ответ.

После прогулки изучаю подсунутый мне контракт и напрягаюсь уже с самой первой строчки: «Договор об отношениях Генри Гаррисона и Алены Крапивиной».

Цепким взглядом пробегаю по черным строчкам, которые предательски пляшут перед глазами. Я волнуюсь. Ох, непростой этот договор, точно не простой…

«Стороны договорились, что настоящая любовная связь будет подвержена испытательному сроку в течение 2 (двух) месяцев и, в зависимости от степени достигнутой совместимости, должна стать постоянной…»

«Стороны договорились сохранять моменты относительно своей любовной связи втайне от третьих лиц…»

«Запрещается публиковать совместные снимки в интернет, Instagram и другие социальные сети, давать интервью журналистам касательно отношений, которые регламентирует данный договор. Если в случае разглашения конфиденциальной информации одной из Сторон Договора другой Стороне был материальный/моральный или иной ущерб, виновная Сторона обязуется возместить такой ущерб пострадавшей Стороне в полном объеме, в порядке, согласованном Сторонами отдельно…» И далее прописана сумма 1.000.000 долларов.

Ничего себе! Читаю дальше, понимая, что напоследок припасены самые настоящие сюрпризы.

«Запрещается фотографировать друг друга спящими, обнаженными и пьющими алкоголь…»

«В отношениях Сторон недопустимо повышение голоса, оскорбления, использование нецензурных выражений, рукоприкладства, если эти действия не являются элементами заранее оговоренной ролевой игры..»

С этим, допустим, согласна. Хотя какие к черту ролевые игры? Монашка и сатанист? Директор и подчиненная? Бред какой-то…

«Женская Сторона обязуется заниматься сексом не менее 3 (трех) раз в неделю. Так же обязуется предотвратить возможность наступления беременности при занятиях сексом. В случае ее возникновения и нежелания прервать ее, предоставить Генри Гаррисону полную свободу действий: расстаться с Аленой Крапивиной без дальнейших обязательств или стать отцом ребенку…»

Даже комментировать этот пункт не хочу!

«Добровольно соглашается не отказывать в сексуальных экспериментах»…

Фантазия услужливо преподносит картины, от которых кровь стынет в жилах: подвешивание к потолку, стеки, плетки, наручники и прочая БДСМ-атрибутика.

Ну все, с меня довольно! Пошел он к черту со своим контрактом! Швыряю тощую папку в угол комнаты и сверлю ее презрительным взглядом. Ника непонимающе смотрит на меня своими глубоко посажанными глазками, а потом приносит ее обратно.

— И как это понимать? — спрашиваю я, — хочешь, чтобы я ЭТО подписала? Там разве что не написано — передаю свое тело добровольно в длительное пользование мистеру Генри Гаррисону. А так… все пункты предусмотрел, звездный говнюк.

Чтобы немного успокоиться, варю себе кофе, еще раз открываю папку и дочитываю договор без лишних эмоций до конца. Итак, чтобы находиться рядом со звездным телом, мне нужно подписать унизительный контракт. НИ ЗА ЧТО! Я нахожусь в своем уме, чтобы добровольно соглашаться сдавать свое тело в аренду, пусть и прекрасному, Гаррисону.

«Ты прочла контракт?» — прилетает сообщение в Viber.

«Да!»

«Подпишешь?»

«Нет!»

«Хелен, прошу тебя, подпиши этот чертов договор!» — прямо через телефон чувствую, как он нервничает.

Что ж, я тоже отнюдь не спокойна, а очень зла. Глупо, наверное, ожидать, что Селебрити заводят обычные отношения. Полагаю, что половина из них свихнувшиеся на почве своей знаменитости люди. Их не привлекают простые человеческие отношения и обычный секс. Им нужны извращения, чтобы чувствовать себя особенными. Кто знает, как бы изменилась я сама, если бы вдруг внезапно стала известной личностью? Чувство вседозволенности портит людей.

Игнорирую послание. Генри не выдерживает моего молчания и перезванивает.

— Хелен, только не бросай трубку. Выслушай меня. Приглашаю тебя на конную прогулку, в спокойной обстановке все обсудим.

— Хорошо, — сразу соглашаюсь я. Разговора ведь, в самом деле, не избежать. А с конной прогулкой Генри попал мне в самое сердце. Разве я могу отказаться от общения с моими любимыми лошадьми?

Что надеть? Ох уж эта извечная женская проблема. Останавливаю свой выбор на зауженных брюках кремового цвета и белой блузке, поверх которой накидываю коричневое полупальто, к образу отлично подошли новые коричневые ботфорты. Немного подумав, добавила коричневую шляпу, которая симпатично легла поверх моих длинных локонов, завитыми в спиральки. Вот я и готова.

Глава 29

Мистер Гаррисон приехал за мной на серебристом минивэне. За рулем сидел плечистый мужчина, которого я тут же вспомнила. Он был вместе с Генри, когда я столкнулась с ним плечом к плечу в киностудии. Амбал был представлен мне, как мистер Брайан, охранник и водитель, и жутко меня смущал своим сканирующим взглядом, он как будто проводил обыск в моей голове. Хорошо, что ранее наши встречи со Звездой проходили без него, подумалось мне, иначе я бы чувствовала весьма некомфортно.

— Добрый вечер. Прекрасно выглядишь, мисс Хелен. Ты так ответственно подошла к выбору прогулочного наряда, что сейчас я чувствую себя неловко рядом с тобой, словно бедный сантехник, который набивается в женихи принцессе.

— Глупости не болтай, — улыбаюсь я.

В салоне сидит Рой и скучающим взглядом смотрит в окно.

— Привет, дружок! А твоя подружка Ника осталась дома смотреть «Национальную географию», — говорю медведеподобному пёселю, усаживаясь рядом с ним.

— Может, сядешь рядом со мной? — меня просверлил гипнотический взгляд. — Нет? Ладно, тогда в тесноте да не в обиде, — Генри втиснулся между мной и своей собакой. Рой не сдвинулся ни на миллиметр. Императорская собака, что тут говорить. Чтобы нам не было так тесно, мистер Гаррисон пересадил меня к себе на колени и крепко обнял руками потомственного аристократа.

— От тебя вкусно пахнет, — сказал он.

— Куда мы едем? — интересуюсь, стараясь дышать ровно. Черт, его близость так волнует.

— Здесь недалеко есть конюшня. Там живут лошади, которые снимаются в фильмах. Хочу их тебе показать.

Пока ехали, Генри несколько раз предпринял попытку меня поцеловать, но я ловко уворачивалась от него. Никаких поцелуйчиков, решила я, пока не прояснится ситуация с договором.

Минивэн пробрался через лесной массив и остановился. Впереди показалась конюшня. Навстречу нам выбежали две собаки породы колли и их смуглый хозяин. Мужчины пожали друг другу руки. Мистер Брайан к моему счастью остался ожидать нас в машине.

— Хелен, это Пауло. Он ухаживает за лошадьми, — сказал Генри.

— Очень приятно, — я доброжелательно посмотрела на испанца. О его национальной принадлежности узнала от Генри по дороге сюда.

— Вы когда-нибудь катались на лошади? — обратился ко мне Пауло.

— Да, у меня есть опыт общения с лошадками, — улыбаюсь, вспоминая, как мы с папой совершали конные прогулки.

— Что ж, прекрасно, тогда идемте со мной.

Нас провели в чистую конюшню и показали всех лошадей. Мне позволили выбрать любую из пятнадцати.

— Вот эту, белую, — говорю я, останавливаясь возле роскошной белогривой красавицы, которая смотрела на меня доверчивыми выпуклыми глазами.

— Хороший выбор. Это Эльза, у нее очень спокойный нрав, — одобрил Пауло и вывел кобылу из стойла.

Генри взял для себя черного коня Гектора, с которым раньше ему уже доводилось иметь дело, и мы отправились на прогулку. Солнце клонилось к закату. Мы неспешно брели на лошадях по тропе через поле, позади нас трусил Рой. Никто не желал брать на себя смелость начинать тяжелый разговор.

— Почему ты отказываешься принять условия? — наконец, спросил Гаррисон.

— Генри, ты смеешься надо мной? Они унизительные.

— Впервые слышу подобное. Обычно…

— Дамы подписывали его на радостях, не читая, — докончила за него.

— Да нет, — смущается он, — хорошо, ты права, мои предыдущие пассии особо не вникали в условия.

— Там есть чудесный пункт 5.5, кажется. «Женская сторона обязуется не заводить разговора о женитьбе».

— Мне так спокойнее, — оправдывается Генри.

— Конечно, — киваю, — но там еще и политические, и религиозные темы запрещены. А еще других актеров нельзя с тобой обсуждать.

— Во избежание дурацких споров.

— С Вами, мистер Гаррисон, удобнее всего молчать в тряпочку и без пререканий оказывать сексуальные услуги.

— Зачем ты так? — сдвигает он густые брови к переносице.

Актеры играют и в жизни, просто по привычке. Но я уже привыкла к его выразительной мимике, пусть тренируется на здоровье.

— Генри, зачем тебе регулировать подобные вопросы письменным договором? Не проще ли обсудить это все с девушкой? Рассказать ей честно, что тебе нравится, чего ты ждешь от отношений, что для тебя неприемлемо и так далее?

— Для меня проще подписать контракт, чтобы не было потом никаких недомолвок. Заключив со мной договор об отношениях, девушка автоматически становится знаменитой после нашего совместного выхода в свет. У нее тут же мчится в гору карьера, и спустя какое-то время она забывает, благодаря кому все это получила.

— Ты хочешь сказать, что тебя бросали, как только «выбивались в люди»?

— И нередко. Не так уж я и хорош, как ты говоришь. Многие даже говорят, что нудный и скучный до безобразности. А еще у меня неровные зубы и…

— Хватит! Ты чудесный мужчина. Идеальных людей не существует. Каждый, кто смотрится в зеркало, всегда найдет в себе изъяны. И я… В общем, я рада, что мы здесь, катаемся на лошадях. Эльза прекрасна. Ты доставил мне истинное удовольствие.

Мы так ничего и не решили по поводу контракта. Черт, как же не хочется портить такую классную прогулку!

— Подожди минутку, ладно? Подержи Гектора, — просит Генри.

Он слезает со своей лошади и протягивает мне поводья. Искренне надеюсь, что черный конь никуда не рванет. Я тоже спешилась, стала между лошадьми и проводила удивленным взглядом скрывшегося среди пышных кустов мистера Гаррисона. Рой последовал за своим хозяином. Интересно, куда их понесло?

Мистер Гаррисон вернулся с крупной алой розой в руке и с кровью на щеке. Вид у него был такой героический, будто он только что участвовал в исторической битве за цветок.

— Давно приметил тут цветочный сад. Это тебе! — он протягивает мне наикрасивейшую розочку с рваным стеблем.

— Генри, у тебя на лице кровь.

— Пустяки, пришлось ее зубами отгрызать, — отмахнулся он.

— Ты спер для меня розу и для этого тебе пришлось грызть ее зубами? — опешила я.

— Да, моими неровными зубами, хоть на что-то сгодились, — съязвил мужчина, как будто бы это я придумала глупость про его зубы.

— Кстати, у меня во рту теперь очень горько, — жалуется он, непрозрачно намекая, что неплохо было бы получить благодарность в виде сладкого поцелуя.

Неожиданно для самой себя кинулась к нему, порывисто обняла, потом спохватилась, достала из поясной сумки влажную салфетку и вытерла кровь с его лица. Веду себя как средневековая барышня, которой сир рыцарь притащил полевой цветок, но ничего не могу с собой поделать — так потряс меня мистер Голливудская Знаменитость.

Осыпаю его лицо мелкими поцелуями, трусь щекой об колючую щеку, и снова вытираю выступившие капли крови. Наконец, прекращаю суетиться и целую его по-настоящему так, как он любит. Наши языки пустились в свой собственный чувственный танец.

— Твой поступок впечатлил меня, мистер Гаррисон. Это очень мило, — говорю ему в губы.

— Наконец-то мы вернулись к тому, с чего начали — к поцелуям, — заявляет он и притягивает меня к себе, — готов еще пустить себе немного крови, чтобы ты и впредь доброжелательно ко мне относилась.

— Не надо больше крови, Генри. Но о большем и не мечтай.

— Ну вот, стоит только обрадоваться, как снова облом. Поехали дальше? Намеченный маршрут еще не пройден до конца.

Я оседлала лошадь и натянула поводья. Неудобно держать розу, но я ухитрялась подносить ее к лицу, вдыхать аромат и украдкой улыбаться.

— Стой, Хелен. Останови Эльзу на минутку, — просит голубоглазый Селебрити.

— Зачем?

— Сейчас узнаешь, — с загадочным выражением лица отвечает он.

Мы с Эльзой застыли на месте и выжидающе уставились на Генри, который достал из кармана куртки телефон и навел на нас объектив фотокамеры. Я опустила пониже шляпу и закрыла лицо розой.

— Сфоткал? Покажешь, что получилось? Давно мечтала сделать фото с лошадью, но не было подходящего случая.

— Да. А теперь зайди в Инстаграм на мою страницу.

Ничего не понимаю, но делаю, как велит Генри. Открываю Инстаграм, ищу страницу Гаррисона. Благо она у меня уже в закладках, долго рыться не пришлось.

— Дальше что?

— Истории смотри, которые 24 часа держатся.

— Генри, нет! — нажимаю на красный кружок и зажимаю рот ладонью.

Он залил эту фотографию для своей 20-ти миллионной аудитории и подписал по-английски: «Она прекрасна!»

Фото нереальное, будто кадр из фильма. Я верхом на белой лошади на фоне заходящего за горизонт пламенеющего солнца, белые волосы под шляпой, слегка побеспокоенные ветром, в руке красная роза, скрывающая сияющую улыбку. Зачем он это сделал?

— Твой Гугл Пиксель делает отличные снимки, — говорю я для того, чтобы что-то сказать.

Руки дрожат. Эмоции просто зашкаливают. Невероятно приятно получать такие сюрпризы, совсем не ожидая от мужчины ничего подобного. Зачем он это сделал? А как же образ холостяка, предназначенный для поклонниц?

— Думаю, многие оценят и согласятся со мной, что ты прекрасна. О, уже оценили. Мой менеджер настоятельно рекомендует удалить снимок, но я этого не сделаю. Пусть катится к черту! Хочу, чтобы они тоже восхищались тобой. Твоими волосами, твоим телом, твоим умением держаться в седле. Ты — моя!

— А ты — мой. Я поражена твоими поступками. Спасибо тебе! Сегодня ты сделал меня наисчастливейшей женщиной на планете.

Сохраняю эту восхитительную фотографию в свою галерею. Мне тоже хочется сделать для него что-нибудь в крайней степени сумасшедшее. В объятиях друг друга провожаем багровый закат, и, держась за руки, возвращаемся к конюшне. Наши лошади идут бок о бок — черная и белая, как день и ночь.

Эмоционально прощаемся с лошадками и конюхом Пауло. Садимся в минивэн, и машина мчит нас обратно в город в сгустившихся сумерках.

— Выпьем немного вина? Хотел устроить пикник на природе, но не рассчитал, что так рано стемнеет, — здесь сыр и хлеб.

— Не откажусь.

— Это я экспериментировал, когда нервничал сегодня днем, ожидая твоей реакции на контракт, — убирая полотенце с корзины, сказал он.

— Что? Ты испек этот хлеб собственноручно?! Генри, ты не устаешь меня удивлять. С тобой не останешься голодной. Ты просто чудо и кладезь талантов, — кажется, я и в самом деле от него в полнейшем восторге и экстазе.

— Я просто проверял исправность нового духового шкафа, — смущается мужчина.

— Невероятно, — откусываю кусочек, — очень вкусно.

— Вот если подпишешь договор, сможешь наслаждаться моими талантами сколько угодно. Но я готов дать тебе время на обдумывание, — поймав мой рассерженный взгляд, добавил Генри, — вернусь из Англии после Рождества, и мы поговорим об этом.

— А пока пусть мистер Брайан отвезет нас в русский бар. Можно? Я покажу, где он находится.

Мы с мистером Гаррисоном заходим в бар, где отдыхают в основном русские мигранты, и озираемся по сторонам. Бармен стоит за стойкой, протирает салфеткой бокалы и смотрит через них на свет. Забавно, как не придешь — вечно эти бармены бокалы протирают, словно нет более интересного занятия. Мистера Брайана и Роя Генри отправил домой спать.

Фантастика! Здесь никто не узнает моего спутника, что ни на штуку развеселило меня. Многие русские живут на своей волне и совершенно не интересуются тем, что неподалеку тусуется Голливудская звезда. Я уже была здесь с Артемом, именно он показал мне это местечко. Берем пива, но не за этим сюда пришла.

— Жди меня здесь, я скоро приду, — киваю на вывеску «Tatoo» прибитую к невзрачной двери.

— Ты куда?

— Хочу набить татуировку, — с вызовом отвечаю я.

— Да ладно, зачем тебе портить свое шикарное тело? — ужасается мистер Знаменитость.

— Хочу маленькую, почти незаметную. Жди меня здесь и желательно ни с кем не флиртуй, — шутливо наказываю я.

Захожу за дверь и прошу мастера сделать мне татуировку в верхней части левой груди. «Процедура займет больше часа», — ответил он по-русски. Генри соскучился и пришел за мной уже через десять минут после моего ухода. Мы болтаем с ним через ширму, пока мастер, сам весь в татуировках, водит по мне иголкой.

— Генри, а у тебя есть Оскар? — морщусь от боли, но стараюсь, чтобы голос не выдавал меня.

— Неа. Я и не стремлюсь его заполучить. Занимаюсь любимым делом — и это лучшая награда.

— Один умный человек сказал: «Найди себе работу по душе, и тебе не придется работать ни единого дня в своей жизни».

— Это верно, — соглашается Генри. — Расскажи, мне о России. Я ничего не знаю о твоей стране. Какие вы?

— Хм… Ну мы очень добрые и гостеприимные. Природа у нас прекрасная — сегодня цветут цветы, а завтра их может присыпать снегом. Хочешь, анекдот в тему расскажу? Однажды в Россию приехала делегация дружественно настроенных японцев. Особо пристальный интерес у них вызвали школы и детские сады. Гости наперебой восхищались российской малышней, и на конференции заявили, что в России им понравились именно дети. «А наши стройка, асфальтовые дороги, новые дома, автомобили?» — приставали журналисты. «Все, что выделаете руками — это ужасно. Но дети, дети у вас получаются просто замечательные» — честно ответил глава делегации.

— Это очень смешная история, — оценил Генри минутку юмора, — я много слышал о пристрастиях русских к…

— Только попробуй сказать про водку, — предостерегла я, — это ложь, что мы самая пьющая нация и уже с самого утра накачиваемся водкой, которую закусываем соленым огурцом.

— Прости, думал, это правда.

— Стереотип. А еще у нас в России очень грамотные программисты, и им ничего не стоит хакнуть Пентагон, — хвастаюсь я. — Мы любим шумные посиделки, шашлыки на природе, печем блины и веселимся на Масленицу, не отмечаем Хэллоуин и любим Новый год. Зимой мы едем в горы Домбая кататься на лыжах, а летом в Сочи позагорать на пляже Черного моря.

Мы еще немного поболтали о жизни россиян, немного об Англии и об Америке. В каждой стране есть хорошие люди и плохие, бандиты и добропорядочные граждане, бедные и богатые. Любая страна прекрасна, особенно, если она твоя Родина.

— Спасибо большое, мне нравится, — фраза предназначалась тату-мастеру.

— Ты покажешь мне? — заинтригованный Генри вытянул шею, чтобы подсмотреть, но я безжалостно застегнула пуговицы на блузке.

— Обязательно покажу, но позже. Имей терпение, мистер Гаррисон.

— Можно мне щедро заплатить мастеру за его работу? Вижу, что ты осталась довольна.

— Плати, если тебе так хочется.

— Perfect! Ты не феминистка! — восклицает Генри. — Я уже привык к тому, что англичанки и американские женщины постоянно борются за свои права и обижаются, когда за них платят, и в ресторанах всегда делят счет поровну. Не может быть и речи о том, чтобы они позволили платить за себя.

— Не страдаю подобной ерундой. Если мужчина в состоянии заплатить, то почему бы и нет? Это мелочь — элемент ухаживания. Речь ведь не идет о дорогих покупках, типа машины или драгоценностей. Я не понимаю ваших женщин. Ладно, за политические права борются и за уравнивание зарплаты, но у них-то дело дошло до абсурда. Предложили тебе место в транспорте — болезненные штыки, придержали тебе дверь — волна негодования, подали пальто — вообще тушите свет! Так нельзя, они теряют свою женственность. У нас таких в России называют гром-баба, коня на скаку остановит, в горящую избу войдет.

— Очень рад, что ты не относишь себя к плеяде феминисток. Теперь понимаю, почему многие мои соотечественники берут в жены именно русских девушек.

— Мои соотечественницы иногда перегибают палку в подчинении мужчине. Есть у нас одна звездная пара — рэпер и бывшая модель. Он весело проводит время в гуляньях, она сидит дома без права выхода на улицу без мужа, рожает безостановочно детей и постит в Инстаграм счастливые семейные фоточки. «Придуманное счастье», — так бы я подписала каждое ее фото. Я не борюсь за права женщин, они смогут сами о себе позаботиться. Есть другая категория граждан, нуждающаяся в моей помощи — это инвалиды. Я помогаю им, потому что не понаслышке знаю, каково это быть беспомощным человеком.

— Расскажи подробнее, что с тобой случилось? — делает грустное лицо мистер Гаррисон.

— Не сегодня, Генри. Не то настроение.

— Хорошо, как скажешь, — он на редкость покладистый мужчина.

Выбираемся из бара и просто бредем по улице, держимся за руки и обсуждаем красоту чернильной ночи Калифорнии. Целуемся возле какого-то симпатичного здания, забывая о том, какие сильные чувства у нас обоих вызывают поцелуи. Его «недобритость» меня заводит, вожу языком по его щетине — не могу остановиться.

— Ты меня лижешь, мисс Хелен.

— Не только тебе этим заниматься, — отвечаю я и густо краснею.

Накал страстей достигает своего апогея, и мы забредаем в первый попавшийся отель. Получив ключи у администратора, поднимаемся в номер и заваливаемся на широкую постель. Генри бережно расстегивает мою блузку и видит красивую свежую надпись на моей левой груди «Henry».

— Ты сделала татуировку моего имени! — поражается он и нежно покрывает поцелуями покрасневшую кожу.

— Да. Это моя ответочка на твои сегодняшние подвиги. Теперь ты всегда будешь в моем сердце, Генри, — торжественно объявляю я.

— Хелен… Это чудовищно приятно. Никогда не думал, что… Я просто в шоке!

— Ничего не говори! Люби меня, просто люби, как умеешь. Не старайся быть лучше, чем ты есть. Я полюбила не твою красивую оболочку, а твой внутренний мир. И он прекрасен. Люби, меня Генри… Люби, как можешь.

И до утра мы не размыкали объятий. Когда сил уже не было, просто соприкасались друг с другом телами и молчали — наслаждались. Мне одной было известно, что сегодняшняя ночь — последняя. Мне было легче, а может наоборот — сложнее. Я знала, что если не сделаю этого в ближайшие дни, то не решусь никогда.

Я должна покинуть Калифорнию. Любовь — это наркотик. Ты подсаживаешься на него за считанные дни, и потом уже не можешь без него жить. И когда отношения исчерпывают себя, все равно жаждешь ощутить былые чувства, пытаешься реанимировать их всеми известными тебе, порой жалкими, способами, — но ничего не выходит. Не возникает больше нужного эффекта, и от этого становится паршиво. Я не хочу так. Хочу закончить все именно на этой ноте. Вот мой выбор.

Из отеля выходим рано утром, садимся в такси и едем в Санта-Монику. Генри всю дорогу сжимает мою руку и о чем-то думает. Мне кажется, что он уже понял, что сегодня мы расстаемся навсегда.

Возле своего временного дома вижу красный «мерседес» с разбитой фарой и сжимаю от ярости кулаки. Мы с Генри выходим из машины, и я делаю вид, что ничего не замечаю. Она выходит к нам навстречу с той самой подарочной коробкой в руках.

— Зои? Доброе утро! — удивляется неожиданной встрече с коллегой Генри.

И только я сохраняю невозмутимое выражение лица, хотя внутри у меня все бушует. Зачем она здесь? Ранним утром! Вывод напрашивается один: она видела мое фото на странице Генри и узнала меня. Она приехала, чтобы все разрушить.

— О, привет, Гаррисон. Так вы теперь вместе? Шустрая ты, Крапива, — прищурилась Зоя, словно уличив меня во лжи.

— Что тебе нужно? — грубо спрашиваю, с силой сжимая руку ни в чем не повинного Генри.

— Коробку вот тебе привезла.

— Мне не нужны твои подарки. Оставь себе. Можешь наряжаться в вещички по праздникам, если влезешь в них, конечно.

Зоя моментально вспыхивает, она ненавидит любые намеки на свой лишний вес.

— Как тебе удалось затащить к себе в постель отъявленного гуляку и бабника Генри?! Слушай, Крапива, а ты часом не ведьма? — прищурилась Зоя. — Я начинаю тебя опасаться. Ты идешь по головам напролом. Чего ты добиваешься в жизни?

— Тебя это больше не касается, ПОДРУГА!

— Вы можете говорить по-английски? — не выдерживает англичанин.

— Прости, Генри, — я перехожу на английский, — уходи Зоя, мне неприятно тебя видеть. Ты получила, что хотела, точнее КОГО хотела. Я тебе больше не помеха.

— Лучше спасибо мне скажи, что избавила тебя от отношений с Артемом, которые тебя тяготили.

— Ты ничего не знала о наших отношениях. Все было хорошо, пока ты не влезла в них в своих грязных сапогах и не растоптала все, что мы создали!

— Отдай мне собаку, которую он тебе подарил, — цедит Зоя, но в то же время мило улыбается Гаррисону, чтобы он ничего не понял. Двуличная стерва!

— Нет, Нику я тебе не отдам никогда..

— Тогда я заберу у тебя ВСЕ! Берегись, Крапива. Отныне я твой самый страшный кошмар, — Зоя специально говорит по-русски, что Гаррисон не разобрал ни слова, ведь ей еще с ним работать, незачем показывать свое истинное лицо.

— Я тебя не боюсь, хоть ты и ходячая Опасность, но только не для меня, — с вызовом отвечаю я.

— Это мы еще посмотрим, — обещает она и бросает коробку мне под ноги. Я безучастно смотрю, как оттуда сыплется одежда, в которой я праздновала свой день счастливый рождения. Перешагиваю через все это великолепие и порывисто обнимаю Генри. Зоя садится в свой автомобиль и уматывает.

— Вы поссорились с Зои? Все будет хорошо, — говорит он, гладя меня по волосам.

Ничего не будет, хочется сказать мне, Зоя из тех, кто умеет отравлять жизнь. Она выучила меня «от и до», и она не остановится. Я хочу уехать, забыть все — и плохое, и хорошее, стать прежней Аленой. Но что-то подсказывает мне, что после всего этого я уже никогда не стану прежней.

— Я люблю тебя, Генри! Ты — лучшее, что когда-либо было со мной. Теперь ты навсегда останешься в моем сердце. Твое имя у меня на груди. Прости за излишний пафос и романтическую ахинею, которую я несу. Мне просто физически требуется тебе это сказать, потому что я это чувствую на самом деле, а не говорю все ради красивого словца.

— Хелен, ты говоришь так, будто мы расстаемся, — растерянно произносит Генри.

— Да, мистер Гаррисон, мы расстаемся, — подтверждаю я. — Поставим точку в наших отношениях здесь и сейчас, пока все не зашло слишком далеко.

— О чем ты говоришь? Но почему? — искренне недоумевает он, — все же было прекрасно. Я тебя не понимаю, Хелен.

— Ты не обязан ничего понимать. Давай будем думать так, что просто я этого хочу. Типа моя блажь. Эти загадочные русские, сам знаешь…

— Но ты не такая! — брови домиком наносят мне удар в солнечное сплетение.

Луч солнца неожиданно пробился сквозь серый утренний туман и осветил несчастное лицо Генри. Он решительно не понимал, почему я его отвергаю, после всего того, что было у нас. Да что там… я сама себя не понимала. Мне казалось, что принятое мною решение — верное, и другого пути быть не может.

«Хватит решать за других людей, Алена! Перестань просчитывать мужчину на сто шагов вперед. Наслаждайся тем, что у тебя есть сейчас» — звучит у меня в голове голос психотерапевта Деметры, который я отгоняю прочь.

Сейчас я слишком зла из-за очередной выходки Зои и следовало бы отложить такой серьезный разговор. Но меня уже понесло…

— У нас нет будущего. Я тебе не подхожу по всем параметрам. Ты достоин лучшей партии, чем я. Ты меня плохо знаешь, да я и сама не хочу, чтобы ты знал о моем прошлом. Запомни меня такой: дерзкой, пьяной от твоей любви и достаточно красивой, чтобы стоять с тобой рядом.

— Я не верю, что ты говоришь это всерьез! Ты просто выносишь мне мозг! — нервничает Генри и хватается за голову.

— Прости! Пожалуйста, уходи. Я улетаю обратно в Москву — таково мое окончательное и бесповоротное решение.

Еще несколько минут, и я передумаю, прыгну на него, обовью ногами и руками и никогда не отпущу!

Он рассержен, как лев, и чтобы не наделать глупостей предпринимает попытку уйти. На полпути возвращается, сгребает меня в охапку и яростно до звездочек в глазах целует.

— Не знаю, что ты там себе надумала, но я тебя никуда не отпущу, — с придыханием говорит Генри.

Его глаза… Он весь такой родной, заботливый. Но он никогда не будет моим, даже если я подпишу этот ненавистный договор, наступив пяткой на чувство собственного достоинства. Нужно бежать, пока окончательно не вросла в него.

Закрываю глаза — только бы не заплакать, не опозориться, нужно держать лицо до конца. Люблю его до чертиков, а он ничего так и не сказал о своей любви, потому что в нее не верит. Вот если бы он сказал… Да ладно, что теперь об этом. Вкладываю в прощальный поцелуй всю свою страсть и ухожу, не оборачиваясь.

Вот и все, вот и все…

Глава 30

Как часто вы сожалеете о своих поступках? Я — постоянно. До сих пор не могу поверить, что я это сделала! Это насколько нужно быть неуверенной в себе, чтобы оборвать связь с таким чудесным мужчиной?!

Я листала фото, которые попали в интернет, благодаря вездесущим папарацци. Вот мы с ним в баре, смотрим друг на друга томными взглядами. Вот уже идем с собаками и весело переглядываемся, видя, как наши питомцы шалят. А вот и целуемся посреди улицы, а потом заходим в отель…

Чееерт! На меня в Инстаграм стали подписываться тысячи людей. Журналисты нарыли на меня все, что только было возможно! Поистине их возможности безграничны. Но я не хотела подобной сомнительной славы. Очередная подружка Генри Гаррисона, русская сценаристка «Королева вестерна», скривилась я, читая статью. Откуда они это взяли? Ах да, фотография с моего дня рождения, где я ковбойской одежде и с праздничным тортом в руках с надписью «Королеве вестерна».

С легкой Зойкиной руки меня теперь окрестили Королевой вестерна. Что ж, мне это даже нравится. Я посмотрела более ста фильмов этого жанра и могу ли я по этому праву называться Королевой?

Под моими публикациями в блоге появились сотни комментариев на разных языках. Кто-то писал хорошее, а кто-то буйствовал. ТЫ КОРОЛЕВА СИРЫХ И УБОГИХ — читаю очередной злобный комментарий в свой адрес и трясущимися руками закрываю страницу.

Они меня ненавидят! Они считают меня недостойной ЕГО.

Все, хватит! Скоро они забудут обо мне. Увидят Генри с очередной подружкой и забудут о Королеве сирых и убогих. Надо же, как меня задел этот «комплимент».

Поглаживаю татуировку с его именем и размышляю. Генри улетает сегодня вечером, и если я не попрощаюсь с ним, то не увижу больше никогда. Выясняю, во сколько отправляется рейс в Лондон, беру куртку и еду в аэропорт. Хотя бы просто увидеть его издалека, если уж не решусь подойти.

Приезжаю раньше времени и торчу в зале ожидания, лихорадочно соображая, что ему скажу. На ум шли убогие романтичные мысли, но я не хотела опускаться в банальщину. Жду, пристально рассматривая каждого прохожего, как будто смогу пропустить появление Генри. Я узнаю его издалека, из тысячной толпы, в любой одежде…

Он проходит через автоматическую дверь, немного заросший, в очках, с сумкой на плече, в руках поводок с Роем. Я хотела броситься к нему навстречу, но увидела, что Генри замешкался и кого-то ждет. Следом в зал вошла Зоя, тоже с сумкой. Она взяла мистера Гаррисона под руку и последовала вместе с ним к регистрационной стойке. Я резко отвернулась и натянула на голову капюшон.

Нет, нет, кто угодно, но только не она!!! Зоя угрожала, что отберет у меня все и рьяно взялась за дело! Она летит с Генри в Англию, к нему домой, к его родителям! Ей больше не нужен Артем — наигралась. Зое нужно только то, что дорого мне. Как ей удалось соблазнить его за один день? Как?! Или между ними уже что-то было? Лживая стерва, ненавижу!

Мне хочется выть от жуткой несправедливости! Пусть с ним летит любая другая, но только не Зоя Ковец. Прислонившись лбом к холодной стене, зло смахиваю горячие слезы. Прекрати реветь, как девчонка! Да — обидно, но не смертельно. Представляю Зою и Генри в одной постели и реву еще пуще прежнего. Это чудовищно! Почему он выбрал ее?? Подвернулась, а он не устоял? Был слишком зол на меня? Да какая теперь, к черту, разница? Они вместе — вот факт. Ее не стыдно будет представить родителям — красивая, известная, достойная, небрезгливая.

Перед тем, как уйти, оборачиваюсь на них еще раз. Они идут вместе, свободная рука мистера Гаррисона у нее на лопатках, едва касается. Но на людях он всегда ведет себя отстраненно. Что ж… у журналистов появилась еще одна пища, которую можно смаковать.

У Генри репутация бабника, поэтому никого не удивит, что сегодня он с одной, а завтра с другой. Знаменитость, что с него взять! Я теперь тоже известная личность. Бойтесь, бойтесь своих желаний, потому что очень часто они сбываются тогда, когда вам этого совсем не нужно!

Вот и попрощались. Приезжаю домой и собираю вещи, коих накопилось великое множество — не могла отказать себе в удовольствии покупать качественные брендовые вещички. Внутри у меня все клокочет от злости, но не на Генри, а на Зою. Я просто ненавижу ее! Нужно было оставить ее плавать в море рыбам на корм! Прекрати, Алена. Успокойся. Ника крутится возле меня и лижет руки, она чувствует мое жуткое состояние и пытается хоть как-то помочь.

— Моя любимая девочка. Послезавтра ранним утром самолет. Все будет хорошо. Мы уедем с тобой в Россию. Надеюсь, ты не испугаешься снега и мороза? Сейчас там настоящая пушистая и холодная зима. Думаю, ты привыкнешь, и благодаря твоей толстой шкурке тебе будет тепло. Все будет отлично… У меня столько планов и идей на будущее! Мы их все воплотим в жизнь, вот увидишь. Завтра Рождество, но это не мой праздник. Наш русский праздник 31 декабря — Новый год. А православное Рождество 7 января. Все, давай спать. Только, кажется, мне понадобится снотворное. Не бойся, я проснусь. Ложись рядом, вот так, — я запиваю две таблетки водой, обнимаю Нику и закрываю глаза.

Наутро выключаю телефон и не захожу в соцсети. Не хочу никакого беспокойства из внешнего мира. Весь день просто лежу с Никой — разбитая, уничтоженная, не в силах встать и что-то делать. Бедной собаке приходится делать свои дела в лоток. Она все чувствует и прощает мне доставленные неудобства.

Я в бредовом полусне. Слышу звонок, но не могу понять — реальный он или снится. Кое-как встаю и шлепаю босиком в прихожую. Чертовы таблетки! Не могу согнать сон. В глазке мутно, ничего не могу рассмотреть, и зачем-то отпираю дверь, даже не спросив: кто там? Я в трусах и короткой футболке, делаю шаг вперед, но кто-то хватает меня в охапку и вталкивает обратно в квартиру. Однако не успеваю испугаться, потому что понимаю, кто ко мне приехал.

— Привет! Зачем ты здесь? — спрашиваю я.

— Я приехал к тебе, за тобой… Ты не рада меня видеть?

— Марк…

— Это кто? Ты завела себе собаку? — удивляется финн, увидев мирно лежащую на кровати Нику.

— Это моя компаньонка Ника. И завтра мы улетаем в Москву.

— Ты ни разу мне не позвонила, не ответила на сообщение. Чем я тебя обидел, скажи? Ведь я не виноват, что Зоя так поступила с тобой. Знаешь, а я излечился от этой патологической страсти, — гордо говорит Оксанен. — Ну а ты как? Почему ты такая бледная? Что произошло? — он попытался меня обнять, но я отстранилась от него.

— Ничего. Тебе не нужно было сюда приезжать, олигарх.

— Но почему? Я понял, что хочу быть с тобой, поэтому здесь. У меня был трудный перелет с несколькими пересадками… почему ты так холодна со мной? Я рассчитывал совсем на другой прием.

Марк схватил меня и силой поцеловал. Я вырываюсь, толкаю его и колочу по спине кулаками. Ника занервничала и начала громко лаять.

— Тише, Ника, тише.

Марк не унимается и пытается стащить с меня футболку. В него словно вселился демон.

— Что ты делаешь, Марк?!! — кричу я, пытаясь достучаться до его разума.

Ника спрыгивает с кровати, оскаливает зубы и намеревается напасть на мужчину.

— Фу, Ника, нельзя! — встаю перед ней так, чтобы закрыть Марка. Она может запросто накинуться на него и покусать, потому что чувствует угрозу.

Он все-таки стаскивает с меня футболку, но замечает на груди татуировку «Henry» на груди и резко все прекращает.

— Генри? Там написано — Генри! Чье это имя? — бесится Марк и бросает в меня футболку. Я ловлю ее и прижимаю к оголенной груди. Молчу, потому что не хочу ему ничего рассказывать.

— Как это по-русски будет — Гена? У тебя появился другой — вот в чем дело, — понимающе кивает он. — Да угомони ты своего собакена! Достала уже!

— Да, Марк, я люблю другого! Даже хорошо, что ты здесь, и я могу тебе вернуть ключи от квартиры. Спасибо за приют, — швыряю ему связку ключей и начинаю одеваться — футболка, джинсы, толстовка, куртка, кроссовки.

Я не обязана ничего ему объяснять.

— Куда ты собралась? — Марк сбавил обороты, — сегодня же праздник, оставайся здесь до утра. Не бойся, я не буду тебя насиловать. Ты же знаешь, что я не маньяк. Я весь полет думал о тебе… Как мы встретимся, что скажем друг другу, а тут такие новости — какой-то Генка нарисовался! Просто стало неприятно, даже оскорбительно от такого «горячего» приема.

Я продолжаю сборы, не реагируя на психованного Марка. Он поймал меня за руку и заглянул в глаза:

— Прости меня! Хочешь, мы просто выпьем и поговорим. Что у тебя случилось? На тебе лица нет.

По-прежнему храню молчание, освобождаю свою руку и наливаю Марку выпить. Хватит с меня алкоголя.

— У тебя даже пожрать нечего, — возмущается финн, сунув нос в холодильник, — я тебя не узнаю! Ты же прекрасно готовила. Благодаря тебе, мы не умерли с голодухи первый месяц жизни в Брентвуде. Зойка — хреновая хозяйка.

Упоминание этого имени резануло меня по нервам, как ультразвук. Чем они сейчас занимаются? Она помогает его маме готовить праздничную индейку с клюквенным соусом, а он смотрит с папой и братьями регби либо играет в компьютерные игры?

— Порежь хоть колбасы, — возвращает меня в действительность ворчливый голос голодного Марка.

— Кто такой этот Генри и когда ты успела в него втюхаться по уши? Господи, да я же ревную! С удовольствием набил бы ему морду сейчас. Этот неизвестный мне Хренли спутал все мои планы, — сокрушается Оксанен, — я так понимаю у вас с ним все серьезно, раз татушку набила на груди? Это типа он в твоем сердце?

— Отвяжись, — рявкаю я, а Ника поддерживает меня коротким лаем.

Не собираюсь я ничего ему рассказывать. Марк изменился, стал дерзкий, напористый, циничный. Таким он мне решительно не нравился.

— Кстати, что Калачев от тебя хотел? Выяснял адрес, унижался бедняга. Я вдоволь над ним поиздевался, прежде чем сдал твои явки и пароли. Взял реванш, так сказать.

— Он просто подарил мне Нику. Не отзывайся о нем плохо, Артем порядочный и…

— О да! — язвительно перебивает Марк. — Самый порядочный из нас четверых забил до смерти одного парнишку. Просто по пьяни. Просто потому, что тот не захотел выпить с величайшим бойцом ММА.

— Я тебе не верю. Ты лжешь! Нет, он не мог! — мое лицо горит от ужаса, боюсь к нему прикоснуться и обжечься.

— Мог. Убийство сошло ему с рук — откупился. У Калачева богатый папенька, который здоровается за руку с Президентом Российской Федерации. Мне Зойка много чего про него рассказывала.

— Не хочу знать! — качаю головой.

— Он покалечил много народу, твой порядочный сукин сын Артем.

— Хватит, Марк! Прошу тебя…

— Ладно, поберегу твое нежное девичье сердечко, — хмыкает Марк и залпом выпивает приличную порцию виски. И я понимаю, что он сильно пьян и еле стоит на ногах.

— И все же было в нем что-то хорошее, я не могла так жестоко обмануться! — говорю я.

— Может, и было, но я об этом ничего не знаю, — пожимает плечами Марк. — По мне так он херанутый на всю голову тип, который только и умеет, что кулаками махать.

У меня внутри все горит от страха. Чтобы не свихнуться от кошмарных мыслей, просто меняю тему:

— Ты собираешься навестить Зойку? Тогда имей в виду, что ее нет в Калифорнии, точнее вообще в стране нет.

— Мне не интересно, где черти носят Ковец. Сказал же, что к тебе приехал, — недовольно проворчал Марк, — но я уже понял, что мне тут ничего не светит. Прошу прощения, если обидел, просто я устал. Свалял дурака, приперевшись в Лос-Анджелес. Пойдем, что ли прогуляемся по пляжу?

— Нет, я не хочу. Я, пожалуй, лягу.

Как была — в кроссовках, толстовке и джинсах завалилась в кровать и свернулась калачиком. Олигарх посидел несколько минут, потом вздохнул, снял обувь и улегся рядом. Я тихо всхлипнула.

— Я не умею сопли бабам вытирать, но попробую, — сказал Марк и обнял меня.

— Он козел и не стоит твоих слез. Что еще обычно говорят в таких случаях? Он тебя бросил, поэтому ты плачешь?

Отрицательно качаю головой.

— Тогда что?

— Зоя, — шепчу я, — она угрожала, что отберет у меня все. Требовала мою собаку, но я отказалась, тогда она, — судорожно сглатываю, — увела у меня Генри Гаррисона.

— Того смазливого киношного красавчика? — присвистнул финн.

— Ты его совсем не знаешь! Он особенный… и красота тут не причем, — вступилась я за Генри.

— Верно — не знаю и знать не хочу. Какая же она сука, твою мать! Где были, черт возьми, мои глаза, когда я с ней связался?! Знал, что она ненавидит тебя, видел, чувствовал. Зойка всегда тебе завидовала, восхищалась тобою, хотела быть похожей на тебя. Одевалась, как ты, говорила теми же фразами, представляешь, даже благотворительностью занялась! Смехота… Все равно она была и останется беспринципной стервой Зоей Ковец, более известной в широких кругах, как Опасность.

— Странные у нас с ней сложились отношения. Я хотела быть похожей на нее, она — на меня. И никто не хотел оставаться собою, — задумчиво говорю я.

— Чем тебе помочь? Хочешь, отобьем этого мистера, мать его, Гаррисона назад? Оставим Зойку у разбитого корыта.

— Не хочу.

— Чего же ты тогда хочешь? — озадачился Оксанен.

— Просто покинуть Штаты. А еще в Вену хочу на фестиваль танцев.

— Глупенькая ты, Аленка, и в то же время умная баба. Такую встретишь на своем пути и хрен забудешь. Все готов к твоим ногам бросить, но тебе этого не нужно — ни денег, ни славы. Что же тебе нужно от жизни, а?

— Любви.

— Я знал ответ, но зачем-то все равно спросил. Точно меня уже не полюбишь? Смотри, я могу с тобой и в Москву, и в Вену, да хоть к черту на кулички! Ты только скажи.

— Вот ведь парадокс, когда-то я была бы счастлива услышать эти слова от тебя.

— Но вмешался мистер Гаррисон и все пошло по пи… Прости, я не это хотел сказать.

— Ты изменился, стал такой напыщенный, как птица фрегат.

— Я таким всегда был, — признался Марк. — Ты этого не замечала, потому что смотришь на людей сердцем, а не глазами. Любой человек, который проходит сквозь твое сердце автоматически становится добрым и милым. Теперь, когда со всех сброшены маски, снимай свою, Алена. Кто ты?

— Та, кого ты видишь сейчас перед собой: слабая, разбитая и уставшая от ваших многочисленных масок женщина, — вздохнула я. — Обними меня крепче, олигарх, и скажи, что все будет хорошо.

— Все будет хорошо, детка…

Сама не заметила, как погрузилась в длинный безмятежный сон.

Ранним утром звонит будильник. Пора собираться в аэропорт. Марк тихо сопит, на улице еще темно. Я выпросталась из-под его руки и встала с постели. Ника тут же проснулась и навострила уши.

— Мы уезжаем, — шепчу я, застегивая на крепкой собачьей шее поводок. Надеваю куртку, беру собранную сумку и тихо выхожу из квартиры. Напоследок бросаю взгляд без сожаления на спящего в одежде Марка и одними губами говорю: «Прощай, олигарх!»

На время полета пришлось посадить Нику в специальную клетку для перевозки крупных собак и сдать в багажный отсек. Весь полет просидела, как на иголках, безостановочно думая: как она там? Хватило ли ей корма? Не слишком ли низкая там температура? Сильно ли она испугалась?

12 часов полета без пересадок и мы будем в Москве. На душе всякие разные чувства, мысли хаотично скачут одна от другой. Хочет напиться вдрызг, забыться — да что угодно, лишь бы ничего не чувствовать! Тоскливо смотрю в иллюминатор, скорее бы прилететь. Держись, моя девочка, моя славная акита. Прощай, Америка! Прощай Генри Гаррисон!

Эпилог

Апрель 2020 года.

Просыпаюсь одна на широкой массивной кровати, подхожу к окну и распахиваю шторы. Яркое солнце слепит глаза. Такое чувство, что я очень долго спала — несколько лет. Эта мысль пугает меня. Вдруг все это сон? Подхожу к столу, открываю самый верхний ящик и вижу купленные билеты в Вену. В этот уикенд мы летим в Австрию на фестиваль танцев и это — не сон! Вот и наступило время для осуществления моей заветной мечты, ради которой некогда жила. От этой мысли по спине пробежал приятный холодок.

Накидываю легкий халат и спускаюсь по ступенькам вниз. Из кухни доносится ошеломительный запах — Генрих опять готовит свои шедевральные маффины из овощей, ветчины и яиц. Подхожу к нему сзади, крепко обнимаю его и утыкаюсь носом в широкую спину.

— Почему не разбудил? — спрашиваю.

— Ты так сладко спала.

— Какое прекрасное утро, Генрих!

— Да, чудесное. Опять называешь меня Генрихом?

— Разве ты против?

— Конечно, нет, — отвечает мистер Гаррисон и целует меня в щеку, — все, что угодно, только не Гарри.

— Это помню, — смеюсь я. — А где дети?

— С собаками во дворе.

Выхожу во двор, прихватив с собой кружку, и, отхлебывая маленькими глотками чай, наблюдаю, как по зеленой лужайке носятся дети вперемешку с собаками. Не могу поверить, что все это — не сон, а моя прекрасная реальность, моя светлая мечта. Я, как будто научилась дышать счастьем.

Уютно располагаемся на террасе и зовем детей завтракать. Любовно смотрю на свою чудесную семью и вспоминаю события, предшествующие моему безоговорочному счастью.

* * *

Чуть больше месяца назад 8 марта с самого утра на меня обрушился шквал телефонных звонков. Первой позвонила Джулия из солнечной Греции и радостным голосом сообщила, что полчаса назад родила здорового мальчика.

— Как здорово! Поздравляю тебя, подруга! — улыбаюсь я и пытаюсь попасть ногой в домашние штаны.

— Он чудесный, похож на Аристо. Я так счастлива! Ты тоже давай с материнством-то не затягивай.

Я протяжно вздыхаю. Вот почему эта тема самая излюбленная у тех, кто уже родил? Нет, я не «чайлдфри», не подумайте, просто рождение ребенка отнимает много сил и здоровья. Может быть, когда-то я порадую своего любимого мужчину сыном, если он захочет. Кстати, о любимых мужчинах…

На вторую линию пробивался Он. Прощаюсь с новоиспеченной мамой и отвечаю за звонок.

— Доброе утро! Почему так рано? У вас же сейчас в Лондоне только 7 утра, — потягиваюсь я, подхожу к окну и смотрю на улицу. Интересно, почему там так много мужчин с цветами? Господи, сегодня же Женский день. Только у нас в России его празднуют так масштабно — с дополнительным выходным и забегами в цветочную лавку. Эх, останусь я сегодня без единого тюльпанчика.

— Алло, Генри, ты меня слышишь? Почему у тебя так шумно? Где ты? В аэропорту? Что ты там делаешь? Чтооооо? Как это, ты в Шереметьево? Скажи, что пошутил. Не шутка? Господи! Стой, где стоишь! Никуда не уходи оттуда, я скоро за тобой приеду.

Бестолково мечусь по комнате, роняя все вокруг. Генри в столице! В голове просто не укладывается эта мысль. Он решил сделать сюрприз! Мой iPhone снова подал признаки жизни.

— Алло! Адрес? Кутузовский проспект дом…, да, да. Ты уже в такси? Хорошо, я тебя жду.

Господи, он уже едет сюда! Сейчас умру от переизбытка эмоций. Нужно срочно успокоиться, налить кофе, спокойно выпить его и все будет отлично.

— Ника, у нас сегодня будет гость. Сама увидишь, кто это. Только не прыгай от радости и счастья, ладно? А то знаю я тебя.

Как бы самой не начать прыгать от радости, ведь ОН здесь, в России! Ему хватило смелости и отваги прилететь сюда.

Господи, за что хвататься? То ли бежать стрелки рисовать, то ли готовить что-нибудь вкусное. Сюрприз, так сюрприз.

Пока пью кофе, вспоминаю первые месяцы своей жизни по возвращении в Россию. Как только вернулась, сразу же вплотную занялась фондом помощи инвалидам, пришлось немного побегать по различным инстанциям, но дело того стоило — скоро состоится торжественное открытие моего фонда.

Мама вернулась из Швейцарии вместе с Сергеем Евгеньевичем. Они разработали препарат, начисто уничтожающий клетки рака и готовятся запатентовать его в России. Теперь не нужно собирать для онкобольных с миру по нитке 150 миллионов, лекарство будет доступно всем. Я так горжусь своей мамой!

Как так вышло, что мы с Генри снова вместе? Дело обстояло так.

В Новогоднюю ночь он прислал мне на Viber трогательный стих собственного сочинения. Я проревела полночи и ответила ему — тоже стихотворением, которое позаимствовала у одного известного русского классика. (Но Генри об этом знать не обязательно, правда?) В общем, завязалась серьезная переписка, в ходе которой выяснилось, что никакого романа у мистера Гаррисона с мисс Ковец нет и не было.

Оказалось, что съемки фильма срочным образом перенесли в Лондонскую киностудию, к которым приступили сразу же после празднования Рождества. Зоя разругалась с Артемом в пух и прах в очередной раз, собрала сумку и улетела туда заранее, остановившись в Лондоне у своей знакомой. Так вышло, что они просто попали на один рейс.

«Что же ты тогда руки свои шаловливые у нее на спине держал?» — ехидно интересуюсь я, правда, мысленно. И словно подслушав мои мысли, Гаррисон признался, что всегда интересовался такими, как Зоя — сумасшедшими стервами, но потом, встретив меня, понял, почему его романы были столь скоротечными.

Я ему верю, и не важно, по какой причине он столь любезно обходился в аэропорту с Зоей. Я доверяю ему и не хочу себя накручивать.

Кстати, о дружбе. Эта стервозная штучка многое рассказала обо мне Генри, но вместо того, чтобы отвернуться от меня, эффект от ее рассказов был прямо противоположный. Мистер Гаррисон все более укреплялся в мысли, что я именно тот человек — кто ему нужен. У него уже давно сложился образ женщины, с которой он хотел бы связать свою жизнь, как бы пафосно это не звучало. Удивительно, но я подходила по всем параметрам его вкуса.

Все это время мы переписывались и перезванивались. И вот он едет сюда, чтобы доказать мне, что намерения у него взаправду самые серьезные.

А как же тот злополучный контракт? Генри его порвал и забыл о дурацких условиях раз и навсегда.

«Я чуть не потерял тебя из-за этого договора, который составил мой идиот менеджер, прости меня, Хелен! Наши отношения с самого начала не были похожи ни одни, которые у меня складывались с другими женщинами. Мне нужно было догадаться сразу, что условия контракта обидят тебя. Ты особенная, и я чуть было все не испортил» — как-то написал мне любимый.

Вздрагиваю от звонка в дверь, который выводит меня из задумчивости. Ника тут же несется в прихожую и громко лает. И… получает собачий ответ. Господи, он прилетел вместе с Роем! Конечно, они же всегда вместе — неразлучные друзья.

Спешу открыть дверь и впустить в дом драгоценных гостей. Мне неловко, вроде и ждала его с нетерпением, а все равно выгляжу необъяснимо холодной. Но Генри быстро растопил лед, которым я была покрыта, своими горячими поцелуями. Мы целовались с такой силой, что искры плясали у нас перед глазами.

— Генри, проходи, куда тебя посадить? Чем угостить? Это невероятно, что ты здесь, без предупреждения… Я бы встретила тебя. Вдруг тебя бы узнали? Не могу ручаться за твоих российских поклонников, и сдается мне, легко ты от них бы не отделался.

Он в кепке с козырьком и с отращенной бородой, эдакий канадский дровосек. Конспиратор, мой ненаглядный. Рядом апатичный Рой, из пасти которого торчит большой букет розовых тюльпанов.

— Это тебе! — весело говорит Генри, выдергивая из пасти пса букет, — спасибо, дружище, что подержал. — Я заметил, что ваши мужчины идут по городу с цветами и очень удивился этому. Решил сделать тебе приятное.

— Очень мило с твоей стороны, — принимаю букет и вдыхаю весенний аромат тюльпанов.

— И я не боюсь твоих соотечественников, — улыбается мистер Гаррисон, — Мне ничего не стоит сфотографироваться с ними и дать автографы. Даже приятно, что на Родине моей дорогой Хелен меня знают и любят.

— Тогда тебе еще предстоит увидеть русскую любовь.

— Я уже ее видел, — говорит он, тянется к моей рубашке, расстегивает пару пуговиц и проверяет татуировку — на месте.

Я улыбаюсь и обнимаю его крепко-крепко. Как же скучала, если бы ты знал! Подросшая за два с половиной месяца Ника, словно копируя меня, с обожанием глазеет на невозмутительного как всегда Роя.

— Проходите! Что мы стоим в тесной прихожей?

— Я читал советы иностранцам, которые решили посетить Россию, и там написано: при входе в русское жилье обязательно снимите обувь, — разуваясь, рассказывает мистер Гаррисон.

— О Господи, не читай больше подобный бред. В моей квартире ты можешь вести себя так, как привык.

— Кстати, Рою тоже нужно вымыть лапы.

— У меня здесь не стерильная операционная. Чувствуйте себя, как дома.

Спустя час накормленные Генри и Рой оккупировали диван в гостиной. Я прилегла рядом и обняла своего мужчину. Поймала себя на мысли, что могу любоваться им бесконечно и с любого ракурса. Он одинаково красив хоть сбоку, хоть сверху, и даже с Космоса можно увидеть его выразительное лицо.

— Я рада, что ты здесь. Мне было так одиноко. Никак не могу привыкнуть к Москве, вроде ж родина моя, а все равно грустно здесь. Может, потому что ты был далеко.

— Хелен, я прилетел за тобой. Поедешь со мной в Соединенное Королевство? Только хочу сказать тебе сразу: со мной будет сложно, я буду постоянно в разъездах, на съемках. Ты сможешь так жить?

— Генри…

— Прежде чем отказывать мне, прошу, подумай. Я не тороплю тебя с ответом. Только тебе придется выйти за меня замуж, — предупреждает он, вздернув бровь. — И никакого брачного договора — я обещаю!

— Господи, Генри, это самое романтичное предложение руки и сердца, которое я когда-либо слышала. Требую дать твоим бровям «Оскар».

Мистер Гаррисон заулыбался и ткнулся губами в мою шею.

— Прости, я не романтик, ты же знаешь. Мы с Роем пробудем здесь неделю, а потом улетим вместе с тобой и Никой в Англию.

— Чем я буду там заниматься? — вырывается у меня, — у меня здесь фонд. А там что?

— Ты можешь управлять средствами фонда прямо из Англии. Это не проблема. И потом, Британской киноиндустрии тоже требуются хорошие сценаристы фильмов, ты можешь писать вестерны — на них всегда хороший спрос.

— Генри, родина вестернов — Америка. Вряд ли британцы захотят снимать фильмы о ковбоях.

— Ты можешь писать драмы. У тебя уже есть положительный опыт, и можно попробовать выйти на новый уровень работы. Подумай об этом, Хелен, — он ласково проводит рукой по моей шее и целует за ухом. Тянусь к его губам и слегка прикусываю их. Невинные игры перешли в более серьезные моменты, и я, отстранившись, шепчу:

— Генри, у меня есть спальня.

— Ооо, да здесь у тебя покруче квартира, чем в Санта-Монике.

— Это Россия, мистер Гаррисон. Здесь я могу себе позволить шикарные апартаменты, — смеюсь я.

Мы перебираемся в спальню, оставляя наших четвероногих друзей наедине. Спустя несколько часов безумства мы услышали, как в дверь поскреблись чьи-то собачьи когти.

— Собакам скучно, пора выходить, — улыбаюсь я, глядя на красивое лицо разомлевшего мистера Гаррисона. Он обнимает меня руками и ногами, словно давая понять, что никому не отдаст, и я всецело принадлежу ему. Не смотря на подозрительный хруст своих костей, я была не против такого собственничества.

— Давай хотя бы их впустим? — полупридушенно пищу я.

Генри кивает, не раскрывая глаз, и выпускает меня из железных объятий. Я грациозно встаю с постели, подхожу на цыпочках к двери и толкаю ее. Оборачиваюсь и вижу открытый глаз мистера Гаррисона.

— Подглядываешь за мной? — грожу ему пальцем.

— Не смог удержаться от того, чтобы не посмотреть на твою аппетитную фигуру.

Я смущаюсь и ныряю обратно в постель, зарываясь под одеяло. Сильная рука Генри тут же подминает меня под себя. В комнату, мягко ступая лапами, осторожно заходят собаки. Ника ложится у кровати с моей стороны, а Рой располагается возле хозяина.

Это была одна из самых теплых и уютных моих ночей в Москве.

На следующее утро на правах хозяйки я предложила мистеру Гаррисону несколько прогулок по городу, но он вежливо отказался. А вот на торжественное открытие моего фонда помощи вызвался сопровождать меня по собственной инициативе.

— Там будет пресса, — закусываю губу, — они растрезвонят о нас на всю страну.

— Пусть. Это благородное дело. Хочу быть рядом с тобой в такой ответственный момент, — мой любимый мужчина сжимает мою руку и целует пальцы, — я тобой горжусь, Хелен.

Мне отрадно это слышать. Волнуюсь до безумия, но надежность, которой так веет от Генри, меня успокаивает. Я много думала о том, как назову свой благотворительный фонд, и остановилась на «Спаси меня», в английском варианте — «Save me». По-моему, неплохо, особенно, если фонд будет международным.

Генри выглядит безупречно. Смокинг, белая рубашка, галстук, дорогие часы и жемчужная улыбка. От «канадской» бороды он избавился, и теперь я могла любоваться на его точеный гладкий подбородок, с ямочкой посередине. Чтобы соответствовать такому красавцу, разоряюсь на дорогое сногсшибательное платье красного цвета. Вот, теперь ему не стыдно будет показаться со мной на людях. Завершаю образ крупными локонами, красной помадой и надеваю кое-что из золотых украшений. А вообще, к чему эта помпезность? Мы же идем не на ковровую дорожку Голливуда, а всего лишь открываем фонд помощи инвалидам.

Я арендовала помещение и наняла штат сотрудников, состоящий всего из двух человек — бухгалтера и делопроизводителя. Думала, что сама буду управляющей, но в связи с последними событиями, все в корне меняется. Придется брать еще одного ответственного человека.

В сопровождении Генри Гаррисона вхожу туда, где меня ждет небольшая группа людей. Они как по команде раскрыли рты, когда увидели, кто к ним пожаловал. И я их не винила, так как прекрасно понимала, что чувствуют сейчас эти люди.

Генри шикарно и доброжелательно всем улыбался. Репортеры первые пришли в себя и защелкали затворами своих фотоаппаратов — скучное мероприятие неожиданно приобрело для них возможность добыть ценный материал для своей редакции.

Я выступила с заранее заготовленной речью, и с официальной частью было покончено. Далее следовал фуршет, и все происходящее на нем вызывало у меня снисходительную улыбку. Дамы, то есть мой бухгалтер и секретарша, не отходили от моего мистера Гаррисона, зазывно ему улыбались, просили автографы и напропалую хвалили его актерское мастерство. О том, с какой целью мы здесь собрались, было напрочь забыто. Журналисты тоже атаковали Генри со всех сторон, и мне пришлось буквально вырывать его из их цепких лап.

— Уходим, мистер Гаррисон.

— Наконец-то, — выдыхает он.

В арендованном по такому случаю лимузине катаемся по ночной Москве и пьем шампанское. Если бы не Генри, я конечно бы, обошлась без проката авто, но мне захотелось немножко перед ним пофорсить. Мы опустили ширму, которая скрыла нас от водителя, и принялись целоваться. Преизбыток эмоций довел нас до того, что мы занялись любовью прямо в машине — полураздетыми и трясущимися, как в лихорадке.

Пришли в себя только тогда, когда лимузин остановился, и водитель тактично связался с нами по внутренней связи. Поправляю дорогущее помятое платье, испорченную прическу и выбираюсь наружу. У Генри криво сидит галстук и от рубашки отлетела одна пуговица. Выглядели мы очень колоритно — эдакие два любовничка, застигнутые врасплох. Но я счастлива, счастлива с ним по-настоящему!

С разрешения Генри публикую наш совместный снимок с церемонии открытия в свой Инстаграм, а наутро просыпаюсь знаменитой. Второй раз в жизни. Но в этот раз у меня совсем другие эмоции. Теперь это не фото, сделанные исподтишка и слитые в сеть, а совместное посещение мероприятия. По звездным меркам это говорило о том, что у нас все серьезно. Да, Генри теперь мой мужчина! Как же жить с этим счастьем-то? Его так много, оно льется через край, и я вся пропитана счастьем насквозь, как сахарным сиропом.

В мой фонд стали поступать немалые средства, и я уже отдала первые распоряжения бухгалтеру, насчет того, кому в первую очередь оказать помощь. В реабилитации нуждались молодые люди, больные рассеянным склерозом. Им и будут направлены деньги.

Не обошлось и без потрясений. Меценатом моего фонда стала Зоя Ковец, которая перечислила неплохую сумму денег.

— Зачем ей это, как думаешь? — спрашиваю у Генри, отрывая взгляд от ноутбука. Он лежит рядышком без футболки, отвлекая меня от работы своими чудесными формами.

— Думаю, что она осознала всю вину, которую понесла перед тобой и хочет получить от тебя прощение, — пожимает плечами мистер Гаррисон.

— Я не верю ей, Опасность опять что-то задумала.

— Я же тебе рассказывал, что она хорошо о тебе отзывалась.

— Это какая-то очередная игра. Я больше не куплюсь на ее уловки с дружбой.

— Как знать, Хелен, может, она действительно изменилась. Дай ей последний шанс.

— Только потому, что ты просишь.

— Хелен, принеси мне, пожалуйста, воды.

Я сую ноги в домашние тапки и иду на кухню, но на полпути разворачиваюсь и зову Генри:

— Дорогой, иди сюда.

— Что случилось?

— Иди, иди, посмотри, — хихикаю я.

Генри прошлепал босиком по коридору и замер на месте, увидев Роя, который недвусмысленно стоял позади Ники. Медленно ползущая вверх бровь и Генри выдает:

— Кажется, у нас ожидается пополнение в семействе.

— И когда она только успела, ну быть готовой к оплодотворению? Я не заметила у нее признаков.

— Такое очень часто бывает. Как думаешь, им нужна помощь или сами справятся?

— Думаю, что сами. Природа знает свое дело. Идем, Генри. Или тебе все еще хочется водички?

— Нет, уже перехотелось, пойдем обратно в спальню.

Мистер Гаррисон заталкивает меня в комнату и прижимает к стене. На нем только одни джинсы. Босой и без футболки. Желание переполняет меня, собирается в комок где-то внизу живота, а потом течет через край. Хотите — верьте, хотите — нет, но это — любовь! Любовь — это где двое могут выпустить своих истинных «я». Звезда Голливуда остается за дверьми этой спальни, и со мной наедине остается чуткий, добрый и любящий мужчина.

— Я люблю тебя, — едва слышно говорит он.

— Что ты сказал? — у меня пересыхает во рту от такой новости. Генри впервые признался мне в любви! Ох уж эти англичане — сначала предлагают брак, а только потом говорят о любви.

— Я без ума от тебя, мистер Гаррисон. Я люблю тебя, Генрих. Я очень сильно тебя люблю! — чеканю каждое слово, чтобы он тоже прочувствовал этот важный момент.

Серьезный разговор оставила на потом. Когда наше желание было удовлетворено, а питомцы разошлись по разным углам, я приникла к Генри и тихо произнесла.

— Есть еще кое-что, не знаю, поймешь ли ты меня… Как вообще к этому отнесешься.

— Говори, — насторожился мистер Гаррисон.

— Я немного рассказывала тебе о детях, которые мне небезразличны, — осторожно начинаю я, — месяц назад я подала документы на опекунство, ни на что не надеясь, но неожиданно вчера мне позвонили из детского дома и сообщили, что готовы отдать мне Никитку и Тему. Думаю, репортеры постарались на славу и пропиарили меня на всю Россию-матушку. Что же мне делать теперь? — закусываю губу и жалобно смотрю на любимого мужчину.

— Оформлять опекунство. Я же знаю, что ты не простишь себе, если оставишь их здесь.

— Ты прав — не прощу. Но я же понимаю, что тебе не нужны чужие дети. Ты очень хороший и порядочный человек, но не до такой же степени, чтобы воспитывать их в своем доме!

— Хорошего же ты обо мне мнения, — обиделся Генри.

— Прости, я несу полную чушь, — понуро опускаю голову. Черт возьми, сейчас решается мое будущее. Кого бы я выбрала, если бы передо мной был бы поставлен выбор: Генри или детей? Но я не хотела об этом даже думать…

— Есть другой выход, — немного поразмыслив, сказал Генри. — В Великобритании есть закрытые частные школы, их можно устроить туда. Лучшего образования и придумать для них нельзя. Мы будем видеться с ними только на каникулах — дважды в год — таковы правила. В 18 лет они покинут школу одними из самых образованных британцев в стране. Школа дает огромные возможности в дальнейшем обучении. Эти ребята скажут тебе спасибо.

Я полностью разделяю точку зрения любимого, ведь сама уже думала об этих школах. Обучение будет стоить дорого, но я найду деньги для малышни.

— Генри, ты прелесть! Спасибо тебе за понимание. Ты просто не представляешь, какой счастливой женщиной ты меня сделал. Мне кажется, что я вот-вот проснусь! Проснусь в инвалидном кресле и пойму, что все это неправда. Что я буду тогда делать?

— Это правда, и, по-моему, я не единожды тебе сегодня это доказал.

Это точно. После его «доказательств» у меня до сих пор дрожат колени. Я не верила ранее, что бывают такие сильные чувства. Это только в кино пары все время ожесточенно занимаются сексом — в жизни совсем по-другому. Но мистер Гаррисон доказал мне, что жизнь часто бывает похожей на кино, если найти своего человека.

— И еще, ты имеешь право знать. Во мне спит опасная и коварная болезнь, и может статься так, что наступит регресс, и я слягу в кровать.

— Я все равно от тебя не откажусь. Никогда.

Итак, спустя несколько дней формальности улажены, билеты куплены, багаж упакован. Считанные часы оставались до отлета в Лондон. Никитка и Артем играют с собаками. Их детские личики светятся счастьем.

Самолет уносит нас в страну, которую я знала только по книгам. Туманный Альбион, какой же ты? Надеюсь, примешь нас как дорогих гостей?

У Генри роскошный дом в самом сердце Лондона и приличная территория, покрытая декоративной травой. Мы с мистером Гаррисоном сидим на веранде, наслаждаемся свежезаваренным чаем и ловим редкие лучики солнца. Рядом носятся дети и очумевшие от счастья собаки. Мой обожаемый мужчина очень добр и любезен с детьми, из него выйдет прекрасный отец. Ну а пока мы ждем, когда у Ники появятся на свет щенки, и мы станем счастливыми обладателями семейства акит.

— Я люблю тебя, миссис Хелен! — говорит он нежно и проникновенно.

— А я люблю тебя, мистер Гаррисон.

Счастье есть, просто вы боитесь его искать!

Конец

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Эпилог