Много шума и... ничего (fb2)

- Много шума и... ничего (Веселые девчонки - 6) 569K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дарья Александровна Калинина

Дарья КАЛИНИНА
МНОГО ШУМА И… НИЧЕГО

* * *

Ехать на лесную турбазу мне решительно не хотелось. Отдых в нашем пригороде — типичное не то, а всему виной зловредная погода. Я была совершенно уверена, что стоит мне покинуть надежный городской кров, как, несмотря на установившуюся жару, немедленно начнется проливной дождь, затем понижение температуры и, вероятно, даже заморозки или град и еще извержение вулкана где-нибудь на Камчатке. Последнее, конечно, меня мало волновало, так как на Камчатку я не собиралась, а вот питерская погода не внушала мне доверия, и отпуск я бы предпочла провести в более благоприятном климате.

Однако что прикажете делать, если вся семья была тверда в своем намерении провести в лесу хотя бы один летний месяц и, разумеется, это должен был быть август. Потому что именно в конце лета в лесах появляются грибы и ягоды в количествах, пригодных для заготовок на зиму, а именно такие планы и вынашивали мои близкие. Их отнюдь не волновали красоты природы. Да оно и понятно, когда в сапогах хлюпает вода, спина уже разламывается от сырости, а перед глазами простираются бесконечные, полные ягод черничники, то на любование природой сил уже не остается…

Я мрачно смотрела в окно автомобиля, приобретенного дядей Славой всего несколько дней назад и сегодня впервые представленного на наш суд для прогулки по городу, и жутко завидовала своему папе, который сумел увильнуть от заготовительного сезона в обществе своей жены и ее родных. Конечно, прямо отказаться от подобного мероприятия у папы смелости все-таки не хватило бы, но за двадцать с лишним лет совместной жизни с моей мамой ему удалось внушить ей мысль о своей полной непригодности для процесса сбора ягод. Напрямую он, естественно, не отказывался участвовать в нем, боже сохрани, жизнь ему еще была дорога, но собирал он ягоды, придирчиво осматривая каждую черничину, и при этом вел подсчет, а если случайно сбивался, то начинал пересчитывать все добытое сначала. И каждый вечер с гордостью сообщал результат.

— Девять тысяч восемьсот двадцать семь черничин, — счастливо сияя улыбкой, сообщал он всем. — И из них только девяносто одна бракованная.

После этого язык не поворачивался указать ему на тот факт, что с гордостью названное им количество ягодок едва покрывает дно его корзины и не идет ни в какое сравнение с огромными заполненными емкостями, которые едва тащили остальные. Грибы папа собирал охотно, но тут уж мама выступала активным его критиком, так как у отца был свой взгляд на то, что считать съедобными грибами. Уверяя, что ядовитых грибов в природе вообще не существует, он запрещал выбрасывать что-либо из своей корзины и тем все больше убеждал мою маму в своей непригодности и для этого дела, добиваясь, чтобы его отстранили и от сбора грибов.

— Прекрасный гриб! — уверял он всех, демонстрируя нечто, подозрительно напоминающее бледную поганку. — Его надо только хорошенько отварить, и тогда его чудесный вкус надолго вам запомнится…

После таких заявлений мама делала попытку потихоньку подобраться к корзине, чтобы извлечь из нее подобные «деликатесные» грибочки, но папа был, как говорится, на чеку и не позволял провести себя. Он стоял рядом и бдительно следил за тем, чтобы ни один гриб не попал в помойное ведро. Наконец мама решила поберечь свои нервы, которые тратила на то, чтобы доказать мужу, что ядовитые грибы не стоят той возни, которую он затевает, желая перевести их в разряд съедобных. В результате она даже стала уговаривать папу отказаться от походов в лес.

— Ну что ты! — возмутился папа в ответ на ее робкое предложение поехать на рыбалку. — Сейчас же самый сезон для зеленушек! Я их засолю специально для тещи.

Тут моя мама позеленела не хуже самих зеленушек и выхлопотала папе путевку на юг. При этом она рассуждала на тему, что на Кавказе, мол, грибы не растут, и вообще там — бархатный сезон. Обратно папе поручили привезти фруктов. С этим делом он успешно справился, притащив целый ящик винограда «изабелла», половина которого оказалась во вполне пригодном для употребления в пищу состоянии. С тех пор папа ежегодно отправлялся на юг, а мы с мамой — на турбазу, делать заготовки на зиму.

Этот сезон обещал стать сущим кошмаром. Он им и стал, но не совсем так, как я предполагала.

С самого начала меня страшила мысль о том, что теперь, когда есть машина, в которую можно загрузить в несколько раз больше ведер и банок, чем нам удавалось увезти с собой в прошлые годы, когда приходилось тащить весь улов на себе. А стало быть, чтобы этой самой машине не пришлось возвращаться почти порожняком, нам и в лесах придется провести гораздо больше времени, чем раньше. Размышляя на эту тему, я почувствовала, что начинаю просто ненавидеть эту чертову машину, а также своего дядю, который ее приобрел, и своего братца, который шумно радовался по этому поводу и не видел никакой опасности для всех нас в ней скрытой. Надо было каким-то образом спасать саму себя и своих родственничков.

Начала я эту спасательную операцию с обработки родственников и в первую очередь своего брата, как особь наименее устойчивую к соблазнам.

— А ведь Андрей, должно быть, с отцом скоро поедут на юга, — задумчиво произнесла я. — А Машка, счастливая, уже там, — и добавила:

— Хорошо было бы и нам присоединиться к ним…

Маша с Андреем планировали провести это лето в Сочи, где жила их бабушка. Впрочем, старушка только зимой жила в самом городе, лето же она проводила в уединенном сельском домике, а пустующую в центре Сочи двухкомнатную квартиру оставляла своим внукам. Внуков у нее было великое множество, потому что и детей целых четыре человека. Видеть внучат старая женщина решительно не хотела, но свое жилье предоставляла. В это лето квартира досталась Андрею с Машкой, в которую мой младший братик был совершенно по-идиотски влюблен.

По-идиотски потому, что Машка была на две головы выше его и обращала на него внимания меньше, чем на табуретку у себя на кухне. Однако Вася надежды не терял и теперь просто загорелся идеей ехать к своему кумиру. Следующим номером я начала обрабатывать свою бабушку.

— Бабуля, — вкрадчиво проговорила я, — как твой ревматизм?

Чего и следовало ожидать, ревматизм давал себя знать. На самом деле бабушка была еще крепкой, как сыромятная плеть, но ей нравилось рассуждать о своих недугах, причем все вокруг должны были в это время сочувственно ахать и ужасаться.

— Тебе бы на курорт поехать, а не в болоте сидеть, как твой зять предлагает, — сочувственно произнесла я, когда бабуля закончила живописать совершенно жуткие (совершенно непонятно, как она с ними столько протянула) симптомы болячек. — Можно было бы поехать на машине, и это не было бы дороже того, что нам будет стоить на турбазе аренда домика.

Бабушка оживилась, и втроем мы пошли к Зое.

Она довольно быстро дала себя уговорить и согласилась, что провести месяц у моря значительно приятней, чем в болоте. Но предупредила:

— Я-то с детства ненавидела сбор ягод, но Таня будет против вашего плана.

— Маму я возьму на себя, — заверила ее я.

Мама у меня всегда была разумным человеком и буквально через несколько минут согласилась, что варенье из персиков значительно вкуснее малинового, а кизиловое значительно полезнее черничного.

К тому же за прошлые годы у нас накопилось несметное количество его банок. А вместо грибов вполне сойдут орехи. Таким образом согласие было найдено. Оставалось предупредить дядю о том, что наши планы немного изменились. Но, к счастью, он сам нам помог.

— Сушь стоит жуткая, — пожаловался дядя Слава спустя три дня, когда я уже закончила соответствующую обработку своих родственников и мы все вместе собрались у нас, чтобы утвердить планы на отпуск. — Все жалуются, что грибов совсем нет. Вот Андрею хорошо, никаких ему забот. Лови себе рыбку в Черном море и лежи на солнышке. Красота!

— Не у всех же бабки живут в Сочи, — кисло возразила Зоя.

— А они и не у бабки жить будут. Они палатку берут и разместятся в кемпинге у моря, потому что жить в центре Сочи — это все равно что в центре Питера, — просветил его Вася и робко добавил:

— Мы тоже могли бы.

Затаив дыхание, мы уставились на Славу. Неизвестно, что бы он нам сказал, но в этот момент мой папа оторвался от журнала:

— Отличная идея! — воскликнул он. — Слава, тебе с машиной теперь просто глупо сидеть среди болот. Горизонты раздвигаются!

Немного порассуждав о том, что железный конь идет на смену крестьянской лошадке, папа снова уткнулся в книгу.

— Тебе-то что, — обиженно пробурчал Слава. — Ты ведь не едешь.

— У меня отпуск в октябре, — с достоинством заметил папа. — Машину могу дать. Доверенность у жены есть. Пусть едут.

Пока мы с мамой соображали, издевается он над нами или просто не помнит, в каком состоянии пребывает его машина, Васька воскликнул:

— Андрей приглашал меня с собой. Я сяду в их машину, а тогда вы поместитесь в нашей, и не надо будет жечь лишний бензин!

И тут все сразу принялись, перебивая друг друга, обсуждать все хозяйственные мелочи, упорно делая вид, что Слава давно дал свое согласие. В путь мы отправились через два дня, которые буквально пролетели в сумасшедших сборах. Дождь начался, едва мы миновали дорожный знак, уведомляющий всех путешествующих на колесах, что они покинули пределы города Санкт-Петербурга. Этому все дружно удивлялись, потому что в течение недели погода стояла жаркая, ежевечерний прогноз погоды по телевизору рисовал самые радужные перспективы на ближайшие дни и еще час назад небо было чистым и безоблачным. Ничто не предвещало проливного дождя, поэтому все и недоумевали. Все, кроме меня.

Я-то знала, в чем тут дело, но хранила молчание.

— Будем надеяться, что ливень быстро закончится, — бодро заявила моя бабушка, отличавшаяся, невзирая на солидный возраст, завидным оптимизмом.

— Такой дождь не может продолжаться долго, — поддержала ее моя тетка.

— И посмотрите, какие огромные пузыри на лужах, — присоединилась к ним моя мамочка. — Эти пузыри говорят о том, что дождь будет сильным, но скоро кончится. К тому же мы постоянно двигаемся, а значит, рано или поздно выедем из этой зоны.

Я слушала эти рассуждения и мрачно усмехалась в душе, дивясь их наивности. А еще я перебирала в памяти, достаточно ли захватила теплых носков и прочих теплых вещей. Дождь лил всю дорогу, ночевать пришлось в сомнительной гостинице где-то под Тамбовом. Хорошо еще, что нас пустили — она была битком набита, так как ночевать в такую погоду под открытым небом желающих не находилось.

В холле мы столкнулись с семьей, которая как раз возвращалась с моря. Она состояла из мамы, двух детишек семи и десяти лет и папы, который оказался мастером рассказывать страшные истории. В такой унылый вечер его искусство и тематика оказались как нельзя некстати. Мы дружно тряслись от страха, внимая его словам, особенно когда его рассказы про оживших мертвецов сопровождали раскаты грома.

В конце этого вечера самодеятельности он поведал нам о том, что в Сочи ни один автомобилист не может быть спокоен за свое четырехколесное чудо.

Так как по ночам там орудует целая банда, которая калечит машины. Все владельцы машин стонут, только хозяева автосервисов радуются. Дядю Славу, которому до сих пор удавалось сохранять лицо, эта история совсем подкосила. Он побледнел и поспешно предложил разойтись по своим комнатам. За ночь мы подзабыли ужасный вечер, так как ночные часы оказались еще неприятнее. Кто-то все время бродил по коридору и издавал горестные стоны, от которых кровь стыла в жилах. Поэтому утром мы поспешно собрались и приготовились немедленно пуститься в путь. Вчерашняя семья исчезла с первыми лучами света, а вместе с ней окончательно развеялись и ночные страхи.

— Испробую наконец свой новый спиннинг, — мечтательно бормотал Слава на следующее утро, крутя баранку. — После дождя рыба должна хорошо клевать.

— Сразу же вечером пойдем на море купаться.

К вечеру-то уж точно разгуляется, — заявил мой братец, перебравшийся к нам из машины Андрея. И тут мое терпение лопнуло.

Я оторвалась от окна и возмущенно воззрилась на них. Но моего возмущения никто не заметил: в это время сломались дворники на переднем стекле и Слава был вынужден резко затормозить, от чего всех пассажиров бросило вперед.

— В чем дело? — недовольно осведомилась бабушка. — Ты вспомнил, что что-то забыл? Надеюсь, не документы на машину? Они у тебя вообще-то есть?

Слава молча вылез из машины и отправился проверять, что там могло случиться. Обратно он вернулся очень быстро и уже мокрый насквозь. И от благодушного настроения, с которым он выехал из города, мало что осталось.

— У нас есть зонтик? — спросил он у тетки Зои.

Но прежде, чем тетя успела ответить, в разговор вклинилась бабушка. Она успела заметить, что было сущим безумием тащить зонтик с собой, учитывая ту жару, в какую мы выезжали из дома. Слава набрал в легкие побольше воздуха и приготовился ей возразить, но тут я вытащила зонтик и тем самым спасла всех нас от еще одной грозы, которая неминуемо разразилась бы в салоне машины. А так Слава довольный отправился чинить дворники, а бабушка смогла отвести душу и всласть попилить Зою за то, что она не проследила за Славой, доверив мужчине такую ответственную миссию, как покупка новой вещи. Чего же теперь ожидать? Естественно, он купил какое-то барахло, и теперь все его части будут потихоньку отказывать.

— Тормоза он хоть проверил? — сварливо интересовалась бабушка. — Не хватало еще, чтобы на такой скользкой и мокрой дороге у нашей машины отказали тормоза. О чем я, дура старая, думала, когда соглашалась ехать с вами? И о чем думал твой муж, Зоя, с нами же дети.

— Я уже не маленький, — усмотрев в этих высказываниях опасность, заявил Васька. — А тормоза у машины в порядке, мы со специалистом консультировались.

Бабушка недоверчиво хмыкнула, показывая всем своим видом, что никаким специалистам, которых мог раздобыть ее зять, она не верит. Я же в очередной раз порадовалась за своего папу, оставшегося в городе, и маму, переселившуюся в машину к Андрею. Слава вернулся быстро, что также вызвало ба бушкино недовольство. Она с укором заявила, что он совершенно не волнуется за нашу безопасность и делает все спустя рукава. Дворники исправно работали до того момента, как Слава тронулся с места. После этого они снова сломались, и пришлось все начинать сначала. И не один раз, так как дворники решительно отказывались справляться с тем обилием воды, которая лилась с неба.

— Отвезите меня домой, — потребовала бабушка после того, как Слава попытался проехать без дворников и чудом разминулся с огромным «КамАЗом», который как сказочное чудовище с воем вылетел нам навстречу из-за пелены дождя.

Мы хором принялись ее уверять, что проехали уже так много, что путь назад займет значительно больше времени, чем оставшаяся дорога до турбазы.

После этого бабушка погрузилась в мрачное молчание, которое у нее свидетельствовало о глубокой задумчивости. Результаты ее размышлений могли обладать разрушительной силой, поэтому мы все заволновались и попытались вывести ее из этого состояния. Но все было напрасно. Вблизи Краснодара погода неожиданно сжалилась над нами, тучи разошлись, и вдруг выглянуло солнышко. Все путешественники шумно обрадовались, но ликовали недолго.

Как вдали блеснула морская гладь, тучи снова начали сгущаться, и к кемпингу мы подъехали почти уже в полной темноте.

— Смотри-ка, Суреныч тоже тут! — воскликнул Слава. — Машину его я ни с какой другой не спутаю.

Вместе на нее глаз положили, но он ее у меня все-таки выклянчил, жучара.

И Слава указал на блестящую «восьмерку», которая в гордом одиночестве стояла возле невысокой пихточки.

— Даже становиться рядом с ним противно, — пробурчал Слава и проехал мимо «восьмерки», к которой как раз подходил сам Суреныч.

— Знала бы, что он здесь, поехала бы в Сосново, и плевать, что там болото, — сказала Зоя. — Чего он сюда притащился, он что, за нами следит? Каждый год мы отдыхаем вместе с этим типом, ненавижу его.

— У него тут какая-то родственница живет, — пояснил Слава. — Ему поручили приглядывать за ней, пока остальные ее родичи в отъезде.

Суреныч был главным лицом на предприятии, где Слава арендовал помещение для своей мастерской. Этот человек умудрялся совмещать в одном лице сразу несколько должностей, включая завхоза и начальника, и получал, естественно, за каждую соответствующую заработную плату. А так как его жена числилась бухгалтером, сын — администратором и одновременно сторожем, то можно было смело утверждать, что посторонних в штате сотрудников предприятия не было. Летом же Суреныч работал еще начальником и на турбазе под Питером, куда в этом году мы решили не ехать. Обычно кипучая натура Суреныча не давала ему покоя. Вот и здесь он сразу же взял на себя роль распорядителя, не допуская ни для кого никаких поблажек. Он внимательно следил за тем, чтобы к отдыхающим не приезжали гости. А если уж приезжают и остаются ночевать, даже если располагаются спать на полу, все равно Суреныч требовал с них плату за ночлег, которую торжественно относил в администрацию.

И вообще, этот человек был очень экономным и, я думаю, скопил достаточно, чтобы приобрести не одну автомашину и оплатить образование своего сынка. Высшее образование для дурака-сыночка было заветной мечтой Суреныча. Сам он с большим трудом окончил торговый техникум, поэтому для сына хотел чего-то другого. Но так как Суреныч был патологически скуп, то вносить плату за сына в частные вузы он не соглашался, а во всех государственных его чаду надо было сдавать экзамены и проходить отбор. Чем сынок и занимался вот уже третий год, но пока без особого успеха.

— Гости дорогие, — расплылся в улыбке Суреныч, увидев нас. — Как я рад вас видеть! Благополучно ли добрались? Я уже приготовил для вас домик, проветрил его и отнес туда два обогревателя. Не хотелось бы, чтобы дорогие мои друзья ночью замерзли. А в такой дождь сидеть в палатке мало хорошего.

Заходите вечером ко мне, утром поймал огромную рыбину, почти дельфина, так жена ее приготовила к вашему приезду.

После этого он приветливо покивал нам, но не ушел, пока не заручился нашим обещанием быть у него вечером. Никто из нас, конечно, держать слово не собирался.

— Какой милый человек, — высказалась бабушка, которая увидела Суреныча впервые.

— Что это с ним? — удивилась Зоя, которая видела его не в первый раз. Тетя прекрасно знала, что явление, подобное любезному Суренычу, приглашающему на дельфина, которого хотел бы слопать в тесном кругу своей семьи, в природе редко встречается.

В ответ Слава потупился, а Васька с радостью поделился с Зоей раздобытой информацией.

— Пока мы на рынке выбирали машину, папка ему проболтался, что ты в этом году принимала вступительные экзамены в университете. Так Суреныч решил своего сынка к тебе пристроить.

— Этого не может быть, — помертвела Зоя. — Слава, скажи мне, что это не правда. Я ехала столько километров не для того, чтобы вдали от дома опять терпеть этого типа.

Но Слава предательски молчал.

— Он же даже сочинение не может написать, — простонала Зоя. — Я читала его опусы в прошлом году. Он даже писать умудряется с акцентом. И экзамены я принимаю на химфаке. Не может же Суреныч всерьез претендовать на то, чтобы я пропихнула его сынка на химфак? Он же ни одной формулы не помнит. Этого просто не может быть!

— Вот вечером увидишь, может быть, или не может, — зловеще прогудела я. — Ручаюсь, за свое угощение и заботу он потребует с тебя не больше не меньше, как написать за сыночка все вступительные работы.

Зоя окончательно закручинилась и сказала, что Славе она его болтливости никогда не простит. В наказание теперь он должен сам перетаскивать все вещи в наш домик и обязан вернуть Суренычу его обогреватели.

— Я у этого типа ничего не возьму, — раздраженно заявила она. — Пусть подавится.

— Но обогреватели входят в комплект оборудования домиков, — попыталась внушить ей более практичную точку зрения моя мама. — Не станешь ведь ты отказываться от кастрюль и подушек? Или станешь? — с тихим ужасом добавила она, увидав на лице сестры хорошо знакомое ей выражение ослиного упрямства.

Но тут появилась бабушка и заявила, что обогреватели она забирает себе и, стало быть, Зоя ничем противному Суренычу больше не обязана.

— Пускай-ка с меня попробует их стребовать! — воинственно добавила бабушка, удаляясь с трофеями к себе в комнатку. — Я ему живо покажу, как инвалида второй группы обижать. Он у меня света белого невзвидит!

Начавшаяся гроза положила конец дискуссии о том, возвращать ли Суренычу набор новых кастрюль с цветочками. Мама настаивала на том, что цветочки просто очаровательны и она лучше расстанется со своим одеялом, чем хоть с одной даже самой маленькой кастрюлечкой. Зоя же заявила, что просто кощунство использовать такую посуду, когда ей известно, что на турбазе есть прекрасные алюминиевые кастрюльки, оставшиеся от прошлых поколений отдыхающих.

— Посмотри в окно, — увещевала моя мама сестру. — Там же форменный потоп.

На улице действительно творилось нечто невообразимое. От хорошей погоды не осталось и следа, а из хлябей небесных хлестали потоки воды, десятой доли которой хватило бы на то, чтобы на целый год обеспечить процветание какой-нибудь засушливой части Африки. Попутно выяснилось, что крыша нашего домика протекает, и таким образом все новые кастрюльки нашли себе применение в качестве резервуаров для лившихся с потолка холодных струек.

Видимо, хозяйственный раж Суреныча не был так многогранен, чтобы его хватило на новую крышу.

Больше никто из нас не упоминал о том, что сильный дождь просто обязан поскорее закончиться. Мы натянули на себя все теплые вещи и, нахохлившись, смотрели в окна, дожидаясь, когда дождь утихнет хотя бы настолько, чтобы можно было добежать до магазинчика и купить спичек, которые, конечно, имелись у Славы, но промокли, пока он чинил дворники. Электрических лампочек в патронах, а стало быть, и света в помещении тоже не было, что довершало картину всеобщего уныния. Я занималась тем, что прикидывала, на сколько хватит моей мамы при таком раскладе. Получалось, что дней семь прожить тут мы будем вынуждены в любом случае. Однако грозовой ливень закончился так же неожиданно, как и начался. То есть гроза не совсем ушла, а скорей отступила, потому что вдали еще раздавались раскаты грома. И все же над нами почти прекратился дождь, и нас с Васькой как самых молодых и крепких здоровьем отправили за спичками в маленькую лавочку при турбазе.

— Суреныч куда-то намылился, — заговорщицким шепотом поведал мне Васька, прячась за ближайший кипарис. — Иди сюда, а то он тебя увидит.

Суреныч меня да, конечно, и Ваську уже видел, и все же я проворно шмыгнула за дерево, провожаемая недоумевающим взглядом бывшего завхоза.

Должно быть, он ждал, что я брошусь к нему с громогласными благодарностями за те удобства, которые он нам предоставил. А вместо этого я скрылась за деревом. Было от чего призадуматься Суренычу…

Недоуменно пожав плечами, он кинул в нашу сторону испытующий взгляд, видимо, надеясь, что мы одумаемся и станем вести себя более понятно и прилично, затем снова пожал плечами и вошел в лавочку.

— Он нас видел, — сообщила я Ваське очевидную истину.

— А мы его нет, — нахально заявил братец. — Имеем мы право поиграть в прятки или нет? В конце концов, кемпинг не его личная собственность, что бы он там себе ни воображал.

В любом случае идти в лавочку, когда там находился Суреныч, нам не хотелось, и мы продолжали торчать за кипарисом. Глупое было это занятие. Особенно если учесть, что надвигалась новая или, может, возвращалась старая гроза, а зонтиков у нас с собой не было, а наши куртки были совершенно промокаемые. Однако возвращаться домой, где нас поджидал заведенный бабушкой, голодный и потому злой Слава, без спичек мы не рисковали. В результате продолжали торчать за кипарисом, не сводя глаз с лавчонки, в которой застрял завхоз.

— Что он там делает? — возмущался Васька. — Что можно выбирать в этой глухомани? Там отродясь не продавалось больше трех сортов спиртного: портвейн, пиво и чистый спирт или водка. Все! Что там выбирать?

— Может быть, за год ассортимент расширился, — попробовала я его переубедить. — Смотри, выходит!

Действительно, в этот момент Суреныч показался на пороге магазинчика, зажав под мышкой какой-то продолговатый, но весьма объемистый сверток. Оглядевшись, он направился к своей машине.

Мы уже покинули свое укрытие, когда он снова вылез из автомобиля и направился обратно в магазин.

Нам пришлось поспешно отступить назад, что, конечно, не укрылось от соколиного взора бывшего завхоза. Он красноречиво потряс головой, показывая таким невоспитанным, как мы с Васькой, личностям свое возмущение нашими ухищрениями, чтобы с ним не встретиться, и скрылся в магазинчике.

— Если он опять пропал на полчаса, то я иду домой, — жалобно простонала я.

— Не бойся, ключи этот тип оставил в машине и зажигание не выключил. Значит, долго там не задержится, — попытался утешить меня Васька.

И действительно, завхоз очень скоро показался на пороге магазинчика, и, я бы сказала, вовремя.

Потому что успел лицезреть красочную картину, когда на месте стоянки его машины взметнулся огненный смерч, а его новенькая машинка взлетела высоко в воздух. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что мы с Васькой ничего не успели сообразить. Только что впереди стояла целехонькая автомашина, и вдруг на ее месте полыхает пламя, а по округе прокатился оглушительный грохот. Окружающие, должно быть, приняли этот звук за особенно громкий раскат грома, потому что вылезать из домиков и палаток не спешили.

Суреныч выронил из рук пакет с карамелью и сделал пару неуверенных шагов в сторону горящей машины. Ощутив на себе жар от огня, он, видимо, осознал, что все увиденное вовсе не плод его воображения, не ночной кошмар и не галлюцинация. Несчастный автовладелец испустил такой отчаянный вопль, что мы с Васькой подпрыгнули за своим деревом гораздо выше, чем от взрыва.

— А-а-аграбили! — почему-то вопил Суреныч, хотя никто грабить его и не собирался. Можно подумать, что кому-то нужны его осколки.

На его крик, который, естественно, нельзя было спутать со звуками грозы, повыскакивали любопытные бабки с внучками, а следом за ними высыпало на улицу и остальное население кемпинга. Первой сообразила, что случилось действительно неладное, Евдокия Петровна. Ее домик находился ближе всего к горевшей машине, и, должно быть, поэтому она приняла произошедшее тоже ближе всех к сердцу.

Во время взрыва женщина была в гостях. Однако сейчас, видя, что убитый горем Суреныч не торопится принимать меры, чтобы загасить огонь, который грозил перекинуться на ее домик, она с воплями заметалась в толпе.

— Пожар! Тушите пожар!

Если кто из обитателей турбазы еще и оставался в своих домиках, то после отчаянных криков Евдокии Петровны равнодушных к произошедшему не осталось. Люди заметались в поисках огнетушителей, шлангов и багров, а из отдаленных домов уже спешила подмога. Огнетушитель нашли только один, да и тот почему-то не желал функционировать как положено. Он хрипло сипел и дрожал, а вместо пышной пены из него выливалась жалкая струйка какой-то подозрительно пахнущей жидкости.

Суреныч не умолкал Он носился вокруг своей 1 бывшей машины и вопил, что его ограбили, продолжая тем самым вводить людей в заблуждение. Евдокия Петровна не уступала бывшему завхозу в громкости причитаний. Но ее вопли больше соответствовали действительности, так как кричала она про пожар. Остальные же гомонили кто во что горазд и носились по турбазе в надежде раздобыть какое-нибудь действующее пожарное средство Лопату нашли за палаткой у того же Суреныча и пожарную бочку там же. Насос уже давно был приспособлен под душ, а в ведре успешно произрастала маленькая пальмочка К счастью для всех, дождь основательно промочил все дома и палатки, поэтому загораться они не торопились. Обещанная гроза разразилась как раз в тот момент, когда к месту происшествия подоспели Зоя со Славой и мама с бабушкой — Где дети?! — восклицала наша бабушка, хватаясь за сердце.

В связи с тем, что у многих отдыхавших на турбазе имелись дети, за которыми они обычно забывали следить, то ее крик нашел в сердцах беспечных родителей горячий отклик. Многие сразу же вспомнили, что не видели своих чад с самого утра, и теперь всерьез забеспокоились. Каждый родитель решил, что именно его ребенок мог оказаться во взорвавшейся машине. И ни один не задался вопросом, с какой это стати Суреныч пустил его отпрыска в свою драгоценную машину, да еще оставил его там одного. Повсюду слышались женский плач и тревожные голоса, выкрикивавшие различные имена. Моя мама не осталась в стороне от всеобщей паники, быстро поддалась ей. Не хуже Суреныча она заметалась вокруг останков его машины, пытаясь разглядеть, нет ли внутри парочки обуглившихся трупов…

— Где дети?! — продолжала надрывно восклицать бабушка, оглядываясь по сторонам.

Наконец она увидела нас с Васькой и, обрадовавшись, закричала:

— Здесь они! Таня, они здесь!

Мама тут же бросилась обнимать нас с Васькой.

— Дорогие мои! Вы не пострадали?

Дождь лил все сильнее, и люди начали расходиться. На улице остался только Суреныч, который почему-то тоже бросился к нам с Васькой. Однако лицо его счастьем не сияло.

— Это вы все устроили! — обличительно тыкая в нас корявым пальцем, заявил он — Мало вам моих огурцов, так вы и на машину позарились. Позавидовали, что я ее у вас из-под носа перехватил, и решили отомстить. Нехорошо, Слава, не по-человечески.

Зачем же детей-то впутывать!

Мы с Васькой ошеломленно таращили глаза, пытаясь взять в толк, что он имеет в виду.

— Мы не виноваты, — больше по привычке наконец выдавил из себя Вася.

— Как же, не виноваты! — возопил Суреныч. — А кто за деревом прятался? Думали, я не вижу, что вы подсматривали за мной. Зачем вам это понадобилось, а? Я вам скажу зачем! Вы пришли проверить, сработает ли бомба! — торжествующе закончил бывший завхоз.

— Какая бомба? — в полном смятении воскликнул Слава. — Вася, у тебя была с собой бомба?!

— Ничего у меня не было! — возмутился Васька. — И стал бы я ее тратить на какого-то там Суреныча.

— Видите! — торжествовал тот. — Он не отрицает, что мог бы подложить бомбу кому-нибудь другому. До вашего приезда все было мирно и спокойно.

Я как чувствовал, что добра от вас не жди. В прошлом году сдал вам домик, так всего урожая лишился, а в этом и вовсе машины. Как чувствовал, что не надо мне сюда ехать.

— Вы что, свихнулись? — удивилась Зоя. — Какой урожай? У вас же сроду на огороде ничего не росло.

— Потому и не росло, что вырасти не успевало.

Все на корню некоторые тащили, — упрямо возразил ей Суреныч. — Но это дело прошлое. Сейчас меня волнует, как вы будете расплачиваться за машину, раз ваши дети ее взорвали.

— Они ее не взрывали, — вступилась за нас бабушка. — Они были все время с нами.

— Старый человек, а обманываете, — укорил ее Суреныч. — Я сам видел, как они прятались за деревом. Им стало любопытно, как сработает та штука, которую их родители прицепили к моей машине, вот они и не удержались. Мне все и без ваших объяснений ясно. Я вызываю милицию, с этим делом надо будет разбираться со всей строгостью.

С этими словами Суреныч извлек из кармана мобильник и принялся нажимать на кнопочки, не обращая внимания на усиливающийся дождь. Все мы уже давно спрятались под навесом возле магазинчика, так как Слава мудро заметил, что пообедать нам все равно нужно, а значит — приобрести спички. И даже если наше поведение Суреныч расценит как откровенное над ним издевательство, ему, Славе, все равно. Очень уж есть хочется, а на холодную пищу в такую погоду он решительно не согласен.

— Милиция! — вопил, стоя под проливным дождем, Суреныч в трубку. — Немедленно приезжайте в кемпинг «Приморский». Случилось зверское преступление. Взорвано дорогостоящее имущество, пострадали люди.

— О ком это он? — удивился Васька. — Никого же не задело, мы с Дашей все видели, осколки пролетели мимо.

— Должно быть, один маленький все-таки его задел, — предположила я. — У него ведь всегда с головой наблюдались проблемы, поэтому удара даже малюсенького винтика хватило, чтобы полностью вывести его из состояния, когда ему еще удавалось делать нормальный вид.

— Вы точно не трогали его машину? — тревожно осведомилась у нас Зоя. — А то ведь этот тип, пока настоящего преступника не поймает, с нас не слезет. Будет твердить, что вы во всем виноваты, а говорит он убедительно, могут и поверить.

Мы с Васькой дружно ее заверили, что даже пальцем не успели прикоснуться к машине Суреныча. И пусть он вызывает хоть всю сочинскую милицию, мы все равно будем стоять на своем.

— А ведь я мог купить себе эту машину, — глядя перед собой, пробормотал Слава, когда мы дождались продавца, который убегал поделиться новостями в соседний домик. — Бог уберег, что бы я теперь делал с этой грудой обгоревшего металла?

— Думаешь, что неисправность была в самой машине? — поразилась моя мама. — Никогда про такое не слышала. Я думала, что машины взрываются, только если в них подложить бомбу или другое взрывное устройство.

После дружного обсуждения этого вопроса мы пришли к выводу, что все мы думаем примерно как моя мама. А значит, Слава вполне мог попусту не беспокоиться. Если бы машина оказалась у него, то вряд ли она бы взорвалась. Кому могло понадобиться подкладывать Славе бомбу? Дядя Слава внял нашим доводам и позволил очень быстро успокоить себя. К тому же его вдохновляла перспектива вкусного обеда. Наши женщины раздобыли его в придорожном кафе, и теперь он только и ждал, чтобы его разогрели. Но съесть обед целиком никому из нас не удалось. Только мы покончили с обжигающим рот борщом и с вожделением уставились на шипевшую на сковородке мою любимую жареную курицу с не столь любимыми макаронами, как в дверь постучали. Чей-то неприятный голос (впрочем, сейчас мне любой голос показался бы неприятным, даже если бы он принадлежал прославленному Шаляпину) потребовал от нас оторваться от обеда и открыть дверь.

Как и следовало ожидать, за дверью стояла милиция. Вообще-то там стоял ее представитель в единственном числе, но в данной ситуации и его было вполне достаточно, чтобы испортить мне настроение. И добро бы он просто так стоял. Но он, видите ли, желал общаться со мной и Васькой. И немедленно. Жадно запихивать в рот куски курицы, когда на пороге стоит представитель закона, мне показалось неэтичным. Надо было выбирать, я кинула скорбный взгляд на сковородку и с тяжелым вздохом поднялась из-за стола.

— Не огорчайтесь, — бодро утешил меня Слава. — Мы оставим вам что-нибудь пожевать.

— Знаем мы это что-нибудь, — пробормотал Васька, тоже вылезая из-за стола.

Васька, живущий бок о бок со Славой уже много лет, прекрасно сознавал, как опасно оставлять своего папку наедине с жареной курицей на срок дольше пяти минут. Я об этом тоже догадывалась. И еще я сомневалась, что даже совместных усилий моей мамы и бабушки защитить наши интересы будет достаточно для того, чтобы к нашему возвращению уцелел хотя бы один кусок жареной птички. Но неожиданно нам помог вновь прибывший милиционер.

— Я обязан поговорить со всеми, — четко произнес он, перешагнув через порог. — Вы Вячеслав? С вами я тоже хотел бы поговорить.

Я почувствовала, что курица спасена и что во мне закипает горячая признательность нашей родной милиции, которая бережет и нас, и наш обед.

— Вячеслав — это он! — обрадовано закричала я. — Он! Он! Проходите, пожалуйста, — поспешно добавила я, испугавшись, что милый молодой человек может передумать.

Зоя с бабушкой поспешно отодвинули в сторону грязную посуду и с любопытством уставились на гостя. Мама же в это время проворно укутывала сковородку с жареной курицей в одеяло, чтобы сберечь ее тепло до окончания разговора. Покончив с этим, мама присоединилась к сестре и матери и, в свою очередь, воззрилась на милиционера. За столом воцарилось молчание, прерываемое только недовольным сопением Славы, который демонстративно смотрел в окно.

— Вы пришли поговорить насчет взорванной машины? — поинтересовалась моя мама, заметив, что милиционер не торопится приступать к делу, а в Славином сопении появляются угрожающие нотки.

Милиционер с трудом оторвался от созерцания нашей семейки и поспешно произнес:

— Да, да. Позвольте представиться — старший лейтенант Игнатенко.

— Лейтенант? — разочарованно протянула моя мама и добавила, обращаясь к сестре:

— Помнится, прошлый раз нами занимался майор.

— Скажи спасибо, что вообще стажера не прислали, — так же вполголоса ответила ей Зоя, имевшая неприятные приключения, связанные с упомянутой милицейской должностью.

— Тише, девочки, — шикнула на них бабушка. — Помолчите, а то мы никогда не узнаем, что хотел сказать молодой человек.

Все поняли, что надлежит слушать и отвечать по возможности быстро и четко, чтобы в максимально короткий срок вернуться к прерванному обеду. Бабушка его еще и не начинала, так как всю жизнь уверяла нас, что тот уксусник, что варит ее младшая дочь, называя его борщом, есть без риска заработать гастрит невозможно.

Лейтенант кинул на бабушку благодарный взгляд и продолжил:

— Владелец пострадавшей машины утверждает, что именно ваша семья имела повод и возможность подложить в его машину бомбу или другое взрывное устройство.

— А у других, что ли, повода не было? — возмутилась Зоя. — Да я вам хоть сейчас назову два десятка людей, которые бы с радостью занялись этим.

— Зоя! — предостерегающе прошипела бабушка. — Опомнись.

Ее тревогу легко можно было понять: если бы Зоя принялась перечислять хотя бы первый десяток фамилий из своего списка, а лейтенант стал бы уточнять адреса и переспрашивать фамилии, то беседа растянулась бы не на один час. Но, к счастью, лейтенант на провокацию не поддался.

— И тем не менее, — продолжил он, — владелец машины утверждает, что у вашей семьи значительно больше причин и возможностей, чем у кого бы то ни было. Именно вы затаили на него зло потому, что он увел у вас из-под носа прекрасную машину, и вам в итоге пришлось купить более худшую и за большую сумму. И к тому же взрыв произошел непосредственно после вашего приезда на турбазу, а ваше младшее поколение при этом еще и шкодливо выглядывало из-за дерева, видимо, желая воочию убедиться в том, что все сработает как надо.

— Кто вам сказал, что я купил худшую машину?! — Слава неожиданно проявил бурный интерес к происходящему. В порыве чувств даже вскочил со своего места.

А так как роста дядя был немаленького, любил много и плотно покушать, что не могло не отразиться на его фигуре, то по-детски щупленький милиционер слегка побледнел и вжался в спинку стула.

— К вашему сведению, я купил машину, которая ничуть не хуже, — продолжал негодовать Слава. — Она, может, и выглядит не так броско, зато двигатель у нее — чистый зверь, и крупного ремонта она не потребует еще петлять. А вот почему Сурены" чу удалось купить «восьмерку» за мизерную сумму — это еще надо посмотреть. Меня лично ее цена сразу насторожила, я просто ушам не поверил. А потом подумал, что если за машину просят так мало, то с ней наверняка что-то не в порядке. Поэтому я Суренычу машину и уступил и сделал это с легким сердцем, потому что почуял, что дело тут нечисто. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а Суренычу с его жадностью до этого не допереть. Он ведь считает, что все кругом дураки, а один он умный, ловкий и хитрый. Вот и нарвался. Только я к этому отношения не имею. И мои дети тоже.

— Я все понял, — пролепетал лейтенант и поспешил обратиться к Зое. Он понимал, что даже если она в порыве чувств и начнет метаться по комнате и возмущенно размахивать руками, то после выступления Славы он это выдержит с легкостью.

— Не могли бы вы все же рассказать мне и в подробностях, что вы делали с того момента, когда приехали на турбазу? — произнес он.

— Охотно, — сказала вместо Зои моя бабушка, решив, что достаточно уже намолчалась и наслушалась других, пришла и ее очередь поведать о своих подозрениях. — Я удалилась к себе в комнату и начала распаковывать вещи. Даша и Таня должны были жить вместе со мной, поэтому они тоже были в комнате. Зоя в это время хлопотала на кухне, а Вася со Славой что-то делали в своих апартаментах. Никто из нас из дома не выходил.

— Вы так твердо в этом уверены? — недоверчиво переспросил у бабушки лейтенант.

— Молодой человек, — с достоинством произнесла моя бабушка, — я прожила долгую жизнь и не намерена на старости лет обманывать милицию.

Если я говорю, что никто не выходил, значит, так оно и было. Слух у меня отличный, а перегородки в этих домиках носят чисто символический характер.

Слышен каждый звук, поэтому я могу ручаться, что ни мой зять, ни внук из дома не выходили. Да это и невозможно было сделать, так как дождь лил как из ведра и высунуть нос наружу никто из нас не рискнул бы.

— Но все же ваши внуки оказались на улице, — продолжал настаивать дотошный милиционер.

— Они пошли за спичками, — со страдальческим выражением лица пояснила бабушка. — И дождь тогда уже прекратился. Все сразу же повалили на улицу, поэтому, что бы ни говорил тот человек, у моих внуков даже не было возможности незамеченными подобраться к машине. Спросите вашего Суреныча, он вам скажет, что вышел из дома тоже сразу же после дождя. Его дом соседствует с нашим, значит, возле машины они оказались в одно время.

— Суреныч там был даже раньше, — подхватил Васька. — Мы просто встречаться с ним не хотели, вот и спрятались за дерево.

— Значит, у вас были с ним какие-то разногласия, раз вы не захотели с ним встречаться? Или что вы имели в виду? — с готовностью подхватил лейтенант.

— Вы с ним немного пообщаетесь и поймете, что я имел в виду, — мрачно сказал лейтенанту Васька. — Он вас своими разговорами замучает, вы не будете знать, куда от него деваться, особенно если ему от вас что-то нужно. Вы сами не заметите, как пообещаете ему все на свете, лишь бы отвязаться.

— Это точно, — в один голос подтвердили мы с мамой и теткой. — Жутко занудный тип. И взрывать ему машину мы бы не стали просто потому, что не захотели бы с ним связываться. Он теперь никому покоя не даст, вот увидите. Сейчас он строчит список остальных подозреваемых, — добавила тетка.

— В таком случае не могли бы и вы на досуге набросать мне список имен людей, которые, по вашему мнению, могли быть причастными ко взрыву автомобиля? — попросил лейтенант, обращаясь к Зое. — Вдруг некоторые имена из этих двух списков совпадут, тогда у нас расширится круг подозреваемых, а то пока я вынужден думать только о вашей семье. Зачем же вам быть в одиночестве?

— Она напишет, — с готовностью ответил за Зою ее муж. — Прямо сейчас этим и займется. А если вам нужно опросить соседей, то вы тоже можете заняться этим прямо сейчас. Вдруг вам повезет и кто-то сообщит, что видел, как мы всей дружной семьей под проливным дождем направлялись к машине Суреныча, пряча под плащами нечто тяжелое. А потом долго возились в грязи, прилаживая что-то к ее днищу. Пока вы обойдете все домики и побеседуете с людьми, наш список будет готов. Я вам сам его занесу.

Каждое слово своей тирады Слава сопровождал небольшим, но угрожающим шажком в сторону лейтенанта, неуклонно тесня милиционера к дверям.

Поэтому неудивительно, что последняя фраза была произнесена уже на пороге, и лейтенанту ничего не оставалось, как последовать Славиному совету и отправиться за сплетнями по соседям.

— Давайте быстро обедать, — распорядился Слава, избавив нас от лейтенанта. — Зоя, чем ты занимаешься?

— Составляю список, который ты пообещал от моего имени нашему лейтенанту, — невозмутимо ответила Зоя. Она действительно неведомо где успела раздобыть огрызок карандаша и кусок оберточной бумаги и сейчас что-то царапала на нем.

Слава заглянул ей через плечо и в ужасе завопил:

— Что ты пишешь? Это же мой самый крупный заказчик! Если он узнает, что из-за меня его вызывают в милицию, то уже никогда не станет обращаться ко мне за услугами. Ты этого добиваешься? Голодной смертью нас с Васькой уморить хочешь?

— Я же не виновата, что он напился в хлам и орал на всю турбазу в прошлом году, что Суреныч жулик, каких свет не видывал, и что он ему еще покажет, как выгонять порядочных людей только за то, что они позволили себе немного расслабиться на отдыхе, — возразила Зоя. — Если сейчас тут живет Андрей и его папа, а они точно живут, то кто-нибудь из них обязательно вспомнит этот эпизод и расскажет о нем лейтенанту, который удивится, что я почему-то этот случай не помню.

— Ну и пускай себе удивляется, — выхватывая из Зоиных рук злосчастный клочок бумаги и яростно раздирая его в клочки, завопил Слава. — Я и про список-то сказал только, чтобы он от нас отвязался хоть ненадолго. Совершенно не нужно тебе так усердствовать и перечислять всех, кто имеет зуб на Суреныча. Вполне достаточно нескольких фамилий.

А про Вадима Степаныча даже думать забудь. Мне и так стоило труда извиниться перед ним за то, что его поперли с турбазы да еще деньги за две недели не вернули. Я из-за этого проклятого хапуги Суреныча двух выгодных заказов лишился. Пришлось ждать, пока Вадим Степаныч остынет и гнев на милость сменит.

— А того сторожа, что Суреныч за кражи со своего огорода уволил, можно писать? — поинтересовалась Зоя.

— Про сторожа можно, — великодушно разрешил Слава, накладывая себе на тарелку солидную порцию картошки, курицу и салат. — К тому же сторож сейчас далеко, и, если лейтенант доберется до турбазы, люди подтвердят, что сторожа Суреныч выгнал ни за что, просто придрался. Михалыч кабачков терпеть не мог, а в тот год у Суреныча на огороде ничего другого и не росло. Выгнал же он его потому, что сам хотел занять его ставку. Опять его жадность подвела.

— Михалыч про машину ничего не говорил, — встрял в разговор родителей Васька. — Он турбазу грозился поджечь, я же помню.

— Вот-вот, — воодушевился Слава. — Турбазу решил не жечь, чтобы безвинные не страдали, а в машину бомбу подложил.

Мы с мамой тоже внесли свою лепту. Назвали пару теток, чьим детям Суреныч надрал уши. При этом он лишил их на неделю просмотра любимых мультиков, а их мамаш — любимых сериалов. Представляю, какую злобу могла затаить в душе женщина, которую лишили единственной радости в жизни.

Одна бабуля грустно сидела над своей тарелкой, не принимая участия в беседе. За последние пять лет бедняжка в первый раз выбралась летом из города и теперь горько кляла себя за это. Но было поздно. Ни на турбазе под Питером, где хозяйствовал Суреныч, ни здесь, где он только пытался, это делать, она раньше не бывала.

— А еще один парнишка, — вспомнил Васька. — Я только не помню, как его звали. Родители у него были крупными шишками и знакомыми Суреныча. Они сюда привезли сыночка в наказание за плохое поведение и велели Суренычу, как я подозреваю, за специальное вознаграждение сделать все, чтобы отравить непокладистому чаду жизнь. Парень, правда, долго такой жизни не выдержал и сбежал, но все же дней пять Суреныч над ним измывался. В море купаться не разрешал, лодку не давал и, главное, никуда от себя не отпускал. От одного этого рехнуться можно.

— А кстати, пора нам обратиться к семье нашего Суреныча, — сказала тетка Зоя с облегчением, занося неизвестного мальчика последним в свой черный список. — Как они выносят своего кормильца, интересно знать?

— Подозреваю, что с трудом, — кинув задумчивый взгляд на Славу, произнесла наша бабушка. — Но свою собственную машину взрывать по этой причине они вряд ли бы стали.

Слава потянулся к сковородке за добавкой, и бабушка, задумчиво следившая за его действиями, неожиданно высказалась:

— Хотя.., если он истратил на приобретение машины весь семейный бюджет до копейки, лишив жену обещанной шубы, а сына обещанного магнитофона, то сгоряча домочадцы могли покуситься на ненавистную покупку.

— Не беспокойся, ничего он их не лишил, — заверила ставшую вдруг сердобольной бабушку Зоя. — Этот тип всегда на чужих отыгрывается, а свои для него — святое. Он им только добра желает.

При этих словах Зоя как-то задумчиво поглядела на своего собственного мужа.

— Одно дело, что он им желает, а другое, что они сами хотели бы иметь, — туманно проронила бабушка.

После обеда Слава отправился разыскивать лейтенанта с Зоиным списком в руках, а мы остались метать жребий, кому мыть посуду. Выпало нам с Васькой. Я слишком хорошо знала любовь своего младшего брата к домашней работе, поэтому без труда предположила, кому придется взять на себя это самое мытье. Но так как за окном продолжал лить дождь, то мы просто выстроили тарелки вокруг дома и на ступеньках крыльца, где на них с крыши обрушивались настоящие водопады дождевой воды.

При этом мы не забыли в каждую тарелку капнуть моющего средства «Фэйри». Таким же образом мы поступили со сковородой и кастрюлей из-под борща. На эту процедуру Васькиного энтузиазма хватило. Правда, ходить вокруг дома после воплощения в жизнь нашей рационализаторской мысли стало довольно затруднительно, но кто же в такой дождь гуляет?

Вследствие ли грозы, или по причине дурного настроения Суреныча, но электричество по всей турбазе было отключено. Поэтому идти гулять к морю не выразил желания даже Вася, до этого утверждавший, что страстно любит воду в любом виде. Наши постели насквозь отсырели, и мы решили навестить своих прошлогодних знакомых в надежде, что в их домиках будет посуше, чем у нас.

— Как думаешь, Андрей уже приехал? — спросила я у Васьки, так как дружил с Андреем, собственно, он. Я же общалась с Андреем только там, где мы вместе отдыхали, чему оба искренне радовались.

Я имею в виду, что радовались мы не самому общению, а тому, что оно продолжалось только пока мы соседствовали по турбазе или по кемпингу.

— Приехал, — уверенно сказал Васька. — Уже звал нас к себе.

Просто непостижимо, когда Васька успел повидаться с Андреем, а тем более перекинуться с ним парой слов. Ведь, казалось бы, все время был на глазах и никуда я его от себя не отпускала. Может, и подозрения Суреныча не лишены основания? Но Васька быстро разрушил мои предположения.

— Еще позавчера в Питере мы с ним разговаривали, — сказал он. — Они выехали раньше. У них ведь нет бабушки, которой требуется тащить с собой чуть ли не всю кухонную технику.

— Не преувеличивай, — насупилась я. — Бабушка прихватила только самое необходимое.

— Ага, — жизнерадостно заржал Васька. — Электрическая мясорубка, миксер, соковыжималка и еще утюг. Все работает на электричестве, а его-то как раз и нет. Чудом уговорили ее не брать с собой стиральную машину. Она требовала от папы, чтобы он отковырял агрегат от труб. Хорошо мама ее заверила, что тут есть прачечная. Вот увидишь, нас еще ждет веселенький скандальчик, когда бабушка выяснит, что прачечная находится в бане и работает только по субботам.

— Но ты же взял магнитофон, а мама — телевизор, — возразила я ему. — Почему вы хотите лишить старушку ее любимого хобби?

— Она и холодильник предлагала тащить с собой, — с упоением продолжал перечислять Вася. — Сказала, что можно будет грибы и ягоды класть в глубокую заморозку.

— Что-то я похожее видела, — сказала я. — Правда, это секрет.

— Что! — чуть не выронил спичечный коробок Васька. — Не может быть, мы бы заметили.

— Бабуля нашла у своего дяди Бори какую-то универсальную штучку, которую он сам смастерил.

Она размером с чемодан, но морозит так, словно от этого зависит чья-то жизнь, — проболталась я, не видя в этом большой беды. Не станут же они возиться с отправкой обратно в Питер бабушкиной морозильной камеры только потому, что нет электричества.

За разговорами мы и не заметили, как приблизились к небольшому домику. Жилище Андрея на небольшом пригорке прикрывали деревья. Впрочем, на турбазе все дома стояли за деревьями или были разбросаны среди деревьев и прочей растительности.

Поэтому он не был слишком оригинален. Но семейству Андрея, куда входили и его папа, мама и сестра, именно этот домик нравился больше всех остальных, и они соглашались жить только в нем. Причем сначала там поселялись папа с Андреем, а оставшийся срок обитали мама с сестрой. Таким образом они отдыхали друг от друга по две недели, которых хватало на то, чтобы потом выносить тесный семейный круг в течение всего остального времени.

За прошедший год Андрей вытянулся на две головы и стал значительно выше меня и Васьки, хорошо хоть не вместе взятых. Глаза у него остались карими, а волосы темными. Только стриг он их теперь очень коротко. На Андрее были безумно пестрые штаны. Штаны, понятное дело, из года в год менялись, но расцветка и рисунок неизменно оставались прежними, поэтому смело можно было причислять эту часть одежды к его особым приметам.

— Слышали, что случилось! — возбужденно приветствовал нас Андрей. — Новую тачку Суреныча взорвали, я уже говорил с Фимкой.

Фима был единственным отпрыском Суреныча, которого папаша мечтал пристроить в высшее учебное заведение. Фима папиному капризу противился изо всех сил. А так как в армию его по причине слабого здоровья, а вернее, превышающей всякую меру жирности не брали, то он смело мог продолжать уклоняться от институтской пытки еще долгие годы.

Но вся беда Фимы заключалась в том, что в надежде на поступление своего отпрыска в институт Суреныч ежегодно нанимал для Фимы трех репетиторов. Сыночку приходилось с ними заниматься. В довершение дела Суреныч записывал бедного Фиму еще сразу на несколько подготовительных курсов, куда отвозил, а затем и забирал его уже сам. Все это отнимало у Фимы массу времени и сил, а тратить попусту свои силы он не любил. Поэтому уже целых два года парень чувствовал себя глубоко несчастным человеком.

— И что Фима? — поинтересовалась я.

— Жаловался, что папаша уже вызвонил своего страхового агента, который обещал приехать завтра с утра и оценить ущерб, а также назначить примерную сумму выплаты.

— Так это же хорошо, — не поняла я.

— Хорошо, но не для Фимы. Он-то надеялся, что папаша машину не успел застраховать, а значит, и денег на репетиторов и подарки приемной комиссии не останется. Таким образом он надеялся избежать очередной пытки. В этом году Фима уже провалился в два института, поэтому надеялся, что если и в следующем году с институтом не выгорит, то Суреныч оставит свою затею с его обучением. Погодкато, а? — неожиданно сменил тему разговора Андрей. — Должно быть, небо надолго затянуло.

— А нас обвиняют во взрыве этой машины, — поведал Васька Андрею, который мигом утратил интерес к погоде.

— Ну?! — удивился он. — А почему именно вас?

У него есть улики?

— У Суреныча крыша поехала, — предположила я. — Или он надеется таким образом вынудить Зою зачислить Фиму на свой факультет. Скажет, например, что он снимает свои обвинения против нас, а она в обмен берется протолкнуть Фиму.

— Так, может, он сам и взорвал? — возбужденно забегал по комнате Андрей. — Тогда это уже самое настоящее мошенничество, его надо пресечь на корню.

— Сразу чувствуется, что ты поступил на юридический, а не куда-нибудь еще, — сварливо заметил Васька. — Преступники тебе уже мерещатся. Я лично думаю, что паршивую машину Суренычу подсунули, у нее что-то было не в порядке, вот и грохнуло.

Чего гадать, эксперты все выяснят.

— При чем тут мой факультет, — возмутился Андрей. — Мы стали свидетелями самого настоящего преступления, вот и все. Верней, вы стали. Ну-ка, припомните, не видели ли вы возле машины Суреныча подозрительных личностей?

— Еще один следователь на нашу голову, — простонала я. — Может, тебе и список граждан, имеющих зуб на Суреныча, представить? Так нам это раз плюнуть, у меня и копия еще сохранилась. А возле машины никого, кроме самого Суреныча, мы не видели. Он вышел из магазина с пакетом под мышкой, сел в машину, завел ее и неожиданно вернулся в магазинчик, оставив мотор работать. В то время как этот тип делал дополнительные покупки, и раздался взрыв.

— Так-так, — глубокомысленно забормотал Андрей. — Значит, пакет он оставил в машине?

Мы с Васькой переглянулись и дружно закивали в ответ.

— В пакете и была бомба! — торжественно заявил нам Андрей. — Он сам ее себе подложил.

— Каким образом, купил в магазине? — ехидно поинтересовался Васька. — У него в руках ничего не было, когда он входил в лавочку.

— Но он мог спрятать небольшую бомбочку под одежду, — горячо возразил ему Андрей. — А в магазине переложить ее в пакет с покупками.

— Может быть, сначала поговорить с продавцом? — робко предложила я. — Послушаем, что он скажет.

И мы отправились в лавочку, которая сегодня была заполнена людьми. Всем было интересно послушать версию случившегося из уст продавца дяди Вити. И к тому же в дождь и при бездействии электрообогревательных приборов процент продажи крепких алкогольных напитков стремительно возрастал.

Нам пришлось довольно долго дожидаться возможности поговорить с дядей Витей, поэтому мы выслушали его рассказ неоднократно. Продавец утверждал, что в первый раз Суреныч зашел к нему, чтобы купить килограмм сухого печенья. Потом ушел, а спустя минуту вернулся, так как забыл еще стиральный порошок. Но нужного порошка не оказалось, и он сказал, что приобретет его на станции, куда все равно едет, чтобы встретить какого-то знакомого.

И вместо порошка купил конфет, которые очень любит его сын.

— Только он это сказал и пошел к двери, тут вдруг как грохнет! — возбужденно рассказывал дядя Витя. — Я смотрю, а Суреныч до того позеленел, что стал как его плащ. Я сразу смекнул, что дела плохи.

У меня у самого уши заложило от взрыва, но выбежал я сразу же за Суренычем. Полыхало так, что дым выше крыш домов поднимался.

— Суреныч был в плаще, — прошептал мне на ухо Андрей таким тоном, словно это было неопровержимым доказательством его вины.

— Дождь шел, все были либо в плащах, либо в куртках, — возразила я ему тоже шепотом.

Андрей кинул на меня презрительный взгляд, показывая, что я совершенно не разбираюсь в преступлениях, и зашептал что-то Ваське. В ответ мой братец выразительно покрутил пальцем у виска и поспешно сделал пару шагов в сторону от Андрея. Наконец народ рассосался и мы смогли поговорить с дядей Витей.

— Три «Балтики», пожалуйста, — попросил Андрей, завязывая беседу.

Дядя Витя небрежно бухнул на прилавок три темные бутылки и выразительно посмотрел на нас с Васькой.

— Вас еще не арестовали? — удивленно спросил он. — Суреныч уверял, что вас сегодня же увезут.

— Суреныча можно понять, — тактично заметила я. — Не каждый день лишаешься новой машины, есть от чего занервничать. Да и весь день он был какой-то дерганый. Вы заметили, что он все время что-то перекладывал из одного кармана в другой, а из пакета в плащ? Верный признак начинающегося психоза, а ведь это было еще до того, как с его машиной произошло несчастье.

— Ничего он при мне не перекладывал, — возразил дядя Витя, мигом переведя разговор на нужную тему. — И выглядел он вполне нормально. Искал только кошелек. При этом даже расстегнул плащ, чтобы порыться в карманах брюк. Долго искал, но это ведь со всяким бывает. Потом взял печенье и положил в пакет, который у меня же и купил. Вел себя совершенно спокойно, правда, стиральный порошок, о котором его жена просила, забыл купить. Однако это ведь тоже не показатель. Я, например, если жена поручает мне купить две-три вещи, одну из них обязательно забуду. Но это уж не моя вина, просто голова у мужиков устроена иначе, чем у баб.

— Значит, ничего в пакет, кроме печенья, он не клал и под плащом ничего не прятал? — вступил в разговор Андрей.

Вопрос поверг дядю Витю в легкий шок. Он недоуменно потряс головой и стал уверять нас, что Суреныч минут пять искал кошелек, что он, дядя Витя, имел возможность лицезреть все, что скрывалось под плащом. Чем он и занимался. Других покупателей в то время в лавке не было, а стоять без дела так скучно, что рад любому развлечению. Однако под плащом у Суреныча ничего интересного не обнаружилось. Сообщив это, дядя Витя решительно потряс головой, показывая, что закрывается. «Час уже поздний, — заявил он, — а день сегодня был бурный, пора и на покой». Мы поняли с первого раза, забрали свое пиво и неугомонного Андрея, который порывался еще что-то спросить, а затем гордо удалились.

— Ты и теперь будешь утверждать, что Суреныч подложил в свою машину бомбу? — язвительно поинтересовался Васька у своего друга.

И в кого это у него столько ехидства, не иначе как в бабушку.

— Буду, — упрямо буркнул Андрей, которому осьмушка его хохляцкой крови явно бросилась в голову. — Он мог подложить бомбу еще раньше.

— Думай что хочешь, — возмутился Васька, — но только учти, если ты снова выкинешь номер вроде того, когда заставил меня битых пять часов дежурить возле аптеки, дожидаясь, когда там появится некто и станет интересоваться презервативами, то я не посмотрю, что ты будущий следователь, и накостыляю тебе по башке.

— Чего ты кипятишься? — удивился Андрей. — Ты же сам говорил, что презервативы — это твоя специализация на старших курсах. Вот я тебе и устроил тренинг, ты мне благодарен должен быть.

— Минуточку, — остановила я его, — какие еще презервативы? Вася, ты мне говорил, что будешь заниматься полимерами.

— Вообще-то да, — начал мямлить мой братик. — Но резина входит в их число, а также все пластмассы, поэтому, в общем-то, Андрей прав. Но я все равно не согласен с тем, что, выбрав себе эту дурацкую специальность, должен теперь полжизни провести возле аптечного киоска, торгующего изделиями из проклятой резины.

— А какой прок это делать? — удивилась я. — Это что, как-то повышает профессиональный уровень? Или задание по социологии? Подсчитать, сколько человек, какого пола и какого возраста приобретут те изделия?

— Покупателями там и не пахло, — пробурчал Вася. — Дело было ночью, и ларек был закрыт.

— Тогда какой смысл? — еще больше удивилась я — Это у Андрея надо спросить, — мрачно произнес Васька. — Он меня просто втравил. Воспользовался тем, что я был влюблен в его сестру и настолько поэтому поглупел, что позволил выкинуть с собой такую штуку.

— Отвечай, — потребовала я у хранившего таинственное молчание Андрея. — Зачем ты это сделал? Поиздеваться решил над моим братиком?

— Да что ты! — замахал Андрей руками. — Я подслушал разговор двух ларечниц, они обсуждали недавний налет на соседнюю палатку возле нашей станции метро. Вернее, не столько обсуждали, сколько удивлялись тому, что после взлома ничего не пропало, кроме двух десятков упаковок презервативов.

— И ты решил провести собственное маленькое расследование? — догадалась я. — Просто в качестве домашнего задания?

— Ну да, — подтвердил Андрей. — Я прогулялся по ларькам и выяснил, что за последний месяц три из тридцати палаток в районе площади Александра Невского подверглись взлому и грабежу. Причем из двух тоже пропали только презервативы. Я выяснил название и страну производителя этого товара, и выяснилось, что похитителей интересовали исключительно презервативы индийского производства, расфасованные по три штуки и без смазки и ароматических отдушек фирмы «Лямур».

— Французское какое-то название, — заметила я.

— Но на этом я не остановился, — не обратив внимания на мое замечание, продолжил Андрей. — Я отправился дальше по городу и через неделю уже выяснил, что в районе станций «Петроградская» и «Горьковская» имели место подобные налеты. Только двумя неделями раньше, и крали там все презервативы подряд. Изделия фирмы «Лямур» похитили только из одного ларька — они и были там только в одном ларьке.

— А зачем ты меня заставил тогда продежурить столько времени, пообещав все рассказать потом, и так ничего и не рассказал? — спросил у Андрея Васька.

— Экзамены начались, — смущенно проговорил Андрей. — Уже мне и не до того было. И потом, результата я так и не получил. Если хочешь знать, не тебя одного я упросил подежурить. Всем ребятам в группе я рассказал о своих планах, и мы разъехались по городу с целью найти ларьки и маленькие аптечки, торгующие этими презервативами. И вот таких ларьков оказалось столько, что ребят из группы не хватило. Поэтому мне и пришлось привлекать к мероприятию друзей и просить их немного подежурить в ночное время.

— Ты надеялся поймать взломщиков? — неожиданно догадалась я. — Думал, что они польстятся на один из этих ларьков и вы их сцапаете?

— Что-то в этом роде, — согласился Андрей. — Только их можно было и не ловить. Можно было просто проследить за ними и выяснить, почему они похищают именно эти презервативы и что с ними потом делают.

— Что же здесь непонятного, это всякому ясно, — засмеялась я. — Сейчас каждый знает, что надвигается эпидемия СПИДа и единственный способ не заразиться — это безопасный секс. Ларьки, должно быть, взламывали молодые ребята, денег у них лишних не было, вот они и решали свою проблему таким способом. Сначала хватали все презервативы подряд, а потом разобрались, какие самые хорошие, и стали брать уже только их.

— Тем не менее я чувствую себя незаслуженно обиженным, — заявил Васька. — Мало того, что мне пришлось простоять возле ларька целую ночь, меня еще чуть не забрали в милицию. Дело в том, что когда я в четвертый раз увидел приближающегося милиционера, то спрятался в кусты, а он решил, что я злоумышленник, и вытащил меня из кустов. Потом еще и потешались надо мной.

— Кто над тобой потешался? Никто, кроме моей сестры, и не знал о том, что я тебя отправил дежурить, — возразил ему Андрей.

— А что думаешь, этого мало?! — взвился Вася. — Она меня целый месяц потом изводила. Легко ли мне это было в моем-то положении?

Вася так расстроился, что чуть не плакал. Мы принялись его утешать, Андрей говорил, что не случилось ничего страшного, что все девки дуры. Это было, конечно, большим свинством с его стороны.

Но затем Андрей напомнил Васе, что у моего брата теперь другая девушка. Братик этот факт как-то упустил из виду, но, припомнив, быстро начал приходить в норму.

— Ив самом деле! — воскликнул он. — Больше такое не повторится.

Если он имел в виду, что сестра Андрея больше не будет потешаться над ним, то он был, безусловно, прав. Если же думал, что Андрей успокоится и не попытается втянуть нас в очередную неприятную историю, то тут он ошибался. Потому что уже на следующий день Андрей появился возле нашего домика чуть ли не в шесть часов утра. Во всяком случае, будильник показывал именно это время.

— Ты что, сдурел? — не очень-то любезно осведомилась у него тетка Зоя. — Ты хоть знаешь, который теперь час? Все люди еще спят.

— Ничего подобного, — ответил Андрей, одновременно стараясь просочиться мимо Зои внутрь дома. — Все уже встали, и знаете что главное?

Зоя не знала и совсем не горела желанием узнать. Но Андрей так просто никогда не отступал.

— Суреныч уехал в город! — торжественно произнес он. — Понимаете, чем это пахнет?

— Как это уехал? — недовольно спросила моя мама, разбуженная громкими голосами. — На чем?

Машину свою за ночь починил?

— Не починил, уехал на автобусе.

— На каком еще автобусе? — влез в разговор заспанный Васька. — Первый автобус отходит в семь тридцать, а сейчас еще только шесть.

— Это у вас в доме шесть! — возмутился Андрей. — А во всем остальном мире уже начало десятого.

Насчет всего мира это он погорячился, но тем не менее факт оставался фактом, будильник стоял.

— Не может быть, — не поверила Зоя. — Я его вчера сама лично заводила.

— И я заводила; — встряла бабушка. — Еще перед сном он отлично ходил.

В результате выяснилось, что будильник сломан. После легкого потряхивания его задняя панель отвалилась и изнутри посыпались винтики и шестереночки.

— Кто-то тут на славу потрудился, — заметила бабушка. — Только кому это ночью понадобилось портить наш будильник?

— Почему ночью? — переспросила моя мама.

— Потому что с вечера он был в полном порядке, — рассудительно заметил Вася. — Я перед сном брал его в руки, от него ничего не отваливалось.

— Вот вам и ответ, — сердито пробурчал Слава. — В следующий раз думай, прежде чем что-то хватать.

— Помню, когда ты был еще крошкой, как-то мне сказал: «Знаете, тетя Таня, любую вещь можно разобрать на маленькие-маленькие кусочки», — пустилась в воспоминания моя мама.

— Вы чего это? — поразился Вася. — Меня подозреваете?

— Ну и ладно, — поспешила примирить стороны Зоя, но по ней было видно, что и она не очень-то поверила своему дорогому сыночку.

— Вы на рыбалку едете? — неожиданно спросил Андрей. — Сейчас самая пора. Пока к вам шел, мимо меня целая армия с удочками прошлепала. Свежие бычки, когда они еще пахнут морем, просто пальчики оближешь!

Фраза о деликатесных бычках мигом отбила у Славы всякую охоту обсуждать что-либо другое. Он оживленно принялся выспрашивать у Андрея, кто, сколько и чего принес вчера с моря, а также обсуждать с ним места, куда лучше направиться. В результате, когда мы закончили завтрак, план был уже выработан. Феноменально рыбное место находилось всего в двадцати километрах. Вообще-то рыбных мест было пруд пруди и ближе, но о том участке берега рассказывали уж форменные сказки. Поэтому решено было ехать туда на Славиной машине. С собой дядька согласился взять меня, Васю и Андрея.

Бабушка от этой затеи отказалась, заметив, что из ума еще не выжила, чтобы скакать по лесам, где на деревьях притаились клещи, а под ногами коварные, укрытые мхом ямки, где так легко сломать ногу, а то и обе. Слава бабушкин отказ принял легко и помчался к своей машине.

Мы едва успели натянуть ботинки и накинуть на себя непромокаемые накидки — дождь не прекращался, — как Слава уже нетерпеливо гудел нам, требуя поторопиться. В итоге я забыла сачок, а Вася свой спиннинг, который хоть и уступал Славиному автомату, но все-таки был хорош.

— Ну точно пути нам не будет, — заявил он, когда обнаружил свою оплошность.

— Не каркай! — рявкнул на него Слава. — Доедем с ветерком.

Увы, ветерка не получилось. Уже через несколько минут Слава недовольно крякнул и сердито спросил:

— Ну вот, можете радоваться, бензин на нуле.

Придется возвращаться.

— Ты забыл заправиться? — радостно переспросил его Вася, который с самого утра бубнил, что ехать на рыбалку по такой погоде сродни самоубийству.

Слава метнул на своего единственного отпрыска уничижающий взгляд и пробормотал что-то вроде того, что всегда мечтал иметь дочку.

— Возвращаемся, — решительно заявил Слава. — Бензина едва хватит, чтобы дотянуть до кемпинга. О том, чтобы добраться до бензоколонки, и речи быть не может. Разживемся дома у кого-нибудь бензином и снова поедем.

— Представляю, как все будут потешаться над нами, — уныло промямлил Андрей. — Сунут нам под нос полные корзины и будут хихикать, что они без всяких машин наловили кучу рыбы, а мы возвращаемся с пустыми руками. А потом еще станут жарить ее у нас под носом.

Славе такая мысль тоже приходила в голову, и она ему очень не нравилась. Однако другого выхода, кроме как повернуть обратно, не было. Бензина было и в самом деле мало, счетчик уже давно показывал абсолютный нуль. И двигались мы до сих пор, должно быть, только благодаря остаткам оксида азота, которые заблудились в двигателе и позволяли тому работать.

Чтобы срезать дорогу и сохранить последние капли бензина, Слава свернул на узкую и мало использующуюся по назначению дорожку. Ехать по ней приходилось очень осторожно — от дождя она совершенно раскисла и превратилась в нечто, сильно напоминающее болото. И вот там, где эта дорожка выходила к берегу моря, мы все разом (исключая, понятно, Славу, который если и отрывал взгляд от дороги, то только чтобы взглянуть на приборы, видимо, надеясь, что они вдруг покажут, что бак полон) увидели место, просто созданное для рыбалки в дождливую погоду. Нас просто поразил навес, и не просто из полусгнивших от жары и дождей досок, а из самых настоящих крепеньких брусьев. Тут даже Вася забыл про свое брюзгливое настроение и буквально завопил:

— Стой!

Слава испуганно вздрогнул и отдернул ногу от педали газа. Машина резко встала, а водитель разразился серией проклятий, адресованных своему дорогому сыночку.

— Почему ты такой придурок? — спросил он у моего братика, и, к счастью для себя, не дожидавшись ответа, добавил:

— Теперь мы тут надолго застряли. Что хоть случилось?

— Целое море, а в нем полно рыбы! Она просто плещется! — восхищенно ответил за Ваську Андрей и попал в точку, так как воды вокруг и в самом деле было предостаточно.

— Что море, это точно, — скорбно заявил Слава, пробуя завести машину.

Это ему, против ожидания, удалось, и он восхищенно прищелкнул языком, отдавая дань своему мастерству водителя. Теперь его голова не была занята машиной, и он обернулся к нам как раз вовремя, чтобы увидеть, как Андрей, выпрыгнув из салона и размахивая удочкой, мчится к бухточке, где резвится тьма-тьмущая рыбы.

— Господи! — ахнул Слава и тоже выскочил из машины.

Мы с Васей рассудили, что глупо теперь и даже опасно оставаться сидеть в машине, и тоже вылезли.

Глупо — потому что на турбазе будут смеяться только над нами с Васькой, вернувшимися без улова.

Опасно же потому, что Слава может в этом случае поручить нам делать что-нибудь менее приятное.

Например, собирать ежевику, а она в этом году уродилась очень уж колючая, или кизил, который остался сейчас только поглубже в горах, и потому его сбор — настоящая пытка.

— Как нам повезло! — восхищенно восклицал Андрей, раз за разом закидывая удочку и проворно складывая к себе в корзину упругих блестящих рыбешек.

Когда он повторил эту фразу в шестой или седьмой раз, со стороны дороги раздался достаточно громкий хлопок. Мы с Васькой почему-то вместо того, чтобы в страхе замереть, поспешно вскарабкались на пригорок. Оттуда мы увидели, как Слава, выронив из рук пойманную рыбу, медленно поворачивается к своей машине, ожидая увидеть полыхающее зарево. К нашему удивлению, машина внешне не пострадала. Она была в порядке, если не считать нескольких струек синего дыма, вырывавшихся сзади из-под днища автомобиля.

Струйки не обнадеживали. Слава залез под машину и констатировал:

— Кто-то испортил наш глушитель.

Мы дружно застонали, так как поняли, что добираться до турбазы нам придется пешком. К тому же придется еще тащить на себе пострадавшую машину. В таком состоянии ехать она не могла, то есть, может, и могла, но Слава не разрешил нам это проверить. Он опасался, что если автомобиль тронуть, то у него еще что-нибудь взорвется.

— Что же это такое? — растерянно повторял Слава. — Сначала у Суреныча, теперь у меня. Кто же следующий?

Поежившись, Андрей заметил, что его папа должен быть ему благодарен за то, что еще зимой он разбил их «жигуленок». По крайней мере машина находится в безопасности в гараже у слесарей и ей не грозит погибнуть от зловещей эпидемии, которая поразила турбазу.

— Толкайте! — распорядился Слава, и мы дружно налегли на машину, стараясь сдвинуть ее с места.

Это был дохлый номер. Дорога шла в гору, и машина двигаться отказывалась. Во всяком случае, наших усилий было недостаточно, чтобы бодро покатить ее в сторону кемпинга. Мы с Васькой делали вид, что толкаем изо всех сил, а Слава с Андреем, сдается мне, и в самом деле старались.

— Бог в помощь! — неожиданно услышали мы ехидный голос.

Возле небольшой пальмочки собственной персоной стоял Суреныч. Стоял и наблюдал за нашими тщетными усилиями.

— Сломалась? — поинтересовался он.

— Взорвалась! — рявкнул Слава. — Только бензина было мало, вот она и не взлетела на воздух, как твоя.

Услышав это, Суреныч мигом переквалифицировался из злорадного зрителя в сочувствующего помощника.

— Фима! — крикнул он. — Быстро сюда. Твоя помощь нужна.

Если с головой у появившегося из-за камня Фимы было не слишком хорошо, то физической силой его природа не обидела. К тому же, плохо соображая, он всегда четко следовал указаниям, а потому сейчас старался и налегал на совершенно ненужную ему колымагу со всем прилежанием.

Всю дорогу старшее поколение почем зря ругало неизвестных злоумышленников. Домой Суреныч со Славой вернулись уже большими друзьями. Суреныч повторил свое приглашение на уху, пиршество должно было состояться сразу же после того, как он поймает обещанную рыбу.

— А разве вы не уехали в город? — спросил Андрей у Суреныча.

— А почему я должен был туда уехать? — удивился он в ответ. — Я ездил встречать страхового агента, а то бы он ни в жизнь не добрался до нас.

Его слова заставили бедного Славу просто подпрыгнуть.

— Что с тобой? — испугался Вася.

— Страховка, — закатывая глаза и норовя упасть в обморок прямо под колеса своего драндулета, прошептал Слава. — Я ее не оформил.

Васька разинул рот:

— Но мама же тебе специально выдала на это деньги.

— Верно, — обреченно кивнул Слава. — Я и поехал. Но оказалось, что надо было ждать страхового агента, который оценит машину, а время меня поджимало. И я решил, что в такой глухомани, как наш кемпинг, ничего с машиной не случится. Никто угонять ее не станет, а если и станет, то самому дороже будет. Я поклялся застраховать свою красавицу на отпускные деньги. Кто виноват, что отпускные у нас платят уже после отпуска или в лучшем случае в его середине?

— А что ты купил на деньги, которые у тебя были? — потребовал ответа Васька. — Спиннинг, да?

— Да, — виновато кивнул Слава. — Но ты ведь не расскажешь об этом маме?

— Не расскажу, если дашь нам его, чтобы сходить на рыбалку. — Вася быстро сообразил, как извлечь выгоду из создавшегося положения.

Слава только рукой махнул, признавшись, что теперь глаза бы его не глядели на проклятый спиннинг. Пусть Вася его забирает себе. У него же будет масса хлопот с милицией, и потому ему не до рыбалки.

— Маме снова придется составлять список, — хихикнул Васька, который как-то легкомысленно отнесся к свалившемуся на семью несчастью. — Милиционер Игнатенко будет доволен. Он будет сверяться с двумя списками и если два раза подряд встретит одну и ту же фамилию, то можно считать, что преступник уже у нас в кармане.

— Интересно, чей список будет длиннее? — хотела спросить я, но в разговор вмешался Суреныч.

— О каких это списках вы толкуете? — уставился он на Андрея, и эта простая душа немедленно удовлетворил его любопытство.

— Как! — Суреныч буквально раздулся от возмущения. — Вы взяли на себя смелость указать, кто мой враг, а кто нет? Вы ввели следствие в заблуждение. Только я сам могу точно сказать, с кем дружу, а кто, может, имеет зуб против меня. Не ожидал я от вас.

Сделав это заявление, он зашагал прочь, оставив нас в недоумении, как понимать его последние слова. То ли в глазах этого человека составление списка его недоброжелателей было делом более скверным, чем взрыв его машины, в котором он, ничуть не сомневаясь, обвинял нас. То ли за ночь его мнение о нашей семье почему-то резко пошло вверх и так бы и шло себе, суля нам некоторые блага, если бы Андрей все не напортил.

Слава отправился звонить в милицию, а мы остались ждать возле безжизненной машины результата его переговоров. Тут нас и нашел лейтенант Игнатенко, сопровождаемый каким-то невзрачным человечком.

— Привет! — сказал лейтенант, увидев меня. — Что это вы тут сидите?

— Вас ждем, — ответила я чистую правду, но лейтенант почему-то страшно смутился и покраснел.

— А зачем? — пролепетал он, видимо, ожидая услышать не меньше, чем признание в любви.

— Нам тоже подложили бомбу, — поспешно заявил Васька, которому явно не понравилось, что милиция того и гляди растает от нежных чувств, а ей ведь надо все силы прилагать к тому, чтобы выловить преступников.

Я снисходительно усмехнулась Васькиной наивности. Можно подумать, что найдется чудак мужского пола, который предпочтет беседе со мной ловлю каких-то там преступников. Но, к моему удивлению, лейтенант решил убить сразу двух зайцев. То есть со мной он беседовал, но только по делу. Я поклялась, что отомщу своему братику при первой же возможности.

— Очень кстати, что ваша машина не сгорела дотла, — отметил лейтенант после того, как мы ввели его в курс дела. — Мы с экспертом только что осмотрели первую машину, но от нее так мало осталось, что определить что-либо практически невозможно.

А вот ваша машина — другое дело. Прекрасный образец.

Мы распрямили плечи и подняли головы, как и полагается людям, которые внесли ощутимый вклад в розыск преступника.

— Еще неизвестно, один ли злоумышленник действовал в обоих случаях, или это были разные люди, — подала голос невзрачная личность, сопровождавшая Игнатенко. — Но подозреваю, что это дело рук нашей шайки.

Эксперт с лейтенантом обменялись понимающими взглядами, при этом эксперт запустил обе руки в резиновых перчатках прямо в недра Славиной машины и добросовестно начал в ней копаться. Именно за этим занятием его и застал Слава. Эксперт был одет в потрепанные брюки и видавшую виды куртку, которые ничем не выдавали в нем работника правоохранительных органов. Лейтенанта Слава в первый момент не увидел. Поскольку нервы у него были и без того расшатаны, то он очень близко принял к сердцу, что какой-то хмырь продолжает курочить его уже пострадавшую машину. Мой дядя дико взвыл и бросился со всех ног к своей любимице.

— Пошел прочь отсюда! — гневно прошипел он, отвесив солидный пинок по тощей заднице злоумышленника. — Ты что тут ковыряешься?

При этом он попытался оттащить от своей машины эксперта, который, не сообразив, чего от него хотят, сопротивлялся и кричал, что не закончил дело.

— Я тебе сейчас покажу дело! — возмущался Слава, ухватив эксперта за воротник куртки.

Эксперт нам попался на редкость добросовестный. Другой бы на его месте давно плюнул на машину и вступил в дискуссию с противником. Но наш продолжал упрямиться, перебирая какие-то проводочки и позвякивая какими-то железками внутри машины, что, разумеется, не вызывало в душе Славы прилива добрых чувств. Он тянул эксперта изо всех сил, неприятель держался изо всех сил. Однако силы были слишком не равны, и в результате победа оказалась в Славиных руках, а в руках эксперта остался лишь клок выдранных проводов…

— Так! — многозначительно констатировал Слава.

— Ничего не так! — обрел наконец голос эксперт. — Сами виноваты!

Неизвестно, что бы ему возразил Слава, ибо в пылу сражений он, бывало, не слишком стеснялся в выражениях, но тут дядя увидел лейтенанта, который появился из-за куста.

— А-а! — обрадовался Слава. — Вот и милиция.

Очень кстати!

— А я здесь уже давно, — сообщил ему лейтенант, — и все видел. Что же вы нападаете на нашего сотрудника? Я его специально привел, чтобы он определил, что случилось с вашей машиной, а вы его за шиворот?

Слава, разинув рот, растерянно посмотрел на лейтенанта, потом на эксперта, который, воспользовавшись возникшей заминкой, всунул оторванные провода хозяину машины в руки и поспешил ретироваться:

— Придется вам за деталями ехать в город, — порекомендовал он с безопасного расстояния. — Карбюратор у вашей «Волги» совсем никуда, и проводку менять надо. Что вам в машину запихали — ума не приложу. Однако вам еще повезло, потому что в момент взрыва у вас бензин уже весь вытек.

В топливном баке есть старая течь, наспех заклеенная какой-то дрянью. А глушитель у машины совсем отвалился. Должно быть, там и был произведен минивзрыв.

Слава мрачно проводил милиционеров взглядом и тяжело вздохнул.

— В город прокатиться не хотите? — предложил он нам.

Но мы дружно его заверили, что нам и тут хорошо. Охота была на электричке трястись.

— Ну как знаете, — проговорил Слава и ушел.

— Мой тоже в город намылился, отправил меня узнать, когда ближайший автобус, — сказал неожиданно появившийся из-за кустов Фима. — Все не может успокоиться. Говорит, что знает нужных людей, которые ему мигом найдут шутников и как следует накажут их.

После Фимкиного заявления по спине у меня пробежала неприятная дрожь. Мстительный Суреныч и в самом деле может нанять каких-нибудь громил, чтобы они разделались с шутниками, посягнувшими на его машину. А коль скоро он считает, что эти шутники принадлежат к нашему семейству, то вывод напрашивался сам собой. Было от чего похолодеть и броситься следом за Славой к нашему домику.

— Куда ты? — догнав меня, на бегу спросил Вася.

— В город.

— Зачем? — искренне удивился Андрей, который тоже присоединился к нам.

Все-таки мой братец мог бы более осмотрительно выбирать себе друзей. Нельзя же и в самом деле дружить с настолько плохо соображающим типом.

— Неужели вы думаете, что я буду бездействовать, сидя на турбазе, в то время как Суреныч нанимает каких-то таинственных нужных людей, которые наверняка приедут разбираться с нами. Надо на них хотя бы взглянуть, чтобы знать, кого опасаться, — пояснила я мальчишкам, взбегая на крыльцо нашего домика и в очередной раз спотыкаясь об оставленные кем-то на ступенях кастрюли и сковородки.

— Автобус отходит через час, — сообщила я Славе, который все еще не решался расстаться с вырванными из чрева машины проводками. — Мы едем на нем.

— Думаешь, это не слишком рискованно? — засомневался Васька.

— Не набросится же Суреныч на нас среди бела дня, а ночью он может не заметить слежки, — возразила я, поспешно запихивая в сумку самые необходимые вещи. В моем понимании это были: зонтик, непромокаемая куртка и запасной теплый свитер.

— На нас? — переспросил Васька. — Ты с кем собралась? Папа поедет только завтра с утра. В любом случае шпионить за Суренычем ты его не уговоришь.

Отвечать мне не понадобилось, так как в дверях возникла долговязая фигура Андрея с рюкзаком в руках.

— А ты куда? — удивился Васька.

— В город, надо же в самом деле выяснить, что там Суреныч собирается предпринять, — бросив рюкзак на пол, ответил Андрей.

— Он же сказал, что собирается переговорить с нужными людьми, — заметила я, бросая свою сумку рядом с рюкзаком Андрея.

— Это он так сказал. Что же на самом деле будет происходить в городе, нам и предстоит выяснить, — поставил точку Андрей.

— Что же это получается? — заголосил Васька — Я остаюсь на турбазе один? То есть не один, а с мамой, тетей Таней и бабушкой. Но они же меня загоняют со своими заготовками! Я тоже хочу в город с вами.

В итоге на остановке автобуса собралась приличная толпа отъезжающих и провожающих.

— Что ты в городе будешь делать? — в очередной раз выпытывала у меня моя мама. — Оставайся здесь.

Каждый раз в ответ я бубнила нечто невразумительное, но означавшее, что я вернусь как можно быстрее, буду следить за младшим братиком и своим здоровьем и не позволю себе и ему влипнуть в какую-нибудь историю. Суреныч, обнаружив нас на остановке, не слишком обрадовался, но, поразмыслив, сделал вид, что нас не видит. Если учесть, что автобусная остановка размерами немногим отличалась от обеденного стола, то выглядело все это довольно глупо. В автобусе Суреныч продолжал не замечать нас, что было нам на руку, ведь мы вели за ним наблюдение, хотя он об этом не знал.

— В городе разделимся, — мечтательно протянул Васька, когда мы уже устроились в вагоне электрички. — Разделимся, и у Суреныча будет поменьше поводов для тревоги.

— С каких это пор тебя начало волновать его душевное состояние? — съехидничал Андрей.

— С тех пор, как он вознамерился нанять каких-то хмырей, чтобы они с нами разобрались, — отпарировал Вася.

Андрей, видимо, счел это достаточно весомым объяснением, потому что больше вопросов не задавал и в городе беспрекословно согласился разделиться. Такая покорность должна была нас насторожить, но нам было не до раздумий, так как Суреныч припустил бодрой рысцой, и мы едва успевали за ним.

— Старый хрыч! — бормотал Вася, пыхтя и отдуваясь. — Как ему удается так споро перебирать ногами? Он же старше нас с тобой, вместе взятых.

— Он не курит, — пояснила я. — А ты смолишь словно паровоз. Вот и результат. И как ты умудряешься играть в футбол? Хотя чего я удивляюсь, теперь мне понятно, почему ваша команда вечно проигрывает.

Васька обиделся и нахохлился, насколько это было возможно на ходу. Затрагивать тему футбола явно не стоило. Но вдоволь поссориться мы не могли: Суреныч все время нервно оглядывался, вынуждая нас с Васей прятаться за окружающими предметами, которые зачастую бывали достаточно малы и плохо нас укрывали.

— Какой шустрый старичок, — пыхтел Вася, пригнувшись за фруктовым лотком, который подвернулся ему под руку. Мне повезло меньше, я пряталась за железным забором, в котором было столько дыр, что забором он мог называться чисто номинально и прятаться за ним было сущим мучением.

— Может, у него хоть со зрением плохо?! — с надеждой проговорила я.

— Как у горного орла, — разочаровал меня Вася. — И где таких выращивают?

Суреныч тем временем приблизился к подземному переходу и уже собирался нырнуть в него, когда Васька толкнул меня в бок и убито прошипел:

— У меня галлюли.

— Какие еще «галлюли»? — недовольно переспросила я. — Что ты выдумываешь?

— Мне показалось, что я только что видел Андрея, — прошептал Вася. — Погляди туда. Он стоял возле газетного киоска.

Я посмотрела в сторону, куда он указывал рукой, но никого знакомого не увидела и, естественно, рассердилась. Не хватало, чтобы еще и мой братик морочил мне голову. Мало мне моих чокнутых подружек.

— Хватит валять дурака, Суреныч сейчас смоется. Он на месте не стоит, пока ты тут фантазируешь.

Вася внял моим словам и тронулся с места. Суреныча мы догнали, только когда он уже садился на трамвай.

— Куда это он намылился? — удивился Вася, когда мы запрыгнули в следующий трамвай, который, к счастью, следовал по тому же маршруту. — Живет он совсем в другой стороне. Неужели у него любовница?

— Размечтался, — ухмыльнулась я. — Да ему такое и в голову не придет, на любовницу тратиться надо, а для такого скупердяя это смерти подобно. Он коньки бы отбросил, едва она заикнулась бы о подарке или о походе в ресторан. Любовницы у него нет, это я тебе как женщина говорю.

Васька поник головой и обреченно сказал:

— В таком случае он едет к своим знакомым, которые и будут нас убивать.

— Ну уж сразу и убивать, — расстроилась я. — Может быть, сначала попугают.

— Пугают, когда в этом есть смысл, то есть надежда, что напуганный человек вернет деньги, а у нас денег нет, значит, и пугать нас нет смысла. Можно сразу убивать, — убежденно сказал Вася.

Хорошенько поразмыслить над его словами на ходу у меня плохо получалось, поэтому мне показалось, что в его словах есть смысл. Это меня сильно огорчило.

— Придется узнать, сколько он им посулил, и предложить больше, — выдавила я из себя. — Суреныч такой жадина, что у нас может получиться.

— А вдруг это его друзья или родственники? — грустно предположил Вася.

— Ты бы поручил такое грязное дело своим родственникам? — поинтересовалась я у него.

— Я бы нет, но у южных людей все иначе. Они ради родственника готовы пойти на любую гадость.

Я начала прикидывать, откуда у моего брата, выросшего на севере и только единственный раз побывавшего южнее Днепропетровска, такие мысли.

Однако ничего подходящего в голову не приходило.

Ехали мы минут пятнадцать, и трамвай удалялся от подобия цивилизации все дальше и дальше! Вокруг образовались подозрительные пустыри, заставленные гаражами или чем-то отдаленно их напоминающим. Улочки становились все более безлюдными, как и должно было быть в местах отсутствия жилой застройки. На горизонте вырисовывалось здание больницы, это было единственное обитаемое здание, но до него было слишком далеко.

— Больница — это удачно, — шепнул мне Васька. — Если с нами что случится, то кто-нибудь сразу же окажет помощь.

— Никто нам, кроме нас самих, не поможет, — заверила я его. — Не надейся. Смотри лучше за Суренычем.

Нам пришлось красться вдоль длинного деревянного забора, следуя по пятам за Суренычем. При этом он шел все же по дорожке, какой бы узенькой она ни была, а мы продирались сквозь кусты, которые в этом месте как назло необычайно разрослись.

Наконец все втроем мы завернули за угол. Первым, естественно, Суреныч, немного погодя — мы с Васькой. За углом Суреныча не было…

— Куда он подевался? — испугалась я, бросаясь вперед.

Я успела изрядно пробежаться вдоль забора, прежде чем услышала Васькин крик.

— Иди сюда! — звал он меня, размахивая руками, потом приблизился к забору и.., тоже исчез!

Я бросилась к тому месту и увидела лишь торчавшую откуда-то ногу. Нога была, безусловно, моего брата. Во всяком случае, ботинок был точно его. Горестно взвыв, я вцепилась в единственную уцелевшую часть моего братика и потянула ее к себе.

— Ты что, сдурела? — послышался раздраженный Васькин голос. — Нашла время для шуточек.

Помогла бы лучше, я тут зацепился. Дыра слишком узкая.

От его окрика я несколько пришла в себя, равнодушно протолкнула его ногу внутрь, недоумевая, как всего минуту назад я могла испытывать к этой ноге какие-то особенно теплые чувства, и пролезла в дыру сама. Мы оказались на задворках довольно пустынных гаражей.

— Суреныч пошел туда, — махнул рукой Васька. — Я видел.

Мы поспешили в том направлении и чудом не налетели на самого Суреныча, разговаривавшего с двумя явно подозрительными типами.

— Форменные уголовники, — прошептал мне на ухо Вася. — Мне Андрей фотографии особо опасных заключенных показывал, там такие же рожи.

После его слов я и сама удостоверилась, каких мрачных типов выбрал себе в соучастники Суреныч.

Один из них больше всего напоминал черта лысого, такой он был маленький, с голым черепом и вертлявый. Он постоянно крутил в своих паучьих лапках гаечный ключ, казавшийся рядом с его фигуркой просто огромным. Его навыкате глаза горели демоническим огнем. Во всяком случае, нам так показалось. Второй тип был выше среднего роста и по сравнению со своим приятелем казался почти толстяком.

Главенствовал на его физиономии, бесспорно, нос.

С первого взгляда было понятно, что нос — это его самое значительное достижение в этой жизни.

Не могу сказать, что оба субъекта обрадовались появлению Суреныча, но руки ему пожали. Один вцепился в правую, а другой в левую. К моменту завершения этого странного ритуала мы как раз подкрались к ним довольно близко, чтобы подслушать хотя бы часть их разговора.

— Не получится, — ответил лысый. — Работы прорва. Боюсь, что и с полученными заказами не справимся. Убитых очень уж много.

— Мне убитых не нужно, — открестился Суреныч. Мы с Васькой облегченно перевели дух.

— А других не получится, — огорошил нас лысый, и мы мигом насторожились, преисполнившись к нему неприязнью.

Что ему стоило согласиться? Зачем обязательно убивать? Мало того, что лысый, так еще и упрямый.

Хуже качеств не найти. После этого троица удалилась в открытый гараж, проследовать туда за ними мы не решились и, оставшись на улице, принялись обсуждать услышанное.

— Может, у него еще и не выгорит, — нерешительно предположил Васька. — Может, он на мокрое дело не пойдет, а ребята на другое не согласятся.

От таких предположений я покрылась холодным потом и почувствовала, что мне просто необходимо услышать, чем закончится торг. Осторожно перемещаясь за старыми автомобилями, я оказалась напротив открытой двери гаража. Обратно я вернулась с помертвевшим лицом и с совершенно непослушными зубами, которые помимо моей воли отбивали задорную чечетку.

— Что там? — нерешительно спросил у меня Васька, словно сомневаясь, стоит ли ему на самом деле это узнавать.

— Он передал им деньги, — обреченно ответила я. — Видимо, они столковались и сделка состоялась.

— Странное место эти душегубы себе выбрали, — совсем не к месту заметил Вася. — Я всегда думал, что убийцы сшиваются в более романтичных местах, а не среди разбитых машин. Как думаешь, зачем им столько «Волг»?

— Для маскировки, — уверенно заявила я.

— А почему именно «Волга»? Смотри, сколько их здесь. Раз, два, три, четыре и еще пятая, за которой ты пряталась.

— Слушай, — рассвирепела я. — Ты что тут, в арифметике практиковаться собираешься? Думай, как нам разрушить их планы.

— Можно украсть деньги, что им передал Суреныч, — предложил Васька. — Нет денег, нет договора. Вряд ли они будут работать на чистом альтруизме.

— Как украсть? — тоскливо промямлила я. — Ты бы видел, как тот жирный в них вцепился. Он прямо-таки зубами в них впился. Каждую купюру пересчитал и обнюхал.

— Понятно, почему у него такой нос, — задумчиво произнес Васька. — И много там было купюр?

— Пятнадцать бумажек, а какого достоинства, я не разглядела.

— Бумажки скорей всего по сто долларов. Такие деньги и я бы стал тщательно прятать, — признался Васька. — К тому же эти типы не производят впечатления богатеев. Тогда можно просто за ними проследить. Не будут же они нас убивать, если мы все время будем скрываться позади них. Они про нас даже не узнают, то есть в идеале не должны про нас узнать.

— Таскаться за ними по всему городу? — ужаснулась я. — И как ты себе это представляешь? Они загружаются в машину и едут, а мы бодрой рысцой трусим следом, старательно делая вид, что нам до них нет никакого дела?

— А наши фотографии Суреныч им показывал? — внезапно спросил Васька.

— А откуда они у него? — удивилась я.

— Выкрал, — пояснил мне братец. — Когда забирался к нам, чтобы сломать будильник, то заодно и фотографии украл.

Я молча поразилась коварству Суреныча и проницательности моего брата. Видимо, пребывание в их обществе плохо сказалось на моих умственных способностях.

— Фотографий я у него не видела, — осмелилась я утверждать, но Вася развеял мои сомнения, разъяснив, что я просто не успела их увидеть.

Но тут я вспомнила, как перед самым нашим отъездом бабушка кричала мне с другого конца комнаты: «Ты фотоаппарат взяла?», а я в это время тщетно пыталась закрыть пузатый чемодан, который набила так, что он готов был лопнуть. «Взяла!» — огрызнулась я, отказываясь от борьбы. И, заглянув внутрь чемодана, сразу же обнаружила, что причиной его саботажа был толстый семейный альбом. Начинался он с фотографии моей прабабушки, но при этом был заполнен всего лишь наполовину. Какой-то мой родственничек с неизвестными мне целями решил прихватить этот альбом с собой. Альбом я, не задумываясь, потихоньку сунула под Васин диван в ящик с его младенческими игрушками, справедливо рассудив, что их-то уж он точно с собой не потащит.

— Фотографий мы с собой не брали, — со знанием дела произнесла я.

— Как не брали, если я альбом сам положил в чемодан!

— Что один человек положит, то другой всегда вынуть может, — сообщила я ему.

— Значит, версия с фотографиями отпадает, — констатировал Вася. — Ну это и к лучшему. Теперь мы совершенно безбоязненно можем следить за ними. Нас они не узнают. Интересно, а как в таком случае Суреныч планировал наше устранение?

— Должно быть, кто-то из этих парней приедет к нам, поселится в лесу и, когда ты или я, а лучше оба отправимся по лесной дорожке к морю, то…

— Нет, с нами двумя ему одному не справиться, — принялся разглагольствовать Вася. — Вот если у него будет пистолет с глушителем, тогда можно.

А голыми руками ему нас не взять. Вдвоем мы даже с тем толстым справимся. А уж худого даже ты можешь одолеть.

Я открыла рот, чтобы сообщить, что ни в какой лес меня теперь и на аркане не затащишь, поэтому и рассуждать нет смысла, как Вася толкнул меня.

— Суреныч возвращается!

Мы проворно юркнули за очередную «Волгу», у которой были тонированные стекла почему-то только с одной стороны. Таким образом мы Суреныча видели, а он нас разглядеть не мог. Ликом Суреныч был светел, мало того, он просто весь светился от радости. И при этом потирал руки с видом человека, заключившего необычайно выгодную сделку, что было нами воспринято как настоящее оскорбление.

— Я, конечно, знал, что он скотина, но не настолько же, — выразил наше общее мнение Вася. — Не я первый начал, но теперь пусть пеняет на себя.

— Пусть, — с радостью согласилась я, и мы принялись ждать, когда можно будет приступить к слежке за нашими убийцами.

* * *

А в это время Андрей, посчитавший себя несправедливо отстраненным от слежки за Суренычем, решил провести свое собственное расследование. Он был уверен, что у него на этого негодяя ничуть не меньше прав, чем у Васьки с сестрицей. Ну и что с того, что убить или избить планируется именно их, любой человек может при желании помешать совершению преступления, и потенциальные жертвы ему в этом препятствовать не должны. С этой мыслью он отправился к дому, где жила престарелая родственница Суреныча и где сам Андрей бывал несколько раз в гостях у Фимы.

Если ему не изменяла память, то Фима звал ее бабушкой. Старушка, несмотря на свой преклонный возраст, была полна сил и энергии, хотя основательно глуховата. Переносить общение с шустрой старушкой порой бывало трудновато. Например, она обожала зазвать к себе какого-нибудь несчастного сантехника и потом несколько часов мурыжить парня своими рассуждениями и советами, как полагается чинить краны. Молодые люди, собирающие подписи для депутатов, посетившие, на свое несчастие, ее владения, вырывались оттуда бледными и быстро находили себе другой источник доходов. Хуже всех приходилось распространителям слова божьего, потому что старушка любила их больше всего. Вообще старушка свои жертвы никогда легко не выпускала.

В этом ей здорово помогала ее глухота, она просто не слышала слов собеседника, а стало быть, с легким сердцем могла не заметить и его попыток откланяться.

Но в последние дни старушке не везло. Гости к ней не заходили, родичи все не ехали, а страховые и прочие агенты давно обходили ее квартиру стороной. Поэтому появление молодого человека, которого она смутно припоминала по немногим визитам к ее внуку, она восприняла как посланца с небес. Андрей и сам не мог толком сказать, какого черта он приперся в этот дом, зная, что Суреныч в городе и в любую минуту может нагрянуть, чтобы проведать старушку. Не думал же он в самом деле, что детали взрывных устройств будут разбросаны у Суреныча по всей квартире и на самом видном месте. Но бабуля так приветливо улыбалась и так настойчиво приглашала войти, что Андрей не удержался и вошел.

Дверь с оглушительным лязгом за ним захлопнулась.

Оглянувшись, парень увидел, что лязг издавали многочисленные замки ригельные и замочки французские, крюки и крючочки, засовы и задвижки, цепи и цепочки. Обнаружил он и парочку навесных замков, которым больше бы пристало запирать дверь сельского амбара. Бабушка проворно запирала все их, и в душу Андрея впервые закралось нехорошее предчувствие.

— Пойдемте пить чай, — пригласила его старушка, покончив с замками.

На кухне никого не оказалось, кроме огромного черного кота, которого Андрей не видел в свои прошлые посещения. Недовольно фыркнув, кот смерил его откровенно оценивающим взглядом, от которого Андрей невольно поежился. Внезапно из ванной донесся шорох, вогнавший Андрея в холодный пот.

Вернее, вогнал его не сам шорох, а мысль о том, что Суреныч может не только вот сейчас здесь появиться, но уже давно появился и просто до поры до времени не показывается на глаза. Но тут перед Андреем возникло блюдо аппетитных булочек, посыпанных корицей и сахарной пудрой, и он немного перевел дух.

К тому же на столе было только две чашки, одна у Андрея, а вторую бабушка поставила себе.

— А вы одна сейчас живете? — брякнул Андрей, не подумав, что вопрос не мешало бы сформулировать как-нибудь иначе.

К счастью, старушка его не услышала, а, пододвинув к Андрею блюдо с булочками, сказала:

— Да, погода просто издевается над нами. То солнце сияет, а то дождь зарядил уже второй день.

Это вы, молодой человек, правильно заметили. Вот что я вам скажу, когда мне было столько же лет, сколько вам, увлеклась я одним красавцем летчиком.

Андрей попытался вставить слово, но понял, что до тех пор, пока бабушка не закончит свое повествование, это бессмысленно.

* * *

Мы с Васькой, переместившись теперь за блестящую новенькую «Волгу», припаркованную прямо напротив дверей гаража, оживленно ругались между собой. Вася обвинял меня в том, что я должна была отправиться за Суренычем, потому что меня он меньше знает, а я шипела, что ни за что не оставила бы его тут одного.

— Я не один, — возмущался Васька. — Нас тут было бы трое.

У меня язык отнялся от возмущения, и я не успела ему высказать все, что я думаю о его умственных способностях. Я бы, конечно, справилась с собой, но мне помешали двое наших предполагаемых убийц. Толстый вывел из гаража новенькую, сверкающую черным лаком «Волгу» и сразу же ушел обратно. Оттуда вышел лысый и метнулся к багажнику. Вытащив из него какой-то пакет, он тоже вернулся в гараж.

— Пора! — скомандовал Вася и, прежде чем я успела его остановить, бросился к машине бандитов.

— Куда?! — только и успела я пискнуть, увидев, как ноги моего братца мелькнули в багажнике «Волги».

Не помня себя от страха, я бросилась за ним следом.

— Ты тут не поместишься! — предостерег возмущенный Васька, увидев, что я пытаюсь влезть к нему.

— Если ты поместился, то и мне места хватит, — рявкнула я, втискиваясь рядом с ним.

И сделала я это в самый последний момент.

Едва я успела запихнуть в багажник последнюю часть своего тела, как послышались какие-то шаги и голоса. Машина вздрогнула от стука захлопнувшихся с двух сторон дверец, заурчал двигатель. Про дверцу багажника никто из наших убийц и не вспомнил, напрасно я лихорадочно сочиняла версию, почему мы забрались в их машину. И слава богу, потому что ничего более подходящего, чем: «Не подкинете ли нас до центра?» — мне в голову не приходило.

— А ты беспокоилась, — укоризненно шепнул мне Васька.

Машина тронулась.

Ехали мы довольно долго, или мне только это показалось, потому что в темном багажнике время особенно тянулось. Приоткрыть крышку мы опасались — водители следовавших за нами машин могли обратить внимание на неполадку и сообщить о ней нашим пентюхам, и тогда уж точно мы были бы обнаружены. Наша поездка порой перемежалась остановками, во время которых наши подопечные покидали машину минут на пять. Никакой связи между этими остановками я не усматривала. Порой машина останавливалась в тихих местечках, где слышались детские голоса, а порой мимо нас сплошным потоком шли другие автомобили. Иногда мы оказывались в людных местах, а один раз вокруг нас раздались рыдания и заиграла соответствующая музыка.

После кладбища мы ехали довольно долго, и я уже начала беспокоиться, что мои скрюченные конечности окончательно окаменеют. Но ту мы неожиданно остановились. Судя по звукам, вокруг была огромная стройка. Осторожно выглянув в щелочку, я убедилась, что так оно и есть. Повсюду сновали рабочие, гудели землечерпалки и величественно проплывали стрелы подъемных кранов. Рассудив, что в такой обстановке вряд ли кто станет приглядываться к нашей машине, у всех и так дел по горло, мы осторожно приоткрыли крышку багажника.

Толстый и Лысый — такие клички мы им дали — стояли к нам спиной и оживленно тыкали пальцами в чью-то белую «Волгу». Выглядела она не очень, и я не понимала, что в ней интересного. Разве что дымилась она весьма основательно? Но какое им дело до чужих машин? К тому же возле этой уже суетились несколько человек, одни разгоняли дым, другие деловито копались в ее внутренностях. Тем не менее наши убийцы не торопились уезжать, а, наоборот, подъехали поближе. После чего Лысый остался в машине, а Толстый неторопливо подошел к группе людей и встал рядом с явно заинтересованным видом. На него кто-то оглянулся, и он счел это достаточным поводом для начала разговора.

— Барахлит? — поинтересовался он.

Невысокий мужик, видимо, хозяин больной машины, бросил в его сторону сердитый взгляд, но, увидев за спиной Толстого родную сестру своей бедняжки, только с тонированными стеклами, подобрел и даже снизошел до ответа.

— Какая-то гнида вчера с утра крутилась возле нее, в результате — пожалуйста. Машина сломана.

Вчера я еще на ней поездил по делам и сегодня до работы еще доехал, а сейчас попытался ее завести, раздался хлопок и повалил дым.

— Точно моя история! — воодушевился Толстый. — На прошлой неделе со мной приключилось то же самое. Нервов мне это стоило — пропасть. Машина у меня совсем новая, ездить я на ней совсем не ездил, но гарантийный срок уже вышел. Я как прикинул, во сколько мне обойдется ремонт, мне даже плохо стало. Отогнал я ее к мастерам, они посмотрели и сказали, что мне всего-то карбюратор менять надо. А перед этим я ее другим работягам показывал, так они мне весь двигатель предлагали сменить, И сменили его всего за день и взяли недорого, я даже удивился.

— Хорошие, говоришь, мастера? — задумчиво спросил у него хозяин пострадавшей машины. — А как бы их найти?

— Где-то у меня телефон одного из них был, — похлопав себя по карманам, произнес Толстый. — Звони ему после десяти вечера или оставь сообщение на автоответчике, он тебе сам перезвонит, и вы насчет цены договоритесь. А пока ты можешь по другим мастерским позвонить, дешевле нигде не найдешь. Я тоже всех обзвонил прежде, чем на этих парней вышел. И сроки у других не приведи господь.

Эти же за день сделают и за срочность ничего не возьмут.

— Точно сделают? — переспросил хозяин испорченной машины. — Мне по работе машина просто как воздух нужна. Если сделают, то меня даже цена особенно волновать не будет.

Наконец Толстый нашел номер разрекламированных мастеров, и хозяин машины тут же начал звонить по мобильнику, чтобы договориться о встрече. После этого Толстый с видом человека, бескорыстно совершившего доброе дело, вернулся в свою машину, и мы покатили дальше. Следующая остановка была на авторынке. Здесь наши красавцы исчезли надолго. Я уже была готова наплевать на все правила конспирации и вылезти из багажника хотя бы ради того, чтобы распрямить спину. Появились наши клиенты в тот момент, когда я уже приоткрывала крышку багажника, и, разумеется," такое уж мое счастье, они это увидели.

Толстый с проворством, которого я от него никак не ожидала, метнулся к багажнику и распахнул его крышку. Не знаю, кого он там ожидал увидеть, но мы явно обманули его ожидания.

— Вы это чего? — поинтересовался он у нас, справившись наконец со своей отвисшей от удивления нижней челюстью. — Вам чего тут надо?

В это время мы с кряхтением пытались вылезти из багажника, но нам это плохо удавалось. Руки никак не желали цепляться, а ноги шевелиться.

— Смотри, какая хорошенькая! — обрадовался Лысый, который тоже подскочил к машине.

Я обрадовалась, что мою неземную красоту наконец кто-то оценил, и удвоила свои усилия. Хотелось вылезти целиком и уж тут-то окончательно потрясти ценителя прекрасного. Наконец я с жутким кряхтением перевалилась через бортик, на этом дело застопорилось. Распрямляться моя спина упорно не хотела. Пришлось распрощаться с мечтой, что в меня влюбятся с первого взгляда. А все это было бы так романтично! Один из них влюбляется в меня и все же убивает, потому что договоренность и обещанные деньги ему дороже, а потом всю жизнь страдает или тоже накладывает на себя руки. Но, увы, в таком состоянии я вряд ли могла вызвать у кого-либо нежные чувства, лучше бы я оставалась в багажнике. Там я, по крайней мере, могла изображать из себя загадочную личность, путешествующую исключительно свернувшись калачиком. Подумаешь, может же быть у красивой девушки такой каприз! Все эти мысли промелькнули в моей голове, пока я стояла в позе буквы Г перед своими убийцами. Следом за мной вылез Васька, который по молодости лет чувствовал себя немного лучше.

— Не обращайте на нее внимание, — попросил он. — Она у нас ненормальная. Я ее сегодня из больницы забрал, врачи уверили, что ей получше. А сами видите, тут до выздоровления еще далеко. Мы проходили мимо, и только я отвернулся, как она шмыгнула в багажник вашей машины, пришлось мне лезть за ней и уговаривать, чтобы вылезала, а тут и вы подоспели. Представляю, что вы о нас подумали…

— И что, совсем ненормальная? — упавшим голосом поинтересовался Лысый. — Никак не лечится?

— Никак! — заявил Вася. — Она еще сейчас тихая, а иногда на нее буйство находит. Тогда с ней и двум мужикам не справиться. Мы ее никуда не выпускаем, ведь покалечит кого-нибудь, а к ответу ее не призовешь, потому как ничего не соображает. Но иногда она у нас удирает, и приходится ее по всему городу искать. Последний раз мы ее нашли с окровавленным ножом в руках, до сих пор не знаем, кого это она…

— Как таких выпускают, — недовольно пробормотал Толстый. — Ну и медики у нас.

После этого он сел в машину, Лысый грустно поглядел на меня в последний раз и тоже плюхнулся на сиденье. Я проводила их глазами и вдруг почувствовала, что вполне могу разогнуться. Ну надо же, нет чтобы минутой раньше, я бы этому Ваське все про него самого рассказала, а теперь уж поезд ушел.

Впрочем, ушел он недалеко. Отъехав, наши убийцы остановились возле домика администрации и, посовещавшись, зашли в него.

— Можно еще разок попытаться влезть к ним в багажник, — предложил Васька, тоже проследивший за машиной. — Багажник-то они так и не закрыли.

Рты пораскрывали от изумления и про багажник забыли. Ловко я нас выручил?

Я в свою очередь открыла рот и издала нечленораздельный звук.

— И знаешь, что я заметил, — не дождавшись от меня благодарности, произнес Васька, — на водительском месте сидел Лысый. Стало быть, и машина принадлежит Лысому, чего же Толстый врал тем парням со стройки, что «Волга» его?

— Может, он у него шофером работает, — предположила я, но Васька высмеял мою версию.

— Где ты видела, чтобы у людей, которые ходят в тапочках, таких, что были у нашего дедушки, есть деньги наличного шофера, — сказал он.

— Однако машины покупать у него деньги есть, — возразила я, показывая на Толстого, который усаживался в немного помятую желтую «шестерку», которую он прикупил на рынке.

Лысый сел за руль «Волги», и мимо нас проследовал кортеж из двух машин.

— И что нам теперь делать? — расстроился Вася. — Они уехали, и нам их не догнать. Предлагаешь вернуться к тем гаражам и подождать их?

Ничего такого я и не думала предлагать. Напротив, мне хотелось как можно скорее вернуться в наш палаточный городок.

— Ничего-то мы не узнали, — грустно признала я. — Только время потеряли, надеюсь, Андрею повезло больше.

* * *

Андрей сидел в гостях и чувствовал, что больше никогда в жизни в рот не возьмет домашней выпечки. При мысли же о чашке крепкого чая его просто начинало мутить. За последние два часа он выпил их столько, что противный чай булькал где-то в горле, а ломтики лимона плавали в нем и неприятно толкались. Булочки же осели на дне желудка совершенно неперевариваемым комом. Андрей сильно сомневался, что каким-то чудом сумеет довести до сознания словоохотливой старушки тот факт, что ему уже давно пора уходить. С другой стороны, он отлично понимал, что из-за всей этой плещущейся в нем жидкости сделать это будет не так-то просто.

Когда Андрей еще мог легко передвигаться, он обошел квартиру Суреныча вдоль и поперек и ничего предосудительнее неприличных журналов в комнате Фимы не обнаружил. Надо было сразу после этого отправляться к входной двери, авось старушка выпустила бы его. Сейчас же Андрей уже всерьез подумывал о том, чтобы придушить старушку, ее спас звонок в дверь, который Фимина бабушка, впрочем, все равно не услышала.

— Звонят, — завопил Андрей в самое ухо старушке.

— Да, звон в ушах с самого утра, — подтвердила Фимина бабушка, авторитетно качая головой. — Это из-за давления.

— В дверь звонят, — продолжал надрываться Андрей.

— Дверь у нас замечательная, сын ставил.

С двух сторон обита железом, а замков видел сколько? Я за такой дверью как в сейфе. Никто без моего желания войти не сможет. Хочешь еще чайку?

Взвыв в полный голос, Андрей заковылял в прихожую. В дверь буквально ломились, она дрожала, а все замки дребезжали и звякали.

— Тетя, откройте! — донеслось с той стороны.

Андрей похолодел, это был Суреныч, его голос Андрей отличил бы из тысячи.

— Кто-то пришел? — удивилась бабушка Фимы, неожиданно возникшая в дверях с полным подносом дымящихся булочек.

— Нет, нет, — пролепетал Андрей и отчаянно затряс головой.

— Ты заснула там? — вопрошал расстроенный Суреныч, за собственными криками не слыша голосов из квартиры. — Я сейчас дверь сломаю.

— Ну и хорошо, — одобрила бабушка. — А то я уж думала, может, сын вернулся, а может, еще и племянник. Посмотреть, что ли, а то мне как-то тревожно? Слышу-то я плохо.

Андрей понял, что если он сейчас же не отвлечет внимание старушки, то она и в самом деле может выглянуть за дверь. А встречаться с Суренычем Андрею не хотелось. Вдохнув побольше воздуха, он мужественно шагнул к бабушке и, зажмурившись, протянул руку к крайней булочке на ее подносе. Затем под пристальным взглядом старушки начал запихивать в рот одну за другой горячую сдобу, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете.

Наконец крики за дверью смолкли, видимо, Суреныч устал. Андрей понял, что настал его час. Поднявшись с места, он мигом оказался у двери. Предварительно оглядев в глазок площадку, Андрей отпер дверь и бросился вон из квартиры. К сожалению, в глазок он не заметил притаившегося на коврике кота, который, видимо, пришел в гости к бабушкиному. Споткнувшись о несчастное животное, Андрей полетел вперед, угодив головой прямо в колено поднимавшегося слесаря, которого притащил Суреныч.

От неожиданности слесарь взмахнул руками и стукнул чемоданчиком с инструментами шедшего за ним Суреныча по лбу. Послышался глухой звук, словно в дерево вогнали гвоздь. Слесарь, не удержавшись на ногах, попытался ухватиться за Суреныча. Это была его ошибка, так как последний сам стоял на ногах только потому, что не решил, в какую сторону ему падать. Слесарь эту проблему решил, и на Андрея, переполненного чаем и набитого булочками, свалились два рослых и упитанных мужчины, окончательно лишив парня возможности спастись.

Всю эту картину безмолвно наблюдала Фимина бабушка, словно окаменевшая на пороге своей квартиры. Первым пошевелился слесарь. Он поднял голову и заныл:

— Поможет мне кто-нибудь или нет?

Бабушка и без слухового аппарата как-то догадалась, что от нее требуется, и попыталась стащить со слесаря своего долгожданного родственника. Увы, сил у старушки на это не хватило. Однако она все же потревожила несчастного Андрея, который с ужасом почувствовал, что содержимое его желудка окончательно решило с ним расстаться и стремительно двинулось к горлу… От избытка всевозможных чувств он дернул ногой и случайно сшиб бабушку, которая рухнула на Суреныча, увеличив кучу-малу.

— Ну и денек сегодня, — послышался мужской голос, и внезапно Андрею стало легче дышать.

До конца не веря своему счастью, Андрей поднялся на четвереньки и таким способом двинулся прочь. Лишь миновав два лестничных пролета, он решился принять вертикальное положение и, наконец приняв его, помчался со всей доступной наглотавшемуся орехов гусю скоростью.

* * *

К палаточному городку мы с Васькой подъехали уже ближе к вечеру. Целый день мы угробили по требованию Васи на дежурство в гараже, куда привел нас утром Суреныч. Лысый и Толстый там так и не появились, чему я была даже рада, потому что не представляла, как они отреагируют на наше появление. В общем, целый день я промучилась, но Васька был неумолим. Оставить же его одного мне не позволяла моя сестринская любовь к нему. И лишь когда стало вечереть, мое терпение лопнуло и я потребовала от Васьки перестать валять дурака. Как ни странно, он согласился.

Возле нашей палатки мы увидели горестно сгорбившегося Андрея, который с явным отвращением чистил огромную рыбу.

— Как успехи? — вяло поинтересовался он у нас.

Андрей оживился, только когда мы мимоходом описали наших предполагаемых убийц.

— Говорите, что один маленький и лысый, а другой толстый и носатый? — переспросил он. — А машина, которую они купили, была желтая с помятой дверцей?

— Да, — подтвердил Васька. — А ты их тоже видел?

— Кажется, да, — неуверенно кивнул Андрей.

— Как это «кажется»? — удивилась я. — Либо ты их видел, либо нет.

— Не до того мне было, — рявкнул Андрей. — Ты бы тоже не стала по сторонам глазеть, если бы на тебя Суреныч свалился.

Мы с Васькой потрясение молчали.

— А Фима знает? — нерешительно произнес Вася.

— Что знает? — раздраженно спросил Андрей. — Он же здесь оставался, Суреныч один в город ездил, что вы, сами не знаете?

Андрей явно пребывал в скверном расположении духа. По собственному опыту зная, что подобное настроение у мужчин обычно вызывает голод, я участливо спросила:

— Ты, должно быть, хочешь есть? Сейчас я тебя покормлю. По дороге мы купили булочек с изюмом, хочешь?

Реакция Андрея меня всерьез озадачила, он метнул на пакет откровенно ненавидящий взгляд, вышиб его из моих рук и стал с яростью топтать ногами.

Завершив последнее па, окончательно похоронившее булочки в песке, он торжествующе поглядел на нас. Потом как ни в чем не бывало сказал:

— Я забыл вас предупредить, что в этой жизни я ненавижу всего две вещи: выпечку и чай. Пообещайте, что никогда в ближайшие несколько лет не будете ни предлагать их мне, ни даже упоминать об их существовании.

Мы с Васькой, напуганные его реакцией, охотно пообещали, и мир был восстановлен.

— Значит, теперь надо ждать визита ваших убийц? — поинтересовался Андрей.

Мне его хладнокровие показалось даже обидным. Ну конечно, если бы собирались пришить его самого, он бы так спокойно тут не рассиживался.

Наверняка поднял бы на ноги всю милицию, требуя себе охрану. При мысли о милиции на душе как-то потеплело. Ругаем мы ее, родимую, а как прижмет, все равно бежим к ней за помощью. Больше-то некуда.

— Если убийцы приедут, то, конечно, ночью, это их любимое время суток, — продолжал рассуждать совершенно бесчувственный Андрей. — Надо их подкараулить и расправиться с ними.

— И как ты себе это представляешь? — поинтересовался у него Васька.

— Очень просто! — отбрасывая в сторону рыбу, воскликнул Андрей. — Дорога тут всего одна. Мы разбросаем много гвоздей и битого стекла на дороге и прикроем их чем-нибудь, а сами спрячемся за кустами, что растут вдоль дороги. А когда увидим машину ваших убийц, сдернем покрывало, и покрышкам вражеской машины придет конец.

— И что им помешает добраться до нас пешком? — ехидно поинтересовалась я. — И вообще, как мы в темноте увидим, что это именно та машина?

— А что ты предлагаешь? — обиделся Андрей.

— Для начала я предлагаю перебраться на эту ночь в другое место. Суреныч мог описать им наш ночлег, а мы возьмем и переедем. Тогда они нас не найдут.

— Ладно, — вяло согласился Андрей. — Это тоже план.

И мы пошли искать желающих обменяться с нами на эту ночь домиками. Дело это было не простым, так как в кандидаты годились только люди неприятные — их было бы не жалко, в случае если убийцы, спутав их с нами, убили. Однако все неприятные люди непонятно почему цеплялись за свои домики и никак не хотели войти в наше положение. Впрочем, на то они и были неприятными.

— Придется переехать в палатку, — констатировал Андрей. — Хорошо хоть дождь прекратился. Пошли выберем место поприличнее.

Блуждая по палаточному городку, мы наткнулись на Суреныча. При виде него мы все трое побледнели и попытались скрыться. Но не тут-то было.

Суреныч, напротив, был в приподнятом настроении и в руках держал нечто напоминавшее букет.

— Ребята, зовите своих родителей, — воскликнул он. — Я приглашаю вас к себе. Есть что обмыть.

Мы молча уставились на него, потом Васька понимающе заулыбался.

— Какой негодяй, — прошептал мне на ухо Андрей. — Вас же еще и приглашает. Можно сказать, на собственных поминках побываете.

— А что же все-таки будем отмечать? — спросила я.

— Потом узнаете, — таинственно произнес Суреныч.

Тут он увидел мою маму, которая благодаря своим пышным формам пользовалась его повышенным вниманием, и устремился к ней.

— Гад он все-таки! — с чувством произнес Васька ему вслед. — У меня от злости даже аппетит разыгрался. Пошли хоть поужинаем, кто знает, может, в последний раз.

Зоя налила нам по тарелке умопомрачительно вкусной золотистой ухи и дала по куску жареной рыбы, обильно посыпанной зеленью.

— Вечернего улова, — похвасталась она. — Утренняя рыбка, которую Слава купил у рыбаков, тоже была хороша, но с этой не сравнить. — А еще остался кусок курицы, хотите?

Я запихнула в рот огромный сочный кусок вкусно пахнущей рыбы, и тут мои глаза просто вылезли на лоб. Нет, рыба тут была ни при чем, просто возле меня неожиданно возник Суреныч и вкрадчиво поинтересовался, не ужинаем ли мы случайно.

— Какая славная рыбка, — хищно глядя в мою тарелку, заметил он. — И курица! Можно?

И, не дожидаясь разрешения, протянув руки, схватил в одну кусок курицы, а в другую — кусок рыбы из утреннего улова, который так нахваливала Зоя. Тетка сделала движение, словно хотела помешать ему, но вовремя вспомнила о правилах вежливости и н6 стала препятствовать гостю. Суреныч проворно сожрал этот кусок и потянул всю миску на себя.

— На здоровье, — кисло промямлила Зоя.

Я наконец справилась со своей порцией, родственники тоже. Теперь ничто нам не мешало наблюдать, как Суреныч лопает нашу рыбу и нахваливает самого себя. Мама гипнотизировала взглядом Зою, призывая ее сделать хоть что-нибудь, но тетка только беспомощно разводила руками. Единственный, кто извлек пользу из ситуации, был Васька. Пользуясь благодушным настроением Суреныча, он выпросил у него на завтра его надувную лодку. Наконец Суреныч отставил опустевшую миску и повторил свое приглашение прийти к нему завтра в гости.

— Значит, это случится уже сегодня, — страшным голосом произнес Васька, когда после ужина, подчистую уничтоженного Суренычем, мы сидели под звездами и курили. — Надо что-то делать.

— Во-первых, никуда теперь по одному не ходим, — сказала я. — Во-вторых, предупредим родителей, им тоже грозит опасность.

— Никакая им опасность не грозит, — возмутился Васька. — И не надо их сюда впутывать, а то они нам весь отдых испортят. Просто поставим палатку и переночуем в ней.

И мы приступили к делу. Палатки стояли довольно тесно, и найти подходящее место нам долго не удавалось. Наконец нашлось нечто подходящее.

Правда, справа стоял чей-то вездеход типа джипа, а справа разместилась многочисленная молодежная компания, которая наше появление восприняла как попытку ущемить их интересы. Однако мы, не обращая внимания на их недовольство, начали устанавливать свою палатку, и первым же движением Ваське удалось включить сигнализацию на джипе. Вой огласил окрестности, а из оранжевой палатки выскочил бородатый мужик с ружьем для подводной охоты.

Высказав нам все, что он думает о нас, и отключив сигнализацию, мужик ушел обратно.

— Еще бы акваланг надел, — пробормотал ему вслед Васька. — И зачем включать сигнализацию, если вокруг столько палаток, что выехать все равно невозможно.

— Не болтай! — прервала его я. — Давай работать! Спать хочется.

С колышками мы как-то справились, но полотно упрямо не желало натягиваться. В итоге мы с грехом пополам с ним почти справились и решили, что одну ночь сможем переночевать и так.

— Надо палатку как-то замаскировать, — озабоченно произнес Васька, глядя на плоды наших трудов. — Так она слишком бросается в глаза.

Тут я с ним была полностью согласна. Палатка получилась какая-то кособокая. Соседская молодежь откровенно потешалась над нашим творением, а так как в ее среде попадались и хорошенькие девчонки, то я Васькино смущение понимала и разделяла Васька исчез и вскоре снова появился уже с целой охапкой веток магнолии и каких-то буйно цветущих кустарников, которыми принялся украшать стены нашей палатки. Молодежь попритихла и стала опасливо перешептываться, косясь в нашу сторону. Не обращая на соседей никакого внимания, мы забрались в нашу палатку и приготовились заснуть. Во всяком случае, я приготовилась, у Васьки же было на этот счет другое мнение.

— Кто-то должен дежурить, — заявил он, как только я забралась в свой спальник. — Вдруг эти мерзавцы окажутся дьявольски проницательными и разыщут-таки нас.

На это я ему заметила, что раз такая мысль пришла ему в голову, то ему первому и дежурить. Васька согласился беспрекословно. Однако заснуть никому в этот вечер не пришлось. Ребята рядом с нами извлекли из недр палатки гитару, а под студенческий фольклор, перемежающийся фальшиво исполняемыми шлягерами сезона, спать было невозможно.

Едва они утихли и я смогла задремать, как меня разбудил Васька, уверявший, что наступила моя очередь дежурить. Поэтому не было ничего удивительного в том, что стоило ему заснуть, как меня тоже сморил сон.

Проснулась я оттого, что кто-то осторожно трогал меня за плечо. Не вдаваясь в дальнейшие подробности, я энергично брыкнула ногой и попала во что-то мягкое. Мой убийца взвыл, и мое плечо освободилась. Но зато чем-то придавило ногу. У меня в запасе оставалась вторая нога, которую я и использовала, благословляя себя за то, что заснула не в мешке.

В этот раз я сшибла какую-то подпорку. Видимо, подпорка была важной частью конструкции нашей палатки, потому что наше убежище обрушилось нам на головы вместе со всеми Васькиными украшениями — изрядно колючими ветками цветущего кустарника.

В полной уверенности, что на нас совершено нападение и я только что нейтрализовала одного из бандитов, я устремилась к выходу. Естественно, нужно представлять себе, во что превращается ваша палатка при падении и в каких складках мне пришлось барахтаться, чтобы определить, в какой стороне этот самый выход. Мне просто-напросто повезло. Внезапно стало значительно светлее, я бы даже сказала, что стало совсем светло, и я увидела людей просыпающихся, готовящих себе завтрак и тех, кто возвращался с утреннего купания.

Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы сообразить: среди бела дня вряд ли на нас стали бы нападать убийцы, да еще в таком совершенно неподходящем месте, где свидетелей пруд пруди. Палаточные складки в этот момент заколыхались, и из-под них показалась подошва пляжной тапочки. Почему-то именно она убедила меня в том, что наш гость не представляет собой никакой опасности, а, наоборот, сам может пострадать. Я внимательно осмотрела эту подошву, и мне пришло в голову, что она как-то уж слишком пассивно себя ведет, не иначе как ее обладателю совсем плохо. Я приподняла этот край палаточной ткани и наткнулась на знакомые шорты…

— Какого черта ты меня так испугал? — обратилась я к Андрею, который, оставив всякие попытки выбраться, молча лежал на земле.

— Никогда в жизни больше не попрусь будить вас, — пожаловался он, когда мы помогли ему выпутаться из складок нашей палатки и поставили на ноги.

— И правильно, — одобрила я. — А зачем тебе это сегодня потребовалось?

— Машина, — таинственно прошептал Андрей.

— Какая машина? — не поняли мы.

— Машина, на которой ездили ваши убийцы, — так же шепотом пояснил Андрей. — Она здесь!

Утреннее солнышко стремительно село за тучи, а вокруг все потемнело. Во всяком случае, мне так показалось.

— Ты уверен? — спросил Васька.

— Желтая «шестерка» с черной полосой понизу и несколькими круглыми дырочками, разбросанными в беспорядке на левой передней дверце, — сказал Андрей. С этими его словами последний лучик солнца исчез, погода стремительно портилась.

— Это она, — согласился Васька. — Значит, и парни уже тут.

Лучше бы он это не говорил.

— Так, — бодро произнес Андрей. — Ночь мы пережили, а это уже кое-что.

— Ты бы так не веселился, если бы голову открутить собирались тебе, — буркнула я.

— Надо действовать на опережение, — важно подняв палец, произнес Андрей.

— Как это?

— Допустим, они собираются подкараулить нас во время купания в уединенной бухточке и уже все подготовили для преступления, а мы возьмем да и не поплывем туда. А напротив, скажем Суренычу, что пойдем совсем в другое место. Пусть спешат туда, а мы их там уже будем ждать.

— Гениально! — восхитился мой не очень умный братец. — Так и сделаем. Пошли к нему. Лодку возьмем, все равно погода не для загара.

На наш зов из домика Суреныча выползло нечто отдаленно напоминавшее бывшего завхоза. Цвета это нечто было блекло-зеленого, словно недозрелый помидор, и вдобавок качалось на ногах.

— А! — кровожадно произнесло существо. — Явились, отравители. Небось надеялись, что помру, так не на того напали.

Мы вытаращили глаза на него в полном недоумении и молчали.

— Все ваша рыбка! — зло произнес Суреныч. — Накормили меня отравой, небось специально приготовили для меня. Мало вам того, что вы мою машину уничтожили, так еще и самого меня решили извести.

Нельзя же быть такими завистливыми! И чего сейчас приперлись, позлорадствовать?

— Мы хотели сказать, что вашу лодку… — начал Вася.

— Лодку вам еще?! — в полном упоении от нашей наглости завопил Суреныч. — Подавитесь вы моей лодкой. Убирайтесь вон и передайте вашей мамочке, что меня так просто не отравишь. Пусть покупает отраву посильнее и не скупится!

Вопли Суреныча привлекли к нам повышенное внимание общественности, люди перешептывались и нехорошо на нас поглядывали. Пришлось спешно ретироваться.

— Похоже, план предвосхитить события провалился, — заметил Андрей. — Пошли просто на пляж.

На пляже — на редкость безлюдном — мы наткнулись на Фиму, который в голом виде больше напоминал большой белый холм. Загар к нему не прилипал категорически. Фимка мог лежать на солнце часами и в лучшем случае покрывался волдырями, а в худшем хватал солнечный удар. Поэтому для воздушных ванн ему годилась только облачная погода.

Он приветливо помахал нам рукой и добродушно спросил:

— А чего вы не на лодке? Отец вроде вам вчера обещал. Сам-то он плох, я ушел, он еще спал. А ночь мне тоже пришлось провести у приятеля, потому что папаша своими стонами спать никому не давал. Так чего там с лодкой?

— Поздней поплывем, — зачем-то соврал Васька, должно быть, ему не хотелось вдаваться в подробности.

Фима был человеком физически хорошо развитым явно в ущерб мозгам, а при таком раскладе он легко мог поверить, что мы пытались отравить его драгоценного папочку. Вся его беда была в том, что мысль, раз попав ему в голову, ни за что не хотела ее покидать. Поэтому Фиму, с одной стороны, надлежало удержать при себе, это могло быть гарантией, что к нам не сунется ни один убийца, а во-вторых, необходимо было отвлечь его от скользкой темы про лодку, а то он что-то очень уж разволновался. Но, к сожалению, нам это удалось только наполовину. То есть Фима про лодку больше не упоминал, но и с нами остаться не пожелал.

— Пора мне домой, — заявил он. — Все равно загар не пристает. Авось папаша уже оклемался и сможет внятно рассказать, что с ним приключилось.

Ночью-то ему не до разговоров было.

— Так, — мрачно заключил Андрей, — в нашу палатку вам лучше не возвращаться. Фима человек мстительный, лучше бы уж вы и в самом деле отравили Суреныча, не так обидно было бы.

— Куда же нам податься? — поинтересовалась я у него. — Везде нам опасно. Сюда вот-вот явятся наши убийцы, а вокруг ни души, как назло.

Но вместо подосланных к нам убийц мы дождались самого Суреныча, которому уже стало настолько хорошо, что он тащил на себе надувную плоскодонку и полный комплект удочек, собираясь отправиться в море.

— Специально, чтобы нас подразнить, — заметил Васька.

— Вот это сила характера! — восхитился Андрей, наблюдая, как все еще зеленоватый Суреныч кряхтит под тяжестью лодки. — Себя не жалеет, лишь бы другим насолить.

Суреныч кинул в нашу сторону торжествующий взгляд и приступил к спуску лодки на воду. Ветра не было, поэтому мероприятие прошло благополучно.

Мы наблюдали за медленно удалявшейся лодкой и делали вид, что нам ни капельки не завидно.

— Не иначе как крупную поймал, — меланхолично заметил Васька, когда существенно уменьшившийся в размерах Суреныч внезапно забегал в своей лодке.

— Руками машет, — поддержал его Андрей. — Такую крупную взял, что даже не вытащить.

— А прыгает он зачем? — на всякий случай поинтересовалась я, так как была мало осведомлена в тонкостях рыбалки на море и полагала, что при клеве так и нужно.

— Странный он какой-то, — задумчиво протянул в ответ Васька. — Кричит чего-то.

— Помогите! — донес до нас ветер.

— Вот дает! Мы ему еще и помогать должны! — возмутился Андрей. — Совсем у некоторых нет совести.

— А ведь он тонет! — вдруг воскликнул Васька. — Лодка уже наполовину в воде.

— Так ему и надо, — мстительно прошипела я. — Пусть без лодки рыбачит, как все остальные.

— Он же плавать не умеет! — закричал Васька и начал стягивать с себя жилетку, футболку, кроссовки, носки, джинсы…

В общем, погода была прохладной, и надел он на себя многое. К тому времени, как Вася нырнул в волну, лодка Суреныча уже перевернулась, а сам он замолчал, что могло быть обнадеживающим признаком — он тратил все силы, стремясь удержаться на поверхности. Могло быть и иначе: он уже отчаялся и тихо шел ко дну.

— Доплыл! Доплыл! — радостно закричал Андрей. — Тащит его!

Ваське и в самом деле каким-то образом удалось вцепиться в Суреныча, и теперь они двигались к берегу. Андрей тоже вошел в воду и на середине пути присоединился к Ваське. Я тоже хотела войти в воду, но, потрогав ее большим пальцем ноги, вспомнила, что я женщина и мне полагается ждать на берегу.

Мальчишки вытащили бесчувственного и ставшего совсем уж сине-зеленым Суреныча на песок и выжидающе уставились на него.

— Похоже, он не дышит, — заметил Васька. — Искусственное дыхание нужно.

— Ты предложил, ты и делай, — буркнула я.

К чести моего брата, надо сказать, оставлять сделанное на середине не было в его привычках. Он оседлал Суреныча и крепко обхватил за шею. Не успела я подумать, что искусственное дыхание процедура не очень простая, как завхоз выпустил целый фонтан воды и в ужасе уставился на Ваську, который машинально продолжал сжимать его шею. После этого Суреныч повел себя просто неприлично. Энергично отпихнув от себя Ваську, так что тот кубарем , скатился на песок, он возопил:

— Убийцы вы! Продырявили мне лодку в отместку за то, что я вам ее не дал. И знали ведь, что я не умею плавать. Чистая работа!

— А как же вы в таком случае оказались на берегу? — ехидно поинтересовалась я у несостоявшегося утопленника, но доводы разума до Суреныча всегда слабо доходили. Сейчас же он и вовсе никого не слушал, причитая в свое удовольствие:

— А увидев, что дело не выгорело, еще и задушить пытались!

Мы в его глазах превратились в каких-то многопрофильных убийц, стремящихся во что бы-то ни стало сжить его со свету.

— Но я вам еще покажу, на что способен Суреныч, — заговорил о себе в третьем лице Суреныч. — Вы еще пожалеете.

После этих слов он удалился, не забыв прихватить две бамбуковые удочки, которые для него выловил Васька. Из чего мы заключили, что с ним все будет в порядке.

— И что нам теперь делать? — сокрушался Васька. — Теперь он нам точно отомстит. Видали, как почесал? Небось отправился поторопить своих головорезов и заодно сообщить им, где нас искать. Давайте сматываться.

Но последовать этому умному совету никто из нас не успел. Из-за огромного камня на пляж неторопливо вышли двое наших знакомых. Толстый шлепал по песку в своих видавших виды тапочках, а Лысый держал сандалии в руках и припрыгивал от боли, когда наступал на острые края ракушек. Мы затравленно уставились на них.

— Водичка ничего? — дружелюбно осведомился Толстый, не глядя на нас.

Мы с Васькой подавленно молчали, не зная, как реагировать на это. Один Андрей сохранил присутствие духа, предложив в ответ им самим попробовать.

Тут Толстый оторвал взгляд от морской дали и неодобрительно взглянул на Андрея.

— Хамить взрослым нехорошо, — наставительно заметил он и, увидев нас с Васькой, воскликнул:

— Старые знакомые! Как поживаете? Искупаться не желаете?

«Снова издеваются, — подумали мы с Васей одновременно. — Топили бы уж сразу».

— Мы вам так просто не дадимся, — сообщил им Васька, принимая боевую стойку и ничуть не смущаясь тем, что был в половину меньше Толстого.

— Вы лучше к нам и не суйтесь, — поддержала я братца, вставая рядом с ним.

Толстый растерянно посмотрел на Лысого и сказал:

— Да мы ничего, мы только искупаться хотели.

Парень, ты держи свою сестрицу, она ведь у тебя ненормальная.

— Кто это ненормальная? — рассвирепела я, делая в их сторону несколько маленьких шажочков.

На мой взгляд, в этот момент я не могла бы испугать даже котенка, но на незваных пришельцев оказала удивительное по силе воздействие. Толстый стремительно отступил назад, налетел на Лысого и отдавил ему ногу. Лысый запрыгал на одной ноге и, конечно, немедленно наступил на особенно острый край ракушки.

— Ой! Ой! — застонал он, цепляясь за Толстого. — Поехали отсюда, не хочу я купаться. Найдем местечко поспокойнее.

И, хромая на обе ноги, он поплелся прочь. Толстый последовал за ним, стараясь не поворачиваться к нам спиной.

— Испугались, — поразилась я.

— Как же, — усмехнулся Васька. — Посмотри вон туда.

Я посмотрела, куда он указывал, и увидела штук десять молодых парней, которых сопровождали их девушки. Компания со смехом располагалась неподалеку от нас. Конечно, при таком скоплении народа на берегу убийцам топить нас было не с руки.

— Что он там говорил про местечко поспокойнее? — вспомнила я. — Что, теперь нам и вовсе у моря показаться будет нельзя? Здесь полно таких местечек. Так что, они нас везде подкарауливать будут?

— Все, оставаться тут вам нельзя, — решил Андрей. — Можете немного пожить у меня дома. Там вас ни один бандит не достанет.

— Отлично! — воодушевился Вася. — А когда будем в городе, можно будет незаметно еще немножко последить за этой парочкой.

— Уже следили, и много мы узнали? — недовольно буркнула я.

— Зато мы всегда будем твердо уверены, что эта парочка не подкрадывается к нам из-за спины. Вспомни, как ловко получилось у нас с Суренычем. Не проследи мы за ним, когда он намылился в город, как бы узнали, что он затевает? — принялся отстаивать свою идею Васька.

— Вам там будет спокойно, — продолжал тем временем соблазнять нас Андрей. — Мать с сестрой уехали к бабушке в Чернигов, поэтому сможете делать что хотите и не перед кем не отчитываться. — Услышав про Чернигов, Васька заметно скис и пробубнил, что мы и с родителями делаем, что хотим, так как им не до нас. И вообще, он лично не видит разницы, где нас пришьют, в палатке на берегу моря или в двухкомнатной квартире почти в центре Сочи. Одним словом, мне пришлось его уговаривать, и, по-моему, решающим козырем было сделанное Андреем вскользь сообщение о том, что его сестрица собирается в скором времени возвращаться домой, так как отпуск у нее не резиновый.

* * *

Тем временем Суреныч, горя жаждой мести, мчался к лагерю. То есть в мыслях он мчался, реальность сильно корректировала его планы. Переживая факт нескольких покушений на его драгоценную персону, Суреныч чувствовал некоторую тяжесть в ногах и плелся едва-едва. На полпути он встретил тетку Зою, которая обратила внимание на зеленый цвет его лица, не зная, что это трагические последствия ее стряпни. Она участливо поинтересовалась, не болен ли он. К ее немалому удивлению, Суреныч дико взвыл и бросился бежать.

— Мама, что это с ним? — спросила она бабушку. — Вся семейка словно свихнулась. Сначала ко мне является его жена и, заговорщицки улыбаясь, требует рецепт вчерашней рыбы. При этом она просто умоляет не говорить об этом мужу, так как собирается сделать ему сюрприз.

— И что здесь странного? — ворчливо перебила ее бабушка. — Обычная забота жены о своем муже.

Тебе бы на вооружение взять, а то кормишь Славу одними сардельками, тут любой озвереет.

Тетка было задумалась, с чего это ее маме заботиться о зяте, но тут же снова переключилась на жену Суреныча.

— Странно было то, как она этот рецепт записывала. Я ей диктовала, а она при этом нервно оглядывалась по сторонам и просто тряслась от каких-то чувств. И еще в конце с ехидной улыбочкой, словно я от нее скрыла главный секрет, спросила: «И это все?» Что она в жаренной на растительном масле рыбе хотела найти необычного? Но это еще не конец, потом ко мне снова явился Фима и с милой улыбкой поинтересовался, когда ребята вернутся с пляжа. Говорил, что ему с ними потолковать нужно.

При этом он выразительно крутил в руках увесистое весло. А теперь еще и его папаша кидается от меня сломя голову.

— Я бы на твоем месте отправила детей в другое место, — мудро заметила бабушка, которую долгая жизнь научила осторожности.

Вернувшийся к своему домику Суреныч кинул возле него уцелевшие удочки, заскочил на мгновение внутрь и, выбравшись наружу, помчался, прижимая к груди какой-то сверток. И устремлялся он туда, где стояла желтая «шестерка» с простреленным боком. Удостоверившись, что она на месте, завхоз осмотрелся вокруг. Убедившись, что за ним никто не подсматривает, он опустился на четвереньки и принялся разгребать песок перед передней дверцей.

Потом выложил в ямку содержимое свертка и чуть прикрыл ее кипарисовыми веточками. После этого Суреныч огляделся по сторонам и, пошатываясь, отправился к себе в домик.

* * *

Андрей нас не обманул. Квартира была и в самом деле пуста и при этом очень аккуратно прибрана. У меня мелькнули опасения, что уже после двух дней обитания мы ни за что не сможем привести ее в такое же идеально чистое состояние.

— Ужинать пойдем в ресторан, — предложил Андрей. — Мне мама оставила денег на две недели, а я все это время провел на море и питался исключительно его дарами, поэтому теперь я богатый и приглашаю вас.

— А кто следить за нашими бандитами будет? — охладила я его порыв. — Если не буду точно знать, где они находятся, у меня кусок в горло не полезет;

Я все время буду думать, чего мне ждать в следующую минуту.

— Ладно, — согласился Андрей. — Сначала покараулим, а там видно будет. А где вы их будете поджидать?

Это нам и самим хотелось бы знать. Единственное место, которое приходило на ум, был гараж. Но идея болтаться там целый день и привлекать к себе в лучшем случае недоуменные взгляды автовладельцев нас не привлекала.

— Другое дело, если бы у нас была машина, — мечтательно протянул Вася. — Тогда нас никто не заподозрил бы в том, что мы хотим умыкнуть чужую.

— Так и быть, — покорно согласился Андрей. — Выведу в свет по такому случаю нашу старушку.

Крыло у нее малость помято, но двигаться ей это не помешает.

«Старушка» выглядела весьма печально. Кроме помятого крыла, она обладала еще массой специфических особенностей. Например, с места двигалась крайне неохотно и только после того, как Андрей протирал и продувал все, что можно было протереть и продуть. Иногда в процессе движения машина начинала странно дергаться, причем с таким грохотом, что казалось, пришел ее последний час. Кроме того, у нее барахлили фары и отваливался бампер. То, что папа Андрея умудрился на этом транспорте добраться до Сочи, было просто чудом. Зато мы не привлекали к себе внимания, сидя возле авторемонтной мастерской, расположенной возле гаража, где мы видели Толстого и Лысого.

Рядом с нашим находилось еще не меньше десятка механических инвалидов, среди которых преобладали «Волги». Первые два часа нашей засады мы с интересом рассматривали клиентов автосервиса и ждали нашу парочку. Они явно задерживались, а погода между тем разгулялась и солнце припекало довольно сильно. После пяти часов бесплодного ожидания в мою голову впервые закралась мысль, а приедут ли наши знакомые сюда сегодня вообще? К тому же работники автосервиса начали все чаще посматривать в нашу сторону. Один раз они даже приглашающе помахали нам, видимо, полагая, что мы настолько застенчивы, что просто не решаемся подъехать к ним.

— Долго нам еще ждать? — подал голос Андрей. — Скоро эта шарашка закроется, и нам уже не удастся с таким успехом изображать из себя стеснительных клиентов.

— Изобразим полных идиотов, которые решили подождать тут до утра, чтобы быть первыми к открытию, — злобно буркнул Вася. — Кому, кстати говоря, пришла в голову мысль караулить здесь наших приятелей?

Мы дружно заверили его, что эта идея принадлежала ему целиком и полностью. Тогда он переключился на Суреныча, мол, какого черта он это затеял, а потом и на всех армян, вместе взятых. «Как им не стыдно порождать подобных Суренычу», — бурчал он.

— Едут! — внезапно воскликнул Вася.

Я оглянулась назад, ожидая увидеть массовый исход всех армян города Сочи, приехавших принести нам свои извинения за недостойного сына своего. Но оказалось, что это пожаловали наши старые знакомцы на черной «Волге». Купленной вчера «шестерки» на этот раз не наблюдалось. Толстый и Лысый выбрались из «Волги», с кряхтеньем вытащили из багажника объемистый сверток и потащили его в гараж, в котором, собственно, и располагался автосервис. Пробыли они там чуть больше получаса и что делали, нам осталось неведомо, так как приблизиться к гаражу мы не рисковали. Возле двери толпились несколько рабочих, и окажись кто-нибудь из нашей компании возле них, они бы уж утолили свое любопытство и выяснили, чего это ради мы торчим тут с полудня.

Наконец наши убийцы, не торопясь, вышли из мастерской, уселись в машину и отправились в путь.

— Давай за ними! — скомандовала я.

— Сейчас, — растерянно пообещал Андрей и, выскочив из машины, крикнул:

— Васька, поверни ключ.

Братец охотно последовал совету, пересел в кресло водителя, повернул ключ и отпустил сцепление. Стоило ему прикоснуться ногой к педали, как машина словно птица рванула вперед.

— Тормози! — вопил Андрей, ловко отпрыгнув и размахивая руками.

Но времени на поиски тормоза у Васьки не оказалась, потому что машина, толком и не разогнавшись, очень быстро остановилась. Правда, при этом она врезалась в спокойно стоявшую серую «Волгу».

Впрочем, значительных повреждений мы никому не нанесли. Эта «Волга» и до нас была изрядно помята, а мы врезались в уже ранее травмированное крыло, и несколько новых вмятин на нем общего положения не ухудшили. К сожалению, объяснять это спешившим к нам людям времени не было. Андрей прыгнул в заработавшую наконец машину, и мы смылись.

— Сюда нам лучше тоже больше не соваться, — угрюмо резюмировал Андрей.

Черная «Волга» двигалась перед нами на зависть быстро. Нам, чтобы угнаться за ней, приходилось прилагать все силы.

— Если они опять по городу начнут колесить, у нас бензина хватит? — поинтересовался Васька.

— Не будут, — возразил Андрей. — Мне кажется, я знаю, куда они направляются. Есть тут один славный ресторанчик.

— Тебе лишь бы пожрать, — укорила я его.

— Ты спрячься, — посоветовали мне в ответ. — И ты, Вася, тоже. Не надо, чтобы они вас увидели.

Мы послушно нырнули вниз, что не помешало нам съязвить по поводу того, что Андрею вряд ли удастся приблизиться на своей развалюхе к черной «Волге» настолько, чтобы нас смогли разглядеть. Мы миновали центр Сочи и выехали на улицу Виноградную. Здесь в машину к Лысому и Толстому подсели еще два мужика, внешне еще более колоритные, чем наши знакомые. Один был неимоверно волосат, а второй так же неимоверно прыщав.

— Уроды какие-то, — рискнул заметить Васька, высунувшись в окошко.

Уроды расположились в «Волге», и она помчалась по направлению к набережной. Андрей выжимал из своей колымаги все, что мог, но все равно с каждой минутой мы отставали все больше и больше.

И по закону подлости на пути у нас встречались исключительно красные светофоры. Для «Волги» же, напротив, везде был зеленый свет. Наконец в начале улицы Курортной мы окончательно потеряли нашу «Волгу».

— Можете вылезать, — обреченно произнес Андрей.

— Спасибо тебе, — огрызнулся Васька. — Удружил. Стоило нам столько времени париться в том гараже, чтобы в одну минуту снова их упустить.

— И вовсе не в одну минуту, — защищался Андрей. — И потом, мы теперь знаем в лицо еще двух бандитов. Судя по их виду, этим типам вполне можно поручить любую грязную работу. Ложитесь, ложитесь немедленно!

Мы с Васькой послушно бухнулись на заднее сиденье, крепко стукнувшись лбами.

— Я их вижу! — возбужденно вцепившись в руль, вопил Андрей. — Они ждали еще одного мужика, сейчас он садится в машину. Мы их не упустили!

— Симпатичный? — с робкой надеждой поинтересовалась я. — Надоели уроды.

— Жутко симпатичный, если только тебе нравятся хромые старикашки, которые передвигаются на костылях и носят кепочки типа «прощай, молодость».

— Вряд ли старикашка на костылях сам будет нас убивать, — шепотом утешил меня Васька, видя мое вытянувшееся лицо.

Андрей плотно сел на хвост черной «Волге», которая теперь двигалась не очень быстро. Таким тандемом мы и направились к набережной. Черная «Волга» подъехала к причалу и остановилась. Все пятеро вышли из машины и гуськом двинулись к небольшой прогулочной яхте, на борту которой белела надпись: «Поездка — сто рублей».

— Первый раз вижу такое название, — скептически пробормотал Васька. — Кого они тут катают, хотелось бы знать?

И в самом деле, наплыва отдыхающих, жаждущих совершить круг по морю, поблизости не наблюдалось. Напротив, в этот тихий южный вечер на пристани гуляли исключительно мамаши с маленькими детишками, которые не обращали на яхту ни малейшего внимания. Едва мы успели обсудить, что лезть следом за таинственной пятеркой сущее безумие и нужно понаблюдать, как с яхты на пристань сошел Лысый, сгибаясь под тяжестью какого-то тюка, который он тащил на спине. Следом за ним шли Толстый и два урода, они тоже тащили еще три тюка. Старикашка оставался на катере. Загрузив все барахло в машину, они снова поднялись на яхту.

В это время мимо нашей машины продефилировала маменька в окружении целого выводка галдящих детишек. Старший из малышей неожиданно внятно произнес, показывая на «Волгу»:

— Мы эту машину уже видели тут вчера, а дяденьки тоже что-то таскали. Они тут работают?

— Кто же работает по ночам? — авторитетно заметила его сестренка. — По ночам только бандиты промышляют. Правда, мама?

Мама в ответ только рассеянно кивнула, не особенно вслушиваясь. Зато в разговор вступил еще один мальчик.

— А у них из машины что-то капает, — многозначительно заявил он, указывая на асфальт под «Волгой».

Может, мы узнали бы еще немало интересных подробностей, но мамаша подхватила младшего отпрыска на руки, и все семейство поспешило прочь.

— Интересно, что же в тех тюках? — произнес Андрей.

— Какие-нибудь детали для их автосервиса, — предположила я.

— А почему они их перевозят на прогулочной яхте и к тому же занимаются этим каждый день? — не унимался Андрей.

— Сейчас рыночная экономика, — пояснила я. — Кто как может, тот так и зарабатывает. Нет желающих покататься, так яхта может послужить складом или еще чем.

Но развить эту тему мне не удалось, так как с яхты спустился Лысый и сел в машину. Пришлось нашей команде спешно разделиться, Андрей поехал за Лысым, а мы остались на причале и присоединились к гуляющим. Внезапно с яхты раздался крик, сопровождаемый несколькими выстрелами. И тут же все стихло. Гражданки с детишками поспешно отхлынули в стороны, а наиболее нервные и вовсе ретировались. Но не успели мы решить, кого раньше вызывать, милицию или «Скорую помощь», как на палубу яхты вышли двое уродов, хромой старикашка и наш толстый знакомый. При виде меня, стоящей на берегу, он испуганно протер глаза. Пока он их тер, я успела спрятаться за ларьком продавца воздушных шариков, а Васька за гроздью уже надутых шариков, поэтому Толстый быстро успокоился. Во всяком случае, попрощавшись с остальными, он купил себе несколько пирожков и банку лимонада и принялся с аппетитом их уписывать, прогуливаясь взад и вперед по пристани.

Наконец, когда Васька уже из последних сил прижимал к себе синего надувного зайца с огромными пестрыми ушами, к причалу подъехала черная «Волга», и Толстый поспешил к ней. Андрей подъехал минуту спустя.

— Быстро садитесь, — прошипел он нам. — Яхту можем осмотреть и потом, а пока надо проследить за этими двумя.

И не успела я подумать, что стоило бы осмотреть яхту именно сейчас, когда на ней никого нет, как выяснилось, что я уже сижу в машине и мы мчимся прочь из города. Зелени и гор вокруг было в достатке, и вообще вид из окна машины открывался замечательный, однако темнота сгущалась, и в ней терялись окружающий пейзаж и черная «Волга».

— Река Агура, — прочитал мой шибко грамотный братец. — Они туда? Порыбачить захотелось?

Машина наших неприятелей свернула с шоссе и, проехав несколько сотен метров, остановилась возле ресторана, перед которым маячил парень в черкеске, старательно изображая из себя джигита.

— Это «Кавказский аул», — пояснил нам Андрей. — Тут вы сразу вспомните, что вы на Кавказе.

Каждый столик располагается в сакле, официанты будут с кинжалами, а подадут нам шашлык и чахохбили.

— Думаю, что нам хватит только на поминальную фасоль и какой-нибудь салат, — пробормотала я, подавленная чувством голода и окружающим колоритом.

— Скажи спасибо, что они не поехали в «Рэдисон отель», — бросил мне Андрей. — Там нам точно только на вход на дискотеку и хватило бы.

Наша парочка расположилась в беседке, которую здесь называли саклей. Видно нам их было довольно плохо. Успокаивало только, что и им нас тоже видно не лучше. Но пока нас вели к нашей сакле, мы все-таки разглядели, что за их столиком сидят четверо.

— Деловой ужин, вот бы подслушать, — прошептал Васька.

К нам подошел официант, и Андрей радостно воскликнул:

— Тимка!

Официант вздрогнул и выронил из рук блокнотик и ручку. Однако Андрей, не обращая внимания на откровенное недоумение у парня на лице, тискал его в объятиях. Наконец Андрей понял, что надо как-то представиться, и сказал:

— Я Машкин брат. Конечно, ты меня не узнаешь, а я вот вижу твою фотографию по сто раз на дню, поэтому ты мне как родной.

Тима не выразил по этому поводу большого восторга, но Андрей не унимался:

— Сестра просто места себе не находила весь год, только и разговоров было, что летом поедем в Сочи и она с тобой встретится. Фотография у нее над кроватью висит, и она каждый вечер тебе спокойной ночи желает.

На миловидном лице официанта на этот раз отразился просто ужас.

— Она уже приехала, и скоро вы встретитесь, — продолжал бурлить восторгом Андрей. — Сеструха не говорила мне, что ты здесь работаешь, наверное, не знала, но теперь она уж точно здесь появится.

Тима затравленно оглянулся, словно ожидая, что Машка выскочит из-за зеленых кустов, и смущенно пробормотал:

— Дело в том, что у меня теперь другая подруга.

Только ты пойми меня правильно, Маша — прекрасная девушка, но она приезжает раз в год, а что мне делать все остальное время?

— Бедная Маша, — загрустил Андрей. — Она будет очень разочарована.

Судя по отчаянному выражению физиономии Тимы, он хорошо представлял, сколь опасна для него разочарованная Маша.

— А мы как раз следили за одним типом, который уже третий раз делал ей предложение, — продолжил Андрей, делая вид, что не видит перемены настроения Тимы. — Вон он сидит, — и он указал на беседку, где находились Толстый и Лысый. — Она к нему относится вполне терпимо, только ее смущает, что он ей мало про себя рассказывает. Вот если бы нам удалось узнать, что они там болтают, то вполне возможно, она бы согласилась принять его ухаживания. И тогда твоя измена не так бы ее расстроила.

Видимо, все мысли Тимы были заняты грядущим появлением Маши в виде грозового облака на горизонте его личного счастья. Поэтому он и не заметил откровенной несуразности в рассказе Андрея, а просиял словно новенький самовар и сразу же предложил:

— Я могу одолжить тебе свою запасную форму.

Да я просто обязан это сделать ради твоей сестры, я всегда любил ее и восхищался ею.

После этого Тима умчался за формой. Васька смотрел ему вслед мрачнее тучи.

— И этот тип висит у нее над кроватью? — недоуменно произнес он наконец.

— Да ты что! — усмехнулся Андрей. — Я и фотографию-то его видел всего один раз, и то в помойном ведре. Сестрица наводила у себя в столе порядок. Но память у меня что надо, через столько времени я его узнал, и так кстати! Правда, я молодец?

Но ответить мы ему не успели, так как у нашего столика словно из воздуха возник Тима и буквально силой вытащил Андрея из-за стола и потащил переодеваться, приговаривая, что счастье Маши для него важнее какой-то там работы. Через несколько минут нашим глазам предстала в высшей степени странно одетая фигура. Андрей был на полторы головы выше Тимы, поэтому рукава его новой одежды заканчивались где-то на уровне локтей, а черкеска едва прикрывала зад, что со стороны выглядело несколько двусмысленно.

— Надеюсь, никто из начальства не заметит, что столик обслуживает какой-то не такой официант, — пробормотал Тима, к которому, похоже, частично начал возвращаться здравый смысл. Однако он тут же бодро добавил:

— Штат у них тут постоянно меняется, поэтому на новое лицо могут и не обратить внимания. Конечно, если ты не будешь ронять подносы и бить посуду.

Андрей легкомысленно пообещал и был отправлен к столику наших неприятелей.

— Что-то я за него волнуюсь, — проговорил Васька.

— У него все получится, — несколько неуверенно заверил Тима. — Ему только надо взять у них заказ и отдать мне, а самому возвращаться к столику и слушать, чего они там болтают.

Я тяжело вздохнула. Андрей умудрялся оступиться десять раз подряд на одном и том же, причем идеально ровном месте, а что уж там говорить про местные дорожки и беседки, прямо-таки усыпанные опасностями. И первая не заставила себя ждать. Андрей споткнулся обо что-то и в беседку к нашим знакомым влетел подобно выпущенному из пушки ядру, сокрушив по пути часть плетеной стенки. Понятное дело, что разговор за столом прервался и гости с жадным любопытством уставились на Андрея.

— Э-э, — проблеял Андрей. — Заказывать будете?

— А что у вас сегодня особенно удалось? — спросил его Лысый.

Этого Андреи не знал, но предположил, что шашлык.

— Его и несите, и побыстрей, потому что мы страшно голодны, — произнес Лысый, снова переключаясь на беседу, но слушать ее у Андрея времени уже не было, он помчался передавать заказ Тиме.

Вернувшись, он приготовился занять удобное местечко в углу, но случайно зацепил ногой за ножку стула одного из гостей. В результате эта ножка непостижимым образом отвалилась, а гость рухнул на пол. Разумеется, пока его поднимали, отряхивали и приводили в чувство, о деловых разговорах не могло быть и речи. Зато Андрей узнал о себе немало нового. К тому времени, как Андрей услышал условный свист, означавший, что снаружи его дожидается Тима с готовым шашлыком, гости уже несколько успокоились и снова заговорили.

— Последний раз я связываюсь с этим типом, — сказал Лысый. — Подсунул нам совершенно дохлое дело. Мотаемся туда-сюда, а толку чуть. И главное, машины жалко. Эти дети, они же не соображают, когда нужно остановиться.

Андрей успел удивиться, что у бандитов к нам, оказывается, есть еще и претензии, но в это время Тима засвистел совсем уж зверски. Проигнорировать его на этот раз было никак невозможно, так как гости начали беспокойно оглядываться по сторонам в поисках источника странного звука. Водрузив перед своими клиентами тарелки с шашлыком и умудрившись ничего не уронить, Андрей услышал:

— А где вино?

Пришлось мчаться за вином, потом искать штопор, потом бежать за новой бутылкой, потому что первая разлетелась вдребезги в ту же минуту, как Андрей к ней прикоснулся. Потом заменять остывший шашлык и снова искать штопор, который оказался у него в кармане. Новая бутылка имеющимся штопором открываться не хотела. Обстановка накалялась, гости начали выражать недовольство.

Мы с Васькой с интересом следили за передвижениями Андрея. Издалека все это выглядело довольно смешно — он делал круги вокруг стола, стараясь ни упустить ни одного слова.

Андрей как раз начал разливать вино, когда один из гостей спросил Толстого:

— А то, что от них остается, куда вы деваете?

— На яхту, — пожал плечами Толстый. — Потом по дороге сбросим в море. Дешевле, чем мотаться на свалку. Мы так всегда делали.

— А как с детьми поступите, они могут навредить?

— Дети будут молчать, — уверенно произнес Лысый. — Об этом мы позаботимся.

Рука у Андрея дрогнула, и струя красной «Хванчкары» пролилась на скатерть, попутно обрызгав рубашку Лысого. Видимо, эта рубашка была ему особенно дорога, потому что Лысый издал громкий вопль и подскочил на месте. Андрей такой реакции от него никак не ожидал и не успел вовремя убраться подальше. В итоге Лысый вышиб бутылку у него из рук, и она, перелетев, словно ракета, через стол, угодила в голову одному из гостей, который немедленно обвинил в случившемся именно Андрея, и напрасно бедняга-официант пытался внушить гостю правильный взгляд на происшедшее, тот вникать не желал.

Мы с Васькой увидели только последнее действие трагедии. Андрей вылетел из беседки и, описав дугу в несколько метров по воздуху, смешно перебирая ногами, приземлился. К сожалению, на том месте, куда он приземлился, его поджидал Тима с подносом, на котором стояли красивые вазочки с мороженым. Вазочки мигом разлетелись на кусочки, издав прощальный звон, а поднос покатился по дорожке.

— Андрей! — закричал Васька, вскакивая с места и кидаясь к другу.

Я помчалась за ним, чтобы оказать посильную помощь Тиму как существу, пострадавшему за чужие грехи и собственную доброту. Пока мы хлопотали над пострадавшими, Толстый с Лысым, видимо, решили, что здесь для них слишком шумно, покинули беседку и направились мимо нас к выходу. Я подняла голову как раз в момент, когда Толстый проходил рядом. При виде меня он как-то крякнул и ускорил шаг, хотя глаза от меня не отвел. Поэтому тут же налетел на какую-то дородную матрону с солидным бюстом, на котором сияла огромная брошь. Именно в эту брошь и вцепился Толстый, чтобы не упасть.

Матрона в общем-то была польщена, но ее спутник преисполнился негодованием.

Трудно было сказать, что его больше задело. Оскорбился ли он отношением к его даме или усмотрел в Толстом потенциального похитителя драгоценностей, однако взревел он не хуже горного быка и вцепился в оторопевшего Толстого. От ужаса нахал не догадался отпустить брошь, и потому матрона была вынуждена семенить следом за своим кавалером и умолять его отпустить свою жертву. Такой образ действия только подлил масла в огонь. Теперь ее спутник был твердо уверен, что раз она так защищает этого носатого субъекта, значит, дама к нему неравнодушна, и он тряс бедного Толстого в руках, требуя извинений.

Застежка броши не выдержала такого натиска и расстегнулась. Дама взвизгнула и отстала, а Толстый завопил, так как булавка впилась в его ладонь. Лысый наконец заметил, что дело неладно, и бросился на помощь своему приятелю. На шум сражения из беседки выскочили недавние сотрапезники Толстого и Лысого и тоже немедленно вступили в бой. В азарте никто и не вспоминал ни про Андрея, ни про Тиму.

Андрей же пришел в себя на диво быстро, может, благодаря тому, что удар о землю был существенно смягчен кругленьким Тимой. К тому моменту, когда Толстый первый раз врезал кавалеру дамы, Андрей уже пришел в себя и сразу ринулся в пустующую беседку, откуда вернулся через несколько минут. В руках он сжимал два прозрачных пакетика со стеклянными фужерами, из которых недавно пили Лысый с Толстым.

— Судьба сестры для меня все, — таинственно пояснил он вконец опешившему Тиме. — Проверю отпечатки пальцев, возможно, эти типы в розыске.

Тима, ошеломленный падением, только кивнул в ответ.

— Возьмите еще, — пролепетал он.

— Не надо, — с достоинством отозвался Андрей, удаляясь по дорожке. Он величественно прошествовал мимо не желавшего успокоиться защитника слабого пола, придавленного к земле четырьмя противниками, и печальной дамы, ползавшей рядом в поисках утраченной драгоценности.

Вдали нарастал вой милицейских сирен.

— Пора нам отсюда сматываться, — заметила я. — Не люблю давать показания.

Толстый с Лысым, к их великому сожалению, не могли последовать нашему примеру: их противник не оставлял попыток подняться с земли и при этом перечислял, что он сделает с обидчиками, как только освободит хоть одну конечность. Оставить его в этой ситуации было сродни самоубийству. Ведь Лысый сидел на его левой руке, Толстый на правой, а их приятелям пришлось охранять ноги.

Мы разминулись с милицией около входа. Молодой лейтенант взглянул на нашу компанию и особенно внимательно проводил взглядом Андрея, который гордо вышагивал в изрядно потрепанной черкеске, но задерживать нас не стал: из-за деревьев неслись такие громкие проклятия, что внимание лейтенанта поневоле обратилось туда, и, ходи Андрей даже голым, на него все равно махнули бы рукой.

— Куда дальше? — прыгая в машину, спросила я у Андрея. — У тебя есть еще один ресторанчик на примете? Я бы не прочь поужинать наконец.

— Надо посмотреть, что у них там творится на яхте, — глубокомысленно произнес он в ответ, надеясь, что у него не спросят, что же, собственно говоря, ему уже удалось узнать. — А потом уж будем есть.

В глубине души Андрей сомневался, что это «потом» наступит, и под ложечкой у него тоскливо заныло. Но он напомнил себе, что как студент юридического факультета, а стало быть, будущий защитник закона, не имеет права пасовать перед трудностями и опасностями.

К яхте мы подъехали в глухую полночь, потому что по дороге у нас кончился бензин и нам пришлось пару километров толкать машину. Потом над нами сжалился водитель какого-то грузовика и кинул нам буксировочный трос. Потом мы долго носились по территории бензоколонки и пытались найти хоть одну живую душу. Наконец мы ее нашли в облике в хлам пьяного заправщика, и тут судьба нам улыбнулась, заправщик налил полный бак и немедленно удалился досыпать, гордо отказавшись принять плату.

Яхта выглядела не слишком приветливо. Я хочу сказать, что никаких там огней по бортам и вообще никакой иллюминации на ней не наблюдалось.

— Пошли, что ли? — неуверенно предложила я, сама ужасаясь тому, что говорю.

И мы пошли. Фонарика у нас не было, и мы ориентировались исключительно по памяти и полагаясь на свет звезд, которые в качестве осветительных приборов оставляют желать лучшего. Первым на трап шагнул Андрей. И зря. Природная неуклюжесть дала себя знать, и уже через два шага он полетел в воду.

— Одно хорошо, — заявил бедняга, когда мы его вытащили и вытрясли из него излишек воды, — теперь совершенно ясно, что на яхте никого нет. Если бы там кто-нибудь был, то давно бы выскочил, чтобы узнать, что тут творится.

Осторожно перебравшись на палубу и чутко прислушиваясь к каждому звуку, мы прошли в каюту.

Тут было еще темнее, чем на улице. Я споткнулась обо что-то и грохнулась лицом вниз. Но вместо твердого пола уткнулась лбом во что-то мягкое.

— Ай! — взвизгнула я. — Что это?

— Тише ты, — шикнул на меня Андрей. — Где ты там?

— Здесь, — пискнула я.

Андрей присел рядом со мной и принялся шарить по полу.

— По-моему, это чья-то нога, — сообщил он наконец результаты своих исследований.

— Идиот, — прошипела я. — Это моя нога.

— Ой, извини, — смутился Андрей. — Но тут еще две.

— А по-твоему, сколько ног у меня должно быть? — окрысилась я.

— Нет, кроме твоей ноги, тут еще две, — сообщил Андрей, и в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками, похожими на икоту.

— Кто здесь есть? — неуверенно спросила я. — Кто это икает?

— Я, — послышался сдавленный Васькин голос. — От голода. А этот, с двумя ногами, он чего там лежит?

— Сами хотели бы знать, — отозвался Андрей. — Может быть, включить свет?

Мысль была хороша, как это она нам раньше не пришла в голову. Я стала шарить рукой по одной стене, Васька по другой. Наконец Ваське повезло и в каюте вспыхнул свет.

— Ox! — выразил общее впечатление Андрей.

Покойник лежал на полу, и казалось, что он безмятежно спит. В том, что это именно покойник, не оставлял ни малейшего сомнения тот факт, что фигура была без головы. При этом крови на полу не было.

— Не трогай его! — завизжала я, видя, что Андрей нагнулся над ним.

— Я должен удостовериться… — брякнул будущий юрист в ответ и тут же пробормотал:

— Ты права, конечно, без головы долго никто не протянет.

К тому же убили его в другом месте, потому что вокруг нет крови.

— А может, они сделали уборку? — предположил Васька.

— И так захлопотались, что забыли прихватить с собой тело, — съехидничала я. — А голову все-таки взяли, просто на память.

— Это может быть заказное убийство, тогда голову унесли, чтобы показать заказчику. А может быть, кровная месть, тогда голову засушат и вся семья будет плевать на нее еще долгие годы, — рассуждал Андрей. — В любом случае надо сообщить в милицию. Я побегу к телефону, а вы оставайтесь здесь и караульте.

И он исчез.

— Как думаешь, если убийцы этого мужика вспомнят про тело и вернутся за ним, то что они с нами сделают? — дрожащим голосом спросила я у братика через несколько минут.

— Сам об этом думаю, — признался Васька. — Давай на всякий случай выключим свет и переместимся на палубу. Оттуда мы в крайнем случае сможем прыгнуть в воду, а здесь мы как в мышеловке.

Оказалось, что это решение было просто провидческим. Буквально через несколько минут возле яхты затормозила черная машина и из нее вышел человек.

— С одним мы точно справимся, — шепнул мне Васька, сжимая в руках какой-то трос. — Как только он повернется к нам спиной, ты на него прыгай, а я буду его вязать.

— Давай лучше ты на него прыгай, а я буду вязать, — возразила я.

— Не бойся, я его к этому времени уже оглушу, — показывая внушительную железку, сказал Васька.

— А зачем он нам? — поинтересовалась я.

— Как зачем? — поразился Васька. — Это же убийца или его сообщник. Пришел ликвидировать следы преступления. Следить за ним мы не сможем — Андрей-то в милицию уехал на машине. Значит, надо его обезвредить и дождаться милиции.

— Ладно, — согласилась я.

К сожалению, с самого начала все пошло не так, как планировал Васька. Началось все с того, что мужик оказался очень высокого роста, и для того, чтобы его оглушить, Ваське пришлось бы встать на табуретку или забраться на какое-нибудь другое возвышение. Это мой братик и сделал, воспользовавшись тем, что мужчина мерил палубу шагами из конца в конец. Но теперь нужно было ждать, пока преступник приблизится к Ваське, а он этого делать не торопился. Ему, видите ли, пришла охота покурить. Теперь длинный стоял на палубе, курил и поглядывал на часы. Огонек зажигалки осветил его гладко выбритое лицо с волевым подбородком и красивым прямым носом. Цвета глаз было не рассмотреть, но волосы у него были вьющимися и спускались почти до плеч. Наконец человек докурил сигарету, тяжело вздохнул и.., закурил следующую.

Погруженный в свои мысли длинноволосый красавец ничего вокруг не замечал. В это время послышался шум подъезжающей машины, потом быстрый топот ног, и на палубу влетел запыхавшийся Андрей.

— Какого черта?! — успел удивиться красавец прежде, чем Васька метнул свою железку, которая угодила длинному прямо в затылок.

Я тут же рванула из своего укрытия, но вязать красавца не пришлось. Он был без сознания, к этому состоянию был близок и Андрей. Но, скажу искренне, я любовалась точеными чертами лица падшего красавца, Васька же любовался делом своих рук, и нам было не до Андрея. К тому же в эту минуту к яхте подъехали две роскошные иномарки, и из них начали выходить люди и подниматься на палубу судна.

Мы с Васькой как-то сразу сообразили, что, заметив нас склоненными над неподвижным телом длинноволосого красавца, они будут этим очень недовольны. Поэтому решили, что пора сматываться. Однако мы увидели, что Андрей вовсе не торопится последовать нашему примеру, а стоит все на том же месте, тупо глядя перед собой. Между тем на палубу уже поднимались первые гости.

Мы выхватили Андрея буквально у них из-под носа и потащили за собой. Первый яростный крик раздался, когда мы прыгали за борт. Вода была теплая, до берега — рукой подать, поэтому ничего страшного с нами не случилось. Правда, у двоих вновь прибывших оказались пушки, и они принялись палить в нашу сторону. К счастью, было еще недостаточно светло или стрелки были никудышные, но мы добрались до берега без травм. Погони за нами не было. Видимо, на яхте всей компанией они приводили в чувство оглушенного Васькой красавца. Лично я могла им только позавидовать.

* * *

Количество людей, работающих в сочинской милиции, за последние годы возросло в несколько раз. Этому способствовал мэр города, охотно выделяя средства для поддержания порядка в своем городе. Казалось бы, после этого милиция должна была свести на нет всю преступность в окрестностях. Но вместо этого она только возросла. Милиционерам оставалось этому только удивляться и засучив рукава бороться с новым наплывом хулиганов и бандитов.

— Такое впечатление, что к нам съехался преступный элемент со всей страны, — жаловался начальник сочинской милиции своей супруге. — Какие-то воры из Магадана промышляют в «Жемчужине», а на улицах появились бандитские группировки откуда-то с Урала. И добро бы ребята понаехали просто отдыхать, так нет же. Им и на отдыхе неймется.

Наши преступники жалуются. И это еще не все, с этими можно было бы еще мириться, но к нам прут и из-за рубежа! Из Турции едут вместе со шлепанцами и купальниками, а про обезумевших выходцев из воюющих республик Закавказья я и говорить не хочу.

Решают свои проблемы прямо у нас под носом. А еще дети! Кто их воспитывает? В наши дни дети знали свое место, а теперь они все с мобильниками, на «Мерседесах» и с вот такими пачками денег.

Жена уважительно покосилась на предполагаемый размер пачки и тяжело вздохнула. Все, что говорил ее муж, было ей хорошо известно, как, впрочем, и всем остальным сотрудникам сочинской милиции.

Поэтому они были не особенно шокированы сообщением, сделанным тонким мальчишеским голосом, что на яхте обнаружен труп взрослого мужчины без головы.

— Хорошо, хоть книжки читают, — сказала операторша своей подруге. — Правда, поздновато ему.

Судя по голосу, парню уже значительно больше двенадцати, а я «Всадника без головы» читала именно в двенадцать.

— Пошли туда кого-нибудь, — посоветовала ей подруга. — Мало нам неуловимой шайки, что машины портят, так теперь еще и это.

Таким образом наряд к причалу все-таки был послан, но по пути милиционерам пришлось еще прекратить драку подростков, возвращавшихся с дискотеки, потом отвести двух совершенно пьяных и почему-то очень расстроенных этим турок домой, и только к утру наряд оказался у берега моря.

— Какая хоть яхта? — недовольно спросил лейтенант Гаврилов у своего напарника.

— Вон та с сотней долларов на борту, — ответил сержант Потапов, вылезая из служебной машины.

Подойдя к яхте, они достали оружие и поднялись по трапу. На борту было тихо, только над морем кричали чайки да плескалась вода у причала. Внезапно сзади раздалось старческое кряхтенье. Милиционеры, вздрогнув от неожиданности, оглянулись.

Метрах в двух от них стоял старикашка в бледно-голубой кепчонке на голове и с костылем под мышкой.

— Вам чего? — поинтересовался он.

— Нам хозяина, — ответил Потапов, смущенно пряча пистолет.

— Я — сторож, а хозяина вам не достать, — с достоинством отозвался старик.

— У вас на судне находится труп мужчины без головы, — сурово поставил его в известность лейтенант, демонстративно не убирая свое оружие.

Если старик и ожидал какой-нибудь пакости, то только не такой. Изумленно крякнув, он спросил:

— С чего вы взяли?

— В отделение позвонили, — ответил сержант, не обращая внимания на сердитый взгляд Гаврилова, который полагал, что откровенничать с вероятным укрывателем трупа не стоило бы.

— Пошутили, — предположил дед.

Пропустив деда вперед (еще треснет своим костылем по башке), Гаврилов последовал за ним. В каюте было еще не очень светло, но все-таки не настолько, чтобы не увидеть, что трупа не было.

— Видите, — с торжеством сказал дед.

— Не видим, — уныло подтвердил Потапов.

— Не возражаете, если мы тут все осмотрим? — спросил у старика Гаврилов.

Дед секунду поколебался, но потом махнул рукой.

— Осматривайте, все равно мне скрывать нечего. Когда здесь закончите, я вас провожу в капитанскую каюту и на камбуз. Сдается мне, что если что-нибудь мясное и имеется на катере, то только там.

* * *

Мы с Васькой уже второй час пытались привести Андрея в чувство. То есть сознания он и не терял, но на яхте что-то с ним случилось нехорошее, так как на наши вопросы он не отвечал и вообще на внешние раздражители не реагировал. Нам это занятие уже порядком надоело, страшно хотелось есть и спать или хотя бы сменить мокрую одежду. А для этого надо было сначала добраться до дома, а чтобы сделать это, необходимо было посадить Андрея за руль. Поэтому мы и трясли его изо всех сил, пытаясь довести до его сведения, что каждую минуту нас могут прихватить друзья длинноволосого красавца.

Наконец Андрей окончательно очнулся и кивнул головой. Мы облегченно перевели дух и, держась берега моря, поплелись к нашей машине, опасливо косясь в сторону причала.

— Что бы там ни было, — сказал Васька, — ас той компанией нам не совладать. Ты видел, какие лбы приехали? Настоящие убийцы, с Лысым и Толстым не сравнить. Если такие возьмутся за нас, то мы и двух раундов не протянем.

За всю обратную дорогу Андрей не проронил ни слова. Только дома, отогревшись за чашкой чая, он произнес:

— Я знаю этого типа.

Тон, которым он это сказал, заставил меня поперхнуться. Васька замер с недожеванным бутербродом, а Андрей мрачно кивнул головой.

— Это сынок одного городского воротилы, — сказал он. — Этот тип уже был замешан в нескольких скандальных историях, в том числе и с летальным исходом. Но папаше до сих пор удавалось заминать все его художества. Один раз, правда, дело дошло до суда, и что вы думаете, в день суда трое свидетелей не смогли дать показания, так как лежали в разных точках города с перерезанными глотками. А тогда дело касалось какой-то жалкой пьяной драки, которая и разгорелась-то из-за девчонки. Представляете, что папаша устроит сейчас, когда дело идет об убийстве, да еще таком зверском. Можно смело считать, что свидетелей он уберет.

Васька медленно засунул в рот кусок ветчины и заметил, что мы никому про труп рассказывать не собираемся, люди мы маленькие и тихие. Так, может быть, пронесет?

— Поздно, — пророкотал Андрей. — Милицию мы вызвали? Вызвали. Лица наши этот красавчик и его приятели видели? Видели. Милиция приедет, сообщит, кто ее вызвал, а значит, все эти типы будут считать, что мы хотим дело с безголовым трупом раскрутить. И вообще, мне за тебя, Вася, стыдно. Нельзя прятаться в кусты, когда вокруг такой произвол.

— Неужели Лысый и Толстый тоже работают на этого воротилу? — удивилась я. — Не очень-то они похожи на бандитов.

— Много ты понимаешь, — охладил меня Андрей. — Завтра, нет, уже сегодня, я пойду к одному своему приятелю, который работает в милиции, и поспрашиваю у него, что милиционерам удалось обнаружить. А дальше будем действовать по обстановке.

Нам с Васей стало плохо при мысли о том, что нужно будет действовать еще дальше. Вася даже заметил, что в принципе он совсем и не горит желанием отдыхать у моря. Его вполне бы устроила и средняя полоса или даже Крайний Север. Он, мол, давно мечтал посмотреть, что собой представляет тундра.

— Уехать вам уже не удастся, — обрубил все наши надежды Андрей. — Они вас в первую очередь будут искать по вокзалам, потом по санаториям, а потом по теткам, которые сдают комнаты курортникам. Хорошо еще, что моя бабка никогда этим не занималась и ее адреса нет ни в одном агентстве по найму квартир.

Уже в десятом часу утра энергичный Андрей был в комнатке у своего приятеля, работавшего в милиции, и с нетерпением смотрел, как тот дожевывает завтрак.

— Труп, говоришь? — заглатывая сваренное вкрутую яйцо, повторял приятель. — А ты не врешь?

— Не вру, не вру, — приплясывая от нетерпения, подтвердил Андрей. — Сам видел. Димон, постарайся, а?

— У меня сегодня выходной, — подчищая корочкой хлеба подливку с тарелки, сообщил ему приятель. — Глупо идти на работу в выходной, может, до завтра подождешь?

Но ни до завтра, ни даже до вечера Андрей ждать не соглашался.

— Разговаривать надо с отделением, что в морском порту. Позвоню туда, может, чего и узнаю, — наконец решился приятель и поднял трубку.

Дальше Андрей услышал следующее:

— Говорят, у вас труп без головы на катере нашли? — как бы между делом поинтересовался Димон, на этом мирная беседа завершилась.

— Кто подслушивает вашу частоту? — завопил Димон. — Ничего мы не подслушиваем. Надо нам очень подслушивать, у нас своих дел выше крыши.

Откуда знаем про труп? Свидетель рассказал. Куда его послать?

После этого Дима повесил трубку и сурово уставился на Андрея.

— Тебе это что, шуточки? Ты думаешь, у нас дел больше нет, как твои розыгрыши расхлебывать?

— В чем дело-то? — пролепетал ничего не понимающий Андрей.

— Не нашли они там никакого трупа, — рявкнул Димон. — И крови не нашли. И компанию тоже. Вообще никого там не было, один старикашка-сторож, который ночует на яхте. Иди отсюда и свои шуточки шути в другом месте.

После такой отповеди просить проверить отпечатки пальцев с похищенных в «Кавказском ауле» фужеров язык у Андрея не повернулся. Дома Андрей повалился на диван и сказал нам, сгрудившимся возле него:

— Все. Нам конец. Этот денежный воротила уже заплатил в милиции, чтобы дела не заводили. Теперь надо только от свидетелей избавиться. И тогда — полный порядок.

Почему-то мы с Васькой не усомнились в правоте его слов.

— Интересно, кого он пошлет нас убивать? — задумчиво пробормотал Васька. — Неужели снова Толстого с Лысым. Представляете, как они обогатятся, если нас уже два клиента заказали.

— Ты бы лучше, чем чужие барыши подсчитывать, подумал, как нам сделать, чтобы эти деньги они не получили, — раздраженно посоветовала я. — Я лично намерена прожить долгую жизнь, и в мои намерения не входит умирать от рук наемников сынков богатеньких папаш. Если милиция нам не поможет, значит, надо искать другую силу, которая поможет.

Например, конкурентов этого папаши. И потом, почему ты уверен, что милиция куплена? Может, она просто не слишком тщательно осмотрела каюту?

— Они там все обнюхали.

— Тогда остается обратиться к конкурентам папаши, — признала я.

— Он их всех давно поубивал, — отмахнулся от меня Андрей.

— Тогда надо сцапать этого сынка Я объяснить ему, что зла мы ему не желаем, пусть живет и дальше, лишь бы нас не трогал, — предложила я.

Моя идея получила горячее одобрение со стороны Васьки и вызвала такое же горячее возмущение Андрея.

— Как ты можешь так рассуждать? — возмутился он. — Это страусиная политика.

— Хоть бегемота, лишь бы живой остаться, — отрезала я.

— Я предлагаю поискать родственников убитого, они могут пожелать отомстить за него, — предложил Андрей. — Вдруг это люди влиятельные, тогда смогут помочь и нам.

— А как ты их будешь искать? — поинтересовалась я. — Ты даже лица убитого не видел, как же определишь его родственников? Дашь объявление в газету? Так, мол, и так, найден мужской труп, родных людей, пропавших без вести в последние дни, просим звонить.

— Ладно, тогда я буду с вами, пока не найдем этого длинноволосого папенькиного сынка. Однако, когда мы его сцапаем, вы сможете говорить ему что угодно, а я уж постараюсь выведать, кто был этот несчастный парень без головы и куда они дели тело и все остальное, — решительно заявил Андрей.

Никому из нас не пришло в голову, что, возможно, тот длинный парень вообще тут ни при чем и труп явился для него еще большим сюрпризом, чем для нас.

— А как мы будем на него выходить? — заинтересовалась я практической стороной вопроса. — Он мне не показался таким уж контактным.

— Он жуткий бабник, — многозначительно посмотрев на меня, произнес Андрей. — Говорят, каждую ночь у него новая девушка, а иногда даже и несколько. И не только ночью.

— Предлагаешь моей сестре заявиться к нему домой и предложить себя в качестве новенькой? — тихим голосом поинтересовался Вася.

— Нет, нет, — заволновался Андрей. — Зачем же сразу домой. Мы ее подсунем где-нибудь в темном месте.

— Почему это в темном? — теперь обиделась я. — Не настолько уж я плоха.

— Тебя могли запомнить его приятели, — разъяснил Андрей, — А до крайности тебе с ним доходить совсем необязательно. Раскрути его на откровенность и дальше удирай.

Затем он приступил к обсуждению деталей плана, оставив меня в мрачном раздумье. Мне никак не удавалось сочинить первую фразу, после которой красавчика потянет излить мне душу. «А многих ли ты на своем веку прикончил?» — для первого знакомства как-то не подходила. Так ничего и не придумав, я включилась в обсуждение плана и услышала, как Андрей говорит:

— Ловить его лучше всего на дискотеке. Он каждый вечер бывает в «Рэдисон-Лазурной», там самая крутая дискотека. Денег на вход нам хватит, ведь за ужин в ресторане нам так и не пришлось платить.

Правда, цены на дискотеке такие, что ты, Дашка, пойдешь одна.

— Новое дело! — возмутилась я. — А если что случится?

— Что может случиться? — удивился Андрей. — Ты с ним познакомишься, он тебя пригласит на чашку кофе к себе домой, ты согласишься, а потом выпытаешь у него все про труп.

— Когда это потом? — подозрительно спросил Васька. — Ты что ей предлагаешь? Даша, не слушай его. Никуда ты не пойдешь.

Почему-то я пришла в уныние при мысли о том, что Васькины слова могут изменить планы и мне уже не придется раскручивать красавца на откровенность.

— Конечно, пойду, — услышала я свой голос, при этом могу дать честное слово, что ничего подобного говорить и не собиралась. — Не ждать же, пока нас прикончат. Я только боюсь, что меня раскроют раньше, чем я успею войти в доверие.

— Измени прическу, — посоветовал Андрей. — И переоденься. Все равно твои шорты не подходят для крутой тусовки.

Я критически оглядела себя и пришла к выводу, что в общем-то он прав. К вечеру положение было исправлено. На голове у меня было творение лучшего мастера лучшего салона красоты города, который, к счастью, оказался тоже приятелем Андрея и принял меня без записи. Если бы не это, наше мероприятие пришлось бы отложить на пару месяцев — очередь к нему была огромная. Покупку достойного платья наши финансы не предусматривали, но бабка Андрея заведывала ателье, и при ее посредничестве мне дали на вечер умопомрачительный туалет. Платье при ходьбе переливалось и струилось, а когда я оглядела себя в зеркало сзади, то поняла, что мне надо почаще оборачиваться к моему красавцу спиной, и он будет моим с потрохами. К платью прилагалась пара прозрачных туфелек, и я чувствовала себя настоящей Золушкой, собравшейся на бал. Вот только вместо принца злая судьба предназначила мне людоеда.

— Здорово выглядишь! — одобрил Андрей, когда в двенадцатом часу ночи мы стояли возле роскошного отеля, где на последнем этаже располагалась дискотека. — Вот и он пожаловал!

Действительно, к отелю лихо подкатили три иномарки, и из первой вышел мой красавец в обнимку с какой-то шваброй.

— Он не один, — упавшим голосом заметила я.

— Вижу, — раздраженно буркнул Андрей. — Вася, что делать?

Вася в этот момент рассматривал роскошный «Мустанг», на котором прибыл красавец, и не сразу сообразил, чего от него требует его неугомонный друг.

— Девку надо отбить, — пояснил ему Андрей. — Придется этим заняться тебе.

— У меня не получится, — заныл Вася. Однако на Андрея это произвело слабое впечатление, он верил в наши силы, и у нас не хватило духу разуверять его.

Пришлось тащиться наверх, где динамики разрывались от скрытой в них мощи, а моим глазам от светомузыки моментально стало невтерпеж. Как в такой обстановке некоторые умудрялись знакомиться, было совершенно непонятно. Мне лично, чтобы заказать себе стакан сока, пришлось до предела напрягать голосовые связки, и то меня услышали только с третьей попытки. Если бы не платье, которое привлекало взгляды всех мужчин, в том числе и бармена, не знаю уж, что бы я и делала. Я шарила глазами по сторонам в поисках своего красавца, одновременно успевая отшивать различных претендентов, некоторые, впрочем, были очень даже ничего. В эту ночь я могла бы сто раз устроить свою судьбу, если бы не чувство ответственности. Оно заставляло меня беречь себя для того единственного, кого я пока что не видела.

— Вон они, сидят за крайним столиком! — прокричал мне в ухо Васька. — Подходящий момент, девица отлучилась. Я ее перехвачу у бара, а ты иди знакомься. Только долго не тяни, меня хватит минут на десять, самое большее на пятнадцать, потом она поймет, что я полный ноль по сравнению с ее бывшим, и сбежит. Но я в тебя верю.

И с этой похвальной уверенностью в моих силах он исчез. Я же ничего подобного не ощущала. К тому же у меня совершенно не было опыта, обычно всегда знакомились со мной. Но, поднатужившись, я вспомнила и, схватив чей-то бокал, направилась к столику моего красавца.

— Здесь свободно? — поинтересовалась я, вплотную приблизившись к столику и глядя куда-то поверх голов компании.

Задав вопрос, я перевела томный взгляд на сидевших и с ужасом поняла, что свободных мест за столом и в самом деле нет. К тому же мой красавец витал мыслями где-то далеко и на мое появление никак не отреагировал. Но тут меня сзади кто-то толкнул, и все содержимое моего бокала выплеснулось на брюки красавца. Со злорадством я отметила, что это возымело свое действие и заставило его зашевелиться. Да что там, он вскочил с таким криком, словно я выплеснула на него кружку раскаленного кофе.

Пока красавчик вытирал салфеткой брюки, я лихорадочно придумывала тему для беседы, которая могла бы помочь мне остаться.

— Говорят, недавно море выкинуло на берег отрезанную мужскую голову, — наконец сказала я.

Длинноволосый вздрогнул и опасливо глянул на меня. В ответ я соблазнительно улыбнулась, повела плечом и облокотилась о чье-то колено, что позволило платью распахнуться прямо от талии. Красавец мгновенно забыл про свои брюки и предложил мне сесть.

— Даниил, — представился он. — Можно просто Дан. А что делает такая ослепительная девушка в одиночестве среди этого сброда? — спросил он, отдавая должное моему платью, удачному гриму и блестящим нитям в моих волосах. — Хочешь коктейль взамен пролитого? Я даже доволен, что ты выплеснула мне на брюки эту дрянь из своего стакана. Понимаешь, я задумался об одном деле, поэтому сразу и не обратил внимания, какая красавица стоит передо мной.

Коктейль я выпила — надо же было чем-то себя занять. Дан оказался весьма разговорчивым и, раз напав на тему, не слезал с нее. Беда была в том, что трудно было направить его речь в нужное мне русло.

Необходимо было умудриться вставить хоть слово, а этого как раз мне и не удавалось. Он болтал без умолку, совершенно не обращая внимания на то, слушаю я его или нет.

— Надоело болтаться без дела, — проникновенно говорил он, подливая мне шампанское. — Папаша давно уже на меня наседает, чтобы я занялся делом. И вчера вечером меня осенило, чем бы я хотел заниматься.

Я невольно вздрогнула, вспомнив про вчерашний вечер, но он этого не заметил, всецело поглощенный своим замыслом.

— Хочу открыть музей, — сообщил он, низко наклонившись ко мне и ловко подбрасывая какую-то таблеточку в мой бокал. — Не бойся, это тебе не повредит.

Я всегда говорила, что шампанское плохо влияет на меня. В нормальном состоянии я ни за что не стала бы глотать какие-то подозрительные таблетки, да еще полученные от этого странного человека. Но тут на меня словно нашло затмение, и я покорно проглотила жидкость. После этого все стало легко.

Его девица, вернувшись из бара и увидев, что место занято, не устраивая скандала, перешла в пользование приятеля Дана. Это заставило меня призадуматься о том, что времени на выпытывание дальнейшей судьбы обезглавленного трупа у меня, пожалуй, не так уж и много. Стоит появиться какой-нибудь смазливой конкурентке, и я, чего доброго, отойду на второй план. Надо было срочно уводить мою жертву в уединенное местечко, где мне никто не смог бы помешать.

— Покажешь мне музей? — храбро поинтересовалась я, предположив, что в ночной час он будет достаточно уединенным.

— Покажу, — охотно согласился Даниил. — Пока у меня только несколько экспонатов, но над остальными уже работают.

И только я открыла рот, чтобы спросить, что это за экспонаты такие. Дан запечатал мне его поцелуем.

Эта дрянь, которую он мне подкинул в бокал, продолжала действовать и толкала меня к необдуманным поступкам, поэтому я с жаром ответила на поцелуй.

— Поехали в казино! — внезапно решил Дан.

В казино мы проиграли сначала всю его наличность, потом золотые часы Дана и мои туфли, а потом и его «Мустанг». Зато выиграли утешительный приз — новенький «Форд», который там разыгрывался уже вторую неделю, вернулись и мои туфли, которые никому не подходили по размеру.

— Папаша давно обещал мне новую машину, — заговорщицки шепнул мне Дан, и я подумала, что, он вовсе не так пьян, как хочет казаться.

Но когда Дан уселся за руль, пришла пора переменить свое мнение. По горной дороге он мчался так, словно это была накатанная трасса Москва — Петербург.

— Нельзя ли помедленнее? — стуча зубами от страха, спросила я, чувствуя, что совершенно не в состоянии вызывать кого бы то ни было на откровенность.

— Хочу показать тебе свою берлогу до рассвета, — сообщил мне Дан. — Все девчонки визжат, когда в нее попадают. Думаю, что тебе понравится.

Наркотик из моей крови уже несколько повыветрился, поэтому я в его словах всерьез усомнилась.

Мне не хотелось лезть в его берлогу и там откровенничать. Кто его знает, как он себя поведет. Поэтому я решила, что мы уже и так достаточно близки с ним и можно начинать.

— Даниил, — проникновенно проговорила я, — ты можешь быть совершенно уверен в том, что мы никому не скажем про труп у тебя на яхте.

«Форд» дернулся, и мы чуть не врезались в скалу.

— Ты бредишь? — осторожно поинтересовался он у меня. — Вот повезло, вдвоем с психической на ночной дороге. Ты хоть не буйная?

— Я понимаю, что ты не хочешь признаваться, но я тебе клянусь, что не пойду в милицию. Это Андрей со страху побежал к ним, а теперь он одумался и вовсе не хочет засадить тебя на скамью подсудимых, — бессовестно соврала я. — Ты скажи своему папе, чтобы он отозвал своих убийц, ладно?

— Шутишь? — немного помедлив и очень неуверенно поинтересовался у меня Дан. В это время ему позвонили по мобильнику, и он вынужден был отвлечься.

— Надо встретиться, — бросил он в трубку. — Прямо сейчас. Возникло одно затруднение. Я подъеду к Дендрарию, будь там через четверть часа.

После этого он погнал машину с такой скоростью, что я всерьез стала опасаться за наши жизни и уже не решалась продолжать разговор о трупе. Упоминание о нем заставляло Дана сильно нервничать.

К входу в Дендрарий мы подъехали ровно через восемнадцать минут. Возле него стояла машина, при виде которой я ощутила смутное беспокойство. Это была черная «Волга». А когда из нее показался мой старый знакомый Лысый, то беспокойство стремительно переросло в тревогу.

— Сиди здесь, — приказал мне Дан, сам вылезая из машины и направляясь к Лысому.

Моя тревога переросла в панику в тот момент, когда я увидела, как он показывает рукой в мою сторону и при этом что-то говорит Лысому. Осторожно тронув рукой дверь, я убедилась, что она поддается.

— Вот дурак, — пробормотала я. — Не догадался ее заблокировать. Так я и буду дожидаться тут, пока вы меня на пару прикончите, а труп закопаете под ливанским кедром. Размечтались!

Я выскочила из машины и бросилась бежать, успев заметить недоуменное лицо Дана и испуганное выражение Лысого, который почему-то вцепился в рукав пиджака Даниила и не пускал его в погоню за мной. Бежать по открытому пространству мне не хотелось — вдруг начнут палить в спину! Поэтому я метнулась к зарослям Дендрария. Бежала я в Верхний парк, он выглядел более заросшим. К тому же все равно путь в Нижний парк преградили мне Лысый с Даном. Только оказавшись среди могучей растительности, я немного перевела дух. Однако оставаться так близко от неприятелей мне не хотелось, поэтому я двинулась в глубь парка, и хорошо сделала. Когда мне показалось, что я отошла на достаточное расстояние, позади послышались голоса.

— Как думаешь, сможем мы ее найти? — я узнала голос Дана.

— А стоит ли? — уныло прогундосил в ответ Лысый. — Мы же знаем, где они живут. Найдем и так.

Ответ Дана я не разобрала, потому что в это время продиралась сквозь заросли желтой мимозы или чего-то столь же густо растущего и колючего.

И тут мне пришло в голову, что раз я сама в двух шагах ничего не вижу, то, стало быть, и мои преследователи видят не лучше. Тогда зачем мне забиваться в дебри, чтобы от них спрятаться. Ведь не станут же они обшаривать все сорок девять гектаров, которые занимает Дендрарий. И я затихла под симпатичным кустиком, сквозь ветки которого виднелся кусочек звездного неба. Только я немного успокоилась и решила, что до рассвета вполне могу тут перекантоваться, как справа раздался шорох. Я затаила дыхание и, до боли выпучив глаза, уставилась в ту сторону. Шорох все усиливался, и мне стали мерещиться всякие нехорошие вещи, по сравнению с которыми Лысый казался милым и уютным, словно старый диванчик.

Внезапно листья раздвинулись, и на меня уставился любопытный глаз. От дикого вопля я удержалась потому, что глаз был какой-то уж слишком круглый. К тому же сидел он на маленькой головке, которая с любопытством потянулась ко мне. Это оказался павлин. Ему, должно быть, стало одиноко в ночном парке, и он решил воспользоваться моим обществом. Во всяком случае, птица доверчиво подобралась поближе и устроилась в двух шагах от меня.

Менее чем через час павлин настолько проникся ко мне симпатией, что даже позволил потрогать себя за длинный хвост. Поглаживая красивые перья, я вспомнила, что, говорят, присутствие их в доме — несчастливая примета. И вообще эти перья не к добру. Я поспешно отдернула руку, но было поздно, примета себя оправдала. Сквозь ветки пробился свет фонарика, и среди раздавшихся голосов я различила голос Лысого:

— Здесь она свернула, это точно. Видишь, ветки в этом месте обломаны, а на них серебряные нитки.

Точно она тут свернула, нам тоже туда надо.

И не успела я сообразить, что делать, как оказалась окруженной врагами.

— Попалась! — радостно воскликнул Даниил. — Теперь не уйдешь!

Такое приветствие отнюдь не вызвало во мне стремления к продолжению диалога. Я открыла рот и завизжала во все горло, надеясь, что меня услышат ночные сторожа, а лучше наряд милиции. Состоит он исключительно из милиционеров, присланных из других городов, и поэтому еще незнакомых с местными тузами. Павлин, пригревшийся у меня на коленях, взмахнул крыльями и громко завопил. До сих пор я считала павлинов на редкость глупыми и трусливыми птицами, но с той ночи резко переменила о них мнение в лучшую сторону. Потревоженный павлин, распушив перья, расправил хвост и в полной уверенности в своей непобедимости ринулся на врага, причем облюбовал для своей атаки роскошную шевелюру Дана. Взмахнув крыльями, птица тяжело опустилась красавчику на голову и вцепилась коготками в его волосы.

— А-ай! — визгливо Заголосил Даниил. — Снимайте с меня эту штуку! Она меня без глаз оставит.

Лысый растерянно посмотрел на меня и бросился сдирать с головы хозяина павлина. Птица сопротивлялась и верещала со страшной силой. Видя, что развлечений им хватит еще надолго и в моем обществе они в данный момент не нуждаются, я осторожно отступила назад и бросилась бежать. На этот раз меня никто не преследовал, хотя парк был полон людей с фонариками. Если бы не врожденная скромность, то я бы предположила, что все они явились по мою душу. Но я не стала уточнять, а выскочив на Курортный проспект и мимоходом проделав перочинным ножичком несколько аккуратных дырочек в четырех колесах (часть — на покрышках новенького «Форда», а часть — на черной «Волге»), ринулась в сторону центра. Андрей жил на Виноградной, и добираться до нее пешком было далековато, но сейчас меня это мало смущало. Голова гудела от избытка впечатлений, и весь путь я проделала почти бегом.

* * *

Кусая губы, Вася смотрел в окно на ночной город и ненавидел самого себя.

— Зачем я согласился на твой дурацкий план! — в сто первый раз восклицал он. — У меня сестер не так уж много, чтобы так ими разбрасываться. В это время наши враги ее уже, наверное, пытают.

— Зачем им это, они и так все знают, — попытался утешить его Андрей.

— Тогда где она? — простонал Васька. — Никогда себе не прощу, что отвлекся и не заметил, как они ушли.

— Не переживай, все равно моя развалюха не завелась, — произнес Андрей. — Так они и проехали мимо меня с песнями, а я мог только смотреть им вслед.

— Как я скажу об этом родителям?! — убивался Вася. — Они мне ее смерти не простят.

— Может, они ее и не убьют, — произнес Андрей, впрочем, без всякой убежденности в голосе. — А может быть. Лысый с Толстым совсем тут и ни при чем. Например, яхта принадлежит тому старичку, и он сдает ее кому угодно. Для перевозки груза, для ночной прогулки, для поездки на пикник. Тогда труп могли на яхте оставить другие люди.

— Не утешай меня, — обреченно пробормотал Васька. — Я чувствую, что ее уже нет в живых.

В это время раздался звонок в дверь.

— Не открывай! — страшно округлив глаза, прошипел Андрей. — Вдруг это убийцы! Выяснили у Дашки, где нас искать, и пожаловали.

— Открывайте, мерзавцы! — вопила я тем временем с лестницы, азартно пиная дверь одной-единственной туфлей, которая уцелела после бегства из Дендрария.

Васька бросился было к двери, но Андрей его перехватил.

— Ты с ума сошел, а вдруг она не одна?

— А с кем? — тупо удивился Вася.

— Пошевели мозгами, — посоветовал ему Андрей. — Вдруг они выпытали у нее наш адрес и ее саму прихватили с собой, чтобы мы доверчиво открыли ей дверь, а там бандиты нас поджидают.

— Что же делать? Если мы не откроем, вдруг они ее убьют?

Андрей фыркнул, но Вася уже отпирал замки.

— Наконец-то! — облегченно воскликнула я. — Вы что, тут спали? Нашли время, сейчас по нашу душу явится весь преступный мир города, а они дрыхнут.

— Что я говорил! — ахнул Андрей. — Пронюхали про нас! — И он первым бросился вниз по лестнице.

Час спустя мы все еще сидели в скверике на заборчике, откуда отлично просматривалось пространство возле нашего подъезда, дожидались погони и ежились от предрассветного холодка.

— Как-то странно, — произнесла наконец я. — Я с ними рассталась ровно в половине четвертого утра. Домой явилась к половине пятого, сейчас уже половина шестого. Если бы они хотели, то уже давно бы явились за нами, а их все нет…

— В ночное время колеса быстро не поменять, — произнес Вася.

— Но у них у всех мобильники и уж точно не две машины в пользовании. Могли бы что-нибудь сообразить, — недовольно возразила я. — Как за мной по парку гоняться, так они тут как тут, а как заехать за мной домой, так и нет никого. Тут что-то не так.

— Если до утра их не будет, значит, мы можем не волноваться. Они решили нас не трогать, — заключил Андрей. — Хотя в общем-то это уже не важно, — добавил он, мрачно оглядев мое платье, вернее, те лохмотья, которые от него остались. — Все равно меня бабка убьет. Мне ведь это платье под честное слово дали, я пообещал, что с ним ничего не случится. Не могла поосторожнее, что ли?

Я с трудом сдержалась от искушения придушить наглеца и удовольствовалась тем, что со злорадством бросила:

— А я еще и туфлю потеряла.

Андрей вскрикнул, словно ему в грудь всадили свинцовую дробь, и, пошатываясь, побрел к дому.

При этом он бормотал, что теперь ему все равно не жить, поэтому и бандиты не страшны. Мы подумали и пошли за ним. Спать хотелось страшно, а дверь бабушка Андрея поставила себе основательную, может, и выдержит бандитский натиск.

* * *

— Девчонку надо найти! — бушевал исцарапанный и обмотанный марлей Даниил, битва с павлином плохо сказалась на его внешности. — Не было такого случая, чтобы у меня что-то сорвалось. — Поручаю это тебе, — сказал он Лысому.

У Лысого задание прилива вдохновения не вызвало. Наоборот, он кисло сморщился и забормотал, что не любит иметь дела с сумасшедшими.

— Ты говорил, что знаешь, где она живет, — уличил его Дан. — А теперь в отказ?

— У меня и без того день расписан, некогда мне за ней в тот кемпинг мотаться, — мямлил Лысый. — К тому же опасаюсь я таких, как она, всюду свой нос сует. Сначала я нашел ее у себя в багажнике, потом видел возле катера, в гараже тоже она была, в ресторан и то за нами пробралась.

— Тем более девчонку надо найти и точно выяснить, что ей известно, — сурово прервал его Даниил. — Когда найдешь, доставишь ее прямо ко мне домой.

— Там же эти!.. — удивился Лысый.

— Вот именно, пусть хорошенько напугается, — потрогав свежую ссадину, оставленную птичьим клювом, произнес Дан, от всей души жалея, что не в его власти приказать зажарить всех павлинов в парке, авось в том числе окажется и его обидчик. — А что с грузом? Реализуете?

— Реализуем, — со вздохом произнес Лысый. — Еще несколько дней нужно, но вся беда в том, что боюсь не успеть. Милиция стала что-то уж слишком сильно нами интересоваться. Каждый день приезжают и во все норовят нос сунуть.

— Милиция — это плохо, — поскучнел Даниил. — Но на нас им все равно не выйти. Даже если им удастся поймать кого-нибудь из ребят, мы тут ни при чем. Они никого из нас не видели.

— Да как сказать, — пробормотал Лысый и почесал макушку.

— Что? — испугался Даниил.

— Мы с Витьком ведь с ними договаривались, так они могли нас запомнить, — помявшись, сказал Лысый.

— Ну и что, имен ваших они все равно не знают, — отмахнулся Даниил. — Так и волноваться не о чем.

Лысый, судя по его лицу, думал несколько иначе, но спорить не стал, по опыту зная, что дело это утомительное, а главное, заранее проигрышное.

* * *

— Итак, что мы имеем? — с такого вопроса, заданного требовательным тоном, начался наш следующий день.

Мы с Васькой разлепили глаза и увидели Андрея, устроившегося в кресле с блокнотом в руках.

— Нам точно известно, что Лысый связан с Даном. Стало быть, и Толстый тоже с ними заодно, — перечислял он, не дожидаясь, пока мы придем в себя. — Потом, нам известно, что при упоминании о трупе Даниил ужасно пугается. Значит, есть чего бояться. Яхта служит для перевозки их преступных грузов. Скорей всего на судне они перевозят покойников к определенному месту в море. Раз уж мы одного нашли, так и другие должны были быть. Привязывают им камень к ногам и бросают. Там у них целое кладбище, должно быть, набралось. Я проверил, за прошлые годы в Сочи пропала без вести масса людей. Хорошо было бы нам разыскать это кладбище. За многих из пропавших назначено вознаграждение, вот и будут деньги, чтобы возместить стоимость платья, туфель и Славиной машины.

Андрей послюнявил карандаш и продолжил:

— Адрес они наш, по словам Даши, знают. И все же их до сих пор нет, значит, нас решили до поры не трогать. Теперь надо решить, сидеть ли нам смирно и надеяться, что нас помилуют, или вплотную заняться этой бандой.

Услышав, что, оказывается, до сей поры мы занимались бандой отнюдь не вплотную, мне захотелось тихо умереть. Но Васька не дал мне этого сделать, бодро ответив за нас обоих:

— Конечно, выведем их на чистую воду. Вся их деятельность крутится вокруг яхты, надо будет ее у них изъять.

— Что ты имеешь в виду под словом «изъять»? — с трепетом осведомилась я.

— Угоним, да и все, — ответил мой братик, ничуть не смущаясь хотя бы тем, что наше знакомство с водным транспортом оканчивалось катанием на катамаранах.

— Возьмем в библиотеке самоучитель по вождению яхт и живо разберемся в их устройстве, — поддержал его авантюру Андрей. — В конце концов, должны же они выплатить нам компенсацию за порванное платье и потерянную туфлю. Вот и будем считать, что мы у них изъяли эту посудину в счет долга. Заодно выясним, что бандиты на ней перевозят и куда.

И оба мальчика отправились в читальный зал, чтобы основательно проштудировать тот раздел учебника по мореходству, который касался прогулочных яхт и катеров. Меня же, как они выразились, оставили на хозяйстве. Смысла заниматься хозяйством я не видела, так как полагала, что жить нам при любом раскладе осталось не больше двух дней. Поэтому я оделась попроще и отправилась навестить своих родителей.

* * *

Этим утром Зоя чистила очередную порцию свежей рыбы и думала, что не такое уж это удовольствие отдых у моря. Так как воды возле палатки в достаточном количестве не имелось, а таскать ее по жаре не хотелось, то тетка отправилась к роднику сама, прихватив с собой корзину с рыбой. Возле родника никого не было, и тетка вздохнула с облегчением. После шума палаточного городка и тесноты домиков приятно было посидеть в тишине и подумать о том, как было бы прекрасно, если бы вся рыба исчезла в одночасье, оставив после себя только бескрайнее синее море: Без крабов, моллюсков и прочих его обитателей.

— И что в них некоторые находят? — пробормотала тетя Зоя, присоединяя очередную рыбину к ее товаркам.

Внезапно рядом с ней упала чья-то тень. Подняв глаза, Зоя увидела возле себя странного лысого субъекта, который внимательно смотрел на нее.

— Вам чего? — осведомилась тетка не слишком дружелюбно.

— Да вот хотел бы познакомиться с будущей родственницей, — ответил субъект.

Тетка прикинула, что место тут уединенное и если этот псих на нее накинется, то криков ее никто не услышит. Из оружия с собой у нее был только маленький кухонный ножик, которым и кролика не убьешь, поэтому, по возможности дружественно улыбнувшись, она сказала:

— Вот как? Очень рада.

— Приятно видеть, какая работящая у моей будущей жены мама, — произнес Лысый, так как это был именно он.

С самого раннего утра он таскался по палаткам и домикам, пытаясь найти неуловимую девчонку и покончить наконец с этим томительным делом, порученным ему Даниилом. Но ни девчонки, ни мальчишек, которые были с ней, не наблюдалось. Он было уже совсем отчаялся, но тут судьба послала ему счастливый случай. Он наткнулся на женщину, поразительно похожую на ту девчонку. Без сомнений, это была ее мать. Увы, он ошибся. На свою маму я была похожа ничуть не больше, чем на папу, зато мое сходство с теткой замечал каждый. Но Лысый об этом семейном казусе не знал, поэтому принял тетку за мою маму.

Тетка застенчиво улыбнулась и постаралась переместиться так, чтобы между нею и странным психом оказалась хотя бы кастрюля с рыбой.

— Мы сегодня договорились, что я за ней заеду, а ее что-то нет, — продолжил Лысый. — Вы не подскажете, где мне ее искать?

— Я думаю, в палатке, — брякнула тетка.

— Я там ее не нашел.

— Тогда у кого-нибудь из друзей, хотите поищем вместе? — предложила тетка в полной уверенности, что псих откажется.

Но, к ее немалому удивлению, он не только не отказался, но еще и преисполнился самой глубокой благодарности. И совершенно напрасно, так как коварная тетка повела доверчивого Лысого прямо в лапы своего доброго, но ревнивого и очень хорошо развитого физически мужа.

— Слава, — обратилась она к мужу, — у нас есть дочь? Этот человек уверяет, что есть, и он намерен на ней жениться в самом скором времени.

Славе такое вступление не понравилось. Он и так пребывал в раздраженном настроении из-за попорченной машины, которую еще надо было чинить, поэтому угрожающе надвинулся на Лысого и пророкотал:

— Нет у нас никакой дочери!

— Как же, как же, — залепетал Лысый. — Ведь одно же лицо, — и он дрожащей лапкой указал на Зою.

Тетя облегченно перевела дух и засмеялась.

— Это моя племянница, — пояснила она ему. — Многие путают. Только ее сейчас на турбазе нет. Она в городе. Ребята остановились у бабушки Васиного приятеля. Вася — это мой сын. Адрес я вам сейчас скажу.

Проговорив все это, Зоя вдруг задумалась, с какой это стати ее в общем-то разумная племянница связалась с таким невзрачным типом да еще явно старше ее на добрых пару десятков лет.

— А когда вы с ней познакомились? — поинтересовалась она.

— Десять дней назад, — сообщил Лысый. — На пляже.

Тетка окончательно убедилась, что дело тут нечисто. В этот момент Зоя перевела взгляд и увидела, что ее любимая племянница выглядывает из-за чьей-то оранжевой палатки и подает какие-то непонятные знаки, хватая себя за горло, выпучивая глаза и отрицательно крутя головой. Верно расшифровав знаки, Зоя произнесла:

— Только адрес у меня был записан на бумажке, а бумажка куда-то делась. Пойду поищу. — С этими словами она направилась к оранжевой палатке.

— Что случилось? — спросила она у меня, зайдя за палатку, где Лысый не мог ее видеть. — Кто этот тип? Уверяет, что ты за него собралась замуж.

У меня отвисла челюсть, и тетка все поняла.

— Вижу, что это все вранье, — успокоившись, сказала она. — И хорошо, он мне сразу не понравился. Но адрес твой просит, дать ему?

Я вздрогнула всем телом и пропищала:

— А что, он им не известен?

— Кому это им? — пришел черед удивляться Зое. — Он вроде один…

— Ни в коем случае не давай, — заверещала я. — Он меня измучил своим вниманием. Я и в город от него сбежала. Жуткий тип.

Тут я ни капельки не покривила душой.

— Ладно, что маме передать? — спросила Зоя. — Сегодня они с бабушкой отправились в Агурское ущелье, их папа Андрея повез.

— А Суреныч? — поинтересовалась я.

— Что, Суреныч? — удивилась тетка. — Он с ними не поехал, по правде сказать, на него южное" солнце странно подействовало. Взял манеру ходить возле меня с этакой многозначительной ухмылочкой и интересоваться, не починили ли мы машину и где наши детки? Почему он, интересно знать, вас объединяет? А вообще я рада, что вы живете в городе.

К нам ночью кто-то опять ломился. Хорошо, что Слава поставил дополнительный запор на дверь, так все обошлось. И лейтенант снова приходил. Очень милый и разумный молодой человек.

Если бы лейтенант Игнатенко знал, какого мнения о нем моя тетка, он был бы, безусловно, польщен. Потому что сам о себе он был невысокого мнения. То есть так было не всегда, но в последнее время лейтенант стал склоняться к мысли, что он круглый дурак и невежда, которому не место в рядах милиции. Уже две недели он тщетно пытался нащупать хоть ниточку в деле о взрыве на Батумском шоссе.

На самом деле лейтенант был к себе слишком строг. Машина обгорела до такой степени, что установить по ее остаткам что-либо определенное не представлялось возможным. Единственное, что по серийным номерам выяснили, так это тот факт, что машина уже третий год числится в угоне. Кто был внутри машины и был ли кто-то там вообще, тоже неясно. Человеческих останков в салоне не обнаружили, но кто-то же должен был ею управлять перед тем, как она врезалась в дерево. Но куда этот человек делся потом, оставалось непонятным. Если водителя выбросило из машины, то его должны были найти где-то поблизости. Вряд ли несчастный был в состоянии самостоятельно отправиться за медицинской помощью. Дело уперлось в тупик.

Поэтому лейтенант с таким воодушевлением и отправился к очередному пострадавшему от взрыва, попытавшись объединить оба преступления в одно дело. Эксперты уверяли, что и в том и в другом случае машины были взорваны. Но если в первом случае обнаружили остатки взрывного механизма, то во втором ничего подобного не нашли. Оставалось только удивляться, каким образом машина взлетела на воздух.

— В первом случае горел «Мерседес», — бормотал себе под нос лейтенант. — А во втором — старая «восьмерка». Хозяин ее не местный, приехал несколько дней назад. Вряд ли за это время смог обзавестись здесь врагами.

И лейтенант постепенно пришел к выводу, что два взрыва никак между собой не состыковываются.

От этого он загрустил и переключил внимание на третий взрыв, случившийся там же, где и второй. Но о третьем даже думать не хотелось, он был просто жалок. Всего-то отвалился глушитель и протек бензобак. Второй взрыв с третьим тоже никак не сходились. Лейтенант тяжело вздохнул, поняв, что каждое дело придется разрабатывать по отдельности.

* * *

В город я возвращалась во взвинченном состоянии, шарахаясь от всех черных «Волг», на одной из которых раскатывал Лысый. На всякий случай побаивалась и «Волг» всех других цветов. Поэтому дорога отняла у меня много времени. Когда я вернулась к Андрею, то мальчики уже были дома и увлеченно разглядывали картинки в какой-то книжице.

— Смотри, какая яхточка, — кинулся ко мне Васька. — Хотела бы такую?

— Если мы не поторопимся, то единственное, что нам светит, — это сосновый гроб, — с тоской в голосе сообщила я ему.

— Вот так всегда, — расстроился брат. — Вечно ты настроение испортишь. Мы тут с Андреем нашли в библиотеке такую славную книжку, в ней все подробно написано про то, как управляться с яхтами, а ты пришла… Что случилось-то?

— Лысый был у наших родителей и просил у них наш адрес, — страшным голосом сообщила я. — Они его, я имею в виду адрес, оказывается, до сих пор не знали. Думали, что мы живем в кемпинге в палатке.

— Так они просто не знали, где нас искать, а вовсе не оставили нас в покое? — упавшим голосом уточнил Вася.

— Это еще и лучше! — внезапно оживился Андрей. — Теперь нас ничто не останавливает. Ясно, что они, когда нас найдут, церемониться не станут. Поэтому нам нужно сделать первый шаг.

— И когда ты его намерен сделать? — поинтересовалась я. — Времени у нас немного. В любую минуту бандиты, вычислив наше жилье, явятся сюда.

— Не гони волну, — проговорил изрядно побледневший Вася. — До вечера мы как-нибудь протянем.

Раньше нам в городе появляться нельзя, при свете дня нас мигом вычислят.

Пришлось мне подсесть к мальчикам и вплотную заняться морским судостроением. Книжек было много, и мы всерьез увлеклись. К одиннадцати часам вечера мы здорово проголодались и поднаторели в судоходстве. Разбуди меня с тех пор среди ночи, и я вам расскажу, как устроены турбины на атомной подводной лодке.

— Пора! — заключил Андрей.

Мы вышли из дома и отправились ловить такси.

Делом это было сложным, потому что я наотрез отказалась иметь дело с водителями всех «Волг» — в темноте было невозможно определить сразу, какого цвета их машина. Наконец мальчикам удалось уговорить водителя какого-то чудовищно искореженного жизнью «Опеля» подогнать свой драндулет к пальме, за которой я пряталась. Мы уселись в машину и покатили к пристани.

Выйдя из машины, мы оказались среди веселой и разряженной толпы изрядно подвыпивших старичков и старушек. Они шатались по пристани и громко обсуждали свои впечатления от катания по морю.

— Что этим здесь нужно? — неприязненно поинтересовался Андрей.

— Не видишь, они пришли прокатиться, — пояснил Васька. — И судя по всему, именно на нашей посудине.

Мы посмотрели в сторону причала и увидели, как очередная порция бодрых пенсионеров поднимается по трапу на яхту и устраивается там со всеми удобствами.

— Пошли! — скомандовал Андрей.

Мы смешались с толпой и, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды, тоже поднялись на яхту.

— Молодые люди! — вдруг раздался сзади нас дребезжащий голос.

Оглянувшись, мы увидели некий гибрид каракатицы и краба, который ехидно смотрел на нас.

— А яхта арендована нами на весь вечер, — громко проскрежетало неприятное существо. — Потрудитесь сойти на берег.

Андрей оглянулся по сторонам, пытаясь определить, удастся ли ему безнаказанно придушить этого скандалиста, по всему выходило, что не удастся. Стоявшие сзади еще три старичка были настроены более доброжелательно.

— Пусть прокатятся, — сказал один из них с бородой, как у Деда Мороза. — Студенты небось, денег у них немного. Кому они помешают?

— Мне! — громогласно заявил мерзкий гибрид. — Это не порядок.

— Да ладно тебе, — пророкотал «Дед Мороз», — такая чудная ночь, а яхта делает последний рейс.

Высказавшись, он извлек из кармана внушительных размеров фляжку, сделал из нее глоток и передал сосуд гибриду. При виде его противный старикашка совершенно забыл о нас. Мы шмыгнули прочь и принялись обсуждать наше положение.

— На яхту мы попали, — сказал Андрей. — Но что с того? При таком скоплении отдыхающих нечего и думать, чтобы обыскать ее. Да к тому же кто станет хранить нечто противозаконное, если берется катать таких въедливых старичков. У них же выработанный годами нюх на любое нарушение правил.

— Тогда что нам тут делать? — раздраженно спросила я.

— Катайся и получай удовольствие, — предложил Андрей.

К счастью для меня, катание не слишком затянулось. К тому же, проплыв первые сто метров, я почувствовала смутное беспокойство в желудке, которое никак не желало проходить. Всю оставшуюся прогулку я с нетерпением ждала момента, когда мы причалим к берегу. Наконец волшебный миг настал.

Я приготовилась первой покинуть судно, но мне это не удалось. На берегу, картинно опершись о блестящий бок своего «Форда», стоял Даниил.

— Выследил! — охнула я и протиснулась обратно в салон.

Старички, возбужденно обмениваясь мнениями, спустились на берег. Васька хотел последовать за ними, но, высунувшись наружу, тут же нырнул обратно.

— Т-т-ы видела? — заикаясь, спросил он. — Или мне мерещится?

— Не мерещится, — заверила я его. — Мне тоже хотелось так думать, но раз ты его тоже видишь, значит, не мерещится. Коллективных галлюцинаций не бывает.

— Что там? — спросил Андрей.

— Посмотри сам, — предложили мы ему со слабой надеждой, что он ничего не увидит. В сложившейся ситуации свиданию с Даниилом я бы предпочла легкое помрачение рассудка.

Андрей вернулся с дрожащими губами, и нам стало ясно, что ни о какой галлюцинации мечтать не приходится.

— Кто же ему доложил? — удрученно спросил Андрей.

— Какая разница, лучше скажи, что нам теперь делать? — окрысилась я. — Снова в воду прыгать?

— Он ведь один, — задумчиво заметил Васька. — Все не так уж и страшно. Можно пока остаться на яхте и посмотреть, что он будет делать.

Видимо, на нас нашло коллективное сумасшествие, потому что нам Васькин план показался верхом мудрости и мы оставались на яхте до тех пор, пока последний старичок ее не покинул. Как только это произошло, к яхте стремительно подкатила черная «Волга» и еще одна иномарка. Из «Волги» вышли Лысый с Толстым, оба изрядно помятые.

Дело в том, что по адресу, который Лысый получил от Зои, они отправились втроем, прихватив с собой Даниила. Там их встретил на редкость недружелюбный чемпион мира по боксу, который недавно узнал, что его любимая нагло изменяет ему с неким толстым и лысым субъектом. Видимо, в помутившемся разуме боксера его гости слились в единый образ, потому что он даже не стал их слушать, а сразу спустил с лестницы. Появление Даниила только ухудшило положение. Боксер окончательно вышел из себя и, призвав на помощь двух приятелей, с которыми заливал свое горе, быстренько выставил незваных гостей из дома. Этой печальной истории мы, конечно, не знали. С ужасом мы смотрели, как из второй подкатившей иномарки вышли два урода, которых мы уже видели, и еще два очень крепких парня, которых мы видели в первый раз.

— Шесть человек, — шепотом ужаснулся Васька. — Это не считая команды, которая тоже наверняка вся куплена. Нам конец. На палубу нам уже не сунуться и в окно не вылезти. Не успеем. Сейчас они будут здесь.

Мы лихорадочно заметались по салону. К сожалению, в нем стояли предметы, совершенно не подходящие для игры в прятки: рояль, пустая стойка бара и диванчики, обитые красным бархатом. Я сообразила, что под сиденьями этих диванчиков была пустота, в которой в позе эмбриона мог спрятаться щуплый человечек.

— Я здесь не помещусь, — поняв мою мысль, заявил Андрей.

Но мы с Васей, дружно прикрикнув на него, совместными усилиями умяли его так, чтобы сиденье встало на место. Васька был поменьше, поэтому с ним я справилась и одна. И в последнюю минуту нырнула в диванчик сама. Очутившись там, я с ужасом поняла, какие муки должен испытывать сейчас Андрей. Моя голова оказалась около пятки, а левое колено уперлось прямо в крышку и стремительно затекало. Но я тут же подумала, что неудобства лишь подчеркивают тот факт, что я еще жива, и утешилась.

В салон вошли несколько человек. Судя по голосам, тут были Лысый, Толстый и двое парней.

— Сколько нам еще туда мотаться? — недовольно прогнусил Толстый. — Ни пожрать по-человечески, ни выспаться. Каждую ночь мы работаем, каждый день ищем клиентов, риск огромный, а выгода так себе.

— Не вздумай рассказать об этом нашему красавцу, — предостерег его Лысый. — Он уверен, что у него все продумано.

— Если бы не его отец, я бы давно послал его подальше. Ну его, этого психа с его мертвецами, — поведал Толстый. — И зачем они ему нужны в таких количествах? И все рожи какие! Смотреть противно.

Лысый не успел ему ответить, в салоне появился Даниил.

— Сегодня придется поработать, — сообщил он остальным. — Я договорился с Али, что это будет последняя партия. Подсунул ему одного лоха из Мурманска, пусть тот теперь вместо нас мечется.

Его слова были встречены гулом одобрения.

Судя по всему, перевозка неизвестного товара была делом малоприбыльным и сильно хлопотным.

— А мы займемся моим музеем, — продолжил Даниил, и подельники снова приуныли, но Дан этого не заметил и продолжал:

— Я уже договорился с тамбовскими, а папа договорился с сибиряками.

Они пришлют своих представителей. Те, правда, еще не знают, какой их ждет сюрприз. Так что работы будет непочатый край.

Лысый проворчал что-то вроде того, что работой они никогда не были обижены.

— Пободрее, друзья мои! — воскликнул Дан. — Помните, впереди нас ждут известность и слава.

Наши лица будут видеть тысячи людей, мы встанем в ряд с такими титанами, как Малышев и Солнцев.

А теперь — курс на турецкий берег.

У меня в моем ящике дыхание сперло, впрочем, это вполне могло быть просто от нехватки кислорода. Но Дан уже отправился давать указания команде, провожаемый сварливым шепотом хромого старикашки. Последний клятвенно заверял всех святых, что в жизни не видел такого идиота и, если бы не отец Дана, фиг бы он позволил делать из себя последнего дурака. Ему мрачно вторил Толстый, заявляя, что просто свинство делать из отличной прогулочной яхты грузовое судно для перевозки всякой мерзости. У меня прямо зубы свело от желания узнать, что же это за мерзость. Однако старикашка вместо пояснений пошел к бару и извлек оттуда несколько стаканов. Потом послышалось бульканье, и Толстый сказал:

— Неплохо было бы хоть поспать до Турции.

Там нам отдыхать не придется. И кто его надоумил заняться этим бизнесом? Голову бы тому открутил.

А этот Али лучше бы наркотиками занимался, а с железом и не связывался.

«Оружие!» — безмолвно ахнула я у себя в ящике и приготовилась услышать продолжение. Толстый же, облегчив душу, улегся спать, придавив кого-то из ребят своей тушей.

О том, что мальчишки могут задохнуться, я не волновалась, так как чья-то добрая душа украсила диванчики резьбой, через которую проникало немного воздуха. Оставалась только проблема неудобного положения. Яхта отплыла, и очень скоро я обнаружила, что морская болезнь вовсе не сказка и вовсе мне не показалось, что я ею страдаю. Во всяком случае, сейчас она меня свалила буквально наповал. Лежа на дне ящика, я тихо радовалась, что весь день ничего не ела и в желудке у меня было пусто, как в пустыне.

В те редкие минуты, когда тошнота немного отступала, я пыталась вспомнить, как далеко Турция от Сочи. По всему выходило, что километров четыреста. Значит, в лучшем случае до турецкого берега мы доберемся через четыре часа. А потом еще дорога обратно. Я безмолвно простонала. Заснуть в неудобном положении не удавалось, можно было только завидовать бандитам, устроившимся на диванах, В конце концов я впала в полубессознательное состояние, из которого меня вывел голос Лысого и скрип дивана у меня над головой.

— Уже проплыли Трабзон, теперь и до Тиреболу рукой подать. Можно подниматься, все равно сейчас наш неугомонный примчится, — сказал он.

Он словно в воду глядел, стоило ему закрыть рот, как дверь распахнулась и в нее влетел Дан.

— Лентяи! — заорал он. — Вам лишь бы дрыхнуть. Берите пример с меня, я за ночь глаз не сомкнул, все о нашем деле думал.

Последовало продолжительное молчание, видимо, остальные обдумывали, какими бедами им это грозит.

— Я решил, что в этот раз нам поможет вся команда, — произнес Даниил, стремительно продвигаясь к бару. — Капитана я тоже уговорил, и, можете мне поверить, это было нелегко. Ужасно упрямый человек, только четверть часа назад сломался. И то только после того, как до него дошло, что если он по-прежнему будет мотать головой, то я буду уговаривать его еще день или сколько потребуется, чтобы он согласился.

— Значит, нас будет двенадцать человек? — уточнил Лысый.

— Тринадцать, — сказал Дан. — Я тоже пойду.

— Так я и думал, что какая-нибудь подковырка в его плане найдется, — шепнул Лысый Толстому так, чтобы не услышал Даниил, стоявший возле бара. — Не могло все быть ладно, а я, дурак, уж обрадовался. Приспичило же ему тринадцатым тащиться!

Теперь добра не жди.

— Зато управимся втрое быстрее, — утешил его Толстый. — И сразу в обратный путь. Может, еще сумеем подремать пару часиков.

Вскоре салон опустел. Я имею в виду, что контрабандисты из него вышли, а мы-то, понятное дело, остались. Я попыталась осторожно распрямить правую руку, после нескольких неудачных попыток мне это удалось. Воодушевленная успехом, я проделала туже операцию с левой рукой и перестала помещаться в своем ящике. Тогда я осторожно высунула голову наружу и спросила:

— Ребята, вы еще живы?

— Я жив, — ответил Васька. — Только выбраться не могу. Застрял. Ты меня не вытащишь?

— Саму бы кто вытащил, — пожаловалась я.

— Ну тогда и не надо, — успокоился Васька. — Все равно пока вылезать опасно. Надо подождать, пока эти сойдут на берег.

— А вдруг они не собираются на берег, — мрачно предположила я. — Вдруг к яхте подплывет лодка, набитая оружием, и они его только перенесут в трюм.

Этим все и закончится. Что тогда? Сидеть нам в этих диванах весь обратный путь?

— А я уже привык, — сообщил Вася. — Тяжело было первые два часа, а потом все тело онемело, и я уже ничего не чувствовал. А ты, Андрей?

Андрей безмолвствовал.

— Что это с ним?! — испугалась я. — Задохнулся?

— Если он задохнулся, то мы все равно ему ничем уже не поможем, — философски заметил Вася.

И мы решили ждать дальнейших событий, время от времени окликая Андрея, впрочем, по-прежнему безуспешно.

— Катер! — закричали на палубе. — Плывут!

— Кошмар! — расстроилась я. — Вот сейчас на катере им подвезут товар — и дело с концом. Нам останется страдать дальше.

Но я рано огорчалась, катер пришвартовался к яхте, и вся команда пересела на него. О грузе речи пока не шло.

— Пора! — заключил Вася. — Вылезаем.

Выбравшись на волю, мы, кряхтя, проковыляли к диванчику, в котором прятался Андрей.

— Открывай ты, я боюсь, — сказал Васька. — Все-таки лучший друг.

Я к Андрею тоже привязалась, но не оставлять же его тут. Вдруг еще дышит. Андрей и в самом деле дышал, на мой взгляд, даже чересчур громко. Свернувшись клубком в немыслимой позе, Андрей сладко похрапывал. Оставалось только удивляться, как его не услышали контрабандисты.

— Кончай, храпеть! — энергично встряхнул его Васька.

Андрей открыл глаза и попытался пошевелиться.

— Что со мной? — удивился он, обнаружив, что это ему не удается. — Меня парализовало? Помогите!

— Кончай идиотничать! — рявкнули мы на него. — У нас не так уж много времени, чтобы тратить его на твои выходки.

— А что такое? — осведомился Андрей, когда совместными усилиями мы извлекли его из диванчика.

Узнав, что на некоторое время мы остались единственными обитателями яхты, он возликовал:

— Немедленно к капитанскому мостику.

Там нас ждал неприятный сюрприз. Штурвал отсутствовал напрочь. Вместо него имелась панель с разноцветными кнопочками и какая-то штука вроде рычага. Внимательно осмотрев это хозяйство, я поинтересовалась:

— А какого года издания была та книга по мореходству?

— Не знаю, — признался Вася.

Я с тоской посмотрела на море, в нескольких сотнях метров отчетливо виднелась земля. Тот факт, что это была Турция, ее привлекательности ничуть не умалял.

— А может?.. — начала я.

— И думать забудь! — возмутился Андрей. — Мы обязаны раскрыть это дело.

— Да, — поддержал его мой милый братик. — Посмотрим, что они тут возят. Дождемся первой партии и посмотрим. Надеюсь, что там найдется что-нибудь подходящее для захвата этой яхты.

— Это пиратство, — нерешительно заметила я.

— Это самооборона, — возразил Андрей. — Прячьтесь, они возвращаются.

На этот раз мы решили укрыться в небольшой каюте, где стояла огромная кровать и громоздилась куча интересных вещей. Тут были какие-то мраморные скульптуры, изображавшие мужчин и женщин с телами различной степени обнаженности. Пушистые ковры с ворсом такой длины и густоты, что нога должна была утопать в нем по щиколотку. Были тут и предметы, напоминающие старинные канделябры.

Однако смотрелись они необычайно стильно и сработаны были из хромированной стали. Свечи, стоявшие в них, выглядели просто непристойно. Кроме этого, по всей комнате валялись плетки, кожаные пояса и черные ажурные комбинации. К спинке кровати были пристегнуты наручники, снять их нам не удалось. Тут же стоял шкафчик, полный видеокассет с порно на любой вкус…

— Кто-то весело проводил время на этой яхте, — констатировал Андрей.

— Но было это уже давно, — заметила я, проведя пальцем по толстому слою пыли, покрывавшему шкафчик.

— Однако кто-то совсем недавно смотрел фильм.

Должно быть, твой Даниил развлекался, — произнес Вася и включил магнитофон.

— Выключи немедленно! — прошипела я. — Не желаю ничего видеть.

— Что за ханжество, — начал было Вася, но, увидев мой взгляд, поспешно потянулся к пульту.

Пока он искал нужную кнопку, мы успели насладиться зрелищем двух голых мужиков, а также целой баскетбольной команды, состоявшей исключительно из блестящих от пота негров, которые ловили среди греческих развалин монахинь в длинных черных рясах. Под верхней одеждой у женщин скрывались вовсе не власяницы, а тончайшее кружевное белье, которое они охотно позволяли срывать с себя…

— Хотел бы я… — начал Васька, до его прервал шум подплывавшего катера.

На палубе затопали люди, разгружавшие ящики.

— А что, если они привезли весь груз и сразу двинутся в обратный путь? — похолодев, предположила я. — Они нас здесь застанут, и что будет?

Моя фантазия разыгралась, и, представив, на что способен бандит, насмотревшийся подобных фильмов, я просто заледенела. А вспомнив, что на судне, кроме меня, нет представительниц женского пола, чуть не умерла от ужаса. Даже тот факт, что раздобыть команду негров в открытом море им не удастся, меня не успокаивал. Кто знает, какие изыски предлагают остальные девяносто девять кассет, которые мы еще не смотрели.

— Все выгрузили и снова отплывают, — прошептал в это время Васька. — Можно вылезать.

Я всегда любила своего братца, но в этот момент мои чувства к нему перешли все границы, еще немного, и я задушила бы его от их избытка. Мы вернулись на палубу. До рассвета было еще далеко, поэтому ящики мы увидели только после того, как Андрей споткнулся об один из них.

— Черт бы их побрал! — возмутился он, прыгая на одной ножке.

Ящики были свалены как попало. Создавалось впечатление, что никто из команды не придавал большого значения их содержимому. Васька раздобыл где-то небольшой топорик, и мы вскрыли один из ящиков.

— Что это такое? — удивился Вася, глядя на странные трубки, заполнявшие его.

Одна напоминала большого паука, вторая представляла собой простую длинную трубку, а последняя была изогнута под немыслимыми углами. Каждая модель была представлена в двух экземплярах.

— Никогда ни в одном боевике не видел такого оружия. Может, это только его часть?

Мы вскрыли следующий ящик и обнаружили в нем точно такие железяки.

— И как из этого стрелять? — поинтересовался Андрей, вытаскивая паукообразную хреновину.

— Думай побыстрее, — попросила я его. — Наши знакомые уже плывут обратно.

Действительно, шум приближавшегося катера нарастал.

— Быстрее к штурвалу! — заметался по палубе Васька и, конечно, зацепился за угол ящика. Грохнулся мой братец с таким шумом, что его должны были слышать и в Турции.

Поднявшись, он снова попытался бежать и снова наткнулся на преграду. Пирамида из ящиков окончательно развалилась, преградив дорогу нам с Андреем. Пока мы перебирались через этот завал, пока бежали к штурвалу, пока соображали, на что бы такое тут нажать, на яхту уже начали высаживаться ее законные владельцы. К счастью, наши враги не подозревали об опасности, и это дало нам время сориентироваться.

Наконец яхта поддалась нашим увещеваниям, дрогнула, и ее мотор заработал. Двигалась она исключительно вокруг своей оси, но нас и такой способ передвижения вполне устраивал. Толстый, уже забравшийся на борт, от толчка с воплем полетел обратно. Так мы ловко избавились от одного нашего врага и помешали остальным предпринять какие-либо меры. Выписывая пируэты, яхта крутилась на месте, устраивая изрядный водоворот. Люди на катере не понимали, что происходит, они размахивали руками, прыгали и приказывали «чертовой лоханке» остановиться. Долго все это продолжаться не могло, у меня уже начинала кружиться голова, когда яхта внезапно рванула с места.

— Как у тебя это получилось? — закричал Васька.

— Сам не знаю, — чистосердечно признался Андрей.

— Мы сейчас врежемся в берег, — забеспокоилась я.

Турция и впрямь приближалась к нам слишком стремительно. Буквально в последний момент, когда под днищем уже скрежетали камни, нам удалось развернуть своенравную яхту.

— Уф, — выдохнул Васька, отирая пот со лба. — Просто непонятно, что наши люди в ней находят и зачем стремятся туда попасть, глаза бы мои ее не видели.

Теперь мы на полном ходу приближались к катеру контрабандистов. Они нас тоже заметили и в панике заметались, надеясь, что «чертова лоханка» свернет в сторону. Однако если бы мы даже хотели свернуть, у нас бы это все равно не получилось: у яхты было свое мнение о направлении, которого надо придерживаться. Мы вихрем промчались мимо катера, краем глаза я увидела, как большая волна подняла его словно яичную скорлупку и отшвырнула в сторону. Что там было дальше, мы не увидели, яхта знай себе перла вперед. И это она делала отлично. Все шло превосходно, мы поздравляли друг друга до тех пор, пока вдали не скрылся берег. Очутившись в открытом море, мы кинулись обнимать друг друга, и Андрей сказал:

— Домой вернемся, а там уж покажем знающим людям эти железки.

И тут Вася перестал прыгать от восторга и призадумался. Думал он довольно долго, мы успели за это время сбегать за шампанским, откупорить его и разлить по бокалам. И тут Вася неожиданно заговорил:

— А вы знаете, в какой стороне наш дом? — озадачил он нас.

Наша радость стремительно пошла на убыль, так как ни один из нас не имел об этом ни малейшего представления. Мы загрустили… Наконец Андрея осенило:

— Надо поискать компас.

Это дельное предложение явилось плодом более чем десятиминутного размышления. За это время яхта знай себе летела в неизвестном направлении.

Компас мы нашли, потом нашли и карту, затем встал вопрос о нашем теперешнем местонахождении. Сопоставив все факты, мы пришли к выводу, что о том, чтобы вернуться в исходную точку нашего отправления, не приходится даже мечтать. Будет счастьем, если мы промахнем мимо Сочи не более чем на сотню километров. Утешало, правда, что сам город протянулся более чем на сорок километров. Теплилась надежда, что до берега мы доберемся раньше, чем у нас кончится горючее…

— В конце концов, Черное море должно быть просто битком набито разными плавсредствами. Можно будет у кого-нибудь спросить дорогу, — сказала я.

— Ага, — поддержал меня Вася. — Например, у пограничников.

— Хотя бы у них, — машинально согласилась я и тут же воскликнула:

— Ты соображаешь, что говоришь? Мы же на угнанном судне, и документов у нас нет никаких! Пограничники нас задержат, а о том, что с нами будет дальше, даже думать не хочется.

И правда, стоило нам вспомнить об этой опасности, как она была тут как тут. Откуда-то сбоку из сумрака вынырнул маленький юркий катерок, снабженный сиреной такого размера, что оставалось только удивляться, как он не переворачивается под ее тяжестью. Катерок стремительно кинулся нам наперерез и замер прямо у нас по курсу. Не знаю, на что рассчитывали пограничники, но ни тормозить, ни сворачивать мы не стали. На катере нарастало волнение, на скверном английском нам сообщили, что мы находимся в пограничных водах, и предложили остановиться.

— Никогда не слышал такого жуткого акцента, а потому можно прикинуться, что мы их не поняли, — сказал Васька.

В любом случае тормозить было уже поздно, а совершить разворот нам было не под силу. Поэтому мы, зажмурив глаза, продолжили свой путь. Наша яхта по своим размерам превосходила катер пограничников раз в пять, поэтому я вполне разделяла волнение его команды.

— Это турки! — прокричал мне прямо в ухо Вася. — Почему они не стреляют?

Не успела я осмыслить его вопрос, как прогремел выстрел. Пуля попала в белый бок нашей красавицы и причинила ей столько же беспокойства, что дробина слону. В это время мы на полном ходу врезались в пограничный катер. Яхта содрогнулась, и на этом все неприятности для нас закончились. Мы продолжали целеустремленно двигаться вперед, оставив пограничников заниматься спасением собственных жизней, потому что их катер приобрел с нашей помощью незавидное сходство с изрядно надкусанным именинным пирогом.

— А я знаю, почему они в нас не хотели стрелять, — гордо сказал Андрей. — Даниил наверняка платил им дань. Турки узнали его катер и остановились, ожидая обычную плату. А вместо этого мы по ним проехались. Трудно сказать, чем все это кончится для Даньки.

— Думаю, что в ближайшие годы сунуться в Турцию он не решится, — резюмировала я. — Но все же как-то некрасиво получилось с турками.

— Радуйся, что это были не наши, — заметил Вася.

— А вот и они, — сообщил Андрей, указывая в сторону, откуда к нам приближалось нечто, сиявшее огнями и размером с добрую гору.

Вера друга моего братца в мощь наших Вооруженных сил была неизбывна.

— Слишком много иллюминации, — тактично заметила я. — Да и размер.

— А что размер?! — рассердился Андрей. — Мы — великая держава и можем позволить себе иметь на границе хоть крейсер.

— А фонарики-то ему зачем? И музыка? — поддержал меня Вася. — Это какое-то пассажирское судно. Надо сворачивать, а то оно нас попросту раздавит.

Никогда бы не подумала, что так трудно заставить свернуть яхту. Мы дружно принялись за решение этой задачи, но добились лишь того, что судно стало швырять влево и вправо. Выглядело это так: сначала яхта делала рывок в одну сторону, потом рывок обратно и оказывалась на начальной траектории. В результате всех наших метаний мы целеустремленно приближались к судну с фонариками.

— Интересно, заметят они, когда мы в них врежемся? — гудел у меня над ухом мой любознательный братик.

В последнюю минуту, когда столкновение казалось уже неизбежным, яхта, видимо, разочаровавшись в нашем руководстве, сама повернула на девяносто градусов и поплыла параллельно встречному судну. С палубы нас заметили и провожали криками.

Нам было неясно, проклинают нас или приветствуют, но то, что нас запомнили, это наверняка. Удалившись от судна на приличное расстояние, мы немного перевели дух и тут же вспомнили, что надо снова выправлять курс. На это ушло еще больше получаса, и все это время нас терзали серьезные сомнения относительно его правильности.

— Просто столпотворение в этой луже, — недовольно пробурчал Андрей, протягивая руку к бокалу с шампанским. Однако насладиться напитком он не успел.

— Еще катер! — закричал Вася.

Мы дружно уставились в указанном направлении. Васька был прав. К нам приближался катер, снабженный мигалками, сиреной и прочими неприятными атрибутами.

— Пограничники," — обреченно прошептала я. — На этот раз наши.

Неизвестно, может, они уже получили сообщение о нас от турецкой стороны, но нам даже не стали предлагать остановиться, а сразу же пошли на перехват. Мы занервничали. Андрей судорожно пытался увеличить скорость яхты, а заодно выяснить прочие ее возможности. Вася допивал шампанское, а я соображала, чем может быть вооружен пограничный кораблик. По всему выходило, что самое малое, на что мы могли рассчитывать, это сначала глубинные бомбы. А потом многолетнее заключение по обвинению в пиратстве.

— Смотрите! Судно! — обрадованно завопил Андрей. — Может быть, они нам помогут?

— Каким образом? — удивилась я. — Прикроет нас от пограничников?

Судно, которое увидел Андрей, было яхтой, значительно превосходившей нашу по скорости и величине. Кроме этого, она была поновее и более красивая. У руля этой яхты стоял человек, который явно знал, что делает. Поэтому мы очень удивились, когда новая яхта стала стремительно двигаться в нашу сторону.

— Что они делают? — ужаснулась я. — Они нас сейчас протаранят.

Но новая яхта вовсе не собиралась вредить нам.

Наоборот, двигаясь в нашу сторону, она заняла твердую позицию между нами и пограничниками, не давая их катеру приблизиться к нам. Пограничникам это не понравилось, они включили громкую связь и завопили на все море, приказывая новой яхте убираться подобру-поздорову. На яхте прикинулись глухими. Пограничники, потеряв последнее терпение, пытались обойти яхту, но она ловко виляла из стороны в сторону, не давая им обойти себя. Тем временем мы уходили все дальше, от души благодаря наших нежданных спасителей.

На радостях мы вскрыли еще одну бутылку шампанского, а потом и еще одну и так увлеклись, что увидели приближавшийся берег только в момент, когда сворачивать было уже поздно.

— Тормозите! — завопил Васька. — Тут же камни!

Андрей помчался тормозить, а я принялась высматривать упомянутые скалы. Лучше бы я этого и не делала. Больше всего скалы напоминали мифические Сциллу и Харибду. Я даже подумала, что это они и есть, тем более что никто толком не знал, где они находились. Просвет между ними был такой узкий, что, казалось, в него сможет протиснуться только очень худой человек, да и то если изрядно постарается и втянет живот. Но по мере приближения просвет расширился. Стало ясно, что при удаче мы сможем в него проскользнуть. Я закрыла глаза и приготовилась мужественно встретить свой конец.

Когда я их открыла, то скал рядом с нами уже не было, а имелся пляж, покрытый мелкой галькой, на которую по инерции и въехала наша яхта.

— Я почти справился с ней, — гордо сообщил Андрей. — Теперь у нас трудностей с управлением не возникнет.

— Не возникнет, — согласился Васька. — Потому что спихнуть эту махину в море у нас сил не хватит. Приплыли.

Морская болезнь, которая отступила на время погони и последующего празднования, сейчас снова дала о себе знать. Может, конечно, это была вовсе не она, а шампанское, но я все равно с радостью спрыгнула на берег и разлеглась на прохладной после ночи гальке.

Мальчишки тем временем вытащили на берег один из странных ящиков, извлекли из него комплект труб, подняли меня, и мы поплелись прочь от берега моря, так как, по словам Васи, тут скоро должны были объявиться пограничники. Я не стала уточнять, каким образом они смогут выйти на след нашей яхты. Мне было не до того. Все мои силы уходили на то, чтобы хоть как-то передвигать ноги, и я просто завидовала трубкам, которые Андрей тащил на себе.

Где-то через полчаса я почувствовала себя лучше. Земля уже не норовила выскользнуть у меня из-под ног. Правда, с обонянием творилось нечто неладное. Вокруг разило тухлятиной. Причем с каждым шагом все сильнее и сильнее. Приписав это воздействию морской болезни, я мужественно молчала и нюхала цветок магнолии, пока Вася не произнес:

— Мацеста где-то близко, сероводородом наповал разит.

После этого я вмиг почувствовала себя лучше, отбросила ветку магнолии и прибавила шагу. Еще минут через двадцать мы подошли к городку.

— Это больше похоже на Хосту, — заявил Андрей и оказался прав.

Время было раннее, и городской транспорт еще не ходил. Поэтому до автовокзала нам пришлось добираться пешком. Зато мы успели на первый автобус, отправлявшийся в Сочи, и он был почти пустой.

— Наконец-то нам повезло, — заметил Вася, располагаясь на подушках «Икаруса». — Мало того, что мы в Турции побывали, так еще и сувенир обратно везем.

— На что он нам? — небрежно спросила я. — Разве что детишек пугать.

— Как на что! — удивился Вася. — Будем шантажировать Лысого и Толстого. Им же для бизнеса эти хреновины необходимы. Предложим им обмен.

Наши жизни на сведения об их грузе.

— Они его и сами могут найти, — сказала я и была поднята на смех.

— Ты соображаешь, сколько времени нужно, чтобы обыскать побережье длиной в сотню с лишним километров? — спросил Андрей. — Пока они будут искать, кто-нибудь другой набредет на их яхту и на груз, который там остался. Нет, у нас сейчас все козыри на руках.

Я содрогнулась, вспомнив, как однажды была свидетельницей карточной игры Андрея. В тот раз у него на руках тоже были все козыри. По крайней мере в этом он нас уверял. В результате же мы ушли с той квартиры раздетые до нитки и еще радовались, что удалось унести ноги. В тот раз Андрей спутал масти и его козыри были таковыми в прошлой игре.

К тому же он забыл, что мы играем в покер, а вовсе не в дурака. Как ему это удалось, он нам так и не рассказал. Но факт оставался фактом, азартные игры были Андрею противопоказаны. Поэтому-то мы с Васей и заволновались, когда он упомянул о козырях.

— Стоит ли? — спросила я.

— Если вы боитесь, то я пойду один. Однако хочу вам сказать, что вы просто дураки, потому что я все-таки всучил те бокалы из «Кавказского аула» Димону. А он мне потом позвонил и сказал, что в милиции на обладателей этих отпечатков ничего нет… — Высказавшись, Андрей презрительно поглядел на нас и отвернулся к окну, всем своим видом показывая, что о нас думает.

Это было ужасно, и мы с Васей выдержали ровно десять минут. После чего капитулировали и согласились вернуть железки Лысому и Толстому. Утешало, что сделать это нужно будет не сегодня: Даниилу с его командой вряд ли удастся выбраться из Турции так быстро.

— Сегодняшний день посвятим отдыху, — словно прочел мои мысли Вася. — Съездим к родителям, узнаем, как у них дела.

* * *

Пока мы навещали родных и вообще приятно проводили время, Даниил метался по турецкому берегу и искал пути возвращения на родину. Пойти в полицию он не мог, так как находился в Турции нелегально. Паспорт, деньги и прочие нужные вещи остались на яхте, стало быть, покинуть страну официальным путем возможности у него не было. Оставалось упрашивать Али, чтобы он одолжил ему какое-нибудь плавательное средство. Но и эта надежда рухнула.

— Ты меня обманул! — в гневе кричал ему толстый азербайджанец Али, окончательно осевший в Турции десять лет назад и наладивший свой бизнес еще раньше. — Твои люди увели яхту, пока ты торговался со мной на берегу. Ты все это подстроил, чтобы не платить за товар. А теперь хочешь, чтобы я одолжил такому подлому вруну свой катер? И не надейся. Добирайся как знаешь.

— Пешком, что ли? — завопил Даниил. — Ты же знаешь моего отца, деньги для меня не проблема. — — Ты не в него, — резонно заметил Али. — Ладно, ради твоего отца дам тебе шанс.

— За оплатой я не постою, — горячился Даниил.

— Не трудись, — усмехнулся Али. — Я с тебя денег не возьму.

Даниил самодовольно подумал, что он чертовски обаятельный парень, если даже этот индюк Али не устоял перед ним. И продолжал так думать, пока они с Али шли к берегу моря. Там азербайджанец ткнул пальцем в нечто весьма отдаленно напоминавшее своим видом рассохшееся большое корыто. Даниил снисходительно посмотрел на него и поинтересовался, кто же плавает на такой развалине.

— Ты и твои парни, — последовал лаконичный ответ.

У Даниила отвисла челюсть, и он в полном недоумении уставился на Али.

— На такой посудине? — выдавил он из себя.

— Ничего другого у меня нет, — сообщил Али. — Я человек бедный, не то что вы с отцом. Хочешь — бери, а не хочешь — оставайся тут. Летом у нас в стране есть масса возможностей не умереть с голода.

Можешь питаться подножным кормом, а можешь устроиться на работу в какую-нибудь забегаловку.

Поспорю, что такой красавец будет пользоваться успехом.

Даниил, скрипнув зубами, кивнул.

— Беру, — сказал он.

— Вот и молодец! — обрадовался Али, которому не улыбалась перспектива устраивать отъезд Дана легальным путем. — Я еще и второй насос дам. Пригодится, — добавил он.

Даниила перекосило, но другого выхода он не видел. Его команда отреагировала на случившееся однозначно.

— Болван! — выразил общее мнение Лысый. — Мы же все потонем. Предлагаю вернуться домой по суше.

— Ты представляешь, сколько времени это у нас отнимет? — возмутился Даниил. — Моя девчонка вполне может слинять.

— Так из-за этой девки ты нас собираешься подвергнуть риску утонуть в море? — заголосил Толстый. — Не слишком ли высокая цена?

— Мы плывем по морю, и точка, — отрезал Даниил. — А если что, то я могу и один вернуться.

Лысый первым ступил на борт их нового корабля, который сразу же накренился, и Лысому пришлось уцепиться за крышу каюты. Крыша оторвалась, и Лысый растянулся на палубе с зажатым в руке куском корабля.

— Осторожнее! — завопил Даниил. — Нам же на нем еще плыть.

Судя по выражению лиц остальных его спутников, эта мысль им тоже не давала покоя. Тем временем Али притащил второй насос. Он все же не был окончательным мерзавцем.

— Если кто хочет остаться, — предложил он, — так я могу предоставить работу у себя на складе.

Члены команды Даниила вспомнили, как поступает его отец с теми, кто ему не угодил, и отказались. Никому не хотелось сообщать папаше, что его сынок сгинул где-то в бурных морских водах, а они в это время зарабатывали себе деньги на билет где-то на востоке Турции. Поэтому все перебрались на кораблик и приступили к его оснащению спасательными средствами, среди которых были спасательные жилеты, явно позаимствованные у Аэрофлота. Отплыв от берега, люди сообразили, что не захватили с собой ничего из провианта. Пришлось обшарить весь кораблик, в результате было обнаружено только немного сухого собачьего корма да пара бутылей жидкости загадочного цвета. Запах она издавала не поддающийся идентификации. Чего здесь только не было. И мята, и спирт, и ваниль, но все перебивал стойкий запах бензина. Толстый предположил, что это духи, налитые по ошибке в бутыль с бензином.

К середине дня нашлись смельчаки, которые отважились попробовать жидкость. На вкус она оказалась еще более мерзкой, а вкупе с собачьими шариками валила наповал. Вся команда дружно ненавидела Даниила и ту девку, из-за которой он так рвался поскорей вернуться домой.

— Как было бы славно, — мечтал Лысый, запихивая в рот маленький коричневый катышек, — остались бы в Турции, отдохнули. Нам бы выслали наши документы.

— Чтобы нам выслали наши документы, нужно, чтобы нашли яхту, — сварливо заметил Толстый, которому было нестерпимо грустно после дегустации жидкости из бутылей.

— Вот и хорошо, — обрадовался Лысый. — Не надо было бы самим искать. А так, вернемся мы домой, сразу же придется мчаться искать нашу яхту. А не дай бог найдет ее милиция раньше нас, выручай ее потом. И девка эта еще проклятущая. Никак не пойму, неужели она и в самом деле так нужна нашему красавчику? И главное, что собирается с ней делать, когда найдет? Ведь молчит же гад.

Толстый не ответил. Все оставшиеся у него силы уходили на то, чтобы качать насос. Вода упрямо не желала замечать его усилий, и ее становилось все больше. К вечеру наконец судно подобрали пограничники. Несчастные путешественники, питавшиеся целый день собачьим кормом и двумя крохотными рыбешками, которые по молодости попались на грубо сработанный из проволоки крючок, приветствовали пограничников громкими криками восторга.

Пограничники радости их не разделяли, требовали документы.

— Куда вы лезете? — возмущался капитан милиции, пытаясь спихнуть Толстого с палубы. — Вернитесь обратно.

Но Толстый вместо того, чтобы послушаться, стал перетаскивать на пограничный катер товарищей. Последним на катер ступил Даниил. Покинутое судно, словно только этого и дожидалось, тут же пошло ко дну. Даниил проводил его взглядом и сделал заявление.

— У меня утром угнали яхту, — громко сообщил он. — Вы ее не встречали? Такая белая красавица, на борту нарисована купюра в сто долларов и надпись…

— Видели, — не дав ему договорить, буркнул капитан.

— И где она? Вы задержали похитителей? — набросился на пограничников Дан. — У них все наши деньги и документы.

Услышав про деньги, капитан выразил желание поискать яхту, но тут же добавил, что, вероятно, похитители угнали ее уже в Азовское море, а туда он соваться не может.

— Во всяком случае, направлялись они именно туда, — авторитетно заявил он. — Горючего-то у них хватит?

Даниил обреченно кивнул, не замечая, как его соратники обмениваются заговорщицкими взглядами.

— Но они могли потом и свернуть. Может, находятся сейчас где-нибудь в укромной бухточке, — добавил капитан. — Я доставлю вас в ближайший порт, а вы пошарите по побережью. Если повезет, наткнетесь на яхту прежде, чем ее перекрасят или перепродадут.

На берег незадачливые путешественники ступили уже в темноте. После дня, проведенного под палящим солнцем, их лица покраснели и покрылись волдырями. Еле передвигая ноги, мужики доползли до своих машин и разъехались по домам.

* * *

Мы провели день совершенно отлично. В наше отсутствие Суреныч, потеряв всякий стыд, предпринял очередную атаку на Зою. Моя мягкосердечная тетка не выдержала и согласилась немного позаниматься с его сыном-оболтусом. По этому поводу Фима ходил мрачнее тучи, а Суреныч расточал направо и налево улыбки.

— Сама не понимаю, как ему это удалось, — удивленно пожимала она плечами. — Ведь и дураку ясно, что из Фимы в лучшем случае получится директор ларька.

— Но ты же говорила, что он заинтересовался твоими опытами на работе, — сказал Васька.

Тетка досадливо поморщилась.

— Лаборант в тот раз перепутал реактивы, — пояснила она. — Вместо выпадения нужного осадка я получила нечто бурно кипящее с синим дымом. Выглядело это эффектно, не спорю, но нельзя же основывать изучение химии только на спецэффектах. А запомнить формулы Фима просто не в состоянии. Он до сих пор путает формулу воды с формулой серной кислоты.

Увидев нас, Суреныч изменился в лице и поспешно спрятался в своем домике, послав на разведку Фиму. Тот со свойственной ему прямолинейностью сразу же приступил к делу:

— Папаша спрашивает, как это вы до сих пор живы?

Мы загадочно улыбнулись и высокомерно уставились куда-то выше Фиминой головы. Не дождавшись ответа на свой вопрос, Фима приступил к занятиям, а мы деликатно вышли на свежий воздух.

Через полчаса из палатки выскочила моя тетка с совершенно безумным выражением лица. Не обратив на нас внимания, она кинулась прочь. Мы заглянули в палатку и увидели Фиму, увлеченно выводившего каракули, которые должны были, по всей видимости, обозначать какую-то формулу. Судя по количеству испорченных листов бумаги, занимался он этим не первый день, без особого успеха, но старательно.

Можно было надеяться, что такими темпами он сумеет освоить эту формулу к вступительным экзаменам следующего года.

Мы оставили его за этим занятием и пошли купаться. Вечером прогулялись в горы. Переночевать решили остаться в лагере, так как к этому времени уже здорово стемнело и никому не хотелось тащиться в город на автобусе, который еще неизвестно придет ли. Прогуливаясь перед сном, мы наткнулись на Суреныча, который, воровато оглядываясь, трусил между палаток, что-то прижимая к себе.

— Куда это он направился? — удивился Васька. — Давайте посмотрим, а?

Суреныч привел нас к небольшому холмику, укрытому брезентом, который на проверку оказался автомобилем. И не просто автомобилем, а все той же «шестеркой» с россыпью дырочек на дверце. У нас перехватило дыхание.

— Я был уверен, что Лысый с Толстым и вся их компания еще в Турции, — прошептал Вася. — А они, получается, уже здесь? Как им это удалось, хотел бы я знать? Если они приехали, то мы тут ночевать не можем. Мы же не самоубийцы.

— Может, на этой машине ездят не только они, — предположила я. — Мы же не знаем, сколько людей в их банде. Вполне возможно, что Лысый поручил прикончить нас еще кому-нибудь, кто оставался в городе.

— Кого в лицо мы не знаем, — ужаснулся Вася. — Как же нам вычислить, кого опасаться?

Суреныч тем временем стащил брезент, подергал дверцы и, убедившись, что они заперты, снова поправил брезент и удалился.

— Ищет, — мрачно сказал Андрей.

— Чего ищет? — не поняла я.

— Не чего, а кого, — поправил меня Андрей. — Нашего убийцу.

От его слов мне стало не по себе, но я тут же напомнила, что здесь убийцы нет, Суреныч ведь проверил. Значит, это самое безопасное во всем кемпинге место.

— Вряд ли убийца, кто бы он ни был, захочет задержаться на территории кемпинга на всю ночь, — произнес Андрей. — А стало быть, рано или поздно он появится возле своей машины. Тут мы его хорошенько и разглядим.

— Так ты его и разглядишь, — захихикал Васька. — Темно как в склепе. Я даже тебя с трудом различаю. Придет этот тип, сядет в машину, хлопнет дверью, и только мы его и видели.

— А ты что предлагаешь?

— Надо вывести из строя его машину, — по возможности деликатно выразился Вася.

— Покрышки попортим? — переспросил любящий прямолинейность Андрей. — Это отличная мысль. Чтобы устранить неисправность, ему потребуется свет, и мы сможем его разглядеть. Значит, режем покрышки.

Вася со вздохом молча кивнул головой. Повторить вслух такое у него не поворачивался язык. Мальчики вылезли из кустов и направились к машине, обходя ее с двух сторон. Я осталась следить за обстановкой. И вдруг раздался какой-то лязг и следом за ним громкие вопли. В испуге я забыла о том, что к нам в любой момент может подкрасться убийца, и, оставив свой пост, метнулась к машине. Там меня ожидало жуткое зрелище. Оба мальчика катались по земле, пытаясь избавиться от чего-то схватившего их за щиколотки. Присмотревшись, я обнаружила, что это были железные капканы, прикованные толстыми цепями к ближайшей сосне. Внезапно Вася затих.

«Умер!» — подумала я и, покрывшись холодным потом, бросилась к нему.

Вася тихо лежал на песочке и задумчиво разглядывал железку, вцепившуюся в его кроссовку.

— Хорошо, что сегодня их надел, — повернувшись ко мне, поделился со мной Вася. — Андрею вон не повезло.

Мы посмотрели на Андрея, дрыгавшего ногой, обутой в легкую сандалию, и я немедленно бросилась ему на помощь. Я бросилась, а Вася остался на цепи возле своей сосны. Справиться с капканом неимоверно трудно и в более спокойной обстановке, а когда над ухом вопят благим матом, и того сложнее.

К счастью, капкан был без зубьев, просто две железные пластины крепко держали ногу Андрея. Этим вечером он напялил на себя новые джинсы, и плотная материя в некоторой степени предохранила ногу от серьезной травмы. Справившись с челюстями капкана, я принялась ощупывать ногу Андрея.

— Перелома нет, — констатировала я.

— Ты что, врач? — мигом перестав стонать, недовольно спросил Андрей. — Откуда ты знаешь?

— Пощупай сам, — предложила я.

Андрей послушно потрогал ногу и признал, что кость цела.

— Но это ничего не значит, — тут же сказал он. — Ходить я все равно не могу, ушиб страшный.

Тут к нам в одной кроссовке приковылял Вася и признал, что Андрею нужен врач. По штанине нашего товарища расплывалось черное пятно, а нога стремительно распухала. Мы взвалили Андрея на плечи и поплелись было прочь, но внезапно впереди услышали звук быстрых шагов.

— Суреныч! — удивился Вася, когда человек пробежал мимо нас по дорожке.

Почти сразу же до нас донесся торжествующий вопль, и Суреныч промчался обратно, сжимая в руках Васину кроссовку.

— Сдается мне, что капканы — это его рук дело, — заявил Вася.

— Странно как-то. Сначала сам нанимает убийц, а потом под их машину капканы ставит, — возразила я.

— Вы меня несете или нет? — нетерпеливо перебил нас Андрей. — У меня нога вообще в бревно превратится, пока вы тут прохлаждаетесь.

Мы опомнились и потащили его в палатку к Васиным родителям, потому что Андрей почему-то был уверен, что любой химик при необходимости может взять на себя обязанности врача, а стало быть, Зоя его вылечит.

— Она же знает свойства всех элементов таблицы Менделеева, — пояснил нам Андрей.

— Вроде тебя не по голове ударило, — пробормотал Вася, но спорить мы с Андреем не решились, так как он тут же начинал громко стонать.

Зоя, вопреки нашим ожиданиям, не спала, а поджидала нас.

— Так я и думала, что это вы, — прошипела она, увидев нашу троицу. — Суреныч уже прибегал, интересовался, где вы, размахивал у меня перед носом Васькиной кроссовкой. Я сразу поняла, что дело плохо. Что вы еще натворили? Он что-то бормотал про машину, которую собирались угнать. Грозил привести милицию и уверял, что все равно дознается, кто это сделал. Откуда у него Васина обувка?

— Помогите мне, — слабым голосом прошептал Андрей, выскальзывая из наших рук.

Зоя немедленно переключилась на него, забыв и про Суреныча, и про нас.

— Кто это тебя так? — ахнула она, закатав штанину.

— Я буду жить? — продолжал умирать Андрей.

— Если до рассвета уберешься отсюда, то будешь, — закончив бинтовать ногу, сказала Зоя. — И если не попадешься Суренычу на глаза. Хотя в толк не возьму, чего это он так за чужое добро переживает? Никогда за ним такого не водилось. А тут прибежал, сам весь дрожит и бормочет, что он так просто не сдается.

Мы понимающе переглянулись и стали обсуждать, как нам лучше убраться. Оставаться в кемпинге, где бродил вконец обезумевший Суреныч и не выявленный нами убийца, нам не хотелось. Город, очищенный нами от банды Даниила, представлялся значительно более спокойным местом. Оставалось только определиться с транспортом. Внезапно меня осенило:

— А ведь та «шестерка» осталась без охраны, почему бы нам ею не воспользоваться?

— Точно! — обрадовался Вася. — А то за что мы страдали?

Тетка при этом разговоре не присутствовала, поэтому ей мы сказали, что поедем в город автостопом. Зоя и тут умудрилась заволноваться, трудно сказать, что бы с ней было, если бы она знала правду.

«Шестерка» и в самом деле стояла в гордом одиночестве. Ключей в ней не было, но Андрей заверил, что это пустяки. И в самом деле, открыв крышку и поковырявшись в проводках, он соединил нужные, и машина завелась.

— Садитесь! — скомандовал он. — Вася, ты будешь нажимать на педали, когда я скажу. У меня нога не шевелится.

Таким образом мы добрались до города. Нам повезло, по пути мы не встретили ни одного гаишника, который бы заинтересовался, почему за рулем сидят двое парней, один у другого на коленях. Въехать в город мы не рискнули и оставили машину в придорожных зарослях в полной уверенности, что тут она будет в полной безопасности от настоящих грабителей. И к тому же милиция быстро ее не найдет. Это соображение особенно грело Андрея, в котором проснулась мстительность, и он хотел, чтобы неведомый хозяин желтой «шестерки» подольше поволновался.

Попав домой, у нас хватило сил только на то, чтобы добраться до своих постелей и заснуть.

В этот блаженный для нас момент Суреныч закончил обход турбазы, который он совершил в поисках травмированных его капканами угонщиков. Никого подходящего не нашлось. Были двое пострадавших от медуз, несколько с солнечным ударом и один альпинист, сломавший ногу в горах. Альпинист вызвал у Суреныча наибольшие подозрения. Он обвинил бы его, но мешал гипс на ноге альпиниста. Даже Суреныч своим помраченным рассудком понимал, что за такое короткое время невозможно смотаться в город, попасть к врачу, наложить гипс, вернуться обратно и лечь спать. Альпиниста появление Суреныча привело отнюдь не в благодушное расположение духа. Он бесцеремонно двинул бедного Суреныча костылем и разразился громкими проклятиями. Суреныч быстро ретировался. Для успокоения своей нервной системы Суреныч решил навестить машину и убедиться, что с ней все в порядке. Он подошел к полянке, где полагалось ей находиться, и просто обомлел. Машина словно сквозь землю провалилась.

— Не может быть, — не поверил своим глазам Суреныч и хорошенько протер их.

Картина не изменилась. Оглядевшись по сторонам, Суреныч убедился: машина еще недавно стояла тут. Но ее почему-то не было. Вывод напрашивался сам собой. Горестно завопив, Суреныч бросился на песок… И тут раздался негромкий щелчок, и Суреныч почувствовал, как в его правую руку впились железные челюсти. Взвыв еще громче, наш враг вскочил и заплясал, пытаясь избавиться от капкана. Неосторожно наступив на небольшой холмик, Суреныч снова услышал тот же зловещий звук, но погромче.

В ужасе он уставился на огромный медвежий капкан, который захлопнулся у него на лодыжке.

Люди, мирно спавшие в палатках и домиках, внезапно были разбужены громким воем, огласившим окрестности.

— Волк! — закричала бабушка, спрыгивая с кровати и заметавшись по комнате.

— Опомнись, мама, какой волк, — урезонивала ее моя мама.

— Значит, оборотень! Знала же, что не надо мне на старости лет тащиться за тридевять земель. Теперь мы все тут головы сложим.

Мама и бабушка, вооружившаяся своей тростью, которая, по ее словам, сделана из чистой осины и просто незаменима для борьбы с оборотнями, поспешили из дома. Остальные обитатели повыскакивали им вслед. Высыпав на поляну, народ увидел горестно рыдавшего Суреныча. Он сидел на песочке и сплошь был облеплен капканами.

— Боже мой! — ахнула Зоя. — Это кто же вас так?

— Машина, — простонал Суреныч. — Ее угнали!

— Стоит ли так убиваться из-за чужой машины? — рискнула заметить бабушка, пытаясь отодрать от его руки маленький капканчик.

— Чужой?! — взвыл Суреныч, вырываясь из ее рук. — Она что ни на есть моя собственная. Я ее купил три дня назад и от всех скрывал, потому что слишком много завистников развелось. Берег ее как зеницу ока и все равно не уберег. Кто это мог сделать?

— И в самом деле, варварство какое! — возмутилась Зоя. — Совсем совесть потеряли. Так же человека изувечить можно. Вот и Андрей ногу…

Но тут она прикусила язык и замолчала, а пребывавший в шоке Суреныч ничего не заметил. Зато заметили бабушка и мама, с подозрением глянувшие на тетю Зою. Суреныч тем временем бормотал:

— Я знаю, кто это может быть. Недаром мне это все показалось подозрительным. Но я отомщу, они у меня живы не будут. Пусть не думают, что если их много, так я с ними не справлюсь.

Зоя побледнела, что опять же не укрылось от глаз моей мамы и бабушки. Они отвели Зою в сторонку и приступили к допросу.

— Выкладывай! — потребовала от нее моя мама. — Я же вижу, что ты что-то знаешь.

Напрасно тетка убеждала их в своей полной непричастности ни к чему. Женщины ей не верили.

— Я сама толком ничего не понимаю, — призналась тетка.

— Все равно рассказывай, — твердила бабушка. — Сердцем чую, влипли наши детки в какую-то историю. Что там у Андрея?

Пришлось тетке выложить все, что она знала.

— Лысый жених? — заинтересовалась моя мама. — Никогда не поверю. Тут дело нечисто. Вы как хотите, а я завтра же еду в город, хочу сама посмотреть, что да как. Хоть бы ребята были еще живы.

* * *

Утро у нас началось рано. Не успело взойти солнце, как нас прямо-таки выкинуло из кроватей громкое пение. О том, что это пение, нам еще предстояло догадаться, потому что ни голосом, ни даже подобием слуха природа Андрея не наградила.

— Что случилось? — закричала я, врываясь на кухню, откуда доносились ужасающие звуки.

— Пора вставать, — сообщил мне Андрей. — Надо будет перехватить кого-нибудь из их банды, пока он будет прогуливаться в одиночестве.

— Каким образом? — спросила я, с интересом принюхиваясь к соблазнительным запахам, исходившим от плиты. — Яхты у них больше нет, значит, караулить на пристани нет смысла. Где же мы этого одиночку найдем?

В ответ Андрей снова запел о том, что кто ищет, тот всегда найдет. Это было ужасно, и я смылась в ванную. Уже через четверть часа мы в полном боевом составе вышли из дома. Думаю, что собраться в рекордно короткое время нам помогло пение Андрея.

Мама в это время еще только садилась на электричку, чтобы ехать домой. Но не только нашей семье не спалось в это утро. Толстый тоже встал рано, но не потому, что ему этого хотелось. Просто ему надо было пораньше явиться в гараж и самолично проконтролировать положение дел. Утро было чудесным, от гаража он жил в двух шагах, поэтому решил прогуляться. К тому же во время утренних прогулок его частенько осеняли полезные идеи.

Итак, Толстый неторопливо шел вдоль длинного здания больницы, не обращая внимания на проезжавших мимо него граждан. Внезапно возле него затормозила видавшая виды «пятерка», которую он уже где-то видел, и из нее выскочили двое. Толстый не успел ничего толком разглядеть, как ему на голову напялили мешок, на руках защелкнули наручники и запихнули бедолагу в машину.

— Если закричишь, я тебя убью, — пригрозил ему женский голос. — А если будешь вести себя прилично, то мы сумеем договориться'. Ну как?

Толстый торопливо потряс головой в знак согласия.

— Тебя как звать-то? — спросил у него все тот же женский голос.

— Витя, — пискнул Толстый.

— Слушай, Витя, сейчас мы привезем тебя на квартиру, и не дай тебе бог чудить на лестнице, — предупредил на этот раз мужской голос.

Затем похитители замолчали, а Толстый сосредоточенно просчитывал, кто из его врагов мог решиться на такое наглое мероприятие. Неожиданно машина остановилась. Один из парней вышел из машины. Вернулся он буквально через несколько секунд и кивнул головой. В ту же секунду Толстого бесцеремонно вытолкнули из машины и затащили в дом. Поднявшись по пустой лестнице на второй этаж, все четверо ввалились в квартиру.

— Приехали, — сказал мужчина, и с головы Толстого сняли мешок.

Щурясь от света, он огляделся по сторонам и не поверил своим глазам. В машине снова сидела та самая сумасшедшая девица, которая преследовала его уже несколько дней, ее братец и еще один незнакомый ему парень с забинтованной ногой.

— Вы?! — ахнул Толстый. — Что вам от меня нужно?

— Не торопись, — посоветовала ему девица. — Мы тебе все объясним, а пока располагайся в кресле.

Толстый опасливо покосился на предложенное кресло, однако оно выглядело вполне уютным, и он нерешительно сел. Напротив него устроились двое парней, а девица устроилась на диване, стоявшем за спиной толстого Вити, что его чрезвычайно нервировало.

— Мы знаем, что у вас сперли яхту, — начал Андрей, так как это был именно он.

Мы долго обсуждали, стоит ли привозить Толстого к нам в дом, но Андрей настоял. Он уверял, что беседа на улице, где полно людей, которые могут прийти на помощь похищенному, не даст того результата. Беседа с глазу на глаз в уединенном месте более продуктивна.

— В общем, — торопливо вступил в беседу Вася, — мы знаем, где находится ваша яхта.

Толстый Витя недоверчиво уставился на него.

— Не веришь? — догадался Вася. — Сейчас докажу.

И он ушел в другую комнату. В ожидании его возвращения Толстый глазел по сторонам. Собственно, глазеть было не на что, окна были занавешены плотными шторами, двери закрыты. Случайно Толстый взглянул на свои руки и вздрогнул. Эти наручники он не спутал бы ни с какими другими. Он самолично покупал их в подарок своей возлюбленной, и заказывал гравировку на них тоже он. Другое дело, что подарок девушке не понравился, и она швырнула его прямо в Витину рожу. И с тех пор наручники находились в гнездышке, которое он обустроил себе на яхте. Тот факт, что наручники сейчас были на нем, говорил о том, что ребята, пожалуй, не врут.

В это время из соседней комнаты вернулся Вася.

Он тащил за собой две трубы из трех, позаимствованных нами на яхте.

— Узнаешь? — пропыхтел Вася. — Это еще не все. Весь ваш товар у нас. Можем сторговаться. Вы оставляете нас в покое, а мы возвращаем вам ваши трубы и яхту. Ну как, согласен?

Толстый лихорадочно соображал. Если он не согласится, то, чего доброго, эти психи накинутся на него. С другой стороны, Даниил требовал во что бы то ни стало доставить к нему девчонку. Правда, про мальчишек он ничего не говорил. Но известно им слишком много, кто их знает, вдруг побегут в милицию.

— Согласен, — пробормотал он наконец. — Где яхта?

— Какой быстрый, — захихикал Андрей. — Где гарантии, что нас оставят в покое? Сначала мы хотим поговорить с вашим главным, а потом уж вернем яхту, если, конечно, получим нужные гарантии.

— Я могу это устроить, — после недолгого молчания сказал Толстый. — Но яхта нам нужна быстро.

Вообще-то она нужна нам была еще два часа назад.

— Чем скорее ты устроишь встречу с Даниилом, тем быстрее вы получите назад свою яхту, — твердо; сказал Андрей.

— Вы выбрали немного не того человека, — проговорил Толстый. — Даниил обычно связывается с моим другом, а не со мной.

— С Лысым? — уточнил Андрей.

— С ним, — кивнул Толстый.

— В таком случае мы оставляем тебя тут одного, пока у тебя не прояснится в голове. Ты должен сообразить, как связаться с Даниилом, не выходя из этой квартиры. Имей в виду, отсюда мы тебя никуда не отпустим, — заключил свою речь Андрей, похлопав Толстого по плечу, и сделал знак нам всем выйти.

— Я подложил ключ от наручников прямо ему под нос, — прошептал он нам, приникая к замочной скважине. — Когда этот увалень сбежит, мы отправимся за ним, и он приведет нас куда нужно.

— А если мы… — начала я, но Андрей раздраженно цыкнул, и я замолчала.

— Увидел! — минуту спустя сообщил нам Андрей, подглядывавший в замочную скважину. — Ну, бери же!

Толстый словно бы услышал его команду. Открыв наручники, он на цыпочках прокрался к двери и выскочил на лестницу.

— За ним! — скомандовал Андрей, и мы гурьбой ринулись вниз по лестнице.

Андрей хромал последним, но уверял, что с каждой минутой чувствует себя все лучше и лучше. Толстый вышел из дома, огляделся по сторонам и бросился к ближайшему телефонному автомату.

— Если он звонит в милицию, мы пропали, — испугалась я. — Угон яхты, похищение человека, угон машины, не говоря уж о более мелких провинностях… Все вместе потянет на солидный срок.

— Не бойся, он набрал шесть цифр, — успокоил меня Вася. — Если у него нет знакомого опера, кому он звонит домой, то все в порядке..:

Толстый сказал всего несколько слов, затем вышел на дорогу и стал ловить тачку. Следуя за его машиной, мы подъехали к невзрачному пятиэтажному дому.

— Вряд ли Даниил будет жить здесь, — усомнилась я. — Скорее кто-нибудь из младших членов банды.

Возле подъезда зияла внушительных размеров яма, в которой после недавних дождей осталось немало воды и грязи. Перепрыгнуть через нее было невозможно, а обойти вокруг мешал каменный заборчик. Поэтому через яму перебросили доску, по которой и должны были переходить лужу граждане.

Толстый сделал по доске пару торопливых шажков, и удача ему изменила. Витек потерял равновесие и спрыгнул с доски прямо в грязь. Прошлепав дальше по луже, он скрылся в подъезде, оставляя за собой грязные следы.

Со словами: «За ним!» — Андрей выскочил из машины и бросился в подъезд. Я мигом представила себе, как коварный Витя поджидает легкомысленного Андрея, сжимая в руках увесистый обломок кирпича, и бросилась за ним следом. Против ожиданий, Толстый не устраивал засаду, а просто ринулся на четвертый этаж. Мы дошли до квартиры, у порога которой кончались грязные следы, и прислушались.

За дверью разговаривали двое.

— Сам понимаешь, они нам на хрен не нужны, — захлебывался Лысый. — Как нам сделать, чтобы они не всплыли? Даниил нам тут не помощник.

— Я обмозговал кое-что, сделаем так…

Голоса в квартире стали удаляться, и мы совершенно ничего уже не могли расслышать. И вдруг из кармана Андрея послышались эти же голоса.

— Если они хотят встретиться с Даном, мы им это устроим. Пусть скажут, где находится яхта со всем добром. В конце концов, яхта моя, и мне ее терять нет смысла, — говорил Толстый. — А когда один из нас поедет вызволять яхту, второй… — Зина, ты выключила суп?! — перебил беседу визгливый женский голос. — Выключи немедленно, в нем же вся вода выкипела. Всему тебя нужно учить, кто же тебя замуж возьмет?

— Это еще что? — воскликнула я, изумленно уставившись на Андрея. — Откуда это?..

— Понимаешь, это передатчик, — объяснил Андрей. — Мне один приятель устроил. Только он громче воспроизводит звуки в радиусе десяти метров.

— Ты хочешь сказать, что пока эта баба не заткнется, нам никак не услышать, что замышляют наши приятели? — спросила я. — И подкрутить ничего нельзя?

— Какой дурак этот Петрович! — продолжала надрываться неизвестная нам Зина. — Я ему говорю…

— " Нет, не так! — прорвался громкий голос Лысого. — Мы должны все время быть с Даниилом, потому что…

— Этот мерзавец лишь рассмеялся! — с надрывом закончила за него Зина.

В наступившей наконец тишине отчетливо прозвучал голос Толстого:

— Да, это мы славно придумали. Звони Даниилу. Пусть подъезжает. И ребяткам звони, пусть ждут.

— Так телефона я не знаю, — буркнул Толстый. — Звони ты.

— Надо Даниила срочно отозвать, — встревоженно откликнулся Лысый. — А то как нам быть дальше, если он болтается неизвестно где. А ребята нам здорово помогли, спасибо им.

На этом месте мы изумленно уставились на Андрея.

— Слушай, ты уверен, что твой аппарат не искажает смысл слов? — спросил у него Вася. — Я что-то не понял, кого они собираются благодарить. Нас? И где болтается Даниил? Он что, не вернулся из Турции? Но нам он нужен. Я все-таки предпочел бы иметь дело с ним, а не с этими шестерками.

Тут из аппарата Андрея зазвучало радио.

— В такой ситуации грош цена этому изобретению, — сказала я. — Твой приятель его хоть испытывал?

— Один раз, а потом я у него выпросил, — с досадой откликнулся Андрей. — Даже непонятно, что нам дальше-то делать. Здесь ждать или ехать домой и там ждать?

— Я вот что подумала, а вдруг эти ребята, выяснив у нас, где стоит их яхта, решат, что для собственного спокойствия лучше просто убить нас. Тогда мы уж точно не будем им опасны и никому помешать не сможем.

— На этот случай их ждет сюрприз. Я подробно описал все их махинации и это послание оставил своему папаше с пометкой «отправить в прокуратуру», если я случайно куда-нибудь денусь, — сказал Андрей.

— Это хорошо, но знают ли об этом бандиты? — кисло пробормотала я.

— Вот и надо им сказать, чтобы особо не надеялись от нас легко отделаться, — заявил Вася, спускаясь по лестнице.

* * *

Мама приближалась к Виноградной улице в опасном для окружающих настроении. Даже компания папы Андрея, вызвавшегося проводить ее, не утешала ее. Все началось с того, что они простояли на станции два часа в ожидании электрички. Расписание по какой-то таинственной причине повесили так высоко, а цифры были такие мелкие и блеклые, что разглядеть их можно было только в телескоп. Естественно, такового у мамы под рукой не нашлось.

Появившаяся наконец электричка оказалась битком набита, и маме пришлось брать штурмом двери.

С этим она справилась успешно, отпихнув в сторону каких-то типов с откровенно дегенеративной внешностью, мама втиснулась в поезд. В вагоне было душно, и никто не желал уступать ей место, что настроения маме не прибавило.

На вокзале выяснилось, что добираться до нужной улицы можно на троллейбусе или на такси.

Мама поняла, что троллейбус после электрички ей уже не по силам, и они поймали такси. То есть мама думала, что это такси, на деле же оказалось, что парень просто украсил свою машину шашечками. О том же, где находится Виноградная улица, у него было самое смутное представление. Однако парень рьяно взялся за дело и не успокоился до тех пор, пока не доставил мою маму и папу Андрея на улицу Абрикосовую.

— Чем вы не довольны? — удивился он. — Абрикос тоже фрукт.

Мама с трудом удержалась, чтобы не придушить наглого парня. Ее остановило лишь соображение, что если она его придушит, то некому будет доставить ее в нужное место. После долгих мытарств парень наконец выехал в Виноградный переулок. Нужного номера дома тут просто не могло быть — переулок был слишком мал.

— Вези нас обратно на вокзал, — обреченно пробормотал папа Андрея, в изнеможении откидываясь на спинку сиденья.

Мама рассеянно смотрела в окно и вдруг закричала:

— Стоп, приехали.

Обрадовавшись, что нашла нужный дом, мама выскочила из машины настолько быстро, что забыла расплатиться с парнем. Папа Андрея сделал вид, что денег у него нет, надеясь, что у парня есть совесть и он не будет настаивать на оплате. Увы, он ошибся.

Водитель бросился следом за маминым кошельком.

Мама же одним махом одолела оставшиеся до нужной двери метры, поспешно вытащила комплект ключей, которым снабдил ее папа Андрея, и ворвалась в квартиру.

— Тут есть кто живой? — прокричала она, вбегая в гостиную. Вбежала и застыла в изумлении.

Посреди комнаты в кресле в позе скучающего царевича сидел парень ослепительной красоты. Ему было жарко, и он томно обмахивался увесистым томиком Бальзака. Мама поспешно попятилась, сверяя номер квартиры с записью на бумажке. Да, она попала куда нужно.

— Дама! — раздался радостный вопль с лестницы. — А кто за проезд платить будет?

По лестнице к ней спешил ее горе-шофер. Мама полезла в сумочку, но не успела достать бумажник, как из-за ее плеча протянулась рука с зажатой в пальцах стодолларовой купюрой.

— Этого хватит? — безразлично поинтересовался красавец.

Водитель жадно схватил бумажку и был таков.

— Давайте знакомиться, — не давая маме опомниться, предложил красавец. — Я Дашин жених — Даниил.

— А мне говорили, что вы лысый, — не удержалась мама.

— Врали, — заверил ее Даниил. — Правда, павлин мне прическу немного попортил, но не настолько же.

— А как вы нашли адрес? — поинтересовалась мама, отметив, что жених со странностями. — Вам же моя сестра не правильную улицу указала.

— Никто ничего мне не указывал, — заявил Дан. — Я сам нашел по туфельке.

— Как это? — опешила мама.

— Очень просто, ваша дочка потеряла туфельку, когда ночью сбежала от меня в Дендрарий. С этой туфелькой я отправился в магазин. Там мне сказали, что это ручная работа и делают такие вещи только в одном ателье. Я обратился туда, и мне назвали, кто заказал у них такие туфли.

— Даша? — удивилась мама. — Когда она успела?

— Нет, туфли заказывала одна швея для комплекта к платью, но дала она их на одну ночь вашей дочке. А попросил ее об этом то ли ее племянник, то ли племянник знакомой, то ли еще кто. Но суть в том, что швея знала адрес, по которому отправляли эту пару туфель. И вот я здесь, — закончил свою повесть Даниил и поинтересовался:

— А вы, стало быть, моя теща?

Моя мама совсем не пришла в восторг от своего нового статуса. Не вдохновила ее и кандидатура жениха, и его история. Обладая трезвым умом, она понимала, что парень слишком хорош. В сказки про Золушку мама верила, но полагала, что второго такого дурака, как тот принц, в текущем тысячелетии не предвидится.

— Очень дочка у вас резвая, — укоризненно произнес Даниил. — Я за ней уже два дня гоняюсь, но успел понять, что это бесполезно. Теперь решил подождать ее здесь. Должна же она рано или поздно вернуться домой, как вы полагаете? Не хотите ли пока бокал чего-нибудь прохладительного? Я захватил с собой сок и минеральную воду, а в холодильнике есть лед.

И он усадил маму в то самое кресло, которое недавно покинул, приготовил напиток и вообще делал все, чтобы произвести благоприятное впечатление.

Не успела мама насладиться покоем, как на лестнице раздался шум шагов.

— Это она! — живо воскликнул Даниил и ошибся.

Это был папа Андрея, которому тут же представили Даниила, после чего он деликатно удалился в другую комнату. Не хотел мешать беседе двух будущих родственников. Скоро в дверь снова позвонили.

— Это она! — снова обрадовался Даниил, и на этот раз ему повезло.

Мы вбежали в квартиру и застали там идиллическую картинку. Даниил встретил меня обожающим взглядом, что меня здорово удивило и порадовало. Я даже подумала: чем черт не шутит… Однако тут же зачем-то вспомнила про обезглавленный труп на яхте и желание Андрея расследовать это дело. Настроение у меня, естественно, моментально упало.

— А мы тут с мамой о тебе беседуем, — сообщил мне Даниил. — Ты не против?

— Выйдем на минуточку, — сказала я. — Поговорить надо.

Вытащив счастливого Даниила в прихожую, я спросила:

— А ты знаешь, что это мы у тебя яхту угнали?

— Ага, — с выражением совершенно идиотского счастья на физиономии подтвердил Даниил.

— И что, ты не сердишься? — удивилась я.

— Не-а, чего мне сердиться, если она тебе понадобилась? Пользуйся на здоровье. Просто в следующий раз предупреждай, — посоветовал Даниил.

— Ты издеваешься? — догадалась я.

— Витек говорил, что вы покажете, куда пригнали ее, — никак не отреагировав на мою догадку, сказал Даниил. — Нам надо поторопиться, хотя место и уединенное, а все равно могут найти разные шустрые личности.

— Слушай, а насчет того трупа… — начала я, но Даниил меня перебил:

— Умоляю, давай сначала разберемся с яхтой, а потом уж поговорим о чем хочешь, — воскликнул он. — Как ты не понимаешь, для меня эти железки важнее жизни. Хочу доказать моему папаше, что я на что-то гожусь.

— Я только хотела сказать, можешь на меня положиться, я в милицию не побегу. Я же не знаю, что это был за человек. Может, отъявленный мерзавец.

Я судить не могу, — совершенно подхалимски затараторила я.

— Скоро здесь будет труп, если ты не поторопишься, — рассердился Даниил. — Поехали за этой чертовой яхтой.

Мы все вместе вышли из дома. Папу Андрея и мою маму Даниил усадил в такси, предварительно обговорив с водителем маршрут и убедившись, что парень — профессионал в своем деле и доставит будущую родственницу точно по адресу. Успокоенная мама поехала обратно в кемпинг, чтобы в свою очередь успокоить родственников. Мы же с мальчиками сели в роскошный «Форд» Даниила и покатили по дороге к Хосте. Несколько сбивало с толку, что Толстый и Лысый тоже покатили вслед за нами на своей «Волге». Это нас сначала нервировало, но потом мы вспомнили про письмо Андрея к прокурору и немного успокоились. В конце концов, нас было трое на трое. Не так уж плохо.

— Странно, — проговорил Даниил. — Бензин совсем на нуле. А вроде бы недавно заливал. Надо будет заправиться. Неужели дерьмо машину подсунули? Бензобак, что ли, течет? Три часа назад заправил.

Мы понимающе переглянулись с ребятами, и я сказала:

— Тебя собираются похитить.

— Кто? — рассмеялся Даниил, который, судя по всему, не был семи пядей во лбу.

— Дед Пихто, — разозлилась я. — Ты совершенно меня не слушаешь. Ладно про трупы никто не любит напоминаний. Но я же тебя предупреждаю про засаду, чего ты смеешься?

Даниил лукаво глянул на меня и заявил, что это лучшая шутка за последнюю неделю, но первое апреля давно прошло, а все хорошо к месту.

— Попомнишь ты мои слова, — прошипела я.

— Дань, ты послушай, — начал Вася, но Даниил решительно перебил его:

— Все, хватит, — зарычал он.

Мы испуганно заткнулись, тем более что подъехали к бензоколонке. Машина Лысого проехала мимо нас, и он крикнул:

— — Мы поедем вперед и перекусим, а вы нас догоняйте.

И мы остались на бензоколонке одни. Она выглядела не слишком процветающей. Я бы даже сказала, просто была заброшена. Но над облупившимся домиком реял плакат: «Скидка 50% каждому заправившемуся до 12 часов».

— Повезло, — заявил Даниил. — Как раз успели.

— Не выходи! — заголосила я. — Или хотя бы подожди, когда еще кто-нибудь приедет.

— Точно, Дан, не вылезай, — поддержал меня Васька.

— Вы все с ума посходили, — рассердился Даниил и покинул автомобиль.

Мы напряженно следили за ним, но ничего не происходило. Вышла заправщица — дородная тетка и принялась протирать стекла машины. Двигалась она с большим достоинством и явно никуда не торопилась. Со стеклом она управилась минут за десять и нацелилась на фары. Никакие намеки на то, что от грязи еще никто не умирал, на нее не действовали.

Мы продолжали сидеть в машине, а Даниил прогуливался мимо нас и что-то насвистывал. Наконец нам это надоело.

— Вы как хотите, а я разомну кости, — сказал Андрей.

Он вышел из машины и вдохнул воздух с таким удовольствием, что мы с Васей не выдержали и тоже полезли из машины. Видимо, есть во мне что-то от роковой женщины, потому что стоило мне поставить свои ножки на асфальт, как с другой стороны дороги из-за большого рекламного стенда выскочили четыре человека, одетых в черное. На головах у них красовались женские колготки с кокетливо завязанными на затылках хвостиками. :

Намерения нападавших были яснее ясного лишь для нас троих. Даниил, понятное дело, в эту тройку не входил. Он тешил себя мыслью, что будут грабить бензоколонку. Во всяком случае, он поспешил занять такое место, откуда ему было хорошо видно разворачивавшееся действие. И что вы думаете, в итоге он оказался прав. Нападающие и в самом деле оставили нас без внимания. Двое из них проникли внутрь домика, а двое других, отпихнув нас от машины, влезли внутрь. Препятствовать мы им и не подумали. Какого черта, машина ведь не наша, а схлопотать пулю, защищая чужую собственность, нам не хотелось. Даниил несколько встревожился, увидев, как двое субъектов оккупировали салон его «Форда». Но пистолетное дуло, направленное на него, заставило его взять себя в руки.

Все ограбление заняло от силы три минуты.

Двое в черном выбежали из здания бензоколонки и устремились к машине, где их поджидали подельники. И бандиты укатили, а мы остались стоять с разинутыми ртами, глядя им вслед, и даже не заметили, как подошла владелица бензоколонки. Она тоже посмотрела вслед грабителям и равнодушно отметила:

— Странные какие-то жулики сейчас были.

Меня вообще-то не первый раз грабят, поэтому я много денег в кассе не держу. И когда появляется очередное рыло, я ему демонстрирую пустую кассу и говорю, что денег нет, но мне никогда не верят и приходится долго препираться. Этим я тоже сказала, что денег нет, и, представьте, они ушли! Даже не полюбопытствовали, правду ли я сказала. Взяли только два леденца на палочках. А где ваша машина?

— Да! — взорвался Даниил. — Я бы тоже хотел знать, где она! Думаю, что где-то на пути в Хосту.

— Так надо заявить в милицию! — догадалась хозяйка.

Пока мы вызывали милицию и пока она приехала, прошло около сорока минут. Зато милиция приехала не одна. За милицейской машиной на тросе катился недавно угнанный «Форд». На вид машина была целехонька.

— Нашли на дороге, стоял брошенный, но погодите радоваться, — предостерег Даниила милиционер. — У него выкручены свечи. Так что вам прямой путь к автосервису.

За умеренное вознаграждение милиция согласилась оттащить обездвиженный «Форд» к ближайшей техстанции. Там с нами провозились еще час, так как свечи хранились у мастера, который как раз отправился на обед. Пока его нашли, пока он согласился вернуться на рабочее место, пока высказал все, что про нас думает, время и прошло. Даниил рвал и метал, уверяя всех, что с каждой минутой его разорение становится все реальнее. Тут вернулись лоснящиеся от сытного завтрака Лысый с Толстым.

— Надоело вас ждать, — сообщил Лысый. — Чего вы так возитесь?

Даниил в красках поведал им про наши злоключения.

— Теперь точно яхту уже обчистили. Столько времени стоит без присмотра, — заключил он.

Наконец все было готово и мы могли ехать.

— Только сильно не гони, — посоветовал мастер Даниилу. — Мне твой движок не нравится.

К Хосте мы подъехали только через час с небольшим, так как по пути у нас еще два раза лопались покрышки. Проскочили мы ее на полном ходу и просто чудом не сбили с десяток отдыхающих. К счастью, они обладали здоровым инстинктом самосохранения и поспешно разбегались в разные стороны, завидев нашу машину.

— Теперь уже недалеко, — попытался приободрить Даниила Вася.

— Теперь это уже не важно, — мрачно ответил он. — Все растащили.

— Может, и не успели, — сама не веря своим словам, сказала я.

— Скоро уже та бухта, — поддержал меня Андрей. — Она расположена далеко от города, в очень тихом месте. К тому же выйти по морю из нее никто не рискнет.

И он оказался прав. Яхта лежала на гальке и выглядела довольно жалко. Даниил выскочил из машины и стремительно кинулся к ней, поднимая целые каскады гальки. Лысый устремился за ним, а Толстый остался с нами. Если он хотел нас этим обрадовать, то здорово просчитался. Я как раз прикидывала, что пришло нам время рвать когти. Насколько я понимала, у моих спутников в головах кипела сходная работа. Однако присутствие Толстого здорово затрудняло нам задуманный уход по-английски.

— Все на месте! — раздался с яхты довольный голос Дана. — Товар здесь!

Счастливый Даниил вернулся за мобильником, кнопки которого тут же начал деловито нажимать.

— Звоню ребятам, — сообщил он. — Самим нам эту посудину обратно в море не спихнуть. Завязла основательно, думаю, что придется нанимать буксир. Что такое?

Последние слова относились к телефону, который работать явно не желал.

— Мой тоже не работает, — предупредил Даниила Лысый.

— Что за день! — простонал Даниил. — Кому-то придется смотаться до ближайшего телефона. Я ехать опасаюсь, вдруг мой красавец «Форд» снова начнет выламываться.

— Я съезжу! — вызвался Лысый.

— Правильно, Костик! — обрадовался Толстый. — Только побыстрее.

— Как получится, — солидно заметил Лысый и уехал.

А мы разбрелись по берегу бухты, стараясь не упускать друг друга из вида.

— Насчет мобильника Лысый соврал, — сообщил нам с Васей Андрей. — Я подсмотрел, как он с кем-то по нему сегодня разговаривал.

— Может, это было до того, как он сломался, — предположила я.

— А вам не кажется, что все эти поломки весьма подозрительны? — спросил Вася. — И еще эти трудности на пути к бухте, словно кто-то не хочет, чтобы мы сюда добрались.

— Но мы все-таки добрались.

— Это меня и тревожит, — заявил Вася. — Как бы чего не вышло.

Стоило ему произнести эти слова, как Толстый внезапно появился возле нас и сказал:

— Глупо всем торчать возле яхты. Могли бы отойти подальше и искупаться. Пока Костик найдет телефон и дозвонится, пройдет около получаса.

Потом ребята будут добираться сюда, а кто-то поедет за катером, так что раньше вечера мы не управимся В его предложении был смысл, и мы отправились загорать. Этот участок побережья покрывала густая растительность, и, позагорав и накупавшись вдоволь, мы устроились в теньке. Лысый к этому времени уже вернулся и сообщил, что спасательная бригада с катером прибудет сюда не раньше, чем через три часа. После этого Лысый с Толстым устроились на корме яхты, временами прыгая оттуда в воду. Веселились они словно дети, с воплями и брызгами. Должно быть, давали знать себя шампанское и прочее спиртное, запасы которого изрядно поредели за последний час.

Мы с интересом смотрели на двух взрослых дядек, которые неожиданно и, надо сказать, совсем не к месту впали в детство. Внезапно кусты справа от нас зашевелились. Я нехотя посмотрела в ту сторону и тут же подскочила на подстилке словно укушенная.

— Что с тобой? — лениво поинтересовался Даниил. — Змея? Не бойся, я ее сейчас прогоню.

— Там кто-то черный, — пробормотала я, соображая, не чудится ли мне все это под влиянием нескольких коктейлей, которыми попотчевал нас Даниил.

— Пить меньше надо, — подслушал мои мысли Вася. — Или лучше закусывать. Слышь, Дан, а как обстоят дела с закуской?

— Во льду лежит семга, есть икра и копченый угорь. Потом, есть разные мясные деликатесы, но на всем судне вы не сыщете ни крошки хлеба, — с непонятной гордостью закончил Даниил.

— Я схожу, — вскочил изрядно проголодавшийся Андрей и скрылся в кустах.

Через минуту в том месте раздался громкий шорох. И ладно бы только шорох. Нет, внезапно кусты раздвинулись и на голову Даниила опустилась внушительных размеров дубина.

Охнув, я попятилась назад. Но тут вдруг мир потемнел, и я полетела куда-то вниз…

* * *

Андрей нашел, помимо перечисленных деликатесов, еще мороженое и несколько сухих печений и радостный возвращался обратно. Нырнув в тень, он недоуменно покрутил головой. Вроде бы место то же самое, но на нем никого не было.

— Эй! — позвал нас Андрей. — Хватит дурака валять, давайте жрать.

В ответ он не услышал ни звука…

— Ну ладно, — разозлился он. — Если вы так, то сидите себе в кустах и смотрите, как я буду тут всю эту снедь уминать. Посмотрим, кто из нас останется в дураках.

И чтобы его слова не были пустой угрозой, Андрей присел на роскошное бархатное покрывало, позаимствованное на яхте, и принялся за угощение, которое сам же и принес. Но даже после этого друзья не появлялись. Андрей обескураженно жевал розовый кусок семги и уже с тревогой поглядывал по сторонам. И вдруг Андрей увидел женскую сумочку, одиноко лежавшую у одного из кустов. Андрей подошел поближе, но ничего больше не нашел. В его душе нарастала тревога.

— Вряд ли Дашка пошла бы куда-нибудь без своей сумочки, — пробормотал он. — Девчонки вечно таскают в них кучу хлама, который для них ценнее всего на свете. К тому же у нее там деньги…

Куда она могла отправиться без денег?

Страшная мысль сверкнула у него в голове.

Андрей взвизгнул и помчался к яхте.

— Они исчезли! — сообщил он Лысому.

— Кто? — лениво поинтересовался Костик.

— Все! И Васька, и Даниил, и Дашка. Перед тем как я пошел на яхту, они сидели, а сейчас их нет. Осталась только Дашкина сумочка с деньгами.

И он поднес сумочку к самому носу Лысого. Кажется, это его убедило. Во всяком случае, он вскочил и завопил:

— Витек, Данька пропал!

— Ну и хорошо, — пробубнил Толстый, вылезая из каюты со стаканом сока и тарелкой пельменей.

— Все пропали, а Андрей тут, — поставил его в известность Лысый. — Понял, идиот?

Толстый явно понял, так как тарелка в его руках дрогнула и пельмени дружной стайкой скользнули на пол.

— Что же теперь делать? — убитым голосом спросил он.

— Как что? — удивился Лысый. — Искать.

Андрей поразился, как такое простое решение не пришло ему первому в голову.

— Сейчас и пойдем, — воодушевился Толстый, подмигнув Лысому. — Только записку ребятам оставлю, если они в наше отсутствие приедут.

И троица отправилась на то место, где так бесславно закончился наш пикник. Земля там была изрядно истоптана еще нами, тем не менее Лысый что-то на ней углядел.

— Ну что же, — сказал он. — Совершенно ясно, что искать надо в кустах. Остается только решить, в какую сторону идти. Где валялась та сумочка? — спросил он.

— Вон там, — дрожащей рукой указал Андрей.

— Значит, туда и пойдем, — решил Лысый. — Эх, жаль яхта остается без присмотра, но жизнь Даниила важнее.

Идти сквозь кусты оказалось неожиданно легко.

Таинственные похитители проложили в них своими телами широкую просеку, по которой и двинулись Андрей с двумя бандитами, неожиданно ставшими близкими и родными.

«Надо же, как сближает несчастье, — размышлял Андрей. — Вчера еще были врагами, а сегодня бок о бок идем навстречу опасности».

Его размышления прервал крик Лысого.

— Пришли! Тут они сели в машину и укатили.

Судя по отпечаткам шин, это могла быть «Газель» или любая другая с похожей грузоподъемностью.

— И где нам теперь их искать? — расстроился Андрей.

— Надо смотаться к ближайшему посту ГАИ и сообщить о случившемся, — заявил Лысый. — И сами будем искать. Подождите, я мигом пригоню машину. А вы пока пошарьте вокруг, может, найдете какое-нибудь указание, где их искать.

Свое слово он сдержал и вернулся довольно быстро.

— На яхте полный порядок, — весело сообщил он. — Будем надеяться, что ее не ограбят, пока мы болтаемся по округе.

Если бы голова Андрея не была столь занята мыслями о пропавших друзьях, он бы обратил внимание на уже дважды прозвучавшие опасения. Но сейчас ему было не до таинственных железок, которые оставались на яхте. В ГАИ их встретили неласково и сразу же сообщили, что розыск похищенных сынков подпольных миллионеров, за которых к тому же еще не объявлено вознаграждение, не их профиль. А «Газелей» и прочих легких грузовиков перед ними за целый день проезжает столько, что в глазах рябит. Вот если бы у данной машины были какие-нибудь неполадки по части внешнего вида, например помятый бампер, или содранная краска на дверце, или хотя бы запоминающийся цвет, тогда они бы еще могли чем-то помочь. А так извините.

— Ну, ладно, вас я понимаю, — злобно пробурчал Лысый. — Но вы и нас поймите. Нам без парня в город носа совать нельзя. Его папаша нас в порошок сотрет. Я отсюда не уйду, пока вы чего-нибудь не придумаете.

И он уселся прямо на пол перед гаишником, чтобы показать, что у него слова не расходятся с делом. При этом он продолжил долдонить свою точку зрения, но работники ГАИ не поддавались и лишь качали головами. Крепости их нервной системы можно было только позавидовать. Лишь через двадцать минут бесполезного препирательства до Лысого дошло, что они теряют драгоценное время.

— Надо пошарить по окрестностям, — заявил он своим попутчикам. — Может, они еще не стали их далеко увозить.

Следующие два часа поисковая группа провела, мотаясь по горным дорогам и расспрашивая всех попадавшихся на пути граждан, не видели ли они небольшой пикап со связанными пленниками. Люди почему-то шарахались с выражением живейшего ужаса на лицах.

— Ничего не попишешь, — обреченно констатировал Лысый после того, как все подходящие для движения автомобиля дороги были обшарены по несколько раз. — Их увезли в Адлер или другое место, и нам никого уже не найти. Либо они спрятались так хорошо, что нам их тоже уже не найти. Надо возвращаться к яхте. Ребята уже должны прибыть. Вместе решим, как быть дальше.

Возле яхты и в самом деле суетились какие-то люди. Все они выглядели по меньшей мере взволнованными. А если точнее, так они метались, охваченные дикой паникой.

— Что-то мне это не нравится, — заметил Толстый. — Что случилось?! — крикнул он.

— Все пропало! — заорали с берега. — На яхте ничего нет.

Толстый с Лысым выскочили из машины так быстро, что Андрей и глазом не успел моргнуть.

— Как это могло случиться? — не поверил Лысый и полез на яхту проверять.

Обратно он вернулся с совершенно убитым видом.

— Теперь нам Даниила лучше и не находить, — сообщил он всем.

Весть о том, что пропал их начальник, ошеломила вновь прибывших. Пока они обсуждали, что им делать дальше, Андрей разглядывал «Газель», на которой прибыли шестеро из спасательной команды.

Машина была интенсивно-розового цвета. Покончив с внешним осмотром, взгляд Андрея случайно скользнул по земле. Следы шин показались ему знакомыми. Он наклонился и вдруг, вытащив из кармана огрызок карандаша и листок бумаги, начал лихорадочно перерисовывать следы покрышек.

— Что это ты тут делаешь, парень? — пророкотал у него над ухом голос Толстого.

— Да вот, решил проверить одну мыслишку, — ответил Андрей и попытался улизнуть.

— Иди-ка ты на берег, — сурово посоветовал ему Толстый. — Пока все не выяснится, никто и никуда не пойдет.

Андрею пришлось подчиниться, драться со всей этой шоблой не входило в его планы. Лишь через пятнадцать минут, улучив момент, он сбежал якобы в кустики. На самом деле ему надо было проверить свою догадку. Он примчался на то место, где они нашли следы грузовика похитителей, достал из кармана свой рисунок и ахнул. Вся земля с имевшимся на ней еще пару часов назад четким рисунком покрышек была аккуратно подметена ветками, уничтожившими все улики.

— Та-ак, — протянул Андрей. — Это уже интересно.

Из кустов он вылез с таким многозначительным видом, что наблюдавший за ним Толстый поперхнулся соком, который одновременно попивал. Андрей не стал прислушиваться к перебранке на берегу, в которой каждый пытался спихнуть вину на другого. Он опасался, что при его появлении кто-нибудь вспомнит про угон яхты и заподозрит, что Андрей с друзьями не просто так наткнулись на нее, бродя по берегу Черного моря. Поэтому он вернулся к машинам и присел в тени.

Внезапно ему в голову пришла мысль, заставившая его подкрасться к «Газели» и открыть заднюю дверцу. Салон был пуст. Андрей тщательно его обыскал, но не обнаружил ничего подозрительнее промасленной грязной тряпки. Уже собираясь покинуть салон, он случайно стукнулся головой о какую-то железку и присел на пол, дожидаясь, пока в глазах перестанут сверкать звезды. Наконец осталась только одна, но очень упрямая. Никак не хотела исчезать. Андрей пригляделся к ней повнимательнее и вдруг схватил ее. В его ладони лежала серебряная сережка в виде колечка с утолщениями. Такую серьгу Андрей неоднократно видел в ухе своего приятеля Васи. Сомнений не оставалось, Вася был здесь. А раз был он, значит, были и Даша с Даниилом.

— Вот оно что, — озадаченно протянул Андрей, соображая, что же ему делать дальше.

Теперь было ясно, что Даниила похитили свои же. А ребят прихватили просто за компанию, потому что они оказались в ненужном месте и в ненужное время. Он тоже должен был составить им компанию, но счастливый случай спас его. Андрей постарался припомнить в деталях, как вели себя Толстый с Лысым, когда он сообщил им про похищение. Казалось, они были очень удивлены, но в большей степени тем, что он стоял перед ними, а не тем, что он им сообщил. А потом его долго возили по окрестностям, ясное дело, чтобы отвести подозрения, а еще и…

— Так они же у самих себя и сперли все железки! — внезапно осенило Андрея. — Лысый решил устранить Даниила, присвоить себе весь груз, а заодно с ним и власть.

Этот сделанный им вывод его не слишком взволновал. К Даниилу он не испытывал теплых чувств.

Однако Андрея беспокоило другое: его друзей скорей всего прикончат как свидетелей. Вывод напрашивался сам собой.

— Нужно найти их раньше, чем этот лысый ублюдок решит, как с ними поступить.

Приняв такое решение, Андрей вылез из машины и тут же наткнулся на набычившегося Витю.

Он проводил Андрея таким взглядом, что парень всерьез засомневался, удастся ли ему спасти своих друзей и не придется ли все силы потратить на свое собственное спасение.

— Надо вести себя поосторожнее, — посоветовал Андрей самому себе, — А то случится беда, если они заподозрят, что я все знаю.

Относительно того, что он все знает, Андрей погорячился. Ему не было известно самое главное — где держат пленников. Но он рассуждал так:

— Если ребятам, приехавшим на грузовике, надо было перетащить железки в другое место и припрятать их там, то на то, чтобы надежно укрыть похищенных, у них оставалось очень мало времени.

Думаю, похитители отъехали всего на несколько сотен метров только для того, чтобы дать время Лысому и Толстому увезти меня. После этого, оставив пленных, они вернулись сюда и принялись за железки. Стало быть, я и сам могу отыскать Ваську и остальных. Надо только избавиться от этого жирного Вити.

Увы, сделать это оказалось не так-то легко.

Толстый явно решил не спускать с Андрея глаз. Поэтому он ходил за ним по пятам, причем в полном молчании, из-за чего Андрей сильно нервничал. К счастью, он вспомнил, что видел на яхте аптечку, забитую лекарствами исключительно в иностранных упаковках. Добравшись до нее, Андрей от души поблагодарил свою маму, которая отдала сына в школу с углубленным изучением английского языка. Теперь он без труда ориентировался в аннотациях, приложенных к лекарствам. Наконец ему попалось снотворное, которое нельзя было принимать со спиртным, в противном случае оно действовало как сильнейшее чистящее средство.

— То, что нужно, — обрадовался Андрей и, пробравшись к бару, приготовил два стакана убийственной смеси, куда входил сливочный ликер, ореховый ликер, коньяк и сладкое десертное вино. Однако основным компонентом коктейля было изрядное количество того самого лекарства. Эту адскую смесь Андрей сдобрил лимоном.

Толстый поджидал Андрея перед яхтой. При виде двух бокалов в его руках Витек заметно оживился и даже повеселел, доверчиво принимая отраву из рук Андрея. Лекарство подействовало буквально через минуту, причем со страшной силой. Толстый вдруг куда-то вперил страдальческий взгляд и стал постепенно принимать симпатичный зеленый оттенок. Потом он сделал пару нерешительных шагов и, побагровев, ринулся в кусты. Рассудив, что в ближайшие часы Вите будет не до него, Андрей начал отступать в сторону зарослей. Остальная компания разделилась. Большая половина занималась катером, и только трое или четверо упорно продолжали спорить о том, кто виноват и как теперь быть. И занимались они этим самозабвенно. Одним словом, всем было не до какого-то там Андрея.

Рассудив, что рвануть сразу прочь — значит, обратить на себя внимание, Андрей собрал волю в кулак и, сделав безразличный вид, не спеша двинулся в сторону дороги. По пути он задавался вопросом: в какую же сторону двинулись похитители? Ведь направление налево было столь же перспективным, как и правое. Однако если те типы на грузовике приехали со стороны Сочи, то вполне могли по пути подыскать подходящее местечко, где укрыть пленных.

Значит, надо начинать поиски с левого направления дороги.

К немалому его удивлению, уже через сотню метров Андрей наткнулся на боковой проселок, на котором к тому же отчетливо просматривались следы покрышек. Сверив эти отпечатки со своим рисунком, Андрей преисполнился чувства гордости за свои дедуктивные способности.

Пройдя по грунтовой дороге, пролегавшей среди густой растительности, он вышел на небольшую полянку, где, судя по всему, машина развернулась.

Андрей принялся осматривать заросли кустарника, обратив внимание на то, что ветки кустов были обломаны. После недолгих поисков он обратил внимание на холмик, сооруженный из недавно сломанных веток. Андрей раскидал их и обнаружил Даниила и своих друзей — связанных и с черными чулками на головах. Издав радостный вопль, он освободил головы друзей от чулок, на что никто из них не отреагировал. Все трое продолжали лежать с закрытыми глазами и хранить невозмутимое молчание. Приникнув к Васькиной груди, Андрей услышал ровный стук сердца.

— Живы! — обрадовался он. — Вставайте!

Призыв не возымел действия. Просыпаться, а тем более вставать друзья не собирались. Напрасно Андрей тряс и дергал их изо всех сил. Напрасно щекотал им носы соломинкой. Он даже пошел на крайнюю меру и выдрал небольшой клок волос из головы Даниила. Но даже после этого Даниил продолжал безмятежно храпеть.

Пока Андрей пытался пробудить к жизни своих друзей, послышался гул мотора и под колесами явно захрустел песок. Кто-то приближался к поляне. Рассудив, что это могли быть только похитители, Андрей юркнул в кусты, едва успев наспех забросать своих приятелей ветками. На поляну въехала машина, и, к великому облегчению Андрея, это был небольшой «Москвич». В пятиместной машине сидели трое: две девушки и парень. Наученный горьким опытом прошлых дней, Андрей на всякий случай решил не высовываться.

Прибывшая компания явно собиралась расположиться тут надолго. Ребята извлекли из багажника шампуры, мангал и банку с маринованным шашлыком. И тут один из парней досадливо скривился:

— Уголь забыл! — сказал он. — Девчонки, придется вам набрать деревяшек.

Одна из девушек пренебрежительно фыркнула и сделала вид, что слова относятся вовсе не к ней. Вторая не была столь капризна и отправилась за дровами. Впрочем, далеко она не ушла, потому что почти сразу же набрела на кучу уже готовых веток, прикрывавших трех друзей Андрея. Видать, в дровах девушка не была сильна, так как с радостью принялась перетаскивать зеленые ветки на середину поляны.

Она принесла их уже приличное количество, когда парень вылез из багажника и завопил:

— Эти не годятся, они ж совсем сырые. Сухие дрова нужны! Светка, ты что, не слышишь?!

Но Светке было не до него. Раскрыв рот, она уставилась на красавца Даниила, которого только сейчас обнаружила. И вдруг относительную тишину поляны прорезал пронзительный визг.

— Мертвые! — верещала Светка. — Ой, мамочка, тут мертвяки!

Парень кинулся к ней, а вторая девушка — к машине, где и заперлась.

— Они не мертвые, — наконец сказал парень. — Светка, заткнись, а ты, Натка, вылезай. Не бойтесь, мертвые так не дышат. Им дали нюхнуть хлороформа. Ничего страшного, ребята скоро придут в себя.

Натка, тащи сюда нашатырь.

Андрей счел, что пора представиться. Увидев появившегося из темных зарослей человека, Натка, выбиравшаяся в этот момент из машины с флакончиком нашатыря в руке, испуганно взвизгнула и уронила бутылочку. Немедленно по поляне распространился едкий запах аммиака.

— Ну ты и растяпа, — рассердился парень. — Теперь придется эту троицу тащить в больницу. — Чего ты опять испугалась?

Тут он поднял голову и увидел Андрея.

— Ты хоть живой? — поинтересовался он у Андрея. — Выглядишь-то не очень, но хоть ходишь сам, и то хорошо. Иди сюда, поможешь заложить этих троих в машину. Начнем с девчонки.

Перетаскивая тела, он продолжал ворчать:

— Ничего себе тихое местечко. То полумертвые тела валяются, то бледные тени из леса появляются.

Нет, с этими пикниками пора завязывать. Неизвестно, что в следующий раз может обнаружиться. Держи свой конец крепче!

Эти его слова относились к Андрею, но он несколько запоздал с предупреждением, потому как именно в этот момент Андрей споткнулся и растянулся на земле. Я пришла в себя от какого-то невыносимого запаха, и еще у меня страшно болело бедро. Открыв глаза, я обнаружила, что лежу на лесной поляне и боком упираюсь во внушительных размеров валун с острыми краями, который нестерпимо благоухал. Стоило мне пошевелиться, как тело пронзила боль.

— Что со мной? — воскликнула я. — Уберет кто-нибудь этот камень?

— Очнулась! — раздался у меня над ухом голос Андрея. — Я уж и не надеялся! Как себя чувствуешь?

— Хуже не придумаешь, — мрачно сообщила я.

— Сейчас притащим остальных, — не слушая меня, говорил Андрей. — Они в такой вонище живо оклемаются. Нечего им там валяться.

Я едва успела отодвинуться, как на мое место плюхнули Даниила, который зашевелился к тому моменту, как принесли Васю. Наконец настало время, когда мы все трое сидели возле камня и растирали руки, затекшие от веревок. Андрей ликовал рядом, а спасший нас парень хмуро разглядывал банку с начинавшим портиться шашлыком.

— Что случилось? Где мы? — вопрошал Васька. — Ничего не помню. Помню только, что мы сидели на покрывале, Андрей пошел на яхту, а потом кто-то двинул мне по башке, и я вырубился.

— Та же история, — согласился Даниил. — Ну и мерзавцы, попадись они мне под руку. Наверняка выкуп хотели с папаши стребовать. Спасибо, Андрей. Ты не знаешь, кто нас сюда привез?

— Ходить за ними далеко не надо, — сказал Андрей.

Даниил кинул удивленный взгляд на парня с девушками, которые что-то обсуждали в сторонке.

— Нет, они тут ни при чем, — успокоил его Андрей. — Они случайно сюда заехали. А похитили вас твои же ребята на «Газели».

И он поведал нам о проведенном им расследовании.

— Так весь товар пропал? — простонал Даниил.

— Вовсе не пропал, твои же люди его и сперли, — заявил Андрей. — Этот толстый Витя и лысый Костик точно замешаны.

— Не может быть, — покачал головой Даниил. — Товар для них и предназначался. Зачем же красть у самих себя?

— Не знаю, — пожал плечами Андрей. — Но только это точно они.

— Ты ошибаешься, — убежденно повторил Даниил.

— Предлагаю подождать и посмотреть, кто приедет вас забирать, — предложил Андрей, но, как ни странно, его предложение не было одобрено присутствующими.

Парень и девушки уже перетаскивали свои кухонные принадлежности обратно в багажник, веселиться на природе у них отпало всякое желание.

— Могу захватить двоих, — уложив пожитки, предложил парень.

Мы дружно затрясли головами. За этот день как-то так само собой получилось, что мы стали единой командой.

— Ну, ладно, — махнул рукой парень, и компания укатила.

— Хорошо бы они нас сразу не заметили, — проговорил сделавшийся весьма осторожным Вася. — Тех в масках четверо, и нас четверо. Но среди нас женщины и раненые.

И мы затолкали упиравшегося и растерянного Даниила в кусты. И как раз вовремя, потому что на поляну пожаловали новые гости. При виде розовой «Газели» Даниил выпучил глаза и захрипел, словно ему не хватало воздуха. Тем временем из «Газели» выбрались четверо парней, которых мы уже видели на яхте, и с ними Лысый. Они направились прямиком к тому месту, где должны были находиться прикрытые ветками пленники.

— Теперь веришь? — с торжеством спросил у Даниила Андрей.

— Глазам своим не верю, — прошептал он в ответ. — Это же мои лучшие друзья. Я им доверял все свои замыслы, а они так подло ответили на мою дружбу. Но я им покажу!

И он сделал попытку выбраться из кустов. Мы все же успели перехватить его.

— Ты спятил! Думаешь, они станут ждать, когда ты отомстишь? Нет, они сразу же тебя прикончат.

Это для них единственный выход. Если себя не жалеешь, то вспомни, что с нами женщина, — напомнил Андрей.

Даниил опомнился и согласился, что сейчас не самое подходящее время и место, чтобы выяснять отношения с предателями. Пятеро бандитов уже обнаружили, что пленные исчезли, и сейчас оглашали поляну злобной руганью.

— Это тот «москвичонок», который мы видели по пути сюда, — вопил проницательный Лысый. — Они забрали их.

— А чего ты переживаешь? — закуривая, спросил один из парней. — Зачем они нам нужны, куда бы мы с ними сунулись? А так эти на «Москвиче» избавили нас от лишней мороки.

— Видишь, они не хотели нам причинить особого вреда, — пихнула я в бок Андрея.

— Идиот, — набросился на него Лысый. — А если те на «Москвиче» забрали их вовсе не из гуманных соображений? Тогда как? Одно дело, когда он у нас в руках, а другое, когда неизвестно у кого.

Парень промолчал и, загасив окурок, сел за руль. Остальные запрыгнули следом. Едва они укатили, как Даниил освободился от наших рук и поднялся с песка.

— Ничего не понимаю, — сказал он. — Вредить они мне явно не собирались. Что это, просто шутка?

Тогда кто же спер весь товар? Это ведь нелегкое дело.

Кто попало не стал бы связываться с тяжелым железом. Даже двум здоровым мужикам не разгрузить яхту быстрее, чем за два часа. Поэтому, чтобы управиться, нужна была большая команда.

— И куда они, интересно знать, спрятали украденные ящики? — опрометчиво спросил Андрей. Даниил немедленно воодушевился и поддержал его:

— Вот, вот! — подхватил он. — «Газель» прибыла пустой. Ящиков в ней не было, по крайней мере, всех. Значит, они должны были их спрятать где-то поблизости. Отправимся скорее в город, надо найти этих комбинаторов и выжать из них всю информацию. Вы со мной?

Яхты в бухте уже не было, видимо, ее отбуксировали в порт. Роскошного новенького «Форда» тоже не наблюдалось. И вообще бухта была идеально пуста. Мы вернулись на шоссе и поймали машину, водитель согласился доставить нас до дома. По пути Даниил придумывал разные кары для своих проштрафившихся подчиненных. Среди вариантов были просто иезуитские — высадить их поодиночке на необитаемые острова, доставив затем на каждый по десятку давно вдовствующих, но все еще сексуально озабоченных матрон. Они, конечно же, растерзали бы несчастных. Потом Дан решил отправить всю компанию в горы, якобы на ознакомительную экскурсию. Потом, снабдив запасом воды, замуровать их в какой-нибудь пещере сроком эдак на недельку.

Идею с островами пришлось отбросить из-за нехватки достаточного количества необитаемых земель в пределах суток пути. А дальше Даниил даже ради удовлетворения чувства мести ехать не желал.

Пещера тоже отпадала: трудно было придумать, как ее замуровать достаточно крепко, чтобы они из нее за неделю не выбрались. К тому же было неясно, как потом самому их откапывать. Он так и не придумал ничего подходящего, когда Андрей ему подсказал:

— Спихни на них тот труп без головы. Пусть за тебя отдуваются.

Наш водитель нервно заерзал за рулем, он явно начал жалеть, что согласился подвезти нас. Даниил, вздрогнув, застонал:

— Что у вас за мания меня этим трупом пугать?

Чего вы ко мне прицепились? Тоже мне, шутники нашлись, мало мне тех, так и вы туда же.

Реакция настораживала. Виноватым он себя явно не чувствовал. Зато возмущался очень громко, не стесняясь в выражениях и нервируя водителя. Пришлось Андрею, по соображениям личной безопасности, забыть про обезглавленный труп или, по крайней мере, перестать про него упоминать.

* * *

Тем временем моя мама с папой Андрея уже вернулись к своим с радостными известиями. Мама немедленно отправилась хвастаться новым женихом своей дочери. Она сообщила, что он вовсе не лысый и выглядит вполне разумным, хотя, конечно, таковым не является, раз уж связался с ее доченькой.

А папа Андрея отозвал дядю Славу в сторонку и с заговорщицким видом прошептал:

— Слава, пляши! Я нашел тебе отличный новый глушитель, и главное, совершенно бесплатно. Поставить его раз плюнуть, обойдется в копейку.

— Да ты что? — поразился Слава. — Где?

— Ни за что не поверишь, на квартире у нашей ненормальной бабки. У нее в спальне куча разного хлама, который она бережно хранит. Ну так вот, спальней она не пользуется по назначению, а эта комната у нее вроде склада для ненужных вещей. Вот там среди вороха макулатуры, отживших свой век граммофонов и тапочек, не поддающихся реставрации, я нашел новехонький глушитель для твоей «Волги».

— Совершенно новый? — ни поверил Слава. — И точно для моей «Волги»? У меня 3102. У нее глушитель отличается от двадцать четвертой и двадцать первой. Держатели другие, подушки тоже модифицированы. Хоть и немного, а все-таки.

— Видел я твой глушитель, — перебил его папа Андрея. — Клянусь, точно твой и новый! Он еще весь в смазке и разобран. Но это точно он. Что я, в глушителях не разбираюсь? Ты просто в рубашке родился. Прямо сейчас бери свою тарахтелку, и поехали за ним. К вечеру будешь уже кататься на исправной машине.

Дядя Слава мигом сбегал за ключами и вывел свое грохочущее сокровище на большую дорогу.

И приятели покатили в город, где, забрав глушитель с квартиры бабки, отправились с ним в мастерскую.

* * *

По приезде в город мы с ребятами взяли Даниила в оборот и доходчиво объяснили ему, что с выяснением отношений с приятелями ему лучше подождать.

— Потому что их много, а ты один, — вразумлял его Андрей.

— Разве вы мне не поможете? — искренне удивился Даниил.

— Мы бы и не против, но их все равно слишком много, — пояснил ему Вася. — Поэтому ты сначала подумай, зачем им было похищать тебя и красть у самих себя товар. Потом расскажи о своих догадках нам, затем объясни, что за труп без головы лежал у тебя на яхте, а потом уж мы будем думать, как тебе помочь.

«Ай да братец! — восхитилась я про себя. — Теперь Даньке деваться некуда, все расскажет».

Но, к моему изумлению, Даниил не сдался.

Дико вытаращив глаза, он закричал:

— Вы что, все свихнулись? Я знать не знаю ни про какой труп!

— Как это не знаешь, если он лежал на вашей яхте, и мы его сами видели, — тоже разозлилась я. — Давай выкладывай! Что за труп и как он там оказался?

— Так это вы всерьез?! — поразился Даниил. — Я-то думал, что это у вашей компании такое странное чувство юмора. Ближе к ночи вас про трупы тянет поговорить.

— Значит, будем отпираться, — грустно резюмировал Андрей. — А между прочим, я навел справки, за прошлый месяц в городе Сочи и его окрестностях пропало без вести без малого сотня человек.

Правда, в основном женщины, но десятка полтора мужиков подходящего возраста тоже имеется.

— Так вы их всех на меня повесить хотите? — ужаснулся Даниил.

— Ну всех не всех, но некоторые из них уж точно на совести вашей банды. Сначала торговля новым видом оружия, потом заказные убийства, и как самое безобидное — похищение людей с не установленной пока целью, — перечислил Андрей.

— Какое еще оружие? — в полном замешательстве пробормотал Даниил. — Вы что, свихнулись?

— Какое оружие, это мы тебе можем показать, — заверил его Васька. — По крайней мере один экземпляр у нас имеется. Тут уж ты не отопрешься.

— Покажите! — нагло нарывался Даниил. — Покажите, покажите, ничего у вас нет. Лечиться вам надо.

Тут наше терпение лопнуло, и мы, поймав первую попавшуюся тачку, запихнули в нее Даниила и повезли к нашей штаб-квартире.

— Надо поосторожнее, вдруг там засада, — забеспокоился Андрей. Он не подозревал, что единственный человек из банды, кто, кроме Даниила, знал наш адрес, спит сейчас безмятежным сном.

Толстый, просидев в кустах без малого с час, наконец почувствовал, что угроза покинуть этот мир отступает. Он застегнул штаны и направился к яхте.

Преодолеть ему удалось только половину пути, дальше ноги отказались нести его, и Витек плюхнулся на песок.

«Полежу немного», — решил он, и веки его сомкнулись…

В таком виде его и нашел Лысый. Все попытки разбудить приятеля бесславно провалились. Пришлось отправить его в город на яхте в качестве балласта.

Таким образом, в нашей квартире нас никто не поджидал. Мы спокойно вошли в дверь, и Васька первым направился в спальню. Внезапно оттуда раздался вопль. Я вздрогнула, Андрей попытался удрать, а Даниил, загородив собой дверь, просто окаменел.

— Пропало! — в полном отчаянии голосил Вася, выскочив из спальни и заметавшись по квартире, разбрасывая одежду. — Все три хреновины пропали!

— Кто пропал? — поразился Даниил.

— Те штуки, за которыми вы ездили в Турцию.

Мы их стащили у тебя с яхты, — пояснила я ему.

— Как, и вы туда же? — простонал Даниил. — Правильно папа говорил, никому нельзя верить.

Значит, вам глушитель понадобился? И вы все это затеяли, чтобы получить его?

— Глушитель?! — воскликнули мы хором.

— Ну да, если вы про те трубы в ящиках, которые мы везли из Турции, то это глушители для «Волги-3 102». Знали бы вы, каких трудов мне стоило выйти на человека, который ими торговал. Каждый стоит буквально гроши, но брать надо было всю партию, все пять тысяч.

— Сколько? — не поверила я своим ушам.

— Пять тысяч, — повторил Даниил. — Очень выгодная сделка. Витек как раз прикупил автомастерскую, вот я и подкинул ему этот заказ.

— Бедняга, — пробормотал Андрей. — Где же он нашел столько машин? Ведь глушитель от «Волги» не поставишь ни на «Опель», ни на «Москвич», ни даже на другую модель «Волги». То есть сделать-то все, что угодно, можно при наличии смекалки, но возни будет столько, что не окупится.

Судя по всему, это в голову Даниилу пока не приходило. Зато мы мигом вспомнили, что делали Лысый с Толстым в тот день, когда мы впервые встретились.

— Так они мотались по городу и окрестностям в поисках клиентов, — догадалась я. — Подкинул ты им задачку. Теперь понятно, зачем они сперли у тебя эти глушители.

— Зачем? — тупо спросил Даниил.

— Чтобы больше с ними не возиться, — объяснила я ему. — У них, наверное, ни на что другое времени не оставалось, только и знали, что искали, кому бы пристроить твой подарочек.

— Чушь, — заявил Даниил. — Они дали объявление в газеты, и от желающих отбоя не было. Все время очередь стояла.

— И давно у вас этот бизнес? — поинтересовался Васька.

— Почти два месяца, — наморщив лоб, сказал Даниил.

— Ладно, — решила я, — об этом после. Теперь хотелось бы услышать, что ты знаешь о том факте, что твои приятели берутся за заказные убийства.

— Кто? Витек с Костиком? — не поверил Даниил. — Никогда ничего глупее не слышал.

— А чего они за нами таскаются? — не выдержала я. — Даже машину специально прикупили — желтую «шестерку», чтобы следы сподручней заметать.

Поинтересуется ими кто-нибудь, а они — на черной «Волге» и к желтой «шестерке» вроде бы не имеют отношения.

— Погоди-ка, про желтую «шестерку» они мне что-то рассказывали, — перебил меня Даниил. — Ребята купили ее для какого-то типа. Он вроде бы друг детства, отказать неудобно, а он пристал с ножом к горлу. Дескать, чужой я стал в вашем городе, меня каждый может обмануть, помогите машину купить.

Вот они и купили ему подходящую, а часть денег себе в карман положили.

— Это ничего не значит, — упрямо возразила я. — Ни один дурак не стал бы подсовывать… Так это мы у Суреныча его собственную машину угнали?! — осенило меня.

— Да он нас за такое точно убьет, теперь даже нанимать никого не будет, своими руками прикончит, — посинев, пробормотал Вася.

— Может, не догадается, что это мы, — робко предположил Андрей.

— Как же, не догадается, — высмеяли мы его с Васькой. — Стоит глянуть на синяк на твоей ноге и поинтересоваться, где моя вторая кроссовка, как сразу же все станет ясно. Алиби у нас тоже нет. Надеяться нам, одним словом, не на что. Прямой путь в каталажку. Здесь мы оставаться не можем, в кемпинг возвращаться тоже, одна дорога — идти сдаваться.

По крайней мере будем обеспечены кровом и питанием.

— Если вы настроены столь решительно, то я ; могу предоставить вам и то и другое, — неожиданно вмешался Даниил. — Поживете у меня, пока ваш Суреныч не остынет.

— Мы здесь не хотим оставаться вовсе не из-за Суреныча. А из-за твоих Костика с Витьком, — буркнул Андрей. — А к тебе они в первую очередь пожалуют, ты это понимаешь?

— У меня же не одна квартира, — с обидой возразил Даниил. — Про ту, куда я вас приглашаю, не знает ни одна живая душа. Мне папа, уезжая, оставил от нее ключи. Словно чувствовал, что в его отсутствие со мной что-нибудь приключится.

— Вполне вероятно, — пробормотала я себе под нос. — Папа тебя хорошо изучил.

— Когда я сказал папе, что хочу быть самостоятельным и заниматься честным бизнесом, он неожиданно меня одобрил и познакомил с Костиком, — продолжал рассказывать Даниил. — Потом мы вместе купили мастерскую, а я добыл партию дешевых глушителей. Витек предоставил нам свою яхту, и дело пошло. А теперь они хотят захапать себе плоды наших общих трудов. Просто не могу поверить, у нас ведь были такие планы…

— Если эти планы вроде идеи с глушителями, то я могу понять Лысого, которому не терпелось избавиться от напарника, пока тот его окончательно не разорил, — пробормотал Андрей вполголоса, но Даниил его не услышал.

В это время не до конца проснувшийся и потому спокойный Толстый, Лысый и остальные парни, участвовавшие в похищении Даниила, сидели в гараже и пытались придумать, что им делать дальше.

— «Москвич» мы догнать не смогли, — признал свое поражение Лысый. — Теперь одно из двух: либо Даниил найдется и снимет с нас голову за провороненный груз, либо его папаша разрежет нас на кусочки за провороненного сыночка. Я лично предпочитаю разговаривать с Даном.

Остальные тоже согласились, что с парнем договориться можно, не то что с его папашей. Работать никому не хотелось, но бизнес есть бизнес, поэтому двое парней, закатав рукава, пошли к томящимся машинам.

— Как мне надоели эти глушители, — пожаловался один. — Черт бы подрал то объявление в газетах, теперь к нам тащатся и со своими глушителями, мало нам тех, что валяются на складе.

Второй тем временем с интересом разглядывал три трубы, которые его помощники уже смонтировали в полноценный глушитель. И вдруг он воскликнул, обращаясь к своему напарнику:

— Слушай, а где ты его взял?

— Я его и не брал, нам его принес автовладелец.

А те олухи, что оставались за нас, взяли его, даже не подумав, на хрена он нам сдался, если у самих склады забиты, — ответил его приятель.

— Дело в том, — задумчиво сказал первый, — дело в том, что глушитель именно с нашего склада.

Они же все пронумерованы. Там номера наши.

— Не может быть, — не поверил первый и полез проверять. — Точно наш, — подтвердил он наконец. — Но откуда?

— Вот и я хочу это знать.

Лысый очень удивился, когда перед ним возникли два его слесаря и, ничего не объясняя, потащили его в гараж. Там они заставили залезть под днище машины.

— Это вы зачем меня притащили? — поинтересовался он.

— Затем, что кто-то ворует наши глушители, — с праведным негодованием сообщили парни.

Лысый мечтательно прикрыл глаза, стараясь представить себе такую чудесную картину.

— А потом нам же их и приносят, — добавил слесарь, спустив Лысого с небес на землю.

Осмотрев и чуть ли не обнюхав глушитель, он согласился, что сей предмет и в самом деле из их партии. Это наводило на мысль, что кто-то раскопал так тщательно закопанные в песочке ящики с яхты.

Эта мысль ему не понравилась по двум причинам.

Во-первых, мог пронюхать Даниил, если все-таки вернется, а во-вторых, новый владелец глушителей мог что-то заподозрить. И так уже милиция не раз наведывалась к ним. Объясняли, что просто так, но знаем мы их простоту.

— Кто принес? — поинтересовался Лысый.

— Вот он! — показал рукой парень.

Лысый перевел взгляд и с ужасом узнал психа, с которым уже сталкивался, когда, представляясь женихом, пытался выведать адрес той ненормальной девчонки. Ребра сразу же заныли от мучительных воспоминаний. А мужик тем временем неумолимо приближался, да еще и не один.

— Так и есть, и как я сразу не догадался, что это кто-то из них, — простонал Лысый. — Эта семейка меня точно сведет в могилу. И как они догадались, где искать ящики?

Слава не заметил притихшего в своей яме Лысого. Он расплатился с мастерами и довольный сел за руль машины. Лысый немедленно помчался трясти Толстого, который все еще находился между сном и явью и никак не желал понять, что от него хотят. Наконец он уразумел, что должен показать Лысому дом, где его допрашивали. К тому времени, как Лысый этого добился, вернулась погоня, посланная за дядей Славой. Ребята доложили, что клиент вернулся в свой домик, где ящиками с контрабандными глушителями и не пахнет, так как хозяин и сам там с трудом помещается. Хозяин же никуда сегодня больше вроде бы ехать не собирается. Он помчался за спиртным, не иначе как вознамерился отмечать свою удачу.

* * *

Мы с Васькой сидели на огромном балконе, который опоясывал все пять комнат нашей новой квартиры. Внизу в пальмах, деревьях и цветах утопал чудесный дворик. В середине двора разбрызгивал прохладу фонтан с фигурками двух детишек, играющих камешками. Настоящие детишки с визгом сломя голову носились по двору. Нужно сказать, что наш балкон хотя и был таким широким, что на нем помещался диван и пара кресел, но располагался очень низко. Нам даже казалось, что мальчишки играют буквально у нас на коленях. А в такой чудесный вечер хотелось хоть чуточку покоя и тишины, а вовсе не бурных игр с чужими детьми. Но рассчитывать на тишину не приходилось. В комнатах грохотала музыка, работало два телевизора и велась компьютерная баталия. У Даниила было свое представление об отдыхе. От полной безнадежности я стала прислушиваться к болтовне мальчишек.

Старшим среди них был кучерявый мальчуган на вид лет двенадцати. Его джинсы были настолько рваными, что просто удивительно, как еще на нем держались. Футболка тоже должна была вызвать краску стыда у его родителей. Паренек был просто примером энергичности и жизнерадостности.

— Сколько сегодня, Мишка? — спросил он смуглого высокого мальчугана лет десяти.

— Всего пять штук, — со вздохом ответил паренек. — Стало трудно работать. Хорошо номера мы с самого начала записывали, а то бы теперь запутались. Все время попадаются те, которые мы ухе встречали. А ты говорил, что второй раз нельзя.

— Слишком подозрительно, — согласился старший, — Хотя и жаль. Но того лысого типа не обманешь, он мигом просечет, что машина уже побывала в его руках. И как быть? Нам пяти штук не хватит даже на тот диск, который мы присмотрели. А жаль, там такие монстры. И вооружение у них не слабое, и броня.

После этого мальчишки углубились в обсуждение тонкостей компьютерных игр и сравнительных характеристик действующих там монстров. Чувствовалось, что пацаны большие специалисты в этой области. Минутку подумав, я метнулась в комнату, где Андрей, жадно уставившись на экран, жал на кнопки клавиатуры. Ничего не объясняя, я схватила со стола кипу дисков в ярких упаковках, присоединила к ним ту, с которой играл Андрей, и, не слушая его негодующих воплей, бросилась во двор. Мне повезло, мальчишки все еще были тут. Поравнявшись с ними, я споткнулась и уронила пару дисков.

— Эй! Ты поосторожней! — закричал на меня старший, а остальные завороженно уставились на сокровище у меня в руках.

Кучерявый парнишка поднял упавшие диски и протянул их мне. Делать это ему явно не хотелось.

— Можешь оставить себе, — обаятельно улыбнулась я. — Знаешь, что с возу упало, то пропало.

Разыгрывать добрую фею было бы более приятно, если бы не выражение жалости на физиономиях мальчишек. С таким выражением лица невольно смотришь на умственно неполноценных людей. Но подарок они приняли и ждали продолжения.

— Тут вы говорили про какого-то лысого, — невзначай бросила я. — Не посвятите меня? Такая я вот странная, хожу себе по улицам и меняю ценные диски на любые сведения о лысых, — Диски-то полное барахло, — хмуро бросил старший, но его слова напрочь опровергала алчность, прямо-таки светившаяся в его глазах.

— Что ты говоришь? — удивилась я. — Ну в таком случае я тебе помогу. Буду задавать вопросы, а вы на них отвечайте. Тот, кто ответит первым, получит диск. Но только без вранья. Кое-что я знаю и без вас, поэтому вранье от правды отличу.

Мальчишки помалкивали, но не уходили.

— Как давно вы работаете на того лысого типа? — приступила я к операции, вытаскивая диск, как мне показалось, особенно соблазнительный.

Нависло напряженное молчание. Я уже решила, что из моей затеи ничего не получится, как вдруг самый маленький пискнул:

— Почти два месяца. С самого начала каникул.

И тут же получил диск. Остальные с завистью посмотрели на него и выжидательно уставились на меня.

— Какого цвета «Волги» его интересовали? — задала я следующий вопрос.

— Любого, — буркнул кучерявый. — Только не слишком старые. И не обязательно «Волги». Иногда годились и другие машины, но из расчета, что на пять «Волг» придется одна другая марка. Интересовала его главным образом «Волга 3102», это мы без труда поняли.

— И как же вы выводили из строя машины?

— Ты из милиции? — насторожился кучерявый.

— Разве у милиции есть денежные ресурсы, чтобы оплатить все эти диски? — вопросом на вопрос ответила я. Мне показалось, что ответ успокоил мальчишек.

— Патроны подбрасывали в глушители, — ответил старший, рассудив, что его друзья и так уже много разболтали и теперь его принципиальность может ему слишком дорого обойтись. — Они там взрывались. Всей машине ничего, а глушитель портился.

— И много вы машин попортили? — полюбопытствовала я.

— Моя команда почти две сотни, — гордо сообщил мне старший.

— А что, есть еще и другие команды? — ужаснулась я, понимая, что дяде Славе надо было покупать другую марку.

— Понятное дело, что есть. Мы с ними номерами обмениваемся, чтобы дважды одну и ту же машину не обрабатывать. Нас тот лысый специально предупредил, что, если такое случится, наказывать будет материально. А так как платит он по неделям, то мы за этим строго следили. Заработка за неделю никому лишиться не хочется.

— Молодцы, — одобрила я. — А толстяка рядом с лысым вы не видели?

— Конечно, видели, они почти всегда вместе на черной «Волге» раскатывали. Мы и номера знаем.

Номера были те самые, которые красовались на машине наших знакомцев. Если бы Лысый догадывался о том, насколько осведомленными оказались его маленькие помощники, то лишился бы покоя еще до нашего с ним знакомства. У меня же пропали последние сомнения в виновности Лысого и Толстого в том взрыве, который повредил Славину машину.

— И долго вы еще собираетесь так промышлять? — спросила я.

— Нет, — покачал головой старший. — Нас уже несколько раз ловили, мы, конечно, наших работодателей не выдали, а сами сбежали. Все равно приятного мало. Да и новые машины становится все труднее отыскивать. Игра не стоит свеч, — цинично закончил он, принимая от меня последний диск.

Домой я вернулась погруженная в раздумья. По всему выходило, что пристраивать глушители, как того хотел Даниил, становилось все труднее. Лысый с Толстым оказались между двумя опасностями.

С одной стороны, им грозило разорение и судебное расследование, если они продолжат заниматься своей деятельностью с привлечением детского труда.

С другой стороны, они боялись оскорбить Даниила в его лучших чувствах. То есть, конечно, плевать им было на его чувства, просто они боялись, что сынок нажалуется своему могущественному и грозному папаше. Поэтому не было ничего удивительного в том, что они пошли на то, чтобы украсть проклятые глушители у самих себя. Потом можно было тихонько продать их в другом городе, не ставя в известность Даниила.

— Куда ты подевала все диски? — встретил меня на пороге возмущенный Андрей. — Я же играю.

— Тебе все игрушки, — разозлилась я. — Втравил нас в историю. Суреныч нас, видите ли, собирается убить, деньги двум подозрительным типам передал. Так наш прославленный сыщик сразу же делает вывод, что нам грозит опасность. При этом не дает себе труда что-либо разузнать про этих типов. Не знаю, для чего тебе голова, ты же ею совершенно не пользуешься.

— Ну был не прав, — признал Андрей. — Диски-то где?

— Я ими расплатилась со своей агентурной сетью за полезную информацию, — гордо сообщила я. — Теперь мне совершенно ясно, что глушители сперли Лысый с Толстым. Только я еще не решила, стоит ли об этом говорить Даниилу.

— Все равно придется рассказать, — стал убеждать меня Андрей. — Не сидеть же нам тут с ним всю жизнь.

Я в очередной раз дала себя убедить и пошла рассказывать Даниилу, какую свинью подложил он своим компаньонам и сколько мучений они из-за него приняли.

— Это ужасно, — расстроился Даниил, когда мы ему все рассказали. — Я и не думал, что с глушителями возникнут такие проблемы. Надо немедленно связаться с Костиком. Пусть знают, что я в курсе, но не сержусь. Да, надо ехать к ним.

— Зачем такие жертвы? — остановила я его. — Можно для начала им просто позвонить.

К сожалению, мой благой совет пропал втуне.

Приятный женский голос раз за разом повторял нам, что данный абонент в настоящее время недоступен.

— Надо ехать, — повторил Даниил. — Душа моя неспокойна, пока все не разъяснится. Да и глушители надо поскорее выкопать.

— Почему ты думаешь, что они их закопали? — удивился Васька.

— Знаю я их повадки, где-нибудь на берегу и зарыли, — отмахнулся Даниил. — Прямо в сырой песок.

Пришлось ехать, картина ржавеющих в сыром песке глушителей явно не давала Даниилу покоя.

Машину заботливый папаша не забыл ему оставить.

Правда, она была не столь роскошной, как отставший «Форд». Сначала мы заглянули в гараж, но там уже никого не было. Потом поехали к дому Толстого, а потом к Лысому. Ни того ни другого дома не оказалось. Мы даже заглянули на Виноградную к бабушке Андрея, но там тоже было пусто.

— Останови, я куплю сигарет, — попросил Даниила Андрей, увидев впереди целую россыпь ларьков.

Ходил он неожиданно долго, но зато вернулся в самом приподнятом настроении.

— Знаете, кого я сейчас видел? — плюхнувшись на сиденье, спросил он. — Фиму! Но самое удивительное было не то, что я его видел, а то, что он покупал. Сможете угадать что?

— Новый капкан, — предположила я.

— Сторожевую собаку или новый альбом для рисования бензольных колец, — добавил Вася.

— Оба не угадали, он покупал пачку презервативов!

— Фима?! — не поверили мы. — А он тебя видел?

— Нет, он был слишком увлечен покупкой. Кстати, я тут подумал об этих покушениях на нашего Суреныча… — начал было говорить Андрей, но его перебил Даниил.

— Раз мы не нашли этих охламонов, то я приглашаю вас в ресторан! — с непостижимой логикой воскликнул он. — С меня омар на пару и дальневосточные крабы, а к ним легкие французские вина.

После ресторана мы почувствовали настоятельное желание продолжить вечер и отправились на ночное шоу со стриптизом. Нам было весело. Закончили мы вечер катанием на дельфинах, двое из них, удрав от нас и от ученых, подрабатывающих в ночное время их прокатом, скрылись в море. Мы преследовали их на гоночном катере, но так и не поймали. Домой мы вернулись в полном восторге и немедленно завалились спать.

Утром я обнаружила, что у меня страшно болит голова, хочется умереть, кроме того, в постели я не одна. Я тупо уставилась на волосатую ногу, пытаясь определить, кому она принадлежит. Нога пошевелилась и спряталась под простыню, из-под которой выглянула лохматая голова Даниила и сообщила, что жить совершенно не хочется.

— Принеси-ка ты мне аспирину, — распорядилась голова, снова ныряя под простыню. — И кофе свари!

Меня прошиб холодный пот. Почему-то все мои мужчины, стоило оставить их у себя на ночь, утром просыпались с твердым убеждением, что я просто мечтаю сварить кофе и притащить его им в постель.

Я побрела на кухню, пытаясь понять, почему каждому мужику, оказавшемуся в моей кровати, сразу же хочется кофе. Странно, но я подобного желания не испытывала. Тем не менее я добралась до кухни и сварила кофе.., для себя. Аспирин я тоже нашла, однако приняла его сама и только после того, как окунулась в ванну. Даниил нашел меня через четверть часа, когда я уже наслаждалась шипучим питьем, в которое превратилась таблетка аспирина, и второй очень горячей чашкой кофе.

— Тебя только за смертью посылать, — пробурчал он, — милая ты моя.

Я поперхнулась кофе и во все глаза уставилась на него.

— Ночью что-то было? — осторожно поинтересовалась я.

Даниил в это время наливал себе кофе, и добрая половина его расплескалась.

— Я надеялся, что ты мне скажешь, — признался он.

— Зря, — разочаровала я его. — Ничего не помню, надо у ребят выяснить.

— Не надо, — испугался Даниил.

— Что — не надо? — спросил Андрей, появившись на пороге кухни.

— Я говорю, что надо как-то сообщить Суренычу, где его машина, а Даниил почему-то против, — быстро нашлась я.

— Правильно, — одобрил Андрей. — Зачем напрасно мучить старого человека. Я еще вчера хотел сказать Фиме, что его машина в безопасности. Потом подумал, что он начнет меня подозревать в угоне.

— Что совершеннейшая не правда, — ехидно заметила я.

— Он и так о нас не лучшего мнения. Ваша тетка его формулами пытает, и это в такую жару! Дашка же делает вид, что не замечает, как он безумно в нее влюблен.

— Чего? — поразилась я.

— Уже третий год, — подтвердил Андрей. — Он у меня еще в прошлом году спрашивал, как лучше с тобой заговорить. Так и не решился?

— Вообще-то пытался, — призналась я. — Но так долго и невразумительно мямлил, что я сбежала на дискотеку с другим парнем.

— Видишь, все мы хороши. Разве я мог после этого еще и про машину ему рассказать?

Мы все согласились, что это было совсем уж свинством, и Андрей в данном случае проявил удивительную тактичность. А мне надо было бы быть с парнем подобрее…

* * *

Лысому Костику в это время было не до примирения со своим пусть и не очень умным боссом. В полном отчаянии он смотрел на дымящиеся обломки, в которые превратилась его красивая и до обидного новая машина. Взрыв, который унес ее молодую жизнь, был такой силы, что сразу же стало ясно, что никакой гарантийный ремонт уже не поможет.

— Что же это такое? — в полном отчаянии повторял он, раз за разом обходя дымящиеся останки машины.

— Это кара свыше, — философски заметил Толстый. — Наказание за то, чем мы занимались. Око за око.

— Какое око?! — в полном отчаянии закричал Лысый. — Мы наносили минимальный ущерб не слишком новым машинам, а здесь? Это же катастрофа, тотальное уничтожение. Я же ее вчера перекрасил.

— А может, ей цвет не понравился, и она от обиды покончила с собой, — пошутил Толстый.

Лысый попытался облегчить душу, врезав приятелю, но завяз кулаком в слое жира, который надежно укрывал Толстого от повреждений.

— За своей яхтой следи, — зло сказал он, — она у тебя тоже обидчивая.

Толстый представил, как его красавица медленно погружается в морскую пучину, издавая прощальные гудки, и сразу же ощутил сочувствие приятелю.

— Как же это случилось? — спросил он.

— Спроси чего полегче, — буркнул Лысый. — Не надо было ездить в тот кемпинг. Нехорошее это место. И мужик, который появился у нас с нашим же глушителем, непонятно где его раздобыл. Вся остальная партия в полной сохранности, где мы ее и оставили. Я за ним всю ночь следил, но ничего не выследил. В общем, зря я поехал. А ведь меня Предупреждал однокашник, которому мы желтую «шестерку» всучили, что в кемпинге всякие скверные дела происходят. Помнишь, как он у нас появился и сказал, что его белая «восьмерка» взорвалась. Я было решил, что это дело рук наших малолетних помощников, что они случайно переусердствовали. Потому и доставил к нему покупку сам, хотел посмотреть что да как. Но когда увидел, что осталось от его машины, сразу понял, что наши юные террористы тут ни при чем. Его машина выглядела точь-в-точь как моя сейчас. Мне его даже стало жалко, все-таки были друзьями. Мы с ним разговорились, и он мне признался, что подозревает тут одних. , — И на кого он думал? — спросил Толстый.

— Все на них же, на эту троицу, которая исчезла вместе с Даниилом, — ответил Лысый. — Так я теперь тоже на них думаю.

В это время затренькал его мобильный телефон, молчавший всю ночь. Лысый поднес его к уху, выслушал и мрачно отключил связь.

— Даниил вчера вечером приезжал на Виноградную, а с ним были эти трое, — сообщил он Толстому. — Это звонил наш парень, которого мы оставили дежурить в том доме. Он мне звонил всю ночь, но никто не отвечал.

— Говоришь, троица тоже была с ним? — осторожно спросил Толстый. — Тогда получается, что они к взрыву твоей машины не причастны. Надо поскорее с ними поговорить, чтобы убедиться. Даниил вместе с ними, поэтому у нас это может получиться.

Наверняка они и сейчас с ним.

Телефон снова зазвонил. Лысый поднес его к уху.

— Звонил Даниил, — сказал он Толстому. — По-моему, он окончательно свихнулся. Просил у меня прощения и уверял, что займет у отца деньги и возместит все убытки. Уверял, что у нас впереди еще масса новых дел, просил меня не беспокоиться.

У него, мол, куча новых планов на наш счет. Без работы не останемся.

— Он шутил? — неуверенно предположил Толстый.

— Не похоже, — покачал головой Лысый.

— Этого я не переживу, — закручинился Толстый. — Этот парень просто исходит зловредной энергией, в конце концов он точно меня угробит.

Когда его папаша просил присмотреть за сыном, я и не думал, что мальчик такой живой. Папаша жаловался, что у сынка только бабы да машины на уме.

Я думал: максимум, чем я рискую, так это что придется ежедневно вытаскивать его из милиции за дебош в пьяном виде. Но деловые предприятия, которые он затевал до сих пор, во сто раз хуже любого дебоша.

В таком настроении они вернулись в город. И тут неожиданно проблема, как занять Даниила, чтобы он причинял поменьше вреда окружающим, и проблема поиска злоумышленника, изувечившего машину Лысого, решились одновременно.

— Мы найдем тех, кто уничтожил твою машину! — воскликнул Даниил, как только услышал про утрату.

— Да и ваш Суреныч не успокоится, пока не найдет виновного во взрыве его машины. Вот мы его ему и предоставим. Сердцем чувствую, что преступник в двух этих случаях — одна и та же личность.

— Потрясающе, — восхитилась я. — Вы так уверены, что машину Суреныча взорвали не ваши малолетние преступники, которых вы снабжали пиротехникой? И потом, кто такой нам этот Суреныч, чтобы ради него пускаться в рискованное расследование.

Да и зачем? Машина-то все равно взорвалась. Даже если мы найдем преступника, то что толку?

— Странно ты рассуждаешь, — напустился на меня Андрей. — По-твоему, пускай порок торжествует?

— По-моему, каждый должен заниматься тем, чем ему полагается. Например, садовник выращивает цветы, отдыхающий купается в море и загорает.

— А милиция расследует преступления, — поддержал меня Вася.

— Так они и расследуют, но не мешало бы им немного помочь. Такая помощь вполне укладывается в понятие отдыха, — заявил Андрей.

— К тому же вам все равно больше отдыхать негде, — встрял Даниил. — Ваш Суреныч не позволит вам наслаждаться жизнью ни в кемпинге, ни в городе.

Это была чистая правда. Пришлось прислушаться к голосу разума и признать, что обычный отдых снова откладывается. Хотя Даниил мог бы что-нибудь и сообразить на тему отдыха, особенно учитывая, что мы теперь с ним в некотором роде не совсем чужие. Правда, я ничего такого не помнила, но ведь и он тоже не помнил, поэтому ничто не мешало мне наврать, что ночь была страстной. Можно было еще продемонстрировать ему его же расписку с мастерски скопированной подписью, где он обязывался жениться на мне в ближайшие три дня. За возвращение такой расписки можно было бы потребовать поездку на Канары или на худой конец тур в Испанию. Такие мысли прокрутились в моей голове, но время я упустила и, когда открыла рот, чтобы претворить свою идею в жизнь, услышала:

— А насчет взрыва машины Суреныча мы точно уверены, что это не наши ребята, — говорил Лысый. — Им было совершенно невыгодно взрывать его машину. У него ведь не «Волга», а мы платили только за «Волги». Остальные машины шли для прикрытия.

— Начать надо с вашего кемпинга, — предложил Даниил. — Оба взрыва каким-то образом связаны с ним. Первый раз машина взорвалась прямо в кемпинге, а во второй раз сразу же после выезда с его территории. Сегодня же наведаюсь туда и составлю список подозрительных лиц, из тех, что были там во время первого и второго взрывов. Вы отпадаете, у вас стопроцентное алиби. Особенно у тебя, милая.

Я покрылась пунцовым румянцем.

— Надо поискать, может, у Суреныча и у Лысого имеются общие враги, — добавил Андрей. — Ну или хотя бы общие знакомые.

— Отлично, — воодушевился Даниил. — Значит, мы с Дашей отправляемся в кемпинг, пострадавший владелец машины, Костик, едет в милицию и договаривается там о проведении срочной экспертизы. Денег на это жалеть не надо. Пусть все сделают быстро и качественно. Заодно можно поинтересоваться, нет ли чего общего между этими двумя взрывами. А вы, мальчишки, входите в доверие к родным Суреныча и выясняете, нет ли у него врагов или, может, просто кто-то на него обижался. При этом не важно, как давно это было. Некоторые люди способны лелеять самую ничтожную обиду всю жизнь, и, разумеется, она у них вырастает до гигантских размеров.

Раздав указания, Даниил откинулся на подушки в ожидании предложений.

— С кого начнем? — спросил у Васи Андрей, когда понял, что отмолчаться не удастся. — Выбирай ты, но заранее предупреждаю, что к их бабушке я ни за что не сунусь. Я и после первого визита едва свое пищеварение в норму привел, а второго мой желудок точно не выдержит.

— Тогда остается сам Суреныч, Фима или его мама.

— Вот мама нам и подходит лучше всего, — обрадовался Андрей. — Она человек мягкий и в физическом развитии значительно отстала от своего сына. К тому же Фима может и не знать всех врагов отца. Могло же случиться, что враги появились еще до рождения сына, а потом лет двадцать не высовывались. И еще мама хороша тем, что любит поговорить. И в отличие от их бабушки ее болтовню легко направить в нужное русло. Только как нам добраться до нее, минуя кордон из мужа и сына?

— Предоставьте это нам! — воскликнул Даниил. — Мы уж выманим ее из кемпинга, а вам останется только подкараулить ее и завязать дружескую беседу. Например, мы ей скажем, что в центральном универмаге грандиозная распродажа. Насколько я знаю женщин, она не выдержит и немедленно помчится в город.

— Не знаю, — неуверенно возразила я. — После утраты второй машины подряд вряд ли она захочет тратиться на какие-либо покупки.

— Предоставь это мне, — повторил Даниил, и мы отбыли в кемпинг.

Правда, по пути заехали еще в бутик. То есть я-то осталась сидеть в машине, а Даниил отправился в магазин. Обратно он появился, нагруженный целым ворохом соблазнительных коробок и ярких свертков.

Мне смерть как хотелось узнать, что там внутри, но он не позволил.

Розыски Фиминой мамы привели нас на берег моря, где она наслаждалась свежим воздухом и покоем. Поэтому наше появление она восприняла без всякого восторга. Еще раньше мне пришлось пережить несколько неприятных моментов, когда мы разгуливали между палаток с целой грудой ярких коробок в руках. Люди, они, знаете ли, обладают неприятной привычкой глазеть на все, что им кажется необычным, и любопытство влечет их за этим необычным. Поэтому на берег мы вышли, окруженные изрядной толпой.

Мы с Даниилом опустились на песок в метре от Фиминой мамы, старательно делая вид, что вовсе не стремимся оказаться рядом с ней. Учитывая, что пляж был почти пуст, все это выглядело весьма странно.

— Другого места не нашли для своих коробок? — сердито поинтересовалась Фимина мама, когда один из свертков перекатился к ней на одеяло.

Даниил лучезарно улыбнулся.

— Вы не поверите, нам феноменально повезло, — сказал он. — Разорился один магазин, и сейчас все с его складов распродается за бесценок с аукциона. Представьте, вот это чудесное платье досталось нам всего за сотню.

И он извлек из коробки переливающееся чудо со страусиными перьями. Фимина мама изменилась в лице.

— А по цене этого костюма я мог бы купить на рынке только пару колготок. Правда, не самых дешевых, и все равно считаю, что это выгодная покупка.

Фимина мама тоже так считала. К сожалению, не она одна. Все любопытствующие, которые приперлись за нами из кемпинга, чтобы лучше слышать, поближе подошли к нам.

— Распродажа будет длиться весь день, — продолжал разглагольствовать Даниил. — Но, конечно, самое лучшее раскупят первым.

— А мужская обувь там есть? — поинтересовалась Фимина мама.

— Сколько угодно, — великодушно ответил Даниил. — Центральный универмаг, второй этаж. А что, вы разве не слышали объявления по радио?

Упоминание об этом окончательно добило Фимину маму и других. Не успели мы ахнуть, как остались на пляже в полном одиночестве.

* * *

Мой братец с Андреем уже второй час изнывали от жары в холле Центрального универмага. Они ждали появления Фиминой мамы. Друзья страшно боялись ее пропустить и не меньше боялись ее встретить. Неожиданно внизу возникло какое-то оживление. Возле главного входа образовался небольшой водоворот из человеческих тел: одни стремились выбраться на улицу, другие же пытались проникнуть внутрь. Наконец вторые победили, и в универмаг ворвалась возбужденная толпа. Мальчики были вынуждены уцепиться за перила лестницы, иначе их смело бы человеческим потоком.

— Что бы это значило? — удивился Вася. — Смотри, вон ребята, рядом с ними мы ночевали. А вон тот альпинист со сломанной ногой. Да здесь собрались почти все, кто отдыхает в нашем кемпинге. А где ж?

Фимина мама?

Наконец мальчики ее увидели. Женщина в этот момент кричала на вконец деморализованную продавщицу, требуя возобновить распродажу.

— Если я немного задержалась, то это еще не повод, чтоб не продавать мне одежду! — возмущенно твердила Фимина мама. — Немедленно устройте новую распродажу. Знаю я, как это делается. Сами все скупили, чтобы потом продать втридорога.

— Кажется, нам пора, — решил Андрей. — Если еще помедлим — продавщица вызовет охранников.

Мальчики оказались возле разгневанной женщины, когда она грозила подать в суд на весь магазин. Толпа, приехавшая с ней, горячо поддерживала ее требования. Продавщица уверяла собравшихся, что последнюю распродажу их магазин проводил больше месяца назад. Ее никто не слушал. Предложение принести со склада зимние пальто по сниженным ценам было воспринято как оскорбление.

— Не верьте ей и пойдемте с нами, — заговорщицки прошептал Андрей на ухо Фиминой маме. — Мы тут с утра болтаемся и отведем вас куда нужно.

Только осторожно, чтобы остальные за нами не увязались.

Таким образом мальчикам удалось незаметно извлечь Фимину маму из толпы и привести ее в летнее кафе. Там они усадили ее за столик и приготовились вести задушевную беседу. Для начала Андрей сказал:

— Никакой распродажи в универмаге и не было, вас кто-то обманул.

Это было не лучшим началом задушевной беседы. Фимина мама покрылась гневным румянцем и возмущенно уставилась на мальчиков.

— Так я и знала, — заявила она Васе. — От вашей семейки ничего хорошего ждать не следует. Надо же, такой милый молодой человек, а стоило ему связаться с твоей сестрицей, как готово! Нагло врет почтенным людям прямо в лицо!

— Это кто почтенные?! — не выдержал Васька. — Вы почтенные? Да ваш муженек жулик, каких свет не видывал. Вся семейка у вас жлобская, только и ищете, где бы подешевле хапнуть или побольше урвать.

Трудно было ожидать, что после таких слов Фимина мама разоткровенничается. Андрей спешно услал Ваську подальше, принес разъяренной женщине минеральной воды и приготовился выслушать ее. Фимина мама начала с заявления о том, какой прекрасный человек ее муж. Эта тема заняла у нее около четверти часа, хотя можно было бы уложиться и в десять секунд. Достоинства Суреныча были весьма ограниченны, и бедной его жене пришлось повторять одно и то же, словно автомат, пока Андрей, сжалившись над ней, подкинул благодатную тему недругов ее мужа. Тут Фиминой маме было где развернуться. Врагов у ее мужа оказалось страшное количество. Тех, что остались в Питере, а также семью своего друга Андрей отмел сразу. У них не было ни возможности, ни повода наносить вред машине Лысого. К тому же они имели полное алиби на момент первого взрыва. А Андрей склонен был теперь рассматривать оба взрыва в совокупности.

— Ну хоть здесь вы можете отдохнуть и расслабиться, — сказал он. — Здесь у вас почти нет врагов.

Почти никто здесь вашего мужа не знает.

— Как это не знает? — возмутилась Фимина мама. — Он тут все детство и юность провел. У него тут куча знакомых. И знаешь, Андрей, просто удивительно, как мой муж притягивает к себе мерзавцев.

Аура у него такая, должно быть. С кем ни начнет общаться, обязательно этот человек ему чем-нибудь навредит. Помню, было у супруга два друга. И все трое влюбились в одну девушку. Так она сбежала, а друг обвинил моего мужа и второго своего друга в том, что это они его специально в ее глазах очернили. Дескать, им было завидно, что он такой красавец, а они, как говорится, рожей не вышли.

— Это он зря, ваш муж и сейчас хоть куда, — польстил ей Андрей.

Фимина мама с некоторым сомнением посмотрела на Андрея, проверяя, не шутит ли он. Но Андрей хранил серьезное выражение лица.

— Ты просто не видел моего мужа в молодости, — сказала она. — Его считали просто страшным.

Но второй его друг был вообще лысым. Представляешь, в неполные восемнадцать лет имел плешь во всю голову? Так вот, друг, от которого сбежала девушка, стал мстить моему мужу и его лысому приятелю со страшной силой. А так как его отец был человеком влиятельным, то пришлось ребятам сматывать удочки и убираться из города. Но я не в претензии, если бы не та история, я бы никогда не встретила своего мужа.

Тут Фимина мама вновь взялась перечислять достоинства Суреныча, но Андрей ее уже не слушал.

Он размышлял, не мог ли тот лысый приятель быть нашим знакомым Лысым и не уходит ли эта история корнями в далекое прошлое.

— А тот парень, что обиделся из-за девушки, он кем был? — перебил Андрей Фимину маму. — Вам про него что-нибудь известно?

— Он остался в этом городе, занял какой-то важный пост и связался с криминальным миром. Я почему помню? Мне муж недавно рассказывал. Он когда вторую машину покупал, ну ту самую, которую у нас угнали, так ему его лысый приятель между делом и рассказал.

— Понятно, — пробормотал Андрей. — А детей у этого криминального босса случайно не было? Например, взрослого сына?

— Не знаю, — безразлично ответила Фимина мама. — Я не спрашивала. Меня сейчас больше волнует, найдется ли наша машина. Я даже мужу советовала пойти к своему старому приятелю. Раз он теперь большая шишка среди местного криминального мира, так, может, по старой памяти поможет мужу найти машину. Но муж сказал, что ничего не выйдет.

Во-первых, он просто не верит, что тот поможет, а во-вторых, его сейчас в городе нет. Муж специально узнавал и даже заезжал за ним в один дом. Кстати, это тут неподалеку.

— Прогуляемся? — немедленно предложил Андрей. — Заодно вы мне и дом этот покажете. Интересно посмотреть, как живут криминальные шишки.

Через полчаса, избавившись от Фиминой мамы, Андрей притащил изрядно осоловевшего от жары и пива Васю к трехэтажному особнячку.

— В этом доме живет папа Даниила, — поставил он в известность покачивавшегося Васю. — Я у трех человек спрашивал, и все в один голос клянутся, что это именно тот дом.

— Ну и что?

— То, что нам надо его осмотреть. По всему выходит, что у папы Даниила был зуб на Суреныча и Лысого. Так, может, он и отомстил таким образом обоим?

— Уничтожив их машины? — удивился Вася. — Как-то мелко выходит. Не тянет на месть большого человека. К тому же если Лысый уже несколько лет живет в Сочи, то чего папаша Даниила тянул с местью?

— А может быть, он не знал, что Лысый вернулся.

— А узнав, сразу поручил его заботам свое единственное дитя, а сам в это время взорвал машину.

Как-то одно с другим не стыкуется, — не согласился Вася.

— Ну, может быть, это только начало огромной и страшной мести, — предположил Андрей. — Может, он начал с личной машины Лысого, а закончит тем, что пустит его по миру.

— И с этой целью заслал ему в компаньоны своего сыночка, — поддержал его Васька. — Ничего не скажешь, голова у папаши варит. Таким образом он Лысого за пару недель разорит.

— Короче говоря, надо проникнуть в дом папаши Даниила, — закончил свою мысль Андрей. — Уверен, что мы там найдем массу интересного.

Вася тоже был в этом уверен. Его смущал только тот факт, что никто их в этот дом не приглашал.

— Если что, скажем, что мы друзья Даниила и искали его, — успокоил его Андрей и потащил к дверям.

Как ни странно, дверь была заперта всего на один замок, который, легко поддавшись нажиму Андрея, сразу же открылся. Друзья вошли в переднюю. Обставлена она была не то чтобы экстравагантно, но все же как-то странно. Во всех углах стояли мраморные девушки и юноши с изумительно красивыми телами. Однако эти фигуры почти сплошь были размалеваны разными красками и исписаны словами, по большей части не очень приличными.

Повсюду валялись газетные листы, прикрывавшие проплешины в роскошных коврах. А огромные двери, обитые тисненой кожей, украшали бумажные гирлянды. Остатки конфетти забились под плинтусы из красного дерева, а полированные поверхности мебели были попорчены кругами от стаканов и пятнами от погашенных окурков.

— Тут явно была вечеринка, — заметил Андрей. — И вряд ли ее устроил хозяин дома. Если бы сам хозяин организовал прием, то пришли бы нужные люди в дорогих костюмах и гасили бы сигареты исключительно в пепельницах. Им бы и в голову не пришло размалевывать все вокруг и жечь бенгальские огни.

— Но кто-то все же попробовал навести здесь порядок, — заметил Васька. — И дверь плохо заперта. Должно же быть этому объяснение.

Интересующее его объяснение не заставило себя долго ждать. Снаружи кто-то вставил ключ в замочную скважину. Ребята, пока их не застукали и не начали задавать бестактные вопросы, проскользнули глубже в недра дома, откуда могли спокойно наблюдать за происходившим. В дом вошла пожилая женщина с милым и усталым лицом, одетая просто, но аккуратно. Она несла две огромные хозяйственные сумки, забитые снедью. Женщина прошла на кухню и принялась выгружать покупки на стол, одновременно вслух сверяя их со своим списком.

— Зеленый горошек и свиные котлетки, — бормотала она. — Две банки икры черной и одна банка красной. Хорошо, что хоть у одного члена этой семьи голова на плечах. Страшно подумать, что будет, когда старик отдаст концы. У молодого только ветер в голове. Мигом по ветру пустит все добро. Старик своего сыночка достаточно изучил. Вот ведь предугадал даже, что парень устроит вечеринку и выгребет все запасы. Молодец старик, ничего не забыл, Даже полироль для мебели указал. И деньги на новые ковры оставил. Оно и понятно, кому же охота возвращаться в разоренное гнездо. А так, когда приедет, все уже будет в порядке. Уж я об этом позабочусь. Вроде бы все купила, теперь надо только загрузить продукты в холодильник и…

На этом месте разглагольствования болтливой домохозяйки прервал громкий вопль ужаса. Она издала его, открыв дверь холодильной камеры. Вопль сопровождался грохотом падения чего-то тяжелого.

— Что-то случилось, — тревожно заключил Андрей.

— Это уж точно, — согласился Васька, небольшими перебежками подбираясь к кухне. — Из-за пустяков никто так кричать не будет.

Войдя в кухню, они обнаружили домохозяйку, распростертую на полу, рассыпавшиеся покупки и рухнувшую полку с кастрюлями — женщина, видимо, пыталась уцепиться за нее. На груди у потерявшей сознание хозяйки лежал внушительный кусок мороженой осетрины, который Андрей немедленно сунул Васе в руки.

— Обморок! — заключил Андрей, прослушав сердце пострадавшей. — С чего бы это? По виду она не кажется слишком впечатлительной.

Пытаясь избавиться от очень холодного куска мороженой рыбы, Вася открыл дверцу холодильной камеры и.., из его горла вырвался какой-то булькающий звук.

— Что там еще? — недовольно поинтересовался Андрей, отрываясь от своего Занятия.

— Посмотри сам, — прошелестел Вася умирающим голосом. — Может, мне это чудится. Очень бы хотелось, чтобы чудилось.

— Что ты видел? — спросил Андрей и заглянула холодильник.

— Голову, — ответил Вася. — А ты?

— Тоже.

— Значит, не чудится, — констатировал Вася. — Что будем делать?

— Подожди ты, не гони. Дай отдышаться. Не каждый день приходится находить в холодильнике такое, — вытирая выступивший на лбу пот, сказал Андрей. — Прежде всего надо взять себя в руки. Сдается мне, что перед нами недостающий фрагмент трупа, обнаруженного нами на яхте.

— Очень интересно, и что дальше? — нетерпеливо спросил Вася.

— Вот это нам и предстоит решить, — авторитетно ответил Андрей.

Но, к сожалению, времени на принятие решения у них не оказалось. Домохозяйка зашевелилась и открыла глаза. Увидев раскрытую дверь холодильника и двух незнакомых молодых людей рядом с собой, она снова открыла рот и завопила:

— Помогите! Убивают! Милиция!

Нервы мальчишек не выдержали, и они ринулись прочь. Остановились только через триста метров, когда от жуткого дома их отделяли две проезжих части и несколько сотен людей.

— Надо было голову прихватить, — сказал Вася, когда его сердце перестало пытаться выскочить из горла и вернулось на место.

— Я пытался, — признался Андрей, все еще тяжело дыша. — Но эта скандальная баба вцепилась в мешок, словно это самое ее большое сокровище.

Вырвать мешок из ее рук никак не получалось. Пришлось оставить. Хотел бы я знать, зачем ей так понадобилась голова?

— Наверное, просто привыкла охранять хозяйское добро, вот инстинкт и сработал, — предположил Вася. — Жаль, конечно, без головы нас в милиции слушать не станут. Скажут, опять приперлись. надоели. То у них тело без головы, то голова без тела — А если им указать этот дом?

— А если они там снова ничего не найдут?

Андрей припомнил, как опростоволосились он и в прошлый раз, и признал, что в милиции второй раз им эту шутку не простят.

— Но теперь мы по крайней мере знаем, как выглядел покойный, — сказал он. — Можно составить фоторобот.

— Можно, — согласился Вася. — Но я в милицию не пойду.

— Но мне же одному не поверят, — жалобно простонал Андрей.

— Вот именно, — кивнул Вася. — Поэтому идти тебе туда не следует. А еще тебе не следует рассказывать Даниилу про нашу находку.

— Почему?

— Потому что он с нами нечестен, — охотно ответил Вася. — Даниил сказал, что не знает, откуда труп на яхте, и вообще ничего не видел, так? А между тем голова от этого трупа находилась у него в холодильнике. Именно он ее туда и пристроил. Потом; что его папаша, когда составлял список перед отъездом, наверняка заглядывал в холодильник.

— А вдруг папаша решил таким образом подшутить над сыночком, — предположил Андрей. — И голова в холодильнике — это дело его рук?

— Но ведь была вечеринка! Когда у тебя вечеринка, то все кому не лень по сто раз заглядывают в холодильник. И здесь было так же. Уверяю тебя. если бы гости обнаружили там подобное дополнение к праздничному ужину, то все веселье как рукой бы сняло, и об этой находке знал бы уже весь город.

— Но, может, вовсе это не дело рук Даниила?

— А чьих? Ни у кого другого не было столько возможностей это сделать.

Андрей подумал и признал, что Вася, пожалуй, прав. Даниил был наиболее вероятным претендентом на обладание обеими частями трупа.

— Как думаешь, давно он его.., ну того?

— Думаю, что не больше недели, — мрачно ответил Андрей. — Жара стоит страшная. Правда, он мог и тело держать в каком-нибудь холодном месте…

Но где бы он нашел такой большой холодильник?

Нет, скорей всего, в холодильник он положил только голову, а тело давно закопал или как-нибудь вообще уничтожил.

— Получается, что наш добрый друг с широкой душой вовсе не тот, за кого себя выдает, — подвел Вася неутешительный итог. — А моя сестра с ним!

Надо ей обо всем рассказать, чтобы знала, чем рискует, общаясь с таким типом. Может, его интересуют и другие части тела. Кто их знает, этих психов.

И он бодрым шагом устремился спасать меня и, наверное бы, спас, но наткнулся на Фиму, который степенно выплыл из-за угла с мороженым в одной руке и толстой газетой в другой.

— Ух! — только и смог выдавить из себя Фима, когда изрядно подтаявшее эскимо отправилось прямиком ему в глаз.

— Ой, Фима, прости, — только и смог выдавить из себя Вася и протянул ему свой носовой платок.

От предложенного платка Фима решительно отказался, и Васе самому стало неловко, как это он посмел предложить такую вещь. Кое-как избавившись от части мороженого с помощью своей футболки, Фима потянулся за газетой, упавшей на землю. Но и тут его подстерегала неудача. В газету мертвой хваткой уже вцепился Андрей. Фима попытался вернуть себе свою собственность, но в Андрея словно бес вселился. Он укусил Фиму за руку и лягнул его ногой в ляжку. Эти действия переполнили чашу Фиминого терпения, и он просто вырвал газету из рук Андрея. В результате большая ее часть оказалась у него, а несколько листков у Андрея, который тут же бросился улепетывать со всех ног, прижимая к груди обрывки изуродованной газеты. Васе не оставалось ничего другого, как попытаться последовать за другом. Но тут уж запротестовал Фима. Он желал знать, какого черта мы преследуем его отца, где их новая машина и почему мы постоянно попадаемся на его пути, причем исключительно для того, чтобы все портить, Дискуссия носила односторонний характер, говорил в основном Фима, а со стороны Васи следовали лишь односложные реплики.

Наконец Васе удалось вырваться, и он помчался следом за Андреем, который успел уже удалиться на приличное расстояние и сейчас уже мирно сидел на скамеечке в тенистом скверике. Разогнавшись, Вася его с первого раза не заметил, только вернувшись, он признал в этом тихом гражданине, с увлечением изучавшем потрепанные газетные листки, своего друга.

— Что ты устроил? — набросился на него Вася. — Зачем выдрал у него газету? Сам купить не мог, что ли?

— Прости, я слишком разволновался, чтобы соображать. Конечно, можно было бы и купить. Но смотри…

И он сунул Васе под нос газетный лист с десятком фотографий. Некоторые из них были весьма сомнительного качества, и что на них изображено, зависело от фантазии смотрящего на них. Но несколько других показались Васе более пригодными для изучения. Под одной была надпись: «Воровской авторитет Ленчик Клык со своей подругой».

— Слушай, — прошептал Вася. — Ведь это…

— Вот именно, — с торжеством произнес Андрей. — Теперь понимаешь, почему я вырвал газету у нашего тюфяка Фимы? Я как увидел на фотографии ту самую голову, которую несколько минут назад видел замороженной, так у меня внутри все оборвалось. Я понял, что должен любым способом заполучить эту фотографию и хорошенько ее разглядеть.

Вдруг ошибся?

— Ты не ошибся, — мрачно заверил его Вася, уже догадываясь, чем закончится их разговор, и готовясь переварить очередную идею Андрея.

— Вот и я думаю, что не ошибся. А что это значит?

— Что? — покрываясь холодным потом, спросил Вася, все еще не желая верить, что самое худшее случилось.

— А то, что этого авторитета убили и мы единственные знаем, где находится его тело.

— Часть тела, — поправил его Вася. — Да и то, если домработница не выбросила его в мусорное ведро сразу же, как пришла в себя.

— Она не осмелится. Скорее сначала позвонит своему хозяину и выяснит, что ей делать.

— Если дура, то позвонит, а если хоть что-нибудь соображает, то сделает вид, будто ничего не было. Никому звонить не станет. Ведь, как ни крути, если она расскажет про голову, то работу потеряет.

Хозяева не простят ей, если она вызовет милицию.

А если не вызовет, то все равно не простят, потому что слишком много знает. В таких вещах даже многолетняя дружба теряет свою силу, — сказал Вася. — И мы вдвоем правды не добьемся. Если все-таки хотим ее добиться и наказать убийцу, то надо идти к приятелям этого Ленчика и разговаривать с ними. Причем со всеми вместе, потому что вполне вероятно, что именно кто-то из них и приказал его убить. Потом мы приведем их к тому холодильнику и ткнем носом в вещественное доказательство. А дальше пусть уж они сами думают, что делать.

— Значит, нужно проследить, чтобы доказательство никуда не делось из дома до нашего появления.

И приятели отправились обратно к дому папаши Даниила. При этом ни один не подумал, каким образом выйти на тех авторитетов, которым предстоит искать убийц своего приятеля. Домработница, напевая себе под нос, хлопотала на кухне. От шока она уже оправилась и теперь безбоязненно заглядывала в тот самый холодильник по несколько раз за минуту.

Доставая оттуда масло и убирая маринованное мясо.

Покончив с приготовлением обеда, женщина ушла убирать задние комнаты, а Андрей, прошмыгнув на кухню, заглянул в холодильник. Вернулся он белее мела.

— Либо у этой женщины не все дома, либо она цинична без всякой меры, — сказал он. — Представляешь, та голова находится там, а рядом с ней лежит телячья голова и еще куча всякой снеди.

— Интересно, — пробормотал Вася, — Интересно? — ужаснулся Андрей. — Тебе интересно! По-моему, это просто чудовищно. Таких женщин надо уничтожать еще в младенчестве.

— Зачем она купила столько еды? — спросил Вася. — И телячья голова. Ее же на каждый день не будешь готовить, возни много. Значит, ожидаются, гости, и скоро.

— Ладно, — решил Андрей. — Ты остаешься в доме следить за этой особой и нашей головой, а я иду к своему приятелю-менту. Может, он расскажет про этого Ленчика и подскажет, где искать его друзей.

— Не хочу я оставаться тут! — возмутился Вася.

— Но кто же нам после ухода домработницы откроет дверь? — резонно возразил Андрей. — Ты спрячься и жди нас. А я скоро.

С этими словами Андрей испарился, оставив Василия размышлять о том, не слишком ли он опрометчиво выбирает себе друзей.

* * *

Лысый, которому поручили съездить в милицию, туда съездил. Там его встретили, мягко говоря, неласково и дали понять, что они думают про потерпевших, которые желают вести собственные расследования. Но все же путем слезных просьб и унизительных обещаний ему удалось склонить к беседе одного опера. От него он узнал, что во взрывах обеих машин и в самом деле наблюдается некоторое сходство. Например: произошли они в одном месте, что Лысый знал и без него, и взрывчатка была опущена в бензобак. Этим Лысому и пришлось удовольствоваться, хотя лично он ничего полезного в добытой информации не видел. Никаких готовых подозреваемых у милиции не было, поэтому Лысому в обмен на предоставленную информацию предложили припомнить его недоброжелателей.

За это дело Лысый принялся со всей основательностью, а так как надо было припомнить всех недоброжелателей, то он начал с самых юных лет.

Сначала ему в голову упорно лезли учителя физики и математики. В отличие от остальных преподавателей 20-й средней школы города Сочи, эти не обладали чувством юмора, когда им на стулья подкладывали пукающие подушечки и намертво приклеивали к столу их ручки и мел. Лысый отогнал от себя воспоминание о том, как многозначительно пожал ему руку директор школы, вручая аттестат зрелости. Нов ушах упрямо звучал его голос: «Уверен, что мы еще встретимся».

Тогда Лысый подумал, что директор имеет в виду время, когда будущие потомки Лысого придут учиться в эту же школу и на них отыграются за грехи папаши… Лысый рассеянно взглянул на экран телевизора, который уже целый час надрывался, ожидая, чтобы на него обратили внимание. И тут все мысли про злопамятного директора школы мигом вылетели у Костика из головы. На экране стоял друг его детства и рассуждал о том, как важно не забывать о тех, кому что-то должен.

Лысый скатился с дивана и выскочил из дома, даже не выключив телевизор. Поэтому все тот же человек продолжал вещать с экрана о том, что его живо волнуют проблемы воспитания молодежи и своего сына… На улице Лысый, опомнившись, сообразил, что до кемпинга, где остановился на отдых его давний приятель, надо еще как-то добраться. Пришлось ловить машину.

Суреныч встретил своего давнего знакомого как лучшего друга. Недаром говорят, что несчастье сближает. Но радовался он его приезду рано. Лысый поманил его в сторону и зловещим шепотом сказал:

— Знаю, кто взорвал наши машины.

Суреныч моментально превратился в сплошной вопросительный знак.

— Ленчик, — продолжал шипеть Лысый. — Сегодня я как увидел его по телевизору, так меня словно подкинуло. Он ведь тогда на нас здорово зуб имел.

Ты же знаешь, он и правда сильно нашу Ленку любил. А если бы не мы…

— Но он ничего не мог знать, — прервал его Суреныч. — Знали только мы с тобой.

— Знать не знал, но догадываться мог. Ты забываешь еще про одного человека, который знал правду.

— Ты думаешь?..

— Вот именно, — кивнул Лысый. — А теперь он узнал истину, проверил ее и понял, что тогда мы его обманули. Догадываешься, что Ленчик предпримет?

Конечно, будет мстить. Поэтому я уверен, взрывы — это первое предупреждение. Нет, он не успокоится, пока не отнимет у нас все. «Граф Монте-Кристо» читал? Там детский лепет по сравнению с тем, что с нами сделает Ленчик.

— Я бедный человек, — заскулил Суреныч. — Все, что у меня было, это моя машина. Но теперь и ее нет.

— Две машины, — поправил его Лысый. — И обеих нет. Улавливаешь?

— Что же делать? — зарыдал Суреныч.

— Предлагаю пасть ему в ножки и покаяться.

А если не поможет, постараемся смыться подальше;

Один раз это уже сработало.

Обсудив, как они будут это делать, приятели отправились к своему давнему врагу, сообщить о своей капитуляции.

* * *

Андрей уже третий час канючил, умоляя своего приятеля-милиционера не быть свиньей и подкинуть ему какую-нибудь информацию о друзьях Ленчика. Перед этим он сообщил о местонахождении объявленной в розыск желтой «шестерки», которую якобы случайно нашел в кустах. Теперь в качестве вознаграждения согласен был довольствоваться любыми сведениями о Ленчике.

— Ты не забывай, что через неделю сестра возвращается, — как бы между прочим сказал он своему приятелю. Андрей надеялся, что нежные чувства, которые милиционер питал к его сестре, каким-то образом перейдут и на него, склонив приятеля к сотрудничеству.

— Именно потому, что возвращается, я тебе ничего и не скажу. Не хочу, чтобы ей пришлось ускорить приезд из-за твоих похорон.

— Я буду осторожен, ты ведь сам понимаешь, что дело того стоит. Если я помогу найти убийц этого Ленчика, то мы с тобой прославимся на века.

— Максимум на пару дней, — мрачно буркнул приятель. — Они друг друга каждый день убивают.

— Но не с такой жестокостью, — убеждал его Андрей.

— Все дело в том, что я тебе не верю, — наконец признался приятель. — Сначала ты мне про тело какое-то на яхте твердил, теперь про голову в холодильнике, а между тем все приятели Ленчика сидят спокойно, и я что-то не слышал, чтобы они его разыскивали.

— В том-то и дело, — горячо принялся убеждать его Андрей. — Они думают, что он в безопасности, отдыхает где-нибудь на островах, а на самом деле там отдыхает вовсе не он, а его убийца. А голос Ленчика записан на пленку и дважды в сутки прокручивается перед телефонной трубкой, вот друзья и не волнуются. Может быть, недели через три они забеспокоятся, что это их Ленчик все одно и то же как попугай повторяет. Пока же у них душа спокойна.

Против такого аргумента милиционер не нашел что возразить. У него была куча других дел, и он понимал, что сделать их, пока Андрей стоит над душой, не удастся. Придя к такому заключению, он сунул Андрею бумажку с адресом, по которому можно найти брата Ленчика, и пообещал поместить в криминальные новости дня фотографию Ленчика, который якобы разыскивается как без вести пропавший.

Нужный дом Андрей разыскал с большим трудом. Адрес, которым его снабдили в милиции, отличался удивительной неуловимостью. Все, кого Андрей просил указать к нему дорогу, дружно соглашались, но посылали Андрея почему-то в самые разные стороны. И только через три часа Андрей оказался возле двухэтажного облупившегося домика, снабженного нужной табличкой.

Вся его передняя часть выступала над морем так, что сидящие на веранде при желании могли прямо с нее прыгать в волны. Домик был ветхим и явно заслуживал основательного ремонта. Андрей засомневался, туда ли он попал. Вряд ли такой авторитет не мог позволить себе отремонтировать домик.

Но, подойдя поближе, Андрей понял, в чем тут дело.

Домик накренился уже настолько, что его можно было либо снести целиком, либо не трогать вообще, так как при любом резком движении он рисковал окончательно сползти вниз по осыпи.

В доме кто-то был. От души понадеявшись, что это человек внимательный и понимающий, Андрей постучал в дверь. Внутри послышался шум, и на пороге возник Ленчик.

— Тебе чего? — поинтересовался он, нетерпеливо поглядывая по сторонам.

— Ленчик? — растерявшись, прошептал Андрей.

— Нет его, — буркнул обитатель дома и приготовился захлопнуть дверь.

Андрей, оторопев от наглого вранья, не успел отодвинуться, и массивная дверь заехала ему по носу. Такой финал Андрея не удовлетворил, и он громко заколотил в дверь.

— Ты разве не Ленчик? — спросил он у мужика, когда тот снова открыл дверь.

— Нет, — ответил мужик и снова приготовился закрыть дверь, но тут уж Андрей был начеку и подставил ногу.

— Если не Ленчик, то это кто? — спросил он и сунул двойнику газетную страницу с фотографиями.

— Это как раз я, — изучив фотографии, констатировал мужик. — Но я не Ленчик. Я его брат-близнец. И в дела братишки не суюсь. Только один раз он уговорил меня щелкнуться вместо него, вот как раз эта фотка. А так живу себе тихо и мирно. У меня маленький бизнес, мне хватает, и голова не болит. Не то что у братца.

— Теперь и у него уже не болит, — сообщил ему Андрей. — Причем она его уже никогда не будет мучить.

— Парень, ты нормальный? — поинтересовался двойник Ленчика. — Там баба в постели меня дожидается, а ты мне тут мозги полощешь.

— Я понимаю, что мне трудно поверить, — сокрушенно признал Андрей. — Но я только что видел голову вашего брата, и она лежала совершенно отдельно от тела.

Брат Ленчика мгновенно переменился в лице и осел на пол. Андрею пришлось тащить здоровенного мужика в дом, где на кровати и в самом деле сидела роскошная дамочка, которая весьма недовольно уставилась на них.

— Вылей на него воды, — равнодушно посоветовала она Андрею, видя, что он не знает, что делать дальше.

Андрей схватил серебряное ведерко из-под шампанского и выплеснул содержимое прямо на голую грудь близнеца. Вода со льдом подействовала моментально.

— Что ты там говорил про Ленчика? — всполошился брат. — Что у него там с головой?

Дамочка, плюнув в сердцах, неохотно начала выбираться из постели, поняв, что на сегодняшний день с любовью покончено. Уже через несколько минут Андрей вместе с братом Ленчика Сергеем спешили к дому папаши Даниила. Вместе с ними торопились еще четверо крепких парней — самых близких друзей Ленчика, которым позвонил брат Ленчика.

— Ты, парень, за базар отвечаешь? — на ходу интересовался у Андрея самый зверский из них. — Потому что мы за братана глотку кому хочешь перегрызем.

Андрей пытался объяснить, что действует лишь в интересах истины. Однако, судя по всему, друзья Ленчика таких слов не знали. Андрей даже подумал, что если этот Ленчик хоть капельку похож на этих типов, то туда ему и дорога. Кто бы его ни отправил на тот свет, оказал этому свету огромную услугу.

В дом папаши Даниила друзья Ленчика вошли без церемоний, внеся вместе с собой входную дверь.

Вася, остававшийся в доме, за эти часы многое передумал. С тех пор как ушла домработница, он с одинаковой силой хотел, чтобы никто не приходил, и одновременно, чтобы кто-нибудь все-таки пришел и избавил его от необходимости тесного соседства с мертвой головой. Причем оба желания сменяли друг друга попеременно. В тот момент, когда в дом ввалились друзья Ленчика, Вася как раз мечтал о том, чтобы его никто не застукал наедине с мертвой головой и не притянул бы к ответственности.

Друзья Ленчика под предводительством Андрея ринулись в сторону кухни.

— Где этот холодильник? — нетерпеливо осведомился один из них. — Нечего нам тут долго глаза мозолить. Охрана припрется, объясняй потом, что не индюк.

— Вот здесь, — не своим голосом сказал Андрей.

Сергей рванул на себя дверцу холодильника…

— Ленчик! — взвыл главный из друзей. — Как же это? Мы же тебя и не искали, ты ведь на Карибы отправился, мы и думать не могли, что с тобой такое приключится, — завывал тем временем старший из команды друзей Ленчика.

Они так увлеклись своим горем, что ничего вокруг не замечали. А тем временем возле дома происходили перемены. Там слышался шум подъезжающих машин, возбужденные голоса и, что хуже всего, звуки передергиваемых затворов. Вопли друзей Ленчика все заглушали. Поэтому для них было неожиданностью появление в кухне дюжих ребят в камуфляже. Увидев Сергея с головой его брата в руках, вошедший первым охранник закатил глаза и рухнул без чувств на землю. Остальные оказались покрепче.

Молчание прервал пожилой, но еще очень импозантный мужчина с благородной сединой в густых волосах, который тихо вошел в кухню. На щеке мужчины темнело большое родимое пятно, за которое он получил прозвище Меченый. Кого-то он Андрею сильно напомнил, но кого, он никак не мог вспомнить.

— Что происходит? — полюбопытствовал он, переводя взгляд с окаменевшей охраны на мертвую голову Ленчика, потом на живую голову Сергея, а с нее на остальных.

— Это ты нам объясни, что тут происходит, — рявкнул Сергей. — Чистеньким прикидываешься, а откуда тогда в твоем доме мертвая голова моего брата? А ведь он у тебя в гостях бывал, хлеб-соль с тобой делил.

Вошедший господин побледнел.

— Мне ничего не известно, я был с дружеским визитом в Сибири, сто человек подтвердят мое алиби. Это провокация!

Схватившись за сердце, хозяин квартиры опустился на табуретку, вытирая пот со лба, и вытащил из кармана мобильник.

— Смотри-ка, это тот парень, что в «Новостях» показывали, — подтолкнул один охранник своего соседа, а Андрей в душе поблагодарил приятеля за то, что он не обманул и показал по телевизору фотографию Ленчика.

— Витек, — слабым голосом проговорил в трубку импозантный дядечка, в котором Андрей наконец-то опознал папашу Даниила. — Ты можешь мне объяснить, что тут происходит? Я приезжаю домой, а у меня в холодильнике лежит мертвая голова, а на кухне я вижу ее живого двойника. Что вы тут устраивали в мое отсутствие? Спросить сына? Думаешь, я не с него начал? Но его телефон не отвечает, мне до него не дозвониться.

Потом, отключив мобильник, отец Даниила сказал:

— Предлагаю разобраться без милиции. Так сказать, своими силами.

Предложение вызвало горячее одобрение у всех присутствующих за исключением Васи, который загадочно улыбался. Через несколько минут причина его веселья выяснилась. В дверях показалась целая команда милиционеров, которые начали всем подряд совать свои служебные удостоверения и этим деморализовали окружающих. Друзья Ленчика отошли в сторону, злобно перешептываясь между собой и удивляясь, как это милиции удалось оказаться в нужном месте и в нужное время. Вася мог бы пролить на это свет и рассказать, что это именно он проявил чудеса оперативности и, когда в дверь ломились, набрал 02.

— Где ваша голова? — поинтересовался майор.

Осмотрев ее со всех сторон и так же внимательно оглядев Сергея, он спросил:

— У вас больше братьев не было? Я имею в виду. есть ли у вас еще родственники, которые были бы похожи на вас?

— Нет, — ошарашенно ответил Сергей. — Только мы с братом. Но он умер. Вот видите, его голова.

— Ничего я не вижу, — сварливо буркнул майор. — Нам только что позвонили из областной больницы и сказали, что у них уже третий день лежит больной, точь-в-точь похожий на того, что показывали в «Новостях». Как вы это объясните?

Судя по отвисшей челюсти, Серега с ответом затруднялся.

— А тот больной, он с головой? — вылез с вопросом Вася. — То есть я хотел спросить, почему они сомневаются, что это тот самый человек, что в «Новостях».

— Потому что он немного не в себе, — сердито пояснил майор. — Попал в больницу таинственным образом. Кто-то подкинул им его в бессознательном состоянии. Вот он и лежит без памяти уже две недели, если не больше. То есть очнуться-то он очнулся, но ничего не помнит. Документов при нем не было и вообще ничего, что позволило бы установить его личность. Вот в больнице и решили подождать, может, память к нему вернется и он вспомнит, как его зовут и кто он. Они клянутся, что как две капли воды похож на человека с фотографии.

— Значит, Ленька жив? — тупо переспросил Серега. — А тогда что же это?

И он положил таинственную голову прямо на обеденный стол. Хозяин дома посерел лицом, но ничего не сказал, так как майор в это время разворачивал сверток.

— Это муляж, — с облегчением констатировал он, поднимаясь от стола. — Голова ненастоящая.

Папаша Даниила шумно выдохнул и снова потянулся к мобильнику.

— Найди мне этого мерзавца любой ценой, — прорычал он в трубку. — У меня есть к нему пара вопросов.

Отключив мобильник, он обратился к присутствовавшим:

— Надеюсь, теперь меня оставят в покое? Раз в моем доме никакого преступления не совершено, то я попрошу всех посторонних покинуть его. Голову попрошу оставить здесь.

* * *

Лысый с Суренычем, не найдя своего врага у него дома, пригорюнившись, заливали в баре свое горе. Неожиданно затрещал мобильник.

— Хозяин вызывает, — сообщил приободрившийся Лысый. — Хоть одной заботой меньше. Может, заберет своего сыночка из нашего с Витькой бизнеса. Все равно у него теперь уже новая идея созрела. Ну, я побежал!

К дому Даниила Лысый летел словно на крыльях, даже отсутствие машины не слишком его волновало. Первое, что он увидел, ворвавшись в дом, была отрубленная голова на столе. Лысый вытаращил глаза. Голова была ему знакома. Именно за обладателем этой головы они с Суренычем сегодня весь день рыскали. Шок от этого зрелища был настолько силен, что Лысый, судорожно всхлипнув, грохнулся в обморок. Так его и нашел папаша Даниила.

— Что развалился? — сварливо проговорил он. — Не бойся, наверняка это очередная выдумка моего сыночка. Решил порадовать меня сюрпризом. Не понимаю только, куда смотрела Афина и куда смотрели вы с Витьком. Я же на вас оставлял свое чадо. Конечно, я понимаю, что справиться с ним нелегко, но хотя бы от таких сюрпризов вы бы меня избавили.

Что ты таращишься, она неживая! Из воска сделана!

— А где живая? — через силу выдавил из себя Лысый. — Я ее целый день ищу.

— В областной больнице. А зачем тебе? — поинтересовался папаша Даниила, но… Лысый словно растворился в воздухе.

Однако у папаши не было времени поразмышлять над странностями поведения своих знакомых, потому что в это время он увидел, что к дому спешит его дорогой сыночек. Он был не один, с ним была девушка. Это было что-то новенькое. Обычно Даниил своих девушек прятал от папаши, чтобы отцу не дай бог не пришло в голову связать его с одной из них узами брака. В другое время Меченый бы порадовался, но сейчас он собирался провести серьезную беседу, а девушка могла только помешать. Но, к счастью, девушка осталась на улице рядом с двумя мальчишками.

— Сын! — сурово произнес Меченый. — Что это я нахожу в нашем доме по приезде? Наш холодильник ведь не предназначен для хранения подобных вещей.

— А что мне было делать? — стал оправдываться Даниил. — Жара последние дни стоит страшная, я боялся, что черты лица поплывут. Тебя все равно дома не было, вот я и спрятал ее в холод.

— А ты не мог сообразить, что ее могут принять за настоящую?

— Честно говоря, только сегодня после истерики Афины я это сообразил. Но ведь я никак не предполагал, что ты вернешься уже сегодня. Она толковала про завтрашний день. А к завтрашнему дню я бы голову убрал. У меня уже и помещение приготовлено под музей.

— А чего это тебя потянуло в искусство? — поинтересовался отец. — И при чем тут голова этого старого бандита?

— Так это же экспонат, — пояснил ему Даниил, и Меченый почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

— И много у тебя подобных экспонатов? — поинтересовался он.

— Почти сотня, — с гордостью поведал ему отпрыск. — Все воры в законе, все авторитеты, с которыми ты меня знакомил, и десяток особо крупных мокрушников.

— Ты их всех вылепил? — слабым голосом спросил Меченый. — Как ты сумел? И как у тебя рука поднялась? Ведь я тебя с ними совсем не для этого знакомил.

Я бы и не смог, — с сожалением признал сынок. — Меня же не учили. Зато я умею фотографировать, а сделать по фотографии скульптуру, это может любой мастер.

— И мастер тебе попался хороший? Все скульптуры так же похожи на оригиналы, как эта голова? — совсем убитым голосом спросил Меченый.

— Конечно, — убежденно ответил Даниил. Знаешь, сколько труда мне стоило найти достойного мастера и уговорить его работать на меня. Потом надо было найти место для музея, подготовить там все. Некоторые тела у моего мастера получились не очень удачными, и я возил их в Новороссийск к другому мастеру, а заодно и одежду для них там сшили.

Как раз тело от этой головы я и возил на доработку.

Столько хлопот, что даже вспоминать не хочется. Но зато теперь все закончено, и я жду тебя завтра на открытии моего музея. А голову я заберу прямо сейчас, чтобы она тебя больше не нервировала.

Меченый задумался. Эта идея его сыночка с открытием музея восковых фигур показалась ему самой дикой за все последнее время. Меченый хороший отрезок своей жизни провел за колючей проволокой. Он понимал, что никто из оригиналов представленных в музее фигур в восторге от такой популярности не будет. Все эти люди за дешевой славой не гнались. И вдобавок ко всему все они пока живы и здоровы, а следовательно, вполне в состоянии отомстить незадачливому сыночку, если что им придется не по вкусу. О том, каким образом они это сделают, папаша даже думать не хотел. Все его благополучие грозило рухнуть в один момент, и момент этот должен был наступить завтра, с открытием нового музея. Этого надо было избежать любой ценой, Меченый подумал и вызвал к себе двух своих самых проверенных людей.

После того как прояснилось дело с отрубленной головой, найденной нами на яхте, мы с Андреем и Васей решили отправиться ночевать к своим родным в кемпинг. Мы чувствовали, что заслужили отдых, так как дело было раскрыто. Безголовое тело оказалось восковой куклой, и никакой драмы вокруг него не разворачивалось. Это был всего лишь незаконченный экспонат готовящейся выставки.

Андрей сказал, что Суреныч проведет этот вечер в милиции, а потом у него уже не будет настроения мстить нам. Так оно и было, Суреныч сидел в отделении и занимался бумажной волокитой, пытаясь подтвердить права на обладание своей же машиной.

У него возникла заминка с документами, которые чем-то не удовлетворяли инспектора. Поэтому ничто не должно было помешать нам мирно переночевать под родным кровом, а утром отправиться на открытие музея. Ничто, если бы не Даниил, который собирался провести эту ночь в музее, как он сказал, темном и жутком в ночное время. При этом Даниил кинул на нас косой взгляд, желая убедиться, что мы правильно оценили его подвиг. Мы представили, как ему будет одиноко и страшно в пустом помещении, и заколебались. Даниил это почувствовал и сказал:

— В конце концов, вы можете съездить к своим, навестить их, а часов в девять вечера я за вами заеду.

Мы вместе поедем в музей и славно проведем там время. Я обещаю, что вина и музыки будет предостаточно. А с родителями вы еще успеете пожить.

Его голос звучал так грустно и умоляюще, что мы не стали долго колебаться и решили родителей только навестить. Первым на подходе к кемпингу мы встретили дядю Славу, который гордо тер тряпкой свою отремонтированную машину. Он сообщил нам, что теперь ни на минуту от нее не отойдет, пока не поймают этого таинственного злодея, который взорвал уже две машины, еще одну попортил, а еще одну угнал.

Моя мама готовила ужин, а тетка Зоя пытала бедного Фиму какими-то совсем уж жуткими методами. Судя по отдельным репликам, она пыталась добиться от него, чтобы он рассказал про формальдегидную смолу и способ ее получения. Но Фима держался твердо. Его мужеству и стойкости мог бы позавидовать любой иностранный агент. Несмотря на все Зоины ухищрения, рта он так и не раскрыл.

Пришлось тетке признать свое поражение и отпустить беднягу на волю.

Фима вышел из домика с лицом цвета неспелого баклажана. И вид нашей компании почему-то не прибавил ему хорошего настроения. Он пробурчал какое-то приветствие, которое легко можно было принять за проклятие, и сказал:

— Отцову машину нашли, позвонили час назад.

Он немедленно собрался в город и сейчас пытается выцарапать ее в ГАИ. Я тоже сейчас еду в город и сюда не вернусь до завтра.

Мы не ожидали такого подробного отчета, но пожелали ему доброго пути и удачного завершения дела. Фима хмыкнул и ушел, оставив нас в некотором недоумении. Мама с тетей Зоей и бабушкой собирались в кино в соседний санаторий, Слава не отходил от своей машины дальше чем на два метра, только так он чувствовал себя спокойно. Таким образом, в нас тут особо никто не нуждался, и к девяти часам наша троица была готова провести ночь в пустом музее.

Даниил подъехал в четверть десятого.

— Извините, дела задержали. Пришлось срочно закупить кучу спиртного, организовать колонки и музыкальный центр, потом девочки потребовали цветовое оформление, потом оказалось, что кто-то хочет посмотреть фильм, пришлось клянчить у предка кинопроектор и машину, чтобы его перевезти.

У меня голова пошла кругом.

— Кто хочет посмотреть кино? — наконец выдавила я из себя.

— Я уж и не помню, — беззаботно отозвался Даниил. — Кто-то из гостей.

— Каких гостей? — растерявшись, воскликнула я.

— Сейчас увидите, — пообещал Даниил.

И действительно, одноэтажный каменный домик, в котором завтра должна была открыться экспозиция восковых фигур, был полностью иллюминирован бесчисленными гирляндами фонариков и фонарей, а возле него бушевала толпа — человек сто, если не больше. Некоторые купались в надувном бассейне с трамплином и водной горкой, другие танцевали, как мне показалось, с экспонатами будущей музейной экспозиции, а третьи просто пили вино из огромных бочек и смеялись…

— Что они все тут делают? — поразилась я. — По-моему, ты говорил, что открытие музея только завтра, а сегодня собирался провести здесь в тишине и одиночестве. В крайнем случае в обществе самых близких соратников.

— Ну да, — подтвердил Даниил. — Но когда я сказал Мишке, что ночую в музее, он вызвался подежурить со мной. Но чтобы было нескучно, притащил еще двух девчонок. Но я-то люблю только тебя, вот и пришлось для второй девчонки спешно подыскивать пару. Я нашел Сашку, а Мишка нашел Кирилла. Он тоже пришел не один, а со своей сестрой и ее подругой и еще какой-то родственницей. А откуда взялись остальные, я уж и не знаю, но не гнать же их. Как ты считаешь?

Я ответила в том смысле, что гнать гостей последнее дело, и мы присоединились к гуляющей толпе. Веселье было в полном разгаре, когда внезапно пожаловал наряд милиции. Блюстители порядка требовали, чтобы мы приглушили музыку и выключили кинопроектор. Он, видите ли, хорошо просматривается из окон соседнего санатория для престарелых узников совести, и двоих из них уже увезли на «Скорой» с острыми сердечными приступами. А остальным грозит та же участь. Потому что наше кино показывает сейчас такое, что они не только не видели, но даже не представляли, что такое возможно.

Поэтому врачи «Скорой помощи» просили не усложнять их и без того нелегкую жизнь и просмотр прекратить или по крайней мере перенести его в закрытое помещение.

После их отъезда гости начали мало-помалу расползаться. Я забеспокоилась о том, кто же будет убирать всю вспомогательную технику, но гости забрали ее с собой. Остались только бочки с недопитым молодым вином. Мы собрали оставшиеся фонарики, и территория приобрела вполне пристойный вид. То есть в темноте нам показалось именно так.

— Пошли, покажу вам свои экспонаты, — предложил Даниил. — Вы будете моими самыми первыми посетителями.

Мы вошли в домик, и Даниил провел нас по двум комнатам, основательно забросанным обертками от шоколадок, шкурками бананов, ореховой скорлупой и прочим мусором.

— Это начало экспозиции, — пояснил он нам.

— Чего-то мусора многовато, — рискнул заметить Вася.

— Это входит в их имидж, Даниил. туманно пояснил — А-а, — протянул Вася. — Прости, я думал, что это просто гости насорили.

Даниил не ответил, потому что в этот момент возился с кодовым замком на внушительной железной двери. Причем возился подозрительно долго.

— Что случилось? — поинтересовалась наконец я.

— Забыл код, понимаешь ли, — сообщил Даниил. — Даже не знаю, что делать. Если до завтрашнего утра не вспомню, придется отменять открытие.

— Я обычно использую какие-нибудь знакомые цифры, — подсказал Андрей. — Например, номер домашнего телефона, дату рождения или свой адрес.

Постарайся припомнить, что использовал ты.

— Я помню, что это был, год какого-то сражения, — сказал Даниил. — Но разрази меня гром, я не помню, кого и с кем.

Мы растерянно молчали. Ведь сражений только за последнее тысячелетие было столько!

— А откуда ты его выискал? — поинтересовалась я, так как Даниил не был усердным учеником.

— Да в том компьютере, что стоял на нашей последней квартире. Там была учебная программа по истории с очень красивыми картинками баталий.

Особенно одна мне понравилась, лошади там были замечательные, вот я и использовал ее дату для кода.

— Придется тебе тогда смотаться к компьютеру и посмотреть еще раз, — посоветовали мы Даниилу.

— Иного выхода нет, — повторили мы свой совет через четверть часа.

— Знаю, но что-то у меня на душе неспокойно.

Как-то страшно оставлять вас одних. Мало ли что может случиться.

— У тебя есть другое предложение? — поинтересовался Вася.

Ничего другого Даниил предложить не смог и еще через четверть часа все же отправился заново изучать бои древности. Этот диск, к счастью, я не предложила в качестве взятки малолетним преступникам из команды Лысого. Какое-то время после отъезда Даниила мы наслаждались тишиной и покоем. Приятно было расположиться на мягких диванах и вести неспешную беседу, запивая ее терпким вином, которое Андрей нацедил из бочки. Когда мы окончательно расслабились и поверили, что жизнь не такая уж сволочная штука, за стеной раздались осторожные шаги.

— Дань, это ты? — крикнул Андрей.

Ответом был лязг запираемой снаружи входной двери. Мы резво соскочили со своих диванов и бросились к окнам. Во дворе возле бочек со спиртным суетилась одинокая человеческая фигура.

— Эй, вы там! — заорала я. — Откройте дверь, нечего дурака валять. Если хотите взять немного вина, то мы не против, все равно нам самим все не одолеть.

Но вместо ответа человек швырнул какую-то бутылку в самое дальнее от нас окно. Бутылка разбилась, и в комнате заметалось яркое пламя.

— Пожар! — завопил Вася, бросаясь тушить огонь. — Не стойте, сбивайте пламя коврами, а то мы тут все сгорим. Окна-то на решетках, а дверь закрыта, так что выбраться нам не удастся.

Мы понимали это и без его слов. И тут раздался звон разбитого стекла, и рядом с нами упала еще одна самодельная зажигательная бомба, а следом еще и еще. Бархатная обивка мебели и тяжелые портьеры вспыхнули мгновенно. Следом так же быстро огонь охватил сухое дерево стульев и шкафов, стал расползаться по стенам и наполнил комнаты удушающим дымом. Плохо соображая, я пыталась тушить ползущие языки пламени тяжелым ковром. Махать ковром становилось все тяжелее, руки наливались свинцом, и я почувствовала, что падаю. Последней мыслью было: как глупо мы попались в ловушку Даниила…

В себя я пришла, когда почувствовала, что кто-то заботливо влил мне в рот какую-то обжигающую жидкость. Мне померещилось, что я попала в ад и теперь мне в горло льют расплавленный свинец.

Я изо всех сил дернулась и услышала над собой болезненный вопль. Сообразив наконец открыть глаза, я увидела Даниила, пытавшегося вернуть на место свою челюсть.

— А ты тут что делаешь? — воскликнула я.

— Ваш шпашаю, — сердито прошамкал Даниил. — И што полушаю вмешто благодарношти? — Ему удалось наконец справиться с челюстью, и он заговорил уже нормально:

— Любая другая девушка на твоем месте, открыв глаза, нежно бы обвила руками шею благородного рыцаря, вытащившего ее из пожара, когда на ней уже полыхало платье. И, конечно, не била бы его своей тупой башкой в челюсть.

Я из-за тебя язык прикусил.

— Ты меня спас? — поразилась я. — А почему я тогда вся мокрая?

— Вообще-то включилась противопожарная автоматика, — признался Даниил. — Но все равно я успел вовремя. Вы вполне могли задохнуться в дыму, пока пожарные подъехали бы.

— А что тут вообще случилось? — спросил Андрей, тоже открывая глаза.

— Кто-то запер дверь и устроил поджог, — озабоченно сообщил Даниил.

— А твои фигуры?! — завопила я. — Они же расплавились!

Даниил изменился в лице и рванул к двери, но тут же остановился и сказал:

— Ничего они не расплавились. Лежат себе спокойно в специальном хранилище со специальной температурой воздуха. Так что этот подлый пожарчик не мог ощутимо повредить им. Другое дело, что погибла вся экспозиция. Мебель, ковры, лампы и прочая дребедень. А я ведь специально подбирал ее, чтобы посетитель имел максимально приближенное представление, в каких условиях живут и действуют мои экспонаты.

— То есть хочешь сказать, что вытащил на свет божий все, что они до сих пор старательно скрывали и, наверное, хотели бы скрывать и впредь? — заинтересовался Андрей.

— Ну да, — кивнул Даниил. — Я решил, чего им прятаться? Страна желает знать, как живут ее герои.

А у меня была возможность предоставить ей такую возможность, ну а мне подзаработать, конечно, немного.

— Пулю в лоб ты заработаешь, — мрачно пообещал ему Андрей. — Странно, что тебя до сих пор еще не пристукнули. Ты ведь никого из прототипов своих скульптур в известность о готовящейся против них акции не предупредил?

— Ну что ты! — воскликнул Даниил. — Это же сюрприз. Кто же заранее рассказывает про сюрпризы? Конечно, я им не говорил.

— Тем не менее как-то они пронюхали, — заметил Вася. — И послали своих представителей, чтобы они продемонстрировали тебе свое отношение.

— С какой стати им быть недовольными, даже если бы они и узнали? — покачал головой Даниил.

— Да очень просто, — разозлилась я. — Ты приходил к ним в гости, вынюхивал все подробности их быта, а теперь готовишься выставить его на всеобщее обозрение. Это и простого обывателя возмутило бы. А ты ведь взялся за самых крупных преступных авторитетов. Думаешь, они потому не дают интервью в прессе, что им скромность не позволяет?

— Но отец одобрил мою затею, — растерянно пробормотал Даниил. — А уж кому, как не ему, знать, как могут отреагировать мои герои.

— Он одобрил? — не поверила я. — Ты ему подробно описал, кого собираешься выставлять, и он одобрил?

— Ну, по крайней мере, не запретил.

— Тогда я тебе вот что скажу, — заявила я, — пожар в музее — это дело рук твоего папаши. Он прямо тебе запрещать не стал, так как знал, что ты уже немаленький и можешь не послушаться, а решил действовать тайком. Даниил присел на чудом уцелевшую лавочку и задумался.

— Ужас! — сказал он наконец. — Никому в этом мире нельзя доверять. Компаньоны воруют, любимые девушки уходят к другим, а родной отец рубит на корню все, что для меня представляет смысл и цель жизни.

— Дурак, он тебя уберечь хотел от мести твоих авторитетов, которых ты в воске отлил, — объяснила я ему.

— Все равно он не имел права втихаря действовать против меня. Должен был предупредить, — уперся Даниил. — И теперь, когда вы мне все объяснили, я просто обязан довести дело до конца.

Ничего другого я от него и не могла ожидать.

Знала же, что мне попадаются исключительно одни идиоты.

— И друзья у меня, к счастью, остались, — продолжал Даниил. — И они уж меня не подведут.

Я не сразу поняла, кого он имеет в виду. Вася с Андреем соображали быстрее и потому поспешили заверить Даниила, что и на друзей он тоже не может особо рассчитывать.

— Но как же, разве вы не хотите отомстить? — удивился Даниил.

— И заодно помочь тебе? — уточнил Андрей.

— Сейчас объясню, в чем состоит мой план, — затараторил Даниил, опасаясь, что мы, не дослушав, сбежим.

Сама не знаю, как это получилось, но уже через десять минут мы согласились помочь Даньке натянуть нос его папаше. И не только согласились, но и приняли в этом самое деятельное участие. Даниил обзванивал приятелей, имеющих грузовой транспорт, и подружек, не боящихся швабр и ведер. Уже через час к закопченному фасаду подкатил грузовик, полный юных и не очень юных девушек.

— Ну, девушки, — бодро заявил Даниил. — Берите все тут в свои руки. Только вам я могу доверить такое ответственное дело. Завтра открытие, а все здание снаружи и главное внутри покрыто слоем копоти. Если вы все не приведете в порядок, я погиб. Так что моя жизнь в ваших прекрасных ручках.

После его пламенной речи эти дурочки ломанулись убирать завалы из обгоревшей мебели, оттирать пострадавшие предметы интерьера и смывать слой копоти. Да что я все о них, я и сама с удивлением почувствовала, как ноги несут меня за ними, да еще стараются вырваться вперед, а руки, помимо моей воли, жадно тянутся к щетке и ведру с водой. Где-то через час подъехала бригада сонных маляров, которые мигом покрасили все здание снаружи и изнутри.

Правда, работали они в темноте, и только с первыми лучами солнца мы обнаружили, что они перепутали краски, фасад окрасили в веселенький голубой оттенок, а внутренние стены местами вообще не прокрасили. Про потолок они попросту забыли, и он остался с грязными разводами.

Пришлось стены маскировать собранными Даниилом у знакомых коврами и картинами, а потолок уж оставили как есть. Тем временем электрики провели на скорую руку свет, а стекольщики вставили стекла. Потом ребята притащили мебель, собранную по квартирам, и наконец мы рассадили, — расставили и разложили восковые экспонаты. Не ручаюсь, что мы все фигуры расположили правильно, как было задумано Даниилом. Однако выглядело все премило.

Во всяком случае, фигуру Ленчика мы устроили самым выгодным образом, чтобы его можно было обнаружить только после долгих поисков. Как заметил Вася, пока авторитеты, обитающие в Тамбове или Саратове, пронюхают про готовящуюся против них акцию, то мы уже будем далеко. А вот если узнает Ленчик, то нам будет несладко уже сегодня. Но в конце концов мы распихали авторитетов и снабдили их табличками с пояснениями, кто есть кто и чем он славен.

— Никогда бы не подумал, что у нас так хорошо получится, — удовлетворенно заметил Андрей, отходя к дверям и оглядывая центральное помещение музея.

Открытие музея было назначено на десять, а сейчас было уже половина десятого. Мы наспех подкрепились остатками вина из бочки и только тогда взглянули друг на друга… Зрелище было ужасное…

Но, разумеется, именно в эту минуту к музею подкатила машина с первым представителем городской администрации. Естественно, им оказался папаша Даниила. В гробовом молчании он прошелся мимо фасада цвета ясного весеннего неба и остановился возле дверей, где Даниил с Андреем наспех привязывали когда-то алую, но сейчас страшно замусоленную ленточку. Осмотрев все вокруг, папаша отозвал в сторону своих телохранителей.

— И как это понимать? — грозно спросил он. — Вы меня уверили, что все будет уничтожено огнем.

Это, по-вашему, уничтожено? Они ведь собираются открываться! Уже и ножницы приготовили.

— Ножницы можно незаметно изъять, — предложил один из телохранителей.

— А музей ты тоже изымешь? — поинтересовался Меченый. — Как вы могли провалить такое простое дело?

— Мы же объясняли, что не могли проникнуть внутрь и посмотреть, все ли там выгорело. Дверь была заперта. Но полыхало так, что мы решили не ждать приезда пожарной команды и репортеров, чтобы не светиться.

— И что теперь делать? — простонал папаша. — Значит, так, сейчас вы перекрываете все дороги и не подпускаете к музею ни одного репортеришки. Головой за это отвечаете, чтобы никаких съемок!

— Но Данька насторожится, если никто не приедет его снимать. Он ведь во все газеты позвонил и заручился их согласием приехать, — сказал второй парень.

— Тогда сделаем так, — проговорил Меченый, и они, склонив головы, начали шептаться.

— Ну, папа! — внезапно раздался голос Даниила. — Сегодня ты можешь гордиться своим сыном. Я доказал, что чего-то стою и без твоих денег.

— Очень рад за тебя, — ехидно отозвался папаша. — Иди встречай своих гостей.

Возле музея творилось нечто невообразимое. На мой взгляд, тут собралась добрая половина города и его окрестностей. Открытие нового музея посетил даже сам мэр. Правда, его привезла дочка, которая ловким толчком придала папке правильное направление. Даниил уже поджидал мэра с ножницами в руках. Перерезав ленточку, мэр первым шагнул внутрь музея. А вся толпа рванула следом за ним, в результате создалась толкучка, людей прижимало к стенам, и вдобавок к голубым пятнам их одежда украсилась белыми и кремовыми мазками. Но гости попались стойкие и почти не обращали внимания на запахи краски и дыма. Лишь временами какая-нибудь старушка, с интересом разглядывавшая композиции, вдруг опускалась без сознания на пол. Но ее тут же выносила на свежий воздух специально приставленная Даниилом бригада, и общее настроение от этого не страдало.

Открытие прошло на славу. Даниил мог торжествовать.

— Неужели же все фигуры, представленные на экспозиции, имеют реальных прототипов и выглядят точь-в-точь как они? — заинтересованно спрашивали репортеры городских газет.

— Похожи как две капли воды, за это я вам ручаюсь, — важно подтверждал Даниил. — Могу и фотографии показать. Правда, я не стал заказывать фигуры тех людей, кто снят рядом с моими героями.

Зачем, думаю? Их и так каждый день по телевизору показывают. Нужно представить тех, кто до сих пор держался в тени.

Репортеры усердно записывали его слова, стрекотали камерами и брали интервью у всех подряд, временами путаясь и задавая каверзные вопросы самим экспонатам. В общем, вели себя так, словно и не подозревали, что их кинокамеры работают вхолостую. Всю пленку у них изъяли агенты папаши Даниила еще на подступах к музею. То же самое относилось и к фотокорреспондентам, и вообще всем гражданам, имевшим неосторожность прихватить с собой на открытие фото— и кинокамеры. Каждому из них было сделано строгое предупреждение вести себя как следует и не вызвать подозрений у владельца музея.

Наконец первый наплыв посетителей схлынул, и мы смогли немного передохнуть. Музей мы поручили четверке друзей Даниила, только утром вернувшихся в город с далеких островов и потому не участвовавших в ночной работе. Даниил счел, что будет справедливым, если они подежурят, дав остальным время прийти в себя и смыть грязь и краску. Меня, если честно, уже не слишком волновал мой внешний вид, можно даже сказать, он меня вполне устраивал.

Я настолько устала, что не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Я прислонилась к стене, и тут мой взгляд упал на Андрея, который копался в куче мусора, оставшегося после экстренного ремонта. Мусор был свален в углу двора и прикрыт от посторонних взглядов изящным каминным экраном.

— Что ты копаешься? — раздраженно спросила я его. — Мало тебе той грязи, что на тебе уже есть, тебе еще надо?

— Понимаешь ли, видел я тут одну штуку, но в запарке не обратил на нее внимания, — принялся объяснять мне Андрей. — А теперь вот вспомнил, но найти не могу. Тут столько всего свалено. Ты мне не поможешь?

— С ума сошел! — возмутилась я и поспешно отошла подальше.

— Сейчас примем душ и отправимся пообедать в один ресторанчик, там подают чудесным образом приготовленных гремучих змей. Пальчики оближешь, — предложил Даниил.

Господи, что за мужики мне попадаются! Один в куче мусора роется и еще предлагает ему помочь, а другой мечтает накормить ядовитой пищей. И как я таких нахожу? Нюх у меня на них, что ли?

— Единственное, о чем я мечтаю, так это лечь на кровать и хотя бы несколько часов не участвовать в твоих безумных проектах, — ответила я.

Добравшись до постели, я буквально рухнула, наплевав на то, что простыни моментально украсились пестрыми разводами. Проснулась я от громких воплей Даниила.

— И ни одна газета ничего не напечатала! — возмущался он. — Чем они там занимаются?

Оказывается, уже наступил вечер и Даниил смотался за вечерним выпуском газет, которые его горько разочаровали.

— Это неслыханное свинство! Полюбуйся, что они написали!

И он сунул мне под нос пахнущий типографской краской лист бумаги. Я начала читать. В одной газете статья называлась «Пожар в музее», в другой «Гибель неоткрытого шедевра», а третья просто ограничилась тем, что поместила материал в сводку происшествий за текущий день. Но в одном газеты были солидарны, они расписали пожар самыми жуткими красками, но ни словом не упомянув, что открытие все-таки состоялось.

— Может быть, они сообщат об этом в утренних газетах. Придумают какой-нибудь заголовок вроде «Чудесное избавление от огня» или «Огонь не властен» и сообщат, что музей удалось отстоять благодаря мужеству и находчивости его владельца. Ну а дальше уже репортажи, фотографии. В общем, все как полагается.

Говорила я это, чтобы хоть немного утешить совершенно убитого Даниила, сама же я не верила ни одному своему слову. Было ясно, что папаша задействовал какие-то свои силы, чтобы ни одно лишнее слово про выдумку своего детища не просочилось в прессу. Как ни странно, Даниил самостоятельно пришел к этому же выводу.

— Это дело рук моего папаши! — завопил он. Старый козел! Думает, что может играть со мной, как с ребенком! Думает, что, если купил пару дешевых репортеров, так ему все можно. Не на того напал. Он у меня еще узнает. Я открою свою газету! Газету, где будет цениться свободное слово, а не деньги, за него заплаченные.

Тут мне по-настоящему стало жалко папашу Даниила. Какие бы грехи он в своей жизни ни совершал, но такое наказание, как сынок, искупало их с лихвой.

— Хорошо, что в последнее время меня столько раз обманывали, что я стал перестраховываться, говорил тем временем Даниил, шагая по комнате. — Тут у меня где-то завалялась фотопленка с видами моего музея. Причем еще не открытого, а стало быть, и не попорченного огнем. Вчера утром, когда были закончены основные работы, я для собственного удовольствия рассадил имевшиеся у меня фигуры и сфотографировал их. Конечно, там не хватает двух, которых еще доделывали мастера, но для газетной статьи сойдет. Никто не будет их пересчитывать.

И для рекламных стендов тоже подойдет.

— Каких еще рекламных стендов? — раздался слабый голос Андрея, которого разбудили наши голоса, и он уже десять минут стоял в дверях и внимательно слушал.

— Должен же я дать рекламу! Иначе как про меня станет известно всему миру? Из газет? Чушь это! Кто в наше время читает газеты? Всем же известно, что там сплошная лажа.

— Зачем же ты тогда собираешься открывать собственную газету? — удивился Андрей.

— Чтобы досадить папаше и раскрыть его преступный замысел, из-за которого вы чуть не сгорели заживо, — пояснил Даниил, продолжая копаться в залежах конфетных бумажек, сломанных ручек «Паркер», фальшивых паспортов и рваных журналов с яркими картинками. — Никак не могу ее найти.

Значит, не сюда сунул. Придется основательно покопаться.

— Знаешь, он ведь мог и не знать, что мы находимся в музее, — задумчиво сказала я. — Я бы его простила.

— А я нет, — злобно рявкнул Даниил. — Видеть его не желаю.

И словно в ответ на его слова раздался требовательный звонок в дверь.

— Ну вот, приперся, — расстроился Даниил. — Принесла его нелегкая. Не открывай! — крикнул он Ваське, который уже направился к двери.

— Почему? — удивился мой брат.

— Потому что это папаша, — с неподражаемой логикой пояснил Даниил.

Но папаша оказался не лыком шит, заскрежетали замки, и Меченый вошел в дом.

— Можешь на меня злиться, но давай поговорим как мужчина с мужчиной, — сказал он с порога. — Хватит нам валять дурака. Неужели мы не сможем прийти к какому-нибудь решению, которое удовлетворит нас обоих?

— После того как ты сжег моих друзей, даже речи быть не может.

— Кого это я сжег? — бледнея, спросил Меченый.

— Ну не сжег, но пытался, — уступил Даниил— Поджог музея — это ведь дело рук твоих ребят? А они не посмотрели на то, что внутри сидят мои друзья.

— Ты моих ребят совсем уж за идиотов не держи! — рассердился папаша. — Они так грубо никогда не стали бы действовать. Думаешь, я предварительно не выяснил у твоих работяг, где ты держишь свои скульптуры? Выяснил и потому знал, что поджог ничего не даст. Они у тебя спрятаны в специальном холодильнике, так ведь? К тому же музей оборудован мощной противопожарной системой.

— Так ты хочешь сказать, что к пожару не имеешь никакого отношения?

— Наконец-то до тебя дошло! — обрадовался папаша. — Не спорю, я послал своих людей, чтобы они взломали двери, вынесли твои игрушки и припрятали их в надежном местечке, но они не успели.

Вернее, до места они добрались, но сначала там было слишком много народу и никак не удавалось пробраться к хранилищу. Тогда они решили подъехать позднее, когда все разойдутся. Но, подъехав, мои ребята увидели, как какой-то дюжий молодец бросает в окна бутылки с зажигательной смесью. Они хотели ему помешать, потому что пожар нам совсем не был нужен, но мужик двинул одному по лбу, другому по шее и удрал.

— Здоров был тот парень! — удивился Даниил. — Ведь и на тебя работают нехилые ребята. И он их вырубил шутя! Где бы мне найти такого в телохранители? А что дальше делали твои ребята? Почему не попытались потушить пожар?

— Они и пытались, по крайней мере начали с того, что решили взломать замок. Однако это им не удалось, и тут примчался ты, а следом за тобой пожарная бригада. И мои молодцы поспешили ко мне с докладом, что музей временно выведен из строя.

Никак не мог предположить, что у тебя хватит упорства за одну ночь отремонтировать здание и вновь создать экспозицию.

— А выходка с репортерами? — не сдавался Даниил.

— Это я сделал, — признал Меченый. — А что мне еще оставалось делать? Никак нельзя было допустить, чтобы твои скульптуры увидели их прототипы. Пойми, я же ради тебя старался. Я старый человек, мне умирать не страшно, а за тебя боязно. Тебя бы точно по головке не погладили, пронюхай кто про твои художества. И почему ты со мной не посоветовался? Я ведь многое могу, и вместе мы уладили бы это дело миром. Кому нужно, чтобы фигуры были похожи на оригиналы? Ведь можно просто снабдить их табличками с именами.

— Это же обман! — возмутился Даниил.

— Зато жив останешься, — тоже рассердился папаша. — В любом случае я тебе этот музей открыть не дам. Так и знай!

И, развернувшись, Меченый ушел, сердито дергая головой.

— Вот и поговорили, — сказал Даниил. — И так у нас всегда. Вроде бы любим друг друга и добра хотим, а договориться не можем. Придется делать свое дело дальше, плевать я хотел на его угрозы. Как-нибудь выкручусь. К тому же отец неплохой мужик, только слишком за меня беспокоится. А газету я все равно открою! Я понял, что везде в этом мире нужно иметь своих людей, иначе пропадешь и все твои начинания пойдут коту под хвост.

— Кстати, о газетах! — внезапно оживился Андрей. — Угадайте-ка, что я нашел в мусоре, который остался после пожара в музее?

Убедившись, что угадывать мы не будем, он тем не менее не отступил.

— Я нашел газету! — сообщил он таким тоном, словно по меньшей мере открыл нефтяное месторождение прямо у всех под носом. — Да не просто газету, подумаешь, что, я газет не видел, а ту самую газету, которую я вырывал у Фимы из рук.

— Ну и что? — не врубились мы. — Мало ли кто их читает.

— Так в том-то и дело, что это именно та газета, что читал Фима. Помнишь, Вася, я вырвал у него несколько страниц?

— Да, тебе приспичило изучить портрет Ленчика, — вспомнил Вася.

— А остальные страницы остались у Фимы. Так вот именно их-то я и нашел на свалке. Не верите?

Сейчас продемонстрирую!

И притащил перемазанные газетные листки. На них были пятна винные, сажа и пятна краски.

— Вот эти я нашел на пожарище, — пояснил нам Андрей. — А вот это те, которые вырвал у Фимы.

— Выглядят так, словно над ними потрудилось какое-то жвачное животное, — заметил Даниил.

— Не важно, как они выглядят. Вы смотрите сюда!

И Андрей сложил два газетных листа — один ужасно грязный, а другой ужасно мятый в месте разрыва.

— Они совпадают! — ахнула я.

— То-то и оно, — гордо произнес Андрей. — И знаете, что это означает? Это значит, что Фима был на пожаре. И вполне возможно, он и поджег музей!

— Зачем ему это? — усомнилась я. — Что ему сделали восковые фигуры?

— Вот и я подумал зачем, — сказал Андрей. — И понял, что незачем. Но факт, что тот человек, которому он передал свою часть газеты, мог бы многое рассказать про пожар.

— Надо спросить у Фимы, кому он оставил газету, — сказала я. — И тогда мы хотя бы будем знать, кто на нас покушался.

— Да, если цель поджигателя было не уничтожение восковых фигур, то приходится признать, что убить пытались нас, — сделал Васька грустный вывод. — Но ведь поджигатель или поджигатели могли и не знать, что фигуры спрятаны в холодильник.

Это предположение утешало, но как-то слабо.

Наспех перекусив маринованными миногами, мы разошлись. Даниил помчался выяснять, что нужно для того, чтобы открыть свою газету, а мы отправились в кемпинг терзать Фиму относительно его алиби. Мальчики предполагали, что делать это буду я.

— Но почему именно я? — в сотый раз задавала я вопрос. — Как вы себе это представляете? Я с Фимой за всю жизнь трех слов не сказала. А теперь вдруг к нему подваливаю и говорю: «Слушай, Фима, а кому ты отдал газету, которую вчера купил?»

— Необязательно сразу начинать с газеты. Даже просто опасно начинать прямо с нее. Он сразу почувствует подвох, — испугался Андрей. — Нет, ты начни издалека, заведи светскую беседу, поговори о погоде, а потом незаметно переведи разговор на газету. Ты пойми, мы с Васей никак для этой деликатной миссии не подходим. Он нас даже слушать не станет. Васю он ненавидит из-за его мамы, а меня без всякой причины.

Добравшись до кемпинга, мы застали картину, которая становилась уже несколько однообразной.

Слава не спускал глаз с машины, опасаясь возможных диверсий. Мама с бабушкой отдыхали в тенечке, а Зоя заперлась с Фимой в домике, и оттуда доносился ее монотонный голос. Сегодня она пыталась научить Фиму писать сочинения или хотя бы правильно употреблять падежи. Мы уселись под окошком и терпеливо принялись дожидаться Фиму. Прошел час, а его все не было видно. Слышно, впрочем, тоже. Мы уже начали опасаться, что тетка заговорила своего ученика насмерть, как на пороге показался Фима. Его пошатывало и, похоже, подташнивало.

При виде нас, бодрых, загорелых и веселых, он совсем расклеился, промахнулся мимо ступеньки и, чтобы не упасть, уцепился за перила.

— Завтра в это же время, — прозвучал ему вслед строгий голос тети Зои. — И не забудь про домашние сочинения, темы я тебе дала. Каждое объемом не меньше четырех страниц. Ты у меня еще писателем станешь.

Обессиленный Фима скатился с лестницы и рухнул на нашу скамейку.

— Я больше не выдержу, — шепотом произнес он. — Просто чувствую, что умираю.

Выглядел он и впрямь неважно. Даже трудно было поверить, что всего неделю назад это был пышущий здоровьем парень, который мог одной левой, шутя, сдвинуть с места машину. Теперь бедный Фима еле передвигал ноги, лицо его осунулось, а глаза запали и были обведены темными кругами.

— Она надо мной измывается, — поведал он нам тихим шепотом, опасливо косясь на приоткрытое окно, за которым скрывалась его мучительница. — А с завтрашнего дня мы будем заниматься не четыре, а восемь часов. И домашнее задание она мне тоже удвоила. Заставляет решать задачи и считать какие-то моли. А еще сказала отцу, что я не знаю школьной программы начиная с шестого класса и все надо заново проходить. И чтобы он следил за мной, потому что я, видите ли, плохо делаю домашние задания. Так папаня теперь следит и каждый день твердит мне, что в следующем году я точно поступлю в институт. А она сказала, что будет заниматься со мной день и ночь в течение всего года, но я поступлю. Что это уже дело принципа. Правда, через две недели ей на работу.

Делясь с нами своей бедой, Фима горестно стонал, так что всякому было ясно, что и двух недель он не выдержит. Потом он погрузился в мрачное молчание, а Андрей начал пребольно пихать меня в бок, напоминая про мою миссию.

— А погода стоит чудесная, вода в море просто как парное молоко, — сказала я, четко помня, что для начала с Фимой нужно завести светскую беседу.

Фима моих стараний не оценил, видимо, решил, что я над ним издеваюсь, напоминая лишний раз, чего он лишен, занимаясь изо дня в день химией, биологией и русским языком.

— А сегодня мы были на открытии нового музея. Ты ведь газеты читаешь, должен был знать, что там был пожар? Но музей все-таки открыли. Кстати, а где та газета, которую ты вчера читал? В той части, которая оказалась у Андрея, мне попался потрясающий детективный рассказ, а его окончание осталось у тебя. Ты не дашь мне его дочитать?

— Я ее потерял, — мрачно ответил Фима. — И на детективы у меня времени теперь нет — учусь. Только вчера немного отвлекся, с отцом ночь провели в ГАИ, пока доказывали, что машина и в самом деле наша. А так ночами зубрю и пишу. Это вы развлекаетесь, вино бочками пьете, со сливками общества дружите. А я тут загибаюсь.

С этими словами Фима тяжело поднялся и поплелся к своей палатке. Повинуясь мощному Васькиному толчку, я догнала его через несколько метров.

— А где твои родители сейчас? — спросила я.

— Папа поехал навестить своего старого товарища. Он в больницу попал, вот папа с еще одним другом и намылились к нему. А мама после вчерашней шутки, которую выкинул с ней твой приятель, все не может успокоиться и рыщет по всем городским магазинам в поисках распродажи. Вчера купила уцененные надувные игрушки, сказала, что моим детям пригодятся.

— Так зачем тебе заниматься? — удивилась я. Контролировать тебя все равно некому. А домашнее задание мы за тебя сделаем.

— Правда? — обрадовался Фима. — Это же классно! А вы совсем не такие плохие товарищи, как мне казалось.

Я пропустила это замечание мимо ушей и сделала знак ребятам идти с нами. Но они не тронулись с места, и мне пришлось одной тащиться к морю, корпеть там над двумя сочинениями (третье я отдала на растерзание Фиме) и размышлять о том, так ли уж не прав Фима, думая плохо о моем братце и его драгоценном приятеле.

— А твой папа сильно на нас злится? — спросила я наконец у Фимы.

— Самому иногда страшно делается, до чего он на вас злой, — с радостью оторвался он от своей работы.

— И что говорит? — поинтересовалась я чуть дрогнувшим голосом.

— Ничего не говорит, молчит. Это-то и есть самое страшное. По своему опыту знаю, когда он в себе злобу затаит, то тут можно ожидать самого худшего. Я вот и думаю, а чего это он решил навестить друга в больнице, если они не виделись почти двадцать лет и ни капли об этом не жалели? Друг-то этот не простая шишка, а какой-то большой бандитский авторитет.

Итак, Лысый не поставил нас в известность о том, что у них с Суренычем есть своя причина опасаться мести авторитета Ленчика. Костик также не сказал, что они к нему поедут, поэтому я решила, что причина, заставляющая Суреныча отправиться к своему другу-бандиту, снова заключена в нас, несчастных. Наспех насажав в Фимином сочинении с десяток грамматических ошибок, чтобы моя писанина не слишком отличалась от его, я оставила Фиму дописывать его сочинение и отправилась к своим друзьям. Мне нужно было сообщить им, что Суреныч готовит против нас очередную акцию. На этот раз точно с привлечением местных бандитов.

* * *

В это время Суреныч с Лысым сидели в приемной врача и тщетно пытались добиться свидания со своим старым другом. Перед этим они тайком пробрались к его палате и через стекло увидели Ленчика, который лежал весь опутанный какими-то проводами. А возле его кровати стоял почетный караул из трех бритоголовых лбов, которые ни на минуту не спускали глаз со своего босса. Приятели попытались сунуться в палату, но их перехватила бдительная медсестра и отвела к главврачу.

— Слишком много у него друзей объявилось, — недовольно пробурчал врач. — Когда мы позвонили на телевидение, то на успех и не надеялись. Две недели человек никому не был нужен, а теперь вдруг толпы валят. Только за вчерашний день здесь побывало человек двадцать. И все с такими рожами, просто жуть берет. Один вообще замаскировался под больного, не знаю, с какой целью. Уверял, что он брат-близнец больного, но наш пациент его все равно не узнал. И в палате теперь стоит бессменный караул. Никак их оттуда не выставить. Вся санитария коту под хвост.

— Извините, — перебил его Лысый, — вы говорите, что Ленчик у вас уже две недели?

— Да, с двадцать первого июля, — подтвердил врач.

— И все это время он был без сознания?

— Первые пять дней больной был в коме, а потом очнулся, но имеет место сильнейшая амнезия.

Он не помнит абсолютно ничего из своего прошлого. Видите, даже брата-близнеца не узнал. Но все равно можно считать, что парень родился в рубашке.

Просто чудо. Уцелеть после такого взрыва! Нам милиция сообщила, что он — жертва взрыва.

Суреныч с Лысым многозначительно переглянулись, а врач продолжал:

— Когда его подкинули на ступеньки больницы, мы сначала думали, что его машина сбила. И только вчера в милиции выяснили, что он и есть хозяин взорванной машины. И так как другого трупа в ней не нашли, то мы догадались, что наш пострадавший был выброшен из нее до взрыва. Наверное, вследствие аварии. Врачи «Скорой», прибывшие на место происшествия, рассказывали, что машина пылала, словно факел, и огонь поднимался до небес. А нашему пациенту здорово повезло, потому что остался целехонький, если не считать, что крепко приложился головой об асфальт. Его лицо было все в ссадинах, и на голове образовалась солидная вмятина. В таком виде его к нам и доставили таинственные доброжелатели. На нем были только футболка, легкие брюки и ботинки из змеиной кожи. А еще очень дорогие часы. Из этого мы заключили, что человек он не бедный. Но никаких документов при нем не оказалось.

Мы просто не знали, что с ним делать. Дали его приметы в справочное «Скорой помощи», но за человеком с такими приметами к ним никто не обращался.

И мы решили оставить его у себя. Однако он пока еще очень слаб, и, простите, я вас к нему не пущу.

Можете только взглянуть на него через стекло.

— Спасибо, мы его уже видели, — отказался Лысый. — А скажите, он все время в таком виде?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, он целиком обмотан проводами, и капельница возле него стоит.

— Капельницу мы порой убираем. Однако в связи с тем, что обычно состояние после черепномозговых травм очень нестабильно, мы следим за больными с помощью монитора диагноста. Поэтому он к нему и подключен.

— Постоянно подключен? — уточнил Лысый.

— Да вы не волнуйтесь, у нас очень хорошая клиника и оборудование самое современное. Аппарат подскажет, если с больным будет что не так. Значит, не хотите еще раз на него взглянуть?

— Не надо, мы придем через несколько дней, когда он будет чувствовать себя лучше, — сказал Суреныч и поспешно вытащил Лысого из кабинета.

— Ты чего? — удивился Лысый. — Мы же с ним не поговорили.

— Все, что нужно, мы и так узнали. Ни к твоей, ни к моей машине бедняга Ленчик не имеет никакого отношения. Я в Сочи приехал только двадцать второго, то есть через день после того, как он попал в больницу. А твоя машина взорвалась вообще когда он уже ничего не помнил. Вспомни, он весь в проводах и встать не может. Где уж ему с бомбами за нашими машинами было гоняться.

— Но он мог это поручить кому-нибудь из своих людей.

— Поручить… Ты что, не помнишь, что врач сказал? К нему до вчерашнего дня никто не приходил.

— Слушай! — вдруг воскликнул Лысый. — Я что подумал, ведь машину Ленчика тоже взорвали, как и наши с тобой! И все три взрыва произошли в такой короткий промежуток времени. А что, если это она?

— Она? — задумался Суреныч. — Зачем ей?

Столько лет прошло… И потом, с какой стати ей взрывать Ленчика? Она ведь его любила.

— Ну и что, она ведь думала, что он ее бросил.

— А мы тогда при чем?

— А нас она обвиняла в том, что мы что-то наговорили Ленчику. Поэтому он ее и бросил.

— Но тогда зачем ему-то мстить? Он, получается, сам жертва нашей с тобой подлости? — в полном отчаянии спросил Суреныч.

— Она отомстила ему за то, что он поверил нашим словам, — пояснил Лысый. — Потому что эти слова оказались для него важнее, чем его любовь, чем она сама. Женская логика вообще непредсказуемая вещь. За свою боль она возненавидела всех нас троих.

— О-о! — уважительно протянул Суреныч. — Так и правда могло быть. Могло, но было ли?

— А вот это нам и предстоит узнать, — сказал Лысый. — Для начала нужно узнать, где она живет.

— И жива ли вообще, мало ли что могло случиться, — подсказал Суреныч.

— Я сердцем чую, что Ленка жива и это дело ее рук. Помнишь, она как-то выдрала тебе целый клок волос? А что ты сделал, всего лишь сказал при Ленчике, что у нее разного цвета глаза, а у женщин, мол, это признак легкости поведения.

— Да, темперамент у нее был будь здоров. На десять женщин хватило бы. И энергии тоже. Чем она только не увлекалась! И плаванием, и стрельбой, и вязанием, и в кружок, где они мастерили разные механизмы, пять лет ходила.

— А мечтала всегда работать на военном заводе, как ее погибший отец, — закончил Лысый. — Если она так и сделала, то после двадцати лет работы на таком заводе у нее вполне мог оказаться доступ к взрывным устройствам. Их-то она нам и подложила.

— И как ты предлагаешь ее искать? — спросил Суреныч.

— А на что справочное? — ответил Лысый.

И друзья детства отправились в справочное бюро.

— Гражданка Сухарева Елена Константиновна 1956 года рождения из города Сочи выехала в 1973 году, — сообщили им в окошке справочного.

— И что, с тех пор не возвращалась? — спросил Лысый. — У нее тут бабушка оставалась.

— Я не ясновидящая, — невозмутимо буркнула девушка в окошко. — Давайте данные бабушки.

Узнав их, она надолго уткнулась в свой компьютер.

— Сухарева Елена Константиновна 1916 года рождения умерла еще в 1980 году, — наконец сообщила девушка. — Других родственников искать будем, а то мне закрываться пора?

— А как узнать, куда выехала наша Елена Константиновна? — спросил Лысый.

— Которая младшая? — поинтересовалась девушка.

— Разумеется, — разозлился Суреныч.

— Про младшую не знаю, а про старшую спросите у ее соседей. Должны же они хоть что-нибудь знать.

Девушка после этого с треском захлопнула окошко и демонстративно принялась жевать бутерброд, всем видом показывая, что сейчас ее лучше не трогать.

Опрос соседей мало что дал. Все, кто знал Сухаревых, разъехались кто куда. Ничего удивительного в этом не было, так как дом пошел на снос. Остаток дня Лысый с Суренычем провели в различных городских учреждениях, пытаясь выяснить, куда именно переехали жильцы снесенного дома. Наконец в самом конце рабочего дня им выдали распечатку с новыми адресами всех жильцов злополучного дома.

Опрос жильцов решено было начать немедленно.

К сожалению, в распечатке не были указаны фамилии, а стояли только номера квартир, справа от них новые адреса. Иногда адреса было целых два.

Однако, объезжая сначала адреса, которые были в единственном числе, Суреныч с Лысым порядком поиздержались на такси. Начали они с квартир, находившихся на одной лестничной площадке с Лениной квартирой. Их жильцов раскидали в разные концы города, поэтому таксисты заламывали поистине чудовищные суммы. И было вдвойне обидно слышать везде: «Мы не из того дома, мы тут всего год живем» или «Мы курортники, хозяина видели один раз, когда за деньгами приходил». В лучшем же случае им говорили: «Таких не помним».

— У меня вся наличка кончилась, — наконец сказал Лысый. — Никогда не думал, что частники так здорово живут. Они же нас с тобой как липку ободрали.

— Есть еще один адрес, как раз неподалеку, — сказал Суреныч, до того внимательно изучавший список. — Можно обойтись без транспорта. Правда, он относится к квартире этажом ниже, но вдруг. Я, например, лучше знаю своих соседей сверху и снизу, потому что одни периодически затапливают меня, а вторых с такой же регулярностью затапливаю я.

— Пошли, — согласился Лысый. — Но это уже точно последний. И чего ты не взял свою «шестерку»?

— Она у меня спрятана, — признался Суреныч. — Машину я поставил в один частный гараж, и, чтобы ее забрать, нужно предварительно договариваться с хозяином. А он предупреждал, что сегодня его не будет. Я же не думал, что нам придется столько мотаться.

— А сам ты взять свою машину не можешь?

— Не могу, такое уж условие. Зато у него не гараж, а настоящий бункер. Все под током, а вместо сторожа серийный убийца, а с ним два добермана.

И двери бронированные. Так что теперь я за свою машину совершенно спокоен.

— А вот мы и пришли, — перебил его Лысый.

Друзья подошли к добротному кирпичному дому и позвонили. Дверь им открыла девочка с косичками, при виде которой герои приуныли. Девочка была такой маленькой, что родилась явно позднее восьмидесятых и помнить бабушку Лены не могла.

— Девочка, ты одна? — ласково спросил Лысый.

— Вот еще, — фыркнула кроха. — Тогда я бы не открыла. У нас полный дом народа. Все курортники собрались, папа с мамой приехали и бабушка никуда не ушла. Так что можете заходить.

Лысый с Суренычем послушно вошли в дом следом за девочкой.

— А вы к кому? — неожиданно спросил ребенок.

— Нам надо узнать про одну женщину, которая жила раньше, еще до твоего рождения, с вами в одном доме, — ответил Суреныч.

— Тогда это к бабушке, — решила девочка. — Папа с мамой вечно в экспедициях пропадают, они про соседей совсем ничегошеньки не знают. Я бы тоже могла помочь, но раз до моего рождения, тогда к бабушке.

Она провела их на кухню, где возле плиты хлопотала еще не старая женщина.

— Вы Сухаревых знали? — с ходу начал Суреныч, которому страшно хотелось поскорей покончить с этим делом, услышать очередное «таких не знаю» и ехать домой ужинать.

— Я таких и не знаю, — оправдала его ожидания женщина. , — Пошли отсюда, — сказал Суреныч, поворачиваясь, чтобы уйти. — Только зря время потеряли.

Никто Ленку не помнит.

— Стойте! — вдруг воскликнула женщина. — Вы про Лену спрашивали? Я сразу и не поняла, давно это было. Думаю, какие такие Сухаревы, а сейчас .вспомнила, что и в самом деле жили такие под нами.

Мы их иногда затапливали. Знаете, дом был старый, вечно все протекало. Нас потому и расселили.

Не прошло и пяти минут, как наши герои сидели в уютной маленькой комнатке, единственной из четырех комнат квартиры, которая осталась в пользовании бабушки и внучки. Остальные помещения занимали разномастные курортники. Бабушка Евдокия Семеновна тоже была рада поговорить о своей бывшей соседке с людьми, которые ее тоже помнили. К сожалению, ее рассказы больше касались старшей Елены Константиновны, которая Лысого с Суренычем всегда терпеть не могла. Поэтому они с трудом выслушивали воспоминания старушки о том, какой прекрасной женщиной была усопшая. Однако вскоре в комнату заглянула дочка Евдокии Семеновны, которая тоже не забыла тех соседей и, в отличие от матери, хорошо помнила именно младшую Лену.

— Я даже дружила с Леной и мечтала походить на нее. Знаете, как это бывает у девчонок, выбираешь себе девушку на несколько лет постарше и только и думаешь, как бы вырасти хоть немного похожей на нее. Я страшно горевала, когда она уехала.

— Но потом же она навещала свою бабушку, — возразила ей Евдокия Семеновна. — Ты встречала ее.

— Это совсем не то, — грустно возразила дочь. — А я так и не узнала, почему она уехала.

— Как почему, уехала поступать в институт.

— Но Лена же собиралась поступать здесь, в Сочи, она мне много раз говорила, что не оставит бабушку одну.

— Так она сама и настояла, чтобы внучка уехала. Какая-то у Лены несчастная любовь нарисовалась, так она чахла с каждым днем все больше. Вот бабка и отправила ее от греха подальше. Во всяком случае, мне она так сказала.

— А где она теперь живет? — поинтересовался Суреныч.

— Муж у нее военный, последний раз, когда я ее видела, они жили в Кемерове.

— И у вас совсем нет ее адреса? — в полном отчаянии спросил Лысый. — Она нам очень нужна.

Обе женщины с сожалением покачали головами.

— Может, на кладбище знают, — наконец сказала Евдокия Семеновна. — Я, когда бываю там, и к старшей Лене на могилу захожу. Знаете, чтобы прибраться, цветы поставить. Мне нетрудно. Но там всегда порядок, словно кто-то за могилой ухаживает, и не от раза к разу, а постоянно. Просто так ведь никто делать не будет, а у нее никого из родственников не осталось, только внучка. Наверное, она со смотрителем договорилась, поэтому должна свои координаты ему оставить.

Поняв, что здесь им больше ничего не светит, Лысый с Суренычем, разузнав, где находится могила, отправились на кладбище.

— Никогда бы не подумал, что пойду на могилу к этой бабке, — бурчал Лысый. — Ты только вспомни, как она меня чуть кипятком не облила, когда я свататься пришел. А что она при этом говорила! Мне до сих пор вспомнить стыдно. Она мне тогда на многие мои качества глаза раскрыла.

— Да, бабка у Лены была старой закалки. Еще революционной. Постоянно всех мерила с точки зрения приверженности партии и комсомолу. Мы с тобой явно не тянули. Зато Ленчика она любила. Его ведь тогда папаша в комсомол запихнул, и он вечно старушенции мозги пудрил, как это для него много значит. На самом-то деле его даже из класса в класс тянули только из-за его папаши. Но старушка таких тонкостей понимать не желала. Она считала, что если человек занимает большой пост, то он обязательно порядочный, недаром же его народ выбрал.

И дети у такого человека должны быть порядочными, не то что мы — двоечники.

— Ты моему сыну не проболтайся, — испугался Суреныч. — Я его в институт настраиваю, себя в пример ставлю, говорю, что в школе круглым отличником был.

Лысый чуть со смеху не помер. К этому времени они уже шли по кладбищу, и на жизнерадостный хохот Лысого из-за оград поднимались скорбные лица посетителей.

— Ничуть не изменился, — раздался позади них неодобрительный женский голос. — Только плешь во всю голову разрослась, а ведешь себя словно невоспитанный подросток.

Лысый с Суренычем резко обернулись, еще не веря до конца своим ушам, и увидели на дорожке свою подругу молодости. Лена почти не изменилась.

Она немного поправилась, и былую резкость движений сменила плавность походки. Но глаза, делающие женщину прекрасной, остались теми же. Правда, теперь они были одного цвета, благодаря контактным линзам. Лицо, конечно, не могло остаться прежним, но было видно, здесь явно не обошлось без постоянного применения французской косметики и радикальных домашних средств.

— Что уставились? — расхохоталась Лена. — Это я! Пришла бабушку навестить. А что вы тут делаете?

— Мы тоже, — выдавил из себя Лысый.

— Это.., бабушку пришли навестить, — поддержал его Суреныч.

Если Лена и удивилась, то виду не подала.

— Это правильно, — сказала она. — Бабушка была прекрасным человеком и заслуживает уважения к ее памяти.

— А ты давно вернулась? — спросил Суреныч, чтобы сменить тему.

— Только что с самолета, — ответила Лена.

— Как я и думал, врет, — шепнул Суренычу Лысый. — Загар у нее такой, словно жарилась на солнце недели две. И где ее вещи?

— А вещи где? — спросил Суреныч.

— В гостинице оставила, — удивилась Лена. — Приехала и сняла номер. Теперь это просто. У них даже в сезон мест сколько угодно.

— Хорошая гостиница? — продолжил допрос Суреныч.

— «Жемчужина», — после некоторого колебания ответила Лена.

Лысый подмигнул Суренычу, дескать, проверим.

— А чего мы все про меня, вы о себе расскажите, — потребовала подруга детства.

— Работаем, — покорно начал Суреныч, поражаясь женскому коварству, ведь наверняка все про них выяснила, прежде чем машины взрывать.

— Очень хорошо, — одобрила Лена. — Я тоже работаю. Хотя это и трудно, ведь муж у меня военный, приходится часто переезжать. И трое детей. Но я выбрала себе такую специальность, чтобы в любой военной части была кстати.

— И какую же?

— Это секрет, — лукаво засмеялась Лена, сразу утратив всю свою солидность. — А вас я никак не ожидала увидеть.

— Еще бы, — пробурчал Лысый себе под нос. — Небось думала, что мы уже на том свете, вместе с нашими машинами. А тут такая незадача.

— Бабушка рассказывала, что вы тоже вскоре после меня уехали, — продолжала рассказывать Лена. — Никогда бы не подумала, что наша дружба так легко и быстро может прерваться. А все этот Ленька, каким подлецом оказался. Да и вы хороши, не могли мне все рассказать.

— Что все?! — хором спросили Суреныч с Лысым.

— Да будет вам прикидываться, столько лет прошло, я уже почти забыла. А тогда я была в страшной ярости, как не поубивала вас, самой непонятно.

Наверное, я потому и уехала, что боялась с собой не совладать.

— Не будем ворошить прошлое, — поспешно сказал Суреныч. — Если мы и были в чем виноваты, то жизнь нас уже наказала. Мы ведь с Костиком почти одновременно лишились своих машин. Плоды многолетних сбережений одним махом развеялись по воздуху.

— Ну, не переживай, может, еще найдут. Милиции в городе много, должны найти ваши машины.

А может, детишки взяли покататься. Помните, мы и сами так баловались? У нас прошлым летом тоже машину угнали, но потом нашли.

— Притворяется, будто бы ничего не знает, — шепнул Лысому Суреныч. — Ну и змея у нас Ленка.

Еще и издевается. Нет чтобы сразу сказать: так, мол, и так, ребята, была сердита, но теперь уже отошла.

Больше можете не волноваться. ;

А Лена тем временем продолжала разглагольствовать:

— Что машина, вот потерять близкого человека — это страшно. Особенно ребенка.

При этих словах Суреныч побледнел, а Лысый поспешно перекрестился.

— Ты вот говоришь, дети, — дрожащим голосом начал Суреныч, — а сама ты могла бы назвать такую вину человека, за которую могли бы пострадать его дети?

— Ну, это зависит от того, кто будет мстить. Например, для одного достаточно косого взгляда — и он уже готов отыграться на ребенке. Бывают и такие уроды. А другой всю жизнь лелеет план мести, и ребенок — это для него уже и не ребенок вовсе, а орудие отмщения.

— А ты могла бы? — поинтересовался по-прежнему бледный Суреныч.

— Ты что-то разволновался, я только сейчас обратила внимание, как ты побледнел, — забеспокоилась Лена. — Вопросы какие-то странные задаешь, кладбище на тебя так действует, что ли?

— Лена, — отважился наконец Лысый, видя, что Суреныч совсем сник, — я спрошу тебя прямо, ты работаешь со взрывчаткой? Ответь мне ради всего того, что нас прежде связывало.

— Вообще-то большой тайны в этом нет, иногда мне приходится работать и со взрывными устройствами, — ответила Лена и тут же воскликнула:

— А вот мы и на месте! Заходите, бабушка будет вам рада.

— Лучше ты первая, — предложил Лысый. — Мы тебя перед оградкой подождем, покурим, а потом тоже заглянем. Места там для троих маловато.

Лена скрылась в небольшом темном склепе, оставив своих друзей детства возле входа обсуждать сложившуюся ситуацию.

— Это она! — уверенно заявил Суреныч. — Сына грозит убить.

— Никогда бы не подумал, что наша Ленка способна на такое чудовищное зло, — проговорил Лысый. — Даже я, при том, что далеко не ангел и детей терпеть не могу, не смог бы пальцем тронуть пусть самого противного и сопливого из их племени.

— Что делать, Костя? — в отчаянии простонал Суреныч. — Она ведь сдержит свое слово. Мы ее знаем, если уж что задумала, то сделает. Она и в молодости была упрямая, а с годами вряд ли смягчилась. Убьет моего мальчика!

— Замолчи, — приказал ему Лысый. — Давай рассуждать спокойно. Место тут уединенное, посетителей почти нет, а что, если мы ее…

— Да ты что?! — ужаснулся Суреныч. — Ты в своем уме? Это же наша Ленка! Неужели у тебя рука поднимется ее убить?

— Боже сохрани! — испугался Лысый, — Я предлагаю запереть ее в склепе. Народ уже разошелся, так что до утра ее никто не найдет, а утром она, может, и одумается. Особенно если за ночь сообразит, что мы знаем ее планы. Во всяком случае, выиграем время, а там, глядишь, и милиция нам поможет.

И приятели на цыпочках приблизились к двери склепа, на которой висел внушительный замок.

— Давай, — подбодрил Лысый. — Ты отец, тебе и карты в руки.

Суреныч зажмурился и схватился за противно холодный замок.

— Ребята, вы чего там! — встревожилась в склепе Лена, услышав, как щелкнул дверной замок. — Кончайте дурить, вы же не маленькие!

— Лена, пойми, я делаю это ради своего сына! — крикнул Суреныч, поспешно отступая подальше.

— Какого еще сына! Ты совсем рехнулся на старости лет? Хотя чего я удивляюсь? Вы мне всю жизнь все портили, так с чего бы вам меняться? И как я могла дружить с такими придурками? Права была бабушка, когда говорила, что не доведете вы меня до добра. «Дружи с Леней, он далеко пойдет, а эти так шпаной и останутся». И чего я ее, дура, не слушала?

Откройте немедленно!

Но приятели были уже почти у ворот, где криков совсем не было слышно. Выбравшись с кладбища, Суреныч поймал первую попавшуюся машину и плюхнулся на сиденье с криком:

— В «Жемчужину!»

Лысый тоже запрыгнул в машину.

— Ленка вроде бы замужем? — сказал он, устроившись на сиденье.

— Ну и что?

— А то, что ты знаешь фамилию ее мужа? Я лично нет.

— Плевать, — возразил Суреныч. — Во-первых, может, она не стала менять фамилию, а во-вторых, такую женщину невозможно не заметить. Если в администрации есть хоть один мужчина, то можно считать, что день, когда Ленка появилась у них в гостинице, он запомнит на всю жизнь.

За регистрационной стойкой сидела женщина.

Приятели обратились к ней с описанием своей подруги.

— Такой не помню, — отрезала дама. — Значит, не в мою смену. У нас народу немного, своих я всех за неделю помню.

— А когда началась ваша смена? — вежливо поинтересовался Суреныч.

Дама смерила его тяжелым взглядом.

— Она не началась, она уже заканчивается. И если бы вы не отвлекали меня разговорами, то уже закончилась бы пять минут назад. И вы смогли бы все это спросить у моей сменщицы. Может быть, с ней вам больше повезет.

С этими словами величественная дама уплыла за дверь, а ей на смену явилась ее точная копия.

Приятели повторили ей свое описание, но дама отрицательно покачала головой.

— Ваша знакомая у нас не останавливалась. Ни вчера, ни третьего дня.

— Убедился? — спросил у приятеля Суреныч, когда они вышли на улицу. — Она нас обманула. То есть, может, это ничего и не значит. Мало ли по каким причинам Ленка не хотела, чтобы мы знали, где она остановилась. Однако получается, что проверить ее слова о том, когда она прилетела, сегодня или две недели назад, мы не можем. А значит, все можно предполагать.

— И куда сейчас? — спросил Лысый.

Суреныч не удостоил его ответом, а просто ринулся вперед с такой скоростью, что Лысый едва поспевал за ним, на ходу повторяя:

— Куда ты, а?

Но Суреныч не отвечал, занятый своими мыслями. Впрочем, вскоре все и так выяснилось, когда он толкнул дверь с надписью «Милиция». В милиции их встретили не то чтобы враждебно, но все же как-то прохладно. Молодые оперативники тщетно пытались понять, почему двое солидных граждан, по возрасту годящиеся им в отцы, обвиняют в трех взрывах, прогремевших недавно в городе, свою подругу детства, которая к тому же только сегодня вернулась в город после многолетнего отсутствия.

— А у нее был повод? — наконец поинтересовался один из них.

— И повод, и причина, и все, что хотите, — заверил его Лысый.

— А какой?

— Это наше личное дело, — буркнул Лысый.

— Она сына моего грозилась убить! — не выдержал Суреныч.

— Ну вы же говорите, что это ваше личное дело, — невозмутимо ответил парень. — Вот и разбирайтесь сами. Или рассказывайте все начистоту.

Приятели переглянулись, и Лысый сказал:

— Понимаете, лет двадцать назад мы все трое были влюблены в одну девушку. Но она предпочитала нашего третьего друга, который сейчас после случившегося взрыва отдает концы в больнице. И тогда мы решили…

— Ленька в больнице?! — прервал его душераздирающий вопль. — Что же вы молчали, изверги!

Лысый втянул голову в плечи и испуганно обернулся. Зрение подтвердило то, что подсказывал ему слух. Позади него стояла Лена. Выглядела она значительно менее импозантно, чем при встрече на кладбище. Платье в нескольких местах было разодрано, роскошные длинные ноги покрывали ссадины и синяки, а в волосах застряла паутина и сухие листья.

Выпала и цветная линза, и поэтому один глаз у Лены стал ярко-зеленым, а второй оставался карим.

— Как же это? — прошептал Суреныч, пораженный появлением подруги.

— Что вылупился? — злобно набросилась на него Лена. — Думал, что меня можно каким-то замком в том склепе удержать? Не тут-то было. Что вы с Ленькой сделали? Его в больницу, а меня прямо в склеп решили определить? Но это оказался не тот склеп, я случайно перепутала. Там какие-то Веселовы похоронены. Зато он отличался от бабушкиного тем, что в потолке был люк, вот я через него и выбралась. Что, не ожидали? И теперь я хочу видеть Леньку, говорите, он при смерти?

— Сама же этого добилась и теперь еще нас обвиняешь, — обиделся Суреныч.

— Да, я виновата, — сокрушенно повесила голову Лена.

Приятели обменялись торжествующими взглядами с насторожившимися милиционерами.

— Если случившееся с ним — итог того, что он пошел по плохой дорожке после моего отъезда, то я никогда себе этого не прощу, — грустно продолжала Лена. — Я его бросила, а он скатился на самое дно.

Я должна его немедленно видеть и просить прощения за прошлые ошибки.

— К нему никого не пускают, — поспешно сказал Лысый. — Мы сегодня были, и все безрезультатно.

— Это ужасно, — огорчилась Лена. — Пойду завтра.

Втроем они вышли из милиции, и Суреныч предупредил:

— Ленка, учти, я в милиции все про тебя рассказал.

— Я всегда знала, что ты подлец! — возмутилась женщина, но тут же добавила:

— А впрочем, какое им дело до того, с кем я провожу отпуск? Они же не частное сыскное агентство, да и моему муженьку не придет в голову следить за мной.

— Ты тут с любовником? — ахнул Суреныч. — Как ты могла?!

— Опять ты за старое, — недовольно поморщилась Лена. — И как тебе не надоедает меня упрекать?

Знаешь же, что бесполезно.

Знаю, — вздохнул Суреныч. — Ну прощай, завтра у Леньки увидимся. А у нас еще на сегодня масса дел.

— Слушай, а чего вы меня запереть решили? — крикнула ему вслед Лена. — И что ты там про сына кричал, я что-то не поняла.

— Не обращай внимания, это я пошутил, — отмахнулся Суреныч.

— С юмором у тебя всегда напряг был, — заметила Лена и заковыляла к остановке такси.

— Ты чего ее отпустил? — налетел на друга Лысый.

— Погоди ты, сейчас посмотрим, куда она направится. Может быть, она тут и в самом деле с любовником. Тогда по крайней мере будет понятно, почему соврала нам про гостиницу. Не хотела, чтобы мы к ней наведались. А раз она этого не хотела, то мы сделаем ей это назло;

И приятели, поймав машину, подождали в ней, пока Лена сядет в такси, и тогда поехали за ней. Двигались они в сторону моря. Наконец обе машины достигли курортной зоны и дальше не поехали. Лена вылезла из своей машины и, хромая, направилась к двухэтажному старинному дому, со множеством дверей и балкончиков. Дом утопал в зелени пальм, магнолий и цветущих кустарников и был переоборудован каким-то предприимчивым бизнесменом в отличную частную гостиницу. Об этом сообщала неоновая вывеска на здании.

— Уютное местечко, — заметил Лысый.

— И дорогое, — продолжил Суреныч. — Все эти отдельные входы весьма подозрительны. Никто не знает, что делается у соседей. И зайти рискованно.

Придется ждать здесь.

— Сколько ждать-то? — огорчился Лысый. — Может, она никуда сегодня и не пойдет. Ты видел, как она хромает.

— Может, и не пойдет, а вот любовника вызовет.

— Ей доктор нужен, а не любовник.

— Ты, видать, забыл, какой темперамент был у нашей Ленки, — мечтательно протянул Суреныч. — Ручаюсь, через несколько минут здесь появится и ее любовник.

Он немного ошибся, первый посетитель появился только через сорок минут. Им оказался Фима.

— Не может быть! Глазам своим не верю, ущипни меня! — прошептал Суреныч. — Как она добралась до моего мальчика за какие-то сорок минут?

Фима тем временем уверенно вошел, словно только этим всю жизнь и занимался, в ту же дверь, за которой скрылась Лена.

— Боже мой! — ахнул несчастный отец и кинулся следом.

К сожалению, он немного опоздал. Дверь Лениного номера захлопнулась прямо у него перед носом.

Он занес кулак, чтобы вдребезги разнести логово врага, как вдруг Лысый схватил его за руку.

— Что такое? — недовольно попытался вырваться Суреныч.

— Ты прислушайся, — посоветовал ему Лысый. — Если там кто и умирает, то я тоже бы так не отказался помереть.

Суреныч приник к двери и тут же отскочил от нее как ошпаренный.

— Это не мой мальчик! — проговорил он. — Мой мальчик даже не знает, как обращаться с девушками. Там кто-то еще! Немедленно ломаем дверь, они там развращают его, заставляют смотреть всякие непристойности, которыми занимаются.

— Опомнись! — встряхнул его Лысый. — Ты лучше послушай, что она говорит.

Суреныч прислушался к возгласам, доносившимся из-за двери под ритмичный скрип кровати.

Только с большой натяжкой эти звуки можно было назвать разговором.

— Фима! — стонал женский голос. — Ты мой герой. Я тебя обожаю! Ах, Фима!

Суреныч побледнел и опустился возле двери.

— Как это произошло? Она же ему в матери годится, — пробормотал он.

— В таких тонкостях твой сын не разбирается, а Ленка выглядит лет на тридцать. Если вдуматься, то не такая уж и большая разница.

— Но мы-то знаем, сколько ей на самом деле.

— Наш поезд ушел, теперь время молодых.

— Спасибо, объяснил, — поднимаясь с пола, пробормотал Суреныч. — Пошли отсюда. С ним я позже поговорю.

— Правильно, — обрадовался Лысый. — К тому же факт ее знакомства с твоим сыном вовсе не снимает с нее подозрений.

И приятели уселись в тени пальмы, прихватив по паре пива, чтобы скрасить ожидание. Они выпили это пиво, и два следующих, и еще два, но Фима все не шел. Наконец Лысый немного протрезвел и заметил, что вокруг царила глубокая ночь.

— Сидеть дальше смысла нет, вряд ли она выставит его из номера среди ночи, — сказал он. — Будь я женщиной, то ни за что не отпустил бы от себя такого жеребца.

На всякий случай приятели поднялись на второй этаж и приникли к двери Лениного номера, чтобы проверить, что там делается. Убедившись, что стоны и скрипы не утихают, друзья успокоились за судьбу Фимы и отправились ночевать к Лысому.

* * *

В то время как Суреныч и его сын переживали такие волнующие минуты, мы с Андреем и Васей, напротив, наслаждались временным затишьем. Суреныч позвонил своей жене на трубу и сообщил, что с другом не повидался и ночевать останется в городе, может, еще удастся чего-нибудь выяснить. После этого приедет. Но не приехал. Из этого мы заключили, что ему пока не удалось договориться со своим другом-бандитом о нашей ликвидации. В противном случае он бы обязательно заявился, чтобы своими глазами увидеть наш конец. Мамаша Фимы после звонка мужа снова отправилась в город в поисках распродаж, да и сам Фима под вечер куда-то исчез, оставив вместо записки тетрадку с незаконченным сочинением на тему: «Моя первая любовь».

— Интересно, что он мог написать? — задумчиво потянулся к брошенной тетрадке Андрей.

— Не смей! — рявкнул на него Вася. — Это же сокровенное.

— Кто же выкладывает сокровенное в школьных сочинениях, которые может прочитать любой желающий? — удивился Андрей. — Спорим, что он там про Дашку накатал.

— И в самом деле интересно, — оживилась я. — Вася, не будь занудой, дай посмотреть. Все равно завтра твоя мама будет читать.

Под нашим нажимом Вася сдался. И мы все вместе принялись жадно разбирать Фимины каракули, с трудом продираясь сквозь дебри чудовищных ошибок. Казалось, что повествует все это совершенно пьяный человек, да еще с полным ртом каши.

— Здесь нет про меня ни слова, — разочарованно сказала я, добравшись до середины. — Разве что я — это роскошная брюнетка с оливковой кожей и внушительным бюстом. Ничего подобного я раньше за собой не замечала.

— Недаром же говорят, что влюбленные видят предмет своей страсти несколько иначе, чем все остальные. Может, ты Фиме представляешься именно такой, — съехидничал Андрей.

— Видишь, не советовал же читать, только расстроилась, — пожалел меня Вася.

— Стойте, — вдруг поднял палец Андрей. — Представляете, его возлюбленная — военный.

— Что?! — воскликнули мы.

— Ну, служит в армии, — поправился Андрей. — Преподает технику владения боевым оружием. Оказывается, он познакомился с ней еще прошлым летом здесь же, в Сочи. И весь год жил только ради волшебной минуты, когда они снова встретятся под пальмами на берегу моря, где-то в укромном гнездышке.

— Ничего себе, он эту фразу наверняка откуда-то содрал, — поразился Вася.

— Он так пишет про эту встречу, словно это дело решенное. Понятно теперь, зачем он презервативы пачками закупал, — закрывая тетрадку, резюмировал Андрей. — Наверное, она уже приехала, вот он к ней и удрал, пользуясь отсутствием родителей.

— Меня только интересует фраза о том, что его возлюбленная просто кладезь полезных сведений и, если бы не она и еще одна женщина, он бы никогда не нашел дело всей своей жизни?

— Можешь спросить у Фимы, он у нас Просто каким-то подпольным бабником оказался, — ехидно посоветовал мне Андрей и добавил:

— Как думаете, если мы подсунем эту тетрадку Суренычу, то, может, он на время переключится на своего сына и оставит нас в покое? А то еще в конце можно приписать, что эта возлюбленная категорически против Фиминого поступления в институт. Тогда уж Суреныч точно вплотную возьмется за Фиму, будет следить за каждым его шагом и на нас у него просто не останется времени.

— Как-то это подло, — заколебалась я.

— А не подло нас все время преследовать? — заголосил Андрей. — Вот пусть Фима и отдувается, к тому же ему все равно к институту надо готовиться.

— А почерк? — продолжала я колебаться.

— Такие каракули подделать ничего не стоит.

Насажаем побольше ошибок и помарок, Суреныч ничего и не заметит.

И, решительно схватив ручку, Андрей приступил к делу.

— Посмотрите-ка, — предложил он нам через несколько минут.

Мы посмотрели. Последние строчки о том, что Фима отказывался от учения в пользу любви, ничем не отличались от всего остального текста.

— Убедились, что Суреныч не заподозрит подлога? — с торжеством спросил Андрей.

— Ты опасный человек, — заметила я. — Вас этому на юрфаке учат?

Подложное сочинение мы захватили с собой, чтобы подкинуть его Суренычу, как только он появится. Оставить тетрадку на видном месте мы не решились, потому что ее могла найти и спрятать Фимина мама, спасая сына от гнева Суреныча. А мог найти и Фима, что было бы совсем скверно. Наши опасения были оправданны. Фимина мама явилась довольно скоро, Фима не явился вовсе, а вот сам Суреныч появился только под утро, заглянул к себе в домик, но спать не лег, а начал мрачно вышагивать по дорожке, ведущей к шоссе, явно ожидая возвращения сына. Думаю, здесь свою роль сыграло подложное сочинение, которое Андрей положил на столик, с риском для жизни проникнув во вражеский стан буквально за минуту до появления основного противника. Во всяком случае, Суреныч выскочил как ошпаренный, сжимая в руках злосчастные листки.

— Я знаю, где ты был, — таким приветствием огорошил Суреныч своего сына, который шел по дорожке с совершенно идиотским выражением лица. — Ты был у женщины, которая к тому же значительно тебя старше.

И он сунул под нос Фиме его же сочинение.

— Это же только сочинение, — попытался объяснить Фима, но схлопотал по шее и замолчал.

— Не смей мне врать, — прошипел разгневанный Суреныч, который лучше других знал, насколько сочинение близко к истине. — С этого момента тебе не разрешается оставлять кемпинг без моего разрешения больше, чем на полчаса. И то только чтобы окунуться в море. Не хочу, чтобы меня считали извергом. Но все остальное время ты у меня будешь зубрить школьную программу, олух несчастный. А теперь марш спать. И не надейся, что тебе удастся меня надуть, теперь я буду следить за каждым твоим шагом!

Мы обменялись торжествующими взглядами.

— Дело сделано! — радостно сказал Андрей, когда отец с сыном скрылись за кустами. — Можем и мы пойти спать. Суренычу в ближайшие дни будет не до нас.

Пока мы спали, бедный лейтенант Игнатенко, на которого свалили все три дела о взорванных машинах, ломал голову над тем, как увязать эти происшествия друг с другом. О том, что все трое пострадавших в ранней юности были друзьями, ему доложили. Лейтенант с жадностью ухватился за версию какого-то общего для всех троих врага и всю ночь ее обдумывал. К сожалению, при свете дня выяснилось, что данная версия не выдерживает никакой критики. Во-первых, лейтенант так и не смог придумать причины, по которой таинственный злодей задержался со своей местью на столько лет. Если он провел все эти годы в местах лишения свободы, то тогда все складывалось. Однако двое из троих потерпевших твердо заверили его, что никаких уголовников в их прошлом не было. Самый большой срок, который получил один их приятель, было два года условно за разбитую телефонную будку. Во-вторых, сами взрывы, как выяснили эксперты, отличались между собой. То есть второй и третий были идентичными, а вот первый был значительно сильнее.

В этом случае обнаружили даже остатки взрывного устройства, чего не удалось сделать в двух других случаях. На месте тех взрывов не нашлось ничего, кроме двух пружинок, роль которых в автомобильном механизме эксперты затруднялись определить.

И наконец, единственный общий для всех трех потерпевших недоброжелатель приехал в Сочи уже после того, как прогремел третий взрыв. Это лейтенант выяснил с помощью «Аэрофлота».

Все-таки лейтенант решил поподробнее поговорить с этой дамочкой, которую двое из потерпевших считали своим преследователем. И свое утро он начал с телефонного разговора с ней. Позвонив и представившись, лейтенант назначил ей свидание на десять утра. Сначала она настаивала на двенадцати, но, услышав, что дело касается того пострадавшего, что лежит без памяти в больнице, охотно согласилась на более ранний срок.

До десяти часов лейтенант успел послать запрос в ту часть, где служила Елена Константиновна, и получил ответ, который его окончательно обезоружил.

По всему выходило, что Елена была любящей женой и счастливой матерью троих детей, которые отнимали у нее все свободное от работы время. Характер у женщины был вспыльчивый, но отходчивый. Долго злиться она не умела и сама первая шла на примирение, уверяя, что худой мир всегда лучше доброй ссоры. А от затаенной злобы страдает в первую очередь цвет лица. А свой цвет лица Елена Константиновна ставила выше всего на свете, поэтому близко к сердцу ничего и не принимала.

У лейтенанта никак не укладывалось в голове, как могла такая веселая, даже легкомысленная женщина так долго вынашивать план мести. Поэтому лейтенант решил сразу же раскрыть свои карты.

— Не скрою, — начал он разговор, когда Елена Константиновна устроилась напротив него, наполнив мрачный кабинет прямо-таки райским сиянием. — Не скрою, двое ваших друзей обвиняют вас в осуществлении трех взрывов, которые уничтожили три машины, а еще пострадал один ваш общий друг — Леонид.

Елена Константиновна откинулась на спинку стула и от души рассмеялась. Наконец она вытерла слезы, выступившие в уголках ее огромных глаз, и сказала:

— Опять эти чудики что-то придумывают. Я думала, что возраст их угомонит, но они все те же.

Вечно что-то затевают. Ни минуты покоя с ними нет.

Так они говорят, что это я взорвала их машины?

А зачем, не говорят?

— Толкуют о том, что в молодости сделали вам гадость, а теперь вы про это узнали и решили им отомстить.

— Во-первых, не одну гадость, а целую кучу. Но это были мелочи. Стала бы я возиться с их машинами из-за того, что когда-то они пустили мой пионерский галстук на парус для кораблика. Или мстить за то, что они выкрали мою домашнюю контрольную по физике и не отдавали, пока я не решила им их варианты. А во-вторых, я приехала только вчера. Можете проверить мой билет и позвонить мужу, он подтвердит, что, когда у этих чудиков взрывались машины, я была за сотни километров отсюда.

— Это я уже сделал, — признался лейтенант.

— Тогда не вижу причин, по которым вы меня можете задерживать. У меня на сегодня намечено одно важное свидание, и мне надо быть в форме, — сказала Елена Константиновна.

— Зачем стараться, все равно он вас не помнит, — проговорил лейтенант, имея в виду потерявшего память Ленчика.

— Вот и хорошо, я ведь его тогда бессовестно бросила из-за сущей глупости. Увидела с другой девушкой и решила, что между нами все кончено.

Уехала и даже не попрощалась. Знаете, в молодости строже относишься к своим любимым, только с возрастом понимаешь, что нужно больше прощать людям, ведь и сам не без греха. И вот теперь судьба дает мне шанс начать все сначала, и я не хочу его упустить.

— Последний вопрос, — заторопился лейтенант, видя, что женщина собирается уходить.. — Вы можете назвать кого-нибудь, кто желал бы зла вашим друзьям и мог пойти на порчу их имущества?

— Откуда же мне знать, если я с ними столько лет не виделась? — удивилась Елена Константиновна. — Но, может, они сами могли взорвать свои машины, чтобы получить за них страховку.

— Машина была застрахована только у одного, — мрачно сообщил лейтенант. — К тому же сумма страховки лишь частично покрывала убыток.

— — — Тогда не знаю, — нетерпеливо бросила Елена Константиновна и удалилась, оставив лейтенанта в глубоком раздумье.

Но в этом состоянии он пребывал недолго.

В дверь ворвался оперуполномоченный Лихов.

— Пляши! — закричал он. — Нашли твоего минера. Наш оказался, сочинский. Один мой агент на него стукнул. И что ты думаешь, прав оказался, чертяка. Дома у этого рукодельника обнаружили парочку уже готовых взрывных устройств и еще десяток в полусобранном виде. Точь-в-точь такие же, как те, которыми взорвали машину Ленчика.

— Тащи его сюда! — распорядился лейтенант, уже чувствуя на плечах капитанские погоны, Задержанный был тщедушным мужичком лет пятидесяти с лишком. С реденькими волосками на темечке и пронзительными черненькими глазками, которые сверлили окружающих словно буравчики.

— Не понимаю, почему меня задержали, — сразу же заявил он. — Какие еще бомбы? Что вы мне под нос всякие железки суете, у меня филологическое образование, я в технике не разбираюсь.

— Тогда, может быть, объясните, откуда у вас в квартире появились эти железки, в которых наши эксперты признали самодельные взрывные устройства? — поинтересовался лейтенант.

— Раз вы говорите, что это бомбы, значит, так оно и есть. Я слишком вас уважаю, молодой человек, чтобы сомневаться в ваших словах. Но как он меня подставил! Кто же мог ожидать, что такой порядочный человек, при пиджаке и в хороших ботинках, с часами, может так подвести бедного старика. Пришел и говорит: пусть полежат у тебя, Моня. Тебя мне рекомендовали, ты человек честный. Оставлю этот чемодан у тебя на хранение.

— Моня, — проникновенно произнес лейтенант. — Не трави мне байки. Весь уголовный мир знает тебя как непревзойденного мастера-пиротехника. Только раньше ты не опускался до изготовления бомб. А то, что отучился два курса в одесском университете, тебя не спасет. Кому продал бомбу, которой взорвали машину Ленчика? Или у тебя теперь так широко поставлено производство, что толком и не помнишь? И кому ты продал еще две бомбы в последующие несколько дней?

— Зачем обижаете бедного старика? — обиделся Моня. — Бывает, что я для собственного удовольствия собираю разные безделушки. Но что делать, не могу отказать людям. Приходят, просят, говорят, что хотят пошутить с друзьями, а потом Моня виноват.

— Ты же умный человек, — сказал лейтенант. — Зачем в это дело ввязался?

— У меня дочь, — с чувством сказал старик. — А у дочери сын. И я люблю свою дочь и внука. И когда ко мне приходят люди и говорят, что мою дочь и внука будут резать на мелкие кусочки, я соглашаюсь сделать то, что меня просят.

— Если называешь нам этих людей, я обещаю спрятать твою дочь с пацаненком так, что никто их не достанет. Да и тебе на старости лет совсем ни к чему отправляться на нары. Догадываешься, что тебе грозит, когда ты окажешься за решеткой полностью в их власти? Думаю, дочери будет больно, если ее старик отец умрет в тюрьме от заточки какого-нибудь уголовника.

— Разве я знаю всех городских бандитов по именам? — грустно сказал Моня.

— Мы покажем тебе их фотографии, — успокоил его лейтенант. — Ты назовешь нам тех, кто к тебе приходил, а дальше мы уж сами. А вы вместе с дочерью и внуком отправитесь в надежное место, где будете дожидаться суда.

Через три часа, в течение которых эксперты окончательно установили, что бомбы, найденные в квартире старика, идентичны остаткам взрывного устройства, собранным на месте аварии, Моня молча указал на две фотографии.

— Вот эти люди приобрели у меня одну машинку, — сказал он.

— А две другие? — заволновался лейтенант.

— Меня просят одну, я и продаю одну. Зачем мне им навязывать еще? У меня, молодой человек, совесть имеется, — с достоинством ответил старик.

— Одной бомбой взорвать три машины да еще в разное время и в разных концах города, пожалуй, трудновато, — пробурчал лейтенант, оставшись наедине. — А врать старику нет смысла.

Опознанных Моней бандитов быстро вычислили. Они принадлежали к группировке, которая давно уже точила зубы на игорный бизнес, до того всецело принадлежавший Ленчику. Теперь, после взрыва, ввергнувшего Ленчика в состояние беспамятства, этот жирный кусок вроде как повис в воздухе и мог стать легкой добычей для всех желающих. А в случае, если бы Ленчик отправился к праотцам, его незамедлительно принялись бы делить. Но, к счастью для города, этого не случилось. Вряд ли эти акулы решатся на передел, пока настоящий хозяин все еще жив и к тому же окружен преданными людьми.

Тем не менее лишь часть груза спала с плеч лейтенанта. Он, конечно, утешал себя тем, что хотя бы один взрыв раскрыт. Правда, два остальных продолжали мучить следствие, и, как подозревал лейтенант, с ними было не все так просто. Пришлось ему повторно вызывать к себе Елену Константиновну. Это ее очень раздосадовало, потому что, преодолев все препоны, которые чинила бдительная охрана, ей удалось проникнуть к Ленчику и всерьез заинтересовать его своей персоной. Для закрепления результата ей было необходимо постоянно присутствовать подле своего обожаемого, а вовсе не торчать в милиции.

— Ну что у вас? — раздраженно поинтересовалась она у лейтенанта на следующее утро.

— Хочу поговорить с вами о вашей работе, — сказал лейтенант, чем поверг бедную Елену Константиновну в совершеннейший транс.

— Я же в отпуске, — еле сдерживаясь, ответила она. — Чем вас так моя работа заинтересовала? Мало ли женщин работает на армию?

— Но не всем по роду занятий приходится иметь дело со взрывчатыми веществами. А вы ведь, если не ошибаюсь, именно ими и занимаетесь? Так вот, я бы просил вас вспомнить, с кем из старых знакомых вы обсуждали свою работу.

— Ни с кем, — решительно заявила Елена Константиновна. — Я никого из своих старых знакомых много лет не видела. Это я вам уже говорила. И вообще не имею привычки болтать о своей работе. Она мне изрядно надоедает и в рабочее время. И в отпуске я о ней просто забываю, — и она выразительно посмотрела на лейтенанта.

Тяжело вздохнув, милиционер был вынужден отпустить подозрительную особу. Елена Константиновна вылетела из отделения словно птичка и легким шагом направилась к стоянке такси. Она так спешила к своему вновь обретенному Ленчику, что совсем не обращала внимания на других мужчин.

Хотя обычно краем глаза всегда следила за их реакцией на свое появление: их взгляды лучше любого зеркала говорили, как она выглядит. Но сейчас Елене было не до этого, она спешила к своему единственному, поэтому и не заметила, что ее преследуют.

Суреныч с Лысым не перестали подозревать свою бывшую подругу. Поэтому Лысый согласился взять на себя нелегкое бремя проследить за ней. Делать ему это приходилось в компании с Толстым, так как Суреныч от этого дела отказался. Он был занят слежкой за Фимой. Парень постоянно норовил удрать, обретая в этих целях самые невероятные предлоги. Толстый от предприятия, навязанного ему компаньоном, был не в восторге. Оно отнимало много времени, не принося, на его взгляд, никакой пользы.

— Ты не понимаешь, — втолковывал ему Лысый. — Эта особа способна подорвать весь наш бизнес в самом прямом смысле слова.

— Он и так разваливается, с глушителями мы покончили, а других деталей у нас на складе нет.

Мастера простаивают, клиенты уходят недовольные, а ты тут за какой-то дамочкой гоняешься. Хоть бы подумал, кому нам глушители пристроить.

— Сейчас важнее эта дамочка, как ты выражаешься, — упрямо твердил Лысый. — Уверяю тебя, она не успокоится, пока не пустит меня по миру и тебя вместе со мной.

К ужасу приятелей, все свободное время Лена проводила теперь в больнице у Ленчика и, как подозревал Лысый, настраивала его отомстить давним дружкам. Значит, сбывались те страшные кошмары, которые терзали его в течение уже многих лет. С того злосчастного момента, когда он давным-давно пошел на поводу у Суреныча и согласился пустить черную кошку между Леной и Ленчиком.

* * *

Суренычу тоже досталось. Чуть ли не силой он удерживал Фиму возле себя. Парень просто изнывал от тоски и совершенно не желал учиться. Суренычу приходилось под конвоем приводить Фиму к тетке Зое, чтобы она вбила хоть каплю ученой премудрости в его башку. Наконец через два дня Фима смирился со своей участью и принялся усердно учиться. Заметив это, мы с ребятами всерьез обеспокоились.

У Суреныча теперь появилось свободное время, которое он мог потратить на то, чтобы отомстить нам.

— Если подсчитать, сколько у него из-за нас неприятностей, то его можно понять, — рассуждал Вася, сидя у самой кромки воды и задумчиво просеивая сквозь пальцы зернистый песок. — Во-первых, его первая машина. Теперь мы знаем, что страховка не покрыла ее стоимости. Во-вторых, Андрей пытался обокрасть его родственницу.

— Ничего я не крал! — возмутился Андрей. — Я просто пил чай с Фиминой бабушкой. Могу я навестить симпатичную мне старушку?

— Конечно, приперся к чужой бабке, только чтобы пообщаться с ней, — ехидно сказала я. — Мы и то в такой бред не поверим, а уж Суреныча тебе в своей невиновности точно не убедить.

— Да, — поддержал меня Вася. — Он думает про тебя очень плохо. Не так плохо, как про нас с Дашей, но все же достаточно плохо. Он и отцу твоему наябедничал. Только твой отец, к счастью для тебя, такие глупости в голову не берет. Он тебе не говорил? Ну, понятно. Тебя расстраивать и рассказывать про разговор с Суренычем он не стал, а вот нам жаловался.

— В-третьих, попытка отравить, а потом утопить, — продолжал перечислять Вася. — И хотя мы этого не делали, Суреныча не разубедить. И наконец, мы угнали вторую машину Суреныча и вообще по-хамски вели себя. От этого нам не отпереться.

— По всему выходит, что Суреныч займется нами вплотную в ближайшие часы, — сказала я. — Даже если ему не удалось заручиться поддержкой приятеля-бандита, то он и сам может нанести удар.

— И куда? — осведомился Вася. — Машина у нас под постоянным наблюдением моего папы. Он в ней спит, купаться ездит тоже на ней.

— Не скажи. Вчера я видела, как он оставил свой пост почти на целый час, — возразила я.

— Так это он обедал, — сказал Вася. — Но пока ел, все время выглядывал на улицу, все ли в порядке с его машиной.

— А сегодня он и завтракал дома, — уперлась я. — И сейчас машина стоит без присмотра. Еще неизвестно, что вечером будет.

Я словно в воду смотрела. После ужина дядя Слава потянулся и заявил:

— Что-то мы давно, мать, не выбирались никуда. Надо это исправить. Пойду сегодня на ночную рыбалку.

— А машина? — удивилась Зоя.

— За ней Вася присмотрит. Хватит ему балбесничать. Вот Фима учится все лето, трудится. Наш тоже пусть делом займется.

Таким образом машина на все темное, а значит, самое опасное время суток осталась на нашем попечении.

— Расставим посты, — решил Вася. — Что-то мне подсказывает, что Суреныч пойдет на дело именно сегодня. Андрей и я — мы дежурим возле машины. А тебе, сестренка, самое трудное. Ты должна проследить за Суренычем и в случае чего подать нам знак. И главное, надо убедить Суреныча, что в эту ночь все мы будем отсутствовать, а то ведь он трус, в открытую ни за что не пойдет.

Тут мы как раз увидели Фиму, Который, еле волоча ноги, шел со стопкой тетрадей в руках.

— Вот он — наш шанс, — шепнул мне Вася.

— Все учишься? — обратилась я к Фиме, когда он поравнялся с нами. — Бедненький. А мы вот собираемся на дискотеку сегодня. Дядя Слава на рыбалку отправился. Взрослая женская половина в кино, а мы оттянуться решили на всю ночь. Пойдешь с нами? , — Меня отец не отпустит, — мрачно прогудел Фима.

— А ты его попроси, — предложила я.

— Ничего не выйдет, — покачал головой Фима, — заранее вам говорю.

Но мы взяли парня в кольцо и отвели к его папаше. В окошко мы видели, как он что-то толковал своему отцу, потом Суреныч вскочил со стула, а Фима метнулся к двери и с удивительным проворством выскочил на улицу.

— Никаких дискотек, да еще с этой компанией тебе не будет! — неслось ему вслед. — Твое дело — учебник и тетрадь, и попробуй мне еще раз не поступить в институт. И ночной рыбалки тебе не будет!

Ишь, придумал название. И в кино тоже не пойдешь, а если и пойдешь, то только с мамой и на научно-познавательный фильм!

Мы с удовлетворением выслушали эту тираду, предназначавшуюся Фиме, и без труда заключили, что на дискотеку Фиму с нами не отпустят. И тут в дверях появился Суреныч.

— На дискотеку собрались? — спросил он. — А Фима вам зачем? Что, без него не можете? — последний вопрос он задал как-то неуверенно. Если бы мы действительно хотели заполучить Фиму, то нам следовало лишь утвердительно ответить. Однако мы дружно затрясли головами, и Андрей сказал:

— Он нам совсем и не нужен. Мы отлично сходим и без него. Просто жалко его стало, учится парень, учится, света белого не видит.

— За него не переживайте, — угрюмо посоветовал Суреныч. Мы поняли, что пора нам уходить.

Ночь наступила быстро, мы дождались, пока наши родители разошлись по увеселительным местам, и торжественно прошествовали из кемпинга мимо домика Суреныча. Как ни странно, проделать это нам пришлось несколько раз. По непонятной причине Суреныч не торопился проследить за нашим уходом. Пришлось еще раз позвать Фиму. Вместо него, как мы и ожидали, появился Суреныч.

— Вы не передумали, может, отпустите Фиму? — крикнул ему Вася.

Суреныч молча спрятался обратно и захлопнул окно. После этого мы спокойно вышли к шоссе и направились в сторону дискотеки. Разумеется, долго идти нам не пришлось. Мы свернули в первый же попавшийся овраг и по нему вернулись обратно к кемпингу, где и попрятались в облюбованных ранее местечках. Вася с Андреем притворились огромным валуном, лежавшим напротив стоянки машин.

В этих целях они притащили и накинули на себя кусок брезента, предварительно прорезав в нем несколько смотровых щелей. А я уединилась за домиком Суреныча, присев в густых зарослях.

* * *

За последние два дня Лысый совершенно измучился. Если бы у него сохранился хотя бы один волос, то он бы еще и поседел. Лена ездила к Ленчику в больницу по несколько раз в день и проводила там массу времени. Когда же она осталась там ночевать, Лысый понял, что его песенка спета. Хитрой бабе удалось окрутить больного и падкого на женское внимание Ленчика. Из-за постоянной слежки за Леной у Лысого ни на что не хватало времени.

Поэтому купить новую машину он до сих пор не успел. Приходилось пользоваться машинами приятелей, которые, естественно, ворчали, так как дежурить приходилось и днем и ночью. Спал Лысый урывками, когда Лена была в больнице или у себя дома. Вообще-то, кроме этих двух мест, она ходила разве что на рынок. И все же Лысый не терял бдительности, уверенный, что Лена еще покажет свою пакостную натуру. Сегодня Лысый дежурил с Даниилом. Приятель утряс наконец с отцом все вопросы, касавшиеся его музея, и на 30 августа было назначено его второе открытие.

— Раньше нельзя, я должен закончить ремонт, — объяснял Даниил Лысому. — И к тому же придется заменить почти все фигуры. Отец дал свое согласие только при условии, если ни одна фигура не будет похожа на свой прототип.

— Так это будет липа? — огорчился Лысый. — А мне так нравилась твоя идея.

Нравилась она ему потому, что он надеялся, что разгневанные бандиты прикончат Даниила, тем самым облегчив жизнь ему, Лысому.

— Не совсем, — хитро прищурился Даниил. — Там увидишь. Слушай, а нам долго ее еще ждать?

Уже почти полночь, ясно, что она осталась ночевать.

— Ты ее не знаешь, — мрачно ответил Лысый. — За ней нужно следить день и ночь, только тогда я могу быть спокоен.

— Ты хоть расскажи, что ты сделал этой тетке, что так ее опасаешься? — попросил Даниил.

— В том-то и дело, что почти ничего, — начал Лысый, но в этот момент Лена показалась на ступенях больничного крыльца и, оглядевшись, зашагала к дороге.

— За ней! — скомандовал Лысый. — Не упусти.

Она что-то задумала, ее дом в другой стороне.

Приятели осторожно последовали за Леной, которая по-прежнему не догадывалась о преследовании и, быстро поймав такси, села в него. Где-то через четверть часа стало ясно, что она направляется за город. И чем дальше они следовали по шоссе, тем яснее становилось, что едут по направлению к кемпингу «Зеленая дубрава», где жил Суреныч и его сын.

Убедившись, что Лена, верно, решила снова приняться за Суреныча, Лысый было успокоился, но тут же у него мелькнула мысль, что, покончив с Суренычем, Лена примется за него.

— Смотри, она выходит, — сказал Даниил. — Не иначе как в кемпинг собралась. Она знакома с ребятами?

Эта мысль привела Лысого в глубокое уныние.

Он так надеялся никогда больше не встречаться с этой компанией! Даниил оставил машину на шоссе, и они с Костиком последовали за Леной, которая бодро шагала по темной дороге. Ни разу не споткнувшись, словно видела в темноте как кошка, она дошла до первых домиков. Здесь Лена, минуту поколебавшись, быстро направилась к домику Суреныча.

Лысый с комом льда вместо желудка и довольный новым приключением Даниил пошли за ней.

* * *

Пока Даниил с Лысым преследовали Лену, я мирно сидела в кустах, поджидая появления на сцене Суреныча. Ждать пришлось долго. Я заняла свою позицию часов в десять, и только после полуночи в доме раздался какой-то шорох. Я воспрянула духом, потому что сидеть в засаде мне уже здорово надоело.

Однако вместо ожидаемого Суреныча с крыльца спустился Фима и сразу же скрылся в кустах, справа от меня. Следом за ним с минутным интервалом появился Суреныч и тоже исчез в кустах. Решив, что мне тоже пора, я последовала за ним, стараясь не шуметь и не терять его из виду. В этом мне здорово помогли белые полоски на его тренировочных штанах, которые четко виднелись в темноте. Порой мне казалось, что за моей спиной происходит какое-то движение, раздаются шаги, слышится чье-то дыхание.

— Чушь, — успокаивала я себя. — Кому там быть?

Тем временем впереди открылась площадка, на которой я увидела несколько машин. Среди них стояла «Волга» дяди Славы. Возле машин крутился Фима. Суреныч не торопился выбираться из кустов, поэтому я тоже сидела тихо. Тем временем Фима достал из кармана какую-то вещицу и направился прямиком к нашей машине. Она светлым пятном выделялась даже в темноте. Внимательно осмотрев ее, Фима достал бумажку и сверил при свете фонарика ее номера с записью. Осмотр его удовлетворил, и, довольно кивнув головой, Фима сделал пару шагов к бензобаку.

— Фима! — раздался из кустов приятный женский голос.

Фима выронил из рук фонарик, ту вещь, что достал из кармана, и записку и дрожащим голосом осведомился:

— Лена?!

— Я должна с тобой поговорить, — сказал голос.

Из кустов на площадку вышла красивая женщина лет тридцати и направилась прямо к Фиме.

— Не трогай его!

С этим воплем к парочке кинулись Суреныч и еще одна темная фигура. Когда Фима зажег фонарик, выяснилось, что темная фигура — это Лысый.

Дело стремительно набирало обороты.

— Ты что здесь делаешь? — хором воскликнула четверка, спрашивая друг друга.

Первой ответила Лена:

— Я пришла попрощаться с ним, — кивнула она на Фиму. — Решила начать новую жизнь, а для этого нужно покончить с прошлым.

— Лена, ну при чем тут ребенок? — проникновенно проговорил Лысый. — Если мы с Суренычем виноваты, то мы и ответим.

— Ответите? — удивилась Лена.

— За то, что поссорили тебя с Ленчиком.

— Поссорили? — снова удивилась Лена. — Напротив, мы с ним собираемся быть вместе весь остаток своих дней. Дети и муж будут жить с нами. Места всем хватит. И Ленчик согласен.

— Не в этот, а в прошлый раз, — с досадой объяснил Лысый. — Это ведь мы с Суренычем подговорили его сестру прогуляться перед твоим домом с Серегой. Хотели, чтобы ты приняла его за Ленчика и приревновала. Но мы не знали, что на тебя это настолько сильно подействует и ты, собрав вещи, исчезнешь на целых двадцать лет.

— Так это вы подстроили? — поразилась Лена. — Ну вы даете!

— А ты что, не знала? — удивился Лысый. — А мы думали, что ты из-за этого уехала.

— Дураки вы оба, — беззлобно бросила Лена. — Неужели вы думали, что я спутаю своего Леньку с его братом? Просто мне захотелось в Москву, подальше от бабки, а то она меня совершенно истерзала своим военно-коммунистическим воспитанием.

— А зачем же ты моего сына преследовала? — вмешался Суреныч.

Пришел черед удивляться Лене.

— Твоего сына?! Так Фима — твой сын? То-то я все думала, кого же он мне напоминает. Но мне и в голову не могло прийти, что у тебя может быть такой сын. Но теперь с этим покончено.

— Не увиливай! — разъярился Суреныч.

— Я просто хотела красиво попрощаться с Фимой, все-таки мы знакомы уже два года, и у нас было немало приятных минут. Поэтому я и приехала. Завтра Ленчик выписывается из больницы, врачи говорят, ему уже лучше. Вот я и решила, что прощаться нужно сегодня, потом времени не будет.

Простите, что заявилась без приглашения.

После этого Лена горячо поцеловала Фиму и попыталась обнять Суреныча и Лысого, но те уклонились. Видя, что компания, собравшаяся на площадке, отнюдь не скучает, к ним присоединился и Даниил. Больше всего на свете он не любил скучать, а сидеть в одиночестве в кустах, знаю по собственному опыту, очень скучно. При виде Даниила я ощутила мощный позыв оказаться рядом с ним. А уж следом за мной из своего укрытия выползли и Вася с Андреем. После того как нас ввели в курс дела и объяснили, кто здесь и что, Андрей сказал:

— Если вы, Елена Константиновна, появились тут без приглашения, то откуда ты, Фима, знал, что она будет ждать тебя именно здесь?

— А я вовсе и не знал, — ответил парень.

— Как это? — в свою очередь удивилась я. — А зачем сюда пришел?

В ответ Фима начал мямлить что-то невразумительное.

— Почему ты вертелся возле нашей машины и сверял номера? — продолжала настаивать я.

— И что это такое? — продолжил Андрей, намереваясь поднять с земли вещицу, оброненную Фимой.

— Ни с места! — раздалось из кустов, и на площадке появился лейтенант Игнатенко в сопровождении еще трех человек. — Не трогай, — приказал он уже спокойнее.

При виде милиции Фима засуетился. Он попытался отпихнуть Андрея, который замер с протянутой к земле рукой, и поднять вещицу. Убедившись, что схватить ее уже не успевает, Фима попытался бежать. Но парни из милиции оказались тоже не промах. Фима не успел сделать и нескольких шагов, как его уже догнали и скрутили. Суреныч, конечно, заволновался и начал кричать. Лысый с Даниилом попытались взять Елену Константиновну под свою защиту, а нам с ребятами оставалось только с любопытством наблюдать за действиями остальных.

— Позвольте вам представить того, кто уничтожил ваши машины, — обратился лейтенант к Суренычу и Лысому, приподнимая за шиворот Фиму.

— Мой сын?! — поразился Суреныч. — Но зачем?

— Это он уже нам расскажет. Однако думаю, что не ошибусь, если скажу, что действовал он по указке вот этой женщины, — и лейтенант ткнул пальцем в Елену Константиновну.

— Я?! — "возмутилась она. — При чем тут я?

— А разве не вы снабдили мальчика технологией изготовления самодельного взрывного устройства, которое мы видим перед собой?

— Перед собой мы видим презерватив, — с достоинством проинформировала его Лена. — А я, как вы понимаете, их изготовлением не занимаюсь.

— А вам известно, что в бензине резина, из которой он изготовлен, постепенно растворяется. В результате заключенное в нем вещество попадает в бензин, что в замкнутом помещении приводит к воспламенению, а следовательно, и к взрыву? У меня есть справка, что в мае этого года вы взяли с работы некоторое количество этого вещества. Причем этого количества было бы достаточно для устройства десятка взрывов. И в тот же день вы отправили бандероль в Питер на имя Акопяна…

— Ну и что? Фима сказал, что запорол в школе на лабораторной по химии сразу весь школьный запас. Вот я и прислала. Конечно, я удивилась, что его используют в школе. Однако у меня в то время была куча других забот, кроме как ломать голову над странностями школьной программы. Кроме того, я хорошо знала: чтобы устроить такой взрыв, надо точно знать дозу, а это еще никому не удавалось.

Практически такой взрыв устроить просто невозможно.

— Однако парню это удалось, — поднимая с земли оброненный Фимой предмет, сказал лейтенант.

Перед нами покачивалось продолговатое изделие резиновой промышленности, однако никакого порошка в нем не наблюдалось. Там была лишь небольшая пружинка с остроугольным утолщением на конце. Пружина была изогнута с помощью резинового шнура. С другой стороны к пружине был приварен маленький диск с прилепленной к нему капсулой.

— Очень интересно, — промямлил лейтенант. — И как это действует?

Все молча уставились на Фиму. Он тяжело вздохнул и неохотно начал рассказывать:

— Резиновый шнурок в бензине постепенно истончается все больше и больше. И наконец наступает момент, когда пружина распрямляется и ударяет по капсуле. Если бензина достаточно, то будет вам ваш взрыв.

— Вот так история, — ошарашенно произнес лейтенант. — Значит, порошок, который выслала гражданка Сухарева, здесь ни при чем?

— Она тут ни при чем, — подтвердил Фима. — Во-первых, Лена не подозревала, для чего на самом деле он мне нужен. А во-вторых, вы же слышали, что она вам сказала. На практике такой взрыв неосуществим. И это чистая правда. Можете быть уверены, что я испробовал все, но порошок в бензине лишь шипел.

— Фима, я горжусь твоими неожиданными познаниями в науках, но зачем ты взорвал именно нашу машину? — тихим голосом спросил Суреныч. — Ведь это же была и твоя машина.

— Да не собирался я ее взрывать. Но вспомни, на рынке ее сначала купил Васькин отец. Тогда я и подбросил ему свою бомбу. Я же не знал, что ты на следующий день поедешь и выкупишь у него эту чертову машину. Я так все рассчитал, чтобы резина растворилась как раз к тому времени, как они выедут из города. В результате их поездка отменится и мне не придется второе лето подряд корпеть над учебниками и учить эти формулы. А если хотите знать, так виновата вовсе не Лена, а Васькина мама. Это она рассказывала мне про огромные возможности, которые скрыты в химических элементах. Ну и Лена тоже виновата, но только в том, что проговорилась, рассказала, чем занимается, сообщила про вещество. Я все в точности рассчитал, даже то, что взорваться машина должна вечером, когда все нормальные люди отправляются спать. Я жертв не хотел.

— Ну а мою машину? — перебил его Лысый.

— С вашей промашка получилась. Когда дядя Слава пригнал свою «Волгу» из ремонта, я решил, что надо повторить процедуру. Совсем мне невмоготу стало учиться. Я рассуждал так: если бы машина взорвалась, то Васькиной маме было бы не до меня.

Вот я и подбросил ночью вторую взрывалку. Только на этот раз я выбрал такую фирму, резина которой должна была уже к утру раствориться. Дело в том, что я весь год экспериментировал с изделиями разных фирм и с точностью до минуты мог сказать, какая резина когда растворится. Сколько я их перевел, и не сосчитать. Если бы я все покупал, то просто разорился бы сам и разорил всю семью.

— Так это ты взламывал ларьки и крал из них презервативы? — воскликнул Андрей. — Это тебя мы ловили всем курсом!

— И меня еще в это дело втянули. Никогда вам этого не прощу, — возмутился Вася.

— Ну извините, — пролепетал Фима. — Я же не знал. Я старался никому проблем не создавать и в один и тот же ларек не забираться. Не хотелось вводить в лишние расходы продавцов и их хозяев.

— Не отвлекайте его, — попросил Лысый. — Так что там с моей машиной?

— Да ничего, вы сами виноваты. Зачем ее перекрасили? Вот я в темноте их и перепутал. У вас ведь была черная «Волга», а вы ее сделали белой? Я знал, что дяди-Славина светлая «Волга» единственная на турбазе. Вот и не стал смотреть на номера. Дождался, пока все улягутся спать, и пошел на стоянку. Откуда же мне было знать, что у вас машина стала такого же цвета, как у дяди Славы? Я вашего приезда не видел.

— Молодец у тебя сынок, — бросил Лысый окаменевшему Суренычу. — Вместо того чтобы просто прикончить свою училку, он таких дел наворотил.

И ты, Лена, тоже молодец. Нашла, кому военные секреты выбалтывать.

— Никого я убивать не собирался, и тетю Зою тоже. Она ведь искренне старалась научить меня хоть чему-нибудь. К тому же возле нее постоянно толклась масса народа, и по ночам в их домике баррикадировали окна и двери. И Лена тут ни при чем.

Я Фиму даже зауважала. Другой на его месте, узнав, что женщина его бросила из-за кого-то, наврал бы с три короба. Мог заявить, что это она его всему научила.

— Мальчики, — вмешалась Лена. — Может быть, простите Фиму? Он ведь не со зла. Просто у него стойкое отвращение к учению. Это, Сурен, твоя наследственность. Что ты ребенка пытаешь? Видишь, до чего его довел!

— Я довел? — вышел из транса Суреныч. — Я добра ему хотел.

— Не надо, — решительно возразила Лена. — Он уже взрослый и сам разберется, что ему делать в жизни. А если вы его сейчас отдадите под суд, то он выйдет озлобленным на жизнь и на всех. И представляете, чем это грозит при его-то способностях?

— А кто мне вернет машину? — возмутился Лысый. — Я не зверь и зла никому не желаю. Но на машину я попал.

— А как мне прикажете отчитываться перед начальством? — в свою очередь возмутился лейтенант. — Вам легко рассуждать, а у меня дело заведено. И я обязан предъявить преступника.

В суматохе все явно забыли, что покушался-то Фима на нашу собственность. Да и сохранность наших жизней тоже была под большим вопросом.

Некстати на ум полезли воспоминания о том, как мы с ребятами чуть не сгорели в музее, как потонула надувная лодка Суреныча, которая была обещана нам, как бедный Суреныч отравился курицей, которую тоже мы должны были съесть. Припомнила я также и таинственные шорохи по ночам, на которые жаловалась Зоя. После этого я горячо поддержала лейтенанта, который настаивал на аресте Фимы. Подумать страшно, до чего может довести людей учеба!

На следующий день все мы прощались с кемпингом. Дядя Слава решил, что дольше задерживаться тут в целях безопасности своей машины он не будет. Поэтому все мы перебрались в квартиру бабушки Андрея, а машину дядя Слава поставил в гараж и для большей надежности еще и застраховал.

В квартире стало чуточку тесновато, особенно после того, как вернулась от тетки сестра Андрея и его мама. К счастью, положение спас Даниил. Он перевез меня в свой дом. Затем туда как-то незаметно просочились и Андрей с Васей, а потом и моя мама с теткой. Места в пяти комнатах было достаточно. Даниил не возражал, считая, что нужно до свадьбы привыкать к будущим родственникам, чтобы после свадьбы не рвать на себе волосы.

Лена осталась жить с Ленчиком и употребила все свое влияние, чтобы спасти Фиму от тюрьмы.

Ленчик так до конца и не вспомнил свое прошлое, однако раздобыл для него отличного адвоката, который хоть и удивился нетипичному делу, обычно ему приходилось защищать братву, но с делом справился мастерски. И Фиму приговорили к исправительным работам в автосервисе Лысого сроком на два года.

Лысый рассчитал, что за это время Фима сможет чему-то научиться и начать отрабатывать стоимость взорванной «Волги». Ленины дети и муж тоже теперь живут у моря и очень довольны своей мамочкой.

А открытие музея прошло с блеском. Присутствовала пресса и телевидение. Когда киношники со своими кинокамерами вошли внутрь музея, они застали интересное зрелище: папаша Даниила пытался отодрать таблички с пояснительными надписями и ругался как сапожник. Дело в том, что Даниил послушно изменил внешность своих персонажей, но на табличках детально указал, какие изменения произведены. Кому-то добавили шрам, кому-то изменили форму носа, кто-то неожиданно лишился ноги, а кто-то вместо пышной шевелюры обзавелся обширной лысиной. В итоге все авторитеты стали выглядеть значительно более угрожающе, чем на самом деле. Однако, видимо, это им польстило. Во всяком случае, вопреки опасениям папаши Даниила, музей до сих пор не взорвали. Правда, Даниил уже охладел к своему детищу и нечасто появляется там. Говорит, что нашел себе новое занятие. В чем оно заключается, никто спрашивать не рискует, но, я думаю, это как-то связано с нашей надвигающейся свадьбой.

Оглавление

* * *