Конкуренты (fb2)

- Конкуренты [ЛП] (пер. РомКом | Переводы Группа) 774K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ви Киланд

Ви Киланд
Конкуренты

Переводчики: Владислава Поплёвка, Вера Чередниченко, Леруся Нефедьева

«Люби или ненавидь — то и другое мне подходит.

Если любишь, я всегда буду в твоем сердце.

Если ненавидишь, я навсегда останусь в твоей памяти».

Неизвестный

Глава 1

София

Работница аэропорта протянула нейлоновый ремень от одного столба к другому, преграждая проход.

— Подождите! — Весь путь от международного терминала я бежала, волоча за собой дорожную сумку на колесиках, и теперь пыхтела, как заядлый курильщик. — Простите, я опоздала. Можно мне пройти в самолет?

Женщина подняла голову и нахмурилась.

— Посадка закончилась.

— Мой первый рейс задержался. Пожалуйста, мне нужно быть в Нью-Йорке утром.

Это ее не проняло.

— Послушайте, — с отчаянием взмолилась я, — в прошлом месяце меня бросил парень. Я только что прилетела из Лондона, чтобы завтра утром приступить к новой работе — работе на своего отца, с которым совсем не лажу. Он думает, что я не справлюсь и, возможно, прав, но мне просто необходимо было убраться к чертовой матери из Лондона. Пожалуйста, позвольте мне пройти в самолет. Я не могу опоздать в свой первый рабочий день.

А вот это ее смягчило.

— Меньше чем за два года я дослужилась до менеджера в этой авиакомпании, но каждый раз, когда вижу отца, он спрашивает, не нашла ли я жениха, а не как продвигается моя карьера. Давайте я проверю, не закрыли ли еще дверь самолета. — Она подошла к стойке и взяла телефон.

Я облегченно вздохнула.

Вернувшись, она расстегнула заграждение.

— Посадочный талон.

— Вы лучшая! Спасибо большое!

Она посмотрела электронный талон на моем телефоне и подмигнув, вернула его.

— Иди и докажи, что твой отец ошибается.

Я поспешила в самолет.

Мое место было 3В, но отсек для ручной клади уже был полон.

— Вы не знаете, есть ли где-нибудь еще место? — спросила я у явно недовольной бортпроводницы.

— Все заполнено. Место есть только в багаже.

Я вздохнула и огляделась. Пассажиры смотрели на меня так, словно именно я задерживала самолет.

«Ох. Точно».

Я через силу улыбнулась.

— Э-э…. это было бы здорово. Спасибо.

Бортпроводница взяла у меня сумку.

Я собралась сесть на пустое кресло у прохода, и тут вспомнила, что бронировала место у иллюминатора. Дважды проверив посадочный талон и номера над креслами, я наклонилась, чтобы поговорить со своим соседом — мужчиной, читавшим Wall Street Journal.

— Эмм… прошу прощения. Думаю, вы заняли мое место.

Он опустил газету и недовольно поджал губы, будто был вправе сердиться.

Я перевела взгляд с его губ на лицо, и…

«Черт побери!»

Воришка, занявший мое место, самодовольно ухмыльнулся.

Я несколько раз моргнула, надеясь, что это мираж, но он не исчез.

— Ты, верно, шутишь!

— Рад тебя видеть, Фифи.

В мире летает сотни самолетов, но мы с Уэстоном Локвудом оказались не только на одном рейсе, но и на соседних местах.

Я осмотрелась, ища свободное места. Но, конечно же, ни одного не было.

Хмурая бортпроводница уже отнесла мою сумку и снова подошла ко мне.,

— Какие-то проблемы? Мы ждем, когда вы займете место, чтобы начать рулежку к взлетной полосе.

— Да, проблемы. Я не могу здесь сидеть. Где-нибудь есть другое место?

Она подбоченилась.

— Это единственное свободное место, и вам давно пора занять его, мисс.

— Но…

— Если вы не сядете, я вызову охрану.

Я посмотрела на Локвуда, и этот придурок имел наглость улыбнуться.

— Вставай! — Я пристально посмотрела на него. — Если другого выхода нет, то я хочу сидеть на своем месте.

Локвуд сверкнул мегаваттной улыбкой бортпроводнице.

— Она неравнодушна ко мне еще со школы, и так показывает чувства. — Он подмигнул, встал и протянул мне руку. — Пожалуйста, садись на мое место.

Я прищурилась так сильно, что глаза практически превратились в щелки.

— Просто уйди с дороги.

Скользнув на свое место, я сунула портфель под кресло впереди и пристегнулась.

Бортпроводница тут же начала рассказывать пассажирам о правилах полета, а самолет медленно тронулся с места.

Придурок-сосед наклонился ко мне.

— Хорошо выглядишь, Фиф. Как давно мы не виделись?

Я вздохнула.

— Очевидно, не так давно, раз ты сейчас сидишь рядом.

Локвуд усмехнулся.

— Все еще притворяешься, что не заинтересована, да?

— А ты все так же полон пустых иллюзий?

Я закатила глаза, а когда открыла, то, к несчастью, увидела во всей красе человека, которого презирала всю жизнь. Понятное дело, этот придурок хорошо выглядел. Уэстон Локвуд и подростком был горяч, а повзрослев стал просто великолепен. Мужественная квадратная челюсть, римский нос — тот что имеет очертание моста и слегка вздернут, — большие голубые томные глаза цвета ледников Аляски, полные губы, загорелая кожа и маленькие морщинки, которые почему-то я находила чертовски сексуальными. На его щеках виднелась щетина, а темные волосы, вероятно, не мешало бы подстричь. В деловых кругах принято гладко бриться и коротко аккуратно стричься, а Локвуд своим намеренно неряшливым видом словно кричал им: «Да пошли вы!». В общем, жаль, что он был придурком. И Локвудом. Хотя второе и упоминать не стоило, поскольку Локвуд и придурок — синонимы.

Я заставила себя отвернуться и уставилась на спинку кресла впереди, но все же чувствовала на себе взгляд Локвуда. В конце концов, это стало невозможно игнорировать, поэтому я фыркнула и повернулась к нему.

— Ты собираешься пялиться на меня весь полет?

Он усмехнулся.

— Вполне возможно. Вид неплохой.

Я покачала головой.

— Не утруждайся. У меня есть работа, которую нужно сделать.

Во время полета я хотела изучить материалы по «Графине» и уже потянулась к портфелю, но тут вспомнила, что засунула ноутбук в наружный карман дорожной сумки.

«Просто отлично! Во-первых, будет чудом если он переживет перелет. Во-вторых, я совсем не подготовлюсь для завтрашней встречи с юристом отеля. И, в-третьих, чем мне теперь себя занять?»

Вместо того чтобы, психовать и нервничать, я решила поберечь нервы и поспать. Когда самолет взлетел, я закрыла глаза и попыталась отдохнуть, однако мысли о мужчине рядом не давали расслабиться.

Сколько себя помню, мы были непримиримыми врагами. Это началась еще при наших дедах, хотя большую часть моего детства мы вращались в одних и тех же социальных кругах. Мы с Локвудом посещали одни и те же частные школы, часто виделись на благотворительных и светских мероприятиях и даже имели общих друзей. Дома наших семейств в Верхнем Вест-Сайде находились всего в нескольких кварталах друг от друга. Но, как и наши отцы и деды, мы старались держаться подальше друг от друга.

Ну, за исключением того единственного раза.

Той единственной ночи.

Это была ужасная, чудовищная ошибка, о которой я старалась не вспоминать.

Разве что изредка… когда думала об этом…

Например, как сейчас.

Я глубоко вздохнула и выдохнула, выталкивая воспоминания из головы.

Но какого черта Локвуд вообще сидит рядом со мной? Я, конечно, не следила за ним, но последнее, что слышала — он жил в Вегасе и управлял семейными отелями Локвудов на юго-западе. Так каковы шансы, что мы окажемся на одном самолете в Нью-Йорк?

«Черт!»

Я резко открыла глаза.

«Этого не может быть. Пожалуйста, Господи. Пожалуйста, не допусти этого».

Я повернулась к Локвуду.

— Погоди-ка. Зачем ты летишь в Нью-Йорк?

Он усмехнулся.

— Попробуй угадать.

— Чтобы… навестить семью? — Я цеплялась за надежду.

Он покачал головой, сохраняя высокомерную ухмылку.

— Посмотреть достопримечательности?

— Нет.

Я закрыла глаза и поникла.

— Семья послала тебя управлять «Графиней», да?

Локвуд ждал, пока я открою глаза и нанес финальный удар:

— Похоже, в ближайшее время мы будем часто видеться.

Глава 2

София

— Не туда идешь, Фифи.

Я вышла из лифта на четвертом этаже, и столкнулась с Локвудом.

— Отойди.

Он шагнул в лифт, который я только что покинула, задержал дверь, чтобы та не закрылась, и, пожимая плечами, произнес:

— Поступай как знаешь. В конференц-зале четыре-двадцать никого нет.

Я обернулась.

— Как нет?

— Они перенесли собрание во «Флэтайрон-билдинг», в офис юриста.

Я хмыкнула.

— Шутишь? Со мной никто не связывался. Почему они его перенесли?

— Понятия не имею. Узнаем, когда доберемся туда.

Локвуд отпустил кнопку на панели и отошел назад.

— Едешь или нет? Они не будут откладывать начало собрания, а пробки на дорогах просто ужасные.

Я посмотрела на двери конференц-зала — вокруг никого не было, — глубоко вздохнула и вошла в лифт. Когда двери закрылись, Локвуд шагнул ближе ко мне.

— Что ты делаешь?

— Ничего.

— Тогда отодвинься.

Локвуд рассмеялся, но не сдвинулся с места.

Я ненавидела себя за то, что заметила, как приятно он пахнет — сочетание свежесрубленного дуба и чего-то натурального, возможно, с легким кожаным запахом.

Казалось мы спускались в лобби, целую вечность, и как только двери открылись, я выскочила из лифта и, не оглядываясь, помчалась к главному выходу.

Во «Флэтайрон билдинг» я оказалась лишь сорок минут спустя. После неудачной попытки добраться на такси — за десять минут мы преодолели полквартала — я поехала в метро, где было ужасно жарко и воняло мочой.

— Скажите, пожалуйста, на каком этаже находится «Бартон и Филдс»? — обратилась я к портье.

— На пятом. Но сегодня один из лифтов не работает. — Он указал на длинную очередь.

Я уже опаздывала, и, вздохнув, спросила, где лестница.

Преодолев пять очень длинных лестничных пролетов в туфлях на высоченных каблуках и с портфелем, набитым документами, я подошла к стеклянным дверям адвокатской конторы отеля «Графиня». Секретарь кому-то помогала, и кроме меня в очереди стояли еще двое.

Я проверила время на телефоне.

«Надеюсь, они еще не начали встречу. Ее перенесли без предупреждения, да и Локвуду потребовалось бы столько же времени, чтобы добраться сюда».

Когда наконец подошла моя очередь, я обратилась к секретарю:

— Здравствуйте. Я София Стерлинг. У меня назначена встреча с Элизабет Бартон.

Секретарь покачала головой.

— Сегодня утром мисс Бартон на совещании в Верхнем Манхэттене. Во сколько у вас назначен прием?

— Встреча и была запланирована там, в отеле «Графиня», но ее перенесли сюда.

Женщина нахмурилась.

— Утром я видела, как она выходила, но позвольте еще раз проверить. Возможно, она вернулась, когда я готовила кофе.

Она нажала несколько клавиш на клавиатуре и некоторое время слушала наушники, прежде чем снять их.

— Не отвечает. Позвольте я проверю ее кабинет.

Через несколько минут женщина в костюме вышла из приемной вместе с секретаршей.

— Привет. Я Серена, ассистент мисс Бартон. Ваша встреча назначена в отеле «Графиня». Конференц-зал четыре-двадцать.

— Нет. Ее перенесли сюда.

Она покачала головой.

— Мне очень жаль. Вам дали неверную информацию. Я только что позвонила Элизабет на мобильный и все проверила. Собрание началось около часа назад.

Я покраснела до корней волос.

«Локвуд, я тебя прибью!»

***

— Мне действительно жаль, простите за опоздание.

Женщина, во главе стола для совещаний — я предположила, что это Элизабет Бартон, главный адвокат «Графини» — посмотрела на часы и нахмурилась.

— Возможно, кто-нибудь из тех, кто пришел вовремя, окажет любезность и расскажет, что вы пропустили. — Она встала. — Предлагаю сделать десятиминутный перерыв. Я отвечу на все вопросы, когда мы соберемся снова.

Локвуд улыбнулся.

— С удовольствием введу мисс Стерлинг в курс дела.

Адвокат поблагодарила его, и вместе с двумя незнакомыми мне мужчинами ушли из конференц-зала. Локвуд поднялся, как будто тоже собирался сделать перерыв и выйти отсюда целым и невредимым.

«Чёрта с два!»

Я встала перед дверью.

— Ты придурок!

С самодовольной улыбкой он застегнул пиджак.

— Разве тебя ничему не научили в «Уортоне»? В любви и на войне все средства хороши, Фифи.

— Прекрати меня так называть!

Локвуд стряхнул воображаемую пылинку с рукава своего дорогого костюма.

— Так рассказать, что ты пропустила?

— Конечно, кретин. По твоей вине меня здесь не было.

— Ладно. — Он сложил руки на груди и посмотрел на свои ногти. — За ужином.

— Я не собираюсь ужинать с тобой.

— Нет?

— Нет!

Он пожал плечами.

— Как хочешь. Я пытался быть джентльменом. Впрочем, если ты предпочитаешь отправиться сразу в номер, меня тоже это устраивает.

Я усмехнулась.

— Ты рехнулся.

Он наклонился.

Я подалась назад и уперлась в дверь. Отступать было некуда, но трепетать от страха перед Локвудом я не собиралась. Я продолжала стоять, пока этот идиот, от которого все еще исходил восхитительный запах, не приблизил свои губы к моему уху.

— Я знаю, что ты помнишь, как нам было хорошо вместе. Лучший ненавистный секс, который у меня когда-либо был.

— Я уверена, у тебя и не было другого. Поскольку никому в здравом уме ты бы не понравился, — проговорила я сквозь стиснутые зубы.

Он поднял голову и подмигнул мне.

— Придержи свой гнев. Скоро он нам пригодится.

***

К восьми часам вечера мне действительно захотелось выпить. Сегодня был бесконечный день.

— Можно заказать еду здесь, или надо пересесть за столик? — спросила я у бармена в ресторане отеля.

— Можете заказать в баре. Я принесу вам меню.

Он исчез, а я уселась на барный стул, вытащила из портфеля блокнот и начала записывать все, о чем последние двадцать минут говорил мой отец. Вернее не говорил, а орал с той минуты, как я сняла трубку. Он даже не поздоровался — просто принялся выкрикивать один вопрос за другим, а я даже пару слов вставить не могла, чтобы ответить.

Отцу ужасно не нравилось, что дедушка доверил мне присматривать за «Графиней». Он предпочел бы, чтобы этим занялся мой сводный брат Спенсер, и не потому, что тот суперкомпетентный — достаточно сделать пожертвования в школу Лиги Плюща, и они чудесным образом пропустят любого, — а лишь потому, что Спенсер был его марионеткой.

Поэтому, когда на моем мобильном вспыхнуло имя «Скарлетт», я поблагодарила небеса и отложила ручку, чтобы сделать столь необходимый перерыв.

— Разве в Лондоне сейчас не час ночи? — спросила я.

— Конечно, и я так убийственно устала, что ног под собой не чую.

Я улыбнулась.

— Ты даже не представляешь, как сильно мне хотелось услышать твой ужасный акцент прямо сейчас.

— Ужасный? Я говорю на королевском английском, моя дорогая, а ты на английском из того жуткого района, застрявшего между Манхэттеном и Тол Айлендом.

— Не Тол Айленд, а Лонг Айленд.

— Не важно.

Я рассмеялась.

— Как у тебя дела?

— Мы взяли на работу новенькую, и мне показалось, что она может заменить тебя как мою лучшую подругу. Но в прошлые выходные мы пошли в кино, и она надела леггинсы, через которые просвечивали ее стринги.

Я с улыбкой покачала головой.

— Какой кошмар.

Скарлетт работала в индустрии моды, и даже Анна Винтур — главный редактор американского издания Vogue, была терпимей к стилевым оплошностям, чем она.

— Посмотри правде в глаза. Я просто незаменима.

— Так и есть. Значит, тебе уже наскучил Нью-Йорк и ты решила вернуться обратно в Лондон?

Я усмехнулась.

— С тех пор как я улетела, прошло двадцать шесть мучительных часов.

— Как тебе новая работа?

— Что ж, в первый день я опоздала на встречу с юристом отеля, потому что представитель семьи, которая теперь владеет другой частью отеля, отправил меня по ложному следу.

— Это семья того пижона, который пятьдесят лет назад трахался с невестой твоего деда?

Я рассмеялась.

— Да.

На самом деле все было немного сложнее, но Скарлетт уловила суть. Пятьдесят лет назад мой дедушка, Август Стерлинг, открыл отель с двумя своими лучшими друзьями: Оливером Локвудом и Грейс Коупленд. Дед влюбился в Грейс, и они обручились в канун Нового года. В день свадьбы Грейс, стоя у алтаря, заявила моему деду, что не может выйти за него, поскольку влюблена и в Оливера Локвуда. Она не могла отдать свое сердце одному мужчине, поскольку оно принадлежало двум.

Август и Оливер продолжили боролись за Грейс, но ни один не смог отнять у другого половину ее сердца, и их пути разошлись. Мой дедушка и Локвуд стали заклятыми конкурентами. Они строили свои гостиничные империи, стараясь превзойти друг друга, в то время как Грейс сосредоточила на развитии одного отеля — того самого, что они открыли втроем, и постепенно «Графиня» с ее широким видом на Центральный парк, превратилась в один из самых дорогих частных отелей мира.

Три недели назад, после долгой борьбы с раком, Грейс Коупленд умерла, и завещала моему деду и Оливеру Локвуду по сорок девять процентов «Графини» каждому. Оставшиеся два процента отошли благотворительной организации, которая теперь выставила свою долю на закрытый аукцион. Учувствуем только Локвуды и мы, кто предложит больше, тот и получит два процента акций, а в месте с ними и контрольный пакет «Графини».

Грейс Коупленд так никогда и не вышла замуж, и ее прощальный жест, как по мне, напоминал красивую греческую трагедию. Но со стороны наверное казалось безумием оставлять отель стоимостью в сотни миллионов долларов мужчинам, с которыми не разговаривала пятьдесят лет.

— У тебя чокнутая семейка, — сказала Скарлетт.

Я захохотала.

— Абсолютно согласна.

Мы поболтали о ее последнем свидании и о том, куда ей хотелось бы поехать в отпуск, а потом Скарлетт вздохнула и перешла к главному, почему позвонила.

— Вообще-то у меня есть новости. Ты сейчас где?

— В «Графине», в том самом отеле. А что?

— В твоем номере есть что выпить?

Я нахмурилась.

— Сомневаюсь. Но я не в номере, а в гостиничном баре. К чему ты это?

— Тебе понадобится что-нибудь крепкое, после того, что я скажу тебе.

— Что ты имеешь ввиду?

— Это касается Лиама.

Лиам — мой бывший парень. Драматург из Лондона. Мы расстались месяц назад. Хотя я и знала, что это к лучшему, но все равно ощутила укол в груди, услышав его имя.

— А что с ним?

— Я видела я его сегодня.

— Ладно…

— И его язык был в горле Мариэль.

— Мариэль? Какой Мариэль?

— Вполне очевидно, что мы обе знаем только одну.

— Ты имеешь в виду мою кузину Мариэль?!

— Единственную и неповторимую. Такая дрянь!

Меня замутило.

«Как она могла? Ведь мы так сблизились, пока я жила в Лондоне».

— И это еще не самая худшая часть.

— А разве может быть хуже?

— Я поинтересовалась у общей знакомой, как давно они трахаются, и та ответила, что около полугода.

«Похоже меня сейчас вырвет».

Три или четыре месяца назад, когда у нас с Лиамом все пошло наперекосяк, на заднем сиденье его машины я обнаружила женский красный плащ. Он утверждал, что это его сестры, и я поверила. Однако у Мариэль действительно был красный тренч.

Должно быть, какое-то время я молчала, потому что Скарлетт спросила:

— Ты все еще здесь?

Я глубоко вздохнула.

— Да.

— Прости, дорогая, но я подумала, что тебе следует знать, чтоб не питать иллюзий насчет этой шлюшки.

Кстати говоря, я как раз собиралась позвонить Мариэль, но замоталась.

— Спасибо. Теперь хоть дурой себя не выставлю перед ней.

— Ты же знаешь, я всегда поддержу тебя.

Я печально улыбнулась.

— Знаю, спасибо, Скарлетт.

— Но у меня есть и хорошие новости.

«Вряд ли меня может что-то приободрить после такого».

— Что же это?

— Я уволила одного из старших редакторов. Она специально не пропускала статьи о коллекциях дизайнеров, чей цвет кожи ей не нравился.

— И это твоя хорошая новость?

— Вообще-то нет. Хорошая новость в том, что мне придется ее подменять и работать до седьмого пота..

— Похоже, ты не понимаешь, что значит хорошие новости..

— Ты не дослушала. Мне придется подменить ее на показе мод в Нью-Йорке через две недели.

Я улыбнулась.

— Ты приедешь в Нью-Йорк?

— Точно! Так что закажи мне номер в этом твоем чудовищно дорогом отеле. Я сообщу дату по электронной почте.

После того, как я закончила разговор, бармен принес меню.

— Водку с клюквой, пожалуйста, и салат, а хотя…

«К черту калории!»

— Чизбургер с беконом, если есть, и картофель фри.

Он улыбнулся.

— Плохой день?

Я кивнула.

***

Водка с клюквой вошла как по маслу, и я заказала еще одну.

Я просматривала заметки, надиктованные со слов отца, думала о кузине Мариэль, трахающейся с Лиамом, и злилась.

Отец может катиться к черту. Я работаю на своего дедушку. Точно так же, как и он сам.

А у Мариэл наращенные волосы и гнусавый, визгливый голос. К черту и ее тоже!

А Лиам? Да пошел он к черту больше всех! Я потратила полтора года на этого подражателя Артура Миллера в кардигане. И знаете что? Его пьесы были полным отстоем. Такие же напыщенные, как и он сам.

Я залпом выпила четверть второй порции водки.

По крайней мере во всем этом была и светлая сторона — хуже стать уже не могло.

Или могло?

— Ну, здравствуй, Фифи, — сказал Локвуд, устраивая свою задницу на барном стуле рядом с моим. — Как ты поживала последние двенадцать лет?

Он заказал воды с лимоном и уставился на меня, несмотря на то, что я полностью игнорировала его присутствие.

— Убирайся, Локвуд.

— Мои дела идут неплохо. Спасибо, что спросила. После окончания школы я поступил в «Гарвард», впрочем, ты наверняка это знаешь. Получил степень в Колумбийском университете, а затем стал работать в семейном бизнесе. Сейчас я вице-президент.

— Господи, неужели я должна быть впечатлена тем, что ты по блату получил такой шикарный пост?

Он улыбнулся.

— Нет. У меня много других достоинств, чтобы произвести впечатление. Ты ведь помнишь, как я выгляжу голым, правда, Фиф? Как только будешь готова, мы можем подняться в мой номер, и я побалую тебя небольшим представлением.

Я отвернулась и нахмурилась.

— Похоже, ты забыл упомянуть, что сильно ударился головой из-за чего жил в мире фантазий последние годы.

Засранец не перестал улыбаться.

— Громче всех протестует тот, кто хочет что-то скрыть.

Я издала стон отчаяния.

Бармен подошел и поставил передо мной заказанную еду.

— Могу я предложить вам что-нибудь еще?

— Средство от насекомых для местных тараканов.

Он огляделся по сторонам.

— Тараканы? Где?

Я взмахнула рукой.

— Извините. Нет-нет. Никаких насекомых. Я просто пошутила.

Локвуд посмотрел на бармена с сочувствием.

— Нам еще нужно поработать над этой шуткой. Она пока не совсем готова.

Бармен немного растерялся, а затем все-таки ушел. Когда я потянулась за кетчупом, Локвуд стащил с моей тарелки картошку фри.

— Не трогай мою еду! — Я пронзила его гневным взглядом.

— Здесь слишком много еды. Ты уверена, что собираешься все это съесть?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Просто кажется, слишком много мяса для твоего миниатюрного тела, — он усмехнулся. — Впрочем, если правильно помню, ты любишь по-мясистей. Во всяком случае, так было двенадцать лет назад.

Я закатила глаза, потом взяла чизбургер и откусила большой кусок.

Есть, когда тебе буквально заглядывают в рот, чертовски неловко. Я прикрыла губы салфеткой и проговорила с набитым ртом:

— Хватит таращиться.

За следующие полчаса я съела весь чизбургер с картошкой и выпила еще один коктейль. Локвуд по-прежнему пытался завязать светскую беседу, но я его отшивала.

Мне очень захотелось в туалет, но брать с собой портфель с ноутбуком не хотелось, поэтому пришлось попросить занозу в заднице присмотреть за ними.

— Я с удовольствием, Фифи.

Я снова закатила глаза. Встав, я слегка пошатнулась. Очевидно, алкоголь подействовал сильнее, чем я думала.

— Эй, будь поосторожнее там.

Локвуд крепко схватил мою руку. Его ладонь была теплой и сильной.

«О боже, я точно опьянела, раз подумала об этом».

Я освободилась из его хватки.

— Я споткнулась. Со мной все в порядке. Просто следи за моими вещами.

Когда я вернулась в бар, мой заклятый враг был чем-то занят, однако не забыл заказать мне еще один коктейль.

— Сахарная депиляция, значит? — спросил Локвуд, не глядя на меня. — Чем же она отличается от обычной эпиляции воском?

Я нахмурилась.

— Извини?

Он постучал пальцем по тому, что было перед ним на стойке бара.

— А сахар обычный или в нем есть какие-то химикаты? Например, после того, как ты все удалишь, то будешь готова к некоторым действиям?

Я наклонилась поглядеть, что он читал и охнула — мой ежедневник, который я оставила на барной стойке.

— Отдай! Какой же ты засранец! — Я выхватила блокнот, а Локвуд поднял руки в знак капитуляции.

— Неудивительно, почему ты такая раздражительная. У тебя месячные через несколько дней. Ты когда-нибудь пробовала таблетки от ПМС? Все эти рекламные ролики про них сводят меня с ума.

Я засунула ежедневник в портфель и махнула бармену.

— Принесите мой счет.

Бармен подошел ближе.

— Оформить его на ваш гостиничный номер?

Я забросила ремешок портфеля на плечо и поднялась.

— Нет. Запишите все на номер этого кретина. — Я показала пальцем на Локвуда. — И добавьте туда стодолларовые чаевые от меня.

Бармен взглянул на него и пожал плечами.

— Без проблем.

Гневно хмыкнув, я направилась к лифту, нисколько не беспокоясь о том, что Локвуд будет недоволен оплатой счета. Я ткнула в кнопку вызова лифта наверное с полдюжины раз. Алкоголь по началу смягчил мой гнев, но сейчас он вернулся с удвоенной силой. Мне очень хотелось что-нибудь швырнуть.

Сначала в Лиама.

Потом в отца.

И дважды в этого засранца Локвуда.

К счастью, дверь лифт приехал, чем я успела сорвать зло на первом, кто попадется под руку. Я нажала кнопку восьмого этажа. Без результата. Какого черта?

Я снова нажала. Кнопка загорелась, но лифт продолжал стоять. Лишь с третьей попытки двери наконец-то стали плавно закрываться, но полностью сомкнуться им помешал чей-то ботинок — дорогой, явно ручной работы. Створки лифта стукнулись об него и так же плавно поехали обратно.

Я поняла взгляд и встретила улыбающуюся физиономию Локвуда.

У меня закипела кровь.

— Клянусь богом, если зайдешь в лифт, я за себя не ручаюсь!

Но он все равно зашел.

— Ну же, Фифи. Что случилось? Я просто дурачусь. Ты слишком серьезно все воспринимаешь.

Я мысленно сосчитала до десяти, но это не помогло.

К черту! Он пытался вывести меня из себя? Он это получит.

Когда лифт наконец закрылся, я развернулась и начала наступать на Локвуда, загоняя в угол. Ему хватило ума встревожиться.

— Хочешь знать, что случилось? Я расскажу. Отец считает меня бестолковой, потому что у меня нет отростка, болтающегося между ног. Мужчина, с которым я провела полтора года, изменял мне с моей кузиной. Я ненавижу Нью-Йорк. Я презираю семью Локвудов, и твое самомнение. Тебе все сойдет с рук, только потому, что у тебя большой член, так ведь? Я. Устала. От. Мужчин! — Я тыкала его в грудь с каждым словом. — От отца. Лиама. Тебя. От всех вместе и каждого по отдельности. Так что оставь меня в покое!

Выплеснув все это, я развернулась и стала ждать своего этажа, но с удивлением обнаружила, что лифт не движется.

Прекрасно. Просто чертовски здорово!

Я нажала кнопку еще несколько раз, закрыла глаза и стала медленно дышать, чтобы успокоиться. На третьем вдохе я ощутила, что Локвуд подошел ближе.

От него до сих пор приятно пахло. Как, черт возьми, такое могло быть? Какой одеколон продержится двенадцать часов? После утреннего марафона через весь город, я наверно ужасно воняла.

Локвуд придвинулся еще чуть-чуть.

— Итак, — прошептал он хрипло, щекоча дыханием мою шею, — ты думаешь, что у меня большой член?

Я обернулась и сердито посмотрела на него. Если сегодня утром он был гладко выбрит, то сейчас на его точеной челюсти виднелась щетина. Она придавала ему грозный вид. Костюм, облегающий широкие плечи, вероятно, стоил больше, чем весь гардероб Лиама. Уэстон Локвуд был всем, что я ненавидела в мужчине — богатым, красивым, дерзким, высокомерным и смелым. Лиам возненавидел бы его. Мой отец уже ненавидит. И на данный момент это играло в его пользу.

Пока я боролась с тем, как мое тело реагирует на его близость, Локвуд медленно провел рукой по моему бедру.

Поначалу я решила, что он хочет поддержать меня, как тогда в баре, хотя я вроде бы не качалась сейчас, однако, когда его рука сползла с моего бедра к заднице, любые сомнения в его намерениях пропали. Я хотела заорать на него, но в горле вдруг пересохло. Я совершила ошибку, переведя взгляд с щетинистого подбородка на его голубые глаза Локвуда. Они горели желанием и были обращены к моим губам.

Нет!

Только не это.

Такого не может быть.

Только не снова.

Сердце бешено колотилось в груди, кровь в ушах ревела так громко, что я едва расслышала, как лифт прозвонил, прибыв на мой этаж. К счастью, это привело меня в чувства.

— Я… Мне нужно идти.

Через силу я вышла из лифта и, миновав коридор, дошла до своего номера.

Однако… Я была не одна.

И снова Локвуд стоял у меня за спиной. Близко. Слишком близко. Я рылась в сумке, пытаясь найти ключ, когда он обхватил меня за талию и погладил по юбке. Я знала, что должна остановить это, но мое тело безумно реагировало на его прикосновения. Рука Локвуда поползла вверх по моему животу и остановилась на бретельках лифчика.

Я сглотнула, понимая, что должна что-то сказать, пока не стало слишком поздно.

— Презираю тебя, — прошипела я. В ответ Локвуд схватил меня за левую грудь и крепко сжал. — Я презираю тебя, и эту штуку, которую ты называешь членом, которая сейчас тычится в мою задеицу.

Он обхватил ладонью вторую грудь.

— Чувства взаимны, Фифи. Но я уверен, ты помнишь — эта штука, которую я называю членом, гораздо больше той, что между ног у низкорослого драматурга. У того ничтожного драматурга, чей маленький член, вероятно, сейчас находится внутри твоей кузины.

Я стиснула зубы.

«Чертов Лиам!»

— По крайней мере, у него не было никаких заболеваний. У тебя, вероятно, имеются все ЗППП из тех, что бродят по Вегасу.

В ответ Локвуд уперся бедрами мне в задницу. Его член походил на стальную трубу, пытающуюся прорваться сквозь брюки.

Это было так приятно.

Такой твердый.

Такой теплый.

Воспоминания о событиях двенадцатилетней давности нахлынули с новой силой. У Локвуда был здоровый член, как у коня, и уже в восемнадцать лет он точно знал, что с ним делать.

— Пошли внутрь, — прорычал он. — Я хочу трахнуть тебя так сильно, что тебе будет трудно сидеть на завтрашнем собрании.

Я зажмурилась. Внутри меня шла борьба. Я знала, что будет колоссальной ошибкой связаться с Локвудом, тем более что между нашими семьями идет настоящая война. Но, черт возьми, мое тело было в огне.

Мы не обязаны становиться друзьями.

Или любить друг друга, если уж на то пошло.

Я могу просто использовать его один раз.

Просто сниму напряжение и завтра же вернусь на прежнюю дистанцию…

Нет!

Мне не следует этого делать.

Я точно не стану этого делать.

Локвуд ущипнул меня за сосок, и меня пронзила искра.

Да пошли они все!

Лиам.

Отец.

И Локвуд.

— Основные правила, — прохрипела я. — Не целуй меня. И ты возьмешь меня сзади. Ты не кончишь, пока не кончу я, или, да поможет мне Бог, я вырву эту штуковину у тебя между ног. И еще ты используешь чертов презерватив!

Локвуд прикусил мое ухо.

— Ай!

— Заткнись. У меня тоже есть кое-какие правила.

— Правила? Какие же у тебя правила?

— Не жди, что я после этого останусь. Ты кончаешь. Я кончаю. Я ухожу. В таком порядке. Ты не будешь болтать, если только не о том, как приятно чувствовать мой член внутри тебя. И эти чертовы остроносые туфли, которые ты носишь, остаются на тебе. О, и если я заставлю тебя кончить больше одного раза, завтра тебе придется завтра заколоть свои волосы наверх.

Я была так возбуждена, что не могла думать на что соглашаюсь. Я просто хотела сделать это… хотела его. Сейчас.

— Прекрасно, — отрезала я. — А теперь заходи и давай уже покончим с этим.

Локвуд взял у меня ключ и открыл дверь. Он завел меня в комнату с силой и прижал грудью к стене.

— Вытащи мой член, — прорычал он.

Я терпеть не могла, когда мне указывали, что делать, в особенности он.

— Я что, по-твоему, Гудини? Для этого мне придется развернуться.

Локвуд отступил на полшага, Я повернулась, обхватила рукой его выпирающий через штаны член и сжала. Изо всех сил.

Локвуд зашипел.

— Достань свой член, — прорычала я.

Он зловеще ухмыльнулся, расстегнул брюки и сунул мою руку в свои боксеры.

О черт! Такой твердый, горячий, гладкий! Никогда в жизни я не была так возбуждена. Впрочем, я не собиралась показывать это.

Я посмотрела Локвуду в глаза и резким погладила член вверх-вниз.

Локвуд зажмурился на мгновение, провел языком по нижней губе и напряженно произнес:

— Будем считать, что так ты расплатишься за ужин и выпивку. — Он схватил меня за шелковую блузку и рванул. Ткань порвалась, и несколько пуговиц зазвенели по стене.

— Это блузка за четыреста долларов, придурок.

— Тогда придется накормить тебя еще парочкой ужинов.

Он обхватил мою грудь, раздвинул кружевную ткань лифчика, и грудь нетерпеливо вывалилась наружу.

Локвуд сильно ущипнул меня за сосок и проследил за моей реакцией. Меня пронзила сладострастная боль, но я ничем ее не выдала.

— Это должно быть больно или приятно? — усмехнулась я.

Локвуд прорычал, наклонился и втянул сосок в рот, одновременно задирая мне юбку до талии.

— Фифи, ты влажная для меня?

Прежде чем я смогла придумать саркастический ответ, он скользнул пальцами под мои трусики, погладил, а затем резко проник в меня.

Я судорожно выдохнула.

На лице Локвуда появилось выражение глубочайшего удовлетворения. Этот ублюдок получил то, что хотел — заставил проявить эмоции.

— Такая мокрая.

Он проник в меня один раз, потом второй.

— Ты ведь была мокренькой с самолета, маленькая задира?

Я была так возбуждена, что могла кончить только от его руки. Раньше такого со мной не случалось. Во всяком случае, с Лиамом.

“Лиам. Какой же он подонок!”

Мой гнев рос вместе с возбуждением. Не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме ощущения руки Локвуда, я чуть не забыла, что все еще сжимаю его член.

Я надавила сильнее.

— Достань уже этот чертов презерватив.

Локвуд стиснул зубы, но полез в карман и одной рукой вытащил из бумажника презерватив. Поднеся упаковку к зубам, он разорвал ее.

— Повернись, чтобы я не смотрела на тебя.

Он убрал руку между моих ног и снова развернул меня лицом к стене.

Я оглянулась через плечо.

— Надеюсь, это того стоит.

Локвуд натянул презерватив и выплюнул обертку на пол.

— Наклонись. — Он надавил мне на спину. — Опирайся о стену обеими руками, иначе будешь биться головой.

Он задрал юбку повыше, обхватил рукой живот и приподнял так, что я оказалась на цыпочках. Я оперлась потными ладонями о стену. Я была в нетерпении, как вдруг услышала громкий хлопок и почувствовала боль.

— Что за…

Не успела я договорить, как Локвуд вошел в меня. Внезапное, грубое движение вытеснило из моих легких весь воздух. Он погрузился так глубоко, что мне пришлось раздвинуть ноги пошире, дабы избавиться от неприятных ощущений.

Бедра Локвуда, прижатые к моей заднице, начали дрожать.

— Такая тесная, — проворчал он. — Чертовски тесная.

Он скользнул ладонью по спине к бедру и сжал, впиваясь пальцами в кожу.

— А теперь будь умницей и скажи, как тебе хорошо, Фифи.

Я прикусила губу и попыталась совладать с дыханием. Такого я не испытывала уже целую вечность, несмотря на то, что он только засунул в меня член. Но я ни за что в этом не признаюсь.

— Ты собираешься двигаться или будешь просто стоять? Может, тебе показать, как трахаться? — Я подалась вперед, так что член наполовину выскользнул, а затем резко оттолкнулась от стены, вовлекая его в себя снова. Не скажу, что это было приятно.

— Так вот в какую игру ты хочешь играть?

— Заткнись и пошевеливайся, — приказала я.

Локвуд зарычал и схватил меня за волосы. Сделав большой, сильный толчок, он стал раскачиваться во мне, а затем остановился.

— Господи, у тебя так трясется задница. Все же ты должна делать эту работу сама, чтобы я мог наслаждаться зрелищем.

— Локвуд!

— Да, мэм, — усмехнулся он.

В конце концов он заткнулся и принялся за работу. Толчки были грубыми и резкими, но в то же время чертовски приятными. Никогда прежде я настолько не возбуждалась.

“Во всяком случае, за те полтора года, что мистер Лиам Роджерс занимался со мной любовью”.

При этой мысли весь мой гнев устремился к человеку, в данный момент терзающему меня изнутри. Я начала двигаться вместе с ним, отвечая на каждый толчок, удар за ударом, а когда Локвуд провел пальцами по клитору, я потеряла контроль.

Оргазмы — вот над чем мне обычно приходилось работать. Это походило на гонку, где я надеялась пересечь финишную черту прежде, чем у моего напарника кончится бензин. Но сегодня было иначе. Я финишировала первой, и так сильно, что содрогнулась всем телом с громким стоном.

— Черт!

Локвуд взвинтил темп.

— Да, сожми меня еще сильнее..

Он качнулся раз, второй, и на третий рыкнул и погрузился еще глубже. Даже несмотря на презерватив, я могла чувствовать пульсации, пока он кончал.

Мы простояли так довольно долго, пытаясь восстановить дыхание.

Глаза защипало от слез. Последний месяц меня переполнял гнев и разочарование, а теперь будто вышибло пробку.

“Только не сейчас! Я ни за что не позволю ему увидеть надвигающийся потоп”.

Пришлось подавить подступивший к горлу ком и повести себя, как стерва. Впрочем, рядом с Локвудом это было не в новинку.

— Мы закончили? Если да, то проваливай.

— Нет, пока ты не признаешься, как тебе понравилась чувствовать мой член.

Я попыталась выпрямиться, но Локвуд надавил ладонью между лопаток и остановил меня.

— Пусти!

— Сначала скажи, как сильно любишь мой член.

— Ни за что. А теперь отпусти меня, пока я не заорала.

— Дорогая, последние десять минут ты только и делала, что кричала. Похоже, всем на это наплевать, — Локвуд усмехнулся, но все-таки вытащил член и помог мне подняться.

Было бы лучше, если бы он ушел и оставил меня дальше стоять, пока прохладный воздух не заменит его тепло. Но вместо этого он удостоверился что я держу равновесие и поправил мою юбку.

— Ты в порядке? Мне нужно в туалет, чтобы избавиться от презерватива.

Я кивнула, старательно отводя взгляд. Сочувствие Локвуда — последнее, что мне сейчас нужно.

Он ушел в ванную, а я воспользовалась моментом, чтобы привести в порядок и нервы, и внешний вид: пригладила растрепанные волосы, заправила грудь в бюстгальтер и запахнула порванную блузку. Достав из мини-бара бутылку воды я, чтобы избежать неловкого прощания, встала у окна спиной к комнате.

Я надеялась, что он просто помашет рукой и исчезнет, но Локвуды никогда не делали того, чего хотели Стерлинги.

Он подошел сзади, взял у меня из рук бутылку с водой, попил, а затем намотал прядь моих волос на указательный палец.

— Мне нравятся твои локоны. Они длиннее, чем были в школе и вьются. Раньше ты их выпрямляла?

Я нахмурилась.

“Он спятил?”

— Да. Я обычно их выпрямляла. И спасибо за напоминание, что пора подстричься. Я собираюсь все это отрезать.

— Как бы ты назвала цвет своих волос? Каштановые?

Я нахмурилась сильнее.

— Понятия не имею.

Он усмехнулся.

— Знаешь, когда ты злишься, твои зеленые глаза становятся почти серыми.

— Тебя сегодня учили цветам в детском саду что ли?

Локвуд допил воду и вложил мне в руку пустую бутылку.

— Готова ко второму раунду?

— Второго раунда не будет. Ни сегодня, ни когда-либо еще. Убирайся.

Я не смотрела на него, но, в отражении окна видела, как его губы растянулись в улыбке.

— Хочешь поспорить?

— Не льсти себе. Мне нужна была разрядка. Ты оказался рядом. Все прошло неплохо, но это не войдет в привычку.

— Неплохо? В следующий раз я заставлю тебя умолять об этом.

Я закатила глаза.

— Проваливай, Лоувуд. Все это было чудовищной ошибкой.

— Ошибкой? Ах да, я и забыл, что тебе нравятся тощие парни, которые увлекаются литературой и прочим дерьмом. Будет лучше, если в следующий раз я начну читать стихи, пока мы трахаемся?

— Вон отсюда!

Он покачал головой.

— Ладно… Но, как сказал Шекспир: лучше трахаться и проигрывать, чем вообще никогда не трахаться.

Я еле сдержала улыбку.

— Я не думаю, что он это имел ввиду. Хотя довольно близко.

Он пожал плечами.

— Все равно этот парень был занудой.

— Спокойной ночи, Локвуд.

— Жаль, что отказываешься от второго раунда. Твои пальчики не заменят мой член.

— У тебя мания величия.

— Доброй ночи, Фиф. Рад снова видеть тебя.

— Эти чувства не взаимны.

Он пошел к двери, а я продолжила наблюдать в отражении окна.

Локвуд открыл дверь, оглянулся, посмотрел на меня и вышел.

Я зажмурилась и покачала головой.

“Святые угодники. Что черт возьми я сейчас сделала?”

Глава 3

София

Я все испортила, и нужно это исправить как можно скорее. Пока об этом не узнал кто-нибудь еще, и прежде, чем поставлю под угрозу то, ради чего я здесь.

На следующее утро Локвуд вошел в конференц-зал ровно в восемь сорок пять — за пятнадцать минут до начала встречи.

Увидев меня, он ухмыльнулся, как Чеширский кот.

— Доброе утро. Сегодня прекрасный день.

Я сделала глубокий вдох.

— Садись.

Он указал пальцем на дверь.

— Может, мне ее запереть или тебе хочется пощекотать нервы? Держу пари, тебе бы понравилось. Представь, как сюда заходит, как раз когда я задираю тебе юбку и…

— Заткнись к чертовой матери и сядь, Локвуд!

Он улыбнулся.

— Да, мэм.

Этот придурок решил, что мы играем в ролевые игры. Но я была кем угодно, только не его игрушкой. На кону стояла моя работа.

Я подождала, пока Локвуд усядется, заняла место на противоположной стороне стола для совещаний, скрестила руки на груди и произнесла:

— Прошлой ночи никогда не было.

Самодовольная улыбка расползлась по его невыносимо красивому лицу.

— О, но она была.

— Позволь перефразировать: мы сделаем вид, что ничего не произошло.

— Зачем, если я могу в любой момент закрыть глаза и снова пережить этот момент? — Локвуд откинулся на спинку стула и закрыл глаза. — О да, такое кино я планирую смотреть снова и снова. Стон, какой ты издала, когда кончала, я не смогу забыть, даже если постараюсь.

— Локвуд!

Он открыл глаза.

Я вскочила со стула и облокотилась о стол.

— Послушай меня. Прошлая ночь была ошибкой размером с Техас. Наши семьи терпеть не могут друг друга, не говоря уже о том, как сильно я презираю тебя. Я здесь ради работы. Она для меня очень важна. Поэтому я не могу допустить, чтобы ты отпускал неприличные комментарии, которые может подслушать персонал.

Локвуд внимательно смотрел на меня, и я практически видела, как завертелись шестеренки в его голове. Он провел большим пальцем по губе и выпрямился.

— Хорошо. Мы можем притвориться, что прошлой ночи не было.

Я прищурилась. Все было слишком просто.

— В чем подвох?

— А почему ты думаешь, что есть подвох?

— Потому что ты Локвуд, самовлюбленный мудак, который думает, что женщины — это игрушки. Так в чем подвох?

Он поправил узел галстука.

— У меня есть три условия.

Я покачала головой.

— Еще бы.

И он поднял указательный палец.

— Во-первых. Я хочу, чтобы ты звала меня Уэстон, а не Локвуд.

— Что? Это просто смешно. Какая разница, как я тебя называю?

— Локвудом все называют моего отца.

— Ну и что?

— Если хочешь, можешь обращаться ко мне мистер Локвуд. Возможно, мне это даже больше понравится. — Он покачал головой. — Но только не Локвуд. Это сбивает с толку персонал.

Полагаю, в чем-то он был прав. Впрочем, тут должно было быть что-то еще. Чертовски ясно, что Локвуд не собирался впустую тратить одно из его трех условий, дабы удовлетворить сотрудников. Однако я могла смириться с такой просьбой.

— Прекрасно. Что еще?

Он поднял руку и поднес ее к уху.

— Прости, не расслышал.

Я помотала головой.

— Ты сказал, что у тебя есть три условия. Каковы остальные два?

Он цокнул языком.

— Ты кое-что пропустила. Ты сказала: "Прекрасно. Что еще?", а должна была сказать: "Прекрасно, что еще, Уэстон?".

Казалось, это было так легко исполнить. Не то чтобы я всегда называла его Локвудом; иногда я использовала слово мудак. Значит, все должно быть достаточно просто. Черт, я могла бы именовать этого засранца ваше высочество даже не дрогнув, но называть его Уэстоном теперь, когда он велел мне…

— Ладно.

Он снова приложил ладонь к уху.

— Ладно…кто?

— Ладно, Уэстон, — процедила я сквозь зубы.

Он изобразил ехидную ухмылочку.

— Вот так. Молодец, Фифи.

Я прищурилась.

— Я должна звать тебя Уэстон, а ты будешь продолжать называть меня Фифи?

Игнорируя мой вопрос, он скрестил руки на столе.

— Во-вторых. Ты будешь укладывать свои волосы не реже двух раз в неделю.

— Ты сошел с ума? — фыркнула я, а потом вспомнила, как прошлой ночью он подбивал меня на пари: если я получу от него два оргазма, то заколю волосы наверх. Впрочем, после первого оргазма я его выгнала. — Какое тебе дело до того, как я укладываю волосы?

Он привел в порядок несколько папок, сложенных перед ним на столе.

— Мы договорились по второму условию или нет?

Честно говоря, мне было наплевать, существовала ли какая-нибудь подлая причина, по которой он хотел, чтоб я звала его Уэстон и собирала волосы в пучок? Все равно это не погубит меня, к тому же он может требовать гораздо худшего.

— Каково третье условие?

— Ты будешь ужинать со мной раз в неделю.

Я скривилась от негодования.

— Я никуда с тобой не пойду!

— Считай это деловой встречей. Мы вместе управляем отелем. Уверен, нам будет что обсудить.

И снова он был прав, однако мысль, чтобы сидеть напротив него, разделяя трапезу, заставляла нервничать.

— Ланч, — предложила я.

Он покачал головой.

— Условия не обсуждаются. Соглашаться или нет — дело твое.

Я заворчала.

— Если соглашусь, ты обязан выполнить свою часть сделки. Ты никому не расскажешь о том, что случилось прошлой ночью, ни одному из твоих глупых друзей, ни одному из сотрудников, и уж тем более никому из твоей несносной семьи. Мое кратковременное помешательство навсегда останется в твоем птичьем мозгу, и ты никогда не заговоришь о нем снова.

Локвуд протянул руку, но я все еще сомневалась.

Впрочем, разве не этого я хотела? Чтобы мы забыли обо всем и дальше общались исключительно по-деловому? Обменяться рукопожатиями — это по-деловому, и хотя подсознание советовало любой ценой избегать личного контакта, я все же пожала руку… Уэстона.

Словно в дурацком романтическом фильме, импульс, пробежавший по моему телу, заставил каждый волосок на моей руке напрячься.

К моему везению, этот болван все понял.

Он заметил мурашки, и ухмыльнулся.

— Ужин завтра в семь. Я сообщу, где именно.

К счастью, стук в дверь, а затем появление главного управляющего отеля положил конец нашей личной беседе.

— Я Луис Кантер, — представился управляющий, протягивая руку сначала мне, а затем Локвуду.

— София Стерлинг. Очень приятно с вами познакомиться. Спасибо, что пришли пораньше, чтобы уделить нам немного времени до начала напряженного рабочего дня.

— Без проблем.

— Я читала, что вы дольше всех работаете в "Графине". Это правда?

— Да. В пятнадцать лет я подрабатывать у мисс Коупленд и ваших дедушек. Не ошибусь, если скажу, что за долгие годы я занимал в отеле практически все должности, какие только можно.

Я улыбнулась и указала на стул во главе стола, между мной и Локвудом.

— Это невероятно. Нам очень повезло, что есть человек со столь обширными знаниями и опытом. Пожалуйста, присаживайтесь. Мы просто хотели обсудить переходный период и выслушать все ваши вопросы.

Локвуд встал.

— По правде говоря. Кое-что произошло, и мне нужно отлучиться. Скорее всего, я вернусь только сегодня вечером.

Я удивленно моргнула.

— О чем ты? Что именно произошло и когда?

Локвуд проигнорировал меня и обратился к Луису:

— Приношу свои извинения. Я наверстаю упущенное завтра. Уверен, вы и мисс Стерлинг сможете справиться со всем, что на данный момент необходимо сделать. София сообщит, что я пропустил.

В самом деле? Сегодня нам предстояло провести полдюжины встреч с ключевыми сотрудниками отеля, и сообщить, что мы не собираемся сокращать штат или кардинально менять работу отеля. Все знали, что Стерлинги и Локвуды презирают друг друга, и это очень волновало персонал. А этот придурок решил отказаться от встреч? Что это могло бы означать, и что подумают сотрудники? Что у одного из новых владельцев даже нет на них времени?

Я встала.

— Могу я поговорить с тобой, Локв… Уэстон? — Я кивнула на дверь, проигнорировав его самодовольную ухмылку, и снова повернулась к Луису. — Извините, пожалуйста, я всего на одну минуту.

— Не торопитесь.

Как только мы оказались в коридоре, я огляделась, проверяя, нет ли поблизости персонала. Положив руки на бедра, я постаралась говорить тише:

— Какого черта? У нас целый день расписан, а ты все бросаешь? Что такого важного случилось?

Локвуд, как и прошлой ночью, накрутил на палец прядь моих волос и сильно потянул.

— Ты справишься, Фифи. Ты умеешь угождать людям. Я уверен, что к тому времени, когда вы закончите, весь персонал будет ощущать себя старушкой, которой пора на покой, и это покажется им не плохой идеей.

Я отбросила от себя его руку.

— Я не твоя секретарша. Все, что пропустишь — твоя проблема. Не жди, что я буду отчитываться перед тобой.

В ответ этот козел лишь подмигнул. Я дико ненавидела тех, кто так делает.

— Всего хорошего, красавица.

— Не называй меня так! — крикнула я ему в спину.

Скатертью дорога. Я точно не нуждалась в нем на собраниях. И мне определенно было лучше без него. На самом деле, если задуматься, единственное место, где этот болван был полезен — спальня. Но я не совершу такой ошибки снова.

Я вернулась в конференц-зал.

— Итак, как вы знаете, отель теперь принадлежит семьям Стерлинг и Локвуд, — сказала я Луису. — Каждая семья владеет сорока девятью процентами акций, и два процента принадлежат местной благотворительной организации, которую мисс Коупленд поддерживала.

Луис приветливо улыбнулся.

— "Легкие Шаги".

— Совершенно верно.

Благотворительная организация, которой Грейс завещала двухпроцентный пакет акций, была весьма интересной. Ее возглавлял всего один человек, а фонд не превышал пятидесяти тысяч долларов. Двухпроцентный пакет акций "Графини" стоил, вероятно, в сто раз больше, и неудивительно, что этот тип так стремился продать свою долю кому-то из нас.

— Была ли у мисс Коупленд какая-то личная причина для такого большого пожертвования в эту благотворительную организацию?

Луис откинулся на спинку стула и кивнул. Когда он заговорил, его взор потеплел.

— Лео Фарли. Он работает в отделе уборки.

Это имя мне ни о чем не говорило.

— Какой-то сотрудник вызвал у нее интерес к благотворительности?

— Около шести лет назад Лео был бездомным. Потерял работу, жена умерла, его выселили из квартиры, дочь покончила с собой и все это за несколько месяцев. Иногда он ночевал в переулке за углом, рядом со служебным входом в отель. Мисс Коупленд гуляла два раза в день, точно по часам: в десять утра и в три часа дня, и проходила по нескольку кварталов. Однажды днем она столкнулась на улице с Отто Поттером, который лечил ноги Лео.

— Отто Поттер — это тот, кто основал организацию "Легкие шаги"?

Луис кивнул.

— Он врач-ортопед на пенсии. У многих бездомных есть проблемы с ногами: диабет, хождение босиком, инфекции. Он и еще несколько добровольцев помогали парням, вроде Лео.

— Так Лео и теперь работает здесь?

— Да. Мисс Коупленд прониклась к нему симпатией. Как только его ногам стало лучше, Лео начал гулять вместе с ней, и в конце концов она предложила ему работу. Он был лучшим работником месяца больше, чем любой другой сотрудник. Много трудится.

— Вау. Это потрясающая история.

Луис с гордостью улыбнулся.

— У меня их полно, когда речь заходит о мисс Коупленд. Она была очень хорошим человеком.

Это было хорошей новостью. У заботливых работодателей обычно преданные работники, и я надеялась на спокойную жизнь, пока торчу здесь, присматривая за отелем и отстаивая фамильные интересы.

Вернув наш разговор к цели нашей встречи, я открыла блокнот.

— Итак, расскажите мне о делах "Графини". Все ли идет гладко? Есть ли какие-то проблемы или опасения, на которые вы хотели бы обратить мое внимание?

Луис указал пальцем на мой ежедневник.

— Хорошо, что вы захватили блокнот.

«Ой-ой».

— Во-первых, надвигается забастовка.

— Забастовка?

— Мисс Коупленд была щедрой и преданной, но ей также приходилось крепко держать бразды правления, если дело касалось ведения дел. Я — управляющий отелем, и контролирую все текущие процессы, но бизнес-аспектами она занималась лично. Она долго болела, и кое-что из того, что требовалось уладить, так и не было решено.

Я вздохнула и записала: "Забастовка".

— Ладно, расскажите, что вам известны о проблемах с профсоюзом.

Спустя сорок минут у меня было шесть страниц заметок только относительно первого вопроса.

— Что-нибудь еще?

«Пожалуйста, скажи "нет"».

Луис нахмурился.

— Я бы сказал, что следующая самая большая проблема — это свадьбы.

— Свадьбы? — переспросила я.

Он кивнул.

— Уверен, вам известно, что "Графиня" — одно из самых востребованных мест для проведения торжеств.

— Да, конечно.

— У нас два банкетных зала: Дворцовый и Императорский. Их бронируют за три года вперед.

— Хорошо…

— Около двух лет назад мы начали принимать заказы на Солнечный зал. Он точная копия Императорского, только с выходом на отдельную террасу на крыше.

— Я и не знала, что на крыше есть терраса.

Луис покачал головой.

— Ее пока нет, и в этом-то и заключается часть проблемы. Ремонтные работы там едва начались, а первый банкет — свадьба племянницы мэра, должен состояться уже через три месяца.

У меня отвисла челюсть.

«Вот дерьмо!»

Дальше дела пошли еще хуже. Внешне отель выглядел шикарно, он внутри накопилось немало проблем, которые теперь стали моей заботой. Луис все говорил и говорил, и мне пришлось перенести встречи со старшими менеджерами, чтобы все обсудить. К концу голова у меня шла кругом.

Я остановилась в дверях конференц-зала, провожая Луиса.

— Большое спасибо, что посвятили меня во все детали.

Он улыбнулся.

— Хорошо, что вас двое. Впереди много работы. — Я недоуменно нахмурилась. Луис это заметил и добавил: — Я имел в виду мистера Локвуда. Должно быть, приятно иметь рядом того, с кем можно разделить проблемы.

Я не стала говорить, что принудить Стерлингов и Локвудов договориться о чем-то может стать главной проблемой для отеля, и вместо этого широко улыбнулась.

— Приятно иметь того, на кого можно положиться.

“Особенно, если он уходит с важных встреч, как сегодня”.

— Дайте знать, если я смогу вам помочь.

— Спасибо, Луис.

Оставшись одна, я попыталась собраться с мыслями. Я думала, что еду в Нью-Йорк присматривать за отелем, пока команда семейных юристов и бухгалтеров оценивает активы “Графини” и решает, какую сумму предложить за оставшиеся два процента акций на аукционе. Но похоже, для меня появилась новая работа.

Сотовый начал жужжать на столе.

Я подняла его и громко вздохнула. Существовал лишь один человек, с которым мне не хотелось обсуждать то, что узнала от Луиса, больше, чем с Уэстоном Локвудом. Но по закону подлости именно он мне и звонил.

Лучше покончить с этим сразу.

Глубоко вздохнув, я ответила на звонок.

— Привет, пап…

Глава 4

София

— Как это, черт возьми, произошло? — Отец начал ссору еще до того, как мы сели за стол.

Он повесил трубку, стоило только упомянуть о назревающей забастовке; я даже не успела сказать о других проблемах. А спустя полчаса мне на почту пришло письмо от его секретарши о том, что отец прилетит в семь вечера и отужинает в «Прайм» — одном из ресторанов «Графини». По сути, меня просто поставили перед фактом. Неожиданным стало и то, что мой сводный брат, Спенсер, сопровождал отца. Хотя я должна была ожидать такое от них обоих.

— Мисс Коупленд была больна, поэтому некоторые проблемы оставила на потом, чтобы разобраться после выздоровления. Очевидно, у нее такой возможности не появилось.

Официант подошел к нам, чтобы узнать, чтобы мы хотели выпить. Отец даже не дал времени несчастному закончить вопрос, когда рявкнул:

— Виски со льдом. «Гленливет» двадцатипятилетней выдержки односолодовый.

Алкоголь, стоимостью менее пятисот долларов за бутылку он считал не годным.

Подпевала отца, то есть мой сводный брат, поднял руку и сказал:

— Сделайте два.

Без «пожалуйста».

Без «спасибо».

И уж точно они с отцом не слышали о правиле «леди вперед».

Я попыталась смягчить ситуацию, делая свой заказ.

— Пожалуйста, можно мне бокал мерло? Бренд не важен, можете налить из открытой бутылки. — Я улыбнулась. — Спасибо вам большое.

Даже если отец заметил мое чересчур манерное поведение, то и бровью не повел.

— Спенсер разберется с профсоюзом, — сказал он. — У него есть опыт.

«Ну уж нет!»

— Спасибо, но я справлюсь сама.

— Я не спрашивал тебя, София, — сурово ответил отец.

Я много чего позволяла своему отцу в течение долгих лет, но в этот раз я так просто не сдамся. Дедушка поручил мне следить за отелем, и он будет мной гордиться.

— Со всем уважением, папа, я справлюсь без Спенсера. Если понадобится какая-либо помощь, я обязательно о ней попрошу.

Уши отца побагровели.

— Ты многое о себе возомнила.

— Дедушка верит в меня. Может и тебе стоит попробовать.

— Люди из профсоюза привыкли работать с мужчинами, — встрял Спенсер. — Все может пойти не по плану.

«Этот придурок намекнул, что мне нужна помощь, потому что я женщина?» — У меня заалели уши.

Повезло, что официант подошел с напитками, и это дало мне время остыть. Я не опущусь до унижения доказывать свою точку зрения через крики и издевательства — это способ моего отца.

После того, как официант расставил напитки, я попросила его дать нам несколько минут изучить меню, которые мы пока даже не открывали, сделала большой глоток вина и повернулась к Спенсеру.

— А я не знала, что размер детородного органа имеет значение на переговорах. Но не волнуйся, Спенс, в детстве мы купались вместе, поэтому могу заверить, что мой больше твоего.

— София! — вмешался отец. — Веди себя как леди и следи за языком.

Как будто унижений от отца и сводного брата было недостаточно, боковым зрением я заметила, как в ресторан входит Локвуд. Наши взгляды встретились. Он быстро оглянул моих компаньонов, после чего направился прямо к нам.

Я одним глотком допила вино.

— Мистер Стерлинг, рад вас видеть. — Локвуд положил руку на спинку моего стула и одарил нас одной из своих ослепительных и раздражающих улыбок.

Отец оглядел его с головы до ног и проворчал:

— Господи, тут хоть кому-то есть дело до этого отеля? Я-то переживал, что Локвуды подошлют кого-то приударить за моей дочерью. Но если отправили тебя, то я хотя бы на этот счет могу быть спокоен.

Локвуд улыбнулся краешком губ и покосился на меня.

— Можете спать спокойно. Я не собираюсь приударить за вашей дочерью.

Спенсер откинулся на стуле.

— Я думал, ты еще в Вегасе.

— Переехал в Нью-Йорк девять месяцев назад. Плохо у тебя получается следить за мной, Спенс.

Я сдержала улыбку — сводный братец ненавидел, когда его так называли.

— Если ты здесь, тогда кто в Городе грехов заправляет всеми стрип-клубами и казино, Локвуд?

Уэстон сверкнул самодовольной улыбкой.

— Твой вопрос не связан случайно с Авророй Гейблс? Я слышал, что она сейчас занята кем-то.

Улыбка Спенсера растаяла.

Интересно. Похоже, Уэстон что-то разузнал о Спенсере. Мне бы тоже неплохо это знать.

— Как ты собираешься разрешить вопрос с профсоюзом? — спросил Спенсер, стиснув челюсть.

Уэстон виновато взглянул на меня.

— Сегодня я с ними встретился, и мы почти пришли к соглашению.

Я выкатила глаза.

«Сволочь! Он знал о проблеме с профсоюзом и ничего не сказал».

Я недооценила его. Думала, он бездельничает, а он в это время был впереди меня на несколько шагов. Спенсер и отец разозлили меня, но это просто взбесило.

— Ты позволила Локвуду одному решать все проблемы? — огрызнулся отец. — С ума сошла или вообще ничего не смыслишь в бизнесе?

Уэстон поднял руку.

— Эй, полегче, старик. Нет причины повышать голос и разговаривать так с Софией.

— Не смей указывать, как мне говорить с собственной дочерью!

Уэстон расправил плечи.

— Я не буду стоять и смотреть, как ты повышаешь голос на женщину. Мне нет дела, твоя это дочь или нет. Имей хотя бы толику уважения.

Мой отец встал и бросил салфетку на стол.

— Не лезь не в свое дело.

Ситуация выходила из-под контроля, и мне не нравилось, к чему все идет. Я тоже встала.

— Вы, оба, хватит! Я не потерплю твоих криков и оскорблений. — Я указала на отца, а затем повернулась к Локвуду и ткнула пальцем в его грудь. — Мне не нужна твоя защита. Я сама о себе позабочусь.

Он помотал головой.

— Я и забыл, какая вы все веселая компания. Всегда подозревал, что старик у вас садист. Но не знал, что ты, Фифи, мазохистка. Приятного, мать его, аппетита. — Он развернулся и ушел.

Мы с отцом все еще стояли. Не знаю почему, но мне не хотелось садиться первой.

— Я пробыла здесь чуть больше суток. Дай мне свободно вздохнуть. Если понадобится помощь, я скажу. Мы все на одной стороне. Я считаю, что просьба о поддержке — это не слабость, а признак сильного лидера. Теперь, если ты готов сесть за стол, обсудить остальные вопросы и, возможно, дать совет, исходя из своего многолетнего опыта, я буду счастлива тебя выслушать. Если нет, тогда я закажу ужин себе в номер.

Отец что-то неразборчиво проворчал, но взял салфетку и сел за стол.

— Спасибо, — сказала я.

На протяжении вечера все было спокойно, хотя чем больше я погружала отца в проблемы отеля, тем сложнее ему было не настаивать на том, чтобы Спенсер присоединился ко мне. А сводный брат делал то, что умел лучше всего: кивал и поддакивал.

Я отказалась от кофе и десерта, надеясь не продолжать вечер дольше, чем нужно, и, к счастью, они поступили также. Мы пожелали друг другу спокойной ночи в лобби отеля. По пути к лифту я боролась с сильным желанием зайти в бар и выпить рюмку, а может и две.

Но мне нужна была ясная голова перед следующей встречей.

________

— Я знал, что ты не устоишь, — сказал Локвуд, когда открыл дверь своего номера.

Я прошла мимо него и только развернувшись заметила, что на нем не было ничего, кроме уже расстегнутой рубашки и черных боксеров.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Он посмотрел вниз.

— Мм… Раздеваюсь.

Я отвернулась.

— Зря. Одевайся!

Удивительно, но он послушался: подошел к стулу, на котором висели брюки, и надел их. Ширинку-то он застегнул, но верхнюю пуговицу и ремень оставил расстегнутыми.

Я повернулась, и мой взгляд тут же упал на узкую дорожку волос, начинающуюся у его расстегнутых брюк и идущую вверх прямо до пупка. Я старалась сосредоточиться, но эта чертова счастливая дорожка чертовски отвлекала. Что разлило меня еще больше.

Уэстон пожал плечами.

— Не видел, чтобы ты звонила мне после того, как все узнала.

Я нахмурилась.

— Я узнала только сегодня, пока ты встречался с профсоюзом!

Он подошел ближе.

— Твой отец настоящий придурок.

Об этом знали все, особенно я. Я могла бы поливать своего отца грязью сколько угодно, но никто другой не имел на это права, особенно Локвуд.

— Не говори про моего отца.

Уэстон вылупился на меня, чуть запрокинув голову.

— Серьезно? После того, как он разговаривал с тобой, ты его защищаешь?

— Как он разговаривает со мной — не твое дело.

Он усмехнулся, но ничего не ответил.

— Ты над чем смеешься? — прорычала я.

Локвуд пальцем постучал по своему переднему зубу.

— У тебя что-то между зубов застряло. Шпинат или петрушка, кажется. Ты заказывала устрицы Рокфеллера? Они такие вкусные, правда?

— Что? Нет! Я не заказывала устрицы! — Я лихорадочно стала тереть передние зубы.

— Это напомнило мне время, когда мы были детьми. Помнишь, между двумя передними зубами у тебя была такая большая щель? Понадобилось бы что-то побольше шпината, чтобы там застрять. Почему ты от нее избавилась? Мне она всегда нравилась.

У меня и правда были ужасные зубы в детстве. Не сосчитать, сколько часов я потратила в кресле ортодонта, пока пять лет носила брекеты. Удивительно, что Уэстон вообще об этом помнил.

Он застал меня врасплох, когда наклонился и сам достал то, что застряло в моих зубах.

— Попался, — он поднял палец.

Не знаю, почему этот маленький жест растопил мое сердце, но я собралась и проворчала:

— Держи себя в руках.

Уэстон шагнул ближе.

— Ты точно этого хочешь? — Он положил руку мне на бедро. — Выглядишь так, будто тебе не помешало бы снять стресс.

Я ненавидела, как реагировало на его прикосновения. Ненавидела даже больше, чем то, что Локвуд снова провел меня, и как себя вел с моим отцом.

— Пошел ты!

Он подступил ближе и глубже впились пальцами в мое бедро.

— Почему не рассказал о профсоюзе?

Он наклонился и глубоко вдохнул.

— Каким парфюмом ты пользуешься?

— Отвечай, придурок. Почему не сказал о забастовке?

— Я отвечу, но ответ тебе не понравится.

— Мне многое в твоих ответах не нравится, но это тебя никогда не останавливало.

— Глава профсоюза не очень жалует деловых женщинами. Он даже не стал бы делать вид, что слушает тебя, а как только ты ушла, принялся бы обсуждать твои сиськи. Прямо при мне. Я бы не стерпел и ударил его. Лучшее решение было не брать тебя на встречу.

— Лучшим решением было не идти на поводу у засранца-сексиста, а разобраться с вопросом напрямую, как профессионалы.

Локвуд, похоже, обдумывал мои слова, а потом кивнул.

— Хорошо. Моим намерением было уберечь тебя от насмешек, но я понимаю, почему ты недовольна.

Я расслабилась.

— Сделай так, чтобы этого больше не повторилось.

Уголки его губ дрогнули.

— Да, мэм.

Очень медленно он начал поднимал руку все выше и выше с моего бедра. Я должна была уйти, но вместо этого продолжала стоять и наблюдать, как он ласкает мое бедро, скользит рукой вверх по боку, останавливается у груди, чуть задевая ее, а потом смотрит мне прямо в глаза.

Казалось он дает мне шанс остановить его — и мне очень, очень этого хотелось. Мой разум этого хотел, но тело… не очень. Прошли только сутки с того момента, как он последний раз меня так трогал, и все же я чувствовала сильнейшее желание. С учащенным дыханием я смотрела, как он ведет рукой по моей шелковой блузке, обхватывает грудь и сжимает ее.

— Боже, я так тебя презираю, — прошипела я с закрытыми глазами.

— Твои возбужденные соски говорят о том же.

Локвуд просунул ладонь в блузку, спустил одну лямку бюстгальтера с плеча и ущипнул сосок.

Я пискнула в ответ, и тут же возненавидела себя за это.

— Тебе нравится пожестче, правда?

— Не порти все разговорами.

Он передвинул ладонь на другую грудь, второй рукой взял меня за запястья, наклонился и прошептал:

— Может, нам стоит придумать стоп-слово?

«О, Боже. Что со мной не так? Почему идея о стоп-слове так меня завела?»

Когда я не ответила, Локвуд прикусил мочку моего уха.

— Выбери любое слово, красавица.

Я открыла глаза.

— Придурок.

Он рассмеялся.

— Думаю, тебе нужно выбрать другое слово, а не то, которое ты произносишь десять раз на дню, когда я рядом.

— Мне это не нужно. Я не любительница извращений.

Он откинул голову назад.

— Ты презираешь меня, а я собираюсь связать твои руки и трахнуть так, что забудешь о всех сегодняшних проблемах. Говори, что хочешь, милая, но тебе нужно стоп-слово. — Он убрал руку, плавно вытянул ремень из шлевок брюк, отпустил мои запястья и приказал: — Повернись. Держи руки за спиной.

Его голос был грубым, хриплым, до одурения сексуальным — такому невозможно сопротивляться, но я медлила. Это был момент истины. Я действительно собиралась дать мужчине, которого ненавидела всю жизнь, связать себя?

Угадав, что я волнуюсь, Локвуд коснулся моей щеки.

— Я не стану делать то, чего ты не хочешь.

— А если я не хочу быть связанной?

— Тогда я не стану этого делать, — он пристально посмотрел мне в глаза. — Но ты ведь хочешь, верно? Перестань думать о том, что правильно, и просто делай, что хочется, Соф.

От меня не ускользало, что он наконец-то назвал меня по имени.

Сделав глубокий вдох, я мысленно откинула все свои преграды и предупредила:

— Не оставляй следов.

— Я просто затяну. — Уэстон накинул ремень на мои запястья и застегнул пряжку.

Я изо всех сил постаралась освободиться, и ничего.

Локвуд проводил меня к столу у окна. Я думала, что все пройдет также, как и в прошлый раз: я наклонюсь, а он возьмет меня сзади, но, опять ошибалась. Он развернул меня и усадил на стол.

— Раздвинь ноги.

— У нас есть уговор, — сказала я, тяжело дыша, — только сзади.

Локвуд схватил меня за колени.

— Это когда я тебя трахаю. А я пока не готов.

Я сглотнула.

Он широко раскрыл мои ноги, и я даже не сопротивлялась.

— Последний шанс. Твое стоп-слово, София?

— Графиня, — прошептала я.

Он улыбнулся.

— Хороший выбор.

Локвуд сделал шаг назад. С раскрытыми ногами и связанными за спиной руками, я чувствовала себя уязвимой. Стараясь придать себе уверенности, я раздраженно сказала:

— Просто продолжай. Давай покончим с этим.

Он прикусил нижнюю губу, не сводя с меня глаз.

— Ты будешь смотреть мне прямо в глаза, пока я трахаю тебя пальцами.

Локвуд удовлетворенно хмыкнул и подошел ближе. Провел рукой между моих ног, отодвинул трусики в сторону, и вдруг засунул один внутрь меня. Так же он сделал вчера, но почему-то я этого не ожидала и резко вдохнула.

— Уже такая мокрая для меня.

Он двигал пальцем вперед-назад, и зажмурилась от удовольствия.

— Тц-тц-тц. Ты уже забыла, что я сказал? Смотри на меня, моя маленькая Фифи.

Нужно было осадить его за наглость, сказать, чтобы перестал меня так называть, но я не смогла — мысли в голове путались, слова не шли с языка.

— Раздвинь ноги шире, чтобы я мог входить глубже. Мне нравится, какая ты узкая.

Мне правда хотелось воспротивиться, но желание получить еще больше удовольствия оказалось сильнее, и я бесстыдно раскрыла ноги.

Локвуд улыбнулся. Он держал мой взгляд, пока вводил внутрь еще один палец. Я напряглась, но стоило мне только расслабиться, как он продолжил вводить пальцы с той же скоростью, с которой делал это раньше.

— Еще один…

Я потерялась в моменте и не понимала, о чем он говорит, пока не почувствовала третий палец внутри. Я застонала и снова закрыла глаза.

Локвуд дал мне несколько секунд, а затем прошептал:

— Ты так красива, когда возбуждена. Какая жалость, что позволяешь брать тебя только сзади. Уверен, ты выглядишь еще горячее, когда кончаешь от моего члена, а не пальцев.

Я задышала тяжелее и Локвуд тоже. Это в сочетании с постоянным движением его пальцев подталкивало меня к краю. Когда он чуть согнул пальцы, я знала, что до оргазма осталось совсем немного.

Локвуд схватил меня за волосы свободной рукой, потянул, запрокидывая голову, и стал сосать мою шею.

— О-о-о… О, Боже.

Он потянул сильнее, так, что я почувствовала боль — но не настолько сильную, чтобы просить остановиться — и большим пальцем стал ласкать мой клитор.

— Открой глаза, когда будешь кончать, — простонал Локвуд и чуть отстранился, чтобы видеть мое лицо.

Я была так увлечена, что толком не расслышала, поэтому он повторил, но в этот раз жестче:

— Глаза открыты, София!

Я подчинилась. Инстинктивно, мне захотелось обхватить Локвуда руками, но я вспомнила, что они связаны за спиной ремнем, который при попытке освободится сильнее впивался в кожу. На удивление, ощущение ограничения не пугало, а только сильнее заводило. Несмотря на тщетные попытки освободиться, я еще немного поборолась, пока не стала чувствовать себя на грани.

«О, Боже!»

Издав не то стон, не то крик, я кончила.

Мы с Локвудом глядели друг на друга, и огонь в его глазах, пока он смотрел, как я кончаю, приковал меня к месту.

Когда дрожь утихла, я наклонилась вперед, положила голову на плечо Уэстону и закрыла глаза.

— Развяжи меня, — прошептала я, снова почувствовав себя уязвимой.

— Уверена?

Я кивнула.

Он потянулся и расстегнул пряжку.

Я потерла запястья. Они были красными, но на деле совсем не болели.

— Тебе принести лед? — спросил Локвуд, заметив это.

— Я в порядке.

— Может крем или хоть что-нибудь?

Этот нежный, заботливый тон, пугал меня больше, чем то, что только сейчас произошло. Я слегка оттолкнула Локвуда и поправила юбку.

— Не будь добр ко мне.

Он вздернул брови.

— Хочешь, чтобы я вел себя как придурок? — Он осмотрелся. — Где-то тут есть соль, могу принести и посыпать тебе на запястья — будет жечь. Такое тебя устроит?

Я прищурилась и спрыгнула со стола.

— Знаешь, что меня устроит? Если бы ты не встречался с профсоюзом за моей спиной. У нас с тобой равные доли отеля, и тебе нужно мое одобрение на принятие таких решений.

— Серьезно? Две минуты назад ты стонала, а сейчас опять вернулась к профсоюзу. Может, нам стоит отложить это на потом?

Я вовсе не планировала сбегать из его номера. Но с другой стороны, я и не планировала того, что здесь только что произошло. Однако сейчас я была в выигрышном положении — положении, которое заставит Локвуда чувствовать себя так, как почувствовала себя я.

Я зло ухмыльнулась, и изогнула бровь.

— На потом?

Он посмотрел вниз на выпирающий бугор в брюках и снова на меня.

— Мы тут еще не закончили.

— Ты так считаешь? — Я прошла прямо к двери, открыла ее и обернулась через плечо. — Ты сегодня кинул меня, теперь я кидаю тебя. Надеюсь, тебе нравятся ощущения. Сладких снов, Уэстон.

Глава 5

Уэстон

— Как поживаете? Рада, что вы не отменили наш сеанс на этой неделе. — Доктор Халперн скрестила ноги и положила планшет на стол.

Наверное, это первый раз, когда мне не хотелось поглядывать на ее стройные икры. И не потому, что сегодня она надела брюки.

Как и всегда, я лег на кушетку, хотя доктор Халперн и говорила, что это не обязательно. Оказывается, что мозгоправ, сидящий в кресле у кушетки пациента, пока тот рассказывает о своих проблемах — не более, чем киношный миф. Хотя, раз я уже пришел сюда, то могу немного отдохнуть.

— Я рассказывал, как болел ларингитом в детстве? — спросил я. — Мне было примерно четыре, а Кэролайн шесть или около того.

— Не припомню, чтобы вы упоминали об этом.

— В общем, я болел ларингитом, поэтому мама отдала мне остатки мороженого. Кэролайн это не понравилось, и она написала в увлажнитель воздуха, который стоял в моей комнате. Когда пришло время ложиться спать, комната провоняла мочой.

Доктор Халперн взяла планшет и что-то записала.

— Понравилась идея? Хотите сами проделать с кем-то такой трюк или думаете, что нашли корень всех моих проблем?

Доктор Халперн отложила планшет и ручку.

— Я записала, что вы сами заговорили о сестре. Есть причина, из-за которой вы сегодня вспомнили Кэролайн?

Обычно я не придавал значение словам доктор Халперн, но почему-то сейчас задумался.

— Не уверен.

— Расскажите о том, как провели последние два дня. Даже если это самые обыденные вещи, я бы все равно хотела их услышать.

Я покачал головой.

— Точно?

Доктор Халперн сложила руки на коленях.

— Да.

— Ну… Ладно…

За следующие двадцать минут или около того, я пробежался по событиям последних двух дней, хотя и пропустил интимные моменты с Софией, считая, что доктор сделает свой анализ и без таких подробностей.

— Значит, у вас с Софией есть своя история.

— У наших семей.

— Когда последний раз вы видели Софию, если не учитывать последние дни?

Я улыбнулся.

— На выпускном вечере.

— Она была вашей парой?

Я покачал головой.

— Но вы видели ее на выпускном?

Это было двенадцать лет назад, но я до сих пор помнил, как в тот вечер выглядела София в красном облегающем платье. Почти все девушки были красивы, но Соф выделялась элегантностью. Я целый вечер не мог отвести от нее взгляд, даже учитывая, что девушка, с которой пришел, нашептывала о том, что собирается сделать со мной после выпускного.

— Да. Ее вечер прошел не так уж классно.

— Почему?

— Ее парень переспал с ее кузиной, и София слышала, как они занимаются сексом в кабинке женского туалета.

— Боже, думаю, это испортило ей вечер.

— Ага, особенно когда я ударил ублюдка в нос. — Доктор Халперн не любила грубые выражения, поэтому я поправился: — Простите. Когда я ударил этого клоуна в нос.

— Спасибо, — она улыбнулась. — Значит, вы с Софией были близкими друзьями?

Теперь уже я улыбнулся.

— Нет, мы ненавидели друг друга.

— Но вы защитили ее честь.

— Я сделал это из ненависти к ее парню, — я пожал плечами.

— И почему вы его ненавидели?

Я начал было отвечать, но остановился.

«Какого черта мы обсуждаем события двенадцатилетней давности и нравился ли мне тот придурок?»

Я посмотрел на доктора Халперн.

— Есть смысл всем этим вопросам? Думаю, мы сбились с темы.

— И какая по-вашему сегодня тема? Есть то, что вы хотите обсудить?

Я взъерошил волосы.

— Без обид, но, если бы у меня был выбор, меня бы здесь вообще не было. Так что, нет… Мне обсуждать нечего.

Она замолчала.

— Давайте продолжим. София и Кэролайн были друзьями?

— У Кэролайн было немного друзей. Она редко посещала школу и не могла заниматься тем же, чем занимались ее ровесники.

— Хорошо, давайте вернемся к Софии и выпускному вечеру. По какой-то причине вы подрались с ее бойфрендом? Это расстроило Софию?

— Она, вроде бы, даже не знает о той драке, — я пожал плечами. — Она убежала, как только застукала их в кабинке.

— И это был последний раз, когда вы виделись?

— Нет, — я улыбнулся. — Я был в дерьмовом настроении. Все мои друзья напились и вели себя как придурки, а я не мог пить, поэтому рано ушел с выпускного. Тогда и столкнулся с Софией на парковке.

— Почему вы не могли выпить с друзьями?

— Кэролайн опять нездоровилось, и на следующее утро был запланирован визит к врачу.

Доктор Халперн нахмурилась.

— Хорошо. Значит, вы столкнулись с Софией на парковке. Что было дальше?

Я улыбнулся.

— Мы поругались. Как обычно — она думала, я пришел, чтобы поиздеваться над ней. Нас довезли на выпускной на лимузине, поэтому я вызвал нам своего водителя.

— И…

Я не собирался рассказывать о той части, где поцеловал Софию прямо во время ее очередной гневной тирады, и как мы после этого выпустили пар весьма продуктивным способом.

— Мы… Побыли немного вместе, и я заснул у нее дома. Проснувшись утром, я понял, что уже на полчаса опаздываю в больницу. Я вызвал такси и явился туда в помятом смокинге, — я покачал головой. — Мама не поверила, что не пил на выпускном, и настояла, чтобы у меня взяли кровь на алкоголь. Она посчитала, что я предпочел сестре веселье с друзьями.

Доктор Халперн взяла планшет и целую минуту что-то в нем писала.

— Возможно, нынешняя встреча с Софией напомнила о том времени, когда вы заботились о сестре.

Может быть, однако прошлой ночь я точно думал не о сестре.

— Возможно.

От разговоров о прошлом мы перешли к настоящему и, когда доктор Халперн спросила, как идут дела с «Графиней», я чуть не рассказал, как по-королевски облажался и переспал с врагом. Однако я вовремя сообразил, что если признаюсь в этом, то проведу полдня, выясняя «реальные» причины своего поведения. Потому что никакой мозгоправ не поймет того, как могут сводить с ума кремовые пуговицы на роскошной голубой шелковой рубашке. Или как цвет этих пуговиц идеально совпадает с цветом кожи на шее Софии, и ты не можешь укусить эту шею, как бы сильно не желал, а можешь только слушать стук кремовых жемчужин о пол.

Да, доктору Халперн этого точно не понять. Если бы она поняла — у нее закончилась бы работа. А для оплаты модной недвижимости в центре города ей нужно проанализировать каждый мой гребанный поступок.

Но правда в том, что иногда мы совершаем действия инстинктивно, как животные. И София-мать-ее-Стерлинг обладает суперсилой будить во мне зверя.

Глава 6

София

— Хоть шесть комнат, если хочешь. Забронировать на твое имя? Вы вместе прилетите?

Скарлетт собиралась в Нью-Йорк и в письме попросила зарезервировать еще один номер. Мне не спалось, поэтому я решила обсудить детали по телефону.

— Еще не знаю. Но будет замечательно, если бы ты забронировала комнату и на Томасона.

— Без проблем.

— У тебя сейчас разве не ночь? В Лондоне семь утра, а в Нью-Йорке, получается… два часа ночи?

Я вздохнула.

— Не могла заснуть, поэтому решила проверить почту.

— Никак не привыкнешь к разнице во времени?

— Не совсем.

— Только не говори, что не можешь заснуть из-за этого слизня Лиама.

— И не говорю, потому что это не так.

— Тогда что тебе мешает получить заслуженный отдых?

Я позвонила своей подруге не для того, чтобы обсудить все произошедшее. Ну, если честно, может глубоко в душе мне этого хотелось. Прошло уже четыре часа, как я ушла от Локвуда, но все еще продолжала прокручивать в голове то, что случилось в его номере.

— У меня… маленькая проблема.

— Даже если меня нет рядом, НЕЛЬЗЯ надевать коричневую обувь под черные брюки.

Я рассмеялась.

— Хотелось бы, чтобы проблемы были настолько маленькими.

— Подожди секунду, — Скарлетт прикрыла телефон рукой, но я отдаленно слышала разговор на том конце линии.

— Что такое? — быстро спросила она.

Ей ответил взволнованный мужской голос.

— Эм… Ваш… кофе. Вы просили взять его из нового «Синнабона».

— А что внутри? Почему кофе такой тяжелый?

— Внутри ваша булочка с корицей.

— ЧТО?

— Вы попросили приправить кофе булочкой с корицей.

— Я попросила приправить кофе просто ко-ри-цей. Кто в здравом уме решить положить булочку в кофе?!

— Эм… Простите. Сейчас исправим.

— Да, будь добр.

Скарлетт вернулась к телефону.

— Ты говорила, у ТЕБЯ проблемы, но они явно не хуже нового ассистента, которого мне прислали из агентства.

— Я слышала. Иногда кажется, что ты слишком строга с людьми. Но сейчас точно все было по факту.

Она вздохнула.

— Так в какие проблемы ты себя втянула, милая?

— Ну… Помнишь, я рассказывала о семье, с которыми мы конкурируем? Они тоже в гостиничном бизнесе, а сейчас мы напополам владеем «Графиней»?

— Ага, Лок-что-то-там.

— Да, Локвуды. Не думаю, что упоминала о том, как случайно переспала с одним из них — Уэстоном. Мы с ним ровесники.

— Ты случайно переспала с ним? Что, упала на его член и он пронзил тебя?

Я рассмеялась.

— Нет. Может, «случайно» не подходящее слово. Скорее, я потеряла рассудок и потому переспала с ним. В любом случае, это было давно — ночь выпускного, если точно. Я пошла с одним парнем, а вернулась с Локвудом.

— Грязная ты сучка. Не знала, что ты на такое способна.

Я улыбнулась.

— Это давняя история. Но случилось это не с бухты-барахты. В тот год умерла мама, а на выпускном я узнала об измене моего тогдашнего парня. Иронично, что он спал с моей кузиной. Наверно, это мое проклятие. Перед балом нас должны были фотографировать с родителями, но мой отец не пришел, потому что в этот же вечер Спенсер праздновал окончание учебы в средних классах. Очевидно для него это было важнее моего бала по случаю окончания школы. Так или иначе, но с выпускного я уехала вместе с Уэстоном, который, кстати говоря, кинул девушку, с которой пришел. То, что случилось между нами, было лишь раз. Мы ненавидели друг друга, но секс… Просто скажу, что хоть нам и было всего по восемнадцать, он был бомбический.

— Ах, ненавистный секс. Один из моих любимых.

— У меня тоже, и в этом-то и проблема.

— Не поняла.

— Локвуд, тот парень с выпускного, он в «Графине». Его отправила сюда семья, прямо, как и меня. Мы здесь оба управляем отелем сейчас.

— И ты испытываешь к нему влечение, но вы все еще не можете найти общий язык?

— Да, — я перевернулась на бок и вздохнула. — Но я случайно переспала с ним снова.

Скарлетт так громко завизжала, что мне пришлось отодвинуть телефон от уха.

— Это восхитительно.

— Нет, не восхитительно.

— Почему?

— Боже, столько причин. Во-первых, он мне совершенно не нравится. Он высокомерный, дерзкий и вечно действует мне на нервы, придумал мне дурацкую кличку еще в детстве и до сих пор так зовет. Во-вторых, он мой враг! Наши семьи ненавидят друг друга, мы стараемся всегда обойти другого, чтобы одна семья получила контроль, а другая вышла из бизнеса.

— Но ты случайно снова упала на его член?

— Да, — я улыбнулась.

— Это звучит… как что-то запретное. Может как раз это тебе и нужно после темной полосы, длиною в полтора года, по имени Лиам Альбертсон.

— Что мне действительно нужно — так это держаться от Локвуда подальше. Не знаю, как это происходит, но после каждой ссоры с ним мы начинаем липнуть друг к другу.

— Звучит божественно.

Я не могла не согласиться — это действительно было божественно, но заканчивалось, когда облако похоти рассеивалось. После я чувствовала себя просто ужасно. Плюс, я была здесь для работы, а не чтобы соблазнить врага.

— Они продают еще пояса целомудрия? Думаю, мне такой нужен.

— А я думаю, что тебе нужно было развлечься с кем-то получше, чем Лиам, и ты это сделала.

— Тебя когда-нибудь тянуло к кому-то, с кем связываться не стоит?

— Забыла о моей интрижке с сорокалетним профессором психологии на первом курсе в колледже? Он тогда уже был трижды разведен, и его последняя жена была бывшей студенткой. Это было так тупо. Но, черт возьми, лучший секс в моей жизни. Он был как кошачья мята. Я каждый раз входила в класс с мыслью «больше этого не произойдет». А в ответ: «Мисс Эверсон, останьтесь после класса». Он говорил это таким тоном, будто спалил меня за списыванием и собирается наказать. И все. Я шла домой со следами черного маркера на моей заднице, потому что ему нравилось прижимать меня к белой пластиковой доске.

— И как это закончилось?

— В конце семестра я решила выбрать другой предмет. Пока я его не видела — я себя контролировала.

Я вздохнула.

— Это не моя ситуация. Мы с Локвудом как минимум проведем еще один месяц здесь.

— Ссоры с ним тебя заводят, верно?

К собственному стыду я была вынуждена признать, что Скарлетт правильно догадалась.

— Да, будто я хочу физически выместить на нем свой гнев.

— Ну так перестань с ним ссориться.

Я уже собиралась сказать, что не получится, но…

«Хм. Как тяжело может быть не ссориться с Локвудом?»

— Не думаю, что это сработает. Мы всю жизнь ссорились.

— Ну, все ведет к тому, что ты либо миришься с ним, либо опять готовься к случайности.

«Как минимум, я могу попробовать».

— Может, так и сделаю.

— Отлично, тогда решено. Теперь иди поспи, а я пойду доводить до слез ассистента.

— Звучит, как план, — я рассмеялась.

— Иди спать. Позвони, как снова упадешь на член этого Уэстона.

— Надеюсь, этого не произойдет. Увидимся на следующей неделе.

— Пока, милая!

Я поставила телефон заражаться и накрылась одеялом.

Скралетт права. Все, что нужно сделать — это быть добрее к… Уэстону.

Это не может быть сложно.

Верно?

Глава 7

София

— Доброе утро! — Я одарила Уэстона одной из своих самых ослепительных улыбок, чем, кажется, вывела его из строя. Он нахмурился и бросил на меня недоверчивый взгляд.

— Доброе утро?..

Уэстон сидел за столом в кабинете, принадлежащем раньше мисс Копланд. Думаю, он ожидал спор о том, кто займет этот большой угловой офис с видом на парк, но я, все так же улыбаясь, просто прошла к круглому столу.

— Я хотела бы с тобой обсудить рабочие моменты, о которых вчера узнала от менеджера. Может, разделим мой список и каждый выберет себе пункты на рассмотрение?

— Эм… Да, хорошая идея.

Уэстон явно ожидал подвоха. И зря. Я много думала над словами Скарлетт, — в них определенна был смысл. До недавнего времени я считала себя спокойной, я бы даже сказала ванильной, но где-то глубоко в душе существовала часть меня, которая любила спорить с этим мужчиной. Если я найду подход к Уэстону, то появится шанс, что я перестану перед ним снимать свои трусики.

Он встал и подошел ко мне. Этим утром я решила составить список того, что обсуждала с Луисом. Я положила три сшитые страницы на другой край стола и взглянула на Уэстона.

— Это список того, что нам надо обсудить. Я расставила их по степени важности, но решить надо будет все, — я встала. — Пойду спущусь и возьму еще кофе. Ты пока просмотри список, а обсудим, как только я вернусь.

Выражение лица Уэстона было тем еще зрелищем. Он ожидал конфликта со мной.

«Не сегодня, милый».

Уже идя к двери, я обернулась.

— Может, тоже хочешь кофе? Что-нибудь перекусить: фрукты, кекс?

— Эм… Да, было бы отлично. Мне черный кофе, большой, и черничный кекс.

— Без проблем, — в этот раз я показала ему свою голливудскую улыбку. Быть вежливой с Уэстоном казалось новым видом издевательств над ним.

«Кто бы мог подумать?»

Может, все будет не так уж и плохо.

Как только я развернулась, он остановил меня.

— Стой, ты ведь не собираешься отравить мой кофе или вроде того?

Я рассмеялась.

— Скоро вернусь.

Я втянулась в свое фальшивое веселое настроение. На пути к кофешопу я заметила, что даже начала насвистывать. Не только я наслаждалась реакцией Уэстона на мое поведение, но и моя шея, которая не прекращала болеть с момента посадки самолета в Нью-Йорке, наконец-то почувствовала себя намного лучше.

Когда я вернулась в кабинет, Уэстон все еще сидел за круглым столом. Он сделал несколько пометок на самом списке, рядом лежал желтый блокнот, весь исписанный его почерком, а сам он что-то печатал в телефоне.

Я отдала ему кофе и пакет с кексом, и все это с максимально слащавой улыбочкой.

— Я попросила подогреть кекс, надеюсь, ты не против. В пакете есть масло, если захочешь.

— Да, отлично. Спасибо, — Уэстон, явно сбитый с толку, нахмурился.

Я села напротив, сняла пластиковую крышку со своего кофе и взяла ручку.

— Давай начнем. А когда закончим, можешь рассказать, как вчера прошла встреча с профсоюзом и чем я могу помочь.

— Хорошо…

Следующий час мы обсуждали вопросы, о которых мне рассказал Луис, и как только закончили, Уэстон откинулся на спинку стула.

— У нас непочатый край работы.

— Да, но мы с тобой отличная команда и поставим это место на ноги в считаные дни.

— Ты так считаешь?

— Конечно. Если кто и знает, как работать с отелями — так это мы. Мы оба выросли в этом бизнесе. Это в нашей крови. Я уже связалась с подрядчиками, которые работали над недвижимостью Стерлингов, и договорилась встретиться с одним из них сегодня в два часа дня, чтобы обсудить работы над бальным залом с террасой на крыше.

— Почему связалась сразу со своими подрядчиками? Я был в одном из ваших заведений на деловой встрече в прошлом месяце и место выглядело не очень.

Моя первая реакция была сказать что-то в свою защиту, но я смогла успокоить себя и сфокусироваться на желании работать вместе, а не ссориться.

— Позволь сказать вот что: нам точно не помешает подготовить несколько вариантов, так почему бы тебе не связаться со своими людьми, а потом мы сравним предложения?

И снова, Уэстон впал в ступор.

— Да, хорошо.

Мы обсудили еще несколько важных деталей, вроде того, как поступить с работником, который, по мнению Луиса, воровал маленькие суммы денег. Также поговорили о важных вакансиях, две из которых — помощники менеджера. Сегодня днем еще приезжала группа бухгалтеров и юристов для проверки «Графини», чтобы моя семья смогла без проблем скупить пакет миноритарного акционера, как только появится возможность.

Без споров мы с Уэстоном сразу определились, в какие комнаты распределим наши команды. Затем мы выдвинули несколько встречных предложений по поводу профсоюза. Проще говоря, это было очень продуктивное утро.

— Ну, что же, — я собрала все раскиданные бумажки в один файл и сложила в стопку, — это была отличная встреча. Я поговорю с Луисом, чтобы выделил мне где-нибудь тут кабинет. Я так понимаю, мы увидимся наверху, когда придет мой подрядчик?

— Не хочешь занять этот офис? — спросил Уэстон.

Я встала.

— Выглядит так, будто это уже твой офис. Я найду другое место, это не проблема.

Уэстон выглядел так, словно собирался пощупать мой лоб, чтобы определить: не брежу ли я из-за высокой температуры.

Похоже, я достаточно заморочила ему голову для одного утра. На этом моя работа здесь закончена.

— Увидимся в два?

— Да, но я могу немного опоздать. Увидимся там.

Теперь уже я стала подозрительной.

— У тебя есть еще какие-то планы?

Уэстон встал и прошелся обратно к своему столу, избегая смотреть мне в глаза.

— У меня встреча. Но я приду сразу после нее.

— Встреча? Какая еще встреча?

— А это не твое дело. Я вернусь, как только закончу.

Я не смогла скрыть, насколько его ответ задел меня, поэтому просто вышла из офиса. Я рассказала ему все, открыла свои карты, а у этого придурка есть еще какие-то секреты от меня.

Видимо, быть дружелюбной с ним будет не так-то и просто.

_______________________

Сэм Болтон занимался строительством в Нью-Йорке для моей семьи еще когда я была ребенком, но я не знала, что теперь вмести с ним работал сын.

Трэвис, сын Сэма, представился и пожал мне руку. Он был красив, и больше выглядит как белый воротничок, нежели как тот, кто работает руками.

— Приятно познакомиться, — сказал он. — Не знал, что у Уилльяма есть дочь.

Трэвис не хотел задеть меня этими словами, но все-таки было неприятно.

— Это потому что он все еще надеется, что я надену фартук и проведу всю жизнь дома, готовя для мужа, пришедшего с работы, — прямо как должна делать любая женщина.

Трэвис улыбнулся.

— Надеюсь, не обижу, если скажу, что встречался со Спенсером, вашим братом, и, кажется, фартуки шьют и на его размер.

«А мне нравится этот симпатяга».

— Сводный брат, прошу заметить. И я уверена, что он, случись такое, спалил бы всю кухню.

Если мне не показалось, то Трэвис посмотрел на меня тем взглядом. Ну, знаете, взглядом, которым смотришь на кого-то, кто тебя заинтересовал. С этакой искоркой в глазах. Тем не менее, он был настоящим джентльменом и вел себя прилично, пока я показывала ему фронт работ. Трэвис пришел пораньше на несколько минут, поэтому его отец присоединился к нам позднее. Я также пригласила на встречу Лен, главу обслуживания отеля, и он просветил нас о том, какие планы уже были реализованы, а какие еще предстоит сделать.

— Что произошло с подрядчиком? — спросил Трэвис.

— Всплыли несколько неприятных моментов после проверки, — ответил Лен. — Мисс Копланд не устраивали частые задержки в строительстве, поэтому она уволила подрядчика с намерением нанять нового. Как-то она сказала, что уже нашла его и даже заплатила залог, но работа стоит до сих пор.

«Отлично. Нужно разузнать о возможном подрядчике, которому заплатили, и почему он не начал работу».

— Все было остановлено где-то четырнадцать месяцев назад, как раз, когда здоровье мисс Копланд стало оставлять желать лучшего.

— И сколько времени у нас на то, чтобы закончить работу? — спросил Сэм Болтон.

— Три месяца, — я ответила.

Трэвис не смог скрыть удивления, в то время как его отец глубоко выдохнул и покачал головой.

— Нам нужны люди для круглосуточной работы. Это значит доплата за ночные смены, два сменных мастера, работающих сверхурочно по двенадцать часов, и всевозможные дополнительные льготы, которые потребует профсоюз.

— Но работу в такие сроки возможно выполнить? — я уточнила. — У нас здесь назначено важное мероприятие через три месяца и не хотелось бы его отменять.

Сэм осмотрелся и потер подбородок.

— Все возможно. Но врать не буду, мне не нравятся такие условия. Я всегда работаю по-честному. Часто многое зависит от субподрядчиков, и вот тут что-то может пойти не так, — он кивнул. — Но да, с дополнительными оплатами, я думаю, работу можно закончить за три месяца. Нам сейчас же надо в строительный отдел, посмотрим, что не понравилось прошлой проверке, а также мы заберем чертежи с собой. Но шанс того стоит.

— Сколько времени вам нужно для оценки работы?

— Несколько дней.

Я вздохнула.

— Хорошо, давайте так и договоримся.

Уэстон вовсе не немного опоздал, а пришел только к концу встречи. Но я все же смогла сдержаться и улыбалась, пока представляла мужчин друг другу. Он и Сэм начали обсуждать общих знакомых и их работы. Я сказала Лену, что он может идти, и осталась наедине с Трэвисом.

— Я слышу легкий британский акцент? — спросил он.

Я прожила в Лондоне всего шесть лет, и не знала, что за это время у меня появился акцент, но Трэвис не первый человек, кто спрашивает меня об этом.

— Ты очень внимателен, — я улыбнулась. — Я родилась и выросла в Нью-Йорке, но последние несколько лет жила в Лондоне. Похоже, я хорошо вжилась в окружение.

— Что привело тебя в Лондон?

— Моя работа. У нас там сеть отелей, а мне и моему отцу проще, когда мы находимся на разных континентах друг от друга.

Он улыбнулся.

— Что заставило тебя вернуться?

— Этот отель. К тому же, время было подходящее. Я хотела перемен.

Трэвис кивнул.

— И не тех, что связаны с фартуком, как я понимаю?

— Точно не тех, — рассмеялась я.

Боковым зрением я заметила, как Уэстон смотрит на нас уже второй или третий раз за последние пять минут. Он точно следил за нашим разговором.

После того, как Болтоны ушли, Уэстон покачал головой.

— Эти двое точно не подходят для этой работы.

— Что? Это почему же? Они сказали, что предоставят смету через несколько дней и им подходят наши сумасшедшие дедлайны. Моя семья уже много раз с ними работала. На них можно положиться. Есть вариант получше?

— Мне не понравилось их настроение.

— Настроение? И какое же у них настроение?

— Не знаю. Которому доверять нельзя.

— Какая глупость!

— Они могут подать заявку на выполнение этой работы, но я вряд ли проголосую за них.

Я подбоченилась.

— И кто, по-твоему, лучше подходит для этой работы? Дай угадаю: один из твоих подрядчиков?

Уэстон пожал плечами.

— Не вижу проблемы в том, что у меня подрядчики лучше.

— Лучше? Откуда ты знаешь, кто из них лучше?

— Может быть, если бы ты больше уделяла внимания самой работе и окружению, нежели сыну подрядчика, то была бы того же мнения.

Я округлила глаза.

— Ты, должно быть, шутишь!

— Похоть слепа, — он развел плечами.

— Вот уж точно! Иначе я бы не спала с тобой!

Глаза Уэстона потемнели, зрачки расширились настолько, что стали закрывать голубизну радужек. Я чувствовала, как закипаю от гнева, а еще чувствовала… бабочек в животе.

«О, Боже, только не это!» — мысленно взмолилась я, но было уже поздно: на лбу у меня выступил холодный пот, а тело загорелось, будто рождественская елка.

«Что за черт? Я серьезно: только не опять».

Пока мои мысли занимала реакция моего тела, Уэстом таращился на мою грудь, и соски, будь они неладны, начали набухать и приветствовали этого придурка прямо через блузку. Я скрестила руки на груди, но уже было поздно. Я подняла свои глаза и увидела широкую наглую усмешку на лице Уэстона.

Сделав глубокий вздох, я закрыла глаза и посчитала до десяти. Когда я их открыла, Уэстон все еще стоял передо мной со своей наглой улыбочкой, но его брови были сведены, а на лбу выступили морщины.

— Если ты надеялась, что я просто исчезну, то мне жаль тебя расстраивать, — сказал он.

«Я знаю, что настолько мне не повезет», — подумала я про себя, но вслух это не сказала, а одарила Уэстона блестящей улыбкой.

Вернее, я старалась сделать ее блестящей, но взгляд Уэстона говорил, что я скорее улыбалась как Джокер.

«Да и черт с ним!»

— Зачем тебе исчезать? Ты мне так помогаешь. Я с удовольствием встречусь с твоим подрядчиком, — процедила я сквозь зубы.

Я не была уверена, что продержусь еще хоть немного с ним в одном помещении, поэтому развернулась на каблуках и пошла прямо к двери.

— Приятно тебе провести день, Уэстон, — сказала я, не оборачиваясь.

— Непременно, — крикнул он мне вслед. — Увидимся на ужине, Фифи.

Глава 8

София

Я специально пришла в ресторан Le Maison на пятнадцать минут позднее.

Уэстон привстал, когда я подошла к столу.

— Я уж подумал, ты не придешь.

Я села на свое место и положила салфетку на колени.

— Сказала, что приду, значит приду. Почему мы не могли заказать столик в одном из ресторанов «Графини»?

— По вечерам тут танцы. Решил, тебе понравится тесно прижаться ко мне на глазах у всех. Когда мы наедине, тебе же это нравится.

— Я с тобой танцевать не буду.

Мой отказ заставил Уэстона улыбнуться так, будто я ему подарила миллион долларов. У него была фантастическая улыбка, и это ужасно раздражало. Но сегодня вечером я собираюсь держать себя в руках.

Официант предложил нам меню вин. Я начала рассматривать варианты, но потом решила, что лучше вместо калорийного вина выберу что-нибудь диетическое и вернула меню.

— Мне, пожалуйста, водку с клюквенным соком и лаймом. Если есть низкокалорийный вариант, будет вообще отлично.

— Простите, есть только обычный. Будете?

— Да, конечно. Спасибо.

Официант обратился к Уэстону.

— А вам, сэр?

— Мне диетическую колу, пожалуйста.

Уэстоне опять отказался от алкоголя, уже в третий раз. Я хотела спросить его об этом, но потом поняла — это привлечет внимание к тому, что я выпиваю по вечерам, и промолчала.

Когда официант ушел, Уэстон пробежался по мне глазами.

— Не забывай о втором пункте нашего договора.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем идет речь.

«Договор? Я обращаюсь к нему по имени, ужинаю с ним раз в неделю и… Ах, вот он о чем».

— Почему тебя волнует моя прическа?

— Мне нравится смотреть на твою шею. Кожа там кремовая.

Я открыла рот и закрыла. Его слова казались искренними. Я знала, как с ним ссориться, как обсуждать бизнес, но не понимала, как реагировать на комплименты.

— Не говори такие глупости, — проворчала я.

— Почему нет?

— Просто не надо.

Мне было легче общаться с Уэстоном на деловые темы, и я решила переключиться на них.

— Я договорилась о встречи со вторым подрядчиком завтра на девять утра.

— А я договорился встретиться завтра в восемь со своим. Уверен, ты захочешь отменить свою встречу после того, как мы встретимся с Джимом Брайтоном.

— Я подожду, пока мы не встретимся с ними обоими. В отличии от тебя, я хочу сначала рассмотреть все варианты, вне зависимости от того, кто пригласил подрядчика.

Уэстон положил свою салфетку на стол, встал и протянул мне руку.

— Потанцуй со мной.

— Я уже сказала: я не танцую.

— Один танец.

— Нет.

— Назови мне хоть одну причину, и я от тебя отстану.

— Это непрофессионально. У нас бизнес-ужин, а не свидание.

— Я бы не назвал бизнесом то, что делал с тобой своими пальцами, однако ты не жаловалась, что это непрофессионально. И раз уж на то пошло: то как ты ушла тогда, не показывает тебя с лучшей стороны.

В этот момент к нам подошел официант с нашими напитками.

Уэстон все также стоял и ждал меня.

Я ответила ему, когда мы снова остались наедине.

— Да, я делала глупости, но это все в прошлом. Начиная с этого момента я бы хотела, чтобы мы с тобой вели себя по деловому.

Уэстон долго смотрел на меня, а потом молча, без возражений, сел обратно за стол. Он продолжал водить по своей нижней губе большим пальцем туда и обратно, пока все также рассматривал меня. Через минуту, он весь засветился — еще немного, и у него появился бы нимб над головой, — и тихо засмеялся.

— Ты думаешь, что если будешь со мной дружелюбна, то сможешь сопротивляться моему члену.

Я заерзала на стуле.

— Ты можешь выражаться культурнее?

— Что я такого сказал? — он казался по-настоящему удивленным.

Я наклонилась вперед и прошептала.

— Член. Тебе обязательно было говорить это вслух?

Он ухмыльнулся.

— Прости, я не расслышал. Повтори еще раз.

Я прищурилась.

— Ты меня прекрасно услышал.

Теперь Уэстон наклонился вперед и зашептал:

— Возможно. Но мне очень нравится, когда ты произносишь: «Член».

Мимо как раз проходил консьерж, и покосился на нас с усмешкой.

— Можешь потише?

Очевидно, он не мог.

— Ты стесняешься обсуждать мой член или все члены в принципе?

Я закатила глаза.

— Тебе что двенадцать?

— Может быть, — он пожал плечами. — Но я тебя раскусил. Ты думаешь, нет стресса — нет секса.

— Нет, не думаю, — солгала я. — Я просто хочу сохранить те крохи профессионализма, которые между нами еще остались, несмотря на ужасное начало наших отношений.

Уэстон взял со стола хлебную палочку.

— А мне такое начало понравилось.

— Это неважно, с этого момента все будет по-моему.

Он откусил кусочек палочки и указал ею на меня.

— Посмотрим.

Во время ужина я как-то умудрилась вернуть русло нашего разговора в бизнес.

— Со мной был Лен, глава обслуживания, когда я днем показывала объемы работы подрядчику, — сказала я, пока мы ждали чек. — Он ушел до твоего прихода, но я рада, что пригласила его. Он объяснил Трэвису и Сэму моменты с электрическими и противопожарными системами, то, что уже было сделано прошлым подрядчиком, о чем я не знала. Я попросила его присоединиться к нам завтра. Думаю, ты тоже должен пригласить его на встречу к восьми утра.

— Хорошо, так и сделаю.

Разговор о встрече с подрядчиком напомнил мне о том, как сильно Уэстон опоздал на нее. Раз мы сейчас были в отличном настроении, я решила спросить его об этом.

— Кстати, почему ты так опоздал на встречу? Ты так и не назвал причину, хотя заранее предупреждал об этом.

Глаза Уэстона забегали, пока не наткнулись на мои и он отвернулся.

— Ты права, не называл.

— Неважно, — я вздохнула. — Просто не веди дела за моей спиной, как ты это сделал с профсоюзом.

— Это не проблема.

«Графиня» была в пяти кварталах от ресторана, поэтому обратно мы шли вместе. На пути мы прошли мимо бара с названием «Кэролайн». Я посмотрела на Уэстона, увидеть, заметил ли он. Он смотрел пустым взглядом на вывеску бара, потом на меня. Было странно просто промолчать и пойти дальше.

— Я слышала о твоей сестре, мне очень жаль, — тихо сказала я.

— Спасибо, — кивнул он.

Кэролайн Локвуд была на два года старше Уэстона, но в школе опережала нас лишь на класс из-за своих частых прогулов. Она с детства болела лейкемией. Я знала лишь о том, что есть разные категории этой болезни и никогда не узнавала подробности о ее состоянии, но в школе она всегда выглядела очень уставшей и худой. Нам было восемнадцать, сразу после выпуска, когда все заговорили о том, что ей пересадят почку. Семья и друзья были так счастливы за нее. Но где-то лет пять назад, когда я жила в Лондоне, Кэролайн скончалась.

Уэстон остановился у входа в «Графиню», посмотрел на красивый фасад и улыбнулся.

— Кэролайн здесь бы понравилось. Она изучала архитектуру в Нью-Йоркском университете и получила работу в Обществе сохранения исторического наследия Нью-Йорка. Она считала своим личным долгом сохранение старинных зданий этого города.

— Я не знала об этом.

Не отводя взгляд, он лишь кивнул.

— Она обожала Рождество, считала своей работой украшать все на два месяца в году. Если бы она была с нами, здесь, мы бы уже вовсю планировали декорации для «Графини» на праздники.

— Вообще-то, я немного знаю о том, как проводят Рождество в «Графине». Это, кстати, связано с нашими семьями. Когда я изучала историю отеля, наткнулась на старые фотографии огромной новогодней елки прямо в лобби. Потом я прочитала несколько сотен отзывов от постелей, которые приезжали в «Графиню» в декабре, и часто натыкалась на недовольные, что нет рождественский украшений и уж тем более елки. Я спросила Луиса об этом и оказалось, что когда наши дедушки еще были в хороших отношениях, была традиция наряжать отель на праздники. Они вдвоем шли в лес и выбирали самое большое дерево, которое только могли найти. А елку украшали втроем с мисс Коупленд. После событий 1962-го года они разошлись, и традиция прекратилась. Грэйс особенно нравилось елка в лобби, но декорации приносили болезненные воспоминания о прошлом, поэтому на праздники отель перестали украшать. Она винила себя в том, что наши дедушки разругались, и надеялась, что когда-нибудь они помирятся и смогут вернуть эту традицию.

— Серьезно?

Я кивнула.

— Ага. В этом отеле не празднуют Рождество уже не один десяток лет.

Уэстон какое-то время молчал и все также продолжал смотреть на фасад отеля.

— Думаю, у меня есть что-то общее с Грэйс.

— Ты о чем?

— Я не покупал елку и тем более не тратил время на декорации со смерти Кэролайн. Когда мы были детьми, мы могли часами украшать дом. Повзрослев, она заставляла меня приезжать к ней второго ноября, на ее день рождения и тратить целый день на украшения. Она специально звала меня на свое день рождения, чтобы я не мог отказать ей.

Я улыбнулась.

— Мне нравится то, как вы были близки. Я помню еще со школы, что вы всегда шли вместе домой и смеялись. Из-за вас я хотела себе брата или сестру.

Уэстон посмотрел на меня с теплой улыбкой.

— Тебе Спенсера мало?

Я засмеялась.

— Предостаточно. Мы не были близки. А учитывая обстоятельства, у меня не было шанса нормально с ним познакомиться.

Уэстон задумался о чем-то на минуту.

— Тебе станет легче, если я расскажу грязный секрет твоего брата?

— Легче не станет, но лишним точно не будет.

Он улыбнулся и наклонился немного вперед, хотя вокруг никого не было.

— Твой сводный братец помолвлен с милый южанкой и об этом объявил ее отец-пастор в The New York Times, так вот, он спит со стриптизершей из Вегаса, хорошо известной в узких кругах доминатрикс.

Мои глаза расширились от удивления.

— Еще на том обеде я поняла, что у тебя что-то есть на Спенсера.

— Они развлекаются в маленьком казино-отеле за пределами города. Наверное, чтобы о них никто не узнал. Не думаю, что Спенс в курсе, что я предпочитаю держать тузы в рукаве. Я видел их вместе собственными глазами. Потом поспрашивал по округе. Они давно уже этим занимаются.

Я покачала головой.

— Яблоко от яблони, что скажешь.

Раз Уэстон поделился со мной такой тайной, я могу отплатить ему тем же.

— Хочешь узнать что-то, чего не знают очень многие?

Уэстон улыбнулся.

— Конечно.

— Разница между мной и Спенсером лишь в полгода. Он был на класс ниже в школе, поэтому никто не обращал внимания. Мой уважаемый отец обрюхатил и свою жену, и любовницу в одно время.

Уэстон покачал головой.

— Мне никогда не нравился твой отец. Еще когда мы были детьми. А вот твой дедушка всегда казался классным.

Я вздохнула.

— Да, дедушка особенный. Я редко вижусь с ним с тех пор, как он переехал во Флориду. Когда отец ушел от мамы, дедушка очень поддерживал нас. Он всегда приходил на мои школьные мероприятия и матчи по теннису. Несколько дней в неделю я после школы ходила на его работу в отели. Даже тогда я видела разницу в отношении людей к моему дедушке и отцу. Работники очень уважали дедушку, думаю, также, как в «Графине» любили Грэйс. В то время как моего отца больше боялись, чем уважали.

— Думаю, в каждой семье не без урода.

Я кивнула.

— Это точно, — и тут я поняла, что как-то слишком раскрылась Уэстону, больше, чем он того заслуживает, — и кто в твоей семье урод?

Уэстон положил руки в карманы и посмотрел в пол.

— Я.

Я почти рассмеялась.

— Ты? Да ты же Локвудский принц.

Он потер подбородок.

— Хочешь узнать секрет Локвудов?

Я улыбнулась.

— Конечно.

— Я никогда не был Локвудским принцем. Я был пушечным мясом.

Улыбка сошла с моего лица.

— Что ты этим хочешь сказать?

Уэстон покачал головой.

— Ничего, забудь, — он остановился, а потом кивнул на дверь. — Ты иди, а мне еще надо поработать в офисе. Увидимся утром.

— Да, конечно… Спокойной ночи.

Глава 9

София

Утро выдалось непростым. Мы с Уэстоном встретились с двумя подрядчиками, после чего я пошла в конференц-зал, где уже находились наши юристы и бухгалтера.

Улыбка сползла с моего лица, когда я увидела во главе стола отца. Я даже не знала, что он снова приехал… Хотя, может, он и не уезжал.

— Я думала, ты вернулся во Флориду.

Отец строго взглянул на меня.

— Очевидно, здесь я нужнее.

— Да? — я скрестила на груди руки. — Тебя кто-то просил об этом?

Только сейчас я обратила внимание, что в комнате было очень много мужчин, которые переводили взгляд с меня на отца, наблюдая за нашей словесной перепалкой.

Я кивнула на дверь.

— Может поговорим снаружи?

Мой любимый папочка очень хотел отказаться, но все же, вздохнув, вышел со мной из зала.

— София, ты не мыслишь рационально. Ты не можешь и управлять отелем, и возглавлять проведение юридической проверки. А нашей семье это нужно, чтобы выкупить оставшиеся акции.

Я покачала головой.

— Мы уже все обсудили за ужином. Если понадобится твоя помощь, я попрошу.

Как обычно, отец проигнорировал мои слова.

— Ты должна сосредоточиться на том, чтобы выудить нужную информацию из Локвуда.

— Какую информацию?

Он вздохнул так, будто не мог поверить, что мне надо все объяснять.

— Торгм закрыты, и было бы неплохо заранее узнать о том, какую ставку предложат Локвуды, чтобы мы смогли предложить чуть больше.

— И как, по-твоему, я должна это узнать?

— Этот щенок, который вступился за тебя на ужине, явно неровно к тебе дышит. Используй это против него.

— Ты о чем говоришь вообще?

Я решила сделать вид, что не понимаю. Мне с трудом верилось, что отец предложил такое мне, своему ребенку. Или, может, я просто не хотела верить, что для него деньги были важнее чести собственной дочери.

— Используй свои женские чары, София. Бог свидетель, ты унаследовала их от матери.

— Ты сейчас серьезно? — Я побагровела от злости.

— Иногда приходится идти на крайние меры ради семьи.

Я стиснула зубы и сделала глубокий вдох, прежде чем ответить.

— И ради какой семьи ты готов на такие жертвы? Семьи, из которой ты ушел, когда мне было три недели от роду, или в которой ты обрюхатил свою девятнадцатилетнюю любовницу?

— Не умничай, София. Тебе не идет.

Как всегда, попытка быть серьезной и вести себя профессионально с отцом оказалась бесполезны. У меня были дела поважнее, чем спорить, поэтому я оставила эту тему. Пока что. Он выиграл этот бой, но не войну. Плюс, оценка стоимости отеля займет недели, а жена моего отца ни за что не позволит ему отсутствовать так долго. Я дождусь его отъезда.

— Знаешь, что? Почему бы тебе не взять команду по оценке отеля на себя? У меня и так куча других дел.

Он коротко кивнул.

— Хорошо. Рад, что мы понимаем друг друга.

Я натянула фальшивую улыбку, но отец никогда не знал меня так близко, чтобы заметить разницу.

— О, я отлично понимаю тебя, папа. Увидимся.

________

— Вижу, твой отец уже вернулся.

Я работала за стойкой регистрации в лобби, когда Уэстон появился у меня за спиной. Он стоял слишком близко, так что я перешла за другой компьютер.

— У тебя, смотрю, много свободного времени, раз ты расходуешь его на меня и мою семью, — ответила я. — Мог бы потратить на что-то полезное. Пока Луис ищет нам персонал, сотрудники надрываются. Ты мог бы пойти и почистить туалеты, они бы это оценили.

Уэстон поставил локоть на стойку и встал вполоборота ко мне.

— Не похоже, что и ты сильно занята. Ходишь от одного компьютера к другому.

Я вздохнула и махнула рукой.

— Видишь здесь кого-нибудь еще? Я подменяю Луиса, который проводит собеседование с кандидатом на место помощника менеджера. Рене, которая работает на ресепшен сейчас распределяет номера комнат для будущих заселений, а ее помощница на обеде.

— Хочешь получить награду «лучший работник месяца»? Подхалимка.

Рене, как раз подошедшая к стойке регистрации, взглянула на нас с Уэстоном.

— Простите, я могу подойти потом.

— Нет-нет, все в порядке. Ты нас не прерываешь. Чем могу помочь?

Рене протянула мне маленький картонный чехол, внутри которого находилась пластиковая карточка-ключ от номера.

— Я поменяла вам номер. Мне попросить горничных перенести туда вещи?

Я покачала головой, взяла ключ и положила в карман.

— Нет, все в порядке. Я справлюсь сама чуть позже. Спасибо.

Как только Рене ушла, Уэстон с прищуром взглянул на меня.

— И зачем ты переехала в другой номер?

— Захотела побольше места. Когда я приехала, люксы были заняты.

— Также и со мной было. Куда ты переезжаешь?

Я знала, что ему не понравится мой ответ.

— В один из президентских люксов.

— Я тоже просил люкс. Сколько сейчас свободных?

— Только один.

— И почему он достается тебе?

— Потому что я ответственная и, в отличии от тебя, на работе с самого утра. А ты где был? Я видела, как рано утром ты выходил из отеля.

— У меня была встреча.

Я подняла бровь.

— Еще одна? Дай угадать: это секретная информация, да?

Уэстон поджал губы.

Я показала ему уже давно знакомую улыбку и прошла к концу стойки.

— Так я и думала.

Он снова последовал за мной.

— Если два гостя отеля оба потребовали люкс, кому бы из них ты отдала?

— Тому, кто попросил первым.

— Предлагаю поступить тут также.

Когда мы с Уэтоном прилетели в Нью-Йорк, я осталась ждать багаж в аэропорте, а он пулей полетел в «Графиню», и естественно приехал первым. Поэтому технически, он был прав. Но всю прошлую неделю у меня были проблемы со сном, поэтому я решила, что будет отличной идеей спать и работать в разных номерах. Перед сном я видела кипу документов, ноутбук на столе, думала, сколько дел предстоит завтра, и меня так и подмывало спрыгнуть с кровати и заняться делами.

Я вздохнула.

— Как насчет альтернативы? Неделю я, неделю ты?

— Или… Мы могли бы делить номер на двоих? Мы оба знаем, как ты любишь проводить со мной наедине время в постели.

Я усмехнулась.

— Я так не думаю.

Он пожал плечами.

— Как хочешь, но ты многое теряешь.

Я покачала головой.

— Уверена, потом я буду ругать себя за то, что отказалась от такого прекрасного предложения.

Уэстон встал прямо сзади меня, пока я смотрела на клавиатуру и продолжала печатать за компьютером.

— Кстати, ты прекрасно выглядишь с собранными волосами. Спасибо, я это ценю.

Он был так близко, что я чувствовала тепло его тела.

— Мне не нужно твое одобрение. У нас был уговор, и я его придерживаюсь — вне зависимости от того, нравится он мне или нет.

Уэстон подался вперед. Его дыхание щекотало мне кожу.

— И ты не думала обо мне, пока смотрела в зеркало, собираясь сегодня утром? Ставлю на то, что думала.

Я и правда думала о нем, но никогда не признаюсь.

— Ты не поверишь, но мир не крутится вокруг тебя. И я тем более.

— Хочешь узнать, почему я так люблю твою шею?

«Да».

— Мне все равно.

— Мне нравится твоя кожа. Когда у тебя собраны волосы, я могу смотреть на твою шею и оставаться незамеченным. Как сегодня утром в полседьмого, пока ты брала себе кофе.

Наверное, это должно было заставить меня чувствовать себя неуютно, но нет. На деле, это меня возбудило. Однако я постаралась успокоиться.

— Тебе нужно найти хобби, Уэстон.

— О, оно у меня есть, — он наклонился и прошептал: — В следующий раз я хочу заняться с тобой сексом прямо напротив того зеркала, перед которым ты каждый день собираешься. Чтобы, смотрясь в него, ты думала только о том, как я смотрю на твое отражение, пока ты кончаешь.

Я была уверена, что если подвинусь к Уэстону ближе, то почувствую его твердый член. И хотя, согласно тому же договору, по которому я сегодня сделала высокую прическу, наши с Уэстоном отношения должны оставаться тайными, у меня возникло желание сделать шаг назад и увидеть, что будет, даже если нас может кто-нибудь заметить.

Парочка гостей прошла через вращающуюся дверь и направилась прямо к стойке регистрации. Это привело меня в чувства.

Уэстон отступил назад, как только они подошли, и к тому моменту, как я их зарегистрировала, его уже не было.

Я сделала глубокий вдох и попыталась прогнать из головы похотливую дымку, чтобы вспомнить наставления Луиса о работе на ресепшен, но, в конце концов, все же пришлось обратиться за помощью к Рене. К счастью, вскоре я смогла снова вернуться к активной работе.

Я потратила еще несколько часов за стойкой, и потом пошла к команде, отвечающей за оценку стоимости отеля, которые расположились в конференц-зале этажом выше. К моей радости, отец уже уехал. Я присела возле Чарльза, главного менеджера аудиторов. Трое мужчин и одна женщина сгрудились над бумагами, которыми был завален стол. Чарльз сказал, что пригласит нескольких экспертов для оценки рыночной стоимости картин, расположенных по всему отелю, а также эксперта по антиквариату. Разговор занял около часа и прибавил мне еще десяток дел. Взглянув на часы, я не могла поверить, что уже было почти шесть вечера.

— Отец говорил, что придет вечером?

Чарльз покачал головой.

— Я не думаю, что он сегодня вернется. Но он сказал, что хочет встретиться со мной завтра.

Я вздохнула.

— Замечательно.

Чарльз понимающе улыбнулся.

— Если это поможет, ты сама справляешься на отлично. Он спросил все то же самое, о чем вчера спрашивала ты.

После такого тяжелого дня эти слова заставили меня улыбнуться.

— Спасибо.

Уже темнело и скоро горничные закончат работать, поэтому мне нужно было побыстрее перенести свои вещи в новый номер, чтобы старый успели убрать до завтра и заселить новых постояльцев. Отель не пользовался безумной популярностью, но и не пустовал.

Я собрала туалетные принадлежности из ванной, документы с рабочего стола и одежду вместе с вешалками. Я заменю их свободными из шкафа в люксе, когда закончу с переездом и пойду в лобби, чтобы дать знать, что номер свободен.

Честно говоря, лучше бы я перенесла все в два захода. Чтобы лифт поехал на верхние этажи, надо вставить ключ-карту, поэтому пришлось балансировать со всеми вещами в руках, чтобы для начала хотя бы достать карту из кармана.

Тридцать второй этаж был последний этажом отеля, а также этажом всех люксов. Два самых больших, президентских, находились по двум противоположным концам коридора. А между ними располагались бриллиантовые номера. Мой был под номером двенадцать. Когда я доставала электронный ключ, выронила документы, а когда начала поднимать их, на пол с вешалок упали два вечерних платья. В общем, я едва не растеряла все, пока не зашла в номер. Придерживая дверь бедром, я закидывала сумки и одежду внутрь, игнорируя то, что упало. Главное оно уже было в номере. Вздохнув, я перешагнула через разбросанные вещи, и прошла дальше в номер.

«Вау, мои страдания того стоили!»

Из французских окон гостиной открывался вид на Центральный парк, а еще тут был камин, мягкий уголок из дивана и двух кресел и просто огромных размеров плазменная панель. Одна стеклянная дверь вела в маленький офис, вторая — в спальню. Туда-то я и прошла, и сразу заметила королевских размеров кровать. У одной стены располагались: красивый диван, миленькое кресло и камин, другая была стеклянной от пола до потолка, прямо как в гостиной…

«Постойте-ка, а что это на кресле? Багаж?»

Я подошла ближе.

«Боже мой! Меня поселили в номер, который еще не освободился!»

Только теперь я услышала шум в ванной и поняла, что там кто-то есть.

«Господи, прямо сейчас там принимают душ!»

Я замерла, а затем рванула к двери. В панике, я начала быстро собирать свои вещи и выкидывать в коридор, но, к сожалению, опоздала.

— Куда-то собираешься?

Только у одного мужчины был такой грубый, низкий, уверенный в себе голос, который одновременно возбуждал и выводил меня из себя.

Мне даже не надо было поворачиваться, чтобы понять, кто вышел из ванной.

По-хорошему, мне стоило продолжить начатое: покидать вещи в коридор и бежать, но вместо этого, я сделала глубокий вдох и обернулась.

Уэстон стоял в одном полотенце, завернутом вокруг бедер, и от одного его вида мой мозг отключился.

— Я знал, что ты скоро придешь, — он усмехнулся. — Ты могла присоединиться ко мне в душе. Хотя мне и нравится самому тебя раздевать.

Я еще не видела его так близко без одежды. Сексом мы занимались только сзади и в одежде, хоть и расстегнутой. Конечно, когда он прижимался ко мне, я чувствовала его грудь, но вид голого спортивного тела вызывал во мне совершенно другие чувства. Капли воды стекали по накаченному торсу, и я боролась со страстным желанием слизать их языком. Казалось невозможным поднять взгляд выше от этого прекрасного зрелища, но я смогла себя заставить.

— Какого черта ты делаешь в моем номере? Я подумала, что Рене дала мне еще занятый номер.

— Твоем номере? Хочу напомнить, что мы чередуем недели.

— Да, но первая неделя моя!

— Кто сказал? Ты согласилась, что первым получает номер тот гость, кто первым его просит.

— Но у меня уже был ключ. Ты знал это! Ты видел, как Рене передала его мне.

Не отвечая, Уэстон перевел взгляд на мою грудь, и я почувствовала, словно он ко мне прикоснулся. Черт знает, как у него это получалось.

«Тут стало жарче?»

Мое сердце выпрыгивало из груди, пока эмоции захватывали сознание. Отвращение — немного к нему и много к себе, злость, конфликт и здоровая порция «Господи, Боже, я никогда в жизни не чувствовала такое сильное возбуждение».

Уэстон медленно приближался ко мне. Исходя из чувства самосохранения, я подняла руку, пытаясь остановить его.

— Стой. Ближе не подходи.

Он остановился и взглянул мне прямо в глаза. Прекрасное море синих ирисов затмили расширенные зрачки. Мы простояли так долго, держа все это напряжение. Уэстон не мог решиться, как ему поступить, пока его взгляд не упал на что-то справа от меня. Несколько секунд он туда смотрел, а потом взглянул прямо на меня. Я почувствовала изменение атмосферы. Он с трудом сдерживал ухмылку, а его глазах озорно блеснули. Я повернулась, чтобы увидеть, что привлекло его внимание и встретилась со своим отражением. Огромных размеров зеркало висело в коридоре, над столом в форме полумесяца.

«Вот черт!»

Я закрыла глаза и затаила дыхание, услышав, как что-то мягкое упало на пол.

«Его полотенце».

— Развернись. Руки на стол. Задницу ко мне, милая.

Я не сдвинулась. Гнев закипал внутри.

«Неужели мне так сложно противостоять этому телу, которое принадлежит ненавистному мне мужчине, который так любит отдавать мне приказы? Снова? Какого черта я делаю?»

Дверь находилась в метре от меня. Я точно была в состоянии сделать этот шаг и оставить Локвуда с раненной самооценки и болезненной эрекции. Но… Я не могла отрицать, что сама его хотела. Очень хотела. Казалось, будто моя кожа находится в огне без его касаний.

Уэстон двинулся ближе. Я не могла решиться, стоит мне идти к нему или к двери и просто стояла с закрытыми глазами.

Уэстон положил руку на мое бедро и сильно сжал.

— Ты должна дать мне знак. Кивни, скажи «да», наклонись и покажи, чего ты хочешь, стони, можешь даже моргнуть, если на большее не способна. Мне нравится идея играть с тобой в недотрогу, если тебя это заводит. Но только если ты мне дашь знак, Соф.

Другую руку Уэстон положил мне на шею. Пальцами он провел сначала по моему горлу, а потом по ключице.

Остатки моего сопротивления растворились с этими движениями. Я открыла глаза и увидела, с каким желанием он на меня смотрит.

— Ладно. Но на этом все закончится. Я серьезно, Уэстон. Так не должно продолжаться.

— Как скажешь.

— Я не шучу.

— И я. А теперь повернись. Руки на стол и не отрывай взгляд от зеркала.

Трудно изобразить праведное негодование, когда собираешься наклониться и дать мужчине войти в себя. Но я была стойкой.

— Эй, Соф?

Я встретилась с его взглядом в отражении.

Он усмехнулся.

— Кончать или не кончать — вот в чем вопрос.

Я еле сдержалась, чтобы не засмеяться.

— Давай уже кончим с этим.

_____________________

«Кончим. При чем, дважды».

Я вздохнула, приглаживая волосы. Для мужчины, который так хотел, чтобы у меня были собраны волосы, Уэстон как-то уж слишком быстро распустил их. Он точно был любителем тянуть их во время секса. И, к моему отвращению, я наслаждалась каждым рывком.

А теперь пришло время того, что я так сильно ненавидела. Через две минуты, после того, как Уэстон поправил мне юбку и ушел в ванную, холодок рациональности заменил тепло абсурдности. Моим легким будто недостаточно воздуха, когда Уэстон рядом и смотрит на меня темными, полными желания глазами. Но как только это заканчивается, поток кислорода снова наполняет мой мозг.

Я поторопилась собрать все свои вещи до того, как Уэстон выйдет из ванны, но опять не успела. Стоя в коридоре, я наклонилась поднять свою сумку, как почувствовала его руку на своей.

— Дай мне две минуты и номер твой.

Я обернулась.

— Ты отдашь мне люкс?

Он кивнул.

— Мне нужно только собрать вещи.

— Уверен? — я изучала его лицо.

— Мне нравится идея меняться через неделю, — он усмехнулся.

Я закатила свои глаза, понимая, что впервые с ним чувствую себя так комфортно.

— Иди пакуй свои вещи, придурок.

Уэстон улыбнулся и исчез в спальне. Через несколько минут он вышел с закрытой сумкой в одной руке и рубашкой в другой. Поставив на пол сумку, он быстро натянул рубашку, и я впервые заметила на боку Уэстона огромный шрам. Он был сливался с тоном его загорелой кожи. Раньше я отвлекалась на его идеальные мышцы, наверное, поэтому и не заметила.

— Это из-за какой-то операции? — я спросила.

Уэстон нахмурился. Он посмотрел в пол и начал застегивать рубашку.

— Ага.

Очевидно, он не хотел продолжать этот разговор, но мне было любопытно.

— А на чем операция была?

— На почке. Очень давно.

— Ох, — я кивнула.

Он поднял с пола сумку, не заботясь о том, чтобы до конца застегнуть рубашку или хотя бы ее заправить.

— Я оставил тебе кое-что в спальне.

— Что именно?

— Увидишь.

Уэстон не знал, как попрощаться. Но через несколько секунд заговорил.

— Ты ведь понимаешь, что я ухожу потому, что вижу — ты хочешь побыть одна, верно?

— Спасибо.

— Пока я еще здесь: мне нравится твоя задница, но я не против заняться сексом лицом к лицу в другой раз. Может даже попробовать на вкус твои губы, которыми ты так любишь кричать на меня, — он подмигнул. — Может даже укусить их пару раз.

Я вздохнула и отвела взгляд.

— Не должно быть другого раза. Нам правда стоит это прекратить.

Даже не видя, я знала, что Уэстон улыбается.

— Спокойной ночи, Фифи.

Глава 10

Уэстон

— Как ты, старик?

— У меня геморрой размером с мяч для гольфа еще с тех времен, как у власти был Клинтон, а ты единственный, кто меня навещает, — проворчал мистер Торн. — Сам догадаешься?

Я улыбнулся и придвинул кресло к его постели.

— Мог бы и не посвящать меня в детали. А насчет последнего… Ты тот еще счастливчик.

Он махнул на меня рукой.

— Принес?

Покачав головой, я достал десять лотерейных билетов из внутреннего кармана пиджака и четвертак из брюк. Взял с тумбочки книгу и положил ему на колени, чтобы было удобнее стирать защитный слой с билетов.

Мистер Торн сразу приступил и, не поднимая глаз, указал на тумбочку.

— Не забудь взять десятку из моей заначки.

— Хорошо.

Этот разговор повторялся с тех пор, как я вернулся в Нью-Йорк и стал навещать его. Я даже не уверен, знает ли он, что я ни разу не взял у него денег. Десять долларов — наименьшая плата, которую я мог заплатить в благодарность за все те годы, когда этот старик выслушивал меня.

Пока он был увлечен билетами, я взял пульт от телевизора и переключил на канал CNN.

— Эй, я вообще-то смотрел.

Я поднял бровь.

— Правда? Давай я тебе помогу: отец — не лысый здоровяк, а тощий волосатик с кривыми зубами.

Большую часть времени мистер Торн проводил за просмотром «Шоу Джерри Спрингера» и ему подобных. Я понятия не имел, был ли этот эпизод об определении отцовства, но все эти тупые шоу одинаковы.

— Умник хренов, — проворчал старик.

— Знаешь, что им нужно сделать на одном из таких шоу? Немного изменить сценарий: пригласить гостей, у которых годовой доход минимум миллион долларов. Может, я смог бы уговорить кое-кого из семьи поучаствовать. Перетряхивать грязное белье богачей также увлекательно, как и тех, у кого нет ни гроша в кармане.

— Как будто кто-то может приблизиться к уровню твоей грязи, избалованный ты деньгами мальчишка, — усмехнулся он.

Казалось, меня должны были оскорбить его слова, но таким способом мистер Торн напоминал, что мои проблемы могли быть гораздо хуже.

Он закончил с лотерейными билетами и протянул один мне.

— Выиграл пять долларов. Все билеты стоили десять. Верни мою десятку, а сам возьми этот билет и еще пятерку с заначки. Забери выигрыш, когда в следующий раз пойдешь покупать мне билеты. Только в этот раз лучше возьми один билет за десятку, чем десять по одному доллару.

Я положил выигрышный билет в карман пиджака.

Следующие минут десять или пятнадцать мы в тишине смотрели CNN, где шла передача о фармацевтической компании, которая торговала поддельной «Виагрой», после которой у мужчин стоял член по четыре дня. Меня это не впечатлило: Софии удавалось делать это со мной и без всяких таблеток.

Мистер Торн выключил телевизор и обратился ко мне.

— Поговори со мной, парень. Что-нибудь интересного происходило последние пару дней?

Моя первая реакция была соврать, что все отлично, — именно так я бы ответил своему отцу или деду, но есть поговорка: «Ты всегда должен говорить правду четырем людям — жене, священнику, доктору и своему адвокату», а для алкоголиков есть еще пятый человек — твой наставник.

— Были моменты. Я заплатил горничной отеля, в котором сейчас живу, сто баксов, чтобы она убрала весь алкоголь из номера.

Он кивнул.

— Ходил на встречи?

Я покачал головой.

— Последние две недели нет, но я навещал психиатра, которого мой дед мне навязал.

Мистер Торн погрозил мне кривым пальцем.

— Подними свою задницу и сходи на встречу. Ты знаешь, что должен. Не хочешь разговаривать — не надо, но хотя бы послушай. Это обязательно для твоего восстановления.

Я попытался смягчить ситуацию.

— Я слушаю тебя. Разве этого недостаточно?

Но мистер Торн серьезно относился к проблемам алкоголизма.

— Я четырнадцать лет не пью и мой единственный шанс достать выпивки — это поднять с постели свое сморщенное тело и потащиться в магазин. Мы оба знаем, что я не могу это сделать. Но у тебя кругом искушение. Прямо под носом. Тебе, черт возьми, даже не надо куда-то идти! Лежишь в постели в этом своем роскошном отеле, звонишь и тебе все принесут в номер!

Я провел рукой по волосам и кивнул.

— Ладно. Я схожу на встречу.

Мы с Уолтером Торном были знакомы уже давно. Девять лет назад я спьяну перепутал палаты, когда навещал сестру. Я споткнулся о собственные ноги и разбудил Уолтера своим истеричным смехом. Оказалось, я ошибся этажом, и все равно старый ублюдок решил расспросить меня о моих проблемах.

Следующие три часа я потратил, рассказывая незнакомому старику о том, что не рассказывал никому. Когда я закончил, то уже протрезвел, и мистер Торн в ответ рассказал о том, что в больнице он для своей шестой операции за последние пять лет после того, как разбил машину о дерево, будучи пьяным, и остался парализованным.

В тот день я так и не дошел до палаты сестры. Но на следующий день я навестил ее трезвым, а потом пришел поговорить с мистером Торном. Мы разговаривали часами. Даже после выписки Кэролайн, еще десять дней я продолжал навещать его. Половину времени он рассказывал мне грязные шутки, а другую половину тратил на лекции об алкоголизме. Было бы здорово, если бы я мог сказать, это был поворотный момент в моей жизни. Но нет.

Через несколько недель я вернулся к тусовкам, а номер телефона мистера Торна куда-то положил и забыл. Пять лет спустя, я нашел его и позвонил в ночь, когда умерла Кэролайн. Мы начали говорить и вот тогда я наконец-то решил принять его помощь.

— Как у тебя дела с засранцем дедом?

Я заставил себя улыбнуться.

— Достаточно хорошо, пока ему присылает отчеты мой психиатр и пока я продолжаю выполнять те двадцать с чем-то пунктов, на которые согласился, чтобы он вернул мне работу.

— Он просто о тебе заботится.

Все было гораздо сложнее. Как всегда с моей семьей.

— А как дела с той девушкой, о которой ты мне рассказывал в прошлый раз?

Я понятия не имел, о ком он говорил, но мне и не надо было. Я пожал плечами.

— Просто свидание. Ничего большего.

— В твоем возрасте у меня уже двое детей было.

— И поэтому ты развелся в тридцать пять.

— Нет, Элиза развелась со мной, потому что я был пьяницей, и не мог удержаться на работе дольше трех месяцев. Ее нельзя винить. Хорошая женщина заслуживает хорошего мужчину, а лжецов она видела насквозь.

Его слова заставили меня задуматься о Софии. Мистер Торн был тем, кому я мог рассказать все. Он не стал бы осуждать. Может, потому что он и сам не был святошей, а может потому, что я почти единственный, кто его навещал. Честно говоря, причина так уж важна. Я доверял ему. Мне он заменил Кэролайн, а с ней мне не нужно было притворяться.

Сделав глубокий вдох, я заговорил.

— Вообще-то, я познакомился с одной женщиной. Ну, как познакомился — мы знаем друг друга с детства… Короче, есть одна женщина.

— Продолжай, — мистер Торн кивнул.

— Рассказывать особо нечего. Ее зовут София, она мой враг, буквально.

— Ты мне говоришь, что спишь со своим врагом, прям как в фильмах?

Я рассмеялся.

— Немного не так. Наши семьи враждуют между собой.

— А сами по себе вы ладите?

Я покачал головой.

— Не совсем. Обычно она едва сдерживается, чтобы не ударить меня по яйцам.

Мистер Торн нахмурился.

— Я не понимаю. Так ты с ней не спишь?

— Еще как сплю.

— Но она хочет тебя ударить по яйцам?

— Все так, — я улыбнулся.

— И ты улыбаешься? Я вообще не понимаю ваше поколение.

— Я не нравлюсь ей, но нравлюсь ее телу. Мы как торнадо и вулкан. Они редко встречаются вместе, но, если это происходит, случается взрыв.

— Взрыв, да? Не похоже на здоровые отношения.

Он был прав, но мне было все равно. София была торнадо, поэтому от наших отношений она не пострадает, ведь торнадо двигаются дальше. Это вулкан годами будет стоять потухшим.

— Будь осторожен. Такие вещи могут сорвать тебе выздоровление.

— Не волнуйся, я себя контролирую.

Я знал, что говорю нечто подобное уже не первый раз, и был рад, что Уолтер мне не напомнил.

Я встал.

— Как насчет того, чтобы поместить твою ленивую задницу в коляску и прогуляться? Сегодня отличная погода.

Мистер Торн улыбнулся.

— С удовольствием.

_______________

После полудня, на пути к «Графине», я записался на встречу анонимных алкоголиков. Уже сидя в офисе я стал обдумывать слова мистера Торна. Я сказал, что у меня все под контролем, но речь шла об алкоголе, а правда была в том, что София Стерлинг забралась мне под кожу. Если я не мог наблюдать за ней на расстоянии, то находил причины заговорить, а наши ночи вместе только подстегивали мои фантазии. Если у меня не получалось спровоцировать ее на ссору, которая заканчивалась сексом, тогда я оставался в своем номере и мастурбировал, вспоминая о ней. Прошлым вечером я даже договорился, чтобы занять ее старый номер и отослал горничных, поэтому постель до сих пор пахла Софией. Принимая душ, я представлял, как она здесь доводила себя до оргазма. В общем, я превращался в настоящего извращенца.

Когда София постучалась в мою открытую дверь, я почувствовал себя ребенком, которого поймали на краже печенья.

Я прочистил горло.

— Входи, Фифи.

Она закатила глаза, но зашла.

— Ты меня так еще со школы называешь. Почему?

Я откинулся на своем стуле и бросил ручку на стол.

— Не знаю, однажды я назвал тебя так в школе и увидел, как ты закипаешь, поэтому продолжил.

Она вздохнула.

— Некоторые вещи никогда не меняются, да?

— Ну, технически, мы поменялись ролями. Теперь ты поднимаешь мою температуру тела, верно? — я подмигнул.

София усмехнулась, но проигнорировала мои слова. Она села напротив и скрестила ноги.

Мне кажется или ее юбка короче чем обычно?

Я видел Софию этим утром в кофешопе. Ее волосы были распущены, а теперь она уложила их на бок, и я мог наслаждаться видом идеальной кожи на шее. Стоя в очереди за кофе, она то и дело пробегала рукой по волосам, словно дразнила меня. Тогда я подумал, что мне это показалось, но сейчас…

Ее юбка была и вправду короче.

Когда наши глаза встретились, я мог поклясться, что увидел в них огонек, но заговорили мы по делу.

— Я получила сметы от своих подрядчиков. Разница небольшая, но только один из них сможет выполнить работу в наши сроки. Что насчет тебя?

— То же самое, я пока глянул только одним глазком. Давай посмотрим предложения всех трех вместе и уже потом решим?

Мы пересели за круглый стол и начали изучать документы. Уже с первого взгляда можно было сказать, что ее предложения выгодней. Хоть мой подрядчик и согласился выполнить работу в трехмесячный срок, он запросил гораздо больше денег. В то время как у Софии подрядчики попросили дополнительную плату лишь за разницу работы ночью и днем, и за переработку.

Пока мы просматривали сметы, телефон Софии зазвонил. Она быстро сбросила, но мы оба успели увидеть имя абонента.

В моей груди расцвела ревность.

— Я думал, между тобой и надоедливым британцем все закончилось?

Она вздохнула.

— Давай притворимся, что ты этого не видел.

Я стиснул зубы.

— Как хочешь.

София кивнула, и мы вернулись к сметам. Через несколько минут она отодвинула бумаги.

— Думаю, очевидно, кого мы должны выбрать.

Может, на бумаге и было очевидно. Но я все еще помнил, как на нее смотрел этот Трэвис Болтон.

— Самое дешевое — еще не самое лучшее.

Ее голос зазвучал раздраженным.

— Знаю. Но Болтоны уверяют, что справятся с работой в срок, у них отличная репутация и они никогда не подводили мою семью.

— Я сделаю несколько звонков, чтобы узнать о них получше.

София поджала губы.

— Как угодно. Но чем быстрее мы выберем подрядчика — тем лучше.

Мне так захотелось поцеловать ее прямо в эти недовольные губы. Мы всегда заводились, когда злились друг на друга, но тут я даже не понимал причину своей злости.

Я злюсь, потому что предложение моего подрядчика хуже? Потому что ей позвонил ее паршивый бывший? Или из-за мысли, что рядом с ней будет тереться Трэвис Болтон?

Телефон Софии снова зазвонил. Мы одновременно прочли имя: «Лиам», и я протянул руку, ладонью вверх.

— Я могу ответить.

Она округлила глаза и прикусила нижнюю губу.

— И что ты скажешь?

— Между вами все кончено?

Она кивнула.

— Я хотела бы похоронить все это поглубже.

Я улыбнулся. Конечно, я мог бы сам взять телефон со стола, и Софи меня бы не остановила. Но я хотел, чтобы она сама отдала его мне.

— Дай телефон, — повторил я, все еще держа руку на весу.

Я почувствовал прилив гордости, когда она сделала так, как я сказал. Когда телефон зазвонил в третий раз, я ответил:

— Добрый день.

— Кто это?

— Мужчина, который занимается сексом с твоей бывшей. И мы сейчас заняты. Чем могу помочь, Лиам?

София так широко распахнула глаза — еще немного и они бы вылезли из орбит, — и шокировано закрыла рот руками.

Придурок на том конце провода посмел сменить тон на негодующий.

— Отдай телефон Софии!

Я откинулся на стуле.

— Не могу. У нее сейчас руки заняты, если ты понимаешь, о чем я.

— Ты смеешься?

— Смеюсь? Нет, смешной тут только ты. Спорим, ты даже не знал, что ей нравится, когда ее связывают? Вот ведь жалость. Может, если бы ты потрудился узнать, что любят такие прекрасные женщины, она бы не кричала мое имя по ночам. Но ты ведь таким не занимаешься, нет. Ты утоляешь только собственные нужды. Например, с ее кузиной.

Несколько секунд я молчал, ожидая ответ, но, видимо, я слишком шокировал идиота, и в телефоне я слышал только его дыхание. Я решил закончить разговор на веселой ноте.

— Ладно тогда. Было приятно пообщаться, Лиам. И, будь добр, потеряй номер Софии.

Я отключился и протянул телефон все еще ошеломленной Софии. Она продолжала смотреть на меня широко раскрытыми глазами, но, судя по выражению лица, готовилась выдать тираду, как только восстановит дыхание.

— Переборщил? — спросил я, подняв одну бровь.

Ее рот открылся, а потом губы расплылись в широкой улыбке.

— Боже мой! Это было великолепно!

— Рад, что понравилось. Я переживал, что ты сейчас сорвешься на меня. Что привело бы к ссоре, и мы оба знаем, чем это обычно заканчивается.

Мы вместе посмеялись, а потом София собрала документы со стола и сложила их в стопку. Я решил, что сейчас мы вернемся обратно к бизнесу.

— Могу задать тебе вопрос? — вдруг спросила она.

Я кивнул и, снова, она прикусила нижнюю губу.

— Как ты узнал, что Лиам никогда меня не связывал?

— Подсказала твоя реакция, когда я спросил разрешения связать тебе руки ремнем. Ты этого хотела, но боялась признаться. Если бы это был не первый раз, ты бы отреагировала по-другому.

София кивнула, а затем замолчала на несколько минут.

— А как ты понял, что я этого хотела?

«Этот мудак даже не пытался ее удовлетворить что ли?»

Я не мог поверить, что она серьезно у меня это спрашивала, но не хотел обидеть, поэтому постарался говорить без сарказма.

— Просто почувствовал.

Она покачала головой.

— Как? Я выгляжу слабой или что?

— Наоборот. Ты выглядишь как человек, у которого все под контролем, поэтому я и решил, что тебе не помешает расслабиться. Какая ты в постели не показывает, какая ты в жизни.

София опять замолчала.

— А тебе такое нравится? Ну, быть доминантном или как это называется?

Я покачал головой.

— Нет, мне это не нравится.

— А, понятно.

Я наклонился вперед и начал накручивать локон ее волос на палец, а потом потянул, заставляя взглянула на меня.

— Это нравится нам, Соф.

Глава 11

София

Не знаю, что задело меня сильнее: что Уэстон после трех занятий сексом знал мои предпочтения лучше, чем Лиам после восемнадцати месяцев отношений, или что он узнал их раньше меня. Но в любом случае, он верно догадался: в работе мне нравилось спорить с ним и настаивать на своем, а в постели я предпочитала, чтобы он брал все в свои руки. Секс с Уэстоном был в миллионы раз лучше того, что у меня был с Лиамом. Я бы хотела сказать, что это из-за того, как мы заводимся во время наших споров, но внутри чувствовала — тут нечто большим, и это меня пугало.

Поэтому на следующий день я решала избегать Уэстона, и у меня это получалось, пока в восемь вечера я не вышла из магазина канцтоваров, который находился в нескольких кварталах от «Графини», и случайно не увидела Уэстона на противоположной стороне улицы. Мы шли в одну сторону, поэтому я решила понаблюдать за ним. Казалось, Уэстон тоже возвращается в отель, но через два квартала он повернул не налево, а направо.

Я стояла на перекрестке, не зная, что предпринять, а потом подумала, что вечерняя прогулка будет мне как раз кстати и двинулась за Уэстоном, сохраняя дистанцию. Пока я следовала за ним в сторону отеля, у меня было оправдание на тот счет, если он меня заметит, а сейчас я вела себя как сталкер. Я шла за ним добрые минут десять, понятия не имея, куда мы направляемся, а затем он зашел в офисное здание и прошел через входные стеклянные двери прямо к лифту. Это был идеальный момент, чтобы вернуться в отель, но из любопытства я осталась.

Посмотрев по сторонам, я перешла оживленную улицу и зашагала к зданию. Мое сердце забилось быстрее, как только я прошла через стеклянную дверь в лобби. Уэстон уже давно уехал на лифте, а я понятия не имела, что ищу. Я глупо подвергала себя риску только из-за того, что хотела узнать, куда же Уэстон отправился.

С виду это был обычный небоскреб Манхэттена с десятками офисов докторов, юристов и разных компаний, и судя по тому, что Уэстон сразу пошел к лифту, он бывал здесь раньше. С чувством разочарования, я уже собралась покинуть здание, как мой телефон завибрировал. Продолжая идти к выходу, я достала его из сумки и замерла, когда прочла сообщение:

Если ты так хотела узнать, куда я иду, могла бы просто спросить.

«Боже мой!»

У меня закружилась голова. Это не мог быть Уэстон, у него нет моего номера. Или есть? Хотя, возможно, я просто надеялась, что это сообщение от него, ведь любой другой расклад меня пугал.

Дрожащими руками я печатала ответ:

Кто это?

Я задержала дыхание, пока смотрела, как собеседник набирает ответ.

Ты знаешь, кто. Через час в моем номере.

У меня пересохло в горле.

«Боже, как стыдно!»

Я буквально бежала в отель, а когда, уже в своем люксе, взглянула на часы, то поняла, что добралась всего за пятнадцать минут.

Я плюхнулась на кровать и перечитала сообщение.

Через час в его номере? Он с ума сошел? Для чего мне туда идти? Чтобы выслушивать насмешки? Как он вообще меня заметил, и с чего решил, что я там из-за него? Может я и не видела, что он шел по другой стороне улицы, и в той высотке была по своим делам, а Уэстон, считая себя пупом земли, решил, что я слежу за ним.

«Да, именно так все и было. По крайней мере, так я скажу ему».

Чем больше я об этом думала, тем сильнее меня раздражало, что Уэстон сразу пришел к выводу, будто я следила за ним. У него нет никаких доказательств. Чтобы успокоиться, я решила принять ванну.

«Уэстон Локвуд — чертов эгоманьяк, и я не должна тратить на него нервы. И у него еще хватило наглости приказать мне прийти к нему в номер!»

Пока набиралась вода, я завязала волосы в хвост и разделась. Горячая ванна сейчас была тем что нужно, чтобы снять стресс. Жаль только, что в воде я не могла расслабиться ни на минуту. Я продолжала злиться на Уэстона и не могла выкинуть его из головы. Этот придурок не только посмел предположить, что я следила за ним, так еще и наговорил мне вчера всякой ерунды. В его выводах, насчет моих предпочтений в сексе, нет ни капельки правды.

…Через час в моем номере…

«И что, он думал произойдет? Что я приду и раздвину перед ним ноги, потому что сглупила и пошла за ним?»

Это разозлило меня еще больше. Я решила пойти к Уэстону и высказать все, что думаю.

Резко встав из ванны и расплескав повсюду воду, я быстро вытерлась, натянула на себя футболку с джинсами, взяла телефон и ключ-карту от своего номера. На часы я не смотрела — плевать, приду ли я раньше или позже установленного срока.

В лифте я нажала на кнопку восьмого этажа. Внутри бурлил адреналин, руки дрожали, когда я постучала в номер, то была готова выплеснуть все еще до того, как дверь отворилась.

— Да как ты смеешь, ты…

«Вот черт, это не Уэстон!»

На мужчине были полотенце и шлепанцы, сам он выглядел на семьдесят, с седыми кустистыми бровями.

— Я могу вам помочь?

— Эм… Простите, я, наверное, ошиблась номером. Мне нужен Уэстон.

— Тут таких нет, — он покачал головой.

— Боже, простите, что отвлекла.

— Без проблем, — он пожал плечами и улыбнулся. — Но будьте полегче с этим Уэстоном, когда его найдете. Часто мы, мужчины, хотим только хорошего. Пусть даже это тяжело увидеть.

— Спасибо и еще раз извините, — я улыбнулась.

Когда мужчина закрыл дверь, я еще раз проверила номер. Уэстон точно жил здесь еще вчера. Наверное, другой люкс освободился, и он переехал туда.

«Так даже лучше, — подумала я, ожидая лифт, — не придется тратить время и нервы. Просто вернусь к себе».

Когда двери открылись, я увидела улыбающегося Луиса.

— Вы сегодня допоздна, я смотрю, — сказала я.

— Как раз ухожу, — Луис улыбнулся.

Я зашла в лифт.

— А, хорошо.

— Вы вышли на другом этаже? Забыли, что переехали?

— Нет, — я покачала головой. — Я собиралась встретиться с Уэстоном. Но он, видимо, тоже сменил номер. Наверное, люкс освободился. Я знаю, что он тоже хотел комнату побольше.

— Он переехал, — Луис кивнул. — Я был внизу, когда он пришел за новым ключом. Но это не люкс, это ваш старый номер.

— Да? — я нахмурилась. — Кто-то из гостей хотел поселиться в его номере?

— Не знаю, — покачал головой Луис. — Он просто попросил перенести его вещи в ваш. Я предупредил, что горничные еще там не убрали, но он ответил, что сам все уберет. Я думал, вы в курсе.

Лифт уже собирался уезжать, но я просунула свою руку, и он остановился.

— У меня совсем вылете это из головы. Тяжелый выдался день. Я все же пойду увижусь с Уэстоном. Спокойной ночи, Луис.

Я прошла по коридору к своему старому номеру.

«Что происходит? Какого черта он переехал сюда?»

Уэстон открыл, ухмыльнулся и сразу отошел в сторону.

— Кто-то волнуется, — промурчал он.

— Какого черта ты делаешь в моем старом номере?

Я прошла мимо него.

— Лучше спросить, какого ты следила за мной?

— Я за тобой не следила, ты, эгоистичная жопа!

Улыбка Уэстона стала шире.

— Ну конечно.

— Конечно! — передразнила я его.

— Присаживайся, София.

Я его проигнорировала.

— Почему ты перебрался сюда?

Уэстон прислонился к столу и скрестил ноги.

— Я скажу тебе, когда ты скажешь, почему следила за мной.

— Я не следила за тобой. Ты вообще часто веришь в свои фантазии. Я оказалась в том же здании, потому что у меня там была назначена встреча. И раз уж мы заговорили о твоих фантазиях: я занималась с тобой сексом вовсе не потому, что мне нравится, когда ты командуешь.

Придурок выглядел шокированным.

— Разве? — Он скрестил руки на груди.

— Да, — я скопировала его позу.

Мы смотрели друг на друга, играя в в кто кого переглядит. У Уэстона был огонек в глазах, и я видела, как шестеренки крутятся у него в голове.

— Присаживайся, София.

— Нет.

— Видишь? — он улыбнулся. — То, что тебе нравится, когда в постели тобой командуют, не значит, что тебе нравится то же самое в обычной жизни. Одно не равно другому. Уверяю: из-за того, что ты любишь подчиняться, ты не выглядишь в моих глазах слабее.

— Я это не люблю.

Уэстон встал и подошел ко мне. Я почувствовала напряжение в воздухе. Даже будучи чертовски злой, я не могла отрицать — хоть и хотела, — свои чувства к этому мужчине. Раньше я такого не испытывала. Когда он был рядом, мне казалось, что я горю от желания.

Одной рукой Уэстон схватил меня за бедро. Он держал меня крепко, я знала, что стоит только попросить — и он отпустит. Наши отношения были такими странными.

— Если бы я попросила тебя убрать свою руку, что бы ты сделал?

— Да, — он взглянул мне прямо в глаза.

— Так почему ты продолжаешь повторять, что я люблю подчиняться?

— Ты путаешь доминирование с контролем. Ты можешь подчиняться и при этом все контролировать. По факту, именно ты контролировала все то, что происходило между нами.

Мне было нелегко это признать, и Уэстон прочел это по моему лицу.

— Перестань думать и просто прими это, если оно приносит тебе удовольствие.

Я отвернулась, но потом снова взглянула в его глаза. Не знаю, почему мне это было важно, но все равно спросила:

— Куда ты ходил? Зачем пришел в то здание?

Уэстон замолчал на какое-то время.

— Я вижусь с психиатром. Она работает в том здании.

«Ух ты…»

Такого я точно не ожидала.

Уэстон с минуту наблюдал, как я перевариваю его ответ, а затем наклонил голову.

— Еще вопросы?

— Нет.

— Хорошо, теперь моя очередь. Ты следила за мной?

«Как я могу соврать ему после того, как он рассказал мне что-то настолько откровенное?»

— Да, — я глуповато улыбнулась.

— Зачем?

Я уже думала об этом и ответила через смех.

— Без понятия. Просто увидела тебя на другой стороне улицы, когда выходила из магазина, и оно как-то само получилось.

Уэстон улыбнулся и это растопило мое сердце.

— Где ты пропадала весь день? — спросил он. — Утром ты не ходила за кофе, как обычно, и днем твой офис пустовал.

Я захихикала.

— Пряталась в своем номере, избегала тебя.

Уэстон улыбнулся широко и открыто. Казалось, будто я сделала ему комплимент, а не призналась, что пряталась от него.

Мы опять играли в кто моргнет первым, и в этот раз Уэстон проиграл.

Он начал расстегивать свой ремень, и звук металлической пряжки отозвался у меня влагой между ног.

— На колени, София.

«О, Боже!»

Он положил руки мне на плечи и немного надавил, заставляя встать на колени.

К моему отвращению, я это сделала: встала на колени и потянулась к молнии на его брюках.

— Эй, Соф?

Я посмотрела на Уэстона.

Он усмехнулся.

— Шекспир написал, что прощанье в час разлуки несет с собою столько сладкой муки, а я скажу, что воссоединение слаще и ты прямо сейчас можешь почувствовать его на языке.

Глава 12

Уэстон

— Вчера у нас не хватило времени, и я рада, что вы решили прийти еще и сегодня. Давай продолжим с того, на чем остановились. Как прошел вечер? — спросила доктор Халперн.

— Я не пил и не делал глупостей, если вы об этом. Вы ведь включите это в еженедельный отчет для моего деда?

Сам-то я считал, что глупость в глазах смотрящего. Например, кто-то посчитает глупостью спать с врагом, но, по-моему, наша связь с Софией была просто феноменальной.

— Вашему дедушке я отправляю отчеты раз в неделю о вашем прогрессе и стабильности психического здоровья. Я знаю, вы подписали отказ от конфиденциальности, но это лишь условность. Вы должны понимать, что раскрывать подробности наших бесед я не могу с точки зрения закона, да и без него не стала бы. В отчетах я указываю, продолжаете ли вы прогрессировать и есть ли риск срыва.

Вообще-то, об этом я не знал. Я бы, не читая, подписал любую чушь, которую мне подсунул старик, лишь бы он согласился дать мне еще один шанс. Я больше спорил о еженедельных анализах мочи, нежели посещениях мозгоправа. Когда ради работы я согласился на условия деда, то думал: «Рассказывать шарлатану какую-то чушь раз в неделю, часто видеться со своим наставником, посещать встречи анонимных алкоголиков, чтобы вернуть уважение старика — это легко». Я не рассчитывал на то, что мне придется серьезно разговаривать с доктор Халперн.

— Как вам работается с Софией? В наш прошлый разговор я сделала вывод, что она напоминает вам о сложном этапе в жизни.

Может, первоначально София и напоминала мне Кэролайн, но точно не последние пару дней. По факту, я мог думать только о Софии, стоящей передо мной на коленях прошлой ночью. Сегодня утром я чуть не стал диабетиком — в жизни столько сахара не клал в кофе. Обычно мне хватает двух пакетиков, но этим утром я положил больше. Я отвлекся, смотря, как София покупает кофе и не мог выкинуть из головы звук, с которым она проглатывала мой член все глубже себе в горло. Это было что-то среднее между мурлыканием и стоном, и каждый раз, как я думал об этом, мои яйца напрягались. Даже сейчас мне понадобилось незаметно поправить брюки.

— Работа с Софией оказалась… интересной.

— Да? Почему так?

Я посмотрел на доктора Халперн.

— Вы точно не можете пересказывать это деду?

— Точно. Я докладываю только о вашем психическом состоянии.

Я сделал глубокий вдох.

— Хорошо. Ну, я и София… мы нашли продуктивный способ тратить нашу энергию, что вырабатывается от неприязни друг к другу.

Доктор Халперн сделала какие-то заметки у себя в блокноте.

Интересно, она прямо написала: «Трахается с врагом»?

Закончив, она положила руки себе на колени.

— Значит, у вас с Софией сложились личные отношения?

— Можно сказать и так.

— Она знает о твоей истории?

— Вам придется уточнить, док, о какой именно истории? Что я переспал с половиной танцовщиц Вегаса? Что я алкоголик? Что моя семья готова выкинуть меня, если я не исправлюсь? Или что у меня есть нянька, которая раз в неделю докладывает обо всем моему деду?

Мне нравилось то, что доктор Халперн всегда была спокойна — даже мой сарказм не выводили ее из равновесия. Она всегда отвечала без осуждения.

— Я говорила о проблемах с алкоголем.

Я покачал головой.

— Нет, она не знает.

— Вы переживаете, что для нее это будет проблемой, поэтому не говорите?

— У нас не настолько близкие отношения.

— Часто бывает, что неблизкие отношения перерастают в близкие, а также бывает, что секреты раскрываются в неподходящий момент. И тогда человек, от которого что-то утаивали, чувствует себя преданным.

— Поверьте, наши с Софией отношения не перерастут во что-то большее.

— Почему?

— Она хорошая женщина, такой тип предпочитает встречаться со страдающим драматургом, а не бывшим алкоголиком, который подвел свою семью и не может вспомнить половины имен женщин, с которыми переспал.

— Когда вы говорите о том, что подвели свою семью, вы имеете в виду, что алкоголь повлиял на вашу работу? Или речь о Кэролайн?

— Обо всем.

Доктор Халперн взяла дорогой ее сердцу блокнот и снова что-то записала.

— А если я захочу на них взглянуть?

— На мои записи?

Я кивнул.

— Вы так часто пишите и мне любопытно.

Доктор Халперн улыбнулась. И снова положила руки себе на колени.

— Если вас это так волнует, ты вы можете посмотреть. Но вряд ли мои записи объяснят, почему я записала именно это и почему это важно для вашей реабилитации. Как насчет такого: если вам интересно — спросите и я скажу, что записала и почему.

— Хорошо… Что вы записали, когда я сказал о том, что подвел свою семью?

Она прочитала запись и взглянула на меня.

— Я написала: «Необоснованно винит себя за смерть Кэролайн», причина, почему я это написала — судьба вашей сестры напрямую связана с вашим психическим здоровьем.

Я покачал головой.

— Вы ошибаетесь.

— Хотите сказать, смерть сестры не связана с вашими проблемами?

— О, нет, я не об этом. Ее смерть еще как связана с моими проблемами. Вы написали: «необоснованно винит», но у меня есть все основания винить себя.

_______

Раз вторая половина дня у меня вышла непродуктивной, я решил закончить на этом рабочий день и найти себе что-нибудь перекусить. В половине восьмого я закрыл офис и вышел в коридор. Освещение здесь после семи вечера включалось по датчикам движения, и, судя по тому, что свет зажегся не сразу, другие кабинеты уже были пусты. София наверное уже тоже ушла, решил я, но проходя мимо ее офиса, что-то зацепило мой взгляд, и я решил заглянуть.

— Ты еще здесь?

Свет в ее офисе сразу включился. Видимо, она не двигалась так долго, что сенсоры не сработали.

— Ты заснула?

Было заметно, как София пытается сфокусироваться.

— Нет, я просто задумалась и даже не заметила, что выключился свет.

«Мне это знакомо».

Я кивнул.

— Я сделал несколько звонков, чтобы разузнать про твоего подрядчика. Давай работать с Болтонами.

— О, отлично. Я как раз хотела тебя спросить об этом. Трэвис звонил мне сегодня.

Услышав, что эта сволочь ей звонила, я чуть не передумал насчет работы с ними.

— Во сколько он звонил?

— Не знаю, часов в одиннадцать. А что?

— Почему ты мне не сказала?

Губы Софии сжались, а мои расплылись в улыбке.

— Опять меня избегаешь?

— Просто была занята, Уэстон. Хоть раз ты можешь поверить в то, что это не о тебе?

— Да, когда это действительно не обо мне.

София закатила глаза.

— Должно быть тяжело держать на плечах эго таких размеров.

Я рассмеялся и кивнул в сторону лифта.

— Я собирался сходить перекусить. Ты уже ужинала?

Она покачала головой.

— Присоединишься?

София прикусила губу.

— У меня еще много работы.

— Я не прошу твоей руки и сердца, Фифи. Коллеги могут сходить поужинать. Если тебе так проще, то мы можем говорить во время еды о работе. Я сегодня общался с профсоюзом, можем обсудить это.

Она сомневалась, но потом вздохнула.

— Хорошо.

Я покачал головой.

— Какая жертва. За такое тебе положено место в раю.

София попыталась спрятать улыбку, но у нее не получилось.

— Мне надо сначала в уборную. Увидимся внизу.

— Хорошо. Я понимаю, если боишься остаться со мной наедине в лифте. — Я подмигнул. — Я займу нам столик в «Прайме».

___________

— Ты скучаешь по Лондону? — я спросил, взяв свою воду.

Официант подал меню вин, и София была занята его изучением.

Она подняла глаза и вздохнула.

— И да, и нет. А ты скучаешь по Вегасу?

— Совершенно нет. Я и Вегас — вещи несовместимые.

София засмеялась.

— А как же вечные вечеринки? Если Нью-Йорк — город, который никогда не спит, то Лас Вегаса — город бесконечного праздника. А здесь люди всегда в костюмах, потому что вечно работают.

Я пробежал пальцем по краю своего стакана.

— По вечеринкам я точно не скучаю.

София взглянула на меню вин и протянула мне.

— Хочешь закажем бутылку на двоих?

Я замешкался, но наши глаза встретились и правда всплыла сама собой.

— Я алкоголик и сейчас нахожусь на лечении.

София не смогла скрыть удивления.

— О… прости, что предложила. Я понятия не имела.

— Все в порядке, не извиняйся. И не вздумай отказываться от вина из-за меня. Я чувствую себя прекрасно, даже если кто-то рядом выпивает.

Она была в сомнениях.

— Ты уверен? Я не сильно-то и хочу.

Тут к нам подошел официант.

— Могу я предложить какие-нибудь напитки или бокал вина для начала?

Я взглянул на Софию. Она выглядела неуверенно, поэтому я взял у нее меню и вернул официанту.

— Она будет бокал «Мерривейл Мерло» 2015 года, а мне сельтерскую воду с лимоном, пожалуйста.

Он кивнул.

— Конечно. У вас есть еще несколько минут определиться с блюдами.

Официант ушел, а София все продолжала смотреть на меня.

— Я в порядке, правда. Перестань думать, что станешь причиной моего срыва или вроде того.

Она улыбнулась.

— Ты меня переоцениваешь. Я думала не о твоей трезвости, а о том, откуда ты узнал, какое вино я люблю?

— Ты оставила в своем старом номере половину недопитой бутылки.

Она кивнула.

— Это напомнило мне о том, что ты так и не сказал, почему переехал в туда.

Я усмехнулся.

— Да, не сказал.

Она хихикнула.

— Серьезно, что-то не так было с твоим номером?

— Нет, он в порядке.

— Много шума от соседей?

— Нет, было достаточно тихо.

— Тогда почему ты перебрался в мой?

— Любопытство, похоже, сводит тебя с ума. Прямо, как когда ты решила последить за мной. А ты у нас сегодня пообщительнее будешь, Фифи.

София прищурилась.

— А ты у нас пораздражительнее, чем обычно. Выкладывай, почему занял мой старый номер?

На несколько секунд я задержал взгляд на ее губы, а потом посмотрел в прямо в глаза и сказал:

— Потому что она пропитана твоим запахом.

София резко вздохнула.

— Поэтому ты попросил не убирать там?

Я наклонился вперед.

— Простыни до сих пор пахнут тобой. Мне нравится представлять тебя на них голой, думая о том, как ты ласкаешь себя.

Лицо Софии покраснело, губы приоткрылись, дыхании участилось, и она сглотнула.

Она выглядела так сексуально, что у меня слегка помутилось в голове. Я подумал, остановит ли меня София, если я сейчас засунул руку ей между ног.

К нашему счастью, вернулся официант. Не обращая внимание на напряжение между нами, он поставил наши напитки.

— Вы определились с заказом? Что-нибудь привлекло ваше внимание или вы хотите услышать специальные предложения?

Я глянул на Софию.

— О, что-то привлекло мое внимание.

Ее глазах заблестели, но она прочистила горло и сложила руки.

— Я бы хотела услышать специальные предложения.

Несколько минут официант рассказывал о какой-то там рыбе, японской говядине и сыпал вычурными названиями, чтобы оправдать здешние высокие цены. Все его слова влетали мне в одно ухо и влетели в другое. Я был слишком занят, представлял, как София старалась бы держать лицо, пока мои пальцы двигались внутри нее прямо в присутствии официанта. В какой-то момент жужжание голосов умолкло, и я понял, что официант и София оба смотрели на меня.

— Эм… Я буду то же, что и она.

Официант кивнул.

— Очень хорошо, сэр.

После его ухода, София глотнула вина, пряча ухмылку.

— Ты понятия не имеешь, что заказал, верно?

Я покачал головой.

— Не имею.

После нас несколько раз прерывали. Приносили хлеб, бальзамический уксус и оливковое масло, также к нам подошел представиться менеджер. Все в отеле теперь знали нас в лицо. К сожалению, а может быть к счастью — для Софи — момент для нас был испорчен. А даже если бы не был, то ее бы испортила тема, которую выбрала для разговора София.

— Я могу узнать, как давно ты лечишься от алкоголизма?

— Четырнадцать месяцев.

Она кивнула.

— Ты молодец. Я даже не подозревала, а думала, что наши семьи знают все главные сплетни друг о друге.

— Люди знают только то, что должны знать. Но мы все прячем глубоко то, что может навредить репутации семьи. — Я взял кусочек лимона с бокала и выдавил его в воду. — Например, обществу известно, что твои отец с матерью развелись по обоюдному желанию. Если бы мы не провели ту ночь после выпускного вместе, я бы до сих пор не знал, что он тогда вас бросил.

София наклонила голову и изучала меня какое-то время.

— Ты ведь никому об этом не рассказывал? До этого момента я не понимала, что ты мог использовать эту информацию против меня. Хотя, твой отец или дедушка уже давно бы это сделали, если бы ты рассказал им.

Я глотнул воды.

— Ты мне рассказала об этом, пока мы были в постели. За кого ты меня принимаешь?

София отвернулась, но кивнула.

— Так… Психолог, к которому ты ходишь, — это часть лечения?

Я кивнул.

— Часть плана моего деда для моего лечения, если быть точным.

— Что ты имеешь в виду?

— Если я хочу работать, должен делать то, что он скажет. Четырнадцать месяцев назад я оказался в больнице, потому что чуть не умер от алкогольного отравления. Месяц провел в реабилитационном центре. За это время отцу и деду пришлось взять на себя все мои обязанности. За отелями Вегаса нужен глаз да глаз. Часто работники казино сами имеют проблемы с азартными играми, а воровство и хищения разрастаются до огромных размеров, если никто не следит. — Я покачал головой. — Им пришлось наводить за мной порядок. Я был все время пьян и не замечал, как люди воровали у меня прямо под носом. Женщина, с которой я спал на тот момент, пыталась шантажировать мою семью разными видео, где я делал глупости: например, мочился в фонтан. Было невесело. В мой последний день в реабилитационном центре дед поставил ультиматум: «Делай, как я говорю, или пошел вон». Психолог, встречи анонимных алкоголиков, постоянные анализы мочи — и это только начало списка. Я сейчас марионетка в его руках, а он дергает за веревочки.

— Ух ты. Если тебе станет от этого легче, то, окажись я в твоей ситуации, отец не стал бы даже навещать меня в реабилитационном центре.

Я заставил себя улыбнуться. Но, честно, ее отец злил меня больше, чем вся моя семья. У моих хотя бы была причина так себя вести — я тот еще отморозок.

Официант вернулся с нашими заказами. Я счел это удачным моментом перевести разговор на другую тему.

— Так, ты слышала что-нибудь от драматурга с тех пор, как мы мило пообщались? — спросил я, нарезая свой стейк.

— Он написал, что я много о себе возомнила, раз дала ответить другому мужчине на звонок. В ответ я его заблокировала.

Я улыбнулся.

— Молодец.

— А ты? Были какие-нибудь веселые отношения после выпускного?

— Думаю, последние двенадцать лет у меня только такие отношения и были.

— Что, совсем никого серьезного?

— Одна. Брук. Были вместе почти год.

София вытерла губы салфеткой.

— Почему вы расстались?

— Я облажался. Мы были вместе несколько месяцев до смерти Кэролайн. А потом я слетел с катушек. Она решила, что ей такие отношения не нужны, — я пожал плечами. — Не могу ее винить.

Я увидел в глазах Софии жалость и возненавидел это. Видимо, я так и не перевел тему в нужное мне русло.

— Не хочу переходить к серьезным разговорам, но я решил два вопроса с профсоюзом: количество больничных и квота на количество номеров, которые уборщица должна убирать за смену.

— О, это отлично! Я могу как-нибудь помочь?

— У нас будет встреча в конце недели. Если захочешь присоединиться — я только за.

София улыбнулась.

— Я с радостью. О, ко мне приедет подруга из Лондона. Скарлетт останется здесь. Она будет в пятницу, твоя встреча с профсоюзом мне об этом напомнила. Если увидишь женщину с ярко алой помадой, которая выглядит так, будто сошла с обложки Vogue — это она.

— Звучит интересно.

— О, это точно. — София подняла бокал и наклонила его в мою сторону. — Знаешь, она напоминает мне тебя.

— Чем?

— Она высокомерная и уверенная в себе. Все расступаются перед ней, когда она входит в комнату.

Я поднял бровь.

— Осторожно. Кажется, будто ты делаешь мне комплимент.

София покачала головой.

— Давай без этого. Но раз ты в хорошем настроении, можно я побуду в люксе еще? Хотя бы до отъезда Скарлетт? Потом мы можем поменяться, и ты пробудешь там столько же, сколько и я. Мы со Скарлетт любим болтать допоздна и нам очень пригодится для этого гостиная в номере.

— Без проблем. Я все равно не планировал с тобой меняться номерами.

— Да?

— На самом деле я не запрашивал люкс. Сказал это, чтобы с тобой поспорить.

София вытаращилась на меня.

— Господи, какой же ты придурок.

Я усмехнулся.

— Говоришь так, будто удивлена. Но ты ведь хорошо меня уже знаешь.

— Да, хорошо. Но все равно спасибо за люкс.

После ужина, мы вместе прошли к лифту. Я сохранял дистанцию и положил руки в карманы. Вечер прошел отлично. Это был первый раз, когда София была полностью расслаблена со мной. Как бы я ни хотел прижать ее к стене лифта и нажать кнопку «стоп», сейчас она выглядела уязвимой и оттого мои мысли казались мне неправильными.

На восьмом этаже, я колебался выходить или нет, особенно когда увидел, что София расстроена тем, как заканчивается наш вечер. Мне пришлось силой заставить себе выйти из чертового лифта.

Обернувшись, я поймал ее взгляд.

— Сладких снов, Фифи.

Она покачала головой.

— Спокойной ночи, Уэстон.

Глава 13

София

Вот уже полчаса я ворочалась в постели и никак не могла заснуть. Меня беспокоило, что Уэстон даже не попытался заманить меня к себе в номер или попасть под каким-то предлогом в мой. Было глупо лишаться сна из-за такого, но я не могла перестать думать об этом.

«Может, он устал или у него не было настроения? Но это так на него не похоже. А может дело в том, что я ему наскучила?»

Очевидно, он из тех парней, которым добиваться нравится больше, чем получать. У нас был приятный ужин, хорошее общение, вечер прошел отлично. Я решила, что он заинтересован во мне, а на самом деле ему просто нравилось меня добиваться.

«Ну и ладно. Ничего хорошего у нас все равно бы не вышло».

Головой я понимала, что нам лучше сохранять дистанцию, но сердце все равно странно ныло. И сон так и не шел. Поэтому, вместо анализа нашей нездоровой привязанности, я решила подумать над тем, о чем мы с Уэстоном говорили в этот вечер. Он бывший алкоголик. И, если я правильно поняла, все стало еще хуже после смерти его сестры. Они были не разлей вода. Я всегда воспринимала себя как единственного ребенка — мой «любимый» сводный братик Спенсер не в счет, — поэтому не знала, каково иметь такие крепкие отношения. Наверное, жизнь и взросление в больших, но одиноких семьях, как наши, сплотило их еще сильнее — мы против них. Плюс, болезнь Кэролайн заставила Уэстона взять на себя роль старшего заботливого брата, хоть он и был младше. Он потерял себя после ее смерти, и это не вызывало у меня отвращения. Было что-то красивое в том, что кончина горячо любимой сестры привела к его саморазрушению. В каком-то странном смысле, я завидовала такой любви и преданности. Я была близка со своей матерью, но она умерла еще до того, как я успела вырасти.

Меня согревали мысли об этой стороне Уэстона. И волновали. Может, и к лучшему, что он потерял ко мне интерес. Ведь не хватало мне еще начать испытывать хорошие чувства к одному из Локвудов.

_________________

На следующий день, не успела я закончить разговор по телефону, как в дверях показался Уэстон.

— Встреча с профсоюзом назначена на пятницу в два часа дня.

— Отлично, спасибо, я как раз собиралась найти тебя.

Он усмехнулся.

— Что, уже соскучилась?

— Как я могу соскучиться, когда видела тебя всего несколько часов назад? Ты прятался за столбом в лобби, наблюдая, как я забираю свой кофе.

Уэстон не стал ничего отрицать, лишь шире улыбнулся.

— Какой-то парень занял мое обычное место.

— Забавно, что ты даже не пытаешься скрыть, что следишь за мной. Это твое хобби? Преследование, я имею ввиду.

— Ты моя первая, — он подмигнул. — Счастливица.

Я покачала головой.

— В любом случае, я поговорила с Болтонами, они решили все вопросы с выдачей разрешений для начала работ. Они хотят обсудить детали во время ланча, если ты свободен.

Уэстон потер нижнюю губу.

— Они тебе позвонили, да?

— Да.

Он наклонил голову.

— Кто именно: Сэм или Трэвис?

Я знала, к чему он ведет, но не собиралась так просто отступать.

— Трэвис.

— Он тебе позвонил и специально попросил пригласить меня?

Я закатила глаза.

— Уэстон, хватит. Если кто-то предпочел позвонить мне — это не оскорбление твоему большому эго. Болтоны ведь раньше работали именно с моей семьей.

— Точно… Ладно…

Я вздохнула.

— Ты к нам присоединишься или нет? Я собираюсь позвонить вниз и заказать столик на час дня. Мне заказывать на двоих или троих?

— Точно на троих. Обожаю быть третьим лишним, — он постучал по моей двери. — Еще увидимся, Фифи.

Я потеряла счет времени и пришла в ресторан на десять минут позже. Трэвис и Уэстон уже были на месте. Они встали, когда я подошла к столу.

— Простите за опоздание. Потеряла счет времени.

Оба отодвинули для меня стуль рядом с собой. Было неловко, но Трэвис уступил.

— Спасибо, — сказала я, садясь… — Надеюсь, я не много пропустила.

— Совсем нет, — Трэвис улыбнулся. — Мы пока познакомились с Уэстоном поближе.

Мои глаза метнулись к Уэстону. Он поднял стакан воды и сделал глоток.

— Это сделало мой день.

Я нахмурилась. Хорошо, что Трэвис не заметил сарказма в словах Уэстона, или, может, заметил, но был профессионален и решил проигнорировать это.

— Я как раз говорил Уэстону, что мы можем приступить к работам уже завтра. Все вопросы со строительным отделом решены, документы заполнены. Мне пришлось продлить разрешения, потому что срок их действия уже истек, но я решился указать завтра как день начала работ. Так что мы готовы, если вы разрешаете.

Мы с Уэстоном согласились, что чем раньше, тем лучше, и стали обсуждать количество смен, конкретные даты, когда Трэвис советует не заселять номера на этажах под залом, потому что будет много шума из-за строительных работ. Мы сделали заказы и к тому моменту, как прибыла еда, Уэстон даже немного расслабился.

Трэвис поднял булочку своего гамбургера и выдавил на нее кетчуп.

— Знаете, мы с моей невестой хотели провести свадебный банкет в Имперском салоне, — он улыбнулся. — Но потом посмотрели, сколько это будет стоить, поняли, что список гостей придется сократить вдвое и отказались. Но, если бы в то время был зал с выходом на террасу, то моя невеста уговорила бы меня взять кредит, чтобы мы смогли провести там церемонию. Я правда считаю, что там будет очень красиво, когда мы закончим работу.

Уэстон оживился.

— Так где вы все-таки провели церемонию?

Трэвис покачал головой.

— Нет. Все… Пошло не по плану.

Уэстон поглядел на меня и злорадно улыбнулся.

— Так ты у нас заядлый холостяк? Некоторые просто не подходят для семейной жизни.

— О, нет. Я хочу когда-нибудь жениться. Моя невеста, Алана, скончалась, — он покачал головой. — Рак груди.

Я сочувственно накрыла ладонью руку Трэвиса.

— Мне так жаль.

Уэстон ожог мою руку взглядом и процедил сквозь зубы.

— Соболезную о твоей утрате.

Через какое-то время разговор перешел учебу. Трэвис рассказал, что ушел из колледжа. Уэстон подхватил разговор и сказал, что не всем дано получить образование, а Трэвис ответил, что ему пришлось это сделать, чтобы заботиться о своем отце, которому нужна была операция на спине.

Было еще парочку таких моментов, и я могла поклясться, что Уэстон радовался каждой возможности показать Трэвиса в плохом свете, и каждый раз злился, когда это оборачивалось тому плюсом.

Официант подошел к нам с меню десертов.

— У нас также есть прекрасный выбор кофе с добавками: кофе с ликером "Бейлис", французский капучино с ликером «Гран Марнье» и кофе «Италиан Классико» с ликером «Амаретто».

Я решила пропустить десерт и заказала просто капучино. Уэстон заказал кофе, и официант повернулся к Трэвису.

— Что насчет вас? Кофе с добавками очень вкусные. Вас-то я смогу соблазнить?

Трэвис поднял руку.

— Спасибо, мне без соблазнения. Просто кофе.

— Думаю, не очень хорошая идея пить алкоголь во время ланча, когда потом придется работать с тяжелой техникой, — сказал Уэстон.

Трэвис кивнул.

— Я вообще не употребляю алкоголь. Знаю людей, которые, встав на эту кривую дорожку, уже не смогли свернуть с нее. Просто мой личный выбор.

Уэстон сжал челюсть и бросил свою салфетку на стол.

— Я вдруг вспомнил, что у меня назначена еще одна встреча. Увидимся завтра, Трэвис, — он кивнул мне. — Я оплачу счет на выходе. А вы развлекайтесь.

Глава 14

София

— Боже мой, все еще хуже, чем я ожидала. Что это ты на себя надела?

— Скарлетт! Ты рано! — я выбежала из-за стойки ресепшена и обняла подругу.

Скарлетт чуть отклонилась назад, держа руки на моих плечах.

— Он коричневый?

Я взглянула на свой пиджак.

— Это фирменный блейзер отеля. Я надеваю его, когда работаю на ресепшене. Что с ним не так?

Скарлетт, похоже, озадачил мой вопрос.

— Он… коричневый.

Я засмеялась.

Сама Скарлетт, как обычно, выглядела так, будто только что сошла с обложки журнала, а не с самолета после семичасового полета. Светлые волосы длиною до плеч уложены волнами по моде двадцатых годов прошлого века, кремовые брюки с широкими штанинами, простая темно-синяя шелковая блузка, шесть или семь ниток жемчуга вокруг шеи и большие мужские часы Rolex на запястье. Она была наглядной иллюстрацией слова «модница». Рост Скарлетт метр шестьдесят — на десять сантиметров ниже меня, но вряд ли кто-то это замечал, поскольку она всегда носила высоченные каблуки. Она была такой же бледной, как я, однако умела использовать ярко-красную помаду как никто другой. Мне кажется, когда мать дает тебе имя Скарлетт, что значит Алая, то ты, хочешь не хочешь, но должна соответствовать.

— Никто не может быть таким идеальным как ты. Как прошел полет? И мне казалось, ты прилетаешь не одна?

— Так и есть. Но Томасону нужно было сразу же ехать на встречу. Я сказала, что у меня тоже неотложные дела, поэтому ему придется справляться там самому.

Я расстроенно вздохнула.

— Надеюсь, твое дело не займет много времени. Знаешь, я еще не нашла нового друга, с кем могла бы выпить в пятницу вечером.

Скарлетт обняла меня за шею.

— Ты и есть мое неотложное дело. Зачем же еще я летела этим ужасным утренним рейсом?

Я улыбнулась.

— Круто! Это-то мне и нужно!

Впервые за последние дни я повеселела. Стыдно признать, но отсутствие Уэстона погружало в меланхолию. Это было глупо и не поддавалось логике, но логика не может взбодрить, а Уэстон мог. Как ни крути, но наши споры — и то, что происходило после них, — были самыми яркими событиями последних недель. С тех пор, как мы обедали с Тревисом я почти не видела Уэстона. Дверь в его кабинет была закрыта, чего раньше не случалось.

Конечно, мы оба были очень заняты. Между ремонтом в отеле, встречей с профсоюзом, юристами, требующими представлять им документы для финансовой проверки, и управлением незнакомым отелем, было чудом, что одни из нас заметил отсутствие другого. Жаль, что именно я была тем, кто заметил. Меня это тревожило, и приезд Скарлетт пришелся как нельзя вовремя. Нет лучшего лекарства от хандры, чем колоссальная доза её сарказма.

Я схватила одну из двух огромных сумок на колесиках.

— Как долго ты планируешь остаться? Ты просила забронировать номер на четыре ночи, а багажа, похоже, хватит на два месяца.

— Милая, если бы я осталась на два месяца, мне понадобился бы отдельный самолет для багажа.

Я рассмеялась.

— Я покажу тебе номер. Ты заселишься, разберешь вещи, а потом мы проведем

«счастливый час» в главном баре наверху. Там прекрасный вид на город.

***

Меня позвали в подвал разбираться с лопнувшей трубой, а когда я вернулась в бар, к моей подруге уже подсели двое очень красивых мужчин.

— Познакомься с моими новыми друзьями. — Скарлетт повернулась на барном стуле.

— Ты, должно быть, София, — тот, что повыше, улыбнулся и протянул руку. — Я Итан, а это мой деловой партнер, Брайс.

— Приятно с вами познакомиться.

«Новые друзья? Меня не было всего двадцать минут. — Я вопросительно посмотрел на Скарлетт. — Возможно, она уже была знакома с ними по работе?»

— Итан и Брайс, как и ты, работают в туристической индустрии. У них есть частные самолеты, которые арендуют люди, когда не хотят летать первым классом коммерческого рейса. Я сказа, что они могут угостить нас следующим коктейлем. — Скарлетт взяла стакан и взболтала соломинку. — Что еще нужно девушке, кроме лучшей подруги, владеющей красивыми отелями, и двух новых друзей, владеющих частными самолетами? Похоже на идеальный союз, если вы спросите меня.

За барной стойкой не осталось свободных мест, поэтому Брайс уступил мне свое.

— Пожалуйста, присаживайся.

Скарлетт поймала мой взгляд и осторожно подняла брови. Мужчины были привлекательными и явно успешными, но я с нетерпением ждала возможности побыть наедине со своей подругой. Однако Скарлетт казалась очарованной своими новыми друзьями, поэтому я улыбнулась и села.

— Что будешь пить? — спросил Брайс.

В этот момент подошел бармен Шон и положил салфетку на стойку передо мной.

— Хотите водку с клюквенным соком, мисс Стерлинг?

— О, у тебя сегодня есть клюква?

Он кивнул.

— Мистер Локвуд распорядился заказать целый ящик на днях.

— Правда? Мы добавим в меню что-то с клюквой?

— Не уверен, — Шон пожал плечами. — Он только сказал нам убедиться, чтобы клюква всегда была в наличии, потому что она вам нравится.

Я чувствовала себя не в своей тарелке, соглашаясь выпить с двумя незнакомыми мужчинами, но быстро списала это на отсутствие практики: мы с Лиамом были вместе долгое время, и я еще не вернулась в «мир свиданий». Но слова Шона о том, что Уэстон сделал что-то такое маленькое, но милое, заставило меня понять, что дискомфорт я испытывала вовсе не потому что отвыкла быть одинокой девушкой.

Однако я вытеснила эту мысль из головы.

— Водка с клюквой звучат идеально, Шон. Спасибо.

— Думаю, трудно купить женщине выпить в отеле, который ей принадлежит, — улыбнулся Брайс.

Я тоже улыбнулся, и мы вчетвером были втянуты в непринужденную беседу.

Вскоре место слева от меня освободилось. Его занял Брайс и разговор на четверых превратиться в пару бесед для двоих.

— Итак, ты живешь здесь, в городе? — спросил он.

— Прямо сейчас я живу в этом отеле. Моя семья совсем недавно стала совладельцем «Графини». Я жила в Лондоне последние несколько лет и переехал обратно, чтобы помочь с делами.

— Значит ли это, что ты вернешься в Лондон, когда все уладишь здесь?

— Нет, не думаю.

— Рад слышать. Сейчас я тоже живу в Нью-Йорке, — Брайс улыбнулся.

Его флирт был невинным, но я все равно чувствовала себя виноватой, хоть мы с Уэстоном и не были парой и между нами не было иных отношений, кроме физических, да и те за последние дни сошли на нет. Поэтому, мне пришлось приложить усилия для поддержания непринужденной беседы, хотя мне хотелось вернуться в номер со Скарлетт и рассказать ей все обо мне и Уэстоне.

— Значит, ваш офис здесь, в центре? — я сделала глоток.

— Всего в нескольких кварталах отсюда. Но я никогда не был в этом отеле, — Брайс поглядел на огромные панорамные окна во всю стену бара. — Вид изумительный. Должен признать, Итан хотел прийти сюда выпить, чтобы отпраздновать новый только что подписанный контракт, а мне этого не хотелось. Теперь я рад, что пришел.

Мы с Брайсом провели вместе полчаса за легким разговором. Он рассказал, что полгода назад разорвал двухлетние отношения, а я поделилась, что мои длительные отношения тоже недавно закончились.

— Мы вместе купили собаку, — сказал Брайс. — Вернее, она выбрала собаку, а я должен был ее кормить и выгуливать.

— Какая была собака?

— Она не была. Она есть. Я получил ее при расставании. Бывшая заявилась ко мне домой и сказала, что если я не заберу собаку, то она усыпит ее. Какой человек так поступает? Как бы то ни было, теперь у меня есть куча собачьей одежды и ши-тцу по кличке Искорка.

Я хихикнула.

— Ты же тоже хотел собаку?

— Я хотел лабрадора по имени Фред, а не это постоянно тявкающее недоразумении. Но сейчас я его, вроде как, полюбил. Он спит на моей подушке рядом с головой и любит лизать мне ухо в пять часов утра. Если честно, это практически единственная ласка, которую я получал от кого-то за последнее время, — рассмеялся Брайс..

Я тоже улыбалась, пока не заметила, что к нам быстро идет Уэстон с каменным лицом.

— На стойке регистрации сказали, что ты будешь здесь. Я не знала, что ты на свидании, — он не столько произнес слово «свидание», сколько плюнул им в меня.

— Я не… я имею в виду, мы не… — я покачал головой и показала на Скарлетт, которая в этот момент обернулась. — Мы со Скарлетт пришли сюда выпить по пару коктейлей.

Уэстон взглянул на Скарлетт, коротко кивнул ей и снова посмотрел на меня своим гневным взглядом.

— Ты справилась с лопнувшей трубой в прачечной?

— Да, Когда прибыл сантехник, я вернулась сюда. Все в порядке?

Уэстон покосился на Брайса и вернул внимание ко мне.

— Сантехник хочет, чтобы ты подписала смету ремонта, потому что ты его наняла. Я сказал, что могу разобраться с этим, но, видимо в его глазах ты единственная, кто способен принять такое решение.

Я встала.

— Эмм… хорошо.

Уэстон еще раз оглядел нашу группу, кивнул Скарлетт и пошел к выходу.

— Ммм… Вернусь, как только смогу.

Брайс тоже встал.

— Это был твой менеджер? Он был немного грубоват, когда говорил с тобой. Хочешь, я провожу тебя на встречу с сантехником?

Я подняла руки.

— Нет, я в порядке. Это не займет много времени.

Уэстона нигде не было, когда я спускалась в прачечную в подвале. Сначала, когда он вошел и обнаружил меня, сидящую у бара и разговаривающую с другим мужчиной, я чувствовал себя виноватой. Но в лифте я начала переосмысливать ситуацию.

«Какой засранец! Как он посмел ворваться в бар и так со мной разговаривать? И это после того, как последние несколько дней ни слова мне не сказал!»

Он был совершенно непрофессионален.

К тому времени, когда двери лифта в подвал распахнулись, я была жутко зла. Громко стуча каблуками, я прошла в прачечную.

Уэстона был там. Я удостоила его неодобрительным взглядом и подошла к сантехнику с фальшивой улыбкой, которую обычно использовал со своим отцом.

— Привет. Мистер Локвуд сказал, что вам нужно мое одобрение сметы?

Сантехник стоял на коленях на полу, собирая инструменты. Он захлопнул крышку

металлического ящика и встал, протягивая мне лист бумаги.

— На данный момент я перекрыл воду, которая идет к двум стиральным машинам. Но у вас над тут, — он указал на потолок, где было снято несколько плиток, — ржавые трубы. Их следовало заменить двадцать лет назад. Вам еще повезло, что так все обошлось. Я дал вам смету для переподключения всех машин к основной и счет за две машины, которые снова заработали.

«Отлично. Теперь еще и проржавевшие трубы».

Я посмотрела итоговую сумму. У нас есть база данных с приблизительными ценами на большинство ремонтных работ. Когда труба лопнула, я быстро проверила среднюю стоимость замены, но я не смотрела сумму, требующуюся на переоборудование всей прачечной.

Я глянула на Уэстона.

— Что думаешь?

Он ответил, даже не взглянув на меня:

— Я запрыгнул на стиральную машину и сам осмотрел трубы на потолке. Не имеет смысла делать косметический ремонт, когда там все проржавело. Это справедливая цена.

Я кивнула и обратилась к сантехнику:

— Когда можно будет начать полную замену труб?

— Во вторник. Вы сможете несколько дней справиться без двух стиральных машин, или нужно, чтобы я починил их прямо завтра?

В «Графине» было по крайней мере двадцать стиральных машин и столько же сушилок.

— Мы справимся до вторника.

— Договорились. Увидимся на следующей неделе.

Уэстон открыл дверь прачечной сантехнику и указал в коридор.

— Лифт в коридоре справа от вас. Спасибо, и хорошего вам вечера.

Он едва дождался, пока мужчина уйдет, а потом закрыл дверь.

Внезапно большая прачечная показалась мне маленькой и тесной. Уэстон долго стоял лицом к двери. Никто из нас не сказал ни слова. В подвале было так тихо, что я слышала, как тикают часы на стене. Казалось, что я слушала обратный отсчет до взрыва бомбы.

Тик-так, тик-так, тишина и снова тик-так, тик-так.

Я не заметила, что задержала дыхание, пока Уэстон не протянул руку и не положил ее на дверную ручку.

Я облегченно выдохнула, но оказалось, что рано обрадовалась, потому что Уэстон повернул не ручку, а замок.

Громкий лязг затвора эхом разнесся по комнате, и мой пульс взлетел как ракета.

Уэстон обернулся. Не произнося ни слова, он снял пиджак, бросил его на ближайшую сушилку и начал закатывать рукава рубашки. Мои глаза были прикованы к его крепким предплечьям.

Он закончил с одним рукавом и принялся за другой.

— Ты хотела переспать с приятным парнем из бара, который купил тебе выпивку, Фифи?

Я уставилась на него.

— Даже если так, какое тебе дело?

— Я эгоист. Ты же сама так говорила, да? А мы, эгоисты, не любим делиться своими вещами.

— Ты намекаешь, что я вещь? Ты такой засранец.

Уэстон спокойно засучил второй рукав и, наконец, взглянул на меня. Улыбку, расплывшуюся на его до смешного красивого лица, можно было описать только как зловещую.

— Ты намного больше, чем просто вещь. На самом деле, ты всё. И это причина, по которой я не собираюсь делить тебя с кем-то.

— Ты мне не хозяин. Я сама решаю, с кем мне быть! — Я вызывающе скрестила на груди руки.

Уэстон сделал несколько шагов ко мне, и я задрожала.

— Ты права: не мне выбирать, кому ты отдашься. — Он накрутил прядь моих волос на палец и сильно потянул. — Но ты, на самом деле, не хочешь никого, кроме меня.

Я была готова поспорить, но мы оба знали, чем это закончится. Я распрямила плечи и решила извлечь из этого диалога максимальную выгоду.

— Почему ты избегал меня последние дни?

Уэстон отвернулся. Казалось, он задумался над моим вопросом.

— Потому что ты заслуживаешь кого-то получше, чем плейбой-алкоголик.

— Ты не алкоголик. Ты не пьешь уже четырнадцать месяцев.

Он покачал головой.

— Это не так работает: если ты алкоголик, то будешь им всегда.

— Это формальность, всего лишь слово. Важно, что ты больше не пьешь, разве нет? — Несмотря на сексуальное напряжение между нами, Уэстон слушал, и я хотела сказать больше: — А что касается плейбоя… Ты сейчас спишь с другими женщинами?

Уэстон покачал головой.

— Тогда ладно. Значит, в настоящее время ты не плейбой и не пьяница. Теперь, когда мы это выяснили, есть ли еще причины, по которым ты меня избегал?

— Ты заслуживаешь лучшего. — Уэстон смотрел мне в глаза.

— А что если я не хочу лучшего? Я, знаешь ли, тоже эгоистка: как-никак единственный ребенок у матери. И, если ты, будучи эгоистом, не любишь, чтобы твои вещи трогали другие, то я, будучи эгоисткой, точно знаю, чего хочу.

Уэстон задержал взгляд на моих губах, затем провел пальцем от подбородка к ключице, очерчивая линию пульса.

— Отлично. Но не трахайся с другими мужчинами, пока твоя эгоистичная попка получает то, что она хочет от меня.

Я прищурилась.

— Договорились.

— Снимай трусики, Фифи.

Я моргнула.

Он повторил, но грубее, выделяя каждое слово:

— Снимай. Трусики.

Я покрылась мурашками.

Мне нужно проверить голову. Хороший, красивый мужчина сейчас ждал меня наверху в баре, но вместо того, чтобы вернуться к нему, я в темном подвале с мужчиной, который только что назвал меня вещью.

Дрожащими руками я залезла под юбку, подцепила трусики, стянула вниз и демонстративно через них перешагнула.

Глаза у Уэстона заблестели. Он подошел к ближайшей стиральной машине и включил.

— Подними юбку. — Он облизнул нижнюю губу и окинул меня взглядом

— Что?

— Подними юбку и оголи задницу.

Я засомневалась, но была так возбуждена, что сделала, как Уэстон сказал.

«Как же неловко стоять перед ним полуголой».

Уэстон приподнял меня за талию, отнес к включенной стиральной машине и осторожно усадил.

— Раздвинь ноги.

Я немного их приоткрыла.

Уэстон покачал головой.

— Шире. Оседлайте ее.

В этот момент пустая машина завибрировала и начала трястись, грозясь скинуть меня.

Уэстон понял, что я беспокоюсь и улыбнулся.

— Все нормально. Пустая стиральная машина во время отжима тебя не сбросит, так что раздвинь ноги.

Страннее этого я в жизни ничего не делала, и тем не менее, я оседлать машину, свесив ноги по бокам.

— А теперь наклонись вперед. — Уэстон улыбнулся.

Я ухватилась за передний край стиральной машины и перенесла свой вес с задницы на бедра. Разгоряченную чувствительную кожу между бедер охладил металл, а потом до меня дошло, почему Уэстон хотел, чтобы я наклонился вперед.

«О Боже… Ух ты!»

От удовольствия мне сносило голову. Казалось, я держу вибратор между ног, только лучше. Впервые в жизни я могла почувствовать, как срабатывают сразу все восемь тысяч нервных окончаний одновременно. У меня отвисла челюсть, на коже выступил пот.

Уэстон не сводил с меня глаз. Я чувствовала, как сильно он хочет меня даже на расстоянии.

Я была уверена, что вся эта затея лишь краткая прелюдия, но затем он отошел в дальнем конце прачечной и забрался на сломанную машинку.

— Что… ты делаешь? — Из-за вибрации между ног я с трудом могла связать несколько слов.

Уэстон потянулся к потолку и начал поправлять плитки, которые отодвинул сантехник.

— Чиню потолок.

— Сейчас? — взвизгнула я.

Уэстон усмехнулся.

— Поверьте, нам обоим нужно несколько минут. Тебе, чтобы завестись посильнее, а мне, чтобы остыть и не кончить, сразу же, как окажусь в тебе. К тому же мне очень надо стереть из твоей головы мысли о том придурке из бара.

Спорить я не могла, поэтому просто закрыла глаза и наслаждалась поездкой. Через несколько минут я почувствовала на шее горячее дыхание Уэстона.

— Мы все еще играем по твоим правилам?

Этот вопрос сбил меня с толку, потому что именно Уэстон устанавливал правила любой игры, в которую мы играли.

Он, должно быть, видел недоумение в моем взгляде.

— Никаких поцелуев. Только сзади, — пояснил он, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.

Мне очень хотелось, чтобы он меня поцеловал, но интуиция подсказывала, что это плохая идея.

Сглотнув, я кивнула.

Уэстон недовольно поджал губы и скрежетнул зубами, потом кивнул, снял меня со стиральной машины и поставил на ноги.

— Повернись и обопрись о машинку.

Моя юбка сползла вниз, поэтому Уэстон задрал ее до талии.

Звук расстегивающегося ремня, раскрывающейся молнии и шуршание обертки презерватива, отозвались сладкой ноющей болью внизу живота. Уэстон наклонился, прижимаясь грудью к моей спине, прикусил мочку моего уха и прорычал:

— Тупые гребаные правила. Тебе лучше держаться крепче.

_______________

Помните, как вы впервые пришли домой после вечеринки, и обнаружили, что ваши родители еще не спят и ждут в гостиной? Вы не знали, что лучше: сбежать в свою комнату или остаться и попытаться вести себя, как ни в чем не бывало, рискуя, что они учуют запах алкоголя?

Именно так я чувствовала себя, возвращаясь в бар, хотя мне двадцать девять, а не пятнадцать, а Скарлетт — моя лучшая подруга, а не родители.

«Меня не было больше часа, и, возможно, она уже ушла…»

Скарлетт была в баре и, к моей радости, одна. Она стояла спиной, поэтому у меня было время пригладить волосы и постараться вести себя нормально.

— Я так виновата. Это заняло больше времени, чем я ожидала.

Скарлетт отмахнулась от меня.

— Без проблем. Наши друзья ушли пять минут назад. Так что у меня была хорошая компания.

Я устроился на свободном сиденье рядом с ней и немного расслабился.

Может, пронесет.

— Ты, наверное, проголодалась?

— У меня была… — Скарлетт замолчала, вперилась в меня взглядом, а потом округлила глаза. — О Боже. Ты только что трахалась с тем высоким красавцем, от которого шибало тестостероном.

Я хотела бы все отрицать, но…

Скарлетт захлопала в ладоши.

— Его глаза метали гром и молнии, и я уже хотела идти за тобой. Хорошо, что не пошла, а то бы увидела, как он использует свой праведный гнев во благо.

Я закрыл лицо руками и покачал головой.

— Кажется, я теряю рассудок.

— Ну, я тоже была бы не прочь потерять свой. Есть ли шанс, что у твоего мужчины есть для меня рассерженный друг? — Скарлетт улыбнулась.

Подошел бармен.

— Могу я принести вам еще водки с клюквенным соком, мисс Стерлинг?

Алкоголь был именно тем, что нужно, но я не успела ответить: Скарлетт заговорила первой.

— Шон, любовь моя, есть ли шанс уговорить тебя дать нам бутылку вина, которое я пью, бутылку водки и немного клюквы? Я давно не видела свою лучшую подругу, и думаю, нам не помешало бы переодеться в пижамы и воспользоваться обслуживанием номеров.

Шон улыбнулся и кивнул.

— У меня есть идея получше. Вы, дамы, поднимайтесь наверх, а я пришлю вам все необходимое.

Скарлетт перегнулась через барную стойку и поцеловала Шона в щеку, оставив след своей фирменной красной помады.

— Я люблю Америку. Спасибо, дорогой.

Я поблагодарила Шона и вытащил из сумочки пятьдесят долларов.

— Пожалуйста, пусть доставят в мой номер.

— Все уже оплачено. Джентльмены оставили свой счет открытым. Вся ваша еда и напитки за их счет.

Теперь я чувствовала себя паршиво. Тем не менее, мы со Скарлетт поднялись наверх и через пятнадцать минут она постучала в мою дверь в пижаме с героями «Утиных историй».

Я усмехнулся, когда она вошла в мой номер.

— Я никогда не пойму, как женщина, которая ненавидит телевизор и одевается, как модель, настолько одержима этой пижамой.

— Ты просто завидуешь. — Скарлетт устроилась на кушетке.

В номер доставили поднос с бутылкой вина, двумя серебряными шейкерами, непочатой бутылкой водки «Тито» и полной бутылкой клюквенного сока, а также закуски: орехи, крендельки, сыра и крекеры.

Скарлетт забросила себе в рот несколько кешью и разлила наши напитки по стаканам.

— Скажи на милость, почему ты не жила в одном из своих отелей в Лондоне? Потому что я, конечно, могу привыкнуть к такой жизни. Особенно, если рядом красавчик, который может позаботится о… трубах.

Я взяла свой стакан, села, поджав ноги, напротив Скарлетт, и отпила.

— Поверь, такая жизнь только кажется гламурной, а на самом деле она довольно быстро превращается в очень одинокое существование.

— Да? Когда ты вошла в бар, после… э-э… починки труб, то не выглядел очень одинокой. Серьезно, Соф, вы с Лиамом ни раз ночевали в нашем доме. Я не припомню, чтобы ты когда-нибудь выглядела так, когда спала с этим занудой.

— Это потому, что секс с Лиамом никогда не был так хорош, как секс с Уэстоном. — Я вздохнул.

— Я на седьмом небе от счастья за тебя. Это именно то, что тебе нужно. — Скарлетт улыбнулась.

Я приподняла бровь.

— Тискаться с заклятым врагом моей семьи, пытаясь придумать, как вытеснить его из управления отелем?

— Во-первых… тискаться? Я знаю, что ты американка, но насколько мне известно, тебе не семьдесят лет, так что давай проявим должное уважение к происходящему и назовем правильно — трахаться. А во-вторых, это у твоего дедушки зуб на их семью, а не у тебя, верно? Разгневанный Адонис когда-нибудь делал что-нибудь лично тебе? Кроме, как я предполагаю, впечатляющих оргазмов?

— Ну, нет… Но… мы даже не вежливы друг с другом.

Скарлетт отпила вино и поглядела на меня поверх бокала.

— Вежливость — не обязательное условие для хорошего секса.

— Я знаю. Но…

Скарлетт перестала улыбаться, и поставила стакан на журнальный столик.

— У тебя появляются чувства к нему, не так ли?

— Нет… Определенно нет… То есть, я не знаю. — Я покачал головой.

— Было бы легче, если ты умела не вмешивать чувства. — Скарлетт вздохнула.

— Поверь, я пробовала. Когда это только началось, Уэстон мне ни капли не нравился. Вернее, мне понравилось кое-что, но это было чисто физическое влечение. Каждый раз, когда мы ссорились, это заканчивалось безумным секс. Он — последний мужчина, с кем бы я хотела встречаться. Помимо того, что мы конкуренты, и наши семьи находятся в состоянии войны на протяжении полувека, он плейбой, высокомерный, не совсем стабильный, и у него больше эмоционального багажа, чем у меня.

— Последние десять лет ты выбирала мужчин, которые, как ты считала, тебе подходили. Чем это закончилось?

— Ну, спасибо.

— Ты думала, что Лиам подходит тебе по всем параметрам, но я всегда считала его эгоистичным болваном. Всякий раз, когда мы планировали отдохнуть вместе, он выбирал удобное для него время и место. Казалось, он никогда не спрашивал, чего хочешь ты. Мы никогда не обсуждали вашу сексуальную жизнь, но рискну предположить, что и в этой сфере он не проявлял щедрости?

Скарлетт не ошиблась. Ближе к концу отношений Лиам тратил на прелюдию не больше трех минут, а оральный секс, стал, по сути, подарком на день рождения или День святого Валентина. Мы оба работали, однако выбирались куда-нибудь только по его выходным, даже если я в тот день работала.

— Я заметила, что Уэстон более внимателен в сексуальном плане. У Лиама был свой заведенный порядок, и он работал по нему — хотя иногда все же шел по моему плану. Но я могу списать это на опыт. Я не спрашивала, но уверена, что Уэстон был с большим количеством женщин, чем Лиам.

Скарлетт указала на мой стакан.

— Как тебе коктейль с клюквенным соком?

— Отлично. — Я поднесла к ней стакан. — Хочешь попробовать?

— Лиам когда-нибудь покупал то, что нравилось только тебе? — Скарлетт наклонила голову.

Я понимала, к чему она клонит.

— Это было очень заботливо со стороны Уэстона. Но…

— Послушай, Соф, я не знаю этого мужчину, так что могу ошибаться, но у меня такое чувство, что, если ты хорошенько поразмыслишь, то поймешь — дело не только в том, что Уэстон заказал диетический клюквенный сок и делает так, чтобы ты кончила первой. То же самое и с Лиамом. Подумай и поймешь, что всегда занимала лишь второе место в списке его приоритетов. На первом месте были его.

Глава 15

София

На следующее утро я пришла в зону отдыха рядом с лобби, и обнаружила там Уэстона и Скарлетт, которые пили кофе и смеялись.

«О нет! Ничего хорошего из этого не получится».

— Доброе утро, соня. — Скарлетт отпила из кружки и ухмыльнулась.

— Обычно ты встаешь раньше, — вмешался Уэстон. Его глаза заблестели. — Должно быть, прошлой ночью ты вымоталась.

— Что вы двое делаете?

— Пьем кофе. А на что это похоже? — Скарлетт сделала невинное лицо.

Я закатила глаза.

— Мне нужен кофе, чтобы справиться с вами двумя одновременно. Скоро вернусь.

— Возьми мне еще макиатто с щепоткой ванили, пожалуйста. — Скарлетт подняла кружку.

Уэстон пожал плечами.

— Я буду крепкий черный.

— Не помню, чтобы я спрашивала, что вам принести.

Я слышала их смех, когда уходила.

После долгого ожидания в очереди, я поставила три кофе на пластиковый поднос и вернулась туда, где уютно расположились Уэстон и Скарлетт.

— О чем вы двое говорите? — Я протянула Скарлетт ее кофе, затем Уэстон получил свой.

— Я спросила Уэстона, знает ли он хорошие клубы неподалеку. Нам нужно пойти потанцевать. Он рассказал о клубе в нескольких кварталах отсюда, которое стало популярным среди знаменитостей.

— Да неужели? Я не думала, что Уэстон — завсегдатай подобных мест.

— Я и не хожу туда. Во всяком случае, теперь. Church принадлежит одному из моих приятелей по аспирантуре. Он построил его в закрывшемся соборе. Это все, о чем он пишет в социальных сетях. — Он отпил кофе.

— Уэс нас проведет, так что нам не придется ждать в очереди.

— Уэс?

— Так меня зовут друзья. Может, когда-нибудь и ты тоже сможешь, а, Фифи? — Уэстон ухмыльнулся.

Я вздохнула. Их новая дружба сводила меня с ума, и это им явно нравилось.

— Когда? Я имею в виду поход в клуб.

— Сегодня ночью. — Уэстон встал. — Я позабочусь, чтобы ваши имена внесли в список VIP-персон, и сообщу, что вы будете там около десяти. Пойдет?

— Звучит потрясающе, — сказала Скарлетт.

— Тогда договорились. Мне нужно подняться в конференц-зал. — Уэстон застегнул пиджак и едва заметно кивнул Скарлетт. — Спасибо за компанию. Это было познавательно. Хорошего дня, София.

Я плюхнулась в кресло Уэстона и сердито посмотрела на подругу.

— Познавательно? О чем вы двое говорили?

Скарлетт взмахнула рукой.

— Обо всём понемногу. Он милый.

— Пожалуйста, давай без сватовства. Мы с Уэстоном просто занимаемся сексом время от времени, и пусть все так и остается.

— Ладно. — Она снисходительно кивнула.

Я вздохнула.

— Скарлетт, даже если ты права, и глубоко внутри под всеми слоями дерзкого высокомерия Уэстон — отличный парень, я только что разорвала отношения. Мне не нужны другие. Особенно такие, где у нового парня есть внушительный багаж прошлого, а наши семьи ненавидят друг друга. Это слишком сложно. Иногда лучше все упрощать.

Скарлетт только улыбнулась шире.

— Хорошо.

Я покосилась на нее и показала язык.

— Очень зрело, — злорадствовала она.

— Мне действительно нужно подняться в конференц-зал, где работают наши юристы. В котором часу показ мод?

— В одиннадцать. После того, как допью вторую чашку кофе, я пойду в универмаг «Бергдорф», и вернусь примерно к семи.

Я встала и наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Ты сводишь меня с ума, но я так рада, что ты здесь.

__________________

Давненько я не ходила в клубы.

Я надела джинсы, симпатичную темно-синюю блузку и туфли на танкетке, в которых смогу танцевать. Скарлетт постучала в дверь моего номера без четверти десять.

— Я думала, мы встречаемся в лобби через пятнадцать минут?

Она оглядела меня с ног до головы.

— Верно. Но потом я поняла, что без моей помощи ты оденешься именно так.

Я поглядела на себя.

— Что не так?

Скарлетт вздохнула.

— Ты не скучная — например, вчера ты трахалась в прачечной, — но твои наряды убеждают в обратном.

— Это дорогая блузка, узкие джинсы и туфли на каблуках.

Скарлетт проигнорировала меня и показала, что принесла: блестящую тонкую серебряную блузку с V-образным вырезом и блестящие серебряные туфли с ремешками.

— Мне больше нравятся эти, но вот эти… — Она бросила серебряный комплект на кровать и показала следующий: ярко-зеленый кроп-топ и черные туфли на высоченных каблуках, в которых я никогда не смогу ходить. — Будут потрясающе смотреться с твоими волосами.

Я знала, что лучше не спорить со Скарлетт. Кроме того, я не могла отрицать, что оба комплекта были лучше того, что подобрала я.

— Отлично. — С жертвенным видом я подняла серебряный комплект с кровати, но когда, переодевшись, посмотрела в зеркало, поняла, что моя подруга была полностью права: ярко-зеленый топ был хорош, но этот наиболее подходил для веселья в ночном клубе. И если честно, было очень интересно одеваться немного сексуальнее.

Я обернулась за одобрением Скарлетт.

— Будь я мужиком, у меня бы на тебя встал. — Она пожала плечами.

Я рассмеялась.

— Я думала, что скучала по тебе. Но на самом деле, мне кажется, я скучала по твоему гардеробу.

________________

Уэстон сделал больше, чем просто устроил проход в клуб без очереди. Наверху нас уже ждал огражденный лентой столик в VIP-зоне и бутылка охлажденного шампанского. Официантка сказала, что будет нашим личным помощником в течение вечера и передала ключи от отдельной дамской комнаты.

Мы со Скарлетт в полной мере воспользовались всеми этими преимуществами. Мы потягивали шампанское, наблюдая за танцующими, и напитывались атмосферой, а затем сами спустились на танцпол.

Одна песня сменялась другой. Мое сердце, казалось, билось в унисон с басами. Всю ночь разные мужчины пытались танцевать с нами, но нам со Скарлетт было хорошо и вдвоем. Большинство поняли намек. Хотя в какой-то момент очень красивый парень подошел к Скарлетт во время смены песни и что-то сказал. Она рассмеялась, и он начал танцевать с нами. В отличие от некоторых мужчин, которые думают, что улыбка женщины на танцполе означает, что у них есть лицензия ее полапать, он держался на джентльменской дистанции. Мы втроем образовали небольшой кружок, хотя парень смотрел только на Скарлетт.

Через несколько минут к нам присоединился его друг, и мы разбились на пары. Этот тоже не распускал руки, поэтому я продолжала танцевать.

Я закрыла глаза и качалась под музыку, но рука, обвившая меня сзади за талию, испортила момент. Я предположила, что парень, с которым я танцевала, стал слишком дружелюбным, но открыв глаза, поняла, что он все еще танцует передо мной.

Я обернулась, готовясь сказать какому-то засранцу, чтобы убрал руки, но осеклась на полуслове.

Это был не какой-то засранец. Это был мой засранец.

Уэстон прижал меня к себе покрепче и наклонился к моему партнеру по танцу:

— Она со мной.

Он метил свою территорию, как какой-то альфа-самец, но при этом почему-то не выглядел глупо и претенциозно.

Парень, с которым я танцевала, вопросительно посмотрел на меня. Я вздохнула и кивнула, после чего он молча растворился в толпе.

Я обернулась к Уэстону.

— Что ты здесь делаешь?

— Танцую. А на что еще это похоже?

— Тебе просто взбрело в голову потанцевать здесь сегодня?

— Нет. Меня пригласила Скарлетт. — Он ухмыльнулся.

Я поискала в толпе свою подругу и впилась в нее взглядом. Она усмехнулась и махнула рукой.

«Мило. Очень мило».

Уэстон снова обнял меня за талию, прижался грудью к спине, наклонился к уху и прошептал:

— Расслабься и танцуй со мной. Ты уже знаешь, что мы можем поймать ритм.

У меня не было возможности сказать да или нет. Уэстон просто начал вести нас, беря все под контроль, как делал во время секса, что мне очень нравилось. Мы действительно хорошо двигались вместе, так что на этот раз я не стала бороться, а просто закрыла глаза. Уэстон собственнически скользнул рукой по моему боку и начал ласкать верхнюю часть бедра. Я откинулась назад и обняла его за шею.

Мы протанцевали так несколько песен подряд. Я чувствовала, как возбужден Уэстон и сама завелась.

«Интересно звукоизолирована ли туалетная комната в VIP-зале?»

— Хочешь сделать перерыв и выпить чего-нибудь? — спросил Уэстон, наклоняясь ближе.

Громкая музыка делала практически невозможным общение, если не кричать в ухо.

Я кивнула, и мы вернулись к нашему столику, где могли нормально поговорить.

Когда мы сели, подошла официантка и подала каждому охлажденную салфетку для лица. Я вытерла шею сзади, а Уэстон охладил лицо.

— Что я могу предложить вам выпить? Хотите еще шампанского? — предложила официантка.

— С удовольствием. Спасибо. — Я улыбнулась.

— Мне просто воды, спасибо.

«Ой».

— Мне жаль. Я забыла.

Уэстон покачал головой.

— Не беспокойся. Главное, чтобы я помнил.

— Тебе не сложно находиться здесь?

— Первые шесть месяцев я избегал клубов и баров, но теперь все нормально. По крайней мере, если не засиживаюсь допоздна. Когда я пил, то мое любимое время в клубах было после трех ночи. Тогда начиналось самое интересное. Для меня это был колдовской час. Иногда я специально приезжал в клуб к только после полуночи. Забавно, что когда я впервые оказался трезвым в баре в это время, то понял: люди, которых считал такими веселыми, на самом деле были просто кучкой отвратительных придурков. — Он покачал головой.

— Ты видел все сквозь пивную дымку.

— Скорее через ромовую, но да.

Мне было так жарко. Я собрала волосы в хвост и обмахивалась рукой, чтобы хоть немного остыть.

— Еще жарко?

— Очень. — Я посмотрела на время в телефоне. — Мы со Скарлетт протанцевали около двух часов.

— Верно. — Уэстон кивнул.

Я нахмурилась.

— Откуда ты знаешь?

— Я наблюдал за тобой отсюда как минимум час. У тебя в сумочке есть резинки для волос?

Я покачала головой.

Официантка вернулась с шампанским для меня и водой для Уэстона.

— Могу я предложить вам что-нибудь еще?

— Не могли бы вы найти резинку для волос? — спросил Уэстон.

— Конечно. Без проблем. — Она улыбнулась

— И еще охлажденное полотенце, пожалуйста?

— Сейчас принесу.

После того, как она ушла, Уэстон небрежно положил руку на спинку диван позади меня.

— Спасибо. Я бы и не подумала просить у нее.

— Я здесь, чтобы вам служить. — Он подмигнул. — Есть ли другие потребности, которые я могу удовлетворить?

— В данный момент нет, но я дам вам знать. — Я засмеялась.

Официантка вернулась с нашим необычным заказом, и Уэстон попросил для меня стакан воды. Мы сидели и смотрели на танцпол, но мои мысли были далеко от танцующей внизу толпы. Я думала о том, что Скарлетт сказала об Уэстоне прошлой ночью. Она отметила, что он, в отличии от Лиама, ставит меня на первое место. Этим вечером Уэстон организовал нам поход в клуб, позаботился о VIP-обслуживании и сделал все, чтобы мне было комфортно. Он наблюдал за нами и вмешался, когда посчитал, что парни стали слишком дружелюбными. Уэстон вел себя как защитник по натуре. Отчасти его забота была продиктована инстинктом собственника, однако это не отталкивало, а казалось сексуальным.

Уэстон наклонился ко мне.

— Ты остыла?

— Когда собрала волосы в хвост, стало гораздо лучше.

Он медленно придвинулся ко мне, и обнял за плечи, потом мягко подтолкнул, чтобы я прислонилась к нему. Мы несколько раз занимались сексом, но это простое объятие было более интимным, чем что-то другое. Уэстон провел пальцами по моему голому плечу, и я расслабилась от его прикосновения. Это было хорошо, действительно хорошо. Я откинулась назад и прислониться к его груди.

Я рассеянно смотрела на танцпол и вдруг увидела, как Скарлетт протянула руку парню, с которым танцевала. Он взял ее, наклонился и что-то сказал. Спустя несколько секунд его улыбка увяла, и он ушел, опустив плечи. Скарлетт закрыла глаза и вернулась к танцу, теперь в одиночестве.

— Ты это заметила? — спросил Уэстон.

— Да. Похоже, она его отшила, — рассмеялась я.

— Мне нравится твоя подруга. Она говорит, что думает.

— Такова уж Скарлетт. Люди либо любят ее за это, либо нет.

— Предположу, что она не сильно расстраивается, когда происходит второе.

— Точно нет. Она шутит, что устроила прослушивание на должность лучшей подруги, после того как я уехала, и люди выстраивались в очередь. Однако она далеко не всех пускает в свой круг.

— Кажется, у вас двоих много общего.

Я кивнула.

— Я думала, что буду скучать по Лондону, но по-настоящему скучаю только по Скарлетт.

— Не по Лиаму?

— Кто такой Лиам?

Уэстон улыбнулся, и на мгновение его взгляд упал на мои губы. Вокруг нас гремела музыка, и в клубе должно было быть несколько сотен человек, но мы словно остались только вдвоем. Уэстон без слов мог заставить меня чувствовать себя особенной и желанной. Я тоже посмотрела на его губы и в этот раз, для разнообразия, не стала слишком задумываться над своими действиями. Наклонившись, я прижалась к его губам. Уэстон обнял меня за шею и поцеловал в ответ, не пылко, без напора. Это был очень нежный первый поцелуй.

— Ты нарушила собственное правило? — сказал он, отстранившись.

— К черту правила.

Уэстон улыбнулся, его глаза потемнели.

— Да?

Я кивнула.

Он обхватил меня за шею и снова припал к губам. Второй поцелуй не был нежным; Уэстон целовал меня, пока хватило дыхания, а потом прикоснулся губами к моему уху.

— Предлагаю сохранить одно твое правило: то, где ты кончаешь первой.

______________

В «Графиню» мы вернулись уже после двух ночи. Скарлетт всю дорогу развлекала нас худшими пикап фразами, с которыми к ней подкатывали мужчины сегодня в клубе, а также некоторыми особо памятными за последние годы.

Уэстон вызвал лифт и отошел в сторону, пропуская нас вперед.

— Какая у тебя коронная фраза, когда начинаешь клеить женщину, Уэс? — спросила Скарлетт.

— Я обычно говорю: «Привет!». — Он пожал плечами.

— Думаю, для такого красавчика как ты большего и не требуется, — фыркнула Скарлетт.

Уэстон подмигнул и кивнул в мою сторону.

— На ней сработало.

Я ближе всех стояла к панели, но даже не подумала нажать кнопки нужных этажей, пока Уэстон не напомнил.

— Лифт так и будет стоять, пока ты не подскажешь ему, куда ехать, Соф.

— Ага, точно. — Я нажала кнопки, и лифт наконец-то тронулся.

Номер Скарлетт находилась на третьем этаже, поэтому ее остановка была первой.

— Спасибо за прекрасный вечер, Уэстон. Я в восторге.

— Пожалуйста. Но что-то мне подсказывает — ты всегда будешь в восторге, куда бы ни пошла.

Мы со Скарлетт обнялись, а затем лифт пополз вверх и остановился на восьмом этаже. Двери открылись, но Уэстон не двинулся с места.

— Ты выходишь? — спросила я.

Уэстон покачал головой.

— Нет. Я провожу тебя до номера.

Глава 16

Уэстон

София вошла в номер первой, зажгла свет в коридоре, и лампу в гостиной. Я подошел за ней и выключил.

Обычно мне было наплевать на освещение, но свет в коридоре освещал комнату достаточно, чтобы я мог видеть Софию, и все остальное казалось лишним.

— Хочешь воды или чего-нибудь еще?

— Что-то еще. — Я поманил ее пальцем. — Иди сюда.

София закусила губу, но подошла ближе.

— Ты понятия не имеешь, что твоя кожа делает со мной. Она такая мягкая и идеальная. Каждый день, когда я смотрю, как ты пьешь кофе, я мечтаю попробовать ее на вкус. Я хочу попробовать каждую часть твоего тела и оставить на них следы. — Я провел пальцем по ее шее.

— Разве тогда она уже не будет идеальной? — Она нервно засмеялась.

— Сделать ее еще идеальней могут только мои отметины, обозначающие, что это мое.

Я притянул Софию к себе. Теперь, когда наконец смог поцеловать ее, я не хотел останавливаться никогда. Эта женщина умела целоваться. Она пососала мой язык, прикусила губу и потянула — это отразилось на моем члене. Но больше меня тронул тихий стон Софии. Он прошел через наши соединенные губы прямо к сердцу и сжал его.

Я приподнял Софию и понес в спальню. Заниматься сексом в миссионерской позе считается чем-то тривиальным, но сейчас я, как никогда, хотел этого. На самом деле, я никогда не хотел женщин так, как хотел Софию в этот момент. Мне не терпелось уложить ее на королевского размера кровать и наконец-то увидеть лицо во время оргазма.

София запустила пальцы в мои волосы и потянула. Мы оба были все еще полностью одеты, но я знал, что если не замедлиться, то мы нарушим одно правило, которое, как я обещал, мы будем соблюдать. Так что я оторвался от ее губ.

— Нет. Еще. — София покачала головой, когда я попытался отстраниться.

— Я не хочу торопиться сегодня вечером. — Я улыбнулся.

Она застонала, и я усмехнулся, когда поставил ее на ноги. Сделав несколько шагов назад, я сказал ей снять блузку.

— Разве мы не можем раздеться одновременно? — Она надула губы.

Отчаяние в ее голосе заставило меня почувствовать себя королем мира, но сегодня, когда София отдавала всю себя, я хотел, чтобы все было хорошо. Мы много трахались до этого, но сейчас мы повысили ставку. Так что я сдержал свое желание и повторил:

— Раздевайся, София.

Мне удалось не сводить глаз с ее лица, пока она снимала блестящую блузку, но потом я обнаружил, что под ней нет бюстгальтера. Черт побери! Темно розовые соски Софии сжались в горошины, и у меня едва не потекли слюнки от желания почувствовать их во рту.

— Теперь джинсы, — велел я.

Звук расстегнутой молнии эхом разнесся по комнате. Этот небольшой стриптиз должен был дать мне время взять себя в руки, но оказал противоположный эффект — я получил чертовски болезненный стояк.

София стянула джинсы и теперь стояла передо мной в одних крохотных кружевных трусиках. Боже, мне нравились все ее изгибы: узкая талия, округлые бедра и эти гладкие ноги длиной в милю…

— Ты такая красивая, — хрипло пробормотал я.

София покраснела.

— Спасибо.

Я начал, не торопясь, раздеваться. Как и София, я позволил своей рубашке упасть на пол, а затем снял штаны. Взгляд Софии упал на заметную выпуклость на моих боксерах, и я практически зарычал, когда она облизнула губы.

— Бля, Соф. Не смотри на меня так.

Она прикусила губу и вопросительно вздернула бровь.

— Как будто хочешь, чтобы я поставил тебя на колени, намотал волосы на кулак и накормил своим членом.

— Снимай боксеры. — Ее глаза блеснули, а губы изогнулись в дьявольской ухмылке.

Я покачал головой.

— Иди сюда.

В ту минуту, когда она прижалась своей теплой грудью к моей, я потерял последнюю каплю самообладания. Схватив руками ее волосы, я не очень нежно приподнял ее лицо, чтобы оно встретилось с моим.

После этого разразился ад. София принялась стаскивать с меня боксеры, царапая кожу, а я взял ее тугой сосок зубами и потянул, пока не услышал, как у нее перехватило дыхание. Обернув одну ногу вокруг моей талии, она приподнялась и взобралась на меня, как на гребаное дерево. Если я еще сомневался, готова ли она, то теперь точно убедился. Ее киска была мокрой, когда она раскачивалась вверх и вниз, покрывая меня своими соками.

— Я хочу тебя, — простонала она.

Я сел на край кровати и усадил Софию на себя. Ее руки дрожали, когда она обняла меня за шею и приподнялась, чтобы принять меня в свое тело. Я почувствовал ее теплое влажное естество на головке члена, но затем София остановилась. У нас не было презерватива. Я хотел было что-то сказать, но София меня опередила.

— Я… я принимаю таблетки. И я прошла тестирование перед отъездом из Лондона. С тех пор никого не было.

Я думал, что когда она позволила поцеловать ее, позволила видеть ее красивое лицо, пока я внутри нее — было самым большим подарком. Но это… это было намного большим.

Доверие.

— Я чист. Прошло много лет с тех пор, как я был с женщиной без защиты, и я регулярно сдаю анализы. — Я посмотрел ей в глаза.

София кивнула и наклонилась, чтобы поцеловать меня, когда начала опускаться. Но я так не хотел. Я позволил бы ей взять на себя управление, объезжать меня так медленно или так быстро, как она хотела, но мне нужно было видеть ее сегодня. Поэтому я удержал ее лицо в нескольких дюймах от своего.

София удивленно посмотрела на меня.

— Я согласен, что сегодня ты руководишь: быстро, медленно, сверху или снизу, но я хочу наблюдать за тобой.

Она посмотрела мне в глаза прежде, чем кивнуть, и начала медленно опускаться на меня. Мне потребовались все силы, чтобы удержаться и не наполнить ее всю сразу. Но София дала мне так много сегодня вечером, и я хотел дать ей то, что обычно никогда не отпускал — контроль.

— Красиво. — Я смотрел вниз между нами на то, как мой член входит в нее. — Просто чертовски красиво.

София мило улыбнулась, закрыла глаза и затем одним быстрым движением опустилась полностью, почти касаясь задницей моих коленей.

— Господи, — пробормотал я.

Я, наверное, звучал как девчонка, но клянусь, момент был для меня священным.

София открыла глаза. Они сияли страстью, а ее кожа казалась кремовой и блестела в свете, пробивающимся из коридора. София выглядела как ангел, и даже при том, что она была сверху, было что-то в ее лице, что давало мне понять — она только что сдалась.

— Я… я…

— Знаю, детка. — Я улыбнулась.

Мы начали двигаться вместе. София раскачивалась взад и вперед, а я двигался ее вверх и вниз. Ее киска была такой узкой, что казалось, будто мой член сжимают в кулаке.

— Уэстон… еще.

Блять, да!

Я поднял ее, оставляя внутри лишь кончик члена, потом резко и сильно прижал к себе.

София снова застонала.

Так что я сделал это второй раз.

Еще один стон.

Я снова приподнял ее, но на этот раз, когда дернул обратно на свой член, одновременно толкнул бедра навстречу.

София застонала громче.

Все звуки стали одной красивой песней.

Она закатила глаза о удовольствия, и ее внутренние мышцы сжалась вокруг меня.

— Уэс…

— Прямо здесь, детка. Прямо здесь.

— Пожалуйста, — простонала она. — Пожалуйста.

— Чего ты хочешь.

— Войди в меня… давай вместе… сейчас.

Мне не нужно было повторять дважды. Одним последним толчком я вошел в неё полностью. Я дрожал, поглощенный всем, что было у Софии: запахом, вкусом, тем, как она стонала мое имя, сжимая член, как впивалась ногтями в мою спину, как ее грудь скользила по моей. Я был совершенно и полностью потерян в этот момент… в этой женщине.

— Соф… — Я не мог больше сдерживаться. — Соф… черт возьми.

Не удивлюсь, если у меня выступили слезы, когда я кончил. Безусловно, это был самый фанатичный оргазм в жизни.

После этого София совсем обессилила. Она привалилась ко мне, уткнувшись носом в грудь, пока пыталась отдышаться.

Мой член, очевидно, вообразил себя вулканом — он дрожал от толчков, дергаясь и извергая последние капли раскаленной лавы.

София посмотрела на меня с улыбкой, которую можно было описать только как безумная.

— Ты это делаешь? Заставляешь его так двигаться?

— Нет. У него есть собственный ум. — Я усмехнулся.

— Это было действительно хорошо. — Она обняла меня за шею, поцеловала в губы и вздохнула.

— Хорошо? — Я приподнял бровь.

— Ага. Как еще это назвать? Приятно… хорошо.

Я прижал руку к груди, как будто мне было больно.

— Это ранит.

Она хихикнула.

— Блестяще? Так лучше.

— Немного.

— Как насчет «оргазмически»? Звучит?

— Уже ближе. Продолжай.

— Эпично. Это было эпично.

— Что еще у тебя есть?

— Феноменально? Стояще? Необычно?

Я перевернулся и осторожно снял Софию с себя. Затем обнял и встал, заставив вскрикнуть от удивления. Но улыбка на ее лице говорила, что ей нравится каждая минута.

— Что ты делаешь? — Она хихикнула.

Уложив Софию посередине кровати, я забрался на нее и раздвинул ее ноги коленом.

— Я собираюсь вытрахать из тебя все милое.

— Это может занять некоторое время. Знаешь, я очень милая. — Она ответила со смехом.

— Это нормально. У меня хорошо получается то, что я делаю. Ты знаешь, некоторые рождаются великими, некоторые добиваются величия, а некоторые получают величие, потому что оно уже в них. — Я улыбнулся.

— Если правильно помню, Шекспир сказал, что некоторые возлагают на себя величие. — София хихикнула.

— Может быть, позже мы тоже сможем это сделать. — Я подмигнул.

Глава 17

София

Следующее утро началось так же, как закончилась прошлая ночь — мы с Уэстоном занимались сексом, но между нами что-то изменилось. Вместо бешеной гонки, чтобы пересечь финишную черту, мы не торопились, исследуя тела друг друга. Теперь между нами возникла близость, которой раньше не было.

Я положила голову ему на грудь и провела пальцем по едва заметному шраму на животе.

— Это после операции на почке, правильно?

Уэстон нежно погладил меня по волосам.

— Да. Кстати, обследование для этой операции было на следующий день после нашего выпускного.

— Правда? Я не помню, чтобы ты упоминал о предстоящей операции.

— Мы тогда мало разговаривали, если правильно помню.

Я мысленно перенеслась в ту ночь и улыбнулась.

— Да, точно. Почему тебе понадобилась операция?

Уэстон на мгновение замолчал.

— Я отдал почку Кэролайн.

Я повернулась и подперла голову рукой, чтобы лучше видеть Уэстона.

— Ничего себе. Я не знала. Это впечатляет.

Уэстон пожал плечами.

— Не совсем. Через три года после пересадки у Кэролайн появились признаки отторжения. Врачи пытались остановить это, давая ей иммунодепрессанты, но в результате только ослабили иммунную систему. Кэролайн частенько болела и, в конце концов, умерла от инфекции, потому что препараты, которые она принимала для моей дерьмовой почки, сделали ее восприимчивой к вирусам и прочей херне.

У меня сжалось сердце.

— Мне так жаль.

— Это не твоя вина.

Конечно, не моя, но что-то подсказывало, что Уэстон все равно винил кого-то.

— Ты же знаешь, что это также не твоя вина?

Уэстон отвел взгляд.

— Конечно.

— Нет. — Я коснулась его подбородка и повернула к себе лицо. — Ты же знаешь, что это не твоя вина, верно?

— У меня была одна главная обязанность в жизни — заботиться о здоровье сестры, а я даже этого не мог сделать.

Я вгляделась в его лицо и, поняв, что он абсолютно серьезен, покачала головой.

— Здоровье Кэролайн вряд ли было твоей заботой. Потрясающе, что ты пожертвовал свою почку, и уверена ты сделал это, потому что любил ее, а не потому, что чувствовал себя обязанным.

Уэстон усмехнулся.

— Нет, Соф. Это была моя обязанность. Я был рожден для этого.

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Кэролайн поставили диагноз в годовалом возрасте. Мои родители зачали меня с помощью экстракорпорального оплодотворения. Моей матери были имплантированы зиготы, генетически совместимые с Кэролайн и абсолютно чистые от всех генетических заболеваний. Я был ходячим донором запасных органов для экстренных случаев.

У меня отвисла челюсть.

— Ты серьезно?

— Помимо почки, у меня три раза брали костный мозг для пересадки Кэролайн.

Я понятия не имела, что сказать.

— Это… это…

Уэстон грустно улыбнулся.

— Ужасно? Знаю. Но что есть, то есть. Честно говоря, я об этом не задумывался, когда рос. Когда сестра заболевала, мне тоже приходилось оставаться дома. Я думал, мама просто нервничает, что я принесу микробы в дом и сделаю Кэролайн еще хуже. — Он покачал головой. — Но она хотела убедиться, что я здоров на случай если сестре понадобится еще одна пересадка.

— Вы с Кэролайн всегда казались такими близкими. Я помню, как вы вместе ходили домой из школы и все время занимались в библиотеке. Я немного завидовала вашим отношениям, поскольку у меня был только тупой сводный брат.

— Я любил сестру больше, чем себя. Кэролайн была удивительным человеком. Я бы в мгновение ока поменялся с ней местами: чтобы я болел, а не она.

Я почувствовала соленый привкус слез в горле.

— Это прекрасно. Правда. И лишний раз доказывает, что ты помогал Кэролайн не потому, что был обязан; ты делал это из любви.

Уэстон посмотрел на меня. Казалось, он что-то искал в моих глазах, прежде чем заговорил снова.

— Когда я родился, дед положил на мой счет пять миллионов долларов. Я думал, он сделал это для всех своих внуков, а в день похорон Кэролайн узнал, что я единственный, у кого есть такой трастовый фонд. Он сделал это, чтобы компенсировать мне то, что я был донором Кэролайн.

Я прерывисто выдохнула.

— Это неправильно.

— Мама звонит мне два раза в год: в день рождения Кэролайн и в годовщину ее смерти. Она не звонила в мой день рождения уже десять лет.

— Боже, Уэстон.

Он улыбнулся и провел рукой по моим волосам.

— Ты думала, что твоя семья испорченная? Они и в подметки не годятся моей, милая.

Жизнь Уэстона покатился вниз после смерти сестры, и теперь становилось понятно почему.

Я нежно поцеловала его возле сердца.

— Мне жаль. Не из-за твоей потери — хотя, очевидно, и это тоже, — но больше мне жаль, что я столько лет осуждала тебя, даже не узнав получше. Под этой придурковатой внешностью, которую ты так гордо носишь, скрывается действительно прекрасный мужчина.

Уэстон уставился в никуда.

— Ты хороший человек, а хорошие люди ищут хорошее в каждом человеке.

— И что? Разве это так плохо?

Он повернулся, посмотрел на меня и грустно улыбнулся.

— Не плохо, но это искажает реальную картину. Иногда люди именно такие, какими тебе кажутся и большего искать не стоит.

Уэстон ошибался, но спорить с ним было бессмысленно. Я посмотрела вниз и снова провела пальцем по его шраму.

— Могу я спросить тебя о чем-то личном?

— Разве все, о чем ты спрашивала меня за последние десять минут или за последние несколько недель, если уж на то пошло, не было личным?

Я засмеялась и шлепнула его по животу.

— Заткнись, Локвуд.

Он улыбнулся.

— Какой у тебя вопрос, «любопытная Варвара»?

— Ты это обсуждаешь с психотерапевтом, к которому ходишь? О смерти сестры и о том, как ты чувствовал себя ответственным за ее благополучие?

Уэстон нахмурился.

— Я хожу к психиатру, потому что это условие, чтобы сохранить свою работу. Я здесь не для того, чтобы меня восстанавливали. — Между нами воцарилось молчание, пока в конце концов Уэстон не прочистил горло. — Мне пора. Нужно навестить друга сегодня утром.

— О… ладно.

Я повернулась на бок, позволяя Уэстону встать, а потом смотрела, как он одевается и думала: «Ему действительно нужно идти или это наш разговор заставил его сбежать?». Но какой бы ни была причина, атмосфера в комнате изменилась. Я натянула простыню до плеч, чтобы защититься от холода.

Уэстон наклонился и поцеловал меня в лоб.

— Увидимся позже?

Я заставила себя улыбнуться.

— Конечно.

Минуту спустя дверь со щелчком закрылась. Я лежала в постели в одиночестве, обдумывая последние двадцать четыре часа. Секс с Уэстоном, без сомнения, был самым потрясающим физическим опытом. У нас была неоспоримая химия. Я думала, что сильная искра возникла из-за толчка и притяжения нашей антагонистической вражды, но прошлой ночью мы не ссорились, а наша связь и химия были еще сильнее. Так что, возможно, в этом скрывалось нечто большее, чем просто вымещение накопившееся разочарование друг на друге.

По какой-то причине эта мысль заставила меня занервничать. Боялась ли я из-за того, что произошло между мной и Лиамом? Или мой внутренний механизм самозащиты предостерегал против всего, что связано с Уэстоном Локвудом?

Здесь было о чем подумать, но, к счастью, звонок телефона позволил отложить самоанализ. Имя, высветившееся на экране, сразу подняло мне настроение.

— Доброе утро, — сказала Скарлетт с улыбкой в голосе. — Я чему-то помешала?

— Нет. Я просто лежу в постели и отдыхаю.

— В одиночестве?

Я рассмеялась, зная, ĸ чему она клонит. Сĸарлетт и деликатность — понятия несовместимые.

— Уэстон ушел несколько минут назад.

— Прекрасно. Тогда отĸрой дверь.

Я нахмурилась.

— Какую?

Раздался громкий стук в дверь. Я слышала его не только из телефона, но и из гостиной номера.

— Эту. И поторопись. Наш завтраĸ стынет.

___________

— Итак, произошло что-нибудь интересное после того, ĸаĸ я вышла из лифта? — Глаза Сĸарлетт блеснули.

Я взяла кусочек ананаса с тарелки, запихнула целиком в рот, а потом показала, что не могу говорить с набитым ртом.

Сĸарлетт рассмеялась.

— Таĸ я и думала. Уэстон не мог оторвать от тебя глаз в ĸлубе.

Я вздохнула.

— Между нами определенно хорошая химия.

— И это все? Просто хорошая химия?

Я покачала головой.

— Честно говоря, не знаю. Все началось с чисто физической близости — мы, по сути, трахались ненавидя друг друга. Но все изменилось. Уэстон все еще заноза в заднице, но в нем есть нечто большее, чем он хочет показывать другим. Например, он из кожи вон лезет, чтобы рассмешить меня. Он знает, что мой бывший был драматургом, поэтому цитирует Шеĸспира, но переиначивает на скабрезный лад. Например, «Лучше один раз трахнуться, чем вообще никогда не трахаться», или «Кончать или не ĸончать — вот в чем вопрос». Я представляю, как он сидит с томиком Шеĸспира и выискивает цитаты. Уже это заставляет меня улыбаться. Это странно мило.

Сĸарлетт сорвала с грозди виноградину и отправила в рот.

— Значит, он красивый, вдумчивый и забавный. Звучит ужасно.

— Он таĸже очень заботится о людях, которых любит, хотя, похоже, не всех подпускает ĸ себе.

— Это мне кое-кого напоминает…

Я кивнула.

— Я всегда думала, что мы разные. Но чем больше узнаю его, тем больше понимаю, что мы просто носим разные маски.

— Ух ты… Звучит глубоко и чертовски скучно. — Сĸарлетт усмехнулась. — Я думала, что мне удастся услышать подробности о горячем сексе, а вместо этого приходится сталкиваться с чувствами… Фу!

Я бросила в нее подушку и рассмеялась.

— Заткнись. Это, наверное, самая глупая вещь, которую я когда-либо делала.

— Почему?

— Для начала, ĸаĸ я уже говорила, наши семьи враждуют уже полвека. Но даже если отбросить это, то найдется миллион других причин. Я тольĸо что вышла из длительных отношений, сбежала от симпатичного, безопасного, стабильного драматурга ĸ сексуальному плохому парню с огромным багажом прошлого. Может ли это быть еще большим клише? Не говоря уже о том, что у нас обоих проблемы с доверием. — Я покачала головой. — Уэстон похож на яркую звезду в темной ночи. Он может осветить небо, а когда погаснет ты останешься в полной темноте.

— Ты ведь знаешь, что солнце тоже звезда? Иногда мы можем положится на звезду, зная, что она будет возвращаться ĸаждый день.

Я вздохнула.

— В конце концов, ты во всем разберешься, — сказала Сĸарлетт. — Просто пообещай, что не позволишь семье или Лиаму повлиять на решение подходит ли тебе Уэстон. Это должно касаться только вас двоих.

Я кивнула.

— Спасибо.

После завтрака Сĸарлетт уговорила меня пройтись по магазинам. Я пошла проверить, ĸаĸ идет ремонт, таĸ ĸаĸ у нас были бригады, работающие даже по воскресеньям. Затем быстро приняла душ и уложила волосы, поĸа Скарлетт сидела в моем номере, пила третью чашĸу кофе и читала вслух обрывки новостей. Это было точь-в-точь ĸаĸ наше обычное воскресное утро в Лондоне. Мы не потеряли нашу дружбу, даже оказавшись на разных континентах. Не имело значения, где мы жили сейчас, мы всегда найдем способ поддерживать связь.

— Готова отправиться за покупками? — Я взяла сумочĸу.

Скарлетт посмотрела вниз.

— На мне балетĸи. О чем это тебе говорит?

Я улыбнулась. Я часто носила балетĸи, а иногда даже ĸроссовĸи, но Сĸарлетт всегда одевала ĸаблуĸи, если только не занималась спортом. Это означало, что сегодня нам обоим предстояла полноценная ĸардиотренировĸа, поĸа мы будем бегать по городу.

Отĸрыв дверь номера, я чуть не врезалась в посыльного, ĸоторый в этот момент намеревался постучать. Я резко затормозила и прижала руку к катящемуся от испуга сердцу.

— Простите. Я не хотел вас пугать, — сĸазал посыльный.

— Это моя вина. Я не видела, ĸуда шла. Уолтер, верно?

— Верно. — Он кивнул и улыбнулся, затем поднял длинную белую ĸоробĸу с цветами. — Я ĸаĸ раз нёс это. Мистер Лоĸвуд велел отнести их в ваш номер.

— Мистер Лоĸвуд попросил вас доставить их?

Он ĸивнул.

— Он был возле стойĸе регистрации, ĸогда их доставили несколько минут назад.

Я была удивлена не тольĸо тем, что Уэстон прислал мне цветы, но и тем, что он попросил ĸого-то из персонала доставить их. По большей части мы вели себя очень осторожно в отеле.

— О. Хорошо, спасибо. — Уолтер передал мне ĸоробĸу и повернулся, чтобы уйти.

— Подожди! Возьми чаевые. — Я порылась в сумочĸе, но посыльный поднял руĸу.

— Мистер Лоĸвуд уже позаботился об этом. Но все равно спасибо.

Сĸарлетт расплылась в улыбке, когда я занесла ĸоробĸу в номер.

— Похоже, у твоей звезды есть романтическая сторона.

Коробĸа была перевязана большим красным бантом. Я поставила ее на кофейный столик в гостиной, развязала и сняла крышку. Внутри оказались две дюжины красивых желтых роз и маленькая ĸарточка.

Путь истинной любви никогда не бывал гладким.

Я скучаю по тебе. Пожалуйста, перезвони мне.

Лиам

Я даже не осознавала, что улыбаюсь, поĸа не прочитала это и не почувствовала, как уголки губ ползут вниз.

Сĸарлетт увидела мое лицо и подошла, чтобы взглянуть на ĸарточĸу.

— Ниĸогда не был гладĸим? — спросила она. — Да, настоящая любовь столĸнется с неĸоторыми препятствиями на пути, например, если ты засовываешь член в ĸузину своей девушĸи. Боже, этот парень действительно придуроĸ.

— Это цитата из Шеĸспира.

— Понятно. — Скарлетт заĸатила глаза. — Сĸучные розы и чужие слова. Никакой оригинальности. Держу пари, если бы Уэстон прислал тебе цветы, то они были бы полевыми или такими же редкими и уникальными, ĸаĸ ты. И я бы предпочла отĸрытĸу с надписью: «Давай трахнемся» ĸаĸой-нибудь претенциозной цитате.

«Уэстон. Вот черт!»

Я на мгновение забыла, что именно он принял посылку и велел посыльному доставить ее в мой номер. И уж он-то, в отличии от меня, точно об этом не забудет.

Глава 18

Уэстон

— Выглядишь дерьмово. — Даже оскорбления мистера Торна не смогли заставить меня улыбнуться.

Меня раздирали противоречия, когда я утром покидал номер Софии. Я не хотел, чтобы она считала меня хорошим человеком, а потом, узнав получше, разочаровалась, — ведь именно так случилось с ее мудаком-бывшим. Но позже, после того как я принял душ и переоделся, возобладали иные чувства. Фантастическая ночь, которую мы провели вместе, отодвинула опасения в сторону, по крайней мере на время. Я даже заказал Софии чертовы цветы. Я не мог вспомнить, когда в последний раз это делал. Но потом спустился вниз и случайно оказался на стойке регистрации, когда для нее доставили букет — не от меня.

После этого мое утро полетело ко всем чертям.

Я провел рукой по волосам.

— Просто не выспался прошлой ночью.

Предположения мистера Торна о том, почему я не выспался, отразились во взгляде, и я покачал головой.

— Я не был на вечеринке. Я ходил в клуб, но не сорвался.

Он пригрозил мне скрюченным пальцем.

— Ты знаешь, что ходить туда, где вокруг тебе пьют, значит напрашиваться на неприятности.

Я не мог спорить, потому что он был прав, однако я сутками пропадал в отелях, где были бары, а в некоторых, принадлежащих нашей семье, еще и клубы, и чтобы избежать мест, где пьют, мне пришлось бы сменить работу. Кроме того, вчера вечером я вообще не думал об алкоголе. Мои мысли были полны Софией.

— Знаю. Но тут другое. — Я пожал плечами. — У меня даже искушения не было.

Мистер Торн снова покачал головой.

— Ты хотя бы принес мой билет?

Я достал из заднего кармана билет моментальной лотерее, взял книгу с тумбочки, на которой мистер Торн обычно стирал с защитный слой с билета, и передал ему.

— Билет за десять долларов, как ты и просил.

Он надел очки, схватил четвертак и принялся за работу.

— Значит ты оставался в клубе всю ночь, и поэтому выглядишь как енот?

— Я провел ночь с женщиной, если хочешь знать.

— Это София?

— Да.

Он закончил соскребать серебристый слой и стряхнул катышки с лотерейного билета.

— Вы теперь пара?

— Сейчас не шестидесятые, необязательно быть парой, чтобы провести вместе ночь.

— Значит, вы просто мутите?

Я усмехнулся. Большая часть словарного запаса мистер Торн позаимствовал у Джерри Спрингера, и это давало о себе знать.

— Да, это мы и делаем.

— Тебе никогда не хотелось остепениться? Встретить приятную женщину? Прийти к ней домой после долгого рабочего дня и разделить с ней вкусную еду, которую она приготовила для тебя? Может быть, завести парочку спиногрызов?

Я не мог представить Софию в фартуке и готовящей мне ужин, но понял, что мистер Торн пытался сказать. Я никогда особо не задумывался о том, чтобы завести семью, однако мог представить себе это с Софией. Хотя моя версия была не совсем такой, как у него.

Мы оба много работаем, поэтому вместо ужина дома заказываем столик в ресторане. Я теряю счет времени и опаздываю на полчаса. София злится, я сажусь рядом с ней и извиняюсь. Она говорит засунул извинения себе в задницу. Мы спорим, и я, глядя в сверкающие гневом глаза Софии, как обычно, все больше завожусь. К тому времени, когда приходит официант, чтобы принять наш заказ, мои пальцы по самые костяшки в прекрасной киске Софии. Она пытается оттолкнуть мою руку, но я не останавливаюсь. Когда официант уходит, София сильно кончает и теряет весь запал спорить со мной дальше. Я шепчу еще одно извинение, и она отвечает, чтобы впредь я не опаздывал.

Однако эта фантазия никогда не станет реальностью, потому что рано или поздно София возненавидит меня.

Я пожал плечами.

— На самом деле у нас нет ни единого шанса.

Мистер Торн нахмурился.

— Почему?

— Все сложно. Просто скажу, что на нашем пути много препятствий.

Мистер Торн сложил пальцы домиком.

— Ты знаешь, что такое препятствия?

— Что?

— Это испытания, чтобы понять, заслуживаешь ли ты победы. Как ты можешь показать кому-то, что за него стоит бороться, если хотя бы не попробуешь устранить все препятствия? Если ты собираешься просто сидеть на заднице и даже не пытаться… — Он покачал головой. — Ну, ты все равно не заслуживаешь приза. Я считал тебя смелее, парень.

Я стиснул зубы и прикусил язык.

— Ты хочешь, чтобы я взял тебя на прогулку или нет?

— Как насчет того, чтобы отвезти меня в твой модный отель? Я бы хотел его увидеть. Именно там я сделал предложение моей Элизе.

— Правда?

— Они красиво все украшают там на праздники. Я пригласил Элизу и сделал предложение перед большой елью в канун Рождества.

— Наверное, вы обручились до 1962 года?

Мистер Торн наморщил лоб.

— Это было в 1961 году. Но ты откуда знаешь?

— Потому что они перестали ставить рождественскую ель в 1962 году.

— Серьезно?

Я кивнул.

— Очевидно, елка стала еще одной жертвой вражды Стерлингов-Локвудов. Грейс Коупленд, женщина, которая владела отелем и недавно умерла, оставив его моему деду и деду Софии, никогда не ставила елку после того, как рассталась с ними — по сентиментальным причинам.

— Это делает мое предложение Элизе еще особеннее. В праздники там было волшебно.

Я никогда не переступал порог «Графини», пока моя семья не стала совладельцем, но мог представить, как мило выглядел вестибюль с большой переливающейся огоньками елью.

Вероятно, я мог бы отвезти мистера Торна в «Графиню», чтобы дать немного предаться воспоминаниям, а по пути подышать свежим воздухом — благо погода стояла хорошая. Я подвинул инвалидное кресло к кровати и зафиксировал колеса.

— Хорошо, старина, — я протянул руки, чтобы помочь усадить его в кресло, — я отвезу тебя в отель, но при одном условии: ты не станешь рассказывать персоналу скабрезные анекдоты, как когда я водил тебя на съёмку того дурацкого ток-шоу в прошлом месяце. Из-за тебя я могу попасть под суд.

_______

Я устроил мистеру Торну экскурсию по отелю. Она длилась не меньше часа, и под конец я так устал толкать кресло, что спустил нас на лифте в холл, чтобы подкрепить силы. Мы устроились в том же углу, где я по утрам ждал, когда София спустится вниз за кофе.

Мистер Торн потягивал чай со льдом и с улыбкой поглядывал вокруг.

— Это место — нечто особенное.

— Да, здесь мило.

— Здесь больше, чем просто мило, парень. Это волшебно. Разве ты не чувствуешь? — Он указал на место между двух парадных лестниц, которые вели на второй этаж с разных сторон лобби. — Вот где стояла елка. Я опустился на одно колено прямо там. Это был самый счастливый день в моей жизни.

Последние несколько лет были для мистера Торна нелегкими, но то, что он называл самым счастливым день, когда сделал предложение теперь уже бывшей жене, было сродни легкому помешательству.

— Прости, но я не понимаю. Вы развелись. Ты сам говорил, что все закончилось плохо. Как могло начало фиаско стать самым счастливым днем в твоей жизни?

— Один хороший день с моей Элизой стоил сотни плохих дней в одиночестве. У нас есть только одна жизнь, сынок. Скорее всего, я умру в одиночестве в этом кресле. Но знаешь что? Сидя здесь, я вспоминаю хорошие времена. Пусть сейчас я одинок, но у меня все еще есть воспоминания. Горько-сладкие воспоминания лучше, чем сожаления.

Именно тогда краем глаза я увидел, как София со Скарлетт входят в отель. У обоих были полные руки пакетов, и обе смеялись. Я улыбнулся, радуясь, что они хорошо провели время.

Они прошли почти половину вестибюля, когда София оглянулась. Казалось, она почувствовала, что кто-то наблюдает и начала оглядывать холл. Она скользнула взглядом по уголку, где мы сидели, вернулась, посмотрела еще раз, что-то сказала Скарлетт, и они пошли к нам.

Мистер Торн толкнул меня локтем.

— Не оглядывайся, но две красивые пташки направляются в нашу сторону. Я беру ту, что слева.

Я покачал головой.

— Даже не думай, старина. Она уже занята.

— Привет. — София улыбнулась, глядя на нас с любопытством.

Я кивнул на пакеты Скарлетт.

— Похоже, тебе понадобиться еще один чемодан для поездки домой.

— Остальное доставит магазин. Я не могла унести все сама.

Я улыбнулся и покачал головой.

— Она не шутит, — подтвердила София. — Я даже не знала, что бутики так делают.

Мистер Торн прочистил горло, напоминая о себе.

— Извините. София, Скарлетт, это Уолтер Торн.

Они по очереди протянули ему руки.

— Приятно познакомиться, мистер Торн, — сказала Скарлетт.

— Пожалуйста, зовите меня Уолтер.

— Что за черт? — возмутился я. — Я должен называть тебя мистер Торн, а эти двое, которых ты только встретили, могут звать тебя Уолтер?

— Если бы ты был таким же хорошеньким, я бы позволил тебе называть меня как хочешь.

Я закатил глаза.

— Ты невероятен. Тогда, может быть, с этого момента они будут покупать тебе лотерейные билеты?

Мистер Торн отмахнулся от меня.

— К старику следует обращаться официально, по крайней мере, до тех пор, пока не заслужишь обращение по имени.

Вот теперь я по-настоящему обиделся.

— А я еще не заслужил?

Он наклонил голову.

— Не совсем.

София рассмеялась.

— Похоже, вы давно друг друга знаете?

— Слишком давно, — проворчал я.

Мистер Торн наклонился к девушкам и сказал, понизил голос:

— Знаете, что общего у обтягивающих мужских джинсов и дешевых отелей?

— Что? — спросила София.

— Теснота. Мало места для фамильных ценностей.

Девушки рассмеялись, что только раззадорило мистера Торна.

— Мужчина привел даму в гостиничный номер после их первого свидания, — начал он новый анекдот, но я его прервал.

— Думаю, это намек мне на то, что пришло время убираться отсюда. Дальше будет только хуже.

Мы попрощались, и мистер Торн раскрыл Софии свои объятия. Она улыбнулась и наклонилась к нему.

Он старался понизить голос, но я все равно слышал, как он сказал:

— Не отказывайся от него слишком быстро, ладно, милая? Время от времени он вытаскивает голову из задницы, и это компенсирует все недостатки.

Глава 19

София

На следующее утро Луис, главный управляющий отеля, занес мне отчеты, необходимые нашим юристам.

— Я пропустил ваш день рождения? — спросил он, заметив на столе пустую коробку из-под букета и две дюжины роз в мусорном ведре.

— Нет. Мой день рождения в октябре, — ответила я, не вдаваясь в подробности.

Луис понял намек и не стал спрашивать дальше.

— Я как раз иду на разгрузочную площадку, там рядом мусорный контейнер. Давайте я возьму коробку и цветы с собой, чтобы они вам не мешались?

— Ммм… Конечно. Спасибо.

Он вынул розы из мусорного ведра и убрал обратно в коробку.

— Другой букет тоже выбросить? Я могу захватить и его, если хотите.

— Другой?

— Тот, что из цветочного магазина «Парк Флорист» за углом. Его доставили примерно через полчаса после этого.

— Вы уверен, что он был для меня?

— Я почти уверен. Мэтт, курьер, сказал: «Цветы для Софии Стерлинг». — Луис покачал головой. — Но, может быть, я ослышался. Я могу уточнить у мистера Локвуда.

— Уэстон? А от тут при чем?

— Он подошел и сказал, что сам распорядится, чтобы букет доставили.

Интуиция подсказывала, что Луис не ослышался. Но кто еще мог прислать мне цветы, и почему именно Уэстон вызвался позаботиться о доставке, а не другие?

— Не беспокойтесь, я сама спрошу у него.

____________

Мне нужно было передать отчеты, принесенные Луисом, юристам, поэтому я отложила решение загадки о втором букете, а потом закрутилась с делами и вовсе забыла об этом.

Во второй половине дня я вышла, чтобы купить салат, и, увидев вывеску «Парк Флорист» на соседнем с «Графиней» здании, по наитию зашла внутрь.

— Здравствуйте. Вчера мне доставили от вас букет, однако карточки не было, поэтому я не уверена, от кого он.

Женщина за прилавком нахмурилась.

— О, мне так жаль. Я постараюсь помочь. Могу я взглянуть на ваше удостоверение личности, пожалуйста?

— Конечно. — Я вытащила водительские права и протянула женщине.

Она улыбнулась.

— София Стерлинг. Я помню джентльмена, который заказывал для вас букет. Если позволите сказать, он был не только очень хорош собой, но и знал толк в цветах. Мы просим клиентов печатать содержание карточек на нашем iPad, чтобы избежать ошибок, так что ваша должна сохраниться в файле.

— Замечательно.

Женщина набрала что-то на своем компьютере, зажужжал принтер и через минуту она протянула мне карточку с напечатанным текстом.

— Вот, держите. Извините еще раз, что ее не было в букете. — Она таинственно улыбнулась.

Я поднесла карточку поближе.

Губы на твоем лице почти такие же вкусные, как те, что у тебя между ног. Приношу извинения за столь внезапный уход. Позволь мне загладить свою вину.

Ужин в моем номере в 19.00

У меня от смущения вспыхнули щеки.

— Э-э, спасибо. Хорошего дня. — Я бросилась к двери, но тут мое внимание привлек холодильник, полный ярких цветов, и я притормозила. — Какие цветы в букете? Я никогда не видела такие раньше.

Флорист улыбнулась.

— Это георгины сорта «Блэкберри Рипл». Красивые, правда?

Я притворилась, что знаю, как они выглядят.

— Да, без сомнения.

— Знайте, быть флористом — это все равно что быть священником. Секреты наших клиентов и истории, которые они, порой, рассказывают, выбирая букеты, мы охраняем не менее тщательно, чем священник тайну исповеди. Но не думаю, что поступлю плохо, если скажу, что ваш джентльмен направился прямо к этим георгинам. Я спросила, были ли они любимыми цветами дамы? Он ответил, что не знает, но они также красивы и уникальны, как женщина, которой предназначаются.

У меня затрепетало сердце.

— Спасибо, что рассказали. — Я улыбнулась, смущаясь пуще прежнего.

Только Уэстон Локвуд мог заставить мои эмоции подпрыгивать, словно шарик для пинг-понга. Сначала мы проводим вместе потрясающую, невероятно насыщенную во всех отношения ночь, но утром Уэстон вдруг отгораживается от меня — впрочем я списала это на мрачное настроение, после трудного разговора о Кэролайн. Далее Уэстон сам посылает ко мне в номер посыльного с цветами от Лиама, а его букет я так и не получаю. Чем дальше, тем удивительнее: днем он появляется в отеле с мистером Торном. Я недолго пообщалась с ними, но было ясно, что этих двоих что-то связывает.

По дороге я сочиняла длинное сообщение Уэстону о пропавшем букете, но потом решила, что лучше расспрошу его лично, поэтому отправила короткую эсэмэску.

София: Нужно обсудить проблему насчёт доставки. Ты свободен?

Ответ пришел только, когда я уже вернулась в отель.

Уэстон: Я во Флориде. Можем обсудить это по телефону?

Что?

София: Когда ты уехал во Флориду?

Уэстон: Сегодня утром.

Мне стало немного обидно, что он не упомянул о поездке, но, может быть, это была чрезвычайная ситуация и что-то случилось — дедушка Уэстона жил во Флориде.

София: Все в порядке?

Уэстон: Да, все хорошо.

Я подумывала спросить, почему он не сказал, что уезжает — если отбросить личные отношения, мы с ним вместе управляли отелем и было бы неплохо предупредить меня — но сочла за лучшее и это отложить до личного разговора.

София: Это может подождать. Позвони, когда вернешься.

________________

Два дня я ничего не слышала от Уэстона. Этим утром Скарлетт улетела обратно в Лондон, и я провела большую часть дня с адвокатами и бухгалтерами, пытаясь закончить список активов отеля, которые все еще нуждались в оценке. Менее чем через три недели состоится аукцион.

Около семи часов я спустилась к стойке регистрации, чтобы поговорить с менеджером, так как у Луиса сегодня был выходной. В это же время курьер доставил посылку, и я слышала, как посыльный сказал девушке на ресепшн, что передаст ее мистеру Локвуду и вернется через пять минут.

— Мистера Локвуда нет в городе, — вмешалась я. — Но вы можете оставить посылку в кабинете управляющего.

Девушка нахмурилась.

— Он снова уехал? Я видела его пару часов назад.

— Да?

Она кивнула.

— Он приехал сегодня около одиннадцати утра.

«Какого черта? Где он был весь день, и почему он не позвонил мне?»

Я заставила себя улыбнуться.

— Я отнесу посылку, мне тоже нужно передать мистеру Локвуду несколько отчетов, раз уж он вернулся.

«В чем, черт возьми, его проблема? — кипела я, поднимаясь на лифте. — Мог бы хотя бы из вежливости сообщить, что вернулся!»

У номера Уэстона я глубоко вздохнула и постучала. За дверью было тихо, как и на всем этаже. Я немного подождала и пошла обратно к лифту.

«Может девушка на ресепшн ошиблась?» — думала я, но тут двери лифта открылись и, угадайте, кто был внутри?

— Так ты вернулся? — спросила я.

Уэстон вышел из лифта.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Ты вернулся сегодня утром?

— Ближе к обеду. Может быть, немного раньше полудня.

— Где ты был?

— Я же тебе писал: во Флориде.

— Я имею в виду сегодня. Я заходила к тебе в офис раньше, и дверь была закрыта.

Уэстон отвернулся.

— У меня было много работы, поэтому я закрыл ее, чтобы не отвлекали.

Я прищурилась.

— Я думала, ты позвонишь мне, когда вернешься.

Он продолжал избегать моего взгляда.

— Да?

— Да. Помнишь я написала, что хочу обсудить проблему с доставкой.

Двери второго лифта звякнули и открылись. Горничная выкатила тележку и, поприветствовав нас, пошла по коридору.

Я посмотрела на Уэстона, ожидая его ответа.

Он пожал плечами.

— Должно быть, это вылетело у меня из головы. Что случилось?

Я покосилась на горничную, которая отперев соседний номер, начала уборку.

— Мы можем обсудить это у тебя?

Уэстон, казалось, на мгновение растерялся, но кивнул, и мы в неловком молчании вошли в номер.

Если раньше я не была уверена, то теперь точно знала: что-то случилось.

Первое, что я заметила в номере Уэстона — огромный букет на столе в бумажной обертке с логотипом «Парк Флорист».

— Цветы? — я вопросительно вздернула бровь. — У тебя появился тайный поклонник?

Уэстон подошел к мини-бару и взял воду.

— Я… э-э… Их доставили гостю отеля. Я как раз был на ресепшен и велел посыльному их отнести, но тот вернул букет обратно мне, так как гость уже выписался. Я торопился, поэтому просто оставил букет здесь. Нужно его выбросить.

Уэстон оказывается не умел врать. Он даже в глаза мне не мог посмотреть, когда говорил.

— Неужели? Какая жалость. Что это за цветы?

Он пожал плечами.

— Не знаю.

Я сверлила его взглядом, пока он не посмотрел на меня.

— Что?

— Ничего. Ужасно выбрасывать такие хорошие цветы. Давай я их возьму? Я люблю цветы. — Мне действительно нравилось издеваться над ним, поэтому я добавила: — Если только это не георгины. У меня на них ужасная аллергия.

Я видела, как вращаются колесики в голове Уэстона, пока он пытался понять, как действовать дальше.

— Только на георгины? — наконец-то осторожно спросил он.

Я улыбнулась — по-дружески, но не скрывая самодовольства, — от чего Уэстон запутался еще больше.

— Да, только на георгины. Особенно на сорт «Блэкберри Рипл»…

Уэстон сдвинул брови и прищурился. Я широко улыбнулась и повысила ставку: подошла к букету и коснулась карточки.

— Тебе даже не было любопытно, что тут написано?

Уэстон замер. Похоже, он был почти уверен, что я издеваюсь над ним, но все же не хотел раскалываться прежде времени. Он медленно покачал головой и ответил, не отрывая от меня взгляда:

— Нет.

Я щелкнула по карточке.

— Хмм… Что ж, ладно. Надеюсь, ты не возражаешь, если я прочту.

У Уэстона дернулся подбородок.

— Это личная переписка. Ее нельзя читать.

— Правда? — Я открепила карточку и улыбнулась. — Тогда не читай.

Не торопясь, я вскрыла небольшой конвертик и медленно вытащила карточку, но прежде чем смогла прочитать первое слово, Уэстон оказался рядом, выхватил карточку и оперся руками о стол, заключая меня в ловушку.

— Хватит морочь мне голову, — сказал он, сверкая глазами.

Я прижала руку к груди, изображая невинность.

— Что ты имеешь в виду?

— Спрашивай, что ты хочешь спросить, София.

Я постучала ногтем по губам.

— Хм… У меня так много вопросов. Даже не знаю, с чего начать.

— Начни с чего хочешь. Потому что твои игры выводят меня из себя. И ты знаешь, что происходит, когда мы злимся друг на друга. — Он наклонился так, что наши носы оказались всего в сантиметре друг от друга. — Не так ли, Соф?

Память тут же подкинула воспоминание о том, как Уэстон прижал меня к стене, задрал юбку, а потом…

Когда я не ответила сразу, он ухмыльнулся.

— Да, именно то, о чем ты думаешь.

Я прищурилась.

— А ты точно знаешь, о чем я сейчас думаю?

— Ты думаешь о том, как я трахнул тебя прямо у этой стены.

У меня отвисла челюсть от удивления.

Уэстон провел большим пальцем по моей нижней губе.

— Ну, минуту назад мы оба думали об одном и том же. Но теперь, когда этот красивый рот выглядит таким манящим, я вспоминаю другой вечер.

К счастью, в этот момент запах цветов напомнил, зачем я сюда пришла.

Я прочистила горло.

— Почему ты купил мне цветы, но не подарил?

Уэстон напрягся.

— Тебе уже доставили один букет, и я подумал, что второй лишний.

Я склонила голову.

— Почему бы не позволить мне самой решить, какой букет лишний?

Уэстон отстранился и встал, скрестив руки на груди.

— Меня взбесило, что другой мужчина подумал, что у него есть причина послать тебе цветы.

— Откуда ты знаешь, что их послал другой мужчина? Может быть, они были от подруги?

— Потому что я прочитал чертову карточку, София.

Я тоже скрестила руки на груди, подражая его позе.

— В самом деле? Ты же говорил, что личную переписку нельзя читать.

— А если бы мы поменялись местами? Можешь ли ты честно сказать, что не заглянула бы хоть одним глазком в карточку?

Я не раздумывала долго.

— Не уверена.

Уэстон коротко кивнул.

— Ты лучше меня. Что было, то было. Мы можем двигаться дальше, пожалуйста?

Я покачала головой.

— Только после того, как ты извинишься за вторжение в мою личную жизнь и перехват моей доставки.

Уэстон несколько секунд смотрел мне в глаза.

— Отлично. Я прошу прощения за то, что прочитал карточку. Однако букет послал я, поэтому имел полное право передумать и не отдавать.

Я закатила глаза.

— Прекрасно. Я принимаю твои жалкие извинения. Но у меня есть и другие вопросы, помимо цветов.

— Ну, конечно, — вздохнул Уэстон.

— Почему ты так внезапно ушел тем утром?

Уэстон покачал головой и глубоко вздохнул.

— Наша ситуация сложная, Соф. Ты сама это знаешь.

— Знаю, но тогда мы провели вместе действительно приятную ночь. Я думала, мы стали ближе.

— Бинго! Это само по себе является проблемой.

Все, что касалось нас двоих, было проблемой. Нашим отношениям было суждено стать трудными еще до того, как мы родились. Но что-то внутри подсказывало, что не это напугало Уэстона тем утром.

— Так тебя беспокоит, что наши семьи враждуют?

Уэстон отвел взгляд.

— Отчасти.

Я рассмеялась.

— Если ты можешь угадать мои мысли, то я знаю, когда ты пытаешься уйти от ответа. — Уэстон посмотрел мне в глаза. — Ты сказал отчасти, значит тебя беспокоит что-то еще. Что именно?

Он провел рукой по волосам и резко выдохнул.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я алкоголик, который испортил почти все важное в своей жизни, а ты слишком хороша для меня?

— Да, если это то, что ты думаешь.

Он покачал головой.

— Конечно, я так думаю. Я не идиот.

— Пусть так, но лучше знать правду, чем чувствовать себя использованной.

— Ты чувствовала себя использованной?

Я кивнула.

— Мне жаль. Я этого не хотел.

— Все в порядке. Очевидно, мы оба склонны спешить с выводами.

Уэстон кивнул, глядя вниз.

— Ты уже знал, что поедешь во Флориду, когда уходил из моего номера?

Он покачал головой.

— Мне потребовалось поговорить с дедом, а он путешествует только по крайней необходимости, так как моя бабушка нездорова.

— Я не знала. Сочувствую.

— Спасибо.

Мы прояснили ситуацию, но моя тревога не улеглась. Уэстона беспокоило, что мы так сблизились, и меня тоже. Однако мои причины ни коем образом не были связаны с тем, что он якобы недостоин меня. Я хотела, чтобы он это знал.

— Могу я задать тебе один вопрос? — спросила я, после долгого молчания.

— О чем?

— Есть человек, на которого ты хотел бы походить?

Он тут же кивнул.

— Кэролайн. Она никогда не жалела себя, не жаловалась и не переставала улыбаться. — Он покачал головой. — Черт возьми, она потратила больше времени, выслушивая мои проблемы и пытаясь подбодрить меня, чем жалела себя.

Я улыбнулась.

— Жаль, что я так и не узнала ее получше. Похоже, она была особенная.

— Была.

— Человек, на которого я хочу быть похожей — моя мама… И она была алкоголичкой.

— В самом деле? Я не знал.

Я пожала плечами.

— Об этом почти никто не знает. Не дай Бог, чтобы о семье Стерлинг стало известно хоть что-нибудь реальное. Отец никогда бы этого не позволил. В конце концов, мама продолжала носить его фамилию, даже если он и бросил нас.

— Она начала пить после развода?

Я покачала головой.

— Я хотела бы винить отца еще и за это, но не могу. Я узнала, что мама алкоголичка лишь после того, как у нее обнаружили рак. Врач предложил ей лечь в реабилитационный центр, перед операцией. Хочешь верь, хочешь нет, но это стало для меня полной неожиданностью. Я видела, как она пьет каждый божий день. Но мама пила мартини из дорогих хрустальных бокалов, носила жемчуга и пекла пироги, а алкоголики пили из бутылки, ходили в грязной одежде и валялись на улице в беспамятстве.

Уэстон кивнул.

— Когда я попал в реабилитационный центр, то был очень удивлен, что половине людей там за пятьдесят, и они выглядели совершенно обычно.

— У мамы постоянно болела голова и расплывалось перед глазами. Она думала, что это из-за похмелья, и ничего не говорила, потому что привыкла скрывать свое пьянство. Именно поэтому ей так поздно диагностировали рак. К тому времени, когда она рассказала врачу о симптомах, у нее в мозгу была опухоль размером с мяч для гольфа.

Уэстон сжал мою руку.

— В любом случае, я хочу сказать, что моя мать была верной, любящей, доброй, умной и щедрой. Она была первым человеком в своей семье, поступившим в колледж, и даже после свадьбы продолжала работать неполный рабочий день помощником профессора на кафедре. Большинство считали это глупостью, так как она вышла замуж за миллионера, но мама помогала своим родителям и всю зарплату отправляла им. Когда отец бросил нас, она начала преподавать и не взяла у него ни цента, кроме денег на мое образование.

— Ух ты.

Я улыбнулась.

— Она была замечательным человеком, и при этом алкоголичкой. Я не собираюсь притворяться, что у нас не было плохих дней. Однако алкоголизм — это болезнь, а не черта характера. Не болезнь определяла, кем она была.

Уэстон задумчиво уставился на меня. Черты его лица заострились от напряжения, кадык ходил вверх-вниз. Я не могла сказать, понял ли он, почему я поделилась с ним этим.

— Ты одобрила увеличение ремонтной сметы на пятьдесят тысяч долларов?

Я нахмурилась. Не знаю, что я ожидала услышать от Уэстона, но точно не это.

— Да. Ответ нужно было дать быстро, чтобы уложится в сроки, а тебя не было рядом.

— У тебя сломался телефон?

Я разозлилась.

— Я звонила тебе однажды, и просила перезвонить, когда вернешься, но ты этого не сделал. Я потратила эти деньги не на украшение зала.

Нужно было укрепить несущие стены, чтобы разместить дополнительный вес на крыше отеля.

— Не начинай это снова.

Я подбоченилась.

— Хочешь совместно принимать решения? Тогда будь здесь.

Глаза Уэстона потемнели.

— Ты недостаточно хорошо разбираешься в строительстве, чтобы одобрять такое большое увеличение сметы, особенно если это связано с Трэвисом Болтоном. Он очаровал тебя, и ты поддалась его чарам.

Всего две минуты назад я хотела обнять Уэстона, а теперь всерьез подумывала о том, чтобы влепить пощечину.

— Пошел в жопу!

Он ухмыльнулся.

— Я там уже бывал. — Он пристально посмотрел на меня. — Повернись.

— Что?

— Повернись и наклонись над столом.

Он рехнулся или ударился своей чертовой головой, если думал, что я собираюсь заняться с ним сексом.

— Понятия не имею, зачем так разоткровенничалась с тобой. — Я обошла его и направилась к двери.

— Ты забыла цветы, — напомнил Уэстон.

Я решила показать, что он может сделать со своими цветами. Вернулась к столу и потянулась, чтобы выбросить их в мусорное ведро, но прежде чем успела обернуться, Уэстон прижал меня к себе.

— Я умею быть только таким, Соф, — прошептал он мне на ухо, придвигаясь ближе. — И не знаю, как быть милым.

Меня практически трясло от гнева.

— Ты шутишь? Ты втянул меня в эту ссору, потому что не знаешь, как быть милым со мной?

Уэстон толкнулся в меня бедрами, и я почувствовала, насколько тверд его член.

— Это зависит от того, как ты понимаешь определение «быть милым». Я бы сказал, что доставлять тебе множественные оргазмы довольно мило.

Я хотела и дальше злиться, но моя решимость ускользала.

— Ты такой придурок!

Он хмыкнул.

— Знаю. А теперь наклонись, дорогая.

«Дорогая…»

Одно короткое слово, и я растаяла.

Мне хотелось уйти от него и хлопнуть дверью, но почему-то я не могла заставить себя шевельнуться.

Уэстон убрал волосы с моей шеи и поцеловал возле уха.

— Я скучал по тебе, детка. — Он обхватил ладонью мой лобок чрез юбку. — Скажи, что ты уже мокрая для меня.

Я была, почти. Но не собиралась говорить это вслух.

— Хочешь, чтобы я делала твою работу? Разве недостаточно, что я прикрывала тебя целых два дня?

Он усмехнулся.

— Я собираюсь хорошенько загладить свою вину.

Уэстон задрал мою юбку, сдвинул трусики в сторону, погладил вверх-вниз, а затем толкнул в меня два пальца.

Потребовалось меньше трех минут, чтобы я кончила, а уже через десять секунд после этого, Уэстон вошел в меня, наклонив над столом.

Стол трясся от наших толчков. Ваза вместе с букетом упала на пол, когда я достигла оргазма во второй раз, а Уэстон, кончая, повторял мое имя снова и снова.

Секс был быстрым и страстным, но доставил столько же удовольствия, как если бы был долгим и нежным.

Уэстон прижался к моей спине, пытаясь отдышаться.

— Спасибо, — прошептал он.

— Это я должна благодарить тебя. Ты сделал большую часть работы.

Уэстон развернул меня и нежно убрал волосы с лица.

— Я имел в виду не оргазм, а то, что ты сказала раньше.

Я схватила за ворот его рубашки и кивнула.

— Не нужно меня благодарить. Я просто сказала правду. Твоя борьба с алкоголем не определяет, кто ты есть. Всех нас сбивают с ног в тот или иной момент жизни. Но ты стал выше, когда снова поднялся, и должен гордиться этим.

Уэстон смотрел в пол и лишь через несколько секунд встретился со мной взглядом.

— Поужинай со мной завтра.

— Ладно… — За последние несколько недель мы несколько раз ужинали вместе.

— Я говорю не об ужин в ресторане «Графини», пока мы обсуждаем дела. Я хочу свидание — настоящее свидание.

Я улыбнулась.

— Звучит мило. Я согласна.

— Давай не будем увлекаться и называть это милым, поскольку в конце вечера мои член будет внутри тебя.

Я рассмеялась.

— Меньшего я и не ожидала.

К сожалению, у меня оставался еще миллион дел, которые нужно было сделать, поэтому я быстро чмокнула Уэстона в губы.

— Мне нужно идти. Куча дел на вечер.

Уэстон не скрывал своего недовольства.

Я поправила одежду и быстро поцеловала его в последний раз. У двери я оглянулась.

— Кстати, я выбросила тот букет роз, как только его доставили. У меня нет аллергии на георгины, и ты знаешь номер моей комнаты, так что убери этот беспорядок и принеси мне новый букет.

Глава 20

София

На следующий день мой номер превратился в оранжерею. Цветы начали доставлять с самого утра и к двум часам дня у меня было четыре огромных букета георгинов разного цвета из разных цветочных магазинов.

Уэстон весь день провел в конференц-зале со своей командой юристов, так что у меня не было возможности его поблагодарить. Когда вечером он заглянул в мой кабинет, я разговаривала по телефону с отцом.

Я жестом попросила его войти и подождать минутку.

— Я занимаюсь этим, — сказала я отцу. — Они знают наш крайний срок, и у меня все под контролем.

Уэстон закрыл дверь и с громким щелчком повернуть замок.

Отец продолжал расспрашивать об отеле: о том, что уже сделано и еще предстояло сделать, но я уже переключила внимание на Уэстона, который шел ко мне с дьявольской ухмылкой. Этот мужчина определенно был порочен. Его скулы, которым позавидовал бы скульптор, раздевающий взгляд, и особенно кривая ухмылка.

Уэстон обошел стол, присел на краешек и принялся снимать галстук.

— Что насчет тех судебных процессов? — рявкнул отец. — Чарльз перезвонил тебе по поводу потенциальных рисков?

Уэстон сдернул галстук с шеи и растянул, словно пробовал на прочность.

— Э-э… Да. Он прислал свое мнение по одному, но я все еще жду его отзыва о двух других.

— На рассмотрении четыре иска, София! — взвился отец. — Чем ты там вообще занимаешься?

Уэстон прищурился и оглядел меня, как будто обдумывая, как связать.

Отвлекшись, я не услышала, что сказал отец, но его следующие слова вывели меня из оцепенения.

— Я немедленно вылетаю в Нью-Йорк.

Я покачала головой, отворачиваясь от Уэстона.

— В этом нет необходимости. Я знаю, что исков четыре, а не три. Я просто оговорилась.

— Я хочу получить последние новости завтра утром, — проворчал он.

— Хорошо. Тогда я позвоню тебе завтра.

Как всегда, отец не потрудился попрощаться, а просто отключился. Обычно после такого разговора я бы рвала и метала, но сейчас меня сильно отвлекал блеск в глазах Уэстона.

Я бросила мобильник на стол и развернулась на стуле.

— Ты немного перестарался с цветами. — Я улыбнулась.

Уэстон задержал взгляд на моих губах.

— Ты когда-нибудь занималась сексом с завязанными глазами?

«Полагаю, разговор о цветах придется отложить».

Я закинула одну ногу на другую.

— Ни разу, а ты завязывал кому-нибудь глаза?

Уэстон покачал головой.

— Ты будешь первой.

Я выгнула бровь.

— Ты так уверен в себе, да?

— Как насчет секса в общественном месте?

— В машине считается?

— Зависит от обстоятельств. Где стояла машина?

— На парковке у пляжа после того, как он был закрыт.

Уэстон ухмыльнулся.

— Тогда нет. Это не считается.

— А ты когда-нибудь занимался сексом на людях?

— По пьяни.

Как бы нелепо это ни было, я почувствовала укол ревности.

— Значит занимался, и я не собираюсь становиться еще одной галочкой в твоем списке.

Ухмылка Уэстона превратилась в широкую, дерзкую улыбку.

— Ты такая милая, когда ревнуешь.

Я скрестила руки на груди.

— Я не ревную.

— У нас сейчас встреча, в противном случае я бы с удовольствием поспорил с тобой или хотя бы посадил на стол, раздвинул ноги и хорошенько вылизал твою «киску», пока ты дергаешь в исступлении меня за волосы.

«О… Это звучало хорошо».

Уэстон усмехнулся, словно опять догадался, о чем я подумала.

— Придержи эту мысль. Возникла еще одна проблема с ремонтом зала, и я сказал Сэму, что мы поднимемся, чтобы обсудить ее.

Очередная проблема с ремонтом должна была меня огорчить, но я просто хотела побыстрее разделаться с ней и продолжить с того места, где мы с Уэстоном остановились.

Я встала.

— Ладно. Пойдем.

Уэстон не сдвинулся с места. Он обнял меня за шею и притянул к себе и нежно поцеловал.

— Не за что, — прошептал он мне в губы.

— Я за что-то тебя благодарила?

— За цветы. И кстати я не переборщил. Ты же сказала, что они тебе нравятся.

У меня ёкнуло внутри.

— Мило. Но четыре букета — это слишком, хватило бы и одного. Хотя я с нетерпением жду, чтобы поблагодарить тебя за каждый.

— Это хорошо. — Он подмигнул. — Потому что четырьмя ты не отделаешься.

_____________________

Болтонам даже не пришлось указывать нам на проблему. Рабочие отодрали обшивку с деревянной перегородки, и там оказалась одна труха.

Сэм с Трэвисом подошли к нам.

— Придется делать новую, — сказал Трэвис. — Наверху расположены труб, которые, должно быть, текли годами. Дерево прогнию из-за постоянной сырости.

Перегородка тянулась по всей длине бального зала. Это по меньшей мере сто футов.

— А что насчет труб? — спросил Уэстон. — Сколько нужно заменить?

— Мы можем заделать течь, но это не решит проблемы. Трубы проржавели. Лучше их заменить. Однако это сдвинет график и увеличит смету.

Мы с Уэстоном переглянулись.

— Давай заменим. Не хватало еще, чтобы во время какого-нибудь торжества на гостей потекла вода из дырявой трубы.

Уэстон кивнул.

— Согласен. — Он посмотрел на Сэма. — Как скоро ты сможешь посчитать все расходы?

— Если начну прямо сейчас, то закончу к концу дня. Примерно к восьми часам.

— Меня не будет здесь сегодня вечером, — сказал Уэстон.

Трэвис посмотрел на меня и улыбнулся.

— Я могу передать все Софии.

Уэстон скрипнул зубами.

— Ее тоже не будет. Мы оба будем заняты всю ночь. Жду тебя завтра утром.

Трэвис вопросительно посмотрел на нас, но не стал спрашивать, а просто кивнул.

— Хорошо.

Мы вышли из зала.

— Ты практически пометил свою территорию, — поддразнила я.

— О чем ты говоришь?

— Мы оба будем заняты всю ночь? Очевидно же, что именно ты имел в виду.

Мы подошли к лифту, и Уэстон нажал кнопку.

— Хочешь из-за этого поссориться? Тогда мы вычеркнем секс в публичном месте из моего списка желаний и порадуем Сола — здешнего охранника. Он работает в две смены, потому что мы еще не нашли ему сменщика на ночь. Я как раз собирался купить ему бутылочку, чтобы поблагодарить, но думаю, что ему больше понравится слушать, как ты стонешь.

Я хмуро посмотрела на него, когда двери лифта открылись. Уэстон мягко подтолкнул меня в кабину.

— Почему я вообще ужинаю с тобой сегодня вечером? Ты такой говнюк.

Уэстон встал позади меня и прошептал на ухо:

— Потому что тебе нравится мой член.

Я поежилась.

— Это единственная часть тебя, которая мне нравится.

Когда двери лифта открылись на офисном этаже, я вышла, а Уэстон остался.

— Ты разве не идешь?

Он ухмыльнулся.

— Позже. Будь внизу в шесть тридцать, София.

Глава 21

Уэстон

Вот зачем я придумал ехать на другой конец города, чтобы поужинать и потанцевать?

— Прекрасный ресторан, — София огляделась. — Ты бывал здесь раньше?

Я покачал головой.

— Ты сделала прическу ради меня?

— Знаешь, ты часто отвечаешь вопросом на вопрос, причем на совершенно другую тему.

— У меня однобокие мысли, когда ты рядом.

Она улыбнулась.

— Да, я специально сделала прическу.

— Спасибо. Но теперь не вини меня за то, что буду постоянно отвлекаться.

София выглядела прекрасно в красном платье с обнаженными плечами и глубоким декольте. Широкие бретели, которые, вероятно, застегивались на шее сзади, подчеркивали ключицы Софии, которые мне так нравились. Мой взгляд прыгал словно теннисный мячик от них к ее полной груди.

Я пялился в меню, но до сих пор не прочел ни слова. Поэтому, когда официант подошел, чтобы принять заказ, я не знал из чего мог выбирать.

— Морского окуня с фисташковой корочкой, пожалуйста, — сказала София.

Я протянул официанту свое меню.

— Мне то же самое.

— Ты понятия не имеешь, что было в меню, верно? — усмехнулась София, когда мы снова остались одни.

— Нет. Мне просто нравится то же, что тебе.

— Чем ты так озабочен?

— Уверена, что хочешь услышать ответ?

София хихикнула, и клянусь, у меня в груди вдруг стало чертовски тепло. Я и раньше встречался с хихикающими девушками, но София определенно была другой. В отеле она носила деловую одежду и ничем не подчеркивала свою женственность — кроме туфель на высоких каблуках, которые я находил чертовски сексуальными, — чтобы поддерживала свой авторитет. Но сейчас она была не на работе, а на свидании, и буквально преобразилась. София ослабила бдительность, и вся сдерживаемая женственность вырвалась наружу. Меня привлекла София-деловая женщина. Но София-на-свидании, которая позволила себе свободно хихикать, завораживала.

— Да, я определенно хочу получить ответ.

Я потянулся за бокалом с водой и отпил половину.

— Хорошо. Ты знаешь, как я люблю твою шею?

— Знаю.

— Что ж, сейчас у тебя не только шея открыта, но грудь в этом невероятном декольте, так что у меня просто глаза разбегаются. Ты выглядишь просто великолепно, Софи.

Она улыбнулась.

— Спасибо, но должна признать, что ожидала от твоих мыслей большего.

Я наклонился через стол.

— Я еще не закончил. Глядя на твои красивые сиськи и кремовую кожу на груди и шеи, я представляю, как будет выглядеть на них моя сперма. Я задумался, прикидывая, хватит ли одного оргазма, чтобы покрыть их или мне нужно будет кончить дважды.

У Софии отвисла челюсть.

— О, мой… — она нервно рассмеялась.

Единственное, что мне нравилось больше, чем женственная София на свидании — это возбужденная София с открытым ртом. Я коснулся ее подбородка.

— Меня арестуют, если не будешь держать свой прекрасный ротик на замке.

К счастью для меня, официант вернулся с нашими напитками, а затем принялся в подробностях описывать десерты, которые предлагал ресторан — оказалось, что некоторые нужно заказывать заранее. Я был благодарен Софии, что она отказалась от суфле, потому что намеревался съесть свой десерт в одиночку.

Когда официант наконец-то ушел, настала очередь Софии выпить немного воды со льдом, а потом сразу же взять коктейль и осушить половину.

Я усмехнулся.

— Я даже немного завидую, что у меня нет чего-то, что могло бы снять напряжение.

— Не сомневаюсь. Ты, должно быть, постоянно ходишь чертовски напряженный из-за всего того дерьма, что творится у тебя в голове.

Мы рассмеялись, и это ослабило опасное сексуальное напряжение.

— На выпускном ты тоже была в красном платье, — сказал я.

София нахмурилась.

— Разве? Я даже не вспомню, как оно выглядело.

Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

— Оно было без бретелек и немного светлее, чем сегодняшнее. У него был серебряный блестящий пояс, похожий на ленту. Ты носила серебряные босоножки с ремешками, которые обхватывали лодыжку. Ты пыталась снять их, когда мы вернулись к тебе домой, но я не позволил.

София просияла.

— О Боже мой. Точно! Как, черт возьми, ты это помнишь?

— Ты не забываешь, каким было платье, которые ты снял с девушки, за которой украдкой подглядывал.

— Ты… ты и раньше поглядывал на меня?

— Каждый раз, когда появлялся шанс. Я думал, ты это знаешь, но, видимо, ошибался. Похоже, я хорошо прятался.

— Я думала, ты ненавидишь меня.

Я ухмыльнулся.

— О, так и было. Но я также хотел трахнуть тебя.

София рассмеялась.

— Значит, мало что изменилось, да?

— Нет. Теперь я просто жалею, что не возненавидел тебя. Тебя трудно не пол… — Я вовремя поймал себя. — Тебе трудно не симпатизировать.

София, казалось, не заметила моей оговорки. А если и заметила, то ничем себя не выдала.

— Раз у нас вечер признаний, скажу, что тоже поглядывала на тебя в старших классах. — Она улыбнулась. — А может и еще раньше.

— Мне не терпелось найти причину, чтобы подкараулить того придурка, с которым ты встречалась, еще до выпускного вечера.

— Что ж, кто-то позаботился об этом за тебя. Он подрался после того, как я ушла с выпускного, и у него был сломан нос.

— Я в курсе. Моя семья заплатила ему двадцати тысяч, чтобы он не выдвигал обвинения.

София округлила глаза.

— Это был ты? Почему ты никогда ничего не говорил?

Я пожал плечами.

— Я не думал, что это имеет значение. Он получил то, что причиталось. К тому же, тогда мы с тобой не были друзьями.

— Наверное, нет. — София задумчиво провела пальцем по запотевшему стакану, а затем посмотрела мне в глаза. — Теперь мы друзья?

— Это ты мне скажи, Соф.

Она немного помолчала, прежде чем кивнуть.

— Друг в моем понимании — это тот, на кого я могу положиться, кому доверяю и уважаю, а также с кем мне нравится проводить время. Так что думаю, мы друзья. Знаешь, забавно, я провела с Лиамом почти два года, но никогда не чувствовала, что могу на него положиться. Однажды у меня произошла небольшая авария. Сработала подушка безопасности, и я немного испугалась. Я позвонила Лиаму, надеясь, что он приедет, но он сказал, что у него генеральная репетиция и предложил позвонить Скарлетт.

Я покачал головой.

— Этот парень действительно мудак.

София печально улыбнулась.

— Да. Вы определенно очень разные люди. Почему-то я точно знаю, что если бы тогда позвонила тебе, ты бы бросил все дела и приехал. В тебе чувствуется надежность.

Я кивнул.

— Я бы приехал, Соф. Не пойми меня неправильно, я бы по-прежнему действовал тебе на нервы, но я бы приехал.

Она улыбнулась.

— Итак… это делает нас… кем? Друзьями с привилегиями? Почти уверена, что наши семьи отреклись бы от нас, если бы узнали.

— Да пошли они.

— Так тебе все равно? — Она приподняла бровь. — Значит, твоя семья знает, что мы спим вместе и стали друзьями?

— Нет, но это в основном потому, что я не обсуждаю с ними свою личную жизнь. Ни мой отец, ни мой дед раньше не интересовались этим, и вряд ли начнут сейчас.

— Тебя это беспокоит?

Я пожал плечами.

— Раньше беспокоило. Но я потратил слишком много лет, пытаясь заставить их увидеть меня. Долгое время я думал, что это я ядовитый, но в последнее время начал понимать, что яд исходит от нашей змеиной семейки.

София выглядела такой уязвимой. Я потянулся к ней через стол. Она кивнула, как будто понимала. Может, и правда понимала. По крайней мере, немного. Сомневаюсь, что она точно знала, на что способна моя семья.

Вложив свою руку в ее, я долго смотрел на наши сплетенные пальцы.

— У тебя есть планы на выходные в День труда?

Она начала качать головой, а потом остановилась.

— О, вообще-то, есть. В эти выходные я обычно хожу на благотворительное мероприятие детской больницы. Вся моя семья так делает. Твоя тоже, верно?

Я наклонился и поцеловал ее пальцы.

— Да. Ты пойдешь со мной?

София удивилась.

— Ты просишь меня пойти с тобой, как пару?

Я кивнул.

— При том, что наши семьи будут там?

— Почему нет? Будет забавно увидеть их лица.

София с минуту покусывала нижнюю губу, а потом просияла.

— Хорошо!

Я улыбнулся.

— Тогда, я думаю, у меня появился новый друг и назначено свидание на выходные в честь Дня труда. — Я отпустил ее руку и взял вилку. — А теперь быстро ешь, чтобы я мог отвезти тебя обратно в отель и украсить твои прекрасные шею и грудь.

__________

— Итак, как идут дела? — Доктор Халперн положила блокнот на колени и сложила руки сверху.

— Хорошо.

— Вы хорошо спали?

Я нахмурился.

— Так же, как и обычно. Почему вы спрашиваете?

— Вы выглядите уставшим.

Я даже не пытался скрыть усмешку.

— Засиделся допоздна. Но не волнуйтесь, я не пил и не делал никаких глупостей, так что моему деду не нужно докладывать.

Хотя, как на это посмотреть. Моя семья определенно подумала бы, что провести ночь с Софией Стерлинг было глупо.

— Понимаю. Значит, вы с кем-то встречаетесь?

Я не решался говорить о Софии с доктором Халперн, хотя она заверила, что в отчетах для моего деда отмечает только мое общее эмоциональное состояние без всяких подробностей. Конфиденциальность между врачом и пациентом ничего не значила, когда ваши ресурсы безграничны. Однако я действительно хотел кое-что прояснить.

— Да. Я кое с кем встречаюсь.

— Расскажите мне о ней.

Я думал, как описать Софию.

— Она умная, красивая, сильная и верная. В общем, она вне моей лиги.

— Думаете, она слишком хороша для вас?

— Я это знаю.

— Почему вы так считаете?

Я пожал плечами.

— Просто такая оно и есть.

— Давайте на минутку вернемся назад. Вы сказали, что она умная. Вы чувствуете себя глупее ее?

— Нет. Мы можем спорить на равных.

— Хорошо. Вы сказали, что она красива. Вы считаете себя непривлекательным?

Нет, конечно. Но дело было не в этом.

— Я сэкономлю вам немного времени, Док. Мы с ней просто слишком разные.

— Вы назвали ее верной, а себя, значит, считаете склонным к изменам?

Я даже не подумаю взглянуть на другую женщину пока София в моей постели.

— Нет. Дело не в этом.

— Значит проблема в том, что она не может положиться на вас?

Я тяжело вздохнул.

— Я точно не значусь в списках людей, на которых можно положиться. К тому же… отношения между нами начались не с честности.

Доктор Халперн записала что-то в блокнот.

— Как думаете, кого вы подвел в своей жизни?

Я усмехнулся.

— Наверное, проще спросить, кого я не подвёл.

Она на мгновение замолчала, а затем кивнула.

— Ладно. Давайте предположим, что все сказанное вами сейчас — верно, хотя я уверена, что это не так. Почему эта женщина не может быть первым человеком, который узнает нового Уэстона Локвуда?

— Люди не меняются.

Доктор Халперн поджала губы.

— Тогда моя работа была бы бесполезной, не так ли?

Я промолчал.

Доктор Халперн рассмеялась.

— Я ценю, что вы промолчали из вежливости, но у вас на лице все и так написано. Есть очень мало тем, о которых я буду спорить с пациентом, но способность меняться — одна из них. Любой может изменить свое отношение к жизни и людям. Это не всегда легко, но первый шаг — осознание того, что нужно изменить и желание это сделать. Неважно правда ли то, что вы сказали о себе пару минут назад. Главное вы верите, что это правда, и хотите измениться.

— Без обид, Док, но это звучит как большая психическая болтовня. Если измениться так просто, то почему тюрьмы переполнены рецидивистами. Я уверен, что большинство парней, которые грабят круглосуточные магазины, не думают, отбыв срок: «Жду не дождусь снова кого-нибудь обчистить и вернуться сюда».

— Не могу не согласиться с вами в данном случае. Тем, кто выходит из тюрьмы приходится нелегко. Скорее всего, у них нет денег, а жизнь, которую они знали раньше, продолжалась без них. Я никогда не говорила, что измениться легко. Но если не чураться любой работы, то можно себя прокормить и обеспечить крышу над головой. Проблема в том, что работать по сорок часов в неделю, мыть полы или посуду, намного сложнее, чем наставить на кого-то пистолет и украсть деньги из кассы. — Доктор Халперн покачала головой. — Мы немного отошли от темы, но принцип все тот же. Жизнь будет искушать вас, и иногда придется чем-то жертвовать, чтобы не поддаться искушению. Все зависит от того, насколько сильно ваше желание, и чем готовы пожертвовать, чтобы это получить.

В ее устах это звучало так просто. Не скажу, что в прошлом я специально хотел все испортить. Я просто не мог предсказать последствия своих действий.

— Я не всегда вижу свои ошибки перед тем, как совершить их.

Она кивнула.

— Это понятно. Но есть несколько вещей, которые вы можете начать пробовать, которые покажут верное направление.

— Например?

— Для начала выражать свои чувства. Хорошо это или плохо, старайтесь быть открытым. Не лгите и не пытайтесь утаить то, что у вас на уме. И это легче сказать, чем выполнить. Например, знает ли эта женщина как вы к ней относитесь?

Я покачал головой.

— Я даже не уверен, что сам знаю, что к ней чувствую.

Доктор Халперн улыбнулась.

— Очень часто мы говорим себе, что испытываем противоречивые чувства по поводу кого-то или чего-то. Нас пугает мысль о том, что мы на самом деле чувствуем.

Я провел рукой по волосам.

Черт, а ведь она права. Я влюблялся в Софию, сильно, быстро, и это пугало до смерти.

В голове у меня стучало, во рту пересохло. Я поднял глаза на доктора Халперн и обнаружил, что она наблюдает за мной.

Нахмурившись, я сказал:

— Хорошо. Может быть, вы не такая уж шарлатанка.

Она рассмеялась.

— Сегодня был хороший сеанс, поэтому не буду подталкивать вас к обсуждению чувств, которые вы испытываете к этой женщине. Но преданность — это улица с двусторонним движением, и она начинается с честности. Теперь, когда вы осознали, что у вас на сердце, возможно, стоит сделать следующий шаг — поделиться этим с женщиной, которой оно принадлежит.

Глава 22

София

Последние несколько дней были безумными. Отец вернулся в город, и аудиторская команда работала по двенадцать часов в день. Иногда я задерживалась почти до полуночи, а Уэстон и того дольше, однако это не мешало ему позже пробираться ко мне в постель.

Казалось, мы только заснули, а теперь снова надо было вставать. Первый свет нового дня пробился сквозь щель в занавесках и осветил лицо Уэстона.

Я подперла голову кулаком и посмотрела на него.

— На столе ключ от номера.

Уэстон гладил меня по волосам и резко остановился.

— Хочешь, чтобы у меня был ключ от твоего номера?

— Прошлой ночью я только уснула, когда ты меня разбудил. В следующий раз ты мог бы просто войти сам.

Он ухмыльнулся.

— Я почти уверен, что ты только что пригласила меня засунуть в тебя член, пока ты спишь.

Я игриво ударила его в грудь.

— Я имела в виду, впустить тебя в мою комнату, а не в мое тело.

Уэстон ловко перевернул нас, так что я оказалась на спине, а он нависал надо мной.

— Моя идея мне нравится гораздо больше.

Я улыбнулась.

— Не сомневаюсь. — Мы оба были обнажены, и я почувствовала, как член Уэстона шевельнулся у моего бедра. — Отец улетает дневным рейсом. Я обещала встретиться с ним в семь, поэтому сейчас мне нужно в душ.

Уэстон поцеловал меня в шею.

— Как я могу убедить тебя опоздать на пару минут?

Я усмехнулась.

— Пара минут тебя точно не устроит.

— Разве это плохо?

— Определенно, нет. Но именно поэтому я запру дверь ванной, когда пойду в душ.

Уэстон мило надулся, перекатился на спину и разочарованно выдохнул.

— Хорошо, иди. Но не вини меня, если на твоей стороне кровати останется мокрое пятно, когда вернешься.

Я поморщилась, встала и потянула за собой простыню, чтобы прикрыться.

— На моей стороне? Почему бы тебе не устроить беспорядок на своей стороне?

Уэстон дернул за простыню.

— Потому что это твоя вина. Если бы ты просто дала мне пять минут, я мог бы устроить беспорядок там, где ему место — внутри тебя.

Боже, этот мужчина сведет меня с ума. Он только что спошлил, а я возбудилась услышав, что его сперма принадлежит мне.

«Та еще романтика! Но что есть, то есть».

Я наклонилась и поцеловала его в губы.

— Давай встретимся здесь за ланчем, и я позволю тебе устроить беспорядок там, где захочешь?

Глаза у Уэстона потемнели.

— Где захочу?

«О боже, это было опрометчиво, но какого черта?»

Я улыбнулась.

— Где угодно. Надеюсь размышления, где именно это будет, не помешают тебе сегодня хорошо поработать.

______

— Вы с мальчиком Локвудом, похоже, подружились, — сказал отец.

Минуту назад он грубо велел Чарльзу и остальным освободить конференц-зал, и теперь мы остались только вдвоем.

К чему это он? Отец редко делал подобные комментарии без особой цели. Он обращался с людьми как с пешками в шахматной партии.

Я сложила бумаги в аккуратную стопку.

— Нам пришлось найти общий язык, поскольку мы вместе управляем отелем.

— Его внимание сосредоточено не на управлении отелем, а на твоей заднице. Я не тупой и вижу, как он смотрит на тебя, когда думает, что никто не замечает.

Я опешила.

— Как он смотрит на меня?

— Как будто он голодный питбуль, а ты сочный стейк.

Я внутренне поежилась. Слово «сочный» в любом контексте, когда оно относилось ко мне, звучало отвратительно в его устах. Я не умела врать с непроницаемым лицом, поэтому начала собирать пустые кофейные чашки и тарелки, оставленные командой.

— Думаю, ты преувеличиваешь, — наконец ответила я. — Что с того, что он так смотрит? Уэстон — симпатичный мужчина. Не то чтобы я этого не замечала.

Я украдкой взглянула на лицо отца и заметила его суровый взгляд.

— Господи, София… Даже не думай об этом. Этот человек ниже тебя. Но в любом случае, возможно, ты могла бы…

Я прервала его.

— Ниже меня? Что это вообще значит? Существуют уровни людей, о которых я не знаю? Возможно, именно поэтому ты бросил мою мать. Она не была тебе ровней?

Отец закатил глаза.

— Не сейчас, София. Мне нужно успеть на рейс. У нас нет времени на еще один спор, потому что твои чувства были задеты, когда мы с твоей матерью развелись.

Я покачала головой и достаточно громко пробормотала:

— Невероятно…

Отец сдернул пиджак со спинки стула.

— В любом случае, как я уже говорил, мальчик Локвуд заинтересован в тебе. Возможно, ты сможешь использовать это в наших интересах.

— В наших интересах? Что ты хочешь этим сказать?

— Мы это уже обсуждали. Ты умная девушка, София, и прекрасно знаешь, о чем я говорю. Было бы полезно узнать, каким будет предложение Локвудов, чтобы мы могли предложить больше.

— Просто для ясности: ты хочешь, чтобы я раздвинула ноги для Уэстона, а потом, когда он кончит, спросила, сколько его семья предложит за акции на аукционе?

— Не будь такой грубой. Уверен, что есть другие способы все разузнать. Поговори с ним немного.

За эти годы я пережила много разочарований в отношениях с отцом и считала, что выработала иммунитет, но, похоже, ошибалась.

Я с отвращением покачала головой.

— Тебе лучше поторопиться, если не хочешь опоздать на рейс.

Отец в своем высокомерии, казалось, не заметил презрения в моем голосе. Он подошел, как будто только что не велел мне вести себя, как шлюха, и поцеловал в лоб.

— Поговорим позже.

После того, как он ушел, я долго стояла в конференц-зале. Отец ни за что не согласился бы, чтобы у нас с Уэстоном были отношения. Уильям Стерлинг мог быть блестящим бизнесменом и полным нулем в том, что касалось отношения. Не имело бы значения, если бы я сказала ему, что встретила любовь всей своей жизни и была счастлива. То, что Уэстон был Локвудом и нашим конкурентом, была важнее, чем честь его дочери.

______

Я пыталась отдышаться, глядя на потолок.

— Мне это было нужно.

Уэстон усмехнулся.

— Я догадался, учитывая, что ты вошла сюда и сразу схватила меня за член.

Я улыбнулась, поскольку и правда это сделала.

— Прости. Я просто была так раздосадована. Отец, безусловно, самый раздражающий человек на планете.

Уэстон повернулся на бок, подпер голову и начал вычерчивать пальцем восьмерки на моем животе.

— Не извиняйся. Я счастлив пожинать плоды того, что Уильям такой придурок. Хотя, вроде бы, мне полагалось выбрать место, где устроить беспорядок.

Я поморщилась.

— Место? Правда?

Он подмигнул.

— Тебе повезло, что ты выбрала мое любимое место.

— О, правда? Придется запомнить, что секс тебе нравится больше, чем минет.

Уэстон покачал головой.

— Не пойми меня неправильно, нет ничего лучше, чем видеть тебя на коленях передо мной. Но мне чертовски нравится смотреть на твое лицо, когда ты кончаешь.

И снова это теплое чувство заполнило мой живот, хотя то, что он сказал, было далеко от классической романтики.

Я нежно поцеловала его в губы.

— Что ж, спасибо, что позволил мне использовать тебя.

— В любое время. — Он заправил прядь волос мне за ухо. — Хочешь поговорить об этом?

— О моих местах? — пошутила я.

— О том, чем расстроил тебя отец. Или… вместо этого мы можем поговорить о твоих местах. А еще лучше: перевернись, и мы окрестим новое место.

Я усмехнулась. Однако Уэстон действительно выглядел заинтересованным тем, что меня разозлило, поэтому я решила с ним поделиться. Я перекатилась на бок и подперла голову локтем, подражая его позе.

— Отец заметил, как ты смотришь на мою задницу.

Уэстон вздернул бровь и покачал головой.

— Черт… Как прошла остальная часть этого разговора?

— Не очень хорошо.

Он провел рукой от изгиба моей талии к бедру и обратно.

— Извини. Я стараюсь, но просто невозможно не смотреть на тебя и не думать о тебе голой.

Я улыбнулась.

— Это странно мило.

Не глядя на меня, Уэстон пожал плечами, продолжая поглаживать мое бедро.

— Это правда.

— Ну, это еще не самое худшее. После того, как отец сказал, что видел, как ты пялился на меня, он предложил мне использовать это, чтобы выкачать из тебя информацию о предложении твоей семьи на аукционе.

Уэстон замер и поднял голову.

— Что?

— Ты все правильно услышал. Отец в прямом смысле сказал мне соблазнить тебя, чтобы получить информацию.

Уэстон молчал, но по его лицу и так все было понятно.

— Что ты ему ответила?

— Честно говоря, недостаточно. Я так разозлилась, что не смогла найти подходящего ответа. После того, как он ушел, я подумала о миллионе вещей, которые должна была сказать. Например, я бы хотела увидеть его лицо после того, как сказала, что провела ночь с тобой в своем номере, от которого теперь у тебя есть ключ. — Я рассмеялась и указала большим пальцем на стопку бумаг на столе. — Не сомневаюсь, что пришлось бы вызвать неотложку, если бы отец узнал, что у Локвуда есть доступ ко всем рабочим документам, которые я здесь храню, не говоря уже о моем теле. Хотя бумаги, вероятно, были бы для него важнее.

Уэстон покачал головой.

— Сожалею. Ты заслуживаешь лучшего, чем это.

— Да, но у Скарлетт есть поговорка: «Время, потраченное на размышления о том, что ты заслуживаешь лучшего, потрачено впустую. Одно то, что ты размышляешь об этом, доказывает, что заслуживаешь». Я много лет, задавалась вопросом, заслужила ли то, как отец обошелся с мамой и мной, но больше не собираюсь, потому что и так знаю ответ.

Уэстон посмотрел вниз.

— Ты заслуживаешь намного лучшего от мужчин в своей жизни. Намного, намного лучшего.

Глава 23

София

Последние дни мы с Уэстоном были как на иголках. Время до начала аукциона таяло, а дел, которые еще нужно закончить, меньше не становилось. Но если честно, меня нервировало не столько это, а то, что произойдет после. Какая бы семья не выиграла, второй придется уйти. Означало ли это, что Уэстон больше не проскользнет ночью в мой номер? Если моя семья выиграет, его отправят обратно в Вегас?

Неизвестность, словно гигантская тень, следовала за мной повсюду. Не помогало и то, что Уэстон, казалось, немного отдалился от меня. С того самого дня, когда мы договорились вместе сходить на благотворительный бал в День Труда, что-то изменилось — между нами словно образовалась трещина, и с каждым днем ширилась и росла.

Неужели, когда торги закончатся, нам нужно будет кричать, чтобы услышать друг друга?

______________

Мы с Уэстоном проверяли, как продвигается ремонт бального зала.

— Похоже, все идет отлично, — сказала я.

Уэстон кивнул.

— Мэру и его племяннице натерпеться посмотреть зал. Луис их пока сдерживает, но к концу следующей недели все должно быть в презентабельном состоянии.

Я взглянула на него.

— Это означает, что один из нас встретится с мэром?

Уэстон выдержал мой пристальный взгляд и просто кивнул.

Очевидно, он не собирался принимать вызов и инициировать ссору, в которой мы оба нуждались. Это чертовски расстраивало.

С каждым шагом беспокойство усиливалось, и к тому времени, как мы вошли в лифт, мне стало не хватать воздуха, особенно в замкнутом пространстве. Выбор был задохнуться или снять тяжесть с груди, и на полпути между шестым и седьмым этажом я нажала на кнопку аварийной остановки лифта.

— Что будет через две недели?

Уэстону потребовалось нескольких секунд, чтобы понять, о чем я спрашиваю. Наконец он покачал головой и засунул руки в карманы брюк.

— Не знаю, Соф.

— Ладно. Что ты хочешь, чтобы произошло?

— Ты имеешь в виду с нами?

Я закатила глаза.

— Что же еще? С точки зрения бизнеса все и так ясно: та семья, что предложит большую сумму получит контрольный пакет. Победители возьмут на себя управление «Графиней», а проигравшие уберутся восвояси и будут получать прибыль несколько раз в год. Но что станет с нами?

Уэстон указал на камеру в углу лифта.

— Если ты не хочешь, чтобы охрана узнала, что я готов трахать тебя беспрерывно, может быть, стоит поговорить об этом в другом месте. У меня важный телефонный разговор через несколько минут. Ты занята в шесть часов?

— Встречаюсь с юристами. Как насчёт семи?

— Подходит. Я закажу ужин в твой номер. Встретимся там.

— Хорошо.

________

За ужином мы говорили о пустяках. Я очень хотела обсудить главный вопрос, но Уэстон, похоже, предпочитал подождать, чтобы было больше похоже не на деловую встречу, а на обычное свидание.

После того, как мы утолили голод, Уэстон выкатил сервировочный столик с пустыми тарелками в коридор и подошел к встроенному бару.

— Хочешь бокал вина?

— Ммм… нет.

Он нахмурился.

— Я думал, мы закончили с тем, что ты воздерживаешься, потому что я не пью.

Я улыбнулась.

— Дело не в этом. Я просто хочу сохранить ясную голову для разговора.

Уэстон достал бутылку вина, налил полный бокал и передал мне.

— Держи. Моя голова точно не ясна. Это поставит нас в равное положение.

Мы сели напротив друг друга: я — на диване, Уэстон — в кресле. Я потягивала вино, поглядывая на Уэстона и, наконец, он сказал:

— Это ново для меня, Соф. Возможно, тебе придется показать мне.

— Ново? Говорить об отношениях?

Он покачал головой.

— О чувствах в целом. Прошло много времени с тех пор, как я чувствовал что-то хорошее, а плохие чувства я изо всех сил старался заглушить алкоголем.

Я поставила бокал на стол и взяла Уэстона за руку.

— Как насчет такого: давай на минутку притворимся, что ты не Локвуд, а я не Стерлинг. Мы всего лишь два человека, которые работают вместе, и одного из нас уволят через несколько дней. Чего ты хочешь после того, как это произойдет?

Уэстон несколько минут смотрел куда-то вдаль, а потом улыбнулся.

— Я только что понял, что один из нас будет зол. Очень зол.

— И мысль о том, что один из нас будет подавлен и разочарован, заставила тебя улыбнуться?

Он пожал плечами.

— Я улыбнулся, потому что понял, что прошло много времени с тех пор, как у нас был хороший, агрессивный трах.

Я рассмеялась.

— А что насчет остального? Чего ты хочешь?

Уэстон долго смотрел куда-то в сторону и, в конце концов, ответил:

— Я хочу все это.

Мой пульс ускорился, но я боялась забегать вперед.

— Объясни. Что значит «все это»?

Уэстон поцеловал костяшки моих пальцев и глубоко вздохнул.

— Это значит, что я хочу начинать день так же, как его заканчиваю — в твоей постели. Или в моей. Где угодно. Место не важно, пока я внутри тебя. Я хочу слушать вполуха, чепуху, которой ты собираешься заполнить часы между моим прощальным и приветственным поцелуями, и кивать в нужных местах. Я хочу не соглашаться с тобой, громко спорить, а потом трахать до потери пульса. Хочу, чтобы ты рулила делами днем, а ночью позволяла мне рулить в спальне. Я хочу читать скучного Шекспира, просто чтобы скаламбурить и услышать, как ты смеешься.

Я даже не моргала, пока он говорил.

Уэстон заглянул мне в глаза.

— Как тебе? Я достаточно подробно объяснил?

— Вау… Да… Предельно ясно. Я думала, ты не знаешь, как говорить о чувствах.

Губы у Уэстона дрогнули.

— Это и правда для меня в новинку. Но опять же, я хорош во всем.

Я закатила глаза.

— Ты слишком высокого о себе мнения.

Уэстон усадил меня к себе на колени, положил руку на плечо и погладил ключицу.

— А чего ты хочешь?

В голове роились вопросы: «Где буду жить я? Где он? Как, будучи конкурентами, нам разделить бизнес и личную жизнь? Что скажут наши семьи? Не слишком ли рано переходить к чему-то новому?», однако я точно знала, как ответить на этот вопрос Уэстона.

— Тебя. Я хочу тебя.

Уэстон улыбнулся.

— Ну, это просто. Я уже давно твой..

_____

На следующее утро мы проспали, что не удивительно, учитывая, что уснули на рассвете.

Нас разбудил трезвон мобильника. Я потянулась к тумбочке, но поняв, что это звонит не мой телефон, легонько подтолкнула Уэстона.

— Эй. Это твой. Наверное, что-то важное, раз звонят с утра пораньше.

Он проворчал что-то неразборчивое, и, не глядя, нащупал телефон на тумбочке с его стороны.

На экране светилось оповещение о пропущенном вызове.

Уэстон приоткрыл один глаз и ввел пароль.

Я усмехнулась.

— Серьезно? 6969? Сколько тебе лет?

— А у тебя какой пароль? Стервоза?

Я ударила его подушкой, но без злобы. Мне нравилось, что прошлой ночью Уэстон был милым, заботливым, и занимался со мной любовью так, что на глаза навернулись слезы, а утром вернулся к своему обычному, сварливому состоянию. Уэстон Локвуд был ходячей дихотомией, и я наслаждалась обеими его сторонами.

— Лучше бы это было важно, — рявкнул он в телефон, выслушал ответ и резко сел: — Черт! Сейчас буду.

Отложив телефон, он вылезал из постели и подхватил с пола штаны.

— Что случилось?

— Потоп. В чертовом бальном зале потоп, и именно в тогда, когда ночная бригада не работала, чтобы дать полам высохнуть.

— О, черт! — Я вылезла из кровати и потянулась за одеждой. Уэстон, уже полностью одетый, подошел и поцеловал меня в макушку. — Не торопись. Я иду туда. Придешь, как соберешься.

— Хорошо, спасибо.

Пятнадцать минут спустя я присоединилась к Уэстону в бальном зале. Сэм Болтон уже был там, и, похоже, его тоже подняли с постели. Все потолочное освещение было отключено, и мужчины пользовались телефонными фонариками. Я могла видеть их лица, но не ущерб — однако хлюпающая под ногами вода была плохим знаком.

— Привет. Что произошло?

Сэм покачал головой и указал на потолок.

— Трубу прорвало. Судя по количеству воды, это произошло сразу после того, как мы ушли. Вчера вечером отделочники нанесли на паркет финишный слой герметика, который нельзя трогать минимум двенадцать часов. В пять вечера мы заперли дверь и велели охране не делать обычный обход.

— Я думала, мы заменили проржавевшие трубы.

— Заменили. Не знаю, что случилось, но не сомневайся, что я, черт побери, докопаюсь до сути. Должно быть плохо сварили шов врезки в старый водопровод или что-то вроде того. Боб Максвелл, который этим занимался, уже едет сюда.

— Насколько все плохо?

— Вся электропроводка промокла; полы, скорее всего, деформируются, их придется менять. Не говоря уже о гипсокартоне и утеплителе.

Я громко выдохнула.

— Черт… Мы и так едва успевали все закончить в срок, а еще мэр с племянницей придут смотреть зал в следующий понедельник.

Сэм потер затылок.

— Мне так жаль. Я работаю с Бобом Максвеллом более двадцати лет, и никогда не было проблем. У меня есть страховка, чтобы покрыть все, и мы постараемся исправить повреждения как можно быстрее, но боюсь, что это сдвинет сроки. Я пока не знаю, насколько, но мы сделаем все, что в наших силах.

Уэстон, который до этого момента молчал, упер руки в бедра и наконец-то вступил в разговор.

— Я попрошу Кена Салливана приехать и посмотреть своим профессиональным взглядом.

Сэм открыл рот, чтобы заговорить, но я опередила его.

— Кен Салливан из Tri-State Contracting? Зачем?

— Потому что я хочу знать, что произошло, и быть уверенным, что хоть кто-то здесь знает, что делает.

— Уэстон, я понимаю, что ты расстроен, но могу заверить, что знаю свою работу. Я занимаюсь этим уже сорок лет и почти столько же сотрудничаю с семьей Стерлинг.

— Именно это, Сэм, я и хочу сказать. Ты не работал с семьей Локвудов. Я не знаю, как у тебя все заведено, так что приведу свою команду, чтобы убедиться — сегодняшняя катастрофа больше не повторится.

Сэм прикусил щеку и шумно выдохнул.

— Хорошо.

Я не стала спорить с Уэстоном при Сэме, и подождала, пока мы не окажемся в коридоре одни.

— Ты слишком остро реагируешь.

— Если бы мой подрядчик устроил такое, ты бы первая засомневалась в его компетентности.

Я подбоченилась.

— Ставя под сомнение компетентность моего подрядчика, ты также ставишь под сомнение мою компетентность в найме людей.

— Не сходи с ума, София. Это бизнес.

В ответ я пренебрежительно махнула на него рукой.

Уэстон кивнул в сторону лифта в конце коридора.

— Я собираюсь выпить кофе, а затем сбегать в свой номер, чтобы быстро принять душ. Ты хочешь, чтобы я тебе что-нибудь купил?

— Сама куплю.

— Как пожелаешь.

Если день не задался с самого утра, то и дальше ничего хорошего не жди.

Как и ожидалось, отец плохо воспринял новость о потопе. Он фактически назвал меня никчемной, как будто это я неправильно установила трубу, а не подрядчик, с которым он сам работал десятилетиями.

Затем, когда я была наверху с Сэмом и Бобом Максвеллом, я споткнулась об инструмент на полу, и уронила iPhone. Больше он не включался. После этого команда юристов узнала о новом иске, только что поданном против отеля. Его нужно было быстро рассмотреть, оценить потенциальный ущерб и учесть в предложении, которое пошлем на торги. И в довершение всего, Лиам оставил два сообщения на моем рабочем телефоне. Поэтому, когда Уэстон вошел в мой кабинет в четыре часа, я была не в настроении.

— Если ты пришел, чтобы снова сказать, насколько я бестолковая, просто уходи.

Уэстон подошел к моему столу и протянул конверт.

— Вообще-то, я собирался отдать тебе это.

Внутри было два билета.

— «Пьяный Шекспир»? Что это такое?

— Это шоу здесь, в Сити. Кучка актеров собирается вместе. Один из них выпивает по меньшей мере пять рюмок виски, а потом пытается играть какую-нибудь пьесу Шекспира.

Я рассмеялась.

— Ты серьезно?

— Ага. Подумал, что это может быть единственное шоу, которая понравится нам обоим.

Я заметила дату на билетах — до спектакля оставалось почти полтора месяца — и мой гнев быстро сменился тем самым чувством, что грело сердце.

— Когда ты их купил?

— Несколько дней назад. Их только что доставил посыльный, так что я решил использовать их, как белый флаг.

— Ты купил билеты на шоу, которое состоится почти через два месяца, еще до того, как мы обсудили наше будущее?

— Ты единственная, кому нужен был тот разговор, чтобы придать всему официальность, Соф.

Я встала, обошла стол и обняла Уэстона за шею.

— Почему бы тебе не запереть дверь…

Уэстон сверкнул дерзкой улыбкой.

— Уже сделал, милая.

____

Я заправила блузку в юбку и повернулась спиной к Уэстону.

— Это успокаивает лучше, чем «Ксанакс». Застегни молнию, пожалуйста.

Он выполнил мою просьбу, а затем убрал волосы в сторону и поцеловал в шею.

— Рад быть полезным. Какие у тебя планы на оставшиеся день?

— Скоро у меня видео-совещание с Элизабет, адвокатом отеля, по поводу нового судебного иска, но прежде надо купить новый телефон. Старый я уронила, и теперь он не включается. — Я посмотрела на часы и вздохнула. — Вряд ли я успею вовремя. В Verizon обычно очередь.

— Возьми мой, если хочешь. Если все еще будешь в магазине, то не пропустишь видео-звонок Элизабет.

— Ты точно не против?

— Точно. Я просто возвращаюсь в офис, чтобы просмотреть отчеты. — Уэстон протянул телефон и улыбнулся. — Мой совершенно секретный пароль ты уже знаешь.

Этот жест было невозможно переоценить. Порой мы храним в телефонах очень личные вещи — не то чтобы я планировала что-то искать, — и предложение Уэстона значило, что ему нечего скрывать. Более того, это означало, что он доверяет мне.

Я встала на цыпочки и поцеловала его.

— Спасибо. В знак благодарности, сегодня мы можем воплотить твой пароль в реальности.

Глава 24

София

Хорошо, что я позаимствовала телефон Уэстона, потому что вот уже сорок минут я бродила по

Verizon, рассматривая телефоны, которые не хотела покупать, и ждала, когда назовут мое имя. До начала видео-совещания с адвокатом «Графини», оставалось пять минут. Я достала из сумочки бумажку с номером ее телефона и, как назло, в этот момент менеджер магазина назвала мое имя.

Я протянула ей свой сломанный айфон.

— Привет. Я уронила его, и он больше не включается. У меня есть AppleCare, так что, если я смогу починить его сразу или купить новый будет здорово.

— Конечно. Без проблем. Я попрошу кого-нибудь взглянуть на ваш телефон, и тогда сообщу, что можно сделать.

Я проверила время. Пора было звонить Элизабет.

— Сколько времени это займет? Мне нужно срочно позвонить.

— Около пятнадцати минут.

— Хорошо. Если к тому времени я все еще буду говорить по телефону, то не могли бы вы принять следующего клиента и потом вернуться ко мне?

— Без проблем.

Совещание затянулось на час, и когда я наконец-то выключила телефон, менеджер была занята, так что мне пришлось опять ждать. Я мерила шагами салон магазина, и тут телефон Уэстона зажужжал у меня в руке. По привычке я нажала на экран и увидела начало пришедшего сообщения от какого-то Илайя.

Эй, чувак, ты что, провалился сквозь землю?

Я улыбнулась. Не сомневаюсь, что большинство друзей в последнее время могли бы написать мне тоже самое. Я не хотела вторгаться в личную жизнь Уэстона, поэтому не стала открывать остальную часть сообщения и собралась нажать кнопку сбоку, чтобы выключить экран, однако тут появилось второе сообщение. Это было уведомление об электронном письме с адреса Oil40@gmail.com.

Ты получил то, что нам нужно, от девчонки Стерлинг?

Я замерла.

«Должно быть, я неправильно увидела…»

Я перечитала.

Ты получил то, что нам нужно, от девочки Стерлинг?

Кровь прилила к лицу, меня замутило, но я старалась сохранять спокойствие. Такому сообщению должно было быть логическое объяснение. Может быть, письмо было от Сэма Болтона… Он составил смету по ликвидации последствий потопа и хотел, чтобы мы оба одобрили ее.

Хотя это было бы довольно быстро, и адрес почты какой-то… странный.

Я покачала головой. Я вела себя нелепо. Это сообщение могло быть от подрядчика, с которым работал Уэстон. Почему я автоматически подумала о самом худшем? Может быть, Уэстон получил какую-нибудь заявку и сказал подрядчику, что ему нужна моя подпись? В последнее время мы были так заняты, что он, вероятно, просто забыл об этом. Вот и все.

Хотя…

Девочка Стерлинг? Для подрядчика так говорить о работодателе не очень-то правильно. Однако в строительном бизнесе есть много старых хрычей, которые все еще называют женщин девочками. Этот подрядчик, кем бы он ни был, очевидно, большой придурком.

Может лучше взглянуть на отправителя, чтобы точно знать, кто он?

Я держала палец наготове, чтобы открыть письмо, но… Это казалось неправильным. Уэстон дал мне телефон, потому что доверял, и чтение его писем было бы нарушением этого доверия. Поэтому, когда менеджер подошел, чтобы поговорить со мной, я сунула телефон в сумочку и попыталась выбросить из головы мысли о письме.

Оказалось, что мой телефон не подлежит ремонту. Менеджер принесла новый и предложила перенести всю информацию на него со старого.

— Это займет еще десять минут, — сказала она.

Я кивнула и снова вернулась к размышлениям.

«Почему я чувствовала себя так неуютно?»

Это было не так уж и трудно понять — у меня проблемы с доверием. Почти каждый мужчина, в которого я верила, подвел меня. Неудивительно, что я подумала, что Уэстон использует меня.

«Ты получил то, что нам нужно, от девочки Стерлинг? — мысленно повторила я. — Боже, это так походило на то, что сказал мне отец: «Вытяни то, что нам нужно из этого парня Локвуда!»

Однако эта начальная фраза из письма была вырванная из контекста, и могла означать, что угодно. Чтобы понять придется прочесть письмо и нарушить доверие Уэстона. И тогда я буду ничем не лучше Лиама. Потому что без доверия не построишь никаких отношений.

Телефон Уэстона остался в сумочке, пока я была в магазине, и когда я выходила из него. На улице свежий воздух проветрил мне мозги, и вдруг поняла, что Уэстон обязательно увидит электронное письмо, когда я верну телефон, и захочет обсудить рабочие вопросы, которые содержались в нем. Скорее всего, через час или два я буду смеялась над тем, как глупо переживала из-за какого-то электронного письма.

Теперь я уже с нетерпением, а не с тревогой возвращалась в отель.

______

— Так… Есть ли у нас какие-нибудь вопросы, которые нужно обсудить? — спросила я.

Я только что закончила работу и зашла в кабинет Уэстона. Было почти десять часов вечера. Уэстон уже несколько часов назад получил телефон обратно, но все еще не упомянул ни о подрядчике, ни о смете или чем-то подобном.

Уэстон покачал головой.

— Не припомню.

— А как насчет ремонтных работ или сметы, которые нам обоим нужно подписать?

Уэстон задумался.

— Нет. Единственное, что у меня осталось — это пересмотренные сроки, которые Болтоны нам должны. В остальном, у нас полный порядок.

В животе будто образовалась дыра.

«Мог ли он просто забыть о письме?»

— Ну, я собираюсь подняться наверх. Сегодня мне пришло много писем, на которые все еще нужно ответить. Как насчет тебя? Ты тоже погряз в этом с головой?

Уэстон пожал плечами.

— Нет. Вообще-то, я все сделал. — Он ухмылялся. — Похоже, я намного работоспособней тебя.

Я выдавила из себя улыбку.

Я не была готова уйти — все еще цеплялась за надежду, что он что-нибудь вспомнит, — но и придумать, что еще сказать не смогла. Так что я неловко стояла там, переминаясь с ноги на ногу.

— Встретимся наверху. Мне нужно закончить кое-какие дела, — в конце концов сказал Уэстон.

Я чувствовала себя опустошенной.

— Хорошо.

______

Я вошла в номер, ругая себя последними словами.

Почему я просто не спросила о письме? Я случайно увидела уведомление. Уэстон вряд ли разозлился бы из-за этого. И все же вместо того, чтобы избавить себя от страданий, я позволила мрачным мыслям множится и расти.

Вместо того чтобы стирать ковер до дыр, я решила принять ванну. Погрузившись в теплую с ароматной солью воду, я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и представила себя на пляже. Я грелась на солнышке, убаюканная шумом волн, мягко разбивающихся о берег…

«Интересно, почему Уэстон не поехал со мной?»

Я сделала еще один глубокий, очищающий вдох и попыталась сосредоточиться.

На этот раз я мысленно отправилась в счастливое место, которое не имело ничего общего с Уэстоном, — небольшой парк в Лондоне с видом на реку, в нескольких кварталах от моей квартиры. Однако, как только я представила себя на качелях и любующийся умиротворяющим видом, в моем мысленном поле зрения появилась обнимающаяся парочка: Лиам с моей кузиной. Я отвернулась, намереваясь уйти, и столкнулась с отцом. Он цокнул языком и сказал: «Я же тебе говорил».

Я вздохнула и открыла глаза.

Лучше включить музыку, что-нибудь знакомое, чтобы подпевать.

Дотянувшись до телефона, я открыла приложение Spotify и нашла плейлист из старых хитов. Примерно через шесть или семь песен я наконец начала расслабляться, а потом заиграла песня Билли Джоэла «Честно». Он пел о том, как трудно найти истину, и напряжение, которое мне с таким трудом удалось снять, просочилось обратно.

Расстроенная, я выключила музыку и вылезла из воды. Облачившись в теплый гостиничный халат, я вышла из ванной и подпрыгнула от неожиданности, обнаружив в своем номере Уэстона.

— Черт возьми, ты напугал меня до смерти! Я не слышала, как ты вошел.

Уэстон снял один ботинок, затем второй, выпрямился и ухмыльнулся.

— Это не удивительно. Хорошо, что ты красивая и умная, потому что петь ты точно не умеешь.

Я плотнее закуталась халат.

— Пение помогает расслабиться.

Уэстон подошел и положил руки мне на плечи.

— Я знаю кое-что еще, что расслабит тебя и не испугает соседей. Они, наверно, думали, что ты пытаешь кошку.

Уэстон пытался меня развеселить, но мне было трудно заставить себя улыбнуться. Он это заметил.

— Ты в порядке?

Я отвела взгляд.

— У меня просто много чего на уме.

— Понимаю. Теперь, перейдем к делу. Я собираюсь быстро принять душ, а потом натру тебя тем кремом, который ты любишь. — Он наклонился, чтобы посмотреть на меня.

Я искала любые признаки неискренности в его глазах, но я ничего не нашла.

— Почему бы тебе не снять этот халат, не залезть под одеяло и не подготовиться для меня? — сказал он. — Я вернусь через несколько минут.

Я кивнула.

Он нежно поцеловал меня в губы и исчез в ванной.

Что мне делать? Скоро Уэстон выйдет, натрет меня кремом и решит, что это прелюдия. Но я не могла заниматься с ним сексом сейчас. Сначала нам надо поговорить.

Я была так погружена в мысли, как подойти к этой теме, что не сразу распознала звук, доносящийся из ванной. Уэстон включил песню Journey «Не переставай верить» — одну из тех, что я пела пару минут назад. Я похлопала по карману халата и поняла, что, должно быть, оставила там телефон. Несколько секунд спустя глубокий голос присоединился к припеву.

Да Уэстон умел петь, и сейчас он передразнивал меня, чтобы поднять настроение. Я улыбнулась помимо воли.

Боже, как же мне нравился этот мужчина! Я бы так хотела, чтобы мои подозрения оказались просто разыгравшимся воображением.

Я подошла к своей стороне кровати, и заметила что-то серебряное у изголовья.

Сердце учащенно забилось.

Телефон Уэстона.

У меня появился еще один шанс.

«Мне не придется спрашивать у Уэстона и он никогда не узнает, что я сомневалась в нем. Я могу быстро взглянуть на письмо, и успокоить свои страхи. Или…»

Было невыносимо думать об альтернативе, но мне нужно знать наверняка. На этот раз нельзя было упускать такую возможность.

Сердце буквально пустилось вскачь, когда я взяла телефон и начала набирать пароль.

И тут музыка в ванной замолчала.

«Дерьмо! Уэстон закончил принимать душ. На то, чтобы вытереться уйдет всего минута или две.

Нужно торопиться.»

Руки дрожали, когда я набрала последние две цифры пароля и открывала почту. Я прокручивала список уведомлений, но не находила письмо, которое искала.

Должно быть, я пропустила его в спешке.

Я прокрутила список назад.

Ничего.

Я покосилась на дверь ванной. Уэстон мог выйти в любую секунду.

Казалось в моей груди вот-вот взорвется бомба с тикающим механизмом.

«Где, черт возьми, это долбаное письмо? — думала я, и тут меня осенило: — Может удалено?»

Я быстро нашла нужную папку и открыла.

Сердце остановилось. Письмо было прямо вверху, и только его Уэстон удалил сегодня.

Я глубоко вздохнула и открыла.

Кому: Уэстон. Lockwood@LockwoodHospitality.com

От: Oil44@gmail.com

Ты получил то, что нам нужно, от девочки Стерлинг? Поторопись, Уэстон. Докажи мне, что все еще можешь принести пользу этой семье. Нам нужно знать, сколько они предложат.

Оливер И. Локвуд

Генеральный директор, Lockwood Hospitality Group

Ниже был ответ.

Для: Oil44@gmail.com

От: Уэстон. Lockwood@LockwoodHospitality.com

У меня все схвачено. Просто жду, чтобы удостовериться, что это окончательная сумма.

К горлу подкатил ком.

«Похоже, меня сейчас стошнит».

Глава 25

Уэстон

— Чертовски удобные халаты здесь, кстати говоря. Такие мягкие. Я думал, ты просто… Ой! — Что-то ударило меня по голове. Довольно сильно. Я протянул руку и почувствовал влагу над левой бровью.

«Неужели пока я принимал душ кто-то посторонний проник в номер?»

Я огляделся, но обнаружил лишь очень злую Софию.

— Какого хрена? Ты только что бросила в меня чем-то?

— Ты кусок дерьма!

Мой сотовый лежал в нескольких футах на полу. Посередине экрана была трещина.

— Это был мой телефон? — Я посмотрел на свои пальцы, они были алыми. — У меня кровь.

— Замечательно!

— Ты сошла с ума? Ты разбила мне голову!

— Видимо, есть за что! Я не хочу больше тебя знать, Локвуд! Убирайся сейчас же!

— Что происходит? Что я сделал?

— Что ты сделал? Я скажу, черт возьми, ты сделал: ты родился!

— Соф, не знаю, что на тебя нашло, но в любом случае не стоит бросаться в меня долбанным телефоном!

Она подошла к прикроватной тумбочке и взяла лампу.

— Ты прав. Это будет посильнее. А теперь убирайся, или эта лампа следующей полетит тебе в голову.

Я поднял руки.

— Просто скажи, что я сделал — или что, черт возьми, ты думаешь, я сделал, и тогда я уйду.

Она уставилась на меня и проговорила сквозь стиснутые зубы:

— Ты получил то, что нам нужно, от девочки Стерлинг?

Я нахмурился.

— Что?

— Может это освежит твою память? У меня все схвачено. Просто жду, чтобы удостовериться, что это окончательная сумма.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем она говорит, а когда это произошло, то поразило меня сильнее, чем удар в голову.

«Дерьмо! Она прочитала мои электронные письма».

Я покачал головой.

— Я все могу объяснить.

— Убирайся. Сейчас же.

Я шагнул к ней.

— Соф, послушай…

— Не подходи! — Она сглотнула слезы и продолжила дрожащим голосом: — Просто уходи. Я ничего не хочу слышать.

У нее задрожали губы, и эта дрожь каким-то странным образом отразилась у меня в сердце.

— Я уйду. Но нам нужно поговорить, Соф. Это не то, что ты думаешь.

Крупная слеза скатилась по ее щеке.

— Ты можешь, глядя мне в глаза, сказать, что это электронное письмо говорит не о том, что ты использовал меня для получения информации?

Я сглотнул.

— Нет. Но…

Она не дала мне договорить.

— Пожалуйста, просто уходи.

Я потупил взгляд.

— Я уйду, но это еще не конец. Мы поговорим, когда ты успокоишься.

Дать пространство, в котором она нуждалась, было самым меньшим, что я мог сделать. Поэтому я тихо ушел, не сказав больше ни слова.

В коридор из соседнего номера вышла пожилая женщина. Увидев меня, она быстро запахнула кардиган и отвернулась. Только тогда я понял, что был только гостиничном халате, а также, что оставил ключ от своего номера у Софии. Стучать к ней — не вариант. Придется спуститься на ресепшн в таком виде, чтобы взять запасной ключ и получить новый сотовый телефон… Однако это было наименьшей из моих забот. Единственное, что имело значение — заставить Софию выслушать меня.

Хотя уверенности, что это исправит то, что я разрушил, не было.

_____

На следующий день я вытащил себя из постели в семь, хотя за всю ночь не сомкнул глаз. Я натянул брюки и рубашку, почистил зубы и плеснул немного воды на лицо. Пластырь, которым я заклеил рану, за ночь потемнел от засохшей крови, поэтому я сменил его на свежий. Я не стал бриться или принимать душ. К черту это!

Всю ночь я обдумывал, что собираюсь сказать Софии. Правда ей не понравится, но именно из-за лжи и недоговорок я попал в такую ситуацию. Если собираюсь вернуть доверие Софии, то придется быть предельно честным. Даже если это причинит боль.

Внизу, в вестибюле, я купил две большие чашки кофе и пошел искать Софию. Ее кабинет был заперт, значит надо проверить конференц-зал, где работала команда юристов Стерлингов.

Я постучал и открыл дверь.

— София здесь?

Чарльз покачал головой.

— Тяжелая была ночь? — Он указал на пластырь у меня на лбу.

— Что-то вроде того. Она здесь?

— Нет. Попробуй позвонить ей на сотовый. Она должна была уже приземлиться.

— Приземлится? Куда она улетела?

— В Уэст-Палм, увидеться с дедушкой.

«Блядь!»

Она должна была полететь туда в конце этой недели, но не сегодня.

— Ты знаешь, почему она уехала?

Чарльз поджал губы.

— Чтобы обсудить дела. Я и так дал тебе больше информации, чем нужно. Остальное тебе лучше узнать у Софии лично.

Я понуро побрел в свой кабинет. Мне было жизненно необходимо позвонить Софии, но я не знал наизусть номер ее телефона. Открыв дверь, я увидел на рабочем столе стопку аккуратно сложенной одежды, которую оставил в номере Софии прошлой ночью, а поверх нее свой телефон.

Послание Софии было громким и ясным — между нами все кончено.

Остаток дня я старался себя занять. Я разобрался с последствиями потопа, просмотрел несколько поступивших в последнюю минуту отчетов об исках отелю, встретился со своей командой юристов и зашел в магазин сотовых телефонов. Трещина на экране была единственным повреждением — это удивительно, учитывая, что он разбил мне голову, — и вскоре я уже набирал номер Софии. Я звонил ей четыре раза, но каждый раз включалась голосовая почта. Я не мог наговорить то, что хотел на автоответчик, поэтому просто сбрасывал звонок.

К шести вечера я начал сходить с ума, поэтому решил прогуляться. Первый бар, мимо которого я прошел, привлек мое внимание, но я продолжал идти, не сбавляя темп. Второй был в том же квартале. Я немного поколебался, но все же прошел мимо. У третьего бара я почувствовал, что готов сорваться, поэтому заставил себя вызвать Uber.

К счастью, машина подъехала через две минуты.

— Отель «Графиня»? — спросил водитель, глядя на меня в зеркало заднего вида. Он, наверное, думал, что я ленивый богатей, которому влом пройти пару кварталов.

— Да… А, вообще-то, нет. Отвези меня на Бауэри-авеню 409.

Парень скорчил гримасу.

— Вам придется изменить адрес в приложении.

Я тихонько выругался, вытащив сотню из бумажника и бросил на переднее сиденье.

— Просто поехали. Хорошо?

Парень сгреб сотню и сунул в карман.

— Понял.

_____

— Так, так, смотрите-ка кого нелегкая принесла! Сейчас начнется моя телевикторина. Надеюсь, ты хотя бы принёс лотерейные билеты, если собираешься мешать мне ее смотреть?

Это был первый раз, когда я пришел к нему с пустыми руками, но на то была причина.

— Прости. Я не хотел останавливаться в магазинчике, где обычно покупаю билеты. Там продают пиво.

Мистер Торн щелкнул пультом и выключил телевизор.

— Присаживайся, сынок.

Он молчал, ожидая, когда я расскажу, что происходит. Я знал, что он будет терпеливо сидеть, пока я не соберусь с духом, поэтому глубоко вздохнул и провел рукой по волосам.

— Не знаю, с чего начать.

— Лучше с самого начала.

Я опустил голову на руки.

— Я облажался.

— Все в порядке. Мы все совершаем ошибки. Каждый день — это новый шанс, чтобы начать все заново.

Я покачал головой.

— Нет, дело не в этом. Я ничего не пил, а когда понял, что готов сорваться, вызвал такси и приехал сюда.

— Для этого и нужен наставник. Я рад, что ты приехал. Расскажи, что происходит.

Я прерывисто выдохнул.

— Помнишь женщину, с которой ты встретился на днях в «Графине»?

— Конечно. София. Женщина, которая все время хочет ударить тебя по яйцам и слишком красива для твоей уродливой задницы?

Я выдавил грустную улыбку.

— Да. Это она.

— Что с ней?

— Теперь мы вместе. Или, по крайней мере, были.

— Ладно… Почему все изменилось?

— Я предал ее.

— Ты изменил ей?

— Нет. Ну, не в том смысле, в каком ты думаешь.

— Тогда как?

— Это долгая история.

— Ты же знаешь, что ноги меня не слушаются, я не могу встать и уйти, не смотря на то, как скучна твоя жалкая история?

Я вздохнул.

Мистер Торн уже знал обо мне самое худшее, мне было стыдно признаться. По крайней мере, большую часть херни, что я натворил в прошлом, можно было списать на алкоголь.

— Давай, — подбодрил он. — Поверь, что бы это ни было, я делал и похуже, сынок. Я не собираюсь тебя осуждать.

— Ладно. — Я глубоко вздохнул, готовясь начать с самого начала. — Как я уже рассказывал, наши семьи не ладят. В молодости наши деды боролись из-за женщины по имени Грейс. Несколько месяцев назад она умерла, оставив по сорок девять процентов «Графини» моему дедушке и дедушке Софии.

— А моя бывшая оставила мне только документы о разводе, — проворчал мистер Торн.

Я улыбнулся.

— Остальные два процента акций достались благотворительной организации. Она выставила их на закрытый аукцион. Мы и Стерлинги будем бороться за них. Кто предложит больше, тот и победит.

Он кивнул.

Я глубоко вдохнул.

— Мы с Софией вместе летели в Нью-Йорк, и так я понял, что именно она будет представлять Стерлингов в «Графине». Когда я сообщил об этом деду, он взбеленился. Сказал, что я вечно отвлекаюсь на женщин и выпивку, что я не гожусь для этой работы, и он пошлет сюда вместо меня отца. Он повесил трубку, а спустя десять минут перезвонил и сказал, что передумал и у него есть новая стратегия: он хотел, чтобы я соблазнил Софию и выудил из нее сколько Стерлинги собираются предложить за акции.

Глаза мистера Торна потемнели от разочарования.

— И ты согласился?

Я зажмурился и кивнул.

— Если бы отказался, то дед отослал бы меня обратно в Вегас, а я хотел доказать ему, что еще на что-то гожусь. В моей жизни мало что осталось, кроме работы. Я потерял Кэролайн, большинство моих приятелей были тусовщиками, а мне хотелось вырваться из этой среды. — Я усмехнулся. — Единственный друг, который у меня остался — это ты.

Мистер Торн покачал головой.

— Все это грустно, но давай сосредоточимся на девушке. Ты согласился на предложения деда, а потом?

Я пожал плечами.

— Потом… я влюбился в нее.

— Значит, сначала ты хотел использовать ее, а потом передумал?

— В том-то и дело, что нет. Я сказал деду, что буду играть по его правилам, но никогда этого не делал. У нас с Софией были странные отношения от любви до ненависти еще со средней школы. Когда я досаждал ей, то не играл. Это было по-настоящему. Это всегда было чертовски по-настоящему. Мои слова и поступки в отношении Софии никак не связаны с поручением деда. — Я запустил пальцы в волосы, дергая за пряди. — Но каждый раз, когда он спрашивает, смогу ли я предоставить информацию, я заверяю его, что у меня все под контролем.

— Но ты никогда не собирался использовать Софию?

Я покачал головой.

— Я собирался просто рискнуть. Если бы моя оценка отеля была правильной, мы бы все равно выиграли торги, и никто бы не догадался.

— Ты рассказал об этом Софии?

— Она не дала мне шанса.

— И теперь ты думаешь, что она не поверит правде, когда расскажешь?

— Я уверен, что она не поверит. Даже для меня это звучит неправдоподобно.

Мистер Торн кивнул.

— Неприятно это говорить, но ты прав.

— Ну спасибо. Я пришел сюда, надеясь на другой ответ.

— Учитывая, что я твой единственный друг, моя работа резать правду-матку в глаза. Тебе не нужно, чтобы я усугублял ситуацию. Тебе нужен друг, которому можно излить душу, обсудить проблему и понять, как ее решить. И самое главное, тебе нужен кто-то, кто будет напоминать, что от выпивки будет только хуже.

Я посмотрел на него.

— Знаю. Я просто хотел притвориться, хотя бы на некоторое время, что есть легкий выход из этой ситуации.

— Понимаю, сынок. Когда случается что-то хорошее, наш первый инстинкт — выпить, чтобы отпраздновать. Когда случается что-то плохое, мы готовы выпить, чтобы забыться. А когда ничего не происходит, мы пьем, чтобы хоть что-то случилось. Вот почему мы алкоголики. Но мы не можем утопить свои проблемы в алкоголе, и именно поэтому они непотопляемы.

Я заставил себя улыбнуться.

— Спасибо.

— В любое время. Для этого и нужны лучшие друзья. Только не жди, что я заплету тебе косички. Кстати, я хотел сказать, что тебе не помешала бы постричься.

В итоге я остался у мистера Торна на всю ночь. Мы так и не нашли легкого выхода из той передряги, в которую я сам себя втянул, и не потому, что не старались, а потому что его просто не было.

Однако, я все равно надеялся, что выход есть.

Глава 26

София

Была почти полночь, когда в дверь кабинета постучали. Это мог быть только один человек.

Я не ответила, надеясь, что Уэстон подумает, что я просто забыла выключить свет и уйдет. Выяснять с ним отношение мне не хотелось. Я была истощена физически и эмоционально. Мне хотелось лечь спать, но дедушка попросил прислать бумаги, и я, желая показать, как предана семье, приехав в отель, поднялась прямо в кабинет.

Кстати под дверью кабинета Уэстона не горел свет, когда я проходила мимо.

— Соф, я знаю, что ты там. Я подключил телефон к камерам безопасности отеля, поэтому видел, что ты недавно вернулась.

— Уходи.

Он, конечно же, не послушал.

— Я вхожу. — Дверь чуть приоткрылась. — Пожалуйста, ничего не бросай. Мне нужно всего две минуты.

Я поежилась, вспомнив, как разбила ему до крови голову телефоном. Мои чувства тогда можно понять, но все же прежде я никогда не вела себя так агрессивно.

Дверь медленно распахнулась и Уэстон появился на пороге. Выглядел он ужасно: волосы растрепаны, небритый, мятая рубашка и брюки, в которых он, похоже, спал, и в довершении — большой пластырь над левой бровью.

У меня защемило сердце. Вчера моя злость перешла в грусть, и я проплакала полночи, что удивительно — после расставания с Лиамом я ни слезинка не проронила. Но позволить Уэстону знать, как мне больно не давала гордость. Я постаралась казаться сердитой. Хотя сил почти не осталось. Я просто хотела подвести черту и двинуться дальше.

— Чего тебе? Я устала, а мне нужно закончить кое-какую работу, прежде чем лечь спать.

Он вошел и тихо закрыл за собой дверь.

— Мне так жаль, Соф.

— Ладно. Спасибо. Теперь мы закончили?

Уэстон состроил щенячьи глазки. Если бы я на собственном опыте не узнала, что он чертовски хороший актер, то подумала бы, что он правда огорчен.

— Я знаю, как это выглядит со стороны, но клянусь, я никогда не использовал тебя ради информации, и никогда не планировал ничего передавать своей семье. Ты должна мне поверить.

— Я ничего тебе не должна. Мне пора уже учиться на своих ошибках. Верить всему, что слетало с твоих уст, было ошибкой номер один. Больше такого не повторится.

Уэстон шагнул ближе.

— Дед не доверяет мне. Он хотел, чтобы отец управлял «Графиней», а меня отослать обратно в Вегас. Но потом узнал, что Стерлинги послали тебя. Женщины и выпивка — единственное в чем, по его мнению, я разбираюсь. Он позволил мне остаться с условием, что я попытаться выудить у тебя информацию.

— Мой отец велел мне сделать то же самое, но ты уже знаешь об этом, верно? Потому что я рассказала тебе.

Уэстон закрыл глаза.

— Да.

Горло запершило от слез, я тяжело сглотнула и продолжила:

— И я была достаточно глупа, чтобы оставить тебя одного в моем номере со всеми документами и ноутбуком. Ты, должно быть, хорошо посмеялся, когда копался в них. Я была самой легкой добычей на свете.

— Все было не так. Я ни разу не копался в твоих вещах. Клянусь.

У меня голова пошла кругом от того, насколько глупой была.

— Господи. Мы занимались сексом без презерватива. Нужно ли мне сразу сдавать анализы на ЗППП, ты ведь и об этом соврал?

Уэстон покачал головой.

— Я чист. Я бы никогда не поступил с тобой так.

Боже, я действительно была идиоткой. Я доверилась заклятому врагу. Я верила ему больше, чем собственной семье, и поставила под угрозу свою карьеру.

— Что мне сделать, Соф? — взмолился Уэстон. — Как доказать, что говорю правду? Давай позвонил моему деду и спросим, передавал ли я ему какую-нибудь информацию. Я пойду на что угодно. Просто скажи.

Я покачала головой.

— Что угодно? Тогда уходи.

Наши взгляды встретились. Глаза Уэстона подозрительно блестели.

«Это слезы?»

Боже, даже после всего, что произошло, мне все еще хотелось ему верить.

В конце концов, Уэстон кивнул.

— Хорошо.

Он повернулся и открыл дверь, но тут я вспомнила, о чем хотела его попросить.

— Эй, я сказала семье, что, скорее всего, ты читал наш отчеты по “Графине”, но не уточнила, где именно ты мог это сделать. Слишком стыдно было признаться, что позволила тебе не только проникнуть в наши секреты, но и в мою постель. Так что, если не сложно, продолжай этот фарс. Не к чему моему отцу и деду знать, что я позволила своим эмоциям мешать бизнесу.

Уэстон поморщился.

— Понял.

После того, как он вышел, я сидела, уставившись на закрытую дверь. Это казалось символичным. Теперь, когда все закончилось, когда дверь в этот отрезок моей жизни закрылась, мне должно было стать легче.

Однако мое сердце упрямилось.

«Придется поставить двойной замок, чтобы эта дверь случайно не открылась снова».

Глава 27

Уэстон

У нас была запланирована встреча с Элизабет Бартон, адвокатом «Графини», чтобы обсудить вопросы по продлению контракта. Я ожидал, что встречу отменят или перенесут в онлайн, однако этого не случилось.

Я приехал на полчаса раньше, и с нетерпением ждал в приемные появления Софии. Минуты утекали, вместе с ними таяла надежда.

«Уже почти девять…»

Вдруг что-то красное, появившееся в холле словно вспышка, зацепило мой взгляд.

«София!»

Приемную от холла отделяла стеклянная стена, поэтому я видел, как она нерешительно взялась за ручку, потом глубоко вздохнула, вздернула подбородок и расправила плечи.

Клянусь, в этот момент я влюбился в нее еще сильнее.

Прежде я думал, что наши ссоры делали Софию такой неотразимой — ее гнев был искрой, а я маленьким мальчиком, который любил играть со спичками, — и только сейчас понял, что меня привлекал вовсе не гнев, а ее сила. Софи была бесспорно красива, от ее улыбки у меня подгибались колени, но когда ее глаза вот так сверкали решимостью, то она уже не была искрой, воспламеняющей меня.

Она была огнем.

Неистовым лесным пожаром.

Великолепным.

Идеальным.

Сердце бешено заколотилось, когда София подошла к секретарю и что-то сказала. Что именно я не расслышал, хоть в приемной было тихо — стук сердца громко отдавался в ушах.

С нашего последнего разговора прошло два дня, и все это время я репетировал, что бы сказал, представься мне еще один шанс. Я собирался выложить все без утайки и тем самым убедить, что никогда не планировал передавать ее. Помогло бы мне это? Не уверен. Планировал или нет, но одно то, что я согласился на предложение деда и утаил это — уже предательство.

Но сейчас мне лучше было сосредоточиться не на ошибках, а на их исправлении.

Решив, как действовать, я встал и подошел к столу секретаря, где все еще стояла София.

— О, здравствуйте, — сказала женщина. — Я только что говорила мисс Стерлинг, что мисс Бартон немного опаздывает. У нее сейчас онлайн-конференция, которая началась позже, чем планировалось.

София даже бровью не повела, когда я подошел. Только встала прямее.

— Это надолго? — спросила она. — У меня еще одна встреча.

Я бы поставил свой банковский счет на то, что никакой другой встречи нет.

— Минут десять-пятнадцать, не больше. Могу предложить вам чашку кофе или чая, пока ждете?

София вздохнула.

— Нет. Спасибо.

Секретарь посмотрела на меня.

— Не нужно.

— Хорошо. Пожалуйста, присаживайтесь. Я сообщу, как только мисс Бартон освободиться.

— Вообще-то, — я наклонился к ней, — у вас случайно нет свободного конференц-зала?

— Ммм… конечно. Тот, в котором у вас будет встреча, свободен. Вам нужно позвонить?

— Нет. Нам с мисс Стерлинг нужно обсудить кое-какие дела. Можем мы занять зал, до того как освободится мисс Бартон?

Секретарь улыбнулась.

— Конечно. Никаких проблем. — Она встала. — Прошу за мной. Я дам Элизабет знать, где вы будете.

София, казалось, смутилась. Я воспользовался ее замешательством, положил руку на поясницу и слегка подтолкнул.

— После тебя…

Она поджала губы, но промолчала. Устраивать сцену прилюдно — не в ее стиле, но как только дверь конференц-зала захлопнется… Поэтому мне надо перехватить инициативу.

Мы прошли за секретарем к конференц-залу. Хорошо, что это была обычная комната, хоть и довольно большая, а не популярный ныне «аквариум», где все, что происходит внутри, видно любому, кто проходил мимо.

— Может быть, все же принести вам кофе? — спросила секретарь, когда мы вошли в зал.

— Нет, спасибо, — снова отказалась София.

— Спасибо за предложение, но не нужно. — Я улыбнулся и указал на дверь. — Если вы не возражаете, я собираюсь закрыть дверь.

— Ой, конечно. Я закрою.

Как только мы остались наедине, София перешла в наступление.

— Уэстон…

Я ее прервал ее.

— Мне нужно всего минута. Я могу подождать в холле после этого, если хочешь. — Сколько у нас времени в запасе, и будет ли возможность поговорить еще раз я не знал, а сказать надо было много.

София помрачнела. Она не ответила ни да, ни нет, и, вероятно, минута ее внимания — это все, что я получу.

Я принялся мерить шагами зал, пытаясь подобрать правильные слова. Мою грудь словно сковал железный обруч, мешавший дышать, и наступил момент снять с себя этот груз. Я вздохнул и посмотрел на Софию. Я ждал, когда она поднимет глаза, и, в конце концов, неловкое молчание заставило ее встретиться со мной взглядом.

«Сейчас или никогда. Хватит уже трусить!»

— Я люблю тебя. Не знаю, когда это началось и имеет ли это вообще значение. Но мне нужно, чтобы ты это знала.

София удивленно распахнула глаза. В них вспыхнула надежда, в уголках ее рта появился малейший намек на улыбку, а потом… она вспомнила. Вспомнила, что должна меня ненавидеть, что мне нельзя доверять.

София поджала губы и с подозрением прищурилась.

— Ты понятия не имеешь, что такое любовь.

— Ошибаешься. Я многого не знаю: например, как быть смелым, когда имеешь дело со своей семьей, или как сказать дедушке «нет», когда он велит сделать что-то предосудительное, или даже как быть в отношениях, потому что у меня никогда не было настоящей модели для подражания. Но я абсолютно уверен, что влюблен в тебя. Знаешь почему?

София не ответила, но и не остановила меня, поэтому я продолжил.

— Потому с тех пор, как умерла Кэролайн, мне было плевать на себя. Пять лет я каждое утро смотрелся в зеркало и не думал, нравится ли мне то, что я там вижу. Но с того дня, как мы встретились в самолете, я смотрю на свое отражение и задаюсь вопросом, что должен сделать сегодня, чтобы стать лучшим человеком — лучшим мужчиной, который заслуживает такую женщину, как ты. Семья отречется от меня за то, что я влюбился в тебя, но это пугает и вполовину меньше того, что ты покидаешь эту комнату, не поверив мне. Что это, если не любовь? — Я покачал головой и провел рукой по волосам. — Я знаю, что люблю тебя, потому что… ты самый прекрасный, самый милый, нежный и самый красивый человек, которого я знаю. И это еще мягко сказано.

Губы у Софии приоткрылись, на глазах навернулись слезы. Ей не стоило знать, что я позаимствовал это у Ф. Скотта Фитцджеральда вместо Шекспира. Еще месяц назад я искал цитаты, чтобы насмехаться над ее бывшим, но теперь мне стало нравиться просто их читать. Многие напоминали мне о Софии, как, например, эта.

Я прочистил горло.

— Я облажался, Соф. Не важно, собирался я или нет давать деду информацию. Мне следовало рассказать тебе об этом. Даже самая маленькая ложь может принести большую боль.

Она всхлипнула.

— Я трижды дура из-за того, что хочу верить тебе. — Она покачала головой и отвела взгляд. — Но я просто не могу, Уэстон. Не могу.

— Нет, не говори так. Посмотри на меня.

София продолжала качать головой, потом подняла на меня слезящиеся глаза и прошептала:

— Графиня.

Я не понял, при чем здесь отель, а потом до меня дошло — это стоп-слово, которое София выбрала на случай, если захочет остановиться.

Казалось, мое сердце разрывается надвое.

София пошла к двери. Я потянулся за ней, но ее голос — тихий, наполненный эмоциями — пронзил меня насквозь.

— Пожалуйста, не надо. Мне нужно привести себя в порядок. Ты просил выслушать тебя, и я выслушала, а сейчас оставь меня в покое.

Я опустил голову и кивнул.

— Иди. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя хуже.

София не было долгих десять минут, а когда она вернулась, я понял, что она плакала.

«Идиот! Я расстроил ее прямо перед деловой встречей».

Мы оба молчали, сидя за столом для совещаний. София не смотрела на меня до тех пор, пока Элизабет Бартон не вошла в зал. Мое присутствие было ей в тягость, поэтому когда Элизабет заняла свое место, я встал. Я получил то, за чем пришел, а остальное не имело значения. Самое малое, что мог сделать — уйти, чтобы Софии не пришлось смотреть на меня.

Я застегнул пиджак и прочистил горло.

— Прошу простить, Элизабет, но нужно срочно уйти.

— Мне жаль, что я задержалась. Может нам перенести встречу?

Я посмотрел на Софию.

— Нет. Вы двое продолжайте. Я встречусь с вами потом, если у вас будет время.

Элизабет выглядела смущенной.

— О… хорошо. Что ж, почему бы вам не забронировать время перед уходом у администратора, и мы обговорим все позже.

Я уклончиво кивнул.

— Конечно.

_____

За следующие сорока восьми часов я посетил мистера Торна четыре раза — либо так, либо срыв и запой. Я игнорировал звонки деда, и так и не встретился с Элизабет Бартон. Едва ли не единственной обязанностью, от которой я не уклонялся — дела с Болтонами. Пришли сметы и пересмотренные планы строительства, и я работал с Трэвисом над сокращением некоторых пунктов, чтобы оставался шанс закончить ремонт к свадьбе племянницы мэра в следующем месяце. Делал я это только ради Софии. Сейчас она уязвима, и проводить время с мужчиной, который явно в ней заинтересован — не лучшая идея.

Может, я и влюбился, но все равно оставался эгоистичным придурком.

Мы с Софией периодически сталкивались в отеле. Она старательно отводила взгляд, а я старался не упасть на колени и не просить у нее прощения. Приближался крайний срок подачи заявок на аукцион. Меньше чем через двадцать четыре часа все будет кончено. Один из нас принесет семье победу, а другой никогда не сможет смириться с поражением. Но самое главное, у нас с Софией не останется повода для общения и встреч. Мы вернемся к тому, чем были друг для друга последние двенадцать лет — знакомые, которые время от времени видятся на официальных мероприятии и расходиться в разные стороны.

Накануне аукциона я не мог уснуть. Я отправил дедушке свою окончательную оценку отеля и рекомендацию по нашему предложению. Он хотел удостовериться, что наша сумма выше, чем у Стерлингов, и я ответил, что уверен, хотя понятия не имел, черт возьми.

В четыре тридцать утра я больше не мог лежать в постели, поэтому решил пойти на пробежку. Обычно я пробегал три мили, но сегодня бежал до тех пор, пока мышцы не начали гореть, а затем я бежал всю дорогу обратно, наслаждаясь агонией, которую вызывал каждый шаг.

Кофейня в вестибюле уже открылась, поэтому я купил бутылку воды и сел в тихом уголке, где мы с Софией сидели раньше. Рядом висела большой портрет Грейс Коупленд, и я впервые внимательно его изучил.

— Он был нарисована по фотографии, сделанной в день ее пятидесятилетия, — сказал знакомый голос. Оглянувшись, я увидел управляющего отелем Луиса, который тоже любовался портретом. Он указал на стул рядом со мной. — Не возражаете, если я присяду?

— Нисколько. Присаживайтесь.

Мы продолжали молча рассматривать картину, пока в конце концов я не спросил:

— Вы были с ней с самого начала, верно?

Луис кивнул.

— Почти. Сначала я работал на ресепшн. Спустя несколько лет, после того, как она выкупила отель у мистера Стерлинга и вашего дедушки, наступили тяжелые времена. У Грей не было денег платить нам зарплату, но персонал сплотился вокруг нее. Мы знали, что вместе придумаем, как остаться на плаву.

Я снова посмотрел на портрет. Грейс была красивой женщиной.

— Почему она так и не вышла замуж? Явно не из-за отсутствия претендентов.

Луис покачал головой.

— У нее было много поклонников, и были отношения, но думаю, что ее разбитое сердце так и не оправилось от потери. Она научилась жить с этим, и иногда одаривала частичкой любви кого-то, но при этом твердо знала, что ты предан человеку только тогда, когда у него есть твое сердце целиком.

Я оглянулся на Луиса.

— Вы женаты, верно?

Он улыбнулся.

— Сорок три года. Иногда по утрам я не могу дождаться, когда выйду из дома, чтобы немного отдохнуть от моей Агнес: она любит поболтать, в основном о жизнях других людей, но каждый вечер я спешу вернуться домой.

— Думаете, это правда?

Он нахмурился.

— Что именно?

— Что если кто-то завладеет твоим сердцем целиком, то потом ты уже не сможешь так же сильно полюбить какого другого?

Луис на мгновение задумался.

— Я думаю, что некоторые люди проникают в наши сердца и остаются там навсегда.

_____

Мой телефон зазвонил через десять минут, после девяти. Номер был незнакомым, но я догадывался, кто это.

— Алло?

— Мистер Локвуд?

— Да.

— Это Отто Поттер.

Я откинулся на спинку стула.

— Я предполагал, что вы позвоните.

— Ну, я просто хотел убедиться, что сумма в вашем предложении верна.

Я сделал глубокий вдох и выдохнул.

— Так и есть. Это предложение семьи Локвуд.

— И вы знаете условия аукциона? Торгов не будет. Чье предложение будет выше, тот и победит.

Я сглотнул.

— Знаю.

— Тогда ладно. Хорошего вам дня.

Я закрыл глаза, ожидая, что начну паниковать, но вместо этого почувствовал пугающее спокойствие. Возможно, впервые за долгое время — или, может быть, впервые в жизни.

Глава 28

София

— Что ж, еще раз поздравляю, София. — Элизабет Бартон протянула руку, когда мы встали из-за стола.

Я пожала ее и выдавила из себя улыбку.

— Спасибо.

Неделю назад я выиграла аукцион, но радости по-прежнему не ощущала. Отец прилетел — один, без Спенсера — чтобы отпраздновать это событие, дедушка предложил мне руководить всей сетью семейных отелей на западном побережье. Казалось бы, все шло просто отлично, но я еще никогда не чувствовала себя такой пустой внутри. Причина этого была очевидна.

— Ты останешься управлять «Графиней»? — спросила Элизабет.

— Пока не знаю. Есть вариант на западном побережье, и я еще не решила, где останусь.

Она кивнула.

— Я в любом случае буду на связи.

— Спасибо.

Элизабет протянула руку Отто Портеру.

— Было приятно познакомиться, Отто. Желаю удачи с вашим благотворительным фондом.

— Учитывая чек, который вы только что вручили, у «Легких шагов» впереди легкая дорога.

Элизабет улыбнулась.

— Вы едите обратно в центр? Хотите возьмем одно такси?

Отто покачал головой.

— Вообще-то, я собираюсь немного прогуляться здесь.

Элизабет попрощалась и ушла.

Отто повернулся ко мне и тепло улыбнулся.

— Я надеялся поговорить с вами минутку.

— Конечно. У меня полно времени. Давайте присядем.

Когда мы снова устроились за столом, Отто достал из кармана листок бумаги и протянул мне.

— Условия аукциона были конфиденциальными, но теперь, когда бумаги подписаны, и вы являетесь главным акционером «Графини», мне кажется, я могу показать вам ставку Локвудов.

Я взяла листок и бегло просмотрела. Такую же форму для аукциона заполнила я. В строке, где указывалась сумма, было указано: «Один доллар». Подписано было Уэстоном Локвудом.

Я посмотрела на Отто.

— Не понимаю…

Он пожал плечами.

— Я тоже. Поэтому, получив это, я позвонил мистеру Локвуду. Он подтвердил, что это не ошибка.

— Но… это значит, что он хотел победить?

Отто взял листок, сложил и сунул в карман.

— Больше похоже, что он хотел быть уверен, что победит кто-то другой.

_______

Мое сердце бешено колотилось, когда я стояла перед номером Уэстона.

Последние две недель были сущим адом. Я словно шла по длинному-длинному мосту, и сегодня наконец-то должна была перейти его, но вместо этого вернулась к началу. Я надеялась, что, покончив с формальностями, наконец-то смогу расслабиться и подумать о будущем — завтра нужно дать ответ дедушке насчет работы на западном побережье, — а в результате окончательно запуталась. Разъяснения мне надо было услышать из первых уст.

Я глубоко вздохнула и подняла руку.

Я не видела Уэстона целую неделю, и могла бы подумать, что он уехал, если очень внимательно не следила за теми, кто выписывается из отеля. Имя Локвуд там не значилось.

Нервно выдохнув, я заставила себя тихо постучала. С колотящимся сердцем и полной сумятицей в мыслях я ждала, что дверь вот-вот откроется, но так и не дождавшись, постучала снова, уже громче.

Лифт в конце коридора зазвенел, двери открылись и носильщик, вытолкнув тележку с багажом, направился в мою сторону.

— Добрый день, мисс Стерлинг, — поздоровался он, приподняв фирменную фуражку.

— Зовите меня, София, пожалуйста.

— Хорошо. — Он отпер дверь соседнего номера, занес багаж, а затем снова обратился ко мне. — Вы ищете мистера Локвуда?

— Да.

— Мне кажется, он уже съехал. Я видел его с багажом у стойки регистрации утром, когда заступал на смену.

Мне показалось, что мое сердце остановилось.

— Ох, понятно.

Стоять здесь дальше не имело смысла. Можно было спуститься в лобби и проверить слова носильщика, но смогу ли я сдержать слезы, узнав, что Уэстон действительно уехал? Вместо этого я вызвала лифт и нажала кнопку своего этажа.

Время перевалило за полдень, так что технически это не будет значило, что я пью по утрам.

Еле передвигая ноги, я вышла из лифта, а потом и вовсе замерла на месте. Мне захотелось протереть глаза, но Уэстон и правда сидел у моего номера; рядышком стояли чемодан и сумка.

Увидев меня, он встал.

Мое сердце забилось быстрее.

— Что… что ты тут делаешь?

Уэстон выглядел не просто плохо, а ужасно. Кожа посерела, темные круги под налитыми кровью глазами, заросшее лицо, будто он не брился несколько дней. И тем не менее, он все еще был потрясающе красив.

— Мы можем поговорить?

Я только что сама хотела поговорить с ним, но все равно заколебалась — механизм самозащиты сработал, наверное.

Уэстон заметил это и нахмурился.

— Пожалуйста…

— Конечно. — Я покосилась на камеру наблюдения в конце коридора. — Давай зайдем в номер.

Мои нервы были натянуты до предела, очень хотелось выпить, и это натолкнуло меня на мысль. Я обернулась и посмотрела в налитые кровью глаза Уэстона.

— Ты… пил?

— Нет. Просто плохо сплю.

Кивнув, я положила свой портфель и сумочку на кофейный столик, и села на диван. Напротив стоял стул, где, как я предположила, сядет Уэстон, но он не понял намек и устроился на диване рядом со мной.

Через минуту он потянулся и взял меня за руку.

— Я скучаю по тебе. — Его голос сорвался. — Ужасно скучаю, черт побери.

В горле привычно запершило, но слезы не потекли. Видно, я все их выплакала. Прежде чем я успела сообразить, что ответить, Уэстон продолжил:

— Мне так жаль, что причинил тебе боль. Мне так жаль, что заставил усомниться в том, как много ты для меня значишь.

Я покачала головой и уставилась на наши руки.

— Я боюсь, Уэстон. Я боюсь тебе верить.

— Понимаю, но, пожалуйста, дай шанс показать тебе, что я могу быть тем мужчиной, которого ты заслуживаешь. Я облажался. Это больше не повторится. Обещаю, Соф.

Я долго молчала, пытаясь разобраться в запутанном клубке чувств и сомнений, и в конце концов спросила:

— Почему ты предложил ставку в один доллар?

Уэстон явно не ожидал такого.

— Локвуды не заслуживают владеть этим отелем. Не из-за того, что мой дед перешел дорогу твоему много лет назад, а из-за того, что, по его мнению, я должен был сделать с тобой. Я просто восстановил справедливость.

— Это очень благородно. Но что, если твой дед узнает об этом?

Уэстон посмотрел мне в глаза.

— Он уже знает. Я прилетел к нему на следующий день после аукциона, и все рассказал.

Я удивленно вытаращилась на него.

— Как все прошло?

Уэстон слегка улыбнулся.

— Не очень хорошо.

— Он тебя уволил?

Он покачал головой.

— К тому времени я уже сам уволился.

— Боже, Уэстон. Зачем ты это сделал? Чтобы доказать свою лояльность мне?

— Не только. Я должен был сделать это для себя, Соф. Это давно назревало. Я понял, что мой алкоголизм напрямую связан с тем, как относится ко мне семья. Я пил, потому что не любил себя, и именно они пробудили во мне это чувство. Большую часть своей жизни я пытался доказать им, что больше, чем просто донор, а потом понял, что единственный кому должен это доказать, — я сам.

Я не знала, что сказать.

— Похоже, ты много думала об этом.

— Так и есть.

— Что ты будешь делать теперь?

Уэстон пожал плечами и слегка ухмыльнулся.

— Не уверен. У Стерлингов есть вакансии?

Я посмотрела Уэстону в глаза. Он сильно ранил меня, но разлука с ним причинила гораздо больше боли. Обожгусь ли я, если дам ему второй шанс? Вполне возможно. Гарантий мне никто не даст, но я гарантированно знала, что буду сильно жалеть, если не попробую. Уэстон рискнул и сделал, как говориться, прыжок веры. Возможно, и мне стоит? Может быть, вместе мы научимся летать.

Я глубоко вздохнула и встала на воображаемый край.

— На самом деле… в этом отеле есть должность, на которую, я думаю, ты идеально подходишь.

Уэстон приподнял бровь.

— Да? Что за должность?

— Она ниже моей.

В его глазах вспыхнула надежда.

— Ниже твоей? Я мог бы справиться с этим.

— И у нее ненормированный рабочей день.

Один уголок его губ изогнулся, совсем чуть-чуть.

— Это не проблема. Я достаточно вынослив.

Я постучала пальцем по губе, как бы размышляя.

— Знаешь, я не уверена, что ты подходишь. Есть еще несколько кандидатов, которых нужно рассмотреть в первую очередь. Могу я тебе перезвонить?

— Несколько других кандидатов… на должность, которая под тобой?

Я проиграла битву, чтобы сдержать ухмылку.

— Верно.

Искра в глазах Уэстона разгорелась до настоящего огня. Застав врасплох, он наклонился, поднял меня на плечо, как заправский пожарный, а затем перевернул, уложил обратно на диван и навис надо мной.

— Я думаю, ты права. Должность под тобой не подходит. У тебя есть что-нибудь повыше? Я слишком люблю контроль и думаю, что я лучше подойду для этого отдела.

Я засмеялась.

— Извини, все занято.

Уэстон зарычал.

— Я расчищу себе место.

«Боже, как же я скучала по нему!»

Я погладила его по щеке.

— Похоже, ты отлично справишься. Дай мне подумать. Может, я все-таки найду для тебя подходящее место.

— Я знаю подходящее место, милая. — Он убрал прядь волос с моего лица. — Внутри тебя. Вот где мое место. Как мне подать заявление на эту работу?

Я улыбнулась.

— Я почти уверена, что у тебя уже есть эта работа. Ты давно пробрался в мое сердце. Я просто боялась это признать.

Уэстон пристально посмотрел мне в глаза.

— Да?

— Да.

— Я люблю тебя, Соф, и больше никогда не подведу.

Я улыбнулась.

— Я тоже тебя люблю, ты моя заноза в моей заднице.

Уэстон коснулся своими губами моих.

Мое сердце было переполнено, но все еще оставалось кое-что, что мне нужно было знать.

— Каково было твое реальное предложение?

— Для «Графини»?

Я кивнула.

— Я оценил отель чуть меньше чем в сто миллионов. Так что мое предложение было два миллиона, а что?

Я ухмыльнулась.

— Мое было на сто тысяч больше. Я бы все равно победила.

Уэстон усмехнулся.

— Это так важно для тебя?

— Черт, да. Я победила честно и справедливо, и теперь могу командовать тобой без зазрения совести.

Он улыбнулся.

— Ты собираешься командовать мной?

— При каждом удобном случае.

— Знаешь, хоть я и не люблю проигрывать, но сейчас я подчиняюсь. Однако если будешь мне это припоминать, то разозлюсь. Но это и к лучшему. Я люблю ругаться, а потом мириться с тобой. Я вижу много ссор и примирительного траха в нашем будущем.

Я закатила глаза.

— Как романтично.

— Так и есть. Я — мистер Романтик, а ты — моя счастливая девушка.

Эпилог

18 месяцев спустя

Уэстон

— Входите!

Дверь моего кабинета открылась, и вошел Луис. Вот уж неожиданный визит.

— Похоже, ты неплохо устроился. — Он с улыбкой и оглядел комнату.

Моя офисная мебель состояла из складного стола, металлического стула и трех ящиков из-под молока, которые я использовал для картотеки. С потолка свисала одинокая лампочка на оранжевом шнуре. Сделать свой офис презентабельным не входило в число самых важных дел.

Я встал, пожал ему руку и пошутил:

— У тебя сегодня экскурсия по местным трущобам? Кстати, ты знал, что единственный вид на парк из этого отеля — через дорогу, как раз там, где дилер продает крэк?

Он усмехнулся.

— Вестибюль выглядит хорошо. Напоминает о моих первых днях в «Графине».

— Почему-то я сомневаюсь, что Грейс пришлось платить бомжам, чтобы они перестали мочиться у главного входа.

— Может быть, и нет, но атмосфера похожая. Строители доделывают последние мелочи, сотрудники суетятся, спеша навести лоск к приезду первых гостей. Такое чувство, что вот-вот произойдет что-то особенное.

Я улыбнулся.

Я думал, что один это чувствую.

Через шесть недель после того, как семья Стерлинг обосновалась в «Графине», я пошел навестить мистера Торна и по дороге увидел вывеску о продаже в окне заколоченного отеля. Агент по недвижимости случайно был внутри, так что я зашел. Пока она разговаривала по телефону, я огляделся. Место было настоящей дырой. Кругом грязь и паутина, но вывеска над тем, что когда-то было стойкой регистрации, привлекла внимание. Отель «Кэролайн». В тот момент я понял, что моя жизнь вот-вот изменится.

Отель не работал уже пять лет. Позже я узнал, что он закрылся через неделю после смерти моей сестры. Я никогда особо не верил в судьбу, но мне нравилось думать, что в тот день Кэролайн смотрела на меня с небес и подала знак, что пришло время начать вести себя, как мужик. Район, где располагался отель, переживал не лучшие времена, но я верил, что это измениться, и что более важно — я верил в себя. Наконец-то.

Спустя месяц, в день своего тридцатилетия, я стал владельцем отеля «Кэролайн». Я заплатил почти пять миллионов из трастового фонда, который дед создал для меня. До этого я к этим деньгам не прикасался. Из вежливости я позвонил ему и отцу и сказал, что выхожу из семейного бизнеса. Они так и не простили меня за фиаско с «Графиней», но дать им знать казалось правильным поступком. Они не пожелал мне удачи, но и не сказали, что я совершаю ошибку. Похоже, им было просто наплевать, — скатертью дорожка. Смотри, чтобы дверь не ударила тебя по заднице, когда будешь уходить, — и конечно же ни один не вспомнил о моем дне рождения.

Вечером я поехал в «Графиню» и отпраздновал именно так, как хотел — хорошенько повздорил со своей девушкой. София имела полное право сердиться. Я не сказал заранее, что собираюсь купить заброшенный отель и практически порвать с семьей. Даже сейчас, спустя почти полтора года, я точно не знал, почему скрыл это. Возможно, боялся, что София попытается меня отговорить, а может быть просто должен был сделать все сам. В любом случае, она простила меня после трех оргазмов.

— Так что же привело тебя сюда, Луис? — спросил я. — В «Графине» все хорошо?

— Все идеально. Бригада приступила к работе, как только София вчера уехала в аэропорт. Все будет готово вовремя.

— Отлично. Спасибо.

В руке у Луиса был маленький коричневый бумажный пакет. Он протянул его мне.

— Это было в одной из коробок, которые мы вытащили из хранилища.

Я нахмурился.

— Что там?

— Я подарил это Грейс на Рождество в 1961 году. Думаю он идеально подойдет для сегодняшнего вечера.

Внутри пакета завернутый в старые газеты был стеклянный шар. Сначала я не понял, что в нем особенного, но когда я перевернул и увидел рисунок…

— Ничего себе!

Луис улыбнулся.

— Жизнь подобна кругу. Нам кажется, что мы достигли конца, а оказывается, что вернулись к началу. Удачи тебе сегодня вечером, сынок.

***

София

Я спускалась на эскалаторе и с улыбкой наблюдала за Уэстоном — он оглядывал толпу, ища меня. Даже если бы он не возвышался надо всеми, то все равно бы выделялся, потому что притягивал взгляд. Конечно, он был высоким, темноволосым и красивым, но не это отличало его от других. Дело было в том, как он держался — уверенно, с высоко поднятой головой и озорным блеском в глазах, который соответствовал дерзкой ухмылке, которая, казалось, всегда таилась в уголках губ. Он стоял у выдачи багажа с букетом, и без сомнения сердца далеко ни одной женщины затрепетали при его виде.

Наконец он заметил меня, и ухмылка превратилась в широкую улыбку. Мы были парой больше полутора лет и целый год жили вместе, но его сексуальная улыбка по-прежнему действовала на меня безотказно.

Уэстон, не сводя с меня глаз, подошел к эскалатору, как раз, когда я спустилась.

— Что ты здесь делаешь?

Уэстон взял у меня чемодан, обнял за талию и притянул к себе.

— Мне не терпелось тебя увидеть.

Он поцеловал меня так, как будто мы не виделись месяц, хотя я уезжала всего на день, чтобы навестить дедушку.

— Что ж, это приятный сюрприз. Спасибо, что встретил.

Мы вышли из аэропорта, я тут же застегнула пальто.

— Это точно не Флорида.

— Да. Завтра обещали снег.

— Здорово. Надеюсь, он не растает до праздников, чтобы у нас было настоящее белое Рождество.

— Милая, если завтра выпадет снег и не растает за две недели, это будет грязное, серое Рождество.

Я надулась.

— Не разрушай мою мечту только потому, что ты Скрудж.

— Я не Скрудж.

— О, хорошо. Итак, можем ли мы наконец украсить квартиру в эти выходные?

— Да, конечно.

Я знала, что Рождество было трудным временем для Уэстона — это напоминало ему о сестре, — но мне очень хотелось в этом году устроить настоящий праздник.

По дороге в город я рассказала Уэстону о своей поездке, а он как продвигаются дела в «Кэролайн», отель должен был открыться сразу после нового года.

Уэстон, казалось, был в хорошем настроении, и я решила затронуть еще одну тему, которую хотелось обсудить.

— Итак… моей бабушке в следующем месяце исполнится восемьдесят. Дедушка устраивает для нее вечеринку-сюрприз во Флориде.

Уэстон взглянул на меня.

— Как мило.

— Я подумала, что мы могли бы пойти на вечеринку.

— Мы?

— Ага.

— Ты хочешь, чтобы я пришел на вечеринку Стерлингов?

Я кивнула.

— Как думаешь, что скажет твой дедушка?

— Я ему уже рассказала. Он… это переживет.

«Надеюсь, — мысленно добавила я. — По крайней мере, на этот раз он не сказал: только через мой труп, когда я упомянула, что хочу познакомить его с Уэстоном. Это прогресс».

Уэстон постучал пальцами по рулю.

— Хорошо, я пойду.

Я округлила глаза.

— Правда?

— Это важно для тебя, верно?

— Да. Я знаю, что вы с дедушкой поладите, когда узнаете друг друга получше.

Уэстон покачал головой.

— Давай умерим ожидания, чтобы не разочаровываться?

Я улыбнулась.

— Хорошо.

Мы проехали туннель, и Уэстон повернул направо, а не налево.

— Разве мы не домой едем?

— Мне нужно заехать в «Графиню».

— Зачем?

— Э-э… Мне случайно отправили туда посылку. Я сделал заказ с твоего аккаунта, а там указан адрес «Графини», я это не заметил.

— Я так устала, — сказала я с зевком. — Это важно? Я могу принести ее домой завтра после работы.

— Важно.

— Что в посылке?

Он помолчал с минуту.

— Не твоего ума дела.

Я ухмыльнулась.

— Мой рождественский подарок?

Мы остановились в квартале от «Графини». Уэстон отстегнул ремень и открыл дверь.

— Я подожду тебя здесь.

— Нет.

— В смысле? Почему я не могу подождать тебя в машине?

Уэстон провел рукой по волосам.

— Потому что посылка в твоем офисе, а у меня нет ключа.

Я потянулась за сумочкой.

— Я дам тебе ключи.

Уэстон простонал.

— Просто пойдем со мной.

— Но я устала.

— Это ненадолго.

Я фыркнула.

— Ладно. Но иногда ты меня раздражаешь. Ты в курсе?

Он что-то проворчал, но все же обошел машину, чтобы открыть мне дверь и подать руку. Его ладонь казалась горячей и потной.

— В твоей машине руль с подогревом?

— Нет.

— Тогда почему у тебя такие потные руки?

И Уэстон скорчил гримасу и потянул меня к «Графине». Его радостное настроение сменилось раздражением. Он отмахнулся от швейцара и сам распахнул передо мной дверь.

Войдя внутрь, я сделала несколько шагов и застыла как вкопанная.

— Что… что это?

— А на что это похоже?

— На самую большую рождественскую ель в мире.

Я задрала голову. Ель, стоявшая между двумя изогнутыми лестницами, которые вели на второй этаж, почти касалась потолка. Она должна была быть тридцати футов высотой.

— Тебе нравится? — спросил Уэстон, подводя меня ближе.

Я покачала головой.

— Я в восторге. Такая большая!

Уэстон подмигнул и наклонился ко мне.

— Я что-то подобное уже слышал, только со словом «такой».

Я рассмеялась.

Подошел Лен из отдела технического обслуживания. В одной руке у него был удлинитель, а в другой — электрический шнур с вилкой. Он посмотрел на Уэстона.

— Готовы?

— Как никогда прежде.

Лан вставил вилку в удлинитель, и ель загорелась белыми огнями. В гирлянде было, наверное, тысяча мерцающих лампочек. Это завораживало. Я таращилась на это волшебство, ничего не замечая вокруг, и только почувствовав какое-то движение, отвела от ели взгляд.

Мир остановился. Исчезло все, кроме Уэстона, которой стол передо мной на одном колене.

Я прижала руку ко рту и сморгнула слезы.

— Боже мой, а я ведь не хотела выходить из машины!

Уэстон усмехнулся.

— Твое упрямство не входило в план, но это чертовски логично, тебе не кажется? Нам пришлось спорить прямо перед тем, как я сделаю тебе предложение. Улыбки, розы, радуги и единороги — это не про нас.

Я покачала головой.

— Ты прав. Это были бы не мы.

Уэстон глубоко вздохнул, взял меня за руку, и наконец я поняла, почему у него вспотели ладони. Мой дерзкий мужчина нервничал. И не он один. Я прижала другую его руку к своей груди, где неистово колотилось сердце.

Уэстон прочистил горло.

— София Роуз Стерлинг, до встречи с тобой в моей жизни не было ни смысла, ни цели. Теперь я знаю, почему — я ждал тебя, чтобы полюбить. Сердце подсказывало это с самого первого дня, как мы переступили порог «Графини». Однако это казалось бессмысленным, и мне потребовалось время понять, что любовь не обязательно должна иметь смысл; она должна делать нас счастливыми. И ты делаешь, Соф… ты делаешь меня невероятно счастливым. Я хочу провести остаток жизни, споря и мирясь с тобой. Окажешь ли ты мне честь, став моей женой? Потому что я бы не захотел ни одну спутницу в мире, кроме тебя?

Слезы текли по моим щекам. Не знаю почему, но я опустилась на колени и прижалась лбом к лбу Уэстона.

— Как я могу отказать, когда ты наконец правильно процитировал Шекспира? Да! Я выйду за тебя!

Уэстон надел мне на палец кольцо с великолепным бриллиантом, и тысячи огней на ели потускнели в сравнении с его блеском.

Уэстона по обыкновению обнял меня за шею, сильно сжал и притянул к себе.

— Хорошо. А теперь заткнись и дай мне поцеловать тебя.

Он целовал меня посреди вестибюля, перед большой рождественской елью, казалось целую вечность, а когда нам пришлось прерваться, чтобы глотнуть воздуха, раздались аплодисменты. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять — это в нашу честь. Лобби заполнили люди, и они хлопали нам.

Я огляделась вокруг. Тут был мистер Торн и… я несколько раз моргнула.

— Это…?

Уэстон улыбнулся.

— Скарлетт? Да. Я доставил ее сюда вчера вечером, чтобы попросить разрешения жениться на тебе. Твой отец вряд ли бы разрешил, и, кроме того, мнение Скарлетт ты ценишь выше, чем его.

Уэстон помог мне подняться на ноги. Скарлетт, мистер Торн и остальной персонал подошли, чтобы поздравить нас.

Все это до сих пор не укладывалось в моей голове.

— Это так невероятно. — Я имела в виду не только предложение, но и все в целом. — Помнишь историю о том, как в последний раз в «Графине» украшали ель?

Уэстон кивнул.

— Они втроем украшали ее прямо здесь, на этом самом месте. Грейс всегда надеялась, что наши дедушки помирятся, и они это повторят, но ее надежды не сбылись. Именно поэтому она больше никогда не украшала «Графиню» на праздники, и именно поэтому я захотел это изменить. Наши деды слишком упрямы, чтобы мирится, но Грейс была бы счастлива, что Стерлинги и Локвуды наконец-то снова подружились.

Я улыбнулась.

— Была бы.

Уэстон полез в карман пальто и достал что-то, завернутое в старую газету.

— Я хотел повесить не только гирлянды, но и шары, но подумал, что лучше следовать традиции и сделать это вместе. Есть с дюжину коробок со всевозможными украшениями, но первый повесишь ты. — Он достал стеклянный шар из газеты и протянул мне. — Луи подарил его Грейс много лет назад. Он нашел его в одной из коробок и принес мне. Это утвердило меня в решении сделать тебе предложение именно здесь.

Я внимательно посмотрела на шар. Сразу бросалось глаза, что он старый и явно сделан на заказ, но при этом хорошо сохранился. В центре шара серебряной краской были нарисованы три фигуры, держащиеся за руки — фигурка в середине чуть меньше тех, что по бокам, — а под ними надпись: «Стерлинг-Коупленд-Локвуд навсегда».

— Это мы, Соф. И Грейс Коупленд свела нас вместе.

— О Боже мой! Ты прав!

Уэстон наклонился и чмокнул меня в губы.

— Конечно, я прав. Я всегда прав.

Я повесила шар на елку и обняла его за шею.

— Знаешь, мне не нравится кольцо, которое ты выбрал, и думаю, что предложение руки и сердца могло бы быть покреативнее. О, и елка… тоже не высший класс.

Уэстон опешил.

— Надеюсь, ты шутишь?

— Не шучу. — Я попыталась скрыть ухмылку, но не смогла. — Возможно, нам стоит поспорить об этом позже, когда вернемся домой.

Глаза у моего жениха потемнели.

— Зачем так долго ждать? Встретимся в прачечной через пять минут!

Оглавление

Ви Киланд Конкуренты

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Эпилог