Саид 2. Над пропастью (fb2)

- Саид 2. Над пропастью (Братья Хаджиевы - 5) 2815K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анастасия Шерр

Анастасия Шерр
Саид 2. Над пропастью

Глава 1

Несколькими часами ранее

– Что, чурка, хочешь поиграть со мной в гангстеров? Ты не знаешь, с кем связался, и кто мой отец, – в панике заоглядывался вокруг, явно кого-то выискивая. – Он твою шайку бандитскую на зоне сгноит! Нееет! Вас там всех порешат!

Саид хмыкнул. Забавный какой этот уродец. Оставил бы его парням, как зверушку, для развлечений. Если бы не собирался грохнуть. Но кукле обещал. А обещания Хаджиевы просто так не дают.

– Я знаю, кто твой папаша. И кто ты знаю. Кусок говна, не способный даже с женщиной справиться без папочки-прокурора, или кто он там сейчас, мэр? Кстати, твой снайпер тебя тоже не спасёт. Ему самому сейчас помощь не помешала бы, – с удовольствием проследил за реакцией Шевцова, чья нервная ухмылка мгновенно сошла с бесцветной морды, и продолжил, вытаскивая из-за пояса ствол, направляя его мрази в лоб: – Тебе привет от Нади.

Трус заплясал, выставив руки в защитном жесте и отступая назад.

– Ой, а я ещё не закончил с сюрпризами, куда же ты так торопишься? Видишь ли, снайпер был отвлекающим манёвром. У меня в запасе ещё кое-что есть. Глянь, вон там, за лобовухой лампочка мигает? – Шевцов указал на одну из своих тачек, осклабился. – Там камера закреплена. Она транслирует запись происходящего здесь прямо в прокуратуру. Прямой эфир, так сказать. Так что, я бы на твоём месте…

– Ты не на моём месте, – выстрел прозвучал оглушающе, словно раскат грома. – И не будешь.

Обжёг глотку крепким вискарём, поморщился.

– Давай, быстрее латай. Дела у меня.

– Вам бы отлежаться хоть немного. Обезболивающее сейчас подействует, но…

– Делай, что говорю! – рявкнул на доктора, и тот, недовольно поджав губы, прошил иглой кожу. Саид зашипел, поморщился и выругался так, что медсестра, стоящая рядом, покраснела от корней волос до груди.

– Нужно было хотя бы укол сделать, – пролепетала испуганно, на что Саид наградил её злым взглядом.

– Ты будешь рот открывать, когда он сосать тебя заставит, – кивнул на доктора, медсестра вообще в помидорину превратилась. – Пошла отсюда!

– Иди, Машенька, – кивнул ей врач, и та сбежала, по пути зацепив стол с инструментами, а тот в свою очередь впился углом в бок, и без того ноющий от боли.

Вот сука… Машенька.

Глотнув горючего пойла ещё раз, выдохнул, прислоняясь к стене.

– Давайте вы ляжете, так будет удобнее.

– Шей, говорю, реще. Ехать мне надо.

Да. Он обещал отцу ужин. А отца Саид никогда не обманывал. За исключением каких-то мелочей. Но сегодняшний ужин – это другое. Отец принял Надю, как его женщину. Это дорогого стоит. Да и куклу надо бы хорошо спрятать. Лучше места, чем под крылом Хаджиева-старшего, нет.

Когда бочина была залатана, бутылка опустела, а доктор устало смахнул пот со своего лба, поднялся, кивнул Махмуду, а тот швырнул врачу пачку купюр. Ехать в свою больницу времени не было, и так крови из него вытекло дохера. Под руку подвернулась небольшая частная клиника. Стоматологическая, правда. Ну а какая там нахрен разница? Клиника и есть клиника.

Зарулили в неё. Поначалу персонал пытался увильнуть и вызвать ментов, но когда услышали фамилию Хаджиев, осели. И не пожалели. Доктору нужно не одну сотню челюстей собрать, чтобы заработать столько, сколько отвалил ему Саид.

– С…спасибо большое! – доктор таки прозрел, заулыбался.

– Не болей. Стоматолог, – кинул ему на прощанье Махмуд со своим фирменным акцентом и открыл перед Саидом дверь. – Теперь куда, господин Саид?

– За ней поехали.

Всю дорогу клонило в сон, то ли от алкоголя, то ли от потери крови. Пару раз даже ненадолго отрубался. Правда, на первой же кочке очухивался и снова устремлял взгляд на дорогу.

– Господин Саид, может, в гостиницу сначала? Отдохнёте? А я тем временем привезу Надежду? – Махмуд поглядывал на него с неодобрением.

– Нет. Вези к ней.

* * *

Надю нашёл в постели. Подошёл к тумбочке, поднял упаковку из-под таблеток. Новая. Не хватает двух колёс. Загуглил – вроде снотворное. Сел рядом.

Всё делал на автомате и очнулся, когда уже пальцами касался её лица. А именно – сочных губ. Влажных, вкусных до охерения. Надавил пальцем на нижнюю и почувствовал, как, несмотря на усталость, оживает всё в паху. Яйца заныли от воздержания, и из глотки вырвался раздражённый вздох.

Одёрнув руку, прямо в куртке свалился рядом. Даже если сейчас с потолка ебанёт молния Наде в голову, и случится чудо – она позволит ему залезть на себя, то он всё равно ни на что не способен. Ноет простреленная бочина, и вискарь подействовал как-то слишком расслабляюще. Вздремнуть бы.

Закрыл глаза, а кукла Надя заворочалась, что-то простонала. Прислушался и, ни хрена не поняв, обхватил её за талию рукой, прижимая к себе.

* * *

Повернувшись на бок, уткнулась в чьё-то твёрдое тело, поморщилась от неприятного предчувствия. А открыв глаза, вскинулась и закричала, в ужасе отползая назад. Холодными, абсолютно пустыми рыбьими глазами на меня смотрел Шевцов, застывший с неестественно открытым ртом. Он вроде улыбался, но как-то ужасно… Как клоун из фильма ужасов. А на лбу виднелась маленькая чёрная дырочка с запёкшейся по краям кровью. Я закрыла рот ладонями, подавляя рвотный позыв. И попыталась встать с кровати, но снова во что-то упёрлась.

Медленно повернулась, и грудную клетку разорвало от боли. Саид…

Он лежал с закрытыми глазами, а на белой рубашке в районе груди расползалось алое пятно. В руке был зажат пистолет, а у кровати, прямо над Саидом, возвышался его отец. Он смотрел на меня. Ненавидящим, яростным взглядом пронзал насквозь.

– Это ты его убила, – голос Хаджиева старшего прозвучал необычайно громко, я скривилась от боли в висках.

– Нет… Не я. Я не убивала! – закричала уже в пустоту, потому что отец Саида растворился в воздухе, словно его и не было.

– Как же не ты? Это же ты попросила его убить меня? Ты во всём виновата, Мышка… Тыыыы, – прозвучало позади, и я перевела взгляд на Шевцова, что всё с тем же жутким выражением лица медленно поднимался с кровати. Его голова с хрустом повернулась ко мне, а страшная улыбка стала ещё шире, такой, что я даже увидела его челюсти.

Внезапно горло сжало стальным обручем, и вместо крика из груди вырвался лишь хрип. Сзади меня схватили чьи-то руки, впиваясь пальцами в предплечья. Я точно знала, что это Саид. Чувствовала. Но его руки были чёрными и окровавленными, будто лапы какого-то чудовища.

– Ну-ну, Мышка, – пропел Шевцов своим уродливым ртом, хотя ни один мускул на лице не шевельнулся. Оно оставалось таким же неподвижным и тошнотворным, а голос походил на шипение змеи. – Не бойся. Сегодня я буду не один. Саид давно тебя хотел, я решил поделиться с ним. Как в старые добрые времена, помнишь?

А потом был Саид. Шевцов куда-то исчез, а Хаджиев, яростно рыча, вбивался между моих ног. Мне не было больно, я ничего не чувствовала, кроме сковывающего тело страха. Теперь Саид был обнажён и из чёрной, почему-то обугленной раны на его груди на меня капала кровь. Сначала капля за каплей, а затем потекла струйкой. Я пыталась зажать рану ладонями, но она становилась всё больше…

– Саид, – выдыхаю ему в губы, когда склоняется, чтобы поцеловать меня и… просыпаюсь.

Резко открыла глаза, выдохнула. И, увидев лежащего рядом Хаджиева, закричала во всё горло, вскакивая и падая на спину. Точно как во сне, отползла назад и ударилась о край тумбочки. Едва не свалилась с кровати, но рука Саида меня поймала и дёрнула назад.

– Не трогай! Не трогай меня! – заорала Хаджиеву в лицо, а тот цокнул языком.

– Уймись.

Я захлопнула рот, проглотила ком величиной с булыжник.

Вот так. Одного его слова было достаточно, чтобы я вернулась в реальность и осознала, как сейчас выгляжу… Как психопатка.

– Что ты снова делаешь в моей кровати, Саид? – голос дрожащий, жалкий и хриплый. Подозреваю, что и внешне я не «айс». Но от жутких сновидений до сих пор трясёт и колотит, собраться крайне трудно.

– Судя по тому, как ты кричала моё имя, снюсь тебе.

– А может, это был кошмар? – выдыхаю.

– О, нет. Тебе нравилось. Я слышал это по твоему голосу. В нём не было страха. Только страсть. Я даже почувствовал твой запах, как ты стала мокрой для меня. Приятно знать, что хотя бы в твоих снах у меня есть секс, – он улыбается, а я хватаюсь за эту улыбку, как утопающий за соломинку. Лишь бы стереть из памяти ту другую улыбку. Страшную, кошмарную.

– Тебе кто-то запрещает иметь секс? – выгнула бровь, ложась на подушку, закрывая глаза, потому что начала кружиться голова.

– Ты запрещаешь. Так расскажешь свой сон? В подробностях? – он с удовольствием послушал бы, не сомневаюсь.

– Ты меня изнасиловал. Так достаточно подробно? – прошептала, переворачиваясь на другой бок, но перед этим заметила, как его улыбка потускнела. Что такое, снова самолюбие величиной с Марс задело?

– Иногда мне этого хочется.

– Чего? Взять меня силой? – говорю с ним на автомате, а взглядом хаотично мечусь по знакомой комнате, цепляя и отмечая в памяти свои вещи. Здесь нет Шевцова. И не было. Он не лежал на моей кровати, не смотрел на меня своими белесыми глазами и не улыбался изуродованным ртом. Здесь только я.

И Саид.

Он приехал. Вернулся со встречи с Шевцовым…

– Да, – отвечает быстро, даже не задумываясь.

– В таком случае я вынуждена просить тебя слезть с моей кровати, – закрываю глаза.

Мне страшно. До одури страшно узнать, что там произошло… На встрече с Шевцовым. И Саид почему-то не торопился рассказывать. Вёл себя так непринуждённо, словно в магазин за семечками бегал.

– Ты кое-что обещала мне, помнишь?

Я напряглась, впиваясь в подушку пальцами и зажмуриваясь. Нет-нет, я не готова. Вообще не готова услышать, что Шевцова больше нет. Тогда это будет значить, что я убийца. Потому что именно я попросила Саида убить его.

– Что я обещала?

Хаджиев хватает меня руками, а я в панике сжимаюсь в комок. Поворачивает к себе и, нависнув сверху, долго смотрит в глаза.

– Ты обещала мне ужин. С моим отцом. Помнишь? – на его шее пульсирует вена, взгляд на неё и возвращает меня к жизни. Упираюсь руками в грудь Саида, он почему-то морщится, словно от боли, отстраняется.

– Помню.

Глава 2

Саид задремал, пока я приводила себя в порядок и когда вернулась в комнату, не услышал. Во сне морщился и негромко то ли рычал, то ли постанывал, раздражаясь, а внутренняя чистюля во мне резко воспротивилась тому, что он улёгся на мою постель в верхней одежде. Правда, уже в следующий миг завопила на чистюлю я. Лучше уж в куртке, чем без трусов, как в прошлый раз.

Приглядевшись, заметила на чёрной коже его стильной куртки дырку, будто её прожгли сигаретой. Нет, сигарой. Большая дырка… Это ещё что?

Тихонько приблизилась, осторожно склонилась и поддела двумя пальцами его футболку. Мешала его рука, лежащая на животе, и мне пришлось наклониться почти до самого паха Хаджиева, чтобы рассмотреть, что там у него. Там, в смысле, под футболкой… А не в паху.

Разглядев повязку, пропитавшуюся кровью, тихо ахнула, зажала рот ладонью и вскинула взгляд на Саида. А он будто и не спал. Смотрел на меня сверху вниз. Благо без своей фирменной ухмылочки.

– Что это ты там делаешь, грязная извращенка?

Я вздохнула, оттолкнула его ногу и села рядом.

– Ты ранен? – я, разумеется, пыталась придать голосу равнодушия, но руки снова затряслись, как у паралитика. Нехорошо это всё для моей нервной системы. Ещё хуже то, что готовилась услышать. Раз Хаджиев ранен, то Шевцов, скорее всего, убит.

– Царапина. Пуля только кожу прошила. Видишь, на что идут голодные мужики, лишь бы получить желанную женщину?

– Не до твоих шуточек дурацких. Скажи лучше… Он… Ты убил Шевцова? – произнесла и взглядом в пол вперилась. Сложно это. Осознавать, что ты убийца. Пусть не своими руками, но всё же я совершила убийство. Мне с этим жить. Теперь кошмаров станет больше, а я окончательно сойду с ума.

– Нет, – отвечает вдруг Саид, и я резко поворачиваю к нему лицо, а он, незаметно поднявшись, ловит его своими ладонями. – Это было бы слишком гуманно для такой падали. Не-е-ет, – тянет презрительно, в оскале дёргается верхняя губа, а взгляд Хаджиева становится невидящим. Словно его пеленой ненависти заволокло. – Сначала он переживёт всё то, что пережила ты. А потом я выполню своё обещание, кукла. Слово мужчины.

Я не знаю, что испытала в тот момент. Если это облегчение, то какое-то оно слабое. А если разочарование, то какое-то неуверенное. Потому что Саид меня тогда пугал больше всего. То, что полыхало в его глазах – не ярость, не гнев. Это что-то запредельное, сумасшедшее. За гранью.

Он, наверное, уловил мой испуг, потому что его взгляд тут же изменился, став более осмысленным, а руки, всё ещё сжимающие мои щеки, соскользнули вниз.

– Собирайся на ужин. Потом это обсудим.

Я замотала головой, не веря своим ушам. Нет! Нет же! Нельзя сказать такое, а потом спокойно ехать на ужин, словно ничего и не произошло! Я уже не за гранью. Я над пропастью повисла и держусь на самом краю, а он об ужине твердит?

– Что ты собираешься делать?

Он сощурился, подался вперёд, ловя меня за подбородок пальцами одной руки, а второй обхватил шею сзади, не давая вырваться. Потемневшим тяжёлым взглядом вонзился в моё лицо.

– Тебе что, жаль его? Жаль эту ублюдочную мразь? После всего, что он с тобой сделал? Он и его дружки-обдолбыши? Серьёзно, Надя? Ты просыпаешься в холодном поту и до сих пор не подпускаешь к себе мужчин после того, что они сделали с тобой. Я, узнав, что они творили, не могу спать. Не могу думать ни о чём другом. Хочу мести, крови их хочу. А ты жалеешь его?! – произносит последнюю фразу с таким презрением, что меня начинает выворачивать от самой себя.

Нет, он ошибается. Я не жалею Шевцова. Что бы с этим подонком ни произошло, он заслужил. Но я не хочу участвовать в этом. Не хочу быть причиной его гибели или страданий. Я не хочу пачкаться. Но уже сделала это. Испачкала себя, испачкала Саида.

– Тебе-то за что мстить? Он сделал это не с тобой, а со мной. Забудь, что я говорила тебе. Не нужно мстить. Тем более за меня.

Его лицо приобретает серый, почти чёрный оттенок, а губы кривятся в гримасе ненависти. Меня сшибает мощной аурой, порываюсь отстраниться, но Хаджиев не даёт. Рывком меня на себя и выдохом в губы:

– Поздно. Ты моя женщина, и меня всё это касается в первую очередь. Я так решил. Собирайся. Давай. Свои обещания надо сдерживать. Или ты хочешь поехать в этой рванине? Тебе платье купить? – он переходит на грубость, то ли включая свою броню непробиваемую, то ли просто желая перевести разговор в другое русло. – Кстати, мы едем не в гостиницу. Отец закончил ремонт в старом доме, туда и поедем. Я хочу, чтобы ты выглядела хорошо. Если тебя не затруднит. Дело не в том, что этот брючный костюм выглядит плохо. Дело в том, что… – Саид на мгновение замолкает. – Я хочу видеть тебя в платье.

Его просьба мне понятна. Этот ужин для Саида много значит. Как и его отец. И я, конечно, не стану упрямиться, хоть и не планировала наряжаться, словно на праздник.

– У меня есть платье.

* * *

Дворец. Красивый, шикарный, небольшой, но в нём три этажа, и компактным он кажется только снаружи. Я осматриваюсь вокруг, сердце отчего-то сильно сжимается. Мне страшно, и это странно. Саида я уже не боюсь. По крайней мере, точно знаю, что он не причинит мне вреда. У него на это были и время, и возможности. И немало. Также я не думаю, что его отец позвал нас, чтобы сделать что-то плохое. У него, кстати, тоже была возможность ещё при первой нашей встрече. Но тревога нарастает с каждым шагом, а когда машина, которая привезла нас сюда, отъезжает, а ворота закрываются, я начинаю дрожать. Правда, только внутренне. Снаружи источаю чистейшее спокойствие. Привыкла так. Мне так проще.

Только Саида обмануть сложно. Уж не знаю, то ли причиной тому служат его врожденные прозорливость и внимательность, то ли бесчисленные уроки психологов, которым посчастливилось иметь с ним дело. Он сжимает мою руку почти до боли и властно, без всяких промедлений тащит за собой, не внимая моему ворчанию, что я на каблуках.

– Нужно почаще надевать красивую обувь, кукла Надя. Тогда и ноги болеть не будут, – отвечает с присущей только ему снисходительностью. А меня это начинает бесить. Что ж, хорошо, прихожу в себя.

– Меня устраивают мои домашние тапочки. Я в подружки мажора не метила, – отвечаю ему колко, на что Хаджиев плотоядно скалится, кивает пробегающему мимо нас и распахивающему большую входную дверь охраннику.

– Ничего. Приучу, – заводит меня в дом, и я на мгновение теряю дар речи.

Здесь восхитительно. Охрененно восхитительно – почему-то именно это странное словосочетание приходит в голову.

– Это что, викторианский стиль? – я видела подобную красоту только в журналах по интерьеру, когда обустраивала свою маленькую квартирку.

– Отец любит эти понты, – скучающе произносит Саид, обводя дом равнодушным взглядом. Он, видимо, с детства привык к хоромам. А я вот нет. И мне здесь совсем не уютно, хотя и не могу не признать, что таки восхищена. – Похоже, собирается остаться здесь надолго.

– Ты прав. Собираюсь, – звучит сбоку, и мы поворачиваемся на голос Хаджиева-старшего.

Он смотрит на меня как в том сне. Осуждающе, испепеляюще… Я уверена, он с удовольствием вышвырнул бы меня отсюда, да только Саид с этим не согласится. А Хаджиев-старший считается с мнением своего сына. Без всяких сомнений.

– Отец, – сдержанно кивает ему Саид, видимо, тоже уловив напряжение, витающее в воздухе. Я бросаю косой взгляд на младшенького. Он переоделся прямо в машине, стащив дырявые вещи и швырнув их на пол. Надел чёрную рубашку, пиджак – вещи привёз верный пёс Махмуд, он же и выбросил испорченную одежду, остановив машину у ближайшего мусорного бака. Теперь выглядит, как новая копейка, не придерёшься. Если его рана и болит, то он этого не показывает.

– Рад видеть тебя, сын, – голос вопреки реплике Хаджиева-старшего звучит отнюдь не радостно. Я бы сказала даже, гневно. Почему? Он не хочет, чтобы я была здесь? Не вопрос. Я уйду. Пусть только уговорит своего сына отпустить меня, и я исчезну. Мне этого и правда хочется. Сбежать. Снова. Только на этот раз спрятаться более тщательно. Чтобы прошлое меня не настигло. Закрыться в своей любимой раковине. Там мне было хорошо и комфортно. – Твоя девушка может пройти в гостиную, стол уже накрыт. Домработница проводит. А нам с тобой нужно кое-что обсудить, – поигрывает желваками, словно злится. Я пока не могу разглядеть его эмоции, он их скрывает.

– Иди, Надя. Я скоро буду, – серьёзно приказывает мне Саид, и рядом возникает женщина в платке. Манит меня рукой и идёт дальше, а я тороплюсь за ней, стараясь не поскользнуться на блестящем, почти зеркальном полу.

Глава 3

– Что-то случилось? – спросил у отца, потому что выдерживать его взгляд стало сложно.

Тот тяжело, с тихим разочарованным стоном вздохнул, покачал головой.

– Что ты делаешь, Саид?

– О чём ты? – хотя, конечно, знал о чём. Догадывался. У отца всегда и везде работают глаза и уши. Он уже знает.

– Ты хочешь меня оскорбить? Думаешь, я слепой идиот? Хорошо. Я скажу. Ты развязал войну с мэром какого-то задрипанного городишки вместо того, чтобы заниматься делами и ставить на ноги бизнес, который из-за твоей халатности терпит убытки. Ты связался с женщиной, у которой до тебя были мужчины, и позволяешь ей помыкать тобой. Рискуешь своей жизнью ради этой девушки, словно она не очередная твоя шлюха!

– Она не шлюха, отец! – впервые в жизни повысил на него голос и тут же заткнулся, глотая горечь. Будь на его месте кто-то другой, Саид не стерпел бы. Сломал бы челюсть. Но отец это отец. К тому же он, пожалуй, единственный, кто сейчас смотрит на всё это дерьмо здраво и трезво.

– А кто она? – спросил вдруг Хаджиев-старший совершенно спокойно. Будто и не выходил из себя. – Кто эта девчонка? За кого ты развязал войну, сын?

– Она моя женщина.

– Твоя женщина, – повторил задумчиво, сощурился, а затем подался вперёд, хватая Саида за рубашку и дёргая её вверх. – И что, твоя женщина стоит того, чтобы ты лез под пули?! Что это, Саид? Мм? Зачем ты сам туда пошёл? Почему не отправил людей? Кто вообще этот малолетний торчок, из-за которого ты лично пошёл с ним на встречу?! Ты! Саид Хаджиев! Опускаешься до какого-то наркомана!

– Отец!

– Замолчи! – прогремел тот, отходя на шаг назад. – Клянусь, сын, впервые за всю твою жизнь я хочу тебя ударить. Что с тобой произошло? Ты же был самым здравомыслящим из всех своих братьев. Что сделала с тобой эта девчонка?

Повисла тишина. Такая оглушительная, что стало больно ушам. Самая громкая тишина, когда-либо звучащая в его голове. Саид увидел в глазах отца разочарование. И это ударило наотмашь. Сколько раз он прощупывал эту почву, проверял границы отцовского терпения. Сколько раз специально выводил его, то сбегая из дома, то забивая себя татуировками, то совращая девственниц. Но даже тогда не видел этого огорчения.

– Отец, я не отступлюсь, пока все, кто причинил ей зло, не прочувствуют всё это на своей шкуре. Не отступлюсь, пока не уничтожу их.

– Где этот сукин сын? Куда ты дел его труп? На записи чётко видно, как ты стреляешь в него, а потом Махмуд швыряет его в багажник. Куда ты дел труп, Саид? Мы должны вернуть его отцу тело.

– Нет, – возразил, покачав головой.

– По-другому нельзя. Мы ведь не звери. Ты наказал его за свою женщину, хорошо. Но каким бы ни был его отец, он имеет право похоронить своего сына. Нельзя бросать человека как собаку. Даже если это твой враг.

– Я верну его позже, – уголок рта дёрнулся в подобии улыбки. Нервной и больше похожей на тик.

– Позже? – отец сощурился. – Когда?

– Когда посчитаю нужным. И, пап… Это не те враги, которые заслуживают уважения. Они мрази.

Саид-старший прошёл к своему столу, поднял белую толстую папку. Долго смотрел на неё, не открывая, а после швырнул в сейф и захлопнул дверцу. Та автоматически щёлкнула.

– Что ж, раз ты считаешь, что можешь самостоятельно принимать подобные решения и разжигать войну… – вздохнул. – Тогда давай. Покажи своей женщине, чего она стоит. И чего стоишь ты.

– И это всё? – насторожился. Потому что Хаджиев-старший всегда был против конфликтов из-за баб. И это в какой-то степени правильно… Вернее, так Саид считал раньше. А сейчас всё так запуталось, что он уже не знает, где сам Саид Хаджиев, а где его желание обладать куклой Надей. – Я думал, ты скажешь, чтобы не рассчитывал на твою помощь.

Отец задумчиво усмехнулся, приблизился к Саиду и, положив руку ему на плечо, крепко сжал.

– Разве родители отрекаются от своих детей, когда они совершают ошибки? Разве я отрёкся от Марата и Валида, когда те оставили меня, наше дело, семью и ушли? А ты не просто мой сын. Ты ребёнок, которого мне подарила любимая женщина. Я не оставлю тебя без своей помощи, Саид. И клан не оставит. Но и ты должен кое-что сделать для клана. Докажи, что ты не взбалмошный мальчишка, который совершает поступки необдуманно и исключительно на эмоциях. Возьми девчонку в жёны. Тогда за тобой пойдут все члены клана. А ты покажешь всем, что бывает, когда кто-то зарится на то, что принадлежит тебе. Наглядный урок всем.

А такого поворота Саид не ожидал. Даже растерялся на какие-то пару минут. Отцу, правда, хватило этого времени, чтобы разглядеть его замешательство и воспринять все по-своему.

– Я пока не планировал жениться. Это серьёзный шаг. И я не хочу совершить ошибку.

– То есть, ты не уверен, что она та женщина, которую ты посадишь по правую руку? Ты учинил весь этот переполох просто так?

– Нет. Не просто так.

– Тогда решай! Хочешь ты чувствовать поддержку клана или будешь драться в одиночку. Только знай, сынок. Если члены клана проголосуют против этой войны, я буду вынужден лишить тебя ресурсов. Я знаю, ты победишь. В любом случае и при любых обстоятельствах. Однако мы можем избежать многих потерь. Ты можешь. В любом случае, решать тебе. Я не стану давить или принуждать.

Отец дело говорил. Он, как лучший стратег, предусмотрел всё. Даже то, чего не предусмотрел Саид. Хаджиев-старший, как обычно, говорил правильные вещи. Если Саид женится – у него появится право враждовать за свою женщину хоть со всем миром. И клан обязан встать за его спиной. Плюс ко всему, так Саид докажет свою состоятельность и зрелость. В клане ценят семью. Клан и есть семья. Хотя в их случае – даже больше, чем семья.

Клан – это сила. Огромная сила. Ни один враг не устоит. Поэтому мнение их крайне важно.

Из минусов: глава клана, которым сейчас являлся Саид-старший не может поддерживать опального сына, игнорируя голоса остальных. Это пошатнёт его авторитет, чего допускать никак нельзя. Никогда и не при каких условиях. Потому что всегда найдётся тот, кто захочет этот авторитет пошатнуть.

– Я принял решение.

* * *

Я чувствовала себя некомфортно в доме Хаджиевых. Всё время оглядывалась на дверь и ждала возвращения Саида. Как ни странно, сейчас я хотела его видеть.

Женщина, которую ко мне приставили, почему-то нервировала. Она даже не смотрела на меня, помогая официанту с сервировкой стола, а у меня было ощущение, будто она следит за мной. Я усиленно делала вид, что меня интересует новостная лента в социальной сети, куда не заходила уже года два. Просто нужно было куда-то спрятать глаза.

– Желаете чего-нибудь выпить? – спросила она напоследок, видимо, собираясь уходить. Я бы попросила чего-нибудь покрепче, да вовремя одумалась, взглянув на её платок. Вряд ли в этом доме считается нормальным, когда женщина пьёт алкоголь. Хотя Саид себе позволяет. Но он не женщина. Что ж, не стану смущать здесь никого. Да и задерживаться я не планировала. Отсижу для приличия часок, а потом попрошу Саида отвезти меня домой.

– Благодарю, я не хочу пить, – ответила женщине, и та, равнодушно кивнув мне, удалилась.

Хаджиевы появились внезапно. Распахнулась дверь, и они вошли в гостиную, как два богатыря. Широкоплечие, по-своему красивые. Привлекательные мужчины, что уж говорить. И снова я поразилась тому, насколько они похожи. Интересно, старший Хаджиев был такой же, как его сын сейчас? Вспыльчивый и горячий? Потому что единственное, чем они отличались, на мой взгляд – темперамент. Саид-младший как пороховая бочка, не знаешь, когда и с какой силой рванёт, достаточно одной искры. А его отец абсолютно спокойный в любой ситуации. Опять же, как кажется мне. Я видела его всего два раза в жизни, поэтому не могу утверждать, что он всегда такой. И, тем не менее, думаю, что ему достаточно лишь посмотреть своим фирменным взглядом, и повышать голос уже не требуется. Опасный мужчина. Как, впрочем, и Саид в своей агрессии.

Я ведь так до сих пор и не поняла, что он задумал сделать с Шевцовым. Подозреваю, знание это меня не успокоит.

Саид был мрачен, а вот его отец заметно повеселел, о чём свидетельствовала еле заметная улыбка.

– Прошу прощения за ожидание, Надежда. Нам с Саидом было нужно кое-что обсудить. Надеюсь, ты не скучала?

– Ничего, всё нормально, – я поднялась, чувствуя себя под его взглядом неловко.

– Присаживайтесь. Давайте поужинаем. Я сегодня пригласил нового повара. Посмотрим, на что он способен, – мужчина сел на стул во главе стола, Саид последовал за отцом, наверное, собираясь занять место рядом. А я хотела присесть поодаль, но поймала на себе красноречивый взгляд Хаджиева-младшего. В следующий момент он отодвинул стул справа от своего, еле заметно качнул головой, мол, присядь здесь.

Как только мы заняли свои места, в гостиную начали вплывать молодые люди с подносами в руках. Я невольно вздёрнула брови. Три официанта? Зачем? Накрыто на троих, соответственно, больше никого не ждали. Получается, по одному официанту на человека? Наружу рвался истерический смех. Я бывала и на званых ужинах, и в хороших ресторанах и качественное обслуживание в новинку для меня не было. Но то, с каким шиком всё происходило в доме Хаджиевых, заставляло нервничать. Почему? Да хрен его знает. Просто не мой это мир и всё.

А вот насчёт алкоголя я переживала зря. Когда молодой человек наполнил наши бокалы шампанским, внутри проснулась надежда, что я таки не окочурюсь от стресса за этим столом. Благо никаких неведомых мне доселе блюд не было. Всё дорого, эксклюзивно, но никаких черепашьих мозгов в соусе из яиц белого страуса. Морепродукты в изобилии, мясо, сыры, десерты и фрукты. Что ж, не так всё плохо. Было. До тех пор, пока господин Хаджиев не предложил мне отведать устриц. Вот тут меня замутило, и я поспешила протолкнуть ком в горле хорошим таким глотком шампанского.

– Она не ест морепродукты, – пришёл мне на помощь Саид, угрюмо ковыряясь в своей тарелке. То ли думал о чём-то, то ли разболелась рана. Вернулся он после беседы с отцом не в лучшем расположении духа.

Отсутствием аппетита не страдал только старший Хаджиев. Иногда поднимал на нас взгляд, щурился, словно по извилине перебирал наши мозги и читал мысли. Я бы не удивилась. Больно пронзительные у него глаза. И взгляд такой… Знающий.

Утолив свой голод, он отложил приборы, махнул рукой официанту, стоящему позади, и тот убрал его тарелку, а на её место поставил чашку и чайничек.

– Надежда, я знаю, ты сейчас в беде, – начал вдруг он, и я выровняла спину, будто в неё кол воткнули. Это вышло как-то случайно, на автомате. Мужчина усмехнулся, только вот я не поняла, что значила эта усмешка. Он потешался над тем, что я его побаиваюсь? Или была какая-то другая причина? Уж не знаю, Хаджиевы ли просто такие, или это я теряю профессиональную хватку? И что он сказал про беду? Саид ему всё рассказал? Я повернулась к последнему, но он как ни в чём не бывало продолжал терзать вилкой и ножом кусок мяса. Видать, нельзя в этой семье папу перебивать. Что ж, ладно. Молчала и я. – Саид решил наказать людей, которые хотят тебя обидеть. И я понимаю его порыв. Понимаю и принимаю это решение. И теперь, когда всё зашло слишком далеко, мы не можем отступить. Не по-хаджиевски это. Мы защитим тебя. Мой сын тебя защитит. А чтобы ему было проще это сделать, ты выйдешь за него замуж. Таковы наши условия, Надежда, – мужчина говорил неспешно, почти безэмоционально. Словно болтал о каком-то пустяке. А я оторопела.

– Что, простите? – неверяще улыбнулась, тряхнула головой. – Это шутка такая, да?

– Нет, не шутка, – прогремел вдруг Саид. – Ты станешь моей женой. Что тут непонятного? – его, похоже, разозлила моя реакция.

– Нет, Саид, я не…

– Я не закончил, – как бы меду делом прервал разгорающуюся перепалку Хаджиев-старший. – Этот брак должен быть настоящим. Я очень серьёзно отношусь к семье. И мой сын тоже. Никаких фиктивных браков и тому подобной лжи. Ты будешь женой моему сыну, а Саид будет тебе мужем. Ты родишь мне внуков и займёшь почётное место невестки Хаджиевых. Поверь мне, Надежда, такое предложение получает далеко не каждая девушка. Это большая честь, носить нашу фамилию, – только вот что-то мне подсказывало, что это ни фига не предложение. Это факт, перед которым меня поставили. Даже не так… Шмякнули об него лицом.

Глава 4

– Что за бред? – спросила, глядя на отца Саида. – Вы вообще в своем уме? – наверное, это было грубо, вот так разговаривать с самим боссом криминальной семейки, но я в тот момент была полна возмущения. Поначалу подумала, что это такая идиотская шутка. Но, посмотрев на серьёзного как никогда Саида, поняла: нет, не шутят. Второй мыслью было: это Саид постарался. Уговорил отца, чтобы тот устроил мне эту западню. Да только я что-то не замечала за Саидом рвения обрести семью. Он хотел меня поиметь, и с этой мыслью я уже смирилась. Но замуж? Бред какой-то.

– А что тебя не устраивает? – спросил вдруг Саид, подаваясь вперёд и чуть склоняясь над столом. – Ты разве не просила, чтобы я тебе помог?

Я, конечно, просила, да только не такой ценой. Вспомнила о своей просьбе и стало так паршиво, что замутило. Я попросила Саида убить человека. Пусть не человека, пусть мразь, но всё же… Саид ударил точно в цель, и мой пыл подугас.

– Если без свадьбы никак, тогда я вынуждена отказаться от твоей помощи, – проговорила уже тише, опуская взгляд.

– Как я уже сказал, – строгим тоном снова оборвал меня старший Хаджиев, – мы не можем отступить. О последствиях ты должна была подумать раньше. Сейчас на тебе этот браслет, – он кивнул на «ошейник», как я называю про себя «подарочек» Саида. – Его не вешают на кого попало, ты не знала? Надев этот браслет на твою руку, мой сын взял на себя обязательства и ответственность за тебя. А ты согласилась быть его женщиной.

Согласилась? Да помилуйте. Я бы в жизни его не надела добровольно. Нет, это чушь какая-то. Они же не серьёзно? Да плевать. Что бы они ни задумали, я против такого расклада, о чём не преминула заявить:

– Я сказала, нет, – отрезала, глядя в глаза Саиду, а тот, равнодушно откинувшись на спинку стула, улыбнулся мне. Только улыбка его была не такая, какую я привыкла видеть, мальчишеская, озорная. Нет. Эта была торжествующая. Немного злая и издевательская. Он будто спрашивал меня: «И что ты сделаешь, кукла Надя?»

Что-то не так с ним… Я чувствовала это кожей, на которой мгновенно проступили мурашки.

– Я уже все решил. Давай закончим ужин спокойно. Поговорим потом. Позже, – он давил на меня, принуждал заткнуться. Что такое? Это его отец так на него влияет? Или происходит что-то, чего я не знаю?

– Мы не будем больше говорить. Я уже всё сказала, – поднялась, стул царапнул идеальный паркет, отчего старший Хаджиев поморщился. – Вызови мне такси, я уеду домой.

Саид поднялся следом, уперся кулаками в столешницу и повернул ко мне лицо.

– Ты остаешься здесь, Надя. Потом, когда первая реакция схлынет, ты поймешь, что я делаю всё, чтобы защитить тебя. Домой ехать небезопасно.

– Что ты творишь? – спросила тихо, так, чтобы услышал меня только он. Хотя вряд ли его отец глухой.

– Это решение было непростым и для меня. Но я его принял, и ты должна принять. Поговорим, когда немного придёшь в себя. Сейчас не время, – последнюю фразу он выдавил из себя сквозь зубы, и я поняла, что и правда, больше не узнаю Саида. Словно вместо Хаджиева, которого я уже успела выучить и довериться, со встречи с Шевцовым вернулся совершенно другой человек. – Ты со мной теперь. Смирись.

«Ты со мной теперь». Прозвучало, как приговор. Не знаю почему сложилось такое впечатление, видимо, обстановка располагала.

А еще, я осознала, что попала в западню. Угодила в ловушку. Саид привёз меня сюда не ради ужина. Он изначально собирался меня запереть здесь.

– Ну и чем ты отличаешься от него? – проговорила уже сквозь злые слёзы.

– Хватит! – оборвал меня грубо, оттолкнулся от стола. – Тебе сейчас покажут твою комнату.

Он махнул рукой, и я только сейчас заметила незаметно вошедшую ту самую женщину в палатке. Саид что-то быстро сказал ей на своем языке. Она коротко кивнула.

– Иди за мной, госпожа, – проговорила по-русски, но с сильным акцентом и, не дожидаясь моего ответа, пошла к двери.

Я задержала на Хаджиеве-младшем упрямый взгляд, на что он ответил мне точно таким же, только более уверенным.

– Иди, Надя. У меня ещё много дел. Завтра поговорим, – сказал это таким снисходительным тоном, что я едва не поперхнулась проклятиями в его адрес. Словно я уже его жена. Надоедливая, стервозная жёнушка, которая посмела в неподходящий момент клянчить у него сотую по счёту шубу под цвет нового маникюра.

Обманул. Развёл, как дурочку.

Но чего я ожидала, спрашивается? Что он станет помогать мне безвозмездно? Как влюблённый до беспамятства мальчик? Да он же бандит! Кому я доверилась?

Выругавшись про себя забористым матом, пошла за женщиной. Не хватало ещё, чтобы Хаджиев отволок меня при всём честном народе. Хватит с меня унижений на сегодня.

Уже на лестнице догнала женщину и, поравнявшись с ней, заглянула в лицо. Однако женщина не подняла на меня глаз.

– Простите, как вас зовут? – спросила её с надеждой во взгляде. Она ведь тоже женщина, неужели не поможет?

– Хаджар, госпожа, – ответила та невозмутимо, но остановилась, потому что я преградила ей путь.

На вид она ровесница моей матери, но называть её тётей я как-то не осмелилась.

– Простите, Хаджар, вы не могли бы мне помочь? Мне нужно уйти. Я не хочу оставаться здесь.

Женщина медленно покачала головой, отводя взгляд в сторону.

– Нельзя. Больше не просите меня о таком. Я буду вынуждена рассказать господину Саиду, – своим ровным тоном она напомнила мне Махмуда, который дежурил у моей двери. Такой же робот, запрограммированный лишь служить хозяевам.

Чтоб вас всех…

Я отошла в сторону, раздражённо махнула ей рукой, мол, веди. Что ж, видимо, помощников я здесь не найду. Придется спасать себя собственными силами. Как будто раньше было иначе. Один-единственный раз доверилась мужчине, который, казалось, действительно хотел мне помочь, и вот, пожалуйста. Имеем фешенебельную тюрягу и надзирательницу-робота. Волшебно просто.

Комната, что вообще неудивительно, была шикарной. Наверное, даже слишком шикарной для меня. Очень просторная, светлая, ни грамма пылинки. Большая кровать с балдахином и белоснежной вуалью на нём. Много мебели, что ничуть не портило вид. Кресла, пуфики, столик, маленький диванчик. Всё в тон светлым стенам и потолку, что казался недосягаемым.

Я замерла у двери, перевела взгляд на женщину, которая смотрела на меня сейчас с каким-то сочувствием. Что, настолько жалко выгляжу?

Мне и правда хотелось зареветь. Громко так, с подвываниями. Потому что ощутила вдруг, что меня унесло в другой мир. Мир, которому принадлежат все здесь. Саид, его отец, охрана у дома и ворот, даже эта женщина. Только я не принадлежу. Но меня силой заставляют войти в него. Почему? Зачем им это?

Выровняла спину, шагнула внутрь. Не время для истерики. Пореветь могу и в одиночестве.

– Там ванная комната. Полотенца, халат в первом шкафу. Второй – принадлежности для гигиены. Здесь гардеробная, полки и вешалки для вашей одежды, – показала на стену, в которой я не сразу увидела раздвижные двери. – Но её пока не привезли. К утру всё будет. Если вам что-то необходимо сейчас, я принесу.

– Нет, – бездумно покачала головой. – Мне ничего не нужно. Спасибо.

На столике фрукты и чайничек, из носика которого исходит пар. По углам комнаты расставлены цветы в больших вазах. Одежда, которую должны привезти к утру… Судя по всему, эту спальню приготовили специально для меня. Заранее. Хотя я уже и так в этом не сомневалась.

Женщина ушла, а я шагнула к кровати. Коснулась шелкового покрывала рукой. Мягко. И пахнет так приятно. Не то чтобы я ожидала увидеть здесь свинарник, но весь этот шик пугал. Напоминал мне, что я здесь лишняя. Здесь, в этой комнате, должна быть какая-нибудь красивая, юная девушка из их сословия, которая почтёт за честь сидеть в этой нежной спальне и с предвкушением ждать, пока Саид соизволит взять её в жёны.

Я же чувствовала фальшь, ощущала ложь, которой меня окружили. Было неприятно и тошно. Хотелось домой в мою скромную, но уютную спаленку с кроватью в два раза меньше этой, но зато своей, родной. Где постельное белье пропитано моим запахом, а подушка хранит мои кошмары и воспоминания. И пусть они не особо приятные, а иногда даже злые и жестокие, зато мои. Здесь же всё чужое.

Села на кровать, закрыла глаза. Надо что-то делать. Позвонить в полицию и сказать, что меня удерживают силой в резиденции Хаджиевых? Ха-ха. Три раза ха. Никто сюда даже не приедет.

Может, Славка? Если и не сможет помочь, то хотя бы будет знать, где я.

Набираю номер Радугина и раздражённо отсчитываю длинные монотонные гудки.

– Ну надо же! Какие люди! Ты куда пропала? – слышится его довольный голос.

– Слав, я, кажется, конкретно так попала. Меня Саид похитил. В смысле не похитил, я сама поехала, но… В общем, он запер меня у себя дома. А его папаша объявил, что Саид должен на мне жениться, – последнюю фразу произнесла с истерическим, нервным смешком.

Славка почему-то не смеялся.

– Нааадь? Ты чё, под кайфом, что ли? Скажи мне, что ты просто прибухнула.

Выдохнула, массируя пальцами свободной руки виски. Я бы и сама ничего не поняла из этого бреда. И да, звучит всё как маразм.

– Слав, я серьёзно. Это не шутка, и я трезва.

– Адрес говори, – из динамика звучит уже обеспокоенный голос Радугина.

– Не знаю я адрес… Да все равно ты не сможешь ничего сделать. Здесь охраны больше, чем у президента.

Дверь в комнату неожиданно распахивается, и в неё входит Саид. Быстрым шагом сокращает расстояние между нами, вырывает телефон из моей руки и, бросив беглый взгляд на экран, прикладывает трубку к уху.

– Пока, Слава. Наде некогда, она замуж скоро выходит, – сбрасывает звонок и засовывает мой телефон в задний карман своих джинсов.

Я вскакиваю с возмущённым воплем, но Хаджиев цокает языком и толкает меня обратно. Сам подступается так, что моё лицо оказывается на уровне его живота, собирает мои волосы в свою ладонь и заставляет запрокинуть голову.

– Умолкни, Надь. Пожалуйста. Мне что, тебя связывать, что ли? Не заставляй. – Я открываю рот, но он зажимает мне рот рукой. – Я всё тебе объясню, слышишь? Ты же верила мне. Ну так продолжай верить. Я зайду ночью, а ты пока отдохни. И не шуми. Ты ставишь меня перед моими людьми в неловкое положение, так не надо делать, – он объясняется со мной без угрозы, вполне спокойно. Но я вижу, как темнеют его зрачки, и дёргается кадык. Злится. Но с моих губ руку убирает.

– Ты всё мне объяснишь! Я хочу знать, что происходит!

– Ладно, – отпускает, выравнивается. Лишь на мгновение задерживает на моей щеке свою ладонь, а потом убирает и её. – Дождись меня.

Глава 5

– Что ж ты такая красивая, сучка неприступная? – спросил, скорее, у себя. Провел пальцами по её лицу и вниз к шее. Чуть сжал. – Покоя мне не даёшь. Замучила.

Она пошевелилась, открыла глаза.

– Пришёл? – голос уже спокойный, не пытается глаза ему выцарапать. Хороший знак. Или наоборот, стоит опасаться доктора Смирнову? В её случае непонятно, чего больше остерегаться нужно.

– Угу, – вздохнул, устало потёр лицо. И чего ему не жилось спокойно? Было же всё нормально. Ничего не чувствовал, жил в своё удовольствие. Днём бизнес, ночью развлечения. Надо было вляпаться в эту бабёнку чокнутую. И самому чокнуться.

Надя присела на постели, одеяло сползло вниз, оголяя изящные плечи. Рот наполнился слюной. Склонив голову, прижался губами к острой ключице и, коснувшись языком её охеренно пахнущей кожи, закрыл глаза. Сука. Как наваждение какое-то. Кто бы ему сказал ещё полгода назад, что Саид Хаджиев решит жениться на бабе, только бы её отъебать. То ли смеяться, то ли рыдать.

– Саид, – напомнила ему о себе, а он цокнул языком, мотнув головой.

– Помолчи, Надь. Дай мне пять минут, – за шею её и рывком на себя, сдавливая хрупкое тело, прихватывая шею зубами.

Она не брыкалась, не сопротивлялась. Немного уворачивалась, когда он становился настойчивее, но Саид пресекал попытки улизнуть и снова припечатывал к себе. Ласкать женщину, которая не даёт, – то ещё испытание. С одной стороны, нравится её ломать, чувствовать, как прогибается и постепенно уступает, а с другой – знать, что продолжения не будет. Сегодня не будет.

– Ты устал? Рана болит? – она упирается в его грудь ладонями, отворачивает лицо, когда Саид пытается поцеловать в губы. Отстранился, сел на кровати, согнувшись.

– Немного.

– Что именно? Устал или болит?

Разговор ни о чём, и они оба это чувствуют. Только Саиду хватает смелости всё же заговорить о том, что сейчас действительно важно:

– Эта свадьба нам нужна. Обоим. Тебе – чтобы я мог защитить. Мне – наладить дела и подняться в глазах клана на пару ступеней выше. Во-первых, мой отец – глава клана, он не может не учитывать мнение его членов, даже в мою пользу. А чтобы клан согласился с нами, я должен предъявить им доказательства того, что война развязана из-за моей женщины, а не из-за какой-то шалавы в пьяном угаре. Понимаешь?

– Война? – переспросила монотонно, но на последнем слоге голос всё-таки дрогнул.

Хаджиев хмыкнул, кривя губы.

– А ты думала, папаша этого уродца забудет, что у него сын был? Даже такие мрази любят своих отпрысков. Конечно же, он будет мстить. И так как он в стране не последний человек, хотя далеко и не ровня нам, всё равно проблемы будут.

– Ну так верни ему сына, Саид, – Надя придвинулась ближе, взяла его за руку. И Хаджиев, конечно, не мог не обратить внимания на этот жест. Она впервые коснулась его сама, по доброй воле. Пусть только для того, чтобы контакт установить. Или нет? Сложно расшифровывать мысли умной бабы. Куда проще общаться с тупыми тёлками, у которых одна извилина и та в местах общего пользования. – Он ведь ещё жив? Да?

Беззвучно засмеялся. Хитрая зараза.

Убрал свою руку из-под её ладони, поднялся, закряхтев от боли. Кажется, шов расходится.

– Нет. Я не верну ублюдка его папаше. Во-первых, я не хочу, чтобы он продолжал безбедно жить, ходить по земле, дышать. Во-вторых, это ничего не даст. Даже если я его отпущу, войне быть. Тут дело уже в авторитете, а авторитет терять не хочет никто. Потеряешь авторитет – потеряешь всё. Так что ты выйдешь за меня замуж. Отец уже завтра объявит всем о предстоящей свадьбе. И тебе лучше смириться. Я ведь найду, как заставить, Надь. Другое дело, что мне не хочется этого делать. Заставлять, – хотя этот вариант был бы вернее. И быстрее. Можно даже всё устроить без её ведома. Просто однажды проснётся Надя уже Хаджиевой.

– Я поняла тебя, – сзади послышался шорох, а когда Саид опустился в кресло, поворачиваясь к ней лицом, кукла Надя уже завязывала банный халат. Пожалел, что не повернулся раньше. Было бы приятно.

– И что скажешь?

– А что мне сказать? Я понимаю, что своей просьбой я подписала себе приговор, – грустно улыбнулась, села на постель, поджимая пальцы ног. Он и раньше замечал за ней эту привычку. Она всегда поджимает пальцы, когда нервничает.

– Приговор? Так ты воспринимаешь наш будущий союз?

– Я пока не знаю, как мне воспринимать всё происходящее. Моя жизнь словно в пропасть летит. Не успеваю опомниться от предыдущего пинка, как снова что-то случается.

Даже её пальцы на ногах возбуждают. Охренеть. Хотел ли кто-нибудь женщину так, как хочет он?

Вспомнил, как насмехался над старшим братом, недоумевая от того, как мог поплыть такой здоровый, суровый лев от какой-то девки блондинистой. А Марат поплыл. Да так, что даже от семейного бизнеса и наследства отца отказался. А он, в отличие от Саида, имел с рождения все права, уважение клана и веру в себя. Смотрел тогда Саид на Маратовскую Белоснежку и понять не мог, что в ней такого.

Вот так же сейчас не мог понять, что такого в кукле Наде. Внешность? У него были бабы и покруче. Посисястей, повыше. Дочки магнатов, политиков, даже жена одного из главных министров была. Почему ни на одну из них так не западал, как на эту мозгоковырялку? Потому что он псих? Или они оба? Почувствовал родственную душу?

Хотя всё могло быть крайне просто. Даже банально. Он просто хотел её трахнуть, кукла Надя не дала. И в Саиде проснулся охотничий инстинкт. Поймать добычу и взять её. А потом, вполне возможно, ему станет глубоко насрать на её существование.

Но решение он уже принял и менять его не собирался. Даже если потом придётся всю жизнь жить с нелюбимой женщиной. У отца же вон получалось. Нет, он свою жену уважает и по-своему любит. Но любит, скорее, как мать своих детей, не как женщину. Такой страсти, какую Саид видел у Хаджиева-старшего со своей матерью, никогда не было. А Саиду хотелось бы именно так. Чтобы до крошева зубов и искр из глаз. Чтобы не ходить трахать других, чтобы только её одну хотеть. И чтобы она так же хотела. Чтобы любила больше себя. Чтобы подохнуть за него была готова.

Но за неимением желаемого сойдёт и отцовский вариант. Всё равно любви нет. Той самой, вечной, несгораемой, о которой так много кричат восторженные придурки. Нет её. Страсть есть, похоть есть. А любви нет. Иногда люди её себе придумывают, чтобы оправдать свои слабости.

– Не я виноват в том, что с тобой происходит. Прошлое тебя догнало бы даже в том случае, если бы я не появился на твоём пути. Я спас тебя от Шевцова, и ты не можешь этого отрицать. Теперь тебе ничего не угрожает, и его папаша в жизни до тебя не доберётся, хоть и попытается, в чём я даже не сомневаюсь. Попади ты сегодня домой, как хотела, уже была бы в его руках. Я покончу с Шевцовыми. Ну а ты в свою очередь поможешь мне. Будет у меня семья – будет уверенность в завтрашнем дне. – Знала бы она, что стоит на кону. Мировое господство, не меньше. – Когда отец решит, что я могу возглавить клан, ты поймёшь, что это значит. Это такая власть, что даже мне не снилось.

– Клан? Это ваша семья? – спросила тихо, почти с головой зарывшись в огромный мешковатый халат. Не идёт он ей. Ей бы шелковый пеньюар. Прозрачный, с кружевом. Обязательно светлый, как её кожа.

– Не совсем, – заговорил после длительной паузы. – Это, скорее, альянс семей. Очень могущественных и сильных. Как наша. Ну, почти.

– Лидирует, так понимаю, ваша. Поэтому вы и возглавляете этот альянс? – В точку. Говорил же, умная она.

– Мой отец всё создал. И клан тоже собрал он. Союз сильных мира сего.

– А ты в этой иерархии занимаешь одну из самых важных ступеней.

– Не самую важную, но около того. Я один из главных управляющих делами в России. Как ты понимаешь, отец не просто так приехал. Я слишком увлёкся свободой. В моём случае это непозволительная роскошь.

– И поэтому он делает всё, чтобы ты, наконец, покончил со всякими глупостями и занялся вашими делами, – улыбнулась, склоняя голову набок и разглядывая его с каким-то новым интересом. – А ты, оказывается, не простой мажор, да?

Цокнув языком, подмигнул ей.

Да, она, определённо, ему подходит в качестве жены. Хотелось бы в это верить.

– И если я соглашусь выйти за тебя замуж, то буду неприкосновенна, так? Никто не сможет меня тронуть, никто не сможет запугать или покуситься на мою жизнь?

– Мне нравится твой склад ума, кукла Надя. И даже маленькая, эгоистичная деловая жилка тебе идёт.

В крови забурлил азарт и что-то отдалённо напоминающее восторг. Она согласится. Уже согласилась, хоть и не спешит озвучивать своё решение. Конечно, не любовь с первого взгляда её на это толкнула, Надя мыслит приземлённо и прозаично, материально. Ей нужна защита от личных кошмаров и страхов. Ей нужна уверенность. И она понимает, что Саид может дать желаемое. Для начала и этого достаточно.

– Твой отец сказал, что этот брак должен стать настоящим… Во всех смыслах. Ты тоже этого хочешь?

Поразительно и странно, но она не скандалила, не обещала его пристрелить, если вдруг прикоснётся к ней, нет. Просто интересовалась.

– А это уже моё условие, Надь. Обязательное причём. Моя женщина должна меня хотеть, а иначе она не моя женщина. Хаджиевы не женятся на чужих женщинах.

Она отвернулась, посмотрела куда-то в сторону, а взгляд Саида застыл на её шее. На бьющейся венке чуть повыше ключицы.

– Я согласна, – произнесла уверенно, медленно вернула ему своё внимание. – Я стану твоей женой. Как ты хочешь.

Ликовал. Да. Это подходящее слово. Не от того, что она великодушно позволила ему взять себя в жёны. Он бы и так взял. Льстило именно её признание, осознание того, что он уже много значит для неё. Он способен изменить её жизнь, и кукла Надя это хорошо понимает. Более того, даёт на это согласие.

Поднялся с уже въевшейся в подкорку тупой болью в бочине, поморщился, когда слегка качнуло.

– Что ж, я рад, что ты приняла правильное решение. К сожалению, не смогу с тобой остаться на ночь. В нашем доме так не принято. Подождём свадьбы. Спокойной ночи, кукла Надя, – и пока не свалился прямо ей под ноги, пошёл к двери. Поспать бы ему сутки-двое.

– Так и будешь куклой меня называть?

– После свадьбы обдумаю твою претензию, – кинул через плечо.

Глава 6

– Доброе утро, госпожа, – в комнату вплыла тележка с разложенными в стопки вещами, а за ней появилась и Хаджар. – Ваша одежда готова. Пока вы будете принимать душ, я размещу всё в гардеробной.

На нижнем ярусе тележки громоздились коробки – это, видать, обувь. Так много?

Я смущённо улыбнулась женщине. Почувствовала себя какой-то нищенкой. Не объяснишь же каждому, что у меня есть одежда, причём ничем не хуже этой, если только подешевле. Просто Саид не дал мне даже собраться. И вообще, изначально я ехала сюда на пару часов, не больше. Впрочем, всё это уже не имеет никакого значения. А домработнице, подозреваю, и вовсе наплевать на мои проблемы. Она просто выполняет свою работу.

– Спасибо, Хаджар, но вещи я разложу сама.

Однако мою самостоятельность никто не оценил.

– Это исключено, госпожа. Для этого здесь работаю я.

Ага. Ясно. В этом доме свои правила, и каждый гость их должен уважать. Или я уже не гостья? Интересно, Хаджар знает, кто я?

– Эээ… Ну, тогда ладно, – я пожала плечами, окончательно растерявшись. – Пойду в душ? – будто спрашивая разрешения.

– Разумеется, госпожа. Только выберите одежду, которую наденете, я оставлю её на кровати.

– Ммм… Да вон те джинсы и кофту потемнее, – краем глаза отметила изобилие, но расфуфыриваться не хотелось. У них это вроде как не принято.

– Как скажете. Бельё я разложу в первых ящиках, – указала на гардеробную, в которой с лёгкостью можно потеряться. Вчера я подумала, что это просто большой шкаф. Оказалось, целая комната в комнате. Оригинально. – Господин Саид попросил записать всё, что вам ещё необходимо, к вечеру это будет здесь, – женщина отложила выбранные мной вещи, аккуратно сложила их на кровати. Надеюсь, одевать она меня не станет.

– Спасибо, Хаджар, но мне достаточно того, что есть. Пока ничего не нужно. Единственное… Не называйте меня госпожой. Я Надя. Просто Надя.

– Хорошо, Надежда, – незамедлительно ответила домработница. Ну хоть так.

Одеться мне позволили самой, и, как только я накинула кофточку, в спальню кто-то вошёл. Судя по тому, что без стука и на моей коже мгновенно проступили мурашки – Саид. Он приблизился сзади, шумно втянул в себя запах моих волос. Благо я успела их высушить и даже уложить.

– Люблю запах твоего тела, – прошептал, ухмыляясь и целуя меня в шею. Вздрогнула, но истерить по этому поводу не стала. Рано или поздно я должна была встретить мужчину, с которым захочу изменить свою жизнь. Саид Хаджиев не худший вариант. Да и договор наш, пусть и устный, никто не отменял. – Как спалось на новом месте? Приснился жених невесте? – он, наконец, отошёл в сторону, дав мне возможность застегнуть последнюю пуговицу и развернуться к нему лицом. Глаза Хаджиева тут же просканировали мой вид, остановились на груди.

– Грустно и печально, но нет. Спала как младенец, снов не видела, – тут я немножко лукавила. Мне снился Саид. Теперь он каждую ночь ко мне является, будто наяву его мало.

– Так и знал, что ты лгунья, – усмехнулся, а я опустила взгляд на его ширинку, где под чёрной тканью классических брюк отчётливо виднелся внушительный бугор. – Что такое? – протянул издевательски, даже не попытавшись скрыть свой стояк.

– Хорошо, что ты рад меня видеть, но можно это не демонстрировать так наглядно?

– Я тебя не стесняюсь, моя красивая кукла Надя. Это всё для тебя, – блеснули жемчужно-белые зубы, а я, в очередной раз поразившись его бесстыдству, отвернулась.

– Есть хочется.

– Ну так пошли. Стоит тут, соблазняет невинного парня. Бессовестная, – ухватив меня за руку, потащил за собой, как собачонку. Противиться я не стала, есть и правда хотелось. Вчерашний ужин прошёл как-то нервно, и я не успела даже кусочка схватить.

Старший Хаджиев уже восседал за столом, когда мы спустились. Окинул нас равнодушным взглядом, кивнул в ответ на приветствие. Саид отодвинул для меня стул рядом с собой, присел сам.

– Сегодня немцы приезжают. Поеду их встречать. Потом переговоры. Буду вечером, – проговорил Саид, достав из кармана телефон. Кому он это сказал? Мне? Или отцу?

– Отлично. Размажь их, – коротко напутствовал его Хаджиев-старший.

– Надь, ты остаёшься с Махмудом и Хаджар. Если что-то понадобится, говори им. Чуть позже найду телохранителя-женщину, чтобы тебе попроще было, – замолчал, уставившись в мобильный. В который раз я уловила, как резко меняется Саид, когда рядом его отец.

– Надежда, сегодня я хочу поговорить с твоими родителями. Они ведь ещё не в курсе предстоящей свадьбы? – заговорил вдруг Саид-старший.

– Нет, не в курсе, – по спине прошёл холодок. Неприятный, мерзкий даже. Теперь здесь всё за меня будут решать?

Я с надеждой посмотрела на своего женишка, но тот даже бровью не повёл, словно его наш разговор не касается.

– Но я хотела бы поставить их в известность сама, – и желательно, как-нибудь потом. Уже после свадьбы. Мои отношения с родителями оставляют желать лучшего, и подобную информацию им лучше преподносить уже после… Если, конечно, им вообще есть дело до моей жизни.

– Поставить в известность ты, разумеется, можешь. Однако я всё равно должен с ними поговорить и убедиться, что они не против твоего брака с моим сыном. А если они будут против, убедить их согласиться. У нас такая традиция. Сначала всё решают родители.

Тут Саид неоднозначно хмыкнул, и мы с его отцом одновременно повернули головы в сторону.

– Что-то хочешь сказать, сынок? – Хаджиев-старший сегодня был в весьма неплохом расположении духа. В карих глазах отчего-то плясали смешинки, хотя внешне мужчина оставался серьёзным.

– Да нет. Ничего такого. Я тоже с удовольствием познакомился бы с будущими тестем и тёщей, – он так и не оторвался от экрана своего смартфона, и я не смогла уловить его эмоции. Но что-то настораживающее в его словах было. Такое ощущение, что это был сарказм, и Саид плевать хотел на моих родителей. А может, даже отнёсся с каким-то пренебрежением.

– Ну вот и хорошо. Я приглашу их к нам в гости, тогда всё и обсудим.

Я лишь кисло улыбнулась, надеясь, что родители, как обычно, откажутся ехать ко мне в гости. И пусть снова причинят мне этим боль. Уж лучше так, чем они приедут, и люди, для которых семья – это главное, увидят, как равнодушны ко мне мои папа с мамой. Последнее, пожалуй, будет больнее, чем их отсутствие. В этом случае можно хотя бы сочинить какую-нибудь легенду.

– Ты против того, чтобы они приехали? – словно прочитав мои отчаянные мысли, озвучил их Саид. Ну, спасибо!

– Я? Неет… Просто они не часто покидают дом. Из города вообще никуда не выезжают. Для них это будет сложно.

– Ну так и дочь не каждый день замуж выходит, – возразил мне Хаджиев-старший, а Саид развёл руками.

– Вот и я об этом. Не волнуйся, Надь, всё будет хорошо. Никто твоих родственников не съест, – нет, всё-таки мне не показалось. Саид был настроен враждебно.

Хмм… А вот это уже интересно. И настораживает. У него просто к тещё неприязнь, которая заложена в мужчинах на генном уровне? Или я чего-то не понимаю?

– Всё же я позвоню им первая, если вы не возражаете, – проигнорировав выпад Саида, обратилась к его отцу. Тот кивнул мне в ответ и приступил к еде.

А я заметила, что меню немного изменилось. Причём только у меня. Отец и сын завтракали излюбленными морепродуктами и мясом, в своём стиле. У меня же стояли несколько видов салатов, фрукты, блины, всевозможные соусы и варенья. Сырная тарелка, свежая выпечка. Ничего из того, что я не ем. Ну надо же…

Украдкой бросила взгляд на Саида, а он, почувствовав моё внимание, улыбнулся, хотя и не посмотрел в мою сторону. Надо отдать должное самоуверенному негодяю, ухаживать он умеет. Казалось бы, такие мелочи, а как упрощают жизнь и моё самочувствие.

– Спасибо за одежду, – проговорила тихо, когда старший Хаджиев отвлёкся на телефонный звонок и вышел из-за стола.

– Не надо так, кукла Надя. Не смущай меня, – отозвался, как обычно, с сарказмом. Хотя я и видела: ему приятно.

– Всё равно спасибо. За всё, – сегодня я уже не была настроена враждебно. Хоть и спокойствия в душе всё ещё не хватало. Слишком много всего произошло. Слишком… И что-то мне подсказывало, что это только начало. – Что ты намерен делать дальше? Со всем этим?

– С чем? – отозвался безэмоционально, поднеся ко рту чашку с кофе. Краем сознания отметила, какие чувственные у него губы. Странно, почему я раньше не замечала? А ведь он меня ими целовал.

– С Шевцовыми и последствиями…

– Ты обо всём узнаешь. Всему своё время. Главное не забывай о нашей договорённости, – всякий раз, как я упоминала Шевцова, он злился. И сейчас тоже. Скулы нервно дёрнулись, а чашка с кофе едва на осколки не распалась, когда он со стуком опустил её на блюдце.

– Саид, я не хочу, чтобы ты пачкал руки кровью этого подонка. Не хочу, чтобы этот грех был на нас.

Он замер, долго смотрел перед собой.

– Это уже не тебе решать. Ты своё слово сказала.

Глава 7

Встреча с немцами прошла на ура. Вдохновился этой свадьбой, что ли? Почаще бы так. Ощущение, будто горы с места в состоянии сдвинуть. И таки сдвинул. Обработать старого хитрожопого хера Мюллера – дело не каждому под силу. Пришлось облачиться в удушливый костюм и целых два часа строить из себя саму серьёзность. Всё-таки хорошее образование – нужная вещь, хоть Саиду всегда было ближе битьё морд. Там всё по-честному, кто остался стоять, тот и победил. Обычно он оставался. Потому всегда и побеждал. Дипломатию, конечно, никто не отменял, и отец всегда учил их с братьями сначала разговаривать, а потом уже, если не дошло, переходить на более неопровержимые физические аргументы. Но как же скучно это, днями напролёт сидеть в душном офисе, кофе попивать. Правда, впереди много свершений, можно и потерпеть ради такого дела.

Стащил галстук, швырнул его на заднее сидение. Ахмед проследил за его движением косым взглядом, усмехнулся какой-то своей мысли.

– Что?

– Да ничего такого, господин Саид. Просто вы напомнили мне Марата Саидовича. Он тоже терпеть не может костюмы и галстуки. После каждой деловой встречи так же их срывал с себя.

– Если сильно скучаешь по Марату, могу отправить к нему. Бандеролью, – не то чтобы упоминание о братьях его бесило… Но да. Бесило. Так уж вышло, Саид вырос мстительным, и память подводила его крайне редко. Вообще сложно забыть, когда родные братья на цепь тебя сажают. Как пса какого-нибудь.

– Простите, я… Думал, вы уже помирились.

– Ты не для того здесь, чтобы думать, – оборвал его, быстро набивая сообщение для Нади.

«Будь готова к шести, надень что-нибудь посексуальнее».

Она, как обычно, не ответила, а он ещё минут пятнадцать гипнотизировал экран телефона. Сучка.

Дамочка, которую нанял оформить подарок для Нади, ожидала его с широкой винировой улыбкой и едва до земли не склонялась.

Опустив стекло, мазнул взглядом сначала по ней, потом по вывеске. Вышел из машины, закатывая рукава рубашки.

– Что это? – проворчал угрюмо. – Что это за херня, я тебя спрашиваю? – обратился к перепуганной бабе, а та пожала плечами.

– А что? Не нравится вывеска? Так вы же вроде сами захотели синюю…

– Фамилия! Что с фамилией? – громыхнул дверью, проходя внутрь помещения, ещё пахнущего краской. – И почему тут так воняет?

– А это… Мы проветрим всё. До вечера запаха не останется! Так а что с фамилией? Смирнова же? Нет? – цокая тонкими каблуками, она бежала за ним, как собачонка, пытаясь уловить свой косяк.

– Какая Смирнова? – остановился, и баба на полном ходу влетела в его спину.

– Ой, извините, – оббежала его сбоку, остановилась впереди, задрав лицо в очках с тонкими линзами вверх. Симпотная, хоть и дура. В былое время он бы такую оформил. А за испорченную вывеску ещё и отсосала бы. Но сейчас не время, да и не место. Желания тоже как-то нету. Доктор Смирнова скоро его импотентом сделает. – Так что с фамилией? Вы только скажите, и сразу всё переделаем! – она махнула рабочим рукой, и те, покорно взяв лестницу, пошли на улицу.

– Изначально я планировал эту клинику в подарок своей девушке. Но сегодня утром я сказал тебе, что это подарок для моей невесты. Свадебный подарок. Моя фамилия Хаджиев. Третья подсказка нужна?

– Ой! Мы как-то не подумали… К вечеру всё поправим! – с готовностью выпятила грудь, обтянутую тесной кофточкой, а Саид закатил глаза. Надо было мужика нанимать. Но хотелось, чтобы как-то по-женски всё, чтобы понравилось Наде.

– Ладно. Остальное показывай.

* * *

– Что значит, я не могу выйти за территорию? А если на машине? Я даже не стану вас утруждать, вызову себе такси, – пытала несчастного Махмуда, а тот лишь отводил глаза в сторону, будто один мой вид его раздражал.

– На машине тоже нельзя, – возразил терпеливо и снова увильнул от прямого взгляда. – Господин Саид так распорядился.

– Аа… Ну, раз господин Саид распорядился, тогда, конечно, ладно, – попадись мне только этот господин, я его задницу царскую… – Слушай, ну мне бы только проветриться, а? Хочу прикупить себе кое-что. Может, ты со мной поедешь?

– Нельзя, – покачал головой верный пёс. Ну, отлично.

– Нельзя, – повторила уже про себя. – Ничего нельзя.

– Вам можно всё. Кроме выхода за территорию. И это только временно, – улыбнувшись из-под рыжей бороды, заявил Махмуд. Весёлый парень, оказывается, хотя раньше подобного за ним не замечала. Ему, наверное, очень забавно наблюдать за женщиной из другого сословия, не привыкшую к патриархальным законам.

– Да ну? Так уж и всё? Например? Можно вокруг дома погулять, да? – я, разумеется, понимала, что он здесь ничего не решает, но было ужасно скучно, а доставать Хаджар отчего-то побаивалась. Махмуд – единственный, кого я здесь знала. Более или менее…

Он так же самодовольно кивнул, но улыбку на сей раз проглотил. Видать, боялся, что влетит за хахоньки на рабочем месте.

– А если я захочу по лицу тебе дать, тоже можно?

Веселье из глаз Махмуда как-то испарилось. Представил, как баба хозяина по мордам отвешивает.

– Можно.

– Да ну? И что, даже не пойдёшь Саиду жаловаться?

– Нет.

– Почему?

– Вы на меня можете жаловаться, я на вас – нет. Это моя работа.

Он не сказал ничего лишнего, но продолжение фразы напрашивалось само собой: «Это моя работа… Терпеть выходки хозяйской тёлки». Интересно, он и правда так подумал, или это я слишком мнительной стала?

– Ладно, не буду я тебя бить, – отмахнулась в шутку и тут же скосила на него глаза. – А почему ты не смотришь на меня?

– Я не могу на вас смотреть, – невозмутимо ответил охранник, хотя я на его месте уже рассвирепела бы и послала бы куда подальше.

– Почему?

– Вы невеста господина Саида. Нельзя вас разглядывать.

Вот оно что… Настолько всё серьёзно? И что самое удивительное, все уже в курсе, что я невеста. Как оперативно у них тут вести разлетаются. Ещё вчера я сама не ведала, что господа Хаджиевы соизволили меня в невестки брать.

– Только тебе нельзя?

– Никому нельзя.

Да, с разницей в менталитетах у нас беда целая. Пропасть, я бы сказала.

Не могу утверждать, что мне не нравилось в доме Хаджиевых. Вкусно, красиво, богато. Всё так. Только сидеть здесь сутками мне совершенно не улыбалось. Украденная невеста, блин.

Да, было бы романтично даже, будь я поветренее и помоложе. Только мне уже давно не семнадцать. А жаль. Влюбилась бы в Хаджиева без памяти, он бы мне сердце разбил, на том и разошлись бы. Зато не было бы всех тех ужасов, через которые мне пришлось пройти по вине другого мажоришки.

В дом вернулась ни с чем, оставив Махмуда с охраной у ворот. Те принялись что-то горячо обсуждать, как только я отошла. К сожалению, а может, к счастью, я их не понимала.

Сразу же у порога налетела на Хаджиева-старшего, что широким шагом направлялся на улицу. Он говорил с кем-то по телефону, но, увидев меня, бросил собеседнику что-то резкое и убрал трубку в карман.

– Ты уже позвонила родителям? – навис надо мной, как любит делать Саид. Так они, видать, подавляют волю оппонента.

– Что? Ах, да, – протянула, будто и правда забыла. Разумеется, с памятью у меня всё замечательно. Просто я трусливо откладывала разговор, как делают это школьники, когда получают двойки. Я примерно догадывалась, как папа с мамой отреагируют на новость о том, что я выхожу замуж. Особенно папа. – Чуть позже позвоню…

– Надя, я не знаю, что там у тебя с твоими родителями, но всё же посмею поторопить. Видишь ли, я хочу пригласить их к нам как можно скорее. Пока не решено ничего с семейством Шевцовых, которые тебе угрожали, твои родители тоже не в безопасности. Саид отправил туда своих людей, они приглядывают. Однако ты сама понимаешь, дело серьёзное.

Я оторопело открыла рот. Как же я сама не допёрла? Ведь Шевцов, узнав о похищении своего ненаглядного сыночка и не найдя меня, может переключиться на моих родителей.

– Я прямо сейчас позвоню.

– Отлично. Я перезвоню им вечером. Надеюсь, уже тогда мой звонок не будет для них сюрпризом.

Мужчина быстро миновал меня, куда-то торопясь, а я втянула голову в плечи, мучительно вздыхая.

– Надя? Почему так рано звонишь? Что-то случилось? – мама редко называла меня дочкой, о каких-нибудь ласкательных прозвищах, как обычно матери называют своих детей, независимо от возраста последних, речи не шло. У нас всегда всё степенно, чинно, манерно. Тошно.

– Разве рано? Полдень уже вообще-то. И тебе привет, мам.

Она уловила в моём тоне укор и заметно смягчилась.

– Ну, привет, привет. Не обижайся. Ты просто звонишь всегда вечером, а тут среди бела дня, вот я и испугалась…

Конечно же, она врёт. Мне иногда кажется, если я не выйду на связь целых полгода, папа с мамой даже внимания не обратят.

– У меня разговор серьёзный. Папе сама расскажешь.

– Так? – настороженно протянула мама. – Что-то всё-таки произошло. Рассказывай.

– Ничего особенного, мам. Просто… – медленный выдох, и я выпаливаю вопрос, который ни я озвучивать, ни она слышать не хотим. – Ты Шевцовых помнишь?

– Я не намерена об этом говорить, Надя! – следует незамедлительный резкий ответ.

– Мам, послушай, это серьёзно! – пытаюсь её перекричать, но мама в своём репертуаре. Её раковина ещё прочнее моей. И она никогда не выходит из своей зоны комфорта. Даже ради единственной дочери.

– Я сказала, нет! Даже не начинай! Мы эту тему закрыли и больше к ней никогда не вернёмся, помнишь?

Смахиваю так не вовремя набежавшие злые слёзы, сжимаю трубку аж до треска. Что ж, я хотя бы попыталась поговорить с ней как с матерью. Я хотела всё объяснить. Только ей, как всегда, неинтересно.

– Хорошо. Закрыли. Я замуж выхожу. Вечером вам позвонит отец моего жениха, пригласит на свадьбу. Вы, конечно, можете отказаться. Пока, мама, – сбрасываю звонок и с воплем швыряю телефон в стену. Меня редко что-то выводит из себя, но тема Шевцовых и родителей, кажется, никогда не станет для меня чем-то простым. Первые исковеркали мою жизнь, вторые не сделали ничего, чтобы это предотвратить. И хрен бы с ними, с проклятыми Шевцовыми. Мои родители даже слушать меня не хотят.

Мне казалось, получу образование, стану доктором – они начнут меня уважать. Хотя бы попытаются понять. Но ничего не изменилось. Я осталась для них всё той же ненормальной, бракованной девчонкой. Позором и клеймом.

– Надежда, хотите чаю? – звучит голос Хаджар, и я поднимаю на неё невидящий от слёз взгляд. Она всё это время была здесь? Ну, точно… В гардеробной вещи раскладывала… Час от часу не легче. Раньше хотя бы слёз моих никто не видел.

– Нет, спасибо, – мотаю головой, опускаю лицо.

– Тогда я зайду к вам попозже, – на покрывало рядом со мной ложатся упаковка салфеток и мой телефон с треснувшим по диагонали экраном, а женщина тихо удаляется.

Глава 8

Саид вернулся домой ближе к вечеру. Я увидела, как глянцевый чёрный автомобиль въехал в ворота, охранники расступились, и один из них открыл заднюю дверь иномарки. Вылетев наружу, устремил яростный взгляд вверх, на моё окно. Так, словно знал, что я здесь. Лицо его исказила гримаса гнева, а мне стало не по себе. С этим-то что не так?

Рванул в дом, а я отпрянула от окна. Ощущение, будто совершила что-то плохое, и теперь злой муженёк идёт меня наказывать. Нервно прыснула от такой ассоциации.

Не прошло и пары минут, как дверь комнаты распахнулась, сильно ударилась о стену, оставляя там вмятину от ручки. Я поёжилась от его мрачного взгляда.

– Почему не ответила на моё сообщение? И зачем выключила телефон?

Ах, вот оно что. Наш наследный принц снова потерпел облом и ранил своё нежное самолюбие об острие моего равнодушия. Бедняжка…

– Я разбила телефон. А на твоё сообщение не ответила, потому что не видела его. Наверное, сложно предположить такое, но не весь мир вокруг тебя одного вертится.

В глазах Хаджиева появилось какое-то осмысление, лицо смягчилось.

– Что-то случилось? – шагнул ко мне, закрывая за собой дверь. – На тебе лица нет. Обидел кто?

Я склонила голову, чтобы он не увидел горечи в моём взгляде. Казалось, должна бы уже привыкнуть за столько лет, но нет. Каждый раз, ударяясь о ледяное равнодушие родителей, я будто на острую пику натыкаюсь. Больно почти физически.

Я привыкла винить во всех своих несчастьях только себя одну. Но разве отец с мамой не должны поддерживать меня? Пусть не они виноваты в том, что я попала в руки Шевцова, но хотя бы посочувствовать должны же были? Хотя бы попытаться поверить мне, а не этому проклятому прокурору с его сыночком? Ах, да… Он ведь уже мэр города. А я кто? Всего лишь непутёвая девчонка.

– Надь? – тёплые большие ладони накрыли предплечья, поползли вниз по рукам, мятное дыхание с примесью ароматного кофе задело щеку. – Расскажи мне, – мягкие, чуть влажные губы коснулись кожи, съехали поцелуями вниз, к шее. Я вздрогнула от накатившего волнения, натянулась как струна. – Ехал домой с мыслью стукнуть тебя. Но как увидел… Клянусь, ты меня уже наизнанку вывернула, – произносит это тихо, немного угрожающе и сжимает одной рукой так, что дышать становится трудно.

Обнимаю его за талию, просто обхватываю руками, прижимаюсь к груди, и Саид на какое-то мгновение столбенеет. Не привык к тому, что сама к нему льну. Но сейчас хочется. Только бы почувствовать себя не такой одинокой. Ощутить, что нужна ему. Пусть такому вот больному психопату. Пусть. Я тоже не совсем нормальная. И мне ужасно хочется быть кому-то нужной. Всего разочек дам слабину. Я же женщина, в конце концов.

– Так, – тон Хаджиева становится опасным, предупреждающим. Поднимает моё лицо, сжав его пятернёй, и пристально разглядывает. – Говори.

Я улыбаюсь. Совершенно по-дурацки и немного пьяно. Так, наверное, действует на меня его грубая забота.

– Ничего особенного не произошло. Просто устала.

– А телефон как разбился? – спрашивает, склонив ко мне голову и слегка улыбаясь одним уголком губ.

– Я его в стену швырнула.

– И? Почему швырнула? Кто тебе звонил?

– Я звонила… Родителям.

Саид больше ничего не спрашивает, словно теперь его любопытство полностью было удовлетворено. Отпускает, и я глубоко вдыхаю. Как оказалось, всё это время дышала лишь наполовину – настолько крепко он меня сдавливал в своих объятиях.

– Одевайся. Надень какое-нибудь платье. Тебе привезли всё, что было нужно? – он обходит комнату по кругу, останавливается напротив открытой гардеробной, где замечательная волшебница Хаджар уже разложила все мои новые вещи.

– Да, спасибо. Всё есть. А куда мы едем? – вырваться из особняка мне сейчас хочется больше всего, потому вопрос риторический и обязательного ответа не требует.

Саид же отвечает:

– Подарок для тебя есть. Думаю, тебе понравится.

Мне понравится что угодно. Если, конечно, это не тело Шевцова…

– Отлично. Я буду ждать внизу.

Я удивлённо смотрю ему вслед и пытаюсь вспомнить тот момент, когда он вдруг присмирел и стал каким-то отстранённым. Когда я сказала о родителях… Странно.

– Хорошо. Я скоро спущусь, – отвечаю уже в пустоту, а за Саидом закрывается дверь.

* * *

Домой приехал в ярости. Чуть дверь не вышиб. Сдержался в последний момент, чтобы не схватить её и не причинить боль. Не умеет он любить. Да и любовь у него не такая, как у нормальных людей. Нет той нежности, ласки. Только непримиримое желание обладать и гнуть под себя. Многих так сломал, просто играючи. А с Надей… С ней всё по-другому. Оттого и опасней.

О родителях её услышал, не по себе стало. Даже его отец, несмотря на все свои поступки и жёсткость, а порой и жестокость, никогда бы так не поступил со своими сыновьями. Что говорить, даже ублюдина Шевцов за своего сына задницу порвёт. А тут абсолютное равнодушие к судьбе единственной дочери. Хотелось удавить их сильнее, чем Шевцовых. Если с этими уродами всё понятно, то с четой Смирновых вообще неясно ни хрена. Оттого и хотел их увидеть. Убедиться воочию, что нет никакой ошибки, и они действительно ущербные родители. А в дальнейшем оградить Надю от общения с ними.

Это желание подкормил и тот факт, что она к нему в объятия бросилась. Сама обняла, сама прижалась. Ей даже с ним не так страшно, как с родными. Наталкивает на определённые мысли.

– Господин? – Хаджар приблизилась к нему мягкой поступью.

– Говори.

– Невеста ваша плакала сегодня. С мамой говорила. Кажется, они повздорили.

– Знаю. Ещё что-нибудь?

– Нет, больше ничего. Ваш отец просил зайти к нему. Он у себя в кабинете.

– Спасибо, Хаджар.

Отец восседал в своём кресле в расслабленной позе, неспешно потягивал кофе. Было приятно видеть его таким. В последнее время Саид и так до хрена косячил. Пора бы уже возвыситься не только в глазах отца, но и в глазах клана. Второе даже важнее. В случае с кланом поблажек быть не может. Всего в их мире добиваются лишь силой и умом.

Хотя нет. Важнее мнения отца для Саида нет ничего. Ну ещё теперь, пожалуй, и мнения Нади. Как эта мозгоковырялка пробралась в его голову, а? Когда успела? За ним такие охотницы умелые гонялись, и ни одна дальше постели не продвинулась. А доктор Смирнова ни разу не дала ему, однако смогла до костей пробрать. Коварная сучка.

– Отец, – кивнул ему, усаживаясь напротив.

Хаджиев-старший усмехнулся, прищурился, разглядывая сына.

– Поздравляю с очередной победой. Пересмотрел запись переговоров и понял, как сильно тобой горжусь. Даже у Марата в своё время не хватило терпения подмять под себя этого Мюллера. Ты молодец.

– Спасибо.

– Куда-то собираешься?

– Да… Есть кое-какие дела.

– Так понимаю, Надежду забираешь с собой?

– Да.

– Что ж, это хорошая мысль. Не привыкла она ещё в нашем доме. Сложно ей с нами.

– Ничего, привыкнет.

– Думаешь? Мне вот отчего-то кажется, что она никогда не станет такой, как мы.

Отец испытывал его на прочность, и таких испытаний, Саид уверен, будет ещё много. Семья для Хаджиевых – не пустой звук, и то, что отец позволил ему брать в жёны девушку из другого общества, да ещё и поспособствовал этому, оставалось загадкой даже для самого Саида.

– Надя никогда не станет такой, как мы. И это замечательно. Уже только поэтому я должен на ней жениться.

– Что ж, не стану задерживать. Хорошо отдохни, сынок, ты заслужил.

Надю долго ожидать не пришлось. Ещё один плюс в копилку доктора Смирновой. Она всегда быстро собирается. Шагнула с последней ступеньки и оказалась рядом. В нос ударил цветочный запах.

– Вкусно пахнешь. Только запах твоего тела мне нравится больше. На будущее, не используй духи.

Комплимент ей понравился, в глазах зажглись искорки. Красивая. Ей даже не нужна косметика, чтобы выглядеть, как кукла. Собственно, потому так её и назвал.

– И куда дальше?

Он не торопился. Осмотрел её с головы до ног и обратно. Чёрное приталенное платье до колен, с открытыми плечами и глубоким вырезом, открывающим правую ногу в чёрном чулке. Туфли на высоком каблуке делали её ещё стройнее и чуть выше, хотя всё равно еле дотягивала до его плеча. Маленькая, хрупкая, но сколько же там силы внутри. Нечеловеческой силы. Мало кто не сломался бы после всего, что ей довелось пережить.

– А дальше за подарком.

Если честно, не терпелось увидеть, как округлятся её глаза и дрогнут губы, когда увидит клинику. Если раньше он просто хотел купить непокорную куклу Надю, то теперь, зная, что вскоре она и так станет его, хотелось засыпать её подарками. Показать, насколько правильный выбор она сделала. Ну раз она думает, что от её согласия что-то зависело. Он же не зверь, не станет разбивать её убеждения.

Глава 9

Немного волновалась. Это уже вошло в привычку, потому что Саид теперь почти всё время рядом и его внимание постоянно сосредоточенно на мне. Это немного выбивает из колеи. Не знаю, почему начала так реагировать на него. Наверное, всё дело в том, что он единственный, кто оказался рядом в такой сложный момент. И он взял на себя заботу обо мне. Не то чтобы это радовало, но и не огорчало. Мне захотелось вдруг немного побыть слабой девушкой. Хотя бы чуточку. Довериться ему. Расслабиться и отдохнуть до того момента, пока не приедут родители. Почему-то я была уверена, отец Саида уговорит их приехать. Этот мужчина обладает каким-то магнетизмом, и дар убеждения Саиду достался точно от него. Но вместе с родителями приедут и мои личные кошмары. Странно и горько от того, что папа с мамой ассоциируются не со счастьем, уютом и детскими радостями, а с самым тёмным периодом прошлого. Но имеем, что имеем.

А ещё Шевцовы. С ними просто не бывает, и то, что Саид задумал, я уверена, не пройдёт даром. Сами Хаджиевы убеждены, что быть войне. А когда две сильные семьи схлестнутся… Я пока не знала, чем всё это обернётся, но жутко боялась, хоть и не показывала Саиду своих переживаний. Я сама попросила его убить Шевцова. Да, я сделала это в приступе ярости и страха, но всё же сделала. И теперь во всём, что произойдёт дальше, есть и моя вина.

– О чём опять задумалась? – голос Саида прозвучал в полумраке салона слишком громко, и я вздрогнула.

– Что?

– Ты опять ушла в себя.

– Да нет. Просто задумалась, – ответила невпопад.

– О чём? – непринуждённо продолжал допытываться Саид, разглядывая мой профиль. Я же усиленно делала вид, что мне интересны с шумом пролетающие по шоссе машины.

– Обо всём понемногу.

– Боишься их приезда?

Я повернулась к нему, встретилась с тёмным взглядом. В слабом освещении его глаза казались совсем чёрными, блестели как угли.

– Не боюсь. Просто не готова. Я не виделась с ними много лет. С тех пор, как уехала, они ни разу не навещали меня. Ну а мне в родной город путь закрыт…

Саид неопределённо фыркнул, но веселья в этом звуке я не расслышала.

– Забудь уже о том, что было. Ты теперь не маленькая девочка. Ты невеста Хаджиева. Да и родителей бояться ни к чему. Что бы там они о тебе ни думали, это всего лишь их мнение. Ты не обязана оправдывать их ожидания.

– Ты тоже не особо горишь желанием познакомиться с будущими родственниками, да? – наконец-то появился повод спросить его об этом. Раз уж зашла речь…

– Они мне не нравятся, – серьёзно и честно ответил Саид. Выпалил сразу же, без раздумий – значит, не лукавил.

– Ты ведь их не знаешь.

– Мне достаточно того факта, что они тебя не защитили тогда. А сейчас, после разговора с матерью, ты плачешь. Быть может, они приедут и заставят меня изменить своё мнение. Но пока этого не произошло.

– А знаешь, Хаджиев, у тебя тоже есть плюсы. Как ни странно… – улыбнулась, хоть и через силу.

– Да ну? Неужели разглядела? И какие же плюсы у меня?

– Ты честен. Всегда несёшь то, что первым в голову придёт, и иногда это вводит в шок. Но как по мне – это огромный плюс. Не каждый способен говорить правду в любой ситуации.

– А ещё? Какие ещё у меня плюсы?

Тут я опомнилась, пожала плечами.

– Я сказала, плюсы, да? Да я пока один только разглядела.

– Да ну? А минусов, значит, много?

– О, да, – протянула, уже откровенно забавляясь.

– И какие же?

– Ты упрямый. Самоуверенный, – принялась загибать пальцы, а Саид как бы невзначай пододвинулся ближе.

– Так.

– Ты бываешь невыносимым, и мне часто хочется огреть тебя чем-нибудь тяжёлым.

– На всякий случай предупреждаю, у нас не принято драться с мужиками. Имею в виду красивых, хрупких девочек. Девочка должна быть девочкой. И то, что тебе сошла с рук попытка пристрелить меня – лишь небольшая поблажка. В будущем я не позволю тебе так проявлять свой характер, – горячая, просто невыносимо обжигающая ладонь проскользнула между моей спиной и спинкой сидения, застыла на пояснице. Я напряглась. Только на этот раз не от его прикосновения.

– Что ещё мне не будет позволено в будущем?

– Тебе многое будет позволено. И этого достаточно, – заключил туманно. – Так что там с минусами?

– Ты очень сложный человек. Сумасшедший, неуправляемый, иногда абсолютно неадекватный. Самолюбивый, горделивый, не воспринимаешь и не принимаешь другого мнения, кроме своего. Ты любишь доминировать и подавлять, и, думается, жизнь с таким мужем не покажется мне благодатью. А ещё ты…

– Приехали, господин Саид, – вдруг повернулся к нам водитель, и я выдохнула. Вспылила что-то…

– Хорошо, Ахмед. Пошли.

Водитель в мгновение ока оказался рядом с дверью с моей стороны, распахнул её, позволяя мне выйти.

– Ни хрена ж себе обласкала. Как бы не обделаться от радости, – буркнул мне вслед Хаджиев, а я, сделав вид, что не расслышала, шагнула вперёд.

– И что это за здание?

– А что, не видно, госпожа психоаналитик? Вам, может, ещё и офтальмологическую клинику подарить?

Я подняла глаза на вывеску, на какое-то время застыла на ней взглядом.

– Это… Это же…

Я бы подумала, что это шутка такая жестокая. Но слишком хорошо знала Саида. Он не станет надо мной насмехаться таким способом. Мою догадку подтвердили и девушка, с торжественным видом стоящая перед дверью напротив, с подушечкой, на которой лежали ножницы и красная лента, которую этими ножницами я должна была разрезать.

– Клиника твоя, о которой ты столько лет мечтала. Не стоит благодарности, – Саид оказался рядом, приобнял меня за талию. – С лицензией тоже всё улажено.

– Саид… Ты… – в горле образовался комок, и мне стало трудно говорить. Он прав. Клиника – моя мечта. А в свете последних событий я вообще не рассчитывала когда-нибудь её открыть.

– Ты что рыдаешь тут? Не нравится? – он явно не понимал, что значит для меня такой подарок. Для него это просто очередной широкий жест. Для меня – вся жизнь, на протяжении которой я стремилась к своему делу. Любимому делу. Жаль, что не добилась всего сама.

– Нравится. Это я от радости.

– Ааа… Ну, ладно. Может, тогда внутрь зайдём? – он подталкивает меня к двери, девушка с широкой улыбкой протягивает мне подушку. – Бери ножницы.

– А почему на вывеске твоя фамилия?

– Может, потому, что скоро она будет и твоей?

– Логично, – заключаю я и перерезаю ленточку.

– Добро пожаловать, – девушка открывает перед нами дверь, а я шагаю внутрь идеально отремонтированного помещения.

Вокруг светлые диваны и кресла, пара резных столиков. По углам цветы в высоких вазах. Вроде как обычная приёмная, коих я перевидала сотни. Но эта особенная. Чисто на подсознательном уровне, и всё же особенная.

Я стараюсь сдерживать эмоции, что бьют внутри ключом. Глотаю радостный крик и медленно обхожу помещение.

– Если что-то не понравится, скажи. Переделают. Ты пока работать не сможешь, поэтому время будет. – И, поймав мой вопросительный взгляд, поясняет: – Пока я не решу наш главный на этот момент вопрос.

– Меня всё устраивает, – произношу тихо, приближаясь к фуршетному столу. На нём множество закусок, канапе, тарталеток и сладостей. В центре, в сервировочной корзине вино в тёмной бутылке, слегка припорошенной пылью.

– Купил эту бутылку у коллекционера. Старый жмот продал мне её с условием, что я не стану открывать вино и не стряхну с него благородную пылищу.

Я засмеялась, запрокидывая голову, и Саиду это, похоже, понравилось. Склонился ко мне, коснулся губами шеи.

– Вкусная, – отстранившись и слегка улыбаясь. – Вкуснее любого вина.

– И ты, чтобы заполучить бутылку дорогущего бухла, обманул бедного старичка?

– Пусть скажет спасибо, что я не собираюсь его закусывать селёдкой и солёными огурцами.

Представила эту картину и прыснула, прикрывая губы ладонью.

Вино оказалось действительно необычным. Выдержанным. И крепким. Поняла это, когда уже после первого бокала меня повело. А Саид решил гулять на всю катушку и уже снова наполнял бокалы.

– Я решил не звать гостей. Думаю, в скором будущем ты захочешь пересмотреть свой круг.

– Думаю, да. Захочу. Только у меня и друзей-то нет. Ну, кроме Славки.

Саид причмокнул, совсем не благородно опустошив свой бокал.

– Надь, у жены Хаджиева не может быть друзей мужчин. Это будет смотреться… не очень красиво. Понимаешь?

– Он не просто мой друг. Он мой коллега и мой врач.

Хаджиев промолчал, видимо, не желая портить вечер, и я тоже решила не устраивать скандал. Однако оба понимали, что ещё вернёмся к этому разговору. Замолчали.

– Ну что, осмотрим твой кабинет? – заговорил спустя несколько минут, а я заоглядывалась, вспомнив о девушке, которая провожала нас внутрь.

– А где?..

– Мы вдвоём здесь. Только ты и я. Давай, пойдём. Проведу тебе экскурсию. А потом выжрем это буржуйское бухло.

Глава 10

– Госпожа Надежда? Доброе утро! Вас ожидают за завтраком! – оповестила меня Хаджар через дверь, а я сонно поморщилась, не желая сползать с тёплой постели.

Мы с Саидом приехали поздно ночью, и я сразу же вырубилась. Впервые за пару недель уснула без таблеток. И не думаю, что это благодаря алкоголю.

Просто мне впервые за долгое время было спокойно. Наверное, у Саида всё же больше плюсов, только разглядеть их получается не сразу.

– Сейчас спущусь, – простонала, потягиваясь, а за дверью послышались шаги.

Но подняться я не успела. Тяжёлая рука, обвилась вокруг моей талии, дёрнула меня назад, вбивая в твёрдое тело.

– Доброе утро, – прошептал осипшим голосом Саид, а я от неожиданности ахнула и распахнула глаза.

– Ты опять в моей постели.

– Привыкай.

Хотела было его оттолкнуть, но ладонь легла на что-то твёрдое, бугристое, и я одёрнула руку, словно от огня.

– Саид?

– Мм?

– Ты почему голый?

Да и я как-то не очень одета. В одном белье. Но я хотя бы в трусах! А вот то, что мне под руку попалось, было явно обнажено.

– А что не так? – промурлыкал мартовский котяра мне на ухо.

– Свадьбы ещё не было, Саид, – рывком отстранилась, поднялась на кровати и, схватив халат, поспешно набросила на себя.

Мысленно себя ощупала, прислушалась к ощущениям. Вроде ничего такого не чувствую, кроме похмелья если только. Так у нас ничего не было? Или?..

– Не бойся, я не воспользовался твоим полудохлым состоянием. Не увлекаюсь дендрофилией, – холодно заметил Хаджиев и, неспешно прошагав мимо меня с голым задом, скрылся за дверью ванной. – Я просто люблю спать голым, а ты вчера не отпустила меня в свою комнату! – донеслось уже из душевой кабины. Даже закрыться не соизволил.

От стыда вспыхнула от корней волос до пяток, но про себя отмела эту мысль. С винишком-то коллекционным я и правда перебрала вчера. Он сейчас может что угодно сочинить. Вот только я знаю, что Саид никогда не врёт. Гад такой… Неужели и правда попросила его остаться? Надеюсь, спьяну не вешалась ему на шею? Хотя, думаю, он был бы не против. Может, даже ждал этого после своего подарка. А клиника всё-таки классная.

– А как же правило Хаджиевых, которое гласит, что до свадьбы нельзя ночевать в комнате невесты? – кричу достаточно громко, чтобы услышал сквозь шум воды, но не настолько, чтобы услышали в коридоре.

– А ты ещё не поняла, что я не подчиняюсь никаким правилам? – услышал.

– И всё же не стоило раздеваться догола.

– А что? Ты смущаешься? Привыкай, кукла Надя. Ты же женой моей будешь.

Судя по всему, он этого и ждёт. Чтобы расхаживать тут с голой жопой…

По-дурацки улыбаюсь и, повернувшись на звук его шагов, роняю челюсть. Саид выходит из душа мокрый и абсолютно голый. Опять. Даже полотенце на зад свой бесстыжий не накинул. А большой член мерно покачивается багровой крупной головкой вверх в такт его шагам.

– Саид! – восклицаю, отворачиваясь.

– Чего, Надь? – слышу насмешливое. Вот же мерзавец.

– Мог бы и прикрыться, – ворчу, завязывая пояс своего халата на третий узел. Не хочется, конечно, выглядеть престарелой девственницей, падающей в обморок от одного вида члена, но я как-то не привыкла наблюдать по утрам голого мужика, расхаживающего рядом с невозмутимым видом. Понимаю, что рано или поздно придётся, но… Для меня это сложно, вот так резко покончить с безбрачием. – И кстати, тебе нельзя мочить рану. Заразу можно захватить.

– А ты сделай перевязку, – он берёт меня за плечи, разворачивает к себе. Его грудь оказывается на уровне моих глаз, куда и устремляю взгляд. Накачанный, сильный, широкий торс. Крепкий мужчина, красивый. На животе прорисовывается рельеф мышц. Витиеватыми узорами его тело опутывают тату.

Я всё это видела. Но только сейчас, в свете дня, под татуировками разглядела пару шрамов. Потом нахожу ещё два и ещё… Мелкие, словно от глубоких царапин или порезов.

– Откуда они? – касаюсь кончиками пальцев одного, самого длинного, под рёбрами. Чуть ниже сердца…

– С братьями в детстве на ножах дрались. Иногда задевали друг друга, – смотрит на меня сверху вниз, незаметно притягивает ближе, уже сильнее впиваясь пальцами в предплечья. Слегка массирует.

– На ножах?

– Ну да.

– Это же опасно. Ваш отец не пытался вас образумить?

– Он же нас и заставлял учиться драться. Каждый мужчина должен уметь постоять за себя. Старший брат даже в борьбу пошёл, чемпионом стал.

– А ты?

– А что я? – поднимается выше, нащупывает пальцами мою шею сзади, сдавливает. Приятно. – Я предпочитаю не показывать врагу раньше времени, на что я способен.

– И на что же ты способен?

– Не беспокойся, кукла. За себя и своё постоять в состоянии.

Не знаю, почему после этих слов начинает кружиться голова. Похмелье, кстати, после коллекционного вина точно такое же, как и после дешёвого портвейна, который пробовали ещё в юности на дне рождения одноклассницы. И какой смысл переплачивать?

– Ладно, давай я сделаю перевязку, старая промокла вся.

Саид наклоняет голову, одновременно запуская в мои волосы пальцы, и впивается требовательным, дерзким поцелуем в мои губы.

* * *

Она ответила. Сам тому удивился. И вроде как вполне осознанно, что придало кайфа.

Хотел вчера затащить её в свою комнату, но побоялся не сдержаться. Больно красивая она была. Больно – в прямом смысле слова. С одной стороны, обычная девушка эта кукла Надя. Но с другой… Ни на одну, что были прежде, не похожа.

Да что там говорить. Он на другой жениться и не согласился бы, ни ради её спасения, ни ради клана, ни ради рудников золотых.

Не без удовольствия следил за её реакцией, когда окинула взглядом вывеску, слегка нахмурила брови и распахнула пухлые губы. А потом на него посмотрела. Так растерянно, с надеждой. Почувствовал себя героем её сказки, не меньше. Определённо его усилия стоили этого взгляда…

– Саид? Ты чего? – выдохнула растерянно, когда отстранился. – Мы же вроде… Перевязку делать собирались.

Было забавно наблюдать за поплывшей доктором Смирновой. Железной леди со стальными яйцами, которая себе даже улыбаться не всегда позволяет.

– Ну так делай, я разве мешаю? Сама набросилась на меня, ещё и возмущается, – присел на край тумбочки. – Приступай.

Она взвилась, поправила растрёпанные им волосы.

– Это я на тебя набросилась? Хамло дикое, – отвернулась от него, толкнула дверь ванной. – Сейчас аптечку найду и рот тебе зашью, – ворчала не со зла и не от обиды, скорее, чтобы оправдаться в собственных глазах за то, что ответила на его поцелуй.

– Думаешь, меня это сдержит? – усмехнулся, перехватывая летящее в него полотенце.

– Прикройся! Ходишь тут с копьём наперевес. Викинг, блин…

Хаджиев затрясся от смеха, запрокинув голову, а Надя замерла напротив с аптечкой, нахмурившись.

– Какая дурацкая мысль снова посетила твою буйную голову?

– Да нет… – вытирая заслезившиеся от хохота глаза. – Просто моего брата Варваром кличут. Мне всегда было интересно, откуда взялось это погоняло.

– Дурак, – выдохнула, закатывая глаза и подступаясь к нему с аптечкой. – Полотенце-то накинь или ты и на завтрак так пойдёшь?

Рану обрабатывала ловко, умело. Будто всю жизнь этим занималась. Промокнула стерильной салфеткой, подула, чуть склонившись. Он поначалу даже не понял, зачем она это делает, но когда увидел эти губы у своего живота, перехватило дыхание. Полотенце натянулось палаткой, а в висках пульс застучал. Может, сказать, что пониже тоже болит? Пусть там тоже подует.

– Ну всё. Теперь можно одеваться. Я в душ, – пока всё ещё находился в ступоре, упорхнула, щёлкнул замок в двери ванной. Как будто его сдержала бы какая-то дверь.

– Фууух, – выдохнул тяжело, прислонился затылком к стене.

Раздражённый и злой схватил свои вещи, вылетел из её комнаты и, хлопнув дверью так, что та едва не рассыпалась на щепки, направился к себе. Шёл с осознанным намерением зайти в душ ещё раз и как следует там передёрнуть. Сил терпеть больше не было, яйца так ломило, что ни о чём думать больше не мог. Но вошёл в свою спальню и остановился, наткнувшись взглядом на чью-то задницу в форменной юбке, торчащую из-под его кровати, которую вчера расстелил, но так и не лёг в неё. Пошёл навестить Надю, да так там и остался. Она, конечно, не просила его об этом, но уйти сил он не нашёл. Увидел её, лежащую на большой кровати в одном белье, и сам не понял, как рядом оказался.

– Кто такая и что здесь делаешь? – обратился ко всё той же заднице, и её владелица ойкнула, стукнувшись головой о кровать.

– Здравствуйте. Я… Простите, я тут убиралась. Не знала, что вы здесь… – пролепетала девка, выровнявшись и захлопав глазами. Увидела его голым, распахнула рот. – Простите, я могу закончить попозже… – но вопреки его словам уходить не торопилась.

– Я спросил, кто такая? – швырнув вещи на кресло, прошагал к шкафу.

– Новенькая я… Таня. Уборщица.

– Тебе не сказали, что входить в мою комнату запрещено? Здесь убирается только Хаджар.

– Да, мне говорили…

– Тогда что ты здесь делаешь? – отдать должное незваной гостье, помогла. Возбуждение схлынуло, хоть и застыло в паху ноющей тяжестью.

– А я сама к вам пришла. Хотела увидеть вас ещё раз. Я в ваш дом только ради вас пришла. Вы, наверное, меня не помните, мы с вами в клубе познакомились. В «Паутине»…

Хаджиев повернулся к девице, а та мелкими шагами засеменила к нему. Обычная девка, коих он сношал сотнями. Откуда ему её помнить. Блондинка. Саид вообще разделял женщин на два вида. Блондинки и брюнетки. Иногда попадались рыжие, синие, зелёные. Розовые. Но лиц их он никогда не запоминал. Надя, пожалуй, единственная, чьё лицо наколкой в мозгу отбилось.

– Не помню, дальше что?

– Я… Мы с вами в тот вечер вместе были. Это было два месяца назад. Я беременна от вас… От тебя, Саид.

Возвёл глаза к потолку, выдохнул. Ну и утро. День, похоже, ещё веселее будет.

– Хаджар! – прогремел, спускаясь по лестнице, и женщина мгновенно возникла перед ним, будто из-под земли вышла.

– Господин?

– Больше не поднимайся наверх, когда там кто-то спит. Никого не будить, не звать и вообще не появляться в нашем крыле, пока мы сами не выйдем. Уборка – только когда нас там нет. Запомни сама и прикажи остальной прислуге.

– Хорошо, господин, – Хаджар насторожилась. – Но могу ли я узнать…

– И уволь ту новую девицу, которую я только что поймал в своей спальне. Пусть охрана выкинет на улицу и чтобы больше я её не видел. Начальника охраны ко мне! А пока я буду завтракать, пусть соберёт своё шмотьё, он уволен.

– Я всё сделаю, – Хаджар метнулась мимо него наверх, где через секунду послышался её громогласный оклик. Что-то запричитала девица, но дальше Саид уже не слушал. Неинтересно.

Глава 11

Подула ему на рану. Вот дура. Ребёнка нашла. Он же толстокожий, здоровенный бугай.

Честно говоря, получилось всё как-то машинально. В детстве, когда я разбивала коленку, мама дула на неё, и боль проходила. С тех пор я всегда дую на раны. Просто привычка.

А Хаджиев аж вперёд подался. Подозреваю, тоже на автомате. Полотенце у него топорщилось, будто там вот-вот всё взорвётся.

– Извращенка ты, Смирнова, – фыркнула своему разыгравшемуся воображению, чётко прорисовывающему картинку в памяти, где мой женишок вываливается из душа, в чём мать родила. Но чего скрывать… Красив. Красив настолько, насколько может быть красивым мужик. В Саиде нет нежности или гламура, которые сейчас принято считать стандартами мужской привлекательности. Он и правда на викинга из какого-нибудь исторического фильма похож. Здоровый, сильный, жилистый.

Вспотели ладони. К чему бы это?

Застегнув последнюю пуговицу кашемировой блузки, покрутилась перед зеркалом. А я ещё ничего. Как-то даже свежо выгляжу после душа. И похмелье прошло. Наверное, так на меня влияет проживание в доме Хаджиевых. Стараюсь держать себя в тонусе. С одной стороны, плохо не расслабиться. С другой – очень даже хорошо. Потому что расслабляться мне рано.

В коридоре послышались какие-то крики, и я с интересом выглянула из комнаты. Хаджар тащила за собой упирающуюся девушку в тёмно-синей форме и белом передничке, а та хваталась за ручки дверей и пыталась вырваться. Только силы явно были не равны.

– Отпустите меня! Я говорю правду! Слышите? Скажите ему, что я хочу с ним поговорить! Пожалуйста!

– Иди, а то позову охрану, они тебя мигом вышвырнут! Иди, сказала! – зашипела на неё обычно спокойная Хаджар, а я проводила их взглядом до лестницы и тихо прикрыла дверь.

Первым порывом было вмешаться и выяснить, за что Хаджар так поступает с работницей. Я даже нажала на ручку, чтобы снова открыть дверь, но остановилась.

Не знаю, что натворила эта девушка, но убивать же её никто не станет. Может, выгонят. Наверное, стащила чего-нибудь, дом-то весь антиквариатом заставлен. А может, бедняжка просто попала кому-нибудь под горячую руку. В любом случае, я ей вряд ли чем-то помогу.

Да и вообще, не моё это дело. Я здесь не хозяйка.

Однако инцидент прочно засел у меня в голове. Поселился там тревожной мыслью. А может, следовало бы вмешаться? Хотя бы попытаться помочь девушке?

К завтраку спустилась последняя. За столом уже восседали оба Хаджиева, вполголоса переговаривались о каких-то своих делах.

– Доброе утро, – я улыбнулась, проходя к столу, и отец Саида тоже ответил улыбкой. Кто-то в настроении. Уже какой день. А вот в нашу первую встречу он был хмурый, и я подумала, что этот человек не умеет улыбаться совсем.

– Здравствуй, красавица. Присаживайся, пока еда не остыла.

– Доброе утро, – ответил мне Саид со своей самодовольной ухмылочкой. Мерзавец.

– Сегодня с утра что-то произошло? – всё-таки спросила, обращаясь к женишку. Тот дожевал кусок своего омлета, непонимающе покачал головой.

– Ты о чём?

– Ээ… Там девушка была. Наверху. Хаджар выгоняла её.

– А, эта, – Саид поморщился.

– Девушка? – приподнял брови Хаджиев-старший.

– Да, новая уборщица. Уже бывшая. Карьера бывает очень стремительной.

– А что случилось? – отец Саида спросил равнодушно и будто ответ его совсем не интересовал, чего не скажешь обо мне. Мне как раз было очень даже интересно.

– Поймал её у себя в спальне. Заявила, что беременна от меня, – сказав это, отпил из чашки кофе и снова ушёл с головой в новостную ленту на экране своего мобильного.

– Понятно, – так же равнодушно буркнул его отец. – Придётся менять начальника охраны.

– Уже, – так же кратко ответил Саид, и за столом воцарилась тишина. Нет, не напряжённая, как должно бы. Обычное утреннее ленивое молчание. Каждый занимался своим делом, и лишь одна я застыла с не донесённой до рта вилкой. Очнулась, когда кусок омлета приземлился обратно на тарелку, неприлично чавкнув.

– Но… Это же не так? В смысле, она не беременна? То есть, не от тебя? – я даже дышать перестала в ожидании его ответа. А мужчины вскинули удивлённые взгляды, будто сомневаясь в моей адекватности.

– Разумеется, нет. Надь, ко мне с подобной предъявой стабильно два раза в неделю приходят. Одна беременна от меня, вторая – ещё нет, но почему-то решила, что я должен на ней жениться, а третьей вообще гадалка предсказала богатого иностранца. И так будет всегда. Так что, настоятельно рекомендую сделать то, что делаю в таких случаях я – не обращать внимания. Но, да, проблему решать надо, – это уже предназначалось не мне. – Так кто угодно мог в дом проникнуть.

– Да, действительно. Неприятная ситуация. Одно дело, когда твои поклонницы прыгают там, за воротами, и совсем другое, когда они входят в дом, к твоей невесте, – серьёзно согласился Хаджиев-старший.

– Я решу, пап, – ответил Саид. – Сегодня же найду другого начальника охраны.

А я почувствовала себя абсолютной дурой. Нет, ну правда. Это мне не особо за Саида замуж хотелось. А девушки половчее ни за что такой возможности не упустят. И нет в этом ничего странного, ведь речь идёт о самом завидном холостяке столицы. Да и для Хаджиевых это уже не повод для удивления. Привыкли, видать.

Подбив итог своей глупости и пообещав себе более детально изучить будни Хаджиевых – чтобы больше не попадать в такие глупые ситуации – я уткнулась в тарелку.

– Да, Надежда, – вдруг вспомнил о чём-то Саид-старший. – Твои родители согласились приехать, и я убедил их не затягивать. К ужину их привезут в наш дом.

Я вскинулась, медленно выдохнула, приводя в норму вмиг сбившийся пульс. Всё нормально, я готовилась.

А день так хорошо начинался…

– Хорошая новость. Спасибо, – улыбка и благодарный взгляд, но Хаджиев мне не поверил. Об этом более чем красноречиво говорил его пристальный взгляд.

– Ты освоилась в нашем доме?

– Почти, – выдохнула, не особо прилично засунув нос в уже опустевшую чашку.

– Рад это слышать. Теперь и Саид сможет спокойно заняться своими делами. Кстати, что там с нашими немцами? Сегодня же подписание контракта? – мгновенно переключился на своего сына, а я расслабила донельзя напряжённую спину.

– Сегодня, – подтвердил Саид. – Я сам этим займусь, если ты не против. Надь, ты поедешь со мной. Тебе нужен новый телефон, заодно купишь, что хотела. Обратно отправлю тебя с охраной.

Я просияла. Ну, насколько было возможно в моей ситуации. С одной стороны родители, которые вот-вот нагрянут, как неизбежность. А с другой – шоппинг. Хоть немного расслаблюсь и настроюсь на нелёгкий вечер.

По дороге в офис Саида я украдкой посматривала на своего будущего мужа. Почему-то именно сегодняшнее утреннее происшествие подтолкнуло меня подумать о нём не как о Хаджиеве, к которому привыкла – приставучему и нахальному мажору. Теперь я взглянула на него, как на серьёзного мужчину, за которым волочится вся женская половина города. А может, и не только города.

– Нравлюсь, кукла Надя? – повернулся ко мне, подмигивая.

– Нравишься, – ответила, не задумываясь. – Когда молчишь особенно.

Он хмыкнул, запрокидывая голову на спинку сидения.

– Ревнуешь меня?

– Вот уж не дождёшься, – парировала с такой же едкой улыбкой.

– Дождусь, – уверенно заключил он.

– И какие планы на сегодняшний день?

– Мне нужно подписать с немцами контракт. Упырь Мюллер очень дотошный. Закончу с ним, потом поедем за твоими покупками.

– Предлагаешь мне посидеть с твоей секретаршей, пока ты будешь решать взрослые дела? – не претензия. Скорее, сарказм.

– Почему же? Поприсутствуешь на встрече. Заодно похвастаюсь своей невестой-доктором. А? Может, Мюллеру после нашей встречи понадобится твоя помощь.

С трудом верилось, что этот шут бывает серьёзным. Вот не верилось и всё. Будь я на месте его иностранных партнёров, ни за что не связалась бы с таким очаровательным идиотом. Но на своём месте я хорошо знала, что это лишь ширма. Завеса. За ней, разукрашенной шуточками и насмешками, скрывался настоящий Хаджиев, который сын своего отца. Жёсткий и безапелляционный. Тот, который наизнанку вывернет и из-под земли достанет то, что ему нужно.

В этом убедилась и на встрече с немцами, которая проходила не в душном кабинете начальника, а в ресторане напротив офиса. Место тоже играет роль и немного расслабляет. Я видела, что немцы отчего-то нервничали, особенно их главный. Он то и дело вытирал со лба пот и перечитывал стопку бумаг, перекладывая её с места на место. Было забавно за ним наблюдать, в то время как сам Хаджиев, который по его же словам долго охотился за этими партнёрами, сидел на мягком диванчике спокойный, аки удав.

Долго обсуждать не стали и, быстро всё подписав, принялись обмениваться любезностями. Переводчица приятным голосом щебетала то по-немецки, то по-русски. Я же впервые почувствовала себя частью этого мира. И это, признаться, довольно приятное чувство. Саид представил меня как свою невесту, я же в свою очередь порадовалась, что надела элегантный костюм, а не джинсы, как собиралась изначально. Выпили, обсудили какие-то мелочи по поставкам, а потом что-то пошло не так… Как обычно, в общем-то, и бывает там, где присутствую я.

Саиду кто-то позвонил, и он, извинившись, отошёл. Я смущённо улыбнулась господину Мюллеру, когда тот обратился ко мне на ломанном русском.

– Россия иметь несравненно красиво девушка. Я ему завидовать.

Переводчица ахнула, всплеснула руками и зашлась в комплиментах его русскому. Ну, насколько я поняла по интонации. Я же по-немецки знала только несколько слов, которые ещё в школе использовали как шуточный сленг: «ферштейн» и «дас ист фантастиш». На этом моё знание немецкого заканчивалось.

Мюллер что-то добавил уже на своём языке и уставился на меня, ожидая, пока переводчица растолкует его вопрос. Но та не торопилась. Она перестала улыбаться, как-то растерянно заоглядывалась по сторонам. Мюллер же перевёл на неё требовательный взгляд, и девушка сдалась:

– Простите… Эээ… Господин Мюллер спрашивает вас, не согласитесь ли вы встретиться с ним… Вечером. Конфиденциальность он гарантирует и…

– Что? – выдохнула я, перебивая её.

– Не стоит так волновать, Надя, – прижал к груди свою пухлую ручонку поедатель колбасок. – Я хотеть свидание. С вы. Я плачу больше, чем господин Хаджиев. Много больше.

Я поняла, чего ты хотеть. Засранец. Только вот не поняла, с какого перепугу? Получается, он меня принял за эскортницу? Или за шлюху?

– Вы ошиблись. Я невеста Саида Хаджиева. Переведите ему, а то, видать, плохо понял, – ринулась подняться с дивана, но немец перехватил меня и дёрнул на себя, усаживая на колени.

Да только приземлиться я не успела. Меня в тот же миг вырвали из цепких ручонок Мюллера, а его самого содрали с кресла, и на какое-то мгновение он исчез из моего поля зрения. А когда повернулась, увидела, как Саид тащит его к двери ресторана и, толкнув её ногой, той же ногой даёт пинка любвеобильному немцу.

Я твой рот выебу, скотина, блядь! – рявкнул Хаджиев тому вдогонку и бросился за ним уже на улицу, а я закрыла глаза, судорожно выдыхая.

– Пиздец, – подвела итог переводчица на чистейшем русском, и я не могла с ней не согласиться.

Глава 12

Хруст сломанного носа, челюсти и брызги крови не привели в себя. В голове картинка, где жирный немец тащит его Надю к себе на колени, а дальше провал чёрный. Ни боли в сбитых костяшках, ни каких-либо других чувств, кроме дикого, яростного желания покрошить грёбаного хера на запчасти.

Когда немец отрубился, Саид поднялся, достал ствол и, сняв его с предохранителя, направил на Мюллера.

Позади послышался женский вскрик, и чья-то рука схватила его за запястье. Перед Хаджиевым вырос Ахмед, закрывая немца собой.

– Не надо, господин Саид. Много народу. Нельзя.

– Отвали, а то первым тебя сниму, – рыкнул, вперив дуло в лоб охранника.

– Саид, нет! – голос Нади прозвучал совсем рядом. Слегка повернул голову в сторону и встретился с её взглядом. Перепуганным до ужаса. – Не делай этого. Пожалуйста, Саид, посмотри на меня. Ну? Посмотри! – оттесняя собой Ахмеда, встала перед ним, взяла лицо Саида в свои ладони. От её рук тепло и пахнет ванилью. Тем пирожным, которое она ела. Все только о сделке и думали, а он не мог оторвать взгляда от её губ, которые она пачкала кремом и тут же его слизывала. И сейчас вот залип. – Успокойся. Дыши глубоко и смотри на меня. – Она подалась вперёд, встала на носочки и потянулась к его губам.

Повезло тебе, хер долбаный. Так повезло, что даже не осознать тебе куриными мозгами своего счастья.

Поцеловала. Так, сука, сладко, что унесло нахрен. Башку сорвало. Скосило его, здорового мужика, как тёлку полуобморочную. Оторвал от земли, за собой уволок. Где-то вдали послышалась сирена. Насрать. Ахмед порешает.

– Ну всё. Всё. Успокойся. Саид! Опусти меня на землю. Пожалуйста, – щёки Нади горели то ли от стыда за него, то ли от смущения. Тоже, впрочем, неважно сейчас.

– Давай, – поставив её на землю, открыл дверь машины. – Садись.

– Куда? – отозвалась настороженно. – Подожди, может, ты сначала уладишь всё?

– Сядь, сказал, – буквально затолкав её в машину, пошёл к водительскому сидению.

Ехал более-менее спокойно. Иногда слишком разгонялся, но тут же сбавлял скорость. Кукла и так его в ярости увидела, ни к чему доводить её до паники снова.

– Куда едем? – спросила спустя несколько минут, взглянула на него. – Ты… Как себя чувствуешь?

– Нормально уже, – не полностью остыл, всё ещё кипело дерьмо внутри, но уже убить никого не хотелось. – Я снова сорвался, – сказал зачем-то.

– Я заметила, – в её тоне не сквозило превосходства, как у тех врачишек, что до доктора Смирновой были. Недовольства тоже. Она просто констатировала факт и приняла его. Наверное, даже не сейчас, а намного ранее, когда он только начал к ней приходить. Это изначально и подкупило. Она не относилась к своим пациентам, как к ёбнутым на всю голову, хотя зачастую все они так и выглядят. Надя всегда смотрит с пониманием, даже когда он несёт откровенную херню, которая ну никак не может понравиться женщине. А она всё усваивает.

– Почему ты такая?

– Какая?

– Такая. Никогда не поучаешь, не заставляешь принять свою точку зрения. Почему не показываешь, что боишься меня сейчас?

– А что это изменит? Ты уже сорвался. Такое случается даже с нормальными людьми, что уж о нас говорить? – улыбнулась.

Хаджиев отзеркалил её улыбку. И правда, смешно. Рука на руле всё ещё подрагивала, но контролировать себя уже мог.

– Я ещё кое-что заметил. Ты ждёшь, что я первым заговорю. Будто боишься.

– Нет, не в этом дело. Я, конечно, немного струхнула. Хотя, зачем врать… Я сильно струхнула. Но ведь моя задача не выжимать из тебя признание, что ты поступил плохо и выбивать обещание, что больше ничего такого не сделаешь. Ты сам должен найти ответы на свои вопросы. В этом заключается задача психоаналитика, а я вроде как ещё не уволена с поста твоей мозгоковырялки?

– В данном случае я знаю ответ на вопрос, почему так сделал.

Боковым зрением заметил, как она сплела пальцы обеих рук в замок и отвернулась к окну. Ей тоже интересно.

– И почему же?

– Потому что увидел тебя в руках другого и понял, что это больно. Видеть, как тебя трогает другой мужик. В тот момент я подумал, что убью любого, кто только подумает к тебе притронуться. И хочу тебе сказать, Надь… Чувство абсолютно нечеловеческое. Дикое. У меня соображалка просто вырубилась. Я, правда, хотел ему лоб продырявить. Чтоб мозги на асфальт вытекли. И знаешь… Если когда-нибудь кто-нибудь тебе понравится. Имею в виду, как мужчина. А ты понравишься ему…

– То что? – с интересом взглянула на Саида.

– То лучше тебе самой его убить. Потому что если я доберусь до этого урода, он будет подыхать крайне мучительно. Не позволю никому касаться тебя. Считай это одержимостью или хотелкой зажравшегося мажора. Плевать. Как хочешь, так и думай. Но кроме меня, никого у тебя больше не будет. Никогда.

– Я тебя услышала, – по интонации не понял, как она отреагировала на его слова. Но то, что он говорит правду, поняла.

– Спасибо.

Больше они не разговаривали. Не нужны были слова. Он и так много сказал. В любви ей признался. По-хаджиевски немного, по-волчьи, но уж как умеет.

Свернул за город, остановился у какой-то посадки. Без цели, просто подышать воздухом, приготовиться к вечеру.

– Достань там из бара бутылку вискаря.

– Аа… Ты же за рулём.

– Надь.

– Ладно, – полезла на заднее сидение, отклянчив зад прямо у его лица.

– Красивый орех, – улыбнулся.

– Я рада, что ты заценил, – вернулась назад, подала ему бутылку.

– Ну что, выпьем?

– Давай, – пожала плечами. – Вечер томным не будет.

* * *

– И что теперь? В смысле… Ну, с тем контрактом? Мюллер вряд ли захочет с тобой сотрудничать, – от выпитого уже слегка кружилась голова, и я отрицательно качнула головой, когда Саид в очередной раз подал мне бутылку. – Ой, нет. Хватит. А то я точно свалюсь.

– Бумаги он подписал. Если решит спрыгнуть, заплатит нехеровую неустойку. Вопрос в другом: захочу ли я теперь с ним сотрудничать? А я не захочу. И мой клан тоже не захочет. Значит, если он первым не спрыгнет, придётся платить неустойку уже нам.

Ох уж эти игры больших мальчиков… Надо же было мне туда попереться. Но разве меня кто-нибудь спросил? Саид, как обычно, всё решил сам.

– В защиту Мюллера скажу, что он спутал меня с… Эээ… В общем, он принял меня за девочку из эскорта. Похоже, переводчица назвала меня не невестой, а девушкой. В общем, я сама не поняла, почему так произошло.

– А ты уверена, что сейчас помогаешь Мюллеру, а не подталкиваешь меня поехать и добить эту собаку? – Хаджиев вмиг напрягся, о чём свидетельствовали толстые вены, проступившие на его мощной шее. – Назвать мою невесту шлюхой – это приговор.

– Нет, ты что? Нет! Саид, я не это хотела… Понимаешь, произошла какая-то ошибка! Да не нужно так реагировать остро! – я занервничала, потому что причина для этого была. Саид всё ещё злился, и ни выпивка, ни наши задушевные поболтушки не способствовали тому, чтобы он взял и всё забыл. Мог бы хотя бы попытаться. Зря я, что ли, уже второй час накачивала себя алкоголем?

– Расслабься. Не стану я его убивать. Надо было пристрелить тогда. Теперь уже поздно. Хотя зря, конечно, не наказал падаль. И всё же что-то мне подсказывает, что неспроста он ручонки к тебе протянул. Будто спектакль какой-то разыграли.

– И всё равно ты его избил, – напоминаю так, на всякий случай, вдруг Отелло позабыл.

– Легко отделался. Отец его грохнул бы за такое оскорбление. И я должен был.

Чувствую, что становлюсь на опасную дорожку, провоцируя на этот разговор, но всё же интересуюсь:

– Почему ты должен был? Потому что так сделал бы твой отец? Думаешь, ему понравится то, что ты завалил такую крупную сделку из-за своей бабы?

Хаджиев кривит губы.

– Ты пока ничего не знаешь о нашей семье. Тот, кто посмотрел на женщину Хаджиева, заслужил жестокое наказание. И этот хряк отделался очень легко. Всё, закрыли тему! – швыряет бутылку на заднее сидение, хватает меня за руку. – Иди сюда, – перетаскивает меня к себе на колени и усаживает задом к рулю. Я же, не успев опомниться, запоздало трепыхаюсь. – Да подожди ты…

– Саид, нам пора уже, – снова кружится голова, только на этот раз точно не от спиртного. Он словно магнит меня притягивает своим взглядом ненормальным. Одержимый, и меня своей одержимостью отравляет.

– Поедем сейчас. Но сначала хочу, чтобы ты кое-что повторила, – рука скользит по моей спине вверх, по шее и зарывается в волосы.

– Что? – по телу мурашки от того, как интимно всё, как пошло, должно быть, мы выглядим со стороны.

– Тот поцелуй. Я понимаю, что ты не от страсти на меня запрыгнула. Но мне понравилось.

– Ещё бы, – фыркнула, задирая подбородок. И хоть мне до искусительницы далеко как физически, так и морально, тот факт, что ему понравился мой поцелуй заставляет сердце стучать быстрее. Приятно, что уж тут скрывать. – Но на продолжение не…

– Надь.

– Ну что? – выдохнула немного пьяно.

– Поцелуй. Это всего лишь поцелуй. Ничего сверхгрязного и ужасающего. Поцелуй. Один маленький поцелуй, – уговаривает с порочной ухмылочкой и слегка надавливает мне на затылок, притягивая к себе.

– Что-то я не помню, чтобы ты раньше спрашивал моего позволения.

– В этом весь смысл, кукла Надя. Я хочу, чтобы ты сама меня поцеловала, – и вопреки своим словам, надавливает сильнее. Ага. Сама. В добровольно-принудительном порядке.

Я приоткрываю губы, подаюсь ему навстречу и позволяю себя поцеловать. Он недоволен. Отпрянул от моих губ, чего-то ждёт. Понимаю, что в этот раз не отвертеться, да и не особо хочется. Целую уже сама.

Стоит мне только коснуться его губ своими, как Хаджиев набрасывается на мой рот и с силой сжимает в своих звериных объятиях.

– Никому не дам тебя. Моя, – стонет хрипло и снова впечатывает в себя.

Там, внизу, чувствую неслабую эрекцию. Не прерывая поцелуя, Саид опускает свои ладони на мои ягодицы и вжимается в промежность. Совершает несколько импровизированных толчков, шипит мне в губы, будто от сильной боли.

– Саид, – беру его лицо в свои ладони, как делала у ресторана, успокаивающе поглаживаю пальцами чётко выступающие скулы. – Поедем. Мне ещё нужно к вечеру приготовиться, прийти в себя.

Он склоняет голову, зарывается лицом между моих грудей, прямо в вырезе блузки. Целует там. Влажно и горячо. Очень приятно и безумно пошло.

– Сейчас поедем. Сейчас, – шепчет даже не мне, себе, скорее.

Глава 13

К особняку Хаджиевых подъезжаем уже ближе к вечеру. Погода заметно ухудшилась, и меня неумолимо клонит в сон. Моя бы воля, завернула бы родителей обратно, домой. Наверное, я хреновая дочь, раз не рада их приезду. Впрочем, у нас с ними всё взаимно. Единственное, что останавливает меня от некрасивого поступка – возможная опасность для отца с мамой. Всё же они мои родители, и я не хочу, чтобы Шевцов-старший им навредил. А этот подонок может.

Про себя отмечаю, что даже он, мерзкий негодяй, любит своего сына и пойдёт ради него, может, и не на всё, но на многое. А мои родители, такие из себя все правильные и порядочные, плевать хотели на мои проблемы. Даже слушать не хотят. Обидно.

Но даже не это беспокоит сейчас. К их равнодушию и предвзятому отношению я уже привыкла. Но ужасно боюсь, что они станут отчитывать меня в присутствии Хаджиевых. Вот это будет удар ниже пояса.

А ещё мне предстоит встреча с Саидом-старшим. Он уже точно в курсе происшедшего в ресторане. И если Саид его любимый сын, то я никто. Пока что даже не невестка. Все камни за испорченную сделку совершенно точно полетят в меня. Ну а отец с мамой могут этому только поспособствовать.

Мы вышли из машины, в которую тут же запрыгнул водитель и отогнал её в гараж.

– Ты чего вся трясёшься? Замерзла, что ли? – Саид берёт меня за руку, а я отмечаю краем сознания, что больше этот жест во мне не вызывает отторжения. Даже привыкла как-то. Саиду нравится держать меня за руку, и я думаю, что мне тоже. Нравится.

– Ага. – И правда, зябко как-то. А ещё нервы…

– Пойдём в дом.

Нас встречают у порога. Махмуд и какая-то женщина, в которой женщину я рассмотрела не сразу. Она одета в чёрный костюм с галстуком, как все охранники в доме Хаджиевых. Бритые виски, и волосы, чуть удлинённые посередине, аккуратно зачесаны назад. Ни грамма косметики, серьёзный пристальный взгляд, которым она окидывает нас с Саидом с ног до головы и, сделав какие-то свои выводы, шагает навстречу.

– Господин Саид, госпожа Надежда, – кивает нам, здороваясь. Опять это ненавистное «госпожа». – Меня зовут Ирина. Я прибыла по вашему запросу.

Мы останавливаемся, Саид молча рассматривает её несколько секунд, а потом переводит взгляд на Махмуда.

– Проверил?

– Да, господин. Все документы настоящие, агентство подтвердило, менты тоже проверили.

– Отлично. Надь, познакомься с Ириной. С сегодняшнего дня она твой телохранитель. И это не обсуждается, – бросает на меня предупреждающий взгляд. – Ирина, ты будешь работать с Махмудом. Он в свою очередь будет за тобой наблюдать. Если ты совершишь ошибку – поблажек и ссылок на то, что ты женщина, никто не сделает. Понимаешь меня?

Ирина отрывисто кивает.

– Так точно. Я уже прошла инструктаж.

– Хорошо, – Хаджиев подталкивает меня к порогу. – Пойдём.

В доме нас встречает Хаджар. Она отчего-то напряжена и смотрит на Саида с опаской. Видать, буря и до дома дошла. Уже все в курсе. Хотя могу и ошибаться. Прислуге здесь тоже нелегко.

– Что замолчала? – Саид ловит моё напряжение, берёт за подбородок, когда Хаджар, забрав нашу верхнюю одежду, уходит.

– Махмуда было мало, теперь ещё и телохранительница? – выражение моего лица, как и тон, скептическое, но недовольство всё же кипит во мне.

– Эти люди тебе не враги, Надя. Они здесь для того, чтобы сделать твою жизнь комфортной.

– А может, для того, чтобы следить за каждым моим шагом?

– Нет, за каждым твоим шагом следят другие люди. У ворот которые, – намекает на роботов, что днём и ночью дежурят на территории. – Не поверишь, они даже за мной и моим отцом следят. Работа у них такая. Что касается телохранительницы: Махмуд не может быть с тобой всегда и везде. К примеру, он не может пойти за тобой в туалет где-нибудь в ресторане или в примерочную в магазине. А она может.

– Ладно. Поняла, – сдаюсь. Я знаю, что Саид беспокоится обо мне. Не исключено, что ревнует и хочет знать о каждом моём шаге. Но и тут я его понимаю. Быть женщиной Хаджиева очень непросто – сегодня я это осознала. Эх, жалко всё-таки дядьку Мюллера. Таким милым пухляшом казался, пока не стал приставать. Интересно, зачем он так поступил? Вот не верится мне, что немец мог так глупо и необдуманно похерить хорошие отношения с деловыми партнёрами. Не поступают так серьёзные бизнесмены. Саид прав, что-то здесь не так.

– Иди наверх, приведи себя в порядок. А лучше поспи пару часов. Я к отцу зайду, нужно обсудить кое-что, – он снова надевает серьёзную маску и уходит, оставляя меня в одиночестве.

Холодно. Ёжусь, обнимаю себя руками.

– Надежда? Вы замерзли? Может, чаю заварить? – Хаджар появляется уже с подносом в руках. На нём выпечка и кофейник с двумя чашками. Похоже, направляется в кабинет Хаджиева-старшего.

Мне не хочется обременять её, а потому от чая отказываюсь и бреду наверх, в комнату. Там принимаю душ, согреваюсь и, укутавшись в тёплый махровый халат, падаю в постель.

Просыпаюсь, когда на улице уже темнеет. Устремив взгляд в окно, тихо стону. Не хочется вставать. Но понимаю, что нужно. Странно, что Хаджар ещё не пришла меня расталкивать. Любит она это дело. Потягиваюсь, оглядываюсь назад. На соседней подушке никого нет, и это немного удручает. То ли привыкла к присутствию Хаджиева, то ли просто в этот вечер мне необходима его поддержка.

Опускаю ноги на пол и, зевнув, тянусь за телефоном. Там два пропущенных от Славки. Бью себя ладонью по лбу. Я ведь ему так и не перезвонила, когда Саид вернул мне телефон. Мысленно извиняюсь перед другом и обещаю перезвонить после ужина. Сейчас приезд родителей в приоритете.

* * *

Пять дней назад

– Здравствуйте. Ивановская, двадцать семь, пожалуйста, – захлопнула дверь, устроилась поудобнее и достала телефон, чтобы набрать няню, но, вскинув взгляд на водителя, выронила мобильник на пол. – Ты?..

Ответом ей было молчание и равнодушный, холодный взгляд Кощея. Этого человека Илана видела всего лишь раз, но хорошо запомнила ввиду специфической внешности. Кощей – верный помощник Альберта. Такую странную кличку ему дали не зря. И правда, до ужаса страшный мужик. Худой, высокий, лысый, молчаливый. И взгляд у него жуткий – рыбий, ледяной. В дрожь бросает.

Выскочить на улицу Илана не успела. Машина сорвалась с места и очень быстро набрала скорость.

– Останови, слышишь? Мне к дочери надо!

– Альберт Станиславович хочет тебя видеть. Заткнись и сиди тихо, – он сказал это раз, и повторять не требовалось. Илана сжалась на заднем сидении, прикусила язык. Зря она помогла Зауру. Ох как зря…

* * *

Сейчас

Мужчина вошёл в дом, захлопнул за собой дверь. Илана вскочила с дивана, нервно поправила волосы.

– Привет, – выдохнула, приближаясь к нему.

– Здравствуй, моя красивая девочка, – Альберт прижал её к себе, целомудренно чмокнул в макушку. – Соскучилась?

Илана растянула губы в улыбке, притворно ласково прижалась к его груди.

– Соскучилась.

– Прости, я мало уделяю тебе внимания. Сейчас период такой… Сложный. Работы много.

– Я понимаю, – приняла его пиджак.

– Да… Устал. На следующей неделе устрою себе выходные. Пойдём, посидишь со мной, – увлёк её за собой, и Илана безропотно зашагала следом. – Ну, рассказывай, как провела без меня два дня? – спросил как бы между делом, устраиваясь на диване. – Кощей сказал, ты практически не выходишь из спальни, почти ничего не ешь.

– Твой Кощей меня пугает.

За несколько дней пребывания в доме Альберта Илана ни разу не говорила с его помощником, хотя Кощей почти всё время находился рядом. За исключением того времени, когда Альберт был дома. Попросту опасалась заговаривать с лысым, страшным мужиком. Он хоть и не навредил ей тогда, но напугал ужасно. Всего одной фразой…

Даже сам Альберт пугал меньше, хотя теперь Илана знала, на что он способен. И понимала, что добродушный покровитель бывает жестоким.

– Милая моя, он всех пугает. На то он и Кощей, – засмеялся Альберт, а потом вдруг посерьёзнел. – Я знаю, что ты скучаешь по дочери. Ты хорошая мама. Поэтому я решил, что пришло время тебе вернуться домой. Ты у меня умная девочка и не станешь больше совершать глупостей. Так ведь?

Илана отчаянно закивала, больше не сдерживая слёз. Ну наконец-то! Она дочку уже пять дней не видела! Целых пять дней!

– Спасибо… Спасибо тебе, – бросилась ему на шею, вздрагивая от нахлынувших эмоций.

– Ну-ну, девочка. Не плачь, моя Жемчужинка. Я знаю, что поступил с тобой жестоко. Но зато теперь ты понимаешь, как нехорошо поступила со мной. Понимаешь же, да?

Поджав губы и давясь истерическим криком, часто-часто закивала.

– Прости… Я понимаю всё. Прости.

– Давно простил, – погладил её ладонью по спине, обнял с силой. – Как я могу на тебя злиться? За малышку не беспокойся, всё с ней хорошо. Няньки замечательно справляются. Но лишать девочку мамы я не собираюсь. Разумеется, я отпущу тебя домой при одном условии: ты никогда больше не будешь разговаривать с Зауром, а если он появится, сразу же позвонишь мне. Мы договорились? Я могу тебе верить?

Да. Он может ей верить. Потому что для Иланы нет дороже существа на всей Земле, чем Марианка, её маленькая крошка. Пусть эти уроды хоть переубивают друг друга. Плевать ей. Как было плевать Зауру, когда ушёл отсюда, спасённый ею же, и бросил здесь одну. Даже не обернулся, хотя и знал, что она здесь, заперта в доме Банкира. Испугался. Трус несчастный.

– Обещаю.

– Альберт Станиславович, добрый вечер, – послышался вдруг голос Кощея, Илана непроизвольно сжалась. – Зашёл увидеть вас. Я вам ещё нужен?

– Здравствуй, Виталий. Да, останься. После ужина отвезёшь Илану домой. Она по дочери соскучилась.

Внутри разлилось тепло. Больше даже не пугал тот факт, что снова придётся остаться наедине с Кощеем. Ведь она увидит свою девочку. Малышку свою. Каждая минута вдали от неё отбивалась в сердце невыносимой болью. А тут почти неделя без её смеха, без глазок волшебных, без сладкого запаха малютки.

– Тогда я подожду в машине, – ответил Кощей, на что Альберт тут же возразил.

– Нет. Поужинаешь с нами.

Илана вскинула на любовника горящий взгляд, но промолчала, не решаясь возразить. Альберт часто приглашал помощника на ужин, и каждый раз ей хотелось залезть под стол, чтобы спрятаться от холодного взгляда рыбьих глаз. Но ради дочери она и это выдержит. Хоть каждый день будет ужинать с Кощеем.

Глава 14

– Ужас. Просто ужас. Кошмар, – ворчала вполголоса, переворачивая вверх ногами всю гардеробную комнату в поисках нужного наряда. И хоть новых вещей у меня тьма тьмущая, в каждой я находила какой-то изъян.

Юбка не годится для такого напряжённого вечера. Костюм тоже не то. Джинсы, весенние брюки отметались по причине простоты. И я растерялась.

Села на кровать, обняла полюбившийся за уют и тепло махровый халат и так застыла на несколько долгих, тягучих как патока минут. Я не слышала, как в комнату вошёл Саид. Вскинула на него взгляд, когда он появился передо мной и пощёлкал пальцами прямо у лица.

– Что такое, кукла Надя? Впала в шок от мысли, какой шикарный тебе жених достался? – его шуточка сейчас не раздражала, даже в чувство привела немного.

Я окинула взглядом своего шикарного жениха и про себя отметила, что он таки прав. Чёрный строгий костюм сидел на нём ещё лучше, чем обычно. А может, я просто осознавала свою никчёмность, как случалось почти всегда, когда речь заходила о моих идеальных родителях.

– Хорошо выглядишь, – озвучила одну единственную, одиноко бродящую в голове мысль.

– Спасибо, невестушка. Ты сама чего не одета до сих пор? Уже спускаться пора.

С укладкой и лёгким макияжем я уже закончила, а вот из одежды на мне была только длинная майка и трусики. Хаджиев, разумеется, не мог не бросить говорящий взгляд на мои ноги, улыбнулся.

– Я не знаю, что мне надеть. Понимаешь, они… Мы не виделись с ними давно. И я не знаю, как они отреагируют и…

– Да хватит мямлить! Ты чего, как девственница перед брачным ложем! – вдруг резко, даже слишком резко оборвал мои метания Саид. – Нашла проблему. Пусть они парятся о том, как ты отреагируешь на их появление! – последняя фраза донеслась до меня уже из гардеробной, откуда вскоре появился и сам Хаджиев.

Бросил мне в руки платье и встал перед зеркалом, поправляя свой галстук.

– Это ты ещё петлю на шее не носила. Давай, одевайся, я жду тебя внизу. Скоро моя мачеха приедет.

Что?! Мачеха?! А она-то здесь зачем?

Мда, идиотский вопрос… Хорошо, что не задала его вслух.

– Ладно, – встала, сжимая в руке платье, а Саид, посмотрев на мои бёдра ещё раз, зашагал к двери.

– Вот и хорошо. Раскисла тут. С такими ногами да сиськами разве можно в себе сомневаться?

Засмеялась от его издевательского комплимента и с благодарностью посмотрела вслед. Да, именно этот пинок мне был необходим.

– Ну, ладно…

Чёрное, приталенное, но при этом довольно скромное платье идеально легло на мою фигуру. Краем сознания отметила, что Саид выбрал его как раз под свой костюм. Намеренно или нет – сомнений не было. Это же Хаджиев.

Странно, как я сама не заметила это платье. А оно, кстати, очень приятное к телу и даже немного успокаивает своей мягкостью. Или всё же Хаджиевский пинок поспособствовал? Эх, какой психолог погибает за бандитской внешностью.

Подправив причёску и немного освежив румяна, вышла из комнаты. Время уже поджимало, как и мои нервные струны, натянутые до предела. Пора.

Осторожно шагая по ступенькам, чтобы не споткнуться о дорожку и не свалиться прямо под ноги будущей свекрови, я сошла вниз, нашла взглядом Саида. Они с отцом как раз выходили из кабинета последнего.

– Ну что, все готовы? Пойдём встречать Хадию, – Хаджиев-старший и сам привлекал внимание к своей грозной, высокой фигуре. Обычно мужчины в его возрасте начинают расходиться в талии и лысеют. Не все, разумеется, но большинство. У господина Хаджиева было всё в порядке и с коротко стриженой шевелюрой, и с формами. В плечах он даже немного шире Саида. Интересно, как выглядит его жена? Должно быть, красотка.

– Надь, на всякий случай. Хадия, моя мачеха, не особо фанатеет от русских женщин. Если что, не обращай внимания.

Я почувствовала, как каменеет позвоночник и надетая на лицо ещё в комнате улыбка застывает.

– Поняла, – выдохнула. Могли бы, кстати, и предупредить меня о её приезде заранее. На своих родителей я уже настроилась, но теперь возникала ещё одна проблема – женщина, которая вырастила сына русской, родившей его от её же мужа. Неудивительно, что она недолюбливает русских женщин. Хотя и не показатель, что все русские – плохие. Ай, ладно. Где наша не пропадала.

Мачехой Саида оказалась уже не молодая, но действительно красивая женщина. Длинные чёрные волосы прямыми шелковыми прядями струились почти до пояса. Тонкие чёрные брови, маленький рот и прямой нос. Если бы не мелкие морщинки в уголках глаз и губ, выдающие возраст, она походила бы на какую-нибудь мультяшную красавицу. Хадия приблизилась к нам величественной поступью, наградила каждого долгим взглядом. Особенно задержалась на мне, явно оценивая. Мне же стало не по себе. Но силы улыбнуться ещё шире я в себе все же отыскала.

– Хаджар, дорогая моя, рада тебя видеть, – первой она обратилась не к кому-то из членов семьи, а именно к домработнице. Обняла её, поцеловала, а Хаджар смахнула слезу. Ничего себе… Получается, мои трусики раскладывала по ящичкам личная шпионка госпожи Хаджиевой? Хоть бы я ошиблась сейчас… Хотя, вполне возможно, это от того, что Хаджар стояла первой. Видимо, они давно знакомы.

– Саид, – подходя к своему мужу, женщина буквально преобразилась. Из холодной ледышки она буквально превратилась в огонь. Так мне показалось. Щёки и губы розовеют, а руки тянутся к мужчине. Умеют Хаджиевы вызывать в женщинах трепет. Даже спустя столько лет брака. Хм…

Я заинтересованно наблюдаю за их сдержанным приветствием.

– Сынок, – Хаджиева приближается к нам, обнимает Саида, тот целует её в щеку.

– Здравствуй, – отвечает вроде как тепло, но мамой её не называет. Вообще никак не называет. Просто «здравствуй».

Я изучаю их всех, потому что именно в такие моменты близости с родными люди более уязвимы и читаемы.

И я читаю их. Отец спокоен – он глава этой семьи, её оплот. Он уверен в себе и ничего не боится. Не волнуется. Всё ровно для него.

Женщина с красивым именем Хадия немного переживает, но старается скрыть это за своей неторопливостью и величием.

Саид тоже не чувствует себя комфортно. Он словно немного нервничает.

А Хаджар что-то не на шутку раскисла. То и дело слёзы радости утирает. Реакция охранников и остальной прислуги меня мало волнует, хотя её и нет, реакции. Они, как обычно, истуканы.

– Надежда, – Хаджиева протягивает руку для знакомства, и я пожимаю её. Холодная, хотя на улице уже довольно тепло. – Ты очень красивая девушка. Я рада за Саида. Добро пожаловать в нашу семью.

– Спасибо большое, – отвечаю ей улыбкой, и женщина вдруг рывком прижимает меня к себе. Вроде как обнимает, и я растерянно тоже приобнимаю её тонкий стан. А она сильная… В физическом плане в том числе.

– Вижу, браслет этот с гордостью носишь. Гляди, красавица, как бы он не стал удавкой и не придушил тебя, – от её слов холодею изнутри, а женщина отпускает меня и надевает прежнюю доброжелательную улыбку.

Саид и его отец, похоже, ничего не слышали и не поняли. А я делаю вид, что всё нормально. Не знаю, что имела в виду Хадия, когда выплюнула эту фразу, мне нужно время, чтобы всё обдумать. А пока буду вести себя как обычно. Не стоит устраивать сцен, не до того сейчас вообще.

– Ну что ж, осталось дождаться твоих родителей, – Саид приближается ко мне, берёт за руку. Этот жест практически незаметен для других, но меня здорово ободряет. Улыбаюсь. Снова. Уже болят щеки, но я улыбаюсь. – А вот, кстати, и они, – на территорию особняка въезжает кортеж из трёх машин. Надо же, почести какие. Мачеху Саида привезли так же пафосно. Но то Хаджиева, а тут мои родители, простые люди из провинциального городишки. Они сейчас, наверное, в шоке. Впрочем, им не помешает выйти из зоны комфорта. Я вот вышла и ничего. Тонизирует и бодрит…

Когда родители выходят из машины и растерянно останавливаются перед огромным особняком, я забываю обо всём на свете и, наплевав на правила приличия, бегу к ним. Каблуки стучат по каменной дорожке, а глаза родителей открываются шире, когда они узнают в бегущей девушке свою дочь. Мама судорожно прижимает к груди ладонь, а отец выравнивается, расправляет плечи и явно не знает, куда девать руки. Он в костюме, но я-то знаю, как он не любит официальные наряды. Ему сейчас некомфортно, как и маме. Однако последняя полностью переключается на меня.

– Мам, пап… Привет, – неловко развожу руками, останавливаясь рядом.

– Привет, доченька, – выдыхает мама, в её глазах блестят слёзы. Рада! Рада меня видеть! Что бы там ни было, она рада! – Ты красивая… И взрослая.

Порывисто обнимаемся, я вздрагиваю от накатившего тепла и волнения. Сердце вот-вот из грудной клетки выпрыгнет.

Перевожу взгляд на папу. Он изучает меня, нахмурив густые брови, а когда мама отпускает, манит меня к себе кивком.

– Ты и правда очень красивая, – слышу это, уже находясь в какой-то прострации. Комплимент от папы – это что-то из рода фантастики.

– Я так скучала, – прижимаюсь к его груди, где сильно-сильно стучит сердце. Почти как у меня. Папа волнуется, хоть и храбрится с виду.

– Ну… Кхм, – он откашливается, отстраняет меня. – Веди к сватам. Будем знакомиться. Надеюсь, они по-русски говорят получше, чем их хлопцы, – это он об охранниках.

– Так, не начинай, – шипит на него мама, и я понимаю, что разговор у них был серьёзный. Что ж, хотя бы говорят обо мне. Хоть иногда. Это радует.

– Пойдёмте, – поворачиваюсь к семейству Хаджиевых и веду за собой родителей. А вечерок-то забавный будет. Как бы выдержать всё это.

* * *

Знакомство состоялось поверхностно и сухо. Впрочем, я и не надеялась на горячие объятия и радостные приветствия. Поначалу в столовой возникла гнетущая тишина, и я слегка приуныла, осознав, насколько огромна разница между моими родителями и родителями Саида. Пропасть.

Вскоре, правда, после первого-второго бокала вина и горячего, заговорили. Хотя, как по мне, лучше бы весь вечер молча гипнотизировали друг друга оценивающими взглядами, чем, собственно, и занимались до этого.

– Надежда, а почему ты выбрала себе такую нелёгкую профессию? – вопрос Хадии прозвучал ровно, без сарказма или явного недовольства. Вот только я отнеслась к нему насторожено. После её-то предупреждения у порога.

Я бросила быстрый взгляд на папу, но он даже глаз на меня не поднял. Гипнотизировал свою тарелку, на которую так ничего и не положил. Это плохо. Обычно папа в гостях не стесняется. И выпивает, и закусывает. Значит ли его безмолвие и отсутствие аппетита, что скоро рванёт?

– Надя всегда хотела быть врачом, – неожиданно начинает мама, взяв ответ на довольно сложный для неё вопрос на себя. Ничего себе. Я застываю с открытым ртом, и даже Саид удивлённо поворачивается к нам. – Ещё маленькая была, всё хотела своего плюшевого мишку разрезать, посмотреть, что там внутри, – блядь. Сглазила. Папа вскидывает на неё дикий взгляд, и я, честно говоря, тоже.

– Мам… – одёргиваю её вполголоса.

Она спохватывается, запоздало понимает, что ляпнула не то и поспешно оправдывается:

– Ну так я же и не разрешила. Сказала: доктором станешь – тогда резать и будешь.

Отлично. Ответ на вопрос, почему я стала доктором, готов!

– Мам, ну ты шутница, – хихикаю я и в тот же момент каменею от взгляда Саида. Он недоволен. Он зол. Только не на мою мать, что ляпнула глупость, не подумав, а почему-то на меня. – Я стала врачом, потому что хотела помогать людям. К тому же моя работа не сводится к банальному анализу пациента с депрессией. Я иногда помогаю правоохранительным органам в поимке преступников.

Тут Саид расправляет плечи и, промокнув салфеткой рот, откидывается на спинку стула. А я непроизвольно анализирую его. Чего это мой негодяй был зол, а потом вдруг расслабился. И понимаю… Он за меня переживал. И злился не на меня, а всё же на мою маму. Вроде бы должна встревожиться по этому поводу, но мне становится легче. Он со мной, рядом.

Приобретаю уверенность в себе и продолжаю:

– Вот сейчас как раз маньяка изучаю. Того, который девушек в Москве похищает.

Наблюдаю, как вытягивается лицо Хадии, и становится приятно.

– Ничего себе… Это же опасно, наверное, – произносит она и поворачивается за советом к мужу.

Хаджиев-старший, кажется, никого из нас не слышит. Изучает моего отца. А мой папа, в свою очередь, смотрит на него… И я, заметив их молчаливый бой, сдаю позиции, теряю нить нашего разговора. Нить, за которую так отчаянно хваталась.

– Не беспокойся, я в состоянии защитить свою жену, – звучит хрипло реплика Саида. Я дарю ему благодарный взгляд. – Ей нравится помогать людям, пусть помогает, – бросает вроде снисходительно, но я чувствую в этих словах его помощь.

– Я не сомневаюсь в этом, сынок, – возвращает ему Хадия, только взгляд её теперь гораздо мягче и добрее. Мне даже совестно становится. Ну правда, не похожа эта женщина на злодейку. Вполне вероятно, ей не нравлюсь я, но к обоим Саидам она испытывает исключительно тёплые чувства. – Однако я хочу, чтобы во время беременности и родов Надя была со мной. Так будет лучше для всех.

Я беззвучно открываю-закрываю рот, хлопаю ресницами. О чём это она? Я же не собираюсь пока…

– Я подумаю, – отвечает ей Саид.

Тишина. Снова. Гнетущая, подавляющая.

Мы с Саидом сидим по разные стороны стола, и всё равно друг напротив друга. Посылаю ему злые взгляды, а он не реагирует. И тут происходит то, что в принципе предусмотреть я могла бы… Но немного потерялась за Хаджиевскими разговорами.

– Что ж, дочь… Я рад, что твоя мечта выскочить за мажора сбылась. Ты счастлива теперь?

Я заметила, как левая бровь Хаджиева-старшего поползла вверх. Почему-то первым делом взглянула именно на него. И, надо признаться, до этого времени была уверена, что удивить его крайне сложно. А Хадия склонила голову набок, явно заинтересовавшись. Ещё бы… Такие подробности да ещё и из уст родителей невесты. Невесты, которая, как оказалось, не в фаворе у будущей свекрови.

Охереть.

Спасибо, папочка.

А я-то, дура наивная, поверила, что всё пройдёт более-менее гладко. Ну или хотя бы без скандала.

– Ну что ты, – толкнула его в бок мама, смущённо улыбаясь. – Не сейчас, дорогой. Не время.

Ааа… Так для этого ещё и время есть? Унизить дочь в глазах семьи её жениха?

– Извините, – буркнула негромко, резко поднимаясь со стула, что уже казался мне адовой сковородкой. Очень кстати завибрировал в руке мобильник.

– Я должна ответить своей пациентке.

Про пациентку я соврала. Звонил Славка.

– Куда ты? – зашипела на меня мать, попытавшись схватить за руку и усадить обратно, как делала в детстве, когда я не хотела доедать кашу. Только то давно было. Они, наверное, не заметили, но я уже не малютка Мышка, которую можно заставить делать то, чего она не хочет.

– Я скоро вернусь, – шиплю на неё змеёй, глядя на Саида. А тот глядит на меня. Челюсти плотно сжаты, пытается надавить на меня взглядом и невидимой волной своего непоколебимого авторитета.

– Алло! – отвечаю нарочно ещё у стола и поспешно удаляюсь.

– Ещё одна похищенная девочка. На этот раз школьница.

– Как школьница? – выдыхаю, тут же забыв об ужине и дорогих гостях.

Глава 15

– Мамочка, – выдохнула кроха, отталкивая ложку с пюре, которую пыталась затолкать в её рот нянька. – Мамочка плишла! Моя любимая мамочка! – бросилась к Илане, спотыкаясь о своего плюшевого медведя и падая на пол. В последний момент Илана подхватила доченьку на руки, рывком к себе прижала.

– Ты ж моя девочка сладкая. Малышка моя, – в горле комок застрял, не продохнуть. Как она выдержала без неё столько дней?

– Мамочка, ты больше не уйдёшь? – ласковая лисичка потёрлась своим маленьким носиком о нос Иланы, и та не сдержала слёз.

– Никогда, моя маленькая. Больше никогда. Пусть хоть весь мир полыхнёт, она ни за что не станет больше заступаться ни за одного мужика. Пусть хоть резать его на куски на её глазах будут. Плевать ей на них всех.

– Холошо, а то я очень скучала, – Марианна погладила её волосы, улыбнулась. – А у меня вчела зубик выпал. Вот, смотли! – улыбка крохи и правда теперь казалась смешной без переднего зуба.

– Ух ты, – выдохнула через силу. И это она пропустила. Первый молочный зубик. – Ты испугалась? Было больно?

– Неа! Бабушка сказала, что его нужно положить под подушку. Я положила, а утлом нашла монетку. Вот, – кроха полезла в карман комбинезончика и, вытащив оттуда честно заработанную денежку показала Илане.

– Хорошо как. Это зайчик твой зубик забрал?

Малышка повернулась к няне, нахмурилась.

– Ты же сказала, что это зубная фея плилетала! – прозвучало с укором.

Тётя Нина развела руками, пожала плечами, состроив невинное лицо.

– Да откуда ж мне знать, Мариаш? Зайчик, фея… Вот в следующий раз зуб положишь, мы и узнаем, кто его забирает.

Илана опустила малышку на пол, полезла в сумочку.

– Тёть Нин, мне неудобно очень, что так вышло… Проблемы возникли, и я задержалась. Обещаю, больше так делать не буду. Вот, возьмите, здесь за все дни плюс благодарность, – протянула женщине деньги, но та отмахнулась, снимая фартук.

– Да перестань, Илан. Я что, не человек, не понимаю? Мне твой мужчина всё сказал. Правильно, что не стала больная к Марианке идти. Ей нельзя же болеть. Сейчас-то как? Получше? А то я так переживала. Марианка есть плохо стала, говорит: «Без мамы не буду!» А твой мужчина хороший. Ой, какой хороший, – тут тётя Нина прижала к груди руки. – Пришёл, продукты принёс, деньги мне заплатил. Так что ты спрячь. Он много дал. Я не в обиде. Он ещё одну няньку хотел привести, но я отказалась. Знаю, как ты не любишь чужих. Но мы справились, всё нормально. Лекарства пьём исправно.

Илана опустилась на стул, сложила руки на коленях. Вот как объяснил её отсутствие Альберт. Ну, хотя бы так…

– А лекарства он тоже купил, да? – Илана помнила, что витаминов оставалось на дне банки, на пять дней точно не хватило бы.

– Конечно. Он пришёл, продукты принёс, сказал написать список, что ещё нужно. Я лекарства в первую очередь отметила, а потом пришёл какой-то мужчина и всё принёс. Ой, какой же он серьёзный этот Альберт Станиславович. Ну настоящий полковник! – так тётя Нина называла всех мужчин, которые приходились ей по вкусу. Обычно, это были герои сериалов.

– Ага. Серьёзный, – с одной стороны, приятно, что Альберт по-человечески отнёсся к Марианне. А с другой – немного не по себе, что Банкир теперь является частью их с дочкой жизни. Жизни, в которую Илана не хотела никого впускать.

– Тёть Нин, а другой… Тот, что раньше приходил, не появлялся? – спросила тихо.

– Тот бешеный, что ли? Нет, не было. Да я бы и не пустила его. Дурак какой-то. Это, конечно, дело не моё, Илан, но тебе он не нужен. Вот Альберт Станиславович очень хороший. С таким не пропадёшь. И в клуб тот проклятый больше ходить не придётся. Послушай меня старую, девочка. Страсть она мимолётна. А потом разбитое корыто и нищая старость. А тебе ещё эту стрекозу на ноги ставить, – кивнула на Марианку, весело подпрыгивающую рядом.

– Да я знаю всё, тёть Нин. Вы идите, мы дальше сами. Пару дней хочу с Марианкой побыть сама. Соскучилась.

– Уллла! Улла! Пойдём с мамочкой в магазин! Улла! – завизжала мелочь, на что Илана засмеялась.

– Обязательно пойдём. Только сначала кашу нужно доесть.

* * *

Саид хотел понаблюдать за Смирновыми не просто так. Была надежда, что Надя утрирует со своими страхами и комплексами. Но нет. Она не преувеличивала. Действительно, дерьмо. Дерьмо – всё, в чём она жила до него. Он, конечно, тоже не подарок. Мудак тот ещё. Но то, что видел сейчас, выходило за грань понимания.

Его отец жёсткий, иногда даже беспринципный и жестокий по отношению к другим, никогда бы не позволил себе подобного по отношению к своим сыновьям. Как бы ни злился на них.

Смирнов же унизил дочь на глазах у Саида, и оправдания ему не было. Даже в том случае, если бы его слова были правдой. И всё же это враньё. Враньё и грязь, которую Смирновым, как кость собаке, швырнул Шевцов, а они, вместо того чтобы бороться за дочь, просто сожрали эту мерзость. Им, как оказалось, проще признать, что дочь чокнутая лахудра, чем то, что её мучили, насиловали и заталкивали наркотой.

Да, он тоже поначалу лоханулся, когда Кирилл принёс целую пачку дезы. Но он не знал Надю. Они знали. Они – её отец и мать. Они не могли не знать свою дочь.

Суки. Все они, начиная с Шевцовых и заканчивая Смирновыми. Уроды, которым не место за столом Хаджиевых. Только уважение к отцу не давало ему встать и вышвырнуть этих так называемых родителей взашей. Выкинуть их за порог и запретить Наде с ними общаться. Он обязательно так сделает. Только попозже.

Пока наблюдал. Без эмоций, молча. И они совершили ошибку. Переключили своё внимание на Саида-старшего. Видать, младшего в расчёт не взяли. Очень зря.

Надя не выдержала. Вскочила, намереваясь сбежать. Её спас телефон, в этот же момент зазвонивший в руке. Принципиально ответила ещё у стола, отвергая правила приличия. Саиду показалось, или она становится похожей на него?

– Простите резкость моего супруга, – начала вдруг Смирнова, но её никто не удостоил внимания. – Мы приехали сказать вам лично, что свадьбы не будет. Мы не согласны, – внимание Саида всё же удалось переманить на себя. Ненадолго, правда.

– Скажите, а почему вы решили, что ваша дочь согласилась выйти замуж за моего сына ради денег? – довольно спокойно вопросил отец, но Саид различил в его тоне сталь. Такое предположение задело его и оскорбило.

– А вы не знаете, почему моя дочь уехала из родного города? – парировал ему отец Нади, на что Хаджиев-старший усмехнулся.

– Я знаю о вашей дочери больше, чем знаете вы. При всём уважении я, в отличии от вас, привык интересоваться делами своих сыновей, и их избранницы меня волнуют в первую очередь. Разумеется, я в курсе о той истории. Меня больше волнует, почему вы так равнодушны к судьбе своего единственного ребёнка. Хотя это не моя забота. Свадьба состоится. Так решил мой сын. А его мнение в этом доме приравнивается к моему. Хаджиевым не отказывают.

– Ты… Вы не имеете права! – Смирнов осёкся, а его жена встретилась взглядом с Саидом, отчего-то побелела. Наверное, рожа у него сейчас слишком говорящая. – Мы приехали, чтобы забрать свою дочь домой. Она едет с нами, а этой свадьбе не бывать. Хватит с нас мажоров и их влиятельных родственников. Наша дочь, видимо, не в состоянии осознать, кто вы. Желание красиво жить застилает ей глаза. А вот я вижу. Вы воры и бандиты. Да ещё и… Другой веры. Наша дочь уезжает сегодня же с нами. А вам спасибо за ужин.

Смирнов поднялся, за ним вскочила и жена. Саид зацепил боковым зрением и Надю, что застыла у двери и как-то сгорбилась. Словно испуганный ребёнок там зажалась.

– Послушайте, нам ни к чему ругаться и спорить. Однако я, как старший в этом доме, своё слово сказал. Оставаться вам или нет – ваше право. Но ваша дочь скоро станет частью моей семьи. И теперь мы решаем, где ей находиться, – отец отмахнулся от Хадии, что пыталась ему что-то сказать, – резко подался вперёд. – Либо садитесь, либо уходите.

– Я поеду со своими родителями, – отлипла от двери Надя и приблизилась к Саиду. – Завтра вернусь. Нам просто нужно поговорить.

Она обращалась к нему, но Саид даже не взглянул в её сторону. Трусиха. И лгунья. Сбежать от него собирается. Ну-ну. Пусть попробует.

– Ну всё. Хватит, – встал и сам. – Надя остаётся в моём доме в качестве моей невесты. Очень скоро она станет моей женой. Нельзя просто так дать мне слово, а потом забрать его, – это предназначалось уже ей, притихшей сбоку. – Вы услышали моего отца, – угрюмо взглянул на Смирнова. – Не хотите быть желанными гостями в этом доме, не смею вас принуждать. Надя, идите с Хадией наверх. Помоги свекрови выбрать комнату. А мы с вами, – это уже снова Смирновым. – Кое-что обсудим. Хотите вы того или нет.

Глава 16

Надя, к её же счастью, спорить не стала. Лишь ненадолго задержалась рядом, пока из-за стола не вышла Хадия.

– Саид, ты неправильно меня понял, – прошептала в последний момент, но тут же нарвалась на ярость уже старшего Хаджиева.

– Надежда, когда твой будущий муж говорит тебе уйти, ты должна послушаться его! – надо же, старик вышел из себя. Давно Саид его таким не видел. До Смирновых отца настолько мог взбесить только Марат. Тот любитель пойти наперекор родителям.

– Иди, я потом с тобой поговорю, – ответил вполголоса, не глядя в её сторону. – А вы, господин Смирнов, присядьте. У нас серьёзный разговор впереди. И вы не выйдете из моего дома, пока не выслушаете.

Гонор Смирновых заметно поубавился, когда Хадия увела Надю наверх, а место у двери столовой занял Махмуд.

– Что это значит? Вы будете удерживать нас и нашу дочь силой?

Смешно. Даже губы дёрнулись в оскале. Только Смирновых это ещё больше насторожило.

– А что вы сделаете, если и так? Если допустим… Я скажу, что хочу вашу дочь в обмен на вашу свободу? Мм? Вы выходите из моего дома, но за это я получаю Надю. Вы уезжаете домой, получаете хорошие отступные и забываете о том, что у вас была дочь, – даже настроение поднялось, когда увидел, как вытянулись их лица. Однако что-то подсказывало, что они не просто так хотят увести дочь из дома Хаджиевых. Шевцов подкупил? Или он пока не понял истинную причину? Слышала бы этот разговор кукла Надя, как обычно, обвинила бы его во всём и слепо верила бы этим двум проходимцам, что едва не вещью её считают.

Дура. Она же снова хотела за ними побежать. Совсем, что ли, из ума выжила? Надо бы её выпороть разок, чтобы больше не смела даже думать о побеге.

Внутри всё огнём опалило. Сознание нарисовало картинку, как Надя выходит за порог дома, и рука потянулась за стволом. Непроизвольно. Кожу обожгло холодом стали, и он поймал на себе озадаченный взгляд отца.

Положив на стол «Вальтер», вернул внимание Смирнову, в глазах которого впервые за вечер отразился страх. Саиду показалось, что боится он не за себя. За жену, скорее, судя по тому, как прижал ту за плечи к себе. Мужик не из пугливых, твёрдо заявляет о своих намерениях забрать дочь. Значит, пришёл сюда без страха. Так почему?! Почему он не сражался за свою дочь? Почему не защитил её?! Почему бросил одну наедине с Шевцовыми?!

Саид был на празднике в честь рождения дочери Марата, а по совместительству первой девочки в роду Хаджиевых – Марьям. Саиду хотелось сбежать подальше от этих радостных воплей и криков женщин и детей. От попыток отца помирить его с братьями, которые, кстати говоря, по причине злопамятного характера Саида так и остались лишь мечтами Хаджиева-старшего. Он сбежал вскоре. Но перед этим увидел картину, которая отбилась на подкорке мозга татуировкой.

Марат взял на руки свою новорождённую дочь и застыл. Со стороны могло показаться, что он просто боится держать такую мелочь в своих огромных, неуклюжих, созданных исключительно для вышибания мозгов ручищах. Но Саид увидел его взгляд в этот момент. Взгляд отца. Там столько любви было, столько ярости к тем, кто может причинить мелочи боль. Столько обещаний и клятв в одном взгляде… Марат порвал бы любого, кто просто нехорошо посмотрел бы на его дочь. В клочья разодрал бы, псам скормил, как сделал это с убийцей своего сына.

И сейчас, вспоминая тот взгляд старшего брата, Саид ненавидел Смирнова за то, что он позволил сосунку Шевцову приблизиться к Наде тогда. Если он бесстрашный, почему не заступился? Или всё же Саид ошибся, и перед ним сидит трус?

– У тебя, сынок, всё в порядке с головой? – парировал Смирнов. – Или ты что же, купить нас задумал?

Ну прям идеальные родители. Незаслуженно оскорблённые. С виду. И только с виду.

– Вы были правы насчёт бандитов. Мы бандиты. И иноверцы для вас, да. Как и вы для нас. Но у нас есть свои принципы и устои. У нас есть традиции. У нас есть незыблемые законы. На членов нашей семьи покушаться никому не дозволено. А кто попытается, тот расплатится своей кровью и кровью своей семьи. И мне всё равно, кто это будет. Кто посмеет положить глаз на женщину, которая по праву моя, того я казню своими руками. Кто посмеет помогать этому безумцу – поплатится также. Я никого не пощажу. Даже родителей своей невесты. Понимаете меня? – подался вперёд.

– Саид, не стоит так резко. Я не думаю, что родители Нади приехали сюда для того, чтобы ей навредить. Они просто запутались, ведь так? – отец уже раздавил своим авторитетом Смирнову-старшую. Поспособствовал и безжалостный вид боевого ствола, лежащего перед Саидом и смотрящего дулом прямо в их сторону. Мать Нади сидела еле живая, то и дело прикладывая ладонь к груди.

Что такое? Страшно? А девочке, одной, беззащитной страшно не было? Когда её толпой имели уроды, которым повезло родиться в богатой семейке? Ей каково было, они хотя бы раз задумались об этом?

Саид вот каждый день думает. Иногда жалеет о том, что узнал. Лучше бы не знал. Чтобы не жгло так нутро, чтобы гневом не застилало разум.

– Мы уже всё сказали, – продолжал гнуть свою линию Смирнов, чем уже изрядно подбешивал. – Свадьбы не будет. Наша дочь уезжает с нами.

– Не дошло, значит? Что ж, оставлю вас наедине. Проведаю свою супругу, – отец поднялся, хлопнул Саида по плечу, тем самым умывая руки и оставляя дипломатию позади. Он попытался. Именно это и хотел сказать Хаджиев-старший своим неуважительным уходом. Плевать он на них хотел с этой минуты.

Махмуд закрыл за ним дверь, снова встал в стойку, сжав пальцами запястье другой руки.

– Иди. Жди меня на улице, – велел своей жене Смирнов, и та беспрекословно послушалась.

– В таком случае, ваша дочь забудет о вашем существовании, и даже отступных вы не получите. Вас отправят назад, к вашему дружку и, так понимаю, спонсору – Шевцову. Ведь это он послал вас за Надей. Он хотел, чтобы вы увели её из нашего дома. Чтобы беспрепятственно расправиться с ней. Я ведь прав, – вопрос так не стоял, нет. Вопросов тут вообще не стояло. Саид говорил утвердительно и уверенно. Знал уже, что прав. – Единственное, что мне интересно сейчас услышать от вас: Шевцов дал вам задание, чтобы вы узнали, что с его сыном? Можете передать ему, что они встретятся. Довольно скоро, как я думаю.

Ухмылку Хаджиева и испытывающий взгляд Смирнов выдержал стойко. Лишь нервно дёрнулась нижняя губа. Медленно поднялся, упираясь руками в столешницу.

– Да пошёл ты со своими Шевцовыми знаешь куда? Ты, сынок, думаешь, я слеп? Ты думаешь, я не знаю, что моя дочь не виновата?! Думаешь, я не знаю, что с ней происходило? Что этот ублюдок с ней творил, думаешь, не знаю?! – Смирнов сорвался, и голос его теперь звучал громко и яростно. Махмуд сделал шаг в направлении стола, на что Саид кивком головы велел ему выйти. – Да я получше тебя знаю, чем вы, богатеи, пропитаны! Чем вы дышите и чем несёт от вас! Я прошёл Первую чеченскую войну! Я ваш Грозный защищал! Не только русских в нём, но и ваших! А потом вернулся, чтобы спокойно растить свою дочку и обеспечивать семью! Я своими руками строил её будущее, пока не пришёл щенок вроде тебя и не забрал у меня мою девочку! Пока не обесчестил её, как последняя мразь! Я хотел его убить. Хотел удавить эту тварь своими руками! Но они прислали мне записи… – тут он осел на стул, склонил голову, и Саид заметил, как по щеке Смирнова скатилась слеза. – Записи, на одной из которых эти ублюдки мою дочку… Надю мою… Мать Нади тогда беременна была. Увидела это, и выкидыш случился. Через несколько дней я включил вторую запись. На ней была уже другая девочка. Ровесница Нади, а может, даже младше. Накачанная то ли алкоголем, то ли наркотой… Они её едва не извели. Порезали всю. Я узнал потом, девочка чудом выжила. Но её увезли куда-то, я не смог найти. Такого зверства, сынок, я не видел даже на войне. Там было всякое, но там… Там ты стоишь лицом к лицу с врагом и знаешь, за что воюешь. А эти девочки… – он тяжело выдохнул, закрывая глаза и мотая головой. – Чем они провинились перед этими уродами? Да ничем. Просто те хотели развлечений.

Саид медленно выпустил из лёгких ставший раскалённым воздух.

– Дай угадаю, они прислали тебе записи, чтобы показать, что было с Надей и что ещё, возможно, будет. Чтобы ты отстал от них и избавился от дочери. Так? Только вот у сынка было отличное от папашиного мнение, и он решил отыскать свою игрушку. У меня один только вопрос. Почему ты не выпустил мразям кишки, как и подобает отцу? Испугался?

– Да. Испугался. Я испугался, – без промедлений признал Смирнов. – Испугался и спасовал. Отправил её подальше. Пусть все думают, что мне плевать на дочь. Пусть и она так думает. Но будет жива и здорова. Мне этого достаточно. Одного ребёнка я уже потерял. А Надя – моя принцесса маленькая. Она всегда вот тут, – постучал кулаком по груди и затрясся от слёз. – Я боялся, что не успею, оплошаю, что-то не так сделаю, и они её… как ту девочку… Я струсил, да. Так что либо возьми свой ствол и пусти мне пулю в лоб, либо я заберу свою дочку и уйду. Я больше никому её не отдам. Не позволю обидеть.

Что ж, теперь всё более-менее ясно. Хотя больше менее, чем более.

– Тогда зачем ты хочешь лишить её безопасности? Для неё лучше убежища, чем здесь, нет, ты это понимаешь? Ты же не смог её защитить тогда. И приходишь ко мне – единственному человеку, который в состоянии её уберечь – чтобы забрать прямо к Шевцову в руки? Логика в чём?

Смирнов вздыхает, трёт руками воспалённые глаза.

– Я понял, что что-то не так, когда младший Шевцов из города уехал. Все эти годы я следил за каждым его шагом. Сколько раз порывался глотку гадёнышу вскрыть… Да, страх не позволял перейти черту. Надю мою прокуроришка вмиг нашёл бы. Даже в Москве. Я почувствовал, что этот щенок за Надей моей поехал. Сердцем почуял. Дом продали с матерью в экстренном порядке и решили за Надей ехать. Забрать её и увезти подальше. Куда-нибудь в деревню глухую, где ни связи, ни цивилизации. Пока прокуроришка не приструнит снова своего отброса. А потом отец твой позвонил нам. Думаешь, я не понимаю, почему она замуж за тебя собралась? Защиты она ищет. А вот ты? Ты – из такой могущественной семьи – с какой целью жениться на ней хочешь? Зачем она тебе? И что значит тот браслет с мигающим камнем? Это жучок какой-то? Маячок? Камера? Что это?

Внимательный вояка бывший. Саид даже хмыкнул, удивившись.

– Маячок. А дочь твою хочу себе в жёны. Не за что-то. Просто так.

Их затянувшийся молчаливый поединок прервал всхлип за дверью. Хаджиев поднялся, про себя выругавшись. А там, в коридоре на полу, обнаружил Надю, сжавшуюся в комок и обнявшую свои коленки. Она привалилась спиной к стене и тихо вздрагивала от рыданий.

Глава 17

Женщина окинула меня очередным пристальным взглядом, поднесла к губам чашку с чаем.

– Почему твой отец так сказал? – Хадия не стала уточнять, но и так было понятно, о чём она.

– Я не знаю, – пожала плечами. – Наверное, он не хочет, чтобы наша с Саидом свадьба состоялась.

Я смотрела в глаза мачехе Саида, пытаясь уловить хоть какую-нибудь эмоцию. Но давалось трудно. Она словно каменная статуя. Красивая, идеальная и абсолютно холодная. Ничего не отражается в тёмно-карих глазах.

– Почему же? Разве Саид плохая партия для тебя? – она изящно изогнула тонкую чёрную бровь. Будто насмехаясь. Мол, куда тебе носом крутить, коль сам Хаджиев замуж берёт.

– Возможно, так думает мой отец, – я тоже придала себе вид холодной суки и, взглянув на застывшую за спиной Хадии Хаджар, подумала, что, пожалуй, стоит её опасаться. Точно шпионка. – А вы? Вы почему сказали мне про удавку? Что это значит?

Она стойко выдержала мой пытливый взгляд, улыбнулась одними уголками губ.

– Ты, наверное, знаешь, что значит этот браслет? Каков его смысл? – кивком головы указала на украшение, что так и осталось на моём запястье подтверждением победы Саида. В общем-то, меня на данный момент меньше всего волновал «ошейник». – Теперь ты принадлежишь Саиду. Но хочу тебе сказать, что быть женщиной кого-нибудь из Хаджиевых – то ещё испытание. Иногда женщины не выдерживают, иногда даже не выживают.

Я сглотнула, и в абсолютной тишине комнаты это прозвучало слишком громко.

– Что вы имеете в виду? – я, разумеется, уже догадывалась, о чём она… И о ком. Но хотелось бы подтвердить свои предположения.

– Ты же знаешь, что я не родная мама Саиду, – это уже не вопрос. – Так вот его родная мама – одна из тех, кто не выдержал. Кстати, она единственная, на кого мой супруг надевал этот браслет. И знаешь, мне кажется, – она чуть подалась вперёд, прищурилась. – Это он и есть.

Я ошалело уставилась на побрякушку, обвивающую запястье, словно змея, снова подняла взгляд на Хадию.

– Вы серьёзно? Это он? То есть, это же может быть похожий браслет?

Инициалы-то одни и те же.

Она тут же приняла невозмутимый вид, пожала плечами.

– Могу и ошибаться, конечно. Я видела эту женщину всего раз. И браслет тоже. Но все мы знаем, что произошло с ней в итоге. Знаешь, я такого не пожелала бы даже ей, той, кого так страстно желал и любил мой муж. Слишком жестоко, как по мне.

В словах Хадии и правда не было превосходства или злорадства. Да и кто такому радоваться станет? Другой вопрос, что за браслет на моей руке? Неужели тот самый? Да нет… Чушь. Не может такого быть.

– Извините, я пойду. Хочу увидеть родителей ещё раз. Мы очень давно не виделись.

Не смогла усидеть на месте. Ушла, дав возможность Хаджар выполнить, наконец, свой долг и донести хозяйке обо всём происходящем в доме. Почему-то была уверена: так и случится.

– О чём они говорят? – спросила уже внизу у Махмуда, а тот пожал плечами.

– Я не знаю. Простите, но вам туда не следует заходить. Не сейчас, – терпеливо возразил мне громила, когда попыталась обойти его и войти в столовую.

– Хочешь заставить меня подслушивать? – попыталась пошутить, но смешно отчего-то не было. Ни мне, ни Махмуду.

– Подслушивать вам я не могу запретить, – тихо проговорил он и отвернулся спиной. Мол, ничего не вижу, ничего не замечаю.

О, как.

Я приблизилась к двери, встала у стенки. Припадать ухом не стала, дверь была слегка приоткрыта, и я отлично всё слышала. Только вот то, что донеслось до моих ушей в следующую минуту, заставило забыть о правилах приличия и буквально распластаться на стене.

– Да пошёл ты со своими Шевцовыми знаешь куда? Ты, сынок, думаешь, я слеп? Ты думаешь, я не знаю, что моя дочь не виновата?! Думаешь, я не знаю, что с ней происходило? Что этот ублюдок с ней творил, думаешь, не знаю?! Да я получше тебя знаю, чем вы, богатеи, пропитаны! Чем вы дышите и чем несёт от вас! Я прошёл Первую чеченскую войну! Я ваш Грозный защищал! Не только русских в нём, но и ваших! А потом вернулся, чтобы спокойно растить свою дочку и обеспечивать семью! Я своими руками строил её будущее, пока не пришёл щенок вроде тебя и не забрал у меня мою девочку! Пока не обесчестил её, как последняя мразь! Я хотел его убить. Хотел удавить эту тварь своими руками! Но они прислали мне записи… Записи, на одной из которых эти ублюдки мою дочку… Надю мою… Мать Нади тогда беременна была. Увидела это, и выкидыш случился. Через несколько дней я включил вторую запись. На ней была уже другая девочка. Ровесница Нади, а может, даже младше. Накачанная то ли алкоголем, то ли наркотой… Они её едва не извели. Порезали всю. Я узнал потом, девочка чудом выжила. Но её увезли куда-то, я не смог найти. Такого зверства, сынок, я не видел даже на войне. Там было всякое, но там… Там ты стоишь лицом к лицу с врагом и знаешь, за что воюешь. А эти девочки… Чем они провинились перед этими уродами? Да ничем. Просто те хотели развлечений.

Вдох-выдох, вдох… И воздух застревает в лёгких, превращается там в огненный ком. Я закрываю глаза, слегка покачиваюсь.

Чьи-то руки хватают меня за плечи, открываю глаза. Это Ирина. Телохранительница. Она что-то спрашивает меня, с беспокойством заглядывает в глаза, но я не разбираю слов. Отстраняю её от себя и снова припадаю к двери. Плевать, что обо мне подумают все эти люди. Плевать…

К концу их разговора я опускаюсь на пол, закрываю лицо руками. Сколько моим родителям пришлось пережить? Сколько пришлось выдержать? Из-за меня. Из-за Шевцовых, которых я привела в нашу жизнь. И как изводил себя папа все эти годы.

Почему я не убила эту мразь, Юрку? Почему не прирезала эту тварь собственными руками? Почему позволила всему этому случиться с нами?

Мой отец меня не ненавидел. Не презирал и не стеснялся, как я думала раньше. Я не была его обузой или позором. Я была его страхом все эти годы. Он боялся, что меня убьют, изувечат, поэтому не позволял возвращаться домой. Поэтому отталкивал меня, делая вид, что не хочет видеть.

Меня отодрал от пола Саид. Поставил на ноги, прижал к себе. Губами коснулся виска, горячо выдохнул в макушку.

– Я же сказал, не пускать, – прорычал, видимо, на Махмуда.

– Простите, господин. Я не заметил.

– Ты что, ослеп?! – уже рявкнул на него Хаджиев, и я отстранилась от него, желая оказаться подальше от шума, сбивающего с мыслей.

За спиной Саида появился папа, и я бросилась к нему, прижимаясь к груди, где сильно и быстро колотилось сердце.

Он неловко приобнял меня, как-то с опаской погладил по голове.

– Прости меня, дочка. Прости.

– Вам с женой пора в гостиницу. Вас там ждёт отличный номер, – прозвучало позади, и я замотала головой, готовясь возразить Саиду. – Вечер выдался нелёгким для всех. Завтра договорим. Махмуд, проведи наших гостей.

От папы меня оторвали руки Хаджиева, что вцепился в предплечья до боли. Его пальцы так вжались в меня, что показалось, будто вросли.

– Наде тоже нужно отдохнуть, – его рука спустилась вниз по моей, сжала запястье, словно оковами.

– Саид, подожди, – я дёрнула руку, но она так и осталась в его ладони. Захват стал крепче.

– Я сказал, твои родители уходят. Завтра увидитесь.

– Мы пойдём. Завтра встретимся, дочка. Нам всем нужно отдохнуть, – проговорил папа еле слышно и, не глядя на меня, пошёл прочь из дома.

– Пап…

– Всё, Надь. Пойдём, – Саид потащил меня за собой волоком, не обращая никакого внимания на сопротивление. Последняя, кого я зацепила взглядом, – Ирина, что притихла в углу, явно растерявшись.

За дверью своей комнаты я вывернулась из руки Хаджиева, отошла от него подальше.

– Уходи.

– Нет, – ответил, как обычно, в своём репертуаре.

– Саид, пожалуйста. Не трогай меня сейчас, – чувствовала, что вот-вот сорвусь. Впрочем, от Хаджиева тоже исходили мощные волны гнева. Уж не знаю, что именно послужило тому причиной. Разбираться ещё и в этом не было ни малейшего желания. Мне нужно было обдумать всё, снова перевернуть с головы на ноги. Потому что все эти годы я жила без отца. Я слышала его голос всего пару раз, и то случайно, когда мы говорили по телефону с мамой, а он оказывался рядом. Он ни разу даже не позвонил мне. Ни разу не ответил на мой звонок. Ни разу не дал понять, что скучает, что хотя бы иногда думает обо мне. А теперь я узнаю, что всё это время он изводил себя бессильной злобой и жаждой мести.

Он думал обо мне каждый день…

– У меня для тебя подарок, – произносит вдруг Саид, и я застываю перед зеркалом, уставившись на него, как на умалишённого.

– Что?

– Подарок, – терпеливо повторяет он и приближается ко мне сзади. – Хотел ещё перед ужином вручить, но как-то забегались. Ты со своими платьями… – достаёт из кармана брюк тонкую цепочку с небольшим кулоном, без коробки с бантами и прочей мишуры. По-простому так. Прохладный металл ложится на мою грудь, ползёт выше и сжимается на шее. Сжимается в прямом смысле слова. Как та самая удавка. Не потому что цепочка короткая и Саиду сложно её застегнуть. Он специально душит меня ею.

– Саид… – дёргаюсь, но повернуться или выбраться из захвата он мне не позволяет.

Прижимает спиной к себе, продолжая удерживать за шею проклятой цепочкой. Я могу дышать, но металл врезается в тело, и, если он потянет ещё сильнее, то точно вспорет мне кожу.

Молча смотрит на меня, и в отражении его глаза превращаются в чёрные угли. Ни слова не произносит, просто смотрит.

– Саид, что ты делаешь? – осторожно тянусь к его запястьям, а он продолжает буравить меня своим тёмным взглядом. – Ответь мне. Что это за демонстрация силы? Хочешь причинить мне боль? Зачем?

– Почему ты хотела уйти от меня?

– Я не собиралась уходить от тебя. Дело не в этом. Я хотела этой ночью остаться со своими родителями. Я имею на это право.

Я вру. После слов отца за столом я закрыла для родителей дверь в свой мир. Захлопнула. Вот так сразу и без компромиссов. Я готова была терпеть их безразличие вечно, но унижения перед Хаджиевыми не выдержала. Я просто хотела сбежать. Хотя бы к тому же Славке. Он единственный, кто ничего от меня не ждёт. Он любит и принимает меня такой, какая я есть, со всеми моими проблемами, страхами, неприятностями. Он ничего не требует взамен.

Да и похищение школьницы – проблема уже глобального масштаба. Пусть я не в состоянии разобраться в своей жизни, но помочь другим я могу.

– Ты никуда от меня не уйдёшь. Не поняла ещё? – захват ослаб, и цепочка ровно легла на ключицы. Саид же огладил ладонями мои плечи, сжал. – Ты никуда не выйдешь из моего дома, пока я не дам на то своё согласие. Научись уже уважать мнение своего мужчины. А то нам придётся сложно. Раздевайся, Надя. Будем учиться любить меня, – пальцы Хаджиева ловко подцепили лямки платья и медленно потянули вниз.

Глава 18

– Саид, я не…

– Помолчи, – не сдержался, рванул платье так, что оно затрещало по швам. Надя вздрогнула, но не шелохнулась, так и осталась стоять на месте.

– И что дальше? Сделаешь то, что хотел? Изнасилуешь? – её голос не дрожит, и доктор Смирнова никак не выдаёт свой страх. Но он заметен в глазах, и этого скрыть она не может.

– Знаешь, в чём наша проблема, Надя? В том, что ты так и не научилась мне доверять! – жёстко, глядя в отражение. – Ты взяла на себя роль жертвы, и она так вросла в тебя с годами, что тебе проще никого к себе не подпускать, чем довериться человеку, который о тебе заботится. Нравится, чувствовать себя обиженной? Нравится бегать от меня? Чего ты хочешь? Можешь сформулировать это в слова? Так просто устно произнести можешь? Что тебе нужно, чтобы ты была счастлива? Чтобы, наконец, подпустила меня к себе?

Она не шелохнулась, и когда платье сползло по её телу на пол. Осталась стоять в белье, расправив плечи и выпрямив спину.

– Я не бегаю от тебя. Мне иногда нужно побыть одной. Как и любому человеку. Всего лишь, – говорила тихо, пыталась его успокоить.

Саид и сам хотел обуздать зверя, над которым потерял контроль, когда познакомился с доктором Смирновой. С сучкой неприступной, что уже все нервы по нитке из него вытащила. Он и до неё не отличался степенностью и воспитанием, а теперь вообще в ревнивого психа превратился.

– Придётся потерпеть моё присутствие.

– И? Что дальше? Как ты будешь учить меня любить тебя? – в голосе проскользнул ничем не прикрытый сарказм. Ладно, не вопрос.

Поддев пальцем застёжку её бюстгальтера, ловко расстегнул и, спустив бретели по рукам, швырнул на пол. Надя резко приложила ладони к большим полушариям, опустила взгляд вниз.

– Не бойся меня, – развернул к себе, поймал за подбородок, силой приподнимая её голову. – Посмотри.

Встретились взглядами.

– Я не боюсь.

Даже если бы он сейчас взял её силой, загнув прямо здесь, у зеркала, она бы и звука не проронила. Гордая сучка. Только взгляд лгать не может. Как не лгал и взгляд Саида. Он хотел её до одури. До трясучки, до бешеной лихорадки. И она, пожалуй, единственная женщина в мире, кого он столько ждал.

– Пойдём, – повёл её за руку, уселся на кровать и увлёк Надю за собой. Пока она не очухалась и не начала противиться, усадил к себе на колени передом, заставляя обхватить его ногами. Ну, почти.

– Что это ты задумал, Саид? – строго сводит брови на переносице, хотя искорки интереса на дне зрачков всё же вспыхивают.

– Ничего из того, что не понравилось бы твоему телу, – руки скользят по позвоночнику вверх, сжимают её хрупкие плечи, а потом вниз, к пояснице. Худая. Даже слишком. Истощилась за последние дни. И тут в Хаджиеве уже просыпается гребаный защитник. Аж шерсть дыбом.

– Ничего не выйдет. Я так не смогу, – выдохнула ему в губы, всё ещё пытаясь прикрыть грудь.

Убрал её руки, опуская взгляд на коричневые, чуть сжавшиеся соски.

– Выйдет, если расслабишься.

– Саид, в моей голове сейчас столько мыслей, я просто не могу их выбросить. Понимаешь? – посмотрела на него с надеждой, но Хаджиев лишь цокнул языком в ответ и завёл её руки за спину, перехватывая тонкие запястья одной своей ладонью.

– Ты даже не пыталась, – склонился к её ключице, оставляя там ощутимый поцелуй. Её кожа мгновенно покраснела от его бороды, дыхание участилось.

– А я и не смогу.

Отпрянул от неё, чтобы заглянуть в глаза, усмехнулся.

– Ты на мне голая сидишь. Думала ещё месяц назад, что такое возможно?

Она и правда сидела на нём в одних трусах, обнимая Саида ногами за талию и всё пытаясь вывернуться. Но и вставать не спешила, хотя он и не удерживал силой. Боялась, что тогда он рассмотрит все её прелести. Наивная доктор Смирнова. Он уже всё видел. Раз десять. Тем и живёт, собственно. Особенно в те минуты, когда передёргивает в душе, представляя на месте своей правой руки её тело.

Сам снял только рубашку. В брюках было адски тесно и жарко, но снять их – значило бы, что он на что-то рассчитывает. А он не рассчитывал. Сегодня, по крайней мере. Нехрен себя мучить. Хотя он и так мучает. Одним своим присутствием здесь.

– Честно говоря, я уже потерялась и заблудилась в этих резких переменах. Саид?

– Мм? – качнул бёдрами, имитируя толчок, тем самым вгоняя доктора Смирнову в краску.

– Ты можешь быть серьёзным хотя бы пару минут? Ты настроен против моих родителей, да?

Да, вот сейчас ему больше не о чем думать, кроме её родителей. Бл…

– Нет. И да, – снова утыкаясь ей в шею, обжигая кожу.

– Настроен, значит? Даже после того, что рассказал тебе мой папа?

Отпрянул с раздражённым выдохом сквозь зубы, уставился на неё.

– Особенно после этого. Он должен был прирезать ублюдков. Всех до одного. Навыки у твоего отца имеются. А вместо этого он обрёк тебя на одиночество и постоянный страх. Да, я против твоих родителей, потому что они не на моей стороне. А теперь давай прекратим этот сеанс психоанализа и немного отдохнём. Я, конечно, могу навалиться на тебя в первую брачную ночь и сделать своей. Но я хочу отдачи, Надь. Хочу, чтобы и ты меня желала. Не привык я так, понимаешь? Не умею любить. Ты же женщина, покажи мне, как надо? А я покажу тебе, как надо мне. Мм?

Начинала бесить его своим упорством покопаться в мозгах. Не время вообще. У него сейчас там такое месиво, что сам ужасается.

– Я понимаю тебя, – положила свои руки на его плечи, что мгновенно отдалось ноюще-тянущей болью в паху. – Я же согласилась на твои условия. Просто сегодня слишком много всего произошло. Твой отец… Он сказал, что всё обо мне знает… Это правда? Он ВСЁ знает?

– О том, что ты мне рассказала, он не в курсе. Я позаботился об этом. Не бойся.

– Уверен?

– Надь, если бы мой отец знал, он бы не позволил мне на тебе жениться. Понимаешь?

* * *

Больно, да. Разумеется, я понимала, что ни один родитель не будет рад такой невестке. Тем более Хаджиев-старший. Да и Саид не станет метать передо мной бисер, он привык говорить, как есть.

Только после его слов почувствовала себя так, как не чувствовала уже давно. Порченной. Грязной. Залапанной чужими руками.

– Не смотри так на меня. У нас такие обычаи. Девушка должна быть чистой. И даже тот факт, что её взяли против воли, не оправдывает. Для меня это неважно. Было и прошло. Но, Надь, – поймал за лицо, склонился ко мне. – То, что до меня, мы забудем. Но то, что будет дальше… Хорошо думай, прежде чем что-то делать. Я видел, кто звонил тебе за ужином. Ты к нему хотела уехать?

– Нет, это не то, что ты подумал! У нас со Славой ничего нет! – я даже забыла на время, что нахожусь в его объятиях абсолютно голая, с заломленными руками и касаюсь кончиками сосков его груди. Пока током по телу не прошёл разряд, и я не отпрянула назад.

– Слушай, мне плевать. Друг он, знакомый, встречный-поперечный. Насрать. Ты не будешь общаться с другими мужчинами. Тем более ездить к ним посреди ночи. Если ещё раз…

– Я поняла, – оборвала его, пока на мою голову не посыпались угрозы. Бесполезно объяснять что-либо моему неандертальцу. Особенно в такой момент. Не совсем удобный, кстати…

Только Хаджиев уже завёлся. Освободив руки, скинул меня с себя на постель.

– Спокойной ночи, – рывком поднялся, с тяжёлым вздохом поправил стояк в штанах и, забористо выругавшись, пошёл к двери. – Пересрала такой запал, а! – послышалось из-за двери, которой хлопнул так, что едва на щепки не раскрошил.

Я же с мучительным стоном упала на прохладное покрывало. Со слезами на глазах и мокрыми насквозь трусами. Я, оказывается, умею быть женщиной. Со своими тараканами и глупостями, но женщиной. Я умею возбуждаться. У меня получилось.

Глава 19

Заур открыл глаза, пытаясь сфокусировать внимание на белом потолке. Казалось, вот-вот сознание покинет его снова. Отчаянно схватился за мысль, что нужно встать. Хотя бы попытаться дойти до раковины и привести себя в чувство.

Удалось не с первого раза. Всё ещё кровоточащие раны адски горели. Регулярные походы в спортзал не дадут должного эффекта, если тебя дубасят железной арматурой около десятка человек. Нескольким он, правда, успел покрошить челюсти – это заслуга тренировок с Саидом. Тот, когда бесится, вообще зверь, шестёрки Банкира, по сравнению с ним, хлюпики сраные. К боли в рёбрах и мышцах добавилась другая. Едкая, ядовитая. До сих пор в голове звучит голос Саида, его друга, его брата. Самого близкого человека во всём мире.

«Ты предал меня. Ради шлюхи ты предал своего единственного друга. Нагадил в колодец, из которого пьёшь воду. Это моя последняя услуга тебе. В следующий раз я не приду тебя спасать, так что будь осторожен».

Заур как никто знал, что подобные ошибки и халатность в принципе не прощают в их мире. Сам по той же причине столько парней уволил, что не сосчитать. И никогда не думал, что попадёт в подобную ситуацию. Даже наоборот, был уверен, что никогда не попадёт.

Чтобы из-за бабы так подставиться, чтобы разум потерять. А он потерял. С ума сошёл. Хотел грохнуть Банкира, не заботясь о том, что этот недальновидный поступок послужит цепной реакцией и развяжет неслабую войну.

Поступил, как слабак, прячущийся за спиной клана. И поделом Саид его прогнал. Как пса прогнал, коим Заур и стал.

До раковины всё же дошёл. Уставился на своё отражение с отвращением. Ну и рожа. Он так не выглядел даже после самых жутких разборок по молодости, когда у Саида бурлила горячая кровь, а он, как брат, не мог оставить его одного. Бывало, били они, бывало – их. Но всегда они вместе были. Всегда. Однажды Саид вынес его на своём плече из-под автоматной очереди, когда Зауру прилетело по затылку битой. Тогда даже у охранников, слегка запоздавших «к столу» едва глаза из орбит не выпали. Хаджиев ни одной пули не поймал, хотя стреляли в них не с одного автомата и даже не с двух. И сам ушёл, и Заура вытащил. А он брата своего так подставил. Перечеркнул всё одним махом. Из-за этой… Которая даже не его. Да и быть его не может.

– Ненавижу, – прошипел своему отражению, оскалившись, и тут же застонал. Теперь ещё и к стоматологу надо. Ублюдки из его зубов какой-то драный забор сделали.

– Да, любить такое сложно, – подтвердил знакомый голос, и он замер.

– Здравствуйте, господин Саид.

– И тебе не болеть, Заур. Как самочувствие?

– Нормально, – тут он слегка приврал. Казалось, если руки с раковины уберёт, под неё же и ляжет.

– Что же ты так разочаровал меня, сынок?

В сторону старшего Хаджиева не смотрел. Стыдно. Не хотелось видеть огорчение ещё и в глазах того, кто с детства ему как отец был. Достаточно Саида.

– Простите. Я не справился, – тихо, склонив голову. Пытаясь побороть стыд и боль.

– Да. Ты не справился. Но у тебя есть шанс всё изменить. Я хочу, чтобы ты вернулся. Мне спокойнее, когда ты рядом с моим сыном. Давай, приводи себя в порядок и выходи. Поговорим.

Дверь в ванную закрылась, а Заур, плеснув в саднящее от ран лицо воды, пошёл следом, прихрамывая и опираясь на стены.

Хаджиев удивлённо оглянулся, приподнял бровь.

– А ты ничего, бегаешь уже.

– Говорить не о чем, господин Саид. Он сам меня прогнал. Он не хочет видеть меня рядом. Я не вернусь.

– Я поговорю с сыном. Твою ошибку мы все воспримем, как урок. Просто жизненный урок. Таких на твоём веку будет ещё много. А та девка, из-за которой ты едва не лишился головы, станет твоим наказанием. Забудь о ней, Заур. Она недостойна. Я понимаю, страсть, возможно, влюблённость… Это всё проходящее. В итоге с тобой остаётся лишь твоя семья. Мы твоя семья, Заур. Клан – твоя семья. А шлюхи для того, чтобы остужать с ними свою похоть. Эти два понятия – семья и шлюха – их даже сравнивать нельзя, понимаешь?

Заур, как и любой здравый человек, не мог не понимать. Хаджиев прав, бесспорно. Только и шлюха та, позор на его голову, никак не оставляла его душу. Она ядом его пропитала. Всего.

– Я благодарен вам за заботу, господин Саид. Но я не вернусь. Не имею права. Моё изгнание – то самое наказание. Я его заслужил.

Хаджиев переубеждать не стал, за что Заур был весьма признателен. Не хватило бы сил сейчас на этот разговор. Ему и так дерьмово до красных бликов перед глазами.

– Что ж, я дам тебе время подумать. Отдыхай пока. Лечись. Здесь лекарства и еда, – кивком головы указал на пакеты на столе. – И не вздумай снова ехать к этой девице. Не забывай, кто ты и кто она.

* * *

– Доброе утро, Надежда, – у входа в столовую меня встречала телохранительница Ирина при полном параде. То бишь, при оружии. При самом настоящем, да. Я была уверена, что в кобуре у неё совсем не пугалка какая-нибудь.

– И вам доброе… Если, конечно, оно доброе. Все уже там? – кивнула на дверь столовой, вовсе не горя желанием входить туда. После вчерашнего я чувствовала себя неловко, что вполне объяснимо. Особенно, после слов моего папы. Только теперь я не могла на него злиться и обижаться. Они по моей вине больше выдержали. Да и сказано это было не со зла, как мне показалось в первые минуты. Папа просто хотел забрать меня отсюда.

– Нет, там никого нет. Все уже разошлись, – доложила Ирина ровным тоном, будто не заметив моего волнения. Она начинала мне нравиться.

– Что ж, так даже лучше, – открыла дверь в столовую и просунула голову внутрь, как нашкодивший ребёнок, опасавшийся встретиться лицом к лицу с наказанием в лице родителей. Было бы смешно, если бы не так грустно. Я только вчера окончательно осознала, что попала в мир, которому не принадлежу.

У них свои законы, свои традиции. И я не могла не заметить, как напряглись родители Саида, услышав от моего отца, что я охотница за богатыми мужиками. В принципе, они не поверили. Но те слова уже прозвучали, и они могли дать первую червоточину. Не хотелось, чтобы моя жизнь в доме Хаджиевых превратилась в ад. Я пока даже не поняла, стоит ли мне опасаться Хадию.

Хаджар ожидала меня у стола с вежливой улыбкой и завтраком на одну персону.

– Вы сегодня поздно проснулись, все уже разошлись по своим делам, – будто оправдываясь, произнесла негромко. Я же была рада тому, что хотя бы за завтраком побуду одна. – Здесь спаржа, брокколи и омлет. Салат, блинчики и ветчина. Ещё что-нибудь желаете?

– Спасибо, Хаджар, – я благодарно улыбнулась, едва не капая слюнями на стол. В последнее время мне не удавалось нормально поесть, так хоть сегодня душу отведу.

Хорошую новость принёс Махмуд, заявившись, когда я заканчивала завтрак, и поинтересовавшись, не желаю ли я куда-нибудь съездить. Оказывается, Саид дал своё добро на отмену домашнего ареста на пару часов. Разумеется, с охраной, хоть я и не стала бы выходить одна. Я в курсе, на что способен старший Шевцов. Боюсь, это затишье перед бурей не к добру.

– И что, я могу поехать куда угодно? – прищурилась.

– Да. В пределах разумного, – ответил мне биоробот, сложив руки в замок в привычном жесте.

– А что у нас в переделах разумного?

– Господин Саид сказал, что вы, скорее всего, захотите навестить своих родителей. Они находятся в нашей гостинице, так что проблем не возникнет.

Вот как. Господин Саид решил, что настолько хорошо меня изучил?

– К родителям я не поеду, – не сегодня так точно. Нам всем нужно подумать и осмыслить ситуацию. В общем, не готова я. – А что насчёт моей клиники? Я могу туда поехать?

– Господин Саид не говорил, что не можете. Значит, можете.

– Тогда я скоро буду.

Ирина и Махмуд ждали меня у машины, вытянувшись по струнке. Я даже не сдержала улыбку. Из них получилась бы замечательная парочка. Два вооружённых до зубов киборга.

Махмуд открыл мне заднюю дверь, сам же сел впереди. Ирина – рядом. Два охранника, не считая водителя. А, нет. За нами тронулась ещё одна машина. Ну прям как президента охраняют. Интересно, если всё-таки Шевцов надумает до меня добраться, это поможет?

Слава встречал меня у порога клиники, внимательно изучал вывеску. Махмуд нахмурился, увидев его, а я тронула охранника за плечо.

– Это мой коллега. Сейчас приедут ещё люди из полиции. По работе.

Я невольно оправдывалась, потому что уже знала: Махмуд обязательно доложит обо всём Саиду. Иначе и быть не может. Но и я не стану бросать свою работу из-за прихотей Хаджиева. Мне, безусловно, льстила его ревность; и та алчность, с которой он на меня смотрит, уже не пугала как раньше, а скорее, даже повышала самооценку. Вот только я не из их сословия, и Саид понимал это как никто другой, когда принимал решение о нашем браке. Голая, беременная, на кухне – это не про меня.

Махмуд подал знак Ирине, и та последовала за мной. Мужчины остались на улице, рассредоточившись по небольшой территории. Интересно, а когда я начну работать здесь, они также будут стеной стоять? А может, ещё и начнут обыскивать моих пациентов? Да уж… С этим нужно что-то делать.

– Твой Кощей, как я погляжу, над златом своим чахнет? – не удержался Славка, обнимая меня и целуя в щеку. Махмуд, разумеется, видел и это. Придётся объяснять Саиду, что девочки Славу мало заботят.

– Очень смешно, Радугин. Но сейчас не обо мне. Расскажи лучше, что там с той бедняжкой?

Бедняжкой оказалась тринадцатилетняя Аня Солнцева, отличница одной из элитных гимназий Москвы. Вот тебе и элита. Взяли да похитили девочку. И не кто другой, а сам маньяк.

Ирина сидела на диване, напряжённо следила за мной и потягивала кофе, пока мы со Славой изучали материалы дела.

– Слав, а может, это не он? Он же всегда взрослых похищает. Кроме того, он ничего не сказал о девочке. На записи он говорит, что снова похитил, но кого – не уточняет.

– А адрес, Надь? Он чётко указал адрес. Аня ездила домой именно по этому маршруту. Вот здесь, – Слава развернул карту, очертил карандашом небольшую область. – Здесь их машина остановилась на светофоре. Водителя вырубили, девочку забрали. И уже через час в сеть попала новая запись Цветочного. Блядь, да у этого мудака подписчиков уже больше, чем у звезды какой-нибудь, – Радугин терял терпение и в выражениях не стеснялся.

Я же, обхватив руками голову, с силой сдавливала пальцами виски. Что-то тут не вяжется. Всё не вяжется. Тот психотип, которым я наделила Цветочного, сейчас разрушался, как карточный домик.

– Почему он похитил девочку? Если те, кого он похищал раньше, по его словам были падшими женщинами, то девочка чем провинилась? С мальчиком за школой поцеловалась? Чушь какая-то. А что насчёт выкупа? Её могли похитить ради выкупа, нет? Ты говоришь, она ехала с водителем, учится в элитной школе. Значит, родители обеспеченные.

Слава отрицательно качнул головой, поджимая губы.

– Вряд ли, Надь. Уже сутки почти прошли, Солнцевым никто не звонил.

Чуть позже к нам присоединился сам начальник Центрального отдела полиции. Тот со Славкой уже давно сотрудничал, меня же сразу удостоил вниманием. Причём смотрел так пристально, что стало не по себе от этого взгляда.

– Андрей Константинович Вербин^[1] – начальник Центрального. А это Надежда Смирнова – моя помощница, замечательный психоаналитик.

– А на вывеске я другую фамилию видел, – Вербин вальяжно расселся на диване, окинул пристальным взглядом нашу компанию.

– Хаджиев – это фамилия моего жениха, – честно говоря, я не поняла, зачем ему эта информация, но зачем-то пояснила. Наверное, так повлияли властность и сила, исходящие от мужчины. Вон даже Ирина в самый уголок залезла. А она робкой не выглядела от слова «совсем».

– Саид жениться надумал? – недоверчиво усмехнулся Вербин.

– Вы знакомы? – удивилась на сей раз я.

– Ага. Я когда-то нянечкой подрабатывал, – уже в открытую засмеялся Вербин, а в следующую минуту в помещение вошёл Саид. Мгновенно выцепил взглядом меня, а потом плавно обвёл взглядом остальных. – А вот и наш малыш. – «Малыш» непонимающе уставился на Вербина, а тот развёл руками. – А мир тесен, да, брат?

– Я не понял, какого хрена здесь происходит? – выдал Хаджиев, переводя взгляд снова на меня.

Глава 20

Илана расслышала топот маленьких ножек, открыла глаза. Кто-то маленький, но очень шумный вскарабкался на кровать и с кряхтением пополз выше.

– Доблое утло! – малышка состроила смешную мордашку, залезая на Илану сверху и крепко обнимая за шею. – Вставай, мамочка, вставай! Уже птички поют и солнышко светит! А у нас столько дел, столько дел! Ещё же в магазин нужно сходить!

– Ах ты, лисичка маленькая, хитренькая! – схватила худенькое тельце руками, повалила на подушку, щекоча и целуя розовые щёчки. Не веря своим глазам, отпрянула назад. Потрогала лоб привычным жестом и, не обнаружив температуры, улыбнулась. – А чего это у тебя щечки такие порозовевшие, а? Уже побегать успела?

– Неа, я только плоснулась, – кроха принялась играть с маминой прядью, накручивая её на пальчик.

Надо же, несколько дней новые лекарства принимает, а уже выглядит здоровой. Вот что значит зарубежный аналог.

– Ну и хорошо. Спасибо дяде Альберту за хорошие витаминки, да?

– Да! – с готовностью отозвалась Марианна и, повернувшись на бочок, тихо прошептала: – А он мой папа, да? Поэтому витаминки мне покупает?

Вот и посыпались вопросы, которых Илана не ждала ещё несколько лет как минимум.

– Нет, малыш, он не папа… Он просто наш друг. Просто хороший человек.

– А где тогда мой папа?

Ну ёлки-палки. Совсем не подготовилась она…

– Твой папа… Он… Он уехал. Далеко. Вот.

– Блосил нас, да?

И что ей сказать? Кормить ребёнка баснями о том, какой её папочка распрекрасный? А где он тогда? Где он был все эти годы, когда им приходилось так тяжко? Рано или поздно Марианна поймёт, что ей врала родная мать.

– Малыш, он не бросал. Просто он не справился, понимаешь? – Потому что он трус – хотелось так сказать, но заставила себя проглотить эту желчь. – Он не был готов к семье. Семья – это очень большая ответственность. Не каждый сможет отдавать всего себя родным.

Кроха наморщила лобик, пытаясь переварить информацию.

– Но почему у всех остальных есть папа, а у меня нет? Вот у Малинки есть мама и папа, и бабушка с дедушкой. И ещё одни бабушка с дедушкой. И собака, и даже хомячок в клетке. А мы с тобой одни. Почему так?

Да потому что весь мир отвернулся от неё, когда забеременела. Потому что счастливый папаша был настолько рад новости о беременности, что умотал из города в тот же день, как весть настигла его. Потому что родителям Иланы было проще забыть о её существовании, чем принять тот факт, что она будет рожать без мужа. Потому что вот так вот всё…

– Разве нам кто-то нужен? – улыбнулась, зарываясь пальцами в светлые кудряшки.

– Папа нужен! – серьёзно заявила Марианна, складывая ручки на груди. – Может, пусть дядя Альбелт будет нашим папой?

Ого. Замахнулась мелочь. Даже смешно. Так и представила, как большой и грозный дядя Альберт встаёт на одно колено и делает ей предложение. Ей, шлюхе. С ума сойти. И тут же в мыслях всплыл Заур со своим бешеным взглядом. Оттеснил собой картинку с Альбертом, и Илана быстро мотнула головой, прогоняя дурацкое марево. Он даже мыслей её не стоит.

– А тебе что, меня мало? Или, может, ты меня больше не любишь? – наигранно сощурилась. – Ну-ка? Иди сюда, плохая девочка! – растопырив пальцы, кинулась к малышке, а та, громко захихикав, спрыгнула с кровати и бросилась бежать.

– Не боюсь! Не боюсь! И кашу на завтлак есть не буду!

Илана выдохнула, прислонившись к изголовью кровати. Хорошо, Марианна пока маленькая и ещё не осознаёт, что иногда проще быть вдвоём. Но придёт время, и она всё поймёт. Очень жаль, что ей так же придётся однажды обжечься. А ведь придётся. Все обжигаются. Особенно вот такие ангелочки. Им крылья обрывают безжалостно и больно.

* * *

– Какого хера, Надь? Что это такое? Ты себя так ведёшь, будто моё слово для тебя ничего не значит!

– Перестань на меня орать! Я же тебе объяснила: это моя работа!

Саид шагнул вперёд, загоняя её в угол и сжимая кулаки. В висках стучал гнев, и хоть он понимал, что это идиотизм и она, конечно же, не изменяла тут ему с Радугиным на глазах у Вербина, но это сборище мужиков повергло в ярость. А ещё блузка эта её, расстёгнутая на груди. Какого хера вообще?!

– Плевать я хотел на твою работу! – рявкнул на неё зверем, и Надя судорожно вдохнула, резко замолчала. – Что такое? Неприятно? Теперь ты понимаешь, каково мне видеть это? – за спиной послышался смешок Вербина. – То, что ты меня не уважаешь, – поправился.

– Ты что, ревнуешь? – не в бровь, а в глаз. И опять же при всём честном народе. Этого ему только не хватало. Хотя сейчас только и понял, что на самом деле выглядит, как обезумевший от ревности бабуин. До чего довела его, а?

– Я ревную? Ну что ты, кукла! Мне просто не нравится, когда ты целуешься с другими мужиками! Забыла, чья ты невеста? – Кому принадлежишь – хотелось сказать.

– Что за чушь?! – возмутилась она, но тут же во взгляде что-то поменялось. – Махмуд… – процедила тихо.

– Так что, ему не показалось? – ладонь непроизвольно потянулась к её шее, а пальцы резко сжались на белой коже. – Ну? Целовалась с этим?! – сквозь зубы, склоняясь к её лицу, а в следующий же момент рука на её шее разжалась, и кулак едва не протаранил до самого затылка лицо Радугина, что шагнул к ним, видимо, пытаясь помочь своей подружке. Его качнуло, на пол потекла кровь.

– Что ты творишь?! – вскрикнула Надя, бросаясь к Радугину, но Хаджиев вернул её обратно, отталкивая к стене.

– Ещё раз спрашиваю! Махмуду не показалось?!

Она бросилась на Саида, стукнула кулаками по его груди.

– Идиот! Он гей!

Сзади закашлялся Вербин, видать, кофе подавился. Или попкорном. Увеселительное зрелище со стороны, похлеще сериала, над которым втихаря рыдает Хаджар.

Почувствовал себя клиническим дауном. Хотя светло-синяя ориентация её дружка ненамного меняет ситуацию. Если вообще меняет.

– Пидор, значит? – с дурной, абсолютно неадекватной ухмылкой повернулся к Радугину и просчитался. Отдача от педика прилетела в одно мгновение и слегка даже выбила дурь. – Точно, пидор. Даже бьёшь как баба.

– А ну иди сюда, щенок, я тебе покажу, кто тут баба! – Радугин выглядел комично с разбитой вдрызг физиономией, принимая стойку бойца.

– Ты же не выживешь.

– Так, ну всё! Хватит! Слав, ну ты-то куда?! – между ними встала Надя, протянув руки в стороны и удерживая мужчин на расстоянии. Вернее, удерживала только Саида. Пыталась.

Оттолкнув её руку, перевёл взгляд на виновницу торжества.

– Не бойся, я баб не избиваю. Сразу просто не признал, хотя хотелось и очень. Но как-то оно западло педика бить.

О блюдце звякнула чашка, и три пары глаз устремились на Вербина. Тот поднял руки в защитном жесте.

– Продолжайте, не обращайте на меня внимания, – этот ещё козёл издевается. Дурдом.

– Андрей Константинович, прошу вас, простите нас за эту отвратительную сцену. Просто некоторым нужно остыть! – с нажимом, твёрдо Надя посмотрела на Саида. – Успокойся, пожалуйста, – уже совсем тихо, чтобы расслышал только он.

– Спокоен! – огрызнулся, отходя к дивану и останавливаясь напротив телохранительницы, что окаменела с выпученными глазами и чашкой в руке. – Я тебя взял на работу не за тем, чтобы ты тут кофе попивала.

Девка вскочила, выровнялась.

– Простите, господин Саид, исправлюсь!

– К Махмуду иди. Там ждите, – сам ввалился на её место, искоса зыркнул на ухмыляющегося Вербина. – А ты тут что потерял?

– А ты бить не будешь?

– Ещё одна подъёбка – и буду.

– Да, полыхает у вас неслабо, – Вербину всё это зрелище будто удовольствие доставило. Честно говоря, поменяйся они местами, Саид тоже поржал бы. Сейчас как-то невесело было. Вообще. – Да расслабься ты. Я твою невесту впервые вижу. Дело тут одно есть. По маньячиле, который девок ворует. Вот, ищем. Эти двое вроде как помочь мне должны были. Но теперь, по ходу, минус один, – кивнул на Радугина, что, запрокинув голову, разлёгся полудохлым тюленем на кресле напротив.

Саид ревностно следил за бегающей вокруг него Надей и отчего-то горел изнутри. Что-то клинит его. Сильно и остро. Так, что сердцу больно и дышать нечем.

– Чтоб вас всех с вашим гребаным маньячилой, – прошипел сквозь зубы, опустив взгляд на её шею, где чётко виднелся отпечаток его руки.

Глава 21

– Не смотри так на меня, – раздражённо приподнял верхнюю губу, словно оскалившись. Резко отвернулся к окну.

– Ты мог бы хотя бы извиниться. Это не так сложно, как тебе кажется.

– Перед кем? Перед пидором этим?

– Саид, – я вздохнула, коснулась тыльной стороны его ладони. – Тебе необязательно бить морды всем, кто ко мне приближается. Я понимаю, ты не знал о его ориентации, приревновал и…

– Хватит! – оборвал меня зло, убрал свою руку. – Не надо мне читать морали. Ты сама накосячила, и разбитая физиономия твоего дружка на твоей совести. Дело не в том, что я приревновал. Ты унизила меня перед моими подчинёнными. У нас за подобное с женщиной разводятся. – И немного подумав, добавил: – В лучшем случае.

Мне не хотелось знать, что там в худшем случае, поэтому допытываться не стала.

– Ладно. Я виновата. Тебе от этого легче?

– Нет, – заключил мрачно.

– Саид, для меня всё это ново. У меня вообще не было нормальных отношений. Никогда. Тем более с мужчиной из вашего сословия. Мне пока сложно ориентироваться, понимаешь? Мы поцеловались по-дружески, без всякого подтекста. И я даже не подумала, что это может как-то меня или тебя скомпрометировать.

– Ты целовалась с другим мужиком перед моими лакеями! – рявкнул вдруг так, что дёрнулся даже Махмуд, а я одарила стукача нехорошим взглядом. Впрочем, плевать ему на мои гляделки. Он от шефа своего шугается. – Выйди отсюда! – это уже Махмуду.

Тот молча сбавил скорость, остановился у обочины и выполнил приказ, отойдя от машины на пару метров. Ирина вышла за ним, и, только когда она шевельнулась, я вспомнила о её существовании. Профи, что сказать. Хотя едва ли дело тут в профессионализме. Я бы и сама слиняла отсюда, да Хаджиев не отпустит. Повернулся ко мне, долгим взглядом вперился в лицо.

– Прости, – выдавила я, хотя виноватой себя не чувствовала. Если только перед Славкой, которому этот ревнивец всё лицо раскурочил.

– Такое поведение неприемлемо для женщины из семьи Хаджиевых.

– Я уже поняла. И извинилась. Что мне ещё сделать?

Саида мои извинения не тронули, как и уставший взгляд.

– Андрей мой друг. Но там, где он, всегда опасно. Тебе Шевцовых мало?

– Это моя работа. Я не собираюсь её бросать.

Хаджиев поморщился, будто от изжоги.

– С завтрашнего дня охрану тебе удвою.

Я вздохнула, но спорить не стала. Похоже, нам нужно притереться друг к другу, а этого не избежать, когда сталкиваются два абсолютно разных мира.

– Поедем? Я устала. – День и правда выдался довольно тяжёлым. Даже если не учитывать потасовку Саида со Славой. И как окажется чуть позже, это ещё не всё на сегодня.

У ворот Хаджиевского особняка мы увидели целый кортеж машин. Я вопросительно взглянула на Саида, а тот недовольно цыкнул.

– Этого мне только сегодня не хватало.

– Кто это? – дверь одной из иномарок открылась, и оттуда вышел высокий широкоплечий мужчина. Даже в окружении охраны – довольно крупных ребят – он смотрелся угрожающе. За ним вышла девушка с длинными вьющимися волосами, кажется, естественного цвета блонд. Локоны настолько длинные, что закрывали даже ягодицы, обтянутые кремовым длинным платьем. Невероятно красивая девушка.

– Варвар, – угрюмо проворчал Саид, взявшись за ручку и намереваясь выйти.

– Кто? – переспросила, наморщив лоб.

– Брат мой старший. Марат, – Саид вылез из автомобиля, и я, похоже, должна была пойти с ним, но как-то вдруг ослабли ноги. Ещё один Хаджиев^[2], от которого несёт тестостероном за километры.

Какие ещё сюрпризы меня ждут?

Саид терпеливо меня подождал, взял за руку. А я заметила, что и девушка, приехавшая с Маратом, схватила его за пальцы. Похоже, жена. Её маленькая, изящная рука утонула в его большой ладони, а мужчина, развернув свои габариты на сто восемьдесят градусов, устремил взгляд на Саида.

Губы исказила кривая ухмылка – точно как у Саида, когда тот нервничает. Вообще снаружи мужчины походили на два каменных изваяния. И только я понимала, что Саид сейчас недоволен. Причём впервые за сегодняшний день причина тому – не я.

Оно и понятно, конечно. Это же один из тех братьев, что посадили младшенького на цепь. Обычно мальчики в одной семье всегда озорничают. Ну, там… Палки друг другу в колесо велосипеда суют или из рогатки друг в друга стреляют. А у этих мальчиков игры посерьёзнее… Как и сами мальчики.

Наверное, сработала эмпатия, потому что мне мгновенно передалось настроение Саида. Ожидание чего-то неприятного, возможно даже, очередная потасовка. Не хотелось бы, конечно.

Мужчины приблизились друг к другу, но не обнялись, не протянули руки для приветствия.

– Здравствуй, брат, – заговорил Марат, переводя взгляд на меня. Был в его глазах какой-то еле уловимый интерес. – Надежда, – кивнул мне, и я пролепетала в ответ «здравствуйте». – Мы с женой приехали на вашу помолвку. Отец позвал.

– Добрый вечер, – ослепительно улыбнулась белокурая красавица, и я с удовольствием отвлеклась на неё. Вблизи она казалась ещё более нежной и хрупкой. Очень светлая кожа и практически нет косметики. Не юна, но ни единой морщинки на симпатичном лице. Я даже по-доброму позавидовала её красоте. Чисто по-женски.

– Рад до потери пульса, – едкий комментарий Саида тут же развеял розовое облако умиротворения, которым меня окутала спутница Марата. Как обычно, всё перегадил, засранец нервный.

– Да ладно тебе, брат! Забудь о старых обидах. Пустое это, – Варвар (ему, кстати, очень идёт это прозвище) неожиданно засмеялся, хлопнул своей пудовой ручищей младшего брата по плечу. Прозвучало, да и выглядело так, словно одна каменная гора в другую врезалась, но Саид даже не покачнулся. Вот это генофонд, блин… Все Хаджиевы такие? Или они прячут в подвале одного несчастного, худенького, слабенького брата? Ну не бывает же так, чтобы все богатырями родились. Хотя я ещё среднего не видела, может, всё-таки он исключение из правила?

Я улыбнулась своим мыслям, а Саид повернул ко мне голову. Медленно так, словно теряя последние крупицы терпения. Мне даже скрип послышался. Или не послышался?

– Познакомься, Надя, с моим братом. Марат. И его жена Снежана.

– Очень приятно, – пропела я и протянула руку девушке. Та с улыбкой пожала её, и я ощутила, как бедняжка дрожит. Значит, не одной мне некомфортно в окружении самцов Хаджиевых.

– Взаимно, – Марат снова мазнул по мне взглядом, со стороны вроде как равнодушным, но это не так. Он разглядывал меня как какую-то диковинку. Будто не верил своим глазам, хоть и пытался скрыть эмоции.

И снова вечер обещает быть интересным.

* * *

– Сынок! – Хадия бросилась к Марату, вмиг позабыв о своей манерности. Обняла его, прижимаясь к мужской груди. – Мальчик мой! – А дальше последовали нежности на их языке.

– Привет, мам, – мальчику, к слову, пришлось согнуться дугой, чтобы поцеловать мать.

Я отвлеклась от семейной идиллии, почувствовав на себе чей-то тяжёлый взгляд. Но принадлежал он не Саиду. Тот стоял рядом со мной, с равнодушным видом взирая на Марата с Хадией. На меня смотрел Хаджиев-старший. По спине прошёл холодок, и стало некомфортно. Хаджиев был зол, и я даже догадывалась, что послужило катализатором.

Саид-старший оторвался от меня, только когда старший сын приблизился к нему и протянул руку.

– Отец?

– Здравствуй, Марат, – они не обнялись, лишь пожали друг другу руки, и это выглядело странно. Видимо, не только между братьями чёрная кошка пробежала. Хаджиев-старший был сдержан и совсем не походил на того отца, которого я уже успела узнать. С Саидом он держался как-то проще, свободнее. Было заметно, как горят гордостью его глаза, когда смотрит на младшего сына. Со старшим не так, не нужно даже быть психоаналитиком, чтобы это заметить.

– Прошу всех к столу, – объявил в итоге Саид-старший и задержался на мне долгим взглядом. Да что ж такое? – Я зайду в кабинет, скоро присоединюсь к вам.

Саид куда-то исчез, отвечая на звонок, а я, глядя в спину удаляющемуся главе семейства, подумала, что он явно хочет мне что-то сказать. Немного потоптавшись на месте, последовала за ним и, тихо постучав в дверь, приоткрыла её.

– Простите за беспокойство…

– Проходи, Надежда, – прогремел Хаджиев, и я, уже занервничав, шагнула внутрь. – Присядь, нам нужно поговорить.

Сам он восседал в кресле за большим столом из красного дерева. Таким же мощным, как и сам. Я стойко выдержала его очередной взгляд, придавливающий к полу, словно камень, и осмотрелась вокруг. Я находилась в этом кабинете впервые, потому не сразу сориентировалась, а увидев небольшой диванчик, присела на самый краешек.

– Мне очень неприятно об этом говорить и объяснять тебе такие вещи, но придётся, раз у Саида не хватило ума научить тебя нашим законам. Женщине в нашей семье запрещено встречаться за спиной мужа с другими мужчинами. Пусть даже эти мужчины просто друзья. Так, как ты жила до помолвки, ты не сможешь жить в браке с моим сыном. Никто, кроме Саида, не может к тебе прикасаться. Никогда. Ты должна избегать подобных ситуаций, даже если твои друзья привыкли к другому. Тебе придётся удалить этих друзей из своей жизни. Разумеется, если ты всё ещё не передумала выходить замуж.

Казалось, меня прибило к земле огромным валуном. Плечи вдруг стали тяжёлыми, а щеки вспыхнули от стыда, будто меня поймали на чём-нибудь постыдном.

– Простите, но у меня не было мысли опозорить Саида или вашу семью. Это произошло машинально, я не думала, что…

– Впредь думай, – мрачно и жёстко заключил Хаджиев-старший. Таким же тоном он говорил при первой нашей встрече, когда пообещал уничтожить, если я причиню боль его сыну. – Потому что я предупреждаю лишь раз, и то только потому, что ты уже часть нашей семьи. Саид отчаянно пытался скрыть от меня тот факт, что у тебя были отношения с одним из Шевцовых. Но я хочу, чтобы ты понимала, Надежда, я не идиот. Я всегда обо всём узнаю. И, несмотря на всё, я позволил Саиду взять тебя в нашу семью. С этих пор я надеюсь на твоё благоразумие. Потому что если ты предашь моего сына, я убью тебя. Это не метафора, я действительно убью тебя. Даже зная, что Саид меня за это не простит. А теперь иди, Надежда. И хорошо подумай над тем, чего ты хочешь на самом деле. Иметь в друзьях мужчин, которые не смогут тебя защитить, даже если захотят, или же стоять за спиной у единственного, но сильного и могущественного. Присоединяйся к нашим гостям, сегодня ты становишься полноправной хозяйкой этого дома, проследи, чтобы прислуга не отлынивала.

Меня выперли тактично, но настойчиво, дав понять, что разговор закончен и мои оправдания никого не заботят. Вывалившись из кабинета Хаджиева, я привалилась к стене и закрыла глаза. Ощущение, будто в помоях искупали, хоть и назвали хозяйкой. Только таковой я себя не ощущала. Я всё ещё гость здесь. Гость из другого мира.

Глава 22

– Ты где была? – Саид налил себе виски, совершенно не стесняясь старшего брата, который пил только воду и при виде алкоголя на столе поморщился.

– Переодевалась, – невозмутимо пожала плечами, усаживаясь по правую руку от него. Это уже стало привычкой, даже когда мы завтракали или ужинали вдвоём и места за столом, в общем-то, хватало.

– Тебе идёт, – окинул он меня довольным взглядом, опустил руку на коленку, обтянутую чулком, и чуть сжал. Я подняла испуганный взгляд на гостей, однако никто на нас не обращал внимания. Снежана рассказывала свекрови о дочке, судя по всему, ещё совсем малышке, Хадия сокрушалась, что они не взяли её с собой, а Марат что-то изучал в своём телефоне. Да и не мог никто увидеть мои ноги и блуждающие по ним руки Саида из-за довольно высокого стола. Но нервы после разговора со старшим Хаджиевым искрили, словно оголённые провода.

– Убери руку, – прошипела на Саида, а тот заскользил ладонью выше. – Саид, что ты делаешь? – И ещё выше. На каждую мою возмущённую реплику он поднимался, пока не добрался до трусиков. Я сжала ноги, но это только раззадорило мерзавца, и средний его палец мягко огладил каёмку белья.

– Мои любимые, кружевные, – расплылся в плотоядной улыбке, заставляя меня заёрзать на стуле. – После ужина сниму их.

– А ты что скажешь, Надя? – обратилась вдруг ко мне Хадия, и я ошалело уставилась на неё.

– Простите? – сложно соображать, когда рука нахального женишка орудует едва ли не в промежности. И он, кстати говоря, до сих пор её не убрал, приняв невозмутимый вид и продолжая поглаживать меня сквозь бельё. Острыми стрелами возбуждения прошило низ живота, и я забористо матюгнулась. Про себя, разумеется. Оттолкнуть руку Саида теперь и вовсе не представлялось возможным, потому что на нас уставились три пары глаз. Хотя ему, гаду эдакому, это совсем не мешало.

– Я о детях. Снежана не так давно родила мне чудную внучку, надеюсь, и вы с Саидом вскоре порадуете? Так вот я спрашиваю, поедешь ли ты к нам домой на время беременности? У нас и воздух чище, и вообще хорошо. Что тебе делать здесь, в этом смоге и постоянной суете? – Мне показалось, или она меня не спрашивала, просто ставила перед фактом? Мало того, что сегодня уже два раза члены её семьи едва шлюхой меня не величали, так ещё теперь и это? А может, сразу паранджу на меня наденете? Во мне начал поднимать свою голову дух противоречия. Даже позабыла о наглой руке Хаджиева. Потеряно повернулась к нему, ища помощи. Потому что если он не усмирит сейчас свою мачеху, я наплюю на все правила приличия и объясню здесь всем, что я не рвалась становиться членом их семьи. Пусть с сына своего и спрашивают.

– Мы пока не планируем детей. Не так скоро, – ответил за меня Саид, и воздух, наконец, вырвался из моих лёгких протяжным тихим стоном.

– Ох уж эти современные люди, – пропела с наигранной улыбкой Хадия и снова вернулась к Снежане.

А я к Саиду.

– Спасибо за помощь. А руку всё же убери.

– Всегда пожалуйста, – прошептал он мне в самое ухо, и моё тело задрожало от осознания, насколько близко я подпустила к себе этого негодяя.

– Пожалуйста, Саид… – взмолилась тихо, теряя контроль над своими конечностями. Что творилось между ног – я старалась не думать, потому что там всё горело уже. В конце концов, у меня много лет не было секса, и да, я молодая женщина, а Хаджиев умелый соблазнитель.

В столовую вошёл глава семейства, и Саид всё-таки убрал руку, подозреваю, из уважения к отцу, а не вовсе из-за моего жалобного скулежа.

Хаджиев-старший остановился у стола, опустил руки на спинку своего стула. Прошёлся по нам пристальным взглядом, а после заявил:

– Рад видеть вас за одним столом. Жаль, двое моих сыновей отсутствуют. Надеюсь, мы увидим их на свадьбе, как и остальных членов клана. – И снова этот мороз по позвоночнику… Я с завистью взглянула на стакан Саида. Мне бы тоже сейчас не мешало немного расслабиться. – Свадьба состоится на следующей неделе, так что начинайте готовиться. Приятного аппетита всем.

На пол упала вилка, громко и противно зазвенев. Моя вилка. Как, должно быть, и моя челюсть. Вилку кто-то поднял, кто-то сунул мне новую, а чья-то рука подала мне воды. Последним был Саид. Я перевела с Хаджиева-старшего взгляд на него, потерянно покачала головой. Нет, я не готова. Не так быстро.

Хотя… А чего ждать? На что я вообще надеялась? Что проблемы рассосутся вместе с Хаджиевыми, их кланом, их младшим избалованным сыном и Шевцовыми? Нет уж, дорогая, согласилась – играй роль до конца.

– Надь, – до ушей донёсся голос Саида, приобнявшего меня за талию. – Очнись.

Я очнулась. Моргнув пару раз, улыбнулась, вежливо кивнула на слова поздравлений, что посыпались на нас со всех сторон. Слишком громко. А вроде бы за столом не так много людей…

После ужина разговор потёк более естественно, но Саид за всё время так и не проронил ни слова. Иногда Марат бросал на него мрачный взгляд, но заговаривать не торопился. Хотя было заметно: желание есть. Наверное, он ждал подходящего времени.

– Я слышал, вы заключили контракт с немцами, – обратился Марат к отцу, а тот поморщился. Кстати, о немцах… Я вытянулась струной, отчего-то запылали щёки.

– Да. Саид заключил. Правда, теперь придётся его расторгнуть. Ждём действий Мюллера.

– А что так?

– Он повёл себя неуважительно и недостойно. Поэтому Саид решил отказаться от дел с ними. В конце концов, они не последние немцы на планете.

Марат согласно кивнул, в подробности вдаваться не стал.

– А у тебя как дела, сын?

Марат взглянул на жену, та солнечно ему улыбнулась.

– Ждём с Белоснежкой ребёнка, вот решил свозить семью куда-нибудь на острова. – Белоснежка? Этот угрожающе огромный мужик под два метра ростом и сажень в плечах называет свою жену Белоснежкой? С ума сойти. Не сдержав улыбку, повернулась к младшему Хаджиеву, но тот моего умиления не разделял. – Возможно, с Валидом пересечёмся. – Тут я заметила ещё один взгляд, брошенный на Саида, и, как мне показалось, виноватый.

– Ещё один малыш?! Как это замечательно! – искренне обрадовалась Хадия, протягивая руку к невестке. Надо же, нежности какие. Как-то не похоже, что мачеха Саида недолюбливает русских женщин. Тут, видать, дело именно во мне. Или в самом Саиде. Меня всё ещё интересовали их внутрисемейные отношения. – Знаешь, я рада, что ты решил отойти от дел. Теперь можешь всего себя посвятить семье, – эта реплика не всем пришлась по вкусу, что обозначил тяжёлый взгляд главы семейства и немного полуухмылка Саида.

– Я в этом не сомневался ни минуты, мама, – Марат вернул отцу такой же взгляд, упрямый и твёрдый.

– И всё равно ты остаёшься членом клана. Как и ваш брат Шамиль. Как и все, в ком течёт кровь Хаджиевых, – осадил старшего сына, явно недовольный самостоятельностью оного.

– О, да. Шамиля нам очень не хватает, – подал вдруг голос Саид. – Прям по ночам не сплю, скучаю. Где этот мудак прячется от меня?

Что? Ещё один брат? Я вопросительно взглянула на своего богатого на родственников женишка, но тот даже бровью не повёл. Странно, разве не он говорил мне о двух братьях? Третий-то откуда взялся?

– Саид! – охнула Хадия, как охают мамаши, когда их маленькие дети приносят со двора какое-нибудь матерное слово. Мне даже смешно стало, несмотря на напряжение, возрастающее с каждой секундой. Слышала бы мачеха, как «малыш» выражается в гневе, у неё бы случился приступ.

А я смотрела на неё и в толк взять не могла… Как? Как эта женщина может так спокойно реагировать на детей своего мужа от других женщин? Судя по всему, Шамиль тоже сводный брат Марату. Хотя могу и ошибаться. Я, честно говоря, уже порядком запуталась. Эти мысли немного отвлекали от собственных проблем и страхов. И всё же то и дело я возвращалась к главному вопросу вечера…

Я стану женой Саида. По-настоящему, не в шутку, не фиктивно. Я стану его женой и должна буду вариться во всём этом.

– Успокойся, Саид. Шамиль не прячется от тебя – это во-первых. Я велел ему уехать из города. Во-вторых, вы родная кровь. Вы семья, и вы один клан. Эту вражду пора прекратить. Он уже сполна заплатил за свои ошибки. И больше их не повторит, – Хаджиев-старший разговаривал с любимым сыном непривычно строго, а тот лишь покачал головой, упрямо и недовольно поджимая губы. Саид явно не собирался мириться с таким положением вещей и, судя по всему, братом того изгнанного Шамиля не считал. – Я рассчитывал на то, что вы скоро увидитесь и, наконец, разрешите свой конфликт, но ты ведёшь себя, как мальчишка.

– Отец прав. Он наш брат, – согласился Марат.

– Да ну? Отчего же тогда он пытался меня грохнуть? Уж не из родственных ли чувств, мм? – Саид сейчас выглядел бунтовщиком. Подался вперёд, выпуская шипы и пригвождая старшего брата злым взглядом.

– Ты и сам много дел наворотил, – парировал тот.

– Наверное, все от того, что братья мы только в мечтах отца.

Марат отпрянул, раздражённо выдыхая.

– Перестань. Ты был и остался моим братом. Как и Валиду. Шамилю никто не рад, однако семью не выбирают.

– Ну почему же? Мне же выбрали. Я хотел быть со своей матерью, но её отобрали, а меня засунули в ваш дом. А я никогда не хотел быть одним из вас!

Когда Саид сорвался с места и вышел из столовой, громко хлопнув дверью, мне вдруг стало здесь душно и тесно.

– Извините, – поднялась, глядя себе под ноги, и так же тихо испарилась. Мне хотелось увидеть Саида, побыть с ним. Не с ними. Не с чужими мне людьми.

Глава 23

Саида отыскать мне не удалось, он будто испарился. Исчез гад, оставив меня одну на съедение своим родственникам. Теперь я хорошо понимала, почему дрожала Снежана. Ей, видать, не впервой довелось присутствовать на семейном ужине. И это только часть семейки пожаловала. А что будет, когда появится Валид и тот Шамиль, который пытался убить Саида? Схватятся за оружие, как в американских вестернах?

– Что читаешь? – он сам нашёл меня в библиотеке, которую открыла для себя только что. Я, разумеется, знала о её существовании ещё со времён экскурсии, где Хаджар выступала экскурсоводом, но как-то не доводилось заглянуть. А здесь было так красиво, тихо и уютно, что захотелось остаться. – О, хорошая книга, – присев рядом, заглянул под обложку.

– Угу. Очень интересно, – я, правда, уже час как силилась вникнуть в сюжет, но получалось из ряда вон плохо, а всё из-за мыслей дурацких. Я, как оказалось, была готова даже стать женой Саида. Только вот частью семьи Хаджиевых стать – нет.

– Убийца – муж главной героини.

– Ну, спасибо, – захлопнула книгу, в душе радуясь избавлению от навязанного самой себе занятия. – И спасибо за то, что оставил меня там одну.

– Не говори глупостей, я тебя не оставлял – во-первых. Во-вторых, тебя в этом доме никто не тронет.

Я вспомнила наш разговор с его отцом, но тактично промолчала. Подливать масла в полыхающее и так пламя не было никакого желания.

– Не хочешь поговорить о Шамиле? Откуда он взялся?

– Не знаю. И нет, говорить о нём не хочу. Мне плевать, кого там трахал мой отец и что из этого вышло, – запустив руку в бар в виде огромного глобуса, выудил оттуда бутылку виски. – Гляди, чего тут есть.

– А может, ты просто не доверяешь мне? Иначе рассказал бы о том, что у тебя есть ещё один брат.

– Он мне не брат, – открутив крышку, плеснул на донышко бокала янтарного напитка, но пить не стал. Словно ему просто нечем было занять руки. – И, кстати, не тебе меня упрекать в недоверии. Ты ведь тоже не сказала мне о вашем разговоре с отцом, – последняя фраза звучит с издёвкой, но на уровне эмоций я улавливаю опасные вибрации. Что, теперь и к отцу своему будет меня ревновать? И как он вообще узнал? – Я всё знаю, – отвечает вдруг на незаданный вопрос. – У меня везде уши и глаза. Даже дома. Это я тоже унаследовал от отца. Не хочешь рассказать, о чём был разговор?

– А что, твои уши не доложили? Оглохли? Или испугались старшего?

– Меня они боятся больше, – голос его становится мрачнее, взгляд устремлён на мой профиль, а пудовая рука, что лежит рядом с моим коленом, сжимается в кулак, не менее угрожающий.

– Ну так у них и поинтересуйся! – вскакиваю, намереваясь уйти. Больше здесь не чувствую себя комфортно, хотя приходу Саида изначально обрадовалась. Мало того, что его отец следит за каждым моим шагом, так теперь ещё и сам женишок следит. А ведь я пока даже не жена. Однако уже чувствую, как душит меня этот браслет, как затягивается вокруг шеи невидимая петля.

– Стоять! – хватает меня за запястье, рывком валит на диван и в мгновение ока блокирует путь к бегству, нависнув сверху. – С тобой твой будущий муж разговаривает, а ты уходишь. Непокорная, непослушная, – размазывая большим пальцем помаду по моим щекам, произносит это с нескрываемым удовольствием, а я ощущаю промежностью давление его затвердевшего, стального по ощущениям члена.

– А я не твоя мачеха! Не стану покорно наблюдать, как мой муж спит с другими женщинами, а они ему детей рожают! Я не стану такой, как ваши женщины!

– Наши женщины тоже горды и ревнивы. Но им хватает ума не кричать об этом, – уже вовсю потешается, отодвигая мои трусики и жёстко вторгаясь в промежность двумя пальцами. Я распахиваю от неожиданности рот, а он тут же припадает к нему с поцелуем. Развязно лижет меня, прикусывает нижнюю губу и совершает первый толчок пальцами. Я хватаюсь за его плечи, оставляю там следы своих ногтей сквозь рубашку, а Хаджиев рычит мне в рот и ускоряет движения внутри меня, и то, что я пытаюсь сжать ноги, ему совершенно не мешает.

– А я не буду молчать в тряпочку, понял?! – рычу также, с надрывом и стоном, когда его движения становятся ещё более резкими, а в глазах начинают плясать красные огни.

– Будешь! Ты всё для меня будешь делать! – отрывается от меня только для того, чтобы дёрнуть вверх и закинуть себе на плечо. Как дикарь тащит прочь из библиотеки, не беспокоясь о том, что нас могут увидеть. – Сука, из-за тебя даже трахнуть никого не могу! Только на тебя встаёт!

Я успеваю лишь пару раз недовольно возразить ему, как оказываюсь в его спальне. Саид бросает меня на кровать, сам падает рядом. Рывком расстёгивает свою ширинку, стягивает с меня трусы, да так резко, что едва не счёсывает кожу. И вот уже чувствую, как горячий, невероятно твёрдый член касается промежности. Мы оба обнажены там, внизу, и от прикосновения влажной головки к полыхающим складочкам по телу проходит болезненная судорога. Так хочу его, что голова кружится.

– Влажная, Надь, – шепчет он мне с улыбкой. Простой, не той, что всегда – издевательская и насмешливая. Он не злорадствует, ему тоже приятно.

Снова целует в губы. На этот раз более осмысленно, но также порочно, грязно. Врывается влажным языком в мой рот и скользит там, выписывая невидимые узоры. Потирается членом об меня, глухо стонет.

Останавливается, слегка приподнимается на локтях.

– Не остановлюсь, Надь. Не проси. Я в шаге от пропасти, – продолжает скользить по влажной расщелине крупной головкой, а я непроизвольно издаю тихий стон. Напряжение внизу живота становится почти нестерпимым, дрожат колени, и катастрофически не хватает кислорода.

– Не попрошу, – выдыхаю хрипло, потому что в горле так сухо, будто песка наглоталась.

Саид смотрит мне в глаза, словно ищет там подвох. Медленно склоняется к моей груди и накрывает одну ртом, оттянув лиф платья. Жадно, алчно, со стоном. Не отрывая взгляда от моего лица. Причмокивает пошло, улыбается, оттягивает затвердевший сосок зубами до боли.

– Ты даже не подозреваешь, как попала, кукла. Я же замучаю тебя, изведу, – почему-то кажется, что он это не о сексе.

– Господин Саид! – в дверь кто-то стучится, до ушей запоздало доносится голос Хаджар, сначала она зовёт его по-русски, потом переходит на их язык, но Хаджиев будто не слышит её. Взгляд снова абсолютно безумный, а зубы крепко сжаты в оскале, когда врывается в меня, заполняя собой сходу. Полностью. Так, что я вздрагиваю от резкой боли и, запрокинув голову, вскрикиваю.

Саид зажимает мне рот ладонью и размазывает меня по постели очередью быстрых, резких толчков. Я раздираю на нём рубашку, пуговицы отлетают, стучат по тумбочке и полу, а я вонзаюсь ногтями в крепкий торс. Мы жадно и безжалостно рвём друг друга в клочья, словно голодные звери, только-только дорвавшиеся до мяса, пахнущего кровью и страданиями жертвы. Мы так голодны, что с его губ срывается лишь рёв, а я беспомощно мычу ему в руку.

Саид ненадолго останавливается, закрывает глаза.

– Блядь, наконец-то. Наконец-то, – повторяет как мантру и, приподнявшись, берёт меня под коленки, чтобы насадить на себя под новым углом.

Мой рот больше не закрыт, и я могу стонать, что стараюсь делать негромко, потому что где-то на задворках сознания вертится мысль, что за дверью кто-то есть. Но следующие его движения во мне выколачивают из головы всё лишнее, и я уже сама зажимаю свой рот обеими руками. Содрогаясь в конвульсиях, выгибаюсь в руках Хаджиева и плачу от этих больных эмоций, что раздирают душу и тело.

Он приостанавливается, отпускает мои ноги и, вцепившись пальцами в декольте, с треском разрывает на мне платье, освобождая грудь.

Когда судороги оргазма стихают, он вытаскивает из лона член и парой движений доводит себя до финала, выплёскиваясь на живот и промежность. Горячая сперма стекает между складочек, а он собирает влагу пальцами и размазывает по моему животу, груди, шее. Я ошалело взираю на него, склонившегося надо мной, такого большого, вспотевшего, словно жеребец от дикой скачки, и с бугрящимися венами на висках и руках, и продолжаю беззвучно содрогаться.

– Моя красавица, – он склоняется ко мне, едва касается своими губами моих. – Теперь пахнешь мной. Моя теперь.

– Саид! – слышу вдруг громогласный оклик Хаджиева-старшего и уже более уверенный стук в дверь. – У нас пожар, будь добр, спустись!

– У нас тут тоже, – произносит, отдышавшись, и встаёт с кровати. – Здесь оставайся, я скоро.

Глава 24

Лежу долго. Смотрю в потолок и иногда сжимаю-разжимаю пальцы на ногах. Тело в прострации, будто не моё. И я… такая другая. Глупо улыбаюсь. Вот оно как, желать до безумия и кончать под тем, с кем хочешь быть.

Я допустила его туда, куда не допускала ни одного мужчину после побега от Шевцова. И думала, что никогда не смогу переступить черту. Теперь же секс мне не кажется чем-то ужасным. То есть я, конечно же, всегда знала, что секс – это приятно и им занимаются не от безысходности, а именно потому, что он приносит удовольствие. Но только тогда, когда оба партнёра этого хотят. Я же до Саида не хотела никого. Когда-то восхищалась Юркой и даже возбуждалась с ним. Наверное. Но то было до того, как он принялся отрабатывать на мне свои извращённые фантазии. А после я даже смотреть на мужчин не могла. Сама мысль о том, что какой-нибудь мужик залезет на меня и станет пыхтеть, как делал это толстопузый дружок Шевцова, доводила до тошноты.

Саид показал мне новую меня. Ту, которая могла кого-то вожделеть, вот так сильно, страстно, до трясучки. С ним я впервые испытала то, чего не умела испытывать раньше. И дело даже не в оргазме. Дело в чувствах, в яркой, но такой тёплой и спокойной эйфории, как вот сейчас. И тот факт, что меня не брали силой, хоть и нежности в Хаджиеве, как в бешеном звере.

На задворках сознания слышится голос Хаджиева-старшего, твердящий о каком-то пожаре, но мне не хочется выходить и снова ввязываться в разборки сильных мира сего, да и сил, честно говоря, на это не осталось, любовничек-то горячий попался. Обняв подушку, пахнущую парфюмом Саида, закрыла глаза и когда уже была в шаге от дремоты, зазвонил телефон. Кажется, он был в кармане платья, когда Саид притащил меня в свою спальню. Отыскав гаджет на полу, с зеванием отвечаю и мгновенно трезвею, когда слышу Славкин угрюмый голос.

– Привет.

– Привет. Что-то случилось? Новая жертва?

– Я тебе на почту кое-что скинул. Только смотри одна.

– И что там?

Но Радугин сбросил вызов, так ничего толком и не объяснив. Видать, всё ещё дуется.

Пришлось подниматься, красться как воровка в свою комнату, чтобы никто не заметил меня в таком виде. В доме было тихо, но я то и дело оглядывалась, как бы не попасться на глаза бдительной Хаджар или, что и того хуже, Хадии. Меня и так тут все едва не проституткой считают.

Открыв ноутбук, зашла на «мыло» и, открыв папку с письмом от Славки, кликнула на запуск. Видео началось с заставки-дисклеймера, призывающего убрать детей от экранов, а после появилось какое-то красное месиво, в котором я не сразу рассмотрела целую кучу трупов.

– Шокирующие кадры расползлись по сети… Тела нескольких членов влиятельных семей в городе N**** были найдены на заброшенной стройке… Уже установлено, что зверски убитые мужчины несколько часов подвергались пыткам… – в ушах зашумело, и голос диктора окончательно утонул в красном мареве, которым мне заволокло и глаза.

Я узнала их… Всех, кто там был.

* * *

– Начался пожар на кухне. Мол, возгорание какое-то. Но вы же знаете, я всегда слежу, чтобы повара отключили все приборы. Только холодильники работали, но это не из-за них. Всё крыло сгорело в считанные минуты. Ночь же. Пока людей эвакуировали, пока пожарка приехала, а потом…

– Ладно, иди! – отец раздражённо махнул рукой, прогоняя администратора погорелой гостиницы вон.

Саид поморщился от удушающего запаха гари. Он ненавидел этот запах. Помнил его ещё с детства, когда убили мать. Чувствовал вкус пепла даже сейчас. Самый жестокий триггер, который может преследовать человека.

Видел, что и отцу некомфортно. Посерел весь. Видимо, воспоминания у него не лучше.

– Ну хоть пострадавших нет. Уже что-то.

– Ты серьёзно, сын? Пострадавших нет? А мы, по-твоему, кто? Понести столько убытков! Это лучший комплекс! Тебе напомнить, сколько здесь всё стоит? Чтоб его всё! – отшвырнув ногой какую-то обгорелую тряпку, выругался, что свидетельствовало – отец на грани.

– Это война. На войне не без убытков.

– И поэтому ты так спокоен?

– Я дам достойный ответ. Горевать и рыдать на пепелище не буду.

Отец устало провёл ладонью по лицу. Было видно, как он осунулся за последние дни. Что-то происходило со стариком, который и на старика-то не был похож до недавнего времени. Он постоянно о чём-то думал и зверски бесился, чего Саид не замечал за ним с тех пор, как братья ушли из бизнеса.

– А что за война? Моя помощь требуется? – вмешался в разговор Марат, на что Саид усмехнулся.

– Если мне потребуется помощь, я попрошу её у клана.

– А я и есть часть клана, если ты ещё помнишь, – парировал старший брат.

– Ну всё, хватит! Не время сейчас ругаться между собой! – оборвал их отец, достав телефон. – Нужно найти поджигателей.

– Мы и так знаем, кто это.

– Ты уверен, что это Шевцов? Это значит, что труп его сына уже найден? – как бы невзначай поинтересовался Хаджиев-старший.

– Нет, это страх. Я оставил ему небольшой подарок, но там он своего сына не нашёл. Вот и истерит.

Отец недовольно поджал губы, подступился ближе, глядя исподлобья.

– Что ты делаешь, Саид? В какие игры играешь? Почему бы просто не убрать их обоих и забыть об этом?

– Ещё рано. Они ещё не всё прочувствовали, что я приготовил.

Домой собрался уже к утру, закончив разбираться с ментами, пожарными и прочей суетой. Остановившись у ворот некогда привлекательной гостиницы, обвёл территорию взглядом. А он хотел привезти сюда Надю на выходные. Ей бы понравилось. Рядом озеро и заповедник – красота.

Понимал и отца. Тот жизнь положил на бизнес. Не для себя. Для своих сыновей. А теперь они один за другим разочаровывают его.

Но сдавать назад нельзя. Он слишком далеко зашёл.

Кукла Надя его не ждала, что ударило под дых похлеще пожара. Хотя он на многое и не рассчитывал. Уж точно доктор Смирнова не стала бы бродить у порога в ожидании возлюбленного жениха, но могла хотя бы остаться в его комнате. Или не закрывать на ключ свою дверь.

– Надь? – постучался негромко, чувствуя себя нежеланным гостем в собственном доме. – Открой.

– Уходи, Саид, – послышалось из-за самой двери. Она там что, на полу сидит? Голос ещё такой странный.

– Ты плачешь?

– Уходи! – громко и хрипло. Похоже, плачет и уже не первый час.

– Надь.

– Пожалуйста, Саид. Я не хочу тебя видеть сейчас.

– В чём дело? – сжимая дверную ручку до хруста, то ли в пальцах, то ли в самой ручке.

– Я не могу сейчас, Саид. Не могу говорить. Оставь меня в покое.

Закрыл глаза, медленно выдохнул, но нутро уже полыхнуло, заструился по венам огонь. Она вообще стала его болезнью. Один взгляд её может некогда похуистичного Хаджиева в кипяток окунуть и кожу с него содрать. Живьём.

– Какого хрена, Надь?

Ответа не дождался. Она сидела всё там же, под дверью и, судя по тихим всхлипам, плакала. Не ушла, но и не открыла.

Что не так? Он боль ей причинил? Может, она не хотела секса, а он заставил? Может, не услышал её «нет»?

Нет. Ничего из этого не было. Она хотела его ничуть не меньше.

– Я жду, когда ты соизволишь выйти и объясниться. Потому что такого я не позволю даже тебе. Поняла меня? – громыхнул кулаком по двери, но в ответ не услышал ни звука.

Глава 25

Он ушёл, и снова стало тихо. Так тихо, что даже слышно стало, как на улице завывает ветер, хотя окно я закрыла. И так тошно, что хочется выть. Обнимаю себя, кутаюсь в плед, но всё равно холодно, словно сейчас зима. Перед взором искажённые болью лица, с застывшими взглядами, как у мёртвой рыбы, и тошнота разъедающим потоком устремляется наружу.

Я бегу в туалет, падаю перед унитазом на колени и извергаю из себя всё, что было в желудке. В комнате закончилась питьевая вода, но выходить я не решаюсь, поэтому пью прямо из-под крана, набирая ледяную воду в ладони. И реву, кусая губы, стараясь подавить очередной приступ.

Он убил их всех. Жестоко расправился с каждым… Шевцова на фото я не нашла. Но уверена, его ждёт казнь ещё похлеще.

И мне, наверное, надо радоваться, ведь теперь я отмщена. Только не получается никак. Потому что это я их убила. Не своими руками, но я… Да, они были насильниками и мразями. Это так. Только мои руки теперь по локоть в их крови, и я не имею права судить других. Ведь это я их убила…

Лежу на кровати, свернувшись в комок, тупо смотрю в стену напротив. Прошло несколько часов, судя по тому, что рассвет уже давно наступил и солнце светит по-обеденному ярко. Меня никто не звал ни на завтрак, ни на обед, а значит, все ушли. Если только Хаджар и Хадия здесь. Но и их я видеть не хочу. Все обитатели этого дома стали свидетелями моих преступлений. Моих убийств.

Стук раздаётся ближе к вечеру, когда меня уже почти сморил сон. Открываю опухшие глаза, смотрю на дверь, словно хочу испепелить того, кто там за ней. Я чувствую его – это Саид. Только он даже на расстоянии может излучать такую бешеную энергетику, что по коже бегут мурашки. Молчу, надеясь, что ушёл или я ошиблась и за дверью всё-таки Хаджар. В это время его не бывает дома, но интуиция подсказывает, что Хаджиев ждёт моего ответа.

– Уходи, – сиплю хрипло и в тот же момент вздрагиваю от глухого, но довольно громкого хлопка, словно он чем-то ударяет в дверь.

Затравленно смотрю, как из раскуроченной двери вываливается замок, а Саид беспрепятственно входит в комнату.

Он останавливается напротив кровати, изучает меня мрачно и зло. В руке пистолет, при виде которого я машинально отползаю к изголовью и, согнув ноги в коленях, обхватываю их руками.

Проследив за моим взглядом, он будто только сейчас вспоминает об оружии и убирает его назад, за пояс брюк.

– Не хочешь объясниться? Что значит это твоё поведение? Если за мной есть косяк, я готов его признать. Но сначала ты должна сказать мне, в чём дело, – Хаджиев говорит спокойно, но я вижу, как его трясёт. Буквально колотит от ярости, и он не подходит, явно опасаясь причинить мне боль. Так кажется.

– Я не знаю, что сказать, – мотаю головой, отводя взгляд в сторону.

– Начни с того момента, когда я ушёл. Что там проанализировал твой мозг и на чём споткнулся? Почему вдруг твои тараканы единогласно проголосовали против меня? Ты осознала, что я недостаточно пригож для такой красавицы? Или я забыл поцеловать тебя перед уходом? Что не так, Надь? – он уже на грани, но всё так же на расстоянии, не приближается. – Надь, просто скажи, это какие-то бабские заскоки? Я пойму, я же тоже человек. Но прошу тебя, не отворачивайся от меня. Не надо. У меня тогда крышу снесёт окончательно, и всё, что случится дальше, будет на твоей совести.

Я возвращаю взгляд на него, вижу, как его корёжит и ломает. Как же я раньше этого не видела. Он ведь одержим мной. Как буйнопомешанный… Кажется, скажи ему я сейчас, что свадьбы не будет – и он меня придушит.

– Дело не в тебе, Саид.

– А в ком? Или в чём, может? В том, что ты жалеешь о близости? В чём проблема?

– Не в этом.

А ведь он сотворил тот ужас ради меня. Дурак… Какой же дурак. Сумасшедший, одержимый дурак. И я тоже хороша… Нажаловалась, как школьница.

– А в чём?

– Во мне. В том, что я натворила, – сажусь на кровати, смотрю в пол. Мне почему-то тяжело смотреть в его глаза.

– И что же ты натворила? – всё-таки делает шаг, затем второй, третий. Медленно приближается и садится рядом. Меня окутывает его запах, успевший стать почти родным.

Вдох-выдох, сглатываю накопившуюся слюну.

– Я смотрела то видео. Знаю, что ты сделал. И знаю, что это моя вина. Я это совершила.

Молчим. Оба смотрим в одну точку. Будто два незрелых подростка, не решающихся признаться в чувствах, но и уйти ни один из нас не в силах. Глупо всё и больно. Я не заслужила того, что со мной произошло. И Саид не должен был разгребать это дерьмо.

– А кто должен был?

Я поворачиваю к нему лицо, удивлённо смотрю в тёмно-карие глаза. Красивые такие…

Наверное, я сказала вслух, раз он ответил.

– Не ты.

– А кто?

– Я сама должна была.

– Что ты могла сделать? Ты всего лишь слабая женщина.

Да, мне самой хотелось бы оправдать себя.

– А теперь убийца, – усмехаюсь горько, по щеке катится слеза.

Хаджиев вздыхает, рывком притягивает меня к себе. Грубовато, не нежно совсем, как, казалось бы, того требует ситуация. Но он по-другому не умеет. Привык всё с плеча рубить, принимать решения спонтанно и мстить уверенно и безжалостно.

– Я не хотел, чтобы ты видела. Не хотел, чтобы знала вообще о тех уродах. И если тебя успокоит тот факт, что это делал не я – говорю: это не я. И не мои люди. Я просто дал наводку палачам. – Для них ты никто. Им дела до тебя конкретно не было. Просто таких, как ты, у стаи ублюдков было много. Были и дети, Надь. Я разузнал всё, сохранил бумаги и для себя. Мне даже труда не составило, стоило только слегка копнуть, и дерьмо со всех щелей полезло. Хочешь посмотреть?

Я ошалело киваю, хоть и понимаю, что ни одно преступление, совершённое дружками Шевцова, не оправдывает меня и их гибель. Не нам решать. Не нам судить. Не нам казнить или миловать. Я могла просто забыть всё. Сделать вид, что забыла, выкинула из головы и у меня всё хорошо. Но я так вжилась в роль жертвы, что, даже будучи психоаналитиком и имея друга той же профессии, не смогла справиться. Наверное, всё от того, что я слабая женщина, как сказал Хаджиев. Хотя он имел он в виду совсем другое.

Сейчас я ненавижу Радугина за то, что показал мне проклятое видео. Хотя и понимаю, что не от него, так от других узнала бы. Не на Марсе живу ведь. Да и Радугина не простила бы, узнай, что он был в курсе и промолчал. Я должна была знать.

В библиотеке, где у нас вчера всё началось, царит полумрак, а тишина режет подсознание. Хочется закричать, чтобы нарушить её, сломать. Саид закрывает за нами дверь на замок, подталкивает меня к дивану, а сам идёт к столу и достаёт из ящика документы. Через мгновение они уже в моих дрожащих руках, и я не уверена, что хочу смотреть.

– Я оставлю тебя. Изучай.

Через полчаса я тянусь к бару и выхватываю оттуда бутылку виски, которую Саид вчера открыл, но так и не пил. Отпиваю прямо из горла, обливаюсь алкоголем, как неумёха.

Плачу, потому что мои иллюзии разбиты вдребезги. Я ведь пошла помогать людям, потому что верила в них. Да я даже маньякам сочувствую, потому что считаю их не уродами, не ублюдками, не мразями, а просто больными людьми, которым необходима помощь.

Но этим… Этим тварям чего не хватало? Они родились с золотыми ложками во рту, они никогда не «ишачили» на заводе, как приходилось многим их ровесникам в нашем городке. Они имели всё, чего желали, и брали всё, до чего дотягивалась рука. Если их рука не дотягивалась, они просили у папочек. Так что было не так в их жизни, отчего они стали моральными уродами?

Ладно я… Я смогла пережить, хоть и не забыла. Я переболела, хоть обида и не угасла. Но я была взрослой. А эти девочки… Им же всего по девять-пятнадцать лет! И их было много. Не одна, не две. У меня на коленях лежала целая стопка таких дел, закрытых и оставшихся на совести продажных властей, повиснувших на шее родителей этих девочек тяжёлым валуном. Они никогда не будут раскрыты, если я не помогу этому случиться. Сделала ещё глоток, закрыла глаза, прижав бумаги к груди. А перед взором они… Милые, невинные лица ангелочков, чьи жизни сломаны и искалечены. Просто потому, что кому-то захотелось развлечься. Попробовать чего-то необычного. А может, у кого-то просто было отклонение, а другие ему подыгрывали. Неважно. Теперь это всё неважно.

Почти пустая бутылка перекочевала из моей руки на столик, когда я уже лежала практически без сознания. Саид подхватил меня на руки, понёс прочь. Я считала его шаги и свои слёзы где-то до середины лестницы, а после просто отрубилась.

Глава 26

Засуха во рту, в горле, даже, кажется, в желудке пустыня. Тянусь за стаканом с водой, кем-то заботливо оставленным на тумбочке, и падаю обратно рядом с Хаджиевым, что, раскинув ноги и закинув одну руку под голову, по-богатырски разлёгся на своей половине кровати. Довольно странно, что я, не привыкшая спать с кем-то, так быстро смирилась с оккупацией своей постели. Хотя, честно говоря, сейчас было настолько плохо, что воевать с Саидом я бы всё равно не смогла, даже если бы захотела. Надо бы завязывать с алкоголем, а то так недолго и в реабилитационный центр загреметь.

Смеюсь, закрывая лицо руками. А ведь это Хаджиев учит меня плохому. Вот и сексом начала заниматься, крепкие напитки распивать. Что дальше? Возьму в руки автомат?

– Виски слишком крепкий напиток для тебя. В следующий раз ужрись чем-нибудь послабее, пожалуйста. Хаджар думала, что я тащу твой труп.

– Меня видела Хаджар?

Да… неудобно вышло. Была шлюхой, теперь ещё алкоголичкой стану. Вот Хаджиевы возрадуются. Не невестка, а мечта.

– Здесь никто ничего не видит, когда дело касается меня. Ты касаешься меня. Но на будущее, всё же вискарь – не твоё.

Я повернулась набок, окинула женишка внимательным взглядом. Даже придраться не к чему. Ну, если только татуировки. Мне никогда не нравились разрисованные тела, хотя Хаджиеву, подлецу, шло. Будто змеи, они обвивали его мощные руки и торс, ползли вверх, к шее, и там же превращались в языки пламени.

– Нравится? – ухмыльнулся Саид, даже не открыв глаз.

– Нравится.

– И на что ты готова ради такого красавца?

– Сейчас я готова проспать до обеда.

– А у меня есть идея получше, – рывком повернулся ко мне, сгребая в свои объятия. – Знаю одно действенное средство от похмелья.

– Да ну? – улыбаюсь, потому что нахальные пальцы ловко забираются под майку и начинают щекотать.

– Ну да. Хочешь покажу?

Нам обоим странно это всё. Вот так лежать рядом в одних трусах и касаться друг друга, или даже просто смотреть в глаза. При этом не припираясь и не пытаясь друг друга цапнуть. Мы с ним вообще странные. Оба. Но мне приятно. Несмотря на всё, что он делает, мне приятно с ним. Наверное, это не очень хорошо, вот так привязываться к мужчине, который запросто может причинить боль. Но ведь это пока не любовь, верно? Я смогу остановиться, если что… Да уж. Так говорят те, кто впервые пробует наркотики.

«Я смогу остановиться, я сильнее этого». А потом раз – и всё, ты на игле.

– Ты когда-нибудь пробовал наркотики? – спрашиваю, глядя в его карие глаза, отмечая про себя, что зрачки у Хаджиева расширены.

– Нет. Не пробовал и не стану. Это яд не только для тела, но и для души. Не хочу лишиться последнего разума. Почему спрашиваешь?

– Наши отношения похожи на наркотическую зависимость. Это плохо.

– Думаешь?

– Да.

– А мне нравится.

– Вот так же говорят наркоманы. Им тоже нравится…

– Не сравнивай, – пальцы достигают моей груди, слегка поигрывают с соском.

– Почему? У нас ведь нездоровые отношения. Корыстные и больные. Посмотри на себя, ты словно сумасшедший.

– Надь, – он придвигается ближе, вытаскивает руку из-под моей майки и скользит ею по спине. – Хотя бы иногда отключай свой аналитический ум. Хотя бы здесь, в этой комнате, пока мы вдвоём. Не нужно анализировать мои поступки, не ломай себе голову. Я сам часто не понимаю, что делаю.

– Даже в случае со мной?

– С тобой – особенно, кукла Надя. Ты мне вообще башку оторвала. Я в пропасть шагнул. Ни с одной мне так хорошо не было.

Кладу руку на его грудь, скольжу указательным пальцем по извилистой тату. Он закрывает глаза, сглатывает.

– Нравится? – тянусь к его губам, ловлю нижнюю своими.

– Нравится, – выдыхает в лицо.

Сегодня мы не пожираем друг друга, как в прошлый раз, но и нежности нет. Мы будто годы ждали, когда сможем дорваться до тела другого. Стоя на коленях и запрокинув голову, жадно хватаю воздух, пока Хаджиев таранит меня своим членом сзади, крепко взяв за волосы. Он не умеет быть ласковым, а я ласки не хочу. Мне нравится чувствовать его одержимость, я тоже наркоманка…

Мне нравится чувствовать его в себе, принимать в себя на всю длину. Мне нравится запах его пота и секса. Положа руку на сердце, так порочно и в то же время хорошо мне не было ещё ни с кем. Да и сравнивать Хаджиева с кем-то другим – это глупость. Собственно, сравнивать-то и не с кем.

– Хочу кончить на тебя, – он швыряет меня на постель, переворачивает на спину, и на грудь падают крупные капли горячей спермы. Я закрываю глаза, немного смущаясь от таких вольностей, а лоно предательски содрогается отголосками оргазма.

Снова всё произошло быстро и наспех. Мы будто боимся, что кто-то помешает. Или просто торопимся согнать первое желание, погасить огонь, что вспыхивает внутри за мгновение и не гаснет даже после секса, разве что становится слабее. Ненадолго. Вскоре снова хочется друг друга, так, что темнеет в глазах. Мне эти ощущения новы и потому сложнее справляться с ними, чем Саиду.

Он падает на постель всем своим немалым весом, отчего огромная кровать жалобно содрогается.

– Ну, как твоё похмелье? – в голосе Хаджиева слышится издёвка, а я до сих пор не могу отдышаться.

– Я, конечно, всегда рада повысить тебе твою самцовую самооценку, только мне пора. Скоро Хаджар поднимется на этаж или хуже того – твоя мама появится.

– Мачеха, – будто мимоходом поправляет меня.

– Да, извини… Я пойду.

Встать Хаджиев мне не даёт, валит обратно на кровать, ловко блокирует пути отступления, зажав в свои тиски, как нечто самое сокровенное. Смеюсь, позволяю себя целовать в шею и шептать на ухо всякие пошлости. Это тоже довольно приятно, а учитывая опыт паука-соблазнителя Хаджиева, кончить можно от одних его грязных словечек.

Я уже давно не наивная дурочка и понимаю, что каждый из нас всего лишь пользуется другим. Я нашла в нём защиту, он во мне – свою одержимость, такую необходимую богатому мальчику, которому всё, что попроще – уже приелось. Ему нравится быть защитником, нравится конфликтовать за меня и завоёвывать. А что будет потом?

Впрочем, тут Саид прав. Пора перестать всё анализировать. У меня есть дела поважнее.

– Ты поможешь нам поймать Цветочного? Хочу поскорее развязаться с этим. А потом займусь Шевцовыми.

Позади слышится тяжёлый вздох, рука, обнимающая меня, соскальзывает.

– А можно оставить всех этих ублюдков за пределами нашей спальни?

– Так ты поможешь? – повторяю с нажимом, на что Саид глухо стонет.

– Неугомонная. Что от меня требуется?

Я не успеваю ответить, потому что внизу, где-то вдалеке, раздаётся женский визг, и Саид мгновенно реагирует, резко поднимаясь с кровати.

– Что здесь происходит? – Саид останавливается у подножия лестницы, а я едва не врезаюсь в его спину на полном ходу. У меня обычно нет проблем с координацией, просто он встал слишком резко.

Выглядываю из-за широкой спины, цепляю любопытным взглядом обычно спокойную Хадию. Она в слезах и что-то с упрёком высказывает своему мужу, а тот, нахмурившись в своей привычной манере, молча её выслушивает.

Замолкает и Саид, он-то, в отличие от меня, прекрасно понимает, о чём они говорят. Почему-то напрягается, плечи в камень превращаются. Лица я не вижу, но уверена, оно сейчас тоже напряжено. Здесь явно что-то происходит…

– Хадия уезжает в гостиницу. Обеспечь ей охрану, – объявляет вдруг совершенно спокойным тоном Хаджиев-старший, обращаясь, судя по всему, к Саиду, и, отвернувшись от супруги, уходит.

– Ты не можешь так поступить со мной! – верещит не своим голосом Хадия, но он её уже не слышит. Или не хочет слышать. – Ты так и не изменился за эти годы! Как был жестоким чудовищем, так им и остался! – И, повернувшись к нам, устремила взгляд на Саида. – И сыновей такими же воспитал, – в этот момент в глазах женщины было столько боли, что я едва не захлебнулась ею.

Не знаю, что подвигло меня подойти к ней: сочувствие это или просто человечность. Приобняв её за плечи, увела в столовую, мимо Хаджар, склонившей голову так низко, будто она была в чём-то виновата, и Махмуда, подхватывающего уже собранный, а может, так и не распакованный чемодан Хадии.

– Не задерживайтесь! – раздалось нам в спину, и я ошалело обернулась.

– Саид!

– Я сказал, не задерживайтесь. У меня мало времени, – бросил тот грубо, а Хадия отчего-то задрожала.

Похоже, я ещё многого не знаю об этой семейке.

– Давайте чаю выпьем? С мятой. Он хорошо успокаивает.

Хадия подняла на меня затуманенный слезами взгляд, покачала головой.

– И тебе они сломают жизнь. Саид так похож на своего отца… Они не умеют любить, не умеют ценить тех, кто любит их. Только испепеляют всё живое вокруг, втаптывают в землю. Я столько лет билась, чтобы вырастить Саида другим, но всё зря. Мой муж превратил моих детей в таких же равнодушных, бессердечных монстров, как и сам. И если Марат с Валидом спаслись в любви, то Саид никогда не бросит своего отца. Не откажется от этой жизни, от убийств, крови, жестокости. Мой муж пропитал его этим ядом. Это их жизнь.

– Я не знаю, сколько всего вы пережили, и мне, наверное, не дано понять. Но я знаю Саида. Пусть не так, как знаете вы, однако он неплохой человек. Как и ваш супруг. Просто они… Они другие. Не совсем обычные мужчины, – а если быть точнее, совсем необычные.

– Ты очень добрая, Надя, – впервые она назвала меня так просто, по имени, без ненужного официоза и издёвок. – И сильная. Поэтому он выбрал тебя. Хочет питаться твоей силой, пока не сломает.

Спорить с ней я не стала, хоть и имела другое, совершенно полярное мнение. В конце концов, она ему не мать, она может ошибаться. Как и я, в общем-то.

Оставив Хадию на попечение Хаджар, вернулась в гостиную к Саиду, что, развалившись на диване, нервно пролистывал новостную ленту в своём мобильном. Подняв на меня взгляд, нахмурился.

– Давай без нотаций.

– Саид, отношения твоего отца и его жены – их дело. Тебя эта женщина вырастила, и ты не можешь вести себя с ней так неуважительно. Да, она не твоя мама, но не забывай, что она приняла тебя, как родного сына. Она и сейчас так тебя называет. Сыном… Твою маму тебе никто не мог бы заменить, но представь, каково было Хадии принять ребёнка любовницы своего мужа. Она тебя хоть раз упрекнула в этом? Думаю, что нет.

Хаджиев скривился, будто съел лимон целиком. Откинулся на спинку дивана, повелительным жестом похлопал рядом.

– Присядь.

– Не хочу, – бунт так себе, конечно, но именно в этот момент мне хотелось послать его куда подальше. Может, Хадия и не идеал, может, у них что-то не заладилось, пусть. Но отношение Саида к женщине, которая его воспитала, говорило о нём больше, чем всё до этого момента. Теперь ясно, почему она считает и мужа, и приёмного сына чудовищами. Безразличие и хладнокровие – их главная черта. И если в случае с чужими людьми я их понимала, то в случае с Хадией – нет. Ведь я до сих пор считала, что семья для Хаджиевых – главное.

– Она говорила о моей матери. Называла её шлюхой. И я слышал подобное из уст мачехи всё своё детство. Да, у меня нет к ней родственных чувств. Потому что она ненавидит мою мать, а я ненавижу всех, кто плохо вспоминает о подарившей мне жизнь. И это никогда не изменится. Больше не лезь в это, Надя. То, что ты станешь моей женой, вовсе не значит, что я вдруг изменю свои устои и начну любить всех вокруг, как любишь ты. Я социопат. Привыкай.

– Как скажешь! – развернувшись на каблуках, толкнула дверь и в ту же секунду столкнулась с Ириной. – Да чтоб тебя! – выдохнула от испуга, прижала ладонь к груди. Нет, меня точно здесь доведут до приступа.

– Простите, не хотела вас пугать. Куда поедем?

– Куда поедем… – оглянулась на дверь, но Хаджиев явно не торопился разрешить наше недопонимание. И хрен бы с ним. – В клинику поедем. Нужно найти мне секретаря. Я выхожу на работу.

Глава 27

– Надежда, вот всё, что вы просили, – на стол мягко легла стопка бумаг. – Вот распечатка с номерами ваших пациентов, а вот данные новых, которые очень хотят попасть к вам на приём. Со вчерашнего дня звонят, записываются.

– Спасибо, Вероника Павловна. Вы можете уже идти домой.

Мой первый личный секретарь. Взрослая женщина, довольно ухоженная и приятная в общении. Исполнительная и ответственная. Уж не знаю, где такую всего за день отыскало мне агентство, но она стойко выдержала все проверки Махмуда и даже ни разу не возмутилась. Только за это её стоило взять на работу.

– Тогда до завтра, Надежда, – улыбнулась мне, тихо прикрыла за собой дверь.

Я же домой не торопилась. В последнее время стало как-то тяжело возвращаться в Хаджиевский дом. После уезда Хадии мы с Саидом не виделись, и он не приходил в мою комнату, отчего я немного расстраивалась. Привыкла, наверное.

Хаджар затосковала по своей госпоже, а старший Хаджиев и вовсе куда-то запропастился. Захожу в огромный, пустой особняк и глохну от гнетущей тишины. Лишь иногда мимо пробегает парочка охранников, быстро осматривают дом, сигнализацию и дополнительную защиту, заученными движениями проверяют металлоискателем комнаты и снова исчезают.

Пару раз мы встречаемся с Саидом за завтраком, молча едим и расходимся. Ни один из нас не готов сделать первый шаг. Он – из-за упрямства и уверенности в своей правоте. Я… Да, собственно, по тем же причинам. Вот и молчим.

Сегодня один из таких же вечеров, что и до этого. Я буду сидеть в клинике допоздна, а потом поеду в мрачный Хаджиевский особняк и уже там буду смотреть в потолок до глубокой ночи. Возможно, даже поплачу. Теперь, когда Славка со мной практически не общается, мне некому выговориться.

Саид появляется бесшумно, незаметно вырастает у стола. Я поднимаю на него удивлённый взгляд, молча смотрим друг другу в глаза.

– Привет, – произношу первой, а он, всё так же буравя меня своим тяжёлым взглядом, упирается в столешницу кулаками.

– Привет. Ты домой не собираешься?

– Собираюсь. А что?

– Заедем поужинать в ресторан?

Мне становится не по себе отчего-то.

– Что-то случилось?

– А что должно случиться, чтобы я захотел поужинать со своей невестой? Ты не забыла, что в эту субботу замуж выходишь?

Пожалуй, я единственная девушка, которая перед свадьбой не нервничает и не бегает за организаторами, в истерике выбирая букетик, который выбросит сразу же после регистрации. Я вообще не парилась, и это, похоже, настораживало. Не меня. Саида.

– Я помню.

– Это радует.

Нет, мне показалось, мириться он совсем не намерен. Зыркает ещё так злобно, будто я в чём-то перед ним виновата. Если только в том, что полезла в их террариум голыми руками. Не следовало этого делать.

– Саид, если ты намерен ругаться, то тогда сразу отвези меня домой. У меня нет ни малейшего желания собачиться с тобой, – раздражённо захлопываю папку с бумагами и кладу её в сейф.

Пока Хаджиев поскрипывает зубами и постукивает по столешнице пальцами, я надеваю пиджак и беру сумочку.

– Почему ты такая сучка, Надь? – У меня дежавю, или он уже задавал этот вопрос раз пять? – Почему просто не можешь быть обычной бабой? Ну вынеси ты мне мозги, требуя себе новую тачку или побрякушку! Приревнуй меня, в конце концов! Выбери себе платье свадебное! Сделай хоть что-нибудь, чтобы я понял, что трахаю бабу, а не киборга со стальными яйцами!

Я отшатываюсь назад, когда его кулак опускается на стол и всё содержимое подпрыгивает в воздух.

– Ты чего? – спрашиваю виноватым тоном, почему-то так получается.

– Я чего? Ты чего? Тебе плохо со мной разве? Тебе вообще плевать на меня, Надь? Есть я, нет меня – всё равно? – в его глазах, помимо ярости, появляется что-то ещё. Что-то, что я довольно часто вижу в глазах своих пациентов. Боль.

Откуда? Откуда она взялась у Хаджиева?

– Саид… – шагаю к нему, беру за руку, насильно тяну к себе. Он недовольно поджимает губы, отводит взгляд в сторону. Злится уже на себя из-за того, что проявил слабость. Показал мне её, хотя обычно старательно прячет. – Мне не всё равно. Я бы не согласилась выйти за тебя, если бы мне было всё равно. И мне хорошо с тобой. Но ещё и тяжело. Наверное, это я должна найти к тебе подход, я ведь доктор. Но у меня не получается, – невесело усмехаюсь. – Знаешь, как говорят? Сапожник без сапог. Или про бревно в чужом глазу? Вот это я. Я решаю проблемы чужих людей, но свои с такой же лёгкостью решить не могу. Дай нам время, ладно? – говорить о том, что сейчас меня маньяк тревожит больше, чем предстоящая свадьба, пожалуй, не стоит.

Хаджиев запрокидывает голову к потолку, а я любуюсь его мощной шеей, где из-под рубашки виднеются языки пламени. Никак не решаюсь спросить, почему именно пламя? Пламя, в котором сгорела его мать и горит душа.

– Ладно, поехали, – он уже и сам не рад, что сорвался, теперь гордыня замучает. Хватает меня за руку и тащит за собой.

В пятизвёздочном Хаджиевском ресторане нас уже ожидают. Как обычно, зал пуст – Саид снова всех прогнал. Официанты услужливо отодвигают нам стулья, подают меню.

– И всё же, почему мы ужинаем здесь, а не дома?

Он пожимает плечами и забирает бокал с виски прямо с подноса. Выпивает залпом и, вернув пустой стакан официанту, поднимает на меня взгляд.

– С отцом что-то не так. Уже несколько дней он сам не свой. Я волнуюсь за него. Ты не могла бы поговорить с ним? Выдумай что-нибудь. Скажи, у меня крыша едет, и ты беспокоишься. Ты ведь хорошо считываешь эмоции. Он что-то скрывает, или мне это кажется, я не знаю… Поговоришь?

Я обалдело соглашаюсь и тут же жалею об этом. Ведь только сегодня обещала себе не лезть в Хаджиевские дрязги.

– Но ты ведь тоже мне поможешь, да? – во мне неожиданно просыпается деловая жилка, на что Саид отвечает заразительным смехом. Тоже улыбаюсь.

– Я помню. Поймать маньяка. Что мне нужно делать?

– Тебе, собственно, ничего. Только дай мне Махмуда и несколько бравых ребят с ним. Вербин обещал своих оперов, но всё же безопасность лишней не бывает, – тут я притормаживаю, потому что то, что я задумала, Хаджиеву точно не понравится.

– Чья безопасность? – он пока ничего не подозревает, принимается за принесённый официантом стейк.

– Девушки, которая будет в роли жертвы. Мы вычислили район его обитания, будем работать там.

– На живца, значит? Умно, – одобряет Саид. – Ладно, дам вам лучших парней, не проблема.

– И ещё кое-что… – раз уж начала…

– Ну?

– Мне нужны деньги.

Саид отвлекается от еды, поднимает на меня виноватый взгляд.

– Я идиот. Извини, забыл твою карту привезти, она уже неделю в офисе у меня лежит.

Я на время теряюсь, краснею. Никогда ничего ни у кого не просила, а тут вроде как приходится. Я могла бы, конечно, снять свои сбережения, да боюсь, их будет недостаточно.

– Ты сделал для меня карту?

– Ну да. Ты же жена моя почти. Жёны Хаджиевых не просят денег даже у мужей.

– И что, ты не хочешь спросить, зачем они мне?

– Нет, не хочу, – отвечает осторожно, присматриваясь ко мне. – А должен?

– Мне много нужно.

– Карта безлимитная, Надь. Бери, сколько хочешь.

И всё же не спросил.

– Спасибо.

Дома провожает меня до самой двери спальни, перехватывает за руку, когда шагаю через порог и припечатывает жадным поцелуем.

– Мы ведь помирились, да? Я могу прийти к тебе ночевать?

– Нет. До свадьбы придётся потерпеть, – несильно отталкиваю и закрываю перед носом женишка дверь.

Слышу сдавленный стон, усмехаюсь, прижавшись к двери спиной.

– Спокойной ночи, доктор Смирнова. Пусть тебе приснится хороший трах.

Меня снова одолела бессонница. Уж не знаю, сработало ли проклятие неудовлетворённого Хаджиева, или просто сказываются события последних дней. Вернее, недель. Под кондиционером было холодно, без него жарко, и я провертелась до полуночи.

Опустошив графин с водой, накинула халат и не спеша потопала на кухню, стараясь ступать тихо, чтобы не разбудить всегда бдительную Хаджар. На лестнице остановилась, прислушалась к звукам, доносящимся с улицы. Входная дверь была приоткрыта, и я явственно расслышала женский голос.

Заговорил и Хаджиев-старший. Поначалу я подумала, что это вернулась Хадия, однако, чем ближе звучал голос, тем сильней я убеждалась, что это не она. Вскоре я увидела отца Саида, ведущего под руку низенькую, хрупкую девушку. Они прошли так быстро, что я едва успела различить фигуры, и уже через минуту не могла поклясться, что это не было видением.

– Странно… – проговорила негромко, но к кабинету господина Хаджиева не пошла. Некрасиво шпионить.

– Надежда? – Вскрикнув от испуга, повернулась к Хаджар, а та прижала руки к груди. – Простите, я не хотела вас испугать. Вам воды налить? – она кивнула на мой графин, и я, смочив пересохшие губы, протянула ей тару.

– Да, спасибо. Я не знала, что у нас гости. Так поздно…

– Гости? – Хаджар явно не поняла меня.

– Ну да… Какая-то девушка. Кажется, она прошла в дом только что.

– Надежда, вам что-то приснилось. Здесь никого нет и не было. Дверь заперта.

Забрав у Хаджар графин, вызвалась сама сходить за водой, а заодно проверить дверь. И та, как ни странно, оказалась запертой. Я набрала код на дисплее сигнализации и, выйдя на порог, встретилась с порывистым ветром и несколькими взглядами охранников, которые тут же опустили глаза вниз.

– Госпожа?

– Сюда только что вошли. Кто это был?

Парни удивлённо переглянулись, все как один пожали плечами и подтвердили слова Хаджар.

– Никого не было, мы здесь всё время.

– Ясно. Спокойной ночи, – отойдя от двери, пару минут гипнотизировала её взглядом. Кажется, схожу с ума.

Глава 28

– Доброе утро, – улыбнулась мужчинам, приближаясь к своему месту за столом. Не поднимаясь, Саид отодвинул мне стул одной рукой, а когда я опускала на него пятую точку, не преминул ущипнуть за ягодицу, на что я закатила глаза. Только этот экземпляр может так удачно сочетать хамство и галантность.

– Доброе, – поприветствовал меня Хаджиев-старший, не отрывая взгляда от своей тарелки. Он и правда выглядел каким-то задумчивым и уставшим.

– А я думала, у нас гости, – проговорила тихо, чтобы услышал только Саид, а тот, отложив телефон с утренними новостями, повернулся ко мне.

– Какие гости?

– Я видела девушку ночью…

– Да нет, никого нет. Так ведь, отец?

– Что? – встрепенулся вдруг глава странной семейки.

– Надя говорит, видела какую-то девушку ночью.

Мужчина перевёл на меня всё такой же потерянный взгляд, а после встал, бросил салфетку на стол и ушёл, так ничего и не сказав.

– Что это с ним? – я даже растерялась и принялась панически соображать, не ляпнула ли чего лишнего.

– Говорил же, сам не свой он, – Саид откинулся на спинку стула, закинул руку мне на плечи. – Поговоришь с ним вечером, ладно? – его дыхание опалило кожу ключицы, прошлось по уху, словно он примерялся, куда меня поцеловать.

– Как скажешь, – пожала плечами, как бы случайно скидывая его руку. Проживание в этом доме мне нравится всё меньше. Здесь постоянно что-то происходит, а я никак в толк не возьму что. Саид же ведёт себя так, словно его всё устраивает.

– Тогда завтракай, и поедем решать твои вопросы.

Решить вопросы по-хаджиевски – это когда вопросов не остаётся вообще. За час у меня в сумочке появилась банковская карта, а в арсенале – несколько бравых молодцов во главе с самым бравым из них – Махмудом. Я, конечно, предполагала, что последний с лёгкостью заложит меня своему шефу, что уже доказал неоднократно, но безопасностью пренебрегать не стала. Уж лучше так…

– Ну, я поехала?

– Стоять, – Саид перехватил меня уже у выхода из его кабинета. Очень, кстати говоря, комфортного кабинета. Моя бы воля, я свой так же обустроила бы, да всё времени не найду. – А целовать жениха кто будет?

Склонился ко мне, самоуверенно ухмыльнулся и застыл в ожидании с вытянутыми трубочкой губами. Одно умиление.

– После свадьбы, женишок. Всё после свадьбы.

– Чего ж ты такая кровопийца, а? – стиснув мою талию крепче, с рыком прижался к губам и ловко скользнул языком в мой рот. На его поцелуй ответила, не удержавшись. Не могу я отказать себе в удовольствии ощущать в себе Хаджиева, пусть сейчас только язык.

Оторвавшись, выдохнул влажными, бессовестно чувственными губами, а я нервно поправила волосы, за мгновение выбившиеся из высокого хвоста.

– Теперь могу идти?

– Иди, – но вопреки своему же позволению перехватил меня за запястье. – Надь, у тебя точно всё нормально?

Я пожала плечами, чувствуя скорый провал, которого наверняка не избежать, если не сбегу отсюда сейчас же.

– Если всё, что происходит с нами, можно назвать нормой, то да, я в порядке. Ну всё, пойду, а то дел ещё выше крыши.

Отпустил меня, хоть и нехотя, и пока шла до лифта, всё время чувствовала на себе Хаджиевский пронзительный взгляд. Ну, ничего, женишок, привыкай.

Тем же вечером

– Вы хоть понимаете, что господин Саид меня убьёт? – спросил ровным, но в то же время отчаявшимся тоном Махмуд. Похоже, понял, что меня не отговорить.

– Понимаю. Но твоя жертва не останется напрасной, – отшутилась я, на мгновение пропустив мысль, что он таки не шутит. – Ладно, не переживай так. Мы не совершаем ничего преступного. Это во благо, понимаешь?

– Во благо кого? – спрашивает мрачно, всё так же не двигаясь и не выпуская меня из кольца телохранителей.

– Во благо людей. Я врач, помнишь? А врачей надо слушаться. Я всё равно сделаю то, что собралась делать, и мне никто не помешает. Либо помогай, либо уйди с дороги, – тут я уже включила строгую тётку.

– Я не могу этого допустить. Не ставьте меня в неловкое положение, – его тон тоже стал твёрже, на что я нахмурилась, сложила руки на груди в протестующем жесте. Ирина, затаившаяся позади, молча смотрела в пол, видимо, просчитывала степень опасности моего мероприятия.

– Послушай, Махмуд! Да посмотри ты на меня, в конце-то концов! – он поднял голову, но взгляд устремил всё так же куда-то мимо меня. Расчленят его, что ли, если взглянет в глаза? Выдохнула и продолжила уже спокойнее: – Ты помнишь, что тебе велел твой шеф?

– Идти с вами.

– Нет, не так. Что он сказал тебе дословно?

– Чтобы я выполнил ваши поручения.

– Он сказал не так. Он сказал, чтобы ты выполнил все мои поручения, так?

– Так, – вздохнул, поджимая недовольно губы. Попался!

– Вот и выполняй.

– Надежда, разрешите мне пойти вместо вас! – вдруг выступила Ирина, выпячивая грудь, спрятанную под бронежилетом. – Так будет лучше!

Я окинула взглядом девушку, неловко замялась. Ну вот как бы так ей объяснить, что она не подходит, но не обидеть? Со спины она и вовсе не похожа на девушку, скорее, на молодого человека. А в темноте кто там будет рассматривать, дева она прекрасная или всё-таки мужик? Уж точно не Цветочный.

– Ирина, вы не совсем подходите на эту роль. Мне будет намного спокойнее, если вы спрячетесь где-нибудь неподалёку и, как только на меня нападут… – Тут Махмуда отчётливо передёрнуло. – Вы с ребятами придёте на помощь.

Ирина, спасибо ей, поняла всё с первого раза и больше не настаивала, чего нельзя сказать о Махмуде. Тот, казалось, уже готов был позвонить Саиду, и сдерживало его только моё обещание уволить его и всё равно выполнить задуманное, которое я дала ещё в начале этого нелёгкого разговора. Знаю, это жестоко и непорядочно с моей стороны, но подобную операцию можно провести только раз. Во второй раз Цветочный не клюнет.

– Почему нельзя просто подставить другую девушку? Например, ту, роль которой вы собираетесь играть? – Роль, которую я собралась играть, – это проститутка. Цветочный, конечно, похищал не только их и даже в большинстве не их по той простой причине, что «их» он видит во всех женщинах. Но я решила, что лучше уж бить наверняка.

– Мы обсуждали этот вариант, но девушки с улицы отказались, а девушку из полиции нам предложили наподобие Ирины, – на мою реплику она отреагировала растерянным взглядом, и я поспешила сгладить свой выпад. – Понимаете, Цветочный испугается такой… спортивной девушки. Я сделала кое-какие выводы, наблюдая за ним. Так вот, наш маньяк – мужчина, с виду не качок ни разу и, почувствовав опасность, не станет набрасываться на того, кто сильнее его в два раза. Так, всё, мы опаздываем. Махмуд, либо ты со мной, либо беги к Саиду! – моё терпение закончилось, а верному Хаджиевскому оруженосцу не оставалось ничего более, кроме как покорно уйти с моего пути и последовать за предводительницей. Бросить меня он не мог, потому что если молчание Саид ему, возможно (хотя и не точно), и простит, то бездействие – уж точно нет.

Лишь перед посадкой в автомобиль, он окликнул меня.

– А если ему удастся вас похитить? Что тогда, вы думали об этом? – казалось, он сам не верит в подобный исход, но продумывает все возможные варианты.

Я улыбнулась ему, подняла запястье на уровень своего лица.

– Ты же знаешь, что это? – указала на блеснувший в свете фар браслет, и он кивнул. – Тогда не беспокойся.

Спустя час мы были на месте. Неприглядный, тихий райончик, тёмный закоулок, где обычно стоят жрицы любви. Здесь же главная трасса, очень удобное место и для тех, кто продаёт, и для тех, кто покупает. Проехать мимо и не заметить нас – просто невозможно, а Цветочный передвигается именно по этой трассе. Судя по его последним «выступлениям», он приближался как раз к этому злачному местечку. А что, даже не нужно напрягаться. Остановился, как клиент, забрал девушку и увёз. Но есть тут и огромный минус. Мы с Радугиным, выступающим в роли сутенёра, должны были за считанные секунды определить, маньяк мужчина или просто охочий до любви за деньги. Сегодня как раз понедельник, «трудный день». Ночные бабочки не работают в большинстве своём, а тех, кто всё же вышел, опера отправили по домам.

Ирина, однако, настояла на своём присутствии, и я, подумав, согласилась. Вдвоём мы будем смотреться гармоничней, хоть и напялить платье проститутки на мою телохранительницу оказалось делом не из лёгких. Размерчик был явно маловат, а отсутствие соответствующей броской косметики делало из Ирины, облачённой в сеточку, какого-то угловатого транса. Пришлось экспериментировать с красной помадой, но по итогу всё равно вышло не очень. Начальник оперов даже пошутил, что будет забавно, если Цветочный из нас двоих выберет Ирину. Все дружно посмеялись, хотя весело не было никому. Напряжение возрастало с каждой секундой, и к тому времени, когда нас подготовили, я уже успела пару раз струсить и снова уговорить себя на подвиг.

Ночь, трасса, сигналящие машины, и мы с Ириной и Славой, как три тополя на Плющихе. Страшно до одури. Я будто снова возвращаюсь в прошлое, когда вот так же бродила по ночам, заставляя себя переступить собственные страхи. Это была наша с Радугиным методика. Не особо безопасная, но она реально помогала. Так я смогла начать новую жизнь и не шарахалась от каждого звука. Что ж, надеялась, мои труды и теперь будут не напрасными, а Цветочного, наконец, удастся поймать. Успокаивал тот факт, что по всей трассе, по всем близлежащим стоянкам дальнобойщиков и таксистов рассредоточились Вербин со своей свитой и Махмуд со своей.

Знала бы я, как закончится эта ночь… пошла бы туда снова?

Глава 29

Вот уже два дня Саида пожирало напрочь хреновое предчувствие. А предчувствия его редко обманывали. Почему-то из головы не выходила доктор Смирнова, какая-то в последнее время чересчур вдохновлённая. Что опять засело в её учёной голове, он не знал, и это, конечно же, напрягало.

Если в случае с братьями или отцом Саид знал, чего от них ждать, то с куклой Надей дела обстояли иначе. Она и сама вряд ли понимает, что у неё в мозгах. А там каша похлеще его.

Со своей навязчивой идеей всех спасти и всем помочь она сама могла с лёгкостью вляпаться в дерьмо. Успокаивал только тот факт, что рядом с ней был Махмуд с целой командой парней. А те, скорее, сами головы сложат, чем позволят тронуть её. Но червь сомнений и подозрений подтачивал его весь вечер с периодичностью в пять минут.

Уже ближе к ночи набрал Надю, но та не ответила. Выругавшись, пообещал себе, что сегодня же обязательно научит её отвечать на звонки мужа, и, кликнув на номер Махмуда, приложил гаджет к уху.

А уже через минуту летел по ночной трассе, едва не сшибая невнимательных пешеходов, как кегли.

– Где?! Где она?! – взревел, вылетая из машины и хватая за грудки Вербина. Тот цыкнул, с силой оттолкнул его.

– Уймись, Саид! Домой она уехала! Не получилось у нас ничего. Только время просрали.

Волной облегчения смыло первую ярость, а уже второстепенным чувством родилось желание кастрировать всех, кто здесь был, кто подставил её под удар. Да вообще всех, кто знал. А их тут, судя по количеству тачек, было до жопы.

– Ты почему у меня не спросил?! С какого перепуга моя жена должна участвовать в твоих операциях?!

– Я думал, ты знаешь, – развёл руками хитрожопый ментяра. – Твои архаровцы здесь для чего были? И вообще-то идея её была. У тебя очень смелая невеста, – усмехнулся Андрей, за что тут же получил в нос и, зашипев, прижал ладонь к разбитой роже.

– Жена! Она моя жена! Махмуд! Сука. Печень вырву! – с шумом выпустил из лёгких воздух, хлопнул дверью внедорожника и втопил педаль газа до упора. Телефон взорвался непривычной, мозгодробильной трелью. Разблокировав дисплей, тупо уставился на горящий маячок. Браслет… Надин браслет. Его сняли. Причём сняли за городом, по дороге домой.

Машину Махмуда, в которой должна была ехать Надя, увидел ещё издалека, и тут же в грудь будто копьё всадили. Что-то случилось. Тачка могла сломаться – что, конечно, маловероятно, но всё же, – но тогда они уехали бы на другой. Ряд остальных джипов, даже не припаркованных, а остановившихся где попало, мгновенно развеял последнее предположение, а Саид ломанулся туда, спотыкаясь о сухие ветки на обочине.

Несколько окровавленных тел, среди которых, как и его ребята, так и чужие бритоголовые ублюдки. Вокруг всё кровью заляпано, на примятой траве валяются гильзы и стволы. А под бампером внедорожника Махмуда – сам Махмуд. Сбоку во лбу, практически у самого виска, дыра, пробитая не крупным калибром, но Махмуду до этого дела уже нет. Там же браслет Надин, в крови и раскурочен так, словно его разрезали ножницами по металлу или даже чем посерьёзней.

Опустившись на колени, прижал кулак к груди, где всё нутро за эту минуту в пепел обратилось. И снова вкус золы на губах. Он, оказывается, никогда не забывал, каково это – терять любимую женщину.

– Радугин… – губы Махмуда пошевелились, и Саид ошалело уставился на труп. Вернее, как он думал.

– Ты живой, что ли? – приложил к его горлу пальцы, прощупывая пульс. Сердцебиение ещё было, хоть и слабое.

– Радугин… Его ищите… Радугин.

– Всё-всё, услышал тебя! Лежи спокойно! Сейчас помощь придёт! Держись, брат, слышишь меня?

– Простите… Не смог… Не получилось…

* * *

– Ох, – я схватилась за виски, пульсирующие болью. Открыла глаза, не без труда разлепила губы. – Что… Что такое? – взгляд поймал какое-то движение напротив окна, за которым слабо светила луна. Силясь сосредоточиться на мужской, немного расплывчатой фигуре, аккуратно села и упёрлась, по ощущениям, в стену.

Затхлый запах плесени забился в ноздри, а в животе всё в комок сжалось от ужаса и тошноты. И сладко-солёного привкуса крови. Кажется, у меня зуб выбит.

– Кто вы? – прошептала тихо, не в силах повысить тон. Мужчина чем-то щёлкнул, и в мои воспалённые глаза ударил слепящий свет большого фонаря. Закрывшись руками, поморщилась. – Перестаньте! Кто вы? – голос зазвучал уверенней и твёрже, чего нельзя сказать о моём душевном равновесии. За эти пару мгновений я успела представить свою кончину в самых ужасных вариациях.

– Не бойся, это я, – прозвучал вдруг до боли родной голос, и я застонала от ложного облегчения.

– Слава! Это ты? Что случилось? Где мы? – подтянула непослушные ноги к себе, решив подняться, но что-то зазвенело, и я с ужасом поняла, что левая щиколотка закована в стальной обруч. Ощупав его, наткнулась на цепь, идущую к стене. – Что… Что это? Слав! Я, кажется, прикована!

– Прости, Надь. Это для твоего же блага.

– Что? Ты что, Слав?.. – выдох застрял в лёгких, а я замотала головой в неверии. – Нееет… Это же какая-то шутка? Это Хаджиев так решил надо мной поиздеваться, да? Или кто? Зачем это, Слав? – я щурилась, вытягивая шею вперёд, эгоистично надеясь увидеть, что Радугин тоже на цепи. Просто чтобы убедиться, что возникшие сейчас подозрения – ни что большее, чем плод разыгравшейся фантазии. А в идеале бы проснуться в своей постели и осознать, что это был сон.

Слава почему-то замолчал, а я, сжав голову до боли, вернулась в памяти назад. Казалось, это произошло очень давно, месяц назад, не меньше. Голова адски гудела, а я никак не могла сфокусировать внимание на чём-то одном.

Нет… Это было вчера. А может, этой ночью? Махмуд строго отчитывал меня, словно ребёнка, сетуя на то, что Саид ему такое с рук не спустит. Мы ехали к особняку не слишком быстро и успели затормозить, когда дорогу нам перекрыл чёрный, наглухо тонированный седан. За ним ещё два.

А потом всё вокруг загорелось и в преисподнюю обратилось. Стрельба, крики, чей-то рёв и стоны. Махмуд выкрикнул мне, чтобы не вылезала из машины, и выскочил, хватаясь за оружие. Я увидела его уже после, когда в этой безумной суматохе кто-то открыл дверь и, взяв меня под руки, потащил на улицу. Махмуд лежал у машины с простреленной головой и смотрел мне в глаза. Прямо мне под ноги упала Ирина, всё в том же платье проститутки. Я не видела её лицо, но отчётливо рассмотрела красное расползающееся на спине пятно. А потом боль в затылке и тихий всхлип. Кажется, мой…

– Я не понимаю, что случилось? Слав, не молчи! Где мы? Где Саид? – слезы попадают в царапины и ссадины на щеках, ужасно обжигают, но ещё больнее в груди, там словно сверлом орудуют, наматывая мои внутренности и вырывая их из тела. – Махмуд… Они его убили! И Ирину! Они же ни в чём не виноваты! Слава! Что, блядь, происходит?! – ору не своим голосом, но мою истерику вдруг обрывает Радугин, касаясь тёплой ладонью щеки. Он опускается рядом со мной, кладёт на пол фонарь, а я глупо улыбаюсь, давясь слезами и соплями, усиленно пытаясь проглотить болезненный комок, заблокировавший горло. Мой друг здесь, рядом. Но почему я прикована к стене?

– Тшшш… – шепчет Слава и принимается гладить меня по сбившимся в один колтун волосам. Я вижу его лицо, и моя слепая радость проходит так же быстро, как и наступила.

– Слава, что ты сделал? Ты ведь сейчас меня нашёл, да? Это же не ты всё?..

Он качает головой, улыбается. Безумно так, совершенно по-идиотски. Мне даже хочется залепить ему пощёчину, чтобы, наконец, перестал скалиться и объяснил, что здесь происходит.

– Я вырастил из тебя отличного психоаналитика. Ты можешь ловить маньяков, можешь решить проблемы всех и вся. Но к себе и к своим близким ты так невнимательна. Когда дело касается тебя, ты вдруг слепнешь! – последнее слово он зло выплёвывает мне в лицо. Выплёвывает в прямом смысле слова, до меня долетает его слюна. Глаза Радугина превращаются в горящие угли, от вида чего инстинктивно вжимаюсь в стену. – Ты за столько лет так и не разглядела мою любовь. То, как я тебя обожал. Как сох по тебе. Да я же специально тогда ляпнул, что педик, думал, догадаешься, что мне одна ты нужна! А ты с такой лёгкостью поверила… Дура! Я готов был ждать тебя вечно! Ты хоть представляешь, что со мной творилось, когда я смотрел на тебя! Я не смел тебя коснуться, так преклонялся перед тобой! Я так был рад тому, что сделал с тобой Шевцов… Ведь ты больше не смотрела на мужчин. Ты не была такой, как они, эти грязные шлюхи, ложащиеся под каждого встречного! Все эти годы ты была моим кумиром, моей мечтой, моей страстью! – он кричит на меня, заставляя вздрагивать от каждого слова, а я лишь истерично мотаю головой. Нет. Это шутка. Чья-то глупая насмешка. Такого не может быть. Не может…

– Слава, остановись! – обрываю его, пытаюсь заставить прийти в себя, но Радугин будто не слышит.

– Я думал, мы вместе навсегда. Думал… Пока не появился этот избалованный мальчишка Хаджиев! А потом вдруг твоему бывшему захотелось вернуть тебя обратно. Ха! Стравить их, как бешеных псов, мне ничего не стоило. Ты сама это сделала за меня. Согласись, я разыграл всё, как по нотам. Ну? Что скажешь? – Качаю головой в непонимании, но потом вдруг вспоминаю, как он советовал мне столкнуть Хаджиева и Шевцова лбами. Вскидываю голову, ударяясь затылком о стену, и смотрю в его глаза, что в свете одного лишь фонаря кажутся ещё безумнее. – Да-да, это было совсем не сложно. Вы все, как марионетки, играли в мою игру. Сегодня я понял, что больше нет смысла ждать. Ты же замуж собралась, да? За этого… Но не мог же я тебя увезти на глазах у такой толпы, правда? И тут снова мне пришла на помощь семейка Шевцова. Стоило только позвонить папочке похищенного мальчика и упомянуть твоё имя, как тот тут же выслал мне бригаду на помощь. А пока бандюки мочили друг друга, я тебя умыкнуууул, – широко улыбается, кивает в подтверждение своих слов. Его губы подёргиваются, мимика становится резкой, нервной.

Как же я не заметила этого раньше? Почему не уловила эту опасность? Как давно он болен?

– Слав тебе нужна помощь.

– Замолчиии, – тянет он с ненавистью, стиснув зубы. – Просто заткнись! Ты не понимаешь ничего, да? Ты по-прежнему ничего не видишь, кроме своего Хаджиева? Неужели не понимаешь, что ты никому кроме меня не нужна? Мы останемся вместе, как я всегда того хотел. Никто тебя не заберёт у меня. Никогда! Я готовил этот дом для нас, но ты выбрала его. Сбежала от меня к нему. Глупая. Неужели думала, что секс с этим бабуином заменит тебе настоящие чувства? Ну, ничего… Я спасу тебя. Я вырву тебя из этого порочного круга, даже если придётся держать на цепи всю жизнь, – он несёт дикую чушь, но несёт её уверенно. В его голосе нет колебаний, нет сомнений. Он пойдёт до конца.

В панике хватаюсь за запястье, но браслета там не обнаруживаю.

– Нет, нет… Только не это.

Он опускает взгляд на мою руку, укоризненно склоняет голову набок.

– Я же не мог допустить, чтобы нас нашли.

– Ну да. Логично. Ты вообще очень логичный, Слав. Несмотря на своё безумие, ты очень умён и изворотлив, – кисло улыбаюсь, качаю головой. – Но одного ты не учёл. Саид будет искать меня. Избалованный мальчишка не привык отказывать себе в том, чего желает. Он не сдастся, уж поверь. И тогда я не смогу тебе помочь. Отпусти меня, Слав. И мы закончим всё это. Ты ведь не просто так похищал тех девушек. Ты хотел внимания, хотел, чтобы тебе помогли. Ты играл со мной в эти игры, якобы искал маньяка, потому что на самом деле знал, что помощь нужна тебе. Ты же сам говорил, что он болен, помнишь? Он – это ты, Слав. Тебе нужна помощь. Если ты меня сейчас послушаешь, я тебя не оставлю, обещаю. Мы выберемся вместе, – на данный момент я и правда верю в свои слова.

– Ты ничего не понимаешь! Помощь нужна тебе, а не мне! – он вскакивает на ноги, принимается грызть собственный кулак и нервно расхаживать, забыв о своём фонаре. – Ты совсем ничего не понимаешь… Я спасаю тебя, спасаю.

Я незаметно подползаю ближе к единственному оружию. От мысли, что, возможно, мне придётся причинить Славке вред, становится не по себе, но я успокаиваю себя, что это для его же блага. Однако Радугин вовремя спохватывается, пинает ногой фонарь, а тот ударяется о стену и гаснет.

Глава 30

– Ну и чего добилась? – ворчит на меня беззлобно, напряжение заметно спадает. Мы здесь уже несколько часов, и за это время я разглядела как минимум две личности Радугина: Одна абсолютно сумасшедшая, никакой последовательности, никаких рамок, он делает, что хочет, и не боится за это наказания; вторая – хитрый, но трусливый зверь. Он явно не дружит с первой личностью и бесится от его сумасбродства. И теперь место в его голове заняла вторая личность. Он осознал, что натворил, и ужасно боится расплаты. – Будем до утра теперь в темноте сидеть.

– А что, здесь нет света? – мне бы хоть понять, где мы вообще находимся. Перед рассветом и вовсе темень легла, ничего не разглядеть.

– Нет.

– Слав, давай поговорим, а?

– О чём?

– О нас. О тебе. Как давно ты одержим мной?

Слышу смешок от противоположной стены.

– Одержим? Так ты это называешь?

– Хорошо. Помешан. Так лучше?

– Я знаю, что ты думаешь обо мне. Что я психопат, да? Тебе так понравилось ловить маньяков, что ты вошла во вкус и готова обвинить всех и каждого? Но я, в отличие от настоящих маньяков, делал всё это не просто так.

– И для чего ты это делал?

– Не для чего, а во имя чего. Чувствуешь разницу? Я думал, ты не такая, как эти, а ты… Богатенький мудак поманил пальцем, ты и запрыгнула к нему в койку.

– Так все эти похищения, это было из-за меня, да? Во имя твоей так называемой любви? И где теперь эти девушки? Что ты с ними сделал?

– То, чего заслуживают все шлюхи, – слышу, как он ухмыляется, крепко зажмуриваюсь. Всё ещё хуже, чем я могла представить. Он окончательно съехал с катушек и, похоже, уже очень давно.

– А почему меня не убил? Что во мне такого? Ну, кроме любви этой твоей?..

Хмыкает, долго молчит.

– Ты всё равно не такая. Ты другая. Я это понял ещё в самый первый день нашего знакомства. Когда увидел тебя в аудитории, такую потерянную, испуганную. Именно тогда я понял, что ты предназначена мне. Это я должен тебя защищать, а не этот… Хаджиев.

– Так ты меня защищал, когда убивал ни в чём не повинных девушек? Когда лгал мне, когда играл со мной? Когда подверг меня нападению бандитов Шевцова? Ведь меня могли пристрелить, как Махмуда и Ирину. Это, по-твоему, защита, Слав? – умом я осознаю, что обвинять его в чём-то – бессмысленно. Он уже давно нуждается в полной изоляции. Но сам факт того, что всё произошло из-за меня… По моей вине. По причине одержимости Радугина мной. Мне сейчас просто необходимо обвинить кого-то, чтобы не думать, сколько ошибок я совершила, и каковы последствия всего этого.

– Тебе сложно понять, я знаю. Но ты осмыслишь всё… Позже. Когда избавишься от мыслей о Хаджиеве и осознаешь, что он тебя не любил. Ему было нужно лишь твоё тело. Он не любил тебя, как люблю я.

– Ясно. А цветы? Зачем ты оставлял их на местах похищений?

– Мне просто нравятся розы.

Я не вижу его, но представляю, как Радугин пожимает плечами в своей манере. А потом мотаю головой, пытаясь отогнать это ощущение. Он не друг. И не враг. Пациент. Абсолютно чужой человек. Я не знала его до сих пор. И он сам не знает. Похищала и убивала девушек, скорей всего, первая личность. Вторая – хитрая и изворотливая – заметала следы и путала следствие.

– А та девочка? Школьница? Её ты тоже убил?

– Хотел поиграть с тобой. Немного изменить правила. О девочке не волнуйся. Она жива. Было бы глупо оставлять себя без козыря.

Сердце снова колотится, а я с ужасом представляю, какую роль в своей извращённой игре уготовил девочке Радугин.

– А может, ты просто хотел внимания? Хотел, чтобы я тебя поймала? Ведь не просто так ты попросил у меня помощи тогда. Тогда зачем тебе козыри? Может, пора остановиться?

– О, нет, – отвечает наигранно задумчиво. – Мы только начали, Наденька.

Горько усмехаюсь, смахиваю набежавшие на глаза слёзы. Как в паршивом анекдоте всё. Маньяк, скрывающийся под личиной доктора наук по криминальной психологии – что может быть бредовее? Если только идеальная совместимость двух сущностей, живущих в одном человеке.

– И что дальше? – задаю вопрос, который, наверное, мучает нас обоих.

– А дальше мы отправимся с тобой в путешествие. В далёкое путешествие, – он словно разговаривает сам с собой, и я затихаю, дав ему возможность выговориться. – Мы отправимся с тобой на крааай землиии, – Радугин начинает петь, и я понимаю, что рассудительный безумец ушёл, а на его место вернулся безбашенный потрошитель.

– Слава? А мы можем уйти прямо сейчас? – спрашиваю осторожно, когда он замолкает. – Давай уйдём отсюда? Пожалуйста.

– Уйдём. Мы уйдём, – произносит он совсем рядом, а я, взвизгнув, прилипаю к стене. – Скоро уйдём, Наденька. Вместе. Навсегда.

* * *

Красная легковушка какого-то раннего дачника притормозила у поста, из окна вынырнул усатый дедок.

– А чё такое, мужики? Чё дорогу-то закрыли?

– Езжай в объезд, дед! Сегодня не откроем! – крикнул ему гаишник, раскидывая поперёк трассы моток колючки.

– Да вы что, сынки? Вы хоть представляете, сколько мне так до города пилить? Я весь бензин нахрен сожгу! А мне ещё назад!

Вербин, наблюдающий за перепалкой, сунул руку в карман, достал пару купюр.

– Возьми вот на бензин, отец. И езжай в объезд.

Старик растерялся, но деньги таки взял.

– Спасибо, сынок… Вот бы в жизнь не подумал, что мусо… в смысле полицейские такие щедрые бывают. А чё случилось-то? Ловите кого, али как?

– Ловим, отец. Ловим. Езжай.

Красная раздолбайка протарахтела обратно, а гаишник скрестил руки, подняв их вверх.

– Всё готово!

– Господин Саид! – кто-то из парней окликнул его, а Хаджиев, окинув взглядом огромную ораву, подозвал к себе одного из телохранителей.

– Соберите больше народу. Пусть все члены клана, кто поблизости, пришлют своих людей.

– Куда же больше-то? – рядом вырос Вербин. – Дело не в количестве народу, Саид. Нужно знать, где искать, тогда и толк будет.

– Да ну? Ну давай, скажи мне, где искать? Или твои менты зря хлеб свой жрут? Пусть работают! – не отпускало желание раскроить другу челюсть за то, что позволил Наде участвовать в их ебучей операции. Но пока на это не было времени. И, если честно, хотелось скорей увидеть её, забрать из рук больного урода.

– Все работают, не психуй. Ты же видишь. Все камеры проверили. Радугина не было в выезжающих из района машинах. Свою он бросил здесь, и я не думаю, что кто-то стал бы перевозить его с заложницей. Значит, он где-то поблизости спрятался. Если, конечно, это он. Махмуд мог и ошибиться, ему так-то череп продырявили.

– А может, это ты просто не хочешь признавать, что ваш дружок-пидорок оказался маньячилой?

Андрей скривился, будто уксуса хлебнул.

– Если честно, до сих пор не верю. Херня какая-то нездоровая. Я же с ним пять лет работал. Он как ищейка этих психов выискивал. И ни разу не ошибся, ни разу!

– Ага. Своих чуял, – Саид и сам понять не мог, как в этом куске интеллигентного дерьма не разглядел опасность для Нади. Антипатия была, конечно, но это, скорее, от ревности.

Да он бы в жизни не догадался, что маньяк – это Радугин, если бы не нашёл в его машине дневник. Как в грёбаном фильме ужасов.

– Ладно тебе. Он просто больной.

– Да ну?! Так, может, мне полечить его? Ты серьёзно сейчас выгораживаешь этого психопата?

– Уймись, Саид. Я мент, это моя работа – всё разбирать. Да, мы облажались, но теперь нужно сработать чётко, чтобы никто больше не пострадал. Слушай, – рывком Андрей сгрёб его за затылок, прислонился лбом к чугунной башке Саида. – Ты сейчас не должен поддаваться ярости. Я знаю, что клинит и корёжит, но нужно собраться и думать головой. Я с тобой, брат.

– Хватит болтовни! – оттолкнув от себя с какого-то хера расчувствовавшегося Вербина, повернулся к толпе. – Сейчас разбиваемся на небольшие группы и расходимся плотным кольцом! В городе камеры их не сняли, значит, они двинулись за город! Ищите под каждым камнем! Заброшки, подвалы, чердаки! Обыскивайте даже жилые дома в деревнях!

– Господин Саид! – снова заорал кто-то уже ближе. Повернулся на голос и оторопело уставился на одного из отцовских охранников. Тот удерживал телохранительницу Нади, всю перепачканную кровью и землёй. Она подняла голову, открыла мутные глаза. – Вот, нашёл её недалеко. Говорит, видела, в какую сторону Радугин унёс Надежду.

– Видела, – подтвердила девчонка, разлепив потрескавшиеся губы. – Только пойти за ним не смогла. Простите…

Поиск занял всего пару часов. Часов, показавшихся ему адом, где с каждой минутой он проходил новый круг. И вот снова паника внутри поднимается до ватерлинии. Стальными тисками сжимает грудину, а сердце замирает.

– Что это такое? Что это, блядь, такое?! – заорал, отшвыривая с дороги парней и мчась на пепелище. – Где она? Жена моя где?!

От заброшки, в которой прятался Радугин, осталась лишь кучка золы да тлеющих углей, которые он принялся разгребать голыми руками, упав на колени. Кто-то пытался его поднять, оттащить, но он продолжал грести, сжигая руки до мяса. А потом выл, всё так же стоя на коленях и не имея сил подняться, когда вынесли два полностью обгоревших тела.

Глава 31. Финал второй книги

Месяц спустя

– Почему ты постоянно смотришь в окно?

– Привычка с детства. Каждую свободную минуту я проводил у окна, надеясь увидеть там мать.

– И до сих пор её ждёшь?

– Нет. Теперь я надеюсь увидеть там тебя.

– Господин, что делать с платьем? Снова погладить? – из мыслей выдернул голос Хаджар, приблизившейся почти бесшумно. Впрочем, он и не хотел никого слышать.

Очередная суббота. Он уже месяц как должен быть в свадебном путешествии. Но нет, он всё ещё здесь, в этом гиблом месте.

– Да, – ответил, не поворачиваясь. – Погладь и верни на место.

Послышался тяжёлый вздох.

– Вот уже месяц, как ваш отец уехал. Уехала и Хадия. Мы вдвоём с вами остались. И мне так больно видеть, как вы себя изводите. Позвольте мне убрать это платье. Чтобы оно не жгло вашу душу.

– Я сказал, нет. Оно будет здесь, пока я не найду Надю.

– А если…

– Я найду её! – рыкнул, поворачиваясь и встречаясь с сочувствующим взглядом женщины. – А ты не лезь не в своё дело. Если так тошно здесь, можешь уезжать в Грозный, я не держу.

Она склонила голову и, утерев слезу, взяла его за руку.

– Я не оставлю тебя, сынок. Может, моя помощь тебе и не нужна, но я хочу быть рядом. Кто же будет гладить это платье… Знаешь, я помню тот день, когда господин Саид привёз тебя в дом Хаджиевых. Ты был маленьким и испуганным, не понимал наш язык, не разговаривал, почти ничего не ел и никого к себе не подпускал, даже отца. И только я могла заходить в твою комнату. Помнишь, как тебе нравились мои пирожные?

Опустил на неё взгляд, покачал головой.

– Ничего не помню. Да и плевать мне, что там было в детстве. Оставь меня.

Хаджар разочарованно отпустила его руку, но не ушла.

– Ты тогда всё время стоял у окна и, когда я спросила, кого там выглядываешь, сказал: маму. Только мама так и не вернулась. Не изводи себя. Прекрати это, сынок. Оставь. Не рви себе сердце. Ведь ты сам видел сгоревшие тела. И на пожарище не ходи больше, не нужно. Все вещи перепачканы этой золой…

– Надя жива. Погладь платье и верни его на место, Хаджар.

А он уйдёт упиваться, ужираться до зелёных соплей, и всё равно не получится. Его не берёт алкоголь в последнее время. Как будто специально… Чтобы больнее было, чтобы не мог забыться.

Даже когда получается вырубиться, он не спит больше двух часов. Стоит только провалиться в небытие, как его встряхивает голос Нади и снова вырывает в реальность. Так и бродит по пустому особняку ночи напролёт. Или в ярости жмёт на педаль газа, пробуждая ночные улицы рёвом мотора.

Снова едет туда, на пепелище, и сидит там до рассвета. Всходит солнце, а он смотрит на оранжевый яркий диск и понимает, что зря сюда пришёл. Она жива. Она обязательно вернётся. Он найдёт её рано или поздно.

В клубе Таира (прим. автора: Таир Абаев – главный герой книги «Таир. Укради меня этой ночью»), как обычно, до хрена народу, снующего туда-обратно. Какая-то девица устраивается у него на коленях, и он, опустошив бокал, скидывает её прямо на пол. Та заваливается на спину, от удивления распахивает глаза и силиконовый рот.

– Собрала свои кости и свалила нахуй, – цедит с ненавистью, а та в ужасе убегает.

– Ты снова не в духе, брат? – за их столом появляется Таир, падает на диван напротив. – Давай выпьем, что ли? Андрей обещал подойти. О, а вот и он!

Вербин подаёт руку Абаеву, тянет её и Хаджиеву, но Саид лишь поднимает на него презрительный взгляд.

– Где моя жена? Твои мусора её нашли?

– Нет. Не нашли. Как и твои бандюки. Невозможно найти того, кого больше нет.

Вскакивает, хватая Вербина за грудки и впечатывая нехрупкое туловище оного в декоративную стену, и та мгновенно даёт трещину.

– Она есть! И будет!

– Брат, только не здесь, я прошу тебя, – на плечо Саида ложится ладонь Таира. – Из уважения ко мне и в благодарность за моё гостеприимство.

– Пошли, выйдем, – Вербин отряхивается, нервно поправляет свой пиджак.

На улице сыро и отвратительно, как, в общем-то, уже давно у него внутри. Андрей закуривает, табачный дым проникает в ноздри и начинает драть горло. Саид отворачивается, морщась.

– Ты сам прикинь, Саид. Два тела: мужчина и женщина. Именно на заброшке, где сто лет не появлялись даже наркоши с бомжами. Абсолютно пустынное место. И тут вдруг за пару месяцев до пожара нарисовывается какой-то крендель. Покупает эту заброшку, вешает на окна ставни и новые двери. В этом кренделе как раз прежний хозяин дома узнал Радугина. И в ту ночь он был там с Надей. Мы не успели. Облажались. Я не знаю, что тебе сказать, потому что и я виноват. Даже палачи не успели среагировать, понимаешь? Никто даже представить себе не мог, что Радугин и есть маньяк. Это дерьмово, Саид. Но тебе пора перестать обманываться. Хватит. Её нет.

– Она есть. Заруби себе на носу, Вербин. Она есть. И я не обманываюсь.

– Да? А чем ты сейчас занимаешься? Почему ты не отдал мне её тело? Почему не позволил сделать тест ДНК? Всего один анализ – и мы бы знали, она это или нет. Что это, если не самообман, Саид?

– ДНК не из чего было делать.

– Да ну? – Вербин с усмешкой выдохнул сизый дым, заглянул Саиду в лицо.

– Ну да. Сгорела ведь, – ответил равнодушно, в душе загибаясь от того, о чём сейчас говорит. И от предположения, что это и правда могла быть Надя.

– Кости остались. При желании нашли бы одну клетку. Куда, кстати, ты её дел?

– Не твоё дело.

Вербин покачал головой, поджимая губы.

– А чьё, Саид? Чьё это дело? Ты не забыл, что я твой друг?

– Да плевать я на тебя хотел. На всех вас.

– Вот сучонок, блядь. Да похер мне, что ты сейчас скажешь. Посмотри, на кого ты похож? Ты – Саид Хаджиев! Самый циничный из всех известных мне ублюдков. Что с тобой, Саид?

– Одержимость.

– Чего? – тут пыл Вербина заметно подугас. – Какая ещё одержимость?

– Болезнь такая. По симптомам на наркоманию смахивает, – развернулся и нырнул в шумную толпу тинейджеров, пытающихся прорваться сквозь бдительного охранника. Тот учтиво свалил в сторону, пропуская Хаджиева и снова возвращаясь на место у двери.

– Благодарю вас, что не стали уподобляться пьяным малолеткам и обошлись без мордобоя. Так что, выпьем, нет? – Таир дождался их возвращения, наполнил бокалы. – Ну и если кому нужно расслабиться, не отходя от кассы, есть парочка новеньких девочек. Очень вкусных, – Абаев, как знатный ценитель девичьих тел, многообещающе ухмыльнулся, но тут же посерьёзнел, взглянув на Хаджиева. – Правда, Саид уже одну забраковал.

– Я тоже воздержусь, – мрачно подытожил Вербин, хватаясь за стакан. – Давайте всё-таки выпьем.

Проглотив почти пресное пойло, отвернулся к перилам балкона. Взглянул вниз на танцпол, где под стучащую битами по мозгам музыку дрыгались малолетки.

– Брат, ты с нами? – донёсся до него голос Абаева, но он не среагировал, прикипев взглядом к стройной шатенке, так похожей на Надю. Поднявшись, обошёл стол и по лестнице вниз, на танцпол.

– Оставь его, у него одержимость, – пояснил Таиру Андрей, а Саид застыл на середине лестницы, уперевшись руками в перила. Показалось. Опять проглючило. Девка повернулась в танце и развеяла всё гребаное волшебство. Минутное, слабое, ничтожно короткое.

– Ты когда-нибудь пробовал наркотики? – спрашивает, заглядывая в его глаза.

– Нет. Не пробовал и не стану. Это яд не только для тела, но и для души. Не хочу лишиться последнего разума. Почему спрашиваешь?

– Наши отношения похожи на наркотическую зависимость. Это плохо.

– Думаешь?

– Да.

– А мне нравится.

– Вот так же говорят наркоманы. Им тоже нравится…

– Не сравнивай, – нащупывает подушечками пальцев её чувствительный сосок, что тут же твердеет, а в глазах куклы Нади появляется блеск предвкушения.

– Почему? У нас ведь нездоровые отношения. Корыстные и больные. Посмотри на себя, ты словно сумасшедший.

– Надь, – придвигается ближе, вытаскивает руку из-под её майки и скользит ею по спине, считая позвонки. – Хотя бы иногда отключай свой аналитический ум. Хотя бы здесь, в этой комнате, пока мы вдвоём. Не нужно анализировать мои поступки, не ломай себе голову. Я сам часто не понимаю, что делаю.

– Даже в случае со мной?

– С тобой – особенно, кукла Надя. Ты мне вообще башку оторвала. Я в пропасть шагнул. Ни с одной мне так хорошо не было.

Так вот оно как… Над пропастью. На самом краю. Сорваться и лететь вниз. Вот оно как, быть наркоманом, загибаться без дозы и орать по ночам в пустоту.

Продолжение следует…

Примечания

1

Андрей Вербин – главный герой книги «Опер. Под гнётом власти».

(обратно)

2

Марат Хаджиев – главный герой дилогии «Варвар».

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31. Финал второй книги