Лондон. Здесь был Холмс

Городов, тесно связанных с определенным автором, книгой или циклом литературных произведений, на свете немало. Начать я хотел бы с Лондона, в котором когда-то жил и работал величайший сыщик всех времен и народов Шерлок Холмс.

Лучшее средство передвижения

«Мы тотчас же взяли кэб…». «Кэб застучал колесами по лондонским улицам…». «Вы сюда подъехали в кэбе?..» «Шерлок Холмс подозвал кэб и велел кучеру…»

Кэбы упоминаются в цикле повестей и рассказов о великом сыщике едва ли не чаще, чем любая другая деталь лондонского пейзажа. «Кэб» – это сокращенное «кабриолет», легкий двухколесный экипаж. В оригинале упоминается не просто кэб, а кэб модели Хэнсома, но переводчики на русский традиционно дружно игнорируют эту мелкую деталь. Кэб был идеальным транспортом для детектива. Самым быстрым на лондонских улицах викторианской эпохи (скорость кэба могла достигать 25 км/ч), обеспечивающим хороший обзор и при этом предоставляющий наблюдающему возможность оставаться незамеченным.

Настоящий кэб, из холмсовских времен, вот разве что без кучера, можно посмотреть в лондонском Музее науки. Прокатиться в правильном кэбе у туриста, прибывшего в Лондон, вероятнее всего не получится. В наши дни кэбом лондонцы и гости британской столицы называют черные таксомоторы. Викторианского извозчика можно встретить на лондонских улицах не чаще, чем ямщика в почтовой карете на улицах московских. Если вы, конечно, не особо важная персона. Например, кавалер ордена Британской Империи Василий Ливанов (надеюсь, поклонникам Шерлока Холмса не требуется объяснять, кто это такой) удостоился поездки по Бейкер-стрит и окрестностям в настоящем кэбе.

При Шерлоке Холмсе в Лондоне уже существовало метро, мало того, была уже станция «Бейкер-стрит», но данный вид транспорта явно уступал кэбу. Чего стоила только гарь и копоть от паровоза…

Сегодня лондонский метрополитен работает не на паровой тяге, так что настоящему поклоннику великого сыщика просто грех не посетить станцию «Бейкер-стрит». Ее, правда, сильно перестроили, так что в XXI веке она выглядит совсем не так, как в XIX столетии, зато при очередной реконструкции станции на ее стенах появились тысячи кафельных плиток, украшенных профилем самого знаменитого обитателя Бейкер-стрит.

Из метро следует выйти на улицу Мэрилебон-роуд – на ней установлен бронзовый памятник великому сыщику – в прославленной кепке, в прославленном плаще-крылатке, с прославленной трубкой в зубах.

Отсюда совсем близко до музея.

Дом с несуществующим адресом

«На следующий день мы встретились, как и договаривались, и осмотрели комнаты в доме 221б по Бейкер-стрит. b В квартире было две удобных спальни и общая просторная, светлая, уютно обставленная гостиная с двумя большими окнами» («Этюд в багровых тонах»). (Здесь и далее цитаты из произведений Артура Конан Дойла выделены курсивом, в следующих главах книги курсив применяется при цитировании литературных произведений, которым посвящена глава).

В принципе на лондонской улице Бейкер-стрит нет и никогда не было дома с номером 221б. Во времена Конан Дойла нумерация останавливалась на доме 100. По одной из литературоведческих версий, великий сыщик «жил» в доме №21 (двойка в нумерации была добавлена конспирации ради). К сожалению, сегодня такого номера нет. Есть номер 19—35, принадлежащий дорогостоящему и уродливому современному офисному зданию.

В 1930 году Бейкер-стрит удлинилась, что дало возможность претендовать на заветный номер сразу нескольким зданиям. Увы, ни одно из них не соответствует на 100% всем необходимым условиям. Не подходит или адрес, или год постройки.

Вот, например, бывшая штаб-квартира банка Abbey Road Building Society, занимающая номера с 221 по 229 на нечетной стороне Бейкер-стрит. На здании имеется соответствующая мемориальная табличка, именно средствами банка оплачена установка памятника Холмсу у станции метро. Но вот дом, увы, был построен в 1932 году в стиле ар деко, которого, увы, не знала викторианская Англия.

От времен королевы Виктории, Шерлока Холмса и Ватсона на Бейкер-стрит вообще мало что осталось – постарались летчики люфтваффе. Но несколько домов они все-таки не разбомбили и именно в таком, правильном особняке 1815 дома постройки ныне действует музей Шерлока Холмса. Он находится чуть дальше по Бейкер-стрит, чем банк, между домами 237 и 241. Но все письма, направленные фанатами на адрес «мистеру Шерлоку Холмсу, Бейкер-стрит 221б, Лондон, Англия» почта приносит именно в музей. В пользу того, что это более правильный адрес, есть еще один аргумент – здесь когда-то были меблированные комнаты, сдающиеся внаем, в том числе и в период с 1881 по 1904 год, когда Шерлок Холмс и доктор Ватсон квартировали у добрейшей миссис Хадсон.

В здании музея – четыре этажа (или, если считать по-английски, три). Первый этаж, по нашему счету, снаружи слегка напоминает паб, но вывеска не дает ошибиться: «Шерлок Холмс. Музей и сувенирный магазин». То, что больше похоже на паб – это и есть магазин.

В магазинчике можно, разумеется, купить книги о великом сыщике (на английском) и открытки с иллюстрациями к этим произведениям, а также превеликое множество всякой всячины.

Ну что ж, посмотрим, что тут есть. Оловянные фигурки Холмса и Ватсона. Солонка-Лестрейд. Наклейки, футболки, подставки под горячее, чашки и чайники, бронзовые бюсты и плюшевые медведи, паззлы и прочие настольные игры с соответствующей символикой. Немало рабочих мест помог создать в Китае лучший сыщик всех времен и народов! Кроме безделушек продаются и вещи, позволяющие любому желающему почувствовать себя консультирующим детективом с Бейкер-стрит.

«Холмс взял палку у меня из рук и несколько минут разглядывал ее невооруженным глазом. Потом, явно заинтересовавшись чем-то, отложил папиросу в сторону, подошел к окну и снова стал осматривать палку, но уже через увеличительное стекло» («Собака Баскервилей»)

Увеличительные стекла представлены несколькими моделями, цена от 15 до 32 фунтов стерлингов.

С трубкой, без которой невозможно представить великого сыщика, дело обстоит даже более запутанно, чем с точным местонахождением дома 221б. В кино и на большинстве иллюстраций Холмса изображают с курительной трубкой с изогнутым мундштуком (бент), причем мундштук чаще всего изготовлен из южноафриканской тыквы-горлянки (калабаш). В рассказах и повестях о Холмсе, однако, нет никаких указаний на то, что сыщик пользовался именно такими трубками. В иллюстрациях к первым публикациям холмсианы в журнале «Стрэнд» Шерлок курит трубки с прямым мундштуком. Хотя не исключено, что и трубкой с изогнутым мундштуком он пользовался, так как разнообразных курительных трубок у него было много.

«Он был в халате и держал в зубах свою темную глиняную трубку». («Собака Баскервилей»). «– С недавних пор я стал участвовать в раскрытии преступлений на континенте, – сказал немного погодя Холмс, набивая свою любимую эриковую (вересковую) трубку». («Знак четырех»). «– Возможно, вы и ошибаетесь, – продолжал он, подхватив щипцами тлеющий уголек и раскуривая длинную трубку вишневого дерева, которая заменяла глиняную в те дни, когда он был настроен скорее спорить, нежели размышлять» («Медные буки»)

В сувенирном магазине, а позднее и в музее, вы увидите трубки-калабаш (40—60 фунтов стерлингов), в магазине найдется также трубочный табак «Шерлок сорта Холмс», три трубки которого, как известно, помогают решить самую сложную проблему.

Войлочную шляпу, которую предпочитали носить деревенские охотники на оленей в XIX веке (20 фунтов в музейном магазинчике) Шерлок Холмс надевал в основном в кино. Единственное упоминание об этом головном уборе в литературной холмсиане звучит так: «худое, сосредоточенное лицо моего друга в дорожном картузе с завязанными на макушке ушами, склонилось над пачкой свежих газет, которыми он запасся на вокзале Паддингтон» («Серебряный»). В войлочной шляпе сыщик был изображен на классической иллюстрации к этому рассказу в журнале «Стрэнд». Но данный головной убор был пригоден лишь для сельской местности, носить его в Лондоне XIX века – все равно, что в наши дни прийти слушать оперу в «Ковент-Гардене» в тренировочном костюме «Адидас». С плащом-крылаткой – то же самое, он подходил лишь для загородных поездок.

Музей начинается со второго этажа. Настоящая зеленая викторианская дверь. Над ней – два фонаря (внешне совсем как газовые, но с электрическими лампочками внутри), на ней – табличка «221б, Бейкер-стрит, Шерлок Холмс, консультирующий детектив».

Между первым русским и первым английским (а также вторым и вторым этажами) ровно семнадцать ступенек.

«– Вы смотрите, но вы не наблюдаете, а это большая разница. Например, вы часто видели ступеньки, ведущие из прихожей в эту комнату?

– Часто.

– Как часто?

– Ну, несколько сот раз!

– Отлично. Сколько же там ступенек?

– Сколько? Не обратил внимания.

– Вот-вот, не обратили внимания. А между тем вы видели! В этом вся суть. Ну, а я знаю, что ступенек – семнадцать, потому что я и видел, и наблюдал» («Скандал в Богемии»)

Служительница музея одета в костюм викторианской эпохи. Внутренняя обстановка «меблированных комнат миссис Хадсон» восстановлена в мельчайших деталях. Давайте проверять – картотека на опасных преступников, гнутая кочерга, скрипка, метроном, химические реактивы, лупа, саквояж с отмычками, скрипка Страдивари, книги (именно тех авторов, которых упоминал Конан Дойл). Вензель королевы Виктории, исполненный с помощью револьвера Webley образца 1980 года («от чего не улучшились ни атмосфера, ни интерьер комнаты» – говорил Ватсон по поводу этой тренировочной стрельбы в помещении). В том же рассказе «Обряд дома Месгрейвов» доктор замечал: «когда я вижу, что человек держит свои сигары в ведерке для угля, табак – в носке персидской туфли, а письма, которые ждут ответа, прикалывает перочинным ножом к деревянной доске над камином, мне, право же, начинает казаться, будто я образец всех добродетелей».

Замечательнейшая особенность музея в том, что посетителям разрешается все трогать, садиться в любимое кресло мистера Холмса и фотографироваться в его знаменитой кепке (или котелка Ватсона).

В экспозиции музея есть и персидская туфля, и ведерко, и доска над камином. И, разумеется, на своем месте фотография «этой женщины» – Ирен Адлер.

В комнатах (как-то сложно их назвать музейными залами) можно встретить восковые фигуры, изображающие персонажей холмсианы. На меня наибольшее впечатление произвела болотная гадюка, зашипевшая и дернувшаяся на голове воскового доктора Гримсби Ройлотта.

И, разумеется, на своем месте восковый бюст, подстреленный из духового ружья. Стреляли, разумеется, из дома напротив.

«-Знаете ли вы, где мы? – шепотом спросил он.

– Кажется, на Бейкер-стрит, – ответил я, глядя через мутное стекло.

– Совершенно верно, мы находимся в доме Кэмдена, как раз напротив нашей прежней квартиры» («Пустой дом»)

«Дом Кэмдена», в отличие от многочисленных пансионов миссис Хадсон, обнаруживается легко. Он расположен на Бейкер-стрит, в доме №32, точно напротив офисного чудовища №19-35. В соответствии с каноном, к дому надо подходить не с парадной стороны, а, как великий сыщик и его верный друг – со двора, то есть свернуть с Бейкер-стрит на Бландфорд-стрит, а оттуда – в узкий тупичок.

Еще одно здание на Бейкер-стрит, связанное с мистером Холмсом, правда, лишь названием – это четырехзвездный отель «Park Plaza Sherlock Holmes», перестроенный из двух зданий XVIII века. Номер на двоих стоит 140 фунтов стерлингов за ночь, по лондонским меркам – практически бесплатно. Ресторан отеля называется Moriarti, а бар – Dr.Watson.

От музея до места, где все начиналось

С улицы Холмса начинаем путешествие по викторианскому Лондону Холмса.

Повернем с Бейкер-стрит на Уигмор-стрит. На этой улице нас интересует почтовое отделение. «Наблюдение показало мне, что подошвы ваших ботинок испачканы красноватой глиной. А у самой почты на Уигмор-стрит как раз ведутся земляные работы. Земля вся разрыта, и войти на почту, не испачкав ног, невозможно» («Знак четырех»).

По Уигмор-стрит мы движемся до поворота на Уэлбек-стрит, а по ней – до пересечения с Бентинк-стрит. Остановимся на перекрестке. Именно а этом месте было совершено одно из покушений на жизнь великого сыщика, подготовленное подручными профессором Мориарти. «Я увидел парный фургон, мчащийся со страшной быстротой прямо на меня. Я едва успел отскочить на тротуар. Какая-то доля секунды – и я был раздавлен бы насмерть» («Последнее дело Холмса»).

Достаточно пройти всего один квартал и свернуть на Квин-Энн-стрит, то бишь улицу королевы Анны, чтобы достичь следующей достопримечательности – дома №9, в котором после женитьбы на Мэри Морстон поселился доктор Ватсон. «Я тогда жил на улице королевы Анны» («Сиятельный клиент»). Улица сохранила правильный викторианский облик. Ровные ряды четырехэтажных (ну ладно, ладно, трехэтажных) домов красного кирпича. Первый (нулевой) этаж обычно оштукатурен, второй (первый) имеет самую большую высоту потолка, а третий-четвертый – наоборот, низкие потолки. Памятной доски, посвященной доктору Ватсону, на доме №9 нет, зато на одном из соседних зданий на той же стороне улицы обнаруживается мемориальная доска, посвященная композитору Виктору Берлиозу. Не знаю, как столетие тому назад, но сегодня недвижимость на Квин-Энн-стрит скорее всего по карману людям, для которых сундучок с сокровищами Агры – не такая уж и дорогостоящая вещь. Судя по дверным табличкам, на улице проживают несколько коллег Ватсона и один однофамилец (правда, не врач, а риэлтор).

Пройдя до конца улицу, где жили Ватсоны, оказываешься в паре минут от отеля «Лэнгхэм» (Langham Hotel), столь часто упоминаемого в произведениях о Шерлоке Холмсе, что в современном мире это могло бы показаться так называемым product placement, то есть использованием названия в рекламных целях по заказу рекламодателя. Но нет, во времена Артура Конан Дойла всех этих маркетинговых шалостей еще не было, отель прославлялся безвозмездно. Все просто – в викторианскую эпоху это просто был самый роскошный, самый дорогой, самый престижный из лондонских отелей. Настоящий гранд-отель. Вполне достойный принять, например, короля Богемии, путешествующего инкогнито.

«– О, у нас впереди целых три дня! – зевнул Холмс. – Вам повезло, потому что сейчас мне надо заняться кое-какими неотложными делами. Вы, конечно, останетесь пока в Лондоне?

– Конечно. Меня можно найти в гостинице «Лэнгхэм». Я остановился под 47именем графа фон Крамма.» («Скандал в Богемии»)

В этом же отеле останавливался по возвращению из Индии тесть Ватсона – старший офицер тюремного полка Морстен.

«Прошло много лет, я нажил состояние», – рассказывает Холмсу герой рассказа «Исчезновение леди Френсис Карфэкс». И на вопрос сыщика «Где вы остановитесь в Лондоне?», не колеблясь, отвечает – «В отеле «Лэнгхем»«.

Отель был хорошо знаком не только великому сыщику, но и его создателю. В августе 1889 года в ресторане этого отеля Артур Конан Дойл подписал договор на публикацию романа «Знак четырех».

Удивительно, но сегодня пятизвездный отель The Langham не особо пользуется в рекламных целях именем Холмса. Наверное, маркетологи полагают, что обычным поклонникам творчества Конан Дойла этот отель не по карману, а среди странствующих инкогнито королей не многие увлекаются холмсианой.

Из отеля «Лэнгхем» отправляемся на Риджент-стрит. На этой улице Холмс и Ватсон заметили подозрительного кэбмена, ведущего слежку за сэром Генри Баскервиллем, но не смогли его задержать.

В доме №68 по Риджент-стрит располагался (до ноября 2008 года) ресторан Cafe Royal. Пусть слово «кафе» в названии вас не обманывает – место было дорогим и роскошным, вполне на уровне отеля «Лэнгхем». Артуру Конан Дойлу доводилось здесь обедать. Что касается его героя, то великому сыщику этот адрес должен был запомниться по другой причине.

«… я стоял в дверях аптеки, листая газету в поисках роковой заметки. Вот что в ней говорилось: «Редакция с прискорбием узнала, что мистер Шерлок Холмс, широко известный частный сыщик, нынче утром стал жертвой кровавого избиения, и теперь жизнь мистера Холмса висит на волоске. Мы не можем сообщить всех подробностей, но это событие, очевидно, произошло около полудня на Риджент-стрит, перед «Кафе-Ройял». Двое нападавших были вооружены палками и нанесли мистеру Холмсу удары по голове и туловищу, причинив ранения, которые врачи считают очень серьезными. Холмса доставили в Чаринг-кросскую лечебницу, но затем по его настоянию отвезли домой на Бейкер-стрит. Негодяи, напавшие на него, были прилично одеты. Они скрылись от собравшихся вокруг прохожих, пробежав через «Кафе-Ройял» на расположенную за ним Тепличную улицу»«(«Сиятельный клиент»). В настоящее время дом №68 реконструируется, после завершения ремонта в нем откроется отель. Что радует, так это британские законы об охране памятников культуры, благодаря которым внешний облик здания не изменится после смены профиля.

Совсем неподалеку, на Пикадилли-серкус, расположен ресторан с баром Criterion – особо важная для холмсофилов достопримечательность.

«Наконец мое финансовое положение стало настолько угрожающим, что вскоре я понял: необходимо либо бежать из столицы и прозябать где-нибудь в деревне, либо решительно изменить образ жизни. Выбрав последнее, я для начала решил покинуть гостиницу и найти себе какое-нибудь более непритязательное и менее дорогостоящее жилье. В тот день, когда я пришел к этому решению, в баре Критерион кто-то хлопнул меня по плечу. Обернувшись, я увидел молодого Стэмфорда, который когда-то работал у меня фельдшером в Бартс» («Этюд в багровых тонах»). Бартс – это больница святого Варфоломея, старейшая в Лондоне, основанная, страшно сказать, в XII столетии. Кстати, здание больницы украшает памятная табличка, свидетельствующая, что в ее химической лаборатории состоялась первая встреча Холмса и Ватсона. Но сейчас мы говорим о баре и ресторане. Если ваше финансовое положение не выглядит угрожающим, можно заглянуть внутрь, если выглядит – можно довольствоваться медной табличкой снаружи, гласящей: «Здесь, в новогодние праздники 1881 года в Длинном баре Критерион фельдшер Бартса Стэмфорд встретился с доктором Джона Х. Ватсона и направил его в бессмертие и к Шерлоку Холмсу».

От Скотленд-ярда до Ковент-Гардена

Из бара Criterion мы направимся в сторону Трафальгарской площади.

По дороге проходим улицу Пэлл-Мэлл, известную не только благодаря одноименным сигаретам, но и благодаря тому, что где-то на ней находился уникальный клуб любителей молчания «Диоген», членом которого состоял брат великого сыщика Майкрофт Холмс.

От Трафальгарской площади идем по улице Уайтхолл, а затем заворачиваем за угол на улицу Грейт-Скотленд-ярд. И оказываемся перед входом в роскошное викторианское здание, которым во времена Холмса пользовались те, кому нужно было (по своей воле или по принуждению) оказаться в штаб-квартире лондонской полиции, где трудился незабвенный инспектор Лестрейд. Сейчас полицейская штаб-квартира находится в новом здании, не представляющим ценности ни с литературной, ни с архитектурной точек зрения. Правда, и старый дом остался в распоряжении лондонской полиции.

Неподалеку от бывшего Скотленд-ярда, на углу Крейвен-стрит и Нортумберленд-авеню якобы находился отель «Мексборо», в котором останавливалась чета Степлтонов («Собака Баскервиллей»). А на соседнем перекресте, на углу Нортумберленд-стрит и Крейвен-пассаж располагался другой отель, реально существовавший «Нортумберленд», в котором остановился намеченный Степлтоном в жертву сэр Генри Баскервилль по приезду из Америки. «Адрес – «Отель «Нортумберленд», сэру Генри Баскервилю» – был написан крупными печатными буквами; на почтовом штемпеле стояли: «Черинг-кросс» и время отправления – вечер предыдущего дня» («Собака Баскервиллей»). Именно в этом отеле у бедного сэра Генри исчезло сразу два башмака – светло-коричневый и черный. Видимо, отель так и не сумел восстановить доверие публики после этого ужасного события, случившегося с постояльцем. Сегодня мы не увидим по названному адресу никакого отеля «Нортумберленд». Отель сейчас находится в другом месте, рядом с вокзалом Кингз-кросс, но от этой ночлежки лучше держаться подальше, как от торфяных болот. Зато буквально на том же перекрестке, где отель был в старину, сегодня есть паб «Шерлок Холмс». В это милое заведение я посоветую отправиться даже тому, кто имеет минимум времени на осмотр холмсовских достопримечательностей Лондона, поставив паб номером вторым в списке мест, которые следует навестить (на первом месте, разумеется, Бейкер-стрит). Пить надо, разумеется, эль «Шерлок Холмс». Еда – не сильная сторона данного паба, как, впрочем, и остальной Великобритании. Главное в пабе – обстановка, включающая такие замечательные вещи как реконструированный кабинет великого сыщика с восковой фигурой, подстреленной полковником Мораном, фотографии исполнителей ролей Холмса и Ватсона в различных экранизациях холмсианы, посмотреть на вещи, «принадлежавшие» великому сыщику и полюбоваться горстью земли, привезенную с Рейхенбахского водопада (понятно, что любой посетитель паба просто обязан с первого взгляда отличить рейхенбахскую землю от земли, к примеру, из Гайд-парка).

В переулке Крейвен-пассаж близ паба в викторианские времена располагались неоднократно упомянутые в холмсиане турецкие бани (точнее, турецкие бани Невилля). И если в более ранних рассказах Холмс еще спрашивал – «Почему расслабляющие и очень дорогие турецкие бани, а не бодрящая ванна дома?» – то в более поздних уже без вопросов составлял компанию Ватсону при посещении бань. Которые, увы, не дошли до наших дней.

После посещения паба отправляемся на улицу Стрэнд, вдоль которой располагается немало достопримечательностей, упомянутых в произведениях о великом сыщике (кстати, большая часть произведений о Шерлоке Холмсе была впервые напечатана в журнале, носящем то же название – Strand Magazine). На улице, считавшейся в XIX столетии «красивейшей улицей Европы», мы увидим, например, очередной роскошный отель – Thistle Charing Cross Hotel (при Холмсе в названии отсутствовало первое слово). В этом отеле великий сыщик расставил ловушку на крупного международного шпиона Гуго Оберштейна.

«Дорогой сэр! Пишу Вам по поводу нашей сделки… Я добыл необходимую копию. Это потребовало много лишних хлопот и усилий, и я рассчитываю на дополнительное вознаграждение в пятьсот фунтов… Я мог бы приехать к Вам за границу, но боюсь навлечь на себя подозрение, если именно теперь выеду из Англии. Поэтому надеюсь встретиться с Вами в курительной комнате отеля «Чаринг-Кросс» в субботу в двенадцать часов дня. Повторяю, я согласен только на английские ассигнации или золото» («Чертежи Брюса-Партингтона»). Из курительной комнаты отеля Гуго Обертштейн отправился на 15 лет в английскую тюрьму.

В переулках Стрэнда располагалась Чаринг-кросская лечебница, в которую Холмса доставили после нападения у Cafe Royal, о котором рассказывалось выше. Сейчас в данном здании расположено отделение полиции (угол улицы Уильяма IV и Агар-стрит).

На улице Стрэнд в доме №100 находится (уже 180 лет как) дважды упомянутый в холмсиане ресторан Симпсона, он же Simpson's-in-the-Strand. Сайт этого ресторана с гордостью перечисляет имена самых знаменитых посетителей: «Винсент Ван Гог, Чарльз Диккенс, Шерлок Холмс, Джордж Бернард Шоу, Бенджамин Дизраэли и Уильям Гладстоун». Плохо только, что внутри ресторан был сильно перестроен и нет никакой возможности получить столик у окна с видом «на поток жизни, текущий по Стрэнду», как это делал Холмс в рассказе «Сиятельный клиент». Ресторан специализируется на ростбифах.

Следующий пункт нашего маршрута – театр «Лицеум» на Веллингтон-стрит, неподалеку от Стрэнда. «Будьте сегодня вечером у третьей колонны, слева у входа в театр «Лицеум». Если вы боитесь, возьмите с собой двоих друзей. С вами поступили несправедливо. Это должно быть исправлено. Полиции не сообщайте. Если вмешается полиция, все рухнет. Ваш доброжелатель» («Знак четырех») Именно отсюда мисс Морстон в компании Шерлока Холмса и своего будущего супруга отправилась на встречу с Тадеушем Шолто. Построенный во второй половине XVIII века театр «Лицеум» и сегодня используется как театр, хотя в промежутке между эпохой королевы Виктории и эпохой королевы Елизаветы II успел побывать и школой танцев, и даже просто заброшенным зданием, предназначенным на снос. В театре можно посмотреть мюзикл «Король-лев», если вы почему-то пропустили одноименный мультфильм.

По Веллингтон-стрит, переходящей в Боу-стрит, можно добраться до Ковент-гардена, точнее, Ковент-гарденов – рынка и оперы.

В рассказе «Голубой карбункул» торгующий гусями на Ковентгарденском рынке Брекенридж, большой любитель поспорить, демонстрирует сыщику свой гроссбух с записями о всех покупателях. ««Миссис Окшотт, Брикстон-роуд, 117, страница 249», – прочел Холмс.». Похоже, бухгалтерия у Брекенриджа была поставлена на высоком уровне. По указанному адресу и сегодня находится вполне хорошо сохранившийся викторианский дом, чем-то похожий внешне на музей Холмса.

Ковентгарденский рынок тоже до сих пор существует. Правда, он раздвоился. Старое здание, знакомое Холмсу, Ватсону и Брекенриджу, ныне – туристическая достопримечательность сувенирно-закусочного типа. Есть еще Новый Ковентгарденский рынок, в 5 км от старого, в здании, в котором при Холмсе были железнодорожные ремонтные мастерские. На новом рынке даже гусей не продают, торгуют только овощами, фруктами и цветами.

Старый Ковентгарденский рынок примыкает к Ковентгарденской опере, которую скрипач-любитель Холмс любил посещать. В советском фильме он отправляется слушать «Волшебную флейту» Моцарта, о чем ничего не сказано в книжном варианте. В книге репертуар другой: «Еще нет восьми, а в Ковент-гардене сегодня дают Вагнера. Если поспешим, можем успеть ко второму акту» («Алое кольцо»). Интересно, что в 2012 году в Королевской опере вполне «холмсовский» репертуар. В апреле-мае – «Волшебная флейта», в сентябре-ноябре – «Кольцо Нибелунгов».

Что касается Брикстон-роуд, то, прогулявшись по ней до дома №442-444, можно обнаружить бар-ресторан с превосходно подходящим к случаю названием «Goose», то есть «Гусь». Если вам повезло родиться чернокожим, а желательно еще и на Ямайке, вас встретят в баре как родного. Зато пиво в «Гусе» стоит дешево.

Рядом с Брикстон-роуд Конан Дойл расположил «дом №3 в тупике, носившем название «Лористон-Гарденс»«(«Этюд в багровых тонах»). В нем Скотленд-Ярд обнаружил труп американца Еноха Дж. Дреббера без следов грабежа и признаков насильственной смерти. Увы, дом вымышлен, вместе со всем тупиком.

Чисто английский шоппинг

В походе по холмсовским местам Лондона нам постоянно встречались то гостиницы, то рестораны с пабами. Экскурсию можно разнообразить небольшим шоппингом (если не хватило сувениров из лавки музея на Бейкер-стрит).

Что покупать в Лондоне? Разумеется, качественную мужскую обувь по бросовым (по российским меркам) ценам.

«– Значит, по приезде в Лондон вы сразу же отправились покупать башмаки?

– Я вообще ходил по магазинам. Доктор Мортимер составил мне компанию. Дело в том, что если уж человеку суждено стать владельцем большого поместья, так и одеваться надо соответственно, а я несколько пренебрегал своим туалетом, живя на Западе. В числе других вещей были куплены и эти башмаки – ценой в шесть долларов! – а вот надеть-то их так и не пришлось» («Собака Баскервилей»).

Недостаточно рекомендации сэра Генри Баскервилля? Послушаем Холмса и Ватсона:

«– Но почему турецкие?…

– Нет, английские, – удивленно отозвался я. – Я их купил у Латимера на Оксфорд-стрит. 

Холмс обреченно вздохнул.

– Бани! Бани турецкие, а не ботинки!» («Исчезновение леди Френсис Карфэкс»)

Обувного магазина Latimer`s на Оксфорд-стрит сейчас нет. Нет и магазина мужской обуви Джорджа Харриса в доме №418 на Стрэнде. По данному адресу находится кафе Alexys, неплохое место для утреннего кофе.

За обувью лучше отправляться по стопам доктора Ватсона – на Оксфорд-стрит. Там найдется три сотни магазинов – крупных и мелких, специализированных и универсальных, продающих не только обувь, но также продукты, книги, игральные карты, бытовую технику, младенческую, детскую, юношескую, молодежную одежду. Женскую и мужскую – само собой. Товары для спорта, для дома, игрушки, часы, ювелирные украшения, очки и контактные линзы. И просто безделушки, сувениры. На Оксфорд-стрит все есть.

Если шоппинга в какой-то момент будет довольно, лучшим способом переключиться будет посещение Британского музея. Британский музей славится тем, что именно здесь Шерлоку Холмсу сообщили, что Степлтон хорошо разбирается в энтомологии. Рядом с музеем, согласно рассказу «Голубой карбункул» находился трактир «Альфа», в котором действовал так называемы «гусиный клуб». «Мы шли по Уимпол-стрит, Харли-стрит, через Уитмор-стрит, вышли на Оксфорд-стрит и через четверть часа были в Блумсбери, возле трактира «Альфа», скромного заведения на углу одной из улиц, ведущих к Холборну. Холмс вошел в бар и заказал две кружки пива краснощекому трактирщику в белом переднике.

– У вас, надо полагать, превосходное пиво, если оно не хуже ваших гусей, – сказал Холмс».

Заведений с названием «Альфа» рядом с музеем нет. И никогда не было. Наиболее подходящее по описанию место – бар Museum Tavern. В баре этом бывали такие знаменитости как писатель и драматург Джон Бойнтон Пристли, великий экономист Карл Маркс и, конечно же, кто бы сомневался, Артур Конан Дойл. С пивом все в порядке, а вот гусей, увы, не подадут. Подадут мясной пай или фиш-и-чипсы, мало отличающиеся от одноименных блюд в любом другом лондонском заведении. Интерьер, увы, тоже переделан с викторианских времен, хотя многое сохранилось (снесены перегородки, отделявшие любителей пива друг от друга). Но поклонники холмсианы утверждают, что бар сохранил дух – а это важнее названия с интерьером.

Не Лондоном единым

В завершение прогулки по холмсовско-ватсоновскому Лондону хочу напомнить, что великому сыщику доводилось не раз бывать за пределами английской столицы. Даже в Одессе, например, не говоря о Швейцарии. Кроме того, завершив карьеру детектива-консультанта, Холмс начал карьеру пасечника в графстве Суссекс.

Но по этим холмсовским местам можно будет попутешествовать как-нибудь в другой раз.

Сэр Конан-Дойл

Артур Игнатиус Конан Дойл родился 22 мая 1859 года в Эдинбурге, столице Шотландии.

Он был вторым по счету (из семи доживших до взрослого возраста) ребенком и старшим сыном ирландца-католика Чарльза Альтамонта Дойла, неудачливого иллюстратора детских книжек, и Мэри Фоули, мать которой была хозяйкой пансиона (этакой мисс Хадсон).

Он закончил подготовительную школу, а затем колледж иезуитов в Стоунихерсте (Англия), благодаря которому разочаровался в христианстве.

С 1876 по 1881 год он изучал медицину в Эдинбургском университете. Учился Артур хорошо, а свободное время, как и полагается правильному студенту викторианской поры, тратил на спорт. Наибольших достижений он добился в боксе. К будущему автору «Знака четырех» вполне были применимы слова из этой повести: «Уж не мистера ли Шерлока Холмса я вижу?! Как это я сразу вас не узнал? Вы не стояли бы здесь таким тихоней, а нанесли бы мне ваш знаменитый встречный удар в челюсть, я бы тогда сразу узнал вас». Конан Дойл играл в крикет и футбол, хоккей на траве и регби, плавал и катался на лыжах. Уже в зрелом возрасте писатель освоил автомобиль (один из первых в стране).

В студенческие годы Артур несколько раз плавал в качестве корабельного хирурга – в Гренландию и в Западную Африку.

После университета вместе со знакомым по студенческой регбийной команде Джорджем Бадом в течение двух месяцев совместно вел прием клиентов, но расстался с товарищем, будучи недовольным его методами лечения (точнее, выписывания множества ненужных, но дорогостоящих лекарств).

В 1882 году Конан Дойл переехал в Англию, в Портсмут, где основал частную практику. Пациентов было очень мало, и в свободное время Артур занялся литературой. В качестве героя своих рассказов он избрал своего университетского научного руководителя доктора Джозефа Белла, обладавшего отточенным годами талантом по внешнему виду пациента ставить диагноз, а заодно определять важнейшие вехи биографии больного.

В 1885 году Артур Конан Дойл женился на Луизе Хоукинс, сестре одного из своих немногочисленных пациентов.

Двумя годами позже вышел в свет «Этюд в багровых тонах» – первая книга о Шерлоке Холмсе, сразу сделавшая автора знаменитостью.

К 1893 году Артур Конан Дойл был счастливым отцом двоих детей и автором трех книг о великом сыщике. Литературный успех позволил ему прекратить медицинскую практику.

Из-за болезни жены Конан Дойлы переехали в Швейцарию, а затем в графство Сюррей.

В 1906 году Луиза скончалась, а год спустя, когда закончился траур, Артур

Конан Дойл вступил во второй брак – с Джин Элизабет Леки. Этот союз продлился 23 года – до смерти писателя, во втором браке у Конан Дойла родилось еще трое детей.

На рубеже веков Артур Конан Дойл побывал на бурской войне в Южной Африке и написал памфлет, в котором опроверг обвинения, сделанные в адрес английской армии в годы войны. За это сочинение он был в 1902 году возведен в рыцарское достоинство и стал зваться сэром Артуром Конан Дойлом (да, кстати, фамилия писателя – Дойл, а Конан – среднее имя, так что частое в русскоязычных изданиях написание фамилии как Конан-Дойл неграмотно).

В 1916 году Конан Дойл сделал публичное заявление о том, что верит в спиритизм (возможность общения с духами умерших через посредников-медиумов). Он начал выступать с публичными лекциями о спиритизме, провел турне по Америке, публиковал статьи и книги о связях с миром духов.

Писатель также пробовал себя в качестве адвоката по делам, в которых он видел нарушения правосудия.

7 июля 1930 года писатель скончался от инфаркта.

Хотя Артур Конан Дойл предпочитал, чтобы читательская публика ценила его за произведения за исторические повести и авантюрные романы вроде «Отравленного пояса», «Затерянного мира» и все его творчество в целом, самыми популярными из книг Конан Дойла являются книги о великом сыщике Шерлоке Холмсе (56 рассказов и 4 повести).

Примечательно, что персонажу, то есть Шерлоку Холмсу, поставлено гораздо больше памятников, чем его автору.

Великобритания. Практическая информация

Для посещения Великобритании гражданам РФ требуется виза. Исключение составляет транзитный проезд, когда срок пребывания гражданина России на территории Великобритании не превышает 24 часов. В этом случае может быть применена так называемая «визовая уступка» и человек может быть допущен на территорию Великобритании без визы. Уступка применяется в отношении пассажиров авиарейсов, при наличии у них билета, подтверждающего, что их пребывание на территории Соединенного Королевства не превысит 24 часов. Окончательное решение о том, предоставить «визовую уступку» или нет, принимает сотрудник иммиграционной службы при въезде в страну.

Визу граждане России могут получить через визовую службу компании Smart Consulting Group (http://www.ukvisas.ru/visa-service.html) или обратившись в консульство в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге (только жители регионов, обслуживаемых соответствующим консульством). При подаче документов на визу важно доказать наличие у заявителя денежных средств, достаточных для оплаты пребывания в Великобритании. Отказы в британской визе достаточно редки.

«Был сентябрьский вечер, около семи часов. С самого утра стояла отвратительная погода» («Знак четырех») Глобальное потепление глобальным потеплением, но отвратительная погода нередко отмечается в британской столице и сегодня. Предпочтительное время посещения Лондона – май-август, самый нежелательный с точки зрения погоды месяц – январь.

Музей Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, 221б, работает ежедневно (кроме Рождества) с 09:30 по 18:00. Цена входного билета – ₤6, для детей до 16 лет – ₤4.

Музей Естествознания (Natural History Museum) и музей Науки находятся на Кромвель-Роуд в Южном Кенсингтоне (ближайшая станция метро – Glocester Road). Открыты с понедельника по субботу с 10:00 до 17:00, в воскресенье – с 11:00 до 17:50. Цена входного билета – ₤6, льготного билета – ₤3,2. Бесплатное посещение – с 16:30 до 18:00 по будням.

Отель The Langham расположен по адресу 1c Portland Place, Regent Street, London. Стоимость проживания в самом дешевом номере – от ₤210 за ночь. Сайт группы отелей Langham – http://www.langhamhotels.com

Отель Thirstle Charing Cross (он же отель Guoman) находится на улице Стрэнд неподалеку от набережной Темзы. Стоимость проживания в самом дешевом номере – от ₤170 за ночь. Сайт группы отелей Guoman – http://www.guoman.com

Шоппинговая улица Оксфорд-стрит имеет собственный сайт – http://www.oxfordstreet.co.uk

Ресторан The Criterion (Пиккадили-стрит, 224) работает по следующему расписанию: с 12:00 до 14:30 (в воскресенье – до 15:30), затем с 17:30 до 23:30. Комплексный обед из 3 блюд – ₤17,95.

Паб Sherlock Holmes (Нортумберленд-стрит, 10—11) работает в понедельник-четверг с 12:00 до 15:00 и с 17:30 до 22:00, в пятницу-воскресенье – с 12:00 до 22:00 без перерыва.

Ресторан Simpson's-in-the-Strand (Стрэнд, 100) имеет сложное расписание. По будням он открывается на завтрак с 07:15 до 10:30. На обед ресторан работает с понедельника по субботу с 12:15 до 14:45 (в воскресенье – до 15:00). На ужин ресторан открыт в понедельник-субботу с 17:45 до 22:45, в воскресенье – с 18:00 до 21:00. Комплексный обед из 3 блюд – ₤29,50 (не забывайте об включенных счет чаевых в размере 12,5% от суммы заказа).

Паб Museum Tavern (Грейт Расселл-стрит, 49) работает с 11:00 до 23:00 (в воскресенье – с 12:00 до 22:30), последний заказ за час до закрытия.

Оксфорд. Здесь была Алиса

Оксфорд – населенный пункт, который населен преимущественно студентами, чьи предки имеют большие заслуги перед Британской короной или мировой нефтедобычей. Не имея таковых заслуг, я вряд ли смогу поступить в местный вуз свою дочь, названную в честь главной героини двух великих книг, написанных оксфордским профессором математики Чарльзом Лютвиджем Доджсоном, более известным как Льюис Кэрролл. Ради этого автора и его книг я и приехал в Оксфорд. Но сначала был Лондон. Точнее, сначала была Москва.

Those who protect themselves

Автору этих строк как коренному москвичу бесконечно приятно, что единственная поездка Чарльза Лютвижа Доджсона за границу имела целью посещения Россию. Приятно, что гений нонсенса чувствовал себя в моем родном городе уютно, в своей тарелке.

Процитирую отзыв о Москве 1867 года из путевого дневника мистера Доджсона: “5 или 6 часов мы бродили по этому удивительному городу – городу белых и зеленых кровель, конических башен, выдвигающихся одна из другой, словно в подзорной трубе, городу золоченых куполов, где, словно в кривом зеркале, отражаются картины городской жизни; городу церквей, которые снаружи похожи на кактусы с разноцветными отростками (одни венчают зеленые почки, другие – голубые, третьи – красные с белым), а внутри все увешано иконами и лампадами и до самого потолка расписано красочными фресками; и, наконец, городу, где мостовые изрезаны ухабами, словно вспаханное поле, а извозчики требуют, чтобы им надбавили 30 процентов, «потому как сегодня Императрица – именинница».

В Москве Кэрролл жил в конце Петровки в гостинице «Дюсо» (здание не сохранилось, именно эта часть Петровки была сильно перестроена в конце XIX века), ходил утром на службу в расположившийся неподалеку Высоко-Петровский монастырь, а вечером – в расположенный на другом конце улицы Малый театр. Возможно, гостиницу подсказал Доджсону случайный попутчик из поезда «Кенигсберг – Санкт-Петербург» шотландец, как бы мы выразились сейчас – экспат Эндрю Мюр, который в момент знакомства еще не открыл там же на Петровке флагманский магазин «Мюр и Мерилиз», которому предстояло сгореть, быть роскошно перестроенным в начале XX века и отвратительно достроенным в брежневскую пору, в процессе трансформаций поменяв имя на ЦУМ. Мистер Мюр сделал мистеру Доджсону роскошный подарок – слово, поразившее воображение знатока нонсенса и бережно записанное им в дневник – zashtsheeshtshayoushtsheekhsya, что в переводе с русского значит «тех, кто защищает себя». Обитая в Москве, Доджсон отчаянно торговался с мерзавцами-извозчиками (и кто бы мог подумать, что традиции столичного такси настолько древны!), осматривал собор Василия Блаженного (с самым отвратительным гидом, который когда-либо встречался Доджсону в жизни), любовался панорамой города со смотровой площадки на Воробьевых горах и с колокольни Ивана Великого, жаловался попутчику, поражался экспонатам Оружейной палаты, покупал православные иконы в качестве русских сувениров.

В России мистер Доджсон выучил такие полезные русские слова как «хлеб» и «вода», но обедал в московских трактирах чуть более разнообразно. Вот меню одного из застолий: «Суп и пирожки (soop ee pirashkee). Поросенок (parasainok). Осетрина (acetrina). Котлеты (kotletee). Мороженое (marojenoi). Крымское (krimskoe). Кофе (kofe)» (далее в тексте курсивом будут выделяться цитаты уже не из этого дневника, а из главных произведений Кэрролла – «Алисы в стране чудес» и «Алисы в Зазеркалье»).

Из российских городов Ч. Л. Доджсон побывал также в столице (имеется в виду Санкт-Петербург, разумеется), Петергофе, Нижнем Новгороде, Сергиевом Посаде и Кенисгберге (ныненшнем Калининграде, который вряд ли в то время хоть кто-то считал российским городом).

Рассказ о Москве глазами Доджсона хочется завершить цитатой из его дневника, в которой слышится что-то знакомое: «Затем нам показали такой дворец, после которого все другие дворцы должны казаться тесными и неказистыми». Ну что, вспомнили Черную Королеву из Зазеркалья? «Разве это сад? Видала я такие сады, по сравнению с которыми этот – просто заброшенный пустырь!… Разве это холм?… Видала я такие холмы, по сравнению с которыми этот – просто равнина!… Разве это чепуха?…. Слыхала я такую чепуху, по сравнению с которой эта разумна, как толковый словарь!» (здесь и далее цитироваться будет уже не путевой дневник 1867 года, а сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье»).

VR

А теперь перенесемся из центра Москвы эпохи первого первоначального накопления капитала в центр современного Лондона. Благо, Лондон с кэрролловских времен не сильно изменился по сравнению с Москвой.

Итак, Лондон, центр. Такой центр, что центральнее не бывает. Перед нами – тесный и неказистый 775-комнатный Букингемский дворец.

У дворца стоит оказаться в 11:30 (а лучше в 11:00, чтобы занять место, откуда хоть что-то видно, а в кадр не попадают двадцать японцев с их чудесной сверхсовременной фото– и видеотехникой). Ежедневно (а в холодное время года, то есть с сентября по март – через день) проходит церемония почетной смены караула. И хотя духовой оркестр порой играет что-то разбитное, например, мелодии Элтона Джона или саундтрек к мультику «Король-лев», гвардейцы в меховых шапках неизменны как жадность московских таксистов.

Про смену караула есть отдельное литературное произведение, созданное другим замечательным британским детским писателем – Аланом Александром Милном.

Сначала цитата из русского перевода Нонны Слепаковой:

 
«Смена караула у дворца!
Загляделись
Kристофер Робин с нянею Элис.
Элис просватана за рядового.
– СЛУЖБА СОЛДАТСKАЯ СТРАХ KАK СУРОВА, —
молвила Элис».
 

В оригинале это звучит так:

 
«They're changing guard at Buckingham Palace
Christopher Robin went down with Alice.
Alice is marrying one of the guard.
«A soldier's life is terrible hard,»
Says Alice».
 

Кристофер Робин – тот самый мальчик, чей плюшевый медведь Винни-Пух известен всем-всем-всем. Думаю, совсем не случайно его няню зовут Элис, то есть Алисой. И последние строки милновского стишка тоже кажутся не простым совпадением. В переводе они потерялись, а в оригинале мы читаем: ««Sure to, dear, but it's time for tea,» Says Alice.»

Мальчика уводят домой, потому что время пить чай. Почему? Ведь всему миру известно, что англичане пьют чай в 17:00. А гвардейцы в меховых шапках сменяются в 11:30. В чем дело? Наверное, в имени няни. Бывает же так, что часы всегда показывают время чаепития.

«Да, отвечал Болванщик со вздохом. – Здесь всегда пора пить чай. Мы не успеваем даже посуду вымыть».

Кроме толп туристов за церемонией смены караула наблюдает со своего удобно расположенного пъедестала беломраморная королева. Ее имя носят расположенная поблизости станция подземки Victoria-station и проходящая неподалeку улица Виктория-стрит. Еще ее имя носит эпоха, в которую были написаны сказки об Алисе.

Льюису Кэрроллу довелось быть лично знакомым со своей правительницей. Существует популярный литературный анекдот, согласно которому королева Виктория была в таком восторге, прочитав «Алису в стране чудес», что попросила автора посвятить ей следующее произведение, которое он опубликует. Только так получилось, что следующая книга вышла в свет не за подписью «Льюис Кэрролл», а под настоящим именем автора. Посвящение королеве Виктории украсило сочинение «Элементарное руководство по теории детерминантов в их приложении к линейным уравнениям и алгебраической геометрии».

Но это не единственное пересечение судеб автора Алисы и правительницы империи, в которой никогда не заходило солнце. Еще одна литературоведческая легенда гласит, что на руку Алисы Лидделл, вдохновившей Доджсона-Кэрролла придумать сказку про девочку Алису, претендовал сын королевы Виктории, студент колледжа Крайстчерч принц Леопольд. По другой версии, принц ухаживал за Алисиной младшей сестрой Эдит (орленком Эдом из первой сказки про Алису). Ходили слухи, что браку принца с дочерью ректора Лидделла воспрепятствовала королева Виктория. В результате Алиса вышла замуж за другого папиного студента – Реджинальда Харгривза, а Леопольд вступил в брак с принцессой миниатюрного немецкого княжества Вальдек-Пирмонт. Из-за наследственной гемофилии принц прожил недолго, но успел стать крестным отцом второго сына Алисы, своего тезки – Леопольда Реджинальда Харгривза. Леопольд Харгривз погиб на Первой Мировой войне, как и его старший брат Алан Кнайвтон. Род Лидделов продолжила их сестра Кэрил. Алиса утверждала, что это необычное имя не имеет никакого отношения к известному литературному псевдониму. Мне почему-то не до конца верится в эти опровержения.

Несмотря на то, что в обеих сказках про Алису среди действующих лиц встречаются королевы (карточные и шахматные), эти персонажи не имеют ничего общего с умной и просвещенной правительницей Британской империи XIX столетия. Королева Виктория не ругалась как кухарка, не играла в крокет, не вмешивалась в судопроизводство, не приказывала рубить голов всем подряд, а была идеалом женщины-матери в эпоху имени себя.

Но что-то я задержался в викторианском Лондоне. «Что это я здесь сижу? – подумала она. – Мне надо торопиться, а то я не успею осмотреть все, что здесь есть». Пора отправляться в Оксфорд.

Вниз по кроличьей норе

Возможно, попади Льюис Кэрролл или его Алиса в сегодняшний Оксфорд, им только и осталось бы, что на каждом шагу приговаривать: «Все чудесатее и чудесатее…» За прошедшие годы индустриализация, научно-техническая революция, глобализация и тому подобные процессы превратили городок в город (деревню в городок – это как считать).

Но при желании, если очень постараться, и сегодня можно разглядеть в данном университетском центре черты старой доброй викторианской Страны чудес.

Роль кроличьей норы под изгородью, по которой из обычной Англии можно попасть в кэрролловскую Страну чудес, выполняет железная дорога. Поезд отправляется с лондонского вокзала Паддингтон. Любителям английской Александры Марининой – Агаты Кристи – это название может быть знакомо по роману «Поезд в 4:50 с вокзала Паддингтон».

Здание вокзала – памятник индустриальной архитектуры, построенный по проекту архитектора Изамбарда Кингдома Брюнеля в 1854 году, за восемь лет до того, как Кэрролл придумал первую сказку об Алисе. Так что при своих частых поездках в Лондон профессор Доджсон приезжал именно на этот вокзал. А уже с него мог направляться в другие районы Лондона на новомодном средстве транспорта – подземке. Первое в мире лондонское метро. Подземный туннель, темная нора.

«То ли колодец был очень глубок, то ли падала она очень медленно, только времени у нее было достаточно, чтобы прийти в себя и подумать, что же будет дальше… А она все падала и падала. Неужели этому не будет конца?… – Интересно, сколько миль я уже пролетела? – сказала Алиса вслух… А не пролечу ли я всю землю насквозь?»

Кстати, о Брюнеле. Еще до постройки Паддингтонского вокзала cей ученый муж возглавлял наблюдательный совет первой в своем роде Всемирной выставки 1851 года в Лондоне, специально для проведения которой был построен Хрустальный дворец. Это здание из стекла и железа, возведенное всего за год благодаря применению передовых для своего времени строительных технологий, произвело ошеломительное впечатление на современников. На выставке побывал и тогда еще просто студент Оксфорда Чарльз Лютвидж Доджсон. Хрустальный дворец, увы, не сохранился, так что возвращаемся на железную дорогу.

«-Та-ак, – протянул контролер и сердито взглянул на Алису. – А где твой билет, девочка?

И все хором закричали…

– Не задерживай его, девочка! Знаешь, сколько стоит его время? Тысячу фунтов – одна минута!»

Если вы тоже цените свое время, подобно контролеру из «Алисы в Зазеркалье», внимательно изучите расписание. Дело в том, что поезд в Оксфорд – это по большому счету электричка. Одна электричка пойдет экспрессом или с минимумом остановок, другая будет останавливаться и долго стоять у каждого столба. В первом случае дорога займет менее часа. Я, к сожалению, этого в свое время не знал. Кроме того, на линии что-то сломалось, а в результате мой поезд пришел в Оксфорд более чем с часовым опозданием. Впоследствии я даже написал в правление железной дороги возмущенное письмо по этому поводу, но ответа так и не получил.

Шалтай-Болтай

От вокзала до исторического центра Оксфорда ходит автобус. Водитель внешне и повадками сильно смахивал на Шалтая-Болтая. «Не надо меня фотографировать, я не знаменитость», – сказал шофер, поглядев на висящий у меня на шее фотоаппарат. Я как-то и не собирался, но излишнее самомнение собеседника сразу напомнило: «Смотри же на меня хорошенько! Это я разговаривал с Королем, я – и никто другой! Кто знает, увидишь ли ты другого такого! Можешь пожать мне руку, я не гордый!».

Автобус не страдал от наплыва пассажиров, Шалтай-Болтай-шофер явно не торопился никуда ехать и я начал опасаться, что скорее он свалится со своего водительского кресла и вся королевская конница и вся королевская рать не смогут его собрать.

Если б я заранее выяснил, что ехать мне надо было всего метров 600, то я бы, конечно, сэкономил фунт стерлингов, уплаченный за билет («надо было купить билет у машиниста, у человека, который ведет паровоз»), а главное – кучу времени.

Попав в центр, я постарался как можно быстрее достичь колледжа Крайстчерч, но все-таки не мог не отвлекаться на всякие интересные вещи, попадавшиеся по дороге.

У входных ворот колледжа я оказался ровно в 16:30 по Гринвичу.

«Алиса робко подошла к двери и постучала.

– Не к чему стучать, – сказал Лакей. – По двум причинам не к чему. Во-первых, я с той же стороны двери, что и ты. А во-вторых, они там так шумят, что никто тебя все равно не услышит…

– Скажите, пожалуйста, – спросила Алиса. – Как мне попасть в дом?

– Ты бы еще могла стучать, – продолжал Лягушонок, не отвечая на вопрос, – если б между нами была дверь. Например, если бы ты была там, ты бы постучала, и я бы тогда тебя выпустил…

– Как мне попасть в дом? – повторила Алиса громче».

Сторож колледжа Крастчарч не был похож на Лягушонка и не носил ливреи. Тем не менее, разговор наш оказался столь же печален и малопродуктивен для меня как разговор кэрроловских героев.

Нет, попасть внутрь никак нельзя. Время посещения – до 17:00, но купить билет и войти нужно до 16:30. Да, он понимает, что мне достаточно посмотреть только одним глазком и обещаю покинуть территорию колледжа до 17:00, но входить нужно было до 16:30. Нет, он не может ничего сделать. Нет, он не может пойти навстречу. Да, он понимает, что я приехал из России специально в Оксфорд, но ничего не может поделать. Да, ему очень жаль, что я не могу прийти завтра. Да, он мне искренне соболезнует, но внутрь не пустит.

«– Что же мне делать? – спросила Алиса.

– Что хочешь, – ответил Лягушонок и засвистал».

Было очень обидно. За закрытыми главными воротами колледжа я мог видеть сад удивительной красоты, куда мне очень хотелось попасть. Но не было под рукой никакого пирожка или пузырька, способного помочь мне в этом.

В довершение всего какой-то невоспитанный и негостеприимный студент, явно знавший, что ворота уже закрыты для чужих, продемонстрировал мне из окна задницу. Да уж, хороша получилась литературная экскурсия!

А не надо было убивать время в Лондоне! Предупреждали же: «Здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте. Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по крайней мере вдвое быстрее!»

Вода и вязание

У современного человека популярным способом лечения душевных ран является шоппинг. Оксфорд с его платежеспособной молодежной аудиторией может похвастаться большим количеством одежно-обувных магазинов модных марок с идиотски высокими (по меркам нормального англичанина) и привлекательно низкими (по меркам докризисной Москвы ценами). Но в тот момент мне не нужны были ботинки ручной работы за полцены, кроссовки новой коллекции или белые офисные сорочки.

С грустью пройдясь вдоль неприступных стен колледжа Крайстчерч, я обнаружил неподалеку магазинчик с многообещающей вывеской – Lewis Carroll`s Alice`s Shop. The Old Sheep Shop.

Ну какой же кэрролломан не знает старой Овцы и ее магазина?

«Где она? В лавочке? И кто это сидит по ту сторону прилавка? Неужели овца? Но как она ни терла глаза, все оставалось без изменений: она стояла в темной комнате, облокотившись на прилавок, а напротив, в кресле сидела старенькая Овца и что-то вязала на спицах, поглядывая через огромные очки на Алису… Лавка была битком набита всякими диковинками».

Знатоки творчества Льюиса Кэрролла утверждают, что лавка – подлинная. Еще с тридцатых годов XIX столетия в доме, удачно стратегически расположенном прямо напротив колледжа располагалась лавка сладостей, в которую нередко бегала за леденцами дочь ректора колледжа Алиса Лидделл, та самая Алиса. Говорят, что у владелицы лавки был своеобразный блеющий голос, отчего Кэрролл и превратил ее в книжке «Алиса в Зазеркалье» в овцу. Знатоки также утверждают, что интерьер лавки сладостей был правдоподобно (правда, в зеркальном отражении) запечатлен на классической иллюстрации Джона Тэнниела. Так что при создании сувенирного магазинчика в 1965 году несложно было восстановить историческую обстановку в точности такой, какой она была в кэрролловские времена.

Если что и выпадало из имиджа викторианской Англии, так это улыбчивая продавщица-китаянка. Большая часть товаров, разумеется, были родом из той же страны. В ассортименте – поздравительные открытки, почтовые наборы, книжные закладки и ножи для открывания конвертов, галстуки, носовые платки, хозяйственные сумки, кухонные полотенца и фартуки, чашка с надписью «Выпей меня» и наперсток с изображением птицы Додо, солонка и перечница в виде Тра-ля-ля и Тру-ля-ля, карманные часы с портретом Белого Кролика, всевозможные куколки-фигурки и, разумеется, те самые леденцы, за которыми когда-то ходила в лавку та самая Алиса.

Я купил две пластиковых фигурки – Алису и Кролика, баночку чая и посмотрел на часы, которые, увы, ношу не в жилетном кармане, как все нормальные кролики, а на руке. На часах было время пить чай.

Безумное чаепитие

«Около дома под деревом стоял накрытый стол, а за столом пили чай Мартовский Заяц и Болванщик, между ними крепко спала Мышь-Соня. Болванщик и Заяц облокотились на нее, словно на подушку, и разговаривали через ее голову… Стол был большой, но чаевники сидели с одного края, в уголке. Завидев Алису, они закричали:

– Занято! Занято! Мест нет!»

В кафе, название которого я не запомнил, свободные места были. Немного, но были. Большая часть столиков было занято студентами, которым повезло с родителями. Я пил из чашки хорошо заваренный Earl Grey и размышлял о том, что в Оксфорд надо обязательно приехать еще раз, имея большой запас свободного времени и тщательно проработанный маршрут.

И тогда все будет совсем по-другому.

Во-первых, должна быть правильная погода, «июльский полдень золотой». Начать надо будет с лодочной прогулки вверх по Темзе, или, как называют местные жители оксфордскую часть этой реки – Айзис. Прогулку следует совершить по тому самому историческому маршруту, по которому отправились 4 июля 1862 года Чарльз Лютвидж Доджсон, его коллега и друг достопочтенный Робинсон Дакворт и три дочери ректора Лидделла – Лорина Шарлотта, Алиса Плэзнс и Эдит. Во время этой прогулки Доджсон начал рассказывать сказку, которая позднее превратилась в книгу «Алиса в стране чудес».

Что следует брать с собой на лодочную прогулку, в 1932 году рассказала в интервью госпожа Алиса Харгривз. «Мистер Додсон… всегда брал с собой полную корзину пирожков и чайник… В редких случаях, когда прогулка длилась весь день, мы брали большую корзину с ланчем – холодные цыплята, салат, прочие вкусные вещи».

А… Вот они откуда взялись, пирожки, на которых коринками было красиво написано «Съешь меня!»

После заплыва по Темзе можно будет отправиться к пересечению этой реки с другой оксфордской речкой – Червелл, прогуляться по живописному заливному лугу Крайстчерч-мидоу, на котором Алиса когда-то хотела собрать цветов для венка, но ее планы изменил белый кролик с красными глазами и часами в жилетном кармане.

После променада по лужку я, наконец, исправлю трагическую ошибку прошлого и попаду внутрь колледжа Крайстчерч! Пройдусь по классическому четырехугольному двору, полюбуюсь правильными английскими газонами, посмотрю на статую ректора Генри Джорджа Лидделла (отца Алисы). Там еще есть статуя ректора Фелла, но совершенно не понимаю, за что ему такая честь – его детям никто книг не посвящал. Побываю в кафедральном соборе (Кэрролл был очень верующим человеком и, естественно, посещал церковь ежедневно). Собор был слегка перестроен при Кэрролле. Перестроен по инициативе ректора Лидделла, на которую недовольный изменениями Кэрролл ответил едким памфлетом. Ничего, меня вполне устроит и перестроенный вариант. Главное, чтобы пустили, чтобы не было надобности у религиозных властей колледжа закрывать доступ посторонних. Хочется надеяться, что не будет закрыт в связи с какой-нибудь еще университетской надобностью главный зал. Зал, знакомый детям нынешнего поколения по фильмам о Гарри Поттере – тот самый, в котором много скамей, старинные столы, высокие своды. Сначала студент, потом преподаватель Доджсон ежедневно обедал в этом зале, и при нем интерьер зала мало чем отличался от нынешнего. Едва ли не главное отличие состоит в том, что, разумеется, тогда среди портретов на стене не было портрета самого Льюиса Кэрролла.

На Оксфорд надо будет потратить как минимум два дня. Для того чтобы ночью услышать 101 удар колокола по имени Том, установленного на одноименной башне (Tom Tower) – это первоначальное число студентов колледжа.

Кроме Крайстчерча надо будет посмотреть другой колледж – Мертон. Мне глубоко неинтересно, сколько премьер-министров Великобритании и депутатов парламента его закончили. Мне интересно посмотреть на чудовищ на фронтоне здания, которых когда-то зарисовывали в свои альбом дочери ректора Лидделла. Горгулий, драконов, единорогов, вызывающих в памяти возвышенные строки средневековой баллады из Зазеркальной книги:

 
«О, бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик!
А в глуше рымит исполин –
злопастный Брандашмыг!”
 

В программу надо будет включить и Олений парк, принадлежащий колледжу Магдален – еще одно популярное место прогулок Кэрролла с дочерьми ректора Лидделла. В Оленьем парке действительно живет олень, если кому интересен этот факт.

Еще одна достопримечательность, которую ни в коем случае нельзя будет пропустить – музей естествознания Оксфордского университета, в котором имеется один без преувеличения сказочный экспонат.

Я говорю о птице, чье латинское имя Raphus cucullatus, но более известна она как дронт или птица додо. Дронты, когда-то обитавшие на Маврикии и соседних с ним островах были полностью истреблены голландскими и португальскими моряками в XVIII веке. Они имели необычную внешность – рост до 1 метра, вес до 25 кг, рудиментарные крылья и мощный большой клюв. Дронты не умели летать, быстро бегать и плавать – до встречи с человеком они не имели естественных врагов.

В экспозиции музея находится череп дронта с частично сохранившимся покровом и часть одной лапы (полное чучело сильно пострадало во время пожара в 1755 году, данный экспонат принято называть «оксфордским додо»), а также картины с изображением этой птицы, созданные голландцем Яном Савери в 1651 году и британцем Джорджем Эдвардсом в 1759 году (похоже, именно вторую использовал для создания классического образа птицы Додо в «Алисе в стране чудес» иллюстратор Джон Тэнниел). Есть и современная реконструкция. Согласно последним данным науки, дронт должен был быть несколько стройнее, чем на привычной всем картинке.

Додо – это не только самый знаменитый экспонат университетского музея, но и сам Кэрролл. Дело в том, что автор книг об Алисе заикался. Когда он произносил свою фамилию, у него часто получалось «До-до-до-доджсон», отчего друзья прозвали его «Додо».

Алиса Лидделл ходила вместе с сестрами в музей в компании мистера Доджсона. «Вы увидели того, кого больше нет», – сказал девочкам после этого похода мистер До-до-до-доджсон.

В настоящее время группа ученых из Оксфорда под руководством Бета Шапиро работает над поразительным по своей дерзости проектом. Они планируют реконструировать живого дронта с помощью методов генной инженерии. Очень хотелось бы, чтобы у них получилось.

И еще я буду просто много гулять по Оксфорду, как любил делать Кэрролл (он ежедневно проходил 18 миль). Покормлю уток на озере у колледжа Ворчестер. Зайду в Ботанический сад. Посмотрю на дерево гинкго, единственное дерево, пережившее ледниковый период. Проверю, водятся ли до сих пор в саду улитки – дальние потомки тех улиток, которых очень боялась Алиса Лидделл, несмотря на все заверения Льюиса Кэрролла в том, что улитки совсем не страшные.

«– Неужели здесь все цветы говорят?

– Не хуже тебя, – отвечала Лилия, – только гораздо громче.

– Просто мы считаем, что нехорошо заговаривать первыми, – вмешалась Роза».

И только вдоволь нагулявшись по Стране чудес с Зазеркальем, вернусь в обычный мир, где на вопрос: «Этот поезд идет в Лондон?» можно услышать в ответ – «Во всяком случае, я очень на это надеюсь».

Известно же, что даже “маленькая девочка должна знать, в какую сторону она едет, даже если она не знает, как ее зовут».

Даже не знаю, чего мне не будет хватать для полного счастья, когда моя вторая поездка в Оксфорд состоится. Наверное, останется только научиться играть в крокет.

Льюис Кэрролл

Чарльз Лютвидж Доджсон родился 27 января 1832 года в Дарсбери (графство Чешир). Учился в начальной школе в Уорвике в школе мальчиков Регби. Поступил в колледж Крайстчерч в Оксфорде в 1850 году. В 1854 году получает степень бакалавра искусств с отличием в математике и классических языках, со следующего года начинает преподавать математику в родном колледже. В 1855 году знакомится с Алисой Лидделл, впервые подписывает литературное произведение псевдонимом Льюис Кэрролл и начинает заниматься фотографией. В 1862 году рассказывает сестрам Лидделл сказку, которую впоследствие записывает под названием «Приключения Алисы под землей», а в 1865 году выпускает в виде книжки «Алиса в стране чудес» первоначальным тиражом 2000 экземпляров. В 1867 году едет в заграничное путешествие – посещает Германию и Россию. Цель поездки – укрепление отношений между англиканской церковью и Русской православной церковью. В 1871 году публикует вторую сказку об Алисе – “Алиса в Зазеркалье». В 1880 году оставляет занятия фотографией.

Ч. Л. Доджсон умер от бронхита 14 января 1898 года.

При жизни Кэрролла две его сказки об Алисе были опубликованы общим тиражом 160 000 экземпляров и стали главным источником его дохода, так что он даже обращался к руководству университета с просьбой понизить ему зарплату.

Только в СССР и России книги об Алисе были изданы общим тиражом более 10 млн. экземпляров. Всего они издавались на 125 языках.

Всего Чарльз Лютвидж Доджсон опубликовал 256 книг, преимущественно математических работ.

В англоязычных странах книги об Алисе – самые цитируемые книги после Библии.

Коллеги Кэрролла

Чарльз Лютвидж Доджсон, он же Льюис Кэрролл – далеко не единственный знаменитый писатель с оксфордским дипломом. Среди его дважды коллег числятся:

Оскар Уайльд,

Кеннет Грэм,

Клайв Cтэплз Льюис,

Джон Рональд Руэл Толкин

Оксфорд. Практическая информация

Общую информацию, связанную с посещением Великобритании, можно посмотреть в главе о Шерлоке Холмсе.

Железнодорожное расписание поездов между Лондоном и Оксфордом можно найти в Интернете (http://www.nationalrail.co.uk/times_fares/simple_fares.html). Поезда отправляются примерно раз в полчаса. Время в пути может колебаться в зависимости от поезда от 50 минут до 1 часа 40 минут.

Автобусы между Лондоном и Оксфордом курсируют круглосуточно, с частотой от одного до пяти-шести в час в зависимости от времени суток. При поездке в Оксфорд на арендованном автомобиле имеет смысл заранее решить проблему парковки – из-за дефицита парковочных мест в городе. Подробности можно выяснить в Интернете по адресу http://www.visitoxford.org/info-travel.asp.

Аренда прогулочной лодки в компании Oxford River Cruises (бронирование через сайт www.oxfordrivercruises.com), специальная программа «Чаепитие Болванщика». До 24 человек, цена – ₤20 с человека, но не менее ₤240.

Информацию о колледже Крайстчарч можно получить на сайте колледжа (http://www.chch.ox.ac.uk)

Время посещения колледжа – с понедельника по субботу с 09:00 до 17:00, по воскресеньям – с 14:00 до 17:00, вход – не позднее 16:30.

Поскольку Крайстчерч является действующим учебным заведением и религиозным учреждением отдельные части территории в отдельные часы могут быть закрыты для посторонних без предварительного предупреждения.

Цена входного билета может колебаться в зависимости от того, открыты ли для публики главный зал и кафедральный собор. Стандартная цена билета – от ₤3 до ₤6, действуют скидки для детей, студентов, пенсионеров и семей с детьми.

Ботанический сад (http://www.botanic-garden.ox.ac.uk) работает с 09:00 до 16:00 в ноябре-феврале, до 17:00 – в марте-апреле и сентябре-октябре, до 18:00 с мая по август. Последние посетители допускаются за 45 минут до закрытия. Оранжереи открываются в 10:00 и закрываются на 15 минут раньше закрытия сада. Цена входного билета в Ботанический сад – ₤3 (школьники бесплатно)

Музей естествознания Оксфордского университета (http://www.oum.ox.ac.uk/index.htm) работает ежедневно с 10:00 до 17:00. Вход бесплатный.

Греция. Здесь были герои легенд и мифов античности

Легенды и мифы древней Греции обычно читают в начальной школе, а к зрелому возрасту – порядком забывают. Однако по прилету в Грецию современную память быстро возвращается. Мест, про которые можно сказать «Здесь был Геракл, Тезей, Персей», обнаруживается немало.

Семивратные Фивы

Чтобы посетить все достопримечательности, увековеченные в легендах и мифах древней Греции, необходимо обладать огромнейшим запасом времени и денег. Посудите сами. Только гор с названием Олимп существует 16 штук (из них одна – на Кипре), и, разумеется, в окрестностях каждой вам скажут, что именно на данной вершине обитали боги древности. Так что имеет смысл ограничиться, например, одним античным героем и теми (пусть и не всеми) местами, с которыми связана его биография. Пусть это будет Геракл, сын великого бога Зевса и смертной женщины Алкмены.

Геракл родился в Фивах. История, связанная с его рождением, слегка напоминает телесериал. Итак. Зевс нисходил к Алкмене, приняв облик ее мужа – героя Амфитриона.

«… родились и у Алкмены близнецы: старший – сын Зевса, названный при рождении Алкидом, и младший – сынАмфитриона, названный Ификлом. Алкид и был величайшим сыном Греции. Онназван был позднее прорицательницей пифией Гераклом. Под этим именемпрославился он, получил бессмертие и был принят в сонм светлых богов Олимпа» (здесь и далее курсивом выделены цитаты из книги Н. А. Куна «Легенды и мифы древней Греции).

Существовало пророчество, что боги Олимпа могут победить титанов, только если на помощь богам придет хотя бы один смертный человек. Этим человеком и должен был стать Алкид-Геракл.

«Радуясь, что скоро родится у него сын, эгидодержавный Зевс сказал богам:

– Выслушайте, боги и богини, что я скажу вам: велит мне сказать это мое сердце! Сегодня родится великий герой; он будет властвовать над всеми своими родственниками, которые ведут свой род от сына моего, великого Персея».

Гера, жена Зевса, возненавидела внебрачного сына своего супруга еще до его появления на свет (иронической насмешкой над богиней звучит прозвание «Геракл», означающее в переводе «Слава Геры»).

Незадолго до появления Геракла на свет Гера взяла с мужа нерушимую клятву, что тот представитель рода персеидов (то есть наследников Зевса от другой земной женщины, дочери аргосского царя Данаи), кто первым появится на свет, будет повелевать своими родственниками. После этого она ускорила роды у жены царя Микен Сфенела и та на седьмом месяце беременности родила сына Еврисфея (у Н.А.Куна его имя пишется через «Э». «Зевс облегчил судьбу своего сына. Он заключил с Герой нерушимый договор, что сын его не всю свою жизнь будет находиться под властью Эврисфея. Лишь двенадцать великих подвигов совершит он по поручению Эврисфея».

Но свой первый подвиг, не включенный в список двенадцати, Гераклу пришлось совершить, лежа в колыбели в Фивах. «Гера стала преследовать Геракла с самого первого дня его жизни. Узнав, что Геракл родился и лежит, завернутый в пеленки, с братом своим Ификлом, она, чтобы погубить новорожденного героя, послала двух змей. Была уже ночь, когда вползли, сверкая глазами, в покой Алкмены змеи. Тихо подползли они к колыбели, где лежали близнецы, и уже хотели, обвившись вокруг тела маленького Геракла, задушить его, как проснулся сын Зевса. Он протянул свои маленькие ручки к змеям, схватил их за шеи и сдавил с такой силой, что сразу задушил их».

Произошло это все в греческих «семивратных» Фивах. Так их называли, чтобы не путать со «стовратными» Фивами, столицей Верхнего Египта в ту эпоху. Хотя городок Фивы существует и сегодня в средней Греции, в нем проживает аж 24 000 жителей, занятых преимущественно торговлей, никаких семи городских ворот до нашего времени не дошло. Известны только места, где они находились, да около бывших ворот Электры сохранился фундамент круглой башни – и все. За все это можно поблагодарить Александра Македонского, по приказанию которого в городе были снесены все здания, кроме дома поэта Пиндара. Впоследствии город полностью уничтожался еще несколько раз.

Практически вся территория, где находился когда-то фиванский акрополь, застроена современными домами, что не дает возможности развернуться археологам, музей Фив закрыт на реконструкцию (до нее, судя по описанию фондов, в нем трудно было увидеть что-то, связанное со временами Геракла). В общем, если нет сильного избытка времени, родной город Геракла можно исключить из маршрута.

«Счастливо жил Геракл в семивратных Фивах. Но великая богиня Гера по-прежнему пылала ненавистью к сыну Зевса. Она наслала на Геракла ужасную болезнь. Лишился разума великий герой, безумие овладело им. В припадке неистовства Геракл убил всех своих детей и детей своего брата Ификла. Когда же прошел припадок, глубокая скорбь овладела Гераклом. Очистившись от скверны совершенного им невольного убийства, Геракл покинул Фивы и отправился в священные Дельфы вопросить бога Аполлона, что ему делать.

Аполлон повелел Гераклу отправиться на родину его предков в Тиринф и двенадцать лет служить Эврисфею».

Отправимся вслед за ним и мы.

Дельфы – пуп Земли

Стоящий на склоне небезызвестной горы Парнас город Дельфы – центр вселенной, как было доподлинно известно древним грекам. Тут находился омфал, он же пуп земли. А также прорицалище (оракул) при храме Апполона, в котором надышавшаяся испарений ядовитого источника жрица-пифия давала прогнозы развития древнегреческого государства на краткосрочную перспективу. Так, именно по совету пифии был основан город Византион (ныне Стамбул).

Современный городок Дельфы интересен посетителю как находящийся по соседству с включенным в список Всемирного наследия ЮНЕСКО археологическим заповедником Дельфы – развалинами великого античного города, одной из главных достопримечательностей Греции. В свое время предки местных жителей обитали в домах, стоявших прямо среди античных развалин, смело используя бесплатный мрамор в хозяйстве, но в конце XIX века были переселены на новое место по настоянию археологов. В современном городке есть отели разных бюджетных категорий, таверны и, сувенирные лавочки. Впрочем, селиться тут не обязательно, в городок можно легко доехать из Афин, все осмотреть и в тот же день вернуться обратно.

В археологическом заповеднике Дельф ни в коем случае не стоит упускать из виду музей, в экспозиции которого немало интереснейших экспонатов античной поры. На территории заповедника находятся руины амфитеатра, а также бывший стадион, на котором когда-то проводились Пифийские игры (вторые по авторитетности в античном мире после Олимпийских, оригинальных Олимпийских, разумеется). Наилучшую степень сохранности (точнее, наибольшую работу, проделанную реставраторами) показывает Афинская сокровищница. А вот от прославленного храма Апполона сохранилось не так уж много – фундамент и несколько колонн. Зато любимые деревья бога – лавры и кипарисы – в окрестностях Дельф представлены в изобилии. Никуда не делась и скала, с которой служители храма когда-то сбросили летописца Эзопа, которы обвинял их в излишней роскоши и ошибочных предсказаниях оракула.

Впрочем, это к Гераклу уже не относится. Античный герой в точности предсказаний и необходимости их исполнения не сомневался.

Крепкостенный Тиринф и обильные златом Микены

«Геракл поселился в Тиринфе и стал слугой слабого, трусливого Эврисфея. Эврисфей боялся могучего героя и не пускал его в Микены. Все приказания свои передавал он сыну Зевса в Тиринф через своего вестника Копрея».

Крепкостенный Тиринф был назван так Гомером недаром. Мало на свете найдется столь мощно укрепленных цитаделей. Семиметровые стены на двадцатиметровом каменистом холме, возвышающемся на морском берегу, представляли собой мощную защиту от возможных агрессоров. Развалины Тиринфа внесены в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Хоть и пострадав от времени (33 века как-никак!) и недавних землетрясений, крепость и сегодня производит впечатление. Тиринф не включен в традиционные туристические маршруты. Любителям старых крепостей стоит сюда добраться, чтобы без помех, в гордом одиночестве, побродить среди циклопических стен, посетить бывшую комнату царя площадью 240 кв. м. и его каменную ванную (тоже впечатляющих размеров). Можно только пожалеть, что во дворце не осталось крыши, фресок на стенах и напольной плитки с изображением дельфинов и осьминогов. К счастью, отдельные элементы внутренней отделки обнаруживаются в Национальном археологическом музее в Афинах.

Обильные златом Микены (читатель, наверное, уже догадался, чей это эпитет предшествует названию города) гораздо более известны и популярны у туристов, чем Тиринф. Развалины Микен также внесены в список Всемирного наследия, имеют много общих черт с тиринфской крепостью, да и находятся неподалеку, в той же префектуре Арголида. Точно также лучшие образцы археологических находок из Микен можно увидеть в Национальном археологическом музее в Афинах. На территорию микенского акрополя посетители входят через прославленные «Львиные ворота» – символ силы и власти микенских царей.

Они сложены из двух громадных вертикальных плит, покрытых третьей, над которой в кладке оставлено отверстие, закрытое более легкой по весу плитой со скульптурным рельефом в виде изображенных в профиль двух львиц, грозно смотрящих вниз. Судя по всему, через эти ворота должен был постоянно ходить туда-сюда гонец Копрей, передававший Гераклу приказы микенского царя, а царю – отчеты о выполненной Гераклом работе.

Подвиги далее будут перечислены в порядке, привычном по книге Н.А.Куна (хотя в других источниках порядок может быть другим).

Немейский лев

Первый подвиг, который был заказан Гераклу царем, сидевшим за Львиными воротами – убийство Немейского льва.

Чудовищный лев, обитавший в роще рядом с храмом Зевса в Немее, жил в пещере с двумя входами, был неуязвим для стрел и мешал паломникам посещать храм. «Этот лев, порожденный Тифоном и Ехидной, был чудовищной величины».

Чтобы справиться с чудовищем, Геракл первоначально завалил один из выходов пещеры, в которой обитал лев, громадными камнями и за этими же камнями спрятался в засаде. Далее события развивались так. «Совсем к вечеру, когда уже надвигались сумерки, показался чудовищный лев с длинной косматой гривой. Натянул тетиву своего лука Геракл и пустил одну за другой три стрелы во льва, но стрелы отскочили от его шкуры – она была тверда, как сталь… Озираясь во все стороны, лев стоял в ущелье и искал горящими яростью глазами того, кто осмелился пустить в него стрелы. Но вот он увидел Геракла и бросился громадным прыжком на героя. Как молния сверкнула палица Геракла и громовым ударом обрушилась на голову льва. Лев упал на землю, оглушенный страшным ударом; Геракл бросился на льва, обхватил его своими могучими руками и задушил».

Шкуру убитого льва герой принес царю Эврисфею как доказательство того, что первый подвиг совершен.

На современной карте Греции легко обнаруживается город Новая Немея, а по соседству с ним – деревня Ираклион. Деревня, как и одноимененный город на острове Крит, разумеется, получила свое название в честь Геракла. Прямо рядом с деревушкой находится место археологических раскопок. Бывший храм Зевса в Немее сохранился немногим лучше, чем храм Апполона в Дельфах. От того храма, посетителей которого пугало чудище в львиной шкуре, остался только фундамент. Более молодой, каких-то двадцать три столетия от роду, храм на том же месте – и тот толком не устоял. Удержаться в вертикальном положении удалось лишь трем колоннам храма, еще шесть колонн вернули в исходное положение археологи.

Если что и оказалось не подверженным времени, так это немейское вино, качество которого отмечал еще Гомер. Лучшего красного вина, чем выросшее в этом регионе, в Греции не существует. Популярное прозвание вина этого вина – «кровь Геракла». Готовый тур из Афин предусматривает посещение как руин, так и винзавода.

Лернейская гидра

Вторым подвигом Геракла было уничтожение гидры, чудовища с телом змеи и десятью головами дракона (одна из голов была бессмертной). Гидра приходилась родной сестрой Немейскому льву. Жившая близ озера Лерна гидра уничтожала целые стада, опустошала окрестности, а плодородную долину, в которой жила, превратила в болото. В постгераклову эпоху дело гидры продолжила природа, а затем люди. Лернейское озеро сначала успело заилиться, а потом было осушено. И хотя археологам достоподлинно известны точные координаты бывшего озера, простому туристу в этих краях смотреть особо не на что.

Стимфалийские птицы

Третий подвиг Геракла – уничтожение птиц Стимфальского озера. «Чуть не в пустыню обратили эти птицы все окрестности аркадского города Стимфала. Они нападали и на животных, и на людей и разрывали их своими медными когтями и клювами. Но самое страшное было то, что перья этих птиц были из твердой бронзы, и птицы, взлетев, могли ронять их, подобно стрелам, на того, кто вздумал бы напасть на них».

Согласно мифу, этот подвиг Гераклу помогла совершить богиня Афина-Паллада. Она передала герою два медных тимпана, выкованных богом Гефестом. Громкий звук от ударов в тимпаны перепугал птиц, которые поднялись над лесом. В этот момент Геракл начал стрелять в них из лука – часть перебил, а часть улетела и никогда больше не возвращалась в Грецию, поселившись где-то на берегах Понта Эвскинского (Черного моря). Где они обосновались – в современной Болгарии, Турции, Румынии или в Крыму – легенда умалчивает.

Что касается Стифмальского озера (его также иногда называют Заракским озером), то его сегодня, как это ни забавно, в основном посещают те туристы, которых интересует наблюдение за птицами. Здесь можно увидеть орлана-белохвоста, белоглазую чернеть, малую выпь.

Керинейская лань

Следующим по счету подвигом Геракла была поимка Керинейской лани, названной так по имени города, где ее увидели впервые. Эвсифей требовал поймать лань живой.

«Эта лань была необычайно красива, рога у нее были золотые, а ноги медные. Подобно ветру, носилась она по горам и долинам Аркадии, не зная никогда усталости. Целый год преследовал Геракл керинейскую лань. Она неслась через горы, через равнины, прыгала через пропасти, переплывала реки. Все дальше и дальше на север бежала лань. Не отставал от нее герой, он преследовал ее, не упуская из виду. Наконец Геракл достиг в погоне за падью крайнего севера – страны гипербореев и истоков Истра».

Исток Дуная (Истра) – это Шварцвальд, горный массив в Баден-Вюртемберге на юго-западе Германии, хотя вряд ли древние греки настолько хорошо представляли, что такое крайний, с их точки зрения, север.

Теперь о начальной точке маршрута погони Геракла за ланью. Греческую Керинею не следует путать с почти одноименным (точнее, одноименным, но по-другому транскрибированным на русский) городом Киринея в северной части Кипра. Кипрская Киринея, правда, гораздо интереснее с точки зрения чужеземца. Керинея греческая – маленькое село с сотней обитателей, находящееся в 4 км от того места, где стояла когда-то античная Керинея. Никаких ланей в местных горах сегодня, естественно, уже не водится.

Эриманфский кабан и битва с кентаврами

Поимка Эриманфского кабана (иногда называемого Эриманфским вепрем) была пятым подвигом античного героя. «Этот кабан, обладавший чудовищной силой … не давал и людям пощады и убивал их своими огромными клыками».

По дороге на подвиг Геракл навестил кентавра Фола, который угостил героя вином, что вызвало недовольство других кентавров. В сражении Геракла с человекоголовыми лошадьми полегло немало последних, отравленной желчью Лернейской гидры стрелой был смертельно ранен даже друг героя Хирон, мудрейший из кентавров.

«В глубокой печали Геракл покинул Хирона и вскоре достиг горы Эриманфа. Там в густом лесу он нашел грозного кабана и выгнал его криком из чащи. Долго преследовал кабана Геракл, и, наконец, загнал его в глубокий снег на вершине горы. Кабан увяз в снегу, а Геракл, бросившись на него, связал его и отнес живым в Микены. Когда Эврисфей увидал чудовищного кабана, то от страха спрятался в большой бронзовый сосуд».

Гора Эриманф в наши дни носит название Олонос, река Эриманф сохранила свое имя. Для подъема на гору не требуется специальной подготовки, а великолепные виды (по уверениям гидов, с вершины можно увидеть большую часть Ахеи) вполне оправдывают усилия, потраченные на восхождение. Кентавров встретить, скорее всего, не удастся.

По неподтвержденным в книге Н.А.Куна сведениям, Геракл пустил вепря на жаркое. Да, кстати…

Геркулес не ел «Геркулес» (лирико-гастрономическое отступление)

Не токмо духовной пищей жив приехавший в Грецию турист. Экспериенс, как говорят англоязычные, не будет полон без древнегреческой кухни.

Греческая кухня времен античности отличается от современной греческой кухни, хотя в кровном родстве трудно усомниться.

Типичный завтрак, которым мог бы лакомиться тот же Геракл или его прадед и одновременно сводный брат (вот такая запутанная у них была генеалогия) Персей – это хлеб, брынза и вино. Возможно, также оливки и фиги (инжир). Возможно, йогурт с вареньем. Современный грек вполне может начать даже рабочий или с большей вероятностью выходной день примерно такой же комбинацией. В составе шведского стола греческого отеля вполне могут оказаться все элементы перечисленного набора блюд.

От чего отказались греки с античных времен – так это от привычки разбавлять вино водой в пропорции 1:2 или 1:3, по вкусу. Говорят (как проверить – непонятно), что и качество греческого вина с гомеровских времен улучшилось. Хотя и сегодня, увы, Греция – не мировой лидер виноделия. Греки – скорее любители (в любом смысле слова), чем профессионалы вина. Слово «симпозиум» в Древней Греции означало выпивку в хорошей компании, а вовсе не собрание ученых мужей в душном зале с жесткими стульями, скучными речами и без какой-либо выпивки.

Сами греки утверждают, что они изобрели хлеб. На самом деле, древние греки научились хлебопечению у древних египтян, а затем в свою очередь обучили древних римлян. Тем не менее, стаж солидный и в хлебе греки понимают. Правильным, античным хлебом считается пшеничный или ячменный хлеб грубого помола.

Изобретателями сыра (а точнее, феты-фетаки-брынзы, рассольного сыра из овечьего молока) в Греции считали богов.

Что касается всего остального, то, по мнению знатока кулинарной истории Александра Дюма-отца, греки никогда не знали высокой кулинарии, в отличие от римлян. Только не говорите об этом факте грекам.

Не поднимаясь до больших высот, кухня античной Греции отличалась, тем не менее, диетической сбалансированностью. Современники Геракла были преимущественно подтянутыми. Полезным для их здоровья было и то, что древняя греческая кухня не знала животного масла, только растительное.

Основой кухни античных греков были рыбы и морепродукты. Традиции рыбной кулинарии греки, к счастью, пронесли сквозь тысячелетия. И сегодня стоящий на набережной или в порту ресторан, где ассортимент зависит от улова, зато свежесть рыбы и морепродуктов гарантирована – самое правильное место для обеда или ужина.

Мясо на стол современников Геракла попадало не часто. Обычно только в праздники, то есть в дни жертвоприношений (так что версию с зажаренным героем вепрем следует считать вполне вероятной).

Древние греки были большими специалистами по сладкому, хотя не знали о сахаре, используя вместо него мед. Из меда гнали также приторное вино – любимый аперитив.

Замечательно, что у античной греческой кухни есть в современной Греции свой ресторан – «Археон гевсис» («Вкусы древних»). Меню этого ресторана составляли специалисты по античной истории, рядом с названием каждого блюда сообщается, из какого трактата взят рецепт. В соответствии с исторической правдой в меню отсутствуют картофель, помидоры, лимоны, апельсины и прочие продукты, попавшие в Грецию из других стран в более поздние исторические эпохи. При этом цены ресторана вполне приемлемые, горячие блюда стоят в интервале €10—20.

P.S. Так, просто, к сведению. Вопреки названию, геркулесовая каша не имеет ничего общего с Грецией. Это просто успешный российский брэнд эпохи первого капитализма – «Геркулес».

Гречки, то есть гречневой каши, древние греки тоже не знали (да и современные не знают). Грецкие орехи в античной Греции были дорогостоящим импортным продуктом. Обычный люд под словом «орехи» понимал лесные и миндаль.

Вот как обманчивы бывают названия!

Но вернемся к подвигам Геракла.

Авгиевы конюшни

Шестой подвиг Геракла – очистка от навоза конюшен и скотного двора Авгия, царя Элиды, сына бога Гелиоса.

«Бог солнца дал своему сыну неисчислимые богатства. Особенно многочисленны были стада Авгия. Среди его стад было триста быков с белыми, как снег, ногами, двести быков были красные, как сидонский пурпур, двенадцать быков, посвященные богу Гелиосу, были белые, как лебеди, а один бык, отличавшийся необыкновенной красотой, сиял, подобно звезде».

Сложно представить количество навоза, сопутствующее этому богатству, тем более, что до Геракла в течение 30 лет никто не занимался его очисткой. Геракл предложил царю очистку всего этого за сутки – в обмен на десятую часть стад Авгия. Царь дал согласие. Герой отвел на скотный двор воды рек Алфея и Пенея и свою часть договора выполнил. Авгий же свою – нет (за что и был впоследствии застрелен Гераклом, но это уже другая история).

Название «Элида» сохранилось на карте Греции. Жители нома (провинции) Элида до сих пор имеют репутацию специалистов по выращиванию породистых лошадей, а также безмерно гордятся тем, что элидский город Олимпия был родиной Олимпийских игр и большинства чемпионов этих спортивных состязаний античности.

Город Элида, бывшая столица провинции – ныне маленькая деревушка, которая, тем не менее, может похвастаться археологическим музеем (одним из самых примечательных экспонатов которого – мозаичные полы с изображением девяти муз и подвигов Геракла) и очень хорошо сохранившимся античным амфитеатром. Да, главное – там чисто!

Критский бык

Место седьмого подвига Геракла известно с максимальной точностью и посещаемо огромным числом туристов. Просто потому, что это популярное место отдыха, в том числе у россиян.

Седьмой подвиг, заказанный герою царем Эврисфеем – укрощение свирепого быка на острове Крит. Бык, которого царь Минос пожалел принести в жертву богу морей Посейдону и оставил себе, сошел с ума, сбежал из стойла и терроризировал весь остров.

В истории о седьмом подвиге наглядно проступают черты античного антипиара. Слушателя мифа убеждают в превосходстве Греции над ближайшими государствами. По дороге на Крит буря забрасывает Геракла в Египет, где великого грека чуть не приносят в жертву. К счастью, все хорошо кончается (для Геракла). Разбросав негодяев-египтян, он быстро доплыл до Крита, объездил быка и приплыл на нем прямо по морю в родные Микены. От нового хозяина-царя бык, впрочем, тоже сбежал и продолжал себя плохо вести уже на континенте, но это уже не вина Геракла.

Из запутанных и противоречивых греческих мифов трудно понять, был ли этот самый бык или какой другой отцом Минотавра – страшного чудовища, получеловека-полубыка.

Минотавра убил уже не Геракл, а другой герой греческих мифов, Тезей. Схватка происходила в Лабиринте, то есть в подземных помещениях царского дворца в Кноссе, бывшей столице острова. Из подземелья Тезей смог выбраться наружу благодаря нити, данной ему дочерью местного царя Ариадной.

Да, еще – лабиринт проектировал Дедал (тот самый, что сделал крылья для себя и сына Икара). В общем, немало мифологических героев было так или иначе связано с этим зданием.

Слово «лабиринт» на самом деле неплохо соответствует планировке кносского дворца, в чем может убедиться любой турист, попавший на Крит. Дворец в Кноссе для своих 3500 или около того лет неплохо сохранился. Не то чтобы он выглядел совсем как новый, но до наших дней дошел не только фундамент, но также лестницы и стены многих помещений, в отдельных случаях даже с фресками. Среди изображений, встречающихся на фресках, можно увидеть картинку, на которой показано, как критские юноши участвуют в играх с быками. Так что все эти истории с Гераклом и Тезеем – мифы, конечно, но основанные на реальных событиях. Другие фрески – с дельфинами и девушками топлесс – тоже хороши, но к подвигам Геракла отношения не имеют.

И еще: фрески, которые можно увидеть во дворце, копии. Оригиналы – в археологическом музее главного города Крита, города, носящего имя Геракла, – Ираклион. От города до дворца – 5 км. Экскурсия во дворец и музей едва ли не самая популярная из всех предлагаемых приезжающим на остров туристам. Пусть даже местные экскурсоводы порой путают Геракла с Тезеем. Зато любой из гидов не забудет упомянуть, что во дворце была проточная канализация, а в царских покоях – первый в мире сливной бачок.

Да, и еще на Крите есть пляжи!

Зарубежные подвиги

С лошадьми, но уже не породистыми авгиевыми, а чудовищными конями-людоедами фракийского царя Диомеда – был связан восьмой подвиг Геракла. Географическая привязка этого подвига трудна – античная Фракия может соответствовать сегодня не только Греции, но также Болгарии или Турции. Подобная же проблема и с девятым подвигом (когда Геракл достал пояс царицы амазонок Ипполиты). Античное описание маршрута героя, поплывшего к амазонкам, не грешит точностью координат, и выглядит примерно как – «самые дальние берега Эвксинского Понта». То ли это Крым, то ли Абхазия, то ли олимпийский город Сочи – сложно сказать. Но определенно не Греция.

Сложно определить также, где находился легендарный остров Эрифия (стада великана Гериона, десятый подвиг), ясно лишь, что по дороге к этому острову герой проплыл через пролив Гибралтар, по берегам которого водрузил Геркулесовы столпы (то ли не сохранились, то ли никогда и не существовали). Где-то в тех же далеких краях, где день сходится с ночью, росли и золотые яблоки Гесперид (двенадцатый подвиг).

По вполне понятным причинам не рассматривается возможность посещения любопытствующими туристами места, где был совершен одиннадцатый подвиг Геракла (похищение трехголового пса Цербера, охранявшего вход в царство мертвых, Аид).

Н.А. Кун – русский, советский древнегреческий писатель

Подавляющее большинство жителей нашей страны (включая автора этих строк) не учили древнегреческий, не читали Гомера, Софокла, Еврипида и Гесиода в оригинале. Едва ли не самый популярный источник информации о богах и героях древней Греции на русском языке – книга Николая Альбертовича Куна «Легенды и мифы древней Греции».

Н. А. Кун родился 21 мая 1877 года в Москве, в дворянской семье. С отличием закончил Московский императорский университет в 1903 году. Из-за участия в студенческом движении не был оставлен при университете и трудовую карьеру начал преподавателем античной истории в женской учительской семинарии имени П. П. Максимовича в Твери. В 1905 году выслан из Твери с рекомендацией выехать за границу распоряжением губернатора П.А.Слепцова (вскоре убитого террористом-эсером). Николай Кун, покинув Россию, два года работает в Берлинском университете, после чего возвращается в Тверь, откуда вскоре переезжает в Москву. В 1908—1918 годах читает лекции по истории древнего мира на Московских высших женских педагогических курсах имени Д.И. Тихомирова. В 1911—1912 годах проводит экскурсии для московских учителей в римских музеях. В 1915 году занимает пост профессора на кафедре истории религий в Московском государственному университете им. А. Л. Шанявского. С 1920 года – профессор факультета общественных наук 1-го МГУ. С 1933 – редактор отдела древней истории Большой советской энциклопедии и Малой советской энциклопедии. С 1935 – профессор Московского государственного института истории, философии и литературы (ИФЛИ).

Литературную карьеру Н. А. Кун начал как переводчик, опубликовав в 1907 году перевод немецкого памфлета начала XVI века «Письма темных людей» Ульриха фон Гуттена. Также является автором книг «Сказки африканских народов», «Сказки цыган», «Сказки народов островов Великого океана», «Магомет и магометанство», «Первобытная религия», «Италия в 1914 году», «Предшественники христианства (Восточные культуры в Римской империи)», «Первобытная религия», «Греческие колонии на берегу Чёрного моря».

Свою самую популярную книгу Н.А.Кун написал в 1914 году. Первоначально она носила название «Что рассказывали древние греки и римляне о своих богах и героях». Книга была впервые издана в 1922 году. При повторном издании в 1937 году из названия исчезло слово «римляне» – как вызывающее ненужные ассоциации с фашистским режимом Муссолини в Италии. В 1940 году при очередном переиздании книга получила привычное нам название «Легенды и мифы древней Греции», под которым впоследствии более 100 раз переиздавалась в нашей стране и за рубежом и продолжает издаваться в наши дни.

Николай Альбертович Кун был не только знатоком античности, но обладал разносторонними интересами. Он играл в любительских спектаклях, увлекался астрономией, фотографией, хорошо рисовал, занимался столярным делом (сам сделал всю мебель для рабочего кабинета), был талантливым садоводом.

Н.А.Кун умер во время лекции 28 декабря 1940 года.

Греция. Практическая информация

Греция входит в шенгенское пространство, поэтому для посещения этой страны подойдет многоразовая шенгенская виза, выданная посольством любой страны, подписавшей Шенгенское соглашение или однократная виза, выданная посольством Греции.

Из консульств европейских стран в Москве греческое считается одним из наиболее лояльных по отношению к туристам.

До Фив можно добраться из Афин на автобусе или по железной дороге (поезд на Салоники). Шоссе «Афины-Салоники» проходит в 5 км от города.

Место проведения археологических раскопок открыто для посещения с 08:00 до 15:00 ежедневно.

До Дельф из Афин ходят прямые рейсовые автобусы, можно воспользоваться готовым туром.

В Микены можно добраться по железной дороге (линия «Коринф-Триполи») и на автобусе из Коринфа и Аргоса.

В Тиринф проще всего попасть из Аргоса. Развалины дворца открыты для посещения ежедневно с 08:30 до 15:00. Входной билет – €3 (существуют скидки и право бесплатного прохода для многочиселнных льготных категорий посетителей, в отдельные дни года вход бесплатный для всех).

Из Тиринфа в Микены можно попасть с пересадкой в Нафплионе (для удобства можно поселиться в отеле в этом городе, интересном с туристической точки зрения, хотя его достопримечательности относятся к более поздним историческим эпохам). Микенский акрополь открыт для посещения ежедневно, в зимнее время с 08:30 до 15:00, в летнее время с 08:00 до 19:30 (по понедельникам с 12:00). Входной билет – €8 (существуют 50%-ные скидки и право бесплатного прохода для льготных категорий посетителей, в отдельные дни года вход бесплатный для всех).

В Немею проще всего попасть в рамках готового тура или на арендованном автомобиле. Общественным транспортом пользоваться неудобно. елезнодорожная станция Немея, располагающаяся между Коринфом и Аргосом, находится в 4 км от места археологических раскопок. Автобусы идут по шоссе, параллельному железной дороге.

До Стимфальского озера можно добраться из Коринфа или из Немеи на личном автотранспорте или такси.

Керинея труднодоступна без личного автотранспота.

До горы Олонос и реки Эриманф лучше всего добираться автотранспортом из города Патра (Патрас), столицы провинции Ахея.

В деревню Элида можно попасть только на автотранспорте. Ближайший населенный пункт, где можно найти такси – Амалиада (в 14 км)

Ресторан Archaion Gefsis в Афинах. 22 Kodratou Street, 2 линия метро, станция Metaxourghio (http://www.thematic-dining.gr/arxaion/). Ресторан открыт со вторника по субботу с 17:00 до 01:00, в воскресенье – с 12:30 до 17:30, понедельник – выходной.

Финляндия. Здесь были Муми-тролли

Страны Северной Европы населены сказочными персонажами столь густо, что даже турист, заехавший в этот регион с самым краткосрочным визитом, имеет большой шанс столкнуться с фантастическими созданиями. В Финляндии вероятнее всего встретить муми-троллей, снорков, снусмумриков, хемулей и других героев книг Туве Янссон.

Муми-весна и Муми-лето

Как известно любому почитателю и даже просто читателю сказок Янссон, зимой Муми-тролли впадают в спячку. «И по правде сказать, это очень разумно, если кто не любит холода и темноты» (здесь и далее в кавычках приводятся цитаты из книг Туве Янссон в классическом переводе В. Смирнова).

Муми-тролли поступают очень мудро. Январскую Финляндию и Финляндию июльскую сложно признать за одну и ту же страну. В январе здесь еще с грехом пополам может весело провести время взрослый (пока не закончился привезенный с собой из России 1 литр водки на человека, дозволяемый таможней). Даже Дед-Мороз, перевези его из Великого Устюга в Лапландию, покраснел бы носом сильнее обычного. А ребенку что делать? В спячку, в спячку…

Проспать холодную и темную зиму и ехать в Финляндию как минимум весной, когда в Муми-дол прилетают первые кукушки, а еще лучше – летом. Когда автомобильные дороги не посыпаны мелко наколотым гравием, реки и озера не закованы льдом, а зеленого цвета, похоже, даже больше, чем зимой было белого.

А еще лучше – тихим теплым летним днем, когда вода не слишком холодная – не только в аквапарке Serena, но и в одном из бесчисленных озер и даже в Финском заливе.

В Финляндии есть не только северные олени, северное сияние и Полярный круг. Там еще есть цветущие долины, песчаные пляжи, одинокие горы, таинственные гроты, роскошная рыбалка, легко доступные и при этом практически необитаемые острова.

Муми-консульство

«Муми-папа и Муми-мама принимали всех незнакомцев с невозмутимым спокойствием, лишь ставили новые кровати да расширяли обеденный стол. Так вот и выходило, что в доме всегда было полно народу и каждый занимался, чем хотел, нисколько не заботясь о завтрашнем дне»

С учетом личного опыта общения с консульством Финляндии в Москве и рассказов друзей об аналогичном заведении в Санкт-Петербурге автор этих строк с удовольствием присудил бы финским консульским учреждениям в России почетное звание «образцово-показательных». Приходя в консульские миссии многих стран, о подобном отношении можно только мечтать. Здесь не просят заполнять многостраничные анкеты, отвечая на вопросы вроде «К какому клану и племени вы относитесь, умеете ли вы стрелять из подствольного гранатомета?» Здесь не предлагают принести две ксерокопии всех пустых страниц внутреннего паспорта, фотоснимок размером строго 3,87х2,69 мм с лицом, занимающим не менее 65 и не более 70 процентов кадра. Здесь не посылают всех туристов в аккредитованную турфирму, бронирующую только дорогие отели и только по удвоенной цене.

Как театр с вешалки, финское гостеприимство начинается с консульства.

Муми-Хельсинки

Столица Финляндии связана только с автором книг о Муми-троллях, но не с их содержанием. Туве Янссон родилась в Гельсингфорсе, когда город Хельсинки еще назывался именно так и к тому же был российским, в Хельсинки же она умерла. Так что, пусть и с небольшой натяжкой, ее можно считать великой русской писательницей-сказочницей.

Но, хоть этот город и отсутствует в сказках, не будем его вычеркивать из нашего рассказа. Все-таки заметная доля российских туристов, прибывающих в страну, начинает знакомство с Финляндией со столицы. И в столице же чаще всего гости в первый, но далеко не в последний, понятно, раз, видят изображения Муми-тролля, его папы и мамы, его лучшего друга – вечно путешествующего хипповатого музыканта Снусмумрика, обаятельной фрекен Снорк и ее брата, малютки Сниффа, зануды и аккуратиста Хемуля и прочих сказочных героев Янссон.

В почтовом отделении можно увидеть конверты и марки с Муми-троллями, в продуктовом магазине – конфеты и шоколадки с ними же, в промтоварном – носки и постельное белье аналогичной тематики, в канцелярском – ручки, блокноты и настенные календари, в аптеке – памперсы. Не обойдется без изображений Муми-тролля в киоске, продающем аксессуары для сотовых телефонов. Да что уж тут говорить, если даже президента Финляндии Тарью Халонен многие жители страны называют не иначе как «Муми-мама».

Хельсинки – городок небольшой, компактный. Раз уж вы здесь все равно оказались, главные достопримечательности можно осмотреть за несколько часов. Любимым маршрутом российского туриста от железнодорожного вокзала надо дойти улицей Алексантеринкату (Александерсгатен) до памятника императору Александру II на Сенатской площади. Сфотографироваться на ступенях лютеранского Кафедрального собора (что за спиной упомянутого памятника). Потратить следующий кадр на самое старое здание города (все тот же памятник обращен к нему лицом). Еще пять-десять минут прогулки – мимо махонького такого президентского дворца – к красного кирпича православному храму, Успенскому кафедральному собору. Далее разворот – и движемся вдоль залива по улице Похьейсэспланада (Северная эспланада). Это, разумеется, излюбленное место прогулок жителей Хельсинки, построенное вскоре после вхождения Финляндии в состав Российской Империи в связи с переносом столицы из Турку.

По дороге нам встретится бронзовый двуглавый орел (все-таки поразительна привычка финнов не сносить памятники, как это принято в странах, расположенных южнее). По выходным дням под сенью орла работает сувенирно-продовольственный рыночек.

Но хватит предаваться чувству имперской ностальгии! Вам не кажется, что мы отошли от главной темы путешествия? Так не пойдет. В доме №33 по упомянутой улице расположен торговый пассаж Kamp Galleria, в котором среди всяческих бутиков можно найти и особый магазинчик, специализирующийся на сувенирах Муми-тролльской тематики. Разумеется, там есть и самый правильный из возможных муми-сувениров. Вот такой: «Он достал какую-то диковинную штуку из дутого стекла и потряс ее. В стеклянном шаре вихрем вскружились снежинки и опали на домик с окнами из посеребренной бумаги».

Хорошим ориентиром по поиску магазина для муми-фанатов может послужить громадный белый надувной Муми-тролль перед входом. Если вы его не видите, значит, скорее всего сегодня – воскресенье, а в воскресенье в Хельсинки крайне сложно найти работающий магазин.

Утолив жажду шоппинга, можно насладиться прекрасным, отправившись в парк Кайсаниеми, любимое место прогулок финских рокеров, металлистов, иммигрантов и просто молодежи. Совсем недалеко от входа в парк (если идти от железнодорожного вокзала), за зданием Национального театра находится бассейн с фонтаном и установленная в 1931 году бронзовая статуя «Convolvulus». Convolvulus в переводе с латыни – это растение вьюнок, оно же дневная красавица. Моделью для этой скульптуры работы Виктора Янссона была его юная дочь Туве. Настоящая дневная красавица. Производит впечатление, даже если не знать, что эта очаровательная девушка – еще и будущая создательница мира Муми-троллей.

Если у вас не вызывает отрицательных эмоций посещение кладбищ, еще одно место в Хельсинки, куда можно отправиться – кладбище Хиетаниеми, которое можно считать финским аналогом нашего Новодевичьего – главным кладбищем государства. Только президентов Финляндии здесь покоится 6, в том числе – Карл Густав Эмиль Маннергейм. Часть кладбища – военные захоронения павших в войнах с СССР и нацистской Германией. Есть православная, мусульманская и еврейская части кладбища. В православной части, например, похоронена фрейлина и лучшая подруга последней российской императрицы Анна Вырубова. Еще один сектор кладбища – своеобразные «Литераторские мостки», здесь называемые «Холмом художников». Могила Туве Янссон тоже находится на кладбище Хиетаниеми. Немного странно звучит, но у нее очень стильное и оптимистичное надгробие. А на могиле художника Бертеля Хинтце, большого друга сталинского СССР можно увидеть уменьшенную вдвое по сравнению с оригиналом статую «Convolvulus».

А теперь можно идти на вокзал – за билетом в Тампере. Все. Экскурсия по столице Финляндии закончена.

Туве-Хааменлинна

При желании на полпути между Хельсинки и Тампере можно сделать остановку и посмотреть на достопримечательность, связанную, правда, не с книгами о Муми-троллях, а с их автором.

В Хаменлинне установлена скульптура «Nuoruus» («Юность»). Еще одна очаровательная бронзовая нагая девушка. Уже знакомая тем, кто побывал на кладбище Хиетаниеми. 17-летняя Туве. Автор работы, разумеется, Виктор Янссон.

Еще в Хаменлинне стоит обязательно посмотреть средневековый замок Хаме, а количество музеев для посещения определить, исходя из наличия свободного время. Выбор же музеев очень широк – исторический, художественный, музей Тюрьмы, дом-музей Яна Сибелиуса, дом Паландера (преподавателя русского языка в местном лицее), музей сберегательного банка (макет сберкассы двадцатых годов прошлого века), музей электричества, музей артиллерии, дом музей художника Алексантери Ахола-Вало. Впечатляющий список для маленького городка, правда?

Муми-Тампере

Поезд на Тампере сложно перепутать. Один из вагонов состава разрисован изображениями сказочных героев Туве Янссон. Как и в других финских поездах, курильщикам табака и гражданам с собаками выделены отдельные отсеки, в тамбуре всегда находится место для пары-тройки велосипедов. Время в пути – около двух часов.

Тампере, как гласят путеводители, является столицей Озерного края. Объяснение этому термину легко находится на карте страны. Город невелик. По сравнению с ним даже Хельсинки может показаться бурлящим мегаполисом. Но при этом число достопримечательностей весьма велико для райцентра с населением около 200 тыс. человек. И у туристов с детьми младшего школьного и старшего дошкольного возраста выбор занятий в этом городке не уже, чем в столице Финляндии.

Если центр Хельсинки пробуждает ностальгию по Российской империи, то в Тампере многим представителям старшего поколения наверняка захочется вспомнить свое пионерское детство и прочитать насмерть забитое в память стихотворение: «В воскресный день с сестрой своей мы вышли со двора, я поведу тебя в музей – сказала мне сестра» (эта цитата, разумеется, не из Туве Янссон, а из какого-то советского детского пиита, фамилии которого нечего делать в моем рассказе). Дело в том, что в столице Озерного края можно обнаружить заведение, аналог которого в Москве давно закрыт – музей Владимира Ильича Ленина. Удивительно, но данный музей почему-то пользуется гораздо большей популярностью у посещающих Тампере американцев, англичан и т. п., но не у русскоговорящих туристов.

Стоит ли заглядывать в гости к дедушке Ленину – решайте сами. Если вы хотите воспитать из ребенка настоящего ленинца, можете заодно посетить и Центральный рабочий музей. Вот музея Сталина в городе почему-то нет, хотя Иосиф Виссарионович здесь бывал. Но об этом вам расскажут в музее Ленина. А еще в Тампере есть Музей шпионажа – тоже детишкам интересно будет.

Но я все же, если позволите, вернусь к главной теме и порекомендую другой городской музей – Художественный музей Тампере, он же «Долина муми-троллей» (в соответствии с топонимикой переводов В. Смирнова правильное название – Муми-Дол).

Музей невелик. Он занимает один этаж в здании местной библиотеки (впрочем, и местный музей Ленина с громадным зданием на Охотном ряду в Москве тоже не сравнится). Но настоящий фанат книжек Туве Янссон сразу вспомнит пословицу «мал золотник, да дорог». На стенах музея – оригиналы иллюстраций к книгам муми-тролльской. Среди экспонатов также – макеты Муми-дола, зимнего и летнего, ночного и дневного. Экспонат №1 – Муми-дом. Дом имеет в высоту 5 этажей, но вполне умещается в выставочном зале высотой в один стандартный этаж.

Дом построила (или лучше сказать – сотворила) сама Туве в компании с подругой художницей Тууликки Пиетиля и врачом Пентти Эйстола. По первоначальному замыслу дом должен был соответствовать своему описанию в книжках, в частности, быть круглым. Однако на выставке книжных иллюстраций в Братиславе в 1979 году, где он должен был экспонироваться впервые, дому отвели место в углу. Творцам пришлось срочно менять планировку и строить обычный прямоугольный дом. Во всем остальном они постарались не отходить от первоисточника. Здесь есть гостиная, где «в углу между комодом и дверью на кухню» стояла когда-то шляпа Волшебника, способная превращать яичную скорлупу в тучки, грозного муравьиного льва в маленького ежика, а воду из реки во фруктовый сок. Есть тут и кабинет Муми-папы, в котором тот писал мемуары («большую книгу о своей бурной юности»). Кухня, где обычно хозяйничала Муми-мама. Очень маленькие кровати Тофслы и Вифслы. И разумеется, под каждым окном можно увидеть веревочную лестницу («ведь выходить каждый раз через крыльцо – такая морока!»)

Музею неизбежно сопутствует магазинчик (на тот случай, если родителям удалось избежать прогулки по Эспланаде и посещения галереи Kamp).

По выходу из музея вполне может возникнуть чувство того, что культурной программе требуется продолжение. За ним стоит отправиться в парк развлечений Сарканниеми (все буквы «а» в этом слове на самом деле произносятся вовсе не как «а», но проще выучить язык тофсл и вифсл, чем правильно издать эти звуки). От музея до парка недалеко. Внутри одного населенного пункта в Финляндии вообще не очень осмысленно понятие «далеко». Ну разве что McDonalds задержит по дороге.

Сарканниеми – вполне традиционный парк с качелями и каруселями. На зиму он впадает в спячку, оживая только в самое теплое время года. Одновременно, естественно, просыпаются и все финские семьи с детьми, наполняя и переполняя качели-карусели. А также аквариум, дельфинариум, планетариум (кажется, там был еще какой-то ариум, но я забыл, какой именно). Да, многолюдно. И многодетно. Но все-таки, если вашим детям нравятся аттракционы, лучше пусть катаются здесь. Хотя следующим пунктом нашего маршрута и значится парк развлечений «Муми-мир». Не обращайте внимание на название, оно может ввести вас в заблуждение.

Муми-Наантали

Муми-Мир (именно так должно, вроде бы, переводиться на русский финское название Мууминмааилма) – это детский парк. И хотя название невольно ассоциациируется с Диснейворлдом, выкиньте из головы эту ассоциацию. Между миром Муми-троллей и миром Уолта Диснея с киностудией столько же общего, сколько у жителя Лос-Анджелеса с жителем финского городка Наантали.

Наантали. Именно этот населенный пункт в окрестностях Турку является следующей точкой нашего маршрута. Подобно много чему другому в Финляндии этот город впадает в зимнюю спячку и расцветает летом. По сравнению с городком Наантали даже Тампере покажется бурлящим мегаполисом, но это в холодное время года.

А в теплую пору старый город, с вымощенными брусчаткой мостовыми и одной из древнейших в стране церквей просто переполнен туристами. Финны умеют ценить лето, как это полагается обитателям холодных краев. И если президент страны (вы еще не забыли, что благодарные избиратели зовут ее Муми-мамой?) проводит лучший сезон в своей официальной резиденции «Култаранта» (в переводе на русский – «Золотой берег») на острове, отделенном от Наантали небольшой полоской воды, то как вы полагаете, есть ли в Финляндии более подходящее для летнего отдыха место?

Еще один остров, соединенный мостом с континентальной частью Наантали, тоже можно назвать в некотором роде официальной резиденцией. И не только Муми-мамы (уже без всяких кавычек), но и остальных членов самой знаменитой финской семьи. На острове Кайло находится Муми-мир.

Впрочем, с приставкой «Муми-» вы, скорее всего, столкнетесь еще до входа в парк развлечений. Тем, кто будет добираться до Наантали на автомобиле, придется его оставить на Муми-парковке. Выбравшие общественный транспорт могут приехать в парк из Турку на Муми-автобусе (он отправляется с платформы для местных автобусов автобусного вокзала Турку). Забавной альтернативой автобусу может стать настоящий пароход, курсирующий между Турку и Наантали.

Что есть в самом парке? Начнем с того, что нет никаких американских гор и тому подобных аттракционов. Парк тих и уютен, в полном соответствии со стилистикой сказок Туве Янссон. Главная достопримечательность – пятиэтажный Муми-дом (на этот раз в натуральную величину, не как в музее). Посетители могут побывать на всех пяти этажах. Если из окна вы увидите семейство Муми-троллей, значит – скоро начнется шоу, осмотр дома можно продолжить потом. Еще в парке есть – дом Хемуля, палатка Снусмумрика, лес Хатиффнатов, грот, подвесной мост. Разумеется, море со знаменитой купальней на пирсе. Купаться, правда, посетителям парка предлагают в более безопасных условиях – на песчаном пляже на берегу озера. «Все разом натянули плавки и бросились в волны прибоя (точнее сказать, все, кроме Хемуля, папы и мамы – им казалось, что для купания еще слишком свежо).»

В театре Эммы (это такая старая театральная крыса из сказок о Муми-троллях, если кто не в курсе) ставятся спектакли. У них, правда, есть маленький недостаток – представления идут на финском и шведском языках. Хотя многие юные зрители, не владеющие данными языками, тем не менее смотрят с удовольствием.

Если вы сумели каким-то образом пропустить магазины с муми-тролльскими сувенирами в Хельсинки и Тампере, в парке они тоже есть. Пообедать можно (и нужно!) в ресторане Муми-мамы.

Напоследок можно отправить из специального почтового отделения открытку с Муми-троллями, украшенную специальными марками и специальным штемпелем – хоть бы и самому себе.

В парке есть чем заниматься целый день, а особо фанатичные поклонники и поклонницы сказочного семейства находят себе занятия и на два дня (ночевать, увы, придется не в Муми-доме, а в отеле в Турку или Наантали).

Детей с большим запасом энергии и тех, кто посчитает, что «Муми-мир это для маленьких» рекомендуется дополнительно отвести на соседний остров – Остров приключений Вяски. Там есть на что потратить энергию – полазить по канатам на пиратском корабле, научиться стрелять из лука (или усовершенствовать свое мастерство в этом деле)

Напоследок хочется заметить, что Муми-мир, увы, пребывает в спячке большую часть года, посетить его можно только летом, с начала июня по конец августа.

Муми-острова

Без сомнения, Муми-мир в Наантали – интересная штука. Сарканниеми в Тампере – тоже неплохая. Хотя встречаются не только дети, которые не любят холода и темноты, но и такие, что не любят Диснейлендов, пусть даже и не совсем похожих на Диснейленд.

Им подавай настоящие таинственные острова, без кучи незнакомой детворы, к тому же говорящей на непонятном языке, вокруг. Острова если и не совсем необитаемые, но близко к тому.

И такое есть в Финляндии. Страна тысячи озер имеет полное право зваться и страной тысячи островов. В этом можно убедиться даже по карте, и чем крупнее будет масштаб этой карты – тем лучше.

Самое замечательное, что для путешествия по маленьким островам не понадобится даже яхта «Приключение» (или какая-нибудь другая). Дело в том, что в Финляндии практически на любой островок, на котором проживает хотя бы несколько человек, ходит бесплатный паром. Подобные паромы считаются частью национальной дорожной сети, потому за переправу и не взимают денег.

Островов, как уже отмечалось выше, очень много. Туве Янссон большую часть жизни прожила на доставшемся по наследству от родителей острове в группе островов Пеллинки (Пеллинге). 80 км от Хельсинки до Порво (добраться можно автобусом, поездом, летом – еще и кораблем). От Порво до маленькой деревушки Тирмо – еще 30 км. От Тирмо на острова ходит бесплатный небольшой паром.

Проще всего путешествовать по архипелагу на персональной яхте (если у вас таковая есть).

На Пеллинки почти все население (260 человек) говорит преимущественно по-шведски (как и Туве Янссон). Туристов здесь, ну-у-у-у, не очень много, но местное население относится к ним по-скандинавски спокойно. Какими-то специальными достопримечательностями острова не изобилуют – часовня, старинное кладбище, в общем-то и все. Главное – малолюдность и ощущение другого мира, где можно «найти песчаную площадку, усеянную ракушками – потаенное место плясок морских русалок или таинственные темные расщелины, где прибой бьет гулко, словно в железную дверь».

Финляндия. Практическая информация

Для поездки в Финляндию гражданам РФ нужна шенгенская виза, которую проще всего получать именно в консульстве Финляндии.

Для жителей Северо-Запада России лучшим средством транспорта для посещения Финляндии может оказаться личный автомобиль, автобус или даже такси из Санкт-Петербурга до Хельсинки. Еще один вариант – скоростной фирменный поезд «Аллегро», на котором можно добраться из Санкт-Петербурга в Хельсинки всего за 3 часа 40 минут.

В Москве для поездок в Финляндию наиболее выгодным обычно оказывается железнодорожный транспорт. Фирменный поезд «Лев Толстой» отправляется из Москвы 22:50 и приходит в в полдень следующего дня. Обратный поезд – тоже ночной, отправление из Хельсинки в 18:23, прибытие в Москву в 10:25.

Расписание железнодорожных перевозок внутри Финляндии и цены на билеты можно найти на сайте финских железных дорог по адресу http://www.vr.fi/heo/rus/index.html (основная информация на русском языке, но для поиска по расписанию требуется английский). Можно грубо ориентироваться на то, что между крупными городами поезда ходят как минимум раз в час и 100 км скорый поезд проезжает примерно за час. Автобусные билеты дешевле билетов на поезд, идущий по тому же маршруту. Цена железнодорожного билета сильно зависит от типа поезда (самый дорогой – на поезда Pendolino), дешевые поезда медленнее дорогих. Один ребенок до 16 лет в сопровождении взрослого может ехать бесплатно на своем собственном месте, второй – за полцены, малышей до 5 лет можно возить бесплатно без места – но в количестве не более 4 малюток на одного взрослого. На поездах класса Intercity возможно бронирование мест неподалеку от детской игровой комнаты. Существуют также семейные билеты и групповые билеты для 3-8 человек и всевозможные проездные на железную дорогу, выгодные обычно лишь в случае большого числа дальних поездок в течение короткого промежутка времени.

Музей «Муми-дол» в Тампере работает по следующему расписанию. Со вторника по пятницу – с 09:00 до 17:00, в субботу-воскресенье – с 10:00 до 18:00. Летом музей открыт и в понедельник, по расписанию буднего дня. Музей закрыт в в Страстную пятницу, в день летнего солнцестояния, в День независимости Финляндии (6 декабря) и в католическое Рождество (23—26 декабря). Цена входного билета: для взрослых —€ 4 евро, для детей (от 4 до 16 лет) и студентов – €1. Почтовые открытки, которые отправляются из Долины Муми-троллей, гасятся специальным штемпелем Муми-дола. Сайт «Муми-дола» – http://inter9.tampere.fi/muumilaakso/index.php?lang=ru (русский, англ., швед., фин., исп., нем., яп. языки)

До Наантали из Хельсинки обычно добираются с пересадкой в Турку. Далее в в Наантали можно попасть несколькими способами. Самый простой и дорогой вариант – такси. Дешевле и романтичнее – пароход. Настоящий, 1938 года постройки. Плавает туда-обратно дважды в день. Время в пути – два часа в одну сторону. В дороге самых младших пассажиров развлекают. Билет «туда-обратно» – €25, в одну сторону – €20, дети 3-14 лет – за полцены, до 3 лет – бесплатно. Буфет – за отдельную плату. Самый дешевый, быстрый, надежный, но не романтичный – автобус (№11 или №110). Ходит с центральной рыночной площади Турку каждые 15 минут. В пути – около получаса. Цена билета: взрослый – €4,6, ребенок 3-14 лет – €2,8, до 3 лет – бесплатно. Входной билет в «Муми-мир» стоит €19 на 1 день, €28 на 2 дня. Дети до 3 лет – бесплатно. Парк работает ежедневно с 10:00 до 18:00. В будние дни число посетителей меньше, чем в выходные. Обед в ресторане «Кухня Муми-мамы» (шведский стол) – €13,5 для взрослого, €6,5 для ребенка 3-12 лет. Сайт «Муми-мира» находится по адресу англ., фин., швед. языки) Найти номер в отеле в Наантали в летнее время – крайне трудно, рекомендуется бронировать подобные номера заблаговременно.

Туве Янссон и ее Муми-семья

Туве Марика Янссон появилась на свет 9 августа 1914 года в Гельсингфорсе, административном центре Нюландской губернии, главном городе великого княжества Финляндия, входившего в то время в состав Российской Империи.

Туве родилась в творческой семье. Ее отец – скульптор Виктор Бернард Янссон (окружающие обычно звали его просто «Фаффан»). Среди его наиболее известных работ – статуи свободы городов Лахти и Тампере, статуи «Convolvulus» («Дневная красавица») и «Nuoruus» («Юность»). Мать – Сигне Хаммарстер-Янссон, домашнее прозвище «Хам» – была художницей, уроженкой Швеции. Родители Туве познакомились в Париже, немного пожили в этом городе и переехали в Хельсинки, где появилась на свет сначала Туве, а затем и два ее младших брата. В Финляндии Сигне занималась преимущественно дизайном почтовых марок. За три десятилетия с небольшим она нарисовала более 200 марок. У кого-нибудь из читающих эти строки в филателистической коллекции вполне могут обнаружиться ее работы.

Старший из младших братьев Туве Пер Олаф Янссон. В 2012 году ему исполняется 92 года. Он – фотограф, его работами, например, иллюстрирована редко переводившаяся на другие языки книжка Муми-тролльской серии «Мошенник в доме Муми-троллейанглийский и русский

Младшим-младшим братом Туве был Ларс Янссон (1926—2000). Ларс рисовал комиксы – как с придуманными сестрой Муми-троллями, так и на свои собственные сюжеты. Созданием новых серий комиксов о Муми-троллях в настоящее время занимается дочь Ларса и тезка главной героини его собственной серии комиксов София.

По причине национальности матери семья Янссонов принадлежала к языковому меньшинству Финляндии – шведоговорящим. Все свои книги Туве Янссон писала на шведском языке. В Финляндии, в отличие от некоторых соседних стран, права языковых меньшинств не ущемляются. Наиболее наглядное доказательство – тот факт, что на шведский язык в Финляндии переводят даже уличные таблички, так что на одной стороне улицы висят таблички со шведским названием, а на другой – с финским. Например, центральная улица Хельсинки – это Алексантеринкату и Александерсгатен одновременно.

Именно в Швецию отправилась в 15 лет Туве, чтобы профессионально учиться на художника. В Стокгольме она в 1933 году закончила Техническую школу (сегодня это заведение носит официальное название «Университет-колледж искусств, ремесел и дизайна», а неофициальное – «Констфак»). Вернувшись в Финляндию, она поступила в школу графики при Академии художеств. И, наконец, в 1938 году прибавила к шведскому и финскому димломам еще два – парижских художественных школ.

Муми-тролли – безусловно, главное в творческом наследии Туве Янссон. На второе место принято ставить ее «взрослые» книги. Но сама создательница Муми-семьи считала себя не только писателем, но и художником, в широком смысле этого слова – не только иллюстратором собственных книжек.

После не принесшей автору особого успеха книжки с картинками про Сару, Пелле и осьминогов, выпущенной в 19-летнем возрасте, Туве больше рисовала, чем писала.

Да и карьеру художницы она начала раньше, чем писательскую. Первые графические работы Туве появились в культурно-политическом журнале Garm, когда ей было 15 лет. Она рисовала карикатуры и журнальные обложки. Она рисовала натюрморты, портреты и ландшафты. Она рисовала настенные панно для столовой фабрики Stromberg, детской больницы Aurora в Хельсинки, ресторана Kaupunginkellari в здании муниципалитета Хельсинки, отель Seurahuone в городе Хамина (посещение этого города, кстати, рекомендуется любителям российской военной истории), алтарь «Умные и глупые девы» для церкви провинции Теува. Большинство этих работ было создано до «Муми-тролльного периода», но после завершения цикла о Муми-троллях Туве опять вспомнила ремесло и создала настенные росписи на сказочные мотивы для нескольких школ и детских садов Финляндии.

В 1932 году на акварелях Туве можно увидеть силуэт черного бегемотоподобного существа, которого автор называла “черным Муми-троллем». Некоторое время спустя таинственный зверь обретает белый цвет и становится похож на хаттифната из книг о Муми-троллях. В 1940 году Янссон рисует иллюстрацию к журнальной статье о бессознательном, на которой опять можно увидеть похожее на бегемота существо, но теперь его зовут Снорк. Это имя тоже хорошо известно тем, кто читал сказки о Муми-троллях.

Но сами книги появились позже. В 1945 году выходит из печати первая из них – «Маленькие тролли и большое наводнение». Почти во всех книгах Туве выступает автором как текста, так и иллюстраций. За последующие 35 лет цикл о Муми-троллях пополняется еще семью повестями-сказками, сборником рассказов и 4 книжками с картинками. На русском языке лучшими считаются издания переводов В. Смирнова (сказочные повести «Муми-тролль и комета», «Шляпа Волшебника», «Опасный канун», «Мемуары Муми-папы»).

Сюда можно добавить 1055 рисунков, созданных Туве для комиксов о Муми-троллях, которые публиковались в финском журнале Ny tid и лондонской газете The Evening news (откуда их перепечатывали многие другие СМИ).

В 1966 году Туве Янссон получила высшую литературную награду, которую может завоевать детский писатель – премию Ганса-Христиана Андерсена – за вклад в детскую литературу (проще говоря, за опубликованные к тому моменту книги о Мумми-троллях). Всего за жизнь она стала лауреатом примерно полусотни художественных и литературных премий.

В 1970 году в жизни Туве Янссон произошли два очень важных события. Была опубликована книга «В конце ноября» («Муми-дол в ноябре», последняя повесть в цикле о Муми-троллях). В том же году умер человек, который, по словам Туве, понимал ее лучше всех – ее мать. Со смертью матери фактически умерла Туве Янссон как автор детских книжек. Осталась Туве Янссон для взрослых – печальная, одинокая. Две книжки-картинки о Муми-троллях, выпущенные после 1970 года – это, скорее, комиксы, чем книги.

Туве Янссон издала 10 романов и сборников рассказов, не относящихся к детской литературе, выпустила мемуары «Дочь скульптора» и вместе со своим многолетним партнером Туулики Пиетилла написала книгу «Записки с острова».

Произведения Туве Янссон изданы многомиллионными тиражами более, чем на 30 языках. Кроме Финляндии и соседних стран Северной Европы, Великобритании, США и России Мумми-тролли очень популярны в Японии – во многом благодаря

Кроме собственных сказок, Туве Янссон иллюстрировала также издания произведений Дж. Р. Р. Толкина и Льюиса Кэрролла на финском.

Туве Янссон скончалась в Хельсинки 27 июня 2001 года.

В 2004 году в Финляндии была отчеканена монета достоинством €10 с изображением Туве Янссон на одной стороне и трех героев книг о Муми-троллях – на другой.

Румыния. Здесь был Дракула

Вот везет же некоторым странам. Румынии достался такой брэнд, что при надлежащей организации туризма, можно зарабатывать громадные деньги. Этот брэнд – вампир № 1 мировой литературы – граф Дракула. Румынский брэнд №2 – Николае Чаушеску, типичный коммунистический вампир времен развитого социализма. О нем не будем, Дракула популярнее и симпатичнее.

Трансильванский граф или румынский князь?

Знатоки творчества Брэма Стокера очень не любят популярную в Румынии версию о том, что прообразом графа-вампира стал средневековый князь Валахии, уроженец Трансильвании Влад Дракула по прозвищу Цепеш (в переводе с румынского – сажающий на кол).

Литературоведы проделали большую работу, чтобы подтвердить или опровергнуть версию о тождестве Дракулы. В результате дракуловедение пока стоит на перепутье.

В записях Стокера, посвященных работе над книгой «Дракула» (они хранятся в библиотеке музея Розенбах в Филадельфии) можно найти подтверждение следующим фактам. Стокер решил написать книгу о графе-вампире в марте 1890 года. Главный герой первоначально звался просто граф Вампир. Летом того же года Стокер взял в публичной библиотеке маленького, но очень древнего британского городка Уайтби книгу под названием «Отчет о княжествах Валахии и Молдавии» Уильяма Уилкинсона, изданную в 1820 году.

Стокер сделал несколько выписок из этой книги. Например: «Валахия продолжала платить дань до 1444 года, когда Владислав, король венгерский, готовясь к войне с турками, предложил воеводе Дракуле сформировать альянс». И еще: «Их воевода, также носивший имя Дракула, не был удовлетворен столь скромными мерами обороны, вместе с армией он форсировал Дунай и атаковал турецкие войска, расквартированные в этом районе, но его попытка, как и попытки его предшественников, привела лишь к недолговечной победе». И, наконец, третья запись: «Дракула по-валахски означает дьявол».

Мистер Уилкинсон слегка ошибся. «Дракула» по-валахски означает «дракон». Но если бы не эта ошибка переводчика, кто знает, обрел бы главный герой романа новое имя – граф Дракула?

В книге 1820 года не упоминалось имя румынского Дракулы – Влад, не упоминалось, что любимым развлечением князя было сажание на кол. От кого Стокер мог узнать подробности жизни кровожадного князя? Некоторые специалисты предполагают, что их рассказал автору романа друг – венгерский профессор Арминиус Вамбери. И вроде бы даже удостоился за это высокой чести – в романе у него появился тезка.

«Я просил своего друга Арминиуса, профессора Будапештского университета, дать о нем сведения; он навел справки по всем имеющимся в его распоряжении источникам и сообщил мне о том, кем он был. По– видимому, наш вампир был тем самым воеводой Дракулой, который прославил свое имя в войне с турками из– за великой реки на границе с Турцией. Если это действительно так, то он не был обыкновенным человеком, так как и в те времена и много веков спустя о нем шла слава, как о хитрейшем и лукавейшем человеке из «Залесья». Могучий ум и железная решительность ушла с ним за пределы его земной жизни и теперь направлена против нас. Дракулы были – пишет мне Арминиус – знаменитым и благородным родом, хотя среди них появлялись иногда отпрыски, которых современники подозревали в общении с лукавым… В одной рукописи об этом самом Дракуле говорится как о «вампире», что нас с вами теперь вряд ли удивит. В числе его потомства есть великие мужи и великие женщины, могилы которых почитаются священными местами, а между тем там же на кладбище гнездится и эта мерзость» (Брэм Стокер, «Вампир» («Граф Дракула»)).

Существовали ли какие-либо вещественные доказательства того, что исторического Дракулу, то есть князя Влада Цепеша, обвиняли в вампиризме?

В фондах библиотеке Британского музея, в которой очень любил работать Стокер, хранится отпечатанный в 1491 году в Бамберге памфлет о Владе Цепеше. Портрет исторического Дракулы сопровождается следующей подписью: «Удивительная и пугающая история о великом кровожадном берсеркере, прозванном Дракулой-воеводой, который пытал столь нехристианскими пытками как посажение на кол и волочение мужей по земле до смерти».

Мог Стокер видеть этот документ? Мог. А мог и не видеть.

Посреди Карпатских гор

Как было сказано выше, у науки пока нет однозначного ответа на вопрос – был ли граф Дракула румыном. Можно попытаться разобраться в этом самостоятельно, отправившись в Румынию.

Но сперва проверим карту – «Я выяснил, что интересовавшая меня область лежит на крайнем востоке страны, как раз на границах трех областей: Трансильвании, Молдавии и Буковины, посреди Карпатских гор; я убедился, что это одна из самых диких и малоизвестных частей Европы и никакие географические карты и другие источники не могли мне помочь определить местоположение «Замка Дракулы», так как до сих пор нет подробной географической карты этой области. Но все же мне удалось узнать, что почтовый город Быстриц – упомянутый графом Дракулой – существует на самом деле».

Да, безусловно, это территория нынешней Румынии, прилегающая к венгерской границе, на которой проживает значительное число этнических венгров.

Характеристику «одна из самых диких и малоизвестных частей Европы» Румыния полностью оправдывает и сегодня. Большая часть этой страны напоминает не очень богатый колхоз социалистической поры. Средневековые замки, связанные с именем реального Влада Цепеша, успешно пережили события бурной национальной истории. Качественно, видать, были построены.

Уже для того, чтобы выехать из Бухареста местным транспортом, потребуются определенные усилия. В Румынии никого не удивляет тот факт, что билеты на поезда международного сообщения может продавать кассирша, не знающая никакого языка, за исключением родного. В отличие от многих других бывших социалистических стран, со знанием русского в Румынии совсем плохо, хуже, чем со знанием английского. Подрастающее поколение румын, однако, уже осваивает иностранные языки, представители туриндустрии, разумеется, языками владеют, но в целом можно считать, что страна говорит только по-румынски. А если к вам подходит незнакомый человек на улице и говорит по-английски или по-немецки, то, скорее всего, он пытается вас как-то облапошить. Зато языковой фон добавляет экзотики при перемещении по стране.

Быстрица и замок №1, он же гостиница

Пусть первой точкой дракульского маршрута, которой, скорее всего, следует начать в Бухаресте, будет Быстрица, она же венгерская Бестерце, она же «почтовый город Быстриц» Брэма Стокера.

Быстрица – расположенный в живописном предгорье правильный старинный город, с древней кладки крепостными стенами, старинными пушками, вонзающейся в небо колокольней, домами средневековых мастеровых людей, речкой.

«Граф Дракула в своих письмах рекомендовал мне гостиницу «Золотая Корона», которая оказалась, к моему большому восторгу, выдержанной в старинном стиле… По– видимому, меня здесь ожидали, так как в дверях мне встретилась веселая на вид, пожилая женщина, одетая в обычный национальный крестьянский костюм: в белую юбку с двойным длинным передником из цветной шерстяной материи». Женщина передала путешественнику письмо от графа, начинающееся самыми правильными словами: ««Мой друг, приветствую Вас в Карпатах!»

Гостиницу Стокер выдумал. Никакой гостиницы «Золотая корона» в Быстрице XIX века не было. А в Быстрице современной – есть, Coroana de Aur. Название, возможно, не очень подходит перестроенной советской гостинице, но все равно приятно. Рядом с отелем, то есть, конечно же, просто гостиницей – ресторан, расположенный якобы в доме, служившем гостиницей во времена старика Дракулы.

В книге Брэма Стокера находим ответ на вопрос, куда двигаться после Быстрице. «Завтра в 3 часа дилижанс отправится в Буковину; одно место оставлено для Вас. В ущелье Борго Вас будет ожидать коляска, которая и доставит Вас в замок».

По дороге от Быстрицы до замка Дракулы стоит, подобно мистеру Харкеру, забыть о страхе перед привидениями и полюбоваться природными красотами: «Перед нами расстилалась зеленая, покрытая лесами и дубравами местность; то здесь, то там вздымались крупные холмы, увенчанные группами деревьев или же фермами, белые остроконечные края крыш которых были видны с дороги. Везде по дороге встречались в изобилии всевозможные фруктовые деревья в цвету – груши, яблони, сливы, вишни, и проезжая мимо, я ясно видел, как трава под фруктовыми деревьями была сплошь усеяна опавшими лепестками. Посреди этих зеленых холмов пробегала дорога, то изгибаясь и кружась, то свободно и широко вновь появляясь у опушки сосновых лесов… За зелеными волнистыми холмами возвышались цепи Карпатских гор, покрытые могучими лесами. Они возвышались по обе стороны ущелья Борго, ярко озаренные заходящим солнцем, отливая всеми цветами радуги: темно-голубым и пурпурным цветом сияли вершины, зеленым и коричневым – трава на скалах; а бесконечно тянувшаяся перспектива зубчатых скал и заостренных утесов предстала перед нашими взорами, покрытая величественными снежными вершинами ослепительно белого цвета»

Ехать недалеко, примерно час – до поселка Пиатра Финтинеле. Вместо Борго сегодня принято говорить Быргайелор. Еще в 1983 году (спасибо лично товарищу Николае Чаушеску!) в поселке построили средневековый замок, то есть гостиницу в форме замка. Гостиницу назвали «Hotel Castel Dracula». Лучший номер отеля, то есть, извините, гостиницы, конечно, гостиницы, так вот лучший номер отдан почетному гостю – Дракуле. Так и называется – комната Дракулы. Никто из туристов ее, разумеется, не откажется ее посетить. Что ожидает гостей в этой комнате – рассказывать не буду, пусть будет сюрприз. Да, разумеется, в отеле можно закупиться сувенирами.

Завтрак вампира

Джонатан Харкер, рассказчик первой части романа «Дракула», делится следующими гастрономическими ощущениями от пребывания в Клаузенберге (ныне этот румынский город называется Клуж-Напока, включать который в дракульский маршрут не обязательно из-за практически полного отсутствия в городе достопримечательностей): «К обеду или, вернее, к ужину подали цыпленка, приготовленного каким-то оригинальным способом с красным перцем – прекрасное оригинальное блюдо, но сильно возбуждающее жажду» «К завтраку подали опять «паприку», затем особую похлебку из кукурузной муки, так называемую мамалыгу, и яйцеобразные питательные плоды, начиненные мелко нарубленным мясом – превосходное блюдо; называется оно «имплетата»«. Надо полагать, что под яйцеобразными плодами, подвергшимися кулинарной пытке фарширования, имеются в виду банальные баклажаны. Вряд ли при должной настойчивости вам не удастся найти фаршированные баклажаны в каком-нибудь румынском ресторане, а уж куру-гриль в венгерской красной паприке, да мамалыгу найти в местном общепите совсем не составляет труда. Можно встретить и блюдо, которым граф Дракула потчевал Джонатана Харкера у себя в замке – «Мне подали блюдо, которое здесь называется разбойничьим жарким: куски мяса и сала с луком, приправленные паприкой, – все это жарится прямо на угольях, так же как в Лондоне кошачье мясо. Вино подали «Золотой медок», странно щиплющее язык, но в общем не неприятное на вкус; я выпил всего только пару бокалов этого напитка и больше ничего».

Автор этих строк лакомился мамалыгой в Сигишоаре, в ресторанчике Cetatea (что в переводе означает «крепость»). Ресторанчик располагается в здании, украшенном мемориальной табличкой «В этом доме с 1431 по 1435 год жил правитель Валахии Влад Дракул, сын Мирчи Старого». Здесь же, добавим, у Влада родился сын – Влад Владович, тот самый Дракула. Кстати, именно в 1431 году появилось само прозвище «Дракула» – после того, как Влад-отец вступил в рыцарский орден Дракона (по-румынски – «Дракул»). Что мне не понравилось в ресторанчике – так это надпись на листке бумаги перед входом – «Извините, мы не подаем спиртные напитки». Ниже каким-то шутником было дописано: «только человеческую кровь». Что понравилось – так это качество мамалыги и совершенно не кровопийские цены. Приятно было также, что наливают пиво, не считающееся спиртным напитком.

Костлявых жареных в красном перце цыплят я ел в Румынии несколько раз в разных местах. Под вино неплохо, хотя вино в Румынии, увы, не самое выдающееся, главврач Онищенко такое сразу бы запретил, хотя при желании можно отыскать очень неплохие сорта. Интересно, что в Трансильвании своя винная традиция, отличная от остальной части Румынии. Особой рекомендации заслуживает лучшее из румынских вин (хотя, увы, не трансильванское) – Grasa de Cotnar. Что касается местных жителей, то они, похоже, предпочитают вину напитки покрепче. «Ночь холодна, сударь, а господин мой, граф, просил окружить вас вниманием. Под сидением приготовлена для вас фляжка сливянки – нашей национальной водки; если захотите, то легко ее достанете». Национальную водку сливянку приобрести в Румынии столь же несложно, как обычную русскую водку в России.

В Бухаресте, столице Румынии, не бывал ни один из Дракул – ни литературный, ни исторический. Правда, по забавному капризу истории, первый документ, в котором упоминается слово «Бухарест», подписан именем Влада Дракулы. Поскольку для большинства интуристов Румыния начинается со столицы, могу порекомендовать гостям Бухареста клуб-ресторан «Граф Дракула», расположенный в доме 8а по улице Независимости (Splaiul Independentei). Милейшее местечко с тремя залами, двумя барными стойками и разговорчивыми официантками. В меню – множество блюд из дичи, много блюд трансильванской кухни, обширная карта вин.

Здесь родился В.В. Дракула

Сигишоара, родной город Влада Владовича, о котором я уже упомянул в связи с мамалыгой, расположен очень удобно – из румынской столицы до него можно доехать на международном поезде «Бухарест-Будапешт». В плане туриндустрии Сигишоара развита едва ли не сильнее столицы. Во всяком случае, англоговорящих гидов и сувениров здесь не в пример больше. Дело в том, что когда-то большую часть жителей города составляли этнические немцы (саксонцы), считавшиеся при социализме людьми третьего сорта. После краха режима Чаушеску все неожиданно изменилось – саксонцы стали людьми высшего сорта – благодаря возможности переселиться в Германию. Пожив в Германии, некоторые бывшие сигишоарцы заностальгировали и решили заняться превращением родного города в новый туристический центр.

И хотя на вокзале создается ощущение, что ты приехал в какой-то безнадежно убогий советский социалистический провинциальный городок, не стоит судить о Сигишоаре раньше времени. После небольшой прогулки мимо памятника советским воинам-освободителям и девятиэтажных домов в архитектурном стиле развитого брежневизма надо перейти мост – и оказываешься уже в настоящем городе. На горе стоит красивейшая средневековая крепость. С витиеватыми лестницами, заросшими плющом, по которым все поднимаешься и поднимаешься, а они все не кончаются и не кончаются. С вымощенными деревом мостовыми. С красивыми средневековыми часами на входной башне, в которых каждый час обозначается фигуркой, соответствующей одному из знаков зодиака.

Территория крепости – чуть больше московского Кремля, но по ней спокойно можно гулять несколько часов. Памятники истории и культуры удачно разбавлены кафешками и магазинчиками сувениров.

Даже сложно представить, что в этом чудном романтическом месте кому-нибудь захочется вонзать клыки в чужое горло, чтобы полакомиться кровью.

Хочется местечка пострашнее? Тогда нам в Тырговиште.

Здесь посылали на кол

Кошмар при поездке в Тырговиште начинается уже с междугороднего общественного транспорта. Таковым является сделанный в СССР автобус без рессор и с ободранными сиденьями. Это чудо неплохо смотрелось бы в любом музее автомобильной техники, а вот для путешествия из пункта Б (Бухарест) в пункт Т (Тырговиште) оно было приспособлено не идеально. Автобус постоянно вяз в грязи, стоял у каждого столба, шофер мучался похмельем, но все же сумел героически преодолеть 80 км пути менее, чем за 4 часа.

На автобусном вокзале я купил карту города (это оказалось мудрым решением, так как ни один из встреченных мной аборигенов не говорил ни на каком языке, кроме румынского и венгерского). Ориентируясь по карте, через 10 минут я оказался у развалин замка, в котором в 1456—1462 годах жил и творил злодеяния князь В. В. Дракула. В газетном киоске был также обнаружен журнал Drakula, при ближайшем рассмотрении оказавшийся дешевым порнографическим чтивом с отвратительного (во всех смыслах) качества черно-белыми фотографиями.

Поднявшись на круглую башню бывшего замка (кроме нее, от замка мало что сохранилось), я насладился видом окрестностей, представив, что в XV веке главным украшением местного ландшафта были многочисленные колы с насаженными на них противниками мудрой внешней и внутренней политики Влада Владовича. От жителей Румынии мне доводилось слышать, что Дракула был не чужд определенного человеколюбия и всегда предупреждал палачей, что кол и задний проход жертвы следует смазывать животным жиром – чтобы облегчить страдания осужденного.

Казни начались в первый же день прибытия князя в Тырговиште. В этом городе был зарыт живым в землю старший брат князя – Мирча. Влад отомстил за брата, посадив на кол всех причастных к его гибели. На этом казни не кончились. При Дракуле на кол сажали мужчин и женщин, бояр и простолюдинов, местных жителей и иноземцев. Мрачный рекорд был установлен в день святого Варфоломея (24 августа) в 1460 году, когда одновременно было казнено около 30 тысяч человек.

Замок, из которого Дракула наблюдал за казнями, был построен теми, кому смертная казнь была заменена на принудительные работы.

Еще парочка штрихов к психологическому портрету Влада Цепеша – его отношения с прекрасным полом. Влад был рожден вне брака и, возможно, по этой причине и сам не торопился связывать себя супружескими узами. Одна из его возлюбленных как-то предприняла попытку узаконить отношения, воспользовавшись классической женской уловкой – заявила возлюбленному, что беременна. «Сейчас проверю», – сказал Дракула и, достав из-за пояса нож, разрезал любимой живот. Несчастная истекла кровью и умерла.

Позднее Дракула все-таки вступил в законный брак. Супругу он пережил. Когда османские войска осадили замок в Поенари, Влад понял, что не переживет, если его любимая женщина попадет в лапы врагу в случае взятия крепости. Чтобы не подвергать себя и ее опасности, Дракула сбросил жену с крепостной стены. И только потом безутешный вдовец вспомнил, что в замке есть тайный ход, которым и воспользовался.

Разве может обаятельный граф-вампир Брэма Стокера тягаться в кровожадности со своим прототипом …Судите сами. Вот как общался с женщинами граф: «С насмешливой улыбкой он положил мне руку на плечо и, крепко держа меня, обнажил другой рукой мое горло, говоря при этом: «Сначала легкое прохладительное в награду за мои труды. Пора вам привыкнуть; не в первый и не во второй раз ваши жилы утоляют мою жажду». Я была растеряна и, что довольно странно, не желала препятствовать ему… Он прикоснулся своими ужасными зубами к моему горлу!… Как долго продолжался этот ужас, не знаю; но мне казалось, что прошло немало времени, прежде чем он отвел от моего горла свой безобразный, ухмыляющийся рот. Я видела, как с него капала свежая красная кровь…»

Кстати, интересная мысль о вампирах и колах. Не связано ли поверье о том, что полную и окончательную смерть вампира гарантирует забитый ему в грудь осиновый кол с пристрастиями Влада Дракулы?

Фальшивый замок

Представители румынской туриндустрии имеют привычку дополнять маршруты по стране посещением мест, не имеющих отношения ни к персонажу Брэма Стокера, ни к его историческому прототипу. А что делать, если так получилось, что имеющие отношение достопримечательности сохранились как на подбор плохо, а не имеющие – хорошо?

Например, мало кого, заинтересуют развалины замка князя Дракулы в городке Поенари, до которых, к тому же, крайне трудно добраться общественным транспортом. В готовые туристические маршруты Поенари тоже обычно не попадает.

Зато путешествующих туристическими автобусами из Сигишоары стандартно завозят в расположенный неподалеку Брашов, не имеющий вампирской ценности город. Кроме того, ярлык «замок Дракулы» приклеен турбизнесом к замку в городе Бран.

Сей замок был построен аж в 1378 году на высокой, стратегически удобно расположенной скале, что позволяло контролировать перемещение товаров на популярном торговом маршруте между Валахией и Трансильванией, отбирая у купцов, то есть я хотел сказать – собирая с купцов налоги. Сегодня купцов в качестве главного источника дохода сменили интуристы. Замок, безусловно, живописен и даже неплохо подходит под описание из книги Брэма Стокера: «Мы были на дворе обширного, развалившегося замка, высокие окна которого были темны и мрачны, а обломанные зубчатые стены при свете луны вытянулись в зигзагообразную линию. Замок был построен на краю большого утеса, так что с трех сторон он был совершенно неприступен. На западе виднелась большая долина, а за ней, вдали возвышались зубчатые утесы, расположенные один за другим; они были покрыты горными цветами и терновником, корни которого цеплялись за трещины и развалины камня».

Плохо только, что ни к одному из Дракул – ни к графу, ни к князю – замок не имеет ровным счетом никакого отношения, даже если экскурсовод будет убеждать вас в обратном (а он будет).

Правда, в замке обитают летучие мыши. Но рано радоваться – кровь эти существа не пьют, не та порода. Ну не пьют – и все, не хотят. Такие вот неправильные летучие мыши, не той породы.

Могила без трупа

Князь Влад Цепеш по прозванию Дракула, согласно исторической хронике, погиб в отчаянном сражении с турками. Противник отрубил ему голову, которая, по легенде, была доставлена турецкому султану законсервированной в меду. Тело же было брошено на поле боя и позже захоронено в монастыре Снагов.

Монастырь Снагов находится в центре одноименного озера, расположенного примерно в 40 км от Бухареста (от Северного вокзала до Снагова постоянно ходят маршрутки, а в летнее время можно добраться на поезде, что предпочтительнее, так как автомобильная дорога традиционно плоха). Если есть желание, по озеру можно покататься на одной из двух яхт, когда-то принадлежавших лично товарищу Николае Чаушеску (обе яхты носят оригинальное название «Снагов»). Румынские власти долго пытались продать эти яхты с аукциона, но так и не нашли покупателей, потому и превратили их в общедоступный аттракцион.

Яхты используются просто для прогулок, а с берега озера до монастыря на острове добираются на лодке. Цена зависит от умения договариваться с местными лодочниками, но в любом случае не подорвет бюджет туриста. В монастыре можно полюбоваться фресками и предполагаемым местом захоронения Влада Дракулы.

Место захоронения обозначено небольшим портретом и парой подсвечников. Увы, согласно археологическим исследованиям, проведенным в 1931 году исследователем Дину Россети, в захоронении нет никаких частей человеческого скелета, только несколько костей животных. Ученому удалось обнаружить еще одно захоронение, по всем признакам принадлежавшее богатой высокопоставленной персоне. Но находящийся в нем скелет имел серьезный недостаток, а именно голову, что не позволило отождествить его с Владом Дракулой. Пустая могила – достойное завершение экскурсии по местам, связанным с человеком, ставшим прототипом вампира №1. Все прямо так, как в книге. «Так вот где «не– мертвое» логовище короля вампиров, которому столь многие обязаны гибелью души! Пустота могилы красноречиво доказывала то, что я знал. Раньше, чем вернуть этих несчастных женщин к их естественной смерти своей ужасной работой, я положил несколько облаток в гроб Дракулы и таким образом изгнал его, «не мертвого» оттуда навсегда».

Румыния. Практическая информация

В Румынию желательно ехать в теплое время года, идеально в августе – начале сентября.

Румыния входит в Евросоюз, но не входит в Шенгенское соглашение. Правда, при наличии в паспорте открытой шенгенской визы можно проехать по территории Румынии транзитом, задержавшись в стране не более 5 дней за один раз (то есть максимально 5 дней по дороге туда и столько же по дороге обратно). Аналогичное право предоставляется обладателям болгарской визы. При отсутствии таковых виз и для более длительного визита в страну необходимо получить румынскую визу (стоит уточнить, что с этой визой нельзя въехать на территорию стран Шенгенского соглашения).

Консульские учреждения Румынии в России есть в Москве и Санкт-Петербурге. Процесс получения визы довольно забюрократизирован. Среди требуемых консульством документов – приглашение или факс брони отеля, так что имеет смысл рассматривать возможность оформления визы через туристическую фирму, специализирующуюся на поездках в эту страну. Необходимо обратить внимание и на длительный срок оформления визы при наличии всех документов – от 7 до 10 дней (для визы сроком действия до 90 дней, процесс оформления долгосрочных виз может быть еще дольше).

Гостиница «Corona De Aur» в Быстрице. Адрес – Piata Petru Rares, 4; телефон – +40-263-232470; сайт – www.coronadeaur.bn.ro. Проживание в двухместном номере – $40—50 в сутки.

Гостиница Hotel Castel Dracula в Пиатра Финтинеле. Телефон – +40-63-266841, 265192), Проживание в двухместном номере – $60 в сутки.

Как и в некоторых других европейских странах, в Румынии практически все магазины, а также пункты обмена валюты не работают в воскресенье.

Из Бухареста в Сигишоару есть несколько поездов в день, время в пути – 4,5 часа. Между Бухарестом и Тырговиште ходят автобусы. Между Бухарестом и Снаговым – маршрутки.

Брэм Стокер

Брэм (полное имя – Абрахам) Стокер родился 8 ноября 1847 года в пригороде Дублине. Он был третьим из семи детей Абрахама Стокера-старшего и известной феминистки Шарлоты Матильды Блейк Торнли.

Из-за болезни Абрахам-младший до семилетнего возраста не мог ходить. В дальнейшем здоровье полностью восстановилось и в студенческие годы (он учился в Тринити-колледж в Дублине) он даже играл в футбол. Высшее учебное заведение Стокер закончил в 1870 году с отличием, показав выдающиеся успехи в таких дисциплинах как математика, история и философия.

После Тринити-колледжа Стокер поступил на госслужбу и, работая мелким клерком, параллельно написал книгу о том, как мелким клеркам лучше исполнять свои обязанности. Одновременно он также писал театральные рецензии в газету Dublin Evening Mail.

Привычка иметь несколько параллельных занятий сохранилась у него на всю жизнь. Так, знаменитый английский актер Генри Ирвинг, прочитав рецензию Стокера на свое исполнение роли Гамлета во время гастролей в Дублине, уговорил Брэма стать своим импресарио, а также менеджером лондонского театра Lyceum. Театральный менеджмент Стокер успешно совмещал с написанием рассказов и повестей.

Наиболее известным его литературным произведением является эпистолярный роман «Дракула», увидевший свет в 1897 году. Легенды о вампирах и историческую литературу о Трансильвании Стокер изучал в течение семи лет работы над книгой, но лично в Трансильвании не бывал. Первое издание «Дракулы» разошлось тиражом 3000 экземпляров.

Брэм Стокер был женат на знаменитой лондонской красавице Флоренс Белкомб, за которой до него безуспешно ухаживал Оскар Уайльд. У пары был всего один ребенок – Ирвинг Ноэль Торнли Стокер.

Брэм Стокер умер 20 апреля 1912 года в Лондоне (по разным версиям, то ли от инсульта, то ли от запущенного сифилиса).

Его вдова пережила его на четверть века и прославилась победой в судебном процессе против германской киностудии Prana-Film, выпустившей в 1922 году фильм “Носферату», являвшийся откровенным плагиатом самого известного произведения ее мужа. Хотя по решению суда все копии фильма должны были быть отданы Флоренс для уничтожения, картина дошла до наших дней. Пародоксальным образом именно скандальный судебный процесс положил начало массовой популярности вампирской темы. Тиражи книги Стокера многократно возросли, а за разработку темы взялись многие писатели и кинематографисты. В настоящее время число кинофильмов, посвященных графу Дракуле, приближается к 200.

Повесть «Дракула» была опубликована в США через два года после первого британского издания и была переведена на немецкий и исландский языки при жизни автора. В настоящее время она издана на 44 языках – большинстве европейских, а также на крупнейших языках Азии общим тиражом в миллионы экземпляров.

Рукопись «Дракулы» была продана в 2002 году с аукциона за $940 тыс.

Предшественники Дракулы

Граф Дракула не был первым литературным вампиром. Основателем вампирского жанра в литературе чаще всего называют англичанина итальянского происхождения Джона Уильяма Полидори, работавшего личным врачом Байрона. В 1819 году в журнале New Monthly Magazine был опубликован рассказ Полидори “Вампир», который, по некоторым сведениям, был написан на основе сюжета, придуманного Байроном.

Брэм Стокер, безусловно, был знаком, и даже частично вдохновлялся в работе над «Дракулой» повестью своего соотечественника Джозефа Томаса Шеридана ле Фану «Кармилла» (опубликована в 1871 году) о вампирше с лесбийскими наклонностями.

Прага. Здесь был Голем

Прага. Удивительной красоты город, сумевший сохранить эту красоту всем бурным событиям XX века назло. В начале прошлого столетия этот город дал свое имя новому литературному направлению – пражской немецкой школе. Среди писателей-экспрессионистов, принадлежавших к ней, сами пражане сегодня больше всего любят Кафку. Но речь пойдет не о нем, а о другом авторе, в книгах которого Прага – не только место действия, но порой и действующее лицо. Давайте пройдемся по чешской столице и посмотрим на нее глазами Густава Майринка

Карлов мост

«Итак, я в Праге?!… я еду верхом через каменный мост, связывающий берега Мольдау, направляясь на Малую страну; вокруг снует простой люд, спешат по своим делам солидные бюргеры, и никто не обращает на меня никакого внимания; рядом проплывает статуя святого Непомука… Цокот копыт наших лошадей гулким эхом отдается под сводами угрюмой сторожевой башни, в ворота которой, как в зияющую пасть, мы въезжаем в конце моста». («Ангел Западного окна»)

Реку называют Мольдау только, когда говорят по-немецки. Более распространено чешское название реки – Влтава.

Из Градчан на Малую страну герой скачет через Карлов мост, носящий имя того, по чьему приказу он был построен. Имя человека, которого чехи считают величайшим королем и величайшим земляком – Карла IV. Правда, Карл был чехом лишь наполовину (по матери) и свое чешское имя поменял на французское, но разве это препятствия для народной любви?

В 1316 году в Праге у чешского короля Яна Люксембургского родился сын Вацлав. Образование мальчик получал во Франции, где, во время обряда конфирмации, принял новое имя – Карл – в честь дяди, француского короля. В 1355 году Карл IV стал императором Священной Римской империи, а его родной город – столицей империи.

Время правления Карла IV и его отца считается «золотым веком» Праги. При них начал складываться архитектурный облик города. Среди заслуг Яна Люксембургского – основание Градчан (третьего по счету из четырех старейших исторических районов города, веком ранее возникли Старый город и Малая страна), начало строительства ратуши Старого города. Среди достижений сына – основание Нового города (четвертый исторический район Праги), основание Карлова университета, начало строительства нового кафедрального собора святого Витта и Карлова моста взамен разрушенного наводнением моста Юдифи.

Собор и мост строились под руководством архитектора Петра Парлержа (Петера Парлера) – гения готического искусства.

Мост можно причислить не только к достижениям готической архитектуры, но и к успехам астрологии и нумерологии. Дата начала его строительства была вычислена астрологами с точностью до минуты. Первый камень в основание моста император Карл IV заложил в 1357 году 9 июля в 5 часов 31 минуту утра (цифры 1357 9 7 5 31 одинаково читаются как слева направо, так и справо налево).

Святой Ян Непомуцкий (Йоганек из Помука) – католический святой, мученик, покровитель Праги и всей Чехии. Генеральный викарий пражского архиепископства, он вступил в конфликт с королем Вацлавом IV, сыном Карла IV. По туристической легенде, священник отказался выдать монарху тайну исповеди королевы, заподозренной супругом в неверности. Зануды-историки полагают, что на самом деле имела место банальная борьба светской и церковной ветвей власти. Так или иначе, по королевскому приказу Ян Непомуцкий был заключен в тюрьму, подвергся жесточайшим пыткам и принял мученическую смерть – был сброшен в мешке с достраивающегося Карлова моста.

Сегодня барельефы с портретами Карла IV и Вацлава IV украшают сторожевые башни с обеих сторон моста, со стороны Старого Места стоит бронзовый Карл, а на самом мосту – бронзовый Ян. Рядом со статуей – натертые до блеска барельеф, изображающий казнь святого. Также ярко блестит и собачка у ног Яна (согласно романтическому варианту истории, бедную королеву бросили на растерзание псам, хотя скульптор, скорее, использовал собаку как символ верности святого своим убеждениям). И с собачкой, и с барельефом связаны различные поверья, притом чуть ли не каждый пражский гид рассказывает свою версию того, зачем надо к ним прикасаться.

Удивительно, что герой Майринка, пересекающий мост в 1584 году, во времена императора Рудольфа II, видит статую Непомуцкого, установленную столетием позже. Впрочем, персонажи великого мистика настолько легко перемещаются во времени, что в данном случае речь идет, видимо, не об ошибке, а о мистическом пространственно-временном искривлении.

Кроме памятника мученику Непомуцкому на Карловом мосту установлено еще 29 скульптур и скульптурных групп, преимущественно религиозного содержания. Правда, из-за реставрационных работ не всегда возможно увидеть все одновременно.

«Я шел под арками переплетающихся аллей Староместского кольца, мимо бронзового фонтана, резные решетки которого были увешанны сосульками, дальше через каменный мост со статуями святых и с фигурой Иоанна Непомука. Внизу гневно разбивались волны о стены набережной. В полусне упал мой взор на высеченную из песчаника статую святой Луитгарды». («Голем»). Согласно житию святой Луитагрды, однажды этой бедной монашенке приснился сон, в котором она приблизилась к распятому Христу, чтобы поцеловать его раны и тот, чтобы Люитгарда могла дотянуться, наклонился и подставил ей плечо.

Остальные скульптурные группы изображают других святых и деятелей

Лучшее время для посещения Карлова моста – раннее утро буднего зимнего дня. В остальных случаях вы будете на мосту не одни. Совсем не одни. Летним воскресеньем в районе полудня толпа напоминает демонстрацию. Поневоле вспоминается мнительная графиня Зарадка из «Вальпургиевой ночи»: «Вы должны были пройти через мост! А если он бы рухнул?»

Чтобы сфотографировать понравившуюся статую или сфотографироваться на ее фоне приходится вставать в своеобразную очередь. Внимание туристов привлекают не только статуи, но и уличные художники, музыканты и торговцы сувенирами. Разумеется, подобное место неплохо подходит и для работы воров-карманников высокой категории – об этом не стоит забывать.

Кого-то может расстроить тот факт, что почти все скульптуры – копии, подлинники убраны в музеи для лучшей сохранности. От рук вандалов страдало большинство статуй. Иногда отломанные части тел святых и элементы композиции удавалось достать водолазам со дна Влтавы. Пражане, разумеется, грешат на туристов, но меня терзает сомнение – не сами ли местные жители завели привычку скидывать кого-нибудь с Карлова моста?

Градчаны

Судя по книгам, Майринк предпочитал Градчаны и Малую страну тем районам Праги, которые расположены на другом береге Влтавы. В Градчанах расположен Град, древняя пражская крепость, являющаяся для чехов примерно тем же, чем является Кремль для россиян.

«Темные, фантастические дворцы вырастают на пути грозными стражами той неуловимой тайны, которой здесь, на Градчанах, пронизан каждый камень. К королевскому Граду ведет величественный подъезд, прорубленный смелыми императорскими архитекторами в поросшем лесом горном массиве. Выше, словно бросая вызов небу, вздымаются строптивые башни монастыря. «Страхов! – догадываюсь я. – Страхов, чьи несокрушимые стены погребли тех, кто имел несчастье навлечь на себя черную молнию рокового императорского взгляда; и это еще удача, ибо Далиборка рядом… Дома императорских слуг громоздятся друг на друга, крыша одного служит изножием другого, так и лепятся они в два, а то и три яруса на склонах, словно ласточкины гнезда… Мы выезжаем на широкую площадку, с которой открывается чудесная панорама простершейся внизу под тончайшей серебристой вуалью Праги» («Ангел Западного окна»)

Найти в Градчанах широкую площадку, с которой открывается панорама Праги, несложно. Ориентироваться надо на гигантский метроном на вершине холма, который в светлое время суток отсчитывает ритм одному ему известной мелодии, а на ночь останавливается в целях экономии электроэнергии. Если вы обладаете способностью видеть сквозь время, хорошо знакомой героям Майринка, то сможете разглядеть несуществующий уже памятник Иосифу Виссарионовичу Сталину. Уж не знаю, что сделали чехи с этим монументом – сбросили во Влтаву или разобрали по камешкам и построили жилой квартал, но от памятника остался постамент да парадные лестницы. На смотровую площадку приходят не колонны пролетариев с красными знаменами, как когда-то задумывалось, а мамы с колясками, тинейджеры со скейтбордами, влюбленные парочки.

Монастырь премонстрантов Страхов почему-то сегодня совсем не вызывает того жуткого чувства, которое испытывал герой Майринка. Причина, видимо, в следующем. Монастырь постарше Карлова моста, но помоложе самой Праги, ему пошел девятый век. За это время он несколько раз целиком сгорал и страдал от артобстрелов, так что все приходилось отстраивать и перестраивать. Герой Майринка в конце XVI века наблюдал готические постройки, а мы сегодня видим более жизнерадостное барокко. Место опальных придворных заняли туристы. Прямо в монастырском комплексе расположился отель Crowne Plaza Prague Castle, цена номера в котором при предварительном бронировании начинается со 100€ за ночь, что по пражским меркам довольно скромно.

В монастырской базилике Богородицы стоит обратить внимание на орган – на нем когда-то играл сам Вольфганг Амадей Моцарт. Ну, во всяком случае, так говорят.

Далиборка действительно рядом. Тюремная башня была построена в конце XV века и получила прозвище в честь первого своего арестанта – рыцарь Далибор из Козоед был заключен в нее за соучастие в крестьянском восстании. По легенде, за решеткой рыцарь научился играть на скрипке и часто поигрывал печальные мелодии. Звуки его скрипки были слышны по всему Граду. Существует и альтернативная версия легенды, в которой отсутствуют музыкальные инструменты, а скрипкой называется пыточное устройство вроде дыбы, а весь Град слушал не звуки музыки, а крики несчастного. Непонятно, какая версия правильна, однозначен только финал этой истории – бедняге отрубили голову. Судьба бунтаря и скрипача нашла отражение в опере Сметаны «Далибор». Использовать башню как тюрьму прекратили в конце XVIII века.

При императоре Рудольфе II, то есть в период, описываемый в майринковском «Ангеле Западного окна» «черную молнию рокового императорского взгляда» навлек на себя Франтишек Тенгнагел из Кампа (Франц Ганснеб Тенгнагел фон Камп), зять и ассистент знаменитого астронома Тихо Браге, автор предисловия к одной из книг другого великого представителя этой профессии Иоганна Кеплера. В башню Франц-Франтишек попал не за неверный астрологический прогноз, а за дворцовые интриги. Бывало также, что в башню сажали алхимиков, за невозврат кредитных средств или, говоря проще, за долги.

Условия содержания в этой тюрьме были далеко не гуманными. «Это было гранитное чудовище с ужасными внутренностями, которые могли переварить мясо и кровь, подобно желудкам бродячих ночных хищников. Башня состояла из трех этажей, соединялись они единственно посредством отверстия, пробитого в середине каждого этажа; эта шахта, подобно пищеводу, пронизывала всю башню – от глотки до желудка. В прежние времена в верхнем этаже заключенные год за годом пережевывались в жутком сумраке, до тех пор, пока их не спускали на веревках в среднее пространство, к последней кружке воды и последнему куску хлеба. Здесь они умирали голодной смертью, если только раньше не сходили с ума от поднимавшегося из глубины смрада и сами не бросались вниз на истлевшие трупы своих предшественников…» («Вальпургиева ночь»). Продолжим экскурсию? «Далее находилась совсем темная камера, едва ли не шести шагов в периметре. В ее каменных квадрах какой-то неизвестный пленник обломком железа выскреб углубление, в котором, скрючившись, мог поместиться человек. Тридцать лет ковырял он стену, еще ширина ладони – и долгожданная свобода, свобода рухнуть вниз в Олений ров. Однако ход был своевременно обнаружен, и узника обрекли на голодную смерть в среднем этаже башни».

От монастыря и бывшей тюрьмы давайте перейдем к «темным фантастическим дворцам». Дворцы в Градчанах есть и сегодня. Не буду очередной раз углубляться в вопрос о том, какой построили до императора Рудольфа II, а какой после, в концов время – понятие относительное. Грань между эпохами столь же тонка, как между иллюзией и реальностью. Итак, дворцы.

На Градчанской площади, практически у входа в Пражский град, стоит Архиепископский дворец. Должность пражского епископа (а затем архиепископа) существует более тысячи лет. Почти половину этого срока резиденцией церковного иерарха является этот дворец. Первоначально здание строилось как дом для секретаря чешской палаты, императорского фаворита Флориана Гриспека из Гриспаха, но пожар не дал закончить стройку. Фавориту пришлось жить во дворце Нелагозевес (туда можно съездить из Праги на экскурсию), а дом был достроен и передан архиепископу Антонину Брусу. Позднее дом несколько раз перестраивался, при этом менялся архитектурный стиль – от раннего ренессанса через зрелый ренессанс, поздний ренессанс и барокко до пражского рококо.

Должность архиепископа пражского никто не отменял и в его резиденцию без приглашения попасть нелегко. Снаружи дом видело подавляющее большинство туристов, побывавших в Праге. А внутрь можно попасть буквально один раз в году – в страстной четверг по католическому календарю, да к тому же в назначенное служителями дворца время в составе группы, запись в которую проводится заранее.

За архиепископским дворцом находится еще один дворец в стиле барокко – дворец Штернберга. Он был построен на рубеже XVII и XVIII веков для графа Вацлава Адальберта Штернберга, до того как стать галереей, успел побывать сумасшедшим домом и школой армейских интендантов.

В этот дворец, в отличие от архиепископского, пускают в любой день, кроме понедельника, так как в здании расположена часть экспозиции Национальной галлереи, посвященная старым мастерам Европы. В коллекции представлены работы Тьеполо и Эль Греко, Рубенса и Рембрандта, Брейгеля-старшего и Гойя, иконы новгородской школы.

На одной площади с архиепископским дворцом находится еще один дворец, также принадлежащий Национальной галлерее. Из-за сходства фамилий бывших хозяев иногда получается путаница. Это дворец Шварценбергов. Два здания гораздо проще различать по внешнему облику. Фасад дворца Шварценбергов отделан в технике сграффито (штукатурка, процарапанная до нижнего слоя, имеющего другой цвет). В экспозиции представлены произведения искусства эпохи барокко, так что внутрь имеет смысл идти только поклонникам этого стиля.

Буквально в паре минут ходьбы от Градчанской площади, на Лоретанской площади находится дворец Черниных. Опять нельзя внутрь, здание занято чешским министерством иностранных дел.

«Свернув за здание ландтага, он, к своему удивлению, увидел широкие ворота Вальдштейнского дворца распахнутыми. Оттокар прибавил шагу, чтобы хоть на миг заглянуть в сумрачный дворцовый сад со стенами, увитыми толстыми ветвями плюща, а может даже различить в глубине чудесные залы в стиле ренессанс или исторический купальный грот… Лакеи в оттороченных серебром ливреях, с коротко подстриженными бакенбардами и гладко выбритыми верхними губами, молча вытащили на улицу чучело лошади, когда-то принадлежавшей Валлентштейну» («Вальпургиева ночь»). Один из самых впечатляющих и старых дворцов на этом же берегу Влтавы – Вальдштейнский дворец (он же дворец Валлентштейна, генераллисимуса габсбургской армии). Здание сейчас занимает верхняя палата чешского парламента, экскурсии по нескольким помещениям дворца проходят только по выходным дням.

Вдоль всей стены Града и части Градчан протянулся овраг под названием Олений ров. В «Вальпургиевой ночи» можно найти милую добрую легенду, связанную с этим местом. «Много сотен лет тому назад был в Праге некий ваятель, живший со своей возлюбленной в преступной связи. И когда он увидел ее беременной, то перестал ей доверять, уверенный, что она обманывала его с другим. И он задушил ее и сбросил вниз, в Олений ров. Там ее жрали черви, а когда ее нашли, то напали на след убийцы и заперли его вместе с трупом в склепе и заставили его в искупление своего греха вырубить в камне ее образ прежде, чем его колесуют».

Рассказывать историчекие ужасы, связанные с этим районом, можно долго —запас подобных легенд немал. «…бродила она теперь по Градчанам от одной кровавой достопримечательности к другой, от одного изображения мученика к другому; и каждый серый потрескавшийся камень, который бы она раньше просто не заметила, рассказывал ей о кровопролитиях и пытках, из каждой пяди земли поднималось кровавое испарение; когда она взялась за медное кольцо на дверях часовни, в которое когда-то вцепился король Вацлав, умирая от руки своего брата, ее пронзило ледяным смертельным страхом, впитавшимся в металл, но страх этот сейчас же превратился в бешеную раскаленную похоть. Градчаны со своими молчаливыми застывшими строениями стали для нее красноречивыми устами, которые умели нашептывать ей тысячью проворных языков все новые ужасы и кошмары из своего кровавого прошлого». («Вальпургиева ночь»)

Удивительно, но ночной Град выглядит скорее романтично, чем страшно, и даже в чем-то интереснее дневного. Меньше туристическая толпа (хотя все равно есть, особенно в теплое время года) – и это приятно.

Здесь пил Флюгбайль

Герой майринковской «Вальпургиевой ночи» лейб-медик Таддеуш Флюгбайль, прозванный студентами «Пингвином», каждый будний день завтракал в трактире «У Шнелля». Увы, в списке пражских заведений общепита ничего подобного найти не удалось. Есть – «У бакалавра», «У цезаря», «У черта», «У Флеку», «У коловрата», «У черного орла», «У Швейка», «У лебедя», «У Влада», «У мальтийских рыцарей», «У короля иерихонского», «У старой пани», «У золотого льва» и много у кого еще, за исключением Шнелля. В бывшем еврейском гетто есть даже винный ресторан «У голема». Шнелля нет.

Не вышло по названию, попробуем определить по карте. «Он ровно в полдень на замковом дворе усаживался в свои закрытые дрожки… карета, проехав несколько сотен шагов, останавливалась перед трактиром» («Вальпургиева ночь»). Поглядим на карту, есть ли что подходящее.

Ну-ка, ну-ка… А это что такое? Улица Новый свет, дом 77/3. «U zlate hrusky», что в переводе с чешского означает «У золотой груши». Не самый дешевый рыбный ресторан, притом свой ужин можно предварительно увидеть плавающим в аквариуме. Кроме туристов сюда ходят, особенно в обеденное время, обитатели дворца Черниных, то есть сотрудники МИД Чехии. Ресторан открыт не так уж давно, но знатоки пражской старины уверяют, что в этом доме еще до Первой Мировой войны был трактир, в котором большую часть публики составляли проститутки – по свидетельству писателя Густава Майринка. Стоит ли предположить, что автор «Вальпургиевой ночи» решил хотя бы задним числом исправить имидж сего заведения? Нет. Потому что улица Новый свет упоминается в книге —как место жительства дамы легкого поведения по прозвищу Богемская Лиза. Лейб-медик Флюгбайль узнает название улицы от кучера, следовательно, обедал он явно в другом месте.

Попробуем зайти с другой стороны. Какое кафе предпочитал сам Майринк? Литературоведению это известно. Майринк, как как и другие чешские литераторы (например Франц Кафка или Ярослав Гашек) предпочитал посещал кафе «Монмартр», что на другой стороне реки, в Старом месте, улица Ретезова, дом 7. Кафе недавно открылось после 70-летнего перерыва, интерьер вполне соответствует писательскому кафе, да и за пиво не дерут втридорога, как это порой бывает в чешской столице.

В «Вальпургиевой ночи» упомянуто еще одно заведение общественного питания. «Он направился к Мальтийской площади, где под сенью почтенных дворцов и благочестивых монастырей сомнительная «Зеленая лягушка» дерзко влачила свое ночное, посвященное Бахусу существование». Увы, распить подобно лейб-медику Флюгбайлю бутылку «Красного мельника» урожая 1914 места в этом месте никак не удастся. В Праге нет бара «Zelena zaba». Есть в другом чешском городе – Пардубице. До него можно доехать поездом с Холешовице. «По давно установившейся традиции, когда тащивший карету соловый одр Карличек, следуя непрерывным понуканиям старого, одетого в красный жилет кучера, добирался до местечка Холешовице, что в пяти километрах от Праги, Флугбайль останавливался на первый ночлег» («Вальпургиева ночь»). Холешовице – это уже не 5 км от города, это даже не далекая окраина, а просто район Праги, до которого можно доехать на метро. Здесь расположен один из пражских вокзалов, который так и зовется «Вокзал Холешовице». Не самый удобный, не очень элегантный, страдающий от длинных очередей. Но, к сожалению, именно с него отправляется множество местных и международных поездов, пока очаровательный (с архитектурной точки зрения) старый центральный вокзал переживает реконструкцию.

Родина роботов

«Я часто беседовал с архивариусом Шемаей Гиллелем, который хранит реликвии Староновой синагоги, в том числе и некий глиняный чурбан времен императора Рудольфа. Гиллель занимался каббалой и думает, что эта глыба земли с членами человеческого тела, может быть не что иное как древнее предзнаменование… через правильные промежутки времени, при тех же гороскопах, при которых он был создан, Голем возвращается, мучимый жаждой материальной жизни” («Голем»).

В современной Праге еврей – практически со стопроцентной вероятностью турист. На улочках Йозефова – бывшего пражского гетто – постоянно встречаются израильские тургруппы. Немецких фашистов и чешских коммунистов смогли пережить только стены, а не люди. И то чудом.

Первые евреи появились в Праге чуть ли не сразу после основания Градчан. Во всяком случае, уже в 1096 году крестоносцы устроили здесь первый еврейский погром. В XIII веке был создан еврейский квартал с собственными органами самоуправления. Расцвет пражского гетто пришелся на XVI век. В это время в гетто проживало около 7000 евреев. Самым известным еврейским деятелем того времени был раввин Староновой синагоги и верховный раввин Праги Иуда Лев бен Бецалель (1525—1609), известный также как Махарал. Автор более полусотни религиозных и философских трактатов, он стал героем многочисленных легенд. Самая известная из них гласит, что ребе создал из глины голема – глиняного слугу-робота. Зачем? На этот счет существует три версии – для помощи ребе бен Бецалелю в быту, для проверки способностей ребе в области каббалы и для защиты гетто от погромов. Завершение истории кажется настолько понятным и знакомым людям, живущим в эпоху всеобщей компьютеризации, что в легенду сразу хочется поверить.

Поскольку робот-голем принадлежал раввину, была предусмотрdена возможность его отключения. Достаточно было достать изо рта голема глиняную табличку с тайным именем бога (видимо, флэш-карту или дискету с программой управления), как он отключался. Однажды у голема, видимо, произошел сбой программы, его, выражаясь современным компьютерным жаргоном, заглючило, робот стал ломать все подряд, а поскольку он обладал большой силой, то представлял серьезную опасность для окружающих. Ребе бен Бецалель все-таки сумел отключить взбесившегося робота, но увы – отключить навсегда.

Авторитет ребе в Праге был столь высок, что он даже лично встречался с императором Рудольфом, добиваясь улучшения отношения к пражским евреям.

В начале XVIII века каждый четвертый пражанин был евреем. Прага стала крупнейшим еврейским городом мира. По приказу императрицы Марии-Терезии евреи были изгнаны из Праги в 1745 году, но тремя годами позже вернулись в город. Император Иосиф II в 1781 году издал Эдикт о толерантности, улучшивший положение пражских евреев. Когда в середине XIX века евреи получили полные гражданские права, а стены гетто были снесены, бывший еврейский квартал стал называться Йозефовом именно в честь Иосифа II.

В годы Второй мировой войны нацисты не уничтожили этот район Праги по необычной причине – идеологи рейха в 1942 году решили создать здесь музей исчезнувшей расы. В бывшее гетто стали свозить экспонаты из уничтоженных еврейских поселений Богемии и Моравии.

Каким-то каббалистическим чудом кажется то, что сегодня можно спокойно войти в Староновую синагогу, где когда-то появился на свет первый робот и, возможно, до сих пор хранятся на чердаке его останки. Да, кстати, слово «робот» изобрел чешский писатель Карел Чапек, издавший в 1921 году книгу «У.Р.Р.» («Универсальные Роботы Россума»), так что сомневаться в том, что Прага – родина роботов – нет никаких причин.

Расстраивает только одно – на чердак Староновой синагоги не пускают посторонних. Похоже, там что-то все-таки прячут.

Густав Майринк

Биография Густава Майринка неординарна как его книги.

Незаконнорожденный сын государственного министра княжества Вюртемберг барона Карла Варнбюллера фон унд цу Хеммингена и популярной актрисы Марии Вильгельмины Адельхайд Майер, он появился на свет 19 января 1868 года в Вене. Первоначально носил фамилию матери. Первые 13 лет жизни Густава Майера прошли в в Мюнхене, затем они с матерью переехали в Гамбург, но остались там недолго. Когда Густаву было 15, он попал в Прагу.

В этом городе, одном из крупнейших городов Австро-Венгерской монархии, он прожил два десятилетия, Прага стала местом действия многих его литературных произведений.

Первоначально Густав имел весьма отдаленное отношение к литературе. В 1889 году Майер основал банк вместе с приятелем, дядя которого, Кристиан Моргенштерн, был известным в свое время поэтом. Свободное время юный банкир посвящал игре в теннис и шахматам.

В 1892 году, переживая сильный душевный кризис, Майер предпринял попытку застрелиться. От самоубийства его спасло чудо – кто-то подсунул под дверь комнаты, в которой он находился, брошюру «Загробная жизнь». Банкир, незадолго до этого увлекшийся книгами Блаватской и вступивший в теософскую ложу «У голубой звезды», воспринял случившееся как знак свыше. Отказавшись от планов свести счеты с жизнью, Густав Майер погрузился в мир мистики, спиритических сеансов, опытов по телепатии, алхимических экспериментов. Он познакомился с членами литературно-художественного объединения «Юная Прага», самым известным членом которого был поэт Райнер Мария Рильке.

На рубеже веков он предпринимает первые литературные опыты. Его рассказы, подписанные псевдонимом Густав Майринк, печатаются в мюхненском журнале «Симплициммус».

В 1902 году в его жизни происходит очередной поворот. Он проводит 2 месяца в тюрьме по обвинению в попытке дуэли с армейским офицером. Банк «Майер и Моргенштерн» подвергается проверкам по необычному обвинению – в применении спиритических и оккультных методов в банковской практике.

Майринк выходит из банковского бизнеса, уезжает из Праги в Вену, где целиком посвящает себя литературе. Один за другим выходят сборники его рассказов, которые, увы, плохо оплачиваются, так что на жизнь приходится зарабатывать переводами. Он переводит на немецкий 15 томов Диккенса, различные оккультные работы, тибетскую «Книгу мертвых». Вскоре после приезда в Вену женится на девушке, за которой ухаживал почти 10 лет. У них родятся дочь Фелицитас Сибилла и сын Гарро Фортунат (это же имя получает герой романа Майринка «Зеленый лик»). Из Вены семья Майринка переезжает сначала в Мюнхен, потом в небольшой городок Штарнберг в Баварии.

В 1915 году выходит первый самый известный роман Майринка – «Голем», который расходится рекордным для того времени тиражом 100 000 экземпляров. Купленный вскоре дом в Штарнберге Майринк называет «Домом у последнего фонаря» – в честь дома из романа «Голем». Большой популярностью пользуются также романы «Зеленый лик», «Вальпургиева ночь», «Белый доминиканец», «Ангел Западного окна».

Зимой 1931—1932 годов сын Майринка Фортунат, катаясь на лыжах, получил травму позвоночника. Оставшись инвалидом, юноша покончил с собой – в том же возрасте, в котором хотел свести счеты с жизнью отец. Густав Майринк после этого прожил только шесть месяцев и был похоронен рядом с могилой сына на штарнбергском кладбище.

Творчество Густава Майринка оказало большое влияние на литературу XX века. В числе любимых авторов его называли, в частности, Даниил Хармс и Михаил Булгаков (в творчестве обоих отчетливо прослеживается влияние книг Майринка).

Прага. Практическая информация

Лучшее время для посещения Праги – апрель-сентябрь (с точки зрения погоды). Стоит учитывать, что при этом в высокий сезон Прагу посещает гораздо больше туристов, чем в холодное время года.

Чехия входит в шенгенское пространство, поэтому для посещения страны требуется шенгенская виза. Консульские учреждения Чехии действуют в Москве, Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Они имеют репутацию сильно забюрократизированных учреждений, поэтому если у вас есть возможность использовать многократную шенгенскую визу, выданную другим консульством, лучше ей воспользоваться.

Валюта Чехии – чешская крона (на 2012 год был запланирован переход на евро, ныне передвинутый ориентировочно на 2015—2016 годы). Обменные пункты Праги печально знамениты всевозможными мелкими жульническими уловками при обмене валюты, поэтому рекомендуется тщательно выбирать обменный пункт, всегда задавать предварительный вопрос «Сколько крон я получу на руки при обмене … долларов (евро)?». А еще лучше – пользоваться снятием наличных с банкомата.

Платить за переход Карлова моста, посещение пражского Града и собора святого Витта никому не надо. На территории Града есть объекты, для посещения которых необходимы входные билеты. Существует также комбинированный билет, дающий возможность посещения всех объектов в Граде (цена – 350 крон, для льготных категорий – 175 крон, семейный билет для одного-двоих взрослых и как минимум одного ребенка – 500 крон).

Замковые сады и Олений ров можно посещать только в апреле-октябре, часы посещений варьируются в зависимости от месяца (апрель и октябрь – с 10:00 до 18:00, май и сентябрь – с 09:00 до 19:00, август – с 09:00 до 20:00, июнь-июль – с 09:00 до 21:00).

Град открыт для посетителей с 05:00 до полуночи (апрель-сентябрь) и с 06:00 до 23:00 (октябрь-март). Те места, в которые необходим входной билет, работают с 09:00 до 18:00 в теплое время года и до 16:00 в холодное.

Страхов монастырь (сайт на чешском и английском – http://www.strahovskyklaster.cz) открыт со вторника по воскресенье с 09:00 до 12:00 и с 12:30 до 17:00. Цена входного билета: в базилику монастыря – 20 крон, в картинную галерею – 60 крон (для льготных категорий посетителей действуют 50%-ные скидки).

Вальдштейнский дворец открыт для посещения только в выходные с 10:00 до 16:00.

Все здания Национальной галереи (сайт на чешском и английском – http://www.ngprague.cz/) открыты со вторника по воскресенье с 10:00 до 18:00. Билет во дворец Штернберга стоит 150 крон, во дворец Шварценберга – столько же. Льготные категории посетителей получают 50%-ную скидку. Каждую первую среду месяца с 15:00 до 20:00 Национальную галерею можно посещать бесплатно.

Наиболее полную информацию о еврейской Праге можно найти на многоязычном сайте Еврейского музея (адрес русской версии сайта – http://www.jewishmuseum.cz/en/info_ru.php). Здания, входящие в Еврейский музей (в том числе Староновая синагога) открыты для посещения с 09:00 до 18:00 летом и до 16:30 в холодное время года. Выходные дни – субботы и еврейские праздники. Цена входного билета – 200 крон (для льготных категорий посетителей – 140 крон). Билет, дающий право на посещения всех еврейских достопримечательностей Праги, стоит 480 крон (для льготных категорий – 320 крон).

В большинстве музеев Праги право на билеты по льготной цене имеют школьники, студенты дневных отделений вузов и лица пенсионного возраста, дети до 6 лет пользуются правом бесплатного прохода.

Дания. Здесь была Снежная Королева

Книги какого автора стали для меня главными во время путешествия по Дании – догадаться несложно. Да, разумеется, сказочная Дания – страна Ганса-Христиана Андерсена, сказавшего однажды: «путешествовать – значит, жить».

Русалочка, калоши, Герда и Кай

Одно из самых частых реальных мест действия у Андерсена – Копенгаген, иногда не называемый напрямую, но легко угадываемый.

В сегодняшнем Копенгагене можно найти бульвар Андерсена, два памятника великому сказочнику.

Один бронзовый Ганс Христиан восседает на пьедестале в саду королевского дворца Розенборг. Говорят, Андерсен когда-то любил приходить в этот сад, есть хлеб, сидя на скамейке, кормить крошками уток и лебедей, плавающих в пруду (бывшем крепостном рву).

С водоплавающей птицей в копенгагенских прудах, возникших на месте рвов, дела до сих пор обстоят неплохо.

«– Славные у тебя детки! – сказала старая утка с красным лоскутом на лапе. – Все славные, вот только один… Этот не удался! Хорошо бы его переделать!

– Это никак невозможно, ваша милость! – ответила утка-мать. – Он некрасив, но у него доброе сердце. А плавает он не хуже, смею даже сказать – лучше других… К тому же он селезень, а селезню красота не так уж нужна».

Свидетельствую, да, гадкие утята встречаются. Встречаются и «прекрасные большие птицы, все белые как снег, с длинными, гибкими шеями». Лебеди.

Одно из лучших моих воспоминаний о Дании – то, как я с двумя бывшими русскими, ныне подданными королевы Маргрете, кормил лебедей лепешкой, в которую была завернута самая вкусная в городе арабская шаурма.

– Лебедь – национальная птица Дании, – сказал датчанин Иван, задумчиво покуривая трубку. С этим наблюдением нельзя было не согласиться. И я поддакнул:

– Даже не лебедь, а гадкий утенок. Гадкий утенок – национальная птица Дании. Бывший гадкий утенок, разумеется.

– Думаю, королеве следует издать указ, – продолжил Иван, – чтобы каждый датчанин, выходя из дому, на всякий случай брал с собой булку для кормления лебедей или в крайнем случае – шаурму.

Второй, тоже сидячий памятник Гансу-Христиану Андерсену, находится у здания ратуши на Ратушной площади. У него нет высокого пьедестала как у первого, так что на колени сказочнику может залезть (и залезает) любой маленький ребенок. По этой причине ноги монумента сильнее начищены по сравнению с остальными частями бронзового тела. Благодаря детям и правильной задумке скульптора этот памятник – едва ли не самый фотографируемый в Копенгагене. Впрочем, один конкурент у него есть, точнее, конкурентка. Но об этом чуть позже.

На улице Нюхавн можно найти кафе Klods Hans, то есть «Ганс Чурбан», названное в честь героя одноименной сказки. Здесь же, в Нюхавне, по летним пятницам устраиваются ужины при свечах на борту катеров «Ганс Чурбан» и «Оле-Лукойе» (это еще один сказочный персонаж, если кто-то случайно не в курс). Портрет писателя был изображен на старой купюре в 20 датских крон, которая, увы, почти изъята из обращения.

Любовь города и писателя взаимна. Действие многих сказок Андерсена происходит в Копенгагене, хотя иногда он не называет город по имени, но достаточно легко догадаться, что речь идет именно о нем.

Так, сказка «Калоши счастья» начинается так: «Дело было в Копенгагене, на Восточной улице, недалеко от Новой королевской площади». Один из персонажей сказки, советник юстиции Кнап, утверждавший, что Средневековье лучше современного ему XIX века, надев волшебные калоши, попадает в старое доброе время – и не может узнать датской столицы. «– Ну и грязища! Просто ужас что такое! – пробормотал советник. – И к тому же ни один фонарь не горит.» моста, ведущего к Дворцовой площади, на месте не оказалось, – бедный советник едва разглядел в кромешной тьме какую-то речонку и в конце концов заметил лодку, в которой сидело двое парней. – Прикажете переправить вас на остров? – спросили они.

– На остров? – переспросил советник, не зная еще, что он теперь живет во время средневековья. – Мне нужно попасть в Христианову гавань, на Малую торговую улицу.

Парни вытаращили на него глаза».

«Он отыскал калитку и вышел на теперешнюю Новую королевскую площадь, которая в те времена была просто большим лугом»

Интересно, что сказал бы сам Ганс Кристиан Андерсен о нынешнем Копенгагене? Узнал бы он город, в котором прожил большую часть жизни? Перемены ведь произошли немалые.

«В большом городе, где столько людей и домов, что не всем удается разбить маленький садик и где поэтому очень многим приходится довольствоваться комнатными цветами, жили двое бедных детей, у которых садик был чуть побольше цветочного горшка. Они не были братом и сестрой, но любили друг друга, словно родные» – читаем мы в начале истории Кая и Герды. А это в конце той же истории: «Вот раздался колокольный звон, и они узнали колокольни своего родного города…». Среди этих колоколен была и колокольня кафедрального собора Вор-Фру-Кирке (Богородицы), в которой в 1875 году будут отпевать великого писателя.

Только в наши дни совершенно невозможно представить себе следующую сцену на центральной площади датской столицы: «На площади появились большие белые сани; в них сидел человек, укутанный в пушистую, белую меховую шубу, на голове у него была такая же шапка. Сани два раза объехали площадь, Кай живо привязал к ним свои маленькие салазки и покатил… Вот они выбрались за городские ворота. Снег вдруг повалил густыми хлопьями и стало темно, хоть глаз коли… Снег валил, сани все мчались, ныряя в сугробы, перескакивая через изгороди и канавы».

Не доехать больше Снежной королеве из своего Финнмарка, то есть с крайнего северо-востока Норвегии на санях до Копенгагена. Глобальное потепление сделало для этого все от него зависящее. Снег в современном Копенгагене редок, а если даже случайно и выпадет, то быстро растает. В датской столице гораздо проще купить детскую кроватку, стилизованную под санки, чем настоящие детские санки. А большие сани для взрослых встречаются в основном в виде картинки на тарелках, продающихся на рождественских базарах.

Да, одни сани все-таки есть. Транспортное средство местного Санта-Клауса устанавливается в рождественские дни в существующем со времен Андерсена парке развлечений Тиволи, в самом центре Копенгагена, рядом с железнодорожным вокзалом. Парк в зимний сезон работает рынком сувениров. Детишки могут фотографироваться в санях вместе с добрым дедушкой.

Сады Тиволи (по громкому названию трудно угадать, что это малюсенький парк отдыха, который можно уместить в московском ЦПКиО им. Горького несколько десятков раз) открылись для публики в 1843 году. Андерсен побывал в них вскоре после открытия – и нашел сюжет для новой сказки под названием «Соловей»: «В Китае, как ты знаешь, и сам император и все его подданные – китайцы… В целом мире не нашлось бы дворца лучше императорского; он весь был из драгоценного фарфора, зато такой хрупкий, самым лучшим из них были привязаны серебряные колокольчики; звон их должен был обращать на цветы внимание каждого прохожего. Вот как тонко было придумано!» Аттракцион под названием «Китайский базар», вдохновивший Андерсена, сегодня не существует. Впрочем, в садах есть много других аттракционов, летними вечерами часто звучит живая музыка (когда классика, когда джаз), в сувенирных магазинчиках продаются сувениры, сделанные преимущественно в стране из сказки «Соловей».

Еще одна «копенгагенская» цитата из сказок Андерсена, на это раз из «Огнива»: «Батюшки! Сколько тут было золота! Он мог бы купить на него весь Копенгаген, всех сахарных поросят у торговки сластями, всех оловянных солдатиков, всех деревянных лошадок и все кнутики на свете! На все хватило бы!». Описывая волшебную собаку, помогавшую солдату, Андерсен говорит: «Но у собаки, что сидит на деревянном сундуке, глаза – каждый с Круглую башню». Круглая башня, построенная в XVII веке, за свою долгую жизнь успела побывать и церковью, и обсерваторией, а сейчас она в первую очередь – смотровая площадка для туристов, поднявшихся по пандусу. Первые двое туристов из России, побывавших в городе, прославились тем, как именно они поднимались наверх. Император Петр Великий в 1716 году проделал это верхом, а его супруга Екатерина – в карете. На датчан это произошло большое впечатление. В романе для взрослых «Быть или не быть» Андерсен пишет, что, попав на смотровую площадку, русский царь приказал одному из своих слуг спрыгнуть вниз. Вмешавшийся в ситуацию датский король Фредерик IV уговорил коллегу отменить свой приказ и спас жизнь русского слуги.

История о том, как буря перевесила вывески, так что на афише театра значилось «суп из хрена и маринованная капуста», бильярдная стала «высшим учебным заведением», а кабак украсился рекламой детского врача «Здесь дети приучаются к бутылочке», тоже произошла в Копенгагене. Вот подтверждающая цитата: «Дедушка был еще совсем маленьким, когда приехал с родителями в этот город, самый большой в стране. На улицах было полным-полно народа… На вывеске портного было изображено разное платье, и если бы он захотел, то мог бы даже перекроить самого неказистого человека в самого красивого. А на вывеске торговца табаком – хорошенькие мальчи» ки с сигарами в зубах, эдакие озорники! Были тут вывески с маслом и селедками, были вывески с пасторскими воротниками и гробами, а сколько всюду висело объявлений и афиш – видимо-невидимо! Ходи себе целый день взад и вперед по улицам да любуйся сколько душе угодно».

Главный город королевства славен не только вывесками. Именно здесь живет король или королева (сейчас в Дании правит Маргрете II). Столичная резиденция монарха существует с середины XVIII века, так что под словами «королевский дворец» Андерсен часто имел в виду дворцовый комплекс Амалиенборг – четыре одинаковых здания, расположенные друг напротив друга на восьмигранной площади. Туристы собираются на этой площади ежедневно к 11:30 – времени начала церемонии смены караула. Королевские гвардейцы под звуки духового оркестра проходят по центру города, сопровождаемые толпой с фотоаппаратами и видекаомерами. Затем гвардейцы возвращаются к королевской резиденции, а в 12:00 происходит собственно смена караула и вынос знамени.

Не из одного ли этих дворцов выходил король в своем удивительном новом платье? Не в одну ли из этих дверей стучалась в дождь принцесса, способная почувствовать горошину сквозь толстый слой перин? Не в центре ли этого восьмиугольника палач ждал солдата из «Огнива»?

Наверное, все-таки нет, не было никакого голого короля и мальчишки-правдолюбца, а смертная казнь в Дании отменена чуть ли не при Андерсене. Вот в «Диких лебедях» хотели казнить героиню, так это, сам Андерсен отмечает «далеко-далеко, в той стране, куда улетают от нас на зиму ласточки», то есть, в Марокко. Словом, ничего не было, сказки все это.

Вот только принцессы… В каком еще городе земли, скажите мне, можно увидеть выходящую из дверей дворца без намека на охрану женщину, а потом в сувенирном магазине увидеть ее лицо среди открыток с портретами членов королевской семьи? Только в Копенгагене.

Русалочка

На набережной канала Нюхавн (что в переводе означает «новая гавань») можно не только отобедать у Ганса Чурбана и поужинать при свечах у Оле-Лукойе. В трех домах на этой набережной в разное время жил и работал Ганс Христиан Андерсен. В одном из этих домов были написаны его лучшие сказки.

Двигаясь вдоль канала (с одной стороны – яхты, яхты, яхты, с другой кафе, кафе, кафе), можно дойти до памятника, способного соперничать в популярности и фотографируемости с памятником Андерсену у здания ратуши. Русалочка.

«Их было шестеро, все прехорошенькие, но милее всех самая младшая, с кожей чистой и нежной, как лепесток розы, с глазами синими и глубокими, как море. Только у нее, как у остальных, ног не было, а вместо них был хвост, как у рыб»

В свой первый приезд в Копенгаген я влюбился в этот памятник с первого взгляда. Большую часть времени я тогда проводил в Христиании, хипповском городе внутри города, живущем по своим законам. Но по три раза в день обязательно выбирался на свидание к Русалочке, на набережную Лангелинье, хотя идти было не так уж и близко. Впрочем, в миниатюрном Копенгагене понятия «далеко-близко» относительны, находясь в городе, можно при желании вообще не пользоваться общественным транспортом (между прочим, дорогостоящим). К следующему посещению Копенгагена моя страсть несколько улеглась, я побывал у памятника лишь однажды. Впрочем, Русалочке не привыкать к мысли о том, что все мужчины – козлы.

«Русалочка выпила обжигающий напиток, и ей показалось, будто ее пронзили обоюдоострым мечом; она потеряла сознание и упала замертво. Когда она очнулась, над морем уже сияло солнце: во всем теле она чувствовала жгучую боль. Перед ней стоял прекрасный принц и с удивлением рассматривал ее. Она потупилась и увидела, что рыбий хвост исчез, а вместо него у нее появились две маленькие беленькие ножки. Но она была совсем нагая и потому закуталась в свои длинные, густые волосы. Принц спросил, кто она и как сюда попала, но она только кротко и грустно смотрела на него своими темно-синими глазами: говорить ведь она не могла».

Она молча сидит на каменной глыбе неподалеку от берега. Сидит в море, не касаясь земли, поскольку каждый шаг по земле когда-то «причинял русалочке такую боль, будто она ступала по острым ножам и иголкам».

Со своего камня она смотрит на «большой город на берегу». «Точно сотни звезд, там мерцали огни, слышалась музыка, шум и гул экипажей и людей, виднелись колокольни и шпили, звонили колокола». Ей одолжила свою фигуру балерина Эллен Прайс, жена скульптора Эдварда Эриксена. Спасибо обоим супругам и отдельное спасибо Карлу Якобсену, владельцу пивзавода Carlsberg (может быть, слышали это название?) за то, что спонсировал этот памятник.

В 2013 году Русалочке исполнится 100 лет. Ей дважды отрезали голову, ее сбрасывали с постамента в воду и обливали краской, ее пытались взорвать.

А она все прощает и прощает глупых людей, как простила когда-то своего принца, и никак не бросится в воду, чтобы расплыться морской пеной.

Нет, не стоит заканчивать на печальной ноте. Лучше посетите ближайшее к памятнику кафе, выпейте кружку пива и прихватите со стола коробок спичек с изображением памятника Русалочке – как делают все нормальные люди.

Оденсе

Оденсе – третий по величине город Дании (после Копенгагена и Аархуса (Орхуса)). Сегодня до него добираться гораздо проще, чем во времена Андерсена – благодаря построенному уже в XX веке фантастическому 7-километровому мосту.

В Оденсе чертова дюжина андерсеновских достопримечательностей, да и не-андерсеновских немало. Город давно привык к мощному потоку туристов.

Помянутые 13 андерсеновских мест удобно обозначены гранитными знаками на мостовой в виде «лица-солнца» (подобные картинки все дети вырезают ножницами из сложенного в несколько раз листа бумаги).

Достопримечательность №1 – музей Андерсена, расположенный в домике, где родился писатель. На первый взгляд домик выглядит не очень маленьким – но это только, если представить, что в нем жила одна семья. А на самом деле семей было 5, а обитателей дома – 20. Впрочем, когда Гансу-Христиану исполнилось 2 года, его семья переместилась в другой дом, с лучшими жилищными условиями – целых 18 кв. м. на всех. Этот дом, в котором прошло детство и отрочество будущего великого сказочника, отмечен гранитной плитой №8.

Плита №2 уложена в месте с романтичным названием площадь Черных монахов. Когда-то на этой площади стояло здание местного театра. Именно ради того, чтобы стать великим театральным артистом, Андерсен уехал из Оденсе в столицу.

Сохранился дом, куда Андерсен ходил в школу.

Показывают туристам мостки для стирки на реке, но гиды честно признаются, что мать Андерсена, прачка, хроническая алкоголичка и золотой души человек, работала на других мостках, которые, увы, не дошли до наших дней.

Отмечены памятными гранитными плитами памятник самому знаменитому жителю города (у него ежегодно, в день рождения писателя 2 апреля, проходят торжества), бывшая городская тюрьма (в ней сидел один из дедов Ганса-Христиана, а один из тюремных охранников был хорошим приятелем родителей), дом епископа (мечтавший стать актером юноша дал здесь домашнее представление, чтобы заработать денег на дорогу в столицу), кафедральный собор св. Кнута (здесь венчались родители Андерсена, проходил обряд конфирмации он сам, отпевали отца). Другая церковь – святого Ганса – место, где крестили маленького Ганса-Христиана. В городской ратуше проходила церемония объявления Ганса-Христиана Андерсена почетным гражданином города Оденсе (через много лет после того, как его бабушка сидела под арестом в подвале ратуши – за то, что родила 3 детей, не будучи замужем). Больница ордена францисканцев, включавшая в свой состав и сумасшедший дом, одним из пациентов которого был дед Андерсена.

И, наконец, резиденция принца Кристиана Фредерика (впоследствии короля Дании Кристиана VIII). Во дворе этого величественного здания маленький Фриц, сын принца (будущий король Фредерик VII), за неимением компании благородных сверстников играл с детьми слуг, в том числе и с сыном прачки Гансом-Христианом Андерсеном.

Дикое, но симпатичное болото

Действие сказки Андерсена «Иб и Христиночка», печальной истории про детскую любовь, происходит в окрестностях города Силькеборг. Впрочем, как пишет сказочник, «в те времена здесь еще не было ни фабрики, ни города, а стоял только старый дом, в котором жили рыбаки». Места в окрестностях Силькеборга и сегодня очень красивые, но делать приезжему в этих краях особенно нечего, разве что прокатиться в летнее время на старинном пароходике. А так – вида из окна машины или рейсового автобуса по дороге из Копенгагена в Аальборг вполне хватит, чтобы составить общее впечатление.

Переходим к следующей сказке, в которой четко обозначено место действия. Сказка называется «Дочь болотного царя». Цитирую: «Первая пара аистов, пустившая эту сказку в ход и сама принимавшая участие в описываемых в ней событиях, всегда проводила лето на даче в Дании, близ Дикого болота, в Венсюсселе, то есть в округе Иеринг, на севере Ютландии – если уж говорить точно. Гнездо аистов находилось на крыше бревенчатого дома викинга. В той местности и до сих пор еще есть огромное болото; о нем можно даже прочесть в официальном описании округа. Местность эта – говорится в нем – была некогда морским дном, но потом дно поднялось; теперь это несколько квадратных миль топких лугов, трясин и торфяных болот, поросших морошкой да жалким кустарником и деревцами. Над всей местностью почти постоянно клубится густой туман. Лет семь – десять тому назад тут еще водились волки – Дикое болото вполне заслуживало свое прозвище!»

Это север континентальной части Дании (делится на Ютландию, Сканию и Зеландию)

Со времен Андерсена в Дании прошло несколько административных реформ (последняя – в 2007 году), так что официально нынешнее местоположение Дикого болота – муниципальный округ Аальборг (Ольборг). Слова «Иеринг» и «Венсюссель», при этом, не забыты местными жителями. Диких болот в нынешнем округе Аальборг (Ольборг) при Андерсене было два – Большое и Малое. Большое в XX веке осушили, превратив тем самым Малое в крупнейшее болото Дании. Волками, конечно, там давно уже не пахнет, но туман бывает.

Центр округа, город Аальборг – один из стариннейших городов Дании (основан в VIII веке) и четвертый по величине город страны (около 120 тыс. человек). Крупнее его только два родных города Андерсена и Аархус (Орхус).

Город стоит на берегу Лимфьорда, упоминающегося в «Дочери болотного царя». Переправившись через фьорд на поезде или машине (есть два варианта – по мосту или подводному туннелю), мы оказываемся в городке Норресундби, главная достопримечательность которого – бывшее поселение викингов, от которого сохранилось около 700 могил с надгробными камнями в виде ладей. Бревенчатый замок в три этажа, на крыше которого свили гнездо андерсеновские аисты, увы, не сохранился, даже если когда-то существовал. Можно только вообразить, какие здесь когда-то закатывались пиры, на которых мед лился рекой, а на пылающих кострах жарилась конина. Зато можно быть уверенным в том, что находишься точно на том месте, о котором идет речь в «Дочери болотного царя». Во времена викингов других населенных пунктов в этой местности просто не было. Шаг вправо, шаг влево – и ты в болоте. Подробности можно узнать в местном музейчике.

Что касается другой стороны фьорда, то лучшее время для посещения Аальборга – конец 21-й недели года (это в конце мая). В эти дни проходит аальборгский карнавал, точнее, даже три карнавала – детский, обычный и конкурс карнавальных команд. Может быть, все это и уступает немного похожему мероприятию в Рио-де-Жанейро, но все равно весело. Аальборг вообще считается самым развлекающимся городом Дании. Местные жители очень гордятся тем, что на душу населения у них приходится больше баров, ночных клубов и тату-салонов, чем в любом другом населенном пункте страны.

Но я совсем забыл о Лиле Вильмосе, то есть Диком болоте, до которого от города – каких-то полчаса езды. Бывшее Малое, а ныне единственное Дикое болото – действительно самое дикое место в Дании, место, где природа сохранилась в относительно нетронутом по европейским меркам состоянии. С четырех наблюдательных башен, установленных специально для удобства натуралистов-любителей, можно, если повезет, увидеть золотого орла (все четыре орла, обитающих в стране, гнездятся именно тут). Посетителям даже могут быть предоставлены бинокли, если нет своих. В прилегающих к болоту лесах можно встретить вепря (когда-то в Дании перестреляли всех вепрей, но в эпоху борьбы за экологию завезли из Германии новых), оленя (их проще всего наблюдать в августе-октябре). Прямо к автомобильной дороге выходят лисы (особенно в июне – молодые любопытные лисята). В осеннее время болота богаты клюквой. Слово «болото» пугаться не нужно, здесь можно ходить пешком по пружинящей под ногами почвой, главное – не залезать в трясину, которая, впрочем, тоже не смертельна, затянуть может максимум по пояс, но и это вряд ли кого-то порадует.

В Ютландии же находятся и дюны, поэтично описанные Андерсеном в истории «На дюнах»: «На западе же, где большие реки впадают в заливы, по-прежнему расстилаются луга и болота, защищенные со стороны моря высокими дюнами. Зубчатые вершины дюн тянутся по берегу, словно горная цепь, прерываемая в иных местах глинистыми откосами; море годы за годами откусывает от них кусок за куском, так что выступы и холмы, наконец, рушатся, точно от землетрясения».

Как наиболее живописное место крайне рекомендуется мыс Бловандс Хук, самая западная оконечность Дании. Дюны рядом с маяком, установленном на этом мысу, знакомы литературным героям не одного Андерсена, здесь же бывал шекспировский король Лир.

Если есть лишнее время и желание на странствия по Ютландии, то можно добавить в маршрут посещение города Аархус (Орхус). Не ради того, чтобы увидеть что-то конкретное, а чтобы почувствовать лучше дух исчезнувшей андерсеновской Дании. В Аархусе действует Den Gamle By, музей под открытым небом, куда были свезены 75 построек XVII—XVIII со всей страны.

Конец

Не все считают кладбища интересной туристической достопримечательностью, так что стоит ли включать в свой маршрут могилу Андерсена – решайте сами.

Последним приютом великого сказочника стало копенгагенское кладбище Ассистенс. Точный адрес его могилы – секция P (латинская буква), номер 32.

По дороге на кладбище можно посетить кафедральный собор Богородицы, где отпевали великого сына Дании, автора «Русалочки», «Оле-Лукойе», «Огнива», «Стойкого оловянного солдатика», «Дюймовочки», «Принцессы на горошине», «Гадкого утенка», «Снежной королевы», «Нового платья короля» и множества других замечательных сказок и историй Ганса-Христиана Андерсена.

«И смерть отдавала одну драгоценность за другой, а соловей все пел. Вот он запел наконец о тихом кладбище, где цветут белые розы, благоухает бузина и свежая трава орошается слезами живых, оплакивающих усопших» («Соловей»)

Дания. Практическая информация

Дания входит в Шенгенское пространство. Консульские учреждения Дании имеются в Москве и Санкт-Петербурге. Они отличаются более строгим по сравнению с большинством консульств стран Шенгена подходом к выдаче виз. Потому имеет смысл посещать Данию в ходе поездки по нескольким странам ЕС, а шенгенскую визу оформлять в консульстве другой европейской страны.

В Копенгаген лучше всего приезжать летом, с середины июня по август. Зимой очень короток световой день, что особенно неудобно для туристов, любящих много фотографировать или снимать на видео. Да и число открытых достопримечательностей и развлечений в холодное время года заметно меньше, чем в теплое.

Дания входит в Шенген и ЕС, но не входит в зону евро.

Рождественский рынок в садах Тиволи работает с середины ноября по конец декабря (24, 25 декабря он закрыт, а с 31 декабря сады закрываются до весны). Кроме шопинга здесь можно покататься на катке, если позволит погода. В теплое время года Тиволи – парк развлечений. Подробности можно посмотреть в Интернете на сайте www.tivoligardens.com.

До кладбища Ассистенс можно доехать от Ратушной площади на автобусе маршрута 5а примерно за 15 минут.

Датские железнодорожные расписания можно найти на сайте http://www.dsb.dk/ (датский и английский языки).

Поездка на поезде из Копенгагена в Оденсе занимает от 1 часа 15 минут до 1,5 часов, поезда ходят три раза в час, цена билета – от 234 крон (детям и пенсионерам – 50%-ная скидка).

В Аальборг поезд идет 4,5-5 часов, интенсивность движения – два поезда в час (интервал между которыми составляет или 10 минут, или 50 минут). Цена билета – от 364 крон.

Поезда в Аальборг делают остановку в Архусе (примерно через 3 часа после выезда из Копенгагена). Билет до Аальборга стоит от 325 крон.

Автобусы в Ютландию (Оденсе, Аальборг и Аархус) отходят от железнодорожной станции Вальби в Копенгагене и от зала №2 копенгагенского аэропорта Каструп. Рейсы выполняет компания Abildskou (сайт на датском и английском – http://www.abildskou.dk/idd2.asp), автобус имеет рейсовый номер 888.

Автобус «Копенгаген-Оденсе-Аархус» ходит ежедневно, кроме субботы, один раз в сутки, доходит до Оденсе за 2 часа, до Аархуса за 4 часа. Цена билета – 210 крон, до Оденсе – 110 крон (для льготных категорий 50%-ная скидка). Автобус «Копенгаген-Аальборг» ходит по будням трижды в сутки (два автобуса из трех делают остановку в Аархусе, куда попадают через три часа поездки). До Аальборга этот автобус доезжает за 5 часов. Цена билета – 280 крон (для льготных категорий 50%-ная скидка, иногда предлагаемая всем пассажирам).

Адрес сайта музея Андерсена в его родном городе (датский и английский языки) – http://www.museum.odense.dk/H_C_Andersen.aspx

Дом-музей Андерсена в Оденсе открыт для посещения с 15 июня по 31 августа ежедневно с 09:00 до 19:00, в остальное время года – со вторника по воскресенье с 10:00 до 16:00. Цена входного билета для взрослых – 20 крон, для детей – 10 крон.

Музей деревянной архитектуры под открытым небом Den Gamble By в Аархусе работает ежедневно (сайт на датском, немецком и английском – http://www.dengamleby.dk/). В зависимости от времени года он может открываться в 09:00—10:00, а закрываться в интервале от 15:00 (в январе) до 19:00 (в выходные дни ноября). Входной билет стоит 100 крон в апреле-декабре, половину этой цены в остальные месяцы. Студенты дневных отделений покупают билет за полцены, дети до 17 лет проходят бесплатно. Касса принимает оплату в евро.

Ганс Кристиан Андерсен – датский сказочник, писатель, поэт

Родился 2 апреля 1805 года в Оденсе в семье башмачника и прачки.

Ганс работал с 11 лет – подмастерьем ткача, подмастерьем портного, работником сигаретной фабрики. В 14-летнем возрасте переехал в Копенгаген, там играл второстепенные роли в Королевском театре, издал пьесу (тираж которой практически не был распродан), за счет королевской казны смог поступить в школу, которую закончил в 22-летнем возрасте. Учился Андерсен сначала в Слагельсе, потом в Эльсиноре. В 1828 году вернулся в Копенгаген. Закончил Копенгагенский университет со званием кандидата философии. В университетские годы считался среди студентов лучшим поэтом. В 1829 году опубликовал прозаическое сочинение «Путешествие пешком от Хольмен-канала до восточного мыса острова Амагер». Первый сборник сказок опубликовал в мае 1835 года.

Андерсен много путешествовал по Европе, знакомясь с деятелями культуры. Среди его друзей можно назвать Генриха Гейне, Чарльза Диккенса, Оноре де Бальзака, Роберта Шумана.

За свою творческую карьеру Ганс Христиан Андерсен создал более 400 произведений. Кроме сказок, он писал также прозаические и драматургические произведения для взрослых, стихи, путевые заметки.

Выдающийся детский сказочник не имел собственных детей, никогда не был женат, и, судя по его собственным письмам, возможно, всю жизнь прожил девственником.

Умер 4 августа 1875 в Копенгагене.

Произведения Андерсена переведены более, чем на 150 языков, и, в настоящее время переиздаются миллионными тиражами ежегодно. Многочисленные театральные постановки и экранизации его сказок. В Шанхае действует тематический парк развлечений, посвященный Андерсену. Самая престижная международная награда в области детской литературы – вручаемая ЮНЕСКО раз в два года, в день рождения писателя (2 апреля), премия имени Г. Х. Андерсена.

Индия. Здесь был Маугли

Обычно люди, не бывавшие в Индии, считают Редьярда Киплинга певцом империализма, расизма и британского колониализма. Побывавшие же чаще придерживаются другой точки зрения. Киплинг – гений, лучше всего понявший Индию и рассказавший о ней миру.

Здесь был Редьярд

«Мое самое первое воспоминание – рассвет, свет, цвет, золотые и пурпурные фрукты на уровне моего плеча. Это память о ранних утренних походах на бомбейский фруктовый рынок с моей айей. Позже мы ходили туда уже с моей сестрой в детской коляске, а по возвращению коляска была обвешана кульками с продуктами. Наша няня была католичкой, ходившей в португальскую церковь, она молилась у каждого придорожного креста (и я рядом с ней). Вместе с Митой, индусом-носильщиком, я заходил в маленькие индуистские храмы – по причине своего малого возраста я был вне кастовой системы. Я держал Миту за руку и смотрел на плохо освещенных дружелюбных богов» – так начинается автобиографическая книга Редьярда Киплинга «Кое-что о себе». Айя – это няня-индуска.

Киплинг родился и прожил первые шесть лет своей жизни в Бомбее. Город уже давно переименован в Мумбаи, но привычное британским колонизатором название «Бомбей» живет и сегодня. Многим русскоязычным любителям Индии оно как-то привычнее, как-то лучше ложится на язык, наравне с Калькуттой вместо правильного Каликат, Мадрасом вместо нынешнего Ченнаи.

Если, будучи в Мумбаи, столице штата Махараштра, вы будете называть город Бомбеем, никто вас не осудит.

Переименования, кстати, коснулись не только названий городов. В Бомбее-Мумбаи переименованы множество улиц. В новом варианте для иностранца почти все названия звучат одинаково, примерно как «Доктор Манахалабаравазараджан-стрит». Есть же в Москве улицы «инженера такого-то», «академика такого-то», «генерала такого-то», а в Индии почему-то у всех знаменитостей не только одинаково длинные фамилии с многочисленными буквами «А», но и докторские звания. К счастью, есть старые английские названия улиц, которыми пользуются практически все.

Чтобы объяснить, что такое сегодняшний Бомбей, построенный на семи островах, сравню его с Москвой, построенной на семи холмах. Итак, в сравнении с родным городом Редьярда Киплинга российская столица – уютный малюсенький безлюдный городок, с прекрасным воздухом, сверкающими чистотой улицами и дворами, где весь день царит тишина, где нет бомжей, а все водители строго чтут правила дорожного движения. А Бомбей – настоящий современный азиатский мегаполис.

Но даже в этом кипящем мегаполисе каким-то удивительным образом все-таки сохранились кусочки того Бомбея, в котором жил малыш Редьярд.

Ну что, начнем с фруктового рынка? На ближайшем углу находим десяток черно-желтых такси, выбираем водителя поумнее, просим отвезти на Crawford Market. Рынок, кстати, тоже переименован и официально уже больше полувека зовется вовсе не именем колониального чиновника Артура Кроуфорда, а именем выдающегося индийского общественного деятеля Махатмы Джотирао Пхуле, но это так, к сведению. Если захочется приобрести на рынке золотые и пурпурные фрукты или другие продукты питания, стоит не забывать первое правило питания белого человека в тропиках – «Очищать от кожуры, варить, жарить или выбрасывать».

В Индии вообще стоит относиться очень серьезно к вопросам гигиены. Потому что холера, дизентерия и всякие другие болячки там свирепствуют и сегодня. Фрукты с рынка имени Кроуфорда на порядок вкуснее и на порядок дешевле своих собратьев из российских магазинов, но с ними надо правильно обращаться. Мыть антибактериальным мылом сами фрукты и нож, которым их собираетесь чистить, плоды с нарушенным внешним покровом – сразу выбрасывать.

На рынке Кроуфорд продают сейчас не только фрукты-овощи, очень и не очень экзотические, но и всякую хорошо знакомую европейцу ерунду вроде шоколадных батончиков, шампуней-кондиционеров, ветчины в банках, пластиковой посуды для СВЧ-печки и оливкового масла многократной очистки.

Про то, как торговаться в Индии, можно написать целый трактат. Торговаться надо, по традиции, но в любом случае это будет игра в одни ворота. Себе в убыток ни один индусский торговец ничего не продаст, от опытности белого гостя зависит лишь то, какую сумму на нем заработают (для местного жителя та же самая вещь может стоить в десятки и даже сотни раз дешевле, чем для чужестранца).

А можно никаких фруктов не покупать, даже настоящих бомбейских манго, а просто полюбоваться готическим зданием, первым сооружением в Бомбее, которое было электрифицировано. До того, как войти, поднимите голову кверху, посмотрите на изображения простых индийских крестьян, почему-то напоминающих античных греков, на фризах. Зайдя внутрь, посмотрите на фонтаны. И то, и другое создал Локвуд Киплинг. Отец.

Еще одна цитата из мемуаров Р. Киплинга: «А вечером мы гуляли у моря, в тени пальмовых деревьев, которые, кажется, называются лес Махим*. Когда дул ветер, громадные орехи начинали осыпаться, и мы спасались бегством – и моя айя, и моя сестра в коляске».

Объясню незнакомое большинству слово «Махим». Махим – залив, разделяющий два района Бомбея – Банду и Уорли. Про него могли бы знать все россияне, если бы переводчик не выкинул из песни слова «Махим», которое в оригинале популярного шлягера должно было находиться в следующем абзаце:

 
Так вперед за цыганской звездой кочевой,
Hа свиданье с зарей, на восток,
Где, тиха и нежна, розовеет волна,
Hа рассветный вползая песок!
 

У Киплинга это звучало так:

 
Follow the Romany pattern
East where the silence broods
By a purple wave on an opal beach
In the hush of the Mahim woods.
 

В современном Бомбее гулять с детьми интереснее не вдоль залива Махим, который сегодня к тому же искалечен затянувшимся на годы строительством гигантского вантового моста, а по набережной другого залива, Бэк-бей. В этой прогулке дополнительным напоминанием о временах старой доброй Англии станут многочисленные двухэтажные красные автобусы, настоящие лондонские даблдеккеры.

На набережной практически всегда многолюдно и многоголубно. Птица голубь пользуется у местных жителей уважением, сравнимым с уважением к корове, что находит свое наглядное выражение не только в стаях голубей, подкармливаемых аяйми с детьми, но и в белых пятнах на асфальте набережной.

Лучше всего гулять вдоль залива вечером, когда на берегу возникают многочисленные заведения, продающие всякую вкуснятину – например, фантастически вкусные пирожки с какой-то острой гороховой начинкой по цене, которая в переводе на рубли, вернее копейки, кажется просто неправдоподобной. Еще на набережной пьют молоко молодых кокосовых орехов, фотографируют и фотографируются, предсказывают будущее, показывают фокусы, играют змеям на дудочке, делают массаж, чистят уши от серы. И, разумеется, просят деньги у туристов. Постоянно клянчат, достают страшно, но ничего не поделать, даже послать нельзя – таково бремя белых.

«Я смотрел на приплывшие издалека арабские дхоу на жемчужных водах, на весело разодетых парсов, вышедших поклониться закату. Об их вере я не знал ничего, не знал даже, что неподалеку от нашего маленького домика на бомбейской Эспланаде находились Башни безмолвия, на которых они выкладывали своих Мертвых ожидающим стервятникам, которые дрались между собой и простирали крыла, видя под собой носильщиков Мертвых. Я не понимал, что так вывело из равновесия мою маму, когда та нашла в нашем саду руку ребенка и запретила мне задавать вопросы на эту тему. Я хотел увидеть эту руку. Но мой айя запретила».

Парсов, поклонников зороастризма, бежавших в Бомбей из Персии от преследований со стороны мусульман более тысячелетия тому назад, сегодня насчитывается в городе по разным оценкам от 60 до 100 тысяч. Они и сегодня, как все эти века, не желают осквернять священный огонь мертвечиной, а потому продолжают проводить похоронные обряды в Башнях безмолвия. И по-прежнему в небе над башнями можно увидеть так хорошо знакомые по ковбойским фильмам птичьи силуэты.

В Бомбее можно найти еще немало достопримечательностей, сохранившихся с киплинговских времен. Английское влияние на внешний облик города не заметит разве слепой. Бомбейский вокзал Виктории (официальное имя – Чхатрапати-Шиваджи) не только именем напоминает своего лондонского тезку. Есть сады Виктории (у них тоже какое-то другое название, желающие могут поискать в Интернете). В Бомбее есть свой Биг-Бен, настоящие английские поля для крикета. Здесь в заведениях подороже вам могут заварить настоящий индийский чай, совсем как в Лондоне (на большей части территории Индии вместо чая придется довольствоваться какой-то приторной бурдой, закрашенной молоком). Никак нельзя пропустить построенный англичанами форт и музей принца Уэльского. Некоторые из зданий Бомбейского университета без труда вписались бы в Оксфорд. И вообще, если верить индусам-экскурсоводам (что не всегда стоит делать), Бомбей не имеет конкурентов как город викторианской архитектуры.

В обязательную программу стоит включить и ресторан с правильным названием Britannia. В нем, разумеется, не подают говядины (и вообще, в период пребывания в Индии имеет смысл исключить слово «говядина» из своего лексикона), но есть баранина, курятина, рыба и креветки. Правда, ресторан дорогой. Ну, не такой дорогой, как московский «Ростик`с» или McDonald`s, но в данном случае речь идет не о цене, а о качестве. И пусть вас не отталкивают такие вещи как простенькая вывеска и интерьер. В Индии внешнее часто несущественно. Чаще всего несущественно.

Еще одна бомбейская достопримечательность, которую редкий турист не включит в свой маршрут – «Ворота Индии» (хотя, на мой взгляд, стоит говорить «Врата», звучит лучше и правильнее). Когда-то большинство англичан прибывало в Бомбей морем. Установленная в порту громадная триумфальная арка в псевдостароиндийском стиле – первое, что они видели на индийской земле. Жаль только, что Киплинг жил в Бомбее еще до постройки этого памятника.

Неизвестно, бывал ли Редьярд Киплинг там, куда отправляется большинство туристов, попавших к «Вратам Индии» – на острове Элефанта (он же Гхарапури). Если бы у меня был шестилетний сын, я бы его свозил туда обязательно. У «Врат Индии» продаются билеты на лодочки, совершающие круиз на этот остров. Кассу искать не придется, придется отбиваться от желающих помочь вам с покупкой билета. Находящийся в 8 км от берега, остров знаменит своими пещерными храмами VIII века постройки. Я же во время поездки на кораблике до острова совершил открытие, которое потом полностью подтвердилось. В общении с туристами используются два названия острова – Элефанта (то есть остров Слона) и Гхарапури (остров пещер). В компании стоящих неподалеку от меня индусов кто-то произнес слово «слон» на хинди. Нет, я вовсе не знаток хинди, но вот слово это знал с детства – Хатхи. Слово «хатхи» на хинди означает «слон». Имена собственные из киплинговского Маугли осмысленны. Акела переводится с хинди как одиночка. Ракша – защита. Балу – медведь. Вот только Багира – скорее тигр, чем пантера. А Шер-хан – вовсе не тигр, а что-то вроде имени и звания удельного султана-мусульманина. Бандер-логи – это обезьяний народ. Вот только слово «маугли» никак не переводится, изобрел Киплинг слово. Бандер-логов на острове Хатхи – много. Они прекрасно себя чувствуют в храмах VIII века и неплохо себя ведут в сравнении с обезьянами, обитающими в других местах.

Здесь тоже был Редьярд

Кроме Бомбея есть еще один индийский город, который был близким и родным Редьярду Киплингу. Город-праздник, город-каникулы, название которого неоднократно встречается в его рассказах. Сейчас он называется Шимла, при Киплинге был Симлой.

Несколько цитат.

«Во время оно жила-была в Симле красивая девушка, дочь бедного, но честного местного судьи. Девушка она была хорошая, добрая, но не понимала сама своей силы и не умела ею пользоваться. Ее мамаша, как все хорошие матери, очень беспокоилась о будущей судьбе своей дочери» («Стрелы амура»).

«Как известно, столовая клуба в Симле состоит из двух залов, соединенных аркой. Войдя и заняв место у окна налево, вы не увидите никогда вошедшего и занявшего стол по правую сторону от арки. Интересно, что каждое сказанное вами слово слышно не только обедающим за противоположным столом, но и слугам за перегородкой, из-за которой приносят кушанье. Это следует запомнить; комнаты, в которой есть эхо, следует остерегаться». («Бизара из Пури»).

В жаркие месяцы сюда переезжала британская колониальная администрация – Симла расположена высоко в горах, погода здесь была попрохладнее, поближе к английской, чем в низинах. Англобританцы поэтично называли это место «Королева гор». Что касается микроклимата, то и сегодня он способствует притоку белокожих туристов. Кроме окружающих пейзажей по дороге и вокруг города, Шимла славится также большим числом сохранившихся образцов колониальной архитектуры. Обязательно следует зайти в неоготическую церковь Христа – посмотреть на фрески работы Локвуда Киплинга.

В своих мемуарах Киплинг писал: «Мой месячный отпуск в Симле или на какой другой горной станции, куда отправлялись мои близкие, был чистой радостью. Каждый час был на вес золота. Все начиналось с жары и дискомфорта, железной дороги и шоссе. Заканчивалось же прохладным вечером и горящим камином в спальне. Потом наступало следующее утро (впереди их было 30!), Мама приносила утреннюю чашку чая, за которой мы долго разговаривали…

Во время очередного отпуска в Симле – я был опять болен дизентерией – меня послали отдохнуть, проехавшись по Гималайско-Тибетской дороге в компании офицера-инвалида и его жены. Со мной также был слуга…; Доротея Дарбышова – … темпераментная пони, а также четверо кули – носильщиков багажа, менявшихся на каждом этапе. Я хорошо знал, как выглядят великие Холмы из Шимлы… но мне не доводилось еще подниматься на них. В этой поездке на меня снизошло откровение всей мощи, могущества, властности и силы, отсюда и до бесконечности, в цвете, форме и плоти. Это было неописуемо. Часть того, что я понял в этот день, впоследствие вернулось ко мне в «Киме».

В Шимлу приезжают по уникальной, при английском колониальном владычестве построенной железной дороге из города Калка, получившего имя в честь богини смерти Кали. Узкоколейная железная дорога «Калка – Шимла» – это 96 км пути, на которых уместились 102 туннеля, 864 моста, 919 поворотов пути (самый крутой – на 48 градусов), потрясающие виды из окна. Индусы дружно утверждают, а книга рекордов Гиннеса подтверждает, что это самая крутая железная дорога в мире (как минимум в нормальном, а не жаргонном значении слово «крутой»). Имеется в виду перепад высот. Калка – это всего 656 метров над уровнем моря, Шимла – уже 2076 метров.

Подъезжая к конечной станции, следует посмотреть в окно и процитировать из «Кима»: «Смотри, хаджи, вон тот город – это и есть Симла? Аллах, что за город!»

Здесь был Багира

Киплинг – это не только Бомбей и Симла. Это даже больше, чем современная Индия – это вся Британская Индия, части которой ныне зовутся также Пакистаном, Афганистаном, Бангладеш, Мьянмой-Бирмой.

Чтобы объехать всю Индию Киплинга, потребуется немало времени. Даже если ограничиться только современной Индией. Эта страна как-то так своеобразно устроена, что для того, чтобы попасть из интересного пункта А в не менее интересный пункт Б чаще всего понадобится долгая поездка на ночном поезде, затем часиков пять на автобусе, а там уже любой таксист довезет, главное – договориться о деньгах.

Попробуем еще сузить круг, включив в него только места, связанные с Маугли и другими героями «Книги джунглей».

Итак, цитата из «Книги джунглей» (в несколько вольном переводе Н. Дарузес): «Багира вытянулась во весь рост и закрыла глаза.

– Маленький Братец, – сказала она, – пощупай у меня под челюстью.

Маугли протянул свою сильную смуглую руку и на шелковистой шее Багиры, там, где под блестящей шерстью перекатываются громадные мускулы, нащупал маленькую лысинку.

– Никто в джунглях не знает, что я, Багира, ношу эту отметину – след ошейника. Однако я родилась среди людей, Маленький Брат, среди людей умерла моя мать – в зверинце королевского дворца в Удайпуре. Потому я и заплатила за тебя выкуп на Совете, когда ты был еще маленьким голым детенышем. Да, я тоже родилась среди людей. Смолоду я не видела джунглей. Меня кормили за решеткой, из железной миски, но вот однажды ночью я почувствовала, что я – Багира, пантера, а не игрушка человека, одним ударом лапы я сломала этот глупый замок и убежала.»

У Киплинга Багира – он, а не она, и королевский дворец – скорее, дворец раджи. Если быть точнее – махараджи династии Мевар, старейшей непрерывно правящей династии мира, династии, возводящей свою родословную к богу Раме (тому самому, который «Харе Рама»).

Удайпур называют Венецией Востока. На свете много мест, претендующих на звание «Венеции №2», часто незаслуженно. В случае с Удайпуром в сравнении нет никакого преувеличения, более того, кому-то этот город может понравиться даже больше европейского оригинала. Венецию и Удайпур роднит комбинация великолепной архитектуры с водными пространствами, но при этом они мало похожи. Не зря сказал автор «Книги джунглей», что «Запад есть Запад, Восток есть Восток и с места они не сойдут».

Если предположить, что действие «Книги джунглей» происходит во времена Киплинга, то Багиру держал в своем зверинце махараджа Фатех Сингх, 73-й представитель династии.

К заслугам этого правителя можно отнести постройку зданий нескольких школ и больниц, а также устройство железной дороги и окончание строительства дворца Шив Нивас (гостевого дома для особо важных гостей махараджи). Фатех Сингх прославился чванством, которое выражалось в отказе от участия в общеиндийских мероприятиях, организаторы которых проявляли недостаточно уважения к древности его рода (например, не ставили на первое место в списке приглашенных). И да, именно он основал зверинец, ныне – Удайпурский зоопарк. Не ходите в этот зоопарк, Багира был прав.

Что касается дворца Шив Нивас, то в настоящее время почувствовать себя гостем махараджи может любой желающий. К слову, поклонникам агента 007 Джеймса Бонда отель-дворец должен быть заочно знаком по фильму «Осьминожка». Номера в отеле стоят от $200 до $1000 за ночь, вот только, по отзывам некоторых постояльцев, они, похоже, не ремонтировались со времен Фатеха Сингха и Багиры и не блещут чистотой.

Все, сказанное выше про зоопарк и гостевой дворец, не должно отталкивать от посещения Удайпура. Это действительно город с великолепной архитектурой и замечательной природой, в котором стоит побывать.

Здесь был Шер-Хан

В том возрасте, когда читаешь «Маугли» впервые, не очень-то обращаешь внимание на географические названия. Этим пользуются индийские туроператоры, предлагающие туристам в качестве места, где разворачивалось действие книги, сразу несколько национальных парков в разных концах страны.

А, между прочим, в «Книге джунглей» довольно точно указано, где происходит ее действие. Пещера волков, воспитавших Маугли, располагалась в Сионийских горах, в 20 милях (32 км) от реки Вайнганги. Река с таким названием существует, горы же зовутся чуть по-другому – Сеони (Удайпур, кстати, у Киплинга транскрибирован тоже не совсем точно). Все это можно найти на карте соседнего со штатом Махараштра штата Мадхья-Прадеш, на территории тигрового заповедника «Пенч». Вот такие дела – Шер-Ханы оказались самыми уязвимыми перед людьми обитателями джунглей, в то время как довольно неплохо себя чувствуют в —заповеднике волки, леопарды, водяные буйволы, не говоря уж о всяких дикобразах Икки, а также Бандер-логах нескольких видов. А что до потомства шакала Табаки, то ни на какой север оно не ушло, а рыскает вдоль идущих сквозь заповедник дорог.

Здесь были Бандер-логи

«Хотя этот город лежал весь в развалинах, он показался мальчику великолепным и полным чудес. Один владетельный князь построил его давным-давно на невысоком холме. Еще видны были остатки мощенных камнем дорог, ведущих к разрушенным воротам, где последние обломки гнилого дерева еще висели на изъеденных ржавчиной петлях. Деревья вросли корнями в стены и высились над ними; зубцы на стенах рухнули и рассыпались в прах; ползучие растения выбились из бойниц и раскинулись по стенам башен висячими косматыми плетями. Большой дворец без крыши стоял на вершине холма. Мрамор его фонтанов и дворов был весь покрыт трещинами и бурыми пятнами лишайников, сами плиты двора, где прежде стояли княжеские слоны, были приподняты и раздвинуты травами и молодыми деревьями. За дворцом были видны ряд за рядом дома без кровель и весь город, похожий на пустые соты, заполненные только тьмой; бесформенная каменная колода, которая была прежде идолом, валялась теперь на площади, где перекрещивались четыре дороги; только ямы и выбоины остались на углах улиц, где когда-то стояли колодцы, да обветшалые купола храмов, по бокам которых проросли дикие смоковницы» («Маугли»)

Где это? Затерянный город в джунглях, населенный наглыми обезьянами, в диснеевском мультике «Книга джунглей» похож то ли на «эротический» храм Каджурахо, то ли даже на находящийся в Камбодже Анкгор-ват.

Ну ладно, в диснеевских мультиках и не такое бывает. Нет, киплинговский затерянный в джунглях мертвый город, который медведь Балу зовет «Холодными берлогами» – не Каджурахо и уж, само собой, не Ангкор, а древний индийский храмовый комплекс, внесенный в списки Всемирного наследия ЮНЕСКО – Хампи.

Хампи – деревушка в штате Карнатака (до него можно довольно быстро добраться из хорошо известного россиянам Гоа). Она находится на территории, упомянутой в «Рамаяне» как царство обезьян. Потом на месте полумифического обезьяньего царства возник вполне реальный город Виджаянагара, столица одноименной империи, название которой переводится как «Город победы». Вопреки названию империя потерпела полное поражение в ходе мусульманской экспансии в XVI веке. Мертвый город зарастал джунглями, но был обнаружен англичанами и с той поры довольно неплохо раскопан археологами (всего от джунглей освобождено около пятисот древних храмов и других построек).

Кроме ссылки на «Рамаяну», есть еще одно доказательство гипотезы о том, что именно о Хампи писал Киплинг. Это – обнаглевшие бандер-логи. Наглые твари, способные утащить сумку в поисках еды, сорвать с головы бейсболку или даже укусить, если вы неправильно с ними обращаетесь. А что вы хотели от Бандер-логов? У них ведь, как известно, «нет ни Закона, ни Охотничьего Клича, ни вожаков – ничего, кроме глупых слов и цепких воровских лап». Недаром даже в храмах, посвященных божественной обезьяне Хануману, можно увидеть лаконичную предупредительную табличку «Обезьяны – это воры».

Редьярд Киплинг

Джозеф Редьярд Киплинг родился 30 декабря 1865 года и прожил первые шесть лет жизни на территории на территории кампуса Школы искусств сэра Джей Джей в Бомбее (Британская Индия).

Школа, являвшаяся подразделением Бомбейского университета, была основана в 1857 году по инициативе и на деньги сэра Джамсетджи Джиджибхоя. Не способные произнести его имя англосаксы пользовались только инициалами. Сэр Джамсетджи Джиджихбой был парсом по национальности, рано остался сиротой, но благодаря удаче в торговле хлопком и опиумом разбогател и стал известным филантропом. За жизнь он пожертвовал в общей сложности 230 000 фунтов стерлингов (в первой половине XIX века это были очень большие деньги) более, чем на 100 благотворительных проектов. В знак признания его заслуг перед империей Королева Виктория пожертвовала сэру Джей Джей дворянское достоинство и титул баронета.

Локвуд Киплинг приехал в Индию, чтобы занять пост профессора и декана Школы искусств сэра Джей Джей в том же году, когда родился его сын Редьярд. К сожалению, историческое здание Бунгало декана было снесено сто лет тому назад, а на его месте было построено новое здание, в котором долгое время оставался деканат, но после неоднократных реконструкций в 2008 году все-таки открылся первый на индийской земле музей Киплинга. Музей не очень популярен у местных жителей и современных студентов Школы искусств – среди тех немногих индусов, которым известна фамилия Киплинг, сложно встретить поклонников творчества этого писателя.

Но вернемся к биографии сына декана. Имя Редьярд было дано ему родителями в память о месте, где они познакомились. А произошло это на берегах озера (точнее, водохранилища) Редьярд близ одноименной деревни в английском графстве Стаффордшир.

Когда Редьярду было 6 лет, а его сестре Алисе 3 года, родители отослали их в Англию, где детей поместили в пансион. Шесть лет в этом заведении Киплинг вспоминать очень не любил. Затем из Индии вернулась мама и освободила его.

Мальчик был отдан в United Services College (нечто вроде нашего суворовского училища). Однако, здоровье Редьярда было препятствием для возможной карьеры военного, хотя с дипломом упомянутого колледжа ему была прямая дорога в военную академию. Отметки Киплинга были слишком плохи для поступления в университет на казенный кошт, а денег для оплаты образования у семьи не было. Кончилось тем, что отец Редьярда, к тому времени уже работавший в Лахоре (современный Пакистан) нашел сыну должность ассистента редактора местной газеты.

17-летний Редьярд приплыл в родной Бомбей, откуда скорый поезд всего за 4 суток доставил его в Лахор. Хотя газета выходила 6 раз в неделю, Киплинг успевал писать не только заметки, но и стихи, рассказы. Первый сборник стихов вышел в свет в 1886 году. В этом же и последующем году на страницах Civil&Military Gazette появилось 39 его рассказов. Действие многих из них разворачивалось в Симле (сейчас Шимла, Индия) – горной станции, «летней столице» Британской Индии, ставшей новым местом жительства и работы Локвуда Киплинга. Трудясь в газете, свой ежегодный отпуск Редьярд проводил у отца в гостях.

Первый сборник индийских рассказов Киплинга вышел в свет в Калькутте в январе 1888 года. Киплинг к тому времени уже работал в Аллахабаде, в более серьезной газете Pioneer. Из этой газеты он уволился в 1889 году, после чего принял решение переехать в Лондон. По дороге в столицу он немного проехался по стране (побывал в Сингапуре и Гонконге), заехал также в Японию и Соединенные Штаты.

В 1892 году Киплинг женился, у него родился первый ребенок и ему пришла в голову идея самой знаменитой из его книг – “Книги джунглей».

В 1907 году Редьярд Киплинг стал первым англоязычным писателем, удостоенным Нобелевской премии по литературе.

Редьярд Киплинг скончался 18 января 1936 года, его прах захоронен в Вестминстерском аббатстве в Лондоне.

Индия. Практическая информация

Оформление визы Индии может вызывать некоторые сложности, особенно для женщин не старше 45 лет, путешествующих в одиночку. Для оформления визы может иметь смысл воспользоваться услугами туристических агентств, специализирующихся на Индии.

В Шимлу можно попасть по железной дороге из города Калка, в сутки по маршруту проходит до 7 поездов в одном направлении, время в пути – примерно 5 часов (точное время зависит от класса поезда и кармы пассажиров). В Калку можно попасть по железной дороге из Дели (ночной поезд находится в пути чуть больше 6 часов).

Из Мумбаи в Шимлу летают самолеты бюджетной авиакомпании Kingfisher airlines. В сутки выполняется один рейс с неудобным временем вылета (6 утра) и стыковкой в Дели. Общее время в пути – более 4 часов, к которым надо добавить еще как минимум 1 час на такси от аэропорта до города. Цена билета в одну сторону начинается с $110.

Авиабилет “Мумбаи – Удайпур» (туда и обратно) стоит от $160, время в полете – чуть более 1 часа, рейсы выполняют бюджетные авиакомпании Jet Airways и Kingfisher Airlines.

Тигровый заповедник Пенч (адрес англоязычного сайта заповедника – www.pench.net) довольно труднодоступен. Ближайший аэропорт и железнодорожная станция – в городе Нагпур, в 92 км от заповедника. Авиакомпания Kingfisher выполняет ежедневно один прямой рейс из Мумбаи в Нагпур и два стыковочных (через Бенгалуру, он же Бангалор). Время в пути (прямой рейс) – 1 час 15 минут. Цена билета в одну сторону – от $45. Стоимость проживания в эколоджах заповедника, как и стоимость готового тура по заповеднику зависит в первую очередь от запросов продавцов и посредников и способностей клиента торговаться.

Попасть в Хампи по воздуху можно самолетами авиакомпании Kingfisher из Бангалора. Выполняется 1 рейс в сутки, время в пути – около 1 часа, цена билета в одну сторону – от $33. Аэропорт Видьянагар находится в 38 км от Хампи.

Ближайшая к Хампи железнодорожная станция называется Хоспет Джанкшн (Hospet Junction). На нее приходят ночные поезда из Бангалора, Хейдарабада и Гоа. От станции до Хампи – 13 км, которые проще всего преодолеть на рикше. Можно также доехать на автобусе, но от железнодорожного до автобусного вокзала придется пройти 1,5 км. Из Гоа до Хоспет Джанкшн ходят также ночные спальные автобусы (не исключено, что автобус, на котором вы поедете, может оказаться ниже классом, чем тот, на который вам продали билет, а уплаченная за билет сумма намного больше того, что вы заплатили бы за более комфортабельное путешествие по железной дороге). Развалины Хампи занимают большую территорию, чтобы осмотреть их потребуется или рикша (аренда будет стоить не менее $10 в день), или официальный экскурсовод (он будет стоить как минимум вдвое дороже рикши, но зато знать несколько слов по-английски). Лучшее время посещения Хампи – с сентября по март, в остальные месяцы закрываются большая часть местных гостевых домов и кафе, а погода не способствует экскурсиям.

Испания. Здесь был Дон Кихот

Испания богата великими чудаками и эксцентриками. Испания подарила миру Гауди, Дали, Миро. Но первым в этом списке великих оригиналов (как по возрасту, так и по популярности в стране и за ее пределами), безусловно, должен стоять не человек, а литературный персонаж – рыцарь Печального образа, хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский.

Хотим поблагодарить спонсора

Знаменитый роман Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» посвящен герцогу Бехарскому, маркизу Хибралеонскому, графу Беналькасарскому и Баньяресскому, виконту Алькосерскому, сеньору Капильясскому, Курьельскому и Бургильосскому. Это не дворянское собрание, как можно было бы подумать, а один человек, имя которого чуть короче титула – дон Алонсо Диего Лопес де Цунига и Сотомайор.

Интересно, мог ли этот богатейший вельможа, принадлежащий к знатному роду, представить, что четыре столетия спустя его будут вспоминать исключительно благодаря эпиграфу к книге Сервантеса?

В знак признания заслуг герцога перед мировой литературой можно побывать в его родном Бехаре – живописном маленьком городке неподалеку от Саламанки. Несмотря на размеры, Бехар богат достопримечательностями. Среди них – городские стены, построенные маврами в XI—XIII столетиях; возведенные в XIII веке, но перестроенные тремя веками позже церкви Марии, Иоанна Крестителя и Спасителя; церковь святого Якова (XVII век, построена на месте более старого храма); ландшафтный сад в стиле итальянского ренессанса; старинный парк; хорошо сохранившийся средневековый квартал с центральной площадью. Но главное – дворец герцогов Бехарских (когда-то бывший рыцарским замком, но перестроенный по приказу дедушки дона Алонсо Диего… ну и так далее).

Повезет тем, кто окажется в Бехаре на праздник Тела Христова, отмечаемый католиками в четверг после Троицы. В этот день по городской мостовой, покрытой ветвями тимьяна, проходит праздничная процессия, в которой участвует группа мужчин, одетых в моховые кочки. И тимьян, и мох связаны со средневековыми легендами этого городка, не имеющими особого отношения к Дон Кихоту, но уже существовавшими в его пору. Потому, безусловно, герцог Бехарский, как главный гражданин города, не раз наблюдал подобную процессию.

Дон Кихот среди небоскребов

Герою романа Сервантеса не доводилось посещать испанскую столицу в своей литературной жизни.

Это недоразумение было исправлено посмертно.

На популярной у туристов плаза де Эспанья (то есть Испанской площади), к на которую можно попасть по не менее популярной у туристов улице Гран Виа, установлен памятник Сервантесу и его героям.

Памятник состоит из двух частей – белокаменной и бронзовой.

В бронзе отлиты Дон Кихот на его верном Росинанте и Санчо на осле. Они обращены спиной к своему создателю, а лицом – к одному милому бару, в котором вечером можно посмотреть, как танцуют настоящее испанское фламенко. С противоположной стороны памятника можно увидеть двух Дульсиней – крестьянку и воображаемую прекрасную даму.

Монумент возводился в два этапа – в двадцатые и в пятидесятые годы прошлого века. При этом Дон Кихота и Санчо создал скульптор Лоренцо Валера, а Дульсинею – его сын Федерико.

Весь памятник чем-то неуловимо схож с Пушкиным на Тверском бульваре в Москве, а стоящие на площади небоскребы «Мадридская башня» и «Испанское здание» кажутся странным гибридом сталинских высоток и хрущевских пятиэтажек.

На фоне памятника Сервантесу и Дон Кихоту фотографируются столь же массово, как на фоне московского Пушкина.

Сей памятник – первый, но далеко не последний образ героев Сервантеса, который вам встретится на испанской земле.

Давным-давно, на древней и знаменитой Монтьельской равнине

К 400-летию выхода в свет первой части книги в Кастилии – Ла-Манче был разработан маршрут «Путь Дон Кихота», по которому уже прошли многие тысячи туристов. Проблема только в том, что каждое испанское турбюро имеет свой вариант этого маршрута, а то и несколько, так что вместо готового решения придется разбираться с дон-кихотовскими местами самостоятельно, отправившись в путь по дороге, на которой нам будут неоднократно встречаться двухметровые жестяные силуэты прославленного рыцаря и его оруженосца.

Действие романа о Дон Кихоте начинается «в некоем селе Ламанчском, которого название у меня нет охоты припоминать». Нет точности и с настоящим именем главного героя книги. «Иные утверждают, что он носил фамилию Кихада, иные – Кесада… у нас есть все основания полагать, что фамилия его была Кехана. Впрочем, для нашего рассказа это не имеет существенного значения». Ведь, отправляясь на подвиги, «решился он подыскать имя и для себя самого и, потратив на это еще неделю, назвался наконец Дон Кихотом».

Специалистам удалось найти родину Дон Кихота, точнее, даже три. Две из них являются одновременно родиной Сервантеса. Это городки Алькала-де-Энарес и Алькасар-де-Сан-Хуан, которые разделяет около 180 км. В обоих населенных пунктах можно увидеть памятные доски на доме, где родился Мигель де Сервантес. Впрочем, Сервантес – далеко не единственная знаменитость, умудрившаяся родиться в нескольких населенных пунктах сразу. Христофору Колумбу и великому слепому Гомеру это тоже удалось. Напомним, что верный оруженосец Санчо Панса был земляком своего господина, следовательно, также родился в одном из данных населенных пунктов. В Алькасаре есть отель, носящий имя Дон Кихота, но если вы не имеете привычки выдавать возвышенное желаемое за убогое действительное, не стоит селиться в этой гостинице.

Третий родной городок рыцаря Печального образа – Аргамасилья-де-Альба. Местные жители скромно зовут родной город «Сердцем Ла-Манчи». Главная достопримечательность этого городка – дом Медрано, местного жителя, в подвале которого находилась сельская тюрьма. Сидя в ней (то ли по обвинению в прелюбодеянии, то ли в результате конфликта с местным правителем), Мигель Сервантес начал писать свою великую книгу.

Двухэтажное здание (а точнее, четырехэтажное, так как подвал имеет два этажа) благополучно дожило до наших дней, в нем находится культурный центр «Тюрьма Сервантеса». Ведущие в подвал старинные, стертые множеством ног ступени, производят тяжелое впечатление. А вот бывшая тюремная камера, в которой когда-то отбывал заключение автор «Дон Кихота», выглядит, похоже, жизнерадостнее, чем в конце XVI века. Создатели экспозиции решили не ограничиваться циновкой, брошенной на каменный выступ (таким было спальное место), грубым деревянным столом, парой стульев и глиняным кувшином. Они дополнили интерьер, разместив на стене меч, копье и прославленный головной убор – Мамбринов шлем. «Этот на славу сработанный чудодейственный шлем по прихоти судьбы попал в руки человека, который не разобрался в его назначении и не сумел оценить его по достоинству, и вот, видя, что шлем из чистого золота, он, не ведая, что творит, вернее всего, расплавил одну половину, дабы извлечь из этого прибыль, а из другой половины смастерил то самое, что напоминает … таз для бритья».

В городке есть также «сельский дом Дон Кихота и Санчо Пансы», то есть мини-гостиница на 9 спальных мест, который обычно сдается в аренду тургруппам, одна из площадей носит имя Алонсо Кеханы (мини-гостиница с таким именем тоже имеется). Местный диско-бар избрал себе имя «Цунига» – в честь герцога Бехарского, маркизу Хибралеонского и т. д. Даже ветряная мельница имеется в наличии, про памятники и бюсты великих земляков не стоит даже говорить. В местной церквушке находится картина с изображением мадонны, автор которой, по одной из версий, был прототипом Дон Кихота.

Выехав из Аргамасилья-де-Альба, следует направиться мимо городка Вильярта-де-Сан-Хуан (местная церковь святого Иоанна наверняка была знакома Дон Кихоту) в городок Пуэрто-Ляпис. Кстати, вот как главный герой великой книги описывал свой выезд из родного имения: «Златокудрый Феб только еще распускал по лицу широкой и просторной земли светлые нити своих роскошных волос, а пестрые птички нежной и сладкой гармонией арфоподобных своих голосов только еще встречали румяную Аврору, покинувшую мягкое ложе ревнивого супруга, распахнувшую врата и окна ламанчского горизонта и обратившую взор на смертных, когда славный рыцарь Дон Кихот Ламанчский презрел негу пуховиков и, вскочив на славного своего коня Росинанта, пустился в путь по древней и знаменитой Монтьельской равнине».

Монтьельская равнина – это между Севильей и Мадридом. На просторах этой равнины должна находиться и гостиница, хозяин которой посвятил благородного идальго Алонсо Кехана в рыцари. В Пуэрто Ляписе вашему вниманию будет предложена гостиница, якобы та самая, где произошло сие историческое событие. Но, увы, она, несмотря на почтенный возраст, еще не существовала при жизни Сервантеса, к тому же, название данного населенного пункта отсутствует в книге о хитроумном идальго.

Скачем дальше, точнее, едем по следам тех, кто когда-то здесь проскакал. Проезжаем Вильяфранка-де-лос-Кабальерос – совершенно пасторальное место, окрестности которого сразу напоминают о бедняжке Хризостоме и пастушке Марселе, трагическая история которых была популярна в среде ламанчских козопасов. Проезжаем Камуньяс (церкви, ветряные мельницы, но это не те ветряные мельницы, неправильные, те будут дальше). Проезжаем Мадридехос Консуэгра – справа замечательный тысячелетний мавританский замок, слева – мельницы.

Название следующего населенного пункта известно гораздо более, чем все упомянутые выше топонимы. Эль-Тобосо.

«В ближайшем селении жила весьма миловидная деревенская девушка, в которую он одно время был влюблен, хотя она, само собою разумеется, об этом не подозревала и не обращала на него никакого внимания. Звали ее Альдонсою Лоренсо, и вот она-то и показалась ему достойною титула владычицы его помыслов; и, выбирая для нее имя, которое не слишком резко отличалось бы от ее собственного и в то же время напоминало и приближалось бы к имени какой-нибудь принцессы или знатной сеньоры, положил он назвать ее Дульсинеей Тобосскою – ибо родом она была из Тобосо».

На две тысячи жителей Эль-Тобосо приходится два музея, неплохо? Это музей Сервантеса и музей Дульсинеи. Как и во времена Сервантеса большинство местных жителей продолжают заниматься гончарным ремеслом. Стоит отметить местный памятник Дон Кихоту. Если в других городах герой-рыцарь обычно изображается один или в компании с оруженосцем, чаще верхом, то на монументе в Эль-Тобосо благородный рыцарь преклоняет колено пред дамой своего сердца. Все достопримечательности городка нетрудно отыскать – повсюду можно увидеть таблички-указатели с цитатами из романа Сервантеса.

И снова дорога, снова населенные пункты с многосложными названиями – Куинтанар-де-ла-Орден, Оса-де-ла-Вега. Проезжаем альтернативную родину Дон– Кихота – Альказар-де-Сан-Хуан и возвращаемся в Аргамасилья-де-Альба.

Бей мельниц, спасай Испанию!

«Тут глазам их открылось не то тридцать, не то сорок ветряных мельниц, стоявших среди поля. – Где вы видите великанов? – спросил Санчо Панса. – Да вон они, с громадными руками, – отвечал его господин. – У некоторых из них длина рук достигает почти двух миль. – Помилуйте, сеньор, – возразил Санчо, – то, что там виднеется, вовсе не великаны, а ветряные мельницы; то же, что вы принимаете за их руки, – это крылья: они кружатся от ветра и приводят в движение мельничные жернова. – Сейчас видно неопытного искателя приключений, – заметил Дон Кихот, – это великаны. И если ты боишься, то отъезжай в сторону и помолись, а я тем временем вступлю с ними в жестокий и неравный бой».

Невероятно, но место этой великой битвы можно увидеть и в наши дни. Точнее, как всегда есть несколько претендентов на звание «место сражения Дон Кихота с мельницами». Это и населенный пункт Мота-дель-Куэрво с населением около 6000 человек, находящийся неподалеку от Куэнки. В данной большой деревне, как в любом давно существующем населенном пункте Испании, есть несколько старинных зданий, церкви, центральная площадь, многократно переименовывавшаяся (то в честь Республики, то в честь великого каудильо Франко). Разумеется, есть площадь Сервантеса. Именно здесь, говорят, жил один из героев романа Сервантеса – друг Санчо Пансы, мавр Рикоте (до того, как согласно указу короля все мавры были изгнаны из Испании). Но если и стоит ради чего-то сюда приехать то это ради мельниц, стоящих на возвышенных местах – настоящих мельниц, с крутящимися на ветру крыльями. Им, конечно, не четыре столетия, а где-то около одного, но соединение ветряков с испанским пейзажем сразу создает картину ожившего романа Сервантеса. Впрочем, мельниц предостаточно и на окраине другого населенного пункта, претендующего на высокое звание – Кампо-де-Криптана. В одной из местных мельниц даже создали маленький музейчик, подтверждающий права деревни на право зваться местом битвы Дон Кихота с ветряками. Конкурирующие населенные пункты расположены поблизости друг от друга.

От Аргамасилья-де-Альба до Кампо-де-Криптана – менее часа езды на автомобиле.

Толедо

Дорога Дон Кихота непроста (в данном случае я имею в виду туристический маршрут). Если не хватает времени, денег, сил, того и другого, то самым простым способом отдать дань памяти великому рыцарю будет поездка в Толедо.

По дороге от вокзала к крепости надо пересечь реку. Речка, речка, я вас знаю! «Если вы хотите сойти за человека, отлично разбирающегося в светских науках, а равно и за космографа, постарайтесь упомянуть в своей книге реку Тахо, – вот вам еще одно великолепное примечание, а именно: «Река Тахо названа так по имени одного из королей всех Испаний; берет начало там-то и, омывая стены славного города Лиссабона, впадает в Море-Океан, существует предположение, что на дне ее имеется золотой песок», и так далее». Да, это именно она – река, называющаяся по-испански Тахо, а по-португальски Тежу.

Именно в Толедо, на улице Алькана, Сервантес якобы купил тетрадь с записями, озаглавленную «История Дон Кихота Ламанчского, написанная Сидом Ахмедом Бенинхали, историком арабским»

В Толедо не было гетто, но было два района, где жили преимущественно евреи – Худерия (то есть еврейское поселение) и Алькана (здесь находился еврейский рынок). В 1492 году, за столетие до Дон Кихота, перед евреями Испании поставили выбор – креститься, покинуть страну или быть казненными. Когда евреи покинули Толедо, исчез и рынок Алькана (он находился на территории, примыкающей сегодня к кафедральному собору, главной достопримечательности города, шедевру европейской готической архитектуры). Из одиннадцати синагог в квартале Худерия девять были снесены, а две оставшихся переделаны в церкви (а в наши дни – в музеи). Остались только еврейские названия.

Правда, если в Толедо времен Сервантеса человека, владеющего арабским, найти не составляло труда, то сегодня в толпе туристов гораздо чаще встречаются евреи.

Толедо – очень туристический город. Точнее, это город, так хитро устроенный, что все туристы попадают в его историческую часть, а местные жители обитают за бывшими крепостными стенами. Такое разделение очень способствует турбизнесу – в крепости хватает места для множества сувенирных магазинчиков, ресторанчиков с завышенными ценами и мини-гостиниц, сильными сторонами которых являются местоположение и возраст здания.

А что там еще писал Сервантес про Толедо? «…он мне ответил, что его насмешило примечание на полях. Я попросил его перевести.

– Здесь, на полях, написано вот что, – сказал он со смехом: – Дульсинея

Тобосская, которой имя столь часто на страницах предлагаемой истории упоминается, была, говорят, великою мастерицею солить свинину и в

рассуждении сего не имела себе равных во всей Ламанче».

Это я так осторожно намекаю, что от географической темы можно плавно перейти к гастрономической.

Поесть по-рыцарски

Рацион питания Дон Кихота в его родном поместье был довольно однообразен: олья (olla podrida) «чаще с говядиной, нежели с бараниной… яичница с салом по субботам, чечевица по пятницам, голубь, в виде добавочного блюда, по воскресеньям».

На еду благородный рыцарь тратил до трех четвертей своих доходов. Рестораны туристической части Толедо, надо заметить, и сегодня отличаются завышенными ценами и часто весьма посредственным качеством. Зачем хорошо кормить туриста, если он приехал на один день и никогда больше не вернется? О приличном месте обеда или ужина стоит побеспокоиться заблаговременно. Голубя, например, вам подадут в ресторане Cason de los Lopez, который, между прочим, расположен в здании, построенном во времена Дон Кихота. Правда, в воскресенье ресторан как раз закрывается рано, сразу после обеда, столик необходимо бронировать заранее, а цены в меню – на уровне московских. Если жалко голубка, его легко заменит куропатка. А вот «гнилой горшок» (так замечательно переводится с испанского название блюда olla podrida), то есть тушеное в горшке овощное рагу с несколькими сортами мяса, встречается практически в любом ресторане кастильской кухни, как в Толедо, так и в других испанских городах. С блюдами из чечевицы обычно тоже проблем не бывает. Если не охота покидать туристический центр – идите в ресторан La Abadia.

Главный кулинарный символ Толедо также упоминается в романе: «Неужели это для вас новость, что один-единственный странствующий рыцарь способен перерезать войско в двести тысяч человек, как если бы у всех у них было одно горло, или же если б они были сделаны из марципана?» Марципаны в городе продает едва ли не каждая сувенирная лавка, а некоторые магазинчики практически не торгуют ничем иным. Сомневаюсь, что при Сервантесе в состав толедских сладостей входили всякие добавки, идентичные натуральным, но все равно, даже сегодняшние толедские марципаны – это вкусно, очень вкусно. И хороший подарок друзьям и родственникам по возвращении домой. Среди названий сортов, разумеется, присутствует и марципан «Дон Кихот».

А также…

Маршрут по дон-кихотовским местам можно не только сократить, но и удлинить. Было бы время-деньги-силы-желание и т. д.

Можно посетить, например, национальный парк Лагунас де Руйдера («Лагуны Руидеры, славящиеся не только в Ламанче, но и во всей Испании»). В нем наблюдают за птицами и плавают с аквалангом, рыбачат и играют в пейнтбол. Кроме упомянутых развлечений, в парке имеется пещера Монтесинос («о которой столько чудес рассказывают местные жители»). Ее Дон Кихот когда-то принял за роскошный подземный дворец. Вот коротенькая выдержка из монолога, произнесенного обитавшем в этом в дворце почтенным старцем: «хотя более пятисот лет протекло уже с того времени, однако никто из нас доселе не умер, – только нет с нами Руидеры, ее дочерей и племянниц: они так неутешно плакали, что Мерлин, как видно из жалости, превратил их в лагуны, и теперь в мире живых, в частности в провинции Ламанчской, их называют лагунами Руидеры. Семь дочерей принадлежат королю Испании, а две племянницы – рыцарям святейшего ордена, именуемого орденом Иоанна Крестителя. Оруженосец твой Гуадиана, вместе со всеми нами оплакивавший горестный твой удел, был превращен в реку, названную его именем, но как скоро эта река достигла земной поверхности и увидела солнце мира горнего, то ее столь глубокая охватила скорбь от разлуки с тобою, что она снова ушла в недра земли, однако ж река не может не следовать естественному своему течению, а потому время от времени она выходит наружу и показывает себя солнцу и людям. Помянутые лагуны питают ее своими водами, и, вобрав их в себя вместе с многими другими, в нее впадающими, она величаво и пышно катит волны свои в Португалию. Однако ж всюду на своем пути выказывает она грусть и тоску, и нет у нее желания разводить в своих водах вкусных и дорогих рыб, – в отличие от золотого Тахо она разводит лишь колючих и несъедобных».

Опровергнуть или подтвердить рассказ Дон Кихота об увиденных им в подземном дворце чудесах можно лишь одним способом – обвязаться веревкой и спуститься в пещеру Монтесинос.

Преднамеренно исключена из памятного маршрута деревня Янгуас де Эресма, 196 жителей которой могут стыдиться того, что их односельчане когда-то, охраняя своих кобылиц от поползновений Росинанта, отколотили дубинками сначала жеребца Дон Кихота, а затем самого странствующего рыцаря и его слугу. «Сейчас видно, друг Санчо… что это не рыцари, а подлая челядь, низкопробные людишки».

Дон Кихот со своим верным спутником бывал и за пределами Ла-Манчи – в Сарагосе и Барселоне.

Не очень понятно, где находится остров Баратария, губернатором которого довелось стать Санчо Пансе. Название его происходит от слова barato (дешевый), так что это вряд ли Ибица, Менорка, Майорка, Гран-Канария или другой популярный у туристов испанский остров.

Название этого острова можно встретить не только у Сервантеса, но и в других рыцарских романах. На географической карте мира Баратария обнаруживается только в Новом свете, это имя носит бухточка в американском штате Луизиана и городок на острове Тринидад в Карибском море. Оба названия восходят к эпохе флибустьеров. Похоже, кто-то из джентльменов удачи зачитывался в детстве книгой Сервантеса.

Мигель де Сервантес Сааведра

Сервантес родился 29 сентября 1547 года в семье бедного врача Родриго де Сервантеса (по одной версии, мелкого дворянина, по другой – еврея). У Мигеля было шесть братьев и сестер.

Про ранний период жизни Сервантеса известно довольно мало. Вроде бы он или сидел в тюрьме уже в молодости или, как минимум разыскивался как преступник.

Сервантесы часто пеерезжали из города в город, а в 1569 году оказались в Италии, где Мигель де Сервантес поступил в слуги к священнику Джулио Аквавива, который был вскоре назначен кардиналом Арагона. Сервантес же записался на военную службу – в элитные войска морской пехоты. Он героически проявил себя в знаменитом морском сражении с флотом Османской империи при Лепанто в 1571 году, лишившись в этой битве руки. В армии он прослужил до 1575 года, когда был взят в плен алжирскими пиратами. Из плена его выкупили в 1580 году.

В 1584 году Сервантес венчается в Толедо с молоденькой Каталиной де Салазар и Паласиас. Исследователи полагают, что прототипом Дон Кихота стал дядя Каталины – Алонсо де Кесада и Салазар.

На следующий год после свадьбы Сервантес выпускает пасторальный роман «Галатея», который, хоть и не блещет высокими литературными достоинствами, как считают критики, зато определяет направление, в котором дальше развивалось творчество писателя. На жизнь начинающий литератор зарабатывает поставщиком товаров для Непобедимой армады, а потом – сборщиком налогов. Проблемы на последней работе приводят к тому, что в 1597 году он оказывается в королевской тюрьме города Севильи. Туда он попадает как минимум 2 раза. Но в 1605 году выходит на свободу уже навсегда. В том же году выходит в свет первый том книги «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», который приносит Сервантесу известность и деньги. Не то, чтобы очень большие, но достаточные для того, чтобы выбиться из нищеты.

Популярно утверждение, что первую часть романа Сервантес написал, находясь в тюрьме. Сомнительно, чтобы в тюрьме тех лет были возможности для литературного творчества, вероятнее, Сервантес в заключении лишь разработал сюжет своего романа.

В 1607 году автор «Дон Кихота» переезжает в Мадрид, в котором живет до самой смерти.

23 апреля 1616 года Сервантес скончался в в доме, стоящем на улице, которая сейчас носит его имя, закончив за несколько дней до смерти свое последнее произведение – «Странствия Персилеса и Сихисмунды». Писатель был похоронен в монастыре святой Троицы (де лас Тринитариас) в Мадриде за счет монастыря (этот же монастырь в свое время выкупил Сервантеса из плена)). Точное место захоронения не известно. В этом же монастыре послушничала дочь Сервантеса, а также дочь другого великого испанского литератора Лопе де Веги Марсела.

Странна биография Сервантеса. Морской пехотинец, наемник, заложник, жулик, заключенный, сборщик налогов – и это человек, создавший рыцаря Печального образа?

Вдохновленные Дон Кихотом

За четыре века, прошедшие с момента публикации романа Сервантеса о Дон Кихоте, персонажи романа появились в огромном множестве других литературных произведений. Литературные критики находили черты Дон Кихота в князе Мышкине («Идиот» Ф. М. Достоевского) и Сэмюэле Пиквике («Записки Пиквикского клуба» Чарльза Диккенса). С 18-летним Дон Кихотом сравнивал Дюма своего Д`Артаньяна в первой части трилогии о мушкетерах. Грэм Грин написал роман о потомке прославленного рыцаря «Монсиньор Кихот» (хотя согласно Сервантесу, никаких детей у Дон Кихота не было). Милан Кундера в своем эссе «Искусство романа» называет книгу Сервантеса первым современным романом.

Уже в конце XVII века появилось первое драматургическое произведение, основанное на книге Сервантеса. Популярный английский драматург Томас Дюрфей создал пьесу «Комическая история Дон Кихота» на музыку не менее популярного в ту эпоху композитора Генри Парселла.

В 1743 году Дон Кихот появился на французской театральной сцене – в комическом балете Жозефа Бодена де Буамортье «Дон Кихот у графини». В Германии эстафету подхватили Джордж Филипп Телеман и Феликс Мендельсон, в Испании – Руперто Чапи-и-Лоренте.

В 1869 году в Большом театре в Москве состоялась премьера балета Людвига Минкуса «Дон Кихот» в постановке Мариуса Петипа. С тех пор балет, хотя и претерпел несколько новых редакций, не сходит с отечественной и мировой сцены.

В золотой фонд мирового балета вошел и созданный в 1965 году балет «Дон Кихот» Джорджа Баланчина.

В 1910 году в опере Монте-Карло впервые прозвучала опера Жюля Массне «Дон Кихот», заглавная партия которой была написана специально под Федора Ивановича Шаляпина. Позднее Шаляпин также сыграл в кинофильме «Похождения Дон Кихота» (1933).

Перерабатывал роман Сервантеса для сцены Михаил Булгаков, но, увы, при жизни писателя пьеса не была поставлена и даже не публиковалась.

Произведение Сервантеса вдохновляло таких композиторов как Морис Равель, Ричард Страусс, Гара Гараев (его музыка звучит в фильме Григория Козинцева «Дон Кихот»), таких мастеров изобразительного искусства как Гюстав Доре, Пабло Пикассо, Сальвадор Дали.

Приключения Дон Кихота и Санчо Пансы неоднократно экранизировались в США, СССР, Великобритании, Германии, Франции, Испании и других странах, воплощаясь в короткометражные и полнометражные фильмы, телесериалы и даже в японский мультфильм-аниме. Не менее разнообразно представлен образ Дон Кихота в современной музыке – о нем пели исполнители самых разнообразных течений – от панк-рока и ска до попсы.

По числу памятников, установленных в родной стране, а также улиц, названных в его честь, дон Кихот вполне может конкурировать с Владимиром Ильичом Лениным. При этом в первом случае, никто не высказывал желания переименовывать улицы и отправлять на переплавку монументы.

Испания. Практическая информация

Испания входит в шенгенское пространство, поэтому для посещения страны требуется шенгенская виза, которую можно получить в консульстве Испании, если эта страна является основным направлением поездки. Консульские учреждения Испании в Москве и Санкт-Петербурге относятся к числу консульств, не придирающихся к документам и туристам.

Оптимальным временем для посещения Ла-Манчи являются весна и осень. Летом погода может показаться слишком жаркой для некоторых посетителей (в августе на уличных термометрах в Толедо нередко можно увидеть надпись «+42»).

Из Мадрида в Толедо можно доехать на поезде или на автобусе. Поезда отходят с мадридского вокзала Аточа примерно раз в два часа и доезжают до Толедо за 1,5 часа. Цены на билет «туда и обратно» начинаются с €12,8. Автобусы отходят с автобусного вокзала Мадрида каждые полчаса, время в пути – 1 час 15 минут. Цена билета в одну сторону – €5.

Дорога от железнодорожного вокзала в Толедо до исторического центра города короче и удобнее, чем от автобусного.

Часы работы Дома Медрано. В холодное время года: со вторника по пятницу – с 11:00 до 13:30 и с 17:00 до 20:00, в субботу – с 11:00 до 13:30 и с 16:00 до 19:00, в воскресенье и праздничные дни – только с 11:00 до 13:30. В теплое время года: со вторника по субботу – с 10:30 до 13:30 и с 17:30 до 20:30, в воскресенье и праздничные дни – только с 10:30 до 13:30.

Подробную информацию по сельскому дому Дон Кихота и Санчо Пансы можно найти на его сайте (на испанском и английском) по адресу http://www.casaruralquijoteysancho.com/secciones/casa.htm.

В национальный парк Лагунас де Рудейра можно добраться только на автомобиле. В информационном центре в деревне Рудейра можно узнать, какие части парка открыты для свободного посещения.

Для посещения большинства населенных пунктов на «пути Дон Кихота» также потребуется автомобиль (или придется воспользоваться готовым туром).

Эфиопия. Здесь был Гумилев

В одной удивительной стране, сильно пострадавшей от коммунистической идеологии, в начале прошлого века трижды побывал удивительный русский поэт, советской властью убитый. За минувший век страна сменила имя с Абиссинии на Эфиопию, раскололась на несколько частей, но все-таки сохранила свой дух, который чувствуется в «Абиссинских песнях» Николая Гумилева.

Абиссиния

Начну с цитаты. Но не из стихов «белогвардейца» Гумилева (его я еще успею поцитировать), а из воспоминаний «красного графа» Алексея Николаевича Толстого: «Гумилев привез из Африки желтую лихорадку, прекрасные стихи, чучело убитого им черного ягуара и негрское оружие». До озера Чад, на берегах которого вечно бродит изысканный жираф, Гумилев не доехал (стихи про жирафа, кстати, написаны за год до первой поездки). Похоже, впечатлений и образов от одной Абиссинии поэту оказалось более, чем достаточно.

Маршрут, которым добирался на корабле до абиссинских берегов Николай Гумилев легко проследить по оглавлению поэтического сборника «Шатер». Достаточно просто прочесть подряд названия стихотворений со второго по седьмое – «Красное море», «Египет», «Сахара», «Суэцкий канал», «Судан», «Абиссиния». Сегодня такой путь не доступен – современная Эфиопия не имеет выхода к морю. Прибрежная часть бывшей Абиссинии в настоящее время является независимым государством Эритрея. Независимость от Эфиопии это государство добывало с оружием в руках, и хотя война давно закончилась, отношения между двумя странами и сегодня, мягко говоря, далеки от идеальных. По крайней мере, границу между ними пересечь невозможно.

Интересно, что сегодня, как и во времена Гумилева, один из самых удобных маршрутов из России в Эфиопию лежит через Египет (авиакомпания Egypt Air продает билеты «Москва – Аддис-Абеба» с длительной стыковкой в Каире). Так что можно подобно Гумилеву поглядеть на сфинкса, а вот сказать «Здравствуй, Красное Море, акулья уха, негритянская ванна, песчаный котел!» придется как-нибудь в другой раз, в другой поездке.

В этой будет Абиссиния, но без Красного моря. Просто Абиссиния:

 
«Между берегом буйного Красного Моря
И Суданским таинственным лесом видна,
Разметавшись среди четырех плоскогорий,
С отдыхающей львицею схожа, страна».
 

Харар

 
«Первый флаг забился над Харраром,
Это город раса Маконена».
 

Харар сегодня принято писать без удвоенного «р», а в слове «Маконен» ставить ударение не на последний слог, а на второй.

Харар – город, где Николай Гумилев встретился с величайшим сыном Эфиопии, и, по невероятной иронии истории стал первым, сделавшим фотопортрет будущего императора и даже, с точки зрения некоторых, живого бога.

Титул «рас» примерно соответствовал князю. Правитель области Харар рас Маконен был двоюродным братом императора Абиссинии Менелика II. Сын раса Маконена звался рас Тафари. В 1930 году он взошел на престол под именем Хайле Селассие I, но его старое имя и титул продолжали употреблять сторонники новой религии – растафарианцы, считающие эфиопского императора посланником бога на Земле. Впрочем, Гумилеву не довелось дожить до возникновения новой религии, с богом которой он был знаком лично.

В Хараре Гумилев прожил три месяца. Чтобы увидеть то, что видел он, достаточно войти в окруженной крепостной стеной Старый город. На пространстве в 1 квадратный километр умещается невероятное количество домов и улиц (если слово «улица» вообще применимо к лабиринту узких проходов между высоких стен, сверкающих побелкой на солнце).

Как и везде в Эфиопии, найти гида, способного показать вам местные достопримечательности, не составит труда. Наоборот – трудно будет отбиться от представителей этой профессии, предлагающих свои услуги. За исключением гидов и попрошаек (если вы не наймете одного из первых, вторые вас точно доканают) люди в проулочках-переулочках Старого города попадаются редко.

За исключением мечетей (их в Хараре под сотню, некоторые из них считаются выдающимися памятниками исламской архитектуры) достопримечательностей в городе по большому счету две. Во-первых, это дом, в котором прошли молодые годы раса Тафари. Во-вторых – дом, где, как вам расскажут, жил французский коллега Гумилева – Артур Рембо. На самом деле, в этом доме он не жил хотя бы потому, что здание построено через десять лет после смерти Рембо – но поскольку «музей» уже отреставрировали на грант из-за рубежа, историческая правда особо никому не нужна. В любом случае, при Гумилеве дом якобы Рембо уже стоял, а в доме раса Тафари Николай Степанович не мог не бывать. Увы, в настоящий момент это частный дом, а не музей.

Жаль, что до сих пор никакому российскому олигарху не пришло в голову выкупить этот дом и создать в нем дом-музей Гумилева.

Так что пойти придется не туда, а в «дом Рембо». Ну и пусть подделка, но выглядит он все равно красиво, а особо замечателен вид из окна этого дома на Черчерские горы. Сразу вспоминаются эти вот строки:

 
«Восемь дней от Харрара я вел караван
Сквозь Черчерские дикие горы
И седых на деревьях стрелял обезьян,
Засыпал средь корней сикоморы».
 

Или вот эти:

 
«А на носилках из парчи
Царевна смотрит и молчит.
То дочка Мохамед-Али,
Купца из Йеменской земли,
Которого нельзя не знать,
Так важен он, богат и стар,
Наряды едет покупать
Из Дире-Дауа в Харрар».
 

За нарядами в Харар сегодня никто не ездит, во всяком случае, иностранцы. Чужеземцев в этот город обычно завлекает экзотический аттракцион для туристов – кормление гиен. Аттракциону этому или, скажем более возвышенно, ритуалу, говорят, веков семь-восемь. Может и не так, кто знает? В любом случае, если это было при Гумилеве, тот вряд ли упустил из виду сие экзотическое зрелище.

Ежедневно на заходе солнца (где-то в седьмом часу вечера) двое мужчин, которых местные жители называют «гиеновыми людьми», выходят из ворот Старого города и кормят мясом гиен, специально приходящих в нужный час за подачкой. Кормильцы, похоже, не видят в гиенах диких зверей, и не боятся налепить кусок мяса себе на лоб или передать другой кусок гиене из зуб в зубы.

Кстати, про мясо. Эфиопская кухня вряд ли кого-то поразит разнообразием. Эфиопы – скотоводы, а потому обычно едят мясо. Вегетарианство здесь не в почете. Достаток человека во многом понятен по тому, какого качества мясо он может себе позволить, сколь много и как часто. Ест только овощи? Значит, нищенствует. Может позволить себе, пусть и не три раза в день комочек обжаренного говяжьего или бараньего фарша или худую-худую куриную ножку? Значит, какие-то деньги зарабатывает. Ест сырое мясо, кусками или провернутое через мясорубку? Жизнь удалась! Способен умять на ужин кило говяжьего фарша в одно лицо? Солидный бизнесмен, пользуется авторитетом в деловых кругах. И, наконец, какая эфиопская свадьба без гор сырого мяса?

Главным достоинством мяса является его свежесть. В специальных заведениях, которые не трудно опознать по подвешенным на крюкам коровьим тушам и заляпанному кровью фартуку мясника с большим ножом, местный гурман может попросить вырезать кусок из нужного места. Шокирует? Да, конечно. Хотя можно считать, что это такая африканская разновидность суши. Лично я не смог удержаться и попробовал сырое мясо. Не впечатлило, одного куска хватило. Не очень большого куска. Маленького.

Но основой основ эфиопской кухни является даже не мясо, а ынжыра. Англоязычные говорят «инжера» с ударением на «е», но мы-то русскоязычные и можем произнести правильно!

 
«Там вечно для радушных встреч,
Пиров до самого утра,
Готовится прохладный тэдж
И золотая инджира».
 

Как видите, название опять поменялось за сто лет. Про тэдж – чуть позже, а пока ынжыра-инджира. Это – большой блин, а по совместительству тарелка, столовый прибор и салфетка. Блин выпекается из муки растения под названием тэф. В плодоносной Амхаре и сеют и косят именно тэф. Если не ошибаюсь, тэф нигде больше особо не растят, кроме бывшей Абиссинии. Ынжыра всегда бесплатна, в любом заведении, от последней забегаловки до самого дорогого ресторана. Дорогого по эфиопским меркам, по московским меркам любой эфиопский ресторан может считаться почти бесплатным. От уровня заведения зависит качество ынжыры. В бедных заведениях ынжыра покислее и посерее, в дорогих – больше напоминает вкусу наш блин, потолще, побелее. Сверху на ынжыру кладется остальная еда (то есть мясо, иногда шпинат или половинка куриного яйца). Этикет велит оторвать правильного размера кусок ынжыры, ухватить им мяса и съесть. Повторить. В случае, если ынжыра закончится раньше, чем мясо, можно попросить новую порцию. Мясо обычно или острое, или очень острое. В крайнем случае, можно добавить острого перца.

Сама ынжыра подается на подносе, обычно облупленном, голубого цвета, с клеймом Made in China. Совершенно непонятно, как эфиопы обходились до того, как к ним завезли китайские подносы.

 
«А поздно вечером к костру
Идет готовить инджиру
И, получая свой кусок,
Спешит в укромный уголок,
А то ведь сглазят на беду
Его любимую еду».
 

В завершении темы главного эфиопского блюда, следует сказать, что не все иностранцы становятся большими фанатами ынжыры, а я вот ел три раза в день в течение двух недель и ничего, не объелся. Хотя и не назвал бы ее деликатесом.

В некоторых ресторанах едят за традиционным низким столом необычной формы. Стол закрывают плетеной соломенной крышкой также традиционной формы. Крышка должна защищать еду от мух.

Да, между прочим, можно не сомневаться, что Николай Гумилев питался точно такой же пищей – эфиопы, похоже, едят так уже много-много веков. «Белые бродяги итальянцы» сумели добавить в местное меню свою пасту и пиццу. Пицца по-эфиопски стоит дорого, а вот качеством уступает тем пиццам, что продают на российских автобусных вокзалах.

Помнится, я обещал пояснить слово «тэдж».

 
«В Шоа воины хитры, жестоки и грубы,
Курят трубки и пьют опьяняющий тэдж».
 

Слово, конечно, звучит экзотично, но на поверку это просто бражка, медовуха. Подается в маленьких граненых графинчиках. Употребляется примерно в таких же объемах и ситуациях как у нас пиво. Хотя пиво в Эфиопии тоже есть. Неплохое, но не из лучших.

То же можно сказать и о местном вине. Виноградное сухое вино существует в Эфиопии с относительно недавнего времени. Увы, это не лучшее из существующих на свете вин. Интересно, что в Эфиопии довольно распространена мода пить вино, смешанное с кока-колой прямо в бокале.

И, наконец, завершая тему напитков, а точнее, не наконец, а наоборот, в первую очередь – кофе.

Кофе!

Объяснять человеку, не пробовавшему настоящего эфиопского кофе, что это такое и в чем его отличие от той жидкости, которую подают под псевдонимом «кофе» в большинстве стран мира – сложно. Примерно как пытаться объяснить слепому, в чем состоят различия творческой манеры Миро и Кандинского. Эфиопский кофе особо приятно пить на закате, под пение птиц, стрекот цикад и далекий спор сторожевых собак с гиеной по вопросу о контроле над территорией.

В Эфиопии относительно мало курят (зато тот, кто курит, делает это всегда и везде). Дефицит табака компенсируется избытком ката. Листья ката продаются чуть ли не на каждом шагу, а жует их чуть ли не все взрослое население страны. Не знаю, была ли эта привычка столь же распространенной, когда Гумилев был в Эфиопии. В его стихах о кате не упоминается. Вполне вероятно, что поэт пробовал кат, но, как и подавляющее большинство иностранцев, не понял того интереса, который проявляют к растению местные жители.

Что-то очень много я места посвятил рассказу о пище физической. Надо хоть немного сказать и о пище духовной.

 
«Под платанами спорил о Боге ученый,
Вдруг пленяя толпу благозвучным стихом,
Живописцы писали царя Соломона
Меж царицею Савской и ласковым львом».
 

Согласно абиссинскому эпосу «Кебра Негаст», эфиопская царица Савская была замужем за библейским царем Соломоном и родила от него сына, который вывез из Иерусалима Ковчег завета – величайшую иудейскую и христианскую святыню. В Библии, между прочим, Ковчег в определенный момент просто перестает упоминаться, при этом почему-то Святое писание умалчивает, что с ним сталось. Несколько странно, что судьба святыни никак не разъясняется, не правда ли?

Так вот, эфиопские христиане полагают, что Ковчег хранится в церкви Святой Марии Сионской в городе Аксуме. Да, том самом, что «вслед за ним проснулся древний Аксум и в Тигрэ заухали гиены». Хотя паломники приезжают в Аксум, никто из них не имеет возможности увидеть Ковчег. Его вообще имеет право видеть лишь один священник церкви Марии Сионской один раз в году – и все. Я был в церкви Марии Сионской и не видел ковчег, зато я видел того самого священника.

В каменистой Шоа

 
«Но, поверив Шоанской изысканной лести,
Из старинной отчизны поэтов и роз
Мудрый слон Абиссинии, Негус Негести,
В каменистую Шоа свой троя перенес».
 

Если перевести вышепроцитированный текст с языка высокой поэзии на обычный человеческий, то имеется в виду, что столица Абиссинии в конце XIX века была перенесена в Аддис-Абебу, где и находится до сих пор.

Гумилев, по его собственному признанию, «четыре месяца прожил в Аддис-Абебе, познакомился со многими министрами и вождями и был представлен ко двору бывшего императора российским поверенным в делах в Абиссинии».

Аддис-Абебу (или, как ее фамильярно зовут местные – Аддис) приезжающему в Эфиопию никак не миновать, а Гондэр должен обязательно присутствовать в экскурсионной программе любого туриста.

Теперь расшифруем непонятные слова из стихотворения.

Багана, которую сегодня чаще называют бегеной, а также эфиопской лирой или эфиопской арфой – это десятиструнный эфиопский народный инструмент высотой более 1 метра. Багану, честно прослужившую хозяевам 120 лет, можно увидеть в Национальном музее в Аддис-Абебе. Легенда приписывает изобретение баганы жившему в V веке в Аксуме святому Яреду, который изобрел и другие эфиопские музыкальные инструменты – большую флейту, однострунную скрипку, большой барабан кеберо, эфиопский вариант египетского систрума. Святой также написал множество религиозных гимнов и создал нотную грамоту, опередив европейцев на много веков. Считается также, что именно этот святой создал национальную систему образования. Багана считалась царским инструментом. На ней умели играть Менелик II и последний император Эфиопии Хайле Селассие I.

Желающим послушать, как звучит багана, можно порекомендовать найти записи эфиопского исполнителя Алему Ага.

В отличие от правителей, простой народ Эфиопии, имел другие музыкальные предпочтения, которые Гумилев в свое время охарактеризовал так: «любят слушать одни барабаны да трубы». За прошедшее время вкусы изменились не сильно. Амхарская музыка – это сразу и традиционная народная музыка, и попса. Если вы в Эфиопии воспользуетесь междугородним автобусом, вам наверняка придется ознакомиться с последними амхарскими хитами. Столько раз, сколько магнитофонная кассета успеет прокрутиться за время пути. После этого даже ынжыра три раза в день не будет вызывать чувство надоедания.

«Мудрый слон Аббисинии» – это понятно, это что-то вроде российского «выдающийся политик» или корейского «любимый руководитель». А «Негус Негести» – это уже титул, в переводе означающий «царь царей». Одно из изданий Большой Советской Энциклопедии расшифровывало титул оригинальнее – «негус негусов». Негус – это царь провинции, а негус негусов – царь всех провинций, всей Аббисинии. Название отражало не только положение императора, но и достаточный суверенитет местных феодалов.

В Эфиопии есть несколько любимых негусов и одна царица (даже не знаю, правильно ли назвать ее негусиней?)

 
«Харраритов, Галла, Сомали, Данакилей,
Людоедов и карликов в чаще лесов
Своему Менелику они покорили,
Устелили дворец его шкурами львов».
 

Менелик II правил Эфиопией с 1889 по 1913 год. Одно из главных достижений эпохи его правления – победа над итальянцами в битве при Адуе 1 марта 1896 года. Причиной войны были разночтения в итальянской и абиссинской версии договора о создании итальянской колонии Эритрея. Правление Менелика II было отмечено также промышленной модернизацией страны. Телефон, телеграф, автомобиль, электричество, канализация, почта – все это пришло в страну в правление Негуса Негести Менелика II.

В музее Аддис-Абебского университета есть ряд экспонатов, связанных с битвой при Адуе, в том числе замечательный гобелен в стиле примитивизма, изображающий ход битвы.

Скорее всего, именно к битве при Адуе относятся строки Гумилева (простим поэту неправильное ударение):

 
«От куста к кусту переползайте,
Как ползут к своей добыче змеи,
Прыгайте стремительно с утесов —
Вас прыжкам учили леопарды.
Кто добудет в битве больше ружей,
Кто зарежет больше итальянцев,
Люди назовут того ашкером
Самой белой лошади негуса».
 

К числу популярных в эфиопском народе правителей относится императрица Таиту Бетул, первая супруга Менелика II, коронованная вместе с ним в 1889 году, в определенный период была фактической правительницей страны, но в 1910 году ее отстранили от власти политические соперники.

Последним титул Негуса Негести носил уже упомянутый выше кумир растаманов всех стран император Хайле Селассие, который в 1975 году был убит местным коммунистом №1 товарищем Менгисту Хайле Мариамом, явно не без подсказки и одобрения товарищей из Кремля и с площади Дзержинского. Коллег тех, кто расстрелял Гумилева.

В сегодняшней Эфиопии на память о временах строительства социализма остался разве что крайне низкий уровень жизни, да аддис-абебские такси – подаренные Леонидом Ильичом Брежневым «Жигули». Зато портрет императора Хайле Селассие можно встретить где угодно – в гостиницах, в магазинах (особенно в сувенирных лавках), на футболках, на лобовых стеклах автомобилей и автобусов. Кампус местного университета – это бывший дворец императора, подаренный им студенчеству. На университетской территории находится этнографический музей, две комнаты которого имеют сегодня тот же вид, какой они имели в бытность спальней и ванной императора. Даже итальянская сантехника сохранилась. А смотритель музея нет-нет, да и расскажет белому туристу парочку интересных фактов из дворцовой жизни последнего императора, надеясь на несколько бырров чаевых.

Гондар

 
«Абиссинец поет, и рыдает багана,
Воскрешая минувшее, полное чар;
Было время, когда перед озером Тана
Королевской столицей взносился Гондар».
 

Город Гондэр (такое произношение более распространено, чем гумилевское «Гондар») не стоит на берегу озера Таны, как можно было бы неверно понять по стихам Гумилева, а находится на некотором расстоянии от него.

Откуда в Эфиопии взялось название из «Властелина колец» – совершенно непонятно. Поклонников Р. Р. Толкина должен дополнительно удивить тот факт, что из Гондэра за 12 часов на автобусе можно попасть в город Шир. Но если Шир – скучнейший населенный пункт, то средневековые замки Гондэра понравятся практически любому, не только толкинистам.

Столицу в Гондэре основал в 1636 году еще один любимый эфиопами император – Фасиладес. Рядом с дворцом Фасиладеса находится дворец не менее любимого народом Ийясу I, славного многочисленными военными победами на рубеже XVII и XVIII веков.

Дополнительный плюс этой достопримечательности состоит в том, что для местных жителей вход на территорию, где находятся все дворцы (Royal Enclosure) стоит недешево (хотя для иностранцев дороже), что позволяет туристу отдохнуть от уличных приставал. Таких мест, где богатый иностранец может расслабиться, между прочим, в Эфиопии крайне мало. Попрошайки, мелкая шпана, гиды, рекламные агенты, работающие за комиссию магазина, редко встречавшие в своей жизни бледнолицых мальчишки, просто словоохотливые граждане – со всем этим приезжему приходится сталкиваться, увы, постоянно. Возможностью хоть ненадолго снять с себя психологический пресс – грех не воспользоваться.

К слову, обилие доставал в Эфиопии в определенной мере компенсируется тем, что в стране практически отсутствует преступность. Ну разве что карманники в крупных городах встречаются, но не более.

И, если не вести себя слишком глупо, передвигающийся по Эфиопии человек, скорее всего, не столкнется сегодня с тем, с чем столкнулся один из героев стихотворения Гумилева:

 
«На него нападали воры,
Он убил четверых и скрылся,
А в густых лесах Сенаара
Слон-отшельник растоптал его мула».
 

Находясь в Гондере, обязательно следует посетить стоящий на горе в 2 км от центра города храм Дебре Берхан Селассие, фрески которого в виде многочисленных голов ангелочков, слегка напоминающих А. С. Пушкина, постоянно встречаются на эфиопских туристических рекламках. Рассказывают, что этот император Хайле Селассие планировал перенести в этот храм из храма Марии Сионской в Аксуме легендарный ковчег Завета. Как и с большинством эфиопских историй, трудно сказать, вымысел это или правда.

Крокодилы, бегемоты, обезьяны и прочие

Аббисинские стихи Гумилева полны упоминаний о разнообразной африканской фауне.

Каждая из этих цитат ассоциируется для меня с каким-нибудь моментом моей поездки в Эфиопию

 
«А павиан среди камней
Давил тарантулов и змей».
«Павианы рычат средь кустов молочая
Перепачкавшись в белом и липком соку».
 

Павиана я видел одного. Он шел навстречу и сразу же в страхе бросился в кусты молочая (или какие другие, я уже не помню), завидев людей. Кроме него, мне попадались в Эфиопии проказницы-мартышки и более скромные и гораздо более обаятельные колобусы (гверецы) с удивительно красивыми хвостами с кисточкой на конце. Все перечисленные породы обезьян я видел на элитном курорте Wondo Genet Resort Hotel, который стоит на горячих источниках, так что умываться, чистить зубы и даже смывать унитаз можно лишь горячей минеральной водой. Обезьян на территории курорта и в ближайшей округе много и они чувствуют себя равноправными гостями.

Но любителям обезьян стоит ехать не в Вондо Генет, а в горы Симиен, что неподалеку от Гондэра. Там проживают в большом количестве удивительно обаятельные бабуины-гелады, у которых на груди имеется не покрытый волосами клочок кожи красного цвета, за что данные обезьяны получили поэтическое прозвище «бабуины с разорванным сердцем».

 
«Убегающих страусов рубят сплеча
На горячих конях-исполинах».
 

По ассоциации всплывает забавное воспоминание. Из окна автобуса на какой-то остановке я вижу совершенно неправдоподобно выглядящего картонного страуса, стоящего у какой-то деревянной ограды. Неожиданно птица, показавшаяся мне картонной, оживает и резво убегает прочь.

 
«По утрам просыпаются птицы,
Выбегают в поле газели».
«Выше только утесы, нагие стремнины,
Где кочуют ветра да ликуют орлы,
Человек не взбирался туда, и вершины
Под тропическим солнцем от снега белы».
 

Газелей не встречал – зато птиц, птиц… Для любителей птиц Эфиопия – одно из лучших мест на свете. Здесь можно увидеть и совершенно неправдоподобных представителей древнейших видов – китоглава и молотоглава. Много пеликанов. Птицы-мыши – что-то вроде воробьев с безумно длинным хвостом. Ткачики, строящие удивительные гнезда. Орлы и другие любители поживиться падалью, парящие над горами в восходящих потоках воздуха. И, буквально на каждом шагу – неприхотливо-неразборчивые в еде страусы-марабу.

 
«Взошла луна, деревня спит,
Сам Дух Лесов ее хранит.
За всем следит он в тишине,
Верхом на огненном слоне:
Чтоб Аурарис носорог
Напасть на спящего не мог,
Чтоб бегемота Гумаре
Не окружили на заре
И чтобы Азо крокодил
От озера не отходил».
 

С носорогами и крокодилами увидеться как-то не пришлось, а с бегемотами я плавал в одном озере. Озеро называется Зивай. Бегемоты явно не стремились к общению, держась от лодки, на которой я плыл, на расстоянии, на которым их сложно было разглядеть даже в телеобъектив.

Кто там еще есть у Николая Степановича в зверинце? Ну да, прославленный задумчивый жираф, разумеется. Но он бродит где-то по границе Чада, Камеруна и Нигерии. Подобно Гумилеву там я, увы, не бывал. Может быть, пока не бывал.

Николай Гумилев

Николай Степанович Гумилев родился 3 апреля (по старому стилю) 1886 года в Кронштадте в семье врача Кронштадтского морского госпиталя.

После окончания Царскосельской гимназии уехал учиться в Париж, в Сорбонну.

Первое стихотворение «Я в лес бежал из городов…» опубликовал в 16-летнем возрасте в газете «Тифлисский листок», подписав его «К. Гумилев». В 19 лет (1905 год) издал первый стихотворный сборник «Путь конквистадоров». При жизни поэта вышли также сборники «Романтические цветы» (1908), «Жемчуга» (1910), «Чужое небо» (1912), «Колчан» (1916), «Костер» (1918), «Фарфоровый павильон» (1918), «Огненный столп» и «Шатер» (оба в 1921).

В Париже Гумилев создает литературный журнал «Сириус», главными авторами которого является он сам и где дебютировала его будущая жена Анна Андреевна Горенко (Ахматова).

Николай Гумилев много путешествовал, в Африку он первый раз попал в 1907 году, побывал в Египте в 1908 году. Первое посещение Гумилевым Аббисинии относится к концу 1909 – началу 1910 года. Вторая поездка в Аббисинию длится дольше первой (полгода вместо четырех месяцев), в ходе нее поэт впервые оказывается в Аддис-Абебе.

В 1914 году, вскоре после начала Первой Мировой войны, освобожденный от воинской службы в связи с астигматизмом глаз Гумилев поступает добровольцем в Лейб-гвардии Уланский полк. За фронтовые заслуги Николай Гумилев несколько раз повышается в звании (ефрейтор, унтер-офицер, прапорщик), его награждают Георгиевским крестом, сначала IV, потом III степени. В 1916 году он пытается поступить в офицерское училище, но проваливает экзамен по фортификации.

В 1917 году он оказывается в Париже, откуда несколько раз пытается попасть на фронт, но безуспешно. В 1918 году возвращается в Россию и разводится с Анной Ахматовой (на следующий год женится на Анне Николаевне Энгельгардт).

В 1921 году он становится руководителем Петроградского отделения Всероссийского Союза поэтов. 3 августа того же года арестован ЧК по подозрению в участии в заговоре, 24 августа приговорен к расстрелу (точная дата расстрела неизвестна).

Эфиопия. Практическая информация

Получение въездной визы в посольстве Эфиопии в Москве не составляет труда. Визу Эфиопии можно также получить по прилету в аэропорту. Визовый сбор – $20 (в посольстве – заметно выше).

Худшее время для посещения Эфиопии – с середины марта до начала октября, а особенно июнь-август – проливные дожди делают дороги непроходимыми, да и вообще мешают жить. Лучшее время – сразу после окончания сезона дождей.

Национальный авиаперевозчик – компания Ethiopian Airlines (сайт на амхарском и английском – http://www.ethiopianairlines.com) Возможность оформления электронного билета через сайт авиакомпании пока отсутствует.

Самолет из Аддис-Абебы долетает до Аксума за 2 часа (остановка в Гондэре через 40 минут полета, существуют также рейсы с дополнительными остановками в Бахар-Даре и Лалибэлле). В Харар самолеты не летают. Цена билета «Аддис-Абеба – Аксум» в одну сторону – от $250. Аэропортовый сбор при вылете внутренним рейсом – $10. Для тех, кто прибыл в Эфиопию самолетом Ethiopian Airlines, действуют скидки на местные перелеты.

Единственная железнодорожная ветка в Эфиопии в настоящее время не обслуживает пассажиров (только перевозит грузы).

Междугородние автобусы очень дешевы и качество перевозки вполне соответствует цене. Многочисленные поломки и опоздания являются нормой. На большинстве дальних маршрутов автобус отбывает из начального пункта в 06:00 и, по идее, не должен продолжать поездку после 18:00. На коротких расстояниях работают маршрутные такси (число пассажиров может сильно превышать число сидячих мест) и sharing-taxi (то есть маршрутка – легковой автомобиль, в который усаживается до 6 пассажиров).

Аренда автомобиля с шофером практически не отличается по цене от аренды автомобиля без шофера.

Денежная единица Эфиопии – бырр. Деньги надо менять в Эфиопии, так как за ее пределами нелегко найти бырры.

Кредитные карты в стране крайне непопулярны. Местные банкоматы будут для вас бесполезны, если ваша карта выдана не эфиопским банком.

Национальный музей в Аддис-Абебе работает ежедневно с 08:30 до 17:00.

Цена входного билета для иностранца – 10 бырр.

Этнографический музей Аддис-Абебского университета работает в будние дни с 08:00 до 17:00, в выходные – с 09:00 до 17:00. Цена входного билета для взрослых иностранцев – 20 бырр, детского билета для иностранцев – 10 бырр.

Вход на королевскую территорию (Royal Enclosure) в Гондере открыт ежедневно с 08:30 до 12:30 и с 13:30 до 17:30. Цена входного билета для иностранцев – 50 бырр.

Храм Дебре Берхан Селассие открыт для посещения с 05:00 до 18:00. Плата за вход для иностранцев – 50 бырр.

Экскурсия по старому городу Харара оплачивается по договоренности с гидом (можно попытаться договориться на 50 бырр).

Дублин. Здесь был мистер Леопольд Блум

В Ирландии образованным человеком принято считать не того, кто имеет диплом университета, а того, кто прочел от первой до последней строчки «Улисса» Джеймса Джойса – роман, сыгравший важную роль в развитии литературы XX века. По словам самого Джойса, по его роману в случае необходимости можно было восстановить город Дублин в случае разрушения, так как место действия всегда указано с большой точностью. По ирландской столице можно гулять не один день, проходя «Улисса» главу за главой.

Телемах

Экскурсию по Дублину Джойса следует начать там, где начинается действие великого романа «Улисс».

«Торжественно он проследовал вперед и взошел на круглую оружейную площадку. Обернувшись по сторонам, он с важностью троекратно благословил башню, окрестный берег и пробуждающиеся горы».

Необычное место жительства нескольких героев романа, Стивена Дедала, Быка Маллигана и Хейнса – одна из сторожевых башен Мартелло, которые появились в эпоху наполеоновских войн, но строились и позднее. Всего для защиты от возможного вторжения французской армии в районе дублинского порта было построено 28 башен. Кроме Ирландии, подобные башни были возведены в нынешних США и Канаде, на Ямайке, Барбуде и Багамах, в ЮАР, Сьерра-Леоне и на Маврикии, на острове Майорка и в Англии, на Шри-Ланке и в Австралии (всего в мире их насчитывалось более 100). Интересно, что в австралийском Сиднее такую башню построили для защиты не от Наполеона, а от российского флота в период Крымской войны.

Типичная башня Мартелло – это двухэтажная круглая постройка высотой до 12 метров с толстыми стенами и площадкой на верху, на которой традиционно располагалось артиллерийское орудие, которое при необходимости поворачивалось в любом направлении. Башни были рассчитанны изначально на гарнизон из 1 офицера и 20—25 солдат.

С развитием артиллерии башни Мартелло потеряли свое значение, но часть из них дожила до наших дней как исторические памятники. 5 ирландских башен используется как жилые дома (хотя слово «дом» кажется не очень применимым к этим сооружениям). Среди подобных домовладельцев одно время числился певец Боно, лидер рок-группы U2. На Британских Виргинских островах в башне Мартелло располагается отель.

Автор «Улисса» прожил в башне, располагающейся в Сэндиков, пригороде Дублина, всего шесть дней (впрочем, это в шесть раз дольше, чем длится действие романа). У этой башни есть порядковый номер 11 (из 28 ирландских башен), но, разумеется, все ее называют не по номеру, а просто – «башня Джойса».

В башне сейчас располагается музей писателя. Каменные ступени, высокие оконца, мрачное сводчатое помещение – все как в книге. В первую очередь обращает на себя внимание статуэтка – пантера, материализовавшаяся со страниц «Улисса».

«– Всю ночь бредил про какую-то черную пантеру, – проговорил Стивен. – Где у него ружье?

– Совсем малый спятил, – сказал Маллиган, – А ты перетрусил не на шутку?

– Еще бы, – с жаром произнес Стивен, чувствуя волну страха, – В кромешном мраке, с каким-то незнакомцем, который стонит и бредит, что надо застрелить пантеру.»

Рядом с башней располагается легендарный Сорокафутовый пляж, на котором бывал сам Джойс, на котором бывали его герои, на котором можно побывать и сегодня, позагорать, глядя на «сопливо-зеленое море, яйцещемящее море». И даже искупаться, если повезет с погодой и есть некоторые наклонности к моржеванию.

Нестор

Школа мистера Дизи из романа – это школа Клифтон в городке Далки, в которой когда-то в течение года работал Джойс. От Дублина до Далки – полчаса на электричке DART (Dublin Area Rapid Transit).

Автор этих строк, к сожалению, в Далки не был, поэтому я сразу перехожу к следующей главе и к главному герою романа. Впрочем, в бывшую школу посторонних все равно не пускают, так что посещение этого городка – для особо серьезных фанатов «Улисса».

Протей

Снова Дублин, снова пляж. На этот раз – пляж Сэндимаунт. Море не поменялось за столетие с хвостиком. «Ветерки носились вокруг, пощипывая кожу преизрядно. Вот они мчатся волны. Храпящие морские кони, пенноуздые, белогривые скакуны Мананаана».

Без труда можно обнаружить спуск с Лихи-террас, которым на илистый песок сошла когда-то миссис Флоренс Маккейб, вдовица Пэтка Маккейба с Брайд-стрит. «Одна из ее товарок выволокла меня, скулящего, в жизнь… Что у нее в сумке? Выкидыш с обрывком пуповины, закутанный в рыжий лоскут».

Каллипсо

Экклс-стрит, дом 7 – таков адрес простого дублинца Леопольда Блума в «Улиссе». В жизни это был адрес одного из друзей Джойса.

Именно с этого дома начинается современная Одиссея Леопольда Блума. Увы, оригинальное здание снесено, как снесены и все остальные дома на нечетной стороне улицы. Теперь на их месте располагается больница. Бронзовая плита на асфальте у входа в эту больницу – первая в серии бронзовых плит, обозначающих маршрут главного героя «Улисса», называемый в среде фанатов «тропой Блума».

Отсюда стартуют экскурсии по местам, связанным с Джеймсом Джойсом, организуемые дублинскими туристическими агентствами. Отсюда же никто не запрещает стартовать самостоятельно, положив в рюкзак увесистый томик «Улисса», чтобы использовать его в качестве путеводителя.

Пункт маршрута, в котором можно сделать первую остановку – англиканская церковь святого Георгия, построенная в начале XIX века по проекту архитектора Фрэнсисом Джонстоном, которому ирландская столица обязана также зданием Главпочтамта и резиденцией генерал-губернатора. Из-за недостатка прихожан церковь прекратила свое существование в конце прошлого века и теперь в здании располагается ночной клуб Temple Theater.

А когда-то церковные колокола здесь отбивали читающему в сортире журнал Блуму гулким мрачным металлом: «Эй-гей! Эй-гей! Эй-гей! Эй-гей! Эй-гей! Эй-гей!»

Лотофаги

«По набережной сэра Джона Роджерсона шагал собранным шагом мистер Блум: мимо домовых подвод, мимо маслобойни Лиска (льняное масло – жмыхи), мимо Уиндмилл-лейн и мимо почтово-телеграфного отделения».

Для ориентации по маршруту называю основные точки: здание Таможни, набережная сэра Джона Роджерсона, поворот на Лайм-стрит, на перекрестке с Ганновер-стрит-ист, в конце которой снова поворот налево – на Ломбард-стрит-ист.

Похоронное бюро Николса располагается на том же самом месте, что и при Джеймсе Джойсе. Вот это, я понимаю, верность традициям.

Почтовое отделение на Вестленд-роу снесли. Точнее, почти снесли. Сохранилась наружная стена, в которой когда-то находился вход в почтовое отделение, в котором Блум получил любовное послание. Сейчас тот же вход ведет в кассы предварительного бронирования билетов железнодорожной станции Вестленд-роу.

Выйдя из бывшей почты, следует повернуть направо, пройти по Камберленд-стрит и остановиться в арке под стеною железнодорожной станции. Здесь Блум читал письмо от «Марты»: «Напиши мне, какими духами душится твоя жена. Я хочу знать».

Выйдя из-под арки с другой стороны, попадаешь, как и Леопольд Блум, к церкви Всех святых на Вестленд-роу. «Прохладный запах святых камней влек его. Он поднялся по истертым ступеням, толкнул дверь и тихонько вошел».

И, наконец, достойное завершение маршрута – «Свени на Линкольн-плейс. Аптекари редко переезжают. Эти бутыли их зеленые, золотые, не очень сдвинешь». Аптека Sweny`s действительно никуда не переехала. В настоящий момент на ней даже восстановлена вывеска эпохи Джойса – грех было не воспользоваться такой рекламной возможностью. Туристы с удовольствием покупают современные приворотные зелья и другую мудрость природы, химической науки и маркетинга.

Аид

Путь на кэбе от дома Падди Дигнема в Сэндимаунте (точный адрес – дом 9, Ньюбридж-авеню, дом сохранился) до католического кладбища со странно звучащим названием Проспект можно, при желании и наличии лишних денег, повторить в современном кэбе типа такси. Хотя неизвестно, что лучше – автомобильный трафик или загородившее дорогу стадо коров, которых ведут в порт, чтобы отправить в Ливерпуль. Благо, соответствующая часть повествования Джойса содержит названия улиц, по которым когда-то катилась скрипучая карета с мистером Блумом, едущим на похороны школьногог товарища. В качестве ориентиров можно использовать памятники на Сэквилль-стрит – ирландскому националисту Смиту О`Брайену и Освободителю (еще одному борцу за права ирландских католиков Дэниэлу О`Коннелу, чей портрет можно было до присоединения Ирландии к еврозоне увидеть на банкноте достоинством 20 ирландских фунтов, на банкноте в 10 фунтов, кстати, был изображен Джеймс Джойс). Следующий ориентир на той же улице – Шпиль миллениума, жуткая 120-метровая серебристая труба, установленная на месте упомянутой Джойсом колонны Нельсона (колонну взорвали экстремисты из Ирландской республиканской армии, явно не читавшие «Улисса», в 1966 году). Отель Gresham действовал уже при Джойсе и Блуме, но ни автор, ни герой его не заметили. Камень, заложенный в основание памятника Парнеллу, за пять лет до описанного в романе дня в жизни Леопольда Блума, давно уже превратился в памятник основателю ирландской парламентской партии Чарльзу Стюарту Парнеллу.

Неподалеку от улицы Парнелла, начинающейся у памятника и славной своими китайскими ресторанами, находится Центр Джеймса Джойса (James Joyce Centre) – музейчика, самый интересный экспонат которого – дверь дома Леопольда Блума.

В случае, если повторить маршрут похоронного кортежа из романа не получается по каким-либо причинам, можно сразу направиться в Гласневин (ныне окраина Дублина, а век назад – еще пригород). Там расположено не только кладбище Проспект, но и упомянутый в романе Ботанический сад («Хрупкие растения. Водяные лилии.»)

На кладбище обратим внимание на статую «Святое Сердце»: «Это Святое Сердце там: выставлено напоказ. Душа нараспашку. Должно быть сбоку и раскрашено красным как настоящее сердце. Ирландия была ему посвящена или в этом роде. Выглядит страшно недовольным. За что мне такое наказание?»

Эол

Редакция крупнейшей ежедневной газеты Freeman`s Journal находилась на Принс-стрит, сразу за зданием Главпочтамта на О`Коннел-стрит в мире Джойса. В современном мире чуть по-другому называется газета и чуть по-другому звучит ее адрес – редакция Irish Independent на Миддл-эбби-стрит.

Проходя по О`Коннел-стрит, можно встретить Джеймса Джойса лично. Увы, бронзового, но пусть хотя бы так. Самый удачный (по мнению большинства) из памятников писателю, каковых в Дублине несколько, установлен на углу с Генри-стрит.

Куда отправиться дальше? «В какое же именно питейное заведение?» – риторически вопрошал когда-то Ленехан, сам себе отвечая, – «Подаю свой голос за Муни!»

Увы, его рекомендацию разделить невозможно. От паба Mooneys осталось примерно столько же, сколько от почтового отделения на Вестленд-роу, сейчас здесь банк.

Впрочем, это далеко не единственное название паба на страницах «Улисса». В книге Леопольд Блум однажды задался вопросом – можно ли пересечь город Дублин, ни разу не пройдя мимо паба (позднее в СССР подобный же вопрос задавал себе герой великой книги Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки» – «Но ведь не мог я пересечь Садовое кольцо, ничего не выпив?»)

Ответ, разумеется, однозначен и в случае дублинских пабов. Не проходите мимо – все равно не пройдете.

Паб – это не пивная. Пивная – это место, где просто потребляют пиво. В пабы ирландцы ходят ради общения, пусть оно порой происходит и молча, под прихлебывание темного «Гиннесс».

В Ирландии, разумеется, есть другие сорта пива, кроме классического «Гиннесса». В «Улиссе» даже упоминается конкурент – Bass. «… он пристально смотрел на некоторое количество пива «Басс, номер первый», разлива фирмы Басс и К°, в Бертоне-он-Трент, которое оказалось среди прочих бутылок». Но если вы, гость Дублина, в присутствии ирландца закажете неправильное пиво, не исключено, что на лице местного жителя появится выражение ужаса, а из уст его вырвется взволнованое:

– Что, у них закончился «Гиннесс»?!

О, пиво. Какие проникновенные строки готов посвятить этому главному национальному напитку верный сын Ирландии: «Теренций О`Райен, вняв слову его, в тот же миг подал ему хрустальную чашу, до краев полную пенистым темным элем, который варили издавна в божественных своих чанах благородные близнецы-братья Пивкайви и Пивкардилон, хитроумные, подобно сыновьям Леды бессмертной. Ибо сбирают они сочные плоды хмеля и ссыпают, просеивают, толкут и варят их, и примешивают к ним терпкие соки и ставят сусло на священный огонь, денно и нощно не оставляя своих трудов, хитроумные братья, властители больших чанов».

В ирландских пабах еду тоже подают, но высокой кулинарии не ожидайте. Лучше пейте «Гиннесс». Или вино – хотя оно не во всех пабах встречается. Пабов в Дублине много, говорят, более семисот, но некоторые из них равнее других. Паб №1 для джойсомана – помянутый в великом романе «Davy Byrnes», паб Дэви Берна. Но о нем – в следующей главе

Лестригоны

«Ананасные леденцы, лимонный цукат, сливочные тянучки. Липко-слащавая девица целыми совками насыпает ириски учителю из Христианских Братьев. Какой-нибудь школьный праздник. Один вред для детских животиков. Сладости и засахаренные фрукты, поставщик Его Величества Короля. Боже. Храни. Нашего».

Все это – о совершенно реальном месте, кондитерской Грэма Лемона, а точнее – Lemon&Company. От нее осталась только надпись на стене дома №49 по О`Коннел-стрит. Рядом с бывшей кондитерской – явно более полезный для детских животиков McDonald`s.

Отсюда вслед за Блумом направимся по Бэйчлорз-уок на мост О`Коннелла, под которым когда-то проплывала баржа, груженая пивом. Еще Блуму была известна городская легенда о том, что знаменитое ирландское пиво портится от перевозки морем (в современном варианте этой легенды пиво портится от авиаперевозок). Удивительно, но «Гиннесс» в любом дублинском пабе действительно гораздо вкуснее пива с тем же названием в ирландском пабе где-нибудь в Москве, Баку, Бангкоке или Мехико.

Стоя на мосту, можно покормить крошками чаек (если будут крошки и чайки).

Следующий ориентир – здание Центробанка Ирландии. «Перед большими высокими дверями Ирландского парламента вспорхнула стая голубей. Резвятся после кормежки». При Джойсе парламент был распущен, а Центробанк занял вакантное здание. Видимо, старожилы Дублина не сразу привыкли, да и не хотели, к новому названию одной из главных городских достопримечательностей.

Как-то очень много зданий и памятников, вам не кажется? Пора подумать о чем-то более приземленном. Минуем Графтон-стрит. Беззаботной походкой проходим мимо бывших витрин шелковой торговли Брауна Томаса. Дом уже не тот, заведение не то, но все равно торгуют дорогостоящей одеждой.

«Дьюк-стрит. Приехали. Поесть, наконец. У Бертона… С неутихающим волнением в сердце он подошел к столовой Бэртона и толкнул дверь».

Но столовая разочаровывает Блума. «Человечий дух. Заплеванные опилки, тепловатый и сладковатый дым сигарет, вонь от табачной жвачки, от пролитого пива, человечьей пивной мочи, перебродившей закваски. У него подступило к горлу… Он попятился к двери. Лучше перекусить у Дэви Берна».

У Дэви Берна, то есть в пабе Davy Byrne`s на Дюк-стрит сегодня можно не только перекусить, но и как следует пообедать (как традиционной ирландской похлебкой, так и неизвестной героям «Улисса» итальянской пастой).

Если вы попадете в этот паб 16 июня, в День Блума, то поразитесь, какое количество клиентов может вместиться в маленький зал и тому, какой процент посетителей заказывает блюдо под названием «Блум спешиал», то есть сэндвич с сыром горгонзола и горчицей («небесприятное отвращение от жгучей горчицы и зеленого сыра, пахнущего ногами») к бокалу бургундского («вино мягким огнем растекалось по жилам»). Сэндвич полагается резать тонкими ломтиками.

О данном пабе Леопольд Блум думал так: «Вполне пристойное заведение».

Видимо, он был не одинок в своем мнении. Посему паб Берна – живее всех живых, а конкурирующее заведение Бертона давно прогорело.

Между концом обеда и концом главы Леопольд Блум успел пройтись по Килдер-стрит и выйти к зданиям-близнецам Национальной библиотеки и Музея науки и искусства. Маршрут этой главы – пожалуй, наиболее отмеченный бронзовыми плитами в асфальте – их целых 14.

Сцилла и Харибда

Все действие главы «Сцилла и Харибда» происходит в читальном зале главного здания Национальной библиотеки. Если вы не занимаетесь профессионально историей Ирландии или чем-то еще, связанным с ирландской национальной культурой, вам, скорее всего, нечего делать в этом читальном зале. В библиотеке имеется также выставочный зал. В 2004 году здесь проходила выставка, посвященная «Улиссу».

Блуждающие скалы

Данная глава «Улисса» необычна – автор дает не временной, а пространственный срез романа, показывая героев в разных местах, но в один момент времени. Пройтись по маршруту, который можно составить на основе этой главы – задача не для слабонервных, обладающих, к тому же, избытком свободного времени.

За подробностями можно обратиться к специальной литературе, я же пойду в следующую главу.

Сирены

Действие этой главы происходит в помещениях старейшего дублинского отеля Ormond. Отель Ormond Quay за минувшее столетие был неоднократно перестроен снаружи (не скажешь, чтобы вышло красиво) и внутри. О прошлом напоминает бронзовая табличка «тропы Блума» на стене здания. Отель закрыт в 2005 году. Владельцы отелья планируют снести его вовсе, построив на данном месте новое здание. Возможно, фанатам «Улисса» стоит поторопиться, пока этот план не воплотился в жизнь и не кануло в Лету место, где когда-то был бар, названный в честь главы из «Улисса» – Sirens.

«Мисс Дус, привстав, поглядела сбоку на свою кожу в зеркале бара, несущем златобронзовые литеры на раме и отражающем крупную раковину в кругу бокалов рейнского и бургундского».

Циклопы

Паб Барни Кирнана, согласно описанию – типичный ирландский паб, то есть такой, который в США встречается не реже, чем в Ирландии. Все, что можно – покрашено в зеленый цвет, арф и листов клевера в оформлении – мало не покажется даже самому ярому ирландскому патриоту. Увы, по указанному адресу – дом 8-10 по Литтл-британ-стрит – вы не найдете никакого паба. В 1999 году его снесли, чтобы построить на его месте элитный жилой дом, на первом этаже которого догадались открыть паб, но какой-то совершенно неправильный – весь красный, а не зеленый.

Главу «Навсикая», являющуюся вставной новеллой, мы пропускаем. Пропускаем и главу «Быки солнца» – в главный дублинский Роддом на Холлс-стрит можно проникнуть лишь посетителям рожениц. Переходим к следующей главе и публичному дому Бэллы Коэн

Цирцея

Проехав на электричке до станции Эмьенс-стрит (еще раз мы с ней встретимся в следующей главе), выходим на улицу Талбот-стрит, после чего движемся в сторону улицы, называемой в романе Мэбботт-стрит (а ныне – Джеймс Джойс-стрит). Оказываемся там, где когда-то были ворота так называемого Ночного города (Найттаун). Нет никаких ворот, да и от города, знакомого Джеймсу Джойсу, мало что осталось. Что не снесли, то перестроили и переименовали. «Стоит ледяная гондола Рабайотти». Нет, не стоит. «Блум… Исчезает к Олхаузену, торговцу свининой, под опускающуюся дверную завесу». Некуда исчезать. Нет Олхаузена. И не нужно врать случайно встреченной миссис Брин – «А я, представляете, решил срезать, тут короче домой. Места интересные. Приют Марии Магдалены, спасение падших женщин». Последний из приютов для падших женщин (сии заведения были чем-то средним между монастырем и тюрьмой) был закрыт в 1996 году. Паб Кормака (Cormak`s) сегодня зовется Mother Kelly`s.

А самое ужасное – дома на Лоуэр Тайрон-стрит, в котором размещалось когда-то веселое заведение Бэллы Коэн, тоже не существует, а сама улица переименована в Рэйлвей-стрит. «– Это заведение миссис Мак? – Нет, это дальше, тут восемьдесят один, миссис Коэн». Непонятно, по какой логике сохранила довольно озорно (для знатоков английского) звучащее название Бивер-стрит. Именно на углу Бивер и нынешней Рэйлвей Стивен Дедал повздорил с двумя солдатами, которым не понравилось, как он разговаривал с сопровождавшей их девицей.

«Рядовой Карр. Он что ль тебя оскорбил, пока мы там нужду справляли?… Рядовой Комптон. Врежь ему, Гарри!»

Возможно, оно и хорошо, что гулять по бывшей Тайрон-стрит сегодня безопасно. Но очень уж сильны перемены. Ни одного публичного дома не осталось в районе, некогда славившегося ими. Надо полагать, что поклонников Джеймса Джойса на улицу Джеймса Джойса и в ее окрестности может привлечь лишь имя любимого писателя.

Чуть-чуть отойдя в сторону от «Улиса», просто, по ассоциации (у каждого может быть поток сознания) вспоминается один из любимых дублинцами и гостями ирландской столицы памятников – бронзовая Молли Малоне, героиня народной песни, в светлое время суток торговавшая рыбой, а в темное – своим телом. Местные ласково зовут бронзовую Молли «шлюшка с тачкой» (tart with a cart). Похожее стихотворное прозвище у памятника Джеймсу Джойсу, установленному рядом с Главпочтамтом – «хрен с палочкой» (prick with a stick).

Евмей

Действие пред-предпоследней главы романа (в предпоследней мы попадаем к Блуму домой, а последняя, с ее бесконечным словесным потоком сознания, в качестве путеводителя использоваться не может) происходит преимущественно в ночной кучерской чайной «Приют извозчика» (по-английски название выглядит так – Cabman`s Shelter taberna).

Как до нее дойти, описано по-джойсовски подробно: «Итак, срезав наискосок мимо Маллета и мимо Сигнал-хаус, до коих добрались без труда, они волей-неволей проследовали в направлении вокзала на Эмьенс-стрит… Они миновали главный вход Большого Северного вокзала, откуда шли поезда на Белфаст и где, разумеется, не было никаких рейсов в сей поздний час, и мимо задних ворот морга (не слишком манящее местечко, чтобы не сказать довольно зловещее, особенно ночью), достигли, в конце концов, Портовой Таверны, а там, как положено, свернули на Стор-стрит, знаменитую полицейскими казармами участка К. … они прошли напрямик задами таможни и двигались под мостом Окружной железной дороги… по соседству с мужским сортиром они увидели тележку мороженщика… Мистер Блум и Стивен вошли в «Приют извозчика», непритязательное деревянное строение…»

У людей, хорошо помнящих брежневскую Москву, сия кучерская чайная должна ассоциироваться с таксистскими пельменными «Зеленый огонек» – единственными заведениями общепита, работавшими ночью, а потому собиравшими не только таксистов, но и весьма любопытную публику.

Место, где находился убогий деревянный домик ночной чайной, найти несложно. Ориентиром является мост Батт. У моста, точно на месте «Приюта извозчика» стоит памятник – деятелю профсоюзного движения Джеймсу Коннели.

Ближайшее место, где можно ночью выпить пива – бар Isaac Butt в отеле Isaacs, расположенном напротив главного входа на автобусный вокзал Дублина.

Гулять по ирландской столице можно бесконечно долго, но рано или поздно любой человек, будь то Улисс, Леопольд Блум или просто турист, должен возвращаться на Итаку, то есть к себе домой.

Джеймс Джойс

Джеймс Августин Алоизиус Джойс родился 2 февраля 1882 года в Дублине, в семье уроженца графства Корк Джона Станислауса Джойса. Джеймс был старшим из 12 детей, 10 из которых дожили до взрослого возраста.

Отец Джойса занимался тем, что сегодня называется политическим пиаром, за что периодически получал хорошие должности на госслужбе – в таможне, налоговой инспекции. К сожалению, политик, на которого он работал – прославленный Чарльз Парнелл – сначала сгубил свою политическую карьеру, заведя внебрачную связь, а потом и преждевременно скончался, через несколько месяцев после вступления в брак с бывшей любовницей. На Джойсе-старшем вся эта история отразилась очень тяжело – его выгнали на пенсию, после чего он запил.

Но в период расцвета карьеры Парнелла дела семьи Джойсов шли неплохо. Когда Джеймсу исполнилось пять лет, Джойсы переехали в Брай, престижный пригород Дублина. Там на маленького мальчика однажды напала собака, после чего он всю жизнь страдал канинофобией (боязнью собак). Позднее Джеймс Джойс заработал еще одну фобию – астрапофобию (боязнь грозы, грома и молний).

Смерть Парнелла сподвигла 9-летнего Джойса на написание первого литературного произведения – стихотворения «Et tu, Healy», направленного против Тимоти Хили, бывшего соратника Парнелла, предавшего его. Название стихотворения является парафразом знаменитого высказывания «И ты, Брут!»

Джеймс несколько лет проучился в пансионе иезуитов в графстве Килдейр – но вынужден был покинуть это заведение, так как его отцу нечем было платить за образование сына. Джеймсу пришлось заняться самообразованием.

В 1898 году он поступил в дублинский университет, по окончании которого недолгое время проработал учителем, затем уехал в Париж. В 1903 году он вернулся в Ирландию к больной матери. Похоронив ее, на следующий год Джойс опять поехал на континент, на этот раз надолго.

Этому предшествовало важнейшее событие в жизни Джойса. 16 июня 1904 года (в тот самый день, в который разворачивается действие «Улисса» и годовщина которого ежегодно отмечается почитателями Джойса во всем мире как Блумсдэй (Bloomsday)), Джеймс первый раз пошел на свидание с Норой Барнакл, горничной из дублинского отеля Finn`s.

В Европе Джеймс и Нора прожили до 1920 года, меняя города – Цюрих, Триест (тогда Австро-Венгрия, сейчас – Италия), Пула (тогда Австро-Венгрия – сейчас Хорватия), Рим, опять Цюрих. Пару раз Джойс заезжал в Ирландию – в основном, чтобы разобраться с литературными делами. Зарабатывая преимущественно репетиторством, Джойс пытался найти другой источник дохода – импортировать в Австро-Венгрию ирландские ткани, создать сеть кинотеатров, но эти планы плохо воплощались в жизнь.

В 1920 году Джойс приехал на неделю в Париж – и прожил в этом городе 20 лет, покинув его только после гитлеровской оккупации. Джеймс Джойс скончался в Цюрихе 13 января 1941 года.

Идея главного романа Джеймса Джойса – «Улисса» – впервые пришла ему в голову в 1906 году, но написание книги было отложено до лучших времен. К работе над книгой он приступил в 1914 году и завершил в 1921 году. Для окончательного редактирования Джойс установил себе крайнюю дату – свой 40-й день рождения, 2 февраля 1922 года.

В процессе работы над книгой отдельные главы из нее печатались в американском журнале The Little Review. Американская цензура восприняла роман как порнографию и закрыла журнал в 1920 году. До 1933 года «Улисс» был запрещен в Соединенных Штатах.

Во Франции «Улисс» был издан в 1922 году. Этот год принято считать важнейшей вехой в истории литературы модернизма, так как почти одновременно с романом Джойса вышла в свет «Бесплодная земля» Томаса Стернза Элиота.

Кроме «Улисса», оказавшего громадное влияние на всю мировую литературу XX века, в творческое наследие Джойса входят следующие основные произведения: «Эпифании» (1903), «Камерная музыка» (1906),

«Портрет художника» (1904), «Святая контора» (1904), «Дублинцы» (1914),

«Газ из горелки» (1912), «Джакомо Джойс» (1914) «Портрет художника в юности» (1914), «Изгнанники» (1915), «Стихи, пенни за штуку» (1927), «Се, дитя» (1932), «Поминки по Финнегану» (1939).

Ирландия. Практическая информация

Ирландия не входит в Шенгенское соглашение, поэтому для путешествия в эту страну нужна отдельная виза, получаемая в консульстве Ирландии в Москве. В консульство подается анкета, которую необходимо предварительно заполнить на сайте ирландской Службы иммиграции и натурализации (https://www.visas.inis.gov.ie/avats/OnlineHome.aspx).

Срок рассмотрения заявления на визу – от 3 до 14 дней, визовый сбор – €60 (оплата в рублях по курсу консульства).

Ирландия входит в зону евро.

Главный транспорт для передвижения по Дублину и ближайшим окрестностям – DART (Dublin Area Rapid Transit) – электричка, имеющая большое число остановок внутри Дублина. Иностранцам не рекомендуется ездить на ней без билета, так как в отличие от местных жителей чужаку вряд ли удастся договориться с контролером о взаимовыгодной сумме штрафа и придется уплачивать штраф в полном размере. Информацию о расписаниях и тарифах можно найти на сайте ирландских железных дорог (http://www.irishrail.ie/home/). Билет на сутки, позволяющий совершать поездки на небольшое расстояние, стоит €7,6. Часто оправдывает себя недельный проездной с неограниченным числом поездок за €24,2. Определенную экономию могут принести семейные билеты и билеты, действительные для поездок на DART и автобусах.

Паб Davy Byrnes расположен по адресу 21 Duke Street, метрах (ярдах) в 100 от Графтон-стрит.

До района Sandycove (что в переводе означает «маленькая песчаная бухточка»), где располагается башня Мартелло, в которой жил Джойс, можно добраться из Дублина на автобусе №59 или на DART – остановка Sandycove. Адрес сайта Башни и музея Джойса – http://www.dun-laoghaire.com/dir/jjtower.html. Башня и музей открыты с апреля по сентябрь, в будние дни – с 10:00 до 13:00 и с 14:00 до 17:00, в выходные и праздничные дни – с 14:00 до 18:00. Входной билет стоит €7,25 для взрослых, €4,55 для детей.

Центр Джеймса Джойса (сайт на английском – http://www.jamesjoyce.ie) открыт со вторника по субботу с 10:00 до 17:00, в воскресенье – с 12:00 до 17:00. Цена билета – €5, для студентов – €4.

Венеция. Здесь был Казанова

Этот город построен на воде и порой кажется, что он когда-нибудь возьмет и затонет – как Атлантида. Пока для того, чтобы увидеть Венецию, к счастью, не нужен акваланг, и ее стоит посетить обязательно. Венеция – это Большой канал, площадь святого Марка, дворец Дожей, мост Вздохов, карнавал и гондольеры, это город увековечен в тысячах картин, в стихах Иосифа Бродского. В этом городе жил авантюрист и великий любовник, чья фамилия стала именем нарицательным – Джакомо Джироламо Казанова, описавший родной город в своих знаменитых мемуарах.

Театр имени церкви

Несколько исторических мест в Венеции, связанных с именем Джакомо Казановы, расположены практически в одном квартале, в районе площади Сан Самуэле, то есть святого Самуила.

Площадь получила свое название в честь стоящей на ней церкви Сан Самуэле.

Да, ближайшая остановка водного автобуса – вапоретто – тоже удобно называется «Сан Самуэле».

И, наконец, то же самое имя носил театр, актерами которого были родители Казановы (и в оперные ложи которого Казанова приводил любовниц).

Театр Сан Самуэле был самым популярным и престижным из венецианских театров в XVIII веке. В нем ставились как драматургические постановки, так и оперы и балеты. Театр многократно горел, знал хорошие и трудные времена, в нем 4 года проработал директором отец итальянской комедии великий Карло Гольдони, на его сцене проходили премьеры опер Россини и Доницетти. После падения Венецианской республики театр был закрыт, открылся вновь, но уже не смог возродить былое величие, закрылся окончательно, здание театра было снесено, на его месте построили школу, которая тоже просуществовала недолго.

Район был перестроен, так что даже улицы, на которой Казанова появился на свет, нет больше – калле Комедии поменяла маршрут и имя – на калле Малипьери. На улице с новым названием можно обнаружить небольшую памятную бронзовую табличку с именем Джакомо Казановы. Уже после установки таблички ученые обнаружили, что она попала не на тот дом, но перевешивать ее никто не стал. Видимо, по причине беспробудной лени, являющейся заметной чертой национального характера жителей Венеции.

Церковь святого Самуила совсем недалеко от дома с табличкой. Здесь Джакомо крестили, здесь он сам впервые надел облачение священника (его церковная карьера была недолгой)

Церковь Сан Самуэле была построена около 1000 года на средства семей Болду и Соранцо. В XII веке сгорела, была отстроена вновь. В XVII столетии – полностью перестроена. Сегодня она выглядит примерно также как во времена Казановы, за исключением мелочей. Например, пристроенной в 1952 году открытой галереи. С 1999 года церковь начали реставрировать, чтобы спасти уникальные фрески эпохи раннего венецианского ренессанса с изображением сибилл (предсказательниц будущего), отцов католической церкви – святых Иеронима, Августина, Амброзия и Григория, Христа и четырех евангелистов. В церкви хранится уникальное распятие XIV века работы Пабло Венецианского. Впрочем, если вы не реставратор, работающий на фонд «Спасите Венецию», внутри вы можете и не оказаться, церковь уже давно не является действующей.

Одной стороной выходит на площадь, а другой – на Большой канал – палаццо (дворец) Малипьеро. Если идти от остановки вапоретто, пройти мимо дворца никак не получится.

Казанова впервые здесь побывал в 15-летнем возрасте и одно время фактически жил во дворце, принадлежавшем сенатору Альвизе Гаспаро Малипьеро. Вот что можно прочесть о бывшем хозяине дворца в мемуарах Казановы: «Господин Малипьеро был сенатор, не желавший в свои 70 лет больше заниматься государственными делами. Он наслаждался веселой беззаботной жизнью в своем особняке, где его каждый вечер окружала хорошо подобранная компания дам, знающих, как извлечь максимум выгоды из своих юных лет и господ, которые всегда были в курсе последних городских новостей. Он был холостяком и богачом, но, к несчастью, три-четыре раза в году страдал от приступов подагры, от которых судороги проходили по всему его телу. Этого ужаса избегали только его голова, легкие и желудок. Он был замечательным человеком, эпикурейцем, знатоком вина, его ум был остр, его знания мира поражали своей широтой, его красноречие было достойно сына Венеры, он обладал той мудростью, без которой вряд ли бы смог 40 лет исполнять обязанности сенатора. Он навсегда распрощался с женщинами, хотя когда-то имел два десятка любовниц, только тогда, когда смирился с мыслью, что больше не может привлекать женщин… Он ел только один раз в день и всегда в одиночестве, так как был беззубым, мог есть только очень медленно и не хотел торопиться из уважения к гостям, но не хотел бы, чтобы его все ждали».

Из дворца Казанова был изгнан после того, как сенатор случайно застал его с юной Терезой Имер, вызывавшей у самого старика, якобы распрощавшегося с женщинами, сердечные чувства.

Но все-таки во дворце Малипьеро юный Джакомо прожил с перерывами три года, так что эту достопримечательность пропустить никак нельзя.

Дворец Малипьеро был построен в начале XI века и за свою долгую историю сменил несколько хозяев. Сначала им владела семья Соранцо, та самая, которая вместе с семьей Болду заказала постройку церкви Сан Самуэле. В начале XV века дворец как приданое перешел в распоряжение семьи Каппелло. Род Малипьеро сначала проживал в палаццо в качестве жильцов, а после брака Катерино Малипьеро с Елизабетой Каппелло – в качестве хозяев. Память о том Малипьеро сохранилась в виде вензеля «К. М.» над входом в палаццо. Дворец был сильно перестроен в год, когда Казанова появился на свет. После конца Венецианской республики дворец сменил немало владельцев и постепенно пришел в упадок (подобная история типична для многих венецианских палаццо). В 1951 году он попал в руки нынешних хозяев – семьи Барнабо, которые провели широкомасштабные реставрационные работы, вернув дворцу тот облик, какой у него был в XVIII столетии.

Палаццо старика-2

После изгнания из дворца сенатора Малипьеро юный Казанова некоторое время проучился в семинарии имени святого Киприана на Мурано, откуда был исключен по подозрению (ложному, согласно мемуарам) в непристойном связи с соучеником. К сожалению, монастырь святого Киприана, в котором находилась семинария, подобно большинству церквей на острове Мурано, не пережил французской и австрийской оккупации в конце XVIII – начале XIX века. Сохранилось только название улицы, на которой он стоял – калле Киприано.

Немного посидев в тюрьме (разумеется, по ложному обвинению – враги, завистники, сами понимаете), немного поскитавшись по Италии, немного послужив в армии, Казанова вернулся в родной город и к знакомому ремеслу музыканта.

Однажды во дворце Соранцо была свадьба, выдавали замуж дочь хозяина дома. 21-летний скрипач Казанова был в числе приглашенных музыкантов.

Дворец Соранцо, а точнее дворцы – это два стоящих рядом дома, «старый» («каса вьеха») слева, а «новый» («каса нова», совпадение с фамилией Казанова совершенно случайно) – справа. Подобное редко бывает в Венеции, но палаццо до сих пор принадлежит людям из рода Соранцо. К этому роду принадлежало немало знаменитых сынов Венецианской республики, среди которых можно найти дожа и целых 16 прокуроров. Дворцы необычны тем, что обращены фасадом не к каналу, как все уважающие себя венецианские палаццо, а к суше – кампо Сан Поло (площади святого Павла). Загадка разрешается просто. До 1761 года прямо там, где заканчивается парадный фасад дворца, был канал, называвшийся Рио Сан Антонио, но его засыпали. То, как он тек, легко можно определить по двум разным покрытиям мостовой – древнему и относительно новому. Да и кривая линия фасада подтверждает то же самое – когда-то в Венеции было принято использовать каждый сантиметр доступной суши. Семейную резиденцию род Соранцо начал строить в XIV веке, «новый» дом был построен уже в XV столетии. «Каса нова» была когда-то украшена фресками Джорджоне, которые, увы-увы, не сохранились. Куда-то потерялась за минувшие века и роскошная коллекция картин. Сам дворец устоял в волнах времени – и то спасибо.

Во время празднества молодой музыкант приглянулся старому сенатору Маттео Брагадину. Просто удивительно, как в молодости великий любитель женщин умел производить впечатление на богатых старичков.

Согласно легенде, Казанова сумел излечить сенатора от какой-то болезни, с которой не справился официальный медик, за что получил от сенатора Брагадина несколько комнат в его дворце, персональную гондолу (комнаты имели выход к каналу) и неплохую персональную пенсию. «Я становлюсь богатым и благородным человеком» – читаем в оглавлении 17-й главы мемуаров. «У меня было достаточно денег, природа одарила меня приятной внешностью, я был увлеченным игроком, щедро разбрасывал деньги, был великолепным собеседником, не страдал скромностью, был неустрашим, постоянно бегал за красивыми женщинами и не боялся соперничества, предпочитал компании, в которых можно было получать удовольствие». Такая жизнь продлилась 8 лет.

Роду Брагадинов (покровитель Казановы был инквизитором в отставке, другие члены семьи тоже достигли немалого) принадлежало несколько дворцов в Венеции. Тот, который нам нужен, правильно называется Ка (это сокращение от «касса» – дом) Брагадин-и-Карабба. Палаццо имеет очень удобное расположение. С одной стороны – 10 минут пешком до самого-самого центра Венеции, площади святого Марка, с другой стороны – площадь святой Марины (кампо Санта Марина), близ которой расположено палаццо, по непонятным причинам непопулярна у туристов. Кроме тех немногих гостей города, которые живут в расположенном в здании отеле, сюда мало кто забредает.

Но вернемся к Казанове и его мемуарам. Надев маску, Джакомо разгуливает по городу в поисках приключений. Он случайно знакомится с приезжей дамой, некой графиней А. С., которую соблазнил, прельстив обещаниями вступить в законный брак, некий венецианский дворянин. Казанова, разумеется, пообещал даме восстановить справедливость – и уже через неделю она говорила своему спасителю «Ах, почему мы не можем принадлежать друг другу?» и они вдвоем «хорошо использовали те короткие промежутки времени, которые могли посвятить любви».

Расставшись с графиней, Казанова завел роман с балериной по имени Рамона, который длится 2 недели (после чего Рамона вышла замуж).

Следующая встреча была с очаровательной девушкой Кристиной, которую Джакомо заметил в проплывавшей мимо гондоле и немедленно подсел, заплатив гондольерам за то, чтобы они не брали больше попутчиков. В ночь знакомства, пишет Казанова, “я оказался в ее объятьях в результате одного из тех спонтанных поступков, которые могут быть вызваны только сильными чувствами. Мы обладали друг другом, не думая ни о чем, она была счастлива и сконфужена, я был в восторге, еще не веря, что победа была одержана без сопротивления со стороны противника».

После недолгого романа Казанова нашел девице достойного мужа.

Подобных историй знакомств в мемуарах немало, останавливаться на всех не буду.

Стандартная схема романтических отношений по-венециански выглядела так. После случайного знакомства в гондоле («– Я хотела бы узнать, за кого вы меня принимаете? – За очаровательную женщину, и не важно, графиня вы или служанка») парочка отправляется в кафе, персональную ложу в опере или в казино. В казино тех лет внимание посетителей было занято не только игрой (хотя и ей тоже), но и другими развлечениями. Самым популярным было казино Ridotto на улице Валларессо, совсем неподалеку от площади святого Марка. Казанова в нем, разумеется, бывал. Позднее казино переделали в театр, а сейчас это и вовсе отель – роскошный Hotel Monaco & Grand Canal. «Карманы мои полны серебра; я выхожу из Ridotto, лечу на Мурано…»

Популярны были и дома свиданий (по современному – арендованные специально для любовных встреч квартиры), а также арендуемые ненадолго гостиничные номера.

Довольно подробно в мемуарах Казановы описан параллельный роман с двумя дамами, скрытыми под псевдонимами К. К. и М. М. Казанова через своего покровителя сенатора Брагадина просил руки 14-летней К. К., но получил отказ от ее отца, который к тому же отправил дочь в монастырь. Ее подруга, воспитанная в монастыре 22-летняя М. М., «приобщила девицу эту не только сапфических тайн, но и высот метафизики. Та сделалась безбожницей». С Казановой М. М. познакомилась, написав ему письмо.

Стеклянный остров

На остров Мурано обычные туристы, прибывающие в Венецию, ездят за стеклом, знаменитым муранским стеклом, которое на острове можно купить непосредственно у производителя, что не будет дешевле для покупателя (с чего бы это, венецианцы не любят слово «дешевле»), зато организатор экскурсии получит причитающуюся комиссию с продавца.

Но нас сейчас не интересует не стекло, а расположенный там же на Мурано монастырь Санта Мария-делла-Аньелли, вернее, то, что от него осталось. Монастырь, две обитательницы которого остались в мемуарах Казановы и в веках благодаря не очень подходящему для монашек поведению. А осталась часть собственно монастыря, часть сада и находящаяся не в лучшем состоянии главная монастырская церковь, которая хорошо, что дожила до наших дней, но плохо, что находится в далеко не лучшем состоянии. Внутрь попасть можно только во время мессы. И вряд ли кого особо порадует интерьер. Два выдающихся произведения искусства, когда-то ее украшавшие – «Мадонна с дожем Агостино Барбариго» работы Беллини и «Святой Иероним в пустыне» работы Веронезе – сейчас находятся в другой муранской церкви святого мученика Петра (Сан Пьетро Мартире).

Остается только перечитывать мемуары Казановы и пытаться представить, какие события разворачивались когда-то здесь.

«…я узнал, что в один из дней в главной гостиной монастыря будет бал, и решился отправиться туда в такой маске, чтобы подружки мои не могли меня узнать. Я не сомневался, что повидаю их. В Венеции женским монастырям разрешается во время карнавала доставлять это невинное удовольствие монахиням. В приемной танцуют, а они, расположившись по другую сторону обширных решеток, наблюдают прекрасный праздник. К вечеру празднество кончается, все расходятся, и они удаляются в кельи весьма довольные, что присутствовали на этом светском развлечении… я решился облачиться в костюм Пьеро. Нет маски более подходящей, чтобы изменить внешность – если только ты не горбун и не хромец. Широкие одежды, длинные, очень широкие рукава, широкие штаны до пят скрывают у Пьеро любые свойства фигуры, и даже тот, кто близко с ним знаком, не может его узнать. Голову его, уши и шею целиком закрывает шапочка, под которой не видно не только волос, но и цвета кожи, а флер перед глазами не позволяет понять, черные они или голубые».

К счастью, давно потеряли актуальность слова Джакомо Казановы о том, что надо «опасаться воров – на Мурано это весьма опасные головорезы, отъявленные убийцы, что обращают во зло многочисленные привилегии, дарованные им хитроумным правительством за ремесло, какое исполняют они на стекольных фабриках, которыми изобилует остров». Сегодняшний остров Мурано абсолютно безопасен. И водный транспорт между ним и островом Венеция ходит по расписанию, не как в тот день, когда Казанова не мог найти на причале ни одного гондольера, будучи почти голым в плохую погоду и за час до рассвета.

Медный всадник

В мемуарах Казановы упоминается, что он нередко назначал свидания у подножия памятника Бартоломео Коллеони.

«Оправщик сделал мне медальон…, лучше которого нельзя было и пожелать. Устроен он был так, чтобы носить его на шее. Колечко, через которое надобно было продеть ленту, дабы повесить медальон на шею, имело секрет: если сильно потянуть за него… Я прикрепил его к золотой цепи испанского плетения в шесть локтей длиною, и через это подарок мой стал весьма благороден. Я положил его в карман, и в день Богоявления вечером отправился к подножью прекрасной статуи, каковую воздвигла благодарная Республика герою Коллеони – предварительно оного отравив, если верить секретным документам»

4-метровая бронзовая фигура на коне работы великого Вероккио была установлена в конце XV века. Внешне мужчина, изображенный на монументе, ничем не похож на реального Бартоломео Коллеони. Памятник установлен близ площади святых Иоанна и Павла (Кампо деи Санте Джованни и Паоло). Интересна история возведения этого памятника. Коллеони командовал сухопутными войсками Республики и сумел скопить неплохое состояние. На смертном одре он завещал все свое имущество Республике, при условии, что ему установят памятник «перед святым Марком». Власть от наследства Коллеони не отказалась, но памятник на площади святого Марка никто не возводить не стал. Поскольку в завещании не уточнялось, что имеется в виду именно собор святого Марка на главной площади Венеции, скульптуру установили перед школой святого Марка.

Мост красных фонарей

Еще одна достопримечательность Венеции, которую никак не мог упустить из виду любвеобильный Казанова – это Понте ди Тетте (Мост Сисек), расположенный в бывшем квартале публичных домов (в этом бизнесе во времена Казановы было занято более 10 тысяч жительниц республики). Выставленные на показ из окон близлежащих домов голые груди должны были привлекать публику.

В мемуарах легко находится небольшая цитата, доказывающая знакомство Джакомо Казановы с этой частью венецианской жизни: «Узнавший меня мужчина был известным сутенером, которому я однажды устроил трепку за то, что он обманул меня».

Пломбы

Самое знаменитое из приключений Казановы (в переводах его мемуаров на русский обычно выбрасывалось первых два десятка глав, так что данный случай попадал в самое начало книги) – это его заключение в печально прославленную тюрьму Пьомби (или, как было принято выражаться в царской России – Пломбы), то есть свинцовую, и побег из нее. Именно глава, посвященная побегу из Пьомби, когда-то была первой публикацией Казановы, благосклонно принятой читающей публикой.

Итак, тюрьма глазами (и словами) одного из самых знаменитых из ее арестантов (задолго до Казановы в Пьомби сидел Джордано Бруно).

«Зазвонил колокол Третьего часа, Терца, и тут вошел ко мне начальник стражи и сказал, что получил приказ отправить меня в Пьомби, Свинцовую тюрьму. Я последовал за ним. Мы сели в другую гондолу и, сделав длинный крюк по малым каналам, оказались в Большом и вышли на тюремную набережную. Поднявшись по многим лестницам, прошли мы по высокому мосту с перилами, что через канал, именуемый Рио де палаццо, дворцовым, соединяет тюрьмы с дворцом дожей. После моста миновали мы галерею, вошли в какуюто комнату, потом в другую… мессер гранде передал меня тюремному сторожу, что ожидал тут же со связкой ключей в руках; в сопровождении сторожа и двух стражников поднялся я по двум маленьким лестницам, прошел через одну галерею, потом через другую, отделенную от первой запертой дверью, потом через еще одну, в конце которой была дверь; сторож открыл ее другим ключом, и я оказался на большом, грязном и отвратительном чердаке длиною в шесть саженей и шириною в две; через высокое слуховое окно падал слабый свет. Я уже принял было этот чердак за свою тюрьму – но нет: человек этот, надзиратель, взял в руки толстый ключ, отворил толстую, обитую железом дверь высотой в три с половиною фута и с круглым отверстием посредине восьми дюймов в диаметре, и велел мне входить».

«Склонив голову – потолок был всего в пять с половиной футов высотою, – обошел я свою ужасную тюрьму и почти на ощупь определил, что она образует квадрат в две сажени длиной и шириною; четвертая стена камеры выдвигалась в сторону: решительно, там был альков и могла бы находиться кровать; но я не обнаружил ни кровати, ни какоголибо сиденья, ни стола, ни вообще обстановки, кроме лохани для естественных надобностей и дощечки в фут шириною, что висела на стене на высоте четырех футов… Жара стояла необычайная… я отошел к решетке – единственному месту, где мог я облокотиться и отдохнуть; слухового окна мне видно не было, но виден был освещенный чердак и разгуливающие по нему крысы, жирные, как кролики».

Заключенные Пьомби редко доживали до конца срока наказания. Казанова был приговорен к 5 годам заключения в тюрьме, но вышел на волю через 15 месяцев – по собственному желанию. Ему еще предстояло сделать много дел, увидеть много стран, соблазнить многих женщин – и потом долго вспоминать все это в истории своей жизни.

Казанова – человек и литературный герой

Джакомо Джироламо Казанова родился 2 апреля 1725 года в Венеции в театральной семье. Глава семейства – Гаэтано Джузеппе Казанова – был актером и танцором, мать – Занетта Казанова, урожденная Фарусси – актрисой. У Джакомо было 5 младших братьев и сестер (двое из братьев стали более-менее известными художниками). Существует мнение, что Гаэтано был биологическим отцом не всех шестерых детей. Сам Казанова предполагал, что его настоящим отцом являлся Мишель Гримани, владелец театра, в котором выступали родители.

Родители были слишком заняты, чтобы заниматься воспитанием детей, а потому препоручили их бабушке – Марсии Фарусси.

Когда Казанове было 8, скончался его официальный отец, попросив перед смертью семью Гримани позабототиться о сыне. На деньги Гримани мальчика послали в пансион в Падуе. В 12 лет он поступил, а в 17 – закончил университет Падуи с дипломом магистра гражданского и церковного права.

По возвращении в Венецию он долго не мог определиться с тем, чем заниматься – недолгое время служил в церкви, потом – в армии, пробовал себя в качестве профессионального игрока (и залез в долги), даже поработал скрипачом в театре, актерами которого были его родители.

Судьбу Казановы изменило случайное знакомство с сенатором Брагадином, взявшим юношу под покровительство и поселившим в своем дворце.

После трех лет роскошной жизни игрока и плейбоя Казанова был вынужден покинуть Венецию в связи с обвинениями в злостном хулиганстве и изнасиловании. Когда суд снял с него обвинения, Казанова вернулся в Венецию, но пробыл в родном городе не долго. После крупного выигрыша в карты он в 1750 году отправился в поездку по Европе – два года прожил в Париже, побывал в Лионе, Праге, Вене, Дрездене, вступил в масонскую ложу, имел множество любовных приключений. В родной город он вернулся в 1753 году, а в 1755 году был арестован инквизицией по подозрению в преступлениях против религии и приговорен к пяти годам тюрьмы. Из тюрьмы он бежал, после чего отправился в новые странствия по Европе, в ходе которых побывал в 1764—1765 годах даже в России и был удостоен аудиенции у императрицы Екатерины II. Переезжая из страны в страну, он играл, соблазнял, дрался на дуэлях, менял имена, познакомился с Вольтером, подумывал об уходе в монастырь. а всем европейским государям предлагал идею проведения государственной лотереи, но не находил понимания ни у кого, за исключением

После 18 лет в изгнании в 1774 году он смог вернуться в родной город – с разрешения инквизиции. Правда, теперь у него было плохо с деньгами и почему-то также с женщинами и друзьями. Попытка начать литературную карьеру была не очень успешной – его сочинения не покупались. А после того, как один дворянин признал себя в персонаже сатирического произведения, написанного Казановой, Джакомо пришлось очередной раз покинуть Венецию – теперь навсегда.

Последние годы его жизни прошли в замке Дукс в Богемии, принадлежавшем графу Вальдштейну (в настоящее время – замок Духцов на севере Чехия), где он исполнял обязанности библиотекаря, но имел достаточное количество свободного времени для занятий алхимией, кабалистикой и написания мемуаров. Книгу «История моей жизни» он начал писать в 1789 году.

4 июня 1798 года Джакомо Казанова скончался, на год пережив Венецианскую республику, завоеванную Бонапартом.

Мемуары Казановы стали популярными уже после его смерти. Издавались они обычно в сокращенном и сильно сокращенном виде (впервые полностью все 1200 страниц мемуаров были опубликованы только в 1966 году). Они быстро и прочно вошли в массовую культуру – о Казанове говорят герои Пушкина в «Пиковой даме». Федор Михайлович Достоевский, самый известный бывший заключенный царской России, отзывался о Казанове и его книге так: «Личность Казановы одна из самых замечательных своего века… Прибавим еще, что бегство Казановы из венецианских пломб наделало тогда большого шуму в Европе и доставило ему чрезвычайную известность. Из этих темниц бежать почти невозможно. Это рассказ о торжестве человеческой воли над препятствиями непреоборимыми». Казанова стал литературным героем в произведениях Артура Шницлера, Марины Цветаевой, Ричарда Олдингтона. Ему посвящались песни, театральные постановки и кинофильмы (включая знаменитый «Казанова Феллини»).

Италия. Практическая информация

Италия входит в Шенген, поэтому для посещения Венеции нужна шенгенская виза.

Эффектнее всего приезжать в Венецию по воде, например, экскурсионным паромом из Хорватии. Увы, такая экскурсия даст вам возможность побыть в городе лишь несколько часов, за которые вы мало что увидите.

В город можно попасть также сухопутными видами транспорта – междугородним автобусом или железной дорогой. Есть и аэропорт, от которого до города дешевле и быстрее добираться на автобусе (€3 за 20-минутную поездку), дороже и медленнее на пароме (от €6 до €15 в зависимости от пункта назначения в Венеции, не менее 1 часа в пути). Эффектнее и еще дороже – на водном такси (как минимум €80, а скорее всего – больше).

Италия входит в зону евро. Валюту лучше поменять в России, так как в Венеции вам практически гарантирован грабительский обменный курс.

Наибольшее число туристов приезжает в Венецию летом, на Рождество и Новый год, на карнавал (в феврале) и на католическую Пасху. С точки зрения погоды предпочтительнее июль-август.

Независимо от сезона место в отеле лучше бронировать заблаговременно. Как часто бывает в популярных у туристов городах, местные гостиницы имеют отвратительное соотношение «цена-качество», то есть выбирать скорее всего придется между очень плохим и безумно дорогим. Похожая ситуация и с учреждениями питания. В стороне от главных туристических маршрутов цены в ресторанах будут ниже, а качество – выше.

Главный способ перемещения по Венеции – пешие прогулки. При пользовании вапоретто (водными автобусами) стоимость билета зависит от продолжительности времени его действия. Билет на 1 час стоит €6,5, на 12 часов – €14, на 24 часа – €16, на 48 часов – €26, на 72 часа – €31. Вапоретто в аэропорт не ходят. При общении с гондольерами следует торговаться и четко оговаривать условия поездки.

Сайт палаццо Малипьеро (итальянский, французский, английский языки) – http://www.palazzomalipiero.it/booking.php. На сайте можно забронировать апартаменты в палаццо на полнедели, неделю и несколько недель. Цена на самые простенькие апартаменты (90 кв. м.) начинается с €900 в неделю в низкий сезон и практически удваивается в период карнавала.

Сайт палаццо Соранцо (итальянский, английский языки) – http://www.palazzosoranzo.it/. На сайте можно забронировать апартаменты в палаццо на срок от 2 лет. Цена обговаривается по электронной почте.

В бывшем дворце сенатора Брагадина сейчас располагается отель Ca ` Bragadin e Carabba на 10 номеров. Стоимость номера на двоих в сутки начинается с €100. Забронировать номер можно по адресу http://www.go-venice-hotels.com/ca-bragadin-e-carabba.php. На сайте доступны итальянский, немецкий, английский, французский, испанский, голландский языки.

Дворец Дожей открыт ежедневно с 09:00 до 17:00 (ноябрь-март) и до 19:00 (апрель-октябрь). Доступ посетителей прекращается за 1 час до закрытия. Тюрьмы Дворца дожей открыты в те же часы. Цена входного билета – €11.

Запись на экскурсию по «секретным комнатам» дворца, где допрашивали и пытали арестантов (их посещение без официального гида невозможно) – по телефону 041-2715911

Саардам. Здесь был плотник Петр Михайлов

Подобно многим любителям Булгакова, о саардамском плотнике я впервые прочитал в «Белой гвардии». Вот они, эти цитаты. «Как часто читался у пышущей жаром изразцовой печи «Саардамский плотник», часы играли гавот и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях.» «Но часы, по счастью, совершенно бессмертны, бессмертен и Саардамский Плотник, и голландский изразец, как мудрая скала, в самое тяжкое время живительный и жаркий.» И лишь потом я узнал, что это за плотник и побывал в Саардаме.

Саардам-Зандам-Заандам

Билет до станции Zaandam Central я купил в автомате на амстердамском вокзале. Ну что ты поделаешь с этими голландцами, которые с непонятным упорством зовут свой город Заандамом. Можно, конечно, писать это слово именно так, из уважения к Голландии, но из чувства законной гордости и квасного патриотизма очень хочется писать Саардам. А то ерунда какая-то получается, плотник саардамский, а город – З…. Нет, не буду. Каков плотник – таков и город. В крайнем случае, пусть будет ни нашим, ни вашим – Зандам.

Кто же все-таки такой этот плотник? Об этом можно узнать, найдя в Интернете книгу П. Р. Фурмана, которая так и называется «Саардамский плотник». Начинается книга так: «То, что я намерен рассказать вам, друзья мои, происходило в Голландии в 1697 году, в небольшом городке Саардаме, замечательном по своим корабельным верфям и имеющем для нас, русский, особый интерес»

На одной из этих верфей, а именно на верфи Линдста Рогге работал плотником царь Петр Первый, посетивший Голландию с документами урядника Преображенского полка Петра Михайлова во время своего знаменитого Великого посольства в Европу.

Булгаковеды рассказывают, что книгой Фурмана в прославленной Первой киевской мужской Александровской гимназии награждали за успехи в учебе учеников младших классов. Награждал, обычно инспектор Бодянский. Такую награду однажды принес домой и гимназист Михаил Булгаков. Потом ее же подарили Николаю Булгакову. Потом самому младшему из братьев Булгаковых – Ивану.

Точно также как Амстердам – это дамба (дам) на реке Амстел, так и Зандам – это дамба на реке Зан.

Права города данный населенный пункт получил, когда Россией уже правил правнук Петра Великого, при Петре же это была еще во всех отношениях деревня. Рабочий поселок при судоверфи. Любимый порт голландских китобоев. Сегодняшний Зандам – это родина нескольких популярных голландских футболистов, двух-трех художников-реалистов и опутавшей все Нидерланды сети продуктовых супермаркетов Albert Heijn.

Деревня, деревня. Натуральная деревня. Из общего ряда выбивается лишь сверхсовременное здание вокзала. Роскошное, но какое-то некрасивое, неуютное и мешающее настроиться на возвышенный исторический лад.

Велосипедная дорожка с указателем на Амстердам. До него то ли 10, то ли 20, то ли 30 км (в завимости от того, какой район города нужен) – для голландского велосипедиста не крюк.

При Петре город был окружен несколькими сотнями исконно голландских ветряных мельниц. «Зато ветряные мельницы подражали деятельности рыбаков и как бы приветствовали их своими крыльями». «Склон небольшой возвышенности, начинавшейся непосредственно за Саардамом, был покрыт множеством мельниц, крылья которых кружились всё быстрее и быстрее по мере того, как ветер разыгрывался». Сегодня на родине первой промышленной революции (на ветряной тяге, еще до эпохи электричества) мельниц заметно меньше, можно сказать, единицы. Ландшафты потому не столь красивы, как во времена всеобщей мельницизации. Старинные мельницы проще всего увидеть в музее под открытым небом Заансе Шанс, который находится чуть севернее Зандама.

В Зандаме как и в других населенных пунктах Нидерландов постоянно попадаются на глаза частные дома с нараспашку раскрытыми шторами – чтобы все видели, что честному протестанту скрывать нечего. Минимум людей на улице. Автомобили, стоящие у дома и в отсутствие хозяев – видимо, из природоохранных соображений. Зачем отравлять атмосферу выхлопными газами, если на велосипеде до Амстердама, смешно сказать, 20 километров или около того.

Из двух выходов вокзала я выбрал неправильный. Это выяснилось, когда я с чувством глубокого лингвистического удовольствия спросил первого встречного на смеси английского с голландским: «Экскьюз ми, вэр из Цаар Петерз Хуйсе?» Первый встречный оказался не местным. Местным оказался второй встречный, который и указал правильное направление. Через несколько минут правильность направления подтвердили нарисованные на асфальте следы босых ног. Они вели туда, куда мне и надо – в Домик-музей Петра Великого в Саардаме. Да, именно не дом, а домик.

Музей ежедневно открывается лишь на несколько часов и до его открытия у меня нашлось время на то, чтобы немного прогуляться по деревне.

Прогулка радовала топонимами. В других населенных пунктах Нидерланды такого нет. Улица царя Петра, улица царицы, улица Языкова, улица Меньшикова, улица Головина. Царьпетерстраат, Царинастраат, Языковстраат, Меньшиковстраат, Головинстраат. Похожие друг на друга как дюжина улиц Текстильщиков в московском микрорайоне Текстильщики – но все равно приятно читать таблички с названиями.

На одной из русских страатов установлен памятник, на котором, несмотря на весь авангардизм автора, можно распознать и парик Сашки Меньшикова, и двуглавый российский герб.

Наиболее древняя часть города – на другой (от домика Петра) стороне реки Зан. Там же есть ратуша, а улицы названы в честь своих принцев, святых и бургомистров, а не великих россиян.

На этой стороне реки когда-то были судоверфи. В Золотую эпоху голландского судостроения, когда сюда приехал царь Петр Великий, прямо рядом с работой жили не самые богатые представители саардамского общества.

Плотник Петр Михайлов снял жилье в этой части города, плюнув на предрассудки. Но даже район – это не главное доказательство бедности дома, в котором жил российский государь, и скромности этого государя.

Главное доказательство – это сам дом.

Нечто похожее можно увидеть сегодня на отечественных приусадебных участках, принадлежащих представителям самых бедных слоев общества. Убогая хибарка. Стены ее по многовековой голландской традиции ни в коем случае не вертикальны. Строительный материал – доски списанных на берег кораблей. И правильно – а что добру пропадать! Очень бюджетно (как украденный на работе строительный вагончик, установленный на упомянутых выше приусадебных участках).

Исторический маленький домик защищен и укрыт от природных невзгод каменным павильоном великодержавного вида, который сам уже успел превратиться в памятник архитектуры. Ведь павильон построен по распоряжению последнего российского императора Николая II, к 200-летнему юбилею Великого посольства. 300-летний юбилей, помнится, не очень-то в России и праздновали.

В полудомике Петр Великий прожил с 18 по 25 августа.1697 года.

Потом он посещал город еще несколько раз, последний – 20 лет спустя, прямо как у Дюма – в 1717 году, возил жену по местам своей молодости и также имел мысль о том, что неплохо было бы супруге родить на голландской земле. Увы, младенец Павел и появился на свет уже не в Голландии, и прожил всего 1 день.

Во время первого визита Петру было 25, во время второго, соответственно, 45 (а Екатерине – 33).

В момент третьего визита Петра в Голландию Екатерина уже носила полученные от него при крещении в подарок его плотницкую фамилию и царское отчество – она была Екатериной Алексеевной Михайловой.

С официальными визитами домик Петра в Саардаме посещали российские императоры Александр I и Александр II, голландские короли Виллем I (лично знакомый с Петром) и Виллем II, Наполеон Бонапарт.

В историю домика вписал свое имя и лично Леонид Ильич Брежнев. Он в свое время подписал указ о передаче домика Королевству Нидерланды.

В брежневские годы, наконец, посетителям было запрещено писать и вырезать ножом свои имена на стенах домика.

Домик Петра в Саардаме видел Путина.

В домик заезжали Гавриил Романович Державин и «красный граф» Алексей Толстой, не отказавший себе в возможности съездить в зарубежную командировку для подготовки к написанию романа “Петр Первый».

Еще об одном бывшем посетителе знатного происхождения свидетельствует памятная доска на стене музея с плохо укладывающимся в современную русскую идею грузинским шрифтом. Во времена Петра Великого российско-грузинские отношения были непохожи на нынешние. Не было ничего удивительного в том, что царя сопровождал в его европейском турне князь Александр Арчилович Имеретинский, грузинский царевич из знатного рода Багратионов, внук царя Вахтанга V (в Европе он выучился артиллерийскому делу, стал генералом, попал в плен к шведам при осаде Нарвы, через 10 лет был освобожден и скончался по пути в Россию).

Памятные таблички с именами высокопоставленных гостей и цитатами из великодержавных стихотворений составляют заметную часть музейной экспозиции. В домике еще есть изразцовая печка (сразу вспоминается Михаил Афанасьевич Булгаков) и несколько аутентичных стульев и стол петровской поры.

В билетной кассе домика царя Петра я увидел замечательный сувенир – монету под названием «саардамский рубль». Приятно, что рубль, пусть и в отдельно взятом Саардаме может стоить несколько евро.

Для посещающих музей голландцев этот домик имеет дополнительную ценность – благодаря русскому царю сохранился для истории один из старейших в Голландии деревянных домов. Уже в момент, когда в нем поселился Петр, домику было 65 лет от роду.

Плотник Петр Михайлов платил за это бюджетное жилье какие-то вполне адекватные деньги (хотя хозяин позднее и жаловался, что ему недоплатили)

Заочно знакомая Голландия

Почему Петр приехал в Саардам? Потому что в Саардаме были судоверфи, на которых работали и представители многих рабочих специальностей, имевших опыт работы в России.

Когда младшему царю (так звучал в то время его титул) Петру Алексеевичу было 14, врачи присоветовали ему укреплять свое болезненное тело физическим трудом на свежем воздухе. Петр решил заняться кораблестроительным ремеслом.

Первым преподавателем военных наук Петру был голландец Тиммерман. Знаменитый ботик Петра I, дедушку русского флота, ремонтировал голландец Карсштен Брандт. Голландские мастера трудились на судоверфях на Плещеевом озере. Они работали и на воронежских верфях, где была построена флотилия во главе с флагманским кораблем – 36-пушечным парусно-гребным фрегатом «Апостол Петр» – флотилия, взявшая Азов.

Плотникам из Саардама в России платили 50 гульденов в месяц и еще выдавали 10 стейверов в сутки на питание. Голландец мог договориться о том, чтобы до 40 гульденов в месяц переводилось на банковский счет на родине, где этими деньгами могли пользоваться жены, родственники, дети, друзья.

Вместе с этими простыми голландскими ребятами Петр I не только работал, но ел и пил. Он просил коллег, чтобы его звали Петром-плотником.

Один из этих ребят, задержавшийся в России надолго, прислал домой письмо, в котором предупреждал, что в Саардам хочет приехать русский царь. Новость разнеслась так, как разносится любая интересная весть в деревне.

Опыт работы в России имел и кузнец, специализировавшийся на флотских заказах, Геррит Кист. Кисту довелось знать Петра лично и звать Петром-плотником. Неудивительно, что встретившись в Саардаме со старым приятелем, царь обратился с просьбой о ночлеге именно к нему.

Встреча их была похожа на сцену из фильма. Петр приплыл в Зандам на недорогой лодке, арендованной в Амстердаме. Кист сидел на реке Зан в своем челноке и ловил угрей. Они сразу же узнали друг друга.

«У меня лишь жалкая лачуга», – горько воскрикнул Геррит Кист в ответ на просьбу Петра о ночлеге, – «В одной половине живем мы с женой, во второй – вдова одного из работников верфи»

Петр не отказался поселиться в половине жалкой лачуги – вдове было выплачено 7 гульденов на съем другого жилья.

Петра сопровождало всего несколько бояр и слуг и трудно представить, как они все умудрялись жить в доме, который и на одного человека не очень-то рассчитан. Сложно понять и то, как высокорослый царь умещался в маленьком спальном шкафу (иначе сложно охарактеризовать этот предмет обстановки). Длина ложа – 180 см (рост Петра Великого, по разным источникам, был то ли 201 см, то ли 203 см, то ли 213 см, но в любом случае получается как-то маловато). По поводу этой постели Наполеон заметил: «Ничто не может быть слишком мало для великого человека». Цитата в современном музее присутствует в виде таблички на стене – с корявым переводом на русский.

В никак не выбивающемся из общего стиля лачуги стенном шкафу Петр держал свои купленные в Голландии плотницкие инструменты.

«По правую сторону, на особенно устроенной полке, стояла в симметрическом порядке полудюжина предлинных, но тоненьких трубок; возле них зажженная свеча в чистом серебряном подсвечнике и в глиняной кружке множество узеньких бумажек, фидибугов, для зажигания трубок». В экспозиции домика-музея можно увидеть несколько тоненьких трубочек, не очень хорошо сохранившихся.

Петр хранил инкогнито или пытался делать вид, что хранит. Он был урядником Преображенского полка Петром Михайловым, якобы решившим освоить ремесло плотника.

Словами мастера в книге Фурмана нарисован такой портрет плотника Михайлова: «Славный работник! Встаёт с рассветом, ложится спать последний, неутомим, понятлив, воздержан; словом, таких работников мало! Он нанял себе маленький домишко у мастера, сам готовит себе кушанье, сам убирает себе квартирку и не принимает никогда участия пирушках наших гуляк. Да, часто, смотря на благородное, открытое лицо молодого человека, работающего так усердно, что с него градом льёт пот, я вздыхаю и сожалею о том, что Бог не дал мне такого сына вместо моего негодяя Вильгельма!»

Там же, в книге Фурмана лучшими друзьями плотника Михайлова в Саардаме становятся случайно встреченные им дети корабельного плотника Гаардена Фридрих и Анна (под Гаарденом, возможно, имеется в виду кузнец Кист). А вот отчет современника, Яна Номена, о том, как на самом деле складывались взаимоотношения Петра с зандамскими детьми: «Он сам иногда порядком дурачился и, между прочим, устроил следующую шутку: 19-го или 20-го августа он купил себе слив… положил их в свою шляпу, взял ее под мышку и начал их есть на улице, проходя через Дамм к Зейддейку; а за ним следовала толпа мальчишек. Заметив нескольких детей, которые ему понравились, он сказал: «человечки, хотите слив»? и дал им несколько штук. Тогда подошли другие и сказали: «господин, дай нам тоже что-нибудь»; но он этого не хотел исполнить. Его, видимо, забавляло, что он часть детей обрадовал, других же волновал. Но некоторые мальчуганы рассердились так сильно, что начали бросать в него гнилыми яблоками и грушами, травою и разным мусором; более того, один мальчик на Зейддейке попал ему в спину даже камнем, который причинил ему боль, и это уж вывело его из терпения. У шлюза на Горне, наконец, комок земли с травой попал ему прямо в голову, а тогда он сильно рассердился и сказал: «разве здесь нет бургомистров, которые смотрели бы за порядком»?»

Инкогнито было раскрыто на четвертый день пребывания Петра в Саардаме. Случилось это так. Царь пил чай в кофейне De Dri Zvanen («Три лебедя»). Некий шкипер, которому доводилось неоднократно бывать в России, или, как он выражался сам, в Московии, сообщил землякам, что неоднократно видел русского царя и может зайти в кофейню, чтобы проверить, он это или нет. Заглянув в кофейню, шкипер поклялся жизнью, что «это сам царь».

Разоблачению инкогнито способствовал и сам лже-Михайлов. Даже в обличии плотника он не мог побороть привычки давать по морде каждому, кто слишком нагло на него посмотрит. Удостоенных царского кулака оказалась немало.

В книге Фурмана мордобой опущен – видимо, из педагогических соображений. Но подозрения относительно личности якобы простого плотника могли вызвать даже у благожелательно настроенных саардамцев некоторые его речи, например, такие:

«– Да!… Я убедился, что государству необходимо мореплаванье, необходимы сношения отдалённейшими странами, если оно хочет выйти из китайского застоя. Я убедился в этом, предначертал себе цель и неутомимо стремлюсь к ней! Я предчувствую и знаю, что мне предстоит тяжкий труд, сильная, продолжительная борьба с закоренелыми, вековыми предрассудками, но не унываю! Я сам себе создал людей, … которые будут в состоянии понимать мои благие намерения и которые будут содействовать приведению их в исполнение! Новый корабль, в постройке которого я сам участвовал, послужит мне ретивым конём, под копытами которого я задавлю змею грубого невежества! Новая эпоха наступит для России! На отдаленных, пустынных болотах, где-нибудь в глуши изберу выгодное место для сооружения гнезда русскому орлу, проложу твёрдое непоколебимое основание будущему благосостоянию моей отчизне, и обширнейшая в мире держава сделается и могущественнейшею!.

Михайлов произнёс эти слова восторженным голосом, и самое море утихло, сгладило волны, как бы внимая пророчеству!»

После того, как весь Саардам понял, кем является на самом деле плотник Михайлов, член Саардамской городской управы Мейндерт Арентсон Блум пригласил Петра переехать из домика кузнеца Киста в свой дом, сказав, что в нем много удобных помещений, в саду же много фруктовых деревьев. На это ему ответили: «нет, мы не знатные господа, а простые люди; поэтому будем довольствоваться нашей теперешней квартирой».

Как только стало ясно, что в Саардаме находится русский царь, в деревню стянулись зеваки со всех близлежащих мест. Деревенские власти выставили охрану у домика, где проживал Петр, на близлежащих дорогах и мостах, поставили деревянные барьеры, которые должны были останавливать толпу. Но Саардам уже кишел зеваками, остановить их нельзя было никакими силами и средствами. Петр сначала отказался появляться на улице, а потом вообще – уплыл в Амстердам, заплатив Кисту несколько грошей за постой. Кист потом жаловался землякам на скупость постояльца.

В записках голландца Яна Номена, свидетеля посещения Петром Саардама, отъезд описывается так: «Дул сильный ветер, он лично, поднял паруса на фок-мачте и побежал опять к рулю, так как сам был рулевым; грозила большая опасность, так как буер мог опрокинуться вследствие того, что шверцы, у которых оборвался канат, болтались; а они оставили их так висеть, и все опытные в этом деле, которые встретились с ними дорогою и замечали это, были того мнения, что эти люди находились в большой опасности. Но они все-таки прибыли благополучно… в Амстердам».

Высокого гостя поселили в Удезийдс Герен-ложемент (господской гостинице на улице Удезийдс Ахтербургвал) – здании, специально предназначенном для приема и пребывания высокопоставленных гостей.

В честь царя в Амстердаме был устроен дорогостоящий (обошелся в 10 000 гульденов) и роскошный фейерверк перед мостом Халвемансбрууг (мост Полумесяца). Фейерверк и возможность поглазеть на русского царя собрали такое количество зевак, что с моста у площади Ресланд (сейчас Русланд) несколько человек упали в канал Кловенирс-Бургвал, причем некоторые из упавших утонули. Место трагедии находится прямо напротив известного многим туристам, бывавшим в Амстердаме, кофешопа, который тоже называется Rusland. Голландские ученые высказывают совершенно антироссийскую теорию, согласно которой название исторической площади не имеет ничего общего с Россией, а произошло то ли от монастыря святой Урсулы, то ли от владельца усадьбы Рюйса. Ладно, будем считать, что хотя бы кофешоп назван в честь России и нашего царя.

Вскоре после фейерверка русский царь неожиданно заявил, что хотет уехать в Зандам. Как его ни отговаривали, он был непреклонен. Ян Номен пишет: «По приказанию бургомистров принесли из ратуши ключи, отперли и спустили мост у старого городского герберга, и в 11 часов вечера он выехал с маленькой свитой на своей буер-яхте, а в час по полуночи прибыл благополучно в Зандам»

На следующий день он возвратился в Амстердам.

Эта неожиданная поездка объясняется вовсе не внезапно вспыхнувшим желанием еще раз увидеть друга-кузнеца, а практическими соображениями. Ост-Индская компания в Амстердаме решила заложить новый фрегат и пригласить царя на верфь для участия в сооружении судна. В Зандам Петру пришлось быстро сплавать за своим плотницким инструментом.

На верфи Ост-Индской компании царя звали Питер Тиммерман ван Заандам, то есть Петр – Саардамский плотник.

Именно здесь, а не в Саардаме, как в книге Фурмана, Петр мог слышать торжественную речь, которую голландские мастеровые привыкли говорить при закладке нового корабля:

 
«Братья и товарищи! Хочу я вам сказать.
Что каждому из нас надлежит ведать да знать.
Выстроить дом нужно много затей,
Но выстроить корабль того ещё трудней.
В доме человек родится и умирает,
А на корабле, словно птица, весь свет облетает.
Дом стоит на земле,
Корабль плывёт по воде.
В корабль же – пробьётся вода.
В воде же одни рыбы живут,
А люди мрут.
Когда над грозными волнами,
Над разъяренными водами,
Гонимый страшными ветрами,
Летит под всеми парусами
Корабль нами сотворенный,
Верный, крепкий, неизменный,
Бережёт множество людей,
Отцов, братьев и детей.
Опасность очень велика,
Но храброго моряка
Бережёт Бог да наше судно!
Это справедливо, хоть и чудно.
Итак, на этом месте
Помолимся мы вместе,
Чтобы Господь наш труд благословил
И будущих обитателей его хранил.
Теперь, братцы, ещё одно слово.
Оно необходимо, хоть и не ново.
Да процветает наше милое отечество!»
 

В Саардам Петр приезжал еще несколько раз – посмотреть, как члены его свиты учатся корабельному делу, и даже на праздник в честь местного святого.

Заандамцы научили нескольких спутников Петра неизвестному до того на Руси искусству – катания на коньках.

Около 700 жителей города было нанято для работы в России.

«Я избрал преимущественно ремесло корабельного плотника потому, что, несмотря на изобилие и богатство произведений моего отечества, оно не так богато, как бы могло быть, ибо торговля его, по недостатку кораблей и мореплавания, слишком незначительна. Для быстрейшего достижения своей цели я уговорил многих здешних ремесленников переселиться в Россию, где они будут приняты с удовольствием и где им будет оказана всякая помощь. Ручаюсь в том своим царским словом…

– Благослови своего сына, Гаарден, – произнёс Петр. – Я беру и его с собою в Россию. – Он умный, благородный малый, а таким людям я рад, они всегда найдут во мне защитника и покровителя».

В голландской поездке Петр встретил и уроженца Норвегии капитана Корнелиуса Крюйса, которого пригласил на русскую службу, на которой Корнелий Иванович, как его стали называть в России, дослужился до звания адмирала и поста вице-президента Адмиралтейств-коллегии (а его заслуги в отечественном кораблестроении и победах на море заслуживают отдельного разговора).

После 4,5 месяцев работы на амстердамской верфи Ост-Индской компании саардамский плотник Петр Михайлов получил аттестат об успешном освоении плотницкого ремесла. Этот документ гласил:

«Я, нижеподписавшийся, Геррит Клас Поль, корабельный мастер при Амстердамской камере привилегированной Ост-Индской компании, свидетельствую и удостоверяю по истине, что Петр Михайлов (находящийся в свите великого московского посольства в числе тех, которые здесь, в Амстердаме, на Ост-Индской корабельной верфи с 30 августа 1697 г. по нижеуказанное число жили и под нашим руководством плотничали) во времена благородного здесь пребывания своего был прилежным и разумным плотником, также в связывании, заколачивании, сплачивании, поднимании, прилаживании, натягивании, плетении, конопачении, стругании, буравлении, распиловании, мощении и смолении поступал, как доброму и искусному плотнику надлежит, и помогал нам в строении фрегата «Петр и Павел», от первой закладки его, длиною в 100 футов (от форштевня до ахтерштевня), почти до его окончания, и не только что под моим надзором корабельную архитектуру и черчение планов его благородие изучил основательно, но и уразумел эти предметы в такой степени, сколько мы сами их разумеем. Для подлинного удостоверения я подписал сие моею собственной рукой. Дано в Амстердаме, в нашем постоянном местопребывании на Ост-Индской верфи, 14 января в лето Господне 1698 г.

Геррит Клас Поль, корабельный мастер привилегированной Ост-Индской компании в Амстердаме.»

Стоит заметить, однако, что уже к моменту приезда в Голландию российский царь уже был профессиональным корабельным плотником, освоив сию профессию на верфях Архангельска. Так что не совсем понятно, зачем ему понадобился второй диплом. Похоже, что русский царь переоценил голландцев, думая, что они способны чему-то новому научить его в области судостроения. Оказалось, что в великой морской державе суда строят не в соответствии с какой-то мудреной наукой, а на глазок.

Реплика. Когда глядишь на дома старого Амстердама, возникает большое подозрение, что и эти дома пионеры капитализма строили на глазок, причем этот глазок частенько их подводил.

Итак, Саардам с Амстердамом ничему не научили плотника Петра Михайлова, он же царь Петр Великий, в плане передовых достижений судостроения.

К счастью, подвернулась возможность посетить страну, более продвинутую в этом плане. Англию. От идеи до ее воплощения прошло некоторое время, которое Петр по большей части провел в Амстердаме.

Историческая часть города, как это ни удивительно, неплохо сохранилась с той поры, так что, гуляя по каналам неподалеку от центрального амстердамского вокзала – Херенграхту, Кайзерграхту, Принсенграхту – постоянно встречаешь дома, на которых указаны даты постройки, подтверждающие, что их должен был видеть русский царь.

А некоторые достопримечательности – несомненно видел. Например, штаб-квартиру Ост-Индской компании (Oost-Indish Huis) – в этом здании сейчас располагается факультет социологии Амстердамского университета.

Вечно закрытый Королевский дворец на площади Дам в петровские времена был ратушей. Здесь Петр встречался с одним из самых выдающихся амстердамских градоначальников – Николаасом Витсеном, специалистом по кораблестроению, мореплаванию, картографом (автором первой карты Сибири).

В петровский маршрут по Амстердаму надо включить также посещение малопопулярного у обычного туриста района восточных островов (которые уже давно не острова). Там, в районе нынешней площади Каттенбургенплейн, когда-то располагалось адмиралтейство и судоверфи и замечательный музей судостроения (Scheepvaartmuseum), недавно открывшийся после реконструкции.

Несколько экспонатов, связанных с Петром Великим и «Великим посольством» имеется в амстердамском Рийксмузеуме. Это – портрет Петра работы неизвестного голландского мастера, гравюра с изображением русской делегации в Гааге, еще одна картина с изображением плавучей триумфальной арки в честь Петра на реке Амстел, веревка, свитая лично русским царем, а также офорт аллегорического содержания, на котором имеется надпись «Петр Алексеевич, великий царь русский, награвировал это иглою и крепкой водкою под смотрением Адриана Шхонебека, в Амстердаме, в 1698 году, в спальне своей квартиры на верфи Ост-Индской компании».

И, немного отвлекшись от корабельной темы – очень рекомендую побывать в Ботаническом саду. Сад был создан в 1638 году и до сих пор носит латинское название Hortus botanicus. В саду есть пальма в горшке, которой уже почти четыре века, так что она может считаться единственным растением в мире, лично знакомым с Петром Великим.

Финал

Голландец, бывший современником визитов Петра Великого в его страну, пишет в мемуарах: «Москвитянам было завидно, и они не могли помириться с тем, что их государь так высоко ставил зандамских плотников и так просто с ними обращался. Особенно же им было досадно, что те зарабатывали гораздо больше денег, чем они, русские; но в подобных случаях они получали в ответ: «когда вы столько же и так же хорошо будете работать, как голландцы, тогда и вы будете получать столько же денег»».

Если кому-то это замечание кому-то покажется недостаточно патриотичным, специально для таких читателей я закончу цитатой из книги Фурмана:

«Сенаторы и народ замахали шляпами, а синдик и писарь его – париками, и все единодушно и с восторгом воскликнули:

– Честь и слава и многия лета русскому царю!

– Да здравствует Петр Алексеевич истинно Великий!

И все оживились, всё дышали радостью и восторгом. В это самое время светлый золотой луч осветил Саардам и окрестности его, как бы приветствуя русского царя; лёгкий ветерок округлил паруса лодок, плывших по морю, и мельничные крылья закружились быстрее и быстрее, как бы принимая участие в общей радости.

Всё веселилось, всё ликовало, и долго-долго эхо вторило общему восклицанию:

– Да здравствует славный русский царь!.. Ура!.. Ура!..»

П.Р. Фурман, автор «Саардамского плотника»

Петр Романович Фурман родился в 1816 году в Лифляндской губернии (ее территория ныне разделена между независимыми Латвией и Эстонией).

Воспитывался в санкт-петербургском Училище при реформатских церквах (современный дом №25 по Большой Конюшенной) – элитном учебном заведении, уступавшем в престижности только царскосельскому Лицею. Подавляющее большинство учеников было из семей проживающих в Санкт-Петербурге немцев, французов и голландцев. Думается, Петр без труда находил общий язык с учениками – в прямом смысле – одинаково хорошо говорил по-русски, по-немецки, по-английски, по-французски и по-итальянски.

По окончании училища он поступил на казенный счет в Императорскую академию художеств. Был учеником Максима Никифоровича Воробьева, воспитавшего целое поколение русских пейзажистов. Наиболее известен из этого поколения Иван Шишкин. Художественные заслуги П. Р. Фурмана поскромнее. В 1836 году он получил 2-ю серебряную медаль – за виды Екатерининского канала (ныне канал Грибоедова) и Ладожского озера. В 1838 году Фурман получил звание свободного художника за пейзажное полотно «Вид с натуры от Круглого рынка в Петербурге». Годом позже свободный художник устроился преподавать в существовавшее тогда учебное заведение под названием Удельное земледельческое училище, которое готовило управителей и смотрителей образцовых усадеб (после отмены крепостного права училище потеряло свое значение и было закрыто). На работу Фурман ходил через парк (нынешний Удельный парк), в котором росла сосна, посаженная по легенде царем Петром I. В 1842 году Петр Романович получил звание назначенного в академики Академии художеств. Но вскоре он неожиданно прекращает карьеру художника и начинает заниматься детской литературой и журналистикой. Названия его книг для юношества говорят сами за себя: «Друг детей. Записки Петра Ивановича»; «Детские комедии, повести и были»; «Альманах для детей»; «Сын рыбака, М. В. Ломоносов»; «А. Д. Меньшиков»; «Г. А. Потемкин»; «А. В. Суворов-Рымникский»; «Ближний боярин А. С. Матвеев»; «Сардамский плотник». Качество этих сочинений энциклопедия «Брогкаузъ и Ефронъ» характеризует так: «Слабые в художественном отношении, эти произведения представляют, однако, хороший материал для детского чтения». При этом книги Фурмана пользовались коммерческим успехом, став одним из наиболее удачных проектов известного книготорговца, купца 3-й гильдии Василия Полякова, для которого Петр Романович трудился и как переводчик, и как детский писатель, и как иллюстратор.

Из-за болезни жены Фурман в 1846 году выезжает в Швейцарию, где начинает карьеру переводчика и журналиста, публикуясь в большом числе российских журналов одновременно. Вернувшись на родину через три года, он Несколько месяцев в 1852 году работает редактором журнала «Сын Отечества» – до момента, когда журнал прекращает свое существование. Затем получает редакторскую должность в другом издании – «Ведомости Санкт-петербургской городской полиции». Жизнь Петра Романовича Фурмана продлилась всего 40 лет. В 1856 году он умер от болезни.

Книги Фурмана активно переиздавались в девяностые годы XIX века. После Октябрьской революции 1917 года книги Фурмана, густо пропитанные монархизмом, перестали публиковаться по понятным причинам, имя их автора стало забываться. В наши дни о Петре Романовиче Фурмане и его романе «Саардамский плотник» узнают в основном из комментариев к роману М. А. Булгакова «Белая гвардия».

Нидерланды. Практическая информация

Нидерланды входят в Шенгенское соглашение, для посещения страны требуется шенгенская виза. Ее можно оформить в Москве, Санкт-Петербурге или Екатеринбурге через консульство Нидерландов или через специальный визовый Центр, предварительно записавшись по Интернету на вакантное время (сайт с подробной информацией находится по адресу – http://www.netherlandsvac-ru.com/russian/index.aspx).

Лучшее время для посещения Нидерландов – май-август. В день рождения королевы (празднуется 30 апреля) могут возникнуть проблемы с нахождением свободного места в гостинице или билетом на междугородний наземный транспорт до Амстердама.

Нидерланды входят в зону евро.

Поезда из Амстердама в Саардам отходят с частотой до 9 поездов в час (за исключением интервала с полуночи до 5 утра, когда ходят лишь единичные поезда). Время в пути – 13 минут. Цена билета «туда-обратно» – €3,8.

Поездка в Саардам на такси обойдется в лучшем случае в €50 (в дневное время).

Домик Петра открыт для посещения с апреля по октябрь все дни недели, кроме понедельника, с 13:00 до 17:00, с ноября по март только по выходным в те же часы. Цена входного билета – €2 (детям до 12 лет и посетителям в составе организованных групп от 20 человек – €1).

Бывшая штаб-квартира Ост-Индской компании находится по адресу Oude Hoogstraat, 24. В светлое время суток можно войти во двор здания (бесплатно).

Ботанический сад (Hortus botanicus) расположен по адресу Plantage Middenlaan 2a. Открыт с 09:00 (в будние дни) или с 11:00 (в выходные и праздничные дни) до 17:00. Цена входного билета – €6 (детям – полцены). Сайт Ботанического сада – www.dehortus.nl (голландский, английский языки)

Рийксмузеум (сайт – http://www.rijksmuseum.nl/, голландский, английский языки) находится по адресу Stadhouderskade 42. Работает с 10:00 до 17:00 ежедневно. Чтобы не стоять в очереди на вход, билет можно заказать по Интернету. Взрослый билет стоит €11 (с аудиогидом – €14), дети до 18 лет проходят бесплатно.