Спорим, мы поженимся? (fb2)

- Спорим, мы поженимся? 572K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ульяна Гринь

 Гринь Ульяна-Спорим, мы поженимся ?


Глава 1. Самое главное впечатление

— Добрый день, меня зовут Яна Пчёлкина, я претендую на место переводчика в вашей фирме! — бодро выпалила я и с досадой помотала головой: — Нет, это фигня. Добрый день, меня зовут Яна Пчёлкина, пришла на собеседование на вакансию переводчика. Блин, как же они представляются-то?

Я бежала от остановки к зданию фирмы, пытаясь составить в голове первую фразу, но получалось плохо. Однако. Надо было больше почитать про собеседования, сейчас в интернете можно найти всё, что нужно! Но нет. Я же с головой и в пучину! А это мой самый первый раз, если говорить об устройстве на работу!

Конечно, я не лучший вариант. Институтов не заканчивала, работала секретарём на семейной фирме. Ну, пока не психанула и не уехала на поиски лучшей жизни. Но у меня есть самое главное, что требуется переводчику! И вообще, я идеальна для того объявления, которое прочитала на сайте поиска работы. Я идеальна, и точка.

Точку в моих мыслях поставил мощный удар под зад, от которого я полетела вперёд — к счастью, не на асфальт, а на клумбу! На клумбу с, мать их, розами!

Я девочка простая.

Я выросла в деревне.

Думаю, я смогла обогатить словарный запас простого и ясного русского языка того, кто меня сбил с ног, на десяток-другой выражений! Потому что, когда мне удалось встать и с возмущением рассмотреть слепого жопорукого идиота, я увидела молодого мужчину в элегантном костюме с очень удивлённым лицом. Я бы сказала даже — обескураженным. А что, я ещё и не так могу!

Мужчина вцепился обеими руками в руль самоката и стоял, как дурак, не двигаясь. А я выбралась из клумбы, морщась, и набросилась на него:

— Как хорошо, что тебе прав не дали! Иначе блондинки за рулём тебя б освистали!

— Мне дали права, — медленно ответил он. — Ты в порядке?

— В полнейшем! — ядовито сказала я, осматривая погибшие колготки и покрытую землёй юбку. — Если не считать, что собеседованию писец! Как я пойду в таком виде предлагать услуги переводчика?

— Я могу компенсировать, — мужчина нацепил на лицо маску безразличия и холодной отрешённости, полез во внутренний карман пиджака, достал дорогое портмоне... Кровь бросилась мне в лицо:

— Компенсировать! Компенсируй себе мозги, придурок! И заодно проверь зрение у хорошего офтальмолога, а не у коновала!

Фыркнув, я отвернулась от него, постаравшись сделать это с максимально независимым и оскорблённым видом, и заковыляла ко входу в офис. Слава всем святым, что не сломала каблуки! Так-то ещё не всё потеряно, но без каблуков я выглядела бы совсем хреново.

Сначала на меня пялились два охранника, когда я прошла через рамку металлоискателя. Потом пялилась девица с надутыми губами и длиннющими ногтями на стойке информации. Особенно она выпучила глазищи с опахалами ресниц, когда я деловито спросила, где у них тут туалет. Но ответ всё же дала, ткнув пальцем куда-то за кадки с фикусами. Ничего, я не гордая, я найду.

В туалете, сверкавшем, как новогодняя ёлка, зеркалами и начищенной сантехникой, я стащила колготки, кое-как оттёрла юбку и полы жакета, поправила макияж и заодно пошипела на колючки, оставившие заметные следы на руках. Ещё подумают, что я наркоманка и ширяюсь в вены на кистях!

Но делать нечего. Я не привыкла бросать задуманное на полпути. Поэтому сделала покерфейс и направилась на второй этаж, где, как гласила табличка в ряду многих других, располагался эйчар-отдел.

Девица, сидевшая в стеклянном аквариуме между десятком таких же, посмотрела на меня, как на странное морское животное, вроде ползающего мужского органа — с любопытством и лёгким оттенком брезгливости. Но всё же пересилила себя и спросила тонким жеманным голоском:

— На собеседование?

— Да, — гордо кивнула я. — На должность переводчика.

— Хорошо, каким языком вы владеете?

— Языками, — поправила её. — Английским, французским и немецким в совершенстве, хуже китайским. Ещё говорю и читаю на польском и итальянском. В данный момент активно изучаю японский.

Девушка поперхнулась, уставившись на меня, и смотрела долго-долго. Видимо, считала языки. Спросила бы — я бы подсказала. Семь. А в планах ещё группа балканских языков, они вообще простые. Особенно после польского.

Эйчар молчала, и мне показалось невежливым первой что-то говорить. Поэтому я терпеливо ждала. И наконец девушка очнулась:

— Эм, хорошо. Я хочу взглянуть на ваши хм-хм дипломы.

— У меня их нет, — удивилась я. — Но я думала, вы дадите мне тестовое задание...

Чтобы проверить, так сказать, на практике. Я знаю, так делается.

— Вы издеваетесь, — убеждённо ответила она. — Спасибо, успехов в поисках работы и удачного дня.

— Подождите! — воскликнула я. — Вы думаете, что это шутка? Нет, я правда владею всеми этими языками!

— Доказательством владения языком может служить исключительно диплом высшего учебного заведения. А у вас их нет.

— Я изучала языки самостоятельно! Я запоминаю до сорока новых слов в день!

— Очень рада за вас, — с издёвкой ответила эйчар и кивнула на дверь: — Выход там же, где и вход.

И уставилась на экран компьютера, тыкая в клавиатуру. Демонстративно так. Что ж. Значит, не судьба. Значит, надо найти какие-то курсы, чтобы получить заветную бумажонку с печатью.

Я встала, стараясь не стукнуть стулом, и вышла в коридор. Правильно мне мама говорила: как ни старайся, выше себя не прыгнешь! А ещё она говорила: где родился, там и пригодился. Это она обычно говорила, скручивая пробку на бутылке водки. Но я не хотела пригождаться в магазине стройматериалов, где моё знание языков никому нафиг не нужно. Я хотела работать в столице, а не в глубинке Алтайского края. Жить в квартире с хорошим ремонтом и новой мебелью, а не в хрущёвке с родителями, братом и двумя бабушками.

Нет, я, конечно, люблю свою семью такой, какая она есть. Но терпение человека имеет строго ограниченные пределы.

Ладно, не всё ещё потеряно.

Я прорвусь, или я буду не я.

На лестнице разминулась с небольшой, но эффектной группой. Маленькие узкоглазые люди, все поголовно в костюмах и с кожаными портфелями, некоторые в очках, некоторые с телефонными гарнитурами на ушах. Китайцы озабоченно переговаривались, и я машинально отметила — они ищут обещанного им переводчика, а также туалет и дирекцию. А ещё я услышала несколько новых слов, смысл которых был мне неясен.

— Простите, а что означает «пу дзан»? — обратилась я к коренастому лысому китайцу, который оказался ближе всех ко мне, на его родном языке. Мужчина вздрогнул, покраснел, машинально отгородился от меня портфелем и произнёс с запинкой:

— Прошу меня извинить, госпожа, мы не знали, что здесь кто -то понимает китайский. Наша переводчица, к сожалению, сегодня утром заболела и была вынуждена остаться в гостинице, а нас никто не встретил на входе. Надписи здесь только на русском, которым никто из нас не владеет. Не могли бы вы нам помочь?

— С большим удовольствием покажу вам, где находится туалет, — улыбнулась я. — Но сама не знаю, как искать директора.

— Мы были бы вам весьма признательны, если бы вы спросили и узнали, госпожа!

Как можно было устоять перед умоляющими лицами трогательных потерявшихся иностранцев? Не говорить же им, что меня не взяли на работу!

— Хорошо, прошу вас следовать за мной.

Пока уважаемые члены делегации, весьма довольные и радостные, справляли нужду в туалете первого этажа, я подошла к стойке информации и спросила:

— Скажите пожалуйста, как мне найти дирекцию и проводить туда китайцев?

— Могу я узнать, что это за группа? — осведомилась девица, набирая номер на внутреннем телефоне.

Обернувшись к лысому китайцу, я задала ему тот же вопрос. Он ответил:

— Мы представляем компанию «Грейт Пан Компани».

Оказалось, что «моих» китайцев давно ждут, очень волнуются, и не один раз звонили в гостиницу, где их не нашлось. Я согласилась проводить делегацию до дирекции на пятом этаже, а дальше решила умыть руки, ибо диплома у меня нет и руки саднят, и надо зайти в аптеку за антисептиком, а ещё подумать о прививке от столбняка.

Делала я прививку от столбняка, и если делала, то когда?

Гуськом мы поднялись на пятый этаж. Я впереди, как предводитель, за мной — цепочка тихонько переговаривающихся одинаковых китайцев. Кабинет директора оказался за солидными массивными дверьми, а приёмная — открытая и солнечная — радовала взгляд сочетанием светлого дерева, стекла и перфорированного металла. Из-за стойки выскочила женщина лет тридцати, и вид у неё был совсем заполошный. Она принялась кланяться китайцам, перепутав их с японцами, жестами приглашая гостей пройти куда-то за внутреннюю дверь, между делом шипя мне:

— И где вы шляетесь?! Мы уже эту делегацию с собаками ищем! У директора инфаркт будет!

— Э! — ответила я с достоинством, пропуская делегатов в переговорную. — Я вообще никакого отношения не имею...

— Идите и переводите! — отрезала она, подтолкнув меня за локоть вслед за китайцами.

— У нас и подарки приготовлены, как положено, презентацию проверили, чтобы сбоя не было, так что займитесь своими прямыми обязанностями!

— Да я же не.

Но мне не дали продолжить, и я оказалась в переговорной с полдюжиной китайцев и полдюжиной русских, которые были мне все незнакомы, кроме одного. Молодой мужчина в элегантном костюме и, к счастью, без дурацкого самоката, стоял рядом с главой делегации, но смотрел не на него, а на меня.

— Ой-ё... — пробормотала я, попятившись. Но двери оказались закрыты. Возможно, секретарша даже держала их снаружи, навалившись всем телом.

Главкитаец обернулся ко мне и спросил на своём родном языке:

— Г оспожа ведь не оставит нас без переводчика? Эти переговоры очень важны для обеих компаний.

— Я бы с радостью согласилась, уважаемый господин, но я пока ещё не работаю на данную фирму, — ответила я, тщательно подбирая слова.

— Вы переводчик группы?

Русские слова хлестнули слух, и я взглянула на мужчину, сбившего меня перед собеседованием. Вот же.

— А вы директор? — с улыбкой спросила в ответ, чтобы китайцы не поняли ничего по моему лицу. — И нет, я проводила делегацию из чистого сочувствия, а теперь мне пора.

— Будете переводить, — отрезал мужчина. — Вам заплатят.

Широко распахнув глаза, я старательно проглотила все те истинно русские слова, которые внезапно оказались у меня на языке, и кивнула, обратившись к китайцу:

— Прошу вас, уважаемый господин, вы можете начинать разговор, я переведу.

Мне подсунули распечатку имен и фамилий участников с обеих сторон, и я не удержалась

— прочитала, как зовут директора с русской стороны.

Георгий Асланович Возников.

Гоша, блин.

— Итак, господа, для нас большая честь принимать вас сегодня в офисе нашей молодой, но стремительно развивающейся компании.

Я переводила.

Я взмокла, как мышь под метлой, но старательно переводила в обе стороны, следя лишь за тем, чтобы не спутать, к кому на каком языке обращаться. Если не знала какого -то китайского слова — витиевато извинялась и просила пояснить. Мой язык, как орган тела, окончательно онемел (не голоса лишился, а окостенел, несмотря на отсутствие в нём костей), а голос слегка сел. Но я гордилась собой, как никогда, поскольку переводила быстро и правильно.

Ближе к концу даже стала бросать на Гошу, то есть, господина Возникова, победоносные взгляды. Какой-то частью мозга, не участвующей в переводе, думала мстительно: вот так вот, а твоя эйчар меня выставила вон! А ещё я думала, что глупо не иметь в штате хотя бы переводчика английского, ведь китайцы знают этот язык практически в совершенстве.

А ещё...

Промелькнула мысль, что обязательно надо попрактиковаться в китайском, ведь компьютера мне явно не хватает. И начинать учить иероглифы, а не только на пиньине или палладице писать и читать. Ведь китайцы скоро захватят мир, начав с России.

После обмена традиционными подарками, после прощальных слов и рукопожатий, когда китайцы, довольные, как стадо слонов, гуськом потянулись на выход, я решила, что и мне пора смываться из этого дурдома.

Задом, задом, главное, чтобы никто не заметил!

Я была уже в дверях приёмной, когда услышала голос директора.

— Лида, а где переводчица?

— Так с группой ушла, — ответила ему секретарь.

— Догони! — последовал резкий приказ.

Фу, как некрасиво! Разве так разговаривают с сотрудниками? Нет, просто прекрасно, что меня сюда не приняли. Я найду себе место поприятнее.

— Так они уже ушли же.

— Лида, в чём проблема? Догони и верни! Немедленно!

Я мышкой шмыгнула на лестницу, лихорадочно соображая, как скрыться от преследования на высоких каблуках, и нырнула в дверь четвёртого этажа. Сотрудники фирмы смотрели на меня удивлёнными глазами, но я всегда умела делать покерфейс, поэтому просто затаилась, ожидая, пока Лида пробежит мимо, дробно стуча подошвами по лестнице. Когда секретарь добралась до первого этажа, я вышла из укрытия, отряхнула юбку и с гордым независимым видом пошла на выход.

Всё же правду мне говорили: в этих крупных фирмах работают сплошные сумасшедшие.

А я найду себе что-нибудь поменьше, поспокойнее, пусть и по деньгам поскромнее, зато без головной боли.

Почувствовать воздух свободы мне не дали. Вот уже рамка металлоискателя, вот стеклянные раздвижные двери, вот она — улица. Но сзади меня схватили за руку и развернули на сто восемьдесят. Лида!

— Пожалуйста, пойдёмте, Георгий Асланович просит вас вернуться.

Блин!

— Спасибо, меня не интересует!

Я попыталась вывернуться, но женщина держала меня цепко, умоляющим взглядом стараясь вызвать жалость. Не поддаваться, не поддаваться!

— Пожалуйста!

— Да отпустите меня уже, — возмутилась, но Лида жалким шёпотом попросила:

— Умоляю! Он же меня уволит!

— Г осподи, за что?

— Невыполнение поручения!

— Вы серьёзно?

— Абсолютно! Пожалуйста, у меня дети... Двое...

— Дети — это святое, — пробормотала я, сдаваясь под напором сочувствия. И чего я такая бесхребетная уродилась? — Но только на две минуты!

— Хорошо-хорошо! — обрадовалась Лида, живенько утаскивая меня к лифту. — Главное, что я вас вернула!

Угу, она вернула, и хоть трава не расти. А мне отдуваться, чтобы мама её детей не осталась без работы.

Господин Возников ждал в кабинете. Туда меня втолкнула, совершенно не считаясь с моими чувствами, надеждами и желаниями, секретарша Лида. Я оглядела солидную обстановку, отметила многочисленные кактусы в горшках (некоторые даже цветущие) и (внезапно!) беговую дорожку у стены, а потом храбро взглянула директору фирмы прямо в глаза.

У Возникова они были неуловимо восточные. То ли разрез, то ли яркость тёмной радужки, то ли длинные ресницы — эти глаза выдавали родословную, как и отчество. Осетинские горцы или черкесские князья? К такому мужчине не самокат нужен, а ахалтекинский скакун, сабля на боку и папаха.

— Проходи, садись, — сказал Г оша будничным тоном, и видение всадника на горячем коне исчезло, оставив лишь раздражение. Чего это он мне тыкает? С места не сдвинусь. Пусть так с сотрудниками обращается, а я тут не работаю. Я вообще была милой с китайцами, а не с этим. нарушителем ПДД!

— Вы хотели что-то спросить или уточнить? — осведомилась, постаравшись подпустить в голос как можно больше холода.

— Да. Какие языки знаешь?

Вопрос был задан небрежно и фамильярно. Господи, как же он меня раздражает!

— Китайский, английский, французский, немецкий, итальянский, польский, японский.

Я перечислила и заткнулась. Всё? Можно быть свободной?

Оказалось, нельзя. Гоша прищурился, окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы (искал, наверное, куда поместились все языки), и спросил:

— Сколько тебе платят в агентстве? Я дам больше. Можешь начать завтра.

— Не могу, — вежливо отказалась. — Извините, меня не интересует ваше предложение.

— А меня интересует твоя кандидатура. Назови сумму, за которую ты перейдёшь работать ко мне.

Знаете, как оно бывает? Войдёшь в помещение, где находятся люди, и вдруг поймёшь, что не можешь находиться с одним из них в относительной близости. Даже в одном городе. Беспричинно. Просто, потому что бесит.

Вот и Гоша Возников меня выбесил. И глазами своими, и самокатом, и кактусами, но главное — тыканьем и железобетонной уверенностью, что я, высунув язык и виляя хвостом, соглашусь на его великолепное предложение.

Улыбнувшись, я ответила:

— Две тысячи долларов.

— Согласен, — тут же бросил он, а я добавила обиженным голосом капризной девочки:

— В день!

— Издеваешься?

— Нет. Меня не интересует данное предложение работы в вашей фирме. Всего хорошего и удачи в поисках переводчика.

Это было невежливо, но я просто развернулась и вышла из кабинета, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть великолепной дверью из массива дуба. Или сосны. Впрочем, надо было хлопнуть, чтоб уж наверняка меня больше не захотели здесь видеть.

От центра до моей рабочей окраины с хрущёвками доехала, точнее, дотряслась на маршрутке за полтора часа. От остановки шла медленно, чтобы прийти в себя после городского транспорта и распрекрасных москвичей, даже поздоровалась с соседками, сидевшими на лавочке у подъезда. Поднявшись на шестой этаж по лестнице, поскольку лифт был в ремонте с того момента, как я снимала комнату в доме, остановилась перед дверью и сунула руку в сумочку.

Похолодела.

Распахнула сумку, перебирая содержимое. Кошелек и телефон на месте, косметичка есть, даже сложенный зонтик есть и набор маленьких гаечных ключей с отвёртками... А вот ключей нет.

Я посеяла ключи от квартиры!

Глава 2. Когда мечты (не) сбываются

Всё, теперь мне полный здец. Как теперь в квартиру попасть, ведь хозяйка уехала к дочке в Питер на две недели?!

Прислонившись спиной к стене, я застонала. Теперь только вспомнить, где я могла выронить связку ключей... Или в маршрутке вынули? Нет, не могли! Тогда бы и телефон с кошельком увели б. Думай, Яна, думай! Хотя.

И думать долго не надо! Когда в розах валялась, тогда и выронила, тут к гадалке не ходи!

Опять возвращаться в центр. И молиться, чтобы никто не свистнул мои ключики. Я даже представила, как они, бедненькие, лежат на клумбе, на сырой земле, плачут, зовут меня!

Ничего не поделаешь.

С тяжким вздохом я собралась, оторвалась от стены и пошла на выход. Соседки у подъезда проводили меня странными взглядами, и я услышала шёпот за спиной:

— Во, видели? Пришла и ушла!

— Ага, ага, вторая смена.

— Точно, проститутка.

О, а я думала, что в Москве бабки другие, не такие, как у нас в городе! Оказывается, все одинаковые. Ну и бог с ними, сколько мне придётся прождать маршрутку? И есть хочется. Кофе бы попить хотя бы! Решено, найду ключи и зайду в какую-нибудь кофейню, как барышня, посижу, порадуюсь. А если не найду, утоплюсь в Москве-реке. Потому что хозяйка пробудет в Питере ещё неделю как минимум, а спать под мостом прохладно.

Два часа мне понадобилось, чтобы добраться снова до центра, поскольку пробки и забитые маршрутки. Выбравшись из Газели слегка помятой и накрученной до предела, я очень сильно постаралась, чтобы не сорваться на бег и спокойным шагом дойти до бизнес-центра. Клумба! Вот она!

Я покрепче ухватилась за сумку, чтобы ещё чего-нибудь не выронить, и наклонилась над цветами. Вот тут я упала. Ещё вмятины от коленок остались! Где же мои ключики?

Розы кололись, не желая подпускать меня к сокровищам, хранящимся под кустами. Пришлось пожертвовать зонтиком. Отодвинув ветки, я вгляделась в землю. О, что -то блеснуло! Уж не моя ли связка? Но до неё никак не дотянуться! Чёрт, слишком далеко!

Прикинув расстояние до потеряшки, я аккуратно встала на колени на плитку тротуара, оперлась зонтиком в рыхлую землю клумбы и потянулась рукой к ключам. Ещё чуть-чуть, буквально пара сантиметров. Сейчас. Схвачу.

За спиной раздался задумчивый голос:

— По-моему, я это уже сегодня видел.

Похолодев, в последнем рывке подцепила колечко связки ключей и представила, как выгляжу для прохожих — задница кверху, одна нога балансирует в позе потягивающейся кошки. Кто меня так уже видел сегодня? О нет! Только не он!

Стадии принятия неизбежного я прошла за две секунды, впрочем, не до конца. От отрицания до гнева, и на нём застряла. Аж закипела, пока вставала. А встав и повернувшись лицом к лицу к Гоше, бросила ему сердито:

— Да вы не только жопорукий и слепой, но ещё и необразованный хам!

— Почему необразованный? — удивился он, наморщив лоб.

— Ага, значит, против хама не возражаете? — ехидно спросила.

— Возражаю, — возразил Гоша и помотал головой, опершись на руль самоката. — То есть... Я хотел бы узнать, почему ты считаешь меня необразованным хамом.

— Потому что образованные и вежливые мужчины обычно девушкам помогают, если видят, что у тех проблема.

Я отряхнула коленки, сжимая в ладони найденные ключики, а Гоша коротко улыбнулся:

— Девушки обычно просят о помощи. Но ты отлично справилась сама, как я вижу.

— Хамло, — фыркнула я, бросив ключи в сумку и развернувшись на сто восемьдесят, чтобы идти на остановку и больше никогда в жизни не видеть этого придурка.

— Как тебя зовут? — услышала за спиной. Бросила, не оглядываясь:

— Яна.

— Яна, я приглашаю тебя в кафе на деловой разговор.

Резко остановившись, я закрыла глаза и выдохнула. Господи, прости.

— Идите вы. в бухгалтерию со своим деловым разговором! — обернулась, упёрлась взглядом прямиком в тёмные, будто подведённые карандашом глаза. Прищурилась. — Я не буду на вас работать, меня это не интересует!

— Хорошо, я понял. Теперь хочу понять, что я сделал не так.

Он словно решил соглашаться со мной во всём. Но я чувствовала подвох. Не может тут не быть подвоха!

Не пойду никуда.

— Нет уж, спросите у своей секретарши лучше.

— Спрошу. Завтра. А сегодня хочу, чтобы ты мне рассказала.

— А до завтра никак? Не доживёте? — съязвила, а сама прямо почувствовала вкус кофе во рту. И запах свежей выпечки. Да и живот отозвался в тон мыслям — тоненько забурчал.

— Не доживу, — снова согласился Гоша. Или это называется по-другому? Надо погуглить.

Директор фирмы «Проект-П» сложил самокат, превратив его в доску с колёсами и ручкой, сказал мне:

— Здесь неподалёку есть кофейня...

— Я буду за себя платить сама! — перебила его. — Я в состоянии.

— Рад за тебя, — сухо отозвался Г оша. — Но у меня совершенно нет лишнего времени, поэтому давай поторопимся.

Я вскинула голову, как непослушная коза бабки Тани, и зашагала в указанном направлении, не дожидаясь, пока о-о-очень занятой бизнесмен, не дай бог, предложит мне локоть.

Действительно, кофейня оказалась в двух шагах от бизнес-центра, на первом этаже стеклянного небоскрёба. Украшена она была огромными вьющимися лианами, оплетающими всё помещение по периметру. Кое-где в кадках тянулись к потолку пальмы и фикусы, а в одном из углов виноградная лоза образовала нечто наподобие беседки. Именно туда, под сень самых настоящих листьев, пахнущих летом, увлек меня Г оша, оставив самокат у входа.

Мы сели, я взяла меню, чтобы заказать пару пирожных к кофе, и подняла удивлённые глаза на своего спутника:

— Простите, пожалуйста, будьте любезны объяснить, куда вы меня привели?

— В кофейню, — спокойно ответил Гоша и обратился к официантке: — Пожалуйста, саган-дайля и морковные сырники.

— Это что? — ткнула я в карту. — Авокадо? Безглютеновый хлеб? Сырники без творога и без яиц? А в чае есть чай?

— Не во всяком. Рекомендую попробовать фруктовый, например, облепиховый. Очень полезно!

— А вы едите и пьёте только то, что полезно?

Мне отчего-то стало смешно. А ведь мне говорили, что есть такие прикольные люди на самокатах и с бородой, которые питаются фалафелем и пьют черничные смузи! Я не верила. А вот он — прямо передо мной, правда, борода ещё не отросла. Но при таком питании обязательно скоро отрастёт. По пояс.

— Мы — то, что мы едим, Яна. Скажи мне, почему ты не хочешь работать на меня?

Я подняла брови и со смехом спросила:

— Назовите мне хотя бы одну причину работать на вас!

— Хорошая зарплата и полный соцпакет.

Он оглядел меня, докуда достал взглядом, и добавил серьёзно:

— Ты ведь приезжая, у тебя есть регистрация?

— Есть.

— Лучше работы ты не найдёшь.

— Вот ещё! Конечно, найду. Главное — хорошо искать.

Он покачал головой:

— Очень сильно сомневаюсь. Да и кому нужны ВСЕ твои языки? Максимум английский плюс ещё один. А вот я собираюсь ехать во Францию и в Италию на международные салоны. И китайцы намерены сотрудничать с нашей фирмой...

Он смотрел так пристально, что я невольно смутилась. Предложение, конечно, шикарное. Получи я его в тот момент, когда беседовала с эйчаром, прыгала бы до потолка. А сейчас. Поздно, батенька, поздно! Печень вырезали, говорить не о чем.

Я переждала, пока официантка расставляла заказ на столике, и ответила Г оше — твёрдо и почти сердито:

— Знаете что? А я вас понимаю. Хотите сэкономить? Это правильно! Пришлось бы нанимать двух-трёх переводчиков, а тут такая возможность! Но я вам скажу прямо в который раз: меня не интересует ваше предложение, не интересует ваша зарплата и ни в коем случае не интересует ваш полный соцпакет! А всё потому, что работать с таким резким, невоспитанным и сухим типом, как вы, перевешивает чашу весов. Так что оставляю вас с чаем без чая и ужасно полезными морковными сырниками, и всего хорошего!

Захлопнув меню, чтобы получилось громко, будто точку поставив, я встала и, не оборачиваясь, вышла из кафе.

Потом я, конечно, пожалею об этом.

Но пока что, в этот самый момент, я чувствовала себя неотразимой, победительницей, валькирией! Как я его припечатала! Как я его сделала!

Пожалела я почти сразу, как только вошла в квартиру. Снимала я всего одну комнату и право пользования общей кухней и ванной с туалетом. Во второй комнате жила хозяйка, а в третьей — ещё одна девушка, Галка из Серпухова. Она была здесь дольше, чем я, всё знала, поменяла несколько мест работы и теперь хотела устроить меня в своё агентство по подбору домашнего персонала. Но, к сожалению, не агентом, а домашним персоналом. Сама Галка работала приходящей домработницей в трёх семьях и постоянно показывала безделушки, которые ей дарили хозяева. А денег, денег. В общем, не будь у меня амбиций, давно бы работала поломойкой.

А вот сегодня мне очень захотелось наступить на горло своим амбициям.

Моя полка в холодильнике словно говорила с упрёком: «Э, дева, положи хоть сосиску, а то тоска зелёная, и даже мышь не может повеситься, потому что я стеклянная!» А денег осталось совсем немного. Нет, еды-то я куплю. Кофе тоже. А потом? Ведь я почти месяц ищу работу переводчика. И ничего. Дура я была, что не приняла предложение Гоши, то

есть, Георгия Аслановича, так сказать, Возникова, хоть он и неприятный тип. А обратного пути нет, точка-то вышла звонкой!

Я скинула туфли и села на табуретку. Надо в магазин сбегать... Или ну его нафиг сегодня? Завтра схожу. Откинув голову к стене, закрыла глаза. Прав был папа. Ничего у меня не выйдет.

Мама орала, плакала, заклинала никуда не ехать. Но мама у меня всегда отличалась излишней эмоциональностью, и рассказываемые ужасы столичной жизни смело можно было делить на два, а то и на четыре. А вот папа тогда не выдержал и рявкнул на неё: «Пусть едет! Пусть!» и уже тише добавил: «Ещё вернётся, когда хвост прищемит в Москве, прибежит к мамке с папкой обратно». Вот как вернуться после таких обидных слов? Как? Это себя не уважать. Но признать всё равно надо, что придуманных мною золотых гор и отдельной квартиры со всеми удобствами, а также престижной работы в «Москва-сити» пока не видать. А вот когда деньги совсем кончатся, у меня будет два пути: либо жить под мостом, либо хвост поджавши возвращаться домой.

Дверной замок щёлкнул, в коридоре раздалось два шлепка — Галка сбросила кроссовки,

— и я услышала её голос:

— Янка? Ты дома?

— Дома, — протянула, не открывая глаз.

— О, работу нашла? Судя по тону — нет!

— Ведьма, — беззлобно отозвалась.

— Коза ты алтайская! — весело обругала меня Галка, входя и бросив сумку на стол: — Устала я сегодня, как собака!

— И ты уговариваешь меня работать, как ты, на износ!

— Э! А вот это вот?

Она открыла кошелёк и выхватила купюру в пятьсот рублей:

— Видела? Бонус! За то, что я собачку вычесала!

— Боже ты мой, — я поддержала её триумфальный тон. — Пятьсот рублей собачка, триста — котик, а если тапочки принесёшь — получишь соточку?

— Издеваешься? Ну, издевайся. А я думала, что мы с тобой купим бутылочку винца, тортик и посидим вдвоём, покалякаем за жизнь.

Галка демонстративно встала, помахивая купюрой, и я махнула рукой:

— Ладно, не фырчи, как раненый тюлень. Купим, посидим. Тем более, винцо мне сейчас жизненно необходимо.

Не приняли? — сочувственно спросила Галка.

— Не приняли. Сначала. А потом... А нафиг! Что там с твоей работой? Ты уверена, что меня возьмут?

Галка села, хлопнув ладонью с пятисоткой по столу:

— Решилась наконец?! Отлично! Завтра пойдём в агентство, представлю тебя, и получишь работу, как няшка!

— Вот и хорошо, — пробормотала я на выдохе. Как будто только что утопила свою мечту, как слепого кутёнка, в ведре с водой. Поднявшись, протянула руку: — Давай свои денежки, пойду куплю вина, а ты сиди и отдыхай, золушка моя!

Ничего, поработаю пока руками, а там будет видно.

С утра мы с Галкой вместе поехали в агентство. В свете последних событий я была твёрдо намерена получить работу, хоть и временную. Потолкавшись в метро с час, оказались на шумной улице. Подружка ободряюще сказала:

— Ну вот, отсюда пятьсот метров пешочком, и мы на месте.

— Слушай, а там рекомендации не нужны? — вдруг засомневалась я. — Вдруг спросят, а я ни у кого ещё не работала.

— Не ссы, прорвёмся! Я уже год у них работаю! Ты же умеешь пыль вытирать и полы мыть? Ну и всё!

Галка вообще неисправимая оптимистка. Её любимая фраза «не ссы, прорвёмся» скоро мне сниться будет. А пыль вытирать и полы мыть я, конечно, умею. Готовить тоже, но никаких изысков. Зато домашнее. И блинчики, ах какие я пеку блинчики! Тоненькие, мякенькие, с дырочками!

Перед зданием, где располагалось агентство, я остановилась, тормознув и Галку, попыталась отдышаться. На недовольный возглас подруги буркнула:

— Погоди, волосы приглажу!

— Да всё у тебя в порядке с волосами, — нетерпеливо потянула она меня внутрь. — Главное, не делать звезду! Ты всё умеешь, всё знаешь, скромная, понятливая и исполнительная. Пошли!

Менеджер агентства, с которой меня познакомила Галка, смотрела недоверчиво. Хоть я и завязала свои роскошные волосы (блонд натюрель, не фуфлы-муфлы!) в гульку на затылке, хоть и не накрасилась, как обычно, а просто подвела глаза, хоть и пришла в балетках и джинсах, на домработницу в её глазах я явно не тянула. Мы поговорили немного о том, где я работала раньше (нигде по данному профилю), что я умею делать (паркет? конечно, натирала! стиралка? любую модель запущу и не сломаю! рубашки гладить? с детства умею и люблю!) и какие блюда диететической кухни я знаю.

На этой самой кухне я слегка икнула, но продолжала держаться мужественно и стойко.

Всё знаю, всё умею. Менеджер задумчиво уставилась в экран ноутбука, поводя подушечкой пальца по тачпаду, и наконец вынесла вердикт:

— Хорошо. Попробуем следующий вариант. Я дам вам адрес, ключи и инструкции. Они должны быть выполнены безупречно. Предупреждаю сразу: у клиента повсюду стоят камеры, украсть или разбить что-нибудь и избежать ответственности у вас не получится!

— Я не воровка! — возмутилась было, но менеджер остановила меня движением руки:

— Были прецеденты. Вы согласны?

— Согласна, — ответила и подумала: боже, во что я ввязываюсь?

— Ещё одно: клиент очень капризный, но, если у вас получится удовлетворить его запросам, платит отлично. Всё понятно?

— Всё. Ой нет, не всё! А за сегодняшнюю работу мне заплатят?

Менеджер посмотрела на меня странно:

— Я же сказала — если выполните работу так, что клиент окажется удовлетворён.

В воздухе повеяло жульничеством. Даже в законе написано, что испытательный срок должен быть оплачен. А тут... Понравится, не понравится... Вдруг этот клиент таким манером себе бесплатную уборку раз в неделю заказывает? Придраться можно к чему угодно — хоть к пылинке на полу, хоть к размеру котлет!

Но делать было нечего. Опыт надо где-то зарабатывать, и мне придётся его заработать безупречной уборкой у капризного клиента.

Получив ключи и адрес, а также несколько распечатанных листочков с вензелем агентства и убористым шрифтом правил, я подписала договор сотрудничества, отдала копию паспорта (все страницы!) и, кажется, продала душу. Но это не точно.

Смартфон показал мне оптимальный маршрут, ехать предстояло полчаса, и я побежала на метро, чтобы побыстрее начать этот несчастный пробный день. То, что он будет несчастным, я даже не сомневалась. А удостоверилась в этом, когда, уже в вагоне метро, вчиталась в правила и пожелания клиента.

Гладить рубашки. Накрахмаленные рубашки из прачечной. Каждое утро две рубашки. Чистить костюмы. Один в день. Готовить завтрак и ужин. Из купленных мною продуктов с оплатой по карточке клиента и с отчётом за каждую копейку. Продукты БИО.

А вы знали, что когда к буквам «икс» и «игрек» добавляешь окончание того слова, которое не нравится, то получается новое матерное слово?

Био, блин. С ума эти богачи посходили уже, не знают, в какое окно выбросить свои денежки!

Паркет натирать раз в неделю.

Полы мыть со специальным антибактериальным средством каждый вечер перед приходом клиента домой.

Само собой, ежедневно наяривать туалет и ванну, биде и раковину.

Ежедневно... ЧТО? Менять постельное бельё! Выстиранное, высушенное и выглаженное без единой складочки. Сноб! Или он каждый день приводит новую девушку в свою постель? Хм-хм... Полотенца так же менять каждый день! Точно сноб. Раз в три дня было бы достаточно.

Мытьё окон. Вот чего терпеть не могу — это мыть окна. Ну ладно, если зарплата хорошая, могу и к этому привыкнуть. После каждого дождя? Клиент шизофреник? Или маньяко -депрессивный? Чем ему дождик-то помешал?

Когда от моих фейспалмов уже заболел лоб, я приехала. Оказалось, что от метро до дома клиента всего двести метров по тихой улочке. С самого входа, прямо с холла дорогобогато лезло в глаза, назойливо орало: «Э, тут не лохи живут, а респектабельные люди, и у них есть право на своих жирных тараканов!» Окей, окей, право так право!

Консьерж, усатый мужчина в костюме, выслушал мою приветственную речь и ответил коротко:

— Мне звонили, поднимайтесь. Седьмой этаж, дверь налево.

С трудом удержавшись, чтобы не отсалютовать, я пошла к лифту. К труду и обороне готова! Кстати, какой в квартире метраж? Судя по холлу, немаленький. Ну, пусть будет сто пятьдесят. За день управлюсь.

Но, когда я отперла дверь (стеклопакет, отделка под дерево, стоимость от двадцати тыров) и вошла в прихожую, мой боевой дух слегка увял. Или опал? В общем, скукожился.

Квартира была огромной, как холл филармонии в моём родном городе. А справа от входа притаилась широкая винтовая лестница, подхихикивая от собственной коварности. Два этажа! Мама мия, это ж я буду неделю мыть беспрерывно!

Глава 3. Случайности закономерны

Походив по квартире, чтобы собраться с духом, я разглядывала минималистичные картины на стенах и какие-то уродливые барельефы, при взгляде на которые на ум приходило слово «абстракция». Мебели в квартире было не слишком много, зато диваны из натуральной кожи, стеклянные столы и столики, мраморная столешница на длинной кухне и совершенно невообразимые полы, от которых стало больно глазам.

— Г осподи, зачем делать зеркальный пол? — спросила я у ближайшего барельефа и пожалела, что не взяла с собой солнечные очки. Солнце, светившее в огромные окна, выжжет мне глаза к вечеру.

Ладно, это всё лирика. Значит, гостиная плюс кухня. На первом этаже санузел раздельный одна штука, кабинет одна штука, спортзал одна штука. ЧТО? Ещё и спортзал! Пару минут я глазела на суперсовременные тренажёры и огромное, во всю стену, зеркало. На зеркале была пыль. На тренажёрах — нет. Вымыть зеркало, сделала я мысленную пометку и пошла дальше. Наткнулась на гардероб, в котором стояла гладильная доска с парогенератором. Костюмы. Рубашки. Галстуки. Носки чёрные, длинные, сложенные попарно, аккуратно свёрнутые в кулёчек. Не меньше пятидесяти штук. Я потрогала. Похоже, они выглаженные.

Фейспалм.

Из гардеробной попала вновь в холл и с сомнением глянула на лестницу. Что там может быть, чего я не нашла внизу? Бинго! Спальня!

Поднималась я медленно и, по-моему, даже на цыпочках. Промелькнул страх, что клиент может мирно спать в своей постельке или так же мирно сидеть на унитазе, а тут я такая: «Здрасьте, уборка номера!» Ну, в смысле... Квартиры...

Клиента не было. Зато была широкая кровать — и какая! Слегка откинутая спинка, чудной изгиб основания, утопленный в него матрас. Тронула ладонью каркас — кожа! Мать моя женщина, натуральная кожа! Не удержавшись, наклонилась и понюхала, как дурочка. А вот и нет, кожзаменитель, но так похоже! Даже рисунок есть, будто настоящий.

Эх, Янка, хватит разглядывать обстановку. Пора приниматься за уборку! Я распахнула окно, отдёрнув лёгкие гардины, полюбовалась на вид, открывшийся с террасы — не печкин дым, а Кремль вдалеке и золотые купола Храма Христа Спасителя! — и пошла вниз искать бытовую химию и пылесос.

Примерно через три часа я закончила уборку наверху и сползла на первый этаж в состоянии медузы. Моющие средства меня разочаровали — такая дрянь! Трёшь, трёшь, а пятно остаётся! Не пенится, под перчатками не скрипит. Это уже потом я разобрала со слепых глаз, что у моего тараканистого клиента все моющие средства натуральные, экологические и совершенно без химии. Нет, это, конечно, очень хорошо, планету сохраняем, не травимся, но блин — не чистим. Куда лучше родные и близкие сердцу всякой хозяйки бренды, которые продаются в любом магазине! Но. Тут их нет, а покупать не пойду.

До шести — предполагаемого возвращения моего таинственного клиента — я с грехом пополам вылизала всю квартиру. Слава богу, что он жил один. Будь тут жена, трое детишек и собака — точно ничего не успела бы. Но, согласно пожеланиям, рубашки были выглажены, полы вымыты, ужин из продуктов, которые я нашла в холодильнике, приготовлен. Я была очень даже довольна собой. Довольна, как слон!

Когда в замке повернулся ключ, я как раз поправляла салфеточки на сервированном столе. Так хотелось произвести наилучшее впечатление, что уж не знала, куда метнуться. Меню я погуглила и попыталась воспроизвести в точности, как на сайте. Курица на пару откровенно удалась, а вот в рисе с овощами я не была так уверена. Ну, первый раз прощается, второй раз запрещается. Если что, я исправлюсь.

— Добрый вечер, — приветливо поздоровалась и замолчала. Клиент снял ботинки и повернулся ко мне. Да ёлки-метёлки! А ещё говорят, что Москва — город-миллионник! И в этом городе просто не нашлось для меня другого места работы! А ведь люди назовут это совпадением.

— Ты передумала, Яна? — с интересом спросил Георгий Асланович Возников, снимая галстук и бросая его на спинку кресла.

К такому жизнь меня не готовила.

Блин, ну можно было догадаться же!

ЗОЖник, самокат, морковные сырники — а тут курица на пару и экопаста для чистки унитазов...

Глубоко вздохнув, я оскалилась (зачёркнуто) улыбнулась и ответила:

— Ну конечно! Вот, прибралась тут немного, ужин приготовила и жду, когда вы вернётесь с работы, чтобы сообщить о своём решении.

Гоша наморщил лоб, соображая, а я поспешно добавила:

— Это шутка. Я новая домработница из агентства «Дружная семья». Меня к вам направили на. эм. пробный день.

— Да ты что?! — удивился Гоша и огляделся. — А ты убирала?

Что? Нет, вот жлоб! Да я спину сломала, натирая твои полы, Гошечка-картошечка! Я руки чуть не вывихнула, пока протёрла твою грёбаную зеркальную стену в спортзале! А туалеты твои. Ладно, не будем о туалетах.

— Да, убирала, — сказала просто и отступила от накрытого стола: — Ужин готов.

— Что ж, — ответил Гоша, проходя мимо в ванную, — попробуем.

Я заметила, как он провёл пальцем по раме картины, и прищурилась. А вот и не найдёшь там ничего! Пыли нет! Я её уничтожила!

Под шум воды из-под крана пробежалась взглядом по гостиной. Нет, тут всё должно быть в полном ажуре. Я в гугле смотрела, какие могут быть проблемные места при уборке, и всё сделала, как надо. Так что пусть проверяет, я ничего не боюсь. Работать на него, конечно, не буду, но за этот день мне заплатят. Пусть попробуют не заплатить!

Небось, сейчас заглядывает под раковину, ободок унитаза проверяет.

Я фыркнула сама себе. Жлоб и сноб. Вот. Нет, просто очень хорошо, что меня не приняли на работу в его фирму. Он бы меня съел своими замечаниями и примечаниями.

Кран замолк, раздались шаги. Я выпрямилась, сцепив руки. Почему-то показалось, что сейчас будет мясо.

— Плохо джакузи вымыта, — сообщил Гоша, растирая в ладонях что-то с резким ароматом. Я чихнула и обиженно заметила:

— Я мыла.

— Плохо мыла.

Он сел за стол и развернул сложенную мною уточкой салфетку, положил её на колени. Взглянул на меня вопросительно. Я сообразила, что ему надо, и сняла колокол с блюда. Гоша уставился на курицу, подозрительно обнюхал её со всех сторон, взял вилку. Ковырнул. Положил кусочек в рот и принялся жевать.

Хлеб забыла!

Я метнулась к хлебнице и принесла два ломтика хлеба — цельнозернового, чёрного, душистого. Гоша поморщился и выплюнул курицу обратно на тарелку:

— Что это?

— Курица на пару, — растерянно ответила я.

— Ты её пробовала?

— Эм... Нет. А что, нужно было?

— Она твёрдая, как подошва!

— Да не может быть! — воскликнула я, цепляя кусочек курицы вилкой. Блин. Как же это так получилось? Пароварка, конечно, дело для меня новое, но вроде бы я всё сделала по инструкции! Подошва, не больше и не меньше. Испортила такое куриное филе красивое.

— Простите, — пробормотала покаянно. Гоша закатил свои красивые восточные глаза:

— Что ещё есть?

— Рис с овощами, — я сорвала крышку с блюда и обомлела. Рис свалялся комками, между которыми притаились варёные кусочки сладкого перца и стручковой фасоли. Они единственные выглядели бодренько, а вот рис. Да как же так, ведь полчаса назад он был таким рассыпчатым и вкусным даже на вид! Это полный здец.

Гоша брезгливо колупнул монолит риса и холодно сказал:

— Это каша? Я не просил делать мне на ужин кашу. Я достаточно ел этой дряни в детстве.

— Это просто неправильный рис, вот и всё, — в отчаянье ответила я. — В следующий раз будет лучше!

— Следующего раза не будет! — отрезал Гоша.

Ай! Похоже, моя плата за сегодняшние галеры помахала мне ручкой! В последнем творческом порыве я предложила с вымученной улыбкой:

— Давайте я вам чаю заварю!

— Нет!

Я даже вздрогнула. Гоша выпрямился и со стуком положил на стол вилку. Поиграл желваками на скульптурно вырезанных скулах и сказал уже спокойнее:

— Чаем я займусь сам. А ты. На выход. Я сам позвоню в агентство и скажу, что ты меня не устроила.

— Я, между прочим. Между прочим.

Задохнувшись от негодования, махнула рукой на гостиную:

— Я вылизала всю квартиру! Я выгладила рубашки! Я не виновата, что у вас пароварка, а я никогда не готовила в ней! И рис какой-то странный! И вообще... Я работала, так что хочу, чтобы мой труд был оплачен!

— Работала? — переспросил он, и в глазах заиграли недобрые огоньки. — Ты натёрла мои глянцевые полы матовым средством! Теперь они не блестят!

— Конечно, не блестят! Разве можно так жить?! — воскликнула я. — Смотреть больно, глаза слепит! Как бы я уборку делала при таком солнце и блестящих полах?

Несколько секунд мы мерились взглядами — мой дерзкий против его злого, но злой победил. Гоша встал, хлопнув ладонью по столу, и сказал веско:

— Ты уволена. Уходи.

Потом улыбнулся уголком губ и добавил:

— И переводчика я уже нашёл. Так что в твоих услугах больше не нуждаюсь.

— Ну и идите вы. лесом! — в сердцах крикнула я и ушла в коридор. Быстро натянув кроссовки, схватила сумку и, разумеется, вывалила всё её содержимое на пол. Чёрт! Уже чуть не плача, принялась собирать свои вещи, покидала их, не глядя, обратно в сумку и выскочила за дверь.

Противный, жопорукий, невоспитанный Гоша!

Чтоб я ещё раз так вляпалась. Да никогда на свете!

В агентство я даже не поехала. Пусть тоже идут лесом с такими клиентами. Я вышла от Гоши, старательно загоняя внутрь слёзы, и, подумав с минуту, открыла карту города в смартфоне и забила в поиск «пекарня», активировав локализацию. Я хочу пироженок! Я хочу очень вредных пироженок с очень вредным кофе! Я заем свою обиду сладким кремом и вкусной сдобой. Решено. И вуаля, как раз в сотне метров на углу есть симпатичная кофейня с многообещающим названием «Франсуа».

Как тут пахло выпечкой — не передать! Прямо с порога я вдохнула восхитительный тёплый, домашний аромат горячего хлеба прямо из печки, и даже сердце замерло, пропустив удар. Как будто у бабули в деревне побывала. Ещё раз потянула носом, как голодная собака, и поняла, что с утра ничего не ела. Даже крошечку не посмела взять от клиента. Который, к тому же, оказался Гошечкой-картошечкой!

Нет, я не буду больше о нём думать. Я закажу сладкий кофе и к нему — два пирожных. Три! И круассан. Это же французская пекарня. Сколько я читала о круассанах, шоссонах, эскарго. Да даже эклер — французское слово и французская сладость! Обожаю этот язык, он сам весь словно торт Наполеон!

Кстати, да. Я возьму и кусочек Наполеона. Прощай, фигура, здравствуй, целлюлит!

Утолив первый голод, я откинулась на спинку стула и услышала, как вибрирует телефон в сумке. Галка, небось. Хочет узнать, как прошёл мой первый рабочий день. Дерьмово прошёл, Галочка. Вытащив телефон из сумки, увидела незнакомый номер. Интересно, кто это?

Алло? — ответила.

— Яна? Это менеджер агентства «Дружная семья». Вы мне ключи забыли вернуть!

— Я оставила их у клиента, — сказала, мгновенно разозлившись. — Это у вас такой специальный клиент, который никогда не платит за уборку? Так вот: заберите его себе, а я у вас больше не работаю.

— Ну и слава богу, — резко ответила менеджер. — Я позвоню клиенту и проверю. Всего хорошего.

И отключилась.

Я передразнила её:

— Фсиво халёсиво! Блин, ну вот только настроение поднялось, так нет, надо было этой... позвонить!

Бросив телефон обратно в сумку, я встала и пошла к стойке. Очень, очень срочно мне нужно ещё одно пирожное! Скользнув взглядом по ценникам, я зацепилась за один из них и прочитала: «Escargos». Прочитала несколько раз, пытаясь понять, что мне в нём не понравилось, и вдруг нашла ошибку. Причём такую. невинную. Можно предположить, что писавший ценник просто перепутал буквы. Продавец с улыбкой спросил:

— Что вам предложить?

— У вас тут. ошибочка, — ответила тихо, чтобы никто не услышал, кроме заинтересованного лица. — Вместо буквы «С» на конце нужно букву «Т».

— Ой, — сказал парень и покраснел пятнами. Схватил из витрины ценник и спрятал под прилавок: — Перепишем, спасибо большое!

— Не за что, — улыбнулась в ответ. — Дайте мне кусочек медовика, пожалуйста.

— Вот! — он взял щипцами рассыпчатый треугольник торта и протянул мне на тарелочке:

— За счёт заведения, в благодарность за подсказку.

— О, спасибо! — я рассмеялась от удовольствия.

Сев за столик, подумала с удовлетворением, что этот медовик — первая оплата за работу по специальности. Взяла бартером. Ничего, скоро и деньги будут. Обязательно!

До дома я добралась через пару часов. Воспользовавшись тем, что была в центре города, прогулялась немного по парку Искусств, разглядывая скульптуры, дошла до Москвы-реки и прошлась вдоль набережной к Крымскому валу, полюбовалась на вечерний город и на отблески фонарей в речной воде, и, вся успокоенная и умиротворённая, села в метро. В голове вертелись слова французской песни, которую я переводила, когда учила язык — «On ira où tu voudras, quand tu voudras.»¹

Но эта песня сменилась другой, когда я поднялась на свой этаж и закопалась в сумочке в поисках ключей. Дежа-вю, дежа-вю... я это уже видела, это дежа-вю... Блин, и ведь не далее, чем вчера! Вытащила вместо своей связки ту, что дала мне менеджер агентства.

— О господи-и-и, — простонала, уткнувшись лбом в стену. — Да чтоб тебя, Г ошенька, приподняло и опустило!

Нет, конечно, на самом деле я сказала совсем другие слова, но в приличном обществе их произносить не комильфо. А всё потому, что я кретинка и схватила не те ключи. Мои остались в квартире Гоши. И теперь мне надо туда ехать и меняться.

Я прямо представила сценку. Вхожу такая, вся деловая, а Гоша поднимает одну бровь, левую, и спрашивает: «Ты ещё что-то хочешь вымыть в моей гостиной, Яна?»

Тьфу ты!

Да всё равно. Ехать надо. Даже если не хочется. Как мама говорила, «через нехочу». Ладно, пусть Гоша ругается, пусть брови поднимает, опускает, мне параллельно.

Домой заходить не стала. Галка бы открыла дверь, но что толку — ключа от комнаты у меня всё равно нет. Сумерки уже опустились на город, звёзды зажглись на бархате синего до черноты неба, улицы пестрели фарами машин. А я шла вся такая в Дольче и Габбана. шутка. Шла вся деловая и сурово настроенная выбить свои ключи из Г оши даже под угрозой смертной казни путём запихивания в меня морковных сырников.

Консьерж в подъезде дома великолепного Гоши, он же Гора, он же Жора. посмотрел на меня странно, но ничего не сказал. Видимо, указаний «держать и не пущщать» насчёт меня не поступало. Чудны дела твои, господи, но пути неисповедимы, ага. Понявшись на седьмой этаж, дверь налево, я достала ключ и аккуратненько вставила его в замочную скважину. Повернула так медленно и тихо, что могла бы претендовать на приз «Лучшая ниндзя Москвы». Вошла на цыпочках в тёмный коридор. Мельком удивилась, что нет света. Хотя. Гоша взрослый дядя, он может выйти в клуб, в магазин, лечь спать в совершенно детское время. Мне лучше быстренько найти свои ключики и так же незаметно удалиться.

Моя связка нашлась в мгновение ока — лежала себе на комодике в прихожей, с которого я свалила сумку, убегая в спешке. Тогда и ключи перепутала, ясен пень. Положив Гошины на место своих, хотела уйти, но что-то толкнуло проверить — дома Гоша или нет.

Не иначе как интуиция сработала.

Потому что Гоша был дома. Он лежал на полу — бывшем блестящем, а теперь матовом — в гостиной, между столом и диваном, скрючившись в позу младенца, и тихонечко трясся как в ознобе.

Глава 4. Сестра милосердия

Ох ты. Я замерла на пару секунд, а потом присела рядом с ним, потормошила за плечо:

— Георгий Асланович, с вами всё в порядке?

Кретинка, конечно, с ним всё в порядке, ага, а на полу, потому что хозяин, где хочет — там и валяется... Жаром-то так и несёт от него. Я положила руку на лоб Гоше и почти сразу отдёрнула её — температура не меньше сорока! Надо поставить градусник. Что ещё надо сделать? Я вскочила, поняла, что растерялась и всё позабыла. Так, стоп. Соберись, Янка! Сперва надо его поднять и положить на диван.

Легко сказать!

Сколько в нём килограмм? Все девяносто будет! А я не тяжеловес, а маленькая хрупкая девушка. Ладно, сейчас попробуем! Что там в физике говорили про рычаг?

Но, прикинув и так, и эдак, я решила отказаться от рычага. На диване лежало покрывало. Сдёрнув его, я расстелила плотную ткань на полу и аккуратно перекатила Гошу на неё. Тот ещё квест! Он ведь сопротивлялся! Хватал за руки, всё бормотал о каком -то контракте, о пункте пять алинеа два, что туда нужно внести исправления, чтобы не забыли.

— Внесём, внесём! Обязательно внесём, перепишем, не забудем, — сквозь зубы цедила я, ворочая большое тело. Да тут все сто пятьдесят кило! Говорят же, что бесчувственный человек тяжелеет!

Но я всё-таки справилась. Честь мне и хвала. Там подтянула, тут подтолкнула, и наконец Гоша уже лежит на диване. Теперь что? Надо найти ибупрофен и постараться скормить больному. Раздеть, насколько возможно. Давать пить. Вызвать врача. Позвонить маме Гоши.

Вот, с этого и нужно было начинать!

Где у Гоши мобильник? Я нашла на столе пафосный яблокофон и ткнула в экран. Запаролен. На что это я надеялась, интересно узнать? Присев к Гоше на диван, принялась перебирать — отпечаток какого именно пальца мой несостоявшийся начальничек поставил на сканер? Оказалось — среднего на правой руке. Очень похоже на Гошу, да: каждый раз показывать фак своему телефону.

Какие же неудобные эти айфоны! Всё у них не как в людских андроидах. Но я отыскала список контактов и принялась крутить его вниз, пытаясь найти что-нибудь вроде «мама», «мамуля» или, чем чёрт не шутит, «родительница». Но таковых в списке не оказалось. Не было ни папы, ни каких-либо упоминаний о братьях, сёстрах, тётях или бабушках. Одни имена, фамилии или просто обозначения буквами, не имеющими смысла.

— Что-то ты, Гошенька, своё семейство не обозначил, — пробормотала, внимательно вчитываясь в контакты с самого начала. — Тёрки у тебя с родителями?

Нет, мне, конечно, и дела нет до того, что там у мужчины с родственниками за проблемы, к тому же, мама с папой могут скрываться за рандомными именами. А это мне никак не помогает. Не останусь же я, в самом деле, лечить его!

По-хорошему, вообще стоит сейчас вызвать скорую и сдать Гошу с рук на руки в больницу. Пусть лечат, а мне надо искать работу. Да, именно так я и сделаю. Только отыщу в документах полис и паспорт, а то вдруг не заберут. Где-то я видела документы, когда убирала гостиную.

Лера-а-а...

Услышав протяжный стон за спиной, я перепугалась и обернулась. Гоша комкал судорожно сжатыми пальцами покрывало и звал какую-то Лерочку, но глаза его оставались закрытыми. Лера. Это ещё кто такая? А ведь я видела это имя в списке! Может, его девушка? Или жена? А вот сейчас ей и позвоним. Раз зовёт — надо звонить и пригласить. Она-то и займётся лечением Гошечки-картошечки!

Снова разблокировав телефон пальцем владельца, я скоренько нашла имя Лера в телефонной книжке и нажала на иконку вызова. Через несколько гудков моё ухо взрезал высокий женский голосок:

— Гешенька? Солнышко, ты в очень неподходящий момент! Я на переговорах, зайчик! Позвони мне попозже!

Я рявкнула в телефон:

— Это не Гешенька! — и уже спокойнее продолжила: — Ваше солнышко заболело! Пожалуйста, приезжайте к нему!

— А ты кто? — подозрительно спросила Лера.

Конь в пальто!

— Домработница, — соврала я. Собственно, совсем даже чуть-чуть соврала. Я бывшая домработница. Но не суть.

— Ну, вызови ему врача, что там надо... Купи лекарства. В общем, займись этим, мне действительно сейчас некогда! Всё, до встречи.

И она отключилась. Я отняла телефон от уха и удивлённо уставилась на экран с профилем Леры. Красивая инстаграмная дива. Бровки, губки, ресницы-опахала. Ясно, что такие за любимыми мужчинами не ухаживают, когда те заболеют. Даже не знаю, зачем я позвонила. Для очистки совести, не иначе.

— Ле-ера-а.

— Занята Лера, я за неё, — откликнулась, бросив взгляд на Г ошу. Он был весь красный, дышал тяжело и метался, словно искал что-то. Или кого-то. Нету Лерочки, нету. —

Сейчас я дам вам лекарство, и будет полегче.

Вздохнула и пошла искать ибупрофен.

Весёлый температурный вечер томно превратился в беспокойную ночь.

Я провела его в кресле, придвинутом поближе к дивану. Каждые полчаса просыпалась от беспокойной дрёмы и мерила температуру мужчине, который не так давно выгнал меня, не заплатив. Но, как хорошая девочка, я старалась об этом не думать. Чего уж там, на обиженных воду возят.

Температура вела себя, как капризная дамочка. То снижалась, заставляя меня радоваться, то снова подскакивала до тридцати девяти с половиной. Я давала попить чаю с мёдом, ругалась на Леру, которой пофиг, на Г ошу, который подхватил простуду или что там у него варилось в организме, потом снова давала чаю. Потом вспомнила про бабушкин метод лечения, который она не раз успешно применяла на всех членах семьи, и пошла искать спирт.

Раздеть Г ошу оказалось довольно-таки непростым делом. Благо галстук он снял, а вот рубашку не успел. Пришлось попотеть. Пока пуговички расстегнула, пока повытаскивала руки из рукавов (к концу этого процесса мне уже казалось, что у несостоявшегося босса как минимум пять рук) — взмокла, ей-богу! Налив в ладошку немного найденной в шкафу водки, принялась натирать грудь и плечи Гоши кругами. Интересно, сколько времени он проводит в своей качалке? Мышцы такие... Такие... Нехилые такие! Гладкие, упругие... Кожа, как у ребёнка! Неужели его ЗОЖ помогает лучше увлажняющих кремов?

Я и сама не заметила, как мои движения стали плавными и осторожными. Как будто украдкой ласкала его тело, боясь разбудить. Отдёрнув руки, шёпотом отругала сама себя:

— Дура набитая!

Завернула крышку на бутылке водки и села на диван. Лоб Гоши был ещё горячий, яичницу жарить можно... Подумав о еде, я ощутила полный рот слюны. Божечки, есть хочется как! Вот пойду и приготовлю себе яишенку, хоть подкреплюсь. Неизвестно, как пройдёт ночь.

Поглядывая на больного, я разбила четыре яйца в сковородку, бросила туда кусок масла и налила в чашку чая с мёдом. Пока яичница шкворчала, я намазала масла и на хлеб. Сыра в холодильнике не нашлось, видно, Гошечка его не употреблял. Сев за стол, отхлебнула чаю и глянула в окно. Как здесь всё по-другому, в Москве. Звёзд не видно, даже если небо чистое. Все звёзды вон в городе горят, светло, как днём. Дома ночью можно выйти во двор, поднять голову и утонуть взглядом в звёздах.

Поев, я снова измерила температуру. А похоже, народная медицина действует! И с лица уже не такой красный, и тридцать восемь — вполне прилично. Теперь больного можно и укрыть немножко, а мне — устроиться в кресле и немного поспать. Вот придвину кресло вплотную, чтобы Гоша не упал случайно, и закрою глаза.

Впрочем, уснуть сразу мне не удалось. Как только я начала проваливаться в бесконечную яму — вот-вот сон настигнет и унесёт с собой — меня схватили за руку горячими пальцами. Хриплый шёпот показался криком:

— Лера, Лерочка. Не уходи, останься со мной.

— Леры нет, — пробормотала я, пытаясь освободиться. — Я за неё.

— Иди ко мне.

— Вот ещё! — пропыхтела с усилием, но пальцы вцепились в запястье с утроенной силой. Блин, синяков мне понаставит!

— Ложись рядом, Лера, давай просто спать вместе.

— Да не хочу я с вами спать, — возмутилась. Но оторвать его клешню оказалось нереальным. Ещё и тянет, как рыбак сеть. Ну серьёзно! — Гоша, спите уже, блин.

— Лерочка, солнышко... Не уходи...

— О господи. — я сдалась. — Но тогда вы, как честный человек.

Фразу не закончила, испугавшись. Нет уж, не надо мне такого счастья! Жениться на мне не надо, ничего не надо! Ну, если только денег заплатить за уборку.

Перебравшись на диван, я постаралась отгородиться покрывалом, но мне не позволили. Властной рукой уложили голову на плечо, прижали к горячему телу так, что мурашки по коже поползли, а когда я попыталась сменить позу, ещё и обняли второй рукой за бедро, безошибочно нащупав его, точным движением закинули мою ногу на свои. Вот тут я перестала дышать.

В принципе, мой случай вполне можно охарактеризовать русской поговоркой «И хочется, и колется». Потому что лежать, обнимаясь с Гошей, было вполне себе приятно — я ведь мёрзну по ночам! Но морально-этический аспект дела мне нравился гораздо меньше. Обниматься с практически незнакомым человеком. это такое себе удовольствие. А ведь я спать собиралась. Как теперь уснуть?

Однако пролежав какое-то время в объятьях Гоши, я с удивлением обнаружила, что на дворе утро. И я на полу. И попа болит от поцелуя с бывшей блестящей, а теперь матовой плиткой. Зато Гоша развалился на весь диван в позе звезды. Ну конечно! Сбросил меня, а сам кайфует теперь! Потирая пятую точку, я поднялась, осторожно приложила ладонь к его лбу. Не пылает, просто жаром отдаёт, как натопленная с вечера печка в пять утра. Эх, доля моя женская. Можно уходить?

Нет. Ну как я уйду? Надо дождаться, пока Гоша проснётся, и проследить, чтобы он выпил таблетку и вызвал врача. А пока помою посуду и выпью кофе. Есть же в этом доме кофе?

Кофе в этом странном зожевском доме не оказалось. Только чай. Чая было всякого: зелёного, пуэра, белого, жасминного, брусничного, даже какого-то бурятского, но не нормального, чёрного, человеческого, сделанного из нормальных чёрных сушёных листьев чайного дерева. Пришлось заваривать то, что было, и мыть посуду, матерясь, ибо моющее средство пенилось из рук вон плохо. Ага, экологическое, значит, дерьмо.

— Лера-а-а.

Тяжкий вздох вырвался из моей груди. Боже, да дайте мне хоть чаю попить! Нет, фигушки!

— Лерочка.

— Леры нет, я за неё, — уже привычно ответила и глянула на Гошу. Он пытался сесть, пялясь на меня широко раскрытыми глазами. А потом сказал сипло:

— А ты что тут делаешь? Я же тебя уволил!

— А я вот такая неувольняемая! — повернувшись к нему, упёрла руки в бока. Что -то странное творится — он только-только перестал бредить, пришёл в себя и тут же начал меня бесить! — Мазохистка я. Люблю, когда меня гнобят и выгоняют!

Гоша хотел что-то сказать, но поморщился и с усилием глотнул. Какое счастье, ему больно говорить! Подумав такое, устыдилась. Ладно, ну его в пень, пусть живёт.

— Ключи я перепутала, — добавила, отворачиваясь к посуде. — Пришла вернуть и нашла вас в мелкой трясучке на полу. Пришлось лечить.

— Я не просил, — едва слышно ответил Г оша.

— Угу, у вас состояние было не то, чтобы просить. А ваша... кхм девушка приехать не смогла.

— Я что, звонил Лере? — пробормотал он и потянулся за телефоном, но руки его не слушались. А я сделала вид, что не вижу. Надо будет помощь — попросит.

— В общем, посуду я помыла, ключи свои сейчас заберу, а ваши на столике в прихожей лежат.

Вытерев руки о полотенце, подошла ближе, положила на стол найденные с вечера полис и договор с частной клиникой:

— А вы вызовите врача на дом. Такая температура — не шуточки.

— Да отлежусь, — проворчал он, не оставляя попыток достать свой яблокофон, лежавший на столике. С минуту я наблюдала за тщетными усилиями, потом мысленно покаялась за свой садизм и вложила смартфон в Гошину руку:

— Не отлежусь, а вызовите. Давайте, прямо сейчас, а я прослежу.

— Ерунда! — он мотнул головой и поморщился. — Это простуда, сама пройдёт.

— Слушайте, вы взрослый человек, а ведёте себя как ребёнок, — не в силах больше подавлять раздражение, бросила я и отобрала разблокированный Гошей телефон. — Я сама вызову. А вдруг это ангина? Вдруг надо принимать антибиотики?

— Я не пью антибиотики, это вредно для организма, — заявил Г оша сипло, как моряк-пропойца.

Фейспалм.

— Для организма особенно вредно болеть невылеченной ангиной, которая, между прочим, может перерасти в хронический тонзиллит, — набрала номер поликлиники. — А он, в свою очередь, даёт осложнения на суставы и на сердце. Алло? Девушка, я хочу вызвать врача на дом. Имя больного? Возников Георгий Асланович. Температура сорок вчера вечером и спутанное сознание. Ибупрофен давала, чай с мёдом. Горло? Сейчас спрошу. У вас горло болит? Глотать трудно? — спросила у Гоши, прикрыв микрофон ладонью. Гоша кивнул. Я сказала девушке из телефона: — Да, болит и трудно. Хорошо, будем ждать. Спасибо.

Я вернула смартфон хозяину и объявила:

— Через час будет врач, он как раз в вашем районе.

— Благодарю, можешь идти, — сухо ответил Гоша, откидываясь на диванную подушку.

Вам когда-нибудь говорили со злостью, что вы упёртый баран? Мне да, примерно миллион раз. А всё почему? Потому что когда кто-то что-то велит, приказывает, да ещё таким тоном... Я обычно топаю ногой и делаю ровненько наоборот.

Вот и сейчас я только хмыкнула и села в кресло, сложив ногу на ногу:

— Ну уж нет. Я врача дождусь. А то вы способны и на работу уехать!

— Не поеду на работу сегодня, — отказался Гоша. — Но мне надо в. ванную.

— Вставать нельзя! — подкинулась я, потому что он уже начал подниматься, старательно подтягиваясь на руках.

— Мне надо!

— Не надо вам никуда, лежите! Если надо, я вам мокрое полотенце принесу, оботрётесь. А врачу не привыкать!

— Мне надо в. другую ванную, — упрямо продолжил Гоша. А до меня наконец дошло:

— А-а-а. Тогда я вам помогу, опирайтесь на меня!

Он оказался тяжёлым даже в сознательном состоянии. И опирался на меня всем телом, а не только для равновесия. Я отвела его к туалету, стиснув зубы, чтобы не материться, но выдержала — гордость не позволила бы жаловаться. Даже дверь ему открыла и спросила подозрительно:

— Справитесь?

— Уж там мне точно не нужна помощь, — рявкнул Гоша и ввалился в туалет, рванув за собой дверь. Я только плечами пожала и сказала тихо:

— Ну, моё дело спросить.

Приложила ухо к щели, громко позвала:

— Георгий Асланович, у вас всё в порядке?

Ответом мне был долгий протяжный стон наслаждения, едва не заглушивший звук льющейся струи. Фыркнув беззвучно, я отвалилась от двери. Вот сейчас врач придёт, а я свалю. Галка, небось, подумала, что я загуляла с кавалером. Нет, хватит быть добренькой, сестру милосердия тут строить из себя! Всё равно Гошечка-картошечка не оценит. Но он, наверное, и подвиг в своё имя не оценил бы, максимум скривил бы губы критически.

Замок щёлкнул, и Гоша появился в двери — белый, как снег.

— Мне что-то... плохо... — сообщил и навалился на меня снова.

— Да ёжкин кот, — пропыхтела я, таща его из последних сил к дивану. — Говорила же, не надо вставать! Зря я вам вчера Скорую не вызвала!

— Не зря. Я предпочитаю частного врача, — пробормотал он и кулём свалился на диван. Я помогла ему прибрать ноги, накрыла пледом и ехидно заметила:

— Конечно, он же выпишет то, что скажете, и в попу будет дуть! А в больнице прокапают антибиотики и мнения вашего ценного не спросят!

— Я не понимаю, что ты тут делаешь, если я уже тебе сказал уходить?! — а вот теперь похоже и Гоша разозлился. Ну ничего, пусть побесится, ему полезно! ЗОЖник безэмоциональный!

В дверь позвонили, и я аж подпрыгнула от неожиданности. Звонок у Гоши был выдающийся: трель старинного дискового телефона. Такой дробно-металлический дрррррииииинь!

— Тьфу нафиг, — буркнула себе под нос и облегчённо вздохнула: — Это, наверное, врач пришёл. Быстро, однако!

И пошла открывать.

— Пусть бахилы наденет, — нёсся мне вслед голос умирающего лебедя по имени Г оша.

Глава 5. Ярость безработного берсерка

За дверью неожиданно оказалась девушка. Перво-наперво я подумала, что в Москве такие молодые врачи, а потом оценила её наряд и поняла, что это не доктор. Вряд ли доктора, даже частные и платные, носят сумочки Луи Виттон. И туфли на таких высоких каблуках вряд ли надевают на визиты.

Девушка грациозным жестом откинула длинные и прямые волосы за спину, сунула мне пакет из дорогого магазина и велела:

— Отнеси на кухню.

Потом процокала каблуками в прихожую, не снимая обуви, погляделась в зеркало, надула и без того пухлые губки и позвала знакомым голосом:

— Гешенька, солнышко! Как ты себя чувствуешь, дорогой?

Я глянула остолбенело на девушку, на пакет в руке и услышала голос Гоши:

— Ле-е-ерочка, ты пришла!

Прямо-таки увидела, как он расплылся в улыбке! Ах-ах, как это мимими! Если они сейчас обнимутся и поцелуются взасос, меня вырвет...

Признаюсь честно: я подглядывала. Гоша, конечно, парень хоть куда, но внешность у него простоватая. Симпатичный, ничего не скажешь, даже если полный ноль в общении. А Лерочка просто бомба. И фигурой, и личиком — она вполне может быть моделью. Ноги вон какие худые и подтянутые, ни капли жира, зато такое впечатление, что затянуты в колготки, даже блестят. А грудь явно сделанная, но выглядит как настоящая! Вообще, всё в ней похоже на настоящее, но вызывает сомнения. Даже волосы. Нарастила их, что ли?

— Нет-нет, зайчик мой! — Лерочка, склонившаяся над Гошей, быстро отпрянула, когда он потянулся поцеловать её. — Ты болен, я не хочу, чтобы ты меня заразил! У меня же переговоры, у меня репетиции всю неделю, выступления!

— Ну хорошо, хорошо, — протянул Гоша с глуповатой улыбкой на лице. — Садись, побудь со мной немного... Я что-то расклеился.

— Ты вызвал доктора?

Лерочка осталась стоять, оглянулась:

— Эй, как тебя там. Налей мне минеральной воды без газа!

«Эй как тебя там» меня ещё пока никто не называл. Даже Гоша. Но мне отчего -то стало любопытно, что же будет дальше. Поэтому я твёрдой походкой прошла на кухню, избегая -таки качать бёдрами, хотя и хотелось. Минеральная вода без газа, да не вопрос. Налью, подам, обслужу. Где я ещё такой цирк увижу?

— Так ты доктора вызвал на дом, солнышко? — повторила Лера, дуя губки, словно готовилась к селфи.

— Да, заинька, — промурлыкал Гоша сипло, как оборавшийся мартовский кот. — Он должен скоро прийти. Останешься, дождёшься его со мной?

— Ты что, котенька?! — ужаснулась Лерочка, снова отбросив непослушные пряди волос за спину. — Я же буквально на секундочку заскочила — увидеть тебя, поцеловать и бежать к парикмахеру!

Она глянула на меня и скривилась:

— Ты что, не знаешь, что подавать надо на подносе?

Я сунула ей в руку стакан воды и застыла рядом. Неа, не знаю. Я вообще тут не работаю, дамочка. Меня ваш зайчик уволил вчера.

Вслух я, конечно, ничего не сказала. Даже не потому, что боялась Леру. Просто Гошечку-картошечку расстраивать не хотелось, он же больной, мало ли, вдруг хуже станет.

— Геша, где ты нанимаешь такую дремучую прислугу?

Дёрнув плечиком, Лера принялась пить мелкими глоточками, а мой несостоявшийся начальник промямлил:

— В агентстве, Лерочка.

— Ну так расторгни договор с этим агентством, если оно не в силах подобрать тебе нормальную домработницу.

Гоша потёр ладонью горло и ответил:

Да, солнышко, я так и сделаю.

— Всё, зайчик, я побежала! Чмоки-чмоки, выздоравливай, я позвоню!

Она сделала эти самые «чмоки-чмоки» в воздух и, развернувшись на каблуках, заспешила к двери. Миг — и в квартире мы остались вдвоём. Гоша тяжко вздохнул. Божечки, он что, страдает по этой... фифе?

Я взвесила на руке пакет и спросила:

— Апельсин хотите?

— Что?

— Апельсин. Ваша. эм-м. девушка принесла.

— Хочу, — голосом капризного мальчика ответил Г оша.

— Вот и ешьте, — я сунула ему большой и яркий апельсин.

— А почистить? — нахмурился он.

— Так я, может, за вас и съем? — съязвила, помахивая пакетом.

— Издеваешься? Пользуешься тем, что я встать не могу?

— Что вы? Как можно?!

Он не поверил, да я и не старалась особо скрыть издёвку в голосе. Да-да, я дремучая, гадкая и совсем- совсем уволенная прислуга.

— Дай нож хотя бы, — сдался Гоша, вспомнив, что болеет и не может буквально ничего.

Это я могу. Это пожалуйста. Я даже тарелочку дам. Для шкурок. Лучше бы, конечно, тарелочкой по голове, но ладно, лежачего не бьют. Пусть пока живёт.

Второй звонок в дверь раздался, когда Гоша мужественно сражался с апельсиновой шкуркой, а я инспектировала шкафчики и холодильник на предмет сварить суп. Не сидеть же без дела!

— Если это доставка пиццы, я ему пиццу на голову надену, — пообещала кровожадно, направляясь к двери. Но это оказался врач. Дядечка средних лет, средней упитанности и усатости, в наглаженном белом халате и с чемоданчиком вежливо поздоровался и спросил приятным баритоном:

— Где больной?

— Больной на диване, — широким жестом я указала на Г ошу. Прямо картина маслом. Только не «Девочка с персиками», а «Мальчик с апельсином». Да-да, мальчик, ибо ментальный возраст там где-то возле отметки «8 лет».

Пока врач беседовал с больным, я заварила чай и сидела тихонечко на стуле в столовой и листала объявления о работе. Сейчас выдаст Г оше направление на анализы, рецепты, и я смогу считать свой гражданский долг выполненным. Смогу наконец вернуться домой,

помыться, переодеться и продолжать неблагодарное, но очень нужное дело — поиск работы.

— Откройте рот! Шире! Ещё шире, не бойтесь, я просто возьму мазок с миндалин.

— Ы-а-у-ы... — пожаловался Гоша.

— Ну-ну, ещё немного. Вот и всё! Теперь надо подождать пять минут.

А мне стало интересно, что это за манипуляции, где надо ждать. Подошла поближе:

— Это тест такой?

— Экспресс-тест на выявление стрептококка, — пояснил врач. — Чтобы понять, чем лечить. Но я почти уверен в результате по тому, что мне рассказал ваш муж.

— Он мне не муж, — фыркнула, разглядывая инсталляцию в виде пластиковой коробочки, из которой торчала полоска теста. — А это можно купить где-то?

— Конечно, в аптеках продаётся. Простите, я сказал, не подумав.

— Это моя домработница, — просипел Г оша.

— Угу, два раза, — подтвердила я, надеясь, что он поймёт по тону — ничего хорошего в будущем не ожидается.

Врач решил, наверное, сменить тему разговора и достал полосочку теста из раствора, воскликнул:

— Ну что же, господин Возников, как я и предполагал — стрептококковая ангина. Соблюдайте строгий постельный режим, больничный лист я выдам. Выпишу вам антибиотик и пастилки от боли.

Он уже взялся за бланк и написал имя больного, как Гоша вяло запротестовал:

— Не надо антибиотик, я не принимаю таблетки.

— А придётся, — веско сказал врач. — Полосканиями бактериальная ангина не лечится. И помните, что принимать лекарство необходимо курсом, а не прекращать, как только станет получше!

— Но я действительно предпочитаю лечиться народными средствами, — твёрдо просипел Гоша. — Антибиотик нарушает пищеварение и выводит из строя микрофлору кишечника.

На этом я икнула.

— Ничего страшного не случится, но, если вы хотите, я выпишу вам Линекс-форте, он поможет восстановить микрофлору.

— Опять таблетки, — стон Г оши можно было бы сравнить с плачем Ярославны. — От того и от этого. Может, сироп лучше? Я буду представлять, что это варенье.

— Георгий Асланович, вы ведёте себя, как маленький капризный мальчик, — я поставила на стол поднос с заваренным чаем и чашками. — Доктор, вы пьёте зелёный чай? С сахаром?

— Спасибо, без сахара. Выпишу-ка я вам ещё и Мирамистин. Будете полоскать горло три раза в день.

Мне показалось, что в голосе врача мелькнули мстительные нотки. Хотя нет, он же клятву Гиппократу давал... Но я понимала доктора. Ведь у него таких капризуль целый день пять раз в неделю.

— Выписывайте, выписывайте, он будет всё принимать, — уверила я врача. — Если надо, я ему в еду порошочек насыплю и с ложечки скормлю.

— Вот! Вот такой работник заслуживает премии! — восхитился врач. — Вы просто умница!

— Она у меня не работает, — сварливо заявил Гоша. — Я вчера её уволил.

— А зря, если позволите. Держите, девушка, рецепт. С вас три тысячи, Георгий Асланович.

— Яна, подай бумажник. Там, в пиджаке.

«Яна, подай бумажник, пожалуйста!» мысленно поправила я хама и пошла к вешалке.

Нет, домой я сегодня не скоро попаду. На Лерочку надежды никакой, придётся самой в аптеку топать и следить, чтобы больной принимал лекарства вовремя.

Когда, напившись чаю, врач ушёл, я взяла рецепт и натянула кроссовки:

— Дайте денег на лекарства. И купить кое-чего, а то холодильник пустой. Суп надо сварить, а то с больным горлом много морковки не наедитесь.

С сомнением глянув на меня, Г оша всё же выложил несколько купюр на стол и пробурчал:

— Я не настаиваю, можешь идти домой. Лера приедет и всё сделает.

— Да уж конечно, — ехидно ответила я. — Максимум способностей Леры — это апельсины притащить.

— Я бы попросил не отзываться о Лере в таком тоне.

— Да я вообще о ней не собираюсь отзываться, — пожав плечами, взяла с полочки ключи.

— Так, не вставайте, пейте чай, а я скоро буду.

И уже на улице подумала — немного запоздало — а зачем, собственно, я это делаю? Мне что, больше всех надо?

Согласно карте города, аптека нашлась буквально через несколько домов за углом. Купив все лекарства, я прихватила до кучи бутылочку йода. Будет горло полоскать, как мы все в детстве: соль, сода, йод. А потом зашла в Пятёрочку, которая занимала угол первого этажа

высотки напротив. Между делом, пока загружались странички с объявлениями о работе, я читала о питании больного ангиной. Есть протёртое, солёное, замороженное. Сварю суп-пюре и сделаю овощное суфле с фаршем, как маленькому. А потом — домой нафиг! Потому что у меня своя жизнь есть, а не только Гошечка-картошечка.

Припомнив правила, прописанные моим несостоявшимся клиентом, а теперь больным капризным ЗОЖником, посмотрела цены на так называемые «натуральные» продукты и пошла выбирать нормальный фарш. С ума можно сойти от таких цен... Непонятно, как Гоша ещё не разорился?

Когда я вернулась в квартиру, то ещё с порога услышала, как Гоша сипло и надрывно ругается по телефону.

— Нет! К чёртовой матери! Даже и не думай! Только после того, как вы меня закопаете!.. Никогда я не напечатаю его в серии, это даже не обсуждается!.. Ты прекрасно знаешь, почему. Это унылая тягомотина, а не боевое фэнтези!

О как! Мы и рычать умеем? Вот уж не думала. В зайчике проснулся тигриный рык. Точнее, сип! А ещё зайчик ослушался доктора и сел на диване. Вот это требует немедленного наказания. Отнять гаджеты и запретить включать телевизор!

Твёрдым шагом я прошла в комнату и отобрала у Гоши его яблочный смартфон. Сказала в микро с милой улыбкой:

— Извините, перезвоните завтра. До свидания.

Сбросив звонок, положила телефон на стол и указательным пальцем обличила:

— Вы сели! А сказано было — постельный режим!

— Яна, ты берега попутала, да? — возмутился Гоша. — Немедленно верни мне телефон, у меня важный разговор по работе!

— У вас ангина и больничный. Ложитесь и чтоб больше не вставали!

— Ты за кого себя принимаешь? Я сам знаю, что мне делать, — самоуверенно заявил Гоша, и мне пришлось сунуть ему пакет с лекарствами:

— Ради бога. Будьте любезны. Вот, принимайте в соответствии с назначением врача.

Тут я была уверена на все сто процентов — Гоша спасует и не выдержит умственного напряжения. Ни один мужчина, которых я знала, не был способен принимать все лекарства в срок и именно так, как было предписано. Всучив ему особо неразборчиво написанный рецепт, я понесла продукты в кухонную зону, украдкой подглядывая за Гошей. Присматривать надо обязательно, а то, например, папа один раз хотел выпить капли для носа.

Ловко почистив десяток картофелин, я поставила их вариться в большой кастрюле и обернулась, предупредив:

Это полоскание!

— А как им пользоваться? — с некоторой долей отчаянья в голосе спросил Гоша, вертя в руках флакон и насадку.

— Я вам обязательно расскажу и даже покажу, если будете слушаться! А пока поставьте на место, полоскание будет после еды.

— А это что? Антибиотики?

Рассмотрев коробочку в его руке, кивнула и добавила:

— А их принимают по... сколько?

— По одной таблетке?

— Не угадали, по две! Во время еды.

— Ну а это-то можно?

— Через два часа после антибиотика.

— Ты меня разыгрываешь! — отчего-то обиделся Гоша.

— Больно надо, — фыркнув, я выложила фарш в мисочку, разбив в него яйцо и посолив, принялась размешивать ложкой. — Сами разбирайтесь, если не верите.

— Не буду я разбираться, — ответил Гоша, и я услышала скрип дивана. — Я вообще завтра на работу поеду.

— Щас! — хмыкнула я. — Аж два раза поедете! Сказано было — постельный режим, значит, будете лежать и руководить по телефону.

Я повернулась к Гоше с ложкой в руке и уточнила:

— Один раз в день!

— А по какому праву. Нет, я не понял! Почему ты тут распоряжаешься? — вскипел он, как молоко в кастрюльке.

Я наморщила лоб, пристально глядя на занудного, противного, невоспитанного мужчину, сидящего с голым торсом и воинственным видом на диване посреди гостиной с матовым полом. Потом положила ложку в фарш и громко спросила сама себя:

— А действительно. Чего это я тут корячусь? Дел у меня других, что ли, нет, кроме как с вами нянчиться? У вас вон Лера есть. В случае чего, апельсинами можно прокормиться, там много витамина С.

Прикрутив огонь под картошкой, я вытерла руки о полотенечко и сложила миску с фаршем в холодильник, потом взяла свою сумку и пошла в коридор. Внутри бушевала ярость, звенела натянутая струна обиды. Не на Гошу, нет. На убогих не обижаются. На себя — да. Дура я. Надо было сразу сваливать утром. Так нет: доктора дождалась, посуду помыла, за лекарствами сбегала! Ну не лохушка ли?!

Нет, хватит. Пусть лечится или не лечится, он большой мальчик, хоть и косит под пятилетку. А я сначала подожду замуж выйти и своего ребёнка родить, вот его и буду воспитывать. Чужие детки-переростки мне без надобности!

— Яна! Вернись!

— Я на вас не работаю и, к счастью, не ваша девушка, так что командовать будете Лерочкой.

Наклонилась обуть кроссовок и услышала:

— Я тебя нанимаю.

Распрямилась.

— Что?

— Нанимаю. На работу. С зарплатой и должностными обязанностями. Ведь ты ищешь работу?

— Допустим, — ответила я, глядя прямо в его прекрасные восточные очи, прищуренные и внимательные. И даже подумала, что за такие глаза можно выдавать индульгенции...

— Я предлагаю тебе место личной помощницы. Персонального ассистента, если хочешь. На полный рабочий день и с отличным окладом. Соцпакет, медицинская страховка и премия по итогам года прилагаются.

— В чём подвох? — спросила, ибо понимала, что подвох точно есть.

— Я начинаю работать в шесть утра. Заканчиваю в двадцать три часа. Тебе лучше поселиться поблизости, чтобы быть в шаговой доступности даже ночью.

С ума сошёл. Да чтоб я согласилась продаться за зарплату и соцпакет в такое рабство?! Ни за что на свете! Быть под рукой у Гоши, видеть его. сколько там выходит? Мать моя бухгалтер, семнадцать часов в день?! Это не работа, это каторга! Ни за какие коврижки я не буду работать на Гошу даже курьером, не то что личным, так сказать, персональным рабом, то есть, ассистентом!

— Я согласна.

Дура, ой дура-а-а!

Глава 6. Рабство - тюрьма души

— Отлично, тогда сразу и приступай к своим обязанностям, — Гоша поудобнее устроился на диванной подушке и протянул руку: — Дай телефон, мне нужно позвонить на работу.

— Фигу с маслом, — невежливо отозвалась я. — Сначала трудовой договор.

Подпишем.

— Я вам не очень-то доверяю в свете вчерашних событий, — поджав губы, я села в кресло. — Мне за уборку не заплатили.

— Согласись, ты схалтурила!

— Неправда. Я очень старалась! И полы матовые лучше — глаза не режет, ну согласитесь же!

— А ужин?

— А чего у вас рис такой липучий? Как будто я рис никогда не варила! И пароварка — это зло. Самая лучшая курочка — тушёная. Я вам приготовлю, как только глотать нормально сможете.

— Я не ем тушёную курицу, там нет никаких полезных веществ! — возмутился Гоша, потирая горло. Я вздохнула:

— А вы давно ели просто еду, а не полезные вещества? Ладно, вернёмся к нашим баранам. Договор заключать будем?

— Ты невыносима, — застонал Гоша, откидываясь на подушку.

— Не только же вам быть невыносимым, — я пожала плечами.

— Дай телефон, я позвоню Лиде, она сделает договор и пришлёт с курьером. Довольна?

— Вполне. Но только Лиде позвоню я. А вы лежите и... вон хотя бы телик смотрите, вам работать нельзя.

— У тебя же ещё договора нет, не перетрудишься бесплатно? — фыркнул язвительно Гоша, и я изумлённо уставилась на него:

— Боже мой, да вы умеете шутить! Вот так неожиданность!

Он изобразил шикарный фейспалм и ойкнул от боли. Мужчины. Что с ними сделаешь? Ладно, пусть я пока официально не трудоустроена, сервирую ему стакан водички с таблеткой нурофена.

Дождавшись, когда Гоша выпьет таблетку, кривясь от попирания собственных принципов гигантской ногой фармацевтического бизнеса, я протянула ему телефон. Но, лишь только он обрадовался и разблокировал экран, я вероломно отобрала девайс и сунула вместо него пульт от телевизора:

— Всё, волноваться и работать вредно. Лежать смотреть телевизор.

— Если бы мне была нужна сторожевая собака, я купил бы питбуля, — проворчал Г оша, пытаясь встать, но, вероятно, закружилась голова, потому что он со стоном опустился обратно. А я торжествующе заметила:

— Питбуль не сторожевая собака. Да и не выжил бы он у вас.

Найдя в списке контактов имя Лиды, я нажала на иконку вызова. Секретарь ответила почти мгновенно:

— Георгий Асланович, что мне с Теплыниным делать? Он засел тут, хочет вас видеть, ничего не слушает, что делать-то? И из типографии звонили по поводу...

— Лида, это Яна, личная помощница Георгия Аслановича. Он заболел и в течение недели как минимум будет лежать дома, — быстро перебила я Лиду, пока она не выложила на меня все проблемы фирмы. — Будьте так добры и любезны во-первых: составить договор трудоустройства на имя Пчёлкиной Яны Сергеевны, остальные данные я впишу сама, во -вторых: собрать все текущие дела, которые требуют визы директора, и прислать их вместе с договором курьерской службой на домашний адрес Георгия Аслановича, и в-третьих: отправить на мэйл календарь директора на следующую неделю. Я составлю список дел неотложных и тех, которые необходимо перенести. Спасибо заранее, если есть вопросы, задавайте.

— А можно Георгия Аслановича? — пролепетала изумлённая женщина.

— Только на громкой связи и по делу, — строго предупредила я, включая громкоговоритель на телефоне. А потом повертела девайсом перед Гошей: — Это вас.

— Георгий Асланович? — напряжённым голосом спросила Лида, будто общалась со взятым в заложники. — Что с Теплыниным-то делать?

— Гони его вон, Лида! — сипло рявкнул Гоша. — И сделай всё, как сказала Яна. Да, и проследи, чтобы в моё отсутствие Катя с Кириллом не развалили издательство!

— Типография ещё.

— Лида, Кирилл справится со всеми текущими делами! Я пока не в силах. Всё.

Отключив громкую связь, я сказала секретарю тихо, чтобы Гоша не услышал:

— Дайте шефу поболеть и заодно отдохнуть. Спасибо.

— Мы ж без него как без рук, — простонала Лида. — Сейчас всё подготовлю и пришлю срочным курьером. До свидания.

Я положила телефон подальше от Гоши и проверила, что он смотрит по телевизору. Оказалось — какую-то передачу про живую и мёртвую еду.

— Вы что, есть хотите? — спросила с подозрением. — Это смотреть нельзя! Потом же вообще ничего есть не захочется!

— Он рассказывает про вред отрубей, — Г оша наклонился в сторону, чтобы я не заслоняла экран.

— А вот моя бабушка говорит, что вредно всё, чем злоупотребляешь, — я решительно отобрала у шефа пульт и защёлкала каналами. — И смотреть всякие передачи, где раскрывают фальшивые секреты, чтобы запустить или остановить продажи какого-то продукта, это вредно для здоровья.

Яна.

В голосе Гоши, хотя и сиплом, как у старого пирата с Тортуги, звенела сталь.

— Это недопустимо. Верни мне пульт.

— Щас ага. Бегу волосы назад.

Я взяла ноутбук и сунула Гоше:

— Пароль.

— Зачем?

— Будете смотреть корейские дорамы.

— Ты с ума сошла?!

— Шучу, шучу... Сейчас... Найду...

Я забила в браузере Ютюб, а в Ютюбе — Адская кухня. Пусть смотрит, как Гордон Рамзи орёт на поваров. Хоть отвлечётся от своей суперполезной еды.

— Не буду я это смотреть! — возмутился Гоша и схватился за горло.

— Болит, да? Вот молчите, смотрите и учитесь, как надо руководить, — фыркнула я, поставив ноут на столик так, чтобы Гоше было видно. Прибавила звука и под заставку передачи пошла готовить суп.

Суфле подходило в духовке, а жидкое пюре потихонечку варилось на маленьком огне, когда в дверь снова позвонили. Вытирая руки о передник, я пошла открывать, приметив, что Гоша задремал под крики супер-шефа. Вот и хорошо, пусть выздоравливает.

За дверью стоял молоденький мальчик с большой сумкой. Он спросил, сверившись со списком:

— Возников Георгий Асланович?

— Я — нет.

— Как это нет? — нервно спросил он.

— Я его личная помощница, — фыркнула. — Посыльный?

— Да, — он сделал строгие щщи и кивнул на дверь: — Документы покажите.

— Г осподи, да вот он, ваш Георгий Асланович, — я распахнула дверь пошире. — На диване лежит.

— Паспорт нужен, без паспорта не отдам.

Подивившись его воинственному виду боевого цыплёнка, я пошла к Гоше:

— Эй, просыпайтесь! Нужен ваш паспорт, а то не отдают документы!

Приоткрыв один глаз, Гоша просипел:

— В пиджаке...

И снова уснул. Не мужик, а лапочка, правда, только когда спит. Я достала из внутреннего кармана пиджака паспорт и понесла посыльному:

— Вот, довольны? Хватит этого, или сделать фотокопию всех страниц?

— Хватит, — пробурчал посыльный, сверяя имя, фамилию и дату рождения. Потом вручил мне крафтовый пакет и сунул ведомость: — Распишитесь. Спасибо, что пользуетесь услугой нашей компании. До свидания.

Когда он ушёл, я положила пакет на стол и выключила духовку. Суп тоже сняла с огня и укутала в два полотенца. Потом села гуглить квартиры на районе. Цены, конечно, побольше, чем в Южном Бутово, но в целом приемлемые. И метраж нормальный — не встроенный шкаф, а комната. Вот это надо запомнить, позвоню потом, когда подпишу договор. И заодно выбью аванс из Гоши, а то тут и залог надо платить, и сразу за месяц вперёд квартплату.

Да, надо ж будет позвонить хозяйке, чтобы уведомить её о своём переезде.

Звонок в дверь прервал мои размышления о предстоящих делах. Вздрогнув, я бросила взгляд на Гошу, но он не проснулся. Быстренько скользнула мимо дивана и побежала открывать. Интересно, кто на этот раз?

Оказалось, Гошу почтила своим вниманием Лерочка. Так мне показалось на первый взгляд. Потому что на второй взгляд девушка всё же от Леры отличалась. Волосы не такие длинные, скулы не такие острые и сиськи не пятого размера, а всего четвёртого. А в остальном — полная копия Лерочки. Тайваньская подделка, но очень хорошая.

— Здравствуйте, Георгий Асланович спит, — предупредила я тайваньскую подделку, но та вихрем влетела в прихожую, причитая тонким голоском:

— Гешенька, заболел, мой сладенький! Не волнуйся, зайчик, я мигом тебя вылечу!

— Девушка, вы что, охренели?! — рявкнула я, хватая за локоть. Тормоз сработал безупречно — гостья проскользила на каблуках, как на коньках по льду, красивый полукруг и оказалась лицом к лицу со мной. А я повторила: — Охренела так вламываться? Сказано: человек спит, отдыхает!

— Ты кто? — невежливо бросила Лера-не-Лера, вырвав локоть из моих цепких пальцев.

— Я личная помощница.

— А, прислуга. Иди завари чаю! Гешенька, солнышко!

— Да что ж такое?! — разозлилась я, загораживая ей дорогу. — Ты-то вообще кто такая?

Незнакомка встала в позу. Я сразу всё поняла. Где-то на просторах интернета однажды прочитала фразу: «Можно вывезти девушку из деревни, а вот деревню из девушки — никогда!» И теперь увидела данной сентенции живое подтверждение. Почти-Лера была, как и я, с периферии нашей большой и великой родины, но уже практически эволюционировала в москвичку. На лице у неё сиял не просто макияж, а целое скульптурирование. Брови соболиные, изящно нарисованные, тщательно прокрашенные. Одежда по моде, в согласии с брендами и трендами, и даже никаких леопардовых принтов. В общем, зачёт.

Но деревню в девушке беззастенчиво сдали унизанные кольцами пальцы и чуть согнутые коленки, а то ногам на каблуках тяжело...

Ну и эта поза. Мол, ты, грязь, ты чё там вякнула? Да я тя щас размажу по стенке, коза драная! И потом драка, таскание соперницы за волосы, макание макияжем в лужу и так далее, и тому подобное. Впрочем, не угрожающая поза, нет. Такая, пассивно -агрессивная, когда распушишь хвост — и уже сразу понятно, кто в доме хозяин, кто самая зачётная тёлка на районе и всё такое.

На мой вопрос я получила прелестный ответ (слава богу, без тыканья пальцем в лицо):

— Я, деточка, Гешина невеста. Попрошу это запомнить на будущее. Меня зовут Святослава, если это не слишком сложно выговорить! А теперь, деточка, пойди и сервируй для нас чай, понятно?

Я подняла брови и кивнула. Ага, понятно. Мне всё-о-о понятно! Опять я не в своё дело лезу, как будто мне больше всех надо. Пусть Гоша или, как они его зовут, Геша сам разбирается со своими бабами! А чаю эта тайваньская подделка не получит. Я не домработница.

Почти демонстративно прошла на своё место за кухонным столом и уткнулась в телефон, краем глаза подглядывая за Святославой. Чисто на всякий случай, чтобы не пропустить следующий тур выездного цирка с клоунами.

И не прогадала.

Гоша завозился, открыл ясны очи и вздрогнул. А потом протянул с досадой:

— Светка. Опять притащилась? Кто тебя пустил?

— Как кто? Консьерж, конечно! — Света надула и без того дутые пельмешком губы, присела на диванчик рядом с Гошей, потянулась к нему. Ой не целуй, не целуй, он заразный! Но Гоша сам отстранился и предупредил:

— Заболеешь!

— Тогда мы будем болеть вместе, Гешенька, — засюсюкала Света. — Я буду тебя лечить, а ты меня!

— Вообще-то я должен был быть на работе.

— А я там была! — жизнерадостно заявила она. — Твоя секретарша сказала, что ты дома отлёживаешься, вот я и приехала. Узнать, может быть, тебе чего -то нужно!

— Апельсинов, ага, — буркнула я под нос.

— Например, апельсинчиков... — продолжила Света, и я фыркнула, стараясь не рассмеяться. Гоша услышал и покачал головой. Потом ответил:

— Нет, ничего не надо, я пью таблетки, всё в порядке. Так что можешь бежать по своим интересным делам.

— Ге-е-ешенька, да мне неинтересные никакие дела! Я за тобой поухаживаю, зайчик мой!

— Света. Иди уже. За мной есть кому поухаживать.

Он повернулся ко мне и попросил:

— Яна, налей мне чаю.

«Яна, налей мне чаю, пожалуйста», — мысленно поправила я его и встала закипятить воду.

— Да я давно твоей прислуге велела, — скорчила обиженную гримаску Света, но я видела, что она злится. На меня. Ой, мамо, да я же спать по ночам перестану теперь! Всё думать буду: а вдруг ко мне придёт мстить Светочка? Снова фыркнула, но шумный чайник заглушил этот звук. И нет, пусть не надеется Свето-Слава, чая она не получит. Я работаю на Гошу, а он ясно выразился: чаю ему. И никому больше.

— Всё, Света. Иди. Мне работать надо, — подытожил Гоша, садясь. — Яна, документы принесли?

— Принесли, Георгий Асланович, — сладко пропела я. — Договор и всё такое.

Подала ему крафтовый конверт. Гоша распечатал его, не обращая внимания на томно вздыхающую Свету, вынул бумаги и принялся сосредоточенно изучать их. Как только эта тайваньская коза уберётся, отберу у него. Путь дальше болеет, как белый человек, но пока.

— Ваш чай, Георгий Асланович, — я была сама любезность, подавая ему на откопанном в кухне подносе дымящуюся чашку ароматного напитка. Света вякнула:

— А мне?

— Простите, не было команды, — вежливо ответила я.

— Иди, Света, — повторил Гоша рассеянно.

— Даже чаю не предложишь?

— Ты не любишь зелёный, а белого у меня нет.

Боже, я бы уже давно свалила и больше никогда не вернулась бы, честное слово! Но некоторым всё как с гуся вода!

— Ничего, я могу и зелёный... — она скривила губки. Однако Гоша меня прямо удивил. Он рявкнул:

— Света, изыди, мне работать надо!

Тут я поняла, что начальству нужна помощь. Вспомнив работу в магазине, подошла и нежно, но твёрдо взяла девушку под локоть:

— Спасибо за ваш визит, Георгий Асланович обязательно вам позвонит. А пока. Ему нужно принимать лекарства, так что попрошу вас удалиться.

Света забыковала, но я тоже не пальцем деланая. К тому же полы матовые, мне в носках легче, чем ей на каблуках! Гостья была с лёгкостью выдворена в коридор с напутствием, как и полагается воспитанной прислуге:

— Хорошего дня, Святослава!

Дверь я на всякий случай заперла. Мало ли. И вернулась в гостиную разогревать обед. Прошлась на цыпочках походкой пьяного кузнечика, негромко приговаривая:

— Ах ах, меня зовут Яносла-ава, надеюсь, не слишком трудно запо-омнить! Кто самая зачётная тёлочка на райо-оне? Конечно, я, де-еточка, как ты смеешь сомнева-аться?! Да я тебе па-асть порву, морга-алы выколю, на вышитые поду-ушечки порежу!

За спиной хмыкнули. Я обернулась. Гоша улыбался себе под нос, но заметив мой взгляд, надел серьёзную морду лица и сказал:

— Подпиши договор, Яна. И вызови курьера, нужно все документы отправить в фирму.

— Будет сделано, шеф! — я даже козырнула, а потом подумала, что это, наверное, уже слишком. Хотя. Ну как не козырять, если распоряжения отдаются тоном армейского командира?

— И переведи факс с китайского.

Я поставила на стол поднос с тарелкой супа:

— А вы, пожалуйста, пообедайте.

Особо я выделила слово «пожалуйста», и Гоша посмотрел на меня очень внимательно. Ну очень-очень внимательно. Но стыдно мне не стало, как он тайно надеялся. Я сгребла бумажки, нашла среди них свой трудовой договор и протянула руку за ручкой. Гоша вложил увесистый Паркер в мою ладонь, наши пальцы соприкоснулись. И я отчего -то смущённо отдёрнула кисть. Смутилась из-за собственного смущения. Села в кресло, злясь на покрасневшие щёки. Наморщила лоб, пытаясь прочитать первый пункт договора, но ничего не поняла. Внутри что-то лихорадочно сжималось и разжималось, но, какой это был орган, я не знала. Может, сердце, а может, душа, которой, говорят, не существует.

— Подписывай уже. Ты что, мне не доверяешь?

— Папа велел читать всё, что подписываю, — из вредности ответила я. — А то вдруг окажется, что это я вам платить должна.

Он хмыкнул и взял тарелку:

— Что это?

— Суп.

— Капитан Очевидность. Что в супе?

— Ваши любимые овощи. Ешьте и не выпендривайтесь!

— Надеюсь, ты брала только овощи без ГМО?

— Да-да, без ГМО, без пальмового масла и без консервантов, — буркнула я, отходя от неожиданного приступа смущения.

Он нахмурился, но проглотил первую ложку. Поморщился. Потом лицо его просветлело:

— Вроде бы ничего на вкус.

— Ничего? Серьёзно? — забеспокоилась я. — У вас нос забит? Атрофировались вкусовые рецепторы?

— Что такое опять?

— Ничего!

Гоша съел вторую ложку и кислым голосом сказал:

— Ладно, это вкусно.

— Ну вот! — обрадовалась я. — Ведь можете, когда хотите! Похвалить от вас не убудет!

— Курица была отвратная, между прочим!

— Она была вчера, а один раз не водолаз!

— Яна, подписывай договор, чтобы я мог начать тебя эксплуатировать! — фыркнул Гоша вроде как с возмущением, но я видела, что он смеётся.

А если человек смеётся над шуткой, значит, он не безнадёжен, правда?

Глава 7. Ночь, которую я заслужила

Слава богу, больше никто к Гоше не пожаловал до самого вечера. Я следила за больным по часам, чтобы он принял таблетку, прополоскал горло, выпил пробиотик... То и дело совала под мышку градусник, но температура не поднималась выше тридцати семи.

Гоша страдал.

Так страдать могут только больные мужчины, ей-богу. Ему были нужны влажные салфетки, антисептический гель для рук, пить, есть, а нет, не есть, потому что горло болит, ту таблеточку, которую надо рассасывать... И ноутбук! Надо работать! Некогда болеть! И никакие уговоры не помогали. В конце концов я позволила ему прочитать входящие мэйлы и отобрала девайс, чтобы не перетруждался. Однако не выдержала последовавшего за этим богохульством нытья, поэтому предложила компромисс. Гоша диктует, я печатаю. Он с радостью согласился.

И мы печатали.

А потом снова полоскание, печатанье, «отстань, я в туалет иду!»

Потом ужин. Ужин вообще достоин отдельной саги. В смысле, ужин приготовленный любой мало-мальски нормальной женщиной для Георгия Аслановича Возникова. После этого я зареклась вообще когда-нибудь готовить, если шеф находится в помещении. Оказывается, я не умею пассеровать овощи (без ГМО, консервантов и пальмового масла, оф кос), не умею их резать, да что там. Я даже их держать не умею правильно.

После такого самоуверенного заявления с трудом удержалась, чтобы не послать Гошу. готовить самому, но снова пожалела больного и пригрозила, что сделаю куриное филе в пароварке. Гоша слегка призадумался и притих. Видно, понял, что без меня умрёт с голода. Да и факс перевести будет некому.

Факс, кстати, я перевела.

Предложение дополнительного соглашения к договору об издании некой книги китайского автора, которая недавно была переведена на русский язык. Какой-то Чуан Чжен написал сагу о становлении юного мага. Слава богу, что книга уже переведена, а то Гоша подкинул бы мне, а я бы уснула на второй странице.

Когда мой больной шеф выпил последнюю таблетку за день, а на улицу за окном, оказывается, уже опустился вечер, я осмотрела гостиную и сказала:

— Ну, поеду-ка я домой, рабочий день закончился.

— Кто сказал такую гадость? — удивился Гоша. — Ты договор подписала? Ты видела там пункт про рабочий день?

— Я всё понимаю, но на коврике в прихожей ночевать не буду!

— Яна, ты не выглядишь собакой. Я поднимусь в спальню, а ты займёшь диван.

Гоша с кряхтением поднялся на ноги. Покачнулся от слабости, и пришлось метнуться поддержать. Ведь если упадёт, я снова не повторю вчерашний подвиг.

— Я сам, — буркнул Гоша. Подтолкнув его к лестнице, поддерживая за талию, я ответила:

— Угу, сам, конечно! Сами вы, Георгий Асланович, разве что ползком туда вползёте, да и то не уверена.

Восхождение было тяжёлым и долгим. На каждой второй ступеньке мы останавливались и отдыхали. Через пятнадцать минут лестница была покорена бесповоротно, и я подумала, что в спальне Гоша и останется до полного выздоровления. Или мне придётся срочно подкачивать мышцы.

Нет, нафиг, нафиг. Пусть лежит в мягкой кроватке и смотрит телик. И мешать не будет, придираться, как готовлю. А я по лесенке побегаю, мне не трудно.

Войдя в спальню, Гоша покрутил головой и выдохнул:

— Что ты тут натворила?

— Что, прости? — я подвела его к кровати и отпустила. Гоша упал на покрывало и застонал:

— Чем так пахнет?

Я принюхалась. Лимончиком пахнет. Средство для мытья окон. Зеркало протирала. Кстати, тоже очень большое, как в примерочной...

Поделилась этим секретом с Гошей. Он фыркнул, растянувшись звездой на кровати:

— Где ты нашла это средство с лимоном?

— Под раковиной.

— И там не было написано что-то вроде «природные компоненты»? Натуральный продукт?

— Не-а! Я даже обрадовалась, потому что эти ваши природные и натуральные — полное гэ! И нифига не моют и не чистят.

— Кого мне убить. — простонал он. — Наверное, предыдущую домработницу. Никогда больше не используй эту дрянь! У меня сейчас лёгкие порвёт от запаха!

— Господи, да я вам окно открою, — вздохнула я. — Под одеяло, живо!

— Яна, перестань командовать здесь! — возмутился Гоша, но одеялом накрылся. Пробурчал: — Ты мне не жена!

— Да? — съязвила я, распахнув раму. — А мне уже кажется, что да.

— Принеси мне ноутбук, я поработаю, — строгим голосом велел шеф. Видимо, решил утвердиться в роли начальника, чтобы я случайно чего не подумала. Я нашла пульт от небольшого телевизора, стоявшего в затейливом стеллаже, нажала на кнопку «пуск» и бросила аппарат на покрывало:

— Никакой работы! Смотреть телик, спать, выздоравливать!

— Яна, у меня через десять дней книжный салон в Париже, встречи с писателями, с издателями! Я не могу туда ехать, не подготовившись!

— Прежде чем куда-то ехать и болтать с издателями и писателями, нужно постараться их не заразить, — сказала я, с отвращением чувствуя, как превращаюсь в собственную маму. Она бы точно так же меня отчитала, если бы я собралась больная ехать на работу.

— По-моему, я поторопился, принимая тебя на работу.

— По-моему, вы вообще не осознаёте последствий этого преждевременного решения, — подколола его и прикрыла окно шторкой. — Через десять минут вернусь и закрою. Отдыхайте, Георгий Асланович.

За десять минут я успела прибраться в гостиной, помыть посуду и попробовать суфле. Когда поднялась в спальню, Гоша спал с открытым ртом и зажатым в руке пультом. Телевизор показывал музканал. На экране пела Лерочка.

Я застыла, глядя на эту неземную красоту с микрофоном. Нельзя не отметить, что она хороша. Клон, конечно, губы эти, волосы, завязанные в какой-то невообразимый узел на макушке... Сиськи торчком, ноги от ушей! Кривляется только слишком. Ну вот зря так... Не надо так. Впрочем, сейчас все кривляются более или менее. Кроме рокеров. Те на гитаре фигачат, им некогда по сцене скакать.

Господи, и почему мужики сохнут вот по таким девам? Их же, одинаковых таких, на каждом углу по десятку! Разве что у Гоши тяга к искусству. Да, скорее всего. Певица для властного миллионэра. Прямо название для любовного романа.

Тьфу!

Я выключила телевизор и глянула на шефа. Спит, как ребёнок. Температура, может, поднялась? Градусник надо поставить. Не, разбужу. Я аккуратно, будто с младенцем, поднесла ладонь к Г ошиному лбу, подождала. Жара нет, может, тридцать семь. Ну и слава богу.

— Бр, бр, — пробормотал Гоша и повернулся на бок, даже губами зачмокал. Прикрыв смешок ладонью, я попятилась. Какой он властный миллионер? Няшка он.

На цыпочках я спустилась в гостиную и огляделась. Вроде всё в порядке, поели, можно и поспать. Нет, до того, как я лягу спать, почитаю немного. У меня роман не дочитан, между прочим, французский.

Диван у Гоши оказался очень удобный. Устроившись на подушке и закутавшись в пушистый плед, я открыла приложение на телефоне и погрузилась в волшебный по своей простоте мир руральной Франции начала двадцатого века и мальчика Люсьена, младшего сына из семьи учителей.

Потом неожиданно для себя я оказалась в маленьком домике у реки, в маленькой спальне на втором этаже, где стоял огромный ручной работы шкаф, подаренный матушке Люсьена на свадьбу. С удивлением подумала — а что я тут делаю? Ведь читаю ж на диване у Гоши! Мать моя бухгалтер, я ж уснула!

Сев на диване, я поймала падающий мобильник уже в полёте и выдохнула. Ну нафиг такие сны. Я вообще скоро буду видеть их на разных языках. Встану и поем чего-нибудь лучше. Чего-нибудь жирного, вкуснючего и жутко калорийного.

Но ничего такого в холодильнике Гоши, конечно, не было. Ухватив пожевать кусочек сыра, я прикинула — сколько у меня денег в кошельке — и решила сходить в магазин на проспекте. Время ещё есть, он до полуночи работает.

Лёгким прогулочным шагом я пробежалась до ближайшего супермаркета. Глянула на цены и подумала, что у меня в глазах двоится. Вот сколько времени уже живу в Москве, а к ценам никак не привыкну. Мужественно выложив за тортик с чёрной смородиной чуть меньше тысячи рублей, я потопала обратно. Спать уже не хотелось — город затягивал меня. Огнями бесконечной подсветки, фонарями, фарами машин. Людей я не замечала. Люди мне были неинтересны. Вот дома, церковь, вывески — это да! А людей я и у себя в посёлке городского типа видела. И пьяных, как вот этот вот... Сидит на спинке лавочки, качается. Чего сидит, шёл бы домой уже. И ведь молодой какой, ну как так можно? Ещё немного — и упадёт, расшибётся. Может, вызвать скорую? Или кого надо вызывать? Полицию? Жалко, увезут в обезьянник.

Женщина, спешившая впереди меня, свернула к мужчине и потрясла его за плечо:

— Эй, парень, ты в порядке? Может, тебе скорую вызвать?

— Parlez-vous français, madame? — не поднимая головы, протянул он пьяным голосом. *Говорите ли вы по-французски, мадам?

— Понаехали тут, — покачала головой тётка и ушла дальше по улице. А мне стало смешно. В центре Москвы сидит пьяный француз, судя по произношению, парижанин, и пытается поговорить с кем-нибудь. Смех и грех. Как его угораздило приехать сюда без знания хотя бы зачатков русского и без переводчика?

— Je parle français, monsieur, — я подошла к нему и тронула за рукав куртки. — Voulez-vous de l’aide?

*Я говорю по-французски, мсьё. Вам помочь?

Он поднял голову и расплылся в очаровательной, совершенно невменяемой улыбке:

— Мадемуазель, мне послал вас бог, не иначе!

— Давайте я вызову вам такси, и вы поедете домой, — предложила я,

— А давайте лучше поедем в бар. как это тут называется? В клуб ! Ещё целая ночь впереди, мы можем танцевать!

— Да уж, вам только танцевать сейчас и не хватало, — пробормотала я, открывая приложение такси. — Адрес говорите.

— А я скажу! Скажу! Если вы дадите мне свой номер!

Промахнувшись пару раз, он поймал мою руку и запечатлел на ней галантный поцелуй. Смеясь, я заполнила заявку на такси, спросила:

— Адрес говори, тогда дам номер.

— Э, нет, так не пойдёт! Это нечестно!

— Зато эффективно. Ну же, живее!

Он назвал улицу и номер дома, я вбила адрес в заявку и отправила её. А потом глянула, что находится по этому адресу. Гостиница, понятно. Бизнесмен или турист?

— Как вас зовут, дорогая демуазель?

— Яна, — я потянула его за рукав. — Сядь по-человечески на скамью, а то упадёшь.

— Вы, русские, так легко переходите на ты, — пробормотал он, сползая по спинке. — Меня зовут Тео, очень приятно! Слушай, а может, ты поедешь со мной?

— Нет, не поеду, — фыркнула я. — У тебя деньги есть при себе?

— Зачем? — он нахмурился, глядя косо.

— Для такси!

Он похлопал по карманам куртки, вытащил смартфон, положил его на скамейку, туда же положил кошелёк и записную книжку, какие-то бумажки, но денег не нашёл. Я вздохнула. Впору пожалеть, что подошла. Но меня учили всегда помогать людям... Эх, Тео, бедный напившийся француз!

Мой телефон пиликнул сообщением. Оказывается, машина уже подъехала. Я огляделась

— вот и такси, стоит, ждёт. Подёргав Тео за рукав, сказала:

— Пошли, загружу тебя.

— Не надо меня грузить, — запротестовал он, но послушно поднялся, оставив всё своё добро на лавке. Фейспалм ходячий! Я собрала его манатки, рассовала по карманам и подтолкнула к такси. Когда Тео кулём свалился на заднее сиденье, я открыла переднюю дверку и сказала:

— Сколько наличными?

— Восемьсот рублей, — оглянувшись на пассажира, ответил водитель из бывшей союзной республики. Я покачала головой:

— А в приложении триста было!

— Так его ж из машины вытаскивать надо, а вдруг заблюёт? — сразу набычился таксист. Глянув на Тео, я зажмурилась, пытаясь решить дилемму, стоявшую передо мной. С одной стороны вроде и к Гоше надо, а с другой — жалко гостя нашей страны! Да и платить из своего кармана!

— Я тебе верну деньги, прекрасная Яна! — вякнул Тео сзади, и я решилась. Села на переднее сиденье и захлопнула дверцу:

Поехали.

Таксист скривился. Видимо, ему не понравилось моё вмешательство. Конечно, так бы срубил бабла в наглую, а теперь не получится. Потому что я сказала:

— За эти деньги подождёте меня и отвезёте обратно.

— Э, так не договоримся!

— Договоримся, я скрин приложения сделала и записываю разговор! Вот отошлю в твою фирму — потеряешь работу насовсем. И вообще в этом городе.

— Шайтан-баба, — пробурчал таксист, перестраиваясь.

Ага. А что поделать, жизнь такая. Не дарить же тебе, незнакомец из южных народов, пятьсот рублей за красивые глаза...

Мы подъехали к отелю минут через тридцать, когда я уже обдумала сто пятьдесят способов убийства себя, Тео и таксиста. А всё из-за злосчастного тортика! Сейчас бы спала спокойно на диванчике, так нет, мне надо приключения найти на свою пятую точку, иначе жизнь кажется пресной и скучной, да.

Вытащить тело пьяного француза из машины оказалось делом непростым. Но ничего невозможного не существует для человека с интеллектом, как говорила героиня известного фильма. И я подтвердила это на практике. Попыхтела, конечно, но справилась. В обнимку мы дошли до рецепшена, и я почти сердито спросила у администратора:

— Это ваш клиент?

— Откуда мне знать, — он пожал плечами. — Как мужчину зовут?

— Тьфу ты.

Я прислонила Тео к стойке, чтобы он не упал, и влезла из-под его руки. Нащупала в кармане портмоне и принялась искать в нём документы. А найдя, с выражением прочитала по слогам:

— Теофиль Моранж, во!

— Теофиль Мора-анж, — повторил администратор, глядя в экран компьютера. — Ага-а. Да, это наш постоялец.

— Ну тогда забирайте!

— Эм. Наша гостиница не оказывает услугу «Доведи до номера», — с ярко выраженной иронией возразил парень.

— Вы серьёзно?! — я глянула на него с возмущением, но поняла, что да, серьёзно. Вздохнула: — Хоть ключ дайте.

Администратор глянул на меня снисходительно и взял Тео за запястье, показав мне синий силиконовый браслет в форме часов:

— Ключ. Номер шестнадцать, второй этаж. Лифт направо.

Мне даже указали направление — вежливо и любезно. Чёрт бы их побрал! Но делать нечего. Подхватив Тео под мышку, я поволокла это безжизненное тело к лифту. С некоторыми перипетиями мы добрались до номера шестнадцать, предварительно ещё поискав его, ибо нумерация доставляла. Приложив запястье француза к электронному замку, я с облегчением услышала негромкий клик. Дверь открылась.

Номер был небольшим и сделан явно для поклонников Святого Патрика. Зелёные тона радовали глаз (нет). На последнем издыхании я дотащила тело Тео до кровати и сбросила на неё. Кровать скрипнула. Тео всхрапнул. Я застонала, держась за спину. Да чтоб я когда-нибудь ещё... Да никогда в жизни! И вообще. Всё, домой на диванчик! Главное, не забыть тортик. Как говорят французы: après l’effort le réconfort.

*Поговорка. После усилия — награда.

Но, конечно же, свежо предание, а верится с трудом. Никуда я не ушла. Как может нормальная девушка уйти, оставив мужчину спать на кровати одетому и обутому? Правильно, никак. Поэтому, почесав свою девичью честь и самолюбие, вернулась к Тео. Стащив один кроссовок, порадовалась, что передо мной не русское пьяное тело, потому что по личному опыту жизни с моим батюшкой знала — русское пьяное тело обычно воняет не только перегаром, но и грязными носками. От тела французского несло сладким алкоголем и парфюмом с ярко выраженной ноткой сандала. Ну, ещё совсем чуть-чуть — туалетом.

Второй кроссовок полетел рядом с первым на пол, я поколебалась и принялась стаскивать с Тео джинсы. Зачем? Мог бы прекрасно выспаться и в штанах. Но «Ordnung muss sein». Была бы пижамка, я бы Тео в неё облачила. Однако ограничилась джинсами, заодно совместив приятное с полезным — полюбовалась на ровные мускулистые и немного волосатые мужские ноги. Ладно, ладно, не только на ноги. Я же девочка, а мы по природе любопытны и любим оценивать, сравнивать, фантазировать. Вот я и нафантазировалась вволю.

Когда натягивала на Тео одеяло, он схватил меня за руку, притянул к себе и пробормотал:

— Chérie, reste avec moi.

— Нет, нет, chérie никак не может остаться, у неё много дел с другим дяденькой, который болеет, — тихо ответила я, пытаясь вырваться. Но Тео держал неожиданно крепко. — Да что ж такое, а?

Наугад пощекотала его под мышкой, и подействовало! Меня выпустили. Выдохнув, я рассмеялась. Какой же он няшный! Как большой и сильный плюшевый мишка. Даже пристаёт нестрашно .

Пошарив по ящикам стола, я нашла листок бумаги и ручку, написала по-французски: «Ты должен мне восемьсот рублей за такси. Можешь перекинуть на телефон. Ну, или позвонить. Яна». И свой номер оставила. Даже не знаю, зачем. Ясен пень, деньги вернуть, но не только. Что-то в парне было такое. Милое! Наши, русские мальчики другие. А этот трогательный и доверчивый.

Поправив под головой Тео подушку, я натянула одеяло ему на плечи, включила ночник, чтобы, если вдруг встанет ночью в туалет, не расшибся в темноте, и на цыпочках ушла, едва не забыв в номере тортик.

Таксист послушно ждал в машине, подпевая на своём языке какой -то витиеватой восточной песне, струившейся из магнитолы. Когда я села на пассажирское сиденье, бережно держа на весу торт, то услышала требовательное:

— Э, пятнадцать минут ожидание, слушай, по девять рублей минута, да?

— Да, да, поехали, а то и так...

Я мотнула головой, соглашаясь заранее на всё. Если вдруг Тео не позвонит, я к нему сама приду, адрес знаю. Так что деньги мне он вернёт, за это я не беспокоюсь.

Хорошо бы мой босс спал и не доставал.

Босс спал.

По крайней мере, когда я вошла в квартиру, везде было тихо и темно. Радуясь удаче, включила неяркие споты на кухонных шкафчиках, выложила торт на тарелку и поставила кипятить чайник. И, конечно, по закону жанра, как только я устроилась с заваренным чаем и кусочком торта на диванчике, как только раскрыла свою электронную книгу, как только приготовилась наслаждаться покоем и французской семейной сагой, на лестнице послышались шаркающие шаги, в гостиную спустился заспанный Гоша и спросил:

— А что это ты тут делаешь?

Глава 8. Дела семейные, дела идейные

— Грибы собираю, Георгий Асланович, — я показала ему кусочек торта и демонстративно откусила от него.

— В час ночи грибы в моей гостиной? — он нахмурился, а потом махнул рукой: — А, это шутка.

— Ну извините, вот, захотелось тортика.

— Спать, Яна, спать!

Это прозвучало с лёгкой ноткой мстительности, и я наморщила нос. Нет, в принципе, Гоша, конечно, прав. В час ночи жрать очень плохо для фигуры. Особенно тортик. Но так захотелось возразить, съязвить, уколоть. Непонятно почему! Наверное, просто потому что бесит до сих пор.

С сожалением глянула на кусок торта в руке, откусила от него добрый шмат и положила на тарелку:

— Хорошо, Георгий Асланович.

— Вот увидишь, если не есть на ночь — сон будет лёгким и приятным, — наставительным тоном добавил он и пошёл к холодильнику. Жрать, что ли, собрался? А нет, только бутылку воды вытащил. Холодную.

Я подхватилась:

— Нет-нет! Вам холодное нельзя!

И подсунула ему другую бутылку, которую предусмотрительно оставила на кухонной столешнице. Гоша скривился, хватаясь за горло:

— Да мне вообще ничего нельзя! Жить хоть можно?

— Жить можно, — разрешила я, укладывая ледяную бутылку обратно в холодильник.

— Яна! — он схватил меня за руку, и я подняла на босса удивлённый взгляд. Походу, Гоша и сам себе удивился, но молча, не дав мне опомниться, притянул к себе, впился губами в губы. Я застыла, не зная, как реагировать и реагировать ли вообще. А его язык раздвинул мои зубы, лаская, и у меня внутри всё перевернулось. Такое сильное чувство я испытала лишь однажды в жизни — когда на выпускном поцеловалась с Витькой Далиным... Но то когда было...

Так же неожиданно Гоша отстранился и нахмурился. Я машинально вытерла рот тыльной стороной ладони, ожидая продолжения. Поцелуй был хорош, но, если босс потащит меня в постель — получит скалкой по башке!

Босс не потащил. Он просто развернулся и пошёл обратно в спальню. От лестницы оглянулся и сказал как-то рассеянно:

— Пора спать, Яна.

Ага, я так и подумала. Странный он всё-таки. Вообще странный, на всю голову. Подождав, пока его шаги утихнут, я поставила остатки торта в холодильник, вымыла чашку и улеглась на свой диван. Усталость навалилась мгновенно, и я закачалась на волнах, засыпая. Последняя мысль на сегодня оказалась весьма дерзкой: если мне придётся выбирать между Тео и Гошей, кого я выберу?

С утра я проснулась на удивление бодрая и в хорошем настроении. Весеннее солнышко весело стучалось в окно, на столе журчал будильник моего телефона, а в голове отчего-то звучала немецкая песня, которую я когда-то давно разбирала на грамматику и лексику. Мотивчик такой — между мажором и минором, западающий в память. Поэтому, одевшись, я принялась за уборку, стараясь двигаться в такт играющей в голове мелодии. Даже напевать стала под нос.

Интересно, Гоша помнит, что поцеловал меня вчера?

Поскольку у босса был очень тихий и экологичный пылесос, я прошлась с ним по всей квартире, не поднимаясь в спальню. Потом почти час возилась с матовыми полами, пытаясь придать им блестящий вид. Получилось так себе, но я не расстроилась. Пусть не блестит, но у меня есть отмазка — я пыталась!

Интересно, Гоше понравилось целоваться со мной, или он с отвращением подумал: «Какая неумелая эта провинциалка!»?

В восемь на ноутбук стали приходить мэйлы. Каждый такой мэйл сопровождался лёгким перестуком уведомления. Личных не было, только по работе. Лида прислала список книг

на утверждение к печати, некий Павел — пространное предложение по поиску новых талантов, а бухгалтерия — отчёт по продажам за апрель. Гоша проснётся — поработаем. А пока надо придумать, что приготовить на обед, и выпить чая. Потянуть время. Не идти наверх. Очень хотелось горячего кофе с сахаром и сливками, но довольствоваться придётся чаем.

Мой тортик даже не подсох, и я с наслаждением доела вчерашний кусочек, запивая мятным отваром, который решила заварить для разнообразия. В девять тянуть с побудкой стало неприличным, я поставила завтрак Гоши на поднос, дополнила инсталляцию лекарствами и поднялась наверх.

— Георгий Асланович, просыпайтесь, время принимать таблетки!

Я отдёрнула шторы, открыла окно и обернулась. Гоша выполз из-под одеяла — помятый, будто три дня бухал, с отёкшими веками, лохматый. Протянул сонно:

— А сколько времени?

— Девять.

— Почему ты меня раньше не разбудила?! Мне работать надо!

Может, потому что не сильно стремилась видеть тебя после вчерашнего непонятного поцелуя?

— Подождёт ваша работа.

Я твёрдой рукой включила телевизор на новостной программе и присела на кровать:

— Сначала съешьте кусок тоста. Потом таблетку. Да-да, при мне.

— Не обращайся со мной, как с ребёнком, — строго предупредил Гоша. Я кивнула, мысленно ответив: а как ещё с тобой обращаться, если ты ведёшь себя как ребёнок? Проследила, чтобы таблетка была проглочена, и встала:

— Я пошла дальше убирать, а вы отдыхайте. Потом принесу мэйлы почитать.

— Держишь меня в чёрном теле, — пробормотал Гоша, переключая каналы.

— Для вашей же пользы.

Спустившись в гостиную, я натянула на руки резиновые перчатки и пошла драить туалет, раздумывая, когда лучше съездить за своими вещами. А ещё я то и дело вспоминала, какими мягкими были Гошины губы. Ругала себя за это, но никак не могла избавиться от воспоминаний. В этим думах меня и застал звонок в дверь.

Если это Лера, я отметелю её погаными перчатками по утиным губам.

Но за дверью стояла очень красивая, очень скромно, но элегантно одетая женщина Гошиных лет. Пронзительные чёрные глаза, искусно подведённые лайнером и выгодно оттенённые оттенками серого, пробежались по моей фигуре с ног до головы, женщина улыбнулась и спросила:

— Жора дома?

Так. Он теперь ещё и Жора! Он же Гора, он же Юра, он же Гога... Кто это? Ещё одна баба? Я ответила осторожно:

— Дома, но он болеет.

— Этот ЗОЖник ещё и болеть умеет? — рассмеялась женщина. — Ладно, если ты не возражаешь, я войду.

Пришлось посторониться. Женщина по-простому скинула лодочки на невысоком каблуке и пронесла себя до дивана, упала на него и выдохнула:

— Какие в вашей Москве пробки!

Я вежливо улыбнулась, стащила перчатки с рук и спросила:

— Чаю хотите?

Эта гостья мне понравилась. В ней не было жеманности Леры и колхоза Светы. Если это невеста босса, я на неё согласна.

— Чаю? Конечно, хочу!

Она заинтересованным взглядом снова обвела меня с пристрастием, улыбнулась, облокотившись на ручку дивана, прищурила красивые очи:

— А тебя как зовут?

— Яна, — включая чайник, ответила я.

— Очень приятно, а я Малика. Ты же не москвичка, верно?

— Нет, я с Алтайского края, — усмехнулась.

— Даже так? — удивилась она, а потом подняла брови и сказала воодушевлённо: — А ты знаешь, я рада, что у Жоры появилась ты.

Кажется, я даже икнула. Потом сообразила — наверное, она в восторге от того, что в доме есть домработница. И кивнула:

— Да, спасибо, а вот пока ещё не слишком рад, полагаю.

— Ничего, он скоро поймёт, как был неправ! — рассмеялась Малика. — Так. А чем он болеет?

— Ангиной, — кратко сообщила я, наливая вскипевшую воду в заварочный чайник. — Вы тут посидите, а я ему доложу.

И отправилась на второй этаж. Малика. Интересно всё же, кто она такая. Ведёт себя достойно, прилично, совершенно спокойно. Не быкует, как Светочка, не гламурит, как Лера. О, а может, Малика Гошина законная жена? Не зря же у моего босса отчество восточное. Может, ему жену подобрали родители? Может, там и любви никакой нет, просто соглашение сторон и свободный брак?

Ладно, меня это не касается, я домработница, нянька, личный секретарь. Я наёмный работник, мне нет никакого дела до Г ошиных амуров и семейных делишек.

— Георгий Асланович, к вам пришли, — сообщила я боссу, входя в спальню. Ну блин, ну что за мужик? Накрошил, как свинья, чай пролил, слава богу, только на поднос... А мне потом постель перетряхивать!

— Кто?

— Малика.

Гоша удивился. Нет, не удивился — изумился. Его красивые глаза с подводкой раскорячились чуть ли не на пол-лица, а брови взлетели так высоко, что мне стало за них страшно — вдруг вспорхнут и совсем улетят?

— Чего это она. В Москве? Что-то случилось?

— Я не знаю, но выглядит она спокойно.

Убрав поднос на столик, я оглядела комнату. Вроде чистенько. Спросила:

— Позвать её сюда?

— Я спущусь, — прокряхтел Гоша, выбираясь из кровати. — Сейчас умоюсь, зубы почищу.

— Сам? — поддела я его, наблюдая. В космос, конечно, не полетит, но держится на ногах уже увереннее.

— Сам, — ответил он и скрылся в ванной. Я постояла немного, ожидая бумса или стона о помощи, но не дождалась и принялась прибирать постель. Пришлось даже снять простыню и вытряхнуть её в окно, потому что крошек там было немерено. Только я закончила перестилать, Гоша появился в дверях и обеспокоенно спросил:

— Ты хотя бы предложила Малике чаю?

— Конечно, — осторожно ответила. — А что, не надо было?

— Надо, — буркнул Гоша. — Ладно, что у нас на обед? Если она останется, нужно что -то дитетическое, Малика не ест мясо вообще.

— Придумаю что-нибудь, — я подхватила поднос и критически оглядела Гошу: — А вы сами спуститесь? Или помочь?

Про себя подумала, что фиг ему, а не помощь, потому что ночью он распрекрасно ходил сам за ледяной водой. Ещё и целовал совершенно самостоятельно!

— Мы сами, — передразнил меня босс. — И не зови ты меня ради бога «Георгий Асланович»! И на ты переходи, потому что Малика не любит этих светских выкрутасов!

— Я постараюсь, — пробормотала. Странно всё это. Малика то, Малика сё, Малика не ест мясо, Малика не приемлет официоза... С другими бабами он так себя не вёл. Сюсюкал с Лерочкой, но не давал указаний, как себя вести. А Светку вообще выставил вон.

Точно жена. К Ванге не ходи.

Я сбежала по лестнице первой, пока Гоша пыхтел наверху, и сказала Малике:

— Георгий Ас. щас спустится.

— Эк ты его официально! — улыбнулась женщина, отрываясь от экрана телефона. — Спасибо, у тебя вкусный чай.

— Не за что. У меня и тортик есть, хотите?

— Давай на ты, Яна, по-европейски, — сказала она. — И тортик давай, если он не очень жирный.

— Вашей. твоей фигуре ничего не повредит, — совершенно искренне ответила я и пошла к холодильнику.

Гоша возник в гостиной, когда я поставила перед Маликой тарелочку с куском торта. И сказал удивлённо:

— Малика, ты же на вечной диете!

— Жорик! — обрадовалась гостья, вскочила, подошла к нему. — Живой!

— А что со мной будет?

— Яна сказала, что ты болеешь. Ты врача вызывал?

— Яна вызвала, — пробормотал Гоша, целуя Малику в щёку. — Осторожно, я заразный.

— А таблетки принимаешь?

— Принимаю, — ответил он, бросив непонятный взгляд на меня. От Малики это не ускользнула, и она усмехнулась:

— Тоже Яна даёт? Яна, да ты сокровище!

— Угу, — с удовольствием подтвердила я. Наконец кто -то оценил меня по достоинству! Пусть даже это жена моего босса, который ночью жарко поцеловал меня.

— Малика, а что ты тут делаешь? — спросил Гоша, опустившись на диван.

— Тут? Зашла тебя проведать.

— В Москве!

— А, я по делам фирмы. Ты же знаешь, папа хочет наладить поставки в страны СНГ, а ты ему помогать не хочешь.

— Солнце, у меня другой профиль, — отмахнулся Гоша. — Знаете же оба и всё равно дёргаете.

Она села рядом, отломила кусочек торта и сунула его в рот:

— Дела семейные, что ты хочешь!

Ого, семейные. Тесть у Гоши бизнесмен, крутотенюшки сплошные. Правильно говорят: деньги к деньгам. А всякие Свето-Леры — это для отдыха и для любовей...

Эх, Гоша, плохие мальчики, изменяющие жёнам, обычно попадают в ад.

— Яна, а давно вы с Жорой?

— Что? — не поняла, обернулась. Малика смотрела с улыбкой. Я открыла рот, но Гоша опередил меня:

— Недавно. Малика, не приставай к девушке!

— Да ладно тебе! Мне же интересно! Яна, ты научилась готовить его любимое блюдо?

— Это какое?

Мне стало любопытно. Моё любопытство сразу же удовлетворили:

— Лосось с киноа!

— Кино «А»? Что за фильм такой?

Гоша фыркнул, сдерживая смех, а Малика откровенно расхохоталась и, вытирая брызнувшие слёзы, воскликнула:

— Яна, ты чудо! Ты мне положительно нравишься! Жора, я звоню папе!

— Нет!

Гоша встал, опираясь на подлокотник, и подошёл ко мне. Малика уже весело говорила в динамик:

— Папуля, это я!.. Да, у Жорика!.. Да, есть новости!

— Ничему не удивляйся и подыгрывай! — тихо сказал мне Гоша. — Я приплачу.

— Папуля, включай видео! — Малика повернула телефон в нашу сторону, и мы оказались как два беззащитных кролика перед голодным волком. Волку было лет пятьдесят, был он грузен, краснолиц и седовлас. Сфокусировав взгляд, он зарокотал прокуренным голосом шкипера:

— О, вижу, вижу! Георгий, сын, выглядишь ты не очень! Заболел, небось, со своим этим зожем-хреножем? А это кто там с тобой рядом?

— Папа, это Жоркина новая девушка! — объявила Малика, и тут я точно икнула. Но Гоша сжал мой локоть и прошипел, пытаясь изобразить улыбку:

— Соглашайся со всем!

— Ага, да, я его девушка, — я даже ухитрилась помахать в камеру. — Здрасьте!

— И как девушку зовут?

— Папа, познакомься, это Яна, — голосом обречённого на смертную казнь сказал Гоша.

— Яна, это мой отец, Вадим Петрович Возников.

— А... э... как же отчество? — шёпотом спросила я. Гоша пихнул меня ногой:

— Я тебе потом объясню. Папа, у меня. у нас всё в порядке.

— Вижу, вижу. Надеюсь, ты не забыл про юбилей?

Я прямо всей кожей почувствовала, что Гоша забыл. Он покраснел, посерел, схватился за горло и замычал:

— Папа, мне надо . таблетки принимать!

— Иди лечись, сын! А на юбилей не приезжай без Яны, понял? — грозно сверкнул глазами Вадим Петрович. — Кстати, вы уже назначили дату свадьбы?

— Папа-а-а.

— Что папа? Хочу внуков понянчить успеть!

— А Малика на что? Её пинай!

— Малика вне игры, дорогой, — женщина улыбнулась из-за экрана и спросила: — Папа, ну что, ты доволен?

— Доволен, жду вас всех на юбилей.

Когда звонок завершился, я ничего не сказала. Я только посмотрела на Гошу — выразительно и настойчиво. Он растерянно улыбнулся и протянул:

— Чуть позже, Яна.

— Ну, вижу, что у тебя всё в порядке, братишка, — Малика встала, пряча телефон в сумку, и коснулась моей руки: — Прости, я не буду доедать торт, он восхитительный, но. Фигура!

— Я не обижусь, — ответила, пожав плечами.

— Когда будешь у нас в Ярославле, мы с тобой приготовим такой низкокалорийный торт

— пальчики оближешь!

У вас это семейное — любовь к полезной еде, — фыркнула я.

— Увидишь маму — поймёшь почему! — рассмеялась Малика. — Всё, дорогие, я вас целую и убегаю! Созвонимся.

Она упорхнула лёгкой походкой счастливого человека, и я кивнула сама себе:

— Ну что ж, думаю, нам предстоит серьёзный разговор.

— Может, сначала поработаем? — иронично предложил Гоша, но я помахала пальцем у него перед носом:

— Фигу. Сначала откровения! Чаю?

— Чаю, — махнул рукой Гоша и пошёл на диван. Посмотрел на тарелочку с тортом и вздохнул: — И мне кусок отрежь...

— Боже, да ты потрясён! Или мне продолжать звать тебя Георгий Асланович и на вы?

— Не надо.

— Предпочтения по уменьшительно-ласкательному?

— А. Как меня только не звали, — с усмешкой ответил Гоша. — Жора, Геша, Гоша.

— Ладно, будешь Гога! — подколола я его, став на столик две чашки и торт.

— Боже упаси!

— Это была шутка, — успокоила. — Ну, рассказывай.

Рассказ оказался коротким, но весьма увлекательным. В девяностом году Аслан и Айша приехали в Ярославль, спасаясь от преследования националистов. Год спустя у них родился мальчик, а ещё год спустя Аслан погиб под колёсами грузовика. Айша была беременна, и ей пришлось найти работу, чтобы обеспечить себя и детей. Тогда-то через сестру мужа соседки она и попала уборщицей к Вадиму Возникову, быстро разбогатевшему предпринимателю. Парень влюбился, женился, усыновил обоих детей Айши и дал им свою фамилию. А девушка настояла, чтобы отчество осталось от биологического отца, в память о хорошем муже и человеке.

Вадим Петрович Гошу и Малику всегда любил, как родных, воспитал, вырастил и дал хорошее образование. С их матерью живёт душа в душу скоро тридцать лет, в общем — не семья, а сплошной сахарный сироп. Ну и слава богу. Если бы не желание папы женить сына и нянчить внуков. А папе отказывать нельзя, у него уже был инфаркт.

— Гоша, а я тут при чём? — задала ему резонный вопрос. Гоша вздохнул:

— Да кто ж знал, что Малика заявится? До сих пор я как-то выкручивался, но теперь.

— Поезжай с Лерочкой, — фыркнула я.

— Папа не одобряет. Ему не нравится, что Лера певица.

— Кстати, весьма посредственная, — пробормотала я. Гоша услышал и гневно сверкнул восточными очами:

— Лера очень талантливая!

Я поперхнулась чаем — он у меня чуть носом не пошёл от смеха. Но воспитание не позволило ругаться с работодателем, поэтому я послушно кивнула:

— Конечно, как скажешь. Я современную попсу почти не слушаю.

— О, ты понравишься папе! У него дома коллекция пластинок Кобзона, Магомаева и Леонтьева с Пугачёвой.

— Я не намерена обманывать симпатичного дядечку, что собираюсь за тебя замуж!

— Яна! У меня нет выхода!

Гоша доел кусок торта и неприлично облизал пальцы. Потом запил чаем и тяжко вздохнул:

— Ну, ты же можешь притвориться на пару дней моей невестой? Да и время проведёшь отлично! Моя мама превосходно готовит, там дом с участком на берегу реки, свой сад, бассейн, баня!

Я подняла брови.

— Свежий воздух!

— Гоша! Обманывать нехорошо!

— Это не обман. Ну хорошо! Обман, но во благо!

— Благими намереньями, говорят, вымощена дорога в ад.

— Перестань! Съездим в Ярославль, отпразднуем юбилей, а потом поедем в Париж на книжную ярмарку. Кстати, у тебя есть загранпаспорт?

— Нет.

Меня пришибла новость, что Гоша собрался взять меня с собой в Париж. Во Францию! Пусть по работе, пусть на несколько дней, зато во Францию!

— Ничего, подадим заявление, съездим в Ярославль, как раз будет готово, когда вернёмся!

— Хорошо, но...

— Опять но!

— Загранпаспорт так быстро не сделают.

Для меня сделают.

Я в растерянности укусила ложку вместо тортика. И пробормотала:

— Ну, раз так... Я согласна.

Глава 9. Дела амурные, дела фигурные

Гоша болел до упора. Наверное, надеялся отмазаться от юбилея. Но загранпаспорт мне сделали в течение двух дней по большому блату. И визу обещали шлёпнуть в новый документ как раз к сроку вояжа в Париж. А пока.

Я узнала силу любви сестры к брату. Малика звонила каждый день утром и вечером, узнавала, как дела, как больной, не передумал ли он случайно порадовать папу своим визитом. Гоша заверял, что не передумал, а потом стонал, потому что ехать не хотел.

А когда отвертеться уже оказалось невозможным, одним прекрасным утром перед самым отъездом он проснулся и с хмурым лицом сказал мне за завтраком:

— У нас нет подарка папе.

— Купи. Доставка по Москве работает очень быстро!

— Да доставка не проблема. Я не знаю, что ему дарить.

Я удивилась. Глотнула горячего кофе, который купила сама себе, наморщила лоб:

— Ну. Это же твой отец, ты должен знать, что он любит.

Гоша шумно выдохнул:

— Собак он любит. И лошадей.

— Ха-ха! Купи ему щенка!

— У него три собаки в доме. Мама сказала — ещё одна собака придёт вместо неё.

— Ну тогда. Я не знаю. Он курит?

— Есть у него и Зиппо, и хьюмидор, и сигары коллекционные.

— Дорогой парфюм?

— Да всё у него есть!

Я задумчиво взяла телефон со стола и открыла браузер. Вбила в поисковую строку «что подарить мужчине, у которого всё есть».

Боже, неужели люди делают такие запросы? На экране светилось не меньше восьми страниц сайтов, где подсказывали, что подарить богатеям. Я открыла наугад первый и принялась читать, попутно предлагая:

— Сейф в виде книги?

— Малика на пятьдесят пять лет подарила, — флегматично ответила Гоша.

— Пепельница из яшмы?

^{— Две}.

— Часы?

— Восемь штук, включая Ролекс, и даже специальный шкафчик для хранения...

— О, а подставка для ручек? Есть такие, очень солидные!

Гоша только отмахнулся, из чего я поняла, что они с Маликой постоянно консультировались на подобных сайтах, чтобы найти подарок. Пролистав ещё пару страничек, я попала на интернет-магазин. И там наткнулась на интересный вид подарка. Почитала, прикинула и радостно воскликнула:

— Гоша, я нашла! Смотри!

— Что?

— Мох-целитель!

— Что за фигню ты откопала? — нахмурился Гоша, и я сунула ему телефон под нос:

— Смотри, какая прелесть! Во-первых, если на него прыскаешь водой, он распускается! А во-вторых, очищает воздух! Человеку в. сколько твоему отцу лет?

— Шестьдесят будет.

— В шестьдесят лет микробы вредны!

— Они в любом возрасте вредны, — пробормотал Гоша, пальцем проматывая страничку вниз. — Ну. Ничего такой сувенирчик. А побольше есть? А то он какой-то маленький, этот мох.

— Шестнадцать сантиметров мало, что ли?

— Мало.

Я вдруг рассмеялась, и Гоша настороженно глянул на меня:

— Чего ты?

— Вне контекста этот разговор может показаться пошлым.

— Не понял. А-а-а-а! — его щёки порозовели, я мне показалось, что Гоша смутился. Надеюсь, не принял на свой счёт? Или у него шестнадцать сантиметров?

Блин, что-то непрофессионально я себя веду. Кашлянув, сказала:

Извини.

— Ничего, — буркнул он. — Давай, найди что-нибудь посолиднее и покупаем.

— Посолиднее, — передразнила я его. — Как же, у нас же гигантизм в крови, у нас же если дача — так в три этажа, а не в два, если порода собак новая — так выше и ширше, чем соседские!

— Ты вещи собрала?

— Твои или свои? — подколола. Гоша отодвинул чашку и фыркнул:

— Твои! Свои я сам соберу! И уложи в сумку ноут, зарядку... И для телефона тоже зарядку не забудь!

— Будет сделано, шеф ! Номер карты дашь, или мне выдумывать?

Гоша кинул мне своё портмоне:

— Возьми Голд, только за доставку не плати, мы заедем в магазин!

— Как скажешь, — пробормотала я, доставая из кармашка золочёную карту и вбивая цифры в поле на сайте. — Доверчивый ты, Гоша.

Когда покупка была увековечена в недрах интернета электронным чеком, мой телефон завибрировал и показал экран входящего звонка. Номер был незнакомый, и я удивилась. Но ответила на звонок:

— Алло?

— Bonjour, — был мне ответ.

— Тео, — улыбнулась я и перешла на французский: — И тебе добрый день. Долго же ты собирался, прежде чем позвонить!

— Мне было неловко, и я искал способ вернуть тебе деньги бесконтактным способом, — смущённо сказал Тео. — Но не нашёл. Давай встретимся?

— Давай! Ой, нет, я сегодня уезжаю в Ярославль. Давай через два дня, ладно?

— По работе? Или навестить родных?

— По работе.

Тео хмыкнул, и тут спустился Гоша с элегантным чемоданом из твёрдой пластмассы:

— Яна, мой спортивный костюм в сушилке?

— Oui, — автоматически кивнула я и спохватилась: — То есть, да. Я вытащу и уложу.

— Это твой муж? — насторожился Тео в телефоне, и я ответила ему:

— Нет. То есть, non. Договоримся так: я вернусь и перезвоню тебе, хорошо?

— Хорошо, загадочная незнакомка Яна! — усмехнулся Тео. — Счастливого пути.

— Спасибо, — нервно бросила я и отключилась. Гоша смотрел с прищуром:

— Из посольства звонили?

— Нет, это... личное, — ответила я, встав. — Во сколько выезжаем?

— В одиннадцать. Заберём подарок и в путь, чтобы к обеду быть там.

Я посмотрела на часы — девять. Чудесно, есть время собраться. Пару дней назад я вырвалась из-под начальственного гнёта и привезла свои вещи с квартиры. Захватила даже любимую пуховую подушку, которую взяла в Москву из дома, потому что спать без неё не могла. Был у меня в сумке и стратегический запас — банка варенья из шишек.

Мама силой сунула в багаж, наверное, чтобы я с голода не умерла в этой вашей столице. Вот и пригодится — чем не подарок? А вкупе с деревцем из мха смотреться будет прелестно. Я сложила всё своё богатство в сумку, упаковала и Гошин спортивный костюм, поднялась в спальню, чтобы доложить о полной и непоправимой готовности к выезду, и услышала воркование моего босса и по совместительству фиктивного жениха.

— Лерочка, заинька, приезжай! У меня есть два часа до выезда, давай проведём их вместе!.. Ну, я понимаю, что у тебя много дел, но мы не увидимся до понедельника, приезжай, котенька.

Я только глаза закатила. Неправильная стратегия, уважаемый Гоша. Ох неправильная!

Котенька, скорее всего, культурно отказалась, потому что Гоша грустно повздыхал и сказал в телефон:

— Хорошо, солнышко, тогда встретимся, когда я вернусь, договорились?

И отключился. А потом заметил меня. Нахмурился:

— Ты подслушиваешь?

— Было бы что! — фыркнула я. — Сюсю, мими, приезжай, дорогая! Да она за нос тебя водит, вот и всё.

— Много ты понимаешь, — ледяным тоном отозвался Гоша. — У Леры очень много работы, она творческий человек!

— Ну ты тоже не бездельник, насколько я в курсе! А ещё, к тому же, и больной в данный момент! Я тебе говорю: ты зря сюсюкаешь, она к тебе очень ровно дышит.

— Между прочим, мы собираемся пожениться!

— А она об этом знает? — озаботилась я.

— Ну знаешь. Ты не имеешь никакого права обсуждать мои с Лерой отношения! Ты наёмный работник, и я плачу тебе зарплату!

— Угу, и к папе на юбилей везёшь, представив своей невестой.

— Это совсем другое дело, Яна! — строго возразил он. — Твоё время будет оплачено, не беспокойся.

— Да я-то не беспокоюсь.

Да-да, только кольнуло что-то в груди — обида, что ли? Я же всё для него... А он...

Э нет! Так не пойдёт! Я не собираюсь уподобляться своей матери и орать на отца: «Я тебе всю молодость отдала, а ты!» Наёмный работник? Хорошо. Ещё посмотрим, кто кого. Ещё посмотрим, на ком ты женишься, Гошечка-картошечка!

— Ты собрала вещи? Тогда давай поработаем до выезда.

— А ты легенду мне не хочешь сочинить? — спросила с иронией. — Или мне придётся импровизировать?

— Ты из какого города?

— Благовещенка.

— Пойдёт. Работаешь переводчиком, знаешь пять языков...

— Семь, — буркнула я.

— Ну, семь. Вот и всё.

— Где познакомились?

— Импровизируй.

— Ну смотри, ты сам разрешил, — фыркнула я от смеха. — Я же могу сказать, что в сексшопе!

— Яна, — Г оша укоризненно покачал головой.

— Ладно, уже пошутить нельзя.

Следу педантичному расписанию, составленному Гошей, мы выехали из дома ровно в пол-одиннадцатого, забрали в магазине уже упакованный подарок, который я пристроила на коленях, и по Ярославскому шоссе помчались в славный город Ярославль, малую родину Возниковых. Водил Гоша симпатичный седан ярко-красного цвета, выжимал из него намного больше, чем позволяли ПДД, а подвеска оказалась отличной, поэтому я сделала то, что делает половина пассажиров в дальней дороге — прислонилась к поясу безопасности и уснула.

Разбудил меня напряжённый голос Гоши:

— Яна, просыпайся, приехали.

— Уф, спится в твоей тачке как в гамаке!

А ты спала в гамаке?

Глупый вопрос.

Я потянулась, разминая затёкшие мышцы, и Гоша придержал пакет с деревцем мха:

— Эй, осторожнее!

— Слушай, не ворчи, а? Ты мне уже предъявляешь претензии, будто мы женаты двадцать лет!

Он бросил на меня дикий взгляд, который меня рассмешил. Блин, да тут непаханое поле для подколов! Похоже, я нехило развлекусь за эти два дня!

Подъехали мы к воротам участка, обнесённого кирпичным забором. За ним высился кирпичный же дом весёленького жёлтенького цвета. Вдоль дороги стояли припаркованные машины, и Гоша вздохнул:

— Ну-у-у, сегодня тут собрался весь город...

— Милая семейная вечеринка, — согласилась я, открыв дверцу. Гоша рявкнул:

— Сидеть!

— Что такое? — испугалась, а он с досадой пояснил:

— Ты же моя невеста, забыла? Я должен тебе открыть и помочь выйти!

— Уфти. Какие сложности!

— Не ной, — он вышел, обогнул капот машины и протянул мне руку: — И привыкай.

Да уж придётся. Выбравшись из машины, я огляделась и выдохнула:

— Какой воздух тут! Прямо как дома!

— Пошли, — Гоша потянул меня к калитке, подхватив громоздкий подарок. — Улыбайся и помалкивай пока.

— Как скажешь, босс, — проворчала, подчиняясь. Ничего, я своё ещё возьму.

У калитки нас встретила горничная в чёрном платье и белом переднике. С улыбкой сказала Гоше:

— Здравствуйте, Георгий Асланович, все будут так рады, что вы приехали! Особенно Вадим Петрович, он весь день вас вспоминал!

— Здравствуйте, Алёна, — ответил Г оша, перекладывая мою руку себе на локоть. — Спасибо. Где папа?

— В саду с гостями, проходите, пожалуйста. Подарок можете оставить в гостиной.

Дом родителей Гоши меня не впечатлил. В смысле он был, конечно, красивым, хорошо обставленным, светлым, но я представляла нечто более «дорохо-бахато». Никаких тебе позолоченных лепнин на потолке, никаких персидских ковров, даже завалящих кресел эпохи Луи Четырнадцатого не было! На фоне Гошиной квартиры в особняке Возникова я почувствовала себя, как в бабушкиной хрущёвке. Зато стол в гостиной был заставлен коробками в праздничных обёртках. Мы добавили в инсталляцию своё несчастное деревце со мхом, и Гоша кивнул на дверь:

— Ну, пошли в сад. Готова?

Я была готова. Я, можно сказать, рвалась в бой! И только усилием воли заставила себя держаться чуть позади Гоши. Даже улыбку вежливую надела на лицо.

— О-о-о, какие люди и без охраны!

Уже знакомый баритон пожилого, большого, но подтянутого седовласого мужчины заставил Гошу нервно вздрогнуть. Он тоже улыбнулся и спустился с крыльца, подвёл меня к отцу и представил:

— Яна, это мой папа, Вадим Петрович, папа, это Яна.

— Приятно, очень, — мне пожали руку, заглянули в глаза. — Как вам наш маленький городишко?

— Он гораздо больше и симпатичнее моего родного ПГТ, — ответила я Вадиму Петровичу. — С днём рожденья!

— Спасибо, деточка, спасибо. Жора, как ты?

— Полностью здоров. С днём рожденья, папа!

Отец и сын обнялись, а потом Вадим Петрович смахнул слезинку умиления и усмехнулся:

— Если честно, я не думал, что вы приедете.

Он обернулся к гостям, которые рассредоточились по всему саду группками, и громко сказал:

— Дорогие мои, самый лучший подарок на мой юбилей мне сделал сын! Он привёз в гости свою невесту!

Нам захлопали, вежливо переговариваясь и кивая, я не знала, куда девать руки, а Гоша протянул укоризненно:

— Ну папа-а...

— А ты не папай! — строго ответил Вадим Петрович. — Давайте-ка, проходите! Яна, шампанского?

— Спасибо, — не отказалась я. А Гоша ущипнул за бок и шепнул:

Не налегай!

Я демонстративно отпила глоток из предложенного мне бокала и сказала «будущему свёкру»:

— У вас тут так красиво! Сад какой замечательный!

— Это всё Жорина мама, у неё зелёная рука, — ответил Вадим Петрович. — Георгий, ты думаешь знакомить свою невесту с мамой?

— Папа, мы даже ещё войти не успели, — пробурчал Гоша, снова беря меня под локоть.

— Пойдём, Яна, поищем маму.

Мило улыбаясь гостям, он повёл меня вглубь сада, где слышались оживлённые женские голоса и звенела посуда. Я хотела пошутить про то, что ещё слишком рано знакомиться с мамой, но решила не баянить. Да и Гоша вон не в своей тарелке... Интересно, почему он себя так плохо чувствует дома? Загадка для супер-детектива Яны Пчёлкиной!

Один из уголков сада был отведён под столы. Вероятно, мама Гоши, женщина восточная, сочла бы ниже своего достоинства обращаться в сервис кейтеринга и всё приготовила сама. Столы, составленные буквой П, как на деревенских свадьбах, ломились от яств. Там было и мясо, и лепёшки, и какие-то пирожки, и ещё много всего, чего я не знала и никогда не видела. Сама мама — полная, как колобок, одетая в длинное свободное платье роскошного синего цвета с широкими рукавами и вышитым орнаментом по вороту и подолу — суетилась у стола рядом с Маликой и ещё двумя женщинами. Оглянувшись, она увидела моего босса и всплеснула руками:

— Сыночек! Ой, счастье-то какое! Приехал!

— Мамуль, ну вы что, сговорились, что ли? — рассмеялся Гоша, обнимая мать. — Разве мог я не приехать на папин юбилей?

— Да кто тебя разберёт в этой твоей Москве, что ты там думаешь?! — ворчливо отозвалась мама, отстранив его и хорошенько рассмотрев. — Малика сказала — ты болел?

— Болел, болел, всё уже в порядке, — отмахнулся Гоша и чмокнул её в щёку.

— А невеста где?

В голосе женщины послышались подозрительные нотки, и я шагнула вперёд, подняв руку, как в школе. В меня упёрся оценивающий взгляд красивых чёрных глаз. Теперь понятно, чьи у Гоши глазки — мамины. Тот же арабский разрез, те же длинные ресницы, та же яркая радужка.

— Мама, это Яна, Яна, это моя мама.

— Очень приятно, — я протянула руку, но, видимо, меня уже приняли в семью, потому что мама Гоши по-простому обняла меня и расцеловала в обе щеки:

— А мне-то как приятно, девочка моя! Зови меня по имени, если хочешь — Айша. Я не обижусь!

— Хорошо, — легко согласилась я и подумала: боже, какое счастье, что всё не по-настоящему! Иначе я, наверное, и слова не смогла бы сказать от волнения.

— А ну, скажи-ка мне, как на духу! — строго глянула на меня Айша, отстранив, поправив изящно обмотанный вокруг головы тюрбан. — Ты вегетарианка?

— Боже упаси, — удивилась я. Но женщина выдохнула с облегчением, приложив ладонь к сердцу:

— Слава Аллаху! Обрадовала, как есть обрадовала! Может, и Георгий за ум возьмётся с тобой рядом!

Меня пробивало на хи-хи, но я сдержалась, только покосилась на Гошу с улыбкой. Мой босс отчаянно фейспалмил, но его маме всё было нипочём:

— Я вижу, вижу, сыночек! Ты такой большой вырос, а так и не понял, что мама всегда права!

Малика улыбалась мне из укрытия и подмигивала обоими глазами. Я так и не поняла, с какой целью вся эта сигнализация. Потом спрошу.

— Ну привет, шурин!

Мы с Гошей одновременно обернулись. Молодой человек приятной наружности поднялся с качелей, стоявших поодаль от столов, и руки в карманы подошёл к Гоше. Тот протянул слегка насмешливо:

— Ну привет, зятёк.

Зять/шурин — это явно муж Малики. Правда, на мой вкус слишком молод для неё. Но о чужих вкусах не спорят. А между родственниками-то напряжение — вялотекущее, однако вполне заметное. Рукопожатием они обменялись. Как будто привычно померились силой рук. Гоше зять не нравится.

А тот протянул руку и мне:

— Ну, давай знакомиться. Я Денис.

— Яна, — сдержанно ответила я, пожав холодные пальцы. Денис растянул рот в улыбке:

— Готова влиться в это семейство? Ты не бойся, будем друг дружку поддерживать!

И он рассмеялся, а я кожей ощутила, как Гоше неприятно то, что говорит Денис. Поколебавшись несколько секунд, всё же ответила с такой же улыбкой:

— Надеюсь, поддерживать меня не придётся.

— Отшила так отшила! — припечатала подошедшая Малика. — Правильно, нечего тут коалиции за нашими спинами создавать!

Из сада раздался голос Вадима Петровича, прервав наш Версаль:

— Прошу, прошу, дорогие мои! Все к столу!

За столом я надеялась переговорить с Гошей, но не удалось. Пошли тосты — один за другим, гости вставали и говорили проникновенные речи. Из них я узнала, что Г ошин папа — настоящий благодетель для города, что он спонсирует на постоянной основе детский дом, собачий приют и две школы. А ещё он построил спортивную площадку в неблагополучном районе и открыл бесплатную спортивную секцию для мальчишек. Друзья Вадима Петровича всё говорили, говорили, а мы всё пили и пили, а Гошина мама мне всё подкладывала вкусняшек на тарелку... В общем, было ожидаемо скучно и чинно.

— Дорогой мой друг Вадик! — провозгласил очередной гость. — Позволь мне поднять этот бокал не только за тебя, но и за твою уважаемую жену! Айша Асламовна, не знаю, как тебе удалось вытерпеть этого медведя столько лет, но уверен, что это и есть настоящая любовь!

— Согласен, — бросив взгляд на смутившуюся от удовольствия жену, сказал Вадим Петрович. — Никогда я не стал бы тем, кто я сейчас, если бы не Айша, моя единственная любимая женщина!

— Как красиво, — шепнула я Гоше. Он с усмешкой приблизил свой бокал к моему:

— Да, с моих родителей можно писать картину об идеальной семье.

Не успели мы выпить за Гошину маму, как в саду появилась симпатичная темноволосая девушка моего возраста, державшая на руках лохматого чёрного щенка, перевязанного голубой ленточкой поперёк живота. Гостья уверенно прошла мимо столов прямо к Вадиму Петровичу и протянула ему подарок:

— Поздравляю вас с днём рождения! Надеюсь, я смогу остаться и отпраздновать вместе с вами, даже если не была приглашена?

— Спасибо, конечно, большое, — Г ошин отец поднялся, явно удивлённый этим появлением, взял щенка поудобнее, уточнил: — А вы кто?

— Я ваша дочь, — ответила девушка с милой улыбкой и добавила сладко: — Папа.

Глава 10. Увлекательный семейный вечер

Воцарившееся в саду молчание можно было сравнить только с затишьем перед бурей. Гости слегка обалдели, и я вполне их понимала. Айша нахмурила красиво подведённые брови. Гоша подавился куском помидора. А Вадим Петрович кашлянул:

— Я вас помню! Вы же ко мне на завод приходили. Журналистка!

— Журналистка, ага, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, поддакнула Айша.

— Да, я журналистка, — подтвердила девушка, улыбнувшись ещё шире. — Меня зовут Анжелика. Если хотите, я могу предоставить доказательства.

— Хочу.

Вадим Петрович сунул щенка Гоше и встал. Тот нахмурился, глядя на чёрное лохматое существо, которое рвалось облизать его лицо, и передал его мне. Потом сказал:

— Да, папа, надо посмотреть на доказательства.

Вадим Петрович поднял руки:

— Г ости дорогие, пейте, ешьте, мы скоренько!

И обратился к Анжелике:

— Прошу в мой кабинет.

— И я с вами, — поднялась его жена.

Малика с мужем тоже встали, готовые последовать за родителями, но Вадим Петрович остановил зятя движением руки:

— Только родные, извини, Денис.

Я решила даже не дёргаться и, обняв щенка, с удовольствием зачухала его по шее. Люблю собакевичей, которым нравится лизать людей! А этот и пахнет как-то сладко, весь такой няшный и весёлый...

Когда семейство Возниковых удалилось в дом, Денис подсел ко мне:

— Ну вот так. Видишь, нас за семью не считают.

— Вопросы крови решаются между своими, — я пожала плечами и, отбиваясь от щенка, взяла бокал. — А вы давно женаты?

— Да уже год как, — ответил Денис. — А вы давно с Жорой... это самое?

— Это самое?

— Ну, встречаетесь.

— Недавно, — коротко сказала я. — Слушай, а что мне с подарком-то делать?

— А пошли его представим остальным собакам, — предложил Денис. — Они сейчас заперты на заднем дворе.

— А можно?

— Почему нет?

Я пожала плечами. Г ости довольно обсуждали произошедший у них на глазах скандальчик и на нас с Денисом поглядывали. Видимо, им было интересно, что же мы думаем по этому поводу. Ну, я бы их разочаровала. Конечно, я не люблю измены. Мне они противны. Однако отца Гоши я не знала, поэтому его внебрачные связи мне были параллельны.

— Ладно, пошли.

Лучше уж с собаками пообщаться, чем сидеть и ловить любопытные взгляды.

В закутке на заднем дворе были заперты две печальные большие собаки. Большой серый алабай и лохматый рыжий колли. При виде их щенок завозился на руках, выворачиваясь, и я спустила его на траву. Он подбежал к штакетнику и ткнулся носом между деревяшек. Собаки неспешно подошли, колли заволновался, а алабай солидно наморщил лоб и шумно обнюхал новенького. Щенок заскулил, пытаясь добраться до сородичей, и Денис любезно подсадил его во дворик. Оказавшись внутри перед двумя взрослыми собаками, малыш немедленно плюхнулся на спину, открыв розовый плешивый животик, и завозил коротеньким хвостиком по траве. Алабай сунулся к нему, колли подлез сбоку, а я забеспокоилась:

— Они его не сожрут?

— Не должны, — беспечно отмахнулся Денис. — Лучше скажи, ты работаешь у Жоры на фирме?

— Я переводчик и личный ассистент. А ты?

— Я у Вадима Петровича исполнительный директор, — небрежно бросил он. — Практически правая рука.

— Поздравляю, — усмехнулась я. Ишь ты, правая рука... Интересно, почему Малика говорила, что она вне игры по внукам? Я уж было грешным делом подумала, что она лесбиянка, а тут нате вам: целый муж. Или может у Дениса живчиков не хватает? Ладно, меня это вообще никаким боком не касается, лучше понаблюдаю за щенком. Он мне напомнил нашего дворового пса, которого папа с некоторым уважением величал Остапом Ибрагимовичем. Ушлый был пёсель. Вот и этот — повалявшись на травке, он пошёл обследовать миски с водой и едой. Колли с алабаем заволновались, но кусать ребёнка не стали, только ходили кругами рядом и по очереди вздыхали.

— Слушай, а ты у Жоры живёшь?

На этот вопрос я не ответила. Только повернулась к Денису и выразительно глянула на него. Нет, ну что за бесцеремонность? Как будто мы давние друзья! И вообще, без Гоши я на такие вопросы отвечать всё равно не могу, мало ли какую он придумал для меня легенду.

— Кто щенка пустил к собакам?

Громогласный голос Вадима Петровича напугал меня до полусмерти, и я трусливо указала на Дениса. Тот пожал плечами:

— Ну не съедят же они его!

— Щенка вообще на карантин надо! — проворчал юбиляр и кивнул стоявшей неподалёку горничной: — Алёна, отнесите малыша на передний двор, пусть кто-нибудь за ним последит.

Проводив взглядом щенка, я подошла к Гоше, спросила тихонько:

— Ну, что там?

— Странная история, — ответил он, наклонившись ко мне. — Потом расскажу. Пошли праздновать дальше.

— А твоя мама...

— У неё разболелась голова.

Ну ещё бы. Хорошо, если Айша всю посуду не разбила в доме. Я бы разбила. О Гошину голову. Тьфу ты! Почему я о Гоше-то? О голову мужа, вот.

Ухватившись за локоть босса, я сказала мстительно:

— Голова не у неё должна болеть, а у твоего папы.

— Будь спокойна, вечер нам предстоит увлекательный!

Вечер проходил в штатном режиме. Хотя не мне судить, ведь я ещё никогда не праздновала в этом семействе никаких вечеров. Однако папа Гоши оказался властным руководителем и быстро успокоил язвивших гостей. Какой-то дядька с пузом и лысиной хитренько прищурился:

— А что, Вадим, где твоя новоявленная дочурка? Ты её не пригласил на семейное торжество? Не хорошо это как-то, не по-отцовски!

— Глебушка, а ты не беспокойся понапрасну, — отрезал хозяин с ласковой улыбкой, от которой я его сразу зауважала. — Я привык любые домыслы проверять.

— Да неужели ты не помнишь э-э-э... её маму?! — вступила и Глебушкина жена — по виду похожая на постаревшую Лерочку.

— Представь себе, не помню, — хозяин поднял бокал и провозгласил: — Давайте, если не возражаете, выпьем за моих детей, которых я воспитывал почти с рождения и которых люблю независимо от обстоятельств! Георгий, Малика, за вас, родные мои!

После этого вопросы о новоявленной дочке заглохли в зародыше, и веселье продолжилось. Я же заскучала. С каким удовольствием почитала бы сейчас книгу или послушала урок о японских тональных ударениях! Утешало меня только одно: Гоша тоже маялся. Так мы и маялись вдвоём на сим празднике жизни, пока некоторые гости не начали отпадать, вежливо прощаясь и уходя нетвёрдой походкой. Гошин отец провожал каждого до калитки и возвращался. А когда гостей больше не осталось, он вздохнул и вытер взмокший лоб:

— Ну, дети мои, теперь можно и отдохнуть!

— Папа, ты будешь подарки открывать? — Малика, помогавшая горничной собирать тарелки и бокалы, озабоченно сдвинула брови. Я спросила тихо:

— Тебе помочь?

Да не надо, Ян, отдыхай!

Не надо так не надо. Я принялась складывать тарелки друг в дружку, приняв вид отдыхающей. Вадим Петрович хмыкнул:

— Буду, но позже. Пойду проведаю маму.

Гоша допил свой сок и тоже встал:

— И я зайду к маме.

Я проводила его беспомощным взглядом и пожалела, что не могу броситься за боссом, умоляя не оставлять меня одну. Но придётся быть взрослой девочкой и мужественно выдержать посланные мне в этой поездке испытания в виде Малики.

Горничная вконец расстроилась и отобрала у меня тарелки, сложила на поднос:

— Ну где же это видано! Идите уже занимайтесь своими делами, позвольте мне делать мою работу!

Я пожала плечами, а Малика рассмеялась:

— Знакомься, это наша незаменимая Алёна! Она у нас служит уже... Сколько, Алёна?

— Да вы ещё в школу ходили, Малика Аслановна, — проворчала женщина. — А я вашу комнату убирала каждый день, потому что раскидывали шмотки куда попало!

— Ой, Алёна! Ну, вы вспомнили! Это ж когда было?

— И произвело на меня неизгладимое впечатление! — с достоинством припечатала Алёна и понесла гору тарелок в дом. Я усмехнулась:

— Эк она тебя.

— Это любя, — уверенно ответила Малика и взяла меня под локоток: — Пошли, раз нам не дают ничего делать, покажу тебе Жорину комнату.

— А.

— Мы с мамой подумали, что вы уже взрослые и не будете разыгрывать невинных овечек, поэтому не стали готовить для тебя гостевую комнату.

— Но.

— Ваш багаж уже перенесли туда, так что можешь сразу и обустроиться.

Чёрт. А ведь и правда. Мне придётся ночевать вместе с Гошей. Играть так играть по-настоящему, так? Или соврать Малике, что мы с её братом решили хранить целомудрие до свадьбы? Впрочем, тут и врать-то необязательно, сказать чистую правду — и всё.

— Малика, — позвала я её, чтобы отвлечь от темы. — А ты не волнуешься за маму? Ну, всё-таки эта Анжелика. Мне кажется, дело шито белыми нитками!

— Милая моя Яна! — улыбнулась Малика, приглашая меня на лестницу. — Я отлично знаю своих родителей. Мама — мудрейшая женщина, ведь она с востока! Да и папа... Не могу представить, чтобы он ей изменил. Они помирятся, это только вопрос времени. Ну, а если даже у папы была интрижка двадцать лет назад, так срок давности уже вышел. В общем, если ответить на твой вопрос: нет, за маму я не волнуюсь.

Она открыла дверь угловой комнаты и лукаво подмигнула:

— Волноваться нужно за папу! Ну, прошу!

Комната оказалась светлой, чистой и на удивление пустой. Кроме двуспальной кровати и большого платяного шкафа в ней не было мебели. Даже стола. Интересно, где Гоша делал уроки, когда учился в школе? Наши две сумки и портфель с ноутбуком стояли у кровати, застеленной красивым пэчворковым покрывалом. Шторы в цветочек и старинный советский ковёр с узбекским узором дополняли картину. Обернувшись, я заметила у окна массивное кресло. Вот на нём я и буду спать. Надеюсь, Гошечка-картошечка одолжит мне одеяло.

— Пустовато тут, да? — продолжила Малика. — Мой брат — сторонник минимализма в обстановке.

— Издеваешься? Тут не минимализм, тут бедность и нищета, — фыркнула я.

— Тц-тц, если ты собираешься за Жорку замуж — это минимализм! — предупредила меня Малика. — Так, тут ванная, полотенца я сменила утром, если что понадобится, проси Алёну. Ну, или меня!

— Я лучше тебя, — ответила искренне. — Как-то не привыкла иметь дело с прислугой.

— Привыкай!

Малика улыбнулась и стала похожей на Айшу:

— Ты думаешь, что мы этакие нувориши? Но это не так. Жоре, например, папа не дал ни рубля, чтобы начать дело, только советы дал, а остальное братишка всё сам, своими силами. А мне папа отказался платить за универ, когда я баллов недобрала, сказал: год поработаешь и позанимаешься, а потом поступишь на бесплатное.

— Круто он с вами, — пробормотала я.

— Круто, но справедливо.

Если честно, я бы на своих родителей смертельно обиделась в такой ситуации. Но Гоша вот не обиделся. Хотя. Кто его знает. Вот спрошу сегодня. И спрошу, почему ему так не нравится приезжать сюда.

— Ты хочешь отдохнуть, Яна?

— Да не то чтобы. — я огляделась и ощутила острое желание увидеть Гошу — единственного уже почти родного человека изо всей этой незнакомой компании.

— Тогда пошли на террасу пить кофе. Или ты не пьёшь кофе вечером?

— Я пью всё. И в любое время.

— Тогда пошли. Сами сварим, сами выпьем, ну, и потрещим о жизни.

Боже, только не это! Нет, Малика, конечно, классная, но трещать с ней о жизни... Она будет выспрашивать обо мне, о нашей с Гошей жизни вместе. А мне придётся изворачиваться и врать.

Но пришлось идти, и сделала я это чуть ли не через силу, будто на эшафот шла. Однако меня спасли мужчины Возниковы. В гостиной уже были Вадим Петрович и Гоша. Денис сидел у камина с большим дутым бокалом и потягивал из него коньяк. А хозяин дома распаковывал подарки. Мы с Маликой вошли как раз в тот момент, когда он открывал пакет с нашим моховым деревцем. Я затаила дыхание: интересно, понравится ли? Гоша бросил на меня короткий взгляд, и я поняла: он думает о том же. Любит папу.

— Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? — разрывая упаковку, приговаривал Вадим Петрович. — Ого! Денежное дерево, что ли? А чей это подарок?

— Мой, — ответил Гоша. — То есть. Наш.

Вадим Петрович оглянулся на меня, и я улыбнулась обезоруживающе:

— Это не денежное дерево. Это. говорят, для здоровья! А ещё оно расцветает. У вас есть разбрызгиватель?

— Это что такое?

— Для воды, папа, — Малика шагнула назад и крикнула в проём: — Алёна, где мамина пшикалка для цветов?

Через несколько секунд мне вручили разбрызгиватель, полный воды, и я, внутренне перекрестившись, попшикала из носика на мох, посаженный на затейливую корягу в виде дерева. Видео на сайте интернет-магазина было красивым, а вот как это работает в реале.

— Ну нифи. ничего себе! — Малика даже рот раскрыла. — Папа, глянь, какая прелесть!

Мох и правда распустился, раскрыл все свои меленькие листочки — медленно, как будто не решаясь — впитал воду, позеленел. В гостиной запахло дождливым днём и мокрым лесом. Вадим Петрович кивнул:

— Да-а-а, необычно!

— В общем, мох ест пыль и выделяет целебные вещества, — сказала я. — Надо поставить там, где вы проводите больше всего времени.

— В спальне! — подал голос Денис от камина. Малика укоризненно глянула на мужа и возразила:

— В кабинете на заводе, папа! Там вредной пыли полно!

— Отличная идея, — похвалил её Вадим Петрович. — В понедельник с собой возьму! А дай-ка мне пшикалку...

Он отобрал у меня разбрызгиватель и с детским восторгом опрыскал оставшиеся кусочки мха, глядя, как они оживают на глазах.

— Ну, спасибо, дети! Замечательный подарок! И запах какой — словно в лесу оказался. Я в детстве любил по осени за грибами ходить. Вот так же там пахло!

— Нам в радость, папа, — Гоша хлопнул его по спине. — Ну, всё посмотрел? Тогда я поднимусь к себе, приму душ и завалюсь спать. Устал что-то.

Я бросила на него всполошённый взгляд, но босс словно забыл о моём присутствии. Он чмокнул папу в щёку, пробормотал:

— С днём рождения, — и ушёл по лестнице на второй этаж.

Малика картинно шлёпнула ладонями по бёдрам:

— Нет, ну гляньте на него! Вот бирюк! Яну забыл!

— Устал же, — я пожала плечами. — А мы хотели выпить кофе.

— Добрая ты, Яна, — фыркнула Малика. — Папа, ты таблетки выпил?

— Выпил, выпил, — пробурчал Вадим Петрович, поднимая деревце. — Пойду маме покажу.

— Как она?

— Дуется.

— Ну, подуется и перестанет, — махнула рукой Малика. — День, ты с нами кофе пить или остаёшься с коньяком?

— Мне и тут неплохо, — усмехнулся Денис. — А вы поболтайте между вами, девочками. Потом я приду за тобой и утащу в свою пещеру.

Малика со смехом стрельнула глазами на мужа и потащила меня на кухню. А я заметила, как Денис смотрит на меня. Неприятно смотрит. Не разобрать, как именно, но холодок по спине пробежал. Я отогнала это ощущение подальше и села напротив Малики за кухонным столом. Алёна, бросив на нас долгий подозрительный взгляд, принялась без слов и указаний варить кофе.

Сначала меня подробно выспросили, откуда я, из какого города, из какой семьи, из какой школы, в какой детсад ходила. А потом, когда я, вся на нервах, готовилась к вопросам о том, как познакомилась с Гошей и что он ест в постели, и в каком месте у него родинка на жопе, Малика сказала словно между делом:

— Свадьбу лучше всего праздновать в Ярославле. Например, на Соляном острове, там очень миленько, романтично! Много гостей с твоей стороны будет? Ну, родители, конечно, братья, бабушки, дедушки? Ладно, пусть десять человек! И от нас двадцать -тридцать, зависит... Или, может, вы хотели отпраздновать с бОльшим размахом? Тогда есть итальянский ресторан. Там и двести человек можно вместить!

Я даже не нашлась, что ответить. Спрятавшись за чашкой кофе, прокашляла невнятно:

— Ага, ага.

— Платье, я считаю, нужно заказать! Как ты думаешь?

— Ну.

— Свадьба — это же один раз и на всю жизнь, правда? И отпраздновать нужно так, чтобы остались воспоминания приятные, чтобы всё с шиком! Ты согласна?

— Ну. да.

— Яна! Я тебе удивляюсь! Как будто и не о твоей свадьбе говорим!

Малика выглядела шокированной. А я вымученно улыбнулась:

— Я просто. Ну, мы с Гошей ещё не думали об этом. Мы так мало знакомы!

— Ой, я тебя умоляю! — Малика рассмеялась. — Бери-хватай! Не ошибёшься! Я знаю своего брата, он добрый, умный и не жадный! Почти, как папа, но не такой суровый. За Жоркой будешь, как за каменной стеной.

— Обещаю тебе, что очень хорошо подумаю и с ним поговорю, — наконец развеселилась и я. А чего грустить, когда так усиленно сватают за собственного босса, с которым у меня полнейшее непонимание. Обязательно поговорю с Гошей на эту тему, пусть сестрице скажет своё веское слово.

— Ладно, я вижу, что тебе не терпится присоединиться к ненаглядному! Завтра у нас будет целый день, на речку сходим, позагораем, договорились?

— Не вопрос, — ответила я, допила кофе и сбежала.

А в спальне меня ждал сюрприз в виде спящего Г оши. Чисто вымытый, розовый и безмятежный, он дрых — в том кресле, которое я присмотрела для себя.

Глава 11. Воскресенье

Я мылась в душе, ожесточённо тёрлась гель-душем, снова и снова, и не могла избавиться от мыслей о своём великолепном боссе. Спал он так крепко, что не услышал, как я вошла. А покрывало, которым он замотался с ног до головы, сползло. Видения голого торса, ноги, высунувшейся до пола, покрытой тёмными волосками, расслабленной и небрежно опирающейся пяткой о паркет, волновали практически против воли. Я не хотела думать о Гоше. Не хотела!

Но думала.

Зачем мне это? Зачем мне вечно недовольный мужик, которому не угодишь? Зачем мне мужик, который млеет от насквозь искусственной певички с такими длинными ногтями, что непонятно, как она в туалете подтирается? Зачем, господи? И я старательно думала о квартире, которую смогу купить, если не сорвусь и не напишу заявление по собственному желанию. О деньгах, которые я получу в конце месяца. О том, как маме напишу письмо — торжествующее, с приложенными к нему купюрами...

Но дальше мыться было уже неприлично. Вдруг скажут, что я нарочно воду лью?

Поэтому я долго вытиралась, долго расчёсывала волосы и то заплетала косичку на ночь, то расплетала. А когда вышла из ванной и скользнула в кровать, оказалось, что из кровати отличный обзор на кресло со спящим Гошей. Отвернулась от него с неожиданной злостью — ну как он смеет занимать мои мысли? — и принялась шёпотом повторять японские цифры, на втором круге сравнивая их с китайскими, а на третьем — с китайскими и немецкими. Раньше мне никогда не требовалось больше трёх кругов.

В эту ночь я повторила цифры на всех языках, которые знала.

А потом мне снилась свадьба.

Я стояла в чёрном платье с очаровательными рюшечками рядом с Г ошей в ослепительно белом костюме. В руках у меня был букет чёрных розочек, а все гости, среди которых я заметила семейство Возниковых в полном составе, включая Анжелику, были, наоборот, в кислотно-розовых нарядах. Католический пастор (?) с благостной улыбкой осенил нас крестом и сладко сказал: «Разрешаю вам заниматься любовью!»

На этом мой сон прервался самым пакостным образом: я проснулась от грохота.

Вскочила, села в кровати, пытаясь рассмотреть что-нибудь в тёмной комнате. И рассмотрела.

— Ох ты господи. Гоша! Ты в порядке?

Он банально свалился с кресла!

Я выбралась из-под одеяла и прошлёпала босыми ногами до босса, присела рядом:

— Живой? Ударился?

— Ох. Немного, — Гоша поднялся с пола, потирая бок, опёрся на мою руку и глянул в глаза всполошённо: — А ты чего не спишь?

— Здрасьте приехали! — проворчала, подтолкнув его к кровати. — Разбудил, когда падал!

— Извини.

— Да ладно!

— Я не думал, что кресло такое маленькое.

— А нефиг было вырастать таким большим! — мой голос отчего-то дрогнул. Может быть, оттого что мы оба были без штанов? Это обстоятельство заставило меня покраснеть. Теперь даже на каких-нибудь переговорах в серьёзной бизнес-компании я всегда буду вспоминать Гошины волосатые ноги!

Чёрт, можно ли как-то развидеть это? Забыть навсегда? Сейчас бы села в машину и уехала в Москву. Если бы могла...

— А куда ты меня толкаешь? — поинтересовался Гоша, зевая. Я ответила почти зло:

— На кровать.

— Яна, мы с тобой. Ты же помнишь, что только играешь мою невесту?

— Да ты издеваешься надо мной, да? — вскипела я. — Конечно, помню! И кстати, утром у нас будет небольшой, но серьёзный разговор про свадьбу и твою сестру! А пока иди спать на кровать, потому что я прекрасно помещусь на кресле!

— Нет-нет, я не могу позволить тебе спать в кресле, — он развернулся на сто восемьдесят и схватил меня за руки. Я принялась вырываться. Так мы и пыхтели посредине комнаты, борясь друг с другом, пока не осознали полный дебилизм ситуации и не замерли, глаза в глаза. В голове мелькнула мысль спросонья: «Если он опять меня поцелует, я затащу его в постель сама!»

И он, помедлив, наклонился, коснулся губами моих губ, а руки скользнули по плечам, щекоча и лаская, зарылись в волосы, сгребая их на затылок, запрокидывая голову назад. Губы стали жадными и властными, но я не отдалась им, как любят писать в любовных романах. Я захватила власть сама, приподнялась на цыпочки, чтобы не упустить ни миллиметра, чтобы получить всё, что хочу, и чтобы Гоша не вздумал меня оттолкнуть.

Он не оттолкнул.

Он обнял меня за спину, поднял в воздух и плавно опустил на кровать. И мы потерялись в простынях, запутались в одеяле, яростно ища друг друга и упиваясь этой борьбой.

А когда я, уставшая и довольная, засыпала, устроившись в сгибе его локтя, ещё одна гениальная мысль посетила меня. Теперь я самая настоящая секретарша, которая спит с боссом.

Утром меня разбудили собаки. Они лаяли во дворе — настойчиво, как кукарекающие петухи. Гоша вытянул руку из-под моей шеи и протянул недовольно:

— Ну что там случилось. Неужели никого нет, чтобы собак утихомирить?

— А сколько времени? — спросила я будничным тоном и только потом осознала, рядом с кем лежу. Господи боже мой! Я провела ночь с Гошей! Рука сама потянулась за одеялом, чтобы прикрыться, отделиться, больше не чувствовать жаркое бедро рядом со своим. Но меня уведомили:

— Девять. Пора завтракать.

— Тебе завтрак в постель? — не удержалась я от ехидства. — Или спустимся в столовую?

— А ты принесёшь? — прищурился он, и на щеках появились ямочки. Моё сердце возмущённо стукнуло в грудь — ну нельзя быть красивым таким, как мне с ним себя вести теперь? Гоша придвинулся ближе и обнял меня, шепнул перед тем, как поцеловать:

— А, подождёт завтрак.

Но я сломала всю романтику о колено, выскользнув из его объятий, потянув одеяло на себя:

— Нет-нет, не стоит злоупотреблять гостеприимством твоих родителей! Завтрак — это очень важно!

— Яна, вернись, — застонал обманутый в своих ожиданиях Гоша, но я была непреклонна. Нашла джинсы и принялась за акробатику — натянуть их на себя и не показать боссу голое тело. Господи, конечно, я дура, ведь он его целую ночь видел! Ну и пусть, а теперь шиш. Хватит. Как будто я чурбан бесчувственный! Ему просто секс, а мне теперь жить с ощущением, что меня используют по полной программе!

— Георгий Асланович, то, что произошло между нами, больше не должно происходить,

— забормотала, застёгивая ширинку. — Я очень извиняюсь за своё непрофессиональное поведение, в будущем подобных ситуаций не повторится.

— Твою дивизию, Яна, о чём ты?

Он приподнялся на локте и с интересом посмотрел на меня. Я смутилась:

— Вообще-то вы... ты... чёрт! Ты сам вчера сказал, что мы притворяемся, а вот это вот всё на притворство не похоже!

Гоша покачал головой и одним резким рывком притянул меня к себе, опрокинув обратно на кровать. Я взвизгнула, отбиваясь, забарахталась, сдавленно протестуя:

— Вообще-то ты собирался жениться на Лере!

— Она далеко, — пробормотал Гоша, ища застёжку на джинсах. А я взбрыкнула:

— Ну уж нет! Так не пойдёт!

Освободившись из-под тяжёлого тела, вскочила и отбежала к окну:

— Я тебе не запасной аэродром! Я на тебя работаю ассистентом, а не ночной грелкой!

— Яна, откуда такая пошлость? — удивился он, ничуть не смутившись. Впрочем, я могу ошибаться, и в глазах его промелькнуло какое-то странное выражение. Словно он понимал, что я права, но ведь никогда же не признается в этом! Я дёрнула плечом, натянула майку на грудь и ответила с лёгким оттенком мстительности в голосе:

— С Алтая мы, университетов не кончали, самоучки мы.

Откинув одеяло, Гоша встал, и я снова узрела его в полном мужском достоинстве, покраснела, опустила взгляд. И услышала:

— Не знаю, что на меня нашло. Но признайся, этой ночью тебе было хорошо, ведь так? Нет, я сплю и вижу сон!

Он извинился?

Ну, почти извинился... Типа того. Мне-то было хорошо, но вот теперь мне плохо. Я не знаю, как мы сможем дальше работать вместе и не думать о сексе. Не представляю, как он будет звонить своей Лерочке и сюсюкать в телефон зайчиков и котиков... А я всё это непотребство буду слушать. Бр-р-р! Нет, точно нет!

— Гоша, давай сразу проясним все спорные моменты, — решительно ответила. — У нас с тобой. романтические отношения?

— Не начинай, — пробормотал он.

— Конечно, я начну! Потому что романтические отношения сразу с двумя женщинами — это не комильфо. Это приравнивается к измене. То есть, я прекрасно понимаю, что ты изменяешь Лере со мной, и не хочу быть причастна к. разрушению вашей идиллии!

Гоша шагнул ко мне, но я выставила руки перед собой:

— Стой! Сначала ответь!

— Яна. Ты мне.

Он замолчал с мучительным выражением лица, и я прищурилась:

— Что?

— Ты мне нравишься, — выдавил, словно под страхом смертной казни.

Мой звонкий фейспалм услышали, наверное, в Москве.

— Гоша, что за пятый класс?

— Я запутался, — беспомощно признался он.

— Ничего, — кровожадно пообещала я. — Я тебя распутаю. Вот только ты оденешься — и сразу распутаю!

Он подумал и решил возмутиться:

— Это похоже на угрозу!

— Это и есть угроза. И не пустая. Ты меня знаешь, — осеклась — знакомы-то мы без году неделя, но добавила: — Изучил уже. Надеюсь.

— Изучил, — усмехнулся Гоша, подняв свои брюки. — На свою голову.

— А я предупреждала.

— Предупреждала она.

Пока одевались, умывались, молчали. Потом, когда я уже собралась выйти из комнаты, взявшись за ручку, Гоша остановил меня. Его пальцы показались мне холодными, как лёд, а в глазах застыла упрямая чертовинка — та самая, что появлялась, когда я ему перечила. Я всмотрелась в тёмные маслины, окружённые веером умопомрачительных ресниц, и вдруг пожалела, что на свете в принципе существует некая Лера. Если бы её не было, мы смогли бы пожениться по-настоящему...

Ну скажи, скажи, что ты влюбился, скажи, что я важна для тебя!

— Ведь ты доиграешь свою роль до конца? — спросил Гоша тихо.

Первым рефлексом было найти что-нибудь поувесистей. Но, к сожалению, поблизости не было ничего, кроме дверной ручки, а её пока вывинтишь. Поэтому я только вздёрнула нос, старательно делая вид, что никаких таких мыслей в моей дурной башке не было, и ответила:

— Куда ж я денусь с подводной лодки?!

Когда мы спустились в гостиную, там было пусто и чисто. Ни следа вчерашнего праздника. Гоша кивнул на сад:

— Наверное, они кофе пьют в беседке, пошли посмотрим.

И даже под ручку меня взял, чтобы наше поведение больше походило на влюблённую парочку, чем на босса и подчинённую. Мать моя женщина, если бы вы знали, как мне хотелось в этот момент повиснуть на Гоше целиком, как обезьянка, обнимать, вдыхать запах его парфюма — холодный океан и сладкая весна. Но я сдержалась. Что я, в самом деле. Проще надо быть, Пчёлкина, и люди к тебе потянутся. Может и Гоша поймёт, что я лучше его певички с ногтями.

В беседке, увитой виноградной лозой, царила атмосфера всеобщего отчуждения. Айша держалась царицей, Вадим Петрович всячески пытался подмазаться к жене, Денис, по своему обыкновению, отмалчивался, потягивая кофе из чашки в уголке, и только смотрел на домочадцев с прищуром. Малика выглядела не очень. Под глазами её залегли тени, выдающие бессонную ночь или даже слёзы.

Гоша первым делом поцеловал матери руку и спросил тихонько:

— Ты в порядке?

— Конечно, сынок, не переживай за маму, — с достоинством ответила она, стрельнув глазами в мужа. Я с трудом сдержала улыбку, присела возле Малики и принялась наблюдать за представлением. Айша разыгрывала оскорблённую невинность. Она молчала, время от времени окатывая Вадима Петровича ледяным взглядом, вздыхала тяжко, будто её посетили дурные мысли, отвечала на вопросы детей, но не мужа. Я выпила полторы чашки крепкого кофе, когда Вадим Петрович наконец не выдержал:

— Айша, душа моя, убей меня бог, не помню ни одной ситуации, когда у меня могла появиться дочь на стороне!

Она не ответила, только многозначительно сощурила глаза и так повела плечами, что даже несведущему человеку, как мне, например, стало ясно — эта женщина сказала: «Пить надо меньше!» В этом я была с ней солидарна: у каждого мужчины в жизни была ситуация, после которой обычно появляются внебрачные дети. И обычно эти ситуации возникают после злоупотребления алкоголем. Ну, сглупил разок, теперь будет расплачиваться. Скорее всего, сделает тест на отцовство — с этим сейчас нет проблем.

— Пап, ну не расстраивайся ты так, мы тебе верим! — воскликнула Малика. — То, что она принесла тебе тест на отцовство, ещё ничего не значит! Его и подделать можно!

Ого! Так детка пришла уже вооружённая! Интересно, где она взяла ДНК Вадима Петровича?

На этот незаданный вопрос я получила ответ от самого заинтересованного лица:

— Дочь, самое интересное, что я помню её. Мы разговаривали у меня в кабинете по поводу статьи о нашем заводе, пили кофе. У неё была возможность взять ДНК с моей чашки.

Айша со звоном поставила чашку на блюдце и подтянула концы платка, завязанного на затылке. Сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Если она не врёт, то пусть будет. В конце концов, вас, мои дети, тоже приняли в семью безо всяких условий.

От этого заявления все замерли, не смея дышать, а Гоша хмыкнул:

— Мама, это совсем другое дело. Когда ты нас родила, ты с папой ещё не была знакома. А этой Анжелике двадцать лет, вы уже были женаты.

— Жора, я клянусь всем, что было в моей жизни хорошего — я никогда не изменял твоей матери! — воскликнул Вадим Петрович в сердцах. Я мысленно ему посочувствовала. Я бы не поверила. И мама моя не поверила папе. Отмутузила его хорошенько, зато потом никаких больше левых баб не было.

Я кровожадно глянула на Гошу. Точно стукну его, если ещё раз услышу в телефон: «пусенька-котенька-заинька!» Да даже если ему случайно придёт в голову обратиться так ко мне, тоже стукну. Вообще, это очень странно, но мне хочется ему вмазать... С чего бы это? Он мне не отвечает взаимностью, переспал со мной, но жениться собирается на Лере

— так это целиком и полностью мои проблемы! Пощёчину бы дать самой себе, так семейство не поймёт. Надо забыть о сегодняшней ночи и вести себя так, будто ничего не случилось. А сопли пожевать можно ночью в подушку, наедине с собой.

Однако мои переживания на этом не закончились.

Когда Гоша с Маликой заспорили о событиях, которые происходили в их жизни в момент предполагаемого зачатия Анжелики, Вадим Петрович уже начал потихоньку потирать грудь под левой мышкой, а Айша была готова сдаться и простить его — я видела это по беспокойным взглядам — у беседки появилась Алёна и отвлечённым тоном сообщила:

— Там к Георгию Аслановичу приехала гостья, проводить?

— Гостья? — удивился Гоша. — Кто бы это мог приехать?

— Она на такси.

Ведите, Алёна, — распорядился Гоша.

Разговор за столом совсем угас. Я глянула исподтишка на своего босса — он нахмурился. Какие такие гостьи, интересно мне знать, приезжают к нему на такси? Тем более, в воскресенье утром в Ярославль, когда все нормальные люди спят ещё в своих кроватках в Москве! Или это давняя знакомая со времён школы? Но тогда почему он так напрягся?

Ох, чует моё сердце, что всё это не к добру... Правильно мама говорила: Яночка, куда тебя понесло, будь как все, выйди замуж за Васю с третьего подъезда, роди ребёнка, а как в декрет пойдёшь — занимайся своими переводами! А меня в Москву потянуло, на вольные хлеба, на независимость пробило! Выйдет мне боком эта независимость, как пить дать.

— Доброе утро всем!

— Твою мать. — тихо сказала я, снова глянув на Гошу. В его глазах мелькнула паника, да такая, что впору бедного пожалеть. Но делать этого я, конечно, не стану. Так ему и надо. Поделом.

Лера откинула наращённые пряди волос за спину в невыносимо грациозном жесте и улыбнулась, как кошка над жбаном сметаны:

— Ну, Гешенька, ты меня представишь?

Глава 12. Побег из Ярославля

Мне показалось, что у Гешеньки вся жизнь пролетела перед глазами. По крайней мере, побледнел он знатно — я даже испугалась, что бухнется в обморок. Но пронесло. С кислой улыбкой, не глядя на меня, Гоша встал и протянул Лере руку:

— Валерия Алеко, если кто-нибудь не узнал — певица.

— Очень приятно, — медленно протянул Вадим Петрович. — Твоя давняя знакомая, не так ли?

— Невеста, — возразила Лера так уверенно, что мне стало дурно. Ну вот, припёрлась, выставила меня обманщицей. Все взгляды обратились на меня, а я только и смогла растерянно улыбнуться. Мол, извиняюсь, я ни при чём. Вадим Петрович повернулся к сыну:

— Георгий, изволь объясниться!

— Потом, папа. Лера, пойдём поговорим.

— А что такое, Гешенька? — она захлопала длиннющими ресницами, следуя за ним на своих каблуках, а я вдруг испугалась. Сейчас останусь тут одна, меня забросают вопросами, а что отвечать? Нет, фигушки! Я спрячусь в комнате и буду ждать распоряжений босса.

Рванувшись из-за стола, услышала вопрос Айши:

— Яна, а ты куда?

— Мне надо поговорить. с ними!

И просто сбежала. Пересекла двор, отмахнувшись от полезших обниматься собак, и взлетела на крыльцо. Гоша с Лерой разговаривать изволили в гостиной. Тут мне и пригодился огромный развесистый фикус, за которым я притаилась. Вообще-то подслушивать я не собиралась, но не идти же демонстративно мимо них! Слегка раздвинула листья-лопухи и решила переждать.

— Лера, зачем ты приехала?

Голос у босса напряжённый.

— Ну как же, котёночек! Ты же хотел, чтобы мы увиделись на выходных, а у меня как раз образовалось окно, вот я и приехала!

Лера изо всех сил строит влюблённую девочку-дурочку. Но она не так проста, как может показаться...

— Ты должна была меня предупредить, понимаешь?

— Заинька, Гешенька, что за слова такие? Должна-а-а. Ничего я не должна! И вообще, я не понимаю, ты что, не рад?

— У меня были другие планы, Лера! Ты их расстроила!

— Ты взял с собой прислугу, конечно! Как я сразу не догадалась?! Ты мне с ней изменяешь!

На этом месте я замерла в ожидании скандала. Изменяет, Лерунчик, изменяет.

— Не говори глупостей, Лера! — о, а Гоша рассердился! — Яна не прислуга, она мой личный ассистент. И да, я взял её с собой, потому что собирался поработать.

Ловко, ага.

— Тогда почему твои родители так странно на меня смотрели? Ты им разве не сказал, что мы собираемся пожениться?

В её голосе наивное удивление. Так тонко дозировано! Может, певица из Леры и никудышная, зато актриса отменная. Даже слезинка появилась в конце фразы. О, а тут вообще — сейчас заплачет от огорчения!

— А-а-а, я поняла! Ты представил эту девчонку в качестве невесты, так? Как ты мог, Гешенька? Ты меня разлюбил?

Фу! Разве так можно? Ну какой нормальный мужик поведётся? Однако Гоша повёлся. Наполовину.

— Лера, нам придётся вернуться в Москву. Слишком много вопросов вызвало твоё появление. В общем.

— Так нельзя! Ты меня унижаешь, Геша! Понимаешь? Унижаешь! Я же не какая-нибудь прислуга!

Лера-а-а...

— А что Лера? Я прусь к нему через полстраны! На такси! А ты. Нет, это невыносимо! Пережмёшь, Лерунчик! Он сейчас сольётся. Как пить дать, сольётся.

Гоша слился. Его тон стал холодным и начальственным:

— Твоё такси ещё ждёт? Возвращайся в Москву, мы следом.

— Я его отпустила, — пожаловалась Лера. На это Гоша ответил после паузы:

— Тогда вот тебе ключи, иди в мою машину. Я соберу вещи, и мы с Яной присоединимся.

— Я не поеду в одной машине с этой.

— Или поедешь, или вызывай такси снова. Всё, Лера, мне надо попрощаться с родителями.

А-а-а-а, а мне куда деваться из моего укрытия? Сейчас он меня заметит и поймёт, что я подслушала разговор. Я попыталась вжаться в фикус, обняла его, как родного, и, по -моему, даже зажмурилась. Перестук каблуков удалился в направлении выхода, перескрип кроссовок прозвучал мимо меня к саду. Когда Гоша вышел из дома, я выдохнула и бросилась на второй этаж.

Влетев в комнату, захлопнула дверь, уже не заботясь о соблюдении секретности, навалилась спиной, чтобы вдруг никто не ворвался. На душе было так противно, будто сразу десяток кошек нагадили. Лера нарочно притащилась, чтобы заявить свои права на Гошика и заодно показать мне, кто всё-таки в доме хозяйка. Стерва, что с неё взять. Но мне теперь только выбираться отсюда по плющу из окна, потому что гостеприимное семейство я видеть не смогу. Не смогу смотреть им в глаза.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть и ещё сильнее навалиться на ручку. Её тут же подёргали, и голос Малики позвал:

— Яна, ты там?

Я вдохнула. Нет, не буду отвечать! Выдохнула. А надо. Малика, между прочим, сама виновата в этом бардаке! Ведь это она себе придумала, что я девушка Гоши.

— Там, — обречённо призналась, держа ручку.

— Ты спряталась от папы? Выходи! Иди поддержи Жорку.

— Ну уж нет! — я энергично покачала головой. — Пусть сам выкручивается. Я вообще тут ни при чём.

— Ты очень понравилась папе, — вздохнула Малика. — Мама тоже тебя полюбила, она сама мне сказала вчера: ох, как рада, что у Жорки теперь нормальная девушка, натуральная и приличная! Да и я буду рада, если вы с ним.

— Малика, ты ещё не поняла? Я наёмный работник, я личный ассистент твоего брата. Он мне пообещал денег за то, что я приеду и буду играть роль его невесты.

— Вот балбес! — с досадой пробормотала Малика. — Нихрена под носом не видит! Ну ничего, я ему покапаю на мозги, поймёт!

— Не надо. Пожалуйста, Малика, ничего не делай, ладно?

Я мрачно фыркнула, подумав, что она и так достаточно наделала.

— Где Яна? — раздался за дверью голос Гоши. Я отмерла и открыла дверь, сразу метнувшись за сумками. Брат с сестрой о чём-то тихо заспорили, не входя, и позволили мне собрать немногочисленные вещи. Когда Г оша всё же появился в комнате, всё было уже готово, а я сидела на кровати и терпеливо ждала.

— Мы возвращаемся в Москву, — сообщил он мне, тщательно скрывая неловкость. А ему было неловко. Из-за семьи или... Неужели из-за меня? Да нет, это весьма вряд ли. Хотя так хотелось уловить в его голосе или выражении лица хоть какую-то эмоцию, относящуюся ко мне.

Но, наверное, не судьба, и мне придётся смириться.

Попрощаться мне удалось только с Маликой. Да и не хотелось смотреть в глаза родителям Гоши. А его сестра втихаря сунула мне розовую бумажку пост-ита и сказала:

— Мой телефон, звони, если надумаешь занять место этой фифы.

— Спасибо, Малика, — мне стало смешно и одновременно грустно от такого предложения, однако смеяться я не стала, телефон сложила в кармашек сумочки и пошла за Гошей в машину. Там уже сидела с независимым видом Лерочка-тарелочка, чтоб ей пусто было. Разместилась звезда поп-музыки на заднем сиденье, нервно поглядывая в окно, но, как только я открыла переднюю дверцу, выскочила из машины и оттолкнула меня:

— Спереди поеду я!

Детский сад, трусы на лямках, подумала я и села назад. Мне всё равно. Господи, мне уже всё пофиг, если честно. Само по себе наличие Леры, Гоша, который запутался, его семейство. Надо забыть его как мужчину и воспринимать только как работодателя. А это подразумевает — отделиться. Я даже квартиру ещё не сняла.

Этим я и занималась, пока мы ехали по трассе. Нашла совершенно дешёвый угол поблизости от Гошиного дома, по мэйлу договорилась, что приду смотреть сегодня вечером, посчитала, сколько мне вернёт хозяйка за полмесяца, мысленно уже даже вещи разложила. К разговору Гоши и Лерочки не прислушивалась, а под конец пути вообще уснула.

Проснулась уже когда мы остановились на парковке у дома. Лера коварным голоском спросила:

— Ты даже не завезёшь твою секретаршу?

— Я завёз, — бросил Гоша и вышел из машины. Лера бросила на меня злобный взгляд через плечо. Нет, интересная какая! Пусть со своим драгоценным разбирается сама, мне неинтересно. Я человек подневольный, сказали: спать на диване, я и сплю на диване. Видимо, Лера поняла мои невысказанные мысли, потому что обратилась с претензией к Гоше, когда он ей открыл дверцу:

— Милый, ты же не будешь утверждать, что твоя секретарша живёт у тебя?

Слово «секретарша» звучало из её уст почти как «шлюха». И тут я не могла с ней поспорить. Эх, зря я поддалась искушению вчера... Сейчас могла бы с чистой душой опровергнуть, а так не могу. Поэтому молчу.

— Лерочка, заинька, Яна должна снять квартиру поблизости, а пока, поскольку она мне необходима под рукой, спит на диване в гостиной.

— Пусть выметается!

— Что за выражения, котенька?

— Прости, зайчик! Пусть уезжает, сделай это для меня, пожалуйста, милый!

Я выбралась из машины и заметила, не глядя на босса:

— Сегодня я поеду смотреть квартиру, Георгий Асланович, мне только нужен аванс, чтобы заплатить залог и первый месяц.

— Хорошо, — ответил он весьма официально. — Ты получишь аванс.

— И свободный вечер, — продолжила я нагло.

— И вечер получишь.

— Вот и ладушки, — пробормотала, поднимаясь за ними на этаж и таща сумки. Мог бы, кстати, и помочь. Нет, хрен с ним, пусть любится со своей силиконовой куклой, а я вот позвоню Тео! И уверена — мы славно проведём время! Ну, и деньги, конечно, заберу — восемьсот рублей на дороге не валяются, между прочим.

Когда мы вошли, Лерунчик сразу потопала в гостиную, стуча каблуками, и развалилась на диване. Видно, решила пометить территорию. А я сгрузила сумки на пол, стараясь не смотреть на соперницу. Хотя, какая она мне соперница? Или я ей? Пусть забирает своего ЗОЖника, пусть возится с ним, лечит, обслуживает. Натолкнувшись на преграду, не сразу поняла, что это Гоша. И сразу стало одновременно жарко и холодно, будто из бани в сугроб! Отстранилась поспешно, поймала взгляд босса, забыла, как дышать. Он смотрел так, словно хотел унести в свою пещеру и съесть, но сначала сделать приятно, а потом всё равно съесть! Аж дрожь пробрала и вспомнилось ощущение его кожи под пальцами, запах волос, вкус губ.

Я отвернулась и напомнила:

— Аванс, Георгий Асланович.

Даю, Яна.

— Владиславовна, — подсказала я, и Гоша повторил до издевательства вежливым тоном:

— Даю, Яна Владиславовна.

— Мать моя бухгалтер, а «спасибо» и «пожалуйста» тоже будут? — тихо съязвила я, глядя искоса.

— Яна, я не думал, что так получится.

— Простите, Георгий Асланович, но это не моё дело, оно касается только вас и вашей семьи, — скопировав его тон, ответила предельно вежливо.

— Зачем ты...

— Гешенька! — пронзительным напряжённым голосом позвала его Лера, и Гоша сразу обернулся, оборвав фразу:

— Иду, зайка!

Он вынул из кармана бумажник и спросил:

— Десять тысяч тебе хватит? У меня с собой больше нет.

— Завтра ещё столько же, — я протянула руку, выжидающе глядя на него.

— Договорились.

Мне передали тонкую пачечку тысячных купюр и сказали:

— Завтра жду в семь утра.

Я подхватила сумочку, спрятала деньги в кошелёк и вздёрнула нос:

— Буду.

И свалила из этой квартиры, нарочно оставив вещи неразобранными. А Тео набрала прямо на лестнице. Заторопилась, как только услышала его «Bonjour»:

— Добрый день, Тео, это Яна. Мы сегодня встречаемся?

— Конечно, Яна!

Даже с помехами на линии я услышала, как он обрадовался. Долг вернуть торопится, что ли? Или, может. Да нет, он меня не запомнил, я уверена. Что ж, сейчас будет сюрприз.

— Встречаемся в центре?

— Mon Dieu*, Яна, ты так уверена, что мне по силам найти центр?

*Господи

— Такси возьми и приезжай на Красную площадь, — фыркнула я. — Всё, через полчаса встречаемся у храма Василия Блаженного.

Прозвучало это как катедраль дэ Базиль-лё-Бьянёрё, и я рассмеялась, а Тео с воодушевлением воскликнул:

— Да, хорошо! Одеваюсь и выхожу из гостиницы!

Отключив звонок, я вышла на улицу и против воли глянула на окна Г ошиной квартиры. Я буду гулять, веселиться и практиковаться во французском языке, а ты, мой милый запутавшийся босс, кукуй там и щупай силиконовые сиськи!

У самого знаменитого храма России народа почти не было. Добиралась я туда на маршрутке, поэтому безбожно опоздала. Тео уже торчал там, возле памятника Минину и Пожарскому — красавчик, с букетом! Неужели расщедрился на двадцатку роз? Милый какой! С улыбкой я подошла, подняла руку, чтобы помахать:

— Привет, Тео, я Яна. Ты же меня не запомнил, правда?

Он поймал мою кисть и запечатлел на ней быстрый поцелуй, а потом протянул букет, упакованный в стильную крафтовую бумагу. Я сунула нос в бархатные лепестки и удивлённо спросила:

— Тюльпаны? Кто-то в наше время ещё дарит девушкам тюльпаны?

— Тюльпаны розового цвета олицетворяют робкую надежду на отношения, — ответил Тео, не выпуская моей руки. — У нас их дарят на первом свидании.

Французской речью на Красной площади никого не удивишь, но на нас оглядывались и провожали улыбками. Тео подхватил меня под локоть и повёл куда-то, с обезоруживающей простотой заявив:

— Я совершенно не знаю, куда тебя пригласить, Яна.

— Это не страшно, главное, чтобы было весело! Мне просто необходимо развеяться.

— Выходные были тяжёлыми? Почему ты работаешь в выходные, Яна? Это должно быть запрещено законом!

Я рассмеялась, снова приблизив к лицу цветы. Эх, Тео, хороший ты парень! Твоими бы молитвами запретить работу в выходные и противных боссов, которые запутались... Но вслух я сказала:

— Я за это получаю хорошие деньги. Слушай, я не знаю, как ты, а я проголодалась.

— Так это же замечательно! — с воодушевлением воскликнул Тео. — Я приглашаю тебя в ресторан!

— Признайся, ты думал, что это слишком банально? — фыркнула я. — Согласна, пошли поедим.

Какую кухню ты предпочитаешь?

— По-моему, у нас только два варианта: французская и русская кухни!

— Я выбираю французскую, — хитро прищурился Тео. — Тем более, что я знаю, куда именно тебя пригласить!

— Ты уже обследовал всю Москву и нашёл приличные рестораны?

— Немного не так. Я расскажу. Как тут вызвать такси?

— Я сделаю, — достав телефон из сумки, открыла приложение. — Только на этот раз ты платишь, Теофиль Моранж!

— О-о-о! Откуда ты...

— Не заморачивайся, я видела твой паспорт, — отмахнулась. — Говори адрес!

Приехавшее на вызов такси привезло нас в маленький переулок. Между стандартных девятиэтажек приткнулось маленькое кафе с симпатичной вывеской под винтаж средневековья. Тео расплатился и галантно открыл мне дверцу, помог выйти:

— Готова вкусить настоящую французскую еду, приготовленную настоящим французским шефом?

— Я вся трепещу в ожидании, — призналась со смехом. Мы не пошли внутрь, а обогнули здание и угодили на террасу — дощатый помост-веранда, деревянная крыша, выложенная весёленькой голубой черепицей, жалюзи, длинные баки с цветами. Тео всё так же галантно провёл меня по ступенькам, посадил за столик, задвинув за мной плетёное кресло, и сел напротив:

— В этом ресторане работает шеф-повар, который начинал поварёнком в ресторане моего деда. Сейчас я тебя с ним познакомлю.

Вышедшей на террасу официантке он сказал на ломаном русском:

— Пожалюста, говорить шеф!

Девушка мило улыбнулась и выдала нам меню:

— Одну минутку, я спрошу его, не занят ли.

Когда она ушла, я спросила с любопытством:

— Так твой дед тоже повар?

— Да, мадам! И мой отец повар. И прадед, и прапрадед!

— А ты?

Тео усмехнулся, покрутив головой:

— Я паршивая овца в почтенной линии потомственных рестораторов. Готовить не умею, не люблю, люблю только есть и в этом разбираюсь отлично! А поскольку цифры и анализ мне ближе, чем время жарки стейков, я покупаю, оптимизирую и продаю рестораны и кафе.

— А-а-а, так ты наживаешься на чужом труде! — засмеялась я, но Тео не понял шутки:

— Что ты! Я помогаю сделать рестораны прибыльными!

— Я шучу, — наклонившись через стол, накрыла его кисть ладонью. — Привыкай к русскому юмору.

Он схватил мои пальцы и снова поцеловал. Я знала, что французы отличаются галантностью, но всё равно стало приятно. Нет, не так. Безумно приятно! Похоже, я даже покраснела, но меня спас появившийся на террасе толстяк.

— О! Какие люди! Маленький Тео Моранж!

Шеф-повару было около сорока, и он был не просто толстым, а толсто-накаченным. Этакий громила-байкер из американских фильмов с усами Халка Хогана! Когда Тео встал, чтобы поприветствовать шефа, тот в порыве чувств стиснул бедного парня так, что аж косточки затрещали. И Тео закашлялся:

— Господь с тобой, ты меня удавишь!

— Ну нет, мсьё Моранж меня не простит! Ты уже выучил русский? А то твоя девушка заскучает нас слушать!

Я очнулась от созерцания этого явления и с улыбкой сказала по-французски:

— Не заскучаю, потому что говорю на вашем языке.

— О, как неожиданно! — обрадовался шеф. — Русская? Вы жили в Париже?

— Не жила, но мне приятно, что вы так подумали.

— Тео, надеюсь, ты уже сделал этой чудесной девушке предложение? Потому что, если нет, это сделаю я! Как вас зовут, прекрасная незнакомка?

— Яна, — со смехом ответила я.

Что-то в последнее время все на свете стараются меня завлечь в ярмо брачных уз! Прямо эпидемия какая-то!

Тео ревниво придвинулся ко мне и нахмурился:

— Не трогать! Иди окучивай своих официанточек!

— Да я пошутил, Тео! — пророкотал шеф и подмигнул мне: — Но не для вас, Яна! Если он вас обидит, вы знаете, где меня найти!

Глава 13. Тихии спокойный вечер

Когда шеф, извинившись, ушёл на кухню, я усмехнулась:

— Очень симпатичный мужчина!

Тео обиженно вздёрнул нос и ответил:

— Он для тебя старый, Яна!

— А ты в самый раз, да?!

Меня душил смех, и я уткнулась носом в меню:

— Так... Что мы будем есть?

— Сначала закуски! Я предлагаю луковый суп. В исполнении Себа он всегда был божественным! А после. — Тео глянул в карту и спросил: — Рыба или мясо?

— И то, и другое, и можно без хлеба, — всё так же смеясь, я постаралась перевести как можно точнее, и мой французский знакомый конечно же не понял. Он с пугливым уважением глянул на меня и пробормотал:

— У тебя стальной желудок, Яна!

— Это шутка, — снизошла я до объяснений. — У нас такой мультик есть, про Винни Пуха.

— Не знал, что русские снимают классические мультики, — явно шокированный, Тео фыркнул. — Я смотрел один про русских гигантов.

— Богатырей!

— Что означает это слово?

В общем, мы неплохо провели время и поели отлично. Луковый суп оказался очень вкусным и даже не вонял луком, как мне всегда казалось должно быть. А лосось Труагро (Три толстяка? Рили?) мне так понравился, что я принялась клянчить рецепт у шефа, когда он вышел спросить нас о впечатлениях. С усмешкой он заявил, что секретов не выдаёт, но будет готовить лосося всякий раз, когда я приду в ресторан. Впрочем, я и не надеялась, что мне расскажут секреты кухни, а лосось Труагро я могу и в интернете найти! И даже на французском!

Когда же мы вышли из Таверны, вслух размышляя, куда пойти, чтобы не скучать, мой телефон зазвонил. Выхватив его из сумочки, я ответила:

— Алло?

— Девушка, если поторопитесь, я сдам вам квартиру без залога! — торопливо затараторила женщина, с которой я договаривалась по пути из Ярославля. — Только приехать надо в течение часа, сможете?

— Конечно! — вскинулась я, жестом остановив Тео. — Лечу, хватаю такси!

— Жду! — тоном Антона Семёныча Шпака ответила она и отключилась.

Аукцион щедрости какой-то! Я сразу же принялась заказывать такси, а Тео сунул любопытный нос в экран:

— Яна, о чём ты так экспрессивно говорила по телефону?

— Мне нужно прямо сейчас ехать на квартиру, чтобы сэкономить деньги!

— Оу! Это так интересно! Позволишь мне сопроводить тебя?

— Если хочешь, конечно, — я пожала плечами. — Не могу понять, что может быть интересного в подписании договора на съём квартиры!

— Это та самая загадочная русская жизнь, в которую я хочу окунуться! — Тео приобнял меня за талию, приблизившись, чтобы шепнуть на ухо: — Желательно, с русской переводчицей!

— Теофиль Моранж, держи себя в руках!

Недавно я выучила новое сленговое выражение «calme ta joie», которое в буквальном переводе означало: «уйми свою радость», и с тех пор мечтала применить его. Сегодня получилось.

Мы успели в течение часа приехать на Малую Полянку, причём за такси заплатил Тео. В воскресенье под вечер это выходило как раз в пределах тех восьмисот рублей, которые он мне задолжал. Женщина средних лет, ярко и стильно одетая, накрашенная как на праздник, ждала, нетерпеливо прохаживаясь у подъезда. Пока мы шли к ней, она пять раз посмотрела на часы с таким выражением, будто я опоздала часов на пять.

— Добрый вечер, это вы квартиру сдаёте? — спросила я её с приветливой улыбкой. Женщина воскликнула:

— Боже, наконец-то! Пойдёмте же, поднимемся! Быстрее!

— Я, конечно, понимаю, что я идеальный квартиросъёмщик, — решила пошутить, пока мы быстро взбирались на третий этаж, — но отчего такая спешка?

— Да... — отмахнулась женщина. — В общем, мы с мужем разводимся! И тот, кто заселит жильца по своему договору, получит эту квартиру! А у него никого не было, он племянника позвал из Балашихи! Вот я вас и вызвонила, вы вроде девушка приличная, поэтому ну его к чёрту, залог этот! Заходите!

Мы подписали договор за пятнадцать минут, хозяйка пообещала в ближайшее время заменить пару розеток и привезти прикроватную лампу, после чего благополучно сбежала, радостная и счастливая. А я крутанулась посреди комнаты и с улыбкой провозгласила:

— Ура, у меня теперь есть квартира!

— А по-французски? — подал голос Тео.

— J’ai mon appartement et non une petite chambre!*

*У меня квартира, а не маленькая комната!

— Да, я согласен, — рассмеялся он. — Это великое счастье!

— Нет, не верю тебе. Ты всегда жил в большом доме. Ведь правда?

— Правда. Вот откуда ты знаешь?

— По тебе видно! Ты с таким ужасом осматривал метраж в этой комнате...

— Ты проницательна!

Он приблизился ко мне и протянул руки:

— Потанцуем?

— С превеликим удовольствием, — ответила я, принимая его ладонь и держась за его плечо. Мы двинулись в вальсе под неслышную музыку, и у нас это получилось очень слаженно. Тео отлично танцевал, тело с удовольствием отозвалось на знакомые па, всё было чудесно.

Пока я не почувствовала его губы на своей шее.

Нет, не то, чтобы мне было неприятно! И дело даже не в том, что ещё утром я проснулась, обнимая Гошу. А в том, что. Чёрт возьми, я не собиралась целоваться с Тео! Я просто хотела провести хороший вечер, поболтать по-французски, поесть и выпить немножко. Никакой близости, никакого секса!

— Не надо, — тихо сказала я Тео. Он крепче обнял меня и зашептал на ухо:

— Я же вижу, что ты хочешь! Ну, поцелуй меня, маленькая русская красавица!

— Перестань! — я уперлась ладонями в его грудь и попыталась оттолкнуть. Но тщетно!

— Малышка Яна, я предлагаю испробовать твою кровать, — усмехнулся Тео, крепче сжимая объятия.

Ох ты ж, мать-перемать!

Его руки настойчиво пробирались под мою майку, и меня пронзило ощущение нереальности. Никогда бы не подумала, что со мной это случится! Меня не изнасилуют! Так я думала всегда, но вот, пожалуйста. Сейчас это случится, если я ничего не сделаю.

А ещё я всегда удивлялась: ну почему девушки не кричат, не дерутся, просто молча дают себя унизить? Теперь поняла. Это рождается внутри. Паника. Ступор. Невозможность пошевелиться. И страх. Если ударит? Если покалечит? Убьёт?

Пуговка на джинсах ослабила давление, а ноги упёрлись в матрас кровати. В этот момент я поняла, что если Тео повалит меня на кровать, то из-под его тела мне уже не выбраться. Пнуть? Двинуть по яйцам? Не смогу пошевелить ногами. Да и руками оттолкнуть не выйдет. Что делать?

Снимать штаны и бегать! Я разозлилась. Да что за хрень такая происходит?

Двинула лбом, как братишка показывал. Куда попадёшь! — именно так он говорил. Не хрустнуло, как я боялась, но звук получился странный. Как в китайских фильмах, где все дерутся! Зато эффект оказался колоссальным. Тео взвыл — я попала ему в висок — и отшатнулся от меня, схватился руками за голову. В моей же голове словно фейерверк взорвался от боли, и я заорала на Тео:

— Va-t-en! Va-t-en! Dégage! Casse-toi!*

*Уходи! Убирайся! Проваливай!

И, по-моему, даже пнула ногой, указывая направление! Чёрт побери, теперь у меня будет синяк на лбу! Теперь голова болеть будет неделю!

Ненавижу! Говнюк французский! Стоило его подбирать на улице, чтобы он тут руки распускал!

Тео ныл, пока я пинками провожала его к выходу:

— Ты меня ударила! Я же ничего такого... Я вообще жениться на тебе хотел!

— А ты меня спросил?

Я добавила красивую тираду на родном сельско-матерном диалекте, и в ней Тео тоже уловил вопрос, потому что остановился, переспросил:

— Пардон?

Я назвала его в рифму резиновым изделием номер два и выпихнула за порог. С трудом закрыла дверь и повернула защёлку на замке. Два раза.

Вместе с этим звуком меня словно выключили. Клацнули тумблером, и нет Янки. Я прислонилась к стене, чувствуя, как слабеют ватные ноги, и судорожно вздохнула несколько раз, чтобы очнуться. По стеночке прошла в комнату, села на кровать. Хотела лечь, но побрезговала. Надо бы поскорее перевезти сюда вещи. Постирать вот это покрывало. Обжиться, в общем. И никаких больше знакомств! Зачем они мне? Особенно такие, которые всё решают за меня!

Жениться он хотел!

Тьфу!

Ужасно захотелось с кем-то поговорить, и я вытащила телефон. Пробежавшись взглядом по списку контактов, грустно вздохнула. Говорить не с кем. С мамой? Смешно. Она скажет сразу: а я тебя предупреждала! С лучшей подружкой? Господи, я её как облупленную знаю, она обругает: ну и дура, что за француза замуж не пошла! Ну, переспала бы с ним, может, и забеременела бы, а там он бы никуда от тебя не делся, идиотка!

Гоше?

Нет, это точно курам на смех! Ну зачем мне звонить Гоше, он там со своей силиконовой невестой лижется... А в следующую секунду очнулась с телефоном на вызове, прижатым к уху. И испугалась сама себя. Сбросила вызов, отложила телефон. Чёрт!

Ужасно хочется кофе, но за ним нужно идти в магазин. Идти не то что не хочется — я не смогу. Пока. Может быть, через часика два.

Телефон завибрировал, заиграла песенка «У таракана усики, у мальчугана трусики», которую я поставила на контакт «Босс Гоша». Иконка с зелёной трубкой бесновалась, словно истеричка требовала: «Нажми меня! Нажми немедленно!» Сердце замерло. Потом неуверенно забилось снова. Зачем Гоша мне звонит? Не хочу отвечать! Ничего не хочу, кроме кофе.

Палец сам по себе сдвинул иконку в центр экрана, и я с обречённым выражением лица приложила телефон к уху:

— Слушаю, Георгий Асланович.

— Ты звонила, Яна, у тебя всё в порядке? За тобой приехать?

В груди расплылось тёплое нечто, похожее на жидкое солнышко — когда после долгих недель дождя оно заливает светом небосклон и согревает не только тело, но и душу. Я чуть было не всхлипнула от жалости к себе и от этого неожиданного предложения, но сдержалась и сказала чужим голосом:

— Всё в порядке, спасибо. Я хотела. эм. спросить, ничего, если я через полчаса-час зайду за вещами?

— Ничего. То есть. Давай я завезу тебе на машине.

— Нет-нет, не беспокойтесь, Георгий Асланович, я сама. У вас же там. Лера.

Я выплюнула её имя с неожиданной обидой, и Гоша услышал. Сказал безразличным голосом:

— Она уже ушла. Мы. не сошлись мнениями в одном вопросе.

Они поругались? Вау! Интересно, не я ли этот самый вопрос? Но разве мне действительно интересно? Я прислушалась к себе и с удивлением признала: да, мне интересно. И ещё мне радостно, что между ними пробежала чёрная кошка. Да. Я злая. Но счастливая! Это, конечно, ничего не означает, и всё же.

— Яна, твои вещи — те, что сложены в моём кабинете?

— Да, и ещё сумка из Ярославля, — пробормотала я. — Но не стоит.

— Стоит, — твёрдо ответил Гоша. — Говори адрес.

Выполнив его требование и отключившись, я поймала себя на осознании того, что сижу с глупой улыбкой на губах. Тьфу ты! Ну ты, Янка, и дура! Угораздило втюриться в босса! Это уже просто неприлично. Мало ли что там у них случилось — может, не сошлись во мнениях по предполагаемой дате свадьбы... А я тут уже растеклась, как снеговик на солнце!

Не, нафиг!

Я встала и пошла снимать покрывало с кровати. Сейчас Гоша привезёт мои вещи, я постелю кроватку, схожу за кофе, куплю себе (ещё один) вкусный тортик и устрою себе вечер отдыха от всего на свете. Займусь приятным делом. Например, початюсь с девочками на польском форуме фэнтези. Или с десятиклассником из Германии, который изучает японский.

В дверь позвонили очень быстро. Да, тут дворами вообще пять минут пешком идти от Гоши. Я пошла открывать с твёрдым намереньем забрать вещи и выставить босса вон. Однако мне с порога сунули в руки банку растворимого кофе и черничный тортик. Я удивлённо глянула на Гошу:

— Что это?

— Подарок на новоселье, — буркнул он, затаскивая в коридорчик мои две сумки и чемодан.

Нифига себе! ЗОЖ и черничный тортик!

— Георгий Асланович, вы совершенно не обязаны. — забормотала я, стоя, как на празднике, с подарками, но Гоша глянул на меня с прищуром прекрасных глаз:

— Яна, ты издеваешься? У тебя свободный вечер, выключи личного ассистента и. И вот это вот всё.

Мне стало смешно. Невеста поругалась с ним, так пришёл ко мне, чтобы в одиночестве не сидеть! Подарки принёс. Сумки притащил. Может, ещё поможет полы помыть и унитаз выдраить?

— Ладно, — легко согласилась я и понесла торт и кофе на кухню. — Чаю хотите? Ой, только у меня нет чая!

— Я. выпью кофе с тобой, — услышала мужественное заявление и сразу зауважала Гошу. На кухне нашёлся электрический чайник, чашки и целая одна ложечка. Поставив воду кипятиться, я вернулась в комнату. Мой босс растерянно оглядывал обстановку. Она резко отличалась от стиля хай-тек, где он привык обитать, и была выполнена скорее в стиле «хай так». А мне навевала ностальгию по дому. Слегка продавленная кровать, тумбочка, комод и шкаф. А у окна притулился старый советский стол и старый советский же стул. У нас были такие же, мы их на дачу перевезли, в летнюю кухню.

— Садитесь, не стойте столбом, — радушно пригласила я Г ошу, жестом обведя все возможные для приземления поверхности. Наморщив лоб, мой босс выбрал кровать. Сел и даже испробовал задом, попрыгав на матрасе.

— Яна, я сказал снять нормальное жильё, что это за. клоповник?

— Не обижайте милую квартирку, — фыркнула я, подтаскивая сумки к шкафу. — Она мне досталась практически по блату!

Когда я возвращалась на кухню, Гоша поймал меня за руку и притянул к себе, посмотрел снизу вверх, попросил:

— Яна, мы уже были на ты. Давай вернёмся к этому.

— Да блин! Гоша! О чём мы говорим? — я даже рассердилась, и мне это не понравилось. Надо ровнее быть, ровнее... — У тебя невеста!

— Мы поссорились.

— Из-за даты свадьбы? — подколола его. — Она хочет в августе, а ты завтра?

— Не ёрничай, — строго предупредил Гоша. — Мы поссорились. из-за несовпадения некоторых взглядов на жизнь.

— Мне неинтересно! — быстро ответила я, пытаясь вырваться из его объятий.

— А я всё равно скажу, — меня не отпустили, крепче прижав к себе. — В Ярославле я понял, что мне нужна такая же семья, как у папы. Мне нужны крепкий тыл и надёжная жена рядом.

Гоша прижался щекой к моему животу и сообщил куда-то в бедро:

— Я не хочу мучиться сомнениями и надеяться на звонок... Хочу возвращаться домой с работы и знать, что меня накормят, напоят, вылечат, если надо...

Мне снова стало смешно. Как же с Гошей интересно — эмоции скачут туда-сюда. Как бы вообще навсегда не ускакали! Запустив пальцы в волосы босса, я сказала тихонько, наслаждаясь этой неожиданной лаской:

— Да ты эгоист, зайчик! А если жена хочет работать и строить собственную карьеру?

— Да ради бога, — проворчал он. — Но не в чужих постелях.

— Чайник закипел, — сказала я. Мне хотелось вырваться на секунду из его рук и подумать над его словами. Но Гоша всё решил за меня, решатель чёртов. Он посадил меня на колени и, не дав опомниться, поцеловал.

— Чайник. — в отчаянье промычала я, понимая, что сдаюсь на милость победителя, но мне коротко ответили:

— Потом.

Но «потом» наступило часа через три, когда мы, уставшие и полностью удовлетворённые, лежали под покрывалом на наспех брошенной чистой простыне и кайфовали без положенной в таких ситуациях сигареты. Устроившись поудобнее на Гошином плече, я спросила расслабленно:

— Ты распутался, да?

— В смысле? — отозвался мой неутомимый босс рассеянным голосом.

— Утром ты сказал, что запутался. А теперь распутался?

С коротким смешком Г оша потянулся к моим губам, и я приняла его поцелуй. Да, наверное, распутался... Хорошо бы, если бы насовсем. Потому что, чувствую, больше без него не смогу! А ещё мне срочно нужно прочистить голову крепким кофе и жирным тортиком. Вот прямо сейчас, сию секунду, моментально! Поэтому, отстранившись, я принялась выбираться из-под покрывала и выпутываться из плена Г ошиных ног и рук.

— Ну, куда опять? — недовольно протянул он.

— Чайник поставлю, — пробормотала, накинув на себя вторую простыню, которую вытянула из сумки. — Очень хочется кофе.

— Ян, подожди.

Он поймал меня за руку, удержал, спросил:

— Тебе хорошо со мной?

— Гоша, что за дурацкие вопросы? — изумилась. — Ты что, страдаешь неуверенностью в себе?

— Ну. мало ли.

— Мать моя бухгалтер! Ладно, дай мне пару минут, я сделаю кофе, принесу вкусненький тортик, мы с тобой перекусим, сходим в душ, и я постараюсь поднять. твоё чувство собственного достоинства!

— Чувство собственного достоинства или достоинство? — со смехом уточнил Г оша, но я не ответила, только язык показала и сбежала на кухню. Заварив кофе в чашках и нарезав торт на кусочки, я отыскала в шкафчике поднос, отмыла его, вытерла салфетками, сервировала импровизированный «ужин» и прислонилась к столу, зависла.

Что я делаю?

Не в смысле вот этих привычных действий, а в смысле — зачем я снова поддаюсь на Гошины ласки и поцелуи? Разве я уверена в нём? А вдруг завтра он снова помирится с Лерой, придёт с ней к так называемому консенсусу, и я останусь ни с чем? Сейчас кажется, что Гоша мой и только мой, что можно просто быть с ним и быть счастливой, можно любить и быть любимой, но любит ли он меня? Как залезть в его голову и узнать, что за чувства там бурлят на самом деле?

Я девочка простая.

Я выросла в деревне.

Взяв поднос, принесла его в кровать, поставила Гоше на колени и села рядом. Взглянула в прекрасные восточные глаза и спросила с обезоруживающей прямотой:

— Г оша, ты меня любишь?

Глава 14. Каверзные вопросы

Как можно ответить на простой вопрос? Обычно простым ответом: да или нет.

Но разве Г оша мог мне ответить просто?

Прекрасные восточные глаза прищурились, босс ухватил чернику с торта и спросил, как истинный еврей:

— А если я тебе отвечу, ты мне поверишь?

— Вообще-то я доверчивая, — сообщила, берясь за ложечку. — Так что ты главное скажи.

— А зачем? Тебе разве плохо со мной?

— Мне хорошо. А... А тебе со мной?

Он взял чашечку кофе, понюхал её подозрительно, уточнил:

— Ты уверена, что это кофе?

— Это кофе. Отвечай на вопрос!

— Мне с тобой. по-другому.

— И что это значит?

— Не знаю. Это странное ощущение. Да ну тебя, Ян! Я себя сейчас чувствую, как на кушетке у психотерапевта!

— Мило, — пробормотала я. — Мило. Теперь я не только нянька, домработница, секретарь и переводчик, а ещё и психиатр.

— Психотерапевт, солнце! Это не психиатр. Иди ко мне.

— Фигу, — возразила я. — Давай сразу договариваться. Хотелось бы ясности.

— Ясности ей. — пробормотал Гоша, отпивая глоток кофе. — Нет, это не кофе, это суррогат какой-то! Ян, как ты это пьёшь?

— Блин!

Я вскочила, борясь с желанием отшвырнуть поднос, вмазать Г оше по носу и пытать его долго и с пристрастием, чтобы он мне всё сказал. Бесит! Бесит, до ужаса. Ну как можно быть таким? На простой вопрос — простой ответ. Да, нет, иди к чёрту!

— Ян, не сердись. Мне с тобой легко и просто. Не надо думать, что сказать. Не надо постоянно быть на высоте!

— Всё лучше и лучше! — фыркнула я. — Значит, со мной можно так сяк и вообще не напрягаться!

Гоша поставил чашку на поднос и укоризненно посмотрел на меня. Выразительно так, с такой грустной укоризной, что мне стало стыдно. Но всего на миг. Потом я тряхнула головой и спросила с вызовом:

— Что, не так?

— Не так, — ответил Гоша. — И вообще... Кажется, с тобой мне нужен переводчик. С русского на русский. Не знаешь таких?

— Я сама могу, — буркнула. Ишь ты, не так. А как?

— Ну вот возьми и переведи то, что я сказал. Но по-человечески, а не так, как ты любишь

— с подвыподвертом!

— С чем?

— С подвыподвертом.

— Это на каком языке, интересно мне знать?

— На русском! — рявкнул Гоша. — Не отвлекайся!

Со вздохом я села обратно на кровать, взяла ещё кусочек торта и с наслаждением съела его в три секунды. Потом задумчиво сказала:

— Значит, легко и просто.

^{— Да}.

— Не надо думать, что говорить и делать.

— Да.

— Получается, я всё снесу, даже если ты потопчешься по мне ногами и положишь вместо коврика в прихожую.

— Да. То есть, нет! Опять ты передёргиваешь?!

— Ну так объясни мне. По-человечески.

Гоша поднял поднос и, кряхтя, поставил его на тумбочку. Потом решительно вынул остатки торта из моей руки. Отбросил. Завалил на кровать и навис надо мной, прижав руками к матрасу:

— Так, как переводчик с русского на русский ты ноль. Теперь молчи и слушай. Мне нравится проводить с тобой время. Ты симпатичная и весёлая. Ты сообразительная. Ты даже иногда местами очень умная. Но!

— Но?

— Ага, значит, с остальными утверждениями ты согласна? Отлично. Пойдём дальше.

— Издеваешься? — я попыталась высвободиться, но не смогла и затихла, улыбаясь. Стало интересно. Оо-о-очень интересно!

— Нет, совершенно серьёзно пытаюсь объяснить свои чувства. Значит, так. Сейчас я воспользуюсь тобой, как женщиной, а потом утащу в душ, вымою и ещё раз воспользуюсь, а после этого...

— Стоп, Георгий Асланович! Завтра рабочий день! На душе стоит закончить наши. Пользования!

— У меня больничный, — мурлыкнул Гоша, целуя меня в губы. — Не отказывайся, тебе понравится!

— Да что ты говоришь.

— Только правду!

— Ты же бизнесмен, ты не можешь говорить только правду!

— У меня больничный, солнышко.

Короче, я так поняла, что простого ответа на свой простой вопрос сегодня не получу, поэтому решила, что лучше воспользоваться случаем и отдаться на волю любимого мужчины.

Я-то его люблю. Что даже страшно, если задуматься.

На третий заход после душа мы уже не пошли. Гоша взял паузу и неожиданно заснул. Причём меня об этом предупредить забыл. Я вернулась из туалета и нашла его уютно свернувшимся под покрывалом, захававшим под голову обе подушки, как последний эгоист, и тоненько сопящим. Прямо мимимишка, а не босс!

Вот уж не думала, что он решится ночевать на съёмной квартире, не прошедшей полную санобработку экологически чистыми средствами!

Но хозяин барин.

Выключив везде свет, я завела будильник на семь утра и легла рядом, осторожно отжав одну подушку. Подвинулась поближе к Гоше, и он во сне обнял меня, устроил руку на моём животе и собственнически прижал к себе. Так, в тепле и неге, я уснула, даже не заметив, что улыбаюсь.

А снился мне мега-странный сон.

Я стояла на пирсе, придерживая широкополую шляпу, и ловила лицом солёный ветер. Между морем и небом почти не было никакой разницы. На суше цвели апельсиновые деревья и лаванда, а маленький мальчик кричал из моря: «Мама, смотри, я плавать научился!» С ним был мужчина, лица которого я не могла разобрать, но мне отчего-то показалось, что это был шеф-повар ресторана «Таверна». Даже холодный пот прошиб! А потом сзади подошёл Гоша и спросил с укоризной: «Яна, ну зачем будильник?»

Проснувшись, я повернулась на бок и машинально выключила пищавший телефон. Пробормотала:

— Я нечаянно.

И снова уснула. Мне хотелось рассмотреть мальчика поближе...

Впрочем, остаток ночи никакие сны мне не снились. Зато утром меня разбудил запах восхитительного кофе, который не шёл ни в какое сравнение с растворимым из банки. Я даже подумала в первый момент, что не сплю, а потом подскочила, как ужаленная.

Откуда в моей квартире молотый в кофемолке, сваренный в турке кофе?

Всё оказалось очень просто. Сонным взглядом выхватила из окружающей обстановки уже одетого и умытого Гошу, присевшего на кровать с подносом, как вчера это сделала я. На подносе дымилась чашка с кофе и вторая с прозрачным зеленоватым чаем, аппетитно поблёскивали жирными бочками яйца-пашот, устроившись на половинках булочки и подмяв под себя кусочки лосося, вызывающе притягивали взгляд лонгдринки со свежим густым соком. Оглядев всё это великолепие, я подняла глаза на Гошу и спросила ошарашенно:

— Откуда такое богатство? Ты выходил в кофейню?

— Ян, теперь везде есть доставка, — усмехнулся Гоша, протягивая мне салфетку. — Приятного аппетита!

— Спасибо.

Я ещё не пришла в себя. С ума сойти! Мой босс сам — сам! — позаботился о завтраке и не подсунул мне морковные сырники! Кто-то перевернул Землю, пока я спала? И кофе. Боже, как он пахнет! С него стоит начать день, чтобы проснуться!

— Я в шоке, — пробормотала, поднося чашку к губам.

— Тебе никто не приносил завтрак в кровать? — осведомился мой босс, пряча довольную улыбку. Пришлось его разочаровать:

— Никто. Никто никогда не тратил свои мыслительные способности, чтобы мне сделать приятный сюрприз.

— Значит, мне придётся делать это каждый день.

— Это почему это? — спросила с подозрением.

— Потому что мне нравится доставлять тебе удовольствие.

Он невозмутимо ткнул ножом своё яйцо, и густой желток вырвался наружу, как лава вытекает из жерла вулкана, заливая всё на своём пути. Гоша так вкусно ел это чёртово яйцо, что мне тоже захотелось. Наплевав на приличия и правила этикета, потащила тарелку к себе на колени, вооружилась приборами и принялась завтракать. Боже, как вкусно! И солёный лосось, и мягкая сладкая булочка, и даже прованские травы на яйце — это было ужасно вкусно.

Гоша смотрел на меня так, будто он самолично ловил и солил этого лосося, будто муку для булочки молол и выпекал её с любовью, а уж про кофе и говорить не приходилось — сам собирал в Бразилии, где много диких обезьян... Потом спросил:

— Вкусно?

— Ошен, — с набитым ртом ответила я. — Ой.

— У тебя тут. — он потянулся ко мне с салфеткой, вытер желток с уголка рта, и меня пронзила полная нереальность происходящего. Я остановила его руку и внимательно взглянула в глаза. Спросила:

— Гоша, что происходит?

— Ничего, — ответил мой босс и вдруг смутился. Почти незаметно, но от меня не укрылось выражение его глаз. Словно он тоже задумался — что, мол, я делаю? Вот сейчас как вернётся всё как раньше, и это я буду бегать в магазин или в веганское кафе за салатиками без ГМО. И поспешила исправиться:

— Нет, не то, чтобы мне не нравилось твоё внимание. Но это так непривычно, чёрт побери!

— Боюсь, что мне понравилось, — усмехнулся он. — Тебе придётся терпеть моё внимание целый день, потому что сегодня мы поедем по магазинам.

— Ого!

— А чего ты удивляешься? Завтра я выхожу на работу в офис, ты будешь меня сопровождать, а это значит, что тебе придётся соблюдать офисный дресс-код. А в пятницу мы летим в Париж, джинсы и майка там не прокатят.

— Гоша! У меня есть костюм!

— Костюм! — он скривился, и у меня от сердца отлегло — вот мой босс, который вечно и всем недоволен! Слава тебе, господи! А то уж испугалась! — Этот костюм можешь надевать на день рождения своей бабушки. Ты не младший бухгалтер и не кладовщик, ты мой личный ассистент, Яна, поэтому должна одеваться согласно статусу.

— Ути-пути, — умилилась я. — А как ты хочешь, чтобы я поменяла гардероб, если ты мне ещё не заплатил? В долг мне точно не дадут ни в одном магазине!

— Пустяки, — он элегантно отправил в рот кусок яйца. — Я тебе одолжу.

— Не забудь расписку взять! — фыркнула я.

— Ты ассистент, ты и напиши расписку, а я подпишу и положу в сейф, чтобы случайно не потерять!

Похоже, наш разговор забавлял его. А меня охватил почти детский восторг от обещанного шоппинга. Ы-ы-ы, примерки, покупки, повертеться перед зеркалом, пытаясь разглядеть, как костюмчик сидит на попе. Это же кайф! Это счастье! Это.

— А когда? Когда поедем? — подозреваю, что при этом вопросе мои глаза горели лихорадочным огнём, потому что Гоша рассмеялся:

— Вот позавтракаем, умоемся и поедем!

Я запихнула в рот сразу половинку яйца и запила кисловательньким апельсиновым соком, потом сразу закинулась глотком кофе и промычала:

— Ом-ном-ном! Я готова!

Гоша фейспалмил. Я пожала плечами?

— Что? Я люблю шоппинг! Люблю нежно и трепетно!

— Больше, чем меня?

— О, вот на этом вопросе я и отомщу тебе за твои еврейские ответы! — хихикнула я совсем по-злодейски. — Понимаешь, Гоша... Шоппинг никогда тебя не предаст и не обманет! Он ждёт тебя каждый день, триста шестьдесят пять дней в году и плюс один день по високосным годам! Он верный, щедрый, всегда в хорошем настроении, и у него никогда не болит голова.

— Женщина, — фыркнул Гоша. — Мы всё ещё о шоппинге?

— Конечно!

Я допила кофе и встала, держа поднос:

— Дай мне пять минут на душ, и можно ехать!

Наш феерический шоппинг начался в Марьино. Там был небольшой, но очень уютный и камерный магазин под названием «Дресс-код». В нём скучала продавец-консультант Алевтина, как было написано на её бейджике, но при виде нас с Гошей девушка оживилась и двинулась нам навстречу:

— Добрый день! Желаете посмотреть мужские костюмы? У нас как раз новая коллекция поступила!

— Добрый день, нам нужны несколько комплектов для офиса и презентаций для моего ассистента Яны, — бросил Гоша, оглядывая манекены в зале.

— Отлично! — восхитилась Алевтина. — Я могу предложить вам чай или кофе?

— Зелёный чай с натуральным мёдом, спасибо.

Гоша кивнул мне, чтобы я тоже осмотрелась, и сел на диванчик напротив огромного зеркала. Насколько я поняла, он собрался одобрять мой выбор? Ну хорошо. Пока Алевтина грела чайник, я обошла манекены, присматриваясь к ним. Костюмы были хороши. Цены ещё лучше. Прямо месячная зарплата врача в регионах. А вот этот, синенький, я бы носила! С пояском, приталенный жакет, узкие брючки.

— Предпочитаете брючные костюмы или классические?

Алевтина подкралась и выглянула из-за плеча. Я мужественно не вздрогнула и кивнула: — ^Да.

— Хорошо, — не растерялась она. — Попробуем и те, и другие. Давайте начнём с терракотового пиджака и юбки. Размер у нас...

Она оглядела меня профессиональным взглядом и выхватила с вешалки жакет, жестом пригласила меня в примерочную.

Так началась феерия.

Я натягивала костюмчик, выходила в зал, вертелась во все стороны перед зеркалом и смотрела на Гошу. Ему даже не надо было ничего говорить. Я видела всё в его глазах. Вспыхнут с интересом — надо брать, прищурятся так, что не разглядеть радужку — быстренько снимать!

Упаковав три костюма, которые сидели на мне идеально, и два топа — один шёлковый и один трикотажный, мы дружно решили, что просто грех носить их с моими туфлями, и Гоша повёз меня в другой магазин. Там мы купили лодочки и ботильоны, каждая пара по цене средней зарплаты учителя в Алтайском крае, и я загрустила. Этак мне ничего не останется от первой получки в качестве личного ассистента. А ведь я хотела начинать экономить, чтобы купить квартиру!

Гоша вырулил по направлению к дому, и я ненадолго отвисла, спросила:

— Кстати, скажи мне, если это не секрет, из-за чего ты поссорился с Лерой?

— Зачем тебе? — буркнул он, мрачнея.

— Чисто для информации.

^{— Да н}у.

Ему явно не хотелось говорить о Лере, но я ощутила небывалый подъём сил и решимости узнать всю подноготную.

— Гоша, говори!

— Это что за наезд, Яна Пчёлкина? — попытался он превратить всё в шутку, а я ответила с достоинством:

— Это пока ещё не наезд, ты просто не знаешь, как я умею наезжать! Говори, а то начну щекотать!

— Я за рулём!

— Вот поэтому и говори!

— Ладно, упёртая моя. Лера требовала, чтобы я тебя уволил.

— Вот сука, — сказала я с чувством. — Ой, прости. А ты что же — отказался?

— А я отказался, — со смешком подтвердил Гоша. — Где я ещё такого переводчика найду?

— Переводчика, няньку, домработницу и актрису, — дополнила я, довольная, как слон. Гоша поссорился с невестой! Из-за меня! Уже идёт ©! Ой, нет, это не из той оперы... Лера побеждена, теперь мне осталось застолбить место.

Гоша помолчал, выруливая направо, потом сказал:

— Ну, и вообще. Она спросила, спал ли я с тобой.

— А ты?

— А я сказал: да.

— А она?

— А она разрыдалась.

— Но аккуратно, чтобы макияж не испортить.

— Яна!

— А что сразу Яна? Чувствую себя роковой женщиной, разрушительницей семьи.

Да-да, и мне от этого не плохо, а очень даже хорошо! И не стыдно. И в целом — я довольна! Но Гоше я об этом не скажу. А скажу я ему.

— Так вы всерьёз расстались?

— Да, всерьёз. По-моему, я был с ней жесток. И изменил.

— Когда у вас в последний раз был. хм. было вообще? — спросила в лоб. Гоша глянул диким взглядом, но ответил:

— В феврале.

— Что?! Она против отношений до брака? Так-то мы немного в мае сейчас!

— Мы редко виделись, потому что она была на гастролях, а у меня был трудный период

— много инвестиций в рисковые проекты.

— А вообще у тебя кто-нибудь был за эти три месяца?

Я даже на пальцах посчитала, чтобы удостовериться: я не ошиблась, три месяца! Гоша помотал головой, паркуясь возле небольшого ресторанчика, а потом просто-напросто обнял меня и поцеловал. Я снова зависла — это он мне рот закрыл, что ли? Заткнул, как говорится, простым и доступным способом. Но хорошо же, просто хорошо, когда тебя целует любимый мужчина, и всё внутри щекочет от счастья!

Когда мы оторвались друг от друга, прошло несколько минут. или часов! Гоша тихо спросил:

— Ещё вопросы будут?

— Не будут, — ответила я, машинально поправляя волосы. — Я всё поняла, босс. А куда ты меня привёз?

— В ресторан, конечно.

— Naturellement*, — пробормотала я. — «На парах»? Какое интересное название! *Конечно (фр.)

— Мы здесь пообедаем, а потом... Потом поедем домой, — загадочно сказал Гоша. — Там тебя ждёт сюрприз.

Глава 15. Блинчики и их последствия

Сюрпризы — это прекрасно!

Когда они предсказуемы. А вот когда это сюрприз от Гоши — никогда не знаешь, сразу бежать подальше или осторожно полюбопытствовать. Да и дожить до сюрприза ещё нужно, потому что этот ресторан мне глубоко подозрителен.

— Гоша, это студенческое кафе? — спросила я, выходя из машины.

Мой босс поджал губы:

— Я тебе уже говорил, что надо подождать, пока я тебе открою дверцу? Почему студенческое?

— Ну, пары же у студентов...

Он на секунду завис, а потом рассмеялся:

— Не «На парах», а «На парах»!

— О господи. А я уж было подумала, что ты исправился и хочешь накормить меня пельмешками с майонезом!

Гоша фыркнул, подставив мне локоть, за который я взялась, и ответил:

— Я хочу наставить тебя на путь истинный и показать, как это вкусно и полезно есть здоровую пищу.

— Прости, не могу представить нечто, приготовленное на пару, вкусным.

Я пожала плечами. Нет, серьёзно ! Как можно сравнивать поджаренную на маслице картошечку и её же, сваренную на пару?

Интерьер ресторана был в анисовых и грязно-голубых тонах, приятный и успокаивающий. Нас усадили в уголке зала за столик на двоих под сень вьющихся растений, спускавшихся из-под потолка. Подали меню. Оно меня, если честно, удивило. Там было всё — от борща до мантов. Которые, кстати, Гоша и заказал. Я не рискнула пробовать картошку и заказала пельмешки. Ну, чтобы не отходить от версии студенческого кафе.

— Вчера звонила мама, — неожиданно сказал Гоша. — Если, конечно, тебе интересно знать.

— Мне интересно, — осторожно подтвердила я.

— Папа сделал тест ДНК и отослал его вместе с тестом Анжелики.

— Ну и правильно.

— Я не знаю, как к этому отнестись.

— Гоша, ты же не ребёнок! Даже если она его дочь, это ничего не поменяет в твоих отношениях с отцом. Или поменяет?

Гоша вздохнул, отхлебнув из горлышка безалкогольное пиво. Я попробовала своё — алкогольное, к счастью — и добавила:

— Только твоя мама может предъявить ему претензии.

— Да мама-то да... — неопределённо ответил Гоша. — Но, получается, что всё, чему он нас учил, было ложью. Понимаешь? Как ему теперь верить и брать с него пример?

— Очень просто. Смотри, мой папа на первый взгляд человек не очень праведный. И пьёт, и дымит, как паровоз, и по бабам. ну, случалось раньше. Но, несмотря на всё это, он мой папа, и я его люблю. Я, когда в Москву уезжала, думала, что он против, совсем против. А он мне в чемодан денег сунул из своей заначки — даже мама о ней не знала!

— Все папы такие, — усмехнулся Гоша. — Мой мне тоже денег дал на бизнес, чтобы мама с Маликой не знали. Немного, но дал.

— А говорил, что не давал! — рассмеялась я. — Врал, значит?

— Не врал, а скрывал. Это разные вещи.

Сказал и задумался сам. Я не стала ему мешать, пусть думает. В конце концов, это его отец и его семья. Нам принесли заказ, и мы неожиданно отлично пообедали. Пельмени оказались вкусными и слегка пряными, как я люблю, а майонез — явно не магазинным. Ели мы в молчании, лишь иногда перебрасываясь дежурными фразами: вкусно — не вкусно, с перчиком — с солью.

Потом Гоша заплатил, и мы вышли к машине. Усевшись на сиденье, я услышала вопрос:

— Ну как? Здоровая еда может быть вкусной?

— Может, — признала я. — Но нет ничего вкуснее блинчиков, и я тебе это докажу!

— Сегодня?

Могу и сегодня.

А что — дурное дело нехитрое! Замутить блинчики это мне раз плюнуть. Тем более, что тут только я и Гоша, а дома приходилось делать на всю семью. Шесть литров теста — это вам не печкин дым! А нам с боссом и одного литра за глаза хватит. Сметанки только купить — настоящей, жирной, вкусной!

— Янка, если я буду толстым, ты меня разлюбишь?!

— Подожди, это вопрос или утверждение?

Он честно подумал и ответил:

— Вопрос, пожалуй.

— Тогда ответ — нет. И вообще, у тебя вон целый спортзал в квартире! Поел блинчиков

— и вали туда, таскай железо, бегай на дорожке, крути педали!

— Значит, твой ответ был завуалированным «да».

— Это ничего не значит. Только то, что лучше быть здоровым, чем больным, и лучше есть вкусно, чем полезно.

— Яна, это нонсенс! Я уже говорил тебе: ты то, что ты ешь.

— Ты ещё и сколько спишь, с кем спишь, с кем дружишь и сколько работаешь! — фыркнула. — И вообще, всего должно быть в меру.

— Я понял, тебя не переспорить, — он профейспалмил и сменил тему: — Что тебе нужно для блинчиков? Заедем в магазин?

— Заедем, ясно дело! У тебя ведь только овощи и фрукты, полезные продукты...

Мы заехали в ближайший к дому продуктовый магазин, и я набрала яиц, кефира, сметаны, муки, до кучи купила пачку соды — ту самую, которая никогда не кончается. Гоша ворчал, но послушно заплатил за все вредные продукты. А потом мы пошли домой. И это «домой» оказалось дома у Гоши. Я даже открыла рот, чтобы спросить по поводу спорности дома, но не успела ничего сказать — Гоша подтолкнул меня к кухне и сказал:

— Сюрприз!

Да, он умеет удивлять. То ли это такой талант врождённый, то ли я его чему-то научила.

На мраморной столешнице стояла новенькая, блестящая, красивая и отчаянно дорогая кофеварка!

— Ого, — сказала я. — А это что? Ты решил начать пить кофе?

Гоша усмехнулся, обнял меня сзади:

— Не дождёшься. Это для тебя.

— Как мило! Так и вижу себя прибегающей к тебе в шесть утра, чтобы попить кофейку!

Он зарылся носом в волосы на затылке и сказал тихо:

— А ты не прибегай, ты оставайся на ночь.

— Георгий Асланович, как можно?! — фыркнула я. — Вы мне сожительство предлагаете? А ведь я честная девушка!

— Ты кофе будешь, или мне машину в магазин возвращать? — вредным голосом отозвался Гоша. А вот это моя школа! Даже гордость взяла. Всего за каких-то две недели воспитала человека! — Всё время язвишь и язвишь, так и язву заработать недолго.

— Согласно новейшим исследованиям, язва возникает не от острого языка, а от бактерии в желудке.

Я вывернулась из кольца рук и подошла к машине. Мама дорогая, это не машина, это космический корабль! Кнопочки, кнопочки, да не обычные, а сенсорные, как на телефоне! Как в этом всём разобраться, когда всю жизнь имела дело только с капельной кофеваркой? Ну, допустим, вот эта кнопка универсальная — круг с чёрточкой, это power. Значит, включение. Я на неё нажала. Не взорвалось, и то хлеб! Но и не включилось. Прелестно! Я заглянула за машинку, проследила за кабелем питания — он сидел вилкой в розетке. А почему тогда не включается?

— Гоша, она сломалась!

— Да ну! Продают кофеварки по цене айфона, ещё и сломанные! — он озабоченно почесал затылок и потянулся за смартфоном. — Позвоню в сервис.

— Подожди, а инструкция к ней есть?

— Есть, только не на русском!

— Гоша-а-а... Ты забыл, что у меня семья зыков в голове, включая китайский?

— Точно, — хлопнув себя по лбу, мой босс засмеялся. — Забыл, представляешь!

Он метнулся за тонкой книжицей и протянул. Я открыла. Лепота — сплошные иероглифы! Хихикнула:

— Гош, а где ты это чудо купил? Неужели не додумались на русский перевести инструкцию?

— Новейшее поступление, не успели, наверное.

— Поня-атно...

Глаза читали, мозг переводил сам собой. Предупреждение, ага, не ставить близко, не ставить под, не ставить на... Фильтр, кнопка... Где же у неё кнопка-то? О, тумблер! Я отложила инструкцию и полезла за машину, развернула её к свету и обнаружила тумблер на задней панели.

— Вон китаёзы хитрые! — прозвучало это, конечно, совсем иначе, но смысл был тот же. Гоша поднял брови:

— Яна, ты же девочка, как можно так ругаться?

— А как можно было поставить две кнопки для включения одной машины? Вот скажи, каким умом — задним или передним — надо было до этого додуматься?

— Включай уже, — фыркнул он.

— Включаю, — я нажала на кнопку на фасаде, и машинкин экран осветился голубеньким приятным светом, на месте нарисованных кнопок появились настоящие иконки, а внутри что-то загудело. Замигали капельки. Что теперь не так? Пришлось опять лезть в инструкцию. Воды не хватает, ага, понятно. Гоша смотрел на меня, как на космонавта, проверяющего оборудование перед полётом. А я сосредоточенно разбиралась. Три вещи важны: чтобы была вода, чтобы было достаточно зёрен, и чтобы бак для отработанной гущи был пуст. Окей. Я всё сделала, поставила чашку под сопла и выдохнула:

— Ну, поехали!

— Поехали, — кивнул Гоша с видом инженера-конструктора ракеты.

Нажав на кнопку, я обнаружила, что ничего не понимаю в китайском. Ну, или просто не дочитала до конца. Машина высветила на экране ряд чашечек, в которых была налита жидкость: от совсем немножечко до полной до краёв.

— А теперь-то что?

— Это эспрессо, я так понимаю, а это нормальный кофе, а это двойной... — я наморщила лоб. — Лучше средний, да?

— Тебе виднее, — хмыкнул Гоша. — С чаем как-то проще.

— Настоящий чай надо упаривать, настаивать, — отмахнулась. — А у меня тут видишь — кнопку нажал и наслаждайся.

— Вижу я, как ты наслаждаешься!

— Смеётся тот, кто смеётся последним, — упрямо ответила я и нажала на иконку среднего кофе.

В глубине машиньей души что-то зафырчало, загудело, и две тонкие, но упругие струйки ударили в чашку, взбивая пенку.

— Ура! Я победила робота!

— Ура! Они ещё не скоро смогут нас захватить! — заржал Гоша. — А мне чаю сделаешь?

— А у тебя тортик есть? — корыстно спросила я. Мне ответили:

— Слишком много калорий за два дня!

— Спортзал, — напомнила.

— Блины, — он поднял бровь.

— Пф-ф-ф, так их же ещё замутить надо! Ладно, уговорил, сейчас кофе выпью, и будут блины.

Мы сели за стол друг напротив друга, и, пока чайник закипал, я наслаждалась запахом из чашки. Гоша спросил внезапно:

— Тебе не надо освежить в памяти французский? Через несколько дней мы будем в Париже.

— Не волнуйся, я настолько быстро обучаема, что ты даже не заметишь, как я выучу ещё парочку языков, а не только тонкости издательского дела на французском.

— Интересно, как у тебя получается так быстро учить языки? Я даже английский с трудом освоил, а о произношении вообще молчу.

— Самой интересно, — рассмеялась я. — Просто у нас в городке китайцев много. Ну, как-то само получилось, с ними общаясь, выучить язык. В школе английский был, так не поверишь — мне его китайцы подтянули!

— А дальше?

— А дальше я начала смотреть фильмы и сериалы в оригинале. Это было весело и познавательно. Так я выучила европейские языки.

— Ну ты полиглот...

— Обозвал и рад, да?

— Я восхищён, — он наклонился ко мне, взял за руку, глядя в глаза. — Я восхищён в тебе тем, чего нет во мне.

Ещё секунда, и мы бы набросились друг на друга, как оголодавшие любовники, поэтому я решила пресечь всё это в корне, ибо блинчики.

— Гоша, чайник закипел.

— Боже, какая ты неромантичная, Яна Пчёлкина! — ответил он с усмешкой, откинувшись на спинку стула. Но руку выпустил. Вот и славно, надо действовать. Мне самой хочется блинчиков!

— Я очень романтичная, Георгий Асланович, — деловито сказала, вставая. — Но иногда надо быть практичной. Так что ты будешь пить чай, а я буду месить тесто.

— Ага, значит, ты на сцене, а я в зрительном зале!

Гоша устроился поудобнее и принял позу снисходительного скептика. Я заварила ему чай и покачала головой:

— Ну уж нет. Вот с таким видом ты на меня смотреть не будешь. Давай-ка, подключайся! С ума сойти! Я заставляю босса готовить!

— Яна, я совершенно не умею...

— Ой, да я научу! В этом нет ничего сложного.

— А чай?

— Будешь пить, как я — между делом! Разбивай два яйца в миску.

Вот иногда бывают такие дурацкие идеи в голове... Когда вроде бы всё правильно решила, но потом думаешь — господи, зачем я это предложила? Поскольку купили мы всего десяток яиц, на шестом, который Гоша разбил мимо или утопил в миске скорлупу, я не выдержала:

— Дай сюда. Я насыпаю, наливаю, а ты замешиваешь.

— У меня уже почти получилось же!

— Тренируйся на кошках.

Ловко разбив в снова вымытую миску два яйца, я добавила туда сахара на глазок и сунула Гоше венчик:

— Размешай, но не взбивай.

— Интересно, это как?

Гоша выглядел недовольным, и я подавила смешок, показав наглядно:

— Энергично, но аккуратно.

— Вот так? — он энергично зашуровал в сахаре венчиком и пробормотал: — Оно никогда не размешается, ты слишком много сахара насыпала! — и так же энергично зашуровал в другую сторону. Я вскрикнула:

— Нет!

— Что? — испугался Гоша, и венчик завис в воздухе. Я закатила глаза:

— Ничего. Нельзя в разные стороны мешать — тесто не получится.

— Господи, Яна, ну нельзя же так пугать людей! Кто тебе сказал такую глупость? Есть ли под ней какое-либо научное доказательство?

Я открыла пакет кефира и, отодвинув Гошу от миски, вылила содержимое в сладкие яйца:

— Бабушка сказала, а она, поверь мне, сделала этих блинчиков столько за свою жизнь, что можно ими выложить поверхность всего земного шара!

— Бабушка — это, конечно, аргумент, против бабушки я не могу возражать!

Он смеялся. При этом глаза его блестели особенным, магическим, выразительным огоньком. Так бывает, когда люди счастливы. Я уже видела это. Например, когда моя подружка Настя поступила на бюджет в универ. Или когда мама выиграла в лотерее двадцать тысяч...

Гоша счастлив печь блинчики? Счастлив печь блинчики со мной? Или просто счастлив со мной? До этого последнего предположения я никогда не доходила даже в самых смелых мечтах. А вот теперь можно мечтать и дальше. Можно попробовать представить себя в свадебном платье на террасе ресторана на Соляном острове в Ярославле.

— Размешал. Яна! Я размешал!

Кашлянув, чтобы прогнать дурацкие мечты, я потянулась за мукой:

— Молодец, возьми с полки огурец.

Так тоже всегда говорила бабушка. А я никогда не понимала — почему именно огурец? Почему не конфету или пирожное? Нет, всё понятно, что там рифма и всё такое, но огурец? Обычный? Тогда почему на полке, а не в холодильнике? Или солёный? Тогда почему не банку? Ведь огурцы по одному не солятся.

Тьфу!

Нашла о чём думать!

— У тебя есть кухонные весы? — спросила, чтобы прогнать дурацкие мысли, и огляделась. Гоша твёрдо заявил:

— Не знаю. Я не покупал. Может, какая из домработниц. Но не уверен.

— Конечно, не уверен, — съязвила я. — Они ведь у тебя не задерживаются! Одна я такая дурочка. Ладно, придётся по старинке, на глаз.

Пока я пыталась отмерить примерно триста граммов муки путём деления килограммового пакета на три части, Гоша запротестовал с обидой:

— Нет, ты такая интересная! А если они мне не подходят? Если я не удовлетворён их работой?

— Как и моей, — фыркнула. — Давай размешивай муку и постарайся, чтобы комочков не было!

— Интересно, как вы этого добиваетесь? — запыхтел Гоша, ворочая венчиком в густом острове муки.

— Вы? Кто это вы?

— Женщины!

— Начина-ается! А кто был первыми поварами? Мужчины! — воскликнула я и хлопнула в ладоши прямо над Гошиным ухом. Облачко муки вспорхнуло и осело у него на щеке. Гоша прищурился, отряхиваясь:

— Ах так? Ну смотри, ты первая начала!

Через несколько секунд пакет муки был пуст, а мы, как малые дети, швырялись друг в друга горстями белого порошка. Наверное, первый раз в жизни я не думала о том, кто будет убирать загаженную кухню. Первый раз мне было просто весело без ложных угрызений совести и страха, что мама разорётся! А если вдруг Гоша разорётся — я его быстро успокою, ха-ха!

Успокаиваться пришлось вместе. Сначала в душе, потому что семьсот граммов муки — это внезапно очень много, когда они не в пакете, а потом в постели на втором этаже дуплекса — куда Гоша затащил меня чуть ли не силой. Я упиралась только из-за мысли, что там Гоша спал со своей силиконовой Лерой. Но босс сломил моё сопротивление. Очень быстро и очень качественно, как он умел.

А я не очень-то и протестовала.

Глава 16. Париж, о Париж!

Франция для меня началась не с аэропорта Шарль де Г олль, куда мы приземлились почти в семь вечера, а с такси, в котором я очнулась. Как личный ассистент я оказалась полным нолём, пригодилась только в качестве переводчика. Уж что-что, а переводить я могу и во сне.

Такси же нашёл Гоша. Точнее, он просто открыл первое попавшееся и спросил:

— Центр?

Таксист переспросил:

— Centre? Oui!

Это было понятно и без слов, поэтому мы оказались в белом Пежо-седане, прямо как в культовом фильме. Там я пришла в себя после стрессового перелёта. Всё время, что мы были в самолёте, меня потряхивало, и я чётко поняла, что ненавижу летать. Жалко, что нельзя было ехать до Парижа на машине...

— Ты как? — наклонившись, спросил Гоша, и я кивнула, что должно было означать «нормально». Он продолжил: — Сейчас заселимся, отдохнёшь, и будет ещё лучше. Почему ты мне не сказала, что боишься летать?

— Я не боюсь. Я не люблю. Это две большие разницы.

— Всё равно надо было сказать.

— А откуда мне было знать? Я же никогда не летала! — возразила вяло, борясь с очередным приступом панической атаки. Да что ж такое, мы же уже на земле! А такое впечатление, что ещё на десяти тысячах метрах над ней.

— Яна, с этим надо что-то делать, потому что летать нам придётся довольно часто.

Гоша приобнял меня, я уложила голову на его плечо и закрыла глаза. Всё будет хорошо. Я с ним, он со мной. А свадьба — это совершенно необязательная пунктуация на строке жизни. Главное, чтобы мы остались вместе.

Добирались мы до отеля чуть ли не полтора часа. С одной стороны — муторно было торчать в пробках. А с другой — я успела всё рассмотреть по дороге! Когда мы съехали с кольцевой к центру (а я отслеживала маршрут по гугл-карте), узкие улочки с маленькими кафешками и булочными ввели меня в состояние полного и бесповоротного умиления. Париж — это не только и не столько авеню и Эйфелева башня, это прежде всего атмосфера и колорит. Это спешащие с работы домой люди, балкончики, украшенные цветами в кашпо из глины, крохотные двухместные машинки, припаркованные впритык у тротуара... Это нарочитая небрежность стиля и смешения стилей, которая видна повсюду: взять хотя бы аляпистые граффити на гараже рядом с прелестным высотным домом, где живут явно не бедные люди. Это Париж, и его обязательно надо увидеть хотя бы раз в жизни!

Гостиница, которую заказала нам Лида, спряталась в переулочке с односторонним движением, для подъезда к отелю таксисту пришлось крутануться по кварталу. Но вот мы рассчитались и вышли. Наши сумки у ног, запах герани на окнах уютной гостиницы, деликатный шум бульвара Распай совсем рядом, а я залипла на мемориальную доску, прикреплённую у входа.

— Гоша, Гоша! Прикинь, тут когда-то останавливался Маяковский!

— Вместе с Лилей Брик или с Айседорой Дункан? — буркнул мой босс, собирая ручки сумок в ладонь. Я укоризненно покачала головой:

— И это генеральный директор издательского концерна! Айседора Дункан была женой Сергея Есенина!

— Я это знал, — заявил он, ничуть не смутившись. — Пошли, я хочу принять душ и что-нибудь съесть.

— Пошли, — согласилась я. — Но Маяковский, ты представляешь себе? Он входил в эти двери! Он поднимался по лестницам и жил в одном из номеров!

— Представляю, солнышко! Он наверняка никогда не был голоден.

— Ты просто один сплошной ходячий желудок!

— Не всегда! Поверь мне, когда я поем, стану одним сплошным ходячим. — Гоша не договорил и улыбнулся девушке на ресепшене. Я откашлялась и сказала по-французски:

— Добрый вечер, для нас должны были забронировать два одноместных номера. Мсьё Возников и мадемуазель Пчёлкина.

— Одну минутку, — ответили мне, глядя на экран компьютера. — Простите, здесь какая-то ошибка: на ваши имена забронирован один номер с двухместной кроватью.

— Нет, нет! Посмотрите лучше! Два номера, я знаю точно!

Я даже заглянула в компьютер, и девушка развернула ко мне экран:

— Я прекрасно помню эту бронь, потому что девушка очень плохо говорила по-английски и совсем не говорила по-французски. Один номер, две кровати.

— Хорошо, но ведь мы можем прямо сейчас снять ещё один одноместный номер?

— Что вы, у нас начался туристический сезон и свободных номеров давно нет!

— Яна, какие-то проблемы? — спросил мой босс. Я машинально ответила:

— Oui! Ой, то есть, извини... Да. Это ты поручил Лиде забронировать номера? Поздравляю, мы проведём пять ночей в двуспальной кровати!

— В смысле? А-а-а. Ну и отлично! — воссиял Гоша. — А я всё прикидывал, как пробираться к тебе по ночам тёмными коридорами!

— Георгий Асланович! — деланно возмутилась я. — Ладно, если тебе не в тягость после тяжёлого рабочего дня делить со мной гостиничное ложе, то тогда я забираю ключи.

— Забирай, — изобразил он широкий жест хлебопашца, и девушка за стойкой довольно заулыбалась, ощутив, как проблема брони испаряется в густом воздухе Парижского вечернего смога.

Через несколько минут мы получили ключ и поднялись на третий этаж. Комнатка была маленькой, но уютной. Бежево-красно-белые цвета сразу подняли настроение. Огромная двуспальная кровать впечатлила — она была на каких-то полметра шире той, что стояла в спальне Гоши. Моя внутренняя горничная не выдержала и заглянула в душ-туалет. Там было чистенько и благоухало ванильной отдушкой.

Гоша сбросил сумки на кровать и плюхнулся рядом, пружиня на матрасе:

— Ура, мы приземлились.

— Ура, — согласилась я. — При гостинице есть ресторан?

— Ты не подготовилась, — пожурил меня босс с улыбкой. — А вот я — да. Правда, я выбирал по фотографиям блюд, поэтому вполне возможно, что наш ожидает сюрприз.

— Гошечка! — я с трудом удержалась от добавления эпитета «картошечка». — Твои сюрпризы — это нечто! Ты в душ? Я что-то тоже проголодалась!

— Дай мне пять минут, — усмехнулся он и полез в сумку за одеждой.

Примерно через полчаса мы вышли из отеля. Вместо привычной 2Гис карты, Гоша вооружился Гуглом и повёл меня по улице мимо маленького сквера, мимо перекрёстка, больше похожего на небольшую площадь, мимо кафешек и цветочных магазинчиков. Высоченная и чёрная, как Барад-Дур, башня Монпарнасс словно следовала за нами, куда ни сверни — я видела её даже из окна номера. Было около девяти часов вечера, и Париж медленно отряхивался от рабочей суеты дня. Зажигались фонари, подсветки, реклама. Из открытых дверей заведений доносилась музыка — где-то шансон, где-то рок, где-то восточные мотивы. Я вдохнула полные лёгкие парижского воздуха и на выдохе сказала:

— Гоша, я всегда буду тебе благодарна уже за то, что ты привёз меня сюда.

— Подожди, подожди! — рассмеялся он. — Это мы ещё не ужинали.

— Я могла бы питаться только кофе и настоящими круассанами, — отмахнулась, рассматривая узорные кованые балкончики на фасаде дома.

— Это я тебе устрою утром. А пока — французская кухня.

— О да! Высокая кухня, от кутюр для желудка!

— Скорее, традиционная! — фыркнул Гоша. — Я не сторонник трёх салатных листочков на тарелке, художественно обкапанных бальзамическим уксусом.

— Морковные сырники лучше, да? — подколола я его, и Гоша прищурился:

— Эй! Ты никак не можешь их забыть? Между прочим, морковные сырники полезны для здоровья.

— Как и большой, отлично запечённый кусок свинины! Тебе же понравились мои блинчики, скажи?!

— Блинчики — да, но мясо... Его надо есть поменьше, солнце, потому что мы не потребляем столько энергии, сколько оно нам даёт. К тому же. Гормоны, антибиотики, вся эта дрянь, которую жрут свиньи и коровы.

— Гоша! Не порти мне аппетит!

— Не буду, — неожиданно примирительно ответил он. Неожиданно, потому что всю неделю на работе мой босс-любовник был строгим и властным Георгием Аслановичем, превращаясь обратно в доброго Гошика только дома за закрытой дверью. Поначалу меня слегка ошеломляло это разделение личностей, но я быстро привыкла. Сегодня выходной, значит, Гоша на связи, а Георгий Асланович сменит его завтра, на книжной ярмарке.

Мы перешли дорогу, минуя устричный бар, и башня Саурона скрылась за домами. Ещё один переход, и я заметила красный тент с вывеской «La Rotondе». Спросила, как маленькая девочка, которой обещали подарок:

— Мы сюда идём?

Сверившись с картой, Гоша покачал головой:

— Нет, мадам. Нам дальше.

Дальше так дальше. Мы миновали ещё одно кафе с красным тентом на пол-улицы, перешли узенькую улочку и оказались перед кафе с белым тентом, на котором выцветшими золочёными буквами было написано «Le Select». Все места на террасе были уже заняты, и Гоша провёл меня внутрь. Приветливая официантка в длинном чёрном переднике быстро нашла нам место в зале — у окна за маленьким столиком. Я села на типичный французский стул бистро и глянула в окно. Как было бы здорово жить здесь и каждый день обедать и ужинать под шансон пятидесятых.

— Так, Яна, мне кажется, ты должна перевести всё, что здесь написано, — вырвал меня из парижских грёз Г оша. — Что ты будешь заказывать? С нас требуют какое-то аперо .

— Аперо — это аперитив. Мне просто воды, пожалуйста.

Гоша возжелал попробовать какой-нибудь типично французский аперитив, и после долгих объяснений и вопросов они с официанткой остановились на кире — белом вине с добавлением ликёра со вкусом чёрной смородины. Теперь надо выбрать еду.

Взяв меню, я принялась читать вслух перевод на русских блюд по порядку. Начали мы с закусок. На мясных горячих блюдах Гоша сдулся и махнул рукой:

— Давай пробовать улиток плюс лосось на закуску, плюс эту сосиску «Пять А» с овощами.

Со смехом я оглянулась на официантку, которая мгновенно поняла и подошла с блокнотом. Сделав заказ, я отпила немного воды, а Гоша спросил:

— Расскажи-ка мне немного о себе, Яна.

— Мы с тобой тусуемся вместе уже две недели, ты познакомил меня с родителями, а теперь спрашиваешь обо мне? — изумилась я. — Возможно, это стоило бы сделать раньше?

Он откинулся на спинку стула и сделал непроницаемое лицо:

— Не знаю, у меня не было потребности.

— А сейчас возникла?

— А сейчас возникла.

— Хм, как странно.

Я усмехнулась. Неужели все мужчины такие: сначала спят с кем -то, потом узнают подробности его детства и юности? Неужели не боятся?

— Ладно. Я выросла в посёлке городского типа в Бийском районе. Живу с родителями, бабушкой и братьями. У папы с мамой свой магазин стройматериалов, ещё мы делаем мелкий ремонт. М-м-м... Училась в школе, закончила на отлично. Папа хотел, чтобы я поступала в экономический на бухгалтера, но я и цифры. Мы решили не дружить!

— Цифры — это очень хорошо. Цифры точны и не могут тебя предать.

— Цифры вообще-то никого не могут предать, они не люди, — фыркнула я. — Но всё равно я с ними не дружу. Я дружу с языками. Когда ты знаешь английский — ты можешь поехать повсюду! И все, абсолютно все будут тебя понимать.

— Не все. Французы вон не понимают мой английский.

— Это потому, что у нас разные языковые базы, но в принципе ничего слишком страшного нет. Скажи что-нибудь по-английски!

— Э-э-э, что сказать? — растерялся Гоша. — Май нейм из . Георгий.

— Джордж! — засмеялась я.

— Джордж, да. То есть, йес. Ай лив ин зе Москоу.

Я сдержалась, чтобы не заржать.

— Май хобби из футбол энд ридинг, — вдохновлённый моим молчанием, продолжил Гоша. — Ай лов зе догз.

На это моего терпения уже не хватило. Я рассмеялась на весь ресторан, пытаясь спрятаться за стаканом воды, но Гоша всё равно обиделся:

— Что? Мой английский нормального уровня!

— Прости, — фыркнула я. — Конечно. Как мой уровень хинди!

— Наверное, мне нужно подумать о том, чтобы уменьшить тебе зарплату... — задумчиво протянул Гоша. Я тоже откинулась на спинку стула, сложила руки на груди и язвительно заявила:

— Прямо сейчас? Ради бога. Но тогда завтра на книжной ярмарке ты будешь вести все переговоры сам и один!

— Э! Это шантаж.

— На себя посмотри, шантажист хренов! Зарплату он мне уменьшит! Ты мне ещё приплачивать должен!

— Да дешевле жениться на тебе будет, — бросил Гоша небрежно.

— Ну вот и женись, — подхватила я. — Твоя сестра уже целый план составила: где, как, когда и сколько гостей позвать!

— Малика?! Ну нифига себе! Вернусь домой, надаю по ушам!

Я смеялась. Мне было хорошо. Мне было так хорошо, как никогда ещё не было — даже в постели с этим мужчиной. Я вспомнила Малику, вспомнила всё семейство, и то тепло, которое ощутила в их доме. Да. Готова хоть сейчас под венец. Даже представила, как это будет смотреться во Франции. Интересно, тут есть православные церкви?

— Ваши закуски.

Перед нами появились улитки — огромные, глянцевые, наполненные ещё дрожащим от жара духовки зеленоватым маслом — и тарелка тоненько нарезанных ломтиков копчёного лосося. Пышные булочки, чуть присыпанные мукой, дополняли сей натюрморт. До этого момента я старалась не думать об улитках. Но теперь оттягивать было некуда.

— Г оша, ты всерьёз собираешься есть эти . это . этот ужас?! — спросила я, не решаясь притронуться к закуске. Гоша поднял одну бровь:

— А что? Между прочим, я читал: там один сплошной белок и никакого жира!

— Но они хотя бы не живые? — робко спросила перед тем, как сдаться. Настала очередь босса издеваться:

— Ну это же не устрицы! Ты попробуй!

— А как? Ты уже пробовал?

— Не такие, но пробовал. Берёшь щипцы в левую руку, — он взял маленький, чудного вида прибор, похожий на две вогнутые лопатки, соединённые гибкой ручкой, — зажимаешь улитку, а потом вилкой вынимаешь её и ешь.

Всё сказанное Гоша немедленно продемонстрировал на собственном примере и даже зажмурился от удовольствия. Я с сомнением оглядела улитки ещё раз и подумала, что, раз уж я во Франции, глупо не попробовать. Если не понравится, я же могу не есть, правда?

Зажав одну из скорлупок между лопаток щипцов, я храбро сунула двузубую вилочку внутрь, подцепила найденную мякоть и, закрыв глаза, отправила в рот. А неплохо! Вкус такой... Ни на что не похожий, но не противный. Масло с чесноком и петрушкой. И сама улитка не склизкая, напоминает скрученный кусочек мяса.

Когда я умяла все шесть улиток, Гоша спросил:

— Ну, как?

— Отлично! Можно есть дальше, — с улыбкой ответила я. — Французская кухня весьма и весьма.

Мы ели и болтали, болтали и ели, запивая сосиску из требухи тонким и ароматным шабли, потом заказали кофе с мороженым, а потом пошли гулять. Мне ужасно хотелось затащить Гошу в гостиницу, в номер, на кровать, насладиться его телом после чудесного ужина, но мой босс был непреклонен. Гулять — и точка!

И мы гуляли. От ресторана добрались до Люксембургского сада, прошли его насквозь, наслаждаясь свежестью и запахом скошенной травы, целовались, как школьники, у огромного фонтана. Потом добрели до Сены и десяток минут просто-напросто подзаряжались энергией от заходящего солнца на каменном пляже, наблюдая, как туристы спешат забраться в речной трамвайчик или, как называют в Париже эти кораблики, «bateau-mouche»*.

*Кораблик-муха — буквальный перевод, речной трамвай, перевозящий туристов по рекам Франции. Это название происходит от ателье, где раньше делали эти корабли, — в квартале Mouche в Лионе.

По набережной медленным шагом — мимо Лувра и сада Тюильри, мимо музея Орсей, мимо площади Конкорд и бесчисленных мостов, таких же прекрасных, как и в Питере — мы целый час любовались городом, под ручку, как школьники, то и дело показывая на детали фасадов или статуи: «А вон, смотри!» или «Какая красота!» Мне было в удовольствие шагать и шагать, прижиматься к Гоше бедром, чувствовать, как он обнимает меня за плечи, ловить его дыхание, когда он наклонялся с вопросом или просто хотел поцеловать. И в такие моменты счастье переполняло меня, расплёскиваясь через край.

У Йенского моста мы взяли такси. Я уверена, что с нас содрали несусветную цену за пару километров от Эйфелевой башни до отеля, но ног уже не чувствовала. Гоша, похоже, тоже утомился, и наша первая романтическая ночь в парижской гостинице оказалась под

угрозой. Но, когда мы вошли в комнату и я заперла дверь, мой босс одним движением сгрёб меня в охапку и уложил на кровать.

— Го-оша! — удивилась я. — У тебя остались силы на любовь?

— У меня много сил, деточка, — пробормотал он, целуя в губы и одновременно расстёгивая мой пиджак. — У меня столько сил, что тебе и не снилось! А настроение какое — ого-го!

— Париж решительно хорошо на тебя действует, — мурлыкнула я в ответ, полностью отдавшись во власть начальства...

И пели скрипки под окнами, и машины сигналили одобрительно, и даже горлицы, свившие гнездо под крышей отеля, заливались соловьями, празднуя наше счастье. А когда я, полностью умученная этим восхитительным вечером в городе света и любви, засыпала, уютно устроившись в объятьях Гоши, то подумала, что так хорошо, так ослепительно и сладко долго быть не может. Что-то обязательно случится — что сломает меня, как хлипкий картонный домик ураганом, и унесёт обломки за горизонт.

Глава 17. Конец или начало?

Мы провели во Франции пять дней. Пять сумасшедших рабочих дней, полных книг, контрактов, обязательств и интриг. Пять восхитительных ночей, когда я думала, что счастливее меня не бывает в принципе. А потом переговоры закончились, кстати, весьма успешно, и мы улетели обратно в Москву, где повсюду цвела черёмуха и пахло мокрым после дождя асфальтом.

Я всё так же снимала квартиру, живя при этом у Гоши. Чувство неловкости посещало меня каждое утро, когда я просыпалась в широкой постели на втором этаже дуплекса — ну вот не на своём я месте, и всё тут. Тараканы они такие тараканы. Но мои, родные. И я всегда была склонна верить им больше, чем окружающим меня людям. Так вот. Теперь мои тараканы вопили о подставе, о том, что скоро случится нечто из ряда вон выходящее, которое изменит всю мою жизнь.

И это нечто не преминуло случиться.

Сегодня работа меня вымотала. Кроме обязательного фронта работ Г оша дал мне на вычитку перевод рукописи с китайского. Правду говорят, что умственное усилие утомляет больше физического. Я буквально засыпала в машине, а мой босс гнусно хихикал надо мной.

— Янка, тебя на ручках отнести домой?

— Ты не сдюжишь, — вяло фыркнула я. — Тебя потом самого нести придётся.

— Вот ещё, глупости какие. Подожди, сейчас припаркуюсь, открою тебе дверцу, заберу из машины.

— Я сама, Георгий Асланович!

— Издевайся, издевайся. Девчонка!

На руки я, конечно, не далась, и мы беззлобно переругивались на лестнице, пока поднимались в квартиру. А там нас ждал большой сюрприз. Ну как большой — тощий, на высоких каблуках и с силиконовыми сиськами.

На диване Г ошиной гостиной вольготно расположилась Лера.

— Чёрт, — выругался мой босс. — Я забыл предупредить консьержа...

А я просто застыла у стены в одной туфле, которую не успела снять. Только Леры нам и не хватало для полного счастья. Даже в сердце кольнуло что -то. И мне стало ясно — идиллия закончилась, едва успев начаться. Знаете, бывает такое чувство.

— Котя, — томно пропела Лера, — нам надо поговорить.

Гоша поперхнулся. Я прищурилась. Лера наклонила голову к плечу и требовательно заявила:

— Наедине!

Подняв брови, я только подивилась наглости красотки. Гоша же, оглянувшись с извиняющимся видом, ответил:

— Хорошо, пойдём в кабинет, — и мне: — Прости, я сейчас быстро всё решу и будем ужинать.

— Я закажу что-нибудь, — пробормотала и скинула вторую туфлю. Настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Что этой фифе надо? Ведь у них с Гошей всё закончено! Или не всё? Может, какие-то финансовые дела? Лучше бы так, потому что, если личные, то я за себя не отвечаю .

Заказав диетические роллы в сервисе, который мне подкинул Гоша, я поставила чайник и заварила любимый чай моего босса. Присела к столу, чтобы успокоиться, достала перевод. Вот это китайское выражение переведено жопой, если честно. Мне не нравится. Надо подумать, как правильнее сказать. Закопалась в словарь, скаченный на телефон, и не сразу заметила, как Гоша вышел из кабинета. А когда заметила — поразилась.

Лицо у него было. Примерно такое, как когда я сварила дублёную курицу на пару и свалявшийся комками рис. Но ещё хуже. Холодное и отчуждённое. Как будто я сделала что-то противозаконное. Но я же ничего такого не сделала, правда? Вот и смотрела на него непонимающе. А потом спросила:

— Что случилось?

Гоша скривился так, будто съел жирный пончик, начинённый сливочным кремом, и положил передо мной конверт. Сказал напряжённо:

— Здесь твоя зарплата за то время, что ты работаешь у меня, плюс обещанная надбавка за. поездку к моим родителям. Кстати, спасибо за отменную игру. Кто бы сомневался.

— Гоша, ты о чём? Сделай лицо попроще! — я даже рассмеялась, чтобы попытаться разрядить обстановку, но он не поддержал, настойчиво подвинул конверт ко мне:

— Завтра бухгалтерия сделает окончательный расчёт, остаток ты получишь на счёт. А теперь я прошу тебя покинуть мою квартиру. Личные вещи я перешлю курьером на твой адрес.

Я встала, потому что было неудобно смотреть на Г ошу снизу вверх, и спросила, начиная злиться:

— Гоша, что происходит?! Что тебе сказала Лера?

— Лера мне открыла глаза.

Он нашёл на смартфоне страницу, положил гаджет передо мной и снова отступил, как будто ему было неприятно находиться рядом. Я глянула. И обомлела. Страница соцсети, наполненная откровенно интимными фотографиями. Посты игривого содержания, подошедшие бы принимающей на дому проститутке.

И на всех фотографиях моё лицо.

Моё.

Лицо.

Мама дорогая, это что за фотошоп такой чудесный? Кто так отменно прилепил мой фейс к чужому телу? И почему Лера показала эту ерунду Гоше?

Но самый главный вопрос сегодняшнего дня: почему Гоша поверил Лере?

Я подняла взгляд на босса, спросила, старательно пряча обуревающие меня эмоции за маской весёлого безразличия:

— И? Что это такое?

— Не притворяйся, что не знаешь. Я не хочу разговоров на эту тему. Просто прошу по -хорошему: уйди из моей жизни.

Показалось, что небо обрушилось на меня, как говорили в знаменитых комиксах герои галльской деревни. Показалось, что на планете закончился кислород, испарившись из лёгких, и что я сейчас умру, задохнувшись от несправедливости. Показалось, что смогу убедить Гошу не верить Лере...

— Гоша, это не я! Это не моя страничка!

— Ну да, конечно. И ведь я бы простил тебя, если бы ты честно призналась, рассказала!

— О чём, господи?! О чём рассказать? Я вообще не понимаю, что это за фигня и кто придумал такой злой розыгрыш!

Помолчав, я бросила взгляд на силиконовую куклу, с торжествующим видом стоявшую у двери кабинета, и фыркнула:

Хотя да, далеко искать не надо!

— Не будем препираться.

Гоша хлопнул ладонью по столу и отвернулся. Что, всё так и закончится? Вот так пошло, как в мелодраме канала НТВ? Нет, нельзя не бороться! Я буду бороться, потому что люблю...

— Гоша, услышь меня, пожалуйста. Это фейк, ты можешь убедиться, если копнёшь поглубже. Да и исходящее от Леры должно натолкнуть тебя на мысль — там не всё чисто.

— Не заставляй меня вызывать полицию, чтобы выпроводить тебя из моего дома, — холодно ответил Гоша.

Ах так?! Три недели была самой хорошей, необычной, со мной было легко и приятно, а теперь с полицией выводить? Ладно. Ладно. Я сама уйду. К чёрту!

— Совет вам да любовь, — я взяла конверт и бросила ему в лицо со злостью: — Два сапога пара — силиконовая кукла и бесчувственный, неуверенный в себе, запутавшийся зожник!

А потом отвернулась от них обоих и вышла в коридор. Взяла туфли, сумку, куртку и ушла из этой квартиры навсегда.

Только на улице я поняла, что случилось. Меня подставили и кинули. Гоша доверчивый, он повёлся, потому что Леру знает дольше, чем меня. К тому же, у Леры наверняка родители столичные, связей полно, а за фейковой страницей она наверняка обратилась к профессионалу суперкласса. Но я его найду. Найду, за горло возьму и к Гоше приволоку. Но не за тем, чтобы вернуться к нему, нет. Чтобы правду показать. Лера хотела меня уничтожить — получит по заслугам!

Через несколько метров я почувствовала, что щёки мокрые. Я плачу? Не надо! Из-за Леры я точно не буду плакать! Принялась рыться в сумке в поисках салфетки и не нашла. Надо же! Салфетки закончились! В самый подходящий момент! Пришлось вытереть лицо рукавом куртки, ну и пусть. Куртку — модную, похожую на пиджак с декоративной меховой оторочкой — купил Гоша. Я бы её с наслаждением разодрала на мелкие кусочки! Но потом, попозже, когда сама себе куплю приличную одежду.

Дома пахло затхлым. Первым делом я распахнула все окна — на кухне, в комнате — и вынесла в мусоропровод мешок с отходами. Встала посреди кухни и, поёжившись, обняла руками плечи. Ну вот, я опять вернулась на исходную точку, будто круг в Монополии сделала. Работы нет, денег не предвидится, на сердце рана. Обида и злость душат так, что кажется — сейчас задохнусь и упаду на пол. Что делать — пока не понятно. А делать что-то надо. Учить японский? Сил нет. Да и желания особого тоже нет.

Я вздохнула, огляделась и открыла дверцу под раковиной. Нет, хозяйка не оставила ничегошеньки. Надо идти в магазин за химией. Очень хочется отмыть квартиру до блеска, заодно это и голову прочистит от нехороших мыслей.

В магазине на углу было людно. Со свежего воздуха улицы я вошла в толпу и ощутила лёгкое давление в желудке. Потерев ладонью под ложечкой, поморщилась и двинулась вглубь магазина, где виднелись стеллажи с моющими средствами. Путь мой лежал мимо мясного и рыбного отделов, и я преодолела их с трудом. Боже, как противно пахнет всё это богатство! Странно, а ведь я всегда любила нюхать свежее мясо. Теперь же чуть с ума не сошла, пытаясь удержать в желудке проглоченные в кабинете Гоши печенье и кофе. Нет-нет, меня не вывернет прямо на витрину, под которой такие (не)аппетитные свиные рёбрышки и блестящая под красными рефлекторами бурая печень! Во рту сам по себе появился вкус кислой слюны, и я прибавила шаг, дыша с открытым ртом.

Проскочила мимо рыбной витрины, зажав нос, и схватилась за стеллаж со стиральными порошками.

Порошки... О господи! Никогда не думала, что они так воняют! Да так остро, так противно, как будто организм орёт изнутри: беги, беги отсюда, это химия, это невкусно, ненатурально, опасно! Может, и не зря Г оша так не любит эти средства, а употребляет натуральные.

Тьфу! Не буду думать о Гоше. Главное сейчас — это не блевануть. Ещё оштрафуют. Я схватила пакет губок, пару бутылок того и этого, по пути прихватила резиновые перчатки и бросилась к кассе, едва не врезавшись в парочку покупателей. Только и думала о своём желудке, дыша и дыша, и дыша.

Вывернуло меня только на улице, и я удачно добежала до мусорки. И салфеток нет! Чёрт! Утереться нечем. Разве что рукавом! Испорчу, и пусть! Выкину нафиг эту куртку, как Гоша меня выкинул из своей жизни.

Разогнувшись и отдышавшись, я развезла остатки переваренного кофе по подбородку и подняла взгляд на вывеску. Надо же, прямо перед аптекой! Надо зайти и купить что -то для желудка. Или от желудка? С этими иностранными языками скоро родной забуду.

В аптеке, как ни странно, не воняло лекарствами. В воздухе витал приятный аромат какой-то травы — прямо как у бабушки на сеновале. Я подошла к прилавку, подождала, пока отойдёт покупательница, и попросила:

— Пожалуйста, можно мне салфетку?

Продавец покосилась недовольно, но выдернула бумажный квадратик из пачки, протянула мне, а я неожиданно для себя добавила:

— И тест на беременность дайте. Только самый точный.

— Сколько задержка? — женщина сразу подобрела, обернулась к полке с тестами. Я подумала и ответила:

— Да дня два, наверное.

— Тогда возьмите вот этот, он достаточно надёжный.

Поблагодарив и оплатив, я вышла из аптеки и потащилась домой. Нет, я не могу быть беременной! Конечно, чисто технически могу, потому что дура и не предохранялась. Но! Что мне делать, если на тесте высветятся две полоски? К Гоше идти на поклон? Или сразу без раздумий записываться на аборт?

Дома я бросила покупки на стол и вытащила тест из упаковки. Что тут написано? Траля -ля, под струёй. Утренняя моча. Концентрация. Не-е-ет! Я не доживу до утра, чтобы ждать наибольшую концентрацию! Прямо сейчас сделаю тест, а если что завтра с утра куплю ещё один. Надо же знать, где я и кто, надо определиться.

Через пятнадцать минут акробатических упражнений над туалетом и томительного ожидания я положила на раковину тест, на котором явно светились две красные полоски.

Ну что, граждане, мы в жопе!

Мы беременны. Мы совершенно одна в этом чужом городе без поддержки, и у нас будет ребёнок от папаши, которого мы любим до потери пульса и который нас не любит от слова совсем. Волшебно, не правда ли? Работы нет, да и как её найти теперь! Мужа нет, денег нет, разве что домой вернуться... Я даже поёжилась при этой мысли. Исключено! Всю оставшуюся жизнь будут попрекать. Нет, это не вариант. А какой у нас ещё есть вариант?

Я по привычке включила чайник, чтобы заварить кофе, но сразу выключила его. Нельзя кофе. А почему нельзя? Можно. Ребёнка не будет.

Завтра с утра возьму талончик к гинекологу и запишусь на аборт.

20 месяцев спустя

— Oui, Emilie, bien évidemment je viendrai avec vous, je vous accompagnerai jusqu’au bout de l’adoption!.. Ой, Макс, нет, милый, не трогай это!.. Excusez-moi, Emilie, c’est mon fils! Rapellez-moi, quand vous atterissez, j’attends.

*Да, Эмили, конечно, я поеду с вами, я доведу вас до самого усыновления. Извините, Эмили, это мой сын! Перезвоните мне, когда приземлитесь, я жду!

Отключившись, я забрала у Макса шкатулку из африканского дерева, которую мне подарила одна из первых благодарных клиенток, Марион из Брюсселя. Её дед и бабка в середине прошлого века жили в Конго, и эта шкатулка была семейной реликвией. А я помогла женщине удочерить крошечную девочку из Омска, которая с рождения страдала от порока сердца и которую оставили в роддоме с отказом. За полгода таких детей уже стало семь. Я переводила, сопровождала, помогала с заявлениями и документами. Стала ИП, открыла свою фирму. И вот сегодня Эмили и Лоран прилетают, чтобы увидеться с их будущим сыном, с Васенькой, солнечным мальчиком-сиротой из Ярославля.

А мне надо позвонить Кате, чтобы убедиться в том, что она присмотрит за Максом до завтра.

— Малыш, — подхватив сына на руки, я обняла его крепко-крепко, уткнулась носом в тёплую щёчку, пахнущую особенным, нежным, сладким детским запахом, ощутила маленькие ручки, обвившие мою шею . — Малыш, ты кушать хочешь?

— Ням? — спросил Максик, и я ответила: — Ням. Хочешь кашку?

— Ацю!

— Тогда пошли её варить.

Посадив его в детский стульчик на кухне, я открыла холодильник и взяла пакет молока. Налила в кастрюльку, поставила на плиту и повернулась к малышу:

А ещё мы позвоним Кате, да?

Ка!

— Катя, да, она придёт играть с Максиком до завтра.

— Ка!

— Уже звоню, смотри, вот она — Катя.

Я показала сыну фотографию няни на экране телефона, и малыш протянул ручки, желая обнять свою любимую Катю. А та ответила почти сразу:

— Яна? Привет! Я как раз собиралась тебе звонить!

— Ну вот, очень хорошо, я сама тебя набрала.

— Ка!

— Максик, мой сладенький! Привет!

— Ка!

— Кать, я сегодня должна сопровождать клиентов в Ярославль. Скорее всего, мы там и заночуем, так что ты очень мне нужна.

— Яна... Понимаешь... У меня мама заболела, её забрали в больницу, сердце...

— Блин, — только и ответила я. — Подстава.

— Прости, прости, прости! Всё случилось буквально час назад, я только оттуда, забежала домой, чтобы взять кое-какие вещи для мамы.

— Да не извиняйся, конечно, я всё понимаю, — пробормотала я растерянно. — Мама — это святое. Пусть выздоравливает!

Когда Катя сбросила звонок, я наморщила лоб, глядя на Макса, спросила его:

— И? Что нам теперь делать?

— Деать?

— Делать-делать.

Макс наморщил бровки, и его прекрасные, огромные восточные глаза потемнели — он напряжённо размышлял. Мне снова стало больно. Как он похож на Гошу! Каждый день всё больше и больше — та же мимика, тот же взгляд, та же улыбка. Я ни разу не пожалела о своём решении оставить малыша, хотя и было трудно. Но теперь стало ещё труднее. Пока Максим был маленьким, у него болел животик, лезли зубки, просыпались капризы. А став старше, он стал серьёзным мужичком, и иногда мне казалось, что вот-вот сын попросит сделать ему морковные сырники.

Молоко с шипением вспенилось, и я стремительно обернулась, подхватив кастрюльку. Макс издал восторженный вопль, хлопая в ладошки. А я подумала, что сегодняшний день проживу весьма насыщенно и, похоже, слишком весело...

В аэропорт я приехала на своей машине. Эмили просила снять авто на несколько дней, но я подумала, что в свете текущих событий лучше ехать на проверенной машине. Макса посадила на переднее пассажирское сиденье — он обожал ездить рядом со мной. Он вообще любил машину: когда пошли проклятые зубы, я часто возила его по городу, а он спал. Я же наслаждалась детским сном и тишиной.

— Эмили! Лоран!

Я махнула рукой, держа другой сына. Он, как истинная маленькая обезьянка, тоже помахал, но сказал при этом:

— Оан!

— Ты предпочитаешь мужчин, да? — рассмеялась я, пока пара из Бельгии спешила к нам. Макс внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Мужичок!

— Яна, здравствуйте! — жизнерадостная сорокапятилетняя Эмили, поправив очки на длинном носу, потянулась ко мне. Вспомнив про традиции франкоговорящих стран, я выполнила ритуал, который называется «bises» — чмок-чмок в воздух, касаясь только щеками. Эмили заметила со смехом:

— В Бельгии четыре!

Четыре чмока! И ещё четыре с Лораном — флегматичным толстячком с блестящей лысиной, обрамлённой седыми волосами. Милые люди, милые и такие трогательные! Своих детей иметь не могут, но у них уже двое приёмных детей, которые выросли и учатся в университете. Дома грустно одним, а так одного малыша сделают счастливым.

— А это ваш сынок? Какой милый мальчик! — восхитилась бельгийка и потрепала Макса по щёчке.

— Да, это Максим. Я должна извиниться перед вами, но мне не с кем его оставить. У няни возникли непредвиденные обстоятельства, поэтому мне придётся взять Макса с нами в Ярославль.

— Мой бог, это совершенно нас не стеснит! — вскричала женщина. — Вы же знаете, что мы с Лораном обожаем детей!

Мы выехали достаточно рано — ещё не было и десяти утра. Эмили не пожелала отдохнуть в гостинице, не пожелала пообедать в ресторане — она хотела как можно скорее увидеть Васеньку. И я её прекрасно понимала. Когда я так ездила в другие города, неслась обратно как на крыльях — так хотелось видеть Максика! А сейчас мы были вместе, малыш посапывал в автокресле совсем рядом — руку протяни и вот они щёчки, вот он носик, вот они густые и длинные реснички, как у папы.

Триста километров пролетели незаметно, и в два часа дня мы остановились перед домом ребёнка — целым комплексом двухэтажных домов с большими окнами, с огромным парком, по которому между цветущих клумб были разбросаны детские площадки с горками и песочницами. Эмили вышла первая и озабоченно спросила:

— А сколько времени? Мы не опоздали?

— Всё в порядке, Эмили, как раз детей выведут на прогулку, — ответила я, запирая машину. Максимка завертелся на руках, пытаясь соскользнуть на землю — у него как раз начался тот период, когда малыши, научившись ходить, хотят только ходить! Я спустила его, крепко держа за ладошку, и с воодушевлением предложила:

— Давайте звонить в калитку.

Лоран, как мужчина, пошёл на линию огня, на передовую — нажал на пупочку звонка. Эмили вся побледнела, подошла ко мне поближе, шепнула:

— Ох, я давно так не волновалась!

— Всё пройдёт отлично, вот увидите! — с улыбкой ответила я, оглянувшись на большой чёрный джип, въехавший на стоянку. И обомлела.

Из него вышла Малика.

Глава 18. Дела семейные, осложнённые обстоятельствами

— Яна?! — изумилась она прежде, чем я успела что-то сказать. — Что ты тут делаешь?

— Малика, — улыбнулась я, лихорадочно пытаясь сообразить, как выкрутиться. С сестрой Гоши мне встречаться совершенно не хотелось. Но поздно, придётся делать хорошую мину при плохой игре. — Я тут работаю, приехала с усыновителями. А ты?

— А мы... то есть, папа же спонсирует дом ребёнка, вот — привезла всякую мелочь.

Я обернулась к ничего не понимающей, но на всякий случай вежливо улыбающейся чете бельгийцев и сказала по-французски:

— Лоран, Эмили, позвольте вам представить Малику, мою знакомую, — и по-русски: — Малика, это мадам и мсьё Бако, они приехали к Васеньке.

— Боже! Васеньку усыновят! — воскликнула Малика и с энтузиазмом принялась трясти руку сначала жене, потом мужу. — Спасибо! Спасибо большое! Как это будет. Мерси!

— А-а-а, — поняла Эмили. — Дё рьян!

— Яна, а это твой сын? — снова обратилась ко мне Малика. Я прикусила губу, но меня спасла открывшаяся калитка:

— Добрый день, вы к кому?

— Добрый день, мы звонили, договаривались на посещение. — начала было я, но Малика перебила меня:

— Елена Валерьевна, это к Васеньке приехали, впускайте же быстрее!

— К Васеньке! — расплылась в улыбке сотрудница детдома и широко распахнула калитку: — Проходите, конечно, вас уже ждёт директор!

Эмили и Лоран прошли внутрь, здороваясь по-французски, а Малика придержала меня за локоть:

— Яна, давай посидим, поговорим, ладно? В кафе.

Я подняла цепляющегося за мою ногу Макса на руки и пожала плечами:

— У меня же клиенты...

Малика улыбнулась малышу, потрепала его по круглой щёчке и ответила:

— Потом. Попозже. Ты, главное, не исчезай!

— О чём нам с тобой разговаривать, Малика? О твоём брате? Не хочу, спасибо. Мы расстались, это было давно и вообще.

— Нет, милая. Я хотела поговорить об этом милом молодом человеке! — и она сделала Максику козу, от чего малыш вылупился на неё огромные глазёнками, а потом залился смехом. Я прижала сына к себе, словно желая защитить от всего света. Не хочу, чтобы Гоша о нём знал! Это мой сын и ничей больше!

— Он не имеет к Гоше никакого отношения, — врать я не умею, и Малика укоризненно покачала головой:

— За дуру меня не держи, Ян! Достаточно посмотреть на эти глаза, чтобы понять, чей он сын.

— Извини, мне надо...

— Яна, пожалуйста, не исчезай. Мы просто поговорим, я тебе обещаю, что не стану вероломно предупреждать брата.

— Извини, — повторила я и сбежала от женщины к заждавшимся бельгийцам.

Свидание с Васенькой прошло на отлично. Эмили в Бельгии ходила на специальные курсы для родителей особенных детей, поэтому знала, как общаться с солнечным мальчиком. А Макс в это время поиграл с другими детками в песочнице под присмотром нянечки. В общем, все остались довольны, и примерно через полтора часа мы уже заселились в заказанную гостиницу. Эмили засела на телефон, делясь со своими детьми и роднёй фотографиями Васеньки, а я уложила Макса в своём номере и принялась работать. Следующими клиентами у меня была респектабельная пара немцев. Они искали светловолосого мальчика от годика до двух, не обязательно здорового, но и без тяжёлой, видимой инвалидности. Были готовы лечить, если надо — делать операции и проводить реабилитацию. Святые люди!

Я нашла для них несколько мальчишек с возможностью усыновления за границей и теперь сидела уточняла детали в переписке с детскими домами. Максик посапывал под мерно клацающие клавиши ноутбука. А потом в дверь постучали.

Подумав, что это Эмили пришла за советом или поддержкой, я ответила:

— Entrez!

За дверью помедлили, а потом она открылась, и вошла Малика с картонным подносом, в котором торчали картонные же стаканчики с кофе. Она извиняющимся голосом сказала:

— Я не сильна в иностранных языках, но думаю, ты пригласила меня войти.

— Так и есть, — с неохотой я указала на столик и два кресла: — Садись, не стесняйся.

— Не знала, какой кофе ты любишь, поэтому взяла сахар и сливки отдельно.

Малика расположилась в одном из кресел и взяла стаканчик. Я оставила ноут рядом с сыном, поправив на Максе одеяло, и села напротив:

— Спасибо. Малика, давай сразу расставим все точки над i: Максим мой сын, с Гошей мы расстались, никто никому ничего не должен, никто никому ничего не обязан. Всё.

— Я понимаю, — она кивнула, глядя на Макса. — Но ты не думаешь, что отец имеет право знать?

— Не думаю. Ты не в курсе деталей нашего с ним... гхм... расставания.

— Так посвяти меня.

Мда. Малика всегда казалась мне слишком настырной, но теперь она переходит границы! Надо выпроводить её. Повежливее.

— Зачем? Ты же можешь спросить у брата. Лучше расскажи, как дела у вас дома. Как родители?

Она помолчала, потом сказала таким тоном, что мне стало её жалко:

— Родители не очень. У папы опять сердце пошаливает. Анжелика эта ещё. Представляешь: анализ ДНК показал, что она действительно папина дочь! Ну и вот. Живёт у нас с тех пор, из-за неё мама злится постоянно.

— А где вы делали анализ? Вообще-то могут быть ошибки.

— Мы заказали по интернету, сами сделали, Денис отвёз в лабораторию.

— Ты меня, конечно, извини, но твой Денис.

Ляпнула и пожалела. Какая мне разница? Муж у Малики ушлый проныра — так мне тогда показалось, и вряд ли он намного изменился за эти почти два года. Но ему я не доверила бы даже щенка на поводке подержать, не то что в лабораторию анализ ДНК отвозить! Однако Малике я этого не скажу. Всё-таки он ей муж.

А что Денис?

— Хочешь дружеский совет из независимого источника? Впрочем, даже если и не хочешь, я его дам. Возьми ещё один тест незаметно от Анжелики и отнеси в лабораторию сама. В срочном порядке за доплату тебе его сделают за 24 часа. У меня всё.

— Нет, не всё.

Малика встала, прошлась по комнате, потом обернулась ко мне:

— Ты считаешь, что мой муж способен обмануть... всех? Меня, папу?

— Извини, Малика, мне нужно работать.

Она плюхнулась в кресло, стиснув подлокотники побелевшими пальцами, и жалобно сказала:

— Я чувствовала, что он мне изменяет. Думала — это потому, что у нас нет детей! Я бесплодна, Яна. Но Денис всегда говорил, что это неважно.

Я только плечами пожала. Кому-то неважно, кому-то важно. А в семье всегда должно быть согласие по любым вопросам.

Малика протянула руку и накрыла пальцами мою ладонь:

— Приходи сегодня к нам на ужин, пожалуйста! Ты представить себе не можешь, как папа будет рад! И мама тоже!

— И Г оша, да? И у Максика тоже тест на ДНК возьмём, да?

— Нет, Яна, — мягко улыбнулась Малика. — Достаточно взглянуть на детские фотографии Жорки — один в один, даже щёчки такие же!

Я ещё немного поупиралась, но чисто для приличия. Ведь понимала сама — долго Макса держать в тайне не получится. Он и правда вышел слишком узнаваемым. Малика разбила все мои аргументы в пух и прах и даже пригласила Эмили и Лорана вместе со мной на ужин. Бельгийцы, конечно, пришли в восторг, а меня грыз червячок сомнений. Правильно ли я поступаю?

До рождения Макса мне было очень плохо. Я перебивалась со статьи до статьи, от перевода до перевода, маленькими деньгами — только чтобы заплатить за квартиру с коммуналкой и купить по минимуму еды. Злилась на Гошу, на Леру, на себя. Почему я не боролась за своё счастье? Почему не добилась того, чтобы Гоша проверил, кто стоит за той фейковой страничкой? Сама-то я нашла этого гаврика-хакера. Наказала по-своему, но тогда я уже была способна здраво рассуждать. Тогда у меня уже появились друзья, которые и помогли мне.

А когда родился Максимка, я поняла, что всё это фигня. Г оша с его щепетильными взглядами на жизнь, Лера с её килограммами силикона и непомерным ЧСВ, белое платье и банкет со ста пятьюдесятью гостями. Всё. Ничего не значит настолько сильно, как это маленькое, зависящее от тебя существо! А спустя время появилось понимание, что ради него можно свернуть горы. И работу найти, да не простую, а такую, что за сердце держит;

и с родителями помириться — просто для того, чтобы у мальчишки были бабушка с дедушкой; и квартиру обставить новыми вещами, чтобы не было стыдно перед будущими друзьями сына...

Я поняла, что ради него смогу всё на свете. Сама.

Тогда зачем мне Гоша?

Этот вопрос мучил меня всё время, пока я везла чету Бако к дому Возниковых. Вот у кого идеальное взаимопонимание — это у Эмили с Лораном. Они уже обсуждают обучающие игры для Васеньки, как все вместе со старшими поедут на море в августе. Дай бог, чтобы Васенька смог до августа выехать из России. Так, а зачем мне всё-таки Гоша?

Подумала о нём, представила себе его лицо, фигуру, и сама удивилась — сердце ёкнуло. Оно уже давно не отзывалось при мыслях о бывшем боссе, не волновалось и не трепетало, а тут вдруг. Любовь ещё не ушла? Конечно, Гоша не один на свете, а мне нравились и другие мужчины, которых я встретила за эти два года, но они не вызывали никаких чувств, кроме мимолётного желания. Я списывала это на то, что Максим занял всё свободное место в сердце, однако оказалось, что Гошин уголок остался закреплён за хозяином.

И всё же — зачем?

Может, это любовь?

Калитку нам открыла Алёна. Увидев меня, она очень удивилась и не удержалась от бестактного вопроса:

— Вы? А что вы тут делаете?

— Здравствуйте, Алёна, — усмехнулась я. — Меня Малика пригласила на обед. А это наши иностранные гости из Бельгии.

По привычке я представила Лорана и Эмили, переводя им всё. А также в обратную сторону — какой красивый дом, а это хозяйка? Нет, не хозяйка, это горничная. Через дом, вот сюда, а ужинать будем в саду, правда же, Алёна? Ах, какой чудесный сад! Кто за ним ухаживает? Лоран, нам обязательно нужно купить вот эти цветы! Алёна, как они называются? Флоксы? Да вы что! Вот эти красивые звёздочки? Разве бывают такие флоксы? Ах бывают? Они здесь растут как сорняки? Боже мой, боже мой!..

— Добрый вечер.

Айша застыла у длинного стола, который накрывала к ужину, и с удивлением оглядела нашу компанию. Я поняла, что она помнит меня, но решительно не может вспомнить имя, поэтому помогла:

— Я Яна, я приезжала с Георгием два года назад на юбилей Вадима Петровича.

— А-а-а. Невеста не невеста, — усмехнулась Айша, поправив платок на голове. — А это.

Она увидела Максика и схватилась за сердце. Глянула на меня, на мальчика, снова на меня и спросила прерывающимся голосом:

— Это же не... Ой, Аллах, как он похож на Жорочку в детстве! Скажи мне всё как на духу, Яна, скажи!

— Его зовут Максим, ему одиннадцать месяцев. Максик, скажи Айше «привет!»

Малыш смерил взглядом бабушку, словно оценил — а надо ли, но всё же помахал ручкой, как научился недавно.

— Аллах, — повторила Айша и с размаху села на скрипнувший стул. — То-то Малика так таинственно ухмылялась весь день! Так и не сказала, подлая, кого пригласила!

Решив держаться стойко, я вежливо представила Эмили и Лорана, мысленно поблагодарив небеса за то, что чета Бако рядом со мной. Можно спрятаться за них, как за зонтик.

Я спустила Максимку на траву, и он замер, оглядывая потенциальный спектр безобразий. Потом, неуверенно покачиваясь на ножках, потопал прямо к столу, забрался на хозяйское место в торце и деловито взял ложку в руку.

— Ишь, — пробормотала Айша, вставая. — Ну чисто Георгий в детстве! Вадим, Вадим! Посмотри-ка, кто сидит на твоём стуле!

— Ням? — спросил Макс, поглядывая на расставленные по столу угощения, протянул ручку. Я сунулась было к нему, чтобы взять, но Айша меня опередила:

— Сейчас, сейчас бабушка покормит, сейчас!

— И кто же это сидит на моём стуле?

На мгновение я почувствовала себя в сказке, потому что в сад спустился медведь. За два года Вадим Петрович ещё больше погрузнел, лицо его ещё больше покраснело, волосы отросли до плеч. Теперь он был похож на актёра, который давно и прочно играет роли положительных благородных дядюшек. А шёл, переваливаясь с ноги на ногу. Постарел. Даже жалко — такой был деятельный и жизнелюбивый! А стал просто стариком.

— Кто ел из моей тарелки? — шутливо продолжил он, оглядывая нашу живописную группу. — Добрый вечер, Вадим Петрович, добрый вечер.

Пожав руки Лорану и Эмили, глянул на меня с прищуром. Я сделала покерфейс и принялась переводить в обе стороны. Поздоровались, представились, радушно были приглашены к столу, и тут взгляд Вадима Петровича упал на Максимку.

— А чей это такой глазастый мальчик?

Дед подошёл к внуку. Я с улыбкой наблюдала за их встречей. Малыш настороженно замер, оглядывая большого мужчину с ног до головы, а потом подал ему ложку:

Ням?

— Кушать хочешь, Жорочка? — дед наклонился к мальчику, тот потянул ручонки навстречу. Вадим Петрович поднял его и сел, посадил внука на колени, спросил: — Что ты хочешь? Пирожное?

— Сначала ужин, — негромко возразила я. — Моего сына зовут Максим.

— Надо же. Ты не возражаешь, если он посидит со мной? Ты же посидишь с дедушкой, Максимка?

Ещё бы я возражала... Раз уж нас так хорошо приняли, пусть дед порадуется неожиданному внуку. Конечно, завтра Гоша будет оповещён о наследнике и во всех подробностях, которые я не рассказала и не расскажу, но мы будем в Москве, и там, на своей территории, будем сильнее. Потому что я ещё не решила, нужен мне Гоша или нет.

— Простите, простите! — с крыльца раздался весёлый голос Малики. — Я безбожно опоздала! Можете меня лишить сладкого!

За Маликой руки в карманах следовал муж с вечной полуулыбкой, а за ним, поправляя тёмные локоны, спустилась и Анжелика, косившая под девочку-припевочку в коротеньком сарафанчике.

— Ты и так сладкого не ешь, — пробурчала Айша. — Ты, подлая, почему не сказала, кого на ужин пригласила?!

— Ты бы всё равно не поверила, — отмахнулась Малика и наклонилась к моему уху: — Ну, как?

— Как в сказке, — фыркнула я.

— Ничего, будет ещё сказочнее.

Это обещание меня насторожило. Испугало даже. Что она ещё придумала, эта зараза? Но Малика дружески потрепала меня по плечу и села напротив, рядом с матерью:

— А что, Яна, ты давно видела моего братишку?

Я оглянулась на Эмили, которая решительно ничего не понимала, и тихонько сказала ей по-французски:

— Угощайтесь, чувствуйте себя как дома, беседа пойдёт про сына этих замечательных людей, и мне не хотелось бы её переводить.

— Не волнуйтесь, Яна, мы с Лораном всё понимаем! — ответила Эмили, принимая от горничной порцию запечённого мяса. Я же глянула на Малику и ответила с толикой ехидцы:

— Ты же прекрасно знаешь, что очень давно. И не говори, что он не поведал вам всю эту трагичную историю.

— Ни словечка не сказал, — открестилась Малика. — А тебе, мама?

— Ай, молчи, — отмахнулась от неё Айша. — У нас гости.

— Гости по-русски не понимают. Яна, почему ты скрывала Жоркиного сына?

Я глянула на Макса. Он чувствовал себя так раскованно, как только может чувствовать себя почти годовалый ребёнок в компании незнакомых людей. Но мой сын всегда был экстравертом и обожал внимание к себе. Гошины гены, да. Оба как актёры под софитами

— плавятся от счастья.

— Прости, Малика, но это только наше с Гошей дело.

— Ну-ну, девочки, — Вадим Петрович постучал пальцем по столу, и Макс, как истинная обезьянка, повторил его жест. Правда, пальчиком у него получилось совсем тихо, поэтому он повторил ладошкой. Старик умилился, чмокнув внука в вихрастую макушку: — Ах ты мой хороший! Весь в деда! Вот знаете, таким был Жорка, когда я его впервые увидел.

— Да уж, — усмехнулась Айша. — Тут же на колени залез и с галстука приколку забрал.

— Он хороший мальчик, — отрезал Вадим Петрович. — И Максимка тоже хороший мальчик, правда?

— Ням! — потребовал мой ненасытный сын и потянулся ручкой к помидорке. Слава богу, он всеядный...

— И всё-таки, — с настойчивостью тарана продолжила свою мысль Малика. — Почему ты не сказала моему брату о том, что он стал папой?

Я вздохнула. И замерла с вилкой наперевес, услышав до боли знакомый голос:

— Да, Яна, почему ты мне не сказала?

Чёрт побери! Ну Малика, ну удружила, змея подколодная! И ныне, и присно, и вовеки веков, чтоб её бабайка унёс!

Медленно обернувшись, я посмотрела Гоше прямо в глаза и улыбнулась:

— Здравствуй. Хочешь обсудить личные вопросы в присутствии всей семьи?

— А нам очень интересно, — протянул Денис со своего края стола.

— Ничего страшного! — отрезала я, не глядя на него. Гоша подошёл ближе, не сводя глаз с Максимки, сказал тише:

— Пойдём поговорим в доме.

— Господи, я снова работаю на тебя и даже этого не заметила? — перепугалась картинно, и Гоша понял, повторил с нажимом:

— Пожалуйста, Яна, пойдём поговорим в доме.

Отложив вилку, я встала, потянулась за сыном, но Вадим Петрович лишил меня этой маленькой защиты, загородив Макса рукой:

— Вы идите, беседуйте, а мы тут ужинаем, не дёргайте ребёнка!

Я покачала головой. Вот так у меня и отжали собственного сына... Главное, чтобы не думали, что могут распоряжаться им, как захотят. Впрочем, это даже не обсуждается. Я последовала за Г ошей на ступеньки, оглянулась — Макс, похоже, даже не заметил, что меня нет. И в груди кольнуло — ревность, что ли? Никогда ни одного мужчину не ревновала так, как сына к родственникам.

— Так что, Яна? Ответишь мне на вопрос?

Гоша остановился посреди гостиной и уставился на меня своими прекрасными очами, потемневшими от эмоций. У Макса такие же глаза становятся, когда он собирается истерить. Боже, храни меня от проявления чувств! Зачем мне Гоша, скажите, пожалуйста, зачем?

Кроме того факта, что я всё ещё люблю его...

Глава 19. Дела амурные, приватные, всем понятные

— Яна, я жду ответа!

Прищурившись, я ответила:

— Гоша, ты что, издеваешься? Ты забыл, как выставил меня из дома и ещё полицией вслед угрожал?!

— Я погорячился, — пробормотал он.

— А теперь охладился?

— Мне Малика позвонила, велела руки в ноги и лететь домой, — ответил он отстранённо, морща лоб. — Я думал, с папой плохо, а тут такой сюрприз.

— Да уж, — я махнула рукой. — Малика нас обоих обыграла. Сестрица твоя — форменная зараза.

— А ты раньше этого не поняла?

— Я подумала, что это не перманентное состояние. Теперь поняла, как сильно я ошибалась.

Он кашлянул, чтобы скрыть усмешку, которая от меня не ускользнула, и вернулся к теме разговора:

— Так всё же. Максим мой сын?

— Твой папа его Жорочкой назвал с первого взгляда, думаю, сомнения излишни. А если ответить на твой первый вопрос, то сам мог бы предположить, что от секса иногда случаются дети, и поинтересоваться, не случилось ли со мной подобного счастья!

— А ты изменилась, — пробормотал Гоша снова. Мне показалось — с уважением, но я могла и ошибаться. Поэтому ответила как можно более нейтрально:

Все мы меняемся, жизнь не стоит на месте.

Ты вышла замуж?

Я даже рассмеялась от этого вопроса и едва выговорила:

— А что, ты считаешь, что без мужа я не могу воспитать ребёнка?

— Да перестань уже язвить, мы же серьёзно разговариваем!

О, Г ошечка-картошечка, ты начинаешь сердиться? Это хороший знак. Значит, можно беседовать дальше!

— Я ещё не начинала язвить, когда начну — ты обязательно об этом узнаешь первым. Что ты от меня хочешь, Гоша?

— Хочу видеть своего сына, — уверенно ответил он. Небось, репетировал эту фразу всё время пока мы шли к дому.

— Это всё?

— Ну... Это главное.

— Правильно расставляешь приоритеты, Г оша. Но запомни, я не хочу, чтобы ты приводил Макса в квартиру к Лере. Как-нибудь выкрутишься.

— При чём тут Лера? — удивился он, покосившись на меня. — Я не живу с Лерой.

— Да? А я думала, у вас така любовь, така любовь.

— Я не видел Леру столько же, сколько и тебя, — твёрдо ответил Г оша. — Давай про неё забудем, как будто её и не было.

— Трудно.

— Но вполне возможно.

Он шагнул ко мне и взял руки в свои ладони. Сердце подпрыгнуло, замерев перед тем, как упасть в обморок, но я вспомнила его холодное отстранённое лицо, которое навсегда отпечаталось в моей памяти, и отстранилась — мягко, но решительно. Сказала:

— О-очень трудно.

— Выстави свои условия, я рассмотрю, — Гоша улыбнулся. Наверное, он всё-таки заметил, как я на секунду дала слабину, и решил действовать проверенным способом. И стало ясно, что этот способ самый действенный. Я сдамся. Не сразу, конечно, но сдамся. Я буду мстить за свою давнюю обиду, и мстя моя будет страшна, однако Г оше об этом знать необязательно.

— Только одно условие: никаких женщин, любовниц, в присутствии моего сына, и подумай хорошенько — если ты появился в жизни Макса, то это навсегда. Отец нужен ребёнку постоянно, а не время от времени, когда захочется поиграть.

— Принято, — серьёзно кивнул Гоша. — Могу даже нотариально заверить.

Тут уж усмехнулась я:

— Это лишнее.

— Зато показывает мою готовность принять твои условия.

Вот так вот. На что мужчина не пойдёт ради сына... Но не ради женщины. Хотя... И вполне вероятно, что, если он будет продолжать ублажать меня конфетно-букетно, я вернусь к нему. Зачем он мне? А просто так, потому что люблю.

3 месяца спустя

Сегодня с утра меня всё бесило. Настолько, что даже подумывала всё нафиг отменить и сбежать, прихватив с собой Макса. Останавливало меня от этого шага только то, что родня задействовала все свои физические и финансовые средства! Платье я выбрала не глядя, съездив лишь один раз на примерку. На остальные предложения выразила свою чёткую позицию: делайте, что хотите. Раз Гоша хочет, пусть получит по полной программе, мне не жалко.

И они сделали.

Малика, как главный координатор, устроила всё. Заказала церемонию, ресторан, голубей, фотографов, машины, платья для подружек невесты, билеты на самолёт для моего семейства в полном составе и гостиницу для их проживания на несколько дней. Договорилась с салоном красоты, парикмахером, музыкантами, ведущим, бог знает с кем ещё. Когда я видела её (в эти моменты Малика обычно приносила мне на согласование различные проекты и сценарии), то умилялась, с каким самоотверженным безумием эта молодая женщина сочиняет мою свадьбу. Иногда даже становилось обидно, но лишь на мгновение. Нет, пусть делают, что хотят.

А я занималась переводом документов и перепиской с немецкой парой. Они выразили желание приехать на неделю и посмотреть троих мальчишек. И это было правильным решением — выбирать ребёнка надо не глазами, а сердцем.

И вот сегодня меня вертели во все стороны — причёска, ноготки, педикюр, макияжик, платье. — а я пыталась разговаривать по телефону с немецкой фрау Моникой, которая очень сильно нервничала и желала донести до меня все оттенки своей нервозности со всей своей немецкой дотошностью.

— Нет, фрау Ланге, вас абсолютно точно не ограбят по дороге!.. Да, автомобиль будет экипирован противоугонным устройством. Ай, вы мне делаете больно! Нет, фрау Ланге, это не вам, у меня сегодня просто свадьба. Да, спасибо большое. Нет, не волнуйтесь, вам сразу дадут увидеться с мальчиками, просто надо составить направление на посещение. Конечно, я всё сделаю! Не надо так волноваться, фрау Ланге! Всё пройдёт на отлично!.. Да, завтра на связи, я вам гарантирую.

— Вы закончили разговор? — нетерпеливо спросила девочка-стилист. — Мне нужно прикрепить фату!

— Яна, я всё понимаю, но работать в день свадьбы.

Малика погрозила мне пальцем, набирая номер на своём телефоне, и нервно заговорила в динамик:

— Машины ещё не подали? Вы что, с ума сошли, какие пробки? Чтобы через пятнадцать минут оба лимузина были внизу!.. Нет, меня не волнует... Всего хорошего!

Она бросила телефон на диван и всплеснула руками:

— Нет, я им удивляюсь! Час проката — почти три тысячи, и они себе позволяют застрять в пробках!

— У нас ещё масса времени, расслабься!

— У них пятнадцать минут есть, а потом будут проблемы, — жёстко ответила Малика и подхватила зазвонивший телефон: — Слушаю! А, мы вас как раз ждём! Поднимайтесь, — отключившись объяснила: — Букет привезли. Ты же будешь бросать букет?

— Даже и не подумаю, — решительно отказалась. — Сами выкручивайтесь!

Галка, моя бывшая соседка по квартире, немедленно возмутилась:

— Как это? Ты что, совсем уже? Я может этой свадьбы всю жизнь ждала, чтобы букет поймать!

— Чтобы мужа найти, не обязательно ловить букеты, — съязвила я. Вступила Катя, Максимкина няня, которая сегодня была освобождена от работы совместными силами двух дедушек:

— А мне тоже надо! Яна, не разочаровывай нас!

— И мне надо, — тихо сказала Малика, улыбнувшись.

— Тебе-то зачем? — удивилась я.

— А я развелась, — она пожала плечами и встрепенулась на звонок в дверь: — О, букет принесли. Смотри мне, Янка, целься лучше!

Целься лучше в её случае означало — целься в меня. Мда. Ладно, Малика заслужила. Интересно, её Денис изменял ей с Анжеликой? Или просто изменял?

Ответ на свой вопрос я получила уже после регистрации. Всё прошло идеально, и Максик не уронил кольца, и Гоша всё сказал, как надо, и я не запуталась в шлейфе, и папа не упал после не слишком умеренных возлияний на нервной почве. Нас обсыпали рисом и гречкой (почему гречкой, кстати?), отвезли в ресторан, усадили на почётные места и запретили вставать. Малика порхала по залу, рассаживая гостей, командуя музыкантами, поправляя цветочки.

Я передала Максимку маме и склонила голову на плечо Гоши. Он обнял меня за спину, отвёл фату от лица и спросил тихо:

Ты счастлива?

— Да, — сказала просто. — А ты?

— И я. Правда, терпеть не могу суеты, но раз тебе нравится...

Я подняла взгляд на него и хмыкнула:

— По-моему, Малика нас развела. Обоих.

— А что? Разве это не ты хотела большую свадьбу, гостей, трёхэтажный торт и брачную ночь в отеле на Красной Пресне?

— Я? Нет! Я хотела посидеть с нашими семьями в ресторанчике и выпить бокал шампанского, вот и всё.

— Малика! — рассмеялся Гоша. — Вот манипуляторша!

— Ещё какая. — пробормотала я. — Она искусно свела нас вместе, свадьбу распланировала и устроила, теперь будет контролировать зачатие второго ребёнка?

— Кто ей позволит! — фыркнул Гоша. — Её бы энергию да в мирных целях.

— Кстати, она не колется, что там с Анжеликой. И куда делся Денис? Рассказывай, пока мы ещё не напились, и я не забыла о своих вопросах.

— Эх, такой шанс упустил, — притворно вздохнул он, а потом сказал: — В общем, моя умная сестра по собственной инициативе сделала повторный тест ДНК и сама его отвезла в лабораторию. Оказалось, что Анжелика действительно дочь. Чья-то, но не папина. И генотип из папиного анализа очень отличается от генотипа тех, предыдущих анализов.

— Подложные?

— Да. Денис помог. В общем-то, это с самого начала была его идея — ввести Анжелику в семью и отжать с её помощью большой кусок папиного наследства. Кстати, мой дорогой бывший зять пошёл под суд по статье за умышленное причинение вреда здоровью.

— Кому он причинил вред?

— Папе. В его крови обнаружили препарат, который влияет на сердце. Слава богу, дозы были минимальными, и всё началось сравнительно недавно. Вот так вот.

— Боже, кошмар какой-то .

— Малика очень страдала, наверное, поэтому и принялась за нашу свадьбу.

— Ладно, я ей бросила букет, она его поймала, всё по чесноку!

— Значит, надо усиленно знакомить её с мужчинами!

— Да не вопрос! — у меня есть несколько знакомых — холостых и бездетных. А один даже «разведённый с прицепом»! Раз Малика бесплодна, чужой ребёнок ей не помешает, даже наоборот.

Музыка внезапно стихла, микрофон резко взвизгнул, перейдя в другие руки, и весь зал, как один человек, взглянул на сцену. Мы с Гошей тоже. Малика улыбалась своей особенной загадочной улыбкой, которая — я знала это по опыту — всегда предвещала особый сюрприз. Стало страшновато. По вздоху рядом я поняла, что мой муж чувствует то же самое, что и я. Он даже пробормотал:

— Боже сохрани нас от Малики!

— Спокойно, я с тобой, — рассмеялась тихонько, прижавшись боком к его руке. Малика откашлялась и звонко начала:

— Дорогие новобрачные, уважаемые гости и родственники! Свадебное веселье идёт полным ходом, поэтому я считаю, что самое время подарить подарок молодожёнам! Подарок этот выбирать было очень трудно, как и всегда, когда у человека всё есть. Но я думаю, что справилась. Очень надеюсь, что тебе, Яночка, он понравится, а ты, мой любимый братишка, поймёшь, какая женщина тебе досталась в жёны! Итак! Гасим свет и внимание на экран!

Я даже насторожилась. Что она там сейчас собралась показывать? Надеюсь, не отжала у мамы мои детские видео? Если так, то сегодня вместо отеля я отправлюсь в тюрьму, потому что поубиваю всех причастных! Но на экране появились виды лощёного домика во французском стиле, утопающего в цветущей бузине, идеальный газон, детские качели и лошадка-качалка, а потом я увидела рассекающего в маленькой электрической коляске мальчишку лет пяти. Он ехал кругами, приближаясь к камере, а со стороны в поле съёмки вступила женщина в джинсах и радужной кофточке, помахала рукой и сказала с ужасным акцентом на русском языке:

— Желаем счастья!

Мальчик подъехал совсем близко к камере, и я узнала Витюшу, которого усыновила немецкая пара, и который уехал в Мюнхен четыре месяца назад. Слёзы брызнули из глаз, когда он широко улыбнулся, показав большие молочные зубки. И ручкой помахал! Какой хорошенький сейчас! А ведь был весь скрюченный и мог с трудом сидеть сам...

Новый кадр заставил меня закусить губы, чтобы не разреветься. Матвейка с тяжёлым ДЦП у приёмного папы на руках, бельгийские поля, деревенька с красными крышами домов на заднем плане, большой белый лабрадор, растянувший пасть в собачьей улыбке.

И снова — с акцентом на русском звучат те же слова:

— Желаем счастья!

И Леночка из Омска — сияющая, розовенькая, здоровая, и солнечный Васенька, и Миланка с целым букетом болезней, и глухонемой Алёшка — рыжий веснушчатый маленький клоун — все они выглядели счастливыми, в отличной форме, радовались жизни, а их мамы с папами на ломаном русском желали мне счастья, лучась улыбками.

— Всем этим людям и всем этим детям помогла найти друг друга наша Яна, — проникновенно сказала Малика, когда погасла на экране Алёшкина улыбка. — Георгий, береги её, как настоящее сокровище, потому что ей дана магическая способность делать людей счастливыми! Сделай её счастливой!

— Не премину! — провозгласил Гоша и поднял бокал: — За мою жену Яну!

— И за моего мужа Гошу, — из вредности добавила я, — который всё-таки сумел добиться моего согласия на свадьбу, хотя я была уверена, что это невозможно!

— Интересно, как у него это получилось? — с ехидцей спросил кто-то из гостей со стороны жениха. Гоша явно напрягся, но я успокоила его, положив ладонь на руку:

— Секрет! Но он очень старался, очень!

— Было очень трудно, очень! — в тон пожаловался Гоша. Малика фыркнула в микрофон:

— Главное, что получилось! Георгий, Яна, за вас! Горько!

— Горько!

— Горько!

— Горько!

Гоша покачал головой с улыбкой, притянул меня к себе и поцеловал в губы. И я отдалась его губам, думая о том, как хорошо, что у него получилось. Потому что иначе я упустила бы своё счастье навсегда.

Ведь я же сказала, что когда-нибудь мы поженимся!

Конец

1

Известная песня в исполнении Джо Дассена L’été indien (Бабье лето) — Мы пойдём, куда захочешь, когда захочешь.

(обратно)

Оглавление

 Гринь Ульяна-Спорим, мы поженимся ? Глава 1. Самое главное впечатление

Глава 2. Когда мечты (не) сбываются

Глава 3. Случайности закономерны

Глава 4. Сестра милосердия

Глава 5. Ярость безработного берсерка

Глава 6. Рабство - тюрьма души

Глава 7. Ночь, которую я заслужила

Глава 8. Дела семейные, дела идейные

Глава 9. Дела амурные, дела фигурные

Глава 10. Увлекательный семейный вечер

Глава 11. Воскресенье

Глава 12. Побег из Ярославля

Глава 13. Тихии спокойный вечер

Глава 14. Каверзные вопросы

Глава 15. Блинчики и их последствия

Глава 16. Париж, о Париж!

Глава 17. Конец или начало?

Глава 18. Дела семейные, осложнённые обстоятельствами

Глава 19. Дела амурные, приватные, всем понятные

Конец