Рыночные силы (fb2)

- Рыночные силы [litres] (пер. Надя Алексеева) 3036K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ричард К. Морган

Ричард Морган
Рыночные силы

Richard Morgan

MARKET FORCES

First published by Gollancz, an imprint of The Orion Publishing Group Ltd, London

Серия «Звезды научной фантастики»

Печатается с разрешения издательства Orion при содействии литературного агентства Синопсис.

Перевод с английского: Надежда Алексеева

В оформлении обложки использована иллюстрация К. А. Териной

Дизайн обложки: Марина Акинина

* * *

«Рыночные силы» я с любовью посвящаю моей самой ранней фанатке – сестре Каролине: она ждала достаточно долго.

Роман также посвящается людям по всему миру, чьи жизни разрушила и уничтожила Великая неолиберальная мечта и Агрессивная глобализация

Знаю – каннибалы прячутся под костюмами с иголочки,

Знаю – они занимаются армрестлингом на алтарях,

И я говорю – не оставляйте свои сердца на наковальнях.

Из песни «Sometimes» группы «Midnight Oil»

Если (я спрашивала) коммерческие банки, официальные кредиторы, английский банк, МВФ, международные корпорации, инвестиционные менеджеры и мировая элита счастливы, то кто мы такие, чтобы жаловаться?

Сьюзан Джордж. Доклад Лугано

Пролог

Касса

Прямоугольник блестящего черного пластика скользит через аппарат.

И ничего.

Из машины не раздается привычное шмелиное жужжание, экран моргает, будто недоволен тем, что ему скормили. Кассирша поднимает глаза на женщину, которая передала ей карточку, и улыбается, пожалуй, чересчур широко. В этой улыбке скрыто столько же эмоций, сколько настоящего сока в картонке «Мультифруктовой амброзии».

– Уверены, что хотите воспользоваться этой картой?

Перед женщиной высится гора пакетов с покупками – она ставит на пол двухлетнего малыша, которого прежде держала на руках, прислонив к бортику кассы, и переводит взгляд на мужа – он все еще выкладывает на ленту последние баночки и упаковки с яркими этикетками из тележки.

– Мартин?

– Да? Что? – его голос звучит раздраженно: уж этот поход по магазинам.

– Карта не…

– Что не?.. – Он встречается взглядом с супругой и читает в ее глазах тревогу. Мартин переключается на кассиршу и сдержанно просит: – Проведите еще раз, пожалуйста. Наверное, произошел сбой.

Девушка пожимает плечами и проводит карту второй раз. Экран моргает с тем же негодованием:

ОПЕРАЦИЯ ОТКЛОНЕНА

Кассирша возвращает карту покупательнице. Вокруг действа повисает тишина, которая постепенно распространяется и охватывает ленту, трех покупателей, стоящих в очереди за Мартином, и даже юношу за соседней кассой. Пройдет несколько секунд, и молчание сменится змеиным перешептыванием.

– Не хотите воспользоваться другой картой?

– Глупость какая! – рявкает Мартин. – На счете есть средства. Мне заплатили первого числа этого месяца.

– Могу провести карту в третий раз, – предлагает кассирша с подчеркнутым безразличием.

– Не надо. – Костяшки женщины, сжимающие маленький кусок черного пластика, побелели. – Мартин, давай попробуем Интекс.

– Хелен, на этом счете есть ден…

– Какие-то проблемы? – Следующий в очереди мужчина многозначительно постукивает своей картой по груде покупок, лежащей так близко к разделителю, что, кажется, товары сейчас посыпятся на сторону Мартина.

Мартин резко закрывает рот, словно капкан сработал:

– Никаких.

Он передает интексовскую карточку в голубую крапинку и с не меньшим вниманием, чем остальные покупатели, смотрит, как кассирша вставляет ее.

Аппарат несколько секунд жует пластик, затем выплевывает.

Девушка передает карту и качает головой. Вылощенная искусственная вежливость постепенно испаряется.

– Карта заблокирована, – заявляет она высокомерно. – Проверка терминала.

– Что?

– Проверка терминала. Мне придется попросить вас оставить покупки на дальнем конце прилавка и покинуть магазин.

– Проведите карту еще раз.

Кассирша вздохнула:

– Сэр, в этом нет необходимости. Вся информация у меня перед глазами. Ваш кредитный рейтинг аннулирован.

– Мартин. – Хелен толкает его в бок. – Забудь, вернемся, когда переведут средства…

– Нет, черт подери. – Мартин сбрасывает ее ладонь и перегибается через ленту, глядя кассирше прямо в лицо. – На этом счете совершенно точно есть средства. Проведите карту снова.

– Лучше вам ее послушаться, – вмешивается назойливый покупатель, стоящий позади.

Мартин напрягается и оборачивается к нему:

– А вы здесь при чем?

– Я жду.

– Что ж, подождете еще немного, вашу мать, – Мартин щелкает пальцами перед лицом навязчивого типа, как бы говоря – свободен. Тот отшатывается. Мартин снова поворачивается к кассирше: – Итак, будьте…

В бок словно ткнули острым локтем. Мгновение, и по телу пробегает электрический удар – Мартина отбрасывает от кассы в пустое пространство, кажущееся бесконечным. Он падает на пол и улавливает запах горелой ткани.

Раздается крик Хелен. Он видит все на уровне пола и не очень соображает. Перед глазами снуют ботинки, слышится голос – он звучит так, словно где-то высоко рвут картон.

– Думаю, вам лучше покинуть магазин, сэр.

Секьюрити поднимает Мартина на ноги и прислоняет к прилавку. Охранник – крупный, раздувшийся в талии мужчина, глаза смотрят жестко и внимательно. Он давно в этой профессии: скорее всего, набирался опыта в клубах кордонной зоны, прежде чем попал сюда. Ему и раньше приходилось бить людей электрошокером. А Мартин сейчас не в офисном костюме – на нем потертые джинсы и заношенный свитер с вырезом лодочкой. В нем ни за что не распознаешь человека, каким он был прежде. К тому же среда, на часах – четыре тридцать. Охранник считает, что верно оценил покупателя. Он не знает, не может знать.

Мартин отлепляется от кассы.

Основанием ладони ломает секьюрити нос. Коленом ударяет в пах. Пока охранник падает, кулак Мартина впечатывается в основание черепа.

Секьюрити кулем валится на пол.

– Стоять! Не двигаться!

Мартин разворачивается и оказывается лицом к лицу со вторым охранником: это женщина, она куда меньше, но у нее в руке пистолет. После удара электрошокером Мартин все еще плохо соображает и устремляется не в ту сторону – к охраннику, а не прочь. Секьюрити вышибает ему мозги, они окатывают его жену и сына, окропляют сверкающие упаковки на ленте, которые семья больше не может себе позволить.

Файл 1
Первоначальные инвестиции

Глава 1

Он резко просыпается.

Садится в постели, словно верхней частью тела выстрелило из катапульты.

Пот катит ручьями.

Обрывки сна замирают, как отпечаток головы на подушке, не вздохнуть. Сознание мечется, оглядывая темную комнату…

Постепенно реальность пробилась в мозг и улеглась, будто свежая простыня. Он был дома.

Тяжело вздохнув, нащупал стакан с водой на прикроватном столике. Во сне он падал на плиточный пол супермаркета, а затем сквозь него.

На другой стороне кровати Карла зашебуршилась и положила руку ему на грудь:

– Крис?

– Все норм. Просто сон. – Он жадно глотнул воды. – Кошмар, и ничего больше.

– Снова Мерчесон?

Крис ответил не сразу: не хотелось исправлять ее догадку. Жуткая смерть Мерчесона ему больше не снилась. Он вздрогнул. Карла вздохнула и придвинулась ближе. Взяла его руку и прижала к пышной груди.

– Моему отцу это понравилось бы. Где-то в глубине зашевелилась совесть. Он всегда говорил, что у тебя ее нет.

– Угу. – Крис приподнял будильник и сощурился. Три двадцать. Великолепно. Он понимал, что не сможет уснуть еще какое-то время. Просто зашибись. Он откинулся на подушку и замер. – Когда приходит время платить за съем квартиры, у твоего папы очень своевременно начинается амнезия.

– Деньги рулят. А ты думаешь, почему я вышла за тебя замуж?

Крис повернул голову и нежно ткнулся лбом ей в нос.

– Смеешься надо мной?

Вместо ответа она обвила пальцами его член:

– Нет, пытаюсь тебя завести, – прошептала она.

Они оказались совсем близко друг к другу, и Крис ощутил горячую волну желания, которая прогоняла сон. Все же встал у него не сразу. Только на самом пике, перед разрядкой, Крис сумел забыть о кошмаре.

И перестать падать.

Когда зазвенел будильник, за окном лил дождь. Мягкое шуршание капель напоминало шипение ненастроенного телевизионного канала на низкой громкости. Крис отрубил пейджер и какое-то время лежал, слушая гул дождя. Затем он тихонько выскользнул из постели, не разбудив Карлу.

Он спустился на кухню и включил кофемашину, заскочил в душ и вышел как раз вовремя, чтобы взбить молоко для капучино Карлы. Крис отнес его на прикроватный столик, разбудил жену поцелуем и указал на кружку. Скорее всего, она снова провалится в сон и выпьет кофе уже холодным, когда окончательно проснется. Крис достал из шкафа одежду – простую белую рубашку, один из темных итальянских костюмов, аргентинские кожаные туфли – и отнес все вниз.

Облачившись в наряд, но пока не повязывая галстук, Крис взял свой двойной эспрессо, тост и отправился в гостиную, чтобы посмотреть семичасовой выпуск новостей. Как всегда, прозвучал подробный комментарий к ситуации за границей. Пора было выходить, а рубрика «Повышения и назначения» еще не началась. Крис пожал плечами и вырубил телевизор. Он вспомнил, что надо повязать галстук, только когда поймал свое отражение в зеркале у двери. Карла только пробуждалась, а он уже выскользнул на улицу и отключил сигнализацию на «Саабе».

Несколько минут стоял под моросящим дождем и смотрел на машину. На холодном сером металле блестели капельки воды. Наконец он ухмыльнулся:

– Ну что, Инвестиции в конфликты, я иду, – пробормотал он и сел за руль.

Крис продолжил слушать новости по радио. Сводка «Повышения и назначения» началась, когда он выбрался на съезд на Элзенхем. В слегка хрипловатом голосе Лиз Линшоу был едва заметен акцент кордонных зон, который придавал брутальности ее в целом интеллигентным фразам. Для телевидения она одевалась так, что напоминала помесь правительственного арбитра и экзотической танцовщицы на вечеринке. За прошедшие два года она появилась на страницах всех мужских журналов, была предметом желания всех знающих топ-менеджеров и по общественному признанию считалась национальной королевой рейтингов утренних новостей.

«…На этой неделе на дорогах мало дуэлей, – доносился из приемника голос с хрипотцой. – Плей-офф по тендеру Конго, которого мы так ждали, откладывается до следующей недели. Не стоит все сваливать на прогнозы погоды – с моей позиции ситуация выглядит так, что ребята сами упустили шанс. Чуть меньший ливень неприятностей обрушится на „Сандерс-Накамура“. По-прежнему ничего неизвестно о вызове, брошенном безымянным соперником на кольцевой Майку Брайанту из „Шорн и партнеры“. Уж не знаю, куда тебя занесло, Майк, но если ты меня слышишь, знай – нам всем не терпится получить последние новости. А теперь перейдем к новым назначениям этой недели: Джереми Тилби стал партнером в „Коллистер Маклин“, думаю, мы все этого ожидали; Кэрол Декстер подросла до старшего куратора рынка в „Маринер Скетч“ после того, как на прошлой неделе сделала Роджера Инглиса. Вернемся к „Шорн“: говорят, в их отдел инвестиций в конфликты приходит новая мощная фигура…»

Крис перевел взгляд с дороги на радио и слегка прибавил громкость.

«…Кристофер Фолкнер, которого переманили из инвестиционного гиганта „Хамметт Макколл“, где он уже создал себе имя, работая в отделе развивающихся рынков. Постоянные слушатели „Повышений и назначений“, возможно, помнят череду побед Криса в „Хамметт Макколл“, начиная с быстрой расправы над соперником Эдвардом Куэйном, топ-менеджером лет на двадцать старше него. Этому поступку Фолкнера быстро нашлось оправдание, когда… – внезапно ее голос оживился: – О, наша команда с вертолета только что сообщила. Дуэль между Майком Брайантом и безымянными завершилась: двое соперников сейчас находятся за 22-й развязкой, а третий сигналит о выходе из игры. Судя по всему, автомобиль Брайанта получил лишь незначительные повреждения и сейчас отправляется на работу. К обеду мы представим вашему вниманию детальный отчет и эксклюзивное интервью. Похоже, у „Шорн и партнеров“ неделя началась хорошо. Боюсь, сегодня это все. Передаю слово моему коллеге с выпуском текущих новостей. Пол».

«Спасибо, Лиз. Итак, снижение объемов производства в промышленном секторе грозит очередной волной увольнений. Согласно анализу независимой новостной корпорации из Глазго, на этот раз без работы могут оказаться еще десять тысяч человек на территории НАФТА^[1]. Представитель Торгово-финансового комитета назвал этот отчет „пессимистичным и подрывающим общественное спокойствие“. Больше о…»

Крис выключил радио: он был слегка раздражен тем, что внимание Лиз Линшоу переключилось на стычку Брайанта с безымянными, и его имя больше не сорвалось с ее алых губ. Дождь прекратился, дворники теперь скрипели. Он отключил их и взглянул на часы на приборной панели. В запасе еще полно времени.

Загудел сигнал о приближении опасного препятствия.

Крис заметил в зеркале заднего вида один-единственный ускоряющийся силуэт и рефлекторно ушел вправо. На соседней полосе сбросил скорость. Когда вторая машина поравнялась с ним, он успокоился. Побитый автомобиль был выкрашен грунтовкой коричневатого цвета в крапинку. Как и машина Криса, он делался по заказу, но механик явно не имел ни малейшего представления, что такое дорожные баттлы. На передние крылья наплавили тяжелые стальные шипы, массивная внешняя броня шла над передними колесами и заходила на дверцы. Широкие шины на задних колесах обеспечивали некую стабильность при маневрах, но из того, как двигался автомобиль, становилось ясно, что его слишком утяжелили.

Безымянный.

Как и пятнадцатилетние головорезы из кордонных зон, безымянные были самыми опасными противниками: они больше всех стремились что-то доказать, а терять им было нечего. Соперника скрывало заделанное планками боковое окно, но Крис видел движение. На мгновение ему показалось, что он различил бледное лицо. Сбоку желтой краской был выведен номер. Крис вздохнул и потянулся за рацией.

Безликий мужской голос произнес: «Дорожное управление».

– Это Крис Фолкнер из «Шорн и партнеры», водительские права номер 260B354R. Направляюсь к магистрали М11, проехал десятую развязку. Возможно, мне бросил вызов безымянный, номер машины X23657.

– Минуту. Проверяю.

Крис постепенно начал ускоряться, вынуждая противника поступить так же, а не переключиться в боевой режим. К тому моменту, когда вновь заговорил диспетчер, соперники ехали бок о бок на скорости в сто сорок километров в час.

– Подтверждаю, Фолкнер. Вам бросил вызов Саймон Флетчер, юрист-аналитик, фрилансер.

Крис фыркнул. Безработный юрист.

– Вызов зарегистрирован в 08:04. У восьмой развязки в медленной полосе движется автоматически управляемая фура. Груженая. Больше никаких транспортных средств не отмечено. Можете продолжать.

Крис втопил.

Он вырвался на целый корпус и выехал перед вторым автомобилем, заставив Флетчера мгновенно принимать решение: таранить или тормозить. Коричневая машина отстала, и Крис слегка улыбнулся. Желание затормозить было инстинктивным. Чтобы избавиться от этого рефлекса, требовалось выработать целый набор новых реакций. В конечном счете, Флетчер наверняка собирался его протаранить. Должен был. Такова стандартная дуэльная тактика. Но инстинкты взяли свое.

«Надолго поединок не затянется».

Юрист вновь ускорился, сокращая дистанцию. Крис подпустил противника на метр к заднему крылу, сменил полосу и затормозил. Второй автомобиль промчался мимо, а Крис пристроился сзади.

Промелькнула восьмая развязка. Они были на лондонской кольцевой, почти в зонах. Крис подсчитал расстояние до тоннеля, прибавил газу и поцеловал задний бампер Флетчера. От удара юриста бросило вперед. Крис проверил показания спидометра и надавил на педаль. Еще одно столкновение. Еще один рывок вперед. Словно гигантская металлическая гусеница на медленной полосе показалась автоматически управляемая фура. Она приближалась, увеличиваясь в размерах, а затем быстро исчезла позади. Замаячил тоннель. С годами бетон пожелтел. Стены покрывали выцветшие граффити, оставленные здесь еще до того, как возвели пятиметровый оградительный забор вокруг зоны отчуждения. Его установили на парапете, а венчала заграждение колючая проволока. Крис слышал, что она под высоким напряжением.

Он в очередной раз врезался во Флетчера и сбросил скорость, позволив сопернику нырнуть в тоннель, будто испуганному кролику. Несколько секунд Крис аккуратно тормозил, затем вновь ускорился и рванул за соперником.

«Время отключения».

Под массивной крышей тоннеля все выглядело иначе. Над головой от начала в конец протянулись два ряда желтых ламп, похожих на отблески трассеров. Через определенные промежутки на стенах появлялись призрачно-белые знаки аварийного выхода. Аварийная полоса отсутствовала – лишь пошарпанная полустертая линия отмечала границу шоссейной дороги и бетонной полосы для ремонтников. Внезапно все стало как в аркадной игре от первого лица. Более чуткое восприятие скорости, страх въехать в стену, темнота.

Крис обнаружил Флетчера и нагнал его. Юрист явно пребывал в шоке: это было видно по тому, как нервно двигалась его машина. Крис по широкой дуге перестроился в другую полосу и исчез из флетчеровского зеркала заднего вида. Он снова набрал смертельную скорость и поравнялся с противником – сто сорок километров на спидометре. Оба автомобиля на пределе неслись по тоннелю, который был всего восемь километров в длину. Действовать требовалось быстро. Крис сократил расстояние между двумя машинами до метра, включил подсветку салона, наклонился через пассажирское сиденье к окну и поднял руку в резком прощальном жесте. Благодаря зажженному свету Флетчер должен был увидеть движение. Несколько секунд Крис держал ладонь, затем сжал ее в кулак и развернул его, указывая большим пальцем вниз. Второй рукой он вывел машину на полосу соперника.

Результат порадовал.

Флетчер, вероятно, следил за прощальным жестом Криса вместо дороги и забыл, где находился. Он резко дернулся в сторону, отъехал слишком далеко и боком пропахал стену, посылая в воздух фейерверк искр. Грунтованная машина пьяно вихляла, высекая огонь из бетонной стены, и наконец осталась позади, скрежеща тормозами. Крис ухмыльнулся и сбросил скорость до пятидесяти: ждал, возобновит ли юрист преследование. Но, похоже, он не собирался включать мотор. Машина продолжала стоять, когда Крис достиг подъема в конце тоннеля и потерял противника из виду.

– Мудро, – пробормотал он себе под нос.

Крис выехал из тоннеля на ярко освещенный пятачок. Дорога шла вверх, изгибаясь по длинной дуге, которая охватывала все зоны, а затем под углом сворачивала к скоплению башен в центре города. Отдельные лучи солнца падали на стены небоскребов, и те блестели.

Крис поддал газу и выехал на кольцо.

Глава 2

Свет в уборной был приглушенным: он шел из высоких окон в покатой крыше. Крис ополоснул руки в раковине из оникса и уставился на свое отражение в большом круглом зеркале. Оттуда смотрели серые, как его «Сааб», глаза. Взгляд был рассудительным и твердым. На скулах под татуировками в виде штрихкода проступил румянец, смешиваясь с легким синеватым оттенком рисунка. Еще ниже синий цвет присутствовал в ткани костюма и завитках на галстуке от Сюзанны Инграм. Белоснежная рубашка оттеняла загорелую кожу, а когда Крис улыбнулся, заблестел серебряный, будто колокольчик, зуб. Казалось, можно услышать его звон.

«Сойдет».

Он выключил кран, но звук плещущейся воды не прекратился. Крис посмотрел в сторону и увидел, что через две раковины от него еще один посетитель мыл руки. Вошедший был крупным мужчиной с длинными конечностями и мощным торсом – по таким обычно кроят костюмы. Длинные светлые волосы собраны сзади в хвостик. Викинг в костюме от Армани. Крис едва не начал выглядывать боевой топор с двусторонним лезвием у раковины.

Однако вместо этого, когда одна рука поднялась над раковиной, Крис увидел, что она запачкана кровью. Это невольно повергло его в шок. Мужчина поднял голову и встретился с ним взглядом.

– Могу я чем-то помочь?

Крис покачал головой и повернулся к сушилке на стене. Он услышал, как за спиной перестала течь вода, и мужчина встал рядом. Крис слегка подвинулся, уступая ему часть пространства, и потер руки, чтобы избавиться от последних капелек влаги. Сушилка не перестала работать. Мужчина внимательно изучал его.

– Эй, ты, должно быть, новичок.

Он щелкнул мокрыми пальцами. Крис заметил, что на них остались кровавые крапинки, как и в линиях на ладони.

– Крис, верно? Фамилию не помню.

– Фолкнер.

– Точно, Фолкнер. – Мужчина подставил ладони под поток воздуха. – Только что из «Хамметт Макколл»?

– Именно.

– Майк Брайант. – Он протянул в сторону руку.

Крис колебался какое-то время, глядя на кровь. Брайант заметил направление его взгляда.

– Ах, это. Прости. Я только что после дуэли с безымянными, а в «Шорн» с нас требуют добыть кредитки как доказательство убийства. Иногда приходится попачкаться, но такова политика.

– Меня самого сегодня преследовал безымянный, – инстинктивно сказал Крис.

– Правда? Где?

– На М11, недалеко от восьмой развязки.

– Это где тоннель. Ты там с ним расправился?

Крис кивнул и тут же решил не вдаваться в подробности дуэли, не рассказывать о том, что она завершилась без летального исхода.

– Здорово. Хотя стычки с безымянными ничего не дают, они создают репутацию. Я так считаю.

– Пожалуй.

– Ты теперь в отделе инвестиций в конфликты, верно? Подразделение Луизы Хьювитт. Сам там работаю. На пятьдесят третьем. Она твое резюме по косточкам разбирала несколько недель назад. В «Хамметт Макколл» ты занимался серьезными проектами. Тот еще геморрой. Добро пожаловать на борт.

– Спасибо.

– Хочешь провожу? Мне туда же.

– Отлично.

Они вышли в широкий изгибающийся коридор. С одной стороны тянулась стеклянная стена и открывался вид на финансовый район с двадцатого этажа. Казалось, Брайант ненадолго залюбовался картиной, затем повернулся и зашагал по коридору, пытаясь ногтями соскрести оставшиеся пятна крови, которые никак не хотели стираться.

– Машину тебе выдали?

– У меня своя. Кастомизированная. Моя жена – механик.

Брайант остановился и посмотрел на собеседника.

– Без дураков?

– Без дураков.

Крис вытянул левую руку, демонстрируя полоску тусклого металла на безымянном пальце. Брайант с интересом изучил кольцо.

– Что это? Сталь? – он тут же сообразил и внезапно ухмыльнулся: – Из двигателя, верно? Читал о таком.

– Титан. Кольцо из вентиляционной системы картера старого «Сааба». Пришлось уменьшить, но в остальном…

– Да, круто, – собеседник Криса почти с детским энтузиазмом слушал историю. – А клятвы приносили над блоком цилиндров? Как тот парень из Милана в прошлом году? – Брайант вновь щелкнул пальцами. – Как его звали? Боночелло или вроде того.

– Боничелли. Да, примерно в том же духе, – Крис постарался скрыть раздражение. Он решил использовать блок цилиндров в качестве алтаря на пять лет раньше, чем итальянец, но пресса обошла вниманием его церемонию. О Боничелли же писали несколько недель. Вероятно, это было связано с тем, что Сильвио Боничелли – буян, кутила и сущий дьявол, происходил из большой флорентийской семьи водил. А может, дело в том, что он женился не на механике, а на бывшей порнозвезде, ныне процветающей поп-певице. И еще, наверное, причина крылась в том, что Крис и Карла провели церемонию по-тихому на заднем дворе автомастерской Мэла, а Сильвио Боничелли пригласил венценосных особ корпоративной Европы и специально для празднества снял целый этаж в новом миланском штабе «Лянча»^[2]. Таков мир корпоративной аристократии в двадцать первом веке. Семейные связи.

– Жениться на своем механике, – Брайант снова ухмыльнулся. – Нет, я, конечно, понимаю, какая от этого польза. Но должен сказать, парень, уважаю тебя за храбрость.

– Дело не в храбрости, – спокойно возразил Крис. – Я влюбился. А ты женат?

– Да. – Майк заметил, что Крис смотрит на его кольцо. – О, это платина. Саки – трейдер по облигациям в «Костерман». Сейчас она, в основном, работает из дома, а если мы решим завести еще одного ребенка, пожалуй, уволится.

– У тебя есть дети?

– Да, дочка. Ариана.

Они дошли до конца коридора, где располагались лифты. Пока ждали, Брайант копался в кармане пиджака. Наконец он вытащил бумажник, открыл его и продемонстрировал впечатляющую коллекцию кредиток, а заодно фотографию прелестной рыжеволосой женщины, которая держала на руках девчушку с лицом эльфа.

– Гляди. Это на дне рождении. Ей тут годик. Почти двенадцать месяцев назад. Они так быстро растут. А у тебя есть дети?

– Нет пока.

– Могу лишь посоветовать – не затягивай с этим.

Когда приехал лифт, Брайант сложил бумажник, и наверх они отправились в дружеском молчании. Лифт радостным голосом объявлял каждый этаж и вкратце освещал текущие проекты «Шорн». Через несколько минут Крис заговорил, чтобы перекрыть серьезный синтетический голос.

– Здесь бывают занятия по боевым искусствам?

– Ты про рукопашный бой? – ухмыльнулся Брайант. – Взгляни на этаж, Крис. Сорок первый. На этом уровне за повышение не сходятся в рукопашную. Луиза Хьювитт считает это верхом дурного вкуса.

Крис пожал плечами:

– Да, но никогда не знаешь, что пригодится. Однажды мне это спасло жизнь.

– Эй, я шучу. – Брайант похлопал его по плечу. – В спортивном зале точно есть несколько корпоративных инструкторов. Сётокан карате и тхэквондо, кажется. Я порой сам беру уроки сётокан, чтобы оставаться в форме. И потом, мало ли окажешься в кордонной зоне, – он подмигнул. – Понимаешь, о чем я? Хотя как говорит один из моих тренеров, изучение боевых искусств не научит тебя драться. Хочешь освоить это дерьмо, выходи на улицы и лезь в потасовки. Так учатся драться, – очередная ухмылка. – По крайней мере, так мне говорили.

Лифт замер.

– Пятьдесят третий этаж, – радостно возвестил синтетический голос. – Отдел инвестиций в конфликты. Пожалуйста, проверьте, что у вас есть доступ седьмого уровня. Приятного дня.

Они вышли в небольшой вестибюль. Выхоленная женщина-охранник кивнула Брайанту и попросила у Криса пропуск. Он нашел бейджик со штрих-кодом, который ему выдали на первом этаже, и подождал, пока его просканируют.

– Крис, мне надо бежать, – Брайант указал кивком головы на коридор справа. – В десять у меня видеозвонок от маленького хитрожопого диктатора – надо пересмотреть бюджет. А я никак не могу запомнить имя его министра обороны. Ты понимаешь, каково это. Увидимся на квартальном отчете в пятницу. После, как правило, идем тусить.

– Хорошо. До скорого.

Крис непринужденно наблюдал, как Брайант исчезает из виду. Однако за внешним спокойствием скрывалась та же осторожность, с которой утром он отнесся к безымянному противнику на автодуэли. Брайант казался дружелюбным, но в определенных обстоятельствах все производили такое впечатление. В правильном свете даже отец Карлы во время беседы мог показаться разумным человеком. А Крис точно не хотел нажить себе такого противника, как Брайант, отмывающего с рук кровь.

Охранник вернула ему пропуск и указала на двойные двери прямо по курсу.

– Конференц-зал, – сказала она. – Вас ждут.

Последний раз Крис встречался со старшим партнером, когда подавал заявление об уходе из «Хамметт Макколл». Кабинет Винсента Макколла был отделан панелями из темного дерева, имел большие окна, а одну стену целиком занимали стеллажи со старинными книгами, которым навскидку было лет сто. Повсюду висели портреты знаменитых партнеров, работавших в компании за всю ее восьмидесятилетнюю историю. На столе стояла фотография в рамке – на ней отец Винсента жал руку Маргарет Тэтчер. Лакированный пол скрывался под двухсотлетним турецким ковром. Сам Макколл, седой и худощавый. Его костюм уже лет тридцать как вышел из моды. А еще он отказывался устанавливать видеофон в своем кабинете. Помещение походило на храм священной традиции, что не вязалось с работой Винсента в отделе развивающихся рынков.

Джек Нотли, старший партнер в отделе инвестиций в конфликты, не мог бы меньше походить на Винсента Макколла, даже если бы прибыл в командировку из параллельной вселенной-перевертыша. Крупный, мощный на вид мужчина с коротко стриженными (причем не слишком ровно) черными волосами, в которых только-только начала проступать седина. Руки красные, с короткими, толстыми пальцами. Костюм от Сюзанны Инграм стоил, пожалуй, примерно столько же, сколько оригинальные шасси «Сааба», а тело, которое он покрывал, было как у профессионального боксера. Внешностью Нотли совсем не походил на утонченного аристократа, а под правым глазом тянулся длинный неровный шрам. Глаза блестели энтузиазмом. Лишь паутинка тонких морщин выдавала, что ему стукнуло сорок семь. Пока Джек пересекал светлую приемную, отделанную в пастельных тонах, Крис подумал, что его коллега очень смахивает на тролля, отправившегося на каникулы в Эльфляндию.

Как и стоило ждать, руку Нотли жал так, что кости трещали.

– Крис. Рад приветствовать тебя в нашей команде. Наконец-то. Проходи. Хочу, чтобы ты познакомился кое с кем.

Крис размял сдавленные пальцы и последовал за широкой спиной тролля к центральной, слегка утопленной части офиса – там стоял широкий кофейный столик, пара диванов со спинками под девяносто градусов и приметное кресло шефа. На разных концах одного дивана разместились мужчина и женщина. Оба были моложе Нотли. Взгляд Криса автоматически остановился на женщине, за секунду до того, как Нотли заговорил и указал на нее.

– Луиза Хьювитт, начальник отдела и управляющий партнер. Мозг, который стоит за всем, что мы делаем.

Хьювитт приподнялась с дивана и наклонилась вперед, чтобы пожать Крису руку. Ей было под сорок, но выглядела она привлекательно и сексуально и серьезно работала над тем, чтобы скрыть возраст. Судя по всему, на ней был костюм от Дайсуке Тодороки – строгий, черный, юбка с разрезом, чтобы не мешала водить машину, и неприталенный пиджак. Каблук на туфлях невысокий. Длинные черные волосы собраны в пучок. Бледная кожа, минимум макияжа. Своим рукопожатием она не пыталась ничего доказать.

– А это Филипп Гамильтон, младший партнер подразделения.

Крис повернулся и взглянул на мужчину на другом конце дивана. Вид у него был обманчиво мягкий: обвисший подбородок, толстые бока, из-за которых он даже в у́гольном костюме от Инграм выглядел неряшливо. Но бледно-голубые глаза ничего не упускали из виду. Гамильтон не стал вставать, а протянул влажную руку и пробормотал приветствие. Крису в его голосе послышалось сдержанное недовольство.

– Ну что ж, – начал Нотли радостно. – Я здесь босс лишь номинально, поэтому передам слово Луизе. Присаживайтесь все. Крис, хочешь чего-нибудь выпить?

– Зеленый чай, если есть.

– Конечно. Думаю, чайника хватит. Из провинции Цзян подойдет?

Крис кивнул. Ответ Нотли произвел на него впечатление. Старший партнер подошел к большому письменному столу рядом с одним из окон и ткул кнопку на телефоне. Луиза Хьювитт устроилась на диване в безупречной позе и посмотрела на Криса.

– Наслышана о тебе, Фолкнер, – нейтрально сказала она.

– Здорово.

– Да, похоже, не совсем, – все так же ровно произнесла она. – Есть пара моментов, которые я хотела бы прояснить, если не возражаешь.

Крис развел руками:

– Спрашивай. Я теперь здесь работаю.

– Да, – едва заметная улыбка сказала ему, что Луиза оценила контрудар. – Может, начнем с твоего авто. Я так понимаю, ты отказался от корпоративной машины. Имеешь что-то против БМВ?

– Мне кажется, они навешивают слишком много брони. А так, нет. Предложение было очень щедрым. Но у меня свой транспорт, и я предпочту ездить на том, с чем хорошо знаком, и дальше. Если вы не возражаете. Мне так комфортнее.

– Кастомизированная, – сказал Гамильтон таким тоном, будто речь шла о психическом расстройстве.

– Что тут происходит? – Нотли вернулся и вполне предсказуемо уселся в кресло. – А, вы о колесах. Да, слышал, ты женился на женщине, которая собрала эту тачку. Верно, Крис?

– Точно. – Крис оглядел собравшихся, читая выражение их лиц. Нотли, похоже, отнесся к новости терпимо, с некоей заботой. Гамильтон смотрел с отвращением. Луиза Хьювитт не проявляла никаких эмоций.

– Между вами, должно быть, крепкая связь, – размышлял Нотли, словно не замечая остальных.

– Эмм, да. Так и есть.

– Я хотела бы поговорить о случае с Беннетт, – громко заявила Луиза Хьювитт.

Крис на мгновение встретился с ней взглядом, затем вздохнул:

– Я в принципе все указал в отчете. Думаю, вы в свое время читали подробности дела. Беннетт претендовала на ту же позицию аналитика, что и я. Дуэль длилась до въезда на М40, там, где дорога переходит в эстакаду. Я выбил ее с проезжей части на повороте – машина повисла на краю. Рано или поздно автомобиль под собственным весом свалился бы вниз. Беннетт ездила на отремонтированном «Джег Мэнторе».

Нотли засопел, как бы говоря – сам на таком когда-то ездил.

– В общем, я остановился и сумел ее вытащить. Через несколько минут машина рухнула вниз. Когда я привез Беннетт в больницу, она была в полубессознательном состоянии. Думаю, ударилась головой о руль.

– В больницу? – Гамильтон говорил вежливо, но в его голосе слышалось удивление. – Прости, ты отвез ее в больницу?

Крис уставился на мужчину.

– Да. Я отвез ее в больницу. А что, с этим какие-то проблемы?

– Ну, – Гамильтон рассмеялся. – Скажем так, люди в этой компании вполне могут увидеть здесь проблему.

– А если бы Беннетт решила снова попытаться выбить себе эту должность? – сурово спросила Хьювитт, и ее тон был полной противоположностью веселому смеху младшего партнера. Крису их диалог показался отрепетированным спектаклем. Он пожал плечами:

– С треснутыми ребрами, сломанной правой рукой и сотрясением? Насколько я помню, все, на что она была способна, – это дышать, и то с трудом.

– Но она поправилась, верно? – коварно поинтересовался Гамильтон. – По-прежнему работает. До сих пор в Лондоне.

– Да, в «Хамметт Макколл», – подтвердила Хьювитт в той же отстраненной манере.

Крис уже знал, что удара следует ждать из угла Гамильтона.

– Ты поэтому ушел, Крис? – как по команде спросил Гамильтон: в голосе еще звучали нотки презрения. – Духу не хватило закончить работу?

– Думаю, Луиза и Филипп пытаются сказать, что ты не разрешил ситуацию, – вмешался Нотли, словно добрый дядюшка, примиряющий спорщиков на вечеринке в честь дня рождения. – Я верно резюмировал, Луиза?

Хьювитт коротко кивнула:

– Да.

– После дуэли с Беннетт я проработал в ХМ два года, – Крис старался сдержать гнев: он не ожидал, что претензии прозвучат на столь ранней стадии. – Как и ожидалось, она признала поражение. Дело решилось в мою пользу и на благо фирме.

Нотли стал примирительно махать руками:

– Да-да. Возможно, это вопрос корпоративной культуры, а не чьей-то вины. В «Шорн» мы ценим – как бы лучше выразиться… Да, решимость. Пожалуй, это подходящее слово. Мы не любим незавершенных дел. Они могут повлечь за собой неприятные моменты, которые повредят тебе и нам. Взять тот же случай с Беннетт – посмотри, в какое неловкое положение он ставит нас. Мы оказались, скажем, в спорной ситуации. Этого не случилось бы, если бы ты решил вопрос раз и навсегда, покончив с ней. Таких неувязок мы стараемся избегать в «Шорн и партнеры». Они не соответствуют нашему имиджу, особенно в столь конкурентной сфере, как инвестиции в конфликты. Думаю, ты понимаешь.

Крис по очереди посмотрел на всех троих, пересчитывая друзей и врагов, которых успел нажить. Потом изобразил улыбку.

– Конечно, – ответил он. – Никто не любит спорные ситуации.

Глава 3

В центре письменного стола лежал ствол и недвусмысленно намекал, что его нужно взять. Крис спрятал руки в карманы и посмотрел на оружие с осторожностью и неприязнью.

– Мне?

– Немезис-10 от «Хеклер и Кох». – Хьювитт прошла мимо него и сомкнула пальцы вокруг черной резиновой рукоятки. – Немекс. Полуавтоматический, с двойной системой запирания Педерсена – предохранитель не требуется. Вытаскиваешь и начинаешь палить. Стандартный аксессуар шорновцев. В комплекте идет плечевая кобура – можешь носить под костюмом. Никогда не знаешь, придется ли добивать жертву из милосердия.

Он поборол желание ухмыльнуться. Возможно, Луиза это заметила.

– У нас особый подход к делам, Фолкнер. Если бросаешь кому-то вызов, потом не отвозишь их в больницу. Идешь и заканчиваешь работу. Если нужно, с помощью него, – Хьювитт нацелила пистолет на встроенный в стол инфомодуль. Раздался сухой щелчок – Луиза нажала на курок. – По возможности приносишь кредитку соперника. Кстати, о карточках.

Она запустила свободную руку во внутренний карман пиджака и извлекла маленький серый прямоугольник. В свете ламп блеснули выведенные красным «Ш» и «П» – голографический логотип «Шорн и партнеров». Хьювитт бросила карточку на стол, рядом положила пистолет.

– Вот. Не расставайся с ними. Никогда не знаешь, потребуется ли огневая мощь.

Крис взял кредитку и задумчиво постучал ею по столешнице.

– Обоймы в верхнем ящике стола. Пули оболочечные – пробьют даже двигатель фуры. Ты ведь водил грузовик? Когда работал в «Мобайл Арбитрадж»?

– Да. – Крис вытащил бумажник и убрал кредитку. Затем выжидающе посмотрел на Хьювитт: – И что?

– Нет, ничего. – Женщина прошла мимо него к окну и взглянула на мир внизу. – Полагаю, тогда это была прекрасная идея – продавать товары с передвижной тягловой базы. Только в инвестиционном банке водят иначе, верно?

Крис слегка улыбнулся и сел на краешек стола, спиной к окну и новому боссу.

– Я тебе не очень нравлюсь, Хьювитт, так?

– Дело не в том, нравишься ты мне или нет, Фолкнер. Я считаю, что тебе здесь не место.

– Кто-то определенно думает иначе.

Он услышал, как Луиза вернулась к столу, и спокойно повернул голову, когда она оказалась рядом. Внезапно заметил, как блекло выглядел необставленный кабинет за ее спиной.

– Ты посмотри, – вкрадчиво сказала она. – Заставил меня подойти к себе, да? Так вас учили демонстрировать силу? Здесь это не пройдет. Я видела твое резюме, Фолкнер. Громкая победа и убийство Куэйна восемь лет назад. С тех пор ничего. Тебе просто повезло, вот и все.

Крис мягко заговорил:

– Как и «Хамметт Макколл». Когда Куэйна не стало, они сэкономили пятнадцать лимонов на выплате премий. После мне не требовалось убивать. Порой достаточно выполнять свою работу. Нет необходимости постоянно доказывать, чего ты стоишь.

– Только не здесь. Ты скоро поймешь.

– Действительно. – Крис выдвинул верхний ящик и взглянул на его содержимое, будто оно интересовало его чуть больше, чем стоящая перед ним женщина. – У вас найдется молодой любовник, который вызовет меня на дуэль?

На миг Хьювитт оказалась у него на крючке. Боковым зрением Крис уловил, как собеседница напряглась. Но затем она медленно втянула воздух, будто Крис был новым цветком, ароматом которого наслаждалась. Когда Луиза подняла на него глаза, на ее губах играла улыбка.

– Милый, – произнесла она. – О да, ты милый. Нотли ты нравишься, знаешь об этом? Напоминаешь ему его самого в молодости. Он, как и ты, взялся из ниоткуда, взлетел после одного громкого убийства. И тату у него почти как у тебя. Значки валют, которые текут, будто слезы из глаз. Классика, – ее губы изогнулись. – Он даже встречался со своим механиком в течение пяти лет. Маленькая девчушка из зоны с вечным пятном смазки на носу. Говорят, она однажды заявилась на квартальный ужин с этим пятном на носу. Да, Нотли ты нравишься. Только заметил кое-что в его татуировке? Ее больше нет. Как и девушки из зоны. На Нотли временами накатывает ностальгия, но он профессионал и не позволит сантиментам взять над собой верх. Запомни это, Фолкнер, потому что ты его разочаруешь. Кишка у тебя тонка.

– Добро пожаловать на борт.

Хьювитт непонимающе уставилась на него. Крис взмахнул открытой ладонью.

– Думал, кто-то должен это сказать.

– Ну. – Луиза пожала плечами и развернулась, собираясь уходить. – Докажи, что я не права.

Крис смотрел, как она скрылась за дверью – лицо начальницы оставалось непроницаемым, пока она покидала помещение. Когда дверь закрылась, взгляд Криса упал на матово-черный немекс на письменном столе – губы скривились в презрительной усмешке.

– Чертовы ковбои.

Крис взял пистолет, обоймы и с пафосом убрал их, после чего захлопнул верхний ящик.

В инфомодуль загрузили инструкции для новичков: имена людей, которым нужно позвонить, время, когда им можно звонить, и где их найти. Процедуры, которые требуется выполнить, наиболее подходящее время для доступа к конкретным хранилищам данных «Шорн», необходимых для выполнения той или иной процедуры. Избранный обзор заданий на ближайшие два месяца, метки рядом с проектами, которыми нужно заняться в первую очередь. Программа персонального помощника сортировала всю работу, устанавливая очередность и приоритеты, чтобы добиться максимальной эффективности и удобства. Она также посоветовала ему отправиться сегодня домой в районе половины девятого.

Какое-то время Крис подумывал, не зарядить ли ему немекс оболочечными пулями и не повторить ли стрельбу по мишеням, которую устроила Хьювитт.

Вместо этого он стал тыкать в клавиши телефона.

– Карла, это Крис. Вернусь сегодня поздно, так что не жди меня. В холодильнике остался чили, только не съешь все, а то опять будешь маяться животом. Да и я бы поел, когда вернусь. И еще – я влюблен.

Он положил трубку и взглянул на экран инфомодуля. Какое-то время тянул, затем ткнул в ярко-оранжевый треугольник, обозначенный «Инвестиции в конфликты». Крис смотрел, как значок увеличивается в размерах, раскрываясь подобно цветку.

Свет от экрана озарил его лицо.

Домой Крис добрался только в двенадцатом часу. Он вырубил фары, едва повернул на подъездную дорожку, хотя понимал, что шорох гравия разбудит Карлу точно так же, как дальний свет на лужайке перед домом. Порой казалось, интуиция ей подсказывает, что он приехал, а не звуки или свет от автомобиля. Крис припарковался рядом с побитым, залатанным «лендровером» жены, выключил мотор и зевнул. Еще какое-то время сидел в «Саабе» и слушал, как щелкает остывающий двигатель.

Шесть часов сна дома. И зачем они переехали в такую даль?

Но Крис знал ответ.

«Шорн» не сильно отличался от ХМ. Живешь на работе, спишь дома и забываешь о том, что у тебя есть личная жизнь. То же дерьмо, но под другим логотипом.

Зато приносит деньги.

Крис как можно тише вошел в дом и обнаружил Карлу в гостиной: она смотрела на светившийся голубоватым экран телевизора – был включен пустой канал. Когда она подняла к губам бокал, зазвенели кубики льда.

– Не спишь, – сказал Крис, отмечая по бутылке, сколько виски она приговорила. – А еще ты пьяна.

– Разве это не должна быть моя реплика?

– Не сегодня. Я почти до десяти не вылезал из инфомодуля. – Он наклонился и поцеловал ее. – Тяжёлый день?

– Да нет. Обычный геморрой.

– Вот и у меня то же самое. – Крис рухнул в соседнее кресло. Карла протянула ему бокал с виски за секунду до того, как он потянулся за ним.

– Что смотришь?

– Смотрела. «Смекс и Серт». Пока сигнал не заглушили.

Крис ухмыльнулся:

– Нас арестуют.

– Только не в этом районе.

– Ах да. – Крис бросил взгляд на телефонную докстанцию. – Были сегодня?

– Что?

– Письма.

– Счета. В том числе платеж по ипотеке.

– Уже? Но мы только внесли.

– Это было в прошлом месяце. Еще мы превысили лимит по нескольким карточкам.

Крис хлебнул «Айла» с яркой торфяной ноткой и как знаток выразил негодование из-за льда в односолодовом виски. Карла наградила его убийственным взглядом. Он вернул ей стакан и хмуро посмотрел на экран телевизора.

– Как так получилось?

– Мы потратили деньги, Крис.

– Ну. – Он вытянул ноги и снова зевнул. – Думаю, для этого мы их и зарабатываем. Что за обычный геморрой был у тебя сегодня на работе?

– Сбор утильсырья. Какая-то компания по продаже оружия переехала в новую точку в северной части города, и местные вандалы разгромили дюжину их новеньких «Мерседесов». Все тачки пришлось списать.

– Дюжину? – Крис выпрямился. – Они что, припарковали их на улице?

– Нет. В гаражи топ-менеджеров через вентиляцию сбросили самодельную осколочную бомбу. Ба-бах! Агрессивные вещества и куски металла летят во все стороны на бешеной скорости. Мэл получил контракт на оценку ущерба, вывоз останков организуем бесплатно. Ему заплатили, чтобы он списал тачки, а все, что сумеем снять с пострадавших бедолаг, достанется нам. Хорошая новость – некоторые мерсы почти не пострадали. Мэл до сих пор празднует. Говорит, если корпорации продолжат настаивать на всей этой хрени по восстановлению городской среды, у нас будет больше подобных контрактов. Ох, и нанюхается Мэл сегодня КЭСАвского коки.

– Осколочные бомбы, говоришь?

– Да. Просто невероятно, что сегодня дети способны собрать из металлолома. Не знаю, может, Мэл сам их на это подбил. У него есть связи в зонах. Угоны, наркотики. Всякие бандитские делишки.

– Криминал, – обобщил Крис.

– Типа того, – в голосе Карлы мелькнуло раздражение. – Удивительно, чем занимаются те, кому нечего терять. Остается лишь стоять перед колючей проволокой и смотреть, как мимо проплывают денежки.

Крис вздохнул:

– Карла, давай не будем сегодня поднимать эту тему. Пожалуйста. Я уже какое-то время не репетировал свои аргументы.

– Хочешь заняться чем-то другим?

– Ну, мы могли бы трахнуться перед экраном телевизора.

– Да, – с серьезным видом согласилась Карла. – Только тогда я обязательно окажусь сверху, а у меня до сих пор коленки не зажили после того, как в прошлый раз тебе пришла гениальная идея заняться этим на ковре. Хочешь секса, отнеси меня в кровать.

– Заметано.

После они лежали на боку, в смятой постели. Карла прижалась к спине Криса и пробормотала на ушко:

– Кстати, я влюблена.

– Я тоже. – Крис запрокинул голову и потерся макушкой о ее груди. Она вздрогнула, когда коротко стриженные волосы коснулись сосков, и инстинктивно потянулась к его поникшему пенису. Он ухмыльнулся и хлопнул ее по руке.

– Эй, с тебя хватит. Пора спать, нимфоманка.

– Вот ты как! Значит, трахнул меня и все? Оставляешь?

– Я, – начал Крис, проваливаясь в сон, – никуда не ухожу.

– Использовал меня, и на боковую. Пообщайся со мной, свинья.

Крис хрюкнул.

– Ты даже не рассказал, как прошел твой день.

Раздалось спокойное дыхание. Карла приподнялась на одном локте и ткнула Криса в упругий пресс.

– Я серьезно. Что представляет собой отдел инвестиций в конфликты?

Крис взял ее за руку, подцепил средним пальцем ее средний палец, потянул и вернул Карлу в позицию, когда она лежала на боку.

– Инвестиции в конфликты – это путь на мировую арену.

– Серьезно?

– Если верить инфомодулю «Шорн и партнеров».

– Ну, тогда это стопроцентная правда.

Крис задумчиво улыбнулся в ответ на пренебрежительные интонации Карлы. Прежде чем он погрузился в дремоту, ей показалось, он что-то бормочет. Карла приподняла голову:

– Что?

Крис ничего не ответил, и Карла догадалась, что он говорит во сне. Она нависла над мужем, пытаясь разобрать обрывки фраз. Но из бессвязного бормотания ей удалось вычленить лишь одно слово, которое Крис постоянно повторял.

«касса»

Прошло довольно много времени, прежде чем Карла сама сумела заснуть.

Глава 4

– Инвестиции в конфликты – это дорога вперед!

Грянули аплодисменты – испуганные голуби на стеклянной крыше забили крыльями и взмыли в небо. Повсюду в аудитории мужчины и женщины поднимались со своих мест и хлопали в ладоши. В помещении собрались все сотрудники отдела ИК «Шорн и партнеров». Самые молодые реагировали наиболее бурно, заметил Крис. На лицах играли полные энтузиазма улыбки; в послеполуденном солнце, сочащемся сквозь крышу и панорамное окно, блестели горящие глаза. Похоже, они были готовы аплодировать, пока не собьют руки в кровь. В эту оду полной убежденности вплетались хлопки старших коллег, которые аплодировали в более размеренном и медленном ритме. Временами они наклонялись друг к другу и обменивались репликами среди какофонии аплодисментов. Луиза Хьювитт умолкла и подалась вперед за кафедрой, выжидая, когда стихнет шум.

Крис прикрыл рот рукой и широко зевнул.

– Да, да. – Хьювитт жестами пыталась утихомирить собравшихся. Наконец зал присмирел. – Мы все слышали, что это рискованно, непрактично и аморально. Подобные нападки преследовали рыночную экономику с самого начала. Но мы научились пропускать критику мимо ушей. Многое усвоили и продолжаем – урок за уроком – набираться опыта. Новое ви́дение, новые успехи. Все эти победы и достижения открыли нам и продолжают подтверждать одну простую истину. В чьих руках сосредоточены финансы, – Хьювитт выдержала театральную паузу, воздев к потолку изящный кулак в черной перчатке, – в тех руках власть.

Крис подавил очередной зевок.

– На протяжении всей истории человечество вело войны. Это заложено в нашей природе и генах. За последние полвека миротворцы и правительства разных стран мира не сумели остановить вооруженные столкновения. Они просто управляли ими, причем делали это из рук вон плохо. Не думая о прибыли, они вливали деньги в конфликты, спонсировали повстанческие армии, а затем предпринимали мучительные попытки восстановить мир, в результате которых ситуация редко становилась лучше, ведь их действия были преисполнены партизанского и догматического настроя и едва ли оказывались эффективными. На неверно оцененные войны тратились миллиарды – ни один инвестор в здравом уме не стал бы рассматривать подобные возможности. Огромные трудноуправляемые национальные армии, нескоординированные международные альянсы – одним словом, гигантский госсектор выкачивал ресурсы из наших экономик. Сотни тысяч молодых мужчин погибали в точках, чьи названия они даже не могли выговорить. Решения принимали исключительно с опорой на политическую догму и доктрину. Но больше эта модель не работает.

Хьювитт снова сделала паузу. На этот раз зал охватила наэлектризованная тишина, которая предвещает аплодисменты, как жаркое марево говорит о приближении бури. В последней части обращения голос Хьювитт стал тише, как во время обычной беседы, речь замедлилась и звучала более вдумчиво:

– До сих пор мужчины и женщины по всему миру находят поводы для убийств и причины, ради которых стоит умереть. Нам ли с ними спорить? Разве мы живем в тех же условиях, что и они? Разве можем прочувствовать то, что испытывают они? Нет. Не нам заявлять, правы они или нет. Не нам выносить суждения или вмешиваться. Сотрудники отдела инвестиций в конфликты здесь, в «Шорн», заинтересованы лишь в двух вещах. Эти люди победят? И второе – они заплатят? Как и в прочих сферах, «Шорн» инвестирует вверенные компании средства, лишь когда есть уверенность, что это принесет хорошую выручку. Мы не судим. Не морализаторствуем. Не тратим ничего впустую. Мы оцениваем и инвестируем. И процветаем. Вот что значит быть частью отдела инвестиций в конфликты «Шорн и партнеры».

Аудитория в очередной раз взорвалась аплодисментами.

– Отличная речь, – похвалил Нотли, разливая шампанское в выстроенные кругом бокалы. – И освещение в прессе. Спасибо Филиппу. То, что нужно перед лицензированием восемнадцатого.

– Рада, что тебе понравилось. – Хьювитт взяла один из бокалов и обвела взглядом собравшихся партнеров. За исключением Филиппа Гамильтона, стоявшего рядом с ней, остальные пятеро мужчин и три женщины представляли собой пятьдесят семь процентов капитала «Шорн». Любой из них мог, не задумываясь, купить себе частный самолет. Для них это было все равно что для Хьювитт сходить за новыми туфлями. На всей планете не нашлось бы такого товара, который любой из этой восьмерки не мог бы приобрести. Луиза чуяла источаемое ими богатство, как аромат недосягаемого бекона на соседской кухне. Она жаждала этой роскоши как секса. Ощущала, как от желания ноют десны и сводит низ живота.

Нотли закончил разливать шампанское и поднял свой бокал:

– Что ж, за малые войны, где бы они ни случались. И пусть они тлеют долго. А еще – мои поздравления с прекрасными квартальными показателями, Луиза. За малые войны.

– За малые войны!

– За малые войны, – эхом повторила тост Луиза и глотнула шампанского. Она правила светской беседой на автопилоте. Постепенно остальные партнеры потянулись к главному бару отеля в поисках сотрудников из своих подразделений. Гамильтон перехватил взгляд Хьювитт, и она едва заметно кивнула. Филипп пробормотал извинение и ускользнул, оставив Луизу с Нотли.

– Знаешь, – тихо сказала она, – Фолкнер мог бы и не дрыхнуть в первом ряду. Он слишком много о себе думает, Джек.

– Естественно. Будто ты не вела себя иначе в его возрасте.

– Он всего на пять лет меня младше. К тому же у меня всегда были они. – Хьювитт положила очки на каминную полку, сжала ладонями и приподняла груди, словно предлагая их Нотли. – Ничто так не убивает профессиональное уважение, как декольте.

Нотли смутился и отвел взгляд.

– Брось, Луиза. Не начинай эти феминистские тирады. Они стары и утомительны…

– Здесь непросто быть женщиной, Джек. – Хьювитт опустила руки. – И ты знаешь, что я права. Мне приходилось когтями выцарапывать и отвоевывать каждый сантиметр на карьерной лестнице, чтобы стать партнером. По сравнению со мной Фолкнеру должность преподнесли на блюдечке. Одно громкое убийство, внимание «Продвижений и повышений» – и готово. Только взгляни на него. Он даже не побрился сегодня утром.

Она махнула в сторону бара, где Крис оживленно беседовал с группой мужчин и женщин своего возраста. Даже на таком расстоянии на его щеках была заметна щетина. Пока Нотли и Хьювитт наблюдали за ним, он прикрыл очередной зевок бокалом.

– Оставь его в покое, Луиза. – Нотли взял ее за плечо и развернул спиной к Крису. – Если он будет делать для нас то же, что для «Хамметт Макколл», я смогу иногда закрывать глаза на его небритость.

– А если он не справится?

Нотли пожал плечами и глотнул шампанского:

– Тогда он здесь долго не продержится, верно?

Джек поставил бокал, вновь похлопал ее по плечу и шагнул к толпе тел в костюмах. Хьювитт осталась стоять, пока рядом с ней бесшумно не появился Гамильтон.

– И?

– Даже не спрашивай.

На другом конце комнаты Крис, если честно, переживал стандартный кошмар любой вечеринки. Он застрял на периферии группы сотрудников, которых знал лишь мельком, и вежливо слушал не интересующую его беседу о неизвестных местах и людях. Он так старался не зевать, что челюсть болела. Больше всего ему хотелось откланяться и тихонько уехать домой.

«Всего пять дней на новой работе? Да ладно, гонишь, приятель».

От скуки Крис направился к бару и попросил наполнить бокал, хотя пить не хотел. Он просто ждал, когда его толкнули в бок. Обернулся. Перед ним, радостно и широко ухмыляясь, стоял Майк Брайант с подносом напитков в руке и клоном Лиз Линшоу, следующим за ним по пятам.

– Эй, Крис, – Брайант попытался перекричать толпу. – Как тебе речь Хьювитт? Торнадо!

Крис неопределенно кивнул:

– Да, вдохновляет.

– Без шуток? Луиза прям за душу берет. Помню, когда первый раз ее услышал, думал, что меня лично отобрали вести священный крестовый поход от имени мировых инвестиций. Симеон Сэндс в финансовом секторе. – Майк изобразил сносную пародию на народного вождя спутникового синдиката. – Аллилуйя! Я уверовал! Я верю! Нет, серьезно, взгляни на графики производительности в конце каждого квартального обращения. Показатели взмывают до самой околоземной орбиты.

– Ага.

– Эй, не хочешь присоединиться к нам? Мы пристроились вон там, у окошка. Видишь? За тем столиком собрались самые крутые аналитики со времен творения. Не так ли, Лиз?

Женщина рядом с Брайантом хохотнула. Крис бросил на нее взгляд и сообразил, что перед ним не клон.

– Ах да, простите. Лиз Линшоу – Крис Фолкнер. Крис, думаю, ты знаешь Лиз. Иначе получается, у тебя нет телика.

– Мисс Линшоу, – Крис протянул руку.

Лиз засмеялась, наклонилась вперед и поцеловала его в обе щеки.

– Зови меня, Лиз, – сказала она. – Теперь я тебя узнала. Ты был в «Повышениях и продвижениях» на этой неделе. Тот самый, что в 41-м разделался с Эдвардом Куэйном.

– Ага.

– Я тогда еще не работала в этой передаче, была внештатником на пиратском спутниковом канале. Здорово ты его. Думаю, за последние восемь лет не случалось убийств подобного масштаба.

– Хватит тебе. Заставляешь меня чувствовать себя стариком.

– Эй, вы двое, кончайте флиртовать и хватайте часть напитков, – распорядился Брайант. – У меня там дюжина зверей, страдающих от жажды. Чего желаешь, Крис?

– «Лафройг»^[3], безо льда.

Они поделили стаканы на троих, вместе отнесли их к столику и составили. Брайант расталкивал людей, то шутя, то лестью, то угрозами, пока не образовалось место для Криса и Лиз. Он поднял бокал:

– За маленькие войны, – произнес он. – Пусть они тлеют медленно.

Все вторили ему хором.

Крис оказался рядом с высоким худым топ-менеджером в очках со стальной оправой, который походил на ученого, рассматривающего что-то через микроскоп. Почувствовал, как накатило раздражение. Карла всегда ругалась, если люди носили очки только для показухи. Чертов бедняцкий шик. Она каждый раз ворчала, видя рекламу. «Давайте притворимся, будто и у нас есть человеческие недостатки. А что дальше? Кататься в гребаном инвалидном кресле? Это так здорово. Вообще, просто оскорбительно, вашу мать». Крис с ней соглашался. Конечно, на линзы через соединение с инфомодулем можно проецировать информацию, но ведь здесь очки носили не для этого. Карла была права – шик из зон. Какого дьявола притворяться, что не можешь позволить себе лазерную коррекцию зрения, если весь твой внешний вид говорит об обратном.

– Ник Макин, – представился худощавый мужчина с узким лицом и протянул длинную руку в сторону. Его рукопожатие не соответствовало тщедушному телосложению. – А ты Фолкнел?

– Верно.

Майк Брайант перегнулся через стол:

– В прошлом году Ник был лучшим аналитиком по проектам. Предсказал переворот в Гватемале, который произошел летом. А ведь он противоречил всем моделям партизанских восстаний, которые у нас имеются. Так что Ник совершил настоящую революцию в «Шорн».

– Поздравляю, – сказал Крис.

– Да ладно, – Макин отмахнулся. – Это было в плошлом сезоне. Нельзя бесконечно существовать за счет былой лепутации. Настал новый квавтал. Влемя добывать свежее мясо. Плименить новый подход. Кстати о плошлом, Клис, не ты ли дал уйти с ключка конкуленту на свою должность в «Хамметт Макколл» в плошлом году?

Возможно, ему почудилось, но, казалось, весь стол внезапно стал прислушиваться к молодой маркетинговой акуле с тщательно скрываемым дефектом речи. Возможно. Взгляд Криса переметнулся на Брайанта. Блондин-великан внимательно наблюдал.

– Ты об этом слышал?

– Да, – Макин улыбнулся. – Это влоде как – стланно, знаешь ли?

– Ну, – Крис тоже натянуто улыбнулся. – Тебя там не было.

– К счастью для Элизии Беннетт, скажу я. Она ведь еще где-то в деле? Жива?

– Думаю, да. Знаешь, Ник. Я стараюсь не слишком париться из-за прошлого. Как ты сказал, начался новый квартал. А дуэль с Беннетт состоялась два года назад.

– Все же. – Макин оглядел стол, ища поддержки. – С таким подходом тебе, должно быть, блосают много вызовов. Челт, да я сам бы выехал плотив тебя лади интелеса. Вдлуг ты снова поддашься эмоциям после того случая. Ну, если я плоиглаю дуэль.

Крис сообразил, что Макин пьян, и алкоголь сделал его агрессивным. Собеседник ждал. Крис взглянул на бокал Макина на столе.

– Ты бы проиграл, – негромко произнес он.

Теперь ему уже не чудилось. Шум разговоров явно стихал: топ-менеджеры теряли интерес к обсуждаемому, переводили взгляды на Криса и Макина.

– Большие слова, – Макин перестал улыбаться. – Для человека, котолый почти четыле года никого не убивал на дуэли.

Крис пожал плечами, одним глазом следя за левой рукой Макина, которая лежала на столе. Он прикидывал возможности. Дотянуться, прижать руку. Сломать мизинец, а там как пойдет.

– На самом деле, – произнес хрипловатый голос. – По мне, для человека, который разделался с Эдвардом Куэйном, это прозвучало слишком скромно.

Все внимание тут же перекинулось на другой край стола. Лиз Линшоу сидела, облокотившись на спинку стула и подпирая голову. Светлые волосы были слегка растрепаны. Длинные пальцы сжимали сигарету и размахивали ею.

– Вот тогда, – продолжила она, – было эталонное убийство. Никому и в голову не пришло бы, что Эдди Куэйн вернется на работу. Разве в формате лубриканта.

Раздался нервный смешок. Затем эстафету перехватил второй человек, уже более уверенно. Хохот за столом нарастал. Присоединился Брайант. Напряжение спало. Крис в последний раз сурово взглянул на Макина и рассмеялся сам.

Вечер становился более приятным.

Глава 5

По прошествии неопределенного периода времени Крис справлял нужду в треснутый фарфоровый писсуар, от которого воняло так, будто его не чистили неделю. Вокруг теснились стены, отделанные желтой штукатуркой. Нацарапанные на них зловещие граффити были грубыми либо совершенно непонятными.

ГОЛОВОРЕЗОВ ИЗ ПЛАСТОУ ВАМ В СУП

ВАШИ ОБНОСКИ ИМ ОЧЕНЬ ИДУТ

ИДИ В ЗАДНИЦУ МАРКИ КАНТ

ДЕНЬГИ СДЕЛАЛИ МИР КОРИЧНЕВЫМ

ЭММА СОСАЛА ЗДЕСЬ МОЙ ЧЛЕН

САМ СОСИ

МАНАГЕРСКОЕ ДЕРЬМО

ПРИВЕДИТЕ ОМБУДСМЕНА

ООН ПОШЛА НАХ

САМ ИДИ НАХ

ОТЫМЕЙ БОГАТЫХ

Не всегда было понятно, где заканчивалась одна надпись и начиналась другая. А может, Крис был просто слишком пьян.

Да, он набрался.

Идея принадлежала Брайанту: когда народ в баре отеля стал постепенно расходиться, Майк предложил продолжить вечеринку в кордонных зонах.

– Может, они там бедны до задницы, – нечленораздельно произнес Брайант, перегнувшись через стол. – Зато умеют отрываться. Я знаю пару местечек, где можно свободно купить необычную дурь. А какие у них представления – закачаешься.

Лиз Линшоу наморщила свой идеальный носик:

– Похоже, эти развлечения исключительно для мальчиков. Простите, джентльмены, но я пошла искать кэб.

Она поцеловала Брайанта в губы, вызвав шквал улюлюканий и радостных возгласов, а потом ускользнула, на прощание одарив Криса улыбкой. Еще несколько женщин извинились и последовали за Лиз. Создавалось впечатление, что команда Майка вот-вот выдохнется и разбежится.

– Ну же, горстка цыплят, – нетрезво заявил Брайант. – Чего испугались? У нас пушки. – Он вытащил немекс и принялся им размахивать. – В наших руках деньги. Да мы держим этот город за яйца. Вашу мать, что за жизнь: мы, блядь, владеем улицами, по которым они ходят, кварталами, в которых они живут, и все равно, вашу мать, боимся туда ходить. Мы должны руководить обществом, а не прятаться от него.

Речь не дотягивала до калибра Луизы Хьювитт, но Майку удалось окрутить с полдюжины молодых мужчин за столом и еще несколько перебравших женщин. Спустя десять минут Крис оказался на пассажирском сиденье БМВ Брайанта и глазел, как за окном проплывают пустые улицы финансового района. На заднем сиденье примостился молодой парень, имени которого Крис не знал, и женщина постарше, Джули Пиньон. Они как две акулы обсуждали вопросы продаж. В зеркале бокового обзора виднелся свет фар от двух других машин, ехавших следом. «Шорн» выдвинулась в кордонные зоны значительными силами.

– Так, вы двое, потише, – бросил Майк через плечо, свернув за угол. Впереди на фоне ночного неба блеснули огни КПП. – Не пропустят, если решат, что от нас стоит ждать неприятностей.

Он довольно плавно остановил БМВ перед шлагбаумом и высунулся из окошка, когда подошел охранник. Крис заметил, что Майк жует жвачку, чтобы скрыть алкогольное амбре.

– Мы просто направляемся в «Фолкленд», – радостно заявил Брайан и помахал кредиткой «Шорн». – Хотим посмотреть позднее шоу.

Охраннику было за пятьдесят. Под серой униформой проступало брюшко, а на носу и щеках протянулась сеточка капилляров. Крис разглядел облачко пара, вырвавшееся изо рта охранника, когда тот вздохнул.

– Должен проверить вас, сэр.

– Конечно. – Брайант передал ему карточку и подождал, пока охранник проведет ее по набедренному терминалу и вернет. Прибор мелодично зазвенел – охранник кивнул. Он выглядел усталым.

– Вы вооружены?

Брайант развернулся и посмотрел на своих попутчиков:

– Покажите своих миротворцев, ребята.

Крис вытащил немекс из плечевой кобуры и продемонстрировал пистолет. Двое спорщиков на заднем сиденье последовали его примеру. Охранник посветил фонариком в окна машины и медленно кивнул.

– Вам стоит быть осторожными, сэр, – обратился он к Брайанту. – На этой неделе произошли увольнения в «Паттонс» и «Грингодж». Сегодня ночью много озлобленных людей пойдут напиваться.

– Что ж, мы будем держаться от них подальше, – беззаботно ответил Брайант. – Нам не нужны неприятности. Мы просто хотим посмотреть шоу.

– Да, хорошо. – Охранник повернулся к будке КПП и помахал сидевшему в ней коллеге. Шлагбаум начал подниматься. – Мне необходимо проверить ваших друзей. Припаркуйтесь сразу за воротами, пока я разбираюсь.

– С радостью, – Майк просиял и проехал на ту сторону.

Вторая машина прошла досмотр, а с третьей возникли проблемы. Их компания наблюдала, как охранник качал головой, пока фигуры в костюмах высовывались из передних и задних окон автомобиля и жестикулировали.

– Да что, вашу мать, происходит? – пробормотала Джули Пиньон. – Неужели нельзя несколько минут вести себя трезво?

– Сидите здесь, – сказал Брайант и выбрался в ночную прохладу. Они смотрели, как Майк подошел к третьей машине, наклонился и переговорил с тем, кто внутри. Головы скрылись из виду, словно их дернули за ниточки. Брайант положил ладонь на плечо охраннику, а второй рукой залез в карман. Затем Майк что-то передал охраннику – тот обратился к водителю третьей машины, и из салона отчетливо донеслись восторженные крики. Брайант с довольной ухмылкой вернулся к ним.

– Чаевые, – возвестил он, сев в автомобиль. – Учитывая, сколько этим ребятам платят, надо сделать их обязательными.

– Сколько ты ему дал? – поинтересовалась Пиньон.

– Сотню.

– Сотню! Боже.

– Да ладно тебе, Джули. Я официантам больше оставлял. А этот охранник серьезно огребет, если наша с вами вечеринка пойдет наперекосяк.

Небольшая процессия продолжила движение в кордонной зоне.

Переход оказался разительным. В финансовом районе улицы затапливал свет галогеновых ламп, прогоняя тени из всех углов. Здесь же фонари стояли отдельными редкими стражами на расстоянии двадцати метров друг от друга и освещали небольшие пятачки вокруг, в то время как дальше царила тьма. Кое-где фонари не работали: лампы перегорели либо их разбили. Встречались столбы, от которых остались бетонные основания с торчащим из них металлическим прутом и спутанными оборванными проводами. Здесь точно приложили руку хулиганы.

– Только взгляните на это, – с отвращением сказала Пиньон. – Да они просто звери, черт побери. Неудивительно, что никто не хочет тратить деньги, чтобы привести эти кварталы в порядок. Они все равно их разнесут.

Даже дорожное полотно под колесами стало другим. Через сто метров от КПП машина уже подскакивала на кочках, и Брайанту пришлось сбросить скорость, чтобы объехать заполненные дождевой водой дыры, размером с маленькие садовые пруды. По обе стороны грудились дома. То тут, то там по непонятным причинам отдельные здания были разрушены, а вокруг валялись разбитые кирпичи и остатки внутреннего убранства. Других автомобилей не было – ни припаркованных, ни движущихся. Редкие фигуры шли по тротуару, но они замирали, когда темно-синие бронированные машины с логотипом «Шорн и партнеры» проезжали мимо. Большинство пешеходов поднимали воротники или прятались в тени.

– Жесть, – подал голос молодой менеджер позади Криса. – То есть я знал, что здесь все плохо, но…

– Плохо? – Джули Пиньон закашлялась от смеха. – Ты считаешь, это плохо? Майк, помнишь пригороды в той дыре, куда нас отправили в командировку на прошлое Рождество?

– Ага, Муонг Хонг. – Брайант взглянул в зеркало заднего вида. – Вот уж точно открывает бедность с новой стороны. Крис, мотался когда-нибудь в командировку? Пока работал в отделе развивающихся рынков.

– Несколько раз. Было дело.

– Ужасно, правда?

Крис вспомнил теплый вечер, запахи готовящейся еды, призывы муэдзина и маленького мальчика, который подгонял трех коз к дому. Затем, когда Крис шел мимо каменного здания с соломенной крышей, из него вышла девочка лет четырнадцати и предложила ему фрукт с их стола, потому что он был гостем деревни. В глазах защипало от нежданного проявления доброты, в котором слышались отголоски древней и чуждой культуры.

Он никогда никому не рассказывал.

– Не хотел бы я там жить, – ответил Крис.

Пиньон ухмыльнулась.

– Ясен хрен, – согласилась она.

«Фолкленд» оказался приземистым кирпичным зданием на пересечении двух улиц, где до сих пор лежало живописное собрание автомобильных останков. Машины выглядели очень древними: при жизни они, вероятно, ездили на этилированном топливе. Небольшой конвой Майка Брайанта помпезно припарковался у клуба и изрыгнул фигуры в костюмах.

– Здесь нет машин, – удивленно произнес молодой менеджер. – Я только сейчас заметил.

– Естественно, здесь нет машин, – отреагировала Пиньон и покосилась на Криса. – Как думаешь, кто кроме преступников может позволить себе бак топлива? Или водительские права, если на то пошло?

– Вот она, цена экологической программы, – Майк поставил БМВ на сигнализацию. – Вы, ребята, идете или нет?

Дверь в «Фолкленд» была сделана из плющенной стали. Снаружи стояли двое черных в рабочей одежде. У одного в левой руке болтался обрез. Второй, постарше, замер с бесстрастным выражением лица, скрестив руки перед грудью, и наблюдал за улицей. Заметив Майка Брайанта, он развел руками и широко улыбнулся. Майк поднял ладонь, приветствуя охранника, и двинулся через дорогу.

– Эй, Трой. Кого черта ты стоишь на входе?

– Охраняю свои инвестиции, – в голосе чернокожего слышался сочный ямайский акцент. – Держусь на виду. Чего не скажешь о тебе, Майк. Ты хрен знает, сколько не появлялся. Что случилось? Саки больше не разрешает тебе играть?

– Ага, – Майк подмигнул. – Отсандалила причиндалы и заперла в спальне. Вытаскивает и развлекается с ними, пока я на работе. А это, надо сказать, практически все время, твою мать.

– Вот уж гребаная правда. – Трой перевел взгляд на эскорт Брайанта. – Твои друзья?

– Угу. Джули, Крис. Познакомьтесь – Трой Моррис. Владеет этой дырой. И еще несколькими. Трой, это Джули Пиньон и Крис Фолкнер. Остальных не помню. – Брайант махнул в сторону людей за спиной. – Прихвостни всякие. Знаешь, как бывает с важными людьми.

Ямаец издал густой смешок.

– Фолкнер, – пророкотал Трой. – Не родственничек Уильяма^[4], чай?

Крис моргнул, не понимая, о чем говорит Трой. Но прежде, чем он успел спросить, вмешался Брайант:

– Все при стволах, Трой. Свой я оставил в машине, но эти ребята новички и не знакомы с правилами. Так что потерпи нас. Найдется мешок для железа?

Дюжина с небольшим пистолетов отправилась в грязную спортивную сумку, которую, видимо, держали специально для этой цели; гости протолкнулись внутрь. В задымленном баре резко воцарилась тишина. Даже девушка на сцене замерла, изогнувшись; в каждой руке у нее было по боа-констриктору. За ее спиной гремела музыка, которую теперь не перекрывал гомон голосов. Майк кивнул самому себе, выдвинул стул в центр бара и взобрался на него.

– Как вы могли заметить, – объявил он, перекрикивая музыку, – мы манагеры. Знаю, порой это здесь считается преступлением, но нам не нужны неприятности. Мы просто хотим угостить всех собравшихся напитками и сами пропустить по стаканчику. Если кто видит проблему, пусть выйдет и перетрет со мной или моим другом, Троем Моррисом. Если нет, следующие десять минут бар бесплатный для всех – выпивка за мой счет. – Майк повернулся к девушке на сцене. – Прошу вас, шоу должно продолжаться. Похоже, мы приехали как раз вовремя.

Брайант слез со стула и направился переговорить с барменом. Постепенно разговоры возобновились. Танцовщица, пусть и скованно, продолжила представление с двумя удавами. К бару потекли люди – сперва несколько человек, затем – все присутствующие. Похоже, кое с кем Майк был знаком. Он представил Криса, но тот быстро забыл имена и отвел Майка в угол.

– Что хотел сказать Трой, когда завел речь о родстве с Уильямом?

Брайант пожал плечами:

– Откуда мне знать. Трой знает тьму народа. Что будешь пить?

И шоу продолжилось: ночь набирала обороты – повсюду шумели и веселились, потом люди начали расходиться. Приподнятое настроение Криса перешло в задумчивость. Джули Пиньон уехала домой на такси. Следом за ней горделиво ушел молодой менеджер, с которым она спорила весь вечер. В три часа ночи водитель третьей машины объявил, что немедленно уезжает – с ним отправилась оставшаяся команда шорновских сотрудников. К четырем вечеринка продолжалась за одним столиком, где собрались Крис, Майк, закончивший работу Трой Моррис и несколько танцовщиц, которые оделись и смыли большую часть яркого макияжа. Одна из девушек представилась Эммой, и сейчас, склонившись над унитазом, Крис думал, уж не она ли вдохновила кого-то из посетителей на пошлое граффити, оставленное среди политических комментариев.

Когда он вернулся за столик, Эммы след простыл, а Трой уходил с ее коллегой. Сумка, куда Моррис собирал оружие на входе в бар, валялась под столом – немекс Криса и обрез лежали в складках ткани. Крис стал прощаться – как обычно, по пьяни все обещали оставаться на связи и не пропадать.

– Ага. – Трой указал на Криса. – Тебе стоит начать писать, Фолкнер.

Моррис неизвестно почему зашелся смехом и направился прочь из бара. На одном плече у него висел пулемет, второй рукой он обнимал за талию танцовщицу. В это мгновение Криса обуяло желание оказаться на месте Троя и отправиться из «Фолкленда» в куда более простую и, судя по смеху чернокожего, более радостную жизнь.

Крис развалился на стуле напротив Брайанта.

– Я слишком много выпил, – произнес он осторожно.

– Ну, сегодня пятница. – Внимание Брайанта было сосредоточено на том, чтобы нагреть трубку из цветного стекла. – Переключись – попробуй это.

Крис прищурился, пытаясь разглядеть, что делает Майк.

– Это?..

Брайант взглянул в сторону поверх трубки и зажигалки. Его глаза сузились, выказывая раздражение.

– Да ладно тебе. Расслабься. Всего-то чуть свернем в сторону.

Содержимое трубки тлело – Майк судорожно вдохнул. По телу под костюмом пробежала дрожь. Брайант гулко фыркнул, а затем пискляво заговорил, предложив трубку Крису:

– Итак. Каково?

Крис нахмурился, не соображая, о чем его спрашивает собеседник:

– Что?

– Неделя в отделе инвестиций в конфликты. Ну же, попробуй. Так как тебе?

Крис отмахнулся от трубки:

– Нет, спасибо.

– Ссыкло, – Брайант ухмыльнулся, чтобы его оскорбление не прозвучало слишком жестко, и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу: – Ты ответишь мне или нет? Твои впечатления?

– От чего?

– От инвестиций в конфликты, мать твою.

– А-а-а, – Крис выстроил разрозненные мысли. – Интересно.

– Да? И это все? – Брайант, похоже, был разочарован.

– Да здесь почти как в развивающихся рынках, Майк.

Соображать было трудно. Крис задумался, не зря ли отказался от трубки.

– Планировать приходится на более длительную перспективу, но в целом все то же самое. Да, мне нравится. Все, кроме этой сучки Хьювитт.

– А я как раз гадал, как у вас с ней. Конфликт, да?

– Можно и так выразиться.

Брайант пожал плечами:

– Не расстраивайся. Хьювитт вела себя так, сколько я ее знаю. В нашем деле женщинам непросто, поэтому они жестче вдвойне. Им приходится. Видишь ли, сейчас Хьювитт по сути и есть инвестиции в конфликты. Пять лет назад провели серьезную реорганизацию и ввели жесткую экономию. Подразделение сократили до минимума. От нас требуют хороших результатов, и вся ноша ложится на плечи Хьювитт.

– Нотли же старший партнер.

– Нотли? – Брайант выдохнул еще одно облако густого дыма. – Не-а. Вначале это было его детище, но как только он продвинулся по службе, переложил все на Хьювитт и Гамильтона. Был еще один парень, Пейдж, но Хьювитт вызвала его на дуэль, как раз перед дележкой прибыли в прошлом году. Протаранила его в кишке. Можешь поверить?

– В кишке?

– Да. Ну ты знаешь. Последний участок М11, где выезжаешь над зонами. Узкая двухполоска – то самое место, где ты разделался с безымянным, сразу за… тоннелем, на эстакаде. Хьювитт пропустила Пейджа вперед – знала, ему придется сбросить скорость либо развернуться и пойти лоб в лоб. Теперь недостаточно просто прийти первым – нужно окропить колеса кровью или вообще не возвращаться. Так что, да, Хьювитт позволила ему уйти вперед и подождала немного. Пейдж был не настолько хорош, чтобы развернуться на 180° на таком узком участке, поэтому он притормозил и попытался пристроиться к ней сбоку – не тут-то было. Хьювитт протаранила его на повороте. Бам! – Брайант стиснул трубку зубами и ударил кулаком по ладони. – Пейдж снес заграждение и рухнул прямо на малоэтажный дом – пробурил семь этажей, будто они сделаны из бумаги. В одной из квартир прорвало газовую трубу, пока он летел. Ба-бах. Адьос, мучачос. Все сгорели.

– Боже праведный.

– Да, черт возьми, впечатляет. – Майк сощурился на свою трубку и попытался снова ее зажечь. – Видишь ли, поступок Хьювитт был вполне оправдан, но сейчас ей нужно доказать, что она способна управлять ИК без помощи двух младших партнеров. В противном случае окажется, что с Пейджем она приняла неверное решение – действовала из жадности. Люди здесь ничего не имеют против алчности до тех пор, пока от этого не страдает компания. Если у Хьювитт все выгорит, значит, она сэкономила «Шорн» расходы на младшего партнера, а они с Гамильтоном получат бо́льшую долю акций. Так работает рыночная экономика. Обмен. Что-то нам – что-то им. Но если не срастется, Хьювитт в жопе, и ей об этом известно.

– Ну, мисс Инвестиции в конфликты не шибко в меня верит, – мрачно сказал Крис. – Похоже, я, по ее меркам, недостаточно хорош, черт возьми.

– Она так сказала? – Брайант покачал головой. – Дьявол, и это после того, что ты сделал с Куэйном? Не понимаю.

– Скажем так, не все мои дуэли были столь же бескомпромиссными. Честно говоря, вся эта хрень – убей или будь убит – хороша для киношников. Это топорно. Далеко не всегда надо укокошивать. Грубые методы. – Крис подался вперед – в его глазах зажегся энтузиазм. – Видал когда-нибудь старые фильмы про самураев?

– Брюс Ли и тому подобная хрень?

– Нет, не то. Другие. Еще более старые. Более мудреные. К примеру, двое парней собираются сразиться на дуэли. Они занимают позиции, выхватывают мечи. – Крис взмахнул рукой, словно извлек из ножен воображаемый меч, и Брайант рефлекторно отшатнулся. На миг его глаза сузились, но уже в следующую секунду он смеялся.

– Упс. Ты меня напугал.

– Прости. Не собирался. Так вот. Двое стоят и смотрят друг другу в глаза.

Крис зафиксировал взгляд на Брайанте – тот выдал еще один смешок.

– Они просто таращатся друг на друга. Потому что оба знают – тот, кто первым моргнет или отведет взгляд, проиграл.

Смех Майка тут же стих. Он отложил трубку в сторону. Мужчины наклонились к столу и буравили друг друга взглядом, оба под действием наркотиков и алкоголя. Какое-то время не двигались. Звуки в баре отошли на второй план и шумели, словно далекий прибой на пляже. Время бежало как поезд, на который они опоздали. На исцарапанном деревянном столе тихо тлела трубка. Тонкая линия соединяла их взгляды – зрачок в зрачок. Откуда-то изнутри в мир сочилась тишина.

Майк Брайант моргнул.

Рассмеялся и отвел взгляд.

Момент прошел, как осенний листок, сдутый ветром. Крис откинулся с довольным выражением на нетрезвом лице. Брайант продолжал ухмыляться, но не так сильно. Крис был слишком пьян, чтобы уловить возросшее напряжение. Майк сложил большой и указательный пальцы в форме пистолета и наставил на лицо Криса.

– Бам!

Вновь зазвучал смех – на этот раз веселились оба. Брайант издал нечто среднее между хохотом и вздохом.

– Ну вот. Ты меня переглядел.

Крис кивнул.

– Но я снес тебе башку.

– Ага. – Крис навис над столом. Полный восторга, он не расслышал угрозы, прозвучавшей в голосе собеседника. – Только, видишь ли, мы уже определили, кто победитель. Ты моргнул. Я выиграл.

– Чушь собачья. Может, мне волосок в глаз попал. Или эти самураи уходили побежденными только из-за того, что у них в тот день глаз дергался. Вообще, где ты вычитал эту хрень?

– Майк, ты не просек главного. Речь о тотальном контроле. Дуэль проходит между двумя людьми во всей их целостности, а не между наборами каких-то качеств. Мы могли бы условиться о кулачном бое, а ты приперся с пушкой. Мы могли бы договориться о дуэли на пистолетах, а ты приехал на бронированной тачке с огнеметом. Суть дуэли не в этом.

Брайант снова взял трубку:

– В дуэли важна победа, Крис.

Но Крис не слушал.

– Возьмем Китай несколько веков назад. Известны случаи, когда два полководца выходили на поле боя и садились играть в шахматы. Так они определяли исход битвы. Шахматы, Майкл. Никаких смертей и резни – лишь партия в шахматы. И такое решение принимали и уважали.

На лице Брайанта читался скептицизм:

– Шахматы?

– Да, партия в шахматы. – Крис смотрел куда-то в угол. – Можешь себе представить?

– Если честно, нет. – Майк убрал трубку в карман и стал подниматься. – Но признаюсь, история хорошая. Теперь – как насчет вернуться в машину и убраться отсюда, пока не рассвело? Саки меня четвертует, если я не окажусь дома в скором времени. А шахматы – не ее метод.

Глава 6

Они вышли из «Фолкленда» через боковую дверь на другую улицу. Холодный ночной воздух ударил в лицо, и Крис закачался. Он дивился, как Брайанту удается справляться с эйфорией от трубки.

– Где гребаная тачка?

– Сюда.

Майк схватил его за руку, потащил за угол и начал переходить безлюдную улицу. Однако на полпути он резко остановился.

– Ой, – тихо сказал он.

БМВ стояла в дальнем конце улицы, под одним из немногих работающих фонарей. На капоте сидели четверо мужчин и одна женщина. На всех были заляпанные маслом джинсы и куртки. Грязь здесь являлась униформой, бледные молчаливые лица – неотъемлемым атрибутом стиля. Бритые татуированные головы, тяжелые ботинки. В руках – разные тупые металлические инструменты.

Ни одному из них не дашь больше восемнадцати.

Молодежь глядела на двух мужчин в костюмах с другого конца улицы и не думала слезать с машины.

– Тебе стоит починить контактный шокер, – пьяно хихикнул Крис. – Ты только посмотри, какое дерьмо оседает на твоем авто, когда он выведен из строя.

– Заткнись, твою мать, – прошептал Брайант.

Девушка из банды угонщиков грациозно спрыгнула с капота.

– Прикольная машина, мистер Манагер, – торжественно заявила она. – Есть ключи?

Брайант автоматически схватился за карман. Глаза девушки засекли движение и посмотрели туда. Она довольно кивнула.

– Слезьте с моей машины, вашу мать! – пролаял Брайант.

Остальные четверо бандитов все как один послушались. Они подняли руки, сжимающие импровизированное оружие. Крис искоса посмотрел на своего товарища.

– Плохой ход, Майк. Ствол при тебе?

Брайант едва заметно покачал головой.

– В машине, забыл? Твой?

– При мне, – Крис смущенно замолчал. – Но он не заряжен.

– Что?

– Не люблю пистолеты.

– Видите ли, дело обстоит так, – женский голос заставил Криса оторвать взгляд от лица Брайанта, на котором было написано полнейшее удивление. – Вы отдаете нам ключи. И бумажники. Или мы заберем их сами. Наше последнее предложение.

Она поднесла большой палец к уху, а мизинец ко рту, изобразив детский жест, означающий телефон.

– Продаем, продаем, продаем.

Брайант пробормотал что-то, не раскрывая рта.

– Что? – также шепотом спросил Крис.

– Говорю, отступаем той же дорогой, что пришли, а затем бежим, блядь!!!

В следующее мгновение Майк рванул к углу, из-за которого они только что вывернули, так что пятки сверкали. Крис шагнул следом, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Аргентинские кожаные туфли не были приспособлены для спринта. Сзади его подгоняли крики и топот преследователей. Поравнявшись с Брайантом, Крис, к своему удивлению, обнаружил, что товарищ ухмыляется:

– Если хочешь развлекаться в зонах, без этого никуда, – процедил он сквозь зубы. – Постарайся не отставать.

Позади металлическим прутом провели по бетонной стене. Звук получился как от гигантской зубной бормашины.

Они переглянулись и припустили еще быстрее.

В трех кварталах от «Фолкленда» обветшалые дома сменились полными развалюхами и руинами. Заброшенные здания с пустыми глазницами разбитых окон, крохотные сады, заваленные мусором и обломками. Приток адреналина заставил мозг Криса работать – он схватил Брайанта и потянул его в сторону одного из садов. Вскарабкаться через горы отбросов. В парадную дверь, которую давным-давно выбили. В проеме сорняки выросли до талии. Дальше – узкий темный коридор, параллельно – лестница с наполовину вырванными перилами. В конце – комната, обделанная плиткой, и из нее разит, как из собачьей пасти.

Крис осторожно прислонился к лестнице и прислушался к крикам угонщиков – те пробежали мимо и двинулись вниз по улице, на которой располагался дом.

Брайант стоял, упершись ладонями в колени, и тяжело дышал.

– Не хочешь сказать мне, – наконец, хрипло выдавил он, – почему носишь с собой незаряженный пистолет?

– Говорю же. Не люблю оружие. И мне не нравится, когда Луиза Хьювитт указывает мне, что делать.

– Парень, после пяти дней в компании это плохой подход. На твоем месте я не стал бы сообщать всем об этом направо и налево.

– А что в этом такого? Тебе же я сказал?

Брайант выпрямился и сурово посмотрел на коллегу.

– Ну, хорошо, а где твоя пушка, мачо?

– Она, по крайней мере, заряжена.

– Что ж, время для старой народной мудрости. – Крис сглотнул и восстановил дыхание. – Ствол в руке в миллион раз ценнее, чем пистолет, запертый в машине.

– Да, тут ты прав, – в полумраке блеснули белые зубы: Брайант ухмыльнулся. – Но я не ожидал таких неприятностей. Мы не так далеко заехали в зоны – всего на несколько километров. Эти ребята не на своей территории.

– Думаешь, им это известно? – Крис мотнул головой в сторону улицы, откуда доносились голоса. По крайней мере, несколько головорезов возвращались обратно. Крис спешно указал пальцем наверх, и Брайант двинулся по скрипучим ступенькам в темноту. Крис скользнул по коридору в комнату, отделанную плиткой, и укрылся в тени. Его накрыла вонь. Пол под ногами был скользким. Крис постарался не дышать. Минуту спустя на том самом месте, где до этого стоял он, появились двое бандитов. Оба были вооружены длинными ломами.

– Зачем нам вообще ключи? Почему просто не разбить гребаные стекла.

– Потому что, дебил, это БМВ серии «Омега». – Второй угонщик бросил подозрительный взгляд на лестницу. – Корпоративная тачка со всеми, блядь, наворотами. На этих крошках стоит сигнализация, блокировка с иммобилизацией и широкополосная сирена, которая передает сигнал в ближайший поисковый центр.

– Тогда мы можем ее расколошматить. Разобрать по кусочкам.

– Раф, у тебя никаких амбиций, чувак. Если бы не Молли, ты до сих пор громил бы телефонные будки и швырял камни в кэбы. Бери выше. Они не могли далеко уйти. Побоятся костюмчики запачкать. Давай…

Крис поскользнулся. Он задел какой-то предмет, и тот упал на плиточный пол. Раздался звон бьющегося стекла. Крис стиснул зубы и сместил ладонь к рукоятке незаряженного пистолета. Головорезы замерли в дверях.

– Слыхал? – спросил амбициозный парень из дуэта. В тусклом свете, идущем из дверного проема, Крис увидел, как бандит поднял монтажный лом. – Итак, мистер Манагер, игра окончена. Выходите и отдавайте гребаные ключи. Может, тогда мы оставим вам часть зубов.

Двое хулиганов двинулись по коридору. Они преодолели полпути, когда Брайант спрыгнул на них через проем в перилах. Он приземлился ногами на голову шедшему сзади. Оба повалились на пол. Главарь крутанулся на месте, услышав шум, и тут Крис бросился на него из своего укрытия. Он сильно ударил, метя в лицо и живот. Хулиган развернулся, но слишком поздно. Хук сверху сломал парню нос, удар справа пришелся по ребрам, и бандит согнулся пополам. Крис схватил противника за плечи и протаранил его бритой головой стену у лестницы. Он видел, как дальше по коридору Брайант встал на ноги и лягнул в незащищенный живот второго бандита. Тот застонал и скрючился. Брайант ударил ногой снова, на этот раз в голову.

– Ублюдок! Только попробуй еще раз коснуться моей машины, хренов кусок дерьма!

Ладонь Криса опустилась на плечо Брайанта. Майк обернулся, его лицо было напряжено.

– Хей, потише, все кончено. – Крис отступил и поднял руки. – Игра окончена, Майк. Ну же. Их осталось лишь трое. Давай попробуем снова добраться до машины.

Гнев испарился с лица Брайанта.

– Хорошо. Так и поступим.

На улице было тихо. Они посмотрели в обе стороны, выскользнули из дома и рванули обратно к «Фолкленду». Брайант мчался впереди, показывая дорогу. Не прошло и пяти минут, как они оказались на перекрестке у паба – БМВ блестел в свете фонарей, будто ничего не произошло.

Они с опаской обошли автомобиль. Тишина.

Брайант вытащил ключи и нажал на кнопку. Приглушенно пискнула и отключилась сигнализация. Майк уже собирался открыть дверцу, как из темного дверного проема в пяти метрах от них выступила бритоголовая девушка. В качестве саркастического приветствия она подняла кусок металлической трубы. Поднесла пальцы ко рту и пронзительно свистнула. Из другой двери, дальше по улице, появился второй бандит, вооруженный так же, как она. Парень торопливо зашагал в их сторону. Девушка улыбнулась Брайанту.

– Так и думала, что вы вернетесь. Ну что, теперь бросите мне ключи?

Пока угонщица неотрывно смотрела на Брайанта, Крис извлек незаряженный пистолет и направил на нее.

– Все, хватит, – рявкнул он. – Назад.

Второй бандит сделал шаг вперед, и Крис перевел оружие на него, заставляя парня поверить, что его намерения серьезны.

– Ты тоже. Назад, или вы оба трупы. Майкл, садись в машину.

Брайант открыл дверцу. Крис нащупывал ручку с другой стороны, и тут заговорила девушка:

– А я думаю, ствол не заряжен.

Она приблизилась – компаньон последовал за ней.

Крис взмахнул немексом:

– Я сказал – назад.

– Не-а. Ты бы уже застрелил нас. Блефуешь, мистер Манагер.

Она подняла металлический прут и сделала еще шаг вперед. В этот момент из машины вышел Майк Брайант с пистолетом в руке.

– Я не блефую, – спокойно сказал он и выстрелил трижды в грудь и живот девушки.

Бам, бам, бам.

Безмолвие улицы нарушили выстрелы. Эхо разнеслось по домам.

Крис все воспринимал фрагментарно.

Девушку отбрасывает на два метра. Она падает. Металлический прут вылетает из руки. Описывает дугу. Ударяется о землю. Катится по горбатой дороге. В канаву.

Второй хулиган. Руки примирительно подняты. Он отступает.

Брайант. На лице ни грамма жалости. Еще три выстрела.

Бам, бам, бам.

Угонщик отшатнулся, крутанулся, будто марионетка, врезался в стену и сполз по ней, оставив на кирпичной стене кровавые потеки.

– Майк…

Донесся топот шагов.

Последний член шайки, услышав выстрелы, мчался по улице к телам своих товарищей. Казалось, он не замечал двоих мужчин в костюмах. Он рухнул на колени рядом с девушкой, не веря своим глазам.

– Молли! Молли!

Крис перевел взгляд на Брайанта:

– Майк, не…

Свободной рукой Майк дал ему знак замолчать и прицелился ниже.

Бам, бам.

Парень на коленях дернулся, словно по нему пропустили ток, и медленно рухнул сверху на тело девушки. Кровь текла по улице, вслед за ломом устремлялась в канаву.

В предрассветных сумерках принудительными аплодисментами разносилось эхо.

До КПП они ехали молча. Крис будто оцепенел и никак не мог поверить в произошедшее. Охранник бегло взглянул на них и пропустил. Если он и учуял запах кордита от пистолета Майка, ничего не сказал. Брайант радостно помахал ему и пожелал спокойной ночи, затем прибавил газу и скрылся на хорошо освещенных улицах финансового района. Он тихонько напевал себе под нос.

Когда они подъехали к шорновскому кварталу, Майк взглянул на Криса:

– Можешь переночевать у меня, если хочешь. Места полно.

В это мгновение мысль о том, чтобы еще час добираться до дома, показалась Крису невыносимой. Он выдавил из себя:

– Да, спасибо.

– Отлично. – Брайант газанул и на углу свернул на запад.

Крис наблюдал, как редеют ряды небоскребов. Когда БМВ выехал на основной подъезд к лондонской кольцевой, он слегка повернулся и посмотрел на Брайанта.

– Не было необходимости убивать всех, Майк.

– Была, – в голосе Брайанта отсутствовала враждебность. – Что еще мне оставалось делать? Предупредительные выстрелы? С людьми вроде них символическая ерундовина, о которой ты говорил, и благородные битвы не работают. Это хулиганское отребье, Крис. Они не понимают, что значит проиграть с достоинством.

– Ты победил, а они были просто детьми. Они убежали бы.

– Ага. До следующего раза. Послушай, Крис. К таким, как они, не применимы правила цивилизованного общества. Они понимают только насилие.

За окном быстро движущегося автомобиля небо на востоке стало светлеть. У Криса начала болеть голова.

Глава 7

Крис проснулся в ужасе, убежденный, что изменил Карле. Рядом с ним на постели сидела Лиз Линшоу, намазывала тост маслом, а потом спокойно вытирала нож о простыни.

– Завтрак в постель, – властно заявила она, – это так сексуально.

Крис взглянул на пятна, оставленные ножом на постели, и почувствовал, как к горлу подкатил горячий ком – смесь вины и печали. Ему не удастся скрыть это от Карлы.

Он резко открыл глаза. Сквозь ситцевые занавески над головой пробивался дневной свет. Ситец лишний раз подчеркивал, что это не сон: Карла всей душой ненавидела такие вещи. Получается, он все же поехал к Лиз Линшоу домой. Крис повернулся на бок, горло сдавило от подступивших слез. И…

Он лежал в односпальной кровати.

Крис приподнялся, не понимая, где он.

Одеяло и подушки из того же материала. Жуткое похмелье. Следом за внешней картинкой на него обрушились воспоминания о событиях прошлой ночи. Улица. Бандиты. Выстрелы Брайанта в тихой ночи. Осознав, что Лиз Линшоу была лишь сном, он расслабился и ненадолго забыл о головной боли.

Поднес к лицу запястье и взглянул на часы. Ночью он явно был не в состоянии их снять. Четверть первого. Крис приметил одежду, висящую на двери крохотной гостевой комнаты, кое-как выбрался из постели и направился за ней. Из щелки доносились звуки с кухни. Аромат кофе и тостов щекотал ноздри.

Крис торопливо оделся, запихнул галстук в карман пиджака и взял ботинки. Он вышел из гостевой в белый коридор, увешанный милыми пейзажами и ведущий к широкой изгибающейся лестнице. На полпути вниз столкнулся с женщиной. Рыжие волосы, светлые глаза. Он узнал в ней даму с фотографии в бумажнике Майкла. Саки. В руках у нее была чашка кофе на блюдце. На лице с идеальным макияжем застыла терпеливая улыбка.

– Доброе утро. Крис, верно? Меня зовут Саки. – Она протянула ему худую руку, обвитую золотым браслетом. – Приятно наконец познакомиться. Я как раз несла вам кофе. Майк сказал, вы захотите, чтобы вас разбудили. Он на кухне. Разговаривает по телефону. Думаю, это с работы.

Крис принял чашку и неуклюже попытался удержать ее в свободной руке. Боль в голове начинала пульсировать – тревожный знак.

– Спасибо, эм. Спасибо.

Улыбка Саки стала чуть ярче. У Криса сложилось нехорошее впечатление, что она улыбалась бы ему так, даже будь его руки и лицо перепачканы кровью.

– Хорошо повеселились прошлой ночью? – с материнской заботой спросила она.

– Эм, вроде того. Простите меня.

Он проскользнул мимо нее и отправился на поиски кухни. Просторная уютная комната была обставлена деревянной мебелью. Вдоль одной стены тянулись высокие окна, в которые сейчас струился солнечный свет. Отскобленный до блеска деревянный стол был накрыт на троих. Здесь стояли самые разнообразные яства. В дальнем конце на высоком стульчике сидел двухлетний ребенок. Девочка лупила пластиковой ложкой по тарелке с непонятным содержимым. У окна, в зоне, куда не долетали брызги, возвышался Майк Брайант – он прихлебывал кофе из кружки и с нежностью смотрел на дочку. Между ухом и плечом был зажат мобильник – судя по всему, Майк внимательно слушал. Он кивнул и помахал Крису, когда тот вошел.

– Да. Совершенно точно. Считаете, я это выдумал? Кто так говорит? Хорошо, передайте ему трубку.

Брайант прикрыл мобильный ладонью.

– Крис, позвони жене на работу. Она с восьми утра орет по телефону на администратора «Шорн». Хорошо спал?

Майк указал на видеофон на стене рядом с дверью. Крис поставил кофе, снял трубку и по памяти набрал номер. Он помахал Ариане – девочка с минуту молча за ним наблюдала, затем ухмыльнулась и стала с новой силой колотить свой завтрак. Брайант вернулся к разговору.

– Да, это Майк Брайант. Нет, я дома и останусь здесь до тех пор, пока вы не гарантируете чуть больше безопасности на улицах. Мне все равно. Мы платим вам не за то, чтобы вы стояли и яйца почесывали. Мы и на три – не кричите на меня, детектив, – на три километра не заехали в кордонную зону. Да, вы, вашу мать, правы – я их застрелил.

Экран перед Крисом зажегся, и появилось грязное лицо, жующее жвачку.

– «АвтоРем» Мэла. – Мужчина заметил Криса. – Требуется эвакуатор?

– Нет, – Крис прочистил горло. – Могу я поговорить с Карлой Нюквист, пожалуйста.

– Конечно, минутку.

За спиной Криса Брайант продолжал возмущаться:

– Да они собирались разорвать меня и коллегу на части своими мачете. Что? Я не удивляюсь. Вероятно, их кто-то стащил прошлой ночью. Послушайте, их было пятеро против нас двоих. Суровые ребята. Знаете, если я не могу представить это как самозащиту, то…

На экране появилась Карла – она пыталась костяшками пальцев стереть с носа грязь, но размазывала ее еще больше. Под черными пятнами читалось явное недовольство.

– И что с тобой случилось?

– Эм, я остался на ночь у Майка. У нас были, эм, – Крис перевел взгляд на Брайанта, который слушал, что ему говорили на другом конце, при этом его лицо было грозным, – неприятности.

– Неприятности? Ты…

– Я в порядке, – Крис выдавил улыбку. – Просто голова болит.

– Почему ты не позвонил? Я чуть с ума не сошла от беспокойства.

– Не хотел тебя тревожить. Было поздно. Я собирался первым делом набрать тебя утром. Должно быть, проспал. Слушай. – Он снова повернулся к Брайанту: – Майк, ты сегодня поедешь в «Шорн»?

Брайант мрачно кивнул и вновь прикрыл ладонью трубку:

– Похоже, придется. Судя по всему, мне необходимо заполнить полсотни гребаных отчетов о происшествии. Давай через час?

Крис вернулся к ожидающей Карле.

– Где-то через час я поеду с Майком на работу – мне надо забрать машину. После загляну за тобой в гараж и все расскажу. Идет?

– Хорошо, – ворчливо согласилась Карла. – Но лучше бы твоей истории оказаться чертовски хорошей.

– Договорились. Кстати, я влюблен.

Майк странно посмотрел на Криса.

На экране видеофона Карла по-прежнему хмурилась:

– Да-да. Я тоже. Увидимся в четыре. И не опаздывай.

Она потянулась к телефону, изображение исчезло. Крис повернулся как раз вовремя, чтобы уловить последние слова Брайанта.

– Да, детектив, мне это известно. Что ж, в следующий раз, когда на меня нападут на улице, я обязательно про это вспомню. До свидания.

Он со злостью захлопнул телефон.

– Кретин. Представляешь, наша корпоративная полиция, наша гребаная полиция хочет провести расследование – проверить, насколько законной была стрельба. Нет, только подумай, – он взмахнул рукой, не находя слов. – Защищаешься, а тебе говорят – ты, мать твою, закон нарушил. Зато когда уличное дерьмо ломает ноготь в переулке, активисты по защите прав граждан надрывают глотки и жаждут найти виновных. А как насчет нас? Мы ведь тоже граждане? Как насчет наших прав?

– Майкл! – В кухню вошла Саки, держа в каждой руке по чашке кофе. – Сколько раз мне повторять – не выражайся при Ариане. Она потом эти словечки произносит на детской площадке – другие мамочки уже бросают на нас неодобрительные взгляды.

Она поставила чашки на стол и пошла к дочери, чтобы стереть размазанную вокруг рта еду. Ариана для виду посопротивлялась, но сама все время хитро косилась на Криса.

– Вот и правильно, нечего слушать папу, когда он так говорит, – Саки проследила за взглядом дочери и обратила часть внимания на гостя: – Забудь, Крис. Он всегда жалуется на права граждан. У него второй раз проблемы – ну, вот так-то лучше, дорогая, правда же – второй раз проблемы с полицией. Превышение необходимой самообороны. Ну, кто у нас чистая девочка? Думаю, ему просто нравится рисковать.

Брайант фыркнул. Саки подошла к нему и обняла за талию, затем поцеловала в шею.

– Может, это мне в нем и понравилось. Ты ведь женат, Крис? С супругой разговаривал по видфону?

– Да, – Крису показалось, что его голос прозвучал чересчур строго, будто он защищался. – Она механик. Как правило, работает по субботам.

Крис отхлебнул кофе и наблюдал за реакцией, но Саки было все равно либо у нее имелся черный пояс по светским манерам. Она улыбнулась, пока отстегивала и вытаскивала Ариану из высокого стульчика.

– Да, Майкл говорил. Знаешь, кто-то из партнеров «Шорн» встречался с девушкой из автомастерской. Как его звали? – Она щелкнула пальцами. – Мы встречались на рождественской оргии.

– Нотли, – подсказал Брайант.

– Точно, Нотли. Джек Нотли. Что ж, вы должны приехать к нам на ужин вдвоем, Крис. Как зовут твою супругу?

– Карла.

– Карла. Прекрасное имя. Как у итальянской звезды голопорно, которая заводит Майка. – Она шаловливо накрыла рот мужа ладонью, когда тот попытался запротестовать. – Правда, пусть заглянет к нам. Если честно, почему бы вам не приехать сегодня? У нас ведь никаких планов, точно, Майк?

Брайант покачал головой.

– Тогда я приготовлю сукияки^[5]. Вы ведь оба не вегетарианцы?

– Нет. – Крис колебался: они с Карлой поговаривали о том, чтобы навестить сегодня ее отца, но неделя выдалась суматошной, и Крис был не уверен, значится ли поездка к тестю в их планах. – Эм, я не уверен…

– Ее сукияки лучше не пропускать. – Майкл допил кофе и поставил кружку. – Говяжья вырезка от самих «Садерленд Крофт». Как думаешь, Карла захочет взглянуть на БМВ «Омега»? Раз она механик, и все такое. Под капотом – новая система впрыска. Последнее слово техники. Нигде, кроме Германии, ее еще не выпустили на массовый рынок. Бьюсь об заклад, Карла обрадуется возможности послушать, как рычит этот движок.

Крис внезапно осознал, как сильно он не хочет отправляться к своему тестю, и принял решение.

– Да, ей понравится, – сказал он.

– Отлично, значит, решено, – радостно подытожила Саки. – Днем съезжу за мясом. Как насчет половины девятого?

Майк настоял на том, чтобы высадить Криса рядом с его машиной. Этажи подземного паркинга «Шорн» в основном пустовали. На уровне Криса, кроме его собственного, стояли еще три автомобиля. Брайант остановился в пустом ряду напротив машины Криса и вырубил двигатель.

– Тачка Хьювитт, – он кивнул в сторону отдельно стоящего автомобиля. – «Ауди» специально изготовила для Луизы эту комплектацию, когда она стала партнером. Не жаждешь увидеть ее у себя в зеркале заднего вида?

Крис взглянул на автомобиль. Широкое черное лобовое стекло, на краю покатого капота – мощная решетка для тарана.

– Не очень, – признался Крис. – Я думал, Хьювитт фанатка БМВ.

Майк фыркнул:

– Хьювитт без ума от денег. Когда она стала партнером, «Шорн» как раз заключил сделку с «Ауди». Они поставляли корпоративные тачки и железо, а специально для партнеров бесплатно изготавливали боевые авто особой конфигурации. Два года назад БМВ сделала «Шорн» более выгодное предложение, и корпорация согласилась. Как партнер Хьювитт может выбрать любую машину, какую пожелает. Бьюсь об заклад, когда ее крошку спишут или заменят, она выберет «Омегу» топовой комплектации со всевозможной броней, и достанется она ей бесплатно, как всем партнерам клиентов БМВ. Хьювитт всегда просчитывает выгоду.

– А что об этом думает Нотли?

– Нотли патриот, – ухмыльнулся Майк. – В полном смысле слова. Он один из тех, кто придерживается консервативных антиевропейских взглядов. Он и против Америки, если на то пошло. Действительно верит в превосходство англичан над другими нациями. И прочая хрень. Я хочу сказать, что с пятидесятого этажа он бы мог более трезво смотреть на мир. В общем, когда он стал партнером, слышать не хотел о немецких производителях. «Лендровер» изготовил ему по спецзаказу боевую тачку. Прошло десять лет, а он до сих пор на ней ездит. Гребаный монстр разгоняется до двухсот. Правда, он не пользуется стандартной системой, так что будет… что-то около ста двадцати? Миль в час? Неважно. По крайней мере, такие цифры выдает его спидометр.

– Ясно.

– Ты не понимаешь. Он заставил «Лендровер» поставить ему имперский спидометр. Мили в час. Попроси его как-нибудь дать взглянуть на приборную панель.

– Он сегодня не на работе?

– Ни при каких условиях. В выходные ты не застанешь Нотли в офисе. Стремление работать все отведенные богом часы он зовет американской болезнью. – Брайант о чем-то вспомнил, и его глаза заблестели. – На одной квартальной вечеринке я столкнулся с ним в туалете. Мы оба уже хорошо натрескались, и я спросил, стоит ли статус партнера всего того дополнительного дерьма, что на тебя сваливается: работы по выходным, сидения по ночам в офисе. Нотли посмотрел на меня, как на ненормального. Затем ответил, медленно, так, будто я головой тронулся. Он сказал: «Знаешь, Майк, если ты стал партнером и продолжаешь работать по выходным, с тобой что-то не так. Ты пробиваешься на эту должность, чтобы никто не мог указывать тебе, что делать. Иначе в чем смысл?» Веришь?

– А что, неплохая философия.

– Ага, не то что у остальных чертовых карьеристов. – Майк пренебрежительно махнул рукой. Он подошел к машине Криса: – Что у нас здесь? По мне что-то скандинавское.

– Да, – Крис гордо провел ладонью по дверце машины. – Боевые шасси «Сааба». Семья Карлы из Норвегии, но стажировалась она в Стокгольме. Всю жизнь возится с «Саабами» и «Вольво». Говорит, шведы создавали машины для дорожных дуэлей задолго до того, как остальные додумались этим заниматься.

Брайант кивнул:

– Выглядит первоклассно. Но подозреваю, в скорости ты проиграешь «Омеге».

– Она быстрее, чем выглядит, Майк. Большая часть корпуса – экранированная броня «Вольво». Крепится на кронштейнах. Это не сплошной лист. А по внешнему краю для стабилизации идут плавники, которые делают ее более обтекаемой. Но, черт возьми, если она в тебя врежется, ты почувствуешь. «Вольво» тестировали кронштейны на самолетных скоростях, и они выдержали.

– Экранированная броня, да? – Несколько минут Брайант задумчиво смотрел, и у Криса вдруг зародилось чувство, будто он выдал великану важную информацию. Затем расчетливое выражение лица сменилось улыбкой. Майк хлопнул Криса по плечу: – Напомни мне развестись с Саки и поселиться со шведским механиком.

Парковочный этаж наполнился тихим звоном. Лифты по всему зданию объявляли время – два часа. Майк инстинктивно взглянул на часы.

– Пора, – с кислой миной сказал он. – Слушай, Крис. Мне лучше поторопиться. Если корпоративная полиция решает действовать в соответствии со всеми правилами, это настоящее болото. Увидимся вечером, хорошо?

– Да, – Крис смотрел, как товарищ шагал к двойным дверям, ведущим в высотку «Шорн». – Эй, Майк.

– А?

– Удачи.

Брайант поднял руку и махнул в сторону:

– Не волнуйся. Это пустяки. Выйду отсюда к трем. До встречи.

– Что он сказал?

Карла замерла, не застегнув сережку, и удивленно уставилась на Криса в зеркало. Крис смутился и посмотрел на нее в ответ.

– Что это проще пареной репы, и они…

– Нет, до этого. Что-то про развод с Саки.

– Просил напомнить ему развестись с Саки и найти себе шведского механика, – Крис заметил выражение лица Карлы и вздохнул, чувствуя, что они балансируют на грани ссоры. – Он просто пытался быть вежливым. Знаешь, это своего рода комплимент.

– Сексистское дерьмо – вот что это такое. – Карла застегнула сережку и отошла от зеркала. – Но не в этом дело.

– Нет? В чем тогда, Карла?

На этот раз она вздохнула.

– Дело в том, – мрачно сказала Карла, – что я не диковинка, которой ты можешь хвастаться. «Знакомьтесь, моя жена. Механик, кстати». Уверена, весело так говорить. Эпатажно. Все на тебя смотрят. Знаю, ты получаешь удовольствие, когда представляешь меня этим корпоративным функциям и показываешь всем, какой ты бунтарь.

Крис уставился на нее.

– Да нет же, я просто люблю тебя.

– Я… – она хотела повысить голос, но не смогла: не хватило сил. – Крис, я знаю. Знаю. Но… тебе не надо каждый раз демонстрировать сей факт подавляющему большинству. Это не битва и не состязание. Всего-навсего жизнь.

Карла заметила, как на лице Криса мелькнула гримаса боли, и подошла к нему. Взяла в натертые аромамаслом ладони его грустное лицо.

– Мне известно, как ты меня любишь, но я здесь не только для этого. Ты не можешь использовать меня в качестве заявления всему миру, насколько серьезно ты относишься к делу и насколько предан.

Крис попытался высвободить голову из ее рук. Но она крепко его держала.

– Посмотри на меня, Крис. Вот она, я. Твоя жена. Механик – лишь профессия, которая указывает на мое несостоятельное финансовое положение. Но я не позволяю работе определять, кто я такая, и не хочу, чтобы ты делал это за моей спиной. Мы куда больше, чем наша должность.

– Вот теперь ты говоришь прямо, как твой отец.

Она ненадолго умолкла, затем кивнула и отпустила его голову.

– Ты прав. – Она коснулась горла. – На мне нужно повесить микрофон. Кстати, мне это напомнило – ты говорил, на выходных поедем к нему. Что стало с этим обещанием?

– Я не думал, что мы…

– Забудь. Я сама не хочу ехать. У меня нет настроения целый вечер разнимать вас, пока вы препираетесь… – Она снова вздохнула. – Слушай, Крис, насчет механиков. Как бы ты себя чувствовал, возьми я и притащи тебя к Мэлу и Джессу и заяви, что ты с радостью взглянул бы на их налоговые декларации.

Глаза Криса округлились от гнева:

– Я не какой-то гребаный бухгалтеришка.

Карла ухмыльнулась и приняла защитную стойку, как в боксе:

– Хочешь поспорить? Может, сразимся?

Бравада Карлы закончилась громким вскриком, когда Крис бросился на нее и регбистским приемом повалил на кровать. Короткая потасовка закончилась тем, что Крис оказался верхом на Карле и пытался удержать ее размахивающие руки подальше от себя. Он чувствовал, как сила утекает из его хватки вместе с нарастающим смехом.

– Ш-ш-ш, ш-ш-ш, прекрати, веди себя прилично. Нам нужно ехать.

– Отпусти меня, черт побери, ты, грязный развратник.

Она тоже смеялась, хватая ртом воздух.

– Я выцарапаю тебе глаза.

– Карла, – терпеливо сказал Крис. – Это не лучшая мотивация. Тебе стоит поучиться искусству переговоров. А теперь…

Раздался неразборчивый крик. Карла перевернула его. Они сцепились на кровати.

Глава 8

В сумерках угасающего дня они ехали мимо деревушки Хокспур Грин. Карла пыталась привести в порядок растрепанные волосы. Секс занял полчаса, и его отголоски до сих пор промелькивали в подернутых улыбкой уголках рта.

– Мы опаздываем, – сурово сказал Крис.

– А, хрен с ним. – Карла поняла, что ничего не может сделать с волосами и в беспорядке заколола их наверх. – Я все равно не понимаю, зачем мы к ним едем. Поужинать с тем, кого через несколько лет ты разнесешь на дуэли. Какой в этом смысл?

Крис бросил на нее беглый взгляд – то, с какой уверенностью она это сказала, грело ему сердце. Беседы в машине всегда были очень задушевными: возможно, причина крылась в том, что они точно знали – машина чистая. Карла регулярно проверяла «Сааб» на наличие жучков, а поскольку она прекрасно знала автомобиль, сомневаться не приходилось – здесь их никто не мог подслушать, не то что дома.

– До этого может не дойти, – заметил Крис, прощупывая собственные мысли. – Я о смертельной гонке: нам необязательно бороться за одну и ту же должность.

– Да. Но ты будешь. Как в «Хамметт Макколл». Так всегда получается.

– Не знаю, Карла. Странно это все. Будто он взял и решил, что будет моим другом, и все. То есть мне многое в нем не нравится. Но его поведение в зонах было чересчур…

– Это мягко сказано, Крис. Мужик – чертов псих, больной на голову. Что бы ты ни говорил.

Крис не стал врать супруге, но ему удалось представить историю так, что расстрел Молли и ее товарищей из банды в ней не фигурировал. Все прозвучало, будто Брайант защищал себя и Криса от вооруженных преступников. Вспоминая события той ночи, Крис и сам начал верить в собственную версию. У хулиганов были ломы, и они непременно ими воспользовались бы, когда незаряженный пистолет Криса дал бы им шанс. Но Карлу ситуация не впечатлила.

– Как и остальные парни в «Шорн», он…

– В это я охотно верю.

Крис с раздражением взглянул на супругу:

– Он много работал, чтобы достичь всего, что имеет, Карла. И просто разозлился, потому что у него это хотели отнять. Разве не естественная реакция? Как думаешь, что сделал бы Мэл, если бы кто-то явился в мастерскую и стал все крушить?

– Мэл зарабатывает деньги не так, как твои коллеги, – пробурчала Карла.

– Что?

– Ничего. Забудь.

– Мэл зарабатывает деньги не так, как мы с Майком Брайантом?

– Сказала же, забудь, Крис.

– Нет, все верно, правда? Мэл делает не то, что мы. Он просто добывает на пропитание, ремонтируя наши машины, чтобы мы могли выехать на них снова и поучаствовать в очередной дуэли. Бога ради, Карла, не надо отгораживаться высокими моральными принципами, потому что…

– Хорошо, – перебила его Карла, сообразив, к чему он клонит. – Я же сказала – забудь. Мне жаль, что я об этом заговорила. Просто выкинь из головы.

Между передними сиденьями повисло ледяное молчание. Наконец, Крис протянул руку и сжал ладонь Карлы.

– Послушай, – устало сказал он. – В Первую мировую войну пилоты истребителей пили друг за друга, а потом поднимались в небо и пытались сбить. Знаешь об этом? После победители сбрасывали венки над вражеским аэродромом, чтобы почтить память тех, кого только что прикончили. Разве это разумно? А ведь все происходило менее ста пятидесяти лет назад.

– Тогда шла война.

– Да, – Крис усилием воли заставил себя говорить спокойно. – Но за что они воевали? Линии, прочерченные на карте. Неужели ты хочешь сказать, что видишь смысл в том, за что они сражались? Разве в этой войне больше смысла, чем в тендере или дуэли за должность?

– Крис, у них не было выбора. Они бросали венки, потому что ненавидели то, что делали. Разница есть.

Крис чувствовал, как внутри него, словно рыба, пойманная в сеть, мечется гнев. На этот раз ему потребовалась вся сила воли, чтобы сдержаться. Похоже, Карла собиралась применить свой любимый трюк, и к дому Брайантов они приехали бы в ощерившемся молчании прерванной ссоры.

– Думаешь, у нас больше выбора? И мне нравится то, чем я зарабатываю на жизнь?

– Мне кажется, ты относишься к своей работе спокойнее, чем делаешь вид. – Карла покопалась в сумочке и достала сигареты – плохой знак на барометре конфликтов. – А если тебе это не по душе, есть другие занятия. Другие компании. Крис, с твоими знаниями ты мог бы стать чертовым омбудсменом. Тебя взяли бы. ЮНЭТ^[6] и любая другая организация. Контролирующим органам не хватает людей с реальным опытом в коммерческой сфере. Они кричат об этом на всех углах.

– Здорово. Думаешь, я хочу быть гребаным бюрократом. Играть в международную соцдемократию, размахивать хреновыми плакатами и получать зарплату, как у зональников?

– Омбудсменам хорошо платят, Крис.

– Кто сказал?

– Мама знавала ребят из ЮНЭТ в Осло. Их оперативные сотрудники зарабатывали почти две сотни тысяч долларов в год.

Крис фыркнул:

– Неплохо для гребаных социалистов.

– Ладно, Крис, – холодно и спокойно произнесла Карла. Он ненавидел эту, обратную сторону ее гнева больше, чем крики. – Забудь про гребаных омбудсменов. Мог бы устроиться в любую другую инвестиционную фирму в городе.

– Нет уж, – плечи Криса поникли, когда он признался: – Ты хоть представляешь, сколько денег «Шорн» отвалил, чтобы перекупить меня у «Хамметт Макколл»? Догадываешься, на что они пойдут, чтобы защитить свое капиталовложение?

– Переломают ноги?

Ее усмешка ранила больнее из-за того, что прозвучала как шутка, которая вполне могла сорваться с уст Мэла. Вспыхнула ревность. Крис спрятал ее и попытался успокоиться.

– Не мне. Но пойдут слухи, Карла. Любая лондонская компания, которая занимается поиском топ-менеджеров, получит предупреждение и будет держаться от меня подальше. А тех, кто проигнорирует угрозу, подвесят под мостом Блэкфрайарс.

Карла выдохнула струю дыма:

– Да брось.

– Что, уже не помнишь Джастина Грея?

– Дело рук топливной мафии.

– Ну, конечно. Специалист по кадрам с квартирой в Найтсбридж^[7] и домом в Сент-Олбанс станет связываться с такими клоунами. Все в это прямо поверили.

– Если ты носишь костюм, это еще не значит, что ты умен, Крис. Говорит лишь о том, что ты жаден.

– Спасибо.

– Ты знаешь, я не то имела в виду.

– Послушай. За две недели до смерти Грей помог двум старшим менеджерам из отдела передовых технологий «Шорн» перейти в британский офис «Калдерс». Он сообщал полиции, что на протяжении всего периода до заключения сделки ему присылали угрозы. Но ведь удачно – полиция так и не провела расследование.

– Мне кажется, Крис, это совпадение. И вообще звучит как плаксивая история для бара.

– Если тебе так больше нравится. Только Грей не единственный. Тело еще одного парня в прошлом году выловили из бассейна в Биаррице. Другой погиб в автомобильной аварии несколькими годами ранее. Все представили, будто он неправильно воспринял ситуацию и решил, что его вызвали на дуэль. Мол, такое часто случается. Оба пытались переманить сотрудников из «Шорн». Совпадение? Не думаю, Карла. За последние пять лет, по меньшей мере, дюжина сотрудников по персоналу были найдены мертвыми или покалеченными, и все они, по чистой случайности, охотились за сотрудниками «Шорн и партнеры».

– Тогда почему ты пошел к ним работать?

Крис пожал плечами:

– Они предлагали большие деньги. Помнишь?

– Мы в них не нуждались.

– Тогда мы в них не нуждались. А сегодня все иначе. Заначек на черный день много не бывает. Кроме того, «Шорн» – не единственные, кто сурово обходится с рекрутерами. – Крис вдруг понял, что едва заметно улыбается. – Просто они лучше всех умеют это делать, с большей готовностью выезжают на асфальт и быстрее газуют, когда требует ситуация. У них команда жестче, чем у других. Вот и все.

– Да, и в этом все дело, не так ли, Крис? – ее голос прозвучал холодно: Карла заметила его улыбку. – Причина не в деньгах, а в репутации. Ты ждал возможности поработать в жесткой команде, правда? Хотел проверить, насколько сдюжишь у них.

– Я лишь хочу сказать, что надо учитывать факты, когда говоришь о выборе. Быть реалистичной. Если взглянуть правде в глаза, какой у меня был выбор?

– Выбор есть всегда, Крис. У всех.

– Да? – гнев Криса наконец сорвался с привязи. – Черт подери, ты хоть что-нибудь слышала из того, что я сказал, Карла? Какой, на хрен, выбор был у меня?

– Мог уволиться.

– О, отличная идея, – на этот раз голос дрогнул, и Крис не сумел этого скрыть. – Мы могли бы отправиться жить в зоны. А когда твоему отцу в очередной раз пригрозили бы выселением, вместо того чтобы выплатить его долги, изобразили бы бедных и беспомощных. Возможно, потом помогли бы ему собрать пожитки с улицы, куда его вышвырнули бы. Может, так тебе больше понравилось бы.

Карла стряхнула пепел с сигареты и уставилась в боковое окно.

– Лучше так, чем ждать, когда в шестичасовых новостях покажут твой пылающий «Сааб».

– Такого не случится, – машинально возразил Крис.

– Правда? – теперь ее голос дрожал от слез. Она сделала долгую затяжку. – Не случится? И почему, Крис?

Молчание. Лишь гудит двигатель «Сааба».

Майк ухмыльнулся. Стол взорвался смехом.

Два часа назад Крис готов был поспорить, что на этих выходных ни он, ни Карла ни за что не будут веселиться. Но вот он сидел за накрытым столом из черного дерева, комнату окутывал мягкий свет свечей, а его супруга звонко и искренне смеялась. Вопреки всему вечер у Брайантов шел в гору, как выпуск акций после либерализации рынка.

– Нет, серьезно, – Саки поборола смех и теперь лишь улыбалась. – Он, правда, так и сказал. Можете поверить? Стала бы я встречаться с мужчиной, который заявил такое?

– Ни за что, – Карла продолжала хохотать, но ее ответ был совершенно серьезным.

– Ой. – Саки потянулась через стол и взяла мужа за руку. – Я ужасна, да? Карла, лучше расскажи нам, как ты познакомилась с Крисом.

Карла пожала плечами:

– Он приехал чинить машину.

Веселье разразилось с новой силой. Крис наклонился вперед:

– Нет, правда. Она стояла в этой. В футболке. – Крис обеими руками изобразил фигуру женщины. – В руке гаечный ключ, на носу масло. И, такая, говорит: «Могу гарантировать вам лучшее сцепление с дорогой». И все. Я пропал. Рухнул в омут.

Карла растеряла часть веселости.

– Да, только он умалчивает о том, что прикатил весь побитый после дурацкого тендера. Он в самом деле падал. Едва держался на ногах. Костюм порван, руки в крови, лицо тоже. Все пытался сделать вид, что не ранен.

– М-м-м, – ухмыльнулась Саки. – Красота.

Улыбка Карлы слегка померкла:

– Да не совсем.

– Ладно тебе, Карла. Уверена, в тот момент ты тоже на него запала. Благородный дикарь, этакий пещерный человек, и все такое. Прямо как Тони Карпентер, когда он пытался отбиться от хулиганов на байках. Как назывался тот фильм, Майкл? Вечно я забываю.

– «Рекрут», – отвечал Майк Брайант, не сводя глаз с Карлы.

Крис кивнул:

– Видел. Отличное кино.

– Все эти мачо со своими фокусами меня не заводят, – безразлично отвечала Карла. – Утилизируя хлам, я слишком часто вижу результаты их приключений. Дело в том, что зачастую мы приезжаем еще до того, как из металлолома извлекут тело.

– Начальник Карлы проводит много времени, отделяя неудачников от их автомобилей. – Крис изобразил ножницы по металлу. – В прямом смысле.

– Крис! – Саки снова рассмеялась, а затем прикрыла рот пальчиками с наманикюренными ноготками, будто только сейчас сообразила, над чем смеется, и это вызвало у нее ужас. – Прошу тебя.

– Ладно-ладно. Тогда анекдот. – Крис проигнорировал укоризненный взгляд Карлы. – Кто из хедхантеров в городе самый низкооплачиваемый?

– Ой, только не подсказывайте. – Саки покачала пальцем. – Не говорите, не говорите. Ребята в «Костерман» рассказывали эту шутку несколько месяцев назад. Ой, нет, не вспомню, Крис. И кто же?

– Парамедики, обслуживающие кольцевую после новогоднего плей-офф.

Саки нахмурилась, притворившись, что ее это задело.

– Ужасно, – она хихикнула, а потом зашлась в приступе смеха. – Кошмарно.

– В самом деле, – вмешалась Карла. Она не улыбалась, когда смотрела на сидящего напротив мужа.

Майк Брайант кашлянул.

– Э-э-э, хочешь взглянуть на «Омегу», Карла? Вход в гараж через кухню. Можешь взять бокал с собой.

Он поднялся и бегло взглянул на Саки – его жена как по команде кивнула.

– Идите. А я уберу со стола.

– Я помогу. – Крис машинально встал.

– Не стоит. Мне всего-то загрузить посуду в машину. Потом поможешь с кофе. Идите. Я ничего не понимаю в двигателях. Майкл до смерти желает показать авто тому, кто в этом разбирается, – Саки подошла к мужу и поцеловала его. – Я права, дорогой?

– Если ты настаиваешь… – Крис не договорил, потому что Карла потянула его за рукав, и они втроем покинули столовую. Брайант шел впереди, Саки осталась убирать тарелки. Пересекли кухню, и Майк распахнул дверь, впустив поток холодного воздуха. Их взору предстал широкий гараж с бетонным полом. В свете неоновых трубок на потолке блестел БМВ. Они гуськом прошли внутрь и встали у капота. Брайант нырнул в кабину и открыл замок. Затем он поставил бокал на верстак и поднял капот. Рядом с двигателем зажглись техогни, и матово-серая система впрыска «Омеги» предстала во всей красе.

– Ну, разве не прелесть? – Брайант спародировал американский акцент – получилась искаженная версия а-ля Симеон Сэндс.

– Очень мило. – Карла обошла автомобиль, заглянула в просветы. Одной рукой она сильно надавила на блок цилиндров и кивнула своим мыслям. Затем она перевела взгляд на Брайанта: – Опора только с одной стороны?

– Угадала.

– Похоже, на этот раз они разместили большую часть веса сзади.

– Ага. Ну, ты, наверное, помнишь «Гаммы». – Брайант подошел к двигателю и встал рядом с Карлой, отчего Крис внезапно почувствовал себя отстраненным. – Сам я на них не ездил, но все постоянно жаловались, что спереди поставили тяжелую броню и двигатель, верно?

Карла одобрительно усмехнулась. Она по-прежнему ощупывала двигатель сбоку и снизу.

– Да уж, управлять «Гаммой» было все равно, что поросенком. Но у «Омеги» с этим лучше, полагаю?

Брайант ухмыльнулся:

– Хочешь протестировать? Проверить ее в деле?

– Ну, я… – Предложение застало Карлу врасплох. Ее спасла Саки, которая показалась в дверях. На губах – вежливая улыбка хозяйки дома, в руке – пакет из серебристой фольги.

– Кто будет кофе?

– Не сейчас, Саки. – Брайант подошел к ней и забрал пакет. – Мы все отправляемся прокатиться.

– О нет, Майкл.

Впервые Крис заметил, как светская броня Саки дала трещину.

– Ты слишком много выпил. В итоге кто-нибудь пострадает.

– Нет. За рулем будет Карла.

– Поверю, только когда увижу. Честное слово. Сколько раз он пускал меня за руль, Карла, и тут же сам садился на место водителя при первом серьезном намеке на…

– Не слушай ее, Карла. Саки, сейчас выходные, почти полночь, на дорогах никого. Мы прокатимся по кольцевой до съезда на М11. Карла за рулем в ту сторону, я веду обратно. Ну же, будет весело.

Как и предсказывал Майк, кольцевая была пуста. Под натриевыми фонарями, сделанными в виде крыла чайки, перекатывались лишь обрывки бумаги. Тишину нарушало только шуршание шин на асфальте и размеренное рычание инжекторного двигателя «Омеги». Карла вела машину на стабильных ста пятидесяти километрах в час, временами меняя полосу, если впереди маячило плохое дорожное покрытие. На ее лице читался восторг. Быстро мелькали дворники, тщательно стирая капли моросящего дождя с большого овального лобового стекла.

– Улитка, – заметил Майк Брайант с пассажирского сиденья, когда за поворотом показались задние огни фуры. – Похоже, автоматизированная: только компьютер останется на медленной полосе, когда вокруг дорожный простор, где можно порезвиться. Держись поближе – посмотрим, сумеешь ли врубить предупредительный сигнал о столкновении.

Саки, сидевшая рядом с Крисом, вздохнула:

– Ведешь себя как ребенок, Майкл. Не слушай его, Карла.

БМВ пронесся мимо фуры на почтительном расстоянии. Майк вздохнул и пожал плечами. Впереди горели огни развязки, отчего она стала похожа на посадочную площадку для НЛО. Огромный металлический знак знаменовал въезд на М11. Карла перестроилась в полосу для поворота и ослабила давление на педаль газа, позволив автомобилю растерять часть скорости на идущем вверх участке дороги. Они аккуратно остановились на вершине, не доехав до развязки. Несколько мгновений Карла молча слушала гудение двигателя, затем кивнула:

– Очень плавный ход, – сказала она, обращаясь скорее к самой себе.

– А я о чем. – Майк Брайант с щелчком открыл дверь. – Меняемся местами. Хочу показать тебе парочку трюков.

Карла встретилась взглядом с Крисом в зеркале заднего вида и вышла из машины. Обходя автомобиль спереди, она на полпути прошла мимо Брайанта. Майк дал ей пять, занял водительское кресло и пристегнулся, широко ухмыляясь. Он дождался, пока Карла тоже застегнет ремень безопасности, затем включил передачу и газанул на ручном тормозе. Крис слышал, как крутятся и вопят колеса, а БМВ стоит на месте. Тут Брайант снял машину с ручника, и они рванули вперед.

– Вечно про него забываю, – Брайант постарался перекричать рев мотора и ухмыльнулся в зеркало заднего вида.

Автомобиль устремился вниз по противоположному съезду, набирая скорость. На кольцевую БМВ выскочил почти на ста двадцати. Брайант проехал с полкилометра, затем хлопнул себя по лбу:

– Стойте! Дом же в другой стороне!

Он снова улыбнулся и крутанул руль. Крис услышал, как в тот же момент ноги Майка ударили по педалям, и слишком поздно попытался удержать себя и Саки – БМВ исполнил идеальный поворот на сто восемьдесят градусов и замер на центральной полосе.

– Майкл, – строго сказала Саки. – Прекрати.

– Попробуем еще раз. – Брайант вновь резко стартовал, скрипя колесами. Они опять пронеслись по развязке и свернули на медленную полосу там, где дорога шла под мост. Брайант обернулся и взглянул на Криса и Саки.

– Итак, вы знаете, что…

Они хором заткнули его:

– Майкл!

– Смотри, черт возьми, на…

– Не пово…

Они не успели договорить, а Брайант уже занял более привычную для водителя позу – автомобиль проехал под мостом и начал карабкаться вверх с другой стороны.

– Черт, простите, – извинился он. – Я просто собирался сказать – тот грузовик, который мы проехали несколько километров назад…

Салон автомобиля озарил свет, когда автоматически управляемая фура одолела вершину развязки и стала спускаться на них. Саки, Крис и Карла хором издали еще один крик – на этот раз Брайант завопил вместе с ними, причем громче всех. Роботизированный мозг фуры оглушил их возмущенным гудком, который издала система оповещения о столкновении. На кабине фуры зажглись полосы оранжевых предупредительных огней. Вернулся пародийный сэндсовский акцент Майка, теперь к нему добавились круглые глаза и прерывистое дыхание, как у психа.

– Прости, любимая. Пожалуй. Не стоило мне. Принимать эти наркотики.

Он маниакально засмеялся и в последний момент крутанул руль – БМВ стремительно ушел влево, избежав столкновения с многотонным грузовиком, пронесся настолько близко в борту фуры, что из окна Крис мог различить отдельные вмятины на металлической поверхности контейнера. Он услышал, как в ночной тиши зашипели тормоза – Крис знал, сейчас Брайант проделал то, что просил от Карлы. Он намеренно заставил фуру включить систему предотвращения столкновений. Решил взять «на слабо» автоматизированные рефлексы. Ради забавы.

Позже, уже в своей машине, Крис смотрел на тот же отрезок дороги, пока Карла везла его домой. Если бы он был чуть внимательнее к тому, что происходило рядом с ним, заметил бы, что Карла несколько раз открыла и закрыла рот, прежде чем наконец решилась заговорить.

– Прости, это моя вина. Я не…

– Ты здесь ни при чем.

– Я не думала, что он вынудит фуру таким…

– Он просто давал понять, – отстраненно сказал Крис.

Они ехали в тишине.

– Он хорош, – спустя какое-то время заметила Карла.

Крис молча кивнул.

– Даже когда пьян, даже в нетрезвом состоянии он – лучший водила из всех, кого я видела, – Карла невесело рассмеялась. – А ведь я сказала, что через пару лет ты сделаешь его на дуэли. Боже, какая ирония или…

– Карла, я предпочел бы не говорить об этом, ладно?

Карла искоса взглянула на мужа, сощурилась. Если она и собиралась злиться, то, увидев выражение его лица, мгновенно растеряла весь гнев. Вместо этого она протянула руку и коснулась его.

– Конечно, – тихо сказала она.

Крис ухватил ее ладонь и крепко сжал пальцы. Уголки губ тронула слабая улыбка, но он не отрывал взгляд от дороги.

Глава 9

В качестве архитектурной дани теории о пирамиде услуг «Шорн» сдавала в аренду два нижних уровня небоскреба разным магазинам и кафе, которые совокупно получили прозвище «Базовый лагерь». В рекламных брошюрах, которые читал Крис, значилось, что он обеспечивал занятость шестистам сотрудникам и вместе с автомастерской, расположенной в подвальных помещениях, воплощал все достоинства системы просачивания благ сверху вниз. Процветание и успех протягивают свои побеги из основания шорновского небоскреба, подобно растительности в богатой влагой почве – гласили проспекты, хотя Крису в голову пришла совсем другая метафора: он подумал о воде, вытекающей из трещин в старом глиняном цветочном горшке. По опыту Крис знал, что люди, обладающие богатством, не рады, когда оно начинает куда-либо сочиться.

На улицах напротив шорновского комплекса благосостояние процветало – или вытекало – в формате крохотного ресторанчика на углу под названием «У Луи-Луи». Местечко открылось в прошлом веке, чтобы обслуживать мясной рынок, который некогда располагался на месте «Шорн и партнеров». В период рецессий, следовавших одна за другой, кафе ненадолго закрылось, потом возобновило работу с новым руководством и теперь продавало кофе и сэндвичи сотрудникам Базового лагеря, которые стали стекаться по окончании кризиса. Все это Крис узнал от Майка Брайанта, когда они однажды утром отправились туда за кофе. Сам он отметил, что ресторанчик, похоже, работал круглосуточно, а менеджеры из шорновской высотки – то ли в силу извращенного снобизма, то ли из искренних побуждений предпочитали «У Луи-Луи» любому другому кафетерию района.

Крис должен был признать, что кофе там – лучший из всего, что он пробовал в Британии. Особое, в чем-то детское удовольствие ему доставляло пить его из полистирольного стаканчика, стоя у окна в своем кабинете и глядя с пятьдесят какого-то этажа на тускло освещенный фасад кафе, где напиток был приготовлен. Как раз этим он и занимался, пытаясь параллельно разрулить ситуацию с агентом из Панамы, звонившим по аудиофону, когда вошел Майк Брайант.

– Идите и передайте вашему Эль Команданте, что если его «Пантерам» справедливости в следующем месяце нужны бинты и мобильная связь, ему лучше пересмотреть свою позицию. Все телефоны…

Крис не закончил фразу, потому что в приоткрытую дверь постучали. Он обернулся и увидел Брайанта – тот плечом отворил дверь и вошел. В руках у великана было два свертка в роскошной черной с золотом бумаге. Нижний пакет широкий и плоский, в длину – с плечи Майка. Второй, что сверху, выглядел так, будто в него положили два словаря в твердом перелете. Судя по всему, оба свертка были тяжелыми.

– Я перезвоню, – Крис отключил аудиофон.

– Привет, Крис, – улыбнулся Брайант. – У меня для тебя кое-что. Куда поставить?

– Вон туда. – Крис махнул в сторону маленького столика в углу кабинета, который до сих пор располагал минимумом мебели. – Что это?

– Сейчас покажу.

Брайант сгрузил свертки и разорвал обертку на плоском пакете – внутри оказалась мраморная шахматная доска. Майк снова улыбнулся Крису и поставил подарок ровно на столе.

– Шахматы? – глупо спросил Крис.

– Шахматы, – подтвердил Брайант, разворачивая вторую коробку. Упаковка раскрылась, и Майк перевернул коробку, высыпав на доску вырезанные из оникса фигуры.

– Знаешь, как их расставить? – спросил он.

– Да. – Крис подошел к столику и взял несколько фигур, взвешивая в руке. – Хорошего качества. Где ты их раздобыл?

– В Базовом лагере. Там в одном магазине распродажа, два по цене одного. Вторую доску я поставил у себя в офисе. Давай мне белые. Ты будешь играть черными. Кто звонил?

– Хрен из Панамы – Харрис. У них снова проблемы с никарагуанскими повстанцами, и, естественно, Харрис не собирается принимать чертово решение, потому что находится за пятьсот километров от места действий. Он не знает, как подойти к ситуации.

Брайант замер с фигурой в руках:

– Он так и сказал?

– Более или менее.

– Поэтому он позвонил парню, который находится в пяти тысячах километров оттуда и попросил его принять решение? Потребуй проверить этого парня. Он сколько получает, три процента от общей суммы?

– Что-то в этом роде.

– Проверь урода. А еще лучше – объяви повторный тендер. Пусть поборется за свои три процента, как это делаем мы.

Крис пожал плечами:

– Ты же знаешь, каково там.

– Что, лучше иметь дело с мерзавцем, которого знаешь?

– В точку. – Крис выставил последнюю черную пешку и отступил назад.

– Красота. И что теперь?

Брайант потянулся к белой шеренге.

– Я не очень хорошо знаю игру, но вроде это неплохой первый ход.

Он передвинул пешку, стоящую перед белым королем, на две клетки вперед и одарил Криса очередной ухмылкой.

– Твой ход.

– Мне сейчас принимать решение?

Брайант покачал головой:

– Позвони, когда будешь готов. А кстати, идея. И да. Послушай. Ситуация с Харрисом. В прошлом году в Гондурасе с ним случилась та же фигня. Жалею, что тогда не назначил повторный тендер, но времена были непростые. Что сейчас? Ситуация сложная?

Крис ненадолго задумался.

– Нет. Они застряли где-то среди джунглей. Ничего не произойдет, пока не закончится сезон дождей.

Брайант кивнул.

– Назначь повторный тендер. – Майк сложил из пальцев пистолет и направил его вниз, как при расстреле. – Я бы так и сделал. Этого гребаного Харриса прикончат, либо у него появится мотивация хорошо работать на тебя. Был когда-нибудь в Панаме?

– Нет. Развивающиеся рынки работали южнее. «Хамметт Макколл» занимался Венесуэлой, КЭСА и кое-какими территориями в Бразилии.

– Тогда давай расскажу тебе о Панаме, – Брайант в который раз ухмыльнулся. – К твоему сведению, там тьма агентов, готовых выполнять работу Харриса в двойном объеме и за половину суммы. Предложи им полтора, может, два процента, и они вырвут сердце у него из груди и съедят. У них тендеры проходят в переделанных аренах для корриды, в гладиаторском стиле, – вовсю пошел американский акцент. – Та еще кровища.

– Великолепно, – пробормотал Крис.

– Черт возьми, Крис, он это заслужил, – Брайант наморщил лоб, добродушно гневаясь. Он вытянул руки ладонями вверх. – Он работает с нашими инвестициями, черт побери. Если не может снизить затраты, найди того, кто справится. В любом случае, твой контракт – тебе решать. Кстати о птичках, мне нужно сделать несколько звонков. Поедешь сегодня развлекаться? Снова в «Фолкленд»?

Крис покачал головой:

– Я обещал Карле поужинать в деревенском ресторане. Может, в другой раз.

– Хорошо. Тогда как насчет того, чтобы сегодня пораньше закончить и пойти со мной на стрельбище. Всего на часок или около того, прежде чем поедешь домой. Почувствуешь свой немекс, на случай если решишь когда-нибудь зарядить его.

Крис неохотно улыбнулся:

– Нечестно. По крайней мере, мой ствол был при мне. Хорошо, хорошо. Я схожу с тобой пострелять. Но не больше. Потом домой. Скажем, встретимся в шесть.

– Идет. – Брайант навел на него пальцы как пистолет и выстрелил, затем ушел.

Крис стоял и какое-то время смотрел на шахматную доску, потом нерешительно передвинул пешку перед королем на две клетки так, что она оказалась рядом со своим белым товарищем. Нахмурился, вернул фигуру на клетку назад, скорчил недовольную мину и снова поставил пешку в предыдущую позицию. Вернувшись к письменному столу, он по памяти быстро набрал номер.

– Панамский комитет по торговле и инвестициям, – раздался женский голос, говоривший на английском с испанским акцентом. На экране появилось лицо – секретарь тут же узнала его: – Сеньор Фолкнер, чем могу помочь?

– Соедините с отделом тендеров.

– Не знаю, – заявил он Карле в тот вечер, пока они распивали «маргариту» и лакомились фахитас в деревенском ресторане техасско-мексиканской кухни. – Я думал, после той хрени на кольцевой на прошлой неделе мы очертили линии фронта. Чувствовал себя последним идиотом из-за всего, что тебе наговорил – мы, мол, с Брайантом останемся друзьями. Но я оказался прав. Он хочет быть моим другом.

– Или он тебя боится.

– Одно и то же. Кажется, кто-то однажды сказал мне, что дружба между представителями одного пола – способ свести на нет конкуренцию. Не знаешь, кто это был?

– Не мои слова. Я лишь озвучила то, что думает Мэл. И не утверждала, что согласна с ним.

Крис ухмыльнулся:

– Думаю, Мэл все знает об однополой дружбе. Причем не понаслышке.

– Не будь кретином, Крис.

– Ладно тебе, это шутка. – Он цеплялся за улыбку, но внутри ощущение веселья ускользало. Временами Карла могла прочесть его куда лучше его самого. – Ты же знаешь, я ничего не имею против Мэла или Джесса. Половина моих коллег в ХМ была геями. Боже, Карла, до того, как я встретил тебя, я снимал квартиру вместе с парочкой геев.

– Да, и ты постоянно над ними прикалывался.

– Я… – Внутри, будто холодная грязь, разливалось чувство несправедливости: оно портило настроение и стирало с лица улыбку. – Карла, они тоже надо мной подтрунивали. Звали меня домашним гетеро, черт побери. Все это было частью игры. Я не гомофоб, и тебе это известно.

Карла взглянула на свою тарелку, затем снова на Криса.

– Да, знаю, – она выдавила из себя подобие улыбки. – Прости. Я устала.

– А кто, черт возьми, не устал? – Крис сделал большой глоток «маргариты» и какое-то время молчал.

Фахитас – не та еда, которую поглощают в напряженной тишине. Карла и Крис едва притронулись к блюду. Проходивший мимо официант ощутил настроение, исходившее от их столика, и унес остывающие блюда, не сказав ни слова.

– Желаете десерт? – осторожно поинтересовался он, когда вернулся.

Карла молча покачала головой. Крис глубоко вдохнул.

– Нет, спасибо, – внезапно он принял решение: – Хотя вы можете принести мне еще одну «маргариту». А лучше целый графин.

– Я больше не хочу, Крис, – резко заявила Карла.

Он посмотрел на нее пустым взглядом, зная, что следующие слова заденут супругу:

– Разве я тебя спрашивал? Графин для меня, – он кивнул официанту, который удалился, явно испытывая облегчение.

На лице Карлы появилось одно из негодующих выражений.

– Ты собираешься напиться?

– Если взглянуть на логистику, полагаю, что так. Да.

– Я пришла сюда не напиваться.

– Я тебя и не прошу.

– Крис…

Он ждал и даже не попытался заполнить паузу, повисшую после того, как стих ее печальный призыв. Плечи Карлы поникли.

– Я домой, – заявила она.

– Хорошо. Попросить их вызвать такси?

– Я прогуляюсь, – холодно ответила она. – Здесь недалеко.

– Отлично.

Крис приник к соломинке в стакане с «маргаритой». Карла встала, поколебалась мгновение, слегка подалась вперед, потянувшись к Крису, но затем что-то внутри нее закостенело – она выпрямилась и двинулась прочь от столика. Крис специально не стал оглядываться, пока жена покидала ресторан, и не повернул головы, когда она прошла мимо окошка. Вместо этого он продолжал усердно поглощать «маргариту». Боковым зрением заметил, что Карла тоже не посмотрела в его сторону.

Какое-то время Крис беспокоился, что она отправилась домой одна, пешком, но затем понял – в нем говорит чувство вины из-за ссоры, поэтому остановил себя. В деревушке Хокспур Грин проживали, в основном, очень состоятельные люди – специалисты, принадлежащие к прослойке водил, и их семьи. Уровень преступности здесь был, как на детской площадке: порой вандалы учиняли что-нибудь, но дальше граффити не заходило. И потом, Карла вполне могла позаботиться о себе. И дом всего в пятнадцати минутах от ресторана. Он просто искал повод, чтобы отправиться следом за ней.

Да пошло оно.

Принесли графин.

Он выпил его.

Глава 10

Юго-западная зона. Брундтланд.

Разлагающийся бетонный каркас дома проглядывал в царстве темноты. Лишь несколько целых фонарей бросали пятна оранжевого натриевого света на аллеи и лестницы. В отдельных окнах горели лампы, отчего темные громадины зданий превращались в черно-желтые строчки кода. Пока Карла парковала «Лендровер», тени размером с ребенка бросались врассыпную в свете фар. Стоило покинуть автомобиль, дававший хоть какую-то защиту, становилось хуже. Она чувствовала, как профессиональным взглядом наблюдают за тем, как она включает антиугонную систему, профессиональным слухом улавливают быстрый нарастающий писк контактного шокера, заряжающегося от батареи. Она стремительно зашагала вперед, старясь не бежать и не выдавать страха. Машина осталась позади, и Карла вошла в подъезд.

На удивление, лифты работали.

Она с силой ударила по кнопке, просто чтобы дать выход плохому настроению, и слегка вздрогнула, когда над покореженными металлическими дверями блеснули огни, высветив стрелочку вниз. Она моргнула и со злостью вытерла единственную слезу, скатившуюся по щеке. Она ждала, пока приедет лифт, в правой руке крепко сжимая шокер, который ей купил Крис. В левой Клара держала газовый баллончик. Коридор позади нее освещали холодные галогеновые лампы, обнесенные защитными решетками. Никого не было, но армированное стекло на дверях, через которые она вошла, треснуло, а на определенной высоте имелись вмятины, явно свидетельствовавшие о том, что кто-то пинал створки, причем недавно.

«ИДИТЕ НА ХЕР, МАНАГЕРСКИЕ САКИ», – гласила красная надпись на стене слева от нее. Бесполезная угроза: ни одного уважающего себя менеджера не найдут мертвым в Брундтланде.

Приехал лифт. Правда, когда распахнулись двери, запах мочи оказался настолько сильным, что Карла чуть не задохнулась. С минуту она размышляла, затем направилась к плохо освещенной лестнице справа. Выставив вперед баллончик с газом и спрятав шокер за спиной, она преодолела пять двойных пролетов и уверенно зашагала вниз по коридору, давая всем понять, что в этой вонючей дыре она как дома.

Карла остановилась у квартиры пятьдесят семь и постучала дном баллончика. Из-за двери донеслись звуки – кто-то неторопливо двигался, затем из-под двери скользнула полоска света.

– Кто там?

– Пап, это я, Карла, – она старалась говорить спокойно, отчасти из гордости, отчасти потому, что не хотела тревожить отца. Всего год назад он рассказывал ей случай, когда местная банда наркоманов заставила пожилую женщину открыть дверь, приставив пистолет к голове ее дочери. Попав в квартиру, они обшарили все и изнасиловали дочь, заставив мать смотреть на это, затем избили обеих женщин до полусмерти. Судя по всему, бандиты не стали заморачиваться с убийством жертв. Знали, в этом нет необходимости. Полиция в зонах проводила политику сдерживания, а не арестов. Рейды случались редко и не были связаны с преступлениями. В микрорайоне всем заправляли хулиганы. А по бандитским законам кража и изнасилование не считались преступлением.

– Карла?

Щелкнул замок и раздался резкий глухой стук – отец отодвинул тяжелые засовы, установку которых оплатили Крис и Карла. Наконец, дверь распахнулась – в проеме стоял отец, держа в правой руке бильярдный кий.

– Карла, что ты здесь делаешь среди ночи? – он перешел на норвежский. – И где Крис? Ты ведь не одна приехала? Боже мой, Карла.

– Привет, пап, – выдавила она.

Он провел ее внутрь, захлопнул дверь и задвинул засов. Только после этого он ослабил хватку на кие, опустив свое импровизированное оружие в подставку для зонтов у входа, и раскинул руки, чтобы обнять дочь.

– Рад видеть тебя, Карла. Даже в половине первого ночи, но что, черт возьми, стряслось? Только не говори, – он кивнул, когда по щекам Карлы потекли до этого момента еле сдерживаемые слезы, и она задрожала. – Очередная ссора? Он внизу?

Она покачала головой, уткнувшись ему в плечо.

– Вот и хорошо. Не придется вести себя дипломатично. – Эрик Нюквист сделал шаг назад и взял дочь за подбородок. – Почему бы тебе не присесть и не выпить со мной чашечку кофе с виски. Поперемываем ему косточки за его спиной.

Карла подавилась смешком. Отец ответил ей мягкой улыбкой.

– Уже лучше, – сказал он.

Они сели возле старинного электрического камина в обветшалой гостиной, сжимая в ладонях дымящиеся кружки с дешевым кофе и дешевым виски. Эрик смотрел на красноватый свет нагревательного элемента, пока дочь рассказывала. Теперь она держала себя в руках и не плакала, голос стал твердым – она аналитически просеивала события: сперва последних часов, затем последних недель и, наконец, последних лет.

– Просто раньше мы так часто не ссорились, я уверена, – сказала она. – Разве нет? Ты должен помнить.

– Ну, прежде ты ни разу не отправлялась в кордонные зоны среди ночи одна лишь из-за того, что вы поссорились, – признался Эрик. – По крайней мере, это первый раз. Но если быть честным? Мне кажется, вы с Крисом ругаетесь с тех пор, как ты узнала его получше. И точно на протяжении всей вашей супружеской жизни. Не могу сказать, чаще вы теперь скандалите или нет, суть не в этом.

Карла удивленно взглянула на отца:

– Не в этом?

– Конечно. Карла, брак – искусственное состояние. Его создал патриархат, чтобы отцы знали своих детей. Так было на протяжении тысячелетий, но это не значит, что такое положение вещей правильное. Люди не созданы, чтобы так жить.

– Думаю, я где-то об этом читала, отец.

– Сам факт, что это написала твоя мать, – сурово сказал Эрик, – не дискредитирует довод. Мы, родовые и племенные, не годимся для супружества.

– Да-да. Давай-ка проверим, помню ли я, что дальше. Главная общественная ячейка у людей – матриархальное племя: в его центре находится группа женщин, которая растит детей и обеспечивает преемственность знаний, а вокруг нее действует защитный внешний круг из самцов-воинов. Что еще? Ах да, дети принадлежат всему племени, воспроизводство потомства понятно лишь женщинам и…

– Суть в том, что эксклюзивное партнерство для человека неестественно, Карла. Природой изначально не задумано, что два человека будут жить только друг с другом.

– Довольно слабый аргумент, черт возьми, – бросила Карла и тут же закусила губу.

Эрик с осуждением посмотрел на дочь.

– Я не то имел в виду. Смотри, в недалеком прошлом семьи были куда больше, включали бабушек и дедушек, что позволяло разрядить обстановку. Теперь мы живем изолированными парами, нуклеарными семьями. Оба супруга работают столько, что едва видятся, либо оба не работают, и жизнь на грани бедности отдаляет их друг от друга.

– Ты все упрощаешь, отец.

– Разве? – Эрик сжал кружку между ладонями и вновь уставился на красноватые блики камина. – Посмотри, где ты живешь, Карла. Еще три года назад ни ты, ни Крис не знали названия этой деревни. Поблизости нет ни друзей, ни родственников, даже никого из коллег, к кому можно заглянуть в гости. Чтобы с кем-то увидеться, нужно полтора часа ехать куда-то вечером. В результате – сильный стресс и скандалы. Естественная реакция. Было бы странно, если бы два человека, которые все время – и когда спят, и когда бодрствуют, – проводят друг с другом, не ссорились. Это в порядке вещей. Помогает снять напряжение. А если после вы не таите обиду, перебранки отношениям не вредят.

Несмотря на огонь в камине, Карла вздрогнула.

– На нас они плохо сказываются, – сказала Карла.

Эрик вздохнул.

– Знаешь, что мне сказала твоя мать, прежде чем уехала назад, в Тромсё?

– Пошел бы ты со своей английской сучкой? – Карла в тот же миг пожалела о словах, сорвавшихся с языка. Она удивилась, что даже по прошествии двадцати лет гнев не исчез и мгновенно прорвался наружу. Эрик лишь криво ухмыльнулся – если ему и было больно, он не показал. Карла протянула руку и коснулась его:

– Прости.

– Не извиняйся, – улыбка на губах дрогнула, но не испарилась. – Ты права – она действительно так сказала. А еще добавила, что к этому давно шло, и она не удивилась, ведь нам было совсем невесело вместе. Вот что она сказала: «Мы больше не веселимся вместе, Эрик».

– Да брось ты!

– Нет, она была права, Карла. – Он перевел взгляд на дочь, теперь на его лице читалась боль. – Как правило, твоя мама не ошибалась насчет таких вещей. Я всегда был слишком занят политикой и слишком зол, чтобы разглядеть то, что творилось между нами на эмоциональном уровне. Твоя мама попала в точку. Нам больше не было весело вместе. Причем довольно долгое время. Вот почему я стал встречаться с Карен. С ней я классно проводил время, а с твоей мамой не испытывал подобного в течение многих лет.

– Нам с Крисом до сих пор весело, – быстро сказала Карла.

Эрик Нюквист посмотрел на дочь и снова вздохнул:

– Тогда держись за него. Ведь если то, что ты сказала, правда, действительно правда, это стоит всех ваших перепалок.

Карла бросила на отца удивленный взгляд: она не ожидала услышать в его голосе столько эмоций.

– Мне казалось, ты не любишь Криса.

Эрик усмехнулся:

– Не люблю. Только причем здесь это? Не я же с ним сплю.

Карла вяло улыбнулась отцу и повернулась к огню.

– Не знаю, отец. Просто…

Эрик ждал, пока она соберется с мыслями и разберется в своих чувствах.

– Просто с тех пор, как он начал работать в «Шорн», – Карла устало покачала головой. – Не понимаю, пап. Он зарабатывает больше денег, чем когда-либо, рабочие часы примерно такие же, как в «Хамметт Макколл». Черт возьми, мы должны быть счастливы. У нас для этого все есть. Тогда почему мы больше ссоримся?

– «Шорн и партнеры». Он все еще работает с развивающимися рынками?

Карла покачала головой:

– Инвестиции в конфликты.

– Инвестиции в конфликты. – Эрик причмокнул губами, встал и подошел к книжному шкафу у стены напротив камина. Он провел пальцем по плотному ряду книжных корешков на нижней полке, нашел, что искал, и вытащил томик. Листая страницы, Эрик вернулся к огню и передал книгу дочери.

– Прочти вот здесь, – попросил он. – Эту страницу.

Она посмотрела на книгу, перевернула ее и прочла название:

– «Социалистическое наследие». Мигель Бенито. Отец, я не в настроении. Дело не в политике.

– Все так или иначе связано с политикой, Карла. Политика – это все. По крайней мере, в человеческом обществе. Просто прочти выделенный маркером фрагмент.

Она вздохнула и поставила кружку с кофе у ног. Прочистив горло, нашла пальцем нужную строчку и принялась читать вслух:

– «Революционеры двадцатого века всегда понимали?»

– Да, этот абзац.

– «Революционеры двадцатого века всегда понимали – чтобы произвести резкие политические перемены…»

– Вообще-то я думал, ты прочтешь про себя.

Карла не обратила внимания на его замечание:

– «…Чтобы произвести резкие политические перемены, необходимо довести социальную напряженность в обществе до такого накала, когда всем участникам придется выбирать сторону в получившемся упрощенном уравнении классового конфликта. Марксисты и последователи их идеологии описывали данный процесс как обострение противоречий в обществе. Популистское воззре…» Отец, во всей этой чепухе есть какой-то смысл?

– Просто закончи абзац, пожалуйста.

Лицо Карлы стало суровым.

– «Популистское воззрение на эту основополагающую истину породило в последнюю половину столетия клич: если ты не являешься частью решения, ты становишься частью проблемы». А-а-а, черт, новый абзац. «Однако все выжившие последователи марксистской идеологии вынуждены признать, что в двадцать первом веке противоречия настолько сильно замаскированы, что десятилетия уйдут только на то, чтобы выявить их, уже не говоря о том, чтобы обострить до серьезного конфликта». Чем-то смахивает на прозу, да? Ладно-ладно, почти закончила. «В связи с тем, что не представляется возможным выявить общую проблему, больше не ищут единого решения. Любые нежелательные элементы в мировом экономическом порядке отныне считаются либо кандидатами для долгосрочной точной настройки, либо, что еще хуже, становятся необратимыми побочными продуктами экономических законов, столь же неизменными, как законы квантовой физики. До тех пор пока преобладающее большинство населения в развивающемся мире разделяет данную точку зрения, противоречия, о которых говорили марксисты, не будут выявлены, а индивидуальные члены общества будут вынуждены самостоятельно разрешать конфликты, ощущаемые смутно и интуитивно. Любые усилия, направленные на внешнее проявление этого дискомфорта, будут отвергнуты преобладающим политическим режимом как социалистическая утопия или, как было показано в главе три, как политика зависти».

Карла отложила книгу.

– Ну и что?

– В этом твоя проблема, Карла, – он не присел, пока она читала. Эрик стоял спиной к камину и глядел на дочь сверху, словно Карла была одной из его студенток. – Неразрешимые противоречия. Может, Крис до сих пор остается мужчиной, за которого ты вышла замуж, но он и солдат нового экономического порядка. Корпоративный самурай, если тебе требуется свежая метафора.

– Знаю, пап, ничего нового ты мне не открыл. Я в курсе, чем занимается мой муж, и как работает его мир. Я помогаю создавать и чинить машины, с помощью которых они убивают друг друга, на случай, если ты запамятовал. Я не меньше него во всем этом участвую, па. И что?

Эрик покачал головой. Он присел на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне, и взял ее руки в свои.

– Карла, дело не в тебе и Крисе. Это весьма отдаленно с вами связано. Бенито говорит о внутренних противоречиях. О том, как ужиться с самим собой и с обществом. В «Хамметт Макколл» Крис мог с этим ужиться благодаря тонкому налету респектабельности, под которым скрывалась суть работы. В «Шорн» все иначе.

– Да хрень все это. Ты же читал, что там за люди. Отец, ты писал о таких, как они, когда еще находились редакторы, готовые публиковать подобный материал. Вся разница между развивающимися рынками и инвестициями в конфликты – уровень риска. В развивающихся рынках не любят конфликты или нестабильность. А ребята из ИК делают на этом деньги. Но принцип один и тот же.

– Хм, – Эрик улыбнулся и отпустил ее ладони. – Такое ощущение, что говорит Крис, а не ты. Возможно, он даже прав. Только суть не в этом.

– Ты постоянно это повторяешь, пап.

Эрик пожал плечами и сел.

– Потому что ты никак не можешь уловить, Карла. Считаешь, что дело в пропасти между тобой и Крисом, а я пытаюсь донести до тебя: проблема внутри Криса. Ты говоришь, что его новая работа немногим отличается от прежней, и, пожалуй, если закрыть глаза на семантические тонкости и игру слов, это правда. Только Крис – не просто направление деятельности. Отныне он работает в новом месте и на новых людей, а это все меняет. Наряду с «Накамура» и «Ллойд Пол», «Шорн и партнеры» – самый агрессивный игрок инвестиционного рынка. Причем это распространяется как на их подразделения по скупке ценных бумаг и развивающимся рынкам, так и на отдел инвестиций в конфликты. Они изначально были безжалостной компанией. Никаких масок, никакой морали. Они делают то, что делают, и они лучшие в своей области. Вот, как они себя продают. Ты обращаешься в «Шорн», потому что это первый класс, твою мать, и они принесут тебе прибыль, что бы ни случилось. К черту этичные инвестиции – добудьте мне толстые пачки долларов и не говорите, как вы их заработали.

– Отец, ты толкаешь речи.

Повисло напряженное молчание. Карла смотрела на огонь и гадала, почему ей легко подкалывать отца. Эрик Нюквист усмехнулся и кивнул.

– Ты права, – радостно согласился он. – Прости, мне так не хватает публикаций в прессе, что идеи копятся внутри и выплескиваются, когда находится слушатель.

– Да я не возражаю, – отстраненно заметила она. – Я просто хочу…

– Чего?

Карлу посетило яркое воспоминание. Все ослепительно-белое, как зубная паста. Ей шесть или семь. Она у дедушки с бабушкой в Тромсё. На дворе холодрыга, а внутри тепло, словно в коконе, и спокойно – поездки к маминым родителям всегда дарят чувство безопасности. Вот Эрик и Кирсти Нюквист на холме за домом стоят на лыжах, прислонившись друг к дружке, и смеются. Они веселятся в особой, нюквистской манере – такой Карла видела и свою супружескую жизнь, а еще считала, что отец и мама останутся такими навсегда.

Воспоминание исчезло, растворившись в красноватых отблесках электрического камина. Она коснулась руки отца.

– Ничего.

Глава 11

– Выпьешь?

Майк Брайант покачал головой:

– Нет, спасибо, Луиза. Еще борюсь с похмельем. Налей мне воды, если у тебя есть.

– Конечно.

Луиза Хьювитт закрыла стальные дверцы бара и подняла синюю двухлитровую бутылку, стоявшую рядом на столе.

– Присаживайся, Майк. Пьянство – или что вы там употребляли – посреди недели может оказаться смертельной ошибкой.

– Не смертельной, – Брайант помассировал виски́ и рухнул на диван. – Но, несомненно, ошибкой в моем возрасте.

– Да уж, тридцать четыре – приятного мало. Смутно припоминаю этот возраст, – Хьювитт налила воду в стаканы и села напротив, на краешке дивана. – Не буду говорить тост, раз у меня в стакане вода, но, похоже, поздравить тебя стоит. Только что говорила с Бангкоком: данные по Камбодже, которые ты отвез во время последнего визита, наконец дошли до нужного повстанца.

Брайант выпрямился и забыл про похмелье.

– Камбоджа? Героиновая война?

Хьювитт кивнула:

– Героиновая война, как ты сам элегантно выразился. У нас есть лидер повстанческой коалиции, готовый пойти на сделку. Киеу Сари. Слыхал о нем?

Брайан глотнул воды из стакана и кивнул:

– Да, помню его. Высокомерный ублюдок. Его предки были в первых «Красных кхмерах»^[8] или что-то в этом духе.

– Да, – Хьювитт произнесла один-единственный слог со смешком, в котором едва заметно мелькнул намек на издевку. – Судя по всему, этому Сари требуется оружие и бабло, чтобы коалиция не развалилась. Камбоджийское правительство вот-вот предложит амнистию любому повстанцу из наркокартелей, готовому сложить оружие и сдаться. Если это произойдет, коалиция исчезнет, а Сари лишится власти. Однако если он продержится, наш источник в Бангкоке считает, что в течение двух лет Сари готов выступить на Пномпень.

– Оптимистичный прогноз.

– С местными агентами всегда так. Сам знаешь, они все расписывают в розовых тонах, чтобы ты купился. Но этот парень в прошлом делал верные прогнозы. Я склонна ему верить. Так что пора тебе достать свою копию Рида и Мейсона, потому что он весь твой, Майк.

Брайант взглянул круглыми глазами:

– Мой?

– Целиком и полностью, – Хьювитт пожала плечами. – Ты принес нам это дело, и у тебя есть опыт, необходимый, чтобы его провернуть. Как я уже сказала – мои поздравления.

– Спасибо.

– Но у нас есть конкурент, – спокойно добавила Хьювитт.

Брайант ухмыльнулся:

– Какой сюрприз. «Накамура»?

– «Накамура» и еще «Акрополитик». У «Накамуры» должна быть параллельная информация на Сари: они предлагают ему примерно ту же сделку, что ты состряпал в Бангкоке. Ублюдок умен и понимает, что если все мы примем участие в тендере, цены снизятся.

– А что «Акро»?

– Они получили мандат на статус-кво. Отныне они – официальные советники камбоджийского режима по экономическим вопросам. Они должны разнести предложение в пух и прах прежде, чем оно заработает. С Торгово-финансовой палатой все улажено.

– Территория?

– Север. Дуэль на трассе в триста километров, контракты подписываем в конференц-зале номер шесть в Теббит-центре. Возвращайтесь с кровью на колесах или не приезжайте вообще. Поговаривают, «Накамура» выбрала Митсу Джонс. Они отправили ее возглавить команду в Великобритании. У «Акрополитик» нет никого подобного уровня, но они, несомненно, пришлют своих лучших людей. Против них мы выставляем троих, включая тебя. Предложения?

– Ник Макин. Крис Фолкнер, – произнес Брайант без колебаний.

Хьювитт недоверчиво уставилась на него:

– Твой приятель по шахматам, да?

– Он хорош.

– Не позволяй личным отношениям затмить профессиональное суждение, Майк. Ты же знаешь, это плохо для бизнеса.

– Верно, знаю. Но я хочу, чтобы Фолкнер был в команде. Ты же сказала, что решение за мной, Луиза. Если ты не…

– Макин не любит Фолкнера, – резко ответила Хьювитт.

– Макин никого не любит. И это ни для кого не секрет. Проблема в том, Луиза, что Фолкнер не нравится тебе. Это тоже не тайна.

– Могу я напомнить тебе, что ты говоришь с исполнительным партнером подразделения, – заметила Хьювитт ровным голосом, хотя в нем внезапно прозвучали холодные нотки. Она налила себе еще воды, пока говорила. – К твоему сведению, Майк, чувства здесь ни при чем. Я просто считаю, что Фолкнер не дотягивает до уровня этого тендера. А еще думаю, что ты позволяешь дружбе влиять на профессиональное мнение, и запротоколирую это. Проявишь неосторожность, и все может пойти псу под хвост.

– Луиза, все пройдет как по маслу, – Брайант хищно ухмыльнулся. – Макин и Фолкнер – самые жесткие гонщики на дороге, они это доказали – вот что главное. У нас нет никого лучше них, и тебе об этом известно.

Повисла пауза. Было слышно лишь, как Луиза Хьювитт глотает воду. Наконец она пожала плечами.

– Хорошо, Майк, решение за тобой. Но для протокола я все равно выражу свое несогласие. Так что ты несешь за Фолкнера полную ответственность. Если он облажается…

– Если он облажается, Луиза, можешь уволить Криса, а я подержу для него дверь открытой, – сверкнула ухмылка Брайанта. – Или окно.

Хьювитт достала из кармана диск и швырнула его на стол между ними.

– Если он облажается, вы все трупы, – резюмировала она. – А «Шорн» упустит среднесрочный контракт на ИК стоимостью в миллиарды долларов. На диске брифинг. Данные по качеству дорожного полотна, отметки о неровностях на маршруте. Передай копии обоим. И удостоверься, что Фолкнер знает, что от него требуется. Кровь на колесах, Майк, и ничего другого.

– Помню время, – в голосе Брайанта слегка проступил американский акцент, который он любил пародировать, – когда достаточно было приехать первым.

Хьювитт нашла в себе силы улыбнуться:

– Хрена с два ты помнишь. Просто слышал, как Нотли и остальные говорили об этом. Даже они почти забыли о тех милых временах. А теперь убирайся и не разочаруй меня.

– И думать об этом не смел.

Брайант взял диск и собрался уходить. У самой двери он замер и оглянулся – Хьювитт сидела за письменным столом и пила воду.

– Луиза?

– Да.

– Спасибо за информацию.

– Не стоит. Как я уже сказала – не подведи меня.

– Не волнуйся, – Брайант заколебался, но все же решился. – Знаешь, Луиза, выскажешься против Фолкнера в отчете – и рискуешь выглядеть глупо, когда у него все получится.

Хьювитт одарила его ледяной улыбкой исполнительного партнера.

– Спасибо, Майкл, но я рискну. Может, хочешь дать еще какой-нибудь совет, как руководить моим подразделением?

Брайант молча покачал головой и вышел.

Он заглянул в кабинет Криса и застал его у окна – тот смотрел на град. Зима в Лондоне затянулась сверх меры: небеса неделями обрушивали на город пригоршни ледяных шариков.

– Что стряслось? – Майк просунул голову в дверь.

Крис заметно дернулся, когда Брайант заговорил. Фолкнер явно находился где-то далеко отсюда.

Идя к окну, Майк пытался обнаружить что-то, визуально более привлекательное в пятьдесят третьем этаже шорновской высотки, и поэтому заключил, что его коллега просто мечтал.

– Майк, – Крис повернулся к гостю. Глаза у Криса были красными и полными злобы, причем его гнев явно вызвало нечто постороннее. Брайант отшатнулся.

– Эй, Крис, полегче, у тебя глаза как бритвы, – Майк шутил, но лишь отчасти: Крис выглядел дерьмово. – Вспомни Рэнсида Нигана. Просто скажи: «Нет. Только после выходных».

Крис через силу улыбнулся, прокручивая в памяти сцену из проверенного временем шоу «Смекс и Серт».

– Я больше не занимаюсь этой хренью.

– Чем? Работой по выходным?

Против воли улыбка стала шире:

– А ты вообще зачем пришел? Сделать ход или как?

– Еще нет. Но не волнуйся. Скоро все изменится.

На этот раз ухмыльнулись оба. Их пятая по счету партия близилась к завершению – Крис был на грани кровоизлияния в мозг, но не мог проиграть. Это будет четвертая победа против одного выигрыша Майка; вообще, Крис думал, что такой расклад придется Майку не по душе, но тот, похоже, не сильно возражал. Брайант играл с размахом и всегда строил стратегию вокруг королевы, поэтому, когда Крису удавалось сделать вилку и убрать королеву с поля, тактика противника рассыпалась. Всякий раз осторожные защитные маневры давали Крису преимущество, а Брайант продолжал недоумевать, что его атаки вязли на укреплениях из пешек, в то время как две-три безобидные фигуры преследовали голого короля по всему полю и в итоге позорно прижимали его, объявив шах и мат. Однако Майк учился и, судя по всему, готов был платить поражениями за опыт. По выходным он быстрее принимал решения – Крису же, напротив, приходилось долго думать, как ответить. Их последняя партия началась две недели назад и длилась вдвое дольше, чем предыдущие игры. Крис уже подумывал, не слазить ли на чердак за потрепанными книгами, подаренными ему дядей в детстве. Если он хотел сохранить ведущую позицию, пора стряхнуть пыль со старых навыков.

Возможно, в качестве ответной услуги Майк учил его стрелять. На этой неделе они несколько раз ходили в оружейную и практиковались с голографическими мишенями до тех пор, пока из-за отдачи Крис не переставал чувствовать руку, сжимающую немекс. На удивление выяснилось, что у Криса природная склонность к стрельбе. Он попадал куда чаще, чем промахивался, и хоть ему не хватало легкости и точности в обращении с пистолетом, которыми мог похвастаться Майк, он явно добился прогресса на грохочущем стрельбище.

Пока Крис не понял, какие эмоции у него вызывал успех на данном поприще.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказал Брайант и, будто фокусник, достал из кармана диск с брифингом. Он держал его указательным и безымянным пальцами. На серебристый круг упал луч света и обратился радугой. Крис с любопытством глядел на разноцветную полосу.

– И что это?

– Работа, друг мой. А еще – шанс на большой успех в этом сезоне. Телевизионная слава, море поклонниц возле трассы: бери – не хочу.

Крис взял диск домой.

– Изучи данные, – сказал Брайант. – Откинься, расслабься, сними галстук, налей себе этой отдающей йодом хрени, которую ты пьешь, и просто принимай информацию. У тебя сорок восемь часов на обдумывание.

– Почему я не могу посмотреть сведения сейчас?

– Потому что, – Брайант наклонился вперед с видом знатока, – так ты будешь заинтригован и глубже погрузишься в ситуацию. Мозг реально впитает инфу, за сорок восемь часов ты ее переваришь, а когда мы встретимся, идеи попрут как из рога изобилия, – Брайант заговорщицки подмигнул. – Старый трюк консультантов.

– Работа для нас двоих?

Брайант покачал головой:

– В команде трое – ты, я и Ник Макин.

– О.

– Какие-то проблемы? – Майк прищурился. – Мне стоит об этом знать?

– Нет-нет, все в порядке.

Глядя на последние данные на диске, Крис прикидывал в уме и пытался понять, почему ему казалось, что Ник Макин представляет собой проблему. Макин не производил впечатление дружелюбного человека, но то же можно было сказать о Хьювитт или Гамильтоне, да и вообще многие сотрудники «Шорн» слышали историю, как Криса Фолкнера одолели эмоции во время дуэли с Элизией Беннетт.

На экране высветился логотип «Шорн и партнеров» на металлизированном покрытии, и запись с щелчком закончилась. Крис рассортировал мысли, взял бокал и отправился искать супругу.

Он думал, что Карла уже легла, решив почитать перед сном, но когда проходил мимо двери, ведущей из кухни в гараж, заметил в проеме свет. Он двинулся на звук щелчков, пересек гараж и обошел «Сааб», приподнятый на домкрате. Из-под днища торчали ноги Карлы в рабочем комбинезоне, рядом лежал клеенчатый чехол с гаечными ключами. Пока Крис наблюдал, бедра сместились, живот под тканью скрутился – Карла явно за чем-то потянулась. Он ощутил привычную волну желания, которую до сих пор вызывали в нем грациозные движения супруги.

– Эй, – он легонько пнул ее по ступне. – Чем занята?

Карла не вылезла из-под машины:

– А на что это похоже? Проверяю шасси.

– Я думал, ты пошла спать.

В ответ раздался скрип затягиваемых болтов.

– Говорю, думал, ты пошла спать.

– Я слышала.

– А, значит, ты просто решила, что мне не стоит отвечать.

По тому, как замерло тело, он понял, что Карла прекратила работу. Он не услышал вздоха, но мог предсказать его с точностью до миллисекунды.

– Крис, ты смотришь на мои ноги. Очевидно, что я не легла спать.

– Просто пытался поддержать беседу.

– Что-то эта фраза не очень располагает к разговору – не лучший маневр, Крис. Прости, что не отреагировала.

– Боже! Иногда ты бываешь такой…

Злость и негодование от мысли, что ему придется ссориться с ногами жены, внезапно дали повод для веселья. Сцена выглядела настолько комичной, что Крис заулыбался и попытался подавить приступ смеха.

Карла услышала его и выскользнула из-под автомобиля, будто на пружинах. Один кулак потер переносицу, оставляя грязные полосы.

– Что смешного?

По какой-то причине раздражение в ее голосе вкупе с тем, как она резко выстрелила из-под днища машины и растерла по носу грязь, оказались последней каплей и свели на нет серьезность Криса. Он загоготал, не сдерживаясь. Карла села и с любопытством глядела на супруга, который прислонился к стене и хохотал.

– Я спросила, что такого…

Крис съехал по стене, захлебываясь смехом. На лице Карлы непроизвольно мелькнула улыбка – она сдалась.

– Что? – спросила она уже мягче.

– Просто, – Крис пытался вставить слова между смешками, – просто твои ноги, знаешь ли.

– И что смешного в моих ногах?

– Точнее ступни, – Крис отставил стакан и вытер глаза. – Просто я…

Он покачал головой и махнул рукой, будто это что-то объясняло.

– Просто я подумал – забавно, что я разговариваю с ними. С твоими ступнями, – он снова прыснул. – Это… А, неважно.

Карла встала с пола и привычно потянулась, затем присела на корточки рядом с мужем. Она повернула кисть чистой стороной и провела по его щеке.

– Крис…

– Пойдем в кровать, – внезапно предложил он.

Она продемонстрировала ему свои руки:

– Сперва надо отмыться. Если честно, мне следует принять душ.

– Я с тобой.

Он стоял позади нее под струями воды и водил мыльными руками по ее грудям, затем ниже, по животу, и наконец достиг треугольника между бедер. Она гулко гортанно усмехнулась и потянулась к его возбужденному члену, на руках до сих пор остались крупицы грязи с двигателя. Какое-то время они просто стояли в углу душевой кабины, прижавшись друг к другу, неторопливо целовались и томно гладили друг друга под мощными струями, в поднимающихся облачках пара. Когда последняя грязь и мыло исчезли в водостоке, Карла прижалась спиной к стене, поднялась и обвила Криса ногами за талию. В такой позе не получалось слиться воедино, поэтому Крис выключил воду и, пока Карла по-прежнему висела на нем, обхватив руками и ногами, покачиваясь, прошел в спальню, где они со смехом рухнули на кровать и прошлись по всем позициям из руководства.

Позже они лежали на мокрых простынях, сплетя конечности; их головы были повернуты друг к другу. В окно пробивался лунный свет и выделял белую кровать.

– Не ходи, – внезапно попросила Карла.

– Не уходить? – Крис удивленно взглянул на нее. Он недавно вышел из нее. – Но я никуда не собираюсь. Останусь здесь с тобой, в этой постели. Навсегда.

– Навсегда?

– Ну, по крайней мере, до шести тридцати.

– Я серьезно, Крис, – она приподнялась и посмотрела ему в глаза. – Не участвуй в тендере на Камбоджу. Только не против «Накамура».

– Карла, – он произнес почти с укором. – Мы уже говорили об этом. Это моя работа. У нас нет выбора. Дом, кредитки – как мы за все расплатимся, если я не буду выезжать на дуэли?

– Я понимаю, что ты должен, Крис, но в «Хамметт Макколл»…

– Сейчас другая ситуация, Карла. В ХМ у меня была репутация. В «Шорн» приходится заново ее зарабатывать – в противном случае самоуверенные младшие аналитики начнут бросать вызовы, и тогда мне до конца жизни проверять тылы. Стоит им решить, что ты дал слабину, размяк, они бросаются на тебя, как хреновы стервятники. Единственный способ избежать этого – оставаться твердым и заставить их всех бояться. Так становятся партнерами – дальше просто воскресная прогулка. Они не тронут – только другие партнеры имеют право вызвать тебя на дуэль.

Криса охватила смутная тревога, когда он вспомнил, что Брайант рассказывал ему о Луизе Хьювитт и партнере по имени Пейдж.

– А дуэли между партнерами случаются очень и очень редко. Их предугадываешь. Можно договориться. На этом уровне существуют более цивилизованные способы решать проблемы.

– Цивилизованные.

– Ты знаешь, о чем я.

Какое-то время Карла молчала. Затем она отвернулась от него и уткнулась в подушку.

– Если верить информации на диске, «Накамура» направят Митсу Джонс.

Крис придвинулся и прислонился к ее спине:

– Да, вероятно. Но если бы ты досмотрела брифинг до конца, услышала бы, что за последние шесть месяцев Джонс не участвовала в дуэлях. К тому же она будет не на своей территории. Велика вероятность, что они не станут выпускать ее по этой самой причине. Когда не знаешь трассы, шансы погибнуть выше, чем когда ты выходишь против более сильного противника. Кроме того, в моей команде – Брайант и второй парень, Макин, с ними мне нечего бояться. В самом деле.

Карла вздрогнула:

– Несколько лет назад я видела профиль Джонс. Говорят, она ни разу не проиграла тендер.

– Как и я. И Брайант, насколько мне известно.

– Да, но на ее счету больше двух десятков дуэлей, а ей всего двадцать восемь. Я смотрела интервью с ней – она внушает ужас. Серьезно. Становится реально страшно.

Крис мягко рассмеялся – его дыхание щекотало шею Карлы:

– Просто хорошая операторская работа. В Штатах журнал «Пентхаус» разместил ее фото. Пухлые губы и все прочее. Настоящая звезда. Только все это реклама, шумиха, Карла.

На миг он и сам поверил в то, что сказал.

– Когда тендер? – тихо спросила Карла.

– В среду на следующей неделе. Стартуем на рассвете. Во вторник придется остаться ночевать в офисе. Хочешь поехать со мной и пожить в представительском номере?

– Нет. Съезжу к папе.

– Можешь пригласить его к нам для разнообразия, – Крис нахмурился и потерся носом о ее спину. – Ты знаешь, что я не люблю, когда ты ночуешь в той дыре. Я за тебя беспокоюсь.

Карла развернулась и взглянула на него. Сложно было сказать, что ярче отражалось на ее лице – любовь или раздражение.

– Ты за меня тревожишься? Крис, послушай себя. В следующую среду ты выедешь на трассу и будешь участвовать в дуэли. И ты волнуешься, что я проведу ночь во второразрядной квартире? Брось.

– В том районе постоянно происходит насилие, – не отступал Крис. – Если бы поступили по-моему…

Он умолк, не очень представляя, что хотел сказать дальше.

– То что?

Крис покачал головой:

– Неважно. Забудь. Я просто подумал, почему бы Эрику не приехать и не пожить у нас для разнообразия.

– Ты прекрасно знаешь ответ.

Крис вздохнул:

– Да. Потому что я чертов паразит в галстуке, который питается за счет честного труда обычных мужчин и женщин.

– В точку, – Карла поцеловала его. – Ладно тебе, ничего со мной не случится. Лучше бы думал о том, как не повредить мою экранированную броню. Потому что если ты вернешься с помятыми крыльями, как в прошлый раз, точно узнаешь, что такое насилие.

– Правда?

Она ткнула его под ребра:

– Еще как. Я не для того столько трудилась над этой машиной, чтобы тебя разделали как простого безымянного. Либо ты водишь так, словно печешься о своих колесах, либо не видать тебе отсосов в этом году.

– Придется обратиться к моему обычному поставщику. Ауч!

– Ах ты, чертов засранец! Обычный поставщик, говоришь? И кто еще тебе сосет, гребаный…

– Насос! Я думал, ты сказала насос!

Оба рассмеялись – хохот просочился сквозь стекла и тихим эхом разнесся по замершему ночному саду. Если бы в темноте сидел Эрик Нюквист, ему пришлось бы признать, что его дочь и человек, за которого она вышла замуж, определенно веселились в этот момент. Возможно, он даже обрадовался бы, услышав их смех.

К сожалению, Эрик Нюквист находился в ста километрах на юго-запад и в этот момент слушал, как за тонкой стеной наркодилер избивает в хлам свою подружку. Единственным свидетелем веселья Криса и Карлы стала большая неясыть, которая недолго смотрела в окно немигающим взором, а затем вернулась к более насущным делам и стала потрошить когтями полудохлую полевую мышь.

Глава 12

Судя по всему, в «Шорн» давно установилась традиция проводить финальные брифинги в мастерских, среди полуразобранных и поднятых на домкраты машин. Крис понимал, откуда взялся обычай. Чисто номинально он позволял менеджерам компании наладить контакты с механиками, которые проводили последние проверки авто. Но, что еще важнее, вспышки сварочных горелок и вонь паленого металла напоминали о суровой реальности лучше, чем привычная комната для брифинга с кондиционером где-то на последних этажах. Выражаясь языком «Шорн», это позволяло избежать неопределенности.

Речь Хьювитт, как и подобало ситуации, оказалась брутально краткой. «Держитесь, не запорите все. Вернитесь с контрактом. Размажьте противников по трассе». Она лично поблагодарила главного механика за тяжелую работу, проделанную его командой, и ушла.

После Брайант отправился за индийским карри, а Крис сел на пассажирское сиденье своего «Сааба», свесив ноги из двери, и рассеянно пролистывал файл с информацией о Митсу Джонс. Тем временем двое механиков в комбинезонах с блестящим логотипом компании тщетно пытались найти, что еще сделать с двигателем, над которым потрудилась Карла.

– Крис? – среди скрежета и стука по мастерской разнесся голос Брайанта. – Где ты, Крис?

– Здесь.

Раздался грохот и ругательства: Майк споткнулся. Крис сдержал улыбку и не поднял глаз от распечатки. Через десять секунд из-за открытого капота «Сааба» показался Брайант – в руках он держал коробки с едой, из его рта торчала огромная лепешка наан. Он по-хозяйски уселся на стопку старых покрышек напротив Криса и стал раскладывать еду. Вынул изо рта хлеб и указал лепешкой на две коробки.

– Твои. Луковый бхаджи и дхансак. Здесь манговый чатни. Куда девался Макин?

Крис пожал плечами:

– Пошел в туалет, наверное. Какой-то он скованный. Может, у него запор?

– Да не. Для Макина это нормально. Он всегда такой.

На коробки с едой упала тень – Брайант посмотрел вверх и снова откусил лепешку. Он заговорил с набитым ртом:

– Ник. Вот твоя тикка. Рис здесь. Ложки.

Макин уселся и настороженно взглянул на Криса.

– Спасибо, Майкл.

Повисла тишина, которую прерывали лишь звуки поглощаемой пищи. Брайант ел жадно и закончил первым. Он взглянул на коллег.

– Завещания составили?

– Что? Я не собилаюсь помилать, – Макин перевел взгляд на Криса. – А ты?

Крис пожал плечами и вытер пальцы, продолжая жевать.

– Вот так я себя чувствую.

Брайант рассмеялся и закашлялся. Макин выдал слабую выверенную улыбку:

– Очень хо’ошо. Чувство юмола – это здолово. Я слышал, ХМ – мастела в этом деле. Должно быть, помогает, когда плоиглываешь.

– Ага, – Крис слегка улыбнулся в ответ. – А побеждать с юмолом еще клуче. Поплобуй как-нибудь.

Макин напрягся. В свете дуговой лампы блеснули его очки.

– Тебя забавляет, как я говолю?

– По плавде не очень.

– Эй, ребята, – запротестовал Брайант. – Будет вам.

– Знаешь, Клис, – Макин взглянул на свою открытую ладонь, будто подумывал, не воспользоваться ли кулаками. – Я не иглок в шахматы. И вообще не люблю иглы. Ой да, я знаю, ты любишь символичность. Иглы. Юмол. Все это – отличные способы избежать конфлонтации.

Он швырнул вилку в коробку Криса с остывающим соусом.

– Только завтла нас ждет конфлонтация. Смехом тут плоблему не лешишь. Нельзя плевлатить все в иглу. Митсу Джонс не сядет с тобой за палтию в шахматы. Она плименит все свое мастелство и нанесет удал, пличем быстло.

На последнем слове Макин агрессивно хлопнул руками; глаза за прямоугольными стеклами неотступно смотрели на Криса.

– Не будет влемени обдумывать ходы. Видишь, – он щелкнул пальцами, – и действуешь. Вот и все.

Крис кивнул и какое-то время смотрел на еду. Затем его рука резко дернулась вперед и сорвала очки с переносицы Макина.

– Пожалуй, я понял, о чем ты, – радостно заявил Крис.

– Крис, – в голосе Майка Брайанта прозвучало предупреждение.

Без очков Макин выглядел менее хищным несмотря на то, что проблем со зрением у него на самом деле не было. Узкое недоверчивое лицо теперь казалось просто худым. Макин заговорил медленно и хрипло, в голосе слышалась ярость, но аргументов, чтобы поддержать ее, не нашлось:

– Майкл, я не хочу завтла выезжать с этим клоуном.

Крис протянул руку.

– Тебе нужны очки? – как ни в чем не бывало спросил он.

На удивление схватил их Брайант.

– Ну все, вы двое, довольно. Ник, ты сам напросился, так что не надо строить из себя босса. А ты, Крис, верни ему очки. Боже, я выступаю против «Накамура» с парочкой детей.

– Майкл, не думаю.

– Вот именно, ты не думал, Ник. Просто открыл свой гребаный рот. Луиза попросила меня возглавить команду. Когда она обратится к тебе с такой просьбой, будешь выбирать, с кем ездить. А пока вставай в очередь и держи варежку на замке.

В небольшом пространстве между ними повисло молчание. Позади двое механиков, проверявших «Сааб», замерли, забыв о делах, чтобы увидеть финал. Ник Макин сдержанно вдохнул, молча забрал очки и ушел.

Брайант какое-то время тыкал картонки из-под еды палочками. Наконец он поднял голову и встретился взглядом с Крисом.

– Не обращай внимания. К утру он успокоится, – Майк призадумался. – Пожалуй, дело в шахматах. Символические конфликты здесь не слишком популярны.

– Что, никто не играет в игры? Ладно, ты шутишь.

– Нет, игры пожалуйста. Я знаю ребят из «Шорн», которые рубятся по сетке и вступают в альянсы. Всякие «Лиги Альфамеш» и тому подобное. Но шахматы… – Брайант покачал головой. – Не круто. Макин не первый, кто об этом говорит. Вряд ли шахматы войдут в моду.

Крис подцепил луковый бхаджи из коробки и машинально откусил.

– Ну, что поделать. Так всегда, если пытаешься изменить чье-либо мировоззрение. Ведь людям приходится переоценивать свою позицию. А большинство не любит много думать.

Брайант выдавил смешок, который разнесся по мастерской.

– Ага, включая меня. Все же Макину стоило сперва поработать мозгами. Нельзя начинать скандалы в такой момент.

– Завтра ожидается кровавая бойня, да?

– Слышал про Митсу Джонс?

– Я и весь остальной Запад.

Брайант взглянул на него:

– Вот тебе и ответ.

– Ну, – Крис бросил наполовину съеденный бхаджи обратно в коробку. – Я всегда гадал, за что нам платят такую премию.

– Не забудь про нее завтра, – ухмыльнулся Брайант, и к нему отчасти вернулось хорошее настроение. – Тогда все получится. Вот увидишь. Легкие деньги.

Авто «Акрополитик» врезалось прямо в разделительный барьер, легко перевернулось в воздухе и приземлилось на крышу, при этом колеса продолжали вращаться. Внутри согнулась и обмякла фигура. Крис, ожидавший долгой и суровой бойни с противником, ликующе закричал и ударил кулаком по крыше своей машины, когда проезжал мимо поверженного противника.

– Спасибо, «Акрополитик», и спокойной ночи!

– Отличная работа, – раздался в интеркоме голос Майка. – Теперь собираемся и держим строй. Эти ребята были в идеальном состоянии, так что подозреваю, «Накамура» на данном участке нет.

– Подтверждаю, – отчетливо произнес Ник Макин.

Крис ухмыльнулся, закатил глаза и молча вклинился позади Майка.

За ними, как брошенные ребенком-социопатом игрушки, на трехкилометровой трассе лежали машины команды «Акрополитик». Две из них горели.

– Подтверждаю.

Не один Крис улыбался, глядя на амбиции Макина в роли боевого гонщика. В тридцати километрах впереди Митсу Джонс лыбилась, не веря тому, что слышала по радио, трещавшему в машине. Она ухватилась за край открытой дверцы и вылезла из «Мицубиси Кайган». Налетел порыв ветра и растрепал ее дорогущую укладку бокс от Карел Манн.

Ну, что ж…

Лицо, обрамленное шипастой прической, будто сошло с картины. Загар, полученный за месяц, проведенный на мексиканском побережье Тихого океана, выгодно оттенял японские черты. В соответствии с дуэльными традициями «Накамуры», Митсу Джонс облачилась в черный деловой костюм от Дайсуке Тодороки, только юбка была клеш и с разрезом. Кожаные ботинки на плоской подошве дополняли простые черные колготки.

– Выглядит неплохо, Миц.

Она повернула голову в сторону, откуда раздался окрик. Позади длинного покатого корпуса «кайгана», на заросшем травой изгибе круговой развязки, исключительно точно были припаркованы короткие тупоносые внедорожники ее коллег, тоже «Мицубиси». Двое сотрудников «Накамура» прилаживали оружие на глянцевом черном капоте ближайшей машины. Один из них помахал Джонс.

Джонс скорчила гримасу и повернулась к ограждению, идущему вдоль автодорожного моста на противоположной стороне. За ним тянулись зеленые просторы, где-то на расстоянии пяти километров отроги с прожилками гранита соединялись и закрывали дорогу. Джонс перешла на другую сторону и пнула по ноге четвертого члена команды, который проверял заряд переносной зенитно-ракетной установки «Викерз-Кэт». Он поднял глаза на командира и ухмыльнулся сквозь бороду.

– Ну что, готова зажечь? – он растягивал слова, как серфер. И он, и Джонс говорили на английском с американским акцентом, характерным для западного побережья. Это напомнило о событиях, произошедших несколько лет назад. Мужчина кивнул в сторону двух других членов команды, продолжавших свой ритуал с автомобилем.

– Довольна?

Джонс пожала плечами:

– Главное, чтобы сработало. Нью-Йорк говорит, они лучшие из местных, а Нью-Йорк знает.

– Точно, – мужчина отложил в сторону оружие и поднялся. На фоне его гигантской фигуры Джонс казалась миниатюрной. – И какова наша диспозиция?

– «Акрополитик» вывели из игры, – японка перегнулась через ограждение на мосту. – «Шорн» сделали за нас грязную работу, как мы и предполагали. Осталось сровнять их с землей.

– Уверена, что сработает? – ракетчик встал рядом с ней.

– Ну, в Денвере все получилось.

– В Денвере мы провернули трюк впервые.

– По эту сторону Атлантики прием в новинку. Пока Торгово-финансовая палата США обсуждает прецедент, прессу не допускают к материалам, – на губах заиграла холодная усмешка. – И как меня проинформировал отдел по связям с правительством, у них есть проверенные данные, что запрет сохранится до конца года. Отчет выйдет только следующей весной. Эти ребята не узнают, чем их накрыло.

– Результат могут аннулировать.

– Нет, – Джонс загляделась на южный участок дороги, протянувшийся под ними. – Ребята из юротдела проверили все правила. Запрещено выпускать снаряды из движущегося автомобиля, нельзя наносить серьезный урон с помощью кинетического оружия. Мы воспользуемся той же лазейкой, что в Колорадо.

Из открытой двери боевого «кайгана» донеслось потрескивание рации. Голоса тех, кого они ждали, звучали нечетко: рация улавливала и декодировала зашифрованный канал. Внезапно звук стал четче и громче: где-то там, среди покатых холмов, команда «Шорн» преодолела очередное географическое препятствие. Митсу Джонс напряглась.

– Тебе лучше занять позицию, Мэтт. Похоже, шоу вот-вот начнется.

Когда они миновали последний холм, Майк Брайант увидел впереди многоуровневую развязку и чуть сбавил скорость.

– Аккуратнее – мост, – непринужденно сказал он. – Следите за подъездами сбоку, пока не проедем. Не разбивайте строй.

На северном съезде Митсу Джонс услышала его и ухмыльнулась, опустила водительские очки на глаза. В зеркало заднего вида она наблюдала, как Мэтт занял огневую позицию и положил «Викерз-Кэт» на плечо. Джонс сняла машину с ручника, и «Мицубиси» выехал на запасную аварийную полосу.

Из ствола вылетела ракета, оставляя за собой тонкий белый след.

Брайант заметил снаряд, когда они выехали на мост.

Сквозь лобовое стекло он видел, как с холмов поднялся столп грязного дыма. Раздался приглушенный удар и взрыв.

– Видели? – он затормозил сильнее. – Похоже, у тех, кто впереди, проблемы.

– Не знаю, Майк, – кабину заполнил голос Криса. – У кого? Тендер всю неделю освещали в новостях. Здесь не может быть посторонних.

– Что если взорвалась мудреная система подачи топлива на одном из «мицу»? – предположил Макин.

– Возможно, – судя по тону, Крис счел эту идею глупой. Тем не менее, они с Макином начали разгон, и потому оба заткнулись. – Все равно мне это не нравится, уходи вправо!!! Вправо!!!

Слишком поздно. Они заехали под мост и миновали въезд на основную магистраль, когда с зеленого склона слева от них, будто коммандос, прорывающиеся через заградительную стену, появились глянцевые черные силуэты. Ведущий автомобиль «Накамура» выскочил на шоссе на ненормальной скорости, подпрыгнул и врезался в БМВ Брайанта.

– Твою мать!

Майк крутанул руль, но слишком медленно. Вторая машина «Накамура» показалась сзади и протиснулась в оставшийся проем с правого бока. Внедорожники «Мицубиси» сплющили БМВ – раздался протяжный скрежет. Брайант заметил третью тачку – она была длиннее и приземистее. Когда автомобиль выехал вперед, Майк понял, что его ждет. Он отчаянно крутил руль и жал на тормоза, но капкан привели в действие. Ведомый «Накамура» прижал его.

– Можете убрать этих ублюдков от меня, – Брайант попытался прозвучать беззаботно, но на лбу выступили капли пота. Противники парировали каждый его маневр. – Они идут на таран.

Брайанта тряхнуло от бокового удара.

– Хрена с два, – крикнул Крис. – Они идут очень плотно, Майк. Ты должен экстренно затормозить.

– Мне нельзя терять скорость, Крис. Ты же знаешь.

– Майк, тебе нельзя оставаться в капкане, – Макин пытался контролировать эмоции, отчего его голос звучал чопорно. – Клис плав. Толмози, потом лазгонишься.

– Да ни хрена.

Впереди длинный приземистый боевой «Мицубиси» резко развернулся, визжа шинами, и ринулся на заблокированную тачку шорновского лидера.

– Ник, – в голосе Брайанта слышалось напряжение. – Впереди Джонс. Езжай и попробуй пустить ее под откос.

– Понял.

Макин втопил педаль, и БМВ пронесся мимо трех сцепившихся машин. Брайант тяжело и резко выдохнул, затем попытался сравнять скорость.

– Что делать мне?

– Держись на расстоянии, Крис. Если этот ход не сработает, мне понадобится твоя помощь.

Он наблюдал, как впереди Ник Макин мчался на автомобиль, который должен принадлежать Митсу Джонс. Внутри жар надежды боролся с ледяным осознанием, что ее не остановить. Команда «Накамура» подстроила Брайанту искусную ловушку, оставив лишь две возможности. Резкое торможение, в результате которого он утратит дуэльную скорость; по сути это значило, что Майку придется выйти из битвы и признать тактическое превосходство «Накамура», а после гнать на следующем отрывке километров двести, чтобы поравняться с ними…

В мыслях Криса мелькнула шахматная доска.

Символическое поражение.

Или…

«Мицубиси» дернулся в сторону, оставив Макина посреди шоссе. Брайант состроил гримасу и вдавил педаль в пол. Но автомобили «Накамура» легко нагнали его. Боевая махина надвигалась.

– Крис, будет жестко, – процедил Брайант. – Держись в стороне.

За несколько секунд до того, как ведомые «Накамура» синхронно ушли в сторону, будто были единым целым, Брайант заметил, как водитель в машине слева ухмыльнулся и помахал ему рукой на прощание. Машина Джонс была уже совсем близко. Затрещала рация.

– Сайонара, Брайант-сан.

Похоже, Митсу Джонс дернула руль в последний момент. Брайант неверно понял ее ход и продолжил движение по той же траектории, но задняя часть «Мицубиси» по-прежнему оставалась у него на пути. БМВ врезался на полной скорости – переднее левое крыло отлетело и взмыло в воздух. Брайант что-то невразумительно закричал, когда его машина вылетела с шоссе. «Омега» неторопливо перевернулась в воздухе и приземлилась на бок, оставив сноп искр. Три секунды авто скользило по асфальту, затем пропахало разделительную полосу.

Джонс услышала крик, но все ее усилия были направлены на то, чтобы удержать «кайган» на трассе. От удара «Мицубиси» развернуло и занесло в сторону. В течение трех секунд руль вращался как дикий зверь, но в итоге Джонс сумела взять над ним верх. Она резко остановила внедорожник, развернув его носом в ту же сторону, откуда приехала. Из-под колес шел дым.

БМВ Брайанта лежал на боку, врезавшись в разделительный барьер, и опасно кренился. Крыша машины смотрела на проезжую часть, неяркое весеннее солнце освещало паутину трещин на лобовом стекле. Было видно, как придавленный Брайант пытается отстегнуть ремень безопасности. Джонс осклабилась и сняла ногу с педали тормоза, дала газу и развернулась на нейтральной передаче. Инерциальная тяга придала скорости – двигатель «кайгана» взвыл, и внедорожник рванул вперед.

Удерживаемый ремнем безопасности в неудобной позе, Майк Брайант услышал звук и обернулся посмотреть. К тому моменту, когда ему открылся хороший обзор, «Мицубиси» был рядом.

У Майка оставалось несколько секунд, чтобы закричать:

– Твою ж…

И внедорожник исчез – проскочил мимо, когда титаново-серый «Сааб» врезался ему в зад. Два двигателя ревели на низких оборотах, сойдясь друг против друга, скрежетала нагруженная сталь.

– Крис?

В перевернутом БМВ раздался краткий ответ:

– Скоро вернусь.

У машины «Накамура» начисто оторвалось одно крыло, оголив заднее колесо на водительской стороне. Джонс выкрикивала ругательства на японском, забыв английский в приступе ярости. Крис промчался мимо и орал в микрофон – каждая минута была на счету.

– Макин, где ты?

– Впереди, – в голосе второго мужчины звучала паника. – Двое гребаных накамуровцев на хвосте. Похоже, они собираются зажать меня, как Майка.

– Уже еду.

Через пару секунд Крис заметил ведомых «Накамура» – они виляли один позади, другой параллельно БМВ Макина. Пока Крис наблюдал, автомобиль слева по касательной ударил тачку «Шорн». Макин дернулся в сторону, и второй «Мицубиси» протаранил его сзади. Превосходная командная работа – оценил Крис – то, чему юным парням из «Шорн» стоит поучиться, хотя едва ли они станут это делать. В следующий момент он атаковал машину слева. На полной скорости врезался в «Мицубиси» – вибрация от удара отдавалась в зубах.

– Отлично, – пробормотал он.

Автомобиль «Накамура» попытался уйти, но ему не хватило мощи. Крис отъехал так, чтобы между машинами было с десяток сантиметров, а затем утопил педаль в пол и ударил снова. На этот раз ведомый попытался скрыться вправо. Крис последовал за ним. Снова между автомобилями образовалось сантиметров десять. Японец скользнул влево, и Крис позволил ему. Он скопировал движение, заставляя противника уворачиваться. Очередное столкновение – «Сааб» впилился в заднее крыло и теперь толкал «Мицубиси» к полоске травы, отмечавшей аварийную полосу.

Можно было справиться лучше – например, вынести его с дороги, но и так сойдет.

Что-то мелькнуло на периферии взгляда – черный блеск второй машины «Накамура». Другой пилот пришел на помощь товарищу. Крис поборол желание оставить первого противника и переключиться на новую угрозу. Он процедил в микрофон:

– Макин, избавься от этого гребаного ублюдка.

– Сделаю.

Темно-синий БМВ вырулил и попытался отвоевать позицию у «Мицубиси». Машины ушли в сторону, когда «Накамура» попытался бежать. Все внимание Криса переключилось на тачку впереди. Уничтожить ее.

Раздался быстрый гул – они пересекли отражательную линию на обочине, и ведомый «Накамура» запаниковал, ударил по тормозам, когда они оказались у края. Слишком поздно. Крис врубил повышающую передачу и стал толкать второй автомобиль вверх по пятидесятиградусному склону. Как только «Мицубиси» съехал с дороги, Крис резко затормозил и откатился назад. Теперь, когда «Сааб» не толкал машину «Накамура», а водитель еще отчаянно жал на тормоза, «Мицубиси» скользнул вниз по траве, ударился о дорогу с излишней силой, перекатился через три полосы и врезался в разделительный барьер.

Взрыв.

– Премия, – констатировал Крис, не обращаясь ни к кому конкретно. Затем он резко развернул автомобиль на сто восемьдесят градусов.

Примерно в километре позади увидел то, что ждал увидеть. Боевой автомобиль Митсу Джонс двигался прямо на него; обломки волочились за крылом, словно добыча в пасти акулы. Крис врубил пусковую передачу. Задние колеса взвизгнули, ища опоры. Нашли ее. «Сааб» рванул вперед. Мимо разбитого, горящего, источающего черный дым желтого «Мицубиси», ведомого вниз по склону к мосту, где началась дуэль.

Когда Крис помчался к «кайгану», алчущий рев двигателя слегка стих. Фолкнер успел заметить сквозь лобовое стекло искореженный корпус второго автомобиля, выросшего впереди, серебристо-синее облако дыма, размазанное по небу, и даже как ветер пригибает траву на насыпи справа от него…

В последнюю секунду Джонс дернулась влево, пытаясь увести из-под удара покореженное левое крыло, – Крис догадывался, что она так поступит. С брутальной точностью протаранил заднюю правую часть «кайгана». Экранированная броня «Сааба» выдержала, оставив огромную дыру над задней покрышкой «Мицубиси». Крис ударил по тормозам и спокойно повернул на сто восемьдесят градусов на небольшой скорости. Джонс еще не отъехала на пятьсот метров, а Крис уже снова сидел у нее на хвосте.

Покореженный «Мицубиси» тащился, выдавая едва ли сотню в час. Крис нагнал противника и взглянул на второй автомобиль. Поляризационное стекло скрывало Джонс.

«Прикончи ее».

Он ушел в сторону, зацепил оголенную заднюю шину и притормозил. Все как по учебнику. С приглушенным хлопком шина разорвалась. Крис почувствовал, как от сильного удара наполовину отошел передний щиток его брони, но остальная часть держалась.

«Ох, Карла, ты умница!»

«Кайган» дернулся и ушел в занос. Крис поработал педалями, поддал газу и въехал «Мицубиси» в зад. Занос был почти неконтролируемым – машина вихляла на дороге. Крис отъехал назад, зашел сбоку и нанес очередной резкий удар по удаляющемуся сопернику. Водительская дверца вогнулась – Митсу Джонс зажало. Боевой автомобиль «Накамура» описал восьмерку на дороге, выехал к обочине и врезался с громким хрустом.

Крис ударил по педали – заскрежетали тормоза, от покрышек повалил дым. «Сааб» скользнул мимо покореженного «Мицубиси» Джонс и остановился. Он просканировал территории по всему периметру – ни одной машины во всех направлениях. Включил задний ход, осторожно отъехал и проверил свою работу.

– Крис? – из рации донесся искаженный голос Брайанта.

– Да, Майк, я здесь.

К нему вернулось странное спокойствие; небо и продуваемый ветрами пейзаж обрушились на него, давили, словно большие пальцы на глазные яблоки. Губы слегка онемели, но он стал докладывать:

– Один ведомый готов, поджарился. Думаю, Макин разделался со вторым. Ты в порядке?

– Буду, как только кто-нибудь вырежет меня из этого гребаного металлолома. Что с Джонс?

Крис уставился на искореженную боевую тачку. Изящный корпус смят и порван, просел на спущенных шинах, взорвавшихся при ударе об обочину. От разломанной радиаторной решетки валил пар, порывы ветра подхватывали клубы и уносили прочь. Среди затишья Джонс пыталась выбить водительскую дверь. Погнутый металл дрожал, но не поддавался.

«Прикончи ее».

– Джонс вне игры, – констатировал Крис.

Поверх шипения помех донесся искаженный ликующий вопль Майка. Крис опустил ладонь к ручке коробки передач, и от этого в животе поднялась небольшая волна. Ничего особенного – такое чувство бывает, когда съешь слишком много сладкого. Но когда пальцы сжали рукоятку, он вдруг почувствовал, что его тошнит от происходящего.

«Просто покончи с этим».

«Сожги ее». Мысль гейзером вырвалась из темных глубин его сущности и вцепилась когтями. Тошнотворное ощущение достигло апогея. Пока он вертел в мозгу липучую новую идею, чувствовал нервный трепет и волнение, как на американских горках. «Протарань топливный бак и поджарь сучку. Ну же! Если бензобак не взорвется при разрыве, можно подойти и поджечь вручную. Как…»

Крис затряс головой, пытаясь прогнать мысль, и вздрогнул. Просто невероятно – он в самом деле рассматривал такую возможность. Что если бензобак взорвется при ударе…

Такое случалось редко.

– Слишком рискованно, – Крис вдруг понял, что произнес это вслух и попытался урезонить гнусный внутренний голос, и то, что он услышал, звучало плаксиво. Он состроил гримасу и снова включил задний ход. Куда лучше просто…

Он отъехал на двадцать метров, выровнял нос «Сааба» и плавно вдавил педаль газа в пол. Автомобиль метнулся вперед, преодолел короткое расстояние и врезался в водительскую дверцу. Металл хрустнул, «Мицубиси» закачался на пружинах. Стекло боковой двери треснуло и разлетелось на куски. Крис отъехал и стал внимательно вглядываться, не шевельнется ли Джонс.

«Давай! Еще раз! Покончи с этим!»

«Она труп».

Хьювитт с немексом в руке. «После приносишь их карточку».

В памяти пронеслась фраза, которую он лично произнес в конференц-зале «Шорн» два месяца назад: «Никто не любит неопределенность».

«Да, а это, черт побери, очень неопределенная ситуация, Крис. Поэтому либо ты ее поджаришь, либо вытащишь ствол, пойдешь и добудешь гребаную карточку Джонс. Прямо сейчас».

– Крис, ты в порядке? – обеспокоенно спросил Брайант. Голос Майка взорвал зловещую тишину в эфире. Каждая секунда, пока Крис молчал, щекотала нервы.

– Да, все о’кей, – он открыл замок и толкнул дверцу. Немекс сам лег в руку. – Сейчас вернусь.

Крис вышел из машины и осторожно приблизился к «Мицубиси». Рука, сжимавшая пистолет, была вытянута и слегка дрожала. От двигателя все еще поднимался пар, он шипел, но запах бензина не чувствовался. У большинства боевых автомобилей «Мицубиси» топливная система была классическим уязвимым местом, но на этот раз ее не прорвало.

Крис остановился менее чем в метре от разбитого поляризационного стекла и заглянул внутрь поверх немекса. Митсу Джонс по-прежнему была пристегнута и лежала на водительском сиденье: лицо окровавлено, правая рука безвольно свисает. Она не потеряла сознания и подняла голову, когда бледная тень Криса накрыла ее. Правый глаз налился кровью, затек и не открывался, а во втором читалось отчаяние. Джонс подняла левую руку, пытаясь закрыть пристегнутое тело.

«Прикончи ее!»

Крис заслонил лицо одной рукой и навел немекс на лицо Джонс.

«Никто не любит неопределенность».

Эхо выстрела равномерно разнеслось по загаженному дымом небу. Теплая кровь обрызгала ему пальцы.

Глава 13

– Как, по-вашему, этот тендер получился слишком кровавым?

Густой слой макияжа стягивал кожу на лице. От яркого студийного света болели глаза. Стоявший рядом Брайант откинул назад голову и покружился на стуле – не скажешь, что Майку некомфортно.

– Коварный вопрос, Лиз.

Он умолк. Все это была чистой воды театральщина – новостные посттендерные выпуски только и делали, что говорили о кровопролитной дуэли. У Брайанта был целый день, чтобы продумать ответ.

Лиз Линшоу ждала. Она скрестила длинные загорелые ноги и поправила планшетный инфомодуль на коленях, едва прикрытых короткой юбкой. Крис сидел слева от Майка, разместившегося в центре сцены; со своего места он видел, как на жидкокристаллическом экране выскакивают предложения – следующая серия вопросов и подсказок из студийной аппаратной.

Со своего места ему также открывался прекрасный обзор пышной левой груди Лиз Линшоу, проглядывающей в декольте. Крис почувствовал себя неловко и перевел взгляд, когда Брайант стал отвечать на вопрос.

– Дело в том, Лиз, что любой тендер подразумевает конфликт на определенном уровне. В противном случае исчезнет рыночный дух того, что мы делаем. А когда речь заходит о тендере подобного масштаба, очевидно: участники будут играть жестко. Увы, это приводит к кровопролитию. Но так и должно быть.

Лиз Линшоу сделала вид, будто ответ ее шокировал:

– То есть кровопролитие неизбежно? Хочешь сказать, что такой расклад желателен?

– Желателен? Нет, – Брайант нацепил учительскую улыбку, которая очень напоминала выражение лица Нотли. Сидевшая рядом Луиза Хьювитт серьезно кивнула, соглашаясь с Майком. – Но ты подумай. Ситуация в Камбодже чрезвычайно сложная. Живущие там люди – не часть теоретической экономической модели. Они борются за жизнь и пытаются определить будущее своей нации. Мы в «Шорн» недавно были назначены их финансистами. Предполагается, что мы спонсируем и даем рекомендации этим людям. Еще стоит добавить, что за свои услуги мы получаем солидную часть их ВНП. Теперь представь себя на месте камбоджийца – какого менеджера ты хотела бы видеть? Экономиста-теоретика в костюме, который сидит на другом конце земного шара и утверждает, что компьютерная модель определяет твою реальность, или воина, готового рискнуть жизнью, чтобы заслужить место рядом с тобой?

– Ты считаешь себя воином, – Линшоу сделала элегантный жест, который мог означать согласие. – Да и сам факт, что в Теббит-центре оказалась твоя команда, подтверждает вашу квалификацию. Хорошо. Но разве это делает тебя лучшим кандидатом на данную позицию? Разве у хорошего экономиста руки должны быть в крови?

– Я скажу так: у экономиста-практика в свободной рыночной экономике на руках должна быть кровь – иначе он не выполняет работу на все сто. Такие условия диктует рынок – он вынуждает нас принимать суровые решения, которые касаются жизни и смерти. Мы должны их принимать, и эти решения должны быть правильными. Наша цель – все сделать правильно. Кровь на наших руках сегодня – кровь наших менее решительных коллег, а это о чем-то да говорит. Для тебя, Лиз, нашей аудитории и, прежде всего, для наших камбоджийских клиентов, кровь на наших руках означает, что в трудный момент мы не отступимся и примем сложное решение не колеблясь.

– А как ты на это смотришь, Крис? – Лиз Линшоу резко развернулась к нему. – Сегодня ты устранил Митсу Джонс. Как считаешь, чего не хватило команде «Накамура» и дало тебе преимущество?

Крис захлопал глазами. Он думал совсем о другом.

– Я, эм. Я считаю, они были почти безупречны, но… – Крис пытался вспомнить ответ, который они проработали заранее, получив от продюсера список вопросов. – Но их команде не хватило гибкости и адаптивности. Когда затея с капканом провалилась, они действовали медленно.

– Ты ведь впервые выехал против «Накамура», Крис?

– Не считая нескольких неофициальных стычек, да, – Крис собрался и приготовился играть роль. – Когда я работал в «Хамметт Макколл», дважды участвовал в дуэли с младшими менеджерами «Накамура». Тогда были заявки от консорциумов, а это совершенно другое дело. Когда речь идет о консорциуме, люди, как правило, мешают друг другу, и у них мало времени на подготовку. Разбить строй противника легко. Совсем иная кухня.

– Понятно, – Лиз ослепительно улыбнулась Крису. – Не было ли момента, когда ты испугался, что «Шорн» может проиграть «Накамура»?

Хьювитт ощетинилась и подалась вперед.

– Я считаю, ничего подобного и близко не было, – ответил Брайант.

– Да, но ты, Майкл, большую часть дуэли оставался в покореженной машине, не в состоянии выбраться, – в голосе Линшоу улавливался легкий язвительный намек. – Крис, ведь ты покончил с Джонс. Был ли вообще в ходе дуэли критический момент?

– Я… – Крис взглянул на Брайанта – у того на губах играла натянутая улыбка. Плечи великана едва заметно приподнялись и опустились. Следом за ним сидела Хьювитт, и ее лицо выражало столько же эмоций, что и кусок гранита. – Пожалуй, обманный трюк с ракетой смутил нас, как и планировали «Накамура» – стоит заметить, суд присяжных до сих пор не установил, насколько законным был данный маневр. Однако после того, как их команда вышла против нас, мы держали ситуацию под контролем.

– Ясно, – Лиз Линшоу подалась вперед. – Настал твой звездный час, Крис, не так ли? Герой сегодняшнего дня. И вскоре после перехода в «Шорн». Ты должен быть вне себя от счастья.

– Ну да, – он пожал плечами. – Это моя работа.

– И она тебе нравится?

Крис ощутил на себе взгляд Хьювитт, поэтому выдал улыбку.

– Я бы не стал этим заниматься, Лиз, если бы не любил свою профессию.

– Конечно, – похоже, Линшоу получила желаемое. Она обратила внимание на Хьювитт. – Луиза, все случилось благодаря тебе. Твои впечатления от работы команды?

Крис снова выпал из беседы, когда Хьювитт начала изрекать банальные фразы в угоду публике.

– И что все это значило?

Крис задал вопрос Брайанту позже, когда они сидели в баре Теббит-центра и пили виски. За окном бушевал ветер, и дождь бесплодно хлестал по большим стеклянным панелям, через которые открывался вид на темные мокрые холмы. Макин ушел раньше, сославшись на то, что завтра нужно начать работу с рассветом. Было очевидно, что он разозлился из-за того, что Криса пригласили участвовать в вечернем спецвыпуске Лиз Линшоу. Стандартно на интервью после тендера приглашали только лидера команды и главу подразделения, но с того момента, как Майка вырезали из останков БМВ, он направо и налево восхвалял действия Криса. Макина же ни разу не упомянул.

– Ах, это, – Брайант криво усмехнулся. – Скажем так, временно я не в фаворе у мисс Линшоу.

Крис нахмурился. После дуэли он был слегка на взводе, а когда пытался сконцентрироваться, мозг отключался. Видимо, чтобы компенсировать плохую работу, его сознание подбрасывало фрагменты из прошлого, причем в подробностях. Вот и сейчас он будто слушал запись на пленке: утро его первого рабочего дня в «Шорн», Лиз Линшоу объявляет по радио – «По-прежнему ничего не известно о вызове, брошенном Майку Брайанту из „Шорн и партнеры“ безымянным соперником. Уж не знаю, куда тебя занесло, Майк, но если ты меня слышишь, знай – нам всем не терпится узнать последние новости». Крис силился вспомнить, как смотрели друг на друга и вели себя Брайант и Линшоу во время квартальной вечеринки, но события того вечера были размыты алкоголем, и Крис не стал бы доверять памяти.

– Вы двое, эм?..

Брайант ухмыльнулся и наполовину опорожнил бокал с виски.

– Если под своим деликатным «эм» подразумевается, что мы трахались, то да. Да, мы с ней спали.

Крис замер и подумал о Саки.

Майк словно прочел его мысли и пояснил:

– Ничего серьезного. Просто удовлетворить желание, ну, ты понимаешь. Водилы заводят Лиз так же, как итальянское голопорно некоторых парней. Все завертелось, когда Саки было нельзя. Сразу после рождения Арианы, – Брайант пожал плечами. – Как я сказал, ничего серьезного.

Крис попытался придумать подходящий вопрос, которым можно заполнить паузу. Из колонок лилась посредственная музыка.

– И как долго все длилось?

– Ну, – Брайант повернулся к нему и уселся поудобнее. – Сперва восемь месяцев. Ох, и горячая она штучка, Крис, уж ты мне поверь. Мы оба были. Лиз проводила глубокое исследование отдела инвестиций в конфликты для передачи, а затем для книги – ну, ты в курсе – «Новые воины асфальта». В общем, мы часто виделись, и это ни у кого не вызывало подозрений. Сперва она брала интервью, затем мы убирались подальше от объектива и трахались как кролики, где угодно, главное, чтобы дверь запиралась на замок. У меня вставал, когда я просто отвечал на ее вопросы на камеру. Даже когда съемки закончились, мы продолжали встречаться ради секса два-три раза в неделю в отелях или машине. Ей особенно нравилось трахаться в тачке. Постепенно отношения остыли. Порой мы виделись реже, чем раз в неделю. Да и Саки снова стало можно, так что пошла гонка. Знаешь, мне ведь не хватало Саки, и кайф от секса со звездой телевидения сходил на нет. Около полугода мы с Лиз не виделись, – очередная ухмылка. – А затем чудное возвращение. Однажды ночью она пригласила меня на студию, когда все уже разъехались по домам. Сперва я собирался сказать нет, но мне стало любопытно, понимаешь. И знаешь, я рад, что поехал.

Брайант подался вперед, улыбка не сходила с его губ.

– Мы трахнулись прямо на съемочной площадке, и она засняла все на одну из больших камер. А потом прислала чертов диск мне на работу. Можешь поверить? Ясен перец, я об этом ничего не знал вначале, иначе ни за что бы не согласился. А тут бац – у меня на столе диск из Десятой студии и с надписью «Сувенир».

– Ого.

Брайант кивнул:

– Сперва я подумал, что она отправит его Саки. Увидев свою копию, решил, что уже. Однако, когда позвонил Лиз, она спросила, как мне понравилось шоу и не хочу ли я повторить. В общем, последние полгода мы встречались несколько раз в месяц и повторяли. Секс до сих пор превосходен.

– А как же Саки?

– Она не знает. Самое странное, ты не поверишь, я думал, что когда буду возвращаться к Саки, окажусь уставшим и ни на что не годным. Ан нет, после сессии с Лиз я приезжал домой таким заведенным, будто у меня неделю секса не было. Все дело в чертовом диске. Чувствуешь себя гребаной порнозвездой.

– Так в чем проблема сейчас?

– А, мелочи. Мы сильно повздорили в прошлый раз, когда встретились потрахаться, – взгляд Майка скользнул в угол бара, и плотоядный блеск в его глазах исчез. Он, похоже, не слишком жаждал продолжать тему.

– По поводу?

Брайант вздохнул:

– А, черт, Крис. Как считаешь, я был прав, когда пристрелил гребаных бандитов в ту ночь у «Фолкленда»?

– Ну да, конечно, – Крис услышал, что говорит, и смолк. – То есть…

– Вот и я так думаю.

– Они же…

– Собирались, черт возьми, нас порвать, верно?

Крис сделал жест:

– Эм, да.

– Верно. Вот и я так говорю. И Саки. Даже в гребаном отчете корпоративной полиции так написано. В чем проблема?

– Она не купилась?

Брайант взглянул на Криса:

– На что? Я сказал ей правду.

– Что, и про мачете?

– Мачете? Лом? Какая к черту разница. Я даже не помню, что именно я ей рассказал, – Брайант хлебнул еще виски и махнул стаканом в сторону. – Это не играет роли. Она сказала, что я гребаное животное. Прикидываешь? Я – животное. Черт с ними, с этими подонками с ломами, главное, я – животное. Понимаешь?

Крис сделал приличный глоток виски, пытаясь прогнать слова Карлы из головы.

– Ее там не было.

– Вот именно, не было, – Брайант хмуро смотрел на бутылки вдоль задней стенки бара. – Гребаные журналюги.

Крис щелкнул пальцами, и перед ними тут же вырос бармен в ливрее. Крис указал на бокалы.

– Повторите нам.

Янтарная жидкость потекла в стаканы, мерцая на свету.

– Завтра нужно поработать, – мрачно сказал Брайант. – Макин прав, вот увидишь. Им подавай чертовы двадцать пять проектов контракта, пока они все не утвердят. Бентику из министерства торговли – знаю я этого ублюдка – нужно, чтобы все точки над i были проверены и перепроверены, а то мало ли его драгоценному министру зададут неудобные вопросы о потерях среди гражданского населения, или еще какая-нибудь хрень.

– Подумаешь об этом завтра, – Крис поднял бокал. – А сейчас. За малые войны.

– Да, за малые войны.

Зазвенел хрусталь. Брайант одним глотком опрокинул виски и подал бармену знак повторить. Наблюдал, как наполняется бокал.

– Я – животное, – недоверчиво ворчал он. – Я – гребаное животное.

По прошествии часа до них обоих дошло, что никакое количество выпитого алкоголя не вытащит Брайанта из мрачного настроения. Крис помог Майку доковылять до лифта, а затем по коридору до его номера. Там Крис прислонил товарища к стене, сам принялся искать ключи. Оказавшись внутри, он дотащил Брайанта до белоснежной кровати королевских размеров и принялся расшнуровывать ему ботинки. Майк захрапел. Крис снял туфли и закинул необутые ноги на кровать.

Когда Крис нагнулся, чтобы развязать ему галстук, Брайант зашевелился.

– Лиз? – невнятно спросил он.

– Даже не думай, – ответил Крис, развязывая галстук.

– Ой, – Майк приподнял голову и попытался сфокусироваться. – Даже не думай об этом, Крис. Даже не думай.

– Не буду, – он закончил возиться с галстуком и одним резким движением стянул его с шеи Майка.

– Вот и правильно.

Голова Брайанта снова упала на кровать, глаза закатились и медленно закрылись.

– Ты хороший парень, Крис. Это про тебя. Да. Ты. Чертовски хороший парень.

Майк снова провалился в сон. Крис оставил его храпеть, а сам тихонько вышел из комнаты. Как вор, прокрался в свой номер и направился к кровати. Он лег и еще какое-то время не спал, мастурбировал, думая о загорелых бедрах и декольте Лиз Линшоу.

В лимузине было очень тихо. Гроза утихла, а ливень сменился перманентной моросью, которая размазывалась по стеклам, но не тарабанила по крыше. Двигатель «Роллс-Ройса» производил чуть больше шума, чем шуршащие по асфальту шины. Самым громким звуком в задней части салона было жужжание ноутбука Луизы Хьювитт, пока тот обрабатывал данные.

Карты и графики появлялись и исчезали с экрана – легким движением руки Хьювитт вызывала их и отбрасывала. Проекты для камбоджийского конфликта менялись ежеминутно, по мере того как учитывались новые потенциальные элементы. А если неурожай? А тайфун? Что если Гонконгская Федерация разорвет дипломатические связи? Предварительные расчеты Брайанта были вдохновляющей моделью, но Хьювитт считала, что подчиненных нужно контролировать и прессовать, пока не проявятся их слабые места. Походило на проверку базовой безопасности. Как с любым сплавом – хорошо знаешь материал, лишь когда обнаружишь, в каком месте он ломается.

Заурчал телефон лимузина, свернувшийся на сиденье подобно красноглазому коту. Она отключила видео и взяла трубку, ее взгляд по-прежнему был устремлен на вариант с Гонконгской Федерацией.

– Да?

В трубке затрещал знакомый голос. Она улыбнулась.

– Еду в Эдинбург, а что?

Треск.

– Нет, я решила, что в этом нет смысла. В восемь у меня завтрак с клиентом в отеле «Говард», а до этого мне нужно пробежаться по контрактам.

Трескотня, РЕЗКИЙ ОТВЕТ. Улыбка Хьювитт стала шире.

– Так вот о чем ты подумал? Прости, что разочаровала тебя, но я бы не поперлась в такую даль только ради этого. Каким бы привлекательным ты ни был.

Телефон протрещал еще что-то. Хьювитт вздохнула и взглянула на потолок лимузина. Ее голос стал мягче.

– Да, появление на телевидение – мощный ход. Но не забывай, я тоже там была. На твоем месте я не беспокоилась бы.

Голос в трубке стал более взволнованным – Хьювитт напряглась, села прямо, от добродушного негодования не осталось и следа.

– Значит так, слушай. С Фолкнером я сама разберусь. Оставь его в покое.

Трескотня оборвалась после резкого вопроса.

– Да, я знаю. Я там была, помнишь. Если честно, не удивляюсь. Это просто ракурс.

Резкий ответ, трескотня. Удивление.

– Да.

Резкий ответ, вопрос.

– Потому что они мне за это платят. Я еще не продумала все детали, но, думаю, особые рычаги воздействия не потребуются.

Трескотня.

– Майк Брайант сделает то, что ему было велено. В этом разница между ними, и тебе не стоит о ней забывать. А теперь хватит о Фолкнере. Я вернусь в Лондон послезавтра. Можем встретиться и обсудить.

Недовольная трескотня. Тишина.

Хьювитт повесила трубку и ухмыльнулась сама себе в мрачной тишине.

Глава 14

– Насмотрелась?

Эрик Нюквист поднялся и поднес треснутый пульт ближе к экрану. Несколько раз слабо мигнул красный огонек – титры по-прежнему убегали вверх, наложенные поверх съемки с воздуха, которая запечатлела останки накамурских машин. Наконец Эрик плюнул на неработающий пульт и вручную нажал голубую кнопку выключения на экране. В слабом остаточном свечении монитора он взглянул на дочь. Карла сидела, сжимая в руке бокал, и глядела туда, где недавно было изображение.

– Герой дня, – пробурчал Эрик. – Боже, какая ирония. Покроши несколько человек, чтобы максимизировать прибыль неоколоний, находящихся на другом краю земного шара, и ты чертов герой.

– Отец, – устало сказала Карла.

– Ты же ее слышала. Настал твой звездный час, Крис. А твой дражайший муженек сидел и лыбился как мормон. «Я бы не стал этим заниматься, Лиз, если бы не любил свою профессию». Боже правый!

– У него не было выбора. Женщина, которая сидела слева, – его босс, и из того, что я слышала, она уже его невзлюбила. Что оставалось делать? Если бы он отступил от своей роли, скорее всего, лишился бы работы.

– Знаю.

Эрик подошел к столу, который служил ему баром, и стал смешивать себе очередную порцию водки с апельсиновым соком.

– Это мы проходили. Но порой имеет смысл отстаивать принципы, знаешь ли.

– Ага, в курсе! – Неожиданно даже для себя рявкнула Карла. – Только куда в итоге привели тебя твои хваленые принципы?

– Давай-ка посмотрим, – Эрик ухмыльнулся в стакан, куда наливал водку. Он спровоцировал дочь, а теперь шел на попятный. Его любимая игра, когда они выпивали. – Меня арестовали по закону о корпоративных коммуникациях и держали без суда, все мои так называемые друзья и коллеги отвернулись от меня, все редакторы новостей страны внесли меня в черный список, мне отказали в кредитном рейтинге. Я потерял работу, дом и надежду на будущее. Ничего, с чем твой Крис не мог бы справиться. Проблема в том, что ему не хватает прозорливости, чтобы все это реализовать.

Карла улыбнулась против воли.

– Что? Понравилось? – Эрик поднял бокал в ее сторону. – На этот раз я все выдумал. Твое здоровье.

– Твое здоровье, – она едва пригубила водку.

Пока шел новостной репортаж, она осушила бокал наполовину, теперь алкоголь стал теплым.

– Пап, почему ты здесь живешь? Почему не вернешься в Тромсё?

– Каждый день встречаться с твоей матерью на центральной улице? Нет уж, спасибо. Я и так постоянно испытываю чувство вины.

– Тебе известно, что большую часть времени она в разъездах.

– Хорошо, поправка – видеть ее каждый раз, когда она возвращается после особенно успешной презентации книги или лекций, – Эрик покачал головой. – Не думаю, что мое эго выдержит подобное. И потом, после того, как я столько лет провел вдали, у меня там и знакомых не осталось.

– Хорошо, ты мог бы переехать в Осло. Вести там свою колонку в газете.

– Карла, но я уже веду свою колонку в газете, – Эрик махнул в сторону пошарпанного компьютера, стоявшего в углу. – Видишь? Из него торчит провод, которой идет в Норвегию. Просто потрясающе, какие возможности дают сегодня технологии.

– Заткнись, пап.

– Карла, – его голос зазвучал серьезно, без насмешки. – Что изменится, если я перееду туда? Цены здесь не настолько высокие. Даже если учесть зональный налог, отправка имейлов стоит дешево, и несколько статей, что я отправляю за месяц, не съедают огромную часть моих доходов. Хорошо, жил бы я в Осло, ходил пешком на работу и экономил деньги на электронной почте – но все сэкономленное тратил бы на теплые носки.

– Не преувеличивай, там не так холодно.

– Ты, похоже, забыла.

– Пап, – ее голос стал мягче, – я была там в январе.

– А-а-а.

В одном-единственном угрюмом слоге Карла услышала боль. Эрик специально посмотрел дочери в глаза.

– Навещала мать?

Карла покачала головой:

– Времени не хватило. Кроме того, она вроде была в Новой Зеландии. Крис возил меня на шоу «Зимние колеса» в Стокгольм, а на обратном пути мы отправились посмотреть Согнефьорд^[9]. Крис там не бывал.

– И было не холодно? Да ладно, Карла. Пускай я не могу летать в Норвегию, когда моей душе заблагорассудится, но не так давно я там был.

– Хорошо, было холодно. Да, было холодно, но, папа, там… – Карла не закончила фразу и обвела рукой комнату: – Пап, ты только взгляни на это место.

– Да, знаю, давненько не прибирался, но…

– Ты же знаешь, я не об этом!

Эрик какое-то время молча смотрел на дочь. Затем подошел к окну и отдернул потрепанную занавеску. За окном что-то горело – в отблесках пожара на потолке скакали тени их фигур. Сквозь тонкое стекло доносились крики.

– Да, – вкрадчиво сказал он. – Я знаю, о чем ты. Вот об этом. Только британцы способны привести город в такой упадок. И я – пятидесятисемилетний старик, застрявший в этом убожестве.

Карла избегала смотреть ему в глаза.

– Просто в Норвегии – цивилизованная жизнь, пап. Люди не спят на улицах…

– Естественно, они замерзли бы насмерть.

Карла не обратила внимание на его замечание.

– …там не умирают из-за того, что не могут оплатить визит к врачу, у пожилых людей есть деньги – они могут позволить себе отапливать дома, им не страшно выходить на улицу с наступлением темноты. Пап, там нет зон, где орудуют банды, не разъезжают бронированные полицейские грузовики и нет такой изоляции, как здесь.

– Похоже, тебе надо говорить с Крисом, а не со мной, – Эрик одним глотком осушил половину бокала. Он сделал это со злостью, в голосе еще слышались рваные отголоски эмоций. – Может, сумеешь уговорить его перебраться туда, раз тебе нравится Норвегия. Хотя неясно, чем вы оба будете зарабатывать на жизнь – там ведь на дорогах не убивают.

Карла вздрогнула.

Заметив ее реакцию, Эрик поумерил пыл.

– Карла…

Она уставилась на свои колени. И молчала. Эрик вздохнул.

– Прости меня, Карла. Я не это хотел сказать.

– Нет, именно это.

– Послушай, – Эрик отставил стакан, подошел и присел перед ней на корточки. – Я все понимаю, Карла. Знаю, вы занимаетесь этим, чтобы прожить. Как и все мы. Даже Крис. Мне все известно. Но разве ты не видишь? Доводы в пользу того, чтобы я перебрался в Норвегию, распространяются и на вас. Как думаешь, что я буду чувствовать, глядя на то, что вы живете в этом кошмаре?

Его ответ подействовал на нее как пощечина. Руки Карлы сильнее сжали его ладони.

– Пап… – она сглотнула и попробовала снова: – Пап, ты ведь не потому? Ты не из-за меня остаешься здесь?

Он хохотнул и одной рукой поднял ее подбородок.

– Из-за тебя? Ну, конечно. Учитывая мое богатство и влияние, я здесь, чтобы защитить тебя.

– Но тогда почему?

– Почему. – Он встал, и на миг Карле показалось, будто ее ждет очередная лекция. Но вместо этого Эрик вернулся к окну и уставился на улицу. Пламя разгорелось сильнее и теперь окрашивало его лицо рыжим.

– Помнишь Монику Хансен?

– Твоего фотографа?

Эрик улыбнулся:

– Не думаю, что ей понравилось бы притяжательное местоимение, но да, ее – фотографа Монику. Она снова живет в Осло и снимает мебель для какого-то каталога. Карла, она просто умирает от скуки. Да, ей хорошо платят, но от скуки хочется выть.

– Уж лучше так, чем спать на улице.

– Не преувеличивай, дочка. Я не сплю на улице. И – нет, послушай меня секундочку – подумай над этим. Ты говоришь, в Норвегии нет такой изоляции, как здесь. Тогда о чем я буду писать, оказавшись под крылышком родной скандинавской соцсистемы, где всем комфортно и безопасно? Нет, Карла. Здесь линия фронта, и я могу что-то изменить.

– Отец, но это никому не нужно, – Карла встала и посмотрела на него, ее снова распирало от гнева. Она резко отдернула вторую занавеску и уставилась на пожар внизу. – Только взгляни.

Она махнула рукой в сторону перевернутого кресла, которое, как выяснилось, послужило дровами. Вокруг были разбросаны другие предметы, но в темноте их было невозможно распознать. Пламя до них не добралось. Прямо над грудой хлама зияло разбитое окно, подсказывая, откуда вещи. Кто-то пробрался в квартиры на втором этаже и вышвырнул содержимое на улицу. Вокруг костра собрались фигуры в мешковатых спортивных толстовках с капюшоном – Карле они напомнили гномов из диснеевского мультика, только сейчас походили на негативы из кошмара, где, очевидно, никто не жил долго и счастливо.

– Взгляни, – снова прошипела она. – Думаешь, этим пацанам есть дело до того, что ты пишешь? Большинство из них и читать, поди, не умеют. Будто людей, вроде них, заботит, что ты пытаешься улучшить этот мир.

– Не будь такой скорой на суждения, Карла. Как сказал Бенито, не стоит делать трехмерные выводы о том, что видишь на плоском экране.

– Да чтоб… – заскорузлый гнев так и не вылился в брань, слишком давно копился. Карла громко постучала по бокалу ноготками. – Папа, это тебе не телевизор, а чертово окно. И ты здесь живешь. Выгляни и скажи мне, что ты видишь? Может, соседи устроили ночное барбекю?

Эрик вздохнул:

– Нет, скорее всего, месть банды. Вероятно, они решили, что кто-то их сдал, сболтнул лишнее. То же самое произошло с квартирой миссис Маккенни прошлым летом, когда она запретила сыну участвовать в их делишках. Правда потом ему пришлось, поскольку понадобилась новая мебель. С психологией у бандитов – порядок.

Эрик отвернулся от окна, и в этом движении Карла увидела, насколько он устал. Пламя ее гнева вспыхнуло с новой силой. К горлу подступила тошнота.

Эрик, похоже, не замечал надвигающейся вспышки. Он подливал себе в бокал, а на его лице расцветала ироничная ухмылка под стать следующей фразе:

– Возможно, ребята решили повеселиться. Случайный выбор. Многие квартиры на вторых этажах пустуют дольше, чем я здесь живу. Детишки просто вламываются…

Он пожал плечами и глотнул.

– И выбрасывают вещи из окон!

Карла вдруг заорала на него, действительно заорала:

– А затем поджигают! Веселья ради! Господи боже мой, отец, ты сам себя послушай. Считаешь, это нормально? Ты умом, что ли, тронулся?

Воспоминания вспыхнули, как магниевая лента. Ей снова одиннадцать – она кричит на отца, пока тот объясняет, что он сделал и почему ей придется выбирать. Сцена выгорает так же быстро, как появилась, на сетчатке отпечатывается остаточное изображение прошлого, и ее вновь накрывает полумрак комнаты. Карла быстро поднимает глаза и замечает выражение лица Эрика – она знает, что он тоже вспомнил тот день.

– Прости, пап, – шепчет она.

Слишком поздно.

Он молчит, но ему и не нужно ничего говорить. Черными клочками, будто опаленные перья из подушки, которую использовали вместо глушителя, разлетается тишина.

– Пап…

На мгновение кажется, что Эрик закричит в ответ, но он сдерживается. Только смещается – это напоминает Карле движения Криса, когда тот неудачно потревожит травмированную во время гонки конечность. Эрик отходит и кивает самому себе, будто ее ор – глоток крепкого необычного виски. Карла подмечает, что отец пытается взять себя в руки, и знает, что ее ждет.

– Нормально? – он произносит слово с такой тщательностью, что грубость интонаций почти незаметна. – Пожалуй, в контексте того, что мы сейчас видели по телевизору, по сравнению с убийством, совершенным человеком, с которым ты делишь постель…

– Отец, прошу тебя…

Но голос Эрика перекрывает ее слова:

– Да, я скажу, что это нормально. Если честно, я бы даже назвал такой подход относительно здравым. Сожженную мебель можно возместить, а с сожженной плотью дело обстоит сложнее.

Она сознательно глубоко дышит, и напряжение в груди постепенно рассасывается.

– Послушай, отец, я не собираюсь…

– Конечно, всегда нужно помнить о двойных стандартах. Как бы сказал Мазо, преступление определяется тем, насколько преступник вышел за рамки своего социального класса и статуса в глазах общества. Степень – вот, что имеет значение…

– Да хрень это все, отец!

Однако гнев покинул Карлу, и теперь она чувствовала лишь подступающие слезы. Нелепо держалась за бокал руками одиннадцатилетней девочки и смотрела, как отец отстраняется, укутываясь в кокон политической риторики, чтобы скрыть боль.

– Сыновья и дочери могущественных мира сего покупают и продают наркотики среди своих, и делают это совершенно безнаказанно, потому что они слегка выходят за рамки разрешенного их классу; пустые обещания действовать согласно букве закона должны даваться, чтобы все стадо могло и дальше спокойно пастись. Но стоит какому-то пацану из Брундтланда войти в их сказочное королевство и поступить так же, как на него обрушится вся кровавая мощь закона, а дело в том, что он решил, будто имеет право вести себя, как остальные, забыл о своем месте. Это недопустимо.

– Папа, – Карла попыталась снова, на этот раз голос ее прозвучал глухо и тревожно. – Прошу тебя, взгляни еще раз вниз. Забудь, чья вина. Не думай о политике. Просто скажи – ты считаешь, этим ребятам есть дело до того, что ты пишешь? Думаешь их вообще что-то заботит?

– А моего зятя? – Эрик не стал смотреть в окно, но в его глазах отражались отблески пожара. – Крису есть дело до трупов, которые остались лежать на шоссе сегодня? Или до тел, которые они будут штабелями складывать на улицах Пномпеня через год? Знаешь, о чем я жалею, Карла? О том, что ты вышла за этот гребаный кусок дерьма в костюме, с которым спишь. Лучше бы выбрала себе одного из этих наркодилеров внизу. По крайней мере, для них я могу найти оправдание.

– Отлично, пап.

Оскорбления в адрес Криса вновь разозлили ее. Придали сил.

Голос Карлы прозвучал холодно и ровно.

– Наконец тебе хватило смелости сказать мне это в лицо. Человек, который платит за твою квартиру, а на прошлое Рождество купил тебе кухонный гарнитур, – кусок дерьма. Думаю, понятно, кто я в таком случае.

Карла поставила бокал на кофейный столик и направилась к двери. Она видела, как Эрик рефлекторно поднял руку в ее сторону, когда она проходила мимо, но проигнорировала жест.

– Куда ты?

– Паковать вещи, отец. А после, если кто-нибудь из твоих угнетенных пролетариев не ограбит и не изнасилует меня по дороге, я собираюсь домой.

– Мне казалось, ты не хочешь оставаться дома одна.

Он произнес последнюю фразу угрюмо, но за недовольным тоном крылись тревога и сожаление. Негодующая Карла вдруг поняла, что именно это она хотела услышать. Внутри нее забурлила радость.

– Не хочу, – подтвердила она. – Но лучше сидеть одной, в спокойном и безопасном месте, чем с тобой в этой дыре.

Карла произнесла последнюю фразу, не оборачиваясь.

В том не было нужды.

Однажды Крис сказал ей: не всегда требуется собственными глазами видеть, что ущерб нанесен, порой понимаешь и так – просто чувствуешь, после нужно лишь отстраниться.

Карла пошла собираться.

Файл 2
Корректировка счета

Глава 15

Пока Крис ждал свой двойной капучино у стойки в кафе «У Луи-Луи», до него дошло.

Накануне он до поздней ночи проверял все возможности, а когда отправился в кровать, Карла уже спала. Это почти вошло у них в привычку. Работая над камбоджийским контрактом, Крис все чаще задерживался в «Шорн» допоздна. Занятия по самообороне и тренировки на стрельбище пришлось перенести на время ланча, отчего день становился еще длиннее. На неделе Карла приезжала домой раньше него на два, три, а то и на пять часов, – они уже не пытались поужинать вместе. Крис доедал то, что Карла готовила для себя, затем обрывочно пересказывал ей, как прошел день. Вместе они теперь лишь загружали посудомоечную машину. После одна из них отправлялась наверх почитать, а второй околачивался в гостиной и забавлялся с консолью развлечений.

Отныне их отношения характеризовались вежливой отстраненностью. Они все менее регулярно занимались сексом и даже спорили реже, чем когда бы то ни было, – на важные разговоры у них редко оставалось время и силы. Они собирались устроить длинный уик-энд и провести его в Нью-Йорке или Мадриде, чтобы перезарядить батарейки, но не срасталось. То Карла забывала отпроситься у Мэла на субботу, то Крис должен был ехать в офис на выходных – встретиться с командой, работавшей по Камбодже. Лето продолжалось, погода стояла мягкая, а глубинная связь между ними истончалась и становилась все более поверхностной. Крис заметил, что наслаждается хорошими деньками только в отсутствие Карлы, а позже он не испытывал никакого желания поделиться с ней впечатлениями.

Он лежал без сна рядом с ней, прокручивая в голове игру, пока в итоге его не сморил сон.

Тем утром по дороге на работу Крис попробовал снова, но после бессонной ночи мозги не соображали. За последние несколько недель он стал менее осторожен и внимателен на дороге, что при других обстоятельствах могло стоить ему жизни. Однако сейчас вполне логично к нему сложилось особое отношение. После дуэли с «Накамура» пошел слух о новом опасном игроке в «Шорн», и молодые безымянные гонщики не горели желанием бросать вызов приметному кастомизированному «Саабу» Криса Фолкнера. Водительское братство слагало мифы об экранированной броне и жестокой расправе над Митсу Джонс, которую Фолкнер осуществил лично, – одни выдуманные детали накладывались на другие, и в конечном итоге сам Крис не мог отделить правду от приукрашиваний и преувеличений. Под конец, когда остальные сотрудники «Шорн» сообразили, что к чему, он бросил это гиблое дело и просто стал жить легендой. Среди шумихи один факт стал очевиден всем жителям Лондона – существуют куда более легкие способы сделать себе имя, чем выйти против Криса Фолкнера.

– Двойной капучино для Криса, – крикнула девушка за стойкой.

С сотрудниками «У Луи-Луи» Крис был на ты – они отрезали обложку с последнего номера GQ и прикололи над прилавком. Крис неохотно оставил на ней размашистый автограф, и теперь всякий раз, как он приходил за кофе, собственное намакияженное лицо ухмылялось из-под глянцевой черной надписи, заарканившей его, словно тюремная решетка. От этого становилось слегка не по себе. Слава капала на него, подобно смоле, и постепенно затвердевала янтарем, из которого ему не удавалось выбраться. Впервые со времен смерти Эдварда Куэйна о нем стали много писать на фанатских сайтах. На почту сыпались письма с невероятными сценическими псевдонимами восточноевропейских девушек по вызову и «горячими линиями» кредитных карт – с предложениями разной степени пристойности.

«Ну вот, тебя пришпилили, используют напропалую, и никаких шансов…»

Решение вскипело внутри, подобно молочной пенке – пузырьки идей наползали один на другой. Возможно, дело было в желто-черном шахматном узоре плитки за стойкой, или сработала техника диссоциативного мышления, которую он неделю назад освоил на психологическом тренинге. Как бы то ни было, Крис запомнил озарившее его решение и вместе с кофе забрал его на верхние этажи шорновской высотки.

– «Камбоджиа Ресурсинг» по-прежнему демонстрирует тенденцию к росту цен на акции, – докладывал лифт, пока они поднимались. – Торги закрылись на…

Крис выключился. Он уже знал.

Майк Брайант разговаривал с компом. Крис мог слышать его голос из-за двери: Майк диктовал отдельные куски инфомодулю. Большую часть вчерашнего дня они работали над этим документом для камбоджийских повстанцев, обсуждая каждую фразу. Восточно-азиатская комиссия по вопросам торговли и инвестиций с особым рвением призывала «Шорн» действовать согласно Уставу. Промышленный шпионаж выявил, что «Накамура» дали взятки чиновникам высокого ранга.

– Нас не интересуют «так называемые» – вычеркни эту строчку, и не интересуют территории, обозначенные вами как зоны для переселенцев, как и то, что в них происходит. Управление лагерями, естественно, выходит за рамки нашей юрисдикции, при условии что на их территории открыто не нарушаются права человека, ум-м, при условии что на их территории не нарушаются права человека, м-м-м… Нет, сотри, выходят за рамки нашей юрисдикции, у-у, при условии, в том случае, если, да еб твою…

Крис ухмыльнулся и постучал в дверь.

– Что? – рявкнул Брайант.

– Проблемы?

– Крис! – Брайант стоял посреди кабинета, положив отполированную бейсбольную биту сзади на шею и обвив ее руками. В такой позе он походил на распятого человека, а измученное выражение лица усиливало это впечатление.

– Вот веришь – я этой хренью с восьми утра занимаюсь. В полдень нужно передать данные на спутник, а я еще только гребаное сопроводительное письмо причесываю. Вот, послушай.

Брайант подошел к столу и зачитал вслух документ, выскочивший из принтера, подключенного к инфомодулю:

– «Управление лагерями, естественно, выходит за рамки нашей юрисдикции, при условии что на их территории не нарушаются права человека». Да Сари озвереет, если это получит – скажет, мы намекаем, что пятничное заявление – ложь.

– Но ведь так и есть.

– Прошу тебя, – Брайант потер затылком о биту. – Я тут пытаюсь заниматься политикой. Мы не можем намекать на то, что он лжет.

– Я думал, мы остановимся на варианте «если на территории не нарушаются права человека».

Брайант покачал головой:

– С ООН такое не прокатит. В Норвегии разошелся отчет «Эмнести», на министерском уровне его не готовы опровергнуть. Мы должны придерживаться «расплывчатой, но твердой» позиции. Я тебе Хьювитт цитирую.

– Расплывчатой, но твердой, – Крис скорчил гримасу. – Мило.

– Гребаная «Эмнести».

– Ну да. Бывает такая хрень, – Крис подошел к Брайанту и прочел текст через плечо. – Что, если…

Он выхватил лист из принтера и пробежал документ глазами. Брайант опустил бейсбольную биту и поставил ее в угол.

– …Уверены. Вот так, смотри. Управление лагерями бла-бла-бла выходит за рамки нашей юрисдикции, и мы уверены, что на территории не нарушаются права человека – нет, не так… Что «на территории не нарушаются права человека, как предполагалось ранее». – Крис протянул бумагу Майку. – Как тебе?

Брайант схватил документ.

– Вот ведь сукин сын. Я сорок пять минут бился над фразой.

– Все дело в кофеине, – Крис поднял стаканчик из «У Луи-Луи». – Хочешь?

– У меня кофеиновое голодание. Мы с Макином с шести работаем. А час назад сверху спустили это. Нотли и управляющий совет. Им нужен ответ. Будто мне больше нечем заняться. Так, давай посмотрим… «на территории не нарушаются права человека, как предполагалось ранее». Точно. А что делать с этим? «Однако мы не можем допустить, чтобы ваши силы препятствовали поставкам топлива и продуктов».

– Замени на «силы, действующие в регионе». Звучит менее едко, зато он почувствует себя большой шишкой. Выглядит так, будто ты просишь его патрулировать зону, а не наводить порядок в собственных войсках.

Брайант что-то бормотал, пока карябал текст на листе бумаги, затем прочел то, что получилось:

– «Однако мы не можем допустить, чтобы силы, действующие в регионе, препятствовали поставкам топлива и бла-бла-бла». Гениально.

Крис пожал плечами:

– На здоровье. Я примерно то же написал несколько недель назад для «Пантер справедливости» – проглотили за милую душу. Разбой тут же прекратился. Практически всем повстанцам на самом деле хочется признания. Этакого покровительственного одобрения со стороны властного патриарха. Если верить Лопесу, после они расхаживают с важным видом и вешают распоряжения полиции по всем деревням.

Майк гоготнул:

– Лопес? Хоакин Лопес?

– Ага.

– Значит, ты провел тендер на должность Харриса.

– Ну, ты был прав. Он работает с нашими инвестициями, черт побери. А Лопес выкладывается на все сто и получает на полпроцента меньше. Похоже, он порвал Харриса в клочья на арене для корриды.

– Лопес еще молод, у него есть энтузиазм. Харрис давно выгорел, просто никто не бросал ему вызов до сих пор. Ты оказал большую услугу, убрав его.

– Идея принадлежала тебе. Так что, в любом случае, я тебе должен за хороший совет. Итак, какой хренью вы занимались с Макином в шесть утра? Мне стоит об этом знать?

– Не думаю… – Брайант не договорил. – Хотя, может, имеет смысл обсудить с тобой. Ты ведь работал с КЭСА, верно? Контролируемой экономикой Северных Анд? Когда был в ХМ?

Крис кивнул:

– Да, мы много занимались контролируемой экономикой. Любая компания с портфелем на развивающихся рынках обязана работать в этом регионе. А что? Что там сейчас происходит?

– Снова гребаный Эчеварриа. Помнишь день, когда мы впервые встретились. В мужском туалете. Я тогда сказал, что мне предстоит разговор с одним скользким хитрожопым диктатором – нам нужно пересмотреть бюджет?

– Так речь шла об Эрнане Эчеварриа? Я думал, он при смерти.

– Дождешься от него. Старому ублюдку стукнуло восемьдесят, за последние десять лет он перенес две серьезные операции и еще держится. Он своего старшего сынулю прочит в наследники после смерти – хочет, чтобы тот возглавил страну после него, учит его гребаным коррумпированным штучкам. И, как во всех семейках с гасиенд, от сыночка никакого проку. Торчит в казино Майами, нюхает кокаин и трахает местных гринго.

Крис снова пожал плечами:

– Похоже, все в порядке. Такую ситуацию легко контролировать.

– Не в данный момент, – Брайант ткнул несколько значков на экране инфомодуля, и картинка на дисплее изменилась: – Видишь ли, Эчеварриа-младший обзавелся кучей друзей в Майами. И все инвесторы.

– О.

– Вот именно, «О». Свежий приток бабла, в основном спонсируют Штаты, но некоторые поступления идут из Токио и Пекина, через американские фонды управления. Взгляни на снимок, – Брайант повернул экран инфомодуля к Крису. – Сделан на борту частной яхты Хейтема-аль-Ратрута на прошлой неделе. Узнаешь кое-кого?

Фото явно сделал папарацци. В спешке, под непонятным углом, из-за чего люди, которые обычно появляются лишь при полном параде в именитых журналах, выглядели непрезентабельно. Крис признал парочку голливудских див, демонстрирующих декольте, которыми они славились, госсекретаря США, вылавливающего оливку из мартини, и…

– Слева от тебя Эчеварриа-младший. В костюме от Инграм и дурацкой шляпе. Рядом с ним Конрад Римшоу, исполнительный глава отдела инвестиций в конфликты из «Ллойд Пол Нью-Йорк». Слева и чуть позади – Мартин Мелдрек из отдела по размещению капитала, работающий на «Калдерс Рэпид». Стервятники собрались.

– Но его отец еще с нами, верно?

– Пока да. – Брайант кивнул и коснулся другой части экрана. Фото уменьшилось, вместо него выскочила расчетная ведомость. – Однако задачка не из легких. Вот фрагмент пересмотренного бюджета, о котором я говорил. Красным отмечены спорные моменты. Эчеварриа хочет больше, но мы не можем этого допустить.

Красным было отмечено много ячеек.

– Эчеварриа сотрудничал с мадридским офисом «Шорн» с двадцать седьмого года. Эрнан тогда осуществил переворот в стране. Надежный клиент. Наше подразделение развивающихся рынков поддерживало его на протяжении всей гражданской войны и периода жесткой политики. – Брайант по одному загибал пальцы, перечисляя услуги: – Топливо, боеприпасы, лекарства, боевые вертолеты, обучение его ребят борьбе с оппозицией и техникам ведения допросов. И все по бросовым ценам – двадцать лет вложения окупались сторицей. Пассивное население, низкие заработные платы и экономика ориентирована на экспорт. Классическая неолиберальная мечта.

– Но все изменилось.

– Да. В горах новое поколение партизан, которые требуют земельной реформы, в городах – недовольные студенты, а мы вернулись к тому, с чего начали. Отдел развивающихся рынков струхнул и спешно свалил все инвестициям в конфликты. Хьювитт передала проект Макину.

– Мило с ее стороны.

– Все случилось сразу после Гватемалы. Макин тогда создал себе прекрасную репутацию. Лучший аналитик года по проектам и тому подобное. Наверное, Хьювитт сочла, что он разрулит ситуацию с Эчеварриа в мгновение ока. Однако ничего не вышло, и меня попросили помочь. Отныне Эчеварриа – наша совместная с Макином проблема, мое мнение учитывается.

Брайант подошел к двери и плотно ее закрыл. Его голос стал тише:

– А я считаю, что он не справляется.

Крис оперся о письменный стол Брайанта, придвинулся к товарищу, чувствуя, что тот готов довериться и поделиться тайной.

– Так в чем проблема?

Брайант вздохнул:

– Проблема в том, что Макин не знает, как себя вести с Эчеварриа. Он привык иметь дело с мелкими революционеришками, окопавшимися в джунглях, заниматься их крестьянскими образовательными программами – он считает, что Эчеварриа из той же породы.

– Упс.

– Да, я ему говорил. В той части мира Эчеварриа, считай, без малого аристократы. По тамошним меркам. Вот откуда у них связи в Европе. Старина Эрнан – потомок конкистадоров Писарро^[10]. О чем напоминает при каждом удобном случае. Естественно, на деле это означает, что среди его предков был грязный нищий сынуля, причем младший, какого-то наемника, урвавшего себе местечко на лодке, идущей из Испании. Но на переговорах так говорить не станешь.

– Что, Макин заявил подобное?

Брайант рассмеялся:

– Нет, я преувеличиваю. Все-таки Макин отличный переговорщик. Но стоит Эчеварриа начать бахвалиться своим аристократическим прошлым, как Макин закипает и едва не скалится. Эчеварриа это видит, и его испанское эго раздувается, а Макин щерится еще больше. В итоге мы в тупике. Пытаемся заключить с Эчеварриа долгосрочную сделку – заставить его, в конце концов, обещать нам, что КЭСА станет стабильной, а главное – нашей. Но с каждым разом отношение Эчеварриа все более враждебное. Теперь он требует вдвое увеличить военный бюджет, чтобы подавить восстание, а мы не можем этого сделать без ущерба для наших фондов. Проблема в том, что он принимает все на свой счет.

– Он не собирается подписывать контракт?

– В конечном итоге, может, и подпишет, – Брайант снова взялся за бейсбольную биту, крутанул ее в воздухе и положил на плечо. – Если я сумею его убедить. Однако может статься, что уже слишком поздно. Со здоровьем у него проблемы. Если он помрет или его состояние серьезно ухудшится, власть перейдет Эчеварриа-младшему, и тогда мы в жопе. Младшенький не питает иллюзий по поводу связей с Европой, а Макин бесит его своим отношением – он станет сотрудничать с «Ллойд Пол» и «Калдерс РэпКэп», просто чтобы утереть нам нос. Они будут счастливы занять наше место.

Крис отхлебнул кофе и задумался; Брайант тем временем направился к окну, выделывая пасы битой, будто отбивал мячи. Когда Майк повернулся к нему, Крис поставил полистирольный стаканчик на стол с полным спокойствием.

– А что повстанцы?

– Повстанцы? – Брайант в мольбе развел руки. – Да ладно тебе, кто они такие? Мы говорим о клиенте, с которым ведем дела двадцать лет. Нельзя списать все из-за какого-то кампесино^[11], скрывающегося в горах. Там, поди, полсотни разных группировок, и все трындят о своем революционном наследии. Мы их не знаем, у нас нет времени, чтобы изучать, и потом…

– Я их знаю.

– Что?

– Говорю, я их знаю. «Развивающиеся рынки» в ХМ сделали тщательный обзор всех радикальных группировок КЭСА в прошлом году, – Крис махнул рукой. – Мы туда летали, Майк. Дома у меня где-то должны лежать файлы.

Брайант разинул рот.

– Да ты гонишь.

– Сводка будет у тебя на столе в четверг.

– Бог мой, ты мое спасение.

– Ах да, – Крис взял стаканчик с кофе и подошел к низкому столику, на котором у Майка стояла шахматная доска. Он подхватил коня указательным и средним пальцами и переместил на несколько клеток. – Чуть не забыл. Шах.

Брайант ухмыльнулся и сделал вид, что хочет ударить его битой. Крис перехватил ее второй рукой.

– Сукин сын.

– Ага, – Крис взглянул на доску. – И, пожалуй, мат через семь ходов.

Глава 16

Файлы ХМ хранились в гараже, на верхней полке, рядом с изношенными подшипниками, с которыми Карла по непостижимой причине не хотела расставаться. Крис забрался на стремянку и достал нужный диск, но когда спрыгивал, чуть не вывихнул лодыжку.

– Твою мать…

Если бы Карла увидела его пируэт, обязательно засмеялась бы. Громко захохотала. А он присоединился бы к ней, притворившись, что его эго ничуть не пострадало, а через несколько мгновений гнев и вовсе прошел бы.

Но этим вечером Карла вместе с двумя механиками из мастерской Мэла отправилась на семинар по разработке технологий виртуального проектирования, и ее отсутствие эхом носилось по дому.

Крис пошел в кабинет и вставил диск в инфомодуль. На экране всплыла поисковая строка.

– Контролируемая экономика Северных Анд, – сказал Крис машине. – Эрнан Эчеварриа, политические противники.

Строка поиска исчезла, а на ее месте, словно разноцветные пузыри, начали вспыхивать иконки фотографий. Крис стоял и смотрел, как программа пыталась быстро уменьшить множащиеся изображения, чтобы все уместились на одной экранной странице, но тщетно. Затем он отправился в гостиную за порцией виски.

Файл Крис составлял в комнате отеля на берегу Карибского моря. Ни о каких звездах речи не шло. «Хамметт Макколл» отправили в регион Северных Анд две команды – одна явилась с официальным визитом и поселилась в отеле «Хилтон» в Боготе, но она лишь создавала видимость и служила ширмой, в то время как вторая аудиторская команда прилетела тайно и, по легенде, искала локации для съемок малобюджетного фильма. Пот струился по лицу и телу – причиной тому были в равной мере высокая влажность и информация из отчетов об арестах. Пальцы оставляли влажные следы на клавишах ноутбука. Крис пил тростниковый ром и курил убийственные местные сигареты, при этом умудрялся большую часть времени держать все сведения в голове. Лишь изредка он замирал и отрывал пальцы от клавиатуры, будто услышал шум: даже ром не помогал забыть, что все, описанное в отчетах, происходило сейчас в полицейских участках по всему городу – включался инстинкт самосохранения.

Крис уверял себя, тогда и позже, что криков не слышал. Все дело было в докладах – остальное дорисовало воображение, всверливая картинки в мозг, подобно инструментам стоматолога. Вот и все. Он ничего не слышал.

Зазвонил телефон.

Крис резко подскочил и обернулся к гостиной. В руке он сжимал бутылку виски. Трезвонил домашний телефон – звонили по незащищенной линии. Крис вышел из кабинета и остановился в дверном проеме, таращась на маленький голубой экран. Символ входящего звонка мигал зеленым, аппарат тихо позвякивал.

Кто?

«Точно не Карла». Крис сверился с часами. Семинар продлится еще минут тридцать, хотя об этом он догадывался и до того, как проверил время. По мере того как их работа с разными графиками съедала все больше времени, которое прежде они проводили вместе, Крис и Карла постепенно перестали созваниваться и узнавать, кто где находился, разве что возникала необходимость.

Телефон пиликал.

Крис тупо уставился на него, сжимая бутылку виски и пытаясь сообразить.

По работе с ним связались бы через инфомодуль. Так всегда делали, и того требовала инструкция. В «Шорн» имелась директива, запрещавшая использовать незащищенные линии.

Телефон звонил.

Может, Эрик вышел из состоянии нелепой хандры и решил связаться? Когда Крис вернулся с севера, Карла рассказала ему о ссоре с отцом. Крис состроил гримасу. Этот викинг? Нет, маловероятно.

«Просто ответь на звонок, бога ради».

Крис подошел к терминалу и провел большим пальцем по экрану, принимая звонок. Голубой фон исчез, и на его месте появилась картинка.

Сперва Крис не понял, что предстало его взору. Он различил копну темных блестящих волос и профиль лица, кажется, лежащего на двух подушках. Оно…

С губ сорвался стон и разнесся по комнате.

Лицо повернулось, рот был открыт.

Показалась рука с красными ноготками.

И тут в голову ударил адреналин – Крис понял, на что он смотрел. Это был фрагмент голографического порно, загруженного напрямую по телефонному каналу. Женщина с ярким макияжем и длинными распущенными волосами распласталась на блондинке, столь же густо накрашенной. Брюнетка посасывала и прикусывала большие круглые груди, которые были настолько идеальной формы, что не верилось, будто они действительно являются частью одного из тел.

Крис осел на подлокотник кресла и продолжил смотреть.

Камера слегка отъехала, теперь виднелись детали обстановки. Судя по всему, женщины лежали на чем-то вроде скамьи для упражнений. Из одежды на них были лишь кожаные аксессуары, все в заклепках. Они разделяли и приподнимали отдельные выпуклые части плоти. Блондинка лежала на спине, головой к нижнему краю скамьи, ее волосы свисали до пола. Вторая женщина умудрилась оседлать партнершу, при этом ее ягодицы оставались в воздухе, напоминая по форме сердечко, нарисованное ребенком. Холмики ее попки будто служили отражением накачанных силиконом грудей той, что лежала снизу. Создавалась странная вертикальная симметрия. Можно было поверить, что смотришь на одно создание в форме песочных часов, к которому по чистой случайности постфактум прикрепили конечности и лица.

Крис ощутил, как внизу живота, приливая к члену, забурлила кровь. Тем временем обе женщины приближались к оргазму. Черноволосая точно выступала в роли доминатрикс: она порыкивала, лаская тело блондинки, глаза под фиолетовыми веками горели. Ее партнерша стонала и не слишком убедительно терла свои невероятно гигантские груди.

Доминатрикс…

Мысль легко и непринужденно скользнула в голову, выгнав прочие раздумья. Перед ним была Лиз Линшоу.

Крис подался вперед – набухший член упирался в живот. Когда он удостоверился, что прав, вдоль позвоночника пробежала дрожь. Порно было снято несколько лет назад – с тех пор Лиз слегка состарилась, но ее лицо было узнаваемо под густыми тенями и выкрашенными в черное волосами. Та же линия скул, тот же нос, большой подвижный рот. И немного кривые зубы.

Взгляд Криса скользнул с лица на обнаженную плоть. Шесть недель назад в студии Теббит-центра он любовался крутым изгибом ее грудей под блузой с глубоким декольте, из которого выглядывало нижнее белье. Той ночью он уснул, думая об этом декольте, а утром – лишь сейчас Крис признался себе в этом – он включил выпуск «Повышения и назначения», чтобы снова взглянуть на ее грудь.

И вот теперь он мог спокойно любоваться ее сиськами в свое удовольствие. Крис отметил, что их пышный контур такой же, каким запомнился ему. Грудь у Лиз Линшоу была не столь выдающаяся, как у партнерши, и, тем не менее, она вполне бросала вызов закону гравитации без внешней поддержки. В данный момент Лиз пихала большие темные затвердевшие соски в рот партнерши, имитируя садистские наклонности. Если где и имелись шрамы после установки имплантов, то под загаром их не было видно.

У Криса был стояк.

Он смотрел, как губы блондинки скользят по телу Лиз Линшоу, оставляя влажный след, опускаются ниже, доходят до треугольника плоти между бедер.

Хриплое дыхание и стоны теперь вырывались из обеих глоток – женщины заняли позицию 69, алые коготки терзали загорелую плоть. Рука Криса машинально опустилась на пряжку ремня. Притворство или нет…

В окно ударил белый свет, просачиваясь сквозь занавески. На подъездной дорожке зашуршали шины «лендровера».

Крис подскочил и вырубил телефон. Текучие стоны оргазма растворились в воздухе, сменяясь тишиной. Несколько секунд Крис глазел на телефонный аппарат. На экране мигали опции – загрузить сообщение, удалить сообщение, воспроизвести повторно, скачать, удалить, воспроизвести, скачать…

Крис ткнул в иконку, и появилась полоска копирования – она заполнялась розоватым цветом слева направо, будто ковер раскатывали.

Двигатель «лендровера» смолк. Щелкнул замок, открылась и закрылась дверца.

Крис нажал на кнопку выброса и поймал мини-диск. Тот выскользнул из пальцев, ударился об пол и покатился.

Шаги по гравию.

Крис бросился за ним. В висках словно стучали отбойные молотки. Он увидел серебристый блеск под креслом.

Опознавательный жетон скользнул по замку.

Он нагнулся, схватил диск и запихнул его в карман, пока шел прочь из гостиной. Услышал, как хлопнула входная дверь, когда был уже в кабинете. Он сел за стол.

– Крис? Я дома.

– Минутку.

К своему облегчению, он обнаружил, что, когда его охватила паника, эрекция прошла. Джинсы почти не жали. Он развернулся на стуле, когда Карла вошла и поцеловала его в щеку.

– Работаешь? – она взглянула на экран позади него. В ее словах проступали усталость и обреченность.

– Ага, – он поцеловал ее в ответ, но его не покидало ощущение, что он не в своей шкуре. Слова, срывавшиеся с языка, звучали несвязно и неестественно. – Пытаюсь накопать кое-какую инфу для Майкла.

– Ты поел?

– Да. Прикончил остатки карри. А ты?

– Кебаб по дороге домой, – она скорчила гримасу.

– Чую.

– Ну, прости, – она вдруг замолкла, слегка отклонилась назад, держа его голову между ладоней. – Ты в порядке? Выглядишь немного бледным.

– Все в норме, – он выдохнул, чтобы выпустить напряжение. Затем мотнул головой в сторону экрана, так что Карле пришлось его отпустить. – Просто кое-какие данные. Мы сейчас занимаемся Контролируемой экономикой Северных Анд. Я уже и забыл, какое дерьмо творится у них в тюремных камерах полицейских участков.

Карла отодвинулась:

– Не хуже, чем в Камбодже, судя по тому, что я слышала.

– Мы оказываем на них давление, пытаемся заставить прекратить, – сообщил Крис.

– Правда? – в ее голосе не чувствовался интерес.

Карла вышла из кабинета. Все ее поведение говорило об отстраненности – новая тактика, которую они применяли с тех пор, как не осталось сил и времени на ссоры.

Крис последовал за ней. Обратно в гостиную – туда, где в углу находился терминал телефона. Желудок вдруг схватило спазмом – он вспомнил, что не стер оригинальное сообщение.

– Карла.

– Что?

Он пододвинулся ближе и положил руку ей на плечо, у самой шеи. Жест показался непривычным, неуклюжим. Они уже несколько недель не трахались. Карла подозрительно взглянула на него.

– Что, Крис?

Его пальцы пробежали за ухом, забрались под волосы, коснулись затылка. Обычно такие ласки заводили Карлу, но сегодня прикосновения казались неестественными. Крис преодолел отделявшие их сантиметры и, к своему облегчению, понял, что снова возбудился. Карла почувствовала, как в нее ткнулся его член – на губах заиграла легкая улыбка.

– И что на тебя нашло?

Он поцеловал ее. Прошло несколько секунд, и Карла тоже завелась.

– Мне тебя не хватало, – сказал Крис, прерывая поцелуй.

– Мне тоже.

– Пойдем наверх.

Карла принялась тереть его промежность. Второй рукой она расстегивала пряжку на ремне.

– А чем тебе здесь плохо?

Крис замялся. Страсть тут же ослабла. Карла отвлеклась от того, что делали ее руки, и посмотрела мужу в глаза – она ощутила его смятение и неопределенность.

– Крис?

– Не хочу, чтобы ты снова стерла кожу о ковер, – сказал он и подхватил ее на руки. Так обычно невесту переносят через порог. Одна ладонь накрыла ее грудь, и…

Блондинка набрасывается на соски Лиз Линшоу, размазанная красная помада

Карла засмеялась.

– Так-так. Романтика.

Слегка покачиваясь, Крис поднялся с ней наверх. Они рухнули на кровать, сбросили одежду. Обнаженная Карла повернулась к нему – Крис ощутил, как внутри него, где-то глубоко, зажегся крохотный кристаллик тепла. Он уже забыл, как прекрасно ее тело – широкие плечи, длинные ноги, белая кожа, плоский живот и пышная грудь – у более хрупкой девушки такая грудь казалась бы большой, но здесь…

упругие шары, натянутые до предела, красные коготки мнут их

Крис моргнул и усилием воли выбросил картинку из головы. Он сосредоточился на женщине, которая была рядом, вернулся к старой, привычной последовательности поз и ласк, касался в тех местах, где ей особенно нравилось, затем дошло до совокупления.

губы Лиз Линшоу, углубляющиеся в…

Он никак не мог избавиться от видения. Даже когда Карла встала перед ним на колени, опираясь на руки – им нравилось кончать в такой позе, – Крис представлял себе, как в кровати появляются две другие женщины. Они являлись в образе вампирш, впивались в плоть Карлы и его собственную, перед глазами стоял последний кадр с видео, и Крис не мог выкинуть его из головы.

А затем они ушли, забирая с собой тепло, которое он ощущал после соития, будто бы с только что убитого зверя содрали шкуру. Карла пододвинулась, что-то пробормотала и крепко обняла его. Крис же ощущал, словно его заточили внутри чужого тела.

– Твою мать, это охренительный материал.

Майк Брайант расхаживал по кабинету, пролистывая распечатки. Крис сидел в углу на кресле и наблюдал за ним. Он плохо спал прошлой ночью, в левом глазу начинала пульсировать боль. В отличие от Майка, он не испытывал большого энтузиазма.

– То есть этим ребятам, конечно, досталось. Только взгляни. Больше дюжины повстанческих лидеров, и у каждого членов семьи пытали до смерти или они пропали без вести. Великолепно. Первичная эмоциональная мотивация, П-Э, блядь, М, прям по Риду и Мэйсону. Инструкция для неустрашимых революционеров. Такие никогда не сдаются. Нам достаточно пригрозить Эчеварриа третью из того, что здесь есть, – да, не меньше трети, – и он на все согласится.

– А если нет?

– Согласится. Что с тобой сегодня? Нам достаточно убедить три группировки объединиться, вооружить их старенькими Калашниковыми – а уж их у нас на складах завались, – и они разгромят регулярную армию Эчеварриа.

В виске Криса пульсировала боль.

– А если он не испугается?

– Крис, ладно тебе, – Майк укоризненно взглянул на товарища. – Не порти мне день.

– Что если, Майк? Просто подумай, черт возьми.

– Боже, да ты не с той ноги встал. Ну, хорошо, – Брайант сел в кресло напротив и закинул ноги на кофейный столик. – Давай посмотрим на ситуацию как взрослые. Что если… Запасные планы. Как я уже сказал, мы пригрозим ему третью этих ребят. И скажем, что там, откуда мы их взяли, повстанцев в два раза больше. Так?

– Так.

– И если он продолжит упорствовать, мы воспользуемся кем-нибудь из оставшихся двух третей. Тогда какие бы репрессии Эчеварриа ни учинил, он ударит не по тем людям. А мы в это время проведем переговоры с лучшим кандидатом, при необходимости снабдим его всем, что требуется. Это, дай-ка подумать, – Брайан пролистал распечатки. – Может, вот он – Арбенс из «Народного освободительного фронта», или как его там? Или Барранко из «Революционной дружины». Или Диас. Все они – хорошие кандидаты. Ты там был. Как считаешь, кто лучше подходит для дела?

– Точно не Арбенс. Его подстрелили во время вертолетного рейда несколько недель назад. Ты что, новости не смотришь?

– Да чтоб я помнил, – Брайант щелкнул пальцами. – Хотя, погоди минутку – деревни на юге. Гребаный ублюдок Эчеварриа снова бомбил их. Знаешь, он мне лично обещал, что они не станут использовать вертолеты «Бритиш Аэроспейс» против гражданского населения в этом году. Хорошо, мы не стали делать заявление для прессы.

– В общем, ваши вертолеты расхреначили Арбенсу ногу от самого бедра, и, судя по всему, патроны у них были бактериологические, те самые, что нам демонстрировали в Фарнборо в январе, – пули в оболочке из специальных ингибиторов иммунной системы. Сущая жесть. Его отвезли в полевой госпиталь в горах, но, согласно последним данным от Лопеса, Арбенсу повезет, если он выкарабкается.

Крис потер глаз и подумал, не принять ли обезболивающее.

– И даже если он не отбросит коньки, вести войну в ближайшее время будет не в состоянии.

– Хорошо, Арбенс мимо. Что с Барранко?

– Его я тоже не стал бы трогать, только в самом крайнем случае. Я с ним однажды встречался. Он идейный, личных интересов у него нет – его будет сложно склонить на нашу сторону.

Брайант состроил гримасу:

– С Диасом ты тоже пересекался?

– Несколько раз, да. Этот вариант лучше. Он прагматик и хочет вписать свое имя в историю. Чтобы оно красовалось на какой-нибудь статуе. А еще он повернут на Шекспире.

– Разыгрываешь?

– Абсолютно серьезен. Он цитирует его. Еще в бытность студентом Диас выиграл грант и поехал учиться в Штаты в рамках какой-то дурацкой программы по обмену – что-то в гуманитарной сфере. Он декламировал мне «Гамлета», «Макбета» и этого, как его, «Короля Лира». Слово в слово, – Крис пожал плечами. – По крайней мере мне так показалось. Хотя откуда мне знать. В общем, он сказал знаешь что? Он-де всегда хотел съездить в Британию и посмотреть Мать всех парламентов^[12].

– Что? – Брайант гоготнул. – Гонишь.

– Клянусь. «Мать всех парламентов». Я тебе клянусь.

– Мать всех парламентов. А что, мне нравится. Я уже хочу, чтобы Эчеварриа заартачился, и нам пришлось привлечь этого парня.

Как легко догадаться, Макина идея не очень вдохновила. Он молча просмотрел скрепленные степлером бумаги, отбрасывая по одному документу в сторону, потом швырнул всю пачку на полированный стол – она тут же съехала вниз. Крис и Майк сидели по обе стороны от него на стальных стульях. Макин уставился на Брайанта:

– Се’ёзно, не думаю, что это холошая идея, Майк.

Брайант явно был не в настроении. Он промолчал и просто мотнул головой в сторону Криса.

– Послушай, Ник, – Крис подался вперед. – Я работал с КЭСА раньше. Я тебе говорю…

– Ты мне не указ. Я лаботал с ИК в Латинской Амелике еще до того, как ты плишел сюда. В плошлом году я больше всех залаботал на амеликанском рынке…

Брайант прокашлялся.

– В позапрошлом.

– В этом году я снова в плоекте, Майк. – Голос Макина звучал бесстрастно, но лицо за стальной оправой дрогнуло. – Просто возникли непледвиденные сложности.

– Ладно тебе, Ник, – Крис почувствовал острое наслаждение от того, что подвернулся шанс нанести ответный удар по Макину. – То был прошлый сезон. Первое, что ты мне сказал: нельзя бесконечно существовать за счет былой репутации. Настал новый квартал. Время добывать свежее мясо. Применить новый подход. Было такое?

Макин отвернулся.

– Не помню, чтобы я это говорил.

– Еще как, Ник, – Брайант поднялся и якобы смахнул пылинку с плеча. – Я там был. Однако сейчас речь не об этом. Мы поступим так, как предлагает Крис, потому что, честно, я устал от игр Эчеварриа.

– Майк, я знаю, как лаботают эти латиносы. Это невелный ход.

Брайант презрительно взглянул на Макина. Судя по всему, реакция Ника расстраивала Майка куда больше остального.

– Тут у нас не Гватемала. Крис – эксперт по КЭСА, нравится тебе или нет. Обсудите с ним все и подготовьте мне материал к понедельнику так, чтобы я мог его использовать. И я не шучу. Я устал возиться с этим старым хрычом. На следующей неделе мы проведем видеоконференцию с Эчеварриа и его кабинетом – мне нужно то, чем его можно прищучить. Идешь пить кофе, Крис?

– Эм, конечно, – Крис поднялся. – Позвонишь мне, хорошо?

Макин крякнул.

Уже у дверей Брайант развернулся и посмотрел в другой конец офиса.

– Эй, Ник. Не принимай близко к сердцу. Мы слишком запустили дело. Ситуация выходит из-под контроля, и пора звать кавалерию. Не хочу, чтобы Нотли смотрел на нас, как на горстку детишек, поджегших кухню. Пользы от этого никому не будет.

Они ушли, оставив Макина.

– Ты ему угрожаешь? – спросил Крис в лифте.

Брайант ухмыльнулся:

– Слегка.

Двери открылись на первом этаже, и они вышли в просторное, наполненное светом фойе высотки. Под арочными сводами журчал фонтан, низкие волны эмбиентной музыки наполняли помещение. Губы Криса тоже изогнулись в усмешке.

– Ты злишься на него?

– На Ника? Не-а. Просто он слишком высокого мнения о себе. Со времен гватемальского проекта. Нужно ему напоминать, кто отдает приказы, и тогда он прыгает по команде. Боже, ты глянь.

На огромном голографическом экране над одним из фонтанов крутили кадры из съемок камбоджийского конфликта. Кружок прицела выскакивал на дисплее и отслеживал выбранные предметы, которые появлялись на экране – вертолеты, штурмовые винтовки, медицинское оборудование; камера приближала объекты, и рядом с каждым прокручивались логистические данные, производитель, спецификации, стоимость. Вклад и вовлеченность «Шорн и партнеров».

– Съемки Би-би-си? – поинтересовался Брайант.

Несколько недель назад он поручил Крису связи с общественностью.

– В целом, да. Мы выкупили ее по горячим следам, прямо в Пномпене, на случай, если на пленку попало что-то лишнее. С этим Сиалом никогда не знаешь, на что нарвешься. Он гребаный крестоносец. В прошлом году получил премию Пилджера^[13]. В любом случае женщина из «Имаджишианс» обещала подготовить несколько крупных кадров, например с медицинским оборудованием. Они могут сделать потрясающие снимки медиков в студии, затем наложить фон, поработать с цветами, будто так оно и было.

Крис кивнул на голограмму:

– Выглядит здорово, да?

– Недурно. Сиал сильно возмущался, когда у него отбирали материалы?

Крис пожал плечами:

– Не думаю, что его кто-то спрашивал. Для передачи материалов мы наняли специального продюсера. Стандартные спонсорские условия. В обработанном видео, которое мы дали взамен, содержалось достаточно боевых сцен, вполне суровых и реалистичных. Там, горящие трупы и прочее.

– Никаких женщин и детей?

– Нет, я сам просмотрел по спутниковой связи. Все чисто.

На голограмме возникло изображение командующего камбоджийскими партизанами, его лицо выглядело уставшим. Он затараторил на кхмерском. Красными буквами побежали субтитры. «Предстоит нелегкая борьба, но с поддержкой наших корпоративных партнеров победа гарантирована как…»

– Он, серьезно, так и сказал? – спросил Брайант из любопытства.

– Думаю, да. – Крис провожал взглядом пышногрудую блондинку, пересекавшую холл. – Думаю, они дают им карточки с текстом или что-то в этом роде. Знаешь, порой мне кажется, что я бы просто спускался сюда и стоял под инфразвуками, вместо того чтобы ходить за кофе.

Брайант проследил за взглядом Криса:

– За инфразвуком, как же.

– Ой, да ладно тебе, Майк.

– Кстати, пока не забыл, – не хочешь завтра вечером сходить на вечеринку?

– В зонах?

После инцидента в «Фолкленд» Крис и Майк еще несколько раз отправлялись за кордон, правда больше не заглядывали в тот самый паб и не нарывались на подобные неприятности. Сперва Крис нервничал во время этих вылазок, но постепенно непринужденное поведение Брайанта в кордонных зонах и тот факт, что он хорошо знал эти места, их ночную жизнь, успокоили. Здесь не щеголяли элитным статусом, но и не тихарились. Каждый был тем, кто он есть, и не стремился понравиться. В большинстве случаев к тебе относились с настороженным уважением. Временами уважение перерастало во что-то большее, но рассчитывать на это не стоило. Да и хорошо повеселиться можно было без всякого уважения.

– Почему сразу в зонах? – невинно спросил Брайант.

– Не знаю. – Они прошли через двери из армированного стекла и оказались на улице. Солнечные лучи приятно ласкали теплом лица. – Может, потому, что последние три раза мы ездили именно туда.

– Чушь. А как же попойка у Джули Пиньон?

– Ладно, последние два раза. К тому же Джули живет не так далеко от зон, если на то пошло.

– Она будет в восторге, услышав подобный комплимент, особенно учитывая, какую сумму она отдала за дуплекс. После восстановления ее район стал перспективным, Крис.

– Точно, я забыл.

Они толкнули дверь и вошли в «У Луи-Луи», кивнули знакомым в очереди. Слава Криса постепенно затихала, теперь коллеги из «Шорн» удостаивали его разве что невнятных приветствий и странных улыбок.

– Так что за вечеринка?

Майк прислонился к отделанной плиткой стене:

– Помнишь Троя?

– Из «Фолкленда»? Конечно.

Они еще несколько раз встречались с ямайцем в других клубах по ту сторону колючей проволоки, но для Криса Трой всегда ассоциировался с событиями той ночи.

– Ну, вот. Оказывается, его старший сын получил грант на обучение в Институте Тэтчер. Экономика и процедуры ускоренного международного финансирования. По окончании учебы ему гарантировано место в одной из крупнейших консалтинговых фирм. Так что сегодня Трой устраивает вечеринку у себя дома. Тебя радушно приглашают.

– Значит, мы все-таки едем в гребаные зоны.

– Что? Нет. Трой живет не в зонах. Он оттуда съехал много лет назад и теперь обитает на окраине Далвича.

– Где именно?

– Слушай, его район получше, чем у Джули Пиньон. Не хочешь идти – не надо. Я скажу ему, что ты работаешь допоздна. В пятницу.

– Он меня приглашал?

– Да, я же сказал. От всего сердца. Приводи Фолкнера, сказал он.

– Мило с его стороны.

– Так что ты должен поехать. Трой устраивает классные пати, черт возьми. Порошки, колеса, пойло, крутая аудиосистема. И тусовка там хорошая. Журналюги, манагеры, диджеи, дилеры, – внезапно лицо Брайанта помрачнело. – Вот дерьмо. Наверняка там будет Лиз.

Глава 17

– Слушай, не думаю, что тебе там понравится.

– Почему? – Карла скрестила руки перед грудью и прислонилась спиной к дверце холодильника. – Соберется сплошная элита, не мой уровень? Я тебя скомпрометирую?

– Так нечестно. Я приглашал тебя на все мероприятия, проводимые «Шорн» в этом году.

– Да. Ты очень ответственно к этому отнесся.

– Черт подери, несправедливо. Каждый раз я хотел, чтобы ты пошла со мной. Даже когда ты говорила нет, я все равно желал быть вместе. – Крис понизил голос. – Я горжусь тобой. И хотел продемонстрировать свое отношение к тебе коллегам.

– Скажи проще – ты хотел выпендриться.

– А, – Крис беспомощно махнул рукой. – Чтоб тебя, Карла. Я столько раз рисковал ради тебя…

– Продолжишь говорить со мной в таком тоне…

Она уже шагала прочь от него, пересекая кухню.

– Я иду спать. Спокойной ночи.

– Отлично. Проваливай.

Крис стоял, сжав кулаки. Повсюду была разбросана посуда после раздельного ужина, а Карла уходила, оставив его одного. Снова. С лестницы донесся ее голос:

– Все равно мне есть чем заняться завтра вечером.

– Вот и прекрасно. Иди в задницу, Карла, – последнюю фразу Крис прокричал, негодуя на себя за то, что позволил гневу прорваться.

Она ничего не ответила.

Какое-то время он громко стучал тарелками и приборами, неаккуратно загружая их в посудомоечную машину. Он знал, что небережное отношение к посуде иногда заставляло Карлу вернуться и закончить работу за него. Но сегодня надежда была напрасной, и Крис это знал. Неприязнь друг к другу достигла нового уровня.

Крис взял чистый стакан и пошел за виски. Глядя на синеватое мерцание пустого экрана, наполнил бокал. Финальные титры какого-то бестолкового боевика о террористах и угрозе цивилизации закончились и исчезли из телевизора – точно так же сюжет фильма уже стерся из памяти Криса. Гнев сменился угрызениями совести и наползающим чувством одиночества.

С внезапной ясностью Крис вдруг осознал, что был рад ссоре. Тому, что выпустил пар.

Испытав облегчение от того, что Карла не поедет с ним.

Потому что…

Крис крепко ухватил мысль и глубоко ее спрятал.

Может, дом Троя Морриса находился за пределами зон, но всего в квартале виднелся КПП, и чем ближе к нему, тем более убогими выглядели фасады домов. Все они были отреставрированы в первоначальном викторианском стиле – стены тщательно выкрашены, окна сверкают чистотой. Однако с приближением КПП становилось хуже: краска местами облупилась, а стекла были не во всех окнах. Кое-где хлопали пластиковые вставки.

Последние три дома с каждой стороны снесли, чтобы вокруг КПП образовалось пустое пространство. Мусор и обломки расчистили, а сорняки не росли из-за дефолианта^[14]. Ближайшие здания в ста метрах за шлагбаумом почернели и наполовину разрушились после того, как их подожгли бунтовщики. За остовами зданий возвышалась ветхая бетонная десятиэтажка, испещренная грязными пятнами из-за подтекающих труб плохой водосточной системы. Крис заметил, как из окна на одном из верхних этажей кто-то наблюдал за ним.

Стоял прекрасный летний вечер; хотя время перевалило за восемь часов, было еще светло, и воздух хранил дневное тепло – дождь, который собирался весь день, так и не пошел. Из открытых подъемных окон в доме Троя громыхала уличная сальса; когда Брайант позвонил в дверь, она распахнулась, словно ее вынесло басами.

– Майк! Рад тебя видеть, дружище.

На Трое была футболка с международного матча по крикету 47 года – лицо Моузеса Маккензи победно ухмылялось из-за голографического изображения крикетного мяча, который, казалось, вылетал прямо с футболки. В отличие от Маккензи, Трой выглядел на удивление мрачным.

– А, Фолкнер, ты пришел. Здорово.

Крис что-то пробормотал в ответ, но Трой вновь переключился на Брайанта:

– Майк, послушай. Мне нужно после с тобой поговорить.

– Конечно. В чем дело?

– Не сейчас, – Трой покачал головой.

– Как скажешь, – Брайант свернул шею и взглянул дальше по коридору. – Можно тут раздобыть косячок?

– Думаю, да. Твоя блондинка, кстати, где-то здесь бродит.

– Ясно.

Они прошли по коридору и оказались в толпе гостей.

Крис никогда особенно не любил тусовки. Он рос умным и не походил на других детей в кордонной школе, за что его регулярно стращали и притесняли, а на вечеринки почти не приглашали. Позже он научился драться. Еще позже стал симпатичным и начал привлекать внимание девчонок. Жизнь стала проще, но ущерб уже был нанесен. В компании людей Крис всегда держался настороже и не хотел сближаться, не мог расслабиться и хорошенько повеселиться в присутствии других. За ним закрепилась репутация угрюмого и холодного человека, причем как среди ровесников-парней, так и среди почитательниц женского пола – двери для него оказались закрыты. К тому времени как Крис пробился в корпоративный мир, он выработал стратегию поведения, необходимую для долгосрочного выживания. Абсолютно комфортно чувствовал себя и на вечеринках у сверстников, и на корпоративных банкетах, от которых разило соперничеством и политикой. Крис появлялся там, потому что требовалось, – идеально копировал все ритуалы, никогда не терял бдительности и ненавидел каждую минуту, проведенную на подобных мероприятиях. Все как на тусовках его молодости.

Поэтому он был слегка шокирован, когда через несколько часов понял, что на вечеринке у Троя Морриса ему нравится.

В конце концов, как часто бывает на домашних тусовках, Крис оказался на кухне, слегка под мухой после нескольких шотов текилы и одной дорожки кокаина – он обсуждал политику Южной Америки с сыном Троя Джеймсом и гламурной испанской моделью по имени Патрисия, которая, как выяснилось – вау, вы гоните! – снялась для того же номера GQ, что и Крис, правда одежды на ней было куда меньше. Она и сейчас не пряталась под большим количеством тряпок, заметил Крис. Во всем доме было около дюжины таких экзотических созданий. Они прогуливались будто секс-модели на байк-шоу, элегантно перетекая из комнаты в комнату. Временами их притягивали орбиты дорого одетых мужчин, с которыми они, похоже, пришли. Девушки говорили на английском с разными акцентами и все до единой превосходно танцевали уличную сальсу, отскакивая от гостей вокруг. Если судить по тому, как Патрисия высказывалась о Южной Америке, на входе проводилась проверка на наличие мозгов. А может, их получали под залог клочков одежды, в которые девушки были частично завернуты.

– По мне, вся критика в адрес Эрнана Эчеварриа – преувеличение. Знаешь, я встречалась с его сыном в Майами. Милый парниша, и очень любит своего папу.

Джеймс ничего не ответил: вероятно, думал о своем поступлении в Институт Тэтчер и боялся, что кто-то может подслушать разговор. Правда, он был молод и неопытен, и потому все его мысли отразились на лице.

– Дело даже не в его сыне, – сделав над собой усилие, сказал Крис. – А в том, что любое излишнее применение силы заставляет инвесторов нервничать, независимо от того, о каком режиме идет речь. Стоит правительству начать закручивать гайки и перейти к репрессиям, инвесторы задумываются, надежен ли режим и что станет с их деньгами, если он рухнет. Напоминает строительные леса: когда видишь их вокруг здания, не хочется покупать в нем квартиру, не так ли?

Патрисия захлопала глазами.

– Ой, я бы ни за что не стала приобретать жилье в таком здании, – заверила его модель. – Сада нет, бассейн общий. Я бы этого не вынесла.

Крис тоже моргнул. Ненадолго повисла тишина.

– На самом деле, правильные репрессии лишь подстегивают уверенность инвесторов. Я хочу сказать, посмотрите на Гватемалу, – вставил дилер, который поставлял порошок очень высокого качества. На протяжении последнего часа он то включался, то выходил из разговора, и каждый раз делал точные замечания о политических и экономических проблемах Латинской Америки. Крис никак не мог решить, что служило тому причиной – тесные связи дилера с его корпоративными клиентами или его отменное знание поставщиков. Но подумал, что спрашивать об этом неразумно.

– Гватемала – совсем другое дело, – заметил Крис.

– И чем же? – поинтересовался дилер. – Из того, что я знаю, их индексы и показатели Эчеварриа примерно равны. Платежный баланс не сильно разнится. Одинаковый военный бюджет. Те же структурные корректировки.

– Только правительства не держатся долго: за последние двадцать пять лет сменилось больше десяти режимов. Двенадцать, если быть точным! И большинство лидеров приходили к власти совсем не мирным путем. США вводили и выводили войска, словно там общественный туалет. Насилие и жестокость стали нормой. Инвесторы другого не ожидают на той территории. Вот почему они получают большие дивиденды. И, естественно, репрессии – часть общей картины, ты прав. А они привлекают инвестиции.

Джеймс прокашлялся.

– Но только не в регионе Северо-Андской контролируемой?

– Только не там. Эчеварриа уже давно у власти и держит военных за горло. Собственно, он – один из них. Инвесторы ожидают стабильности, ведь именно ее Эчеварриа обеспечивал на протяжении десятилетий. Так что глупо отстреливать протестующих у дверей крупных университетов.

– Они же маркиста, – вмешалась Патрисия. – Он был обязан так поступить, чтобы защитить интересы общественности.

– Тридцать восемь погибших, сотня с лишним раненых, – сказал Крис. – Практически все студенты, более половины – из семей среднего класса. Пострадало даже несколько приезжих профессоров из Японии. А это плохо для бизнеса.

– Так что, теперь ты занимаешься КЭСА в «Шорн»?

Раздался голос Лиз Линшоу. Внезапно она оказалась напротив него – стояла, опершись о барную стойку; в одной руке сжимала косяк, держа его у лица, второй подпирала локоть первой. Крис взглянул на нее и ощутил, что ее появление будто открыло внутри него кран эмоций.

Он уже несколько раз подмечал ее среди гостей – один раз она поднималась по лестнице в уборную, в другой танцевала на небольшом расчищенном пятачке среди остальных, извиваясь под ритмы уличной сальсы. На ней были классические джинсы с разводами от Мао, темно-красная футболка и черный шелковый пиджак. Густые светлые волосы собраны наверх и небрежно, но стильно заколоты набок, локоны спадали на одно плечо и закрывали часть лица. В образе читалась тигриная живость, и теперь Крис видел, что рядом с ее дикой энергетикой тщательно созданный образ Патрисии казался пластиковой маской.

Лиз отбросила прядку, упавшую на глаза, и улыбнулась.

Крис разулыбался в ответ.

– Ты же знаешь, я не могу тебе ответить, Лиз.

– Просто прозвучало так, будто ты владеешь информацией.

– Ну, я в курсе многого. Поговорим о Марсе?

Эта строчка из последнего сезона «Смекс и Серт» стала популярной. Ее увековечила серия скетчей, в которой Серт изображал льстивого и трусливого ведущего телепередачи, а Смекс – американскую корпоративную акулу. Всякий раз, когда интервью уходило в сторону бурных политических тем, Смекс начинал по-американски гневно пыхтеть, не произнося, однако, ни слова, а журналист Серт в ответ неизменно принимал раболепную позу и выдавал фразу – «Поговорим про Марс?»

После этой реплики сотни тысяч телезрителей по всей Европе откатывались от своих нелегально подключенных экранов, хватаясь за бока и гогоча до слез. Мало того что события на Марсе происходили далеко и были мало связаны с тем, что творилось на Земле, так они еще очень скучны. Почти двадцать лет на Марс отправляли пилотируемые исследовательские экспедиции: команды ученых сменяли друг друга, но то, чем они занимались, едва ли кого-то интересовало. Да, лет через сто люди, вероятно, будут жить на Марсе. Тоже мне, вашу мать, новость! А пока там находят лишь все больше красных камней. Больше красных камней – еще одна запоминающаяся сценка из «Смекс и Серт»: комики надевали скафандры и нелепые маски, подпрыгивали, будто находятся в зоне низкой гравитации, и распевали эти слова на мелодию уличной сальсы, заимствованную у супер-звезд Хави Рейса и Инеза Зекина.

– Давай не будем о Марсе, – твердо сказала Лиз Линшоу, и все в кухне разразились смехом. Среди этого гомона она наклонилась, сокращая и без того небольшое расстояние между ними, и предложила Крису косяк.

Он вдруг заметил, что глаза у нее серо-зеленые.

Дилер с профессиональным интересом принюхался:

– Новая дурь из Марокко? – поинтересовался он. – Хаммерсмитская кувалда^[15]?

Лиз удостоила его взглядом:

– Нет, прямиком из Таиланда.

– Я знаю поставщика?

– Очень сомневаюсь.

Крис затянулся и слегка закашлялся. Тут же бросил. Он не был фанатом наркоты. Пару раз пробовал на вечеринках у Мэла, а так не курил уже много лет.

Лиз Линшоу наблюдала за ним.

– Неплохо, – выдохнул Крис и попытался всучить ей косяк обратно. Но она отстранила его руку и воспользовалась движением, чтобы пододвинуться ближе. Так близко, что ее волосы коснулись его лица.

– Я бы очень хотела с тобой поговорить где-нибудь, – сказала она.

– Почему нет, – его лицо просияло глупой улыбкой, и Крис тут же одернул себя. – В саду?

– Увидимся там, – Лиз отдалилась, между делом кивнула Джеймсу и наркодилеру, затем вышла из кухни. Крис так и остался сидеть с косяком в руке. Патрисия смотрела вслед Лиз – в ее взгляде было столько яда, что хватило бы отравить целый город.

– Кто эта женщина? – спросила она.

– Друг, – ответил Крис и последовал за Лиз Линшоу.

Сад Троя оказался больше, чем Крис ожидал, либо тайская травка начала действовать. Уже стемнело, но Трой предусмотрительно расставил садовые фонари, которые убегали вдаль по ухоженной лужайке. Сад окружали вперемешку деревья и кусты, лучше всего чувствовали себя карликовые пальмы. В дальнем углу шишковатый дуб вздымал к небу кривые сучья. На одну из нижних веток повесили простые деревянные качели на синих синтетических канатах. Веревка поблескивала в свете ближайших фонарей. На качелях восседала Лиз Линшоу, прислонившись спиной к одному из канатов и вытянув длинную ногу – второй она легонько отталкивалась от земли, несильно раскачивая качели. В пальцах зажат свежий косяк.

Крис ненадолго замер, чувствуя, как с ним что-то происходит. Дело было не только в том, что она ждала его, и Крис знал об этом. Что-то витало в воздухе, просвечивало в голубоватом блеске раскачивающихся канатов, скрывалось за небрежной элегантностью, с которой Лиз сложила свое тело в сексуальную фигуру оригами. Лужайка под ногами напоминала ковер, остальные гости в саду – он только сейчас их заметил – казалось, все как один поворачивались и одобрительно провожали его взглядом.

Крис состроил гримасу и выбросил косяк. Затем с опаской двинулся к Лиз.

– Ну, – сказала она.

– Ты хотела со мной поговорить, – фраза прозвучала резче, чем предполагалось.

– Да. – Лиз улыбнулась. – Хотела еще с Теббит-центра. А если совсем честно, с нашей первой встречи.

Земля под ногами вдруг стала скользкой, нетвердой.

– С чего бы?

Она подняла руку:

– А ты как думаешь?

– По правде, Лиз, я думаю, вы с Майком…

– Ой, – на ее губах снова заиграла усмешка. Она сделала еще одну затяжку, Крис тем временем боролся с дурманом в голове. – Он тебе рассказал. Что ж, как бы выразиться? То, что происходит между мной и Майком Брайантом, – не исключительное событие.

Земля, похоже, совсем исчезла.

– На самом деле, – вкрадчиво заметила Лиз, – я вполне могу попросить тебя о том, что мне давал Майк. Что мешает?

Крис уставился на нее:

– Прости?

– Интервью, – ответила она и засмеялась. – Рассказ о твоей жизни, Крис. Издатели обещают полмиллиона авансом, если я напишу продолжение «Новых воинов асфальта». Это будет гарантированный бестселлер. После дуэли с «Накамура», Камбоджи и прочего к тебе приковано все внимание, Крис. Ты идеальный кандидат.

Земля вернулась и ударила его по пяткам, да так, что он едва не навернулся.

– А, – он отвел взгляд от ее серо-зеленых глаз. – Верно.

Лиз продолжала улыбаться. Крис улавливал веселость в ее голосе:

– А ты о чем подумал?

– Нет, я… Да. Все хорошо, все в порядке.

Она оттолкнулась ногой – качель ушла назад, и Лиз оторвала пятку от земли. Криса ударило краешком деревянного сиденья по бедру. Вместе с качелями в него впечаталось тело Лиз.

– Ты хотел чего-то еще, Крис?

Отретушированные тела, растянувшиеся на скамейке для упражнений, текучие стоны

Карла, дом, застоявшийся гнев в пустых комнатах

Ты хороший парень, Крис. Брайант в полубессознательном состоянии перекатывается на кровати в отеле

Это про тебя. Ты. Чертовски хороший парень.

Все эти картинки лавиной обрушились на него, сталкиваясь и перекрывая друг друга.

Глубокое декольте на блузке Лиз Линшоу

Карла намыливает его в душе, на ладонях до сих пор ощущается автомобильная грязь

Митсу Джонс пытается выбраться из покореженного «Мицубиси»

в «Шорн» мы ценим решительность

ты чертовски хороший парень

ты хотел чего-то еще

– Крис!

Это был Брайант. Крис резко шагнул назад, прочь от Линшоу и качелей. Он увидел, как Лиз переменилась в лице. В следующее мгновение она уже смотрела на Майка, который шагал по дорожке в их сторону.

– Я всюду тебя искал, Крис. Привет, Лиз.

Тут до него дошло, что они были вместе.

– Что вы тут делаете?

– Разговариваем, – как ни в чем не бывало ответила Лиз.

Крис пытался найти оправдание:

– О книге, – он махнул рукой в сторону Лиз, будто стараясь отстраниться от нее. – Она говорила…

– Да? – Брайант неприветливо взглянул на Лиз. – Мой совет – не рассказывай ей слишком много правды. А то и тебя окрестят животным.

Лиз улыбнулась сама себе, развернулась и выбралась из качелей. Крис не стал на нее смотреть и переключился на Брайанта.

– Что случилось?

– Да ничего такого. Трой попросил нас об услуге. Лиз, не оставишь нас на пару слов?

– Уже ухожу, мальчики. Уже ухожу.

Они наблюдали, как она идет по дорожке к дому. Майк обернулся и сделал вид, что стреляет из пистолета в голову Крису. Выражение его лица было мрачным.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Крис.

– Да иди ты, Майк. Я женатый человек. А Лиз просто хочет получить полумиллионный аванс от издателей.

– Не думаю, что на этом все кончится.

– Майк, я женат.

– Ага, я тоже, – Брайант потер лицо. – Но у меня все иначе, да?

– Заметь, не я это сказал.

– Угу, – Брайант грустно улыбнулся и положил руку на плечо Крису. – Хороший ты парень. Черт возьми, хороший.

Крис постарался прогнать возникшее ощущение тревоги.

– Так что с Троем?

Нужно было ехать в зоны.

Майк сказал, что он поведет, хотя Крис сомневался, что его товарищ в более трезвом состоянии. Втроем с Троем они пошли к машине: Крис впервые видел Морриса злым и нервным.

– Я бы поехал с вами, Майк…

– Знаю, приятель. Тебе нельзя, – Майк помахал корпоративной карточкой. – Лишь мы можем сделать это для тебя. Ты же понимаешь.

Ямаец покачал головой:

– Я у тебя в долгу. По гроб жизни.

– Ничего ты мне не должен, Трой. Помнишь Камбэруэлл^[16]?

– Угу.

– Так вот, по моим меркам, я до сих пор выплачиваю проценты, идет? А теперь отдай камеру Крису.

Трой Моррис сглотнул и передал наплечное крепление с камерой. Его лицо перекосило от гнева и чувства собственного бессилия. Крис вспомнил, каким впервые увидел Троя в «Фолкленде» – с обрезом наперевес, смеющегося; он покидал клуб с уверенным видом человека, который знает улицы. Трой, представший перед ним сейчас, разительно отличался от того бравого парня. Крис ему сочувствовал. Еще в молодости он познал, каково внезапно оказаться беспомощным, как вдруг спекаются мозги, внутри все горит, и по ночам не уснуть.

Крис забрался в машину. Кинул наплечное крепление на заднее сиденье.

– Обернемся, глазом не успеешь моргнуть, – сказал Майк и занял водительское кресло. Зарычал двигатель. Майк переключил передачу, и БМВ рванул с места.

– Что случилось в Камбэруэлле? – спросил Крис, когда показались огни КПП.

– Я тогда впервые встретил Троя. Дело было десять лет назад, еще до того, как Моррис поселился здесь. Я отправился в зоны, обкурился конкретно и пошел домой не с той женщиной.

– Захотелось перемен? – кисло поинтересовался Крис.

Майк усмехнулся:

– Ага, судя по всему, с тигра нельзя стереть всех пятен.

– С леопарда.

– Что? – они припарковались у КПП. Нервный молодой паренек в униформе вышел из будки и заглянул в машину. Выглядел он неуверенно. Майк высунулся из окна и протянул карточку.

– Леопард, – повторил Крис, пока они ждали. – У тигров полоски, а не пятна. Пятна у леопардов.

– Уверен?

– Да, видел в какой-то передаче о мире животных. Они карабкались по деревьям, прям как настоящие кошки.

– Кто? Тигры?

– Леопарды.

Юный охранник наконец заставил работать набедренный терминал – блямкнула карточка Майка. Шлагбаум поднялся, и им дали знак проезжать.

– Клянусь, с каждым разом эти ребята становятся все моложе, – сказал Крис. – Разве хорошая идея вооружать автоматами подростков?

– А что такого? В армии им дают оружие.

Колесо попало в первую яму. Майк взял левее. Дома вокруг становились все более ветхими.

– Так вот, Камбэруэлл. Тогда я еще не встретил Саки. Был без тормозов. Дурачок одним словом. За месяц у меня уходили полторы банки «Дюрекс». Про наркотики я вообще молчу. Знаешь, как бывает, когда есть деньги. Деваха оказалась не шлюхой, хотя, может, она и была шлюхой, но в последний момент передумала, не знаю. В конечном итоге, мы оказались на пороге квартиры, а из нее высыпали три бугая. Они швырнули меня с лестницы и принялись танцевать на моей голове. Трой жил в квартире этажом ниже – услышал шум, вышел посмотреть и прогнал их.

– Всех троих?

– Ага, верно. Он крепкий орешек, Трой. Может, он им даже всыпал. Не знаю, я к тому времени почти отключился. Они были черными, я – белым, а Трой – он черный. Может, в этом все дело. Как бы то ни было, парень точно спас меня от больничной койки, а то и похуже – от инвалидного кресла. Я у него в долгу до конца жизни.

Оставшуюся часть пути они проехали молча, припарковались возле ряда неприметных трехэтажных домов и какое-то время сидели в машине. Майк взял камеру с заднего сиденья и плюхнул ее Крису на колени.

– Ладно, просто делай, как я. Подыграй мне.

Они выбрались из машины, прошли в сад, перед которым отсутствовали ворота, затем по короткой убитой бетонной дорожке. Дверь была сделана из дешевого бежевого ударопрочного пластика, ее уродливый фасад испещряли царапины. На высоте груди была установлена панель, на которой выделялись линза камеры безопасности «Сони» и решетка домофона. Майк коснулся края панели пальцем.

– Видишь. Идешь в гору. Как и предсказывали.

Крис покачал головой и прошептал:

– Не верю…

– А ты поверь, – Майк нажал на звонок. – Теперь включай эту штуковину.

Крис нащупал кнопку на ручке камеры. Спереди вырвался пучок яркого света и залил поцарапанную дверь. Крис гадал, что из этого выйдет. Большинство современных наплечных камер снимали в разных диапазонах – от инфракрасного до ультрафиолетового, при этом внешнего освещения не требовалось.

За дверью раздались шаги. Крис поправил крепление и постарался сойти за оператора.

– Мать вашу, вы на часы смотрели? – послышался из домофона женский голос. – Надеюсь, это, блядь, важно.

Майк заговорил бодрым медийным голосом:

– А, миссис Диксон? Это Гэвин Уоллес из передачи «Влиятельные люди». Ваш муж дома?

Молчание. Крис представил, как она смотрит на экран камеры безопасности и видит на пороге двоих. Затем она снова вступила в разговор, на этот раз осторожно:

– Вы с телевидения?

– Да, миссис Диксон, я так и сказал. Вашего мужа отобрали из…

Донесся второй голос: мужчина явно стоял дальше от домофона. Женский голос стал тише – видимо, она отвернулась от двери:

– Грифф, это с телевидения. «Влиятельные люди».

Очередная пауза, в которую вплетались приглушенные голоса. Кто-то накрыл динамик ладонью. Майк посмотрел на Криса, пожал плечами и вновь включил медиа-персону.

– Мистер Диксон, вы там? У нас мало времени. Вертолет уже вылетел с Блэкфрайарс – нам необходимо закончить с предварительными вещами до его прибытия. У нас очень плотный график.

Правильный ход. Половина кандидатов на «Влиятельные люди» отсеивалась из-за бешеного темпа, который программа поддерживала с того момента, как компьютер в студии отбирал имена. Съемки с воздуха, городские пейзажи стремительно проносятся под вертолетами, команды локализаторов мчатся по кордонным районам в поисках участников на этот вечер…

Дверь приоткрылась на ширину цепочки. В щель выглянуло бледное худое лицо, заморгало от яркого света камеры. На виске тянулась розовая полоска искусственной плоти, закрывавшая порез.

– Мистер Диксон. Отлично, – Майк просиял и подался вперед. – Гэвин Уоллес. «Влиятельные люди». Рад встрече. Оу, порез кошмарный. Нам придется накладывать грим. Не хотелось бы говорить, но по совести…

Отменный прием. Все знали, что отборочная команда «Влиятельных людей» могла отвергнуть кандидата, если он недавно удалял зуб. Дверь распахнулась внутрь, цепочку сняли. Грифф Диксон предстал перед ним во всей полночной славе.

– Просто царапина, – сказал он. – Честно. Со мной все в порядке. Готов к бою.

Слова были подобраны как нельзя кстати. Диксон стоял в одних джинсах, на которых виднелись настоящие пятна. Стальные канаты мышц бугрились на голом торсе. Короткий сантиметровый ежик на голове, тяжелые черные ботинки на ногах, а в руке – смятая белая футболка. Крис догадывался, что Диксон только что ее снял.

– Ну что ж, – насыщенным тембром сказал Майк. – Если вы уверены…

– Со мной все в порядке. Все хорошо. Вы, должно быть, хотите войти – прошу.

– Хорошо, – Майк устроил целое представление, вытирая ботинки о коврик у двери, затем прошествовал в обшарпанную прихожую и одарил всех роскошной телевизионной улыбкой. – Здравствуйте, миссис Диксон.

За мускулистым Гриффом Диксоном притаилась худая замученная женщина. Ее костлявая рука покоилась на плече мужа. Она прищурилась от яркого света и неуверенно перекинула на спину каштановые волосы длиной до плеч.

– Мой коллега – Кристофер Митчелл. Простите, мы можем организовать съемку в гостиной?

– Да-да, конечно. – Диксон в своем энтузиазме звучал почти жалко. – Джэзз, приготовь нам чаю, будь добра. Или, может, вы хотите кофе?

Брайант огляделся:

– Кристофер?

– Эм, да, – Крис переварил вопрос. – Кофе. С молоком, без сахара.

– А мне черный, – сказал Майк. – И один кусочек сахара, пожалуйста. Спасибо.

Женщина скрылась в коридоре, Диксон пропустил их внутрь и закрыл дверь. Он был в таком приподнятом настроении, что забыл про цепочку. Они свернули налево и попали в небольшую гостиную – внимание привлекла огромная консоль развлечений от «Ауди», расположенная вдоль стены. Судя по внешнему виду, консоль установили примерно в то же время, что и камеру безопасности, то есть недавно.

– А, думаю, в этом углу будет в самый раз, – Майк кивнул Крису. – Я сяду здесь, а вы, Грифф, – не возражаете, если я буду обращаться к вам по имени? – располагайтесь вот тут.

Диксон присел на краешек кресла и посмотрел на Брайанта с выражением, в котором читалась уязвимость.

– Вам придется одеться, – мягко заметил Майк.

– Что?

– Футболка?

– А. О. Нет. Она грязная, – он сжал и без того скомканную майку в руках. – Я чинил байк. Пойду надену чистую.

– Ладно, но сперва, – Брайант предупредительно поднял руку, – ответьте на ряд вопросов. Эм. У вас есть ребенок, верно?

– Да, – Диксон радостно заулыбался. – Джо. Три года.

– И он, – Майк махнул рукой на потолок, – сейчас наверху, спит, я так полагаю.

– Да, именно так.

– Отлично, замечательно. А теперь официальная часть, – Брайант засунул руку в карман. – На чем мы там остановились? Ах да.

Немекс.

Резкая перемена в Майке даже Криса словно током ударила. Одним плавным движением Брайант из сияющего сладкоголосого журналиста превратился в человека с пушкой в руках.

Для Диксона происходящее было выше разумения.

– Что? – он покачал головой, с губ еще не стерлась улыбка. – Что вы делаете?

– Крис, – позвал Майк, не оборачиваясь. – Закрой дверь.

Диксон по-прежнему не соображал:

– Это часть…

– Покажи нам футболку.

– Чт…

– Покажи мне гребаную футболку, кусок дерьма!

– Майк?

– Расслабься, Крис. Все под контролем. Когда вернется Джэзз, просто держи ее подальше. Она тут ни при чем.

Диксон пошевелился:

– Послушайте…

– Нет, это ты послушай, – Брайант шагнул вперед – по лицу Диксона стекла свежая струйка пота. – Брось футболку на пол. Ну же.

– Нет.

– Второй раз просить не буду. Покажи мне гребаную футболку.

– Нет.

Майк словно разговаривал с загнанным в угол ребенком.

Крис никогда не видел, чтобы люди двигались так быстро, как Брайант сейчас. Он мгновенно оказался возле стула Диксона и наотмашь ударил его пистолетом – Диксон отшатнулся и схватился за голову. Футболка упала на потертый ковер, и Брайант подхватил ее левой рукой. Между пальцев Диксона сочилась кровь.

– Ты не на телевидении, Грифф, – голос Майка вновь звучал обычно. Он присел на корточки, чтобы смотреть Диксону в лицо. – Так что не скромничай.

Брайант встряхнул футболку и разложил ее на полу, лицевой стороной кверху. Она оказалась чистой, только что отглаженной, на белом хлопке чернели буквы:

Арийское

Движение

Слова были напечатаны горизонтально, одно под другим; первая буква каждого слова обведена красным, чтобы сообщение дошло до всех.

Распахнулась дверь и в комнату спиной вперед вошла Джэзз. Она изогнулась, пытаясь закрыть дверь, не ставя при этом поднос.

– Я принесла…

Джэзз обернулась и увидела скрючившегося в кресле, истекающего кровью Гриффа и пистолет в руке у Майка. Она уронила поднос и завопила. Фонтан кофе взмыл в разные стороны. Дешевые ложки покатились по полу вместе с чем-то еще. Печеньем. Она принесла печенье, сообразил Крис.

– Тихо, – рявкнул Брайант. – Разбудишь Джо.

Грифф Диксон переменился, стоило ему услышать имя ребенка. Он отнял руки от лица. Рана, оставленная на темечке немексом, отчетливо виднелась под короткострижеными волосами, кровь стекала по лицу, заливала один глаз.

– Слушай меня, ублюдок. Кем бы ты ни был, у меня есть связи. Тронешь кого-то из нас, и я…

– Ничего ты не сделаешь, Грифф. Будешь тут сидеть, истекать кровью и слушать меня, твою мать. Ты ничего не сделаешь. Джэзз, заткнись. Крис, ради бога, утихомирь ее, сделай что-нибудь.

Крис взял женщину за плечи и усадил на диван. Она дрожала и издавала пронзительные подвывающие звуки, среди которых можно было разобрать два слова – мое дитя.

– Я знаю людей, которые…

– Твои знакомые – политики, Грифф. – Крис вдруг понял, чем его пугал голос Майка – тот был полон энергии и энтузиазма: Брайант говорил как тренер, который подбадривает слабо дерущегося бойца. – Всякий политический шлак. Видишь пушку, Грифф? Узнаешь?

Только тут Крис заметил страх на лице Диксона. Впервые с того момента, как они вошли в дом. Гриффа Диксона парализовал ужас.

– Все верно, – Брайант тоже заметил его панику. Он ухмыльнулся. – Немезис-10. А ты знаешь, кто носит этих крошек, верно, Грифф? Для этого у тебя достаточно связей. Ствол корпоративный. Там, где выдают такие, политики – лишь жидкое дерьмо.

Джэзз завопила в другой тональности.

– Первый вопрос, Грифф. – По лицу Брайанта пробежала дрожь. Больше он ничем не выдал своего гнева. – Что заставило представителя белой расы господ засунуть свой член в черную женщину?

Диксон дернулся, словно от удара. Его супруга издала новый звук – нечто среднее между воем и рыданием.

– Ты что, не понял вопрос? Хочешь воспользоваться звонком другу? Я спрашиваю: что заставило представителя белой расы господ засунуть свой член в черную женщину? Особенно если учесть, что черная женщина кричала, сопротивлялась и умоляла не делать этого?

В комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь всхлипами Джэзз. Брайант снова присел на корточки. Он плотно сжал губы. Выдохнул.

– Ладно, Грифф. Вот как мы поступим. Я не трону твою жену и сына – в конце концов, они тут ни при чем. Но я прострелю тебе оба колена и яйца.

Из горла Джэзз вырвались крики. Она попыталась встать с дивана и подойти к супругу. Крис удержал ее. Брайант выпрямился.

– А после я выколю тебе один глаз. Никаких переговоров не будет. Хочу, чтобы ты понял: ты со своими ребятами выбрал не ту черную женщину.

Диксон взревел и бросился на Майка с кулаками. Затем по комнате разнеся глухой хлопок немекса – Диксон рухнул на пол в конвульсиях, из промежности хлестала кровь. Он издал звук, совершенно не походивший на человеческий.

Майк Брайант встал на ноги, из разбитой губы текла кровь. Отдышавшись, он аккуратно прицелился в левое колено Диксона и спустил курок. Белый шовинист по ходу отключился, потому что крики прекратились. Брайант вытер рот и навел мушку на второе колено. К этому моменту Джэзз прекратила сопротивляться и теперь цеплялась за Криса, будто тонула, а Крис мог ее спасти. Ее слезы жгли шею. Он закрыл ей уши, когда Майк выстрелил в третий раз.

В воздухе запахло кордитом, повисла тишина. Крис наблюдал за тем, как Брайант убрал немекс, вытащил шариковую ручку с металлическим корпусом, наклонился к голове Диксона, оттянул веко и с силой ткнул в глазное яблоко. Все происходило очень медленно и беззвучно, к концу представления взгляд Криса скользнул на глянцевые изгибы консоли развлечений.

– Крис, – Майк наклонился к нему.

– Что? Да-да.

Вдвоем они с трудом отцепили руки Джэзз от Криса. Когда она наконец отпустила его, Брайант присел перед ней и схватил за нижнюю челюсть одной рукой. Во второй сжимал свернутую пачку купюр.

– Так, теперь слушай меня. Деньги – тебе. Вот, возьми. Да бери же, ради бога. – Ему пришлось развернуть ее ладонь, вложить деньги и согнуть пальцы. – Если хочешь, чтобы он выжил, вызови скорую помощь и как можно скорее. Мне по барабану, что с ним станет, но если он не отбросит коньки, передай ему – он или кто-то еще тронет кого-нибудь по фамилии Моррис или Кидд, я вернусь и вырежу ему второй глаз, а затем убью вашего сына.

Она дернулась всем телом. Брайант взял ее за руку и сжал ладонь с деньгами.

– В общем, передашь ему, да так, чтобы дошло. Я серьезно. Я не хочу сюда возвращаться, Джэзз. Не хочу это делать. Но я приду, если твой расистский супруг-дебил и его дружки меня вынудят.

В машине Брайант положил руки на середину руля и откинулся на мягкое сиденье. Он медленно, с усилием выдохнул и выпустил воздух. Уставился на лобовое стекло. Казалось, он чего-то ждал. В некоторых окнах горел свет, но либо никто не слышал выстрелов, либо не горел желанием выяснить, что они значили.

– Ты серьезно сказал? – спросил Крис.

– Про глаз? – Брайант кивнул самому себе. Крис едва слышал его голос. – О да. Людям вроде него есть что терять. В противном случае на них не найти управы.

– Нет, я про сына. Ты действительно убьешь его?

Майк повернулся к Крису и гневно посмотрел на него.

– Боже мой, конечно нет. Твою мать, Крис, ты за кого меня принимаешь?

Какое-то время он молчал. Затем до них донесся слабый вой сирены в ночи. Брайант взглянул на часы и усмехнулся.

– Быстро. Должно быть, она вызвала дорогую неотложку.

Майк завел мотор. Фары БМВ прорезали мрак плохо освещенной улицы.

– Давай выбираться отсюда, а? Нам еще много нужно сделать.

Всю оставшуюся ночь они выслеживали двух других мужчин. Оба оказались молоды и не женаты. К тому же была ночь пятницы. Трой Моррис рассказал им, где начать поиски, но дальше пришлось потрудиться. Майк вел машину, Крис проверял улицы, номера домов, имена на крохотных неоновых табличках. Их отправляли по неправильным адресам, они заглядывали в полумрак кальянных, в подпольные клубы с многообещающими названиями вроде «Железный крест» и «Вымирающая раса», в бордели, фастфудовские кафешки и даже к продажным полицейским в районный участок у реки. Куда бы они ни приходили, Майк Брайант размахивал немексом или толстыми пачками купюр – результат был одинаковым. Деньги, как правило, давали лучший результат. Они открывали рты нужных людей и нужные двери.

Первого клиента они нашли у ларька с хот-догами, пьяным, пошатывающимся. Он не знал, что его ищут. Никто не потрудился его предупредить. Солидарностью белые шовинисты не отличались, и найти работающий телефон в зонах было непросто. Банды вандалов-техноумников обрывали телефонные линии, а про мобильную связь и заикаться не стоило – ее глушило правительство, стараясь прекратить трансляцию спутниковых передач вроде шоу «Смекс и Серт». Колесный транспорт практически отсутствовал. Люди предпочитали не выходить лишний раз на улицы, а сообщения доставлялись и того хуже.

Брайант прислонился к ларьку, купил мужчине бургер и наблюдал, как он его поедает. Затем сообщил ему, зачем он здесь. Мужчина рванул прочь, пытаясь уйти. Они побежали следом. Где-то через квартал настигли его – парня рвало только что съеденным бургером и всем остальным, что он потребил за ночь. Майк выстрелил четыре раза в пах и живот, затем нагнулся, чтобы в тусклом свете проверить нанесенные увечья. Когда Брайант удостоверился, что мужчина умрет от потери крови, они оставили его.

Второго шовиниста пришлось вытаскивать из чужой постели в квартире на пятнадцатом этаже, вонявшей плесенью и крысиным дерьмом. Женщина рядом с ним даже не проснулась. Когда они оттащили парня в гостиную, он что-то несвязно бормотал, все еще находясь под действием дури, окончательно не проснувшись. Крис и Майк взяли его под руки и таранили им балконную дверь, пока та не разбилась. Когда они оказались на засыпанной стеклом лоджии, небо уже светлело зачинающимся рассветом, внизу на деревьях пели птицы. Они не знали, мертв парень или нет. Осторожно, чтобы не порезать руки, подняли тело и перекинули его через перила. Пение птиц резко оборвалось, когда раздался удар об асфальт. Майк оставил на кухне деньги за разбитое стекло.

Глава 18

Солнце встало, когда они выезжали из зон к югу от Лондонского моста. На улицах было полно пешеходов, спешащих на работу. Майку неоднократно приходилось жать на гудок, чтобы прогнать их с дороги, пока они направлялись к КПП. От турникетов на входах змеились в разных направлениях очереди длиной в сотни человек. Даже у шлагбаума, перекрывающего проезжую часть, выстроили три проржавевших автобуса – выглядели они допотопными, еще прошлого тысячелетия. Выхлопная труба одного из них изрыгала черные клубы дыма. По ту сторону КПП мелькали невысокие престижные дома Саут-Бэнка, золотой свет стекал по стеклянным панелям небоскребов на другом берегу реки.

– Боже, ты только взгляни, – с отвращением сказал Брайант. – Мониторинг выбросов, заебись. Посмотри на дрянь, вываливающуюся из этого автобуса.

– Да уж, набит под завязку. Пожалуй, мы здесь застряли на какое-то время.

Действительно, вооруженные охранники приказывали пассажирам первого автобуса выйти и построиться. Первый ряд уже занял позиции – правая рука за головой, левая вытянута вперед с паскартой. Один-единственный стражник двигался вдоль ряда, рассматривал карты и проводил их по набедренному терминалу. Практически каждую вторую карту приходилось проводить несколько раз.

– И чего они парятся, – Крис зевнул так, что у него скрипнула челюсть. – В Лондоне за последние несколько лет не происходило ничего, отдаленно напоминающего теракты.

– Да, и ты как раз видишь, почему их не было. Так что повремени с критикой. – Брайант барабанил пальцами по рулю. – Но ты прав, мы здесь застряли. Не хочешь позавтракать?

Майк указал пальцем за спину. Крис развернулся. Через несколько домов дальше по улице увидел заляпанную вывеску «Кафе». Люди входили и выходили с бумажными пакетами и яркими жестяными банками.

– Там?

– Ага. Дешево и сердито. Куча жиров. То, что тебе нужно.

– Говори за себя. – Криса до сих пор подташнивало, когда он вспоминал, что Майк сделал с глазом Гриффа Диксона. – Я, пожалуй, ограничусь кофе.

– Как хочешь, – Брайант включил задний ход и двинулся вниз по улице. Мотор взвыл на высоких оборотах. Поравнявшись с кафе, Брайант резко развернул БМВ и подогнал к обочине, затем резко остановил машину под лихим углом. Ухмыльнулся.

– Как я люблю парковаться в этой части города.

Они вышли из машины под враждебные взгляды прохожих. Брайант холодно улыбнулся, высоко поднял дистанционный пульт, чтобы все видели, и поставил машину на сигнализацию. Позади Криса что-то неразборчиво прохрипели и харкнули. Он резко обернулся: после событий прошлой ночи до сих пор дергался. Желтоватая слюна блестела рядом с его ботинком. Только этого не хватало.

Крис оглядел лица прохожих. Большинство шаркали мимо и отворачивались, но один чернокожий паренек не двигался и с вызовом смотрел в глаза Крису.

– Хочешь что-то сказать? – спросил Крис.

Парень промолчал, но взгляда не отвел. Его белый товарищ положил руку парню на плечо. Брайант обошел машину, зевая и потягиваясь.

– Какие-то проблемы?

– Никаких, – ответил белый мужчина и потянул своего друга в сторону.

– Вот и хорошо. Канайте отсюда, – Брайант указал пальцем дальше по улице. – Очередь там будь здоров. Идешь, Крис?

Майк толкнул дверь кафе, и они прошествовали мимо людей, выстроившихся у стойки, чтобы получить еду навынос, в направлении столиков. За исключением старичка в черном наряде, посетителей не было; пожилой мужчина сидел один, уставившись в чашку с чаем.

– Пойдет, – Майк скользнул в кабинку и отбил ребрами ладоней барабанную дробь о столешницу. – Умираю с голоду.

На легко стираемой поверхности стола было накарябано меню. Крис проглядел его и снова перевел взгляд на очередь у стойки, которая заставляла его нервничать. Он знал, какую еду здесь подавали. Бывал в таких кафешках в юности, порой с Карлой и другими механиками из мастерской Мэла. Как спутниковые программы прайм-тайма, блюда здесь имели кричащий вкус – смесь низкосортных субстратов с примесью громко рекламируемых витаминов и минеральных добавок. В сосисках мяса процентов тридцать, бекон накачивают водой для массы. Крис порадовался, что не голоден.

Появилась официантка.

– Чё будете?

– Кофе, – откликнулся Крис. – С молоком. И стакан воды.

– А мне большой завтрак, – с чувством сказал Майк. – Яйца туда входят?

– Квяйца, – угрюмо ответила официантка.

– Ясно. Тогда мне, эм, шесть таких. И побольше тостов. А еще кофе. Черный.

Девушка развернулась и зашагала прочь. Майк проводил ее взглядом.

– Они тут дружелюбно настроены.

Крис пожал плечами:

– Они знают, кто мы.

– Да, и должны понимать, это значит большие чаевые, стоит им проявить немного любезности. По мне, у них очень недальновидный подход.

– Майк, – Крис перегнулся через стол. – Чего ты ждешь? Твой костюм стоит больше, чем эта девушка зарабатывает за год. Она наверняка живет в комнатушке, которая меньше, чем мой офис. Там сырые стены, текут трубы, и за это она отдает примерно две трети своей недельной получки.

– И в этом, блядь, моя вина?

– Дело не в…

– Слушай, я не ее гребаная мамаша. Не я произвел ее на свет в зонах, чтобы получить пособие на воспитание. Потом, если ей тут не нравится, пусть выбирается, как остальные.

Крис вдруг с неприязнью взглянул на друга:

– Ну да, конечно.

– Именно. Послушай, Трой вырос в зонах и выкарабкался. Джеймс выиграл свой лотерейный билет и через шесть недель пойдет в Институт Тэтчер. Глядишь, будет зарабатывать больше нас с тобой. Так что не говори, будто выбраться отсюда нереально.

– А как насчет кузины Троя? Ту, которую Диксон со своими дружками изнасиловали две ночи назад. Она чего в зонах?

– Мне, бля, откуда знать? – Гнев Брайанта испарился так же внезапно, как появился. Он откинулся на спинку. – Крис, я лишь хочу сказать – кому-то из нас хватает духу. Другим – нет. Это тебе не низкопробная африканская пародия-пугалка на нацию. Никто не обязывает тебя жить в зонах, потому что здесь твое племя, и все в этом роде. Да всем плевать, какого цвета у тебя кожа, в какого бога ты веришь, какой ты расы. Нужно всего-то начать делать деньги.

– Судя по всему, у Диксона на районе цвет кожи имеет значение.

– Все гребаная политика, Крис. В местной администрации развелось упырей и ублюдков, которые пытаются набрать очки и получить власть. Никакого отношения к тому, как все устроено в реальном мире.

– А Ник Макин производит прямо противоположное впечатление.

– Макин?

– Да, ты слышал, как он выступал на той встрече. Он гребаный расист – вот почему не может сладить с Эчеварриа.

– Ну да, – Майк помрачнел. – Возможно, с Макином придется что-то делать.

Принесли кофе. Он оказался не таким плохим, как ждал Крис. Брайант быстро осушил свою чашку и попросил еще.

– Будет расследование?

– Не-а, не думаю.

– За тех хулиганов в «Фолкленде» тебе досталось.

– Ну, там совсем другая история. Активисты, борцы за гражданские права, а за ними – скорбящие члены семьи: мой малыш Джексон всего-навсего угонял машины, во всем виноваты бедность и социальные лишения, бла-бла-бла. И прочая чушь. С Диксоном все иначе. Там политическая установка. Его дружки – антиглобалисты. Британия для британцев, убирайтесь прочь иммигранты, на хрен мультикультурализм, долой международные корпорации, раскроем их заговор против нас. Сейчас им меньше всего нужно, чтобы об их делишках прознали. Так что они будут сидеть тихо и смирно.

– А как же полиция в зонах…

– Им дадут взятку. Найдут какого-нибудь продажного полицейского, который вытащит пули из пола в квартире Диксона, подберет гильзы рядом с тем парнем, которого мы прикончили на улице, и представят все так, будто это патроны для немекса, – Брайант ухмыльнулся. – Будет им послание.

Крис нахмурился:

– Разве для них это не политический капитал? Плохие гигантские корпорации сорвались с цепи. Они будут доить нас до тех пор, пока мы не истечем кровью.

– На местном уровне, конечно. Они сделают из Диксона мученика, не сомневайся. Если он выживет, усадят в инвалидное кресло и будут катать на благотворительные мероприятия Юных нацистов; сдохнет – поручат эту роль его рыдающей вдове. Но публично выступать против «Шорн» они не станут. Им известно, что мы с ними сделаем.

– А Диксон?

Майк снова ухмыльнулся:

– Ну, я бы сказал, что Диксону есть чем заняться в ближайшие полгода – как минимум, придется учиться заново ходить. А если он встанет на ноги, у него – семья и второй глаз, которых он вряд ли захочет лишиться. Так что он трижды подумает, прежде чем совершить очередную глупость. Кроме того, знаешь что? Почему-то мне кажется, что сборище правозащитников едва ли выступит на его стороне. Не тот у него профиль.

Официантка принесла поднос с завтраком Майка и начала выставлять блюда на стол. Она еще не закончила, а Брайант уже подцепил одно квяйцо большим и указательным пальцем, отправил его в рот и принялся бодро пережевывать.

– На работу поедешь? – спросил он с полным ртом.

Крис подумал о пустом и холодном доме без Карлы, нет хуже – о ее невысказанном присутствии в нем. Он кивнул.

– Отлично. – Майк проглотил квяйцо и кивнул удаляющейся официантке, выражая свою благодарность. Затем он взялся за нож и вилку. – Послушай, хочу, чтобы ты позвонил Хоакину Лопесу. Скажи ему, пусть отправляется в регион КЭСА и начнет прощупывать имена из твоего списка. Лучше, если он вылетит сегодня. Расходы мы покроем.

Крис почувствовал, как внутри него всколыхнулась волна: схожее ощущение он испытывал накануне, когда говорил с Лиз Линшоу. Он сжимал обеими руками чашку с кофе и какое-то время наблюдал, как Майк поглощает свой завтрак.

– Думаешь, нам придется?

– Что?

– Ликвидировать Эчеварриа.

– Ну, – Брайант после некоторых усилий сумел подцепить очередное квяйцо вилкой. – Поверь мне, я бы с радостью. Но ты же знаешь, как все работает в таких случаях. Смена режима – худший вариант развития событий. Мы пойдем на это в самом крайнем случае.

Брайант махнул вилкой в сторону Криса.

– Просто попроси Лопеса заняться делом. Передай список имен Макину – у нас должна быть четкая стратегия к спутниковой конференции на следующей неделе.

– Хочешь, чтобы я этим занялся?

Брайант покачал головой, продолжая жевать. Он проглотил еду.

– Нет, держись в стороне. Хочу, чтобы текущие переговоры и то, что нам придется предпринять, не было связано. Эчеварриа не знает о тебе и твоих контактах. Он не сможет проследить за тем, что ты делаешь. Так лучше.

– Хорошо.

Брайант ухмыльнулся:

– Не расстраивайся. Я оказываю тебе услугу. Поверь, каждый раз, когда мне приходится жать руку этому ублюдку, у меня возникает желание продезинфицировать руки. Гребаный душегуб.

Они подождали еще полчаса, пока очереди не рассосались, заплатили по счету и ушли. Хоть Брайант и ворчал, а чаевые оставил солидные – примерно столько же, сколько стоила еда. Выйдя из кафе, он зевнул, потянулся и встал, подставив лицо солнцу. Судя по всему, он не торопился лезть в машину.

– Так мы едем на работу? – спросил Крис.

– Ага, сейчас, – Майк снова зевнул. – По правде, мне не очень хочется. Такой классный день – лучше быть дома, играть с Арианой. Развлекаться с Саки, если на то пошло. Боже, мы не трахались уже две недели.

– Как я тебя понимаю.

Брайант наклонил голову вбок.

– Карла тебя терроризирует по этому поводу?

– Постоянно. – Крис задумался над ложью, которую рефлекторно выдал другу. – Правда, в последнее время не так регулярно. Мы оба сильно устаем, знаешь ли. Мало видимся.

– Да уж. Смотри не запускай. Возьми отпуск в конце квартала. Выберитесь на недельку на остров.

– Будто Хьювитт подпишет мне отпуск.

– Куда она денется, Крис. После работы, которую ты проделал по Камбодже. Судя по всему, мы получим срочный контракт. «Шорн» задолжала нам немного выходных. Эй, а что если нам с Саки удастся выбить отпуск примерно в то же время, что и вам. Было бы круто, да?

– Ага. Здорово.

– Что-то не слышу энтузиазма в голосе.

Крис рассмеялся:

– Прости. От меня никакого толку.

– Да, давай рванем отсюда, – Брайант снял БМВ с сигнализации и открыл водительскую дверцу. – Чем быстрее выберемся отсюда, тем скорее окажемся дома и сможем вести себя так, словно у нас есть жизнь.

КПП они проехали без приключений, затем вырулили на подъезд к мосту и прибавили скорости. По обе стороны от них раскинулась река, солнечные лучи придавали водной глади бронзовый оттенок. Крис боролся с усталостью. Он пообещал себе, что как только они доберутся до шорновской высотки, он первым делом пойдет в «У Луи-Луи» и закажет еду с собой.

– Хороший кофе не помешал бы, – пробормотал он.

– Не такой уж плохой у них кофе.

– Ой, ладно. Он такой же натуральный, как яйца. Я говорю о напитке с родословной, а не чудесных бобах Мальсанто. О дозе реального напитка, вкус которого ощущаешь.

– Чертов наркоша.

Оба как по команде рассмеялись. Хохот наполнил салон БМВ, а они тем временем переехали через реку и выбрались в каньон золоченых солнцем высоток. Крис был квелый и заторможенный после бессонной ночи с ее событиями и выкуренной травкой, но, оказавшись среди небоскребов, испытал радость на глубинном уровне, такую, что словами не выразить.

Глава 19

Майк высадил его рядом с «У Луи-Луи», а сам отправился на парковку, махнув рукой. Первым делом, не отходя от стойки, Крис выпил эспрессо, потом заказал еду и еще один кофе с собой. Для субботы в здании «Шорн» было удивительно тихо – по пути ему почти никто не попался. Даже охранники на смене были малознакомыми – он лишь кивнул им.

Так прошел день. Все разговоры велись через инфомодуль. Макин не приехал – получалось, что в понедельник график будет напряженным: им придется очень быстро составить проект по КЭСА. Раздраженный Крис набрал Хоакина Лопеса и сообщил, что от него требовалось. По крайней мере, Лопеса задание заинтересовало, хотя в Америках было раннее утро, и Крис вытащил агента из постели. Разговор получился не слишком ярким. Лопес пробормотал, мол, он понял, в чем задание, назвал возможное время вылета и повесил трубку.

Крис позвонил Карле на работу, но выяснилось, что она взяла выходной. Он проверил мобильник – входящих сообщений нет. Тогда Крис набрал домашний номер – автоответчик сообщал звонящему, что Карла улетела в Тромсё навестить маму. Возможно, она останется на неделю. Натренированное ухо Криса уловило интонации, которые выдавали, что Карла плакала. Он швырнул мобильник через весь кабинет в приступе ярости, вызванной чрезмерным количеством кофеина. Затем позвонил Майку, но тот разговаривал по другой линии. Крис подобрал мобильник, взял себя в руки и продолжил разруливать ситуацию по инфомодулю.

К пяти часам он выдохся. Дел было непочатый край. Камбоджа, Ассам, Тарим Пенди, Курдская земля, Грузия, КЭСА, Парана, Нигерия, Штаты озера Виктория, Шри-Ланка, Тимор – повсюду люди были готовы убивать друг друга по той или иной причине или уже убивали. Бумаги копились неделями. Просто чтобы оставаться в курсе происходящего, требовалось работать круглосуточно.

Зазвонил стационарный телефон. Крис рявкнул команду ответить.

– Фолкнер.

– Ты все еще там?

Крис фыркнул:

– А ты откуда звонишь? С Острова?

– Дай мне время. Слушай, ладья бьет слона на девятке. Проверь. Мне кажется, ты попался, сукин сын.

Крис взглянул на шахматную доску.

– Минутку.

– Угу, – Крис практически слышал ухмылку в голосе Брайанта.

Ход был хорош. С минуту Крис изучал доску, затем передвинул фигуру и ощутил, будто что-то оторвалось от сердца и рухнуло в желудок. Он вернулся к письменному столу.

– Неплохо, – признал он. – Но ты меня еще не поймал. Я перезвоню.

– Не забудь. Эй, послушай, не хотите заглянуть к нам вечером с Карлой? Я позвонил Саки – она купила диск с последним фильмом Изабеллы Трибу. Тот, что получил награду, о женщине-морпехе в Гватемале.

– Карлы нет, – Крис попытался придать голосу беззаботности, но говорить о ее отъезде было больно. – Она улетела в Норвегию проведать семью.

– Ох, а ты не говорил…

– Да, решение спонтанное. То есть мы, конечно, обсудили, – Крис вдруг прервал ложь – зачем ему оправдываться перед Брайантом. – В общем, ее нет.

– Ясно, – повисла пауза. – Хочешь, приезжай. Если мне суждено смотреть эту слезливую мелодраму, лучше я буду не один.

Крис представил, как, вместо того чтобы сидеть в тишине дома, он проведет вечер в теплой шумной компании у Майка, – это как увидеть огни домов в буран. Он утрет Карле нос, лишит ее прекрасного вечера. Для него это будет спасением. Тут же он вспомнил их последнюю ссору, походившую на жестокий боксерский поединок, и засомневался, что после такого сможет вынести приторную Саки Брайант – само совершенство и Мисс Гостеприимство-2049.

– Эм, спасибо. Я подумаю.

– Всяко лучше, чем возвращаться в пустой дом, приятель.

– Да, я… – телефон запищал. – Постой, мне звонят по второй линии. Возможно, Лопес из аэропорта.

– Перезвони мне, – Майк повесил трубку.

– Крис Фолкнер слушает.

– Лиз Линшоу на связи, – она произнесла фразу с изящной насмешкой, будто ситуация ее слегка забавляла; тон напомнил Крису о чем-то, только он не мог сообразить, о чем именно. Он пытался подобрать слова.

– Лиз. Эм, что я могу для тебя сделать?

– Хороший вопрос. Итак. Что же ты можешь для меня сделать?

На него обрушились события последних двадцати четырех часов. Он вдруг почти разозлился:

– Лиз, я только заканчиваю работать и не в настроении играть в игры. Если хочешь поговорить…

– Прелестно. Давай я угощу тебя ужином.

Тут же всплыло с полдюжины причин, почему нужно отказаться. Но Крис отодвинул их подальше.

– Хочешь угостить меня ужином?

– Судя по всему, это минимум, что я могу сделать, чтобы уговорить тебя работать над книгой. Давай встретимся через час. Знаешь местечко под названием «Смена режима»?

– Да.

Он никогда не бывал в этом заведении. Ребятам из отдела инвестиций в конфликты в голову бы не пришло туда отправиться: слишком дешевое и безвкусное место.

– Я буду там около шести тридцати. Бар «Боливия» на верхнем этаже. Нагуливай аппетит.

Она повесила трубку.

Крис перезвонил Майку, чтобы извиниться. Все оказалось сложнее, чем он думал: в голосе друга слышалось разочарование, и теперь предложение провести вечер у Брайантов звучало еще более заманчиво, суля комфорт и безопасность, по сравнению с…

– Если честно, Майк, я просто хочу побыть один.

На другом конце провода повисло молчание.

– У тебя проблемы, Крис?

– Просто, – он закрыл глаза, надавил большим и указательным пальцем на веки, – мы с Карлой в последнее время много ссоримся.

– Вот хрень.

– Все не настолько серьезно, Майк. Я просто не ожидал, что она возьмет и уедет. Так внезапно. Мне нужно подумать.

– Ясно. Но если захочешь поговорить…

– Да, спасибо. Буду иметь в виду.

– Просто не принимай слишком близко к сердцу, угу?

– Да, не буду. Увидимся в понедельник.

Еще какое-то время Крис слонялся по офису, брал и ставил на место предметы. Он внимательно изучил ход Майка, попытался придумать парочку ответных, но не слишком сосредотачиваясь на игре. Прислонился к стеклу и глянул с пятидесятого этажа вниз, на огни «У Луи-Луи». Крис пытался не думать о Карле. И с куда меньшим успехом – о Лиз Линшоу.

Наконец он выключил свет и спустился на парковку. Он чувствовал себя спокойнее в привычном замкнутом пространстве машины, где все было предельно просто: руль, коробка передач. Жизнь за стеклом «Сааба» казалась почти невыносимой. Щелкнули замки безопасности, и Крис расслабился. Он откинулся на сиденье, положил ладонь на рукоятку переключения передач, повращал головой из стороны в сторону, опираясь о подголовник.

– Итак, – сказал он самому себе.

Паркинг почти пустовал. БМВ Майка уже уехал – друг наверняка был на полпути домой, к Саки и Ариане. То тут, то там на подсвеченных желтых парковочных местах стояли другие БМВ, а в углу для партнеров виднелась «Ауди» Хьювитт. Крис только сейчас сообразил, что он почти не видел исполнительного партнера с тех пор, как начал заниматься Камбоджей. Они пересекались на квартальных торжествах и нескольких командных брифингах, пришла пара поздравительных писем, в которых он, Брайант и Макин значились получателями. В остальном Хьювитт игнорировала его, насколько было возможно, учитывая, что они работали вместе.

Какое-то время Крис представлял, как дождется ее, сидя в машине, а потом протаранит «Ауди». Размажет по парковке, как Эдварда Куэйна…

Крис тряхнул головой.

Пора ехать. Он завел двигатель, вырулил на съезд и дальше, на улицу. Затем спокойно направил автомобиль на запад. О пробках нечего было и думать – «Смена режима» находилась в пяти минутах езды, а благодаря корпоративному пропуску, голографированному на лобовом стекле, Крис мог парковаться где угодно.

Он оставил «Сааб» на соседней улице, вдоль которой тянулись офисы пиар-консультантов и брокеров данных. Поставил машину на сигнализацию и, пока шел к заведению, ощутил, как постепенно повышается уровень адреналина в крови. Стоял теплый субботний вечер; до Криса доносился гомон вечернего Лондона – люди высыпали на улицы, временами разговоры и смех прерывал одинокий гудок кэба, который пытался протиснуться сквозь толпу пешеходов. Крис смешался с народом и ускорил шаг.

«Смена режима» располагалась в конце оживленной улицы, которая заворачивала под острым углом, напоминая раскрытый перочинный нож. Из открытых и поднятых окон на первом и втором этажах лилась музыка и доносился шум. У дверей выстроилось несколько очередей, но опытный охранник бросил на Криса один взгляд и кивнул, чтобы тот проходил сразу. За спиной послышались жалобы, которые смолкли, стоило Крису обернуться. Он сунул секьюрити десятку и вошел.

Первый этаж был забит людьми: они сидели или стояли прислонившись, все орали, перекрикивая ритм зекиновского ремикса. Мимо проплыла официантка с напитками, одетая в порнографическую версию делового костюма. Крис коснулся ее руки и попытался перекричать гомон:

– Бар «Боливия»?

– Третий этаж, – крикнула она в ответ. – За иракской комнатой налево.

– Спасибо.

Гримаса на лице:

– Что?

– Спасибо.

Девушка с прищуром посмотрела на него. Крис поднялся по лестнице, перешагивая за раз несколько ступенек, нашел иракскую комнату – внутри завывали диджейские ритмы; гигантские экраны показывали снятые с воздуха кадры, на которых полыхали нефтяные колодцы, расцветавшие черно-алыми бутонами; на столах пыхтели кальяны – и просочился сквозь нее. Слева от него светился голографический плакат Че Гевары. Крис фыркнул и, пригнувшись, прошел под ним. Он оказался в относительно тихом помещении, наполненном грустными звуками андских флейт и испанской гитары. Вокруг сидели люди на больших кожаных креслах-мешках и диванах, из которых торчала набивка. Горели свечи, на стенах висело нечто, напоминавшее палаточный брезент.

Лиз Линшоу сидела в углу за низким столиком и читала документ в синей папке. На ней бы черные слаксы и серая полосатая шелковая блуза, застегнутая по центру на одну пуговицу. Примерно в таком же наряде она появлялась на телевидении. Воротник рубашки был поднят, а нижний край колыхался в пяти сантиметрах над поясом брюк, открывая взгляду полоску загорелой подтянутой кожи. Еще два треугольника смуглой плоти виднелись под и над застегнутой пуговицей.

Либо она его не заметила, либо нарочно позволила подойти. Крис замер, сделал над собой усилие, прокашлялся и опустился на соседнее кресло-мешок.

– Привет, Лиз.

– Крис, – она подняла на него глаза, явно удивившись. – Ты раньше, чем я ждала. Спасибо, что пришел.

Она отложила в сторону бумаги, которые читала, и протянула ему через столик худую руку. Рукопожатие Лиз было сухим, уверенным.

– Здесь… – Крис огляделся, – мило. Часто сюда заглядываешь?

Она рассмеялась. В теплых гортанных интонациях слышалось нечто привлекательное и одновременно пугающее. Криса снова посетило тревожное чувство, которое он испытывал, когда говорил с ней по телефону.

– Если не хочу столкнуться с кем-нибудь из сектора инвестиций в конфликты, Крис. Здесь безопасно. Твои коллеги сюда носа не кажут.

Крис скорчил гримасу:

– Это да.

– Только не надо строить из себя крутого. Не такое плохое заведение. Официантов видел?

– Да, встретил одну внизу.

– Хорошие из них декорации, не правда ли.

– Еще какие.

Крис машинально огляделся. В одном углу изгибалась барная стойка. За ней девушка смешивала напитки.

– Что будешь? – поинтересовалась Лиз.

– Я угощаю.

– Нет-нет. Я настаиваю. В конечном счете, ты освободил для меня время, Крис. Меньшее, что я могу сделать в ответ. И, кстати, не облагается налогом. – Она ухмыльнулась. – Расходы на сбор информации. Гостеприимность. Ну, ты знаешь.

– А что, неплохой способ существования.

– Виски, если я правильно помню. «Лафройг», верно?

Крис кивнул, польщенный тем, что она не забыла.

– Если у них есть.

Лиз Линшоу надавила ладонью на столешницу, и под ее рукой высветилось меню. Она прокрутила список и печально покачала головой:

– Увы, «Лафройга» нет. Есть всякие бурбоны. А как насчет «Порт Эллен»? Кажется, это односолодовый с острова Айла.

– Да, один из лучших. – Радость Криса поубавилась: она что, собирала о нем информацию? – Вновь открылась в тридцатых. Хороший напиток.

– Что ж, попробуем его.

Она поставила галочку рядом с названием и провела рукой по кнопке «Отправить заказ». Барменша взглянула вниз, когда стойка мигнула красным, оповещая о новом заказе. Она посмотрела на них и кивнула.

– Ну что, Крис, – Лиз Линшоу откинулась и улыбнулась. – Где ты приобрел привычку пить дорогой виски?

– Мы уже начали интервью?

– Нет, разогреваемся. Но мне любопытно. Ты ведь вырос в зонах. Ист-энд, жилые дома на берегу Темзы. Там вряд ли найдется односолодовый с Айла.

– Не найдется.

– Тебе тяжело об этом говорить, Крис?

– Ты ведь сама девочка из зон, Лиз. Как думаешь?

Принесли напитки, со льдом для нее. Лиз Линшоу подождала, пока официантка уйдет, затем взяла бокал и задумчиво посмотрела на виски. Она покрутила бокал – кубики льда зазвенели, ударяясь друг о друга.

– В моем случае зональное прошлое – это, скажем, художественные вольности. Легенда слегка преувеличена, чтобы звучало поэкзотичнее. В действительности я выросла на окраине Ислингтона^[17] в те времена, когда границы не были такими четкими, как сегодня. Мои родители работали и до сих пор работают учителями, причем успешно. Я окончила университет. В моем прошлом нет болезненных моментов.

Крис поднял бокал:

– Счастливица.

– Довольно точное описание. Но не твой случай.

– Увы.

– И, тем не менее, в девятнадцать ты водил в «Росс Мобайл Арбитрадж». Был у них главным перевозчиком, пока не перешел в «ЛС Евро Венчерс». Еще через два года тебя переманили «Хамметт Макколл». При всем этом у тебя никаких квалификаций, ты даже в школе вождения не обучался. Я бы сказала, что для человека, выросшего в зонах, ты не просто сделал поразительный рывок, а добился почти невозможного.

Крис отмахнулся:

– Когда чего-то сильно жаждешь…

– Нет, Крис. В зонах полно людей, которые чертовски хотят выбраться. Но это ни к чему не приводит. В этой игре карты крапленые, выиграть билет в нормальную жизнь практически невозможно, и тебе это известно.

– Я знаю других людей, которым удалось выбраться. – Странно, но теперь он занял позицию Майка Брайанта, которую осуждал еще сегодня утром. – Возьми Троя Морриса.

– Ты хорошо его знаешь?

– Эм, не очень. Он скорее друг Майка, а не мой.

– Ясно. – Лиз подняла бокал в его сторону. – Что ж, ладно. Давай выпьем. За отдел инвестиций в конфликты. И малые войны.

– За малые войны.

Однако Крис встревожился, услышав эту фразу от Лиз. Ему не понравилось, как она прозвучала.

Лиз поставила бокал. Рядом оказался микродиктофон.

– Так каково это – быть восходящей звездой ИК в «Шорн»?

Интервью шло легко, как и виски. В отличие от экранного образа у реальной Лиз Линшоу была притягательная раскованная манера говорить – Крис общался с ней, как со старым другом, которого не видел много лет. Если они поднимали тему, на которую ему не хотелось говорить, Лиз аккуратно переводила разговор в другое русло либо находила особый подход. Они много смеялись, а пару раз Крис едва не выдал ей информацию, которую не имел права обсуждать с кем-либо за пределами «Шорн», благо вовремя опомнился.

К девяти часам дошли до Эдварда Куэйна, а Крис был слишком пьян, чтобы вести «Сааб».

– Он тебе не нравился, верно. – Фраза прозвучала не как вопрос.

– Куэйн? С чего ты взяла?

– Твоя форма.

Крис рассмеялся, затем слегка невнятно произнес:

– Я кто? Гребаная скаковая лошадь?

Она улыбнулась в ответ:

– Ну, если тебе так хочется. Послушай, за тобой числится одиннадцать убийств, включая Митсу Джонс и ее партнера, еще водитель от «Акрополитик» в той же дуэли. Восемь человек ранее. Три – когда ты работал на «ЛС Евро»: два тендера и одна дуэль на повышение. Затем ты перешел в ХМ и вдруг, ни с того ни с сего, убиваешь Куэйна.

– Это был самый простой способ подняться по карьерной лестнице.

– Нестандартно, Крис. Куэйн находился на верхушке, среди тех, кого ты имел право вызвать на дуэль. Выше только партнеры. В другой компании с таким послужным списком Куэйн мог бы даже получить статус партнера.

– Или бы его выгнали с позором, – Крис залпом приговорил виски. – Хочешь знать правду, Лиз? Куэйн был старым козлом. Он давно перегорел и не приносил прибыли. Слишком много пил, нюхал чересчур много дорогого кокаина, трахнул каждую элитную шлюху в Камден Тауне, а платил за все эти удовольствия из премий, которые полагались младшим аналитикам, получавшим в десять раз меньше него. Он был позором «Хамметт Макколл» – его следовало убрать.

– Как патриотично с твоей стороны. Но ведь были мишени попроще, если ты хотел вскарабкаться по карьерной лестнице в ХМ.

Крис пожал плечами:

– Если собираешься кого-то убить, лучше сразу выбирать патриарха.

– И вот что еще любопытно. Четыре дуэли после убийства Куэйна – и ни одна из них не была столь жестокой.

– Мерчесон сгорел заживо, – заметил Крис. Он не стал говорить о том, что крики Мерчесона до сих пор преследовали его в кошмарах.

– Да, он не смог выбраться из горящей машины. Но ты тут ни при чем.

– Разве? Машину покорежил я.

– Крис, ты пять раз наехал на Куэйна. Я видела съемку…

– Лиз, ты что – фанатка экстрима?

На ее губах вновь играла кривая усмешка:

– Если так, я была бы очень недовольна твоими действиями за последние восемь лет. Как я уже отметила, всего четыре убийства, и все чистые, кроме Мерчесона, который случайно сгорел. Кроме этого, семь дуэлей, закончившихся вничью, включая историю, когда ты спас противника и отвез в госпиталь. Да уж, экстрим-сайты тебя за это не похвалят.

– Прости, что разочаровал.

– Расслабься, Крис. Я же не сказала, что я экстримщица. Но когда пытаешься составить профиль человека, такие вещи важны. А я хочу знать, из чего ты сделан.

Их взгляды встретились, Крис долго не отводил глаза. Куда дольше, чем следовало. Он прокашлялся.

– Пожалуй, я поеду домой.

Лиз изогнула бровь:

– Собираешься сесть за руль?

– Я. – Он встал слишком быстро. – Нет, лучше возьму такси.

– Дорого же тебе это обойдется, Крис.

– Ну, я и зарабатываю соответствующе. Тут тебе не гребаная армия, знаешь ли. Мне хорошо платят за то, что я убиваю людей.

Лиз поднялась и положила ладонь ему на руку.

– У меня идея получше.

– Да? – у Криса вдруг зачастил пульс. – И какая?

– Я живу в Хайгейт. Поездка туда на кэбе обойдется недорого. И у меня есть свободный футон с твоим именем.

– Послушай, Лиз…

Она внезапно ухмыльнулась:

– Ой, только не льсти себе, Фолкнер. Я не собираюсь сдирать с тебя одежду и засовывать твой член себе в глотку, если ты об этом беспокоишься. Предпочитаю трахать трезвых мужчин.

Он засмеялся против воли.

– Уж говори, как есть. Нечего меня жалеть.

– Так мы берем такси или нет? – Она тоже хохотала.

Они заказали такси в том же меню, что и напитки. Было еще довольно рано, поэтому проблем не возникло. Лиз заплатила по счету, и они ушли. В иракской комнате гремели жесткие тупые ритмы, вдохновленные трэшевыми группами начала тысячелетия, вроде «Нобл Коз» и «Бушин»; люди дергались в диком танце. Они протиснулись через месиво тел, спустились по лестнице и вышли на улицу, по-прежнему хохоча.

Машина уже ждала их. В вечернем свете она блестела словно принадлежащая им игрушка. Смех застрял в горле. Крис перевел взгляд на Лиз и увидел, что ее веселье тоже испарилось. Однако он не мог прочесть выражение ее лица, которое пришло на смену радости. Несколько мгновений они просто стояли и как два идиота таращились на кэб. И вдруг Крис осознал все с такой силой, будто его приложили рукояткой немекса по затылку. Сарказм и легкое веселье, которые слышались в ее голосе, когда они говорили по телефону, эти знакомые, сводящие с ума гортанные интонации, когда она смеялась. Он внезапно понял, почему Лиз Линшоу казалась такой знакомой.

Она напоминала ему Карлу.

Карлу во время их первой встречи. Карлу, какой она была три-четыре года назад. До того, как они отдалились.

Он вдруг сильно вспотел.

Что за х…

Он потел от страха, по телу прокатилась дрожь. Вот уже лет десять не испытывал такого чистого, незамутненного, экзистенциального ужаса, для которого не установить единственную причину. Страх смерти, страх жизни, страх того, что лежит между жизнью и смертью, и того, что произойдет с тобой в этот промежуток времени. Страх однажды потерять хватку. Он не чувствовал себя так со времен первых дуэлей.

– Эй, вы едете или нет?

Водитель высунулся из окна и указывал пальцем на заднюю дверцу черного кэба, которая распахнулась сама по себе. Внутри горела маленькая лампочка, освещая сиденья, обитые зеленым плюшем.

Лиз Линшоу наблюдала за Крисом, выражение ее лица по-прежнему было невозможно прочесть.

Пот остыл.

Крис забрался в такси.

Глава 20

На западе мрачные горы пронзали синие облака. Сквозь прорези в плотном облачном полотне временами пробивались блеклые лесенки солнечных лучей, одаряя скудным теплом. От одного вида Карла слегка вздрогнула. Темный период года еще не наступил – здесь, далеко на севере, дневной свет пока затоплял небосвод. Так продлится целый месяц. Правда, очертания Лофотенских островов все равно напоминали сторожевые башни города троллей.

– Замерзла? – спросила Кирсти Нюквист с водительского кресла, искоса бросив взгляд на дочь. Временами ее способность улавливать настроения и чувства Карлы попахивала ведьминской силой.

– Если хочешь, можем опустить верх.

Карла покачала головой:

– Не надо, все в порядке. Я просто задумалась.

– Судя по всему, мысли не самые приятные.

Впереди извивалась дорога, недавно проложенная среди блеклого пейзажа. Свежий асфальт напоминал лакричные конфеты. Даже люминесцентную желтую разметку еще не нанесли. Когда они проезжали мимо необработанных долеритовых стен, Карла заметила отверстия и борозды в тех местах, куда устанавливали взрывные скважины. Знак гласил «Океанический мониторинг. Йерлов – 15 километров». Карла вздохнула и заерзала на сиденье. Кирсти вела большой вседорожник «Вольво» очень аккуратно и осторожно – Карле с ее лондонскими водительскими инстинктами такая манера казалась слегка нелепой. За последний час им повстречалось пять автомобилей, из них три стояли припаркованными у автозаправки.

– Туннель, – радостно сообщила Кирсти. – Варежки.

Карла потянулась за перчатками. Это был уже второй туннель у них на пути. В первый раз она проигнорировала мамино предупреждение. Они не проехали и двухсот километров в зоне полярного круга, да и погода стояла прекрасная с того самого момента, как Карла два дня назад приземлилась в Тромсё. Но туннели – штука особая. Глубоко внутри горы не успеваешь преодолеть сотню метров, как арктический холод пробирается в легкие и хватает за пальцы. Кирсти включила фары, и они въехали в мрачный, освещенный натриевыми лампами туннель. Изо рта шел пар – облачка сдувало назад.

– Теперь тебе точно холодно, да?

– Есть немного. Мам, неужели нам нужно тащиться так далеко?

– Да. Я же сказала. Только так мы можем с ним увидеться.

– Неужели нельзя было пригласить его в Тромсё?

Кирсти состроила гримасу:

– Теперь уже нет.

Карла старалась держаться чинно и не смеяться. Кирсти Нюквист перевалило за пятьдесят, но для своих лет она была чертовски привлекательной и меняла любовников как перчатки. Как-то пожаловалась дочери, что не срастается со своими ухажерами. Карла слегка несправедливо заметила в ответ, что причина могла крыться в том, что все ее кавалеры гораздо моложе и годились ей в дети. Мать всегда предпочитала более юных мужчин, но так, чтобы разница в возрасте была не больше десяти лет. Стоило признать, что на варианты из категории пятьдесят плюс смотреть и правда не стоило.

Туннель был шесть километров в длину. Стуча зубами, они выехали с другой стороны на ломаный солнечный свет, и Кирсти издала радостный клич. Температура скакнула вверх – тепло накрыло Карлу словно волна тропической жары. Похоже, мороз продрал ее до костей. Она попыталась унять дрожь.

«Соберись, Карла, чтоб тебя».

Она уже скучала по Крису и ругала себя за это, потому что на фоне счастливой самодостаточной матери со своей тоской выглядела жалко. Да, она злилась на Криса, но гнев, выгнавший ее из дома, испарился к моменту, когда самолет вылетел из Лондона. Прибыв в Тромсё, она изрекала сентиментальные пьяные тирады о расстоянии и утрате.

Выслушав сбивчивый монолог дочери в ночь прибытия, Кирсти увидела возможности для дальнейших действий. Карла гадала, что сделать, чтобы добиться такой невозмутимости – родить ребенка, написать книгу и разорвать отношения? Чего это стоило?

– Вот мы и на месте, – Кристи махнула рукой вперед, и Карла увидела, что дорога уходит вниз к небольшому фьорду. С другой стороны скучковались институтские здания. Они блестели в блуждающем столпе солнечного света. Создавалось впечатление, что дорога шла до самого устья, а затем огибала станцию мониторинга.

– Ее тоже недавно открыли?

– Перенесли. До прошлого года база располагалась на Фарерских островах.

– Зачем? – Тут Карла вспомнила. – Ах, да. БИППЯТ.

– Именно. Твои обожаемые британцы и их Инициатива по переработке ядерного топлива. В Йерлове считают, что вода на территории заражена. На очистку потребуется минимум шестьдесят лет. Нет смысла снимать общие показатели. Уровень радиации слишком велик.

Уже не в первый раз Карла ощутила желание вступиться за свой приемный дом.

– Я слышала, что это лишь жидкость из теплообменника и большого вреда от нее не будет.

– Дорогая, видимо, ты слишком долго прожила в Лондоне, раз веришь всему, что говорят британские СМИ. Когда речь идет о радиоактивном загрязнении, не бывает «лишь». Катастрофа была жуткая – все, у кого есть доступ к независимому телевещанию, об этом знают.

Карла покраснела:

– У нас есть независимые каналы.

– Значит, Крис потратился на то, чтобы обойти блокировку сигнала? – Кирсти смотрела с интересом. – Не думала, что у вас это сработает.

– Нет, он не подпадает под глушение. По лицензии. Для работы.

– А, ясно, – промолвила Кирсти с деланой вежливостью, которая не скрывала ее неудовольствия. Карла снова покраснела, на этот раз еще гуще. Больше она не произнесла ни слова, пока «Вольво» не въехал на парковку у станции мониторинга, шурша колесами по гравию. Они сидели в машине, Кирсти только заглушила двигатель, и Карла пробормотала:

– Мне кажется, это не очень хорошая идея.

– В пятницу ночью она тебя вполне устраивала, – с нажимом сказала мать. – Да и сейчас очень хорошая. Одна из моих лучших идей. Давай, идем.

Пропуск Кирсти в Университет Тромсё раскрыл двери. После небольшого поиска в базе данных здания, установленной на ресепшн, они выяснили, что Трульс Васвик находится на верхнем этаже. Они поднимались по лестнице, и на каждом пролете Кирсти опережала Карлу на несколько ступенек. Когда дочь запротестовала и, пыхтя, попросила снизить темп, Кирсти заметила, что такие упражнения полезны для ягодиц. «Ну же. Всего пять уровней».

Васвика они застали в кафе для персонала. Карла тут же подумала, что он был классическим типажом Кирсти: худощавый с длинными конечностями. От него волнами исходила уверенность и самодостаточность, будто он недавно принял наркотик. На Васвике был свитер с вырезом лодочкой, холщовые рабочие брюки, туристические ботинки и поношенное тяжелое черное пальто, которое он почему-то не стал снимать. Одежда висела на его долговязой фигуре, как небрежно наброшенная драпировка. Длинные черные волосы с проседью остались нечесаными. Выглядел он лет на сорок с хвостиком. Когда Кирсти и Карла подошли к нему, Васвик встал и протянул костлявую руку.

– Привет, Кирсти.

– Привет, Трульс. Моя дочь, Карла. Карла – Трульс Васвик. Рада снова тебя видеть.

Васвик пробурчал:

– Видели Йерлов?

– Примерно час назад.

– Ах, точно. Я не сообразил…

– Присядем? Там есть кофейный автомат, если хотите.

– Тебе принести?

Васвик указал на чашку на столике и покачал головой. Кирсти отправилась к автомату самообслуживания, оставив Карлу наедине с Трульсом. Та неловко улыбнулась Васвику и присела за столик.

– И давно вы знаете маму?

– Прилично, – он пристально посмотрел на нее в ответ.

– Я, эм, ценю, что вы нашли время с нами встретиться.

– Ну, мне все равно нужно быть здесь. Так что никаких проблем.

– Эм, да. И как успехи? Если, конечно, вы можете об этом говорить.

Он пожал плечами:

– По сути, наша работа не конфиденциальная, по крайней мере в этих краях. Мне нужны данные, чтобы завести дело. Информация в Йерлов.

– Дело против британцев?

– Нет, на этот раз французов. – На его лице мелькнуло любопытство. – Так ты там живешь?

– Где? В Британии? Да, живу.

– И тебя это не беспокоит?

Она закусила губу. Вернулась Кирсти с кофе и спасла положение, не дав беседе окончательно развалиться.

– Итак, о чем вы тут? – радостно спросила она.

– Да мы еще не начинали, – ответил Трульс.

Кирсти нахмурилась:

– С тобой все в порядке?

– Если честно, нет, – он встретился с ней взглядом. – Янике погибла.

– Янике Онерхейм? Вот дерьмо. Мне очень жаль, Трульс. – Кирсти погладила его по руке. – Что произошло?

Он невесело улыбнулся:

– Как умирают омбудсмены, а, Кирсти? Ее убили. Мне только сегодня утром сообщили.

– На задании?

Васвик кивнул, сверля взглядом пластиковую столешницу:

– Она проверяла американскую фабрику по производству обуви рядом с Ханоем. Все стандартно: поступали сообщения о нарушении прав человека, местная полиция отказывалась сотрудничать, – он набрал полную грудь воздуха. – Ее машину нашли на обочине примерно в часе езды от города, там, где ее быть не должно. Похоже, кто-то решил прокатить Янике. Изнасиловал. Застрелил. Одна пуля в затылок.

Трульс посмотрел на Карлу – та вздрогнула, услышав про изнасилование.

– А вообще хорошо, что ты об этом узнала. Янике уже третья за этот год. Канадцы потеряли вдвое больше людей. Омбудсмены ООН зарабатывают свои деньги потом и кровью, только порой тратить их уже некому. Из того, что я слышал от Кирсти о твоем муже, вероятно, он не подходит для этой работы.

Как всегда критика в адрес Криса разозлила Карлу:

– Ну, знаете, не думаю, что вы долго протянули бы в инвестициях в конфликты.

Собеседники взглянули на Карлу по-норвежски холодно и неодобрительно.

– Может и так, – наконец вымолвил Васвик. – Я не собирался обижать тебя и твоего мужа. Но ты должна знать, во что ты его втягиваешь. Меньше пятидесяти лет назад это была спокойная офисная должность в каком-нибудь регионе. Но все изменилось. Нашу работу больше не признают – в лучшем случае, нас считают мелочными бюрократами, в худшем – врагами капитализма и подельниками террористов. Мандат ООН отныне – синоним неудачной шутки. Лишь горстка правительств готовы принять меры по результатам наших расследований. Остальные сдуваются под давлением корпораций. Кое-какие страны, вроде США и, конечно, Великобритании, наотрез отказываются поддерживать нашу работу. Они даже не подписали соглашение. Блокируют каждое наше предложение и требуют прозрачности, в результате чего получают данные о всех наших полевых агентах; они предлагают юридическую и финансовую помощь, убежище правонарушителям, которых нам удается уличить. Два из трех дел уходят в архив за недостатком улик и… – он мотнул головой, вероятно в направлении, где лежало тело Янике Онерхейм, – мы хороним наших друзей под хохот СМИ.

Вновь повисла тишина. Раздались шаги – кто-то направился к кофейному автомату.

– Вы ненавидите свою работу? – тихо спросила Карла.

Он едва заметно улыбнулся:

– Не так, как людей, за которыми охочусь.

– Крис, мой муж, ненавидит свою работу. Она его просто убивает.

– Тогда почему он не бросит? – в голосе омбудсмена слышался намек на сочувствие.

– Вам легко говорить, черт побери.

Во взгляде Кирсти читалось предостережение.

– Трульс, Крис родился и вырос в кордонных зонах Лондона. Ты ведь знаешь, каково там, видел. И понимаешь, что бывает с теми, кто умудряется выбраться из этого дерьма. Синдром первого поколения. Выйти из игры – значит вернуться в зоны, а он скорее умрет. И уж точно будет готов убивать. В конце концов, мы все понимаем, насколько одно связано с другим.

Еще одна улыбка, на этот раз чуть более теплая:

– Да, синдром первого поколения. Я хорошо помню эту лекцию. Есть причина.

Кирсти тоже заулыбалась. Она потянулась, да так, что под свитером отчетливо проступили формы – Карла зарделась.

– Спасибо, – поблагодарила Кирсти. – Я и не думала, что лекция была такой запоминающейся.

С плеч Васвика будто сняли тяжелую ношу – он слегка выпрямился на своем пластиковом стуле и снова повернулся к Карле.

– Хорошо, – заговорил он. – Не отрицаю. Человек вроде твоего мужа мог бы оказаться нам полезен. Он может предоставить информацию, на основе которой мы заведем несколько десятков дел. К тому же опыт работы в отделе инвестиций в конфликты – неплохая подготовка на пост омбудсмена. Но я не могу обещать тебе и ему работу. Как минимум, понадобится специальная команда, чтобы вытащить его из «Шорн». Но если он решится, я могу поспрашивать. Запустить процесс.

Именно это Карла надеялась услышать, но почему-то не испытала удовлетворения, на которое рассчитывала. Что-то было не так – может, сдержанный гнев Васвика, или новости о внезапной смерти. А может, блеклый пейзаж за окном.

Когда они встали и собрались уходить, Кирсти и Трульс заключили друг друга в теплые искренние объятья, а Карла отвернулась, чтобы не видеть этого.

Глава 21

Утро понедельника началось с легкой летней мороси и раскалывающегося черепа. Всю дорогу до работы его не покидало смутное ощущение уязвимости, а когда он припарковал машину и поставил ее на сигнализацию, то же неуютное ощущение заставило осмотреться, нет ли на парковке кого-то еще, кто мог следить за ним.

Но в такую рань было пусто.

На инфомодуль пришли голосовые сообщения от Лиз Линшоу в ее ироничной, тягуче-завлекательной манере и Хоакина Лопеса из КЭСА. Крис сохранил сообщение Лиз, чтобы прослушать потом, а сам отдал инфомодулю команду набрать мобильный Лопеса. За последние два часа южноамериканский агент звонил четыре раза, и в его голосе сквозила паника. Лопес поднял трубку после третьего гудка – он казался напряженным и взвинченным.

– Si, digame.^[18]

– Это Фолкнер. Боже, Хоакин, что с тобой стряслось?

– Escuchame.^[19]

Из трубки донеслись звуки передвигаемой мебели. У Криса сложилось впечатление, что Лопес находится в отеле, встал с кровати и передвигается по комнате. Однако, когда агент перешел на английский, голос его стал тверже:

– Послушай, Крис, думаю, я в беде. Я прилетел сюда прошлой ночью и стал расспрашивать про Диаса, а теперь политкопы Эчеварриа увиваются за мной, как путаны в день получки. Они повсюду – в баре через дорогу, внизу в фойе. Мне кажется, парочка сняла номер на этом этаже, и я не…

– Хоакин, успокойся. Я понял ситуацию.

– Ни хрена ты не понимаешь. Это КЭСА. Эти парни мне яйца отхерачат, только дай им шанс. В багажник погрузят, и пиши пропало – я труп…

– Хоакин, может ты все-таки заткнешься и послушаешь! – Крис мгновенно перешел с командного голоса на примирительный тон, не дав собеседнику ответить. Все как по учебнику. – Знаю, ты напуган. И понимаю, почему. А теперь давай что-то с этим делать. Как выглядят те парни?

– Выглядят? – с губ сорвался панический смешок. – А как выглядят политкопы? Будто ты не знаешь. «Рэй Баны», пивные животы и гребаные усы. Уловил картинку?

Крис прекрасно себе их представлял. Сам видел дешевых и продажных плохих парней, когда летал в КЭСА по заданию «Хамметт Макколл». Он знал, какое угрожающее впечатление они производят, лишь появившись в поле зрения, – внутри все холодеет.

– Да нет, Хоакин, я не то имел в виду. Ты фотографии сделал? Солнцезащитки с тобой?

– Да, я взял их с собой, – пауза, – но еще не использовал.

– Ясно.

– Я запаниковал. Прости, Крис, облажался. Я не подумал.

– Ну так включи мозг теперь, Хоакин. Возьми себя в руки. В личное время можешь лажать, сколько угодно, а сейчас ты работаешь на «Шорн». Я тебе плачу не за то, чтобы тебя подстрелили, – Крис взглянул на часы. – Сколько у тебя сейчас? Час ночи?

– Чуть больше.

– Ясно. Сколько этих усачей?

– Не знаю, двое внизу в фойе, – вновь вернулись панические интонации. – Может, еще двое или трое через дорогу.

– Можешь прислать мне фото?

– Хрена с два я пойду на улицу.

– Ну, ладно, ладно. – Крис расхаживал по кабинету и думал. Он попытался представить себя в отеле на месте Лопеса. Солнечные очки от «Никон» со встроенным передатчиком данных стал квартальным подарком от «Шорн» – очень дорогое оборудование. – Слушай, а те, что сидят в баре, – из окна их видно? Пойди проверь.

Снова послышалось движение. Лопес вернулся уже спокойнее.

– Да, я вижу их столик. Думаю, отсюда получится нормальный снимок.

– Так, уже лучше. Приступай. – Крис старался говорить как можно мягче. – Затем я хочу, чтобы ты спустился в фойе и сделал снимки двух других анфас и в полный рост. Они не будут там ничего предпринимать. Ты вооружен?

– Шутишь? Я проходил проверку в аэропорту Штатов на общих условиях.

– Ладно, неважно. Просто сделай фото и пришли мне поскорее. А, да, Хоакин. Помни, что я сказал. Когда работаешь на «Шорн», твоей шкуре ничего не грозит. Мы тебя вытащим. Понял?

– Усек. – Короткая пауза. Крис слышал, как Лопес сопит в трубку.

– Крис. Спасибо тебе.

– De nada.^[20] Не паникуй.

Крис дождался, пока Лопес разъединится. Затем с силой пнул письменный стол и стиснул кулак.

– Блядь, блядь, блядь.

Удар. Удар. Удар.

Крис подошел к инфомодулю. Он прикинул, сколько Лопесу понадобится времени, чтобы выполнить поставленную задачу, и заказал несколько звонков. Затем вернулся к окну и стал глядеть на очертания Лондона, пока не запиликал телефон.

Пришли изображения, два были сделаны менее чем с пяти метров и на них попали копы целиком. Лопесу удалось подойти близко. Политкопы противно усмехались в скрытую никоновскую линзу, обнажая почерневшие кариесные зубы. Снимки из кафе оказались не такими качественными – за столиком на улице в центре кадра восседали три четкие фигуры, лица были повернуты к камере.

Прошел первый из заказанных звонков. Даже несмотря на предупреждение, трубку взяли не сразу – первым делом до Криса донесся громкий зевок. Крис впервые за день улыбнулся.

– «Берджесс Имаджинг». – На экране возникло смуглое небритое лицо парня около двадцати лет. – А, Крис, привет. Чем могу? С увеличенными спутниковыми снимками все о’кей?

– Да, отлично, но я не затем. Послушай, можешь прокачать мне уличный снимок, прямо сейчас? Чтоб пустить его через программу распознавания?

Джейми Берджесс снова зевнул и почесал уголок глаза.

– Влетит в копеечку.

– Да понял я. Слушай, передаю во вложении. Просто глянь.

Берджесс подождал, несколько раз моргнул, глядя на экран, затем кивнул.

– Никоновские?

– Да.

– Две минуты. Не отключай канал.

– Спасибо, Джейми.

Очередной зевок.

– Пожалуйста.

Берджесс не бросал слов на ветер. Через девяносто секунд инфомодуль выплюнул превосходные портреты. Крис добавил их к двум другим из фойе и кивнул.

– Ну, что, гребаные ублюдки. Надеюсь, вы недавно исповедовались.

На второй заказанный звонок ответили мгновенно. Седовласая виртуальная голова сидела на широких, одетых в хаки плечах. Фигура говорила с американским акцентом – воплощение пародии на Симеона Сэндса, которую делал Майк Брайант.

– Лэнгли, отдел контрактов.

– Крис Фолкнер из «Шорн и партнеры» в Лондоне. У вас есть действующие отряды в Медельине?

Повисло молчание – вероятно, на том конце проверяли его зашифрованный код и авторизацию. Затем виртуальный менеджер по работе с клиентами кивнул:

– Да, мы можем работать в той зоне.

– Отлично. Мне нужно ликвидировать пять субъектов немедленно. Точное местоположение и визуальную идентификацию прилагаю.

– Хорошо. Пожалуйста, укажите необходимую степень точности удара.

– Эмм, – Лэнгли явно ввели эту опцию недавно. – Простите?

– Пожалуйста, выберите одну из пяти предложенных степеней точности удара: хирургическая, снайперская, пулеметная, минометная, полномасштабная кровавая зачистка.

– Боже мой, эм, – Крис беспомощно размахивал руками. – Хирургическая.

– Имейте в виду, что хирургическая ликвидация может быть произведена со значительной временной задержкой. Стои…

– Нет, не подходит. Необходимо немедленно уничтожить цель.

– Желаете поставить временной приоритет вместо приоритета точности?

– Да. Мне нужно, чтобы все сделали сейчас.

– Оплата по карте или списание со счета?

– Со счета.

– Ваш контракт действителен. Спасибо, что выбрали Лэнгли. Приятного дня.

Крис еще раз оглядел парившие на экране пять лиц. Он снова кивнул и провел большим пальцем вниз по каждой фотографии, отправляя их в Лэнгли.

– Адьос, мучачос.

Когда последняя физиономия исчезла с дисплея, Крис переключил линию инфомодуля на мобильный и отправился в «У Луи-Луи» за кофе.

Примерно через час ему позвонил Лопес. Он едва ли не вопил от счастья. На заднем плане слышался вой сирен.

– Крис, ты – чудо!!! Тебе удалось. Этих hijos de puta,^[21] размазало по всей улице! Их гребаные ошметки по всей улице!

– Что? – слабо пробормотал Крис.

– Их обстреляли из машины. Твою ж мать, образцовая ликвидация. Наверняка использовали зенитку. Все кафе разнесло к чертям собачьим. Говорю тебе, от них одни ошметки остались.

Крис тяжело опустился на стул. Он увидел сцену – ночь, пламя. Нарезка кадров для новостей, воспоминания о сотнях подобных происшествий. Тела, куски тел, обожженное черно-красное мясо. Крики, паника, хаос в округе, люди натыкаются друг на друга, кричат.

– Отель, – едва слышно выдавил Крис, будто слова свинцовым грузом лежали на языке. – Люди в отеле.

– Да, их тоже сняли. Я слышал пулеметную очередь. – Лопес изобразил прерывистый ритм автомата. Чудесное спасение опьянило его. – Я только что спустился проверить. Я, это, смотрел в окно на пожар, когда вдруг как…

– Нет, Хоакин. Стой. Я про других людей в отеле. Ну, персонал. Остальные проживающие. Кого-нибудь задело?

– О, – Лопес умолк. – Не думаю. Я не видел тел. Ты кому звонил?

– Неважно. – На языке будто осел пепел. Крису казалось, он чует запах взрыва и горелого мяса в ночном воздухе. Из трубки доносилось завывание сирен, перемежающееся криками. – Тебе лучше убраться оттуда. Возвращайся в Панаму. Все равно тебя раскрыли. Придется работать по другим каналам.

– Да. Но я подумал, – голос Лопеса стал другим. – Послушай, Крис. Я растерялся, запаниковал. Но я знаю свое дело. За последние двадцать четыре часа ни разу не ошибся. Эти hijos de puta, сукины дети, знали, что я приеду.

Крис мрачно кивнул, хотя разговаривали они без видео.

– Ясно, Хоакин.

– Дай мне еще два дня. Мы можем все исправить. Я знаю нужных людей. Тебе не стоит беспокоиться.

Крис зажмурился:

– Понятно.

– Ты можешь на меня рассчитывать – я сведу тебя с кем надо, клянусь.

Неподалеку от Лопеса кто-то попытался перекричать гомон толпы в громкоговоритель. Крис подался вперед и отключил канал.

Брайант и Макин приехали примерно в одно время. Завидев Криса, Майк усмехнулся.

– Боже, Крис! Ты во сколько сюда прикатил?

Крис проигнорировал приветствие и направился прямиком к Макину. Правый кулак ударил под ребра – хук получился мощным: Крис вложил в него инерцию последнего шага. Макин согнулся и выблевал завтрак. Крис отступил назад и нанес удар сбоку по лицу. Очки слетели. Макин рухнул на бетонный пол, перекатился и выдал еще порцию рвоты. Крису удалось лишь один раз пнуть Ника, затем Майк схватил его сзади и оттащил.

– Ну все, Крис. Тайм-аут.

– Гребаный кусок дерьма. Ты сдал моего агента, сучий потрох.

– Я не… – Макин встал на одно колено, держась за лицо, – …знаю. О чем, блядь. Ты гово’ишь.

Крис снова попытался вырваться из захвата Майка. Макин распрямился, отер рот и посмотрел на него. Он поднял свободную руку.

– Да за такое я тебя на доложную дуэль вызову, Фолкнел.

– Эй! – Майк ослабил хватку и чуть отпустил плечи Криса. – Хватит хрени, Ник. В этой команде никто никого на дуэль вызывать не будет. Никто. Будут тендеры, тогда пожалуйста. Крис, я сейчас тебя отпущу, ладно? Только держи себя в руках. Зачем опускаться до драки на парковке? Так себя ведут в зонах.

Брайант отпустил Криса и шагнул в сторону, аккуратно встал между двумя коллегами и приподнял разведенные в стороны руки, готовый при необходимости разнять дерущихся. Макин дернулся вбок и плюнул. Рука Криса тут же сжалась в кулак, напряглась. Майк глубоко вдохнул.

– Так, ладно, парни. Что за хрень происходит?

– Этот ублюдок, – Крис под действием адреналина по-прежнему жаждал насилия, – передал Эчеварриа информацию по Диасу.

– И что?

Брайант моргнул:

– Ты серьезно, Ник?

– Господи боже, да. Ты же пликазал надавить на Эчеваллиа.

Ярость Криса выветрилась, на смену ей пришло изумление. Во взгляде Брайанта читалось то же самое. Гигант покачал головой.

– Но…

– Боже, Майк. «К понедельнику мне нужен лычаг на Эчеваллиа. Нужно его плищучить». Вот что ты сказал. Как, по-твоему, я мог этого добиться?

Крис вспыхнул:

– Дерьмо собачье. Тебя здесь не было в выходные.

– А тебе откуда знать, где я был? Ты что, моя глебаная мамочка?

– Я в субботу тебя не видел, – тихо сказал Брайант.

– Я лаботал из дому, Майк. Слушай, Эчеваллиа все выходные проводил митинги. Мне показалось, момент подходящий, чтобы его холошенько встляхнуть. Завтла конфеленция по спутнику. Что мне было делать? Ждать, а потом за сегодня пытаться все состляпать? На мне логистика в Камбодже, дволцовый пелеволот в Йемене. А еще Кашмил. Гватемала тлещит по швам. Нет у меня влемени на эту хлень.

Крис метнулся вперед. Но ему в грудь уперлась рука Майка Брайанта.

– Я отправил в КЭСА Хоакина Лопеса, тупица ты гребаный, чтобы тот навел справки о Диасе. Его сегодня, блядь, чуть не убили.

– И это типа моя вина?

Брайант вздохнул:

– Диас не обсуждался, Ник. Он был нашим запасным аэродромом на случай, если старый пердун не пойдет на уступки.

– Ты это знал!

– Я кто, по-вашему? Телепат хленов, что ли? Никто ничего не говолил мне пло Диаса и пло то, что мы собилаемся его использовать, чтобы плиглозить Эчеваллиа.

– Так, хорошо, – Майк потер лицо. – Возможно, мы не слишком четко все обрисовали. Но тебе стоило сперва связаться с Крисом и проверить. Тебя, Крис, это тоже касается. Нужно было сопоставить все с Ником и только потом посылать Лопеса на место.

– Но… – В груди заворочалось странное чувство, которое Крис не мог определить. – Ты сам сказал мне послать Лопеса.

– Да, но это не значило, что не надо ни с кем советоваться. – Брайант переводил взгляд с одного на другого. – Ребята, немного коммуникации. И немного кооперации. Бога ради. Я что, много прошу?

Ни один из коллег Майка на него так и не взглянул. Крис и Макин прожигали взглядом друг друга.

– Майк, из-за этого ебаного клоуна погибли люди.

Макин фыркнул.

Брайант нахмурился:

– Мне казалось, ты сказал почти.

– Да не Лопес. Другие. Мне пришлось нанять Лэнгли, чтобы они ликвидировали головорезов, преследовавших Лопеса, а те разнесли целое кафе, мать их.

На этот раз Макин не фыркнул, а глумливо усмехнулся. Брайант издал звук, в котором презрения было немногим меньше.

– А чего ты ждал? Крис, это Лэнгли. Ребята раньше работали на ЦРУ. Боже, они и до отмены регулирования были ебаной кучей некомпетентных клоунов, которые обожают помахать кулаками без разбору. – Майк посмотрел на Макина, улыбнулся и изобразил одной рукой умоляющий жест: – Я про Лэнгли, бога ради.

Криса начинала бесить реакция друга.

– Майк, у нас не было выбора, – рявкнул он. – В КЭСА нет никого, кто мог бы так оперативно сработать. Ты же знаешь.

– Ну да, спасибо Комитету по делам монополий, – Майк сдавил переносицу большим и указательным пальцами. – Слушай, мне жаль кафе, но могло быть и хуже. Учитывая, что мы говорим о Лэнгли, счастье, что они и Лопеса не прикончили за компанию. А могли бы.

Макин громко захохотал, ему вторил Брайант.

– Да они набирают неопытных наемников. С такими киллерами удивительно, что они не разнесли весь квартал.

– Не смешно, Майк.

– Да ладно тебе, забавно же, слегка, – но улыбка исчезла с губ Брайанта, он посерьезнел. – Хорошо, облажались так облажались. Но мы ликвидируем ущерб. Что бы там ни учинил Эчеварриа завтра, мы разрулим ситуацию. Все останется между нами, а счет Лэнгли зароем. Проведем через одну из камбоджийских черных касс или что-то в этом духе. Остальным про это знать необязательно. Мы чисты – да здравствует квартальная премия. Идет? – Брайант оглядел свою команду. – Договорились?

Макин кивнул. Крис, наконец, тоже. Брайант одарил их ответной улыбкой.

– Великолепно. Но помните, джентльмены, в следующий раз уделите чуть больше внимания деталям.

Глава 22

Эрнан Эчеварриа, как и ожидалось, воспринял ситуацию не очень хорошо.

– Ты отсидишься в стороне, – довольно мрачно сказал Майк, когда они оказались в потайной комнате со смотровым стеклом и ждали, пока установят связь со спутником. – А лгать будем мы.

Как всегда, когда предстояло решать политические вопросы, Брайант вооружился бейсбольной битой, положил ее на плечи и теперь напоминал распятие. Он водил головой по полированному дереву. По ту сторону стекла Ник Макин расставлял вдоль одного края стола бутылки с водой и мышки для управления экранами. Больше на серой поверхности ничего не было, если не считать утопленных наклонных экранов в центре.

– Думаешь, настал переломный момент? – спросил Крис.

Майк скорчил гримасу:

– Ну, если судить по вчерашнему, полагаю, мы близки к этому. Лишь тот факт, что Эчеварриа еще орет на нас, дает надежду, что пока шансы имеются. Если бы он собирался расторгнуть сделку, вряд ли снизошел бы до разговоров с нами. Точнее, до ора на нас.

Звонок прошел за несколько часов до ланча, когда в КЭСА едва рассвело. Должно быть, Эчеварриа всю ночь общался со своими криминалистами в Медельине. Переговоры вел Майк. Крис так никогда и не узнал подробностей, но, насколько понял, все прошло примерно в следующем ключе: что вы, ебаные гринго, сучьи дети, себе позволяете на моей территории, да кто вы такие, ведете за моей спиной переговоры с марксистским предателем, будь вы людьми слова, а не отребьем в костюмах, я бы… и так далее и тому подобное, бла-бла-бла… апоплексия.

– Ну, не в прямом смысле, – признался Майк. – К счастью, замертво он не рухнул. Тогда у нас точно начались бы неприятности. Шансы прийти к соглашению с Эчеварриа-младшим равняются нулю. Так что давайте постараемся не накалять обстановку на встрече и пойдем на примирение.

Чуть позже в тот же день они узнали, что боевые вертолеты доставили, высокогорье к западу от Медельина объято огнем, а ручные СМИ КЭСА объявили, что Диас мертв либо бежал и пересек панамскую границу, где его непременно поймают и посадят, как трусливую марксистскую псину, коей он и является. Людей в городах арестовывали сотнями.

– Он будет на высоте, и это должно сыграть нам на руку, – Майк попытался поднять настроение, тем временем таймер отсчитывал последние три минуты до начала сеанса связи. – Ощутив вкус крови, Эчеварриа, если нам повезет, сочтет себя непобедимым. Немного подхалимства, куча извинений – и глядишь, мы его переубедим.

Крис подтянул к себе стул и оперся о спинку.

– Уверен, что я тебе не нужен и ты обойдешься Макином?

Брайант молча уставился на него:

– Что? Ты когда-нибудь успокоишься?

– Майк, это даже не мой гребаный контракт. В конце концов, мне по хрен, чем все закончится. Только не надо меня убеждать, что ситуация не была спланирована.

– Твою мать, Крис, избавь меня от своих теорий заговора хотя бы на время. Почему нельзя просто принять, что мы облажались? Не предоставили друг другу нужную информацию? Неужели сложно поверить в простую халатность?

Макин в конференц-зале подошел к стеклу и постучал им:

– Две минуты, Майк.

Брайант наклонился к одному из микрофонов и нажал кнопку включения:

– Сейчас буду, Ник. Ну что, дамы и господа, полетели.

Майк снял бейсбольную биту с плеч и поставил ее в угол. Крис взял его за руку.

– Майк, ты видел, как Ник отреагировал, когда мы ввели его в курс дела в четверг. Ты был там. Да, он принял нашу стратегию в штыки, а затем сделал все, чтобы у нас ни хера не вышло. Он сдал Диаса, чтобы нам больше не с чем было работать, и тебе это известно.

– Ага, и чуть не провалил собственный проект? Он потеряет тысячи евро квартальной премии. Крис, перестань. Такой ход плохо сказался бы на его репутации. Зачем ему?

Крис покачал головой:

– Не знаю, но…

– Вот именно, – Майк схватил его за плечи. – Ты не знаешь. Я тоже не знаю. И знать нечего. Поэтому отпусти ситуацию.

– Майк, я не преследую корыстных целей. Я присоединился…

Раздался очередной резкий стук по стеклу:

– Времени в обрез, Майкл.

– Я присоединился, лишь чтобы помочь вам. Я…

Брайант сильнее сдавил его плечи, встретился с ним взглядом:

– Крис, я знаю. И я благодарен. Не виню тебя за то, что произошло. Но пришло время забыть. Занимайся Камбоджей. Побеспокойся о своем квартальном отчете.

– Майк…

– У меня нет времени, Крис. – Он еще раз сжал его плечи и поспешил к двери. Крис наблюдал через стекло за тем, как он устроился в кресле за несколько секунд до сигнала спутниковой связи.

Всех клиентов отдела инвестиций в конфликты, с которыми Крису доводилось работать, объединяла одна черта – любовь к техноигрушкам развитого мира.

Ключевая мудрость ИК, которая передавалась от партнеров к аналитикам из поколения в поколение, гласила – не скупитесь на игрушки. Первыми в любом списке дареного оборудования были высокотехнологичные коммуникационные гаджеты. И еще личные авиалайнеры. Следом шли военные штуковины. Всегда в таком порядке – он еще ни разу не подводил. Голографическая фигура Эчеварриа, транслируемая спутником, имела высокое и четкое разрешение. Вместе с ним возникло еще с десяток дисплеев.

Конечно, Крис видел это лицо в файлах ХМ и новостных хрониках КЭСА. Но уже давно он не сталкивался с Эчеварриа вживую. Крис наклонился к стеклянной стене и сосредоточился на обрюзгшем кожистом лице – под глазами мешки, губы плотно сжаты, щуплая шея по-солдатски вытянута, форма пестрит медалями и орденами. Позади него, как черное гало, висели незажженные периферийные дисплеи. Распухшие ладони Эчеварриа лежали на голографической проекции стола.

– А, генерал, – приветствовал Брайант с наигранной вежливостью. – Вот и вы. Добро пожаловать.

Эчеварриа поднес руку к губам и посмотрел налево. Снова запиликал канал связи, и в метре от генерала, пискнув и пошипев, появилось второе голоизображение.

– Мой сын присоединится к нашим переговорам, – диктатор улыбнулся, демонстрируя ослепительно белые, явно вставные, зубы, – если вы, джентльмены, не возражаете.

Фраза была произнесена с жесткой иронией, но за ней скрывалась более суровая подоплека. Крис знал, что Франсиско Эчеварриа сейчас в Майами. А то, как быстро поступила голотрансляция, миновав программы прерывания данных, установленные в «Шорн», говорило, что в распоряжении Эчеварриа-младшего имеется оборудование для проникновения в системы, причем такого класса, какой не предлагает своим гостям «Майами Хилтон».

«Он с гребаными американцами. Наверняка с Римшоу или Мелдреком. – Крис пытался нащупать зацепку. – Скорее всего, Римшоу. Из гребаной „Ллойд Пол“. „Калдерс“, как правило, не столь впечатляюща».

Новая голограмма перестала мигать. Возник Франсиско Эчеварриа – смуглый, очаровательный, традиционно в костюме от Сюзанны Инграм. Его лицо исказилось в гневе, который он жаждал выплеснуть.

Майк Брайант сориентировался и стал действовать по обстановке.

– Конечно. Мы рады, что сеньор Эчеварриа к нам присоединился. На самом деле, чем больше мы услышим мнений, тем…

– Hijo de puta, – без преамбул выплюнул Эчеварриа-младший. – Сукины дети. Все, что я хочу вам сказать – не будь мой отец столь сентиментальным и не цепляйся он так за старые связи, вы бы завтра уже участвовали в гонке на тендер. Меня тошнит от вашей гребаной европейской двуличн…

– Пако! Прошу, – в голосе отца послышались довольные нотки, словно он забавлялся. Крис заметил, что Эчеварриа-старший говорит с протяжным акцентом южных штатов, который не сочетался с майамско-испанскими ритмами в речи сына. – Эти джентльмены собираются извиниться. Давай будем вежливыми и выслушаем их.

Итак.

Крис увидел, как напрягся Макин, но не был уверен, что отец или сын заметили.

– Конечно, – спокойно ответил Майк Брайант. – Возникло серьезное недопонимание, и я чувствую, что ответственность за это лежит целиком на нас. Когда мой коллега передал вам файлы о повстанцах, он, видимо, не отметил, что мы обеспокоены…

Эчеварриа-младший что-то неразборчиво прогундел себе под нос на испанском. Отец посмотрел в его сторону, и Франсиско тут же заткнулся. Брайант с благодарностью кивнул и попытался продолжить с того, на чем закончил.

– Мы были обеспокоены тем, что явная дестабилизации ситуации в регионе привлечет новых, не столь порядочных инвесторов, как мы.

Эрнан Эчеварриа слабо улыбнулся на другом конце земного шара.

– Мы разобрались с нестабильной ситуацией, о которой вы ведете речь. И вы правы, сеньор Брайант. Ваш коллега представил дело в совершенно ином свете. – На одном из периферийных экранов замигали помехи, затем пошла трансляция данных. – Не желаете взглянуть на сообщение?

Брайант поднял руку:

– Мы все его видели, полковник. Я не хочу отнимать у вас больше драгоценного времени, чем необходимо. Как я уже сказал, это результат плохой коммуникации между нашими сотрудниками, и мы берем на себя всю ответственность.

Он демонстративно перевел взгляд на Макина.

– Генелал Эчеваллиа. – Было такое ощущение, что из Макина клещами вырывали слова. – Плиношу извинения. За все. За все недопонимания, котолым послужил п’ичиной. Я вовсе не хотел сказать, что мы можем быть заинте’есованы в сотлудничестве с вашими политическими влагами…

– Врагами моей страны, сеньор. Теми, кто попирает честь нашей нации. Врагами любого патриота в Колумбии. Если вы не забыли, католическая церковь предала анафеме их всех так же, как обвинили их все другие благопристойные организации в Америках.

– Да, – выдавил Макин. – Как вам будет угодно.

– У меня здесь есть кое-что, – пришел на выручку Брайант, – что может вас заинтересовать.

Загорелся один из встроенных в стол мониторов – Крис знал, что на другом конце планеты оба Эчеварриа смотрят на появившуюся за спиной Брайанта картинку.

– Вот один из первичных документов, которые вы получили от нас, в оригинальном формате, – Майк небрежно повел мышкой. – Как видно на увеличенном кадре, документ был составлен не корпорацией «Шорн». Если присмотритесь, уверен, узнаете логотип «Хамметт Макколл».

Логотип вполне можно было подделать на компьютере, и все в комнате понимали это. Но Эчеварриа лично пригласил ХМ в КЭСА год назад и потому знал, что все сходится.

– Откуда они у вас? – спросил он.

– Из источника.

Эчеварриа-младший разразился потоком ругательств на испанском с упоминанием такой-то матери. Брайант подождал, пока он закончит. Отец в очередной раз заткнул сына, на этот раз жестом, выдававшим его раздражение.

– Какой источник?

– На этом этапе, – аккуратно начал Брайант, – я не готов раскрывать данную информацию. Источник надежен до тех пор, пока остается засекреченным, а наш канал связи далеко не такой. Однако, – Майк заметил, как ощетинился сынок, и поспешил опередить его: – Если бы мы встретились в реальной жизни, я бы с радостью обсудил все детали этого дела. Считаю, мы должны быть с вами откровенны после того, что случилось в выходные.

– Вы предлагаете мне лететь в Лондон?

Брайант развел руками:

– В свое время, естественно. Я так понимаю, что в текущий момент у вас есть более насущные дела дома.

– Да, – Эчеварриа снова улыбнулся, но тепла в голосе не прибавилось. – По сути, мне предстоит разгрести бардак, который устроил ваш агент.

Майк вздохнул:

– Генерал, я сделал все, что в моих силах, чтобы продемонстрировать наше желание сотрудничать. Я даю вам слово…

Эчеварриа-младший сдавленно рыкнул.

– …что кто бы ни действовал в Медельине, это был не наш человек. Возможно, он работал по приказу «Хамметт Макколл» или чьему-то еще. Я не отрицаю, что источник в ХМ мог продать те же сведения любому, кто готов заплатить корпоративную цену. У меня сложилось представление, что у этой личности, скажем так, хорошие связи в Нью-Йорке и Токио и…

– Хорошо, сеньор Брайант. Я уже слышал этот довод. Вы предлагаете личную встречу. С какой целью?

– Ну, – Майк вновь поводил мышкой. Документ ХМ исчез, а вместо него на экране возник список оборудования, который Брайант показывал Крису неделю назад. – До сих пор не решен вопрос с военным оборудованием. Ввиду последних событий и волнений, которые они, несомненно, вызовут, я подумывал пересмотреть бюджет.

Крис заметил, насколько мгновенно отреагировал Эчеварриа, и гадал, как Майку удается не лыбиться.

– Вы сказали?

– В следующем месяце в Лондоне проходит выставка вооружений «Северный мемориал». Почему бы вам не убить двух зайцев одним ударом – приезжайте на выставку, мы вместе туда сходим и обеспечим закупку всего необходимого, а заодно обсудим информацию «Хамметт Макколл» и американские последствия.

Эчеварриа прищурился:

– Американские последствия?

– Простите, я хотел сказать международные, – Майк хорошо сымитировал смущение. – Порой я делаю выводы, которые не всегда оправданны. В общем, все это мы можем обсудить в Лондоне.

Остальное было пустым разговором. Брайант рассыпался в извинениях, пару раз вклинился Макин. Эчеварриа-младший ворчал и рявкал время от времени, но отец его постоянно осаживал и сам сидел задумчивый на протяжении оставшихся переговоров. Прощались они довольно тепло. Майк влетел в потайную комнату, хлопнув дверью.

– Свяжись с Лопесом. Мне нужен контакт с повстанцами до конца недели. Гребаный ублюдок пойдет против нас.

Крис моргнул:

– Я думал, ты его зацепил.

– Это временно. Покупка оружия удержит его на какое-то время, а клевета в адрес американцев сдержит партнеров младшенького из Майами. Но, в конечном итоге, эта ветхая конструкция рухнет, как домик в трущобах. На самом деле старина Эрнан не купился на наш спектакль – он просто тянет время и смотрит, что может из нас выжать. Горстка дешевых кассетных бомб – все, что мы можем позволить себе сейчас, – надолго его не удовлетворит: ему подавай взятки покрупнее. Так что рано или поздно его загребут американцы, и я хочу, чтобы у нас в КЭСА был свой игрок прежде, чем это случится.

– Да, но кто? – Крис махнул в сторону сидевшего за стеклом Макина, который по-прежнему смотрел в пустоту. – Этот придурок постарался, чтобы Диаса не стало. И кем мы его заменим?

– Придется выбрать Барранко.

– Барранко?

– Крис, больше у нас никого нет. Ты сам сказал, что Арбенс в этом году не сможет вести восстание.

– Да, но Барранко… Он же идейный, Майк.

– Ой, ладно. Все они так начинают.

– Нет, Майк, этот реально гребаный Че Гевара. Не думаю, что нам удастся его контролировать.

Брайант ухмыльнулся:

– Сможем, и еще как. Ты сможешь. – Он взглянул на Макина. Менеджер за стеклом не шевельнулся. – Я обо всем доложу Хьювитт – она переведет Ника на другой проект. Давно пора, черт возьми. А ты пока придумай, как усадить Барранко за стол переговоров. Неважно как, но усади. Если понадобится, отправляйся туда сам, но достань мне Барранко.

В памяти всколыхнулись голоса, сценки со времен его поездки от «Хамметт Макколл», инкрустированное звездами карибское ночное небо, теплый воздух и гомон ночных улиц.

– Хочешь, чтобы я отправился в Панаму?

– Если того потребует ситуация.

– Хьювитт это не понравится. Она с самого начала отдала контракт Макину. Если его списать, как неверное решение, это будет плохо выглядеть. Я уже не говорю о том, как она ко мне относится. Моей фанаткой ее едва ли назовешь.

– Крис, ты хренов параноик. Я уже говорил тебе. Хьювитт без ума от денег, а сейчас ты приносишь их до фига. Вот, что имеет значение. Точка. – Майк снова усмехнулся. – И в любом случае, если она будет ругаться, я пойду к Нотли. Ты в деле, дружище, хочешь ты этого или нет. Добро пожаловать на счет КЭСА.

В конференц-зале Макин заерзал на стуле и повернулся к ним. Он словно услышал их разговор. Выглядел разбитым и преданным. Крис ответно уставился на Ника и никак не мог избавиться от тревожного чувства.

– Спасибо.

– Ладно, ты заслужил. Прими это. – Брайант положил руку ему на плечи. – И потом, мы ж команда, е-мое. А теперь давай пустим Эрнана Эчеварриа в расход и заработаем гребаных денег.

Глава 23

К причалу привязали сломанную моторку, которая постепенно погружалась. Нос лодки был задран и крепко привязан к кнехту, но за усиженным мухами стеклом плескалась вода: она затопила кожаный салон и почти достигла приборной панели. Внизу, словно крохотный дирижабль, замерла рыбка и обгладывала нижнюю часть руля, оказавшуюся под водой. На затопленной корме плавали ветки и гниющие листья – они поднимались и опускались на волнах, когда мимо проплывали водные такси. Волны ударялись о деревянные опоры. Подобно нитям сахарной ваты серые облака липли к кронам деревьев на островах, разбросанных в лагуне, и уплывали в сторону моря, изливаясь дождем. Воздух был теплый и влажный.

Крис обернулся. Карибы запомнились ему совершенно другими. Он вернулся к Хоакину Лопесу, сидевшему в деревянной хижине, наличие которой оправдывало существование пирса.

– Уверен, что он приедет?

Лопес пожал плечами. Высокий, мускулистый, крепко сбитый, афроамериканской наружности, он излучал спокойствие, совершенно не вязавшееся с паникой по телефону в Медельине.

– У него на то все причины. Я бы не стал привозить тебя сюда просто так, Крис. Сигаретку?

Крис покачал головой. Лопес прикурил и выдохнул струю дыма в сторону воды. Он машинально почесал шрам на лбу.

– Ему не так просто добраться. На этой части побережья жарко. Черепашьи патрули имеют право остановить любого, если решат, что человек браконьерствует. Временами является американская наркополиция из Дарьена. У них нет полномочий, но…

Он снова пожал плечами. Крис кивнул.

– Когда их это останавливало, верно?

– Верно. – Лопес отвернулся и ухмыльнулся.

– Что?

– Да ничего. Ты разговариваешь не как гринго.

Крис зевнул. Последние пару дней он мало спал.

– Принимаю за комплимент.

– Продолжай в том же духе. Может пригодиться при переговорах с Барранко.

Все смешалось в один бесконечный поток. Лондон, Мадрид, Сан-Хосе в Коста-Рике. Череда аэропортов, представительские залы ожидания в приглушенных пастельных тонах, шуршание кондиционера на борту самолета. Он гнался за солнцем, выигрывая день. На рассвете его вертолетом доставили из Сан-Хосе на границу с Панамой. Посадка на залитой солнцем площадке на окраине Давида, куда Лопес тайком прокрался из Панама-Сити, чтобы встретить его к западу от столицы. Еще одна короткая поездка на север в Бокас-дель-Торо; вереницы хижин и людей, которых знал Лопес; арендованный пистолет; водное такси, взятое здесь, где бы это «здесь» ни находилось, и часы ожидания, пока не приедет Барранко.

– Встречался с ним когда-нибудь?

Лопес покачал головой:

– Пару дней назад разговаривал по видеофону. Он выглядит уставшим, не то что на снимках 41 года – там он звезда. Ему это необходимо, Крис. Для него это последний шанс.

Память Криса откликнулась на названную дату. В 41-м Эдварда Куэйна размазало по холодному асфальту на М20. Тогда казалось, что все закончилось. Но следующим утром Крис проснулся и обнаружил, что мир цел и невредим, а каша, которую он заварил в «Хамметт Макколл», далека от разрешения. Он понял, что ему придется жить дальше и найти другую цель для существования.

Откуда-то с воды донесся приглушенный рев.

– Приближается лодка, – сказал Лопес.

Из-за лесистого мыса показался катер, подняв головную волну, которая едва не заглушила рев двигателей. Большое серое судно было скоростным, а судя по тому, что на баке за щитом из пуленепробиваемого стекла установили два автомата, годилось и для военных столкновений. На корме развевался флаг – белый символ на зеленом фоне. Лопес с облегчением выдохнул:

– Черепаший патруль.

Моторка замедлила ход, двигатель перешел на малые обороты. Катер подошел носом к причалу, на бак вышел человек в хаки. Раздались крики на испанском. Лопес ответил. Матрос схватил линь и легко спрыгнул на пирс. Он приземлился на полусогнутые ноги как человек, проделывавший это не раз. На палубу вышла женщина в похожем костюме, прислонилась к пулемету и уставилась на них. Крис встревожился.

– Ты ведь вооружен, да? – пробормотал Крис Лопесу.

– Естественно. Но это черепаший патруль, они не…

Следующий мужчина, сошедший с лодки, тоже был одет в армейскую форму, на плече – винтовка Калашникова. Он прошел мимо Криса, даже не взглянув на него, подошел к Лопесу и произнес что-то на испанском. Получив ответ, скрылся в хижине. Крис глянул на воду по другую сторону пристани и принялся гадать, насколько там глубоко. Хорошо бы не меньше метра над головой, чтобы не подстрелили. Одолженный Лопесом «Смит и Вессон» наверняка будет стрелять и промокнув, но против боевых винтовок…

«Давай посмотрим правде в глаза – ты и пяти минут не продержишься. Это тебе не киношный Тони Карпентер».

– Сеньор Фолкнер?

Он резко повернулся к лодке. Очередная фигура в хаки встала рядом с женщиной на палубе. Когда мужчина спрыгнул на пирс, Крис узнал голос. Барранко.

То же обветренное лицо и закаленный образ, который Крис помнил по встрече, состоявшейся год назад, когда он еще работал на ХМ, – лицо, посмуглевшее от постоянного пребывания на солнце в горах, широкие скулы и голубые глаза, доставшиеся в наследство от какого-нибудь европейского колонизатора-предка, прибывшего в Америку много десятков лет назад, впитавшиеся в генный пул за столетия. Те же коротко стриженные седые волосы; тот же рост, те же длинные конечности. Вот Барранко движется к нему. Приветствует. Жмет руку. Ладонь все такая же мозолистая. Вот он подошел совсем близко. Тот же ищущий взгляд. Так смотрели на горизонт, выискивая знаки, капитаны линкоров или, может, пиратских траулеров в прошлом веке.

– Сеньор Фолкнер. Теперь я вас вспомнил. Вы были частью миссии «Хамметт Макколл». Мужчина с ноутбуком. Тогда вы вели себя очень тихо.

– Тогда я приехал слушать. – Крис покопался в кармане пиджака. – На этот раз я…

– Потише, прошу вас. – Барранко поднял руки. – Мои товарищи сильно нервничают, находясь вдали от дома. Все может плохо закончиться, если вы дадите им повод думать, что собираетесь воспользоваться пистолетом у вас за поясом, который плохо спрятан.

Барранко махнул в сторону женщины у пулемета, затем на матроса на пристани – тот выпрямился и стоял рядом с кнехтом, сжимая в руке пистолет. Крис услышал, как щелкнул взводимый курок, обернулся к хижине и увидел, что из домика вышел мужчина, держа у бедра винтовку.

– Итак, – сказал Барранко. – Добро пожаловать в Латинскую Америку снова.

Внутри хижины имелись самые необходимые вещи: туалет за пластиковой перегородкой, крохотная плита в углу и древний деревянный стол два метра в длину, весь в царапинах и граффити, которые, похоже, выводило не одно поколение людей. Вокруг стола разместили с полдюжины потертых пластиковых стульев – Крис отобрал их из кучи, которую по приезде откопал позади хижины. Да, до стандартов «Шорн» далеко. Окна были маленькими, с густым слоем грязи, но на крыше через определенные промежутки висели лампы системы водного освещения, труба с фитилем была целой и невредимой и уходила вниз, под воду, через пробуренную в полу дыру. Крис уже проверял систему ранее – фитиль был отлично смочен. Он щелкнул выключателем на стене, и в трех из пяти лампочек зажегся мягкий свет.

Барранко оглядел интерьер и кивнул.

– Конечно, не «Панама Хилтон», – сказал он. – Но я и не Луис Монтойя.

От Криса ждали определенной реакции – он попытался выдавить из себя смешок и жестом пригласил к столу:

– Прошу вас, садитесь, сеньор Барранко. Боюсь, что мы куда больше задавались вопросом безопасности, нежели комфорта. Если не считать парочки ненормальных упертых наркокопов, у Луиса Монтойя нет реальных врагов. В отличие от вас – у вас их множество.

– И вы предлагаете решить эту мою проблему, верно? – Барранко так и не сел. Вместо этого кивнул двум своим телохранителям, которые последовали за ним в хижину. Те молча заняли позиции у окон. Они стояли вольно, но вряд ли это кого-то могло одурачить. Они удостоили Криса беглого взгляда, в котором сквозило презрение.

Крис подошел к столу и выдвинул стул для Барранко.

– Уверен, что при наличии времени и небольшого везения человек вроде вас способен сам решить свои проблемы, не прибегая к услугам человека вроде меня. Время и удача – все, что нужно. Прошу. Садитесь.

Барранко не двинулся.

– Лестью меня не проймешь.

Крис пожал плечами и опустился на стул.

– Я знаю. Я не льстил – просто констатировал факт. Я считаю – точнее мы, мои коллеги в «Шорн» и я, считаем, что вы в состоянии разрешить сложную ситуацию, которая в данный момент сложилась в Колумбии. Вот почему я здесь. Своим визитом мы хотим показать, что верим в вас.

После этих слов Барранко медленно приблизился к столу.

– Вы назвали страну Колумбией, – сказал он. – А ваши коллеги в Лондоне тоже так говорят?

– Нет, конечно. – Крис провел ладонью по столешнице и поднял руки, затем, сперва взглянув на секьюрити Барранко, он неторопливо залез в карман и достал свернутый ноутбук. Ему показалось, что все это выглядело довольно круто, учитывая ситуацию.

– Мы зовем это Контролируемая экономика Северных Анд. Уверен, вы в курсе. А еще, не сомневаюсь, вы знаете, что не мы одни используем это наименование.

– Да, – в его словах слышалась явная горечь. Ладони Барранко легли на спинку стула, стоявшего напротив Криса. – Не вы одни. Весь мир зовет нас так. Только ублюдок в Боготе именует ее Колумбией, будто мы все еще единая нация.

– Эрнан Эчеварриа, – вкрадчиво начал Крис, – подпитывает патриотизм своих соотечественников, дабы упрочить режим, который обогащает пять процентов населения, а остальных держит в грязи. Не мне вам про это рассказывать. Однако, полагаю, вы нуждаетесь в моей помощи, чтобы изменить ситуацию.

– Как быстро мы перешли. – На лице Барранко застыло такое выражение, будто он учуял отвратительный запах, просачивающийся через пластиковую перегородку из туалета. – Как быстро – от лести к подкупу. Разве не вы сказали, что человек вроде меня может разрешить…

– При наличии. Времени. – Крис встретился взглядом с собеседником и, удостоверившись, что тот не станет продолжать, начал безмятежно разворачивать ноутбук. – Я уточнил – при наличии времени. И капельки везения. А еще я сказал – возможно.

– Понятно.

Крис не поднял глаза на Барранко, но по голосу казалось, что колумбиец улыбается. «Как быстро мы перешли от сарказма к улыбке». И все же Крис продолжал смотреть в ноутбук – тот был сильно помят в нескольких местах и разогревался довольно медленно. Крис стал разглаживать экран. Он услышал, как царапнули по полу ножки стула и как он заскрипел, приняв вес Барранко.

На экране выскочила карта зоны КЭСА.

Крис поднял голову и улыбнулся.

Позже, когда вся информация была выложена и обговорена, они вышли на пирс и любовались погодой. На востоке небо местами очистилось.

– Сигаретку?

– Да, спасибо. – Крис взял предложенную пачку и вытряхнул помятую трубочку. Барранко дал ему прикурить – на серебристой бензиновой зажигалке был изображен череп с костями, вокруг которого шла надпись на кириллице и стояла дата 2007. Крис затянулся и тут же закашлялся до слез.

– Ого, – он вытащил сигарету изо рта и заморгал, глядя на нее. – Где вы их берете?

– Вы в таком магазине не были, – Барранко указал в направлении юго-запада. – Семьсот километров отсюда, в горах. Держит его женщина, которая помнит дни, когда Эчеварриа пришел к власти. Она не продает американские сигареты. Только темный табак.

– Я заметил. – Крис сделал еще одну затяжку, на этот раз менее сильную; табак раздражал легкие. – А зажигалка? Военная, верно?

– А вот и нет. – Барранко достал зажигалку и стал водить пальцем по кириллическим буквам. – Реклама. «Смертельные сигареты. Плохие новости, дружок, ты помрешь». Вот что на ней написано. Но это – как вы там называете – контрфакт. Подделка?

– Контрафакт.

– Да, контрафакт. Какой-то ненормальный англичанин в прошлом веке действительно выпускал сигареты под таким названием.

– Похоже, он был не слишком умен.

Барранко развернулся и выдохнул на Криса клуб дыма.

– По крайней мере, он был честен.

Крис промолчал. Барранко вышагивал по пирсу, курил и ждал.

– Мне кажется, вам надо приехать в Лондон, сеньор Барранко. Вам нужно…

– Ваши родители живы, сеньор Фолкнер?

Фраза уколола, разрушив нарастающее ощущение, что сделка состоялась.

– Нет.

– Вы их помните?

Крис бросил взгляд на стоящего рядом мужчину и понял, что компромисса быть не может. От него требовали ответа.

– Отец умер, когда я еще был маленьким, – сказал он и подивился тому, как легко теперь давалась эта фраза. – Я его плохо помню. Мама умерла позже – я уже был подростком. От терновой лихорадки.

Барранко прищурился:

– Что за терновая лихорадка?

Крис курил и проверял, не просочилось ли в его воспоминания что-нибудь лишнее. Когда он решил, что все под контролем, ответил:

– Разновидность туберкулеза. Резистентный штамм, не лечится антибиотиками. Мы жили в зонах – вы такие районы называете фавелами, их тут полно. Дорогие лекарства она не могла себе позволить – никто в зонах не мог, – поэтому принимала стандартные антитела, пока не скончалась. Никто так толком и не узнал, что ее убило – лихорадка или другая болячка, с которой ослабленная иммунная система не сумела справиться. Понадобилось…

Нет, он себя не контролировал. Крис отвел взгляд.

– Простите, – сказал Барранко.

– Все, – Крис сглотнул. – Все в порядке. Это было давно.

Он снова затянулся, скорчил мину и бросил сигарету в воду. По очереди надавил большими пальцами на веки и посмотрел на струйки влаги, оставшиеся на пальцах.

– Мою мать забрали, – произнес Барранко за его спиной. – Ночью пришли солдаты. В те времена такое случалось сплошь и рядом. Я был подростком. Отец давно нас бросил. А я в тот вечер ушел на политическое собрание. Возможно, они приходили за мной. Но забрали ее.

Крис знал. Он читал файл.

– Ее изнасиловали. Люди Эчеварриа. Пытали электричеством и разбитыми бутылками много дней. А после выстрелили ей в лицо и оставили подыхать в мусорной яме на окраине города. Врач из «Эмнести Интернэшнл» сказал, что она умирала часа два.

Крис хотел принести соболезнования, но слова казались такими избитыми и пустыми.

– Вы понимаете, почему я сражаюсь, сеньор Фолкнер? Почему на протяжении последних двадцати лет веду эту борьбу?

Крис покачал головой, не находя слов. Он повернулся к Барранко и увидел, что на его лице эмоций отразилось не больше, чем когда они обсуждали сигареты.

– Вы не понимаете, сеньор Фолкнер? – Барранко пожал плечами. – Что ж, я вас не виню. Порой я сам не понимаю. Бывают дни, когда мне кажется, надо взять Калашников, пойти в любой полицейский участок или казармы и перестрелять всех в форме. Но я знаю, что за этими людьми стоят другие, которые не носят мундир. Поэтому я пересматриваю свой план и решаю, что стоит то же самое сделать с правительственным учреждением. Но в этот момент вспоминаю, что тамошние чиновники, в свою очередь, – лишь часть класса землевладельцев и финансистов, которые зовут себя моими соотечественниками. И в моей голове рождаются новые цели. – Барранко махнул рукой: – Банки. Ранчо. Пригородные виллы, огороженные заборами. Количество тех, кого необходимо выкосить, растет как сумма выигрыша в лотерее. А потом меня осеняет – Эрнан Эчеварриа и года не продержался бы, если бы не получал помощь из Вашингтона и Нью-Йорка. – Барранко поднял палец и указал на Криса. – И из Лондона. Вы уверены, сеньор Фолкнер, что хотите пригласить меня в свою столицу?

Крис, которого до сих пор обуревали эмоции, сумел пожать плечами. Слегка хриплым голосом он ответил:

– Я рискну.

– Смело. – Барранко докурил сигарету и затушил бычок большим и указательным пальцами. – Вы храбрый человек либо азартный игрок. И как мне к вам относиться?

– Считайте, что я хорошо разбираюсь в людях. Думаю, вы достаточно умны, чтобы можно было вам доверять.

– Я польщен. А что ваши коллеги?

– Они прислушаются к моему мнению. Мне за это платят.

– Да. Полагаю, что так.

Крис заметил, как в голос Барранко просочились те же эмоции, которые он прочел в глазах других повстанцев в хижине.

«бля»

Он перестарался: слишком ускорился на эмоциональном повороте, строя из себя крутого корпоративного мачо. Он надеялся минимизировать ущерб, но слова, которые собирался произнести, по пути преобразились. К собственному ужасу, он выдал чистую неприкрытую правду:

– А что вам терять? Вы в дерьмовом положении, Висенте. И мы оба это понимаем. Прячетесь в горах, оружия не хватает, живете одной риторикой. Если Эчеварриа сейчас придет по вашу душу, как пришел за Диасом, – вы история. Как Маркос, Че Гевара. Красивая легенда и портрет на гребаной футболке. Вы этого хотите? Какой от вас толк в такой форме для жителей КЭСА, которые проходят через те же пытки, что пережила ваша мать?

На какой-то миг, когда слова сорвались с губ, все замерло. Крис уже представил, вот Барранко поддается и соглашается на сделку. Взгляд колумбийца стал жестче, он напрягся. Заметив перемену, женщина-телохранитель на палубе катера вскочила на ноги и подняла винтовку. Крис перестал дышать.

– Я хотел сказать…

– Знаю, что вы имели в виду, – Барранко расслабился первым. Он повернулся к женщине на палубе и подал знак. Когда он вновь посмотрел на Криса, что-то в его лице переменилось. – Знаю, потому что вы впервые решили высказать эти мысли. Вы не представляете, какое это облегчение, Крис Фолкнер. Все цифры, которыми вы сыпали до этого, почти ничего не значили, зато теперь я знаю, что у вас есть душа, и это все меняет.

Крис снова задышал:

– Вам стоило спросить.

– Спросить, есть ли у вас душа? – Барранко сухо и невесело усмехнулся. – Разве такие вопросы задают в Лондоне? Когда я окажусь за одним столом с вашими коллегами и буду обсуждать, какой кусок ВВП своей страны могу предложить им в обмен на поддержку, какой урожай должны вырастить мои соотечественники, пока их дети умирают с голоду, без каких основных медицинских услуг колумбийцы должны научиться жить – тогда я могу поинтересоваться, где у них душа, сеньор Фолкнер?

– Я бы не советовал, нет.

– Вот. Тогда что вы посоветовали бы?

Крис все взвесил

«блядь, до сих пор ведь срабатывало»

и выдал Барранко неприкрытую правду:

– Я посоветовал бы вам взять у них все, что можно, при этом самому по возможности не давать обещаний. Потому что именно так они поступят с вами. Оставьте себе пути к отступлению и помните, ничто не высечено в камне. По любому вопросу можно обговорить новые условия, если сумеете доказать, что оно того стоит.

Пауза. Барранко вновь рассмеялся, но на этот раз в его голосе проскользнули теплые интонации. Он предложил Крису очередную сигарету, затем прикурил обе русской зажигалкой.

– Хороший совет, друг мой, – сказал он, выпуская клубы дыма. – Весьма недурной. Пожалуй, я нанял бы вас консультантом, если бы мог себе это позволить.

– Но вы можете. Я часть пакета.

– Нет. – На него упал взгляд, как у тральщика. – Я кое-что знаю о вас, Крис Фолкнер, и вы не входите ни в один пакет Лондона. Есть в вас нечто, сопротивляющееся инкорпорации. Что-то, – Барранко пожал плечами, – благородное.

Прежде чем Крис успел остановить себя, в памяти вспыхнула картинка. Лиз Линшоу в белом шелковом халатике, который он распахнул, будто открыл новогодний подарок. Изгибы ее тела, пляшущие на нем тени. Ее смех.

– Думаю, вы ошибаетесь на мой счет, – тихо сказал он.

Барранко покачал головой:

– Увидите. Я неплохо разбираюсь в людях. Может, эти персоны вам платят, но вы не один из них. И не принадлежите их миру.

К ночи Лопес доставил Криса обратно в Бокас – они сидели в кафе у воды и ждали позднего рейса в Давид. На противоположном берегу стразами на темноте мерцали огни ресторанчика на другом острове. Между ними по каналу, перевозя клиентов, курсировали лодки-панга. Будто туман, с воды наплывали голоса, в испанскую канву порой вплетались заимствованные из английского словечки. Позади них гремела посуда на кухне.

Встреча с Барранко уже казалась сном.

– В общем, все прошло хорошо? – поинтересовался Лопес.

Крис помешивал трубочкой свой коктейль.

– Похоже на то. Так или иначе, он прилетит в Лондон. – Крис перестал прокручивать в голове сцены с Лиз Линшоу и устало вернулся к работе: – Мне нужно, чтобы ты как можно скорее организовал его поездку. Быстро, да, но безопасность прежде всего. Его жизни и стратегической позиции ничто не должно угрожать. Со своей стороны, я предприму меры, чтобы вам помочь.

– Оплата?

– Через тайный счет. Не хочу, чтобы транзакции всплыли, прежде чем… Нет, лучше если ты заплатишь сам. Наличными. Я переведу деньги на твой счет в Цюрихе, как только вернусь. Пришли мне предварительный расчет в отель завтра утром. И да, у тебя не найдется чего-нибудь, чтобы я мог уснуть?

– С собой нет. – Лопес вытащил телефон. – Ты остановился в «Шератон», верно?

– Да. В 1101. Под фамилией Дженкинс.

Экран телефона замерцал мягким зеленым светом. Лопес прокрутил список и поднес прибор к лицу. После нескольких гудков ответили. Человек говорил на испанском.

– En ingles, guei,^[22] – нетерпеливо сказал Лопес.

Человек, на которого он смотрел, проворчал грязное ругательство и переключился:

– Ты в городе, Лопес?

– Нет, но мой приятель скоро там будет. И ему нужно кой-чего, чтобы уснуть.

– Он торч?

Лопес поднял глаза от телефона и посмотрел на Криса:

– Ты часто употребляешь?

– Боже, нет.

Южноамериканский агент снова уставился в экран:

– Точно нет. Нужно что-нибудь помягче.

– Понял. Адрес.

– «Шератон», номер 1101. Мистер Дженкинс.

– Картой или по счету?

– Очень, мать твою, смешно. Hasta luego.^[23]

– Hasta la cuenta, amigo.^[24]

Лопес сложил телефон.

– Тебе доставят вещество на ресепшн. Просто спроси, нет ли для тебя сообщений, и получишь конверт.

– Ты ручаешься за этого парня, верно?

– Да, он пластический хирург.

Крис не понимал, почему его это должно успокоить, но сейчас ему было уже почти все равно. Мысль о том, что он погрузится в химически гарантированное забытье на семь-восемь часов и забудет о навалившемся джетлаге, радовала, как финишная черта. Лиз Линшоу, Майк Брайант и «Шорн», Карла, Барранко и пристальный взгляд шкипера – Крис отпустил все, позволил мыслям разбежаться, как стае. Впереди его ждал сон. Он побеспокоится обо всем завтра.

Однако несмотря на долгожданное облегчение, слова, сказанные Барранко, когда они стояли у воды, никак не умолкали.

«Вы не принадлежите этому миру».

Глава 24

Он проснулся в стандартном люксовом номере «Шератона» от того, что на ноуте негромко, но настойчиво пульсировал сигнал входящего вызова. Крис перевернулся в кровати и заспанно оглядел комнату. Он обнаружил гребаный комп на ковре среди брошенной одежды. Биип, бииип, биииип, блядь. Он застонал и наполовину выполз из кровати, одной рукой поддерживая тело в горизонтальном положении параллельно полу. Схватил ноут, затащил его в кровать, сел и развернул на коленях. С экрана ухмыльнулось лицо Майка Брайанта.

– Доброе утро. Если я правильно рассчитал время, у тебя еще три часа до самолета. Так что обдумай кое-что, пока ждешь. Ты под прицелом. И на этот раз тебе не выкарабкаться!

Особая поставка от пластического хирурга до сих пор затуманивала мозг, но Крис ощутил слабую волну паники. Затем лицо собеседника исчезло с экрана и появилась стилизованная шахматная доска. Пока Крис спал, Майк начал атаку ладьей и конем, которую Крис проворонил. Ситуация выглядела дерьмово.

– Сукин сын.

Он вылез из кровати и бродил по номеру, пакуя вещи. Все еще под действием снотворного, Крис поспешно отреагировал на ход Майка за завтраком и потерял слона. Судя по всему, Брайант играл в реальном времени. Крис отправился в аэропорт, переживая из-за неудачного хода, а оказавшись в ВИП-зале ожидания, нашел шахматы. Была суббота, по-хорошему Майку стоило подождать и обдумать все за выходные, а потом легко разбить Криса в пух и прах. Но Крис прекрасно знал друга – тот горел энтузиазмом в предвкушении победы, а значит, он будет играть в реальном времени. Изучать, впитывать, отвечать – всю ночь, если потребуется. Несколько недель назад Крис одолжил Майку «Быстрые шахматы» и «Стремительные атаки» Рахимова – великан проглотил их за один вечер. Он готовился к битве насмерть.

Где-то над Карибским морем Крис отразил его атаку. Ему это стоило оставшегося коня и тщательно выстроенной линии защиты из ладей, но стратегия Майка лишилась стремительности: он уже не так быстро делал ходы. Крис напористо вел борьбу, пока летел над Атлантикой, и к тому моменту, когда приземлился в Мадриде, партия закончилась удачной ничьей. Майк в ответ прислал ему клип с Тони Карпентером – стойка, которую главный герой принимал после драки в фильме «Обманщик». Фишкой Карпентера было отсутствие актерского таланта и реплики, отдающие клише. «Мы должны сражаться на одной стороне». Все выглядело настолько плохо, что граничило с безвкусицей.

Крис ухмыльнулся и свернул ноутбук.

Он сошел с трапа пружинящей походкой, посидел в сауне и принял душ в ВИП-зале ожидания, а на рейсе до Лондона спал как младенец. Ему снилась Лиз Линшоу.

В Хитроу, облокотившись на ограждение в зале прибытий, его ждала Карла, одетая в облегающий наряд и при полном марафете.

– Не стоило. Ты же знаешь, я сейчас на службе. Они оплатили бы счет за такси прямо до дома.

– Хотела тебя увидеть.

Тогда какого хрена ты укатила в Тромсё? Но вслух он ничего не сказал, лишь смотрел, как извивается дорога за окном. В субботу утром машин на кольцевой было мало, и Карла с уверенностью профессионального механика вела «Сааб» на скорости в сто пятьдесят по средней полосе.

– Как мама?

– В порядке. У нее, как всегда, много дел. Хотят выпустить интерактивную версию ее новой книги, так что она переписывает ее, вставляет ссылки на университетские материалы.

– Она с ним спит?

Вопрос прозвучал слишком резко – не так, как стоило бы его произнести. Он сопровождался молчанием. Были времена, когда шуточки по поводу сексуальной жизни Кирсти сходили ему с рук, а Карла смеялась, при этом притворяясь, что возмущена. Но сейчас жена бросила на него взгляд и отвернулась. Она следила за дорогой, поджав губы. Салон машины наполнился почти физически ощутимым холодом.

– Прости, я…

– Было грубо.

– Я не хотел, – беспомощно сказал он.

«Да что, черт побери, с нами происходит, Карла? Какого хера мы творим? Неужели это только со мной? Дело во мне?»

Перед глазами снова вырос образ Лиз Линшоу – то, как она стояла со стаканом воды в комнате для гостей и беззаботно улыбалась, а свет фонарей, просачивающийся сквозь ветки деревьев, бросал тени на лицо и волосы. Она тогда разрулила ситуацию с той же легкостью, с какой Карла вела «Сааб». Лиз подошла ближе, чем требовалось, чтобы передать ему воду, – Крис чуял аромат виски в ее дыхании. Как она ахнула – мягко и удивленно, так по-женски, чего никогда не бывало в ее новостных передачах, – когда он потянул за шелковый пояс и распахнул халатик. Горячее ощущение, когда он положил ладонь ей на грудь. Приглушенный смех.

Хайгейт.

Крис непроизвольно раскрыл ладонь и посмотрел на нее, будто та ночь выжгла на руке клеймо.

«Я, эм, не могу, Лиз, – солгал он тогда. – Прости». И отвернулся, уставился в окно, будто лишь так мог остановить надвигающуюся лавину. Его всего трясло.

«Что ж, вполне справедливо», – ответила Лиз. В стекле он увидел, как она нагнулась и поставила стакан на столик, рядом с футоном. На несколько секунд замерла в дверях, но ничего не сказала. Халат она так и не завязала. В отражении проем между полами казался черным, но Крис с радостью дорисовал все необходимые детали.

Утром он обнаружил, что халатик лежит поверх покрывала, под которым он спал. Видимо, посреди ночи Лиз зашла в комнату, сняла его и какое-то время голой стояла рядом с ним, глядя, как он спит. Даже с похмелья эта сцена представлялась чертовски эротичной, и у Криса началась эрекция.

Дома царила тишина. На дереве за окном пели птицы, где-то вдалеке гудел одинокий мотор автомобиля. Он лежал в кровати, опершись на локти, после попойки прошлой ночью в голове стоял туман. Сознавая, что делает, Крис потянулся за халатиком и поднес его к лицу. На нем остался такой интимный запах женщины, а ведь он за десять последних лет не вдыхал аромат ни одной другой женщины, кроме Карлы. Шок от этой мысли охватил все его естество – похмелье как рукой сняло, будто клубный вышибала швырнул Криса в реальность. Одним движением он отбросил халатик и покрывало. Оделся. Взял часы и бумажник с прикроватного столика. Выскользнул из гостевой комнаты. Замер.

Дома никого. Ему было хорошо знакомо это ощущение пустоты, которое сейчас наполняло дом. На кухонном столе он нашел записку, где найти продукты на завтрак, в какие службы такси обратиться и как выставить сигнализацию перед уходом. Внизу Лиз подписала: «Не пропадай».

Крис поспешил покинуть ее дом.

Аппетит отсутствовал. Крис не был уверен, что сумеет удержать себя в руках и не начнет копаться в ее вещах, а то и хуже – что не останется ждать ее возвращения. Он включил сигнализацию, которая тут же завопила, громче и громче с каждым разом, выставив его за дверь.

Крис оказался на идущей вверх улице, обсаженной деревьями. У обочины через определенные промежутки были припаркованы несколько элитных авто и один квадроцикл, а в конце, там, где дорога изгибалась параболой, хозяин выгуливал немецкую овчарку. Больше никого. Район довольно милый.

Крис всего несколько раз до этого бывал в Хайгейте – на вечеринках с выпивкой и наркотиками, которые устраивали менеджеры ХМ, и потому плохо знал район. Погода стояла мягкая, на небе – ни облачка.

Крис предпочел отправиться вниз по склону.

«Сааб» подскочил на плохо залатанной дырке в асфальте. Крис вернулся в настоящий момент. Воспоминания о Хайгейте отступили, словно удаляясь в зеркале заднего вида.

– Карла. – Он протянул руку, преодолевая разделявшее их пространство. Провел по ее щеке тыльной стороной пальцев. – Ну, извини. Я не хотел ничего плохого сказать о твоей маме. Просто пошутил.

– Ха, блин.

Крис подавил острую вспышку гнева.

– Карла, нужно остановиться. Мы всего полчаса вместе, а уже ссоримся. Это убивает нас.

– Нас убиваешь ты.

Она умолкла, и Крис подумал: что такого она решила не высказывать, как и он сам несколько минут назад?

«Неужели все так и должно быть? – мрачно думал он. – Неужели это единственный способ сохранить отношения после многих лет? Скрывать, что думаешь, прятать чувства, возводить стены тишины, ведь молчание не ранит. Неужели на этом все?

И ради этого я отказался от Лиз?»

Лиз, которая ждала его, в белом шелковом халатике, пропитанном ее запахом.

– Останови, Карла.

– Что?

– Остановись. Съедь на обочину. Вон там. Пожалуйста.

Она бросила на него взгляд и, видимо, прочла чувства, отразившиеся на лице. «Сааб» замедлился, пересек полосы. Карла сменила передачу и сбросила скорость ниже ста. Они выехали на аварийную полосу и с хрустом затормозили.

Карла развернулась на сиденье и посмотрела на супруга.

– Ну, хорошо.

– Карла, послушай. – Он положил руки ей на плечи и пытался нащупать, что хочет сказать. – Прошу тебя, больше не уезжай так внезапно. Как в этот раз. Мне тебя не хватало. Очень. Ты нужна мне, а когда тебя нет рядом, я… в общем, я очень скучаю. И делаю всякие глупости.

У нее округлились глаза.

– Глупости вроде?

Нет, твою мать, он не смог ей рассказать. Не сумел.

Он уже собирался, даже начал – с вечеринки у Троя Морриса – и дошел до Лиз и ее предложения написать книгу о нем, но в итоге не нашел сил, а когда Карла поняла, что за этим стоит гораздо больше, и начала давить на него, ушел от темы и стал рассказывать о зонах и о том, что они с Майком Брайантом сделали с Гриффом Диксоном и его дружками.

От его истории Карла побледнела.

– Не может быть, – прошептала она. – Вы, они не могли, – она постепенно перешла почти на крик: – Нельзя творить такие вещи. Это незаконно.

– Скажи об этом Майку. Нет, знаешь, скажи об этом всей гребаной «Шорн», раз ты начала.

И тут Криса прорвало – он рассказал обо всем, что последовало за тем утром: о контракте КЭСА, полной жопе с Лопесом и Лэнгли, трупах в Медельине, попытке быстро зарыть факты, Панаме и Барранко, спокойном, но настойчивом заявлении колумбийца – «Ты не принадлежишь этому миру». Когда он закончил, весь дрожал, а в горле зарождался смех, но наружу он вырвался со слезами. Крис расстегнул ремень безопасности и наклонился, сокращая разделявшее их расстояние. Стиснув зубы, чтобы окончательно не потерять контроль, он прижался к ней.

– Крис. – В голосе Карлы слышался отголосок того, что можно было принять за смех. В том, что она говорила, не было смысла, но все становилось ясно по тому, как она его обнимала. – Крис, послушай меня. Все в порядке. Из сложившейся ситуации есть выход.

Она принялась обрисовывать ему варианты. Но не прошло и минуты, как Крис прервал ее криком:

– Блядь, ты ведь несерьезно, Карла. Какой это выход?

– Крис, пожалуйста, послушай.

– Гребаный омбудсмен. Ты меня за кого принимаешь? За социалиста? За гребаного лузера? Эти люди…

Он развел руками, пытаясь передать масштаб, а сам тем временем подыскивал слова. Карла скрестила руки на груди и смотрела на него:

– Какие? Опасные? Может, хочешь снова поведать мне о том, как в прошлые выходные ты убил трех безоружных людей в зонах?

– Вооруженные или нет – они были отбросами, Карла.

– А угонщики в январе? Они тоже были отбросами?

– Там…

– А люди в Медельине? – она вновь заговорила на повышенных тонах. – Люди, которых ты убил в плей-офф на камбоджийский тендер? Айзек Мерчесон, год являвшийся тебе в кошмарах со дня, как ты его ликвидировал? И после всего этого тебе хватает смелости заявлять, что омбудсмены – опасные люди?

Он поднял руки:

– Я такого не говорил.

– Ты собирался.

– Откуда тебе знать, что я собирался сказать? – солгал он. – Я хотел назвать их лузерами, неудачниками: они выступают против сокрушительной волны глобализации и против прогресса, твою мать.

– Ты это называешь прогрессом? – спросила она, и ее голос вдруг прозвучал тихо. – Балканизация, массовые убийства за границей, свободный рынок, который строится на костях, экономика бедности, гладиаторские бои на наших дорогах. Это ты зовешь прогрессом?

– Пересказываешь отца.

– Нет, Крис. Это мое мнение. Или, по-твоему, я не вижу, что творится вокруг, живу в другом мире?

– Ты не…

– Знаешь, в Норвегии, когда я рассказываю людям, где живу, где предпочла жить, на меня смотрят, как на морального урода. А когда я говорю, чем мой муж зарабатывает на жизнь, они…

– Все, приплыли, – Крис отвернулся от нее, насколько позволяло пространство салона. За окном порывы ветра приглаживали высокую траву на косогоре. – Опять двадцать пять.

– Крис, послушай меня. – Ее рука легла ему на плечо. Он со злостью скинул ее.

– Тебе нужно ненадолго выйти из дела и взглянуть на все со стороны. Я так и сделала, пока была в Тромсё. Иначе не понять. Ты же наемный убийца, Крис, диктатор, только называется это иначе.

– Ой, ради…

– Эчеварриа, верно? Ты мне рассказывал об Эчеварриа.

– Что с ним?

– Ты говорил о нем так, будто ненавидишь его. Словно он чудовище.

– По большому счету, так и есть.

– Тогда в чем между вами разница? Он совершает жестокости, а ты подписываешь сметы на них. Ты рассказывал, как людей пытают в полицейских участках, а тела выбрасывают на свалку. Но ведь благодаря тебе они оказываются в таком положении, Крис. Ты разве что не держишь в руках электроды?

– Ты несправедлива. Эчеварриа – не мой клиент.

– Не твой?

– Это не мой контракт, Карла. Я не принимаю решений по этому делу. Если честно…

– А Камбоджа – другое дело, да? Там ведь ты ответственный? Сам мне говорил. Я читала отчеты, пока была в Тромсё. Независимая пресса для разнообразия. Говорят, Киеу Сари не многим лучше первых «Красных кхмеров».

– Враки. Киеу – прагматик. Он подходящий кандидат, и даже если выйдет из-под контроля, мы можем…

– Выйдет из-под контроля? Что это значит? Количество трупов достигнет десятков тысяч? Закончатся места, чтобы хоронить их тайно? Крис, ради бога, послушай себя.

Он повернулся к ней:

– Не я придумал мир таким, Карла. Я просто пытаюсь в нем выжить.

– Нам необязательно жить так.

– Нет? Предпочитаешь гребаные зоны? – Он протянул руку и ухватил лацкан ее кожаной куртки. – Думаешь, такое носят в зонах? Или, может, летают в Скандинавию, когда, мать твою, пожелают?

– Я не…

– Хочешь к сорока годам состариться?

На последних словах она дернулась. Крис потерял контроль, глаза жгло от слез.

– Ты этого хочешь, Карла? Разжиреть от дерьма, которым они накачивают продукты, заработать диабет от гребаного количества сахара и аллергию из-за всяких добавок? И при этом не иметь денег на лечение? Этого ты хочешь? Умереть в нищете? От того, что ты нищая? Этого ты, блядь, хочешь? Потому что…

Голову развернуло от пощечины. Слезы вырвались на свободу. Он сморгнул и почувствовал привкус крови.

– Теперь послушай меня, – ровным голосом сказала она. – Заткнись и послушай, что я хочу сказать, или все кончено. Я серьезно, Крис.

– Ты не понимаешь, – пробормотал он.

– Только не надо давить на меня авторитетом, Крис. У меня отец живет в зонах…

– Отец? – презрительно бросил Крис, вновь повысив голос. – Твой отец не…

– Я тебя предупреждаю, Крис.

Он отвел глаза. Подавил гнев.

– Твой отец, – тихо продолжил он, – турист. У него нет детей и иждивенцев. Он не привязан к этому месту, его никто не заставлял. В отличие от людей, которые живут рядом с ним. И он никогда не станет таким, как они. При желании он может хоть завтра уехать. Вот в чем разница.

– Он считает, что так может что-то изменить.

– Может ли?

Повисло молчание. Наконец он вновь перевел на нее взгляд.

– Так может? – Он протянул руку и взял ее ладонь. – Вчера я был на другом конце света и разговаривал с человеком, который, вероятно, сумеет вышвырнуть Эчеварриа из КЭСА. Но для этого я должен добиться своего. Стоит оно того? Разве это не лучше статеек, которые пописывает твой отец для читателей, что лишь качают головой и делают вид, будто шокированы, но палец о палец, мать их, не ударят, чтобы что-то изменить?

– Если тебе вдруг стало важно изменить мир, почему ты не можешь…

Над головой загромыхали роторы. Машина закачалась на подвеске. Затрещало и ожило радио.

– Дорожное управление. На связи Дорожное управление.

Шум роторов усилился, несмотря на звукоизоляцию «Сааба». Показалось брюхо вертолета – черное с люминесцентными зелеными полосами, – полозковые шасси, подвешенные снизу камеры и пулеметы. Машина отлетела на несколько метров, словно замерший автомобиль тревожил команду Дорожного управления. По радио вновь зазвучал голос:

– Владелец кастомизированного «Сааба» с регистрационным номером s810576, прошу идентифицировать себя.

«Да что за хрень! Дебилы какие-то!» Криса накрыла очередная вспышка гнева. «Что, слабо прогнать только что сделанные через лобовое стекло снимки по базе данных? Не, блядь, нужно тратить мое время».

– Таковы требования безопасности, – сообщил голос.

– Это Крис Фолкнер, – сурово произнес он. – Водительские права номер 260B354R. Я работаю на «Шорн и партнеров». А теперь отвалите. Моей жене нехорошо, а вы мешаете.

Ненадолго повисла тишина, пока Дорожное управление проверяло номер. Затем ему ответили, но уже не так уверенно:

– Простите, что побеспокоили, сэр. Просто вы остановились на проезжей части. Если вашей жене требуется госпитализация, мы можем…

– Я же сказал, отвалите.

Какое-то время вертолет еще висел перед ними, потом развернулся, поднялся выше и скрылся из виду. Они сидели и слушали гул удаляющихся роторов.

– Приятно знать, что они следят, – горько сказала Карла.

– Да, – Крис закрыл глаза.

Она коснулась его руки:

– Крис.

– Ладно. – Он кивнул и открыл глаза. – Хорошо, я поговорю с ними.

Файл 3
Иностранная помощь

Глава 25

Две недели.

Для Криса, занятого нескончаемыми приготовлениями, они пролетели незаметно. Он проживал некую искаженную версию своей жизни, в которой кошмарное напряжение сочеталось со странной, непонятно откуда взявшейся ностальгией и романтикой.

На работе все шло, как он и ожидал. Вел себя как обычно и постоянно ждал удара в спину. Движение войск в Ассаме, захват заложников в Паране, несколько непредвиденных казней в Камбодже. Каждую ситуацию он разруливал со зловещим спокойствием.

Дома Крис не решался открыто говорить с Карлой, поэтому отныне они вели непривычную двойную жизнь: дома действовали так, будто ничего не случилось, а оказавшись в безопасности «Сааба», тихонько обсуждали планы. Каким-то образом Карле удалось убедить Эрика и Кирсти сотрудничать и выступить посредниками между ними и омбудсменами. Теперь Карла регулярно ездила в Брундтланд к отцу, чтобы узнать свежие новости. Они использовали особый код в сети Эрика: в непродолжительных беседах в салоне авто Крис и Карла придумали легенду, будто родители Карлы помирились и собираются снова сойтись – так они получали информацию.

Тут его и накрыла ностальгия – горько-сладкий привкус чего-то почти выветрившегося. Проведенные в «Саабе» минуты походили на запретные встречи для занятий сексом, пару раз они так и закончились. В остальное время Крис и Карла изображали обыденную жизнь, на случай если кто-то подслушивал: они относились друг к другу с необычайной нежностью и внимательностью. С каждым месяцем у них получалось лучше и лучше в обоих аспектах новой жизни.

Ощущение было странное.

Две недели – и приехал омбудсмен.

Трульс Васвик не понравился Крису с первого взгляда.

Отчасти причиной послужил его норвежский характер – он излучал ту раздражающую ауру непринужденности и компетентности, свойственную людям, которые много времени проводят на природе. Нечто подобное он замечал за многими друзьями Карлы, когда они бывали в Тромсё. Но куда больше его бесил наряд Васвика. Перед ним стоял профессионал, который, по словам Карлы, зарабатывал не меньше Криса, только Крис обычно оставлял у парикмахера больше денег, чем стоил весь костюм Трульса. Серый шерстяной свитер растянулся и пошел катышками, неприметные брюки вытянулись на коленях, походные ботинки стоптались под ноги Васвика. Пальто выглядело так, будто он в нем спал. Образ не повзрослевшего подростка-антиглобалиста дополняли небрежно зачесанные назад, в хвостик, седеющие волосы.

– Спасибо, что приехали, – настороженно сказал Крис.

Васвик пожал плечами:

– Это я должен вас благодарить. Вы идете на гораздо больший риск, чем я.

– Правда? – Крис постарался не обращать внимания на то, как скрутило спазмом живот после этих слов омбудсмена. Назойливый голос в сознании гадал, не пытается ли Васвик нарочно вывести его из себя. – Я думал, что нас обоих быстренько загребут в участок, если мы попадемся.

– Да. Только вашему правительству придется отпустить меня целым и невредимым. Я еще обладаю подобными привилегиями. Полицейские, возможно, попытаются меня обработать, но едва ли встреча с ними окажется хуже переплетов, в которых мне довелось побывать.

– Суровый мужчина, да?

Трульс в очередной раз повел плечами. Васвик оглядел мастерскую и приметил старый стальной барный стул у двери. Крис подавил раздражение и стал ждать, пока норвежец ответит. Он снова не мог понять, молчит тот намеренно или нет. У него не получалось проникнуть за стену спокойствия и отстраненности, окружавшую омбудсмена.

В автомастерской Мэла повсюду скрипели и жужжали инструменты. Найти безопасное место для встречи оказалось нелегко – Крис до сих пор думал, могут ли они доверять начальнику Карлы.

– Что ж, – Васвик выдернул стул из-под днища «Ауди», которую Мэл оставил на подъемнике, и сел. – Поговорим об эвакуации?

– Чуть погодя, – Крис прошелся под «Ауди».

Эвакуация. Слово повисло в воздухе. Сама мысль об этом потрясла Криса – все равно что подойти на ежеквартальном собрании к Луизе Хьювитт и предложить ей трахнуться.

– Я еще не свыкся с мыслью. Вдруг меня надо убедить.

– Тогда мы зря теряем время. Я здесь не для того, чтобы тебя уговаривать, Фолкнер. Мы в ЮНЭТ запросто обойдемся без тебя.

Крис уставился на него:

– Карла сказала…

– Ты не безразличен Карле Нюквист. А мне на тебя наплевать. Лично мне по барабану, что с тобой станет, Фолкнер. Я думаю, ты отребье. Но ребята из этической торговли с радостью тебя послушают. Вот для чего я здесь. Однако я не продажник. Чтобы получить проект, мне не нужно переманивать тебя, и, если честно, у меня найдутся более важные дела. Ты присоединяешься либо нет. Выбор за тобой. Только не трать мое время.

Крис покраснел.

– Мне говорили, – ровным тоном начал он, – что ЮНЭТ нанимает людей, отребье вроде меня, и делает их омбудсменами. Это важно, потому что мне нужна работа. Сейчас. Или меня дезинформировали?

– Нет, все верно.

– Получается, мы можем оказаться коллегами.

Васвик холодно взглянул на него:

– Все люди разные.

– Должно быть, непросто, – поддразнил его Крис, – работать с людьми, которых презираешь. Мириться с морально разложившимися субъектами. Жить в этой вони.

Час назад зал в мастерской Мэла, который тот предоставил в их распоряжение, проверили на жучки, а в соседних помещениях велись работы по металлу, так что снаружи просканировать площадку было невозможно. Тем не менее, когда между фразами Васвика повисла пауза, родилось ощущение, что аудитория ждет. Крис сжал кулаки.

– Ты хоть знаешь, с кем, блядь, говоришь? – сказал он.

Второй мужчина ухмыльнулся, демонстрируя зубы и бросая вызов:

– Так просвети меня.

– Я к тебе отнесся уважительно…

– А у тебя, мать твою, нет выбора, Фолкнер. Я твой аварийный люк. И я прям чую, как ты хочешь выбраться. Твоя маленькая сморщенная душонка, в конце концов, устала от того, чем ты зарабатываешь на жизнь, и теперь ты страждешь искупления, при этом не потеряв в зарплате. Я твоя единственная надежда.

– Едва ли у вас платят столько, сколько я привык зарабатывать.

– Сомневайся сколько влезет.

– Да? Давай, вали все на одежду, – Крис ткнул пальцем в норвежца. – Знаю я людей вроде тебя, Васвик. Ты вырос в уютной маленькой скандинавской стране, где государство вас опекает, а потом вдруг узнал, что остальной мир не в состоянии следовать тем же экономическим стандартам, что и ваша детсадовская группа с ее искусственной соцсредой. Так что теперь ты ворчишь и истеришь, попрекаешь всех моралью, и все потому что мир не живет так, как тебе хочется…

Васвик пристально рассматривал ладонь одной руки.

– Да, зато мне не пришлось наблюдать за тем, как моя мама умирает от болезни, которую вполне можно излечить, а…

– Эй…

– …а после работать на людей, из-за которых это произошло.

Словно молния ударила. В один миг медленно закипающий гнев вырвался яростной вспышкой – Крис бросился в атаку, пытаясь окончательно не потерять контроль. Удар из карате в висок, который убил бы Васвика, если бы достиг цели. Барный стул покачнулся и упал набок. Взметнулись полы черного пальто, и руки Васвика потянулись в сторону. Крис ощутил прикосновение к запястью, которое необычным образом вывернули. В следующий момент инерция собственного удара швырнула его в другой конец помещения.

Он врезался в скамью, пытаясь упереться руками и сохранить равновесие. Позади раздался звук – лодыжки Криса подцепили и дернули. Он ударился лицом о скамью, усыпанную сверлами и болтами. Щеку оцарапало. Он ощутил вес Васвика на себе и попытался лягнуть. Норвежец скрутил ему руку и задрал к затылку, затем схватил за волосы и снова впечатал лицом в кромку скамьи.

– Ошибка, – прорычал Трульс сквозь стиснутые зубы Крису на ухо. – А теперь ты ведешь себя как следует, либо я сломаю тебе руку.

Крис еще раз попытался скинуть противника, но рывок оказался бесполезным. Он повалился на скамью. Васвик резко его отпустил. Крис услышал, как позади него норвежец поднял барный стул. Когда он встал и обернулся, Васвик уже сидел. На бледном лбу блестели несколько капелек пота, но в целом Трульс выглядел так, будто драки не было.

– Прости, сплоховал, – тихо сказал он, не глядя на Криса. – Нельзя было подпускать тебя так близко. Где-нибудь в промышленной зоне в Камбодже мне бы уже пуля прилетела в затылок, начни я играть в поддавки.

Крис стоял, смаргивая слезы. Васвик тяжело вздохнул, устало и монотонно заговорил:

– Омбудсмен, работающий в поле, зарабатывает около ста восьмидесяти тысяч евро в год, плюс-минус. Сюда входит надбавка за выполнение опасных заданий, а это примерно шестьдесят процентов работы. Операции под прикрытием, облавы, защита свидетелей. В остальное время сидишь в подполье и занимаешься бумажной работой – администрирование, планирование. Так делают, чтобы ты не выгорел. – Норвежец снова глубоко вдохнул. – Жилье и образование для детей – бесплатно. Расходы в ходе выполнения задания покрывает фирма. И прости за фразу о твоей матери. Ты не заслужил.

Крис усмехнулся и кхекнул:

– Говорил же, что зарабатываю больше тебя.

– Что ж, тогда не пошел бы ты. – Усталость и монотонность не исчезли из голоса Васвика. Норвежец по-прежнему смотрел в угол мастерской.

– Тебе нравится то, чем ты занимаешься? – наконец спросил Крис.

Омбудсмен поднял на него глаза и ответил, делая паузу после каждого слова, будто речь на английском давалась ему с трудом:

– Мы делаем важное дело. Не жду, что ты поймешь. Даже когда просто произносишь вслух, фраза звучит как второсортная шутка. Но в этой работе есть смысл.

Какое-то время они смотрели друг на друга. Затем Крис залез в карман пиджака и вытащил диск в пластиковом футляре.

– Здесь таблица счетов и контрактов, которые я веду для «Шорн». Ты не сможешь воспользоваться этой информацией, но любой, кто разбирается в теме, поймет, что мне известно. Отвези его своим, спроси, стоят ли эти данные того, чтобы меня вытащить. Кроме того, я хочу полный пакет, о котором ты сейчас говорил, плюс миллион долларов или равную сумму в евро, когда меня эвакуируют.

Он заметил, как изменилось выражение лица норвежца. Крис продолжил гораздо жестче:

– Мои условия обсуждению не подлежат. Если я сейчас выхожу из «Шорн», то серьезно проигрываю. Здесь у меня все схвачено и устроено. Мне комфортно. Опционы на покупку акций, премии. Дом. Репутация, связи с клиентами. Для меня это что-то значит. Если я вам нужен, убедите, что мне это тоже выгодно.

Крис швырнул диск. Васвик поймал его и с любопытством изучил, затем снова посмотрел на Криса.

– А если мы не настолько жаждем тебя заполучить, что тогда?

Крис пожал плечами:

– Тогда я остаюсь здесь.

– Да? Духу хватит?

– Я не то, что ты, Васвик. – Крис вытер порез на щеке, на пальцах остались капельки крови. – Что бы они на меня ни обрушили, я все переживу.

Васвик уехал в грузовой части крытого фургона, который Мэл отправил в Париж за запасными деталями «Рено». За рулем сидел Джесс, пассажира на переднем сиденье не было. На другом конце маршрута оперативники ЮНЭТ позаботятся о том, чтобы омбудсмен исчез. Без всяких вопросов. Карла представила Мэлу ситуацию, как переговоры по исключительному контракту на поставку, тайное предложение, сделанное «Вольво», которая намеревалась пошатнуть статус-кво БМВ в корпорации «Шорн». И Мэл, и Джесс ненавидели немецкий автопром давно и всем сердцем – по ним, любой ход, который мог снизить количество БМВ на улицах Лондона, сам по себе являлся отличным планом, и никак иначе.

Карла подошла через несколько минут, на ней все еще была сварочная маска, которую она подняла. Крис смотрелся в прислоненный к стене фрагмент зеркала, который нашел на полу, и пытался оценить нанесенный лицу ущерб.

– Что ты ему сказал? – зло спросила она.

Крис надавил на щеку, разглядывая порез в осколок стекла.

– Изложил наши условия. Передал диск. Прошло как по маслу.

– Вы подрались.

– Ну, мы слегка поспорили, – Крис отвернулся от зеркала и посмотрел на жену. – Я сказал то, чего не должен был. А затем он выдал фразу, которую ему точно не стоило говорить. Потребовалось немного времени, чтобы все утрясти.

– Он пытается тебе помочь, Крис.

– Нет, – рявкнул он, не сумев сдержать гнев. – Он ищет выгоду, Карла. Как и остальные козлы в этом мире. Услуга, блядь, за услугу.

На миг Карла лишилась дара речи и молча таращилась на супруга, затем развернулась и вышла из мастерской. Он не стал ее останавливать.

Глава 26

Большую часть следующей недели лил дождь – дороги стали опасными. Как всегда заплаты не выдержали летней погоды, и теперь разные службы препирались, кому их чинить. Крис не слишком гнал «Сааб»; он ехал в «Шорн» позже обычного и решал множество вопросов по телефону прямо из машины. Инфомодуль обеспечивал удаленное шифрование и автоматически соединял с приоритетными абонентами.

Снова на работу. Снова притворяться.

Однако теперь, когда он дал слово, жить стало проще. Две недели он метался и сомневался, не знал, удастся ли им все провернуть и не попасться. Еще меньше Крис представлял, во что в итоге выльется встреча. Но теперь у него была четкая информация. Он видел, что нужен им, причем понимал это нутром, интуицией, которой доверял больше, чем мечтательным предположениям Карлы, которыми она пыталась его обнадежить, и своим собственным противоречивым чувствам. Оставалось ждать, хватит ли им средств, чтобы выполнить его условия. Беспроигрышная ситуация. Найдут деньги – он уйдет. Не найдут – останется. При любом раскладе у него будет работа и гарантии. И доход.

Снова на работу.

В среду утром, когда он подъезжал к развязке на Элзенхэм, с ним связался Лопес. Он подтвердил дату прилета Висенте Барранко.

– Все складывается отлично, – вещал южноамериканский агент сквозь треск помех, создаваемых шифрователем и плохой спутниковой связью. – С тем, как я все распланировал, вы попадаете на «Северный мемориал». Пово́дите его, может, купите ему немного винтовок.

– Да, это. Блядь. – Он снял ногу с педали газа, когда до него вдруг дошло. Машина почти остановилась.

– Крис? – с тревогой спросил Лопес. – Ты здесь?

Крис вздохнул. «Сааб» вновь набрал скорость, двигаясь вниз по съезду.

– Да, на связи. Я так понимаю, ты не можешь сдвинуть дату на недельку.

– Неделю? Боже, Крис, ты просил как можно скорее. Сказал, отмени все, что сумеешь…

– Да, знаю.

Дождь усилился, когда Крис выехал с развязки, и пришлось включить дворники.

– Ладно, забудь. Отправляй его в любом случае. Это мои проблемы – я разберусь.

– Мне стоит волноваться?

– Нет, ты все сделал правильно, порядок. Я буду на связи.

Крис отключился и набрал другой номер.

– Брайант слушает.

– Майк, это Крис. У нас…

– Тот, кто мне нужен. Ты уже приехал?

– В пути. Послушай, Майк…

– Как насчет того, чтобы поделиться со мной прежним опытом развивающихся рынков, о котором ты не любишь распространяться в последнее время? Не поверишь, что сегодня стряслось, мать твою, в Харбине.

– Майк…

– Помнишь операцию, которую мы готовили с ребятами из РР? Продажа транспортной сети?

Крис прекратил попытки достучаться до Майка и начал рыскать в памяти. Северо-восточный регион бывшей Китайской Народной Республики не входил в сферы его интересов. Он практически не мониторил, что там происходит, только следил за Движением этнических китайцев, когда в нем оказывался замешан Тарим Пенди. Кроме того, до сих пор он почти не сотрудничал с отделом развивающихся рынков «Шорн». Они были довольно жесткими ребятами, но, по сравнению с ИК, выглядели самой учтивостью.

Тем не менее, после рассказа Майка о выпавших на его долю несчастьях, небольшой промах Криса мог оказаться не столь болезненным.

«Думай».

Он вспомнил, как неделю назад они сидели в ночном винном баре и перемывали всем косточки. Майк и еще китаянка из РР. Пересечение со старым счетом ИК, показатели по партизанам за последнее десятилетие, повстанцы, ставшие политическими лидерами. Схемы приватизации, убийства ключевых игроков. Кому можно доверять, а кого стоит свергнуть. Дела крутых мачо. А вот вино было отстой.

– Крис?

– Да-да, – он нащупывал имя. – Цзэн, верно?

– Да. – По голосу Майка было непонятно, зол он или удивлен. – Мы все подготовили – оставалось лишь дать делу ход. И вдруг этот уебище-чиновник издал судебный запрет и сорвал сделку по продаже. Утверждают, что в соответствии с Конституцией 37-го это незаконно.

– И это действительно так?

– А мне почем знать, бля? Я же не РР. Юридическими вопросами занимается Ирэн Лан.

– А вы не можете провести закон или что-то в этом роде? Изменить существующее законодательство? По сути, конфликтом здесь не пахнет. Вы ведь тамошнее правительство.

Майк громко вздохнул:

– Да, знаю. Гребаная политика. Дайте мне Калашникова и тупицу, который будет из него палить. Итак. Что стряслось?

– Ты о чем?

– У тебя голос взволнованный.

– А, так. Просто нестыковка. Барранко прилетает в Лондон восемнадцатого…

– Восемнадцатого? Бля, Крис. Это ж через два дня после Эчеварриа.

– Знаю.

– А ты не мог…

– Знаю, моя вина. Я дал Лопесу карт-бланш и попросил привести Барранко как можно скорее. Больше никаких указаний не давал.

– Карт Бланш?

Крис практически слышал, как Майк ухмыляется.

– И кто она такая? Ну ладно, ладно. В таких делах это не столь важно. Нам главное проследить, чтобы эти двое не наткнулись друг на друга в коридоре.

– Или на «Северном мемориале». Я подумал…

Столкновение!

Звучный скрежет от соприкосновения металла с металлом. «Сааб» резко швырнуло влево, задние колеса забуксовали. Нога Криса соскользнула с педали газа, и он почувствовал, как авто предательски уходит в занос на мокром асфальте.

– Бля!

– Что теперь? – Брайант зевнул.

Крис пытался вернуть контроль над машиной, спешно (насколько возможно) сбрасывал скорость. Взгляд метался по зеркалам, отыскивая противника. Крис стиснул зубы.

– Где ты, ублюдок!

– Крис? – До Майка наконец дошло. В его голосе слышалось беспокойство. – Что там у тебя происходит?

– Я…

Очередной удар. Крису показалось, что на этот раз машину развернет. Он пытался не допустить этого, и пока выравнивал автомобиль, заметил краем глаза вторую машину, когда та отдалялась. Выкрашенная серой грунтовкой, она походила на «Мицубиси», по крайней мере, по очертаниям, которые он успел разглядеть. Но на машину было наворочено столько кастомизированной брони, что наверняка сказать нереально.

Безымянный?

Противник нагонял, а занос…

Крис мгновенно принял решение – настолько быстро, что действовать начал прежде, чем осознал, в чем оно заключалось. Когда второй автомобиль выскочил вперед, Крис дернул руль в другую сторону и раскрылся в заносе. Желудок скрутило спазмом. Безымянный ударил, но Крис правильно рассчитал маневр. Из-за того, что «Сааб» вращало, удар оказался легким тычком и лишь подтолкнул машину в направлении, в котором она уже двигалась.

«Сааб» закончил разворот.

На долю секунды машины встали параллельно, нос к носу. Крис увидел через лобовое стекло бледное лицо глазевшего на него водителя. Затем автомобиль промчался мимо в южном направлении, а Крис резко затормозил и остановил вихляющий «Сааб» передом на север.

По крыше стучали капли. Крис почувствовал, как зачастил пульс.

– Крис?

– Я в порядке. – Он врубил передачу и совершил резкий разворот на сто восемьдесят градусов, вглядываясь сквозь потоки дождя на лобовом стекле. – Какого-то. Ублюдка. Сейчас расплющат.

– Ты участвуешь в дуэли?

– Похоже на то. – Он переключил передачу раз, другой, толкая рукоятку коробки все сильнее. Разгоняться быстрее не смел из-за дождя. Впереди погасли стоп-сигналы – пришлось вглядываться, чтобы обнаружить силуэт второй машины. – Какой-то парень свалился на мою голову, Майк. Безымянный. Никакого предупреждения.

Он нахмурился. Сигнал опасного сближения не сработал.

– Крис, позвони в Дорожное управление, – в голосе Брайанта слышалась тревога. – Ты не обязан участвовать в дуэли, если ее не зарегистрировали. Он нарушает…

– Да-да. Вернусь к тебе через минуту.

Машина впереди становилась все ближе – она двигалась, но не слишком поддавала газу, ожидая его.

Ну же, ублюдок. Посмотрим, на что ты способен.

Серый автомобиль внезапно затормозил, пытаясь выехать позади Криса. Крис подстроился под маневр и оказался бок о бок с соперником. Заскрежетал раздираемый металл. Боковое зеркало «Сааба» отлетело и поскакало по асфальту будто граната. Крис посмотрел в сторону и встретился взглядом с противником сквозь залитое дождем лобовое стекло. Безымянный вздрогнул.

Машины расцепились. Соперник увеличил скорость, стараясь оторваться. Крис хищно ухмыльнулся.

Громыхая, он ринулся в погоню.

Шок, который Крис испытал поначалу, отступал, пульс пришел в норму, мозг начал работать. Пора прикончить этот кусок дерьма. Брайант, похоже, прервал звонок, теперь был слышен только рев двигателя и стук дождя. Второй автомобиль держался на расстоянии. Ни один из водителей не мог втопить на полную из-за дождя: безымянный оказался достаточно смышленым и тоже это сообразил. Крис прекратил попытки сократить расстояние и прикинул маршрут впереди.

– Дорожное управление.

Он с удивлением взглянул на рацию.

– Да?

– Водительские права номер 260B354R, зарегистрированные на имя Фолкнера К. Вы участвуете в незарегистрированной дуэли…

– У меня не было выбора, Дорожное управление.

– Немедленно прекратите.

– Еще чего. Этот гребаный кусок дерьма поплатится.

Пауза. Крис мог поклясться, что расслышал, как диспетчер прочистил горло.

– Повторяю, прекратите участие в дуэли и…

– А со вторым грунтованным участником вы связаться не пробовали?

Очередная пауза. Расстояние между машинами было менее десяти метров. Крис увеличил скорость – на мокрой дороге это становилось опасным. Он почувствовал, как в груди разрастается пузырь страха.

– Ваш противник не отвечает по рации.

– Что ж, тогда с ним поговорю я.

– Остановитесь. Немедленно. Прекратите…

Крис втопил педаль и врезался в заднее крыло противника с водительской стороны. Дорожное управление что-то бормотало, пока «Сааб» буксовал, а Крис сбрасывал скорость, борясь с желанием ударить по тормозам. Безымянный тоже пытался замедлиться. Крис дрифтанул и блокировал его попытку. Очередной лязг – машины столкнулись нос к заду. Вторая тачка потеряла сцепление с дорогой, ее вынесло на обочину. Крис ощерился. Он чуть заметно взял влево; не полностью контролировал «Сааб», отчего его слегка потряхивало, но все равно опять ускорился.

– Прощай, ублюдок.

Крис ударил под углом, и автомобили отбросило в разные стороны. Он ощутил, как у «Сааба» повело передние колеса, и увидел в зеркальце, что то же самое происходит с задними колесами соперника. Остатки контроля утекали, как вода сквозь пальцы. Крис зашипел и разогнал обороты двигателя на полную. Он быстро и сильно ударил по скользящему в сторону заднему крылу безымянного. Этого столкновения оказалось достаточно, чтобы обоих уже было не спасти. Раздался хруст – передний бампер Криса врезался в задний противника. Словно палку о колено сломали.

Будто перерезали провод.

Потеря контроля, кажущаяся невесомость, его медленно охватывает странное состояние, пока «Сааб» крутится в заносе. На один бесконечный миг повисает почти абсолютная тишина. Даже ворчание перегруженного двигателя исчезает. Затем сильный удар в бок – и машины отдалились в пьяном балете. Крис ударил по тормозам. Руки молниеносно вращали руль в безнадежной попытке вернуть контроль над машиной, но поздно. Дождь взял свое, заливая лобовое стекло, и тут сквозь пелену проступили очертания уходящей вверх насыпи, которая быстро приближалась.

Глубокий вдох.

«Сааб» врезался.

От сильного удара машину подняло на задние колеса. На миг автомобиль завис – Крис успел увидеть в пассажирское окошко примятую траву, – затем «Сааб» впечатался колесами в асфальт. От жесткого приземления у Криса клацнули зубы, и он откусил кусочек языка.

Казалось, он очень долго сидел в замершем автомобиле – руки на руле, голова опущена, во рту привкус крови.

Дождь ритмично барабанил по крыше.

Крис поднял голову и посмотрел на проезжую часть. В пятидесяти метрах сквозь мрачную серость разглядел вторую машину, которая врезалась в разделительный барьер. Из-под смятого капота поднимался пар.

Крис закряхтел и пососал раненый язык. Одной рукой почти на автомате потянулся и включил аварийку, затем вырубил двигатель, который – Карла, мать твою, как я тебя обожаю – не заглох. Открыв бардачок, Крис нащупал немекс. Проверил патроны и со щелчком вставил обойму обратно.

«Верно».

Крис выбрался под дождь.

Он еще не преодолел и половину пути до второго автомобиля, как промок до нитки. Рубашка прилипла к телу и просвечивала, брюки были насквозь мокрыми, аргентинские кожаные ботинки хлюпали. Капли заливали глаза – пришлось проморгаться и откинуть с лица волосы, чтобы разглядеть, что происходит во втором автомобиле. Похоже, водитель застрял и пытался высвободиться. Крис ждал, что при виде поверженного противника его захлестнет ощущение триумфа, но этого не произошло. Быть может, ливень разбавил ярость, или дело было в том, какая картинка собиралась из разрозненных деталей.

«Сигнал опасного сближения не сработал.

Вызов на дуэль не был зарегистрирован».

Крис уставился на грунтованное авто. Номера не было видно.

Бессмыслица.

Он с опаской обошел покореженную машину, держа немекс обеими руками, как показывал Майк, и смаргивая капли дождя.

Второму водителю удалось открыть дверцу, но, судя по всему, от удара отсек двигателя целиком сместился назад и рулевая колонка припечатала парня к сиденью. Водитель оказался молод. Несовершеннолетний парнишка по виду. Нездоровая бледность намекала на то, что он из зон. Крис таращился на него, опустив немекс.

– Какого хрена ты вытворял?

Лицо парня исказилось в гримасе.

– Да пошел ты.

– Да? – Нахлынули воспоминания о гонке, а с ними вернулся гнев. Крис принюхался и почуял запах бензина. – У тебя треснул топливный бак, сынок. Хочешь, чтобы я поджег тебя, а? Маленький кусок дерьма.

От бравады юнца не осталось и следа. Паренек от страха вытаращил глаза. Криса захлестнул стыд. Малолетний угонщик, любитель полихачить на угнанной тачке.

«и вдруг случайно оказался за рулем боевого фургона без номеров? Да еще и на развязке, на шоссе в часе езды от города? И вдруг решил наехать на явно корпоративную тачку, у которой не сработал сигнал об опасном сближении? Ага, конечно».

– Кто тебя послал?

Паренек принял суровый вид и поджал губы. Крис вновь вышел из себя. Он подошел ближе и ткнул дулом немекса в висок мальчишке.

– Хватит ваньку валять! – крикнул он. – Говори, на кого работаешь, и, может, тогда я вызову спасателей. А не скажешь – размажу твои мозги по обивке салона.

Крис сильно ткнул пистолетом, и паренек завизжал.

– Так кто тебя послал?

– Они сказали…

– Забудь, что они сказали, – Крис в очередной раз ударил дулом пистолета. Потекла кровь. – Мне нужно имя, сынок. Или ты умрешь. Здесь и сейчас.

Мальчишка сломался. По телу пробежала затяжная дрожь, резко потекли слезы. Крис чуть ослабил давление пистолета.

– Имя. Я жду.

– Они зовут его Факционалом, но…

– Факционал? Так он с зон? Главарь банды? – Крис снова ткнул дулом. – Ну же.

Мальчишка громко заорал:

– Да, он глава целого района, он тебя…

– Какого района?

– Мандела. Крэги.

«Значит, юг. Уже что-то».

– Так, а теперь ты скажешь мне…

– ОТОЙДИТЕ ОТ МАШИНЫ. – Небо разорвал металлический голос. – У ВАС НЕТ РАЗРЕШЕНИЯ НА ДАННОМ УЧАСТКЕ ДОРОГИ. ОТОЙДИТЕ.

Вертолет Дорожного управления спустился из-за насыпи, на которую заехал «Сааб». На высоте десять метров он боком подлетел к центральному разделительному барьеру. Крис вздохнул и поднял руки, демонстративно держа немекс за ствол.

– ОТОЙДИТЕ ОТ МАШИНЫ И ПОЛОЖИТЕ ОРУЖИЕ НА ЗЕМЛЮ.

Парнишка смутился: он не понимал, миновала опасность или нет. Не мог даже пошевелить рукой, чтобы вытереть слезы, а на лице уже проступала уродливая уверенность.

«Никто не говорил, что хороший водитель должен быть умным».

– Мы с тобой продолжим, – рявкнул Крис, а сам гадал, как он это провернет. У предводителей районных банд имелась плохая привычка ликвидировать своих наемных убийц, когда те становились обузой. Крис не надеялся, что полицейские сохранят мальчишке жизнь, пока он сидит в участке. Придется ему нанять человека, частного охранника, который проследит, как паренька извлекут из тачки, куда его отправят, и в каком благотворительном магазинчике он осядет. Затем надо поговорить с Троем Моррисом о бандах в южной части города.

Крис отошел на шесть шагов, нагнулся и положил немекс на землю, затем выпрямился и развел руки, глядя на вертолет.

– ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ К СВОЕМУ АВТОМОБИЛЮ И ОЖИДАЙТЕ ИНСТРУКЦИЙ.

Крис направился к «Саабу», на всякий случай держа руки поднятыми.

Он одолел примерно полпути, когда раздалась пулеметная очередь.

Взвизгнула вращающаяся сталь, оглушительно ревели плюющиеся пулями дула. Крис щучкой рухнул на асфальт за несколько секунд до того, как сообразил, что стреляют не по нему. Иначе почему он до сих пор жив? Крис приподнял голову на несколько сантиметров и изогнул шею.

Вертолет опустился почти до самой земли, развернулся, завис едва ли не нос к носу с покореженным автомобилем. Позже Крис сообразил, что маневр был намеренным, чтобы он не попал в зону поражения. А вот пареньку из зон пришлось худо – вся мощь пулеметного огня обрушилась прямо на него через лобовое стекло.

С глухим треском взорвался топливный бак. Крис накрыл голову руками и вжался лицом в асфальт. Каким бы безумием это ни казалось, но спокойный голос в голове Криса говорил, что шрапнели от армированного автомобиля будет немного, а вот от стекла никуда не денешься. Мимо просвистели осколки.

Пулеметы вырубились. Их сменил треск огня, охватившего останки машины. Шум вертолетного двигателя затихал вдали. Крис снова поднял голову и успел заметить, как тот скрылся за насыпью. Над обстрелянным автомобилем сквозь пелену дождя вихрились яркие бодрые языки пламени. Крис собирался встать, но тут раздалась череда взрывов, и он вновь распластался на асфальте. Оставшиеся в немексе патроны воспламенились, когда их достигла волна жара от огня, догадался он. Крис не шевелился. Гребаный немекс. Он ухмыльнулся.

Луиза будет рада.

Наконец Крис решил, что стало безопасно и можно подняться. Он широко развел руки и оглядел себя. Боли не чувствовал, лишь легкое жжение там, где оцарапал кожу на руках, да онемевшие точки на коленях и бедрах. Сложно было сказать, насколько испорчены брюки, но, скорее всего, они так же перемазаны, как и рубашка. Дождь уже сбивал языки пламени на разбитом автомобиле.

Глава 27

Расследование проводили в жестком корпоративном стиле за огромным овальным столом в конференц-зале в пентхаусе Нотли. «Шорн» предоставил госсектору три дня – что было очень щедро с их стороны, заметила Хьювитт, – и теперь настало время расправы.

Конференц-зал для этого подходил как нельзя лучше. Стены были увешаны сделанными на заказ жестокими бруталистскими картинами – вокруг цельных блоков основных цветов тянулись нечеткие каракули, которые могли изображать надпись или толпу крохотных человечков. С потолка пристально смотрели отблескивающие линзы видеосканов, установленных на виду, но система записывала с сорокасекундной задержкой. Кроме того, в комнате присутствовали двое шорновских юристов, которые должны были прервать на полуслове любые фразы, способные привести к нежелательным последствиям. В преддверии этой встречи Криса и Майка неоднократно инструктировали юристы, пока они не вызубрили все строчка в строчку. Луиза Хьювитт и Филипп Гамильтон с Нотли составили рабочий кворум, хотя все корпоративные сотрудники, участвующие во встрече, прекрасно понимали, что важные вопросы решаться не будут. Собрание лишь для виду. «Шорн», подобно гремучей змее, свернулась и приготовилась к броску, демонстрируя во всеуслышание, что корпорации нанесли обиду. Настоящий удар последует позже, когда поблизости не окажется никого, кто сумеет это задокументировать.

Напротив Криса за столом сидел экипаж вертолета и офицер Дорожного управления, который дежурил в день дуэли. Их можно было узнать по костюмам – все три стоили, как одна пара ботинок Джека Нотли.

Между Нотли и офицером управления разместились помощник комиссара дорожной полиции и суперинтендант по девятому южному округу. На другом конце стола извиняющимся призраком висела голограмма действующего министра транспорта.

– Тревожнее всего в этом деле, – Нотли начал обвинительную речь, – даже не реакция Дорожного управления, а ее скорость. Точнее, медлительность.

Офицер вздрогнул, но в остальном стоически перенес удар. Ему уже досталось, так что он почти научился не реагировать. Любая попытка представителей госсектора обелить себя за этим столом приводила к сокрушительному поражению. Партнеры «Шорн» были безжалостны. Хьювитт резала скоро и смертоносно, как только что заточенный клинок, Гамильтон спокойно и мягко выдавал снобистские контраргументы, а затем вступал Нотли и подводил итоги – замахивался корпоративной дубинкой и наносил удар. Любой в зале, включая министра, мог лишиться работы, реши Нотли, что пришло время мутить воду в стакане.

Помощник комиссара благородно протянула руку помощи. На протяжении всей встречи она работала спасателем:

– Думаю, мы все сойдемся во мнении, что оперативную группу собрали бы быстрее, если бы мистер Фолкнер по радио подтвердил чрезвычайность ситуации, о которой сообщил мистер Брайант, позвонив в службу. Запись показывает…

– Запись показывает лишь то, что наш сотрудник разозлился и повел себя нерационально, – перебила ее Луиза Хьювитт и одарила Криса едва заметной улыбкой. – Думаю, все мы понимаем, как чувствовал себя Крис Фолкнер, однако это не значит, что он поступил верно. Он, скажем так, переволновался. Как офицер на службе, вы могли взглянуть на ситуацию со стороны – вы обязаны были понять, в каком состоянии находится водитель, и отреагировать соответствующим образом.

Офицер смело посмотрел в глаза Луизе.

– Да, благодарю за совет. Мне не следовало позволять корпоративному менеджеру влиять на мои действия. Стоило довериться своим профессиональным инстинктам. Впредь подобное не произойдет.

– Замечательно, – Хьювитт кивнула и чиркнула что-то на своем планшете. – Мы отметили и оценили. Суперинтендант Лахири, мы могли бы вернуться к личности преступника, который, по свидетельству Криса Фолкнера, ответственен за наем киллера.

Суперинтендант кивнул. Жилистый и крепкий мужчина за пятьдесят, пережиток времен, когда полиция еще была автономной. Большую часть слушания он молчал и внимательно наблюдал за разворачивающимся действом. Он заговорил четко выверенными, рублеными фразами, как человек, который сперва продумывает, что и как сказать.

– Да, Халид Иареску. Его арестовали.

– Он признался?

Лахири нахмурился:

– Он преступник со стажем, мисс Хьювитт. В ходе ареста серьезно пострадали трое моих людей. Вряд ли нам удастся добиться признательных показаний.

– Мы можем надавить на его семью?

– В таком случае придется совершить еще несколько облав в южном округе, а я не рекомендовал бы этого делать. Мы и так взволновали жителей больше, чем следует. Иареску является признанным авторитетом в Мандела. Кроме того, у него есть соглашения с главарями банд в соседних районах. Его жена и дети, несомненно, уже хорошо спрятаны и находятся под защитой. Адвокаты Иареску сейчас пытаются добиться его освобождения по Гражданскому уставу, – Лахири развел руками. – Я могу предъявить ему сопротивление при аресте, возможно, привлечь по статьям, связанным с наркотиками, но сверх того – вряд ли. Сомневаюсь, что сумею добиться обвинительного приговора даже по тому, что уже перечислил. Халид Иареску имеет очень хорошие связи.

Брайант фыркнул:

– Он гребаный бандюган, вот и все.

Нотли бросил на Майка суровый взгляд:

– А что с именем, суперинтендант? Венгерское?

– Румынское. Его отец – иммигрант из Румынии. Мать – марокканка.

– Можем пригрозить высылкой из страны? – обратился Нотли уже к министру.

Голограмма печально покачала головой:

– Нет. Я изучил дела обоих. Родители получили гражданство. Чисто технически, он такой же англичанин, как вы и я.

Нотли закатил глаза.

Гамильтон изобразил скуку:

– Просто мысль. Как насчет мальчишки, который угнал машину? У него есть семья?

– Да, – Лахири взглянул на свои записи и продолжил, не поднимая глаз: – Гудвины. Мать и отец, двое братьев и сестра. Их выселили. Это что касается курса действий.

– Хорошо. – Гамильтон взял стакан воды и сделал глоток. – Полагаю, нам едва ли стоит уповать на везение и на то, что Иареску решит с ними связаться. Предложит помощь, так сказать. Патриарх района, который не бросает своих. Типа кредо великого человека.

Лахири покачал головой:

– Это работает только в фильмах, сэр, но не в жизни. Иареску – успешный уголовник. Он знает ниточки, за которые надо тянуть – в зонах и за их пределами. Он скорее отстранится от происшествия. На самом деле, – суперинтендант бросил нерешительный взгляд на Криса, – боюсь, у нас нет весомых доказательств связи между ними.

Крис подавил гнев. Он уже проходил через подобное.

– Я сообщил вам то, что услышал, суперинтендант. И ничего не выдумывал. Парень назвал именно этот район. И Иареску.

– Да, понимаю, сэр. Но сами по себе ваши слова не являются доказательством. Нет, пожалуйста, – Лахири поднял руку. – Выслушайте меня. В бандитской среде связи определяют статус. Возможно, мальчишка счел, что, назвав ключевого игрока спонсором, защитит себя.

– Потрясающе, – пробормотал Гамильтон. – Почти талисман получается. Чуть ли не как у племен.

Лахири едва сдержался, чтобы не осклабиться:

– Кроме того, кличка Факционал почти стала именем нарицательным. Только в южной части города можно найти главарей банд, зовущихся Факция Рэд, Сатаз Факция, Факциал, Факциал Басс. И этот список легко продолжить. Бандиты любят повторять друг за другом – их фантазия действует в очень ограниченных рамках. По мне, вам выдали дежурный ответ.

Крис покачал головой.

– Крис, вам есть что еще добавить? – любезно спросила Луиза Хьювитт.

Повисло молчание. Только офицер порой ерзал на стуле. Голограмма министра тайком взглянула на часы. Джек Нотли с громким щелчком снял колпачок со старомодной авторучки.

– Ну что, – поспешно сказал он. – Тогда перейдем к рекомендациям.

– Все это гребаная хрень и очковтирательство. – Крис не знал, насколько позиция Майка надежна; до встречи с Васвиком он и не задумался бы на сей счет. Сейчас же ему было просто все равно. Он слишком долго гнил в «Шорн» и следовал корпоративному сценарию. – Все от первого, мать вашу, до последнего слова – гребаная дерьмовая ложь, которая кому-то выгодна.

– Ты так считаешь?

Майк наклонился через кухонный стол с бутылкой риохи в руке и долил Крису вина. Отвлекая этим жестом внимание, он посмотрел на Саки и поднял брови – та пожала плечами и продолжила вырезать розочки из морковки на разделочной доске.

Крис не заметил, как они переглянулись.

– Естественно. Дежурный ответ, блядь. Конечно. Этого мальчонку Иареску нанял, чтобы тот меня кончил. А кто-то заплатил Иареску, чтобы тот это сделал. Кто-то, ворочающий деньгами.

Майк ничего не ответил. Крис взмахнул бокалом вина.

– Ты слышал, что сказал Лахири. У Иареску есть связи – в зонах и за их пределами. Тут замешаны корпорации, Майк. Приказ отдавал кто-то сверху.

– Крис, ты понимаешь, что говоришь, как параноик?

– Я там был, Майк. Они взорвали парнишку, чтобы он не заговорил.

Брайант нахмурился и откинулся на стуле:

– В отчете сказано, что он потянулся за оружием.

– О, Майк. Да его зажало, – Крис заметил, как Саки взглянула на потолок. Она всего час назад уложила Ариану спать. Крис заговорил тише: – Прости, Саки. Просто я… расстроен.

– Мы все расстроены, Крис, – Майк поднялся и стал расхаживать по кухне. – Естественно. Я хочу сказать, нельзя же, чтобы кто угодно бросал вызовы и гонял на дорогах без разрешения. Тогда вся система, черт побери, рухнет.

– Об этом я тебе и говорю, Майк. Там был не кто-то случайный. Этой дуэли позволили случиться. Они отправили вертушку, только когда узнали, что я выпихнул ублюдка с дороги. Выполняли приказ и допустили, чтобы все случилось. Иначе почему, по-твоему, никого не уволили? Экипаж вертолета, офицера…

– Да ладно. Всем сделали выговор. Это занесут…

– Выговор?

– …в их дела. Боже, офицера на три месяца отстранили от дел без выплаты зарплаты.

– Да, а ты видел, как он этому обрадовался? О нем позаботятся, Майк.

– Я думаю, – серьезно заявил Майк, – он радовался тому, что у него еще есть работа. Нотли мог с легкостью выпереть его с должности.

– Вот-вот. А почему он этого не сделал? Кто-то давит с двух сторон, Майк, и тебе это известно. Кто-то дергает Нотли за ниточки.

На этот раз Майк Брайант расхохотался. Саки хмуро посмотрела на него.

– Майк, это грубо. Крис расстроен.

– Ладно, прости. Но сама мысль о том, что кто-то вертит Нотли… Ладно тебе, Крис. Ты же его знаешь. Саки, ты встречалась с Джеком. Он не из тех, кого легко согнуть.

Супруги взглянули на Криса. Он вздохнул.

– Ну, хорошо, может, не Нотли. Может, не так высоко. Хьювитт, например. Или, послушай, а что если все гораздо проще и за всем стоит Ник Макин, который решил отомстить мне за тот хук? – На этот раз Крис заметил, как муж и жена обменялись взглядами. – Ладно, ладно, понял. Но я не параноик, Майк. Кто-то поковырялся в «Саабе» и отключил сигнал опасного сближения.

– В отчете сказано, что шел дождь, Крис. Ты же видел трещину, – Брайант повернулся к Саки, решив вовлечь ее в беседу. – Механики из Дорожного управления обнаружили утечку в панели доступа на материнской плате, отвечающей за безопасность. В результате вырубилась вся система тревоги.

– Брось, Майк. Чепуха это. Карла проверяет панели каждый… – Встревоженный тем, что точно не знал, как часто, Крис махнул рукой. – Не знаю, каждую неделю, минимум. Она заметила бы.

Он не стал рассказывать, что когда пришли предварительные результаты корпоративного расследования, они с Карлой серьезно поссорились, даже кричали друг на друга. Крис автоматически обвинил жену в том, что она, как предположил Майк, недосмотрела.

Только через час Карле удалось его успокоить.

«Я знаю свое дело, – мрачно сказала она, когда гнев иссяк. – Если в панели была трещина, кто-то ее там сделал, причем недавно».

– Карла свое дело знает, – заявил Крис, глядя в бокал.

Ему не ответили. Молчание давило и готово было взорваться. Крис уставился на столешницу и пытался придумать, что сказать, причем так, чтобы не выглядеть сумасшедшим.

– Ты действительно в это веришь, Крис? – подключилась Саки, но в ее словах прозвучало куда меньше поддержки, чем она пыталась изобразить.

Крис покачал головой:

– Я уже не знаю, во что верить. Послушай, Майк, может, это связано с контрактами КЭСА? Вдруг это человек не из «Шорн», я вот о чем? Что если меня засекли, когда я летал в Панаму?

Брайант махнул рукой:

– Ты сказал, что был осторожен.

– Да. Но что-то происходит, Майк. Я чувствую.

«Естественно, что-то происходит. Ты собираешься сдать коллег в обмен на синекурскую должность в госсекторе среди пиявок из ООН. Вот что происходит, Крис. И кто-то мог об этом узнать».

По спине пробежал холодок, вызванный паранойей.

– Ладно. – Майк снова сел. Он положил руки на стол и сложил пальцы домиком. – Вот что я тебе скажу. Мы сами проверим, неофициально. Я поговорю с Троем, попрошу его разузнать. У него есть друзья в южных зонах. Посмотрим, что ему удастся установить. А пока нам есть о чем волноваться. Эчеварриа…

Крис застонал:

– Не напоминай мне.

– …прилетает во вторник, Крис. А следом за ним – Барранко. С разрывом меньше чем в два дня.

– Адская будет неделька.

Майк ухмыльнулся:

– Именно. Поэтому давай на сегодня забудем об этой хрени и нажремся в хлам. Когда, кстати, приедет Карла, как думаешь?

– Она сказала, что будет около восьми, – Крис взглянул на часы. – Может, на КПП задержалась.

– Не хочешь ей позвонить?

– Да нет, – он вдруг понял, как все выглядит. – Хотя, пожалуй, стоит.

Карла опаздывала уже на час, причем причины не назвала. Крис сдержал раздражение.

– Ладно, когда… – скупо начал он.

– Ой, Крис, просто начинайте без меня.

Он обернулся и взглянул на Майка и Саки, радуясь, что звонил на мобильный, а не по видеофону. Брайант прижался к Саки, ласково тыкался носом ей в огненно-рыжую, идеально уложенную копну волос. Она засмеялась и игриво отскочила, затем, ухватив кончик галстука, потянула Майка за собой. От разыгравшейся сцены веяло холеным супружеским счастьем, искусственной смесью секса, богатства и домашнего уюта, какую увидишь в рекламном ролике. Крис вдруг подумал о кухне в Хайгейте, и его захлестнуло непростительное желание.

– Ладно, приезжай, как сможешь, – сказал он и повесил трубку.

Майк посмотрел на него:

– Все в порядке?

– Да, будет через час. Какая-то серьезная проблема с системой смазки, – он вяло улыбнулся. – Пожалуй, мне стоит радоваться, что она увлечена работой.

– Черт, да. Если бы Саки была моим механиком, я бы не выпускал ее из чертова гаража. Ай!

– Сукин сын.

Он хотел присоединиться к их веселью и тоже засмеялся, но наигранно.

– Крис, знаешь шутку про лошадей? – Брайант налил еще вина. – Парень заходит в бар и видит лошадь. Подходит к ней и спрашивает: чего у тебя такая вытянутая кислая морда?

Снова раздался смех, заполняя кухню, будто аромат свежеиспеченного хлеба, только Криса никто не приглашал присоединиться. Он очень хотел, чтобы Лиз поторопилась и…

«Карла!»

Он хотел, чтобы Карла поторопилась и…

«И что? Брось, Крис. Закончи мысль».

Видимо, переживания отразились у него на лице. Майк подошел и похлопал товарища по плечу.

– Крис, ладно тебе. Ну честно. Я считаю, тебе нечего волноваться. Хочу сказать – ты размазал мелкого ублюдка, в конце концов. Все, он теперь – копченое мясо. И давай взглянем фактам в лицо: учитывая репутацию, против тебя готов выехать только безмозглый малолетний бандит. – Брайант поднял бокал. – Тебе не о чем волноваться, приятель.

Глава 28

Середина недели, в «Смене режима» тихо. Пропустить дешевых коктейлей и поглазеть на не слишком откровенные танцы у шеста пришло несколько менеджеров из ближайших офисов и работяги из зон, недавно получившие зарплату, которые понимали, что в пятницу и субботу вечером им сюда не попасть. К половине девятого-девяти большинство начало расходиться: у людей из зон заканчивались деньги, а офисники перебазировались в менее приличные заведения, где танцовщиц можно было пощупать.

– Я предложил бы пойти в другое место, – Крис махнул рукой в центр иракской комнаты, где вокруг недавно установленного серебристого шеста под протяжную каирскую мелодию голая от шеи до пяток, но с прикрытым вуалью лицом извивалась женщина. Зрители сидели за кальянными столиками или сбивались в маленькие группы стоя и глазели. – Я не думал, что будет так.

Лиз Линшоу засмеялась и сделала затяжку из стоящего между ними кальяна.

– Не одобряешь?

– Эм, – Крис сокрушенно развел руками. – Просто я представлял себе несколько иную встречу, когда… Ну, ты знаешь, когда позвонил тебе.

– Крис, – она наклонилась ближе, чтобы музыка не заглушила слова, на ее губах играла ухмылка. – Не стоит так старательно НЕ смотреть на нее. Мне уже известно, что ты человек благородный. Просто сверхблагородный, если честно.

Танцовщица прижалась животом к шесту, скользнула вниз и вверх – шест проходил по ложбинке между ее грудей. Крис стал увлеченно рассматривать невысокий столик из чеканной меди, на котором стоял кальян. Лиз Линшоу вновь захохотала.

– Смотри. – Она перегнулась через столик, положила ладонь ему на щеку и повернула голову в сторону сцены. Крис поборол желание схватить ее запястье и выкрутить руку. – Да нет же. Посмотри на нее. Давай покончим с этим. Она ведь сексуальна, верно? Молода. Да не отворачивайся же. У нее великолепное тело. Тренированное. Над ним поработали, причем не только она, но явно и хирурги. Это очевидно, разве что я пропустила, как кто-то недавно изобрел антигравитационные поля. Будь я мужчиной, она бы мне сделала. Она бы доставила меня, Крис – эй, Крис, да ты покраснел.

– Нет, я…

– Да. Я чувствую. У тебя лицо стало горячим. – Она радостно засмеялась. – Крис, у тебя реально проблемы. Ты – взрослый мужчина, у тебя за плечами дюжина убийств на дуэлях, а ты глядишь на легкое порно и краснеешь, как подросток. Вы с Карлой Нюквист вообще занимаетесь этим в спальне?

Должно быть, Лиз заметила, как переменилось его лицо. Он не успел ничего предпринять, а она уже коснулась его руки:

– Прости, Крис. Прости меня. Стервозно вышло.

На этот раз он взял ее за руку и оттолкнул. Молча сидел и глядел на свою спутницу.

– Крис, я же извинилась.

Их спасла официантка, разносящая кальяны. Она неторопливо подошла к столику, подняла колпак, бросила наметанный взгляд на тлеющие угли, затем перевела взор на Криса.

– Принести вам еще?

Он и первый кальян почти не курил – просто взял, пока ждал Лиз, как плату за место. Пожал плечами.

– Нет, думаю, нам хватит.

Официантка ушла. Крис встретился взглядом с Лиз Линшоу и не отвернулся.

– Крис…

– Я попросил тебя приехать, Лиз, потому что… У тебя ведь есть друзья в Дорожном управлении?

Она отвернулась, но затем снова посмотрела на него:

– Да, есть.

– Внутренние источники? Люди, от которых ты могла бы получить информацию?

– Ты по этой причине позвал меня?

– Да. Так у тебя есть источники, я прав?

Она пожала плечами:

– Я журналист.

– Мне нужно кое-что узнать. Необходимо выяснить…

– Эй, полегче, Крис. – Она одарила его жесткой улыбкой. – Придержи коней. Я, может, слегка переборщила стервозным замечанием в адрес твоей жены. Но это не значит, что часть меня теперь принадлежит тебе. Какого хрена я буду давить на своих информаторов, которых с трудом добывала, ради тебя? Что мне с этого будет?

– Ты пишешь книгу, верно?

Она кивнула.

– Это выльется в целую главу, если повезет. – Крис колебался и пытался подыскать слова, чтобы заполнить внезапно возникшую между ними пропасть. – Ты в курсе моей дуэли с безымянным на прошлой неделе?

– Да. Завершилась без летального исхода, как я слышала. Вмешалось Дорожное управление и разрешило ситуацию. – Прости, Крис. Ты мне нравишься, но я не выискиваю в Интернете ежедневно и еженощно информацию о тебе. Вроде программное обеспечение дало сбой, вызов оказался не зарегистрирован в системе или что-то в этом роде?

– Да, такова официальная версия.

Она изогнула одну бровь. Крису почудилась легкая насмешка в этом жесте.

– А какова неофициальная?

– Безымянный вообще не регистрировался. Мальчишка из зон угнал боевую тачку и попытался расправиться со мной на мокрой дороге. Никакого вызова он не бросал. А Дорожное управление не разрешало ситуацию и не выступало посредником – они просто нагрянули на полицейском вертолете, когда я вывел парнишку из строя, и скормили ему пару обойм на завтрак.

С неким удовлетворением Крис отметил, что история шокировала Лиз. Он увидел, как треснула тщательно поддерживаемая маска контроля и на хладнокровном лице Линшоу проступили эмоции. Она заговорила едва слышным шепотом:

– Они его убили?

– Да, получилось вполне летально.

– Но разве они не отследили машину?

Крис кивнул:

– И выяснили, что она принадлежала бывшему консультанту по системам данных, ныне безработному. Примерно через час после дуэли он заявил, что автомобиль угнали от его дома в Харлесдене.

– Он ведь наверняка знал раньше!

– Не факт. Судя по всему, он уже какое-то время не садился за руль: не было денег, чтобы продлить водительскую лицензию в этом квартале.

– И ты этому веришь? – В ней проснулся журналистский интерес.

– Глядя на запись допроса, я бы сказал, что ему пришлось бы очень сильно поднапрячься и поужаться, чтобы залить бак бензина, не говоря уже о продлении прав. Так что да, верю. Но, в конечном счете, это ничего не меняет. Тот, кто все подстроил, где-то наверху цепочки и не связан ни с владельцем авто, ни с парнишкой, который его угнал. А еще этот человек прибрал к рукам Дорожное управление.

– Ладно, в это я поверю. Что еще тебе известно?

– Много. – Крис не собирался упоминать про связи с районом Мандела. Этим уже занимался Трой Моррис: он пускал слухи в южной части города, аккуратно расспрашивал про выселенную семью Робби Гудвина, пытался найти безопасный подход к преступной машине Халида Иареску. Меньше всего ему нужно было, чтобы знаменитая журналистка начала мутить воду в зонах. От Лиз Линшоу куда больше пользы в ее привычном мире конкуренции и гонок, от которого разило престижем и связями.

Она улыбнулась, будто могла прочесть его мысли.

– Тут замешано больше. Просто ты не хочешь мне сейчас всего рассказывать. – Она пожала плечами. – Ладно, я переживу. И, естественно, поговорю кое с кем из знакомых. Не думаю, что мне придется особенно манипулировать, чтобы узнать, кроется ли здесь заговор. – Лиз взяла мундштук и затянулась. Под колпаком вспыхнул последний уголек. – Но ты понимаешь, что за все надо платить. Я готова поспрашивать, но ты будешь мне должен, Крис. Причем немало.

– Я уже сказал, из этого выйдет целая глава…

– Нет, – Лиз покачала головой, на лицо упала прядка волос, и Крису захотелось протянуть руку и убрать ее. – Я о другом.

– О чем?

Уголок губ приподнялся, она отвернулась.

– Ты прекрасно знаешь о чем, Крис.

На какое-то время фраза повисла в воздухе, разделяя и объединяя, как стоящий между ними кальян.

– Послушай, – начал он.

– Знаю, Крис. Знаю. Я через все это уже проходила. Тебе надо разобраться в себе. Не волнуйся и не льсти себе. У меня хватает мужской компании, поверь.

– Снова встречаешься с Майком? – выпалил Крис, не подумав.

Лиз запустила пальцы в волосы и ухмыльнулась, глядя куда-то в угол.

– А это тебя совсем не касается, Крис.

– Я не такой, как он, Лиз.

– Не такой.

– Для меня окружающие женщины – не продукт. – В мозгу вспыхнули сцены из порнофильма. Полоски кожи в заклепках, разделяющие ягодицы и обхватывающие груди.

Полностью одетая Лиз Линшоу, сидевшая напротив, пожала плечами.

– Майк Брайант знает, чего хочет, и получает желаемое, а потом присматривает за ним в меру своих возможностей. Не думаю, что его моральные принципы включают что-то сверх. Но он хотя бы понимает, что ему нужно.

Она подняла глаза на Криса. На губах по-прежнему играла улыбка.

– Послушай, Лиз. В ту ночь я. – Он сглотнул. – У меня проблемы в семье, но это не значит, что я…

– Крис, – никогда в жизни его еще так мягко не прерывали. – Мне все равно. Я хочу тебя трахнуть, а не заменить твою жену. И кое-что открою просто так. Той ночью ты приехал ко мне домой и схватил товар, когда его для тебя выставили. Что бы ни происходило с твоим браком, между тобой и Карлой, ты вполне мог отыметь меня. В тебе сидит тот же чертик, и я тебя завожу точно так же, как ты меня. А то, что ты остановился, лишь формальность.

– Ты…

Лиз отмахнулась. Она встала и надела пиджак.

– Я свяжусь с тобой, когда узнаю насчет Дорожного управления. Но в следующий раз, когда останешься у меня ночевать, придется отработать.

В конце концов появилась официантка и заявила, что Крис должен заказать еще что-то, если хочет и дальше сидеть в баре.

Глава 29

Лопес вез Барранко через Атланту и Монреаль, на рассвете они приземлились в Международном аэропорту Рональда Рейгана, откуда частный самолет «Шорн» должен был забрать их по документам, где Лопес и Барранко значились как экономические консультанты Чрезвычайного совета Параны^[25]. Лопес говорил на бразильском португальском почти так же хорошо, как на родном испанском, а Барранко, как и большинство политических фигур в современной Латинской Америке, тоже мог кое-что изобразить. Лопес рассчитывал на то, что службы безопасности Рейганского аэропорта не заметят разницы или не обратят на это внимания.

Судя по всему, Лопес не ошибся. Корпоративный самолет без всяких заминок и инцидентов поднялся в воздух и приземлился в Лондоне в послеобеденное время. Крис лично отправился встречать гостя на предоставленном вертолете.

– Сеньор Барранко. – Ему пришлось перекрикивать рев лопастей и не характерный для этого времени года ледяной ветер, гуляющий по терминалу, куда прибывали частные перевозчики. Улыбку словно пескоструем высекли на лице. Вокруг стояли вооруженные охранники в костюмах, а порывы ветра поднимали полы пиджаков, демонстрируя наплечную кобуру. – Добро пожаловать в Англию. Как долетели?

Барранко состроил гримасу. Он прекрасно смотрелся в костюме, который для него подобрал Лопес, – изысканный кэжуал, подходящий для консультанта в разъездах. Однако под стильным костюмом скрывалась усталость от долгого перелета и смены часовых поясов.

– Вы сейчас о каком рейсе говорите? У меня такое ощущение, что меня перевозили с неделю. Теперь еще и вертолет?

– Поверьте, сеньор Барранко, вам не захочется ехать на автомобиле по этой части Лондона. Хоакин Лопес с вами?

Барранко указал пальцем за спину, где стоял самолет:

– Сейчас выйдет.

В дверях показался Лопес. Он спустился по трапу, следом за ним двое мужчин несли багаж. Лопес улыбнулся и помахал Крису. В отличие от Барранко, он выглядел бодрым – ни следа усталости. Под формой командировочного консультанта кипела энергия, и Крис догадался, что она питается химией. За неимением другого эскорта с того момента, как они покинули Панама-Сити, Лопес был единственным охранником Барранко.

Крис спешно пригласил всех занять места на борту вертолета. Дверь автоматически закрылась – раздался щелчок, сообщая о герметичности, – и ветер прекратился. Пилот повернулся к Крису.

– Да, мы закончили. Вези нас домой.

Вертолет поднялся в воздух и полетел над городом.

Барранко прижался к стеклу и разглядывал раскинувшийся внизу Лондон.

– Не так страшно, как вы говорили, – заметил он.

– Да, – согласился Крис. – С этой высоты все кажется нормальным.

К нему повернулось загорелое лицо колумбийца:

– Но реши я прогуляться по этим улицам, мне грозила бы опасность?

– Все зависит от района. Но в целом – да. На вас могут напасть, ограбить, возможно, закидать камнями. Как минимум, в вас признают чужого и начнут следить. А после, – Крис пожал плечами, – все зависит от того, чье внимание вы привлечете.

– Но я одет иначе, не как вы.

– Без разницы. В зонах никому нет дела до политики: там царят племенные обычаи. Местные банды, жестокость, дележ территории.

– Ясно. – Барранко вновь принялся смотреть на проплывающий внизу город. – Они уже забыли, благодаря кому оказались в таком положении.

– Можно и так на это взглянуть.

Оставшуюся часть пути они молчали. Вертолет свернул к западным кордонам и поймал частоту маяка на Вест-Энд. Включился автопилот. Машина считала информацию о полете и отправилась по запрограммированному маршруту. Под ними расстилался Гайд-парк. С обеих сторон его окружали отели, которые напоминали пришвартованные круизные лайнеры прошлых веков.

Майк упрятал Эчеварриа в сердце Мейфэра, подальше от современных отелей. Они решили сыграть на любви диктатора изображать потомка выходцев из Старого Света. Королевский люкс в «Браунс» – отеле с двухвековой историей, в чьем списке гостей значились многие европейские монархи. Каждый день бронированный шорновский лимузин забирал Эчеварриа у входа на улице Албермал и возил его в соответствии с четко выверенным планом на разные встречи со старшими банковскими служащими, топовыми продавцами оружия и некоторыми доморощенными политическими фигурами. По вечерам – опера и ужины с наиболее прирученными выдающимися персонами.

– Я его займу, – пообещал Брайант. – Буду держать подальше от Парк-энд. Посели Барранко в «Хилтон» или что-то вроде. Пусть живет в люксе какой-нибудь высотки. Сверим программы: эти двое не подойдут друг к другу ближе, чем на пару километров.

Они и остановились на «Хилтоне». Вертолет приземлился на спецплощадке на крыше небоскреба. Их встретили сотрудники отеля в ливреях, тут же занялись багажом и проводили Барранко и Лопеса к лифтам. Крис отправился следом, в основном, чтобы решить вопрос с чаевыми.

– Вам не нужно об этом беспокоиться, – сказал Фолкнер, когда последний служащий выскользнул из номера и бесшумно закрыл за собой дверь. – Вписывайте чаевые за любую услугу в счет – мы оплатим. Я бы предложил указывать около десяти процентов от суммы. Стандартно дают меньше, но щедрость еще не вредила в таких делах. В любом случае, эм… Надеюсь, вам здесь будет удобно.

– Удобно?

Барранко замер посреди роскошного номера, как охотник, потерявший большую и опасную добычу в подлеске.

Крис прочистил горло:

– Да, хм. Хоакин Лопес в номере 4148 этажом ниже. Я также заселил двух охранников в номер 4146. У отеля хорошая служба безопасности, но лишняя осторожность не помешает, даже здесь.

Крис извлек маленький матово-черный мобильный телефон и протянул его Барранко:

– Этот телефон настроен на один номер. Мой. Линия защищена. Где бы я ни был. В любое время дня и ночи, если возникли проблемы – звоните. Просто нажмите на кнопку с зеленой трубкой.

– Спасибо, – отстраненно ответил Барранко. Если во фразе и крылась ирония, Крис ее не услышал.

– Думаю, сейчас вы хотите отдохнуть.

– Да, не помешало бы.

– Позже я хотел бы представить вас своему коллеге и супруге. Как насчет поужинать вместе? В мезонине отеля есть хороший перуанский ресторан. Что если в девять тридцать? Но если желаете, можете остаться здесь – перенесем все на другой вечер. Решение за вами.

– Нет-нет. Я, – он тяжело и устало выдохнул, – хотел бы встретиться с вашей женой, сеньор Фолкнер. И вашим коллегой тоже. Девять тридцать подойдет.

– Отлично, замечательно. Тогда я зайду за вами после девяти.

– Да, а теперь я, пожалуй, прилягу.

– Конечно.

Крис покинул номер и спустился на этаж ниже, к охранникам. Они оказались такими, как он себе представлял: двое мужчин не первой молодости с непроницаемыми лицами, без пиджаков и с наплечной кобурой. Они открыли дверь и ответили на его вопросы спокойно и бесстрастно. Сбоку, на невысоком столике, стояло неприметное оборудование для наблюдений за номером Барранко. Под каждым ЖК-экраном мигала лампочка режима ожидания. Один дисплей транслировал изображение Барранко, который уже завалился на кровать прямо в одежде. Крис наклонился и стал разглядывать.

– Спит?

– Без задних ног.

– Уверены, что он не обнаружит камеры?

– Да, сэр. Чтобы их найти, нужно быть спецом в слежке. Пока незаметно, чтобы он искал жучки.

– Сообщите мне, если начнет.

– Да, сэр.

– И если решит прогуляться, я хочу знать об этом до того, как он покинет отель. У вас есть мой прямой номер?

Они обменялись усталыми взглядами. Один кивнул.

– Да, сэр. Все под контролем.

Крис понял намек и пошел проведать Лопеса. Южноамериканский агент ждал его. Все еще под действием веществ, рассеянный и раздраженный, он нетерпеливо расхаживал по номеру. Крис попытался передать ему свое спокойствие.

– Никаких проблем во время перелетов?

– Не-а. У нас были билеты на следующие рейсы, – Лопес широко улыбнулся. – Им по барабану, кто ты, если летишь дальше.

– А что Барранко? Он с тобой разговаривал?

– Да. Сказал, что я прислуживаю глобальной капиталистической тирании и должен стыдиться.

– Значит, ничего не изменилось, – Крис подошел к окну и посмотрел на парк.

– Ага, тебе стоит наблюдать за ним, Крис. Все эти корпоративные штуки – не его конек, так что он будет обороняться. Скорее всего, станет придерживаться того, что знает. Я считаю, он выльет на тебя кучу устаревшего дерьма и убеждений, которые давно никто не разделяет.

– У него есть право на собственное мнение.

И тут Лопеса прорвало.

– Ага, это же свободная страна, – хохотнул он. – Верно? И каждый имеет право на свою точку зрения? Свободная страна! Все правильно!

– Хоакин, тебе нужно принять что-нибудь для успокоения.

– Не-а, проводить меньше времени в компании гребаных марксистских героев – вот что мне нужно.

Внезапная вспышка гнева вырвала Криса из состояния созерцания прекрасного. Лопес замер в центре комнаты; его глаза блестели, руки сжались в кулаки – приступ ярости удивил даже его самого.

– Хоакин?

– А, да пошло оно все. – Гнев испарился так же быстро, как возник. Из Лопеса будто выкачали всю энергию. – Прости, дело в моем брате: он постоянно трындит мне про эту хрень. Лакей капиталистов, лакей капиталистов. С тех пор как я получил лицензию ПКТИ. Повторяет и повторяет, как заевшая пластинка.

– Не знал, что у тебя есть брат.

– Да. – Южноамериканский агент махнул рукой. – Я не особо распространяюсь на этот счет. Мелкий нахал организовал профсоюз в банановом поясе неподалеку от Бокас, там, где мы были. Такие факты, по возможности, не указываешь в резюме.

– Пожалуй, что так.

Лопес прикрыл глаза:

– Я пытаюсь защитить его от самых кошмарных вещей. Обзавелся полезными в таких случаях контактами. Если наведываются штрейкбрехеры, оплачиваю счета за лечение и кормлю его детей. А потом он приходит в себя, приезжает ко мне и начинает оскорблять по новой.

Крис с жаром вспомнил Эрика Нюквиста.

– Семья, да?

– Да, семья. – Агент вдруг резко переключился с саморефлексии и бросил на Криса косой взгляд. – Мы ведь просто общаемся, верно, босс? Ты же не будешь рассказывать обо мне своим партнерам?

– Хоакин, мне плевать, чем твой брат зарабатывает на жизнь, как и партнерам в «Шорн». У них найдется добыча пожирнее. И потом, у каждого из нас в семье есть белая ворона, о которой мы не хотели бы распространяться. Пока это не влияет на твою работу, какая разница?

Лопес покачал головой:

– Может, в Лондоне так и считают, Крис, а Панамский КТИ смотрит на все иначе. Не хотелось бы проснуться однажды утром и обнаружить, что меня выставили на тендер и ждут на Плаца де Торос, арене быков, как старину Харриса.

– Харрис был засранцем.

– Да, и на ножах он хреново дрался, даже для гринго. – Лопес неприятно ухмыльнулся, но в уголках глаз предательски выступила влага. – К его возрасту я хочу выйти из гребаной игры. Я ведь хорошо на тебя работаю, Крис, верно?

– Да. Конечно. – Крис нахмурился. Он не ждал от Лопеса откровенности, еще меньше ему нужно было, чтобы агент дал слабину. Неприкрытая тревога в голосе агента вскрывала раны, которые, думал Крис, давно затянулись.

«А ведь дело еще не дошло до грубой правды-матки, которую на него вывалит Барранко. Боже, твою мать».

– Я ведь все делал так, как ты меня просил, каждый раз, правда? Я организовывал все, что нужно, в указанные сроки, верно?

– Ты и сам прекрасно понимаешь, что это так. – Крис не знал, в каком направлении ему двигаться. Может…

– Знаю, тогда в КЭСА я проштрафился – до сих пор у тебя в долгу, но…

– Хоакин, ты должен забыть про это дерьмо. – Крис пошел к мини-бару. Достал бутылочки, лед из морозильника и выставил все на стол, не переставая вещать. – Послушай, я уже говорил тебе, что проблема была на нашем поле. А еще я говорил, что мы не бросаем своих в беде. Пораскинь мозгами – стал бы я вытаскивать твою задницу из передряги и тратить средства фирмы, чтобы через шесть недель пустить тебя в расход?

– Не знаю. А стал бы?

– Хоакин, я серьезно. Тебе нужно принять что-то.

– Ты знаком с Майком Брайантом, верно?

Крис замер, держа по бокалу в каждой руке.

– Да, он мой коллега, поэтому подумай, прежде чем сказать то, что собирался.

– Ты в курсе, что он работает с портфелем «Коно Сур»: устанавливает контакты через Карлоса Каффарини из Буэнос-Айреса?

– Да, слышал. Не знал, что он работает через Каффарини, но…

– Уже нет, – прервал его Лопес. – На прошлой неделе Брайант уволил его за то, что в Сантьяго произошли забастовки в колл-центрах, а он этого не предвидел. Или просто счел, что такой поворот событий не слишком важен, чтобы следить за ним. Теперь он в палате интенсивной терапии на искусственной вентиляции легких, пока не истечет его медицинская страховка, и гребаный семнадцатилетний подросток ведет портфель за четверть прежнего гонорара. А ведь всего-навсего произошли забастовки, Крис. Руководители приставали к сотрудницам, местные выступили против, никакой политической подоплеки. Я проверял.

Крис поставил бокалы и вздохнул. Лопес наблюдал за ним.

«Бля, Майк, почему ты просто не можешь…»

– Слушай, Хоакин. Забастовки порой выходят из-под контроля, независимо от того, ради чего они организовывались изначально. У Рида и Мэйсона есть глава про это. Ну, ты знаешь.

– Да. – В голосе южноамериканского агента вновь послышались истеричные интонации. – Так скажи, Крис, что будет со мной, если на какой-нибудь плантации неподалеку от Бокас банановая забастовка выйдет из-под контроля?

Крис посмотрел на него.

– Ничего. – Крис не сводил с агента глаз, пока информация не осела в мозгу его подчиненного. – Ну, что? Понял? Ничего с тобой не случится.

– Ты не можешь меня слить…

– Я не Майк Брайант.

Крис сам не ожидал, что рявкнет. Они оба дернулись. Крис подавил гнев и заставил себя заняться напитками. Он бросил лед в оба стакана, разлил ром и повращал бокалы. Затем продолжил, уже тихо.

– Послушай. Я доволен тем, как ты на нас работаешь, и мне по барабану, что случилось в Медельине. Забудь о Каффарини и том, что творится в Буэнос-Айресе и Сантьяго. Слово тебе даю – ничего с тобой не стрясется, пока ты с нами. Давай выпьем за это, Хоакин, потому что если в ближайшее время ты не успокоишься, отключишься. Ну же, это очень крепкий ром. Компания платит. Пей.

Он протянул бокал. Лопес не сразу, но принял напиток. Долгое время он глядел в стакан, затем поднял глаза.

– Я этого не забуду, Крис, – тихо сказал он.

– Я тоже. Я своих людей не бросаю.

Звон бокалов наполнил комнату. Алкоголь обжигал горло. За окном день плавно перетекал в вечер, постепенно темнело.

Глава 30

– Я так и не поняла, зачем я тебе на этой встрече, – Карла в очередной раз посмотрела в откидное зеркальце «Сааба» и проверила макияж, Крис тем временем заруливал на парковку «Хилтона». – Друзей-знакомых в КЭСА у меня вроде нет.

– В том и прелесть, – Крис оглядел заставленный парковочный этаж, не нашел места, которое ему понравилось бы, и направился вниз по съезду, на следующий уровень. – Пусть он расскажет тебе о регионе. Не хочу, чтобы этот парень думал, будто его окружают одни эксперты в костюмах. Хочу, чтобы он расслабился. Почувствовал, что контролирует ситуацию хотя бы иногда. Все как по учебнику – обработка клиента.

Крис ощутил на себе ее взгляд.

– Что?

– Ничего.

Нижний этаж парковки оказался почти полностью свободен. Крис припарковался так, чтобы между ним и другой машиной было с полдюжины свободных мест. После того как во время дуэли не сработал сигнал об опасном сближении, он предпочитал оставлять машину на открытом месте, на виду у камер наблюдения. Хотя знал, что в этом нет логики: только целый отряд оперативников спецслужб мог прорваться за защитный периметр «Хилтона» или в высотку «Шорн», а ведь еще нужно успеть и справиться с замками «Сааба», пока никто не засек преступника. Тем не менее, сигнал не сработал. Как именно это вышло, необходимо выяснить, а пока он предпочитал перестраховаться, чтобы подобное не повторилось.

– Я схожу за ним, – сказал Крис и вырубил двигатель. – Ресторан находится в мезонине. «Эль Мэсон Андино». Майк сказал, что будет ждать нас там.

– Ты не хочешь, чтобы я поднялась с тобой?

– В этом нет необходимости.

Он не сказал ей, что сперва хотел заглянуть к охранникам и что странным образом стыдился двух прямолинейных мужчин среднего возраста, сидящих перед набором экранов и микрофонов.

– Как хочешь, – она достала сигарету, зажала ее губами. Похоже, Карла сделала первую затяжку, пока раскуривала сигарету.

– Тогда увидимся там.

– Да.

Охранникам было не о чем докладывать. На экране Барранко расхаживал по комнате, как заключенный. Он облачился в черный смокинг, уже десятилетие как вышедший из моды. Крис поднялся за ним.

– Я не очень разбираюсь в перуанской кухне, – сказал Крис, пока они поднимались на лифте.

– Как и я, – кратко ответил Барранко. – Я из Колумбии.

Еда оказалось потрясающей, хотя после нескольких бокалов вина начался спор, насколько она традиционно перуанская. Дискуссия позволила сломать лед и оживить присутствующих. Барранко утверждал, что несколько блюд – чисто колумбийские. Крис, припомнив дни, проведенные в КЭСА, был вынужден согласиться. Майк блистал красноречием и очень убедительно, при этом не имея почти никаких доказательств, заявлял, что кухни разных регионов с течением времени пересекают границы и смешиваются. Карла довольно язвительно предположила, что дело скорее в маркетинге, чем в региональной мобильности. Продавался лейбл «Перу», а не национальная культура. Барранко кивнул, вовсю соглашаясь с Карлой. Она явно произвела впечатление на колумбийца – то ли нордической внешностью, то ли неординарными политическими взглядами. Крис не знал, чем она его зацепила, да ему было все равно. Он испытал внезапный приступ ревности и старался не поддаться искушению подвинуть стул ближе к жене. Это бы испортило вечер.

Постепенно в разговор прокрадывались деловые вопросы, но не слишком важные. Инициатива исходила, как правило, от Барранко, а Карла проявляла к темам подлинный интерес, чем подогревала беседу. Крис и Майк не стали переводить разговор в другое русло, но старательно избегали опасных политических рифов и были готовы в любой момент направить диалог в другую колею.

– Солнечные фермы, конечно, прекрасная идея, но тут мы возвращаемся к проблеме нестабильности – давний спор. Инфраструктура слишком дорогостоящая, а организовать диверсию не составляет труда.

– Разве то же самое не относится к атомным станциям? Мне казалось, режим собирался построить два новых реактора Поллока.

– Да, – Барранко мрачно улыбнулся. – У Франсиско Эчеварриа хорошие связи с Дональдом Корделлом, гендиректором «Хортон Пауэр Груп». И станции построят далеко от Боготы.

Карла покраснела:

– Отвратительно.

– Да.

Майк бросил на Криса предупреждающий взгляд и поднял бутылку:

– Сеньор Барранко. Еще вина?

– Хотел спросить насчет Боготы, – Крис притворился, будто у него провал в памяти. – Ах да. В прошлый раз, когда я туда летал, видел очень красивую церковь в центре города. Я все гадал…

И так далее. Если Барранко и не нравилось, что беседу уводят в другую сторону, он не подавал виду: плыл по течению и на протяжении всего ужина был очень вежлив. По лицу Карлы Крис видел, что она понимает, куда все идет, но ничего не говорит.

Только раз, когда Майк Брайант во второй раз отправился в туалет, маска дала трещину. Барранко кивнул вслед Майку:

– У вас в корпорации на такое закрывают глаза?

– На что?

Карла негромко фыркнула. Крис посмотрел в сторону туалетных комнат. Он действительно ничего не видел особенного в том, что делал Майк.

– Ну, – начал Барранко, – не стану говорить, что у вашего коллеги проблема. Но он особо не таится. Окажись он в ресторане, полном гостей, в «Хилтоне» в Боготе, на его поведение взглянули бы иначе. Даже правящие кланы сегодня следят за тем, чтобы не появляться обдолбанными на публике.

– Вот почему Франсиско Эчеварриа проводит столько времени в Майами. – Крис вдруг понял, увы, слишком поздно, что слегка перебрал с выпивкой.

Барранко сощурился:

– Да, думаю, дело в этом. Тем временем его отец отправляет боевые вертолеты, которые, кстати, вы для него купили, и бомбит кокаиновых фермеров, стирая их с лица земли. Вот ведь ирония.

Воцарилось молчание. Карла издала тихий звук – нечто среднее между смехом и отвращением. Крис сообразил, что от нее помощи ждать не стоит.

– Я, эм… это, – он запнулся. – Корпорация «Шорн» не запрещает производство коки как таковое. На самом деле мы провели анализ, насколько легализация кокаина осуществима. Подразделение «Шорн», занимающееся финансовыми инструментами, работает над одним проектом в этой связи.

Барранко пожал плечами:

– Ждете, что меня это впечатлит? Если коку легализовать, повторится история с кофе. Толстосумы из Нью-Йорка и Лондона станут еще богаче, а фермеры будут голодать. Это тоже входит в пакет, который вы собираетесь мне продать, Крис Фолкнер?

Фраза Барранко ужалила. А когда Крис заметил жестокое удовольствие, написанное на лице Карлы, стало еще больнее. Майк не возвращался. Крис вдруг почувствовал себя очень одиноким и попытался вернуть беседе шутливую игривость, которая испарялась.

– Обижаете, сеньор Барранко. Я просто хотел показать вам, что мы в «Шорн» не ослеплены моральными предрассудками.

– Да. В это я легко могу поверить.

На губах Карлы заиграло бледное подобие улыбки.

Крис упрямо продолжал:

– На самом деле я лишь собирался сказать, что исследование показало – легализация кокаина на рынке довольно проблематична, так что не стоит и пытаться. В первую очередь, боятся, что подобный ход перетянет инвестиции практически из всех остальных секторов. А мы не можем этого допустить.

Крис задумывал свою речь как шутку, но никто не засмеялся. Барранко подался вперед, к Крису. Голубые глаза колумбийца блестели от гнева, словно влажный мрамор.

– Предупреждаю вас, Крис Фолкнер. Я не сочувствую испорченным глупым детям богатеев из западного мира, подсевшим на наркотики. Я смотрю на происходящее сквозь призму, которую продала нам ваша рыночная экономика, и вижу прибыльное дело. Так что… – колумбиец резко и сильно взмахнул ладонью – получилось нечто среднее между ударом в карате и протягиванием руки. – Продавайте нам оружие, а мы будем торговать с вами кокаином. Когда к власти в Колумбии придет Народная революционная дружина, ничего не изменится – я не стану жертвовать деньгами, которые мы можем заработать на наркотиках. Если ваши правительства обеспокоены поставками продукта, пусть покупают на открытом рынке, как остальные. А потом могут жечь или нюхать – как заблагорассудится.

– Точно! – Майк Брайант вернулся и обогнул стол, чтобы занять свое место, тем временем медленно аплодируя. Его глаза ярко блестели, почти как тлеющие угли в бледно-голубых глазах Барранко. – Точно! Превосходный анализ. Ты был прав, Крис. Этот человек – то, что нам нужно.

Майк, ухмыляясь, опустился на стул.

– Конечно, этого никогда не произойдет. Наши правительства проявляют недостаточно интереса, чтобы предпринять очевидный шаг. Они проводят политику сдерживания в кордонных зонах, поэтому сидящие на эдже наркоманы почти ничего им не стоят. Что до богатеньких, те всегда могут разрулить свои мелкие прегрешения, не прибегая к государственному правосудию.

Барранко взглянул на Майка, в его взгляде читалась откровенная неприязнь.

– Тогда мне странно, сеньор Брайант, что за последние семьдесят лет в СМИ то и дело говорили о действиях военных, направленных на уничтожение кокаиновой торговли.

Майк пожал плечами и налил себе еще вина.

– Несколько десятилетий назад ситуация была не столь очевидной. Тогда многие пытались завоевать популярность, – он снова улыбнулся. – Сегодня об этом не приходится беспокоиться.

– Тем не менее, в гавани Барранкильи до сих пор стоят на якоре миноносцы с иностранными флагами. В прибрежной зоне вразрез с директивой ООН установлены умные мины, а наших людей поливают напалмом за то, что они пытаются заработать на жизнь.

Снова пожатие плечами.

– Тут вопрос контроля, сеньор Барранко. Уверен, вам известна динамика. Я согласен, приятного мало, но такова позиция правительства Эчеварриа и его кредиторов. В действительности, это одна из причин, почему мы здесь сегодня собрались. Если мы сумеем договориться о реалистичных условиях, сеньор Барранко, вы можете стать тем, кто изменит эту позицию.

Барранко ощерился. Брайант, похоже, не заметил его реакции, засопел и потер костяшками крылья носа.

– Как представитель отдела инвестиций в конфликты корпорации «Шорн», я даю вам слово, что до тех пор, пока эти перемены не наступят, вы получите полноправный доступ к тайным экспортным маршрутам, на которые в данное время закрывает глаза Эрнан Эчеварриа.

– Собираетесь представить меня ребятам из Лэнгли? – Барранко переводил взгляд с Криса на Брайанта. Тон его стал выше, выдавая удивление.

– Конечно. – Майк тоже изумился. – А вы думали, о ком я? Они же – главные дистрибьюторы запрещенных наркотиков в обеих Америках. В «Шорн» мы ничего не делаем наполовину и, естественно, свяжем вас с другими заказчиками в Европе и Азии. Но, если честно, никто из них по уровню не дотягивает до Лэнгли. Кроме того, вы, скорее всего, в любом случае будете сбывать большую часть товара на заднем дворике Лэнгли, а они, кстати, могут успешно организовать перепродажу в западные регионы юго-восточной Азии, если вас это заинтересует. Еще вина? Кто-нибудь хочет?

Домой их везла Карла. Она полностью сосредоточилась на дороге. В теплом салоне «Сааба», освещенном огоньками приборной панели, от нее волнами распространялось молчание. Крис еще дулся за то, что она встала на сторону Барранко. Он отвернулся и глазел в боковое стекло на проплывающие мимо огни города.

– Было здорово, блядь, – наконец выдал он.

Карла выехала на подъездную полосу. Она ничего не сказала. Если бы Крис сейчас взглянул на нее, понял бы, насколько их отношения близки к катастрофе.

– Майк, мать его, пудрит в туалете носик кокаином, Барранко распинается на всякие политические темы, а ты поддерживаешь его гребаные…

– Только не начинай про меня, Крис, – «Сааб» набирал скорость и ровно ехал по въезду на шоссе. В голосе Карлы слышались предупреждающие нотки, заставившие его, наконец, перевести на нее взгляд.

– А что, скажешь, нет?

– Ты должен радоваться, что я так поступила. Разве не в этом заключалась моя работа сегодня? Заставить твоего клиента чувствовать себя в своей тарелке, расслабиться. Не это ли ты мне сказал?

– Да, но это не означало, что нужно бросать меня одного.

– Тогда тебе стоило четче изъясняться. Я твоя жена, не забыл? А не шлюха из службы эскорта. Таким дерьмом на жизнь не зарабатываю.

– Да ты наслаждалась тем, как Барранко на меня набросился!

Карла искоса взглянула на него. Целых две секунды она молча смотрела на мужа, затем снова перевела взгляд на дорогу.

– На Майка Брайанта тоже завтра будешь так кричать? – тихо спросила она. – За его туалетные похождения?

– Не увиливай от ответа, Карла!

– А ты задал мне вопрос?

– Ты наслаждалась тем, как Барранко на меня набросился, верно?

– Ты и без моего ответа в этом убежден.

– Просто, мать твою… – Крис сжал кулак и заткнулся. Потом усилием воли заставил себя понизить тон и заговорить нормальным голосом. – Просто ответь на мой вопрос, Карла.

– Сперва ты ответь на мой. Ты когда-нибудь так орал на Майка Брайанта?

– Майк Брайант на моей стороне. Что бы он ни вытворял и какие бы проблемы у него ни были, я уверен в его поддержке. И мне не нужно на него кричать.

– Не нужно? Или не посмеешь?

– Да пошла ты, Карла, – он почти прошептал эти слова. Пелена ярости концентрировалась внутри, но не исчезала. Внезапно Крису стало холодно, что сильно его напугало. Мороз по коже вызвал ощущение, будто что-то медленно умирало.

– Сам иди, Крис. – Она говорила не громче, чем муж, но в ее голосе звучали шипящие интонации. – Тебе нужен ответ на вопрос? Пожалуйста. Да, я наслаждалась сегодняшним вечером. Знаешь, чем конкретно? Тем, что человек, который борется за нечто большее, чем ежеквартальная премия, получил преимущество. Я радовалась, что Барранко есть дело до других людей и он открыто говорит все, что думает о вашем тошнотном маленьком мирке и его принципах.

– Есть дело до других, – Крис слегка сжал пальцы и слабо ударил по стеклу. – Ну, конечно. Он собирается продавать кокаин и эдж детям в зонах. Герой, каких поискать, твой Барранко. Ты же слышала, что он сказал.

– Да, как и то, что Майк Брайант обещал свести его с людьми из Лэнгли, которые поставляют восемьдесят процентов наркоты в города Северной Америки. Лэнгли, с которым вы сотрудничаете постоянно. А в эти выходные вы везете Эчеварриа и Барранко – обоих – на «Северный мемориал», чтобы продать им оружие, которым они будут убивать друг друга. И ты еще что-то говоришь о морали? Господи боже, да ты самому Симеону гребаному Сэндсу можешь преподать урок лицемерия. Какой выбор мы оставили этим людям, Крис? Что за услугу оказали? Почему бы теперь им не затопить наш рынок кокой?

– Я не говорил, что им не стоит так поступать.

– Нет, потому что тебе, по большому счету, насрать. Тебе уже на все плевать. Единственное, что тебя волнует, – как бы так провернуть сделку, чтобы остаться на коне, рядом с большими игроками. Вот в чем дело, верно, Крис? – Она засмеялась, но смех больше походил на рыдание. – Крис Фолкнер, могущественная фигура на мировой арене. Глядите, какого кроя у него костюмы, как величаво и сдержанно он идет к столу. Монархи и президенты жмут руку и умолкают, стоит ему заговорить. Нефть течет туда, куда он пожелает, по его команде люди берутся за оружие и идут сражаться…

– Да заткнись ты, Карла. – В нем снова вскипел гнев, распаляя и ища выход наружу. – Я смотрю, Барранко тебя, бля, зацепил. Чего ж ты не пошла с ним в номер, а поехала со мной домой? Может, совестливый мужчина завел бы тебя куда лучше меня.

Внезапно на грудь надавило, стало почти больно. Ремень безопасности удержал его на месте. Он услышал, как взвизгнули шины – «Сааб» резко остановился.

– Ты гребаный ублюдок, Крис. Гребаный кусок дерьма.

Карла стискивала руками руль, склонив голову. Автомобиль замер, чуть развернувшись, под ярким светом натриевых ламп. Гудел двигатель. Крис глядел на супругу – Карла медленно покачала головой и посмотрела вверх. На ее губах играла неуверенная улыбка, вызванная приливом адреналина. Она вновь помотала головой и прошептала фразу так, словно это было открытие:

– Ты кусок дерьма.

Прежде Карла обзывала его так лишь играючи, и это была самая жесткая фраза, какую она использовала. За семь лет отношений она так окрестила только шестерых своих приятелей. Пятерых мужчин и всего одну женщину. Причем если Карла кого-то так называла, это значило, что она хочет вычеркнуть этих людей из своей жизни и, в большинстве случаев, так и делала. Карла не просто начинала относиться к ним с презрением – они переставали для нее существовать.

Крис сидел, ощущая, как эмоции скатываются с него будто капли.

– Лучше бы это были не пустые слова.

Она не подняла на него глаз.

– Мы вышли на иной уровень, Карла. – Он уставился на свои руки – сквозь лобовое стекло на них падали пятна оранжевого света. Его охватило сильное возбуждение, и он боялся присмотреться к тому, чем оно вызвано. – Мы в последнее время не очень ладили, но… Это совсем иное. Это…

Он поднял руку, но так и не закончил жест.

Карла, видимо, заметила краем глаза движение. Она украдкой взглянула на него. Крис прочел в ее взгляде страх, но боялась она не его.

– Мне бы вышвырнуть тебя из машины, – ее голос дрожал. Судя по всему, Карла находилась в том же лихорадочном, едва контролируемом состоянии. – Вышвырнуть и заставить идти домой пешком.

– Это моя машина, – тихо сказал Крис.

– Да, я собрала ее для тебя по кусочкам, а потом снова и снова ее переделывала. Крис, если ты еще раз заговоришь со мной в таком тоне, если ты…

– Прости, – слова сорвались с языка прежде, чем он понял, что происходит.

А затем они потянулись друг к другу, преодолевая разделяющее их пространство. По ее щекам текли слезы. Крис не заплакал, но у него ком стал в горле. Ремни безопасности не давали обняться как следует. Они вновь ощутили под ногами твердую почву супружества – гнев смело́, ярость схлынула, шум в ушах постепенно отступал, внутри заворочалось теплое липкое чувство вины и сожаления. Они снова были в безопасности, что поддерживала и связывала их.

Повозившись с ремнями, они наконец отстегнули их и какое-то время молча держали друг друга в объятиях. Настолько долго, что слезы на ее щеках остыли и высохли. А ком у него в горле рассосался, и дрожь прекратилась.

– Нужно выбираться из этой ситуации, – наконец приглушенно сказала она, уткнувшись ему в шею.

– Знаю.

– Такая жизнь убьет нас, Крис. Тем или иным образом, на дороге или нет, но убьет – обоих.

– Знаю.

– Ты должен это прекратить.

– Знаю.

– Васвик с тобой свяжется. Я уверена. Пожалуйста, Крис, не упусти шанс.

– Хорошо. – У него не осталось сил и желания сопротивляться. Он чувствовал себя опустошенным. Впервые в суматохе последних трех дней он вдруг сообразил поинтересоваться: – Ты не получала от него какой-нибудь весточки.

Карла помотала головой; она по-прежнему льнула к нему.

В глазу набухла слеза. Он сморгнул ее.

– А они не торопятся, красавцы.

– Крис, речь о больших деньгах. Для них это серьезный риск. Но раз они с нами не связались, значит, готовы – так отец говорит. Он считает – ЮНЭТ собирает средства, обосновывает бюджет.

Крис погладил ее по волосам. Сейчас не раздражала даже непоколебимая вера Карлы в чертову нечеловеческую мудрость ее отца. Шок от того, насколько близки они оказались к разрыву, отодвинул остальное на задний план.

– Хорошо, Карла. – На лице Криса проступила невеселая улыбка. – Но чем бы они там ни занимались, лучше им поторопиться. Кто-то пытается меня убить. И у этого кого-то есть связи. Им не удалось прикончить меня на дороге, но они найдут другой способ.

Карла посмотрела на Криса:

– Думаешь, они знают? О Васвике?

– Понятия не имею, но не сомневаюсь: если Васвик и его ребята не поторопятся, им останется лишь вытирать кровь. Как в Нигерии, Курдистане и остальных чертовых точках, где действовала ООН.

Улыбка Криса становилась все шире. Но он не мог разобраться в чувствах, что ее вызвали. Карла отодвинулась от него, будто перед ней было лицо чужого человека. Крис отвернулся и взглянул на уносившуюся вдаль ночную дорогу.

– Да уж, не слишком обнадеживает.

Глава 31

День выдался удачным для похода на «Северный мемориал». В течение недели не по сезону сильные ветра уносили облака, и к воскресенью небо над Норфолком почти очистилось.

Они были в дюжине километров от места, а мимо уже пронесся и заложил вираж большой истребитель.

– Наблюдательная матушка, – предположил Майк. – Скорее всего, новейший «Локид». Слышал, им удалось ликвидировать все баги с возвратом беспилотников. Теперь будут выпендриваться. А, вот и развязка семнадцать.

Он вывел БМВ на крайнюю полосу. Автомобиль, ехавший сзади, громко просигналил, будто водитель ударил по гудку аж двумя пятками. Крис обернулся и увидел, как мимо проплыл обтекаемый красный «форд». За тонированным лобовым стеклом мелькнуло злое молодое лицо.

– Надо было включить поворотник, Майк.

– Да-да, – Майк, прищурившись, посмотрел в зеркало заднего вида. – Гребаный придурок. Если бы из-за ярмарки этот отрезок дороги не находился под тройным наблюдением, я с тобой разделался бы, сынок.

– Что такое? – Барранко дремал на переднем пассажирском сиденье.

– Ничего, – отвечал Брайант. – Кому-то захотелось умереть молодым.

Барранко выгнул шею и посмотрел назад. Крис покачал головой, как бы говоря «не о чем беспокоиться», и ухмыльнулся. Шоссе от Лондона до «Северного мемориала» было забито на протяжении всего пути. После того как они покинули отель, им попалось не менее ста машин, а по мере приближения к повороту на Лакенхит движение становилось более плотным. Брайант не привык водить в таких условиях. Как, впрочем, и все остальные.

Когда они оказались почти на въезде, их нагнал красный «Форд». Брайант ухмыльнулся и ускорился вверх по наклонной.

– Может, нам стоило полететь, – нервно заметил Барранко.

– В такой-то день? – с губ Майка не сходила улыбка. – Да бросьте!

Справа от них пристроился «форд». Крис окинул взором автомобиль – броня была броской, но дешевой. За рулем наверняка младший аналитик или салага из рекрутинга. Никакой соревновательности. Крис непроизвольно приготовился, и в следующий миг Майк притворился, что хочет повернуть налево. Водитель «форда» испугался, вдарил по тормозам и ушел в сторону. Майк занял оставленное вторым автомобилем пространство и выехал на центральную полосу. Примерно за полсотни метров до вершины он начал сбрасывать скорость и аккуратно остановился на развязке, ведущей на кольцевую. Ждал, глядя в зеркало. Прошло несколько минут, и «форд» вполз наверх, почтительно встав следом за ними.

– Спасибо, – сказал Майк и спокойно вырулил на разворот.

Барранко обернулся и взглянул на сидящего сзади Криса в поисках совета:

– Это что-то значило?

– Совсем нет, – беззаботно ответил Майк. – Сегодня на этом участке дороги дуэли запрещены. Мы просто преподали мальцу урок, как вежливо себя вести.

Крис подмигнул.

Спустя десять минут они въехали через главные ворота на авиабазу, и дежурный в униформе махнул им в сторону парковки. Повсюду стояло множество корпоративных боевых авто и арендованных лимузинов. Между ними мелькали раскрашенные хаки грузовики военных, но Крис подозревал, что они здесь больше для антуража. Бывали случаи, когда новые клиенты из стран третьего мира никак не поддавались шарму своих корпоративных крестных, от которых ныне зависели. Тогда присутствие военных возвращало диктаторов и революционеров на землю.

Когда они выбрались из автомобиля, над авиаполем низко промчались три хищных истребителя. С оглушительным ревом врубились форсажные камеры, и самолеты взмыли в небо. Крис заметил краем глаза, как Барранко дернулся.

– Чертовы клоуны, – выругался Фолкнер. – Зачем им вообще это понадобилось?

– Гарпии, – тихо пояснил Барранко. – На бреющем полете. Изготавливаются в Британии. В прошлом году вы продали пятнадцать таких режиму Эчеварриа.

– На самом деле, – Майк включил сигнализацию, – их производят по лицензии «Бритиш Аэроспейс» в Турции. Уже несколько лет. Я думаю, нам сюда.

Брайант направился в сторону ангаров, где слонялась небольшая толпа людей. Крис и Барранко последовали за ним на расстоянии.

– Не надо было привозить меня сюда, – пробормотал Барранко.

Крис покачал головой:

– Думаю, вам понравится. На «Северном мемориале» ведущие мировые производители выставляют самое высокотехнологичное оружие. Не только крупняк, но и штурмовые винтовки, гранаты, зенитно-ракетные комплексы, системы для ведения огня на воспрещение. Новые заряды, амуниция, взрывчатка. Висенте, даже если вы не собираетесь много покупать, полезно знать, что приобретет Эчеварриа, чтобы потом использовать против вас.

Барранко сурово взглянул на Фолкнера:

– Почему бы вам просто не сказать, что есть в запасе у Эчеварриа? Сэкономили бы время.

– Эм…

– Вы ведь в курсе. Сами поставляете ему оружие и платите за него.

– Не я. – Крис подавил заворочавшееся внутри чувство вины и снова покачал головой: – Не я руковожу этим счетом, Висенте. Мне жаль. У меня к нему не больше доступа, чем у вас.

– Но вы могли бы его получить.

Крис закашлялся, согнулся пополам от смеха:

– Висенте, все работает иначе. Я не могу прийти в офис к другому сотруднику и начать просматривать файлы его клиента. И дело не в системе безопасности, а в этике. Говорю на полном серьезе: за подобный поступок я рискую лишиться работы.

Барранко отвернулся:

– Ладно, не берите в голову. Забудьте, о чем я спрашивал. Понимаю, вам есть чем рисковать.

Было непохоже, что колумбиец говорил с иронией – Крису казалось, он начал понимать, как мыслит Висенте Барранко, и мог подмечать подобные вещи. За последние два дня он выстроил неплохой остов отношений с клиентом, по крайней мере, так он думал. Крис пригласил колумбийца к себе домой и всячески призывал Карлу проявить ту же солидарность, что и за ужином в Хилтоне. Вместе с Барранко они выбирались в относительно спокойные клубы на границе кордонных зон. А в субботу утром по настоянию Барранко Крис даже покатал его на «Саабе» по восточным зонам и провел небольшую экскурсию. На протяжении всей поездки колумбиец не проронил ни слова, лишь однажды задал вопрос: «Вы здесь выросли, Крис?»

Впервые Барранко обратился к нему по имени. Переломный момент. Крис оценил произошедшее, резко крутанул руль и развернул «Сааб» на сто восемьдесят градусов, благо улица была пустая. Он повел машину сквозь лабиринт пустующих дорог с односторонним движением. Думал, что забыл их, но оказалось – нет. Нашел заброшенную недостроенную многоярусную парковку, которая выходила на жилые районы западной части Темзы, и по спиральному подъему выехал на крышу. Припарковался у самого края и мотнул головой вперед.

– Вон там, внизу, – кратко сказал он, указав сквозь лобовое стекло.

Барранко вышел из автомобиля и остановился у парапета. Спустя какое-то время к нему присоединился Крис.

Речные районы.

Он практически ощущал привкус названия на языке. Горький, металлический. Крис глазел на невысокие домишки, грязно-зеленые миниатюры одичавших парков между ними, затянутую бензиновой пленкой водную гладь, к которой с трех сторон примыкали дома. Не Брундтланд, конечно, сказал он себе, не извилистые улочки с бетонными коробками, предназначенными исключительно для отбросов общества. Нет. Но здесь тоже было плохо, только по-другому.

– У меня на родине, – начал Барранко бесхитростно, но точно повторяя его мысли, – вас не сочли бы бедняком, живи вы в таком районе.

– Его строили не для бедняков.

Колумбиец взглянул на собеседника.

– Но бедняки сюда перебрались. Видите ли, после серии рецессий никто другой не готов был сюда ехать. Никаких удобств. Ни магазинов, ни транспорта, разве что у вас есть деньги на такси или бензин и права. А их у большинства не было. И чем дальше, тем хуже. Хотите куда-то отправиться? – Крис развернулся и указал на север: – Ближайшая автобусная остановка в двух километрах. Раньше была железнодорожная ветка, но инвесторы всполошились и забрали деньги. Когда я рос, работающие люди ездили на велосипедах, правда, потом банды детей стали швыряться в них камнями.

Одна женщина упала с велосипеда прямо в реку. А ребятишки продолжали швырять камни до тех пор, пока она окончательно не ушла под воду. – Крис пожал плечами. – В то время, если у тебя была работа, ты выделялся среди остальных.

Барранко ничего не ответил. Он смотрел на жилой район, будто пытался вернуться в прошлое и увидеть, как тонет среди пятен солярки женщина.

– Кое-кто из моих приятелей по играм погиб так же, – Крис впервые за долгое время вспомнил, каково это было. – Он утонул, вот я о чем. Видите, на пристани нет ограждения. Они просто падали. Мама всегда говорила мне не…

Он не договорил. Барранко снова повернулся к собеседнику:

– Мне жаль, Крис. Не стоило просить вас ехать сюда.

Крис выдавил из себя подобие улыбки:

– По сути, вы меня и не просили.

– Нет, но вы меня привезли сюда.

В воздухе повис невысказанный вопрос, но Барранко так и не задал его. Крис обрадовался, потому что ответа у него не было.

Они вернулись в машину.

– Ребята, вы собираетесь смотреть выставку?

Майк Брайант наконец заметил, что Крис и Барранко отстали, и вернулся к ним.

Колумбиец встретился взглядом с Крисом и пожал плечами:

– Конечно. Даже если куплю немного, мне нужно знать, что обратит против меня Эчеварриа. Верно?

– Именно! – Майк хлопнул в ладоши и изобразил, будто стреляет из пистолета, сжав руку в кулак и выставив палец. – Вот это настрой.

В ангарах огромные кондиционеры гнали с потолка теплый пряный воздух. Выставочные образцы стояли в островках мягкого света, а между ними проецировались четко очерченные, повторяющиеся голограммы, демонстрировавшие с цензурой применение оружия. Выведенные заглавными буквами и подсвеченные лампами висели названия брендов. На стенах красовались логотипы компаний.

Брайант направился к штурмовым винтовкам. Навстречу ему выплыла элегантная продавщица. Судя по всему, они знали друг друга гораздо дольше, чем если бы Майк встретил ее накануне, когда привозил Эчеварриа.

– Крис. Сеньор Барранко. Позвольте представить вас Салли Хантинг. Она из компании «Викерс», а в свободное время работает фриланс-консультантом по малокалиберному оружию. Не так ли, Сал? Никаких ограничений.

Салли Хантинг с укором посмотрела на Брайанта. На ней был костюм от Лили Шен. Рыжие волосы уложены острыми пиками. Но за всем этим таилась блеклая, недооцененная красота.

– В свободное время, Майк? А что это такое, не подскажешь?

– Салли, веди себя прилично. Сеньор Висенте Барранко – очень ценный клиент. А это мой коллега, Крис Фолкнер.

– Ну, конечно, Крис Фолкнер. Узнала вас – видела фотографии. Тендер с «Накамура». Огромная честь для меня. Чем могу быть вам полезна, джентльмены?

– Сеньор Барранко ведет повстанческую войну в высокогорных джунглях, пытаясь противостоять диктаторскому режиму и правительственным силам, у которых есть все необходимое, – пояснил Брайант. – Кажется, у нас нехватка амуниции.

– Понимаю. Должно быть непросто, – Салли Хантинг вовсю изображала сочувствие. – Калашниковы, м-м-м? Да, я так и думала. Чудесное оружие – у меня есть клиенты, которые ни на что другое смотреть не желают. Но, быть может, вы решите перейти на «Хеклер и Кох». Управляться с ними чуть сложнее, чем со стандартным АК, но…

Барранко покачал головой:

– Сеньорита, моим солдатам, как правило, лет четырнадцать. Они приходят из деревень, подвергшихся бомбежкам, где все взрослые погибли или пропали без вести. Нам не хватает учителей, а еще меньше у нас времени, чтобы готовить рекрутов. Поэтому нам очень важна простота в управлении.

Женщина пожала плечами:

– Тогда Калашниковы. Не стану утомлять вас деталями: они уже почти сто лет производят примерно одно и то же. Но, вероятно, вас заинтересует модифицированная амуниция, представленная вот здесь. Разрывные патроны, токсичная краска для них, бронебойные снаряды. Все совместимо со стандартным магазином Калашникова.

Она махнула в сторону терминала:

– Прошу.

Барранко покинул «Северный мемориал» вооруженный до зубов – на бумаге. Семьсот новехоньких Калашниковых, восемь дюжин переносных самонаводящихся зенитно-ракетных установок «Аэроспасьяль», две тысячи облегченных осколочных гранат «Кинг» и двести пятьдесят тысяч продвинутых патронов для штурмовых винтовок. Несмотря на ухищрения Салли Хантинг, не удалось продать Барранко мины и комплексные автоматизированные охранные системы для блокирования районов.

– Ничего страшного, – сказала им Салли, пока один из клинических экспертов объяснял Барранко, как работают ингибиторы иммунитета. – Я получаю фиксированную комиссию за Калашниковы. Не так много, как за «Хеклер и Кох»: те стараются разрушить монополию Калашниковых на повстанческом рынке и в этом году платят щедро. Но с тем, что я выручу за «Аэроспасьяль» и гранаты, не жалуюсь.

– Рад слышать, – проворчал Майк. – Потому что у меня сложилось впечатление, будто я передал тебе хромого кролика для участия в драг-рейсинге. А ведь ты моя должница, Салли. Причем по-крупному.

Женщина подмигнула ему:

– Расплачусь в любое время, Майк. Я девушка занятая, но для тебя всегда найду время, ты же знаешь.

– Веди себя прилично.

По дороге обратно Барранко был тихим. Если его и порадовали покупки, он не подал виду. Всю поездку он, будто сигару, катал между пальцами пулю в оболочке. Глядя на выражение его лица, желание заводить беседу или что-то комментировать пропадало. В один особенно мрачный момент Крис подумал, что колумбиец выглядит так, словно ему только что сообщили, что он неизлечимо болен.

Глава 32

Они высадили Барранко в «Хилтоне» и уже собирались уезжать, когда на входе сработал сигнал тревоги – ярко загорелись светодиоды, гнусаво завопила сигнализация. Погруженный в свои мысли, колумбиец попытался пройти через сканер с патроном в ладони. Крис взлетел по ступенькам ко входу и разрулил ситуацию, затем похлопал Барранко по плечу и посоветовал ему отдохнуть. Пообещал, что заедет в девять на следующее утро и они пройдутся по контракту. После Крис вернулся в БМВ, и Майк вырулил на полупустую дорогу.

Брайант развернулся у Марбл Арч и по Оксфорд-стрит направился на восток. Еще не стемнело.

– Не хочешь перекусить где-нибудь? – спросил Майк.

– Почему нет.

– Лапша?

– Здорово, я за. – Крис махнул пальцем за спину, в направлении, откуда они приехали. – Думаешь, с ним все в порядке?

– Ты про Барранко? Да. У него просто шок. Поди, никогда не видел столько прибамбасов за один день.

– Не знаю. По мне, он выглядел несчастным.

Майк фыркнул:

– А ему стоило бы радоваться. Я в жизни не платил столько по кредитке за один раз.

– Разве вчера для Эчеварриа вы не накупили игрушек?

– Там все прошло через банковский счет. – Майк ухмыльнулся другу. – С возможностью аннулировать контракт в течение шестидесяти дней.

– Его тоже Салли Хантинг снабжала?

– Нет. Полное разграничение счетов, помнишь? И потом, Салли не получит комиссионных, если деньги не поступят. Не захочет…

Загорелся экран телефона БМВ – приоритетный звонок. Майк жестом попросил Криса замолчать и ответил.

– Брайант.

– Майк, это Трой. Ты просил меня узнать про Фолкнера. Кое-что всплыло.

– Он как раз рядом со мной, Трой. Рассказывай, что у тебя.

Повисла непродолжительная пауза.

– Лучше, если мы встретимся. Не хочу по этой линии. Можете заглянуть ко мне?

Майк посмотрел на Криса – тот кивнул.

– Уже едем.

Спустились сумерки. Дома у Троя было на удивление тихо. Крис не сразу сообразил, что сравнивает ощущения с тем, каким запомнил дом, когда приезжал сюда в прошлый раз, на вечеринку. Он решительно взял под контроль подступающую паранойю и последовал за Майком через порог.

Судя по всему, волнение отразилось у него на лице, потому что Майк воодушевляюще улыбнулся Крису.

– Все будет хорошо, – сказал он.

Прежде, чем открыть, Трой Моррис ответил по домофону с камерой. Он поспешно пустил их внутрь, будто надвигалась гроза, а после закрыл дверь на все замки. Только после этого он заговорил снова. Взвизгнула противовзломная сигнализация, показывая, что заряжена на полную. Майк переглянулся с Крисом и поднял бровь.

– Что-то мы немного нервные сегодня?

– Лучше вам пройти внутрь, – сказал Трой. – Кое-кто хочет с вами повидаться.

В гостиной сидел худой чернокожий мужчина, немного за двадцать. Он беспокойно ерзал в одном из кресел. Вдоль нижней челюсти бежал шрам, и, судя по одежде, парень был членом банды из зон. Он оценивающе, но без всякого энтузиазма посмотрел на новоприбывших.

– Это Мародер, – представил их Трой. – Мародер – Майк Брайант. Крис Фолкнер. Мои друзья.

– Да-да, как скажешь.

– Майк, Крис, присаживайтесь. Выпить хотите?

Майк кивнул, не сводя глаз с Мародера:

– Польской водки, что ты держишь в морозильнике. В маленьком.

– А тебе, Крис? Односолодовый?

– Если найдется. Спасибо.

– Аберлауэр или Лагавулин? Есть ирландский.

– Лагавулин подойдет. Безо льда.

– Мародер, тебе?

Бандит медленно повернул голову вправо, затем влево. Ничего не сказал. Трой пожал плечами и удалился на кухню. Они сидели и ждали.

Молчание затягивалось.

– С кем ты? – вдруг спросил Майк.

Мародер вздернул подбородок:

– А ты-то тут, на хрен, при чем?

Крис напрягся. Они с Майком были безоружны, а Мародер выглядел, как типичный уличный пацан, с которым в драку лучше не ввязываться. Крис искоса глянул на друга, но не заметил в нем вскипающей жестокости.

– Чисто из любопытства, – лениво протянул Майк. – Стало интересно, какие долбодятлы позволяют своим солдатам ширяться, пока крышу не снесет.

Мародер выпрямился:

– Эй, дерьмо собачье, лучше тебе не связываться со мной.

– Ты не понял, – терпеливо продолжил Майк Брайант. – Я корпоративный. Представляю фирму. Если бы я решил с тобой связаться, ты бы сейчас уже в тюремной больничке был донором почки, а твоя мамочка обитала на улицах и работала шлюхой, чтобы оплатить постоперационное лечение. Садись.

Бандит вскочил со стула и метнулся к Майку. Между костяшками правой руки чудесным образом возник ножик. Мародер замахнулся им.

– Да пошел ты, дерьмо собачье.

– На твоем месте я бы это тоже убрал. Только тронь меня, и бульдозеры сровняют твой дом с землей. Обещаю.

Мародер заколебался, его поза выдавала бурлящую внутри ярость. Если бы Майк встал, чтобы ему ответить, бандит уже порезал бы его.

– Эрни, убери эту гребаную штуку, пока я ее у тебя не выбил. – Трой вернулся с подносом, на котором стояли бутылки и стаканы. На его лице читалось раздражение. – Ты где, по-твоему, находишься? В баре «Карлтон Армз»? Ты у меня дома.

– Эрни? – лицо Майка просияло, он ухмыльнулся. – Эрни?

– Ты тоже веди себя прилично, Майк. А то устроили мне тут. – Трой кивнул парню из шайки – тот отвел взгляд и спрятал лезвие. Затем присел на краешек кресла. Крис чувствовал, как постепенно спадает напряжение. Он задышал спокойнее. Майк рассматривал ногти на правой руке. Трой Моррис еще даже не успел поставить поднос.

– Уже лучше.

– И после этого ты называешь себя чернокожим? – тихо пробурчал Мародер. – Каждый раз встаешь на их гребаную сторону, да ты сам почти дерьмо собачье.

– Пасть закрой. – Трой больше не смотрел в его сторону. Он раздал напитки и пристроил поднос на кофейном столике. Затем уселся в свободное кресло с бокалом виски и махнул рукой: – Этот прекрасный представитель городской молодежи хочет вам кое-что рассказать. Я пообещал ему, что вы заплатите.

– Ну что ж, – Майк посмотрел на потолок. – Звучит справедливо. Давайте послушаем. Эрни.

Повисло мрачное, разящее ненавистью молчание. Все смотрели на Мародера.

– Придется тебе раскошелиться, – наконец сказал тот, глядя на Криса.

– Две сотни. Может, больше, если мне понравится.

– О, тебе это совсем не понравится, – ухмыльнулся бандит. Судя по всему, к нему вернулось самообладание. – Ты – Фолкнер. Видел тебя по телику, так что знаю. Знаменитый водила, звезда, верно. Только, выходит, не такой уж ты популярный. Кто-то считает, что тебя пора прикончить.

Внутри Криса все похолодело.

– Продолжай.

Мародер кивнул:

– Да, все именно так. Крэгу Поссу сказали – угони тачку и посади за руль шестерку. За твою шкуру отстегнули пятьдесят кусков.

– Немного.

– Майк, мы же говорим про крэгов, – мрачно заметил Трой. – Иареску может нанять киллера за штуку, ну, полторы. Максимум за пять, если нужно ехать за город.

– Ну, расходы, – Майк взмахнул рукой. – Угнать тачку там.

Мародер хохотнул.

– Никакой это был не угон, тупица. Тот парень прекрасно знал, что они придут. За два дня до угона Иареску послал искровика и хакера в Килборн. Гребаный корпоративщик знал, чувак: ему заплатили.

– А тебе откуда все это известно? – спросил Крис.

– От перебежчика. Я из «Золотых ястребов»…

Майк Брайант вскинул руки к потолку.

– Значит, раньше это был большой секрет, мать твою, а теперь ты рассказываешь нам все вот так запросто? Гребаный…

– Майк, заткнись, – Крис снова посмотрел на члена банды. – Ну, хорошо, «Золотые ястребы». И что дальше?

Мародер пожал плечами:

– Как я уже сказал, перебежчик. Искровик перешел к нам. Он черный. А крэги – банда ублюдков. Они терпели его только потому, что он с электрикой такое проделывает. У него теперь новая девчонка из Актона, так что ему самое время убраться от Иареску. Он рассказал мне эту историю пару ночей назад. Потом я узнал, что Трой собирает информацию. Так что…

Трой подался вперед:

– А теперь расскажи, что именно искровик сделал с машиной.

– Ага. Сказал, они поставили глушилку.

Крис и Майк переглянулись.

– Что?

– Искровик был не очень в курсе, – похоже, Мародер постепенно входил в роль рассказчика. – Большую часть сделал хакер. По его словам, прибор должен был перехитрить какую-то сигналку. Дорогая система. Иареску лично передал прибор хакеру.

Крис кивнул каким-то своим мыслям.

– Ну что, Майк? Теперь ты мне веришь?

– Бля, – Майк вскочил на ноги. Мародер дернулся, но к тому моменту Брайант уже стоял у окна. – Бля.

Крис сосредоточился на бандите из шайки. Он должен был спросить.

– Что все это значит? Кто рассказал тебе об этом? Искровик?

– Ага. Иареску только и говорил о том, как корпоративные продают друг друга почем зря. О том, что Фолкнер – не командный игрок и не принадлежит их миру, поэтому его решили убрать.

– Крис, Иареску мог так повышать преданность своих ребят. Смотрите, мол, насколько мы лучше гребаных манагеров, которые при любой возможности готовы выстрелить друг дружке в спину. Не то что мы – мы держимся вместе, и у вас лучший босс, какого можно пожелать. Человек не из «Шорн» при наличии связей на нужном уровне мог заполучить частоты сигнализации об опасном сближении на твоем «Саабе». «Ллойд Пол». Может, «Накамура». Любая корпорация могла купить эту информацию.

– Вряд ли.

На улице темнело. Здания финансового района возвышались над БМВ, которую Майк вел по безлюдным улицам в направлении шорновской высотки. В большинстве небоскребов свет не горел, над этой частью города нависла призрачная тишина. Воскресный день затухал, везде пустота, будто завершался очередной цикл какой-то цивилизации. Криса вновь пробрал мороз.

– Зачем это им, Майк? Не вижу смысла. Для чего нанимать какого-то панка? Почему не доверить своим водилам? В очередном тендере они могли выставить против меня лучших людей.

– Только не в том случае, если они хотели воспользоваться глушилкой. Торговые органы шкуру бы с них спустили за такое. Они бы их штрафами обанкротили.

– Вот именно, – Крис покачал головой. – Огромной корпорации невыгодно нарушать правила из-за одного водителя. Особенно, когда за этим не стоят большие деньги.

– Может, дело личное. К примеру, семья Митцу Джонс решила отомстить, или что-то в этом роде.

– Та же ситуация, Майк. Они лишатся страховки, пенсии, пособия по утрате супруга. Их в тюрьму посадят. «Накамура» сольет их, а без протекции корпорации «Шорн», скорее всего, расправится с ними, чтобы остальным неповадно было.

– В том случае, если поймают. А жажда мести – мощная штука.

– Будто я, блядь, этого не знаю. Я… – Крис осознал, что хотел сказать, пришел от этого в ужас и тут же взял себя в руки. – Майк, ты преувеличиваешь. Сколько родственников убитых тобой на дуэли желали с тобой поквитаться?

– Ни одного. Но…

– Вот. Ни одного. Оно так не работает, Майк. Дорожные войны не выходят за рамки трассы. Никто больше не нарушает правила. Пробуют, тыкаются, стараются создать новые дорожные прецеденты, но чтобы так… Никто не пошел бы на риск, если бы дело не было завязано на круглую сумму. Получается, у нас остаются только люди из «Шорн».

– Думаешь, Макин?

– Или Хьювитт.

Брайант покачал головой. Впереди показалась шорновская высотка, и Майк остановил машину за несколько метров до шлагбаума, ведущего на парковку. Положив руки на руль, он уставился на темный профиль башни.

– Хорошо, – вздохнул он. – Предположим, ты прав.

– Да, предположим.

– Допустим, все подстроил, как ты сказал, кто-то из «Шорн». Получается, ты был прав и насчет Дорожного управления. Знаешь, у Лиз есть связи с этими ребятами. Может, мне позвонить ей и попросить об услуге – пусть порасспрашивает в нужных кругах.

– Что? – Крис обернулся и попытался погасить тревожные интонации в голосе. – Лиз Линшоу? Эм, может, не стоит, то есть разве это хорошая идея? Вовлечь ее в это дело?

– Расслабься. Можешь доверить Лиз свою жизнь.

– Да, но… Просто я думал, что между вами… В общем, все кончено.

Майк расплылся в довольной улыбке:

– С такой женщиной? Да ни за что на свете. Временами оно вспыхивает, временами гаснет – в зависимости от того, что происходит в наших жизнях. Но это сродни гравитации. Выбраться невозможно. Ни одному из нас. Чем дольше мы в разлуке, тем жарче секс, когда опять сходимся. Видишь укус на плече – она оставила в прошлый раз. Не поверишь, что между нами было.

Крис уставился на приборную панель.

– Да? И что на это сказала Саки?

– Ну, – улыбка Майка стала заговорщицкой. – В это ты тоже не поверишь, но знаешь, что я сделал? Вернулся в офис и расквасил себе нос бейсбольной битой.

– Что?

– Да. Больно было, черт возьми. Кровь хлестала – залила все кимоно. А Саки я сказал, что на спарринге мне достался ненормальный партнер.

Крис вспомнил, что несколько недель назад Брайант ходил с разбитым носом.

– Мне ты сказал то же самое.

– Ну да. Не хотел, чтобы тебе пришлось лгать Саки, если об этом зайдет разговор. – На его лице появилось задумчивое выражение. – Знаешь, если бы у меня уже не было Саки и Арианы, наверное, я женился бы на Лиз.

– Ты так думаешь?

Майк глубокомысленно кивнул:

– Да. Она та еще штучка, Крис.

На парковочном этаже «Шорн» в полумраке одиноко стоял «Сааб». Все, кто работал в выходные, отправились по домам ужинать. Крис долго сидел в машине, прежде чем завести двигатель. От тишины звенело в ушах. Будто сигнал SOS, мигала сломанная лампа на потолке. Он словно ждал чего-то.

Наконец Крис завел двигатель и выехал на улицу, управляя «Саабом» как во сне. По обеим сторонам проплывал город: казалось, что кто-то крутил ручку кинопроектора. «Сааб» служил своего рода защитным пузырем, в котором царило неврастеническое спокойствие, и Крис боялся, что покинуть машину будет непросто. Приборная панель, руль, коробка передач, педали давали ему ощущение контроля и далекой силы автопилота. В мозгу копошились разные варианты. Поедем сюда. Нет – туда. Нет. Блядь, давай уже поедем куда-нибудь.

Пусть все останется позади.

Он почти выехал на улицы Хайгейта, когда неврастенический автопилот отключился, и Крис сообразил, что едет не домой.

Файл 4
Волатильность капитала

Глава 33

Когда Крис добрался домой, Карла уже спала. Он смутно припомнил – жена что-то говорила ему: мол, на следующее утро ей вставать с рассветом, так как ремонтная бригада Мэла получила заказ на западной периферии. Какое-то консалтинговое агентство по вопросам реструктуризации участвовало в партнерских испытаниях. Крис никогда прежде не слышал об этой фирме, но в сегодняшнем мире такое не редкость. Теперь, когда он работал не в «Развивающихся рынках», он гораздо меньше занимался программами перестройки, а консалтинговые группы в данной сфере появлялись как грибы на навозной куче. В конце концов, реструктуризация – не квантовая физика. Урежьте расходы на здравоохранение и образование, откройте рынок для иностранных инвестиций, ликвидируйте местные барьеры в законодательстве и рабочем секторе. Наврите о результатах, подавите мешающие вам протесты с помощью нацгвардии. С таким и дрессированная обезьяна справится. Десять недель дистанционного обучения – и диплом у вас в кармане. А потом надевайте костюм, получайте водительскую лицензию – и готово.

Крис стоял в спальне и смотрел на спящую Карлу. Его охватил приступ невыносимой нежности. Он поправил одеяло, прикрывая ей плечи, – Карла что-то пробормотала во сне. Крис выскользнул из комнаты, аккуратно затворил за собой дверь и спустился в кабинет. Закрывшись, он проиграл фрагмент порно с Лиз Линшоу и ее партнершей, улучшенной пластической хирургией.

С час он сидел, подперев голову рукой и пытаясь разобраться в своих чувствах.

Той ночью Крис спал плохо. Во сне ему являлись жестокие сцены, а когда он пробудился, осталось смутное ощущение нависшей угрозы. Карлы уже не было, ее часть постели почти остыла. Сквозь полузадернутые шторы лился свет. Часы на прикроватной тумбочке показывали десять минут девятого.

– Блядь.

Крис выбрался из-под одеяла, ощупью нашел рубашку и брюки, оделся. Посмотрев в зеркало ванной, он увидел красные глаза и щетину, схватился за бритву, но тут же швырнул ее в раковину и опустил голову под холодную воду. Она стекала по шее и вниз, по спине. Крис запустил пальцы в волосы, стряхивая капли, затем растер голову полотенцем, не снимая его с сушителя. Застегнул рубашку, нацепил галстук. Ботинки. Манжеты. Бумажник. Часы. Пиджак – и пора…

«Дебил, ключи».

Он взлетел вверх по лестнице, но не смог найти их на прикроватном столике. Вспомнил, что полночи провел в кабинете, рванул туда и схватил ключи с письменного стола. Он резко дал задний ход, вывел «Сааб» с подъездной дорожки, неосторожно развернулся, оставляя кусочки резины на износившемся асфальтовом покрытии, и помчался на запад. В рекордное время был на съезде на Элзенхэм.

Проезжая мимо десятой развязки, Крис взглянул на часы. Еще несколько минут – и без четверти девять. Отлично, блядь. Он позвонил в «Хилтон» Барранко. Но никто не брал трубку. Нарастающее раздражение вдруг переросло в иррациональный страх. Крис прервал звонок и набрал охрану. В трубке раздался зевок.

– Да?

– Фолкнер. Что стряслось с Барранко?

– А что такое? Он еще не приехал?

Крису в сердце будто вонзили ледяной шип.

– Куда?

Голос на другом конце вдруг стал почтительнее:

– В «Шорн», сэр. Мы разве не должны были его отпускать? Он отправился на бронированном лимузине. Специально позвонили в «Шорн» и вызвали ему.

Крис втопил. В голове по-прежнему стоял туман. Думай.

– Кто дал разрешение на гребаный лимузин? – проскрежетал Крис.

– Я, эм, могу проверить.

– И проверьте. Прямо сейчас. Не вешайте трубку. – Крис покопался в памяти, восстанавливая карту перемещений на сегодня, попытался поместить на нее Эрнана Эчеварриа. Голова отказывалась работать. Завтрак с партнерами? Или он был запланирован на вторник? Экскурсия на новый завод «умных» мин «Мил-Так» в Кроули? Если так, Эчеварриа уже покинул Лондон и находился под неусыпным оком Майка Брайанта. Криса слегка отпустило.

Вновь заговорил охранник из «Хилтона»:

– Поездка Барранко была одобрена одним из партнеров, – сказал охранник. Теперь, когда он все проверил и успокоился, в голос прокралось самодовольство. – Луиза Хьювитт. Она удивилась, что вас не было рядом, чтобы выполнить это поручение.

– Вот дерьмо.

– Что-нибудь еще? Сэр?

Крис издал гортанный звук и отключился. «Сааб» мчался, приближаясь к первому туннелю.

Он уже выехал на эстакаду, которая шла через северные зоны, и вспомнил, где этим утром будут Майк Брайант и Эрнан Эчеварриа.

Он снова ударил по газам.

Ущерб был нанесен.

Крис знал. Знал, когда парковал «Сааб» как можно ближе к лифтам и гадал, почему до сих пор беспокоится. Знал, когда ехал в разговорчивом лифте, и ему хотелось кричать оттого, что медленно движется кабина. Когда проталкивался сквозь группу испуганных секретарей и ассистентов, он уже знал наверняка. Знал, когда его взгляд упал на приоткрытую дверь с кодовым замком, которая вела в потайную смотровую комнату – щель кошмарным образом подтверждала его опасения. Но несмотря на то, что Крис обо всем догадался, когда он распахнул дверь и увидел Барранко, внутри все перевернулось.

За стеклом Ник Макин и Майк Брайант беседовали с Эрнаном Эчеварриа и еще одним человеком в форме – очевидно, обсуждали подготовку допрашивающих. Голоса просачивались в смотровую. Послышался нервный резкий смех, напоминающий тембром помехи на радио.

– Висенте…

Барранко обернулся – его лицо было трупного цвета. Несмотря на загар, колумбиец побледнел. Он поджал губы. На виске пульсировала вена.

– Hijos de puta. Сукины дети, – прошептал он. – Вы…

В конференц-зале Эчеварриа с умным видом кивал.

– Висенте, послушайте…

Увидев глаза Барранко, Крис отшатнулся и почти принял оборонительную стойку карате. Колумбийца трясло. На миг Крис задумался, какие боевые навыки, отработанные в реальных схватках, Барранко противопоставит его учебному шотокану. Барранко оглядел его с отвращением и изумлением, затем отвернулся. Он стоял и смотрел на стол, где кто-то оставил подшитую стопку бумаг с расписанием Эчеварриа.

– Не верю, – тихо сказал он. – Когда ассистент рассказал мне. Спросил, не с Эрнаном ли Эчеварриа я приехал. Он решил, будто я потерялся, и привел меня сюда. И еще улыбался, мать вашу. Да, улыбался. Впустил меня сюда, чтобы я мог наблюдать. Как вы…

– Висенте, все не так.

– Нет, все именно так! – его крик разнесся по комнате. Казалось, люди за стеклом должны были услышать. Барранко лягнул письменный стол, бумаги с расписанием разлетелись, а с ними – диски и прочие документы. Стул, падая, зацепил бейсбольную биту Майка, она покатилась по полу.

– Висенте, – Крис слышал умоляющие интонации, проскальзывающие в его голосе. – Вы не могли не догадываться, что с Эчеварриа еще ведутся дела. Но теперь его списали. А вас взяли. Разве вы не видите?

Колумбиец развернулся к Фолкнеру, пальцы скрючены.

– Выгнали. Взяли, – прошипел он. – По-вашему, это гребаная игра? Что у вас вместо сердца? Что вы за человек, Крис Фолкнер?

Крис облизнул губы:

– Я на вашей стороне, Висенте…

– Стороне? На моей стороне? – Барранко плюнул на пол. Он заговорил громче: – Вот только не надо со мной о сторонах, гребаная шлюха. Для людей вроде тебя сторон не существует. Дружишь с убийцами, – он махнул в сторону стекла, его глаза блестели. – С палачами, если это приносит бабки. Ты ничтожество. Бездушный гринго, мать твою, мусор.

В мозгу Криса словно распахнули дверцу. Он вздрогнул всем телом. В голове метались крылья с красными венами – словно разноцветный люк открылась картинка из ХМ-овского файла. В просветах между облаками над тропическим лесом зависли вертолеты, визжали и клацали пулеметы, с хлопками и свистом устремлялись ракеты. Горели деревни, обугленные останки кремированных деревьев торчали из выжженной земли. Он слышал какофонию криков из тюремных камер, пронзавших тропическую ночь. Такие видения не посещали его с тех пор, как он убил Эдварда Куэйна, и уже куэйновские крики раздавались во снах.

Бита.

Крис схватил ее.

Код к двери. Пять легких нажатий на консоль, пять коротких трелей. Стеклянная дверь распахнулась, и Крис оказался внутри.

– Фолкнер, какого дьявола ты здесь делаешь?

От испуга голос Макина прозвучал почти по-девчачьи.

Майк, который до этого смешивал напитки у приставного столика, развернулся.

Взгляд Эчеварриа скользнул мимо Криса и замер на Барранко. Одутловатое старческое лицо покрылось пятнами и беспрестанно двигалось, пока он пытался встать на ноги. Его голос звенел яростью:

– Это…

Крис нанес удар. Сбоку, держа биту обеими руками и хорошенько замахнувшись. Дубинка врезалась в ребра диктатору. Послышался хруст ломающихся костей, вибрация прошла по деревяшке. Эчеварриа издал булькающий звук, согнулся пополам и упал на край стола. Крис замахнулся вторично. Ударил. В то же место. Старик завопил. Майк Брайант вступился. Крис ловко ткнул его концом биты в солнечное сплетение. Брайант пошатнулся и съехал по стене, хватая ртом воздух. Второй мужчина в форме взревел и попытался обогнуть стол, чтобы добраться до своего босса. Он отлетел обратно на стул, где сидел, и кувырнулся назад. Крис развернулся. Эчеварриа поднял руку. Бита сломала и ее – послышался отчетливый треск. Старик вопил благим матом. Замах – удар. На этот раз по лицу. Нос диктатора расплющило, кость над одним глазом ушла внутрь. Брызнула кровь – теплая и влажная, она попала на лицо и руки Криса. Эчеварриа рухнул на пол, свернулся клубком и продолжал визжать.

Крис шире расставил ноги, присел и принялся наносить удары сверху вниз, словно рубил дрова. Голова, тело – Крис как безумный лупил без разбору. Он услышал хриплые крики и понял, что орет сам. Кровь была повсюду, летела с биты и попадала ему в глаза. Среди месива у его ног мелькали белые кости. Эчеварриа издавал булькающие звуки.

Второй мужчина в форме, наконец, перемахнул через стол. Адреналин ушел, Крис четко осознавал, что делал. Он развернулся, отвел в сторону биту и со всего маху впечатал ее в шею мужчины. Того отбросило назад, будто кто-то потянул за ниточку. Мужчина упал на спину, походя на перевернутого жука, захрипел, засопел, хватая ртом воздух.

Все замерло. Эчеварриа на полу издал последний булькающий звук и умолк. В полутора метрах от него Ник Макин нашел в себе силы подняться.

– Фолкнер!

Крис взвесил дубинку. Его лицо дернулось. Казалось, голос идет со дна глубокого колодца, он сам не узнавал грубые хриплые интонации.

– Лучше отойди, Ник. А то и тебе достанется.

Крис услышал, как Майк, пошатываясь, встал. Перевел взгляд на дверь, через которую вошел, – в проеме стоял Висенте Барранко и глядел на кровавое побоище. Крис отер кровь с лица и пришибленно улыбнулся. Его снова начало трясти. Он швырнул биту на пол искалеченному Эчеварриа.

– Давай, Висенте, – дрожа сказал Крис. – Скажи мне теперь, на чьей, мать вашу, я стороне?

– Знаешь, это был не самый твой разумный поступок.

Майк Брайант передал ему стакан виски и вернулся за письменный стол. Крис сидел на диване, закутавшись в одеяло, которое дали парамедики, и все еще дрожал. На столике перед ним стояла шахматная доска – блестящие фигуры из оникса молча глядели друг на друга.

– Прости, что врезал тебе.

Майк потер солнечное сплетение.

– Моей же собственной гребаной битой. Да уж, я обошелся бы и без этого.

Крис отхлебнул виски – он сжимал стакан в ладонях, будто чашку горячего кофе. Алкоголь обжег горло, согревая. Крис покачал головой:

– Просто я запутался, Майк.

– Да без претензий, – Брайант сверкнул на него глазами. – Это я тоже сообразил. Крис, какого хера Барранко оказался в «Шорн», да еще один, без надзора? Ты же знал, что мы сегодня обсуждаем бюджет и Эчеварриа будет здесь. Почему не повез Висенте куда-нибудь? Или, по крайней мере, не подержал его в «Хилтоне» и тем временем мог утрясти все со мной.

Крис в очередной раз покачал головой:

– Я опаздывал. Он уехал без меня.

– Но это не объясняет, как он попал сюда. Кто дал ему пропуск в высотку?

– Я пытался тебе сказать раньше. Хьювитт дала разрешение отправить за ним лимузин и привезти сюда.

Майк сощурился:

– Хьювитт?

– Да. Ебаная Луиза Хьювитт. Говорю же тебе, она с первого дня желала разделаться со мной. Она хочет…

– Да хрень это все! – Брайант вскочил на ноги, опираясь ладонями о стол. Впервые после того, что произошло в конференц-зале, Майк закричал: – Бога ради! Сейчас, мать твою, не время для гребаной паранойи и задетого самолюбия. Дело серьезное.

Гнев испарился так же быстро, как вспыхнул. Майк вздохнул и снова сел. Развернулся на стуле и уставился в окно. Одной рукой он махнул в сторону Криса:

– Итак, твои предложения. Что мне доложить Нотли?

– Разве имеет значение, что мы ему скажем?

– Блядь, да. – Майк крутанулся и посмотрел на друга. – Да что с тобой? Ты хочешь остаться без работы?

Крис моргнул:

– Что?

– Я сказал – ты хочешь остаться без работы.

– Я… Но… – Крис беспомощно взмахнул рукой и едва не уронил бокал с виски. – Майк, я уже потерял должность. Разве нет? Нельзя мутузить дубинкой клиента и при этом не лишиться работы?

– Рад, что ты наконец сообразил.

– Ну, я… Майк, естественно, я не хочу потерять место. Я люблю то, чем занимаюсь. – Крис ощутил легкий укол любопытства и понял, что сказал правду. – В кои-то веки мы занимаемся чем-то стоящим. Говорю тебе, Барранко – то, что нам нужно. Он способен радикально изменить КЭСА, если мы его спонсируем. С ним все сработает. Он сделает нас. Кем?

Майк Брайант следил за Крисом, прищурившись:

– Продолжай.

– Майк, я хорошо знаю свое дело. В Камбодже все по-старому. Они уже четыре раза шли этим путем. Старая песня, только год на календаре изменился. Нам всего-то необходимо удержаться на волне и следить, чтобы с предпринимательскими зонами ничего не стряслось. А вот КЭСА – другое дело. Там намечается радикальная перестройка режима, который царил в стране с начала века. Часто ли тебе попадаются такие проекты?

Какое-то время Майк молчал. Казалось, он обдумывает услышанное. Затем он кивнул и встал из-за стола.

– Ну хорошо. Пусть будет так. Радикальная перестройка. Только про Камбоджу ты бы помягче. Все наши контракты важны, и чего бы там ни добился в итоге Сари, мы намерены заработать в регионе. Не забывай об этом.

Из коридора донеслись громкие голоса. В одном из них Крис точно узнал Луизу Хьювитт – она спорила с охраной.

Майк скорчил гримасу.

– Началось, – сказал он. – Блокируй и закрывайся. Начинай говорить. Да, и скинь это дебильное одеяло – выглядишь как преступник и бомж.

– Что?

– Информация по КЭСА, Крис. Излагай какие-нибудь факты по делу. Быстрее. И старайся звучать серьезно.

– Эм… – промычал Крис. – Ну-у-у, э-м-м, ситуация в городе не лучше. Конечно, есть прослойка зажиточного класса, которая вполне довольна обстоятельствами, но это только…

– Одеяло.

Крис скинул его. Поднялся и начал расхаживать по кабинету. Его голос окреп, когда он вернулся к монологу и начал импровизировать:

– Вся ситуация со студентами, Майк, сильно повлияла на ход событий. Некоторые ребята принадлежали тому самому зажиточному классу. Хорошо, пусть немногие, но учитывая, что в КЭСА семьи большие и почти у всех есть связи…

В офис ворвалась Луиза Хьювитт.

– Какого хера ты натворил, Фолкнер.

Крис обернулся и поразился, как чертовски роскошно Хьювитт выглядела в гневе.

Он всегда понимал, что Луиза привлекательна в особо мрачной и жесткой манере. Не его типаж женщины – слишком строгая, сдержанная, и, чего лукавить, его заводили блондинки. А Луиза Хьювитт была самой что ни на есть брюнеткой, которая целиком и полностью контролировала свою судьбу. То, что Крис ее люто ненавидел, не меняло дела.

Однако сейчас, когда Хьювитт раскраснелась, прическа слегка растрепалась, а пиджак небрежно сидел на плечах, Крис впервые разглядел ее истинную сущность. Она замерла, расставив ноги, будто пятьдесят второй этаж высотки был палубой и яхта вдруг оказалась в неспокойных водах. Луиза держала руки у бедер, не касаясь их, как ковбой из фильма. В ее позе и в том, как натянулась узкая юбка, подчеркивая линию бедер, было что-то неосознаваемо чувственное.

Крохотная часть сознания Криса не утратила трезвость мышления и теперь нашептывала, что его сексуальные предпочтения отдавали извращением. Все остальные мысли занимал страх – что будет?

– Луиза, – радостно приветствовал Майк Брайант. – А вот и ты. Полагаю, ты слышала, что произошло.

– Слышала? Слышала? – она наступала, лишь краем глаза глядя на Криса. – Я только что из гребаного лазарета, Майк. Эчеварриа держат на искусственной вентиляции. Что, мать вашу, происходит?

– Так он умрет? Каковы прогнозы?

Хьювитт ткнула пальцем в Майка:

– Я задала тебе вопрос. Избавь меня от манагерских уверток.

– Прости, – Майк пожал плечами. – Привычка. Карта Эчеварриа бита. Он вне игры. Ситуацию с ним было невозможно контролировать.

– Поэтому вы забили его до смерти?

– Увы, но…

– Увы? Да ты…

Крис прокашлялся:

– Луиза, Барранко…

– Ты, – Хьювитт накинулась на него как спецназовец, – заткнись. Ты сегодня уже натворил бед.

Майк Брайант поднялся из-за стола и примирительно взмахнул руками.

– Луиза, у нас не было выбора: мы теряем Эчеварриа либо Барранко. А Барранко ключ ко всему. Он способен поставить КЭСА с ног на голову, если мы его поддержим. С ним все сработает.

Крис замер и уставился на Майка, который слово в слово повторял его собственные слова. Хьювитт переводила взгляд с одного на другого. Похоже, ее гнев помаленьку утихал.

– А вот Макин другого мнения.

– Что ж, – Майк сделал жест рукой, – меня это не удивляет. Ник боится, что сам натворил бед. Ну же, Луиза, ты понимаешь, что у него с самого начала все шло наперекосяк. Иначе зачем обратилась ко мне?

– Уж точно не ради такого.

– Слушай, давай присядем, – Майк указал на диван рядом с шахматным столиком. Ну же. Нет смысла орать друг на друга. Ситуация далека от идеальной, но с ней можно работать.

– Правда? – Хьювитт приподняла одну идеально нарисованную бровь. Похоже, привычное хладнокровие возвращалось к ней. – Стоит послушать.

Они присели. Майк скомкал одеяло парамедиков и как ни в чем не бывало бросил его за диван.

– Дело в том, Луиза, что Висенте Барранко – наш единственный шанс. Эчеварриа практически переманили американцы. Он играл с нами. А из всех повстанцев Барранко – единственная стоящая альтернатива. Спроси Криса. Других кандидатур нет.

Хьювитт перевела взгляд на Фолкнера.

– И?

– Ну да. – Крис постарался вырваться из своих мыслей и вернуться в реальность, где события вдруг приобрели вполне цивилизованный характер. Он ждал, что к этому моменту будет сидеть в камере либо паковать вещички в офисе. – Да, верно. Арбенс – труп или помирает от дисфункции нервной системы. Его обстреляли бактериологическими патронами. А Диас в бегах, либо его поймали, и мы об этом еще не знаем. В последнем случае тайная полиция Эчеварриа наверняка запытала его до смерти.

– Вот, пожалуйста, – Майк кивнул, соглашаясь. – Барранко – все, что у нас осталось, и час назад мы его едва не потеряли. Эчеварриа получил бы оборудование, которое мы ему купили, и помахал ручкой, а затем отправился прямиком к «Ллойд Пол» или «Калдерс РэпКэп». Барранко же решил, что мы его сдали. В сложившихся обстоятельствах Крис, полагаю, сделал единственное, что давало нам какую-то надежду спасти ситуацию. По крайней мере, сейчас у нас есть шанс.

Хьювитт покачала головой:

– Мы должны доложить Нотли.

– Согласен. Но мы можем представить все так, что ситуация под контролем, или сообщить ему, что творится черт-те что.

– Но у нас творится черт-те что, Майк. Барранко вообще нельзя было подпускать к Эчеварриа.

– Все мы совершаем ошибки, Луиза.

Что-то в голосе Брайанта заставило Хьювитт насторожиться:

– К чему ты клонишь?

– Ты ведь дала разрешение на лимузин для Барранко. – Майк был сама невинность. – Конечно, ты наверняка думала, что его здесь встретит Крис. Но вместо этого Крис на тот момент был в «Хилтоне», так что…

– Крис, мать его, опаздывал, – деликатно сказала Луиза Хьювитт.

– Да. Его промах. И лимузин был промахом. Блин, я тоже накосячил, или Ник – тот, кто оставил открытой дверь в смотровую комнату. Уже не говоря об идиоте, который сказал Барранко, где нас найти. Ты права, Луиза, мы устроили полный хаос. Но нам невыгодно в таком свете представлять дело Нотли. Нужно сделать акцент на положительных моментах.

Несколько секунд Хьювитт молчала. Крис почти слышал, как крутятся шестеренки у нее в голове, пока она проигрывает сценарий. Затем Луиза криво улыбнулась им обоим и кивнула.

– Хорошо, – сказала она. – Давайте подадим это иначе.

Глава 34

Эчеварриа скончался незадолго до полудня от сильного внутреннего кровотечения. Он так и не пришел в себя. Висенте Барранко наблюдал за тем, как умирал его противник. Остальные были слишком заняты.

С тех пор как Хьювитт дала зеленый свет, они работали не покладая рук.

– Добудьте распечатки телефонных звонков у «Браунс», – бросила она на ходу, отправляясь к Нотли. – Проверьте, не заказывал ли он звонки на сегодня. И еще – связывался ли он с кем-то регулярно. Так мы хотя бы поймем, сколько у нас времени, и начнем работать над планом по ликвидации последствий.

Крис провел следующий час, ища файлы по террористам, которыми можно воспользоваться.

Офис Майка Брайанта превратился в командный пункт. Крис оккупировал инфомодуль, а Майк с мобильным телефоном расхаживал по кабинету и вел переговоры. Макина отправили за распечатками телефонных разговоров. Входящие звонки и письма перенаправлялись на сорок девятый этаж, где младшие аналитики сортировали их и откладывали в долгий ящик все, что не касалось КЭСА. Получив передышку от других дел, Крис и Майк занялись составлением запасного плана. В Майами наняли отряд тайных агентов Лэнгли и отправили по следу Эчеварриа-младшего. Все записи из конференц-зала перенесли в закрытые хранилища данных, чтобы к ним нельзя было получить доступ через порты внешнего потока данных; сейчас их проигрывали для седовласой специалистки по фальсификации данных, которую наняли в «Имаджишианс». Она цыкнула, словно недовольная директриса, нажала на кнопку повторного воспроизведения и начала делать пометки. Прибыл отряд внутренней безопасности с доступом к секретной информации – подарок от Луизы Хьювитт. Майк отправил ребят с каменными лицами отмывать кровь.

Из «Браунс» позвонил Макин и доложил, что ему удалось накопать в распечатках телефонных звонков. Прямых звонков на номер Эчеварриа не поступало.

– Хвала Всевышнему, – сказал Майк, подражая Симеону Сэндсу: учитывая сложившуюся ситуацию, он был в хорошем расположении духа. Взмахнул свободной рукой. – Бог все же существует, ибо я спасен. Хорошая работа, Ник. Они сильно артачились? Угу. Хорошо. Никогда не знаешь ведь. В общем, не кусай клише, которое тебя кормит. А как обстоят дела с рутинными вещами? Ага. Да, следовало ожидать. Да, мы отправили ищеек по следу в Майами. Да, Лэнгли – лучшее, что мы могли найти за это время. Они на коротком поводке. Что? Ладно, Ник, сейчас не время для обвине… Да, полагаю, он знает. – Брайант взглянул на Криса и закатил глаза. – Слушай, Ник, у нас на это нет времени. Заплати им, добудь копии и возвращайся сюда.

Майк отключился и отодвинул телефон, чтобы помассировать ухо.

– Вот неугомонный, мать его за ногу. Только и делает, что трещит о том, кто виноват. Будто сейчас это поможет. Что ты думаешь, Элейн?

Эксперт поставила запись на паузу и провела рукой по серебристым волосам. На кремовой стене тень Криса вытянулась на четыре метра. Фолкнер раскачивался, на лице застыла гневная гримаса.

– Нужно будет предъявить ее в суде.

– Нет, ничего подобного.

Элейн пожала плечами:

– Тогда мы сумеем ее подправить. Просто скажите, что вам нужно.

– Отлично. Крис, как у тебя?

Крис кивнул в сторону инфомодуля:

– Есть несколько кандидатур. Но, Майк, ни один из этих ребят за последние годы не организовал ни одного успешного теракта в Лондоне.

– Им и не придется. Все, что от них требуется, – взять на себя ответственность. Для этого найдется достаточно мелких ублюдков. А что? Делать ничего не нужно, ничем не рискуешь, зато мгновенно засветишься в телевизоре. Чего им еще желать? – Майк ткнул пальцем в экран. – Как насчет них? Выглядят вполне страхолюдно для такого.

– Не пойдет. – Крис покачал головой. – Христианская секта боевиков, выступают против геев и абортов. Не их профиль. К тому же без ресурсов – никто не поверит, что они сумели провернуть подобное.

– Да, но… – В руке Майка запиликал телефон. – Да, Брайант. Угу. Угу. Хорошо, спасибо. А как насчет тех? Ага, да. Хорошо, так его и держите. Нет, не знаю, как долго. Хорошо. Да. До свидания.

Майк взвесил телефон в руке и задумчиво уставился на него.

– Эчеварриа умер. Только что. И быстро остывает. Ник полагает, что диктатор обещал позвонить своему сыну в Майами вечером. У нас истекает время.

В конечном итоге они остановились на группе древних социал-революционеров с очень сложным названием-акронимом, которое вряд ли запомнили бы. В последние годы группа вновь стала активной: они привлекали в свои ряды недовольную молодежь из европейских городов, устраивали расстрелы исполнительных директоров не очень высокого уровня и большие взрывы внутри или в относительной близости от так называемых оплотов глобалистов. Им удалось убить почти две дюжины человек за последние пять лет, причем лишь немногие оказались случайными жертвами. В их арсенале был широкий спектр автоматов военного класса, а также взрывчатые вещества, купленные, по большей части, на русском черном рынке без особых хлопот. В своих запутанных речах парни использовали давно вышедшие из моды троцкистские аргументы и всякую антикорпоративную эко-ересь. Кроме того, они тратили столько же сил на чистку в собственных рядах и клевету, сколько на убийства. Шорновский спецотряд агентов внедрения окрестил их шумными, но в целом неопасными. Для этой миссии они подходили идеально.

Майк отправился за пуленепробиваемым жилетом.

Крис заказывал оборудование, когда в кабинет без стука вошел Джек Нотли – он беззаботно осмотрелся, будто пришел на экскурсию. Пиджак от Сюзанны Инграм был застегнут на все пуговицы; руки Нотли сцепил в замок и держал перед собой. Он вежливо кивнул консультанту из «Имаджишианс», которая до этого сновала туда-сюда между офисом Майка и фотолабораторией, располагавшейся дальше на этаже, чтобы распечатать необходимые кадры со съемки в конференц-зале. Сейчас, когда Майк ушел, она паковала вещи.

– Элейн. Рад, что вы не сидите без дела.

– В противном случае меня бы здесь не было, Джек.

– Полагаю, что так. – Нотли переключился на Криса, и улыбка исчезла с его лица. Взгляд был непроницаем. – А ты? Тоже занят?

Крис унял дрожь.

– Мы здесь почти закончили. Но мне еще нужно проверить Висенте Барранко. Он был…

– Сеньора Барранко отвезли в отель. Элейн, ты не оставишь нас ненадолго?

– Без проблем. Я все равно уже закончила. Вещи заберу позже.

Она выскользнула за дверь. Крис смотрел, как она покидает его кабинет, и завидовал. Нотли подошел к столу и замер рядом с Крисом.

– И чем занимаешься? – спросил он ровным тоном.

– Составляю список оборудования. – Крис махнул на экран и попытался взять себя в руки. Он вдруг понял, что скорее смущен, чем напуган. – Мы нашли террористов, на которых можно повесить смерть Эчеварриа. Я сопоставляю оружие, которое они обычно используют, с тем, которое у нас в арсенале. Естественно, придется отправить на операцию своих людей – на другое нет времени.

– Согласен. Мы ограничены в этом плане.

– Именно, хотя, если быть честным, так, вероятно, даже лучше. – В горле у него пересохло. – Меньше шансов быть замеченными – мы сможем контролировать ситуацию.

– Контролировать, да.

Крис почувствовал, как Нотли переместился к нему за спину, выскользнув из поля зрения. Усилием воли подавил желание обернуться. Жар и румянец смущения уступали место ледяному страху. Голос старшего партнера, раздававшийся из-за спины, гипнотизировал спокойствием. Густой и тяжелый, он давил, будто кто-то положил руки Крису на плечи.

– Напомни мне, почему мы оказались в такой ситуации.

Крис сглотнул и набрал полную грудь воздуха:

– Потому что я накосячил.

– Верно. – Нотли шагнул влево, Крис снова мог его видеть. – Мягко говоря, да – ты накосячил.

Джек обошел стол и направил на Криса немекс. На этот раз унять дрожь не удалось. Крис дернулся. Нотли пристально смотрел на него. На лице не отражалось никаких эмоций.

– Хочешь мне что-нибудь сказать?

На Криса снизошло гулкое спокойствие, которое он испытывал во время дорожных дуэлей. Он прикинул траектории и знал, что попался. Его новый немекс лежал в кабинете, еще в заводской упаковке. Кроме того, путь преграждал стол. Крис не мог броситься на Нотли, швырнуть в него тоже было нечем. Он привык быстро делать подсчеты – прикидывал и начинал действовать за секунды, которые требовались «Саабу», чтобы преодолеть несколько метров дороги. Неподвижность и хромающая временная шкала придавали сцене ощущение нереальности, будто Крис смотрел фрагмент сна.

перед глазами всплыл супермаркет, хлопок выстрела, болью отдающийся в ушах, внезапный горячий кровавый дождь.

Он гадал, что если…

– И?

– Я думаю. – Все вдруг стало легко. Ему просто-напросто надо отпустить ситуацию. – Думаю, вы совершаете громадную, мать вашу, ошибку. Эчеварриа был треклятым нарывом, готовым прорваться. Я лишь избавил вас от неприятных последствий.

Нотли сощурился. Затем ни с того ни с сего опустил пистолет и заткнул его за пояс. Он покачал головой:

– Хорошее сравнение. Нарыв, готовый прорваться. Очаровательно. Вам следует отточить свои действия, Фолкнер.

Нотли огляделся, нашел стул, пододвинул его к столу и сел. Крис таращился на него – в крови до сих пор бурлил адреналин. Нотли улыбнулся.

– Я расскажу тебе историю, – благодушно начал он. – Паренек по имени Уэбб Эллис учился в моей школе, но за двести лет до меня. О чем это тебе говорит?

– Он был из богатой семьи? – Крис моргнул.

– Молодец. Не совсем точно, но близко. Уэбб Эллис был из тех, про кого сейчас сказали бы, что он пробился. У него имелись связи. Отец Эллиса умер, когда тот был маленьким, но мама свела его с нужными людьми и в шестнадцать он все еще был в школе. Кроме того, хорошо играл в футбол и крикет. Если верить легенде, во время одного матча он жестко нарушил правила – взял мяч в руки и побежал с ним. Знаешь, что с ним стало?

– Эм, исключили?

Нотли покачал головой:

– А вот и нет. Он прославился. После создали новую игру, в которой бегаешь с мячом в руках.

– Но это же, – Крис нахмурился, – регби.

– Верно. В конечном счете игру назвали в честь школы. Думаю, ты понимаешь, почему. Уэббеллисбол – не самое звучное название. Вот и родилось регби. По крайней мере, так гласит легенда. В школе даже повесили табличку с именем Уэбба Эллиса и датой, когда он нарушил правила. Я проходил мимо нее каждый божий день.

Помещение наполнила тишина.

– Так и было? – наконец спросил Крис.

Нотли ухмыльнулся:

– Нет. Скорее всего, нет – просто фрагмент школьной мифологии, выгравированный на камне и похожий на правду, к тому же полезный. По всей вероятности, этот случай отлично характеризует поведение ребят в элитных школах того времени: они нарушали правила и создавали новые. Позднее, в том же столетии, игру сделали официальной, а маркетинговый ход с запозданием приписал заслугу по ее созданию одному человеку, потому что люди на это покупаются. Но знаешь, что интересно, Крис? Игра была далеко не новой. Она восходит, как минимум, к Древнему Риму. В деревнях и городах Британии веками играли в похожую игру. Но что еще любопытнее, в те времена, когда Уэбб Эллис и его приятели вписывали свои имена в историю спорта, ввели закон, по которому обычным людям запрещалось играть в регби, а люди в форме с палками и пушками ходили и проверяли. Поскольку – я практически цитирую – игра нарушала общественный порядок и была опасна. Видишь, как все работает, Крис? Как всегда все происходило?

Крис промолчал. И пяти минут не прошло, как Нотли тыкал в него пистолетом. Ходить по этому льду было опасно – Крис не доверял начальнику.

– Ладно, – Нотли откинулся на стуле. – Промотаем несколько столетий. Вот что ты точно знаешь. Кто впервые убил в ходе дорожной дуэли?

– Э, Роберто Санчес, верно? Вызов на должность партнера в чикагском офисе «Калдерс» в… нет, погоди минутку. – Крис отфильтровал информацию и вспомнил фрагмент бредовой ТВ-передачи, которую смотрел последние месяцы. – Говорили, это был не Санчес, а парень по имени Райс. Настоящий головорез из вашингтонского офиса. Он обогнал Санчеса на три месяца или около того?

Нотли кивнул. На мгновение показалось, будто он задумался.

– Да, так говорят. А феминистки называют Бегонию Салас из «Ибер Фондос», и в этом тоже есть доля истины. Салас была одной из самых продвинутых в те времена, а водила как ненормальная. Согласно другой точке зрения, «Калдерс» украли идею у отдела стратегического планирования из Калифорнии – мол, холдинг «Око» и группа компаний «Сакраменто» тайно практиковали подобное. А знаешь, что помню я?

Вновь Нотли казался отстраненным, будто витал в другом месте.

– И что же?

Нотли деликатно улыбнулся:

– Что это был я.

В памяти Криса скользнуло первое впечатление от старшего партнера «Шорн», когда он вышел на работу, – тролль в комнате для собеседования, выкрашенной в пастельные тона. Он посмотрел на Нотли – теперь от него исходила сила, так что костюм Сюзанны Инграм, казалось, трещит по швам – так было накачано тело. Первоначальное желание улыбнуться Джеку в ответ прошло. Пульс снова зачастил.

Нотли, похоже, встряхнулся.

– Другие времена были, Крис. Сейчас мы к этому привыкли, а тогда в воздухе витал дух перемен. Его можно было учуять. – Нотли глубоко вдохнул. – Резкий запах, как от разлитого бензина. Все было пропитано возможностями. Периоды рецессий наступали и заканчивались, мы мужались и готовились к очередному кризису, к худшему сценарию. И как бы жизнь ни била, все равно выстаивали. Даже лучше: мы почти ни разу не оступились. Да, произошло несколько бунтов, парочка банков вышла из дела, шумиха с ядерной электростанцией в Пенджабе. Мы выплыли, Крис. Вышли победителями. Легко.

Он умолк. Казалось, он ждет, пока Крис заполнит паузу, и тот не заставил себя ждать. Его поразила энергия, которую излучал старший партнер.

– Но ведь вам все равно приходилось участвовать в дуэлях? Верно?

– О да. – Небрежный жест. – Именно череда рецессий породила дорожные дуэли. Суровое решение в суровые времена. Но тогда все проходило довольно цивилизованно. Гонки подобного формата лишь зарождались. А знаешь, как все случилось?

Крис покачнулся, неудачно переступив с ноги на ногу.

– Что? Да, конечно. Болиды «Формулы» – те, что показывают на исторических каналах, которые выглядят как ракеты, верно? Люди, в чьих руках сосредотачивались деньги, покупали эти автомобили. А затем, когда дороги стали пустовать, и все…

Он замолк. Нотли качал головой.

– Нет?

– Не совсем. Хотя подобная динамика имела место. Но это лишь часть, полагаю. Все началось задолго до этого. В конце прошлого столетия, перед началом нового тысячелетия. Отец рассказывал мне – в те времена самые жесткие и упертые фирмы экспериментировали, как стимулировать конкуренцию между новыми сотрудниками. Фишка пришла из Америки. Восемь стажеров в отделе и всего семь столов. – Нотли сделал жест обеими руками. – Так что кто приходит последним, вынужден работать на подоконнике. Или клянчить место рядом с тем, у кого будильник лучше. После нескольких раз возникает определенная динамика в группе. Опоздавший – слабое звено. Остальные сплачивались и выступали против него. Модель поведения шимпанзе. Пускаешь опоздавшего за свой стол и ассоциируешься со слабым звеном. Заключаешь неправильный союз. В общем, стажеры так не поступали. Они не могли себе этого позволить.

Крис затруднялся сказать наверняка, но ему показалось, что во взгляде Нотли он прочел легкое презрение. А может, дело было в исходившей от него энергии.

– После идею применили не только к стажерам. Представь себе те времена. Очередная серия кризисов на пороге – нужно что-то делать. Большинство инвестиционных фирм и крупных корпораций наводнены крутыми специалистами. Бывшие политики получают хлебные должности неисполнительных директоров, на которых можно в ус не дуть; бестолковые исполнительные директора, пользуясь связями, кочуют из фирмы в фирму, получают золотые парашюты, а молодые и талантливые вынуждены по два года торчать на одной должности и лишь затем, сколотив призрак репутации и пользуясь им, пытаются подняться по карьерной лестнице. Призрак репутации, да и только, потому как я тебя спрашиваю: что еще можно получить на корпоративной должности за два года? Такая херовина творилась в нашем британском мире. В других точках планеты молоденькие долбоебы приклеивались к «папочкиной» кормушке с самого начала, потому что в тех культурах против «папочки» не попрешь. И когда начались кризисы, вся эта махина балансировала на грани. Нужно было что-то делать, по крайней мере, попытаться что-то изменить. Причем требовались радикальные меры.

И что делать? Возвращаешься к модели с восьмью стажерами – семью столами и экстраполируешь. Опоздал на работу – нет, не потерял стол. Потерял работу. А как еще, когда у тебя на каждую реальную исполнительную должность дюжина людей – и все одной квалификации? Ничуть не хуже, чем любая другая мера. Ты понимаешь, что не можешь положиться на показатели продаж или производительность – только не в ситуации, когда мировая экономика рушится. А поскольку потерять работу в таких условиях равноценно самоубийству, рождается жесткое вождение. Настоящие дорожные войны. Но в те времена, – Нотли одарил Криса очередной улыбкой, на этот раз довольно прохладной, – в те времена достаточно было просто приехать первым. У тебя здесь есть что-нибудь выпить?

– Эмм, – Крис махнул в сторону встроенного шкафчика для напитков, сделанного из матовой стали. – Не знаю, это офис Майка. Что-нибудь у него найдется.

– Полагаю, так. – Громоздкая фигура Нотли встала и направилась к бару. – Выпьешь чего-нибудь?

– Эм, мне нужно… – Он дернул головой в сторону инфомодуля. – Закончить. С э-м-м…

Нотли нетерпеливо отмахнулся:

– Так заканчивай. А я тем временем приготовлю тебе выпить. Чего хочешь?

– Эмм, виски. «Лафройг», если есть. – Крис знал, что у Майка он найдется: каждый раз, когда они засиживались допоздна, Брайант, словно фокусник, извлекал бутылку. Он стал называть виски не иначе как шахматный нектар. – Немного. Без льда.

Нотли усмехнулся:

– Пожалуй, буду с тобой солидарен. Вообще предпочитаю джин, но провалиться мне, если я найду его у Майка.

Крис склонился над инфомодулем. Он добавил к дешевым русским автоматическим пистолетам, которые выбрал раньше, взрывчатку, прокрутил вниз и нажал кнопку «Отправить заказ», предварительно введя код Майка. Нотли водрузил наполненный до краев бокал рядом с локтем Криса, пригубил свой виски и взглянул на экран со спецификациями.

– Закончил? Отлично. А теперь наберись терпения и послушай рассказ бывалого. – Джек Нотли вернулся на свое место и склонился вперед, нависая над бокалом. – Итак, я работал на британское подразделение «Калдерс». Сколько мне тогда было? Двадцать четыре? Двадцать пять? Что-то около того. Моложе тебя точно. Правда, такой же глупый.

Последние слова Нотли произнес без улыбки. Он сделал еще глоток.

– Мне предстояла гонка за повышение. Не первая на моем веку, далеко не первая. Но на этот раз впервые казалось, что у меня возникнут проблемы. Барнс – второй аналитик – был моим ровесником с отличной репутацией, на дороге и в фирме. И ездил он на огненно-красном родстере «Феррари». Молниеносном и очень легком. Сейчас таких не делают. Я же в то время колесил на «Ауди» – выбора не было, другого не мог себе позволить. По-своему тачка хорошая, но тяжелая, очень тяжелая.

– То есть с тех пор ничего не изменилось. – Впервые за весь разговор Крис почувствовал, что оказался на знакомой территории.

Нотли беспечно пожал плечами:

– Они делают акцент на броне. Как и БМВ. Может, все немцы такие. Так вот, я понимал – если смогу оказаться впереди Барнса, смогу и держать его сзади вечно. Какой вред мог причинить этот родстер моему багажнику? Да никакого. По крайней мере, ничего, что потом не поправили бы в мастерской. Тогда правила были иные, и все это знали. Убивать не требовалось – достаточно первым приехать на работу. Вот и все. Обгони и оставайся впереди. Блокируй и защищайся. Так я и держал Барнса всю дорогу до последней мили. А там мелкий ублюдок проскочил вперед.

Нотли поднял брови. Возможно, он сам удивился сорвавшемуся с губ ругательству.

– До сих пор не понимаю, как ему это удалось. Может, я был слишком уверен в себе. Или не до конца воткнул передачу. Знаешь, как бывает с тяжелыми машинами – им вдруг начинает не хватать оборотов.

Крис кивнул:

– Бывало со мной пару раз, пока я не пересел на «Сааб».

– Сейчас у тебя экранированная броня, верно?

– Да. – Неясно с чего – то ли от виски, то ли после многочасового напряжения и стресса, особенно когда Нотли наставил пистолет, но Крис постепенно расслаблялся. – Броня – просто сказка. Слышал, БМВ пытаются разрулить ситуацию с патентами и создать собственную версию.

– Очень может быть. – Нотли уставился в стакан. – Но мы говорили о Барнсе и последнем повороте перед съездом на одиннадцатую развязку. Тогда дорога была гораздо у́же, едва на двойную полосу тянуло. Барнс шел первым, и я понимал, что на развязке мне его не обогнать. И, насколько мне помнится, газеты тогда ни про какого Роберто Санчеса не писали и слыхом не слыхивали. Как и о Гарри Райсе. Не исключено, что подобные «приключения» еще замалчивали, всё отрицали, пока «Калдерс» не повел себя иначе и не решил, что не стоит предавать этой информации огласку – им все сойдет с рук. В общем, прецедента я не помню, а ярость – да. Гнев, что проиграю из-за злосчастных нескольких метров.

Он отхлебнул еще виски, подержал напиток во рту, затем проглотил и поморщился.

– В общем, я спихнул его. Переключил передачу, втопил педаль в пол, обороты на последнем повороте ушли в красную зону. Врезался в зад крошке-родстеру, будто собирался дать ему волшебного пенделя. Машина прошла сквозь разделительный барьер, как кулак через салфетку, и рухнула вниз, прямо на парковку «Калдерс», на другую машину. Сперва взорвался один бензобак, затем второй. К тому моменту, когда я оказался внизу, все кончилось. Позже мне показали запись с камер наблюдения.

Нотли поднял голову и слегка улыбнулся Крису.

– Он пытался выбраться. Ему почти удалось, но вдруг загорелся бензобак. На последних двух минутах записи Роджер Барнс полыхал точно факел и метался, запутавшись в ремне безопасности. Наконец он высвободился и побежал. И кричал, все время кричал. Под конец отключился, скорее всего, от боли. Пробежал шагов двенадцать, полыхая, а затем будто… расплавился. Рухнул, скукожился на асфальте и перестал вопить.

Следующее, что я понял: я – звезда. Меня снимали для обложек журналов и автомобильной рекламы, представили генеральному директору чикагского офиса «Калдерс». Я создал прецедент, Крис. Все оказалось законно, а «Калдерс» стали первопроходцами и лидерами. Они указали выход из сложившейся в ходе рецессий ловушки. Ты приезжаешь с окровавленными колесами либо не возвращаешься вовсе. Так родилась новая этика, а мы стали новой породой. Джек Нотли, Роберто Санчес – отражения в трансатлантическом зеркале новой брутальной динамики. По своей ценности равнялось нашему весу в платине.

Нотли, похоже, дошел до очередной точки. Он вновь поднял глаза на Криса.

– Прецендент. Вот что имеет значение. Помнишь Уэбба Эллиса? Если принадлежишь элите, тебя не наказывают за нарушение правил. В том случае, если все сработает. Тогда тебя превозносят, и правила меняются по твоей моде. Теперь скажи мне. С Барранко сработает?

Крис прочистил горло:

– Сработает. КЭСА – особый регион. Мы говорим о радикальной перестройке режима, который не менялся с начала века. Настало время перемен. Эчеварриа просто…

– Да-да, нарыв, который вот-вот. Я помню. Продолжай.

– С Барранко мы сможем выстроить совершенно новую контролируемую экономику. Он верит в перемены, верит, что план сработает, и сумеет убедить народ. Обуздав эту силу, мы сможем построить режим, какой еще никому не удавалось создать в этом гребаном бизнесе. Он даст людям…

«Черт бы побрал виски». Крис заткнулся.

Нотли внимательно наблюдал за подчиненным. Его взгляд был проницательным. Старший партнер кивнул, поставил бокал с виски на край стола и поднялся. Внезапно в его руке снова блеснул немекс, но на этот раз Нотли едва сжимал его, держа руку ладонью вверх.

– Осторожнее, – медленно и отчетливо произнося каждый слог, чтобы до Криса дошла серьезность ситуации. – Нравишься ты мне, Крис. В противном случае тебя отсюда вынесли бы в пластиковом пакете, поверь и не питай иллюзий. Мне кажется, в тебе есть то, чего не отыщешь и в каждом десятом сотруднике «Шорн», то, чего здесь постоянно не хватает, – способность создавать. Ты строишь в голове новые модели, еще даже не осознав, что делаешь. Меняешь корпоративный мир. А мы должны найти в себе мужество и позволить тебе быть тем, кто ты есть, пойти на риск, понимая, что ты можешь облажаться, и поверить, что ты этого не допустишь. Но, Крис, ты должен четко представлять, чем мы тут занимаемся.

«Шорн» существует, чтобы делать деньги. Мы добываем их для наших акционеров, инвесторов и для себя. Только в таком порядке. Мы не общественная организация из прошлого столетия, которая сочувствует всем и вся и спускает средства в бездонную дыру. Мы – часть глобальной системы менеджмента, которая работает. Сорок лет назад мы ликвидировали ОПЕК. Теперь Средний Восток делает то, что мы говорим. Двадцать лет назад мы свергли Китай, поставив на очередь Восточную Азию. Сейчас занимаемся микроменеджментом и рынком, Крис. Позволяем им вести свои бессмысленные маленькие войны, меняем сделки, переписываем долги – и все работает. Отдел инвестиций в конфликты занимается тем, что заставляет мировую глупость пополнять карманы западных инвесторов. Вот и вся история. Мы не ослабим хватку и не утратим контроль, как в прошлый раз.

– Я не имел в виду…

– Нет, как раз об этом ты и говорил. Порой сложно думать иначе, особенно когда общаешься с человеком вроде Барранко. Ты сам сказал – он способен убедить. Думаешь, просто потому, что ты носишь костюм и водишь машину, у тебя иммунитет к его риторике? – Нотли покачал головой. – Надежда – черта, присущая всем людям, Крис. Все мы верим, что однажды наступят лучшие времена. Лучшие для тебя, а когда все налаживается, то и для остального мира. Дай Барранко время, и он заставит тебя поверить в мир, где ресурсы магическим образом распределяются между всеми поровну, словно деньрождественский торт среди детей, которые хорошо себя вели. В мир, где люди много работают, получают скромный заработок и довольствуются простыми радостями, но при этом все светятся от счастья и не жалуются на жизнь. Только подумай, Крис. Неужели такой мир возможен? И люди могут так жить?

Крис облизал губы, не отрывая взгляд от пистолета.

– Нет, конечно. Я просто хотел сказать, что Барранко…

Нотли не слушал. Его разгорячило виски и еще чувство, которое Крис никак не мог распознать. Походило на отчаяние, нацепившее на себя многокиловаттную улыбку.

– Думаешь, мы можем позволить развивающемуся миру развиться? Что бы с нами стало, превратись Китай в современную объединенную сверхдержаву двадцать лет назад? Думаешь, мы бы это пережили? Или если бы африканскими странами правили умные некоррумпированные демократы? А в Латинской Америке к власти пришли люди вроде Барранко? Просто представь на минутку. Образование и здравоохранение для всего населения, в странах безопасно, у людей есть возможности реализовываться. Права для женщин, в конце концов. Мы просто не можем допустить, чтобы такой мир существовал. Куда мы будем сбагривать избыток продовольствия? Кто будет делать нам ботинки и шить рубашки? Откуда возьмем дешевую рабсилу и сырье? Где будем складировать ядерные отходы? Кто компенсирует наши огромные выбросы CO₂? Кто будет покупать наше оружие?

Он яростно жестикулировал.

– Образованный средний класс не готов по одиннадцать часов в день гнуть спину над швейной машинкой. Он не станет работать на водорослевых фермах и заливных рисовых полях до кровавых мозолей. И жить по соседству со свалкой тепловыделяющих элементов ядерных реакторов. Они захотят благополучной жизни, Крис, богатства и всего того, что сотню лет видели в телевизоре. Жизнь в городах, бытовая техника, платформы для электронных игр, в которые будут играть их дети. А еще – машины, отпуска, путешествия в другие страны. И самолеты, на которых они в эти страны будут летать. Вот оно развитие, Крис. Знакомо? Вспомни, как повели себя наши соотечественники, когда лишились возможности ездить на автомобилях? Когда мы запретили им летать на самолетах? Почему остальные должны вести себя иначе?

– Не знаю, – Крис развел руками. Он не мог сообразить, как они вернулись к этой теме. – Я все понимаю, Джек. Меня не надо убеждать.

Нотли резко остановился. Он набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул. Похоже, только сейчас понял, что держит в руке немекс. Состроив гримасу, убрал пистолет.

– Прости. Не стоило мне затрагивать суровые темы так рано. – Он взял бокал с края стола и осушил его одним глотком. – Возвращаясь к практической стороне дела. С трупом вы разобрались.

– Да, мы повесили ответственность на ХО, то есть ХА, эммм… – Крис оставил бесполезные попытки и махнул на экран. – На этих ребят. Майк сейчас решает вопрос с лимузином и определяет логистику, но в целом мы готовы.

– Луиза сказала, что есть еще одно тело. Помощник Эчеварриа? Верно?

– Да, именно.

– Я так понимаю, его ты отлупасил в той же импульсивной манере, что и Эчеварриа.

– М-м-м… да. Он стоял на пути.

Нотли поднял бровь:

– Как глупо с его стороны. И он тоже мертв?

– Пока нет. – Крис поспешил дать разъяснение: – Но не стоит волноваться. В лазарете его подключили к системе жизнеобеспечения и накачали успокоительными, пока мы не будем готовы. На самом деле для нашего плана даже хорошо, что он выжил. Если мы покажем, что…

– В этом нет необходимости. Я уже говорил – мы должны решиться и позволить тебе пробежаться с мячом, – Нотли едва заметно улыбнулся. – Как нашему старому приятелю Уэббу Эллису. Ты оказался в выдающейся компании, Крис Фолкнер. Как знать, может однажды на стену повесят табличку с твоим именем.

Глава 35

Он услышал обо всем в главных новостях по радио, когда ехал домой. Репортаж с места событий вела женщина, но не она…

«Так, забыли».

«…были шокированы террористической атакой в самом сердце лондонского Вест-Энда. Я нахожусь у знаменитого отеля «Браунс», всего в нескольких метрах от того места, где меньше часа назад на главу государства Эрнана Эчеварриа, находящегося в Великобритании с визитом, и его помощника, подполковника Рафаэля Карраско, было совершено вооруженное нападение. Пока мы не располагаем подробностями, однако, судя по всему, по генералу Эчеварриа открыли огонь двое мужчин, вооруженных автоматическими пистолетами, когда он подъезжал к отелю на лимузине корпорации «Шорн». Помощник генерала, а также неназванный сотрудник «Шорн» получили ранения при выходе из автомобиля. После террористы бросили противопехотную гранату в салон лимузина и скрылись на мотоцикле. Троих мужчин и водителя срочно доставили в отделение интенсивной терапии…»

Крис выключил приемник. Остальное он знал и так. Майкла Брайанта чудесным образом отбросило в сторону и не зацепило взрывом – сейчас он лежал в больнице и приходил в себя после ранения. Водителя лимузина защитила бронированная перегородка: он отделался ожогами, ссадинами и шоком. Генерал Эчеварриа и его помощник отправились домой в мешках – обожженные и изуродованные шрапнелью и нашпигованные пулями так, что проводить вскрытие не было необходимости. Далее – государственные похороны со всеми военными почестями. Торжественные залпы, рыдающие женщины. Закрытые гробы. Все в черном.

В горах повстанцы Барранко зашевелились, получив новое вооружение.

«Ты меняешь корпоративный мир, Крис».

Он ощутил, как внутри всколыхнулась волна, напомнив суровые взгляды мужчин и женщин из КЭСА. Он увидел себя. Воплощение цели, прорезающей тьму на «Саабе», указывая путь яркими фарами, яростная аватара сил, которые он приводил в действие на другой стороне земного шара. Вот он мчится в ночи, тихо гудит мотор, мягкий свет приборной панели озаряет его лицо. Ему не страшны ни пули, ни машины – его ничто не остановит.

Крис позвонил Барранко в «Хилтон».

– Слышали?

– Да, во всех новостях только об этом и говорят. Как раз смотрю выпуск. – Впервые в голосе Барранко слышалась неуверенность. – Вы в порядке?

Крис ухмыльнулся в темноту:

– Да, все нормально.

– Я бы не поверил. В такую-то историю… Поступить, как вы. Да еще перед коллегами в вашей ситуации. Я не ожидал…

– Проехали, Висенте. Старый пердун сам напросился.

Барранко ответил не сразу:

– Да, вы правы.

Снова повисла тишина, будто снег прокрался на другой конец света. На мгновение Крис ощутил, словно холод стал живым и искал его.

– Я видел, как он умер.

Крис встряхнулся.

– Я. Э-м-м… хорошо. Я надеюсь, для вас это что-то значило, Висенте. Надеюсь, вы чувствуете себя… отмщенным.

– Да. Хорошо знать, что он мертв.

Когда стало ясно, что колумбиец не собирается продолжать разговор, Крис прочистил горло и продолжил:

– Послушайте, Висенте. Отдохните как следует. В грядущие недели вам будет не до этого, а силы пригодятся. Самолет вылетает в полдень. Поспите. Лопес разбудит вас заранее.

В трубке повисла тишина.

– Крис?

– Еще здесь.

– Они ведь вас не накажут?

– Никто не станет меня ни за что наказывать, Висенте. Все под контролем. Мы с вами ключевые фигуры в этой ситуации. Помяните мое слово – пройдет полгода, и вы торжественно пройдетесь по улицам Боготы. А теперь отдыхайте. Увидимся завтра.

Крис подождал ответа. Когда его не последовало, он пожал плечами и повесил трубку, затем полностью сосредоточился на дороге.

«меняет корпоративный мир!»

Он съехал с развязки на Элзенхем и двинулся на восток, сильно разогнав «Сааб». Машину трясло на выбоинах, двигатель пронзительно вопил, когда Крис слишком поздно понижал передачу на повороте. Свет фар выхватывал дымчатые силуэты деревьев, растущих на обочине. В Хокспур Грин он чуть сбросил скорость, хотя продолжал гнать. Когда повернул на подъездную дорожку, двигатель сердито ворчал. Крису пришлось ударить по тормозам.

Он выключил дальний свет, и в воцарившейся темноте вспыхнули огни сигнализации на доме. Крис нахмурился и взглянул на идентификационный транслятор. В ответ ему успокаивающе подмигивал крохотный зеленый огонек. Страх закрадывался, щекоча нервы. А что если Нотли решил воспользоваться старым проверенным способом и прислать к нему ночных визитеров, вооруженных пистолетами с глушителем. «Сааб», шурша шинами, ехал по извилистой дорожке. Крис потянулся и открыл бардачок. В руку лег немекс. На рукоятке остались следы масла от заводской упаковки. Крис снова выпрямился и преодолел последний поворот.

Карла ждала его, завернувшись в банный халат, мокрые волосы развевались на ветру. В свете прожекторов охранной системы она походила на утопленницу. Он едва не подскочил, когда Карла нагнулась к окну машины: только из душа, без макияжа, она напоминала скелет.

Крис резко остановил машину и открыл окно.

– Ты что здесь делаешь? Заработаешь себе воспаление легких.

– Васвик, – сказала она. – Только что звонил.

Остаток недели промелькнул, как картинка за окном поезда.

Крис вывез Барранко из страны, по дороге в аэропорт получил последние подписи на соглашении об условиях введения нового режима. Зажатый между Крисом и Лопесом в вертолете, Барранко вывел росчерк так, будто находился под действием успокоительного. Крис помахал ему на прощание со взлетной полосы.

На обратном пути он заглянул в больницу к Майку. Брайант отделался большими синяками на ребрах, куда попали пули, но его решили подержать в интенсивной терапии еще несколько дней для создания видимости. В коридоре столпились репортеры, но служба безопасности «Шорн» с ними справлялась.

– Теперь ты чертова звезда?

Майк расплылся в улыбке, сидя на стуле рядом с кроватью. На лице осталось несколько царапин, левая рука на перевязи. Брайант встал и поморщился.

– Видел там Лиз? – поинтересовался он.

– Нет. А ты ее ждешь?

– Ну, никогда не знаешь, – Майк налил себе напиток из графина. – Если честно, только ее мне не хватало. Мне и дышать-то тяжело. Хочешь?

– А что это?

– Ты как думаешь? Сок, конечно.

– Не сейчас. Что с твоим лицом?

– Да так, – отмахнулся Майк. – Это я сам себя покалечил, горлышком разбитой бутылки. Мне показалось, будет здорово, если журналисты увидят парочку настоящих ранений.

– А с рукой что?

Брайант нахмурился:

– Потянул запястье, когда упал на асфальт. Идиот несчастный. Пытался держать Карраско прямо под дулом пулеметов – вот так. А потом они бросили гранату и пришлось уворачиваться. Вышло нелепо.

– Свидетели есть?

Брайант покачал головой:

– В понедельник ночью на этой улице никого. Может, парочка человек и глянули в нашу сторону, когда началась пальба, но было поздно – они едва ли заметили что-то необычное. Камеры слежения отеля засняли происходящее, может, еще камеры на углу Стаффорд-стрит, которые нам не удалось заглушить. Но Элейн уже над этим работает. Говорит, все путем. А что Барранко? Улетел без проблем?

Вернувшись в «Шорн», Крис отправился в смотровую комнату и сквозь стекло наблюдал, как Ник Макин и Луиза Хьювитт говорят с Франсиско Эчеварриа по спутниковой видеосвязи. Сын диктатора выглядел бледным, взгляд казался пустым и безжизненным – он явно плакал. По тому, как он постоянно поглядывал в сторону, было понятно, что он не один в помещении, из которого велась трансляция. Хьювитт выразила официальные соболезнования от лица корпорации и призывала не забивать голову условиями контракта в такое время. В любом случае сотрудник «Шорн», который ведет проект, в обозримом будущем останется в больнице. Торопиться не имело смысла. Подразделение инвестиций в конфликты с радостью пойдет навстречу и временно заморозит проект, пока семья не будет готова возобновить переговоры.

«А к этому времени Барранко возьмет вас за яйца, всю вашу вонючую клановую гасиенду».

Крис сам удивился, насколько жестокой оказалась мысль.

Голограмма Франсиско Эчеварриа мигнула и погасла. Крис и остальные отправились в офис Хьювитт, чтобы обсудить примерный график, по которому будет проходить революция Барранко.

Крис спустился на сорок девятый этаж, чтобы поблагодарить младших аналитиков, которые взяли на себя остальные счета, пока кризис был в разгаре. Он прихватил с собой подарки – односолодовый «Ислэй» бочковой крепости, молотый кофе «Галапагос бурбон», андалузское оливковое масло – и устроил спарринг понарошку с парочкой особенно суровых парней в их подразделении. Он не наносил удары в полную силу и держался в меру дружелюбно, но в то же время двигался быстро, пихал сильно и каждый раз подходил очень близко к противнику. Неверно было бы рассыпаться в благодарностях, не проявив при этом силу. Их могли не так понять.

Он вернулся с папкой по делу и стал механически просматривать бумаги, где нужно, составлял план действий.

Крис взял корзину индонезийских фруктов и ящик турецкого пива, поехал в больницу, где обнаружил Лиз Линшоу – она сидела на краешке кровати Майка. Брайант улыбался во весь рот, будто ему только что сделали минет. Лиз была сама изысканность в традиционном небрежно-элегантном костюме, какой носила за пределами съемочной площадки. Она излучала смесь дружеской симпатии и легкого флирта, как в ранние их встречи. Охлаждение чувств задело Криса до глубины души.

– Послушай, Крис, – наконец сказал Майк, махнув в сторону свободного стула у кровати, который проигнорировала Лиз. – Мы как раз говорили о твоей проблеме с безымянным. Лиз сказала, что может поспрашивать, – ей нетрудно.

– Отлично, – Крис перевел на нее взгляд. – Спасибо.

– Пожалуйста.

Это было уже слишком. Он поймал себя на том, что с губ готов сорваться язвительный комментарий про Саки, и понял, что ему пора. Он извинился, наплел, что у него куча работы, и ушел.

Когда открывал дверь, его окликнула Лиз Линшоу:

– Я с тобой свяжусь, Крис.

Вернувшись в «Шорн», Крис направился в спортзал и целый час мутузил автогрушу.

В офисе он засиделся допоздна. Затем взял немекс и отправился на стрельбище, опустошил две дюжины обойм по танцующим голографическим мишеням-призракам. Компьютер дал ему высокий балл за точность и скорость, но выбор цели хромал: Крис убил слишком много гражданских.

А затем наступила суббота.

Пришло время.

Глава 36

Въезд в Брундтланд перегородили полицейские фургоны. Вращающиеся голубые мигалки монотонно прорезали полумрак плохо освещенных аллей и пожарных лестниц. Беглый проблеск голубой вспышки, и улицы снова погружаются во тьму. Приграничные улицы патрулировали массивные фигуры в бронежилетах с фонариками. Из громкоговорителя доносились слова.

– А, черт. – Крис ударил по тормозам и остановил «Лендровер».

Карла во все глаза уставилась на огни.

– Думаешь…

– Не знаю. Оставайся в машине.

Крис не стал глушить мотор, выбрался из машины и, покопавшись в кармане, достал корпоративное удостоверение. Он надеялся, что немекс не слишком выпирает под пиджаком. Новоприбывшего заметил сержант полиции в бронежилете. Отделившись от группы людей у фургонов, он направился по бетонному покрытию, испещренному трещинами, высоко держа пистолет и фонарик.

– Сюда нельзя.

Крис предъявил удостоверение.

– Мне нужно кое-кого навестить. Что происходит?

– О, – сержант сменил тон и заговорил более примирительно. Он убрал пистолет в кобуру. – Простите, сэр. По вашей машине я не понял, кто вы.

– Не волнуйтесь, – Крис выдавил терпеливую улыбку. – Легко было ошибиться. Машина принадлежит моей жене. Для нее этот автомобиль много значит. Так что происходит?

– Наркоманы, сэр. Те, что сидят на эдже. Несколько местных хулиганов плохо себя ведут. Торгуют за пределами Брундтланда, распространяют в Кенсингтоне. Ошиваются у школ и тому подобное. – Сержант состроил гримасу в свете фонаря и покачал головой. – Причем не первый раз. Мы предупреждали общественных лидеров, а это следующий шаг. В подобных случаях у нас инструкция – оказывать давление. Ну, вы знаете, как это делается, сэр. Выносим пару дверей, раскраиваем пару черепушек. Другого эти варвары не понимают.

– Это да. Послушайте, мне необходимо попасть на пятый этаж и повидаться с тестем. Дело срочное. Можно что-то сделать?

Полицейский колебался. Крис снова включил улыбку. Осторожно запустил руку в карман, который находился гораздо выше, чем пистолет.

– Понимаю, что сейчас вам меньше всего нужны дополнительные неприятности, но дело важное. Я был бы вам очень благодарен.

Свет фонарика играл бликами на плотном пластике и голографическом логотипе «Шорн и партнеры» на передней стороне карточки. Бумажник распирало от толстой пачки купюр. Сержант смотрел на кошелек так, словно боялся, что он упадет.

– Пятый этаж? – спросил он.

– Все верно.

– Одну минуту, сэр. – Полицейский достал телефон, нажал кнопку, и тот ожил. – Гарри? Ты там? Слушай, на пятом мы работаем? Нет? А какой ближе всего? Хорошо. Спасибо.

Он убрал телефон. Крис передал ему деньги.

– Там вполне безопасно, сэр, можете подниматься. Мои люди сопроводят вас, на всякий случай, чтобы удостовериться. – Он неуклюже свернул купюры в ладони: было ясно, что ему не хватает практики. Затем перевел взгляд назад, на «Лендровер». – Жена пойдет с вами?

– Да. По правде, ей куда нужнее, чем мне.

Их эскорт состоял из двух мужчин в форме, бронежилетах и шлемах, вооружены они были помповыми ружьями и пистолетами в кобуре на поясе. Когда назвали их имена, ребята резво выскочили из резервного фургона. Один был белым, второй черным. Оба – юнцы, наверняка еще даже бриться не начали. Они прикрывали друг друга и выглядывали на новый пролет лестничной клетки энергично и сосредоточенно – будь постарше, могли бы произвести впечатление профессионалов. Пару раз они улыбнулись друг другу. Белый парень беспрестанно жевал жвачку, а черный, судя по всему, бормотал под нос какой-то рэперский речитатив. Похоже, оба ловили кайф. Когда их процессия достигла пятого этажа, Крис дал каждому по пятидесятифунтовой банкноте, и ребята с топотом помчались вниз по лестнице – выучку и осторожность, которую они демонстрировали, идя наверх, как ветром сдуло.

Карла постучала в дверь пятьдесят седьмой квартиры. Эрик открыл дверь, он выглядел замученным.

– Я пытался позвонить. Полиция…

– Мы только что говорили с ними, – его прервал Крис, наслаждаясь своим преимуществом. – Облава на торговцев эджем. Не о чем беспокоиться.

Эрик Нюквист поджал губы.

– Да, я забыл, – холодно сказал он. – Все иначе, когда ты – элита, верно? Когда…

– Отец!

– Может, мы войдем? – добавил Крис.

Нюквист желчно взглянул на него, но отошел в сторону, пропуская гостей. Крис услышал, как за спиной щелкнул замок и задвинули засов. Сквозь картонные стены в гостиной было слышно, как на повышенных тонах разговаривают жильцы в соседней квартире. Впечатление создавалось, будто они стоят рядом. Крис окинул взглядом тесную комнатушку, с трудом стер с лица недовольное выражение и осторожно сел на потертое кресло. Когда следом за Карлой в комнату вошел Эрик, Крис поднял на него глаза.

– Хорошо ладишь с соседями? – он кивнул на стену, из-за которой доносился шум. – Похоже, не твой уровень интеллектуальных дебатов.

Из-за стены донеслось: «ебаный ублюдок, не тронь».

Эрик сурово посмотрел на него:

– Он же дилер. Скорее всего, сидит и ждет, когда ваши спецы ворвутся и проломят ему череп.

– На этот счет беспокоиться не стоит. Их командир сообщил, что на этом этаже они не работают. Могу заглянуть к соседям и сообщить радостную новость, хочешь?

– В этой одежде? – Эрик ухмыльнулся. – Да он пырнет тебя ножом, как только увидит.

– Пусть попробует.

– Ах, да, я забыл. У меня в зятьях профессиональный киллер.

Крис закатил глаза и был готов вскочить на ноги, но в последний момент перехватил суровый взгляд Карлы и передумал.

– Хватит, пап.

Нюквист посмотрел на дочь и вздохнул.

– Хорошо, – сказал он. – Давайте покончим с этим.

Крис хлопнул в ладоши – получилось громко, как выстрел из пистолета. Голоса за стенкой резко смолкли.

– Меня устраивает. Так где Васвик? Прячется в туалете?

Карла изобразила недовольный жест. Эрик отошел к столу, заставленному бутылками и стаканами, выбрал одну и долго, внимательно изучал этикетку. Когда он наконец заговорил, в его монотонных фразах чувствовался сдерживаемый гнев:

– Может, для разнообразия постараешься вести себя как цивилизованный человек, Крис. Понимаю, что ты напряжен, но, как знать, может, имеет смысл попробовать. Этот человек – мой гость, и он, как впрочем, все остальные в этой комнате, рискует ради тебя.

– Glem det,^[26] Эрик.

В дверях показался небрежно одетый, небритый Трульс Васвик. Он выглядел уставшим.

– Фолкнер, как и я, приехал сюда ради переговоров. Так что он в долгу лишь перед тобой, за то, что ты согласился в это ввязаться.

Крис покачал головой:

– А вот тут ты ошибаешься, Васвик. Я приехал сюда не переговоры вести. Я выдвинул свои требования, и они не подлежат обсуждению. Достаточно простого «да» или «нет».

– Что ж, тогда, – Васвик опустился в другое кресло, его глаза испытующе смотрели на Криса. – Ответ «да». ЮНЭТ согласна взять тебя. Боюсь, есть одна загвоздка. По-твоему, подпункт будет.

Крис перевел взгляд на Карлу – за несколько секунд напряжение сменилось восторгом и облегчением, а сейчас на смену им пришло удивление. Крис ощутил, как внутри него рождается желание обвинить, высмеять, придраться.

– И какой подпункт? – поинтересовался он.

– Тебе придется подождать. – Васвик по-прежнему внимательно его изучал. – Эвакуации. Мы вывезем тебя, после получишь сумму, которую запросил. Но нам необходимо, чтобы ты остался здесь еще на три-шесть месяцев. Пока не наступит срок платежа по камбоджийскому контракту.

– Что за… – Крис усилием воли заставил себя замолчать и вернуться к спокойной уверенности, с которой он сюда явился. – Что тебе известно о камбоджийском контракте, мать твою?

– Вероятно, больше, чем ты думаешь. – Омбудсмен отмахнулся. – Но проблема не в этом.

– Да. Проблема в том, что ты пытаешься меня наебать.

Васвик блекло улыбнулся:

– Мне кажется, сроки мы не оговаривали. А ты что думал? Я приеду и вытащу тебя отсюда взмахом ооновской волшебной палочки? Для такого нужно время. Придется подождать, Крис. Для разнообразия.

«Давит».

Крис внезапно понял, что происходит, отчего инстинктивный гнев сменился любопытством.

«Почему он пытается давить на меня?»

Предыдущая встреча в автомастерской Мэла. Застывшее на лице Васвика недовольное выражение.

«Лично мне плевать, что с тобой станет, Фолкнер. Я считаю тебя отребьем. Но ребята из этической торговли с радостью послушают, что тебе есть сообщить. Вот для чего я здесь. Но я не продажник. Чтобы получить проект, мне не нужно переманивать тебя, и, если честно, у меня найдутся более важные дела…»

«Но ребята из этической торговли прислали тебя обратно, Васвик».

В мозгу Криса, как в аркадной игре, зажегся ответ.

«Ты предупредил их, что не стоит заглатывать наживку, но они к тебе не прислушались и отправили обратно, так что теперь тебе придется проглотить это дерьмо целиком. Если только ты не повернешь все так, что я сам откажусь».

Губы Криса растянулись в ухмылке. У него было значительное пространство для маневра. А за спиной, будто темные крылья, его защищала благосклонность Нотли. Он мог мучить Васвика и тыкать его костлявым носом в приказы вышестоящего начальства омбудсмена, согласно которым Криса Фолкнера нужно приобрести по запрошенной цене. Он мог вывести норвежца из себя, а потом спокойно уйти, не заключив сделку. Пошли они все, раз даже шуток не понимают. Он останется в «Шорн».

– Хорошо, – Крис улыбнулся. – Тогда давай поговорим о Камбодже.

Напряжение в комнате спало. Карла, похоже, слегка расслабилась – ее рука легла на плечо отцу. Эрик, не оглядываясь, похлопал дочь по ладони и продолжил смешивать напитки. Никто не взглянул на Криса.

– Хорошо, – сказал Васвик. – Насколько мы понимаем, в данный момент Киеу Сари у вас на длинном поводке: номинально по условиям клиентской сделки он действует в соответствии с подписанными бумагами, а на деле творит, что заблагорассудится. Нанимает в деревнях людей, которые станут его слушать, а тех, кто отказывается, сжигает. Стандартная тактика запугивания. Вопрос следующий: что вы собираетесь делать с предпринимательскими зонами?

Крис пожал плечами:

– Мы пришли с ним к соглашению по поводу этих районов. Ничего не подписывали – поверили друг другу на слово.

– Ясно. И что заставит его сдержать слово, если он даже Женевскую конвенцию нарушает?

– Если он проштрафится, мы блокируем мобильную связь. Пытались когда-нибудь координировать повстанческое движение по стационарному телефону?

Эрик Нюквист перегнулся через стол и передал Васвику высокий стакан. Во второй руке ничего не было. Когда он повернулся к Крису, на лице читалась злость.

– Четко, – задумчиво протянул Васвик.

– Да, такие вещи играют роль, не правда ли, Крис. Нельзя допустить снижение производительности тех, кто обеспечивает спортивной одеждой развитой мир.

Крис вздохнул:

– Эрик, у вас не осталось «Ардбега» холодной очистки, который я дарил вам на день рождения?

– Нет.

– Эх. Можно мне тогда хотя бы дешевого виски, который вы держите?

Правая рука Эрика дернулась, и Крис увидел, как отец Карлы сжал кулак. Затем Васвик пробормотал что-то на норвежском, и старик остановился.

– Да подавись ты своим напитком, – сказал он и прошел к окну. Огни полицейских машин голубыми точками отражались в его глазах, когда он посмотрел вниз. Крис пожал плечами, состроил гримасу в адрес Васвика и встал с кресла, чтобы последовать совету тестя. Когда он подошел к столу с напитками, Карла отвернулась и ушла на кухню, обхватив себя руками. Крис снова пожал плечами. Он уже начал привыкать к такой ее реакции. Выбрал чистый стакан и взял бутылку со стола, налил сантиметров десять того, что, судя по этикетке, звалось «Кланом Скотта».

– Не знаю, к чему ты клонишь, Васвик, – бросил он через плечо. – Это стандартная процедура для инвестиций в конфликты. Любой ценой защитить иностранные капиталовложения. Сари, как и остальные революционеры-марионетки, прекрасно это понимает.

– Я полагаю, вы проинформировали всех, у кого есть интерес в ПЗ, каково состояние дел.

– Конечно. Большинство подписывает договоры перестрахования через наши отделы и так покупает себе защиту. – Крис подозрительно понюхал скотч и вернулся с бокалом в кресло. – А что?

– Ты знал, что «Накамура» планирует военный переворот против камбоджийского правительства?

– Нет, – Крис сделал глоток виски и скривился. Соседи за стеной, похоже, вновь начали ссориться. – Но я не удивляюсь. Учитывая, что «Акрополитик» до сих пор придерживается официальных рекомендаций, для «Накамуры» это единственный шанс хоть как-то попасть в жилу. Наши инсайдеры доложат прежде, чем японцы предпримут значимые шаги.

– Вы, конечно, способны добыть засекреченную информацию по моделям с помощью промышленного шпионажа, но в поле вам это вряд ли поможет. Что станете делать, если чаша весов склонится в сторону «Накамуры» и им удастся заставить камбоджийскую армию плясать под их дудку?

Крис пожал плечами:

– Полагаю, обратимся в Лэнгли и обезглавим парочку местных военных.

Стоящий у окна Эрик Нюквист фыркнул. Крис перевел на него взгляд.

– Прости, если задел твои чувства. Но таковы правила игры в этом мире.

– Да знаю я.

«Ебаный мудак», – кричала женщина за стенкой. Заплакал ребенок. Крис уставился в свой бокал и нахмурился.

– Может, Эрик, ты предпочтешь, если мы не станем проламывать черепа камбоджийским генералам и позволим им вывести танки на улицы Пномпеня, укокошить пару тысяч людей.

– Так, как собирается сделать Киеу Сари?

– Мы выстроили иную модель.

– А, тогда хорошо.

Васвик снова заговорил на норвежском, и Эрик отвернулся к окну, глядя в ночь. Казалось, происходящее внизу его заинтересовало.

– Твои друзья уезжают, – спокойно отметил отец Карлы. – Они явно решили, что на этот месяц хватит полицейских рейдов. Мы исчерпали лимит.

– Эй, они мне не друзья, Эрик. – Крис улыбнулся старику. – Я просто дал им взятку. Вот и все. То, что я кому-то даю деньги, не значит, что эти люди мне нравятся. Тебе ли не знать.

– Суть в том, – резко вклинился Васвик, – что ты должен остаться в «Шорн» до тех пор, пока «Накамура» не закончит маневр, каким бы он ни оказался. Нам это нужно. Относительно камбоджийских ПЗ сейчас ведется расследование…

Крис стиснул зубы и зашипел:

– Подумать только! Неужели вы действительно собираетесь вызвать кого-то в ваш суд?

В соседней квартире что-то с грохотом врезалось в стену. Вновь заговорил мужчина, пытаясь перекричать женщину. Ребенок заголосил громче – возможно, малыш хотел, чтобы родители услышали его за собственным ором. Крис приподнял бровь и сделал еще глоток «Клана Скотта».

– Нам нужна инсайдерская информация после каждого шага, предпринятого камбоджийскими военными. – Тон Васвика не изменился ни на йоту, будто ссора за стенкой была телешоу. – Я не хочу раскрывать подробности, но если мы не получим точных данных, люди у нас на прицеле используют хаос, который воцарится после переворота, и спрячут концы в воду. Они воспользуются лазейкой, которую им обеспечат вполне рациональные сомнения, возникшие у проверяющих, и выйдут сухими. Мы проиграем дело.

– А разве так обычно не происходит?

«блядь, сучка, шлюха, – орал парень за стенкой. – Ебаная СУЧКА».

Удар. Кто-то упал. Срывающийся крик.

Истошно заходится ребенок.

Карла пулей вылетела из кухни.

– Пап, что, черт возьми, он собирается сделать с…

– Тише, – Эрик подошел к дочери и взял ее руки в свои. Он внезапно очень постарел. – Там. Он. Это часто происходит. Ты ничего не можешь…

Васвик уставился вдаль, эмоций на его лице было не больше, чем на морде у кошки.

Очередной вопль. Увесистый бум. Крис обвел собравшихся взглядом и усмехнулся сквозь кашель.

– Ёб вашу мать, ребята. Смотрю я на вас, и меня до колик разбирает. Ты, Эрик, со своими гребаными статейками и этот ебаный омбудсмен. И вы собираетесь изменить мир к лучшему. – Крис вдруг перешел на крик. – Да взгляните на себя. Стоите тут парализованные.

В стену врезалось что-то крупное, скорее всего тело. Последовала серия отдельных ударов. И словно присказка:

«ну что, блядь, нравится? Нравится тебе, блядь? Ты гребаная сучка».

Крис пришел в движение. Все как во время поездки на «Саабе» домой. Он был воплощением цели, неудержимой мощью. Скрылся за дверью, пересек крохотную прихожую, вышел на лестничную площадку, повернул налево, к соседней двери. Ударил ногой. Полетели щепки – дверь распахнулась. Врезалась в стену, отскочила. Крис лягнул снова и ворвался в соседнюю квартиру. По коридору – в гостиную.

Они слышали, как он приближается. Женщина распласталась на ковре. На ней был короткий, проеденный молью банный халат. Словно раненый солдат, она слабо ворочалась на полу и пыталась отползти в сторону. Из разбитой губы сочилась кровь. На бедрах, не прикрытых халатом, виднелись старые синяки. Ребенок с открытым ртом (будто был чем-то удивлен) сидел в пластиковом переносном кресле, которое водрузили на дешевую развлекательную систему рядом с дверью на кухню. Боксерского телосложения отец повернулся в сторону Криса. Одетый в спортивный костюм и красную майку, он сам был пунцовый как помидор. На груди заглавными буквами тянулась татуировка – «ОСВЕЖУЙ БОГАТЕЕВ». Кулаки сжаты, яростный взгляд блуждает. На костяшках правой руки – кровь.

– Сильно шумите, – сказал Крис.

– Что? – мужчина захлопал глазами. Он заметил, что на вошедшем нет формы. Вероятно, даже обратил внимание на покрой костюма Криса. – Кого хера ты делаешь в моем доме, пидор? Что, бля, на драку нарываешься?

– Да.

Мужик снова моргнул.

– Ты, блядь, что?

– Да, хочу подраться.

По какой-то причине ответ вогнал мужчину в ступор. Крис, который переживал за ребенка, воспользовался моментом и сделал два шага в сторону, чтобы обеспечить зону для стрельбы. Хозяин квартиры таращился так, словно Крис исполнил перед ним балетный пируэт. Крис вытащил немекс и одним плавным движением, которое наверняка оценила бы Луиза Хьювитт, наставил его на мужчину. У того глаза полезли из орбит.

– Забудь.

Бабах.

Крис выстрелил в нижнюю часть бедра, но так, чтобы не промахнуться. Мишень завопила и рухнула на пол, хватаясь за ногу. Крис перехватил пистолет, подошел ближе и сильно ударил мужчину по голове рукояткой. Глаза закатились, и мужчина отключился. Женщина на полу закричала и отползла в угол.

– Все в порядке, – рассеянно сказал Крис. – Я тебя не трону.

– Крис!

В дверях стояла Карла, ее лицо было серым. Она уставилась на него.

– Все нормально, он живой. – Крис задумался на минуту, потом приставил немекс к колену мужчины, чуть ниже первого ранения, и спустил курок. Мужчина дернулся, но в себя не пришел. В звук выстрела вплелись крики обеих женщин. Снова заплакал ребенок. Крис взглянул на женщину на полу – ее левый глаз быстро заплывал. Крис еще подумал. Приставил немекс к правому локтю мужчины…

– Крис, не надо.

…спустил курок.

Карла отшатнулась, будто он выстрелил в нее.

Крис убрал пистолет и пересек комнату, подошел к женщине, свернувшейся клубком в углу. Вытащив бумажник, он вынул половину налички, что была у него с собой.

– Послушай, – начал он и сунул купюры ей в руку. – Сосредоточься и послушай. Это тебе. Вызови скорую, если хочешь, только не разрешай врачам забрать его в больницу. Они попытаются. Им за это платят. Так они срубают деньги. Но ты не давай. Если попросишь, они здесь обработают раны. Так дешевле, а большего ему не надо. Опасности для жизни нет. Он не умрет. Ты поняла?

Женщина тупо таращилась на него.

Крис вздохнул и свернул ее ладонь в кулак вокруг купюр. Она вздрогнула, когда Крис к ней прикоснулся. Испустив очередной вздох, он встал. Посмотрел на малыша и царящий вокруг беспорядок. Крис покачал головой и отвернулся.

Все трое стояли там. На лице Эрика Нюквиста застыла маска отвращения. Карла спряталась в объятьях отца, зарывшись лицом у него на груди. Васвик молчал и был сама невозмутимость.

– Что? – спросил он у них. – Ну, что?

Глава 37

Мчащийся «Лендровер» сильно подбрасывало на ямах. Монетки и прочий хлам на приборной панели полетели на пол. Криса мотало в кресле, ремень безопасности впивался в грудь. Он взглянул на Карлу.

– Не хочешь сбросить скорость?

Она взглянула на него в ответ, затем отвернулась, ничего не сказав. «Лендровер» в очередной раз подпрыгнул. Дальний свет плясал на извивающейся неосвещенной улице и окатывал полуразрушенную бетонную постройку, которая некогда могла быть частью спортивного комплекса. Через промежутки торчали неработающие фонари. На удивление, большинство из них стояли нетронутые и прямые.

– Ради бога, Карла, мы в зонах. Не хватало еще останавливаться и менять проколотую шину! Тебе этого хочется?

Она пожала плечами:

– У тебя есть пистолет. Уверена, ты способен покалечить любого, кто на нас нападет.

– Бога ради, Карла.

Они свернули с извивающейся улицы налево. Теперь за окном мелькали ветхие невысокие дома с рольставнями на первых этажах. Со стен злобно глазели привычные здесь граффити – абстрактные росчерки, несвязные проявления варварской ярости, которые походили на вытянутые фиолетовые и белые черепа. Карла смотрела прямо перед собой на дорогу, плотно сжав губы. Добродушное расположение духа, охватившее его после драки, начало испаряться.

– Тебе больше понравилось бы, забей ее мужик до смерти, пока мы сидели и слушали, как это происходит? Прекрасная подготовка к моей будущей карьере омбудсмена. Наблюдай, делай записи и никогда, вашу мать, никогда не вмешивайся в происходящее.

Ответа не последовало.

– Твой отец живет в соседней квартире и каждый день слушает это, Карла. И ничего не предпринимает. Хуже того, он качает головой, блядь, и пишет свои агонизирующие статейки на социальные темы, скармливает их людям, которые понятия не имеют о ситуации, которую он описывает, лишь качают головами и сидят на жопе ровно. А по соседству головорез избивает свою жену до полусмерти.

– Моему отцу за шестьдесят. А этот урод, он же громадный.

– Поэтому я его подстрелил.

– Это не решение!

– Ну, как сказать. По-моему, это его приостановило.

– А что будет, когда он поправится, Крис? Встанет на ноги и будет вдвое злее, чем раньше?

– Намекаешь на то, что я должен был его укокошить?

– Это, черт возьми, не смешно!

Крис развернулся и посмотрел на жену:

– Ты права, Карла, не смешно. Это извращение. Искаженные у тебя представления о морали, и ты защищаешь их с пеной у рта, пытаешься заставить меня бросить работу в «Шорн» и начать работать на людей вроде Васвика. Видела, как его тронуло все, что произошло? Вот какова моральная позиция гребаного омбудсмена перед лицом творящейся несправедливости.

– Он приехал туда ради других целей.

– Как и я, Карла. Только я предпринял шаги. Точно так я собираюсь сделать в КЭСА. Боже, неужели ты думаешь, что можно всю жизнь полагаться на чистоплюйские идеалы, делать всякие заметочки и надеяться, что дебильные ооновские судьи заставят всех играть по правилам. Думаешь…

«Лендровер» вдруг накренился на подвеске. Дорога резко ушла в сторону, а фары выхватили диагональные линии пустой парковки. Впереди маячил заброшенный супермаркет, половина стекол разбита, половина заколочена. На крыше привинчена белая трубчатая фигура оленя, и лицо зверя повернуто так, чтобы приветствовать покупателей, приезжающих на машинах. Смятые, спутанные останки саней цеплялись к оленю, перегибались через крышу и свисали до погнутых водосточных труб. На миг Крис представил вместо саней аморфную тварь с щупальцами, которая тянула оленя, желая убить.

Карла остановила машину посреди парковки.

Несколько мгновений они молча сидели и глазели на фасад супермаркета. Затем она повернулась к нему.

– Что с тобой стало, Крис? – прошептала она.

– О боже, Карла…

– Я, – она судорожно дернула рукой. – Я. Больше. Не узнаю тебя. Я уже не знаю, кто ты такой. Кто ты, Крис, черт побери?

– Хватить молоть чушь.

– Я серьезно. Ты постоянно злишься, рвешь и мечешь, а теперь еще и постоянно таскаешь с собой пушку. Когда ты перешел в «Шорн», рассказал мне о пистолете и смеялся над их правилами. Помнишь? Ты забавлялся. Высмеивал их корпорацию точно так же, как ХМ. А теперь ты вообще редко смеешься. Я уже не знаю, как с тобой общаться – мне страшно, что ты рявкнешь, наорешь на меня.

– Будешь продолжать в том же духе, – мрачно сказал он, – и, знаешь, я пожалуй рявкну и начну орать на тебя. И не сомневаюсь, что это снова будет моя, блядь, вина.

Она отпрянула.

– Хочешь знать, кто я, Карла? – Он нагнулся к ней и заглянул в лицо. – Действительно хочешь? Я твой продовольственный талончик. И всегда им был. Нужна новая одежка? Билеты в Норвегию? Подачка для папочки? Хочется переехать из города в милый пригородный район? Да пожалуйста. У Криса хорошая работа – он за все заплатит. Ему много не надо – просто держи машину в хорошем состоянии да трахайся время от времени. Отличная, блядь, сделка, девочка!

Казалось, с каждым вырвавшимся словом жизнь начинала трещать по швам. Крис сам не понимал, где именно рвется. Голова кружилась, его внезапно охватила слабость, и в салоне повисла ледяная тишина, которая, казалось, проглотила все сказанное.

– Вылезай, – сказала она.

Карла не повысила голос. Она не смотрела на него. Просто ударила по панели блокировки, и дверь со щелчком открылась.

– Уверена, потому что…

– Я тебя предупреждала, Крис. Еще раз назовешь меня шлюхой… Дважды это тебе не сойдет с рук. Выметайся.

Крис оглядел пустынную парковку. Повсюду, кроме освещенного фарами пятачка, царила тьма. Он натянуто улыбнулся.

– Как скажешь. Ну а что? Все давно шло к этому.

Крис плечом распахнул дверь и выскочил наружу. Ночь стояла теплая, приятная, он ощутил легкое дуновение ветерка. Так легко забыть, где находишься. Он проверил, что немекс в кобуре, бумажник в кармане пиджака и в нем еще осталась наличка.

– Увидимся, Карла.

Она резко повернула голову. Их взгляды встретились – Крис понял, что в них отражено, но проигнорировал.

– Я буду в офисе. Позвонишь мне, если понадобится оплатить счета, о’кей?

– Крис…

Он хлопнул дверцей и зашагал прочь, не оборачиваясь; желал лишь отойти подальше, чтобы Карла не могла его позвать. Крис услышал, как позади она переключила передачу, и машина тронулась с места. Крис гадал, не поедет ли она за ним с черепашьей скоростью – нелепый сценарий, но именно так он поступил бы сам. Затем его окатило светом фар: луч ушел влево и скользнул по белой разметке парковки. Карла переключала передачи и набирала скорость.

На миг Крис ощутил тревогу – вдруг с Карлой что-нибудь случится, пока она едет домой? Он скривился и захлопнул эту дверцу тоже.

«Лендровер» скрылся. Крис, наконец, развернулся, успев уловить, как среди невысоких, лепящихся друг к другу домов на другой стороне в последний раз мигнули задние огни автомобиля. Прошло еще несколько секунд, и гул мотора стих. Воцарилась тишина, какая стоит ночью в зонах, где не ездят машины.

Он недолго постоял, пытаясь сообразить, где находится, и что у него на сердце, но в обоих случаях не сумел сориентироваться. Ни одного знакомого здания в округе. Руины супермаркета смотрели на него – внезапно Криса охватило желание выбить заколоченные окна немексом, пробраться внутрь, ища…

Он вздрогнул. В голове неоновыми вспышками крутился сон.

внезапный горячий кровавый дождь

падение

Он резко замотал головой. Повернулся спиной к фасаду. Затем произвольно выбрал направление и зашагал по парковке. С крыши на него пустыми глазницами, в которых гулял холодный ветер, взирал трубчатый металлический олень.

Ночь субботы, утро воскресенья. Кордонные зоны.

Он ждал неприятностей, даже жаждал их – его охватила та же извращенная радость, какая заставила полезть в драку в Брундтланде. Под пиджаком выпячивался немекс, который было легко выхватить одним движением. Мышцы напряглись, готовые в любой момент сразить ударом из шотокан. Руки чесались надрать кому-нибудь задницу. Если ситуация накалится, он всегда может вызвать полицейский эскорт по мобильному. Однако, трезво оценивая положение, Крис понимал, что позвонить он сможет, только когда ему в самом деле придется ввязаться в драку.

Иначе он никогда за это не расплатится.

Крис ждал неприятностей, но ничего серьезного не происходило.

Он шел по анонимным, плохо освещенным кварталам, пару раз выходил на крупные улицы, чтобы сориентироваться по исцарапанным и покореженным дорожным знакам, затем снова нырял в переулки, двигаясь, как ему казалось, на восток. Из окон лилось голубоватое мерцание телевизоров, сквозь дешевое застекление доносились звуки телевикторины. Время от времени мелькали фигуры. На улицах Крис видел детей, сидящих во мраке на стенах: они передавали друг другу сигареты, двухлитровые пластиковые бутылки и корявые самодельные трубки с растворителем. Первая банда, с которой он столкнулся, подметила костюм и с улюлюканьем бросилась к нему. Крис достал немекс и посмотрел парням в глаза – те отступили, бормоча что-то себе под нос. После этого он держал пистолет на виду, поэтому остальные группы мрачно наблюдали за ним издалека, прикидывая и рассчитывая. Вслед неслись ругательства, произнесенные не иначе как шепотом.

В конце концов он оказался на главной дороге, которая, судя по всему, вела точно на восток. Крису показалось, что между зданиями слева можно различить эстакаду шоссе М40, которое шло с севера. Получалось, он оказался где-то в Илинге. Или Гринфорде, если неверно рассчитал расстояние от того места, где Карла его вышвырнула. Или в Альпертоне. Или…

Или ты просто заблудился, Крис.

«Да пошло оно все – хватит притворяться: ты не знаешь эту часть города. Просто продолжай идти. Скоро взойдет солнце, тогда и выяснишь, на восток двигаешься или нет. Продолжай идти. Всяко лучше, чем думать».

Теперь ему попадались следы ночной жизни. Через определенные промежутки на улицах встречались клубы и залы игровых автоматов, посетителей в них было по-разному. Фастфудовские точки – в большинстве своем маленькие ниши в кирпичных зданиях, освещенные белыми неоновыми огнями. Несильная вонь дешевого мяса и застарелого алкоголя, к которой пару раз примешивалось резкое амбре рвотных масс. Сбившиеся в группки люди на улицах ели, пили, кричали друг на друга. Когда Крис проходил мимо, они оборачивались и глазели на него.

Ничего не поделаешь. Крис ускорил шаг и держал немекс опущенным, но на виду. При этом он старался идти по центру дороги.

Чисто теоретически он мог попробовать вызвать такси. Теперь у него имелись вехи, по которым можно сориентировать водителя, – названия клубов, а если вглядеться, в темноте можно разобрать названия улиц на табличках. На практике пустая трата времени. Службы такси, номера которых знал Крис, не отправят машину в опасную часть зон и, тем более, в такое время. А те немногие, что были готовы ехать за кордон, как правило, придерживались эзотерической водительской мифологии, согласно которой забирать пассажиров можно лишь на определенной улице – в других местах небезопасно. Да любой водитель, услышав название улицы не по душе, уже не говоря о том, что какой-то идиот бормочет о безымянном клубе, на чьей вывеске изображен розовый неоновый кролик в цилиндре и с торчащими сосками, на углу какой-то Старой Глухоманской аллеи, мрачно гоготнет, проигнорирует диспетчера и забьет на пассажира. Чтобы ситуация изменилась, не хватало клиентуры в зонах. Правило было простое: отправляешься в зоны на своих колесах – в противном случае, идешь домой пешком.

Он поймал на себе взгляд, но глаз не отвел. Крис вспомнил, как держался Майк, когда в прошлые разы они ездили в зоны, и скопировал его поведение.

Будь самим собой, и пошли все, если им не нравится.

Пистолет в руке придавал уверенности.

Максимум, на что отваживались местные, – осклабиться. Близко никто не подходил. Никто ничего не говорил.

Возле одного клуба две обдолбанные шлюхи прервали его полосу везения. Оценив костюм, они, шатаясь, перешли дорогу и направились к нему, своей решимостью напоминая детей, которые лезут в холодную воду на галечном пляже. Оголенные ноги двигались так, словно их плохо соединили суставами. Проститутки подворачивали ноги на высоких до нелепости шпильках. На них были бюстгальтеры, увеличивающие объем, и черные микроюбки в сеточку, хищно стягивающие бедра. Макияж потек от пота и размазался по лицу, глаза превратились в щелки, будто им наставили фингалов. Несмотря на то что одна была худее другой, в целом предрассветные шлюхи выглядели почти идентично, словно одетые в форму стюардессы.

Обеим было по четырнадцать лет.

– Хочешь минет? – спросила та, что похудее.

– Пойдем к тебе, – предложила вторая: она явно была мозгом в их дуэте и лучше соображала.

Крис покачал головой:

– Идите домой.

– Ну, не будь таким злюкой, детка. Мы просто хотим доставить тебе удовольствие. – Худышка решила набить себе цену и облизала палец. Затем она запустила мокрый палец в чашечку бюстгальтера, который ей едва ли требовался, и потерла сосок. На ее лице при этом застыла натянутая улыбка. Криса передернуло.

– Я сказал – идите домой. – Он поднял немекс, теперь они не могли его не заметить. – Не стоит вам со мной связываться.

– Ого, вот это пушка, детка, – сказала костлявая.

– Хочешь пристроить ее в тепленькое местечко?

Крис побежал.

За час до рассвета он покинул кордонные зоны на западе, в районе Холланд-парка. Караульные на КПП странно на него посмотрели, но ничего не сказали, а когда провели его шорновскую карту и она сработала, вызвали такси. Дожидаясь машины, он стоял у будки и смотрел на территорию за шлагбаумом, откуда пришел.

Запиликал мобильный. Крис взглянул на экран, увидел, что звонит Карла, и отключил телефон.

Прибыл кэб.

Водитель отвез его на работу.

Глава 38

В столь ранний час в воскресенье этажи шорновской высотки выше первого зияли чернотой, даже блокировку еще никто не отключил. Крис набрал охрану, и та пропустила его, ничего не спросив, даже не выказав удивления. С горечью он подумал, что, видимо, это не такой редкий случай и сотрудники «Шорн» приезжают на работу до рассвета даже в выходные.

Сперва он хотел отправиться в номера для гостей, но передумал. За окном светало. Просто так он не уснет. В итоге отправился на лифте на пятьдесят третий этаж, пересек тускло освещенные коридоры, где лампочки светили в режиме ожидания, и оказался в своем офисе.

Телефон на столе уже мигал, возвещая о непрочитанных сообщениях.

Крис проверил – все они были от Карлы, он их стер. Какое-то время держал палец на кнопке, собирался взять трубку, но так и не поднял. Затем он потянулся к кнопке управления светом на инфомодуле, но передумал. Тишина предрассветных часов, в которую был окутан офис, успокаивала – Крис будто оказался в детском укромном уголке. Под щекой лежала подушка, а будильник показывал, что до подъема целый час. С выключенным светом он словно попал в междумирье – здесь не надо принимать решений, не нужно двигаться вперед, здесь ему уютно. Такое состояние не могло длиться вечно, но пока оно не ушло…

Крис перевел телефон в беззвучный режим, достал из встроенного посудного шкафа одеяло, миновал островок из кофейного стола с диваном, скинул пиджак, наплечную кобуру и ботинки, опустился на софу в углу. Накрывшись одеялом, он лежал и глазел на белый рельефный потолок, ожидая, когда его окрасит утренним светом.

Внизу на ресепшн охранник помоложе сослался на то, что ему нужно в туалет, и отправился этажом выше. Толкнув вращающуюся дверь, он прошел в кабинку туалета, заперся и достал телефон.

Он недолго колебался, затем скривился и набрал номер.

Рядом с широкой кроватью, застеленной серым постельным бельем, в мягком голубом свете торшера замурчал телефон. Огромное панорамное окно на одной стене было поляризовано до черного. На столике у подоконника, рядом с экраном, где в серых, черных и голубых цветах отражался ход игры, стояла шахматная доска с резными фигурами. По всей комнате на постаментах, прячась в тени, возвышались скульптуры в греческом стиле. Телефонный звонок проникал сквозь броню сна – под простыней заворочались две сплетенные в объятьях фигуры. Луиза Хьювитт высунула голову, дотянулась до трубки и прижала ее к уху. Она бросила на часы злой взгляд.

– Не дай бог, они разбудили меня по пустякам, мать их.

Выслушала торопливые извинения на другом конце, но глаза не закрыла. Извернувшись, она выбралась из-под одеяла и оперлась на локоть.

– Нет, хорошо, что вы мне позвонили. Да, это мои слова. Да, необычно, согласна с вами. Конечно. Нет, я не забуду. Спасибо.

Сжимая трубку, она перевернулась на спину и устремила мечтательный взгляд на лазурный потолок. Ее голос прозвучал задумчиво:

– Крис только что приехал на работу один. На такси. Половина пятого утра в воскресенье. Похоже, он не ложился.

Худощавая фигура рядом с ней заворочалась – человек полностью проснулся.

Крису снова снился супермаркет, только на этот раз он наблюдал за всем снаружи. На парковке царило безумие – неописуемое количество машин, не продохнуть. Авто стояли повсюду, словно раскатившиеся леденцы всех цветов радуги, и они постоянно двигались – курсировали, парковались, выезжали с парковки. Крис никак не мог пробраться сквозь этот балет роботов. Стоило ему сделать шаг по направлению к супермаркету, где в ярком свете бродили люди, как путь преграждала машина – визжа тормозами, она резко останавливалась перед ним. Ему приходилось постоянно их обходить, а время утекало. Люди в супермаркете не знали. Они затоваривались продуктами – сморенные теплом и разнообразием, ничего не чувствовали и не представляли, что их ждет.

На крыше металлические трубы стонали и клацали, протестуя, когда олень качал головой.

И тут он заметил, что все машины пустые. Никто не сидел за рулем, не складывал покупки в багажник – ни одного покупателя. Никого. Все были внутри. Все, мать их, затоваривались.

Крис добрался до двери и попытался открыть ее, но она была запечатана листом ударопрочной пластмассы и тяжелой стальной цепью. Он принялся колотить по стеклам, кричать, но его никто не слышал.

Раздались выстрелы, и стекло задрожало у него под рукой. Как всегда, они буравили барабанные перепонки, будто настоящие сверла.

Он закричал и проснулся, стиснутые кулаки лежали у подбородка.

Какое-то время он лежал скрючившись, свернувшись клубком в защитной позе на краю дивана. Одеяло перекрутилось и сползло, пока он ворочался во сне, и теперь едва ли накрывало половину тела.

Крис несколько раз моргнул, выдохнул и сел. Пока он спал, наступил рассвет – кабинет затопило ярким солнечным светом.

Крис встал с дивана и нашел ботинки. Когда нагнулся, чтобы взять их, голова гудела. После короткого сна его мучила слабая головная боль. Он доковылял до письменного стола и стал близоруко шариться в ящиках в поисках болеутоляющих. Краем глаза заметил, что замигал экран телефона. Кое-как вытащив его, он проверил длиннющий список пропущенных звонков. Карла, Карла, Карла, гребаная Карла…

И Лиз Линшоу.

Крис замер. Она звонила час назад. Крис схватил блистер с быстродействующими таблетками кодеина и нажал кнопку «Проиграть».

«Крис, я пыталась дозвониться тебе домой, но жена не знает, где ты. – В ее голосе слышались ироничные витиеватые интонации – он прямо видел, как она едва заметно улыбается. – Она, э-м-м, не очень мне помогла, но у меня сложилось впечатление, что ты сегодня можешь быть на работе. Поэтому слушай, на Индиа-стрит есть кафе-бар под названием «Точка излома». Я там кое с кем встречаюсь сегодня в восемь тридцать. Мне кажется, тебе было бы выгодно появиться на этой встрече».

Крис глянул на часы. Восемь двадцать.

Пиджак, немекс. По дороге к лифту Крис разжевал кодеиновые таблетки, проглотил порошок и спешно вышел на залитую солнцем улицу.

Чтобы найти Индиа-стрит, понадобилось больше времени, чем он прикидывал. Он бывал в этом кафе-баре, когда работал в «Хамметт Макколл»: тогда они проводили в этом местечке собрание, где обсуждалась стратегия по ограничению ущерба. Однако «Точка излома» ассоциировалась у него с перестраховочными брокерами, а потому он неверно запомнил адрес и в итоге оказался в переулке, идущем от Фенчерч-стрит, который назывался совсем не так. Прежде чем до него дошло, что он ошибся, Крис несколько минут оглядывался и моргал, голова туго соображала после кодеина. Сориентировавшись, он проложил примерный новый курс на восток и двинулся по лабиринту пустынных улиц.

Он шел на север по извилистому каньону, образованному стеклянными высотками рядом с «Крайчид Фрайарз», когда его окликнули по имени:

– Фолкнер!

Слово эхом отразилось от фасадов из стекла и стали и разнеслось по всему каньону. Крис резко обернулся, медленно соображая, что он в беде. Примерно в двадцати метрах от него, перегородив поворот направо, ведущий на Индиа-стрит, вытянувшись в шеренгу на ширину дороги, стояли пятеро мужчин. Все в лыжных масках и вооружены. Ненаметанному глазу Криса показалось, что в руках у них дробовики. Они выстроились напротив, как бандиты в стандартном вестерне; даже осознание быстро надвигающейся смерти не стерло с лица Криса зарождающуюся ухмылку.

– И что?

Может, дело было в кодеине. Он засмеялся во весь голос. Прокричал:

– Что, блядь?

Фигуры напротив него зашевелились: им явно стало не по себе. Те, что по краям, взглянули на фигуру в центре. Мужчина сделал шаг вперед и перезарядил дробовик. По улице разнеслось клацанье.

– Ну, давай, Фолкнел.

На Криса словно вылили ушат холодной воды. Он открыл рот, собираясь прокричать имя и понимая, что его пристрелят, прежде чем слово сорвется с губ.

– Одну минутку.

Все обернулись на новый голос. В начале аллеи, в десяти метрах позади Криса, стоял Майк Брайант и слегка пыхтел. Он поднял левую руку, правую держал рядом с поясом. В кулаке Майк сжимал толстую пачку купюр.

Макин замялся и немного опустил дробовик.

– Тебя это не касается, – бросил он.

– Ошибаешься. – Майк спешно двинулся вверх по улице, пока не оказался бок о бок с Крисом. На лбу тонкой полоской проступили капельки пота – Крис вспомнил, что еще сутки назад Брайант лежал в больнице. Руку с банкнотами он по-прежнему держал перед собой как оружие. – Убьешь сотрудника «Шорн» на улице, и к чему это приведет? А, Ник? Ты нарушаешь правила, мать твою.

Затем, уже тихо, он шепнул Крису:

– Ствол при тебе?

– Да.

– На этот раз заряжен?

Крис напряженно кивнул. Сквозь кодеиновый туман пробивалась струя адреналина. Близость товарища и желание вместе с ним начистить хулиганам рыло дарили Крису дикую радость.

– Приятно слышать. Тогда делай, как я. Раздумывать будет некогда.

– Нам нужен только Фолкнер, – крикнул Макин.

Майк улыбнулся и снова подал голос:

– Плохо, Ник, потому что я иду в комплекте.

Последний раз Крис слышал в голосе столько энергии и энтузиазма, когда они калечили и ослепляли Гриффа Диксона в его гостиной.

– Прежде чем мы начнем, господа, взгляните на чудесный приз, который разыгрывается.

Он в очередной раз поднял зажатую в кулаке пачку банкнот. В каньоне из стальных конструкций акустика эхом разносила его слова, голос звучал громко и сладкоречиво, как у ведущего телевикторины.

– Это получат победители! Двадцать тысяч евро наличными! Сложите оружие и отправляйтесь домой с деньгами! Сегодня! Или рискните проиграть и погибнуть! Выбор за вами, леди и джентльмены!

Он бросил пачку вверх и от себя. Она была перетянута толстым металлическим ободком, который поблескивал на ярком утреннем солнце, пока пачка вращалась.

– Итак, – рявкнул он.

Дальше события развивались как череда стоп-кадров.

Крис вытащил немекс, ужасно тяжелый в руке. Затем ужасно медленно поднял его и прицелился.

Рядом с ним Майк Брайант уже палил по противнику.

А отряд Макина еще глазел на пачку банкнот. Первая пуля прошла прямо под задранным подбородком парня справа от Макина и разорвала шею – хлестнул фонтан артериальной крови, и мужчина рухнул.

Четверо оставшихся рассредоточились по улице.

Крис вытащил немекс; воспоминания о сотнях часов, проведенных на стрельбище, оплетали его правую руку чугунным узором. Крис нажал на курок и почувствовал отдачу. Нажал снова. Мужчина перед ним пошатнулся. На темной одежде сложно было разглядеть кровь. Крис выстрелил снова. Мужчина согнулся пополам и рухнул лицом вниз.

Грохнул выстрел из дробовика.

Крис поймал на мушку Макина и спустил курок. Промахнулся. Краем глаза он увидел, как Майк Брайант грозно зашагал вперед, на лице застыла ухмылка, рука с немексом направлена вперед, пули летят по кривой. Еще один человек Макина упал, схватившись за бедро.

Прозвучал очередной выстрел из дробовика. Ребра ужалила дробь. Крис нашел глазами Макина – тот перезаряжал оружие. Закричав, Крис бросился на него, яростно паля. Макин заметил его и прицелился.

На пути Макина выросла еще одна фигура – человек метил в Майка. Мужчины столкнулись. Крис, не разбирая цели, выстрелил в обоих.

Макину повезло, и он снова поднял дробовик. Но с его рукой, похоже, что-то было не так.

Крис выпустил по нему обойму. После последнего выстрела затвор отъехал назад и заблокировался.

На этом все закончилось.

Эхо выстрелов пронеслось по улице, как грохот удаляющихся грузовиков. Крис замер над распластавшимся Ником Макином и наблюдал, как тот перестал дышать. Слева от Криса Майк Брайант подошел к мужчине, которого ранил в бедро. Тот слабо дергался. Из вывернутой ноги лилась в огромных количествах кровь. Глаза под маской перебегали с Криса на Майка, будто у загнанного зверя. С губ срывались панические стоны.

– Ты все равно истечешь кровью и помрешь, – сказал ему Майк.

Пуля из немекса сразила его. От удара лыжная маска съехала. Из выходного отверстия на асфальт текла свежая струя крови. Майк опустился на колени и проверил свою работу, затем с ехидной улыбкой взглянул на Криса.

– Пятеро против двоих, а? Неплохо для парочки корпоративных.

Крис заторможенно покачал головой. Немекс лежал в ладони тяжелее гири. Крис вернул на место затвор и убрал оружие, ковыряясь с кобурой. Его начинало трясти, как после гонки.

– Мило, – Майк забрал дробовик у мертвого мужчины и прикинул его в руке, затем одобрительно покивал: – Тактическое помповое ружье Ремингтона. Сувенирчик не нужен?

Крис промолчал. Брайант поднялся, беззаботно зажав дробовик под мышкой.

– Не волнуйся – я поговорю с полицией, они изымут из вещдоков по одному ружью для каждого. Будет что внукам показать. – Майк помотал головой, в крови еще бурлил адреналин, отчего Брайант слегка тараторил: – Блядь, прямо не верится, да? Будто в виртуальной игрушке. Гляжу, с Макином ты разобрался добросовестно.

– Да. – Крис с полным безразличием взглянул туда, где лежал второй сотрудник «Шорна». На нем до сих пор была маска. С близкого расстояния можно было разглядеть раны на груди и животе. Вся одежда пропиталась кровью. – Мертв.

Майк обвел оценивающим взглядом улицу.

– По ходу, они все мертвы. А, погоди минутку.

Брайант подошел к человеку, в которого Крис стрелял, когда тот столкнулся с Макином. Майк присел на корточки и положил два пальца тому на шею, затем пожал плечами:

– По пути на тот свет, полагаю. Но…

Он встал и направил немекс на лицо в маске. Едва спустив курок, сразу отвернулся.

– Как ты узнал, что я здесь? – поинтересовался Крис.

Майк снова пожал плечами:

– Утром мне домой позвонила Карла. Вся в слезах. Сказала, вы поссорились, и ты вышел из машины в зонах, а теперь она не может до тебя дозвониться. Я поехал тебя искать. Пришлось вломиться к тебе в офис. Прости, я очень волновался. Как бы то ни было, заметил сообщение от Лиз. Решил нагнать тебя. Мне потребовалось время: чертовы ребра никак не пройдут.

Крис, прищурившись, взглянул на друга:

– И у тебя случайно оказалось с собой двадцать кусков наличкой?

– Ах, это, – Майк снова улыбнулся и подошел к пачке, валявшийся на асфальте. – Экспромт.

Смотри.

Он бросил деньги Крису, который неуклюже словил их левой рукой. Купюры были номиналом по двадцать – в пачке тысяча евро, не больше.

– Все, что мне пришло в голову за столь короткий срок. Ты реально пешком возвращался из зон прошлой ночью?

– Да.

– Хорошо же вы поссорились.

Они стояли на поле бойни – вокруг оружие и лужи крови. Постепенно до Криса дошло, что среди группки людей в конце Индиа-стрит была Лиз Линшоу. Она наблюдала за ним.

Крис подошел к ней.

– Ты хоть представляешь, как погано все выглядит?

Луиза Хьювитт напряженно замерла во главе конференц-стола и махнула на экран. Позади нее шли зернистые увеличенные кадры с камеры наблюдения, звука не было: Майк производил контрольные выстрелы по двум вооруженным бандитам, которые еще дышали.

– Понимаешь, как эта стычка скажется на репутации нашей корпорации, которая, между прочим, является серьезным финансовым институтом?

Крис пожал плечами. Бок онемел: медики «Шорн» закололи его обезболивающими, прежде чем извлечь дробь из раны. Да и сам он едва ли что-то чувствовал.

– Тебе стоит поговорить с Макином. Это он начал.

– Ты не на детской площадке, Фолкнер!

– Луиза, ты не права. – Майк Брайант встретился взглядом с Филиппом Гамильтоном, сидевшим напротив, и тот отвел глаза, посмотрел на Хьювитт. Рядом с ним Джек Нотли глядел куда-то вдаль и, похоже, не замечал бурю, разыгравшуюся вокруг. – Макин с самого начала вел к этому. Не окажись я рядом, Крис был бы мертв, а убийство списали бы на хулиганов из зон. Мы даже не узнали бы, что в наших рядах есть бомба замедленного действия.

На экране проектора Крис зашагал прочь от мертвых тел и вышел из зоны камеры. Странно было наблюдать, как ты сам исчезаешь, вернуться в события, произошедшие три часа назад, к ссоре между ним и Лиз Линшоу.

«Ты меня подставила».

Она восприняла его слова как пощечину. Впервые Крис видел на ее лице обиду. Вспомнив ее выражение, он ощутил, как скрутило желудок.

«Ты, сучка, меня подставила».

«Нет. – Она качала головой. – Крис, я не…»

Затем подошел Майк, и обоим пришлось надеть маски. Скрыть страсть. Включить контроль, говорить о фактах. Прийти в себя. Последовали долгие объяснения и разговоры за шотами чистого купажированного виски в «Точке излома», чтобы сбросить напряжение. Разумные мысли просачивались в кошмар произошедшего, как струйки крови, оставшиеся на асфальте.

«Мне позвонили. Парень сказал, что работает в Дорожном управлении и знает, что произошло на самом деле с Крисом на М11, спросил, интересно ли мне это. Затем предложил встретиться здесь. Попросил пять кусков наличными».

Лиз достала из бумажника деньги и помахала пачкой. Словно они доказывали ее невиновность.

Когда Майк вышел в туалет, она перегнулась через пластиковый столик, дотянулась и взяла Криса за руку. Она молчала – лишь неотрывно смотрела ему в глаза. Голова пошла кругом, но тут за картонной стенкой раздался звук сливного бачка, и их руки расцепились, будто оттолкнулись две одноименно заряженные частицы.

К нему обращалась Луиза Хьювитт, но ему было все равно, и никак не получалось пересилить себя. Он поднялся на ноги и посмотрел на начальницу: она вся кипела от злости и негодования.

– Хватит с меня этого дерьма, Луиза. Всем ясно, черт возьми, что там произошло.

– Сядь, Фолкнер, я не…

– Макин не сумел расколоть КЭСА, он не справлялся с проектом. Счет перешел ко мне, его это обидело. Он не мог расправиться со мной на дороге, поэтому нанял пацаненка из зон, чтобы тот выполнил грязную работу за него. Когда это не сработало…

– Я сказала тебе сес…

Он перекричал ее:

– Когда это, мать вашу, не сработало, Луиза, он нанял других шестерок и попытался провернуть то же самое. Макин не мог одолеть меня, играя по правилам «Шорн», поэтому он их нарушил. А теперь он – труп. И все, блядь, в черном списке.

– Крис. – Нотли даже не повысил голос, но в нем чувствовалось раздражение, словно в помещении раздался скрежет тормозов. – С партнерами так не разговаривают. Ты устал и перенервничал, но это не дает тебе права. Выметайся.

Крис встретился взглядом со старшим партнером и снова увидел в нем человека, который неделю назад едва не застрелил его в собственном офисе.

– Справедливо.

Они все молча смотрели, как Крис скрылся за дверью. Майк обвел взглядом собравшихся за столом и покачал головой.

– Нехорошо это, Джек. Чертовщина какая-то. Макин все начал. С тех самых пор, как взял на себя КЭСА, он только и делал, что лажал. С первого дня слишком много о себе возомнил. Я бы сам бросил ему вызов, но какой смысл? Всем же было ясно, что он первым моргнет.

Гамильтон моргнул:

– Прошу прощения?

– Не нужно вызывать кого-то на гонку, чтобы понять, кто лучше, Фил. Это примитивно. Порой ты и так знаешь исход, этого достаточно.

Воздух между двумя партнерами наэлектризовался. На проекторе съемка с камеры наблюдения пошла с начала. Вновь транслировалась драка. Джек Нотли прокашлялся.

– Майк, не оставишь нас. Нам нужно обсудить ситуацию с позиции партнеров. Мы свяжемся с тобой в понедельник утром.

Брайант кивнул:

– Конечно.

Когда дверь закрылась, Луиза Хьювитт резко обернулась к Нотли.

– Ты это слышал? Ты прекрасно знаешь, откуда растут ноги у этой фразы. Шахматы и гребаная неояпонская философия, подарочек от незабвенного Криса, мать его, Фолкнера. Да он отравляет корпорацию, Джек. Вот кто бомба замедленного действия.

– Если верить цифрам, все иначе, Луиза.

– Да при чем здесь цифры?

– А разве не в них дело? – Нотли поднял бровь. – Или я чего-то не понимаю. Может, поделишься со мной, в чем суть инвестиций в конфликты, если не в том, чтобы повышать показатели и зарабатывать деньги?

– Не прикидывайся дурачком. Речь об этике. Корпоративной культуре. Если мы все спустим на тормозах, – она указала пальцем на фильм с камеры наблюдения. Фигуры в масках падали, как марионетки, которым подрезали веревочки. Лужи и реки крови. – Вот что начнется. Разрушится структура, на улицах воцарится анархия. Аксиома. Хоть кто-нибудь за этим столом представляет, почему Ник Макин повел себя так? Почему решил, что нужно нарушить правила «Шорн», может, даже верил, что это приемлемо? Подумай хорошенько, Джек. Вспомни одного крупного клиента, которого неделю назад до смерти забили в конференц-зале. И подумай, как ты после наградил Фолкнера. Что, никто не видит связи?

На секунду Джек Нотли закрыл глаза. Когда он заговорил, в голосе слышалось мягкое предупреждение.

– Не думаю, что нам стоит к этому возвращаться, Луиза.

– А я другого мнения, Джек. Ты дал Крису зеленый свет, разрешил ему выйти за все рамки приемлемого. Макин усвоил урок и вот, получите. А теперь наш лучший водитель Майк Брайант толкает речи, как омбудсмен хренов. С какой стороны ни посмотри, ты расшатал наши принципы, Джек. А мы не можем себе этого позволить.

– Интересно, Мартин Пейдж так же взглянул бы на эту ситуацию?

Гамильтон и Хьювитт обменялись взглядами. Хьювитт подошла к столу и осторожно села.

– Ты меня в чем-то обвиняешь?

Нотли пожал плечами:

– Просто хочу отметить, что ты очень избирательно говоришь о бомбах замедленного действия, Луиза. Пейдж был младшим партнером. То, что ты с ним сделала, как минимум, шло вразрез с неписаными правилами того, как работает партнерство.

– А вот это обидно, Джек. Дуэль с Пейджем была зарегистрирована.

– Да, только вакантная позиция, чтобы оправдать такие меры, отсутствовала. Склоки между сотрудниками на партнерском уровне. Ты действовала из жадности и желания получить лишнюю долю акционерного капитала.

– Насколько я помню, ты одобрил и подписал.

– Задним числом, да. Потому что в те времена ты, Луиза, была пороховой бочкой, и за это я тобой восхищался.

Хьювитт слабо улыбнулась:

– Что ж, спасибо. Но, думаю, есть предел…

– Ой, да прекрати уже. Не говори со мной о… – Нотли нетерпеливо махнул, – о дестабилизации, будто у нас есть выбор в этом случае. Мы строим наш бизнес на нестабильности. Без нее никуда. Это, мать вашу, необходимое условие.

Филипп Гамильтон прочистил горло:

– Думаю, Луиза хочет сказать, что…

– Ах да, так и думал, что ты сейчас вмешаешься, подхалим мелкий. Боже, меня от вас тошнит, от вас обоих.

Нотли встал и прошел во главу стола. Двумя сложенными пальцами ткнул в пульт от проектора – экран позади него внезапно опустел. Нотли заговорил сдавленным голосом, в котором слышался едва сдерживаемый гнев.

– Луиза, я помог тебе подняться на вершину этой пирамиды, а теперь ты только и делаешь, что окружаешь себя коллегами, которые не будут представлять угрозы, вроде этого мешка с дерьмом, и отталкиваешь лестницу, когда кто-нибудь хваткий пытается взобраться по ней и норовит дестабилизировать твой мир. Неужели по пути наверх ты ничему не научилась? Вы оба? Нельзя одновременно получить стабильность и стремительный рост капитала. Любой учебник вам скажет. Ну же, что в прошлом веке преобразило фондовый рынок? Волатильность. Конкуренция. Дерегуляция. Ослабление оков, ликвидация систем социального обеспечения. Что за последние тридцать лет изменило иностранные инвестиции? Волатильность. Конкуренция. Маленькие войны. Схема та же. А что гарантирует нам место наверху? Волатильность. Инновации. Нарушение правил. Пороховые бочки. Боже, зачем, по-твоему, я нанял Фолкнера? Нам нужен этот фактор. Нужно пополнять этот ресурс. В противном случае мы превратимся в заплывших жиром, мягкотелых, самодовольных выродков из загородных клубов, которые едва не потопили нас в прошлый раз. Никто не спорит, что ребята вроде Фолкнера нестабильны. Приходится постоянно смотреть в зеркало заднего вида. Зато мы остаемся в тонусе.

На несколько секунд в конференц-зале повисла тишина. Никто не двигался. Нотли переводил взгляд с Хьювитт на Гамильтона и обратно, подначивая их поспорить. В конце концов Хьювитт покачала головой.

– Может, тебя это и держит в тонусе, Джек, – сказала она ему со сдержанным высокомерием. – Но, по мне, это просто плохой менеджмент. У нас есть специальные структуры, которые гарантируют волатильность и конкуренцию. Я считаю, нет необходимости привносить в сделку дополнительный хаос. На следующем квартальном собрании я внесу предложение уволить Фолкнера.

Нотли кивнул, почти приветливо.

– Хорошо, Луиза. Если ты так хочешь. Только пойми. Мы создавали хаос с тех пор, как стали частью отдела инвестиций в конфликты. Все мы. Именно он двигает вперед, стимулирует и приносит результаты. Посмотрю, как тебе удастся обосновать свое решение, продиктованное тем, что тебе просто стало комфортно. Выдвинешь свое предложение – и я найду причины вызвать тебя на дуэль. Поняла? Протараню и выдавлю с дороги.

На этот раз молчание не прервал никто. Нотли сильно склонил голову на одну сторону, и в повисшей тишине стало слышно, как хрустнули позвонки.

– На этом все.

Когда он ушел, Хьювитт поднялась из-за стола и подошла к окну. Гамильтон протяжно выдохнул.

– Как думаешь, он серьезно?

– Конечно, серьезно, – раздраженно ответила Хьювитт.

– И что мы будем делать?

– Не знаю. – Она вернулась к столу и присела на краешек. Затем опустила взгляд и посмотрела в глаза Гамильтону: – Но мне потребуется твоя помощь.

Глава 39

В коридоре Майк Брайант допрашивал секьюрити. Они сказали, что Крис спускается на лифте на первый этаж. Один из охранников заметил, что Фолкнер был в препаршивом настроении. Майк вызвал лифт и рванул следом.

Крис был уже на середине просторного, залитого солнцем сводчатого фойе. Голограммы, фонтаны и ультразвуки выключены, вокруг – ни души. Пустота, царившая в здании в воскресный полдень, придавала суровый и бездушный облик всему пространству.

Майк прочистил горло и окликнул друга:

– Крис. Эй, Крис. Погоди минутку.

– Сейчас не лучшее время, Майк, – бросил Крис через плечо, не останавливаясь.

– Ладно. – Майк припустил, чтобы нагнать его. Синяки на груди еще не сошли и причиняли боль. – Ты прав, момент неподходящий. Так почему бы нам не пропустить где-нибудь по бокалу.

– Мне нужно забрать машину из Хокспур Грин. А затем заселиться в отель.

– Ты не поедешь домой?

– А ты как думаешь?

Майк вытянул руку. Он тяжело дышал.

– Лично я считаю, тебе нужно выпить отдающего водорослями и йодом пойла, которое ты так любишь, и обсудить все. К счастью, я здесь и готов выслушать твои излияния. Хорошо? Ну же, Крис, я спас тебе жизнь. Хотя бы угости меня напитком. Идет?

Крис взглянул на него. Губы невольно изогнулись в улыбке. Майк заметил жест и ухмыльнулся в ответ.

– Идет. Я за машиной.

Они нашли крохотный старинный паб «Погребок», там, где рынок Лиденхолл выходил на Лайм-стрит. Здесь собирались, в основном, страховщики, в воскресенье их обслуживала одна-единственная барменша. Как и большинство баров в черте города, «Погребок» работал семь дней в неделю: сам факт того, что заведение открыто, уже что-то значил. Брокеры знали, что там их накормят и напоят, независимо от того, какой день недели и месяц на календаре. Так и повелось. Для любителей, работающих пять через два, здесь не было места.

После трех – или четырех? – порций виски Крис утопил гнев, ссутулился на стуле и смотрел, как танцуют пылинки в столбах света, идущего через окно напротив барной стойки. От полированной деревянной столешницы шел слабый, но постоянный аромат алкоголя. «Лафройг» лег на голодный желудок поверх стакана дешевого пойла, которое он заказал в «Точке излома», и таблеток кодеина. Он чувствовал себя, как лобовое стекло, перепачканное грязью.

– Послушай, – начал Майк. – Какая разница, что думает Хьювитт? Ты ликвидировал Макина. Вот что важно. Конечно, способ не слишком ортодоксальный, но в том и смысл, верно? До людей быстрее дойдет посыл – не лезьте ко мне. Все сработало на репутацию киллера.

– Репутация киллера. – Крис уставился в свой стакан. Он закашлялся, чтобы скрыть смешок, и покачал головой. – Хочешь, кое-что расскажу о себе, Майк?

– Давай, конечно.

– Вся моя киллерская репутация – хреновая случайность.

Глаза собеседника сощурились. Крис кивнул и одним глотком допил «Лафройг». Фыркнул, будто отпускал ситуацию.

– Ну, ладно. Я – гребаная подделка, Майк. Хьювитт меня раскусила, попала в яблочко. Она всегда знала. И была права. Мне здесь не место.

Майк нахмурился, залпом оприходовал водку и махнул барменше.

– Ну вот, опять. Крис, о чем ты? Да ты минимум со времен Куэйна был заведенной машиной для убийств.

– Ах, Куэйн. – Крис смотрел, как в бокал лился виски, заполняя его сантиметров на пять. – Куэйн, Куэйн, Куэйн. Хочешь знать про Куэйна?

– Я уже знаю про Куэйна. Ты размазал его по асфальту на тридцать метров. Дело ясно и закрыто. Ты его пять раз, мать твою, переехал.

– Да.

Он сидел и вспоминал. Ослепительное весеннее солнце, хруст, когда его полулегальный десятилетний «Вольво-Инжекшн» сталкивается с гладким зеленым боком спортивной «Ауди» Куэйна. Свет отражался в корпусе автомобиля – Крис аж сощурился.

«Ауди» вращается и врезается в барьер, втиснутый на секцию подпорок. На протяжении последней части дуэли, довольно трудной, когда казалось, что ему не выиграть, Крис именно этого и пытался добиться. Сквозь разбитое стекло с водительской стороны Куэйн таращится на Криса, в его глазах читается страх. «Вольво» отъезжает назад, готовясь к тарану. Но Крис недоуменно глядит перед собой, заглушает мотор и выходит из машины.

Лицо дернулось от воспоминаний.

Казалось, расстояние между двумя машинами преодолевал не он. Сердце гремело в ушах. Тогда не было немексов. Он подошел к окну и показал Куэйну то, что было у него в руке – утилизированная бутылка с зажигательной смесью и пропитанная тряпка. Он помахал ею, и вокруг разнесся запах бензина. Щелкнула зажигалка, блеснуло бледное пламя. Куэйн забормотал что-то нечленораздельное.

«Вылезай», – приказал Крис, удивляясь сам себе. План заключался в том, чтобы сжечь Куэйна заживо. Сказать ему, за что, и бросить бутылку достаточно сильно, чтобы она разбилась о пол машины у него между ног. План заключался в том, чтобы глядеть, как Куэйн оборачивается орущей пылающей фигурой, которая размахивает полыхающими руками. Слушать его крики и…

«Вылезай и беги, ублюдок».

И Куэйн побежал.

То, что он прочел во взгляде Криса, вселило в него страх. Загипнотизированный сферой бледного пляшущего огня, Куэйн рванул как ненормальный. Крис неподвижно смотрел, как он удаляется, и пытался найти причину. В голове творилось нечто, но что именно, он никак не мог понять.

Крис все равно швырнул бутылку в «Ауди», испытывая, кроме всего прочего, разочарование. Стекло разбилось, и пламя ожило. Картина словно переключила в нем тумблер, напомнив о первоначальной цели. Крис метнулся к «Вольво», включил зажигание и утопил в пол педаль газа. Машина пошла юзом, он выкручивал руль, его взгляд зафиксировался на тучной неуклюжей фигуре впереди. Должно быть, Куэйн услышал звук мотора и понял, что это значит. Он пытался добраться до центральной разделительной полосы, когда «Вольво» нагнал его. Позже Крис понял, что это ничего не изменило бы. Он бы пересек полосу, лишь бы добраться до Куэйна.

Крис сбросил скорость – двигатель завопил. Куэйн оглянулся через плечо за мгновение до того, как «Вольво» сбил его. И вот его нет. Тело внезапно стало невероятно аэродинамичным. Оно ударилось и отскочило от капота, затем от лобового стекла, от крыши. В зеркале заднего вида мелькнул темный куль. Крис остановил машину, завизжали тормоза.

Недостаточно.

Он так и не узнал, был ли Куэйн мертв, когда он дал задний ход и переехал его первый раз. Но он увидел то, что показалось из-под колес, когда остановил машину в пяти метрах от тела.

Все равно недостаточно.

Он повторил еще и еще.

Пять раз. Лишь тогда понял, что ему и этого не хватит.

– Он убил моего отца, – сказал Крис.

Майк Брайант уставился на него сквозь солнечно-пыльные столбы света. Никогда прежде он не видел у друга такого выражения лица – потерянного, непонимающего.

– Отца?

Крис вздохнул, готовясь к длинному и утомительному, словно подъем на крутую гору, объяснению.

– Не лично. Куэйн не встречался с отцом. Папа работал на консалтинговое агентство по вопросам реорганизации. Оно называлось МЭР – «Международные экономические решения». Аббревиатура получилась любопытная. Так мама любила говорить.

Он зажал рот. Покачал головой. Прокашлялся.

– Они разрабатывали системы администрирования, инфраструктуры для центральной Африки и Среднего Востока. Небольшой бизнес, но энергичный и довольно жесткий на дорогах, учитывая, как тогда с этим обстояли дела.

Майк кивнул:

– Достаточно просто прийти первым?

– Так говорят. – Крис разглядывал луч пыльного света, падавший на барную стойку. На дереве виднелись едва заметные «шрамы» от стаканов.

– В 2018-м Эдвард Куэйн был молодым, отчаянным честолюбивым сотрудником «Хамметт Макколл». Ему едва ли перевалило за двадцать. Он сумел выиграть тендер на переворот в Эфиопии. Получил финансирование для глобальной смены политического курса. По стандартам ИК, ничего серьезного, но не забывай, что все происходило тридцать лет назад. Тем не менее, этого хватило, чтобы свергнуть правительство. Новая команда Куэйна публично отказалась от нескольких внешних подрядов. Все в буквальном смысле произошло за ночь. МЭР не сумел оправиться. Вместе с десятком других фирм и сорока процентами низкобюджетного коммерческого сектора Эфиопии они пошли на дно, обанкротились. Говорят, за этим последовала гражданская война.

– Ах да. Помню. – Майк щелкнул пальцами. – Протокол Айеле, верно? Читал у Рида и Мэйсона.

– Правильно. Куйэн получил огромные комиссионные. «Хамметт Макколл» стали доминировать в регионе Красного моря, а отец проснулся с бумажником, полным недействительного пластика, не подозревая об этом. В тот же день он поспорил с охранником в супермаркете, и его застрелили. На кассе не прошла оплата по кредитке, его не восприняли всерьез, и вот. – Крис сжимал бокал с виски и разглядывал побелевшие костяшки пальцев с таким интересом, будто они принадлежали кому-то другому. – Ситуация вышла из-под контроля. Мама говорит – говорила, – если бы в тот день он поприличнее оделся, ничего не случилось бы. Но мой старик, видимо, ненавидел костюмы. Вне офиса одевался крайне небрежно. Вероятно, секьюрити решили, что он украл карточки или что-то в этом роде. Они попытались выставить его, но отец отказался. Бам. Какой-то жирный старпер с удлиненным членом снес ему башку.

Крис посмотрел в бокал с виски. Затем резко отставил его и вперился в ладонь освободившейся руки.

– Мы все потеряли. Дом, обе машины, медицинскую страховку, сбережения. Биржевые опционы. Маму переселили в восточные зоны. Друзья отца выручали, как могли, но большинству из них тоже пришлось худо. Все они работали в МЭР и связанных с ним фирмах. – Крис опять схватился за бокал и опрокинул в себя содержимое. – Говорят, уже тогда, если присмотреться, можно было понять, что приближается череда рецессий. Худшее ждало впереди – настоящий кризис разразился десятилетие спустя, но уже тогда люди боялись и цеплялись за то, что имели. А Куэйн позаботился, чтобы у нас ничего не осталось.

– И ты все это помнишь?

– Если честно, нет. Мне исполнилось два, когда убили отца. Я был в том супермаркете, но, – Крис вздрогнул, пытаясь увернуться от кошмара. – Я не помню. Помню лишь, что рос в зонах и говорил с акцентом, который все ненавидели. А еще не покидало ощущение, что раньше было лучше. Но все это я мог услышать от своей матери. Нельзя же помнить, что с тобой происходило в два года.

– Нет. Но… – Брайант беспомощно взмахнул рукой. – Как ты, черт возьми… Куэйн, разве он не видел, что его ждет, когда ты устроился в ХМ? Как ты вообще попал в ХМ, раз мы заговорили на эту тему?

– Сменил имя. Фолкнер – девичья фамилия мамы. Она умерла от терновой лихорадки, когда мне было семнадцать. Я взял ее фамилию, продал все, что у нас было, и создал себе новую личность. Нашел в Плейстоу хакера из банды, который поправил мою биографию в базе. Учитывая, сколько я ему заплатил, он, скорее всего, нахалтурил, но ничего большего я себе позволить не мог. Пожалуй, серьезной проверки данные не выдержали бы, но когда ты из зон, кому какое дело. Ты – дешевая безликая рабская сила. Ну а когда я пришел в «Хамметт Макколл», за плечами у меня было пять лет жизни с новой личностью. Я принес кругленькие суммы на счета «Росс Мобайл» и «ЛС Евро», умел водить. Кадровиков из ХМ больше ничего не интересовало.

– Халтурщики. Проверяли их собственные люди?

– Нет. Они наняли сторонних рекрутеров. Второсортная фирмочка с крохотным офисом недалеко от «Ладгейт-Серкус». Выиграла тендер от ХМ, предложив лучшую цену. Никаких дуэлей.

Майк помотал головой:

– Хреновы любители.

– Да, но знаешь, ничего не изменилось бы. Куэйн все равно не узнал бы имени моего отца. Один из тех, чью жизнь он разрушил двадцать лет назад. Один из сотен людей, чьих имен Куэйн, скорее всего, не знал даже в то время, когда все случилось. А уж двадцать лет спустя… Каковы шансы?

– Да, цифры. – Майк надул щеки. – Боже, ну и история. Карла знает?

– Нет. Ей известно лишь, что я вырос в зонах, мои родители умерли, но мы не говорим об этом. Я встретил ее уже после того, как разобрался с Куэйном. К тому времени я похоронил прошлое. Когда мы начали встречаться, она порой спрашивала. Думаю, мое детство в зонах казалось ей даже привлекательным. Но я сказал, что не хочу оглядываться на прошлое. – Перед глазами проносились обрывки воспоминаний. – Я так огрызался, когда она спрашивала, что со временем она перестала.

– Да уж. Ты никогда об этом не говоришь.

Крис пожал плечами:

– Как и ты. Как и все мы. Мы слишком, черт возьми, заняты тем, чтобы преуспеть сейчас, – у нас нет времени ворошить прошлое. По тому, как мы живем, не скажешь, что у нас были родители.

– Эй, у меня есть родители. И я частенько их навещаю.

– Хорошо тебе.

Майк снова покачал головой, на этот раз вяло.

– До сих пор не могу поверить. Как в кино, блядь. Прошел весь путь от зон, только чтобы укокошить Эдварда Куэйна.

Крис допил виски.

– Ну да. Не всем достает характера. Я помню.

– А, черт, Крис. Я не то имел в виду. Я не говорю, что все в зонах заслужили такую жизнь. Знал бы я, ну, ты понимаешь, про твоих родителей и всю эту ситуацию, я бы не сказал…

– Нет? Разве ты не должен был читать мою биографию, Майк? Сам же сказал в первый день, когда мы встретились в туалете, что Хьювитт распространяла информацию обо мне еще до моего прихода. И ни для кого не секрет, где я вырос. Это есть в резюме.

– Что? – Майк прищурился. – Ну да, но я полагал… Не знаю, думал, ты случайный сын какого-нибудь простенького манагера и барменши, танцовщицы или тому подобное.

– Ну спасибо.

– Черт, я не то хотел сказать. Все это не имеет значения – я просто предположил. Случается, знаешь ли. Видал такое. Сам был недалек от этого пару раз. Я прикинул, что такой вариант объясняет, как ты попал в «Росс Мобайл», возможно, и в ЛС тебя пропихнули.

– Нет, – натянуто обернулся Крис. – В «Росс» мне помог устроиться старый папин друг. Остального я добился сам. Не волнуйся, Майк. Ты был прав. Кому-то из нас удается вырваться, и помогает в этом ненависть. У меня ее было предостаточно – хватило бы, чтобы разрисовать целую высотку. Я рос с ненавистью. Она питала меня как еда, как топливо. Если в тебе пылает ненависть, ничего другого больше не нужно.

– Слушай…

– А затем однажды утром я проснулся и убил Эдварда Куэйна, но мир не перевернулся. У меня по-прежнему была работа, жизнь, хоть какой-то ее образ. В «Хамметт Макколл» меня повысили. Впервые в жизни у меня были деньги – много денег. – Крис перевернул стакан горизонтально. Заглянул в него и засмеялся. – Надо жить дальше, иначе это было бы верхом неблагодарности с моей стороны.

Какое-то время они сидели молча. Наконец Майк заерзал на стуле и прочистил горло.

– Крис, – неуверенно начал он. – Хочешь сегодня остановиться у меня?

– Нет. Спасибо, но нет. Мне лучше побыть одному какое-то время, Майк. Разобраться в происходящем. Я сниму номер в отеле. Но в любом случае спасибо. И… – Он неопределенно махнул. – Спасибо за то, что спас мне жизнь, и все такое.

Брайант улыбнулся.

– Черт, я был должен тебе за Митцу Джонс. Считай, мы квиты.

Однако в отеле не сиделось.

Крис налил себе еще порцию виски – очередная гребаная порция виски – и уставился на телефон, будто он был ядовитым. Его мобильный до сих пор выключен. Никто, кроме Майка, не знал, где он. Придется позвонить.

Но вместо телефона Крис взял пульт от телевизора и стал щелкать каналами. Бесконечно тупая цветастая хрень и оптимистичный отчет из Камбоджи. Крис узнал, кто его монтировал.

Вырубив телевизор, он вышел на балкон. Лицо ласкал теплый ночной воздух. Семью этажами ниже изгибалась хорошо освещенная улица Кенсингтона. Держась за руки, прогуливалась пара. Оба смеялись. В противоположном направлении за пассажирами ехало такси.

Крис вернулся в спальню. Он лег на спину и уставился в идеальную лепнину на потолке. По рукам и ногам зудом пробегало напряжение.

Крис мерил шагами номер, обкусывал ноготь на большом пальце до мяса.

Затем он включил ноутбук и попытался выполнить самые простые задачи с базой данных.

Запустил стакан для виски в стену.

Схватил бумажник, немекс, пиджак и вышел.

Она ждала его.

Должно быть, услышала, как подъехал кэб. Дверь открылась, едва он нажал на звонок. На ней был тот же наряд, что и в «Точке излома» – черные легинсы и свободный серый топ для бега. Лиз собрала волосы в пучок, а лицо оставила ненакрашенным. Они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

– Мне нужно с тобой поговорить, – начал он, но Лиз покачала головой.

Она схватила его, когда он ступил через порог. Крис словно падал. Он оказался достаточно близко, чтобы учуять запах недавно выпитого кофе, который смешивался с вихрем женского аромата и запахом апельсиновых цветов. Поцелуй походил на удар ртами, от которого на глазах выступили слезы; языки яростно сплетались, зубы впивались и оттягивали губы; ниже руки скользили по одежде. Она радостно рассмеялась ему прямо в рот, когда их тела сцепились, и ее стало вдруг так много, что рукам Криса не хватало силы, чтобы обхватить все ее тело. Он ногой закрыл дверь, нащупал грудь под спортивным топом, голую, без поддержки лифчика, идеальной формы после хирургического вмешательства – в мозгу капельками пота проступил фрагмент порно, – упругую под мягкой кожей. Рука скользнула по напряженным мышцам живота, вдоль бедра, по изгибу ягодицы. Он не мог остановиться на чем-то одном.

Лиз просунула ногу между его бедер, провела вверх по члену. У него уже стоял. Лиз укусила его за шею, потянула вниз по коридору, мимо кухни и ванной, налево, в неприбранную спальню. Заставленный прикроватный столик, шатающаяся стопка книг и стакан затхлой воды. Скомканное голубое одеяло валялось на незаправленной кровати. Он впитывал обстановку, и от новой, возникшей между ними близости по телу пробежала дрожь. Он уже был знаком с ее квартирой, но теперь его допустили в святая святых. Она резко отпустила его, словно обожглась, и опустилась на кровать перед ним. Двумя стремительными движениями сорвала с себя легинсы. Пальцы коснулись холмика под белыми стрингами, прошлись вниз и вверх по желобку. Все это время Лиз улыбалась. Свободной рукой она дотянулась до прикроватного столика, дернула ящик и пошарила внутри.

– Нет, погоди.

Он сбросил пиджак и рубашку, опустился на колени рядом с кроватью и зарылся лицом в белый хлопок, вдыхая ее терпкий аромат. Она ахнула и откинулась на одеяло. Горячий островок плоти между ног был влажным. Крис провел ладонью по внутренней стороне бедер, отодвинул ткань и запустил язык внутрь. Лиз конвульсивно дернулась и сжала его голову руками. Она приподняла ноги и крыльями сложила их у него на спине. Лиз тяжело дышала.

Кончив, Лиз ударилась о него, громко засопела, а затем рухнула и замерла, временами подергиваясь. Он аккуратно выбрался из ее сплетенных ног и выпрямился. В открытом ящике обнаружил флакон «Дюрекса». Он прокатил прохладным металлом по ее животу, отчего она снова вздрогнула, затем переместил ее между грудей и водил взад-вперед по упругим формам, которыми наградила ее пластическая операция. Лиз приподнялась на локтях.

– И чего ты теперь хочешь? – спросила она с притворной суровостью.

– Трахнуть тебя, Лиз.

Казалось, она минуту размышляла, слегка склонив голову к плечу. Затем села, распустила волосы и принялась расстегивать пряжку на ремне. Она высвободила его эрегированный член из объятий одежды, с жадной осторожностью взяла в рот и задвигала головой взад-вперед. Затем Лиз обхватила у основания большим и указательным пальцем, взяла флакон «Дюрекса» и нанесла спрей по всей поверхности.

Он уже давно не пользовался спреем – не было необходимости. Крис вздрогнул от холодного прикосновения, мгновенная мембрана застыла на члене. Он охнул, и Лиз Линшоу ухмыльнулась, услышав его вздох.

– Это только начало, – сказала она гортанным голосом и поднесла банку к его глазам, чтобы он мог изучить надпись. – Здесь особый коктейль. Дорогая штука. Подожди, когда начнут действовать усилители чувствительности. Долго ты не продержишься.

Крис потянулся к Лиз, и она отползла назад, раскрываясь ему. Со стоном он погрузился в нее, руками схватил груди и принялся массировать. Затем поймал губами сосок, прошелся языком.

Она была права. Долго Крис не продержался.

– Чувствуешь, как бьется сердце? – спросила она позже.

Он сонно кивнул, положив голову ей на грудь.

– До сих пор выдает барабанную дробь, Крис. Это потому, я думаю, что ты со мной сделал. Я хочу, чтобы ты повторил.

– Что, прямо сейчас?

Она рассмеялась:

– В идеале – да. Но я могу подождать. – Она свернула шею и заглянула ему в лицо. – Останешься на ночь?

– Если попросишь.

– Оставайся.

– Нет, мне нужно идти.

– Сукин сын. – Она шлепнула его по боку. – Крис, не смешно. Я хочу, чтобы ты остался. Хочу иметь к тебе доступ.

– У тебя и так есть ко мне доступ. Посмотри на меня.

Но за спокойными шуточками он ощутил, как ворочается внутри чувство тревоги. Не из-за того, что Лиз от него хотела. Его беспокоило то, чего он может пожелать от нее.

– Так мы повторим?

Крис подумал о Карле. И тут же отбросил эту мысль. Отпустил.

– Да. Я сейчас живу в отеле, Лиз. Больше никаких сложностей.

Где-то в потаенных уголках его души нечто подняло голову к небесам и захохотало гиеной.

Среди греческих скульптур на постаментах Луиза Хьювитт сидела на краю постели, заправленной серым бельем, и смотрела вдаль, за полоску белого галогенового света прикроватной лампы. В комнате царила тишина. Она машинально повесила пиджак на вешалку, когда вошла в квартиру, сейчас ее плечи поникли под тонким шелком блузы. В горле непривычно саднило.

Луиза взглянула на кровать и поджала губы. Затем боком легла на перину и зарылась лицом в подушку. От серой наволочки до сих пор пахло им. Луиза зажмурилась.

– О боже, Ник, – пробормотала она, и в горле что-то щелкнуло, когда она сглотнула. – Разве я тебе не говорила? Разве не предупреждала?

Она просто лежала какое-то время. Из-под правого века выступила одна-единственная слеза, рывками скатилась к подбородку и впиталась в подушку.

Когда выскользнули вторая и третья, Луиза резко села и со злостью вытерла лицо, будто пыталась сорвать с себя маску. Она прочистила горло, встала с кровати и отправилась в кабинет. Тычком включила инфомодуль и села за работу в его мягком разноцветном мерцании.

Файл 5
Последний Аудит

Глава 40

В последние недели Крису не раз приходилось напоминать себе, что это его жизнь.

Отчасти дело было в отеле. Когда долгое время тебя обслуживают по высшему разряду, начинаешь чувствовать изолированность, будто ходишь в тонких резиновых перчатках. Домашние хлопоты, которые раньше были его обязанностью, теперь выполнялись без его вмешательства, почти незримо. Он выкладывал грязное белье, и оно возвращалось чистым, словно эльфы постарались. Каждый день благодаря той же магии в номере появлялись новые полотенца, бутылочки мыла и шампуня. Он заказывал еду, и ее доставляли к дверям из кухни, которую он никогда не видел. В другие дни отправлялся в один из трех ресторанов при отеле. В любом случае ему не требовалось тратить дополнительные физические и душевные силы, чтобы куда-то идти и искать, где поесть.

Все обязанности в «Шорн» он выполнял исправно, но механически и слегка отстраненно. С резким уходом Ника Макина работы по проекту стало критически много, что сказывалось на всех и каждом. Крис продирался сквозь прорву заданий, будто прорубал себе путь тупым мачете. Найти цель, замахнуться, схватить, отбросить в сторону, шагнуть, найти цель, замахнуться. Временами он готов был упасть духом, но привычка помогала держаться на ногах.

Рана от дроби на боку зажила: острая боль сменилась дискомфортом, а потом стерлась из памяти. Чего не скажешь о снах, в которых ему являлась Карла.

Лопес передал тайные отчеты из КЭСА. Барранко принял первую партию шорновских пожертвований – триста Калашниковых с патронами, тридцать зенитных установок «Аэроспасьяль», ровно тысяча гранат «Кинг». Все добро доставила под покровом ночи на пляж у Тихого океана приватизированная русская субмарина класса эпсилон и ее демобилизованная команда. Лучшие международные курьеры, способные тайно перевозить огромные грузы.

На другой стороне планеты «Накамура» выступили в Камбодже, как и пророчил Васвик. Они привели в действие план военного переворота. Крис передал все необходимые инструменты – причем сделал это почти отстраненно – задолго до того, как поступила информация от инсайдеров. Он притворился, что изучил отчеты, по заранее авторизованным кодам связался с Лэнгли через час, сел и стал ждать.

Взрывы чередой пронеслись по Пномпеню. На воздух взлетела машина с неким полковником и его семьей. В ресторане взорвали генерала. В борделе тремя точными выстрелами был убит командующий воздушными силами, что натолкнуло Криса на мысль – публичный дом, скорее всего, был в некотором роде франшизой Лэнгли, находящейся под их защитой. Еще одного ликвидировали, переехав машиной, другого – подложив бомбу в автомобиль. Остальные сообразили, что к чему, и переворот рухнул, не успев набрать силы. «Накамура» отступила. До Криса дошли слухи с верхушки – он произвел впечатление на Нотли.

Тем временем завели дело о таинственном исчезновении Ника Макина. За исключением тех, кто присутствовал на разбирательстве, сотрудники «Шорн» понятия не имели, куда он делся. Его труп привезли на вертолете из «Крайчид Фрайарз» с остальными телами, еще не успевшими остыть – и по-прежнему в масках. Камеры не запечатлели лиц, на асфальте не осталось никаких следов ДНК – группа быстрого реагирования, вызванная Майком, обработала улицу специальным химическим составом, который делает невозможным любой анализ тканей. Перестрелку списали на амбициозную банду, которой во время налета дали отпор благородные рыцари. Тщательно обработанные СМИ приходили к выводу, что Макин, скорее всего, пал единственной жертвой той же банды, прежде чем хулиганов покинула удача. Крис и Майк подготовили заявления для прессы и наблюдали за происходящим со стороны.

Массмедиа справились со своей задачей гораздо лучше, чем ожидалось. Сенсационные цветные кадры с камер наблюдения из «Крайчид Фрайарз» иллюстрировали происшествие в подробностях, информация быстро распространялась. Эпатажность перестрелки цепляла и продавалась. «Кровавая резня в стиле Клинта Иствуда с участием корпоративных водил!», «Бандиты из зон получают по заслугам!», «Полиция выражает благодарность героям из „Шорн“!». Новость транслировали по всему миру, телевидение и мужские журналы сошли с ума. В вихре белых вспышек от камер глава корпоративной полиции передал Крису и Майку сувениры – два ремингтона. Все улыбались, пока медиашторм скалил зубы. По сравнению с этой шумихой, победа над Митцу Джонс и ее командой не освещалась. Однажды утром Майк пришел на работу и обнаружил, что ему звонили из Голливуда. По словам агента, студии выстраивались в очередь. От их предложений и обещаемого бабла опешила даже Луиза Хьювитт. Поговаривали о необходимости выпустить книгу. Сделать игру. Начать производство фигурок героев.

«Ничего не подписывай», – сказал Нотли с привычными добродушием и терпимостью. И все же.

Корпоративная полиция отправилась в зоны на поиски родственников и подельников четверых мужчин, умерших, как и Макин. Они вышибали двери, разбивали головы, угрожали, подкупали и всеми возможными способами добились того, что людей, способных рассказать что-то важное, не осталось. Производились аресты. СМИ вставали на задние лапки и аплодировали. «„Шорн“ возглавил борьбу против банд!», «Закон и порядок для корпоративного сообщества!», «„Мы остановим наркоманское отребье“, – заявил партнер из „Шорн“!», «Корпоративщики обещают: „Безопасные улицы для наших детей!“»

Через десять дней подлинные события вокруг смерти Ника Макина были забыты. В памяти остались лишь образы Криса Фолкнера и Майка Брайанта – в меньшинстве они одолели пятерых безжалостных киллеров, трусливо прятавшихся за масками наркодилеров, к тому же лучше вооруженных.

Реальность стерлась под напором шумихи.

Крис давал интервью и позировал для камер. Защищался от нахлынувшего потока звонков от фанатов дорожных дуэлей и Лондонской торговой палаты. Лавиной сыпались приглашения толкнуть речь на банкете, мольбы предоставить изношенные детали «Сааба» и даже предложения необычных сексуальных услуг. Все смешивалось в бесформенный туман и разрывало Криса на части. На инфомодуль приходила тьма сообщений от тех же волчиц с восточноевропейскими именами и с дуэльных сайтов вроде «Дорожной лихорадки» и «Асфальт-Экстрим». Когда читал синопсисы фильмов и отчеты ИК, возникало смутное чувство, что скоро он перестанет их различать. Крис разворачивал официальную линию «Шорн» и надиктовывал по телефону их политику. Он работал над Камбоджей. КЭСА. Параной. Ассамом. Счетами Макина в Гватемале, Кашмире, Йемене. И другими.

Крис взял ремингтон и отправился на стрельбище, чтобы на голомишенях снять стресс, который старательно никому не показывал. Дробовик оставлял огромные дыры на мишенях – немекс рядом не стоял. Это дарило Крису чувство глубокого удовлетворения. Он полюбил ремингтон больше пистолета. Это ощущение заменяло ему наркотик.

Вечерами в уединении и безликости отеля с ним была Лиз Линшоу, которая создавала жесткий перегруз всем органам чувств. Вот она, обнаженная, элегантно распласталась на кровати, а вот – скользкая и мыльная в душе, прижатая к стене в комнате, обвивает его ногами, вся напряглась в предвкушении оргазма, мокрая от пота, ухмыляющаяся из-под копны спутанных волос.

Ее он тоже использовал вместо наркотика. Все походило на материализовавшийся образ с платного порноканала. Примерно каждую третью ночь Лиз не появлялась – чтобы нас не захлестнуло, Крис – и тогда он маструбировал, думая о ней. Она помогала ему заснуть и избежать саморефлексии, которая наваливалась в отеле после тяжелого дня на работе. В такие моменты он гадал: неужели так можно прожить всю жизнь?

В конце концов в отель приехала Карла.

Сперва она позвонила. Несколько раз. Крис заблокировал ее на мобильном и офисном телефоне, но Карла умудрилась выведать у Майка название отеля. Когда она позвонила ему впервые, сразу пошла напролом. Бесплотный, он висел на другом конце провода и отвечал односложно. Тогда она заплакала.

Он повесил трубку.

Крис позвонил на коммутаторную и попросил внести ее в черный список, а в дальнейшем сперва выяснять, кто ему звонит. Следом с ним связался Майк. Он был в ярости. Друг в некотором роде извинился, но Крис отчетливо слышал за извинением, что Майк думал на самом деле.

– Да, я все понимаю, Крис. Мне, правда, жаль. Но она звонила день за днем – я уже не мог ее игнорировать. Знаешь, она очень расстроена. Сильно переживает.

– Ну, блядь, не она одна, Майк. Мне бы твоя солидарность тоже не помешала. Знаешь ли, я за твоей спиной не рассказываю Саки, что ты творишь.

– Тебе нужно с ней поговорить.

– Это твое мнение, Майк, и ты имеешь на него право. Только не тебе принимать за меня решение, что делать с моим браком. Уяснил?

На другом конце повисла долгая пауза.

– Уяснил.

– Хорошо. – Крис прокашлялся и чуть сбавил тон. – Увидимся завтра в восемь. Брифинг по Камбодже.

– Да.

– Тогда спокойной ночи.

– Ага. Доброй ночи, Крис. – Интонация Майка не понравилась Крису, но он слишком злился, чтобы думать об этом.

Из ванной появилась обнаженная Лиз, яростно вытирая волосы полотенцем.

– Кто звонил?

Крис отмахнулся:

– Да так, Майк. По работе.

– Что-то выглядишь ты при этом слишком злым.

– Дело в Камбодже.

– Мне стоит об этом знать?

Крис выдавил улыбку.

– Не сомневаюсь, ты много о чем хотела бы знать. Но давай поговорим о Марсе.

Лиз швырнула в него полотенце.

– Я все равно вытащу из тебя, – пообещала она, приближаясь.

На следующее утро по дороге на работу Крис вспомнил, с какой интонацией Майк говорил накануне, и задумался, не решит ли друг возобновить разговор после брифинга. Он прокручивал в голове злые ответные реплики, пока кэб огибал Гайд-парк.

Однако воспользоваться ими Крису не довелось. В тот день позвонили из Голливуда, и Майк только и трещал, что о мифических лицах, вовлеченных в процесс, и о том, что их имена, возможно, обессмертят на экране Тони Карпентер или Эдуардо Рохас.

Еще несколько раз за неделю позвонила Карла, а потом внезапно явилась на ресепшн отеля и спросила его. К счастью, в ту ночь Лиз Линшоу решила не приходить. На миг его посетила жестокая мысль: не попросить ли сотрудников ресепшн прогнать Карлу? Но затем он поймал свое отражение в зеркале и скорчил гримасу. Переоделся в чистое, дополнил образ парой обычных ботинок и спустился в фойе.

Карла сидела на диване, безукоризненная в полинялых джинсах, которые они покупали вместе, ботинках и изящной кожаной куртке. Заприметив Криса, она встала и с вымученной улыбкой направилась к нему.

– Итак, звезда все же удостоила меня аудиенции. Ну, как ощущения – радуешься вновь обретенной популярности?

– Что тебе нужно?

– Мы можем подняться к тебе?

– Нет.

Она специально обвела взглядом тихую эстетскую суету фойе. Когда заговорила, в ее голосе почти не звучала обида.

– У тебя там кто-то есть?

– Не веди себя как стервозная сучка. Нет, там никого нет. Боже, Карла, причем тут любовницы и измены. Это ты меня бросила, мать твою.

– Поэтому ты собираешься орать на меня здесь?

Он сглотнул и понизил голос.

– Там есть бар. Можем пойти туда.

Она пожала плечами, но безразличие явно имитировала.

Они присели в углу бара. Карла глядела на него искоса, в глазах поблескивали непролитые слезы. Крис знал, что она недавно плакала. Он замечал такие вещи, теперь его гнев потихоньку подтаивал и в сердце прокрадывалось предательское тепло. Но он раздавил росток зарождающегося чувства. С выжидательной улыбкой перед ними выросла официантка в униформе. Он заказал себе «Лафройг» и спросил Карлу, не желает ли она чего-нибудь, подметив, как формальный тон ее ранил. Карла покачала головой.

– Я сюда не пить с тобой пришла, Крис.

– Справедливо. – Он кивнул официантке, и та поспешила обратно к бару. – А зачем ты здесь?

– Извиниться.

Он долго вглядывался в ее лицо.

– Продолжай.

Она сумела улыбнуться. Покачала головой.

– Свинья ты. Превратился в заправского ублюдка, Крис. Ты сам это понимаешь?

– Твою мать, ты бросила меня посреди зон, Карла. В два часа ночи, блядь. Тебе есть за что извиняться.

– Ты назвал меня шлюхой.

– А ты меня… – Он беспомощно махнул рукой, тщетно пытаясь вспомнить, из-за чего они серьезно поссорились. – Ты сказала…

– Я сказала, что не узнаю тебя, Крис. Причем это было не оскорбление, а правда. Я действительно уже не понимаю, кто ты.

Он пожал плечами. Проигнорировал кислотное пятно, которое расползалось на сердце.

– Тогда почему ты сюда явилась? Я списан со счетов и безвозвратно утерян. Мусор, не выигравший тендер. Зачем тратить время?

– Я же сказала, зачем.

– Да-да, извиниться. Только у тебя плохо получается.

Принесли «Лафройг». Он расписался за него, сделал глоток и поставил стакан на стол между ними. Затем снова взглянул на Карлу.

– И?

– Я приехала извиниться не за то, что бросила тебя в зонах. – Крис открыл рот, но она рассекла воздух резким взмахом руки, призывая его замолчать. – Нет, выслушай меня, Крис. Если снова заговоришь со мной в таком тоне, я снова это сделаю. Ты это заслужил.

Она отвела взгляд, собираясь с силами, чтобы сказать то, что хотела. Не думая, потянулась к бокалу с виски, но тут же поняла, насколько интимен такой поступок, и резко остановила себя. Карла несколько раз быстро моргнула.

– За это мне извиняться не стоит. Я должна попросить прощения за то, что не ушла от тебя раньше. Последний год или два, а то и больше, не знаю, я пыталась вернуть человека, которым ты был, когда мы встретились. – Она неубедительно улыбнулась. – Ты больше не хочешь быть тем человеком, Крис. Ты стал другим. Быстрее, жестче, и тебе это нравится.

– Чепуха все это, Карла.

– Разве?

Молчание. По левой щеке стекла слезинка. Он сделал вид, будто не заметил, и вместо этого взял виски. Карла достала из куртки платок.

– Я ухожу, Крис. Я думала, может… Но с самого начала я была права. В этом нет смысла. – Она обвела рукой обстановку фойе. – Здесь ты счастливее. Обслуживание номеров, а остальной мир – от него можно отгородиться. Работа переросла в нечто большее, и эта гребаная высотка, из которой ты управляешь войнами, – не просто офис. Ты в этом мире круглосуточно, семь дней в неделю, изолирован от реальности. Если бы я сегодня не приехала, как долго ты высиживал бы здесь? Как долго отгораживался бы от меня, как и от всех остальных?

Она резко встала. Крис глядел перед собой, на улицу, видневшуюся из окна.

– Ты меня оставила, Карла. И не пытайся теперь выставить себя белой и пушистой.

Она одарила его саркастической улыбкой.

– Ты меня не слушаешь, Крис. Я ухожу от тебя. Через несколько недель я заберу все свои вещи…

– И куда ты поедешь? – Прозвучало отвратительно.

– Я буду жить… – она нервно хихикнула. – Но тебя это больше не касается. Я какое-то время побуду в Тромсё. Пока мы не разведемся. Думаю, ты не станешь оспаривать решение. Пожалуй, обрадуешься свободе сильнее меня. У тебя появится больше пространства, чтобы играть со своей новой пентхаусной подружкой, кем бы она ни была.

– О чем ты, мать твою?

– Крис, не делай из меня дуру. Я же видела, как на меня смотрели девушки на ресепшн, когда я спросила тебя. Я слышу по их интонациям, как они реагируют, когда я пытаюсь до тебя дозвониться. Не я одна прихожу к тебе сюда. Надеюсь, она стоит денег, которые ты платишь.

Он пожал плечами:

– Думай, что хочешь. А еще лучше проверь счета по кредитной карте. Поищи суммы, списанные на эскортные агентства, которыми я, по-твоему, пользуюсь. Ты ведь никогда не была обо мне высокого мнения?

Карла покачала головой и тяжело выдохнула, готовая расплакаться.

– Ты даже не представляешь, как ошибаешься, Крис. И никогда, черт побери, не узнаешь.

– Говори, что хочешь.

Она повернулась, собираясь уходить. Замерла, снова посмотрела на него.

– Ах да. Лучше тебе заехать и забрать «Сааб». И чем скорее, тем лучше. Пока я его не трогала, но не собираюсь долго глядеть из окна, как он стоит на подъездной дорожке, пока ты тут трахаешь шлюх с искусственными сиськами, стонущих по заказу. Моему мужественному терпению приходит конец.

С этими словами Карла вышла из бара.

Глава 41

Лиз Линшоу приехала на следующий вечер, ворвавшись словно ураган. После произошедшего накануне Крис был раздражен и зол, поэтому когда они отправились в постель, его пришлось заводить вручную. Они трахнулись, но без особого удовольствия. Крис выполнял все необходимые действия, ворчал и нехотя менял позы, сумел забыться и раствориться в ее идеальном теле, только когда кончил. Спустя несколько секунд реальность настигла его с такой силой, будто он грохнулся на асфальт с пятидесятого этажа. Никакого тепла после соития, воркования и поглаживаний покрытой по́том кожи. В груди и во взгляде царила кусачая пустота.

Они расцепились и отодвинулись.

– Спасибо, – сказала она, глядя в потолок.

– Прости, – он перевернулся и прильнул губами к треугольнику между бедер. – Иди сюда.

Лиз оттолкнула его голову.

– Забудь, Крис. Просто скажи, что не так.

– Ты не захочешь слушать.

– А вот и захочу.

Он снова лег на спину. Выдохнул в потолок воображаемый сигаретный дым.

– Приезжала Карла, – наконец произнес он.

– Отлично. – Лиз села, прислонившись к изголовью кровати и сложила руки на груди. – Просто, на хрен, великолепно. Вы снова встречаетесь?

– Я же сказал, что тебе не понравится.

Она зло взглянула на него.

– Ты не прав. Я хочу знать о таких вещах, все знать. Каждую гребаную детальку. Теперь я коротаю с тобой вечера, Крис. И хочешь верь, хочешь нет, но я желаю знать обо всем, что может разрушить наш досуг. Так ты с ней встречаешься?

– Это вряд ли.

Он пересказал ей разговор в баре, почти слово в слово. Когда дошел до финальной реплики Карлы, Лиз ухмыльнулась.

– Мило.

– Да. – Крис уставился в угол комнаты. – Меня раньше пугало, как ей удается залезать ко мне в голову. Она считывала мои мысли, будто информацию с экрана.

Лиз Линшоу резко перевела взгляд:

– Прости?

– Я про то, как она знала, что…

– То есть для тебя я шлюха с искусственными сиськами, стонущая по заказу? Ну, спасибо большое, Крис. Спасибо, мать твою, огромное.

– Лиз, я не… Я не то хотел сказать. Это… – Он пытался найти объяснение тому, что имел в виду – что Лиз вписывалась в изящную, гладкую реальность его жизни в отеле. – Боже, ты красивая, вот что я пытался сказать. Слишком красивая, чтобы казаться реальной.

Так лучше? Вероятно, именно это Карла имела в виду. Ну, и про сиськи она была права.

Лиз обхватила ладонями свои груди и поднесла к нему. Ее лицо исказил гнев, отчего жест утратил эротичность.

– У тебя с ними какие-то проблемы? Странно, потому что раньше, когда ты зарывался в них лицом, все было в порядке. Знаешь ли, Крис, они – часть меня. Я здесь. Настоящая. Целиком и полностью. Я не пытаюсь продать себя по частям словно товар.

– Нет? – сквозь пустоту в грудной клетке начинал понемногу просачиваться гнев. – Тогда зачем отправлять мне фрагменты твоей порнокарьеры? Старое доброе ретушированное видео двух лесбиянок? Разве это не попадает в категорию сбыта товара?

Лиз уставилась на него:

– Что за хрень ты несешь?

– Ой, ладно тебе, Лиз. Будешь отрицать, что снималась в порно?

– Не буду. – Что-то в ее лице переменилось. – Тогда это был лучший способ заработать денег. Мне другое интересно: почему ты мне никогда не рассказывал, что дрочишь на эти видео.

– Лиз, ты сама мне его послала.

– Не посылала, Крис.

– Хочешь сказать, видеоклип с тобой и блондинкой-профурсеткой мне отправила не ты?

Лиз вздохнула и снова облокотилась на изголовье. Она смотрела вдаль, судя по всему, погрузившись в свои мысли.

– «Владения Донны», – пробормотала она.

– Прости?

– «Владения Донны». Так назывался тот фильм – классическая эротика. Я была Донной Фобос, доминатрикс в спортивном зале. – Она улыбнулась, но невесело. – Так, кинцо для детишек.

Крис сделал неловкий жест. Он был почти уверен, что покраснел. Лиз Линшоу кивнула.

– Тебя возбудило, по ходу. Верно?

– Эм… – Крис отвел глаза.

Лиз снова вздохнула.

– Да ладно, не переживай из-за этого. Порнуха на то и рассчитана. Если она не заводит мужика, он и не мужик, собственно. Молодые титьки должны возбуждать, а там на экране было аж четыре, и они терлись друг о друга, и пропорции увеличены. С тем же успехом можешь смущаться из-за четырех дорожек порошка из КЭСА, благодаря которым ты бодрствуешь всю ночь. Крис, это тот же наркотик. Очищенный, сверхмощный секс-наркотик, который бьет в самую точку и заводит не по-детски. – Лиз выдала очередную усталую улыбку. – Так я тебе понравилась?

Крис прокашлялся:

– А ты действительно занималась этим? Ну, ты понимаешь…

– С девочками? – Она пожала плечами. – Да нет. Конечно, когда тебе лижут клитор, неприятным это не назовешь, и какая разница, кто это делает – мужчина или женщина. Когда привыкаешь, что человек шесть-семь наблюдают за процессом на камеру. Удивительно, как быстро это происходит. Но я никогда не была лесбиянкой на практике, даже бисексуалкой. Все это чистой воды спектакль, Крис. Работа и не более. Ах да, и если снимаешься исключительно с девочками, взнос по медицинской страховке становится ниже. Меньше риск и меньше износ на работе.

– Но зачем? То есть как ты туда попала?

На этот раз ее улыбка выглядела вполне искренней. Лиз раскрылась. Покачала головой, потянулась за сумочкой и стала копаться в ней.

– Ну, меня не похищали торговцы живым товаром, если ты на это намекаешь.

Она нашла погнутый, смятый косяк и зажигалку. Снова облокотилась о спинку кровати и закурила. Закашлявшись, Лиз прогнала рукой небольшие воронки из дыма.

– Хочешь? Нет? Уверен? – Она втянула облачко дыма, задержала ненадолго, а затем выдохнула. Оценивающе взглянула на янтарный кончик косяка. – Суть вот в чем – послушай всякое евангелическое дерьмо, вроде того, что толкает Симеон Сэндс, и будешь считать, что все мы секс-рабы, разве что не называем себя так. Всех нас похищают, накачивают наркотиками, все мы жертвы нечестивых помыслов, похоти, мыслей об инцесте – мне кажется, парни вроде Сэндса, особенно Сэндс, – трубят об этом направо и налево. Только одна рука у них лежит на кафедре, а вторая теребит внизу. – Лиз криво усмехнулась. – Но все не так, Крис. Я хочу сказать, что порноиндустрия не заявляет, мол, все мы шлюхи с мокрой пиздой, которые ждут не дождутся, когда нам присунут. Забудь. Хочешь, чтобы все было эффективно и рутинно, глянь порнушку. Крис, все просто – это работа. Более или менее профессиональная, в зависимости от того, с кем сотрудничаешь, и оплачивается аналогично – смотря кто работодатель. Только никто никогда не заставлял меня делать то, что мне не нравилось, и никто не пытался меня остановить, когда я решила уйти.

– Думаешь, остальные такие же, как ты?

Лиз снова задержала в себе дым. Нахмурилась, выпустила струйку.

– В мире? Нет. Я слышала жуткие истории о том, что происходит на Коста-Рике и в Таиланде. До сих пор слышу. Не мне тебе об этом рассказывать, Крис. Ты ведь этим зарабатываешь на жизнь. Предпринимательские зоны, политическая нестабильность. Рыночные силы, слабые правительственные структуры, бедных наебывают. В прямом смысле, в данном случае.

– Ах, ну да. – Криса задело то, каким непринужденным тоном она это сказала. – То есть все, с кем ты работала, сияли от счастья?

Лиз выдохнула облако дыма и озадаченно взглянула на него.

– Нет. Даже в Копенгагене есть повернутые на голову девчонки. Та блондинка из «Владений Донны», Рената какая-то, полячка вроде. Ну и идеи ее посещали, очень странные, а титьки были невообразимые. Она посетила трех разных пластических хирургов, прежде чем нашла чувака, который вставил ей те имплантаты, а затем у нее постоянно возникали проблемы с ними. Так что, знаешь, может, в ее случае Симеон Сэндс и был прав. Она полезла мараться в порнографии, потому что папаша в детстве ее насиловал. Но, честно, по мне, ей просто не хватало мозгов. Да, Крис, найдутся женщины, которые пойдут сниматься в порно после того, как в детстве с ними жестоко обращались – в этом есть логика. Но большинство, с кем я работала, походили на меня – люди без комплексов, может, даже чересчур раскованные, готовые выставлять себя напоказ и желающие сделать медиакарьеру. А пока не случился грандиозный прорыв, они снимались в порно. Я отправилась в Копенгаген, собиралась радиопиратствовать в свободном городе Христиания^[27]. В итоге попала в датское порно. Работа не такая пыльная, как в пиратских СМИ, а платят лучше. Так продолжалось несколько лет – ощущения были странные, все казалось иным, но я кое-что о себе узнала, что вряд ли открыла бы при другом раскладе. Кроме того, мне удалось сколотить приличное состояние. Конец истории. И счастливый конец, надо сказать.

– Да, только чтобы об этом рассказывать, тебе надо курнуть.

Снова этот озадаченный взгляд.

– Крис, возьми себя в руки. Ты серьезно пытаешься мне сказать, что моя карьера порнокуклы, которая закончилась десять лет назад, представляет для тебя моральную проблему? И это говорит человек, работающий в сфере международных финансов?

– Нет у меня с этим проблем. И мне казалось, у тебя тоже. – В его голос просочился сарказм. – Я вообще думал, что ты от этого тащишься.

Ее глаза превратились в щелки:

– Что?

– Да ладно тебе. Ты трахалась с Майком Брайантом. Теперь трахаешься со мной. Чувствуешь связь? Эй, я не жалуюсь, Лиз. Только задумайся над своей мотивацией. Давай будем честны друг с другом. Здесь все, как по учебнику – страсть, испытываемая человеком на пассажирском сиденье.

Она резко села и стряхнула пепел с косяка.

– А что, хорошая идея, Крис. Я про честность. Если я тебе не по вкусу, давно бы оставил меня в покое.

– Оставил в покое? – Несправедливость замечания огорошила его. Он словно бы вновь пререкался с Карлой. – Насколько мне помнится, это ты увивалась за мной, да еще как, черт подери. На вечеринке у Троя. После вечеринки, в «Смене режима». Ты ведь меня туда позвала.

– Ну конечно. А может, тебе просто не стоило посылать мне информацию о том, когда твоя жена улетает в Норвегию. Потому как, знаешь ли, это было очень недвусмысленное предложение, твою мать.

На мгновение он замер от шока. Лиз заметила его реакцию и отпрянула на другой край кровати, ее лицо по-прежнему искажала гневная маска.

– Что?

– Я? Лиз, я ничего тебе не отправлял.

– Ага.

– Нет, черт, послушай меня. – Он потянулся к ней обеими руками. Лиз отмахнулась и уставилась в окошко. – Я не посылал тебе никакого расписания. Сам узнал, что Карла летит в Тромсё, за час до твоего звонка. Я… Лиз, кто-то с нами играет.

Она опасливо перевела взгляд на Криса, но головы не повернула. Тело Лиз вновь приняло закрытую позу. Она обхватила себя руками, словно защищаясь.

– Крис, я тебе не юная фанатка дорожных дуэлей.

– Хорошо. – Он выставил руки ладонями вперед. – Не юная фанатка дуэлей. Как скажешь. Но я заявляю, что не посылал тебе расписание рейсов. А ты утверждаешь, что не отправляла мне «Владения Донны». Получается, кто-то все это подстроил, верно? Иначе не выходит.

После этого он снова притянул ее к себе. Постепенно. Сперва одну руку, затем другую, сантиметр за сантиметром сокращая расстояние. Лиз смягчилась. Крис еще мог достучаться до нее. Не то что с Карлой – в их случае любые точки примирения стерлись за долгие годы столкновений на эмоциональном фронте. Лиз мало-помалу раскрывалась, повернула к нему голову. Кивнула.

Криса пронзил крохотный осколок надежды, которого он не ждал. Легкое покалывание под глазами и внезапная волна, затопившая пустоту, которая царила у него в груди.

«На этот раз». Он молча пообещал себе. На этот раз, с этой женщиной он не облажается.

Но где-то на горизонте сознания по-прежнему бродила гиена, ее силуэт очерчивали закатные лучи. И она не собиралась умолкать.

Глава 42

Крис рано приехал на работу. В нем по-прежнему бродил остаточный гнев, который он не мог четко направить. Инфомодуль выдал длинный список сообщений. Первым шло письмо от Ирэны Рэнко – «Требуется срочная погрузка». За последнюю неделю он не первый раз видел это имя. Что-то щелкнуло.

– Да вашу мать.

Крис нажал на кнопку – раздались гудки.

– Да?

– Послушай меня, ты, глупая матрешка. Не нужны мне твои услуги, шлюха, ни сейчас, ни впредь. Оставь меня, блядь, в покое.

Повисла пауза, Крис готов был повесить трубку. Но затем ему ответили – говорили с акцентом, в голосе сквозила ледяная, едва сдерживаемая ярость.

– И с кем, по-твоему, ты говоришь, а? Гребаный корпоративный ковбой. Думаешь, можешь обращаться ко мне в таком тоне? Я – капитан Ирэна Рэнко, командую независимым подводным грузовым судном «Курт Кобейн».

– Я… Простите?

– Вот именно. Самое время просить прощения. Вашу мать! Я четыре дня торчу здесь, в Фаслейне^[28] и жду второй погрузки. Четыре дня, блядь! Команда уже спилась в барах Глазго. Какого хрена вы тратите мое время?

– Я… Постойте. «Кобейн»? – Крис потянулся через стол и ткнул в панель инфомодуля. В новом окошке всплыли данные. – Вы грузите товары для КЭСА? Военное оборудование.

– Нет, – промурлыкала женщина на другом конце. – Не гружу, потому что четыре, блядь, дня ожидаю товары. Администрация порта не в курсе. Я звонила Лопесу – он тоже ничего не знает. В любом случае, я бы развернула судно и уплыла. Но Лопес сказал позвонить вам. Мол, вы понимающий. Не то что другие корпоративщики, сказал он. И что? Похоже, я нарвалась не на того человека.

– Нет-нет. Капитан Рэнко, я ваш человек. Я… Простите за резкий тон, что я позволил себе ранее. У нас здесь много разного происходит.

– А вот у нас наоборот. Ни поставки, ни информации о ней. Ничего. А простой обходится мне…

– Забудьте о стоимости швартовки в порту. Я покрою эти расходы и добавлю десять процентов сверху за неудобства. Собирайте команду – я скоро с вами свяжусь.

Крис отключился и оглядел офис. С шахматной доски на него взирали блестящие фигуры, их положение на доске не менялось уже несколько недель. Крис набрал Майка.

– Да, Брайант.

– Майк, послушай, у нас проблема.

– Ты мне говоришь? Я бы позвонил тебе раньше, но не увидел твоего «Сааба» на парковке. Решил, ты еще не приехал.

– «Сааб» по-прежнему дома. Я так за ним и не съездил. – На другом конце провода повисла ледяная тишина. – Майк, со мной только что связался курьер, который доставляет посылку Барранко.

– Крис, нам некогда волноваться о КЭСА. Ты что, не смотрел утренний выпуск новостей? Блядь, даже вчера об этом уже говорили.

– Нет, вчера вечером я… – «Я мирился и трахался с твоей экс-любовницей». – Я рано лег спать. Голова разболелась. Сейчас я добираюсь из отеля до работы на такси. Поэтому радио у меня тоже нет. Что стряслось?

– У какой-то мелкой сошки в Лэнгли вдруг проснулась совесть. Этот младший помощничек обещал выдать засекреченные отчеты за последние два года «СкандиНет» и «Монреаль без цензуры».

– Блядь.

– Да. Говорю же.

– Камбоджа?

– Пока не знаем. Это бесхребетное чудо-юдо работало в архиве – вполне возможно, что информация по Пномпеню слишком свежа и еще туда не попала. Но нельзя на это рассчитывать. Не предугадаешь, что именно он сольет.

– А нельзя просто устранить паренька?

– Как по-твоему, чем сейчас занимается Лэнгли? Крис, он на них работал. И варился во всем этом. Думаешь, он не знает, как заметать следы? Схватил диски и ушел в подполье.

– Ну хорошо, тогда наймите кого-нибудь покруче Лэнгли. Десантников или ребят из Израиля.

– Что это меняет? Им тоже сперва нужно найти подонка. Тем временем «СкандиНет» и «Монреаль без цензуры» сливают инфу с такой скоростью, будто у них после индийского карри разыгралась диарея. Максимум неделя – и ооновские шавки набросятся на нас.

– Постой, – Крис нахмурился. Что-то не сходилось. – Успокойся. У них пока нет доступа. Они могут лишь поднять шум. Мы отобьемся в суде. Пара лет бумажной волокиты и юридической грызни. Чего ты так расстраиваешься?

– Потому что это плохо для бизнеса, твою мать. Любая утечка. Нам сейчас публичность ни к чему.

– Раз мы заговорили о том, что плохо для бизнеса, лучше бы тебе связаться с приятельницей Салли Хантинг. На меня только что наорала командующая русской подводной лодкой: она четыре дня ждет в Фаслейне груз для КЭСА, а он так и не прибыл.

На секунду повисла тишина.

– Что?

– Ты слышал. Игрушки Барранко запропастились. И никто в Фаслейне не может их найти.

– Гонишь. – Однако в голосе Брайанта улавливалось напряжение.

– А вот и нет. Все так и есть. Слушай, я позвоню Лопесу в Панаму. Проверю, может, он что-то знает. А ты свяжись с Салли и перезвони мне.

Лопес не отвечал. Крис отключился и собирался набрать по новой, когда зажегся экран инфомодуля – входящий звонок от Филиппа Гамильтона. Крис вновь нахмурился и ответил:

– Слушаю.

На экране возникли мягкие черты Гамильтона.

– А, Крис. Вот и ты.

– Да.

Его не покидало ощущение, будто что-то не так. С первого дня в «Шорн» Крис почти не общался с младшим партнером. Кое-какие проекты, перешедшие к нему от Макина, соприкасались со счетами Гамильтона, но…

– Чем могу помочь, Филипп?

– Вообще-то, Крис, – сладкоречиво продолжил младший партнер, – правильнее было бы спросить, чем я могу тебе помочь. Не сомневаюсь, ты слышал о внештатной ситуации в Лэнгли.

– Да. Майк ск… – он оборвал себя на полуслове. – Я только что разговаривал с Майком по этому поводу. Они считают, что речь об архивных материалах. Скорее всего, Камбоджа туда не попала.

– Верно, – Гамильтон кивнул, и его подбородки сложились гармошкой. – На самом деле, мы только что получили подтверждение. Отличная новость для всех. Луиза наверняка отправит тебе информацию в скором времени. Но, похоже, одна засекреченная операция все же просочилась и, увы, на ней твое имя. Я говорю об операции, которую ты санкционировал в Медельине, когда требовалось убрать агентов Эрнана Эчеварриа.

Теперь ощущение неладного обострилось и стало интенсивнее. Словно под ним трещал и разваливался пол.

Крис замаскировал тревогу протяжным тоном:

– Да. И что?

– Учитывая обстоятельства и то, как развиваются события с режимом Эчеварриа, вероятно, лучше всего списать тебя со счета – вывести из проекта КЭСА, по крайней мере, на какое-то время.

Крис выпрямился:

– Вы не можете этого сделать, мать вашу.

– Прошу прощения?

– О каком таком развитии событий вы говорите, Филипп? Последнее, что я слышал о режиме Эчеварриа, – это то, что он ходячий труп.

– Ах да. – Гамильтон пощупал пальцами свои обвисшие щеки. – Тут тоже есть изменения. Наверное, лучше тебе зайти сегодня на брифинг в полдень. Я пригласил Майка, думал, он передаст тебе всю информацию. Но, пожалуй, действительно правильнее, если ты будешь присутствовать лично. Главный конференц-зал в два часа.

Крис уставился на него:

– Хорошо. Я приду.

– Чудесно. – Гамильтон просиял в ответ и отключился. Его лицо потемнело и исчезло, до последнего улыбаясь.

Крис вновь попытался связаться с Лопесом. По-прежнему ничего. В отдельном окошке он открыл сайт промышленного шпионажа, к которому у него был ключ, и проверил данные Лэнгли. Никакой серьезной информации. С фотографии из файла пятилетней давности ухмылялось лицо стукача. Он выглядел молодым и счастливым, совершенно не подозревая, что сулит недавно полученная работа.

«Они ведь тебя распнут, сынок, дьявол побери, – про себя обратился Крис к портрету. – Они тебя на куски порежут за то, что ты сделал».

Загудел инфомодуль. Шел аудиозвонок от Майка. Крис ответил:

– Майк, объясни мне. Что происходит?

– Не знаю, Крис. Мне жаль. Салли говорит, что заказ прошел, но его отправили какому-то перевозчику из Саутгемптона. У него надводное судно, стандартная ставка за доставку через Атлантику, Салли получит бонус за разницу в цене.

– Обычное надводное судно?

– Знаю-знаю. Я и сам не понимаю. Не может Барранко просто взять и прийти в доки Барранкильи и расписаться за груз.

– Это… – Крис внезапно умолк. Хаос и круговерть событий, происходивших последние десять минут, вдруг замерли у него в голове. Он сообразил.

– Майк, я тебе перезвоню.

– Подожди, ты…

Крис резко прервал звонок и целых тридцать секунд смотрел на инфомодуль, пока бремя происходящего оседало внутри. Он ведь знал, что так будет. Мать вашу, знал. И от понимания ему становилось тошно в прямом смысле.

Он в очередной раз набрал Лопеса – короткие гудки. Тогда Крис запустил программу обхода. Непродолжительное время на линии трещали электронные помехи, шорновское ПО боролось с сетью Панама-Сити, затем возникла фигура Лопеса, который до сих пор гневно разговаривал с кем-то на испанском:

– …de puta, me tienen media hora esperando…^[29]

– Хоакин, послушай меня.

– Крис? Como has podido…^[30] – Южноамериканский агент умолк, пытаясь перестроиться на другой язык. – Слушай, Крис, какого хера вы творите?

– Не знаю, Хоакин, не знаю. На меня самого только что свалилось это дерьмо, и я понятия не имею, что происходит. Расскажи мне. А то я действую вслепую. Что у вас там?

– Что у нас тут? – каждый слог сочился яростью. – Ты продал меня в духе твоего гребаного дружка Брайанта. Мне предстоит дуэль на арене, Крис. Тебе это о чем-нибудь говорит? Я только сам узнал. Тендер одобрен «Шорн» – ебаная шестерка из фавел бросила мне вызов. И платить ему будут на херовы полпроцента меньше – всего-то! Ему двадцать, Крис. Вызов приоритетный, с уведомлением за две недели. И, блядь, одобрен «Шорн».

– Так, послушай. – Крис ощутил, что в голове прояснилось – как перед гонкой, за несколько замороженных секунд, прежде чем выплеснется адреналин. – Хоакин, слушай меня внимательно. Я тут ни при чем. Тендер выставлял не я. Но я все исправлю. Считай, в инфомодуле его уже нет. Обещаю. Тебе не придется сражаться. А пока…

– Ага, конечно. Только говоришь. Ты обещал…

– Хоакин, да послушай же ты, черт подери. Я вытащил тебя из Боготы живым и невредимым, разве не так? Я сказал, что своих людей в беде не бросаю. А сейчас у меня мало времени. Мне нужно, чтобы ты связался с Барранко.

– Хочешь, чтобы я на тебя работал, пока…

– Да, мать твою, слушай, я сказал. – Что бы там Крис не вкладывал во фразу, до Лопеса дошло, и он умолк. – Это вопрос жизни и смерти, Хоакин. Свяжись с Барранко и передай ему, чтобы он не отправлялся на пляж за своим грузом на следующей неделе. Скажи, остальное оружие не привезут. Вместо него Висенте, скорее, будет поджидать отряд морпехов. Барранко должен ретироваться на безопасную территорию и ждать, пока я с ним не свяжусь. Понял?

– Да. – Лопес внезапно успокоился, будто адреналиновая дрожь пробилась в телефонную линию и к нему и обдала холодом, способным искажать время. – Понял. Тебя тоже бросили на арену, да?

– Похоже на то. – Даже для самого Криса слова прозвучали категорично. – Свяжусь с тобой, как смогу.

– Крис…

Он повременил отключаться.

– Да. Еще здесь.

– Послушай меня, Крис. Когда выходишь на арену, бить надо снизу. Там, откуда не ждут удара. А когда вытаскиваешь оружие, надо повернуть лезвие. Рана становится в четыре раза больше. Усек?

Крис отстраненно кивнул:

– Понял, Хоакин. Спасибо.

– И да, я буду за тебя молиться, чувак.

На презентации Филипп Гамильтон сумел подать себя на удивление внушительным. Каким-то загадочным образом его мягкость исчезла – вместо этого перед ними стояла уверенная массивная фигура, произносящая фразы глубоким баритоном, отчего слова зависали в воздухе даже после того, как предложение заканчивалось. Он продемонстрировал весомые доказательства – так все было задумано, – но куда мощнее оказался отпечаток этих фактов в головах слушателей. Крис огляделся и увидел, как собравшиеся за столом кивают – все, включая Майка Брайанта.

– Таким образом одним ударом мы вернемся от… – оживленно вещал Гамильтон, – неопределенности перемен, гарантированных волнений после земельной реформы и вероятного бюджетного дефицита, сопровождающего классические революционные режимы, к прибыльному статус-кво, которым мы наслаждались в КЭСА последние двадцать лет. На мой взгляд, леди и джентльмены, перед нами не стоит задача выбора – есть один-единственный курс действий, который диктуют здравый смысл и рыночная экономика. Спасибо.

Среди собравшихся за столом прокатилась волна вежливых аплодисментов. Шепотом произносились комментарии. Гамильтон склонил голову и отошел на несколько шагов. Его место заняла Луиза Хьювитт.

– Спасибо, Филипп, думаю, все стало ясно, но если у вас есть вопросы, можете задать их сейчас.

– Да. – Джек Нотли с абсолютно наигранным почтением поднял руку. Все сотрудники в зале мгновенно заткнулись и уставились на седеющего старшего партнера. Луиза Хьювитт вернулась в свое кресло. Филипп Гамильтон занял освободившееся место. Крис с горечью подумал, что вся сцена была поставлена и отрепетирована до мелочей, словно перед ним разыгрывался премиальный спектакль.

– Да, Джек.

– Американцы, – с нажимом сказал Нотли, чем вызвал легкие смешки. Старик был известен в подразделении эксцентричными националистскими мнениями. – Из тщательного исследования Майка, который также здесь присутствует, нам известно, что Эчеварриа-младший предпочитает наших трансатлантических кузенов, которые, увы, ближе к нему как территориально, так и культурно. Фил, я ценю то, что ты сотрудничаешь и устанавливаешь связи с «Калдерс РэпКэп», а Мартин Мелдрек верит в рыночную экономику так же, как Рональд Рейган. – На этот раз смех стал громче. – Поэтому вторых подрядчиков он выберет исключительно из американцев. Вопрос в том, хватит ли этого? Удержим ли мы в стороне Конрада Римшоу из «Ллойд Пол», к примеру? Или «Сандерс груп», «Грей Кэпитал Солюшн», «Мориарти Миллз и Силвер»? В свое время Франсиско Эчеварриа тесно сотрудничал с этими джентльменами или, как минимум, с их представителями в Майями. Можем ли мы быть уверены, что он не побежит к ним, как только ему не понравится пересмотренный бюджет?

«Слушайте, мать вашу, слушайте», – пульсировало в мозгу Криса. Хорошо хоть кто-то в этой группе психопатов обратил внимание.

Гамильтон прочистил горло.

– Справедливое замечание, Джек. Думаю, все это говорит лишь о том, что компании, которые ты перечислил, за исключением «Сандерс груп», – действуют быстро, жаждут наживы, и все они из нью-йоркского уголка. Несомненно, они будут наблюдать за процессом. Но, в отличие от них, у «Калдерс» есть свой человек в госдепе США. А это долгосрочные отношения – в случае с сенатором Барлоу мы говорим о пятнадцати годах, да и с остальными связи налажены давно. Кроме того, как ты и сказал, у вторичных подрядчиков, которых наймут «Калдерс РэпКэп», будет своя сеть лоббистов. Думаю, если мы объединим их возможности с нашим влиянием на британский МИД, сумеем отвадить любых нахлебников в перспективе.

Теперь и речь Гамильтона удостоилась смеха. Филипп обвел довольным взглядом собравшихся.

– Еще вопросы?

– Да, у меня, – Крис встал, слегка дрожа, и уставился на Гамильтона. – Мне очень интересно, какого хера вы отказываетесь от гарантированной смены режима, когда во главе КЭСА может встать человек, который сто процентов не будет связываться с американцами? И ради чего? Ради этого, блядь, дерьма? Да это банальная дележка.

Все за столом опешили. Раздались вздохи и ерзанье. Умудренные опытом принялись качать головами. Сидящий рядом Майк Брайант взглянул на друга в изумлении.

– А, Крис. – На губах Гамильтона мгновенно проскользнула улыбка, будто у комика перед тем, как до его партнера дойдет шутка. – Пока ты не отправился за бейсбольной битой Майка, позволь отметить, что мы здесь подбираем план действий, который обойдется без насилия.

Послышалось несколько смешков, но на этот раз они были осторожными. Официально сотрудники, не являвшиеся партнерами, не должны были ничего знать о происшествии с Эрнаном Эчеварриа. Крис знал, что Ник Макин, конечно, все разболтал: уж он постарался бы сделать так, чтобы слушок распространился, но насколько несдержан окажется Гамильтон, неясно. Снова взгляды устремились к Джеку Нотли, желая увидеть его реакцию, но выражение его лица оставалось непроницаемым, как кусок бледного гранита.

– Дурак напыщенный, – четко сказал Крис, и за его словами последовала абсолютная тишина. – Ты думаешь, Висенте Барранко остановит сидящий на кокаине придурок в старенькой форме отца? Полагаешь, он так просто отступится?

Крис заметил, что Луиза Хьювитт собиралась встать со своего места. Что Джек Нотли положил ладонь ей на руку и едва заметно покачал головой. От Филиппа Гамильтона это тоже не укрылось. Его рот сузился до размеров анального отверстия.

– Могу я напомнить вам, мистер Фолкнер, что вы разговариваете с партнером. Если вы не в состоянии выказывать должное уважение, я попрошу, чтобы вас удалили с собрания. Вам понятно?

Глаза Криса чуть округлились, на лице расползлась неприятная улыбка.

– Попробуйте, – тихо сказал он.

– Крис, – в конференц-зале зазвучал надтреснутый голос Нотли. – Если тебе есть что сказать, пожалуйста, сделай это и сядь. У нас тут не Королевская шекспировская компания, а совещание.

Крис кивнул:

– Хорошо. – Он оглядел зал. – Для вашего сведения, я хорошо знаю Висенте Барранко и заявляю, что если вы попытаетесь его надуть, он вновь скроется в горах и возьмет с собой тысячи жителей КЭСА, которые лишились гражданских прав. А затем, может, лет через пять или в следующем году, он вернется. Вернется и совершит то, о чем мы его изначально просили. Ну, а когда Барранко займет место в парламенте Боготы, Эчеварриа-младший окажется у стенки за преступления против человечества, и выяснится, что мы не на той, блядь, стороне. Барранко обратится к другим корпорациям – «Накамуре» или, вероятно, немцам, а нас отрежет. Ни процента от ВВП, ни акцизов с предпринимательских зон, никакой торговли оружием и контрактов на поставку даже обычных товаров потребления. Ничего. Только злые американцы, которых нам нечем кормить.

Снова молчание. Собравшиеся переглядывались, пытаясь понять, к чему все идет. Крис вздернул голову, презрительно посмотрел на Гамильтона и сел.

Гамильтон, в свою очередь, взглянул на Нотли. Старший партнер пожал плечами. Тогда Гамильтон прокашлялся:

– Что ж, Крис. Спасибо за глубокий и научный взгляд на ситуацию. Мы, несомненно, ценим то, что ты нашел время прийти сюда и поделиться мнением касательно счета, которым больше не заведуешь. Но позволь мне сказать – думаю, мы в состоянии сдержать одного недовольного марксиста. На самом деле мы уже подготовили ряд шагов…

Крис ухмыльнулся, как Йорик.

– Не будет его там, Гамильтон. Я уже позвонил Лопесу и просил его предупредить Барранко, чтобы тот держался подальше от пляжа. Когда вместо «Кобейна» на берег выскочат ваши ручные головорезы, они никого не найдут, либо, что лучше, Барранко устроит им засаду и всех перебьет. А затем растворится призраком.

Шум в зале поднялся еще до того, как Крис закончил говорить. Половина сотрудников повскакивала, они тыкали пальцами и кричали, причем не все из них выступали против Криса. Гамильтон пытался переорать какофонию и говорил что-то про нарушение профессиональной этики. Затем раздался громогласный призыв Нотли к порядку. Распахнулась дверь, и внутрь ворвалась охрана, вооруженная травматическим оружием. Луиза Хьювитт направилась к ним, чтобы остановить: она размахивала руками и громко, так, чтобы было слышно посреди шума, объясняла, что произошло.

В этой суматохе Майк повернулся к Крису. На его лице читались гнев и шок.

– Ты, блядь, спятил? – прошипел Брайант.

Потребовалось десять минут, чтобы очистить конференц-зал. Идея оставить Криса с партнерами и секьюрити пришлась не по душе. До них тоже дошла версия слухов, что стало с Эчеварриа.

– Все будет в порядке, – сказал Нотли. – Серьезно, Гермиона. Ценю твои старания, но мы здесь коллеги. Просто страсти слегка накалились, вот и все. Не там выпустили гоночный пар. Поставь парочку своих ребят за дверью – больше ничего не надо.

Джек выпроводил капитана охраны, прикрыл за ней двери и повернулся к столу. Крис, Майк, Луиза Хьювитт и Филипп Гамильтон занимали те же места, что и когда в зале было полно народу. Каждый уставился на кусок полированного дерева у себя перед носом.

– Так, – мрачно бросил Нотли. – Давайте все разрулим.

Луиза Хьювитт нетерпеливо махнула рукой.

– По мне, нечего тут разруливать, Джек. Фолкнер сознался, что совершил серьезный служебный проступок…

– Да, это…

– Крис, заткнись уже, – рявкнул Нотли. – Ты не партнер. И никогда им не станешь, если не научишься цивилизованно себя вести. Сделай, как велено, и посиди тихонько, мать твою.

– Луиза права, Джек, – спокойно и тихо заговорил Гамильтон, его нынешний тон резко контрастировал с яростью, которую он выказал ранее. – Предупредив Барранко, Крис подставил под удар наш хрупкий план по реструктуризации политики. Мы как минимум лишились козыря в переговорах с Эчеварриа. В худшем случае это поможет террористу, который поднимет восстание и создаст проблемы на ближайшие десять лет.

– На прошлой неделе он был борцом за свободу, – пробормотал Крис.

Луиза Хьювитт одарила его взглядом, полным чистого презрения.

– Позволь, я спрошу, Крис, – легко начала она. – Может, у тебя появились политические мотивы в том, что касается КЭСА? Тамошние проблемы повлияли на тебя? Заразили?

Крис посмотрел на Нотли:

– Мне разрешается ответить?

– Да. Только оставайся в рамках приличий и выкажи немного уважения, ясно? У нас тут не бойцовский клуб в подвальчике где-нибудь в зонах.

– Я усек. – Крис указал пальцем на Гамильтона. – Вот чего я не понял, так это способа коммуникации, который избрали наши младшие партнеры. До сегодняшнего утра я не имел представления о том, что меня отстранили от счета КЭСА и что мы на сто восемьдесят градусов изменили отношения с клиентом.

– Эчеварриа наш клиент, а…

– Филипп, – Нотли поводил пальцем из стороны в сторону. – Дай ему закончить.

– На самом деле, – Крис понял, что у него появилось окошко, и затараторил: – О том, что мы сменили клиента, я узнал только на собрании, что едва ли пошло на пользу. Если я и предупредил Барранко, то лишь потому, что считал, будто на наш счет проникли посторонние…

– Вот только не надо, – Луиза Хьювитт скорчила мину. – На кону твоя должность, Крис. Уж мог бы постараться и придумать что-нибудь получше.

– Сегодня утром, Луиза, мне позвонила лично капитан подводного грузового судна, которое должно было доставить Барранко оружие. Она торчит в Фаслейне и ждет груза, который не прибудет, потому что этот, – Крис указал на Гамильтона, – гений перенаправил их военным в КЭСА. Только меня он об этом не проинформировал, посему единственное, что я мог предположить, – стороннее вмешательство. Действовал соответственно ситуации – защищал нашего клиента, как мог. Теперь за это я получаю на орехи, хотя проблема в отсутствии коммуникации между верхами и низами.

– Врешь, – зло бросил Гамильтон. Он тоже увидел лазейку.

– Неужели, Филипп? – Крис повернулся и махнул в сторону Майка Брайанта. – Спроси Майка. Он, как и я, оставался в неведении. Он все знает о звонке капитана с подводного грузового судна, потому что сегодня утром мы вместе пытались решить эту проблему. Верно, Майк?

Брайант заерзал на стуле. Впервые в жизни Крис видел, что тому не по себе.

Нотли тут же глянул на Брайанта ястребом:

– Майк?

– Да, все верно, – Брайант вздохнул. – Простите, Фил, Луиза. Но Крис прав. Следовало раньше поставить нас в известность.

Гамильтон покраснел и перегнулся через стол:

– Брайант, ты знал…

– Я знал, что состоится совещание, на котором будут обсуждаться дальнейшие действия, и по намекам, которые ты бросал, догадался, к чему все идет. Но конкретных фактов ты не называл, Фил. И ничего не говорил о поставках. Знаешь, – Майк бросил взгляд на друга. – Я понятия не имел, что собирается делать Крис, и сообщить ему то, что происходит здесь, тоже не мог. Так что я понимаю, почему он так поступил.

В комнате воцарилась тишина. Гамильтон и Хьювитт обменялись взглядами. Никто не произнес ни слова. Джек Нотли сложил пальцы домиком.

– Что-то еще? – тихо спросил он.

Луиза Хьювитт пожала плечами:

– Ничего. Только все, что мы услышали, – вранье от начала до конца, которое должно скрыть тот факт, что Крис политизировался.

– Что-нибудь конструктивное? – спросил Нотли еще тише.

– Да, – ответил Крис, думая о Лопесе и предстоящей ему дуэли с двадцатилетней шестеркой из фавел, которого нищета и перспектива выкарабкаться сделают яростным противником. Он думал о Барранко, которого собирались изрешетить из пулеметов на пляже, и представлял себе, как в свете разбитых прожекторов на песок течет кровь.

– Я не политизировался. И причины, по которым я поддержал Висенте Барранко, не имеют ничего общего с политикой. Любой, кто в этом сомневается, может вызвать меня на дуэль.

Глава 43

– Ты лживый ублюдок, Крис, – Майк Брайант в гневе расхаживал перед БМВ. Под ботинками шуршал гравий на обочине. С одной стороны съезда на шоссе ветер трепал траву. Майк остановился и ткнул пальцем в Криса. – Ты ведь политизировался, верно? Чертов Барранко до тебя достучался.

Крис прислонился к еще теплому капоту машины и сложил руки на груди. Под ними тянулась кольцевая – в обоих направлениях, и куда ни глянь, ни одной машины. После шорновской высотки небо над головой казалось безбрежным. Они и часа не были в дороге, а казалось, что стоят на краю мира.

– Дашь ты мне передохнуть, в конце концов. Ты обвиняешь меня в том, что я полез в политику. Всего неделю назад все ставили на Барранко. А сейчас вдруг он стал неприбыльным? Что такое, Майк? Причем здесь политика?

– В цифрах есть смысл.

– Цифрах? – Крис оттолкнулся от капота БМВ и весь напрягся, пылая яростью. – Какие, к черту, цифры? Все это выдумано, Майк. Цифры скажут тебе все, что ты захочешь от них услышать. А как же показатели Барранко, казавшиеся разумными? Что стало с ними? Мы вдруг превратились в экономистов? Не хочешь построить мне гребаную кривую? Майк, к реальному положению дел это не имеет отношения. И ты это знаешь.

Майк отвернулся.

– Факт остается фактом, Крис. Ты слишком сблизился с Барранко. Тебе нужно уйти из этого проекта. Пусть счет ведет Гамильтон – посмотрим, что выйдет.

– Великолепно. А тем временем что станет с Хоакином Лопесом?

– Это неважно! – Брайант сжал ладони в кулаки и стал отчаянно молотить воздух. – Черт, Крис, соберись. В таких проектах нельзя включать личные чувства. Только бизнес. Лопеса списали. Точка. Если новый парниша способен выполнять ту же работу за меньшие деньги, какого черта мы до сих пор сотрудничаем с Лопесом?

– Майк, речь о половине процента. А парниша твой – двадцатилетняя шестерка прямиком из фавел. Откуда нам знать, как он себя проявит?

– Голоден, значит, справится. Все они такие.

– О чем ты говоришь, Майк? Ты ж был, мать твою, на совещании. Исполненный злости, купленный по дешевке, а больше ничего про этого паренька мы не знаем. Если взглянуть на биографию, которую нам показал Гамильтон, не удивлюсь, что парень окажется неграмотным. Майк, решение плохое. Бизнесом тут не пахнет – это банальная херова жадность. Разве не видишь?

– Крис, я вижу лишь, что ты роешь себе яму, – голос Майка смягчился, но в нем все равно чувствовалась жесткость, будто он тянул стальной канат, не давая ему провиснуть. – Я понимаю, почему ты так себя повел, но ничего хорошего в этом нет. Ты стал неуправляем. Не контролируешь себя. А мы не можем себе этого позволить, ни один из нас. Мне очень жаль, что с твоим отцом такое произошло, правда жаль.

Крис отпрянул. Майк схватил его за руку.

– Нет, послушай, я говорю правду. Мне жаль, что ты рос в зонах, и что твоя мама заболела, и все остальное. Но это в прошлом, Крис. Та жизнь закончилась. Нельзя прикрываться ею и рушить жизни остальных. Вот что я хочу тебе сказать. Послушай меня – ты больше не работаешь со счетом КЭСА. Точка. Я взял тебя в проект, теперь я тебя отстраняю. Тебе найдется о чем еще волноваться. Блин, Крис, езжай домой. Поговори с Карлой и разберись со своей жизнью.

Крис толкнул Майка в грудь основаниями обеих ладоней. На долю секунды оба почти приняли стойку из карате.

– Майк, я тебе уже говорил, что не нуждаюсь в твоих советах по семейным вопросам.

– Крис, ты отказываешься от лучшей…

– Заткнись, твою мать! – В его вопле слышалась ярость, окованная болью. – Да что тебе об этом известно, Майк? Что ты вообще, на хрен, знаешь?

– Знаю, что…

Крис резко перебил его, не дав договорить:

– Сперва попытайся сам хотя бы десять минут не изменять Саки. Веди себя, как достойный отец и супруг. Для разнообразия. Прекрати пихать свой член в Салли Хантинг, Лиз Линшоу или кого еще ты теперь трахаешь. Нравится, Майк? Не очень приятно, да?

– Мы с Лиз сейчас не встречаемся, – тихо сказал Майк. – У нее много работы. А Салли Хантинг я не трахал уже лет шесть. Не мешало бы проверять факты, прежде чем их озвучивать.

– Отлично сказано – у меня не вышло бы лучше.

Они стояли, нервно поглядывая друг на друга через капот БМВ. Издалека, с кольцевой, донесся звук машины. Наконец Майк Брайант пожал плечами.

– Ну, что ж, – сказал он. – Если ты предпочитаешь, чтобы все было так. Но все сказанное ранее остается в силе. Ты списан со счета КЭСА, ты…

Запиликал телефон, требуя внимания. Майк состроил гримасу и вытащил мобильный, затем нетерпеливо приложил его к уху.

– Да, Брайант. Неподалеку от кольцевой, а что? Да, здесь.

Он передал трубку Крису.

– Хьювитт, – пояснил он.

Луиза Хьювитт сидела за рабочим столом, положив на него ладони, будто внутри был встроен пистолет, которым она могла пальнуть в Криса, оставив от него лишь горстку пепла на ковре. Ее голос был прохладным.

– Рада, что ты вернулся со своего пикника в деревне. Теперь нам нужно заняться кое-какими вопросами.

Крис ждал.

– Во-первых, мне нужно, чтобы ты поскорее передал все файлы по КЭСА в электронном виде Филиппу Гамильтону. Ему потребуются твои связи в Панама-Сити и все, что у тебя есть на Барранко и прочих повстанцев, с которыми ты работал, будучи в «Хамметт Макколл». – Она едва заметно ему улыбнулась. – Поскольку теперь мы снова пытаемся помочь режиму разбить бунтовщиков, все, что у тебя есть, поможет делу.

– Быть может, вам имеет смысл прикрыть тендер на позицию агента Лопеса. Он знает территорию и что там происходит. Вот вам источник что надо.

Луиза окинула его взглядом, словно он был вымершим видом.

– Невероятно, Крис. Твоя склонность поддерживать не тех людей феноменальна. Однако, мне кажется, на брифинге мы все пришли к выводу, что лучше начать с нуля. Нельзя предсказать, к кому может оказаться неудачно привязан Лопес. Что если он, эм… также прикипел к Висенте Барранко, как и ты. Все же харизмы Барранко не занимать.

Ничего. Он ее не порадует.

– Но я отклонилась от темы, – спокойно продолжила Хьювитт. – Помимо передачи файлов, я также хочу, чтобы ты подготовил официальное извинение за свое сегодняшнее поведение. Мы выложим его во внутренней сети. В нем, прежде всего, извинись за то, как ты набросился на Филиппа во время брифинга – прямо хулиганье из зон, но этим все не исчерпывается. Есть и другие моменты. Я – и меня поддержали остальные партнеры – считаем, что ты должен извиниться за свою неспособность консультироваться с коллегами прежде, чем принимать решения, касающиеся клиента.

– Нотли тоже с этим согласен?

Еще одна незаметная улыбка.

– Что бы ты ни думал, Крис, он не на твоей стороне. Не повторяй эту ошибку. Нотли волнует одно – отдел инвестиций в конфликты должен приносить прибыль. И еще он рад помахать британским флагом при случае. Считай это хобби. На данный момент он по-прежнему считает, что ты необходим для хорошей работы подразделения. До сих пор мне не удалось его переубедить, но, думаю, после сегодняшнего твоего выступления это сыграет мне на руку, и Джек очнется. Я как-то сказала тебе, что ты меня разочаруешь. Пожалуй, мы приближаемся к этому моменту.

– Тебя это обрадует, не так ли?

– Что подарит мне счастье, так это мгновение, когда я заберу карточку с твоего слегка обгорелого, переломанного трупа. – Она пожала плечами. – Конечно, мне это вряд ли светит. Корпоративная политика запрещает проводить дуэли по линии партнер – подчиненный. Но, думаю, я доживу до момента, когда тебя вышвырнут из «Шорн» обратно в трущобы у Темзы, где тебе самое место. Я уже говорила, а сейчас этот факт становится более очевидным: ты здесь чужой.

Странно, но ее фраза лишь вызвала у него улыбку:

– Не одна ты так считаешь, Луиза.

Хьювитт бросила на него колючий взгляд, но нападать не собиралась.

– Мы с Нотли также решили, что извинения тебе лучше составить в соответствии с требованиями Филиппа. Первый черновик должен быть готов сегодня к вечеру. Это минимальные требования на тот случай, если ты собираешься и дальше работать в нашей фирме. Филипп сейчас в конференц-зале, у него видеоразговор с Эчеварриа. Но к шести он освободится. Тогда можешь ему отнести набросок для одобрения. Не помешает присовокупить к этому и устные извинения. – Хьювитт смотрела на него, а уголки губ приподнимались с мрачным удовлетворением. – Чтобы, так скажем, не выглядело слишком сухо. Заодно и мосты наведете.

Крис молча вышел из кабинета. Луиза Хьювитт смотрела ему вслед. Когда Фолкнер захлопнул дверь, ее улыбка стала шире.

За то время, что он шел до собственного офиса, Крис успел принять решение. Ему понадобилось два лестничных пролета и коридор. Вокруг не было ни души. Он потянулся к ручке двери, секунд десять глядел на табличку со своим именем, а потом развернулся и зашагал прочь.

Он сделал уже десяток шагов и прибавил ходу, когда до него дошло, что он собирался сделать.

«Я своих людей в обиду не даю».

Он почти машинально отыскивал дорогу и большую часть пути думал о Карле – она чертовски обрадуется, узнав, что его жизнь летит в тартарары. Центральная дверь в конференц-зал оказалась заперта, но Крис знал код в смотровую комнату. Он вошел. Вгляделся во мрак сквозь стеклянную панель.

Там, в зале, Филипп Гамильтон сидел напротив голограммы Франсиско Эчеварриа. Как всегда, на сыне диктатора был роскошный костюм от Сюзанны Инграм. На фоне слегка неряшливого образа Гамильтона, одетого в светлый костюм, Эчеварриа выглядел жестким и непреклонным.

– …мы в курсе, что у вас есть друзья в Майами, и не собираемся исключать их из процесса. Вам следует поговорить с Мартином Мелдреком из «Калдерс», который, я уверен…

Довольно. Крис набрал код, открыл соединительную дверь между помещениями и внезапно оказался за спиной Гамильтона. У Эчеварриа глаза полезли на лоб, когда Фолкнер ступил в поле голосканера – Крис понимал, что на другом краю мира он предстал словно призрак среди пира.

Гамильтон развернулся на стуле.

– Фолкнер. – Филипп лишь удивился, но пока не тревожился. В его вежливый тон вплетались гневные ноты. – Какого черта ты здесь делаешь? Я веду переговоры с клиентом.

Крис ухмыльнулся, глядя на него сверху вниз.

– Ты хотел, чтобы я сделал заявление.

– Да. В свое время. Сейчас я занят. Ты можешь…

Крис ударил его. Ребром ладони, замахнувшись от плеча. Удар пришелся сбоку по голове, и Гамильтон вывалился из кресла.

– Это первый черновик. – Крис схватил его за волосы и снова ударил по лицу, на этот раз кулаком. Нос младшего партнера хрустнул. Крис отдубасил его еще пару раз, для верности, затем отпустил. Гамильтон кулем осел на пол. Крис обернулся и посмотрел в глаза Франсиско Эчеварриа.

– Привет, Пако.

Колумбиец пришел в себя и выпрямился.

– Ты ведь меня не знаешь? Тогда позволь представлюсь. Я человек, который до смерти забил твоего отца.

Мускулы на лице Эчеварриа напряглись:

– Ты спятил, парень? Моего отца убил не ты.

Крис уселся на стул.

– Да нет, я. Всю эту лабуду с террористами мы придумали, чтобы скрыть то, что случилось на самом деле. ХО… в общем, те ребята, которые взяли на себя ответственность, сделали все исключительно ради репутации. Твой папаша был больным ублюдком. Да любой, кто его прикончил бы, мог заявить, что сделал доброе дело.

– Ты за это жизнью поплатишься. – Сын диктатора, не мигая, смотрел на Криса. – Ты труп.

– Вот только не надо. На чем я остановился? Ах да. Так вот, эта группка террористов слишком плохо организована, чтобы безнаказанно провернуть подобное на улицах Лондона. В общем, как я уже говорил, твоего отца прикончил я. Забил до смерти в этой самой комнате бейсбольной битой. В корпорации «Шорн» такие дела в порядке вещей, рутинная работа. Не веришь мне, спроси Майка Брайанта, я его коллега.

Раздался придушенный голос Эчеварриа:

– Ты…

– Это наша работа, Пако. Неолиберальный коммерческий менеджмент. Мировой хаос, пульт управления смертью и разрушениями. Рыночные силы в действии. Если тебе не нравится…

Гамильтон бросился на Криса сбоку.

Крис успел удивиться – по толстому увальню и не скажешь, что он способен так двигаться, – а затем стул перевернулся, и младший партнер оказался верхом на Фолкнере. Из разбитого носа капала кровь, мягкие руки сдавливали шею с поразительной силой.

Крис не стал тратить время на борьбу. Он сжал мизинец на правой руке Гамильтона, вывернул его назад и сломал. Гамильтон завопил и отпустил Криса. Тот пружиной вскочил с пола и врезал партнеру по горлу. Гамильтон отшатнулся, едва успев встать на ноги, и схватился за место, по которому пришелся удар. Где-то на другом конце мира Эчеварриа орал на испанском. Крис встал и прошествовал к Гамильтону. Глаза Филиппа округлились. Крис выкинул вперед руку, Гамильтон увернулся и парировал удар неуклюжим из-за отсутствия практики боксерским приемом. Второй рукой он по-прежнему держался за горло. Хук младшего партнера оказался несильным – Гамильтон тут же отошел, тяжело дыша. Крис нетерпеливо повторил прием, затем провел захват запястья из айкидо, лишив противника равновесия. Ударил кулаком в большой живот – у Гамильтона спазмом перехватило дыхание. Тогда Крис схватил младшего партнера за шею, дернул вверх и повернул.

В этот прием Крис вложил всю накопившуюся за день ярость.

Шея Гамильтона хрустнула.

Крис услышал приглушенный щелчок, и когда тело партнера обмякло в его руках, весь гнев словно выкачали. Он отпустил Гамильтона, и тот рухнул на пол. Крис развернулся обратно к Эчеварриа и его помощникам в костюмах, что столпились вокруг колумбийца на голограмме. Все они глядели на Фолкнера, как испуганные дети.

Крис прочистил горло:

– Теперь…

Что-то холодное с зазубринами ударило его. Крис моргнул и поднял одну руку, посмотрел на серебристую сеть проводов, возникшую из ниоткуда и впившуюся ему в бок. Он уже поворачивался к двери за спиной, когда паутина шокера заискрила, разнесся запах, напоминающий запах паленого пластика. От удара электричеством Криса швырнуло на стол. Он вцепился в него на мгновение, оглядываясь по сторонам.

В дверном проеме, направив на него шокер, стояла Луиза Хьювитт. Она смотрела, как Крис рухнул.

Последним, что увидел Фолкнер, была ее улыбка.

Глава 44

Камера была три на три метра, в ней слегка пахло свежей краской – толстый слой пастельного оттенка покрывал стены. У одной стены стояла удобная кровать со стальным каркасом, рядом с окном размещался комод, а в углу установили душевую кабину. Рядом с ней, на сушителе, висели простые белые полотенца, чуть дальше – вешалки и полки для одежды. Все предметы были сделаны из добротного дерева и металла, а окна выходили на реку, причем сразу не скажешь, что стекло с крохотным красным треугольником-логотипом в углу – высокопрочное. Здесь было не хуже, чем в некоторых отелях, где Крис останавливался, и гораздо лучше, чем в любой из комнат Эрика Нюквиста в Брундтланде.

Насколько Крис мог судить, во всем блоке он – единственный жилец.

«Почетный гость, – мелькнуло в мозгу на вторую ночь, перед тем как он уснул. – Все здание в моем распоряжении».

По правде говоря, корпоративная полиция не знала, что с ним делать. Они забрали его телефон и бумажник по прибытии, но, судя по всему, дальше им пришлось импровизировать. Как правило, сотрудников фирмы держали здесь за мелкие проступки, вроде драки по пьяни или незначительных махинаций со счетами. В основном, корпоративная полиция занималась расследованием преступлений и арестом подозреваемых, когда корпоративные становились жертвами, а не преступниками. Ну, а такой контингент если и добирался до тюрьмы живым, довольно быстро отправлялся в руки обычной полиции, которая запускала суровую машину уголовного наказания.

Но сейчас не только жертва, но и нарушитель оказались сотрудниками корпорации.

«И по какой статье?»

«Убийство, говорят, но, черт возьми, разве эти ребята не убивают друг друга на дороге почти каждый месяц».

«Тут другой случай».

Всех это сбивало с толку. В возникшем вакууме Крису присвоили статус человека между знаменитостью, которую холят и лелеют, и опасным психом. Он, по крайней мере, учился играть первую роль.

Дни отмерялись по дюйму, как тяжелые файлы на загрузке.

Три раза в сутки два офицера в форме приносили ему еду на подносе. Один полицейский наблюдал у двери, пока второй ставил поднос на стол. Через час после еды та же команда забирала поднос, сверив со списком в наладонном компьютере, что все ножи, вилки и ложки на месте. Оба относились к нему вполне дружелюбно, но беседы не выходили за рамки обмена любезностями. Кроме того, полицейские наблюдали за ним с подозрением.

Беспомощность искрящим проводом билась в мозгу, кулаки не разжимались. Лопес, Барранко, счет КЭСА. Он ничего не мог сделать.

Другая команда, тоже состоящая исключительно из мужчин, сопровождала его на часовые прогулки после завтрака и ланча. Они вели его по чистым, ухоженным коридорам вниз по лестнице на квадратный пятачок во внутреннем дворе. На галечных клумбах росли цветы и деревья, треть открытого пространства занимали ступенчатый фигурный фонтан из бронзы и высокая скошенная стеклянная крыша. Эскорт оставлял Криса одного во дворике, закрывал двери и наблюдал за ним из застекленной галереи в мезонине наверху. Сперва он бесцельно бродил взад-вперед. Не потому, что ему этого хотелось, а потому, что чувствовал – этого от него ждут. Затем Крис прекратил хождение и большую часть отведенного часа сидел на краю фонтана, теряясь в шуме воды, строя безнадежные планы по спасению Хоакина Лопеса с арены и лелея мечты о том, как снова сядет за руль «Сааба».

Когда стало ясно, что он здесь надолго, ему принесли одежду. Три смены добротных повседневных нарядов темных цветов и дюжину хлопковых трусов. Он спросил женщину, которая принесла одежду, как оплатить – наличными или картой. Она смутилась и сказала:

– Мы выставим счет вашей фирме.

Посетители не приходили, за что Крис втайне был благодарен. Он все равно не знал бы, что сказать.

Часы между приемами пищи тянулись бесконечно долго. Крис не помнил периодов в жизни, когда от него так мало требовалось. Один из охранников предложил книги, но когда прибыла обещанная пачка, в ней обнаружились потрепанные томики в мягкой обложке за авторством писателей, о которых Крис никогда не слышал. Он выбрал наугад одну – это оказался зловещий жестокий криминальный роман: дело происходило в далеком будущем, главный герой оказался детективом, который, судя по всему, мог при желании менять тело. Однако Крис был далек от этой темы, и его внимание постоянно рассеивалось. События же казались надуманными.

Когда его спросили, не нужны ли ручка и бумага, он машинально ответил «да», а потом не знал, что с ними делать. Попытался зафиксировать события, которые привели к смерти Филиппа Гамильтона, хотя бы для того, чтобы прояснить ситуацию в собственной голове, но каждый раз ему приходилось все перечеркивать и начинать с более ранних моментов. Когда первая строка провозгласила: «Моего отца убил корпоративный сотрудник по имени Эдвард Куэйн», – Крис бросил это занятие. Возможно, под влиянием романа, который пытался читать, он написал краткую выдуманную историю о проекте КЭСА, действие которой происходило через пять лет – в ней Барранко пришел к власти и запустил крупномасштабную земельную реформу. Но и этот рассказ показался ему преувеличенным.

Тогда Крис начал письмо Карле, но через десять строчек разорвал его на мелкие клочки. Он не придумал ничего, что стоило бы ей сказать.

Прошла одна неделя. Началась вторая.

За ним приехали из «Шорн».

Крис был на утренней прогулке. Из-за неослабевающего дождя пришлось отказаться от насиженного местечка у фонтана, которое находилось под открытым небом, и прятаться под стеклянной крышей. Его эскорт милостиво принес откуда-то скамейку, и теперь Крис сидел на одном ее конце, глядя на стену дождя в полуметре от себя.

По крайней мере, растениям нравилась такая погода.

Дверь во двор распахнулась, и Крис удивленно взглянул на часы: он не провел здесь и двадцати минут. Подняв глаза, Крис увидел Луизу Хьювитт. Впервые с тех пор, как она выстрелила в него шокером. Он снова перевел взгляд на дождь.

– Доброе утро, Фолкнер. Не возражаешь, если я присяду?

Крис смотрел на свои руки.

– Полагаю, меня остановят, если я попытаюсь свернуть тебе шею.

– Тронь меня хоть пальцем, и я сама тебя остановлю, – мягко сказала она. – Не ты один занимался карате, знаешь ли.

Он пожал плечами.

– Расцениваю это как «да».

Скамейка чуть сдвинулась, когда Хьювитт опустилась на другой ее конец. Так они и сидели, в метре друг от друга. Тишину нарушало тихое шуршание дождевых струй.

– Лиз Линшоу передает привет, – наконец, сказала Хьювитт.

Крис резко повернул голову.

– Это если перефразировать, – поправилась она. – На самом деле ее слова были: «Ёбаная сучка, ты не можешь держать его вечно без приговора, я хочу его увидеть». Только она ошиблась. Мы можем держать тебя здесь практически бесконечно.

Крис снова отвернулся, стиснув зубы.

– Хотя мы не собираемся. Вообще, бумаги о твоем освобождении должны прийти завтра утром. Хочешь – езжай домой или возвращайся в дорогой отель, где ты устроил себе трахательное гнездышко. Интересно, как такое возможно?

Крис подавил желание спросить и выдать хоть что-то. Сделать это оказалось нелегко. Он жаждал знать, что происходит за пределами тюрьмы – был согласен на любую информацию, лишь бы чем-то занять вращающиеся шестеренки в голове.

– Ладно, я и так тебе расскажу. Завтра четверг, тебя отпустят, в худшем случае к ланчу. То есть у тебя будет большая часть дня до гонки. Мы назначили дуэль на пятницу – это традиция в «Шорн». За выходные все привыкают к исходу дуэли.

– О чем ты, на хрен, говоришь, Хьювитт? – вопрос прозвучал заносчиво, оправдывая тот факт, что Крис прервал молчание. – Какая дуэль?

– За должность партнера. Пост Филиппа Гамильтона.

Крис рассмеялся сквозь кашель.

– Сдалась мне гребаная гамильтоновская должность.

– Сдалась, и еще как. Вообще-то, ты сам сделал официальное уведомление о дуэли, прежде чем убить Филиппа. В качестве причины указал непрофессиональное поведение при работе над проектом КЭСА, как бы иронично это не звучало. – Луиза вытащила из кармана планшет. – Если хочешь, могу показать.

– Нет, спасибо. Не знаю, что за хрень вы там состряпали, Хьювитт, только она не сработает. Ты же знаешь правила, сама рассказывала мне на прошлой неделе. Никаких стычек между партнерами и простыми сотрудниками.

– Учитывая, насколько неортодоксальными были твои действия… К тому же, как тебе известно, наш старший партнер – большой любитель определять политику на основе прецедентов. Он согласился, что в данном случае мы можем слегка размыть границы. Как оказалось, он уже довольно давно прочил тебя в партнеры. Тебя и, естественно, Майка Брайанта.

И тут разгадка обрушилась на Криса, как идущий под снос дом. В детстве он не раз наблюдал за этим процессом. То, что казалось цельной структурой – четкие прямые линии зданий – под действием взрывов шаталось, оседало и разлеталось на части, превращаясь в пыль и щебень, а собравшаяся толпа наблюдала. Пока он не разглядел, что осталось после этого разрушения, но чувствовал очертания.

– Майк не выйдет против меня, – уверенно сказал он.

Хьювитт улыбнулась.

– Еще как выйдет – я с ним переговорила. А если быть точной, обсудила акционерную долю, физические активы, безопасный партнерский статус, профессиональное и непрофессиональное поведение, а также опасность, которую таит неуправляемость. Ах да, еще личность таинственного гостя, который навещал тебя в отеле последние недели.

– Какого хрена, о чем ты? – В тот момент, когда Крис произнес эти слова, на него навалилось отчаяние, потому что он уже знал.

– Не будь тупицей, Крис. У меня есть скрытая съемка из отеля и дома Лиз. Эх, жаль, ты не видел лица Майка, когда я показала ему кадры.

– Вранье.

– Нет, – последние слова прозвучали почти по-доброму. – Я все это планировала месяцами, Крис. Ну же. Кто, по-твоему, прислал тебе фрагмент из «Владений Донны»? – Она ждала ответа, а не получив, вздохнула. – Ну, хорошо, Линшоу и так к тебе влекло. Она маленькая шлюшка, когда речь заходит о водителях. Хотя, думаю, моя заслуга тут все равно есть. Если бы не я, ты, вероятно, до сих пор сидел со своей норвежской обезьянкой, которая вечно ходит в масле, и разыгрывал верного супруга.

Крис кивнул самому себе. На него до сих пор накатывали волны шока.

– Ты и Гамильтон – вы двое меня подставили. Вы знали, как я поступлю.

– Ты был вполне предсказуем. – Хьювитт скромно разглядывала свои ногти. – Сказать по правде, я не ожидала столь блестящего результата. Столкнуть тебя и Гамильтона казалось беспроигрышной стратегией, а проблемы с Лопесом и Барранко были тем, что нужно, чтобы спровоцировать тебя. Ты это доказал, когда расправился с Эчеварриа-старшим. Обратиться к Лэнгли с просьбой о небольшой услуге, списать тебя со счета КЭСА – и поехали. Но даже тут ты меня впечатлил. Сумел так накосячить, Крис, что превзошел мои самые дикие ожидания. Уж не знаю, о чем ты думал. И думал ли вообще.

– Тебе не понять, – отстраненно сказал Крис.

– Нет, я понимаю. Барранко зацепил тебя своей новой блестящей мечтой, хотя в действительности мечта старая и вшивая, но не будем об этом. А с Хоакином Лопесом тебя связывает мужская солидарность. Мне только любопытно, чего ты хотел добиться, отлупив Гамильтона.

Этот лучик света стоил того, чтобы улыбнуться.

– Вот тут ты не права, Луиза. Гамильтона я отделал случайно. Он просто стоял на пути. Что важно, так это то, что твоя сделка с Эчеварриа пошла псу под хвост. Он теперь близко не подойдет к «Шорн».

– Ну, это мы еще посмотрим. Он умнее, чем тебе кажется, а если мы покажем ему твой обожженный труп, попираемый Майком Брайантом, – кто знает.

Крис сложил руки на груди:

– Я не стану этого делать, Луиза.

– Станешь, как миленький. – Ее голос приобрел уродливые модуляции. – Потому что если откажешься, смерть Филиппа Гамильтона превратится в убийство и тебя быстро отправят на органы. Вот и все варианты, Крис. Умереть на дороге или привязанным к кушетке в госпитале Святого Варфоломея. Меня устраивает любой расклад.

Она подалась ближе. Теперь Крис мог учуять запах ее духов – свежий и резкий аромат с нотками пряностей.

– Что бы ты ни выбрал, Крис, – промурчала она, скалясь, – когда пойдешь ко дну, вспомни Ника Макина.

Крис посмотрел на нее, хотя не слишком удивился.

– Макин, да?

– Верно. – Она отодвинулась от него. – Макин.

– Я с самого начала так и говорил. Твою игрушку выперли из-за меня, вот ты и послала его на убийство. – Крис покачал головой. – Его с бандой хулиганья-помощничков. Смело.

– Никто никого никуда не посылал, Крис. Он сам тебя ненавидел. Если это имеет значение, – она умолкла и отвернулась. Моргнула. – Если это имеет значение, я пыталась его отговорить – знала, что в этом нет необходимости. Ты бы сам рано или поздно вырыл себе яму. И не надо говорить со мной о храбрости, Крис. Ты стрелял в раненую Митцу Джонс с близкого расстояния, когда она не могла выбраться из покореженного автомобиля. Еще на твоих руках кровь восьмидесятилетнего старика. Так что не сильно ты от меня и отличаешься.

– Нет? – Крис заметил слабое место и нанес удар. Он злобно спародировал ее: – Пыталась его отговорить? Брось, Луиза, если бы ты хотела остановить Макина, ты бы смогла это сделать. Он был не настолько силен. Ты позволила всему случиться, потому что это вписывалось в твою игру. Признайся, о чем ты мечтаешь в предрассветные часы? Только не надо гнать мне пургу. В конечном счете, Макин оказался очередной пешкой.

– Пешкой. Ах да, наш шахматист. – На щеках снова вспыхнул румянец, но голос остался ровным. – Знаешь, я тоже немного играю. Игра, если честно, довольно ограниченная. В итоге выигрывает один или второй. Не самая подходящая модель для того, чем занимаемся мы, Крис. Да и для жизни в целом. Конечно, шахматы – это очень по-мужски. Дуэль один на один – все просто и красиво. Только нереально. Пора подняться на ступеньку выше и поиграть во что-то вроде «АльфаМеш» или «Линкидж». Что-то многопользовательское, где можно примыкать к разным альянсам.

– Да, это больше напоминает твою скорость.

– В таком ритме движется мир, Крис. Оглянись. Видишь вокруг шахматистов? Конечно, да – это тупые ублюдки из стран третьего мира, которые отправляют свои пешки убивать друг друга, чтобы получить полоску пустыни длиной в пятьдесят миль или установить, какого цвета пижаму носит Господь Бог. Мы же – игроки в «АльфаМеш», Крис. Инвестиционные компании, консалтинговые агентства, корпорации. Мы двигаемся, меняемся, заключаем новые союзы, и игра идет в русле, в которое мы ее направляем. Мы лавируем между этими долбоебами-мачо, которые сцепляются друг с другом и перетягивают канат, сталкиваем их, а они нам за эту привилегию платят.

– Спасибо, что просветила.

– Да не за что. – Она встала, собираясь уходить. – Вот тебе еще одно откровение. Когда Майк Брайант выедет против тебя в пятницу, мистер Шахматист, – а он это сделает, потому что он жестче и быстрее тебя, – так вот, когда это случится, помни. Ты проиграл не ему – ты проиграл мне.

Глава 45

Ночью и на следующее утро дождь то шел, то прекращался. Последний струи вылились, пока Крис завтракал, а к моменту, когда он закончил, небо прояснилось. Через час пришел приказ о его освобождении. Забиравший поднос охранник был в очень хорошем расположении духа и сказал, что Крис может уехать, когда пожелает. Они принесли его часы и бумажник, небольшую черную сумку для одежды, а второй полицейский, который одалживал ему книги, разрешил оставить все, что он не успел дочитать. На это Крис ответил, что не может забрать книги.

На улице еще было сыро после дождя, воздух пах свежестью. Из-за погоды люди попрятались по домам, и на воскресных улицах царила пустота. Покрытый каплями дождя лимузин «Шорн» ждал его у обочины, двигатель работал на холостых оборотах.

– Нам бы поторопиться, сэр, – обратился к нему шофер. – В пресс-релизе значится, что вас выпускают сегодня в четыре. Но никогда не знаешь: и среди корпоративной полиции могут найтись те, кто сольет информацию. За сведения о гонках всегда найдется цена, верно?

В данном конкретном случае его цинизм оказался не оправдан. По дороге в отель ничего не произошло, шофер Криса не беспокоил. Лишь однажды, когда он выбирался из лимузина, тот позволил себе снять профессиональную маску. Он подождал, пока Крис поднимется по ступеням, наполовину высунулся из двери и облокотился о крышу.

– Удачи, сэр, – сказал он.

Крис обернулся на голос.

– Так вы не фанат Брайанта? – спросил он, но голос его подвел.

– Нет, сэр. Не хотел говорить в машине, чтобы вы не решили, будто я подхалимничаю. Но завтра я буду смотреть гонку и болеть за вас.

– Это… очень мило с вашей стороны. – Его попытка сыронизировать прошла незамеченной. – И у вас есть причина поддержать не Брайанта? Он ведь по всем параметрам лучший водитель, черт возьми.

Шофер пожал плечами:

– Не нравится он мне, вот и все. Только вы этого не слышали, сэр.

– А вы что-то говорили?

Шофер ухмыльнулся.

– В общем, как я и сказал – буду болеть за вас.

Крис смотрел вслед уезжающему лимузину. Его охватило дикое желание поменяться местами с водителем. Гарантированное рабочее место и, скорее всего, привилегированное право на жилье. Скромная зарплата и скромная жизнь, зато будущее измеряется десятилетиями, а не днями. Только взглянуть на него – никаких забот в этом гребаном мире.

Внезапно Крису стало тошно.

Когда он поднялся в свой номер, чувство нереальности происходящего полностью захватило. С того дня, когда он отправился на работу и прикончил Филиппа Гамильтона, здесь почти ничего не изменилось, только вот Лиз Линшоу не спала, свернувшись калачиком, в его кровати.

А на письменном столе лежала папка с документами.

Крис сорвал печати и просмотрел бумаги – стандартная документация для дуэли, соглашение об отказе от традиционной юридической защиты, список правил и ссылок на корпоративный дорожный устав 2041 (пересмотренный). Подробная информация о зоне дуэли: снимки со спутника, последний обзор дорожного покрытия от соответствующих сервисных служб. Гонка состоится на участке М11, от начала шоссе до туннеля и дальше по эстакаде – секции под названием «кишка», – через северо-восточные зоны и вниз. Любимая трасса. Никакой смены шоссе и съездов, только туннель и дорога. Просто. Брутально.

В кармане пиджака запиликал мобильный. Просидев десять дней без телефона, он не сразу понял, что звонят. Вытащив трубку, Крис увидел видеозвонок от Лиз и нажал «Принять».

– Крис. – Она глядела на него с крохотного экрана. Крис заметил, как осунулось ее лицо, и не мог не подумать, что ему это льстит. – Слава богу, тебя выпустили.

– Должно быть, ты отстегиваешь хорошие деньги своим информаторам.

Улыбка Лиз стала натянутой.

– Профессиональные хитрости, Крис. Я про журнализм. Я так полагаю, ты в курсе, что происходит.

– Да, меня вчера полностью проинформировали. Майк с тобой связывался?

– Да. – Она поморщилась. – Но мне не хочется повторять этот разговор.

Крис попытался придумать что-нибудь умное в ответ.

– Подозреваю, у него на тебя были более серьезные виды.

– Как и на тебя, Крис. Судя по всему, это оказалось очень сильным ударом. По крайней мере, так прозвучало в промежутке между ругательствами.

– Э-м-м… да.

Повисла долгая пауза.

– Крис, ты серьезно собираешься…

– Я не хочу это обсуждать, Лиз.

– Да. Верно. – Она поколебалась. – Хочешь, я приеду?

Желудок в очередной раз скрутило. Он просто, блядь, не верил, что дуэль состоится. Внутри раздувался пузырь страха.

– Я, э-м…

– Да все в порядке. Я понимаю.

– Отлично.

Разговор еще какое-то время тлел, затем угас. Они распрощались, чуть ли не по-деловому, и Крис повесил трубку. Он сел на краешек кровати и какое-то время смотрел на телефон. Наконец набрал номер Майка.

– Привет, Крис. – В голосе Брайанта не было эмоций, но по его взгляду Крис все понял. Можно было сразу повесить трубку.

– Майк, ты серьезно готов участвовать во всем этом дерьме?

– Ты о каком дерьме, Крис? О том, после которого в конференц-зале «Шорн» остаются трупы? Или о политическом дерьме и дружбе с террористами? Или ты о том, чтобы трахать женщину лучшего друга?

– Эй, ты женат на Саки, а не на Лиз.

– Фраза «не тебе принимать за меня решения о том, что делать с моим браком» не кажется тебе знакомой?

– Послушай, Майк, я приеду в офис. Мы обо всем поговорим…

– Нет. Сегодня я взял на полдня выходной. Проведу время с Саки. Думаю, ты обрадуешься, услышав это.

– Тогда я приеду к тебе домой.

– Только попробуй, и я еще на пороге заставлю тебя давиться своими зубами. Торчи в своем отеле и трахни Лиз еще пару раз, пока можешь. Если, конечно, у тебя сейчас встанет.

Крис рявкнул:

– Да пошел ты. Мудак! Встретимся на дороге!

Он швырнул телефон через всю комнату. Тот ударился о стену, отскочил и упал на пол без единой царапины.

Крис сделал еще один звонок. Два, если быть точным. Правда, когда он набрал номер в Хокспур Грин, никто не ответил. Крис философски пожал плечами и откопал в памяти телефон Эрика Нюквиста. Будто топливо вытекало при лобовом столкновении. Но едва ли разговор окажется хуже, чем все, что ему пришлось пережить.

Странно, но норвежец обошелся с ним очень мягко.

– Ее здесь нет, Крис, – сказал он. – А если бы и была, сомневаюсь, что захотела бы с тобой говорить.

– Все в порядке, я, э-м… понимаю. Не знаете, она не домой поехала? То есть в наш дом. Я пытался дозвониться туда – не потому, что хочу поговорить, просто предупредить, что я приеду.

Он сообразил, что говорит отрывисто и запинается. Умолк.

Потер лицо, радуясь, что у Эрика нет опции видеозвонка.

– Сегодня днем я приеду за «Саабом». И не хотел застать ее врасплох. Ну, вы понимаете, в том случае, если она не хочет меня видеть.

– В ваш дом она не поехала, – ответил Нюквист, и Крис догадался, что в этот момент Карла была с отцом, возможно стояла рядом, в крохотном, сыром, вонючем коридоре или ушла на кухню, подальше, чтобы не слышать их разговора.

– Хорошо, – Крис прочистил горло. – Послушай, Эрик. Передай ей, когда увидишь. Скажи, что она должна в течение следующих шести месяцев оставаться в Великобритании. В противном случае пункты моего завещания окажутся недействительны. Я про опционы на акции и ипотечную страховку на дом. Если Карла уедет в Норвегию, все перейдет к «Шорн». В общем, убеди ее побыть здесь, ты понимаешь.

Долгое время на другом конце царила тишина. Лишь затем Эрик ответил:

– Я ей передам.

– Здорово.

Снова молчание. Похоже, ни один из них не был готов повесить трубку.

– Так ты примешь участие в дуэли? – наконец спросил Нюквист.

К своему облегчению, Крис понял, что способен выдавить из себя смешок:

– Ну, скажем так, варианты не слишком привлекательные.

– А сбежать не можешь?

– И это говорит мне Эрик Нюквист? Не стыдно? Бежать от поганых корпоративных монстров из инвестиций в конфликты? – Крис вдруг посерьезнел, пытаясь побороть страх. – Не получится, Эрик. Они меня проверили, занесли в систему и следят за каждым шагом. Гребаная система, которую ты всегда поносил. Так вот, что бы я ни предпринял, она перекроет мне кислород. Кредитки будут выборочно заблокированы, корпоративная полиция начнет проверять порты и аэропорты. Выражаясь проще – если я завтра не сяду за руль, превращусь в обыкновенного преступника, который пойдет на органы.

Поколебавшись, Нюквист спросил:

– Ты можешь его побить? Карла говорит…

– Не знаю, Эрик. Позвони мне завтра после полудня, и я смогу тебе ответить.

Норвежец хохотнул, как от него и требовалось. На лице Криса эхом расползлась ответная улыбка. В этот момент он готов был расплакаться от благодарности за то, что старик на другом конце разговаривал с ним, да еще и не враждебно. За то, что он инстинктивно проявил мужскую солидарность, что поддерживал его отчаянную браваду. Крис вдруг осознал, что сам не дал такой же поддержки тестю в кризисные моменты его жизни. Когда Эрик Нюквист оказался в безвыходном положении, Крис принял его позерство за чистую монету: он так и не заметил, что скрывалось за бравадой норвежца, бранил его и держался подальше, предоставив тестю страдать в одиночестве. Когда до него дошло, в горле встал ком.

– Насколько я понимаю, – продолжил Нюквист, – мы к тому времени уже будем знать. А на самом деле, будем смотреть, как ты открываешь шампанское. В сетях повсюду реклама – все каналы со вчерашнего дня обещают транслировать гонку от начала до конца. «Пирелли» и БМВ выступили спонсорами, если верить их заявлениям.

Улыбка Криса превратилась в гримасу.

– Тогда можно не гадать, кого они прочат в победители.

– Стоит побить его хотя бы ради того, чтобы позлить их, верно?

– Ага. – Крис ощутил, как внутри надувается очередной пузырь страха. – Слушай, Эрик, мне пора. Нужно кое-что сделать. Завтра ждет сплошная публичность – интервью, слава и прочая хрень. Нелегко быть героем дороги.

– И то правда, – мягко согласился Эрик. – Знаю.

Крис подписал все необходимые для дуэли документы, позвонил на ресепшн и курьером отправил их в «Шорн». Сел ждать, когда подтвердят получение. Между делом изучил фото трассы крупным планом и отчеты о состоянии покрытия, хотя его внимание то и дело рассеивалось. Попытался представить стратегию, которой воспользуется.

Однако он ни на чем не мог сосредоточиться, то и дело начинал мечтать. Мысли ползли улитками, разбиваясь на бесполезные осколки.

Он слышал голос Карлы.

«Даже когда пьян, даже в нетрезвом состоянии он лучший водила из всех, что я видела».

Голос Хьювитт.

«Когда Майк Брайант выедет против тебя в пятницу, мистер Шахматист, – а он это сделает, потому что жестче и быстрее тебя, – так вот, когда это случится…»

Он вспомнил, как водит Брайант. Как он играет в шахматы. Майк шел напролом, действовал на полную и получал удовольствие от дикого стиля.

Брайант и угонщики. Грохот немекса, падающие тела.

Брайант и Грифф Диксон. Безжалостность и точность.

Брайант и Мародер. Майк подначивает члена банды и ухмыляется, предвкушая драку.

Брайант на «Крайчид Фрайарз». Безоружный против пяти мужчин с дробовиками.

Крис мысленно просматривал эти сцены, закрыв глаза.

И снова Хьювитт.

«стрелял в раненую Митцу Джонс с близкого расстояния, когда она не могла выбраться из покореженного автомобиля… Еще на твоих руках кровь восьмидесятилетнего старика… Так что не сильно ты от меня и отличаешься».

Он задумался: а что если она права?

От этой мысли его передернуло.

Час спустя Крис понял, что лежит на кровати, смотрит в потолок и осторожно обдумывает эту идею, будто исследует сломанную кость, торчащую из раны, взглянуть на которую страшно.

В конце концов он поймал себя на том, что надеется – это может оказаться правдой.

Не испытывая всепоглощающей ненависти, которую питал к Эдварду Куэйну, он не знал, какими ресурсами воспользоваться, чтобы выжить завтра.

Кэб высадил его в конце подъездной дорожки.

Странно было идти пешком по извивающемуся гравию и смотреть, как постепенно из-за деревьев выплывает дом. Сам факт присутствия в этом месте вызывал необычные ощущения: Крис не появлялся здесь несколько недель, да и раньше, до того, как его жизнь распалась на две, он не помнил, чтобы когда-нибудь подходил к дому на своих двоих. Может раз, в какой-то выходной, вечером, когда они с Карлой отправились в деревню. В начале лета. Он не мог вспомнить.

Крис добрался до круглой площадки в конце, и его взору предстал «Сааб» – неподвижный и блестящий от капель дождя. Интересно, ухаживала ли за ним Карла в последнее время? Когда на нем последний раз ездили? Придется испытать его на дороге. Проверить на…

Сквозь защиту стрелой прорвалось воспоминание: Карла лежит под «Саабом», проверяет его после тест-драйва, сыплет вопросами о ходе, а он стоит с бокалом виски в руке, смотрит на ее ноги и отвечает. Знание, доступное им обоим, увлеченность одним и тем же делом дарили ощущение тепла.

Крис смотрел на «Сааб», и на сердце скребли кошки. Ему хотелось сесть за руль и отправиться куда-нибудь. Целых двадцать секунд он стоял, уставившись на машину, как умирающий с голода человек – на крупное животное, которое он, вероятно, сумеет прикончить голыми руками и съесть сырым. Он двинулся с места, только когда ручки сумок начали больно резать руку.

Еще рано.

Он поставил поклажу у входной двери и достал из кармана опознавательный жетон, предъявил его замку. Плечом открыв дверь, Крис перешагнул порог. Внутри царил холод из-за того, что здесь какое-то время никто не жил. На всем лежал тонкий налет чуждости, какой ощущаешь, возвращаясь домой после долгого отсутствия. Он стоял в гостиной, бросив сумки к ногам. Жесткой пощечиной пришло осознание: Карла ушла от него.

Она почти ничего не взяла, но немногие предметы, которые исчезли, зияли ранами. Фигурка женщины из зеленого оникса, которую она купила в Кейптауне, раньше стояла у телефона. Из голой стены торчали два тупых металлических стержня, на которых прежде висела расплющенная головка цилиндра от двигателя «Вольво» с гравировкой – Карла получила ее, закончив курс механика. Что-то еще исчезло с камина – словно зуб выдрали. Однако он, хоть убей, не мог вспомнить, что. Карла прополола ряды фотографий на подоконнике, забрав снимки друзей и семьи, оставив лишь те, на которых они были вдвоем или только он. Несобранный урожай рамок на белом дереве напоминал выброшенные на берег яхты. Книжные полки опустели, большинство жителей покинули свои места, а оставшиеся лежали плашмя или одиноко ютились по углам.

Он выпотрошил сумки на диван, положил немекс и недавно приобретенный ремингтон на кресло. Вид оружия заставил его остановиться. Он вдруг понял, что прежде никогда не приносил пистолет домой. Даже когда той гребаной ночью они отправились в Брундтланд, Крис доставал оружие из бардачка «Сааба». Сейчас пистолет на кресле казался столь же чужим, как и пустые места, откуда Карла забрала свои вещи. Чувство было такое, будто пропало его имущество.

Крис взял дробовик, оттягивая время, прежде чем подняться в спальню. Несколько раз он передернул затвор, наслаждаясь щелканьем, которое издавало оружие с сухим порохом. На какое-то время забылся, играя с механизмом, затем упер приклад в плечо и обвел прицелом комнату, как ребенок, играющий в войнушку. Он целился в те места, откуда Карла забрала свои вещи, а в последнюю очередь навел орудие на собственное отражение в зеркале. Долго смотрел на человека, стоявшего там, затем опустил ремингтон, чтобы лучше разглядеть, после чего быстро взвел его, поднял к плечу и снова спустил курок.

Крис вышел к машине.

Позднее тем же вечером он снова припарковал «Сааб» и вернулся в дом во второй раз. Включил свет. Тьма за окном отбрасывала на дом тени – теперь отсутствие вещей Карлы меньше било в глаза.

Он уже поел. Запер дверь и направился прямиком в спальню. Карла забрала с прикроватного столика аналоговые часы из полированного гранита – теперь узнать время можно было лишь, взглянув на трюмо, где стояли старенькие «Касио», которые они вместе купили на каком-то аукционе много лет назад. Крис долго лежал в темноте, наблюдая, как горят зеленые цифры, сменяют друг друга секунды его жизни и уходят последние минуты дня, завершая отсчет на нуле. Как наступает новое утро – утро дуэли.

Он не спал. Какой в этом смысл?

Глава 46

Когда Крис включил телевизор, говорили про него:

– …не совсем то, что ожидаешь от водителя его класса, не так ли, Лиз?

– Тут как посмотреть, Рон. – Плотно облегающий свитер с вырезом, легкий макияж, в беспорядке заколотые наверх волосы – она выглядела очаровательно. От одного взгляда на Лиз внутри Криса все сжалось. – После Куэйна Фолкнер действительно был нестабилен, но это не говорит о том, что все плохо. Я брала у него интервью и знаю, что он не рассматривает дикую открытую жестокость как стопроцентную необходимость.

– В отличие от Майка Брайанта.

– Вы опять же все упрощаете. Можно сказать, что Майк более последователен и консервативен, и да, он не боится утопить педаль газа, когда это необходимо. Но его нельзя поставить в один ряд с такими людьми, как, скажем, Йео из «Маринер Скетч», или водители, иммигрировавшие из Восточной Европы. Жестокость и варварство присутствуют у них по умолчанию. Брайант не такой.

– Ты лучше знаешь их обоих.

Лиз отмахнулась, скромничая:

– Майк Брайант стал для меня одним из главных источников информации для книги «Новые воины асфальта». А с Крисом, как и с рядом других водителей, я работала над продолжением. Я не собиралась, конечно, вот так вклиниваться с рекламой своей книги, но…

– Что ты, что ты, пожалуйста.

Она манерно засмеялась:

– Ну, раз ты просишь. Она будет называться «Отражения на асфальте. Что скрывается за маской водителя». Если работа позволит, книга выйдет к Новому году. – Лиз профессионально улыбнулась на камеру. – Обещаю, вам понравится.

– Не сомневаюсь. – Взгляд на камеру. Пауза. И – сигнал оператору. – А теперь давайте вернемся на посадочную площадку вертолетов в Харлоу, где сейчас находится наш человек. Санджив, ты меня слышишь?

– Прекрасно слышу, Рон. – Всплыло новое окошко. Картинка увеличилась. На заднем плане шумели роторы, ветер ерошил волосы местного репортера, пока тот вещал:

– Какая там погода?

– Судя по всему, дождь не торопится, Рон. Возможно, нам повезет и мы увидим немного солнца позже – так говорят ребята с прогноза погоды.

– То есть условия для дуэли отличные?

– Да, похоже на то. Конечно, наш вертолет допустят в дуэльную зону только минут через двадцать после окончания гонки, но, как мне передали, дороги подсохли. Ну, а учитывая, что летний ремонт этого участка закончили раньше срока, обещает…

Крис перевел телевизор в спящий режим, допил кофе и оставил чашку на телефонном столике. По спине пробежала дрожь экзистенциального страха, когда он понял, что никто не уберет ее оттуда, каков бы ни был исход сегодняшней дуэли. И кто бы ни оказался королем дороги.

Крис встряхнулся, прогоняя испуг, и накинул пиджак. В коридоре он, спокойный как слон, безупречными движениями, что выдавало панику, надел перед зеркалом галстук. Он заметил, что его руки слегка дрожат, но не мог понять – от страха или от кофеина. Он залил в себя приличную дозу.

Закончив с галстуком, Крис, как ему показалось, долго разглядывал свое отражение, затем проверил ключи, бумажник и вышел к машине. Он потянул дверь, закрыл ее и набрал полные легкие воздуха. Ветра не было, влажный воздух наполнил легкие.

Слева захрустел гравий.

– Крис.

Он крутанулся, хватаясь за наплечную кобуру. Немекс скользнул в руку.

Возле дома стоял Трульс Васвик, разведя руки в стороны на уровне талии. Он чуть натянуто улыбнулся.

– Не стреляй. Я пришел помочь.

Крис убрал пистолет.

– Поздновато для помощи.

– Вовсе нет. По-моему, в самый последний момент, как вы любите изъясняться.

– Да, верно. – Крис убрал немекс в кобуру, правда, та не сразу застегнулась, что слегка подпортило картину с резким жестом. Пришлось несколько раз пихнуть оружие, потом Крис сдался. Второй рукой он щелкнул кнопку на ключах от машины – «Сааб» мигнул огнями, сигнализация отключилась.

Крис сделал шаг к автомобилю.

– Погоди, Крис. Минутку повремени, – Васвик двинулся, стараясь преградить ему путь. Руки он по-прежнему держал разведенными в стороны, в примирительном жесте. – Обдумай все хорошенько. Брайант убьет тебя.

– Не исключено.

– И что? Вот так просто? Великий мачо сдулся? Убейте меня и покончим. Смотрите, мол, мне по барабану. И чего ты этим добьешься, Крис?

– Не думаю, что ты поймешь.

– Крис, я могу тебя вытащить. – Омбудсмен ткнул пальцем. Пройдем там, через леса. Меня ждет команда из трех человек и крытый фургон. Герметичный кузов, документы на вывоз медицинских отходов. Проедем по туннелю без проверок. Получишь свой миллион долларов и работу. Тебе всего-то нужно пойти со мной.

Крис вдруг нашел силы ухмыльнуться. В глазах защипало, а внутри вскипела бурная радость.

– Трульс, ты не следишь за событиями, – сказал он. – За последние дни я стал знаменит на весь мир. Мое лицо мелькает наравне с Тони Карпентером и Инезом Зекина. Все знают, кто я такой. И какой из меня омбудсмен?

– Крис, не это важно. Мы можем…

– А что вы тогда собираетесь делать? Пластическую операцию?

– Если потребуется. Но…

– И миллион долларов в придачу, – Крис грустно цыкнул. – Теперь это уже не такие большие деньги, Трульс. Я могу стать младшим партнером. А это акции. Физические активы. Несколько миллионов плюс премии.

– Или кремация сегодня днем.

Крис кивнул:

– Риск есть. Но знаешь что, Трульс? Вам этого никогда не понять. Риск делает победу сладкой.

– Крис, ты не победишь.

– Спасибо за доверие. Посмотрим, сумею ли я его оправдать. А теперь, извини…

Крис шагнул вперед, но Васвик не ушел с дороги. Между их лицами было всего сантиметров десять. Они стояли и смотрели друг на друга, не отводя глаз.

– Я знаю, что ты делаешь, Крис, не обманывайся на этот счет, – тихо и напряженно заговорил омбудсмен. – Считаешь, будто так расплатишься с Карлой и остальными за все несчастья, которые им причинил? Не будь, черт возьми, ребенком. Смерть ничего не решает. Если хочешь что-то изменить, надо жить.

Крис снова ухмыльнулся:

– Это, пожалуй, лучший аргумент в пользу трусости, какой мне приходилось слышать. Хотя, учитывая, где ты работаешь, без него, полагаю, никак.

Глаза Васвика вспыхнули.

– Вот именно, Трульс. А теперь пошел прочь. Давай, настрочи отчетик или что ты там делаешь. Доложишь, что пришел, спросил, а я тебя послал.

– Ты дурак, Крис. Проебал свой брак, жену…

Снова показался немекс, на этот раз Крис вытащил его более изящно и приставил к подбородку Васвика.

– А это уже мое дело, хрен моржовый.

Омбудсмен улыбнулся одним уголком рта. Он продолжил фразу, будто ему не угрожали оружием:

– …а теперь ты еще и свою жизнь проебешь. Только ради того, чтобы Карла Нюквист лила слезы над твоим трупом.

– Я сказал тебе… – процедил Крис сквозь зубы.

– И ведь она будет. – Васвик заметил, как Крис переменился в лице и потянулся к немексу. Он обвил пальцами ствол и отодвинул его в сторону.

Взгляд подернулся ледяной коркой отвращения.

– Да. Она еще десять лет будет оплакивать твою гребаную жизнь, Крис. Но она бы так поступила в любом случае. И неважно, умер бы ты по-настоящему или остался таким, как сейчас, мертвым внутри.

Крис слабо, натянуто улыбнулся норвежцу и снова убрал немекс.

– Уйди с дороги.

Васвик сделал шаг в сторону и стоял смотрел, как Крис забирается в «Сааб». Ожил двигатель, напоминая отдаленные раскаты грома. Крис закрыл дверцу и включил передачу. Когда он отпустил сцепление, автомобиль пополз вперед, но выражение лица норвежца заставило его опустить окно.

– Ах да, Васвик. Раз уж мы заговорили про миллионы. Забыл сказать – ты слышал, что они собираются снимать фильм обо мне?

– Да, – норвежец мрачно кивнул. – Слышал. Классная будет концовка, если вы с Брайантом поубиваете друг друга.

Под шинами шуршал гравий.

– Иди ты.

– Нет, в таком случае я пошел бы посмотреть.

К повороту на съезд Крис подъехал на слишком большой скорости, не обращая внимания на то, как подскакивает автомобиль, и втопил еще сильнее вниз по шоссе. Больше нет предложения от Васвика, как и его самого, и долгосрочного сознательного планирования – все комом трепыхается на дороге, в зеркале заднего вида. Мелькнуло и исчезло. Оставалась лишь дорога впереди, руль и салон автомобиля. «Сааб» хрипло рычал, когда Крис выехал на центральную полосу и включил рацию.

– Дорожное управление.

– Это Крис Фолкнер, водительские права 260B354R. – В ушах звенел собственный голос. Внизу живота быстрее запульсировало ощущение экстаза. Он чувствовал себя как в доспехах. – Подъезжаю к М11. Собираюсь участвовать в гонке за партнерский статус. Направляюсь к дуэльной зоне.

Ненадолго повисла пауза. Крису стало любопытно, нет ли сегодня на дежурстве кого-то из тех, кто был в день, когда бедовый угонщик потерпел фиаско, преследуя его.

– Понял вас, Фолкнер. Вы в двадцати километрах от северной оконечности. Мы дадим вам совет, когда доберетесь. Не закрывайте канал.

– Плотность движения?

– Корпоративным сотрудникам запрещено появляться на этом участке до девяти тридцати. Две автоматически управляемые фуры на подъезде к дуэльной зоне, загруженность средняя. Еще ремонтная техника у одиннадцатой развязки. Напоминаем, что согласно дуэльному протоколу вам запрещено наносить ущерб транспортным средствам.

– Принято. Где же Брайант?

Очередная пауза. Он мог слышать возмущение.

– Данная информация засекречена в соответствии с дуэльным протоколом. Просьба не запрашивать ее вновь.

– Принято. Я про отсутствие у вас чувства юмора.

– Обратите также внимание, что в зоне дуэли действует избирательное глушение сигнала. Наш канал будет единственным открытым.

– Благодарю, Дорожное управление. Знаете, мне уже пару раз приходилось в этом участвовать.

Он увеличил скорость. По обе стороны зелеными синусоидами мелькали заросшие обочины шоссе. Под колесами гудел асфальт, конвейерной лентой выскакивая позади. Кофеин и адреналин подпитывали ощущение силы, которое нарастало с каждой минутой. Внезапно смерть показалась далекой, нелепым слухом, в который он не верил, делом, до которого у него не дойдут руки.

Шоссе стало его реальностью.

На скорости сто шестьдесят километров он ворвался в зону дуэли. Несколько секунд спустя Дорожное управление закаркало по рации, подтверждая сей факт. На мосту и съездах Крис боковым зрением зафиксировал группу транспортных средств. Мигалки полицейских машин, фургоны новостных каналов, нарастающая активность – Крис подмечал детали, пока проносился мимо. Он ощутил, как камеры мгновенно направили на него свои голодные объективы.

«Ты просто перепил кофе».

За этой мыслью последовал слегка истерический смешок. Крис подавил его и перевел взгляд на стремительно приближающуюся перспективу дороги, пытаясь найти проблеск темно-голубого БМВ Майка. Осторожничая, он сбросил скорость до ста тридцати. В голове конденсировался призрак стратегии. В памяти вспыхивали снимки маршрута, стиль вождения Брайанта.

Брайант! Крис зверски ухмыльнулся. Он забыл о дурных предчувствиях – внутри жарким потоком циркулировало единственное незамутненное чувство, говорившее о том, что теперь слишком поздно.

«Ну же, ублюдок. Я забрал у тебя Лиз, теперь черед твоей миленькой синей машинки. И твоей карточки».

Лопес. Барранко. Мужчины и женщины из высокогорий КЭСА, которых обстреливали с вертолетов. Но, прежде всего, Брайант – с его гребаной трусостью, прячущейся за спинами Хьювитт, Нотли и остальных в надежде уйти с линии огня.

Он мысленно наложил лицо Брайанта на Куэйна. Еще один ублюдочный корпоративщик с жаждой крови. Еще один…

«Сааб» оказался на десятой развязке. Впереди, на центральной полосе, показалась первая автоматическая фура. Когда «Сааб» выскочил позади нее и пронесся мимо, сработал сигнал об опасном сближении. Крис испытал глубокое удовлетворение, когда машина дернулась и выровнялась, ведомая его жесткой рукой. Слева исчезла высокая металлическая стена, и он вернулся на прежнюю полосу.

Дорога впереди…

Удар!

Его еще не покинуло ощущение полного контроля. Вспышка темно-синего в боковом зеркале, скрежет металла о металл сзади. От удара его швырнуло вперед, ремень безопасности впился в грудь. Крис инстинктивно затормозил, вспомнил о фуре и резко увел «Сааб» вправо. Криком банши впереди и позади воздух разрезал сигнал, предупреждающий о столкновении. Времени, чтобы посмотреть, затормозила ли фура, не было. Слева проскочил БМВ Майка Брайанта. Машина сбросила скорость, чтобы ехать параллельно «Саабу». Майк завязал дуэль здесь и сейчас, под самой радиаторной решеткой фуры.

Крис оцепенело понял, что Брайант прятался в слепой зоне. Он пристроился перед фурой, пока не увидел в боковом зеркале Криса. Тогда ушел влево, сбрасывая скорость, пока он взял вправо, стараясь оставаться в слепой зоне, инстинктивно рассчитывая время. Выехал перед фурой, сблизился, идя на таран…

«Даже когда пьян, даже в нетрезвом состоянии он – лучший водила из всех, что я видела.

Он быстрее и жестче тебя…»

Крис увидел, как сбоку на него надвигался БМВ, и яро дернулся. Раздался скрежет, когда две машины столкнулись. В воздух полетели ошметки краски и искры. Крис держался рядом, чтобы машины не расцепились, скрежет продолжался, будто гвоздем водили по стеклу. Брайант пытался вытолкнуть его на центральную разделительную полосу. Большая масса БМВ давала о себе знать – до Криса вдруг дошло, в чем заключался план. На такой скорости боковой удар разобьет барьер, но не снесет его, и обломки перевернут «Сааб» как игрушечный.

Варианты.

Где-то позади них возникла автоматически управляемая фура неизвестных габаритов, но времени оглядываться у Криса не было.

Отчаяние холодом лизало внутренности.

Он утопил педаль газа, но нос БМВ уже блокировал ему дорогу. С отмеренной злобностью Брайант преграждал путь: он ехал на полметра впереди, совсем рядом с Крисом, лишая его единственного узкого окошка, чтобы выбраться. Майк посмотрел через стекла двух боковых окон на Криса и провел оттопыренным большим пальцем по горлу. На губах играла ухмылка. Разделительный барьер…

Крис всем, чем мог, ударил по тормозам.

«Сааб» дернуло. Он вырвался из тисков, уходя от сыпавшей искрами наждачки стены. На миг в поле зрения попала фура, и Крис резко увел машину влево, огибая сзади БМВ Майка, пересек среднюю полосу и ушел с траектории большегруза. Еще один яростный гудок машины, и она прогромыхала справа от Криса, закрыв обзор БМВ и одновременно спрятав самого Майка. Крис изрыгнул проклятья и позволил обоим исчезнуть. Восьмая развязка. Скорость упала до колеблющихся девяноста. Внутри плескался адреналин.

Вдалеке он поймал взглядом направляющийся вниз, к тоннелю, БМВ.

Не требовалось подключать воображение, чтобы понять, что его ждет. Крис счел, что у него в запасе около минуты. А после… Там, в мрачном зеве тоннеля, Майк Брайант совершит фирменный разворот на сто восемьдесят градусов, резко остановится и помчится обратно наверх, к нему, в лобовую атаку, чтобы подсмотреть, кто струсит.

Старый трюк. Вот он, майковский профиль – бесстрашный, дикий, идущий напролом. И консервативный до конца.

Крис набрал скорость. До предела накрутил себя, возвращаясь в состояние гоночного напряжения. Он снова проехал мимо фуры. В голове жужжали расчеты.

Возможны лишь два исхода. Лобовое столкновение положит конец дуэли, так или иначе. «Сааб» или БМВ выйдет из игры – слишком резкий разворот, слишком поздно – перевернется, возможно, окажется под колесами многострадальной фуры; а может, автомобили, столкнувшись, разлетятся в разные стороны под действием кинетической энергии, которая с легкостью отшвырнет их в стороны, желая развеяться в столкновении и пламени. Или…

Или нам обоим удастся выбраться, и тогда, Крис, ты окажешься на южной стороне, в кишке, где нельзя сражаться, остается лишь замедлиться и позволить Брайанту протаранить тебя, сбросить вниз, как сделала Хьювитт с Пейджем, или попытаться совершить скрежещущий поворот на сто восемьдесят в тоннеле всего в две полосы.

Он обдумал возможность. И передумал. Трехчастная пьеса, разделительный барьер, лобовое столкновение, конец игры в кишке. Он знает, что ты не сумеешь развернуться. Впереди замаячил БМВ. Вот он выбрался из туннеля на въезд. Скорость – бешеная.

Крис мельком взглянул на спидометр, увидел на нем дикие сто с лишним километров в час, помножил на два, прикидывая скорость Брайанта – бронированная морда БМВ мчалась на него, непоколебимая как скала. Прямо по курсу…

«Он жестче и быстрее тебя…»… Крис завопил и ушел вправо.

БМВ секундой позже дернулся в другую сторону. Промелькнул по борту. Скрылся.

Крис утопил педаль газа в пол, «Сааб» рванул к тоннелю. И снова у него было не больше минуты. Ему этого времени не хватит – нужно добыть. Мимо мелькали стены тоннеля, наполнявшегося гулким эхом от двигателя. Вверх, прочь из сумрака навстречу бледному солнцу. Кишка выплыла на него, подобно гигантской заасфальтированной эстакаде. На первый изгиб он выехал на пределе водительских способностей.

Сердце совершило кульбит, когда одна сторона «Сааба» набрала достаточный импульс и пошла в занос. Крис не рискнул затормозить – времени не было. На прямой участок он должен выехать на полной скорости. На несколько несчастных градусов развернул машину, пересек две полосы – задние колеса заносило, – при этом кляня тачку на чем свет стоит. Наконец Крис вернул себе контроль над автомобилем. Он выбрался на прямой участок дороги, то поднимающийся, то уходящий вниз, и направился к следующему повороту.

В самом конце этой американской горки, почти на повороте, он сбросил скорость и дернул ручник – «Сааб» с диким скрежетом развернулся.

Один долгий момент ему казалось, что он слажал. Показалось, будто сейчас лишится шины, следом за ней машины и ухнет через разделительный барьер вниз, в зоны. Машина заскользила, пьяно подпрыгнула на плохо залатанной яме, отчаянно заскрежетала в протесте. Крис вдруг почуял дым от шин…

И остановился.

На сто восемьдесят развернуться не получилось. Он прочертил лишь прямой угол через две полосы, перекрыв кишку, будто кость в горле.

На прямом подъеме эстакады показался БМВ.

Крис схватил дробовик с пассажирской стороны, открыл водительскую дверь и вывалился из салона. Встал на ноги, отыскал БМВ и взвел помпу. Теперь, когда ситуация могла завершиться ничьей, воцарилась тишина. «Сааб» замер на повороте, шум двигателя БМВ был едва слышен из-за отдаленного рокота океана, которым шумел пульс у Криса в ушах. Ветер слегка взъерошил волосы. Казалось, просторы кордонных зон там, внизу, задержали дыхание.

Еще секунду Крис выжидал, позволяя Брайанту приблизиться, а затем произвел первый выстрел в лобовое стекло со стороны водителя.

Раздался знакомый грохот – Крис целый час провел на стрельбище, этакая финальная притирка к возникшей ранее и столь неожиданной любви к длинному ружью.

По лобовому стеклу БМВ пошли трещины. Крис отчетливо видел линии разломов.

«Запрещается выпускать снаряды из движущегося автомобиля». Таков был сухой, будто пергамент, вердикт официальной комиссии по расследованию после плей-офф с «Накамура». «Не разрешается наносить значимый ущерб посредством огнестрельного оружия». При условии, что эти директивы соблюдаются…

На машине Брайанта стояло пуленепробиваемое стекло. Даже выстрелив суперсовременным противоавтомобильным разрывным патроном, детищем «Хеклер и Кох», которое ему демонстрировал продавец оружия – «идеальная амуниция для защиты на дорогах, лучший выбор», – даже с ним и с такого расстояния Крис не мог нанести БМВ значительный урон.

Крис передернул затвор и выстрелил снова. Паутина трещин на лобовом стекле разошлась сильнее, сделав его практически непрозрачным.

Крис раздвигал рамки – вслед за Джонс и «Накамура», в духе, который нравился Нотли.

БМВ надвигался. Брайант должен был почти ослепнуть за треснутым стеклом. Крис взвел в очередной раз и отбежал в сторону, чтобы выстрелить под углом. Прицелился в переднюю шину.

Дробовик пальнул. Шину разорвало на части.

Никакого значимого…

БМВ сильно вращало на дороге, протестующе взвизгнули тормоза, ветер подхватил запах горелой резины.

«Прецедент, Крис. Вот что важно. Элиту не наказывают за то, что она нарушает правила. В том случае, когда это работает».

БМВ пронесся мимо, пропахал разделительный барьер и ухнул вниз.

У Криса была всего пара секунд, чтобы заглянуть в салон через боковое стекло – Майк все еще вертел руль, пытаясь вернуть контроль над машиной, – а затем большой автомобиль исчез, лишь рваный проем в барьере напоминал о том, что он здесь был.

Крис задержал дыхание.

Снизу донесся совсем не трагичный металлический хруст. И тишина.

Готово. Победа. Кончено.

Пустота.

Ничего.

Этот вакуум циркулировал по сосудам, перерастая в экстаз. Крис откинул голову назад и прокричал небесам. Недостаточно. Ему этого недостаточно. Он орал до тех пор, пока не сорвал связки, пока легкие не слиплись от пустоты.

Тогда он заткнулся.

Недостаточно.

Над городским пейзажем внизу, среди лабиринтов из стально-стеклянных башен, друг за другом гонялись эхо.

Даже облака над головой торопились смыться.

Пустое безупречное небо над ним. Вопреки всему день обещал быть прекрасным.

Глава 47

«Приносишь их карточку».

Одиноко стоя на эстакаде кишки, Крис, у которого в ушах бился пульс и эхо криков, с иллюзорной отчетливостью услышал слова Хьювитт. Будто она стояла рядом с ним с наветренной стороны.

«Идешь к нему и заканчиваешь работу. По возможности приносишь карточку».

Крис вглядывался в территорию зон, распростершуюся под ним. Насколько он видел, БМВ пропорол крышу разваливающейся торговой точки. Крис просканировал местность в обоих направлениях и обнаружил место, откуда туда можно попасть. В пятидесяти метрах впереди по кишке имелась обнесенная решеткой винтовая лестница, идущая вокруг опорной бетонной колонны и выходившая на грязную жилую улицу. Судя по всему, с улицы можно зайти в торговый центр. Если повезет, он управится за десять минут.

Крис неспешной трусцой двинулся по дороге к лестнице. На проржавевшем заграждении висел древний навесной замок. Он прицелился из дробовика, но затем вспомнил, что тот заряжен бронебойными антиавтомобильными патронами, и передумал. Достал немекс, но в нем была пустая обойма.

Блядь.

Он вспомнил, как не мог защелкнуть пистолет в кобуру, когда говорил с Васвиком. Вспомнил, как вывалился из «Сааба» с дробовиком. Оглянулся по дороге, глядя туда, где стояла машина. Никаких предметов на асфальте, но обойма вполне могла закатиться под днище автомобиля. Или выпасть, пока он сидел в салоне.

Вот и решено – тебе не спуститься. Пусть с этим возится отряд зачистки. Им много времени не понадобится, быстренько доберутся до Брайанта.

Его отпустило. Дуэльный этикет запрещал приближаться к гонщикам в течение пятнадцати минут по окончании, за исключением случаев медицинской необходимости. Они посмотрят на снимки со спутника, увидят, как он все разыграл, и скоро появятся здесь. Он может сесть на обочину и ждать.

Но Крис знал, что на это скажет Хьювитт. Знал, какие слухи пойдут между младшими аналитиками. «Да, Фолкнер психованный водила. Но поговаривают, когда дело доходит до финала, кишка у него тонка. Слишком изнеженный – не может залезть в карман покойника».

«Да пошли они все».

Он поставил ремингтон на предохранитель и стал колошматить прикладом по ржавому замку, пока тот не поддался. Металл глухо клацал о металл. Под ноги сыпалась ржавая труха. Он поднажал и открыл решетку, затем двинулся вниз по ступеням.

Ту же процедуру он повторил, оказавшись внизу. Еще одна решетка, еще один ржавый замок, на этот раз изнутри – словно отступающая армия пытается выбраться из зон на шоссе и сражается в арьергарде. По ту сторону сорняки доходили до плеча, удачно скрывая основание лестницы из виду. Из клетки с трудом можно было рассмотреть ряды черных кирпичных домов. Крис свернул шею и вглядывался сквозь кивающие головки сорняков, прислушивался, пытаясь понять, есть ли кто поблизости.

Ни единого движения.

Он принялся колотить по замку. Несколько раз приклад соскользнул, и Крис поранил руку о ржавое железо. В узком пространстве трудно было замахнуться под нужным углом. Когда он наконец шагнул на заросшую площадку, по телу под костюмом стекал липкий пот.

Улица оказалась пустынной.

Крис оглядел фасады – только листы пластика, закрывавшие разбитые окна, трепыхались на ветру. Метрах в двадцати дальше по улице на голых колесах стоял побитый ржавый «Лендровер» – одна из последних моделей, что были модифицированы и работали на этаноле. С него сняли все что можно, а оставшийся скелет подожгли зажигательной смесью, и теперь он чернел за исключением тех мест, куда не добралась ржавчина. Крис заметил проход с левой стороны через несколько домов и осторожно вышел на улицу. В растрескавшемся асфальте зияли дыры, некоторые были настолько большими, что в них запросто провалился бы весь перед «Сааба».

Крис двигался перебежками, по несколько шагов, болезненно ощущая взгляды пустых окон с обеих сторон – каждые два метра останавливался и прислушивался. Он запоздало вспомнил, что поставил ремингтон на предохранитель и поспешно снял с него. Передернул – последний использованный патрон с резким металлическим звуком упал на асфальт, разбивая тишину.

Костюм и дробовик, нервно убеждал себя Крис. Мухи какое-то время будут держаться на расстоянии.

Он обошел стороной сожженный «Лендровер», глядя по сторонам и прикрывая углы, отчего чувствовал себя нелепо. Он свернул в аллею. Двинулся мимо высоких кирпичных стен с разбитыми стеклами сверху. Под ногами хрустели обломки. В конце переулка его ждали низкие холмики мусора, поросшие сорняками, и группа деревьев. Крис с трудом взобрался на первый холм – его аргентинские кожаные ботинки по щиколотку зарывались в отбросы, вызывая маленькие лавины. С вершины разглядел стену торговой точки из гофрированного металла и дверцу погрузочного помещения, которая проржавела настолько, что образовалось отверстие, сквозь которое виднелось около квадратного метра помещения внутри. В полумраке Крис разглядел половину БМВ – машина перевернулась и лежала колесами кверху. Он похвалил себя за отменные навигационные качества и расслабился, как…

Движение.

Он резко крутанулся, палец на курке ремингтона напрягся.

Но тут же Крис убрал его, будто металл оказался раскаленным. Внизу на склоне следующего холма двое ребятишек четырех-пяти лет играли с расчлененными трупами кукол. Заметив его, они замерли, встали на ноги и принялись кричать:

– Манагерское дерьмо, манагерское дерьмо! Манагерское дерьмо, манагерское дерьмо!

Крис тряхнул головой и опустил дробовик, провел ладонью по губам. С такого близкого расстояния антиавтомобильный патрон превратит их в…

– Манагерское дерьмо, манагерское ДЕРЬМО! – Эльфийские личики исказила гримаса, пока они пели.

Из соседнего дома донесся голос женщины, высокий и тревожный. Дети развернулись на него, переглянулись почти комично и, словно перепуганные звери, метнулись прочь. Вскарабкавшись по горе отбросов, они юркнули в отверстие в стене, которого он не заметил. Крису остались лишь кукольные останки.

«Блядь. В пизду все это. Ебаная Луиза Хьювитт и ее херов пластик».

Но Крис зашагал дальше, перелезая через горы мусора, вверх к погрузочной двери и внутрь.

В помещении было холодно. С переплетения потолочных балок беспрестанно стекала вода, собиралась в лужи и стекала по бетонному полу. БМВ лежал под пробитой им дырой, вжавшись носом в пол из-за тяжести двигателя и брони и задрав зад кверху. Спереди доносилось легкое шипение, а из дыры в капоте поднимался пар. В остальном машина почти не пострадала. Броня выдержала.

Крис боком подошел к водительской дверце, мгновение колебался, затем подцепил и распахнул ее. Брайант вывалился, словно ворох немытого белья. Окровавленный костюм, глаза закрыты, рот раззявлен. Одна рука вытянулась на полу под невозможным углом к телу.

Тошнота. Приливной волной отсроченная реакция на дуэль. Крис плотно прижал язык к небу и опустился на колени рядом с телом. Дробовик он взял под мышку и откинул у Брайанта полу пиджака. Во внутреннем кармане блеснули золотые уголки бумажника. Крис взял его большим и указательным пальцами и вытащил. Раскрыл. Напротив пластиковой карточки Майка улыбались с фотографии Саки и Ариана.

Его за ноги ухватила рука.

От шока Криса едва не вырвало. Дробовик с грохотом упал на пол. Шатаясь, он отпрянул от автомобиля, выпустил бумажник и увидел – Брайант еще жив. С перекореженного лица на Криса уставились два широко раскрытых глаза. Брайант молча открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег. Было непонятно, узнал он Криса или нет.

«Идешь и заканчиваешь дело. А не отвозишь их в больницу».

Он вспомнил жест Брайанта, когда их машины столкнулись, вспомнил, как Майк провел оттопыренным большим пальцем по горлу. Его усмешку. Крис поджал губы и снова поднял ремингтон.

«Не отвозишь их в больницу, Крис».

«Заканчиваешь дело».

Он сделал несколько шагов назад и поднял оружие. Увидев его движение, Брайант затрепыхался на бетонном полу. Изо рта вырвался надломленный стон. Выглядело все так, будто Брайант пытается здоровой рукой дотянуться до наплечной кобуры и немекса, но ему не хватало сил. Крис плотнее сжал губы, сделал еще шаг, навел дробовик. Взвел его, быстро, пока не передумал. Задержал дыхание.

«Закончи гребаное дело, Крис».

Он нажал на курок.

Ничего.

Ни щелчка, ни детонации, ни отдачи. Ни фонтана крови и мяса. Курок вяло прошел полпути, и его заклинило. Крис надавил сильнее. Все равно ничего. Он передернул затвор и выбросил целый, неиспользованный патрон. Тот коснулся асфальта и покатился прочь яркой радостной вишенкой.

Лицо Майка умоляло.

Крис нажал на курок повторно. Снова осечка.

– Блядь. – Он выдавил ругательство сквозь стиснутые зубы так, словно боялся, что в пустом складе его кто-то подслушает. И все равно оно эхом разнеслось по помещению. – Блядь, блядь!

Замки – он бил по замкам прикладом, пока те не поддались. Он вспомнил, с какой злобой это делал, под каким опасным углом ему приходилось наносить удар в клетке внизу лестницы.

Механизм заело из-за его действий, может, что-то стряхнулось или сломалось внутри, теперь не починишь.

Крис стоял и смотрел на Майка Брайанта. Вытер рот и сглотнул.

Закончи дело. Закончи дело, блядь.

Крис подошел ближе, зачарованно вглядываясь в глаза Брайанта. Тот таращился на него и подергивался, издавал звуки, походившие на имя Криса со словом «пожалуйста» после.

По какой-то причине этого оказалось достаточно.

– Да пошел ты, Майк, – быстро произнес он. – У тебя был шанс.

Ногой Крис повернул голову покалеченного мужчины, затем крутанул ремингтон и приставил приклад к открывшейся шее Брайанта. И надавил всем весом.

– Чтоб тебя, Майк! – Он согнулся на Брайантом, грозно глядя ему в лицо, и выплевывал слова. – Чтоб тебя! Чтоб тебя и всех вас, ебаные корпоративщики.

Казалось, прошла вечность.

Сперва Брайант давился. Затем, непонятно откуда, нашел в себе силы поднять здоровую руку и схватить ремингтон за спусковую скобу.

Крис пнул руку и наступил на нее. Он тяжело дышал.

Пыхтение Майка стало более беспорядочным. Он вертел головой на бетоне. Придавленные пальцы обвились вокруг ботинка Криса, ногти впивались в аргентинскую кожу.

Крис надавил сильнее. Из глаз, по щекам струились слезы. Он поднял ногу и с силой наступил на ладонь Майка. Услышал сухой хруст, когда переломился палец. Всем весом жал на дробовик, плотно сжимая его руками. Он почти отрывался от земли.

Что-то хряснуло. Майк перестал двигаться.

После Крис едва сумел выпрямиться. Дробовик внезапно стал необходимым, неотъемлемым, будто у Криса отказали мышцы. Он захромал прочь от трупа, дрожал так сильно, что зубы стучали. Он и десяти шагов не сделал, как его скрутило и наконец вырвало. Немного рвоты и желчи: утром он почти не ел, но все, что тогда проглотил, сейчас вышло наружу. Крис рухнул на колени, в лужу, продолжая блевать.

Раздался звук шлепающих по воде ботинок.

Крис поднял глаза – ему едва ли было интересно – и увидел мужчин. Большие шкафообразные силуэты в просачивающемся снаружи свете, будто рыцари в доспехах из средневекового романа.

Крис проморгался, чтобы лучше видеть.

Перед ним стояли девять человек, одетые как члены зональных банд. Дешевые, перепачканные грязью наряды – свободные холщовые брюки, объемные дутые куртки, бритые головы и рабочие ботинки. В руках – монтировки, гаечные ключи, отпиленные биллиардные кии и прочие инструменты, которые ему не удалось опознать, слишком перекромсанными они были. Лица мужчин покрывали шрамы-сувениры от уличных драк. Взгляды внимательно скользили по сцене, которую они прервали.

Крис, пошатываясь, встал на ноги. Один мужчина шагнул ему навстречу. В нем было два метра росту, мускулистые руки выглядывали из-под майки с кривой надписью: «Министр перераспределения здоровья». Буквы нанесли так, чтобы они походили на разбрызганную кровь. По щеке владельца майки, от левого глаза к подбородку, шел шрам. Он придавал мужчине не вяжущийся с его обликом печальный образ.

– Закончил, да? Он мертв?

Крис моргнул и закашлялся.

– Кто вы? – резко спросил он.

– Кто мы? – Из глотки раздался хриплый смех и громыхающим эхом отразился от металлической крыши. И также внезапно стих. Главарь бандитов спокойно и монотонно постукивал короткой черной монтировкой по ладони левой руки. Казалось, его взгляд приклеился к Крису – он скользил по одежде, прическе, дробовику. Мужчина улыбнулся, и шрам на лице натянулся.

– Кто мы? Те самые гребаные обездоленные, приятель. Вот кто мы такие.

На этот раз смеха не последовало. Банда подобралась, ожидая команды, когда можно сорваться с поводка. Крису хотелось покашлять, но он сдержался, поднял ремингтон, стараясь держать его как можно убедительнее.

– Не стоит подходить ближе. Полиция уже едет, тут не на что смотреть.

– Да? – Главарь группировки махнул в сторону БМВ и трупа Майка Брайанта. – Из того, что мы видели минуту назад, я бы сказал, что все иначе. Прайм-тайм, мистер Фолкнер.

Крис взвел дробовик.

– Так, я сказал не двигаться.

Ошибка.

Неиспользованный патрон выскочил, описал дугу в воздухе и упал на бетон, подкатившись к мужчине. На мгновение они оба уставились на него. Затем бандит перевел взгляд на Криса и покачал головой.

– Видишь, приятель, хороший патрон. И если учесть то, как ты казнил своего товарища минуту назад, я бы сказал…

Крис швырнул дробовик бандиту в лицо и побежал.

Назад к перевернутому БМВ и трупу Майка. Он услышал за спиной топот ботинок, не одну пару. Затем цокот перекрыл раздраженный голос главаря:

– Ну, чего встали, вашу мать. Поймайте его!

Крис нырнул щучкой и приземлился на Майке, как бы обхватил тело. Он рылся под пиджаком и наконец почувствовал рукоятку немекса в ладони. Ощутил, что первый преследователь почти настиг его. Тени закрыли свет. Криса окутал запах старой кожи и дешевого лосьона после бритья. Рука схватила его за пиджак.

Крис перекатился, вывернулся – пистолет Майка почти касался груди бандита. Биллиардный кий ударил его в плечо. Крис нажал на курок.

Прогремел выстрел. Мужчину отбросило назад, на бетонный пол. Он рухнул и остался неподвижно лежать.

– Тоби! – раздался агонический вопль. Кричал главарь. – Гребаный кусок дерьма, ты ебаное корпоративное мудло!

Второй бандюган был на два шага позади погибшего товарища, но, завидев пистолет, замер. Остальные надвигающиеся враги останавливались и отступали, кто вправо, кто влево. Крис выпрямился, грозно ухмыляясь.

– Вот так. Уебывайте.

Нечто черное распороло воздух и ударило Криса в локоть. Немекс выстрелил, не попав в цель и процарапав бетонный пол. Крис схватился за руку и попытался навести оружие, когда главарь бандитов метнулся за монтировкой и приложил его справа. Мышцы ниже локтя походили на желе. Крис панически выстрелил. Снова мимо. Бандит зарычал и дико ухмыльнулся, схватил Криса за руку и вывернул ее. Тут же спазм прошел. Немекс вылетел из ладони и с плеском упал в лужу. Крис нанес удар левой – противник с нетерпеливым пыхтением уличного бойца увернулся. Он отчаянно потянулся вперед, и они сцепились. «Министр перераспределения здоровья» с неимоверной силой ударил Криса в грудь. Он отшатнулся, слабо защищаясь, споткнулся о тело Майка. Бандит отпустил его, позволив упасть на перевернутый корпус БМВ, и развернулся, чтобы поднять монтировку. По-прежнему ухмыляясь, он двинулся вперед. Крис заметил атаку и слабо перекатился влево вдоль БМВ. Лом описал дугу и оставил длинную вмятину в темно-синем корпусе. Заскрежетал металл. Крис с воплем отделился от машины, нанес «министру» хук слева в висок. Бандит выставил блок, но тот не до конца парировал удар. Мужчина пошатнулся. Он снова фыркнул, потряс головой и замахнулся монтировкой. Удар пришелся по голове сбоку.

В черепушке завертелись разноцветные пятна. Потолок над головой вальсировал. Рука за что-то зацепилась – Крис несоображающе взглянул и увидел «министра», который держал его. Удобно.

– Ебаный кусок водительского дерьма, – завопил ему в лицо мужчина. – Приперся в зоны в своем блядском костюме, да?

Монтировка врезалась в ребра. Крис закричал как младенец и скрутился. Остальные окружили его и держали для главаря, который лупцевал по голове с разных сторон.

– Притащил в зоны свою задницу, да? Держите его.

Очередной удар – очередная волна онемения. Кажется, на этот раз сломалось ребро. Крис закричал, но слабо. Удерживающая его рука ослабила хватку, и Крис рухнул в кольцо других ладоней. Он видел устремляющиеся к нему кулаки, увешанные блеклыми металлическими кольцами. Перед глазами все раздваивалось, и часть его, вращаясь, осколками устремлялась в ревущую темноту. Плоть на лице рвалась, кровь струилась вниз, под воротник.

– Показать тебе, что мы думаем о… – вещал «министр» в перерывах между ударами, но остальная часть фразы потерялась в шуме разверзнувшейся тьмы.

Странно, но в самом конце тоннеля Крис услышал голос Карлы.

«Ага! Значит просто трахнешь меня и уйдешь. Вот так, да?»

Ее руки лежали на нем. Она улыбалась. По какой-то непонятной причине Крису хотелось одновременно смеяться и плакать.

«Я. – Он уже соскальзывал в черноту. – Никуда не уйду».

Но он уходил.

Тут раздался звук, похожий на отдаленный гром.

Глава 48

В небе над эстакадой, там, где Крис Фолкнер резко затормозил и остановил «Сааб», зависли вертолеты Дорожного управления. Линзы камер и стволы пулеметов, подвешенных снизу, блестели на ярком солнце. На почтительном расстоянии, как акулы, ожидающие, когда добыча сдастся и умрет, кружили аппараты новостных каналов. По всему участку стояли полицейские машины – оборудование наготове, вооруженные фигуры снуют туда-сюда. Луиза Хьювитт говорила одновременно с офицером оперативно-тактической группы высокого ранга и по мобильному телефону. Она подняла глаза и заслонила их ладонью, когда очередной темно-синий вертолет просочился сквозь черно-зеленые машины Дорожного управления и приземлился на асфальт в двадцати метрах от нее. Из кабины вышел Джек Нотли, в порывах ветра от роторов оправил костюм, чтобы тот лучше сидел по плечам, и направился к ней.

– Я перезвоню, – сказала она в трубку и захлопнула ее. – Капитан, вы не оставите нас на минутку.

Офицер заметил, кто к ним направлялся, и отошел. Нотли приблизился к Хьювитт и уставился на нее:

– Итак?

– Полагаю, ты все слышал.

– Поэтому я здесь. – Нотли выглядел мрачнее тучи. – Что у тебя?

Хьювитт пожала плечами и кивнула в сторону крана с лебедкой на краю кишки.

– Мы отправили туда оперативников. Судя по всему, они поднимут обоих. Не самое красивое зрелище, как мне сказали.

Нотли отвернулся и окинул взглядом шоссе в обоих направлениях.

– Четыре мили, – сказал он. – Четыре мили от места, где рухнул Пейдж. Ты это понимаешь?

– Четыре? – Хьювитт нахмурилась. – Ах, мили. Это сколько – шесть километров? Да, вероятно около того. И недалеко от того места, где Барнс научился летать, раз уж мы заговорили.

– Да.

– Потрясающий участок дороги.

Лебедка со скрипом пришла в действие. Оба партнера повернулись, чтобы посмотреть, как она поднимает накрытые простыней носилки. Оперативники из корпоративной полиции окружили поклажу, раскачали ее и аккуратно опустили на дорогу. На белой простыне проступали небольшие красные пятна там, где она пропиталась кровью. Медик присел на корточки, откинул край и заметно сморщился. Лебедка снова пошла вниз. Они глядели, как разматывается трос.

– Возникнет много вопросов, – заметила Хьювитт, когда лебедка остановилась. – Придется выдумать кучу прецедентов.

Нотли хмыкнул:

– То, что нужно: поможет нам не потерять хватку.

– Ты хотел сказать – не нам, а юристам. Они затянут споры на месяцы, а платить будем мы.

– И параллельно продолжим вести дела.

– Куем этику после события, – Хьювитт криво ему улыбнулась. – Мой любимый вариант.

Нотли поднял бровь:

– А есть другие способы?

Лебедка, раскачиваясь, поднялась снова. Опять движение. Очередные носилки на асфальте. Снова кровавые пятна на белом.

– Не в этом мире.

– Я рад…

Среди оперативников в форме началось какое-то движение. Полицейские расступились. И Крис Фолкнер живым мертвецом слез с носилок. Он протолкнулся через их ряды. Стягом над ним трепыхалась истрепанная радость.

Хьювитт замерла.

Нотли моргнул.

Затем старший партнер быстро направился ко вновь прибывшему. На его лице расползалась широкая ухмылка. Нотли замялся, только когда оказался достаточно близко и увидел, что стало с Фолкнером. Лицо Криса представляло маску из крови и синяков. Один глаз почти заплыл, вокруг рта и на обеих щеках свисали полоски мяса; нос, похоже, был сломан, и из него текла кровь. По тому, как Крис двигался в рваном окровавленном костюме, было ясно, что сломаны ребра.

– Крис! Епт, Матерь Божья, ты живой. Я думал… На мгновение ты заставил меня поволноваться. Поздравляю!

Крис уставился на него. Затем мимо него. Как зомби, которого он напоминал внешне.

– Крис, ты сделал это. Выиграл. Теперь ты партнер. В тридцать три года. Это же, на хрен, беспрецедентно. Мои поздравления! Понимаешь, что это значит?

Крис посмотрел на Джека искоса. Сконцентрировался.

– И что же? – прошептал он.

– Что? – Нотли чуть не подавился. – Крис, это значит, что ты на вершине. Отсюда и дальше тебя уже ничто не может остановить. Ничто. Добро пожаловать на борт.

Джек протянул руку. Крис уставился на нее, будто в этом жесте не было смысла. Он издал звук, напоминающий кашель, и Нотли потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Крис смеется. Затем он посмотрел старшему партнеру в лицо, снова мимо него. На «Сааб». На Хьювитт.

– Эм, Крис…

– Прости.

Он прошел мимо Нотли и ровным шагом направился к Хьювитт. Заметив его приближение, она напряглась. Легкий кивок капитану оперативной группы, и мужчина оказался подле нее. Крис замер в метре, слегка пошатываясь.

– Луиза, – прохрипел он.

Она выдавила хилую улыбку:

– Привет, Крис. Неплохо сработано.

– А это тебе, Луиза.

Он протянул ее. Карточку «Шорн и партнеры» с выгравированным на ней именем Майка Брайанта, всю в потеках свежей крови.

– Не думаю, что сейчас время…

– Нет, это тебе. – Крис резко шагнул вперед и запихнул пластик в нагрудный карман ее пиджака. Затем кивнул сам себе, уже разворачиваясь, чтобы уйти прочь. – Тебе. Потому что именно так мы здесь работаем, верно?

Улыбка Хьювитт застыла.

– Верно.

– Встретимся на дороге, Луиза.

Он двинулся прочь, роясь в кармане в поисках ключей. Дверь «Сааба» до сих пор была распахнута. Вокруг суетились служащие Дорожного управления – измеряли, фотографировали. Когда Крис попытался сесть за руль, один из них преградил ему путь.

– Простите, сэр, мы еще не закончили здесь…

Он отшатнулся под взглядом Криса.

– Убирайтесь. С моей дороги.

Мужчина отошел в сторону. Крис забрался на сиденье, стиснул зубы, когда его наспех зафиксированные ребра сместились от движения. Медики накачали его каким-то горячим лекарством, но боль пульсировала царапающими вспышками. Он немного посидел, глубоко дыша и восстанавливая контроль. В итоге решил, что все-таки справится. Закрыл дверь. Потянулся к зажиганию.

«Сааб» зарычал. От звука двигателя все вокруг, вверх и вниз по кишке, замерли. Повернулись головы. Люди указывали на него.

Но, похоже, останавливать его никто не собирался.

Крис слегка неуклюже пошевелил головой. Закашлялся, почувствовал во рту кровь. Глянул в зеркало заднего вида, по идеальному кругу развернул машину задним ходом, так что теперь она смотрела на юг, в сторону высотки «Шорн». Переключил передачу, позволил автомобилю заскользить вперед.

– Сэр, погодите минутку, – донесся приглушенный голос из-за закрытой дверцы. Оперативник в форме поспешил к нему и постучал по окну. Крис опустил стекло и ждал, чуть давя на сцепление, чтобы «Сааб» не рванул вперед. Полицейский заколебался.

– Э-м… сэр, дело вот в чем. Стрельба там, внизу. Ну, в общем, мы прибыли в самый последний момент, сэр, так что все получилось скомканно. Мы просто пытались оторвать их от вас. Ну, вы понимаете.

– Да. – Его голос все еще звучал неправильно. Там, внизу, пока он лежал на бетоне, прошли минуты, прежде чем он сообразил, что значат грохот, крики умирающих людей и встревоженные голоса окруживших его оперативников. Круг обеспокоенных лиц. – Да, спасибо.

– Э-м-м, да. Но дело в том, что при такой перестрелке не всегда удается ликвидировать всех. Похоже, на этот раз нескольким удалось уйти. Я, эм… надеюсь, вы не собираетесь выдвигать обвинения, сэр.

– Да, хорошо.

– И мне понадобится ваш номер, сэр. Чтобы вызвать вас для дачи показаний. Конечно, мы можем найти вас в «Шорн», но в ситуациях вроде этой мы предпочитаем персонализированный подход. Поддержка жертвы, беседы один на один. Можем приехать к вам в любое время. Я – офицер, которому поручили выполнить задание, так что… У вас есть домашний телефон?

Крис на мгновение закрыл глаза.

– Нет, если честно.

– Оу, – оперативник какое-то время озадаченно смотрел на Криса. – Что ж, тогда я свяжусь с вами в офисе.

– Да. – Крис попытался сдержать поднимающуюся волну нетерпения. Он хотел уехать. – Вам еще что-то нужно?

– Ах да, сэр. Это, в общем, поздравляю. Дуэль, и все такое. Вся моя семья смотрела. Прекрасно сработано. Отличная езда. Мой сын – ваш фанат, сэр.

Он подавил желание расхохотаться. Замаскировал все под кашель.

– Мило.

– Полагаю, в ближайшие недели вы не будете сходить с экранов телевизоров. Возможно, вас даже пригласит на интервью Лиз Линшоу, да? – полицейский заметил выражение на лице Криса и спешно отступил. – Да, в общем, я вас отпускаю, сэр. Спасибо.

– Без проблем.

«Сааб» двинулся вперед. Люди уходили с дороги. Он проехал мимо Луизы Хьювитт, затем Джека Нотли, набирая скорость. К тому моменту, когда мимо промелькнули последние люди в униформе и припаркованные полицейские автомобили, спидометр показывал почти девяносто. Звук двигателя стал выше, когда Крис входил в поворот. Он въехал в яму, но подвеска и обезболивающие сделали свое дело и смягчили удар. Крис потянулся за телефоном, включил его. На этот раз он едва поморщился, когда ребра хрустнули. Направил звонок Хоакину Лопесу в Панаме через десять минут. Затем набрал оператора приоритетных клиентов в «Шорн» и попросил немедленно связать его с Франсиско Эчеварриа.

Им это не понравилось. Они не знали, может ли…

– Скажите, что это дело национальной безопасности, – предложил Крис.

Прошло несколько минут, Эчеварриа все же ответил. Его голос прозвучал недовольно. У Криса сложилось впечатление, что последние несколько недель у колумбийца выдались напряженными.

– Брайант? Ты? Какого хера тут происходит? Что за гребаная угроза нацбезопасности? О чем ты?

– О том, что тебя поставят лицом к стенке и расстреляют, кусок дерьма. И это Крис Фолкнер.

Придушенная тишина, затем ярость:

– Ты, ублюдок сраный…

– Заткнись и слушай, Пако. Уж не знаю, какую пургу они гнали тебе в мое отсутствие, но все переменилось в лучшую сторону. Майк Брайант мертв.

– Лжешь.

– Нет, не лгу. Я лично его прикончил. Голыми руками. Так что теперь я младший партнер отдела инвестиций в конфликты в «Шорн», а это равноценно тому, что я исполнительный партнер по контракту КЭСА. То есть по твоему контракту, Пако. И я заявляю тебе, что к концу этого гребаного месяца я сделаю так, что Висенте Барранко окажется в Боготе. Поэтому, на твоем месте, я бы собрал как можно больше добычи, что удалось награбить твоему папаше, – сколько поместится в «Лирджет»^[31], и делал ноги из КЭСА сейчас же, пока они еще в состоянии дойти до самолета.

Эчеварриа разъярился, забыв весь английский. В трубку полилась испанская брань, за которой Крис был не в состоянии уследить. Он прервал его:

– У тебя сорок восемь часов, Пако. Все. После я отправляю десант, чтобы они пустили тебе пулю в лоб.

– Ты не сможешь!

На этот раз Крис не сдержался и расхохотался. Несмотря на боль в ребрах и остальных частях тела. Но лекарства смягчали ее.

– Ты так ничего и не понял, Пако? Со своего места я могу делать все, что мне, блядь, заблагорассудится. Нельзя остановить людей вроде меня. Усек? Ты уже ничего не можешь сделать.

Крис повесил трубку.

Увеличил обороты «Сааба» и смотрел, как растет скорость.

Гудение мотора, немеющее от лекарств тело, набегающая спереди пустота трассы – Крис поддался им.

КОНЕЦ

Примечания

1

НАФТА – Североамериканская зона свободной торговли, включающая такие страны, как США, Канада и Мексика.

(обратно)

2

«Лянча» (Lancia) – итальянская автомобилестроительная компания, основанная известным гонщиком Винченцо Лянча. Компания производила легковые и грузовые автомобили, автобусы, а во времена Первой и Второй мировых войн даже военную технику. Кроме того, «Лянча» создает гоночные автомобили, ее команда участвует в гонках «Формула-1», ралли и кольцевых автогонках.

(обратно)

3

Шотландский односолодовый виски.

(обратно)

4

Уильям Фолкнер – американский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (прим. ред.).

(обратно)

5

Сукияки – блюдо японской кухни, главным компонентом которого являются ломтики говядины.

(обратно)

6

ЮНЭТ – рабочая группа ООН по вопросам этической торговли (выдумана автором).

(обратно)

7

Найтсбридж – самый престижный район Лондона, расположенный рядом с Гайд-парком и Букингемским дворцом.

(обратно)

8

«Красные кхмеры» – неофициальное название коммунистического движения аграрного толка в Камбодже. По большей части его представители были этническими кхмерами. Идеология базировалась на неприятии современной западной культуры.

(обратно)

9

Фьорд в Норвегии.

(обратно)

10

Франсиско Писарро-и-Гонсалес – испанский конкистадор, совершивший несколько экспедиций в Южную Америку: он открыл Перу и завоевал империю инков.

(обратно)

11

Campesino – крестьянин (пер. с исп.).

(обратно)

12

Речь идет о Парламенте Великобритании, который считается родоначальником всех парламентов.

(обратно)

13

Джон Ричард Пилджер – австралийский кинорежиссер, сценарист, журналист и общественный деятель. Известен репортажами и документальными съемками из горячих точек планеты, вроде Вьетнама, Камбоджи, Никарагуа и других. Пилджер дважды становился журналистом года в Великобритании.

(обратно)

14

Дефолиант – препарат, который вызывает опадение листвы.

(обратно)

15

В оригинальном тексте присутствует игра слов. Английское Hammersmith в переводе означает «кузнец» и одновременно это название одного из районов Лондона.

(обратно)

16

Камбэруэлл – района Лондона.

(обратно)

17

Ислингтон – район фешенебельного и дорогого жилья в Лондоне.

(обратно)

18

Да, говорите (пер. с исп.).

(обратно)

19

Послушай (пер. с исп.).

(обратно)

20

Не за что (пер. с исп.).

(обратно)

21

Сукиных детей (пер. с исп.).

(обратно)

22

Говори на английском (пер. с исп.).

(обратно)

23

До скорого (пер. с исп.).

(обратно)

24

Сочтемся, дружище (пер. с исп.).

(обратно)

25

Штат в Бразилии.

(обратно)

26

Оставь его (пер. с норв.).

(обратно)

27

Христиания – квартал в Копенгагене, населенный хиппи. Живет по собственным законам, его жители считают своей целью создание общества, где каждый ответственен за его благополучие.

(обратно)

28

Фаслейн – место расположения британской военно-морской базы Клайд.

(обратно)

29

…сука, они меня полчаса ждут… (Пер. с исп.)

(обратно)

30

Как ты мог? (Пер. с исп.)

(обратно)

31

«Лирджет» – самолет американской компании.

(обратно)

Флибуста

Рыночные силы (fb2)

Ричард Морган Рыночные силы

* * *

Пролог

Файл 1 Первоначальные инвестиции

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Файл 2 Корректировка счета

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Файл 3 Иностранная помощь

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Файл 4 Волатильность капитала

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Файл 5 Последний Аудит

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

КОНЕЦ

Примечания

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

Ричард Морган
Рыночные силы

Файл 1
Первоначальные инвестиции

Файл 2
Корректировка счета

Файл 3
Иностранная помощь

Файл 4
Волатильность капитала

Файл 5
Последний Аудит