Война, на которой мы живем. Байки смутного времени (fb2)

- Война, на которой мы живем. Байки смутного времени 576K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Валерьянович Лекух

Дмитрий Лекух
Война, на которой мы живем:
Байки смутного времени

Пара слов о демократах и папуасах

Меня тут на рыбалке один мужик узнал.

Я как раз с воды на базу вернулся и в баре сидел, товарища дожидался. Ну, да — выпивал, не без этого.

А тут — это чудо чудесное. В очках и, как водится, с бороденкой.

— Это вы, — говорит, — тот самый Лекух? Я вас узнал.

Ну, бывает. Меня как-то раз в вагоне-ресторане болельщики питерского «Зенита» «узнали». Хорошо, хоть до мордобоя тогда не дошло.

А этот «узнавший» — все мне припомнил.

И книжки «человеконенавистнические».

И журнал «Однако», куда я время от времени тоже пишу, и который вообще ничем ни разу не лучше.

И, резюмируя, — что именно такие «русские фашисты», как я, вредят продвижению к демократии в России.

— Постой, — говорю, — мужик. Ты, вообще-то, о чем? Что это за «демократия» такая, если ее «продвижению» обыкновенный русский литератор помешать способен? Может, это и не демократия вовсе, а?

Так он мне и разъяснил вопрос во всей, так сказать, глубине.

И про нашу российскую «средневековую дикость», и про имперскую «тюрьму народов», и про Сталина с Лениным в обнимку, и про Путина, и про «кровавую гебню», и, разумеется, про демократию, к которой Россия не приспособлена в силу варварства своего.

И — венцом логической конструкции — про народ, который к демократии не готов и которого надо этой науке специально обучать.

Нет, вы что, думаете, я стал с ним спорить?!

Объяснять элементарные вещи, типа той, что так искренне любимая им демократия — это и есть всего лишь власть того самого народа, который он так искренне презирает?!

Да нет, конечно.

Глупо это.

Эти люди не понимают подобных аксиом вовсе не потому, что девственны или элементарно глупы.

Они их не понимают исключительно по той элементарной причине, что не хотят понимать.

И больше ни по какой.

Просто им нравится чувствовать себя эдакими Миклухо-Маклаями среди неразумных папуасов с «русским средневековым менталитетом».

Поэтому спорить с ним я не стал.

А отправил в, надеюсь, вполне себе увлекательное пешеходно-эротическое путешествие.

Воспользовавшись элементарным демократическим принципом «один человек — один голос».

Чего и вам, друзья, в подобных вполне себе демократических ситуациях искренне и рекомендую.

Он, кстати, ушел.

Уж не знаю и куда.

Потому что демократия, как нам популярно объясняли в девяностые, — это когда тебя посылают известно куда, а ты при этом можешь свободно двигаться в любом свободно выбранном тобою направлении…

Глава 1. Воинствующая политкорректность

Конец холодной войны

Я уже об этом как-то писал, но только теперь можно рассуждать уже не на уровне прогноза, а на уровне некоторой очевидности: «холодная война», по сути, являвшаяся настоящей Третьей мировой, к счастью, так и не перешедшей в горячую фазу, кажется, наконец-то начинает постепенно заканчиваться. И ее стороны вынуждены садиться за стол переговоров.

Нет, это вовсе не означает, что между нами теперь будут окончательно мир да любовь. Любой мир, как известно, это всего лишь промежуток между двумя войнами (последнюю из которых мы, безусловно, проиграли, хотя, к счастью, и не капитулировали безоговорочно).

Просто, раз уж так сложилось, что Россия, очень многое потерявшая, все-таки сумела остаться мощным мировым игроком, то с ней надо каким-то образом договариваться. По крайней мере, о разграничении, так сказать, сфер влияния.

Да и нам тоже, честно говоря, многое нужно от стран, входящих ныне в «альянс победителей», — прежде всего их энергетические потребительские рынки, на которых мы хотим доминировать.

И, разумеется, технологии: ближе к концу семидесятых Советский Союз в силу многих причин начал в этой сфере стремительно отставать, а потом был еще и разрушительный обвал девяностых с их безвластием и гибелью многого из того, что еще было живо даже в восьмидесятые.

Нет, можно, разумеется, рискнуть «модернизироваться» и за счет своих собственных Кулибиных. Но такую роскошь себе не мог позволить даже товарищ Сталин в далекие тридцатые годы, когда согласно официальной мировой статистике именно Советский Союз был главным покупателем машиностроительного и прочего оборудования даже в Соединенных Штатах Америки: мы, не поверите, скупали до шестидесяти процентов произведенного в США в сфере промышленного машиностроения. А американские инженеры строили нам тракторные заводы и учили, учили, учили…

И это, увы, совершенно нормально: тогда мы платили за хаос и разруху после революции, теперь придется платить за то же самое, но после «контрреволюции».

Ничего страшного: и тогда, и сейчас нам, к счастью, есть чем платить. Значит, мы обязательно договоримся.

Все просто: у них есть то, что нужно нам, а у нас — то, что нужно им. И есть определенный военный баланс, прежде всего, конечно, ядерный, который не позволит ни одной из сторон отобрать нужное силой. Вот и все.

А за экономикой, как известно, должна последовать и политика: неслучайно глава российского МИД Лавров уже открыто говорит, что по крайней мере часть стран бывшего Восточного блока должна стать своеобразной демилитаризованной зоной. И это, к ужасу тех же поляков, которые вдруг начали понимать, что с ними, в общем-то, никто и никогда не собирался считаться, довольно благосклонно воспринимается уже не только «большими европейскими игроками», но и даже — о, ужас! — самими «старшими американскими партнерами».

Впрочем, это все еще предмет долгой торговли. Очень сложной и, признаться, довольно нудной. В которой и сами поляки вовсе не собираются сидеть сложа руки: неслучайно именно министры иностранных дел Польши Радослав Сикорски и его шведский коллега Карл Бильдт выступили с фактически официальным предложением запрета на прием в ЕС новых членов. Что должно быть особенно интересно стремящейся в Европу украинской, прости Господи, «элите»: эти-то даже для поляков были, есть и остаются чисто разменной монетой.

«Союзники», ага.

Так что успокойтесь, господа «оранжевые революционеры», по-прежнему надеющиеся на «заграница нам поможет»: вас УЖЕ сдали, еще даже и не приступив толком к переговорам с русскими. Вы теперь с «клятыми москалями» — чисто наедине. Интим, так сказать.

В общем-то, конечно, ничего нового: так было и будет всегда в мире большой реальной политики. Никому не нужных и хорошенько попользованных шлюх сдают первыми.

Небольшие взаимные разногласия

Эта заметка некоторым образом является продолжением предыдущей, ибо, наверное, стоит все-таки разъяснить, почему так называемая «холодная война» заканчивается только сейчас, а не, как принято считать, в «уничтожившие коммунизм ревущие девяностые».

Войны заканчиваются всегда чем-то определенным. Всегда. По-другому просто не бывает. Либо мирным договором, учитывающим интересы «воевавших сторон» с учетом их реальной силы на момент конца боевых действий, либо чьей-то полной и безоговорочной капитуляцией. Так получилось.

У нас, с точки зрения победившей повсеместно «демократии», война закончилось вогнавшим весь остальной мир в ступор парадоксом: переходом одной из воюющих сторон на сторону противника.

Сколько тех же серьезных ЦРУшных аналитиков увезли после этого в тихий и, разумеется, предельно засекреченный Дом скорби, мне даже и представить себе страшно: люди были должны впадать в такое помешательство, из которого не всякая терапия потом вывести сможет. Вот их структуры, и политические, и экономические, да и, чего уж там греха таить, военные — в виде тех же «советников», как в Грузии, — и продолжали действовать так, как будто война еще не закончилась.

У нас просто с ними случились небольшие взаимные разногласия: мы считали, что у нас совет да любовь, а они — что продолжают находиться в «холодной фазе» Третьей мировой войны, как с Советским Союзом. Вот и все.

Начала заканчиваться эта идиллия после знаменитой «мюнхенской речи» Путина. А окончательно «линия фронта встала» после знаменитых «событий 08.08.08», когда вовсе никакое не международное сообщество, а исключительно политическая воля российского руководства остановила русские танки в восьмидесяти километрах от «образцово-демократического Тбилиси».

Захотели бы — взяли. Не захотели. Почему — наши проблемы. Ну, вот решили так. Никого не спрашивая.

Ага…

Мне иногда даже кажется, что мир вздохнул с облегчением: дурдом наконец закончился. Русские обозначили часть границ своих притязаний на послевоенное устройство. Да, жестковато, конечно. Но зато теперь хотя бы можно договариваться…

Даже не цирк

Вот удивительное дело: уже несколько раз, уезжая на рыбалку, я возвращаюсь в другую страну, которая потом, к счастью, на поверку оказывается той же самой.

Так, к примеру, было в августе 1998 года, когда я, вернувшись из своей любимой Карелии, где напрочь отсутствовала мобильная связь, с некоторым удивлением узнал, что я, оказывается, нищий.

Это только потом выяснилось, что именно тот самый дефолт, через который мы с огромным трудом, буквально сцепив зубы, продрались, превратил наше довольно среднее по преддефолтным временам агентство в один из крупнейших рекламных холдингов столицы.

А тогда я был тупо вынужден продать квартиру и переехать в съемную — только для того, чтобы платить несколько самых тяжелых месяцев зарплату своим сотрудникам.

Ну, да ладно. По крайней мере, нынешние «перемены» пока что, вроде как, не выглядят такими пугающими и безнадежными, как в далеком 1998 году…

Но это — так, преамбула.

Кое-что в этой жизни — то ли к счастью, то ли к сожалению — вообще ни разу не меняется.

Особенно если вопрос касается все различных «евролиберальных» организаций, наделенных звучными именами и, к счастью, абсолютно не наделенных никакими властными полномочиями.

Вот, к примеру, есть такой «Конгресс местных и региональных властей Европы (КМРВЕ)» — консультативный орган представителей местной власти при Совете Европы. И он, этот самый «конгресс», никому кроме самих его участников и кучки «российских либералов», не интересный, в ближайшее время опубликует доклад. Авторы — датский муниципальный советник Кнут Андерсен и его британский коллега Кристофер Ньюбери. Даже не муниципальные служащие — кто ж таким доверит — а «советники». Они «обязуют Россию» вернуться к прямым выборам губернаторов, зарегистрировать «региональные партии» (это как? Союз чеченцев за справедливость имени Джохара Дудаева, что ли?), ну, и исполнять прочую шнягу, типа запрета на увольнения «избранных муниципальных руководителей» и «прекращения централизации и унификации законодательства».

Ну, короче: русские, вы охренели, немедленно возвращайтесь в девяностые и разваливайте свою нам уже надоевшую Российскую Федерацию.

Причем, что самое любопытное, эти клоуны еще как-то собираются «контролировать исполнение» этих своих положений и требуют от РФ наделения себя, любимых, «контрольными функциями».

Заметьте, это шапито даже при Совете Европы имеет только «консультативные функции», а от Российской Федерации требует — аж «контрольные».

Это, уже, ребят, — даже не цирк. Тут даже не ОМОН вызывать надо, а чисто санитаров…

И, вот, прочитав это безобразие, рассылаемое по всем инстанциям и более-менее известным журналистам одним из членов российского Совета по правам человека при Президенте РФ, я наконец-то окончательно успокоился.

Ничего эти рвущиеся обратно во власть «прорабы перестройки» плохого России уже не сделают: импотент просто не может стать отцом ребенка. Для этого для начала нужно перестать быть импотентом. А это уже, к счастью, не в их компетенции.

Такие времена…

Чистый Голливуд

Я вот не знаю: мне одному события вокруг ливийской, Господи прости, Джамахерии напоминают нехитрую по сценарию оперетту, к тому же чисто стилистически изложенную языком дурного голливудского кинокомикса? Или у большинства сторонних наблюдателей также имеют место быть схожие впечатления от процесса?

Ну, судите сами: зловещий, но вполне себе опереточный «бедуин» Каддаффи в роли Доктора Зло, не менее карикатурный француз Саркози в роли Бэтмана, вполне себе колониальная и, откровенно говоря, на хрен никому не нужная война в роли «гуманитарной интервенции».

Если отвлечься от того неприятного факта, что где-то там, в далеком арабском далеке, рвутся самые настоящие, а не нарисованные бомбы и крылатые ракеты и умирают вполне себе живые люди, а отнюдь не нарисованные комиксовые персонажи, — все выглядит вполне себе кинематографически-сюжетно, что ли. Почти сериально. Правда, кинематограф этот уже даже не «категории Б», а тот самый жизнерадостный трэш, который всегда так радовал Квентина Тарантино. Идеальный материал для бесстыдного постмодернистского фарса.

Ага.

Эпоха скрытых неоколониальных войн, пока что стыдливо именуемых гуманитарными интервенциями, если и начиналась, согласно законам жанра, как югославская трагедия, то и закончиться должна была вот таким вот откровенным фарсом в духе Астерикса и Обеликса, идущих воевать Африку.

И остается только цинично порадоваться, что мы от всего этого безобразия располагаемся пока что довольно далеко. Настолько далеко, что любителям Тарантино и революций можно запастись поп-корном и помечтать, примеривая на себя роль любой из воюющих сторон.

Проблема только в том, что эпохи — они только заканчиваются откровенным фарсом. Но им что-то обязательно приходит на смену, по-другому просто не бывает.

И вот проступающие на горизонте контуры этого «чего-то», лично меня, откровенно говоря, немного пугают. Хотя бы и просто потому, что, несмотря на всю прямо-таки вопиющую опереточность и карикатурность «воителя Сарко», его страна, напомню, обладает вполне себе не имеющим отношения к водевильному жанру оружием массового поражения.

А Средиземное море, если что — это просто большая внутренняя лужа, которую очень легко переплыть не только беженцу из голодных африканских стран, но и человеку, прошедшему хорошую специальную подготовку в тренировочных лагерях и очень решительно настроенному.

Раньше просто у них за эту тему, тему безопасности на североафриканском побережье, отвечал как раз тот человек, которого было принято решение назначить на роль зловещего Доктора Зло.

И вот это уже — ни капельки не смешно. То есть, извините, абсолютно.

Такие дела.

О мудрости недоверчивых вождей чучхе

Бог с ним, с этим Муамаром, в конце-то концов. Сам, в принципе, виноват.

Вы, когда смотрите на портрет Николя Саркози, испытываете желание дать ему денег?! Вот и я, признаться, не испытываю.

А Каддафи, значит, всего лишь просто плохой физиономист.

Ну и, конечно, совсем уж последнее дело — когда тебя кинули, орать об этом на каждом перекрестке.

Ну, кинули и кинули. Бывает. Публично об этом всему заинтересованному человечеству докладывать — не принято. После такого откровенного нарушения этикета не ждать бомбежек, наверное, мог уже только полный, простите, бедуин…

На самом деле все просто.

Нужно признать факт: международного права больше просто не существует. То есть — вообще.

Нет принципа нерушимости границ — это доказано сначала НАТО в Косово, а потом и нами в Грузии.

Нет принципа невмешательства во внутренние дела — он со всей очевидностью не работает.

Нет даже единых критериев оценки тех или иных событий: почему в том же Бахрейне войска американских союзников открыто выступают на стороне местного далеко не самого «демократичного» наследственного монарха, а в Ливии — на стороне оппозиции?

Вот как это формализовать? Да никак.

Точно так же, как невозможно формализовать, почему независимое Косово — это хорошо, а независимая Абхазия — это плохо.

Нет таких критериев оценки. Объективно не существует. Ни по каким нормам права и морали.

Тут уже даже и такая категория, как «выстроенность отношений с Западом», никакой роли не играет. Саддам был «противником Запада», Каддафи, скорее, «союзником», Мубарак — так вообще «другом». Но векторы судьбы их от этого менее схожим маршрутом, извините, не развиваются.

А что у них еще общего?

Ах, да… Оба — все диктаторы. Авторитарные. Несомненно.

А хотите, я вам куда более диктаторский и уже по-настоящему опасный режим назову? Который, к примеру, вообще ни разу не стесняется время от времени пострелять непосредственно по территории союзных США держав? И которому за это фактически ничего особенного не бывает? Хотите? Или сами знаете про судьбоносность идей чучхе?!

Вот то-то…

А почему Северной Корее за это ничего не будет?

Потому как тут даже самый тупой диктатор способен понять: идеи учения чучхе еще и потому такие жизнеспособные, что в свое время мудрый вождь товарищ Ким Чен Ир не поверил, в отличие от Каддафи, сладким речам и не свернул программы по производству оружия массового поражения.

Вот что хотите со мной делайте — но даже если до ливийских событий Иран и вправду размышлял только о мирной ядерной энергетике, то сейчас совершенно точно задумался и о военном ее аспекте.

Здесь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить.

И сейчас, после ливийских бомбежек, надо быть, как мне кажется, крайне наивным человеком, чтобы надеяться на дух и букву Договора о нераспостранении ядерного оружия.

Слишком уж большое впечатление производит контраст в судьбах одинаково малосимпатичных диктаторов в Ливии и КНДР, один из которых сдуру решился следовать этому самому договору. И его теперь за это бомбят.

А другой себя чувствует вполне даже и благополучно.

Особая озабоченность

Вот врать не буду: получил-таки неправедное удовольствие, прочитав о «гневе и удивлении» южноафриканки Наванетхем Пиллэй, осудившей во время визита в Мексику власти США вообще и штата Техас в частности. За то, что те, положив такой серьезный американский болт на международное право, привели в исполнение смертный приговор гражданину той самой Мексики, изнасиловавшему и убившему шестнадцатилетнюю девушку.

Сразу оговорюсь: лично мне вышеупомянутого гражданина вообще ни разу не жалко; вина подонка вполне себе доказана, рассусоливать тут особо нечего.

И пикантность ситуации тут даже не в том, что Соединенные Штаты Америки брали на себя какие-то международные обязательства, на которые впоследствии тупо «забили»: подумаешь, делов-то — в первый раз, что ли.

Пикантность ситуации тут в другом: вышеупомянутая уважаемая Наванетхем Пиллэй, искреннее осудившая «самоуправство» Соединенных Штатов и штата Техас, спокойненько уконтрапупивших мексиканского насильника вместо того чтобы политкорретно дождаться, пока он сам подохнет в камере, работает не где-нибудь, а в Нью-Йорке.

И не кем-нибудь, а Верховным комиссаром ООН по правам человека.

И вот — «гнев и удивление». Плюс «особая озабоченность». Отметьте себе там где-нибудь: особая. Не хухры-мухры. Прямо не Верховный комиссар, а гимназистка какая-то, впервые задумавшаяся о том, отчего мужчины и женщины ходят в разные туалетные кабинки. Просто потрясающая для ООНовского чиновника невинность. И особенно для чиновника, отвечающего за реализацию прав человека, в том числе и в когда-то разбомбленном по сходному поводу «человеческих прав» Белграде, и в «демократизируемом» ныне по поводу все тех же прав Триполи.

Просто потрясающая. Я бы даже сказал — феноменальная. Просто Чехов какой-то. «Вишневый сад».

Ага.

В конце концов, надо быть полным идиотом, чтобы не понимать: в США — самая совершенная в мире демократия, и интересы этой демократии обслуживают самые здоровенные в мире авианосцы, поэтому международное право существует исключительно для того, чтобы мир соблюдал эталонные американские законы.

А не наоборот.

Наивные люди все-таки в этом самом ООН служат.

Обалдеть.

Креативненько

Нравится нам это или не нравится, но недавно наконец-то окончательно «замоченный в сортире» Усама Бен Ладен, может быть, уже, конечно, и мертв, но его беспокойный дух все равно будет еще долго будоражить «гуманитарную среду» и прочее, прости меня господи, мультикультурное человечество.

Сатана вообще, как известно, — старый релятивист.

Ну, а поскольку релятивизм — атеистический или, в лучшем случае, агностический — является, по сути, основой нынешней западной культуры, то я ни разу не удивился, когда в телевизоре увидел футболки с портретом покойного «террориста номер один», бойко продающиеся аж в самих Штатах.

Ну да — а чем он хуже Че Гевары?

Бен Ладен, если рассматривать его как «культурный типаж» — очень западный, более того — очень медийный персонаж. Сын саудовского миллиардера и сам мультимиллионер, которого довольно непросто обвинить в какой-либо корысти; человек, как минимум, довольно высокообразованный — даже сточки зрения западного европейца. Яростный болельщик лондонского «Арсенала». Который сначала воевал в Афганистане с «плохими русскими», а потом «неожиданно» — видимо, как пишут в голливудских сценариях, «пережив какую-то глубокую личную драму», — начал войну и со своими бывшими союзниками, став эдаким абсолютным Доктором Зло.

Вот что хотите со мной делайте: это западный персонаж, а не восточный; на Востоке — другая логика и другое течение жизни.

И отнюдь не случайно саудиты лишили его, члена одного из самых богатых и самых влиятельных своих кланов, подданства задолго до того, как США объявили «террористом номер один», а их спецслужбы прервали (если прервали, разумеется) с ним все контакты, поставив перед собой задачу физического уничтожения фигуранта.

Да и вообще, его популярность на Востоке, скажем так, не сильно охваченном западными масс-медиа, довольно серьезно преувеличена. Там хватает и своих героев и антигероев — куда менее, с западной точки зрения, медийных, но куда более влиятельных.

Так что на Западе футболочки с Бен Ладеном и продаваться будут, и покупаться.

В конце концов, он и близко не Сталин, не Фидель и даже не Ахмадинежад, которые были и остаются по-настоящему опасными для сильных мира сего. Он их, сильных, в общем-то, и не трогал, предпочитая иметь дело с сугубо гражданским населением.

В конце концов, Сатана, как уже писалось в начале этой статьи мною, а задолго до меня великим философом и поэтом Фридрихом Ницше, — старый релятивист, привыкший ставить под сомнение все и вся, в том числе и знаменитые Десять заповедей, начинающиеся, как известно, с «Не убий».

И цивилизация, допускающая открытое обсуждение, допустим, педофилии, вполне способна воспринимать и Усаму как — да, довольно омерзительного, но вполне себе контркультурного поп-идола. Для того же, чтобы реально противостоять объективному злу, необходимы немного другие, и отнюдь не релятивистские моральные принципы.

А их, извините, — нет.

Ничего личного

Удивительно, но факт: государство Израиль, привыкшее жить «в осажденной крепости», как оказалось, в последнее время возглавляется удивительно наивными гражданами. Иначе объяснить шок, испытанный этими людьми и этим народом после программного заявления Барака Хуссейновича Обамы, у меня вообще ни разу не получается.

Ну да, сказал человек, что «Израиль должен вернуться в границы шестьдесят седьмого года» ©, — и что с того?

Говорите, ракеты палестинцев до ваших голов долетят, чисто географически?

А до США долетят?

Нет?!

А какие тогда вопросы?

На самом деле, израильтяне, государство которых президент Соединенных Штатов Америки, по меткому выражению экс-губернатора Массачусетса Митта Ромни, этой своей речью, транслировавшейся не только на английском, но и на арабском с фарси, «толкнул под автобус», удивляться должны были чуть раньше. Когда в угоду «теории управляемого хаоса» «под автобус» угодили сначала проамериканские власти Туниса, а потом и сам Хосни Мубарак.

И было бы крайне наивно предполагать, что на их место придут какие-нибудь арабские «демократические либералы»: наивных людей в американской «реал политик» уже давненько не существует. Им там просто неоткуда взяться.

У них вон в Ливии против Каддаффи воюет, оказывается, «здоровая часть Аль-Каиды», а вы что хотели?

Ничего личного, только бизнес.

И в этом-то «ничего личного, только бизнес» и есть тот самый краеугольный камень того, что можно определить как «национальную идею Америки». Все ведь предельно просто: американская мечта — это не «мир во всем мире», а всего лишь «стать миллионером», вам об этом разве по телевизору не рассказывали?!

Рассказывали, разумеется.

А в бизнесе все просто: сегодня вы партнер, а вот завтра это может оказаться невыгодно.

Ну, а учитывая тот непреложный медицинский факт, что Америке сейчас самой очень непросто, — кого-то надо сдавать.

Вот и сдают потихоньку. «Умри ты сегодня, а я завтра».

Вполне нормальная логика для государства, в котором национальной идеей является обыкновенное извлечение прибыли, а все остальное — всего лишь «упаковкой», «паблик рилейшенз», правильным маркетинговым продвижением главной продукции США, изготовлением и экспортом которой произрастает само американское могущество.

Сейчас, когда под реальной угрозой оказался сам «божественный символ» этого самого могущества в лице резаного куска зеленой бумаги, людям стало уже не до сантиментов.

Ведь уже давно замечено: чем больше мир вокруг сотрясается всякого рода глобальными катастрофами, тем выгоднее становится размещать бабло на прекрасном «острове стабильности», защищаемом самой могучей в мире армией и самым могучим флотом.

Ну, так почему бы и не подбросить дровишек: смотрите, как хорошо горит…

Кто будет следующий на очереди, спрашивается?

Вот что-то мне конкретно подсказывает, что — Евросоюз.

Китай-то трогать нельзя, там сейчас вся американская промышленность фактически сосредоточена.

А Европа — она «ватная», так что — ничего, потерпит.

Вот уже и пресловутая «Аль-Каида» собирается мстить американцам за смерть своего Усамы, нанося удары почему-то по Лондону, а не по Вашингтону.

Скажите, какая взаимосвязь?..

Не учите меня жить

Вот скажите мне, только честно, положив руку… м-м-м… на то, что вам лично особенно дорого: тут есть кто-то, кто сразу и безоговорочно поверил в замечательную историю про то, как жил да был хороший, воспитанный и умный мальчик, дослужился к шестидесяти двум годам до должности президента в «храме либеральной монетарной экономики» под названием Международный валютный фонд — а потом неожиданно сошел с ума и начал гоняться с болтом наперевес за и без того расово и гендерно униженной американско-эмигрантской горничной по номеру, за который предварительно заплатил в сутки сумму, эквивалентную, как минимум, думаю, ее месячной зарплате?!

Нет, вот серьезно — реально такие существуют?!

Вот так вот: жил-жил, и тут вдруг неожиданно — проявился?! А до этого — вообще ничего не предвещало, потому как возглавлять подобного рода «храм мировой либеральной экономики» априори способен только человек с воистину безоговорочно незапятнанной репутацией?!

Ага…

И тут даже не важно, подставили-таки Доминика нашего Стросс-Кана, или он по жизни такой агрессивный кролик. А важно только одно: лично мне до безумия интересно, на кого эта шняга вообще может быть рассчитана. На какой, так сказать, уровень восприятия.

Тут ведь одно из двух.

Либо современная западная публичная политика вполне допускает, что человек так себя ведет вплоть до вполне преклонного возраста (потому как жизнь политика такого уровня в случае наличия подобного рода наклонностей может идти только на уровне «все все знают, только прощают и молчат»), и он чисто по глупости прокалывается на какой-то очередной гвинейской тетке.

Либо она вполне допускает, что любого почтенного дедушку можно так подставить, что он потом вовек не отмоется, и совершенно неважно при этом, виноват он на самом деле или не виноват. Наручники, «свободная пресса» и самая «веселая» тюрьма города Нью-Йорка — этого уже достаточно для того, чтобы, так сказать, напитаться впечатлениями на всю оставшуюся жизнь, какой бы долгой и счастливой она после этого ни была.

Либо — что, возможно, хуже всего — и то и другое вместе. Просто потому, что человек в шестьдесят два года, большая часть из которых была отдана западной публичной политике, извините, внезапно переродиться — ну никак не может, это вам любой психолог скажет и, положив руку на то самое место, поклянется.

А если не верите — можете обратиться к психиатру. Он подтвердит.

Вы хотите сказать, что именно эти люди, которые либо закрывали глаза, либо тупо и цинично подставляли, готовы и дальше читать мораль на тему о том, как мне жить в своей собственной стране? Потому что именно они являются носителями высших демократических и моральных ценностей?!

Нормальная такая заруба, кстати, — храм либеральной экономики, несущий свою либерально-экономическую мораль по всему земному, простите, шарику против образцовой полиции образцового мегаполиса, символа американской и прочей демократии.

Да чума на оба ваших дома, господа!

Я лучше пешком постою…

С характерным запахом

Скажите, это у одного меня, когда я слышал или видел очередные репортажи в СМИ об уже ставшем знаменитым «деле Стросс-Кана», возникало ощущение, что всех, пардон, потребителей этого дерьма очень плотно держат за идиотов?

Или вы, к примеру, действительно верите, что нью-йоркская полиция и знать не знала, что гендерно и расово угнетенная «потерпевшая горничная» реально подрабатывает в этом отеле проституцией? И у службы безопасности гостиницы тоже никто так и решился поинтересоваться.

Не, серьезно?!

Даже мне, обычному обывателю, которому пришлось изрядно попутешествовать по миру, в том числе и с отмороженными на всю голову фанатами столичного «Спартака», досконально известно: ни одна проститутка не работает в гостиницах без ведома местной службы безопасности. Никогда.

Это жесточайшее условие любого владельца любого «Софителя», «Рэдиссона», «Шератона», «Хилтона». Они, владельцы, готовы смотреть сквозь пальцы на развлечения своих постояльцев и даже на побочный приработок своих охранников. Но если гостя обворуют, ограбят, накормят клофелином или еще чем похуже — это будет грозить очень серьезными неприятностями уже всему отельному бизнесу.

А с этим, извините, не шутят. Себе дороже.

Таким образом, нью-йоркская полиция могла не знать, что экзотическая горничная «дружит» со своими земляками-драгдилерами. Могла не догадываться, о чем экзотическая девушка разговаривает с этими самыми земляками на не менее экзотическом диалекте самого по себе довольно экзотического гвинейского языка. Полиция могла долго искать переводчика, согласен.

Но то, что Нафисату Диалло подрабатывает проституцией, нью-йоркские детективы просто не могли не знать уже на следующий день после ареста Стросс-Кана, иначе их надо немедленно увольнять за полную профнепригодность. Потому как для того, чтобы получить подобного рода информацию, им нужно было всего-навсего вдумчиво побеседовать с местной гостиничной «безпекой».

Что копы, просто даже и не сомневаюсь, — сразу же и сделали.

Это такой же непременный атрибут следствия, как анализ тех самых биологических материалов, которые подтвердили само наличие сексуального контакта, — чего, впрочем, француз вроде и не отрицал.

И я тут вовсе не собираюсь заниматься конспирологией, вычисляя, кому вся эта байда была выгодна: Саркози, американцам или, скажем, самому Доминику нашему Стросс-Кану (чего, в общем-то, тоже совершенно нельзя исключать). Какие решения были приняты и кто в результате, победил, а кто проиграл.

Я просто хочу сказать, что это дело реально пахнет тоже своего рода биологическими материалами — правда не теми, в которых и было обнаружено ДНК бывшего главы Международного валютного фонда.

Другими. С резким таким и вполне характерным запахом настоящего, я бы даже сказал, патентованного дерьма.

И оно, это дело, в таком свете отнюдь не выглядит уже законченным и развалившимся: напротив, все самое интересное только сейчас и начинается.

О некоторых особенностях зрения больших непарнокопытных

Не знаю, как вас, но лично меня просто-таки потрясла та невероятная и где-то даже абсолютно циничная легкость, с которой принимались решения на судьбоносной, врать не буду, встрече глав государств «Большой восьмерки» в прекрасном французском Довиле.

Так, типа, что там у нас по плану? Сирия с Ливией? Ну, так че, как базарить будем? Ливия — туда. Сирия — сюда. Все согласны?

Ага, русским дополнительная работа по Каддаффи? Ну, выторгуют там себе какой-нибудь кусок рынка на месте, в Триполи с Бенгази. А мы пока устами Николя нашего Саркази им за это подтвердим, что русских танков в частности и военных вообще на территории независимой ни от кого, кроме Вашингтона, Грузии — больше нет. Ну, нет — и все.

Абхазия, говорите? Военная база с противоракетным комплексом С-300? А какая такая Абхазия? Та самая, где скорее всего будет базироваться один из проданных Францией «Мистралей»? Да не беспокойтесь вы так! Не будет он там базироваться. Так, в гости время от времени заплывать… И вообще — а Грузия-то тут при каких делах, извините?

Очень цинично на самом деле, судя по всему, ребята разговаривали. Очень. Как «правильные пацаны» при дележе чужого имущества на очень хорошо памятных по «либеральным и демократическим девяностым» бандитских «стрелках». И я не берусь оценивать, кто тут прав, а кто виноват, кто выиграл, а кто проиграл: с этим позже пусть выступают специально обученные аналитики.

Понятно, что торговля еще будет продолжаться и продолжаться: где-то при помощи языка, а где-то, вполне возможно, и при «умеренном применении» грубой физической силы.

Я, в общем-то, не об этом. Я только о стилистике, так сказать, общения. Которая предельно жестко и цинично указывает, что прежнего, привычного, окутанного и опутанного всевозможными договорами, договоренностями и прочим международным правом мира — более не существует, и это уже не только медицинский, но и юридический факт.

Носорог — он, знаете ли, очень большой. И у него тонкий слух, прекрасное обоняние и очень высокая скорость передвижения. Со зрением только небольшие проблемы: не видит он ни хрена. Но это уже проблемы, извините, не носорога…

Если говорить коротко, «новую международную политику», одной из важнейших точек становления которой видимо нужно считать саммит G8 в прекрасном местечке Довиле, можно очень смело характеризовать и классифицировать как «неоколониальную».

Она может кому-то нравиться, а кому-то — очень не нравиться. Это уже, к сожалению, непринципиально.

Нам в ней жить.

Воюющая страна

В Черное море с демонстративным нарушением международного права заходит американский корабль, оснащенный элементами тактической и оперативной ПРО. Активизируется спецоперация по «демократизации Сирии»… И так далее, и тому подобное.

Эти факты всего одной недели беспокойного лета года от Рождества Христова 2011 можно считать разрозненными.

Но можно также считать, что эти разрозненные факты кое о чем нам все-таки напоминают.

О том, например, что это мы можем сколько угодно считать, что «холодная война» закончилась с гибелью коммунистического строя в нашей с вами стране. А вот страны Запада вовсе так считать, извините, не обязаны. И они, в сущности, абсолютно правы: войны заканчиваются либо подписанием мирного договора, либо полной и безоговорочной капитуляцией одной из сторон. Что тоже должно выливаться в конце концов в какое-то юридически обязательное соглашение…

Нет, расклад-то, в сущности, сейчас совершенно понятен: полной и безоговорочной капитуляции России можно было добиться только в случае полноценного предательства «властных элит». В другой ситуации «капитуляция» страны с таким количеством ядерного и обычного оружия, такой территорией и таким населением просто невозможна. Тут, извините, придется, как минимум, для начала хорошенько подраться — к чему ни одна из потенциальных сторон конфликта элементарно заранее не готова.

Есть такое чисто военное понятие — «нанесение неприемлемого ущерба». То есть победить-то, чисто теоретически, наверное, возможно. Вопрос — какой ценой. И кому она будет потом нужна — такая, простите, «победа»…

Значит, будет «худой мир».

И вот вокруг очертаний этого «худого мира» сейчас как раз и идет предельно жесткая, я бы даже сказал жестокая и довольно подлая торговля. Где хороши любые инструментарии, начиная с новых газопроводов в Европу и поставок в США русского обогащенного урана — с одной стороны, и новых, в том числе военных и информационных технологий — с другой.

И так будет продолжаться ровно до тех пор, пока высокие стороны не договорятся о «новом мировом порядке» и заново не опутают весь мир юридически обязательными международными соглашениями: так было всегда раньше, и кто вам сказал, что именно сейчас что-то должно измениться?

Но это, боюсь, будет еще не скоро.

А пока нам недвусмысленно указывают на то, что наша военно-морская база в Сирии может обернуться «ассиметричным ответом» с покупкой, допустим, привычно продажных «украинских элит», по «приглашению» которых в черноморские воды может зайти хреновина и посерьезней одного, пусть и достаточно мощно вооруженного крейсера.

Просто «новый мировой порядок» еще, извините, никак не утрясется. А на войне, даже в ее «холодной фазе», хороши любые средства, в том числе и вполне заурядные провокации.

Вы только не забывайте, что, вообще-то, живете в воюющей державе.

Потому как за такую забывчивость иногда приходится платить довольно жесткими «напоминаниями».

Геи в законе

Совет по правам человека ООН наконец-то принял резолюцию, защищающую права сексуальных меньшинств.

В документе говорится о необходимости провести глобальное исследование законов всех стран мира на предмет дискриминации и насилия по отношению к геям и другим представителям нетрадиционной сексуальной ориентации, а также гендерной идентичности.

Очень долго колебалась делегация США. В 2008-м — даже голосовала «против». Но все-таки не устояла.

Говорят, уговорили южноафриканские лесбиянки.

Ага.

«Сегодня мы делаем исторический шаг в борьбе за основы справедливости и равенства, — отчеканила представитель США Айлин Донахью. — Право выбирать того, кого мы любим, и разделить с ним жизнь — это святое».

Народы, слушавшие выступление, сразу тревожно задумались.

И, как выяснилось, не напрасно.

«Также мы посылаем недвусмысленный сигнал о том, что каждый человек заслуживает равной защиты от насилия и дискриминации», — почти, как говорят очевидцы, с угрозой закончила Донахью.

То есть — нормально их уговорили.

По-нашему.

По-южноафрикански…

Нет, поймите правильно: меня, безусловно, как и многих тут присутствующих, конечно, беспокоит и сам механизм процесса убеждения американской делегации южно-африканскими лесбиянками. Любопытно, не спорю.

Но куда больше волнуют, так сказать, механизмы реализации вышеупомянутой резолюции.

В смысле — кого на этот раз бомбить-то будем?!

Не, ну я понимаю, что не Москву, конечно. Как-то мелковато выглядит, даже в свете «тендерной идентичности», особенно с учетом возможного «ответного привета». Даже для заокеанского идиотизма.

Да и польских католиков — тоже вряд ли. Союзники все-таки.

Значит, думаю, кого-нибудь либо на Ближнем, либо на очень Среднем Востоке.

Кто там, кстати, больше всех принятием данной резолюции возмущался? Кажется, Пакистан?

Воинствующая политкорректность

Итак — свершилось.

Одно из главных предвыборных обещаний Барака Обамы выполнено, и это — отнюдь не обещание перезагрузки и нормализации отношений с Россией. Но, при этом, не побоюсь этого слова, обещание выполнено — отнюдь не менее судьбоносное.

Отныне «открытые» геи и лесбиянки открыто могут служить в самой демократической в мире американской армии. Коим правом они теперь непременно воспользуются: не зря же, в конце концов, боролись, достаточно посмотреть на радостно-митингующие лица на митинге в поддержку по всем мировым телевизионным сетям — такого не придумаешь…

Тут, кстати, надо заметить, что армия — любая армия, в том числе и «самая демократическая в мире» американская — институт особый.

Я, вот, к примеру, фамилию своего сержанта в учебке до сих пор помню лучше, чем как первую учительницу звали.

А знаете почему?

Меня моя первая учительница, дорогая моя Людмила Михайловна, сапогом сорок последнего размера «в душу» не «проверяла», как бы я ей только ни пакостил — а ребенком ваш покорный слуга был «беспокойным». Ого-го, кстати, каким беспокойным. И в армии в том числе.

И вовсе не всегда этому «беспокойному мальчику» сержантский сапог, представьте себе, прилетал «в душу» не по делу. Чаще как раз — совершенно по делу.

Но это я сейчас, с высоты прожитых сорока пяти лет понимаю, а тогда я своего сержанта какими только словами ни называл. В том числе — и этими самыми. Выражающими, каюсь, и крайне негативное отношение к лицам нетрадиционной, так сказать, ориентации…

А вот теперь представьте, что этот садюга-инструктор был бы еще и, мама моя дорогая, свободно реализующим свои гражданские права, активным, пардон, педерастом? Представили?!

А я вот — не могу. Возможно как раз потому, что в армии — именно что служил…

Но в любом случае надо сказать — американцы приняли очень мужественное, хоть и политкорректное решение. Потому что — как бы это пополиткорректнее сказать — теперь к этой армии совершенно точно никто не повернется спиной.

Как-то так…

Русский патриот Отто фон Бисмарк

Я тут одну книжку недавно с огромным удовольствием перечитал. «Мемуары железного канцлера» называется. Скромненько так. И — со вкусом.

Впрочем, у автора было довольно много недостатков — но скромность к их числу не относили даже самые злобные противники этого «бульдога с тремя волосинками».

Ага.

А первый раз я ее прочитал уже довольно давно — еще в советское время, выклянчив у знакомого юноши, папаша которого был крупным советским профессором, а сынуля, как водится, рос вполне себе нормальным таким советским же алкашом. Так что — договорились. За пару баттлов портвейна и право переписать на «катушечник» завалявшийся у меня «Physical Graffiti» до сих пор любимых, кстати, «цепеллинов».

Клянчил, разумеется — не просто так. Просто незадолго до этого прочитал «Битву железных канцлеров» Пикуля, и меня поразил тот факт, что, по сути, Бисмарк постоянно уговаривал умницу Горчакова заняться довольно насущными делами. Типа балканских славян и крайне необходимого нам по тем временам (в первую очередь из-за выхода в Средиземное море) Константинополя, обещая всемерную помощь и поддержку. Но Горчаков почему-то занимался при этом «спасением Франции от Бисмарка».

Нет, я к Франции, в общем-то, тоже неплохо тогда относился. Но даже у меня, тогдашнего студента, отдельные детали романа вызывали совершенно реальное недоумение: в некоторых ситуациях у Пикуля Бисмарк выглядел чуть ли не большим патриотом России, чем сам Горчаков. Хотя у Пикуля находилось всему этому объяснение — и в интриге «тайных мыслей железного канцлера» (талантливый писатель имел полное право на свою трактовку), и, разумеется, в «правильном толковании с точки зрения марксистко-ленинской философии». Куда ж без этого-то. Без этого могли и вообще не опубликовать…

Но все равно: слишком много нестыковок. Хотелось прикоснуться к первоисточнику…

Мемуары, конечно, потрясли.

Во-первых, конечно, своей грубой и очень жестокой откровенностью: представить себе такой текст в устах любого из современных политиков — просто нереально. Сейчас, кстати, перечитав — еще раз в этом убедился.

Во-вторых, совершенно блистательным анализом тех глубинных процессов того, что сейчас стыдливо именуют «реальной политикой», — причем анализа, лишенного даже отдаленнейшего намека на какую-либо политкорректность. При этом надо очень точно понимать, что даже такие грубые и жесткие тексты — это тексты в первую очередь великого дипломата, который всегда молчал более выразительно, чем говорил. А говорил, в лучшем случае, процентов десять от того, о чем молчал. Но если уж говорил…

Кстати.

Именно эти мемуары совершенно неожиданно оправдали в моих глазах франкофила Горчакова: Бисмарк достаточно точно и откровенно рассказывает и о побудительных причинах жесточайшего российского давления на новообразованную Германскую империю по «французскому вопросу», и о причинах своего согласия.

Пикуль был неправ. Горчаков Бисмарка не «сломал». Он его — убедил. В том числе и потому, что Бисмарк считал его своим учителем и благодетелем, который начал покровительствовать сравнительно молодому Бисмарку, оказывается, еще до того, как Бисмарк оказался прусским послом в Санкт-Петербурге (где, кстати, и стал окончательным русофилом). Ну, и потом, что называется, «вел его по жизни», немало сделав в том числе и для того, чтобы Бисмарк стал сначала канцлером Пруссии, а потом сковал железом и кровью разрозненные германские земли в единый Рейх.

Удивительно, кстати, но когда читаешь его мемуары, просто зубами скрежещешь от злости, оттого что и в Первую, и во Вторую мировую мы воевали по разные линии фронта: Бисмарк этого, кстати, боялся больше всего. Потому как война с Россией, по Бисмарку, это, что называется, «онтологическая гибель Германии». Германия, писал Бисмарк, вообще принципиально невозможна вне союза с Россией. Вот невозможна — и все.

С этим, наверное, можно и нужно спорить. Но не стоит забывать, вообще-то, что это мнение человека, благодаря которому само государство Германия появилось на географических картах Европы. Может, конечно, и ошибался человек, но в чем именно крылась его ошибка? И как далеко можно зайти в ее «опровержениях»? Допустима ли, к примеру, работа ластиком на географических картах?!

Ну и, на закуску, — одна цитата из этого великого и предельно циничного германского юнкера.

О России, разумеется.

Цитата, которая показывает, насколько «прусский стиль Гинденбург» этого великого немца актуален именно в наше время — когда из-под сладенькой кисеи «политкорректности» и прочей «либерастии» уже невооруженным взглядом становятся видны грязные и трагические черты берущей человечество, простите, за яйца той самой «реальной политики». Каковая и есть — единственная настоящая политическая профессия, к сожалению. А все остальное — не более чем обычное либеральное словоблудие.

Итак, обещанная цитата: «Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России. Русские, даже если их расчленить международными трактатами, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути. Это — неразрушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей…»

Такие дела.

Глава 2. Тоже евроинтеграция (не только о футболе)

Тоже евроинтеграция…

Шел тогда еще, в общем, ничем особо не примечательный октябрь 2010 года от Рождества Христова…

На самом деле людям, хоть чуть-чуть интересующимся так называемым околофутболом, все стало ясно уже тогда, когда сербские фанаты, доведенные до кипения бездарной игрой своей сборной (проиграть Эстонии на своем поле — это уже даже и не издевательство) и не менее бездарной клоунадой своих «евроинтеграторов», устроивших в православной и недавно воевавшей стране шапито под названием гей-парад (сто пятьдесят извращенцев, плюс столько же «европейских дипломатов» невыясненной до конца ориентации под охраной всей без исключения белградской полиции) учинили беспорядки в Италии, а в соперники питерскому «Зениту» подвернулся несчастный хорватский «Хайдук».

Дальнейшее, извините, — читалось. Тут, понимаете, не надо быть семи пядей во лбу. Достаточно просто время от времени включать головной мозг не только для того, чтобы ловить благостные звуки из телевизора. Все же понятно. Собственно говоря, несчастный «Хайдук» просто под горячую руку попался: нужно было как-то «продемонстрировать солидарность». Вот и продемонстрировали…

Потому как, наверное, нужно быть очень наивным «либеральным евроинтегратором», чтобы рассчитывать на то, что интегрироваться в Европу будет только, так сказать, избранное интеллектуальное и близкое «либералам» по духу сообщество. Те же геи, к примеру, или еще какие социально близкие «свободные художники».

Ан нет.

Как неожиданно выяснилось, вполне способными к неформальному межнациональному общению оказались, к примеру, и те же самые футбольные хулиганы, и еще очень и очень многие неприятные не только для либерального общества личности.

К примеру, знаю совершенно точно, что если какой-нибудь не очень дальновидный человек последует очередному совету из Страсбурга и все-таки разрешит гей-парад в Москве или Санкт-Петербурге, то жители этих городов почти наверняка не будут наслаждаться этим зрелищем в одиночестве.

Уж кто-кто, а сербы после всего случившегося просто не смогут не приехать к ним в гости. С ответным актом солидарности, так сказать.

А повод, он, знаете ли, всегда найдется. Ну, допустим, какой-нибудь футбольный матч: мало ли их происходит в обеих российских столицах.

Ну, а чисто заодно — разделить праздник, так сказать.

На всех.

А как вы хотели?

Чтобы сразу как в Великобритании — трехсотлетние газоны и споры исключительно в Гайд-парке?!

Ну да, ну да…

Могу вам совершенно точно сказать: в Великобритании — тоже все далеко не так благополучно. И российские футбольные хулиганы с британскими — уже давно дружат. Изнанка свободы, знаете ли.

Такие дела.

О смешных героях русского футбола

Один из самых смешных, конечно, скандалов прошедшего сезона носит, скажем так, футбольно-телевизионный характер: компания «Красная студия» неожиданно потребовала с Российского футбольного союза сумму чуть меньшую, чем 22 миллиона рублей. Через суд.

РФС, вроде как, немедленно заюлил, типа, что обязательно разберется и, может, даже заплатит.

Вопрос — за что?

Нормальный, кстати, вопрос: какие такие коммерческие отношения могут связывать продюсерский центр, производящий «Прожекторперисхилтон», «Минуту славы» и прочую креативно-коммерческую развлекуху, с серьезной футбольной и, заметьте, абсолютно некоммерческой организацией?

Руководство РФС что-то блеяло про концерт, состоявшийся три года назад, про который, якобы, забыли.

Ну да. Я уже поверил: чтобы продюсеры из шоу-биза забыли почти про лимон грина — да я даже представить себе не могу, что для этого случиться должно. Мировая война, не иначе…

На самом деле, речь идет о той самой программе «Перисхилтон», которую почтили своим присутствием господа футболисты Аршавин и Кержаков. За что я на месте «Красной студии» слупил бы, и подороже — скольким людям, гады, настроение испортили.

Секрет Полишинеля, извините.

Смешно?

Да конечно смешно!

На эти деньги, вообще-то, РФС мог бы и пару синтетических полей для детишек в регионах положить — вместо того чтобы стране, в то время еще не отошедшей от феерической игры данных мастеров кожаного мяча в матчах с тем же Ираном, Арменией или, скажем, Кувейтом, в «Прожекторе» демонстрировать.

Рейтинги, опять-таки, извините.

Вполне, на тот момент времени, схожие с телерейтингами Валерии Ильиничны Новодворской, мне почему-то так кажется.

Ну, или, чуть похуже.

Ага…

Я бы, кстати, на месте продюсеров «Красной студии» вообще предложил бы РФС бартер.

А что?! Выпустить, допустим, в ответном московском матче с армянами на поле вместо Аршавина с Кержаковым, например, Цекало с Ургантом.

Судя по антропометрии и низкой посадке «центра тяжести», при условии сбритой бороды Цекало вообще от Аршавина хрен отличишь — если только по размеру заработной платы и, так сказать, выходного пособия.

А у Урганта вообще явно куда более светлая голова, и он ею, в общем, довольно неплохо пользуется.

Вот и разошлись бы полюбовно. Заодно и народ позабавили, а то он уже как-то немного отвык от искрометных обещаний, типа, выиграть чемпионат мира 2018 года.

Или еще лучше — выпустить против той же какой-нибудь очередной Армении, допустим, Гарика Мартиросяна. Вообще феерия, по-моему, может получиться.

Потому как наш РФС уже чего-то забывать стал, что в футбол играет не бабло, а футболисты.

А вот армяне, судя по всему, — помнят.

Может, как раз Мартиросян и забьет…

Воистину феерические руководители

Вообще, думаю, обоим господам Фурсенко надо бы в конце концов как-то между собой по-братски решить принципиальный вопрос: кто их них самый смешной. Потому что определить это со стороны уже решительно невозможно — есть риск кого-то обидеть.

Получается, не побоюсь этого слова, фольклорная путаница: два серьезных и высокопоставленных руководителя с одинаковой фамилией одновременно становятся героями такого количества анекдотов — и в Интернете, и просто на пивных посиделках, — что скоро уже сравняются с Леонидом Ильичом, а то и с самим Василием Иванычем.

Один Фурсенко, который «спортивный», умудряется под диктофоны дружеских СМИ ляпнуть, что вылет под его чутким и ответственным руководством сборной России по футболу в так называемую «вторую корзину» — это здорово. Ибо теперь к нам на отборочные игры будут приезжать не сборная, допустим, Словении (которой мы и так иной раз очень феерично… кгхм… проигрываем), а аж Англия с Германией.

Действительно, здорово. Зрительский интерес, то-се… А на один из мировых футбольных форумов мы и так попадем, ибо он будет в России. Старший решил.

Спасибо. И этот человек — футболом руководит! Или теперь в данном виде спорта одна задача: как можно более красиво проигрывать?!

И самое главное — ведь все в порядке у человека. Вообще никаких проблем.

У него болельщики с игры сборной на 60-й минуте организованно уходят и, по сути, открыто грозят на своих сайтах социальной и политической нестабильностью в стране — а он радуется, что сборная так «замечательно» играет, исполняя так «замечательно» выстроенный график товарищеских и официальных игр, что «к нам теперь играть отбор вместо словаков немцы приедут».

Ну, чтоб, значит, наверняка…

Другой, «образовательный» Фурсенко после оглушительного провала с массовыми катастрофическими нарушениями при сдаче ЕГЭ по математике умудряется грозить судом социальной сети «ВКонтакте». О как. Напугал ежа, что называется… Который — в смысле, суд — к тому же, скорее всего, оглушительно проиграет.

Ибо приличная часть учредителей данной сети — отнюдь не граждане и даже не «резиденты» России, о чем министр Фурсенко, видимо, и не догадывается, и им «административным ресурсом» хрен погрозишь — и не таких, простите, проглатывали.

Воистину феерические руководители.

Может, они поочередно хотя бы будут обязанности исполнять? А че — удобно. Во-первых, вреда меньше. Во-вторых, путаницы в анекдотах поубавится.

Так победим…

Российский футбольный союз — это такая специальная феерическая организация, которая постоянно радует любителей футбола самыми разнообразными искрометными документами, программами и заявлениями.

Не дает скучать, так сказать.

Еще и года не прошло с тех пор, как РФС окормил футбольную общественность жизнеутверждающим «Кодексом чести российского футбола», который доставил своим благодарным читателям немало воистину счастливых мгновений, заполняющих информационное пространство между просмотрами матчей типа «Терек» — «Крылья Советов» и обсуждением многомиллионных трансферных новостей.

Ну, да Бог с ним, с этим «Кодексом».

Он все равно «только ступенька» в светлое будущее, которое, согласно программному выступлению Президента РФС Сергея Фурсенко, должно неминуемо увенчаться победой нашей футбольной дружины на чемпионате мира 2018 года.

Пеле, который в свое время говаривал, что Россия станет чемпионом мира по футболу не раньше, чем Бразилия — чемпионом мира по хоккею с шайбой, икнул и пошел брать уроки катания на коньках: надо же отвечать за свои слова, в конце-то концов, хоть ты и король футбола.

И только особо дотошные и недоверчивые болельщики, не впавшие в эйфорию после блистательной ничьей, буквально вырванной в нынешнем отборочном цикле у какой-нибудь «неуступчивой» и «стремительно прогрессирующей» (как бы раньше нас чемпионами не стали) сборной Армении, продолжали нагло требовать какие-то, понимаешь, программы, действия и вообще, прошу извинить за мой французский, доказательства.

Что ж. У РФС нашлось чем ответить маловерам.

Не так давно в прессу, можно сказать, просочился не менее феерический документ под скромным наименованием «План мероприятий по подготовке спортивной сборной команды Российской Федерации, включая спортивный резерв, к участию в чемпионате мира по футболу 2018 года „РЕЗУЛЬТАТ — 2018“. Москва, 2011 (Проект)».

То есть у всех прочитавших этот документ вообще должны отпасть какие-либо сомнения в том, каким образом наша сборная разорвет всех врагов на домашнем чемпионате мира на глазах у благодарных РФС фанатов, а также руководства страны и любимой ленинской… тьфу, «Единой», конечно, «России».

Читать сей фундаментальный труд, признаюсь, было непросто, но иногда вполне себе даже и забавно.

А то и познавательно.

Ведь любопытно же, как я, к примеру, поступил бы, если б мне начальник управления принес бизнес-план, начинающийся словами «Важнейшее смысловое назначение командного вида спортивных состязаний, футбола, прежде всего, в сегодняшней России — развитие традиционно коллективистских, связных, основанных на духовности, нравственном и физическом здоровье общества отношений в социуме. Занятия физической культурой и спортом и, как следствие, успехи на международных состязаниях всегда свидетельствовали и до сегодняшнего времени являются доказательством жизнеспособности любой нации»?

Наверное, я отправил бы его данный бизнес-план переписывать. Но, скорее всего, просто бы уволил. Потому как в моем понимании футбол — игра простая: в нее играют ногами и головой, а никакими не «коллективистскими связными… основанными на духовном здоровье социума»…

В общем, если уж совсем честно, то, так сказать, прагматичных соображений в данном документе немного. Как то:

— перестать считать российским футболистом человека, играющего за сборную другой страны (разумно, но малореализуемо с точки зрения юриспруденции: можно такое «российское дело Босмана» схлопотать — мало вообще никому не покажется);

— ввести еще один лимит — на игроков до 23-х лет (трудно оценивать, я не специалист), которые должны быть теперь в каждой команде каждого дивизиона в строго определенных количествах;

— автоматизировать информационно-аналитические системы РФС путем передачи их вместе с единым интернет-порталом РФС строго в ведение «Ростелеком», и никого более (все для фронта, так сказать, все для победы);

— создать национальный футбольный центр (либо давайте сто лимонов мертвыми американскими президентами, либо отдавайте Лужники — вы будете смеяться, но это в Программе прямым текстом записано; Остап Ибрагимович с совслужащим Корейко обращался куда менее нагло и куда более бережно и тактично);

— ну и, разумеется, создать нормальный моральный климат и ввести каждого человеческого детеныша, пинающего мячик, в соответствующий «ростелекомовский» реестр, дабы отчитаться за бабло, необходимое для увеличения штата.

И победа на ЧМ-2018 у нас в кармане!

А, нет. Стоп. Это еще не все.

Дальше — просто не могу молчать, ибо «душит стыд» ©, поэтому цитирую дословно:

«Таким образом, сборная 2018-победитель (и взрослая, и юношеская) — результат системной работы по нескольким практическим направлениям, одним из принципов которой является соответствие идеологии и философии победителя. Воплощением идеологии победителя должны стать сегодняшние футболисты национальной сборной России».

…А вот теперь — точно все.

Занавес.

Так — победим…

Проблемы гуманитарного характера

На самом деле, Киеву дважды не повезло.

Сначала со этой оранжевой заразой, а потом еще и с десантировавшимся по всем основным украинским СМИ «либеральным пулом российских медиаизгнанников», состоящим из людей совершенно особой породы, способных взорвать мозг любому, даже самому благонамеренному обывателю.

Этих ребят — многие из которых, кстати, неплохие профессионалы на уровне, что называется, ремесла — объединяет и еще одна общая видовая черта: в какой-то момент, выбирая между идеей и профессией, они выбрали идею.

Возможно, это и достойный выбор, но вот только к собственно журналистике продукт, ими производимый, уже не имеет никакого отношения: издержки выбора.

Это, на самом деле, вполне нормальные проблемы гуманитарного характера, связанные с изменением профессии.

Людей только жалко.

Тех, которые все это, пардон, говно смотрят…

Это я, собственно, к чему: довелось тут глянуть краем глаза украинское ТВ в командировке.

Б-р-р-р… Было такое ощущение, что мне сейчас радостно подмигнет нарумяненный зомби Бориса нашего Николаевича, выходящего на исполнение какой-то попсовой песенки, чтобы «выбирать сердцем». С притопами, что называется, и прихлопами. Свят-свят-свят…

Как же мне, оказывается, хорошо жилось без всех этих уже, к счастью, очень хорошо и прочно забытых персонажей… Вот они, оказывается, где, курилки. Во главе с неунывающим кошмаром всех российских футбольных болельщиков Савиком Шустером. Который в свое время, помнится, выдавал о футболе такие сентенции, что одно только эхо его голоса во время футбольной трансляции заставляло одновременно отключать звук у голубых экранов миллионы, не побоюсь этого слова, простых советских людей. Этого от них не смог добиться даже Леонид Ильич Брежнев со всей своей бесподобной артикуляцией.

Короче, Савик был кумиром миллионов. Его одинаково искренне ненавидели фанаты «Спартака» и ЦСКА, которых больше ничего, даже сборная, по этой жизни так сильно не объединяло. Даже самые умные и правильные вещи в его устах приобретали оттенок пошлости. Боюсь, во время его выступлений резко шла вверх динамика чисто бытового антисемитизма. Болельщики — тоже люди.

А я-то думал, что вообще ничего хорошего не могу сказать о родном российском телевидении.

Теперь точно знаю, что могу. По крайней мере в части спортивных трансляций оно за последние годы очень здорово добавило в профессионализме.

О «зимнем футболе» замолвите слово

Вменяемых аргументов против перехода российского футбола на новую календарную систему не было с самого начала дискуссии, когда она еще была в достаточной мере профессиональной. Футбольный люд возражал не против самого факта реформы календаря — ее необходимость для думающего человека очевидна, — а только против сроков и методов ее осуществления.

К сожалению, эта очевидность сразу же исчезла, как только спор перешел границы профессионального, став, так сказать, общественным.

Удивительное дело, но я даже и не подозревал, что у нас такое количество «противников кровавого режима» так нежно любят футбол, причем именно в его летней ипостаси. Так трогательно жалеют несчастных футболистов, у которых при минусовых температурах становятся непластичными мышцы, что, безусловно, приводит к многочисленным травмам. И так искренне переживают за не менее несчастных болельщиков, вынужденных «умирать на морозе»…

То, что колхоз вообще-то дело добровольное, и болельщиков на стадион никто насильно не гонит, а напротив, они, проклятые, еще и деньги за это платят, — этих «защитников интересов» почему-то не волнует. Я бы сказал, даже раззадоривает.

Как метко сказал один видный общественный деятель, «безопасность болельщиков — это слишком важный для общества вопрос, чтобы его с самими болельщиками согласовывать».

А про невозможность занятий спортом при минусовых температурах я вам советую обязательно рассказать тренеру нашей биатлонной сборной Владимиру Барнашову. Если он к моменту выхода этой публикации еще будет оставаться таковым, то столь нестандартный аргумент ему может пригодиться: как, мол, мы могли вообще что-то выиграть на чемпионате мира в Ханты-Мансийске? Там же холодно!

Ну, смешно же, ей Богу, глядя на бегущего «полтинник» лыжника Вылегжанина, рассуждать о невозможности длительных нагрузок при минусовых температурах. А наблюдая сальто Марики Пертахии, Ирины Писаревской или Светланы Ивановой в женском фристайле, по крайней мере, мужчины по-любому должны заткнуться про пластичность мышц.

И вот только не надо про какое-то особое дыхание, к которому детей, занимающихся зимними видами спорта, приучают сызмальства особыми и чуть ли не секретными дыхательными упражнениями. Чушь это собачья — могу подтвердить как человек, стоящий на лыжах с пяти лет, выполнивший в свое время нормативы мастера спорта в одной зимней дисциплине и докатавшийся до кандидата в другой.

Вернемся, однако, на футбольные поля.

На этих самых полях обнаруживается еще один аргумент против календарной реформы: в футбол играют на траве, а зимой она в России почему-то не растет.

И вот эта причина как раз вполне себе даже и уважительная.

Впрочем, на наших стадионах трава, как правило, не сильно растет и летом.

Однако на наше счастье несколько лет назад УЕФА разрешил использовать синтетическое покрытие, в том числе и в официальных международных матчах. После чего живую траву на главном стадионе страны в Лужниках мы увидели один раз — на финале Лиги Чемпионов в 2008 году, куда ее специально завезли на эту одну-единственную игру. Все остальное время играли на «синтетике» — и зимой, и летом.

Не могу судить, насколько это хорошо или плохо, но ни времена года, ни температура воздуха здесь уж совершенно точно ни при чем: «пластик» одинаков при любых погодных условиях, а для холодов там еще и предусмотрена специальная система подогрева.

А то, что в феврале мы видели футбол на снегу да по русскому морозцу, — так это к внутреннему календарю прямого отношения не имеет. Это ж не доморощенные «реформаторы» затащили в наши сугробы голландцев, швейцарцев и прочих греков. Это все — УЕФА проклятое. Еврокубки. Лига Чемпионов. Мишель Платини, все дела.

И не начинать сезон так рано мы можем только одним способом: отказаться во всем этом европейском мракобесии участвовать. Просто потому, что «считаем футбол исключительно летним видом спорта».

Ага.

Трагедия победителей

На англичан, честно говоря, было больно смотреть.

Особенно потом, когда они раздавали интервью — как они обо всем договорились, но их почему-то обманули.

Я, кстати, даже и не ожидал, что вполне ожидаемый выигрыш России в борьбе за место проведения игр финальной пульки чемпионата мира по футболу 2018 года вызовет у этого когда-то гордого имперского народа такую, простите, совершенно дамскую истерику.

Как это так?! Ведь это они, англичане! Родоначальники всего…

Подозреваю, в том-то и дело. Вас всего-навсего грохнули вашими же методами, ребят. Или это не вы с гордостью отчитывались перед голосованием, как до пяти утра с делегатами ФИФА «работали»?

Интересно, а что вы им обещали? Права человека и «Санди таймс» вместо завтрака?! Особенно, думаю, это актуально для Камеруна…

Просто вы слишком расслабились, потому как привыкли быть победителями. А кто-то, видимо, решил не ложиться и после пяти утра. И, как видите, — не прогадал…

Это я, кстати, — совсем не о футболе, если че.

Точнее — не только о футболе.

Были и будут нашими…

Удивительная вещь — мы с ним познакомились в Париже.

Вот, казалось бы, не только под одним Богом ходим, но и по близко расположенным редакционным коридорам, я уж про лужниковские трибуны вообще молчу. А познакомились — в Париже, в аэропорту имени Шарля де Голля. Куда вместе переехали из другого парижского аэропорта, из Орли. Оба прилетели одним внутренним рейсом из Бордо и должны были лететь домой в Москву «Эр Франсом».

Откуда нас, естественно, тупо выкинули: это обычная «шалость» искренне нелюбимой мною французской авиакомпании, которая временами грешит билетами-двойниками, чуть ли не в открытую объявляя, что в подобного рода ситуациях приоритет при посадке имеют граждане Франции.

Вот и пришлось пить в ожидании ближайшего аэрофлотовского рейса на столицу.

А заодно — обмениваться, так сказать, впечатлениями об игре «Спартака», которую мы видели с разных точек: я с «фанатской террасы» за воротами, а он, по долгу службы, из комментаторской кабины.

Но впечатления были одинаковы: «Спартак» не должен был проигрывать, а Ширко должен был забивать. Хотя бы тогда, когда один на один с их воротчиком вываливался, в самом конце.

И тогда — все могло быть по-другому.

Но — не сложилось.

Как, собственно говоря, и сейчас: такого финала никто не ожидал.

Его состояние описывалось как тяжелое, но стабильное, прошли сообщения о частичном параличе, и все уже переживали, как будут общаться с этим полным жизни человеком после его возможной инвалидности.

Переживать не стоило: Владимир Никитич Маслаченко от нас ушел.

Так же, как и жил: решительно не желая никого обременять любого рода слабостью.

Для сильного мужика, чемпиона, кстати, Европы по футболу (да-да, была и такая страничка в нашей с вами совместной и вполне себе славной истории) доставлять кому-то неудобства собственной слабостью, как минимум, унизительно.

А я сейчас, перебирая в памяти тот долгий трехчасовой разговор в урбанистическом парижском аэропорту (мэтр, несмотря на состояние легкого утреннего бодуна, был в ударе, и через некоторое время вокруг нашего столика собралось человек двадцать похмельного, но внимательного спартаковского фанатья), понимаю, как был неправ, так и не набрав ни разу нацарапанный там же на вырванном из блокнота листочке не очень-то и сложный номер его мобильного телефона.

Ну, так сложилось, простите.

Жизнь.

И смерть.

Так тоже иногда бывает. К сожалению…

А в тот раз я, похоже, Владимира Никитича все-таки немного обидел.

Когда он начал рассуждать о шансах киевлян в том розыгрыше, а я его чуть ли не оборвал, пожав плечами.

И сказав, что это теперь — другая страна, и наше с ними противостояние — тоже в прошлом. Неинтересно и не актуально. Так что — давайте лучше о «Спартаке»…

Владимир Никитич немного поморщился, но согласился, и мы еще долго расспрашивали его о «Спартаке» и о сборной, о Романцеве и Симоняне.

Рассказывал он вообще фантастически интересно, даже интереснее, чем вел свои знаменитые репортажи. Пересказать это невозможно: работало все — жесты, мимика, случайный изгиб брови…

А потом, уже перед самой посадкой (в самолете, изрядно умиротворенные вкусным французским вином, решили поспать) неожиданно поймал меня за лацкан куртки своей мощной вратарской лапой, подтащил поближе, дыхнул в лицо умопомрачительной смесью французского вина, сыра и лука:

— А за хохлами следи, — говорит. — Можешь их не любить, и правильно делаешь, можешь даже ненавидеть, но — следи. Они были и будут нашими…

И мне ничего не остается, как в очередной раз признать его правоту.

Царствие вам Небесное, Владимир Никитович.

R.I.P.

Глава 3. Явление гражданского общества

Явление гражданского общества

Ну, да — не в «венчике из роз» явилось. И — не потрясая томиками «сахаровской конституции». А в лице, пардон, грубоватых парней с закрытыми лицами, легкой походкой и файерами — парней, у которых, всего-то-навсего, убили товарища. Точнее, одного убили, еще одного — довольно тяжело ранили.

Есть и еще пострадавшие. Которые — заметьте, это главное — не выдвигая никаких политических требований, просто пришли настаивать на своих законных правах.

«Россия для русских! Москва для москвичей!» — это в данном случае никакая не политика, а самая что ни на есть обычная «бытовуха». В конце концов, одного из пострадавших парней — того самого раненого, из-за которого и пошел весь сыр-бор, — за глаза, а то и в глаза иной раз дразнят армяном. Это не кличка. Это фамилия у него на «ян» заканчивается.

Ага…

Так вот явились они — настаивать на своих законных правах. Потому что, если б они хотели в отместку тупо завалить кого-то из «черных» — поверьте, «места скопления» всем прекрасно известны, или, на фанатском сленге, «пропалены». Достаточно было сказать: «Фас!» — и порвали бы к такой-то матери.

А знаете, почему команды не прозвучало?! Или вы думаете, что хоть кто-то из этих парней, типа, боится «скопления инородцев»?

Прекратите. Эти парни ОМОНа-то не боятся, а ОМОН у нас пострашней любого «инородца» будет, ибо он — при исполнении.

Так что не надо: не боятся они ничего. Задачи такой не было. Изначально. Понимаете?

Люди просто требовали того, на что имеют право, а это и есть гражданское общество, как бы вы к нему ни относились.

Да, и еще… знаете, что самое интересное?

Власть с этим гражданским обществом какой-никакой диалог, а ведет. И через СМИ, и руководство ГУВД, вон, с представителями движа встречаться собралось, и резонанс этим событиям придан немалый…

Да, иногда этот диалог выглядит довольно неуклюже: причем с обеих сторон. Ну, нет такого опыта пока что.

Но, по крайней мере, и те и другие к данному диалогу оказались готовы: отсюда и удивительная мягкость столичного ОМОНа к участникам акции перекрытия Ленинградского проспекта. И, кстати, неперерастание, с другой стороны, данной акции в откровенные уличные беспорядки. А эти парни могли бы запросто. Там были и мои товарищи, которых я знаю лично и готов ручаться за каждого: если б было надо, беспорядки продолжались бы до утра.

И как минимум нейтральные репортажи и комментарии, по итогам событий, в официальных российских СМИ.

Это означает, что власть и какое-никакое гражданское общество — даже в таком специфическом, мягко говоря его проявлении — оказались вполне способны к разговору между собою. Трудному, но, думаю, по-любому полезному.

А вот «либеральной общественности» там места почему-то, представьте, и не нашлось. Ни на стороне фанатов (даже думать не хочу, куда бы там засунули зажженный файер любому представителю «либеральной оппозиции»), ни на стороне власти, что тоже вполне естественно.

Прилетели к нам грачи…

Очень забавное дело — наблюдать со стороны, как куча либеральных и окололиберальных политологов (когда они себя называют как-то по-другому, вы им не верьте, они вам врут: нелиберальных политологов просто не бывает), тщательно подбирая слова и эпитеты, пытается разобраться и понять, с чем именно они столкнулись во время декабрьских событий в Москве.

Не бескорыстно, разумеется. Понять — значит, со временем поиметь. Но, что самое смешное — не понимают… Очевидных вещей не понимают. Можно сказать, экономных для любого хотя бы более-менее «мыслящего тростника», я уж о более долгоживущих растениях вообще молчу. А — не понимают.

Все что угодно придумывают — в том числе до такого абсурда доходят, что русские, в первую очередь москвичи, «перенимают формы самоорганизации у кавказцев». Типа, взаимное обогащение…

О Господи, друзья мои. Ну, зачем огород-то городить! Тут ведь — все просто…

Просто вы привыкли к «стереотипу москвича» позднеимперского советского периода, «интеллигенту в очках и шляпе» © — но ведь это не специфический московский персонаж: именно такой типаж характерен для любой империи эпохи упадка как доминирующий и привлекательный. Эдакий инфант и декадент. «Утиная охота», «Полеты во сне и наяву», все дела…

Он, кстати, этот типаж, был «культурной доминантой» не только Москвы — всей России. Вот только именно в Москве, как в столице, был наиболее распространен, дело понятное. Про него и кино снимали.

И вот тут мы подходим к главному.

Это не хвост машет собакой, это наоборот.

Москвичи тогда были такими «слабыми и изнеженными» вовсе не потому, что таковыми являются все жители столиц, а потому, что именно этот типаж на тот конкретный момент времени был в России доминантным. Вот и все.

Не мне вам напоминать, что мы давно уже живем, мягко говоря, в несколько другом социуме, где работают совершенно другие «культурные доминанты». И москвичи, что вполне естественно, просто воспринимают их быстрее и острее других: это — элементарная наука выживания.

Плюс еще не стоит забывать, что Москва — это не только моя родина и самый любимый город на Земле, это еще и такая жадная наглая сволочь, ежегодно «снимающая сливки» со всех регионов русского мира, до которых только может дотянуться. Такова судьба всех великих городов и великих мировых столиц, тут уж ничего не поделаешь.

Так что не стоит обольщаться, господа. «Анализируемый» вами «материал» — это не случайная «маргинальная флуктуация», не «обучившиеся нормам поведения у кавказцев» гоблины с промышленных окраин мегаполиса. К слову, в этом мегаполисе никаких таких промышленных окраин совсем не осталось. Это просто другие русские, прожившие и «веселые девяностые», и нескучные «нулевые». Прожившие, выжившие, а многие — и добившиеся успеха.

Ну, и?! Вы что, всерьез верите, что идеалом этих парней до сих пор остается очкастый Шурик из «Кавказской пленницы»?!

Нет, ну вот откуда у меня такое ощущение, что «либеральные политологи» верят «кремлевскому зомбоящику» куда больше, чем сам Кремль и все прочее, несколько фигеющее от подобного рода «процессов», население великой страны? Может, потому что они преимущественно на этом самом «зомбоящике» и работают?!

Выйдите на улицу, что ли. Прогуляйтесь.

А для того, чтобы впечатления были немного поострее, приведу один любопытный факт — из тех, о которых не пишут газеты.

Вы ведь наверняка слышали о таком «порождении улицы», как «страшные футбольные хулиганы»?!

Наверняка! В декабре месяце о них только ленивый не говорил и не писал.

Так вот. В фанатской «табели о рангах» у москвичей в этом плане просто нет соперников. Даже сплоченный вокруг одной команды Питер — не более чем спарринг-партнер, причем, скорее, для разминки. Главные «призы» москвичи в этом, если так можно выразиться, «виде спорта» традиционно разыгрывают между собой.

Так что это — никакая не «маргинальная флуктуация», господа. Это ваш собственный, несколько видоизменившийся в процессе выживания русский народ. Я бы даже сказал — «русский советский народ».

Просто ежели тебя лет двадцать подряд заставят участвовать в «гонках на выживание» — изменишься, знаете ли. И хорошо еще, ежели не озлобишься…

А москвичи здесь просто, как всегда, немного опережают всех остальных.

Была в стране культурная доминанта очкастого Шурика и прочих Жень Лукашиных — они и тогда «опережали», за что регулярно получали по тем же самым очкам.

Сейчас ситуация, скажем так, несколько изменилась…

Закон русской смуты

Не стоит обольщаться: события на Манежной площади в Москве не были инспирированы тайными обществами футбольных фанатов. Это все к футбольным фанатам вообще малое отношение имеет. А стоит за этими событиями стоит всего-навсего гражданское общество в лице того самого долгожданного «среднего класса».

На самом деле, время анализа событий, произошедших в столице нашей Родины после трагической и нелепой гибели Егора Свиридова, еще не пришло. И наверное придет далеко не в ближайшие дни: для аналитики нужно отталкиваться от некой константы, некоей новой «стабильности», которая теперь, боюсь, наступит еще очень и очень не скоро.

Но главные выводы можно сделать уже сейчас, и первый среди них: в России появился принципиально новый субъект социальной и политической жизни государства — сама городская «улица» в ее «чистом», первозданном состоянии.

И на этой «городской улице», как ни крути, живет подавляюще большинство населения нашей с вами страны…

Первое, что нужно понять после того, как «война окончилась» (или, как в нашем случае, в ней наступило своеобразное «перемирие»), — это каково положение дел на конкретный, текущий момент времени. Это основа любого последующего анализа.

Короче. Тут важно понять, кто что выиграл, и кто что проиграл. Тогда, может, и поймем, что на самом деле происходило и кому это было выгодно.

Итак, по порядку.

Власть

Власть, безусловно, проиграла.

В том числе, как это ни прискорбно, и власть федеральная, несмотря на то, что все произошедшее, безусловно, имеет отношение к компетенции местных властей. Но в глазах подавляющего большинства населения России именно центральная власть вообще ответственна за все.

Это я вам говорю как человек, которого даже товарищи по вполне себе лояльному к действующей российской власти фанатскому движению иной раз обвиняют в излишних симпатиях к Кремлю.

Так что — власть проиграла.

С треском.

Потому как, когда президент страны и ее министр внутренних дел дружно выступают по всем возможным каналам с осуждением «погромов», а почти восемьдесят (если быть точнее — семьдесят восемь) процентов москвичей, согласно целой куче самых различных социологических опросов, в том числе и в столь любимом Дмитрием Анатольевичем Интернете, поддерживают «акции гражданского протеста» — это не просто поражение.

Это разгром.

Причем самый страшный разгром — разгром в столице.

Это абсолютное непонимание тренда и дискурса происходящих событий, а иногда и просто вопиющая некомпетентность аппарата, готовившего эти «высокопоставленные» выступления, в области работы с информацией, просто вопиющая!

Нет, что, серьезно не нашлось ни одного компетентного специалиста, способного поправить министра Нургалиева, очевидно оговорившегося в эфире в духе «сено — солома» (ну, «правых» с «левыми» попутал человек, бывает)? Причем не в прямом эфире, когда поправить ничего невозможно, а тупо в записи.

Не нашлось почему-то.

Подозреваю, что наверняка присутствующее при съемках «окружение» оказалось либо трусливым, либо тупо некомпетентным — и я даже не знаю, что из этих двух вариантов хуже для нашего государства.

И теперь над министром внутренних дел великой страны смеется и издевается весь российский Интернет. Да и не только российский, к сожалению…

А еще всех очень занимал вопрос: куда неожиданно пропал новый столичный мэр? Его «земля», в конце-то концов…

Вообще, из российской вертикали власти в данном конкретном случае не проиграли только трое: благоразумно не вмешивающийся в конфликт «ответственный за экономику» Владимир Путин, не побоявшийся выйти на мятежную Манежную площадь генерал милиции Колокольцев и — достаточно неожиданно — Рамзан Кадыров. Которому, вроде как, по долгу службы нужно было бы «защищать диаспоры». А он вместо этого довольно взвешенно выразил неверие в причастность к «крайним формам протеста» именно футбольных фанатов и потребовал навести порядок с «травматикой» — что, в общем-то, безусловно, в обществе давно назрело. А в конце концов и вовсе в жесткой авторитарной стилистике напрямую запретил ВСЕМ чеченцам участвовать в каких бы то ни было «правозащитных» акциях в Москве.

Остальные — в минусе.

И власть, и «оппозиция».

Оппозиция

А вот заднице тут, простите, вообще слова не давали.

Особенно — заднице либеральной. Она неслучайно и не высовывалась, несмотря на то, что все обстоятельства, казалось бы, способствовали. Нормальный инстинкт самосохранения.

В общем, предпочитаю я эту тему в дальнейшем вообще не трогать — за ее полной, простите, незначимостью и беспредметностью.

Фанаты — люди, вообще-то в большинстве своем серьезные. А вот «оппозиция», особенно «внесистемная» — напротив. Шапито. Их на этот праздник жизни не звали, они и не пришли, что нормально: фанаты в их цирке тоже не выступают, простите.

Националисты

Да тоже, в общем-то, не «в плюсах».

Потому как все «плюсы» в массовом сознании моментально ушли к «простым парням с улицы» — то есть к «условным фанатам».

А вот «минусы» достались именно националистам. Чего, в общем-то, стоило ожидать с самого начала: ни власть, ни медиапространство никогда не будут готовы обвинять в чем-то свой собственный народ, а фанаты — это именно народ, «улица».

Ну, и кого тогда винить? Не себя же, любимых…

И тогда, вполне естественно, начинается «поиск провокаторов».

И это несмотря на тот вопиющий факт, что «медианационалисты» типа «Славянской силы» никакими «провокаторами» тут выступить не могли по причинам чисто техническим: для фанатов они «никто, и звать никак» — гопота, простите, подзаборная. Шпана. Там даже ДПНИ именуют не иначе как «х…той для отработки бабла» (пардоне муа за мой французский, но это — подлинная цитата из ЖЖ одного из лидеров фанатского движа), что уж тут об остальных-то говорить.

Так что профессиональным националистам и в «событиях» толком поучаствовать не удалось («зъист-то он зъист, да кто ж ему даст»), и по итогам «событий» на орехи — тоже, даже и не сомневаюсь — достанется.

Фанаты

Как ни странно — тоже очевидный «минус».

Для того чтобы говорить иначе, нужно вообще не знать цели, задачи и структуру самого фанатского движения.

Для фанатов поражением стала уже сама глупая смерть одного из самых уважаемых людей в их сообществе и сама необходимость «выхода на улицы».

Неслучайно собственно «основа», «хардкор» — по факту не поехали ни на Ленинградку, ни на Манежку.

Нет, сначала-то посомневались, конечно. Но потом — твердо решили не ездить. И понятно почему.

Дело в том, что у «движения» априори не может быть никаких политических и прочих не связанных с футболом целей. Ну, за исключением чисто патриотических или общегражданских, но исключительно, с точки зрения самого фанатья, общенациональных. И ни в коем случае не узкопартийных, даже если эти партии или движения и близки по духу отдельным вожакам. Каковая близость, кстати, остальных сподвижников вообще никак не трогает: здесь строем не ходят, а политические партии «Спартака» или аж самого питерского «Зенита» в парламентах вроде не участвуют.

Это — основа основ существования «движа» вообще: мы, поддерживающие свою команду на секторе и вне его — слишком разные и слишком агрессивные, и если мы сдуру допустим на вираж любую «политику» — первым делом тупо передеремся между собой, и это все прекрасно понимают.

Более того. Нужно понимать очевиднейшую с точки зрения фаната (и абсолютно непонятную обывателю) истину: «элита» фанатского движения — то есть те, кто, простите, не только поддерживает команду с сектора стадиона, но и делает это за его пределами — действуют в «зоне тишины», на самой грани закона. А то, извините, и за гранью: там тоже не мальчики-одуванчики собрались.

Им ВООБЩЕ ЛЮБОЕ внимание ни к чему. Понимаете?! Любое!

Ну, а то, что обыватели именуют «демонстрацией силы фанатов» — так это только для того самого обывателя и демонстрация. Сами фанаты свою силу осознают и без всяческих демонстраций.

Какая там, на фиг, Манежка — вы попробуйте хотя бы в Питер человек триста бойцов провезти, да с местными оппонентами в том же количестве «забиться» чуть ли не в самом центре города, да так, чтобы ни одна милиция не «пропалила». Вот это я понимаю — акция и демонстрация силы. Причем с обеих сторон.

А Манежка и «питерский проход» — это так. Детский сад. Штаны на лямках…

Диаспоры

Тут даже можно не обсуждать: все и так вполне очевидно.

Они в проигрыше — уже.

У них надолго, а возможно, и навсегда осложнятся отношения с их ставленниками в правоохранительных органах — и это как минимум. Вполне возможно, что эти самые органы, пользуясь, так сказать, случаем, вообще подвергнут профилактической санобработке.

А это — до девяноста процентов «возможностей» общин в той же Москве: если у них вдруг неожиданно перестанут брать деньги вполне себе русскоговорящие «сотрудники», легендарные «возможности» этих самых общин резко пойдут на убыль.

Я вообще думаю, что если бы представители диаспор с самого начала понимали, с чем и с кем конкретно им придется столкнуться, — они бы просто тупо даже и не начинали действовать: тут что ни предприми, сделаешь только хуже для себя.

Причины пожара

События, произошедшие в Москве после нелепой, в принципе, и трагической гибели Егора Свиридова, не были нужны НИКОМУ.

Но они — все-таки произошли.

И вот теперь-то и настает время самого главного вопроса: ПОЧЕМУ? Каковы причины пожара?!

Они предельно просты: односторонний разрыв негласного «социального договора» общества с властью.

Ведь, по сути, из думающих людей ни для кого не секрет, что союз власти и общества, на котором и базируется тот феномен, который принято называть «путинской политической стабильностью», предельно просто устроен: общество и власть исполняют довольно несложный набор взаимных требований, а в остальном пытаются друг другу просто не мешать.

Более того. Общество согласно не биться в истериках из-за бытового криминала, который жертв не разбирает: ну да, есть и славянские, и кавказские преступники, они время от времени грабят и убивают и славян, и кавказцев, и — увы — кого угодно.

Но общество хочет быть твердо уверено, что у него есть механизм, при помощи которого можно, пусть и со скрипом, но добиться хоть какой-никакой, но справедливости.

И вот этот-то пункт негласного договора, касающийся права на справедливость для всех граждан страны, и был нарушен в трагической истории с Егором Свиридовым. Причем не каким-то высшим должностным лицом государства в высших государственных интересах, а обычным следователем обычной районной прокуратуры в Москве. Который без всякого объяснения причин взял да и выпустил чуть ли не в центре нашей с вами столицы пятерых людей, в той или иной степени объективно причастных к недавно совершенному и еще не расследованному убийству. Ну, вот так его левая нога пожелала.

Заметьте — даже не под подписку о невыезде, даже не под залог. Просто так отпустил. Абсолютно не задумываясь о последствиях.

Фамилия этого «героя» правоохранительной системы, кстати, хорошо известна, это вполне конкретный человек, и мне лично, к примеру, очень хотелось бы, чтобы эта сволочь, как минимум, оплатила последствия беспорядков в моем родном городе, которых бы, если бы не он, просто бы не было вообще.

Вот и все. Дальше — проще.

Когда люди понимают, что их только что разрешили совершенно безнаказанно убивать, было бы очень наивно ждать, что все они поведут себя как покорные блеющие овечки.

Я, кстати, не думаю, что это первое такое «типовое» убийство в Москве. По крайней мере, именно по этой «схеме» убили летом этого года еще одного спартаковского фаната, Юру Волкова. Тогда фанатов кое-как успокоили, пообещали разобраться и не допустить повторения.

А ровно через полгода — просто отпустили убийц.

Ну, и как вы думаете — оно могло не рвануть?!

Оно, соответственно, и рвануло…

Недотянувшаяся «вертикаль»

В принципе, все произошедшее — вообще проблема не федеральных властей.

Местных.

Региональных.

Спасибо футбольным фанатам: они достаточно убедительно доказали, что своя «станица Кущевская» есть, наверное, в более-менее зачаточном или прогрессирующем состоянии в каждом районе страны, даже если эти районы и располагаются в городе-герое Москве.

И любая «властная вертикаль», застрявшая молитвами «сторонников самоуправления» на губернаторском уровне, до этой внутренней «Кущевской» может достать только тогда, когда вдруг полыхнет по-настоящему. Когда событие, скажем, вызовет достаточный «резонанс» тупо для того, чтобы забрать дело у не желающего по каким-то своим личным причинам его раскрывать следователя районной прокуратуры и передать его «наверх», в Следственный комитет при прокуратуре РФ.

Ничего не напоминает?

Вот-вот.

Просто московские фанаты оказались людьми намного более жесткими, решительными и не готовыми стать потерпевшими — в отличие от тех же ряженых кущевских казаков.

Но ведь условных фанатов «Спартака» на каждую в стране «кущевку» или «головинку» не напасешься. Да и вообще, многие, к сожалению, уже и привыкли жить в таком полусогнутом состоянии. Оно для них даже где-то комфортно.

Я сам лично не раз наблюдал сцены в ресторанах различных русских городов, когда какой-нибудь джигит, пардон, докапывается до какой-то особенно понравившейся ему дамы, а спутник этой дамы только краснеет, бледнеет да мямлит что-то типа: «Золотко, не обращай внимания, у них такие обычаи, мы сейчас еще немного посидим и уйдем».

Именно на такой безропотной покорности «терпил» и базируется непробиваемая хамская самоуверенность славянских бандитов — на Кубани и кавказских — в Москве, а также «крышующих» эту уверенность силовых чиновников — от далекого ОВД станицы Кущевская до Головинской прокуратуры в городе-герое Москве. Что-то вот мне подсказывает, что это далеко не первый контакт вполне конкретного следователя и вполне конкретных представителей диаспор на джипах: слишком уж как-то легко и быстро они между собой договорились.

И у них, скорее всего, и на этот раз все прошло бы гладенько. И дело бы «развалилось», и вещдоки бы «потерялись» — в первый раз, что ли, замужем?

Поговорите с журналистами, работающими в жанре расследований: они вам подтвердят, что уж такую-то «хулиганку» развалить — это вообще без вопросов. Встречное заявление, иск. «Случайно» испортившийся ствол, из которого, как вам потом подтвердит «экспертиза», вообще невозможно стрелять, а следовательно, выстрелы вообще были сделаны каким-то «неустановленным лицом». Да мало ли возможностей…

Умудрился же как-то этот вполне конкретный следователь прийти к выводу, что все двенадцать гильз, найденные на месте преступления, выпущены из одного пистолета задержанного. Причем без всякой экспертизы. И плевать, что изъятый у задержанного «травмат» — четырехзарядный. Ну, перезаряжал. В драке. С кем не бывает…

Короче, самое страшное, мне кажется, что эти люди действовали по уже вполне привычному, не раз отработанному шаблону.

А что?!

В конце-концов убитый — не миллионер и не депутат, мало ли родственников таких вот убиенных ездят сейчас по нашей огромной стране и ищут справедливости. Ну, и пусть их ищут. Делов-то…

Если так разобраться — ребятам просто не повезло.

Убитый оказался хуже, много хуже, чем миллионером или депутатом. Он оказался членом того сообщества, которое вообще принципиально не умеет молчать и которое пронизывает буквально все слои нашего общества, включая и высшие.

Об этом тоже не стоит молчать: фанаты не только митинговали, работа шла буквально везде. И уже вечером того дня, когда преступники были выпущены на свободу, была перекрыта Ленинградка. На следующий день рвануло в далекой словацкой Жилине, где московский «Спартак» играл очередной матч Лиги Чемпионов. Потом были похороны Егора в Люблино, Кронштадтский бульвар, и, наконец, венцом всему — беспорядки на Манежной площади.

Будем знакомы: белый средний класс

Вот, говорят, нет у нас гражданского общества.

Да?! А куда оно, извините, делось?!

Оно просто осталось, среди другого наследства, от великого, хоть и неоднозначного, социального эксперимента семнадцатого года и последовавшей за ним истории Советской империи.

Кто сказал, что гражданская жизнь в стране тогда замерла?

Конечно, энергия «живого творчества масс» проявлялась весьма нетривиально: например, удачно «перерабатывалась» на удивительно вовремя подворачивающихся под руку «стройках века» — причем сильно сомневаюсь, что совсем уж без согласия этих самых «масс».

Но вот мне интересно, почему кто-то решил, что когда этот «эксперимент» закончился, у нас появилась какая-то новая «точка отсчета»?

Все то же самое. Только без обанкротившейся КПСС.

Именно поэтому новоявленное — и довольно пугливое — «гражданское общество» с таким несказанным удовольствием передало свои полномочия первому, в ком наконец-то увидело, так сказать, «просвещенного диктатора», которого, к тому же, можно было вполне комфортно и, самое главное, безопасно поругать на собственной кухне.

И вроде бы все хорошо. Но вот, к сожалению, у этого сдавшего полномочия «гражданского общества», как всегда неожиданно, появились и выросли дети. И вот эти дети через некоторое время — и опять-таки совершенно неожиданно — пришли на Манежную площадь…

Поэтому не надо обольщаться: там были не какие-то специально обученные люди. И не «необразованные гоблины с промышленных окраин города»: в Москве для этого просто нет такого количества промышленных окраин.

А все «черные работы» для неквалифицированных необразованных людей давно и прочно оккупированы гастарбайтерами. Так что — не обольщайтесь, пожалуйста: в Москве явно недостаточно «гоблинов», чтобы их хоть кто-нибудь «испугался».

Там — в Москве, в Питере, в Ростове, в других городах России — бунтовал не кто иной, как тот самый натужно пестуемый всеми — от «либералов» до «просвещенных консерваторов» — белый образованный средний класс. Русский средний класс.

Ну, вот такой.

Извините. Других, к сожалению, нет.

Технология провокации

Иногда просто перестаю понимать людей из так называемой демократической оппозиции. То есть — вообще.

Вот, казалось бы, есть вещи совершенно очевидные. Но, почему-то, видимо, не для всех…

Да, политика — дело грязное, кто бы спорил.

Но, в конце-то концов, предел цинизма должен же существовать даже и у таких «ветеранов демократического движения», как бережно несущая «белые одежды» своей «незапятнанной репутации» российская партия «Яблоко».

И еще — мне раньше казалось, что у этих людей хотя бы есть мозг. Ну хоть самую капельку.

Потому что сейчас — непосредственно сейчас — своими предельно глупыми и не менее подлыми действиями они записывают себе в непримиримые враги не власть, как бы там к ней ни относиться. Они записывают в свои враги непосредственно саму московскую «улицу».

А это непредусмотрительно. И даже действительно, по-настоящему страшно…

Я, в общем-то, никогда не скрывал своей принадлежности к футбольно-фанатскому «движу», поэтому так и удивился, услышав чуть ли не по всем радиостанциям Москвы информацию о «митинге памяти», который «болельщики» собираются провести на злосчастном Кронштадтском бульваре в символичный сороковой день после гибели Егора Свиридова. Просто слишком хорошо помню, о чем договаривались еще перед Новым годом: никаких «акций», никаких «движух», ничего вообще, полная тишина.

И тут — такое.

Звоню одному приятелю, другому. Не последним людям в «движении» — так, на секундочку.

Никто ничего не знает. Вообще.

Организаторы — какая-то неведомая «Группа памяти павших Славян» (именно так, с большой буквы), или еще что-то настолько же ярко выраженное, с откровенно экстремистским акцентом.

Ну, думаю, — беда. Так не бывает. Просто потому, что вообще-то, никто из столичных «правых» такой художественной самодеятельностью заниматься не будет. Фанаты — люди, вообще-то, жесткие. Иногда даже чересчур. Там такие вещи, когда что-то делается от их имени, но без их ведома, — принципиально непозволительны. Никому.

Через некоторое время, «Гюльчатай» таки показала личико. Точнее, его, это личико — опознали. Прямо во время подачи заявки «оргкомитетом спартаковских фанатов». И личиком этим, на удивление, оказалась очень знакомая, хоть и совершенно не спартаковская маргинальная физиономия.

Знакомьтесь: Артур Саидович Гроховский, советник господина Митрохина. Партия «Яблоко».

За кого он болеет, выяснить, правда, так и не удалось, ибо, скорее всего, такой вид спорта, как футбол, интереса у юноши вообще не вызывает. То есть принципиально. По причине лично для меня, циника, простите, вполне понятной: людей с такими лицами на секторе, иногда, случается, бьют. Простите за тавтологию — по лицу. И вовсе не потому, что они, допустим, являются «лицами некоренной национальности»: на секторе полно народу самого разнообразного. Болеешь за «Спартак» — болей, кто тебе не дает. Даже за ЦСКА болей на здоровье. Ну, на другом секторе желательно. И в рамках себя держи. При всем, что называется, уважении…

Нормальная такая «Группа памяти павших Славян». Думаю, там только Подрабинека с бабой Лерой Новодворской еще почему-то как-то не заказали — так, чисто на десерт…

Через некоторое время партия «Яблоко» была вынуждена признать это официально, в эфире «Эха Москвы». Типа, это такая «работа с молодежью» у них теперь.

А лозунг «Россия для русских! Москва для москвичей!» теперь, видимо, такой актуальный «демократический тренд» этой «старейшей» и не запятнанной ничем, в том числе и какой-либо работой и ответственностью «политической организации России»…

Они тут только в одном просчитались, причем — наверняка. Им уже давно нравится дразнить удивительно лояльную в этом смысле по отношению к провокаторам власть.

«Улица» к профессиональным провокаторам куда менее лояльна, извините. Потому как «улица» — она улица и есть, и у нее — свои правила игры. И одно из них формулируется предельно просто: там нельзя подличать и лгать. За это бьют по морде. Особенно не разбираясь в «демократичности» этой самой морды носителя.

Такие дела.

Призраки Манежной площади

Я на самом деле с большой тревогой ждал дня, когда был сыгран финал Кубка России по футболу.

Но вовсе не потому, что за кого-то из соперников особенно переживал: мой «Спартак» проиграл еще в полуфинале, и болеть мне там было, сами понимаете, вообще совершенно не за кого.

Но дело в том, что огромный десант армейских выездных фанатов, осадивший в те дни ни в чем не повинный и очень красивый древний русский город Ярославль, на саму игру отправился урезанным едва ли не на половину. Потому что их ЦСКА играл в финале Кубка не с кем-нибудь, а с владикавказской «Аланией». А «ультрас» (организованные «мирные» фанаты) ЦСКА давно официально объявили бойкот всем матчам с участием северокавказских команд.

И через некоторое время к этому бойкоту присоединились сначала организованные фанаты других столичных клубов, а чуть позже и, так сказать, нестоличных, включая даже вечно чем-то глубоко расово озабоченных отморозков с «петровского виража» фанатов питерского «Зенита». В том числе, присоединились к «бойкоту» и мои любимые «спартачи».

Причем, для нормальных людей уже и этой «сладкой парочки» — фанатов «Спартака» и ЦСКА — было бы, мягко говоря, вполне достаточно для того, чтобы, как минимум, довольно крепко встревожиться. Потому что если объединяются самые влиятельные, самые боевитые и самые взаимно непримиримые московские «фирмы» — значит, речь идет о чем-то очень и очень серьезном. И мирного хэппенинга с шариками-одуванчиками ожидать не приходится.

«Манежку» декабрьскую помните, надеюсь, еще?! Вот то-то и оно.

Теперь самое интересно: почему фанаты ЦСКА пошли на этот самый бойкот.

В своем заявлении, размещенном на одном из сайтов движения, «ультрас» красно-синих специально открещиваются от национализма и ксенофобии. И несмотря на то, что это заявление исходит далеко, скажем так, не из «балетной» среды, я им все-таки склонен в данной ситуации верить.

Просто потому, что на собственной шкуре испытал, что такое «выезд» в горные регионы нашей великой Родины: когда автобус с твоими товарищами-фанатами обстреливают из огнестрельного оружия, а автобус с футболистами закидывают камнями, — в этом, знаете ли, мало приятного.

Но дело — даже не в этом. Фанаты тоже, знаете ли, не «зайчики»: опасность и агрессия их только пьянит, такая уж субкультура.

Бойкот вызван не этим.

Бойкот вызван тем, что все эти вещи делаются в северокавказских регионах совершенно безнаказанно. И — максимально нагло и публично. И при полном попустительстве со стороны местных властей и правоохранительных органов, при стыдливом молчании со стороны тех, кто, по идее, должен отвечать, в том числе, и за безопасность соревнований: Российского футбольного союза, насоздававшего массу всеразличных специальных инстанций типа Комитета по этике, умеющих иногда очень грозно ругаться и принимать жесткие дисциплинарные меры ко всем, кроме команд из северокавказского региона.

Единодушное мнение всех фанатов всех российских команд: единственный безопасный для вашей жизни и здоровья «выезд» на Кавказ — это выезд в еще недавно воевавшую Чечню, в Грозный.

Но и это вряд ли можно отнести к «заслугам» РФС — это, скорее, достижение конкретных органов власти конкретной Чечни, умеющих наводить и поддерживать порядок на вверенных им территориях.

В Грозном, по крайней мере, если ты сам не начнешь искать приключений на свою дурную фанатскую голову, с тобой совершенно точно ничего форс-мажорного не случится.

А вот в Нальчике или, допустим, в Махачкале — запросто. Закидают камнями, обстреляют автобус из ракетниц или боевого оружия. И им за это ничего не будет — они это точно знают. «Национальные традиции горских народов».

Точно так же, как ничего не будет руководителям команд за «скатанный договорняк», над которым потом будут смеяться все нормальные болельщики и все не купленные СМИ России. Но про который будет стыдливо молчать РФС — по факту, в общем-то, признавая, что «права» у всех людей, являющихся гражданами одной и той же страны, на практике все-таки довольно «разные».

Причин тому — много. «Надо относиться с пониманием» ©.

Ага…

В спорте, каким бы он ни был, это, понятное дело — недопустимо. Хотя бы просто потому, что напрочь убивает саму спортивную составляющую.

А в стране, которая по праву считает себя великой и которая через несколько лет готовится выступить в роли хозяйки чемпионата мира по футболу, — тем более.

Да, кстати, мы-то уже не об одном только спорте с вами сейчас разговариваем.

РФС — организация хоть и негосударственная, но живущая по вполне себе конкретным чиновничьим понятиям. И в контексте норм поведения, принятых в стране. А уж про органы власти Северного Кавказа я вообще молчу — это все еще «вертикаль» или уже как?!

Вся эта «манежно-угрожающая» история с бойкотом — она, конечно, частность. Ее можно списать на маргинальщину, на испорченные нравы или недемократичность общества.

Ага, частность. Но какая-то больно уж показательная. Системная, я бы даже сказал.

Есть в этой «частности» и коррупция, и некомпетентность, и великое многообразие неединообразных правовых полей, в которых существуют разные слои общества, разные территориально-административные единицы, разные кланы… И если есть там «русский национализм» и «экстремизм» — а они есть, конечно, чего уж тут белыми-пушистыми то прикидываться — то строго как производная составляющая всего вышеизложенного. Первоочередного.

Нет, если все это имеет отношение только к странным матчам с участием махачкалинского «Анжи» — то тогда, конечно, да. Дело бытовое.

Но мне почему-то кажется — не только.

А что тревогу, как и в декабре, бьют футбольные фанаты — ну, так вот такой это беспокойный и отмороженный срез гражданского общества. Не девочки на пуантах, это правда. Глубокой «философии непротивления» ждать от них как-то немного наивно. Не та публика.

Но ведь всем известна старинная британская поговорка: «У нас не будет революций, потому что у нас уже есть футбол».

Какой еще «социальный заказ» на справедливый порядок нужно оформить, а?

Глава 4. Шестая колонна

В жанре трагифарса

Когда бывшего вице-премьера правительства России и бывшего советника бывшего президента независимой Украины Бориса Ефимовича Немцова задерживают органы правопорядка на Триумфальной площади в Москве, где оный бывший вице-премьер пытается несанкционированно «маршировать несогласными» в защиту 31-й статьи Конституции, — это, конечно, выглядит просто до неприличия издевательским фарсом.

Нет, в общем-то, никто не может, разумеется, воспретить Борису Ефимовичу проводить свободное время, как ему заблагорассудится и в любом удобном ему виде (ему в свое время и государственная должность не мешала белые штаны на официальные встречи надевать).

Но все-таки всему есть предел, и этот последний перформанс с мелкой хулиганкой, писателем Лимоновым и соответствующим приводом в милицию выглядит настолько не комильфо, что просто диву даешься: ибо на роль Борис Ефимович претендует как-никак политическую, даже можно сказать — государственную.

Ну, я бы еще мог, скажем, понять попытку государственного переворота. Зловещий путч в окружении дружественных правозащитников и олигархов. По крайней мере, масштаб.

Но не мелкая же хулиганка, прости меня Господи…

Еще гротескнее все это выглядит после сообщений СМИ (вот ведь людям делать нечего, кроме как дежурить рядом с этим сборищем идиотов) о том, как остальные «оппозиционеры», требуя освобождения товарища, скандировали рядом с соответствующим отделением милиции «Свободу!» и пели революционные песни.

Это уже даже — не шапито. Особенно на фоне сводок Гидрометцентра, которые в последнее время пугающе начинают напоминать фронтовые. Когда параллельно во всей блогосфере и в официальных СМИ соседствуют этот «несогласный» балаган и жуткие кадры пожарищ, сгоревшие дома, питерский ураган, исковерканные планы людей на будущее… Ну, ребят, даже и не знаю, что вам сказать: нет, я, конечно, далеко не личный фанат В. В. Путина и прочих действующих представителей нынешней «вертикали власти», но они, решающие конкретные вопросы конкретных погорельцев, по крайней мере, не выглядят сбежавшими из сумасшедшего дома неадекватами. В отличие от этих удивительных, простите, людей, дерущих глотки сквозь плотный смог, образовавшийся из-за горящих уже какую неделю торфяников, революционными песнями.

Вот я даже и не знаю, чем люди думают?!

Вот какой во всем этом действе, простите, практический смысл?!

Они что, реально считают, что мы им после всего этого еще и должны быть благодарны — за их пламенное желание оградить от нас нашу же свободу собираться непременно в неположенном месте и в неподходящее время?!

Я лично, извините, несмотря на всю свою приверженность к неотъемлемым правам человека, всегда был против плясок на похоронах и траурного пения на свадьбах.

Так вот Борису Ефимовичу и передайте. Несмотря ни на какую 31-ю статью Конституции, которую, безусловно, безмерно люблю и уважаю…

Шестая колонна

Этот мир, к счастью, пластичен и склонен к переменам.

Вот, казалось бы, совсем еще недавно, года три назад, советник тогдашнего, пардон, президента Украины Борис Ефимович Немцов грозил Москве, если что, «окриком из Вашингтона».

И ему многие верили. Ка-а-ак, типа, Вашингтон гаркнет, так в Кремле сразу успокоятся. И — разумеется, скрипя зубами, — отстанут от «молодой украинской демократии».

Было?

Было!

Теперь, я уж не знаю — не интересовался, простите, — чем занимался в первые дни нового 2011 года бывший президент Ющенко, а вот Борис Ефимович в это время совершенно точно отбывал в Москве свои положенные пятнадцать суток за мелкое политическое хулиганство. Видимо, честно ожидая «окрика из Вашингтона».

На что, собственно говоря, и было рассчитано: в самой России Немцов сейчас мало кому интересен. Разве что немногочисленным соратникам — таких низких рейтингов, как у господина «советника», в Российской Федерации даже у его бывшего патрона на Украине под конец правления не было.

И вы знаете, что самое интересное?

«Окрик» из Вашингтона таки последовал! Оставив одних в тяжком недоумении, а у других вызвав вполне понятную гневную реакцию: ребят, а вам там, за океаном, что, заняться нечем?! Вы вон со своей Сарой разберитесь, бывшим кандидатом в вице-президенты — так, чисто для начала. А то уж очень какими-то страшненькими ее интернет-забавы получаются. Когда она прямым текстом призывает на своем сайте пристрелить некую конгрессвумен за поддержку медицинской реформы Обамы — а через некоторое время девушке и впрямь тупо дырявят голову из вполне, кстати, законно приобретенного в американском магазине автоматического оружия.

А со своими Немцовыми мы уж как-нибудь сами разберемся. Потому как — это сейчас уже всем «совершенно понятно» (Б. Немцов ) — данная «колонна» теперь для русских уже не «пятая», а вполне себе даже и «шестая».

У русских, знаете ли, — своя нумерология. И цифра «шесть» там имеет вполне себе конкретное значение.

Учите матчасть.

Особые люди

Я и сам-то некоторым образом — журналист, сами понимаете.

Да, отошедший от дел. Да, прекративший заниматься «оперативкой» и еще раньше — расследованиями. Да, уже больше пятнадцати лет не бывавший ни в одной из «точек». Да, сосредоточенный большей частью на своих книгах и бизнесе… Но все-таки — какой-никакой действующий. Даже удостоверение есть.

Так что если вы мне по пьяни морду набьете — а я, как и многие мои коллеги по цеху, время от времени выпиваю, — то вам, по новым изменениям в УК РФ, неожиданно случившимся в нашей Думе после избиения журналиста Кашина, светит от шести до пятнадцати лет лишения свободы.

Чисто за нападение на журналиста.

А чего?!

То, что я в этом ночном клубе вашу жену за жопу хватал — еще ни о чем не говорит. Это я журналистское расследование проводил. Какое — неважно…

На самом деле это бред. Причем бред — унизительный. А никакая не защита.

Защищают людей, подвергающихся ежедневной опасности (а среди моих коллег по журналистскому цеху таких довольно много), не так. Так — распределяют номенклатурные привилегии, так — «допускают к столу», так — приравнивают к номенклатуре.

Да о чем тут говорить: очень многие начальники московских СМИ — что официальных, что «оппозиционных» — уже давно ездят с мигалками.

А закон только продолжает закрепление «четвертой власти» в ее нынешнем номенклатурном статусе. Нормальная, в общем-то, тема, но для чисто журналистской работы — совершенно не обязательная.

Потому как для чисто журналистской работы вполне достаточно того, на что я и так, без всякого УК, имею право и что написано в моем, допустим, типовом журналистском удостоверении, цитирующем Закон РФ «О средствах массовой информации»:

1. Искать, запрашивать, получать и распространять информацию (ст. 47.1).

2. Посещать государственные органы и организации, предприятия и учреждения, органы общественных объединений либо их пресс-службы (ст. 47.2).

3. Быть принятым должностными лицами в связи с запросом информации (ст. 47.3).

4. Получать доступ к документам и материалам, за исключением их фрагментов, содержащих сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную охраняемую законом тайну (ст. 47.4).

5. Производить записи, в том числе с использованием средств аудио— и видеотехники, кино— и фотосъемки, за исключением случаев, предусмотренных законом (ст. 47.6).

Все.

Собственно говоря, для осуществления профессиональной деятельности этого достаточно, остальное — от лукавого. А то, что работа опасная (и то не у всех, а у меньшинства) — так вы ее сами, ребят, выбирали.

Точно так же, как и я.

Это я все к чему.

Мне тут парни поведали, из одной очень скандальной, но при этом весьма профессиональной московской газетенки. Знаете, кто у них больше всего новым поправкам радовался? Их музыкальный обозреватель — известный на всю страну скандальный персонаж с длинными сальными волосами, дурным запахом изо рта, бегающими глазками и весьма себе шаловливыми ручонками. Ибо, если его теперь, по уже укоренившейся привычке, поймают где-нибудь за сценой музыканты и опять-таки привычно начнут мудохать — допустим, за очередное крысятничество (ну, любит стос «демку» — демонстрационную запись, в смысле — из студии тиснуть и потом знакомым пиратам загнать за долю малую) или еще за какое плохое поведение — то это теперь им может весьма дорого обойтись. Потому как он — специальный государственный человек. И его защищает — специальный государственный закон.

Ага…

О «национальном примирении» на базе радикал-либерализма

На самом деле мне бы и близко не хотелось приступать к обсуждению основных положений как-то очень уж быстро ставшей знаменитой Программы «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении», вышедшей из-под бойкого пера профессиональных «борцов за права человека» из соответствующего Совета при Президенте Российской Федерации.

Особенно к обсуждению положений, имеющих прямое отношение собственно к науке под названием история. Это, простите, несерьезно. Просто хотя бы потому, что даже в профессиональном сообществе единой точки зрения на происходившие в те печальные времена процессы, увы, не существует. И будет она выработана еще очень и очень не скоро.

Так сложилось.

Слишком пока что «горяча» информация, слишком стремительно рассекречиваются архивы, меняющие зачастую «картинку» того либо иного события едва ли не на прямо противоположную.

Поэтому документ сей, будем говорить прямо, отношения собственно к науке история не имеет вообще никакого. Это строго политический документ, более того, это — по сути, партийная программа: так та часть общества, которую представляет автор данного документа профессор Федотов, оценивает русскую историю двадцатого столетия.

И профессор Федотов, вообще-то, имеет на это полное право: человек он заслуженный. Своих либеральных убеждений еще при советской власти не скрывавший, в конце-то концов.

Меня другое волнует: вот на хрен к красивой бумажке про памятники жертвам еще и эту галиматью о национальном примирении-то привязывать? Это, извините, Михаил Александрович, как-то уж совсем цинично выглядит: устраивать национальное примирение на базе партийных документов одной из, по сути, воюющих сторон.

Я, вот, к примеру, зюгановцам не очень симпатизирую. Но вообще-то с трудом понимаю, как вы на базе данной программы десталинизации и декоммунизации, будем уж называть вещи своими именами, с ними примиряться-то надумали?!

Ежели только при помощи колючей проволоки, пулеметов и карательных отрядов, а самое главное — «принудительной люстрации» всех бывших коммунистов и тем более «гэбистов», начиная с полковника Путина.

Нет, я понимаю, что это, конечно, всего лишь мечта. И попробовать, с чисто «партийной» точки зрения, — безусловно, стоит. Иначе, спрашивается, за что боролись.

Но при чем здесь все-таки национальное примирение? Кто тут с кем примиряться-то должен?

«Вы» и «вы»?

А остальным, не примиренным на базе вашей, уж чего тут греха таить, радикально-либеральной программы, тогда куда подаваться? В леса? Или эмигрировать? А если не захотят, что тогда?!

Особенно это «весело» выглядит, если учитывать, какой потрясающий воображение процент жителей России разделяет не сильно приживающийся среди родных осин образ мысли Михаила Александровича: сторонников национального примирения на его платформе, боюсь, может не хватить даже для обслуживания пресловутой «газовой трубы».

Да и не очень-то приспособлены эти «гуманитарные мальчики» к здоровому труду на свежем воздухе, честно говоря.

Грантов за это, видите ли, не дают.

А жаль. Может, тогда наконец что-то и поняли бы.

Хотя — вряд ли уже, конечно.

Ага.

Средства и цель

Лично мне очень жаль родителей, чьих детей обучал «главный десталинизатор страны» — профессор и, Господи прости, доктор юридических наук М.А. Федотов.

Этот самый «заслуженный юрист Российской Федерации», как выясняется, вполне себе безграмотен в той самой «науке», «доктором» которой является — я не случайно все эти слова закавычиваю, — т. е. в юриспруденции.

Вот, к примеру, весной нынешнего, 2011 года, как раз в преддверии Дня Победы, профессор буквально потряс моих коллег-рекламистов некой то ли официальной, то ли полуофициальной бумажкой от имени возглавляемого им Совета с требованием запретить появление изображений И. В. Сталина на общественном транспорте.

Свое требование «заслуженный юрист» мотивировал следующей трактовкой положений «Закона о рекламе»: Сталин, согласно логической конструкции уважаемого профессора, не услуга и не товар, следовательно, рекламировать его нельзя. Чем буквально поверг все довольно, в общем-то, циничное рекламное сообщество в откровенный ступор. Потому как, если поверить «заслуженному юристу», то надо немедленно сдирать с рекламных постеров не менее светлые лики, допустим, Брюса Уиллиса, Милы Йовович или — о, ужас! — непосредственного начальника знатного правозащитника с не менее юридическим образованием.

Спас только тот самый цинизм.

Плюс реальный, а не «профессорский», профессионализм рекламных юристов.

Потому как «заслуженный юрист» в этом своем заявлении рискнул опровергнуть не только «Закон о рекламе», на который имел сомнительную честь ссылаться. И который, помимо всего прочего, предусматривает такую штуку, как социальная реклама, по ведомству которой вышеупомянутые портреты генералиссимуса и собирались, в принципе, проводить.

Нет.

Он еще одним махом либеральных ресниц решил отменить и «ветхозаветное» римское право, на котором вся современная юридическая наука и базируется. Без всяких интеллигентских сомнений и соплей заменив «римский принцип», гласящий «все, что не запрещено — разрешено», на изумительно «либеральное» положение: «все, что не разрешено — запрещено».

Логика-то здесь — предельно простая: вам что тут разрешено рекламировать? Товары и услуги?! Вот и рекламируйте! А раз Сталин не товар и не услуга — то и не смейте вообще нигде размещать его усатых портретов. «Законом о рекламе» не предусмотрено… Иначе — привлечем.

Профессиональным юристам, работающим в рекламном бизнесе, было очень смешно. Один даже в моем присутствии пожелал, чтобы все иски к его агентству составляли такие вот примерно «грамотные юрисконсульты» и «заслуженные юристы Российской Федерации».

А мне вот как раз наоборот — не сильно-то и смешно.

Во-первых, как я уже писал выше — грустно за детей, которых этот «выдающийся специалист» чему-то учит.

А, во-вторых, за нас с вами за всех: потому как вышеозначенный юрист в своих интервью представляет собой не только «профессора-правозащитника», но и всю президентскую — читай государственную — власть.

Что выглядит особенно изумительно в свете речей его непосредственного, пардон, начальника, о «правовом нигилизме».

Ну, а что может произойти в том случае, если все эти «правозащитники» дорвутся до власти реальной, а не «правозащитной», и, как водится, «железной рукой погонят человечество к счастью», — мне даже и представлять не хочется.

Просто потому, что все это доводилось читать и слышать, и не раз.

В том числе, и про «революционную целесообразность»: просто у этих людей — такой мозг, для которого даже Закон отнюдь не абсолют, и его можно как угодно выворачивать, хоть наизнанку, хоть как, лишь бы приблизиться к заранее намеченной и, разумеется, благой (и либерально-демократической) цели.

Сено — солома

Меня, честно говоря, дико прикалывали постоянно в последнее время возникающие разговоры о насущной необходимости создания Кремлем новой могущественной правой партии.

Во главе которой кто-то видел то вполне толкового бухгалтера Кудрина (ой, как много электоральных пунктов принес бы этой партии несчастный Алексей Леонидович, даже не считая того убийственного факта, что министров финансов в любой стране мира вообще принципиально очень «любят»). Кто-то — еще кого, столь же для этой роли подходящего.

В результате поиски кого-то третьего остановились на долговязой фигуре «е-олигарха» Прохорова, отважно возглавившего этот бизнес-проект по прохождению во власть, видимо, тогда, когда репутации «других кого-то третьих» были уже окончательно загублены: по-другому объяснить появление этой, лично мне по-человечески вполне симпатичной персоналии «саги о Куршевеле», честно говоря, — довольно затруднительно.

И вот теперь, по мнению, прости меня Господи, «либеральной общественности», именно этот «кто-то третий» и должен идти на президентские выборы вместо Путина и/или Медведева, которые на этих выборах просто не должны выдвигать свои кандидатуры.

Ага.

Самое, кстати, забавное, что разговоры эти исходят преимущественно из тех самых кругов, которые почему-то принято называть, так сказать, «людьми из кремлевского окружения».

А-бал-деть, как говорила одна из героинь снятого в любимые этими людьми перестроечные времена фильма «Интердевочка»…

Объясняется эта насущная необходимость, разумеется, «катастрофическими рейтингами тандема» (у Путина — 69 процентов, у Медведева — 66, Саркози же, с его двадцаткой, видимо, вообще должен немедленно застрелиться).

И «поражением „Единой России“ на недавно прошедших региональных выборах» (вот хрен его знает, что это за поражение, если, вообще-то, не шибко любимое лично мною «ЕдРо» увеличило количество своих депутатских мест вообще во всех регионах, где только проходили последние местные выборы).

Кстати, забавный факт: на триумфальных для Путина «вторых президентских» его рейтинг был ниже нынешних 69, и никто это катастрофическим поражением почему-то не посчитал, так уж сложилось.

Тут, конечно, дело в элементарной статистической казуистике: смотря что с чем сравнивать.

Брать «докризисные» и «предвыборные» рейтинги «тандема», рейтинги 2008 года и сравнивать их с текущими, даже еще не предвыборными — это, конечно, даже не смешно, а с чисто социологической точки зрения, в общем-то, просто неприлично.

В преферансе такие передергивания, как правило, караются каделябром.

Однако, это еще далеко не самое забавное.

Больше всего меня прикалывает тот удивительный факт, что эта гипотетическая «новая сильная партия» (которую, значит, «проклятая кровавая гебня» должна своими же руками и деньгами создать, себе же на, опять-таки, неминуемую погибель) почему-то этими, прости Господи, «политологами» упорно именуется «правой».

Вот даже и не знаю, как комментировать-то…

Ребят.

«Правая партия» — это, простите, Марин Ле Пэн, Британская национальная партия и Национал-демократическая партия Германии.

А вовсе не то, что вы об этом подумали.

То, о чем вы подумали, вообще-то, извините, называется «либеральная», а либералы отродясь правыми не считались. Это, вообще-то, аксиома той самой политологии, за которую вам почему-то ненавидимая вами «гебня» упорно продолжает платить вполне себе необходимые в других областях народного хозяйства народные же деньги.

Может, вам в армии пойти послужить — эдак для начала? Там еще с петровских времен хорошо умеют обучать различать «левое и правое»: помните, как государь император приказывал унтерам привязывать неграмотным рекрутам к одной ноге сено, а к другой солому? Может, и до вас дойдет тогда наконец-то…

Кстати, «правые» политики всех стран мира полагают службу в отечественной армии в частности и защиту родины вообще священным долгом каждого — подчеркиваю, каждого! — гражданина.

Такие дела…

Тролль жирный, обыкновенный

Наши начальники, как известно, любят Интернет, а некоторые даже полагают его некоей специальной панацеей от застарелых общественных болезней: мол, вот он, настоящий народ — в сетке болтается.

Миллионы и миллионы пользователей.

Не отрицая полезность Интернета (что, как минимум, глупо), давайте отдавать себе отчет, что большинство даже вполне себе активных пользователей сети все-таки работает в ней с информацией, причем зачастую — весьма узкоспециализированной.

То есть — большинство не пишет, а читает.

Или, что еще чаще — картинки разглядывает.

А если и пишет, то как-то, большей частью, на разнообразных «закрытых площадках». Для своих, что называется. Которые начальники не читают только по одной причине: они, извините, в большинстве своем нагло запаролены.

Итак: человек, гуляющий по сетке, и человек, пишущий в блогах, — это, как ни крути, два абсолютно разных человека.

И по психотипу и по, так сказать, массовости.

Иначе, если уж говорить о той же политике, «Правому делу» не пришлось бы тупо ложиться под очередного «эффективного миллиардера».

Потому как, если судить чисто по «писателям» в Интернете, то они бы эту «Единую Россию» давно бы зарыли уже и на Колыму сплавили, а почему-то все получается — как-то ровно наоборот.

И вовсе не потому, что гордые «писатели» гордо не ходят на выборы: люди с такой активной жизненной позицией вообще ни одного флешмоба по этой жизни, извините, не пропускают.

Нет. Просто их, «писателей» — к счастью, или, к сожалению, тут уж каждый решает для себя, — исчезающее мало. В пределах статистической погрешности, так сказать…

Но я тут, в принципе, не об этом.

Я как раз о другом: об обратном «прорыве» из виртуальности в реальность — ибо «сетевые приемы» начинают довольно активно использоваться уже и вне сети.

Вот, к примеру, феномен знаменитого блогера Навального.

Если оставить в стороне все «разборы», где он прав, а где неправ, и анализировать только приемы — то очень быстро можно понять, что «эффект Навального» в сети известен давно и очень хорошо.

Потому как это — обыкновенный «троллинг» со всеми сопутствующими этому веселенькому приемчику прибамбасами. То есть когда не создается никакой позитивной программы вообще и принципиально — она в данном случае и на хрен не нужна, — а выискиваются заведомо слабые места в каком-либо контенте.

А чего тут их особо искать-то?!

Про две российские беды — дураков да дороги — еще в девятнадцатом столетии писали, вот тебе и ресурсы «РосПил» и недавно образовавшаяся «РосЯма». На них обрушивается все, что только где-то можно услышать, накопать, а зачастую и просто придумать.

И вовсе не с целью установить какую-то истину или, не дай Бог, разобраться в проблематике — а просто для того, чтобы «прогнать волну», волну флейма, по возможности с конфликтами, скандалами и, лучше всего, взаимными оскорблениями, так сказать, «участников дискуссии».

«Тролль» от этого, как известно любому более-менее продвинутому юзеру, только пухнет, надувается и становится все более и более значимым.

Можно даже сказать — авторитетным.

Или, как говорят в Интернете, «жиреет».

Заметьте, кстати, — я не анализировал и не анализирую тут деятельность Навального и его ресурсов по существу. Там, в общем-то, просто нечего анализировать: куча разрозненных общеизвестных фактов в просто-таки восхитительной мешанине.

Мне этот цирк интересен исключительно с точки зрения приема.

А с точки зрения приема, повторяю, это вполне обычный для молодого отечественного Интернета «тролль жирный, обыкновенный».

Вот, в принципе, и все.

Гуманитарная интервенция

Либералы все-таки — удивительные люди.

И когда эти удивительные люди говорят о «либеральных» и прочих «демократических» ценностях, у них возвышенно горят глаза, а руки, кажется, сами собой складываются в некое подобие пионерского салюта.

Причем что удивительно: как только эти персонажи начинают следить за собственной моторикой, как из них тут же формируется что-то приличное, типа Чубайса или Кириенко.

А так — лично от одного гитариста одной небезызвестной группы слышал: его лидер, когда тот что-то уж совсем нереальное и не совсем в тему «запилит», — «юргенсом» называть начинает.

Похоже, в принципе…

Ну, эти-то еще, кстати, ладно. Эти уже — одомашненные животные. Их дикие и до сих пор свободные собратья, врать не буду, вызывают у меня куда большие опасения.

Скажем, не так давно в столичных «интеллигентных» кругах стала пользоваться особой популярностью идея о «сознательной положительной дискриминации русского народа». Ну, в смысле, что русский народ должен стать настолько сознательным, чтобы сам себя поразить в правах по сравнению со всеми ранее или ныне обижаемыми.

Список велик.

На первом месте, естественно, кавказцы, выходцы из очень Средней Азии, геи и лесбиянки. Они б туда еще и евреев включили, для полноты картины — да сами евреи против, к сожалению. Они, в отличие от «либеральных интеллигентов», — люди умные.

Кстати. Я б на месте каких-нибудь чукчей или якутов очень здорово обиделся бы. Можно подумать, их никогда не дискриминировали.

Но где чукчи, а где — либеральная интеллигенция.

Чукчами пусть Абрамович занимается, у него денег много, а «либеральной интеллигенции» на «борьбу с кровавым режимом» не дает.

Олигарх, что вы хотите. Да еще и еврей. Жид, можно сказать.

То ли дело Березовский с Гусинским и Ходорковским: природные русаки и настоящие либеральные демократы.

Ну, и — флаг им в руки, извините…

Я, в общем-то, уже давно подозревал, что именно «неправильность» самого «русского народа» (дополнительной функцией «положительной дискриминации», вы будете смеяться, этими придурками полагается «воспитательная»: я всегда полагал, что приличная часть нынешних «либеральных идеологов» — это оставшиеся не у дел советские армейские замполиты) мешала нашим либералам построить в девяностые подлинный рай на земле.

Теперь они эту несправедливость решили исправить.

И все бы тут ничего, но следом за разговорами о «положительной дискриминации» всегда почему-то следуют разговоры о «гуманитарной интервенции».

Нет-нет — это вовсе не означает, что эти персонажи просят ввести в Москву американские танки. Что вы! Тут все интеллигентные люди. Им просто очень нужны деньги, влияние и медиа-ресурсы, а на Родине они их получить тупо не смогут, ибо покажите мне идиота, который поставит Немцова в прайм-тайм, обрушив собственные рейтинги, — и он прочно займет в списке идиотов почетное второе место. Первое, увы, не сможет — по причине низкого IQ.

Казалось бы, — нечего особенного: маленькие люди делают свой маленький бизнес на своих больших заокеанских друзьях.

Тоже мне, бином Ньютона.

Мне вот только само словосочетание «гуманитарная интервенция» что-то очень сильно не радует.

Напрягает, я бы сказал.

И что-то очень мучительно напоминает…

Страшный эротический сон истинного демократа

Как известно, настоящий российский демократ идеален, как шар в вакууме.

Более того, для реализации настоящих демократических идей ему необходим точно такой же идеальный народ, что лично меня всегда погружало в совершенно конкретный ступор.

Потому что я могу понять жалующегося на «развращенный буржуями пролетариат» настоящего, пардон, коммуниста, вижу мрачную логику рассуждающих об «идейных метисах» нацистов.

Но жалующийся на народ «истинный демократ» вызывает у меня, откровенно говоря, когнитивный диссонанс.

К сожалению, факт остается фактом; отечественный избиратель отечественных «демократов» абсолютно не устраивает. Ну, хотя бы тем упрямством, с которым он их отчего-то упорно не избирает. Один раз, в девяностые, попробовал — и больше ни в какую не хочет. Неправильный, значит, избиратель. Надо заменять…

Я по этому поводу старинный грузинский анекдот вспомнил, еще советского периода. Про то, как Гоги видит грустного Вано и спрашивает того, что случилось:

— Страшный сон видел. Эротический…

— Мальчик и мальчик?

— Нэт.

— Дэвочка и дэвочка?

— Нэт.

— Вай! Нэужэли мальчик и дэвочка?!

— Нет.

— Так что же тогда?!

— Я и я…

Вот такой вот страшный эротический сон. Не только для грузина, кстати, страшный. Вообще.

Зато предельно четко классифицирующий потребность идеального демократа в идеальном избирателе.

В таком раскладе — любая перестройка прокатит.

И гласность для всех, кроме демократически изолированной от принятия демократических же решений тещи…

В общем, все логично.

И меня только одно в этом раскладе по-настоящему пугает: мне даже представить себе страшно, просто хотя бы в качестве примера, какова она — настоящая грузинская демократия.

Я и своей-то уже что-то в последнее время боюсь.

Дешевка

Вот что меня реально радует в течение последних нескольких лет: у России появилась не только вменяемая и узнаваемая по выражению лица министра Лаврова, но и, что самое главное — осмысленная внешняя политика.

То есть люди поступают во внешнем мире так или иначе не потому, что так принято и есть общие правила хорошего тона и политеса, а потому, что и на этом направлении у России есть задачи, которые необходимо решать несмотря ни на что — начиная от противодействия контрагентов, заканчивая полыхающими торфяниками в Подмосковье.

Вот, скажем, истинный «кумир миллионов» Уго Чавес, про общение и, миль пардон, «дружбу» с которым Владимира Путина кто только не говорил, что их связывают исключительно «диктаторские предпочтения». Как-то упуская из внимания тот удивительный факт, что в Венесуэле полно того, что мы очень хорошо умеем добывать.

А еще у Уго от продажи этой «добычи» остается вполне себе достаточное количество бумажек с портретами мертвых американских президентов, которые он весьма охотно жертвует на развитие нашего ВПК.

Нет, я понимаю в этой ситуации возмущение американских оружейников — это их традиционные рынки, в конце-то концов. Всю жизнь нормально торговали и дальше бы спокойно продолжили, если бы эти треклятые русские не нарисовались.

А вот русским-то «либералам» и украинским, скажем, «бандерлогам» что за радость от доходов далекого американского ВПК?!

Нет, я понимаю: гранты, то, се…

Отрабатывать надо.

В полный рост.

Вот только вы уж не удивляйтесь, господа, когда вас называют тем, кто вы есть на самом деле: то есть дешевкой.

Между красными и белыми

Праздник-новодел 4 ноября, согласен, вызывает, у людей понимающих отношение, скорее, ироничное.

Собственно говоря, кто с кем мириться-то должен?!

Те, кто воевали друг с другом в гражданскую войну?

Так их кости уже давно примирились в твердой русской земле: неслучайно даже знаменитое парижское Сент-Женевьев-де-Буа во Франции называют исключительно «русским кладбищем»: я там, кстати, стараюсь бывать всегда, когда судьба заносит меня в откровенно не любимый, в общем-то, мною Париж.

Просто у, скажем так, у идеологических потомков — что «красных», что «белых» — как ни странно, каких-то особых, скажем так, катастрофических противоречий уже давно просто не существует.

Нынешняя российская власть — абсолютно «белая» и даже «империалистическая» по своей экономической, политической и духовной сути — совершенно не видит даже повода для «войны», скажем, со сторонниками Зюганова.

Да и те в свою очередь ругают эту самую власть скорее по привычке — потому что им надо ну хотя бы кого-то ругать. Да и не ругают, собственно говоря. Так, поругивают…

А основная линия противостояния — причем противостояния совершенно непримиримого — лежит не между «духовными наследниками красного и белого движений», а между ними и наследниками тех, кого и красные, и белые презрительно именовали кадетами и петлюрой. И охотно ставили к стенке по обе, так сказать, стороны линии фронта.

Скажите на милость, какая, к чертям собачьим, Валерия Ильинична, не к ночи будь помянута, Новодворская — «белая»?! Если она не только призывает «коммуняк на фонарь», но и вообще, в принципе отрицает любую русскую государственность — от Рюрика и до Путина включительно. «Тюрьма народов» и «демократ Шамиль Басаев» — это, пардон, прямые цитаты из этой либеральной «нью-орлеанской девы».

Да и любого другого «демократа» спроси о его духовных предтечах — думаете, он хотя бы Витте со Столыпиным назовет?!

Ага. Щас.

Сначала пойдут «отцы американской демократии», а потом, через Керенского и Милюкова, с придыханием доберутся до фамилии Андрея Дмитриевича Сахарова. Который, несмотря на талант ученого-физика, не будем забывать, главной своей целью считал расчленение России на сорок с лишним независимых государств, что и зафиксировал документально в своей знаменитой «сахаровской конституции».

Остальное, с либеральной точки зрения — история «мрака и бесправия».

Как сказала однажды та самая Валерия Ильинична, «для истории человечества было бы намного лучше, если бы русского народа не было вообще», после чего назвала футболистов сборной России, завоевавшей бронзу на чемпионате Европы в Австрии, «подонками, оправдывающими карательный путинский режим».

Серьезно!

Я вообще, кстати, ни разу не шучу по этому поводу: своими ушами слышал по возвращении как раз из Австрии — чуть пивом, помню, не подавился.

Все правильно: что у умного «либерала» на уме, то экзальтированная «лубянская девственница» немедленно в интервью вываливает. Так сказать, сеанс либеральной магии с ее немедленным последующим разоблачением.

Ну, и как мне мириться с людьми, которые считают, что для человечества будет лучше, если я, вместе с моей страной, элементарно сдохну?!

Человечеству-то, может, и будет лучше — хотя я и тут, извините, не уверен. Потому как «либеральные светочи» вместе с самой Валерией Ильиничной — это вообще ни разу не человечество.

Но я-то сам, знаете ли, подыхать по-любому что-то не готов.

Так получилось.

Извините…

Тут, видите ли, все просто.

В ту далекую и страшную гражданскую «белые» предки моей мамы насмерть рубились с «красными» предками моего отца. И само мое появление на свет в последующие шестидесятые, как вы понимаете, было бы принципиально невозможно без «национального примирения» хотя бы в масштабах одной отдельно взятой семьи.

Все. Проехали.

Проблема только в том, что нынешние «либералы» не имеют к этому «примирению между красными и белыми» вообще никакого отношения.

Их «духовных отцов» — мелких окраинных националистов и прочих балаболов, «кадетов» и «адвокатов», которые и втянули, по сути, Российскую империю в смуту, за которую пришлось платить и «красной», и «белой» кровью, — равно ненавидели обе стороны внутринационального конфликта. И весьма охотно прислоняли к стенке. Было, знаете ли, за что.

И я вообще ни разу не вижу повода, чтобы эту милую национальную традицию каким-то образом прерывать.

Пара слов об основном источнике русской либеральной мысли

Вообще, на самом деле, я уже просто устал об этом говорить.

Русское интеллигентское сознание настолько мифологизировано, что отрицает уже не только «аргументы», но и вполне себе документированные «факты». Жить в этой искаженной мифологической действительности, наверное, даже уютнее, чем в холодной, промозглой реальности.

Ну, точь-в-точь, как водку в восьмидесятые на какой-нибудь диссидентской кухне пить было много уютнее, чем, скажем, в рабочей подсобке, допустим, искренне мною любимого Венечки Ерофеева.

А так — все то же самое.

Венечка жил в мифе алкогольном, который сам заботливо пестовал и создавал, не находя, кстати, умница, в этом ничего героического. Это была такая форма бегства от действительности — как бы сейчас сказали, «дауншифтинг». Выбор, безусловно, достойный — до той самой поры, пока он не начинает чуть ли не силой навязываться всему офигевающему от такого прикола человечеству.

А так — все нормально.

Люди, к примеру, живущие в прекрасном, на мой взгляд, «наркотическом мифе Гоа», тоже совершенно искренне удивляются, зачем мы, идиоты, работаем…

Примеров на эту тему — полно.

Вот, пожалуйста, один из главных — мы его только мельком пробежим, буквально на полстраницы, чтобы просто посмеяться, или, как сейчас принято говорить, «чиста поржать», — знаменитый XX съезд партии.

Это, ежели кто забыл либо не знал — тот самый, где был разоблачен культ личности Сталина и, по словам нашего главного «десталинизатора», профессора Федотова, чуть ли не было положено начало новой, посткоммунистической России.

Оба-на, что называется. А мужики-то и не знали…

А теперь давайте по порядку.

В принципе, если кто еще помнит институтский предмет под названием «история КПСС», должен очень хорошо помнить и «судьбоносные решения» данного, прошу прощения, публичного мероприятия.

Их всего четыре: разоблачение культа личности Сталина, создание военного антинатовского блока, так называемого Варшавского договора, возможность мирного сосуществования государств с различным общественно-политическим строем и, самое главное, возврат к ленинским принципам партийного руководства страной.

Тут ведь все просто: в поздние сталинские годы партия страной фактически не руководила: Иосиф Виссарионович и его «железные наркомы» в этих финтифлюшках и болтунах, в общем-то, особенно не нуждались.

Восемнадцатый, к примеру, съезд ВКП (б) собирался в 1939 году, а девятнадцатый — аж в 1952-м.

Причем, если внимательно посмотреть, — вопросы, которые на нем рассматривались, очень сложно назвать первостепенными с точки зрения государства. Единственное «судьбоносное», так сказать, решение — о переименовании: ВКП (б) стала КПСС, Политбюро распущено, вместо него избран Президиум ЦК.

Ну, а сама сталинская речь на этом мероприятии, если кому интересно глянуть, была очень формальной, что называется, ни о чем, и легко помещалась на полутора страницах машинописного текста. Так, поприветствовал «общественников», обозначил «основные направления» и — всего доброго. Дальше — Маленков разберется. Который, кстати, там и был основным докладчиком.

Нет, поймите меня правильно: я Сталина вовсе антикоммунистом не считаю. Просто он, я так думаю, полагал, что Советская власть — она на то и советская, что власть в государстве осуществляют Советы Народных депутатов всех уровней и назначаемые ими органы исполнительной власти.

Вот к их мероприятиям Вождь всегда относился более чем серьезно. Даже в кино той эпохи великая Вера Марецкая свое знаменитое «вот стою я перед вами, простая русская баба» произносила, если помните, отнюдь не с трибуны очередного партийного форума.

А роль партии товарищ Сталин при всем при этом полагал все более и более уменьшающейся, считая ее в государственной системе эдаким «инструментом коммунистического контроля», не более того.

Ну, вот так вот он считал. Может, правильно, может, нет. Просто — факт истории. Не более того.

Такие уж были времена…

Вообще-то, «разоблачая культ личности», Хрущев и его сподвижники, говорили исключительно о преступлениях Сталина перед коммунистической партией: почитайте стенограммы, они сейчас вполне себе даже и доступны.

И были при этом товарищи партийцы по-своему, безусловно, правы.

И именно на этом «историческом XX съезде» они вернули партию к прямому руководству политической и общественной жизнью в стране.

Кстати. Есть один любопытный факт: во многих мемуарах участников съезда это объясняется тем, что народ был еще «не полностью готов к настоящей советской демократии», поэтому и «возглавить народ» должен «его передовой отряд».

Вам, простите, это ничего не напоминает? Мне, вот, к примеру, — напоминает.

Сколько живу — столько удивляюсь

Нет, мы, конечно, все-таки удивительный народ.

Временами отказывающийся учиться не то чтобы на чужом, но иногда — даже на своем собственном историческом опыте.

Ну один в один как в старом, наглухо бородатом анекдоте про «героического бледнолицего брата, который один бросил вызов богам и сумел наступить на эти грабли дважды» ©.

Я вот просто иногда не понимаю: почему у нас любая драматическая история почти обязательно через некоторое время должна повторяться фарсом?

Ну, вот, просто ума, извините, не приложу.

Да вы сами посудите: сколько, к примеру, народу смеялось над старинной, коммунистической еще приметой, что у руля государства должны по очереди меняться лысые и волосатые. Ну, типа: Ленин — Сталин — Хрущев — Брежнев — Горбачев. Помните?

Ну, и? Что, подвела?!

И я вот, почему-то, совершенно пока не запариваясь на тему, кто у нас будет следующим президентом всея Руси, знаете ли, довольно уверенно поставлю на лысых: потому как столько совпадений — это уже статистика. Как-то так.

Или еще. Смотрите. Давно уже замечено: как Герцен в свое время уехал в Лондон, так и началось.

Нынешние, правда, «Колокол» там не издают, но тоже весьма заметные медийные персонажи, надо сказать. Выступают время от времени, ага. Фактически — идеологическая столица русской свободолюбивой эмиграции.

И так со времен Герцена было практически всегда, за одним коротким исключением: во времена советской власти надменные бритты свою столицу «идеологам русского либерализма» почему-то ни разу не предоставляли, вот те и мыкались, бедолаги, сначала в Берлине, потом в Париже, пока окончательно не нашли себя, извините, на Брайтон-бич. Который, по негласному согласию сторон и, несмотря на генетические повадки помеси одесского биндюжника, грузинского вора и жмеринского шмаровоза с «интеллигентным» московско-еврейским стоматологом, стал исполнять довольно своеобразную роль «русского эмигрантского культурного и духовного центра», чем и вызывал непрекращающееся веселье у окружающих.

Ну, так получилось.

А вот как только Советская власть закончилось, так тоскующие косяки перелетных либеральных птиц снова потянулись к туманным берегам Темзы. Да, по сравнению с предшественниками куда более потасканные, несмотря на общую обеспеченность, и временами даже отнюдь не либералы, а обыкновенные, косящие под либералов жулики. Но ведь потянулись! К насиженным, так сказать, местам.

Так что, это значит, что именно Великобритания и была все эти годы «тайным союзником большевизма»?!

Да нет, конечно. Миллион свидетельств против того.

Просто я уже говорил, что все повторяется.

И все равно, согласитесь, интересно…

Я уж не говорю про признание «узником совести» банального «суточника» Бориса Ефимовича Немцова, что даже на фоне сравнительно мягкой «позднесоветской диссидентуры» выглядит уже совершенно явным издевательством и откровенной девальвацией самого понятия «узника совести». Потому как к Борису Ефимовичу можно относиться как угодно, но вот с этим вполне конкретным понятием он вообще никак, простите, не корреллирует. Ну, то есть, абсолютно. Достаточно посмотреть в глаза.

И так везде.

Даже, уж простите за забавный пример, нынешний «незалежный президент» ни от кого не зависимой Украины «профессор», извините, Янукович — всего лишь унылый клон не блещущего искрометностью, но также склонного к причмокиванию над теплым «западным вектором» Леонида Даниловича Кучмы. А широко известный в качестве «пожирателя галстука» шоумен Михаил Саакашвили — более забавная и фарсовая ипостась не менее опереточного, но все-таки сумевшего трагически откинуть копыта в далеких чеченских горах Звиада Гамсахурдия.

Причем ладно бы, все это происходило бы только на «постсовке», я бы еще как-то, наверное, смог бы понять.

Ага.

Попробуйте, так, на секундочку, поставить рядом фигуры, скажем, генерала Шарля де Голля и не менее воинственно настроенного Николя нашего Саркози.

Вот-вот. И у меня тоже не получается…

Короче.

Не знаю, как у вас, а у меня почему-то в последнее время начинает возникать ощущение, что в механизме постановки нашей исторической пьесы что-то, сука, очень серьезно разладилось. И на сцену вместо реальных драматических или даже трагических героев быстро-быстро полезли нарисованные комиксовые персонажи. Абсолютно ходульные — но время от времени вспоминающие, что в первооснове, в сущности, они и есть тот самый Бэтмен, которого в кино показывали, их вообще один и тот же голливудский художник придумывал, — и широко разводящие в стороны красиво прорисованные и стильно обтянутые черным латексом хрупкие картонные крылья.

Вот только вместо гордого орлиного клекота из клювов этих «птиц» почему-то чаще всего доносится то взволнованное кудахтанье, то гордое, простите, кукареканье. А так — очень похоже получается, да.

Осанка. Гордый взгляд. Все дела…

Поэтому, несмотря на всю серьезность происходящих в мире процессов, плакать у меня над ними, как над хорошим произведением высокого искусства, все равно почему-то не получается.

Стилистика не та, простите. Трэш — он и есть трэш.

Поэтому, сколько живу, столько и удивляюсь.

Как-то так…

Глава 5. Наш город — ваша столица

Обычная география

Существует огромная путаница с самим понятием «русский».

Просто смысл в этом слове заложен далеко не один. Так получилось.

В принципе, «русский» — это самоназвание далеко не одного этноса, входящего в единый суперэтнос, в единый русский мир.

Более того. В XIX и начале XX веков повсеместно, а кое-где и до сих пор русскими себя считают и называют в быту очень многие малороссы и белорусы — это абсолютно нормально, это их историческое самоназвание.

А как еще называть себя малороссам, извините, в начале XIX века? Украинцами?!

Могли обидеться и набить морду, если честно: ибо само понятие «Украины» и «украинцев» было придумано, скажем так, немного попозже и отнюдь не самими малороссами.

Гоголь о себе говорил что-то типа: «Я малоросс и значит я — настоящий русский». И зачем, спрашивается, спорить с классиком?!

А вот после революции «русскими» почему-то стали считать только великороссов. Ну, то есть почему — понятно. Чисто вопросы управления.

Нам-то зачем за большевиками эту ерунду повторять? Большевики вон и об отдельной Дальневосточной республике задумывались, пока их, простите, Блюхер не послал на хер — за что, единственное в его довольно поганенькой, чего уж тут говорить, жизни, я его искренне уважаю.

И что дальше? Предоставить суверенитет Владивостоку?!

Ведь понятно же, что Киев и Минск с точки зрения русского мира — это такие же региональные центры, как Питер и Казань, Нижний, Екатеринбург, Красноярск и Владивосток. Не более того.

Тут все просто: единая территория проживания, единый, хоть и с региональными вариациями, язык, единая религия могут означать только одно — это один народ. Однако региональные различия настолько серьезны, что чисто поведенчески тех же москвичей и питерцев, в общем-то, можно со стороны принять и за представителей разных этносов.

Но только изнутри.

В старой Европе русских и украинцев чисто на бытовом уровне вообще никто не различает, разве что выучили, что все проститутки — именно украинки. А так для них даже диссидентствующий еврей, сбежавший в Германию из «ужасной России», все равно продолжает оставаться «русским». Причем он, этот самый искомый еврей, как правило, еще некоторое время сопротивляется подобного рода индентификации, потом машет рукой, начинает «болеть за Путина» и объяснять всем европейцам, какие же они все, по сравнению с нами, русскими… гкхм… лица нетрадиционной сексуальной ориентации.

Поэтому нужно просто перестать путаться. «Русский» — это означает, в первую очередь, «принадлежащий русскому миру», и лишь во вторую — этнический великоросс.

Увы, такова судьба любого системообразующего этноса в любой приличной империи.

И еще — у нас нет возможности, как у англичан, замкнуться со своими богатствами на своем маленьком острове.

Поэтому мы — либо будем существовать, как Империя. Либо не будем существовать никак. Ну вот просто исчезнет само понятие «русский». Будут «москвичи», «смоляне», «тверские» какие-нибудь.

Ребят, это не шутки, этот сценарий давно описан, в том числе и в книгах Бжезинского. Чудес-то не бывает.

И это, ребят, — никакая не политика. Обычная география.

Такие дела…

Не лечится

На самом деле это дико забавная картина: один из «беловежских подписантов», бывший белорусский руководитель Шушкевич, требующий от Российской Федерации ввода танковых колонн на территорию «независимого», благодаря его собственным стараниям, государства. Потому как его законно избранный «наследник» в лице не к ночи будь помянутого Александра Григорьевича Лукашенко — конкретный, значит, тиран и диктатор. И вообще разбойник. Скотина, короче…

Нет. Все-таки эти люди — карлики. Это, похоже, диагноз. Не лечится…

Хотя, если говорить по существу вопроса — бывший белорусский руководитель товарищ Шушкевич, безусловно, прав. Тут кто бы спорил. Окраины русского мира не способны родить удовлетворяющую их население власть вовсе не потому, что люди, живущие на этих окраинах, менее талантливы и образованны, нежели в «материковой» России. Просто есть такое понятие, как центры естественного географического притяжения элит…

Короче. Хрен бы какой д\'Артаньян стал капитаном королевских мушкетеров и маршалом Франции, если б остался в своей Гаскони коров пасти. И даже если б провозгласил «незалежность» своего замка и объявил себя местным корольком, все равно остался бы тем, кем был: независимым державным председателем колхоза — если по-нашему, по-современному. Понимаете?

Честолюбивый и талантливый парень не удовлетворится званием «первого на деревне». Никогда. А тот, кто удовлетворится — вряд ли удовлетворит саму «деревню».

Так что направление русским танковым колоннам товарищ Шушкевич, в принципе, — правильное задает. Но — несвоевременное. Да и не наш метод.

Бессмысленный осколок империи

Высказывания украинских «политиков» об украинском «нейтралитете» и так любимой господином Януковичем «разновекторности» очень давно вызывают смех у самых разнообразных категорий населения, включая, боюсь, даже не сильно ориентирующихся в мировой геополитике потомков одесских биндюжников.

Тут ведь все просто.

Украина не способна быть самодостаточным экономическим конгломератом, это — аксиома.

Причин тому — миллион. И все — абсолютно объективные.

Ну, во-первых, хотя бы потому, что даже неизмеримо большая и могущественная Российская Федерация может считаться таковым только за счет экспортоориентированности своей экономики. Причем, чего уж греха таить, в первую очередь экспортоориентированности чисто сырьевой ее составляющей.

Да, к сырью можно время от времени «пристегивать» разные красивые финтифлюшки, типа продукции отечественного ВПК и, что удивительно, атомпрома (высокотехнологичный атом все равно, по сути, энергия, а значит — сырье). Но для того чтобы промышленность заработала на должном уровне, необходимы прежде всего не внешние, а внутренние рынки, а их-то как раз у России, к сожалению, нет.

Есть такая магическая цифра — триста миллионов. Населения, в смысле.

Так вот, внутренние рынки становятся относительно самодостаточными только тогда, когда население составляет не менее этой отнюдь не с потолка взятой цифры: именно поэтому мы можем говорить о самодостаточных внутренних рынках США и Китая, именно исходя из этих цифр, а не из «империалистической политики Германии», в муках рождается Евросоюз.

У России этих миллионов — просто нет.

У Украины, извините, тем более.

Ну, а остальное — это уже так, по мелочи.

Вот, к примеру, николаевские судоверфи или знаменитый харьковский «Турбоатом» — предприятия, безусловно, мощные. Но без интеграции с Россией — абсолютно бессмысленные просто по сути своей, ибо их и строили изначально, включая в определенную экономическую цепочку.

Даже коммунисты никогда не были такими идиотами, чтобы строить какую-то отдельно взятую и упакованную «прогрессивную украинскую экономику», — это бред не только с точки зрения советской идеологии, но и с точки зрения элементарных экономических законов, которые, к сожалению, не обсуждаются.

Без соблюдения таковых законов те же судоверфи уже фактически превратились в груду никому особо не нужного металлолома — на радость «свидомым патриотам» и прочим мелким жуликам, подторговывающим металлическим ломом.

Нормальная, в принципе, фигня.

Так что Ющенко, безусловно, был прав: никакого такого «нейтралитета» и «многовекторности» нет и не может быть. Это химера.

Либо Украина — в Европе, либо она — в России. Третьего просто не дано.

Только Европа уже вежливо, но твердо сказала свое категоричное «нет», а Россия, в принципе, согласна, но при условии отсутствия всяческих брачных танцев и прочих атрибутов периода юношеских поллюций и ухаживаний.

А сама по себе Украина, к сожалению, особенно после того как фактически по собственной глупости и жадности потеряла «русский транзит» — просто бессмысленный и никому, в принципе, особо не нужный осколок когда-то великой империи.

Вот, к сожалению, и все.

Гений. Парадоксов друг

Вот не знаю, как вас, а меня, честное слово, иногда реально поражают совершенно фантастические открытия, совершаемые, казалось бы, самыми скромными государственными служащими.

Ага.

Полет фантазии у людей куда, как выясняется, круче маршрута многострадальной русской «Булавы» (которая, вроде, наконец-то полетела). А глубина проникновения в суть вещей такова, что совершенно непонятно, почему не им, а каким-то долгоповско-манчестерским сорокалетним засранцам Нобелевский комитет свои непонятные народу премии вручает: какой уж тут к чертям собачьим «графен», тут в каждом движении руки к графину — эпоха, можно сказать…

Вот, к примеру, не так давно «Кристина с удивлением открыла для себя прокладки»… Тьфу!.. Не так давно профессор Янукович, находясь на высокой трибуне, прямо в присутствии журналистов совершил, можно сказать, эпохальней шее открытие: существует опасность поглощения украинской экономики российской.

Не дословно, но — как-то так: был, извините, слишком потрясен развернувшимся на глазах триумфом человеческого духа, чтобы запоминать буквально… Вот, может, мечталось мне, найдется умный человек и объяснит профессору, что принцип международного распределения труда практиковался не только Соединенными Штатами Америки.

Но и, представьте себе, в Советском Союзе тоже до этого как-то дотумкали…

И вообще, Виктор Федорович, поясните, пожалуйста, идиотам, что вы понимаете под «самостоятельной украинской экономикой», если ее еще при постановке технического задания таковой никто ни разу и не планировал в отдельном от России виде?!

Ну, не планировали, и все тут. Такого безобразия, пардон, думаю, даже Никита Сергеевич Хрущев не предполагал. А за все годы «незалежности» Украина умудрилась стать «признанным европейским лидером» только в одной «отрасли» — поставке трудовых ресурсов во все европейские, пардон, бордели.

И я вообще не вижу тут ни малейшего повода для гордости.

Так чего тогда, собственно говоря, опасается профессор Янукович? Того, что заводы, изначально заточенные под взаимодействие с Россией, снова заработают, что ли?! Ну, типа, как николаевские верфи — градообразующее, по сути, предприятие, которое сейчас — руина-руиной и принципиально может работать только под российские заказы: они просто больше никому не нужны в силу причин чисто географических, а России — жизненно необходимы. Поэтому сам простой и медицинский факт существования города Николаева, извините, зависит от «опасности поглощения»: в случае «непоглощения» опасность развеется вместе с городом, и это уже совершенно не смешно.

Вот поэтому я и немного стесняюсь гадать, где именно «российское проникновение» Виктор Федорович признает некоторым образом «опасным»? Да неужто на святое покусились?!

Наверное, думаю, да. Либо на украинских девушек как на постоянно возобновляемый и весьма привлекательный «ресурс», либо — на Донецк.

Хотя Донецк просто так хрен отнимешь у кого. Парни простые, отобьются…

Ну, и так о чем, собственно говоря, спич?! Где опасность-то?!

И единственное, что я понимаю, — это тот факт, что ход и течение мысли этих государственных мужей мне, видимо, не понять уже никогда. У них — просто другой мозг.

Поэтому только и остается восхищаться высокой мощью украинской государственной мысли, умудрившейся не только обнаружить «самостоятельную украинскую экономику», но и броситься на ее защиту.

И потихоньку готовиться к обещающей быть очень холодной зиме.

Проблемы культурной самоиндентификации

Вообще, конечно, это культурно-географическое безумие под названием Украинская держава становится еще шизофреничнее оттого, что все основные события в этом шапито, естественно, проходят в его столице — Киеве, который при всем при этом был, есть и остается типично русским городом; более того — русским региональным культурным центром.

Вот что, простите, может быть бредовее того, когда под антирусскими лозунгами в русском городе Киеве, на его центральной площади собираются люди, для которых, в основном, русский язык является не только родным, но для многих даже единственным?!

А это я вам, между прочим, слегка прилизанный вариант «майдана» описывал…

Вот судите, как хотите, но Киев никогда не был никаким городом, кроме как русским. И дело тут даже не в том, что улицы Киева как говорили, так и говорят по-русски — там даже знаменитое мягкое и «жовиальное» малоросское «гэ» считается вполне себе состоявшимся признаком редкой деревенщины.

Нет.

Не только.

Просто, извините, так исторически сложилось, что Киев даже Петр Великий в состав государства российского возвращал отдельным договором с поляками как «нашу исконную вотчину» и «матерь городов русских» — и никакого отношения эта бумага к другой бумаге, о знаменитом воссоединении России и Украины, не имеет, представьте себе.

И другой русский государь — Николай, возводивший в городе Киеве стены знаменитого на весь русский мир Владимирского университета (в котором, к примеру, сначала на естественнонаучном, а потом на юридическом факультетах учился великий русский религиозный философ Николай Бердяев), неслучайно назвал его в честь своего великого предшественника, крестителя всея Руси. Это его уже потом в имени Шевченко переименовали — при большевиках, естественно.

Ну, а какова была атмосфера в этом прекрасном русском городе до Октябрьского переворота и последовавшей за ним насильственной украинизации, можно легко понять, прочитав замечательный роман киевлянина Михаила Булгакова «Белая гвардия». Там действие происходит как раз в Киеве времен октябрьской смуты, и в этом революционном городе нам не встречается, на удивление, ни одного «этнического украинца», включая Лариосика…

А, нет.

Есть. «Гетман».

Хотя если у этого персонажа, по Булгакову, и есть какая национальность, то она определяется исконно одесским словом «фармазон», и никак иначе. Впрочем, этот фигляр как-то особо Михаила Афанасьевича в данном случае интересовал: он писал трагедию, а не оперетту… Это потом он к этой теме вернется — в лице всевозможных «киевлян» Алоизиев Могарычей и прочей бесовщины, но это уже, простите, тема для совершенно отдельного исследования…

Вот не знаю — найдется ли хоть один «оранжевый герой», который посмеет назвать природных киевлян, писателя Булгакова и философа Бердяева (его отец, кстати, помимо всего прочего, был в Киеве предводителем дворянства), своими?

Вряд ли, думаю. У них — другая культурная интендификация: Шевченко, Украинка, Франко. Сидящие по схронам бандиты под Лембергом. То есть, простите, село.

Ну, наверное, можно понять людей: есть извращения и куда более социально-опасные, в конце-то концов.

Но Киев тут при каких, простите, делах?! Хороший русский университетский город, с красивой архитектурой, древней историей, симпатичными девчонками и исторически ненавистной любому нормальному москвичу футбольной командой.

Тоже, между прочим, еще и заслужить надо.

Мать городов русских, вообще-то.

Так что: не мучьте старушку, верните ее на родину. Она этого шапито, честное слово, не заслужила, несмотря на все окаянства, творимые ее футбольной командой в когда-то очень и очень сильном — совместном — футбольном чемпионате.

Такие дела.

И еще немного об Украине

У меня тут приятель гостил. Хохол, естественно. Их вообще что-то в последнее время на мою несчастную голову — с перебором, я бы сказал.

Недавно вот один из лучших деловых партнеров выдал:

— Вот, Дим, — говорит, нервно прикуривая, — ты, рассказывают, про украинцев плохо отзываешься. А я, между прочим, с Днепра…

— Ну и, — злюсь, — что ж ты тогда со мной, сука такая, по-русски-то разговариваешь?!

— А как я должен еще с тобой разговаривать? — чуть сигарету не проглотил. — По-чукотски, что ли?!

Самое интересное, что мысль попробовать поговорить со мной на «мове» человеку даже и в голову не пришла. Что, в общем-то, конечно и справедливо…

Но этот, что называется, — из «стариков». Из тех, с кем когда-то вместе сдавали первые сессии, пили первый портвейн и целовали первых девушек. В отличие от меня, правда, ставший толковым и более чем востребованным экономистом.

Востребованным, естественно — в России. На Украине он в последний раз, боюсь, еще при советской власти был, когда родители были живы. Что, разумеется, совершенно не мешает человеку любить «малую родину» и постоянно подчеркивать свое «хохляцкое» происхождение. А так, естественно, в России работает. В одном из, скажем так, крупных нефтедобывающих регионов страны, где и служит топ-менеджером одного из, простите за тавтологию, крупных нефтедобывающих предприятий. Я уже говорил, что Мишка, в отличие от меня, — стал толковым экономистом. Вот и работает. А когда прилетает в Москву, то принципиально не останавливается в гостиницах, предпочитая, по студенческой привычке, гостить у друзей, которых у этой скотины, наверное, — ровно половина города, куда он когда-то приехал учиться из своих родных, если мне склероз не изменяет, Черновцов. Есть где деньги на гостиницах сэкономить. Чисто, кстати, по-хохлятски.

Вот.

В этот раз, узнав, что жена улетела в командировку, решил оказать честь моей скромной персоне: Машку он, как человек до сих пор упорно неженатый, по собственному признанию, «немного очкует».

Ну, сидим. Выпиваем, естественно. А что делать? Футбол одним глазом по телевизору посматриваем: чемпионат мира все-таки.

Ну, и заговорили. Сначала, как водится, — о футболе. А потом…

— Слушай, — вздыхает, — мы, украинцы, вообще по жизни какие-то несчастные. Ничего у нас по-своему не клеится. Я вот тут недавно влюбился, кажется. Хорошая девочка, с мозгами. Экономистом у нас работает. Женюсь, наконец-то, наверное, и фигня, что на двадцать лет ее старше, здоровья пока что хватает. А вот тут задумался: а как я детей-то буду воспитывать? Я же по-украински даже то, что знал, забыл. Сделал над собой усилие, купил Лесю Украинку, чисто язык вспомнить. Блин. Не могу понять, то ли от языка отвык, то ли просто говно какое-то. Да что там говорить, если даже про Тараса Бульбу малоросс Николай Васильевич Гоголь писал почему-то по-русски, а не по-украински…

Я хмыкаю. Разливаю.

— Понимаешь, — говорю, — тут все далеко не так просто. Ты вот в детстве на каком языке разговаривал?

— Как на каком?! — теряется. — Ну, на смеси. Разные слова: русские, украинские, другие. У нас это суржиком называют…

— Вот-вот, — смеюсь. — В этом-то все и дело. Ни в одном городе мира люди не разговаривают на чистом литературном языке, это нонсенс. Литературный язык предназначен для письменного общения. В Лондоне, к примеру, аналог вашего «суржика» называют «кокни», и понять его без специальной подготовки не сможет ни один иностранец, даже безукоризненно владеющий литературным английским языком. А вот литературный язык — это уже язык культурного выбора. И вот тут соображай, какой выбирать твоим детям: язык Гоголя и Толстого или Драча с Иваном Франко. Ничего не хочу сказать плохого про второй список, но фигуры, мягко говоря, несколько несопоставимые. Хотя я вообще с трудом могу себе представить литературу, написанную на языке, в котором даже нет слов, обозначающих человеческие гениталии. Культурные люди язык разрабатывали, сразу видно. Не народ. Народу такое доверять нельзя. Да о чем тут говорить: Тарас Шевченко на русском литературном написал, надо сказать, побольше, чем на малорусском. Только вот в России поэтов его уровня по тем временам было пучок за пятачок. А так видишь — заметили и запомнили. Так что не заморачивайся — пусть твоих будущих детей их будущая мать языку учит. Какой получился, такой получится. Она у тебя, кстати, откуда будет? Сибирячка?

— Ага, — опрокидывает в рот стопку своей любимой перцовки и привычно тянется к тонко порезанному салу. — Сибирячка. В общем-то, конечно, из Запорожья. А так — сибирячка, разумеется. Самая настоящая…

— Вы, — теряюсь, — между собой-то на каком языке разговариваете?

— А сам-то как думаешь? — поднимает на меня глаза. — На русском, разумеется. Она один раз свою скороговорку включила — вообще половину не понял, что говорит…

— Вот-вот, — усмехаюсь. — Вот как раз для того, чтобы жители Черновцов понимали жителей Запорожья, и нужен литературный язык. Либо русский, либо, прости Господи, украинский. А дальше — все просто. Кто-то любит Пушкина. А кто-то, не исключаю, прется от Украинки и Драча. Каждому, простите, свое. Вот и выбирай…

К вопросам языкознания

Кстати.

На самом деле, вопрос о государственных языках государственного образования Украина собственно к научной дисциплине под названием филология отношения не имеет никакого вообще.

Ибо филология, как и всякая научная дисциплина, должна иметь предмет для изучения, а его-то как раз «украинская государственная мова» предоставить украинской «филологии» не в состоянии — тупо за неимением оного.

Тут все просто: искусственное лексическое образование, не предусматривающее даже слов, обозначающих, прошу прощения, мужские и женские гениталии, а также сам процесс воспроизводства при помощи этих самых гениталий, в любой, пусть даже и самой «срамной» форме, означает только одно.

Это не живой язык. Это искусственный конструкт. Забава типа знаменитого эсперанто (хотя эсперанто, врать не буду, и побогаче, и поинтереснее — так его и создавали профессиональные ученые, а не сотрудники австро-венгерской разведки).

Поэтому надо просто признать очевидное: вопрос о государственном языке на Украине никогда не лежал в специфической языковой плоскости, а со всей очевидностью был всего лишь навсего инструментарием в политическом, точнее, идеологическом споре. Просто потому, что это «язык» никогда и никому не был родным языком.

По сути, роль «официальной мовы», на которой в быту не говорят даже самые сумасшедшие «западенцы» (они просто предпочитают свои родные диалекты), сводится на современной территории Украины только к одному: она должна была заместить русский литературный язык в качестве языка межрегионального и межнационального общения. Вот и все.

Поясняю: здесь просто нет предмета для разговора, как и в вовсю идущей по «либеральным» украинским СМИ «дискуссии по православию». Понимаете?!

Нет, разумеется, кто-то, может, найдет какую-то свою правду и в действиях киевского расстриги, величающего себя православным церковным титулом. Сколько людей, столько и мнений.

Вот только к православию это уже не имеет никакого отношения. Обычное сектантство. И ничего более.

Московское время

Я тут пару дней назад из очередной командировки вернулся. Из Сочи. Бизнес у меня там, так сложилось. Не миллиардный, разумеется. Но все равно надо время от времени контролировать…

Так вот, что я, собственно говоря, сказать-то хотел: там очень многое делается, простите, через жопу. Нормально так. Привычно. По-российски.

По крайней мере, мой нынешний основной контрагент, недавно вернувшийся в местную власть из бизнеса, выглядел при встрече настолько замотанным, насколько в бизнесе не выглядел никогда.

— Ну, и на хрен тебе все это надо? — интересуюсь, вполне, кстати, искренне. Потому как знаю точно, что не за деньгами он туда пошел. На прежнем месте их у него, думаю, точно побольше было.

— Да я, видишь ли, местный, — морщится. — Не могу на этот бардак спокойно смотреть…

Тут он прав, разумеется. Бардака там достаточно. Как, собственно говоря, и везде в современной России и по окрестностям. Не в этом дело…

В Сочи — есть жизнь.

Там есть цель, с которой город определился и над воплощением которой в жизнь работает: да, пусть и не без этого самого, уже всех доставшего бардака. Но работает.

И эта цель, вы будете смеяться — не Олимпиада. Олимпиада — это только способ ее, этой цели, достижения.

Сам же Сочи просто, так сказать, под шумок, хочет стать крупным международным курортом. Не региональным, не национальным, а именно международным.

Ну, а поскольку международным летним морским курортом городу Сочи все-таки по ряду причин стать несколько затруднительно, Сочи решил стать курортом международным горным круглогодичным, с восьмимесячным лыжным катанием на снежных цирках и с элементами летнего морского отдыха. «Русская Ривьера», короче. Курорт для богатых, для которых море — не главное. Потому как в Сочи именно море немножко подкачало.

Самую малость, так сказать.

Нет, оно вполне нормальное и даже экологически весьма себе чистое, просто близко — прилегающий горный рельеф.

Кавказ, простите. И любой летний дождичек, помимо всего прочего, обозначает взбухающие вены быстрых горных рек, несущих свою муть именно в море. И никакие очистные сооружения тут не помогут, потому как эта муть — абсолютно экологически чистая фигня. Это обычный горный суглинок и прочая другая почва: Кавказ — горы молодые, сами понимаете.

Поэтому «Русскую Ривьеру» в Сочи, в самых северных субтропиках мира, строить, разумеется, можно и нужно. Эдакую забавную смесь Ниццы и Куршевеля, место для престижного отдыха, не предполагающего круглосуточного лежания на пляже.

В Каннах море, простите, — тоже, в общем-то, не фонтан. Не за тем едут. А здесь — еще и горы.

Не в этом суть…

А суть в том, что по «результатам строительства», по его «целям и задачам», по «миссии проекта», если хотите, Сочи для Крыма — ориентированного, прежде всего на сезонный, летний пляжный туризм, — теперь вообще ни разу не конкурент. С этим, кажется, определились.

Есть еще, разумеется, Анапа и Геленджик, есть несомненно готовые к возрождению курорты Абхазии. Но все равно, сама экономическая логика подсказывает, что Крыму пора вспоминать, что он когда-то жил по московскому времени.

Так было — просто удобнее. И в первую очередь для тех, кто приезжал в Крым оставлять там свои деньги, предпочитая, безусловно, жить в привычном для себя часовом поясе.

Одна, простите, страна…

А пишут все равно о «Спартаке»

Меня тут одна дискуссия потрясла. Начавшаяся в Интернете и уже потихоньку выплескивающаяся на экраны телевизоров — по крайней мере, их спортивных каналов. И втягивающая в себя все большее количество внутренне ущербных людей, смертельно обиженных на сам факт существования города-героя Москвы.

А началось все с того, что один, простите, дебил публично обиделся: почему это, видите ли, вся спортивная пресса держит в фокусе своего внимания московский «Спартак», хотя в нынешнем чемпионате России по футболу он, вроде как, вообще ничего особенного не показывает. Ну, вообще ничего. Непонятно, как будут в Европе выступать. А пишут все равно — только о «Спартаке»…

И ведь не объяснишь идиоту, что внимание к той или иной команде зависит далеко не только от ее спортивных успехов. И что матч, к примеру, «Спартак» — ЦСКА любой Первый канал поставит в сетку своего вещания даже в том случае, если обе эти команды будут болтаться где-нибудь в середине таблицы, или, не приведи Господи, вообще в зоне вылета.

И вовсе не потому, что руководство ОРТ болеет за «Спартак» или за ЦСКА. Я оттуда пару людей знаю: у них футбол вообще где-то между вязанием на спицах и детской игрой «Ручеек» располагается. Короче, по флагу им — и на футбол вообще, и на «Спартак» с ЦСКА в частности.

Просто именно этот матч вне зависимости от текущего положения дел в этих двух коллективах физкультуры привлечет наибольшее количество зрителей.

Даже не обсуждается.

Всего доброго.

Даже если одновременно в параллельном матче «Терека» и «Томи» будет решаться судьба золотых медалей и просить поменять трансляцию будет лично сам Рамзан Ахматович Кадыров — и тогда не шелохнутся.

Рейтинг. Бабло.

В спорте ведь тоже не все зависит от результата.

Вот, к примеру, о выдающейся российской спортсменке Анне Курниковой даже сложно навскидку сказать — где и когда именно она «выдавалась». А «выдающаяся», и никто даже не спорит.

Тут ведь все просто.

Взгляните на Курникову и на сестер, скажем, Вильямс — и угадайте, кому именно из них рискнет доверить рекламировать свои лифчики производитель, допустим, «X»?

Вот и я о том же.

Это из того же приблизительно разряда вопросов, как и тот, который мне не так давно задал некий обиженный украинский журналист:

— Вот почему, — спрашивает, — в Киеве постоянно освещают то, что происходит в Москве: премьеры, спортивные события, книжки, фильмы, даже о ночной жизни пишут. А в Москве о Киеве — нет. Вот почему?!

Я аж чуть пивом не подавился.

— Ты где, — спрашиваю в ответ, — дружок, работаешь-то? В прессе? И что, ответа не знаешь?! Тут все просто: в газетах пишут только то, что может быть потенциально интересно читателю этих самых газет. Все. Больше ни о чем. Я вообще даже представить боюсь, как ржал внутри себя Медведев, говоря о разрешении вещать в России аж целым двум украиноязычным каналам. Да хоть десяти! Особенно в свете перехода на «цифру». Кто их смотреть-то будет?! Даже украинцы, работающие в России, предпочитают смотреть куда более качественно и интересно сделанные новости на не менее родном для них, чем суржик, русском литературном языке. Ты вообще сейчас о чем?! Сделают что-то интересное для избалованной столичной московской публики — тут же напишут. Пишут же сейчас усиленно в столицах про действительно очень интересных харьковских фантастов, их там целый выводок образовался? Пишут! Да еще как пишут! А про «вышиванки», или про что-то на «мове» — извини. Не втыкает.

Такие дела…

Не нам и менять

Украинские политики — очень странные персонажи. Особенно те, которые, так сказать, пребывают на реальных должностях. Они полагают себя исключительно умными и деловыми людьми. Прочих же своих коллег — что в Евросоюзе, что, самое интересное, в Москве — предпочитают считать теми, кого молодая бандитская поросль в девяностые во всех странах постсоветского пространства на чистейшей русской уголовной «фене» именовала «сладкими лохами». Мол, «я человек, а ты — предмет для разводки». Не более того.

Ничем больше «разочарования» по поводу того, что Москва не дает Киеву никакой новой газовой цены, или, того смешнее, «новой газовой формулы», по которой цена на газ должна формироваться не от нефти, а от угля, лично я объяснить, честно говоря, просто не в состоянии.

Нет, я все понимаю. Понимаю даже, зачем эта новая формула нужна для экономики Украины, которую ВТО и «прочие международные обязательства», ну, прямо никак не пускают в Таможенный союз.

А поэтому и встает такой вопрос: а можно ли нам, украинцам, цены и преференции такие же, как членам вышеупомянутого союза, но — только чтобы без обязанностей? Потому как обязаны мы, в общем-то, извините, — не вам. Мы — в Европу стремимся. Но нам и молодой украинской демократии в нашем лице очень нужен ваш русский газ. И желательно — подешевле. А еще лучше, если мы будем вам за него платить по такой цене, которую сами и назначим. Сегодня — исходя из цен на уголь. А завтра, глядишь, что-нибудь с биотопливом еще каким накалдырим. Нам не сложно. Нам, самое главное, — чтобы платить поменьше. Исходя, так сказать, из потребностей нашего очень демократического рынка… Куда-куда, вы говорите, нам надо идти?! Как это? А демократия? Вы знаете, мы крайне разочарованы вашей негибкой и империалистической, можно сказать, позицией. И будем жаловаться в Брюссель, а, возможно, даже и в сам Вашингтон. Не, ну дайте скидочку! Ну, чего вам стоит, в конце-то концов? Вы же такие большие. Не убудет…

У меня в начале «нулевых» был такой приятель, рекламист, агентство которого занимало одну из ключевых позиций на рынке российской прессы.

Так вот, этот негодяй для всего рынка, не очень деля его на «своих» и «чужих», давал приблизительно одинаковые условия размещения. И договориться об их изменении было практически нереально. Только предложив что-то очень и очень серьезное взамен. А что тут предложишь, если его позиция фактически уникальна: он и так брал все, что хотел. Серьезные игроки все это знали и позицию данную уважали. Поэтому больше положенного просто не просили. Предпочитая спокойно действовать в существующем «коридоре возможностей» — это, в принципе, совершенно нормально.

Если преференций на данной площадке не получаешь не только ты, но и твой конкурент, то к этому нужно относиться, как к состоявшемуся историческому факту, и искать возможности для улучшения позиций в других местах. Благо, их на рынке — предостаточно. А тут, на данной «площадке» — просто зарабатывать деньги. Столько, сколько возможно, зато — не сильно беспокоясь о происках конкурентов.

Нормальная тема. Вполне. Но это — для «серьезных игроков»…

А вот для всевозможных «создателей схем», «разводчиков» и прочих «агрессивных менеджеров с дипломами МВА» эта «позиция» выглядела очень и очень соблазнительной.

Ну, еще бы! Вот, кажется, — один раз договорись со «сладким лохом», уговори, очаруй, а потом можно весь рынок прессы «раскачать»: улучшая условия и немного теряя на этой площадке, зато перехватывая большие заказы по всему рынку.

Нормальное, кстати, явление: людей, почему-то считающих себя умнее других, всегда больше, чем тех, кто, как минимум, адекватен своим собственным возможностям.

Так вот, когда к нему приезжали подобного рода «переговорщики», предлагающие всеразличные союзы, картели и прочие совместные действия (разумеется, без всякой ответственности, ибо какая может быть ответственность при дележке шкуры зверя, который еще и из берлоги-то не вылезал?), то он сначала долго слушал их презентации, а потом делал всего одно-единственное предложение:

— Хорошо, ребят. Я вас понял. И понимаю, почему этот договор вам так нужен. Еще как понимаю! Очень доходчиво объясняете. А теперь потрудитесь, пожалуйста, расшифровать: для чего он нужен именно мне?! Обратите внимание — не вам. Мне! Про вас-то я уже и так все знаю, целых три часа своего рабочего времени потерял…

Ответа, как правило, на этот простейший, в сущности, вопрос почему-то так и не поступало. Потому как экономику, безусловно, можно отнести и к области гуманитарных дисциплин. В которых нынешний «региональный» и «стремящийся в Европу» Киев готов с Москвой, безусловно, «во многом сотрудничать».

Но вот только простейшие правила арифметики тоже еще пока что никто не отменял. И уметь складывать, умножать, делить и вычитать, по крайней мере, любой уважающий себя «гуманитарный экономист» обязан — просто по определению. Даже если он по образованию не экономист, а юрист, и работает в настоящее время на несколько не гуманитарной, а технической, можно сказать, должности премьер-министра государства под названием Российская Федерация.

Ну, вот так вот уж было заведено. Не нами.

Не нам и менять…

Идиотизм в качестве видового признака

На постсоветском пространстве есть по крайней мере одно государственно-территориальное образование, как минимум не уступающее Украине идиотизмом собственной «элиты».

Это, безусловно, Молдавия.

Их новоизбранные лидеры — еще похлеще Ющенко в некоторых аспектах будут, мне почему-то так кажется. Тот, по крайней мере, могильные плиты в центре своей собственной столицы не устанавливал и не говорил прямым текстом в эфире, что главная цель его президентства — уничтожение возглавляемого им государства как такового.

Ну, вот так вот.

И действительно, кому она на хрен нужна, эта возглавляемая ими Молдавия?! Ну, кроме румын, разумеется.

Ага.

Которые не так давно жутко обрадовали всю, так сказать, «цивилизованную» старую Европу бескомпромиссным решением о совершенно безвозмездной раздаче сотен тысяч ЕС-овских паспортов своим молдавским соплеменникам. После чего соплеменники, радостно взвыв, бодро рванули в Европу — и не в Бухарест, разумеется. Есть еще немало красивых городов, не знавших до сего часа великого мастерства молдавских плиточников: те же, скажем, Париж с Мадридом и Севильей.

И ничего ведь не скажешь. Граждане ЕС, извините.

Обалдеть.

Президент Румынии Траян Бэсеску обещает на радость немцам с прочими разными французами и итальянцами теперь молдаванам по десять тысяч таких паспортов в месяц раздавать. Видимо, как раз для того, чтобы к концу следующего десятилетия в Молдавии не осталось вообще ни одного молдаванина.

Забавно тут, конечно, другое.

Ведь именно этим клоунам бывший «нэзалэжный» президент Ющенко, по родственному, так сказать, фактически своими руками подарил немалую — и, что немаловажно, вполне себе нефтеносную часть своей «суверенной территории». За которую, помимо всего прочего, проливали кровь наши общие предки — и русских, и украинцев. И, кстати, молдаван.

Что делает этот интернационал жизнерадостного идиотизма как отличительного видового признака «национально-ориентированных восточноевропейских политиков» — уже совсем не смешным.

Есть такое понятие — трагифарс.

«Красное и черное» — это ведь не только роман Стендаля. Это еще и цвета крови и нефти — самых популярных жидкостей начала наступившего тысячелетия…

Характеристика государства

Мне уже приходилось об этом писать: на постсоветском пространстве есть только одно государственное образование, которое выглядит даже еще смешнее, чем прячущееся то за косу Тимошенко, то за щеки Януковича государственное образование Украина, — и это, безусловно, Молдавия.

Именно поэтому, когда из Кишинева только-только начали приходить известия об аресте и посадке по обвинению в организации массовых беспорядков писателя Эдика Багирова (помните такого — он еще «Гастарбайтера» написал), я сначала, естественно, хохотал, внутренне поздравляя этого отмороженного на всю голову негодяя с удачной пиар-акцией. А то у него в последнее время с этим стало довольно проблемно: ряд вялых сетевых «срачей» со всеми подряд — начиная от «либерастов» и «антифа», кончая «фашистами» и бывшим «фратрийским вожаком» Ваней Комбатом — желательных результатов явно не принесли. И учитывая вечно напряженные отношения Эдика с финансами (пьет, скотина), хороший скандал ему бы явно не повредил. Я, к сожалению, знаю, о чем говорю: немного приятельствуем.

И именно поэтому сама идея о том, что Багирова могут всерьез где-то арестовать за «организацию массовых беспорядков», особенно в Молдавии, где сейчас правят «социально и национально близкие» Багирову персонажи, ничего, кроме истерического веселья, нигде в Москве не вызывала. Ну, так сложилось.

Эдик, вообще-то, конечно — редкостный типаж, сочетающий в себе весьма разнообразные, большей частью, отрицательные личные качества и обладающий, бесспорно, довольно гнусным провокационным характером. Это, безусловно, отнюдь не тот персонаж, которого можно охарактеризовать как «белый и пушистый». Таких, в принципе, довольно заслуженно не любят. И даже иногда стараются побить. Я, так уж получилось, лично знаком с парой-тройкой золотых ребят, которые ему с удовольствием при встрече немного подрихтуют «таблицу». Вплоть до состояния «ого-го». Ну, просто так. Чтобы жизнь медом не казалась.

Если б не потрясающее чувство юмора и умение иронизировать над самим собой, общаться с фигурантом было бы вообще, если честно, невозможно. А так — ничего, справляемся. Просто потому, что прекрасно понимаем: всю ту пургу, которую время от времени гонит писатель Баги ров, тупо не следует воспринимать всерьез — работа у него такая. Творческий человек, что вы хотите.

И только, пожалуйста, не говорите никому в Москве, что Эдик способен замутить какие-нибудь беспорядки, кроме беспорядков в очереди за бухлом, — вам все равно не поверят.

Так что его арест и, более того, посадка за организацию массовых беспорядков, по моему скромному мнению, значительно больше характеризуют тактико-технические характеристики государства, которое эти идиотские действия осуществляет, чем тактико-технические характеристики самого «русского писателя Багирова».

Короче — слив не засчитан, Эдик. Давай, возвращайся. В паб, кстати, новое пиво завезли, «узник совести» хренов…

Горе побежденным

Нет, скажите, это у меня у одного такое ощущение, что в Госдепе США народ сейчас потихоньку сходит с ума, рассматривая фигурки выращенных ими самими «демократических големов» во главе «новых независимых государств»?!

Похоже, у ребят просто карма такая. Вот за что только ни возьмутся — все равно получается либо полный импотент, либо Бен Ладен какой-нибудь. Уж даже и не знаю, что лучше.

Один «нэзалэжный руководитель», уволенный по причине полной профнепригодности, нацистским пособникам на Украине высшие государственные награды раздает, другой — в Грузии памятники Победе над фашизмом взрывает.

Но дальше всех пошли отважные молдаване, чей высокий начальник прямо сказал, отказавшись присутствовать 9 мая на Параде Победы, цитирую дословно:

— Меня ничего не связывает с Москвой и с этой победой. Туда едут лишь победители, что делать там побежденным?

Я, вообще, считаю, кстати, что чувак нормально выступил. Вот так вот, прямым текстом: Гитлер — наш командир. А и вправду, чего тут рассусоливать…

Шансы непризнанного Приднестровья внезапно стать признанным, думаю, после таких откровений стали расти просто в геометрической прогрессии. Причем, даже неизвестно, кто первыми признает.

Не исключено, к примеру, что — и Израиль.

А перед стратегами из Госдепа окончательно вырисовалась гигантская проблема, с которой совершенно непонятно, что делать: потому как стало окончательно ясно: бывшие советские республики могут быть либо «прорусскими», либо — откровенно фашистскими. Третьего не дано.

Просто таков единственный источник происхождения, можно сказать, их «антисоветских национальных элит»: от Прибалтики и до Молдовы. И это — отнюдь не единичный случай. Это — система, господа.

А США и Великобритания все-таки воевали немного на другой стороне. И их народы, как бы ни хотелось «поколению Сороса», это очень хорошо помнят. По крайней мере, за Британию точно могу поручиться: там даже в пролетарской и скинхедской среде память о предках, воевавших с Гитлером, просто возведена в культ.

Зайдите в любой «локал паб» в любой английской деревушке: там обязательно будут висеть пожелтевшие фотографии ветеранов.

Да и еврейское лобби тоже такое не забудет. Причем — никогда.

Словом — проблема.

Причем, к сожалению, нас эта проблема тоже напрямую касается. Потому как нам этих уродов рано или поздно, но все-таки придется мочить.

Хотя бы для того, чтобы время от времени напоминать молдавскому руководству о том, что на самом деле делают с побежденными.

Урок истории

Все-таки, конечно, либеральная англосаксонская идеология удивительно антиисторична. Более того, она антиисторична вполне сознательно.

Ибо, по мнению самих либералов, именно либерализм является логичным и легитимным завершением истории, ее концом, раем земным, откуда уже некому, некуда и незачем стремиться. То есть — вообще…

Эти ребята вообще живут в удивительном мире.

Христос в этом мире отнюдь не Сын Божий, а обыкновенный хиппующий пацифист. За которым, конечно, признается некая правда. Но не более того.

Никакого, что называется, руководства к действию.

Шпенглер и Ницше же, с их трагическими безбожными пророчествами, в этом мире сведены до уровня безобидных фриков, типа какого-нибудь раскрашенного флюоресцентной краской гея, танцующего у входа в кофе-шоп в славном городе Амстердаме.

А пророком объявлен проворовавшийся, как позже выяснится, латиноамериканский японец, заменивший трагический и величественный «Закат Европы» на вполне опереточный и водевильный «Конец истории».

Зато, что называется, с хеппи-эндом.

Ага…

Когда история начинает объяснять этим ребятам, что она имеет собственный взгляд на свою собственную конечность, что она и начиналась-то в египетской тьме веков как вполне себе теократическая тирания и, соответственно, заканчиваться будет вовсе не по сценарию, доступному IQ замечательного либерального мыслителя Джорджа Буша-младшего, они на нее в ответ почему-то дико обижаются.

И грозятся немедленно забросать бомбами. Точнее, грозятся пожаловаться государству, когда-то возглавляемому вышеупомянутым либеральным мыслителем. А оно уж точно забросает, защищая великие идеи либерализма и, собственно говоря, демократии.

Ответные сетования американских официальных лиц, что конечность истории есть факт, наукой пока что не доказанный, а вот президентство философа уже точно можно считать завершенным, вгоняет этих ребят уже в окончательный ступор.

После чего, скажем, «самый либеральный на постсоветском пространстве» Саакашвили начинает дружить домами с Лукашенко и Ахмадинежадом, а часть западно-украинских «либералов» срочно готовят «проект Галиция» — пусть, мол, русские подавятся своим промышленным Юго-Востоком, а мы пока здесь следующие поколения «непоколебимых бойцов за неньку» в схронах повоспитываем.

Ну, чтобы потом еще совсем немного, самую капельку «победить».

…Угу.

Если бы вы всерьез задумались о все той же истории, господа, вы могли бы хотя бы извлечь из нее кое-какие, самые простые уроки.

Вот, к примеру, фраза, которую Освальд Шпенглер приписывает во втором, если мне склероз не изменяет, томе «Заката Европы» «железному канцлеру» Отто фон Бисмарку, чей прусский «стиль Гинденбург» полагался великим немецким философом «основой и становым хребтом любой политической философии».

Она проста:

«Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут — не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас оправдывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть».

По-моему, так очень точно сказано.

И очень давно…

Мультикультурность без русского акцента

Я прекрасно понимаю, что мультикультурность — это очень правильная вещь.

Крайне бережное и уважительное отношение к культурам всех народов, всех этнических групп, проживающих на нашей земле, — это действительно условие нашего выживания. Поспорить не с чем.

Но вот когда об этой самой мультикультурности начинают говорить специальные политики, я несколько смущаюсь — мало ли что у них на уме. Особенно на фоне недавней попытки реформирования образования и просвещения путем устранения оттуда, из этого самого просвещения, русского государственного языка.

И вправду, зачем лучшим умам России, которых мы обучаем на свои деньги, русский язык? Мы-то их, по сути, для Силиконовой долины готовим, а потом и гордимся еще: мол, и тут «наши».

Не дурите людям голову. Они — и близко не наши. Они уже большей частью — американские. Так что, дети, зачем вам этот идиотский русский язык? Учите сразу английский. Вон, на Мишико посмотрите: выучил — и такую чудесную карьеру сделал, причем, даже не в Америке, а в своей родной Грузии. По распределению прислали, вестимо…

И дело тут даже не в том, что от идеи мультикультурности отказывается Старая Европа, лихорадочно ориентированная на «политкорректные ценности». С ними-то как раз все предельно ясно: жить захочешь — и не так… кгхм… переориентируешься. Ну, не хотят люди террористов прямо у себя в Лондоне на свои же собственные деньги готовить. Мало ли что они там навыдумывают — нам-то что с того? Не в этом дело.

А дело, простите, в том, что в наших посконных условиях такая вот натужная «политика мультикультурности» с парадными отчетами и освоением бюджетов неминуемо означает не только рост террористической активности «по экспоненте», но и вообще демонтаж русской государственности.

И мы это уже проходили — совсем недавно, в не всеми еще забытые лихие и безжалостные девяностые.

Тут ведь все просто.

Само понятие мультикультурности означает всего лишь навсего равенство всех культур и укладов. Пожелание, в принципе, конечно, благое, кто бы спорил. Это если в гуманитарном смысле. А вот в чисто практическом, пожалуй, не стоит забывать и о том, что сам Закон как таковой несли — что в Калмыцкие степи, что в Кавказские горы, что в другие окраины — на своих штыках именно русские солдаты.

А не наоборот.

Ну, так получилось.

И в данных степях и горах данный Закон так до сих пор и воспринимается — как «русский закон», чем всех и устраивает, включая местное население. Кроме, как всегда, представителей либеральной, не к ночи будь помянута, общественности.

Поэтому отказ от имперского языка и имперской культуры — а у нас они, так сложилось, русские, — как от приоритетов, признание их «одними из прочих равных» или даже «первыми среди равных» (а это и есть мультикультурность в ее европейско-классическом виде) означает отказ, по крайней мере моральный, и от верховенства «русского закона».

Русский язык — это единственный признанный общегосударственный язык Российской Федерации, что уже одним самим фактом своего существования наглухо убивает любые поползновения любой «мультикультурности»: якуту и чеченцу тоже иногда надо поговорить между собой, и делают они это именно на русском.

Кстати, с другого конца мы эдакую «мультикультурность» тоже проходили, когда время от времени вылезают апологеты и так называемой «русской автономии»: ну, а как вы хотели, ежели у всех есть своя мультикультурность, то русские чем хуже?

Запишите тогда и меня в «малые народы», так, что ли, получается?!

Несколько лет назад довелось выступить дурным, к сожалению, пророком — после событий под Нальчиком, когда подравшиеся с местными джигитами фанаты столичного «Спартака» провели ночь под обстрелом в приэльбрусской гостинице, а потом были обвинены всеми «политкорректными» телевизионными каналами и прочими «либеральными» средствами массовой информации в нарушении местных обычаев.

Так вот, писал я тогда, что фанаты — не фантики, конечно.

Но что происходит, когда на федеральное законодательство смотрят сквозь пальцы в угоду «местным традициям», мы можем видеть уже в наши дни все там же, в Приэльбрусье, дожившем уже, гляжу, до полной «мультикультурности» как таковой.

Немного подробностей из теории и практики национального разделения

Если вы когда-нибудь будете рыбачить неподалеку от сказочного озера Пистаярви, то какой-нибудь местный разговорчивый егерь-карел (это они только кажутся немногословными, улыбчивыми и спокойными) обязательно расскажет вам о страшном побоище, случившемся во Вторую мировую войну на впадающей в него речке Вожме — ледяной, порожистой, «харюзовой», текущей сюда из-за «Системы», из совсем недалекой Финляндии.

Финны, доказавшие свои блестящие способности к оборонительной войне — войне знания местности, мобильности и умелых засад, — оказались совсем никудышными вояками во время войны наступательной.

Им было просто страшно переть на вражескую оборону во весь рост, и они напивались до положения риз и брели на советские пулеметные гнезда пьяными, пошатывающимися толпами. Вожма несколько дней текла красной от крови, но наши — все-таки победили: и вот только не вздумайте спрашивать карела, зачастую говорящего по-фински лучше, чем по-русски, кого он на самом деле считает «нашими»…

Русских, конечно. Своих православных братьев.

Не эту же «чухну проклятую» — и это несмотря на тот вопиющий факт, что у минимум трети населения в Финляндии живут довольно близкие родственники.

Просто там отношения приблизительно такие же, как между сербами и хорватами — с поправкой, разумеется, на природную финскую флегматичность: карелы — это всего лишь потомки финских родов, довольно резко и даже местами кроваво отказавшихся от шведского протестантства в пользу русского православия. Да и все дела…

Поэтому финские эмиссары и не ездили особо по Карелии агитировать за «Великую Финляндию».

Там все больше, осваивая бабло Сороса, эстонцы копошились, которых финны, кстати, считают анекдотически тупыми.

Потому что какую ты «либеральную демократию» вместе с твердой европейской валютой ни пообещай карелу, он лучше уйдет в леса, чем будет жить в «Великой Финляндии». А стреляют карелы, природные охотники и лесовики, ничуть не хуже самих финнов: один же, по сути, народ.

Только веры разные.

Это — очень важно.

И это, кстати, очень хорошо понимал бывший украинский президент, когда пытался всеми силами расколоть православную церковь на Украине.

Потому что тогда у его «бандерлогов», может, и сбылась бы мечта сделать невозможным наше совместное с малороссами и другими украинцами сосуществование по сербско-хорватскому или карело-финскому варианту.

И то, что нам пришлось бы для этого, как бы это помягче выразиться, совсем немного друг друга порезать, их, понимаете ли, ни капельки не волновало.

Даже наоборот: это было бы весьма полезно для «необратимости национальных процессов», как с предельным цинизмом дорвавшегося до кормушки шакала выражался один из украинского президента сподвижников, отвечавший в теории за Голодомор, а на практике обладавший поддельным дипломом о высшем образовании, зато богатым опытом сутенерства на одной из украинских автомобильных трасс.

Весьма, вестимо, нравственный человек.

К счастью, у этих выродков — теоретиков и практиков братоубийственной резни — ничего не получилось и на уровне церкви.

И надеюсь, теперь уже — точно не получится.

Никогда.

Наш город — ваша столица

Мне уже как-то приходилось писать о том, с чем не раз сталкивался и в различных регионах моей бескрайней России, и в тех местах, которые, начиная с девяностых, с какого-то перепуга принято именовать ближним зарубежьем.

Хотя какое оно, на фиг, зарубежье? Наши же люди живут — со всеми достоинствами и недостатками.

И никакие новодельные (и, мне почему-то так кажется, временные) государственные границы, проходящие, иной раз, через одну деревню, не могут изменить то главное, откуда и происходит само понятие рубежа: многовековой уклад жизни, который ясно говорит, что за рубежом — чужие.

Не обязательно враждебные, иногда — вполне даже и дружественные. Но — чужие.

Помню, как поражались «политики» в Киеве и в Москве, когда в самый разгар «газовой драки», на фоне жесточайшего информационного противостояния, «дорогие расеяне» вместе со «щирыми украинцами» дружно голосовали на «Евровидении» то за, Господи прости, Диму Билана, то за норвежско-белорусского Рыбака. Да какая разница?! Все — свои…

Этого, извините, ни одной границей не перешибешь: люди, по сути, говорят на одном языке, верят в одного Бога, у всех везде родственники проживают. Один язык, одна территория, один Бог. Это единый народ, вообще-то. Короче, одна страна. Никуда от этого не денешься…

А если есть одна страна, значит, у этой страны обязательно должна быть столица, по-другому не бывает.

И вполне естественно, что за жизнью этой столицы регионы довольно пристально наблюдают. И удивляются: москвичи, мол, стали какие-то другие. Злые. Жесткие. И безо всяких раньше присущих этому великому городу старомосковских интеллигентских соплей. Научившиеся — небывалое для советской Москвы дело, кто в армии служил, тот поймет, — действовать солидарно. Поддерживая друг друга иногда даже в ущерб собственным интересам (нет, без особой благотворительности, конечно, но — все же, все же).

Давно уже заметил, часто бывая в командировках и на рыбалках и в старые, и в нынешние времена, резкий рост взаимных земляческих чувств: помочь при заселении в гостинице, порекомендовать, даже если не просят, хороший ресторан — «самый лучший в этой жопе мира». Где бы, извините, эта «жопа мира» ни располагалась — хоть в Париже, хоть в Лондоне или Вашингтоне. Пригласить в компанию, если видишь, что земляк один и откровенно скучает. Просто поддержать…

Это, на самом деле, не я придумал. Это народное творчество фанатов моего любимого столичного «Спартака», быстро подхваченное сторонниками других московских клубов: «Наш город — ваша столица!»

Да, наверное, это очень высокомерно, соглашусь. Но означает это только одно: столица с точки зрения «психологии масс» — это всего-навсего «вектор общенационального тренда».

И не только для «русского мира». Этот закон — общий, общечеловеческий.

А значит, вы через какое-то время станете в чем-то похожими на нас. В конце концов — один народ, никуда от этого не денешься.

Судьба.

Глава 6. Война, на которой мы живем

Наивысшая ценность

Удивительно, но об этом нам напомнила экономика.

Точнее — ее демографическая составляющая. Которая, зараза такая, весьма убедительно показала, что наивысшей ценностью государства Российская Федерация является ее собственный народ. Без которого, оказывается, не имеет никакой цены и вся гигантская территория со всеми полезными ископаемыми: без государства, а, значит, без народа, как опытным путем начал догадываться отечественный бизнес, — толку от этого богатства никакого. Просто отберут, отдарившись, в лучшем случае, бусами для аборигенов и виллой в Майами для одного-двух вождей.

Обидно, знаете ли, но наши бизнесмены — хищники на этой земле отнюдь, извините, не единственные. Есть и покруче динозавры. Сожрут — и не постесняются. Опыт показал.

А для того, чтобы не отобрали, народ должен быть сильный и многочисленный. И переживать за отечественный бизнес должен, как за свой собственный.

А со всем этим, как известно, траблы.

И народа у нас, как выясняется, маловато, и — чего уж там греха таить — качество его херовато.

В том числе и качество его, народной, жизни.

Ну, а то, как этот народ относится к своему же бизнесу, убедительно доказала радостная для миллионов российских болельщиков победа скромного французского «Осера» над нафаршированным газпромовскими деньгами «Зенитом»: вот и поди, сделай для этих людей что-то хорошее.

Однако — приходится. Потому как бизнесу нужна и сильная твердая власть, способная отстаивать, в том числе, и его интересы перед обществом. А такая власть невозможна без сильного, плодовитого и, простите, сытого народа.

Такой вот, блин, общественный консенсус вырисовывается.

Просто нас — чудовищно мало на такую гигантскую и такую богатую всей практически таблицей Менделеева территорию. И не в последнюю очередь поэтому квалифицированный, сытый и умелый работник, желательно в репродуктивном возрасте, становится объективно высшей ценностью экономики государства.

А экономика — это еще далеко не все государство и не все общество, а для общества квалифицированный работник вполне равноценен своему неработающему и немощному отцу: мы же все-таки люди, а не звери, в конце-то концов.

Таким вот немного странным образом идея сохранения русского мира, мира русского народа и становится неожиданно главенствующей национальной идеей в России.

Если вы спросите людей на улице — может, и не так гладко, но скажут вам они ровно то же самое.

Просто мы хотим жить по-своему. Как привыкли. Хотим, чтобы наши дети говорили, читали и вели дела именно на русском языке. Вот и все.

И это и есть на сегодняшний момент наша главная и единственная национальная идея: выживание русского народа и русского мира как единого культурного и географического сообщества в быстро меняющемся современном мире.

Просто выживание и, по возможности, преумножение. За счет, прежде всего, культурной и экономической, но, вполне возможно, и политической, и даже военной экспансии.

Мы должны стать настоящим «центром силы» в современном мире, иначе нас просто волевым решением сотрут с географической карты.

И это надо четко понимать.

Война, на которой мы живем

У меня аж целых двое знакомых в тот день в Домодедово оказались: один из Одессы летел, другой с Кубы.

Даже не двое. Трое.

С двоими я просто, как сейчас говорят, — в реале общался.

Еще один хороший знакомый, старый спартаковский болельщик, отписался об увиденном в Интернете.

Рассказы, конечно, разные. Но все сходятся в одном: паники в Домодедово не было. Вообще. Люди просто вели себя — как люди.

Все.

Кто-то, естественно, постарался как можно быстрее уехать, кто-то снимал происходящее на мобильный, чтобы потом выложить в Интернете.

Кто-то помогал носить убитых и раненых.

Кто-то оказывал первую помощь.

Кто-то давал показания следственной группе.

Поверьте, после всего пережитого давать свидетельские показания — труд, наверное, не менее тяжкий, чем помогать раненым: иногда вытирать чужую кровь проще, чем выворачивать свою память.

Я знаю, о чем говорю.

Таксисты привычно заламывали цену.

Нормальные люди ехали в Домодедово на своих машинах и везли людей оттуда в Москву бесплатно, бесплатно же работал и железнодорожный экспресс.

Короче говоря — люди как люди.

Только на войне.

Да и вообще, каких-то особых изменений в настроениях улицы после этого взрыва я что-то не заметил.

В Москве, на секундочку.

Где убийство кавказцами одного футбольного фаната может привести к Манежной площади.

И это — единственная хорошая новость во всем этом дерьме: терроризм перестал быть, по крайней мере, серьезным внутриполитическим фактором: он больше не вызывает никаких эмоций, кроме вполне понятного ожесточения. Причем, направленного, что характерно — не против кавказцев.

Нет.

Кавказцев в Москве, разумеется, недолюбливают. И это — очень мягко говоря.

Но — не за это.

И без этого есть за что.

А за «это» их недолюбливать — минимум глупо: их самих, бедолаг, постоянно взрывают, так что, кто бы как к ним, к этим самым «кавказцам», ни относился — это наше общее дерьмо. Вместе и разгребать…

А это значит, цели у этих ребят — не достигнуты и не поражены. И близко.

Просто людей жалко.

Вот и все.

Беспокойные времена

Итак, сделка с «Мистралями» оформлена.

Контракты подписаны, схема платежей и исполнения — оговорена.

Французы получают очень нужный их верфям заказ на 1,2 миллиарда евро, мы — корабли вместе с «начинкой» и, самое главное, официально передаваемыми технологиями, которых у нас попросту нет.

Первый «Мистраль» прибудет к нам уже через тридцать шесть месяцев с момента подписания контракта, то есть в 2014 году. Следующий — в 2015-м. Еще два будут изготовлены после этого по лицензии на наших верфях.

В общем-то, почти все довольны.

Кроме, как водится, Госдепа США и российской блогосферы, которая неожиданно подняла визг не хуже американских газетчиков, возмущаясь одновременно, «как можно было такое передавать кровавой кремлевской гебне» и «зачем они нам вообще нужны, лучше бы своим судостроителям деньги отдали».

Госдеп я еще, в принципе, понять как-то могу: в конце-концов у людей тупо такая работа. А вот российская блогосфера — это то, что, видимо, навсегда останется за границами моего, каюсь, довольно рационалистического понимания.

Не, ну а правда: неужели непонятно, зачем они нам нужны, эти «Мистрали», и почему эти деньги нельзя было отдать нашим судостроителям?

Ну, со вторым-то — вообще какие проблемы?

Деньги, конечно, судостроителям отдать можно.

Вполне.

Хорошая сумма.

Можно, кстати, было бы сразу переводить их на личные счета: все равно в указанные сроки ни хрена бы не построили.

И вот именно это — сроки! — тут и есть самое главное.

Потому как конструкторская школа у нас, безусловно, осталась, и вполне себе даже и живая, в том числе и в том же судостроении.

Вы, что называется, — удивитесь.

И наши конструкторы обязательно нашли бы нужное техническое решение, вполне возможно, более элегантное и «продвинутое», чем остро необходимая нам технология SENIT-9, ради которой, собственно говоря, вся эта байда во многом и затевалась.

Вопрос — когда.

И тут получается, что, по самому оптимистическому прогнозу, мы бы разработали аналог SENIT-9 как раз к тому самому 2016 году, когда на наших верфях уже вовсю будут строиться те самые лицензионные вертолетоносцы, о которых мы с вами говорили чуть выше. Вот и все…

Нам, вообще-то, эти корабли нужны были еще вчера.

Как минимум — те самые четыре: по одному на Черное и Балтийское моря и парочку ближе к Курилам и славному городу Владивостоку — там сейчас очень интересная каша начинает вариться.

И хотя нашим границам — слава ядреной бомбе! — и там ничего пока что особенно не угрожает, в таких процессах всегда лучше быть хотя бы мало-мальски внятным игроком, чем просто сторонним наблюдателем.

«Мистрали», представляющие из себя, по сути, штабной десантный корабль — который благодаря тому самому SENIT-9 вполне в состоянии координировать действия как флота, так и флотской и береговой авиации, а также наземных войск, — в данной ситуации представляются просто-напросто незаменимыми.

Помните, как кто-то из наших военачальников очень хорошо сказал, что будь у нас в 2008-м «Мистраль», с Грузией мы бы закончили в течение 48 часов? И это, кстати, чистая правда.

Именно поэтому Госдеп США так сильно и возмущается.

Вот и считайте, сколько сэкономленных материальных ресурсов (любой снаряд и ракета тоже, извините, денежек довольно приличных стоят), а возможно и — спасенных человеческих жизней… И все сразу же станет намного проще и понятнее.

Потому что «Мистрали» нам нужны как раз для этого.

А уж как славно будет смотреться русский штабной десантный вертолетоносец на рейде, скажем, прекрасного русского города Севастополя — города русской боевой славы и столицы русского Черноморского флота, со всеми, что называется, втекающими и вытекающими — я даже и представить себе боюсь.

Красота, как говаривала одна великая советская актриса, — страшная сила…

А конструкторам, в том числе и военным судостроителям, работа и без того найдется. Те же николаевские верфи Российская Федерация не ради того, чтобы тупо повыпендриваться, в конце-то концов, у Украины с такими скандалами покупала и забирала.

Да что там николаевские верфи — достаточно взглянуть на открыто, кстати, публикующуюся часть государственного оборонного заказа по флоту: некогда им будет на всякие «штабные корабли» отвлекаться. Которые к тому же никогда не были нашей особо сильной стороной. Даже во времена могучего СССР. Так уж исторически сложилось А вот эсминцы с фрегатами и те же атомные подводные лодки у нас, извините, — очень даже ничего получаются. И они нам, представьте, — тоже очень и очень нужны.

Времена, видите ли, такие начинаются.

Беспокойные.

И нам — в них жить…

С позиции силы

Если достаточно коротко охарактеризовать диспозицию мира после печальных событий, которые сегодня принято обозначать цифрами с нулями и восьмерками, то можно сказать следующее: он, этот мир, решительно изменился.

И дело даже не в том, что Россия со всей очевидностью продемонстрировала несколько охреневшему, надо признать, от этого события человечеству, что она в случае необходимости может вести разговор с позиции силы.

Отнюдь.

Выяснилось, что это стало сигналом и для других, начавших разговор со своим заокеанским патроном если не «с позиции силы», то, по крайней мере — с «сильной позиции».

Вы могли еще несколько лет назад представить себе интересы, скажем, континентальной Европы не просто противоречащими, но хотя бы отличными от вездесущих интересов США? Вот и я — тоже с трудом.

А тут — на тебе. И газовые потоки, и прямые поставки в Россию технологий двойного назначения.

Что, скажем, представляют из себя те же нашумевшие где только можно «Мистрали» по сравнению с передачей теми же французами технологий по платформе «Рено», несмотря на ужас, шум и проклятия американцев? Фигня, ребят, по сравнению с этими платформами эти «Мистрали». Это, ребят, для нашего, скажем так, не совсем гражданского автомобилестроения — целая маленькая революция. Такой вот «асимметричный ответ» на блокировку, несмотря на германские протесты, продажи России «Опеля» — именно по тем же самым причинам (наличия у «Опеля» технологий двойного назначения). Американцы кто угодно — только не идиоты.

Ну, и чего добились?

Да ничего.

Кроме того, что Франция теперь уже не просто из-за спины Германии в Россию заглядывает, а вполне себе даже нормально себя там чувствует.

Немцы, конечно, немного недовольны, но эти, можно не сомневаться, быстро наверстают…

Вы, кстати, когда-нибудь пили в совместных русско-немецких компаниях?!

Мне вот — доводилось. Могу честно сказать, порознь люди этих национальностей употребляют намного меньше. Намного. А тут — как какая-то химическая реакция начинается. Весьма, кстати, надо сказать, бурная.

И во что выльется в данном конкретном случае данная конкретная «химическая реакция» сейчас еще — можно только предполагать.

Общий враг

Я как-то писал, что настоящей «молодой демократии», в том числе и российской, без так называемых «этнических националистов» просто-напросто не существует.

И вовсе даже не по той причине, по которой в среде, к примеру, московского еврейства самым популярным печатным средством массовой информации, вы опять-таки будете смеяться, очень долгое время являлась газета «Завтра».

Просто поверьте, я знаю, о чем говорю: в силу специфики рекламной профессии я, естественно, проводил немало времени в том числе и в среде все различных финансистов и страховщиков: ремесел, традиционно среди представителей данного народа, по некоторым небезызвестным причинам, популярных.

Так вот. Стоило им только узнать, что я тот самый Лекух, который «футбольный фанат и фашист», как они сразу же норовили обсудить со мной какой-нибудь материал из последнего номера.

Причем, объяснить им, что я — при всем своем уважении к бесспорному таланту блистательного специалиста по политическому, да и не только, перформансу Александра Андреевича Проханова — данное издание как-то того… стыдно сказать… не читаю, — было совершенно и решительно невозможно.

Просто не понимали.

Приходилось врать и изворачиваться, а с евреями это, знаете ли, непросто.

А уж когда я выдал этому изданию полосное интервью — у меня среди них даже клиентов прибавилось: такой уж, вот, казалось бы, парадокс…

Исторический, так сказать, опыт последних лет убедительно показывает, что ни один условный украинский младодемократ, как бы его при этом ни звали — Ющенкотам, Тимошенко или вообще Янукович, — принципиально не может обойтись без своего безусловного Тягинбока.

Это, кстати, далеко не только Украины касается.

В Российской Федерации, где младодемократы, как известно, не совсем при власти и почти что «гонимы», все эти будущие «парнасцы» умудрились замараться вполне себе даже сотрудничеством с теми же «нацболами» небезызвестного и достославного Эдички Лимонова.

И это я уж молчу про культового ныне блогера Навального, которого шандарахает от «Русских маршей» до изготовления интернет-хомячков для праволиберальной оппозиции. Тут вообще чистое кино, конечно, но об этом уже и без меня много людей писали, нас сейчас не всякие забавные казусы больше интересуют, а, так сказать, предмет в целом…

Ну, вот так вот получилось: они друг другу очень нужны — старательно прививаемая на наших скудных почвах «молодая либеральная демократия» (англосаксонского, разумеется, образца) и самые звероватые и тупиковые формы чисто этнического антигосударственнического, антиимперского национализма — неважно, русского, украинского, башкирского или кавказского.

Хотя бы уже тем, что у них есть общий враг — и этот враг называется довольно просто: русская государственность, которая им почти что в одинаковой степени мешает. И, разумеется, у них просто не могут через некоторое время не возникнуть общие спонсоры, которым эта самая государственность тоже, так сказать, неприятна.

А ничто, как известно, так не объединяет солдат и туристов, как питание из общего котла.

Так что, думаю, в любые ближайшие предвыборные месяцы нам доведется увидеть немалое количество самых умопомрачительных, фантастических и, даже, просто, казалось бы, противоестественных союзов и сочетаний.

Такие дела.

О бремени свободного человека

Все-таки иногда у людей в мозгах презабавнейшие метаморфозы происходят.

Я бы их даже метаморфозами сознания назвал, наверное, да вот только тут не одни метаморфозы нужны, но и само, собственно говоря, сознание. Которое у нашего образованного сословия, к сожалению, все чаще и чаще заменяется эдаким уютным набором легко цепляющихся друг к другу штампов.

Ну, короче, детский конструкторский набор «Лего» видели когда-нибудь?

Вот и тут: берешь одну фишечку именуемую, допустим, «Ходорковский», присобачиваешь к ней еще какую хрень типа «прямых выборов губернаторов», заливаешь «правами сексуальных меньшинств» и посыпаешь сверху опилками из «химкинского леса». Все, считай, есть готовое «мировоззрение».

Которое очень четко «видит» («зрение» все-таки), что у нас все так херово и голодно именно потому, что нет «свободы», которая и кормит, и поит, и играет вместе с U2 и Шевчуком на гитарах, и представляет ваши интересы в Страсбургском суде по правам человека и в прочих необходимых для реализации этих «прав и свобод» лигах сексуальных меньшинств…

А голову включать не пробовали?!

Просто если бы попробовали, то поняли, что в мировой истории за любое новое «освобождение» приходится очень и очень жестко платить по счетам.

И дело тут не только в революциях и прочих бунтах. Любой слом привычной, консервативной по отношению к своему времени системы — это всегда больно.

И это вовсе не означает, что за свободу не надо бороться. Более того, современная медиевистика (дисциплина, изучающая обыденное историческое, прежде всего средневековое сознание) довольно убедительно доказывает, что наши предки (и в Западной Европе, и на Руси) вообще даже в быту признавали право считаться человеком — только человека свободного.

И это, по-моему, — в высшей степени справедливо. Потому как «свобода» — это прежде всего бремя сильных. Тех, кто «может унести», что называется.

Просто нужно очень четко помнить, что это не привилегия, а тяжкая повседневная ответственность за свободно принимаемые решения. Потому как право свободно насрать у себя во дворе, а потом возмущаться, почему Путин не убирает, — это, ребят, не свобода.

Это даже не классический буржуазный западный «либерализм», а самая настоящая отечественная воровская «либерастия».

Народ хрен обманешь: прилепит такой вот ярлычок — вообще никогда и ни разу не отчистишься…

Ну, и, самое главное: свобода — не кормит. Ну, не может она никого накормить и обеспечить полное изобилие. Она, понимаешь ли, вообще категория метафизическая, у нее несколько другие функции, не связанные с производством товаров и услуг.

Она просто — «по другому ведомству», да и все дела.

Помните еще?

Хороший, кстати, поэт писал. И он — абсолютно прав. Хорошие поэты вообще часто оказываются правы, хоть, к сожалению, и посмертно…

А кормит, ребят, работа. Она же, говорят, иногда и освобождает.

Очень, конечно, цинично звучит.

Но — тем не менее, тем не менее…

К вопросам приватизации и эффективности управления

Вот что меня в последнее время уже совсем конкретно достало — так это постоянно несущиеся с самых высоких трибун призывы к приватизации, «подтвержденные» той незыблемой аксиомой, согласно которой «частный собственник всегда эффективнее собственника в лице государства».

Ага.

А вы, ребят, извините, в каком году с пальмы-то слезли?

У всех же ваших начальнических детей совершенно точно есть такое новомодное образование — МВА. Так вы хотя бы у них спросили, прежде чем такую клиническую ересь нести — в том числе, простите, и с трибуны питерского экономического форума, что выглядит уж совсем как форменное безобразие и, я бы даже сказал — в некотором роде мезальянс чего-то французского с чем-то нижегородским.

Начнем с простого: а где вы в этих самых приватизационных процессах эффективного частного собственника-то разглядели?! За безликими потоками IPO и «прямых офшорных инвестиций» его, скотину такую, даже при помощи Интерпола-то не каждый раз рассмотреть получается. Как только ни стараются…

Ладно, не будем тревожить неоднозначную общественную практику.

Обратимся к истокам, так сказать.

Эффективный частный собственник — это, вообще-то, как классиками имелось в виду — немного другой собственник, параллельно являющийся управленцем во времена, простите, «классического капитализма».

Лавочник. Пекарь. Ремесленник. Владелец мануфактуры или фабрикант, как правило, приличную часть ночей проводящий в служебном кабинете. Механик, вырастающий в Форда.

А вовсе не то, что вы думаете.

Ну, и где вы все это пытаетесь разглядеть в нынешней экономической модели, построенной на работе механизмов фондового рынка?

Билл Гейтс, простите, — это скорее исключение, чем правило.

А рядовой частный собственник ныне — это большей частью анонимный акционер, ценными бумагами которого управляет не менее анонимный брокер, которому, в общем-то, глубочайшим образом покласть на любую «эффективность управления» вверенного ему куска собственности. Его интересует только цена акции на сегодняшний, текущий момент. И все. Работа такая.

Я почему про новомодный МВА-то, кстати, заговорил: там еще в первом семестре проходят, что для успешности бизнеса необходимо согласие представителей трех различных групп: владельцев, управленцев и потребителей продукции.

Так вот: менеджеры уже давно — равноправная сторона данного переговорного процесса. Да-да, тот самый «офисный планктон». Ими в современной экономической модели — не командуют, с ними, подчеркиваю: договариваются. И им, в общем-то, так же глубоко плевать на форму собственности предприятия, как реальным собственникам-акционерам — на «эффективность управления».

Итого получается, что форма собственности на эффективность управления не влияет. То есть никак. Совершенно.

За исключением «казусов Билла Гейтса», когда предприниматель-энтузиаст является по совместительству еще и талантливым управленцем. Но Биллы Гейтсы в приватизационных сделках, как правило, не участвуют. Не до того. Поэтому от приватизации можно ждать чего угодно. В зависимости от вкусов и пристрастий. Хоть политических, хоть экономических. Плевать. Денег в государев бюджет, разгрузки от сопутствующей социалки — да чего угодно можно от нее ждать, от этой самой приватизации. Любой, как говорится, радости и гадости. И на любой вкус. На либеральный, на консервативный, даже на коммунистический.

На всякий ваучер, как говорится, — свой Чубайс.

Но есть одна вещь, которой от приватизации ждать уж совершенно точно не нужно. От нее не нужно ждать «большей эффективности в последующем ведении предприятием хозяйственной деятельности».

Это, даже, простите, не бред. А самая элементарная безграмотность. Что значительно хуже, ибо бред можно было бы хотя бы попытаться вылечить.

А вот учить фигурантов в далеко не нежном возрасте, да еще, к тому же, и на таких серьезных должностях, уже — только портить. Хотя дальше, вроде, портить уже и некуда.

Поэтому только и остается ждать, пока они, наконец, не наиграются в этот свой, очень красивый и очень выгодный, признаться, новоявленным экономическим элитам «экономический либерализм».

За государственный, точнее — за наш счет.

Как-то так.

Дело семейное

Уже довольно давно и как-то уж очень незаметно в знаменитом деле супругов Агеевых поставлено очень неоднозначное многоточие.

Напомню.

В одну из подмосковных больниц из весьма, скажем так, обеспеченной семьи был привезен мальчик, приемный ребенок, с сильными ожогами и синяками. А еще через некоторое время сюжет о приемных родителях-садистах прогремел по всем российским средствам массовой информации. По следам этого скандала очень активный адвокат Павел Астахов (реально один из лучших в России адвокатов, но — по деловому праву, фантастический крючкотвор, который помог выиграть не одно дело, в том числе и людям, которых я хорошо знаю, но — «где бензин, а где дети») стал Уполномоченным при Президенте РФ по правам ребенка. А представители социальных служб и органов опеки получили такие гигантские, в том числе и «коррупционноемкие» полномочия, о каких не каждый гаишник в кустах мечтать может.

Ну, а сам мальчик и его сестра были, на радость социальным службам, помещены в приют. Решением суда — превентивным решением(!), кстати. Чтобы оградить от зверей-родителей…

Как позднее покажет судебное следствие, ожоги были действительно следствием того, что гиперактивный ребенок опрокинул на себя кипяток. А обвинение так и не сумеет доказать, что ребенка действительно били. Даже не то, чтобы «систематически избивали». Даже разово. Ушибы и ссадины — это и сам ребенок говорит — он получил при падении с лестницы. Спор идет лишь о том, толкнула ли его приемная мать, Лариса Агеева, или он упал сам.

Суд решил, что толкнула, за что Агеева и была приговорена к исправительным работам.

Сама осужденная собирается обжаловать приговор.

Ее супруг-садист был полностью оправдан за отсутствием в его действиях даже намека на состав преступления.

Павел Астахов перед телекамерами сказал, что у Агеевых есть шанс вернуть приемных детей — конечно, «если они выполнят ряд условий». А то ведь дети страдают без своих любимых приемных родителей и постоянно спрашивают, могут ли они вернуться к маме и папе…

И вот у меня возникает вопрос: а для кого вы все это делали?!

Для детей?! Так они-то как раз сейчас и страдают. Им — от ваших действий УЖЕ плохо. Значит — совершенно точно не для них.

Для себя.

И что бы ни говорил Павел Астахов о необходимости государственного контроля за соблюдением прав ребенка, я никогда не поверю, что родители — любые родители — будут желать ребенку меньше добра, чем наше чадолюбивое государство, которое с гаишниками-то справиться не может, а уже пытается говорить о контроле за правами ребенка.

Вы сначала хотя бы со своими постоянно самовоспроизводящимися в каждом регионе страны «условными Лужковыми» как следует разберитесь, а потом уже лезьте в семью, детей защищать.

А если уж так хочется заняться именно детьми, — займитесь-ка для начала беспризорниками и детдомовцами, большая часть которых, какие бы вы тут нам сказки ни рассказывали, все равно пополняет ряды «криминальной пехоты».

Нет, разумеется, бывают и исключения, и много, но фронт работ — все равно немереный.

А здесь — дело семейное. И без вас как-нибудь разберутся — без телекамер и позирующих перед ними разнообразных, в том числе и силовых, чиновников.

По крайней мере, «защищаемые» вами дети не плакали бы сейчас, по словам вашего же Астахова, в приюте и не спрашивали бы у того же Астахова, когда они смогут уехать к маме и папе, которым их пока что не то что забрать не дают — видеться с ними не разрешают.

А знаете, почему?!

Потому что есть международные стандарты прав ребенка. И адвокат Астахов знает, что «самые проработанные» из них — безусловно, американские… Они, правда, не мешают приемным американским родителям годами измываться над приемными российскими детьми, они ничуть не вредят бурному росту детской и подростковой преступности в бедных районах (в некоторых районах того же Лос-Анджелеса она такова, что какое-нибудь наше Южное Бутово по сравнению с ней — просто классическая гимназия с глубоким филологическим уклоном), но зато позволяют любому ребенку поиграть со своими родителями в Павлика Морозова…

Я вам одну историю расскажу.

У меня самое первое воспоминание в жизни — как меня бабушка, потомственная яицкая казачка, вицей выпорола. Вица — это по-станичному розга. Только «свежая», без соли. Мне тогда года три, наверное, было. Увидел, как она полы в избе моет, вот и извелся, исканючился: «Баб, дай помогу» да «дай помогу».

Дала.

А я, что для трехлетнего сопляка вполне, признаться, естественно, повозил грязной тряпкой полметра по полу, да и бросил. За что и был порот. Совершенно, кстати, безжалостно.

И я ей за это, представьте, дорогие «защитники детства», по сей день благодарен. Потому как своей известной в определенных кругах упертости и жесткому, даже, может, безжалостному стремлению довести до логического конца любое начатое дело я обязан именно этому суровому уроку. Который, как потом выяснилось, оказался — на всю жизнь. И сумел бы я чего без этого урока добиться, представьте себе, совершенно не уверен.

И что?! Бабушку за это следовало в тюрьму посадить, да?! И кому бы от этого простите, было бы хорошо?!

Так что — не лезли бы вы в эти дела, господа. Без вас разберутся. Дело, простите, — семейное.

Враг правящего класса

Удивительно, но все воспоминания современников — причем не только «друзей», но и даже убежденнейших врагов, типа товарища Троцкого, которого в каких-либо добрых чувствах к нашему фигуранту вообще ни одна Сигуранца не заподозрит, — говорят нам о том, что Иосиф Виссарионович Джугашвили, тогда еще более известный как «товарищ Коба», а не «товарищ Сталин», выглядел, наверное, самым приличным из всех людей, входивших в так называемое ленинское окружение.

Более того. Он был в этом самом окружении, наверное, самым «мягким».

Его имя не сильно запятнано даже в знаменитом «красном терроре»: самое тяжкое преступление Сталина в годы гражданской войны и «большого террора» — это знаменитое утопление участников офицерского заговора в Царицыне. Действительно, фантастически жестокое. Но все-таки на фоне творящегося в те годы с обеих, кстати, сторон просто-таки потрясающего «беспредела» — по крайней мере, осмысленное.

Люди и вправду участвовали в заговоре. И, по крайней мере, боевые офицеры, знали, на что шли.

Нет, я вовсе не хочу сказать, что товарищ Сталин на самом деле был хорошим. Он был тем, кем был: участником радикальной террористической группы, незаконно захватившей власть в великой империи и переубивавшей для осуществления своей во многом утопической цели миллионы и миллионы ни в чем не повинных людей.

А в таких группах «парни в белых шляпах», извините, долго не выживают.

Это закон.

Просто все познается в сравнении: остальные были еще хуже.

Я даже не говорю про таких откровенных людоедов, как Ленин, Троцкий или, скажем, товарищ Яков Свердлов — достаточно почитать достаточно любопытную переписку наркома просвещения «милого дедушки» товарища Луначарского. Или, скажем, вспомнить о том, как милейший — и действительно великий — русский поэт Сергей Есенин обожал посещать всевозможные «ликвидации»: черпал вдохновение, так сказать, по протекции своего верного друга и ценителя таланта троцкиста Якова Блюмкина. Да-да, того самого.

Время такое было, увы, — хоть по-своему и великое, но все же довольно мерзкое.

Оправдывать это, если хочешь оставаться человеком, нельзя.

Но вот понимать, если хочешь разбираться в истории своей собственной страны, жизненно необходимо.

Так вот. Товарищ Сталин даже в это время по каким-то неясным для либеральных историков причинам умудрился как-то особенно не замараться.

Претензии историков к Вождю, как вы, наверное, помните из школьного или институтского образования, начинаются немного позднее. Когда он начал пускать под откос партийную элиту — прямую прародительницу нынешней, извините, правящей номенклатуры, твердо помнящей одно: негодяй Сталин репрессировал несчастных обитателей знаменитого Дома на Набережной.

Вот можно подумать, в этом самом знаменитом доме исключительно ангелочки обитали. В рюшечках.

Если просто посмотреть списочный состав лиц, из этого дома «незаконно репрессированных», то можно легко убедиться, что как минимум добрую половину можно охарактеризовать одним простым русским словом: палачи.

Не сочтите, что называется, за труд: все эти документы в наши дни вполне доступны.

Они, эти лица, сейчас, кстати, вполне себе даже и реабилитированы. Подумаешь, тот же Тухачевский — крестьян газом травил. И что тут такого? Репрессирован-то незаконно…

Даже Владимир Ильич Ленин в своем знаменитом «Письме к съезду» не смог найти за ненавистным Кобой никаких особенных грехов, кроме того, что «Сталин груб со своими товарищами». В основном потому, кстати, что, как это общеизвестно, послал по известному адресу насмерть замудохавшую его Надежду Константиновну, решившую, так сказать, на правах первой леди немного порулить государством в отсутствие больного супруга.

Ну да, ну да.

Слышать такие сентенции из уст человека (кстати, «судом истории» во главе с профессором Федотовым вообще ни разу не порицаемого), который требовал «расстреливать, расстреливать и расстреливать» ©, без суда и следствия, «бить по головкам» за одну только принадлежность к «враждебным классам», в частности, «всех попов и интеллигентов» — по крайней мере, забавно ©.

Вот, в принципе, и все.

А сколько с этим самым «письмом» носились, так сказать, в «эпоху перестройки и гласности», будь она неладна…

Даже знаменитое не раз восхваляемое отечественными «либералами» решение XX съезда КПСС «разоблачило» Сталина исключительно за грехи «перед партией». Читай — перед «номенклатурой».

Грехи же не только Сталина, но и самой «номенклатуры» перед собственным народом никто и раньше не рассматривал и, судя по настроениям «либералов», сейчас особо не собирается.

Без моральных оценок

Недавние очередные телодвижения, в том числе правящей партии «Единая Россия», по навязчивому уже и немного надоевшему поводу ликвидации кладбища на главной площади страны выглядят — как, впрочем, и всегда, — удивительно неуклюжими по форме, но от этого не менее актуальными по содержанию.

Просто потому, что с этими захоронениями по-любому нужно что-то делать: либо позволять мемориалу расти и дальше, либо перенести его в какое-то специально отведенное место, ибо иначе — не комильфо.

И вызывает, кстати, вполне законные вопросы: типа, а где, собственно, хоронить, ежели чего — тьфу три раза и сто лет ему здоровой жизни, разумеется, — того же главного защитника «красных покойников» товарища Зюганова?

Да и вообще — у нас что, героев мало?! Оглянуться не успеешь — очередной «герой» с очередной раскладушкой в очередной мавзолей лезет.

Просто беда. С таким народом — вообще никаких мавзолеев не напасешься.

Ага…

Все это, конечно, скорее, по разряду «черного юмора». Но если шутки в сторону, то существование мемориального кладбища на главной площади страны, где ежегодно случается не одно массовое гуляние, в нынешних условиях, по-моему, выглядит просто бессмысленным.

Причем, даже если исходить из чисто прагматических соображений.

Во-первых, «красная вера», или «красная религия», о которой так искренне пекся искренне мною уважаемый Александр Андреевич Проханов, элементарно, увы, не выдержала испытания временем, так и не став «красным культом».

Нет, я, заметьте, вообще ничего не говорю по поводу памятников Ильичу — пусть себе стоят.

Но мумия когда-то живого человека в свободном и отчасти коммерческом доступе на главной площади страны — это все-таки что-то несколько иное, согласитесь.

Настолько иное, что у человека православного вызывает, как минимум, чувство сопричастности к факту глумления над покойником, а у атеиста-прагматика — просто глубочайшее изумление какой-то фантастической, или я бы даже сказал, фантасмагорической нелогичностью всего происходящего.

Нет, если бы коммунизм в «большевистской версии» победил, тогда бы еще как-то — было понятно, да. Но он ведь, как бы мы к этому ни относились, все-таки проиграл… Причем с таким оглушительным треском, что хорошо еще, хоть сама Россия устояла. Устояла — и выбрала совершенно другой, какой угодно, только не ленинский путь развития…

Нет. Я бы еще понимал — Сталин. Тот, опять-таки, как к нему ни относиться, хотя бы может претендовать на то, что «спас Россию» в Великой Войне…

Не в этом дело.

Мы теперь, правда, по факту, живем в совершенно другой России. Хорошей, плохой, лучше, чем «при коммунистах», хуже — неважно. В другой.

В которой ликвидация мемориальных большевистских захоронений в центре столицы выглядит не какой-то политической акцией или предвыборным пиаром (если в «Единой России» на это рассчитывали, то они — полные идиоты: чисто рейтингово, чисто технологически — это заведомо «минусовая» акция, поверьте старому маркетологу), а элементарным наведением хотя бы относительного порядка. Уборкой территории.

Просто хотя бы потому, что сейчас Манежную площадь столицы волнуют са-а-авсем другие вопросы.

И, увы, «тело и дело Ленина» занимают в этом списке вопросов почетные места где-то между искусством макраме и весовыми параметрами участников состязаний по перетягиванию каната, состоявшихся в прошлом году в городе, допустим, Сызрани.

Вы спросите у меня, разумеется: а почему именно Сызрани? И я честно отвечу: да хрен ее, эту Сызрань, знает. Так. Подумалось…

И — никаких морально-этических оценок происходящему. Вообще никаких.

Где-то так…

К вопросу о сносе памятников

Вот я почему-то с самого начала знал: как только Лужкова снимут, первой жертвой его отставки неминуемо станет черный чугунный урод made by Церетели, который, поговаривают, был в девичестве задуман как Колумб, но в результате жесточайшей революционной целесообразности, стал Петром Первым.

Влюбленные под этим чудовищем свиданий, безусловно, не назначают — и не потому что на воде стоит. А вы бы хотели, интересно, чтобы ваша будущая жена потом всю свою жизнь икала — просто оттого, что случайно взглянула в окно и ей там эта хреновина примерещилась?!

Ну, в общем, и никто не хочет, если честно. Потому и не назначают…

Но я-то о другом.

Под «железным Феликсом» тоже никто свиданий не назначал, идиотов не было, — но снесли его, думается, не поэтому. По крайней мере, художественная ценность данной работы сомнений не вызывала, это вам не Церетели.

Зато художественная — не нравственная (заметьте!) — ценность приволоченного с Соловков булыжника лично у меня, простите, вызывает некоторые сомнения.

Вот и возникает вопрос: а есть ли вообще такой критерий, по которому можно сносить памятники?

Если честно, с моей личной точки зрения — нет такого критерия.

Поэтому — опять-таки с моей личной точки зрения — на Лубянке прекрасно уживутся и «железный Феликс», и «соловецкий камень», к которому он, извините, некоторым образом, даже и причастен.

Ну, вот такая история была у нашей с вами страны.

И сам Дзержинский, и соловецкие мученики — уже там, в ней. В истории.

До них уже не доплюнуть.

Пусть себе стоят…

Жара. Или дело привычки

Я уже как-то рассказывал — только что из-под Астрахани вернулся, с рыбалки.

Отлично отловились, кстати, несмотря на жару. Судака — шквал, давно такого не видел. Да и с другой рыбой порядок, вроде: сом, сазан, щука, естественно, приличная. Про мелочь всякую, вроде трехкилограммовых лещей, я уж и не говорю. Их там никогда за серьезный трофей никто и не считал: ехать на Большую Волгу для того, чтобы там лещишек дергать, — это, парни, на грани потери самоуважения, извините.

Ну, и самое главное — уже несколько лет, как в Волгу снова стала заходить крупная каспийская сельдь. В том числе знаменитый залом — вырастающий, говорят, чуть ли не до трех килограммов (не знаю, больше «двухи» ни разу не ловил) хищник, образующий, фактически, «жерешиные котлы».

Кто сам ловил — тот поймет. Вполне достойный (и очень вкусный!) противник для любого, вооруженного легкой «лайтовой» палкой спиннингиста. Мы с товарищами, конечно, большей частью все это время по судаку выступали. Но и на залом пару раз, естественно, тоже отвлеклись.

Вообще, если ездишь в одни и те же места каждый год, очень интересно наблюдать за изменениями в хорошо известных тебе районах. В том числе и за изменениями, происходящими с неплохо знакомыми тебе людьми.

Вот, к примеру, с егерем знакомым разговорился. На сазана сидели. Там, иной раз, пока поклевки дождешься, — полжизни пересказать успеешь.

Так вот, мой постоянный егерь, Толик — из «бывших», так сказать. Даже отсидел в свое время за браконьерство. Недолго, конечно, но — факт есть факт. А тут — даже для себя, говорит, сетки старается больше не ставить. Если только в деревне, прямо под окнами, на воблу во время «хода». Да и то…

— Что, — спрашиваю, — так серьезно гонять начали?

— Да по-разному, — жмет плечами. — И это, конечно, тоже. Хотя откупиться при желании все равно можно. Хоть и не всегда. Нарвешься на «чужих» — хрен откупишься. Да и не в этом дело. Просто работа нормальная появилась. Сам знаешь, хороший егерь только зарплату на базе под тридцать тысяч получает. Плюс «чай» — на круг в месяц еще где-то столько же получается. Ну и на хер мне рисковать? На базе меня уважают, реку я знаю. Так что смысла нет ни малейшего снова «по красной» выступать…

«Красной», кстати, в тех местах почему-то осетровых называют, а вовсе не то, о чем вы только что подумали.

Договорить он, кстати, так и не успел. Только я за пивом отвернулся — впоролся «поросеночек», еле потом прокачал.

Вывели, естественно. Он, уж, если сядет — так сядет…

Едем на базу, а по дороге, глядим, инспектора бывших Толиковых «коллег» винтят. Причем, судя по имеющим место быть снастям, — похоже, винтят по-взрослому. Возможно, что, даже и на срок.

— Что, — усмехаюсь, — эти себе такую работу, как у тебя, похоже, не нашли?

Он только плечами пожал.

— Может, — хмыкает, — и не нашли. А может, и не искали. Люди, считай, почти двадцать лет без работы сидели, только рекой и кормились. Нелегко теперь заново-то привыкать…

— Наверное, — соглашаюсь, со вздохом, — и нелегко…

И тянусь в переносной холодильник за еще одной бутылкой знаменитого легкого астраханского пива.

А что вы хотите?

Жара…

Уходящая натура

Вот что меня реально радует в последнее время — так это уменьшение количества сумасшедших.

Тех самых, которых парни из тогда еще молодого, не избалованного и вовсю креативящего «Камеди клаба» предельно точно диагностировали в свое время, как «людей, разговаривающих с телевизорами».

Ага.

Ну, вот так сложилось, что на всем огромном постсоветском пространстве неожиданно появилось огромное количество разнополых и разновозрастных индивидов, неожиданно принявших решение, что именно их мысли, облеченные в, так сказать, слово, призваны непременно спасти Отечество. И именно это «спасение Отечества» стало главным делом их жизни: и вправду, какая тут, на хрен, семья или работа, когда человек Отечество спасает?!

Вы думаете, я шучу?!

Ну-ну.

Как-то я высказывал уже (несколько издевательски, согласен) в книге «Враг демократии» простую человеческую мысль о том, что тяжелая болезнь с последующим счастливым выздоровлением моего любимого кота для меня в миллион раз важнее проходивших в ту самую пору выборов президента Украины.

Так не поверите — до сих пор гневные письма получаю. Мол, вот из-за таких вот мы и проиграли.

Оп-па, простите, нах…

Во-первых, я гражданин России.

Во-вторых, москвич.

Ну.

И с какого-такого, простите, бодуна, страдания моей собственной зверюги должны быть от меня дальше, чем высокоинтеллектуальные и светлые лица Юлии Владимировны Тимошенко и даже, представьте себе, самого Виктора Федоровича Януковича? Я что, больной?

Нет, я, конечно, все понимаю — и то, в том числе, что всегда найдутся люди, озабоченные тяжкой судьбой голодающих детей Африки куда больше, нежели тем, что бабушке со второго этажа трудно ходить за хлебом. Но процент таких сумасшедших должен быть все-таки в пределах разумной нормы.

Это я к чему.

Мне только что один мой коллега звонил: не из бизнеса, там все-таки как-то большей частью нормальные люди работают. Из журналистики. Попросил какую-то очередную хрень подписать, связанную, как водится, со «свободой слова» и почему-то с «делом Магнитского».

И очень удивился, когда был отправлен в небольшое, но увлекательное пешеходно-эротическое путешествие.

Молодой, наверное, еще. У меня, не буду скрывать, полно друзей по разным, в том числе и вполне себе «либеральным» СМИ трудится, так вот эти точно с такой бедой звонить никогда не будут, просто чтобы не ставить друг друга в, согласитесь, довольно дурацкое положение.

И вовсе не потому, что мне не жалко Магнитского. Жалко, да еще как — ни одни деньги такой судьбы, мне думается, не стоят. Просто он, будучи отнюдь не первым и, боюсь, не последним погибшим во внутрикоррупционных войнах при дележе уже украденного имущества, с моей личной точки зрения, никак не может служить знаменем никакого «движения» — даже, Господи меня прости, «правозащитного». Это явление того же порядка, что и «ангельский лик» сидельца Ходорковского. А у меня, простите, есть обременение высшим образованием, поэтому, при всем желании — не верю.

Там ведь что было-то — если без красивых слов, на языке современного «откатного» бизнеса: люди сидели «на теме», потом об этой «теме» узнали «менты» и попросили, судя по всему, поделиться.

Все.

Дальше — кто там кому отказал и что ему за это было — лично мне уже неинтересно, как и любая криминальная разборка: не мой жанр, простите, я детективов не пишу.

Поэтому, с уважением относясь к деятельности коллег-журналистов, занятых данной проблематикой, участия в настоящей дискуссии не принимаю: во-первых, зачем отнимать чей-то хлеб, а во-вторых, лично для меня существует множество вопросов, куда более интересных и занимательных.

Казалось бы все просто, да? А этот почему-то обиделся… Ну, да и Бог с ним, в принципе.

Закончить все равно хочется чем-нибудь оптимистическим, что ли.

Во время известных событий в пакистанском городе Абботтабад я рыбу под Астраханью ловил, а если точнее — судака на яме джиговал, в самых что ни на есть «низах». С приятелем, разумеется.

Тут-то мне и позвонили. Нет-нет, не подумайте ничего такого — чисто по делам: нужно было срочно детали одной сделки обсудить. В такой ситуации — по фиг, где ты находишься, хоть в самом что ни на есть отпускном отпуске: контрагенты ждать твоего возвращения не будут, увы. И уже потом, вдогонку, про Усаму рассказали коротко, а я решил с напарником поделиться.

Он, гляжу, все равно не ловит. Курит. Злой. Взъерошенный.

Ну, я даже толком и начать-то рассказывать не успел:

— Да пошел-ка ты на хрен, — говорит, — Димон, вместе со своим Усамой. Я тут только что такого судака спустил…

Журналист — так, на секундочку. Известный политический обозреватель.

И это только один из наблюдаемых мною в последнее время признаков, исходя из которых, я и прихожу к выводу, что процент сумасшедших у нас наконец-то потихоньку снижается.

Степаныч

Все-таки не удержался…

Мы живем и даже не замечаем, как многое из происходившего на наших глазах становится историей.

И в этой самой истории вполне себе есть чем гордиться: и людьми, и событиями — в том числе, и в истории «лихих девяностых».

Потому как, разумеется, были в те годы и те, кто нашу с вами страну разваливал, а были и такие, кто спасал.

Да, иногда довольно «по-кривому».

Да, иной раз, и с вполне себе явным «интересом».

Но — именно, что спасал…

Виктор Степанович Черномырдин, разумеется, из последних.

Он вообще — «из последних». Из тех самых. Из, что называется, «могикан»…

Из последних советских промышленных генералов того человеческого типа, из которого, по словам известного советского поэта, гвозди делать — это только хороший материал на ширпотреб переводить.

Из таких людей делали не гвозди. А газопроводы и газораспределительные станции, атомные субмарины и спускаемые аппараты для «Союзов».

Такие дела.

А то — гвозди. Что такое эти ваши гвозди?! Так. В сущности, мелочевка.

Не их масштаб…

Я, к сожалению, «в работе» Виктора Степановича не наблюдал. Ушел уже к тому времени из журналистики, плотно занявшись бизнесом.

А вот, так сказать, почти на отдыхе — доводилось. Почему «почти» — тоже понятно. Есть такие породы животных, знаете ли: они даже спят на бегу…

Мы — в смысле, моя фирма — тогда работали (кстати, и сейчас продолжаем) со знаменитым «Рэдиссон САС Лазурная Сочи». До сих пор, несмотря на азартное строительство, продолжающим считаться лучшим курортным отелем на всем черноморском побережье.

Ну, а возглавлял его тогда один из моих лучших учителей в бизнесе (не в технологиях, а в его простой житейской мудрости) Борис Иванович Аверьянов — товарищ и, некоторым образом, сподвижник Виктора Степановича еще с оренбургских времен. Ну и земляк, разумеется. У них даже голоса похожи. Говор-то — общий…

Почему лучший русский отель на всем черноморском побережье принадлежит именно «Газпрому», пояснять, думаю, не надо, да?!

Вот, а теперь представьте.

Девяностые. Самая что ни на есть середина.

Сижу, верстаю концепцию маркетингового продвижения отеля на следующий год. Не один, разумеется. С их директором по маркетингу и управляющим, американцем. И злой, как собака. Станешь тут добрым, когда американские стандарты, обязательные к исполнению в системе Radisson SAS, соотносятся с российскими реалиями так, что я скорее в штатную боевую эскадрилью Змеев Горынычей поверю во главе со старухой Ягой, чем в российский «хай мидл класс», на который я, видите ли, в рекламе отелей, входящих в эту систему, должен, блин, на фиг, «ориентироваться».

Середина девяностых, я не шучу!!!

«Хай мидл класс».

Ага…

А когда я вот так «не шучу», я, извините, матом не ругаюсь. Я на нем разговариваю. Да так, что лучше не переводить…

И тут вдруг из-за спины — знакомое, оренбуржское:

— Ну, чем занимаимси?!

Я и выдал. Чем, в смысле, «занимаимси». Не оборачиваясь. У нас к тому времени отношения с Борисом Ивановичем установились уже на таком уровне, что на некоторые особенности моего — дурного, надо сказать, — характера он давно внимания не обращал…

Повторять, извините, не буду: одни сплошные междометия. В качестве своеобразного моста между понятиями «стандарт» и «реальность», которые я не то, чтобы на бумаге — в собственном мозгу увязать-то никак не мог. Какая уж тут, простите, на хрен, бумага…

А когда у меня за спиной радостно загоготали в две оренбуржские глотки, сначала опешил, потом обернулся, а потом у меня, по-моему, даже уши покраснели.

Нет, я все понимаю. Слышал, что мужик свойский. Но все-таки — премьер-министр моей страны, так, на секундочку…

— А что, — говорит, отсмеявшись и утирая выступившие на глазах слезы, — в принципе, все правильно ведь сказал. Исключая междометия. На улицу надо чаще смотреть. За окно. А книжки — оно тоже хорошо. Со стандартами. Но окно — лучше. Вот. Чаще и смотри. И ничего не бойся. Главное — думать надо в правильном направлении. Тогда все получится. Вот…

Глава 7. Нет чистого света и тьмы

Нет чистого света и тьмы

15 мая день рождения главного лично для меня русского прозаика XX столетия — Михаила Афанасьевича Булгакова.

Еще раз: для меня лично.

Кому-то куда ближе Набоков, кому-то Платонов, а кому-то — вообще Шолохов. Это нормально.

Я сейчас говорю и буду говорить исключительно о своем.

О личном…

Жизнь хорошего писателя — метафора сама по себе. Потому что задача у литературы — у любой литературы — предельно простая: «поучать, развлекая».

Это, извините, не я сказал. Это Карло Гольдони. А я с ним просто согласен.

И что бы там ни плели, как иногда мне кажется, слишком много на себя берущие люди искусства про пророчества, миссии и прочие сверхзадачи — задача литературы и тогда была такова, и сейчас остается прежней.

Поучать, развлекая — и без того очень тяжкая профессия. Попробуй, справься.

Если оставить метафизику (хотя как ее оставишь, если речь идет о Булгакове), то первым булгаковским уроком для меня неожиданно стали увиденные во МХАТе «Дни Турбиных» и выпрошенная после этого у приятеля по спортинтернату, профессорского сынка, и проглоченная за ночь под подушкой «Белая гвардия».

Именно она меня — на тот конкретный момент времени правильного комсомольца и молодого советского спортсмена — неожиданно заставила задуматься о том, что жизнь, оказывается, может быть гораздо сложнее чем преподается в школьных учебниках. И что за «белыми» тоже может стоять какая-то своя, не очень мне тогда понятная правда.

Нет, «Белая гвардия» вовсе не сделала меня никаким диссидентом или, того хуже, антисоветчиком, она не об этом и не для этого написана — я не случайно уже приводил тут цитату «поучать, развлекая».

Она просто научила меня, что все не так просто, что в этом мире нет «чистого Света и Тьмы», как потом мне дословно довелось прочитать в другом романе Мастера, что надо учиться чувствовать и различать и другие краски и полутона.

Ну, а далее, как говорилось в знаменитом железнодорожном объявлении с расписанием электричек — везде: «Театральный роман», «Бег», «Жизнь господина де Мольера», «Собачье сердце», «Записки на манжетах», «Мастер и Маргарита».

Абсолютно сталинистский «Батум». Это, кстати, тоже было в свое время колоссальным уроком: отношения напряженные, тайные и личные Мастера и Вождя. И хорошей прививкой свободомыслия во времена перестроечной вакханалии. На ту же, кстати, самую тему — «не все так просто».

И дело тут не только в «окончательной бумажке» из «Собачьего сердца» и не в личном оформлении Иосифом Виссарионовичем гонимого отовсюду опального драматурга на работу во МХАТ, не в их ночных телефонных разговорах.

Отнюдь.

Помню, как был поражен, когда узнал, что именно Сталин был одним из главных прототипов персонажа, заявлявшего о себе: «Я зло, призванное покарать зло еще большее», — Воланда из последнего, предсмертного и заведомо неподцензурного варианта «Мастера и Маргариты».

А одним из главных прототипов Мастера Булгаков, естественно, считал самого себя.

И это уж не говоря о таких «мелочах», как то, что именно великий русский писатель, киевлянин Михаил Булгаков всем своим творчеством, и в первую очередь нежно любимой мною до сих пор «Белой гвардией», убедительно доказал, что любимый мною Киев был, есть и всегда будет оставаться исключительно русским городом.

Лично для меня — это очень важное знание.

И еще это — тоже очень важно.

Булгаков писал о Мастере: «Он не заслужил Света, он заслужил Покоя».

Но, несмотря на это, я сегодня о нем все-таки помолюсь, хоть и сам, честно говоря, довольно плохой христианин.

Не знаю почему, но думаю, это будет правильно: слишком об опасных вещах Михаил Афанасьевич писал, слишком на страшные темы шутил, слишком с жуткими силами играл и заигрывал.

И слишком важный оставил след в нашем с вами сознании, в сознании всего русского, да и не только русского народа. Но русского, разумеется, преимущественно.

Просто потому, что именно на этом языке Михаил Афанасьевич думал и писал.

Вместо рецензии на кино

Вот честное слово — никогда не был фанатом художественного творчества Никиты Сергеевича Михалкова.

И вовсе не потому, что считаю его плохим режиссером, упаси меня Бог, Никита Сергеевич отличный режиссер — мы с ним просто невообразимо далеко разнесены в эстетической, так сказать, системе координат.

И последние «шедевры» его поэтому — просто не смотрел и пока что не собираюсь — он имеет право снимать, что хочет, а я имею право смотреть исключительно то, что захочу.

Но творящаяся в регулярно почитываемых мною различных печатных и электронных СМИ настоящая, извините, вакханалия по поводу личности Михалкова и его творчества даже меня достала уже настолько, что я скоро пойду записываться в его поклонники. Чисто из чувства противоречия: «если Евтушенко против колхозов, то я — за» (И.А. Бродский).

Ну, ведь всем все понятно: и то, что не годится Никита Сергеевич ни в пророки, ни в «вожди народные», ни даже в «бесогоны», как бы он там еще себя ни обзывал и как бы себя не, выражаясь маркетинговым языком, позиционировал.

Но «Я шагаю по Москве» вы куда девать собрались? А «Рабу любви»? А «Свой среди чужих»? А «Пять вечеров»? А «Обломова»? А «Неоконченную пьесу…»? А «Родню» с великой Мордюковой? А «Утомленные солнцем» — в первой своей, еще доримейковой, абсолютно бесспорной, на мой неискушенный взгляд, ипостаси?

Да — никуда.

Они уже в истории русской культуры. Хрен доплюнете.

Так что, как бы Никита Сергеевич ни пыжился, ни топорщил усы, ни осваивал бюджетные деньги и ни грозился гонять бесов — уж одно-то его качество по любому никуда не денется: Михалков — великий русский режиссер. Это уже исторический факт. Так получилось, извините. Он не виноват.

Поэтому есть огромная просьба ко всем его критикам: оставьте дедушку в покое, пожалуйста. Критикуйте фильмы, если уж они вам говном кажутся, но не переходите грань.

Других Михалковых у нас сегодня просто нет.

Символ ушедшей эпохи

Чуть больше двадцати лет назад, 24 августа 1990 года, скончался Сергей Донатович Довлатов — наверное, последний настоящий классик русской советской литературы, ею отвергнутый и отторгнутый отнюдь не по причине какой бы то ни было антисоветскости, а просто по причине таланта.

Который у него был.

А у «среднего класса литературного чиновничества», которое решало писательские судьбы тогда (заметим, в скобках, что продолжает пытаться решать и сейчас), — не было. Ну, как такого рядом с собою поставишь?! Ведь сразу же понятно, кто тут бездарность-то. Все остальное — фикция.

Тот же «классик советской литературы» Бондарев значительно жестче проходился по советской же действительности, чем Довлатов со всеми своими «Зонами» и «Заповедниками».

Просто «пряников сладких всегда не хватает на всех». Социальных лифтов нет, в смысле.

Талант в этой ситуации жутко опасен.

Это у Сталина «других писателей у меня для вас нет» было актуальным.

Другие личности, другая эпоха.

А в мое время, накануне развала империи, только на одном малюсеньком по численности потоке в Литинституте человека четыре блистали довольно известными фамилиями. Про «региональных классиков», близких и дальних родственников и просто носивших папашину фамилию без псевдонима даже и вспоминать как-то не хочется: вам, по прошествии лет, эти фамилии с псевдонимами все равно ничего особенного не скажут. Река времени унесла.

Но были-то — ого-го!

Ставить таких рядом с Довлатовым — это сначала нужно было Довлатова по яйца в землю закопать, а то как-то даже и сравнивать неудобно…

Еще раз скажу: Советский Союз сгубили не американцы со своей «холодной войной» и не крах социалистической экономики. Советский Союз сгубил страх закостеневших геронтократов перед «новым Сталиным», которого они видели в любом талантливом управленце, и от которого спасались, наглухо задраив «социальные лифты».

Помните анекдот про внука полковника, который мечтает стать генералом: «Нет, не станешь, малыш. У генерала свой внук есть!»?

Эта херня просто не могла не взорваться — именно потому, что знаменитые шевчуковские «мальчики-мажоры» изначально не могли и не хотели знать вообще никакой конкуренции. Точнее, их папаши не хотели. А дедушки — тем более, потому как знавали страх куда больший, чем их папаши.

Еще раз: эта херня просто не могла не рвануть.

Она и рванула.

До сих пор, блин, расхлебываем…

А тогда Довлатову, чтобы стать великим русским писателем, пришлось уехать в Америку, где он моментально возненавидел всю «антисоветскую эмиграцию»: такого откровенного «совка» ему не удавалось встретить даже в самой глухой российской провинции, даже среди тех, кто его травил и не давал печататься в СССР.

Парадокс, казалось бы.

Хотя, если так внимательно вдуматься — вообще ни разу не парадокс…

Всяк сущий в ней язык

Все-таки России всегда так удивительно везло на гениев, что даже у меня, завзятого, надо сказать, в этом отношении, циника, иногда появляются мысли о мистичности ее великой судьбы.

Тут ведь не в том дело, что они появлялись. В той же Германии гениев ничуть не меньше было, а может, и побольше, чем у нас. Просто у нас они появлялись как-то удивительно вовремя.

Вплоть, извините, до Иосифа Виссарионовича Сталина, чей зловещий гений, как ни крути, спас нас в качестве народа в печальные времена последней европейской заварушки.

К Сталину, разумеется, можно по-разному относиться, но отрицать его роль в той эпохе — значит издеваться над здравым смыслом. И, кстати, над самим понятием русской истории как научной дисциплины.

Ну да ладно.

Мы сейчас, вроде, не о Сталине…

Вот представьте себе на секундочку гигантскую по протяженности империю, в которой напрочь отсутствуют любые современные коммуникации. Ну, вот просто для примера: по нынешнему московскому шоссе Энтузиастов энтузиасты, в честь которых в будущем назовут это шоссе, тупо сипуют пешком аж до самой Сибири — потому как других видов транспорта для них вроде как никем и не предусмотрено. Так что — вполне себе нормальный такой пеший туристический маршрут. Как раз для энтузиастов.

Ага.

Причем, что самое интересное — власть в этой огромной Империи принадлежит классу людей, вообще не знающих русского языка.

Вообще. Принципиально.

За отсутствием, простите, оного.

Потому как есть все что угодно: некая «официальная мова», малопонятная и малопригодная для общения в быту, но обязательная к изучению «культурная речь». Есть впитанный с пеленок в качестве родного французский язык. И есть целая куча разных региональных диалектов, стыкующихся между собой не меньше современного русского и, скажем, «современного западенского».

Вот и делай с этим, что хочешь, особенно если учесть, что большинство населения — то же крестьянство и купечество, к примеру, — французским вообще, понятное дело, не владеют, да и «культурную русскую речь» понимать напрочь отказываются, хоть вроде и образованные (мифы о безграмотном русском крестьянстве оставим на совести их создателей; некий Михаил Васильевич Ломоносов, родом из тех самых безграмотных крестьян, по этому поводу очень метко формулировал: «Ничего из ничего проистечь не может никак», что, в общем-то, довольно точно ситуацию и характеризует).

Современным языком говоря: дикая проблема с коммуникациями. В том числе — с обществом.

Власть в прямом смысле этого слова держится исключительно на гвардейских штыках. Кои штыки время от времени развлекаются тем, что устраивают не менее гвардейские государственные перевороты.

И вдруг — Пушкин.

Начинавший, кстати, писать вполне себе «высоким штилем», но потом по каким-то причинам делать это задолбавшийся и поступивший, по лености душевной, предельно просто: взял родные для себя московский и псковской устные региональные диалекты да и наложил на них очень удобную и вбитую — в прямом смысле этого слова розгами в Царскосельском лицее — французскую грамматику.

И все.

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный».

Не прибавить и не убавить.

Такие дела…

Вы, кстати, обращали внимание, что Пушкина, мягко говоря, не так уж охотно переводят на другие языки?

В отличие от Лермонтова, Гоголя или, тем более, замусоленных в западных университетах и колледжах Толстого и Достоевского.

Ничего удивительного: вне пределов созданного самим же Пушкиным русского литературного языка художественная ценность большинства его текстов временами, извините, довольно сомнительна, и в переводах — без волшебного и, похоже, принципиально непереводимого пушкинского языка — он неинтересен и вторичен. Таких «эпигонов великого лорда» в той же германской поэзии современной Пушкину эпохи — пучок за пятачок, извините за некоторую бестактность по отношению к «нашему всему».

Но факт остается фактом: не переводят его именно поэтому. Вне контекста русского литературного языка Пушкин, к сожалению, не интересен. Потому что он просто гений этого самого современного русского литературного языка как языка межрегионального и межнационального общения, языка, который воспринимается как родной от Карпат до Владивостока.

Более того, его фактический создатель.

Вот и все.

По-моему, достаточно.

Был такой Маяковский

Сознание человека современного удивительно фрагментарно, ассоциативно и, я бы даже так сказал, простите за невольный неологизм, «клипообразно».

Я вот недавно на одной тусовке брякнул, что в ближайшие выходные собираюсь ехать покупать стол на дачу.

Завалили советами: материал, производители, дизайн.

Это то, чем интересуется современный покупатель, а любой современный человек это, к сожалению, прежде всего — покупатель.

Остальное — неважно.

И даже несмотря на тот вопиющий факт, что я, через некоторое время взвыв от количества добровольных советчиков и помощников, громко объявил, что в советах не нуждаюсь и вообще собирался покупать не обеденный стол, а журнальный столик в кабинет на втором этаже, народ все продолжал и продолжал подходить с советами…

Это я к тому, что в России не все, что зовется Владимиром Владимировичем, обязательно работает главой правительства.

Есть еще и другие.

Был, к примеру, такой Маяковский.

И ему 7 июля сего года исполняется то ли сто семнадцать, то ли сто восемнадцать лет. Точный год своего рождения Владимир Владимирович не знал и сам: писал, что мнения мамы и данные послужного списка отца расходятся.

А что вы хотели? Он же в Грузии родился. В селе Багдады Кутаисского района, в семье лесничего.

А там до сих пор в той же юношеской сборной этой страны по футболу такие лбы носятся, что смотришь на его лысину и думаешь: кому верить? То ли собственным глазам, то ли паспорту этого ни от кого не зависимого государства, прости меня Господи. В котором, в паспорте то есть, черным по белому записано, что этому дядьке с пивным брюхом аккурат как вчера неполные шестнадцать исполнились. Ну, там — плюс-минус семь-восемь.

Все как всегда.

Вот и с Маяковским такие же дела: ну, ждали ребенка в том году, родился в этом — это что, повод отказываться от пособия за год предыдущий?!

Ну, вы даете. В Грузии такого только не предлагайте. Не поймут…

Хотя таким, как Маяковский, вообще, собственно говоря, пофиг, когда и где рождаться.

Им даже не важно, где и как умирать.

Не говоря уж о таких подробностях, как детство в глухом грузинском селе, отсидка в Бутырке «за политику», первые «рекламные креативы» в России (включая хрестоматийное «нигде кроме как в Моссельпроме», и первая в Москве частная иномарка «Рено», пригнанная поэтом аж из самого города Парижу.

Все это — неважно.

А важно то, что сотни тысяч фанатов питерской группы «Сплин», подпевая композиции «Маяк», даже и не подозревают, что поют песню, написанную Сашей Васильевым на стихи Владимира Владимировича Маяковского, — так современно звучат эти стихи.

Как, в принципе, потрясающе современно звучат и все остальные большие стихи о любви, неважно, кем и когда они написаны.

«Я поэт. Этим и интересен», — честно говорил о себе сам Маяковский в блистательной автобиографии «Я сам». Все остальное — и вправду шлак и подробности.

Потому что поэты, которые продолжают оставаться интересными, не умирают. Как бы банально это и не звучало.

Такие дела.

Заметки на полях

Меня тут недавно какой-то черт в Пушкинский музей занес.

Ну, бывает. Захотелось вдруг нормального человеческого одиночества, не в толпе — а академические музеи, мне иногда кажется, именно для этого и придуманы.

Однако даже там не получилось.

Я такую толпу народа в музеях даже в советские времена во время школьных экскурсий не видел: какие-то длинноногие девицы в недопустимо коротких шортах, с этюдниками, мамаши с чадами. Японцы с фотоаппаратами.

И я — в подтверждение одного из незыблемых принципов квантовой механики.

Походил, побродил.

Потом заинтересовался одним весьма любопытным автографом середины пушкинской эпохи.

А рядом — как раз одна из мамаш с чадом разместилась. Нормальное такое чадо. С косичками.

Вот, кстати, уже давно наблюдаю один любопытнейший феномен: все больше мам стараются выглядеть ровесницами своих немного повзрослевших дочек.

И знаете, что самое интересное?

То ли современная медицина с косметологией шагнули так далеко вперед, то ли еще что, но у многих — получается!

Этим же двоим, судя по всему, удалось достичь не только внешнего, но и внутреннего единения.

— Видишь, — тычет мамаша хорошо ухоженным в целом и неплохо наманикюренным в частности пальчиком в автограф Александра Сергеевича Грибоедова на полях какой-то французской книжонки, — видишь, дочка, и в те времена тоже встречались варвары…

И уходят, одинаково покачивая одинаково тугими полупопиями.

Хороши!

Нет, я все понимаю.

И Грибоедов, конечно, не Пушкин с его вдолбленным в наивные детские головки косым неровным почерком. Никак не Пушкин, хоть оба и Александры Сергеевичи.

Но табличку-то хотя бы можно было прочитать?!

Смешно, конечно.

Но это только во-первых.

А во-вторых — у нас уже выросли целые поколения людей, не понимающих того, что книги пишутся именно для них, для читателей.

Это ж не сериалы, которые исключительно для «спонсоров» и прочих «рекламодателей» (почти на каждую симпатичную актрисульку — свой, ага) ставят.

Это — для вас.

Принципиально другой вид коммуникаций.

Когда спорщик интересен не менее соглашающегося: это с сериалом не поспоришь, здесь-то — пожалуйста.

Поэтому мне лично всегда бывает очень смешно, когда какая-нибудь сходящая со сцены эстрадная певичка на пару с каким-нибудь шелудивым ветераном идеологических битв начинают рассуждать «за культуру» и ее «охрану от профанов». Зрелище при этом получается настолько душераздирающее, что прям — конец фильма…

Ребят…

Нет, не так.

Ворона! Ты на себя-то в зеркало смотрела?! Вот тебя — действительно нужно защищать, наверное, а то от сильных эмоций, боюсь, может, и штукатурка осыплется.

А вот в книгах можно черкать, сколько тебе угодно. Особливо ежели что умное, как тот же Грибоедов, который, кстати, ни разу не ресторан и не ночной клуб.

Более того, так называемые книжные «поля» в том числе именно для этого и придуманы. Для того, чтобы на них писать.

Оглавление

Пара слов о демократах и папуасах

Глава 1. Воинствующая политкорректность

  Конец холодной войны

  Небольшие взаимные разногласия

  Даже не цирк

  Чистый Голливуд

  О мудрости недоверчивых вождей чучхе

  Особая озабоченность

  Креативненько

  Ничего личного

  Не учите меня жить

  С характерным запахом

  О некоторых особенностях зрения больших непарнокопытных

  Воюющая страна

  Геи в законе

  Воинствующая политкорректность

  Русский патриот Отто фон Бисмарк

Глава 2. Тоже евроинтеграция (не только о футболе)

  Тоже евроинтеграция…

  О смешных героях русского футбола

  Воистину феерические руководители

  Так победим…

  Проблемы гуманитарного характера

  О «зимнем футболе» замолвите слово

  Трагедия победителей

  Были и будут нашими…

Глава 3. Явление гражданского общества

  Явление гражданского общества

  Прилетели к нам грачи…

  Закон русской смуты

  Технология провокации

  Призраки Манежной площади

Глава 4. Шестая колонна

  В жанре трагифарса

  Шестая колонна

  Особые люди

  О «национальном примирении» на базе радикал-либерализма

  Средства и цель

  Сено — солома

  Тролль жирный, обыкновенный

  Гуманитарная интервенция

  Страшный эротический сон истинного демократа

  Дешевка

  Между красными и белыми

  Пара слов об основном источнике русской либеральной мысли

  Сколько живу — столько удивляюсь

Глава 5. Наш город — ваша столица

  Обычная география

  Не лечится

  Бессмысленный осколок империи

  Гений. Парадоксов друг

  Проблемы культурной самоиндентификации

  И еще немного об Украине

  К вопросам языкознания

  Московское время

  А пишут все равно о «Спартаке»

  Не нам и менять

  Идиотизм в качестве видового признака

  Характеристика государства

  Горе побежденным

  Урок истории

  Мультикультурность без русского акцента

  Немного подробностей из теории и практики национального разделения

  Наш город — ваша столица

Глава 6. Война, на которой мы живем

  Наивысшая ценность

  Война, на которой мы живем

  Беспокойные времена

  С позиции силы

  Общий враг

  О бремени свободного человека

  К вопросам приватизации и эффективности управления

  Дело семейное

  Враг правящего класса

  Без моральных оценок

  К вопросу о сносе памятников

  Жара. Или дело привычки

  Уходящая натура

  Степаныч

Глава 7. Нет чистого света и тьмы

  Нет чистого света и тьмы

  Вместо рецензии на кино

  Символ ушедшей эпохи

  Всяк сущий в ней язык

  Был такой Маяковский

  Заметки на полях