Честь бойца (fb2)

- Честь бойца 906K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Иван Захарович Стрельцов

Иван Стрельцов
Честь бойца 

Сила действия равна силе противодействия.

Закон Ньютона

Глава 1. На свободу с чистой совестью

Дождевые капли стучали по крыше вагона. Сквозь запотевшее окно виднелся придорожный пейзаж: голые стволы деревьев, как фантастические руки, тянулись к серому небу из засыпанной мокрой желтой листвой земли. Ничего не поделаешь, осень окончательно вступила в свои права.

А здесь, в купейном вагоне, тепло и уютно, под его мерное покачивание хорошо думается. Лежа на нижней полке и подперев подбородок, вчерашний заключенный Александр Зубов по прозвищу Зуб глядел в окно и думал о начинающейся жизни. Новой жизни, без решеток и колючей проволоки, вертухаев на вышках и кумовских подлянок. Он смутно себе представлял новую жизнь – едва не половина прожитого осталась там, за решеткой.

Сел в восьмидесятом на двенадцать лет за разбой с «мокрухой». Первые пять лет по приговору суда прошли в «крытой» строгого режима. Как сказал ему тогда Профессор, вор-рецидивист, «разменивающий» здесь свою четвертую ходку: «Это будет твой первый университет». Так оно и получилось. Профессор стал первым зоновским педагогом молодого урки.

После отбытия первой части срока Зубова перевели на общий режим, здесь уже были другие учителя и другой образ жизни. Через полгода за драку с активистом Зубову набавили к сроку еще год. А через три года за поножовщину еще пять. Так восемнадцать лет и прошли за решеткой. Теперь уголовник Зуб возвращался в другой, незнакомый ему мир. Конечно, он читал газеты, слушал радио и рассказы свежеприбывших, а позже разрешили телевизор смотреть. Знал Зуб, что коммунистов от власти отогнали, теперь капитализм и быть богатым не опасно. Все это он знал, но не мог понять, а потому и не очень верил в криминальный расцвет.

Зубов повернулся на узкой полке с пахнущим стиральным порошком бельем и – почему-то этот запах ему особо нравился – вытянул перед собой худые жилистые руки и размял суставы.

Все-таки странное наступило время: раньше в купейный вагон билетов было не достать, а теперь не во всяком купе едет хоть один пассажир.

Взяв со столика пачку «Беломора», Зуб поднялся, сунул ноги в шлепанцы и вышел в коридор.

Когда наконец прозвенел долгожданный звонок, за которым ждала свобода, отсидевший едва ли не два десятка лет гражданин Зубов не имел ничего своего, только зоновскую робу. На волю его собирала братва: джинсы, свитер, китайский пуховик, спортивный байковый костюм, кожаные ботинки на микропоре, и денег отстегнули из «общака» на первое время: живи, обустраивайся.

В тамбуре было холодно, через разбитое стекло порывы ветра вдували холодные капли дождя.

Привыкший к тюменским морозам, но не переносящий сырости, Зуб поежился. Продув папиросу, сжал зубами бумажный мундштук, прикурил от зажженной спички. Затянувшись, выпустил дым через ноздри. Мысленно произнес: «Живи и обустраивайся. Как же тут обустроишься, когда все с ног на голову встало. Но ничего, есть у меня пара адресков фартовых. Там помогут обустроиться». Сделав пару затяжек, он щелчком швырнул окурок в разбитое окно. Поезд, мчащийся в Москву, нес его навстречу судьбе.

Едва оказавшись в Москве, Зуб поспешил покинуть район трех вокзалов. Он хорошо был осведомлен о московской милиции и понимал, что его ждет со справкой об освобождении, если попадется патрулю.

Москва обрушилась на Зубова всей своей громадой, блеском и великолепием. По прошествии восемнадцати лет в мозгу остались обрывки воспоминаний о том городе, куда он приезжал на электричке сперва с родителями, потом с друзьями. Воспоминания были бледными и расплывчатыми, как старые черно-белые фотографии. Новый город с яркими витринами и красочными рекламами оказался другим миром, далеким, как чужая галактика.

Ошарашенный Зуб прошел несколько кварталов, потом нырнул в метро. Здесь ничего не изменилось. Станции метро, построенные в годы правления «отца народов», помпезные, как дворцы, по-прежнему блистали чистотой, и лишь на стенах эскалатора пестрели плакаты, призывающие лететь в Египет на отдых, пользоваться прокладками «Либресс» в критические дни и варить супы «Галина Бланка».

В густой мешанине подземки Зуб наконец-то перевел дух. Сейчас он стал человеком-невидимкой, и его путь лежал в Юго-Западный район столицы.

За долгие годы судьба дважды сталкивала Зуба с Валетом. Первый раз на тюменский лесоповал Валет попал за квартирную кражу на четыре года. Он был жалким перепуганным юнцом, которого мог обидеть или опустить любой матерый урка. Зуб заступился за Валета, не дал его в обиду.

Через пять лет после освобождения Валет вновь оказался на зоне. Теперь это был другой человек, крепко сбитый, с бычьей шеей, другая статья – рэкет, или вымогательство, и другой срок – семь лет. Несмотря на всю их крутизну, рэкетиров в зоне недолюбливали, и кто знает, как повернулась бы в этот раз жизнь Суслова Олега Петровича по кличке Валет, если бы не его ангел-хранитель, которым вновь пришлось стать Зубову. Правда, продолжалось это недолго, уже через два года братва выкупила Валета. Уезжая, Олег тепло простился со своим заступником, дав ему свой домашний адрес и пообещав помочь с обустройством.

Теперь, идя по заученному наизусть адресу, Зуб мысленно представлял встречу. Сейчас он нуждался в помощи Валета. Как отблагодарит своего покровителя бывший зоновский собрат?

На пятом этаже панельной девятиэтажки Зубова встретила бронированная дверь, обшитая узорной филенкой из красного дерева, с бронзовой фигурной ручкой в виде львиной головы с кольцом в пасти.

Хмыкнув, Зуб нажал кнопку звонка несколько раз. Из-за двери донеслись тяжелые шаги и приглушенный дверью поток брани, защелкали многочисленные замки, и, наконец, в дверном проеме появилась коротко стриженная, небритая, опухшая физиономия. Дыхнув перегаром, хозяин спросил:

– Чего тебе?

Гость весело оскалился, обнажив два ряда железных зубов, потом проговорил:

– Смотрю, Валет, ты совсем забурел. Забыл, поди, лагерную пайку?

У хозяина квартиры отвисла челюсть. Он потер кулаками заплывшие глаза и снова уперся взглядом в гостя. Потом, оскалившись, громко закричал:

– Саня, Зуб, вот кайф! Таки откинулся!

– Нет, буду ждать второго пришествия, – хмыкнул Зуб, пыхтя под навалившейся на него тушей Валета.

– Ну, чего стоим на лестнице, заходи, брателла, сейчас отметим это дело. – Валет подхватил его за локоть и потянул внутрь.

Убранство квартиры было настолько богатым, что «откинувшийся» гость от восхищения аж присвистнул. Импортная кожаная мебель, различная аппаратура, картины в дорогих рамах и тяжелые бархатные шторы, прикрывающие окна.

Да и сам Валет выглядел чудно: на короткой толстой шее золотой жгут в два пальца толщиной, а заплывшее жиром тело прикрывал яркий красный халат из шелка с золотым драконом на спине.

– Ну что, брателла, ополоснешься с дорожки? – весело спросил Валет.

– Можно, – кивнул Зуб, снимая китайский пуховик, который на фоне квартирного интерьера смотрелся как половая тряпка.

Ванная сверкала белизной дорогого кафеля, на стеклянной полке возле огромного, в человеческий рост, зеркала в несколько рядов стояли разноцветные флаконы, тюбики.

Открыв позолоченные краны, из которых с шумом хлынула вода в ванну, Валет сказал:

– В общем, Сашок, мойся, а я пока по сусекам поскребу, чтобы отметить твой выход и нашу встречу. Расслабляйся, Зуб, включи джакузи – кайфовая штука.

Едва гость разделся и влез в теплую ванну, как снова появился Валет с большим банным полотенцем на плече и сложенным черным шелковым халатом.

– Мои вещи тебе не подойдут, – вздохнул хозяин, – надень пока халат. А шмотки мы потом тебе закажем.

Гость расслабленно закрыл глаза и улыбнулся. Пока ему нравился прием, оказанный бывшим шнырем. На журнальном столике Валет соорудил мини-банкет. В открытых консервных банках, плотно сбившись, лежали фиолетовые тушки осьминогов, копченые мидии, лягушачьи лапки, черные ягоды маслин. На блюдце, присыпанные сахаром, лежали дольки лимона, рядом раскинулось блюдо с тонко нарезанными ломтиками нежно-розовой ветчины, вяленой бастурмы и сервелата. В большой пиале горой возвышались овощи: свежие огурцы, помидоры, дольки сладкого перца. В центре стола лежала янтарная тушка жареного цыпленка, над которым поднимался ароматный дымок.

Рядом с журнальным столиком стоял сервировочный столик, на нем выстроились различные бутылки с напитками.

Возле стола стоял сам хозяин квартиры, выряженный в сиреневый спортивный костюм, который скрывал излишества фигуры, делал ее спортивной.

– Когда успел курицу зафоршмачить? – удивленно спросил Зуб.

– Это не я, – признался Валет. – Возле дома гриль-бар, там ее и зафоршмачил.

– Тогда чего мы ждем?

– К столу.

Бывшие братья по нарам сели в глубокие мягкие кресла, Валет взял с сервировочного столика большую бутылку «Балентайса» и, налив его наполовину в большие рюмки, спросил:

– Разводить будешь?

– Чего продукт переводить. Так пойдет.

Чокнувшись, выпили, закусили, перевели дух, после этого начали есть. Последние годы на зоне Зуб не голодал, но таких разносолов есть ему еще не приходилось. И сейчас он старался ничего не пропустить: ни маслин, ни осьминогов, ни мидий, ни лапок лягушачьих. Он ел с жадностью дикаря, а Валет то и дело подливал в рюмки.

Наконец насытившись, гость откинулся на спинку кресла и, переведя дух, громко рыгнул. Потом сказал:

– Эх, сейчас бы закурить!

– Какие проблемы, – пьяно ухмыльнулся Валет. Наклонившись к сервировочному столику, он взял с нижней полки большую коробку из пальмового дерева и перламутровую прямоугольную зажигалку. Поставив коробку на стол, откинул крышку. Внутри лежали ровными рядами темно-коричневые толстые сигары.

Взяв одну из них, Валет откусил кончик, смахнув его прямо на ковер, и тут же прикурил, выпустив клуб сизого дыма.

– «Гавана клаб», – прочел вслух Зуб надпись на тыльной стороне крышки. – Богато живешь. Неужто такой товар можно соскоблить с барыг?

– Рэкет, – пьяно усмехнулся Валет, – развлечение для бывших пионэров. И вообще, все эти гоп-стопы, «подрывы» хат или еще чего там – детский лепет. Мелочовка.

– А что ж тогда серьезное дело? – закуривая дорогую кубинскую сигару, небрежно спросил Зуб.

– А серьезных дел много. Начиная с торговли марафетом и кончая политикой. Только не всякому дано попасть в команду. – Валет, зажав сигару зубами, потянулся к бутылке. – Вот я, например, попал в команду Варфоломея. Знаешь такого?

Зуб отрицательно покачал головой.

– Зря, Варфоломей – Большой Папа, ему едва ли не пол-Москвы принадлежит. А я от имени Варфоломея присматриваю за одним маленьким банком. Малюсеньким таким. Смотрю, чтобы босота не наезжала, да и банкиры чего не удумали. В общем, чтобы все было по понятиям. Вот это и позволяет жить богато, жрать вкусно и пить сладко.

Хозяин снова наполнил рюмки и поднял свою, призывая гостя последовать его примеру.

Зуб поднял свою рюмку, но прежде чем поднести ее к губам, сказал:

– Слушай, Олег, замолви за меня слово, тоже хочу в команду.

– В команду? – оскалился Валет, но тут же улыбка сползла, вспомнился зоновский барак с ровными рядами двухъярусных нар-шконок. – Хорошо, замолвлю, Сашок, только тебе тоже придется подсуетиться. Показать, что можешь работать в серьезной команде.

– Будь уверен, Валет, подсуечусь, – кивнул Зуб.

Глава 2. За работу, товарищи…

Эта рабочая неделя для старшего инспектора налоговой полиции Андрея Никонова началась не очень хорошо: на службу он опаздывал, а машина, видавшая виды «семерка», как назло, не заводилась. Включив несколько раз зажигание – мотор устало порычал, но так и не завелся, – Андрей с досадой ударил ладонями по небольшому спортивному рулю.

На работу придется добираться на метро. Уже собравшись вылезти из салона упрямой машины, Никонов посмотрел в зеркало заднего вида и, поймав в нем свое отражение, задержал взгляд. Андрею нравилось свое лицо – утонченные черты, подбородок с ямочкой, стрижка по моде, умный взгляд из-под затемненных очков в роговой оправе. Такое лицо не могло не нравиться женщинам. Да и фигура – он был выше среднего роста, поджарый, как гончая. Десять последних лет кандидат экономических наук занимался единоборством, ушу. В родном НИИ Андрей Федорович Никонов считался эталоном мужчин и суперменом, обожаемым всеми женщинами института. Все изменилось, когда из-за отсутствия финансирования институт прикрыли, Никонову пришлось искать новое место. Мир не без добрых людей, друзья помогли устроиться в налоговую инспекцию. Вот здесь по-настоящему и раскрылся его талант: как композитор читает ноты, так он читал бухгалтерские отчеты, легко находя в них ошибки, приписки, исправления. Виновные наказывались, а в казну поступали положенные налоги. На новой работе Андрей неожиданно ощутил наслаждение служебной властью, теперь ему уже не надо было разыгрывать из себя супермена, он был им по долгу службы.

После двух лет работы в налоговой полиции Андрей Федорович получил повышение, став старшим инспектором. К должности была добавлена помощница, молоденькая инспектор Лариса Дегтерева. Крутобедрая, спортивного типа блондинка оказалась толковой и исполнительной. Дуэт был удивительно эффективным, им поручали самые трудные задания, и они справлялись.

Дважды женатый седовласый ловелас в свои сорок пять решил угомониться и снова обрести счастье в браке. Избранница трудилась под боком. Андрею нравились восторженные взгляды девушки, когда он говорил что-нибудь мудреное. Но все изменилось месяц назад.

Комплексная проверка небольшого коммерческого банка «Глобал Инвест» ничего не обнаружила. Но въедливый налоговик Никонов нашел в документации некоторые неточности, из чего сделал вывод о сокрытии настоящих доходов банка. А потому… старший инспектор Никонов написал рапорт о более детальной разработке банка. Ответ на рапорт был получен непривычно быстро, с неожиданным текстом. Разработку не только разрешили, но и прикрепили к ним оперативника из ГУБОП майора Донцова и следователя-«важняка» из Генеральной прокуратуры Савина. Андрей понял, что и на этот раз интуиция его не подвела, с этим банком он попал в цвет, теперь главное – не опростоволоситься, проводя расследование. Следователь Никонову понравился: толковый молодой человек с интеллигентной внешностью чем-то напоминал Андрею его самого в молодости. А вот милицейский опер вызывал у него едва ли не аллергию. Светловолосый гигант с голубыми глазами и волевым квадратным подбородком шутил и матерился, как солдафон, такой человек мог вызывать у налоговика только раздражение и неприязнь. Но его помощница Лариса явно симпатизировала милиционеру, смеялась над его сальными шутками, строила ему глазки, принимала незатейливые ухаживания. Поведение «кандидатки в жены» раздражало Никонова. Не придумав ничего лучшего, он решил выяснить отношения с Донцовым «по-мужски». Все-таки десять лет занятий ушу, даже победы на областных соревнованиях. Но то, что Андрей увидел в спортивном клубе, где тренировался несколько раз в неделю оперативник, отбило желание сатисфакции. В пустом спортивном зале на татами сошлись два гиганта, облаченные в защитные шлемы и нагрудники. Спарринг был стремительным и жестоким, абсолютно не похожим на грациозное и пластичное ушу. Это было садистское развлечение костоломов. Незаметно покинув спортзал, Андрей как истинный интеллигент нашел оправдание своему поведению: у нас разные весовые категории и стили разные. В конце концов, он оперативник, и от этого зависит его жизнь. Воспоминание о своем малодушии комом стало в горле, от досады Никонов ударил по рулевому колесу и еще раз повернул ключ. Видимо, агрессивная энергетика хозяина передалась машине, мотор зарычал, вздрогнул и мерно заработал.

В небольшом тесном кабинете налоговой полиции собралась объединенная следственная группа. Они здесь собирались каждый понедельник для обмена собранной информацией и составления плана на неделю. Официально руководила разрабатываемой операцией «Кубышка» налоговая полиция, но так как все собранные материалы ложились в папку «важняка», то по общему согласию председательствовал на совещании Владимир Савин.

Молодой, не достигший тридцатилетнего возраста, Владимир Савин был одет в недорогой, но опрятный и выглаженный костюм темно-серого цвета, белоснежную сорочку и галстук. Узкое лицо было гладко выбрито. Длинные пальцы покоились на пластиковой рабочей папке. Следователь был чистюля и педант, не отступающий от буквы закона ни на шаг.

С двух сторон от «важняка» сидели члены совместной оперативной группы налоговой полиции и Главного управления по борьбе с организованной преступностью. Налоговиков представляли старший инспектор Андрей Никонов и его помощница Лариса Дегтерева с озорным курносым лицом и шапкой кучерявых платиновых волос. От борцов с организованной преступностью присутствовали два майора, оба старшие оперуполномоченные, внешне абсолютно не похожие друг на друга. Донцов – широкоплечий гигант со скуластым лицом и небрежно зачесанными набок пшеничными волосами. Его помощник Владлен Мухин – среднего телосложения, с грушеобразной головой, через редкие нити гладко зачесанных волос просвечивала приличных размеров плешь. Одет в просторный костюм и джемпер, из которого выглядывали рубашка с галстуком. Нервничая, он то и дело тер большой мясистый нос.

Когда несколько недель назад была создана объединенная оперативно-следственная группа, напуганный постоянными разоблачениями прессы Никонов, пользуясь своими связями, навел справки о новых коллегах. Практически ни за кем из проверяемых никаких грешков замечено не было.

Следователь Савин, выпускник Уральского юридического института, имел жену, дочь, ни в чем не был скомпрометирован, больше того, принимал участие в расследовании нескольких громких дел. Человек интеллигентный, он был наиболее близок по духу кандидату наук Никонову, чего нельзя было сказать о представителях ГУБОП.

Олег Донцов был стопроцентным милиционером, он с детства занимался стрельбой в спортивном клубе «Динамо». После окончания юрфака начал свою трудовую карьеру младшим оперуполномоченным в МУРе, там получил несколько ранений и заслужил славу настоящего опера – «волкодава». Во время чеченской войны входил в особую следственную группу по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Что-то там не заладилось, попал в плен к боевикам, через месяц был обменен на какого-то чеченского бандита. После этого Олег служил в оперативном отделе министерства. Через два года перевелся в ГУБОП. Был убежденным холостяком и вел соответствующий образ жизни. В отличие от Донцова майор Мухин не был милиционером до недавнего времени. Карьеру свою начинал как следователь КГБ по расследованию идеологических диверсий. Как он там служил, никому не известно (почивший в бозе комитет умел хранить свои тайны). В девяносто первом году, когда стало ясно – крах КГБ неизбежен, Владлен Мухин оформил перевод в смежное министерство и скрылся в бесконечных коридорах МВД. Только теперь, когда до пенсии по выслуге осталось два года, майор вынырнул на поверхность, решив сменить личину чиновника на роль сыщика. То ли хотел присмотреться «к земле», на которой скоро жить, то ли через ГУБОП надеялся найти приработок после пенсии. Впрочем, ничего удивительного: майор имел двух дочек на выданье, а скоро могли появиться внуки.

– Ну-с, начнем работать, господа, – перебил размышления Никонова следователь Савин. – Итак, две недели мы потратили на выяснение подноготной банка «Глобал Инвест». Кому что удалось откопать, господа?

– Давайте я, – поднял руку Донцов.

– Прошу, Олег Сергеевич.

– По информации, полученной от налоговой полиции, известно, что в Москве банк «Глобал Инвест» представляет несколько крупных металлургических комбинатов Центральной Сибири и Крайнего Севера. Продают на Запад алюминий, никель и высоколегированную сталь…

– Это мы знаем, – попытался перебить говорящего Никонов. Он с трудом сдерживал негодование: Донцов бесстыдно заглядывал в декольте его помощницы, которая, склонившись над столом, что-то быстро писала.

– Вы знаете, что сырье продается в Западную Европу, – ничуть не смущаясь, продолжал сыщик. – А на самом деле металл по демпинговым ценам продается в США через небольшую посредническую фирму «Утренняя Звезда», зарегистрированную в Нью-Йорке.

– Что это меняет? – не понял Савин.

– Очень многое. Сырье покупается в Европе и продается в Америке по одной и той же цене. Налицо убыток: транспортировка груза, таможенные пошлины, не считая процентов посредникам. Интерпол считает, что идет отмывка «грязных денег» от наркобизнеса через Министерство внутренних дел. Мы отправили запрос в ФБР о посреднической фирме «Утренняя Звезда» и ее руководителе. Ответ оказался ошеломляющим. – Олег посмотрел на Мухина и негромко сказал: – Давай, Владлен Михайлович, твой выход.

Мухин раскрыл лежащую перед ним папку и зачитал:

– Посредническая фирма «Утренняя Звезда» принадлежит гражданину США Вавилову Валентину Викторовичу, сорокового года рождения, в прошлом трижды судимому за фарцовку и спекуляции. В девяностом году, на волне перестройки и гласности, он иммигрировал в США, где за пять лет получил гражданство и стал официальным миллионером. Впрочем, там этим никого не удивишь. Кроме фирмы «Утренняя Звезда» Вавилов имеет около десятка небольших легальных фирм в Москве и столько же фирм с подставным руководством, скажем, банк «Глобал Инвест». Все эти фирмы занимаются отмыванием денежных средств, их легализацией и отправкой на Запад. Судя по всему, металлургические комбинаты в той или иной мере принадлежат Вавилову.

– Нам своих олигархов, что ли, не хватает? Еще этот заморский прохиндей, – зло выругался Никонов.

– Он далеко не прохиндей, – бесстрастно ответил Мухин. – В криминальных кругах его знают под кличкой Варфоломей, а ФБР подозревает в связях с колумбийским картелем, но ничего доказать не может. Сейчас у них надежда на нас: может, зацепив Варфоломея за золотой мешок, мы вытащим что-то из его грязного белья. А уж тогда они…

– Значит, все упирается в нас, – задумчиво произнес Савин, потом посмотрел на Никонова и спросил: – Что у вас, Андрей Федорович?

– Как говорится, воз и ныне там, – с пафосом начал Никонов. – Практически в банке наличности нет, они не занимаются ни сбором средств у населения, ни обменом валюты, хотя имеют на такой вид деятельности все необходимые разрешения. У них только документация, но это фальшивая документация, а где держат подлинную – неизвестно. Все попытки внедрения нашего человека в банк провалились.

– Андрей Федорович, а вы не пробовали вместо того чтобы внедрять агента, попытаться завербовать кого-то из работающих в правлении банка? – с усмешкой спросил Донцов. – Вы мужчина видный, а там много незамужних женщин, особенно в валютном отделе.

– Вот вы бы этим и занялись, – начал было парировать Никонов, но Донцов его снова опередил:

– Не могу. У меня сейчас другая разработка. – И весело подмигнул Ларисе.

Девушка залилась пунцовой краской и, опустив голову, снова стала что-то писать. Андрей почувствовал, как кончики его ушей накаляются, ему захотелось влепить пощечину хаму, но, вспомнив увиденное недавно на татами, он сдержался и ровным голосом продолжил:

– Единственная возможность прихватить руководство банка – это когда после продажи очередной партии металла в банк поступит валютная выручка, которую они тут же сдадут на торгах ММВБ, чтобы отправить получателю рубли. В момент возвращения денег с биржи можно и пытаться «колоть», где настоящая документация.

– Ну что ж, господа, – подвел итог Савин, – медленно, но верно наше следствие продвигается. Если нет других предложений, берем в разработку обмен валюты, для этого силы и средства у нас есть. Так что за работу, товарищи, то бишь господа.

Глава 3. Проверка на вшивость

Темное бархатное пиво живительной влагой пролилось в горящую утробу Валета. Жадно глотая, пил, пока не осушил бутылку, потом поставил ее на стол и с удовольствием рыгнул. Зуб вольготно полулежал в кресле, облаченный в шелковый халат, и маленькими глоточками потягивал пиво из большого хрустального бокала.

– Значит, так, я сейчас в контору, – поправляя золотой жгут на шее, проговорил Валет, глядя на себя в большое зеркало с бронзовой оправой, висевшее в прихожей. – Буду договариваться о твоем трудоустройстве. Не передумал еще?

– Не передумал, – ответил Зуб, отхлебывая из бокала темно-коричневый густой напиток.

– Пива полный холодильник, там же и жратва. Захочешь чего покрепче – в баре. Пока не сделали хорошую «ксиву», тебе лучше на улицу одному не ходить, – бросил напоследок Валет и вышел из квартиры.

На улице шел дождь, мелкий, противный, по-осеннему зябкий. Подняв воротник своей куртки, Валет побежал через двор. У дороги его поджидала «Ауди» цвета гнилой вишни. Живя в обычном доме, где почти в каждой квартире весь день сидели у окон бдительные пенсионеры, которым нетрудно было сообщить «куда надо» о появлении бандитских рож, Олег запретил своим бойцам даже близко подходить к дому.

За рулем «Ауди» сидел Метис, смуглый крепыш с треугольной, выдвинутой вперед нижней челюстью и маленькими поросячьими глазками. Полуазербайджанец, полурусский, он всю жизнь прожил в Москве и говорил без акцента по-русски, при этом совсем не зная языка предков матери. Учился в школе, занимался спортом, был боксером в тяжелом весе. За участие в подпольных боях Метиса выгнали из большого спорта. Пришлось идти на «вольные хлеба», начинал с вышибания долгов и мелкого рэкета, постепенно поднялся до уровня командного игрока. Сейчас Метис был при Валете чем-то вроде адъютанта, а заодно руководил командой внештатников – двадцатью бывшими спортсменами, находящимися на прикорме у банка и в случае необходимости решающими нестандартные проблемы.

– Привет, – кивнул Валет, дыхнув ядреным перегаром и заваливаясь на переднее сиденье.

– Ну и выхлоп, – поморщился Метис.

– Да брателла вчера с кичи откинулся. Вот и отмечали, как положено, – криво ухмыльнулся Валет.

– Сейчас в банк?

– А куда еще в такую рань? – буркнул Олег. После холодной дождевой купели в теплом салоне автомобиля его разморило. Под равномерное урчание мотора он провалился в сладкую дрему.

Но вдруг страх сковал горло, словно его сдавила костлявая рука.

– А-а! – неистово закричал Валет, подскакивая на сиденье. Протерев глаза и широко зевнув, он вздрогнул: – Вот же, приснится такая чушь.

Он не мог понять, в чем дело, что же такого случилось, но сердце бешено билось в груди, будто привиделся сам ад.

– Что, абракадабра снилась? – усмехнулся Метис, поигрывая во рту сигаретой, и добавил: – Это от импортного пойла. После него отходняк – словно с чертями повстречался. То ли дело наша водочка, «кристалловская», похмелился – и порядок.

– Может быть, – кивнул Валет, почесывая заросшие золотистой щетиной щеки. Хотелось бы верить во вредность заморского алкоголя, но страх, поразивший его, имел другой корень, он произрастал из подсознания. Что же это такое? Может, результат анализа последних событий: ни для кого из руководства банка не было секретом, что под них роет налоговая полиция. А как известно, кто ищет, тот всегда найдет. Теперь надо готовиться к неприятностям.

– Приехали, Олег Владимирович, – сообщил Метис, загоняя «Ауди» на стоянку перед банком.

– Вот и ладушки.

– Мне подождать или как?

– Нет, ждать не надо. Ты, это, забей мне на вечер сауну «У Миши», – поднимая воротник куртки, произнес Валет.

– О’кей, – кивнул водитель, глядя, как Валет бежит, втянув голову в плечи, поднимая брызги, шлепая по лужам.

Открыв стеклянную дверь, Валет вошел в фойе банка. Двое милиционеров, несущих охрану, в бронежилетах, с автоматами, вяло скользнули по фигуре вошедшего и снова перевели взгляды на вход.

Миновав стеклянные ячейки, где трудились девушки из валютного отдела, Валет остановился перед тяжелой бронированной дверью с электронным замком, быстро набрал необходимую комбинацию. Дверь тут же открылась. За дверью тянулся коридор, устланный яркой ковровой дорожкой, ведущий в приемную президента банка.

Лидочка, секретарша, как всегда, сидела на своем рабочем месте и что-то выстукивала на клавиатуре компьютера.

– Доброе утро, Лидок, – как можно веселее поздоровался Валет. – Шеф у себя?

– Ну и разит от вас, Олег Владимирович, – наморщив носик, произнесла секретарша. Она могла себе это позволить, с Валетом она была в приятельских отношениях, несколько раз ходила в ресторан, а однажды она даже провела ночь в его квартире.

– Есть чем загрызть, типа «Орбита»? – деловито поинтересовался Валет: он вроде считался здесь независимым от банкиров, но прекрасно понимал, что есть и повыше его авторитеты, которым банкиры могут пожаловаться.

– «Орбита» нет, есть круче, – сказала секретарша, протягивая бумажный цилиндрик с мятными таблетками. – «Рондо», свежее дыхание облегчает понимание.

Сунув за щеку несколько белоснежных таблеток, Валет спросил:

– Так шеф сейчас где?

– К нему только что зашел Карасев, и они ждут вас в комнате отдыха.

Комната отдыха президента банка «Глобал Инвест» была раза в два больше рабочего кабинета и выполнена в виде поляны или лужайки. В центре комнаты был установлен небольшой фонтан со статуэткой позолоченной купальщицы. Полы были застланы синтетической травой изумрудного цвета. Вдоль стен стояли клумбы с самыми настоящими японскими карликовыми деревьями. В дальнем углу комнаты плетеный гарнитур из трех кресел и стола. В одном из кресел сидел дородный мужчина лет шестидесяти, с абсолютно седой головой – Илья Борисович Карасев, юрисконсульт банка и один из директоров правления.

Сам президент, Вениамин Еремушин, одетый в бледно-голубые джинсы, красный джемпер и клетчатый шейный платок, сжав двумя руками стальную клюшку для гольфа, забивал шары в противоположный угол. Так шеф снимал стресс.

Увидев вошедшего, президент радостно оскалился, выставив напоказ великолепные фарфоровые протезы:

– Пришел, отлично, а то думали за тобой посыльного отправлять. Заходи, садись.

Валет подошел к юрисконсульту, обменялся с ним рукопожатием и сел напротив в свободное кресло.

Еремушин забил последний шар, который подал ему робот, бросил клюшку на пол и направился к сидящим. Опустившись в кресло, он, видимо, нажал какую-то потайную кнопку – сразу же все пространство комнаты наполнилось чириканьем воробьев, далеким криком кукушки и даже легким жужжанием пчел.

Можно было подумать, что сидят они на поляне в июле. Бесшумно открылась дверь, вошла Лида с подносом, на котором стояло три высоких бокала с густым, концентрированным соком. Расставив бокалы, девушка удалилась.

Едва за ней закрылась дверь, Еремушин обратился к Карасеву:

– Расскажи-ка теперь ему, Илья Борисович, какие нынче у нас проблемы.

Юрисконсульт отхлебнул из своего фужера, потом внимательно посмотрел на сидящего напротив Валета и произнес:

– Оказывается, дела нашего банка куда хуже, чем мы себе представляли.

– Что, кто-то из блатных решил наехать? – не удержался от вопроса Олег, у него под рукой всегда были два десятка вышколенных боевиков. А если бы этого оказалось мало, он знал, к кому обратиться, чтобы прислали сто, а то и двести головорезов.

– Нет, проблема много хуже, – пожевав губы, ответил Карасев. – Как ты сейчас выразился, наехали не блатные, даже не налоговая полиция. Банк попал под разработку Генпрокуратуры, создана оперативно-следственная бригада. И «копают» они довольно-таки профессионально. Естественно, когда я узнал о таком деле, то сразу же связался с Варфоломеем. Пришлось посетить Нью-Йорк. Валентин Викторович приказал рикошетить банк. В общем, взять они нас могут, только когда в хранилище поступают деньги. И только после продажи «зеленых» на бирже. Это единственный их шанс хоть за что-то зацепиться. Вот именно в этом промежутке банк надо ограбить. Мы, естественно, прогораем, и официально банк «Глобал Инвест» перестает существовать. Милиции и прокуратуре ничего другого не останется, как искать грабителей. Так вот твоя задача, Олег Владимирович, и сделать это так, чтобы у милиции до скончания века не было ни следов, ни улик. Как сами они говорят, «глухарь».

– Ну, а потом? – недоуменно спросил Валет, он никак не мог переварить услышанное.

– Что потом? – переспросил Еремушин. – Ты месяца через три-четыре сможешь здесь открыть казино или ночной клуб. Негоже бросать здание, где аренда подписана на двадцать пять лет. А мы с Ильей Борисовичем покинем златоглавую и переберемся в купеческий город Нижний Новгород, там, кстати, начал недавно работать небольшой коммерческий банк «Меркурий». Нельзя же, право слово, бросать на произвол судьбы тружеников Сибири и Крайнего Севера.

– Кто-то же должен наживаться на их труде, – добавил Карасев, и оба финансиста засмеялись.

– Главное, пойми, Олег, у тебя появился шанс перескочить на новую ступень. Из бритоголового «быка» стать преуспевающим бизнесменом, – мягко, почти по-отечески произнес Еремушин. – Только задачку эту надо решить правильно и чисто.

Лицо Валета налилось кровью, став бордовым: после вчерашнего думательный процесс давал пробуксовку. Через несколько минут на его лице появилось просветление.

– Есть у меня один человечек, академик подобных операций. Восемнадцать лет просидел безвылазно, учился у старых воров. Не один институт там прошел, такие заморочки знает, ментам его в жизнь не раскусить. Да и в команду хочет.

– В команду? – переспросил Карасев, потом они с банкиром переглянулись. – И давно этот твой друг появился в Москве?

– А что такое? – не понял Валет. – Вчера прямо с вокзала.

– Понимаешь, Олег, менты нас обложили очень плотно, были попытки вербовки кое-кого из наших девочек, не получилось. Поэтому я спрашиваю: ты доверяешь этому другу?

– Да ты че, Борисыч, – возмутился Валет, – да Зуб мусоров на нюх не переносит. Кумовья с ним всегда имели мороку, их стукачей колол, как белка орехи. Не, с ментами Зуб ни в жизнь якшаться не будет.

– Значит, ты за него можешь поручиться, – вступил в разговор Еремушин.

– Запросто.

– Ну, смотри, твоя голова в залоге.

– Ладно, Вениамин Альбертович, не ругай зря Олега. – Юрисконсульт допил свой сок и продолжил:– В общем, если твой друг возьмет наш банк, то мы его зачислим в команду. Не знаю, может, здесь останется, будет твоим компаньоном, может, заберем его в Нижний. Только смотри, время не резиновое. Надо все сделать по-американски быстро и качественно.

Еремушин добавил:

– И похищенные деньги никуда из наших рук не должны уйти. За денежки перед Варфоломеем отвечаем.

– Понял, – кивнул Валет и, поднявшись со своего кресла, медленно направился к выходу. Где-то возле фонтана зазвучала трель соловья, но его никто не слышал.

– Благодать. – Попыхивая сигарой, Зуб на спине поплыл в голубой воде бассейна, возле него весело плескались несколько молоденьких девушек.

На краю бассейна стоял пластиковый столик, заставленный дорогой выпивкой и деликатесными закусками. Вокруг стола было расставлено несколько легких кресел из пластмассы, в одном из них, широко расставив ноги, сидел голый Валет, сзади стояла худенькая девушка-подросток и массировала его плечи, спину, шею.

Прикрыв глаза, Валет улыбался.

Наплескавшись вволю, Зуб выбрался наверх и, шлепая по кафелю мокрыми босыми ногами, подбежал к столу. Валет, открыв глаза, взял со столика бутылку «Абсолюта», наполнил водкой на четверть два стакана из тонкого стекла, взяв один из них, негромко сказал:

– За тебя, Зуб, за твое возвращение.

– Спасибо, брат, – ответил Зубов.

Мужчины, не чокаясь, выпили, выдохнули разом. Потом Валет двумя пальцами подхватил янтарный пласт вяленой осетрины, а его приятель сунул в рот несколько фаршированных оливок.

Тем временем трое девиц, поднявшись по хромированной лестнице, направились к столу, явно намереваясь присоединиться к трапезе.

– Куда? – рыком остановил их Валет.

– Выпить, – призналась одна из них, высокая блондинка с большой тяжелой грудью, узкими, почти мальчиковыми бедрами и выбритым лобком.

– Выпить, – усмехнулся Валет, – не заработали еще. Ну-ка, изобразите «Розовую страсть». – Повернув голову к Зубу, сказал: – Присаживайся, брателла, будем наслаждаться высоким искусством. Рок-опера в исполнении трио «Варенич». Гы-гы-гы.

Девушки подошли к стене, где стояла длинная узкая скамейка.

Пока две оттягивали лавку от стены, третья включила магнитофон. Под сводами бассейна зазвучала торжественная музыка.

Три голые и абсолютно разные девушки, сев поперек скамьи, стали ласкать друг друга. В центре сидела высокая длинноволосая блондинка. Сзади нее пристроилась пухлая, подстриженная под «паж» брюнетка с матовой кожей, маленькой грудью и широкими, как галифе, бедрами. А перед блондинкой села худая шатенка с вьющимися длинными волосами. Ее грудь средних размеров напоминала трамплин с задранными вверх остроконечными сосками кораллового цвета.

Под постепенно нарастающую музыку блондинка с шатенкой страстно целовались в губы, а тем временем брюнетка покусывала спину сидящей перед ней партнерши, одной рукой ласкала ее грудь, а другую запустила ей между ног. По мере ускорения музыкального темпа девушки все больше заводились. Ласкаемая двумя женщинами блондинка растеклась по скамье, брюнетка, уже двумя руками массируя ее груди, насадила свой необъятный зад на лицо девушки, при этом неистово двигалась взад-вперед. Шатенка, подхватив бедра своей белокурой партнерши, опустилась на колени, запустив голову ей между ног.

Камерная музыка сменилась бешеным канканом, к которому добавились стоны, смешанные с утробными чавкающими звуками. Помещение бассейна наполнилось похотливо-сексуальными флюидами, пробуждающими в мужчине его первобытное естество.

Зуб, до этого момента уже опробовавший в раздевалке всех трех девиц и вроде бы снявший напряжение, не удержался. Подскочив со своего кресла, в два прыжка достиг лавки, отшвырнул шатенку, вошел в содрогающуюся в экстазе блондинку. Девушка выгнулась дугой, обхватив бедра партнера ногами, а руки обвив вокруг спины, притянула его к себе так, что лицо Зуба погрузилось в лоно поскуливавшей от удовольствия брюнетки. Оставшаяся не у дел шатенка быстро нашлась: став целовать Зубу спину, постепенно опускаясь вниз.

Композиция на скамейке напоминала страшное фантастическое насекомое с множеством конечностей и голов, двигающееся в такт музыке.

Поддавшись общему настроению, Валет не удержался, схватил свою массажистку и, развернув спиной, насадил ее себе на низ живота, девушка вскрикнула и закатила глаза.

Через минуту раздался крик Зуба, похожий на рев умирающего медведя, разорванного на части невидимым чудовищем, к этому реву добавились разной тональности вопли девушек. Выбравшись из клубка тел, Зубов был весь мокрый и дышал, как марафонец. Его конечности еще подрагивали, но на лице светилась блаженная улыбка.

– Ополоснемся, девчонки, – наконец восстановив дыхание, крикнул Зуб, с разбега бросился в бассейн. Следом за ним туда же прыгнула сексуальная троица, подняв гигантский каскад брызг.

Вынырнув, Зуб поплыл к противоположному краю бассейна, где Валет со своей массажисткой продолжали сеанс сексотерапии.

– Благодать, – ухватившись за бортик, произнес Зуб. – Спасибо, брателла, за сауну с культурным отдыхом.

– Пожалуйста, кушай, не обляпайся, – механически откликнулся Валет. По его лицу стекали струйки пота, а на лбу вздулась темно-фиолетовая вена.

– А как насчет моего трудоустройства?

Но вместо ответа Валет широко раскрыл рот и громко застонал:

– А-а-а-а, – потом тяжело вздохнул, выпуская воздух из легких. Повернув к себе лицо массажистки, поцеловал в лоб и уже в следующее мгновение, приподняв, дал ей хорошего пинка под зад со словами:– Умойся, дорогая. – Девушка кулем полетела в воду.

Налив себе полный стакан оранжевой, пузырящейся «Фанты», Валет выпил ее одним глотком, потом сказал:

– С трудоустройством все в порядке. Но о делах здесь не говорят. Дома все обсудим.

Домой они вернулись только в десятом часу утра, еле передвигая ноги. Но едва Зуб повесил свою куртку на вешалку, тут же обратился к хозяину дома:

– Теперь поговорим о делах.

– Может, сперва кемарнем? – зевая, проговорил Валет. – А потом на свежую голову…

– У меня всегда свежая голова, – отрезал Зуб.

– Хорошо-хорошо, – сдался Олег, – только сперва сварю кофе.

Они прошли на кухню, Зуб сел за стол, а Валет, достав банку западногерманского молотого кофе «Голд», стал священнодействовать, насыпая темно-коричневые комочки в турку. Потом залил ее водой и поставил на огонь.

Когда кофе сварился и над туркой поднялась ароматная пенка, Валет разлил горячий напиток в две керамические чашки, одну поставил перед Зубом, вторую перед собой.

– Ну, и что ты мне, брателла, хотел поведать? – спросил Зуб, не прикасаясь к чашке.

– В общем, тебя согласны взять в команду, – отхлебывая кофе, проговорил Олег. – Как сам понимаешь, новых людей не скоро подпускают к жирным кускам. Некоторое время надо попоститься, доказать, что ты преданный и неглупый. Но ты, Зуб, не того калибра, чтобы толкаться среди рядовых «быков». Учитывая твой опыт и авторитет в криминальных кругах, тебе предлагают решить одну задачку, после чего займешь надлежащее место.

– Говоришь как по писаному, – недовольно фыркнул Зуб.

– Подобное пришлось выслушать, Саня. Я ведь не пуп земли, а всего лишь член команды.

– Ладно, проехали, диктуй условия задачки.

В руке Зубова поблескивала шариковая ручка, он деловито придвинул к себе одну из салфеток, россыпью лежащих на столе.

В течение часа Валет давал полный расклад по банку, предварительно сказав, в чем главная цель. Зуб слушал его внимательно, если что-то было не понятно, переспрашивал или требовал конкретного пояснения. Наконец все условия задачи были произнесены.

– Значит, банкиры задумали большой гоп-стоп. Пикантная штучка, – усмехнулся уголовник, рассматривая каракули на салфетке.

– Главное, чтобы выглядело достоверно и никуда ментов не привело. Так сказать, идеальное преступление, – заученно произнес Олег.

– Менты говорят, что идеальных преступлений не бывает. Но это они погорячились. Иначе откуда у них столько «глухарей»? Скорее всего ментов идеальных не бывает. – Зуб громко захохотал, потом резюмировал: – Значится, условия задачки такие: волки сыты, овцы целы и легавые при деле. Так, что ли?

– Вот именно, – подтвердил Валет.

– А исходные данные гласят – брать бабки из банка не рекомендуется. Там два дуроеба с автоматами стоят в дверях, могут устроить мочилово, а это лишнее. Значит, в момент транспортировки. Это ясно. Теперь другое – когда? После обмена на «деревянные» не имеет смысла, там будет фургон макулатуры. Значит, надо брать «зеленью», до обмена. Сколько церберов сопровождают бабки?

– Трое инкассаторов: двое с пистолетами и один с автоматом.

– Маршрут движения один и тот же? – что-то чиркая на салфетке, спросил Зуб, погруженный в раздумья.

– Да, – неуверенно произнес Олег, он никогда не интересовался транспортировкой денег, за это отвечала служба безопасности банка. – Наверное.

– Наверное? – переспросил Зубов, отвлекаясь от своей писанины. Зло глянул на Олега: – Значит, теперь условия для выполнения поставленной задачи. В первую очередь, быстро нужна качественная ксива, чтобы по городу ходить и не оглядываться. Благодаря твоему подарку приличные шмотки у меня есть. Теперь нужна хата, нам сейчас не следует общаться, чтобы один на другого ментов не навел. Понял?

– Понял, – кивнул Олег. – Хата есть, моей сеструхи. Она сейчас в Стамбуле, будет только к Новому году. Светка разводная и без комплексов, понравитесь друг другу – останешься жить там, нет – найдем что-то другое. А пока живи, телефон там есть.

– Хорошо, – кивнул Зуб. – Теперь такое дело: мне еще «лавэ» потребуется для жизни. Не мелочь же по трамваям тырить у работяг.

– Это не проблема.

– Отлично. Последнее, что еще надо, маршрут транспортировки на биржу.

– Тоже не проблема.

– Ну тогда все. – Зубов взял со стола зажигалку, поджег исписанную салфетку и бросил ее на дно хрустальной пепельницы. – Думаю, через неделю черновой план составлю. А теперь – спать.

Он вышел из кухни, оставив на столе нетронутую чашку с кофе.

Глава 4. Дом, милый дом

За окном электрички мелькали лесистые пейзажи Подмосковья. Глядя в окно, Зуб то и дело проводил языком по зубам, ощущая приятную гладкость металлокерамики. Валет таки удружил ему, настояв заменить стальные фиксы на модные протезы, абсолютно внешне не отличающиеся от живых зубов.

В вагоне было холодно. Жалея, что не надел свитер, а вырядился, как последний дурной интеллигент, в костюм с галстуком, Зуб кутался в длинный серый плащ. Продолжая думать о предстоящем гоп-стопе, он нет-нет и срывался на воспоминания о далеком прошлом, все-таки ехал на малую родину.

Родной город Новино, на севере Московской области, на самой границе с Калининской областью. Сколько себя помнил Саша Зубов, все его детство было связано с этим городком, хотя родился он в далекой рязанской деревне. А когда малышу исполнилось полгода, родители выехали в поисках лучшей доли.

В Новино тогда закладывалась большая ткацкая фабрика, родители устроились на стройку, оставив Сашу на попечение старшей сестры. Когда строительство фабрики было закончено, родители остались работать на ней. Через два года фабрика выделила им квартиру. Но жизнь, которая должна была наладиться, неожиданно покатилась вниз. Родители запили, сперва отец, потом и мать, дети были предоставлены сами себе. Сестра с пятнадцати лет стала мотаться с подругами в Москву на дискотеки. Ездила, пока не выскочила замуж и не укатила со своим лопоухим мужем куда-то на Север за длинным рублем. Больше Зубов с Галиной, своей старшей сестрой, не виделся, и как сложилась ее семейная жизнь, понятия не имел.

Оставшись с пьянчугами-родителями, Зуб стал все больше времени проводить на улице, в компании таких же ребятишек, но в основном сдружился с тремя приятелями из класса, такими же двоечниками и прогульщиками, как и он сам. Верховодил самый сильный и драчливый, Толик Циклоп, он родился кривым на левый глаз и очень злился на тех, кто насмехался над его уродством. Остальные трое: Саня Зуб, Андрюха Рыжий и Юрик Карась – были верными оруженосцами. И если где-то Циклоп не мог справиться один, ему помогали кореша, а уж против четверых никто не решался выступать.

Свою криминальную деятельность безжалостная четверка начала в десятилетнем возрасте, летом обворовывая сады, а зимой соседские подвалы и пригородные дачи.

По мере взросления росли и аппетиты малолетних преступников, фрукты, консервы и всякие безделушки их уже не удовлетворяли. Хотелось денег на сигареты, выпивку, кино и танцы. Четверка стала воровать по-крупному, обирая подвыпивших пассажиров в электричках. Окончив восьмилетку, друзья, которые в полном смысле слова стали подельщиками, как и большинство местной молодежи, отправились на «покорение» Москвы. Если, в основном, подростки приезжали в столицу, чтобы учиться или работать, то Циклоп и компания в огромном городе стали заниматься грабежами и разбоями, колеся по разным районам каменного мегаполиса, изредка возвращаясь в родное Новино, чтобы на время затаиться. Целых два года четверка безнаказанно грабила и избивала ночных прохожих, раздевала подростков в закоулках метрополитена.

Но в один прекрасный момент все оборвалось. Припозднившаяся парочка вместо того, чтобы покорно отдать ценности и стоически вытерпеть несколько оскорбительных тумаков, стала сопротивляться.

Молодой парень зарядил Циклопу в его единственный глаз так, что тот растянулся во весь рост. Затем сцепился с Рыжим и Зубом. Его подруга закричала. Карасю ничего не оставалось, как ткнуть ее ножом в печень. Девушка захлебнулась своим криком, а опьяненный кровью Карась, уже ничего не соображая, бросился на парня, тыкая в его спину ножом. Гоп-стопа не получилось, получилась двойная «мокруха».

На этот раз милиция сработала четко, через сутки все четверо оказались в СИЗО, по разным камерам. Многоопытная братва, уже неоднократно парившаяся на нарах, сразу же объяснила, что им светит за групповую «мокруху». Выбор был невелик: либо садится кто-то один, либо все, и тут вероятность «вышки» была велика. Нужно было решаться, и Зуб решился, тем более, подельщики обещали подогревать его на зоне передачами.

Районную милицию и прокуратуру вполне устроило чистосердечное признание. Скорый суд определил Александру Зубову полной мерой, двенадцать лет. И потекли годы тюремной жизни.

За время отсидки многое изменилось: родители от пьяни долго не протянули, а друзья… Рыжий залетел за изнасилование и сгинул на петушатнике в далекой сибирской зоне, Карась по пьяни попал под электричку, только о Циклопе ничего не было известно.

Немного обжившись в Москве, Зуб пробежался по адресам зоновских корешей, поговорил с ними за жизнь, заодно выяснил, что Толя Циклоп, умудрившись ни разу не сесть, стал авторитетом, живет по-прежнему в Новино, там же хозяйничает, хотя долю отстегивает в московский общак.

Вот теперь Зубов ехал на малую родину, где его никто не ждал, но следовало повидать старинного кореша. Требовалась его помощь в задачке, заданной Валетом.

«Ничего, дай бог только попасть в команду. А там я себя проявлю так, что этот фраер Валет будет передо мной на цирлах бегать», – с усмешкой подумал Зуб, глядя через запотевшее окно на осенний пейзаж Подмосковья.

Электричка замерла перед мокрой бетонной платформой, над которой возвышался длинный желтый щит с красной надписью «Новино». Створки дверей с грохотом и шипением разъехались, освобождая выход. Редкие пассажиры, доехавшие до конечной, покидали вагоны.

Зубов поднялся с жесткого сиденья и не спеша двинулся через пустой вагон. На перроне он попал под мелкий моросящий дождь. Ежась от сырости, Зуб поднял воротник плаща и направился к лестнице, спускающейся к площади.

На площади было пустынно, все попрятались, лишь у тротуара стоял мятый бледно-зеленый «Москвич», за рулем которого сидел небритый мужичок. Зуб подошел к нему, открыв дверцу, обратился к водителю:

– Отец, на улицу Правды подбросишь?

– Стольник дашь? – не поворачивая головы, спросил водитель.

– Нет проблем. – Зуб, подняв полы плаща, сел на заднее сиденье. «Москвич» чихнул, зарычал и медленно тронулся по разбитой, когда-то асфальтированной дороге.

Городишко почти не изменился за прошедшие годы, все так же частные дома стояли вперемешку с пятиэтажными «хрущобами», огороженные палисадниками и сарайчиками. Разнообразили этот пейзаж редкие пластиковые киоски с яркой рекламой заграничных товаров.

Проезжая по родному городу, Зубов нисколько не боялся, что его смогут узнать. Во-первых, из тех, кто его хорошо знал, мало кто остался в живых, а потому вероятность ненужной встречи слишком мала. А во-вторых, вчера Валет сварганил ему добротную ксиву на имя какого-то Петрова.

Зуб запустил руку в нагрудный карман пиджака и вытащил паспорт с золотым тиснением двуглавого орла, где была вклеена его фотография. Невооруженным глазом подделку обнаружить было невозможно. А для более детального ознакомления с паспортом Зуб не собирался давать повода. Сейчас у него была другая цель.

– Приехали, – хрипло произнес водитель.

С жуткими чавкающими звуками «дворники» размазывали дождевые капли по лобовому стеклу, через которое виднелось огромное трехэтажное здание из красного кирпича, выстроенное в виде замка, с башенками, зубцами-бойницами и овальными окнами, украшенными резными решетками и разноцветными витражами.

– Держи, отец, – Зуб протянул водителю сторублевую купюру.

– Вас подождать?

– Не стоит. – Выбравшись из салона, Зуб зашагал в направлении замка, усадьба вокруг него была обнесена трехметровым забором, выложенным из того же кирпича, что и особняк.

«Кажись, Циклоп прижучил местный кирпичный завод», – с усмешкой подумал Зубов, подходя к глухой металлической калитке, выкрашенной в черный цвет. Под козырьком была встроена кнопка, Зуб надавил на нее большим пальцем. Раздался зуммер, по звуку напоминающий корабельный ревун.

Через минуту со скрежетом открылась металлическая створка на калитке, и оттуда показалась лысая физиономия с поросячьими глазками и двойным шрамом на квадратном подбородке.

– Чего надо? – спросил цербер без особого энтузиазма, гости, по-видимому, в этом доме были не редкость.

– Циклопа надо повидать.

– Чего? – Физиономия лысого исказилась недовольной гримасой, он не привык, чтобы хозяина называли иначе, как по имени-отчеству.

– Я от Сыча. – Зуб произнес имя главного воровского казначея в Москве и для убедительности плюнул по-блатному, сквозь зубы.

Тут же клацнул замок, и тяжелая калитка бесшумно отворилась. Лысый верзила посторонился, пропуская незваного гостя внутрь.

Сделав шаг вперед, Зуб остановился и огляделся по сторонам. Двор усадьбы был выложен декоративной плиткой в тон с особняком, чугунные решетки ограждали клумбы с голыми колючими стеблями роз, а под стеклянным колпаком оранжереи зеленели развесистые шапки небольших пальм.

Гость улыбнулся. Он помнил эту усадьбу другой: покосившийся дом с редким забором, от калитки до входных дверей лежали широкие доски, в дождливую погоду иначе не пройдешь. Под покосившимся домом стояла такая же покосившаяся конура, где жила облезлая шавка.

Теперь перед особняком стоял еще один охранник и держал на поводке приземистого, квадратного, как чемодан, питбультерьера. Пес агрессивно вытягивал свою угловатую морду.

– Где хозяин? – спросил, приближаясь к собачнику, Зуб.

– Ждет, – ответил тот и крепче сжал кожаный поводок.

Пройдя через бронированную дверь в холл, Зубов от неожиданности остановился, настолько богато был обставлен дом. Даже московская квартира Валета по сравнению с этим казалась гостиничным номером.

Огромное помещение было устлано ярким красным ковром, стояла тяжелая дубовая мебель с позолоченной инкрустацией, стены увешаны картинами. Это был не тот дом, что помнил Зуб.

– Чего тебе надо? – неожиданно раздался голос над головой.

Вошедший медленно поднял глаза. На втором этаже, опираясь на перила винтовой лестницы, стоял дородный мужчина в плотном спортивном костюме. Левый глаз здоровяка был зажмурен.

– Решил пообщаться, – ответил гость.

– С кем? – Хозяин стал медленно спускаться.

– С тобой, Билли Бонс. – Единственный глаз Циклопа налился кровью.

Этим прозвищем его наградили в пятом классе, когда кто-то прочел «Остров сокровищ» и сравнил его с одноглазым пиратским капитаном Билли Бонсом. Толик, не читавший книг, услышал в этом прозвище не что иное, как шутовскую кличку «Биллибонс», и крепко избил шутника. После этого никто не решался так назвать Циклопа.

В несколько прыжков хозяин дома проскочил лестницу и оказался лицом к лицу с гостем. Толик успел еще скрипнуть зубами, страшно исказив рожу, но в следующую минуту маска злобности сменилась маской растерянности.

– Зуб, ты, что ли? – ошарашенно пролепетал Циклоп.

– Не ждал? – оскалился Зуб, демонстрируя великолепные фарфоровые протезы.

– Ждал, конечно… – промямлил хозяин дорогой усадьбы. Конечно же, он ждал, что бывший подельник выйдет на свободу. Явится в Новино нищий, усталый, искалеченный человек и потребует от жировавшего на свободе Циклопа свою долю за долгие годы отсидки. Но стоявший перед ним человек мало походил на уставшего и искалеченного, а тем более нищего. Зуб сейчас выглядел настоящим франтом.

– Здравствуй, брат. – Наконец Циклоп сообразил, что надо делать, и крепко обхватил гостя за плечи. – Это дело надо обмыть. Сейчас мы все устроим. Эй, Матвеевна, накрывай полянку, брателла приехал.

– Ты, Толик, не сильно распространяйся, кто я такой, – негромко проговорил Зуб. – Меня здесь забыли, и теперь вспоминать незачем…

Возвращение Зуба отмечали в кабинете хозяина, вдвоем. Стол был заставлен всевозможными закусками, среди тарелок с деликатесами стояли разнокалиберные разноцветные бутылки заграничного алкоголя.

Друзья детства по старой привычке отдавали предпочтение отечественной «Столичной». Циклоп то и дело поглядывал на гостя, как он относится к еде. Зуб ел лениво, лишь закусывал, вяло после очередной рюмки подхватывал на вилку ломтик сыра или маслину. Явно на голодного не похож.

– Давно откинулся? – наконец не удержался и спросил Циклоп.

За вроде невинным вопросом скрывался куда более глубокий смысл: по блатным меркам Циклоп многим был обязан Зубу за долгие годы отсидки, и теперь тот мог потребовать возмещение долга. Это могли быть деньги немалые, а может… потребовать часть городского дохода, в одно мгновение превратившись из друга в конкурента.

– Давно, – отмахнулся Зуб и тут же соврал: – Больше месяца. Осел в Москве, братва пристроила в серьезную команду. Так что я в полном порядке.

– А что тебя потянуло в родные края? В нашу глушь, если в златоглавой удачно осел? – Циклоп не скрывал недоверия к ответу гостя. Выживший и заматеревший на кровавой волне криминального вала, он привык к тому, что верить никому нельзя.

– Я, Циклоп, приехал не поцеловать могилы родителей-пьяниц. Я приехал к тебе, брателла.

– Я так и думал, – едва ли не с облегчением произнес Циклоп. Он подмигнул сидящему напротив гостю и весело спросил: – И сколько ты хочешь?

Зуб закурил длинную темно-коричневую сигару и отрицательно покачал головой:

– Толик, ты все такой же тугодум. Мне не нужны деньги, мне необходима твоя помощь. – Выпустив клуб дыма, пояснил: – В команде я на правах практиканта, и чтобы быть зачисленным в постоянный состав, мне надо…

– Говори, чем помочь, – оскалился Циклоп. – Может, устроим на твоего шефа покушение, а ты его прикроешь грудью?

– Не мели ерунды, Толян, сейчас на такую дешевку никого не купишь.

– Так чего ж тебе надо?

– Несколько бойцов, даже не обязательно бойцов.

Циклоп взял бутылку «Столичной», в которой на дне плескалась прозрачная жидкость, разлил ее по рюмкам.

– Я тебе хоть сейчас могу выделить десять своих головорезов. Твори, что задумал.

– Снова мимо. – Зуб выпил. – Твои бойцы не подходят. Нужны три-четыре, никому не принадлежащие. Знаешь, как сейчас говорят, отмороженные, слышал про таких?

– Слышать-то слышал, а вот таких у нас нет. Нынешний начальник ментовки – суровый мужик, на любой беспредел отвечает крутыми мерами, со всей пролетарской суровостью. Мы сами не заинтересованы, чтобы отморозки плодились у нас.

Циклоп выпил свою рюмку, пальцами подхватил кусок нежно-розовой ветчины и сунул ее в рот.

– Хреново, – недовольно буркнул Зуб, его план начал разваливаться на первых шагах воплощения. Теперь следовало придумать что-то другое, но мыслей никаких не было.

– Подожди-ка, Саня. – Дожевав ветчину, Циклоп хлопнул себя пятерней по лбу. – Отмороженных у нас нет, а вот команда подвеянных есть.

– То есть? – гость не понял разницы.

– Год назад один каратюжный спортсмен открыл у нас платную секцию карате. Пару месяцев дали ему спокойно поработать, потом послал четверых ребят, у меня тоже есть каратисты, чтобы объяснили, что за охрану надо платить. Поехали туда мои парни, что там был за разговор, не знаю. Только вернулись мои бойцы изуродованные. Пришлось послать туда два десятка лучших своих «молотобойцев». Правда, с тренером оказались четверо его друзей, такие же подвеянные. Получился большой спарринг, половина моих парней отправились на больничные койки, другие зализывали раны дома. В общем, пришлось вмешаться мне. Забили этим подвеянным «стрелку». Разговор был серьезный, эти парни уперлись рогом. Когда я намекнул, что их уроют, последовал ответ: «Попробуйте». Что тут ответишь? Устроить большую резню – еще неизвестно, что из этого получится. Хотя понятно было: как бы карта ни легла, менты спуску не дадут. В общем, пришлось разойтись краями.

Зуб с неподдельным интересом слушал рассказ друга детства, а когда тот закончил, восторженно спросил:

– И кто же эти самураи?

– Да местная пацанва, воспитанники возрожденного демократией карате. Помешанные на японской ритуальной ерунде.

Циклоп зло стукнул кулаком по столу. Затем схватил полную бутылку водки, с треском свернул пробку и наполнил рюмки. В его резких движениях чувствовалась нервозность. Эти парни его достали по-настоящему.

– А как мне о них узнать поподробнее? – беря рюмку, спросил Зуб.

– Можно и поподробнее. У меня в бригаде, занимающейся вышибанием долгов, есть один боец, он тренировался с этими придурками.

Циклоп выпил водку залпом, потом, не закусывая, достал из кармана мобильный телефон, быстро набрал номер. Когда на другом конце ответили, грозно сказал:

– Самсон, это я. Где там твой каратюга, этот, как его, Лихой? Живо пришли его ко мне.

– Анатолий Николаевич, – донесся из трубки гундосый голос бригадира, – скажите, в чем провинился Лихой, я его сам накажу, мало не покажется.

– Я тебе накажу, – рявкнул Циклоп. – Я тебя самого накажу так, что ноги вытянешь. Живо пришли сюда Лихого.

Отключив телефон, он бросил его на стол, среди тарелок с закусками.

Боец явился через пятнадцать минут, вот преимущество маленьких городов. Это был молодой парень, выше среднего роста, атлетического сложения. Короткая стрижка-барбоска и кожаная куртка делали его похожим на киношного рэкетира. Лицо с ямками оспин и приплюснутым носом дополняло этот портрет.

– Вызывали, Анатолий Николаевич? – переступив порог кабинета, спросил Лихой.

– Да. Садись, дружище, есть разговор. – Циклоп указал на свободное кресло.

Дымя наполовину сгоревшей сигарой, Зуб с интересом наблюдал за бойцом. Тот неторопливо сел напротив своего шефа в ожидании, чего тот скажет.

Циклоп на мгновение упер свой единственный глаз в переносицу бойца, потом произнес:

– Ну-ка, дружище, расскажи-ка нам об этих подвеянных. Ты ведь с ними хорошо знаком. Так?

– В общем-то я хорошо знаю только Сэнсэя, Сергея Сурмина, мы учились в параллельных классах. С Гномом, Бодуном и Прапором вместе в секции занимались. А Пистон, он и есть Пистон, совсем пацан, сосед Гнома. Я его толком не знаю, говорят, на компьютерах помешанный.

– Это хорошо, – кивнул головой Циклоп, снова разливая водку, но уже в три рюмки. – Только это поверхностно, а меня интересуют подробности.

– Сэнсэй, он фанат карате, черный пояс – второй дан. Ездил в Японию, там взял золото, в Европе тоже побеждал. Только не смог прижиться среди чиновников от спорткомитета, его поперли из большого спорта. Вернулся к нам, в Новино.

Гном, Павел Трофимов, тот выигрывал все соревнования за счет габаритов. Двухметровый верзила, служил в разведке морской пехоты, за Чечню награжден орденом «Мужества».

Бодун, Игорь Дроздов, наш ровесник, но шебутной слишком, в детстве занимался едва ли не всеми видами спорта, правда, большего добился в карате. Служить попал в отряд специального назначения «Витязь». Но Чечня его миновала, отсиделся инструктором в Москве. После армии закончил школу телохранителей, работал на какого-то барыгу, но за пьянку выгнали. Сейчас вместе с Гномом охраняет платную стоянку.

– Ну, а четвертый? – спросил Циклоп, подвигая полную рюмку к Лихому. Тот послушно взял ее, залпом выпил и, не закусывая, продолжил:

– Прапор, Володька Гаранин, он старше нас лет на пять. До этого долго занимался боксом. В армии попал в Германию, там остался на сверхсрочную и досиделся до самого вывода последних частей. А когда их десантно-штурмовую бригаду вывели в степи Забайкалья, тогда Прапор уволился, вернулся на малую родину и теперь зарабатывает на жизнь своей «копейкой».

Ну, а Пистон, он и есть Пистон. Виктор Савченко, восемнадцать или девятнадцать лет, помешанный на компьютере. С Гномом живут в одном подъезде, когда тот из Чечни вернулся три года назад, над тщедушным Пистоном все издевались – и ровесники, и младшие хулиганы. Гном взялся за его воспитание. Сейчас Пистон один из лучших учеников Сэнсэя.

– А они что, все помешанные на карате или есть другие общие цели? – гася сигару, спросил Зуб. Его по-настоящему заинтересовали новинские «самураи», они, как никто другой, подходили для задуманного.

– Да нет, карате для них так, общефизическая разрядка, конечно, кроме Сэнсэя. А общая цель у них полный бред: решили вербоваться во Французский иностранный легион. Говорят, там и платят классно, и можно получить французское гражданство. В общем, у них это идея фикс, даже сделали себе загранпаспорта, только вот денег нет, и заработать они их здесь так, как работают, не смогут.

– А собираются они где, в спортзале? – спросил Зуб и, чтобы скрыть свое любопытство, опрокинул рюмку водки.

– В основном в зале, но часто их можно встретить в «Теремке», пивбаре, там они тоже любят тусоваться.

Зуб незаметно кивнул Циклопу, и тот поспешно произнес:

– Ты вот что, Лихой, езжай домой, отдохни, скоро можешь мне понадобиться.

– Но Самсон мне… – пытался что-то пролепетать Лихой, но Циклоп его оборвал:

– С Самсоном я сам разберусь, и вообще пора тебе подумать о росте, а не держаться за хвост своего бригадира. Если будешь с мозгами дружить, скоро сам бригадиром станешь.

– Да я, Анатолий Николаевич… – боец ошалело взвился со своего места.

– Ладно, не хипиши, – успокоил его Циклоп, хлопнув по плечу. – Иди отдыхай и смотри, держи язык за зубами.

– Могила, Анатолий Николаевич. – Лихой, пятясь, покинул кабинет.

– Ну, как? – спросил Циклоп, цепляя на вилку ломоть осетрины.

– Не поверишь, – медленно процедил Зуб, – то, что доктор прописал.

– Ну вот и славно. – Циклоп наконец опорожнил свою рюмку.

– Только будет, Толик, две небольшие просьбы.

– Я весь внимание.

– Парнишку этого ты можешь где-то пристроить на полгодика, чтобы не отсвечивал в Новино это время?

– Запросто. Есть у меня под Тверью небольшой «левый» заводик по производству паленой водки. Вот туда я его и направлю в охрану.

– И второе. О моем визите чтобы никто не знал. А я сам уже вряд ли у тебя появлюсь, мы квиты.

– Заметано, – оскалился Циклоп и снова взялся за бутылку.

Вернувшись в Москву, Зуб прямо с вокзала позвонил Валету. Когда тот снял трубку, сказал:

– Я могу взяться за работу. Только потребуется время и материальная поддержка.

– За поддержкой дело не станет, – поспешно ответил Валет. – А сколько нужно времени?

– На обработку две недели и две-три недели на подготовку. В общем, месяц, от силы полтора.

После небольшой паузы Валет неспешно проговорил:

– Думаю, сроки вполне реальные. Действуй. В случае каких-то изменений я тебе сообщу.

Глава 5. Рискованный кульбит

Неделя оказалась очень напряженной. Давно шел передел в бензиновом бизнесе, но в этот раз – уже чересчур. Сперва был убит генеральный директор сети заправочных станций, бывший уголовник Андрей Карин по кличке Воркута. Его машину вместе с водителем и двумя телохранителями превратили в дуршлаг из четырех автоматов.

Через два дня вылетел из окна своего офиса президент нефтеперерабатывающего завода Эльдар Садырев, только год назад открывший в Москве этот офис.

К концу недели две группировки Москвы сошлись за городом не на жизнь, а на смерть. В результате два десятка убитых и столько же раненых.

После этого все руководящие структуры вместе с охрипшей прессой возглавили очередное наступление на преступность.

Майоры РУБОП Донцов и Мухин, пока операция «Кубышка» находилась в нулевом состоянии, были брошены на усиление наступающей на преступность московской милиции. Вместе с группами СОБРа они выезжали на задержания, обыски и досмотры. Проводили первичные допросы и опросы свидетелей, писали докладные и рапорты, на совещаниях выдвигали версии и гипотезы.

После нескольких сотен арестов и задержаний вал наступления начал постепенно стихать. Следовало разгрести, что накопили, допросить задержанных, проанализировать и составить хоть примерную картину новой бензиновой войны.

Оба старших оперуполномоченных вернулись в свой кабинет с совещания у руководства.

– Ну и неделька выдалась, – со вздохом произнес Донцов, ослабляя угол галстука, сел на стул и вытянул ноги.

– Зато завтра, как говорят американцы, уик-энд. – Майор Мухин аккуратно раскладывал на столе письменные принадлежности, бумаги. В его стремлении к аккуратности проглядывал стержень чекистского следователя.

– Слышь, Володя, может, отметим окончание тяжелой трудовой недели? – предложил Донцов.

– Спасибо, Олег, – напарник отрицательно покачал головой. – К нам завтра придут свататься к старшей дочери, ну, жених с родителями. Неудобно встречать их с больной головой.

– Ну-ну, – усмехнулся Олег, – хозяин – барин.

Потом, сняв трубку с телефонного аппарата, стал набирать номер налоговой полиции.

– Дегтерева слушает, – раздался в динамике мелодичный женский голос.

– Здравствуйте, Ларочка, это Донцов.

– О, Олег Сергеевич, что-то случилось?

– Да нет, все в порядке. Просто возникло желание поужинать. Не составите компанию?

– Честно сказать?

– Естественно.

– Я сама ужасно голодная.

– Тогда через полчаса я у вашей конторы.

Донцов повесил трубку, поправил лацканы пиджака и, поднявшись, сказал:

– Как говорится, труба зовет, пойду я.

– Счастливо, – бросил ему вслед Мухин, невесело улыбнулся и пригладил редкие волосы на голове.

Весь рабочий день Андрей Никонов провел в Генпрокуратуре со следователем Савиным. В отличие от оперативных работников следователь по-прежнему занимался банком «Глобал Инвест», собирая воедино всю информацию о его деятельности. Сейчас в папке Савина лежали отчеты трех отделений Интерпола о финансовых путях денег за проданный металл. Крупные суммы, пройдя через заморские офшоры, дробились на несколько частей. Одна из них возвращалась в Москву в банк «Глобал Инвест», чтобы потом обменяться на «деревянные» и в виде зарплат и налогов пролиться в Сибири. Другая часть оседала в банках этих же офшорных зон на счетах директоров металлургических комбинатов. Сейчас Интерпол пытался вскрыть эти счета. Третья, основная часть денежного потока, попетляв по банкам Запада и Востока, наконец сливалась в Объединенном Швейцарском банке. Именно в этом банке расположился истинный хозяин, Вавилов Валентин Викторович, крупномасштабная фигура международного криминала.

Рассказывая о добытой информации, Владимир Савин оставался бесстрастным, как шахматный гроссмейстер, никаких эмоций, пока не одержана полная победа. Слушая его, Никонов даже позавидовал такому хладнокровию, ибо сам был человеком эмоциональным.

– Наши американские коллеги, – продолжал следователь, – плотно обложили Вавилова. ФБР взяло под колпак все его окружение, заслало своих людей в «Утреннюю Звезду». Сейчас они подбираются к контактам Вавилова с Меделянским картелем. Теперь все дело за нами: как только мы накроем «Глобал Инвест», Интерпол и ФБР одновременно начнут аресты. Это будет одно из самых громких международных дел.

– И налоговая полиция сможет предъявить свой счет мистеру Вавилову, – радостно сказал Никонов. – Боюсь, после этого процесса слишком много людей отправятся за решетку, и слишком много предприятий снова выставят на аукцион.

– Все зависит от того, как четко мы сработаем здесь с банком, – произнес Савин.

– У нас все готово, ждем лишь получения «Глобал Инвестом» денег из-за границы, – ответил старший инспектор.

Обмен информацией был закончен только к вечеру.

Вернувшись в управление, счастливый Никонов хотел поделиться своей радостью с Ларой Дегтеревой. Помощница влекла его все больше как женщина, с которой можно бы связать судьбу.

Едва Никонов поставил свою «семерку» на стоянку возле Управления налоговой полиции и заглушил мотор, как из здания вышла Лара.

Андрей залюбовался ее стремительной походкой – расстегнутый плащ развевался, как крылья гигантской птицы, окаймленные белым лоскутом шарфа. Через секунду девушка села в поджидающий ее темно-коричневый «Форд-Таурус», и машина, взревев мощным двигателем, сорвалась с места.

Никонов узнал номер автомобиля, это был «Форд» Донцова. Старший инспектор до хруста сжал кулаки и злобно проворчал:

– Ну ты дождешься, мент.

Частный ресторанчик «Водолей» был лучшим местом для спокойного ужина. В небольшом зале, отделанном дорогими породами дерева, разукрашенном позолотой и завешенном тяжелыми бархатными гардинами, посетителей было немного. Лощеный официант, выряженный в золоченый кафтан Ивана Царевича, провел Донцова и его спутницу к свободному столику, чиркнув зажигалкой, зажег большую пирамидальную свечу, установленную в центре стола, внутри стеклянной колбы в форме шара. Затем, протянув Ларисе кожаную книжку меню, бесшумно удалился.

Оказавшись лицом к лицу с ней, Олег неожиданно стушевался и, проведя тыльной стороной ладони по небритым щекам, произнес:

– Прошу прощения за трехдневную щетину. Но право слово, за последние дни не было времени привести себя в порядок. Сами знаете, что творится. Бандюги друг друга мочат за бензиновые реки и долларовые берега, а мы во всем этом должны ковыряться.

– Ну что вы, – успокоила майора девушка, – щетина вам идет. Можно сказать, добавляет шарма вашему плейбоевскому имиджу.

– А вы остры на язык, май либен.

– Таков удел современных девушек, – наигранно вздохнула Лара и тут же как будто опомнилась и спросила: – Так что мы будем есть?

– Что закажете, – проговорил Донцов, – но предупреждаю, я очень голоден.

Быстро пробежав глазами по наименованиям блюд, девушка подозвала официанта и сделала заказ.

Через несколько минут перед ними появились серебряные пиалы с красной и черной икрой, блюдо с осетровым балыком, переложенное маслинами и дольками лимона, плоды киви, фаршированные крабовым мясом в майонезе, мясное ассорти, украшенное овощами, и завершила композицию бутылка молдавского марочного «Каберне».

– Прекрасный выбор, – сделал заключение Донцов, разливая вино по бокалам.

– За что будем пить? – спросила Лара, беря в ладонь бокал с темно-рубиновым напитком.

– За приятный ужин, – последовал ответ.

Чокнувшись, они выпили. Вино действительно оказалось превосходным, густым и терпким. Больше не говоря ни слова, принялись за еду. Правда, насыщение было недолгим: съев половину фаршированного киви, немного зернистой икры и осетрины, Лара откинулась на спинку стула. Достав из своей сумочки сигареты, одну сунула в рот, Донцов тут же поднес зажигалку.

– Вот скажите, Олег Сергеевич, – закурив, произнесла она, – когда все это кончится?

– Что кончится? – не понял майор, наполняя бокалы вином. – Продукты или вино, если закончатся, мы еще закажем.

– Да нет. Когда прекратятся эти ужасные убийства?

– А, это, – разочарованно проговорил Донцов. – Некоторые теоретики-криминалисты, экономисты предрекают еще пятьдесят лет накопления первичного капитала, а потом… вроде как кривая убийств поползет вниз. Но это все бред, с некоторых пор это стало практически невозможным, и дело теперь не в деньгах. Просто мы стали жить по другим законам, вернее, закону. Закону джунглей. А он, как известно, гласит: сильный пожирает слабого, молодой убивает дряхлого, хитрый живет за счет простодушного. Не обладающий ни силой, ни хитростью должен пресмыкаться. А деньги – та эстафетная палочка, которой люди прикрывают свои звериные инстинкты.

– Интересная теория, – задумчиво произнесла Лара. Потом, посмотрев в глаза сыщика, спросила: – Вы тоже живете по этому закону?

– К сожалению, Ларочка, у меня кроме этого закона есть еще УК России и множество служебных предписаний. Так что моя жизнь как зверя затруднительна.

– Давайте выпьем. – Девушка подняла бокал.

– За что?

– Что все-таки не все зверями стали.

Они снова выпили, Донцов принялся за еду, а его спутница продолжала курить.

– Скажите, Олег Сергеевич, вы часто здесь ужинаете?

– Можно просто Олег.

– Мы еще не пили на брудершафт.

– Так в чем же дело? – Олег наполнил бокалы. Они переплели руки и осушили бокалы до дна, потом поцеловались. Губы девушки были плотно сжаты.

– Ну так что, какой ответ? – настаивала Лара.

– Насчет ужина?

– Да.

– Действительно, я тут часто ужинаю, а иногда обедаю. Здесь хорошая кухня, и обслуга приличная. К тому же уютно и тихо.

В этот момент к столику подошли два официанта. Один убрал посуду, другой поставил на стол блюдо с зажаренными перепелами под винным соусом.

– А зарплаты старшего оперуполномоченного хватает на такие ужины? – снова спросила Лара, едва официанты удалились. Ее улыбка источала яд.

– Плюс выслуга, – добавил Донцов.

– Плюс выслуга, – как эхо повторила девушка.

– Нет, не хватает. Если неделю так питаться, три следующие придется голодать.

– Ну, так как же? – прямой ответ сбил Лару с толку.

– Подрабатываю в нерабочее время, – признался сыщик.

– А-а, не ловите богатых бандитов или предоставляете «красную крышу» нуждающимся бизнесменам. – Лара заговорщицки подмигнула.

– Крыша, которую предоставляет милиция, называется «красная шапочка». Сотруднику фискальных органов необходимо владеть хотя бы полукриминальным сленгом. А то можно попасть впросак.

Донцов ответил улыбкой на улыбку, а потом добавил:

– Если говорить откровенно, есть у меня друг, частный детектив. Настоящий потомок Железного Феликса, волкодав с железной хваткой, прошел Афганистан, Карабах, теперь вот подвизается на ниве частного сыска и конфиденциальных поручений. Хоть он и говорит, что не любит нынешнее время, но живет в нем, как пиранья в колхозном пруду. Но как бы он ни был крут, ему требуется помощь. Я помогаю, как могу.

– А он за это платит, – добавила Лариса.

– Как и ему.

– И платит наличными, минуя налоговую декларацию, да?

– Ларочка, не будьте занудой, как ваш шеф, а то так и останетесь старой девой, – спокойно парировал Донцов.

Девушка вспыхнула, поджала нижнюю губу, затушив сигарету, нервно произнесла:

– Вы знаете, уже поздно, и меня мама ждет.

– А как же кофе?

– На ночь не пью, – последовал категоричный отказ.

– Как прикажете.

Они поднялись из-за стола, Донцов оставил несколько крупных купюр и поспешил вслед за Ларой.

Всю обратную дорогу они молчали, только когда «Форд» притормозил у подъезда, Лариса повернулась к Олегу и негромко произнесла:

– Спасибо за вечер, – слегка коснулась губами его небритой щеки и тут же выскочила из салона автомобиля.

Глядя на захлопывающуюся дверь подъезда, Олег с сожалением подумал: «Уик-энд придется провести в одиночестве…»

Стоя у окна, Валет смотрел на площадь перед банком, запруженную машинами. Автомобильный поток медленно двигался в двух противоположных направлениях.

За спиной Валета, сидя на своем рабочем месте, президент банка Вениамин Еремушин поедал второй завтрак, состоящий из овсяной каши, поджаренных тостов с вареньем и густого горячего шоколада. Он ел не спеша, будто играл на сцене самодеятельного театра роль английского аристократа.

В дальнем углу кабинета, сидя в глубоком кресле, юрисконсульт Карасев потягивал из маленькой чашечки ароматный кофе.

Наконец Валет дождался, когда Еремушин промокнул губы салфеткой, а явившаяся секретарша быстро собрала посуду и бесшумно выпорхнула за дверь.

– Ну, что расскажешь, Олег? Когда твой протеже соизволит перейти к делу? – спросил президент банка, разглядывая поверх очков записи в своем рабочем блокноте.

– Пока он готовится, – ответил Валет.

Появление в его деловой жизни Зуба Олег расценивал чуть ли не как небесную благодать. Он был не способен на разработку оперативных комбинаций и прекрасно понимал это.

– Две недели, что он готовится, нам уже стоили девять тысяч баксов, – подал голос из своего угла юрисконсульт и тут же возмущенно стал перечислять: – Пять тысяч пришлось отдать какому-то спившемуся журналюге, который десять лет был во Франции политическим обозревателем. Видите ли, твоему Зубу необходимы его консультации. Может быть, и так… Может быть, ему нужны курсы ускоренного французского языка, которые нам обошлись в две штуки. В общем-то, и это можно понять, непонятно другое: на кой черт ему понадобился специалист по наложению фальшивых татуировок?

– Вы сами желали, чтобы план был ювелирно отточенным и нестандартным. Вот Зуб и готовит операцию, под которую менты не смогут подобрать клише, – спокойно передал аргументы своего приятеля Валет.

– А может, он решил сам взять банк и под шумок сбежать на Ривьеру? – с улыбкой спросил Еремушин.

– Зуб достаточно умный и понимает, что настоящих денег ему даже не покажут, не то что дадут их коснуться, – парировал Олег.

– Правильно понимает, – согласился президент банка.

– А сколько нам еще будет стоить его подготовка? – Юрисконсульта больше интересовала финансовая сторона.

Но и тут Валет был готов ответить:

– Зуб задумал рискованный кульбит. Думаю, тысячи не в счет, когда речь идет о миллионах. – Потом, переведя взгляд на Еремушина, спросил: – Вениамин Альбертович, Зуб интересуется, сколько у него есть еще времени?

– Мы тормознули доставку в этом месяце, – задумчиво проговорил Еремушин, – теперь в следующем получим две доставки одновременно. То есть через три недели, плюс-минус два дня.

– Три недели, – бесстрастно повторил Валет.

Глава 6. Современные самураи

Как всегда, утро Сергей Сурмин начал с легкой пробежки. Накрутив двадцать кругов на беговой дорожке небольшого стадиона, размял суставы, пару раз присел на шпагат. Мышцы налились кровью, тело зарядилось новой энергией, можно было переходить к тренировкам.

Вдохнув полной грудью свежего, влажного воздуха, Сурмин медленно пошел по аллее, ведущей к дому. Мысли его текли медленно и спокойно, он умел расслабиться перед предстоящей схваткой, когда всю энергию необходимо вложить в один удар, сконцентрировав ее на ударной поверхности руки или ноги. В момент расслабления он почему-то вспоминал последние несколько лет жизни. Потратив двенадцать лет на изучение карате, прошел все ступени от первенства захолустного Новино до чемпионата России, где он почти с легкостью взял золото. Он был лучшим каратэкой, равных на тот момент ему не было. Как из рога изобилия посыпались приглашения на презентации, поездки за границу на международные соревнования, где, к удивлению Сергея, бойцы оказывались слабее российских, у них отсутствовала варварская жажда победы.

Все складывалось отлично, намечались великолепные перспективы на будущее. Когда-то, в годы отрочества, за фанатичное отношение к тренировкам друзья по секции прозвали Сергея Сэнсэй. В этом прозвище звучало уважение.

Сергей, вдыхая воздух столицы, мечтал, что когда-нибудь и он станет большим учителем и, может, через некоторое время его имя впишется золотыми буквами в историю карате, как Асутаци Аямы или Фунакоши Гетина. Чем черт не шутит, может, и он создаст свой стиль, свою школу.

Но жизнь изобилует неожиданными поворотами. Когда он вернулся из Праги, с чемпионата Европы, где в очередной раз взял первый приз, руководитель команды пригласил его на пикник к себе на дачу.

Трехэтажный особняк с бассейном и искусственным водопадом располагался в самом фешенебельном районе на Рублевском шоссе. Высшее общество, сливки нового строя.

На этом экзотическом пикнике руководитель команды сделал Сергею недвусмысленное предложение, суть которого заключалась в браке с дочерью руководителя, тридцатилетней толстухой с пучеглазым лицом дауна. Переспелая красавица явно была не во вкусе Сэнсэя, что он не замедлил сказать настырному папаше.

Через две недели его не взяли на соревнования в Петербург, потом исключили из списков выезжающих на спортивные сборы. А на вопрос: «Почему?» – руководитель группы просто ответил: «Государственная дотация постоянно урезается, спонсоры деньги вкладывают только на перспективу. А ты, Сергей, себя уже выработал, то есть неперспективен». И сразу все встало на свои места. Остаться в Москве можно было только в двух случаях: либо жениться, либо поступить в телохранители к богатому дяде. О том, чтобы примкнуть к какой-нибудь преступной группировке, он даже не думал, не хотел быть пушечным мясом в чужих руках.

Но невесты с московской пропиской у Сергея не было, да и с богатыми мешками он не был знаком. Пришлось возвращаться в Новино. Мать, дорабатывающая до пенсии в местной больнице, была несказанно рада.

Отдохнув недельку, он решил стать настоящим Сэнсэем, открыть свою школу карате. Но захолустный Новино на удивление был перенасыщен секциями и школами, откуда-то появились мэтры самбо, айкидо, тайского бокса и даже ниндзюцу. Вряд ли сейчас кого-то заинтересовало бы классическое карате. Необходимо было оригинальное название новой школы. Сергей вспомнил о приобретавшем моду в Москве новом стиле Дай-до-джоку – смесь карате, кикошинкай и классического бокса. Эффективная ударная техника произвела впечатление на новинскую молодежь. В школу начался набор, занимались в три смены: утром младшая группа, днем средняя и вечером старшая.

Правда, если в младшую и среднюю группы поступили до трех десятков подростков и детей, то в старшую группу пришло всего несколько человек, и то все они, кроме Пистона, были друзьями детства Сергея и за тренировки не платили. Впрочем, эти занятия с трудом можно было назвать тренировками. Хотя, когда на школу наехали рэкетиры, друзья детства оказались как нельзя кстати.

Аллея закончилась, Сергей сделал несколько глубоких вдохов, затем, круто развернувшись, двинулся в направлении серой пятиэтажки, в подвале которой размещался спортзал школы Дай-до-джоку.

Спустившись по лестнице в подвал, Сергей оказался перед большой дверью, обитой листовым железом. Несколько раз стукнув кулаком в дверь, стал ждать. Прошло несколько минут, но никто дверь не открыл. Пришлось стучать настойчивей, наконец из глубины зала донеслись шаркающие шаги, потом загремели засовы. Дверь с грохотом распахнулась, обдав Сергея табачно-водочным перегаром. На пороге в одних трусах стоял Бодун. Его помятое лицо говорило о бурно проведенной ночи.

– Игорь, вы что, озверели? – возмутился Сурмин. – Вы же обещали, что все будет в порядке. У меня через полчаса младшая группа, а тут вонища, как в притоне.

– Да ну ладно, Сэнсэй, – пробовал оправдаться Бодун. – Задумано было неплохо. Хотели выпить, с девчонками расслабиться. Но, как говорится, благими намерениями одни неприятности наживаются. Короче, только начали выпивать, у Гнома планка падает. Давай орать: «Серега, прикрой, «духи» обходят, где корректировщик…» – ну и тому подобное. Девчонки, конечно, убежали, за ними и Пистон. Пришлось нам с Прапором поить этого Анику-воина до полной прострации.

– Что, и Прапор здесь? – едва не подпрыгнул от досады Сергей.

– Да нет, он еще ночью ушел. У него сегодня с утра наметилась работенка.

– Вы че в дверях, как неродные, стоите? – донесся из глубины зала бас Гнома.

Двухметровый гигант, раздетый по пояс, пятерней чесал мускулистую грудь. На правом плече у него красовалась темно-синяя татуировка: белый медведь спускается на парашюте, над куполом старославянским шрифтом было написано «Североморск 1993—1995 г.», на левом плече были скрещены два флага: российский триколор и военно-морской андреевский. Под флагом стояла надпись: «Чечня 1995 г.».

– Давайте наводите порядок и выметайтесь отсюда, – буркнул Сэнсэй, заходя внутрь.

Он быстро прошел через зал и включил рубильник вытяжки. Загудел вентилятор, наполняя помещение свежим воздухом.

В раздевалке Гном и Бодун складывали в полиэтиленовый мешок остатки ночного празднества.

Раздевалка была небольшим помещением с низким потолком, по периметру стояли длинные скамейки, над ними тянулись рейки с крюками вешалок. Все стены были заклеены красочными плакатами бойцов и культуристов.

Сергей не спеша разделся, снял с крюка свое кимоно, одевшись, повязал черный пояс. Гном надел свитер, сверху накинул короткую кожаную куртку. Бодун затянул узлом полиэтиленовый кулек с мусором, сунул в рот сигарету, но поджечь ее не успел.

– Не курить, – рявкнул Сэнсэй.

С тяжелым вздохом Бодун сунул сигарету обратно в пачку и повернулся к плакату, на котором была запечатлена полуголая девушка в армейской каске с «М-16» в руках. Надпись на плакате гласила: «Мой дружок служит в иностранном легионе».

– Еще не служит, – поцеловав в лоб девицу, промурлыкал Бодун. – Но скоро будет там.

Гном и Сэнсэй громко рассмеялись. Не удержавшись от комментария, Сергей сказал:

– Как же, скоро. Так вы и просидите на своей стоянке до седых волос.

– Это почему? – возмутился Бодун.

– Потому. Все, что вы зарабатываете, тут же спускаете, – последовал категоричный ответ.

– Ладно, будет и на нашей улице праздник. Пошли, малютка Гном, нас тут не понимают.

Двое верзил выбрались из тесной раздевалки и не спеша направились к выходу. Им навстречу вынырнули два карапуза, которые замерли в почтительном поклоне:

– Ос-с.

– Ос-с, – за двоих ответил Гном. Когда они прошли, шепнул на ухо товарищу: – Вот Сэнсэй их дрессирует. Будто решил возродить самурайское движение.

Выбравшись из подвала, Бодун наконец смог с наслаждением закурить, затем, размахнувшись, швырнул кулек в мусорный контейнер. Протянув руку, сказал:

– Ну что, до вечера?

– А что вечером? – не понял Гном.

– Да ты че? Прапор проставляется, он же наконец оформил развод со своей мымрой.

– В «Теремке»?

– Как обычно.

– Ну, тогда до вечера.

Обменявшись рукопожатием, парни разошлись в разные стороны.

Пивбар «Теремок» был своеобразной достопримечательностью Новино. В отличие от множества вонючих пивнух там не надо было стоять, хлебая пиво из литровых банок.

В теремке стояли длинные, грубо сколоченные столы и скамейки. Пиво подавалось в бокалах, и к нему еще продавались соленые сушки и вобла.

У старшей группы Сэнсэя в «Теремке» был свой столик.

Владимир Гаранин по прозвищу Прапор сегодня чувствовал себя именинником: наконец свершилась давняя его мечта, он – холостяк.

Невысокого роста, плотно скроенный, бывший прапорщик отдал армии девять лет. Все это время прослужил в Западной группе войск сперва в ГДР, потом в объединенной Германии. Женился на дочке своего сослуживца, такого же прапорщика. Тонкая, как молоденькая березка, круглолицая Раиса считала себя творческой личностью, а потому по дому ничего не делала, целыми днями музицируя на трофейном рояле.

Когда из Германии вышли последние части Российской Армии, жена Раиса сообщила своему благоверному, что не любит его, не любила, а вышла замуж, чтобы еще немного пожить в западном раю. В Забайкалье она не поехала, отправилась к родителям в Ростов.

Впрочем, Владимир и сам надолго не задержался в продуваемой ледяной степи, куда вывели их бригаду. Из-за гигантских расстояний, плохой работы почты и судебной бюрократии развод длился несколько лет. И вот наконец долгожданная свобода.

По поводу праздника в центре стола стояла бутылка шампанского и пять высоких бокалов, бутылка водки и дюжина бокалов пива.

Праздник «освобождения» собралась отметить вся старшая группа. С одной стороны сидели Сэнсэй и Бодун, с другой – Гном и самый молодой член группы Пистон. Владимир Гаранин, как виновник торжества, сидел в центре стола. Когда все расселись, он откупорил с хлопком шампанское и стал разливать его по бокалам. Гном накрыл ладонью пустой бокал, стоящий перед ним:

– Терпеть не могу эту кислятину.

Открутив крышку с «Московской», налил немного водки в пиво и, подмигнув, сказал:

– Лучше уж ерша глотнуть.

Подняв свой бокал с желтоватой пузырящейся жидкостью, Прапор провозгласил:

– За свободу.

Все дружно чокнулись, выпили. Дальше потекла обычная беседа, и пили они без тостов.

Бодун, быстро разобравшись с шампанским, перешел к пиву с водкой. Прапор и Пистон пили просто пиво, а Сэнсэй понемногу пригубливал шампанское: как истинный спортсмен, он не любил алкоголь.

Время шло, бар постепенно заполнялся посетителями.

Праздновавшая день «освобождения» компания понемногу хмелела, каждый пытался рассказать что-то свое. Бодун и Прапор закурили, окутав стол сизым дымом. Сэнсэй, вдыхая запах жженого табака, недовольно морщился, он один из всей компании сохранял трезвость ума.

– Да много вы понимаете в компьютерах, – кипятился Пистон. – Через пару лет компьютер заменит все: и телевизор, и телефон, видеомагнитофон…

– И фотоаппарат, – поддакнул с издевкой Бодун.

– Представь себе, и фотоаппарат, – кивнул Пистон, глядя, как Гном подливает ему в пиво водку. – Раньше у американцев в банках, магазинах, на военных базах устанавливали видеокамеры, чтобы те следили и, в случае чего, могли заснять злоумышленника. Но видео, в отличие от кино и фото, не дает четкий снимок, а кино долго проявлять. Зато теперь, когда камера подключена к компьютеру, изображение получается четким, достаточно включить принтер.

– Да ладно тебе, принтер, угомонись. – Гном положил тяжелую ладонь на плечо юноши. – Лучше вспомни, каким ты был, когда я дембельнулся. Тощий, как мартовский кот, и лупцевали тебя все кому не лень. А все потому, что сидел, как баран, за компьютером, тебя иначе как «император Джойстик» не называли. Если бы я не занялся твоим физическим воспитанием, то лупили бы до сих пор. А теперь ты не какой-то там Джойстик, а Пистон. А пройдет пару лет, глядишь, и станешь человеком и погоняло получишь нормальное.

– Те, кто меня лупцевал, потом собственными зубами отплевывались, – пьяно ухмыльнулся юнец.

– Вот то-то, а ты принтер, принтер.

– Да ладно, – махнул рукой Пистон, шмыгнул носом и воинственно обвел взглядом зал.

Никто на гуляющих спортсменов не обращал внимания. Юноша самодовольно усмехнулся, и тут же его взгляд стал серьезным, остановившись на мужчине за соседним столом. Хорошо одетый, с ярко выраженным бронзовым загаром, он медленно отхлебывал из своего бокала темное бархатное пиво.

Взгляд Пистона был прикован к правой руке незнакомца, сжимающей ручку бокала. На тыльной стороне ладони виднелась наколка: круглый шар бомбы с семью языками пламени, вокруг бомбы готическими буквами были наколоты слова: «Legio Patria Nostra».

– Ни фига себе, – буркнул Пистон.

– Что такое? – Сэнсэй, будучи трезвым, мгновенно уловил перемену в младшем приятеле.

– За соседним столом сидит легионер, – перегнувшись через стол, шепнул Пистон.

– С чего ты взял? – недоверчиво спросил Сэнсэй, глянув вскользь на указанного человека.

– У него татуировка – эмблема Иностранного легиона и их лозунг «Легион – наша отчизна». Это я точно знаю, – произнес Пистон, хмель улетучился в одно мгновение.

– Что-что? – услышав разговор, встрепенулись остальные члены старшей группы.

– Легионер, – Пистон глазами указал на соседний столик.

Бодун с Прапором переглянулись, посмотрели на Сэнсэя, тот лишь пожал плечами. Гном допил свое пиво и негромко сказал:

– Сейчас выясним, что это за фрукт.

Потом, развернувшись к соседнему столику, обратился к незнакомцу:

– Интересная у вас наколка, уважаемый. Я раньше таких не видел. Откуда у вас она?

Незнакомец удивленно посмотрел на верзилу, потом левой рукой накрыл правую, где была татуировка. Гном утвердительно кивнул.

– Этот рисунок мне сделали далеко отсюда. В райском местечке, остров Корсика, слыхали про такой? – Голос незнакомца звучал с каркающим чужим акцентом.

Спортсмены закивали, а говоривший продолжил со вздохом:

– Это было давно, перед самой отправкой в Саудовскую Аравию.

– «Буря в пустыне», – непроизвольно вырвалось у Пистона.

– Точно, умный парень, – усмехнулся незнакомец, потом, приложив два пальца к правой брови, добавил: – Разрешите представиться, капрал второго парашютного полка Ансель Дусон.

Он вытащил из внутреннего кармана заграничный паспорт с гербом Французской республики и передал его Сэнсэю. Сергей внимательно посмотрел на фото и протянул документ дальше.

– Ну, это вы сейчас Ансель, а как раньше вас звали? – спросил каратист.

– А это никого не касается, – грубо ответил Дусон. Спортсмены, передавая паспорт из рук в руки, понимающе закивали.

– А вы и в Кувейте были? – спросил с интересом Пистон.

– Да, юноша, был в Кувейте, и в Иране пришлось побывать. Потом служил полгода на Таити, во Французской Гвиане и, наконец, в Джибути. В общем, за восемь лет я поездил по свету.

– А чего сюда занесло? – недоверчиво спросил Прапор, возвращая паспорт французу.

– Друг детства у меня здесь жил. Приехал его проведать, а он пять лет уже как умер от пьяни, – невесело улыбнулся Ансель.

– Может, присядешь к нашему столу? – предложил Гном, подвигая к себе Пистона. – Мы тут празднуем день освобождения нашего товарища.

– С удовольствием, но я вас не стесню своим присутствием?

– Какое там, наоборот, нам интересно пообщаться с настоящим легионером, – снова за всех ответил Гном.

Глава 7. Общий знаменатель, или консенсус

Распаренный в жаровне сауны Зуб млел, развалившись на топчане. Несовершеннолетняя проститутка, подцепленная им прямо на улице, сейчас мяла его тело своими ручками, терлась сосками еще не совсем развитой груди о его спину, пытаясь изобразить тайский массаж.

Далекий от изысков восточного массажа, недавний урка наслаждался свободой и той ролью, какую ему уготовила судьба. Впрочем, к этой роли он был готов, его учили долгих восемнадцать лет.

Сморщенный старичок, носящий кличку Профессор, был настоящим мэтром воровских наук. Матерый вор, готовясь к отходу от дел, посвятил своего молодого ученика во все тонкости криминального мастерства, познакомил с ворами старой формации заочно, а с некоторыми очно.

Опытнейший домушник любил повторять: «Настоящий вор никогда не станет связываться с блатными. Прошедшие зону будут мудрить и химичить, бить себя в грудь и показывать свою козырность. Настоящий вор в помощники возьмет приличных пацанов, которые не нюхали тюремной параши и не надрывались на лесоповале. Такие, как правило, надежные помощники и на допросах все берут на себя, считая западло сдать своих. Главное, уметь вербовать помощников. Кто-то любит блатную романтику, песни под гитару, зоновские рассказы, кого-то ловят на труса, а кого-то и кровью надо повязать. К каждому нужен свой психологический подход».

Вспомнив любимую фразу Профессора, Зуб улыбнулся. Он нашел верный психологический подход к подвеянным, забившим себе голову отъездом во Францию для вербовки в Иностранный легион. Периферийные парни толком не знали, что такое настоящий Иностранный легион, так, разрозненные обрывки информации.

Тысячи долларов, потраченные на консультанта, преподавателя французского языка, поставившего ему акцент, на тех, кто сделал и ложную татуировку, и фальшивый паспорт, дали свои плоды. Подвеянные его заметили в первое же посещение «Теремка». Рассказ о службе в Иностранном легионе явного восторга у слушающих не вызвал, но в глазах читалось любопытство. Спортсмены сразу же пригласили его за свой столик, заказали еще выпивки. И все больше задавали вопросов, а он отвечал. Он был хорошо подготовлен, даже загар, полученный в солярии, в одном из московских клубов, говорил в его пользу.

После закрытия бара вся веселая компания направилась в спортзал. Сэнсэя и Гнома интересовали система рукопашного боя легионеров.

– Нас, как американских «зеленых беретов», готовят по жестокой системе О’Нилла, предполагающей не оборону, а нападение и убивающие удары и пинки. Разведчикам некогда возиться с солдатами противника.

– Вот здорово, ты французский разведчик, а я русский, – оскалился Гном, – предлагаю спарринг, чья система боя лучше.

– Если хочешь, – Ансель-Зуб пожал плечами. Он, естественно, не владел заморской системой рукопашного убийства, но за долгие годы, проведенные за колючей проволокой, научился выживать, научился коварной тактике урок, впитавшей в себя все самые эффективные приемы единоборств.

Четверо подвеянных сели по краям татами, в центре ковра сошлись Зуб и Гном. Бывший морской пехотинец был почти на голову выше противника и килограммов на тридцать тяжелее, так что за явным превосходством было ясно, на чьей стороне будет победа. Но получилось по-другому. Едва противники сблизились, Гном нанес мощный удар правой рукой, целясь в голову противника. Зуб легко уклонился от летящего кулака, потом, сделав шаг вперед, ухватил гиганта за торчащий кадык, с одновременной подсечкой. Гном с грохотом рухнул на татами, хрипя сдавленным горлом.

Расслабив хватку, Зуб улыбнулся:

– Мне достаточно было лишь дернуть тебя за кадык в момент падения, и ты захлебнулся бы собственной кровью. Просто и эффективно.

Этой короткой схватки было достаточно, чтобы и другие каратисты поверили в заморскую систему рукопашного боя.

Еще дважды Зуб приезжал в Новино и встречался с подвеянными. Те уже не смотрели на него настороженно, а задавали все больше конкретных вопросов. Сами того не замечая, спортсмены проникались доверием к «капралу» Иностранного легиона. Сегодняшний визит должен был быть последним, Зуб чувствовал, что все будет хорошо.

Перевернувшись на спину, он грубо схватил девушку за шею и наклонил к своему животу.

– Ну-ка, зайчик, потрудись на благо родины…

Нет, жизнь на свободе ему нравилась куда больше, чем за проволокой…

Снова тренировки не получилось. Старшая группа в полном составе сидела в раздевалке и слушала «французского гостя».

– В легионе хорошо кормят, одевают, есть даже санатории и дом инвалидов. Если хороший солдат, могут дать французское гражданство. Одно плохо, мало платят. Я за восемь лет службы заработал жалкие двенадцать тысяч баксов. По западным меркам это не деньги.

– Да и по нашим тоже, – буркнул обычно молчавший Прапор.

– Так как же выживают легионеры? – не удержался от вопроса самый младший из спортсменов.

– По-разному, – пожал плечами Зуб. – Кто-то едет воевать за деньги, кто-то идет в телохранители, а кто-то подряжается на контрабанду наркотиков. Долгосрочные контракты не по мне, тем более связанные с серьезным криминалом.

– Так что, опять возвращаешься в легион? – поинтересовался Сэнсэй.

– Да, только сперва хочу провернуть одно дело.

Зуб закурил темно-коричневую сигару, потом негромко добавил:

– Если есть желание, можете составить мне компанию.

– Что делать? – как бы невзначай поинтересовался Бодун. В отличие от остальных членов старшей группы он не вступал в беседы с легионером.

– Хочу «взять» инкассаторский броневик. Нужны помощники.

– Ха-ха, – громко засмеялся Гном, – «ломануть» броневик, чтобы взять десять кубометров дров.

– Нет, – лицо Дусона-Зубова было безмятежным, будто он говорил о самых обыденных вещах. – Там не «деревянные» рубли, там «зелень». Много «зелени».

– Сколько? – спросил Прапор сорвавшимся голосом и тут же сунул в рот сигарету, поспешно щелкнув зажигалкой.

– Много, три-пять миллионов, целый «кубометр долларов». Вам предлагаю половину.

– Почему половину? – возмутился Пистон, но тут Сэнсэй спросил настороженно:

– Откуда такая информация, мсье Дусон?

– Два года назад на Корсике я познакомился с одной очаровательной девицей. Она работала оператором в Национальном банке Франции. Луиза рассказала о небольшом московском банке, через который проходят средства за проданный на Западе русский металлопрокат. В Москве они получают доллары, там же переводят их в рубли. И «деревянные» отправляют на металлургические комбинаты. Когда я уволился, то приехал в Москву и разыскал этот банк. Эта милая конторка называется банк «Глобал Инвест», и доллары они получают раз в месяц. Это ответ на второй вопрос. А на первый, почему половина мне: я не только нашел банк, но и человечка в этом банке. Теперь мне известно все. Когда доллары прибудут, когда их повезут в ЦБ на обмен и каким маршрутом. Но за это мне придется заплатить хорошие деньги «своему человеку». Кроме того, экипировка, транспорт тоже будут стоить денег. Хотя, если честно, конечно же, львиная доля все-таки отойдет мне.

– Зачем тебе такие деньги? – с издевкой спросил Бодун.

– На островах Новой Каледонии можно вложить эти деньги в туристический бизнес. С миллионом баксов можно стать владельцем приличного отеля и жить, больше не рискуя своей головой. Через три года я таким и буду. Через пять лет, когда у вас кончится первый контракт и вы, возможно, вдоволь наедитесь солдатской баланды, с деньгами тоже сможете устроиться где угодно. В Таиланде выращивать крокодилов или в Кении организовывать сафари. Мир большой, были бы деньги и голова на плечах.

– Красиво глаголешь, – усмехнулся Бодун.

– Я перед вами открылся, – произнес Дусон-Зубов, – вам решать, но только быстро. Через десять дней прибудут деньги, надо подготовиться. А то я в России засиделся. На раздумье у вас один день.

Не прощаясь, Зубов вышел из спортзала.

Несколько минут после ухода французского гостя в спортзале стояла тишина. Каждый был погружен в свои мысли. Первым не выдержал Прапор.

– Будем считать, что это глупая шутка, – со злостью гася окурок о дно пепельницы, произнес он.

– Это почему же? – возмутился Гном.

– Потому что это муть, – поддержал Прапора Бодун. – Возьмем броневик, бабки разделим и заживем. Вот житуха будет.

– А чем тебе не нравится хорошая житуха? – не сдавался Гном.

– А тем, что этот француз – мутный тип. Вынырнул у нас, как Ихтиандр, и давай грузить, «как было бы здорово, как было бы хорошо», только и делов-то, взять деньги из инкассаторской машины, а потом живи себе припеваючи.

– Так я не понял, что тебе не нравится? – продолжал настаивать Гном.

– А то, что он нас подставляет, мы бабки срубим, а он их возьмет, и поминай как звали, – выпалил Бодун.

За время учебы в школе телохранителей и работая бригадиром, он слышал много историй о разных подставах. Хотя в словах француза о «зеленых» миллионах не было намека на подставу, подсознание сигнализировало опасность. И все же это гнетущее чувство подавлял восторг от одной мысли о миллионах долларов.

– Да кто нас подставит? Этот француз? Он один, нас пятеро, – вскрикнул Пистон, потом обвел взглядом сидящих, – четверо из которых опытные бойцы. Так неужели мы не сможем себя обезопасить?! А половина даже от трех миллионов – это полтора миллиона, по триста тысяч на каждого. С такими деньгами мы действительно можем устроиться в любом уголке мира. А через пять лет никто и не вспомнит о московском ограблении инкассаторского броневика.

– А если придется убить инкассаторов? – спросил Прапор, его голос звучал жестко.

– Не придется, – у Пистона юношеского задора было больше, чем пессимизма Прапора и Бодуна, вместе взятых. – Если мы будем обладать полной информацией, то сможем сработать настоящий план, исключающий всякую «мокруху». А заодно сможем расчистить и пути отхода.

– Уж не на твоем ли компьютере? – усмехнулся Бодун.

– А на чем же, на твоих пропитых мозгах? – огрызнулся Пистон.

Гном по-лошадиному заржал, Прапор усмехнулся. Лицо Бодуна налилось кровью. Сэнсэй поднялся со своего места, прошел через татами к дальней стене, где висел изогнутый самурайский меч – катана. Рукоятка из слоновой кости с серебряным орнаментом и перламутром. Инкрустированный клинок искрился при свете дневных ламп. Это был приз за победу в Токийских соревнованиях.

Сняв меч со стены, Сэнсэй стал выполнять упражнения кэндо. Сверкающий клинок, подобно молнии, сверкал под сводами зала. Изготовленный в конце девятнадцатого века, меч не был настоящим оружием самураев, а всего лишь дорогой подделкой, сувениром, цена которого превышала три тысячи долларов, и к мечу прилагался сертификат, подтверждающий право владения. При желании Сэнсэй мог продать меч богатому нуворишу и обеспечить отъезд во Францию всей старшей группы. Но расставаться с катаной не хотелось, с мечом он просто слился, стал одно целое, а разве можно продавать часть себя.

– Эй, Сэнсэй, хорош махать своей шашкой, – крикнул Гном. – Иди сюда, пора найти общий знаменатель, то бишь консенсус.

– Слушаю, какие проблемы? – Сделав замысловатый пируэт, Сэнсэй лихо развернулся вокруг своей оси в прыжке и тут же приземлился возле спорщиков, остро отточенный клинок замер в сантиметре от горла Гнома.

– Не дури, – спокойно проговорил бывший разведчик морской пехоты, – ответь лучше, ты за предложение француза или против. Мы, как всегда, решили выяснить этот вопрос по-парламентски, большинством голосов. Но ничего не получилось, мы с Пистоном – за, Прапор с Бодуном – против. Твое слово решит эту проблему. Ну?

– Я согласен, – ответил Сэнсэй. Хлопнув по плечу самого юного, сказал: – Малыш прав, неужели пять мужиков позволят себя одурачить?

Глава 8. Берлога старого медвежатника

Одетый в длинный плащ с высоким воротником, Зуб дымил сигарой, не вынимая рук из карманов. За его спиной стояли пятеро каратистов, согласившихся на авантюру с ограблением.

Он еще раз оглядел набитые вещами большие спортивные сумки добровольцев, потом спросил:

– Что вы сказали по поводу своего отъезда?

– Сказали, что завербовались на буровую платформу в Норвегии, – за всех ответил Прапор.

– Это хорошо, правдоподобная легенда, – удовлетворенно кивнул Зуб. – Сегодня я поселю вас у своего дяди, там обживетесь, а завтра займемся проработкой плана.

– Хорошо, – за всех снова ответил Владимир Гаранин.

– Пошли. – Зуб быстро зашагал вдоль платформы пригородных поездов. Толпа приезжих уже схлынула, смешавшись с вокзальным людом. На стоянке автомобилей Зубов подошел к небольшому микроавтобусу «Тойота» цвета гнилой вишни.

– Вот, – сказал он, похлопав по крыше микроавтобуса, – взял напрокат, чтобы не мельтешить на нескольких тачках. Садитесь, джентльмены, с этого дня у вас начнется новая жизнь.

Ехали долго. То неслись по бесконечным проспектам, то петляли по узким улочкам и снова вырывались на оперативный простор длинных улиц.

Прапор, поглядывая в окно, то и дело недовольно хмыкал. Остальные бойцы старшей группы оживленно беседовали, даже Сэнсэй сбросил маску прожженного дзен-буддиста и принимал бурное участие в общем разговоре.

Долгая езда наконец закончилась в глухом тупике, застроенном хрущевскими пятиэтажками. Серые коробки составляли правильные квадраты, внутри которых стояли покосившиеся качели, пустые столы для любителей домино. Эти дворы казались вымершими – ни болтающихся детей, ни любителей домино и дешевого вина.

– Что это? – спросил Сэнсэй, когда микроавтобус затормозил. – Сумрачная зона?

– Вроде того, – усмехнулся Зуб. – Район хороший, а застроен хрущевскими бараками. Вот предприимчивые люди и расселяют сперва тех, кто посговорчивей, потом других, не очень притязательных, ну и в последнюю очередь самых упертых. Этот дом, – палец Зубова ткнулся в направлении серой бетонной коробки с тусклыми запыленными окнами, – расселен, его почти можно развалить. Но есть одна проблема: в этом доме живет мой дядя, очень суровый человек. Им не скоро удастся его отсюда убрать. Первый подъезд, пятый этаж, квартира двадцать, там я вас познакомлю с легендарной личностью, дядей Димой. Пошли, ребята.

Подъезд был темный, на лестничных клетках лежала пыль и веяло сквозняком, дом был действительно нежилой.

Поднявшись на пятый этаж, Дусон-Зуб своим ключом открыл добротную дубовую дверь. Первым вошел сам и, пройдя по узкому коридору, крикнул:

– Дядя Дима, это я, привел постояльцев.

– Заходите, – раздался голос из центральной комнаты.

Большая комната была обустроена в стиле старых добрых семидесятых годов. Чешская стенка под мореный дуб, заставленная дешевыми стеклянными безделушками. В углу примостилось раскладное кресло с затертыми подлокотниками, напротив, как ретивый конь, стоял диван, накрытый клетчатым пледом. Над диваном в золоченой раме висела бледненькая копия «Девятого вала». В центре комнаты стоял полированный стол, за ним сидел согнувшийся старичок и с усердием тоненькой отверточкой ковырялся в допотопном будильнике.

– Дядя Дима, я кричу, кричу, а ты молчишь, – делано проговорил Зуб.

– А чего орать-то, здесь я, – недовольно буркнул старик, не отрываясь от своего занятия.

– Вот, привел тебе жильцов, чтобы тебя бизнесмены хреновы не донимали.

– А что мне эти барыги. Приходили тут четыре мурла предупреждать меня. Так звякнул я Кресту о наезде барыг. Через день в ихнюю контору приехали полсотни «быков» со стволами и объяснили, что не надо старых людей обижать. Так что от барыг меня защищать не нужно. – Старик по-прежнему не отвлекался от ремонта будильника.

– Ну ничего, – засмеялся Зуб, – так поживут.

Указав рукой на старика, добавил:

– Вот, ребята, знакомьтесь, последний медвежатник России, Дмитрий Павлович Лескин.

Старик наконец оторвался от своего занятия, встал из-за стола. Он был худощав, немного выше среднего роста, с непропорционально длинными руками и узкими, как у пианиста, кистями. На вид ему можно было дать не больше шестидесяти.

– Значит, так, – твердо произнес старик. – Трое будут спать здесь, двое в мастерской. – Он кивнул в сторону смежной комнаты, потом перевел взгляд на соседнюю с ней комнату с прикрытой дверью. – В спальню не лазить и своими лапами ничего не трогать. Определите кого-то на кухню, я вам не кашевар. Все ясно?

– Ясно, – вразнобой ответили гости.

– Хорошо, располагайтесь, – Лескин обвел рукой свои хоромы.

– Ладно, ребятки, обживайтесь, – наконец подал голос Дусон-Зубов. – Завтра приеду, привезу всю необходимую информацию, будем план составлять. Все, до завтра.

Он уже собрался уходить, как вдруг остановился и задумчиво спросил:

– Заграничные паспорта с вами?

– А то ж, – ответил за всех Сэнсэй, – мы же вроде на заработки в Норвегию собрались.

– Вот и отлично, сдайте мне свои ксивы.

– Чтобы не сбежали? – настороженно спросил Прапор.

– Вы же не путаны в стамбульском борделе. Вы, джентльмены, на своей земле, где загранпаспорт играет второстепенную роль.

Все посмотрели на Бодуна: он, работавший телохранителем у московских магнатов, считался знатоком юридических тонкостей. Бодун утвердительно кивнул.

Собрав загранпаспорта, Зуб сунул их во внутренний карман плаща и вышел из квартиры.

Прибывшие стали размещаться в квартире. Бодун сразу оккупировал раскладное кресло, Прапору и Сэнсэю достался диван, Гному и Пистону пришлось идти в соседнюю комнату. Небольшая комнатушка с видом во двор была оборудована под мастерскую: небольшой верстак с десятком встроенных ящиков, миниатюрные станки, наборы различных инструментов. Идеальный порядок говорил о том, что человек, оборудовавший мастерскую, был любителем, трудившимся время от времени, ради удовольствия, а не постоянно, ради хлеба насущного.

В углу стояли две раскладушки со сложенными постелями. Гном тут же завалился на одну из них. Пистон бросил на другую свою сумку, осмотрелся и вернулся в гостиную.

Старик, по-наполеоновски сложив руки на груди, стоял в углу и настороженно следил за гостями.

– А что, телевизора нет? – спросил Пистон, разглядывая в стенке фарфоровых слоников.

– Есть, – ответил Лескин, – но вы его смотреть не будете, он у меня в спальне стоит.

Пистон прошел от буфета к книжному шкафу. Верхняя полка была заставлена книгами классиков – Достоевский, Пушкин, Некрасов. Следующую полку занимали учебные пособия по сопротивлению металлов, токарному, фрезерному делу. Остальные полки были завалены рекламными проспектами ведущих фирм – изготовителей сейфов Швеции, Англии, Германии, США. Во многих проспектах из страниц выглядывали места переводов.

– Интересуетесь новинками? – проводя рукой по стопке иллюстрированных журналов, спросил Савченко.

– В общем-то, интересно, – немного стушевался Дмитрий Павлович. – Раньше настоящих сейфов и не было, в лучшем случае «шкаф несгораемый». Чтобы его открыть, много ума не надо, мог и консервный ключ подойти. Если и попадался приличный сейф, так он или еще царский, или трофейный. Зато теперь какой выбор, с повышенной защитой и сверххитрыми замками. Вот где возможность поработать мозгами, как говорится, почва для фантазии.

Неожиданно лицо старика посерело, и он грустно добавил:

– Правда, большинство сейфов оборудовано электронными замками, а вот это для моих семи классов темный лес.

– Эти замки открываются при помощи электронного щупа, или персонального компьютера, который запросто просчитает комбинацию цифр кода.

На лице старика появилась улыбка:

– Тоже интересуешься замками?

– Да нет, я фанат компьютеров и всего, что с ними связано, – признался Пистон.

– Но это почти то же самое. – Лед недоверия между гостями и хозяином был сломан.

– Вот маршрут движения броневика. – Расстелив на столе карту Москвы, Зуб вел пальцем по нарисованной красной линии. – Практически весь маршрут проходит по оживленным улицам и на большой скорости. Но есть одна зацепка: к банку они подъезжают не с парадного входа, а со служебного. А потому путь их лежит через Румяный переулок, здесь сейчас все дома готовят к реставрации, поэтому полно строительных лесов, всякой техники и строителей. Броневик вынужден снижать скорость. Вот здесь его и можно будет «взять».

– Логично, – хмыкнул Прапор, машинально берясь за сигареты.

– А что собой представляет броневик и сколько там инкассаторов? – спросил Бодун.

– Вот. – Зуб положил на стол пачку цветных фотографий, где была запечатлена белая легковая машина с мигалкой на крыше и зеленой полосой по бокам. – Машина напоминает обычный «Лэндровер», но это только внешне. Стекла установлены повышенной бронестойкости, а под обшивкой спрятана стомиллиметровая алюминиевая броня, способная выдержать огонь любого стрелкового оружия. Инкассаторов трое, двое в кабине, вооружены пистолетами Макарова, третий сидит в кузове, при деньгах, у него помповое ружье. В случае опасности водитель нажимает сигнал тревоги и вызывает милицию. Радиостанция питается от машинного аккумулятора.

Палец Зуба ткнулся в капот инкассаторского броневика:

– То есть его надо вывести из строя до того, как водитель что-то заподозрит. Какие мысли есть?

– Надо думать, – рассматривая фотографии, проговорил Прапор.

– Заодно нужны все параметры «Лэндровера», твой осведомитель сможет их дать? – спросил Пистон, рисуя что-то на листке бумаги.

– Без проблем, – ответил Зуб.

– А с чем мы пойдем на дело – с рогатками? – Гном хрустнул костяшками своих огромных кулаков.

Зубов вышел в коридор и через минуту вернулся с большой сумкой, которую бросил на середину стола.

– Здесь все, что вам надо, – сказал «француз». – Если что-то потребуется сверх того, не стесняйтесь, говорите, сделаю.

В сумке оказалось два короткоствольных автомата «АКСУ» и три пистолета «ПМ».

– Круто, – хмыкнул Гном.

– Ничего не круто, для Москвы обычно, – возразил Бодун. – Здесь у братвы есть гранатометы и скорострельные авиационные пушки.

– Ладно, – сказал Зуб, – вы тут покумекайте, как будем брать броневик. Его можно смять грузовиком, можно подбить из гранатомета. Но не забывайте: время ограничивает, не больше двух минут. Поэтому должны сработать четко, как будильник Палыча. Кстати, где он?

– У него моцион, утренняя прогулка.

– Жаль, что не застал старика. Ну, мне пора идти, деду привет. Думайте над планом. Мое предложение – из гранатомета разнести кабину, а потом взрывчаткой взорвать дверь хранилища. Но вы думайте, может, чего и лучше придумаете. На раздумья неделя. Счастливо оставаться.

– Э-э, – окликнул уже собравшегося уходить Зуба Прапор. – Оружие в исправности, пристреляно?

– Продавцы гарантировали, что все тип-топ.

Несколько минут молча разглядывали карту и разбросанные на столе снимки. Под потолком висел густой сизый дым.

– Из гранатомета по кабине, – задумчиво проговорил Гном. – Да там от инкассаторов останется груда обгорелого мяса. Еще неизвестно, не разнесет ли этот гранатомет броневик. Оружие серьезное, против танков создавали.

С мнением бывшего морского пехотинца никто не спорил.

– А если ударить грузовиком в лоб? – спросил Сэнсэй. Он, спортсмен-рукопашник, был полным профаном в вопросах любой техники.

– Слабо ударить – можем не вырубить водилу, он нажмет кнопку тревоги. Сильно ударить – водилу и охранника размажем, снова мокруха. Да к тому же наверняка деформируется бронированный корпус, попробуй тогда вскрыть хранилище.

Выданная Прапором техническая справка «таранный» вариант тоже забраковывала.

– Мокруха, мокруха, – по-детски вспылил Пистон и швырнул на стол несколько фотографий с «Лэндровером». – Я думал, мы сработаем оперативно и чисто. А тут что ни вариант, то мокруха. Может, откажемся, а?

– Ты вот что, сынок, – Гном поднял за шиворот со стула Пистона, – сходи на кухню и свари нам крепкого кофе. Чувствую, будем мы здесь долго сидеть.

Юноша вышел из зала, а взгляды Гнома, Прапора и Сэнсэя были устремлены на Бодуна. Он один, в силу своего армейского и послеармейского опыта, мог предложить что-то рациональное или хотя бы указать правильное направление в разработке оптимального плана.

– Ну-ну, – Бодун немного помялся, – все проблемы надо разбить на части и решать поэтапно. Первое: маршрут движения и количество инкассаторов нам известно. Второе: нам известно, что на маршруте всего одна точка. Он указал место на карте Москвы, пригодное для засады. Значит, место встречи изменить нельзя. А потому проблема наша в самом захвате. Выделяем проблему. Первое, броневик надо остановить. Второе, едва броневик остановится, сразу вырубить сигнализацию. Третье, нейтрализовать охрану без мокрухи, прежде чем они успеют воспользоваться своим табельным оружием. И четвертое, захватить груз и исчезнуть. Думаю, четвертое вытекает само собой из трех первых. Поэтому начнем с первого. Какие предложения, как остановить броневик?

– Ну, это не особо сложно, – проговорил Гном. – Можно перегородить переулок каким-нибудь грузовиком. Как делают гангстеры в американских боевиках.

В комнату вошел Пистон, неся поднос, заставленный чашками с растворимым кофе. Расставив чашки перед всеми, Пистон занял свое место за столом.

– Ну, допустим, – согласился Бодун, отхлебывая из своей чашки еще дымящийся напиток.

– Можно замаскироваться под строителей или ремонтников. Главное, чтобы машина сбросила скорость или притормозила. А как с сигнализацией и инкассаторами?

Прапор, обложившийся оружием, по очереди разбирал его, проверяя исправность механизмов и количество боеприпасов. Наконец, закончив ревизию, Прапор стал складывать оружие в сумку и как бы между прочим бросил:

– Капот тоже бронированный, открывается из кабины. Так что фомкой его не вскроешь.

– А если бомбу бросить под колеса? – спросил Сэнсэй. Обсуждение деталей будущего налета его увлекло, как интересная игра.

– Можно и бомбу, – кивнул Прапор, – только как рассчитать мощность заряда? Чтобы и сигнализацию вывело из строя, и не разнесло броневик.

– А если использовать направленный взрыв? – подал голос Пистон. Будучи самым молодым, он был наиболее эрудированным.

– Опять за рыбу гроши, – возмутился Гном. – Это же знаешь, какая точность должна быть, чтобы взорвать машину под мотором, а не под кабиной?

– Не обязательно устраивать взрыв под днищем, – сказал Бодун, отодвигая от себя пустую чашку. – Можно заряд прикрепить сбоку, он вырвет мотор вместе с аккумулятором. А если правильно рассчитать угол, то можно вырвать дверь грузового отсека. Только вот чем? Граната отпадает.

– Можно использовать ручные противотанковые гранаты, – оживился Прапор. – У меня есть несколько штук. Излишки остались после демобилизации. Только чем бы их прикрепить к броневику, не скотчем же. Взрыв, направленный через днище.

– Можно использовать магниты от больших динамиков. Их можно найти на любой барахолке, – предложил Пистон.

– Хм, действительно, – удивился Прапор. – Сложность тогда остается только в расчете угла взрыва. Чтобы кумулятивная струя, пробив борт кузова, вырвала дверной замок.

– Для этого нужен мой компьютер, – развел руками Пистон.

– Поедем вместе, – поддержал его Прапор. – Мне надо взять гранаты, да и патронов захватить, не помешают. А то этот скупердяй француз выделил нам по одному комплекту. А как пристреляно оружие, мы не знаем.

– Значит, сделаем так, – подвел итог «производственного» совещания Сэнсэй. – Вы едете домой завтра. А мы съездим в этот Румяный переулок, так сказать, сориентируемся на месте. Потом перейдем к окончательной отработке плана. О’кей?

– О’кей, – последовал дружный ответ.

– От вашего человека в банке требуется, кроме того, что сообщить время отъезда инкассаторского броневика, еще одна услуга, – произнес Сэнсэй, обращаясь к Зубову. – Необходимо маркером поставить метки на корпусе машины. Здесь и здесь…

Палец Сэнсэя ткнулся в фотографию «Лэндровера», где были отмечены точки с записанными параметрами.

– Он сможет это сделать?

– Вполне, – кивнул Зуб, потом взял со стола схему предстоящей операции и сказал: – Ознакомьте-ка меня еще раз с планом.

– Весь план рассчитан на полторы-две минуты, – начал в очередной раз Сэнсэй. – Как только броневик въезжает в переулок, мы имитируем работу ремонтников электросетей. Вот здесь будут находиться Гном и Бодун. Вы будете стоять на всякий пожарный у въезда в переулок. Пистон будет держать под контролем выезд, я – вот эту подворотню. В соседнем доме работают строители, надо их придержать, чтобы не лезли на рожон. Прапор за рулем ремонтного «газика».

– Ясно, – кивнул Зуб, – дальше.

– Как только броневик замедлит движение из-за того, что ремонтная машина перекрыла проезд, Гном и Бодун установят гранаты – они выводят из строя сигнализацию и вышибают дверь грузового отсека.

– Насколько я помню, – тоном знатока произнес Зубов, хотя на самом деле только два дня назад он ознакомился с инструкцией по применению ручной противотанковой гранаты, – «РКГ-3» взрывается при ударе дном о поверхность. Руки не поотрывает, камикадзе?

– Нет, – за Сэнсэя ответил Прапор, – пришлось усовершенствовать запал. Теперь граната взрывается через три секунды после того, как будет выдернута чека. Так что успеем поберечь руки.

– Отлично. Вы, ребята, сделаете себе отличную карьеру в Иностранном легионе, – улыбаясь, сказал Дусон-Зубов. Потом хлопнул себя по лбу: – Совсем забыл. – Достав из внутреннего кармана пачку заграничных паспортов, бросил их на стол. Из каждого паспорта выглядывали бумажные корешки.

– Туристические путевки во Францию, вместе с визами и железнодорожными билетами.

– О-го-го, – вырвалось у большинства налетчиков.

– После того, как снимем банк, у вас будет время припрятать свои доли и с комфортом выехать из страны. Подходит такой вариант?

– Подходит, – снова послышался хор голосов.

– Вот и отлично. Встретимся за сутки до операции. А теперь мне пора.

Простившись с ребятами, Зубов на минуту забежал в мастерскую, где старик Лескин изготавливал очередную универсальную отмычку. Перебросившись с ним несколькими словами, гость покинул квартиру.

Выйдя во двор, Зубов, не оборачиваясь, прошел дворами до трассы, где его поджидала темно-красная «Ауди». За рулем сидел Метис, Валет развалился на заднем сиденье.

– Ну что? – спросил он, когда рядом сел Зуб.

– Все в порядке. Толковые ребята, продумали все детали, учли все мелочи.

– Кроме одной: что ты их подставляешь, – оскалился Валет.

– Зато менты будут уверены, что это настоящее ограбление, а не фуфло, – парировал Зуб.

– Чего мы и добиваемся, – согласился хозяин «Ауди», потом достал из бокового кармана пальто небольшой хромированный пистолет системы «Вальтер», внешне похожий на отечественный «ПМ». – Возьми, в случае чего подкорректируешь план налета на месте. У ментов не должно быть никаких сомнений.

– Я понял, – ответил Зуб, пряча оружие.

Глава 9. Шашки наголо, ждать команды…

Доставка из Швейцарии в «Глобал Инвест» денег вернула к жизни до этой поры «законсервированную» оперативно-следственную группу.

В кабинете старшего инспектора налоговой полиции Никонова собрались руководители предстоящей операции. План захвата здания банка был разработан в РУБОПе, поэтому его суть пришлось излагать майору Донцову.

– Обмен денег произойдет завтра. Мы позволяем им беспрепятственно вывезти валюту, обменять в ЦБ на рубли. И как только броневик въезжает на территорию банка, производим захват.

– Сил для штурма достаточно? – спросил следователь Генеральной прокуратуры Савин, делая пометки в своем рабочем блокноте.

– Кроме отряда физической защиты налоговой полиции, в штурме будет принимать участие наш СОБР, и в резерве несколько групп из наиболее подготовленных оперативников РУБОПа. Но это так, для подстраховки, – ответил Донцов, потом продолжил: – Как только за броневиком захлопнутся ворота, первым идет СОБР. Они захватывают и блокируют все входы и выходы. Дальше идут «физики» налоговой, они блокируют кабинеты и сам броневик. После чего появляемся мы и производим арест людей, денег и документации. Дальше идет разделение труда: РУБОП работает по уголовникам из «крыши», налоговики по укрытиям. Генпрокуратура потом объединяет все в общее дело и уже по полной программе «шьет» отмывание грязных денег.

– Во время движения инкассаторский броневик вы будете держать под колпаком? – поинтересовалась инспектор Дегтерева и перевела взгляд на Никонова. Тот одобрительно прикрыл глаза.

– Да, мы будем контролировать у «Глобал Инвест» и Центрального банка, – ответил за Донцова майор Мухин.

– Но почему только в двух точках, а не на протяжении всего маршрута? – возмутился старший инспектор. Андрей Федорович уже вжился в шкуру налоговика и считал подобные совещания чем-то вроде научных диспутов, где докладчика можно поддержать, а можно и «утопить» вопросами, если тот тебе антипатичен. Донцова Никонов терпеть не мог.

– Нам не выделили «топтунов», – спокойно ответил Олег. – Для этого мы используем своих оперативников. Это во-первых. А во-вторых, слежка чревата тем, что инкассаторы могут заметить ее и заподозрить попытку ограбления. По инструкции они обязаны вызвать помощь из отдела вневедомственной охраны. Думаю, если нашим операм попытаются скрутить руки, получится пиковая ситуация, которая неизвестно чем может закончиться, а кроме того, мы раскроем свой замысел.

– А почему бы не поставить в известность вневедомственную охрану? – спросила с издевкой Лариса, после недавнего ужина обиженная на Олега Донцова.

– А может, дать объявление в газету, что такого-то числа будет проведена совместная операция РУБОПа и налоговой полиции против банка «Глобал Инвест»? Так будет проще, – ответил Донцов.

– А вы не паясничайте, – неожиданно взвизгнул Никонов, вставая на сторону своей помощницы. Смена в ее поведении все больше нравилась старшему инспектору.

– Если вы ничего не понимаете в оперативной разработке, то лучше сидеть и помалкивать. А то, не ровен час, можно операцию провалить, – буркнул Донцов.

– А вы мне не указывайте… – повысил голос Никонов, но закончить мысль ему не дал Савин.

– Господа-товарищи, успокойтесь, – как опытный рефери, следователь ровно прервал начинающуюся словесную перепалку. – Завтра у нас большой день. Совместную группу создали, чтобы усилить проводимую операцию, а не раздробить ее. Поэтому прошу объединить усилия и думать о предстоящем дне.

Дмитрий Павлович Лескин, по кличке Ключ, за свою долгую криминальную жизнь видел много разного народа. Нынешние его постояльцы несколько отличались от блатной братвы. Если те в минуты затишья пили водку, кололись «марафетом» и играли в карты, эти лишь пили растворимый кофе, да двое курили обычные сигареты, все время беседуя на какие-то непонятные старику темы. Ну да бог с ними, и Ключ не был любопытным, этому его научила тюремная биография.

С возрастом ценности меняются. Раньше он любил шикарную жизнь, красивых женщин и богатые рестораны, а теперь все время тратил на чтение и работу в своей мастерской, где выполнял «заказы» лихих людей.

Из всей компании спортсменов старик подружился только с одним, самым младшим, Виктором Савченко. Компьютерный гений вводил Лескина в новый, доселе неизвестный мир. Посвящал старика в тайны и возможности этой умной чудо-машины. От удовольствия Дмитрий Павлович жмурился и повторял: «Эх, Витька, мне бы твои годы, твою голову да с моим опытом и руками. Эх, делов бы натворил, ни одного сейфа не пропустил. Все бы расколол, как обезьяна кокосовые орехи».

Пистон лишь кивал головой, как китайский болванчик, продолжая стучать по клавишам своего компьютера.

Вечером заявился Зуб. Он был возбужденный и веселый, отчего Лескин сделал заключение: завтра утром пойдут на дело, а сейчас вновь станут совещаться. Чтобы не мешать Зубу своим присутствием, Дмитрий Павлович вышел в мастерскую.

Заказов не было, поэтому старик стал перебирать инструмент. Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса.

– Значит, запомнили, что я говорил в прошлый раз, – снова председательствовал Зуб. – Через три квартала бросаем «аварийку», оставляем там стволы и с бабками пересаживаемся в «двадцатьчетверку», а оттуда рвем когти за город, в Марьяновку. Какая усадьба, помните адрес?

– Мичурина, двенадцать, – ответил Сэнсэй.

Прапор неожиданно спросил:

– А с «аварийкой» мы не погорим? Если она в розыске?

– Не боись, – весело ответил Зуб. – «Аварийку» мне пригнали из Тулы, а «Волгу-24» из Брянска, так что в Москве их никто не ищет.

– А оружие зачем бросать? – недовольно прогудел Гном.

– Во-первых, это собьет ментов со следа, а во-вторых, на выезде нас могут менты тормознуть, так чтобы со стволами мы не засветились. Еще вопросы есть?

Будущие налетчики промолчали, а Зуб воскликнул:

– Завтра, ребятки, вы обеспечите себе неплохое будущее.

– Ты думаешь, с этими спортсменами проблем не будет? – спросил президент банка, намазывая на белый хлеб толстый слой черной икры.

– Абсолютно никаких, – ответил Валет и опрокинул в рот хрустальную рюмку с водкой. Затем подцепил на острие вилки дольку лимона. – Зуб продумал все до мелочей. Захватив инкассаторские мешки, они бросят оружие и, пересев на легковую, помчатся в Марьяновку, а там их ждет Метис со товарищами и…

– А Метис справится, все-таки каратисты? – доедая бутерброд, спросил Еремушин.

– Пускай они будут все Брюсы Ли, но против пары «калашниковых» у них нет ни малейшего шанса.

– Ну, если твой протеже такой умный, то на кой черт понадобилось одну сумку «заряжать» деньгами? – возмущенно произнес юрисконсульт Карасев. Зная, что вокруг банка и соответственно вокруг его руководителей все туже затягивается петля правоохранительных органов, Илья Борисович все больше нервничал, его бесило буквально все: и то, что Еремушин запретил ему съездить на Кипр, и то, что весь план разработал неизвестно откуда взявшийся уголовник и денег тратил, сколько хотел. А теперь шеф за ночь до ограбления решил устроить банкет в ресторане.

– Одна сумка с деньгами нужна для того, чтобы в последний момент не выяснилось, что в них старые газеты, – спокойно ответил Валет, подливая себе водки. – А так он им продемонстрирует, что деньги есть, и до самой Марьяновки они не вздумают лезть с проверкой. К тому же в сумке вместо трехсот тысяч будет всего-то тридцать. Как раз премия Метису за грязную работу.

– Но всех денег, затраченных на этого твоего Зуба, ушло больше шестидесяти, – не сдавался Карасев, нервно теребя салфетку.

– Но шестьдесят тысяч – хорошая цена за десять миллионов, – парировал Валет.

– Ты лучше, Олег, ответь на другой вопрос, – сказал Еремушин, при помощи вилки и ножа отделяя мясо от куриного скелета.

– Слушаю, Вениамин Альбертович.

– Трупы твоих спортсменов потом нигде не всплывут? А то менты привяжут их к Зубу, а Зуба привяжут к нам. И все старания – что бег по кругу.

– Нет, – спокойно ответил Валет. – Метис знает, что надо делать. Спортсменам они устроят расчлененку, к тому же на даче есть триста литров серной кислоты. Если даже не удастся всех растворить в ней, то обезобразят так, что никакая экспертиза не определит, кто это.

– Это хорошо, – хмыкнул президент банка, вцепившись зубами в белое мясо курицы, – хорошо, когда люди знают свое дело.

Глава 10. Городские торпеды: русский вариант

Противно жужжа, бронированная заслонка сдвинулась, открывая проход, через который выехал угловатый «Лэндровер». Белоснежная машина с зеленой инкассаторской полосой и темно-синими бронированными стеклами была похожа на подвижного робота. Выехав на середину дороги, инкассаторский броневик круто развернулся и сорвался с места, набирая скорость.

На противоположной стороне улицы, уткнувшись в бордюр тротуара, стояла неброская темно-синяя «девятка». Двое крепких парней, дымя в приоткрытые окошки, негромко беседовали. Едва броневик скрылся за поворотом, водитель «девятки» достал из приборной панели микрофон радиостанции и негромко доложил:

– «Основной», я «Первый», «коробочка» покинула «кубышку».

– Хорошо, – сквозь треск помех в динамике раздался голос Донцова. – Теперь ждите возвращения «коробочки». Отбой.

– Понял, – ответил оперативник и отключил рацию.

В квартале от банка «Глобал Инвест» в узком грязном переулке стояли два ярко-красных автобуса «Икарус» с размашистыми белыми надписями «Интурист». Окна автобусов были наглухо зашторены.

Салонами автобусы сильно отличались от своих собратьев. В них не было комфортабельных откидывающихся кресел, а лишь две длинные скамьи, тянущиеся вдоль стен. Пассажирами были не толстобрюхие туристы, а поджарые бойцы штурмовых групп, одетые в черные комбинезоны, кевларовые шлемы, бронежилеты и вооруженные портативными пистолетами-пулеметами. Большинство бойцов, закатав на лоб черные маски, курили, негромко разговаривая.

Отличались бойцы двух автобусов только эмблемами: в первом сидели собровцы, во втором «физики» налоговой полиции.

Услышав переговоры по рации, бойцы засуетились, стали опускать на лица маски, передергивать затворы автоматов. Но голос руководителя операции их остановил:

– Спокойно, четырехчасовая готовность. Раньше им деньги не пересчитать.

Одетый в длинный светло-серый плащ и широкополую шляпу, с газетой в руках, Зуб изображал праздного прохожего, замешкавшегося возле безлюдного переулка.

Сорок минут он то курил, то пытался читать газету, снова курил. Наконец на дороге показался белый инкассаторский броневик. Сунув газету в карман плаща, быстрым шагом направился в глубь переулка. Это был условный знак. Сразу же из подворотни выехал ремонтный «ГАЗ», машина медленно развернулась, плотно перекрыв проезжую часть. Из кузова выпрыгнули четверо парней в оранжевых жилетках и монтажных касках.

Сэнсэй и Пистон остались у машины, а Гном и Бодун поспешно двинулись к открытому канализационному люку. Гном нес пластиковый короб, в котором обычно носят инструменты. Поставив короб на землю, Гном опустился на одно колено и заглянул в жерло колодца, будто наблюдал за кем-то внизу. Бодун встал с другой стороны, спиной к подъехавшему «Лэндроверу».

Водитель броневика, заметив затор, сбавил скорость и дал знак. Сэнсэй кивнул и стал сигналить Прапору, тот слегка сдвинул грузовик в сторону.

«Лэндровер» перестал сигналить, медленно подъезжая к ремонтникам. Едва броневик поравнялся с канализационным люком, Гном с Бодуном одновременно потянулись к коробу с инструментом, извлекая оттуда похожие на бутылки противотанковые гранаты защитного цвета, увенчанные большими магнитами. Гранаты со скрежетом прилипли к обшивке броневика. Натренированным движением, со звоном, были выдернуты предохранительные чеки, освободив смертоносный ударник запала.

Налетчики едва успели отскочить, как грянул синхронный взрыв. Кумулятивная струя первой гранаты, пробив броню, взорвала двигатель. Ударная волна, разворотив мотор, отшвырнула крышку капота на несколько метров. Вторая граната, пробив броню, вышибла дверь хранилища. Выхватив из-под жилетов автоматы, налетчики бросились к подорванному «Лэндроверу».

Размахнувшись, Гном со всей силы опустил приклад «АКСУ» на темно-синее лобовое стекло, после взрыва покрытого трещинами, как изморозью. Стекло с грохотом обрушилось стеклянным дождем.

– Живо из машины, – неистово закричал Гном и для убедительности дал длинную очередь в воздух. Дверцы кабины открылись, и оттуда вывалились двое оглушенных и ошарашенных инкассаторов. Задрав руки вверх, они пугливо пялились на гиганта налетчика в темной полумаске.

– Руки за голову, на колени, – рявкнул Гном. Инкассаторы поспешно выполнили приказ.

Бодун, оказавшись возле взломанного хранилища, тоже дал предупредительную очередь в воздух. Потом, направив куцый ствол в глубь грузового отсека, крикнул:

– Бросай оружие и вылазь!

Наружу вылетел «Мосберг» без приклада, потом появилась кучерявая голова охранника. Подбежавший к броневику Зуб ухватил инкассатора за шиворот и вытащил его, затем пинком толкнул к Гному. Верзила ударом автомата сбил его с ног.

– Давай машину, – распорядился Зуб. Грузовик с надписью «ремонтная» медленно стал сдавать назад.

Зубов выхватил из чрева броневика пузатую брезентовую сумку, содрав пломбу, рывком распахнул ее. Внутри лежали тугие пачки стодолларовых банкнот.

– А-а-а, – весело закричал Зуб, показывая Бодуну содержимое инкассаторской сумки. Бывший телохранитель улыбнулся и, задрав вверх правую руку, показал большой палец.

– Давай грузиться, – закричал Зуб, бросая сумки из броневика в кузов грузовика. Десять тяжелых сумок за несколько секунд перекочевали из одной машины в другую.

– Все, отваливаем.

Зуб подтолкнул Бодуна к уже тронувшемуся «ГАЗу», потом последовала очередь Гнома.

– А ты? – запрыгивая на подножку, крикнул Гном. Вслед за ним в грузовик лез Пистон.

– Встретимся на первой точке, – крикнул Зуб, достав из кармана блестящий «вальтер». – Должен же кто-то их придержать.

Сэнсэй вскочил в кабину грузовика, и машина, натужно зарычав, выехала из переулка. Зуб облизал пересохшие губы и снял пистолет с предохранителя.

Трое инкассаторов, одетые в темно-синие форменные костюмы с яркими эмблемами на рукавах, подпоясанные кожаными ремнями, стояли на коленях, заложив за голову руки. Их тела била мелкая дрожь. В кобурах у них лежали служебные пистолеты, но воспользоваться оружием они и не помышляли.

Набрав в легкие побольше воздуха, Зубов сделал шаг и, подняв пистолет, выстрелил в сплетение пальцев, за которым находился затылок. После взрывов и автоматной стрельбы выстрел из «вальтера» прозвучал почти неслышно.

Крайний инкассатор, не разжимая рук, упал лицом вниз. В следующую секунду пуля поразила второго инкассатора, лишь третий, водитель, успел повернуть голову и взглянуть в лицо своего убийцы. Третья пуля ударила водителя в глаз.

Убедившись, что все трое мертвы, убийца быстрым шагом направился к ближайшему подъезду. За лестницей у него была спрятана спортивная сумка, в которой лежала короткая кожаная куртка и темно-синяя бейсболка. Переодевшись, Зуб спрятал в сумку плащ и шляпу. Воспользовавшись сквозным проходом, вышел на улицу, не спеша перешел через дорогу и с интересом посмотрел, как у переулка собирается толпа зевак. Затем поймал такси. Садясь в салон, увидел, как по улице, мигая разноцветными огнями, мчится милицейский «УАЗ».

Остановив машину у метро «Баррикадная», Зубов рассчитался с таксистом и нырнул в подземку. Через полчаса, избавившись от сумки с уже ненужными вещами, вошел в квартиру, которую ему устроил Валет.

Сняв трубку телефона, набрал нужный номер и быстро произнес:

– Все в порядке. Работа выполнена.

– Отлично, – последовал ответ, и на другом конце провода отключились.

Сбросив куртку и бейсболку, Зуб закатал рукава рубахи и направился в ванную, пора было смывать татуировку. Француз Ансель Дусон канул в Лету, а бывший зэк Александр Зубов сдал «вступительные экзамены» и теперь будет зачислен в команду.

Карман брюк приятно оттягивала тяжесть пистолета.

Сообщение об ограблении инкассаторского броневика оперативно-следственная группа получила через двадцать минут по линии центральной диспетчерской УВД.

Операция «Кубышка» сворачивалась, так и не начавшись. Автобусы с группами захвата отправлялись к местам постоянной дислокации. Эксперты тоже были отпущены, сейчас им работы не было.

Штаб группы выехал к месту преступления. Неброский микроавтобус «Ниссан» был выделен налоговой полицией для оперативно-следственной группы. Сейчас микроавтобус мчался на большой скорости, нарушая правила дорожного движения и освобождая себе проезд светом мигалки и пронзительными звуками сирены.

В салоне стояла гробовая тишина, лишь время от времени доносилось бурчание Никонова.

– Я же говорил, что броневик надо было сопровождать. Так нет, боялись, что инкассаторы их заметят. Не заметили мы, как нас обвели вокруг пальца. Вот теперь придется выкручиваться. Понимать это как глупость или преступление?

Никто не реагировал на эти восклицания, но все понимали, к кому они относятся. Понимал это и Олег Донцов. За первую фазу операции отвечал он, и случившееся с броневиком ложилось позорной печатью на него. Будучи опытным оперативником, майор делал выводы лишь после детального изучения места преступления.

В Румяный переулок они приехали через полчаса после сообщения. На месте преступления вовсю трудились эксперты и сыщики уголовного розыска, позже к ним присоединились «убойщики» из МУРа. Элитные сыщики не мешали работать своим младшим коллегам, сами стараясь ухватить малозаметные детали. Обе касты сыскарей понимали, что этим придется заняться МУРу: все-таки три трупа, и не бандитов, убитых в перестрелке на очередной разборке, а инкассаторов, выполнявших свою работу.

Микроавтобус налоговиков не пустили через милицейское оцепление, к месту преступления пришлось идти пешком.

Первое, что увидел Донцов, был искореженный «Лэндровер», в стороне от него валялись деформированная дверь от грузового отсека и крышка капота.

Возле «Лэндровера» суетились эксперты с фотоаппаратами, рулетками и прочим оборудованием. Они досконально изучали место преступления. В центре круга, образованного экспертами, в неестественных позах лежали три трупа в синих инкассаторских мундирах.

Донцов увидел возле экспертов крепко сложенного мужчину среднего роста, который посасывал трубку, внимательно осматривая место преступления. Донцов его хорошо знал, капитан Атеев начинал работу в МУРе, стажируясь у него.

Увидев своего бывшего наставника, капитан широко улыбнулся и протянул Олегу руку.

– Кого я вижу, главный борец с организованной преступностью собственной персоной.

– Не дерзи, Сережа, – пожимая руку муровцу, произнес Донцов. – Лучше обрисуй мне картину.

– Картина самая неутешительная. Три трупа и похищенные бабки, которые везли в ЦБ для обмена. Сейчас ждем представителя банка «Глобал Инвест», чтобы окончательно выяснить добычу налетчиков.

– Личное мнение какое?

– Мнение такое. Операция проведена, я бы сказал, с особой четкостью. Прямо военная операция: засада в наиболее удобном месте с использованием противотанковых гранат и автоматического оружия. Все сделали четко, ни одного лишнего движения.

– Говоришь, военный след? – переспросил Донцов.

– Может, военный, может, конторский, может, даже кто-то из наших решил пополнить свой бюджет. Но то, что не дилетанты, это точно. Непонятно только, зачем было после всего стрелять в инкассаторов, ведь при желании могли их гранатами размазать. Странно, – попыхивая трубкой, произнес капитан.

Донцов протиснулся сквозь экспертов и склонился над россыпью зеленоватых, бутылочной формы, автоматных гильз, внимательно стал осматривать их.

– Вы все сфотографировали? – спросил он у ближайшего эксперта, плюгавого очкарика с большим фотоаппаратом.

– Да, – ответил тот и отошел дальше.

Достав из кармана шариковую ручку, майор подцепил ею одну из гильз. Это была гильза не автоматная и не обычная пистолетная. Латунный цилиндр был немного больше пээмовской, маркировка, выбитая в торце, возле капсюля, подтвердила эту догадку. Гильза была от патрона «парабеллум».

Кто-то тронул Донцова за плечо, он оглянулся и увидел возле себя Мухина.

– Смотри, кто появился.

В сопровождении постового старшины быстро шел юрисконсульт банка «Глобал Инвест» Илья Карасев. По мере приближения его к взорванному броневику шаг юриста заметно замедлялся, и, наконец, он ошарашенно остановился перед черным зевом грузового отсека.

– Боже мой, – прошептал Карасев. – Боже мой, десять миллионов. Это же крах. Конец банка.

– Ну, теперь начнется, – прошептал Владлен Мухин. – Как пить дать, завалят МВД жалобами. Без расследования «особой инспекции» теперь не обойтись.

– Расследование расследованием, а рапорт на имя начальника ГУБОП придется писать, – ответил Донцов. – Придется просить, чтобы и следствие по этому ограблению передали нам, операции «Кубышка».

– Ну-ну, – усмехнулся Мухин, – хозяин – барин.

И отошел в сторону, где стояли остальные члены оперативно-следственной группы.

Глава 11. Тогда считать мы стали раны, товарищей считать

Ремонтный «ГАЗ» завернул в глухой тупик и замер у припаркованной бледно-лимонной «Волги-24»-фургон. Все шло по плану.

Налетчики сняли с себя маскарад ремонтников, бросили на пол кузова жилетки, каски, черные полумаски. Инкассаторские сумки перегрузили в багажник «Волги».

– Оружие бросаем здесь? – спросил Пистон, по-ковбойски вертя на пальце «ПМ».

– Ансель сказал – оставить здесь, – ответил Сэнсэй.

– Ага, а то менты могут найти оружие и арестовать нас, – рассмеялся Гном. – А если обнаружат багажник, набитый полными инкассаторскими сумками, то не обратят внимания или не поймут, в чем дело. Полный бред.

– Так что, предлагаешь оружие взять с собой? – безразлично спросил Сэнсэй. Ему не доставляло удовольствия пользоваться смертоносным железом, он сам был живым оружием. – Так бери.

Почти час они сидели в машине, ожидая приезда француза, но тот все не ехал.

– Пора хилять отсюда, – раздраженно произнес Прапор, – а то точно город закупорят и попадемся, как кур в ощип.

Он надавил педаль газа, и машина плавно тронулась. За истекшее время город не изменился, они находились в стороне от эпицентра преступления, и поэтому вой милицейских сирен не доносился сюда.

– А не послушать ли нам музыку? – весело спросил Пистон. Ему посчастливилось сесть рядом с водителем. Он включил автомобильный транзистор и поискал ближайшую радиостанцию, ею оказалось «Русское радио». После нескольких песен раздались позывные новостей. Из динамика донесся бодрый голос диктора:

– Как сообщил наш корреспондент, только что произошло преступление, которое можно отнести к разряду преступлений века.

Новоиспеченные налетчики заулыбались, понимая, что речь идет об их «подвигах».

– Час назад было совершено нападение на инкассаторский броневик банка «Глобал Инвест». Преступникам удалось подорвать броневик и, убив трех инкассаторов, захватить десять миллионов долларов, которые после обмена должны были отправиться рабочим металлургических заводов Сибири. Милицейские эксперты молчат, но можно смело сказать, что это преступление войдет в Книгу рекордов Гиннесса.

По мере восприятия услышанного улыбки с лиц налетчиков медленно сползали.

– Какие десять миллионов? – ошарашенно проговорил Гном.

– Как инкассаторы убиты? – вырвалось у Пистона, с его лица схлынула кровь. – Когда мы уезжали, они ведь были живы.

– Да выключи ты эту балаболку, – неожиданно взорвался Сэнсэй. Когда младший выполнил эту команду, неопределенно спросил: – Действительно, что же получается?

– Стой, Прапор, – наконец подал голос Бодун, потом, хлопнув водителя по плечу, велел:

– Нет, лучше сворачивай куда-нибудь в сторону.

«Волга» съехала на обочину и остановилась. Бодун выбрался из машины, в два прыжка достиг багажника и рывком открыл его. Не трогая открытую инкассаторскую сумку, схватил первую попавшуюся, оторвал пломбу и снял замок. Внутри лежали пачки аккуратно нарезанных газетных листов. Во второй сумке также оказались старые газеты, и в третьей, и в четвертой…

– Мать твою! – Бодун изо всей силы ударил кулаком по краю багажника.

– Что такое? – Рядом с экс-телохранителем встал Сэнсэй.

– А то, – огрызнулся Бодун, – этот хренов лягушатник нас подставил. Мы взяли не банковский броневик, а тележку старьевщика.

Он указал на кипы резаной бумаги.

– Что-что? – Из салона «Волги» выпрыгнул Гном, его физиономию искажала сумасшедшая гримаса. – Я этого гада разорву пополам. Сука патентованная. Урою падлу.

– Вы еще долго будете отсвечивать? – подал голос Прапор. – Вас по всей Москве ищут, а вы тут инкассаторскими сумками машете. Садитесь в машину, надо рвать когти.

– Куда рвать-то?

– Есть одно место, – ответил Прапор. Когда все налетчики расселись по своим местам, плавно надавил педаль газа.

Суматошный день плавно перешел в такой же суматошный вечер. Обоих оперативников вызвал «на ковер» начальник ГУБОПа.

В просторном кабинете операм не предложили сесть, они стояли навытяжку перед генералом, который задумчиво ходил из угла в угол, как лев в клетке зоопарка.

– Несколько месяцев оперативной работы, и все коту под хвост, – громко произнес начальник Главного управления по борьбе с организованной преступностью и вопросительно посмотрел на Донцова. Тот стоял с неподвижным, почти окаменевшим лицом.

– Я вас спрашиваю, майор, – генерал слегка повысил голос. – Вы ведь руководили силовой фазой операции?

– Так точно, – ответил Донцов. – Я руководил операцией на начальном этапе.

– Так почему же так получилось?

– Возможны лишь два варианта: либо это случайность, либо инсценировка. Следствие подтвердит одну из версий.

– Следствие… – как эхо повторил генерал, потом остановился и внимательно посмотрел в глаза Олега. – Ты хоть понимаешь, что это будет за следствие?

– МУРу поручено расследовать ограбление инкассаторского броневика и убийство инкассаторов, – ответил Донцов.

– Я говорю о другом следствии, – немного смягчился шеф ГУБОПа. – В подобной ситуации необходимо назначать служебное расследование. Сам ведь знаешь, инквизиторам из «особой инспекции» не столько важно докопаться до истины, сколько назначить виновного. То есть тебя. Поэтому не исключено, что это ограбление еще и подстава.

Донцов пожал плечами, он прекрасно понимал, что его ждет в случае расследования.

– Значит, так, – продолжал генерал. – Я сейчас еду в министерство, думаю, от «инспекции» пока отобьемся. Ты, Мухин, – палец шефа уперся во второго оперативника, – по-прежнему будешь сотрудничать с налоговиками, а ты, Донцов, подключайся к оперативной группе МУРа, будешь осуществлять, как всегда, взаимодействие между службами. Сейчас надо выяснить судьбу похищенных денег. Ясно?

– Так точно, – ответили офицеры.

– Свободны.

Мухин сразу же отправился домой. Донцов, закурив, медленно направился в свой кабинет. Произошедшую неприятность следовало крепко обмозговать и попытаться найти оптимальный выход.

Сев за письменный стол, майор положил перед собой карту Москвы с прочерченным маршрутом инкассаторского броневика. Несколько минут рассматривал красную нитку фломастера. Потом отшвырнул листок, карту Москвы он знал наизусть и так.

Место для засады было выбрано слишком хорошо, просто подстава, все сходилось на Румяном переулке, это «ахиллесова пята», и случайностью это быть не могло. Маршруты прокладывают профессионалы, досконально знающие все нюансы, возможные на трассе во время перевозки ценностей, детально изучившие каждый миллиметр между двумя точками транспортировки.

«Значит, подстава, – подумал Олег и потянулся за новой сигаретой. – А с другой стороны, «имеющий глаза да увидит». Если кто-то написал, то кто-то другой может прочитать. И не исключено, что это просто неприятное стечение обстоятельств. Угу, для меня».

– Тук-тук тук, – раздалось от дверей. На пороге стояла Лариса Дегтерева.

– Какие люди, – почти удивленно произнес Донцов, забыв о сигарете.

– Вот, зашла проведать, как вы тут, – наигранно вздохнула девушка.

– И с чего вдруг?

– Ну как же, такой казус приключился. И все сделали вид, что ни при чем. Мой шеф кричит, что во всем виноват Донцов, следователь тоже что-то пишет себе в блокнот. Даже ваш напарник отмежевался, дескать, «я только исполнитель». Но когда весь мир против, должен же быть хоть кто-то за. Кто-то, кто подставит плечо оступившемуся, подаст ему руку.

– Значит, пришла меня утешить, – усмехнулся майор.

– А что здесь плохого? – улыбнулась Лариса, потом, нахмурив брови, спросила: – Может, мне уйти?

– Ну что ты, мне как раз нужна жилетка, в которую смогу выплакаться.

– Вот и отлично. Может, сходим куда-нибудь, поужинаем? Сытый жизнь воспринимает веселее.

Лариса озорно подмигнула Олегу, тот не удержался и рассмеялся.

– Может, поужинаем у меня дома? – осторожно спросил Донцов. – Все-таки ресторан – это людное место, не располагающее к изливанию души. Кроме того, я ведь оперативник, и негоже мне лить слезы на людях.

Лариса на мгновение задумалась, потом медленно произнесла:

– Хорошо, только с одним условием. Ты дашь честное благородное слово не приставать ко мне.

– Запросто. Но и ты дай мне подобную клятву, а то знаю вас, феминисток.

Девушка громко засмеялась, потом сказала:

– Честное благородное, не буду приставать.

– Тогда поехали. – Донцов снял с вешалки плащ и направился к выходу. Паршивый день заканчивался, ночь обещала быть сказочной.

«Волга»-пикап остановилась недалеко от громоздкой коробки, выложенной из силикатных кирпичей, с большими железными воротами.

– Пока отсидимся здесь, – сказал Прапор и протянул Гному ключ: – Пойди открой ворота.

Верзила выбрался из салона и, по-медвежьи переваливаясь, направился к гаражу.

– Что это за бункер? – раздраженно спросил Сэнсэй.

– Гараж, – ответил Прапор, будто строение было похоже на что-то другое. Сэнсэй недовольно хмыкнул, а Бодун, запустив руку под куртку, извлек плоскую фляжку из нержавеющей стали с выгравированной эмблемой спецподразделения «Витязь». Отвинтив пробку, он приложился к горлышку.

– Договаривались же не пить, – недовольно буркнул Сэнсэй, учуяв водочный запах.

– Договор действовал до выполнения задания, а мы его уже выполнили, – усмехнулся Бодун.

Тем временем Гном открыл ворота, и Прапор, надавив на акселератор, загнал машину внутрь.

Гараж оказался наполовину занят, справа от ворот стояли «Жигули» Прапора. Налетчики недоуменно переглянулись.

– Что все это значит, Прапор? – первым спросил Гном, прикрывая за собой тяжелые створки ворот.

– И чей это гараж, тоже интересно узнать, – добавил Сэнсэй.

– Гараж моего сослуживца, – выбираясь из-за руля, ответил Прапор. – Старший прапорщик был еще тот проныра, на выводе войск из ЗГВ озолотился. А вернулся домой, все средства вложил в какой-то траст. И так увлекся игрой в акции, что продал обе машины, наодалживался денег и… траст лопнул. Теперь отрабатывает долги. Гараж я у него арендовал на год. А машину поставил сюда, когда привез гранаты и компьютер Пистона. Думал, если нормально устроимся в легионе, вышлю Алексеичу доверенность на свою колымагу. Но, видно, не судьба.

– Да уж. – Бодун, прежде чем выбраться из машины, приложился еще раз к фляге. Потом спросил: – И что нам теперь делать?

– Сперва надо осмыслить произошедшее, – сказал Сэнсэй.

– Великолепная идея. Просто верх восточной мудрости, – развел руками Бодун. – Может, еще сядем кружочком в позе лотоса, чтобы созерцать ситуацию третьим глазом?

– Ты бы меньше пил, – беззлобно посоветовал Сэнсэй.

– А ты бы ерунду не молол, – огрызнулся Бодун.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что не хрен тут обдумывать. Ясно, как божий день, нас подставили по-крупному. – Бодун хлебнул из фляги. – И подставил нас не этот французишка, а непосредственно банк. Им нужно было списать эти деньги, и они нашли, на кого это повесить. Вот и все. И нечего огород городить. Французик заработал свои деньги сполна.

– Но зачем же было убивать инкассаторов? – неожиданно подал голос до сих пор молчавший Пистон.

– Это еще проще, дружище, – усмехнулся Бодун. – Во-первых, чистое ограбление наводит на мысль о театрализованном представлении, а во-вторых, ограбление коммерческого банка без трупов не очень-то заставит милицию шевелиться. А так – резонансное преступление, завтра об этом будут говорить все телеканалы и писать все газеты. И будут требовать найти преступников и покарать. А мы тут бомжуем, а если бы поехали в Марьяновку, то уже, наверное, остывали наши трупы.

– Твою мать, гады… – Гном заскрежетал зубами от бессильной ярости.

– Захотели сладкой жизни французских рантье, получаем ее вдосталь. – Бодун раздраженно сплюнул.

– Ладно, хорош причитать, – проговорил Прапор, вынув из кармана короткоствольный «макаров». – Нужно решать, как теперь жить.

– У нас есть французские визы и билеты до Парижа. Может, попробуем все-таки завербоваться в легион?

– Ты совсем еще пацан, Пистон, – рассмеялся Бодун. – Нам теперь рваться в легион – все равно что совать голову в мышеловку. Сыр ты можешь схватить, а можешь и нет, но голову оторвет точно.

– Так что, нам всю жизнь бомжевать? – не сдавался самый молодой из налетчиков.

– Пока не поймают, – ухмыльнулся уже изрядно захмелевший Бодун.

– Эх, было бы побольше боеприпасов, можно было поехать в эту Марьяновку и этих чувырл поставить раком. Они бы тогда быстро выложили, кто это все устроил, – начал бушевать Гном.

– Да там уже никого нет. Мы же время «просквозили», не приехали в назначенный срок, – проговорил Сэнсэй.

– Да и что тебе нового рассказали бы? – добавил Бодун. – Что нас банк заказал, мы и сами знаем.

– Значит, банк этот… Эх, нет боеприпасов, все расстреляли в Румяном переулке, мать его… – Гном тяжело вздохнул и присел на корточки.

– Дались тебе эти боеприпасы. Что, задумал банк приступом взять? – иронизировал Бодун. – Вряд ли получится, даже при помощи противотанковых гранат.

– И все-таки надо что-то делать, – почти безнадежно произнес Пистон.

– А что меньше всего от нас ждут? – спросил Бодун, обращаясь к Сэнсэю.

Тот на мгновение задумался, а потом ответил:

– Меньше всего от нас ждут контратаки.

Бодун крякнул, обвел всех мутным взглядом и громко рассмеялся:

– Действительно, этого от нас никак не ждут. Только куда бить?

– Сначала надо отыскать болевую точку, – произнес Сэнсэй. – А след у нас один.

– Дед, Дмитрий Павлович, – одновременно проговорили Прапор и Пистон.

– Вот именно, – кивнул Сэнсэй. – Только он знает, что за птица Ансель Дусон.

– Надо дедушку навестить, – оскалился Гном, он вытащил из-под куртки автомат и передернул затвор. – Поехали.

– Не гони лошадей, – остепенил морпеха Бодун. – Сейчас высовываться нам нельзя, город менты шерстят. Сутки как минимум надо переждать.

– Значит, до завтра, – согласился Гном. – Эх, патронов нет.

– Есть патроны, и не только патроны, – вздохнул Прапор. Он не спеша подошел к своим «Жигулям» и открыл багажник. – Вот, забрал остаток, когда ездил в Новино.

Налетчики остановились возле открытого багажника, с любопытством разглядывая его содержимое. На резиновом коврике лежали цинк с автоматными патронами, черные металлические магазины, картонные пачки пистолетных патронов, полдюжины пустых обойм к «макарову», в прозрачном полиэтиленовом пакете лежало несколько ручных гранат яйцевидной формы.

Каждый из налетчиков смотрел на этот арсенал и думал о своем. Только Бодун пьяно улыбался.

Вызов к начальнику Следственного управления застал следователя Савина за составлением докладной записки на имя генерального прокурора по поводу вчерашнего инцидента. В конце концов если опера опростоволосились, то пусть и отвечают.

Экстренный вызов прервал творчество юриста. Сложив бумаги в стол, Владимир на всякий случай захватил папку с текущими делами и поспешно вышел из кабинета.

Начальник Следственного управления – высокий, грузный, с обрюзгшим красным лицом, одетый в темно-синий форменный костюм с золотыми нашивками, которые у Савина ассоциировались с эмблемами проводников пассажирских поездов.

– Разрешите, – спросил следователь, войдя в кабинет.

– Да, Владимир Андреевич, проходи, садись, есть серьезный разговор, – сказал начальник, указав на стул.

– Если вы по поводу вчерашнего налета, то я еще не закончил составлять докладную, – проговорил Савин, положив перед собой папку.

– Да, разговор пойдет о вчерашнем ограблении, – подтвердил шеф. – Но докладная сейчас не нужна. Дело в том, что мы получили письмо из Англии. Официальную бумагу, так сказать. Оказывается, все финансовые сделки банка «Глобал Инвест» страховались в компании «Лойд». И теперь они попали в неприятное положение, погорели на десять миллионов долларов.

– Оперативно работают англичане, – вырвалось у следователя.

– Да. Они умеют деньги считать, поэтому и работают оперативно. Короче говоря, эксперты страховой компании сильно сомневаются, что ограбление – случайность. Они предполагают, «Глобал Инвест» их элементарно опустил на означенную в сводке сумму.

– То есть банк взял себе деньги, а «Лойду» придется рассчитываться из своих средств с металлургическими комбинатами, – задумчиво проговорил Савин, еще не понимая, куда клонит шеф.

– Вот-вот, – кивнул начальник управления. – Престиж фирмы требует выполнить подписанное соглашение. Но они не настолько глупы, чтобы выбрасывать такие деньги на ветер. В общем, страховая компания «Лойд» обратилась к нам с просьбой провести доскональное расследование и сообщить им результат.

Теперь все становилось на свои места.

– Но ведь у «Лойда» есть свои агенты, которые и должны проводить независимое расследование.

– Да, все так, – согласился шеф, – но во многих европейских странах Россия занесена в список особо криминальных, и не всякий сыщик горит желанием проводить здесь расследование, особенно когда в ход идут автоматы и противотанковые гранаты, а людей убивают почем зря. Мало на Западе таких смельчаков. В общем, Владимир Андреевич, я вызвал вас, чтобы поставить в известность: кроме следствия по делу банка «Глобал Инвест», вам поручается расследование вооруженного ограбления и убийства трех инкассаторов. Вы, Владимир Андреевич, прикрепляетесь к бригаде МУРа. Возражения не принимаются.

Начальник встал со своего места и протянул следователю руку.

– Желаю удачи.

Аудиенция была закончена, начиналась работа.

– Мы довольны вашей работой, – с пафосом произнес Вениамин Альбертович, внимательно разглядывая Зуба.

Худой, жилистый, с колючим недоверчивым взглядом, бывший уголовник не производил впечатления крутого супермена или гения криминальных заморочек. Но факт оставался фактом. Дело было сделано. Милиция и налоговая полиция, вместо того чтобы сейчас шерстить банк, роют землю носом в поисках налетчиков и ругаются между собой, обвиняя друг друга во всех смертных грехах.

– Только почему-то ваши протеже не поехали в Марьяновку. Метис с ребятами прождали их до утра, но они так и не появились. Как это понимать?

Зуб пожал плечами:

– Я предупреждал Валета, они неглупые ребята. Наверняка мое отсутствие натолкнуло их на кое-какие мысли. И достаточно было вскрыть любую из инкассаторских сумок, чтобы понять, что их подставили.

– И где теперь прикажете их искать? В родную провинцию они не возвращались, это мы уже проверили.

– Они загнаны в угол и рано или поздно сами выйдут на охотников. В идеале послезавтра у них билеты на поезд до Парижа. Мальчики ведь мечтали об Иностранном легионе, теперь у них появился шанс.

– Проверим, – кивнул Еремушин, потом, не поворачивая головы, сказал: – Валет.

Сидящий в углу Валет поспешно поднялся со своего места и, запустив руку под полу куртки, достал толстый конверт из плотной бумаги. Взяв конверт, Еремушин протянул его Зубу со словами:

– Мы выделили на операцию сто тысяч. Вы управились за шестьдесят. Это остаток, он ваш. Можете потратить по своему усмотрению.

Президент банка «Глобал Инвест» считал себя хорошим психологом, и потому каждому новому человеку в своем окружении он устраивал своеобразное испытание по методу древних японских князей, вербовавших себе на службу самураев: «Сперва унизить, затем обласкать и приблизить. Более верного слуги не будет».

Так он поступил и с Зубом. Сперва отчитал за исчезновение налетчиков, а потом осыпал «зеленью», и сейчас бывший урка смотрел на него глазами преданной дворняги.

– Ладно, господа, вы можете отдыхать, а мне пора, – подвел черту под разговором в явочной квартире Еремушин. Валет тут же подал ему пальто, из чего Зуб понял, что Валет не такой уж и крутой, как он о себе говорит. Обычная «шестерка» при банкире.

Еремушин не спеша направился к выходу. У дверей остановился, еще раз внимательно посмотрел на Зуба и задумчиво спросил:

– А налетчики на тебя никак не могут выйти?

Теперь наступила очередь Зубова задуматься:

– Нет, вряд ли. Разве только через Палыча.

Вениамин Альбертович посмотрел на Валета:

– Пошлешь к старику своих парней. Сегодня же.

– Все будет в лучшем виде, – пообещал Валет.

Несмотря на провал операции, настроение у старшего инспектора Никонова было превосходным. Он думал о том, какое же наказание руководство РУБОП подберет майору Донцову.

Отличное настроение не покидало его до самого места службы. Поставив машину на стоянке, Андрей насвистывал веселый мотивчик, мысленно прикидывая, с чего начать рабочий день.

Заперев дверцы и включив сигнализацию, Никонов повернулся и тут же замер как вкопанный. Перед управлением остановился «Форд-Таурус», из машины выпорхнула Лариса Дегтерева. Лицо девушки сияло улыбкой, она что-то весело говорила, потом наклонилась и поцеловала водителя. Наконец захлопнула дверцу и вошла в здание налоговой полиции.

Никонов узнал белобрысую физиономию своего оппонента, милиционера Донцова. В глазах старшего инспектора на мгновение все потемнело.

Рабочий день начался с работы на компьютере. Манипулируя клавиатурой, Андрей вывел на экране: «Директору Федеральной службы налоговой полиции. Рапорт».

Через час, закончив составлять официальную бумагу, Никонов вызвал свою помощницу, и пока принтер наносил текст на бумагу, он бесстрастным голосом произнес:

– Лариса Николаевна, выясните, сможет ли меня принять шеф?

Глава 12. Спасение утопающих…

Чтобы обезопасить себя от случайностей, налетчики выехали не на «Волге», а на «Жигулях» Прапора. Бодун оказался прав, говоря, что милицейской прыти хватит на одни сутки. Действительно, во второй половине дня город жил обычной жизнью, и ничто не напоминало о вчерашнем ограблении века.

Машину оставили за два двора до дома Палыча. Прапор остался в «Жигулях», остальные не спеша двинулись в сторону серой пятиэтажки. Брошенный район, служивший ночью жильем для множества бомжей, днем пустовал. Пройдя через дворы, налетчики остановились у подъезда. Сэнсэй достал из кармана пистолет и тихо произнес:

– А если у деда нас ждет засада?

– Тогда сделаем так, – ответил Бодун, расстегивая «молнию» на куртке, откуда выглянул ствол автомата. – Ты идешь вперед, а Пистон сзади, прикрывает тыл, а мы с Гномом, в случае чего, поддержим автоматным огнем.

– Можем и гранату швырнуть, – усмехнулся Гном, продемонстрировав «РГ». Граната в его лапище смотрелась, как грецкий орех.

– Прямо как какие-то террористы, – раздраженно проговорил Сэнсэй. – Почти в центре Москвы с оружием ходим.

– А броневики взрывать в центре Москвы – это можно? – огрызнулся Гном, пряча гранату.

– Хорош собачиться, пошли, – сказал Бодун, открывая дверь. В подъезд вошли, как договаривались: первым Сэнсэй, за ним Бодун, последним мягко ступал Пистон. Юноша уже привык к мысли о случившемся и сейчас, держа оружие наготове, чувствовал себя Джеймсом Бондом.

В подъезде ничего не случилось. Было тихо, лишь где-то под крышей коты выясняли отношения. Шипение и душераздирающий визг, как сверло бормашины, наматывали и без того натянутые как струны нервы. Медленно делая шаг за шагом по грязной бетонной лестнице, налетчики приближались к двери Дмитрия Палыча.

Наконец они поднялись на лестничную клетку, Бодун и Гном встали немного поодаль от двери, так, чтобы лестничные пролеты и двери соседских квартир держать под прицелом автоматов.

Сэнсэй медленно выдохнул и, прислонившись к стене, постучал стволом пистолета в дверь. Прошла минута, другая. Никто не ответил, Сэнсэй вопросительно посмотрел на Гнома.

– Стучи еще, – сказал тот.

– Громче стучи, – добавил Бодун.

Сэнсэй изо всей силы забарабанил в дверь рукояткой пистолета. Громкий звук эхом пронесся по этажам, на чердаке испуганно притихли драчливые коты. Налетчики недоуменно переглянулись.

– Еще, – кивнул Бодун, держа автомат у живота.

Снова рукоятка «макарова» врезалась в дверной косяк.

– Иду, – наконец донеслось из-за двери. Щелчком открылся замок, в проеме стоял Палыч, одетый в брезентовый фартук поверх повседневной одежды, в защитных очках, держа в руках хитроумную отмычку. Увидев незваных гостей, старик нисколько не удивился, даже улыбнулся.

– А, это вы, – произнес он, поглаживая пальцем изгибы отмычки.

Налетчики, ошарашенные таким приемом, не смогли произнести ни слова.

– Дед, ты один дома? – спросил Сэнсэй, не зная, что делать с зажатым в руке пистолетом.

– А кому здесь быть? – удивленно проговорил Палыч.

Гном одним прыжком проскочил лестничную площадку и, ухватив старика левой рукой за рубаху, оторвал того от пола и втащил его в таком положении в большую комнату. Следом за Гномом в квартиру ворвались Бодун и Пистон. Последним зашел Сэнсэй, закрыв за собой дверь.

– Ну что, старый хрен, вляпался ты по самые не горюй, – прорычал Гном, все еще держа старика на весу.

– Сявка ты мокрожопая, – прохрипел затянутый собственной рубахой Дмитрий Палыч, – это ваша благодарность за мой хлеб-соль, за то, что пустил к себе жить.

– Жить, – взревел Гном, еще выше подняв тщедушное тело старика. – Да твой племянник, этот гребаный француз, подставил нас под ограбление и еще навесил на нас три трупа, сука.

– Какой француз, какой племянник? – закатывая глаза, простонал Палыч.

– Ансель, вот какой, – ответил Гном.

Тем временем другие налетчики обыскали квартиру старика и убедились, что он был один.

– Опусти дедушку, – сказал Бодун, пряча под куртку автомат. Гном разжал руку, и старик едва не рухнул на пол. Держась за ворот рубахи, он гортанно закашлялся.

– Это кто, Сашка Зубов – Ансель? – Наконец Дмитрий Павлович смог восстановить дыхание.

– Ну, – неуверенно подтвердил Гном, чувствуя какой-то подвох. – Он же из Франции приехал?

– Какой Франции, – кряхтя, рассмеялся старик. – Он пару месяцев назад как из зоны откинулся.

– И давно он там сидел? – спросил Сэнсэй.

– Да я уже десять лет как с нар последний раз соскочил, а Зуб и со мной чалился несколько лет, до этого он в «крытой» сидел. Сел за мокруху, был отчаянным и неглупым, за это его опытные воры и держали возле себя, учили воровскому ремеслу.

– А как же все его рассказы о легионе? – Пистон ошеломленно сидел на диване, свесив руки вдоль тела, короткоствольный «ПМ» лежал рядом, поблескивая вороненой сталью.

– Умный он, черт, этого не отнять. А книг сколько перечитал. Библиотека у нас была большая, так что рассказать мог хоть про Иностранный легион, хоть про римских центурионов. И все достоверно.

– Значит, Ансель – никакой не Ансель, а урка обычный. – Бодун потянулся за сигаретами.

– Урка он, конечно, урка, но не обычный. Я бы сказал, талантливый вор.

– А как же он на тебя вышел, дед? – спросил Гном, присаживаясь на край стола.

– Да как? Ясное дело, через братву. Я хоть и завязал с «большим спортом», но кое-чем братве помогаю. Вот Зуб появился у меня, говорит, так, мол, и так, Палыч, приюти команду гастролеров на пару дней. Естественно, отстегнул мне за это. А я что, пусть живут люди, коль надо, все веселей. Правда, спросил: после дела тоже у меня отсидитесь? Нет, говорит, гастролеры поедут к себе на родину. Ну, поедут и поедут, любопытство в нашем обществе не поощряется.

– Ясно, – кивнул Бодун, дымя сигаретой.

– Хоть на чем он вас подставил? – спросил старик, стараясь придать своему голосу бесстрастность.

– Ограбление броневика в Румяном переулке, слышал? – сказал Гном, скривив физиономию в иронической ухмылке.

– Твою мать! – вырвалось непроизвольно у деда. – В новостях говорили, что это ограбление века. Десять «лимонов» зелени, даже на Западе рот разевают. Только вот трупы портят дело.

– Да не было, блин, никаких трупов. Эта падла, твой Ансель, их потом наделал. Нас подставил, сука.

Гном взял недокуренную сигарету изо рта Бодуна и глубоко затянулся.

– А как насчет лавэ? – старик явно горел любопытством.

– Если не считать мелочи для затравки, остальное резаные газеты.

– Вот попадалово, – искренне расстроился Палыч.

– Да, Палыч, попадалово, и не только для нас, – кивнул Бодун.

– На что ты намекаешь? – Глаза старого медвежатника подозрительно сузились.

– По всем законам детективного жанра, после того как нас подставили, следовало нас урыть, чтобы скрыть следы. А так как номер с ликвидацией не прошел, в этом случае ваш черед, дедушка.

– То есть?

– Мы ведь лохи периферийные, что знаем? Что французский легионер нас нанял. А вот вы, Дмитрий Павлович, много знаете, а потому зажились на этом свете.

– Да ну тебя, – усмехнулся старик. – Да Зуб ни в жизнь не решится на меня лапу поднять. Ему ее с корнем вырвут и сожрать заставят. Вот так вот.

– Ну-ну, посмотрим, – улыбнулся Бодун.

– Посмот… – Палыч не успел договорить, как во входную дверь негромко постучали.

– Для вскрытия броневика налетчики применили устаревшие ручные армейские противотанковые гранаты кумулятивного действия «РКГ-3», – заглянув в свой блокнот, доложил эксперт-пиротехник, невысокий плотный мужчина с узким лицом и большими, слегка выпуклыми глазами. – В общем, поражает другое. Налетчикам удалось поставить заряды с математической точностью.

– Владислав, ты считаешь, это работа крутых профи? – спросил Сергей Атеев. Капитану предстояло распутать ограбление века.

– Не исключено, – пожал плечами эксперт. – Но не обязательно. Если иметь все параметры броневика, то можно на компьютере рассчитать и размещение зарядов. Кто бы это ни был, ясно одно: у налетчиков был свой человек в банке. Без наводчика тут не обошлось.

– Это все? – Сергей перевел взгляд на сидящего в стороне Донцова, тот отрицательно покачал головой.

– У меня все, – ответил эксперт, закрывая свой блокнот. Капитан Атеев пожал ему руку и проводил до дверей. Вернувшись на свое место, сказал:

– Вот и получается, все версии подходят с этим налетом. Хочешь, чеченский след, а хочешь, расшалились юные вундеркинды.

– Так уж и вундеркинды, – усмехнулся Донцов. – Слышал, что сейчас творится? Все газеты и телеканалы визжат об ограблении века. Дума собирается посвятить этому одно из своих заседаний.

– Ну, эти всегда ищут, чем помочь, кому делать не хрена, – буркнул Сергей. Достав из сейфа папку, он протянул ее Донцову: – Результат баллистической экспертизы подтвердился: несмотря на множество автоматных гильз, инкассаторы застрелены из пистолета «вальтер».

– То есть просто пристрелили.

– Вот, вот. Только вопрос зачем, валюту ведь изъяли.

– А если кто-то из инкассаторов – наводчик? – возвращая папку, предположил Донцов.

– И что? Грохнули, чтоб не делиться?

– Или обрубить концы.

– Концы, концы, – повторил, как эхо, Атеев. – В общем, сейчас мои ребята проверяют на «дохлость» погибших и ищут свидетелей в районе Румяного переулка. Но там глухо.

– Ну и что мы за прошедшие сутки нарыли? Давай, коллега, будем суммировать, – предложил Олег.

– Мы имеем отчеты пиротехнической и баллистической экспертиз. Но это пока нам много не дает, – начал перечислять убойщик.

– Как насчет наружного наблюдения?

– Взяли под жесткий колпак все руководство банка и сам офис, – проговорил задумчиво Атеев. – Кстати, президент банка Еремушин сегодня утром встречался с неизвестным мужчиной на частной квартире. И если отбросить однополые сексуальные отношения, то становится очень занятно.

– Фотки есть?

– Должны быть уже, – ответил капитан, снимая трубку телефона. – Фотолаборатория, как дела с утренними фотографиями от наружки? Уже готовы? Хорошо, жду.

– Так что насчет встречи? – Донцов всерьез заинтересовался новой информацией.

– В общем, Вениамин Альбертович сработал очень чисто: утром в обычное время он вышел из своего дома, но вместо того чтобы ехать в банк, отправился на Фрунзенскую набережную, где и произошла встреча. Естественно, наши к такому повороту не были готовы. Подслушать их разговоры не получилось, только снимки сделали.

В дверь постучали, вошла полноватая молоденькая девушка с нашивками младшего сержанта. Протянув Атееву конверт, так же безмолвно удалилась.

Сергей Атеев передал конверт Донцову. Тот разложил снимки перед собой на столе. На первых трех – президент банка Еремушин в сопровождении крепыша, они входят в подъезд дома, поднимаются на третий этаж, входят в квартиру.

– Любопытно, – задумчиво произнес Донцов. – Респектабельный господин Еремушин не стесняется общаться с уголовником Олегом Сусловым по кличке Валет. Интересно, как пресса на это отреагирует.

– Прессу это не заинтересует, Суслов числится в банке как эксперт по безопасности.

– Даже так? Что ж, посмотрим, кто этот третий мистер Х.

Мужчина на фотографии был запечатлен в момент выхода из дома. Высокий, худой, с затравленным взглядом. Это лицо Донцов видел впервые.

– Что о нем удалось узнать? – спросил майор.

– Да ничего. Он оторвался от «топтунов» у метро. В общем-то, они должны были следить за Еремушиным, а это так, побочно.

– Хорошо, пусть будет так, – согласился майор, потом взял снимок с незнакомцем, еще раз внимательно посмотрел на него. – Интересно, кто же этот тип?

– Может, заезжий исполнитель какой, а может, и крутой частный детектив. Сейчас их развелось как собак нерезаных.

– Возможно, хотя сомнительно, – кивнул Донцов, снова взглянув на фото. – Придется его проверить по картотеке ГУБОПа.

– Вот, вот, – согласился Сергей, – надо искать. Начальство давит, Генпрокуратура подсадила твоего знакомого Савина. Все материалы идут к нему на стол, следак должен по ним составить отчет для английской страховой компании. Вот времена наступили, работаем на агентство Пинкертона.

– Не кипятись, – усмехнулся Донцов, – Володя Савин толковый следак, тем более на нем сейчас замкнулись все западные связи по делу «Глобал Инвест».

– Ладно, будем рыть, что есть, – недовольно буркнул Атеев, собирая разложенные перед ним фотографии. Донцов встал со своего места, одернул пиджак:

– Ну что ж, поеду в управление.

На столе Атеева зазвонил телефон, тот быстро снял трубку:

– Да, слушаю. Нашли «ремонтную», уверены, что это та самая машина? Нашли спецовки, это не доказательство… Ах, вот так. Ладно, попытайтесь отыскать какие-то отпечатки.

Положив трубку на аппарат, Атеев сказал:

– Мои ребята отыскали машину, в кузове среди брошенной одежды оказалась пломба от инкассаторской сумки. Пломба с логотипом банка «Глобал Инвест».

Стук в дверь прекратился, но кто-то настойчиво стал ковыряться в замке.

– Живо в мастерскую, – скомандовал Сэнсэй.

Пока налетчики с Палычем прятались в мастерской, Сэнсэй быстро прошел в коридор и спрятался у входной двери под вешалкой.

Наконец замок щелкнул, и дверь со скрипом отворилась. В коридор проскользнули две долговязые тени, в руках у них были пистолеты с навинченными на ствол глушителями.

– Эй, есть кто живой? – крикнул первый.

– Никого нет, – ответил за хозяина второй. – Я же говорил, Макс, что старика придется ждать, а ты тачку у подъезда поставил. Дед, чего доброго, перехезает и не придет.

– Не гони волну, Беня, – успокоил напарника Макс. – Старик, если даже увидит машину, ничего не заподозрит. К нему часто приезжает братва, кто за инструментом, кто на консультацию. Ладно, Беня, закрой дверь.

Беня захлопнул дверь и медленно двинулся вслед за Максом. Сэнсэй вынырнул из-под вешалки и бесшумно направился за ними.

Войдя в большую комнату, Макс замер и стал осматриваться по сторонам, за его спиной стоял напарник, поэтому опасность могла грозить только спереди.

Обстановка в квартире была допотопной, что вызвало на лице киллера ухмылку, он уже хотел что-то сказать напарнику, но увидел отражение на полированной поверхности серванта.

– Черт, – выругался Макс. Вскинув пистолет, он дважды выстрелил через дверь в мастерскую. Сэнсэй двигался за убийцами бесшумной тенью, собираясь обезоружить их, как только оба войдут в комнаты. Беня, прикрывавший Макса сзади, замер в дверном проеме.

Выстрелов Сергей не услышал, лишь звонко дернулась ствольная коробка «макарова», выбрасывая гильзы, и с грохотом обрушилось разбитое дверное стекло. Выбирать не приходилось, Сэнсэй приблизился к Бене и нанес удар ногой в голову бандита. Острый носок ботинка точно воткнулся в висок, бандит обмяк, но рухнуть не успел, Сэнсэй левой рукой ухватил его за ворот кожаной куртки, правой ухватил кисть, сжимающую пистолет, и направил оружие в спину другого стрелка. Макс мгновенно почувствовал перемену у себя в тылу. Резко развернувшись, он не целясь дважды выстрелил. Пули ударили Беню в грудь, а пуля, выпущенная из его пистолета, угодила Максу в лоб. Полутораметровое расстояние между стрелками не оставляло шанса на промах.

Переступив через трупы убийц, Сергей негромко произнес:

– Как вы там, живы?

Первым из мастерской вышел Бодун с искривленной физиономией, держась за левую сторону груди.

– Кажется, меня зацепило, – буркнул он. – Пуля отрекошетила от стояка и прошла через меня.

Он запустил руку под полу куртки, потом зло выругался:

– Мать твою! – В руке Бодуна оказалась плоская фляга из нержавейки, пуля прошла ее насквозь, оставив два отверстия, из которых вытекали последние капли коньяка. Бодун со злостью швырнул флягу за диван. Вслед за ним вышли Гном, Пистон и Палыч.

Старик глядел на убитых киллеров невидящими глазами, его спина по-старчески сутулилась, а руки мелко дрожали.

– Ну что, убедился? – с усмешкой спросил Бодун, глядя на поникшего Палыча.

– Какая сволочь, – наконец проговорил старик, он уже полностью владел собой. – За мое добро мне же и… Ладно, ты еще, сучонок, пожалеешь, что вообще вышел из-за колючки.

– Ну, это в будущем, дедушка, – сказал Бодун, – а сейчас тебе надо где-то спрятаться, а то за этими стрелками придут другие, и уже им достанется твой скальп. Есть, Палыч, где отсидеться? Для большей безопасности можешь взять нас с собой.

– А ты змей, – теперь наступила очередь старика улыбаться. – Хотите лечь на дно, а где, не знаете? Так?

– Так, – кивнул Бодун, потом подмигнул: – Но в данном случае это взаимовыгодное сотрудничество.

Пока шли переговоры, Сэнсэй обыскал трупы. В кармане Макса отыскалась связка ключей.

Пистон стоял позади всех. Сделав шаг в сторону Бодуна, он наклонился к полу и провел пальцем. Кожа окрасилась кровью.

– Бодун, ты ранен.

– Я – нет, – отмахнулся бывший телохранитель.

– Тогда кто?

Все посмотрели на Гнома. Верзила стоял с белым как мел лицом и держался рукой за правый бок, сквозь пальцы его сочилась алая кровь.

– Что же ты молчал? – возмутился Сэнсэй, глядя на гиганта.

– А что, здесь лазарет? – недовольно буркнул Гном, но Пистон уже снимал с него куртку и джемпер. Старик достал из бельевого шкафа чистую простыню и разорвал ее на несколько узких полос. Тут же стал перевязывать живот Гному.

– Дед, нужен врач. У тебя есть? – спросил Бодун, когда тот закончил перевязку.

– Есть один коновал у меня, – кивнул старик. – С того света людей доставал, это ранение для него пустяк. У него и отсидимся, а там решим, как с этим выблядком поступим.

– Едем с Палычем, – подвел Бодун итог переговоров.

– Только я сперва свой инструмент прихвачу, мало ли что. – Старый медвежатник оставался верен себе.

– Слышь, Бодун, – обратился к нему Сэнсэй, – бандюки оставили перед домом машину, надо бы ее отогнать, чтобы не отсвечивала.

– Давай ты ее отгони, – сказал Бодун, – а мы пока здесь приберем. Встречаемся у дедова коновала, идет?

– Идет, – согласился Сэнсэй, передавая Бодуну свой «ПМ».

Тачкой Макса оказалась не новая, но вполне приличная «БМВ» темно-синего цвета. Машина была без какой-либо сигнализации. Хозяин «бумера», относя себя к бандитской касте, считал ее излишеством.

Двигатель заработал сразу, негромко и ровно. Сэнсэй дал машине прогреться, а затем плавно тронул ее с места. «Бумер» выкатился со двора и, быстро набрав скорость, влился в уличный поток.

Легкая в управлении машина доставляла Сергею удовольствие, он всегда хотел иметь такую машину, сочетающую в себе комфорт, мощь и скорость. Но эта мечта умерла вместе с большим спортом.

С каждой минутой «бумер» уносился все дальше и дальше от дома старого медвежатника. Машину нужно было спрятать как можно дальше, чтобы еще больше запутать сложившуюся ситуацию.

Помотавшись по городу, Сэнсэй наконец загнал машину в переулок в районе Сокольников. Переулок был узкий, темный, с одной стороны подпертый длинной кирпичной стеной, а с другой кустами сирени.

Погасив габаритные огни, Сэнсэй носовым платком протер рулевое колесо. Забрав ключи, выбрался наружу, но далеко уйти не успел.

– Стоять, – раздался за спиной зычный голос.

Сэнсэй замер. Потом медленно повернул голову. В лицо ударил свет фонаря, через который проглядывались силуэты двух милиционеров.

– Машину тут ставить не положено, – сказал грузный с автоматом на плече.

– Да я на минутку, мне товарищу надо пару слов сказать, – буркнул Сэнсэй.

– Для тебя что, законы не писаны, орел? – наигранно возмутился второй милиционер, молодой младший сержант, гордый тем, что наделен властью над обывателями.

– Ну, мужики, всего на минутку и… – Сурмин шагнул в сторону ближайшего дома.

– Мужики, – хмыкнул младший сержант.

– Куда лыжи навострил? – рявкнул старшина, заметив движение задержанного. Куцый ствол автомата сместился в его направлении. – А ну, документы?

Не хотелось Сэнсэю их бить, но другого выхода не было. Незаметно он перенес тяжесть тела на левую ногу, освободив правую для удара. Но атаковать не успел, за спиной милиционеров блеснули разноцветные огни мигалки, к ним приближался патрульный «УАЗ».

– Документы, – старшина сделал шаг вперед.

Сэнсэй похлопал себя по карманам, будто ища документы, потом изобразил на лице растерянность.

– Вот, блин, забыл. Ребята, выскочил на минутку и… черт, влип.

– Точно влип, – оскалился младший сержант, он тоже приблизился к задержанному и втянул воздух носом: – Вроде трезвый.

– Трезвый, трезвый, – подтвердил старшина, – но в отделение все равно придется проехать.

– Машину мою отгоните. – Сэнсэй, стараясь быть естественным, вытащил из кармана джинсов ключи, протянул старшине.

– Отгоним, – пообещал тот. – А тебе придется проехать в другом авто.

Задержанного запихнули в «обезьянник», пропахший потом, табаком и тяжелым перегаром. Зарычав по-звериному, «УАЗ» рывком тронулся, следом пристроилась «БМВ».

Откинувшись на рифленую стенку кузова, Сэнсэй прикрыл глаза. Мысли его путались, в мозгу была сумятица.

«Так влипнуть мог только я, – в отчаянии размышлял Сергей. – Нас ищут по всей Москве, а я сам дался им в руки. Теперь остается ждать, когда с меня шкуру спустят. Какая глупость».

В районном отделении было пусто. Свободные от нарядов милиционеры разошлись по домам.

Старшина ввел в холл Сэнсэя и, указав на него дежурному по РОВД, сказал:

– Вот, взяли без документов, на машине. На нее тоже нет бумаг. Что будем делать?

Дежурный капитан с воспаленными от бессонницы глазами вяло махнул рукой.

– Давай его в КПЗ, утром разберемся, а заодно и оформим.

Появившийся сержант с повязкой «помощник дежурного» затолкал задержанного за решетку камеры предварительного заключения.

Глава 13. Старики-разбойники

Абрам Самуилович Урис за свои семьдесят лет прошелся по разным дорогам судьбы. Родился в зажиточной семье врачей. Детство и школьные годы прошли в розовом цвете. Закончил школу с золотой медалью, после чего поступил в медицинский институт. Карьера врача-гинеколога не стала столь блестящей, как у отца. В двадцать пять лет Абрам получил свой первый срок за подпольные аборты. Для еврейской семьи это было горе, но молодой врач на зоне как нельзя кстати. За пять лет заключенный Урис получил богатую медицинскую практику.

Освободившись, тридцатилетний Абрам на воле провел немногим больше года, вновь сев за укрывательство преступников и скупку краденого. Это уже был для семьи позор, но жажда легких денег была сильнее родовых традиций.

Еще трижды Абрам Самуилович садился за скупку краденого и укрывательство, продолжая свою медицинскую практику в местах не столь отдаленных. За успешное лечение урок Абрам Урис носил почетное прозвище Лазарет.

В шестьдесят три года, освободившись после пятой отсидки, Лазарет подал документы для выезда на историческую родину. Власти Израиля, изучив «послужной список» будущего репатрианта, вежливо отказали.

Не видя другого выхода, Абрам Самуилович продал свою пятикомнатную квартиру на старом Арбате и перебрался за город, уйдя в тень от криминальных дел, поддерживая отношения лишь со своим старинным приятелем, медвежатником Ключом. Встречи их были редкими и бессистемными. То Лескин заезжал в дачный поселок Дрозды, то Абрам Самуилович посещал Москву и тогда наведывался к старинному другу.

Неожиданное появление Ключа и в этот раз не вызвало недовольства Уриса. Высокий, сутуловатый старик в рабочем комбинезоне окапывал на зиму яблони, когда возле его дома остановились видавшие виды «Жигули», старик даже не посмотрел в их сторону.

– Эй, Мичурин, принимай гостей, – донесся из салона машины скрипучий голос медвежатника. – Открывай ворота.

Урис не спеша воткнул в землю лопату, надел на черенок рукавицы и медленно пошел к воротам. Когда «Жигули» въехали во двор, Ключ, выбравшись наружу, обнял за плечи хозяина.

– Нужна твоя профессиональная помощь, Лазарет, это первое, – негромко произнес Ключ. – Второе – примешь меня с ребятами на жительство?

– Милости прошу, – Абрам Самуилович кивнул в направлении небольшого одноэтажного дома из серого силикатного кирпича.

– Выгружайся, ребята, – скомандовал Лескин. Его спутники не заставили себя просить дважды. Все дверцы «Жигулей» раскрылись, и наружу выбралось четверо парней.

Бледного как мел Гнома, держащегося за простреленный бок, подхватил Прапор. Бодун захватил сумку со сложенным в нее арсеналом, Пистон обвешался сумками с разложенными по ним частями компьютера.

Лазарет с усмешкой взглянул на незваных гостей, очень похожих на команду мародеров, потом сказал:

– Ведите раненого в столовую, только не забудьте снять обувь.

Когда молодые люди зашли в дом, Лазарет перевел взгляд на Лескина.

– Дима, где ты нашел эту свору диких гопников? Я думал, что такие уже перевелись в нынешнее время.

– Иногда, Абраша, дикие ордынцы надежнее, чем нынешние уркаганы.

– Вот как? – На вытянутом лице Уриса появилась гримаса удивления и в то же время заинтересованности. – Ладно, идем, посмотрим твоего кожемяку, а поговорим после.

Рана оказалась для опытного врача пустяковой. Тщательно ее обработав и залатав входное и выходное отверстия, Абрам Самуилович снял с рук резиновые перчатки.

– Надо бы сделать противостолбнячный укол.

– Мне прививку делали, – прошептал совсем обессиленный Гном.

– Вот и отлично. Парень он здоровый, организм выдержит. Крови прилично потерял, но это поправимо, через неделю конем скакать будет.

– Хорошо хоть не козлом, – усмехнулся Бодун.

Через час сморенные нервным напряжением последних дней налетчики заснули, оккупировав подходящие для этого горизонтальные места.

Под их дружный храп два ветерана уголовно-криминального ремесла сели чаевничать на зимней веранде Лазарета, наполнив маленькие граненые стаканчики тягучей рубиново-огненной наливкой.

– Ну, за встречу, Дима, рад тебя видеть.

– Я тоже, Абраша. – Старики, чокнувшись, выпили.

Абрам Самуилович наполнил кипятком большую фарфоровую чашку, посмотрел на приятеля и, помешивая серебряной ложечкой чай, сказал:

– Ну, рассказывай, Дима.

– Знаешь, Абраша, – Лескин взял со стола графин с наливкой, налил полрюмки. – Я за свои немалые годы видел много чего, и много чего знаю, в разный парафин попадал, но вот такое впервые.

– Рассказывай, Дима. – Налив чай в блюдце, Абрам Самуилович поднес его ко рту.

– Слышал про ограбление в Румяном переулке? – спросил Палыч. – Так вот, машину инкассаторов взяли эти пацаны.

– Десять миллионов долларов, – пробормотал Урис, блюдце в его руках завибрировало, расплескивая чай на скатерть.

– Хрен там было, а не десять миллионов, – зло проговорил Лескин. – Подставили их и меня вместе с ними.

– А ты каким краем зацепил большой налет, Ключ, это же не твой профиль? – еще больше удивился хозяин дачи.

– Слушай…

В течение часа Лескин рассказал обо всех последних злоключениях, не забыв упомянуть о покушении на него.

– Вот такая, Абраша, благодарность от этого уродца, сявки мокрожопой, Зуба, за мое добро мне же девятимиллиметровую маслину хотел загнать промеж глаз. Был бы я помоложе, нашел бы и задавил собственными руками. Жаль, с мокрушниками сам не пришел.

– Не его уровень, – задумчиво ответил Урис.

– Не его, – передразнил собеседника Палыч, – а как шепну кому из братвы, что Зуб крысятничает и ссучился, ему быстро голову в жопу забьют.

– Ты, Дима, забудь шептать, – подливая в блюдце чай, произнес Лазарет.

– Это почему же?

– Сам подумай, сколько народа сейчас заняты поиском налетчиков. Десять миллионов, сам понимаешь, такие деньжищи кого хочешь заставят голову потерять. А тут ты со своими предъявами. В общем, пока до твоего Зуба доберутся, ты уже остынешь.

– Так что, подонку спустить эту подлянку с рук? – возмутился Ключ. – Мне теперь свой век доживать, как той пуганой вороне?

– Ну, насчет того, как жить дальше, честно скажу, не знаю. А вот этого фофана Зуба необходимо разыскать. Так, чтоб кровью потом харкал.

– А как?

– Еще не знаю, надо подумать. Но резвые помощники у нас есть, – Абрам Самуилович кивнул на комнату, откуда доносился богатырский храп.

Сорок тысяч «зеленых» буквально жгли карманы Зубову. Приехав к себе на квартиру, он первым делом спрятал на черный день три тугих пачки, оставив себе на расходы одну.

На кухне Зуб достал из холодильника бутылку водки, налил рюмку и залпом выпил. Закурив сигарету, задумался, его энергия требовала выхода. Рука сама потянулась к телефону, он быстро набрал номер Валета, но там никто не ответил. Подождав несколько минут, перезвонил на мобильный, но механический голос сообщил, что абонент находится за пределами радиосвязи.

Зубов недовольно выругался, а потом сообразил, что его дружок, по-видимому, крепко занят. Он-то свою миссию выполнил, а другим работа только предстоит. Подчистить, замазать, в общем, привести все в божеский вид.

«Надо бы Палыча помянуть, – снова берясь за бутылку, подумал Зуб. – Душевный был старик».

Опрокинув рюмку в рот, громко крякнул, решая, кого бы из корешей, что сейчас в Москве обитают, позвать на поминки старика. Так ни на ком не остановился: одни были слишком круты для него, другие, наоборот, по сравнению с ним были мелочью, он ведь теперь в серьезной команде. Да к тому же напьешься, чего-то ляпнешь, и все… Как ни крути, а старика он подставил под пулю или удавку. Такого уркаганское общество не прощает, чего доброго замочат.

«Да и отжил он свое, – мысленно попытался оправдать себя Александр. – Время нынче другое, и он для него не подходил. А я подхожу. Я настырный и жадный до жизни, до денег, водки и баб. Это мое время. И я урву свое».

Мысли о женщинах распалили лицо недавнего зэка, рука снова потянулась к телефону: вызвать парочку шлюх и закатить пьяную оргию.

Но на этот раз номер набрать он не успел: из комнаты, где был включен телевизор, донеслась реклама казино «Империал».

«Только у нас вы сможете хорошо отдохнуть и пощекотать себе нервы по-настоящему. Приходите и выигрывайте, для игроков выпивка бесплатно».

– Нормалек. – Зуб довольно оскалился, это было то, чего ему не хватало. Валет рассказывал ему про эти заведения, они были для крутых. И каждый, кто считал себя таковым, обязан был посещать подобные заведения.

Раздевшись прямо на кухне догола, Зуб прошел в ванную, где сперва долго распаривался, а потом, окатив себя ледяной водой, выбрался наружу чистый и посвежевший.

Приличный гардероб подобрал ему Валет. Надев костюм, белую рубашку и узкий серый галстук, Зубов взглянул на свое отражение в зеркале и остался доволен.

Разорвав пачку со стодолларовыми банкнотами, половину спрятал за дверной косяк, вторую частями рассовал по карманам. Из-под кровати извлек «вальтер», повертел пистолет в руках. О настоящем оружии он мечтал с детства, но осуществиться мечте до последних дней не было возможности. Смертоносная игрушка завораживала, притягивала к себе. Несмотря на строгий приказ Валета избавиться от пистолета, Зуб не мог заставить себя это сделать.

Все-таки вооруженный человек – это уже другой человек, опасный и агрессивный.

Поставив оружие на предохранитель, сунув его во внутренний карман пиджака, Зуб накинул плащ и вышел из квартиры в новый, еще не ведомый ему мир.

В камере предварительного заключения тяжелый запах немытых тел смешался с табачно-водочным перегаром. Слабая лампочка, вмонтированная в потолок, освещала узкое помещение с двумя скамьями, привинченными к бетонному полу. На них сидело восемь человек: трое малолеток, от которых на расстоянии разило «дурью», пьяненький работяга в длинной кожаной куртке и черной «жириновке» да двое грязных, заросших щетиной бомжей пугливо ютились в дальнем углу. Над ними коршуном нависал коротко стриженный верзила со сплюснутыми ушами борца и мощным квадратным подбородком. Здоровяк, чувствуя себя хозяином положения, сейчас глумился над бомжами. Услышав звук отпирающегося замка, верзила вопросительно замер и внимательно оглядел вошедшего, потом его физиономия скривилась в плотоядной улыбке, и он с шумом втянул в себя воздух.

Оказавшись в КПЗ, Сэнсэй внимательно осмотрелся. Его взгляд только на мгновение встретился со взглядом верзилы, но он тут же отвел его в сторону, не желая провоцировать того.

– Добрый вечер, – наконец произнес Сэнсэй. Пройдя в глубь помещения, он присел на край скамьи. Пьяненький работяга подвинулся, сонно что-то пробормотал и снова погрузился в дрему.

– Ну что, помойные крысы, продолжим нашу беседу, – Верзила снова обернулся к бомжам, те еще больше забились в угол. – Итак, чего это вы, твари, оказались тут, среди людей? – Бандюга ухватил крайнего бомжа за ухо и рывком поднял его на ноги.

– Менты шьют нам кражу с рынка, – визжа, ответил бомж.

– А вы не воровали, подвальные ангелочки, – усмехнулся верзила, и тут же его кулак врезался бомжу в живот. Бродяга согнулся пополам и гортанно закашлялся.

– Что украли? – Кулак резко обрушился на голову согнутого, бомж растянулся на полу, а вопрос был обращен к второму бродяге.

– Говорят, музыкальный центр, но мы его не брали.

– Не брали, а за сколько сдали? – Верзила явно наслаждался своей силой и безнаказанностью, он пнул тупым носком ботинка поднимающегося с пола бомжа. Тот снова растянулся.

– Ну?

– Да, ей-богу, не брали, – взвизгнул второй бомж.

– Ты что, жаба, на меня орешь? – Серия ударов обрушилась на беднягу. Верзила, не удовлетворившись этим, подхватил бомжа за ворот грязной куртки и стащил его со скамейки, собираясь добавить ногами. Но тут взгляд бандюги упал на новенького. Сэнсэй смотрел на экзекуцию с иронической улыбкой.

– Ты чего лыбишься? – взревел битюг, считая себя в камере полноправным хозяином.

– А кому-то это не нравится? – спокойно спросил Сэнсэй. Его мысли были заняты анализом случившегося с ним и вытекающих из этого последствий. Вступать в конфликт с камерным забиякой не входило в его планы, но и смолчать он не мог.

– Мне не нравится. – Бросив трепать бомжа, верзила направился к Сергею. Тот неторопливо поднялся. Они были примерно одного возраста, только бандюга на полголовы был выше и килограммов на двадцать тяжелее. Видимый перевес был явно на его стороне.

– Ну так что, сынок, решил получить прописку в камере? – жутко оскалился «бык». – Так я тебе пропишу по первое число.

Сэнсэй не успел ответить на слова, но на удар отреагировал мгновенно. Уклонившись от кулака, выброшенного верзилой в лицо, Сэнсэй ответил коротким прямым ударом в корпус. Кулак с поворотом врезался ударной стороной в левую часть груди «быка». Верзила охнул, сделал шаг назад и медленно сполз по стене.

Сэнсэй, сплюнув под ноги, снова сел на свое место, бомжи, помогая друг другу, опять забились в угол.

Прошло полчаса, верзила по-прежнему сидел у стены, тупо глядя в одну точку.

– Здорово ты ему врезал, – хмыкнул работяга. Сэнсэй не ответил. Но один из бомжей встрепенулся и, подобно крысе, опасливо приблизился к сидящему на корточках верзиле, провел ладонью перед глазами, потом пощупал лоб и вдруг, одним прыжком преодолев расстояние до двери, неистово заорал:

– Помогите, человеку плохо.

Через минуту дверь распахнулась, вошел сержант, меланхолично жующий колбасу, обвел тяжелым взглядом сидящих и угрюмо спросил:

– Чего орете?

– Да вот, – пятясь, произнес бомж, указывая на сидящего у стены «быка».

Сержант вошел в камеру и, оттолкнув бомжа, склонился к верзиле, пощупал его пульс. Затем, подскочив, как ужаленный, бросился на выход.

– Коля, Коля, – заорал милиционер, выбежав из камеры, забыв запереть дверь. Еще через несколько секунд в камеру, в сопровождении сержанта, вошел капитан, дежурный по РОВД, и тут же обследовал верзилу. В одно мгновение его лицо стало бордовым, и он сипло спросил:

– Что здесь произошло?

Задержанные молчали, только бомж недоуменно проговорил:

– Да вот, стало парню плохо. Он все сердце тер, а потом сел и затих.

– Вот, мать твою, – выругался капитан, – только жмура нам и не хватало. – Ладно, Серега, – обратился он к сержанту, – я пошел труповозку вызывать, а ты этих в три шеи отсюда.

– Как же так? – опешил сержант.

– А так, серьезных правонарушений никто из них не совершал, пусть гуляют и не путаются под ногами.

Капитан вышел из камеры. Сержант обвел всех тяжелым взглядом и громко сказал:

– Слышали, что велел дежурный? Валите отсюда и больше не попадайтесь. Живо.

Первыми рванули на выход бомжи, за ними пришедшие в себя подростки, работягу тоже не пришлось уговаривать. Сэнсэй был последний, кто покинул камеру.

– А как насчет моей машины? – спросил он у сержанта.

– Принесешь документы, заберешь машину, – ответил сержант, запирая тяжелую дверь камеры.

Утром Палыч собрал всю команду налетчиков, кроме раненого Гнома, на веранде. К тому времени хозяин дачи вскипятил чайник и сервировал стол к завтраку.

– Подкрепитесь, ребята, – произнес Лескин, указывая на колбасу, хлеб, сыр и масло. Гости быстро расселись и без особых церемоний стали делать бутерброды, наливать в старые, выщербленные чашки кипяток и заварку.

Старики с улыбкой переглянулись, им нравился молодой задор новоявленных налетчиков.

– В общем, сынки, мы с Абрамом Самуиловичем тут посовещались. Единственный выход у вас, да и у меня тоже, это отыскать Зуба. И выяснить у подонка, в какие игры он играет с живыми людьми. В общем, давайте решать, как ловить его будем. С чего начнем?

– Неплохо снять квартиру в одном из ближайших к банку домов, – задумчиво произнес Бодун. – Надо взять под контроль все входы и выходы. Рано или поздно что-то да вылезет. Главное, не прозевать.

– Что еще? – спросил Палыч, рассматривая сидящих налетчиков.

– Если за кем-то следить, надо иметь хотя бы пару машин, – сказал Прапор, – чтобы не примелькаться.

– Да на это никаких денег не хватит, – недовольно буркнул Пистон.

– Конечно, дорого, – согласился Прапор. – Пара приличных иномарок нам выльется в копеечку, но другого выхода нет. Банкиры сейчас не на «Запорожцах» вояжируют, а на «мерсах» гоняют, на моем драндулете не догнать. Так что…

– И с чем мы останемся? – не сдавался Пистон. – Или, может, еще один инкассаторский броневик возьмем? Опыт есть.

– Заткнись, – проскрипел Прапор.

– Тише, тише, сынки, – вступил в спор хозяин дачи, – не надо ссориться. Вражда – плохой союзник.

– А что же делать? – раздраженно спросил Пистон.

– Есть одна идея. – Лазарет заговорщицки поднял вверх указательный палец.

– Что ты задумал, Абрам? – встрепенулся Палыч.

– Помнишь мою двоюродную сестру Софу? Я еще вас сватал в семидесятом году, Дима.

– Ну, а это здесь при чем? – удивленно пожал плечами Лескин.

– Софа сейчас живет в Батьяни, совсем старая стала, старший сын, Эдик, забрал ее к себе. А младший, Марик, здесь живет, хозяин автосалона. Дает машины напрокат. Думаю, с Мариком я договорюсь. Будут у вас машины.

– Ну, тогда, как говорится, по коням, – усмехнулся Бодун и подмигнул молчавшему Сэнсэю. Тот, вымотавшись за прошлые сутки, ничего не ответил, продолжал жевать.

– Ну что, – мягко улыбнулся Палыч, – тогда за работу. Только на первых порах придется тебе потрудиться, Абраша. Наши морды там хорошо знают.

В Генеральную прокуратуру президент банка «Глобал Инвест» Вениамин Альбертович Еремушин прибыл в точно указанное в повестке время.

Следователь Савин с красными от бессонницы глазами принял его в небольшом, но чистом кабинете, где из мебели был письменный стол и пара стульев.

– Присаживайтесь, Вениамин Альбертович, разговор предстоит долгий, – следователь указал на стул.

Еремушин снял пальто, перебросил его через спинку стула, поправил лацканы пиджака костюма «от Валентино», затем сел на стул, закинув ногу на ногу, показывая всем своим видом нелепость этого визита.

– Я, собственно, не понимаю… – начал было банкир, но следователь его бесцеремонно перебил:

– Чтобы нам было легче общаться: меня зовут Владимир Андреевич, а как вас, я знаю. А пригласили вас, Вениамин Альбертович, для выяснения некоторых деталей, связанных с недавним ограблением вашей инкассаторской машины.

– Что? – возмутился Еремушин. – Наш банк пострадал, и вы же на нас хотите повесить всех собак. В этом случае я отказываюсь с вами говорить и пришлю вам своего адвоката. Будете ему задавать свои вопросы, а я обращусь к прессе, пусть они проведут журналистское расследование о методах работы Генпрокуратуры. Кажется, давно об этом не писали?

Президент банка изображал негодование вполне убедительно, он вскочил места и решительно схватил свое пальто. На Савина это произвело впечатление не большее, чем на маститого режиссера игра участников самодеятельности.

– Великолепно, господин банкир, не хотите, не надо. Страховой компании «Лойд» будет отправлена соответствующая бумага. И пусть в Лондоне решают, платить вам или нет.

– Подождите, – Еремушин ошарашенно уставился на следователя. – При чем здесь компания «Лойд»? Разве следствие ведет не их отдел?

– Должны бы, но никто не хочет рисковать даже за десять миллионов долларов. Поэтому компания и обратилась к нашей Генпрокуратуре.

– Хорошо, – сдался Еремушин, снова садясь на стул. – Задавайте ваши вопросы.

– Первый вопрос будет такой. – Савин заглянул в рабочий блокнот. – Скажите, маршрут вашего броневика всегда был один и тот же или менялся?

Президент банка на мгновение задумался, потом медленно заговорил:

– Наш банк работает уже семь лет, и все это время валюту возили по одной и той же дороге. Маршрут официально занесен в схему инкассаторской службы. Схема подписана начальником вневедомственной охраны УВД, начальником службы безопасности банка. Не помню, чтобы что-то подобное я подписывал еще раз.

– Ясненько, – кивнул следователь, делая пометки в своем блокноте. – Ну а как же получилось, что в этот день инкассаторы перевозили такие огромные деньги по обычной схеме, с обычной охраной? Как это понимать?

– Трудно сказать почему. Возможно, все произошло из-за нашей косности. Годами эта система себя оправдывала, мощный броневик, подготовленные охранники, за семь лет ни одного прокола, ни одной заминки. Вот он, русский авось…

– А что говорит ваш начальник службы безопасности? Было обсуждение последней транспортировки? Все-таки сумма в три раза больше обычной. Неужели никто из руководства банка не предложил хотя бы удвоить охрану?

– Ну, понимаете… – Еремушин изобразил на лице задумчивость. – Мы небольшой банк, обслуживаем несколько сибирских заводов, все доходы инвестируем опять же в эти предприятия. Нам ни к чему лишняя реклама, сами знаете криминогенную обстановку. Что могло из подобной рекламы получиться?

– И что же получилось? – Савин с трудом сдержал улыбку.

– Как говорится, хотели как лучше, а получилось, как всегда. – Президент банка недоуменно развел руками. Он хотел что-то добавить, но тут из кармана его пиджака раздалась трель мобильного телефона.

– Да, слушаю, – приложив к уху небольшой черный прямоугольник, вяло произнес Еремушин. Через несколько секунд его лицо вытянулось: – Что-что?.. Так, понял. Скоро буду.

Отключив телефон, президент банка невидящими глазами уставился на следователя, потом медленно произнес:

– Только что в нашем банке налоговая полиция учинила обыск. Как это понимать?

Савин сохранил на своем лице полное спокойствие и ответил:

– Я не имею к этой акции никакого отношения. А вообще, сейчас по стране проводится рейд по проверке работы некоторых банков: у кого-то проверяют обменные пункты, у кого-то арестовывают документацию, а у кого-то даже вскрывают депозитные сейфы. Вы, надеюсь, об этом уже слышали, пресса ярко это освещает.

– Но при чем здесь мы? – возмутился Еремушин. – Наш банк не работает с физическими лицами.

– Я же сказал, это не ко мне. – Савин снова заглянул в свой рабочий блокнот. – А мы давайте вернемся к нашим баранам.

Через полтора часа Еремушин покинул здание Генеральной прокуратуры и сел в поджидавший его «Мерседес-600». Несмотря на длительный допрос, настроение его было неплохим. Всем роющим под банк спецслужбам ничего не было известно. Иначе вопросы задавались бы совсем другие. А ревизия в банке – не более, чем стрельба из пушки по воробьям. В офисе банка не было ни одного документа, открывающего правду о финансовых операциях, вся документация была стерильна до такой степени, что определить подделку можно было только при наличии настоящих документов.

И все-таки Вениамин Альбертович испытывал некий дискомфорт.

Нажав кнопку подъема звуконепроницаемой перегородки, отделяющей пассажирский салон от водителя, и достав мобильный телефон, он быстро набрал номер Валета. Тот сейчас усиленно занимался поисками налетчиков.

– Слушаю, – донесся из динамика раздраженный голос Суслова.

– Это я, – произнес Еремушин, его голос знали все, кто хоть раз с ним общался.

– Да-да, я слушаю, – поспешно отреагировал Валет.

– Как дела?

– Энтузиастов нигде нет, они не воспользовались туристической путевкой. Я отправил парня в поезде до границы с Польшей. Но, думаю, это пустышка. Дома они тоже не появлялись. Можно, конечно, попробовать поискать их через знакомых, но, чтобы незаметно это сделать, потребуется время.

– Постарайся этот процесс ускорить.

– Хорошо, что-то еще?

– Да. Как обстоят дела со стариком?

– Все в порядке. В случае, если что-то пошло не так, парни позвонили бы мне. А так тишина, парни расслабляются до конца месяца.

– Хорошо, Олег, ты еще поищи немного энтузиастов, может, в Новино отыщется какой-то след.

– О’кей.

Валет отключился, а Еремушин на мгновение задумался. Варфаломей все рассчитал правильно, просто его расчету не подлежат этот следователь, настырный, как охотничья собака, и сыщики, пытающиеся распутать дело с ограблением броневика. Но тут как карта ляжет.

Глава 14. Исправление ошибок

– И все-таки ты, Пистон, сучонок, – высказался Прапор, когда его младший товарищ закончил монтаж аппаратуры слежения. – Мне говорил, что нельзя тратить на машины все наши деньги, а сам барахла электронного накупил больше, чем на двадцать тысяч.

– Да не надо крыситься, Володя, – ответил Пистон, садясь за компьютерную клавиатуру. – Без этого электронного, как ты выразился, барахла нам здесь делать нечего. Квартира окнами выходит во двор, и соответственно для того, чтобы наблюдать за банком, надо либо прохаживаться возле подъезда, либо сидеть на крыше с биноклем. И в том и в другом случае это чревато, а так мы сидим здесь, а три камеры пасут все входы-выходы. При этом, заметь, камеры с увеличением кратности, если надо, любую физиономию можем увеличить и под микроскопом рассмотреть. И никто нас не заметит.

Закончив манипуляцию с кнопками, Пистон по-клоунски произнес:

– Ву-а-ля.

Сразу же зажглись экраны трех мониторов, высветив центральный вход банка, ворота служебного входа, а третья камера следила за автостоянкой перед центральным входом.

Прапор еще раз оглядел комнату, заставленную оборудованием видеоконтроля, вспомнил, как весь прошлый день они на крыше устанавливали камеры слежения, изображая из себя антенщиков и объясняя жильцам, что ремонтом крыш они не занимаются. Теперь, конечно, видны преимущества электронной слежки, но каких это денег стоило.

– Если бы не мои связи на радиорынке, было бы еще дороже, – будто прочитав мысли Прапора, произнес Пистон, манипулируя клавиатурой, разворачивая объективы камер.

– Да уж, – усмехнулся Гаранин, – если бы не ты, на кого б у нас мухи садились?

Пропустив колкость мимо ушей, Виктор Савченко снова зафиксировал камеры в прежнем положении и, повернувшись к стоящему за спиной Владимиру, сказал:

– Ничего сложного, любой из нас запросто управится с этой техникой. Вот Гном еще пару дней отлежится, и можно будет его здесь посадить.

– Ну да, – согласился Гаранин, – Гному все равно, где спать. Будет целыми днями харю давить и жрать, только успевай ему приносить.

– Чего ты такой злой, Прапор? – удивленно спросил Савченко, его юношеский энтузиазм быстро приноравливался ко всем жизненным перипетиям. Умудренный опытом Гаранин уже порядком растерял свой энтузиазм и теперь мыслил другими критериями.

– Пацан ты еще, Витька. Все в игрушки играешь, думаешь, это еще одна «бродилка», где есть возможность повторить все по новой. Нет, пацан, нас загнали в глухой тупик, откуда выход только на кладбище.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Пистон. – Бодун же сказал: найдем этого Анселя, а потом все расставим по своим местам. Мы еще попьем пивка на набережной Сены.

– Бодун придумал долгоиграющую конфету, а вы и рады. Сидеть в засаде и ждать у моря погоды.

– А ты что-то другое можешь предложить?

– Ладно, пошел я, – сказал Прапор, направляясь к выходу, – а то меня уже, наверное, заждались те двое ниндзя, что верят в победу над темными силами. Если что заметишь, давай нам отмашку. Мы во всеоружии, благо Лазарет обеспечил нас транспортом. Так что поиграем во взрослые игры.

– Естественно, – кивнул Пистон, указывая на трубку мобильного телефона, – если что, звякну.

В комнате стоял удушливый запах дешевых сигарет. Зуб снова наполнил рюмки водкой и подмигнул бывшему сокамернику Жорику Конопатому, неоднократно судимому за мелкие кражи. Пятидесятилетний Конопатый оставался верен себе. Подняв рюмку, он хрюкнул, утробно икнул, потом произнес:

– Так что, Санек, подумай, дело верное. Этот жлоб зафарширован по самую макушку. Там одного барахла тыщ на тридцать зеленых, и никакого риска. Подумай.

– Я подумаю, – кивнул Зуб, поднимая свою рюмку.

– Тогда на посошок, – снова хрюкнул Конопатый.

– Чего так?

– Да Люська моя с ночной вернется, если меня не застанет, последние волосы повыдергивает. – Жорик провел рукой по редеющей макушке.

– Ну, тогда на посошок.

Мужчины выпили, Конопатый поднялся из-за стола и, пошатываясь, двинулся к выходу. У дверей он обернулся:

– Так что, Сашок, подумай. – На этом они и расстались.

Заперев дверь, Зуб вернулся в комнату и, не раздеваясь, завалился на диван. За окном таяли звезды и серел небосвод, приближался рассвет.

Сон был тяжелым и сумбурным. Зубов проснулся через четыре часа от жажды. Кряхтя, он прошел на кухню, припал к водопроводному крану, пил долго и жадно. Наконец оторвался от крана, встряхнул головой и осмотрелся. Кухня была завалена пустыми бутылками из-под водки и разных вин, на столе громоздились консервные банки, оберточная фольга.

– Да, вот она, красивая жизнь. Тьфу, опустился до уровня свиньи, – проговорил обозленно Зуб. Все оказалось не так, как он себе представлял. Казино, красивые женщины – все оказалось обманом. Казино – обычным игорным притоном, где «раздевали» лохов. Красивые женщины – обычными проститутками, которые высасывали деньги не хуже рулеточных крупье. За три дня «новой» жизни он потратил половину денег, полученных от банкира.

Это ему было явно не по вкусу, он решил вспомнить молодость, пройти по дружкам, с которыми вместе сидел. Теперь он мог их угостить. И угощал по полной программе.

Еще раз глотнув воды из крана, Зубов подошел к зеркалу, висевшему на противоположной стене. Оттуда на него пялилась небритая физиономия с фиолетовыми мешками под глазами и мутными зрачками. Ни дать ни взять, пропойца из подворотни.

– Нет, так недолго и спиться, – закуривая сигарету, сказал Зуб. Надо было чем-то себя занять.

Друганы предлагали разные варианты: кто заняться угоном иномарок в Москве и перегонкой их на Кавказ, кто съездить в Казахстан за «дурью», кто выбить долги из барыг и многое другое. Но решиться на что-то Зубов не мог, он все-таки был в команде.

Сняв трубку телефона, он набрал номер Валета, но там никто не ответил.

«Черт, может, что случилось? – В еще не совсем трезвой голове мысли путались, рисуя в воображении разные ужасы. – Может, Валета пришили, а банкир не знает, где меня искать. Ведь все было через него. Что теперь?»

Ответ сам собой пришел в голову. «Ну, если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе». Докурив сигарету, Зуб отправился в ванную приводить себя в порядок перед визитом в банк.

Контролируя входы в банк, Пистон сидел за аппаратурой слежения по десять-двенадцать часов. От свечения мониторов уже болели глаза.

Первые три дня прошли безрезультатно, никого даже похожего на Анселя-Зуба не было. Несмотря на безрезультативность наблюдения, все равно решили продолжать. Пистон сидел за мониторами, время от времени его подменял Сэнсэй. Прапор с Бодуном сидели в арендованной машине на соседней улице.

Откинувшись на спинку кресла, Пистон забросил ноги на стол, заставленный мониторами, и смотрел на экраны, пытаясь обнаружить что-то интересное. Но все было по-прежнему будничным.

Во второй половине дня Виктор неожиданно обратил внимание на высокого, худого мужчину, который, широко шагая, направился к центральному входу в банк.

Что-то неуловимо знакомое было в этой долговязой фигуре. Мозг, загруженный долгие дни одной проблемой, выдал сигнал тревоги.

Вскочив со своего места, Савченко схватил клавиатуру, максимально увеличил изображение стеклянной двери. Человек, приблизившись к ней, потянул пластиковую ручку на себя, на мгновение развернувшись лицом к объективу телекамеры.

– Черт, – выругался Пистон. Нажав несколько клавиш компьютера, он тут же услышал утробное урчание принтера. Через несколько секунд перед ним лежал портрет посетителя. Взяв со стола трубку мобильного телефона, быстро набрал номер телефона Прапора.

– Да, слушаю, – раздался голос Гаранина.

– Он появился.

– Ты не ошибся? – возбужденно спросил Прапор.

– Вечером зайдешь, подарю его портрет, – ответил Виктор.

– Ладно, сообщишь, когда он выйдет.

– О’кей…

Появление Зубова в банке едва не вызвало у Еремушина инфаркт. Услышав от секретаря, кто находится в приемной, Вениамин Альбертович на минуту лишился речи, потом, сообразив, что пауза затянулась, поспешно произнес:

– Пусть войдет, и чтобы нас никто не беспокоил.

Зуб вошел в кабинет с широкой улыбкой на лице и, бросив: «Добрый день», тут же провалился в кресло перед столом президента банка.

– Вы что, с ума сошли? – срываясь на фальцет, вскрикнул Еремушин. – Вам же сказали, отдыхайте. Что, деньги кончились?

– Да нет, – улыбка сползла с губ Зубова, – просто я никак не могу дозвониться Валету, думал, может, что-то случилось? Может, нужна моя помощь?

– Все нормально, – буркнул Еремушин. – Между прочим, Суслов пытается сделать то, что вы недоделали.

– Но, может, я как-то смогу помочь? – уже без особого энтузиазма спросил Зуб.

– Нет, – коротко ответил Вениамин Альбертович, про себя подумав: «Еще не хватало, чтобы этот урка светился с нашими «быками».

– Ну не могу я без дела сидеть. Мне тут предлагали кое-что бывшие подельники, так я отказался. Может, зря?

– Еще чего не хватало, – возмутился Еремушин. Президент банка тяготился беседой с бывшим уркой. Но понимал, что обычный запрет ничего не даст, уголовника следует держать в узде.

– Ладно, Зубов, идите домой. Завтра приезжает Суслов, он вас и пристроит к делу. Действительно, нехорошо, что человек из команды не у дел.

Аудиенция была закончена. Зуб, удостоившись прощального рукопожатия, покинул кабинет.

– Он вышел, – доложил оперативник-«топтун», сидящий в машине, припаркованной на другой стороне улицы. – Ловит такси. Поймал. Уезжает.

– Проследите за ним, – зазвучал в динамике рации голос старшего оперуполномоченного МУРа Атеева. – И смотрите, на этот раз не провороньте этого птаха.

– На этот раз не провороним, – проговорил с усмешкой напарник «топтуна». – Как говорится, за одного битого двух небитых дают.

Съехав с тротуара, подержанная «Ауди» оперов устремилась вслед за темно-оранжевой «тридцать первой» «Волгой»-такси.

– Приготовиться, он садится в такси, номер… – проговорил в трубку мобильника Пистон, наблюдая за Зубовым. Но тут он увидел на другом мониторе, как вслед за «Волгой» рванула другая машина.

– Осторожнее, за ним «хвост», бежевая «Ауди».

– Ясно, – спокойный голос Бодуна внушал уверенность в успехе. – Отбой связи.

«Волга», попетляв по городу, остановилась перед Киевским вокзалом. Зубов, рассчитавшись с водителем, не спеша двинулся в направлении платформы пригородных поездов. Он не видел, как следом за ним шел «топтун».

Арендованная «Вольво» остановилась на том же месте, где минуту назад стояло такси. Сэнсэй вышел из машины и двинулся вслед за оперативником. Вдоль вокзала вытянулся стихийный рынок, где пожилые люди торговали сигаретами, водкой. Цыганки пытались всучить кожаную куртку, крепко сбитые мужички с пачками рублей готовы были по хорошему курсу поменять их на гривны или доллары. Зуб недаром выбрал это место: у вокзала можно было легко затеряться, сесть на электричку или смешаться с толпой, ожидающей на остановке троллейбуса. Правда, и следить за ним тоже было несложно, главное, не лезть на рожон.

Сэнсэю было труднее, чем оперативнику. Во-первых, с Зубовым они были знакомы, и тот бы его сразу узнал. Во-вторых, приходилось наблюдать одновременно за двоими – и за милицейским «топтуном», и за лжелегионером.

Потолкавшись среди старушек, Зубов внимательно прочел расписание пригородных поездов, потом резко повернулся и быстрым шагом направился к станции метро. Оперативник тут же склонился над лотком с газетами и схватил первый попавшийся журнал. Сэнсэй успел укрыться за угол и встать в очередь к пивному ларьку. Зуб прошел, ничего подозрительного не заметив, спустился в подземный переход, ведущий на станцию метро.

Сэнсэй шел почти впритык к «топтуну», но в толчее подземки это было абсолютно незаметно.

Пройдя турникетные заграждения, Зубов остановился посреди большого зала, размышляя, по какой из трех линий ехать. Услышав шум приближающегося поезда на Филевской линии, Зуб сорвался с места и опрометью бросился вниз по лестнице. Следивший за ним оперативник тоже перешел на бег. Сэнсэй догнал его на лестнице и незаметно сделал подсечку. Оперативник рухнул и кубарем покатился вниз, собирая на себя не успевших увернуться пассажиров. На платформе образовалась куча-мала. Перепрыгнув через колышущиеся тела, Сэнсэй успел в последний момент заскочить в переполненный вагон. Двери с шипением закрылись, монотонный механический голос бесстрастно сообщил:

– Следующая станция – «Студенческая».

Пробравшись в глубь вагона, Сурмин обнаружил Зубова, который внимательно изучал рекламу туристического агентства, приклеенную к потолку вагона.

Сергей облегченно вздохнул, сейчас он обладал монополией на слежку за Анселем-Зубом.

Проснулись они поздно, громоздкие напольные часы в футляре из красного дерева пробили двенадцать раз. Лара открыла глаза и широко потянулась, потом ткнула в бок сопящего рядом Донцова.

– Просыпайся, соня, все выходные проспишь.

– У-у… – Олег сонно потянулся и, зевнув, спросил Ларису: – А сколько сейчас времени?

– Петушок пропел двенадцать раз.

– Во блин! – Майор как ошпаренный подскочил с кровати.

– Что случилось? – Лара удивленно подняла брови.

– Да у нас совещание, как говорится, общий сбор. Из-за этого банка, будь он неладен, – выругался Донцов, всовывая ноги в штанины.

– Даже в выходные нет вам покоя? – надевая халат, по-бабьи горестно вздохнула Лара.

– Какой покой? Покой нам только снится. Слышала бы ты, как мне «пистон» вставил вчера генерал, ты бы меня жалела еще больше.

– Я сварю кофе? – предложила она.

– Да, – кивнул Олег, – и сделай пару бутербродов: кто знает, когда закончится это совещание. Вот тебе с начальством повезло, бережет твою персону Никонов, не то что нас, грешных.

– Ты знаешь, – донесся с кухни голос Ларисы, – в последнее время, ну, я имею в виду после того, как мы стали с тобой встречаться, мой босс начал с подозрением поглядывать на меня.

– Вы, налоговики, вообще подозрительный народ, – чистя зубы, крикнул из ванной Донцов. – Помнится, ты тоже на первом свидании проверяла меня на «вшивость».

– Ой, ладно тебе…

Умывшись, майор прошел на кухню, где пахло ароматом свежесваренного кофе. Лариса нарезала хлеб.

– Великолепно. – Потирая ладони, Олег сел за стол и сразу же схватил большую фарфоровую чашку с густым ароматным напитком. Следовало торопиться.

Когда завтрак подходил к концу, раздалась трель телефона. Лара сняла трубку и через секунду протянула ее Олегу.

– Это тебя.

– Да, слушаю, – приложив трубку к уху, произнес Донцов. Звонил приятель, Глеб Кольцов, частный детектив, у него была для Олега денежная халтура.

– Нет, Глеб, ничего не получится, – вежливо отказался милиционер. – Я сейчас по уши завяз в одном деле, даже не знаю, когда с ним разделаюсь.

– Ну, извини, – произнес Кольцов и отключился.

Совещание было решено провести в МУРе, так как именно муровцы не только вели поиск похищенных денег, но и держали под колпаком сам банк.

В небольшом кабинете оперативной группы капитана Атеева собрались представители всех заинтересованных ведомств. Руководил, как всегда, следователь по особо важным делам Савин.

– Начнем, – произнес следователь. – Кто первый?

– Давайте я, – поднялся со своего места Атеев. – Наша группа опросила больше сотни свидетелей – абсолютно никаких следов. Машина ремонтников тоже никуда не привела, год назад ее угнали в Туле, и это дело уже быльем поросло. Пломба, найденная в кузове «аварийки», действительно с инкассаторской сумки, но там тоже никаких зацепок.

– А как насчет самих инкассаторов, что они за люди? – спросил Савин.

– Да они чисты, как горный хрусталь, – недовольно произнес сыщик. – Как сами понимаете, с другой биографией на такую работу не возьмут. Тут рыть бесполезно, дорога в никуда.

– Хорошо, – кивнул Савин, – что еще?

– Вчера в банк приходил неизвестный, с которым Еремушин встречался сразу после ограбления броневика. Мы пытались за ним проследить, но «топтун», парень молодой, упустил его.

– Что же, опытного нельзя было послать? – возмутился Мухин.

– Опытные ушли в частные структуры, на большие деньги, – огрызнулся Атеев, – а мы работаем с теми, кто есть.

– Ну, хотя бы удалось выяснить, кто этот таинственный незнакомец? – спросил следователь.

– Это не ко мне. – Муровец перевел взгляд на Донцова.

– Фотографию его мы проверили по всем картотекам ГУБОПа, нет его. Значит, он не имеет отношения к оргпреступности.

– А если он из-за рубежа? Человек Вавилова?

Донцов удивленно посмотрел на Савина, потом покачал головой:

– Вряд ли у банкиров прямая связь с Варфоломеем, незадолго до ограбления броневика юрисконсульт банка Карасев летал в Нью-Йорк на встречу с Большим Папой. Не может быть незнакомец человеком Вавилова, скорее всего, это специалист со стороны.

– Где же теперь искать? – неожиданно подал голос до сих пор молчавший старший инспектор налоговой полиции Никонов.

– Чувствую я, – усмехнулся Олег, глядя на налоговика, – были две встречи, будет и третья.

– Для сыщика не очень вы профессиональны, – съязвил Никонов, – раз полагаетесь на чувства.

– А я бы на вашем месте… – вспылил Донцов.

– Не надо собачиться, не до этого сейчас, – перебил его Савин, потом обратился к Никонову: – Андрей Федорович, что дала последняя проверка по «Глобал Инвесту»?

– Да ничего не дала, – буркнул раздраженно инспектор. – Вся их бухгалтерия в идеальном порядке, как тот горный хрусталь. Ясно же, что лажа, а доказать ничего не можем. По анализу наших экспертов, банк обрабатывает в год «грязных» денег до полумиллиарда, которые тут же возвращаются на Запад, уже чистыми.

– И что, никаких зацепок, шероховатостей, ничего, к чему можно было бы придраться? – удивленно спросил Савин.

– В том-то и дело, ни малейшей зацепки. Все оформлено в лучшем виде. Специалисты у них не хуже наших. Пока не найдем «черную» бухгалтерию, ничего пришить им не сможем. Только вот где искать ее?

– А что скажут борцы с организованной преступностью? – Вопрос следователя относился к Мухину, который сейчас занимался непосредственно банком.

– Наши оперативники взяли под плотный колпак руководство банка. Но там ничего особенного не происходит, ведут себя банкиры спокойно, даже не верится, что банк на грани банкротства.

– Значит, спокойны и уверены в себе, – задумчиво произнес Савин. – Действительно, ситуация почти что комедийная, если бы не была такой трагической. Ограблен инкассаторский броневик. Нет ни свидетелей, ни улик. Если бы не трупы трех инкассаторов, можно было бы посчитать ограбление примитивной имитацией руководства банка вместе с инкассаторами. Но они убиты, а следов похищенных денег нет. Работа таможенников и пограничников тоже ничего не дала. Подобную сумму в кошелке с огурцами не провезешь. Если преступники взяли эти деньги, они должны были засветиться хоть как-нибудь, а так получается…

– А был ли мальчик? – вставил Никонов.

– Вот именно, – кивнул следователь. – Несмотря на произошедшее, банк работает в общем режиме и по-прежнему обеспечивает своими гарантийными письмами продажу металла.

– Надеются на выплату страховки? – неуверенно спросил Атеев.

– Может быть, но, скорее всего, хотят провернуть как можно больше сделок до объявления себя банкротами.

– Да, но ведь таким образом банк обанкротит не только себя, но и комбинаты, с которыми работает, – проговорил Никонов. – Неужели директора заводов этого не видят?

– Видят, конечно, – кивнул Савин, – но такова поставленная задача. По-видимому, Вавилов понимает, что в Америке его обложили, как волка, и возвращение в Россию – единственный шанс избежать тюремных нар. Но он слишком привык к шикарной жизни, чтобы снова поменять ее на серый быт отечественного урки. И все, что сейчас с таким успехом банкротится, в будущем Валентин Викторович выкупит за гроши и вольется равноправным членов в семью олигархов.

– Это что, действительно так? – спросил Донцов, удивленно глядя на следователя.

– Нет, лишь одна из версий.

– А нам что делать? – поинтересовался Атеев. Совещание затянулось, а ему очень хотелось попасть домой до начала хоккея.

– Все то же самое – искать. Искать налетчиков, искать деньги, искать «черную» бухгалтерию.

– Это из той серии, – буркнул недовольно Атеев, демонстративно глядя в потолок. – Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. У меня оперативники уже ног не чувствуют, они весь микрорайон на коленях проползли, никаких следов, а тут ищи. Что?

– Согласен, – кивнул следователь, – но другого выхода у нас нет. Надо искать, изменить методы поиска, может, попытаться найти неординарное решение. Главное, не опускать руки, иначе нас руководство вздернет на дыбу, невзирая на заслуги. Это ясно?

– Ясно, – за всех ответил майор Мухин.

– Тогда давайте работать.

Глава 15. Новые следы на старом фоне

Сутулясь, из подъезда вышел Зуб. Не оглядываясь, он быстро пересек двор и скрылся за углом.

В дальнем углу двора стоял неброский «жигуль»-«копейка» с заляпанными грязью номерами. В салоне сидело трое мужчин.

– Ну, вот Ансель и вышел за пивом, – проговорил Прапор, поглаживая руль пальцами. – Не понимаю, на кой черт нам за ним следить. Взяли бы за холку, настучали бы легонько по почкам, сам бы все рассказал.

– Тут ты, Вова, не прав, – улыбнулся сидящий рядом Сэнсэй. – Человек может рассказать только то, что знает, а если не знает? Прав Бодун, отомстить Анселю сейчас неактуально, он лишь винтик в огромном механизме. И нам надо выпрыгнуть из его жерновов. Вот для этого нам нужно как можно больше информации, а голову лягушатнику оторвать всегда успеем.

– Ладно, хорош базарить, надо работать, – подал голос с заднего сиденья Лескин.

– Пошли, – согласился Сэнсэй. Они одновременно выбрались из машины.

Дмитрий Палыч, одетый в потертую кепку и стеганую фуфайку, с небольшим допотопным саквояжем, был похож на жэковского сантехника. Шествующий за ним молодой человек мог быть кем угодно – как учеником, так и пострадавшим жильцом.

Войдя в подъезд, они быстро поднялись по лестнице. Остановившись перед дверью, ведущей в квартиру Зубова, Палыч шепнул Сэнсэю:

– Ну-ка, Сережа, встань на стреме.

И пока молодой напарник следил, чтобы их не заметил кто-то из посторонних, старый медвежатник, присев на корточки, на глаз изучил оба дверных замка, затем открыл саквояж и извлек оттуда замысловатой формы отмычку. Несколько секунд манипуляций ею, и со щелчком открылся сперва верхний замок, затем нижний.

– Готово, – произнес старик. – Заходим.

В квартире стоял удушливый запах табачного дыма. Плотно задернутые шторы не пропускали дневной свет. Квартиру пришлось обследовать в полумраке.

Найти похищенные миллионы никто не надеялся, и все-таки… Дмитрий Павлович как матерый вор быстро обыскал все укромные места и за картиной обнаружил две пачки долларов, перетянутых бумажными лентами банковской упаковки. Показав банкноты Сэнсэю, старик безразлично спросил:

– Что с «капустой» будем делать?

– Оставь ему на похороны, – зло буркнул Сурмин.

Больше ничего интересного в квартире не нашли. Сэнсэй еще раз прошелся по комнате, потом достал из куртки небольшой продолговатый предмет из пластмассы и, вытащив небольшую телескопическую антенну, спрятал подслушивающее устройство на люстре, засунув его за плафон.

– Думаешь, отсюда хорошо будет слышно? – удивленно спросил Лескин.

– Думаю, да, – ответил Сергей. – Кроме того, найти «жука» можно будет, если только пыль с плафонов протереть, а Зуб себя такой работой утруждать не станет.

– Разумно, – кивнул одобрительно старик.

Еще один «жучок» был спрятан на кухне, под столом.

– Ну, все вроде, – наконец произнес Сэнсэй, убедившись, что микрофон не виден.

– Уходим, – кивнул старик, – а то, не ровен час, Саня вернется, и тогда вся работа насмарку.

Выйдя из квартиры, Дмитрий Павлович убедился, что замки закрылись, как было до их визита. Не спеша направились вниз.

– Думаешь, эти «клопы» сработают? – неожиданно спросил дед у Сергея.

Тот удивленно посмотрел на старика, потом уверенно произнес:

– Конечно, Пистон их сам проверял. А в вопросах электроники он настоящий спец.

– Чудны дела твои, Господи, – тяжко вздохнул Лескин. – Раньше такие фокусы были позволительны только госбезопасности, изредка ментам. А теперь друг дружку могут подсматривать, подслушивать кто ни попадя. Явно конец света не за горами.

– Не причитай, дед, – усмехнулся Сурмин, когда вышли из подъезда. – Пока наступит твой конец света, мы еще покуражимся.

Они прошли через двор и сели в «копейку».

– Как дела? – спросил Сэнсэй.

– По-прежнему тихо, – вяло ответил Прапор…

Прямо с вокзала Валету пришлось ехать на встречу с Еремушиным. Потратив две недели на поиски налетчиков, Суслов со своими бойцами проверил всех родных и близких беглецов. Несколько суток сидел в засаде возле спортзала, в расчете, что если кто появится, обязательно придет туда. Но никто не пришел, и родственники ничего толкового сказать не могли. Налетчики как в воду канули.

Вызов к президенту банка был неожиданным и неприятным из-за отсутствия какого-либо результата. Но нужно было ехать. С тоской взглянув на бесстрастную физиономию посыльного, Валет сел на заднее сиденье «Мазды».

Ехали долго, петляя по улицам. Посыльный, сосредоточенно глядя на дорогу, молчал. От тягостной тишины у Суслова начали болеть виски, сердце учащенно забилось. В такой жизни, как у него, нельзя быть ни в чем уверенным. Как говорится, жизнь копейка, притом в чужих руках, в любой момент ее могут разменять.

«Мазда» свернула с трассы и, не снижая скорости, помчалась в направлении небольшой туристической базы. Когда-то здесь могли отдыхать пролетарии, теперь это было элитное заведение для очень богатых клиентов.

Заехав на территорию, «Мазда» уверенно свернула к пруду. Проехав метров двести вдоль кромки воды, бесстрастный водитель остановил машину и указал на деревянный мосток. Там сидел человек в камуфлированной плащ-накидке, с длинным пластиковым спиннингом, наблюдая за поплавком, покачивающимся на водной глади.

– Тебе туда, – наконец произнес молчун-водитель, указав на рыбака.

Валет выбрался из машины и направился к мостку. Не нравилась ему эта ситуация, но свернуть с указанного пути он не мог.

– Доброе утро, Вениамин Альбертович, – уважительно поздоровался Олег с президентом банка.

– Какое, на хрен, доброе, – зло выругался Еремушин. Потом, подозрительно глянув на Валета, язвительно спросил: – Или ты приехал с хорошими новостями?

– Нет, никого не нашли. Никаких следов, скорее всего они затаились где-то в Москве или выехали куда-то еще.

– Вот то-то и оно, – кивнул Еремушин и тут же взорвался: – Мало того, что ты не можешь найти этих гопников, так еще твой протеже нам кровь портит. Ему было сказано сидеть и помалкивать. Нет, он приперся в банк. Нас менты пасут, как овец в загоне, а тут еще он появляется. Если бы не менты, я б приказал его залить в бетонный куб для строительного фундамента.

– Какого черта ему понадобилось в банке? – удивленно спросил Валет.

– Видите ли, он не может сидеть без работы, – устало произнес банкир, запас злости быстро израсходовался, остался один рационализм. – Если бы у этого парня не варила башка на штучки, подобные взятию броневика, его следовало бы пустить на компост. Но он еще может пригодиться нам. Поэтому, Олег, найди ему занятие, и желательно за городом, чтобы не мельтешил тут. А когда все закончится, подумаем, как еще его использовать.

– Хорошо, – кивнул Валет, – только съезжу помоюсь и переоденусь.

– Никаких помоюсь, – Еремушин бешено сверкнул глазами. – Не к блядям едешь, можешь к своему зоновскому дружку поехать потным, не велика птица. А то, смотри, вдруг Варфоломей узнает, что свои обязанности ты выполняешь спустя рукава. Как думаешь, долго ты пробудешь живым?

В этих словах звучала нескрываемая угроза.

– Я сейчас же еду, – пролепетал Валет.

– Так-то лучше. – Еремушин повернулся к нему спиной, набросил на голову зелено-коричневый капюшон и снова уставился на покачивающийся поплавок.

Проклиная все на свете, Олег Суслов направился к машине. Молчаливый водитель лишь скосил глаза на зеркало заднего вида, потом не выдержал и спросил:

– Куда?

– Обратно в Москву…

Оставив свой «Форд» на платной стоянке, Донцов перешел улицу и через арку прошел во двор. На мгновение остановился, огляделся, втянул ноздрями воздух. Он любил тихие московские дворы, отгороженные домами, как крепостными стенами, от современной суетливой жизни. Осенью здесь было особенно хорошо.

Желтые листья покрывают землю, дети в ярких одеждах резвятся на качелях, старушки на скамейках чинно обсуждают новости, время будто спрессовывается. Но сегодня двор был пустынным, слишком рано. Трудовая часть населения уже была на работе, а старики и дети еще сидели в теплых квартирах.

Пройдя через детскую площадку, Донцов направился к пристройке, в которой раньше располагался пункт правопорядка. Несколько лет назад заброшенное строение взял в аренду его приятель, теперь здесь располагался офис частного детектива.

Потянув на себя тяжелую бронированную дверь, для красоты обшитую дубовыми планками, Донцов оказался в просторном холле, оформленном в лучших традициях евроремонта: ковровое покрытие, люминесцентные светильники под потолком заливали холл ярким холодным светом. За бюро, заставленным деловой электроникой, сидела грудастая брюнетка с греческим профилем и что-то печатала на компьютере. Увидев вошедшего, она оторвалась от работы и улыбнулась.

– Привет, Натаха, – поздоровался Донцов и, подмигнув, спросил: – Как успехи на ниве частного сыска?

– Вашими молитвами, – в тон ответила девушка.

Она была вторым человеком в агентстве, специалист-многостаночник. И секретарь, и бухгалтер, и консультант по мелким вопросам и, при необходимости, агент, плюс ко всему и любовница своего шефа. А вообще, она была вторым человеком в агентстве еще и потому, что штат агентства состоял из двух человек.

– Каскадер у себя? – наконец спросил гость.

– Как договаривались, – ответила Натаха, указав на дверь шефа.

Сидя за столом в своем рабочем кабинете, Глеб Кольцов перебирал какие-то бумаги. Увидев вошедшего, он приветливо улыбнулся и, сунув бумаги в стол, поднялся навстречу гостю.

– Ну, здравствуй, дружище.

Мужчины обменялись рукопожатием, Глеб указал на кресло в углу, потом с сожалением сказал:

– Жаль, Олег, что отказался от халтуры. Дело было пустяковое, а заказчик хорошо отстегнул за результат.

– Я, Глеб, и рад бы в рай, да грехи не пускают, – начал оправдываться Донцов. – Сейчас завязан с одним делом по самую макушку. Начальство давит, не продохнуть.

– Нужна моя помощь?

– Помощь как таковая не нужна, а вот консультация, мнение независимого эксперта, необходима.

– Ну что ж, задавай свои вопросы.

Кольцов сел в глубокое кресло, напротив него сел Донцов. Он вытащил из куртки пухлую папку и протянул ее детективу:

– Вот, ознакомься с делом об ограблении инкассаторского броневика.

– Думаешь, я могу помочь? – спросил Глеб, раскладывая на журнальном столике фотографии с места преступления, отчеты экспертиз.

– Честно говоря, если бы я не знал, что у тебя алиби, Каскадер, то первым на тебя подумал. Настолько ограбление было совершено талантливо и дерзко.

– Великолепная у меня репутация, – хмыкнул Глеб, разглядывая фотографии.

– И все-таки, согласись, операция проведена высококвалифицированно.

– На первый взгляд да.

– Не понял, – признался Донцов.

– Сейчас объясню, – задумчиво произнес Глеб, заканчивая читать отчеты экспертов. Наконец последний лист был перевернут.

– Ну, и что теперь скажешь?

– Красиво сработано, но это не профессионалы, – последовал ответ детектива.

– То есть?

– Профессионалы использовали бы спецоружие и спецсредства. Сделали бы все без единого звука, оставив минимум следов. А тут какие-то допотопные гранаты на магнитах от динамиков, куча стреляных гильз, протекторы от машин, пломба в кузове «аварийки» и, наконец, трупы трех инкассаторов, убитых просто так, когда деньги уже были у налетчиков. Нет, это не профессионалы, хорошо подготовленные. Это дилетанты, талантливые, но дилетанты. А последний штрих – трупы – наводит на мысль, что это уже чужой почерк.

– Не понял.

– Ну, по моему, так сказать, свежему суждению, план захвата броневика разрабатывала одна группа людей. Все было разработано так, чтобы инкассаторы остались живы, их немного оглушило направленными взрывами, но так они не пострадали. А потом вдруг хладнокровно расстреливают. И заметь, не из автоматов, чего уж проще, и так наследили, а из «вальтера» – оружие хоть сейчас и не редкое, но все-таки по кустам не валяется. Значит, кроме самих налетчиков, был кто-то, заинтересованный в трупах. Это как консервная банка, привязанная к хвосту кошки, она заставляет ее бежать без остановки. Если налетчиков надули с кушем, а я думаю, так оно и было, то эти самые трупы не дадут им прийти в милицию с повинной.

– Знаешь, Глеб, у меня опять закралось подозрение, что это твоя работа, – возбужденно произнес Донцов. – Очень гладко рассказываешь.

– Спасибо за комплимент, – усмехнулся Глеб.

– И все-таки – откуда такая уверенность, что это не профессионалы? Может, просто у них не было возможности достать спец экипировку или не было денег.

– Свежо предание, а верится с трудом, – снова улыбнулся Кольцов. – Профессионалы, которые имели возможность узнать маршрут движения броневика, его параметры, чтобы правильно заложить заряды, а вот денег на оружие и экипировку не нашли? Да они просто взяли бы оружие в долг или, в крайнем случае, провернули что-то более мелкое, незаметное, но достаточное, чтобы оплатить экипировку.

– Ты, Глеб, слишком уверенно говоришь, – задумчиво произнес Донцов.

– Это всего лишь мнение независимого эксперта, как ты сам меня назвал.

– Спасибо за это мнение. По крайней мере теперь есть еще одна версия. – Майор быстро собрал в папку документы, потом поднялся и протянул руку на прощание.

– Может, кофе? – предложил Кольцов, но Олег отрицательно покачал головой.

– Спасибо, дел по горло. Вот закончим с этим броневиком, тогда оттянемся. А сейчас пора.

Садясь в свою машину, Донцов неожиданно подумал, что, если бы он послал в тот день за броневиком «хвост», двое оперативников были бы обязательно убиты. Какие бы ни были подготовленные, но когда в ход идет автоматическое оружие и противотанковые гранаты, ничего не поделаешь. Версия Кольцова была наиболее адаптирована к нынешней ситуации.

Поздним вечером на даче Лазарета собралась вся команда налетчиков. С того момента, как был обнаружен Зубов, наблюдение с банка сняли, полностью переключившись на изучение жизни ренегата. Теперь, когда было собрано достаточно информации, наступило время ее отфильтровать и решить, как действовать дальше.

Рассевшись в большой комнате, налетчики поглядывали на Бодуна, который с некоторых пор возглавил их сообщество как самый опытный в криминальных вопросах. Бодун, потягивая из горлышка пиво, вяло произнес:

– Давайте отделим зерна от плевел. Сэнсэй, поведай сагу о легионере.

Сэнсэй, сидя прямо на ковре в позе лотоса, начал свое повествование.

– Честно говоря, я был солидарен с Прапором: незачем следить за этим уродом, взять его за шкирку и метелить, пока не расколется. Но раз решили следить, следим.

– Короче, – проворчал сидящий у окна Гном. Он уже окончательно оправился после своего ранения и сейчас томился бездействием.

– Куда короче, – хмыкнул Сэнсэй. – В общем, на следующий день после того, как мы установили «жучки», к Анселю заявился его дружбан. Как мы поняли, это его дружбан по зоне. Сперва они друг другу предъявляли претензии, но потом гость сдался и говорит: «Ладно, хочешь быть при деле, будешь». Вышли из дома, сели в ожидавшую их «Мазду» и поехали за город. В Одинцово. Мы, естественно, следом. О чем они говорили по дороге, мы не знаем. После непродолжительной езды завернули в небольшую фирму «Колос» – судя по ярлыку, торгово-закупочная фирма продуктов питания. Изобрази, Прапор.

Владимир Гаранин вытащил из нагрудного кармана пачку фотографий и передал их по кругу.

На снимках был запечатлен большой двухэтажный особняк. Дореволюционное здание было обновлено, крыша покрыта металлочерепицей, матовые окна укреплены стальными коваными решетками.

– Солидная хата, – уважительно проговорил Дмитрий Павлович. – И чего там Зуб забыл?

– Сейчас он там работает. Начальник смены охраны. Сутки через трое, – усмехнулся Сэнсэй.

– Зуб – вертухай. Не верю, – возмутился старый медвежатник.

– Вот и мы не поверили. Дождались, когда он сменится, и заслали в разведку Прапора под видом коммерсанта.

– И что? – Старый вор увлекся, в нем проснулся азарт охотника.

– Расскажи, Вовчик, – Сэнсэй перевел взгляд на Прапора.

– В общем, пошел я туда продавать китайскую тушенку «Великая стена». Пистон снарядил мой кейс видеокамерой. Офис снаружи лучше выглядит, чем внутри, там такое впечатление, что это коммуналка. Первый этаж полностью занимает охрана. Днем там сидят двое на входных дверях с помповыми ружьями, один с табельным «макаром» шатается по коридору. Еще один, тоже с пистолетом, сидит на втором этаже. Там находятся кабинет коммерческого директора и генерального директора с секретаршей.

– А где начальник охраны? – поинтересовался Палыч, что-то прикидывая в уме. – Начальник охраны там редко появляется. Как мне кажется, эту почетную обязанность исполняет дружок Зубова, а вот начальник смены сидит там, у него отдельный кабинет на первом этаже. Вечером, когда руководящий состав фирмы покидает офис, двери запираются на тяжелый засов, и все бойцы собираются в кабинете своего шефа. Играют в домино, карты, ну, иногда могут пропустить по маленькой, но в пределах нормы.

– А что барыги? – неожиданно подал голос сидящий в углу Лазарет.

– Вот это самое интересное. Сперва я пошел к коммерческому директору предлагать тушенку, ну, по очень смешным ценам. А там сидит старый пень, лет под девяносто, в очках с линзами от микроскопов. Говорил я ему, говорил, ничего не понимает. Короче, ломанулся к генеральному, а там сидит сопляк, одной рукой играет на компьютере, а другой щупает свою секретаршу. Я ему тушенку отдаю почти что даром, деньги после реализации. А сопляк мне: «Нас это не интересует».

– Лажа эта контора, – уверенно произнес Палыч и вопросительно посмотрел на Абрама Самуиловича, тот кивнул. – Скрывают они что-то за вывеской торговой фирмы.

– И, как мы подозреваем, скрывают они это в большом импортном сейфе, – произнес Сэнсэй, глядя на Лескина.

Медвежатник сразу же попался на эту уловку.

– Ну-ну, что там за сундук?

– Я, когда беседовал с генеральным, обратил внимание на приоткрытую дверь в соседнюю комнату, – продолжил свой рассказ Прапор. – Комната там глухая, маленькая, что-то вроде кладовки. Вот там и стоял сейф, огромный, как доперестроечный шифоньер, с никелированными рукоятками и электронным замком.

– Интересно было бы на него взглянуть, – мечтательно проговорил Дмитрий Павлович.

– Л-легко, – растягивая буквы, сказал Сэнсэй, и протянул старику картонку с поляроидовской фотографией.

– Ну-ка, ну-ка, – в одно мгновение Лескин превратился из немощного старика в профессионального медвежатника. Сперва он одел очки, потом достал из кармана большую лупу и стал подробно изучать фотографию.

– Английский «Виккерс», пять лет назад был настоящей сенсацией. Трехслойная высоколегированная броня, два механических замка и электронный блокиратор. За пять лет еще не был вскрыт, хотя попытки были. По крайней мере так утверждает рекламный проспект.

На мгновение старик замолчал, а потом спросил:

– Как вам удалось сфотографировать сундук?

Бодун, допив свое пиво, громко рассмеялся.

– А ты, дед, думал, мы три недели хреном груши околачивали? Нет, старичок, мы работали. И притом работали ночью. Несмотря на шоблу вооруженной охраны, офис не оснащен электронными средствами безопасности. Нет ни камер слежения, ни сенсорных датчиков, ни лазерной сигнализации.

– Почему? – Лескин всерьез заинтересовался фальшивой фирмой.

– Скорее всего настоящие хозяева не хотят привлекать к фирме внимание братвы залетной или той же милиции, – ответил Бодун, потом продолжал: – Через окна, двери пройти никак нельзя. Поэтому пришлось идти по старинке, через чердак, благо в «Витязе» нас хорошо гоняли по городскому альпинизму. А вот когда мы проникли внутрь, нашелся еще один вход в офис. В подвале, оборудованном под котельную, есть люк, ведущий в туннель.

– Канализация? – спросил Гном, поглаживая простреленный бок.

– Нет, – Бодун отрицательно покачал головой. – Скорее всего, это был коллектор связи, наверное, связывал какой то запасной командный пункт с Москвой. Но когда мы начали семимильными шагами разоружаться, добрые люди, подозреваю, что это были военные, кабель вырвали, все-таки цветной металл. И вот теперь по этому тоннелю, который ведет из офиса, через два километра можно выбраться на глухой пустырь. И наоборот, с пустыря можно запросто пройти в офис. Сечешь, дед, к чему я веду этот рассказ?

Дмитрий Павлович не принял шутливого тона Бодуна, а серьезно спросил:

– Вертухаи в кабинете сидят безвылазно или делают обходы?

– Когда как, – ответил Бодун, – но если кто и выходит, то по нужде, а туалет у них на первом этаже.

Несколько минут в комнате стояла гробовая тишина. Первым нарушил молчание Лескин:

– А хорошо бы на закате жизни подломить знаменитый «Виккерс», утереть нос англичанам. – Тон его тут же сменился, и вопрос, заданный самому молодому из налетчиков, звучал совершенно серьезно: – Ну, Витек, сможешь раскодировать блокиратор на рундуке?

Пистон ответил сразу, по-видимому, этот вопрос его самого терзал:

– Можно попробовать при помощи щупа, но на это уйдет часов шесть-восемь, в зависимости от количества знаков в комбинации.

– Нет, это слишком долго, – отрезал старик, потом с сожалением добавил: – А жаль.

– А если установить видеокамеру? – неожиданно предложил Пистон. – Мы сможем заснять, когда набирают код, а дальше, как говорится, дело техники.

– Любопытно, любопытно, – бубнил Палыч, он уже рисовал себе картину вскрытия сейфа.

– Это еще не все, – отвлекая всех от размышлений, произнес Пистон.

– Что еще? – тяжело вздохнул Прапор.

– Когда вы пасли Зуба, а я паковал на квартире компьютеры, было скучно, и от нечего делать я взял у кореша радиосканер, решил послушать радиоэфир. Интересно все-таки, кто еще пасет банк.

Пистон достал из кармана миниатюрный диктофон и, поставив на стол, нажал кнопку воспроизведения. Из динамика донеслось:

«Слышь, Серега, тут приезжал майор Донцов, сказал, если будут какие-то изменения, то звонить сразу ему», – говорил хрипловатый мужской голос.

«А как Атеев на это реагирует?» – спросил другой, более звонкий и молодой.

«Капитан подтвердил».

«Не пойму, чего Атеев так прогибается перед этим майором?»

«Потому что ты, Серега, совсем еще зеленый, – хриплый голос засмеялся, – Донцов когда-то стажировал Атеева, это раз. А во-вторых, он служит в ГУБОПе и занимается особо паршивыми делами, связанными с большими неприятностями. Вот капитан и не хочет бежать впереди локомотива. Понял?»

«Понял, – буркнул молодой. – Давай его номер».

– Для чего заставил нас это слушать? – удивленно пожал плечами Гном.

– А чтобы вы поняли: мы попали под большую раздачу. Здесь, надо полагать, замешана политика, – возмущенно сказал Пистон.

– Какие свежие мысли, – усмехнулся Бодун. – Ты, малыш, наверное, читаешь реакционные газеты?

– Ладно, хорош бодягу разводить, – вставил Палыч. – Когда идем на дело?

Лицо веселящегося Бодуна сразу омрачилось, и он серьезно произнес:

– Однозначно – когда на смену заступит Зуб.

Глава 16. Ответный ход

Александр Зубов изнывал от тоски и безделья: дело, к которому его временно определил Валет, растянулось на долгий месяц.

«Черт, никогда не думал, что доведется быть вертухаем», – закуривая сигарету, размышлял бывший урка. И вообще, свою жизнь в команде он представлял себе совсем по-другому.

Сегодня день зарплаты. Утром в кабинет вошла секретарша Катя и молча положила на стол конверт, там оказалось пятьсот долларов. По нынешним временам деньги немалые, но Зуб уже знал цену деньгам и понимал, что этого ему не хватит даже на один вечер в казино.

«Первая зарплата, – разглядывая конверт, подумал Зуб, – надо бы отметить это дело, мать его».

Этот день тянулся на удивление долго, но наконец стемнело. Первым офис покинул Андрей Юрьевич, коммерческий директор, следом за ним ушли генеральный с Катериной. Охранники со вздохом облегчения заперли тяжелую дверь.

– Ну что, пацаны, – проговорил Зуб, когда все собрались в кабинете, – у меня первая в жизни зарплата. Надо бы это дело отметить.

Вертухаи дружно загалдели, выражая всеобщее одобрение.

– Как вы смотрите насчет бухла и девок?

Шум усилился, кто-то из охранников восторженно выкрикнул:

– Если бугор выставляется, чего же это дело не поддержать? Мы завсегда.

– То-то и оно, – оскалился Зуб, снимая трубку телефона.

Время приближалось к полуночи. Одинцово постепенно погружалось в сон. На глухом пустыре собрались налетчики. Все они были облачены в черные комбинезоны, лайковые перчатки, вязаные шапки-маски и выглядели как близнецы. Существенно отличались двое. Дмитрий Павлович был перепоясан широким ремнем с множеством подсумков и держал в руках старый потертый саквояж. Рядом с ним глыбой возвышался Гном, на нем поверх черного комбинезона был надет разгрузочный жилет с пятью запасными магазинами и четырьмя ручными гранатами «РГ», на правом плече висели два короткоствольных автомата «АКСУ». Гном раздраженно взглянул на светящийся циферблат «командирских» часов и в сердцах выругался:

– Блин, где этот пьяница шляется? Уже сорок минут его нету.

– Какой ты заботливый, братишка, – тут же из темноты вынырнул Бодун. Все его тело было перетянуто ремнями альпинистской сбруи. Лицо светилось улыбкой.

– Как говорили древние, сегодня судьба к нам благосклонна, в офисе охрана устроила сабантуй, серьезный, с бабами.

– Ну, тогда вперед, – скомандовал Палыч.

Сэнсэй снял крышку с люка коллектора и нырнул в черный проем. Затем Пистон, аккуратно поддерживая за плечи, опустил в люк Палыча. Вслед за стариком в коллектор нырнул юноша. Гном, прежде чем последовать за Пистоном, снял с плеча один автомат и бросил его Бодуну. Тот легко поймал оружие за цевье и скептически спросил, глядя на друга:

– Боеприпасов не много?

– Боеприпасов много не бывает, их бывает не-до-ста-точ-но, – ответил Гном, скрываясь под землей.

Бодун последним опустился в шахту люка.

Торжество удалось на славу. Знакомые проститутки Зуба привезли закуску и выпивку. Четверо охранников встретили двух высоких грудастых девиц и помогли внести в офис тяжелые сумки. Потом смотрели, как гостьи быстро и умело сервируют рабочий стол начальника.

Когда рюмки были наполнены, Зубов первый взял свою со стола и, подняв, произнес:

– Давайте, пацаны, выпьем за взаимопонимание. Нам не один день вместе работать.

Сказал и выпил, потом поставил рюмку, потянулся за маринованным грибком. Путаны, хихикая, тоже выпили. Не отстали и охранники – выпили и сразу же стали закусывать. Зубов, подождав несколько минут, подмигнул путанам, и те быстро стали наполнять рюмки.

– Ну что, пацаны, – Зуб снова поднял свою рюмку, – давайте выпьем за взаимовыручку.

Выпили дружно. Через несколько минут девицы вновь наполнили рюмки, на этот раз тост провозгласил старший из охранников, Михась:

– За кайф жизни.

Выпили. Закусили. Алкоголь теплой волной растекался по жилам.

Одна из девиц включила небольшой двухкассетный магнитофон. Комната наполнилась громоподобной музыкой.

Черная бездна коллектора казалась бесконечной дырой. Только узкий, как клинок рапиры, луч фонаря выхватывал фрагменты бетонной оболочки коллектора.

Первым шел Сэнсэй, держа на вытянутой руке пластиковый фонарь. Следом за ним шел Палыч, по-стариковски шаркая ногами. За стариком семенил самый молодой налетчик, неся тяжелый саквояж медвежатника. Пистон был приставлен к Палычу на манер няньки, чтобы молодостью, в случае чего, компенсировать старческую немощь. Замыкающие Бодун и Гном, держа автоматы на изготовку, следовали на небольшом удалении.

Под ногами, подобно осенней листве, шуршали обрезки кабельной оплетки. Предприимчивые связисты добывали медь, не выбираясь на поверхность. Низкие своды коллектора давили на налетчиков, верзила Гном едва не согнулся пополам, по-крабьи карабкаясь за остальными.

Полчаса шли, наконец луч фонаря выхватил скобы лестницы. Сэнсэй выключил фонарь и медленно стал взбираться вверх. Добравшись до тяжелой чугунной крышки, Сергей замер и долго прислушивался. Никаких посторонних звуков из подвала не доносилось. Приподняв руками тяжелую крышку, бесшумно сдвинул ее в сторону, огляделся. В подвале было тихо и темно, лишь в дальнем углу голубым сиянием горел природный газ в АГВ.

– Чисто, – негромко бросил в провал люка Сэнсэй. – Выбирайтесь наружу.

Пока остальные члены команды выбирались из тесного подземелья и разминали затекшие суставы, Сэнсэй стоял на шухере у двери.

Палыч первым пришел в себя, несмотря на преклонный возраст. Подойдя к двери, несколько минут изучал замок, потом достал из подсумка отмычку: сунув ее в замочную скважину, надавил и слегка провернул. Замок едва слышно щелкнул, дверь медленно открылась. Из коридора донеслась задорная попсовая музыка, мужские голоса и визгливый женский смех.

– Прямо как по заказу, – усмехнулся старик. – Пошли.

– Подожди, дедушка! – Сэнсэй придержал медвежатника, бесшумно вышел в коридор. Тенью скользнул вдоль стены, потом стремительно поднялся по лестнице на второй этаж.

– Теперь мой выход, – сказал Гном, еще дальше отодвигая старика. Огромный, как медведь, верзила преобразился, двумя короткими перебежками достиг лестницы. Укрывшись за тумбой, встал на колено, уперев приклад в плечо, махнул левой рукой.

– Пошли, Палыч, – Пистон с саквояжем двинулся в коридор, старик быстро семенил следом. Бодун, прикрыв дверь, не спеша, снова шел замыкающим.

На втором этаже Палычу опять пришлось вскрыть пару дверей, прежде чем добрались до сейфа. Огромный черный бронированный квадрат излучал невидимую всем, кроме Палыча, притягательную силу. Старик подошел к сейфу, погладил шершавые стены и тихо произнес:

– Ну, здравствуй, друг ситный! Никогда бы не подумал, что так подфартит.

Склонившись над замками, медвежатник долго их изучал, приглядывался, светил в замочные скважины маленьким, как карандаш, портативным фонариком. Разложил на чистом носовом платке несколько отмычек, крючков, сверл – длинные блестящие инструменты, похожие на медицинские. В этот момент старик напоминал религиозного фанатика, исполняющего обряд моления. Молодые налетчики смотрели на него с нескрываемой иронией.

Закончив все приготовления, Дмитрий Павлович обратился к Пистону:

– Давай, Витек, нажимай нужные кнопки.

Савченко сперва запустил руку за сейф и отключил сигнализацию, затем закатал рукав на левой руке – с тыльной стороны запястья карандашом было написано семь цифр. Два дня скрытая видеокамера снимала момент открывания сейфа, с того самого времени молодой член команды носил на своей руке цифровую комбинацию.

Пистон почти неуловимо защелкал пальцами по клавишам кодового блокиратора, и тут же зажглась зеленая лампочка – механические замки были разблокированы.

– Вот и славненько! – старик радостно потер руки, затянутые в резину медицинских перчаток. Но прежде чем заняться сейфом, обратился к своим подельникам: – Ну-ка, сынки, идите в смежный кабинет, медвежатник не работает под чужим присмотром.

– А как же преемственность поколений? – усмехнулся Сэнсэй.

– Если вас это интересует по-настоящему, поговорим после, – произнес Палыч выпроваживая молодежь из комнаты.

– Вот старый прохиндей, – недовольно буркнул Гном.

– Обычные воровские прибамбахи, – ответил Бодун, поправляя на плече автомат, добавил: – Пока дед вскрывает рундук, надо поглядывать за охраной.

– Да что там будет, – отмахнулся Гном, – народ гуляет вовсю. Слышишь, как разошлись.

На первом этаже по-прежнему ревела музыка, оттуда доносились радостные крики.

Николай Бурец, долговязый тридцатилетний балбес, отсидел за злостное хулиганство четыре года. Освободившись из колонии, больше года промышлял временными заработками в соседнем с домом гастрономе, там же и отоваривался, тратя основную долю заработка на выпивку. Может, так бы и спился. Но судьба совершила крутой поворот в жизни бывшего хулигана. Бурца взяли в бригаду Валета по протекции бывших зоновских корешей. Суслов оглядел новобранца, потом поставил условие: Николай должен закодироваться от алкогольной зависимости. Бригадир даже готов был субсидировать это мероприятие. Бурец дал согласие, и через два дня ему вшили «торпеду». С тех пор его жизнь стала понемногу налаживаться, хоть и входил он в самое низовое звено «быков», которые при разных мероприятиях исполняли роль «шестерок» – от охраны дач до загона зверей на охоте. Все-таки заработок стабильный, и если не тратить деньги на водку, кое-что удавалось отложить.

Месяц назад нескольких таких же бойцов, как Николай, отправили в Одинцово охранять какую-то замученную фирму «Колос». Выдали фальшивое разрешение на ношение оружия, и потекли дни новой службы: сутки в офисе сидишь с пистолетом, еще сутки в двух кварталах от фирмы харю давишь в группе поддержки на квартире, а потом еще двое дома, предоставлен сам себе. Такая жизнь Николаю нравилась, вот только не знал, сколько это счастье продлится.

Коллектив в смене тоже подобрался свой, все судимые, хлебнувшие за решеткой не один фунт лиха. Правда, начальник смены хоть по замашкам выходил явно блатным, но человеком был новым. Его идею отметить первый совместный месяц братва приняла с восторгом, кроме Бурца, но он своего мнения не высказывал. Время давно перевалило на третий час ночи, гуляющая братва начала понемногу утомляться, девицы еще резвились, танцуя голышом на столе. Наблюдая трезвыми глазами за гульбищем, Николай почувствовал теплую волну сонливости. Широко зевнув, Бурец поправил кобуру с пистолетом и сказал громко, стараясь перекричать грохот магнитофона:

– Пойду прогуляюсь.

– Давай-давай, – благосклонно кивнул Зуб.

Обычно охранники проверяли помещения офиса в конце рабочего дня, когда руководство его покидало. И утром, когда менялись сменой.

Выйдя в коридор, Бурец потянулся за сигаретами, но курить что-то не хотелось, во рту пересохло, а в желудке была странная пустота. Хмыкнув, охранник не спеша двинулся по слабо освещенному коридору из конца в конец. Николай остановился возле лестницы, постоял в раздумье. Возвращаться в разгульный кабинет начальника смены не хотелось, а внутренний голос, которого до сих пор Бурец никогда не слышал, рекомендовал не подниматься наверх. Но, наплевав на предрассудки, охранник двинулся к лестнице.

На втором этаже тоже было все по-прежнему, только… только дверь в кабинет генерального директора была приоткрыта. Этого не могло быть, вечером Бурец лично проверял все помещения офиса.

Сердце радостно и в то же время тревожно забилось. Но азарт охотника и желание выделиться из общей толпы пересиливал страх перед неизвестностью. Вытащив пистолет, Николай снял его с предохранителя. Приблизившись к двери, потянул ее на себя. В открывшемся проеме он увидел группу людей в соседней комнате, они стояли над распахнутым сейфом.

– Не двигаться, стреляю! – не своим голосом закричал Бурец, вскинув руку с пистолетом.

– Готово, – проговорил Палыч, открыв дверь в смежную комнату. Огромный, как тяжелый танк, сейф, считавшийся непобедимым, сейчас стоял поверженный, с распахнутыми створками дверей, выставив на обозрение свое содержимое. Почти все пространство сейфа было заложено большими банковскими сумками. Их было много, очень много, как шпрот в консервной банке.

– Твою мать, – не удержался от комментария Гном, – неужели это бабки?

– Сейчас проверим. – Сэнсэй подхватил одну из верхних сумок и, сорвав пломбу, раскрыл сумку. Внутри лежали тугие пачки со стодолларовыми банкнотами.

– В других сумках, я думаю, то же самое. Здесь нас явно не ждали.

– А что тут? – спросил Пистон, показывая пальцем на небольшой, встроенный под самым потолком сейф с механическим кодовым замком.

– А это совсем пустяки, – улыбнулся старик, – пара минут – и узнаем тайну, запрятанную в тайне.

Но ничего он сделать не успел, за спиной раздался возглас:

– Не двигаться, стреляю!

Налетчики на мгновение замерли, потом медленно повернули головы к охраннику. Только Бодун развернулся к нему всем корпусом, и висевший у него на животе автомат изрыгнул пламя. Короткая очередь ударила Бурца в грудь, отшвырнув его в сторону.

– Мудаки, – выругался бывший телохранитель.

– Твою мать, невезуха, – буркнул Гном, срываясь с места. Бегом преодолев кабинет и почти кубарем скатившись по лестнице, Павел Трофимов укрылся за тумбой перил, изготавливаясь для стрельбы из положения лежа. Охрана не заставила себя долго ждать. В пьяном угаре сообразив, что кто-то стрелял, схватив помповые ружья, все бросились к выходу.

Гном, впустив в коридор первого охранника, ударил короткой очередью по его ногам, тот выронил ружье и рухнул на пол, воя нечеловеческим голосом. Остальные отпрянули обратно в кабинет.

– Черт, твою мать, – мечась из угла в угол, как загнанная крыса, причитал Зуб. В коридоре кричал раненый, а двое других охранников пялились на начальника смены.

– Надо вытаскивать Михася, – наконец угрюмо произнес здоровяк с квадратной стрижкой и покатыми плечами.

– Да, но сперва сообщим группе поддержки.

Схватив телефон, Зуб быстро набрал номер и произнес всего одно слово:

– Вызов. – Потом повернулся к охранникам: – Ну все, теперь им жопа. Давайте вытащим Михася.

Двери распахнулись, и двое охранников, стреляя по залегшему Гному, выскочили в коридор. Вокруг него картечь с грохотом дробила лестничные перила и ступеньки, не давая ему поднять головы.

Подхватив раненого, один из охранников поволок его к дверям, другой продолжал стрелять, прикрывая их отход. У двери их ждал Зуб: прежде чем снова запереть ее, он выхватил свой «вальтер» и сделал несколько выстрелов. Никакого ущерба он не мог причинить врагу, но хоть снять эмоциональное напряжение. Закрыв дверь, Зуб раздраженно бросил двум насмерть перепуганным голым девицам:

– Живо перевяжите его, шалашовки.

Он едва отошел от двери, как снаружи в нее что-то ударилось, и в следующую секунду дверь взрывом сорвало с петель. Охранники, женщины – все рухнули на пол, прикрывая руками голову.

– Мать твою, – выругался Зуб, от бессилия скрипя зубами, – совсем озверели, гады, на ремни порежу козлов.

Услышав внизу грохот перестрелки, Бодун повернулся к остальным членам команды и уже в полный голос сказал:

– Пока не подъехала остальная братва, надо брать деньги и уходить.

– Ну нет, пока не вскрыт еще этот малыш, сейф «Виккерс» не считается взломанным, – ответил Палыч, указывая на внутренний сейф. – Я поэтому никуда не пойду.

– Десять минут тебе хватит? – как можно миролюбивее спросил Бодун.

– И пяти хватит.

– Вот и отлично. Серега, хватай мешки, вокзал уходит.

Двое налетчиков, подхватив по несколько сумок, бросились на выход. Спуститься по лестнице не получалось, деньги пришлось бросать вниз с лестничной клетки, едва ли не в Гнома, который снова вступил в перестрелку.

Тем временем Дмитрий Павлович, вооружившись портативной аккумуляторной дрелью, сделал несколько отверстий в дверце, затем вставил туда небольшую стальную заколку и нечто похожее на буравчик, провернул несколько раз, и дверца открылась. Внутри включилась подсветка. На бархатном покрывале лежал футляр из прозрачной пластмассы, в котором выстроился десяток разноцветных дискет.

– Тьфу, черт, не к ночи будь помянут, – выругался старик. – Я думал, там брюлики, раритеты какие, на худой конец ценные бумаги, а тут пластинки.

– Не говори так, Палыч, – сказал стоящий рядом с ним Пистон. – Иногда информация на этих, как ты выразился, пластинках стоит очень дорого.

– Тогда берем? – Старый медвежатник схватил футляр с дискетами и стал прятать их вместе с инструментом в саквояж.

– Давайте быстрее, – забирая последние сумки с деньгами, раздраженно крикнул Сэнсэй.

Внизу перестрелка разгорелась с новой силой. К охране подошло подкрепление.

Группа поддержки примчалась через двенадцать минут. Восемь человек, вооруженные ружьями и автоматами, приехали на двух машинах. Быстро рассыпались вокруг особняка. Старший достал мобильник, сперва набрал московский номер Валета, сообщил о случившемся, тут же позвонил Зубову, чтобы согласовать совместные действия.

Полностью протрезвевший и пришедший в себя Зуб объяснил сложившуюся ситуацию, потом предложил план действий. Закончив разговор, старший отключил мобильник, потом достал из кармана связку ключей, выбрал самый большой, вставил в замочную скважину входной двери. Прежде чем повернуть ключ, старший повернулся к своим боевикам, которые до сих пор молча слушали телефонные переговоры.

– Всем ясно, как действовать?

Боевики молча закивали, поглаживая оружие.

– Тогда вперед.

Входная дверь распахнулась, и в коридор ворвалась группа поддержки, которая тут же обрушила шквал огня на основание лестницы, где залег Гном. Автоматные пули дырявили стены, картечь с грохотом взрывала деревянные перила и ступени, с визгом рикошетя от бетонного пола. Тактика боевиков удалась. Плотный смертоносный огонь не давал поднять головы, загоняя в угол, лишний раз доказывая зоновскую мудрость: «Против кодлы не попрешь». Возможно, и на этот раз повезло бы воспитанникам тюремной философии, если бы на их пути не оказался ветеран чеченской войны, бывший сержант морской пехоты, разведчик Павел Трофимов по прозвищу Гном.

Боевики группы поддержки уже были в пяти метрах от лестницы, когда навстречу им выкатились два ядовито-зеленых предмета яйцевидной формы. Прокатившись несколько метров, они ударились друг о друга со звуком бильярдных шаров и, оттолкнувшись, покатились в разные стороны.

Наступающая кодла на мгновение замерла, потом кто-то из боевиков сорвавшимся на фальцет голосом взвизгнул:

– Гранаты!

«Быки» отпрянули назад, но тут же две гранаты «РГ» одновременно взорвались. Возглас боевика поглотил огненный шар, со звоном вылетели стекла из окон, закричали раненые.

Едва прогремел взрыв, Гном выглянул из своего укрытия и дал длинную очередь из автомата, добивая уцелевших.

Отстегнув пустой магазин от автомата, Гном достал из подсумка новый, вставив его, передернул затвор. Со второго этажа, прямо на банковские мешки, спрыгнули Бодун и Сэнсэй.

– Ну что, подкрепление подошло? – спросил с ухмылкой бывший телохранитель. Казалось, сложившаяся ситуация его забавляла.

– Да, – кивнул Павел, – ну, я их слегка причесал.

– Ладно, парикмахеры, надо отсюда делать ноги, пока еще братвы не подвалило, – проговорил Сэнсэй. В отличие от двух бойцов спецназа в настоящей перестрелке ему не доводилось бывать, поэтому он чувствовал себя не особо уютно.

– Надо, – согласился Бодун, поправляя ремень автомата, переброшенный через плечо.

– Ага, надо, – передразнил друзей Гном. – Кто же вас отсюда выпустит? Если мы попытаемся уйти, они сядут нам на шею, и в коллекторе все кончится.

– Логично, – кивнул Бодун, – но уходить все равно надо.

– Значит, кто-то должен остаться на «мясо», – задумчиво произнес морпех, понимая, что это единственный выход. – Ладно, ребята, уходите, я прикрою. В конце концов я проворонил этого вертухая. Так что искуплю кровью.

– Хороший ты парень, Павлик, жаль, подарить тебе нечего, – усмехнулся Бодун. – Только прикрывать отход буду я. – Видя возмущение в глазах Гнома, добавил: – Я когда сегодня уходил на разведку, приготовил запасной вариант отхода – для себя. – И провел рукой по груди, перетянутой альпинистской сбруей.

– Эй, – донесся с лестничной клетки второго этажа голос Пистона, – принимайте деда.

Сэнсэй подхватил спускающегося вниз Палыча и бережно опустил на пол. И тут же сиганул со второго этажа Савченко, держа в руке саквояж медвежатника.

– Сейчас уходим, – сказал Сэнсэй. – Берите сумки и ползком в подвал, по одному.

– Кто останется на стреме? – спросил Палыч.

– Бодун нас прикроет.

– А если его возьмут в серьезный оборот, что тогда? – Старый уголовник хотел получить гарантию своего инкогнито.

– Что предлагаешь, Палыч? – спросил Бодун.

– Надо что-то сделать, чтоб на момент твоего отхода братве было не до тебя.

– Я знаю, что надо делать, – радостно оскалился Пистон. Достав из кармана мобильный телефон, он стал набирать номер.

– Куда звонишь? – спросил Гном, обвешиваясь сумками, как вьючный мул.

– Тому рубоповцу, чей номер срисовал со сканера, – ответил Савченко.

– Как же, он среди ночи тебя ждет.

– У них незадействованные телефоны переключаются на дежурного офицера, – объяснил юный интеллектуал. И тут же ответил дежурный по ГУБОПу.

– Хочу сообщить, – сразу затарахтел Пистон в трубку, – в Одинцово, в офисе фирмы «Колос», идет перестрелка.

– Звоните на «ноль-два», – ответил, зевая, дежурный.

– Это связано с ограблением инкассаторской машины в Румяном переулке.

– Понял, – голос дежурного тут же преобразился. – Высылаю группу быстрого реагирования. А кто говорит?

– Быстрее, – проговорил Пистон и дважды выстрелил из своего «макарова». Ему ответило несколько стволов из кабинета охраны.

– Зачем стрелял? – спросил старик раздраженно.

– Для достоверности, – ответил Савченко, подбирая оставшиеся сумки.

– Все, уходим, – сказал Сэнсэй, ползком направляясь к дверям в подвал.

– Павлик, дай мне свою гранату, – попросил напоследок Бодун.

– Так последняя же, – недоуменно произнес Гном и тут же сообразил, что мелет полную ерунду. Вынул из разгрузочного жилета гранату и протянул ее Дроздову. – Держи, братишка. До встречи у Лазарета на даче.

Бодун подождал, пока дверь в подвал закрылась, и перебрался на второй этаж, отсюда он собирался контролировать ситуацию и отвлекать от подвала охрану.

Первым по коллектору двигался Гном, нагруженный денежными мешками. Он пыхтел под их тяжестью, как носорог, его топот эхом отдавался под бетонными сводами.

За ним семенили остальные члены команды. На пустыре их ждал Прапор. Помогая налетчикам, он спрашивал:

– Что вы там учудили? Грохот на все Одинцово. Там уже, наверное, все менты собрались.

– Как же, менты, – хмыкнул Гном, перебрасывая через край коллекторного колодца инкассаторские сумки. – Они приезжают, когда все закончено, жмуров считать.

– А что, уже есть жмуры? – голос Прапора потух.

– Не гунди, давай помогай.

Все члены команды с тяжелой поклажей выбрались наружу.

– А где Бодун? – не унимался Прапор.

– Прикрывает отход главных сил, – по-военному ответил Гном, кивков головы указав в направлении, откуда доносились короткие очереди. Поставив на место крышку люка, он скомандовал: – Теперь, хлопчики, бегом. Пока есть время, надо делать ноги.

Они пересекли пустырь, спустились по склону, где их ждали белый микроавтобус «Ниссан» и бежевая «девятка». Машины были взяты напрокат в автосалоне.

Грузовой отсек «Ниссана» был загружен мешками с картошкой, там заранее был приготовлен тайник для добычи и амуниции налетчиков.

Открыв тайник, Гном швырнул туда сумки, потом автомат и стал раздеваться. Остальные делали то же самое.

– Дима, почему так долго? – Из салона микроавтобуса, опираясь на трость, выбрался Урис.

– Абраша, не все пошло так, как думали, – ответил Палыч, снимая с рук резиновые перчатки. И тут заметил, что левая перчатка разорвана и большой палец сиротливо глядит наружу. «Черт, порвалась перчатка», – с досадой подумал старик, пытаясь вспомнить, где же он мог так опростоволоситься. Ничего не вспомнив, решил: «Наверное, когда по коллектору карабкался».

Переодевшись, налетчики расселись по машинам. Сэнсэй сел за руль «Ниссана», к нему подсели Пистон и Абрам Самуилович. В «девятку» сели Прапор, Гном и Лескин. Старики в машинах должны были отвлечь внимание от молодых парней, разъезжающих ночью, если вдруг остановит ГИБДД.

Через десять минут они выехали из Одинцова и взяли курс на Москву. Им навстречу пронеслись два милицейских «УАЗа».

Глава 17. Нарыв прорвал

Донцов приехал в офис «Колоса» через три часа после поступления сигнала тревоги дежурному по ГУБОПу.

Первой прибыла в Одинцово патрульная группа ОМОНа, ближе всего находившаяся к месту перестрелки. Омоновцы окружили офис, не давая возможности никому его покинуть. Вслед за ними появились бойцы СОБРа, они ворвались в офис, разнеся то, что еще можно было разнести, разоружив и уложив мордами в пол охрану, группу поддержки и гостевавших там девиц. Потом посчитали убитых, раненых, вызвали экспертов и оперативников.

Когда Донцов шел по коридору, напоминающему декорацию к фильму о войне, эксперты уже вовсю трудились, щелкая фотоаппаратами, делая замеры и собирая образцы гильз, крови, пытаясь отыскать отпечатки пальцев.

– Ну, и что здесь случилось? – спросил Донцов, обращаясь к старшему штурмовой группы, невысокому, коренастому мужчине с обветренным лицом.

– Да че, как обычно, стрельба. Мы накидали светошумовых гранат, ворвались и…

– Это я знаю. Что было до этого?

– Скорее всего, сюда залезли грабители, там у них, на втором этаже, сейф громадный, падла. Ворюги его вскрыли, а у охраны был праздник, чисто гуляла братва. Только почему-то одного вертухая занесло на второй этаж, он застукал ворюг, те его грохнули. Ну, тут и началось. В результате три трупа, четыре тяжелораненых.

– Что еще? – Донцов сунул в рот сигарету.

– Еще у группы, которая прибыла на подмогу, было кроме ружей три автомата. Эти уроды сейчас все вешают на покойников, дескать, стволы их, мы об этом ничего не знаем. Ну, это, как говорится, дело следствия.

– Что еще? – Майор знал, что у собровца великолепные физические данные, но интеллектуально его надо постоянно подгонять.

– Еще? А это пусть Серега расскажет, – усмехнулся крепыш и подозвал одного из бойцов, высокого стройного парня в камуфляже, с автоматом на плече и в черной маске, скрывающей лицо. – Ну-ка, Серый, расскажи товарищу майору про свои похождения.

– Чего тут рассказывать? Когда положили «быков», они говорят, на втором этаже засел налетчик. Ну, я пошел, подымаюсь по этой гребаной лестнице, смотрю, перед дверью лежит «бычара», очередь в грудь, ясное дело, труп. Его ловко уделали: с внутренней стороны двери закреплен автомат, тянешь за дверь, очередь в упор. Я такие штучки видел в Чечне. Короче, захожу в кабинет, там еще один труп, делаю шаг, слышу щелчок. Мать твою, растяжка, едва успел за стену заскочить, рвануло. До сих пор в ушах звенит.

– Работа профессионалов? – спросил Донцов.

– Какие там профессионалы, – махнул рукой старший. – Были бы профи, прежде чем с сейфом возиться, зашли бы в караулку и в два ствола положили всех вертухаев, а потом работай себе без мороки.

– Ясно, спасибо. – Майор стал подниматься на второй этаж.

Лестничная площадка была забрызгана кровью, вывороченная взрывом гранаты дверь висела на уцелевшей петле. Прикрепленный к ней автомат изучал эксперт, на Донцова он не обратил внимания. Трупов уже не было, вместо них на полу были обведены мелом белые контуры. Кровь впиталась в ковровое покрытие, оставив большие черные пятна.

В кабинете стоял кислый запах сгоревшей взрывчатки. Здесь уже было пусто, эксперты отработали это помещение, в соседнем помещении двое экспертов обследовали взломанный сейф.

– Всем привет, – войдя в глухую комнату, поздоровался Донцов. – Чем сейчас порадуете меня?

– Вам, Олег Сергеевич, последнее время везет на крупные неприятности, – проговорил эксперт Леша, один из наиболее талантливых и эрудированных специалистов в области экспертизы и анализа.

– Что это значит? – не понял сыщик.

– Мало ограбления инкассаторского броневика с десятью миллионами, так еще этот сейф.

– А что сейф?

– Понимаете, товарищ майор, – Леша теперь мог блеснуть эрудицией, – последние несколько лет сейф «Виккерс» считался невскрываемым, были попытки. А тут его вскрыли, как консервную банку.

– Русский умелец? – спросил Донцов, разглядывая распахнутый сейф.

– Не совсем, хотя здесь работал медвежатник экстра-класса, и инструмент у него что надо, высоколегированную сталь просверлил, как фанеру. Но не это главное, меня поразило другое, кодовый блокиратор не был вскрыт, то есть код знали.

– Свои, что ли?

– Может быть, и свои. Но могли быть и чужие. Значит, как-то подсмотрели. Как?

– А что эти блокираторы, ими каждый день пользуются?

– Да, это модель банковского сейфа, в блокираторе установлен таймер, от двенадцати до сорока восьми часов, с учетом выходных.

– Как я понял, чтобы узнать шифр кода, есть два варианта, – с улыбкой проговорил Донцов, ему нравилось разгадывать шарады эксперта. – Либо спросить у знающего шифр человека, либо подсмотреть комбинацию самому.

– Правильно, – кивнул Леша. – Вот из второго варианта я и исходил.

– И что? – не удержался от вопроса майор.

– А вот что. – Эксперт отошел к дальней стене и, поддев лист обоев, задрал его. На высоте полутора метров в стене было углубление, в нем была установлена портативная телекамера от домофона, провода, скрытые под обоями, тянулись за батарею отопления, там же были спрятаны блок питания и видеомагнитофон.

– Судя по тому, что кассеты в нем нет, так оно и было.

– И что, этот магнитофон сутки напролет работал? – спросил майор.

– Нет, Олег Сергеевич, здесь все проще – пульт дистанционного управления. Если эту штуку поставил кто-то из охранников, то могли включать непосредственно из особняка, в момент, когда в сейфе включали и отключали блокиратор. А вот если посторонние, то магнитофон включали на улице, сидя в машине. В данном случае работать видеомагнитофон должен был с момента появления в офисе генерального директора.

– Как можно определить, кто есть кто?

– Работаем. Но это еще не все. – Эксперт произнес последние слова таким тоном, что Донцов сразу понял: самую убойную информацию Леша приберег под конец.

– Что еще?

– Вот, – Леша извлек из кармана полиэтиленовый пакетик, где лежала свинцовая бляшка размером с мелкую монету. – Прекрасный экземпляр, за сейф закатилась. – Эксперт поднял пакетик на уровень лица и посмотрел на него, как на редкую драгоценность. – Глядя на нее, невольно задаюсь вопросом: что же хранили в этом большом, почти не вскрываемом сейфе?

– Что это такое? – теряя терпение, спросил майор.

– Это пломба, притом необычная пломба. На ней логотип Объединенного Швейцарского банка – редкая вещичка для такой дыры, как торгово-закупочная фирма «Колос».

– Да, тут есть над чем задуматься и о чем поговорить с руководством этой фирмы. У тебя все?

– Все, если не считать, что на дверце внутреннего сейфа обнаружен довольно четкий фрагмент отпечатка пальца, но, как вы понимаете, нужно время, чтобы пропустить его через компьютер МВД.

– Хорошо. Если что-то еще найдешь, сообщи.

– Обязательно, – ответил Леша, потеряв к сыщику всякий интерес.

Донцов покинул кабинет генерального директора фирмы «Колос», размышляя о том, что это дело обещает быть интересным.

Спустившись на первый этаж, майор направился к кабинету начальника охраны. Возле дверей он остановился, наблюдая за работой эксперта, собирающего гильзы.

– Есть что-то интересное? – спросил Донцов.

– Ничего особенного, два десятка гильз от охотничьего оружия, около сотни автоматных гильз от «АКМ» и «АК-74», несколько «макаровских» гильз и четыре гильзы системы «парабеллум».

– Угу, – Донцов, приняв информацию к сведению, согласно кивнул. Неожиданно он спохватился: – А ну, покажи мне эти последние гильзы!

Эксперт открыл свой кейс, где были сложены образцы гильз, и достал пакет с латунными цилиндриками. Сыщик внимательно осмотрел их, чего-нибудь особенного в них он не увидел, но интуиция подсказала:

– Эти срочно проверить через гильзотеку, к вечеру у меня должен быть ответ.

– Сделаем, – спокойно ответил эксперт. Он привык, что опера всегда требуют спешности, когда учуют горячий след.

В кабинете вдоль стены, упершись руками, стояли шесть задержанных мужчин. За ними приглядывали двое собровцев: вольготно развалившись, они курили и ревностно следили, чтобы задержанные держали ноги достаточно широко. Увидев вошедшего майора, бойцы СОБРа нехотя поднялись.

– Ну, разверните-ка мне этих добрых молодцев, – приказал Донцов.

– Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом, – держа руки на висевшем на груди автомате, проговорил один из бойцов.

Задержанные медленно повернулись, глядя на вошедшего исподлобья. Донцов прошел вдоль шеренги, вглядываясь в лица, потом спросил:

– Ну и что, господа, расскажете о произошедшем?

Задержанные молчали, теперь глядя себе под ноги.

– Хорошо, – кивнул Донцов, неожиданно сосредоточив свой взгляд на лице высокого, долговязого мужчины с колючим затравленным взглядом. – Не хотите отвечать на этот вопрос, задам другой. Вот вы, кто такой? – Палец майора уткнулся в грудь долговязого.

– Андрей Петров, начальник смены, – буркнул тот, стараясь не дышать в сторону милиционера.

– Почему пьяный на рабочем месте? – повысил голос майор.

– Дак отмечали первую зарплату, – попробовал оправдаться Петров.

– После тебя можно закусывать, – поморщился Донцов. – Дай хоть напиться.

Начальник смены опрометью бросился к столу, достал из тумбы чистый граненый стакан, наполнил его шипящей кока-колой и протянул стакан майору. Донцов аккуратно взял стакан за верх, пригубил, потом сказал:

– Ладно, пускай вами занимаются следователи.

Собровцы тут же снова повернули задержанных к стене, майор, подмигнув им, вышел из кабинета. В коридоре эксперты уже закончили работу и теперь упаковывали свое оборудование.

– У тебя свободный кулек есть? – спросил Донцов у одного из экспертов. Тот достал большой прозрачный пакет с липкой горловиной. Выйдя из помещения офиса, майор вылил содержимое, а сам стакан спрятал в пакет.

Сев в салон своего «Форда», Олег снял трубку радиотелефона. Быстро набрав номер МУРа, через несколько секунд услышал в динамике:

– Старший оперуполномоченный Атеев.

– Сергей, это Донцов.

– В такую рань, значит, снова неприятности.

– Да как сказать.

– И что все-таки случилось?

– Хочу повесить на тебя еще одно дело, большая бойня в Одинцове. Пошли кого-нибудь из своих парней в торгово-закупочную фирму «Колос». Да, и добавь парочку экспертов, там полно работы.

– Олег, побойся бога, – взмолился Атеев, – мы и так в глубокой жопе из-за этого броневика, а ты вешаешь еще разборку.

– Это, я подозреваю, звенья одной цепи. Ладно, через час приеду, расскажу детали.

– С нетерпением жду.

Включив зажигание, Донцов перевел взгляд на соседнее сиденье, где в пакете лежал граненый стакан. Сыщик подозревал, что именно в нем заключались ответы на многие вопросы.

– Ну, расскажи мне, дружок, что же там произошло и как это могло случиться?

Еремушин взглядом жег сидящего напротив Валета. Тот ежился, будто ему за шею капала ледяная вода. Он то смотрел на президента банка, то переводил взгляд на юрисконсульта.

Илья Карасев сидел в стороне, обхватив голову руками. Сейчас он потерял весь свой лоск и был похож на никчемного старика. Случившееся в Одинцове было для него страшнее любого кошмара. Обладавший богатым опытом и хорошим интеллектом, Карасев сейчас был не в состоянии сообразить элементарных вещей.

– Итак, я хочу услышать, что же все-таки произошло? – В отличие от юриста президент банка «Глобал Инвест» не растерял своего хладнокровия.

– Ночью мне позвонил Седой, – стараясь подобрать нужные слова, заговорил Валет. – Сказал, что позвонил Зуб, на офис совершено нападение, вызвана группа поддержки. Ну, типа, они наведут порядок. Я не стал доверять Седому, созвонился с Метисом, он поднял братву, и мы выехали в Одинцово. А когда приехали, в «Колосе» уже вовсю шуровали менты, тут уж ничего не поделаешь.

– Что же там произошло?

– В офис пробрались взломщики, их заметила охрана, завязалась перестрелка, потом подошла группа поддержки, гопники забросали их гранатами.

– Серьезные ребята, – хмыкнул Еремушин.

– Когда в офис ворвались менты, – продолжал Валет, – гопники смогли соскочить и оторвались.

– Что им удалось?

– Они вскрыли сейф и забрали все содержимое, – выдохнул Суслов.

– Боже мой, боже мой, – закачал головой, причитая, Карасев.

– Неприятно, конечно. – Вениамин Альбертович взял со стола ручку «Паркер» с золотым пером и стал вертеть ее между пальцами, задумчиво глядя в одну точку.

В кабинете воцарилась гнетущая тишина, Валет настороженно поглядывал на Еремушина, Карасев безмолвно качал головой.

– Конечно, неприятно, – снова заговорил президент банка, – но, с другой стороны, трудно представить себе, что было бы, если бы содержимое сейфа досталось мусорам. Мы бы уже или бежали в сторону румынской границы со скоростью курьерского поезда, или же осваивались на жительство в камере СИЗО.

– А почему румынской границы? – не понял Валет.

– Литературный образ, не заостряй на этом свое внимание, – отмахнулся Еремушин и перевел взгляд на Карасева.

– Я не хочу в тюрьму, – заскулил юрисконсульт.

– Илюша, долго тебе сидеть не придется, – попытался успокоить подельника банкир. – Если Варфоломей узнает, что тут произошло, нас уроют, как обычных лохов, и зароют, как собак.

– Я не хочу.

– Вот поэтому, Илюша, быстро мобилизуй все свои внутренние резервы, свою золотую голову напряги. Нам надо не только отыскать деньги и архивы бухгалтерии, необходимо еще выяснить, кто навел на «Колос», кто крыса. Не могли посторонние или залетные прийти в контору и запросто вскрыть сейф. «Виккерс» – не бабушкина шкатулка, фирма-изготовитель гарантировала, что ближайшие десять лет вскрыть его не смогут. Ан смогли. Значит, высокого класса специалисты, а «Колос» не та контора, которую хочется пощипать. Вот и выходит: и специалисты хорошие, и пришли они по «наколке». Все это надо выяснить. А поэтому, господа, за дело! Ты, Илюша, займись тем, что ментам удастся нарыть, и потом все собранное надо проанализировать. Ты, Олег, – банкир перевел взгляд на Валета, – попытайся выяснить у блатных, не слышно ли чего о большом гоп-стопе или не завелись ли у какого-нибудь бандюка лихие деньги. В общем, все, что произошло нестандартного. Те, кто совершили налет, не могли не оставить следов, они ведь живые люди, с кем-то общались, у кого-то жили, у кого-то доставали стволы и тому подобное. Следы должны быть, и вы их должны найти.

– Сколько у нас времени? – заинтересованно спросил Валет. Он прекрасно понимал, что, если случится самое страшное, «белые воротнички» все свалят на него, сделают его козлом отпущения.

– Считайте, что времени нет. Все зависит от Варфоломея, когда его заинтересуют отложенные на черный день деньги. Поэтому торопитесь.

Совещание закончилось, Валет первым вышел из кабинета банкира, решая, с чего начать поход по блатным дружкам.

Дмитрий Палыч Лескин проснулся во второй половине дня, с трудом поднялся с постели. Казалось, у него болят все кости и суставы.

«Старый я для таких трюков, – подумал он, надевая стеганый халат Абрама Самуиловича. – Пора угомониться и жить спокойно хотя бы последние дни, отпущенные судьбой».

Завязав на талии пояс, старик медленно пошел на веранду. Из соседних комнат доносился храп налетчиков. Они, в отличие от стариков, спали как убитые, и сновидения их не тревожили.

На веранде в плетеном кресле сидел Лазарет со старомодными очками на носу, он пришивал к потрепанному пиджаку пуговицу.

– Проснулся? – не отрываясь от работы, спросил Урис.

– Что-то не спится, – буркнул Палыч, потирая бока. – Не то что молодежи, им все нипочем.

– Ну, не все они сони. – Абрам Самуилович наконец закончил шить, положил пиджак на подлокотник и снял очки. – Пистон уже умотал в Москву, сказал, что вернется через пару часов.

– Чего это его туда понесло? – Лескин с трудом сел в кресло-качалку.

– Попробовал посмотреть, что на тех дискетах, которые взяли в Одинцове. Но не смог, говорит, они запаролены. Ему нужна какая-то программа, а она есть у кореша в Москве. Вот он туда и поехал.

– Бодун еще не возвращался?

– Нет, что-то Игорек задерживается.

– Как бы парень не попал в парафин, – тяжело вздохнул медвежатник.

– Если так, то узнаем об этом уже сегодня из «Петровки, 38», – произнес хозяин дачи.

– Да, – согласился со вздохом Палыч, – преимущество демократии. Кто бы в наши годы мог такое себе представить: ночью взяли человека на деле, а утром его по всем каналам показывают. Раньше, чтобы о судьбе пропавшего пацана узнать, надо было своих людей подряжать в прокуратуру, ментовку, а теперь главное – смотри телевизор.

– Все течет, все меняется, – кивнул Урис, потом перевел взгляд на пол веранды, где лежали привезенные из Одинцова инкассаторские сумки. – Я вот, Дима, думаю, а не оторвут ли нам голову за весь этот холомис?

– В этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным, – философски заметил Палыч. – Вот эти босяки взяли броневик, а там вместо бабок резаные газеты. Да еще меня чуть не завалили, сукины дети. А сейчас уже другая история, деньги ведь давно считались украденными. Так что, может, и ничего нам не будет.

Абрам Самуилович пожал плечами. Он хотел еще что-то сказать, но тут донесся звук открывающейся калитки. Вошел Бодун. Он быстро пересек двор, поднялся на крыльцо и вошел на веранду.

– Ну, вот и пропажа нашлась, – буднично произнес Лазарет, поднимаясь с кресла.

– Где пропадал? – зевая, спросил Палыч.

– Где-где, в Караганде, – огрызнулся Бодун, заваливаясь на место хозяина дачи.

– А поконкретнее? – настаивал Лескин.

– Можно и поконкретнее, – кивнул Игорь. – В общем, как вы ушли, я еще немного помариновал братву, постреливая со второго этажа. Они, бедняги, настроились воевать на первом этаже, а тут такой облом. Снова надо было перестраиваться, но не успели, налетели товарищи из органов и… В общем, я быстренько поставил самострел, зарядил растяжку, как рассказывал Гном, и на чердак. Все-таки классно, когда в доме евроремонт, не надо сигать из окна: потянул веревку с потолка, и вот тебе лестница на чердак, а оттуда по натянутому фалу вниз за ограду. Только успел сигануть в кусты, тут омоновцы усадьбу окружили, пришлось километр на четырех конечностях мерить, потом по какому-то ручью долго бежал…

– Молодец, собак со следа сбивал, – авторитетно вставил Палыч.

– Вот именно, – подтвердил Бодун. – Потом снял шмотки и амуницию, зарыл ее. После чего вернулся на трассу и тормознул попутку, поехал в Кубинку. До утра поскитался, а потом сел на электричку и приехал к вам.

– Что было болтаться по Кубинке? – не понял Лескин.

– Решил оглядеться, неохота было ехать сюда в компании ментов и братков, – усмехнулся Игорь.

– Коварен ты, брат, – восхитился старый вор.

– Осторожен, – поправил собеседника Бодун, доставая из кармана пистолет Макарова.

– А это откуда?

– Взял у убитого вертухая. Автомат ведь там оставил, а без оружия все равно что голый и парализованный, любой обидеть может.

– Ладно, хватит соловья баснями кормить, – произнес вернувшийся на веранду Урис. – Пошли на кухню, там уже чайник закипел.

В кабинете следователя Генеральной прокуратуры горела настольная лампа. Склонившись над столом, Владимир Савин щелкал по клавишам компьютера. Услышав стук в дверь, он, не отрываясь от монитора, сказал:

– Входите.

Дверь открылась, в кабинет вошел Олег Донцов.

– Добрый вечер, все трудитесь, Владимир Андреевич?

– Да, созрел, пишу рапорт на имя шефа. Расследование зашло в тупик. Я ничего не могу сделать, пусть это дело передают «конторе». В конце концов им вернули следственный отдел. Теперь им выпал шанс попытаться раскрыть это преступление.

– А почему такое упадническое настроение, товарищ следователь? – искренне удивился оперативник. – Конечно же, у госбезопасности технических возможностей больше, но профессиональные качества у нас ничуть не хуже.

Савин оторвался от компьютера и внимательно посмотрел на Донцова, потом медленно произнес:

– За полтора месяца, с момента налета, у нас не было ни одной зацепки. А ты говоришь так, словно за последние два дня что-то изменилось.

– За три, – поправил следователя майор.

– То есть?

– Три дня назад на небольшой офис в Одинцове был совершен налет, охрана вступила в противоборство. Результат: трое убитых и четверо раненых. Налетчики пустили в ход автоматы и гранаты.

– Противотанковые? – ошарашенно спросил Савин, забыв о работающем компьютере.

– К счастью, нет. Я бы сказал, противопехотные, «РГ» наступательного действия, но в замкнутом пространстве офиса очень эффективны. Как удалось установить по гильзам, автоматы те самые, что были в Румяном переулке.

– Что же им понадобилось в этом периферийном офисе? – Следователь все больше заинтересовывался рассказом сыщика.

– Им понадобился большой банковский сейф, стоящий в кладовке за кабинетом генерального директора фирмы. При этом замечу, сейф был суперсовременный, с несколькими степенями защиты.

– И что в нем хранилось?

– Налетчикам удалось его вскрыть. Они долго изучали и офис, и сам сейф, – сказал Донцов, протягивая папку Савину. – Вот отчеты экспертов, тут все подробно, как проходили, чем вскрывали двери кабинетов, как следили за раскодировкой сейфа и тому подобное, а затем, как ушли с добычей.

– Так что же в сейфе хранилось? Неужели нет никаких предположений?

– Есть, – как можно спокойнее произнес оперативник. – Возле сейфа найдена свинцовая пломба с логотипом Швейцарского Объединенного банка.

– Но почему в Одинцове?

– Это еще не все. Возле лестницы, где сбрасывались инкассаторские мешки, эксперты нашли несколько ниточек от одного из мешков, за гвоздь зацепился. Экспертиза подтвердила швейцарское происхождение брезента.

– Что же это получается – ложный след? – Савин пытался с ходу проанализировать ситуацию, но недостаток информации не позволял.

– Вряд ли, зачем подбрасывать нам ложный след, если у нас не было никаких следов, мы упирались лбом в стену.

– А что говорит директор фирмы?

– Говорит, что сейф приобрели как выставочный экспонат, в будущем собирались торговать подобными аксессуарами.

Донцов сделал паузу, потом добавил:

– В данном случае личность самого директора куда интереснее того, что он говорит. Артем Аркадьевич Бородкин, семидесятого года рождения, один из гениев компьютерного программирования, ему принадлежат первые программы по бухгалтерским учетам и тому подобное. Он неплохо зарабатывал, но пять лет назад неожиданно уехал в США, провел там год, потом вернулся и открыл торгово-закупочную фирму, которая ничего не покупала и ничего не продавала.

– Ты хочешь сказать, что в Америке он общался с Вавиловым? – ухватив мысль оперативника, спросил Савин.

– Верной дорогой движетесь, товарищи, – кивнул Донцов. – Во всяком случае я отправил запрос в ФБР, чтобы они подтвердили контакт документально. Эксперты из ОБЭП в один голос утверждают, что «чистая» бухгалтерия и в «Глобал Инвест», и в других фирмах, принадлежащих Вавилову, это почерк Бородкина. А в том сейфе, что вскрыли, был еще один сейф, внутренний, его тоже вскрыли.

– Значит, там было хранилище не только денег, но еще и «черной» бухгалтерии, – задумчиво произнес Савин, его мозг по мере получения информации все больше включался в работу.

– Исходя из принципа, что все яйца не кладут в одну корзину, могу почти со стопроцентной уверенностью сказать: по крайней мере там была бухгалтерия «Глобал Инвеста».

– Где же ее искать?

– Это еще не все, – майор, как хороший иллюзионист, еще не закончил удивлять своего единственного зрителя. – Со стороны, где отстреливалась охрана, кроме гильз крупного калибра, были найдены четыре гильзы от патронов «парабеллума», которые, как позже было выяснено, были выстрелены из пистолета системы «вальтер», того самого, из которого были убиты инкассаторы.

– Это точно?

Донцов развел руками, дескать, «фирма веников не вяжет».

– Значит, произошел раскол между налетчиками и палачом инкассаторов, – проговорил задумчиво Савин, мысленно рисуя картину произошедшего.

– Я думаю, налетчиков элементарно кинули на бабки, подсунув им пустой броневик, а чтобы они не могли качать права, на них повесили три трупа, – поддержал версию следователя оперативник. – Непонятно одно: кто же им вскрыл сейф? Эксперты утверждают: это специалист экстра-класса, в нашей стране таких, наверное, и нет.

– Думаешь, это действия бойцов каких-то спецслужб?

– Да нет, слишком уж много у них накладок для настоящих профессионалов. А вот сейф вскрыл ас, тут ничего не поделаешь. – Донцов замолчал, поджав губы, как школьник, который не в силах разрешить задачу.

– Ну что, все сюрпризы на сегодня? – наконец спросил Савин, отключая компьютер.

– А, – спохватился майор, – еще нет. Знаешь, кого я там встретил? Не буду тебя, Владимир Андреевич, мариновать зря, скажу сразу. Того типа, который дважды встречался с Еремушиным, и дважды доблестные «топтуны» из МУРа его теряли. Оказывается, в этой фирме он уже месяц трудился в качестве старшего смены охранников. И нападение в его смену произошло, будто хотели с ним счеты свести.

– Кто он такой?

– Некто Петров, но в нынешнее время, когда любой документ можно купить в подземном переходе, бумажкам я не сильно верю. Пришлось снять отпечатки пальцев, но так, чтобы он ничего не заподозрил.

– И как тебе это удалось? – с интересом спросил следователь.

– По методу дедушки Мюллера, – ответил Донцов и, щелкнув пальцами, извлек из-под плаща еще одну папку. – После дактилоскопической проверки Петров оказался Зубовым Александром Анатольевичем, шестьдесят третьего года рождения, уроженцем города Новино Московской области. В восьмидесятом году был осужден на двадцать лет за двойное убийство. В зоне за поножовщину добавили еще пять. Освободился несколько месяцев назад. Оперативники отмечают, что Зубов был хитрым, даже, можно сказать, коварным, неглупым и довольно эрудированным, прочел за время отсидки едва ли не всю зоновскую библиотеку. Большей частью общался с ворами, настоящими, старой формации. Кстати, с Валетом-Сусловым он знаком по зоне, тот дважды туда попадал.

– Что же это значит?

– Это значит, что нарыв прорвался, и теперь только успевай засекать, что попрет наружу.

И тут, будто в подтверждение слов майора, на столе следователя зазвонил телефон.

– Слушаю, Савин, – сняв трубку, произнес «важняк». – Донцов? Да, здесь, – и передал трубку сыщику.

– Слушаю, – поднеся трубку ко рту, сказал Донцов, – А, Алеша, – он сразу же узнал голос эксперта. – Чем-то можешь меня порадовать? Выяснил, кому принадлежит отпечаток на внутреннем сейфе? А ну-ка, скажи, очень интересно, записываю.

Он взял со стола следователя листок бумаги и стал писать: «Лескин Дмитрий Павлович, тридцатого года рождения…» —и тут же сорвался на крик:

– Что? Отпечаток пальца Ключа? Значит, Леша, сиди там, где сидишь, я через полчаса подъеду.

Положив трубку на аппарат, сразу же ее снял и стал набирать номер МУРа.

– Ты хоть можешь объяснить, Олег, что произошло? – спросил Савин.

– Дмитрий Павлович Лескин по кличке Ключ – старый медвежатник, с незапамятных времен. Я думал, он уже помер, ан, видишь, жив курилка… – Дальше говорить майор не смог, в трубке раздался голос Атеева.

– Хорошо, Серега, что ты еще не ушел, – без предисловий заговорил Донцов. – Бери опергруппу и группу захвата из ОМОНа и давай на квартиру к Ключу. Помнишь Дмитрия Павловича? Так вот, на сейфе его палец. Будьте осторожны, там может оказаться вся гоп-компания. Я сейчас еду за экспертом и тоже туда. Все, до встречи.

Олег положил трубку и хотел уже распрощаться с хозяином кабинета, но Савин поднялся из-за стола и категорически произнес:

– Я тоже еду.

Глава 18. Усугубляющие обстоятельства

Настроение было препаскуднейшим. Зубов с тоской посмотрел на бутылку водки, но пить совершенно не хотелось. После недавних событий в офисе «Колоса» он еще не пришел в себя. Такого с ним никогда не было – треск автоматных очередей, грохот взорвавшихся гранат, крики и стоны раненых.

«Как такое могло случиться? – Все мысли бывшего урки были направлены на осознание случившегося. Он был достаточно умным, чтобы понять: за учиненную пьянку в офисе ему придется ответить. Кто-то должен ответить, а он сейчас лучшая кандидатура на роль козла отпущения. – И дернул же меня черт отметить свою первую зарплату».

Пройдясь по комнате, Зуб залез в тайник и вытащил спрятанные на черный день доллары и пистолет. Упаковки с банкнотами он небрежно бросил на кровать, бережно погладил холодную сталь оружия. С момента появления в его жизни этого пистолета он с ним сросся, стал единым целым. Маленький кургузый уродец был надежнее всех друзей и преданнее всех женщин.

За несколько минут до приезда в офис милиции Зубов почувствовал опасность, что называется, копчиком. Пока группа поддержки перестреливалась с налетчиками, он вышел из здания, пересек улицу и, подойдя к старому дубу, спрятал «вальтер» в небольшое дупло, на высоте поднятой руки. Затем вернулся в офис, а через минуту окно озарилось разноцветными огнями милицейских мигалок. А еще через несколько минут в коридор полетели светошумовые гранаты, вслед за которыми ворвался СОБР.

«Прав был покойный Профессор, – подумал Зубов, садясь за стол и разбирая пистолет. Ему всегда легче думалось, когда руки были заняты знакомым, не требующим внимания делом. – Кому суждено быть зарезанным, не будет вертухаем застреленным. Вот, видно, и мне не судьба жить в богатстве и неге, состоять в серьезной команде. Значит, на роду написано быть вечным уркой и чалиться на нарах в перерывах между делами».

Закончив чистку, Зубов жирно смазал оружие, потом собрал пистолет, вставил обойму: оттянув ствольную коробку, посмотрел, как золотистый патрон подается в патронник. Затем поставил пистолет на предохранитель и сунул его за пояс. Теперь он с ним никогда не расстанется, по крайней мере, пока не выберется из этой переделки.

Мысли снова возвращались к тому злополучному дню, вернее, ночи. Выполнив свою работу, СОБР обследовал офис, обнаружил в кабинете еще один сюрприз, оставленный налетчиками. Потом понаехали труповозки, «Скорые», эксперты, после вывоза раненых и трупов в офисе начался большой шмон.

Из обрывков фраз Зубов понял: вскрыт сейф и похищено все его содержимое. Он не знал, что было в этом сейфе, знал только, что это надо беречь как зеницу ока. Но не уберегли.

После работы экспертов и опроса следователей генерального и коммерческого директоров увезли на Петровку, а охранников отправили в местное отделение милиции. Там их допросили и отпустили под подписку о невыезде. Впрочем, почти у всех были липовые документы, и эта подписка имела силу филькиной грамоты.

Дождавшись ночи, Зубов вернулся к трухлявому дубу и забрал пистолет, потом уехал в Москву.

Настроение по-прежнему было скверным, но выпить водки все-таки следовало, хотя бы для поднятия тонуса. Взяв бутылку, он налил почти три четверти граненого стакана и тут же опрокинул его в рот. Поморщившись, закурил сигарету и с горькой иронией подумал: «Сейф кто-то вскрыл, не иначе как сам дух Дмитрия Палыча мне мстит»…

Пароль на дискетах оказался слишком мудреным, программа, запущенная Пистоном, три дня трудилась, перерабатывая десятки тысяч вариантов, пока наконец пароль не был снят.

– Ух ты, – радостно воскликнул Виктор Савченко, увидев, как по дисплею побежали строки информации.

– Ну, что, Витюша, получилось чего? – Палыч все время, что компьютер дробил пароль, не мог найти себе места, и теперь его интересовало, что же скрывалось в недрах стального гроба за семью адовыми печатями.

– Я говорил, все получится, так и есть.

– А ну, просвети меня, старого. – Лескин подвинул к столу кресло и уселся рядом с Пистоном, пялясь на экран монитора.

– Вот, смотрите, Дмитрий Палыч, это бухгалтерия коммерческого банка «Глобал Инвест», и вот пошло: приход, расход, уход…

Молодой вундеркинд быстро разобрался в бухгалтерии и теперь сыпал терминами, как заправский бухгалтер:

– Бабки, приходившие в Москву, «Глобал Инвесту», из Объединенного Швейцарского банка, название то самое, что выведено на банковских мешках, приходили туда из разных офшорных зон – Карибы и тому подобное, – они прокручивались там, к ним добавлялись еще «левые» деньги, в России эти деньги еще раз прокручивались и, отмытые, возвращались в Швейцарию. Ах, жаль, нет номеров счетов, на которые складывали бабульки. Можно было бы их вытащить.

– Что, прямо с компьютера? – удивленно спросил Лескин.

– Да, главное, чтобы компьютер был подключен к Интернету, – ответил Виктор тоном опытного хакера, скрыв от старика все сложности подобного мероприятия.

– Чудны дела твои, Господи. – Палыч истово перекрестился. – Вот техника скакнула, воровать можно, не выходя из дома.

– Это не кража, а баловство. Настоящая работа вот, за год они прокачали двести семьдесят миллионов долларов. Это только первый год работы «Глобал Инвеста». Посмотрим, что на других дискетах.

Дальше цифры были куда впечатляющие: четыреста миллионов, пятьсот шестьдесят, шестьсот пятьдесят.

– Это же сколько миллионов, – прошептал сухими губами старый вор.

– Тут счет идет не на миллионы, Палыч, на миллиарды, – сказал Савченко. Ему вдруг захотелось закурить: прикоснувшись к банковским тайнам, он ощутил свою едва ли не историческую значимость.

– Ну что, идем обрадуем остальных. – Палыч со вздохом поднялся с кресла и направился на веранду, где уже собралась вся команда.

Старик и юноша расселись по свободным местам, Савченко тут же обратился к сидящему рядом Дроздову:

– Бодун, дай закурить.

– Ты же не куришь, – удивился Игорь, доставая сигареты.

– Ничего, ты тоже сейчас захочешь закурить.

– Что случилось? – спросил Сэнсэй.

– Вместе с деньгами мы захватили и бухгалтерию банка «Глобал Инвест», – попыхивая сигаретой, важно произнес Пистон. – Настоящую бухгалтерию.

Лескин подвинулся к Урису и, качая головой, указал на мешки с деньгами.

– Абраша, этот холомис, за который нам могут оторвать головы, мелочь по сравнению с тем, что на дискетах. Там миллиарды.

– Лихо, – невольно вырвалось у Гнома.

Хозяин дачи поднял глаза к потолку и безмолвно стал шевелить губами. Может, старик сейчас молился своему богу, а возможно, проклинал тех, кто втянул его в это дело.

– По-моему, пора определиться, что же произошло, – сказал Владимир Гаранин. Он, как бывший профессиональный военный, в первую очередь хотел ясности.

– Хочешь определенности, пожалуйста, – заговорил Дроздов. – Мы взяли не только деньги, которые банкиры украли сами у себя и на нас повесили, но и прихватили «черную бухгалтерию», которую они держали «в тени», в стороне от всех, чтобы даже случайно нельзя было найти.

– Это и так ясно, – буркнул Прапор. – Непонятно одно: зачем надо было грабить собственный броневик?

– Не знаю, – пожал плечами Бодун, – но думаю, что проблема в налетах налоговой полиции на банк. Небось слышали по телевизору об этих акциях. Вот так наши банкиры, храня в Одинцове свои архивы, подстраховывались.

– А для чего грабить броневик? – поддержал Прапора Сурмин.

– Может, обычная человеческая жадность или, возможно, их хитроумный ход, чтобы объявить себя банкротами и оставить налоговиков с носом.

– А теперь что?

– Ну, могу точно сказать: если после липового ограбления к Палычу прислали двух мокрушников, то теперь они бросят все силы на то, чтобы отыскать нас. И главное, эту бухгалтерию. Она им как нож гильотины.

– А нам? – вмешался в разговор Палыч.

– Нам тоже, и покоя не будет, они прочешут всю Москву сначала крупным гребнем, потом мелким, рано или поздно выйдут на Абрама Самуиловича и затем на нас. Дальше, как говорится, дело техники.

– Так что же нам делать? – спросил Гном, поглядывая на сумку, в которой было оружие.

– Выход у нас один: если не хочешь, чтобы ударили по тебе, ударь сам, а еще лучше, чтобы ударил кто-то другой, более сильный.

– Предлагаешь перенацелить удар? – спросил Сэнсэй.

– Я предлагаю слить информацию, а заодно деньги и дискеты, – сказал Бодун, глядя на Савченко. – А для этого нам понадобится твой рубоповец. – Ксивы, конечно, слить необходимо. С этими дискетами они всю гоп-компанию вывернут наизнанку, обеспечив им номера «люкс» на северных курортах, – задумчиво произнес Лескин. – А вот «капусту» возвращать глупо. Когда такой урожай соберем?

– Предложение не лишено логики. – Бодун подмигнул старым уголовникам. – Думаю, есть смысл его обсудить.

Оперативники МУРа и штурмовики из группы захвата замерли перед входной дверью в квартиру Дмитрия Павловича Лескина.

– Брать какого-то старикана прислали полтора десятка опытных бойцов, его и участковый бы повязал, – недовольно бурчал один из штурмовиков.

– Тебя забыли спросить, – отрезал старший, стоящий с резервной группой ниже, на лестничной клетке. Он не любил пустой треп, особенно перед предстоящей операцией.

От группы штурмовиков отделился один из бойцов. В бронежилете, кевларовом шлеме, со штурмовым щитом, он был похож на древнего рыцаря.

– Кажется, дедушка помер, – сказал боец, приблизившись к старшему. – Из-за двери смердит падалью, спасу нет. Что делать?

– Сейчас, – ответил старший и, достав радиостанцию, вызвал Атеева. – Первый, Первый, я Третий.

– Слушаю, Третий, – донесся голос капитана, он сидел во дворе в машине. – Что там у вас?

– Бойцы говорят, из-за двери несет мертвечиной. Штурмовать или как?

– Раз мертвый, никуда не денется, подождем Донцова, – ответил Атеев, отключаясь. Ему еще следовало вызвать судмедэкспертов.

«Форд» Донцова появился минут через десять, со старшим оперативником приехал и эксперт Леша, и следователь Савин.

– Ну что, взяли дедушку? – спросил майор, выбравшись из теплого салона машины.

– Да нет, вас ждем, – ответил Атеев.

– Чего так?

– Ребята говорят, из-за двери несет мертвечиной. Пришлось вызывать судмедэкспертов, чтобы установили причину смерти.

– Ладно, пока суд да дело, идем, посмотрим, что к чему.

Они пересекли двор, поднялись по лестнице и остановились перед дверью Лескина, окруженные омоновцами.

– Без взлома открыть можете? – спросил майор.

– Запросто, – ответил старший. Потом, повернувшись к своим подчиненным, сказал: – Сидоров, изобрази!

Сидоров, тот самый, что был недоволен проводимой операцией, осмотрел дверь, пальцем отметил расположение замка, потом со всей дури врезал кованым каблуком в намеченное место. В нос шибанул сладковатый запах разложения.

– Елки зеленые, – выругался кто-то из бойцов. Донцов, включив свет в коридоре, увидел два трупа с зажатыми в руках пистолетами. Взглянув на бордовые распухшие лица трупов, он приказал:

– Откройте окна, дышать нечем.

Двое муровцев зашли в комнату, включили свет и открыли створки окон. В комнату потянул свежий воздух.

– Ну что, Сережа, скажешь? – обратился майор к Атееву.

Тот оглядел трупы и спокойно произнес:

– По всему видать, эти «быки» пришили друг друга.

– Вопрос: почему здесь? – задумался Донцов, – Ладно, может, на этот вопрос нам ответят эксперты. А пока осмотримся. За работу, ребята.

ОМОН был отпущен, муровцы принялись обыскивать квартиру старого медвежатника. Через полчаса, когда приехали судмедэксперты и занялись изучением трупов, Донцов собрал в большой комнате участников этого блиц-обыска.

– Что мы имеем? – спросил майор.

– Явившиеся боевики сперва стреляли в кого-то в мастерской. Найдены следы крови на полу. Потом почему-то перестреляли друг друга, – произнес один из оперативников.

– Отпечатки пальцев тщательно стерты, из чего можно сделать вывод: квартиру покидали без спешки, – сказал эксперт Алеша. – Кроме того, я пошуровал в мастерской, дед занимался инструментальными поделками. Судя по некоторым чертежам, там есть настоящие ноу-хау, с помощью некоторых из них можно вскрыть не только «Виккерс».

– Что еще? – спросил Донцов.

– Вот. – Атеев протянул ему плоскую фляжку из нержавеющей стали, на фляжке чернели две точки от сквозного отверстия. Капитан, указывая на отверстия, сказал: – Отпечатков на поверхности нет.

– Интересная штучка, – проговорил Олег, разглядывая напаянную на лицевую поверхность эмблему спецподразделения «Витязь». – Очень интересная штучка. В общем, Сергей, надо отрядить человека в Дзержинку, пусть просеет командный состав «Витязя», может, им эта фляга покажется знакомой. Любопытно было бы познакомиться с ее владельцем или хотя бы изготовителем.

– А если это ложный след? – спросил Атеев. Капитану не хотелось снова расшвыривать своих людей по пустяковым делам, но, так как руководство по этому делу взял на себя Донцов, приходилось подчиняться.

– Второе: нужно поднять все архивы и выяснить, с кем Лескин был дружен. Кто из них жив и кто сейчас на свободе. – Майор прошелся по комнате, посмотрел, как судмедэксперты заканчивают работу с трупами, сказал: – Еще образец крови, найденной на полу, отправить на экспертизу. Выяснить, не одной ли она группы с кровью Дмитрия Палыча.

Эксперты закончили работу с трупами и стали собирать свое оборудование.

– Что можете сказать о времени смерти этих молодцов? – обратился Олег к старшему из экспертов, немолодому лысоватому мужчине с профессорской бородкой. Тот, снимая с рук резиновые перчатки, сказал:

– Приблизительно больше месяца, точнее – после вскрытия.

– Значит, они появились здесь после акции в Румяном переулке. Все сходится, – сказал Донцов.

Он нагнулся к столу, где были разложены личные вещи убитых. Внимание его привлекли водительские права и техпаспорт на машину. Раскрыв его, майор прочитал вслух:

– Вадимов Максим Леонидович… марка автомобиля «БМВ-750»… гос номер… Мне нужна эта машина.

– Где же ее искать? – пожал плечами Атеев.

– Не знаю где, но знаю, что документы мокродел просто так таскать не стал бы. Значит, на «бумере» сюда приехали. Хотелось бы познакомиться с нынешними хозяевами.

– А я поеду завтра в Шереметьево, – неожиданно проговорил следователь Савин. – Необходимо выяснить, не пересекались ли грузы из Швейцарии для банка и фирмы «Колос». Тогда станет ясно, как деньги попали в Одинцово.

Владлен Мухин сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел на раскрытую перед ним папку, где лежали отчеты групп слежения за руководством банка «Глобал Инвест». Служба сейчас была не бей лежачего. Следи за докладами «топтунов», по вечерам докладывай руководству о проделанной работе. Да раз в неделю встречайся с налоговиками, обсуждай сложившуюся ситуацию и выслушивай стенания Никонова, который всех собак вешал на Донцова.

Впрочем, в чем-то Мухин был согласен с Никоновым. Олег Донцов действительно был чересчур активен в поисках украденных миллионов, он все тянул на себя. Не удивительно, что все шишки сыпались на него. Сейчас Донцов в управлении почти не появлялся: то он в МУРе, то носится по городу, что-то разыскивая, выясняя какие-то нюансы.

Такой расклад Владлена устраивал, кабинетная жизнь – это для него. Посмотрев на циферблат наручных часов, майор Мухин отметил для себя, что до обеда еще час, следовало подождать.

За размышлениями, как бы убить время, майора Мухина застал телефонный звонок.

– Да, слушаю, – сняв трубку, сказал майор.

– Это майор Донцов? – донесся из трубки незнакомый голос.

Мухин на мгновение задумался, потом уверенно произнес:

– Да, а кто говорит?

– Не важно, кто говорит, разговор пойдет о нападении на офис фирмы «Колос», – сказал незнакомец.

– Да, я слушаю вас внимательно. – Мухин весь подобрался.

– Скажите, если вам передадут деньги, которые якобы похищены были в Румяном переулке, а также электронную бухгалтерскую документацию по банку «Глобал Инвест», люди, это сделавшие, не будут преследоваться вами?

– Молодой человек, вы в своем уме? Убиты люди, и за это кто-то должен ответить!

– Ну, если вы не хотите получить эту документацию, мы можем передать ее руководству банка. И тогда они оставят нас в покое.

– Подождите, подождите, – Мухин поспешил успокоить невидимого собеседника. – Хорошо, я согласен, только мне надо будет встретиться с кем-то из вас, чтобы выяснить кое-какие вопросы оперативного значения. А потом мы все силы бросим против банка.

– Хорошо, – согласился незнакомец, – как только мы будем готовы, я вам перезвоню.

Телефон отключился.

Владлен Мухин положил трубку на аппарат и стал приглаживать свои редкие волосы: он так всегда поступал в моменты возбуждения. А сейчас он был возбужден в высшей степени: шанс, как говорится, один на миллион, и главное – его не упустить.

«Не упущу, – сам себе сказал Владлен, – не для того я столько лет штаны просиживал».

Рука сама потянулась к телефонному аппарату.

Глава 19. Попытка восстановить status quo

Небольшой загородный ресторан «Терем» сегодня вечером был закрыт на спецобслуживание. Метрдотель и десяток официантов стояли по стойке смирно: приехал главный клиент, Еремушин Вениамин Альбертович, президент коммерческого банка.

Деревянный сруб ресторана, выполненный в форме старинного терема, всегда нравился Вениамину Альбертовичу своей грубой красотой. Он приезжал сюда отдохнуть душой, снять нервное напряжение. Но сегодня банкир приехал сугубо по делу.

Отдав все нужные распоряжения, Еремушин отправился в дальний кабинет. Двое официантов сноровисто сервировали стол, закончив, тут же растворились, будто их не было. Еремушин к еде не прикоснулся, только поглядывал на циферблат своего золотого «Ролекса».

Ожидаемый гость появился ровно в семь вечера, как было договорено.

– Разрешите, Вениамин Альбертович? – раздался голос вошедшего.

– Входите, Владлен Михайлович, – поднимаясь со своего места, произнес банкир и протянул руку вошедшему Мухину. – Вовремя вы, думал, задержитесь. Присаживайтесь, перекусим, весь день в трудах небось.

– Ваша правда, – согласился майор, присаживаясь к столу. Еремушин тут же наполнил два бокала красным густым вином.

Мухин к бокалу не прикоснулся, сразу принялся за еду, алкоголь он не любил. Вениамин Альбертович цедил из бокала вино, не прикасаясь к еде. Подождав, пока гость насытится, он наконец спросил:

– Итак, Владлен Михайлович, что такое случилось, потребовавшее нашей личной встречи? До сих пор мы прекрасно обходились общением по телефону.

– Так ставки пошли другие, – ответил Мухин, вытирая салфеткой уголки рта.

– Произошло нечто, выходящее за рамки нормального?

– Вот именно.

– Так что же произошло? – Лицо банкира покрылось бурыми пятнами.

– Сегодня днем звонили неизвестные мне люди. Вернее, звонили Донцову, но нарвались на меня… – короткая пауза. – Они готовы передать ГУБОПу захваченные в Одинцове деньги и дискеты с «черной бухгалтерией», в обмен на… как бы правильнее сказать, на неприкасаемость.

– Владлен, – срывающимся голосом проговорил Еремушин, – эту посылку должны получить мы.

– Как я понял из разговора с этим инкогнито, парнишка очень осведомленный. Думаю, он один из тех налетчиков в Румяном переулке. А такое дело в Одинцове одному не провернуть, значит, там была вся команда.

– Владлен, ты понял, что я сказал?

– Я понял, – кивнул Мухин. – Но вначале я сказал: ставки теперь другие.

– Сколько ты хочешь?

– По-божески, половину от всей денежной массы, что вы получите, – почти буднично произнес Мухин.

– Да зачем тебе такие деньги? Что ты будешь с ними делать?

– Через год мне на пенсию. Я не хочу потом бегать, высунув язык, в поисках работы, потому что пенсии на жизнь не хватит одному, не говоря о семье. И не хочу, чтобы меня какой-то жлоб из тех, которых я щемил, взял швейцаром, чтобы милостиво трепать по щеке. Теперь этого не будет, потому что мне выпал шанс, и я его не упущу.

– Хорошо, Владлен Михайлович, я согласен, – кивнул Еремушин. – Одно условие: эти гопники тоже должны достаться мне.

– Само собой, – кивнул Мухин, – тем более что мне понадобятся ваши ребята. Ну не брать же гопников силами РУБОПа, а потом передавать руководству банка. Так что держите группу захвата под парами, налетчики могут позвонить в любой момент.

Деловые партнеры разошлись, каждый погруженный в свои мысли. Банкир пытался подсчитать потери в результате «хитроумной» операции. А ссученный милиционер думал о том, как и дальше ему оставаться «Донцовым» – ведь от этого зависит безбедное будущее. Надо сделать все возможное, чтобы Донцов не появился в управлении и не спутал всю игру.

«Черт бы побрал этого Пинкертона – все роет, роет, – размышлял Владлен Мухин. – Может, переговорить с Еремушиным, чтобы его ребята оформили Олегу билет в один конец?» Мысль показалась майору заманчивой, но через секунду он ее отмел. «Донцов настоящий боец, если «быки» его сразу не замочат, то и сам черт не предскажет, чем все это может закончиться. Нет ничего хуже неуправляемой ситуации. Надо идти другим путем – подбросить такую кость, чтобы Олег заглотил ее».

В этой идее было рациональное зерно – только вчера из ГИБДД поступила интересная информация.

Любви не получилось. Донцов то отвлекался, то сбивался с ритма. В конце концов Лариса возмутилась:

– Не хочу так, не надо.

Донцов слез с кровати и потянулся за сигаретами. Закурил и, выпуская через ноздри дым, задумчиво смотрел в черное окно. Лариса, наплакавшись вволю, тоже поднялась с постели, села рядом и, помолчав несколько секунд, спросила:

– Олежек, у тебя другая женщина появилась, ты меня разлюбил?

Донцов сразу даже не понял вопроса:

– Что? – Потом, сообразив в чем дело, ответил: – Нет, зайка, я тебя все так же люблю. Но, понимаешь, какая ситуация, как же тебе объяснить? Это как для охотника разгар охотничьего сезона, когда он ни о чем другом думать не можешь. Так вот сейчас и я, когда по-настоящему взял след бандитов. Ты меня прости, солнышко, но такой уж я человек. Одним словом, мент до мозга костей.

– Все вы, мужики, одинаковые, – вытирая слезы, проговорила Лариса. – Вон мой шеф, Андрей Федорович, сколько дней ходил мрачнее тучи, но вчера днем вдруг заулыбался, даже подмигнул. А то и смотреть не хотел в мою сторону.

– Ну, значит, и налоговики что-то нарыли. Возможно, скоро общими усилиями мы закончим это треклятое дело с банком «Глобал Инвест». Вот тогда сможем с тобой отдохнуть и расслабиться. Я знаю за городом роскошный пансионат, поедем?

– Поедем, – согласилась Лариса. – Только сейчас ложись спать, а то, если не будешь спать, не сможешь разгадать коварные планы преступников, и мы никогда не поедем в пансионат.

Они снова легли в постель. Лариса обняла мускулистое тело Донцова, тот прижался к ее большой упругой груди и уже через минуту сладко посапывал.

Лариса некоторое время гладила его по жестким русым волосам. Убедившись, что Олег крепко спит, она перевернула его на спину и стала сперва нежно, потом более страстно целовать его лицо, грудь, живот…

На этот раз у них все получилось. Во сне Донцова не тревожили служебные проблемы, он безмятежно спал и сейчас был во власти своей любовницы. А она, как настоящая наездница, оседлав его, скакала в страну любви и наслаждения.

Они проснулись по сигналу будильника. Олег неожиданно почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Лариса, несмотря на неприятный ночной разговор, открыв глаза, рассмеялась, быстро вскочила с кровати, поцеловала Олега в щеку и радостно проворковала:

– Я сейчас приготовлю завтрак. – Покачивая обнаженными бедрами, направилась на кухню.

Донцов удивленно пожал плечами, дескать, еще один пример загадочной женской души. Поднявшись с постели, он уже начал одеваться, как зазвонил телефон.

– Донцов, слушаю.

– Олег Сергеевич, – звонил один из муровцев Атеева, – мы нашли «БМВ», он на городской штрафплощадке. Его доставили из сто седьмого отделения милиции, машина была задержана в Сокольниках.

– Когда это произошло?

– На второй день после налета на инкассаторский броневик.

– Кто был за рулем машины? – спросил Донцов, подтягивая к себе блокнот с ручкой.

– Вот тут самое интересное. В журнале регистрации записано, что машину «БМВ» доставили из сто седьмого отделения. А вот о владельце ни слова. Нам выяснить?

– Не стоит, я сам проверю, – произнес майор, вешая трубку, и в блокноте записал цифру «107».

Усилия, потраченные Валетом на поиски следов налетчиков на офис «Колоса», не дали никаких результатов. Бывшие друзья по нарам ничего не знали, а многие даже не слышали о бойне в Одинцове.

Срочный вызов к Еремушину, переданный по телефону секретаршей банкира, поверг Валета в шок. Суслов положил трубку на аппарат и десять минут сидел, глядя в одну точку. В мозгу пульсировала мысль: «Неужели конец? Неужели эти сволочи связались с Варфоломеем, и он приказал умножить меня на «ноль». Нет, не может быть». Он пытался себя успокоить, но едва вспомнил о том, что было украдено из офиса «Колоса», как спина покрылась холодным липким потом. За это по головке если и погладят, то топором, а потом труп расчленят, сожгут или растворят в кислоте.

Но Валет не мог позволить себе не приехать по вызову Еремушина. Не появиться в банке – значит, признать себя виновным, а тогда где бы ни прятаться, везде найдут и кончат, как бессловесную скотину. А так был еще шанс выжить.

Быстро одевшись, Валет вышел из квартиры. Метис его сегодня не ждал, пришлось брать такси.

В банке Валета дожидались президент и юрисконсульт. От недавнего жалкого вида Карасева ни осталось и следа, сейчас у стола сидел импозантный мужчина в дорогом костюме, с застывшей на губах голливудской улыбкой.

– Доброе утро, – поздоровался Валет, входя в кабинет.

– Доброе утро, Олег, – как можно мягче проговорил Еремушин и указал на кресло напротив Карасева: – Прошу, присаживайся.

Суслов прошел через кабинет и сел в кресло. Президент банка нажал клавишу селектора и сказал:

– Три кофе, и покрепче.

Красные, воспаленные глаза Еремушина красноречиво говорили о бессонной ночи, и теперь следовало ждать неприятностей. Вошла секретарша с подносом, быстро расставила фарфоровые чашечки с ароматным густым напитком и тут же удалилась.

– Итак, Олег, что ты нам расскажешь о проделанной работе? Что известно о налете на «Колос»?

– Мы переговорили буквально со всеми более или менее значительными людьми города. Никому ничего не известно ни о налете, ни о налетчиках. Они прямо как призраки.

– То же самое говорили менты, когда расследовали дело об ограблении нашего броневика с бумагой, – с ехидцей произнес юрисконсульт.

– Куда ты клонишь? – спросил Валет, пытаясь испепелить своим взглядом Карасева.

– Я никуда не клоню, просто провожу параллели между двумя делами. Так сказать, делами «о призраках».

– Я хочу знать… – срываясь на крик, проговорил Суслов, но его перебил Еремушин:

– Нет, это я хочу знать, где твои киллеры, которые должны были убрать старика?

– Почему должны, они его убрали. Через несколько дней приедут с дачи, где я им приказал отсидеться.

– Не приедут, – спокойно произнес банкир. – Позавчера их полуразложившиеся тела нашли на квартире Дмитрия Павловича Лескина, которого, кажется, должны были пришить эти твои убивцы. Но трупа старика там нет.

– Как же так? – прошептал Валет, чувствуя на шее костлявую руку смерти.

– Это еще не все, – Карасев принял эстафету у Еремушина. – Ты искал исчезнувших самураев твоего Зубова, но так и не нашел. Потом прокол со стариком – кстати, он в свое время был одним из лучших медвежатников в СССР. А сейф вскрыл профессионал высочайшего класса. Как тебе такой расклад, Валет?

– Вы хотите сказать, что «Колос» – это работа Ключа? – попытался сориентироваться Суслов. – Не может быть, ему в обед сто лет. Он, даже если бы захотел, не смог бы пробраться туда, а тем более вынести десять миллионов баксов.

– Ну, ты опять выпускаешь из вида молодых крепких налетчиков, которых твои люди не смогли отыскать, а они квартировали у дедушки.

– А как же, как же… – Валет начал заикаться, он весь вспотел. – Как же они нашли офис?

– Хороший вопрос, я уже не чаял, что ты его задашь. – Карасев наслаждался ситуацией, сейчас он мстил Валету за те часы страха, что ему довелось пережить, когда стало известно об опустошенном сейфе.

– Кстати, Олег, а как твой тюремный друг оказался в охране «Колоса»?

– Но вы же сами велели на время убрать его из города, – еще больше потея, ответил Суслов.

– Да, – согласился Еремушин, – после того как этот недоумок, дыша перегаром, заявился ко мне в банк, когда мы под плотным колпаком у милиции. Что оставалось делать?

– Недоумок, – задумчиво произнес юрисконсульт, потом внимательно посмотрел на Суслова: – Может, Зубов не такой уж недоумок? Помнится, Олег говорил, что его приятель умен, хитер и способен на самые нестандартные решения. Не так ли?

Суслов утвердительно закивал, он действительно так говорил.

– Вот я и думаю, не решил ли наш уголовный стратег, после того как узнал, что в броневике бумага, взять настоящий куш? Как ты, Олег, говорил: «Что такое тысячи, когда счет идет на миллионы». Не подумал ли так твой приятель? А дальше начинается многоходовая операция по внедрению и выяснению всех деталей. Потом была пьянка охранников, закончившаяся стрельбой и трупами.

– Он меня подставил, – закричал Валет. – Я из него жилы буду рвать, пока не узнаю, где деньги, документы, а потом пропущу через мясорубку.

– Не надо кипятиться, – попытался успокоить разошедшегося Валета Еремушин. – Деньги и документацию, а также налетчиков мы получим без помощи Зубова. Но ты должен с ним разобраться, так сказать, поставить все на свои места. Но не так, как со стариком.

– Он сдохнет! Как приблудная собака, – прорычал по-звериному Суслов. – Я сам его порешу, собственноручно.

– Тогда не смеем тебя задерживать. – Банкир указал рукой на дверь.

Когда Валет вышел, он задумчиво посмотрел на юрисконсульта и негромко произнес:

– Когда все закончится, надо будет и Валета пропустить через мясорубку. Его фортели стоили мне десяти лет жизни.

– Я поручу разобраться с Валетом Метису, он давно метит на его место. Пора обновляться, – сказал Карасев, берясь за чашку с уже остывшим кофе.

Загнав бледно-лимонную «Волгу»-пикап во двор дачи, налетчики стали загружать в багажник машины инкассаторские мешки. Время было раннее, поэтому не стоило опасаться посторонних взглядов. Багажник наполнился доверху, хотя одна сумка никак не влезала под крышку багажника.

– Что делать? – спросил Гном, держа в руках полмиллиона долларов.

– Да брось ты его под заднее сиденье, – безразлично махнул рукой Сэнсэй. Тот так и поступил: открыв дверцу, швырнул сумку на пол.

– Значит, отдаем все деньги? – глядя в сторону, спросил Гаранин. Он никак не мог взять в толк, как можно отдавать такие деньжищи.

– Так все обговорили уже десять раз, – вскипел Гном, – ты че, Прапор, склерозный? Бабки и дискеты передаем ментам. Пока они там разбираются, мы рвем когти во Францию и вербуемся в Иностранный легион, благо, визы французские у нас есть.

– А на какие шиши мы туда поедем? – не сдавался Прапор. – На оставшиеся с первого налета тысячу восемьсот долларов?

– Продадим компьютеры, это пара тысяч, вполне хватит, чтобы добраться до Парижа, – ответил Гном.

– Мы не будем торговать компьютерами, – наконец произнес Сэнсэй. – Это долго, лучше продадим мою катану. У меня есть на нее покупатель. За пять тысяч оторвет с руками.

– Ну, ты гигант, Серега, – восхитился Гном.

– Только вот что я подумал: не надо, чтобы молодой отправлялся с нами на встречу с этим милиционером, – сказал Сэнсэй. – Незачем ему рисковать. Пусть съездит за катаной.

– Хорошо, – сразу согласился Гаранин. – Заодно отгонит мою «копейку».

– Эй, сынки, пора завтракать, – донесся из дома голос Палыча.

– Пошли, заморим червячка, – обрадовался Гном.

Завтрак был простой и сытный – гречневая каша и жареное мясо. Ели не спеша и молча, в этом доме не принято было говорить во время еды. Потом пили чай.

– Когда поедем? – неожиданно спросил Лескин.

– Когда Бодун позвонит, – отхлебывая из чашки, ответил Прапор. – Он решил все одним махом завершить.

– А ты че, дед, с нами собрался? – удивился Гном.

– Да, я подумал: пошли вы на дело без меня, и облом. А со мной все путем. Так что поеду, – ответил Палыч. – А то опять попадете в парафин.

Завтрак закончился. Абрам Самуилович стал убирать посуду со стола, остальные занялись своими делами. Гном начал разбирать сумку с оружием. Прапор пошел прогревать мотор «Волги». Сэнсэй с Пистоном вышли во двор, Виктор достал из кармана пачку сигарет, за последние дни он пристрастился к куреву.

– Витя, права при тебе? – спросил Сергей Савченко, тот кивнул. – Надо тебе сгонять в Новино: во-первых, отвезешь туда компьютеры и всю нашу аппаратуру, во-вторых, поставишь в гараж машину, в-третьих, зайдешь ко мне домой, матери я звонил, она передаст тебе катану. Привезешь.

– Ты что, решил продать меч? – спросил Савченко.

– Да, нам срочно нужны деньги, и иначе мы их не получим.

– Когда ехать?

– Прямо сейчас, чтобы к вечеру вернуться, – ответил Сэнсэй.

– Но ведь сегодня мы решили подставить банк. – Виктор растерялся, он уже готов был вступить в спор со своим тренером, но тот до этого не снизошел.

– Значит, это произойдет без тебя…

Для муровцев бывший заключенный Александр Зубов был козырной картой в расследовании последнего дела. За ним постоянно следила отборная бригада «топтунов», и куда бы Зуб ни выходил, его сопровождало несколько человек, чтобы избежать непредвиденных обстоятельств.

В неброской серой «девятке», стоявшей в конце двора, сидели трое оперативников. Они практически жили в ней, следя за Зубом. Каждое утро оперативники менялись, развязки ждали со дня на день.

Это утро не принесло ничего нового. Сменившиеся оперативники ушли, другие заняли места в нагретом салоне. Время текло, стрелки часов приближались к полудню.

– Кого-то надо отрядить за чебуреками, – сказал старший группы. – Время обеда.

– Ясное дело, кого, – усмехнулся невысокий худой парень с лицом в точках оспинок, – самого молодого.

– Опять самого молодого, – возмутился юный сыщик с ярким румянцем на щеках. Он хотел что-то добавить, но не успел: к подъезду дома, где жил Зубов, подкатила вишневая «Вольво». Из салона машины выбрался Суслов, с ним трое крепких, коротко стриженных парней в кожаных куртках. Четверка поспешно скрылась в подъезде.

– Ни фига себе, сходил за хлебушком, – вымолвил бессмертную фразу старший и тут же потянулся к рации.

– Центр, я Пилигрим, прием, Центр.

– Слушаю, Пилигрим, – прорвалось сквозь шуршание в динамике.

– Только что к объекту приехал Валет с компанией. Вызывать спецназ?

– Нет, продолжайте наблюдение, о любых изменениях немедленно докладывайте. – Связь тут же оборвалась.

Бодун сидел на скамейке в скверике, недалеко от дома, в котором жил Зубов. Бывший телохранитель приходил сюда каждый день, он ждал развязки. Он уже вычислил машину с «топтунами», из чего сделал вывод, что бывшего Анселя милиция пасет плотно.

Держа в одной руке бутылку пива, в другой сигарету, Бодун поглядывал через дорогу. Увидев вишневую «Вольво», подъехавшую к подъезду, и четверых братков, он все понял. Оставив у скамейки початую бутылку пива, встал и не спеша направился к темно-синему «Фольксвагену», взятому напрокат у родственника Абрама Самуиловича.

Сев на водительское место, Бодун достал небольшой черный ящик с кнопками, шкалой регулировки – это был приемник подслушивающей аппаратуры. Нажав красную кнопку включения, Игорь повертел ручку настройки, и тут же в динамике раздался неясный шум, потом послышались голоса.

– Какими судьбами, Валет? – голос старого знакомого.

– Ну, ты и с-сука, Зуб, – раздалось в ответ.

Дальше слушать Дроздов не стал, как будут развиваться события, он знал заранее. Достав из кармана мобильный телефон, Игорь набрал номер другого мобильника, который сейчас был у Прапора.

– Алле, – услышал Дроздов голос Владимира Гаранина.

– Это я, Прапор. Можешь сказать пацанам, все в порядке, бобик сдох. Сейчас дуйте на точку, я туда подъеду.

– О’кей. – Гаранин отключился.

Докурив сигарету, Игорь сунул окурок в дверную пепельницу, затем включил зажигание. Пока мотор прогревался, мысли Дроздова были заняты иудой Анселем. Запущенный Зубовым бумеранг описал круг и врезался ему в лоб.

Глава 20. Наш ответ Чемберлену

«Копейка» Прапора неслась по трассе, глотая километры, двигатель машины работал как часы. Чувствовалось, что хозяин машины был фанатом техники.

Сидящий за рулем Виктор Савченко испытывал двоякое чувство. С одной стороны, его душа ликовала: он один за рулем и едет домой. Как часто он мечтал въехать в родной город на машине. Конечно, жаль, что это не его машина, но ничего, всему свое время. С другой стороны, на душе был паскудный налет от мысли, что сейчас, когда он уезжает все дальше от Москвы, его друзья в опасности. Он уезжал, а они добровольно совали голову в пасть смерти.

В Новино он приехал после обеда, машину сразу загнал в гараж. Аппаратуру выгружать не стал: кто залезет в гараж на охраняемой стоянке?

Времени до последней электрички оставалось еще прилично. Виктор на мгновение задумался: следовало бежать на квартиру к Сэнсэю, взять меч и возвращаться в Москву, но что-то его влекло домой, он соскучился по родителям.

«Забегу на минутку, – настраивал себя Виктор. – Только посмотрю на них, попрощаюсь и бегом: меч, электричка, Москва. Когда еще увижусь с ними?»

Так размышляя, Савченко пересек парк, вышел на свою улицу Текстильщиков, зашел в свой дом и, насвистывая веселую мелодию, поднялся на второй этаж. От мысли, что сейчас он встретится с родителями, сердце его учащенно билось, душа ликовала. Открывать дверь он не стал, позвонил.

Открыла дверь мама, еще молодая, не утратившая привлекательности высокая женщина.

– Витя, сынок, ты? Но откуда? – Мать удивленно смотрела на сына, который два месяца назад уехал на заработки за границу.

– Мам, я всего на секундочку, вас повидать.

Весело улыбаясь, Виктор вбежал в комнату, но, к его удивлению, там не оказалось отца, зато в кресле у дверей сидел участковый милиционер, держа на коленях свою фуражку. В другом кресле у окна сидел капитан-танкист из военкомата. Увидев вошедшего, капитан радостно оскалился:

– Вот и нашлась пропажа. А родители говорят, нет его, уехал на стройки капитализма, а он, как беспризорный, по городу бегает. Время твоей беготни закончилось, сынок, пора отдавать долг Родине.

Виктор все понял – как некстати пришли за ним из военкомата. Он сделал шаг назад, но тут же почувствовал за спиной еще кого-то, обернулся. Дверной проем заслонил своей могучей фигурой прапорщик морской пехоты.

– Вот, сынок, сбылась твоя мечта, – проговорил басом прапорщик. – Писал заявление, что хочешь служить в морской пехоте, твой шанс, не упусти.

Виктор понял, что влип. Теперь ему не вырваться. «Ну что с меня взять, Пистон и есть Пистон», – чуть не плача, подумал Савченко. Ему на плечо легла тяжелая рука морпеха.

– Идем, хлопче, маманя тебе уже вещички собрала.

– А не сбежит? – спросил с подозрением капитан. – А то вот такие орлы с каждого призыва бегут. Мцыри, мать их.

– У меня не убежит, – почти ласково проговорил прапорщик, – я лично его проконтролирую. Ну, пошли, хлопче, пора.

«Волга» покачиваясь на ухабах, заехала на заброшенную стройку. Этот объект специально был выбран налетчиками для передачи своей добычи представителю РУБОПа.

Когда машина въехала во двор, из недостроенного корпуса вышел Бодун с зажатой в зубах сигаретой.

– Загоняйте «Волгу» туда, – указал Дроздов в направлении бетонного забора. Заметив, что вместо Савченко сидит Палыч, удивленно спросил: – А куда Пистона дели?

– Домой отправили, – ответил Сэнсэй, – надо кой-какие проблемы там решить. Да и зачем пацана лишний раз под пули подставлять?

– Ух ты, – опешил Дроздов. – Значит, броневик брать можно, на офис идти можно, а сейчас нельзя. Странные двойные стандарты, братец.

– Тогда на нашей стороне были два преимущества: все было просчитано до мелочей и внезапность. Сейчас у нас нет ни того, ни другого.

– Но и у гражданина начальника не будет времени подготовиться по всем правилам милицейской тактики, мы почти на равных в такой ситуации.

– А машину зачем прятать? – спросил Гном, выбираясь из салона «Волги» с большой спортивной сумкой.

– Нельзя же преподнести десять миллионов на блюдечке с голубой каемочкой просто так. Нам нужна гарантия безопасности, – ответил Дроздов. – Деньги и дискеты мы передадим, когда ее получим. Ну, а если нет, здесь можем попытаться отбиться, не подвергая риску наши сбережения. Если не получится с милицией, будем искать другой выход, и при бабках это сделать будет легче.

Машину Прапор загнал в указанное место, потом вернулся к месту общего сбора. Гном раскрыл сумку, достал автомат, который тут же повесил себе на плечо, остальным стал раздавать пистолеты.

– Мне давай два, – сказал бывший телохранитель.

– Это почему? – поинтересовался Трофимов.

– По кочану, – отрубил Дроздов, сунув за пояс под куртку два «макарова», а в карманы куртки несколько запасных обойм. Раздав оружие, Гном достал со дна сумки три запасных автоматных рожка и с сожалением сказал:

– Эх, жаль, гранаты кончились.

– Для кого кончились, а у кого еще есть, – улыбнулся Прапор и продемонстрировал рифленое тело «лимонки».

– Вовик, на хрена она тебе, – масленым тоном заговорил Гном. – Ты же все равно дальше своего носа ее не бросишь.

– А ты собрался гранату на Арбат зашвырнуть? – с усмешкой спросил Гаранин.

– Пошел ты, – огрызнулся Трофимов, обидевшись, что не удалось заполучить любимую игрушку.

– Ладно, хорош вам грызться, лучше определимся на местности, – произнес Дроздов. Он уже окончательно встал во главе команды. Впрочем, никто не возражал.

– Я останусь здесь и буду вести переговоры. Ты, Павлик, со своим автоматом давай на левый фланг. – Он указал строение из нагромождения бетонных плит. – Устроишься на третьем этаже, в случае чего, прикроешь огнем, а заодно и присмотришь, чтобы кто-то не подъехал к нам с тыла. Мало ли как повернется ситуация. Вы давайте-ка направо, укроетесь в той будочке. Если что не так, я буду отходить к вам.

– Нет, я останусь с тобой, – неожиданно проговорил Сэнсэй, сделав шаг вперед. – Одному отходить тебе будет сложно, а вдвоем, может, и отходить не придется.

– Ладно, будь по-твоему, – кивнул Дроздов. Он достал мобильный телефон, набрал номер Донцова в ГУБОПе.

– Это мы, – произнес он без предисловий. – Через час жду вас по дороге во Внуково, повернете не вправо, а влево с трассы, увидите заброшенную стройку. Вот там и встретимся. Поторопитесь.

– Теперь наступает самое сложное – ждать, – сказал Сергей Сурмин, вертя на указательном пальце пистолет.

– Да, – кивнул Бодун, – только сперва я сделаю еще один звонок – нашему общему приятелю, – и быстро стал набирать номер телефона Зубова.

Звонок в дверь не стал для Зубова неожиданностью. Он давно ждал, что кто-то к нему придет, должны же выяснить все детали нападения на «Колос».

Неожиданным было то, что на лестничной клетке стоял Суслов.

– Какими судьбами, Валет, – проговорил с улыбкой Зуб.

– Ну ты и с-сука, Зуб, – цедя слова, Суслов перешагивал порог квартиры, принадлежащей его сестре. Вслед за ним в квартиру вошли трое «быков».

– А ты меня не сучь, – неожиданно окрысился Зубов. – Уже забыл, кто тебя от параши спас, кто не дал тебя опустить. И ты теперь сучишь меня, сявка мокрожопая, рэкетир хренов. Забыл мое добро?

– Твое добро? – взревел Олег. – Да я тебя принял, как брата, все дал, устроил в команду, и что…

– Все, что положено, я сделал. Разве был прокол, когда я выполнял порученную работу, а?

– А куда делись твои самураи? – едва не закричал Валет. – Где они?

– Я ведь тебе говорил, что надо кончать их в Москве, а ты не хотел напрягаться, пусть в Марьяновку приедут. А они не поехали, пацаны оказались умнее тебя.

Валет прикусил нижнюю губу. Зуба надо было кончать, но ему хотелось разоблачить его и выяснить, где скрываются остальные члены банды, которая так ловко провела всех вокруг пальцев. Только с поимкой налетчиков он мог себя хоть как-то реабилитировать.

– Присаживайся, Олег, в ногах правды нет, – сказал Зубов, садясь на стул возле письменного стола. Он уже не питал иллюзий насчет своей участи. О нем должны были позаботиться приехавшие с Валетом трое битюгов. Теперь главное для него было усыпить их внимание.

– Если хочешь кофе, пусть кто-нибудь из твоих шестерок сварит, – забросив ногу на ногу, произнес Зубов.

«Быки» недовольно загудели, они не привыкли к такому обращению, да еще со стороны какого-то урки. Суслов поднял руку, чтобы боевики успокоились.

– Обойдемся без кофе. Ты мне лучше скажи, на хрена было устраивать пьянку на работе?

– А что за предъявы дешевые? – вызверился Зубов.

– И все-таки ответь: тебе что, не с кем было пить после смены?

– А ты знаешь, Валет, сидя за колючкой, я только и мечтал, что сам стану вертухаем и буду, как бобик, сторожить чью-то хату.

Больше часа шла словесная дуэль. Валет хотел поймать Зуба на противоречиях, но тот был достаточно искушенным в подобных разговорах, легко уходил от расставленных ловушек. «Быки» недовольно переминались с ноги на ногу.

Суслов уже начал сомневаться в верности вывода Еремушина и Карасева, возможно, это было простое совпадение. Но все равно нужно было что-то решать.

Валет уже открыл рот, чтобы сказать что-то ободряющее, но тут зазвонил телефон. Зубов снял трубку и едва успел сказать «Слушаю», как один из «быков» подошел к столу и нажал кнопку громкой связи. Тут же из динамика донесся голос:

– Привет, Зуб, это Бодун, небось уже начал беспокоиться? Зря.

Лицо Зубова напряглось, он так стиснул зубы, что не мог произнести ни звука.

– Зря беспокоился, мы затихли на время, теперь все в порядке. Твоя доля в камере хранения, номер ты знаешь. Твой план оказался выигрышным на сто процентов. Пока.

Телефон отключился.

– Ах ты, сука, крысятник вонючий, – истошно закричал Валет. Стоявший рядом «бык» хотел ухватить Зубова за плечо, но тот выстрелил из кармана пиджака. Здоровяк стал медленно валиться, двое других боевиков отшатнулись обратно в коридор, выхватывая свое оружие.

Олег Суслов вместе с креслом повалился на пол, пряча голову за угол кровати. Зубов, держа оружие на изготовку, сделал шаг в сторону тайника, где были спрятаны двадцать тысяч долларов. Едва он успел зажать в кулаке две пачки банкнот, как тут же захлопали выстрелы. Отпрянув к балконной двери, Зуб еще дважды выстрелил, потом вывалился на балкон и еще несколько раз выстрелил. С грохотом разлетелось зеркало в прихожей, с таким же грохотом разбивались дверные стекла. Выход с балкона был только один – вперед на пули, но такой вариант Зубову не подходил. Рассовав деньги по карманам, он перебрался через перила и, ухватившись за газовую трубу, скользнул вниз.

Перестрелка прекратилась. «Быки» и шеф несколько минут ждали, потом решили выглянуть из своих укрытий.

– Да я тебе говорю, в натуре, зацепил его, точно «маслину» засадил в бок. Вон, видишь, кровь. Замочил я его, – говорил один из «быков» другому. Они прошли на балкон, там тоже виднелись следы крови, но трупа не было.

– Ну, где он? – спросил раздраженно Валет, стоявший за спиной.

– Падла, он ушел по стояку газовой трубы, – ответил «ворошиловский стрелок», перегнувшись через перила балкона.

– А ну, живо за ним, надо добить, – приказал Валет. Но выполнить приказ не получилось, в кармане Суслова зазвонил мобильный телефон.

– Слушаю, что? Как все бросить и ехать во Внуково? Что? Понял. Еду.

Отключив телефон, Валет сказал своим бойцам:

– Все, уходим.

– А как же Гарик? – спросили в один голос двое «быков», глядя на труп здоровяка.

– Пусть им менты займутся. Соседи небось их уже вызвали. Линяем отсюда.

Троица вышла из квартиры и быстро стала спускаться вниз.

Оперативники ошарашенно смотрели сквозь лобовое стекло «девятки», как Зубов стремительно спускается по трубе вниз.

– Во, блин, каша заварилась, – выругался старший «топтун» и тут же схватил микрофон рации.

Тем временем Зубов достиг земли и, прихрамывая, бросился в глубину двора.

– Саня, молодой, живо за ним, – приказал старший, прежде чем вызвал центр.

Двое оперативников, выбравшись из салона машины, двинулись за убегающим Зубом.

– Его, видно, крепко зацепило, – задумчиво произнес «топтун», которого звали Саня. Он указал молодому коллеге на огромное бордовое пятно на асфальте, дальше следы крови указывали путь преследуемого.

В горячке перестрелки Зуб не почувствовал ранения. Только отбежав за дом, неожиданно пошатнулся от нахлынувшей слабости. Рука скользнула к правому боку и тут же стала липкой от горячей крови. В следующую секунду все тело пронзила резкая боль. Он хорошо знал анатомию и разбирался в ранениях. У него была прострелена печень, и выжить без серьезной медицинской помощи было невозможно. Держась за простреленный бок, он медленно пошел в сторону проспекта. Проходя мимо мусорного контейнера, швырнул в его зловонное чрево «вальтер». Оружие ему больше не понадобится, теперь незачем бороться за жизнь. Она по капле сочилась сквозь его пальцы.

У соседнего дома на скамейке сидел бомж с длинной немытой шевелюрой. Бродяга был занят раскуриванием найденного окурка и на подошедшего к нему Зубова не обратил никакого внимания. Тот, держась за простреленный бок, сел на скамейку. Бомж наконец закурил, он с наслаждением закрыл глаза, потом открыл их и посмотрел на нового соседа. Тот был бледным, как покойник, с перекошенным лицом.

– Что, мужик, с похмелюги, совсем хреново? – проявил участие бомж. – Давай бабки, сбегаю за пивком, подлечимся.

Зуб с трудом повернул голову к говорившему, посмотрел на него мутным взглядом, сунул руку во внутренний карман, вытащил пачку долларов, швырнул ее на колени бомжу, потом достал еще одну пачку и тоже бросил.

– Ты че, мужик, до «белки» допился? – ошарашенно промямлил бездомный.

– Бери мармулетки и вали, пока не отобрали, – еле выдавил из себя Зубов. Бомж схватил деньги и, забыв про сумку с пустыми бутылками, бросился наутек.

– Выпьешь за упокой души… – прошептал Зуб, падая со скамейки, но его уже никто не слышал.

«Топтуны» остановились над телом распластавшегося Зубова, под ним разрасталась кровавая лужа.

– Все, готов, – сказал опер Саня.

– Ну, он же еще шевелится, – недоуменно пробормотал молодой.

– Это конвульсии, предсмертные судороги. Уж поверь мне, я на эти вещи насмотрелся за одиннадцать лет службы, – авторитетно заявил Саня, доставая портативную рацию. – Пилигрим, это Ходоки, клиент готов, вызывать труповозку?

– Вы далеко? – спросил Пилигрим.

– В соседнем дворе, – ответил Саня.

– Бегом назад, труповозку я вызову.

Когда «топтуны» прибежали, старший все еще пытался завести мотор своей «девятки».

– Вот, черт, – ругался старший, пока оперативники рассаживались в салоне. – «Вольво» унеслась, а эта колымага не заводится, как назло. Хорошо успел дать ориентировку ГИБДД, они рвутся во Внуково.

Наконец «девятка» тронулась с места.

Для Ларисы Дегтеревой этот день был самым обычным. Накормив Олега завтраком, она привела себя в порядок и поехала в управление.

Как таковой работы не было, сидела за компьютером, выполняя различные второстепенные задания, полученные от шефа. Последнее время Андрей Федорович игнорировал общество своей напарницы, все больше пропадая в отделе внутренних расследований, будто собрался сменить профиль своей службы.

Впрочем, Ларису это не сильно волновало, с Никоновым у нее были ровные отношения, чисто служебные.

В обеденное время в кабинет влетел, как ураган, Никонов. Он сел за свой стол и быстро стал набирать номер Генеральной прокуратуры.

– Але, Владимир Андреевич, это говорит Никонов. Хочу сообщить вам приятнейшую новость: операция «Кубышка» подошла к своей активной стадии. Вы готовы? Тогда подъезжайте.

Закончив говорить по телефону, Никонов встал и обратился к Дегтеревой.

– Собирайтесь, Лариса, выезжаем на задержание.

Глава 21. Happy end по-русски

Попыхивая сигаретой, Бодун наблюдал, как на территорию стройки въезжают голубая «Лада» и микроавтобус «Тойота».

– Не много ли их для нас? – спросил стоящий рядом Сэнсэй.

– Посмотрим, – неопределенно ответил Дроздов, щелчком выбросив окурок сигареты.

«Лада» остановилась в пяти метрах от налетчиков, микроавтобус встал немного поодаль от легковушки.

– Майор Донцов, – из салона «Лады» выбрался немолодой мужчина с редкими волосами, гладко причесанными на голове, и продемонстрировал красную книжицу с двуглавым орлом. Сделав несколько шагов к налетчикам, он недоуменно спросил: – Что-то я не вижу денег, или вы передумали?

– Мы договаривались, что вы будете один, а это что? – вопросом на вопрос ответил Бодун, указывая на микроавтобус.

– Ну, не считаете же вы меня таким наивным, чтобы я поехал за город на встречу неизвестно с кем один. К тому же такие деньги нужно в чем-то везти и охранять, – улыбнулся милиционер.

В следующую секунду дверцы распахнулись, и из микроавтобуса выпрыгнули четверо парней, у каждого в руках короткоствольный автомат.

– На мешках с деньгами лежит канистра с бензином и несколько противотанковых гранат. Если мы не договоримся, вам от баксов и дискет достанется пепел. А такой расклад никому не подходит, кажется, – блефовал Бодун.

Мухин изобразил на лице задумчивость, потом улыбнулся и подмигнул налетчикам:

– Не думаю, что вы настолько коварны, ребята. Тем более, зачем нам нужна вражда, давайте разойдемся мирно. Где деньги?

Двое боевиков подошли почти вплотную к Бодуну, глядя на него исподлобья.

– А эти ребята тоже из РУБОПа? – неожиданно спросил Сэнсэй, делая шаг навстречу.

– Да, наши парни, – подтвердил милиционер.

– А мне кажется, это бойцы «Глобал Инвест», или я ошибся?

Ближайший к Сэнсэю браток попытался вскинуть свой автомат, но Сергей его опередил: левой рукой он отбил ствол автомата в сторону, а тыльной стороной ладони правой руки ударил бандита в кадык. Тот, охнув, рухнул на спину. Второй браток и вовсе не успел среагировать, каблук Сэнсэя врезался ему в подбородок, сбив с ног. Большего он сделать не успел, короткая очередь ударила Сергея в грудь, он рухнул на спину, заливаясь кровью.

Дроздов выхватил пистолет и дважды выстрелил в стрелка, потом подхватил за шиворот Сэнсэя и потащил его к кирпичному корпусу, где их ждал Гаранин.

С противоположной стороны короткими очередями бил автомат Трофимова – Гном прикрывал отход.

Едва началась заваруха, Мухин рухнул на живот и заполз за свою «Ладу». Из микроавтобуса высыпали боевики под командой Метиса.

Едва Бодун дотащил Сэнсэя до стен недостроенного корпуса, как оттуда выбежал Прапор и, размахнувшись, метнул гранату. Взрыв на мгновение заглушил треск автоматов, заставив боевиков залечь. Тем временем налетчики скрылись за стеной корпуса.

В сто седьмом отделении милиции майору Донцову пришлось задержаться. Сперва он долго выяснял, кто дежурил в указанный в журнале регистрации штрафплощадки день.

Выяснил, что дежурил капитан Нефедов, но сейчас он отдыхал после дежурства. Донцов не стал спрашивать адрес капитана, а потребовал вызвать того в отделение.

Капитан Нефедов явился через час десять. Небритый, опухший от недосыпа, он почти с ненавистью смотрел на незнакомого майора, считая, что тому больше делать нечего, как разъезжать по отделениям и мешать работать.

– Я вас слушаю, товарищ майор, – доставая сигареты, сказал Нефедов.

– Мне кажется, говорить в коридоре не совсем удобно, – произнес Донцов.

– Что, разговор будет такой длинный? – поморщился капитан.

– А вы считаете, я вызвал вас, оторвав от заслуженного отдыха, чтобы спросить, как самочувствие?

– Извините, – спасовал Нефедов. – Давайте пойдем в «красный уголок», там нам никто не помешает.

Они прошли по коридору, капитан открыл дверь в просторное помещение, которое когда-то именовалась «Ленинской комнатой». Здесь была трибуна с закрашенным гербом Советского Союза, поверх которого был привинчен латунный двуглавый орел. Десяток школьных парт, стены были завешаны плакатами с образцами стрелкового оружия и статьями из Уголовного кодекса.

Донцов взгромоздился прямо на стол возле трибуны и спросил Нефедова:

– Ваша смена сдала на штрафплощадку «БМВ», помните?

Капитан на мгновение задумался, потом произнес спокойно, без запинки:

– Это было больше месяца назад, да?

Донцов кивком головы подтвердил.

– Конечно, помню, – сказал Нефедов.

– Почему не указали исходные данные владельца машины?

– Что? – переспросил Нефедов, его кадык нервно заходил, будто он что-то глотал.

– Вы прекрасно слышали мой вопрос.

– Понимаете, его задержал наш патруль, он поставил машину в запрещенном месте, чем вызвал интерес наших сотрудников. Документов у него не оказалось, ну доставили в отделение. Парень он нормальный, объяснил ситуацию: забыл документы дома, а телефона нет. Я его отпустил домой, чтобы привез документы, он уехал, и с концами. Утром надо сдавать смену, а машина стоит во дворе. Пришлось сдать, как была, безымянной. Но я ее проверил, в угоне не числилась, и никаких других грехов.

– Красивая сказка о добром милиционере, – улыбнулся Донцов, и тут же лицо его стало жестким: – Ты считаешь меня идиотом, который поверит в эту лабуду? Сколько он заплатил тебе?

– Нет, это совсем не то. Он денег мне не давал, – морщась и глядя себе под ноги, заговорил Нефедов. – Тут совсем другое, деньги ни при чем.

– Что же случилось? – придвинувшись к лицу капитана, спросил Донцов. Он видел замешательство Нефедова. – Если не скажете, что случилось, клянусь, сегодня будете ночевать в СИЗО и вами будет заниматься особая комиссия. Ну, что тогда произошло?

Нефедов оторвал взгляд от пола и посмотрел в глаза сидящего напротив майора, прекрасно понимая, что губоповское удостоверение может быть лишь прикрытием для офицера внутренней безопасности МВД. Но отступать все равно было некуда.

– Итак, я жду, – настаивал Донцов.

– Когда доставили владельца «БМВ» без документов, – начал говорить Нефедов, – мы определили его в «обезьянник» до утра. Там у нас сидело несколько человек за разные правонарушения, как говорится, каждой твари по паре. И с ними сидел Сеня Хлыст, он месяц назад попался на квартирной краже, но в СИЗО ему нельзя, есть грехи, за которые блатные его пришьют. Вот он и сидел у нас.

– Ну, не за красивые глаза?

– Естественно, отрабатывал, прессовал всякую шушеру, на которую у наших оперов времени не хватало.

– И что произошло в этот раз?

– Через час после того, как мы бросили в «обезьянник» хозяина «БМВ», оттуда крик: «Человеку плохо». Заходим туда, Хлыст сидит на корточках у стены и уже не дышит. Это же ЧП. Что нам оставалось делать. Естественно, разогнали задержанных и вызвали труповозку.

– Ясно, а что дальше?

– Через два дня из морга поступил результат вскрытия. Хлыст умер от механического инфаркта.

– Что это значит? – спросил Донцов, желая знать: сам-то капитан хоть понимает, что говорит?

– Разрыв сердечной мышцы от удара тупым твердым предметом, – произнес Нефедов, будто читал медицинское заключение.

– Значит, убийство, и вы отпустили убийцу.

– Это не совсем было убийство. Через несколько дней после этого случая был задержан один из бомжей, что сидели в «обезьяннике» с Хлыстом. Он рассказал, как было дело. Сеня сам полез к новенькому и первым напал. А новенький только защищался, убил, наверное, случайно.

– Нет, случайно, если бы он головой об стену и мозги наружу. А удар в грудь, да так, чтобы сердце разорвалось, это профессионально, можно сказать, мастерский почерк.

Донцов слез со стола.

– Дело, конечно, не завели.

Нефедов промолчал.

– Ну да, кому нужен еще один «глухарь». – Больше ничего не говоря, майор направился к выходу.

– А что мне делать? – глядя ему вслед, спросил капитан. Он не спрашивал, что с ним будет, прекрасно понимая, как можно расценить его действия.

– Служи дальше, капитан. Только не забывай, что по делам и награда. В следующий раз можешь и под суд угодить, – ответил Донцов и вышел в коридор.

Взрыв гранаты заставил братков залечь, эти несколько секунд дали налетчикам возможность укрыться за толстыми стенами. Но эти же секунды позволили Метису оценить обстановку. Заметив, откуда бьет автоматчик, он приказал трем браткам уничтожить его. Остальным необходимо было захватить других налетчиков, которые засели в кирпичном корпусе. События развивались не в пользу боевиков, в первые же минуты трое погибло: один был застрелен, двоих, вырубленных каратистом, посекли осколки гранаты. Если так пойдет дальше, то в живых останется один Мухин, заползший под машину. Братков следовало поберечь.

Трое братков прижали автоматчика огнем, Метис приказал остальным отойти к бетонному забору и под его прикрытием приблизиться к корпусу, где засели другие налетчики.

– Черт, они убили его, – вскрикнул Прапор, когда тело Сурмина затащили за кирпичную стену. Автоматная очередь разрезала Сэнсэя пополам.

– А что ты хотел, они нас переиграли, – проговорил Бодун, обыскивая мертвого. Найдя пистолет, протянул его Гаранину: – Держи, будем отбиваться. Сэнсэй им дорого обойдется.

Гаранин рассовал по карманам запасные обоймы, передернул ствольную коробку пистолета, досылая патрон в патронник.

– Ты, Володя, заманивай их в глубь корпуса, – сказал Дроздов, – а я им отход рубану, здесь они все и останутся.

– Не заводись, – попробовал успокоить товарища Прапор.

– Я и не завожусь, просто создаю душевный настрой. Ладно, разошлись.

Владимир Гаранин отошел и укрылся за одной из колонн. Игорь Дроздов, подобно человеку-пауку, стал взбираться по стене, используя для этого зазоры в кирпичной кладке. Через минуту он достиг галереи второго этажа, где вместо потолочных балок были вмурованы стальные трубы. Ухватившись за одну из труб, Игорь сперва повис на руках, затем левой ногой обвил трубу и, опустив руки, повис вниз головой на манер летучей мыши. Сжав двумя руками «ПМ», он приготовился к бою, этому трюку его обучили в «Витязе».

Гном попал в настоящий переплет: сейчас против него действовали не тупорылые «быки», а настоящие бойцы. Пока двое подбирались перебежками, третий упорно долбил из автомата по позиции Гнома, да так, что головы не поднять.

Проклиная все на свете, Павел Трофимов с тоской вспомнил, как еще недавно швырялся гранатами, а теперь гранат не было. Бывший разведчик морской пехоты понимал – еще пара минут, и боевики его обойдут, и тогда вряд ли удастся выкрутиться. Необходимо было принимать контрмеры.

Подхватив автомат, Гном по-пластунски пополз к лестнице и оттуда едва ли не кубарем скатился вниз, сперва на второй этаж, а потом со второго на первый. Так же, по-пластунски, отполз за угол и затаился. Тяжело дыша, в корпус вбежал первый из боевиков. Гном, стараясь не выдать себя, поймал в прицел силуэт братка, но не стрелял, ждал второго. Через несколько секунд вбежал еще один боевик. Держа перед собой автоматы, они смотрели вверх, прикидывая, как бы незаметней подобраться к автоматчику.

Очередь в упор прервала их размышления. Гном лишь вскользь глянул на бьющиеся в предсмертной агонии тела и быстро сменил позицию, его бой еще не кончился.

Метис с командой наконец подобрался к кирпичному корпусу. Они рассредоточились возле входа.

– Хотя бы одного взять живым, – проинструктировал братков Метис, потом скомандовал: – Вперед.

В корпус ворвались трое боевиков, еще двое их прикрывали. Прапор, по очереди паля из двух пистолетов, уходил в глубь корпуса, прячась за колоннами опор. Треск пяти автоматов гулко отдавался под сводами здания.

Висящий вниз головой Бодун хорошо видел спины двух «быков», но он не спешил стрелять, ожидая главную мишень. Хорошие были инструктора в «Витязе», правильно учили бойцов спецназа: первая мишень – командир. Его смерть деморализует противника. За командиром по значимости идут специалисты-снайперы, пулеметчики, гранатометчики, последними в этом прейскуранте смерти идут обычные бойцы-автоматчики.

Глядя на спины автоматчиков, Бодун не стрелял. Когда «быки» углубились в помещение корпуса, Метис, сжимая в руках длинноствольный «стечкин», переступил порог и зашел внутрь, сделал несколько шагов. Выстрела из «ПМ» не было слышно, тяжелая тупорылая пуля, угодив в основание черепа, взорвала его, как глиняный горшок, разбрызгав в стороны куски мозга и костей. В предсмертной судороге Метис, падая, сжал спусковой крючок «АПС», короткая очередь хлестанула в спину «быкам», подняв у их ног фонтанчик пыли.

– Эх, мать твою, – закричал один из «быков», с проворством кенгуру отпрыгивая в сторону. Вид убитого Метиса заставил боевиков отойти на исходную позицию.

Бодун, не желая быть висящей мишенью для автоматчиков, перекинул свободную правую ногу на другую несущую балку и тут же рывком перебросил свое тело на галерею второго этажа.

– Падло, ушел на второй этаж. – Увидев мелькнувший силуэт, несколько боевиков открыли огонь. Пули с визгом рикошетили от бетонных перекрытий.

– Черт, они пришили Метиса, – проговорил невысокий курчавый парень, склонившись над трупом с обезображенной головой.

– Это им зачтется, – меняя в автомате магазин, сказал другой боевик с рваным шрамом на щеке. – Они, как крысы, сами себя загнали в западню. Теперь мы их кончим.

– Но Метис сказал хоть одного взять живым, – облизывая пересохшие губы, произнес курчавый.

– Метис не будет возражать, ему уже все равно, – передергивая затвор автомата, ответил боевик со шрамом. Повернувшись к трем другим быкам, спросил: – Всем ясно, что делать?

– Ясно, – ответили «быки». Им не очень нравилось идти на пули без возможности ответить, теперь же все становилось на свои места.

Сидя на заднем сиденье «Волги», Дмитрий Павлович Лескин пугливо вглядывался в окошко. Мысль о счастливом окончании эпопеи с миллионами улетучилась с первыми выстрелами. Теперь за забором вовсю гремела автоматная канонада.

Руки старого вора не находили себе места. Он то барабанил пальцами по спинке переднего сиденья, то потирал ладони друг о друга. Нервы старика были натянуты как струны.

Наконец Лескин не выдержал, открыл дверцу машины и выбрался наружу. Вслушиваясь в звуки выстрелов, неожиданно ощутил холод под сердцем. Верный признак – налетчики еще сопротивлялись, но уже были обречены. Так подсказывало Палычу его подсознание, которое за долгие годы «хождения по острию» его ни разу не подводило. Пора было позаботиться о себе.

Оглядевшись по сторонам, старик обнаружил неглубокий овраг, поросший густым кустарником, тянувшийся в сторону трассы. По нему можно было незаметно покинуть место боя. Вытащив из салона лежавший возле заднего сиденья мешок и отойдя от «Волги», Дмитрий Павлович ступил на рыхлый край оврага, стал быстро спускаться вниз.

Чем дальше уходил старик, тем слабее слышались выстрелы. Наконец шум трассы совсем их заглушил.

К дороге пришлось пробираться сквозь сухие кустарники с колючими, цепляющимися за одежду ветками, сквозь горы непонятно откуда взявшегося бытового мусора. Выбравшись на трассу, Палыч бодро вскинул руку.

Голосовать пришлось недолго, уже через несколько минут возле старика остановилась светло-синяя «Газель».

– Куда, дед? – спросил молодой вихрастый парень, в форменном комбинезоне и бейсболке с длинным козырьком.

– Да мне в Москву, к ближайшей станции метро, – скороговоркой забормотал Палыч и, чтобы водитель не отказал ему, добавил: – Я заплачу, деньги есть.

– Не надо денег, – оскалился вихрастый, обнажив редкие зубы. – В детстве я был тимуровцем, тем более мне по дороге. Влезай, дед!

Когда Лескин уместился на сиденье рядом с водителем, тот покосился на мешок у ног старика, потом с пониманием спросил:

– Что, бутылки, собирал?

– Да нет, по случаю достал семенного картофеля, – ответил Палыч. По нынешним временам этот ответ был самый достоверный.

– Ну да, – согласился водитель, трогая с места машину. – Каждый выживает, как может.

– Во, во, – кивнул старик, глядя в окошко.

Оставшись один на один, Гном с братком вели огонь из автоматов, то и дело перебежками меняя позиции, укрываясь за колоннами, стенами, грудами битого кирпича.

Противники оказались равны по мастерству, и их бой больше напоминал игру в пейнтбол, с той лишь разницей, что попадание будет обозначено не краской, а кровью. И победа одного обозначит обязательную смерть другого.

Гном стрелял короткими очередями, экономя патроны, у него остался последний магазин. Перебежав через открытое пространство корпуса, укрылся за недостроенной кирпичной стеной. Его враг был где-то рядом, готовый в любую секунду открыть убийственный огонь. Но он опоздал, Гном находился в безопасности. С боков его прикрывали стены из бетонных блоков, спереди – кирпичная стена. Это была беспроигрышная позиция, никак не обойти, только в лоб, грудью на кинжальный огонь.

Гном стер со лба пот тыльной стороной ладони и криво улыбнулся. Он все-таки переиграл бандита. Но тут же улыбка сползла с лица бывшего пехотинца, он сообразил, что временной фактор не на его стороне. Из-за колонны выскользнула тень, Трофимов вскинул автомат, пытаясь поймать в прорезь прицела цель. Но прежде чем он успел нажать на спуск, тень озарилась вспышками света. Несколько пуль ударили в кирпичную стену, бандит укрылся за колонной в нескольких метрах от стены. На какое-то мгновение Гном увидел бок, неудачно подставленный бандитом, и нажал на спуск. Выстрела не последовало, автомат предательски молчал. Как ни экономил Павел патроны, но все же тридцать штук – это не так много, в горячке боя не углядел. Теперь он был загнанным в западню зверем, которого легко можно было пристрелить.

Со стороны братка раздался приглушенный звук, будто пустая коробка упала на пол. До боли знакомый звук: так звучат, ударившись обо что-то твердое, разряженные пластиковые автоматные рожки. Браток перезаряжал свое оружие, у Гнома было несколько секунд и никакого выбора.

Рывком раскрыв контурный приклад и перехватив автомат за цевье, Гном выбежал из своего укрытия и, размахивая оружием, как боевой секирой, бросился на бандита.

Браток успел примкнуть заряженный магазин, но не успел передернуть затвор, чтобы дослать патрон в патронник. На атаку Гнома он среагировал мгновенно. Навстречу летящему в него прикладу он поднял свой автомат. Со стальным скрежетом оружие столкнулось. Ловко подцепив выставленным вперед магазином приклад автомата Трофимова, бандит резким разворотом вырвал оружие противника, но и свой автомат не удержал.

Гном по инерции сделал широкий шаг вперед и, не замечая потерю оружия, обрушился на братка. Тот легко уклонился и выбросил вперед ногу, целясь Павлу в лицо. Боевик был на полголовы ниже и уже в плечах, но более подвижным и быстрым. Каблук его ботинка, не достав до лица Гнома, врезался ему в грудь. Трофимов, охнув, нанес короткий боксерский удар, который сбил братка с ног. Тот, падая, успел своей ногой подсечь ноги Павла. Оба противника покатились по пыльному бетонному полу, лупя друг друга куда попало.

Гному удалось поймать руку противника за кисть, и он попытался взять ее на болевой прием, но бандит, ловко перебросив ногу через тело Трофимова, освободился от захвата, затем, совершив кувырок назад, бодро вскочил на ноги и принял стойку. Следом поднялся Гном, потирая ушибленную скулу. В технике он явно уступал братку, сказывалось отсутствие систематических тренировок.

Боевик тоже понял свое преимущество. Изучив тактику соперника, он решил больше не затягивать поединок. Рванувшись в атаку, браток нанес серию ударов руками в корпус, которые оказались лишь отвлекающим маневром: блокируя их, Гном открыл голову. В следующее мгновение боевик ударил ногой, целя острым носком сапога в висок противника.

Маневр бандита Павел разгадал каким-то шестым чувством. Едва правая нога бандита стала описывать смертоносную дугу, Гном сделал шаг вперед. Носок сапога лишь оцарапал затылок бывшего разведчика, но в этот момент пальцы ухватили кадык бандита, намертво вцепившись в него. В следующее мгновение Трофимов выбил опорную ногу, рванув на себя руку, сжимающую кадык.

Браток рухнул на пол и забился в конвульсиях. Из разорванного горла хлестала алая кровь. Смешиваясь со строительной пылью, она становилась густой и темной, как мазут.

Гном разжал пальцы, рядом с трупом упал еще пульсирующий окровавленный комок. Сплюнул, криво усмехнулся и буркнул:

– Хоть чему-то приличному Ансель научил, мать его.

На дворе смолкли выстрелы, это могло означать что угодно – победу или…. Впрочем, надо быть готовым к любому обороту.

Хромая, Павел подошел к брошенным автоматам, поднял «АКМ» братка, передернул затвор и не спеша направился к выходу, где лежали трупы двух бандитов.

Пятеро автоматчиков поднялись на второй этаж. Медленно ступая, они продвигались по площадке, пугливо оглядываясь по сторонам, глядя под своды колонн, откуда их могла подстерегать смерть.

Площадка была небольшой, дальше тянулись две длинные галереи. Автоматчики замерли в нерешительности.

– Так, по двое на галерею, – скомандовал бандит со шрамом.

– А ты, Шрам? – ступив одной ногой на галерею, спросил курчавый, не поворачивая головы.

– А я прикрою ваши жопы, – последовал ответ нового бригадира.

Автоматчики, разделившись на пары, двинулись по галереям, осматривая опорные колонны, углы, щели. Налетчиков нигде не было.

С каждым шагом бандиты двигались все медленнее. Наступившая тишина давила на плечи, пугая еще больше, чем грохот стрельбы.

До конца галерей оставалось несколько метров, десяток шагов, и все, второй этаж проверен. Но этих нескольких шагов бандиты сделать не успели. С эстакады третьего этажа раздались пистолетные выстрелы.

Бандиты одновременно вскинули головы и стволы автоматов, которые тут же изрыгнули пламя. Снова грохот. Четверо боевиков, задравшие головы вверх, были как мишени в тире. Никто из них не заметил, как из-за крайней колонны вышел Бодун, он вскинул пистолеты и разрядил их в бандитов. Автоматная стрельба тут же прекратилась, тело курчавого с глухим звуком ударилось о пол первого этажа.

Бодун едва успел снова укрыться за колонну, когда Шрам выпустил в него длинную очередь, потом кинулся назад. С лестницы донеслись пистолетные выстрелы вперемешку с короткими автоматными очередями. Бодун заменил в пистолетах обоймы и бросился на выход.

На лестнице, головой вниз, лежал убитый бандит, рядом с ним валялся еще дымящийся автомат. Владимир Гаранин сидел на ступеньках лестницы, ведущей с третьего этажа. Лицо его было искажено болью, левой рукой он держался за простреленное плечо, сквозь пальцы проступала кровь. Кровавое пятно расползалось на левом бедре, пропитывая брюки.

– Ты чего, Вовик? – спросил Игорь, поднявшись на лестницу к другу и поднимая брошенные пистолеты.

– Зацепил он меня, паскуда, – простонал Гаранин.

– Не переживай, Прапор, я думаю, уже все закончилось. Слышишь, тишина какая…

Дроздов снял с шеи шарф и протянул Гаранину.

– Перетяни ногу, а то много крови потеряешь. Отвезем тебя сейчас к Лазарету, дедушка тебя заштопает, поделим бабки и рвем когти. С благотворительностью заканчиваем, попробуем теперь выживать с чужими миллионами.

– Да, выживать, – хмыкнул Прапор, перетягивая ногу. – А для Сэнсэя такой проблемы уже не существует.

– Что делать? – пожал плечами Дроздов. – Серега знал, чем все могло кончиться. Мы все могли здесь остаться, но нам повезло немного больше.

– Ты циничный подонок, – едва ли не со злостью произнес Гаранин.

– Если бы я был подонком, – раздраженно ответил Игорь, – бросил бы тебя здесь, а так говорю: дружище, вот мое плечо, обопрись на него и пошли отсюда.

Кряхтя, Владимир Гаранин, подхваченный крепкой рукой друга, оторвался от ступеней лестницы и, обхватив плечо Дроздова, стал спускаться вниз.

Во дворе заброшенного строительства стояла пугающая тишина. Укрыв раненого Прапора за стеной, Бодун выглянул наружу. Оглядевшись, он громко крикнул:

– Эй, Гном, ты еще живой?

– А фиг ли мне будет? – тут же последовал ответ, и из-за стены недостроенной подстанции вышел Трофимов. Одежда его была перепачкана, левая сторона лица опухла, на ухе запеклась кровь. Обвешанный автоматами, с раздутыми от запасных магазинов карманами, гигант улыбался во все тридцать два зуба.

– Все в порядке, – произнес облегченно Бодун, придерживая Гаранина. Они вышли навстречу идущему к ним Трофимову.

Гном улыбался, он даже подмигнул, но сказать ничего не успел. Выстрел прозвучал неестественно громко, тяжелая пуля, пробив могучее тело бывшего разведчика, отбросила его назад. Трофимов умер, даже не поняв, как это произошло.

Бодун правой рукой рванул из-за пояса пистолет, левой пытаясь вытолкнуть раненого Гаранина из сектора обстрела, но ничего сделать он не успел. То ли реакция ослабла, то ли физические силы иссякли после перестрелки с акробатическими этюдами. Ничего не успел предпринять Дроздов. Ни защитить друга, ни ответить огнем на огонь.

Снова загремели выстрелы.

Из-за бетонной плиты ограды вышли двое «быков», вооруженных короткими помповыми ружьями. Осмотревшись, они направились к убитым.

Один из стрелков остановился, взял ружье под мышку, потом достал сигареты, с наслаждением закурил. Его напарник с безразличием смотрел по сторонам. Потом они подошли к лежащим в крови Бодуну и Прапору. Дроздову снесло часть черепа, он лежал с неестественно вывернутым туловищем, раскинув руки, будто хотел взлететь. Рядом, весь окровавленный, держась за развороченный живот, из которого вываливались голубоватые внутренности, лежал Прапор.

– Да, сила эти пули «совестра», – попыхивая сигаретой, сказал стрелок.

– Я же тебе говорил, боеприпас импортный, французский. Слона такой пулей на жопу посадит, а ты картечь, картечь. Это же горох свинцовый против этой пули, – похлопывая ружьем по ноге, поддержал разговор второй стрелок.

– Хорош кудахтать, что с этим уродом делать? – спросил курящий, ткнув Прапора ногой. Тот протяжно застонал, на губах выступила кровавая пена.

– Что делать? Добить.

Щелчком отбросив окурок, стрелок вскинул ружье, но напарник остановил его:

– Ты что, озверел, в упор из ружья. Будем в кровище, как макароны в кетчупе.

– Вот черт, – выругался стрелок. Взяв левой рукой ружье, правой достал из-под куртки пистолет. Сняв оружие с предохранителя, дважды выстрелил раненому в голову.

– Хватит вам веселиться, – донесся голос Валета. Он поспешно шел с противоположного конца стройки.

– Ну, что? – неопределенно спросил стрелок, пряча оружие.

– Все в порядке, – ответил Валет. – Трупы наших пацанов грузите в микроавтобус.

– А этих как? – спросил стрелок, указывая на убитых налетчиков.

– Не лишайте работы ментов. – Бригадир вынул из кармана куртки трубку мобильного телефона, быстро набрал номер и произнес: – Витек, заезжай.

Через несколько секунд во двор въехала «Вольво», Валет указал в направлении, откуда сам только что пришел.

– Сколько здесь наших пацанов? – спросил один из стрелков, почесывая небритый подбородок.

– С Метисом двенадцать было, – задумчиво ответил Суслов, глядя, как из-за раскуроченной машины медленно поднялся человек с редкими волосами, прилипшими к взмокшему лбу.

Валет сразу же узнал старшего оперуполномоченного ГУБОПа майора Мухина, он был «кротом» Еремушина. Вчера президент банка объяснил, как похищенные деньги и «черная бухгалтерия» вернутся прежним хозяевам.

– Блин, это же столько работы, таскать не перетаскать, – раздраженно переговаривались два стрелка. – Ладно, подгоняй лайбу к корпусу, будем работать.

Один из стрелков, перешагнув через трупы налетчиков, направился к корпусу, другой развернулся, чтобы идти к микроавтобусу, и тоже ошалело уставился на милиционера, медленно поднимая ружье.

Валет видел, как у Мухина расширились зрачки, но выстрелить «быку» не дал.

– Оставь его и займись делом, – сказал Суслов. Браток хмыкнул, опустил ружье и пошел к микроавтобусу.

– Я привез Метиса, чтобы взять деньги, – наконец произнес Владлен Мухин.

– Я знаю, – кивнул Валет. – Пошли, поможешь грузиться, а потом подвезу тебя в Москву, твою тачку уже не восстановить.

За бетонным забором «Вольво» стояла, упершись лоб в лоб с «Волгой» налетчиков. Витек тряпкой протирал лобовое стекло.

– Хорош наводить марафет, – весело произнес Валет. Сейчас его настроение было приподнятым, все задуманное удалось, и даже более того: Метис, который еще недавно дышал ему в затылок, теперь лежал бездыханным трупом. И у Еремушина не было замены Валету.

– Давайте грузиться. Банкиры, наверное, со страху уже на дерьмо изошли.

Подойдя к «Волге», он открыл багажник и, содрав грязный брезент, обнажил аккуратно уложенные инкассаторские мешки. Подхватив один из них, швырнул его Мухину, тот едва успел его поймать и тут же перебросил водителю. Витек стал укладывать мешки в багажник «Вольво», считая вслух:

– Один, два… четыре… семь… одиннадцать…

Не привыкший к физическим нагрузкам, Владлен Мухин взмок, по лбу стекали капли пота, редкие волосы, слипшись, были похожи на щупальца фантастического моллюска, обхватившего покатый лоб милиционера.

– Восемнадцать, девятнадцать, – закончил счет Витек, укладывая последний мешок в багажник «Вольво».

– Не понял, а где еще один, двадцатый? – удивился Валет.

– Дискеты, – простонал Мухин. – Где дискеты?

– А, – отмахнулся Валет, – дискеты – вот они.

Похлопал себя по оттопыренным карманам.

– Сумку с дискетами они в машине оставили. Я, как обнаружил «Волгу», сразу же их забрал от греха подальше.

– Неужели вернули «капусту»? – подал голос Витек, он не мог себе даже представить такие деньги, не то чтобы помыслить об их исчезновении.

Валет с раздражением сплюнул себе под ноги. Достав из кармана сигару, откусил кончик, выплюнул его далеко в кусты, потом, закурив, сказал:

– Видно, мальчики очень жить хотели. А вот воспользоваться выпавшим шансом так и не пришлось. Надо делать отсюда ноги.

Повернулся к водителю:

– Ты давай, Витек, садись за руль микроавтобуса, и гоните в Марьяновку, сам знаешь, что там делать. Чтоб, как говорится, никаких следов.

– Да понял я, – буркнул недовольно Витек, представив, что ему предстоит.

– Тогда действуй, – приказал бригадир, затем взял тряпку и стал стирать отпечатки пальцев в салоне «Волги» и багажнике. Закончив обработку машины, Валет сел за руль «Вольво». Открыв дверцу, сказал Мухину:

– Садитесь, майор, поедем на доклад к «белым воротничкам».

– Когда я получу свою долю? – спросил Владлен, садясь в машину.

– Это не ко мне, – отмахнулся Валет, – ты с ними договаривался, они с тобой и рассчитаются.

– Не забывай, я офицер ГУБОП, и, если что со мной случится, вам мало не покажется, – цедя сквозь зубы слова, произнес Мухин.

– Да уж понимаем, – усмехнулся Суслов. – Когда на кону такие ставки, в ход идут все козыри.

«Вольво» сразу завелась, мотор работал приглушенно и ровно, чувствовалась отлаженность механизмов. Круто развернувшись, Валет въехал во двор стройки, затем резко надавил на тормоза. «Вольво» встала напротив микроавтобуса. Через открытую дверцу виднелись несколько трупов, небрежно брошенных друг на друга. Двое стрелков, забрызганные кровью, как мясники на скотобойне, тащили очередного покойника.

– Много еще? – спросил Валет.

– В корпусе остался Метис и этих трое, – ответил за стрелков водитель, успевший ознакомиться с обстановкой.

– Ладно, вы тащите Метиса, а мы с Витьком здесь приберем, – распорядился Суслов, выбираясь из салона машины. Подмигнув водителю, добавил: – Тряхну стариной.

– А кровушкой не боитесь замараться? – с усмешкой спросил водитель, снимая кожаную куртку.

– Ничего, со мной едет товарищ милиционер, если что, отмажет от своих архаровцев, – сказал Валет, направляясь к изрешеченным осколками взорвавшейся гранаты трупам.

Метис лежал в большой кровавой луже, густая липкая кровь вытекла из простреленной головы.

– Вот, блин, как же его брать, чтобы не запачкаться? – брезгливо произнес стрелок.

– Да ладно тебе, мокрый дождя не боится, – ответил другой, указывая на забрызганные кровью брюки и куртку.

– А если тормознут менты?

– Ну, если ты такой пугливый, хватай Метиса за пояс, а я за ноги, так и понесем. Давай, на счет «три».

Рывком они оторвали тело убитого от земли и понесли к выходу. Оба стрелка так были озабочены, чтобы не испачкаться кровью, что не заметили, как из одежды убитого вывалилось служебное удостоверение, запаянное в пластик.

Во дворе Валет с Витьком заканчивали погрузку покойников.

Первой на трассу выскочила «Вольво», следом за ней микроавтобус. Машины разъехались в противоположные стороны.

Валет, управляя «Вольво», миновал стоящую с поднятым капотом «девятку», даже не посмотрел в ее сторону, набирая скорость. Едва машина скрылась из виду, мужчина, внимательно разглядывавший внутренности своего авто, захлопнул крышку капота и сел в салон, где сидели еще двое оперативников. Старший включил портативную рацию.

– Центр, я Пилигрим, только что Валет проследовал мимо нас, едет в направлении Кольцевой, встречайте.

Отключив рацию, он повернулся к сидящим рядом.

– Так, мы посмотрим, куда направился второй драндулет, а ты, молодой, давай разведай, что они делали на стройке, только аккуратненько, без суперменского геройства. Если что, вызывай подкрепление, понял?

– Понял, – буркнул молодой оперативник, со вздохом выбираясь из салона машины. «Девятка» тут же сорвалась с места, обдав его выхлопными газами и придорожной пылью.

Сидя за рулем своего «Форда», Донцов пытался сложить в голове комбинацию из собранных материалов. Противотанковые гранаты на магнитах, видеокамера от домофона, простреленная фляжка с эмблемой «Витязя», самострелы, растяжки и, наконец, механический инфаркт, которым уложили уголовника в КПЗ.

Вся собранная информация, несмотря на причастность к одному действию, была крайне противоречива. «Нет, настоящие профессионалы никогда не станут пользоваться самодельным оружием или экипировкой, если есть возможность пользоваться спецснаряжением», – уверенно говорил бывший чекист, а ныне частный детектив Глеб Кольцов. Он, как опытный диверсант, полностью отверг версию о профессионалах. Вторым, кто разделял мнение независимого эксперта, был командир СОБРа, штурмовавшего фирму «Колос» в Одинцове. «Это не профессионалы. Профи сперва перебили бы охрану, а потом спокойно работали бы с сейфом».

Двух этих мнений для Донцова было достаточно, чтобы отбросить версию о причастности профессионалов. Но случай в сто седьмом отделении снова заставлял майора сомневаться. «А если это была всего лишь маскировка действий настоящих профи? Ложный ход? А вот в КПЗ и прокололись на Хлысте. Как говорится, и на старуху бывает проруха». Наконец майор подвел итог своим размышлениям, но кроме собственной уверенности требовалось подтверждение авторитетного специалиста.

Сняв трубку радиотелефона, он быстро набрал номер частного детективного агентства.

– Кольцов, – сразу же раздался голос в динамике.

– Глеб, это Донцов, мне все еще требуется твое мнение по недавнему делу, появились новые факты.

– Слушаю.

Олег сообщил о недавно полученной информации, заодно напомнил уже известные факты, после чего высказал свои выводы. Но, несмотря на новый эпизод, мнение Кольцова осталось без изменений.

– Все это лишь подтверждает версию о талантливых дилетантах, и хозяина попавшей вам в руки фляжки, если она не специально подброшена, надо искать не среди офицеров и прапорщиков, а среди срочников.

– Так это сколько народа надо перелопатить? – возмутился Донцов, хотя прекрасно понимал: если понадобится, будут лопатить, сколько потребуется, и ничего тут не поделаешь. Потом добавил: – А убийство в КПЗ – разве не почерк?

– Конечно, нет. Офицер спецслужбы не дался бы в руки милиции, особенно после ограбления инкассаторского броневика с тройной мокрухой, плюс еще и убийство двух «быков», тем более и взяли его на их машине. Нет, профессионал ни в жизнь бы в руки не дался, скорее положил бы наряд милиции, чем сел в КПЗ.

– Но удар, – не сдавался майор, – удар профессиональный, это как?

– Это мог сделать любой хороший рукопашник. Тем более, как я понял, парень даже не собирался убивать этого Хлыста, просто не рассчитал свои силы. Так что, дружище, придется тебе еще просеивать огромную армию бойцов-рукопашников. Сизифов труд.

– Спасибо за поддержку, – раздраженно проговорил Донцов.

– Всегда готов помочь, – ответил Глеб. – Если что еще, звони, помогу.

Телефон отключился.

Настроение сразу же испортилось. Не выстраивалась логическая цепь.

За два квартала до управления зазвонил радиотелефон. Донцов снял трубку.

– Да, слушаю.

– Это говорит Атеев.

– Какие-нибудь новости, Сережа?

– Есть, – подтвердил муровец. – Мои «топтуны» все-таки выпасли Валета, он за городом учинил разборку со стрельбой.

– Есть жертвы? – скорее для проформы поинтересовался Донцов. Все, что было связано с последним расследованием, так или иначе упиралось в смерть. И в этот раз он не ошибся.

– Да, – подтвердил Атеев, – пока найдено четыре трупа. Одного мои ребята сразу опознали. Говорят, это знаменитый каратюга.

– Что такое? – не сразу понял майор.

– Сергей Сурмин, призер международных соревнований. У меня в группе есть один из его фанатов. Говорит, что в Японии Сурмин на чемпионате лучшего бойца японской сборной вырубил на первых секундах. Японцы ему в знак признательности подарили самурайский меч. Год назад ушел из большого спорта, причины пока не известны.

– А остальные?

– Еще один верзила, в татуировках, по которым можно сказать – морской пехотинец Северного флота, воевал в Чечне. Двое других ему под стать, хотя и без наколок. Думаю, это наши гопники. Судя по лужам крови, свои жизни они продали дорого.

– Что-то еще?

– Еще найдена на месте разборки машина майора Мухина. Она изрешечена, как дуршлаг, поэтому, наверное, и бросили. Недалеко от нее найдено удостоверение охранника службы безопасности «Глобал Инвеста» на имя…

Дальше Донцов слушать не стал. Швырнув трубку телефона, резко надавил на газ. Теперь ему все стало ясно. В одно мгновение выстроилась вся логическая цепочка, хотя и не совсем ясная, но контуры обозначились четко.

Резко развернув машину в направлении банка «Глобал Инвест», он увеличил скорость.

Перед зданием банка стояла кавалькада машин. Донцов опознал в них технику налоговой полиции. Вогнав свой «Форд» между «Жигулями» Никонова и автобусом подразделения физической защиты, заглушив мотор, майор выбрался из салона и, не запирая машину, направился в банк.

В фойе уже не было постовых милиционеров, вместо них прохаживались трое бойцов спецназа в камуфлированной форме, с закрытыми черными масками лицами, поигрывая оружием. На появление Донцова они отреагировали восклицаниями, но тот даже не замедлил движения. Быстро пересек зал и скрылся за дверью, ведущей в административную часть банка.

Спецназовцы недоуменно переглянулись, но останавливать его не стали. В конце концов приказ был «всех впускать, никого не выпускать».

Подобно разъяренному быку, Олег Донцов ворвался в приемную президента банка. Просторное помещение приемной было заполнено зелено-коричневой массой бойцов физической защиты налоговой полиции, которые охраняли единственную задержанную, секретаршу Еремушина.

– Куда, парень? – Дорогу Донцову преградил один из спецназовцев, выставив как предупреждение руку с раскрытой ладонью. Майор, не останавливаясь, перехватил руку и вывернул ее так, что спецназовец кубарем полетел в сторону. И тут же все спецназовцы навалились на Донцова, пытаясь его задержать.

Первого нападавшего Олег встретил ударом кулака в грудь. Удар оказался такой силы, что спецназовец перелетел через стол, подмяв под себя письменные принадлежности и девушку-секретаря, которая истерически закричала, пытаясь сбросить с себя оглушенного «физика». Второго бойца отбросил ударом ноги, остальные навалились на него, как свора охотничьих собак на затравленного медведя, пытаясь свалить его на пол. Но велика была звериная ярость майора. Он слишком долго работал вхолостую, и теперь накопленная энергия ярости требовала выхода.

Еще один спецназовец, врезавшись спиной в дверь президентского кабинета, открыл ее. Следом в кабинет ввалился Донцов с висящими на нем спецназовцами.

Кабинет президента банка «Глобал Инвест» был более живописным, чем приемная. В кабинете не было бойцов спецназа. Там была элита налоговой полиции. В глубоком кожаном кресле, закинув ногу на ногу, сидела Лариса Дегтерева. Чуть поодаль от нее стояли старший инспектор Андрей Никонов и следователь Генпрокуратуры Владимир Савин.

Перед полированным рабочим столом президента банка горой лежали инкассаторские мешки, за самим столом перед портативным компьютером сидел молодой человек в очках с роговой оправой и усиленно стучал по клавиатуре.

У стены стояли, выстроившись в шеренгу, президент банка Еремушин, юрисконсульт банка Карасев, майор Мухин и представитель братвы Валет. Он, единственный из четверки, был закован в наручники, с подбитым глазом и рассеченной губой.

Сейчас все присутствующие ошалело смотрели, как Донцов отбивается от наседавших на него спецназовцев. Первым пришел в себя Никонов.

– Отставить, – рявкнул во всю мощь своих легких старший инспектор тоном, не свойственным интеллигенту.

«Физики» отпустили Олега и, подобрав своего бойца, убрались обратно в приемную, не забыв закрыть за собой дверь.

– Как это все называется? – пытаясь восстановить дыхание, прохрипел Донцов.

– Операция «Кубышка» практически завершена, – с нескрываемым превосходством произнес Никонов. Затем многозначительно посмотрел на Мухина и добавил: – Кроме того, вследствие оперативной разработки нам удалось выявить «крота».

– То есть?

– Вы же помните, Олег Сергеевич, как тяжело шла разработка банка «Глобал Инвест». В ответ на все наши действия банкиры принимали контрмеры, а главное, с поразительной оперативностью. Ну, и как апофеоз всего – ограбление инкассаторского броневика. Естественно, совокупность подобных фактов не могла остаться без внимания, срочно пришлось проводить расследование, и вот результат.

Инспектор обвел взглядом инкассаторские мешки, потом – выстроенных у стены задержанных, наконец произнес:

– Честно говоря, Олег Сергеевич, невод забрасывался на вас, уж больно вы, майор, шикарно живете. Но попался другой, ваш напарник, майор Мухин.

– На чем его взяли? – сглотнув подступивший к горлу ком, спросил Донцов.

– Налетчики позвонили в ГУБОП на служебный телефон майора Донцова, но попали на Владлена Михалыча. Тот выдал себя за вас и договорился о сдаче ими денег и банковской документации.

– Как же ему удалось их уговорить?

– Они сами хотели избавиться от этого барахла взамен на свободу. Мухин им пообещал.

– И они поверили, – вздохнул Донцов. – Вот лохи.

– Да, – согласился Никонов, – мы тоже подозреваем, что налетчики – случайные люди, которых на начальном этапе использовали втемную. А потом, сообразив, что их подставили, налетчики стали вести свою игру. Но банкиры их переиграли.

– Почему же деньги и дискеты они привезли в банк? – удивленно спросил Донцов.

– После налета на фирму «Колос» в Одинцове они уже никому не верили, – неожиданно заговорил следователь Савин. – А банк уже неоднократно проверялся, как говорится, два снаряда в одну воронку не попадают, тем более что Мухин снял наблюдение РУБОПа. Сегодня им ничего не грозило, если бы не «колпак» над самим Мухиным.

Донцов тяжело посмотрел на своего недавнего партнера. Злоба его распирала, хотелось подойти и врезать в его одутловатую физиономию. Но сил уже не было. Майор прошел в глубь кабинета и тяжело опустился на стул. Еще раз взглянул на Мухина и негромко сказал:

– Ну и сука ты, Владлен.

Мухин ничего не ответил. Опустив голову, он беззвучно зарыдал.

Лариса Дегтерева поднялась со своего места и подошла к Донцову. Ободряюще положила руку на плечо. Андрей Никонов, сверля глазами спину своей помощницы, неожиданно почувствовал опустошение. Он хотел доказать желаемой женщине свое превосходство над Донцовым. Превосходство интеллекта и образованности над грубой силой. Но Лариса предпочла не его, триумфа не получилось.

Майор Донцов чувствовал себя не лучше Никонова, но по другой причине. Он был унижен как профессионал. Впервые за долгие годы службы в милиции он оказался в стороне, оказался Дон Кихотом, сражающимся с ветряными мельницами, в то время как его конкурент из налоговой полиции, подобно аллигатору, лежал неподвижно на отмели, ожидая крысу. И когда крыса появилась, схватил ее и утащил в глубину.

– Готово, Владимир Андреевич, – неожиданно заговорил компьютерщик, сидящий за столом Еремушина. Следователь Савин подошел к нему и, согнувшись, заглянул в экран монитора. Просматривая документацию, он негромко приговаривал:

– Так-так-так… очень интересно.

Через несколько минут Савин закончил просмотр, снова выпрямился и сказал, обращаясь к компьютерщику:

– Гриша, все дискеты в лабораторию, распечатать в двух экземплярах, один перевести на английский язык.

– Понял, – кивнул эксперт, отключая компьютер.

Савин достал из кармана пиджака черный прямоугольник мобильного телефона и стал набирать многоцифровой номер. Когда на другом конце связи ответили, следователь заговорил на хорошем английском языке.

– Ну, вы, блин, даете, – неожиданно прозвучало из дверей. В кабинет вошел капитан Атеев. Он был явно возбужден.

– Ну прямо сюжетец для Вильяма Шекспира «Принц Датский и Король Лир», два в одном флаконе. Трупы, трупы, прямо какие-то чистки. В Румяном переулке три убитых инкассатора, три трупа и четыре раненых в Одинцове, два распухших жмура на квартире старика Лескина, еще один у Зубова дома, да и сам Зуб недалеко ушел, дуба дал. В соседнем дворе, в мусорном контейнере нашли пистолет «вальтер», тот самый, из которых инкассаторов порешили. А за городом, на заброшенной стройке, где побывал господин Валет, еще четыре трупа и плюс в Марьяновке, на даче за глухим забором, братва устроила разделочный цех. Видно, из своих побратимов решили наделать собачьих консервов. Бог ты мой, каковы нынешние кровожадные нравы. Прямо каннибалы какие-то.

Договорить Атееву не дал Савин. Следователь отключил телефон и спрятал его обратно в карман. Повернувшись к задержанным, он громко произнес:

– Вот, господа, несмотря на позднее для Америки время, только что прокурор Нью-Йорка подписал ордер на арест гражданина США Вавилова Валентина Викторовича, известного нашим правоохранительным органам под кличкой Варфоломей.

Эпилог

Зима наступила внезапно. Ночью северный ветер пригнал тяжелые свинцовые тучи, к рассвету тучи разродились снегопадом, засыпав Москву толстым пушистым снежным ковром. Природа погрузилась в зимнюю спячку.

С утра поднявшись, Абрам Самуилович Урис, вооружившись лопатой, стал расчищать дорожки на дачном участке. Старик отбрасывал снег не спеша. За долгие годы отсидок на Северном Урале он полюбил это занятие.

К обеду все дорожки были расчищены. Закончив ровнять бруствер, Урис перевернул лопату вниз черенком, воткнул ее в снег и стал отряхиваться.

С противным скрипом отворилась калитка, слегка прихрамывая, во двор вошел Дмитрий Палыч. На морозе лицо старого медвежатника раскраснелось.

– Ну и погодка, – похлопывая себя по бокам, весело проговорил Палыч. – Думал, пока со станции дойду, закоченею совсем.

– И надо было тебе переться в ту Москву, – недовольно буркнул Урис.

– Не скажи, Абраша, все-таки девять дней со дня смерти ребят. Как в церкви не поставить свечку за упокой? Хорошие были пацаны.

– Ладно, пошли в дом, пора обедать, – громко произнес Лазарет. – Ноги не забудь отряхнуть.

В доме было жарко натоплено, пахло свежим хлебом и парным молоком. Каждое утро соседка приносила Абраму Самуиловичу кувшин молока. Все это создавало обволакивающее ощущение домашнего уюта, старые воры его особенно ценили.

– Благодать, – снимая старое, потертое в локтях пальтишко, счастливо жмурясь, произнес Лескин.

– Благодать, – передразнил товарища Урис. – Тебе уже пора на печке кости греть, а ты? Только вчера в «Дорожном патруле» на тебя передали ориентировку, а ты все в Москву лезешь, будто соскучился по тюремной шконке. Ну скажи, Ключ, соскучился? Думаешь, тебя в камере встретят как родного, по понятиям? Тебя там еще до ночи удушат и спишут на сердечный приступ. Вот так.

– Насчет нынешних понятий я осведомлен, – усмехнулся Лескин. – Меня с ними ознакомил Зуб, сучонок. А гопники оказались пацанами нормальными, не простили подставу, наказали барыг. Костьми легли, а наказали. Так не мог же я им свечку поставить в замшелой деревенской церкви. Нет уж, пожалуйте, самую дорогую свечку за упокой души каждого: Сергея, Павла, Владимира, Игоря. В самом Свято-Даниловском монастыре, и еще сто баксов на храм пожертвовал. Все чин чинарем.

На мгновение задумавшись, Дмитрий Павлович снова повернулся к вешалке, где висело его пальто, достал из кармана пол-литровую бутылку водки и, как будто смущаясь, произнес:

– Нехорошо как-то поминать без водки.

Обед приготовил сам Абрам Самуилович: сварил борщ, картошку с мясом поджарил, достал соленья из подвала.

Выпили по рюмке, не чокаясь, как положено по обычаю в память о покойных. Ели не много, возраст уже не тот, чтобы набивать живот.

– В общем, Абраша, сам понимаешь, в свою квартиру мне возвращаться нельзя. Так что буду у тебя квартировать, – неожиданно проговорил Лескин, глядя на своего старинного товарища. – «Капусты» нам хватит. – Медвежатник указал на большой брезентовый мешок, лежащий в дальнем углу, небрежно прикрытый рогожей. – А если хочешь, Абраша, езжай в Израиль, проведай родственников. Я, как сейчас говорят, тебя спонсирую.

Урис внимательно посмотрел на Лескина, потом задумчиво проговорил:

– Нет, Дима, никуда я не поеду. Здесь родился, здесь учился, здесь сидел и здесь помру. Вместе зимовать будем.

В Заполярье всегда суровая зима. Трескучие морозы, вечная мерзлота, шквальные ветры, переходящие в бураны. Край, где выживают сильнейшие.

В казарме было жарко натоплено. Четыре десятка новобранцев были выстроены в две шеренги. Четыре десятка остриженных наголо голов, с оттопыренными ушами. Одетые в не подогнанную по фигуре, а потому мешковатую черную форму, новобранцы смотрели прямо перед собой.

Перед строем медленно прохаживался высокий широкоплечий прапорщик в парадной форме с тремя нашивками за ранения, на груди поблескивали два ордена Красной Звезды, орден Красного Знамени, а рядом орден Мужества и медаль «За отвагу». Весь облик прапорщика излучал силу, ловкость и бесстрашие. Еще недавние мальчишки ошалело пялились на могучую грудь морского волка.

– Северный флот – это вам не Черноморский флот в мягком южном климате. У нас климат жесткий и жесткие условия службы, – чеканя каждое слово, говорил орденоносец. – Но зато у нас выходят лучшие солдаты, настоящие бойцы. Именно нам, морским пехотинцам Северного флота, поручались самые трудные задачи, и мы их выполняли с честью.

При этих словах ордена зазвенели на груди прапорщика.

– Мы лучшие, но это дается тяжелым ратным трудом. Сейчас вы находитесь на флотском карантине, проще говоря, это курс молодого бойца. Лучшие после этого попадут к нам, в разведку, остальные будут распределены по частям бригады осваивать военные специальности, необходимые в частях. А пока для вас я царь и бог, и запомните, меня зовут прапорщик Варакута.

Виктор Савченко, еще совсем недавно носивший прозвище Пистон, почти с ненавистью смотрел на передвигающегося по казарме прапорщика, считая его виновником произошедшего. Именно Варакута вез его в Североморск и опекал как младенца.

«Вот я влип, – размышлял Виктор, прокручивая в мозгу накипевшие за эти дни мысли. – Пацаны, наверное, уже где-то во Франции пиво пьют, или их муштруют в учебном лагере Иностранного легиона. А я… вот, блин, застрял. Но ничего, наверстаю. Отслужу и вернусь».

На душе новобранца было тоскливо. За окном полярной ночи разноцветной занавесью колыхалось северное сияние.

Оглавление

Глава 1. На свободу с чистой совестью

Глава 2. За работу, товарищи…

Глава 3. Проверка на вшивость

Глава 4. Дом, милый дом

Глава 5. Рискованный кульбит

Глава 6. Современные самураи

Глава 7. Общий знаменатель, или консенсус

Глава 8. Берлога старого медвежатника

Глава 9. Шашки наголо, ждать команды…

Глава 10. Городские торпеды: русский вариант

Глава 11. Тогда считать мы стали раны, товарищей считать

Глава 12. Спасение утопающих…

Глава 13. Старики-разбойники

Глава 14. Исправление ошибок

Глава 15. Новые следы на старом фоне

Глава 16. Ответный ход

Глава 17. Нарыв прорвал

Глава 18. Усугубляющие обстоятельства

Глава 19. Попытка восстановить status quo

Глава 20. Наш ответ Чемберлену

Глава 21. Happy end по-русски

Эпилог